88.

37 Д79
Издательство выражает искреннюю благодарность Ю. Гиппенрейтер (за
идею этой книги), Л. Графовой (автору послесловия) и А. Лидову, чье участие
позволило издателям доопределить концепцию книги, поняв что-то о Мае
Захаровне.

Дукаревич М.З.
Лекции по характерологии. — М.: ЧеРо, МПСИ, 2006. - 174 с.
ISBN 5-88711-245-Х
М. 3. Дукаревич — психолог, долгое время проработала в Институте
судебной психиатрии им. Сербского и во Всесоюзном суицидологическом
центре. Книга представляет собой курс лекций, которые были прочитаны
автором па факультетах повышения квалификации для врачей, психологов и
педагогов. Кинга посвящена практическому описанию отдельных
характерологических типов; автор приводит краткий исторический обзор
развития научной характерологии, подтверждает яркими примерами каждый
из описываемых типов, анализирует их "сильные" и "слабые" стороны, дает
профессиональные рекомендации.
Написанная популярным языком, книга предназначена для самых разных
специалистов, работающих с людьми: учителей, врачей, социальных
работников, специалистов по персоналу и т. д., а также для всех читателей,
интересующихся проблемами психологии индивидуальных различий,

© М. 3. Дукаревич, 2005
© ЧеРо, 2005

ISBN 5-88711-245-Х © Л. Графова, послесловие

Предисловие
В последние годы в нашей стране практически
ориентированная психология переживает подъем: издается
много разнообразной литературы, специалисты-психологи
появляются в сфере образования, здравоохранения, права; да и
само слово «психология» звучит, хочется верить, уже не столь
экзотично. Самые разные стороны нашей сложной жизни, жизни
каждого отдельного человека и всего общества, оказываются
связанными с психологическим знанием и психологической
практикой: от гуманистического воспитания детей и
супружеских ссор до влияния современной культуры на
человека и межнациональных конфликтов.
В этот же ряд можно поставить и жизненные проблемы,
связанные с психологией индивидуальных различий, с
банальным утверждением, что «все люди разные». Какому
человеку можно доверить работу авиадиспетчера, а какому
лучше держаться от подобных специальностей подальше?
Почему в спортивной команде уживаются одни игроки и не
уживаются другие? Из-за чего в девятом классе, когда так
сильна потребность в общении, один подросток становится
внутригрупповым лидером, другой - изгоем, а третий остается
таким же малообщительным, что и в младшей школе?
В условиях остающегося дефицита настоящих научных
знаний подобные проблемы очень активно пытаются решить
астрологи, хироманты и пр. Безусловно, предлагаемая читателю
работа не является последним этапом в научном изучении
многообра-

3
зия человеческих характеров, но она может помочь в понимании
психологии индивидуальных различий всем тем, кому
приходится сталкиваться с разнообразием человеческой
природы: педагогам, врачам, специалистам по трудоустройству,
сотрудникам право охранительных органов.
Автор очень тонко описывает основные характерологические
тины и их вариации, рассматривает яркие жизненные примеры.
Но М.З. Дукаревнч не ограничивается описанием, она
скрупулезно объясняет механизмы поведения, характерного для
того или иного типа, то есть отвечает на вопрос, почему тот или
иной человек реагирует именно таким образом, и почему, если
он не реагирует по-другому, то это не его сознательный умысел.
Вскрыв механизмы поведения, можно предсказывать
характерное реагирование на различные жизненные
обстоятельства, анализировать адаптивные и дезадаптивные
свойства каждого типа, и па этом основании давать, например,
более или менее четкие профессиональные рекомендации.
К несомненным достоинствам данной работы следует
отнести ее язык и стиль, сочетающие научный, аналитический
подход и определенную популярность, доступность.
Многочисленные психологические и психиатрические термины,
встречающиеся в тексте книги, достаточно подробно
объясняются, поэтому мы сочли возможным не включать в
издание специальный терминологический глоссарий.
И, наконец, нельзя не сказать в заключение несколько слов
об авторе книги. Майя Захаровна — опытнейший практик,
многие годы работала в кризисном стационаре с людьми,
пережившими попытку самоубийства или «просто»
находившимися в критическом душевном состоянии. Связи,
образовав-

4
шнеся между членами созданного Майей Захаровной при
стационаре клуба, сохраняются до сих пор. Своим опытом,
душевным теплом, сочувствием Майя Захаровна всегда щедро
делилась и делится с окружающими. Помимо практической
работы, она немало преподавала. Именно лекции, прочитанные
и разные годы па факультетах повышения квалификации
факультета психологии МГУ им. Ломоносова, 1-го Московского
медицинского института и Российской Академии Образования
(АПН СССР), стали основой этой книги.

5
Об авторе
Майя Захаровна Дукаревич являла собой живой лик
праведницы. Она читала лекции по психологии и психотерапии,
воспитала плеяду высококвалифи цированных
профессионалов, написала огромное количество статей
(которые публиковались под фамилиями ее коллег или
начальников), вылечила множество больных, без конца
консультировала по телефону нуждающихся, пестовала
бедствующих старушек и заблудших молодых людей. Ни за что
платы не брала принципиально. Майя Захаровна была
разработчиком концепции и одним из организаторов
первого в стране суицидологического центра, оставаясь при
этом на должности лаборанта Жила на грани нищеты:
одевалась с чужого плеча, ела вареную картошку, макароны,
майонез, ливерную колбасу - более дорогих продуктов она не
употребляла. В ее маленькой квартирке, забитой книгами и
игрушками-медведями, постоянно кто-то жил, и том числе и те,
кого она выхаживала после попытки самоубийства. Всех
выправляла, поддерживала в творческих порывах, как-то
пристраивала в жизни, используя бесконечные ресурсы своей
доброты и привлекая, когда надо, кого-либо из множества дру-
зей. Во всем, что она делала, царила неповторимая атмосфера
подлинных ценностей, истинных человеческих отношений...
Майя Захаровна родилась в семье комиссара и дворянки. Она
росла под опекой нянь и гувернанток и даже до третьего класса
не ходила в школу,

6
училась дома мама за нее страшно боялась. При этом Майя
получала хорошие знания, изучала французский язык Отец,
Захар Ильич, был против такого оранжерейного выращивания
из девочки «диковинного цветка», но не спорил, так как это
было бесполезно, В итоге Майя действительно выросла самым
настоящим «диковинным цветком», хотя оранжерейные условия
очень скоро кончились
Захара Ильича арестовали в 38-м году. Квартиру опечатали,
вещи описали Маюша после своих домашних учителей и нянь,
абсолютно неприспособленная к жизни, в которую была
выброшена, оказалась с мамой в 16-метровой комнате
коммунальной
квартиры.
В 39-м году расстреляли отца, вскоре от туберкулезного
менингита умирает мама. Четырнадцатилетнюю Майю забирает
к себе тетя, и в 41-м году они уезжают в эвакуацию в
Свердловск.
Через некоторое время Майя решает, что не имеет права жить
за счет родни, уходит от тети, поступает на филологический
факультет МГУ, эвакуированный в Свердловск, и живет в
университетском общежитии. Вернувшись в Москву после
войны, она продолжает учиться, но через некоторое время ее
исключают.
Она осталась лишь со справкой об окончании четвертого
курса, но, в совершенстве владея французским и немецким
языками, стала преподавать иностранный язык в средней школе.
Первое время дела шли прекрасно. Идеальная учительница - все
свое время отдавала ученикам и школе, безоговорочно
выполняла любые поручения и т. д. Что, разумеется, вызывало к
ней неприязнь менее увлеченных своим делом коллег, которым
Майю постоянно ставили в пример.

7
 Однако в те годы ото всех (а от учителей особенно),
требовалось строго следовать установленным правилам. В такие
рамки Майя Захаровна уложиться никак не могла, да и не
хотела. Уроки вела по собственной методике, приносившей
очень хорошие результаты, а во внеклассной работе давала
полную волю своей богатой фантазии. Немного позднее, при
Хрущеве, она наверняка получила бы признание за свое
новаторство ведь во время «оттепели» в школе
приветствовались как раз начинания в ее духе.
Но до хрущевской «оттепели» она учительницей не доработала
после какого-то пионерского сбора была отстранена от
преподавания «за поступки, порочащие высокое знание
советского учителя». Впрочем, Майя Захаровна осталась
старшей пионервожатой, что завершилось печально, хотя
абсолютно не по ее вине. В день отъезда из лагеря, когда она
занималась сдачей постельного белья и тому подобными
хлопотами, кто-то из ребят тайком убежал купаться и утонул.
Педагогической работе пришел конец, и можно было только
порадоваться, что Майю Захаровну не отдали под суд.
Она пошла работать на междугороднюю телефонную
станцию при Главпочтамте. Работа телефонистки никакой
радости ей не доставляла и была крайне выматывающей, но и
там Майя Захаровна с кем-то дружила, кому-то помогала.
Затем она устроилась машинисткой в институт Сербского,
где и обрела дело всей своей жизни. Начав изучать методику
психологического тестирования, она вступила в область, в
советской психиатрии и психологии практически запретную,
была в ней абсолютным пионером и до всего доходила сама, с
помощью литературы на иностранных языках.

8
 А потом она создала клуб «Свеча». Потянулись гуда и
выписанные из кризисного отделения, и просто
неблагополучные люди. Майя Захаровна давала им
интеллектуальные развлечения, психотерапевтическую помощь,
общение. А людей приходило множество, всех возрастов,
разных характеров. Они были рады, что у них есть свой клуб и,
главное, Майя Захаровна. Она делала их необыкновенными и
счастливыми, за что ей низкий поклон.
16 августа 2001 года Майя Захаровна ушла из жизни после
тяжелой продолжительной болезни. Потеря огромная. Она была
прекрасным человеком талантливым, щедрым на помощь,
деликатным, тончайшим психологом. Ее ученики работают по
всему миру; Есть в Самарканде школа имени Майи Дукаревич.
Люди, которым она помогла, заняли прочные места в жизни. И
главное множество людей любили и продолжаю любить Майю
Захаровну до сих нор.

9
Краткий обзор
Предлагаемая характерология имеет прежде всего практическую
направленность и основана на критическом анализе данных,
собранных из разных характерологических систем и
систематизированных, Однако это не комбинации известных в
литературе характерологических типов, поэтому термино-
логически данная характерология соотносится с разными
системами,
Анализ литературы но данной проблеме показывает, что в
различных характерологических системах описываются, по сути
дела, одни и те же явления, называются они при этом по-
разному. Лучше всего характерологические типы описаны в
клинической литературе, поскольку исторически сложилось так,
что характерологию с самого начала создавали не психологи, а
клиницисты (психиатры). Вот почему названия
характерологических типов до сих пор привязаны к
нозологическим терминам, хотя речь идет о норме, не имеющей
к патологии никакого отношения.
Таким образом, название любого характерологического
типа к названию соответствующей нозологии имеет не более
чем историческое отношение. Например, если имеется в виду
«шизоид», то это — вполне здоровые люди, не имеющие к
«шизофрении» никакого отношения. Это самостоятельный ха-
рактерологический тип, не патологический и не исходящий из
патологического источника. Просто в шизофрении очень ярко
проявляются черты, напоминающие черты шизоидного склада,
но это уже яв-

10
ления другого качества: другие комбинации, другая глубина
другая интенсивность и т.д.
Поэтому не следует доверять словесному сходству и
смешивать понятия «шизоид» - «шизофрения»: это явления
вполне разные. Лучше всего они описаны, как уже было
упомянуто, в клинической терминологии, и здесь
основополагающей является характерология Кречмера с его
циклотимными и шизотимными типами
Итак, предполагаемая практическая характерология
опирается на типологию Кречмера, куда привнесены и
выделены на ее же основе четыре основных
характерологических типа (собранных с дополнениями):
шизоидный, истероидный, игзоидный, и психастенический,
и два «сводных» типа, которые настолько выделяются среди
других, что уже имеют право на собственное наименование:
шизо-истеро-идный и истеро-шизоидный.
Названия этих типов, кроме единственного (игзоидный), не
изменены из практических соображений, ("ведения,
встречающиеся в различных характерологических описаниях,
проявления, механизмы внесены в данную характерологию под
теми же названиями, т.к. эти термины - основные и наиболее
полные.
Название третьего тина — изгоидный (называемый у нас
"эпилептоидным") - распространено в Скандинавии, у нас оно
не привилось; однако, термин "игзоидный" был бы удачнее и
точнее.
Промежуточные (точнее, переходные) типы - шизо-
истероидный и истеро-шизоидный представляют собой
комбинации двух полярных типов (шизоидного и
истероидного), при которых сочетание полюсных тенденций
образует структуры, имеющие лишь отдаленное сходство с
этими двумя

11
сильными типами; структуры, самостоятельные настолько, что
имеют право на отдельное наименование.
Полезно также иметь в виду, что термин «характер» часто
смешивают с термином «личность», Бывает, что УТИ понятия
совпадают, но нередко они трактуются с совершенно
противоположных позиций. Например, немецкая школа
понимает характер как биолого-генетические задатки, которые
потом развиваются и структурируются; характер это биолого-
генетическая данность, из которой потом вырабатывается
личность.
Французская школа дает обратное определение: личность -
это биолого-генетическая закладка, из которой под
воздействием внешнего мира вырабатывается характер со всеми
его проявлениями. Таким образом, у французских авторов
личность это возможности, почва, это пороги,
восприимчивость, способности к мобилизации, закладка
интеллекта и т.д.
В а н г л о - а м е р и к а н с к о й литературе по этому
вопросу наибольшая пестрота; здесь есть последователи и
названных, и Других трактовок: Чаше в американской
литературе под характером понимаются поведенческие
проявления и формы взаимодействия с внешним миром.
Иными словами, характер — структура уже выработанная,
сложившаяся, а не почва ее. Таким образом, американцы стоят
ближе к нашему бытовому пониманию, когда под характером
подразумевается то, как проявляет себя че л о век.
Следовательно, когда говорят о характере, важно четко
представлять себе, насколько совпадают для человека (автора)
термины «характер» и «личность», а если не совпадают, то в
чем. Следует помнить, что в

12
одних случаях это выработанные формы, в других — почва и
задатки, наконец, в третьих - почти одно и то же: «личность» это
формы сами по себе, а «характер» их проявления, наблюдаемые
извне. Разумеется, и во французской, и в немецкой, и в англо-
американской литературе описываются и задатки, и почва
биологическая часть, а затем уже - проявления, психологические
механизмы, поведенческие формы.
Наиболее удобно принять следующее положение: характер и
личность - это понятия достаточно близкие.
Характер — это явление поверхностное, наблюдаемое извне.
Личность это характер вместе с глубинными
психологическими механизмами.
Не следует лишь относить и характер, и личность
(одинаково!) к задаткам, с которыми рождается ребенок.
Наиболее удачное определение личности дает Г. Олпорт:
«Личность это динамическая структура, обеспечивающая
всестороннее приспособление человека к изменяющимся
условиям, в которых он живет». Во-первых, речь идет о
динамической системе, во-вторых, об адаптации все с т о р о н н
е й : биологической, психологической и социальной.
Под характером удобнее всего понимать наблюдаемые
формы проявлений, более всего - в социальном слое, без учета
внутренних психологических механизмов, обеспечивающих эти
проявления (механизмы адаптации).
То есть, когда мы говорим о характере, мы имеем в виду
прежде всего систему проявлений человека в жизни.
(Ориентировка осуществляется по формам, а не но механизмам,
их обеспечивающим.) Психо-

13
логические механизмы остаются в тени. Но, тем не менее, они
имеются в виду.
Таким образом, ЛИЧНОСТЬ – это сложная динамическая
самоуправляющаяся система, обеспечивающая всестороннюю
адаптацию человека к изменяющимся условиям жизни; а
характер это картина проявлений человека в жизни, формы
адаптации и поведения.
Несмотря на то, что предлагаемая система называется
характерологией, на самом деле в описанных типах дается и то,
что относят к характеру, и то, что относят к личности, и то, что
составляет почву для нее. Таким образом типы описываются
максимально глубоко: как проявляются, почему проявляются,
как образуются те или иные механизмы.
Разрозненные сведения о разных уровнях в выделенных
характерологических структурах взяты частично из описаний
типов Юнга; частично использованы описания типов Адлера, а
также более поздние работы. В частности, учитываются
механизмы, описанные психоаналитической школой, представи-
телями бихевиористского направления и, наконец, работы
экзистенциалистов - Босса, Бинсвангера и др. Упоминаемые в
характерологии психологические защиты, свойственные разным
тинам, разработаны Анной Фрейд и Анной Анзьё. Использованы
и некоторые разработки Пиаже, Биндера, Роршаха, и некоторые
элементы характерологии Пфалера, хотя он и работал в иной
терминологии.
Важно учитывать, что структура самых разных ха-
рактерологических описаний основывается на двухполюсной
системе. Например, у Кречмера ши-зотимный тип
противопоставляется циклотимному типу; Юнг противополагает
интраверсивные типы — экстраверсивным; Роршах -
интраверсив-

14
ные - экстратензивным; Пфалер — устойчивые содержательные
структуры неустойчивым содержа тельным структуры и т.д. То
есть, все системы, разрабатывавшиеся в самых разных
направлениях, двухполюсные. При этом полюсы
характерологических систем направлены в одних случаях от
человека и его психики на внешний мир, в других из внешнего
мира на человека. То есть, почти всегда речь идет о структуре
экстра- и интраверсии. Такая окраска и структура сохраняется
даже тогда, когда об этом не упоминается,
Таким образом, одно из основных положений характерологии
— это д в у х п о л ю с н о с т ь характерологической структуры;
на одном полюсе - обращенность к внешнему миру, степень
этой обращен ности, активность приема сигналов из внешнего
мира и значимость связи «человек внешний мир», а другом
полюсе — малая обращенность к внешнему миру при
обращенности на себя, т.е. восприятие внешнего мира как
оказывающего давление на человека.
Основа любого характера это х а р а к т е р связи человека
с внешним миром (т.е. то, как строятся его взаимоотношения с
внешним миром, в какой степени они выражены, какие имеются
у человека способы связи с внешним миром).
Таким образом, стержень л ю б о г о характера, как бы он ни
назывался, обусловливает, каким образом человек направлен,
какие у него взаимоотношения с внешним миром, как они
строятся, в какой степени они выражены внешне, какими спосо-
бами осуществляется связь между человеком и внешним миром,
включая характеристики биологической почвы, нервной
возбудимости, темперамента, работы подсознания.

15
Тип шизоидный – тип самый сильный в смысле возможностей,
адаптации, хотя и имеющий много слабый мест, что в ряде
случаев не дает возможности достичь высших уровней
адаптации; творческий тип, хотя и создающий человеку много
трудностей.
Тип истероидный – также сильный, но по проявлениям
полярный по отношению к шизоидному.
Шизо-истероидный и истеро-шизоидный типы
комбинированные типы, не сходные полностью ни с одним из
полярных типов, давших им названия своеобразное сочетание
полюсных тенденции.
Психастенический тип (не путать с термином «психастения»).
Тип, который у нас называется эпилептоидный (поскольку его
более правильное, более точное название - игзоидный тип —
не распространилось).
Психастенический тип (не путать с термином «психастения») -
«слабый» тип, основной характеристикой которого является
повышенная истощаемость психических процессов, ослабление
способности к восприятию реальной действительности,
тревожность, мнительность, неуверенность в себе, частые
сомнения, доходящие порой до мучительно навязчивых.
Игзоидный тип (у нас его часто называют эпилептоидный)
представлен двумя различными вариантами:
просоциальным,

16
или «вязким», и асоциальным, или «эксплозивным». Людей,
относящихся к этому типу, отличает вязкость, ригидность,
обстоятельность. Они обычно педантичны, чрезмерно
аккуратны, что часто делает их незаменимыми работниками
(просоциальный вариант). Некоторые игзоиды злопамятны,
склонны к дисфориям, в период которых они могут быть
зверски жестоки ми (асоциальный вариант).

17
Исторический экскурс
Если мы говорим о характерологии, то прежде всего следует
установить, что такое «характер». Насколько это трудно, мы
увидим при первой же попытке описать свой собственный
характер. Какой я? Смелый или робкий? Быстрый или
медлительный? Возбудимый или спокойный? Как свести
вместе, в одном определении, все зги характеристики, все эти
отдельные свойства? Слов, обозначающих такие свойства, в
европейских языках до 1000.
Если встать на позицию самого грубого обобщения, то
получится, что характер — это интеллектуально-
психологическое своеобразие человеческого индивидуума.
Такое определение, конечно, верно, но абсолютно
недостаточно. Оно требует дополнений. В определенной
степени при подобной «расшифровке» мы можем опираться на
то, что каждое из многочисленных свойств характера, каждое
определение, каждая характеристика есть, собственно,
сокращенная формула, обозначение, которое описывает тип
поведения данного человека, обусловленный, в свою очередь,
его переживанием. Каждая характеристика описывает
закономерную форму действия индивида, его реагирование при
переживании того или иного явления — т.е. его
преимущественную форму реагирования. С этой точки зрения
мы могли бы уточнить наше определение, приняв, что характер
человека складывается из типа переживания, свойственного
данному человеку, и из вида, силы и направления его
потребностей и тенденций.

18
 Но и в этом виде определение остается неудов-
летворительным, поскольку включенные в него понятия «тип
переживания» и «направление тенденций» сами по себе требуют
объяснения.
Может создаться впечатление, что характерология не
сформировалась как наука, раз в ней нет точного определения
даже основных понятий. Однако еле дует вспомнить, что
исследования в области изучения личности (то есть настоящие
научные исследования с помощью экспериментальных и
статистических методов) начались лишь 45-50 лет назад, и тогда
становится понятной подобная терминологическая
неопределенность, свойственная всякой молодой науке.
Интересно, что основополагающие работы в области
изучения характера и личности сделаны в первую очередь вовсе
не психологией (как можно было бы ожидать, поскольку
характерология и личностные теории - это сфера психологии), а
людьми, психологии «посторонними»: психиатрами,
философами, педагогами.
Этот факт, на первый взгляд странный, объясняется тем, что
психология, сама обретшая свои экспериментальные методы
только в 1870 году, занялась прежде всего процессами психики,
общими для всех людей, а не индивидуальными различиями.
Психологические исследования пошли по направлению
изучения общих процессов: мышления, памяти, внимания,
работоспособности, закономерностей возникновения
эмоциональных реакций, их интенсивности и уровней и т.д.
Однако ошибочность этой первоначальной установки
обнаружилась очень быстро. Произошло это в одной из частных
областей психологических ис-

19
следований, а именно — в области исследований интеллекта.
Уже в 1889 году английский исследователь Френсис Гальтон
предложил способ исследования мыслительных способностей
человека путем предложения серии мыслительных задач. Эти
задачи он назвал «тестами». Его идея была подхвачена амери-
канским ученым Джеймсом Кетэллом, тогда еще студентом
первого в мире института психологии, незадолго перед тем
учрежденного в Лейпциге Вильгельмом Вундтом.
В 1890 году Кетэлл опубликовал книгу «Интеллектуальные
тесты», предназначенную для «измерения» мыслительных
способностей человека. Этим и было положено начало
«тестовой психологии».
Свое практическое применение она нашла во Франции в 1904
году, где Бинэ и Симоном был создан тест для исследования
интеллекта школьников. Для расчета данных исследования
немецкий психолог и философ Уильям Штерн в 1912 году
создал признанную впоследствии всем миром формулу
интеллектуальный коэффициент.
Интеллект, разумеется, важный компонент человеческого
характера, но ни в коей мере не определяющий. В психических
переживаниях и проявлениях ему может быть отведена только
функциональная роль. Интеллект включается только тогда, ког-
да появляется необходимость в решении поставленной задачи, в
достижении определенной цели. Выбор же этой цели и
постановка задачи зависят от интеллекта отнюдь не в первую
очередь. Они определяются прежде всего потребностями,
влечениями, интересами, эмоциями. А эти проявления
различаются по направлению, по силе, окраске и содержанию у
разных людей, составляя исключительно индиви-

20
дуальные различия. Они-то и являются компонентами характера
человека. Поэтому личностные исследования не исчерпываются
исследованием интеллекта, а в первую очередь предполагают
изучение индивидуальных «психических тенденций».
Первый значительный вклад в развитие этого направления
был сделан не психологом, а романтически настроенным
философом, противником академической психологической
школы Людвигом Клагесом (1872-1956). В 1910 году он
выпустил свою книгу под названием «Принципы
характерологии». До этого вышли в свет несколько его
публикаций по изучению способов самовыражения. Надо
заметить, что способы самовыражения (мимика, походка, жес-
тикуляция, почерк, интонации речи) до сих пор остаются одной
из значительных проблем характерологии.
В том же 1910 году вышла вторая характерологическая
работа: «Формы жизни» Эдуарда Шпрангера.
Шпраигер устанавливает «типы» исходя из основной области
интересов человека: религия, наука, искусство и т.д. Это
типологическая система тоже чисто теоретическая, построенная
исключительно на общих знаниях, прямом наблюдении и
философских посылках.
Первая Мировая война прервала исследования в области
характерологии в Европе.
Первая экспериментально обоснованная и статистически
подтвержденная характерологическая система была создана
только после первой Мировой войны немецким психиатром
Эрнстом Кречмером. В обоснование типологии тогда же
сделали свой вклад швейцарские психиатры Герман Роршах и
Карл Густав Юнг. Все три работы появились в 1921 году.

21
 Кречмер, установив известную зависимость между
строением тела и психическими нарушениями у психически
больных, поставил характерологическую проблему: можно ли
перенести такого рода зависимость и на тины здоровых людей.
Он применил для её решения экспериментально-
психологические методы- При исследованиях выяснилось, что
психологические процессы у разных людей протекают с
большим многообразием, но при этом своеобразные черты и
свойства группируются у одного и того же человека в
определенных сочетаниях.
Так оформилось экспериментальное изучение личности.
Па основании положения о сочетании психических свойств
пробовали строить свои типологии и другие исследователи,
например, немецкие психологи Нарцисс Ах, Эрих Енш и Генрих
Пфалер.
Все эти типологии так и остались фрагментарными, но при
этом была выяснена одна важная проблема: что некоторые
черты личности и их сочетания можно считать «основными» для
определенного типа, что на их основе формируются другие,
второстепенные характерологические черты. Тому, что эти
типологические системы остались фрагментарными, есть
объяснение. Дело в том, что многие основополагающие
личностные черты — такие, как сфера влечений, эмоциональные
реакции - оставались в то время недоступными для
экспериментальных исследований; все ограничивалось только
теоретическими рассуждениями. Значительный шаг вперед в
преодолении этого момента был сделан благодаря работам
Юнга и Роршаха.
Выделенные Ютом два типа «интраверсивный» и
«экстратензивный» — хотя и были слишком общими, чтобы
составить законченную, удов-

22
летворяющую практическим задачам систему, но оказались
очень удобными, наглядными и убедительными в качестве
основных характеристик, в качестве первой, ориентирующей,
верной черты в характере человека, многое в нем
определяющей. Поэтому они и завоевали впоследствии
признание во всем мире и стали широко использоваться в
психологической и психиатрической литературе.
В развитии практических личностных исследований
решающую роль сыграла книга Гермина Роршаха
«Психодиагностика (описание, значение)».
С 1921 года направление личностных исследований
развивалось быстро и многообразно. Именно 1921 год можно
считать началом данного направления в науке.
Были созданы еще несколько типологических систем, но ни
одна из них не имела такого значения, как системы Крешера,
Юнга и Роршаха. Однако в результате многочисленных
исследований эксперимент был перенесен в другие области,
например, в область исследования способов самовыражения,
после чего были обозначены новые проблемы в области
психологии личности. Одной из важных среди них была
проблема наследственной передачи психических свойств.
Начались параллельные исследования родителей и детей,
особенное внимание было уделено исследованию близнецов.
Теоретические исследования были стимулированы и
ускорены нуждами практики: педагогики, профрекомендаций,
профотбора. Появилось множество новых, часто
узконаправленных, личностных гестов, увеличилось количество
методов их дополнительной проверки.
Продуктивные личностные исследования опирались на
работы в области изучения наследственно-

23
сти и на применение математических методов контроля и
анализа тестовых материалов.
Многие положения современной характерологии были
заимствованы также и из эндокринологии, физиологии ВИД,
генетики, антропологии.
Характерология неоднократно делала попытки создать
единую всеобъемлющую систему человеческих типов, похожую
на систематику животных или рас тений, где имеются такие
единицы, как «классы», «отряды», «виды», «подвиды», «роды».
Но это оказалось неосуществимым в полной мере из-за
сложности человеческой психики, на которую оказывают вли-
яние социальный образ жизни, наличие речи как средства
общения и законы развития человеческого общества. Поэтому
«типом» в человеческой характерологии считается группа
людей, обладающих одним и тем же комплексом основных
психологических черт и свойств. Но, кроме основных, имеется
еще множество второстепенных свойств. Да и сами основные
свойства выражены у каждого члена этой группы в разной
степени, с разной интенсивностью.
Существует закон, непреложно действующий в человеческой
характерологии и личностной психологии: сочетание
характерологических черт не есть сумма этих черт; такие
сочетания порождают новые свойства личности, новые
формы проявлений, отличные от тех, из сочетания которых
они получились. Образно выражаясь, это больше похоже на
химию, чем на физику. Поэтому описание характерологического
типа строится в первую очередь на основных, стержневых
свойствах каждого типа. Остальные же, второстепенные
свойства следуют из основных.
Каждый тин имеет свой особый стержень.
Жизнь отобрала из всех характерологических систем
наиболее близкие к практике, особенно к

24
клинике, наиболее выраженные, наиболее часто наблюдаемые.
Некоторые же типы других характерологических систем
употребляются в описаниях этих типов как существенные, но
все же частные характеристики.
Описание в характерологии создается на основе самых
выраженных, как бы идеальных типов. Однако на практике мы
совсем не всегда сталкиваемся со столь «чистыми»
проявлениями того или иною типа. Не каждая описанная форма
поведения свойственна любому человеку, относимому нами к
тому или другому тину, поскольку отнесение к типу про-
изводится по основным, а не по второстепенным свойствам
личности человека, которые могут быть (и часто бывают)
различны у людей одного и того же характерологического типа.
Установление типа личности делает одни проявления и
реакции высоко вероятными, другие невероятными или почти
невероятными и позволяет, таким образом, про) позировать
поведение и реакции человека, точнее установить ту цель, ту
«мишень», на которую мы хотим воздействовать в процессе
терапии, психокоррекции или воспитания.

25
Шизоидный тип
Стержень данною типа обращенность вовнутрь, слабая,
рыхлая связь с внешним миром.
Главное, что направляет человека такого типа это его
внутренний мир, внутренние механизмы психики. Гораздо
меньшее значение для шизоида имеет внешний мир. Шизоиды,
по сравнению с другими типами, очень ограниченно принимают
сигналы, идущие из внешнего мира, они не настроены ни на
прием сигналов, ни на ориентировку на внешний мир. Шизоиды
это люди, замкнутые внутри себя, замкнутые по своей основе,
по своей структуре. Эта обращенное вовнутрь - основное
положение для понимания шизоидного типа.
Что же следует из этого основного положения?
Прежде всего самостоятельность мышления.
Шизоиды всегда самостоятельны в своем мышлении. Однако
это не означает обязательного наличия высокого уровня
мышления и интеллекта у шизоидов. Уровень интеллекта у них
(как и у всех других типов) бывает любой от высокого до очень
низкого. Самостоятельность мышления также вовсе не значит,
что мышление шизоида обязательно творческое.
Как себе реально представить такую самостоятельность
мышления? Шизоиды почти не принимают готовых положений,
готовых форм, готовых представлений. То есть формально они
плохо обучаемы. Они не принимают «на веру» и не
соглашаются запоминать то, что им говорится. В несколько
утрирован-

26
ной форме это можно описать, например, так: если им
говорится, что при переходе улицы следует смотреть не вперед,
а влево и вправо, то они не усваивают это как данность. Они
сначала проверяют это положение - они должны понимать,
почему надо смотреть влево и вправо, что это дает, когда это ус-
тановлено, есть ли случаи, когда не надо придержи ваты: я этого
правила. И только после тою, как они поймут, усвоят, осознают
до глубины весь внутренний смысл этого положения, они
примут его (как бы просто оно ни было).
Самостоятельность мышления шизоидов не обязательно
делает их неконформными. Но если уж они конформны, то
тогда крайне, иногда чрезмерно, потому что все положения ими
проверены и приняты; именно проверены, а не просто усвоены.
Представления делаются, таким образом, очень устойчивыми, а
их носители незыблемо конформными.
Но это же свойство тенденция к проверке всех положений и
к самостоятельности мышления может создать и
неконформность, потому что, принимая одни правила, шизоиды
отвергают другие, не осмысляя их необходимости (например,
положение какого-то социального правила, обязательства и т.д.).
Они могут какое-то положение для себя принять, а могут и не
принять. Таким образом, набор представлений у данного тина
получается частично конформный, но иногда - в значительной
степени неконформный, и они очень отличаются от окружа-
ющих, что определяется окраской их эмоциональной сферы,
воспитанием, уровнем интеллекта, направлением потребностей,
ценностями и т.д.
Таким образом, шизоиды в процессе своего развития могут
сложиться как люди конформные и как люди неконформные.
Но сама эта возможность

27
задается определяющим свойством данного типа
самостоятельностью мышления.
Тем не менее индивидуумы-шизоиды чаще все-таки бывают
неконформны. Поскольку весь широкий конформный набор
представлений, рекомендаций (личных, социальных любых)
собран из практики общественной жизни данной культуры, в
которую входят люди с самыми разными наклонностями, он
представляет собой сумму оценок и положений общественной
жизни. Многое из этого разнообразного набора шизоидам не
подходит, они многое не принимают, поэтому чаше
складывается неконформный тип.
Сильная конформность сочетается с низким уровнем
интеллекта, потому что при этом принимаются веками
отобранные образы жизни человеческого общества,
принимаются проверенные социальные положения. Очень грубо
можно представить себе такую схему: чем ниже уровень
интеллекта шизоида, тем вероятнее, что он конформен; и чем
выше уровень интеллекта шизоида, тем вероятнее, что он
неконформен. И зависит это все от одного и того же свойства
от самостоятельности мышления.
От того же свойства на разных уровнях мышления шизоида
зависят различные тенденции, которые именно в данном типе
соседствуют и уживаются, и совместимость разных тенденций в
мышлении характерна для людей именно шизоидного типа.
Шизоиды легче идут на обобщения в мышлении, чем другие
типы. Им свойственна г е н е р а л и з ация. И эта генерализация
тем больше, чем выше уровень интеллекта.
Шизоиды малоконкретны. Вытекает это опять-таки из
самостоятельности мышления: их не сдерживают привычные
подходы. Они довольно
28

28
легко таковые подходы отвергают, и снова и снова могут
подходить к одному и тому же явлению с разных сторон.
Поэтому разные задачи, по-разному затруднительные для них,
решаются по-разному.
Вот и получается, что на высоких (или на средних, но ближе
к высоким) уровнях интеллекта это люди очень продуктивного
мышления, люди с теоретическим складом мышления, с
хорошим обобщением, со своеобразием подхода к умственным
задачам. На высоких уровнях интеллекта это прекрасные
мыслители. Однако зависит это не только от самостоятельности
мышления, но и от основного свойства этого типа, которое,
напомним, состоит в обращенности вовнутрь и слабом, непос-
тоянном, рыхлом соприкосновении с внешним ми ром. Ведь
именно отсюда следует, что материала конкретного, конкретных
проявлений жизни у них в руках мало. И когда они идут на
большую генерализацию, это начинает проявляться: они
отрываются от конкретных выражений тех обобщений, которые
им доступны. Поэтому они становятся несколько формальны и
поэтому эти люди самые способные в науках, оперирующих
формальными представлениями. Это прекрасные мыслители,
поскольку ничего конкретного из внешнего мира им для этого
не требуется; они хорошо идут на обобщение и этого
достаточно.
Шизоиды очень хорошие физики, математики, историки,
прекрасные философы. А что касается таких наук, как биология
и другие науки биологической окраски (включая даже химию и
биохимию), то здесь дело обстоит намного хуже. Потому что в
этих науках все должно быть обеспечено конкретным
материалом, а конкретный материал им добывать трудно, так
как связаны они с внешним миром
29

29
слабо, связей этих немного, и вообще тенденции к связи с
внешним миром у них нет, И различение конкретных деталей у
них тоже плохое. Так что они хорошо оперируют, образно
выражаясь, на теоретических высотах, если им такие высоты
доступны. Но иногда, забираясь па отвлеченные абстрактные
уровни, они испытывают затруднения: им не хватает кон-
кретности, и это снижает их ориентировку. Потому что
ближайший внешний мир, особенно человеческая среда,
материальные процессы окружающей человеческой жизни им
плохо доступны. Они настолько плохо владеют конкретными
формами и проявлениями, что это образует разрыв между
конкретностью и обобщениями, не обеспечивая шизоидов ори-
ентировкой и адаптацией.
Так рождаются знаменитые, веками держащиеся анекдоты о
такого рода ученых, которые варят свои часы, глядя на яйцо.
Такие проявления шизоидам действительно свойственны; хотя и
не в таком анекдотическом виде. Они многого не умеют, но зато
хорошо оперируют на абстрактных, отвлеченных верхних
уровнях обобщения. Однако это относится только к тем из них,
которые имеют высокий уровень интеллекта.
На низком уровне шизоид просто прямолинеен.
Теоретические обобщения не обеспечиваются интеллектом, а
конкретности все-таки не хватает (у шизоидов с низким уровнем
интеллекта связь с миром тоже остается плохой - она не
улучшается оттого, что им не доступны верхние уровни
обобщения). Вот и получается: и конкретности достаточной нет,
и гибкости не хватает, чтобы имеющиеся конкретные данные
как-то связать между собой и отобрать все необходимое.
Поэтому шизоидов с низким уровнем интеллекта отличает
исключительаня прямота и

30
ригидность. Случается и так, что шизоидам трудно даже найти
необходимые сведения, информацию, поскольку плохо развита
сама сие тема поиска: они производят обработку лишь того, что
имеется в наличии. Это как бы «духовная слепота», «внутренняя
близорукость». Внешний мир у них как бы в тумане, и им не
хочется его разглядывать.
Если мы посмотрим на шизоида с точки зрения человеческой
среды, человеческого общества, то увидим, что тип шизоида
включает в себя и тех, кого называют «дубами» и «тупицами», и
тех, кто представляет собой теоретиков высших духовных
проблем.
Причем, облик и у тех, и у других очень определенный и
очень выраженный, потому что оба проявления зависят от одних
и тех же свойств: плохая связь с внешним миром, отсутствие
каналов связи с ним и активности в поиске этих каналов, гене-
рализация и недостаточность конкретного материала в
мышлении, самостоятельность мышления.
Большинству шизоидов свойственно своеобразие суждений,
причем, на одном полюсе это своеобразие состоит в
оригинальном схватывании тонкостей, трудноуловимых для
других, какого-то скрытого поворота, а на другом улавливается
одна только сущность, которая на фоне общей конформности
потеряла всю свою объемность. Но понимается эта сущность
своеобразно и не похоже на окружающих.
Одним словом, шизоидам свойственно своеобразие, но это
разное своеобразие — своеобразие недостаточности,
прямолинейности, лишенное объемности плоское своеобразие и
своеобразие схватывания самой характерной детали, сути,
самого оригинального поворота суждения.

31
 Таковы же их оценки. Либо они очень точны и тонки, либо
прямолинейны, недостаточно окрашены (в смысле
эмоциональном и в смысле разносторонности явления)
сущность схвачена, а разные ее оттенки и грани не схвачены. И
оценка поэтому получается и правильная, и неполная.
Таким образом, всем шизоидам свойственны: своеобразие
суждений и - своеобразие оценок, но разброс конкретного
облика по всему диапазону очень велик.
Шизоидам свойственна также ж е с т к о с т ь контроля.
Связано это все с тем же. Шизоиды жестко контролируют все:
свои решения, свои собственные действия, предлагаемый
материал, сведения извне и эмоциональную информацию,
информацию сенсорную все пропускают через контроль. Бук-
вально на все накладывается как бы измерительный инструмент,
все (от абстрактных положений, суждений, построений до
впечатлений), включая и собственное поведение, подвергается
контролю.
У шизоидов, таким образом, складывается м а л о -
подвижность мыс л и т е л ь н ы х стереотипов.
Если шизоид какое-то положение, навык, привычку что-то
обдумывать и решать для себя выработал, сконструировал, го
она у него и своеобразна, и постоянна (удерживается на много
лет). Шизоиды - люди с устойчивыми мыслительными
стереотипами (в смысле подходов к решению тех или иных
задач). Это не значит, что они не усваивают ничего нового.
Набор их мыслительных стереотипов увеличивается, но
прежние они не утрачивают — приобретенный однажды
стереотип удерживается; поэтому шизоид неизменчив.

32
 Теперь попробуем рассмотреть личность шизоида под другим
углом. При соприкосновении с людьми шизоиды оказываются
до убедительности упрямы в своих соображениях,
утверждениях, теориях. Переубедить шизоида почти
невозможно. Шизоид не сдается до тех пор, пока по одному и
тому же положению не наносится серия «громовых» уда ров
приводится огромное количество аргументов. Все эти
аргументы контролируются, взвешиваются, шизоид продолжает
проверять их, предлагает другие способы и подходы... И только
тогда, когда он переубежден полностью -- а уходит на это
огромное количество стараний и времени шизоид наконец сдает
свою позицию, меняет свое убеждение и принимает другое.
Т.е. это совершенно противоположно поведению лиц
истероидного типа, переубедить которых ничего не стоит,
предъявив им один, но достаточно эмоционально окрашенный
аргумент. Но, отказавшись от прежнего своего убеждения,
положения, истероид в этом не признается: внешне он
продолжает удерживать свою позицию, хотя внутренне он давно
от нее отказался. Это своеобразное «соблюдение чести
мундира» («Я так по-прежнему думаю и продолжаю
утверждать, что я думаю именно так».). Такова манера
истероида в случае выяснения не только каких-то
теоретических, научных положений, но и бытовых, социальных
и прочих отношений.
Шизоиды ведут себя совершенно иначе, почти наоборот. Их
очень трудно сдвинуть с места и переубедить, но уж если это
удалось — они немедленно об этом объявляют, никогда не
упрямятся ради внешнего сохранения позиции. Шизоиды
никогда не утверждают, что они придерживаются прежнего
мнения, если они переубеждены и думают уже иначе.

33
 То же можно сказать и о поведении шизоидов. Они никогда
не прикрываются. По манере поведения это люди искренние.
Шизоиды упрямы не в поведении, а в мышлении. В
поведении они никогда не упрямятся. Каков у шизоида
внутренний мир, таким он и объявляется если - объявляется
вообще.
У шизоидов есть еще одно свойство, которое проявляется,
например, в процессе работы над какой либо темой, каким-то
положением. Свойство это т р у дность о т к л о н е н и я от т е
м ы. Они держатся за тему своих размышлений, держатся за
тему разговора, диалога, если это диалог; держатся и при
самостоятельной работе, один на один с собой. Они не
уклоняются от русла своих размышлений, держатся его, не
позволяя уводить себя в сторону. Это легко заметить и во
внешних формах. Нетрудно, например, отличить какую-то
статью в любой области науки, написанную автором-шизоидом,
от статей авторов других характерологических типов. Статья
шизоида всегда построена прямо, звено за звеном, следуя по
основному пути рассуждений. То же можно отметить и в
художественной литературе. Так, шизоидам абсолютно не
свойственны сюжетные перемещения с переменой места и
времени, так часто встречающиеся в разных текстах.
То же самое и в разговоре. Если, например, беседуя с
шизоидом, вы говорите «...но, между прочим...», шизоид этого
не пропустит и скажет, что пока лучше поговорить об основном,
а о деталях, связанных как-либо с основной темой беседы,- о
них потом. «Между прочим» — для шизоидов не существует. А
если они социально воспитанны, то, не прерывая собеседника,
они за ним все же пойдут, но при этом не отклонятся от
основной темы беседы - только промолчат.

34
 Контакт у шизоидов всегда затруднен, т.к. контакт с
группой людей требует большей обращенности к людям, а
шизоид обращен па себя. Но шизоиды н е э г о ц е н т р и к и.
Истероиды обращены на созерцание своих свойств и своего
положения. А шизоиды обращены на содержание своего
внутреннего мира, но не себя как такового. Они обращены на
темы, феномены, явления, интересующие их и составляющие их
внутренний мир. Поэтому поворот к людям им дается с трудом.
Но поскольку они ~ здоровые люди, и какой-то контакт им
необходим, они, конечно, обращаются к людям. Но это они
вынуждены делать, это направлено против их основного
свойства сосредоточенности на жизни в себе.
Этот поворот на людей определяется ситуацией и
необходимостью, а не выбором самого шизоида. К этому
добавляется только избирательность, если есть возможность
выбирать. Если необходимость подсказывает, что нужно
пообщаться с людьми определенной профессии, определенных
занятий, и при этом есть выбор они выбирают. Нет возможности
общаются с тем, с кем необходимо.
Хотелось бы лишь подчеркнуть, что для понимания всех
характерологических типов, особенно такого тина, как шизоид,
нужно помнить и опираться на представление о существовании
характерологической системы, ц е л о с т н о й с и с т е м ы , т.е.
отдельные черты, либо свойства не рядоположны, а сцеплены , с
к о о р д и н и р о в а н ы в целостную систему.
Вспомним, например, лишний раз их манеру мыслить.
Представим теперь, какие у них критерии определения человека
в каждый данный момент. Во-первых, они недостаточно
конкретны, во-вторых,

35
своеобразны (суждения их тоже своеобразны), в-третьих это
люди е жестким контролем, пропускающим только
минимальные эмоциональные накладки. Они не повернуты к
человеку, они это делают несколько вынужденно. Поэтому
степень проникновения и улавливания человека у них очень
слабая. Шизоиды это люди со слабой степенью эмпатии.
Ориентировка их жестко мыслительная, а набор Критериев
недостаточно конкретный. Поэтому и получается, что они
схватывают свойства и состояние человека в ситуации общения
с ним несколько формально. Они не учитывают некоторых
неформальных окрасок, поворотов ситуации, не улавливают
тенденций человека. И, разумеется, натыкаются при этом на
недовольство, на случаи недопонимания - и сам шизоид не все
понимает, и человек, контактирующий с ним, не понимает, с ка-
кой стороны, в каком повороте он подходит к ситуации.
Возникает взаимное напряжение в контакте. И хотя шизоид
пошел на этот контакт (как на нужный, необходимый), но
контакт устанавливается с трудом, не глубокий, или не
устанавливается вовсе. Шизоид лишь формально
приспосабливается к человеку: неточно понимает многие
оттенки ситуации и настроения партнера по контакту, не
учитывает многих деталей (схватывает хорошо только самую
сущность). Возможности человека в этой совместной
деятельности схвачены хорошо, но настроение, направленность,
желания, опасения человека, окраска реакций человека на
сигналы, возникающие в данной ситуации, шизоиду
недоступны. Его реакция на все это недостаточна. Умение
схватывать настроение человека, установить процесс беседы
или совместной деятельности в одинаковой окраске - не по-
лучается. Иногда не совпадает и темп совместной

36
деятельности (шизоид работает в своем темпе и может не
улавливать разницы, расхождения темпа у себя и партнера
темпа реакции, темпа мышления...).
И поскольку шизоиды не умеют улавливать оттенки
ситуации и возможности партнера по контакту, их оценки,
Критерии для оценок, хотя и совершенно верны, но
недостаточны. Вот почему уже от начала контакт труден и для
шизоида, и для его партнёра по контакту. По это только от
начала. Потом к этому прибавляются еще и протест,
отчуждение, холодность поскольку шизоид подходит к людям
настолько неуклюже (даже тогда, когда это умный шизоид); ему
не хватает достаточной конкретности и эмоциональности
(чувствительности, повернутости к человеку). Шизоид это
замечает и настолько часто с этим встречается, что любой
контакт заранее вызывает у него напряжение. Он ждет, что что-
то может оказаться не так, и старается избежать этого
напрягается, опасаясь промахов в процессе контакта. И даже к
внешне необходимому контакту шизоиды подходят с
напряжением, поскольку они постоянно сталкиваются с тем, что
возможности их контакта неполноценны. Это увеличивает их
нежелание контактировать и повышает степень напряженности -
они чувствуют неполноценность самого процесса контакта.
Однако шизоиды не относятся к людям плохо, ни в чем не
обвиняют их. К этому добавляется еще и другое. Поскольку
мышление, набор представлений, которыми оперируют
шизоиды, своеобразен, то и внешние формы их проявлений
также оказываются своеобразными. Так, речь их своеобразна —
они меньше пользуются эмоционально окрашенной лексикой,
чем люди других типов, они поль-

37
зуются более обобщенными понятиями, чем это приятно и
привычно людям. Поэтому речь их не очень понятна.
Для окружающих речь шизоида несколько непонятна еще и
потому, что шизоид не «рисует словами», как это, например,
делает истероид, а рассказывая, строит ситуацию, пользуясь
отвлеченными понятиями.
Контролировать этот шизоиды не умеют, хотя они и
настроены на постоянный контроль. Относительно речи
контроль им не удается: го, что они рассказывают, им самим
вполне понятно, это само собой разумеется. А для слушающего
восприятие затруднено. Шизоиды же не могут встать на чужую
точку зрения, посмотреть на себя со стороны, послушать себя и
понять, что их речь звучит туманно. (Мыслят-то они ясно, но
оформляют свои мысли в обобщенных понятиях поэтому их
выводы кажутся окружающим несколько невнятными).
Но последствия этою они знают: их часто не понимают.
Иногда они на это сердятся -- ведь им-то самим так ясно, так
понятно все, что они излагают, а человек, с которым шизоид
разговаривает, не понимает его. И вот они меняют термины,
повторяют, по термины остаются того же уровня — опять
недостаточно конкретны, опять слишком общи. И снова
раздражаются, что их не понимают, хотя они объясняют в
который раз, еще и еще. Обижаются, нервничают» а взять свой
дискурс под контроль не умеют.
Если у таких людей имеются и какие-то внутренние
затруднения, эмоциональные, если такие эпизоды в жизни уже
были, то Постепенно такой шизоид становится сензитивным.
У человека ведь уже появилась потребность снимать
имеющееся напряжение, особенно возникающее

38
в контактах с людьми, а средств для этого недостаточно - и
снять напряжение не удается. Поэтому каждая неудача, каждый
промах особенно сильно сказывается на самолюбии, на
самочувствии, на окраске настроения. Так формируются
сензитивн ы е ш и з о и д ы, которые настороженно ждут про-
маха, ловят ею, боятся и очень болезненно переживают. Они
становятся ранимыми на том основании, что контакт их
неполноценен, что они не умеют построить контакт: не то
мышление, не те свойства, не та обращенность к людям -
контакт не хороший и не удовлетворяющий, с большим
количеством промахов, непонимания окружающими. Это
постепенно и вырабатывает у них сензитивность они чувствуют,
привычно чувствуют каждый промах и болезненно это
переживают, обижаются, замыкаются...
Даже у не сензитивных шизоидов есть случаи, которые
внешне выглядят как неожиданные, внезапные, как будто бы
ничем не обоснованные повороты в сфере контакта. Контакт
вдруг совершенно неожиданно обрывается, ломается - шизоид
отталкивает человека близкого круга общения, теряет его и не
прощает ему чего-то... Внешне это производит впечатление
взбалмошного; необоснованного, спонтанного поступка.
На самом деле это совершенно не так. Обыкновенно это
случается на уровне очень глубокого контакта. Чем глубже
контакт, тем больше оснований полагать и опасаться, что он
попадет под удар и будет разорван. Шизоиды они не способны к
тому, что Конрад называет коперниковским поворотом: выйти
из своей позиции и посмотреть на себя со стороны, для того,
чтобы потом, вернувшись в свою позицию, знать, как видят тебя
люди со стороны, посмотреть на себя чужими глазами. Тот
поворот,

39
которым прекрасно владеют истероиды (проигрывание ролей у
них великолепное: в какой-то ситуации они становятся,
отказавшись от себя, в совершенно другую позицию и видят из
этой позиции, как человек там выглядит и подстраиваются под
эту позицию) - почти невозможен для шизоида.
Сделать такой поворот для шизоида очень трудно. Поэтому
чем больше доверия, чем глубже контакт, тем больше шизоид
приписывает своему близкому другу свей собственные взгляды
и свои собственные свойства, и свои собственные реакции. И
поэтому принимает близкого человека почти за самого себя.
Поэтому шизоид ждет почти полного совпадения (что человек
будет реагировать на все точно так же, как он сам). Ведь это
такое взаимопонимание, такая глубина доверия, проникновения
и понимания! Значит, и ты должен реагировать на какое-то
событие, обращение, просьбу точно так же, как и я. А человек
вдруг реагирует не так!.. Потому что у него есть какие-то свои
взгляды, приоритеты... И хотя он вполне привязан, любит,
понимает этого шизоида, но все равно у него есть своя точка
зрения. Это может быть даже какая-то и не очень значительная
вещь скажем, типа вкуса какого-то, отношения к чему-то. Ведь
могут же даже очень близкие люди в чем-то расходиться — тем
более, что это и не главное!..
Шизоид воспринимает это несовпадение прямо как
предательство: человек оказывается не таким, каким он его себе
представлял! А ожидал-то он полною совпадения! Как только
ему кажется, что человек живет как-то по-другому (чем он сам),
идет по другому пути, отличающемуся от его движения, пути
непонятному, — распадаются глубокие отношения,
«лопнувшие» буквально ни на чем.

40
 Поэтому -то такой глубокий н е д о з и р о в а н ный контакт
вещь очень опасная. И если у такого шизоида один друг, к
которому он привязывается все глубже и глубже, буквально в
него врастает, то чем глубже он к нему привязывается, тем
большая опасность, что он его потеряет, что их отношения
разорвутся. Потому что где-то пусть на самом пустячном месте
близкий человек даст не совпадение или уклонится от
ожидаемой реакции, а шизоид рассчитывает на полное
совпадение.
Некоторые родители радуются, например, когда их ребенок,
замкнутый, растущий одиноко, обретает друга. Радуются и
родители; и воспитатели. Но чем больше такой подросток
начинает «вцепляться» в обретенного друга, тем опаснее, что он
его оттолкнет, он ему не простит какого-то несовпадения.
Таковы взаимосвязи этого явления: недозированный
глубокий контакт невозможность коперниковского поворота
разрыв контакта при несовпадении.
Вообще же у шизоидов контакт устойчив, своих друзей они
сохраняют. Обретают они друзей очень трудно и медленно, но
обретя такого человека, сохраняют его надолго.
Это преданные и устойчивые люди, хотя и упрямые, но не
обвиняющие, не отталкивающие, обыкновенно терпимые. Они
не сдаются, но и не навязывают. Пожалуй, точнее всего о них
можно сказать так: это люди преданные. Они готовы
включиться в судьбу человека, готовы ему помочь,
содействовать. Но делают они это не всегда хорошо. И бывает,
что в некоторых ситуациях, гонких и изменяющихся
эмоционально, они доходят до положения «слона в фарфоровой
лавке» они приносят вред, желая принести пользу. Они
приносят раздражение вме-

41
сто утешения. Они не умеют делать го, что нужно, хотя
готовность у них к этому потная. В поведении они поэтому
неудобны, нехороши, нескладны они промахиваются.. Часто за
это их обвиняют в глупости. Это не глупость, это недостаток
гибкости и тонкости. И часто это недопонимание от недостатка
конкретности.
Они своеобразны, а не глупы, и из-за этого кое-что
пропускаю! Зато они очень хорошо схватывают основное.
Обыкновенно они дают людям характеристики (если вообще их
дают.,.) исключительно верные, но всегда неполные. Они
прекрасно схватывают сущность человека, но не знают многих
его черт и проявлений.
Таков облик шизоидов в глубоком контакте.
Теперь вернемся к одному из основных положений.
Поскольку шизоид не повернут к внешнему миру, то он не
имеет обеспечения других способов контакта ведь контакт
может быть не только речевой. Контакт с окружающей средой
может быть и моторным, и мимическим; контакт может быть
интонационным. Все эти другие способы контакта (кроме
речевого) у них обеспечены плохо. Это тоже свойство
шизоидов: они неуклюжи, у них плохая выразительная
моторика (хотя это не мешает тому, что у них очень хорошая
мелкая моторика, хорошая и точная, у них прекрасная кисть
руки, они точны в исполнении, это обычно хорошие мастера-
конструкторы, часовщики). Хуже, чем эпилептоиды, потому что
они своеобразны и им не хватает мелких автоматизированных
движений как элиптоидам — и они не педантичны. У них
малоподвижная мимика, и мимическая мускулатура не работает
на выразительность,
Эта недостаточность выразительных средств также
существенно отражается на их контакте. К тому

42
же, они словами выражают только общие свои чувства!, а
иногда и не выражают вовсе, поскольку потребности
«изливаться» у них нет. Говорят они скорее при надобности,
чаше отвечают на вопросы, об ращенные к ним, реплики.
И когда человеку, например, требуется сочувствие,
сопереживание, понимание, они могут и понимать, и
сочувствовать, но они этого не могут выразить. Стремления
выразить нет, умения выразить нет и аппарата
выразительности нет. Человек молчит, ничего не говорит,
смотрит на тебя умными глазами... Но хотелось бы, чтобы он
еще что-то выразил, чтобы на лице ею выразилась грусть, боль,
которую он понял, должен был бы понять. А он ее понял, но на
лице ею она не выразилась. Он смотрит внимательно, не
выражая никакой боли и грусти, хотя понял и чувствует ее, но
ты об этом сигнала не полу чаешь. И это тоже тормозит контакт.
Их считают нечувствительными. Это неправда. Они не столько
нечувствительны, сколько не умеют выразить чувствительность.
Они эмоционально адекватны и часто очень хорошо
схватывают настроение человека. Но подстраиваться под него и
выразить свое понимание они не умеют. И им не доверяют в
этом отношении.
Далее... Поскольку это люди жесткою контроля, они и не
позволяют себе этою выразить, даже словесно. Потому что
эмоции и переживания, которые им понятны, не должны иметь
главенствующего места: в первую очередь логика, в первую
очередь правда, в первую очередь смысл. А то, что у них «на
сердце скребет» - это не самое важное: важно найти выход, как
помочь человеку. Мыслить, искать, думать,.. И они несколько
прижимают свои эмоции.

43
 В поверхностных контактах это очень мешает, но даже и в
глубоком контакте нужно все это понять и представить, чтобы
даже близкие люди не ошибались, шизоид не бесчувствен, а
просто не выражает свои чувства и вообще не склонен идти по
этому пуги. Сделают они максимум, но выразят минимум. Этого
многие не понимают, что тоже препятствует контакту.
О них думают, что это люди холодные. Но они не холодные и
эмоционально они обеспечены не хуже людей любого другого
тина. Они не так поверхностно чувствительны, как истероиды
или психастеники, которые чувствуют буквально малейшее
дуновение настроения. Шизоиды чувствуют основное и,
почувствовав, моментально берут рациональное направление: не
переживать, углубляясь, а что-то делать, искать, как исправить;
что же теперь?.. И пытаются исправлять со своей точки зрения,
своим внутренним движением, не попадая в тон тому, ради кого
они, собственно, действуют.
Поэтому, при самых лучших намерениях, получают иногда
очень чувствительный отпор. Потому что человек этого не
видит и протестует, обвиняет их в нечувствительности, в
непонимании, в нежелании понять. Причем отпор этот
совершенно не заслуженный и это тоже увеличивает их
сложность в контактах.
С другой стороны, это и отвращает их от контакта, потому
что они подходят к контакту всегда чуть-чуть напряженно. Они
ждут осечек, от них не зависящих... Они боятся подходить к
людям, потому что не рассчитывают на совпадение и
понимание, они ожидают, что в конце концов им все равно
«достанется подзатыльник».
Контакт у них всегда чуть-чуть дистанцированный. Если у
других типов путей контакта множество,

44
то у них единственный сложившийся путь - это речевой
контакт. Выразительности (жестов, мимики, интонации) у них
нет, этот путь для них закрыт.
К тому же они не хотят этого — тенденции подойти близко у
них нет.
Это характеристика их контакта. В области контакта у
шизоидов преобладает амбитенден тность. С одной стороны,
они, идя по пути рацио нальному, хотят контактов, такая
тенденция у них есть (при необходимости, когда контакт
логичен, когда он должен входить в ситуацию, они лучше
других это понимают - они хотят идти на контакт), с другой
стороны, они всегда его боятся, потому что эмоционально он
для них неприятен. И возникает такое амбитендентное
движение: к человеку и от человека, хотят и боятся,
опасаются и настаивают ждут и отталкиваются, приближаются,
внутренне активны- и дистанцируются; тенденция туда и
сюда.
Иногда такая характерная черта шизоида заметна и внешне:
практически чувствуется такой вот толчкообразный контакт:
вот-вот подойдет человек, а он опять отшатнулся; кажется, что
он вот-вот с тобой, а он вытягивается в струнку, напрягается и
как будто бы перестает тебя понимать, уходит куда-то в
сторону. И ты встречаешь такой холодный, вопрошающий,
оценивающий тебя взгляд. Практически ощущается эта
неровность контакта: в конце-то концов он тянется к тебе или
отталкивается?.. И иногда это трудно бывает уловить.
Но реально ощущается такое вот движение: то подвигается,
го отодвигается, то приближается, то удаляется, напряженно
держит дистанцию, потому что сразу две тенденции и отойти, и
подойти. Поэтому в контакте и в речи они избегают точных

45
формулировок.. Порождено это тем, что, имея с самого начала
большой опыт непонятности собствен ной речи, они опасаются
давать её в том виде, в каком она для них точна (внутри себя,
для себя у них точные формулировки есть) - они пытаются
приспособить свою речь. Пытаются, но не умеют этого сделать.
Поэтому получается у в е л и ч е н и е неточности.
Практически получается так, что тачных формулировок они
избегают, хотя в общем-то могли бы их дать. Конкретных
формулировок они просто не умеют давать, и тоже выглядят
неточны ми. Проконтролировать понятность своей речи они не
умеют и не понимают, почему их так воспринимают.
Обижаются - и это дополнительно увеличивает
напряженность.
Шизоиды очень редко точно понимают ситуацию. При этом
они прекрасно ориентируются в самом смысле этой ситуации, в
месте этой ситуации в целом ряду других событий. Но в деталях
ситуации они ориентируются плохо.
К чему это ведет?
К тому, что они очень хорошо схватывают причины
создавшейся ситуации, ее характер, как бы ее структуру. Что
получилось это они всегда понимают хорошо. Но очень плохо
прогнозируют динамику ситуации, не учитывают, какие в ней
возможны повороты и откуда они могут пойти; с какой стороны
последует толчок на поворот ситуации.
И ориентируются они, собственно, неполноценно, хотя по
смыслу ситуацию схватывают хорошо. А ведь в
соприкосновении людей важнее всего прогноз, а не причины.
Когда люди что-то делают, как-то взаимодействуют, кому
нужен этот академический анализ причин? Лучше ведь
предсказать, что будет дальше.

46
А вот этого-то как раз шизоиды и не умеют. Поэтому и
получается, что в среде людей, в жизненных ситуациях они
разбираются плохо. Но это, например, совсем не сходно с тем,
что по своему плохо в ситуации может ориентироваться
истероид, по-своему эпилептоид.
Собственно, по настоящему ШИЗОИД ориентируется лучше
людей других типов, а фактически получается, что хуже, потому
что он не владеет самой необходимой частью информации о
ситуации;
Куда повернется ситуация, они не знают. Знают только ее
объем. А если речь идет о том, что нужен расчет ситуации на
больший период времени, то им это удается лучше других
потому, что это зависит от самого существа, от смысла этой
ситуации. А на ближайшее время рассчитывать они не умеют.
Поэтому участвуют они в ситуациях неточно и неумело.
Создается «практический вывод» в ситуации они
ориентируются неполноценно и плохо, не схватывают общей
картины с достаточной полнотой. Такова особенность
реалистической ориентировки шизоидов.
В основе лежит все та же тенденция к генерализации: они
берут немножко выше, чем надо, и пропускают то, что рядом.
Они видят и направление, и динамику ситуации, видят и
понимают. Но ведь могут быть и задержки, и вмешательства
каких-то посторонних факторов, изменяющих ритм и течение
ситуации. А их они не учитывают. Они идут на обобщение, а
вот какие-то детали на пути к этому обобщению не учтены, они
выпали. И получается, что какие-то случайности меняют
ситуацию; отсюда такая картина: видят они верно, но неполно.
Шизоиды всегда чувствуют некоторую свою непонятность,
отчужденность и напряженность контак-

47
та (они ведь с хорошим контролем), следовательно, им доступно
и здание, и оценка такого состояния их контакта.
Переживают они ее по-разному, в зависимости от своей
реактивности и чувствительности, более или менее высокой.
Иногда они переживают неудачу в сфере контакта очень
болезненно, иногда - привыкают, соглашаются с ней, так и
остаются жить, а другого мироощущения в среде им не дано, и
не надо.
Но они знают об этом, знают, что они несколько отчуждены,
хотя часто с этим примиряются. Чувствуют они это все на
самых разных уровнях интеллекта. А вот дискомфорт эта
отчужденность вызывает не у всех шизоидов. Чем выше уровень
интеллекта, тем она меньше. На низких уровнях дискомфорт
больше, сильнее.
Но чем выше уровень, тем больше поворотов, ведущих их по
пути терпимости по отношению к такому положению; тем шире
диапазон их других интересов, тем больше отвлечения от этого
положения, тем больше способов выйти не на контакт с людьми,
а на теоретические планы деятельности. И высоко
организованные шизоиды знают о своей отчужденности и
отдаленности в человеческой среде, но мало это переживают
или не занимаются этим совсем. Низко же организованные
шизоиды, зная это и страдая от этого, делают попытки
устранить проблему, ищут пути ликвидации дистанции. Ищут,
но терпят крах при таких попытках.
Далее. Шизоиды это единственный характерологический
тип, у которого имеются поверх н ос т н ость и г л у б и н а.
Истероид, эпилентоид, психастеник смотрятся с поверхности
и до самой глубины совершенно оди-

48
каково. Чем больше в любом из этих типов разбираешься, тем
понятнее становится, почему он так выглядит, какие самые
глубинные механизмы за это ответственны это линии,
протягивающиеся от самой глубины, от самого ядра до самой
поверхности. Это линии прямые и одинаковые. Анализируя
особенности этих типов, мы как бы слой за слоем снимаем
кожуру, но под каждым слоем все то же и то же самое, только
лишь все более понятно.
А вот шизоид - это единственный тип, который такой
структурой не обладает.
У шизоидов всегда есть и поверхностность, и глубина. И
случаи совпадения поверхности и глубины редки. Потому что
обладая своеобразием, не будучи повернутыми к внешнему
миру, не обладая способностью приспосабливаться к нему (к
ситуации и другим людям), наоборот приспосабливая (как бы
«подгоняя») окружающее к своим внутренним представлениям,
своей внутренней жизни, эти люди построены во всем замкнуто.
Они замкнуты в контакте, своеобразны в мышлении и потому
всегда имеют эту «оболочку», отгораживающ у ю их от вн е
ш н его м и р а .
Внутренний мир шизоидов попросту построен сам но себе и
построен законченно.
Это не означает скрытности, намеренной скрытности
спрятать, укрыть). Такие случаи бывают, но они не типичны.
Это просто отсутствие потребности участия внешнего мира во
внутреннем мире шизоида.
Вот варианты что они собой в этом смысле представляют.
Самый редкий вариант - это совпадение: на поверхности
видно, что и в глубине души - тот же самый человек.

49
 Иногда это вариант полярности: на поверхности одно, а
внутри совершенно другое. Например, человек
приспосабливается жить как человек исполнительный, рассуди
тельный, суховатый, справедливый, не нуждающийся в людях,
самостоятельный, чуть снисходи тельный. Таким ею знают на
«поверхности» окружающие. Так он поступает, так он говорит;
такие выбирает темы для работы, если возможность выбора
есть. Эти же вопросы он разбирает при обсуждении других
людей... А внутри это может быть человек с большим юмором,
эмоционально очень чувствительный к красоте, нежный в душе
и с интересами не техника администратора, как его знают
другие, а например, страстный музыкант, биолог и т.д.
И эта глубина сущность его, и самая сущность в том, что
он музыкант. Но на поверхности он - рациональный
администратор, это знают все. А внутри он музыкант - и
этого никто (или почти никто) не знает. Не знают не потому, что
он скрывает. У него нет причин скрывать это. Но жизнь его по-
строена, и нет необходимости выдавать или демонстрировать
свою любовь к музыке ведь шизоиды абсолютно не
демонстративны. Это его мир, он сам по себе им и живет. Но
живет, и внешне достаточно хорошо, как известный всем (по
поверхности) рациональный администратор.
Иногда это выражается в оформленных хобби: те же самые
физики, которые на самом деле прекрасные поэты. Но их никто
не знает. Ни в какие журналы они не ходят, никому своих
стихов не предлагают, даже среди друзей читают их единицы.
Нет такой потребности они просто делятся с бумагой, общаются
с ней, со своим письменным столом. А потом все убирают и
никому не показывают. Не

50
потому, что боятся, а просто потребности такой нет. Это свое,
внутреннее. И живут они в этом и этим, как правило, до тех пор,
пока людям не удается до этого докопаться, если люди
проявляют активность. Сами же они такой активности не
проявляют. Но именно это его глубина, он построен на глубине
не так, как на поверхности. Это один из вариантов - полярность.
Чем суше и упорядоченнее он выглядит снаружи, по всем
проявлениям жизни, тем ярче, нежнее, эмоциональнее и
поэтичнее он может быть внутри. То есть глубина его совсем не
такая, как поверхность, даже совсем противоположная.
Еще один вариант это просто расхождение: на поверхности
он один человек, а внутри не полярный, не противоположный,
но другой. Ну, допустим, тот же человек, известный внешне как
рациональный администратор, суховатый, снисходительный. В
первом случае он получился у нас в глубине поэтом,
музыкантом полярным внешнему облику. Но ведь это может
быть и не полярный вариант. Он может быть, например, чуть-
чуть авантюристом, охотником, спортсменом. Это не противо-
положность, а просто совсем другая плоскость, другое
направление н е с о в п а д е н и е глубины и поверхности.
Просто глубина рас полагается в другой области, не в той, что
на поверхности.
И, наконец, четвертый вариант нулевое содержание глубины:
люди, очень хорошо организованные на поверхности, имеющие
такую крепкую, представительную поверхность, глубины не
имеют вообще.
Сказывается это, например, в таких своеобразных вещах, как
коллекционирование, но коллекционирование особое.
Обыкновенно коллекции и объекты коллекционирования
это вещь символическая. Человек,

51
собирающий, например, марки, интересуется историей,
географией, этнографией... То есть это какая то область знаний,
науки, других сведений и какой то путь к ним. Марки это
представительство како го-то направления человеческой жизни,
пусть и во времена отдаленные, жизни не актуально обществен-
ной, а исторической.
Другие собирают, допустим, бабочек. Или коллекционируют
геммы, камни. Это люди искусства, люди, собирающие символы
творческой продукции.
А есть коллекционеры, которые собирают вещи, не
являющиеся символом чего бы то ни было. Например, собирают
сломанные ножи, или еще что-нибудь в этом роде. Не ножи,
относящиеся к разному времени, не ножи как оружие, не ножи
из разных областей быта. А ножи сломанные! Излом вещь
пустая, не представительство какой-либо области жизни,
вообще не символ.
Есть люди, которые собирают затычки и пробки. Что это?
История стекла, посуды? История керамики? Или вообще
история технического прогресса? Нет. Ничто! Собираются
просто любые затычки, пробки, заслонки.
Есть люди, которые собирают иногда без всякого разбора
любые надписи, любые объявления. Если собираются хотя бы
объявления типа — какие-то административные указания,
предписания, что-либо вроде «не плевать», «не бросать
окурков» - такие вот социальные указания, то это еще все-таки
отражение социальной жизни, хоть что-то отражает. Но если
собирается все подряд: «вход рядом», «пропал щенок такой-то
породы», «ветром унесло чехол от кресла», «таким-то - три
звонка» все подряд, просто формы надписи, то объекты такого
типа не служат представительством какой бы то ни было

52
области человеческой жизни. И вот это — один из самых часто
встречающихся опознавательных знаков пустого шизоида, не
реагирующего, собственно, ни на что.
Получается следующее. Человек хорошо социализирован.
Знает, что помогать людям нужно, что долг свой нужно
выполнить, и выполняет, между прочим, хорошо. Он знает, что
нужно быть внимательным, понимает, что к заболевшему
человеку полагается сходить, о нем нужно позаботиться, может
быть, принести продукты, может быть, сходить в аптеку за
лекарствами, позвонить кому-то и спросить, есть ли еще какое-
нибудь средство от этой болезни. Он знает, что если кому-то не
с кем оставить ребенка, то есть такая старушка, которая может
сделать это, он может указать человеку какие-то необходимые
сведения или источники сведении (искусства, техники,
литературы). Они это знаю г. Они это в большинстве случаев
делают. И никогда в этом не заинтересованы. Им собственно,
наплевать, будет ли у больного лекарство... Они знают, что так
полагается — и делают. Сделают, когда это им попадет на глаза,
или если получат такую информацию. Могут пройти мимо, если
получат ее в неудобное для себя время или найдут способ
выбрать что-то другое.
Это вот и есть эмоционально холодные шизоиды, ни в чем не
заинтересованные. Им, в общем, на все наплевать. Наплевать на
карьеру на свою и чужую — наплевать на чувство долга, совесть
их не грызет никогда. Они просто знают, что так надо делать;
если действовать, то именно так. В общем, ни к чему у них душа
не лежит. Это люди внутри пустые, ничего не выбирающие. Им
безразлично, в какой области они работают — одинаково
добросовес-

53
то или одинаково недобросовестно будут они выполнять любую
работу. Им все равно или почт все равно, на ком жениться. Если
есть выбор из не очень отличающихся друг от друга женщин,
женятся на ком рациональнее; легче, проще, удобнее
Подобным образом женщина воспитывает своих детей.
Делает для них все, что необходимо, но ни когда не
обеспечивает настоящей душевной теплоты ребенку. Поэтому
что не умеет быть в этом по-настоящему заинтересованной. Это
не страстная женщина-мать. Просто знает, осведомлена, умеет
сообразить, делает все гак, как полагается, как этого ожидают
окружающие. Но пропускает случаи, когда требуется
чувствительность, не отдавая никакого предпочтения людям, не
выбирая их. Такие шизоиды люди равнодушные и не
вмешивающиеся в ход событий вокруг себя, потому что им
безразлично. И вмешиваются только тогда, когда понимают,
рассуждая, что вмешаться следует, что в такой ситуации именно
так должны действовать порядочные люди. Срабатывает не сама
порядочность, а знание о ней.
Вот это и есть такой вариант поверхности и глубины: на
поверхности человек добрый, услужливый, человек долга,
совестливый, а внутри за этим пустота, как пустой орех. Сверху
организован хорошо, а внутри ничего. И вот эта особенность
свойственна только шизоидному типу.
Все эти варианты основываются на разных механизмах.
Например, люди очень замкнутые, но очень эмоциональные, т.е.
близкие к сензитивным, дают чаще вариант полярности. На
поверхности они дают то, что представляется нужным для
окружающих, для поверхностного контакта. Но строят его
именно так, чтобы он прикрывал противоположность, чтобы не
трогали их внутренний мир, чтобы к нему не было подхода.

54
 Р а с х о д я щ и й с я вариант дают люди не очень высокой
чувствительности, но очень большой замкнутости: «Не очень-то
я беспокоюсь, что меня будет трогать. Узнаете - узнаете, а не
узнаете - не надо. Я же буду заниматься своим. Я па
поверхности вот то, что вам надо. Так уж сложились обстоятель-
ства».
Совпадение - это вариант чаще всего людей с наименьшей
степенью замкнутости. Это шизоиды, которым легче других
повернуться к внешней среде, у них это происходит более-менее
благополучно; несколько слабее отчужденность. Но это - случай
редкий.
И, наконец, есть еще один частный случай этого же явления
и это особенная глубина, чаще всего полярная поверхности.
Это так называемые р е з е р в а т ы - о а з и с ы , которые
остаются в глубине души. Вот эти-то резерваты обычно
охраняются! Не просто прячутся, а охраняются от постороннего
вмешательства.
И вот ШИЗОИДЫ, имеющие у себя в глубине такой оазис,
что-то самое дорогое, очень сокровенное это как раз люди,
которые боятся и не очень любят, когда к ним «лезут в душу».
Эмоциональные резерваты - это места очень чувствительные,
это буквально ахиллесова пята человека. И если в нее ударить,
он может погибнуть. Поэтому шизоиды очень ее охраняют. И
получается, что человек, в общем-то и не очень скрытный,
который в других областях позволяет себя расспрашивать,
интересоваться, проникать в его внутренний мир, в этой области
не открывает ничего! Он будет всеми средствами защищать
неприкосновенность своего оазиса, очень дорогого ему. Это как
раз и есть случаи, которые порождают очень большую не-

55
равно мерность ра с п р е дел е н и я эмоций. Это люди, которые
в контакте действительно холодноваты. Не просто не умеющие
выразить, а действительно холодноватые, плохо эмоционально
реагирующие на все. На все, кроме вот этого своего оазиса. Там
они страстны. Вся эмоция, какая у них есть, брошена туда и там
заключена, как в капсуле. Зато в остальных областях они
действительно мало эмоциональны - совершенно реально.
Именно эти люди большей частью повинны в происхождении
легенды об эмоционально холодных шизоидах.
С суицидологической точки зрения это как раз ахиллесова
пята человека. Когда удар попадает на такой эмоциональный
резерват, это суицид, и суицид обычно завершенный. На поиск
выхода эмоций уже не хватает, и это полный крах, вся остальная
жизнь эмоционально не обеспечена, и все связи с жизнью
рвутся.
Удар по эмоциональному резервату очень опасен. Но в
остальном (если этот резерват не попал под удар) шизоид более
или менее благополучно живет. И люди это устойчивые,
нисколько не хрупкие, переносящие в других областях
существенные (!) удары. И противостоящие им без особой
реакции.
Например, это может быть человек, который перенес
большой профессиональный крах, когда ему пришлось менять
специализацию и потерять авторитет. Ничего... Он выпрямился,
немного погрустил и опять сел за источники информации,
обучился и принял новое направление деятельности. Медленно
и потихоньку, не обращая ни на кого внимания, выкарабкался из
провала. А эпизод-то был очень тяжелый, которого, казалось бы,
не выдержит никто: ведь все рухнуло, переменилось, и жизнь
надо начинать сначала. А он оказался стойким. Не было у него

56
даже реактивного состояния. Был лишь какой-то период
угрюмости. Казалось бы, - очень стойкий человек. Были у него и
моменты болезни, и периоды тяжелых материальных
недостатков он все выдержал. И на самооценку ничего не
подействовало, и нет у него озлобленности - все вытерпел.
Но его резервах, допустим, его хобби, - он художник. У него
буквально руки чешутся. Он делает миниатюры, отключившись
от всего прочего, сидит, запершись, и получает от своих
миниатюр большое наслаждение. Сюда он никого не пускает,
это его внутренний мир, он ею охраняет, никому не показывает.
Разве что жене, если очень ее любит, или, может быть, еще сыну
откроет. Здесь ею эмоции, страсти, в которых он живет.
И вот, если такой шизоид по какой либо причине потеряет
возможность заниматься своей скрытой, самой дорогой для него
деятельностью это катастрофа, это удар, против которого он
устоять не может. Это чаще всего суицид, или иногда уход в
алкоголизм (причем в этом случае с очень быстрым распадом).
С какой стороны эти люди больше всего уязвимы, хрупки в
отношении возникновения психической патологии?
Из-за своей двойственности. Припомним: у них трудный,
напряженный контакт, мало средств снятия внутреннего
напряжения, отсюда амбитендентность в контакте; они (в
случае, если это обусловлено ситуацией) стремятся к контакту и
в то же время, предчувствуя провал и понимая его возможность,
отталкиваются от него со страхом и обидой. Кроме того, это
люди, постоянно себя контролирующие оценивающие не только
свое поведение, но и свои мысли, суждения, переживания.

57
 Если при этом жестком самоконтроле у человека появляется
какая-нибудь тенденция, какое-то чувство, мысль, которыми он
не доволен, не хотел бы допустить их существование у себя, то
он обретает как бы врага внутри самого себя. Когда такой про-
цесс жестокого самоконтроля глубок и силен, можно себе
позволить представить положение как бы в виде двух разных
людей в одном и том же человеке. Если один из них чувствует
что то, а другой регистрирует это чувство, то само переживание
немедленно бледнеет, иногда даже угасает, поскольку человека-
то все-таки не два (это был только образ!), а обе позиции
внутри психики одного человека. Попробуйте понаблюдать,
подойдя к зеркалу, как вы выглядите в момент гнева, стыда...
Это никогда не удастся. Именно потому, что сам акт осознания:
«Я гневаюсь...», «Мне в данный момент стыдно...» подавляет
переживание. Как только вы это осознали, вы уже не в гневе,
вам уже не стыдно. В зеркале, подойдя к нему, вы увидите
только внимание. Поэтому люди, у которых такое разделение
внутренних тенденций заходит глубоко, при неблагоприятных
ситуациях развития и жизни постепенно становятся
эмоционально обедненными, ареактивными, теряют
эмоциональный резонанс, вплоть до потери ориентировки в
ситуациях (особенно, если эти ситуации эмоционально
значимы).
Надо еще понять, что этот второй, контролирующий человек
далеко не всегда «ведет себя» спокойно и только дает оценки
происходящему и переживаемому. Нередко он активно
протестует, препятствует, презирает, заставляет стыдиться...
Внутри психики шизоида начинается борьба тенденций, до-
ходящая до очень высоких степеней напряжения. Кроме того,
человек не только в единовременных

58
ощущениях, но и в оценках, и в мотивации своей становится
двойственным. Одна половина жаждет того, что противно
другой; одна любит то, что ненавидит другая; один из этих
«внутренних люден» думает то, что другому представляется
глупостью, бессмыслицей. Эти две разные тенденции как бы
оформляют в одном человеке двух разных людей: один из них
робкий, чувствительный эстет, другой рациональный
предприниматель; один романтик или мистик, другой циник и
насмешник. Такие два «человека», находясь все время бок о бок,
зная друг о друге все до малейшей детали и оттенка мысли, не
могут ужиться мирно; один все время жаждет отделаться от
другого. Такие двойственные люди беспокойны, всегда
напряжены. В быту их называют «нервозными»,
Разумеется, не обязательно обе тенденции выражены
одинаково сильно, как и вообще до такого разделения не
обязательно доходит контроль (самоконтроль) у любого
шизоида. Но случай это (в меньшей своей выраженности)
достаточно частый.
Эти две половины могут представлять собой «глу-бину» и
«поверхность» психики. Либо смена этих «лиц» происходит
согласно ситуации, обнаруживая то одну, то другую тенденцию
человека. Или они распределяются по разным сферам
деятельности человека (но и в этом случае, конечно, согласно
специфической для этой сферы ситуации).
Так, человек может быть беспомощным и робким, или
рассеянно невнимательным, подчиняемым в семейной жизни, но
уверенным и успешно самолюбивым администратором в своей
профессиональной деятельности. Так образуются всем знакомые
двуликие люди, которых, например, их профессиональная среда,
коллеги, не узнают, случайно увидев в обстановке частной,
интимной жизни.

59
 Шизоиды высокого интеллектуального уровня (природного),
или обладающие какими-то творческими задатками что обычно
люди идеи (творческой, политической, общественной...).
Припомним, что у шизоидов всегда есть тенденция к
обобщению, они мало конкретны.
Из таких вот шизоидов получаются опять-таки всем
известные типы так называемых фанатиков. И они обладают
тогда одной достаточно устойчивой характеристикой: это люди
высоких установок, бесстрашные, бескорыстные, часто
способные к самопожертвованию. Встречаются и обратные
случаи люди, склонные к упрямству, жестокости в своей
внешней или государственной (профессиональной, творческой)
жизни, в сфере своей идеи; но в частной жизни они тогда и
невнимательны, и жестоки, невыносимо бесцеремонны и
холодны. Таким образом, их жизнь как бы раскалывается на две
линии: жизнь идеи и частная жизнь.
Попробуйте проследить такие примеры на материале хорошо
известных исторических личностей. Вспомните многих
талантливых художннков-живописцев. Их жены были
несчастны всю жизнь, их родители наблюдали за их взлетами и
славой почти всегда издали, никогда не будучи приглашаемы к
участию. Самолюбие их ближайших друзей или любовниц
всегда терпело сокрушительные удары. В личной жизни они
были невыносимы, Это, кстати, вынуждает не слишком
опытных биографов прилагать усилия к тому, чтобы как-то
объяснить или замазать эти проявления: кажется странным - че-
ловек, так необыкновенно тонко понимавший красоту и
глубины жизни, человек из тех, на ком держится история
человеческого гуманизма, мог так варварски обращаться со
своими близкими. Не следовало

60
бы этого ни объяснять; ни скрывать это явление естественное и
удивляться здесь, собственно, нечему.
Любопытно и просто в этом отношении проследить явление
на примере двух деятелей одного и того же времени,
действовавших в одной и той же ситуации: Марата и
Робеспьера. Энергичный, предприимчивый, всегда успешный в
быстро проводимых операциях, блестящий руководитель,
Робеспьер был жесток до уровня, который мы назвали бы «фа-
шистским», если бы можно было применить к тем временам не
существовавший тогда термин. У Робеспьера был
«фашистский» облик. Это был глубокий шизоид. Рядом с ним
Марат, прозванный «другом народа», по облику нисколько на
него не походил. Действия его были эмоциональны) прежде все-
го — страстны, поэтому иногда неразумны, непредус-
мотрительны. Вел он себя демонстративно, театрально,
производя эффект. Он был по характерологическому типу
достаточно выраженным истероидом.
Шизоидам с такой выраженной в той или иной степени
двойственностью психики грозят при увеличивающихся
нагрузках и неблагоприятных обстоятельствах жизни
психические заболевания в форме реактивных депрессий
(прежде всего апатических и ангедонических), реактивных
психозов, аффективных психозов, неврозов (прежде всего
невроза навязчивых состояний, комплексов собственной не-
полноценности, или наоборот), в форме облегченного
формирования сверхценных идей.
В заключение вспомним несколько характерных для
шизоидов не основных, но постоянных признаков их
психической деятельности. Это уже не требует специального
осмысления, глубоких раздумий. Это в многочисленных
исследованиях и наблюдениях выяснено и проверено.

61
 Важные проявления шизоидов никогда не бывают
«средними» или изменчивыми, либо они устойчивы, длительны,
до полной «железности», либо безволие, отсутствие активности
и настойчивости, безынициативность (дистанцирование).
В мышлении объективная установка, не всегда выполнимая
из-за плохой реалистической ориентировки.
В работе чувство долга (не всегда правильно понимаемое) и
неравномерная социальная направленность (фиксированная
социальная установка или отсутствие интереса к социальной
жизни).
Часто творческая одаренность или, по крайней мере, ее
элементы.
Внимание с отличной концентрацией, но плохим
распределением.
Короткие цепочки ассоциации; весь ассоциативный процесс
течет толчкообразно.
Ригидность суждений, убеждений, переживаний.
Работоспособность равномерная, чаще высокая.
Индивидуальный темп высокий.
Утомляемость внезапная.
Объем восприятия узкий.
Переключение - затрудненное;
Представления часто персеверирующие (не сменяющиеся
или сменяющиеся медленно).
Воспринимается гораздо лучше форма, чем цвет (это
особенно следует учитывать в педагогике, при работе с детьми
шизоидното склада в школе, в процессе обучения).
Отношение:
к предметам медленное усвоение (освоение) с анализом и
сильное ею последствие;
к новым ситуациям возникновение сильного напряжения
(быстро, с длительным последействием);

62
 к задачам предпочтение сложных, трудных; частые
неправомерные провалы при решении как раз простых, легких
задач;
к новым людям напряженное, двойственное,
дистанцированное,
При возбуждении - хорошее владение собой.
Отличная мелкая моторика (часто), расходящаяся с плохой
крупной моторикой. Бедность выразительной моторики (кроме,
иногда - мимики). Исключения крайне редки. (Одно из
поразительных исключений - актриса Симона Синьоре.
Она глубокий шизоид с прекрасной крупной и мелкой
моторикой, и выразительной мимикой. Кроме того, шизоиды
среди актеров вообще - редкость, актеры в подавляющем
большинстве - истероиды).
Ну, и наконец примеры выраженных шизоидов, чьи
биографии нам известны. Сведений о них (или, по крайней мере,
об их творчестве) много; хорошо бы (для образности
представления о шизоидном типе) их рассмотреть.

63
Истероиды
Типом, полярным шизоидному, является истеро-идный. Как
и шизоидный, истеройдный тип несет свой стержень, от
которого идут и зависят все остальные второстепенные
свойства.
Стержень типа э г о ц е н т р и з м и повернутость вовне,
приспособление к жизни и структурирование всего поведения,
всей деятельности в зависимости и в соответствии с
ориентировкой на внешний мир.
Жизнь истероида строится «из себя наружу» (в
противоположность шизоиду, у которого жизнь идет «в себя»,
строится в направлении к внутреннему миру). Рассматривая
этот тип, никогда не нужно забывать о его эгоцентризме.
Здесь, если нужно, следует сделать одно напоминание: не
надо путать «эгоцентризм» с «эгоизмом» и забывать
существующую между ними разницу.
Эгоцентризм - это сосредоточенность на
себе, пропускание через себя всего, что возможно (впечатлений,
ориентировки, решений)» Но этот механизм имеет два полюса:
эгоизм и альтруизм.
Эгоизм - это полюс эгоцентризма, на котором все
пропускается через себя в с в о ю п о л ь з у, не учитывая
потребностей и необходимостей других. Т.е. это устройство с в
о е г о удобства, удовлетворение прежде всего своих
потребностей, без обращения внимания на удобства и
потребности общества или кого-либо из его членов.
А л ь т р у и з м - это другой полюс эгоцентризма, на котором
также все пропускается через себя, но

64
в деятельности человек направлен на общество; манера
пропускать все через себя сохраняется, но человек,
рассматривая все со своей точки зрения, соответственно своим
убеждениям и своим привычкам, все же прежде всего заботится
о пользе и благе общества, желая при этом выглядеть перед
социумом в лучшем виде.
Так что эгоцентризм имеет два вышеупомянутых полюса.
Правда, надо сказать, что эгоистический полюс действует
гораздо чаще, чем альтруистический, однако, последний
встречается и действует тоже.
Основная от л и ч и т е л ь н а я особенность это г
о т ип а - это н е у с т о й ч и в о с ть поведения (что и
зависит от постоянной ориентировки вовне, на внешний мир).
Люди этого типа либо абсолютно конформны, либо
абсолютно неконформны. С одной стороны, зная все установки
общества, все требования и ограничения, все критерии и оценки
социума, истероиды очень считаются с ними, потому что целью
их адаптивного поведения является постановка себя по
возможности в центральное положение. А для того, чтобы в
обществе занять центральное положение, нужно считаться с
правилами и установками этого общества. Вот почему
истероиды, являющиеся эгоценгриками, чаще всего конформны,
т.к. они, добиваясь наиболее выгодного положения, идут
путями, вполне понятными окружающим, извлекая из этого
положительную оценку для себя.
Они же могут быть и абсолютно неконформными. Но даже
тогда, когда человек поступает неконформно, на самом деле эта
неконформность как бы «конформность наизнанку». Это
прямая, четкая и симметричная противоположность тому, что
требуется. И этим достигается почти то же

65
самое - обращение внимания на себя. И затем уже, притянув
внимание к себе, истероид использует это внимание для того же
самого для получения в свое владение наиболее удобного
положения в том обществе. Делается это все равно через себя и
для себя, но в такой «конформности наизнанку» обычно нет
никаких новых, особых положений или по воротов (все те же
привычные элементы, хотя и с противоположным знаком).
Своеобразия в мышлении у «стероидов обыкновенно н е т.
Правда, есть путь единственный путь, которым истероид
может достигнуть своеобразия в мышлении... И путь этот как
раз противоположен шизоидизму - это путь полной
конкретности, детальной конкретности знаний. Чувствование
обстановки, структуры, отношения людей, СВОЙСТВ;
характера явлений очень подробное, детальное знание, которое
переходит на крайних степенях своей выраженности в
образность. По подбору вот этих конкретных образных деталей
и поворотов истероид может стать своеобразным.
По сути же истероид не бывает своеобразным никогда, ему
недоступно своеобразие в понимании центрального смысла
какого-то явления, какого-либо представления.
Как видим, в этом случае (образности) сам истероид все же
своеобразен, но конструкция этого своеобразия полярно
противоположна своеобразию шизоида.
И поскольку истероид постоянно направлен вовне, очень
хорошо усваивает все сигналы, идущие из внешнего мира, так
как он очень конкретен и ориентируется по конкретной
информации, то он обычно очень хорошо схватывает ситуацию
в деталях.

66
Такая ориентировка тоже противоположна по структуре
ориентировке шизоида (который схватывает сущность без
деталей).
Легко схватывая детали, не упуская ни единой из них,
истероид ориентируется в ситуаций быстро, часто и н т у и т и в
н о. Но следует заметить, что такая реалистическая
ориентировка истероидов это ориентировка в какой-то мере (по
практике) только теоретическая.
На самом деле истероид ориентируется в ситуации тоже по-
своему плохо. В достижении хорошей ориентировки людям
этого типа мешает склонность к фантазированию, склонность к
созданию фантастических событий, фантастических структур,
т.е. им свойственно создание своего фантастического внут-
реннего мира.
Почему это так получается?
Потому что, будучи большими эгоцентриками, ис-тероиды
себя жалеют, они к себе очень внимательны, не любят большого
напряжения сил и плохо его переносят - и поэтому прибегают
охотно и часто к помощи окружающих (и всегда готовы к ней).
Причем выбор для помощи они делают очень успешно, выбирая
из большого количества людей (они успешно просматривают
окружающую среду).
По, не будучи способными к большому усилию, к четкому
планированию (потому что это люди эмоционального склада, в
котором эмоции часто лежат в основе мышления и окрашивают
это мышление, т.к. отсутствует жесткий контроль), они не
всегда достигают своей цели. Да и цели-то у истероидов часто
бывают эмоциональными.
Цель часто ставится не в виде создания чего-нибудь
(достижения какого-то уровня, приобретения какого-то навыка
или какой-то информации для

67
структурирования деятельности), а достижения положения, в
котором что-то ощущается. Это может быть, например,
самоудовлетворение, самолюбование, укрепление уверенности в
себе, «собирание» почестей, обретение почета или славы,
известности, обретение чьей-нибудь благодарности, либо
благосклонности. Т.е. это ощущение направленных на себя
разнообразных оценок окружающих людей. Ради этого
истероиды действуют, но часто у них это не получается, по
крайней мере, в той степени, в которой им этого хотелось бы.
И получается так, что ощущение себя в этом мире,
самоощущение в окружающей среде настолько часто их не
удовлетворяет, что они, не владея самой структурой ситуации и
не умея конструировать в мире реальном, - конструируют в
мире идеальном, в фантазируемом мире. Мы это часто
встречаем и наблюдаем, особенно у людей в детском и подрост-
ковом возрасте, когда дети или подростки часто не
удовлетворены своим положением в окружающей среде (сами
они не умеют этого сделать, а взрослые далеко не всегда
действуют относительно них правильно, часто дают им не те
оценки, вместо того, чтобы помогать им, промахиваются). В
результате получается следующая, например, картина: ученик,
школьник очень хочет самоутвердиться и быть убежденным в
том, что он не хуже других умеет делать то или другое (писать
сочинения, решать задачи, выполнять ту или иную программу).
Между тем учитель постоянно недоволен и говорит, что работа
сделана не на высоком уровне, либо просто совсем ничего не
говорит. А мальчику (или девочке) хочется, чтобы похвалил.
Добиться этого реально в школе, в классе он не может. И тогда
он начинает мечтать, фан-

68
тазировать. И в фантастическом мире все получается так, как
ему надо: он представляет себе, что учительница вслух читает
его сочинение и говорит, что оно оказалось лучше всех
остальных, что оно оригинально, талантливо... Слабый мальчик,
которого всегда бьют, представляет себе, как он командует
всеми, как он им страшен, как силен... Юноша, не получающий
желанного внимания девушек, представляет себе, что он
обожаем, что его внимания только и ждут окружающие его
девушки...
То есть все, что не удовлетворяет, что не хорошо в реальном
мире и поправить чего не удается, поправляется и становится
идеально успешным в мире фантастическом. Это и есть
защитное ф а н т а з и р о в а н и е , очень свойственное
истероидам, которые нетерпеливы, обобщений удачно делать не
умеют, т.е. реально не владеют ситуацией.
Имеется и другой, не столь выраженный вариант защитного
фантазирования. Здесь также создается фантастический мир, но
в нем неудачи и неудовлетворенность реального мира
отражаются не зеркально, не симметрично, не полярно, а просто
создается такой мир, который отвлекает человека от его неудач
в реальном мире в совсем другие области и сферы.
Чтобы не подыскивать новых примеров, этот вариант можно
иллюстрировать так.
Тот же юноша, не имеющий успеха у девушек, представляет
себе не их постоянную влюбленность в него, а фантазирует об
успешности своей как мастера спорта по стрельбе. Или он
представляет себе, что ему удалось сочинить музыку, написать
стихи, т.е. как-то возвыситься над остальными, однако не в
сфере реальных неудач, а в другой области. Или, скажем,
создается фантастический мир, в котором он путешествует в
каких-то очень интересных местах,

69
видит много красивого. В этом случае нет даже элементов
самовозвышения, однако, это настолько ярко и интересно, что
этот фантастический мир отвлекает его от того, что здесь, в
реальном мире, ему однообразно и не интересно; поэтому не так
уж и важно, что здесь нет успеха.
Этот вариант защитного фантазирования встречается
обыкновенно тогда, когда желание самоутверждения не так
велико и человек не так остро страдает от отсутствия успеха.
Если же потребность в самоутверждении звучит острее, то,
кроме полярного, «зеркального» варианта, может появиться
вариант у н и ч и ж и т е л ь н ы й (вариант унижающий людей,
которые, как человеку кажется, виновны в ею
неудовлетворенности, в его неуспехе, которые «доставляют»
ему все эти неприятности).
Можно, например, представить себе в этом варианте, что не
девушки влюблены в него, и он «покорил» их, а что эти
девушки сами остались одинокими, ими все пренебрегают, т.е.
создается картина мщения (девушки поставлены в то
нежелательное, тяжкое положение, от которого страдает сам
этот юноша).
Таким образом, варианты защитного фантазирования могут
быть разными. Зачем нам это знать?
Во-первых, этот механизм очень свойствен исте-роидному
типу как таковому, это естественный модус самовыражения
истероида. И, хотя он бывает не очень сильно выражен, почти у
каждого истероида он все таки есть.
Это свойство отсутствует только если эмоциональность
истероида понижена, т.е. в тех случаях; когда образность не
складывается, либо когда слишком низка для этого
оперативность интеллек-

70
та (построение фантастического мира не удается, потому что
при низких интеллектуальных возможностях могут делаться
только совершенно реальные копии с уже имеющихся образцов;
но копировать эти образцы не стоит, потому что ведь именно
они-то и не удовлетворяют!). Вот в этих случаях защитного
фантазирования нет, оно не формируется.
Во-вторых, привычка параллельно с реалистическим строить
воображаемый мир это настолько глубокий механизм и
настолько устойчивый навык, что он не дает истероидам
возможности провести четкую границу между ориентировкой
реалистической и фантастической.
Эти фантастические построения настолько близко подходят к
реальной обстановке, настолько смешиваются с ней, что сами
истероиды не умеют как следует отличить одно от другого. Этот
механизм неправильно воспринимается окружающими; о к р у ж
а ющие считают, что истероиды лгут.
Но чаще всего это не ложь. Это невозможность отличить
воображаемое, желаемое от реального.
Такое явление очень сильно снижает реалистическую
ориентировку: получается так, что истероиды воспринимают и
схватывают всю реалистическую обстановку, но к р е а л ь н ы м
о р и е н т и р а м д о б а в л я ю т м н о г о лишних, в о о б р а
ж а е м ы х о р и е н т и р о в. Реальные ориентиры они
воспринимают точно и правильно, но ориентировка по
привнесенным, излишним ориентирам получается все же н е ч
е т к ой.
Такая ориентировка часто не совпадает, расходится с
настоящим или желаемым обликом ситуации, в которой они
ориентируются или действуют. И иногда это расхождение
настолько велико, что в

71
результате такой нечеткой ориентировки получается такой
облик ситуации, что бурно фантазирующий истероид
фактически в окружающей обстановке не ориентируется (т.к.
информация воспринимаемая и информация воображаемая
плохо дифференцируются).
Таким образом, не желая солгать, истероиды искажают
ситуацию, не отдавая себе в этом отчета. Характеристики людей
и самой ситуации получаются настолько искаженными, что это
ведет иногда даже к д е з а д а п т а ц и и . Защищаясь от
неприятных для себя переживаний, истероид все больше теряет
ориентировку.
Истероиды с высоким уровнем интеллекта обычно
сохраняют самоконтроль и умеют удержать себя от этого
недифференцированного использования реальных и
воображаемых ориентиров; они могут провести между ними
грань и несколько откорректировать свою ориентировку. Но для
итого нужен не только высокий сохранный интеллект, а еще и
сохранность управления эмоциональной сферой со стороны
интеллекта, потому что неуправляемые эмоциональные реакции
могут спутать, затормозить работу интеллекта, дезорганизовать
его.
Именно поэтому люди даже самого высокого интеллекта
работают обычно не на своем уровне, а несколько ниже, почти
никогда не достигая, не используя своих настоящих
возможностей.
В жизни истероиды обычно не удерживаются на прямом
пути к поставленной цели, если даже им удается
сформулировать для себя определенную жизненную задачу,
вполне понятную и достаточно четкую. Происходит это прежде
всего потому, что люди этого типа откликаемы на любые сигна-
лы, идущие извне и выдвигающие перед ними какие-

72
то параллельные, боковые цели, в направлении которых они и
уходят.
Одновременно истероиды умеют очень хорошо проигрывать
чужие роли, и в параллельные, соседние ситуации они
включаются очень легко. Чужие роли они принимают просто,
но не устойчиво. Выступая и за себя, и внутренне в какой-то
роли, они могут быть одинаково легко отвлечены в какой то
момент па какую-то другую цель, на какую-то другую роль.
Появляется другая задача, другое стремление, другая
возможность самоутверждения, снискания одобрения
окружающих, возможность самодемонстрации,
самоудовлетворения; поэтому-то они так легко идут на все эти
соблазнительные возможности, всегда эгоцентрически
окрашенные.
Итак, истероиды легко меняют свою роль; это-то изменение
ролей и создает картину неустойчивости и непредсказуемости
их поведения: предсказать смену (момент смены) одной роли
другой ролью почти не представляется возможным.
В силу этого поведение их складывается неровным,
необоснованным, неустойчивым и никогда не предсказуемым
(если они возбудимы). Ведь если они восприимчивы и способны
принять большой поток информации, то почти невозможно
предсказать, какая часть всей воспринятой информации (сен-
сорной, смысловой) уведет их в сторону и навяжет им какую-то
другую роль.
Поэтому важно уяснить себе, что истероиды меняют свое
поведение не потому, что не могут удержаться на том уровне
или на том направлении, на котором они начали действовать.
Это н е л а б и л ь н ость. Их неустойчивость это с о б л а з н и т
е л ь н о с т ь д р у г и х в о з м о ж н о с т е й, которые срывают
их с выбранного пути.

73
 А если они все же не могут удержаться, если это
действительно лабильность, потребность в смене тина
деятельности, то это уже ближе к патологии. Во всяком случае,
это уже не полная норма; это уже невротизированные
истероиды.
Здоровые истероиды не лабильны, они отвлекаемы. Они
просто активно используют другие возможности, лежащие в
стороне от их актуальной деятельности.
Схематично разницу между отвлекаемостью и лабильностью
можно представить себе так.
Допустим, человек желает снискать себе ставу и почет за то,
что он человек жертвенный, отзывчивый, добрый. Такой
человек выбирает, или ему попадается в его биографии момент
или подходящий для этого объект и истероид начинает
ухаживать за ним, за человеком, который действительно
нуждается в помощи. Предположим, что это талантливый че-
ловек, который нуждается в организации его быта. И вот
истероид (это может быть, например, женщина) начинает как
бы отдавать себя, всю свою жизнь этому человеку, чтобы тот
мог спокойно творить и работать. Т.е. принята роль
привязанности к этому человеку и жертвенности, но... В один
прекрасный день появляется другой человек, дающий ей
возможность проявить себя как женщину властную. Допустим,
это тоже яркий, талантливый человек. Но характер у него такой,
что он даёт ей возможность продемонстрировать окружающим,
в какой мере ее «носят на руках». И тогда она, забыв, что она
демонстрировала обществу жертвенность и самоотверженность,
становится «властной королевой», т.е. становится на другой
путь, поскольку появилась такая соблазнительная новая
возможность - и переключается на другую роль (чего она не
сделала бы, не подвернись ей новая возможность, отвлекшая ее).

74
 А если взять пример тот же, но с женщиной, уже
невротизированной - когда речь идет о неполной норме - то мы
должны помнить, что у нее уже снижена выносливость. Она
предпочтет достаточно быстро прекратить такую деятельность,
даже если ее ничто не отвлечет. Ей надоедает ее начатая
деятельность, и она сама предпринимает поиск новой, иной
деятельности и довольно быстро находит ее.
Т.е. в первом случае здоровый истероид управляем извне,
обстоятельствами, а не собственным состоянием и
направленностью, Во втором же случае уже невротизированный
или психопатизированный истероид ориентирован на себя, свое
состояние; обстоятельства играют здесь гораздо меньшую роль.
Таким образом, отвлекаемость расшатывается
невротизацией (или психопатизацией) и постепенно переходит в
лабильность,
Итак, неустойчивость поведения свойственна ис-тероидам
всегда. Но здоровым истероидам свойственна просто
отвлекаемость; истероиды же ослабленные не могут долго
сохранять одно и то же направление деятельности. Т.е. при
исследовании надо отличать неустойчивость от лабильности
переключение строится на разных структурах и происходит, с
разными оттенками.
Деятельность получается бесплановой, хаотичной. Если же
деятельность все же оказывается насколько-то устойчивой, то
это значит, что сами обстоятельства приводят ее в порядок и
регулируют. Так же неустойчивы установки истероидов. Они
меняются с переменой роли, цели и задач.
Истероиды хаотичны, бесплановы, непредсказуемы,
выступают то в одной, то в другой роли, поэтому
соприкасающиеся, контактирующие с ними люди также не идут
с истероидами на (глубокий контакт,

75
опасаются их глубокой непредсказуемости. В какой-то момент
истероиды ярки, очень привлекательны, по общение с ними
всегда угрожает срывами.
Контакты истероидов изменяются и по составу. Их
нечастые глубокие контакты тоже неустойчивы, потому что для
глубокого контакта нужно проникновение в другого (в его
интересы, потребности, направленность), а истероид всегда
занят собой, эгоцентричен.
В глубоком контакте, среди людей, которые им доверяют,
истероиды занимают тем более эгоистическую позицию. И
такой контакт, даже при возникновении привязанности, также
оказывается неустойчивым. В определенный момент истероид,
рассчитывая на своем пути на помощь и помощи этой не полу-
чая, начинает испытывать обиду, обвиняет человека в том, что
он действует бесчестно (или неумно, или слишком холодно) по
отношению к нему, истероиду. Обвиняет в этом человека и
удаляет от себя, или уходит сам. Разрыв даже глубоких связей
обычно не вызывает у истероида мучительных и долгих пере-
живаний, они моментально отвлекаются и перестраиваются на
какие-то другие связи.
В достаточно близкий контакт истероиды вступают очень
легко. Они как бы предъявляют свои самые привлекательные
качества и сами рвутся к людям, оценивая их при этом часто
неправильно, ожидая того, чего они получить не могут. Т.е. на
сближение истероиды идут очень быстро, а затем,
разочаровавшись в чем-либо, обвиняют людей в своих
неприятных переживаниях и расстаются с ними. Причем
расстаются с сознанием своей полной правоты, в состоянии
обиды, оскорбленности. Поэтому даже круг глубоких контактов
у них неустойчив. Чтобы у истероида (у выраженной
истероидной

76
личности) сохранился на много лет один и тот же друг, одна и та
же привязанность - это крайне редкий случай. Близкие друзья
вокруг истероидов все время меняются, либо это круг в
достаточной мере постоянный, но в этом широком круге друзей
(шире, чем у шизоидов) постоянно меняются их места кто-то из
них ближе, затем кто-то дальше, и наоборот, т.е. истероиды (не
расставаясь совсем, навсегда) в какой-то период отталкивают
одних, приближая других.
По существу, глубокие контакты у истероидов крайне редки,
потому что они очень хорошо учитывают свои возможности и
потребности, а потребности и возможности других учитывают
плохо, либо не учитывают вовсе.
Вмешательство в свою жизнь истероид принимает
своеобразно, и это имеет динамику. В первый момент
вмешательство в свою жизнь, особенно когда не все в порядке, и
истероид ощущает какую-то неудовлетворенность, истероиды
принимают очень хорошо. Потому что для них это прежде всего
внимание, а внимание к себе они любят и ценят. В этот началь-
ный период истероид прислушивается ко всему, что ему
говорится и предлагается. Но как только человек, советуя и
разбираясь в ситуации, желая помочь истероиду, не делает за
него сам, а требует от него усилий (на которые истероид идет
крайне неохотно), то очень быстро наступает момент
нежелательности такого вмешательства. И тогда истероид круто
меняет направление отталкивается от человека и готов обвинить
его в том, что тот некорректно вмешивается в его, истероида,
жизнь. Установки истероида в этот момент могут смениться
даже на противоположные.
То же можно наблюдать и в работе. Сегодня это человек,
демонстрирующий выполнение долга, пол-

77
нее уважение и восхищение людьми, которые честно и упорно
делают свое дело, а через месяц (или несколько месяцев)
истероид, поменяв свои суждения и оценки на
противоположные, считает тех же людей, которыми
восхищался, глупыми, плоскими, недоразвитыми.
Вся эта неустойчивость контактов, смена ролей, установок,
суждений наблюдается особенно ярко не столько у совсем
здоровых истероидов, сколько у невротизированных,
ослабленных людей этого типа. То же наблюдается постоянно и
в клинике. Истероиды бегут к врачам, когда есть жалобы
(нарушен сон, утомительные сновидения, головные боли и
подавленное настроение...), просят «спасти их». Но когда врач
начинает требовать выполнения назначении, приложения
усилий, накладывает какие-то ограничения (чисто лечебные,
оздоровительные), истероид заявляет, что этот врач плохой
специалист, ничего не понимает в ею заболевании - и ищет
другою врача (с которым все обычно повторяется в том же
виде).
Истероид не терпит рядом с собой людей, в чем-то его п р е в
о с ходя щ и х, не терпит неблагоприятного для себя фона,
требующего напряжения. В таких ситуациях у истероида
срабатывает механизм внутреннего социального судьи - и
истероид исключает из среды своего общения людей, его
превосходящих, под каким-нибудь благовидным (а иногда и
неблаговидным) предлогом. Не терпя не благоприятного для
себя фона, истероиды, однако, никогда не уходят сами, а
изгоняют (совершенно неправомерно, с ложными обвинениями)
людей своего окружения, неугодных им.
Неблагополучен у истероидов не только круг коп-тактов.
Истероиды люди ненадежные, со-

78
вершенно н е к о н вен ц и о н а л ь н ы е, не считающиеся ни с
кем. Причем, они этого не объявляют, а оформляют в таком
виде, что от него, истероида, якобы требуют невозможного,
неправильного, постыдного, что он, истероид, не может себе
этого позволить.
Представляются истероиды, таким образом, людьми
общительными, откровенными, легко идущими на контакт.
Неправильность их позиций и оценок ускользает от наблюдения
окружающих, потому что сам крут этих окружающих весьма
подвижен, изменчив. И в таких условиях за истероидами
остается своеобразный ореол людей ярких, поэтичных,
откровенных, искренних... Но все эти впечатления
поверхностны.
Осознают ли истероиды неполноценность своего контакта?
Нет. И это тоже противоположно самосознанию шизоидов.
Почти все истероиды э к с т р а п у н к т и в н ы . В их
представлении неудачи их контактов от них не зависят.
В крайнем случае они обвиняют в неудачах контактов если
не людей, так обстоятельства. Т.е. своей неполноценности
истероиды не осознают. Иногда это осознание может прийти
только ретроспективно. Э м о ц и о н а л ь н о истероиды
кажутся людьми очень яркими, уж куда, конечно, ярче шизо-
идов. Между тем это также несправедливо, как считать
шизоидов не эмоциональными.
Во-первых, несоответствие внешних и внутренних
характеристик эмоциональной сферы истероидов маскируется
или искажается за счет м е х а н и з м а с а м о з а в е д е н и я,
самонакручивания.
Истероид может, например, быть человеком с малой
эмотивностью. В какой-то момент у него возник-

79
да эмоциональная реакция грусти, вовсе не сильная. Но заметив
у себя такую окраску реакции, истероид идет по пути
самолюбования, самоудовлетворения, восхищения своей
чувствительностью. Сначала переживание вырастает в их
воображении, а затем, подстегнутое воображением, усиливается,
вырастает на самом деле, доходя до очень высоких степеней.
Вот в таком виде истероид и предстает взору окружающих. Это
не игра и не обман, а реальное усиление переживания.
Во-вторых, то, что создает искаженное представление об
эмоциональности истероидов это использование крайней
лексики, выражающей самые крайние степени переживания.
Так, истероид о задержке прихода автобуса может сказать, что
это «катастрофа», о небольшом опоздании «какой ужас!» и т.п.
К тому же это имеет еще и зрительное подтверждение:
истероиды имеют сильные и развитые средства
выразительности мимические, моторные, интонационные.
На самом же деле это только внешние впечатления,
достаточно поверхностные. Эмоции у истероидов средней силы,
не сильнее, чем у всех иных характерологических типов. Можно
даже сказать, что они несколько менее эмоциональны, т.к. у них
большое количество энергии уходит на внешние формы
выражения, на фантазирование.
Все это сказывается на контактах — глубоких, родственных,
дружеских, интимных, сексуальных.
У истероидов наблюдаются также своеобразные
эмоциональные паузы, которые почти невозможны для людей
иного характерологического склада.
Как выглядят эти «эмоциональные паузы»?
80

80
 Допустим, человек вас любит, чувствует к вам нежность,
обыкновенную человеческую, или даже сексуально
окрашенную. Он с наслаждением гладит вас, ласкает, он
действительно рад вам. Но вот в какой-то момент он слышит,
что в коридоре квартиры, допустим, едет на своем трехколесном
велосипеде соседский мальчик. Этот мальчонка довольно часто
мешает работать, спать шумит, И мгновенно ваш друг-истероид,
только что поглощенный нежностью и радостью, отвлекается,
лицо его становится злобным. И наступает как бы «перебой» в
переживании нежности, включается реакция досады и агрессии.
Затем это быстро прекращается человек возвращается к своей
актуальной эмоции к нежности и радости.
Наблюдаются у истероидов такие «перебои», «паузы» и в
обратном направлении: тяжелое, неприятное переживание
прерывается паузой радости, смеха... Такие паузы специфичны
для истероидов.
С другой стороны, истероиды обладают еще одной
особенностью. Проявляется она заметнее у женщин.
Эгоцентричность, свойственная истероидам, иногда оказывается
настолько выраженной, что у женщины, например, может не
хватать многих привязанностей, таких, например, как
материнская привязанность к ребенку.
Женщин среди истероидов больше - и в этом историческое
преломление роли самки в животном мире, где самка должна
привлечь к себе чем-то самца (оперением, голосом, манерой...).
Это нужно для продолжения рода. Этот «зов» и остался у
женщин. Но он преобразовался в социальные нормы, в соци-
альные формы.
Эгоцентризм бывает настолько выраженным, что он
составляет все содержание жизни, основную установку, и
человека уже не хватает на то, чтобы удержать себя от вещей
иногда очень странных. Именно такие люди проявляют (и до
очень высоких степеней) эмоциональную холодность.
Таким женщинам в какой-то момент не хватает привязанности
даже к собственному ребенку. Иногда это приводит даже к
детоубийству. Подобные случаи встречаются иногда в судебной
практике.
Но это совсем не значит, что такая женщина антисоциальна,

81
что она вообще может пойти на преступление. Никого
постороннего она не только не убьет, но даже не ударит. Она
прекрасно знает общественную оценку таких действий.
Социально опасны такие люди только для того; кто у них в ру-
ках, кем они владеют полностью, кто не может дать отпора. Так
что дело здесь не в антисоциальности, а в э м о ц и о н а л ь н о
й недостаточности.
Есть еще и другая, довольно часто встречающаяся
особенность и зависимость. Женщины, очень оформленные
внешне, следящие за модой, очень кокетливые, прямолинейно
демонстрирующие в поведении свою сексуальность, на самом
деле в большинстве случаев как раз не сексуальны, и вся их
броскость направлена на достижение не сексуального контакта,
а на тщеславную возможность привлечь внимание. Это
демонстративность — и только. И чем ярче это подчеркивается,
тем вероятнее, что на самом деле женщина холодна и не
сексуальна. Этот скрытый разрыв хорошо знаком консультан-
там-гинекологам и психологам-консультантам по брачным
проблемам. Иногда это знают и мужья, любовники, опытные
мужчины. Такие женщины достаточно расчетливы, хотя внешне
кажутся эмоциональными и легкомысленными.
То же качество и зависимости иногда проявляют и мужчины,
но это всегда мужчины с женственным

82
складом характера. Однако у мужчин эти проявления слабее,
они сглажены благодаря их социальной мужской роли.
Кроме того, истероиды - это не только люди эмоционально
поверхностные, но еще и эмоционально н е з р е л ы е .
Эмоциональная незрелость это плохая согласованность,
плохая скоординированность эмоциональности с социальной
ролью. Такие люди не принимают основных социальных
направлений. Так, любой эмоционально зрелый человек
понимает необходимость подчинения, исполнительности,
ограничений, обязательности каких-то действий и поступков.
Хотя бы профессиональных. Эмоционально же незрелые люди
не терпят, например, воздействия на себя, не терпят никаких
ограничений, не терпят самой (даже необходимой) формы
принуждения, не выполняют даже необходимых требований.
Они не умеют ждать выполнения своих желаний требуют
немедленного исполнения.
На внешние раздражители истероиды откликаются
интенсивно. Но от этой интенсивности и беспорядочности
быстро устают. Поскольку они направлены вовне, а поток
раздражителей очень велик, они буквально мечутся между
этими раздражителями. Кроме того, им необходима и привычна
такая быстрая смена впечатлений, они не терпят монотонности.
Поэтому им и присуща «охота к перемене мест», смена мест
жительства, изменение характера деятельности. Отсюда же
отсутствие привязанности к традициям, кроме тех, которые
театрально, броско оформлены; с такими традициями они еще
мирятся, поскольку эстетические критерии в их мышлении
достаточно сильны.
С т е р е о т и п ы поведения, вкусы истероидов н е
устойчивы, поверхно с т н ы . Поэтому для

83
них затруднительна планированная групповая деятельность.
Истероиды плохие сотрудники.
Впрочем, они могут достигать и больших высот, высокой
результативности, но только в тех случаях,
когда деятельность и результат их работы сулят им
почести, славу, признание. Ради этого они способны на очень
большие усилия. Но чем меньше публичность и признание
заслуг, тем меньше вклад ис-
тероида в работу группы. Истероид «перекидывает» работу на
других, пренебрегает ею, выполняет
ее небрежно. Это люди ненадежные, и их постоянно нужно
контролировать.
Индивидуальную работу они выполняют лучше. Если они ее
не бросают посередине, не доведя до конца, потеряв к ней
интерес (что бывает нередко), то они выполняют ее хорошо.
Прежде всего потому, что это - личная ответственность. Вообще
то личной ответственности они не любят, но если соглашаются
на нее, то ведут себя так, чтобы заслужить одобрение,
поощрение, чтобы не допустить краха.
Однако они охотно идут на то, чтобы сделать что-то чужими
руками.
Но они плохо управляемы, поэтому не годятся в
руководители. Даже при высоком уровне интеллекта из этого
получается чаще всего только самоутверждение,
самолюбование, работа напоказ. Правда, если они рассчитывают
на признание и награды, они могут работать как следует.
Впрочем, не на длительный срок, и провалы в деятельности бу-
дут все равно.
Но надо сказать, что в роль руководителя они вписываются
хорошо - это одна из очень любимых ролей. Но это всегда
ненадежно и неустойчиво - внутренняя заинтересованность
исчезает, появляется формальность — и они срываются.

84
Истероиды изменчивы во всем.
Есть у истероидов и еще одна особенность. Это испо- л ь з о
в а н и е с в о е г о с о м а т и ч е с к о г о состояния. Свое
состояние они используют для достижения, казалось бы, самых
отдаленных целей, не имеющих к соматике никакого
отношения.
Очень часто истероиды прибегают к повторению, к дубляжу
каких-то бывших соматических страданий. Иногда они актерски
имитируют страдания других людей (если сами такого не
переживали). Преувеличивают значимость страданий и драмати-
зируют их, когда они реально имеются.
У истероидов есть два варианта этого пути. Один вариант это
оперирование соматическими страданиями и соматической
симптоматикой (актуальной или давно прошедшей). Т.е. они как
бы уходят в болезнь. Другой вариант истероиды очень склонны
к психосоматике вообще. У них реально возникают страдания
по психологическим причинам и поводам. У них очень уязвимая
и подвижная вегетатика.
Таким образом, в одном случае возникает соматическое
страдание, истероиды за него «цепляются» и вокруг него уже
организуется психологическое состояние; в другом случае
психологическое состояние уходит, но при этом как бы
выливается в соматику, вызывая соматическое заболевание к о н
версии.
Какое же значение имеет для истероидов хороший
интеллект?
Прежде всего, это сказывается на степени эмоциональной
незрелости, которая корригируется интеллектом. На высоком
уровне одаренности эмоциональная незрелость может
совершенно не доходить до поведенческих проявлений и
оставаться глубоко подспудно (только В переживаниях).

85
 Высокий интеллект очень существенно изменяет облик
истероида в направлении его демонстративности. Истероиды с
невысоким уровнем ннтеллекта демонстрируют себя
«впрямую», грубо, добиваясь цели, выставляя напоказ свои
качества, свои возможности: ярко одеваются, громко говорят,
повторяют остроты до тех пор, пока почти все присутствующие
эту остроту не услышат, садятся на видные места, сидят в
картинных позах... А истероиды с высоким интеллектом этого
никогда не делают. Их демонстративность тоньше. Они
самоуничижительно отказываются что-либо делать (петь,
танцевать и т.п.), затем все же соглашаются, предупредив: «Вам
же хуже! Увидите...» Тем самым обеспечивается ободряющая
положительная оценка.
Если глупый истероид придет с ярким галстуком, чтобы
привлечь к себе внимание, то умный, наоборот приходит тихо,
робко, застегнутым на все пуговицы; он подчеркнуто аккуратен,
платье его подчеркнуто ничем не оживлено и это бросается в
глаза; т.е. демонстрируется особая скромность. Это
демонстративность, рассчитанная на одобрение обществом
подобных проявлений, можно сказать, что демонстрируется а
нтидемонстративность.
Декомпенсирующими ситуациями являются для истероидов с
и т у а ц и и п о в ы ш е н н ы х н а грузок, повышенных
требований. Истероид скорее всего декомиенсируется тогда,
когда он поставлен под контроль. Он выходит из состояния
равновесия даже в тех случаях, когда изменений в общем-то и
нет.
Еще одна декомпенсирующая (и сильно декомпенсирующая)
ситуация это сложность в области личных отношений. В
частности, это может быть нарушение супружеских
отношений. Даже если

86
область личных отношений не касается интимных, сексуальных
проблем, она все равно - источник декомпенсации. Например,
это может быть и нарушение дружбы двух коллег, если
стройность в этих отношениях сменяется какой-то
беспорядочностью. У истероидов при этом резко снижается
работоспособность, повышается утомляемость; одним словом,
они декомпенсируются. И могут давать при этом всякие реакции
ближе к патологическим - подчеркнутые, акцептированные,
вплоть до заболеваний. Истероиды часто дают реактивные
депрессии; гораздо чаше, чем другие типы.
В такие нагрузочные периоды возникают достаточно тонкие
нарушения в виде расстройств вегетативной регуляции. Причем
такие нарушения возникают даже без соматизации (без наличия
соматических заболеваний и конверсии). Образуется
зависимость между личностным социальным самочувствием и
состоянием. И эти мелкие нарушения вегетативной регуляции
также драматизируются и «раскрашиваются». Но это не н а м е р
е н н а я симуляци, это все тот же механизм «самозаведения».
Драматизируются любые переживания, но чаще других -
соматические, что придает истероидам некоторый оттенок
ипохондричности. Хотя это не истинная ипохондричность (как,
например, у эпи-лептоидов), т.к. «на пустом месте» эти
ощущения не возникают.
О конформности истероидов. В мышлении и во внутренней
установке они конформны, своеобразия им не хватает даже на
высоких уровнях интеллекта.
Если перед нами неконформный истероид, то
его неконформность демонстративна и служит

87
для привлечения внимания это «конформность наизнанку». Т.е.
люди этого типа демонстрируют
з е р к а л ь н о е о т р а ж е н и е к о н ф о р м н ы х ус
тановок, а не движение в сторону, не истинную не
зависимость от них.
Из-за этого, собственно, получается, что в поведенческих
проявлениях истероиды резко не конформны; они выбирают
самые прямые пути, но «выворачивают их наизнанку». Такое
поведение
ч а с т о просто а н г и с о и ц а л ь но. Такое не случается
никогда с шизоидами при всей их некон-
формности.
Истероиды в е д о м ы и в н у ш а е м ы. Хотя внешне они
демонстрируют всегда полную независимость.
Особенность внушаемости истероидов в том, что она очень
легко осуществляется, но так же легко и улетучивается, не
задерживаясь. Внушаемость истероидов можно представить
себе как «внушение в решете». Это невредно знать, например,
криминологам. Повернуть и исправить истероида легко, но
затем сразу же надо создать условия, при которых этот поворот
не был бы утрачен, и постоянно контролировать это положение.
Но эти же свойства внушаемости истероидов очень
осложняют работу психотерапевта. Работать с истероидом
амбулаторно - задача неблагодарная.
Развитие психоза для истероида маловероятно. Это случается
только при глубоко зашедших изменениях, т.е. при истерии это
истерические психозы. Психоз предполагает замкнутый мир,
оторванный от реального внешнего мира. А фантазирование
истероидов всегда реалистично, сохраняет каналы связи с
внешним миром. Именно фантазирование мешает
возникновению замкнутого психотического мира.

88
 Зато у истероидов очень вероятны депрессии любого
порядка, вплоть до психотических включений. Но эти последние
ограничены только классическим депрессивным бредом в таком
депрессивном психозе структуры психоза, собственно, нет.
Конверсия с высоким интеллектом у
истероидов не сочетается. Эта зависимость обратная. А с
низким интеллектом сочетается: чем грубее истероидные
проявления, тем чаще и глубже конверсия. При тонкой
переработке и высоком интеллекте конверсии редки; по крайней
мере, они не фиксированы: типа общего недомогания, общего
снижения соматического самочувствия, а не в виде выраженных
конверсионных знаков (рвоты, параличей и т.д.).
У истероидов всегда встречается (хотя и не у всех, а только у
тех, кто имеет недостаточную социальную тренировку и
невысокий уровень интеллекта) манера отрицать трудности
адаптации и трудности отношений. Их как бы не существует в
сознание они не допускаются; и человек, будучи совершенно
дезадаптированным, считает себя адаптированным хорошо и не
признает факта дезадаптации по пути вытеснения. Т.е. при
недостаточности интеллектуальной переработки очень силен
путь защиты вытеснением - а при сильной защите вытеснением
оценка ситуаций оказывается неправильной. Это принимает
форму отрицания неблагополучия, отрицания провала: «все
хорошо, ничего не случилось!..»
Поведенчески при этом истероиды защищаются путем
подчеркнутой идентификации со своим статусом, с группой, т.
е. путем подчеркнутого выполнения своих ролей. Причем
обычно это роль социально поощряемая.
Независимо от реальной ситуации у истероидов имеется
склонность демонстрировать оптимизм и

89
демонстративно подавать свой оптимизм большим, чем он есть
на самом деле. Эти декларации оптимизма служат обыкновенно
прекрасным фоном, на котором подаются потом страдания и
недомогания, сниженное настроение. Т.е. фон оптимизма
контрастно оттеняет эти жалобы. Делается это иногда одно-
временно, иногда после, но суть остается та же - подведение
фона под показ своего неблагополучия. Таково сочетание
декларации как фона с жалобами независимо от реальной
ситуации и от оценки реальных возможностей. Этот
контрастный рисунок наблюдается у истероидов достаточно
часто.
На этом обыкновенно строится разумное терапевтическое
вмешательство. Именно на этом держится правило: истероидам
или невротикам истероидного склада всегда давать почетный
путь к о т с т у п л е н и ю .
Все эти виды демонстраций (демонстрация своего
оптимизма, своих страданий, драматизация своих переживаний,
демонстрация соматических и психосоматических
расстройств...) являются у истероидов довольно часто о р у д и е
м в о з д е й с т в и я н а о к р у ж а ю щ и х . Истероиды это
делают довольно гибко и часто добиваются немалых успехов.
Все эти особенности создают временами разный стиль в
разных сферах их жизни.
Когда мы говорим о шизоидах, то упоминаем о су-
ществующей у них естественной «вилке»: идея и естественная
жизнь. Поэтому они по-разному выглядят.
Истероиды тоже иногда выглядят по-разному. Они бывают
деспотами в семье, очень несговорчивыми и капризными, но в
то же время очень дисциплинированными в своей
профессиональной дея-

90
тельности, в работе. Получается, что они как бы похожи на
шизоидов. Но механизм этого явления совершений другой.
Суть такого механизма следующая: чем ближе окружение,
чем лучше истероиды его знают, тем сильнее они оперируют
этим инструментом воздействия собственным состоянием. Ведь
на сотрудника, например, трудно воздействовать собственным
состоянием (соматическим или любым другим) здесь это не
срабатывает. А вот в семье этим добиться можно очень многого.
Можно добиться прощения собственного скверного поведения,
можно добиться изменения поведения близких.
Для шизоидов такой разрыв естествен. Они чаще всего
бросают свои силы на организацию профессиональной
деятельности, в область какой либо идеи и тем самым снимают
свои силы с области интимных отношений.
Истероиды наоборот - направляют такой модус поведения на
интимные отношения, где орудуют весьма активно, не имея
возможности использовать это оружие на официальной арене.
Кроме того, ролевой статус шизоида в семье отчужденный, а
истероида очень активный, с предъявлением массы требований.
Шизоид же не предъявляет требований, он только не выполняет
чужие требования.
В интимной сфере неприятны и те, и другие, но для
шизоидов это непоправимо, а для истероидов коррекция
возможна.
Кто истероиды, наблюдаемые нами в жизни?
Прежде всего эти актеры-исполнители. Истероиды, обладая
великолепной выразительной моторикой, интонацией,
подвижной мимикой - прекрас-

91
иые актеры, вживающиеся в роль, с легкостью
драматизирующие свои переживания.
Актеров шизоидного склада почти нет. Есть, правда, актеры
шизо-истероидного склада, довольно успешные, выделяющиеся
своим обликом (однако чаще это все-таки режиссеры).
Истероиды - исполнители любого рода. Например, это
политики на исполнительских ролях, не решающие, но
находящиеся на виду. Но это не творцы идей, не создатели
направлений.
Если речь идет о поэтах, то это популярные, броские поэты,
не создающие, однако, ничего нового ни в истории литературы,
ни в стихосложении, поэты, не имеющие обыкновенно школ, а
имеющие эпигонов-подражателей. Т.е. это популярные,
броские, любимые, модные поэты, имеющие индивидуальность
обычно только по своим темам, по общественному звучанию, по
человеческому (социальному) облику, не по творчеству и
поэтическим особенностям.
Чистый, очень выраженный истероид - Евтушенко.
Вознесенский, хотя и имеет истероидную основу, все же
шизо-истероид. Истеро-шизоид - Ахмадуллина.
Можно сказать, что вес истероидного радикала
пропорционален среди поэтов их роли в литературе: в тех, кто
создал в литературе направление таких, как Мандельштам,
Пастернак - истероидности нет вовсе. А у броских поэтов, о
которых шла речь, есть образность, есть своеобразие окраски,
но своеобразия основы собственно творческого своеобразия у
них нет.
Их неконформность это «конформность наизнанку».
Недаром их так легко пародировать.

92
Двухполюсные типы
Имеются в виду типы: шизо-истероидный и истеро-
шизоидный.
Назвать эти типы промежуточными, поддаваясь искушению
прислушаться к звучанию их названий, нельзя. Потому что
никакой тенденции про движения от одного полюса к другому
они не имеют. Это типы, совершенно различные по конструк-
ции. Это именно типы, выделенные. Потому-то они и имеют
право на самостоятельное наименование. Комбинации
радикалов, составляющих название и содержание этих типов, не
происходят математически точно. Т.е. это не суммированные
признаки одного и другого радикала и не отобранные из них.
Это - образования специальные, самостоятельные, стоящие
на разных свойствах одного и другого радикала, но
представляющие в своей структуре уже нечто своеобразное и
отдельное (от механизмов и того, и другого радикала). Т.е. в
структуре этих типов оформлено нечто иное, чем, если бы это
была просто комбинация свойств каждого из радикалов,
дающих название этим типам.
Это структуры, в которых имеются не просто уживающиеся
рядом свойства, а структуры, образованные вновь, структуры
сложной конструкции, с новыми свойствами.
Что это значит?
Это легко себе представить, скажем, пользуясь примером
того, как строятся, как выглядят эти типы

93
в отношении такого проявления, как контакты, т.е. на примере
сферы контактов.
Поскольку типы эти полярны, контакт, у них совершенно
разный. Они полярны, поскольку у одного стержень —
повернутость на себя и замкнутость, а у другого - повернутость
на внешний мир и активный прием всякой информации из
внешнего мира; у одного - тенденция к большому контакту, у
другого - наоборот, малая потребность в контакте.
Истероиду нужна публика для собственных проявлений, для
собственного признания, для ориентировки и т.д. Истероиду
нужны люди! Для людей этого типа всегда актуальна тенденция
к расширению контакта. Одновременно у них очень затруднен
статус относительно глубокого контакта; и контакт у них
неустойчивый.
У шизоидов, наоборот, очень малая, очень ограниченная
тенденция к контакту, малая необходимость в контакте. Чем
сложнее внутренний мир, тем меньше человек нуждается в
постоянном контакте с окружающим миром, тем очевиднее
тенденция не к расширению, а к сужению контакта; контакт
глубокий, и поверхностного контакта никакого, кроме необхо-
димого.
Как же соединить такие полярные тенденции?
Надо сказать, что оба типа (истеро-шизоидный и шизо-
истероидный) имеют оба радикала, т.е. в основе формирования
свойств каждого тина участвуют оба радикала, свойства идут с
двух сторон.
Например, это может получиться путем генетической
передачи: от одного родителя — одни свойства, а от другого
почва для образования совершенно другого радикала с другими
свойствами. И если эта передача достаточно существенна с
обеих сторон, то человек получает два радикала, ни один

94
из которых не заглушается. Иногда они равносильны настолько,
что почти невозможно определить преимущественный, т.е.
трудно адекватно назвать ею; определить, который из них
ведущий. И тогда для этого требуется очень тонкий анализ.
Впрочем, если они равносильны, или почти равносильны, то
обыкновенно это все же шизо-истероидный тип. Потому что
шизоидный тип все же сильнее, организованнее и устойчивее. И
в таких случаях он подминает под себя истероидный тип
(почему и получается все же шизо-истероидный).
Если же шизоидный тип и основания для него генетически
слабее, то может получиться истеро-шизоид, в котором
шизоидные свойства (т.е. другой радикал) не исчезают, но все
же перерабатываются в типологические черты и в радикал. Но и
тогда он может уступить место ведущему радикалу
истероидному. Это значит, что у человека с самого начала было
меньше оснований для формирования шизоидности, чем
истероидности не равно, заметно меньше.
Вообще же равносильная генетическая передача вещь редкая,
и обыкновенно эти типы очень различаются по силе ведущего
радикала. Тогда не представляет большой трудности
определить, какой радикал сильнее. Такие случаи более часты.
Таким образом, в каждом из этих двух типов присутствуют;
оба радикала, ни один из них не подавлен, более того настолько
выражен, что ни один из них верха не взял. И вот в этом случае
начинается комбинация для удовлетворения тенденций и того, и
другого радикала, потому что они существуют равноправно.
Эти тенденции — поскольку типы полярные —
комбинируются так: при превалировании шизоид-

95
нога радикала образуются в основном черты шизоидные черты
первичные, а производные на них накладываются; истероидные
черты - черты вторичные, не основные; и наоборот при более
сильном истероидном радикале основные черты оказываются
истероидными, и факультативно от шизоидного радикала -
представлены черты шизоидные, производные, в этом случае
вторичные.
Т.е. и в том, и в другом случае они остаются на своем месте.
Руководящий, более сильный радикал создает основание, и
одновременно дает возможность включить в него вторичные,
производные характерологические черты и тенденции другого
тина. Собственно говоря, второй радикал остается пассивным и
соединяется с первым только своими отвлеченными,
вторичными и третичными производными чертами.
Если проследить это на примере отношения к контакту,
Наблюдается следующее.
Шизо-истероид. Как следует из названия ведущим в данном
случае является радикал шизоидный. Потребность шизоидного
радикала в замкнутости, в интравертированности, в малом
контакте и в контакте глубоком в шизо-истероидном типе
сильнее. Это основание (вот эта интравертированность).
Поскольку она сохраняется (потребность в глубоком контакте),
шизо-истероид способен на глубокий контакт.
Однако по сферам человеческой деятельности это не на все
распространяется. Распространяется это только на сферы
основной деятельности, основных форм самовыражения. В
других же, более отдаленных, периферических, так сказать,
сферах человек демонстрирует истероидное поведение.
И получается так, что шизо-истероиды неконф о р м н ы о
т н о с и т е л ь но социума: они

96
продолжают быть неконформными и своеобразными в своих
отношениях с широким социумом - почти во всех сферах
деятельности. И потребности в контакте не имеют, а
подчиняются закономерности и необходимости контакта. Т.е.
если им надо, то, так же, как и шизоиды, они контактируют с
широким социумом. Если не надо, то тенденции к расширению
контакта у них нет.
Но поскольку существует вторично способность к глубокому
контакту, то шизо-истероиды образуют замкнутые г р у пп ы ,
внутри которых они глубоко контактны и очень конформны
относительно членов этой группы. Это для них референтная
группа, к мнению которой они прислушиваются, считаются,
понимают, нуждаются в ободрении. Внутри этой маленькой
группы они ведут себя как истероиды: они конформны,
контактны. Но вся группа целиком абсолютно неконформна к
окружающему социуму. Это выделяющиеся, замкнутые,
элитарные группы.
Причем, поскольку первичный радикал - шизоидный, т.е.
основное они схватывают хорошо у них сохранена способность
к генерализации, к выделению основного, это обыкновенно
группы особые, но никогда не антисоциальные. Потому что
настоящую социальную основу жизни они схватывают хорошо,
как и шизоиды. Это чаще - группы профессиональных
творческих профессий, это - среда творческой богемы, среда
политиков, физиков-теоретиков... Т.е. вполне социальные
замкнутые среды, внутри себя очень конформные. Когда-то,
таким образом бытовали сословия, например,
аристократическая среда высшего света, которая совершенно не
соприкасалась с более широкой средой и не была конформной
по отношению

97
к ней, но внутри себя, в своей группе, в своем обществе была
очень, даже, можно сказать, жестко конформна. Члены такой
группы зависимы, как истероиды. Но они же абсолютно спиной
повернуты ко всему остальному обществу, расходятся с ним
почти во всех основных путях.
Таковы и теперешние диссиденствующие группы — особые
ценности, особые представления, особый модус поведения и т.д.
Это и национальные землячества. Это и группы как бы
«полусоциальные» (но не «анти-»!) - группы коллекционеров,
клубы карточной игры (но не на материальной основе, без
«экономики»!); это группы разных «хобби»,
непрофессиональные, самодеятельные группы актеров...
Контакт с широким обществом у них всегда очень
поверхностный. Потребности в расширении его они не имеют,
они замкнуты. Но потребность в глубоком контакте внутри этой
замкнутой группы у них очень высокая.
Так реализуются внутри группы черты истероид-мости
(зависимость и конформность друг к другу), и черты
шизоидности (по глубине контакта это — контакты глубокие).
Снаружи шизоидное отсутствие тенденции к расширению
контакта и потребности в нем, а внутри - истероидная
эгоцентричность, высокомерие и снисходительность в оценке
остальных, высокая истероидная самооценка (себя как члена
данной группы). Так осуществляются потребности и того, и
другого радикала. Структура, как видим, совершенно особая.
Только не нужно путать такие, например, группы, как
актерские, и такие, как профессиональные группы шизо-
истероидов. Актерские группы - это группы не замкнутые, с
меняющимся составом, что

98
свойственно истероидам. У них нет своих особых правил, они
их не придерживаются. Они не конформны, но внутри таких
групп есть единицы, претендующие на своеобразие и
самостоятельность каждый сам по себе и никто ни с кем не
координируется. Группы шизо-истероидов это совсем другое;
например, группа левых художников. Это группа замкнутая,
постоянная, не впускающая к себе посторонних; это группа,
имеющая свои правила (чести, оценок и т.д.). Но они ведь не
только группа (левых художников); они же еще и разные! Но
между собой они очень близки, хотя группа группу не понимает.
Истеро-шизоиды. Основываясь на том же примере — сфере
контактов - покажем, что истеро-шизоиды выходят из
положения несколько иным образом. Структура здесь
совершенно другая, не повторяющая первую. Причем эта
структура даже не зеркальное отображение первой, хотя
название радикалов как будто обратное, зеркальное,
симметричное. Истеро-шизоиды обычно повторяют все
направления и тенденции истероидов. Т.е. это люди широкого и
свободного контакта, это люди обыкновенно с контактом не
очень глубоким (не способные на глубокий контакт); это люди
выразительные, обладающие в контакте хорошим оснащением,
хорошими средствами коммуникации (мимика, моторика и т.п.);
в общем, они очень похожи на истероидов, поскольку именно
этот радикал у них ведущий.
К этому радикалу прибавляются только второстепенные,
производные свойства шизоидов: они способны к генерализации
в мышлении больше, чем истероиды, они в своей деятельности
(широкой и в достаточно демонстративных видах) идут обыкно-
венно по направлению теоретической ее части.

99
 Истеро-шизоиды - если, например, взять театральную
деятельность обыкновенно не актеры, а режиссеры или
театроведы. Если они администраторы, то администраторы-
методисты и контролеры, не работающие непосредственно, а
вырабатывающие формы работы для других. Т.е. в данной
деятельности они идут на уровне теоретической ее части, по-
скольку имеют в мышлении такую тенденцию, и мышление
построено у них несколько иначе, чем у истероидов.
На контакт они идут по-истероидному, но структура
мышления накладывает некий отпечаток и дает им какие-то
дополнительные возможности. Замкнутых групп среди истеро-
шизоидов нет.
Среди них есть люди, хорошо контактирующие внешне, на
несколько формальном уровне; в контакте они гораздо
устойчивее, чем истероиды (у истероидов круг контактов
абсолютно неустойчив, он плывет). Т.е. они имеют хорошие
контакты и не такие плывущие, как у истероидов.
Однако таких глубоких контактов, как у шизоидов, истеро-
шизоиды не имеют. И потому они обыкновенно испытывают
ощущение недостаточности контакта и одиночества. Они чуть-
чуть изолированны и довольно рыхло связаны с окружающими.
Это — одиночки, вокруг которых — легкий ров пустоты, и ещё
- мостики, перекинутые в широкий социум. Т.е. контакт у них
широкий, но с некоторой изоляцией — личной,
индивидуальной, без включения в группы.
По поведению истеро-шизоиды обыкновенно конформны, с
несколько внутренне оппозиционными установками
относительно необходимости примириться с конформным
поведением.
Таким образом, это совершенно другие люди, совершенно не
повторяющие друг друга по характе-

100
рологической структуре. И связано это с тем, что основу ведет
центральный радикал, а возможности регулирует второй
радикал. И во многих случаях второй радикал расширяет
возможности первого, или несколько их сужает.
Как правило, из этих двух радикалов более сильные,
положительные для адаптации свойства несет шизоидный
радикал. Истероидный радикал, напротив, несет свойства,
затрудняющие адаптацию человека и его самоосуществление.
Итак, основу формы дает ведущий радикал; возможности
видоизменяет и модифицирует второй радикал. С такими
закономерностями сложены оба эти типа.
И поскольку у них разные направления, неудивительно, что
соединяются-то в отдельные тины именно полярные свойства; у
них есть места соединения — они встречаются на многих
свойствах, причем встречаются «на прямой», хотя направления -
противоположные.
Что же касается двух других радикалов, то они просто идут
по разным другим направлениям.
Например, психастенический радикал дает свойства,
практически никогда не сталкивающиеся с ис-тероидным
радикалом. У них настолько разные основы не полярные, а
просто в совершенно различных плоскостях существующие.
Поэтому истеро-психастенического типа на свете не
существует. Этим радикалам нечем соединяться — ни основны-
ми, ни второстепенными свойствами они не могут быть
соположены.
У полярных же типов разная окраска, разный знак, но одно и
то же направление: эти - замкнуты, те - идут на контакт; у этих -
отрицание контакта, у тех потребность; у этих обобщение и
абстракция, у тех - как раз конкретность.

101
 У психастеника же все решает не открытость или закрытость,
а оснащенность энергией, колебания активности; уровнем
активности определяется этот радикал, а совсем не
направлением.
Тот же психастенический радикал, например, может отчасти
соприкасаться с шизоидным. Но здесь у них есть точка
соприкосновения они соприкасаются на плоскости
формирования напряженности. Но все же соприкасаются они
не настолько тесно, чтобы образовывать тип с устойчивым
формированием каких бы то ни было механизмов. Здесь просто
соприкасаются отдельные черты: существует один радикал, но с
добавлением, с включением в него фрагментов другого
радикала. Второго радикала как такового нет, т о л ь к о в к л ю
ч е н и я.
А комбинация психастенического радикала с ис-тероидным
— вообще случай чисто теоретический. Практически такого не
существует.
Возможность включения эпилептоидных черт,
эпилептоидных проявлений в психастенический радикал
довольно высока. Однако и тут до выделения отдельного типа
она не доходит, хотя бывает придает окраску и встречается
почти в равной мере с шизоидным. С истероидным гораздо
меньше. Тут точек соприкосновения мало, но включения
бывают. Правда, такие случаи уже ближе к патолог и и. В
абсолютной форме истероидного типа эпилептоидных
включений обычно нет. Но в несколько ослабленном,
невротизированном или психопатизированном истероиде - как
раз бывают; бывают на ролях защитных механизмов, на ролях
компенсаторных механизмов.
Знания всех этих закономерностей вполне достаточно (для
понимания). Вряд ли нужно приводить отдельные примеры.
Отметим только, в каких на-

102
правлениях это можно использовать. И в общем, использовать
даже не так трудно.
Напоминаю: основные проявления ведет более сильный
радикал, а модифицирует формы второй, подчиненный радикал.
Положительно окрашены (в смысле адаптации и с а м о
проявлений ч е л о -века) свойства ш и з о и д н о г о радикала, о
т р и ц а- т е л ь н о - истероидного.
И, вот, скажем, у вас задача: определить для проф-
рекомендации, что лучше делать, например, истеро-шизоиду.
Постарайтесь сообразить, какие свойства будут в этом
положительные, какие отрицательные, и какие сильнее. Какие
профессии можно указать для истеро-шизоида как желательные,
а от каких предупредить.
Или: что успешнее всего может делать истеро-ши-зоид?
Или: кто в определенной профессии будет самым сильным
типом?
Ну, например, в науках естественно-биологических? Какой
радикал окажется сильнее?
Прежде всего это наука. Беспорядочное построение
мышления истероида, ролевая деятельность нехорошо для науки
вообще. Для науки вообще лучше, конечно, большая
устойчивость нужно мышление определенного склада, хотя бы
минимальное. Для науки лучше всего - шизоид. Но для какой
науки? Для теоретически-абстрактной - чистый шизоид. А для
естественной? Шизо-истероид. Потому что необходима
некоторая доля конкретности, усвоение и получение извне
некоторых дополнительных конкретных данных, наблюда-
тельность экспериментатора: ему нужно уследить за явлениями
природы, ему нужны глаза истероида, обращенные на мир.
Собранные глазами истероида

103
сведения нужно обобщить, суметь оперировать ими, сделать
выводы.
В абстрактных науках сильнее всего чистый шизоид: ему не
нужно отвлекаться на конкретности, ему это только мешает.
Ему не нужна ни образность, ни конкретность. Ему нужна
хорошая абстракция, умение оперировать абстрактными
представлениями. Это — деятельность в идеальном плане. И
чем больше выражен шизоид, тем успешнее он здесь будет.
А на всех профессиях контактных - кто хорош?
На уровнях практических - конечно, истероиды.
Приспосабливающиеся, легко контактирующие, выразительные.
Но в этих же областях - но на уровне организационной,
общественной, государственной деятельности, на ее верхах, там,
где требуется широта охвата, а не конкретное исполнение? В
этих случаях - истеро-шизоид.
Так можно рассчитать почти любые области деятельности.
Например, какого склада должен быть художник-живописец? А
художник-график? Скульптор? Кто мастера малых форм? А кто
мастера эпопей: «Форсайтов», «Войны и мира»... Кто эти лич-
ности? А кто лирические поэты? Кто - эпические и
философские? Например, кто Тютчев? А Гюго?
Посмотрите их творчество и их биографии... Например,
творчество Бальзака и его биографию...
Но нельзя, конечно, забывать, что речь идет о полной норме.
Если прибавляются еще какие-то заболевания, это - другое.
Не будем говорить о том, чтобы определить все ха-
рактерологические источники творчества... Напри-

104
мер, Ван Гога... Там много закономерностей нарушено
болезнью. С ними трудно «работать» придется учитывать еще и
клинику, закономерности психопатологические.

105
Игзоиды
У нас люди этого типа называются эпилептоидами, хотя
термин «игзоиды» более удачен. Он введен Эриком
Штрёмгреном, норвежским психиатром, и остался только в
Скандинавии, где и получил широкое распространение.
Еще этот тип назывался г л и ш ро и д н ы м; «глишроидия»,
«глишроидный тип» - это название Эдварда Пишона, термин
старый, также не распространившийся. Описания этого типа
подходят также под «вискозный» темперамент Кречмера, но это
название характерологического типа тоже не удержалось и
дальше отнесения только к темпераменту не пошло.
Ганс Дельбрюк называл этот тип «связанным». Но и это
название, так же, как и «глишроидия», не привилось.
Остался только термин «эпилептоидность» термин,
принадлежащий Франциске Минковской..
Однако термин «игзоидия» или «игзоидность» - более
адекватен, поскольку это название не связано ни с какой
патологией, ни с какими болезненными проявлениями (к
эпилепсии как заболеванию отношения не имеет). Однако этот
тип демонстрирует проявления, по форме похожие, хотя с
почвой их возникновения имеющие очень небольшое
соприкосновение.
«Игзоидия» (от греческого корня «липкость», «липучесть») -
название, которое лучше всего и точнее всего отражает самое
характерное свойство этого типа - «липучесть» всех процессов.

106
 Основа этого типа, стержень его - это некоторая
замедленность, "липкость" всех процессов.
Зависит она от специфической биохимической структуры и
определяется индивидуализированным темпом течения
психических процессов нервных и психологических. Это просто
от начала задержанный (и задержанный не заболеванием!)
медленный теми замедленный относительно средней нормы
протекания психических процессов. Существенно для
понимания этого типа то, что определяется эта замедленность не
болезненностью, а особой структурой биохимических реакций,
особой биохимией уже на молекулярном уровне. Это и
определяет характерное свойство этого типа растянутость,
повторяемость.
Итак, основная черта этого характера интеллектуальная и
аффективная вязкость.
Поэтому мышление игзоидов определяется тем, что
последовательные и правильно организованные процессы,
такие, например, как принятие решения, отбор критериев,
оценок, процесс контроля - все нормальные процессы протекают
слегка замедленно.
Эмоциональные реакции тоже и формируются, и
оформляются, и возникают несколько замедленно.
Мышление у игзоидов не ограничено низким потолком. Но
по темпу оно напоминает мышление органиков. Но только по
темпу! Игзоиду доступны все операции мышления на любом
уровне сложности, все операции, свойственные и другим типам,
и никакие «верхи» (как у органиков) у них не срезаны. Низкого
потолка нет, но все процессы, любой сложности, притекающие
правильно протекают замедленно.
Восприятие также замедленно (т.е. переработка при
восприятии протекает замедленно).

107
 И этим, конечно, все решается: нередко этим людям
просто не хватает сведений, поступающих извне, не хватает
внешних сигналов - они их пропускают, не все сигналы
успевают усвоить. И пропускают не потому, что не могут их
все, как это свойственно органикам, - а просто потому, что по
условиям получается так, что сигналы поступают быстро или
единовременно - и какие-то из них пропускаются из-за
замедленности обработки (тогда как органики способны
принять только ограниченное количество сигналов в лю-
бом темпе, даже и медленном). Это несколько затрудняет
игзоидам ориентировку во времени, хотя вообще-то они могут
прекрасно ориентироваться в любой ситуации, даже очень
сложной. С уровнем обобщений у них нисколько не хуже, чем у
шизоидов, иногда с конкретностью, не уступающей кон-
кретности истероидов; они способны освоить, диф-
ференцировать, если... в их распоряжении для этого достаточно
времени. При дефиците времени они этого сделать не
могут. Поэтому при дефиците времени они хорошо
ориентируются в сложных ситуациях только там, где нет
единовременного поступления сигналов, где сигналы
поступают не слишком быстро, там, где хватает времени для их
обработки.
Общение с миром у игзоидов определяется временем
протекания психических процессов.
Это же отражается на д и н а м и к е и о к р а с к е аффект
ов.
Например, если возникает эмоциональная реакция
нормальная, но отрицательно окрашенная, неприятная и
болезненная, она вызывает напряжение, ее необходимо снять,
убрать, чтобы мышление могло работать спокойно, чтобы такое
состояние не перехо-

108
дило в состояние дискомфорта. Но поиск канала снятия
напряжения и организация психической деятельности по снятию
этого напряжения, т.е. раб о т а з а щ и т н ы х м е х а н и з м о
в также протекает замедленно. Поэтому такая эмоциональная
реакция, реакция нормальная, но отрицательно окрашенная, не
снимается достаточно долго и задерживается. Она
накапливается. Это создает внешнее сходство с накоплением
гневливости или агрессивности у эпилептиков. Отсюда и
держащееся название этого типа (название параллельное):
«эпилептоиды». (Ведь при эпилепсии как раз и наблюдается
сходная взрывчатость, с накоплением аффекта и последующими
разрядами.)
Похожие структуры, хотя и в ослабленном виде,
наблюдаются у игзоидов; но у игзоидов это явление
(накопление отрицательно окрашенного эмоционального
напряжения) возникает из-за несвоевременного использования
каналов снятия напряженности. Совсем не из-за того, что
тенденции снятия напряжения нет вообще, или есть барьер,
препятствующий снятию накапливающегося напряжения (как
это имеет место у эпилептиков).
Следовательно, никакого нарушения, никакого па-
тологического механизма здесь нет. Но темп (!) не позволяет
достаточно успешно использовать имеющиеся каналы снятия
напряжения. В результате все равно получается накопление его,
которое время от Времени приводит к разрядкам. Правда,
происходит это не так часто, как у эпилептиков, но тенденция
такая есть.
По характеру игзоиды терпеливы, выносливы,
работоспособны, но трудно переключ ае м ы .
Среди них встречаются любые степени одаренности - это
люди не ограниченные. Они могут быть

109
вполне своеобразными здесь никаких ограничений нет. Но по
внешним проявлениям они часто кажутся людьми
ограниченными, низкого уровня. Просто потому, что они не
успевают быстро делать что- то, они медлительны. Им доступна
и хорошая оценка, на настоящем, высоком уровне. И они
чувствуют несправедливость той оценки, которую им дают
окружающие, чувствуют, что от них ожидают результатов
деятельности менее качественных, чем они способны
продемонстрировать. И чувство такого несправедливого
отношения со стороны окружающих делает этих людей
несколько напряженными с внешним миром они в несколько
хмурых отношениях.
Контакт для них в общем-то тоже сложен. Они кажутся
узконаправленными, потому что направления для них должны
быть последовательны - они их плохо совмещают, у них нет
верной направленности из-за их медлительности. Они
«узкоколейны», как говорит о них Ганс Дельбрюк. Это по-
рождает свойственные им периоды сниженного н а с т р о е н
и я : они устают от напряженности, устают от некоторого
несоответствия своих возможностей и оценок тем оценкам,
которые дают им другие. И хотя они и не невротизируются, не
раздражаются, но фон настроения у них от этого часто
снижается вследствие усталости. В такие периоды когда
не происходит разрядок накапливающихся неприятных эмоций
- они становятся хмурыми и напряженными. Настроения
бодрые, веселые, настроения большой надежды им не
свойственны.
Это люди с приглушенной окраской настроения. Отсюда
и увеличение значения их внутреннего мира, направленность
вовнутрь, похожая на таковую у шизоидов. Эта тенденция
становится

110
более значимой из-за того, что им часто не удается хорошо
выйти на контакт с внешним миром - для них это трудно.
Этого поворота вовнутрь изначально может и не быть, но он
создается постепенно это как бы выход из положения.
И в результате оформившиеся как тип игзоиды - это люди,
склонные к замкнутости, не выходящие активно на широкий
контакт. Хотя потребность в контакте у них нормальная. Она
приблизительно на таком же уровне, как у психастеников;
немножко выше, чем у шизоидов, но не доходящая до такого
уровня, как у истероидов.
Однако, если у психастеников из-за недостаточности энергии
не хватает сил для построения контакта, то у игзоидов их
недостаточная система контактов связана с
неудовлетворенностью результатами контакта и дискомфортом.
Поэтому потребность остается потребностью, но игзоиды все же
приобретают некоторую замкнутость.
Большинство из них доброжелательны, готовы оказать
помощь, совестливы. Это люди долга, они обязательны, очень
легко принимают всякого рода социальные и гуманные
установки. Поэтому изгоиды очень часто становятся г и п е р с о
ц и а л ь -ными: вследствие глубокого внутреннего согласия с
этими социальными установками, отсутствия напряженности
при необходимости их выполнять и вследствие легкости, с
которой они могут себя переориентировать на модель
доброжелательной социальной установки.
Раздражительность у них возникает гораздо реже, чем
снижение фона настроения от усталости, от затруднений.
Эти черты: готовность к услугам, к контакту, к помощи
другим, доброжелательность, уравновешен-

111
кость и легкость выполнения всех социальных требований (и
быстрое привыкание к ним) были названы Мауцем и Кречмером
«г и персоц и а л ь н ы м синд р о м ом».
Заметим, что в синдром это превращается не обязательно -
это лишь образование, свойственное этой структуре. Но иногда
это подчеркивается. При малой успешности такого поведения,
например, при неприятии его окружающими, может появиться
акцентировка такого поведения. Только тогда и правомерно
говорить о гиперсоциальном синдроме. Одним словом, этот
синдром не патологичен ни по своему происхождению, ни но
своей структуре, но по проявлениям и оформленности он уже
заслуживает наименование «синдрома».
Игзоиды - люди привычки, прекрасные с е м ь я н и и ы .
Они, как правило, самоуверенны, имеют высокую самооценку,
чем при некотором внешнем сходстве все же сильно
отличаются от психастеников. Ситуация совершенно полярная:
у психастеников самооценка всегда низкая, а у игзондов
уверенно высокая. Игзоиды хорошо осваивают различные
области деятельности, они хорошо обучаемы (медленно, но
основательно), уверены в себе. Это люди с сознанием своей
правоты. И когда это их свойство отрицается в деятельности, то,
например, в семейной сфере (это одна из устойчивых для
игзондов сфер деятельности) — часто доходит до форм,
производящих впечатление глуповатости: настолько они
сосредоточены, доброжелательны при выполнении своих
семейных обязанностей, настолько они обращены к своей семье;
настолько они чувствуют себя защищенными всей структурой
этой деятельности, структурой абсолютно усвоенной и ос-
военной, в которую они вкладывают столько сил. Вот

112
в этой сосредоточенности на своей роли члена семьи игзоиды
превращаются в такой часто встречающийся тип, который в
быту и в литературе получил название «простака»,
«простофили». Но такое поведение люди этого типа
демонстрируют вовсе не из-за того, что они просты и ничего не
могут заподозрить - например, невнимательность к себе, измену,
ситуации, когда их обманывают, лукавят с ними и используют
ради своей выгоды. Игзоиды вполне способны заподозрить
неладное, понять, оценить и вскрыть любые хитрости потому
что они вовсе не глупы. Но у них никогда нет на это
направленности. Они настолько уверены в себе, в своей правоте
и в добротности результатов своей деятельности, что у них не
возникает ни малейшего желания или потребности что-либо
проверять. Они не настроены на этот контроль. Вот почему их
так легко обманывать и «водить за нос» в семейной ситуации.
Игзоиды позволяют проделывать с ними все, что пожелают чле-
ны семьи с другими характерологическими чертами. Их
отношение к семье не меняется, они остаются такими же
уверенными, доброжелательными и ровными. Такие типы
встречаются в равной мере среди мужчин и женщин.
В деятельности они точны, педантичны, стремятся к порядку.
Такая их настроенность, такая привычка приводит к тому, что
они очень часто недовольны результатами своей деятельности.
Но, в отличие от психастеников, которые в таких ситуациях сни-
жают свою самооценку и считают себя виноватыми, игзоиды
активны (потому что энергетическое обеспечение у них гораздо
лучше). Обнаружив несоответствие результата своей
деятельности идеалу, который они надеялись увидеть, т.е.,
обнаружив, что выполнили что-то не так уж хорошо, или
сделали

113
не совсем то, что нужно, игзоиды, не смущаясь, достойно и с
достаточной энергией планируют новое направление. Они
добиваются улучшения своей деятельности, не трогая своей
самооценки. Им не свойствен комплекс неполноценности. Такие
люди всегда знают, что способны исправить не совсем хороший
результат своей деятельности и действительно его исправляют.
Неуспех скорее мобилизует их, заставляет стараться с
удвоенной силой. И даже тогда, когда и провала-то нет, а просто
нет идеального варианта, они все равно мобилизуются, подсте-
гиваются и выходят они из затруднительного положения
благополучно.
Любопытно, что эти переживания (недовольство результатом
своей деятельности) переходят, во-первых, в подчеркнутые
формы гиперсоциальности: игзоиды усиливают контроль,
стараются еще точнее «попадать в ногу» с требованиями
социума, делать еще лучше, быть еще педантичнее в
выполнении своих функций и, соответственно, требовать того
же от других. Во-вторых, это зачастую приводит к потере
нормального контакта с окружающими. Доброжелательных,
готовых к помощи, старательных и даже умных игзоидов не
принимают из-за их п р и дирчивости. Они не раздражительны,
но с чувством уверенности в своей правоте они упрямо требуют
выполнения социальных установок, правил, требований и
соблюдения ограничений, от каждого, кто связан с ними по
долгу службы.
Они не ставят себя в более высокое, руководящее положение,
они выступают на равных! Но и на равных они предъявляют к
окружающим очень высокие требования. И получается, что они
не просто настойчивы, но навязчивы. Причем, они пристают до
тех пор, пока не вызовут у окружающих резкого

114
раздражения. Игзоиды не агрессивны к окружающим, зато
окружающие к ним агрессивны и, как правило, не стесняются
эту агрессивность проявлять.
В поведении представители этого типа бывают нетактичны
опять-таки не в силу того, что они не понимают, какую могут
вызвать реакцию у людей (они вполне могли бы быть более
тонкими), но это люди долга. И они, как бы жертвуя собою и
добрым отношением людей к себе, настойчиво продолжают
гнуть свою линию! Они считают себя обязанными так поступать
и оттого нисколько не меняются в поведении. Видят
неприязненное отношение к себе, но продолжают вести себя по-
прежнему. Не из упрямства, повторимся, а из чувства долга!
Кроме того, они неутомимы в своих попытках сделать ту или
иную ситуацию идеальной. Их невозможно даже разозлить в
достаточной степени, чтобы они наконец отстали. Со злости, от
обиды могут отстать люди других типов, но не игзоиды. Они не
злятся, они для этого слишком доброжелательны.
Это люди нередко достигают таких степеней надоедливости,
что вокруг них образуется пустота - люди избегают их и
стараются не принимать к себе, не обращаться к ним; их не
приглашают, боятся этой неумеренной, настойчивой,
навязчивой доброжелательности.
Поэтому игзоиды тоже страдают от одиночества. И страдают
тяжело. Они понимают несправедливость окружающих, но так
же хорошо понимают обоснованность такого к себе отношения.
Поэтому они не ищут выходов, видя, что отношение, в общем-
то, справедливое.
И они словно постоянно немного «на кресте» - они терпят.
Терпеливые и одинокие люди, они страдают от этого, но, не
имея возможности быть активны-

115
ми, активности не проявляют; считая, что такова их судьба, что
люди к ним относятся в общем-то справедливо, и что
протестовать они не имеют права.
По этой причине среди игзондов часто встречаются
подобострастные люди, которые смотрят на вас "глазами
преданной собаки". Этот характерный собачий взгляд свойствен
многим игзоидам, и его можно считать их типичной
особенностью.
На контакт игзоиды выходят легко, но их порою
отталкивают. Если же человек этого типа попадает в ситуацию
нарастания астении, какого-нибудь заболевания (иногда и
психического) или в тяжелые условия развития, с появлением
акцентуации, т.е. если этот тип развивается не вполне
благополучно получается человек с очень исковерканной
судьбой. Тогда у них появляется уже и взрывчатость, и
агрессивность, и озлобленность, и загнанность. Они идут на
конфликты и иногда превращаются в борцов за справедливость,
которые резким и конфликтным образом влезают повсюду, даже
туда, где их не хотят видеть. Это люди, которые всем мешают.
Иногда они превращаются в сутяг или психопатов... Именно
такой реакцией, такой тенденцией развития они отвечают на
трудности, совершенно реальные, серьезные трудности в
процессе их развития. Этот характер как бы сам провоцирует
возникновение проблем.
Игзоиды склонны к переживанию каких-то тем. Они
«приклеиваются» к теме и иногда, если это случается в
профессиональной сфере, терпят из-за этого крах, потому что
пропускают сроки; хотя качество они могут дать очень высокое
— и реально дают высокий уровень выполненной работы. Если
не дают, то потому, что не успевают, срывают сроки,
задерживают других, вызывая конфликтные ситуа-

116
ции и недоброжелательное отношение к себе, тем более
недоброжелательное, что люди, видя их доброжелательность и
понимание, попадают в неловкое положение - игзоиды как бы
наблюдают за людьми, не упрекая, и люди раздражаются еще
сильнее, потому что сами начинают упрекать себя. Все это
очень осложняет игзоидам жизнь.
По технике исполнения это прекрасные работники,
работники очень надежные. Они педантичны от природы. И от
этой своей педантичности, от аккуратности и выполнения всех
требований они получают удовольствие. Это удовлетворение
нужно им для легкого дыхания, для полного довольства своей
жизнью, для ощущения комфорта.
Педантизм игзоидов - п р и р о д н ы й п е д а н -тизм. Это не
защитный механизм, это их природное свойство, необходимое
для удовлетворения собственных потребностей.
И педантизм, с одной стороны, обеспечивает им высочайший
рабочий стандарт их можно не проверять, они для собственного
удовольствия все делают только хорошо. Но это опять-таки
индивидуально. Когда с ними бывают связаны другие, это часто
бывает неудобно, потому что они срывают темп работы.
Контролировать их не надо, они никогда не бросят ни на кого
своей работы. Даже наоборот они не позволяют помогать себе и
делать за себя какую-то часть работы, они все выполняют сами
и выполняют очень добросовестно, на хорошем уровне. Но темп
групповой работы они задерживают почти всегда — на них
приходится оглядываться, а подогнать их невозможно - они на
это просто не соглашаются. Т.е. из-за добросовестности
попадают в конфликтные ситуации.
Они и в личной жизни не успевают, в своих интимных,
личных отношениях: они либо не успева-

117
ют оформить свои реакции, либо выражают их на столько
многословно (если это речевое выражение), что у близких
людей не хватает терпения их выслушать это слишком
тяжеловесно по форме.
И затем - игзоидов не допускают к себе еще и потому, что с
ними трудно контактировать. Люди избегают контактов с ними,
потому что они из-за своей природной педантичности люди
этого типа педантичны и в речи тоже: они начинают
формулировать и точно объяснять (последовательно, в хороших
формулировках)... И если человек уже в начале их объяснения
знает все, что ему хотят сказать, и текущее объяснение уже
спрогнозировано (потому что дан достаточно добротный
материал для этого), и пытается остановить игзоида: «Ну
хорошо. Я все понял! Давай дальше», тот все равно проходит
все необходимые, с его точки зрения, звенья своего объяснения,
продолжает излагать все планомерно, регулярно, не обижаясь на
то, что его просят остановиться, что не хотят больше слушать.
Таким образом игзоиды нередко слывут глупыми,
простоватыми, нечувствительными. Т. е. общество к ним
относится крайне несправедливо: они много выше по качествам,
чем кажутся. Но почву для такой оценки игзоиды создают сами.
Создают своим несовпадением с окружающими, давая реальные
основания для нелестных оценок (хотя оценки эти неправильны
и искажены).
Игзоиды любят морализировать, высказывают много
практических замечаний, считая их очень полезными; даже
тогда, когда они кого-то или что-то хвалят, делается это тоже в
преувеличенных формах. Их похвалы и одобрения часто так же
неприятны, как и осуждение и критика. И эти качества также со-
здают те особенности речевого контакта, которые

118
помогают создавать пустоту вокруг игзоида. Еще и поэтому они
— люди, обреченные на одиночество. И если со стороны
окружающих в этом направлении есть какой-то нажим, то
быстро наступает уровень катастрофы.
Развитие у них замедлено вообще и физическое, и
умственное однако, потолка здесь нет: они развиваются до
вполне высоких уровней, но медленно, отставая по возрасту. И
это осложняет условия их развития: в то время, когда они, как
все дети, особенно чувствительны к проявлениям своей среды
(среды сверстников), они несколько отстают от уровня развития
этой среды по времени — и в результате получают лишнюю
осложняющую нагрузку. Незаслуженную, но реально
спровоцированную, потому что дети их не принимают и с
детской жестокостью смеются над ними, создают им
затрудненные условия развития, обеспечивая тем самым почву
для невротизации. Такие дети легко невротизируются, хотя
исходно они не лабильного, устойчивого, хорошего склада. А
условия для них все равно утяжеленные и это имеет иногда свои
последствия: игзоиды довольно часто с детства начинают
невротизироваться и отчасти это связано с замедленностью их
развития (а не с условиями воспитания).
Вегетативно у них г и п е р с т а б и л ьн ы е реакции.
Игзоидов, пожалуй, можно назвать недостаточно гибкими. Их
вегетатика плохо обеспечивает им адаптацию к условиям среды,
потому что они слишком стабильны, у них медленно
происходит переключение (в том числе и вегетативных
процессов). Это же сказывается на фармакодинамике, что
необходимо учитывать при терапии. Фармакодинамика у них
несколько измененная, другая, и уж если какое-то
фармакологическое воздействие вызвало ка-

119
кую-то вегетативную установку то она оказывается
гиперстабильной. Т.е. у них мало учитывается время
продолжительности действия использованного препарата.
Игзоиды очень зависимы и от пространс т в е н н ы х о щ у
щ е н и й. Все это потому, что ведь и пространственная
адаптация, пространственная ориентировка у них тоже
замедлена (как все биохимические процессы). Это тоже
сказывается на историке, на общей ориентировке, на
выносливости и утомляемости, на оценках, если они зависят от
ракурса пространственного восприятия. Вот тут-то и может
возникнуть неполноценный материал для работы интеллекта;
суждения и оценки могут оказаться неправильными,
искаженными но не из-за того, что матерная для мышления
подан искаженный.
Не всегда речь идет об ошибках, но, во всяком случае,
налицо большая зависимость от ракурса видения. Кстати, это
тоже увеличивает педантичность игзоидов: они вынуждены
всякий раз начинать «от печки» принимать исходный ракурс,
если приходится повторять какую-то операцию, поскольку пе-
реориентироваться им трудно: они не владеют в достаточной
мере поворотами плоскостей пространства.
Учитывая все эти особенности, игзоиды склонны к выбору
определенных профессий, причем, часто они наследуют
специальность одного из родителей. Это целыми семьями
учителя, няни, воспитатели, священники всех рангов (в
зависимости от уровня интеллекта). Вот такие, социально
увязанные профессии, требующие доброты,
доброжелательности к окружающим, терпимости, устойчивости,
выносливости и очень большой социальной направленности.
Это - те занятия, где игзоиды успешны.

120
 В Скандинавии игзоиды составляют 5-10% населения. В
остальной Европе и в Азии проверки не проводились. В Азии
этот тип вообще то мало распространен; в южных областях, в
экваториальных зонах почти не встречается.
Люди этого характерологического склада обитатели районов
средней Европы, севера зон, достаточно удаленных от полюсов,
и от экватора. Народности, населяющие не горные, не морские,
не тропические, а равнинные поверхности Земного шара. И
больше всего их в северно-западной Европе.
Люди игзоидного типа настойчиво идут на освоение какой-то
ситуации, но до определенной границы, до определенной
резкости реакций окружающих. Инициативность игзоидов
зависит обычно от приятия или неприятия их действий
окружающими, а не от сложности самой ситуации, не от усилий,
которые необходимо приложить к её освоению. При очень явно
выраженном несогласии окружающих, при резком отталкивании
игзоиды моментально выходят из ситуации. Если достигнута
такая степень отрицания контакта, когда для самого игзоида
дискомфорт делается непереносим, человек этого типа вык-
лючается из ситуации очень резко. И тогда, даже рассудив по
справедливости, что человек он все-таки нужный, хороший
работник (а может, и друг), что с ним все-таки поступили
несправедливо, что долг людей поправить положение, -
обнаруживается, что поправить ничего невозможно, обратного
хода нет, Игзоиды терпят столько, сколько могут вынести, но,
выключившись из ситуации, они в нее уже невозвратимы.

121
Психастеники
Основа, почва для выработки этого типа - это н е д о с т а т
о ч н о с т ь э н е р г и и . Такая недостаточность энергии
может быть обусловлена, например, генетически - передачей
определенного типа обменных процессов, особенностей
регуляции, вегетатики и т.д. Речь идет о передаче определенных
соматических свойств, обеспечивающих активность и энергию
деятельности организма в целом, в том числе и деятельность
центральной нервной системы. Но основа эта
недостаточность энергии может и не быть генетически
обусловленной. Встречается основа привнесенная, или ранняя
постнатальная, или даже создание этой основы может быть
связано с внутриутробными воздействиями в период беремен-
ности матери. Иными словами, и пре-, и постнатальные
воздействия могут создать почву для формирования у
новорожденного психастенического склада личности на
основании недостатка у него энергии. Это могут быть,
например, патологические роды (т.е. это — не роды в асфиксии,
поскольку такие - уже органика). Роды, после которых
новорождённые выходят с несколько поврежденными система-
ми или с замедленным темпом формирования систем. Это могут
быть и беременности с пониженным питанием или
беременности с повышенными перегрузками матери, когда
формирование плода идет в несколько неблагоприятной
обстановке, которая еще не вносит никаких структурных
нарушений, т.е. не создает патологических состояний, однако,
процессы идут с недостаточным обеспечением формирова-

122
ния органосистем плода. Энергетика организма, таким образом,
понижена от начала. Именно на этой почве образуется
психастенический тип, дающий ослабленные и не очень хорошо
регулирующиеся реакции и механизмы, плохо
налаживающиеся, хрупкие и не выдерживающие большого
напряжения.
Прежде всего, у людей этого типа биологически не
обеспечен глубокий сон - процессы восстановления идут у них
не совсем полноценно. Это не нарушение обменных процессов,
однако, восстановление сил, освобождение от биохимических
шлаков, обновление, снабжение кислородом идут с
недостаточной глубиной и недостаточно энергично. Короче
говоря, это люди неглубокого сна, хотя нарушения сна от
природы у них нет.
Поэтому, приспосабливаясь к жизни, они делаются ночными
и вечерними людьми; это и есть те люди, которых называют
«совами». Люди этого типа, плохо отдохнув при неглубоком
сне, просыпаются немобилизованными, процессы
жизнедеятельности затруднены, в том числе нервные и
психические процессы; долго, постепенно идет их настройка...
И когда мобилизация и настройка закончены, прошла уже
половина дня. К вечеру они оживают: все процессы налажены и
функционируют полноценно. Точнее, только начинают
функционировать; между тем, уже наступают сумерки. И
повторяется то же самое: сон неглубокий, и опять вся
первая половина дня уходит на настройку. Таким образом, они
работают во вторую половину дня и ночью. «Ночь» в данном
случае не явление природы, а время, располагающееся за
началом их деятельности: полноценная жизнь психастеников
начинается с середины дня и продолжается, соответственно,
довольно долго, до глубокой ночи; спать им совсем не хочется,
хотя люди других типов могут видеть уже не первый сон.

123
 А это влечет за собой уже трудное приспособление к образу
жизни наших культур, в среде нашей географической зоны.
Поэтому такие люди склонны к переживанию мрачного фона
настроения больше, чем светлого. Они редко испытывают
приподнятое настроение, подъем, тем более настроение
эйфорической окраски. Тона их настроения в достаточной
степени спокойны; это не депрессивные настроения, но все же
приглушенные. И если даже это светлые настроения, то они все
же окрашены некоторой углубленностью, задумчивостью,
грустью.
Далее. Поскольку энергии у психастеников недостаточно, у
них много механизмов, направленных на экономию
энергии. Причем это экономия не намеренная; это механизмы
подсознательные. Психастеники легко, например, становятся
педантами, потому что производить любые привычные
действия, действий, почти автоматизированные (навыки,
привычки), гораздо легче - на их по с т р о е н и е и к о н т р
о л ь н е у х о д и т м н о г о э н е ргии.
Психастеники - педанты по своей слабости (в отличие,
например; от игзоидов, которые педанты для своего
удовольствия). Педантизм у психастеников - это защитный
механизм, выполняющий компенсаторную роль. Это люди
привычки и традиций, потому что любые устои требуют
меньших затрат энергии, снижают напряжение.
Им свойственны и п о веде н ч е с к и е с т е р е о -типы,
которые очень легко вырабатываются и довольно трудно (порою
болезненно трудно) изменяются, ведь модификация этих
стереотипов требует дополнительных затрат энергии.
Психастеники — люди малого контакта, но не из-за
отсутствия потребности в нем (как это быва-

124
ет у шизоидов), а из-за того, что контакт требует энергии, ведь
контакт должен быть активным, двусторонне активным.
Поэтому психастеники избегают контакта; потребность в
контакте у них как бы парализуется. (Это также отличает их от
шизоидов, у которых неконтактоность естественна, поскольку
все потребности сосредоточены у них в области внутренней,
духовной жизни, жизни идей, представлений.) Психастеники
не выходят на контакт, потому что это требует слишком
большой активности. Однако потребность в контакте у
психастеников значительно больше, чем у шизоидов. Т.е. на
деятельность у психастеников поставлены защи тн ы е
механизм ы - о г ра н и ч и т е л и .
Это же может провоцировать развитие эгоизма.
Психастеники становятся эгоистами не потому, что они себе
нравятся (в отличие от истероидов, у которых имеется почти
постоянно прочувствованная претензия на то, что мир построен,
собственно, для их удовольствия). В решении жизненных задач,
в координации собственных действий психастеники идут по
пути эгоизма, потому, что на большее их не хватает. И в этом
случае работают их типичные ограничители (не тратить
лишнюю энергию). Эгоизм психастеника прагматичен - «не
делай этого, не работай на другого, потому что энергии на все
не хватит; работай только на себя».
В контакте психастеники менее активны, чем люди других
типов. В контакте они абсолютно ведомые. Они
малоинициативны или совсем безинициативны. Форм контакта
они не предлагают; они принимают то, что им дают. А это влия-
ет на тематику контактирования, на область деятельности, на ее
направленность, на формы деятельности, на регуляцию частоты
контакта — это все не у них

125
в руках, все это в руках у партнера по контакту (психастеники
ни на чем не настаивают).
И вот тут важно отметить следующее! Несмотря на такой
недостаток энергии, это люди, у которых существует
постоянное стремление к работе, к занятости. Потому что
подбирать формы деятельности, новые и разнообразные,
обеспечивающие досуг, они не умеют; это требует гораздо
больше энергии, чем использование форм, подсказанных
самими условиями, требующими выполнения работы. В этом
случае объем, степень активности определяются не ими, они не
должны по этим поводам принимать решения, они используют
решения, подсказанные и продиктованные ситуацией.
Психастеники люди, не умеющие отдыхать, люди, не
приспособленные к праздности. Тенденция к постоянной
занятости очень свойственна психастеникам. Но работа их
должна быть привычной и мелкой. Это должна быть работа, не
требующая решений; решения для психастеника очень трудны,
он никогда не уверен в своем успехе, склонен к колебаниям, к
постоянному излишнему контролю. Условия работы для
психастеников должны быть привычны. Если работа требует
творческого решения, если она разнообразна или непривычна,
психастеники чувствуют дискомфорт и очень утомляются.
По этим проявлениям психастеников легко отличить от
других типов; особенности психастеников не свойственны более
ни одному из характерологических типов.
Есть и еще одно отличие. Психастеники легко становятся
раздражительными, теряются, становятся, как говорят в быту,
нервозными, не только когда они обречены на праздность,
но и в случае
126

126
увел и ч ения н а г р у з о к и ответст в е н н о с ти и, когда
требуется решительность, самостоятельность. Они начинают
«дергаться», дезориентироваться, замыкаться, теряются и
испытывают напряженность перенапрягаются. Это важное
отличие. Если возникает вопрос - кто это: шизоид или
психастеник по типу, то по отношению к сфере ответственных
действий их можно легко различить.
Склонны к напряжению оба типа, но напряженность
возникает у них по-разному. У шизоидов проблемы возникают в
сфере контактов. У психастеников же напряженность чаще
всего проявляется в деятельности не соответствующей их
внутреннему складу, в организации деятельности или при отсут-
ствии деятельности.
Психастеникам очень свойственны сомнения. Поскольку они
не настолько интравертированы, это не основное их свойство -
они не шизоиды, они не повернуты к своему внутреннему миру,
они мало приспособлены к самоанализу, к прослеживанию за
собой. Психастеникам нужно выстраивать анализ искусственно,
дополнительно. А энергии не хватает, везде стоят ограничители.
Поэтому они никогда не рассчитывают на успех - они
опасаются провалов.
Система мотивации психастеников обыкновенно
направлена на максимальное обеспечение избегания
неуспеха, избегания провала и никогда - на достижение
успеха или удовлетворения.
Удовлетворение к ним приходит само собой и вторично,
потому что они всеми силами обеспечивают невозможность
провала.
Психастеники совершенно не выносят о т в е т с т в е н н
о с т и . Отвечать за что-нибудь -это для них тяжелейшая
эмоциональная нагрузка,
127

127
выматывающая нагрузка. Поэтому у них никогда нет претензий
на свое место в социуме, на включение себя в обществе на
место ответственного или на руководящую роль. Они всеми
силами души отталкиваются от этих ролей, стараются их
избежать; эта роль их пугает, вызывает у них страх, тревогу,
растерянность. Если им все же приходится принять ру-
ководящую роль, они искрение удручены. Особенно это
касается ответственности за людей. Ни в коем случае нельзя
ставить психастеника руководителем больших групп людей, это
для него невыносимая нагрузка. И когда они попадают на такие
места, кончается это обыкновенно плохо. Причем на таких
местах они ведь обыкновенно прекрасные руководители, потому
что они исключительно добросовестны, они обеспечивают как
раз необходимое всем ограждение от провала, они педантичны
(все должно быть сделано как надо, иначе они не в состоянии
проконтролировать); они совестливы и к себе они предъявляют
огромные требования гораздо больше, чем к окружающим. В
общем, на таких местах они хороши для окружающих, но...
невыносимы для себя. И кончается все это обыкновенно
инфарктом, депрессиями, психозами (реактивными),
заболеваниями (чаще всего психосоматическими), истощением,
астеническими состояниями т.п.
То есть на местах р у к о в о д и т е л е й им у г р о ж а е т и с
и х и ч е с к а я п а т о л о г и я , которая вообще-то в структуре
их личности не заложена. Но именно тогда, когда они получают
такого рода нагрузки, они становятся отличной мишенью для
заболевания психосоматического или психического. Со-
циальные формы они вытягивают (они добросовестны,
работоспособны, осторожны, контролируют себя; они - люди с
низкой самооценкой, с малыми пре-

128
тензиями, с трудностью принятия решения); они - люди, очень
приятные для окружающих, они социально успешны. Однако
никогда не следует рекомендовать психастеникам руководящую
работу: это практически значит принести человека в жертву тем,
кем он будет руководить. Психастеник всеми силами
постарается уклониться. И нужно позволить ему избежать
саморазрушения.
Далее. У психастеников (практически здоровых и
нормальных) часты навязчивости. Нередко встречаются и слабо
выраженные фобии (фобии не клинического уровня, просто
своеобразные отрицательные предпочтения). Однако эти
явления вторичны, это им как типу также не свойственно
(никакой вязкости, повторяемости процессов у них нет).
Психастеники имеют много дополнительных защитных
механизмов, направленных на экономию энергии - в виде
педантичности и очень высокого уровня тревожности,
возникающей по поводу своей возможной неуспешности. Это
часто готовит почву для образования навязчивостей.
Психастеники, особенно в состоянии утомления, начинают с
удвоенной силой все проверять и контролировать, в результате
образуется навязчивость моторная, психическая, любая.
Вторичными фобиями (бессмысленными, ни на чем не
основанными), часто наблюдаемыми у психастеников, подробно
занимался Жанэ. Разумеется, такие фобии могут увеличиваться,
гипертрофироваться, когда человек подходит к грани патологии
и переходит ее.
Деятельность психастеников часто вдохновляется
посторонним влиянием. Психастеники малоинициативны, и им
легко подбрасывают мысли, направления, задачи; они
принимают их. Принимают без

129
сопротивления. Но так как эти направления и идеи навязаны им
со стороны, не порождены их собственными глубокими
потребностями, то в этих случаях психастеники бывают э а б ы в
ч и вы, р а с с е я н ы . Они забывают провести какой-то этап
этой своей деятельности, становятся склонны к искаженным, не
совсем адекватным решениям, потому что плохо прослеживают
все этапы такого рода деятельности. Поэтому они бывают
склонны к неполноценным реакциям под влиянием самых
разных раздражителей - раздражителей как будто бы и мелких,
которые как будто бы и не должны были бы вызвать испуг, оби-
ду, тревогу. И объясняется это не сензитивностью, не
пугливостью, не настороженностью и не плохим мнением о
людях. Они реагируют так потому, что их деятельность по своей
природе часто оказывается деятельностью, идущей не из
глубины, не их собственной, порождаемой не их потребностями.
Такие ошибочные реакции психастеников легко опознать по
их подчеркнуто различной окраске. Если бы это был, например,
сензитивный шизоид, то и окраска его реакций была бы в
подавляющем большинстве случаев сензитивной. У
психастеника — иначе. В одном случае у него наблюдается
ошибочная реакция обиды, в другом случае — реакция боли, в
третьем - почему-то стыда, в четвертом — реакция
необоснованного удовлетворения и радости. У психастеника
бывают неизвестно чем порожденные реакции мрачности,
отвращения, отчуждения. Источник таких переживаний
неизвестен, непонятен. И кроется он нередко просто в
некоторой чуждости глубинным интересам психастеника
процесса его деятельности.
Психастеники не уверены в себе, и крупные цели для них
трудно достижимы. Однако бывает, что они

130
попадают в ситуацию, которая направляет их на крупную цель.
Это как раз и связано часто с навязанностью такой цели и
деятельности, потребности в которой у психастеников не
возникает. Они принимают такую задачу только потому, что
они исполнительны и добросовестны.
В этих случаях у них создается почва для формирования к о
м п лекс а не п о л н о ц е нн о ст и. Чем крупнее цель, к которой
они идут, толкаемые окружающими, тем ниже падает
самооценка прямо в обратной пропорции. Далее
образовывающийся комплекс неполноценности и снижающаяся
самооценка провоцирует появление д е п р е с с и в н ы х с о с то
я н и й, легких, скорее субдепрессивных, но частых. С одной
стороны, у психастеников вообще несколько сняты ярко
окрашенные положительные эмоции, к которым они не
склонны, а с другой — еще и низкая самооценка, неуверенность
в себе. Все это вместе нагнетает депрессивный фон и
подавленность и формирует у психастеников постоянную
склонность к депрессивным состояниям и субдепрессивному
фону настроения, причем продолжительному. Однако эти
субдепрессии и депрессивные состояния чаще - не клинического
уровня.
И если случается, что такое состояние совпадает с
астенизацией (астенизацией реальной, возникающей при
сильных нагрузках и перегрузках), то это нередко провоцирует э
п и з о д ы катастрофи ч е с к о го п а д е н и я с а м о о ценки,
порой по самым ничтожным поводам, которые иногда кажутся
просто смехотворными и часто связаны с иной областью
деятельности.
Рассмотрим достаточно типичный пример. Допустим, этот
человек — инженер, участвующий в

131
групповом решении какого-то проекта, скажем, крупной
стройки. Как и другие сотрудники этого учреждения, он
назначен на разработку этого проекта в короткий срок, задания,
сложного технически, задания, очень значимого. И вот, участвуя
в этой работе, он все чаще пугается, что он к этой работе не
приспособлен, он вообще не компетентен и глуп и т.д. Все ниже
падает самооценка, и... В это время он заболевает, пусть все тем
же обычным гриппом, который тянет за собой длительный
«астенический хвост». И этого сочетания оказывается доста-
точно... Скажем, кто-то пригласил его к себе в гости или в театр.
Он извинился, сказал, что не получается со временем или что-то
подобное. И ему ответили: «Господи, с тобой каши не сваришь!
Что тебе ни предложишь, ты отказываешься. Только настроение
портишь!..» И вот такого малозначительного факта оказывается
достаточно, чтобы у психастеника сложилось катастрофическое
(!) ощущение собственной неполноценности. Выслушав такое
замечание («С тобой каши не сваришь!»), он приходит в
министерство, кладет на стол заявление об увольнении по
собственному желанию. Затем он будет долго и горестно
обдумывать свою судьбу: куда же теперь деваться? Ведь он ни к
чему не пригоден, не может ни на работе удержаться, ни семью
прокормить... И вообще «жизнь не сложилась», и «так ему и
надо!»
Всем своим направлением психастеники подготовлены к
этому краху самооценки, к реализации подобных
катастрофических эпизодов.
Кстати, эти же самые эпизоды могут дать выход на суицид,
либо суицидальную попытку.
Ну, а в остальных случаях, если это не «полная катастрофа»,
у них повышается раздражительность,

132
нарастает астения; у них легко формируется разд р а ж и т е л ь
н а я слабость, слезливость и стойкий, плохо поправимый
субдепрессивный фон настроения. Но если все же оформляются
депрессии, то они-то как раз легко снимаются психотропными
препаратами или другими методами и средствами: такие
депрессии непродолжительны и поверхностны. А вот если
депрессии не оформляются, то сниженный, субдепрессивный
фон снимается очень длительно, с большим трудом.
Иногда субдепрессивный фон переходит в некоторую и п о х
о н д р и ч н о с т ь . Потому что это самоистязание, падение
самооценки дает крен в сторону признания физической
неполноценности тоже. И появляется специфическая
опасливость и ожидание заболевания боязнь простудиться,
боязнь истощения, нарушения обмена веществ, появления
желудочно-кишечных заболеваний, боязнь есть острое или что-
нибудь в этом роде.
Причем, это не страх заражения, а ожидание заболевания,
связанного именно с собственной невыносливостью и
неустойчивостью. Они начинают замечать «снижение своих
возможностей», «похудание», «плохое пищеварение»,
«снижение аппетита» (и тогда он действительно начинает
снижаться) такая вот углубляющаяся ипохондричность без при-
внесения опасности извне.
Это тоже одна из тем, которую можно использовать для
дифференциальной диагностики. Например, когда
подозревается шизофрения на том основании, что деятельность
человека становится менее активной, и он выключается из
деятельности. Кроме того, наблюдается еще и некоторая
ипохондричность - он «что-то себя неважно чувствует», жалу-
ется, говорит о каком-то недомогании... Полезно

133
посмотреть в таких случаях, как выглядит в его описании это
недомогание. Т.е. привнесено ли оно катастрофически извне (он
боится, что чем-то заразился, хотя бы глистами, и поэтому
худеет...), или же он объясняет свое плохое самочувствие тем,
что он не вынослив, «дохлый», незакаленный человек, никогда
не занимался никакими упражнениями, и теперь легко
простужается...
Нетрудно заменив разницу в описаниях ипохондрической
окраски: «Я болею, потому что я невыносливый, рыхлый,
слабый», - это астенизированный
психастеник; «я заразился, перегрузился и т.д.», .............
это скорее шизофреническая ипохондричность.
При сильных перегрузках, зависящих не от реакций самого
человека на перегрузки, а реально больших нагрузках (трудные
условия работы, какие-либо нарушения режима, связанные с
условиями работы и жизни, при недостаточном питании, при
материальных недостатках) у психастеников иногда наступает
(и, к сожалению, не так уж редко) своеобразное состояние
«сумеречные», как их неправильно называют. Эти «сумерки»,
отключения тоже нужно научиться отличать от эндогенных. Это
не сумеречные состояния (состояния неясного сознания). Эти
«отключения» защита, барьер, дающий возможность собраться,
прийти в себя. Деятельность прерывается, чтобы дать
психастенику возможность отдохнуть и воспрянуть. Эти
«сумеречные состояния» защитный механизм, обеспечивающий
нервную регуляцию, с органической основой они не связаны.
По описанию подобные отключения совпадают с реальными
перегрузками, они сопутствуют и другим признакам астении,
Поэтому такие «сумеречные состояния» не должны наводить на
мысль не эпилептик ли перед нами, не эпилептический ли это
эк-

134
вивалент. Нет, это защитный механизм психастеника.
Если психастенический тип сформировался
преимущественно на почве привнесенной ранней травмы
(дородовой, послеродовой, но еще не органической, без
структурных нарушений), то это дает основу для формирования
так называемых псев-д о п с и х о п а г и й. Выглядят они как
психопатические развития, хотя имеют психастеническое проис-
хождение. Собственно, это псевдопсихопатии, поскольку у них
имеются нестойкие психопатические механизмы, не очень
выраженные изменения, не слишком резкие формы
психопатических проявлений. Т.е. это случаи, когда
психастенический тип зависит не от генетики, а от травмы
(внутриутробной, ранней постнатальной).
А истинные конституциональные психопатии развиваются
обыкновенно тогда, когда этот тип зависит от генетической
основы, когда недостаточность органосистем передается от
родителей. Другими словами, если свойства недостаточности
органосистем генетически обусловлены и переданы по наслед-
ству, то это конституциональные, истинные психопатии. Их
изучала норвежская школа; Сьёдринг, например, использует для
их обозначения термин «с у б в ал и д н ос т ь ».
Субвалидные структуры - структуры со сниженными
возможностями - структуры малоценные (валидность
(буквально) - значимость выше нормы), действительно, это
структуры малодобротные. «Субвалидность» - термин для них
достаточно точный.
Таким образом, нормальный психастенический тип чреват
возможностью образования как истинных

135
(при воздействии генетических факторов), так и
псевдопсихопатий (при воздействии внешних факторов).
Можно назвать и постоянные, но более мелкие формы
проявлений, свойственные этому типу. А именно:
- точность формулировок, осторожность в речевом
выражении и даже в деятельности (хотя больше все-таки в
речевом выражении);
- случаи избегания контакта на сознательном уровне, или
ограничение контакта; но эта особенность контактирования
связана уже не с экономией энергии, а с осторожностью из-за
боязни неудачного поворота в контакте (т.е. речь идет о
сознательном ограничении контакта);
- поскольку у психастеников есть еще и бессознательное
ограничение (к которому добавляется
сознательное), то эти люди очень часто подвержены страданиям
одиночества; это грустно-одинокие
люди. Они не только понимают, что они одиноки,
как это бывает с шизоидами, которые несколько
отстранены, отчуждены, - психастеники еще и
страдают от этого. Они не ищут выхода из одиночества только
потому, что они малоининиативны;
— психастеники склонны к скрытности, неоткровенности;
на поверхности эта их черта сходна с замкнутостью шизоидов,
но на самом деле она другого
происхождения. У шизоидов вообще отсутствует
потребность с кем-либо чем-то делиться, им это совершенно не
нужно. Они нередко с недоумением
относятся к мысли о том, что им надо что-то кому-
то открыть; им это неприятно, чуждо. А психастеники
скрытны из-за низкой самооценки. Они боятся переживаний,
боятся, что их осудят и осудят поделом; боятся, что им будет
больно от этого. Люди

136
этого типа избегают открывать свои больные места,
предполагая, что по ним будет нанесен удар. Удар
справедливый, но, тем не менее, очень болезненный;
психастеники постоянно выстраивают страшный и
отрицательный прогноз.
Что касается применения знаний по характерологии для
профрекомендаций, то здесь скорее следует давать
рекомендации предупреждающие, чем положительные.
Например, точно установлено, что психастеники не могут
быть хорошими водителями, хотя реакция у них нормальная, это
люди не замедленные.
Они не годятся также в руководители; не годны для работы,
требующей самостоятельных и не типовых решений, хотя
техника принятия решений у них вполне благополучна, и по
интеллекту они вполне могли бы с такой работой справиться
(интеллект у них часто бывает высокий, аналитический); они не
годны по ощущению, сопровождающему такую деятельность,
по непереносимости ответственности.
Им нельзя рекомендовать никаких профессий, происходящих
в дефиците времени. Им вредны все виды деятельности с
изменяющимися ситуациями. Ситуация должна быть для
психастеников привычной это люди привычки. На постоянное
освоение новых ситуаций у них не хватает энергии. Это люди со
слабым «Я».
Есть у психастеников одна парадоксальная особенность:
казалось бы, при таких ограниченных возможностях, при такой
низкой самооценке, при такой непереносимости
ответственности они должны быть очень тревожными. Однако
это не так - уровень тревожнос т и у п с и х а с т е ни к о в
очень низок. Представители этого типа абсолютно не тревожны.
И это тоже - защитный механизм. У

137
психастеников стоит барьер, задерживающий тревожные
сигналы. Потому что тревога им очень тяжела, она не
обеспечена количеством их психической энергии, и изжить
тревогу, как-то противостоять ей, им было бы очень трудно. Вот
и образуется у психастеников некая профилактика тревоги: у
них повышены пороги тревожности.
Это люди спокойные, не тревожные ни в чем, кроме
собственных решений и собственных проявлений; но зато в этих
случаях они высоко тревожны (во всем, что зависит от них, а не
от окружающей обстановки и ситуации или людей). Они,
например, всегда волнуются, что не успеют что-то сделать, не
сумеют, примут неправильное решение.
Но они очень спокойны, например, в местности, где
возможно нападение на них, или когда их на маши не провозят
по горному серпантину, где начинается пурга и машина может
слететь в пропасть. В таких ситуациях очень тревожны
истероиды...
Психастеники боятся не за себя, а за других, за близких,
знакомых, если в ситуации этих людей хоть что-то зависит от
них. Но никогда не предполагают какого-нибудь плохого,
тревожного поворота, направленного извне, от которого они
могут пострадаю сами. Когда от них не зависит ничего в
деятельности других людей, психастеники за них не тревожатся,
т.к. другим они дают всегда более высокую оценку и потому
уверены, что если человеку поручено, то он все сделает хорошо
и вовремя.
Такой барьер, стирающий тревожные сигналы, постоянен у
психастенического типа, так как эти тревожные сигналы
потребовали бы мобилизации, а мобилизовать дополнительно
нечего, запас энергии не позволяет; психастеники и без того
всегда предельно мобилизованы.

138
Послесловие
БОСАЯ ДУША
Многие считают ее «московской матерью Терезой». Я
называла ее «доктор Гааз в юбке». Правда юбок она почти
никогда не носила. Ходила в брюках. Полотняных вылинявших.
Не помню, чтобы когда-нибудь она покупала себе что-то из
одежды. Все на ней было с чужого плеча. Но при этом ухит-
рялась сохранять элегантность. Благородством светился весь ее
облик. Нежная матовая кожа лица. Огромные внимательные
глаза. Когда она снимала очки, открывался лик как к мадонны
на иконах, изящество движений выдавало ее дворянское
происхождение. Так оно и было по матери. Но она любила
вспоминать только об отце.
Отец Майи был красным комиссаром, потом работая с
Орджоникидзе, был, кажется, его первым заместителем и,
конечно, попал в сталинскую мясо рубку. Мать умерла в том же
году, когда был арестован и расстрелян отец. В КЗ лег
изнеженная девочка, воспитанная в окружении нянь и бонн,
осталась совсем одна во внезапно ощетинившемся, враждебном
мире.
Так всю жизнь они и прожила одна. Не заводила семьи, не
рожала детей. Сотни чужих людей ста ли ей родными и были
буквально спасены ее духовным материнством. Завести же
своего ребенка она, думаю, не озаботилась в частности потому,
что детей мы рожаем прежде всего для себя. А Майя никакой
собственности иметь не хотела. Да и вряд ли смогла

139
бы стать хорошей матерью в привычном смысле слова. Была она
как-то абстрагирована от быта. Не то чтобы не признавала
домашних хлопот, при случае могла перемыть (очень
тщательно) горы посуды в гостях, приготовить свой любимый
винегрет (опять же для кого-то в чужом доме), но заниматься
такими пустяками лично для себя, украшать свою квартирку
(делать ремонт о, ужас!), варить супы, заботиться о красоте
своей одежды считала просто досадной тратой времени.
Зато не жалела души и времени, когда слышала чей-то SOS.
В любое время дня и ночи ей можно было позвонить и
услышать ее звонкое, приветливое: «Алле...».
Спала она по три-четыре часа в сутки и говорила, что ей
вполне этою достаточно. Была и «сова» и «жаворонок»
одновременно. Была чутким стражем чужого горя и отчаяния,
мгновенно перекладывала весь этот груз на своп хрупкие плечи,
быстро все понимала, утешала, искала выход. Островком
спасения для сотен, а может быть, и для тысяч (кто считал?)
была ее неказистая квартирка гостиничного типа в далеком
неуютном районе Москвы. Сюрреалистический вид из окна
чудовищные трубы ТЭЦ, из них непрерывно валил бело-
розовый дым. «Это испарения ада - Майя?» «Что ты! Может
быть, это скопище светлых душ устремляются к небу».
Человек смотрится в Мир как в зеркало. Добрый видит
(замечает) все доброе, злому мерещится только злое. Своим
милосердием она преображала окружающий недружелюбный к
ней мир. И была, конечно же, счастливым человеком. Душа,
распахнутая навстречу людям, она представляла собой в то же
время закрытую тайну. И только теперь, когда завершился ее
земной путь, молено попытаться что-то

140
самое важное в ней понять. Во всяком случае, для меня это
стало настоятельной потребностью.
Она была для меня одним из самых необходимых людей на
земле, но вот парадокс: ее уход из жизни я пережила легче
многих других смертей. Почему так случилось? Пытаясь найти
ответ, может быть, прикоснусь к главной тайне ее личности и
что-то неожиданное открою в себе.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Познакомились мы четверть века назад, Майя пришла в
«Комсомолку», где я тогда работала. Ее приглашали в редакцию
ребята из «алого паруса». Они уже знали ее как великого
душеведа, а я не знала, хотя очень нуждалась в таком советчике
для своего сына, переживавшего сложный период метаний
(вступление в юношеский возраст).
Она сидела нахохлившимся воробышком на краю
низенького дивана «Алого паруса». Изящно отброшенная назад
кисть руки с «Беломором». Ореол
синего дыма над нею. Полная погруженность в чтение писем,
прокомментировать которые ее позвали.
Первое впечатление - красивая интеллигентная старушка,
реликт уходящего племени. Не понимаю, почему она мне тогда
такой показалась. Потом стала для меня молодой, совсем
ровесницей, несмотря на большую разницу лет. Такой навсегда
и осталась. Старело и дряхлело ее хрупкое тело, но чем дальше.
Тем явственней просвечивала наружу ее душа, а душа ее была
задорно юной.
Когда в период ее больничных странствий соседки по палате
называли ее «старушкой», мне это казалось нелепицей. И даже
возмущало. Ну, почему люди так слепы? Говорили: «Ваша
капризная старушка слишком требовательна...» Не нравилось,
что Майя все время просит открыть форточку. А она

141
задыхалась. Душно ей было в нашем закупоренном земном
пространстве. ...
Что мне делать с моей
безмерностью
В этом узеньком мире сер?
С ее приходом в мою жизнь вернулись те прекрасные мелодии
ранней юности, когда (в студенчестве) только открывались
Цветаева, Ахматова, Пастернак. Теперь мы открывали их вместе
и звучали они заново, более глубоко. Особенно она любила
Блока. Для меня он тоже давно был «свой».
...И наконец-то пролилось
Восторга пламенного чаша,
И все уж не мое, а - наше,
И с миром воцарилась связь.
У нее была великолепнейшая память, кладезь поэзии.
Придешь бывало ночью с работы, одуревшая от усталости, ни
есть, ни пить не хочется, но душа чего-то просит. Ясно чего:
поговорить с Майкой. Ни о чем. Просто скажешь: «Прочти что-
нибудь...» И это было как нажать кнопку транзистора. Она
мгновенно включалась и удивительное дело - сразу, без
объяснений, попадала на «ту волну».
Не помню, в первый или во второй день знакомства она
пришла в наш дом. Будучи человеком крайне занятым (жила на
расхват), легко отзывалась на любой клич о помощи. Как-то
выкраивала время. И раз уж приходила, то никуда не спешила,
что было очень утешительно для тех, кого она врачевала - будто
она принадлежит только тебе. Хотя у нее было запланировано
на день много других встреч и дел. Как ни странно, всюду
успевала, никогда к обещанному времени не опаздывала.
Импрессионист по натуре, была она вместе с тем человеком
четко организованным. Это, видимо, от хорошего

142
воспитания в детстве. Редко встречала я других людей,
умеющих так вот приходить пусть на короткое время, но
общаться с тобою так, что создавалось впечатление, что
желанный человек пришел навсегда. Это от щедрости
самоотдачи. От осознания, что каждая встреча не случайна и
значительна. Кто-то из старцев говорил: «Главное, что
происходит здесь и сейчас». А еще это умение признак
истинной интеллигентности.
Мой трудный сын быстро ей доверился. Их беседа
затянулась за полночь. Я знала, что живет Майя на краю света, и
осмелившись предложить ей, мало знакомому человеку, врачу,
перед которым испытывала трепет, остаться у нас ночевать. Она
с легкостью согласилась. И помню, как стояла в моей ночной
сорочке на пироге выделенной ей комнаты и объясняла мне...
мой комплекс. Я тогда очень себе не правилась (со мною,
впрочем, это случается довольно часто) и вот пожаловалась ей
на сущий пустяк: ловлю, мол, себя на лом, что все время хочется
упирать «руки в боки», а это какой-то проливный,
самодовольный жест. Она возразила (может быть, на ходу
придумала): «Нет, вовсе это не самодовольство. Наоборот,
интуитивно вы стараетесь как бы поддержать себя, придать
уверенность». Объяснение было простым, но весьма
убедительным. Я перестала стесняться этого своего жеста и
скоро от него избавилась.
В ту пору на страницах «Комсомолки» я вела рубрику о
самосовершенствовании. Названия у нее были разные: «наедине
с собой», «Путь к себе», «Хочешь стать лучше?» Пробиться с
такими «индивидуалистическими» веяниями в советскую прессу
было нелегко. Майя мне здорово помогала советами. Эта тема
была ей самая родная. Мало того, что

143
психология была ее профессией, она ведь к тому же сама
представляла собой классический образец «..made himself».
БЕГСТВО ОТ СЕБЯ
Мы были знакомы уже несколько месяцев, когда не она сама,
а кто-то другой принес мне сборник «Молодой гвардии»
(кажется, он назывался «Прометей нашего времени»), где был
опубликован большой очерк о Майе. Больше всего запомнились
две детали: кожаная комиссарская куртка отца, которую якобы
до дыр доносила Майя, и картина — подлинник Айвазовского,
которая якобы висела во всю стену в ее кабинете на Арбате и
она, Майя, якобы ее беспечно бросила, переезжая в свое тьму-
тараканное Очаково. Про куртку я потом от Майи слышала. А
плескалось ли на арбатской стене море Айвазовского так и не
выяснила. Возможно, это был художественный вымысел автора.
Правда весьма удачный. Майя действительно могла что угодно
из вещей подарить, просто бросить. Из того, что можно
потрогать руками, ценила только книги.
Автобиографию свою она мне никогда толком не
рассказывала. Так, кусочками, вспоминая что-то по случаю. Но
вот один эпизод, может быть, ключевой в ее жизни, описала
однажды так, что я будто въявь сейчас все происходящее вижу и
даже чувствую, как отчаянно благоухает сирень в том дворике
больницы, где Майя работала санитаркой.
Пошла в санитарки, бросив третий курс филфака МГУ -
невыносимо ей стало выслушивать мертвые стенания о
любимых произведениях и героях, которые были для нее
живыми реальными людьми. В детстве долго болела и, лежа в
постели, перечитала всю классику из отцовской библиотеки.
Относилась

144
к числу тех своенравных натур, которые умеют талантливо
самообучаться, безошибочно выбирая все лучшее и ценное, а
втискиваться в рамки кем-то придуманных программ,
зазубривать чьи-то «правильные» оценки была просто не в
состоянии.
Ощущение, что жизнь не получается, усиливалось
калейдоскопом романов, которым она не придавала особого
значения, но в тот роковой момент почувствовала, что они
опустошили душу. И что-то еще в ту ночь случилось, какая-то
мелкая обида, ставшая последним толчком. Она мне так и не
сказала, каким именно способом пыталась покончить с собой.
Но я отчетливо вижу, как бежит она, задыхаясь, по темному
двору, как хлещут по лицу влажные кисти сирени. Длинноногая,
распатланная, очень красивая, ненавидящая себя. Ее чудом
удалось тогда спасти.
И этот рубеж ее бездумной жизни. Неудавшаяся попытка
суицида, (она вспоминала об этот как о своем грехопадении)
неожиданно вывела Майю на ту единственную «свою» дорогу,
которую каждый человек интуитивно ищет, но не многим
удается ее найти.
Она решила стать психологом, начала жадно изучать все, что
могла найти в «Иностранке» по суицидологии (у нас эта наука
тогда считалась крамольной), чтобы удержать других от края
той пропасти, куда сама успела заглянуть.
ТЕЛЕФОН ДОВЕРИЯ
Это был предвестник духовного раскрепощения нашею
застегнутого на все замки советского общества. Не берусь
утверждать, была ли Майя инициатором «горячей линии», но
знаю точно, что окунулась она в это новое дело со всей своей
неистовой самоотдачей. Кажется, в ночную пору, когда
одиноким

145
людям становится особенно пусто и звонки раздаются
непрерывно, на телефоне дежурили по двое. Утешая, а порой
буквально удерживая голосом человека от самоубийства,
психологи выворачивались что называется до изнанки. Только
она никогда не уставала. И весело рассказывала мне, как ее
напарница вдруг уснула во время какого-то грудного раз говора
(защитная реакция организма, неспособного больше вмещать
отрицательные эмоции), и ей пришлось одной принимать все
SOS той московской ночи. Хрупкая и худевшая порой до
прозрачности, имела она в своем родном деле какую-то
стожильную выносливость.
Кризисный стационар рождался, кажется, параллельно с
телефоном доверия. Альтернатива психушкам с их тюремным
режимом. Попадали ев кризисный самые, казалось бы, самые
опасные больные несостоявшиеся самоубийцы, вот их вроде бы
и надо было держать в затворе. Нет, в кризисном были открыты
все двери, купили красивую посуду, старались как могли
создать домашний уют. Никто не убегал, обстановка доверия и
уважения к личности лечила эффективней, чем таблетки. Этот
эксперимент был вызовом официальной психологии: раньше
попытка самоубийства считалась безусловным диагнозом. Майя
и ее коллеги показывали воочию, что это обычные отчаявшиеся
люди, вовсе не безумны. Как не были больными ни Маяковский,
ни Есенин, ни Хэмингуэй.
Майя на эту тему написала много интересных работ. Они
публиковались в серьезных журналах. Автором значилась
руководитель кризисного профессор Айна Григорьевна
Амбрумова. Эта яркая женщина в бриллиантах, добившаяся
аудиенции у самого Брежнева, не говоря уж о других властных

146
членах ЦК и министрах, сделала много для очеловечивания
нашей репрессивной психиатрии. Майя служила ей истово и
верно. Не один десяток лет писала за Айну статьи и не видела в
этом ничего зазорного: «Мои мысли на этот счет просто б не
опубликовали». Майя была как дочь привязана к Айне, прощала
той крутой характер все в благодарность за то, что Амбрумова
позволяла ей и в клинике быть такой, как она есть.
Анонимность писаний, анонимность в творении добра это ее
стиль. Все вот восхищаются ее безоглядной щедростью и как,
мол, она ухитрялась из своей жалкой зарплаты лаборантки
стольких одаривать... я тоже восхищалась и удивлялась. А
теперь думаю: какая же это нелепость. Ведь такой, как она, надо
было быть обязательно богатой, чтобы раздавать, раздавать,
раздавать.
Только один раз я видела ее слезы, и вызваны они были все
этим же проклятым «денежным вопросом». Кто-то сказал Майе,
что ее принцип - не брать денег отпугивает от нее некоторых
больных (люди, мол, привыкли, что бесплатный сыр бывает
только в мышеловке), и они предпочитают идти к майиным
ученикам, которые берут большие гонорары, а лечение проводят
«от» и «до», формально. Она плакала не от обиды, ей было
жалко тех больных. По-детски оправдывалась: «Ну, понимаешь,
если я возьму какое-то вознаграждение, у меня ничего хорошего
не получится». И рассказывала про какую-то косынку, которую
подарила ей больная и лечение сразу не заладилось. И Майя
поспешила вернуть косынку.
Представляю, каким наивным чудачеством покажется ее
поступок и ее слезы большинству нынешних читателей. Может
быть, потому она ушла от нас,

147
что не было ей уже совсем места в нашем насквозь
коммерциализированном мире.
«СВЕЧА»
Ее «Свеча» стала как бы завершением триптиха: телефон
доверия кризисный стационар и вот этот клуб, куда приходили,
чтобы не застыть в одиночестве выписавшиеся из стационара
ранимые люди. Так задумывалось. Потом, как известно, «Свеча»
разгорелась куда ярче, привлекая на свой свет писателей,
музыкантов и просто хороших людей, нуждающихся в
неповерхностном общении.
Но мало кто из тех посвященных знает, что огонек
московской «Свечи» зажегся как по эстафете от другой, давно
горевшей на берегу далекого Байкала. Там, в городе Ангарске
долго и вдохновенно работал клуб с таким же названием
«Сеча». Создала его удивительная женщина врач Инна Львовна
Лейдерман.
Майя узнала о байкальской «Свече» и познакомилась с
Инной Львовной через меня. Я полетела в Ангарск, чтобы
написать очерк Инне Львовне в «Литературную газету».
Вернувшись, обрушил на Майю шквал восторженных
впечатлений. Между их душами было поразительное сходство.
И даже биографии начинались одинаково трагически. Семья
Инны Львовны тоже жила в Москве5 и тоже осиротела в 37-ом.
Из роскошной квартиры Инна и ее мать переселились в закуток,
бывший ранее туалетом, а в их комнатах расположилась семья,
глава которой донес в ГБ на хозяина — «врага народа». В
неполных 17 лет десятиклассница Инна ушла на фронт. Из
военкомата позвонила маме и передала записку: «Пожалуйста,
не волнуйся, все будет хорошо». Не попрощалась - боялась
маминых слез, перед которыми могла дрогнуть.

148
 Фотография улыбающейся девчонки в лихой пилотке и
гимнастерке была опубликована и в «Литгазете», и в других
изданиях, писавших впоследствии об Инне. Она и сама стала в
последние годы жизни известной в Сибири писательницей, ее
высоко ценил Валентин Распутин. Прилетал из Иркутска на
встречи со «Свечой», писал предисловия к ее талантливым,
остро современным повестям и рассказам (они публиковались в
журналах «Сибирские огни», «Байкал» и в московской
«Юности»).
Появившийся в «Юности» военный рассказ Инны «Запах
гари» поразил в свое время писательницу Светлану Алексиевич
и они стали большими друзьями (по переписке).
Она была медсестрой на фронте, конечно, отважной и
самозабвенной эти качества, составлявшие суть натуры Инны
Лейдерман, определили и впоследствии ее судьбу. Была тяжело
ранена, в 44-ом попала в госпиталь и потом уж до конца жизни
не расставалась надолго с больничной койкой. Но сумела
блестяще закончить московский мединститут, взяла
распределение в неведомый Ангарск. Город в ту нору только
начинал строиться, и архитекторы, приехавшие из Ленинграда,
пытались воспроизвести здесь в миниатюре питерский стиль.
Город и в самом даже получился не провинциальный.
Прямые проспекты, стрельчато расходящиеся от центра,
обрамлены высокими гордыми соснами. Я прилетела к Инне
Львовне под Новый год, окунулась сразу же в волшебный мир
ее «Свечи» (клуб действительно был общепризнанным
духовным центром всего города), и с тех пор Ангарск навсегда
остался для меня праздничным городом, ожидающим прихода
Деда Мороза с подарками. В студеном воздухе как елочные
шары горят разноцветные

149
фонари, торжественно пахнет хвоей и все живет ожиданием
чуда. А оно уже свершилось, оно здесь Инна Львовна и ее
«Свеча».
Она перенесла несколько тяжелейших операций на
позвоночнике, ее не оставляли сильнейшие боли в спине, ходила
с трудом, но сумела организовать одно из лучших
терапевтических отделений в Иркутской области, куда
приезжали за опытом. Но Инне Львовне этого было мало. Душа
горела тем же высоким огнем. Что и у Майи Захаровны. Обе
они, сумевшие впитать из мировой литературы самые главные
человеческие ценности, не могли смириться, что большинство
окружающих живут в обделенности. Страсть дарить как крылья,
которые даются человеку от Бога. И было бы неправильно
ставить это самому человеку в заслугу.
Можно только радоваться за тех, кто, услышав свое
предназначение, сумеет овладеть искусством полетов. Зато как
же бывают несчастны те избранники, которые растопчут
дарованный им талант.
В ангарской «Свече» самосовершенствовались через
искусство простые медсестры. Приобщая их к миру самых
главных духовных ценностей, которые выработало на своем
мучительном пути человечество, Инна Львовна умела
прагматически «приземлять» высокое: придумала
интереснейшую программу практического применения
полученных знаний в общении медсестер с больными и с их
домашними. В клуб стали ходить родственники и друзья
медсестер, врачей, в суровом сибирском городе заметно
потеплел климат человеческих отношений. За героический
жизненный подвиг Инны Львовны расплачивалась вся семья -
встреченный на дорогах войны муж Лева, тоже врач, и две
влюбленные в мать дочери, одна из которых тоже выбрала
медицину.

150
Это они после вдохновенных вечеров и конференций «Свечи»
почти на руках доставляли обессиленную Инну Львовну домой,
всю ночь отпаивали ее лекарствами и со слезами (дочери)
слышали ее стоны.
Майя не могла не потянуться к такой родственной душе.
Длиннющие письма, разорительные междугородние
переговоры. А однажды я узнала, что Майи решила лететь в
Ангарск. Не знаю, где она взяла денег на билет. Но точно знаю,
что это было самое длинное в ее жизни путешествие, из него-то
она привезла идею своей «Свечи». Байкала, как потом
рассказывала. Посмотреть не успела, они с Инной Львовной
использовали каждую минуту. Чтоб досыта наговориться.
Путешествия, как перемещения в географическом
пространстве, Майю особо не интересовали. Могла приехать как
угодно далеко на дачу, но не для того, чтоб подышать воздухом
или полюбоваться природой, а чтоб «поговорить по душам».
Как-то я взяла ее с собой в командировку в Ленинград, где она
была, кажется, в юности или даже - в детстве. И вот в то время,
когда я уходила по делам, она вместо того, чтобы бродить по
дивному городу, сидела в гостинице и писала какую-то статью
(или - письма).
Как и Пушкин, Майя никогда не была за границей, Бывало,
уезжая куда-нибудь в Европу, я с чувством невольной вины
говорила ей: «Вот если бы ты вместо меня. Ты ведь хорошо
говоришь по-французски (по-немецки, по-итальянски...)». Она
утешала: «Ничего, привези побольше фотографий, и мы про-
путешествуем вместе по местам, которые тебе особо
понравятся». Маршрут моих парижских экскурсий она мне
заранее продиктовала и я потом поражалась,

151
какие детали она, никогда здесь не бывавшая. Знает. Все -- по
книгам.
После поездки в Ангарск Майя еще долго переписывалась с
Инной Львовной, рассказывала обо
всех событиях в своей «Свече». Но постепенно напряженность
их общения стала увядать. Хоть и родственные они души, и хоть
взятый у какого-то древнего эскулапа девиз обеих «Свеч»:
«Светя другим,
сгораю сам», точно выражает образ жизни и
Инны, и Майи, но все-таки по конституции они были разные.
Майка летала в облаках, Инна, поднимаясь до высот, все-таки
была реалистом и все земное тоже любила. Кажется, чем-то она
обидела Майю. Переписка прервалась. И когда с Инной
Львовной случилось самое ужасное (устав от бесконечных, все
нарастающих болей, она покончила с собой), меня поразила
холодность, с которой Майя восприняла эту весть. Негодование
и яростное осуждение было главной ее реакцией, и никаких
оправданий, что дошедший до предела терпения человек ушла
из жизни, чтоб хотя бы не мучить близких, слышать Майя не
хотела.
Осудить однажды самое себя за попытку самоубийства,
спасая чуть ли не ежедневно других людей от подобных
мыслей, сделать исключение простить грех даже своему былому
кумиру Майя не могла. Вообще-то она была прямолинейна, как
натянутая струна и в некоторых своих суждениях банальна.
Правда, упрямствовала она только в отстаивании важных истин.
ПУТЬ К БОГУ
Сегодня сказать, что веришь в Бога все равно, что почистить
зубы. Стало даже неприлично признаваться в своем неверии.
Православие, все крепче

152
обнимаясь с самодержавием, присваивает себе институт
«народности». Мода, а того хуже официозный пиар религии
только выветривает веру из нестойких душ. Ну, как можно
верить в то, что наши правители, позирующие в престольные
праздники на телеэкране. Действительно верят в Бога, если вче-
ра Ельцин с Руцким зажигали пасхальные свечи, а завтра
Ельцин приказал расстрелять Белый Дом, где засел Руцкой?
Помню, когда я сопровождала мою бабушку на всенощную
под Пасху, приходилось проходить сквозь строй милиционеров,
которые буквально отрывали нас друг от друга. Молодых в
церковь велено было не пускать. И только потому, что бабушка
начинала голосить (мол, у внучки лекарства в сумочке, а она
совсем немощная), мне удавалось проникнуть в святую ночь на
богослужение. И помню противненькое чувство оглядывания:
нет ли кого-то знакомого, не донесут ли... Ходить в церковь,
если ты партийный (а я была к тому же бессменным членом
партбюро) было опасно.
Да, мы лицемерили, жили в дрожании и лжи, но стремление
приблизиться к вере было, по-моему, более искренним. Чем
сейчас. И дело, конечно, вовсе не в том, ходишь или нет ты в
церковь. Вообще религия и вера не одно и то же.
Майя родилась с верой в душе, но от религиозных догм была
далека. Не знала, например, крещеная она или нет. Мой сын,
переживший в ту пору экстаз неофитства, решил во что бы то ни
стало «обратить» Майю Захаровну. Да, именно он, мой Андрей,
быстро ставший майиным другом (различий в возрасте она не
признавала - еще одно убедительное доказательство, что наши
бессмертные души возраста не

153
имеют) убедил ее креститься. И хотел даже стать ее крестным
отцом.
Обряд крещения организовал для нее Виктор Аксючиц, с
которым Маню связывали (до последнего дня жизни) дружеские
отношения, удивлявшие, надо сказать, не одну меня, а многих.
Виктор - христианствующий диссидент, ставший довольно
заметным в ельциновскую эпоху (работал некоторое время
советником, кажется, у Бориса Немцова), а теперь удалившийся
от политики - пишет и издает научные труды по теософии.
«Что он Гекубе? Что ему Гекуба?» - вопрошал когда-то
Гамлет. Зачем Майе нужен был Виктор? объяснять не стоит. Это
он много-много лет подряд перед самым Новым годом с
поразительной педантичностью привозил в ее закопченную
безбытную квартиру живую елку - дарил Майе праздник, ко-
торый она, конечно, обожала, но обустраивать для себя
праздничный антураж никогда б не озаботилась. Это он, Виктор
Аксючиц, когда бы «во власти» и потом, уже лишившись
всякого административного «ресурса», по первому ее зову
являлся в ее Очаково (кажется, живет он теперь где-то в
Подмосковье), отвозил Майю в больницу, договаривался с
врачами о лечении этой трудной больной (лечиться она
ненавидела). Это он «приставил» к Майе домашнего доктора,
какую-то Наташу. Я ее никогда в жизни не видела, но говорила
по телефону не раз. Получала от этой незнакомой молодой
женщины утешение все-таки наша страдающая неизлечимыми
недугами Майка не брошена на произвол своих стоических
сумасбродств. Наташа жила где-то неподалеку, наведывалась
Майе часто, была единственным врачом, которою она, наша
терпеливая упрямица, хоть как-то слушалась.

154
 Но все это болезни, страдания, испортившийся характер -
было потом. А в тот великий праздник своего крещения Майя
была здоровой, радостной и молодой. Не помню точно, в каком
году это было, но уж точно более 20тн лет назад и, значит, ей
перевалило за 50, но говорила же я уже не раз про ее
неистребимую молодость. Девушка пришла на крещение. Это
было настоящее таинство и, наверное. Не случайно моя память
упорно сопротивляется установить точное место в какой
церкви мы ее крестили.
Виктор договорился со знакомым священником, сам
выступил в роли крестного отца, крестной матерью стала его
жена (теперь уже - бывшая). Мы с Андреем были как бы
сторонними свидетелями (единственными), но ощущали себя,
конечно, действующими лицами. Церковь стояла на каком-то
пригорке, была похожа на деревенскую (хотя иногда мне
мерещится, что происходило все в центре Москвы где-то рядом
с Музеем Андрея Рублева). В общем-то не важно, где
совершалось таинство ее крещения. В тот момент то место
было макушкой Земли. Стояло лето. Ах, как обожала Майка
лето, ей никогда не бывало жарко. Пригорок был покрыт
свежей сочной травой. Небо ярко голубое. Помните, ту зеленую
земную выпуклость, но которой несется красный конь Петрова-
Водкина с голым мальчиком в седле. Очень было похоже.
Майя, закутанная в белую простыню, приблизилась к
купели... Как она вздернула, придерживая простыню, свои
худенькие плечи, каким целомудренным изящным жестом
прикрыла обнаженные ноги... Это не могло происходить вне
стен церкви, но мне видится купель прямо на зеленой граве,
будто это природный источник, и ее чуть согбенная в
предчувствии

155
чуда фигура в белом напоминает мне позы первых христиан,
пришедших креститься к Иоанну Крестителю (помните
знаменитое полотнище во всю стену Третьяковки?).
При крещении ей было дано имя Мария. Воцер-ковившись,
церковным человеком она так и не стала. Не знаю, выстояла ли
она с начала до конца хоть одну службу. Когда удавалось
залучить ее в церковь, была она там столь же индеферентна, как
в свое время среди ленинградского очарования. В то же время я
случайно узнавала, что она бывает, оказывается, в моем
любимом Храме Косьмы и Домиана, и отец Александр Борисов
ее лично знает. Когда Майя умерла, ее подруга Людмила
Александровна Мурашова поздней ночью разбудила звонком
отца Александра. Спешила, говорит, не могла дотерпеть до утра,
а объяснить от чего такая спешка Людмила не могла. А было
это, очевидно, безотчетное стремление верного, очень
заботливого Майиного друга поскорей поручить
высвободившуюся Майину душу молитвенному попечению.
Чтоб не испытала она в своем восхождении наверх ни минуты
сиротства.
Причастие, соборование стали актуальны для Майи только в
последний год. Приводил священников к ее постели все тот же
Виктор Аксючиц, и она относилась к ритуалу очень серьезно.
Я часто спрашивала в дни ее немощи, читает ли Майя
«Евангелие» (каждый день читать по одной главе - настойчиво
советуют на исповеди и отец Александр, и отец Георгий).
Отвечала, что, конечно, читает. Однако в руках у нее
священного писания я ни разу не видела. Вспоминаю все эти
детали к тому, чтобы через Майину своеобычность высказать
почти крамольную мысль: близкому к Богу человеку,

156
наверное, не так уж обязательно часто посещать церковь и
ставить свечи.
Когда человек уже отрекся от себя, как велит Христос, когда
все его душевные силы устремлены на помощь страждущим,
Бог на каждом шагу сопровождает его.
Говорят, церковь тело Христово, в церкви как нигде человек
может ощутить свое единство со всем человечеством,
маленькой частицей, которой становится больно, если у кого-то
другого что-то болит. Великое чувство соборности. Говорят:
людям, далеким от церкви, такое не доступно. Неужели же наша
Майя была лишена этого божьего дара? Нет, наоборот -
соборность была ее естественным мироощущением, ее
доминантой. Она так тесно, неотрывно связана с сотнями
нуждающихся в ней людей, что иной священник мог бы у нее
поучиться.
Мне достался в наследство ящичек, туго набитый
пожелтевшими карточками (наподобие библиотечных
каталогов) с именами, адресами и датами рождений ее
многочисленной «паствы». В большинстве одинокие старушки,
которых она регулярно обзванивала, навещала, вытягивала из
тьмы отчаяния - в общем, «окармливала» богатствами своей
души. Разве эта не истинная «соборность»? А ее «Свеча»,
неугосимые огоньки которой до сих пор собирают по
московским квартирам сведенных Майей, избавленных от
одиночества, людей разве не церковь?
Она так просто жила по Христовым заповедям, так
естественно это для нее было (как дыхание), что напоминания
со стороны были ей лишними. Возможно, не отдавая себе
отчета, она избегала ритуальности по той же причине, которая в
юности побудила ее бросить филфак, где втискивали в рамки,
засушивали, превращая в догму ее личные живые открытия.

157
 Так что стань она усердной прихожанкой, это мало бы что в
ее духовное становление прибавило.
Да, она жила на своей маленькой, законченной кухне.
Поперек балкона стояла кушетка, на которой она спала. Па
стенах висели картины, подаренные ей друзьями и пациентами
(в том числе - акварель моего сына, нарисованная им в период
вдруг вспыхнувшего художественного таланта). Протянуть руку
от постели плита, на которой «изготавливалась» ее любимая
еда - вареная картошка и свекла. Нет, была у нее все-таки
вкусовая слабость - Майя любила шоколад! Сделать шаг от
постели - старинный резной секретер, за которым она работала.
Она могла не заметать (особенно в последнее время) паутину,
свисающую с потолка, но в рукописях, в ящиках стола, где
хранились альбомы с фотографиями, всегда был идеальный
порядок.
В ее комнате постоянно жил кто-то бездомный. Порой - по
двое, и тогда ставилась еще раскладушка. Своих «квартирантов»
Майя не выбирала, оставался, кто хотел. Иногда - на месяцы.
Бывало, что чужой человек становился ей в тягость, но выгнать
она никого ни разу не смогла.
И все-таки неправда, что Майя была равнодушна к уюту
жизни. Просто понимала она уют, как и все в жизни, не так, как
большинство из нас. Для нее самым ценным было то, чего не
увидишь глазами... И вот обустройством этого внутреннего
своего комфорта она занималась с упорством дятла. Плела
вокруг себя паутину бесчисленных человеческих связей. И в
этом, если угодно, была эгоисткой. Вот все говорят о ее доброте,
самоотверженности, а на самом-то деле ей самой эта
паутинность жизни была не меньше нужна, чем она, Майя, была
необходима другим людям. Никакого насилия над собой она не

158
совершала. Всегда делала только то, что ей нравилось, чего ее
душа хотела.
Киплинговская кошка, гуляющая сама по себе. Смешно
вспомнить: иногда, неловко пытаясь пококетничать, она могла
вдруг... замяукать. Меня эта ее детская шалость раздражала,
казалась сюсюканьем.
Когда человек уходит, близкие вспоминаю! о нем только
замечательное. Идеализируют, будто он уже на земле был
ангелом. Не думаю, «наверху» это правится. Как и всякая
фальшь.
Своенравная, «упертая» Майка отнюдь не была ангелом. И
до идеала интересного человека ей было далеко. Осмелюсь
признать, что не была она очень уж умной. Не отличалась
тонким чувством юмора. Реагировать, например, на прекрасные
анекдоты веселым смехом не умела. Тихо улыбалась (улыбка
«себе на уме»). Была безапелляционна в суждениях, нередко
изрекала банальности начетническим топом. Кое-кого это
отпугивало; иные, продолжая ее любить, относились к ней
снисходительно.
Но, Боже мой, какие же важные «банальности» она пыталась
вдолбить в наши изощренно извращенные суетностями мира
души. Только к концу жизни начинаешь понимать, что вовсе не
важно, сколько умных книг ты успел прочитать, сколько
современных знаний успел нахвататься. Для внутренней
гармонии, которая и обеспечивает полноту жизни, человеку
нужно постичь совсем немногие (простые!) истины, которые мы
с детства вроде бы знаем, они всю жизнь как бы валяются у нас
под ногами, мы их беспечно топчем, считая «банальностями», а
понимаем их глубинную суть вдруг однажды, когда судьба
стукнет по лбу. Как же драгоценна мудрость «банальных»
истин, когда они становятся твоим личным открытием. «Фу,
Майка ты опять

159
поплыла в Америку. Устарели твои сентенции, оторвалась ты от
сермяги жизни...» «Ну, и пусть, а главные ценности нее равно
остаются неизменными».
В последние годы, когда болезнь ее обездвижила,
информированность Майи ограничивалась передачами «Радио
России» и «Маяка». Телевизор она не терпела как классового
врага. Друзья и знакомые не раз завозили ставшие лишними в
доме устаревшие телевизоры, но эта техника у нее заколдованно
ломалась, чему Майка только радовалась. А вот проигрыватель
с пластинками уважала, и у нее была не плохая коллекция
классической музыки.
Из газет выписывала и читала только «Первое сентября».
Там был опубликован очерк о ней Людмилы Матвеевой. Там
что-то из статей самой Майи тоже публиковалось. Она была
одержима идеей снасти наше подрастающее поколение от
нигилизма и агрессивности. Считала, что сделала некое пе-
дагогическое открытие, предлагая «негативное» воспитание
заменить на позитивное. Она считала, что родители сызмальства
портят своих детей, теряют контакт из-за того, что общение
начинают не со слова «да», а с частицы «не...». Любим
приводить один и тот же, честно сказать, надоевший мне
пример: вот ребенок, собираясь гулять, спешит зашнуровать бо-
тинок, у него это плохо получается, мать стоит над ним,
нервничает и, наконец, взрывается: «Неужели ты не понимаешь,
что...». И так далее. А он ведь в самом деле чего-то не понимает,
просто не умеет еще шнуровать ботинки, он не хотел ничего
плохого. 3 что ж его обидели? Эта маленькая несправедливость
может потом навернуть как снежный ком другие обиды, и
между матерью и сыном (обществом и маленьким человеком)
вырастет глухая стена. «Он будет протестовать, мстить,
хулиганить», - говорила

160
Майя. Сегодня, если кто заметил, слово «хулиган» почти
исчезло из обихода. Нежное оно для определения того, что
вытворяют непонятные, униженные и оскорбленные отпрыски,
«малолетние преступники».
Ее «открытие» про частицу «не» казалось мне примитивом,
общим местом. А она все сожалела, что среди молодых
учеников не находила энтузиаста, который захотел бы провести
научное исследование на эту тему. «Да что тут изучать, Майя?!
Все ясно, как на ладони». «Э, ты не понимаешь, как важно
провести анкетирование, собрать статистику, проследить
закономерность причин и следствий».
Возможно, я со своими научными мозгами не в состоянии
была ее понять. Но как бы то ни было, беседовать с Майей в
последнее время мне стало не интересно. Она- абсолютный
профан в политике, а мне приходилось барахтаться в самой
гуще. Мы жили на разных планетах. Правда, она дотошно
выспрашивала, что и как с моими беженцами, наивно пыталась
защищать государство от моих резких обвинений. Я злилась. Но
каждый вечер, как бы поздно ни возвращалась домой,
обязательно ей звонила. Просто, чтоб услышать ее голос.
Убедиться, что она жива. Пока жива.
Но каким же страшным, неузнаваемым «алло», как из
преисподней, отвечала порой трубка. Это когда Майе было
совсем невмоготу. Когда абсолютно нечем было дышать. Ее
варварски прокуренные легкие давно превратились в пергамент,
и врачи поражались, чем еще держится душа в этом прозрачном
теле. Чтобы уговорить Майю лечь в больницу, требовался
каждый раз подвиг. Все того же Виктора Аксючица.

161
жизнь в тягость
Клали ее в одну и ту же больницу у метро «Спортивная».
Тоже не центр, но в сравнении с Очаковым - рукой подать. Я
успела полюбить эту затрапезную больницу с ее неласковыми
медсестрами, с невыветриваемым запахом щей в темных ко-
ридорах. Там несколько раз Майю вытаскивали из небытия,
после чего, вернувшись на свою кухню, она месяц-два могла
сносно дышать.
Последний год мы скидывались, чтобы нанять ей сиделку.
Мелькали лица: Лена, Тамара, Надя... Майя становилась
капризной, отказывалась от любой еды. «Кожа и кости» - это
точно про нее. Людмила Александровна Мурашова, близкий
друг и врач, взявшая на себя тяжкие последние хлопоты о теле
Майи, говорила, что главной причиной смерти стало полное
истощение организма - фактически многомесячное голодание. У
меня даже мелькнула грешная мысль: а не было ли это
медленное завуалированное самоубийство? Хоть была она ярой
противницей этого греха, но, наблюдая ее физические муки, не я
одна боялась, что она может что-то с собой сделать. Решимости
и своеволия у нее хватило бы. Но успокаивало, конечно,
упование на Божью милость, не напрасно ж ее крестили.
Кому многое дано, с того много и спрашивается. Майя была
наделена необыкновенно светлой, щедрой душой (Майка, милая
Майка! Ты- маяк в ночи), и это закономерно, что к ней как
мотыльки на огонь слетались, липли всякие соблазны и
искушения. Эту мошкару можно назвать, если угодно
бесовщиной, растворенной в атмосфере нашего бытия.
Бесовщина притягивается к «предметам» противоположного
полюса. Известно же, что зло само по себе не

162
существует, оно набирает силу, питается от источника Добра.
Только добро, как материя, первично, его создал человеку Бог.
И дал человеку свободу, волю, которой воспользовался
отпавший от Бога, нарушивший гармонию Рая, темный Ангел.
Вступив в единоборство со своим создателем, он полем битвы
выбрал сердца человеческие. Однако, дух сомнения и
отрицания, способный только разрушать мерзостью запустения
и хаоса соблазнить человека не может и потому зло так упрямо
и изощренно рядится в тогу добра.
Говорю это к тому, чтоб оправдать свое «кромольное»
допущение о том, что мысли о самоубийстве не могли не
посещать Майку в последние годы ее физического бессилия.
Как она могла об этом не думать, когда «суицид» почти всю
сознательную жизнь был темой ее научных изысканий и
каждодневной врачебной практике? Сколько соблазнов легкого
ухода, освобождения от телесных мук нашептал ей Дьявол
устами спасенных ею людей. И как же трудно было ей,
одинокой в быту, гордо независимой, живущей но принципу «не
дай Бог кого-нибудь собой побеспокоить», смириться со своей
немощью.
Нет, победила. Бог дал силы. Неизвестно, какие бури
бушевали там у нее внутри. Никому на то, как трудно ей жить
распластанной, не жаловалась. Принимала как должное жертвы
друзей, бросавших все свои дела, чтоб посидеть (порой молча) у
ее постели. Говорить о своих болезнях терпеть не могла. О
безумии, творящемся в мире за ее окнами, говорить с нею было
не интересно. Реплики ее были наивны, суждения плоски. О
литературе- пожалуйста, здесь она была гостеприимная хозяйка,
владелица вечных ценностей. В самое последнее время
увлекалась

163
тибетской мудростью, сузила круг своего чтения одним
современным автором - толстые, на мой взгляд, отдающие
запахом графоманства романы... пересказывала друзьям, верила,
в то, что описанные там события вполне документальны.
Впрочем, имеет ли значение, в какую выдумку она убегала из
своей невыносимой действительности. Ей был послан долгий
мучительный путь прощания с жизнью. И умирала Майя
стоически. В чем же выражался ее стоицизм?
Да, не жаловалась. Абсолютно беспомощная, старалась
бытовыми просьбами друзей не обременять (разве что:
привезите поскорее кислородную подушку, она забыла ее дома,
а в больнице такой «роскоши» оказывается нет).
Но все это не главное. Сила Майиного стоицизма
сконцентрировалась в ее улыбке. По прежнему лучезарной.
Когда уже и губам было трудно двигаться, улыбались только
глаза. Но сколько же любви, тепла, физически (на ощупь!)
осязаемой радости бытия она нам дарила- завещала своей
молчаливой улыбкой.
И в этом был секрет ее магнетического притяжения. Отнюдь
не только бывшие благодарные пациенты, в последнее время к
ней бежали, бросив свои важные дела, люди, вполне
вписавшиеся в круговерть нашего безумного века. Меня
поражало, что у Майи до последнего времени появлялись новые
друзья, не имевшие в ней никакой корысти. Так, «подцеплен-
ная» в вагоне метро дружба с преподавателем МГУ Любовью
Яковлевой и ее мужем - яркая новелла, которую, впрочем,
Любовь Яковлевна сама в этой книжке описала.
Правда, незнакомые люди сразу вычисляли Майину
необыкновенность и раньше. Так родился,

164
например, фильм о ней «Белая ворона». Режиссер ТВ заметила
«нездешнюю женщину», с рассеянной улыбкой глядящую в
окно трамвая, подошла, Майя любезно согласилась сниматься.
Она редко отказывала людям в их просьбах. Но как же
намучалась потом съемочная группа, пытаясь повторить ту ее
символическую позу, поразившую режиссера. Позировать
Майка категорически не умела, чуть не подвела
телевизионщиков, заявив, что- хватит, не нужно никакого
фильма. Меня призвали на помощь, удалось ее уговорить. Сама
она тот фильм, кажется, так и не посмотрела.
Мы звонили ей утром, днем и поздней ночью, ехали к ней
домой и в больницу, везли ненужные ей явства и всегда
радующее ее цветы (чем проще, тем больше они ей нравились,
ромашки- в особенности), собирали деньги на седелок (только
чтоб она ни за что не узнала), мы делали все эти богоугодные
дела вовсе не потому, что были такими уж хорошими и
отзывчивыми. Не столько ради нее, сколько ради себя, для
успокоения собственной совести спешили отдать долг. И все
равно, думаю, у большинства долг Майе остался неоплатным.
Самое поразительное, что превыше долга (это чувство,
разумеется, не из легких) людей как магнитом притягивало к
Майе острая потребность получить от нее, уже беспомощной,
духовную поддержку и, да, реальную помощь. Даже когда она
уже не могла говорить, даже когда с трудом поднимала веки,
стоило хоть на несколько мгновений открыться ее прекрасным
глазам Мадонны, оттуда вырывался такой сноп света, тепла.
Добра, что это вдохновляло радостью на много дней вперед. Вот
ведь что у нас на виду происходило: Майина Душа, уже почти
высвободилась из оков тела, задержалась, сконцен-

165
трировалась в глазах. Может быть, для тою она это и делала, ее
Душа, чтобы еще немного, из самых последних сил посветить
нам, позвать вперед и выше. Как Чайка по имени Лингвистон...
Но скольких же мук ей стоило это последнее самоотречение.
Признаюсь: я уже не боялась, ждала (да, желала!) ее смерти.
И убиваться над ее гробом, когда, Майя лежала такая необычно
строгая, величественная, освобожденная, значило бы не верить в
то, что она с таким неистовством вслух, молча, тонко, пря-
молинейно - да что слова? всей своей жизнью нам доказывала.
ТАНЕЦ ДЛЯ БОГОРОДИЦЫ
Я пишу эти страницы о ней, вернее - «общаюсь» с нею, моей
Майкой, в больнице. Теперь она пришла меня навестить. Если б
не было этой вынужденной остановки, не знаю, Май, когда б мы
встретились. Правда, я лично и не расставалась с тобой. Твое
улетание на небо мало что изменило. Ведь и раньше, пока ты
была крепка и здорова, мы не так уж часто виделись (исключая,
конечно, первый период взахлебного узнавания друг друга). А
потом ты просто была в моей жизни. Надежно и обыденно. Как
есть земля под ногами, как есть солнце - знаешь же, что завтра
оно обязательно взойдет. Звонила в основном мне ты и не я, а ты
ко мне (хоть изредка) заезжала. Мой бег в твою даль начался,
когда я почувствовала, что скоро тебя потеряю. Но в эту пос-
леднюю пору глубины общения уже не получалось.
И вот наконец- спасибо больнице- я говорю с гобой о самом
главном. Мне так легко пишется. Или это ты «сверху» диктуешь
мне, как, помнишь, однажды в период моей депрессии ты
пыталась вместе со мною

166
писать мою статью, сидела рядом на корточках и диктовала.
Все, конечно, было не то, но очень мило.
Недавно где-то прочла (или услышала) замечательные слова:
«Я поднял глаза к небу, чтобы видеть, видят ли меня».
Это, конечно, о Боге. Но- для меня- это и о тебе. Потому что
точно знаю, что среди многих близких душ, которым есть дело
до меня, ты один из самых пристальных наблюдателей. Спасибо
тебе.
А, знаешь, я попала в эту больницу, потому что потеряла
глаз. Совсем и навсегда. Не сразу это заметила, потому что
вполне обхожусь одним, пока еще здоровым. А лечат меня не
для того, чтоб стало лучше (это невозможно), а чтоб не было
хуже. «Хуже» - это полная слепота. Узнавши свой диагноз, я,
честно сказать, немного обомлела, представив будущее. Но
теперь, наговорившись с тобой и начитавшись душеполезных
книг (здорово, что меня сюда уложили в эти ответственные
покаянные дни великого поста, в канун Пасхи), укрепилась вера
и ничего не боюсь. Ведь если Богу будет угодно лишить меня
зрения, он ведь по своей неизменной милости откроет мне
другое видение. И, может быть, я буду куда полнее и
правильнее жить, чем в сегодняшней своей мельтешне.
Кто бы что ни говорил, а я то знаю, что живу не по главному
счету, что почти бездарно трачу часы и дни короткого кусочка
пути, который еще осталось пройти по земле. Ты бы сказала
возвышенно: «Человек должен быть верен своему признанию».
Да ты ведь и говорила мне не раз, что я должна вернуться в
журналистику, отважиться писать прозу. А я и слушать не
хотела: «Ты ничего не понимаешь. Моя каторга с беженцами -
это моя миссия, меня к этому делу Бог приставил. Я не имею
нрава их бросить...».

167
Но так ли?
Знаешь, сегодня утром произошел прелестный,
символический случай: я потеряла свой крестик. В половине
шестого (мне здесь не спится, заразилась от тебя коротким
сном) пошла в лифтовый холл говорить с тобой (писать).
Пюпитром; знаешь, служит мне большеразмерный «Евангелие
от Иоанна», напечатанный крупными буквами - «для слабо ви-
дящих». Это моя Леночка, умница, принесла на днях из Косьмы
и Домиана. В холле интеллигентного вида мужчина делал
зарядку, я уселась на кожаный диван и забылась в болтовне с
тобой. Потом, взволновавшись, решила пойти покурить на
лестницу (К сожалению, никак не могу бросить, хотя врачи
сильно пугают, да и твой пример - хорошая страшилка).
Докуривая, почувствовала сто-то в рукаве халата, встряхнула
рукой, и на грязные ступени упала моя серебряная цепочка. Вез
крестика. Как я не трясла себя, как ни осматривала, крестика не
было.
С милой сестричкой, тоже вышедшей покурить, мы обошли
взад-вперед весь наш лабиринтовый коридор, холл. Крестика
нигде не было.
Представляешь, как я испугалась - встревожилась. Какое
знамение за этим почудилось. Забрала из холла свои
исписанные листочки. С дивана, где только что так вдохновенно
беседовала с тобой, ушла поверженная и несчастная. Раз такая
символическая потеря случилась у меня в минуту душевного
подъема, значит, в творческом экстазе, который я сейчас
переживаю, общаясь с тобой, есть что-то неистинное.
Экзальтация воображения. Маятника моего настроения взлет
вверх. А завтра он устремится вниз, и, я снова стану
бесталанной, обидчивой, суетной. Снова погружусь в тоску
богооставленкости, где уже не найдешь, не встретишь тебя, моя

168
Майка. Как много в жизни я сделала «не так», скольких людей
мимоходом обидела, как мучаю самых близких людей своим
менторством, нетерпением, небрежением, привычкой обижаться
раньше, чем меня успели обидеть. И вот, значит, за все за это от
меня исчез мой крестик. И теперь я, рвущаяся прозреть,
очиститься, должна понять, что мне это опять не удалось.
Фиаско.
Унылая пришла в палату, и сразу увидела: рядом с кроватью
на полу лежит он, маленький, серебряный, молчаливый. Не
ушел от меня. Это я от него убегала. Теперь вернулась. Или это
он, мой крест, ко мне вернулся? Чтобы напомнить о себе. А то
ведь носила, почти не замечая. Просто как атрибут. Не думая,
что это МОЙ крест.
Каждый должен нести свой крест. Мой ли крест я ношу? Не
для того ли я вдруг его потеряла, чтоб обрести заново, уже
именно как свой? Вчера в проповеди на радио «София» шла
речь о смысле Христова распятия. О том, что крест был раньше
орудием позорной казни. И Христос, уподобив себя
разбойникам, принял эту позорную казнь. За наши грехи. Чтобы
спасти нас. И во всех христианских церквях люди молятся
теперь бывшему позорному, ныне Святому кресту. А Христос
все длит и длит свою смертную муку, как бы взывая к каждому
из нас: «Вот, что я сделал для тебя. А чем ответишь мне ты?»
Сегодня, в последнюю свою ночь в больнице, читала давно
забытого, когда-то любимого Бердяева. Его «Самопознание». А
думала, как и все это время, о тебе, Майя. В его бунтарстве
против ортодоксии, в его «неукорененности» на земле
(реальность духа была Бердяеву более близка и понятна, чем так
называема «объективная» действительность) находила

169
между вами много общего. Поразило его рассуждение и
взаимоотношениях Бога и человека. Если Бог - это Любовь, и
обращена Его любовь к человеку (без адресата Любви не
бывает), значит, Человек необходим Богу так же, как Бог нужен
человеку.
Дописываю эти странички уже дома. Та напряженность
общения с тобой, которую подарила больничная замкнутость, «в
миру» уже не возможна. Многого не успела договорить, хотя ты
и так все про меня знаешь. Без слов. Это мне нужно, горячо хо-
чется осознать тебя, сформулировать, до конца понять,
запомнить, не отпустить...
Улетела.
Я постараюсь, Май, оправдать неслучайность нашей встречи.
Чтобы тебе там не было за меня стыдно. Завтра пойду на
исповедь, и, может быть, в просветленном Храме Косьмы и
Доминпана снова почувствую тебя рядом.
А напоследок, как давно задумала, хочу вспомнить твой
рассказ о «танце для Богородицы». Кажется, я в очередной раз
жаловалась, что мне «не пишется», что я бездарно трачу свою
жизнь и т.д. Ты, как всегда, терпеливо слушала (только ты
умеешь так не просто слушать- внимать!), о чем-то потом
«терапевтически» порасспрашнвала, а под конец рассказала эту
милую простенькую притчу.
В одном городе происходил пышный праздник,
посвященный Богородице. Знатные особы несли ей богатые
дары, гремели оркестры, взвивались в небо яркие фейерверки, а
где-то в темном закоулке плакал, затаившись, маленький
уродливый горбун. Его не пустили на праздник. Люди не
хотели, чтобы он своим видом нарушал красоту церемонии.
Горбун больше жизни любил Богородицу, но ему нечего

170
было ей подарить. Сердце его разрывалось от скорби. И вдруг...
Не помню, что «вдруг» случилось, почему этот несчастный
так осмелел, что прорвался сквозь строй золоченых карет и на
усыпанной цветами площади, где ждали короля, начал отчаянно
сучить своими короткими ножками, кувыркаться, ходить на
голове... Факт тот, что Богородица с иконы улыбнулась именно
ему. Ему одному.
Я сильно переврала твою сказку, Майка? Но ведь смысл- то
правильный? Ты хотела мне доказать, что каждый человек на
земле, каким бы он ни был, раз он зачем-то сюда послан, значит,
он Богом любим. Только пусть от всей души танцует свой танец.
Несет свой крест.
Спасибо, Майя, за сказку. Не устаю благодарить Бога за то,
что ты была и есть в моей судьбе.
Лидия Графова

171
Содержание
■

Предисловие............................................................................................ 3
Об авторе................................................................................................. 6
Краткий обзор ....................................................................................... 10
Исторический экскурс .......................................................................... 18
Шизоидный тип .................................................................................... 26
Истероиды ............................................................................................. 64
Двухполюсные типы ............................................................................. 93
Игзоиды............................................................................................... 106
Психастеники ...................................................................................... 122
Послесловие ........................................................................................ 139

172
Майя Захаровна Дукаревич Лекции по характерологии
Компьютерная верстка Полетаев А. А.
Подписано в печать 6.02.2006 Формат 84x108/32. Гарнитура
«Петербург». Бумага офсетная. Печать офсетная. Объем 5,5 печ. л.
Тираж 4000 экз. Заказ № 339.
ООО «ЧеРо»
Редакционно-издателъский отдел: Москва, Электролитный пр-д, д. 10
тел.: 317-94-54, тел./факс: 317-66-33
Отдел реализации: Москва, ул. Академика Хохлова, 11 тел./факс: 939-
34-93, тел.: 939-41-90

Отпечатано с готовых диапозитивов в

ООО «Великолукская городская типографии»
182100, Псковская область, г. Великие Луни,
ул. Полиграфистов) 78/12
Тел./факс: (К 11 33)3 62 06

173