Delusions of Gender

2010г.
Переведено командой EQUALITY в 2016-2018 годах

Иллюстрации: Ася Иванова и Екатерина Агапкина
Редакция переводов: Наталия Буткова
Содержание
Содержание 3
Вступление 5
I Наполовину измененный мир, наполовину измененное

сознание 16
1 Мы думаем, следовательно, вы существуете 17
2 Почему нужно прятать голову в бумажный пакет, если хочешь со-

хранить секрет от жены 26
3 На каблуках и задом наперед 36
4 Мне здесь не место 49
5 Стеклянное рабочее пространство 60
6 Исключение и приватные танцы 71
7 Равноправие начинается (или заканчивается) дома 81
8 Равенство 2.0 91
II Нейросексизм 97
9 Развилка внутри утробы 98
10 Во тьме лона (и первые часы при свете) 106
11 Мужской мозг в женском (или обезьяньем?) теле 116
3
12 Половые вопросы и преждевременная спекуляция 127
13 А вообще, что все это значит? 136
14 Нейро-обман 149
15 Нескромное обаяние нейронауки 160
16 Разбираемся в прошивке 167
III Перерабатываем “гендер” 177

17 До и после рождения 178
18 Родители с мышлением, измененным наполовину 185
19 Гендерные детективы 194
20 Гендерное образование 200
21 Самосоциализация 210
Эпилог 216
Примечания 222
Библиография 262
vk.сom/g_equality 4
Вступление
Перевод: Долой Тишину, Наталия Буткова

Редакция перевода: Наталия Буткова, Лолита Акемино
Знакомьтесь с Эваном.
Когда его жена Джейн расстроена, он сидит с ней на диване и читает жур-
нал или книгу, чтобы “отвлечься” от собственного дискомфорта, попутно об-
нимая Джейн одной рукой. После многих лет работы над этой неадекватной
реакцией, он постепенно учится на самом деле утешать Джейн. И те из вас,
кто политкорректен и/или не сведущ в науке, могут удивиться своеобразно-
му поведению Эвана. Считает ли он, что Джейн непривлекательна? Находит-
ся ли он в медленном процессе восстановления после какого-нибудь глубоко
травмирующего события? Наконец, воспитывали ли его волки до тринадца-
ти лет? Ничего подобного. Он обычный парень, с обычным “мужским” моз-
гом, не наделенным эмпатией. Такое простое действие, как успокоить друго-
го человека – не часть поведенческого репертуара Эвана, и это вина нейро-
нов, которыми наделила его природа. Нейронов, которые долгое время “ма-
риновали” в разрушительном тестостероне. Нейронов, которым недостает
«врожденной способности читать лица и определять по голосу эмоциональные
оттенки»,¹ которой обладают женщины. Другими словами, мужских нейро-
нов.
Эван – просто один из нескольких любопытных персонажей из бестсел-
лера “New York Times” Луэнн Бризендин (Louann Brizendine) под названием
“Женский мозг” (“The Female brain”). По ее мнению, мужские способности
к эмпатии похожи на забавные попытки незадачливых туристов расшифро-
вать иностранное меню и очень контрастируют со спокойной непринужден-
ностью, с которой женский мозг справляется с теми же задачами. Вот, напри-
мер, Сара. Сара может «определить и предвидеть, что [ее муж] чувствует –
чаще прежде, чем он поймет это сам». Как фокусник, знающий, что вы выбе-
рете семерку бубен, прежде чем та покинет колоду, Сара может поразить
мужа своей невероятной способностдью угадывать его эмоции прежде, чем
он сам их почувствует. (Та-да! Это же и была твоя эмоция?). И нет, Сара не яр-
5
марочный медиум. Она простая женщина, которая, как, по всей видимости,
и все обладательницы женского мозга, наделена экстраординарным даром
– телепатией:
«Маневрирующий, как истребитель «Игл», женский мозг Сары –
это высокоэффективная эмоциональная машина, разработанная
для отслеживания невербальных сигналов, выдающих самые глу-
бокие чувства людей».²
Что же сделало женский мозг способным обнаруживать скрытые чувства
людей так же, как хищник находит притаившуюся добычу? Почему, спро-
сите вы, мужские нейроны неспособны на такие чудеса – но вместо этого
лучше ориентируются в мужском мире науки и математики? Ответы на эти
вопросы могут быть различными: будь то тестостерон, подавляющий ней-
ронные связи в мужском мозгу на этапе эмбрионального развития; или боль-
шее мозолистое тело у женщин; или эффективная специализация мужского
мозга; или примитивность подкорковых структур, отвечающих за эмоции у
мужчин; или же плохо развитое белое вещество, отвечающее за визуально-
пространственные способности у женщин – основная же мысль останется
прежней. Мужской и женский мозг различны.
Например, у вас в семье супружеские проблемы? Почитайте “О чем же он
думает?” (“What Could He Be Thinking?”), написанную «преподавателем, психо-
терапевтом, корпоративным консультантом и <…> одним из самых продавае-
мых авторов “New York Times”»³ Майклом Гурианом (Michael Gurian), и прозре-
ние, настигнувшее автора и его жену Гейл во время работы с результатами
МРТ (магнитно-резонансной томографии) и ПЭТ (позитронно-эмиссионной
томографии) мужского и женского мозга, посетит и вас:
«Я сказал: “Мы думали, что знаем друг о друге многое, но, возмож-
но, на самом деле мы знаем далеко не все”. Гейл сказала: “Действи-
тельно существует так называемый ’мужской мозг’. Трудно спо-
рить с МРТ”. После шести лет брака мы только теперь начали по-
нимать друг друга и наши отношения, начали учиться общаться и
поддерживать друг друга». Информация со сканов стала «спасе-
нием для брака».⁴
Кроме того, оказывается, если немного разбираться в науке о мозге, мож-
но научиться понимать не только своих супругов. Издательская аннотация к
влиятельной книге “Почему важен гендер” (“Why Gender Ma ers”) Леонарда
Сакса (Leonard Sax), основателя и главного директора Национальной Ассоци-
ации за раздельное обучение (NASSPE, Na onal Associa on for Single Sex Public
Educa on), обещает читателям научить «признавать и понимать <…> врожден-
ные различия [между полами], чтобы помочь каждой девочке и каждому маль-
чику раскрыть свой потенциал».⁵ Также в недавней книге, изданной Институ-
том Гуриана (Gurian Ins tute), есть информация для родителей и учителей о
том, что «исследователи [используя МРТ] буквально увидели то, о чем мы всегда
догадывались. Существуют фундаментальные гендерные различия, и они вид-
ны в самой структуре человеческого мозга».⁶ Таким образом, Гуриан считает,
что «входить в школьный класс или детскую комнату в своем доме, не зная ниче-
го о работе мозга и не учитывая различий в обучаемости мужского и женского
мозга - это сильно отставать от того уровня, на котором мы можем и долж-
ны быть как учителя, родители и воспитатели».⁷ В книге говорится, что даже
генеральным директорам знания о половых различиях в мозге могут пойти
на пользу. Недавняя книга “Лидерство и пол” (“Leadership and the Sexes”) «свя-
зывает научно доказанные различия в женском/мужском мозге с каждым аспек-
том бизнеса» и «предоставляет читателям научные инструменты, с помощью
которых они могут заглянуть в мозг мужчины и женщины, дабы понять самих
себя и окружающих их людей». Согласно аннотации, ‘гендерная наука’ в книге
«успешно используется такими корпорациями, как IBM, Nissan, Proctor&Gamble,
Deloi e&Touche, PriceWaterhouseCoopes, Brooks Sports и многими другими».⁸
Вы поинтересуетесь, реально ли ожидать от людей с настолько разными
мозгами одинаковых ценностей, способностей, достижений и жизней? Если
различными нас делает по-разному сделанный мозг, то можно сесть и рас-
слабиться. Если вы хотите понять сохраняющееся гендерное неравенство, то
прекратите с подозрением всматриваться в общество и взгляните, пожалуй-
ста, на этот скан головного мозга.
Если бы только все было так просто.
Около двухсот лет назад английский священник Томас Гисборн (Thomas
Gisborne) написал книгу, которая, несмотря на довольно непривлекательный,
на мой вкус, заголовок, – “Исследование обязанностей женского пола” (“An
Enquiry into the Du es of the Female Sex”) – стала бестселлером восемнадца-
того столетия. В ней Гисборн аккуратно излагает различные умственные спо-
собности, необходимые для выполнения мужских либо женских ролей:
«Законодательство, юриспруденция, политическая экономика;
управление государством; глубокомысленные исследования для
эрудиции <…> знания, незаменимые для обширного поля ком-
мерции <…> эти и другие науки и занятия, изучаемые и испол-
няемые практически исключительно мужчинами, требуют усилий
ума, способного делать внимательные и всесторонние умозаклю-
чения, а также методической и интенсивной работы».⁹
По мнению автора, кажется вполне естественным, что «женский разум менее
щедро наделен этими качествами», потому как женщины не нуждаются в та-
ких талантах при исполнении своих обязанностей. Женщины не хуже, нуж-
но понимать, они просто другие. В конце концов, если взять женские сферы
жизни, тут уж «женскому разуму нет равных», ведь он обладает «несравнен-
ным умением разгладить наморщенный лоб ученого, развлечь усталый ум муд-
реца и распространить на всех домочадцев свою ободряющую и милую улыбку
жизнерадостности».¹⁰ Как же здорово вышло, что эти женские таланты ров-
нехонько совпадают с обязанностями женского пола.
Перенесемся на двести лет вперед, откроем страницу “Существенного раз-
личия” (“The Essen al Difference”), очень влиятельной книги двадцать первого
столетия о психологии мужчин и женщин, и здесь мы увидим Кэмбридж-
ского психолога, Саймона Барона-Коэна (Simon Baron-Cohen), выражающе-
го очень схожую мысль: «Женский мозг преимущественно настроен на эмпа-
тию. Мужской мозг – на понимание и создание систем».¹¹ Точно так же, как
и Гисборн, Барон-Коэн считает, что ‘мужской мозг’ создает лучших ученых,
инженеров, банкиров, адвокатов, благодаря его способности фокусировать-
ся на различных аспектах системы (будь это биологическая, физическая, фи-
нансовая или правовая система) и желанию понять, как все это работает. И
даже схожее утешение, что у женщин тоже есть собственные особые талан-
ты, остается на месте. Далее, со всей «шедевральной снисходительностью»,¹²
Барон-Коэн объясняет, что склонность женского мозга понимать и симпати-
зировать мыслям и чувствам других людей идеально подходит к професси-
ям, произрастающим из традиционных женских ролей: «Люди с женским моз-
гом – лучшие консультанты, учителя в начальной школе, медсестры, сиделки,
психотерапевты, социальные работники, специалисты по регулированию кон-
фликтов, координаторы или кадровики».¹³ Краткое резюме тезиса Барона Ко-
эна, сделанное философом Нилом Леви (Neil Levy): «в среднем, женский ин-
теллект лучше всего справляется с задачами, направленными на создание ком-
форта для других людей, тогда как мужчины лучше всего справляются с изуче-
нием мира, изобретением и починкой вещей, в которых мы нуждаемся»¹⁴ – на-
поминает нам о жене восемнадцатого века, описанной Гисборном, которая
только и делает, что «разглаживает сморщенный лоб» ее ученого мужа.
Барон Коэн, должно сказать, усердно подчеркивает, что не все женщины
имеют женский, сопереживающий мозг, точно так же, как и не все мужчи-
ны имеют мужской, систематизирующий мозг. И хотя автор может считать
иначе, на самом деле эта уступка не делает его теорию настолько уж от-
личающейся от традиционного понимания гендерных различий. Уже в 1705
году философ Мэри Эстел (Mary Astell) заметила, что про женщин, достиг-
ших больших высот в мужских областях, мужчины говорят, что они «’воспари-
ли над представительницами своего пола’. Этим, полагаю, они пытаются ска-
зать своим читателям, что эти люди, делающие Великие дела, не женщины, а
мужчины в юбках!».¹⁵ И несколько столетий спустя про интеллектуально та-
лантливых женщин «говорят, что у них ‘мужской мозг’».¹⁶ Как один писатель
высказался в “Ежеквартальном Научном Журнале”:
«Женщины-ученые, как и женщины-атлеты – это просто анома-
лия, исключительный случай. Они держат позицию где-то между
двумя полами. В одном случае наблюдается аномальное развитие
мозга, в другом – мышц».¹⁷
Барон Коэн, конечно, не называет женщин, проявляющих хорошие способ-
ности к систематизации, «отклоняющимися от нормы». Но при этом можно
понять, что автор считает, что мужской мозг не подходит женщинам, а жен-
ский – мужчинам.
Удивительно, насколько глубоко въелась и насколько живуча эта мысль –
что мужская и женская психики по существу различны. Неужели на самом
деле существуют встроенные в мозг психологические различия между по-
лами, объясняющие, почему даже в более эгалитарном обществе двадцать
первого века женщины и мужчины продолжают исполнять заметно различ-
ные роли?
Для многих людей опыт родительства быстро хоронит любые мысли о
том, что мальчики и девочки рождаются более или менее похожими. Когда
Майкл Киммел (Michael Kimmel), ученый, изучающий гендер, стал отцом, он
сообщил, что его старый друг загоготал: «теперь ты увидишь, что все это
биологически обусловлено!».¹⁸ И что может стать более убедительным дока-
зательством для родителя, чем увидеть собственного отпрыска, бросающего
вызов благонамеренным попыткам гендерно-нейтрального воспитания? Это
общий опыт, подмеченный социологом Эмили Кейн (Emily Kane). Многие ро-
дители дошкольников (в основном, белые семьи со средним и выше средне-
го достатком) методом исключения пришли к выводу, что различия между
мальчиками и девочками – биологические. Родители верят, что в воспитании
детей они строго следуют гендерно-нейтральным принципам, таким обра-
зом, объяснение, что «биология берет свое» (по выражению Кейн), остается
для них единственно возможным.¹⁹
Интересно, что многие, кто присматривается к обществу в целом, также
используют биологию как единственное объяснение существующих поряд-
ков. В своей недавней книге “Половой парадокс” (“The Sexual Paradox“) жур-
налистка и психолог Сьюзан Пинкер (Susan Pinker) рассуждает на тему, почему
«одаренные, талантливые женщины с большим выбором и большими сво-
бодами не выбирают то же и в таких же пропорциях, как мужчины вокруг
них. Даже если барьеры отброшены, они не ведут себя как копии мужчин».
Рассматривая этот неожиданный для некоторых результат, Пинкер интере-
суется: «Является ли биология пусть и не судьбой как таковой, но отправ-
ной точкой в дискуссии о разнице полов?».²⁰ Гендерный разрыв, предполага-
ет она, имеет «нейробиологические или гормональные основания».²¹ Преграды,
воздвигнутые сексистским обществом, постепенно разрушаются, и кажется,
будто остается все меньше и меньше социальных ‘козлов отпущения’, кото-
рыми можно было бы объяснить продолжающиеся гендерное неравенство и
профессиональное разделение. Когда мы не можем найти внешние факторы,
объяснявшие бы сложившееся положение вещей, все взгляды направляются
внутрь – к различиям в структуре и функционировании женского и мужского
мозга. В отличие от мужчин, устроенные по-другому женщины не принима-
ют (в терминах Пинкер) ‘ванильную’ мужскую поведенческую модель – когда
карьера ставится выше семьи – и имеют другие интересы.
Кажется, что эта теория о врожденных психологических различиях меж-
ду полами получает впечатляющую научную поддержку. Во-первых, прилив
тестостерона при созревании мужского, но не женского, зародыша. В “Пол
мозга” (“Brain Sex“) Энн Мор и Дэвид Джессел (Anne Moir and David Jessel) так
описывают это важное событие:
«[На] шестой или седьмой неделе после зачатия <…> нерожден-
ный ребенок начинает “включать мозги”, и мозг начинает разви-
ваться по мужской либо женской схеме. То, что происходит в этот
важный момент в темноте матки, определяет структуру и органи-
зацию мозга: и это, в свою очередь, влияет на тип мышления».²²
Как и другие популярные писатели, Мор и Джессел уж точно не недооцени-
вают значения того, что происходит «в темноте матки» для психики ребенка.
В то время как Луэнн Бризендин говорит только, что влияние тестостерона
на мозг эмбриона «определяет нашу биологическую судьбу»,²³ Мор и Джессел
открыто ликуют. «[Дети] способны, в буквальном смысле слова, ‘определиться’
уже в матке, вдали от легионов социальных инженеров, с нетерпением ждущих
их появления».²⁴
Во-вторых, вот различия между мужским и женским мозгом. Быстрый про-
гресс в нейровизуализационных технологиях позволяет нейробиологам уви-
деть половые различия в структуре и функционировании мозга. Но ведь если
различаются структуры мозга, то, наверняка, различается и мышление? Вот,
например, в статье “New York Times” о так называемой революции «созна-
тельного ухода» (когда женщины бросают карьеру, чтобы вернуться к тради-
ционной роли матери-домохозяйки), одна из опрошенных Лизой Белкиной
(Lisa Belkin) сказала, что «‘все видно на МРТ’, <…> [ссылаясь на] исследования,
которые показывают, что мозг мужчин и женщин по-разному ’светится’, ко-
гда они думают или испытывают чувства. И эти различные мозги, утвержда-
ет она, неизбежно будут делать разные решения».²⁵ Нейробиологические осо-
бенности, о которых мы читаем в журналах, газетных статьях, книгах и ино-
гда в серьезных изданиях, свидетельствуют о наличии о двух типов мозгов
– разных по существу – и создающих постоянные и неизменные психологи-
ческие различия между полами. Это весьма привлекательная гипотеза, ведь
она дает удобное и исчерпывающее объяснение и оправдывает гендерный
’статусу кво.’²⁶
Мы это уже много раз проходили.
В семнадцатом веке у женщин не было возможности получать образова-
ние; к примеру, развиваться политически им мешал «недостаток формально-
го образования в политической риторике; официальное отсутствие граждан-
ских прав и запрет на участие в управлении; представление, что женщины не
должны быть включены в политические дела, и мнение, что для женщины даже
уметь писать – нескромно».²⁷ Несмотря на то, что женщинам абсолютно оче-
видно (с современной точки зрения) не давали развиваться интеллектуально,
считалось, что женщины «от природы» хуже мужчин. Проанализировав по-
добное положение вещей, кажется очевидным, что превосходство мужчин
обуславливалось не лучшим по сравнению с женщинами развитием мозга, а
другими факторами, но в то время это не было очевидно каждому. Как вы-
разилась одна феминистка семнадцатого века, «мужчина не должен считать,
что он мудрее, чем женщина, если этому поспособствовали его преимущества
в получении образования: это то же самое, как если бы он хвастался своей храб-
ростью, избивая человека, чьи руки были связаны».²⁸
Мы видим, что в восемнадцатом столетии Томас Гисборн не нуждался в
альтернативном объяснении его взгляда на половые различия в обществе.
Писательница Джоан Смит (Joan Smith) отметила:
«Очень мало женщин, выросших в Англии в конце восемнадцатого
века, понимали что-либо в юриспруденции или навигации, но это
исключительно потому, что им было отказано в доступе к этим
знаниям. В наше время это стало очевидным, но сотни тысяч чита-
телей, покупавших его книги, принимали все аргументы за истину,
потому что они соответствовали их предрассудкам».²⁹
И в конце девятнадцатого, и в начале двадцатого столетий женщины также
не имели равного доступа к высшему образованию по сравнению с мужчи-
нами. И в то время известный психолог Эдвард Торндайк (Edward Thorndike)
объявил: «женщины могут и, несомненно, будут учеными и инженерами, но
Джозеф Генри, Роуланд и Эдисон будущего все равно будут мужчинами». И если
учесть, что в то время женщинам еще не был предоставлен полный доступ
к таким университетам, как Гарвард, Кембридж или Оксфорд, не кажется ли
это уверенное утверждение – ну, не знаю – несколько преждевременным? И
если учесть, что в то время женщины не могли голосовать, нельзя ли назвать
опрометчивыми слова Торндайка о том, что «даже если все женщины прого-
лосуют, их роль в Сенате будет незначительна»?³⁰ Ограничения, накладывае-
мые на женщин того времени абсолютно очевидны на современный взгляд.
«Эй, профессор Торндайк, – мы можем подумать про себя, – может, сначала хо-
тя бы подумаете о допуске женщин в Королевское научное общество или пред-
ложите им такое ‘незначительное’ гражданское право, как возможность голо-
совать, прежде чем бросаться громкими заявлениями об их ограниченности в
науке или политике?» Однако для многих живущих в то время эта несправед-
ливость была абсолютно неочевидна. Поэтому, когда в 1869 году философ
Джон Стюарт Милль (John Stuart Mill) отметил, что «никто не понимает и не
способен постичь природу обоих полов, поскольку пока что их наблюдали ис-
ключительно в современном соотношении»³¹ – эта мысль казалась революци-
оннай и была высмеяна. Несколько десятилетий спустя, в начале двадцато-
го века, исследовательница ‘выдающихся женщин’ Кора Кастл (Cora Castle),
застенчиво усомнилась: «Кроется ли причина малого числа выдающихся жен-
щин в их врожденной неполноценности или же в том, что цивилизация еще не
предоставляла им возможности развивать свои внутренние силы и способно-
сти?»³²
Идея рассматривать мозг, чтобы объяснить и оправдать гендерный статус
кво также не нова. В семнадцатом столетии французский философ Николя
Мальбранш (Nicolas Malebranche) объявил женщин «неспособными постигать
истины, которые не так уж трудно открыть», добавив, что «все абстрактное
непостижимо для них». Нейробиологическое объяснение этому, предполага-
ет он, лежит в «слабости мозговых волокон».³³ Предположим, что абстракт-
ных мыслей слишком много, и – бзынь! – те волокна треснут. За прошедшие
столетия, по ходу улучшения и усложнения нейробиологических исследова-
ний, появлялись все новые и новые объяснения разным мужским и женским
ролям, занятиям и достижениям. Первые ученые, специализировавшиеся на
работе мозга, использовали передовые техники своего времени, в частно-
сти: деловито заполняли пустые черепа перловкой; тщательно классифици-
ровали формы голов, используя рулетки; а также посвящали значительную
часть своей карьеры взвешиванию мозга.³⁴ К сожалению, эти исследования
привели к печально известному предположению: женский интеллект непол-
ноценен, так как мозг женщин меньше и легче. Этот феномен стал широко
известным викторианской публике как «недостающие пять унций женского
мозга».³⁵ В то время считалось, что эти половые различия в мозге создают
глубокие психологические различия между мужчинами и женщинами. Глав-
ным приверженцем этих гипотез был Пол Брока (Paul Broca), один из наибо-
лее влиятельных ученых того времени. Только когда у ученых не осталось
сомнений в том, что масса мозга не связана с уровнем интеллекта, ученым
пришлось признать, что более крупный мужской мозг может просто соот-
ветствовать их более крупному телу. Это сподвигло исследователей искать
такую относительную, а не абсолютную, массу мозга, которая позволила бы
полу с большим абсолютным размером мозга оставаться впереди. Историк
науки Синтия Русетт (Cynthia Russe ) пишет:
«Пытались использовать много коэффициентов: отношение массы
мозга к росту, к массе тела, к мышечной массе, к размеру сердца
и даже (видимо, кто-то совсем отчаялся) – к какой-нибудь кости,
например, бедренной».³⁶
Сейчас мы больше знаем о сложности мозга. Бесспорно то, что научный про-
гресс продвинулся в изучении мозга как такового, и что это лучше, чем изу-
чение его внешнего корпуса. Это определенно был важный момент, когда
передовой ученый девятнадцатого века, с напряжением теребя рулетку, был
единственным, кто стал подозревать, что его исследования упустили из вни-
мания множество важных деталей, и сказал задумчиво: «Дайте мне, пожа-
луйста, тот мозг и те весы?». Но даже неискушенные обыватели двадцать
первого столетия могут понять, что это лишь ненамного приблизило уче-
ных к разгадке тайны создания мышления мозговыми клетками, и могут осо-
знать, что предположение о женской интеллектуальной неполноценности,
взвешенной в унциях – было слишком поспешно.
Может показаться, что такой вид предрассудков не мог закрасться в совре-
менные дебаты, потому что сейчас мы все очень просвещенные. Возможно,
даже слишком просвещенные? Те писатели, которые соглашаются с суще-
ствованием врожденных различий между полами и оценивают существую-
щее положение дел в вопросах гендера, часто любят позиционировать себя
как смелых борцов за истину, храбро противостоящих удушающей идеоло-
гии политкорректности. Однако я подозреваю, что все эти заявления о «су-
щественных различиях» – не более чем отражение мнения большинства, –
которые, к тому же, придают этому мнению научную значимость.³⁷ Если ис-
тория нас чему-то научила, так это тому, что нужно внимательней присмат-
риваться к нашему обществу и науке. Это и есть основная цель книги “За-
блуждения о гендере”.
В центре внимания первой части этой книги, “Наполовину измененный
мир, наполовину измененное мышление”, лежит критическая идея, что душа
– это «не дискретная сущность, упакованная в мозге. Скорее, это совокупность
психологических процессов, которые формируются под неким воздействием и,
соответственно, отражающих культуру, которая их окружает».³⁸ Мы зача-
стую не думаем о себе в таком ключе, и нам легко недооценить влияние сре-
ды на наше сознание. Когда мы уверенно сравниваем ‘женское мышление’
и ’мужское мышление’, мы представляем себе нечто устойчивое, постоян-
ное, продукты ’женского’ или ’мужского’ мозга. Но то, что очень детально
изучили социальные и культурные психологи, совершенно не похоже на по-
добную точную машину по обработке информации. Как отметила психолог
Гарвардского Университета Мазарин Банаджи (Mahzarin Banaji), нет «четкой
линии, отделяющей личностное от культурного», и культура, в которой мы
развиваемся и функционируем, оставляет «глубокий след» в нашем созна-
нии.³⁹ Именно по этой причине мы не можем понять гендерные различия в
мужском и женском мышлении – источнике наших мыслей, чувств, возмож-
ностей, мотиваций и поведения – пока мы не поймем, насколько психоло-
гически проницаемым является череп, который отделяет мышление от со-
циокультурного контекста, в котором он находится. Когда среда заостряет
внимание на гендере, происходит цепная реакция в сознании. Мы начинаем
думать о себе в соответствии с нашим гендером, и гендерные стереотипы
и общественные ожидания начинают влиять на наше мышление. Это может
изменить самовосприятие, интересы, ослабить или усилить способности и
непреднамеренно запустить дискриминацию. Другими словами, на то, кто
вы есть, как вы думаете и что вы делаете, влияет социальный контекст. И
эти мысли, мироощущения и в первую очередь поведение становятся частью
социального контекста. Все взаимосвязано. И запутанно. Необходимо начать
думать о гендере в другом ключе.
Кроме того, существует и более заметная, сознательная дискриминация
против женщин, принимающая различные формы: исключение из опреде-
ленных сфер, домогательства и различные проявления несправедливости,
как в профессиональной сфере, так и дома. Причина этому – в не таких уж и
древних, но до сих пор популярных идеях о правильных ролях и месте муж-
чин и женщин в мире. К концу первой части книги приходится задаться во-
просом, не наткнулись ли мы на слепое пятно двадцать первого столетия.
Как прокомментировала профессор математики Калифорнийского универ-
ситета в Ирвайне Элис Силверберг (Alice Silverberg):
«Когда я была студенткой, женщины старшего поколения расска-
зывали страшные истории о дискриминации и добавляли: “Но все
изменилось. Этого никогда не случится с тобой”. Но дело в том,
что подобное говорили и поколениям перед этим, и мое поколе-
ние будет говорить то же самое следующему. Конечно, годами
позже мы всегда задаемся вопросом: “Как мы могли считать, что
это и есть равноправие?” И не оказываем ли мы следующему по-
колению медвежью услугу, говоря, что все равны, если на самом
деле это не так?»⁴⁰
Во второй части книге, “Нейросексизм”, мы ближе взглянем на некоторые
утверждения о мужском и женском мозге. Что имеют в виду люди, говоря,
что это внутренние гендерные различия и что два пола с рождения пред-
назначены для разных ролей и занятий? Джордана Гросси (Giordana Grossi),
когнитивный нейробиолог, заметила: эти часто используемые фразы, «как и
постоянные отсылки к половым гормонам, создают иллюзию стабильности и
постоянности: мужское и женское поведение различно, потому что структу-
ра их мозга различна».⁴¹ Заядлые читатели книг и статей в жанре популярной
науки про гендер, вероятно, решили, что наука доказала: мужской или жен-
ский мозг складывается уже в утробе матери, и эти различные структуры
мозга создают существенно различающиеся интеллекты. Что действитель-
но существуют половые различия в мозге. Что также существуют большие
(хотя в основном убывающие) половые различия в том, кто что делает, и кто
чего достигает. Может показаться, что эти факты связаны между собой, и,
возможно, так оно и есть. Но, если приглядеться к современной науке, мы
найдем немало пробелов, предположений, противоречий, неудачных мето-
дологий и принятий на веру, не говоря уж об отголосках нездорового про-
шлого. Энн Фаусто-Стерлинг (Anne Fausto-Sterling), профессор биологии Бра-
уновского университета, отмечает: «несмотря на множество недавних проры-
вов в исследовании мозга, этот орган остается неизведанной территорией,
на которую можно легко (иногда и непроизвольно) спроецировать свои догадки
о гендере».⁴² Сама сложность мозга дает возможность давать усложненные
интерпретации и делать поспешные выводы. Изучив все противоречия, нам
останется лишь задаться вопросом, а не присоединятся ли современные ней-
робиологические интерпретации гендера к давно отправленным на помойку
измерениям веса и объема мозга и хрупкости нейронов.
Для ученых очень важно осознавать вероятность такого исхода, потому
что чудовищные фикции популярных писателей берут корни в научных пред-
положениях. Снова и снова так называемые эксперты производят сенсации,
«прикрывая старые добрые стереотипы видимостью научной правдоподобно-
сти», предостерегают Кэрил Риверс и Розалинд Барнетт (Caryl Rivers, Rosalind
Barne ) в “Бостон Глоуб.”⁴³ И этот ’популярный нейросексизм’ легко прони-
кает в научные книги и статьи для интересующихся читателей, в том числе
родителей и учителей.⁴⁴ Уже сейчас сексизм, замаскированный под нейрона-
уку, проникает в сферу образования детей.
Нейросексизм отражает и подкрепляет культурные убеждения о гендере
– и делает это очень убедительно. Сомнительные «факты о мозге» разных
полов становятся общеизвестны. И, как я пишу в “Переработке гендера”, тре-
тьей части книги, гендерный цикл готов запуститься и в следующем поколе-
нии, активированный и подкрепленный нейросексизмом. Дети, желающие
понять и найти свое место в обществе, четко разделенном на два, рожда-
ются в наполовину измененный мир, родителями с наполовину измененным
разумом.
Я не думаю, что при моей жизни женщина будет премьер-
министром.
– Маргарет Тэтчер (1971), премьер-министр Великобритании с
1979 по 1990 гг.⁴⁵
Стоит помнить, как сильно общество может измениться в относительно ко-
роткий промежуток времени. Прецеденты все еще устанавливаются. Смо-
жет ли когда-нибудь существовать общество, в котором мужчины и женщи-
ны имеют равное положение? Иронично, но, вероятно, не биология мешает
этому, а наши культурные позиции.⁴⁶ Никто не знает, смогут ли мужчины и
женщины когда-нибудь насладиться в полной мере равенством. Но в одном
я уверена: если возражения, собранные в этой книге и основанные на иссле-
дованиях, примутся к вниманию, то уже через 50 лет люди оглянутся на наши
дебаты начала двадцать первого века и удивятся, как мы могли думать, что
современное положение вещей – самое близкое к равноправию.
Часть I
Наполовину измененный мир, наполовину

измененное сознание
Переведено группой EQUALITY в 2016 году

Редакция Наталии Бутковой
Иллюстрации Аси Ивановой
16
Глава 1
Мы думаем, следовательно, вы
существуете
Перевод: Кира Кригер

Редакция: Lolita Akemino
«Чем дольше ко мне относились, как женщине, тем больше я становилась

женщиной. Я поневоле адаптировалась. Если ожидалось, что я не могу
сдать назад или открыть бутылку, на удивление, так и происходило. Если
считалось, что чемодан слишком тяжел для меня, необъяснимым образом
таким он и начинал мне казаться».
Джен Моррис, транссексуалка, описывающая свой опыт после перехода в

автобиографии «Condundrum», 1987.¹
Предположим, исследователь похлопает вас по плечу и попросит описать

мужчин и женщин, опираясь на ваш культурный опыт. Вы беспомощно уста-
витесь на исследователя и воскликнете: «Но что же вы имеете в виду? Каж-
дый человек уникален, многогранен, иногда даже противоречиво индивидуален,
и учитывая поразительное разнообразие личных качеств, присущих каждому
полу, да в разных обстоятельствах, социальных прослойках, возрастах, жиз-
ненном опыте, уровне образования, сексуальности и расовой принадлежности,
будет бессмысленно даже пытаться распределять такое богатство и разно-
образие в рамки двух примитивных стереотипов»? Нет. Вы возьмете каран-
даш и начнете писать.² Посмотрите на два списка, полученных в результате
этого опроса, и вы обнаружите прилагательные, очень похожие на трактат
восемнадцатого века о различных обязанностях двух полов. В одном списке,
возможно, будут «коллективные» личностные качества вроде сострадатель-
ная, любит детей, зависимая, чувствительная в межличностных отношениях,
17
заботливая. Это, заметьте, идеальные качества для человека, который хо-
чет посвятить жизнь служению другим. Во втором столбце вы найдете опи-
сания «деятеля»: лидер, агрессивный, честолюбивый, обладающий аналитиче-
ским умом, соперничающий, доминирующий, независимый и индивидуалистиче-
ский. Это идеальные качества для тех, кто хочет управлять миром и получать
за это хорошие деньги.³ Мне не нужно говорить вам, какие из этих характе-
ристик женские, а какие – мужские: вы и так уже знаете. (Эти списки, как
отметили социологи Сесилия Риджвей и Шелли Коррелл, идеально соот-
ветствуют стереотипам о «белых гетеросексуальных мужчинах и женщинах,
представителях среднего класса»⁴).
Даже если вы лично не подписываетесь под этими стереотипами, есть
часть вашего сознания, которая не так благородна. Социальные психологи
обнаружили, что то, что мы сознательно сообщаем о себе, не дает нам пол-
ной картины.⁵ Стереотипы, как и позиции, цели и идентичность также суще-
ствуют на подсознательном уровне, и работают «без нашего осознания, наме-
рения и контроля», заметили социальные психологи Брайан Нозек и Джеф-
фри Хансен.⁶ Неявные ассоциации могут быть определены как спутанная, но
высокоорганизованная сеть связей. Они связывают друг с другом представ-
ления об объектах, людях, идеях, чувствах, себе самом, целях, мотивах и по-
веденческих моделях. Сила каждой из этих связей зависит от вашего про-
шлого опыта (и, что интересно, нынешних обстоятельств): как часто эти два
объекта, скажем, или тот человек и то чувство, или тот объект и определен-
ная модель поведения были связаны в прошлом.⁷
Так что же подсознательно автоматически ассоциируется с женщинами
и мужчинами? Различные тесты, которые социальные психологи использу-
ют, чтобы оценить действие неявных ассоциаций, основаны на предполо-
жении, что если вы предоставите испытуемому определенный стимул, это
быстро, автоматически и ненамеренно активирует сильные ассоциативные
понятия, действия, цели и т.д. в большей степени, чем слабые. Эти внедрен-
ные представления больше влияют на восприятие и основную модель пове-
дения.⁸ В одном из наиболее широко используемых тестов, компьютерном
«Тесте имплицитных ассоциаций», или IAT (разработанном Энтони Гринваль-
дом /Anthony Greenwald/, Махзарином Банаджи /Mahzarin Banaji/ и Брайа-
ном Нозеком /Brian Nosek/), участники должны объединить категории слов
или рисунков.⁹ Например, сначала им нужно сопоставить женские имена и
«коллективные» личностные качества (например, «внимательная» и «поддер-
живающая») и мужские имена со словами «деятельными» (например, «инди-
видуалист» или «конкурирующий»). Участникам обычно проще сделать это,
нежели чем сделать наоборот (объединить женские имена со словами «де-
ятельными» и мужские – с «коллективными»). Это создает небольшую, но
значимую разницу во времени реакции, что считается доказательством бо-
лее сильных автоматических имплицитных ассоциаций между женщинами и
«коллективными» качествами и мужчинами и индивидуалистическими «де-
ятельными».¹⁰
Возможно, у вас возникнут такие же ассоциации, невзирая на то, что со-
знательно вы их избегаете. Причина заключается в том, что появление этих
ассоциаций также является процессом, происходящим без осознанности, на-
меренности и контроля. Принцип, лежащий в основе обучения через ассоци-
ативную память, прост: как очевидно из формулировки, это те ассоциации,
что вы запоминаете из жизни. Поставьте женщину за любой пылесос в про-
цессе уборки, и, однозначно, ассоциативная память подхватит этот образ. В
этом есть свои преимущества – такой способ обучения не требует усилий и
эффективен в том, что касается окружающего вас мира – но у него есть и свои
недостатки. В отличие от осознанно выученного, над которым вы можете ре-
флексировать и быть избирательным в отношении своих убеждений, ассо-
циативная память, кажется, довольно неизбирательна в том, что захватыва-
ет. Скорее всего, она отбирает и отражает культурные шаблоны в обществе,
СМИ и рекламе, которые могут вызывать ассоциации, которые вы сознатель-
но не поддерживаете. Это означает, что если вы либеральный и политиче-
ски корректный человек, то ваши имплицитные ассоциации вас не обрадуют.
Между ними и вашим сознательным, мыслящим «я» будет много несогласия.
Исследователи показали, что наши подсознательные представления о соци-
альных группах часто весьма консервативны, даже когда наши сознательно
транслируемые убеждения современны и прогрессивны.¹¹ В отношении ген-
дера автоматические ассоциации категорий мужского и женского – не про-
сто непрочные нити, ведущие к пенису и вагине. Исследования имплицитных
ассоциаций показывают, что мужчины чаще, чем женщины, подсознательно
ассоциируются с наукой, математикой, карьерой, высоким положением и ав-
торитетом. Женщины же чаще, чем мужчины, подсознательно ассоциируют-
ся со гуманитарными науками, семьей и семейственностью, эгалитаризмом
и низким авторитетом.¹²
Результаты серии экспериментов, проведенных Ниланжданой Дасгупта
(Nilanjana Dasgupta) и Шаки Аскари (Shaki Asgari) в Массачусетском универ-
ситете, дают нам представление о том, как СМИ и жизнь сама по себе мо-
гут усилить эти ассоциации, безотносительно наших осознанных убеждений.
Эти исследователи рассматривали влияние информации, противоположной
стереотипам. В первом исследовании они дали прочитать одной группе жен-
щин серии коротких биографий женщин-лидеров (вроде Мег Уитмен /Meg
Whitman/, на тот момент исполнительным директором e-Bay, и Рут Бейдер
Гинсбург /Ruth Bader Ginsburg/, судьи Верховного Суда США). После этого
женщинам соотнести в IAT женские имена со словами, означающими ли-
дерские качества, было проще, чем людям из контрольной группы, которые
не читали о женщинах-лидерах. Тем не менее, чтение об этих исключитель-
ных женщинах никак не повлияло на осознанные убеждения участниц экс-
перимента относительно женских лидерских качеств. Далее Дасгупта и Ас-
гари рассмотрели влияние реального мира на подсознание. Они пригласи-
ли женщин из двух колледжей гуманитарных наук в США (один женский, а
другой – совместного обучения). Ученые исследовали сознательное и под-
сознательное отношение к женским лидерским качествам в течение первых
нескольких месяцев учебы и затем через год. Тип колледжа – совместного
или раздельного обучения – не повлиял на обозначенные самими студент-
ками убеждения относительно женских лидерских качеств. Тем не менее, он
повлиял на их подсознательное отношение. В начале первого курса обе груп-
пы женщин медленно соотносили слова женского рода и слова, касающиеся
лидерства, в IAT. Но на втором курсе женщины из женского колледжа испы-
тывали меньше сложностей с этим заданием, в то время как в колледже с
совместным обучением студентки выполняли его еще медленнее. Это рас-
хождение связано с тем, что студентки в женском колледже больше взаимо-
действовали с преподавательницами, в то время как в колледжах совмест-
ного обучения студентки, особенно выбравшие математику и науку, меньше
контактировали с женщинами на руководящих должностях. Другими сло-
вами, модели поведения в их окружении изменили гендерные стереотипы,
представленные в подсознании.¹³
Когда концепт гендера явно присутствует в окружении, и когда мы иден-
тифицируем человека как мужчину или женщину, гендерные стереотипы
упрочняются. В течение нескольких лет социальные психологи исследовали,
как эта активизация стереотипов влияет на наше восприятие других людей.¹⁴
Но в последнее время их также заинтересовала вероятность того, что ино-
гда мы сами можем видеть себя через призму задействованного стереотипа.
Ведь, как выясняется, самовосприятие на удивление легко подвергается вли-
янию.
Возможно, отдаваясь на растерзание психоаналитику, вам не удастся за-
метить, как загорятся его глаза в ожидании изучения чего-то более прият-
ного, чем его обычная рутинная работа. Однако даже если ваша личность
не представляет ничего интересного для психотерапевта, для социального
психолога найдется немало удивительного. Все это потому, что к вашему
«я» прикреплено много ниточек – это крепкая, сложная, всегда переменчивая
сеть. Как изящно выразился Уолта Уитмена: «Я широк, Я вмещаю в себе множе-
ство».¹⁵ И, хотя обладать «я», которое вмещает «множества», очень здорово,
«множество» не может быть у руля одновременно. Лучше, когда из огромно-
го Гардероба «Я» можно вынимать в нужный момент необходимые личност-
ные составляющие.
Некоторые психологи называют ту часть «я», которая используется в дан-
ный момент – ту особую Я-концепцию, выбранную из множества – как дей-
ствующее «Я».¹⁶ Как видно из названия, это не пассивная, вязкая сущность,
которая неизменна изо дня в день, неделю за неделей. Скорее, действую-
щее «Я» – это динамичный хамелеон, изменяющийся каждую секунду в за-
висимости от социального окружения. Конечно, сознание использует только
то, что ему доступно, и для каждого из нас с определенными составляющи-
ми Я-концепции проще совладать, чем с другими. Но во всех нас довольно
большая составляющая Гардероба «Я» занята стереотипными нарядами мно-
гих социальных идентичностей, которые есть у каждого (житель Нью-Йорка,
отец, латиноамериканец, ветеринар, игрок в сквош, мужчина). Кто вы в дан-
ный момент – какая составляющая Я-концепции активна – сильно зависит
от контекста. Иногда ваше активное «я» будет индивидуальным и уникаль-
ным, а иногда окружение подтолкнет ваше активное «я» к использованию
социальных идентичностей. При использовании определенной социальной
идентичности неудивительно, что самовосприятие в итоге становится более
стереотипным. Из чего следует, что акцент на гендере оказывает такое же
влияние.¹⁷
Например, в одном исследовании группу французских старшеклассников
просили оценить правдивость утверждений относительно гендерных разли-
чий, касающихся способностей в математике и рисовании перед тем, как дать
такую же оценку своим способностям в этих сферах. Для этих учащихся ген-
дерные стереотипы были очень ощутимы в оценке своих способностей. За-
тем их попросили сообщить свои оценки по математике и рисованию, по-
лученные два года назад на очень важном национальном экзамене. В отли-
чие от учащихся в контрольной группе, они подменили в памяти результа-
ты экзаменов, чтобы те сошлись с хорошо известным стереотипом. Девочки
помнили, что их оценки по рисованию были выше, чем было на самом деле,
а мальчики преувеличили свои успехи в математике. Мальчики увеличили
свои оценки в среднем на 3%, в то время как девочки снизили свои баллы по
математике на столько же. Это может показаться незначительным, но ведь
можно легко представить двух молодых людей, выбирающих свой жизнен-
ный путь с учетом гендера: имея одинаковые оценки, юноша считает себя
отличником, а девушка – только хорошисткой.¹⁸
Подобная методика «выпячивания» гендера кажется не слишком-то изощ-
ренной, и так оно и есть. Конечно же, это не значит, что она не может предо-
ставить полезные данные. Гендерные стереотипы широко распространены,
иногда даже в областях, где им не место. Когда Шотландское агентство по
квалификациям недавно выступило с инициативой увеличить плачевно низ-
кое количество старшеклассниц, изучающих предметы вроде физики, рабо-
ты по дереву и программирования, некоторые учителя открыто выразили
сомнение относительно уместности этого проекта. «Думаю, лучше осознать
разницу между мальчиками и девочками и тем, как они учатся», – сказал дирек-
тор известной эдинбургской частной школы. – «В целом, мальчики выбирают
предметы, более подходящие их стилю обучения, который базируется на ло-
гике».¹⁹ Он любезно позволил нам самим домыслить, что предпочтительный
для девочек стиль обучения не основан на логике. Но, что важно, гендерная
идентичность может также укрепляться и без помощи открыто выраженных
стереотипов. Вы, например, заполняли когда-то анкету с таким вопросом?
□ Мужчина
□ Женщина
Даже невинные, нейтральные вопросы такого типа могут укреплять ген-

дерные стереотипы. Исследователи предложили студентам Американского
университета дать оценку своим математическим и речевым навыкам, но пе-
ред этим в разделе личных данных одних участников эксперимента попроси-
ли указать свой гендер, а других – свою национальность.²⁰ Простая галочка
в нужной графе произвела удивительный эффект. Женщины европейского
происхождения, например, были более уверены в своих речевых навыках, ес-
ли они указывали свой гендер (следуя убеждению, что у женщин они развиты
лучше) и занижали свои математические способности по сравнению с теми,
кто отметил в анкете только национальность. Мужчины-выходцы из Европы
же отметили более высокие способности в математике, глядя на себя через
призму гендера (чем те, кто отметил только национальность), но те, кто опи-
рался на свое национальное происхождение, выражали больше уверенности
в своих речевых способностях.
Даже настолько незначительные, практически не воспринимаемые созна-

тельно стимулы могут привести к изменению самовосприятия. Психологи
Дженнифер Стил (Jennifer Steele) и Налини Эмбади (Nalini Ambady) дали сту-
денткам тест на внимательность, в ходе которого они должны были как мож-
но быстрее определить нажатием клавиши, на какой стороне монитора по-
являлись серии вспышек.²¹ На самом деле эти вспышки действовали на под-
сознание: слова мелькали так быстро, что их нельзя было распознать. Для
одной группы испытуемых это были слова, связанные с «женским» («тетя»,
«кукла», «сережка», «цветок», «девочка» и так далее). Другой группе показы-
вали слова вроде «дядя», «молоток», «костюм», «сигара» и «мальчик». Затем
участниц попросили отметить, насколько приятными они находят «женские»
занятия (например, писать сочинения или сдавать экзамен по литературе) и
«мужские» (вроде решения уравнений, экзамена по математическому анали-
зу, программирования). Группа, получавшая «мужские» слова, обозначила как
приятные обе группы занятий. Но группа, получавшая «женские» слова, сооб-
щила, что предпочитает занятия, связанные с искусством, а не с математи-
кой. Авторы предположили, что «прайминг изменил восприятие женщинами
самих себя».²²
Мы находимся под влиянием не только незначительных факторов, но и под
влиянием неощутимым. Австралийская писательница Хелен Гарнер (Helen
Garner) отметила, что человек может или «воспринимать людей как обособ-
ленные мыльные пузыри, пролетающие друг мимо друга и иногда сталкиваю-
щиеся, или… видеть, как они накладываются друг на друга, внедряются в жиз-
ни друг друга, проникают в ткани друг друга».²³ Исследования подтверждают
второй вариант. В границы Я-концепции может проникать то, как человека
воспринимают другие (или, если выразиться точнее, как человек восприни-
мает восприятие его другими). Как обозначил это Уильям Джеймс (William
James): «у человека много социальных «я», ведь есть много личностей, которые
опознают его и запечатлевают в своем сознании его образ».²⁴ Поддерживая
идею Джеймса, психолог из Принстонского университета Стейси Синклер
(Stacey Sinclair) и ее коллеги в ряде экспериментов показали, что люди со-
циально «настраивают» свою самооценку, чтобы она сочеталась с мнением
окружающих. Думая об определенном человеке или готовясь к взаимодей-
ствию с ним, Я-концепция приспосабливается, чтобы создать совместную ре-
альность. Это означает, что когда вас воспринимают стереотипно, ваше со-
знание следует этому восприятию. Например, Синклер убедила одну группу
женщин в том, что они должны провести время с прелестно шовинистиче-
ским человеком (он не женоненавистник, но считает, что мужчины должны
женщин лелеять и защищать, и ему не очень импонируют уверенные в се-
бе и настойчивые женщины). Прислушиваясь к этому, женщины социально
настраивали видение себя, чтобы в большей степени соответствовать этим
традиционным взглядам. Они оценивали себя как более стереотипно жен-
ственных, по сравнению с группой женщин, ожидавших встречи с мужчиной
с более прогрессивными взглядами на вопросы гендера.²⁵ Интересно, что по-
добное социальное настраивание имеет место только в случае стремления
наладить хорошие отношения. Это может означать, что близкие или значи-
мые люди в нашей жизни могут выступать в качестве зеркала, через которое
мы воспринимаем наши собственные качества.
Эти изменения в Я-концепции не только обеспечивают изменения в нашем
самовосприятии. Они могут также влиять на поведение. В отчете о детях-
дошкольниках социолог Бронвин Дэвис (Bronwyn Davies) описывает реакцию
маленькой девочки Кэтрин на то, что мальчик отбирает куклу, с которой она
играет. После неудачной попытки вернуть себе куклу, Кэтрин направляется
к гардеробу и достает оттуда мужской жилет. Она надевает его и «чеканит
шаг. В этот раз она победоносно возвращается с куклой под рукой. Она сразу
же снимает жилет и бросает его на пол».²⁶ Когда взрослые вынимают новое
«я» из гардероба, новый костюм – это просто метафора. Но может ли он по-
мочь нам, как помог Кэтрин, лучше сыграть определенную роль или достиг-
нуть цели? Исследование предполагает, что может.
В недавней серии экспериментов Адам Галински (Adam Galinsky) и его кол-
леги в Северо-западном университете показывали испытуемым фотографии
людей: чирлидер, профессор, пожилой мужчина, афроамериканец. В каж-
дом случае кого-то из добровольцев просили попытаться стать человеком
с фотографии и описать его обычный день. В контрольной группе участники
эксперимента должны были описать день человека более отстраненно, от
третьего лица. (То есть, экспериментаторы смогли увидеть, насколько лич-
ное участие позволяет смотреть поверх известных стереотипов). Исследова-
тели выяснили, что возможность поставить себя на место другого увеличи-
вает «слияние» с «я» другого. Когда после упражнения участников попросили
дать оценку своим личным качествам, те, кто представляли себя чирлидер-
шами, описали себя как более привлекательных, восхитительных и сексуаль-
ных, чем люди из контрольной группы. Те, кто представляли себя профессо-
рами, описали себя как более умных; те, кто побывал в шкуре пожилого че-
ловека, почувствовали себя более слабыми и зависимыми; а те, кто побывал
афроамериканцем, оценили себя как более агрессивных и спортивных. Са-
мовосприятие впитало стереотипные качества другой социальной группы.²⁷
Затем исследователи решили выяснить, какое влияние на поведение име-
ют изменения в Я-концепции. Галински и его коллеги определили, что пред-
ставить себя профессором означало повышение аналитических способно-
стей (в сравнении с контрольной группой), а вот пребывание в роли чирли-
дерши, наоборот, снижало их. Те, кто представлял себя афроамериканцем,
в игре проявляли больше соперничества, чем те, кто представлял себя по-
жилым человеком. Простое короткое упражнение, в котором нужно было
представить себя другим человеком, изменило и самовосприятие, и – через
эту трансформацию – поведение. Англоязычно изречение «притворяйся, пока
не получится по-настоящему» (‘fake it ll you make it’) получило эмпирическое
подтверждение.
Не менее впечатляющее влияние на поведение было отмечено Стейси
Синклер и ее коллегами. Вспомните: женщины, которых убедили, что они
встретятся с мужчиной традиционных взглядов на женщин, воспринима-
ли себя более женственными, чем те, кто ожидал встречи с мужчиной бо-
лее прогрессивных взглядов. В одном эксперименте Синклер организовала
встречу испытуемых с этим мужчиной. (Конечно, он исполнял свою роль, но
не знал, как его представляют женщины.) Те, кто ожидал встречи с секси-
стом, не только воспринимали себя более женственными, но и вели себя в
большей степени «по-девичьи».²⁸ (Для психолога, проработавшего несколько
лет на кафедрах философии, это хороший повод сказать тем своим коллегам,
что находили беседы со мной недостаточно интеллектуальными, что виной
всему их предвзятое отношение к психологам).
Несложно понять, насколько динамичное восприятие себя полезно и адап-
тивно.²⁹ Как основной способ, через который социальное окружение – вклю-
чающее и мнения других – влияет на самовосприятие, изменяющееся обще-
ственное «я» поможет нам убедиться, что в определенных обстоятельствах
нам приходится носить определённую психологическую маску. И, как мы на-
чали понимать, это изменение Я-концепции может затем влиять на поведе-
ние – этот феномен мы подробнее рассмотрим в следующих главах.
С подходящей социальной идентичностью для определенного события
или собеседника эта изменчивость и чувствительность к социальному миру
помогает нам найти в нем и правильно исполнять свою нынешнюю социаль-
ную роль. Несомненно, что женское «я» и мужское «я» могут быть настолько
же полезны, как любая другая социальная идентичность в подходящих об-
стоятельствах. Но переменчивая, чувствительная к окружению и полезная –
это не синонимы к «заложенному от природы». И когда мы более детально
рассматриваем гендерные различия, акцентируя их, мы обнаруживаем, что
то, что считалось «существующим по умолчанию», при близком рассмотре-
нии оказывается чутким подстраиванием нашего «я» к ожиданиям социаль-
ного окружения.
Глава 2
Почему нужно прятать голову в бумажный

пакет, если хочешь сохранить секрет от
жены
Однажды за завтраком моя пациентка Джейн посмотрела на

улыбающегося мужа Эвана. Он держал газету, но его взгляд был обращен
выше и метался по сторонам, хотя он и не смотрел на Джейн. Она не раз
видела подобный взгляд у своего мужа-адвоката и спросила: «О чем ты
думаешь? С кем ты сражаешься в суде?» Эван ответил: «Я ни о чем не
думаю». Но подсознательно он репетировал прения, которые должны были
состояться позже – у него были подготовлены отличные доводы, и он с
нетерпением ждал встречи с противником в зале суда. Джейн узнала об
этом раньше мужа.
Луан Бризендин (Louann Brizendine), «Женский мозг» (2007)¹
Божечки, ну и высокую же планку устанавливает для женщин Бризендин.

Я напрасно пытаюсь вспомнить случай, когда бы за много совместно прожи-
тых лет я, глядя на барабанящие по тарелке с овсянкой пальцы мужа, напу-
гала бы его вопросом: «О чем ты думаешь? Какие счета ты сейчас оплачива-
ешь?» Если уж быть совершенно честной, за завтраком я предпочитаю беречь
свои нервные клетки для своих мыслей, а не для чтения чужих. И хотя утвер-
ждения Бризендин довольно экстравагантны, права ли она в том, что жен-
щины имеют больший доступ к мужским мыслям, чем сами мужчины, или
что «мужчина не распознает эмоцию, пока кто-то не разрыдается или не бу-
дет угрожать телесной расправой»?² Мы ведь все знакомы с идеей женской
интуиции и женской чуткости.
26
Тем не менее, важно различать две эти отдельные «женские» способности.
Когда мужчина ищет родственную душу, чтобы освежить свой уставший ум
и разгладить свой ученый лоб, если он мудр, то будет искать два разных каче-
ства у потенциальных кандидаток. Прежде всего, ему нужна та, что быстро
рассмотрит – например, по морщинам – что лоб действительно нужно раз-
гладить. Это когнитивная эмпатия, способность интуитивно понять мысли
или чувства другого человека. Кроме того, женщине нужно быть добрым че-
ловеком, который направит свои силы межличностного восприятия на благо,
а не во вред. Эмоциональная эмпатия – это то, что обычно понимают под со-
страданием – забота о человеке, испытывающем проблемы. Объедините их
вместе, и получится не человек – ангел. Как пишет Барон-Коэн в «Основном
различии» (Essen al Difference): «Представьте, что вы не только понимаете
боль Джейн, но и автоматически беспокоитесь, содрогаетесь и ощущаете же-
лание подбежать и помочь ей унять боль».³
Как мы уже знаем, по Барону-Коэну, обычно именно в женщине «природой
заложены» беспокойство, содрогание, ощущение чужой боли и желание бе-
жать на помощь и облегчать. Его тест для определения коэффициента эм-
патии (или EQ) предлагает людям оценить свою способность и склонность к
когнитивной и эмоциональной эмпатии при помощи утверждений типа «Мне
легко понять, что другой человек хочет присоединиться к разговору» или «Мне
действительно нравится заботиться о других людях». (Человек, работающий
с опросником, отмечает в какой степени он согласен или не согласен с утвер-
ждениями.) Чтобы выявить то, что Барон-Коган называет «полом мозга», он
использует EQ и его напарника, Систематизирующий коэффициент (SQ), в ко-
тором есть вопросы типа «Если бы у меня дома возникла проблема с проводкой,
я бы смог решить ее самостоятельно», «Когда я читаю газету, я полностью по-
глощен таблицами, например, счетом в сводной таблице футбольной лиги или
индексами фондового рынка».⁴ У людей, которые набирают больше баллов в
опроснике EQ, так называемый женский мозг, или мозг Е-типа, а у людей с
противоположным результатом мужской мозг, или мозг S-типа. Очень ма-
лое количество людей, которые получают примерно одинаковые результа-
ты двух тестов, имеют сбалансированный мозг. Барон-Коган отмечает, что
почти 50% женщин, но только 17% мужчин имеют женский мозг.⁵
Как отметила журналистка Аманда Шаффер (Amanda Schaffer) в «Slate», до-
вольно интересно, что эмпатию соотносят с женским мозгом, когда, большая
часть (хоть преимущество и невелико) женщин не подтверждают свое эмпа-
тическое превосходство. Она сообщает, что на этот вопрос Барон-Коэн отве-
тил, что «признает, что долго сомневался насчет своей терминологии мужско-
го и женского мозга, но не отказывается от нее».⁶ И, говоря о терминологии,
скажем, что само лишь название теста «Коэффициент эмпатии» таковым его
не делает. Просить людей оценить свою социальную чувствительность рав-
нозначно оценке математических способностей по вопросам типа: «Я могу
легко решать различные математические уравнения», или оценке моторики
по ответам на вопросы вроде: «Я легко могу освоить новый вид спорта». В та-
ком подходе есть что-то сомнительно субъективное.
Как оказывается, эти сомнения оправданы в отношении и аффективной,
и когнитивной эмпатии. В важном обзоре гендерных различий в аффектив-
ной эмпатии психологи Нэнси Айзенберг (Nancy Eisenberg) и Рэнди Леннон
(Randy Lennon) обнаружили, что женское преимущество в эмпатии значи-
тельно уменьшается, когда предмет изучения становится менее очевидным.⁷
(Так что гендерные различия были наибольшими в тестах, в которых ясно
просматривается цель исследования, например, при прямых опросах. Мень-
ше различий обнаруживали, когда цель тестирования была менее очевид-
ной. И вообще никакие отличия не проявились в завуалированных психоло-
гических исследованиях или в исследовании мимики и жестов как показате-
лей эмпатии.) Другими словами, женщины и мужчины могут иметь отличия
не столько непосредственно в эмпатии, сколько в том, «насколько эмпатич-
ными они хотели бы быть в глазах других (и, возможно, в своих собственных)»,
как Айзенберг объяснила Шеффер.⁸
Что же касается когнитивной эмпатии, выясняется, что в мире полно лю-
дей, которые могут неосознанно обидеть, неправильно понять и полностью
проигнорировать деликатные намеки окружающих, при этом продолжая
считать себя чрезвычайно восприимчивым к скрытым социальным сигналам.
Когда психологи Марк Дэвис (Mark Davis) и Линда Крауз (Linda Kraus) анали-
зировали всю актуальную для того времени литературу в поиске ответа на
вопрос, что же делает человека эмпатичным, они пришли к удивительному
заключению. Они обнаружили, что оценка человеком своей социальной чут-
кости, эмпатии, женственности и вдумчивости не имеют никакого значения,
когда нужно предусмотреть реальные межличностные взаимодействия. По
заключению авторов, «доказательства практически не оставляют сомнений,
что оценка собственной социальной чуткости практически не влияет на то,
хорошо ли человек справится с задачей».⁹ Более новое исследование «обнару-
жило только слабую и незначительную связь между оценкой действия и самим
действием». Автор исследования при участии более 500 участников подтвер-
ждает «тем не менее, необычное заключение, что люди, в целом, не особо на-
дежные судьи своих способностей считывать мысли».¹⁰
Несколько исследований обнаружили связь между восприятием своих
способностей к эмпатии и непосредственно способностями, должна отме-
тить я. Недавно масштабное австрийское исследование более 400 человек
обнаружило, что баллы EQ имеют умеренную связь с тестом «Чтение мыслей
по взгляду».¹¹ (В этом тесте множественного выбора участникам показывают
только область глаз ряда лиц и просят угадать, как чувствует себя человек.)
Но эта связь скорее исключение, чем правило. (И в этом случае для связи
может быть неожиданная причина¹²). Как эксперт в области эмпатии, про-
фессор Уильям Икс (William Ickes) из Техасского университета в Арлингтоне в
своей книге «Чтение мыслей на практике» предположил, что «большинству
воспринимающих может не хватать тех метаданных, благодаря которым они
могут адекватно оценить свою способность к эмпатии».¹³ Проще говоря, это
значит: если вы хотите оценить способности к эмпатии, можете сэкономить
время и дать анкеты обезьянам. Так что обнаружить, как это делает Барон-
Коган, что женщины набирают относительно больше баллов по шкале эмпа-
тии, не является важным доказательством того, что они действительно явля-
ются более эмпатичными. Также несложно выдвинуть убедительную гипо-
тезу о том, почему они могут поставить себе незаслуженно высокие баллы.
Как мы увидели в предыдущей главе, когда концепт гендера берется за ос-
нову, люди склонны воспринимать себя более стереотипно. Утверждения в
тесте EQ могут предположительно сами по себе намекать на гендер. Как от-
мечал философ Нил Леви, утверждения в тестах EQ и SQ часто «выявляет
гендер испытуемых, спрашивая, интересуются ли они занятиями, непропорци-
онально ассоциирующимися с мужчинами или женщинами (машины, электро-
проводка, компьютеры и другие механизмы, спорт и фондовая биржа, с одной
стороны, дружба и отношения – с другой)».¹⁴ В любом случае, перед работой
с опросником нужно указать свой пол, что, как мы видели ранее, утверждает
гендерную идентичность. Так действительно ли женщины лучше угадывают
мысли и чувства других людей?
Идея женской интуиции не лишена эмпирической поддержки. В австрий-
ском исследовании в тесте «Чтение мыслей по глазам» женщины получали
больше баллов, чем мужчины. Тем не менее, разница была незначительной:
женщины, в среднем, правильно отгадали 23 фотографии из 36, а мужчи-
ны – 22.¹⁵ Также у женщин были более убедительные результаты в «Профи-
ле невербальной чувствительности» (ПНЧ). В этом тесте участники смотрят
на женщину, исполняющую ряд очень коротких и сильно упрощенных сце-
нок. Каждая сценка длится всего две минуты, и зрителям доступны только
несколько каналов информации: например, только тело и руки, или только
лицо. Из этой минимальной информации зрители должны выбрать одно из
двух возможных описаний сценки.¹⁶ Невзирая на небольшое преимущество
женщин в ПНЧ в целом, детальная картина имеет определенные особенно-
сти. На званом ужине, когда вы слушаете, как человек объясняет обнаружен-
ную им систему в последней сводной таблице матчей футбольной лиги, вы
выразите свое восхищение вежливой улыбкой. Но так называемые каналы
утечки информации в общении – например, язык тела и мимолетные вы-
ражения лица – контролировать сложнее. В ПНЧ женщины очень хорошо
расшифровывают наиболее контролируемые формы общения вроде мими-
ки, но, чем больше «утечка» канала, тем слабее их преимущество.
Это странно. Разве женская интуиция не должна специализироваться на
скрытых вещах, незаметных другим? Бризендин, например, описывает жен-
скую интуицию как способность «нутром почувствовать, как ее ребенок-
подросток переживает, как муж задумался о своей карьере, как радуется друг,
достигнув намеченной цели, или что партнер неверен».¹⁷ Но теперь оказыва-
ется, что женская интуиция – это скорее компетенция в показных эмоци-
ях, а не в более интересных искренних эмоциях, наблюдаемых иначе. Од-
но из объяснений этого явления – женская социализация, предписывающая
им быть вежливыми дешифровщицами, для которых тщательное изучение
чьих-то ненамеренно проскользнувших эмоций равносильно подглядыванию
в замочную скважину занятого туалета.¹⁸
Более того, тесты вроде «Чтения мыслей по глазам» и ПНЧ – не совсем то,
что можно было бы назвать симуляцией повседневного чтения мыслей. По-
пытки проникнуть в выражение лица Джоконды или разговор со спешащей
мусульманкой в чадре – вот те способности, которые измеряют подобные те-
сты. Однако социальные взаимодействия обычно представляют собой пото-
ки важной и переменчивой информации от других людей (которые не пред-
лагают выбрать правильный вариант для определения своих переживаний).
В 1990-х Уильям Икс и его коллеги разработали новый тест для определения
эмпатии, который Икс называет «наиболее точным тестом» для определе-
ния человеческой способности проникать в мысли и чувства других.¹⁹ В этом
тесте для определения точности эмпатии два человека вместе ждут начала
эксперимента. Экспериментатор якобы ушел, чтобы найти новую лампочку
для проектора взамен только что перегоревшей, но на самом деле экспери-
мент уже начался. Когда они вдвоем сидят и ждут, их незаметно снимает
камера в течение шести минут. Вернувшись, экспериментатор объясняет на-
стоящую цель теста. Если оба участника готовы продолжать, они в индивиду-
альном порядке смотрят запись своего совместного ожидания и ставят видео
на паузу каждый раз, когда вспоминают какие-то особые мысли или чувства,
записывают их и отмечают, были ли они положительными, отрицательными
или нейтральными. В последней части эксперимента каждый участник снова
смотрит запись, но видео ставится на паузу в те моменты, когда его партнер
сообщил о чувствах или мыслях. Задание в том, чтобы опознать, какую эмо-
цию испытывает партнер. А затем можно сравнить эти описания с тем, что
на самом деле испытывал человек в каждый такой момент.
Возможно, вы согласитесь, что из всех вышеупомянутых тестов этот наи-
более близок к настоящей эмпатии. Здесь нет актеров, разыгрывающих эмо-
ции, нет только лишь области глаз, нет бестелесных голосов и рук, нет тща-
тельно отрепетированных и прописанных сцен. Вместо этого люди взаимо-
действуют естественно и не по сценарию, что дает поток последовательных
душевных состояний, которые могут быть поняты благодаря большому раз-
нообразию подсказок. Возможно, вы думаете, что мужчинам было трудно
справиться с таким сложным тестом, но нет. Как отмечает Икс в книге «Чте-
ние мыслей на практике» (Everyday Mind Reading), ко всеобщему удивлению,
в первых семи исследованиях не было обнаружено гендерных различий:
В чем же эмпатическое преимущество, которое мы повсеместно

называем “женской интуицией”? Оно не было обнаружено ни во
взаимодействии незнакомцев противоположного пола, ни во вза-
имодействии гетеросексуальной пары, ни даже у людей, недавно
заключивших брак или уже какое-то время пребывавших в нем.
Оно не было обнаружено в сравнении пар двух женщин или двух
мужчин, или групп, состоящих только из женщин или только из
мужчин. Оно не было обнаружено ни в Техасе, ни в Северной Ка-
ролине, ни даже в Новой Зеландии. Может, это только лишь куль-
турный миф? Сказочный вымысел, созревший для научного опро-
вержения?
Но затем произошло нечто «озадачивающее».²⁰ В трех следующих экспе-

риментах, проведенных более чем через четыре года после первого иссле-
дования точности эмпатии, гендерные различия были обнаружены. Исследо-
ватели отметили незначительное изменение в том, что должны были де-
лать участники, просматривая запись взаимодействия. Для каждой мысли
или чувства, которые были отгаданы, им нужно было сказать, как они рас-
ценивают точность своего ответа. Когда работали по этому методу, женская
интуиция присутствовала; когда работали по первоначальной схеме, ее не
было.²¹ С чем это могло быть связано? Икс предположил, что это незначи-
тельное изменение могло напомнить женщинам, что они должны проявлять
эмпатию, и таким образом повышало их мотивацию в выполнении задания. В
ходе исследования он заключил, что «хотя у женщин, в среднем, способность
к эмпатии не выше, чем у мужчин, есть убедительные доказательства того,
что женщины проявляют бОльшую точность, когда их эмпатическая мотива-
ция задействована ситуационными подсказками, напоминающими им, что от
них, как от женщин, ожидают превосходства в заданиях, связанных с эмпати-
ей».²²
Если это так, то изменение экспериментальной ситуации для того, чтобы
смотивировать мужчин, приведет к улучшению их результатов. Это то, к че-
му сейчас приходят исследователи. Кристи Кляйн (Kris Klein) и Сара Ходжес
(Sara Hodges) использовали тест на точность эмпатии, в котором участники
смотрели видео с женщиной, рассказывающей о своей неудачной попытке
заработать достаточно высокий балл на экзаменах для поступления в аспи-
рантуру.²³ Когда акцентировалась женская природа теста точности эмпатии
(перед его проведением у участников спрашивали об уровне эмпатии), жен-
щины справлялись значительно лучше, чем мужчины. Но во второй группе
процедура прошла с одним существенным отличием: им предлагали день-
ги за правильные ответы. В частности, за каждый правильный ответ они по-
лучали 2 доллара. Этот финансовый стимул повысил уровень успешности
женщин и мужчин, показывая, что, когда за понимание в буквальном смысле
платят, мужскую нечуткость легко преодолеть.
Также можно повысить результативность выполнения теста мужчинами,
разъяснив важнейшую социальную ценность способности к эмпатии. Психо-
логи из Кардиффского университета представили студентам старшего кур-
са отрывок под названием «Чего хочет женщина».²⁴ В тексте, наполненном
ссылками на несуществующие исследования, объяснялось, что, в противо-
вес популярному мнению, «нетрадиционные мужчины, которые ближе к сво-
ей женской сущности», воспринимаются женщинами как более желанные в
сексуальном плане и интересные, не говоря уже о том, что они чаще ухо-
дят из бара или клуба в компании дамы. Мужчины, прочитавшие эту статью,
показали лучшие результаты в тесте на точность эмпатии, чем мужчины из
контрольной группы (которым тест представили как не имеющий гендерной
основы) или те, кому сказали, что эксперимент исследует их якобы нехватку
интуиции.
Естественно, на результативность выполнения заданий, связанных с когни-
тивной эмпатией, будут влиять мотивация и способности. Если социальные
ожидания могут создать расхождение в мотивации, могут ли они создать
такое же расхождение в способностях? Женщины, в среднем, превосходят
мужчин в еще одном тесте, называемом «Тесте межличностного восприятия»
(ТМВ). В нем участники видели и слышали, как люди взаимодействовали
без сценария. По вербальному и невербальному поведению актеров зрите-
ли должны были попытаться выяснить нюансы их взаимоотношений. Напри-
мер, при просмотре записи двух мужчин и ребенка, участник должен понять,
кто из них отец ребенка. Недавно психологи Энн Кениг (Anne Koenig) и Эллис
Игли (Alice Eagly) использовали ТМВ, чтобы исследовать, могут ли гендерные
стереотипы относительно превосходных социальных навыков женщин дать
им незаслуженное преимущество.²⁵ Для одной группы значение теста прав-
диво разъяснили как измерение социальной чуткости, или «того, насколько
точно люди понимают общение других, и умения понимаеть невербальные зна-
ки в повседневном общении». Перед тем, как испытуемые приступили к тесту,
экспериментатор отметила: «Мы используем эту методику уже несколько ме-
сяцев. В тесте 15 вопросов, и неудивительно, что мужчины справляются ху-
же, чем женщины». В этой группе у мужчин результаты действительно оказа-
лись немного ниже, чем у женщин. Но второй группе участников тест описа-
ли более гендерно нейтрально. Его представили как измерение восприятия
сложной информации, или «насколько хорошо люди перерабатывают различ-
ные типы информации». В этой группе мужчины справились так же хорошо,
как и женщины.
Вывод из этих исследований таков: мы не можем отделить человеческие
способности и мотивацию к эмпатии от социальной ситуации. Явные куль-
турные ожидания относительно гендера и эмпатии влияют на сознание, ко-
торое знает, к какому гендеру оно принадлежит. Так что же случится, ес-
ли мы временно заставим женское сознание считать себя мужским? Как мы
видели в предыдущей главе, когда люди говорят от первого лица, с точки
зрения другого «я», стереотипные черты другого распространяются и про-
сачиваются в Я-концепцию воспринимающего. Слияние идентичностей мо-
жет пересечь и гендерные границы. Несколько лет назад психологи Дэвид
Маркс (David Marx) и Дидерик Штапель (Diederik Stapel) попросили группу
голландских студентов написать об одном дне из жизни студента по имени
Пол. Половина студентов написали от первого лица («я»), другая же полови-
на писала от третьего («он»). После их попросили оценить свои технически-
аналитические и эмоционально-чувственные навыки. У студенток, писавших
о Поле от первого лица, самовосприятие изменилось. Те женщины, которые
попытались представить себя Полом, включили его стереотипные мужские
характеристики в свое самовосприятие. Они отметили у себя более высо-
кие аналитические способности и более низкие эмоционально-чувственные
по сравнению с женщинами, писавшими историю от третьего лица. Другими
словами, произошло «слияние ‘я’ и Пола, в результате чего участницы показа-
ли более “мужской” результат».²⁶ Действительно, они стали настолько муже-
подобными, что их собственная оценка этих стереотипных черт была стати-
стически неотличима от мужской. Написание истории о Поле не повлияло
на Я-концепцию мужчин, предположительно потому, что они уже были сту-
дентами мужского пола.
Участникам также дали серию тестов на определение эмоциональной чув-
ствительности. Они включали задачи на распознавание выражения эмоций
на лице, выбор двух эмоций, составляющих более сложные (вроде оптимиз-
ма), и определение эмоционального состояния, которого вы достигаете, ес-
ли, например, чувствуете себя все более виноватым и теряете чувство са-
моуважения. (Что это – депрессия, страх, стыд или сострадание?) Женщины,
которые не ставили себя на место мужчины, справились с заданием намного
лучше мужчин, в среднем правильно ответив на 72% вопросов по опреде-
лению эмоциональной чувствительности, в то время как мужчины ответи-
ли примерно на 40%. Но женщины, которые всего на несколько мгновений
представляли себя мужчиной, справились с заданием так же плохо, как на-
стоящие мужчины.
Несомненно, сложная взаимосвязь между сознанием и социальными ожи-
даниями влияет и на нашу способность к аффективной (эмоциональной) эм-
патии. Исследование групповых эмоций посвящено идее о том, что «когда
люди думают о себе как о члене группы – когда социальная личность преобла-
дает над индивидуальной – эмоциональный опыт и отклик людей будет сфор-
мирован и определен членством в группе».²⁷ В недавнем исследовании было
обнаружено, что неявно обозначенная социальная личность позволяла лю-
дям испытывать групповые эмоции, отличные от тех, которые они испыта-
ли бы, воспринимая себя как индивидуальность. Возможно ли, что женщины
становятся более чувствительными, когда воспринимают себя как женщин
или матерей, чем как личность или, скажем, продавщиц?
Этого мы не знаем, но психолог Мишель Райан (Michelle Ryan) и ее кол-
леги из Эксетерского университета обнаружили, что социальная роль, кото-
рую вы играете в данный момент, может изменить направление сострада-
ния в решении моральных дилемм.²⁸ В 1980-х Карол Гиллиган (Carol Gilligan)
выдвинула известное предположение, что женщины и мужчины решают мо-
ральные задачи по-разному. Она предположила, что «этика справедливости»
- которая ставит во главу отвлеченные принципы справедливости, такие как
равенство, взаимность и универсальные правила – чаще используется муж-
чинами. В противовес этому, «этика заботы» - для которой важнее чувства и
взаимоотношения вовлеченных лиц – используется преимущественно жен-
щинами. С тех пор исследователи пришли к выводу, что используемый тип
этики зависит преимущественно от того, кто вовлечен в решение моральной
дилеммы: и мужчины, и женщины с радостью применяют отвлеченные уни-
версальные законы и принципы к незнакомцам, однако склонны прибегать к
этике заботы, когда дело касается участи друзей или других близких.²⁹ И все
остальные гендерные различия в решении моральных проблем также оказы-
ваются не заложенными природой, так как их легко устранить при изменении
социальной роли.
Райан и ее коллеги представили студентам Австралийского националь-
ного университета (АНУ) моральную дилемму: студенту из местного TAFE
(неуниверситетской системы технического и дальнейшего образования)
срочно нужна книга для контрольной, которая будет проведена на следу-
ющий день. Без книги студент ее провалит. В личной библиотеке студента
этой книги нет. Студентов из АНУ спрашивают, возьмут ли они для него книгу
в университетской библиотеке. Перед тем, как задать этот очень будничный
вопрос, исследователи повлияли на то, какая социальная личность активизи-
ровалась, попросив студентов подготовиться к дебатам. Им дали прочитать
дилемму и попросили объяснить важные факторы, задействованные в при-
нятии решения по данной ситуации. Для одной группы был сделан акцент на
гендерных стереотипах (их спрашивали, как распознать настоящего мужчи-
ну, или просили доказать, что женщины – не слабый пол). В этой группе были
явные гендерные различия в решении моральной дилеммы. Женщины в два
раза чаще прибегали к этике заботы, например, говорили об облегчении чу-
жих страданий. Это могло бы привести нас к выводу, что мужчины менее
эмпатичны в решении моральных дилемм – однако в двух других группах,
где акцентировались не вопросы гендера, а личность студентов, гендерные
различия не были обнаружены. Вторую группу студентов попросили пред-
ставить себя учащимися TAFE. В рамках этой личности, студент TAFE был
одним из них. Последнюю группу попросили думать о себе исключительно
как о студентах АНУ. (Этот университет считается лучшим в стране.) Невзи-
рая на пол, «студенты TAFE» проявили в большей степени «этику заботы» и в
меньшей – «этику справедливости», чем «студенты АНУ», которых исследо-
ватели заставили социально дистанцироваться от нервничающего студента
TAFE.
Иными словами, когда мы не думаем о себе как о «мужчинах» или «женщи-
нах», наши суждения одинаковы. И женщины, и мужчины в равной степени
чувствительны к влиянию социальных различий, а это, хорошо это или плохо,
определяет наши моральные суждения в одном из направлений на прямой
«забота – справедливость». Но моральная аргументация также чувствитель-
на к другому социальному фактору – акценту на гендере. Так, авторы убеж-
дены, что «акцентирование гендера и связанных с ним норм в большей степе-
ни, чем гендер сам по себе, приводит к различиям между мужчинами и женщи-
нами». Конечно, как они отмечают, «социальная действительность, которой
является гендер, для большинства является повсеместно распространенной
категорией и, возможно, самой важной».³⁰
Давайте вновь усадим Джейн и Эвана завтракать и подведем итоги.
В восемнадцатом столетии Томас Гисборн с наслаждением наблюдал, как
природа удобно наделила женское сознание именно теми качествами, ко-
торые больше всего были ей нужны для исполнения своих общественных
обязанностей. В наши дни это утверждение понимают иначе: женщины вы-
бирают социальные роли, которые подходят их женскому сознанию. Но, воз-
можно, Гисборн, в конце концов, оказался близок к истине. Сознание, акти-
визируемое социальными подсказками, использует свою женскую идентич-
ность, чтобы наделить самое себя наибольшей чувствительностью, сострада-
нием и сочувствием, приписываемым ему культурными воззрениями. Затем,
столь же примечательно, эти установки исчезают. Магия. Но, как мы увидим
в следующей главе, социальная психология полна подобных фокусов: «смот-
ри, оно же исчезло».
Глава 3
На каблуках и задом наперед
Перевод: Glokaya Kuzdra
Возьмите какое-нибудь гендерное различие. Любое. А теперь присмотри-

тесь к нему повнимательнее! И… – хоп! – оно уже исчезло.
Социальные психологи с удивительной ловкостью проделывают подоб-
ные трюки с гендерными различиями. В огромных количествах они «обна-
руживаются» буквально во всех сферах жизни – от игры в шахматы до веде-
ния переговоров. Но жемчужиной коллекции, несомненно, является тест на
визуально-пространственные способности и тест на вращение предметов.
В классической и наиболее широко применяемой версии испытуемому по-
казывают незнакомый объемный предмет, собранный из нескольких куби-
ков, и предлагают сравнить его с четырьмя похожими. Два предмета из этих
четырёх – точные копии образца, повёрнутые в трёхмерном пространстве.
Оставшиеся два – его зеркальные изображения. Задачей испытуемого явля-
ется найти среди предложенных те два предмета, которые от предъявленно-
го не отличаются. Тест на пространственное мышление на сегодняшний день
является самым весомым и надёжным доказательством существования ген-
дерных различий. В типичной выборке около 75% из тех, кто успешно справ-
ляется с заданием, составляют мужчины.¹ Гендерные различия в способности
к пространственному мышлению недавно были обнаружены даже у младен-
цев 4-5 месяцев отроду.² Несложно догадаться, какие преимущества даёт
подобная способность при игре в «Тетрис», однако некоторые идут настолько
далеко, что даже утверждают (хотя данное утверждение зачастую вызывает
жаркие споры), будто бы исключительные способности к пространственно-
му мышлению дают мужчинам значительное преимущество в освоении точ-
ных наук и овладении инженерными и математическими специальностями.³
Способность человека к пространственному мышлению является гибкой;
она очень сильно развивается с практикой.⁴ Однако существуют и более
36
быстрые и действенные методы улучшения этой способности. Дочитав до
этой страницы, Вы уже, вне всяких сомнений, догадались, о чем идет речь:
значительно усилить или ослабить эту способность могут нехитрые манипу-
ляции в области изменения социального контекста при выполнении задания,
контекста, который оказывает воздействие на сознание человека. Например,
Вы можете сделать предлагаемый тест «женственным». Так, в одном иссле-
довании испытуемым сообщалось, что удачное прохождение теста на спо-
собности к пространственному мышлению «непосредственно связано с успе-
хом в таких профессиях, как авиационная инженерия, проектирование ядер-
ных двигателей, подводное маневрирование и навигация…». В таком контек-
сте мужчины прекрасно справлялись с поставленной задачей. Однако когда
тот же самый тест был представлен, как выявляющий способности к «дизай-
ну одежды и интерьера, вязанию спицами и крючком, художественному ши-
тью, кружевоплетению и флористике», оказалось, что сопутствующий «жен-
ский» список профессий чудесным образом лишил молодых людей всех их
выдающихся способностей.⁵
Для получения сходных результатов даже не требуется менять «гендер»
самого теста – достаточным будет просто дать гендерную информацию
в качестве фона. Мэтью Макглоун (Ma hew McGlone) и Джошуа Аронсон
(Joshua Aronson) провели любопытный эксперимент в выбранном гуманитар-
ном колледже на северо-востоке США. Целью эксперимента было выявле-
ние всё тех же способностей к пространственному мышлению. Одной группе
испытуемых авторы эксперимента предлагали пройти тест и при этом ука-
зать свой пол в анкете. Другой группе они предлагали пройти тот же тест, но
в анкете указать только их внутренний идентификационный номер, который
имелся у всех студентов частного колледжа. В результате девушки, которые
были настроены воспринимать себя в первую очередь как учащихся колле-
джа, показали лучшие результаты, чем девушки, указавшие свой пол в ан-
кете.⁶ Эксперимент подобного рода также провели Маркус Хаусман (Markus
Hausmann) и коллеги. Они обнаружили, что результаты теста на простран-
ственное мышление сильно отличались в пользу мужчин, когда и мужчины, и
женщины указывали пол в анкете, но не отличались, когда испытуемых про-
сили указать какую-либо не имеющую гендерного значения характеристику
(например, место жительства).⁷
Еще один подход к выполнению теста на пространственное мышление
недавно был разработан Анджеликой Моэ (Angelica Moè).⁸ Предложенный
ею метод вызвал волну негодования, но, несмотря на это, оказался очень
удачным. Исследователь, объясняя задание первой группе итальянских стар-
шеклассников, сказала, что «тест на пространственные способности обыч-
но лучше решают мальчики, возможно, по генетическим причинам». Вторая,
контрольная, группа не поучила никакой дополнительной информации ген-
дерного характера. А третья группа выслушала комментарий, который был
заведомо неверным. Испытуемым последней группы сказали, что «тест на
пространственные способности обычно лучше решают девочки, возможно,
по генетическим причинам». И каковы же были результаты теста? В первой
и второй группе были получены привычные результаты, показывающие пре-
восходство молодых людей в данной области. Но испытуемые девушки тре-
тьей группы справились с заданием ничуть не хуже своих одноклассников.
Удивительно, как такие простые манипуляции, как внесение корректив в
описание теста, сопутствующее подчеркивание какой-либо социальной ро-
ли или фабрикация какого-либо несложного вымысла, могут оказывать на-
столько сильное влияние на результаты теста, казалось бы, наиболее на-
глядно подчёркивающего гендерные различия? В прошлой главе мы виде-
ли, какой эффект имеет характер ситуации на уровень мотивации индивида
к успешному совершению того или иного действия. Психологи также посте-
пенно начинают понимать, какое влияние (положительное или отрицатель-
ное) оказывает социальный контекст на работу интеллекта и работоспособ-
ность. Как выяснилось, существует огромное количество способов скрытого
негативного влияния на индивида, если тот оказывается в «неправильной»
социальной группе. Что касается гендерных различий, исследователи уже
давно установили взаимосвязь успеха в таких «маскулинных» областях, как
математика, с социальным контекстом. В настоящей главе мы проследим, с
какими сложностями сталкиваются женщины, работающие в мужских про-
фессиях. Они находятся в той же ситуации, что и популярная голливудская
актриса и танцовщица Джинджер Роджерс (Ginger Rogers). Как однажды бы-
ло остроумно подмечено, Джинджер «делает всё то же, что и её партнёр по
танцу Фред Астер (Fred Astaire), только на каблуках и задом наперед».
В книге Реджины Маркелл Моранц-Санчес (Regina Markell Morantz-
Sanchez) «Сострадание и наука» (Sympathy and Science), посвященной аме-
риканским женщинам в истории медицины, описывается следующий яркий
эпизод из жизни Мэри Риттер, произошедший в начале ХХ века:
«По мере того как продолжалась эта ужасающая операция, я все

сильнее и сильнее сжимала зубы и пальцы в кулак, но держалась.
Рядом со мной стояла девушка со старшего курса. Я заметила, что
она пошатывается и становится все бледнее и бледнее. Несмотря
на действующий в операционной запрет на разговоры, я накло-
нилась к ней и прошептала сквозь зубы: «Не смей падать в об-
морок!»... Никто из нас не потерял сознания и не опозорил свой
пол. Во время этой самой операции в обморок упало трое моло-
дых людей, но это было приписано всего лишь незначительным
расстройствам кровообращения. Но если бы сознание потеряли
две студентки, этот инцидент единогласно признали бы подтвер-
ждением неспособности всех женщин к работе врачом».⁹
Мэри Риттер, незваный гость в абсолютно «мужском» мире профессио-
нальной медицины, очень точно подметила то, что в наши дни называют
угрозой подтверждения стереотипа (также иногда встречается термин угро-
за социальной идентичности). Угроза подтверждения стереотипа – это «про-
являющаяся в какой-либо ситуации угроза получить в способствующих этому
условиях негативную оценку или вызвать к себе плохое отношение, связанные
с отрицательными стереотипами, существующими относительно группы, к
которой принадлежит человек».¹⁰ На сегодняшний день многочисленные ис-
следования показывают, как в примерах с тестом на пространственные спо-
собности, изменение уровня угрозы стереотипа путём изменения контекста
оказывает явное влияние на успешность выполнения заданий.¹¹ Еще один яр-
кий пример проявления угрозы стереотипа был показан исследовательни-
цей Кэтрин Гуд из Городского Университета Нью-Йорка. Психолог и её колле-
ги провели эксперимент с участием более 100 студентов, посещавших крат-
кий и сложный университетский курс по высшей математике, который слу-
жил «фильтром» для отбора специалистов по естественным наукам.¹² Сту-
дентам раздали задание по математике, содержащее задачи из теста для
поступления в магистратуру; чтобы стимулировать его добросовестное вы-
полнение, им сообщили, что в зависимости от результатов им начислят то
или иное количество дополнительных баллов (на самом деле, все получили
одинаковое количество баллов). Тестовый пакет, выданный каждому студен-
ту, включал в себя инструкцию, где содержалась дополнительная информа-
ция к заданиям. Одной части студентов, находящихся в ситуации, где была
задействована угроза стереотипа, сообщалось, что задания были разработа-
ны с целью оценить их способности в математике, а также выявить, почему
одни люди показывают большие успехи в математике, а другие – меньшие.
Уже одно это предложение само по себе могло вызвать угрозу подтвержде-
ния стереотипа для девушек-студенток, которые прекрасно осознавали, что
женщин стереотипно считают менее способными в математике.¹³ Но в до-
полнение к этому тексту для другой части студентов в инструкции была раз-
мещена ещё одна строка, снимавшая угрозу стереотипа. Это была информа-
ция о том, что данный тест уже прошли тысячи учащихся, и никаких гендер-
ных различий при его прохождении выявлено не было. Так какой же эффект
произвела эта дополнительная информация?
Юноши и девушки из двух исследуемых подгрупп имели приблизитель-
но одинаковый средний балл по математике. Можно было бы ожидать, что
вне зависимости от того, имеет ли место угроза подтверждения стереотипа,
или нет, они покажут приблизительно равные результаты. Но исследование
показало, что это не так. Результаты теста выявили, что девушки показыва-
ли значительно лучшие результаты, чем юноши, в условиях, где угроза сте-
реотипа была снята. Особенно заметно было улучшение результатов в среде
англо-американок, которые, как правило, сильно уступают мужчинам при вы-
полнении подобных заданий. Также результаты исследования выявили, что
и юноши, и девушки из первой подгруппы, находящейся под угрозой под-
тверждения стереотипа, а также юноши из второй подгруппы, для которой
угроза стереотипа была снята, в среднем набрали по 19% правильных от-
ветов на предложенный им сложный тест. Любопытно, что девушки во вто-
рой подгруппе, где угроза стереотипа была снята, в среднем набрали 30%, то
есть, они показали самые высокие результаты среди всех участников, вклю-
чая обе подгруппы мужчин. Иными словами, стандартное выполнение теста,
по всей видимости, существенно ограничивает математические способности
девушек, но когда в предисловие к тесту вводится дополнительная инфор-
мация о том, что гендер никаким образом не влияет на его результаты, это
«высвобождает их математический потенциал».¹⁴
Не может не удручать мысль о том, что научная карьера людей, находя-
щихся под угрозой подтверждения стереотипа, наверняка серьёзно от это-
го страдает. Недавно Грегори Волтон (Gregory Walton) и его коллега Стивен
Спенсер (Steven Spencer) из Стэнфордского Университета, чтобы проверить
это предположение, проанализировали данные десятков экспериментов по
изучению угрозы стереотипа. Их идея заключалось в том, что люди, стро-
ящие академическую карьеру под угрозой стереотипа, «похожи на профес-
сиональных спринтеров, бегущих против сильного встречного ветра, время,
затрачиваемое ими на прохождение дистанции, позволяет недооценить их
скорость при отсутствии ветра». Исследование подтвердило, что ряд сту-
дентов, традиционно находящихся под угрозой подтверждения стереотипа
(женщины и представители этнических меньшинств, за исключением людей
и Азиатских стран), в целом, при прохождении обычных тестов на проверку
уровня успеваемости (таких как стандартизованный тест SAT для поступле-
ния в колледж), показывают худшие результаты, чем их товарищи, принадле-
жащим к группам, не находящимся под угрозой стереотипа. Однако в усло-
виях, когда угроза стереотипа снимется, представители первых групп пока-
зывают результаты выше, чем у их привилегированных сверстников, которые,
судя по реальным тестам, казалось бы, должны обладать одинаковыми с ни-
ми способностями.¹⁵
Психологам пришлось проделать сложную работу, чтобы выявить, каким
образом угроза подтверждения стереотипа оказывает такое сильное отри-
цательное воздействие на способности людей. В некоторых случаях иссле-
дователям даже приходилось самим искусственно создавать подобные нега-
тивные стереотипы. Но в целом, они чаще обращались к уже существующим
предубеждениям (например, к расхожему утверждению о якобы худших спо-
собностях женщин в области точных наук). Поразительно, как легко, оказы-
вается, создать угрозу стереотипа! Угроза подтверждения стереотипа пре-
следует женщин, которых просят указать их пол в тесте по математике (что
в действительности происходит очень часто при заполнении информации о
себе перед выполнением задания). То же случается, когда девушки оказыва-
ются в меньшинстве в своей группе, или только что посмотрели рекламные
ролики, где женщин выставляют фривольными и легкомысленными. Девуш-
ки также могут попасть под угрозу подтверждения стереотипа, находясь в
среде, где их преподаватели или сверстники умышленно или неумышлен-
но демонстрируют шовинизм.¹⁶ Следует отметить, что незаметные факторы,
запускающие угрозу подтверждения стереотипа, оказываются даже более
вредоносными, чем прямые оскорбления.¹⁷ Вероятно, женщины, сталкива-
ющиеся сегодня с менее явным сексистским поведением, страдают от него
гораздо больше, чем их сверстницы, выслушивавшие более прямые и оскор-
бительные заявления о своих способностях всего несколько десятилетий на-
зад.
Так что же происходит с женщинами, когда они оказываются под угрозой
подтверждения стереотипа? Когда девушке предстоит пройти тест по ма-
тематике, ее сознание очень некстати извлекает из глубин памяти тот факт,
что она женщина.¹⁸ Стереотип, что женщинам с трудом даются точные нау-
ки, сам по себе достаточно сильный, и поэтому он кажется важным для теку-
щей ситуации. Возможно, именно поэтому девушки из эксперимента Мэтью
Макглоуна (Ma hew McGlone) по выявлению пространственных способно-
стей, считавшие себя в первую очередь, студентками престижного колле-
джа, показали значительно лучшие результаты, чем девушки, которые ду-
мали о себе в первую очередь, как о женщинах. Первые воспринимали себя
не как представителей определенного пола, а как представителей интеллек-
туальной элиты. Исследование предполагает, что сочетание двух убежде-
ний — «наличие у группы определённых стереотипных черт» и «принадлежно-
сти к группе» — является по-настоящему гремучей смесью (в данном случае,
это убеждения «женщины несильны в математике» и «я женщина»). Подоб-
ное сочетание факторов провоцирует как страх перед возможной неудачей,
так и другие отрицательные эмоции.¹⁹ Так, Мара Кадину (Mara Cadinu) и ее
коллеги из Падуанского университета предлагали девушкам решить задач-
ки, схожие с задачками из теста при поступлении в магистратуру. Перед вы-
полнением теста инструктор сказал одной группе испытуемых, что «недав-
ние исследования показали, что существуют большие различия между резуль-
татами мужчин и женщин, выполняющих логико-математические задания».
Второй же группе участников, инструктор рассказал, что «Результаты теста
не зависят от пола испытуемого».²⁰ В бланк ответов были включены пустые
страницы, на которых девушек попросили записать все, что в данный момент
приходит им в голову. Студентки из первой группы озвучили более чем в два
раза больше негативных высказываний относительно тестов по математике,
чем девушки из второй группы (например, «Эти примеры слишком сложные
для меня»). Чем дальше, тем этот негативный настрой имел более серьёзные
последствия. В первой половине теста обе группы студенток набрали в сред-
нем по 70% правильных ответов, однако, результаты второй части теста рази-
тельно отличались. В группе, находящейся под угрозой стереотипа, среднее
количество правильных ответов упало до 56%, тогда как в контрольной груп-
пе, где угроза стереотипа была снята, результаты даже немного улучшились
(до 81%).
Недавно исследовательница Кристина Лоджел (Chris ne Logel) и ее колле-
ги обнаружили, что разум человека активно борется с мыслями, вызванны-
ми стереотипной ситуацией.²¹ Ученая установила, что при проверке на сло-
весные ассоциации женщины, прерванные во время выполнения задания по
математике, гораздо медленнее, чем мужчины, выдавали ответы на такие
стимулы, как «нелогичный», «интуитивный» и «иррациональный». Это про-
исходило потому, что во время проведения эксперимента ими активно по-
давлялись негативные ассоциации с традиционно приписываемыми женщи-
нам нелогичностью, иррациональностью и интуитивностью мышления. Но
подавляемые неприятные мысли имеют коварную особенность становиться
вдвойне навязчивыми, как только произойдёт ослабление контроля. И дей-
ствительно, женщины, которые прошли тест на словесные ассоциации сразу
после окончания математического теста, выдавали ответы на предлагаемые
стимулы уже чрезвычайно быстро (для сравнения, у мужчин в тех же усло-
виях, такой сильной внутренней борьбы, похоже, не происходило). Казалось
бы, подавление негативных стереотипных представлений о себе должно по-
могать женщинам, но на деле все происходит совершенно по-другому. Кри-
стина Лоджел обнаружила, что чем сильнее женщины борются с представ-
лениями о себе как о людях иррациональных, тем худших результатов они
достигают. Причиной этому является чрезмерное умственное напряжение,
которое требуется, чтобы подавить беспокойство и обуздать непрошеные
мысли – а ведь эти ресурсы могли бы быть использованы куда более эффек-
тивно! Чтобы успешно справиться со сложной мыслительной задачей, требу-
ется сильная концентрация. Это означает, что человеку нужно не только дер-
жать наготове всю ту информацию, которая требуется для решения постав-
ленных задач, но и постоянно блокировать поток посторонней или отвлека-
ющей информации. Всей этой внутренней организационной работой занима-
ется наша рабочая, кратковременная память. У большинства людей, решаю-
щих сложные и ответственные интеллектуальные задачи, будет не так мно-
го сомнений и навязчивых тревожных мыслей. Но, как мы убедились, люди,
находящиеся под угрозой стереотипа, находятся в гораздо более невыгод-
ных условиях, чем все остальные. Борьба с угрозой стереотипа даёт допол-
нительную нагрузку на рабочую память – именно это и приводит к ухудше-
нию результатов мыслительной деятельности по решению сложных задач.²²
Женщины (и другие группы), находящиеся под угрозой стереотипа, скорее
всего, одновременно с решением задач, пытаются контролировать своё бес-
покойство, вызванное негативными представлениями, что, к сожалению, еще
больше истощает ресурсы кратковременной памяти.²³
Как Вы уже начали догадываться, условия, когда человек мысленно вы-
нужден бороться с негативными стереотипами, являются далеко не идеаль-
ными для решения сложных задач. Необходимо особо подчеркнуть, что та-
кое нервозное, обреченное на провал поведение, не является особенностью
женского мозга. Подобное реагирование присуще сознанию любого челове-
ка, находящегося под угрозой подтверждения стереотипа. Точно такие же
результаты были получены в ходе исследования других социальных групп,
находящихся под угрозой стереотипа (исследовались, в том числе, мужчи-
ны европеоидной внешности²⁴). Также, когда экспериментаторы создают для
женщин условия, снимающие эту угрозу – иными словами, воссоздают ту ат-
мосферу, в которой мужчины всегда, скажем, решают математические тесты,
– отрицательного воздействия на кратковременную память и на результаты
работы не выявляется.²⁵
Помимо того, что угроза стереотипа засоряет кратковременную, рабочую,
память, она еще настраивает мышление человека на избегание неудачи. Вме-
сто настройки на успех (подстёгивающей смелое и креативное поведение),
человек фокусируется на избегании неудачи (что означает демонстрацию
осторожного, сдержанного и консервативного поведения). Первый тип реа-
гирования называют настроем на достижение (promo on focus), второй – на-
строем на избегание (preven on focus). Например, в зависимости от того, бы-
ло ли испытуемым предложено пройти тест на «речевые навыки у мужчин и
женщин», или просто тест «на речевые навыки», мужская половина аудито-
рии меняла подход к выполнению задания – мужчины вели себя по-разному,
в зависимости от того, находились ли они под угрозой подтверждения сте-
реотипа о своих якобы худших коммуникативных навыках, или нет.²⁶ Нахо-
дясь под угрозой стереотипа, мужчины прикладывали больше усилий для
избегания неудачи (а не для достижения успеха), поэтому выполняли задание
медленнее и делали меньше ошибок. Та же группа исследователей проде-
монстрировала, какое влияние оказывает на результаты настрой на достиже-
ние. Испытуемым студентам дали задание – придумать как можно больше
способов использования простого кирпича. Ответы ранжировались по сте-
пени креативности – от простых (например, «построить из кирпичей дом»),
до сложных и оригинальных (например, «чтобы показать, что я всего лишь
кирпичик в стене мироздания»). Испытуемые, которым сообщалось, что уча-
щиеся их специальности, как правило, отлично справлялись с этой задачей,
в среднем получали более высокие баллы за креативность, чем студенты,
которым говорилась противоположная информация. Несложно представить,
какие послугедствия это может иметь в реальных условиях, где необходимо
преодолевать культурные барьеры, стреноживающие оригинальное, откры-
тое, творческое мышление. Малком Гладвелл (Malcolm Gladwell) в своей кни-
ге «Выдающиеся личности» (Outliers) приводит пример двух людей с одина-
ково высоким коэффициентом IQ. В качестве ответов на тот же тест о при-
менении кирпича один из них предложил ряд оригинальных решений (таких,
как «чтобы разбить витрину магазина с целью ограбления»), тогда как другой
выдвинул – несмотря на очень высокие показатели по тесту IQ – всего лишь
две простые и заурядные идеи («чтобы строить» и «чтобы кидать»). В связи
с этим, Гладвелл задаёт риторический вопрос: «Как вы думаете, который из
этих студентов лучше справится со сложной, творческой работой, достойной
Нобелевской премии?»²⁷
Жестокая насмешка судьбы заключается в том, что чем сильнее женщины
стремятся добиться успеха в точных науках, тем с большими препятствиями
они сталкиваются уже на уровне своего сознания. Это связано с несколькими
причинами. Наибольшее напряжение при решении математических задач в
условиях угрозы подтверждения стереотипа испытывают как раз те девуш-
ки, для которых важны результаты их труда. Они теряют гораздо больше,
чем те, кто не стремятся к успеху в математике.²⁸ Также, чем сложнее и изоб-
ретательней работа, тем большую нагрузку будет оказывать её выполнение
на уже перегруженную кратковременную память, что может привести к из-
менению поведения на стратегию на избегание сложностей.²⁹ Помимо всего
прочего, в США женщина, выбравшая профессию, связанную с точными на-
уками, с каждым шагом своего карьерного роста начинает оказываться во
все большем и большем меньшинстве. Согласно статистике, в 2001 году до-
ля женщин, получивших диплом бакалавра по специальностям, связанным
с математикой, составляла около 50%, тогда как доля женщин, успешно за-
щитивших кандидатские диссертации, составляла уже только 29%. По ме-
ре дальнейшего профессионального роста число женщин сокращается еще
стремительней.³⁰ Такой расклад влечет за собой появление целого ряда до-
полнительных препятствий. По мере карьерного роста, пол женщины начи-
нает становиться все более и более заметной характеристикой, что уже са-
мо по себе может привести к появлению угрозы подтверждения стереотипа.
Одно исследование даже показало такую зависимость: чем больше мужчин
пишет тест по математике в комнате, где вместе с ними его пишет всего одна
женщина, тем хуже её результаты.³¹ В окружении мужчин такая женщина и
сама может вопреки своему желанию поверить, что её пол и правда хуже в
математике; а женщины, которые верят в гендерные стереотипы, особенно
страдают в ситуациях угрозы их подтверждения.³²
Но даже при отсутствии осознаваемой веры в гендерные стереотипы, ас-
социативная связь «мужчины = точные науки» может сыграть с женщиной
еще более злую шутку. Похоже, что женщины, наиболее увлеченные точны-
ми науками, как раз-таки и имеют самые сильные неосознаваемые ассоциа-
ции подобного рода. Эми Кифер (Amy Kiefer) и Дениз Секакваптева (Denise
Sekaquaptewa) из Мичиганского Университета использовали описанный ра-
нее тест на скрытые ассоциации, чтобы проверить, насколько силен у сту-
денток колледжа стереотип о том, что математика – это мужская работа. В
целом, девушки быстрее связывали такие выражения, как «считать», «вычис-
лять» и «математика», с «мужскими» словами (такими, как «он», «ему», муж-
ской»), чем с аналогичными «женскими». Интересно отметить, что чем слож-
нее курс по математике, на который была записана студентка, тем сильнее
были стереотипные ассоциации. Исследователи предположили, что это про-
исходит потому, что на более сложные курсы чаще записываются молодые
люди, и поэтому ассоциация «мужчины – точные науки» может еще сильнее
укореняться в головах студенток. К сожалению, женщины с очень сильными
ассоциациями подобного рода рискуют находиться под угрозой стереоти-
па постоянно. Так, студентки с менее выраженными ассоциациями показали
прогнозируемый подъем креативности при выполнении сложного матема-
тического теста в ситуации, когда угроза подтверждения стереотипа снима-
лась, а вот девушкам с сильной ассоциативной связью «мужчины – точные
науки» это не помогло. Исследователи полагают, что это происходит оттого,
что стереотип настолько сильно отпечатался в их сознании, что снять его в
условиях эксперимента оказывается слишком сложно.³³
По мере своего карьерного роста женщина, занимающаяся математиче-
скими науками, постепенно будет терять одно очень эффективное защитное
средство против угрозы стереотипа – наличие ролевой модели. Как извест-
но, стремления, успехи и самооценка людей встречают сильную поддержку
при наличии образца для подражания. И чем более похож на нас человек,
выступающий в этой роли, тем для нас лучше.³⁴ В связи с этим было обнару-
жено, что (реальное или символическое) присутствие женщины, достигшей
успехов в математике, в какой-то степени способствует снятию угрозы сте-
реотипа.³⁵ Но, естественно, чем выше женщина-математик к карьерной вер-
шине, тем сложнее ей найти похожую на себя ролевую модель – как среди
исторических лиц, так и среди современниц.
Наконец, ещё одно интригующее исследование дает основание полагать,
что негативные стереотипы относительно женщин в целом могут особен-
но навредить тем из них, у кого больше всего мотивации достичь успехов в
карьере. По мнению некоторых исследователей, высокий уровень тестосте-
рона в крови связан со стремлением индивида получить и удержать как мож-
но более высокий статус. Это утверждение считается верным как в отноше-
нии мужчин, так и в отношении женщин. Роберт Джозефс (Robert Josephs) и
его коллеги исследовали следующую проблему: люди с повышенным уров-
нем тестостерона (по отношению к средним значениям по их полу) показы-
вают наилучшие результаты, когда находятся в ситуациях, соответствующих
их потребности в высоком статусе. Более низкий статус или угроза стату-
су, напротив, создает явное противоречие с высоким уровнем тестостерона,
что ведет к пагубным последствиям для работы интеллекта. В основе этой
теории лежит представление о том, что когнитивные, эмоциональные и фи-
зиологические реакции на потерю статуса у человека с высоким уровнем те-
стостерона вызывают меньше проблем, когда этот статус может быть вос-
становлен простым ударом кулака, чем когда статус необходимо завоевы-
вать более изощрёнными способами – удачным ходом на шахматной доске,
блестящим аргументом в зале суда или публикацией статьи в Nature. Исхо-
дя из этих представлений, Джозефс и его коллеги поставили эксперимент,
в ходе которого обнаружили, что мужчины и женщины с высоким уровнем
тестостерона, находясь в экспериментальной ситуации, где их статус был по-
нижен, показывали очень плохие результаты в решении таких заданий, как
задачи на анализ и вычисления из вступительного теста в магистратуру, или
тест на пространственное мышление.³⁶ И, напротив, было установлено, что
высокий уровень тестостерона играет таким людям на руку, когда ситуация
трактуется как могущая привести к увеличению статуса. Команда Джозефса
выяснила, что мужчины, как с высоким уровнем тестостерона, так и с низ-
ким, показали одинаковые результаты, когда в описании заданий значилось
«тест на выявление неспособности к математике». Но, когда тот же самый
тест был представлен как тест, выявляющий таланты в математике, мужчи-
ны с высоким уровнем тестостерона, доказывая свою состоятельность, пока-
зали результаты лучше, чем обе подгруппы мужчин из первой группы.
На первый взгляд, может показаться странным, что женщин можно охарак-
теризовать как людей, имеющих высокий уровень тестостерона, но необхо-
димо помнить, что, когда исследователи измеряют уровень тестостерона в
слюне, они описывают уровень тестостерона в мозге лишь опосредованно. В
расчет необходимо принимать также ряд других важных факторов, таких как
количество рецепторов в мозге, чувствительность этих рецепторов, соотно-
шение связанных и несвязанных гормонов в крови (только свободные моле-
кулы тестостерона могут приниматься рецепторами).³⁷ Даже высказывались
предположения, что на нейронном уровне женщины более чувствительны
к тестостерону или изменению его уровня.³⁸ Как указывает Лесли Роджерс
(Lesley Rogers) из Университета Новой Англии,³⁹ «сложная схема подобного ро-
да заставляет нас задаться вопросом, насколько эффективно мы можем изме-
рять концентрацию гормона».
В любом случае, взаимосвязь между уровнем гормона и статусом и ее вли-
яние на результаты мыслительной деятельности, по всей видимости, приме-
нима как к мужчинам, так и к женщинам в равной мере. Но гендерные сте-
реотипы еще больше усложняют картину. По мнению Джозефса и его соав-
торов, «будучи средством иерархического распределения двух или более групп,
стереотип по своей сути представляет собой сообщение о доминировании и
статусе».⁴⁰ Поэтому, в ситуации, когда стереотип о неспособности женщин
к точным наукам выходит на передний план, женщина, решающая математи-
ческие задачки, рискует подтвердить свой низкий статус в данной иерархии.
Джозефс и коллеги сделали предположение, что женщины с высоким
уровнем тестостерона окажутся более восприимчивыми к угрозе подтвер-
ждения стереотипа, так как они больше беспокоятся о своём статусе. Так-
же команда Джозефса определила, что угроза стереотипа оказывает влия-
ние только на женщин с высоким уровнем тестостерона, а женщин с низким
уровнем она не затрагивает. Но что означают эти результаты вне стен лабо-
ратории? Талантливые мужчины с высоким уровнем тестостерона находятся
в очень выгодной позиции, чтобы справляться с трудностями на пути к дости-
жению более высокого статуса. Но ситуация оказывается совершенно дру-
гой для женщин с высоким уровнем тестостерона, обладающих такими же
способностями. Негативные стереотипы о способностях группы, к которой
принадлежит женщина, вступают в противоречие с ее стремлением достичь
более высокого статуса, что отрицательно сказывается на ее умениях – нега-
тивно окрашенный стереотип уже приписывает ей низкий статус. Она снова
танцует на каблуках и задом наперед.
Представьте на секунду, что по мановению волшебной палочки ситуация
изменилась ровно на обратную – в математике и других точных науках до-
минируют женщины, и в сознании людей математика тесно связана с жен-
ским полом. А теперь вообразите, что в этой перевернутой реальности даже
успело вырасти целое поколение детей. Теперь уже юноши чувствуют себя
неуверенно, решая тесты по математике, теперь их кратковременная память
перегружена до предела, их стратегия стала оборонительной и неэффектив-
ной, это им приходится тщетно искать образец для подражания. И уже у
мальчиков в школьном классе, а не у девочек, исследователи будут находить
последствия влияния угрозы стереотипа.⁴¹ Теперь женщины могут с лёгко-
стью сосредоточиться на тесте, приписываемое им превосходство окрыляет
их, позволяя смело и творчески подходить к решению задач. Им нужно лишь
мельком окинуть взглядом коридоры, по которым они ходят, прочитать име-
на основных докладчиков в программе конференции, открыть книги по ис-
тории, чтобы увидеть там женщин, на которых можно ровняться – и успех со
всей своей заразительностью становится частью их сознания. Тогда мы мо-
жем спросить себя – что случится потом? Проявит ли себя ныне считающееся
врожденным мужское превосходство в точных науках? Увидим ли мы через
какое-то время выравнивание результатов? Или – возможно ли это? – неви-
димая глазу угроза подтверждения стереотипа закрепит уже новый порядок
вещей на многие десятилетия вперед?
Целью этого досужего мысленного эксперимента вовсе не является исклю-
чение многих других факторов, которые, без сомнения, привносят свой вклад
в создание гендерного неравенства в области точных наук. Но рассмотрен-
ные исследования наглядно показывают нам, что все, что мы делаем, будь
то решение математических задач, игра в шахматы, забота о детях, вожде-
ние машины – все это мы делаем, обладая сознанием особенно чувствитель-
ным к нашему социальному окружению. Социальный психолог Брайан Но-
сек (Brian Nosek) и его коллеги недавно проанализировали результаты более
чем 500 000 ответов на имплицитный ассоциативный тест участников со все-
го мира. Тест измерял степень ассоциирования гендера с точными науками
(то, насколько проще в сознании людей связываются понятия «точные нау-
ки» и «мужское» и «гуманитарные науки» и «женское» по сравнению с обрат-
ными парами ассоциаций). Исследователи сравнили рассмотренные данные
с оценками по математике восьмиклассников из 34 стран (по тесту TIMSS
(Trends in Interna onal Mathema cs and Science Study) за 2003 год). Примеча-
тельно, что ученые обнаружили следующую зависимость: чем сильнее были
ассоциативные связи у представителей той или иной страны между точны-
ми науками и мужскими качествами (ассоциации, которые выявлялись вне
зависимости от осознанно высказанных вслух), тем, в целом, выше были у
мальчиков баллы по математике и другим естественнонаучным дисципли-
нам. К слову, стоит отметить, что в ряде стран преимущество наблюдалось
у девочек. Подчёркивая, что «социальные реалии … формируют сознание», ис-
следователи предположили, что глубоко заложенные гендерные стереоти-
пы и разрыв в результатах тестирований «взаимно дополняют и усиливают
друг друга».⁴²
Можно подытожить, что кости черепа не защищают нас от всех тех вез-
десущих культурных представлений, которые как угнетают, так и усиливают
наше мышление. И, как мы сможем убедиться в следующей главе, социаль-
ные маркеры того, к какой группе принадлежит тот или иной человек, очень
легко перемещаются из окружающей среды в сознание.
(Недавние исследования ставят под сомнение существование угрозы сте-
реотипа, по крайней мере в той интерпретации, что применялась до сих пор.
Возможно, угроза подтверждения стереотипа все же существует, но работа-
ет несколько иначе. Прочитайте, пожалуйста, нашу заметку об этой пробле-
ме - прим. EQUALITY).
Глава 4
Мне здесь не место
Во вступлении к книге «Гендер мозга» (Brain Gender) Мелисса Хайнс (Melissa

Hines), психолог из Кембриджского университета, кратко рассказывает, како-
во было оказаться студенткой в первой партии женщин, допущенных к обу-
чению в Принстоне в 1969 году. В университете ее распределили жить в ком-
нате «для двух юношей», где ее встретил старшина по общежитию, «называв-
ший меня мистером Хайнсом несколько недель, очевидно, пока не осознал, что
я не мужчина».¹ Подобная путаница в отношении половой идентификации
приключилась и с Салли Хаслангер (Sally Haslanger), на данный момент яв-
ляющейся профессором Массачусетского технологического института. Ко-
гда она сдала выпускные экзамены с отличием, «все шутили, что мне нужно
сдать анализы крови, чтобы доказать, что я действительно женщина».²
Мэри Бирд (Mary Beard), преподавательница классической литературы в
Кембриджском университете, вспоминает уроки римской эпиграфики в 70-х
годах, на которых преподаватель «задавал умные вопросы умным мужчинам и
вопросы о домашнем хозяйстве тупым девушкам».³ По крайней мере, вопросы
девушкам задавали. Мэри Малларки (Mary Mullarkey), ставшая председате-
лем Верховного суда Колорадо, была одной из немногих девушек, приня-
тых в Гарвардскую юридическую школу в 1965 году. Хотя прошло уже пят-
надцать лет с момента принятия решения брать женщин, для многих это
до сих пор «как соль на рану». Малларки и ее подруга Памела Бёрги Мин-
цер (Pamela /Burgy/ Minzer) (впоследствии ставшая судьей Верховного суда
Нью-Мексико) зря ожидали, что их будут спрашивать по теме занятий. Когда
женщинам задавали вопросы по юриспруденции, это было настоящим со-
бытием, приуроченным профессором к «Дамскому дню». Темой дня, которая
наконец-то обозначилась, были свадебные подарки:
49
Наклонившись, профессор Кэснер сказал мне: “Мисс Малларки,
если бы вы были обручены (а я вижу, что нет), - он сделал паузу,
чтобы посмеяться, – вам бы пришлось вернуть кольцо, если бы по-
молвку разорвали?” Это был единственный вопрос, который мне
задали за целый год по этому предмету.⁴
Как Малларки и Бёрги вскоре поняли, ученая степень Гарвардской юриди-

ческой школы не гарантировала им, в отличие от их однокурсников, удачного
трудоустройства. И хотя федеральный закон о гражданских правах, запре-
щающий дискриминацию по принципу пола на рабочем месте, был принят в
1964 году, казалось, что юридические фирмы, на удивление, ничего о нем не
знали. «Распространенной была ситуация, когда рекрутер говорил женщине в
лицо, что он и хотел бы ее нанять, но его старшие партнеры или клиенты фир-
мы никогда не согласились бы работать с женщиной юристкой», - вспоминает
Маларки.⁵
Не нужно иметь образования социолога, чтобы понять этот очень про-
зрачный намек, который отовсюду слышали эти талантливые и амбициоз-
ные женщины: «Вам здесь не место». Мы склонны считать этот тип откровен-
ной дискриминации по признаку пола делом минувших лет в западных капи-
талистических странах. Автор «Парадокса пола», Сюзан Пинкер (‘The Sexual
Paradox’ Susan Pinker), в частности, пишет, что преграды для женщин уже
«стерты».⁶ Ее книга населена женщинами, которые на вопрос об опыте пре-
небрежительного к ним, женщинам, отношения, почесывают головы и без-
результатно пытаются вспомнить хоть какой-нибудь произошедший с ни-
ми случай, где им приходилось бы столкнуться с гендерно обусловленными
препятствиями. Как мы увидим в следующей главе, очевидная, намеренная
дискриминация женщин продолжает существовать не только на страницах
учебников истории. Но здесь мы посмотрим на мягкие, обескураживающие
намеки, о том, что «вам здесь не место», бурлящие в индивидуальном созна-
нии.
Как мы узнали из предыдущей главы, женщины, пребывающие в мужских
сферах, часто вынуждены действовать в неприятной и неблагодарной атмо-
сфере, созданной угрозой подтверждения стереотипа. Могут появиться тре-
вога, уменьшение рабочей памяти, заниженные ожидания и разочарование.
Но есть и решение, хотя и довольно радикальное. Как заметил Клод Стил
(Claude Steele), «женщины могут существенно снизить угрозу подтверждения
стереотипа, пройдясь по коридору от кабинета математики к кабинету ан-
глийского языка».⁷ Угроза подтверждения стереотипа может сделать больше,
чем ухудшение работы – она может снизить интерес к нехарактерным для
вашего пола видам деятельности.
Отличной демонстрации этого явления добились Мэри Мерфи (Mary
Murphy) и ее коллеги из Стэндфордского университета. Продвинутых сту-
дентов, изучающих математику, науки и инженерию (МНИ), попросили вы-
сказать свое мнение о рекламном ролике «для летней конференции лидеров
ВМНИ, которая должна состояться в Стэнфорде в следующей году».⁸ Студен-
там сказали, что ученые также хотят изучить физиологическую реакцию на
ролик, поэтому замерялся также сердечный ритм и токопроводимость кожи,
чтобы оценить уровень возбуждения. После просмотра рекламы студентам
задавали вопросы, чтобы оценить, как они почувствовали свою причастность
к конференции и насколько они были заинтересованы в ее посещении. Было
два практически одинаковых видео с участием порядка 150 человек. Одна-
ко в одном соотношение мужчин и женщин было примерно таким же, как
на специальностях МНИ: три мужчины на одну женщину. Во втором видео
мужчин было почти столько же, сколько женщин. Женщины, просмотрев-
шие второе видео, отреагировали примерно так же, как и мужчины и физио-
логически, и относительно комфорта пребывания на конференции и заинте-
ресованности в ней. Женщины, просмотревшие видео с более реалистичным
гендерным дисбалансом, пережили это иначе. Они больше возбудились –
признак физиологически выраженного беспокойства. Они были менее заин-
тересованы в посещении конференции, когда видели гендерный дисбаланс.
(Интересно, что так было и с мужчинами – хотя это, возможно, было связано с
другими причинами.) И хотя женщины и мужчины, которые смотрели ролик с
гендерным балансом, чувствовали себя на своем месте на конференции; сре-
ди женщин, видевших видео с гендерным дисбалансом, такая уверенность
была значительно ниже. В условиях состояния мужского доминирования они
уже не были уверены, что им там место.
Быть в меньшинстве – это реалия жизни женщин на факультетах ВМНИ.
Другая такая реалия – гендерные стереотипы в рекламных роликах. Снача-
ла может быть не совсем ясно, почему, например, женщина, прыгающая на
кровати в восторге от нового средства от прыщей, может стать психологи-
ческой преградой для женщин, стремящихся найти свое место в «мужских»
сферах. Тем не менее, изображения женщин, расстраивающихся из-за своей
внешности или пребывающих в восторге от новой смеси для выпечки, хо-
тя непосредственно и не связаны с математическими способностями, все же
делают гендерные стереотипы в целом более осязаемыми. Пол Дейвис (Paul
Davies) и его коллеги продемонстрировали эти или нейтральные рекламные
ролики женщинам и мужчинам, от которых ожидали хороших результатов в
математике. Им дали тест, подобный GRE (тест, который сдают выпускни-
ки вузов для поступления в аспирантуру – прим.пер.), в котором были задания
для оценки математических и речевых навыков. Мужчины, видевшие оба ти-
па роликов, и женщины, смотревшие нейтральные ролики, пытались решить
больше математических задач, нежели заданий на речевую компетентность.
Но женщины, смотревшие сексистские рекламные ролики, поступили ина-
че – они избегали математических задач. Их карьерные устремления также
изменились: от сфер занятости, требующих развитых математических навы-
ков (вроде инженерии, математики, программирования, физики и др.), к сфе-
рам, требующим развитых речевых навыков (вроде писательства, лингвисти-
ки и журналистики).⁹ Рекламные ролики, которые транслируют стереотипы
о рассеянности и легкомысленности женщин тоже, как отмечают Дейвис и
его коллеги, снижают интерес женщин к лидерству. Студенты и студентки
университетов были равнозначно заинтересованы в том, чтобы занять ли-
дирующую роль в группе – кроме женщин, которым продемонстрировали
гендерно-стереотипные рекламные ролики: они были склонны отказаться от
лидерства.¹⁰
Предпринимательство – это еще одна сфера, где доминируют мужчины,
и в ней необходимые для успеха качества (воля, решительность, агрессив-
ность, умение рисковать) приписывают мужчинам. И вот еще одна ниша, в ко-
торой женщины себя не видят. Студенткам женской школы бизнеса дали две
фальшивые газетные статьи. Одна описывала предпринимателей как твор-
ческих, сведущих, стойких и щедрых и утверждала, что эти качества присущи
в равной степени и мужчинам, и женщинам. Другая статья описывала пред-
принимателя как агрессивного, рискового и самостоятельного - все эти черты
соответствуют стереотипному мужчине. Затем женщин спросили, насколько
они заинтересованы в создании своего дела – мелкого или крупного пред-
приятия. Для женщин, получивших мало баллов по шкале инициативности
(тенденция «проявлять инициативность, определять возможности, исполь-
зовать их и не останавливаться до достижения своей цели») было неважно,
какую статью они читали. Но что же было с инициативными женщинами?
Как и можно было ожидать, интерес этих активных женщин в организации
своего бизнеса был высок, однако значительно снижался после прочтения
статьи о том, что «бизнес – мужское занятие».¹¹
Какие физиологические процессы отвечают за отказ включаться в муж-
ские виды деятельности? Возможно, одна из причин заключается в том, что
– как мы узнали из предыдущей главы – когда гендерные стереотипы ста-
новятся заметны, женщины склонны включать эти стереотипные качества в
структуру самовосприятия. Им становится сложнее представить себя, ска-
жем, инженером-механиком. Убежденность в том, что человек найдет себе
место, может быть более важной, чем нам кажется, и это может объяснить,
почему в некоторые ранее считавшиеся мужскими сферы женщинам легче
попасть, чем в другие.¹² В конце концов, стереотипный ветеринар отлича-
ется от стереотипного хирурга-ортопеда или программиста, и они же отли-
чаются от строителя или юриста. Различные стереотипы можно с большей
или меньшей легкостью встроить в женское самовосприятие. Что, например,
приходит на ум, когда вы представляете себе специалиста в области компью-
терных технологий? Мужчину, конечно же, но не просто мужчину. Возмож-
но, вы представляете себе мужчину, который некомфортно чувствует себя во
время посиделок. Мужчину, оставляющего за собой гору банок от колы, упа-
ковок фаст-фуда и журналов об электронике по пути на диван, чтобы в сотый
раз посмотреть «Стар трек». Мужчину, чья бледность намекает на чрезмер-
ный дефицит витамина D. Иными словами, гика.
Сапна Чериян (Sapna Cheryan), психолог из Вашингтонского университета,
интересовалась, насколько «гиковость» компьютерных технологий отпугива-
ет женщин от этой сферы. Когда она и ее коллеги опросили студентов об
их желании основной специальностью выбрать компьютерные технологии,
выяснилось, что эта сфера – неудивительно – преимущественно «мужская»,
заметно меньше интересует женщин. Но менее очевидным было то, почему
их интерес был ниже. Женщины чувствовали себя совсем не похожими на
студента компьютерщика. Это повлияло на их ощущение сопричастности к
сфере компьютерных технологий – опять же, женщин там меньше – и именно
из-за того, что женщины не чувствовали себя частью этой сферы, они были
в меньшей степени заинтересованы в том, чтобы основной специальностью
выбрать компьютерные технологии.¹³
Однако интерес к «Стар Треку» и антисоциальный образ жизни могут и не
иметь прямой связи с талантом в программировании. На самом деле, внача-
ле программирование было работой преимущественно для женщин и счи-
талась деятельностью, которой отлично подходили женские таланты. «Про-
граммирование требует много терпения, упорности и внимательности к де-
талям, и эти качества присущи многим девушкам», - написал один автор ру-
ководства по карьере программиста в 1967 году.¹⁴ Женщины сделали зна-
чительный вклад в развитие компьютерных технологий и, как пишет один
эксперт, «нынешние достижения в разработке программного обеспечения зи-
ждутся на плечах первых женщин-программисток».¹⁵ Чериян предполагает,
что «только в 1980-е годы появились отдельные герои компьютерных техноло-
гий вроде Билла Гейтса и Стива Джобса и термин «гик» стал ассоциироваться
с техническим складом ума. Фильмы типа “Мести полудурков” и “Настояще-
го гения”, выпущенные в те годы, сформировали образ ‘компьютерного гика’ в
культурном сознании».¹⁶
Если женщин отталкивает именно «гиковский» стереотип, тогда неболь-
шой ребрендинг этой сферы может оказаться эффективным способом при-
влечь больше женщин. Чериян и ее коллеги проверили эту идею. Они пред-
ложили студентам принять участие в «Исследовании интереса к техническим
специальностям и стажировке Центра развития карьеры». Студенты запол-
няли анкеты о своих интересах в сфере компьютерных технологий в малень-
кой классной комнате в корпусе имени Уильяма Гейтса (как вы догадывае-
тесь, это корпус компьютерных технологий). Помещения, тем не менее, бы-
ли оформлены по-разному. В одном декор можно назвать «гиковым шиком»:
плакат «Стар Трек», гиковые комиксы, видеоигры, фастфуд, электронное обо-
рудование и книги и журналы о технике. Второе было значительно менее «ги-
ковым»: плакат был обычным, вместо фастфуда – бутылки с водой, обычные
журналы, а книги о компьютерах были понятными для читателя с любым
уровнем подготовки. В первой комнате мужчины чувствовали себя значи-
тельно более заинтересованными компьютерными технологиями, чем жен-
щины. Но когда «гиковый» фактор исключался, женщины продемонстриро-
вали равный с мужчинами интерес. Казалось, что большее чувство сопри-
частности приносило положительные изменения. Просто меняя декор, Че-
риян и ее коллеги смогли повысить интерес женщин, например, к работе в
гипотетической компании, занимающейся веб-дизайном. Исследователи от-
мечают «влияние окружения на ощущения людей относительно того, стоит ли
им внедряться в определенную сферу» и предполагают, что изменения окру-
жения в области компьютерных технологий «может, таким образом, вдох-
новить тех, у кого раньше интерес был слаб или вообще отсутствовал… про-
явить его».¹⁷
Вы можете подумать, что это все это занятно, однако узко сфокусирован-
ная, несоциальная личность просто идет рука об руку со способностями в об-
ласти компьютерных технологий. Но как отмечают психолог развития Эли-
забет Шпелке (Elizabeth Spelke) и Ариэль Грейс (Ariel Grace), «личностные ка-
чества, типичные для определенного рода занятий, часто ошибочно принима-
ются за необходимые для этой профессии». Они приводят в качестве истори-
ческого примера предположение психолога начала 20-го века о том, что его
студенты-евреи не могли преуспеть в науке из-за отсутствия качеств, при-
сущих христианам, он «ошибочно полагал, что типичная манерность его гар-
вардских коллег была необходима для успеха в науке».¹⁸
Подчеркивает идею Шпелке и Грейс удивительный непреднамеренный
эксперимент на факультете компьютерных технологий Карнеги-Меллона
(Carnegie-Mellon), проведенный, чтобы подтвердить, что гиковость не явля-
ется необходимой для успеха в данной сфере. В середине-конце 1990-х го-
дов масштабное исследование мужчин и (немногочисленных) женщин, уча-
щихся на факультете компьютерных технологий Карнеги-Мелллона, обнару-
жило, что мужчины были очень сконцентрированы на программировании –
у них даже «сновидения были в коде» - в то время как немногие женщины в
программе были заинтересованы прикладной стороной компьютерной нау-
ки. Но в конце 1990-х требования к поступлению изменились, и теперь не
было нечестного и бессмысленного отсеивания кандидатов, не имевших на
тот момент большого опыта в программировании.¹⁹ Благодаря этому количе-
ство женщин увеличилось в пять раз, с 7% до 34%. Лерон Блум (Lenore Blum)
и Кэрол Фриз (Carol Frieze) воспользовались этой ситуацией, чтобы взять ин-
тервью у поступавших на факультет компьютерных технологий в 1998 году.
Когда с ними беседовали в 2002 году, эти студенты, хотя и были приняты еще
по старым критериям (наличие опыта в программировании), теперь учились
на факультете с разными сокурсниками. Блум и Фриз обнаружили, что, при-
мечательно, интерес к программированию или к прикладной компьютерной
науке теперь стали точкой соприкосновения, а не различием между мужчи-
нами и женщинами. «Почти все студенты воспринимали программирование
как часть своих интересов, а компьютеры – как инструмент в создании при-
ложений, в практическом их применении». А также стало понятно, что «сту-
денты создавали новый образ», в котором «узко специализирующийся студент
факультета компьютерных технологий» уже не был нормой:
«Наш коллектив включал студентов, играющих на скрипке, писав-

ших рассказы, певших в рок-группе, игравших в спортивных ко-
мандах, занимающихся искусством и входящих в разнообразные
студенческие организации. Мы выяснили, что мужчины и женщи-
ны подобным образом стремились к построению более гармонич-
ной личности, для которой важны и учеба, и жизнь вне програм-
мирования. Студенты описывали себя как ‘неповторимых и твор-
ческих, интересных многогранных людей’, ‘очень образованных, …
очень основательных, не традиционных гиков’, ‘более гармонич-
ных, чем люди пять-шесть лет назад’».
Вспомним, что этих студентов набрали по старым критериям. Это были

программисты-гики. Тем не менее, как предполагают исследователи, годы,
проведенные в становящимся более гендерно уравновешенным окружении,
«изменили их представление о себе. Мы можем предположить, что подобная
промежуточная культура ‘позволила’ мужчинам раскрыть свои негиковые ка-
чества».²⁰
И женщины, и сфера компьютерных технологий проигрывают, когда ги-
ковый стереотип служит ненужной преградой к специальности. А недав-
няя работа психолога Кэтрин Гуд (Catherine Good) и ее коллег показывает,
что «чувство сопричастности» настолько же важный фактор в намерении
женщин продолжить изучение математики. Интересно, что, как выяснили
Гуд и ее коллеги, это чувство сопричастности может быть нарушено обще-
ством, транслирующим, что способности к математике даны от природы и
усердной работой они никак не повысятся, особенно в совокупности с убеж-
дением, что женщины менее талантливы, чем мужчины.²¹ Философ Салли
Хаслангер (Sally Haslanger) предположила, что даже нынешним женщинам-
философам (и представителям меньшинств) «сложно найти место в филосо-
фии, являющейся не очень дружелюбной для женщин и представителей мень-
шинств, или, по крайней мере, предполагающей, что успешный философ должен
выглядеть и вести себя как (традиционный, белый) мужчина».²²
Но выбор карьеры - это не только поиск места, в котором вы ощущаете
себя комфортно социально. Он также должен соответствовать вашим та-
лантам. Люди, конечно же, стремятся выбрать специальность, в которой они
смогут преуспеть. Если гендерные стереотипы могут влиять на восприятие
людьми своих способностей (а мы в этом убедились), значит неудивительно,
что они могут повлиять и на карьерные решения. Социолог Шелли Коррелл
(Shelley Correll) показала, что убеждения относительно гендерных различий
в способностях играют важную роль в восприятии людьми их собственных
маскулинных качеств, а это, ожидаемо, влияет на интерес к карьерам, пола-
гающимся на эти способности. Коррелл использовала данные Национально-
го долгосрочного исследования в сфере образования 1988 года, задейство-
вавшего десятки тысяч старшеклассников, чтобы тщательно сопоставить ре-
альные оценки с их собственным мнением насчет своих математических и
речевых умений. Она обнаружила, что мальчики выше оценили свои мате-
матические способности, чем девочки с такими же оценками. Возможно, это
связано с принятым в нашей культуре убеждением, что мужчины сильнее в
математике, потому что мальчики знали, в чем себя похвалить: они не пре-
увеличили свою речевую компетенцию. Эта самооценка оказалась важным
фактором в выборе учащимися карьеры. В то время как реальные способно-
сти (это подтверждается оценками) были равны, от того, насколько высоко
мальчик или девочка оценивают свои математические способности, зависит,
выберут ли они науку, математику или инженерию. Коррелл делает вывод:
«мальчики чаще, чем девочки, связывают жизнь с математикой не потому, что
они сильнее в математике. Так происходит хотя бы отчасти потому, что они
считают себя сильнее».²³ Например, гендерные различия в самооценке мате-
матических способностей полностью объясняют различие в количестве по-
ступивших на специальность «высшая математика».
Затем Коррелл показывает, насколько просто создать гендерный стерео-
тип, который будет снижать уверенность и интерес женщин в считающейся
мужской сфере. Она использовала тест контрастной чувствительности, в ко-
тором участники должны отгадать, какой цвет – черный или белый – зани-
мает бóльшую площадь в серии прямоугольников. Участникам, первокурс-
никам Корнеллского университета, сказали, что «государственная организа-
ция тестирования разработала тест контрастной чувствительности, и что
и школы, и компании из списка Fortune 500 хотят использовать его как крите-
рий отбора».²⁴ (Fortune 500 – список 500 самых крупных компаний США по вер-
сии журнала Fortune – прим.ред.) (На самом деле, тест – фальшивка: черное
и белое присутствуют в равный пропорциях, так что правильного ответа не
существует). Участникам говорили либо что мужчины справляются лучше,
либо что гендерных различий нет.
Участникам сообщили одинаковые результаты тестирования, но то, как их
восприняли, зависело от контекста – ситуация превосходства мужчин или
гендерно-нейтральная. Когда учащиеся думали, что контрастная чувстви-
тельность – не зависящая от гендера способность, оценка собственных ре-
зультатов у мужчин и женщин были очень похожими. Но совсем другая кар-
тина вырисовывалась, когда было высказано предположение, что пол играет
роль. В контексте мужского превосходства мужчины оценили свою способ-
ность контрастной чувствительности выше и утверждали, что лучше справи-
лись с тестом. Они также были более снисходительны в оценке своих резуль-
татов. Затем Коррелл проверила, приведет ли более высокая самооценка к
более высоким стремлениям, как в полученных ею ранее данных. Она обна-
ружила, что так и вышло. Когда мужчины думали, что они как группа более
успешны в контрастной чувствительности, они чаще, чем женщины отмеча-
ли, что выберут курсы или семинары, для которых важна эта способность, и
поступят на специальность или на высокоплачиваемые рабочие места, для
которых эта способность является основополагающей. Нам нравится то, что
(как мы думаем) нам хорошо удается.
Но, конечно же, многие женщины остаются в «мужских» сферах вроде ма-
тематики, несмотря на угрозу подтверждения стереотипа и недостаток чув-
ства сопричастности. К счастью для них, есть альтернатива отказу от мате-
матики – и это отказ от того, чтобы быть женщиной. Эмили Пронин (Emily
Pronin) и ее коллеги обнаружили, что студентки Стэндфордского универси-
тета, которые прошли более десяти математических предметов, были менее
склонны, чем другие женщины, называть для себя важными и свойственны-
ми предположительно не связанные с математикой черты, например, кра-
ситься, быть эмоциональной и хотеть детей.²⁵ Затем исследователи реши-
ли доказать, что это не так, что женщины, которым нравится губная пома-
да и которые с радостью представляют своих будущих детей, изначально
менее заинтересованы в математике. Скорее, женщины, которые хотят пре-
успеть в этих сферах, намеренно избавляются от подобных желаний в ответ
на утверждение, что математика не для женщин. Исследователи собрали
группу студенток Стэндфордского университета, для которых математиче-
ские способности были важны. Половина женщин прочитала (фальшивую)
научную статью о старении и речевых способностях. Остальные читали в со-
кращении настоящую научную статью о гендере и математике, опубликован-
ную в «Science».²⁶ Это исследование было посвящено результатам SAT (ана-
лог ЕГЭ – прим.ред.) по математике, в котором приняли участие около 10 000
учащихся седьмых и восьмых классов с высокой успеваемостью. Мальчики
показывали более высокие результаты, чем девочки, и в статье выдвинули
предположение, что «есть существенные половые различия в математиче-
ском мышлении в пользу мальчиков»,²⁷ в совокупности с утверждением, что
это преимуществоQuoted in отражает врожденное превосходство мальчи-
ков в пространственном ориентировании.
Женщины, определенно, сочли статью пугающей и приложили усилия,
чтобы опровергнуть эти выводы и умозаключения. Но она, тем не менее, по-
влияла на них. Женщины, которые прочитали не пугающую статью, призна-
ли у себя наличие женственных качеств, которые считаются связанными или
никак не влияющими на карьеру в области математики. Но женщины, про-
читавшие статью из «Science» о математике и гендере, меньше признавали у
себя наличие женских качеств, считающихся затрудняющими продвижение
в сфере математики. Часть их личности выбрасывалась за борт в попытке
остаться на плаву в сферах, где главенствуют мужчины. Если бы нужно бы-
ло отказаться от особо значимых частей Я-концепции, то, в итоге, женщины,
скорее всего, позволят кораблю пойти ко дну.
Поведение коллег также иногда усложняет сочетание женских и профес-
сиональных идентичностей в сферах, где доминируют мужчины. В недавнем
исследовании Athena Factor, проведенном Центром политики обеспечения
баланса между работой и личной жизнью (Center for Work-Life Policy), об-
наружено, что четверть женщин, работающих в инженерных и технологи-
ческих корпорациях, думают, что их коллеги по умолчанию считают людей
их пола менее талантливыми в науках. «Мою точку зрения и доводы всегда
ставят под сомнение: “Вы уверены?”, - жаловалась одна из участниц фокус-
группы, - в то время как сказанное мужчинами принимается за истину». Участ-
ницы фокус-группы одна за другой рассказывали похожие истории: женщин-
инженеров считали помощницами по административным вопросам; руково-
дительниц считали младшими сотрудницами; появление женщины на сове-
щании вызывало удивленные взгляды.²⁸ В ответ на отчет Athena, женщина-
инженер на руководящей должности написала в блоге, что «многие клиенты
думают, что я прихожу на совещания, чтобы делать заметки для мужчин…
Некоторые даже извиняются, что я должна слушать скучные обсуждения тех-
нических деталей, предполагая, что я не понимаю, о чем идет речь».²⁹ Неслож-
но заметить, что такой подход и эти умозаключения могут не только быстро
утомить, но и уничтожить чувство сопричастности женщин. Вторя открыти-
ям Эмили Пронин и ее коллег о том, что математически одаренные женщины
отказывались от признаков женственности, воспринимаемых ими как поме-
хи, отчет Athena обрисовывает вызывающую тревогу картину психологиче-
ских изменений, который происходят в женщинах, занятых в сфере науки,
инженерии и технологий. Самым простым решением проблемы проявления
женственности в окружении, где женщины чувствуют себя более слабыми и
непричастными, это стать настолько неженственной, насколько это возмож-
но. То, что бросалось в глаза - косметика, украшения и юбки – стандартные
внешние признаки женственности, которые привлекают внимание к гендеру
их носящих, - по наблюдению исследований, присутствовали редко. Жен-
щины также начинали проявлять мизогинию, принижая других женщин за
эмоциональность и «презирая» специальности с преимущественно женским
контингентом и любые рабочие собрания, где преобладают женщины. «По
определению ничего важного в этой комнате не происходит: в этой компании
власть в руках мужчин», - вот как одна из женщин-инженеров объясняла свою
политику избегания женских собраний. Отвратительная, трудноразрешимая
несовместимость женственности и сферы науки, инженерии и технологий,
где доминируют мужчины, была емко описана одной женщиной, процити-
рованной в отчете, которая описала, как в большей и большей степени у нее
проявлялся «дискомфорт от того, что она женщина».³⁰
По мере того, как довод о якобы отсутствующем у женщин от природы та-
ланте в ‘мужских’ сферах становился все более неубедительным, появилась и
укрепилась идея об отсутствии у женщин интересов к этим сферам.³¹ Но, как
мы увидели в этой главе, интерес также подвержен влиянию окружения, по
крайней мере, у молодых взрослых, которых в основном и изучали проана-
лизированные нами исследования. Необычайно просто направить лучи све-
та на карьерный путь для одного пола. Несколько слов относительно того,
что Y-хромосома играет в вашу пользу, или пара деталей в интерьере, и сра-
зу появятся существенные изменения в карьерных интересах. Увидев, какое
влияние может оказать на карьерные интересы простой кратковременный
лабораторный эксперимент, вы будете поражены тем, какое кумулятивное
влияние оказывает огромная, неизбежная психологическая лаборатория, ко-
торую мы называем жизнью. Существующее гендерное неравенство в сфе-
ре занятости, сексистские рекламные ролики, точки зрения руководителей
ведущих университетов, не говоря уже обо всех «фактах о работе мозга», к
которым мы перейдем позже, - все это взаимодействует и формирует наше
сознание.
К тому же, в нашей жизни присутствуют другие люди, чье сознание, как и
наше, наделено имплицитными и эксплицитными установками относитель-
но гендера. Борьба на игровом поле, создаваемом их наполовину измененны-
ми сознанием и поведением, как мы увидим в заключительных главах этой
части, по-прежнему являются важной частью нашего наполовину изменен-
ного мира.
Глава 5
Стеклянное рабочее пространство
Перевод: Наталия Буткова
В своей книге «Безымянные ученые» (Scien sts Anonymous) Патриша Фара

(Patricia Fara) рассказывает о том, что в начале 19 века женщины-ученые бо-
таник Жанна Баре (Jeanne Baret) и математик Софи Жермен (Sophie Germain)
были вынуждены представляться мужчинами, чтобы продолжать свои ис-
следования.¹ В отличие от Баре, современным ученым биологам не нуж-
но претворяться мужчинами, чтобы заниматься сбором данных на природе.
Женщинам-математикам нашего времени также не нужно применять разно-
образные уловки, как это делала Жермен, чтобы удаленно изучать матема-
тику по переписке, представляясь мужским именем. Но, судя по всему, даже
теперь женщине было бы выгодно стать мужчиной для продвижения своей
карьеры.
Люди, изменившие свою гендерную идентичность таким образом – а
именно, FtM (из женщины в мужчину – прим.пер.) транссексуалы – рассказы-
вают о положительных изменениях в своем рабочем положении. Бен Баррз
(Ben Barres) – профессор нейробиологии из Стэндфордского Университета,
FtM транссексуал. В своей статье в журнале Nature Бен вспоминает, что
«вскоре после того, как я сменил пол, я слышал, как коллега с кафедры сказал:
‘Бен Баррз отлично провел семинар сегодня! Не удивительно, ведь его работа
намного сильнее работы его сестры’».² Недавнее исследование, в котором бы-
ли опрошены 29 FtM транссексуалов, выявило множество подобных исто-
рий. Кирстен Шилт (Kirsten Schilt), научный сотрудник Университета Райса
в Хьюстоне, опросила транс-мужчин об их работе до и после перехода (из
женщины в мужчину). Судя по результатам ее исследования, многие из них
сразу же после перехода почувствовали уважение коллег и то, что к их мне-
нию стали прислушиваться. Томас, юрист, рассказал, как его коллега похва-
лил их босса за то, что тот избавился от некомпетентной Сьюзан. Потом он
60
добавил, что «вот новенький – это и был Томас – просто замечательный», не
зная, что Томас и Сьюзан – это, разумеется, один и тот же человек. Роджер,
работающий в торговле, заметил, что теперь, когда он стал мужчиной, люди
обходят стороной его начальницу и обращаются напрямую к нему со своими
вопросами. Пол, который продолжает работать в средней школе, заметил,
что теперь его постоянно зовут на рабочие встречи, так как его мнение стало
очень важно. Несколько заводских рабочих сказали, что с момента перехода
их работа стала намного легче.³
Как верно отметил Баррз, частные случаи – это еще не достоверные дан-
ные. Но опыт людей, которые успели побывать с обеих сторон гендерных
баррикад, позволяет нам взглянуть на вероятность такого сценария: талант
человека на работе чаще замечают, если этот человек – мужчина. Исследо-
вания приходят к тем же выводам.
Прежде всего, существуют исследования, опытным путем доказавшие, что
квалификация, таланты и достижения мужчины более заметны, его скорее
примут на “мужскую” работу – даже если есть кандидатка с идентичными
достижениями.⁴ Например, в недавнем исследовании более 100 универси-
тетских психологов попросили оценить резюме доктора Карен Миллер или
доктора Брайана Миллера, выдуманных кандидатов на позицию научного
сотрудника с перспективой бессрочного контракта. Резюме были идентич-
ными, единственное отличие – имя кандидата. Тем не менее, обозревате-
ли (как мужчины, так и женщины) посчитали, что у доктора-мужчины луч-
шие исследования, преподавательский и рабочий стаж, чем у неудачливой
женщины-доктора Миллера. В целом, около 75% психологов решили, что
доктора Брайана стоит нанять, тогда как меньше половины психологов ре-
шили, что доктор Карен станет отличным работником.⁵ Те же исследователи
разослали идентичные мужское и женское резюме для получения позиции
профессора на бессрочном контракте (tenure). В этот раз резюме были на-
столько впечатляющими, что большинство обозревателей решили, что этих
людей стоит нанять, независимо от их пола. Однако рекомендации к резю-
ме Карен в четыре раза чаще имели предостерегающие пометки на полях,
вроде таких: «мне бы хотелось убедиться, что она получила эти гранты без
посторонней помощи» или «нужно оценить ее в деле».⁶
Мета-анализ карьерных возможностей т.н. людей-на-бумаге (выдуманных
соискателей, оцениваемых в лабораториях) выявил, что, в целом, мужчин
действительно оценивают лучше, чем идентичных женщин для “мужских”
работ (однако к мужчинам, ищущим работу в традиционно женской сфе-
ре, например, работа секретарем или учителем технологии, также относятся
предвзято).⁷ В чем заключается главная трудность, с которой сталкиваются
женщины, ищущие работу вне «розового гетто» секретарского дела, препо-
давания и здравоохранения? Возможно, дело в несоответствии общего сте-
реотипа о женщине и профессиональных качеств, ожидаемых от работников
этих сфер. Одна из ведущих исследовательниц этого вопроса, Мэдлин Хейл-
ман (Madeline Heilman) из Университета Нью-Йорка, объясняет:
Чтобы понять, как гендерные стереотипы мешают женщинам

продвигаться по карьерной лестнице, нужно осознать, что топ-
менеджмент и позиции исполнительного директора почти все-
гда считаются “мужскими” по типажу. Считается, что эти позиции
требуют некой агрессивности, направленной на достижение це-
лей, эмоциональной закаленности – эти черты считаются типично
мужскими, они противоположны и женскому стереотипу и пред-
писываемым женщинам поведенческим нормам.⁸
Другими словами, и дескриптивные описывающие (“женщины мягкие”) и

прескриптивные предписывающие (“женщины должны быть мягкими”) эле-
менты гендерных стереотипов создают преграды для амбициозных женщин.
Даже если у нас не было намерения кого-либо дискриминировать, когда мы
определяем кого-то как мужчину или как женщину, активируются гендер-
ные стереотипы, которые могут изменить наше восприятие. Когда качества,
необходимые для определенной работы, включают стереотипически муж-
ские черты, женщинам будет сложнее получить эту работу (и наоборот). В
одном исследовании, Моника Бьернат (Monica Biernat) и Диана Кобринович
(Diane Kobrynowicz) раздали студентам список должностных обязанностей и
резюме кандидатов.⁹ В каждом случае должностные обязанности были оди-
наковы, но позиция указывалась разная: главный секретарь либо главный ме-
неджер по персоналу. (Разумеется, предполагалось, что вторая позиция по-
кажется более мужественной, более престижной и более высокооплачива-
емой). Все участники эксперимента получили одно и то же резюме, однако
на некоторых резюме значилось имя Кеннет Андерсон (муж.), а на других –
Кэтрин Андерсон (жен.). Женское резюме посчитали подходящим для рабо-
ты секретаря, мужское – для работы в менеджменте.¹⁰
Это несоответствие стереотипных черт еще сильнее влияет на женщин
с детьми. Социолог Шелли Коррел (Shelley Correll) и ее коллеги, приду-
мав новую старт-ап компанию, якобы занимающуюся коммуникацией, на-
чали искать главу отдела маркетинга. Выяснилось, что, по сравнению с
существующими-на-бумаге бездетными женщинами, матерей с идентичны-
ми резюме оценивали, как на 10% менее компетентных, на 15% менее сосре-
доточенных на работе и оценивали их предполагаемую зарплату на $11,000
меньше. Более того, всего 47% матерей (ср. 84% бездетных) порекомендо-
вали нанять в данную компанию.¹¹ Остается лишь надеяться, что маленькие
существующие на бумаге детки стоили того, чтобы пожертвовать карьерой.
В дальнейшем исследовании Корелл и коллеги разослали в общей сложно-
сти 1 276 придуманных резюме и рекомендательных писем в компании, ис-
кавших в газетах соискателей на реальные позиции в маркетинге и бизнесе.
Каждому работодателю отсылали два резюме со схожими квалификация-
ми. Оба резюме принадлежали людям одного пола (два мужчины или две
женщины), но один из соискателей имел детей, а второй был бездетным. За-
тем ученые стали ждать, чтобы узнать, кого из фиктивных соискателей по-
зовут на большее количество интервью. Оказалось, что отцовство не сказа-
лось негативно на карьерных проспектах мужчин, однако есть основания по-
лагать, что женщин ожидает изрядное ‘наказание за материнство’. Матерей
приглашали на собеседование в два раза реже, чем бездетных женщин со
схожими квалификациями. Исследователи продолжают выяснять, являются
ли матери наиболее дискриминируемой группой в современном обществе.¹²
И хотя стереотипы могут изменить наше восприятие других людей, они
не настолько сильны, чтобы затмить очевидное: уверенность женщины в се-
бе, ее независимость, стремление к успеху и лидерству. Но к этому моменту
поднимает голову предписывающий элемент гендерного стереотипа:
Не существует формы человеческого превосходства, перед кото-

рой бы мы преклонялись больше, чем та, что проявляется в изящ-
ной женщине, наделенной внутренней грацией и преданно вы-
полняющей особенные женские обязанности; но и нет уродства
человеческой натуры, от которого бы мы отворачивались с бÓль-
шим отвращением, чем женщина, позабывшая о своей природе и
добивающаяся карьеры и мужских прав.¹³
Хотя эти слова были произнесены А.Т.Бледсо (A. T. Bledsoe) – профессо-

ром математики, юристом и политическим писателем – в 1856 году, до сих
пор остается некое чувство неловкости – как осознаваемое, так и скрытое
– когда речь заходит о женщинах в позициях власти.¹⁴ Когда женщины де-
монстрируют соответствующую их позиции уверенность в своих силах и спо-
койно принимают свое лидерство, они рискуют быть восприняты как «компе-
тентные, но холодные»: стерва, железная леди, гром-баба, мужик в юбке, я-
и-баба-и-мужик (англоязычные эпитеты: стерва, ледяная королева, железная
леди, разбивательница яиц, боевой топор, дракониха – прим.пер.) … Само ко-
личество имен уже о многом говорит. Если уж начистоту, людям не нравит-
ся, когда женщины пробивные и властные. В эмпирических исследованиях
было установлено: женщины, выбирающие активную (агентивную) социаль-
ную роль, вызывают негативную реакцию: их социальные навыки ставятся
под сомнение, и поэтому их не хотят принимать на позиции, полагающие-
ся на коммуникативные навыки. Интересно, что мужчин, которые ведут себя
подобным образом, так не воспринимают. А если женщины не выказывают
уверенности в себе, амбициозности, стремления быть первой, тогда люди,
оценивающие их, восполнят все пробелы при помощи гендерных стереоти-
пов и решат, что этих важных качеств у женщины нет. Таким образом, у жен-
щин есть выбор: быть «компетентной, но холодной», или же быть «славной, но
некомпетентной».¹⁵ Эта «уловка 22» заставляет женщин, которые хотят стать
лидерами, «ходить по узкому канату управления впечатлением».¹⁶ В феврале
2006 года председатель Республиканского национального комитета заявил,
что Хилари Клинтон слишком агрессивна, чтобы быть избранной президен-
том. Морин Дод (Maureen Dowd) прокомментировала ситуацию в Нью-Йорк
Таймс таким образом: «Такой ход связывает Хилари по рукам: если она не ста-
нет резко высказываться в сторону президента Буша, ее воспримут робкой и
мягкой; если же выскажется – станет стервой и злюкой». В эмпирическом ис-
следовании этого парадокса властных женщин - «ни так ни этак не угодишь»
- Виктория Бресколл (Victoria Brescoll) и Эрик Ульман (Eric Uhlmann) выяснили,
что, в глазах остальных, статус и позиция мужчин укрепляется, когда они вы-
ражают гнев, тогда как женщины могут сильно поплатиться мнением других
людей, поступая таким образом.¹⁷
Материнство, к тому же, все усугубляет. Студенты оценили бездетную ра-
ботающую женщину как более компетентную, но менее мягкую, тогда как
идентичную работающую мать оценили как более мягкую, но менее компе-
тентную. Таким образом, неудивительно, что работающую мать также оце-
нили как менее ценную, менее заслуживающую дальнейшего обучения и с
меньшими шансами на повышение.¹⁸ Странно, что такую оценку работаю-
щих матерей студенты объяснили тем, что матерям «придется работать уда-
ленно», хотя, когда предполагалось, что бездетные женщины и мужчины или
отцы будут работать удаленно, это не было поводом занизить оценку.
Психолог из Университета Ратджерса Лори Рудман (Laurie Rudman) и ее
коллеги недавно выяснили, что для людей наиболее непривлекательны-
ми чертами работающих женщин являются: агрессивность, доминирование,
строгость. Эти же черты и подобная линия поведения являются весьма важ-
ными для продвижения карьеры. Например, в одном исследовании студен-
там предложили прочитать рекомендательное письмо для научного сотруд-
ника, желающего получить позицию профессора английского языка.¹⁹ Выду-
манный кандидат был просто превосходный, умный и известный во многих
странах писатель и литературный критик. Также в письме характеризовал-
ся стиль критики: вежливый и тактичный или же острый и беспощадный. И,
как вы уже, наверное, догадались, одно письмо описывало критика-женщину
(доктора Эмили Муллен), а другое – мужчину (доктора Эдварда Муллен). Так-
тичные Эмили и Эдвард понравились всем в равной степени и были рекомен-
дованы для принятия на работу. Однако злобный Эдвард был воспринят куда
более положительно и был рекомендован для позиции профессора намно-
го чаще, чем его двойник Эмили. Безжалостную Эмили не хотели принимать
на работу, потому что она не производила приятного впечатления на личном
уровне, так как она казалась более устрашающей, доминирующей и грозной,
чем Эдвард.
Конечно, студенты, участвовавшие в данном эксперименте, знают, что их
мнения не могут повлиять на реальную карьеру этих людей. Также им не нуж-
но будет оправдываться перед комитетом по найму и признавать, что «про-
сто она мне не понравилась». Но другой эксперимент показал, что мужчину
могут посчитать более подходящим для “мужской” работы просто потому,
что он мужчина, и, более того, обосновать это не вызывая нареканий. Если,
к примеру, вам бы пришлось нанимать человека на вакансию менеджера в
строительной компании, что бы вы посчитали более важным – образование
или опыт? Майкл Нортон (Michael Norton) и его коллеги создали резюме, в
которых один из сильнейших кандидатов имел отличное образование, но не
так много опыта в данной отрасли, тогда как второй кандидат имел обшир-
ный опыт, но менее хорошее образование. В тех случаях, когда пол кандидата
не был указан (вероятно, участники эксперимента решили, что оба кандида-
та были мужчинами), 76% студентов мужского пола предпочли более об-
разованного кандидата. ¾ также предпочли более образованного мужчину
более опытной женщине. В идеальном мире наступившего равноправия, та-
ким образом, более образованная женщина должна была бы иметь бÓльшие
шансы быть принятой на работу, чем опытный мужчина. Но такого не про-
исходит. Только 43% выбрали ее. Нужно понимать, что так вышло не из-за
предвзятости, по крайней мере, осознанной. После того, как участники экс-
перимента оценили кандидатов, их попросили описать, почему они сделали
такой выбор и какие факторы повлияли на этот выбор. Участники оценили
образование как намного более важный фактор при оценке мужчин, но не
женщин. И хотя гендер очевидно повлиял на выбор участников эксперимен-
та, практически никто не указал это как один из факторов отбора.²⁰
В схожем исследовании, проведенном в Йельском Университете, студен-
там предложили использовать примерно те же выражения, чтобы подтвер-
дить существующий профессиональный статус кво. Студенты оценивали од-
ного из двух соискателей (Майкл или Мишель) на позицию шефа полиции.
Один кандидат был бывалый, закаленный, не боящийся риска, уважаемый
среди коллег, но не имеющий хорошего образования. Второй кандидат, на-
против, был очень хорошо образован, находчив в разговорах с прессой, се-
мейный, но не имел большого опыта работы на улице, был менее популярен
среди коллег. Студенты участники эксперимента оценивали уровень образо-
вания и опыт работы кандидатов, а затем размышляли о важности образова-
ния и рабочего опыта для шефа полиции. Студенты, оценивавшие Майкла,
напирали на важность образования, наличие навыков общения с прессой и
семейного положения, когда им попадалось это резюме, но считали эти фак-
торы не такими уж важными, когда им попадалось второе резюме. В случае
же с Мишель таких удобных подвижных стандартов не оказалось. В итоге,
независимо от того, был ли Майкл образованный или опытный, требования
общества менялись, чтобы он стал бы им подходить и стал успешным ше-
фом полиции. Как выразились исследователи, участники эксперимента «счи-
тали, что они выбрали подходящего кандидата, тогда как на самом деле они
выбрали подходящие критерии для конкретного мужчины».²¹ Интересно, что
люди, считающие себя наиболее объективными, были наиболее пристраст-
ны. Собственная оценка уровня сексизма не коррелировала с предвзятостью
в принятии решений, однако собственная оценка объективности – коррели-
ровала.
Так и работает непреднамеренная дискриминация. Вместо того чтобы
несправедливо приписывать кандидатам некие стереотипные качества – на-
пример, считать, что Майкл сильнее Мишель – оценщики просто «сдела-
ли переоценку тех качеств, что позволят ‘добиться успеха’, таким образом,
чтобы они совпадали с личностными характеристиками человека, которого
они и хотели принять на работу».²² Недавно Лори Рудман (Laurie Rudman) и
ее коллеги показали, что эти «меняющиеся критерии» могут использоваться
для формирования негативной реакции на амбициозных женщин. Студен-
там предложили посмотреть видеозапись собеседования кандидатов на ва-
кансию менеджера компьютерной лаборатории, в которой кандидат, мужчи-
на или женщина, проявляли либо агентивный (агрессивный, активный – пер.)
либо коммунный (мягкий, заботливый – пер.) стиль управления. Агентивные
менеджеры делали заявления вроде: «Вне сомнений, мне нравится быть на-
чальником… Мне нравится управлять – быть человеком, который принимает
все решения». Как и в других исследованиях, социальные навыки агентивных
мужчин оценивались выше, а самих их готовы были принять на работу чаще,
чем агентивных женщин. Но тут дискриминация была более хитрая. Участни-
ки эксперимента оценили знания выше, чем коммуникабельность – с одним
исключением. Только для женщин- агентивных менеджеров социальные на-
выки казались оценщикам важнее, чем знания. И, как отметили исследовате-
ли, из-за такой стратегии агентивные женщины попадают в двойную ловуш-
ку. На их компетентность не обращают внимания, а на их навыках общения,
которые, как вы помните, оценивают весьма предвзято, внимание, напротив,
заостряют.²³
Пусть и не все, но многие исследования процесса трудоустройства отме-
тили, что у мужчин есть определенное преимущество при найме на традици-
онно “мужские” позиции. Однако эти результаты – как положительные, так
и отрицательные – сложно интерпретировать. Прелесть хорошо проведен-
ных контролируемых лабораторных экспериментов в том, что вы можете с
абсолютной уверенностью указать на конкретную половую дискриминацию.
Когда Карен, Кэтрин, Мишель и Эмили абсолютно идентичны Брайану, Кен-
нету, Майклу и Эдварду, то невозможно найти адекватные оправдания тому,
что к этим людям относятся по-разному. Однако существуют и ограничения
– подобного рода исследования, в основном, предлагают студентам оцени-
вать людей, существующих на бумаге. Реальные работодатели, ищущие ре-
альных людей на реально существующие вакансии, будут более заинтересо-
ваны (и более квалифицированы) найти подходящего кандидата, и, по край-
ней мере, в некоторых случаях, они отвечают за свои решения. Поэтому, воз-
можно, в реальных ситуациях могут приниматься несколько более разумные
и справедливые решения. Но, в то же время, у человека не появляется новое,
более справедливое мышление вместе с выдачей дипломов. Сегодняшние
студенты завтра станут работодателями, и, при принятии решений в озада-
чивающих условиях реального мира они вполне смогут применять «меняю-
щиеся критерии», особенно при оценке критериев принятия на позиции, ко-
торые сложно описать, где важны конкретные персональные квалификации
или личностные характеристики кандидатов, и где нет закрепленных стан-
дартов. Так что интересно – и совсем неудивительно после прочтения резуль-
татов таких экспериментов – узнать, что профессор математики Калифор-
нийского университета в Ирвайне Элис Сильверберг (Alice Silverberg) «виде-
ла немало поводов не нанимать женщину, которые никогда не использовались
против мужчин».²⁴
Предписания к коммунному стереотипу, к тому же, продолжают мешать
женщинам и после того, как они находят работу. В отличие от мужчин на той
же позиции, женщинам-руководителям приходится ходить по тонкой гра-
ни между двумя стереотипами: «компетентная, но холодная» или «некомпе-
тентная, зато милая». Экспериментальные исследования показывают, что,
когда женщина пытается договориться о более высокой оплате, это вызы-
вает неприязнь. Подобное поведение мужчин такой реакции не вызывает.
Когда женщины пытаются давить на других – это также вызывает непри-
язнь. Когда они добиваются успеха в “мужской” профессии – это вызывает
неприязнь. Когда они не проявляют альтруизма (которого никто не требу-
ет от мужчин) – это вызывает неприязнь. Когда они пытаются делать что-то
большее, чем просто работать – их за это не уважают, как мужчин. Когда они
кого-то критикуют, их мнением пренебрегают. Даже когда они просто вы-
ражают свое мнение, людям это не нравится.²⁵ Внимательный читатель за-
метит определенную закономерность. То поведение, что продвигает ЕГО по
карьерной лестнице, уменьшает уважение к НЕЙ. Таким образом, несложно
понять, что для женщины добиться продвижения в карьере гораздо сложнее.
Подобное восприятие /агентивных женщин/ как «неприятных» зачастую вле-
чет за собой отказы в продвижении или штрафы и заниженную зарплату. И
хотя не во всех профессиях уважение и любовь важны, это просто в нашей
природе стремиться работать и быть рядом с теми, кто нам нравится. Как
отмечает Хейлман (Heilman):
О топ-менеджерах часто говорят, что это ‘клуб’. Члены такого клу-

ба стремятся не дать тем, кого они считают неподходящими или
неприятными, войти в него. Попросту говоря, если женщину вос-
принимают как компетентную, но менее приятную в общении по
сравнению с коллегой-мужчиной сотрудницу, ее будут считать
неподходящей кандидатурой для команды топ менеджеров, и,
скорей всего, это значит, что для нее это обернется неприятными
последствиями – отсутствием бонусов и продвижения.²⁶
Все это означает, что в повседневной работе женщинам-руководителям

приходится избегать утомительной двойной ловушки (double bind) – руко-
водить, командовать и контролировать своих подчиненных, но делать это
скрытно. Дебора Камерон (Deborah Cameron) рассматривает работу Джанет
Холмс (Janet Holmes), записавшей и проанализировавшей 2 500 диалогов на
работе, и описывает Клару, руководителя в международной компании, кото-
рая использует типично мужской стиль управления – жесткий, прямой, ре-
шительный. Чтобы справиться с тем, что приказы им отдает женщина, ее
подчиненные придумали шутку – свою руководительницу они называют Ко-
ролева Клара. Например, Клара говорит: «Точно нет», ее работник говорит:
«Королева сказала НЕТ». Камерон комментирует:
Разве о мужчине руководителе, ведущем себя так же, как Клара,

стали бы делать такие же оговорки? Разве подчиненные назвали
бы его ‘Королем’ и стали бы шутить о его ‘королевских’ прика-
зах? Вероятно, шутливое ‘Королева Клара’ нужно было для того,
чтобы принять ее стиль управления и тот факт, что она не мужчи-
на. Женщина, показывающая власть так открыто, как это делает
Клара, до сих пор заставляет многих чувствовать себя не в своей
тарелке.²⁷
На конце каната управления впечатлениями, если удастся по нему прой-

ти, находится стеклянный обрыв. Мишель Райан (Michelle Ryan) и ее коллеги,
рассматривая динамику роста и падения акций 100 богатейших компаний
Великобритании до и после назначений новых членов – мужчин и женщин –
в совет директоров, заметили интересную закономерность. В несколько ме-
сяцев до того, как новый мужчина попадает в совет директоров, цена акций
обычно достаточно стабильна. Однако перед назначением женщины у ком-
пании зачастую был период снижения стоимости акций. Другими словами,
женщин назначали на должности, «с большей вероятностью неудачи, и, та-
ким образом, более рискованные».²⁸ Дальнейшие исследования на реальных
компаниях, проведенные Райан и ее коллегами, подтверждают эти резуль-
таты. Кого люди выбирают на позицию финансового директора в компанию
с обвалившимися акциями, или адвоката на проигрышное дело, представи-
телем молодежи на неудачном музыкальном фестивале, кандидатом на по-
литическую должность, которую невозможно занять? Студенты и реальные
руководители предприятий на эти рискованные или даже откровенно бес-
перспективные вакансии выбирают женщин.²⁹
Но мужчины не всегда находятся в выигрышном положении: феномен
«неподходящего стереотипа» может сыграть злую шутку и с ними. Напри-
мер, когда участники оценивали кандидатов на позицию профессора феми-
нологии (наука о положении и социальных ролях женщин в современном обще-
стве – пер.), критерии (активист/ученый) сдвигались таким образом, чтобы
кандидат-женщина лучше подходила на должность.³⁰ Однако зачастую, ко-
гда мужчина решает попытать силы на менее престижной “женской” работе,
им сразу расстилают красную ковровую дорожку к более высокому положе-
нию в данной сфере. Социолог Кристин Уильямс (Chris ne Williams) первая
использовала выражение «стеклянный эскалатор», чтобы описать подмечен-
ный ею феномен – мужчины в (на данный момент) традиционных “женских”
профессиях (таких как мед.брат, библиотекарь, учитель) «чувствуют неосо-
знаваемое давление продвигаться вверх по карьерной лестнице. Как при движе-
нии на эскалаторе – чтобы оставаться на месте, нужно работать».³¹ (Недав-
ние исследования выяснили, что только белые мужчины могут насладиться
поездкой на стеклянном эскалаторе).³² Многие мужчины, которых она опро-
сила, сказали, что работодатели предпочитают нанимать мужчин и «протал-
кивать их наверх» на более “мужественные” должности – такие как управле-
ние – которые, к тому же, являются более высокооплачиваемыми и более
престижными. Иногда, мужчинам приходилось даже бороться за то, чтобы
остаться на своих “женских” должностях, потому что они предпочитали эту
работу – настолько сильно все вокруг были убеждены, что мужчины должны
работать на другой позиции. Их воспринимали, в какой-то степени, слишком
квалифицированными для “женских” профессий и пытались продвинуть на
более подходящие, престижные должности.
Неосознанная половая дискриминация обесценивает женские успехи и со-
здает сложно достижимые стандарты личностного поведения – это объяс-
няет почему во многих исследованиях женщины неизменно и однозначно
оценивают свою работу как более сложную, чем мужчины. Проанализировав
большие массивы данных, полученных в США и Великобритании, социоло-
ги Элизабет Горман (Elizabeth Gorman) и Джули Кмец (Julie Kmec) выяснили,
что «даже когда мужчины и женщины выполняют одну и ту же работу, дела-
ют сравнимый объем работы по дому, имеют одинаковую квалификацию, жен-
щины говорят, что им приходится затрачивать больше усилий для работы,
чем мужчины».³³ (Бывший инвестиционный банкир-женщина недавно сказа-
ла в The Observer: «Мы знали, что мы должны работать лучше и усерднее всех
остальных. Биржа пустела к 7-8 вечера, оставались только женщины. Мы шу-
тили о том, что мы отрабатываем свой ‘налог на вагину’»).³⁴ Неосознанная
предвзятость может также частично объяснить, почему женщины получают
меньше за ту же работу. В одном большом исследовании литературы был
сделан вывод: «Женщины зарабатывают меньше, чем мужчины. И даже если
учитывать все дополнительные факторы: состояние рынка, условия работы,
личностные характеристики, детей, домашнюю работу, производительность
– гендерный разрыв зарплат остается везде, кроме зарплат наименее опыт-
ных работников».³⁵ Интересно, что мысль о том, что мужская работа стоит
больше, чем женская, усваивается в очень раннем возрасте. Когда детям 11-
12 лет предлагали посмотреть на фотографии мужчин и женщин, выполня-
ющих неизвестную детям работу, они идентифицировали работу, которую
выполнял мужчина на картинке как более трудную, более высокооплачива-
емую и более важную.³⁶
Мы можем быть непреднамеренно предвзяты. Мне кажется, вряд ли мно-
гие стали бы активно утверждать, что женщин нужно судить строже и при-
менять к ним двойные и меняющиеся стандарты; что женщин нужно наказы-
вать за поведение, приемлемое для мужчин; или что женщинам нужно пла-
тить меньше за ту же работу. Но в тот момент, когда мы определяем – что
неизбежно - мужчина ли перед нами или женщина, автоматически активиру-
ются гендерные ассоциации и мы начинаем воспринимать этого человека че-
рез призму культурных норм и предписаний. Это глубоко засевший сексизм –
неосознанный и ненамеренный. Сейчас социальные психологи и юристы пы-
таются узнать, как эта новая, скрытая и непреднамеренная форма сексизма
мешает женщинам (и нац.меньшинствам) в построении карьеры. Не остается
сомнений, что эта новая форма неявной дискриминации очень важна, и она
реально мешает женщинам, а в особенности, вероятно, женщинам с детьми.
Ее также очень сложно распознать (ведь нет контрольных групп в реальных
рабочих коллективах), и, как следствие, с ней сложно бороться. Но как по-
кажет следующая глава, эта новая, более мягкая форма дискриминации еще
не полностью вытеснила старую, открытую дискриминацию. На сегодняш-
ний день, они работают сообща.
Глава 6
Исключение и приватные танцы
Перевод: Елена Вольф и Наталия Буткова
Позвольте женщинам продолжить их борьбу на протяжении еще

одного-двух поколений; дайте мужчинам столкнуться с женщинами как с
соперницами в борьбе за «экономическую независимость», в борьбе за
место под солнцем; дайте мужчинам побороться с женщинами в политике;
пусть визжащее хулиганство воинствующих суфражисток продолжится и
усугубится; и, прежде всего, дайте феминисткам воплотить в жизнь
программу большей свободы для женского пола - с разрушением брака и
домашнего очага; тогда женщины действительно обнаружат, что
галантность и рыцарство исчезли, а на их месте возникла грубая мужская
сила, которая поставит женщин на свое место.
Уильям Томпсон Седжвик (William T. Sedgwick), профессор биологии и

здравоохранения в Массачусетском Технологическом Институте (1914)¹
В отличие от многих своих современников (которые, как мы увидим, дела-

ли такие пессимистичные прогнозы, как “сумасшествие от голосования” или
“дисфункция яичников из-за излишнего обучения”), Седжвик на самом деле
был отчасти прав. Женщинам предлагается выбор между кнутом и пряни-
ком, то есть тем, что социальные психологи Питер Глик (Peter Glick) и Сьюзен
Фиске (Susan Fiske) называли доброжелательным и враждебным сексизмом
соответственно. До тех пор, пока женщины придерживаются своей традици-
онной роли, они могут греться в лучах стереотипов о «замечательной» жен-
щине – заботливой, понимающей, поддерживающей, нуждающейся в муж-
ской галантности - без нее мужчина не будет счастлив.
Но женщина, стремящаяся к высокому статусу и позиции власти в обще-
стве, рискует вызвать враждебный сексизм, «рассматривающий женщин как
соперников в борьбе за власть».² Враждебная дискриминация женщин на ра-
71
бочих местах создается умышленно и осознанно. Она включает в себя «се-
грегацию, исключение из определенных сфер, унизительные комментарии, при-
теснения и нападения».³ Это все еще происходит.
Следует сказать, что профессор Седжвик вряд ли ожидал, что подобная

враждебность будет направлена на женщин и век спустя. Не потому, что про-
шло, кажется, достаточно времени для того, чтобы все привыкли к женщи-
нам, занимающим рабочие места, некогда прибереженные мужчинами толь-
ко для себя. Скорее потому, что он предсказывал, что мужчины остановят
всю феминистскую деятельность и, «возвращая женщин обратно в их дома,
произнесут: “Вот где ваше место. И теперь тут и оставайтесь”».⁴
Казалось бы, настолько откровенное неприятие женщин – это всего лишь
пережиток прошлого. Однако правовед Майкл Селми (Michael Selmi) утвер-
ждает, что «остаточная предвзятость» в сторону именно этой точки зрения
(женщины – хранительницы очага, а мужчины – кормильцы семьи) может
приводить к дискриминации на рабочем месте. Он полагает, что «наше вос-
приятие дискриминации могло измениться больше, чем сама дискриминация
поменялась на самом деле, и есть веские основания полагать, что намерен-
ное и неприкрытое ущемление до сих пор остается существенным барьером
на пути к равенству в карьере».⁵ Он основывает свой вывод на обзоре кол-
лективных исков о дискриминации на рабочих местах, особенно в индустрии
ценных бумаг и продуктовой отрасли, начиная с 90-х годов и до начала нуле-
вых (как мы все знаем, колеса правосудия вращаются медленно). Как говорит
Селми, во всех случаях общей темой было исключение женщин из более вы-
сокооплачиваемых позиций с бóльшими карьерными возможностями; и эти
дискриминирующие решения основывались на стереотипных, ничем не под-
твержденных предположениях о том, какую работу предпочитают женщи-
ны. Женщины предпочитают работу без перспективы карьерного роста, пото-
му что она лучше сочетается с семейными обязанностями, – это утверждали
в свою защиту компании, когда их «счастливые» сотрудницы подавали про-
тив них иски. (Кстати, все дела были прекращены за согласием сторон).
Тем не менее, как отмечает Майкл Селми, у компаний не было никаких

доказательств справедливости такой позиции. Действительно, энергичным,
амбициозным женщинам, работающим, в частности, с ценными бумагами,
приходится «предоставлять что-то в противовес основным стереотипам».⁶
Руководство не воспринимало подсознательно женщин недостаточно ква-
лифицированными для лучших позиций. Напротив, они сознательно приняли
решение, не дав женщинам шанса решить самостоятельно, что более опла-
чиваемые (и, что иронично, зачастую более гибкие) вакансии предназначают-
ся мужчинам. Селми отметил, что несколько крупных предприятий в других
сферах также обвинили в чем-то подобном.
Помимо гендерных стереотипов, преграды для представителей мень-
шинств на работе часто создает психологический закон притяжения – то, о
чем говорят «рыбак рыбака видит издалека» (или даже «свой своему понево-
ле друг»). Недавнее исследование, проведенное в форме интервью с людь-
ми, на данный момент или в прошлом работавших на Уолл-Стрит (улица, на
которой расположена бирже – прим.ред.). Они отметили, что организации, со-
стоящие в основном из белых мужчин, предпочитают иметь дело с другими
белыми мужчинами и этот факт принимается ими как должное. Это означа-
ло, что женщины и представители других рас не могли получить наиболее
прибыльное рабочее место в индустрии ценных бумаг и вместо этого были
«сосредоточены на позициях, не подразумевающих контакта с клиентами, и на
позициях с меньшим доходом».⁷ Общественное неодобрение также может со-
здавать помехи для женщин, работающим в традиционно мужских областях.
В докладе «Фактор Афины» (Athena Factor report) упоминается, что женщи-
ны, работающие в сферах науки, инженерии и технологии, не получали ин-
формацию, которой удостаивались только «свои люди» и которая нужна бы-
ла для движения вверх по карьерной лестнице. Одна из предпринимателей
Кремниевой Долины, крупный игрок на рынке высоких технологий, взяла се-
бе мужской псевдоним и обнаружила, что электронные письма, которые по-
лучал «Финн», кардинально отличались от тех, которые получала «Жозефи-
на». Финн мог сорвать куш, Жозефине же приходилось довольствоваться ме-
лочью. Авторы доклада также описывают «альфа-технарей» как людей, об-
ладающих плохими социальными навыками, но при этом весьма надменных,
с чувством мужского превосходства. «Одна из участниц фокус-группы описала
недавний неприятный опыт. Коллега-мужчина подошел к группе, где она была
единственной женщиной. Мужчина пожал руку каждому мужчине, но избежал
контакта с ней. “Я чувствовала, что он не знает, как следует поприветство-
вать меня”, - отметила она. – “Но также он не считал меня кем-то значимым.
И поэтому в итоге он просто решил со мной и не здороваться”».⁸ По этому
случаю можно понять, что в рабочей сфере спокойно принимается глубо-
кое неуважение к женщинам. Любой интеллектуально полноценный взрос-
лый человек, пусть даже имеющий достаточно слабые социальные навыки,
способен запомнить социальную норму: пожимать руки всем, кроме одно-
го, неприлично. Поразительно грубым кажется и поведение хирурга, о ко-
тором вспомнила Керин Филдинг (Kerin Fielding), одна из немногочисленных
женщин-хирургов-ортопедов Австралии. Она помнит «много трудностей», с
которыми ей пришлось столкнуться в процессе обучения, в том числе од-
ного хирурга, отказавшегося работать с ней. Когда Филдинг встретила его
несколько лет спустя, он снисходительно спросил, есть ли у нее пациенты,
добавив оскорбительное замечание: «Наверное, только исправляете сломан-
ные пальцы».⁹
К сожалению, проблема исключения женщин из некоторых сфер не исче-
зает вне стен офисов. Не может не огорчать, что во многих отраслях все еще
хуже. На первый взгляд может показаться, что игра в гольф и поездка в мест-
ный стрип-клуб с приватными танцами не связаны между собой. Да, и то, и
другое - это способ проведения досуга, но один из них традиционный, если
не сказать консервативный, и подразумевает даже ношение носков с узором
из ромбиков, а другой включает в себя обнаженных женщин, трущихся ге-
ниталиями о ширинку мужских брюк. Но что характерно для них обоих, так
это то, что женщины не могут воспользоваться неоценимой возможностью
работать с клиентами в неформальной обстановке.
В корпоративных продажах общение вне офиса для создания хороших от-
ношений с клиентом – это очень важная часть рабочего процесса. К сожа-
лению, наиболее популярные места для развлечений – поля для гольфа и
стрип-клубы – вынуждают женщин держаться подальше от этих меропри-
ятий. Многие гольф-клубы пребывают в уверенности, что женщины, играю-
щие в гольф вместе с мужчинами или даже сами по себе – это противоесте-
ственно и нелепо. Даже тогда, когда женщины все-таки играют с мужчинами,
площадки для первого удара на лунку для мужчин и для женщин находят-
ся на разном удалении, и также в некотором смысле разделяют их. «Многие
женщины сообщали, что мужчины устанавливали разные площадки для перво-
го удара, чтобы не играть с представительницами другого пола, или просили их
поехать в другом электромобиле. <…> Можно сказать, разные площадки – это
попытка исключить женщин, раз уж пришлось играть с ними вместе», - докла-
дывают Лори Морган (Laurie Morgan) и Карин Мартин (Karin Mar n), социо-
логи Мичиганского университета, изучавшие опыт женщин-специалистов по
продажам.¹⁰
Другим популярным местом развлечений, создающим «огромные пробле-
мы» для профессиональных специалисток по продажам, как обнаружили
Морган и Мартин, являются стрип-клубы. Наверное, нет ничего удивитель-
ного в том, что мужчины-коллеги и клиенты не хотят находиться в таких за-
ведениях с женщиной из офиса: это испортит все удовольствие напомина-
нием о том, что женщины - больше, чем просто тела, видом которых мож-
но наслаждаться. Специалистки «описывали, как раз за разом им говорили не
приходить, не приглашали с собой, а некоторые были даже обмануты мужчи-
нами, пытающимися втихаря сбежать в стрип-клуб». Но эти женщины были
настроены решительно. Несмотря на то, что находиться в таких местах было
для них крайне неловко («им было не по себе, они чувствовали себя смущенны-
ми и не в своей тарелке»), они все равно шли. Они не хотели упустить ценную
возможность пообщаться с важными клиентами.¹¹
Также стоит обратить внимание на стрип-клубы с приватными танцами.
Исследование, проведенное Великобританским сообществом им.Фоссет (UK
Fawce Society), основывавшееся на анонимных показаниях городских ра-
ботников, показало, что «уже входит в норму» развлекать клиентов таким
образом.¹² Можно даже сказать, этого ожидают. Когда в Ковентри (Англия)
стрип-клубы с приватными танцами ждали своих лицензий на открытие,
«ведущий бизнесмен» заявил, что «если Ковентри хочет стать серьезной пло-
щадкой для бизнеса, в нем должны быть места с ‘развлечениями для взрос-
лых’ – в том числе и стрип-клубы с приватными танцами».¹³ Как мужчинам
удавалось заниматься бизнесом до того, как появились заведения, где об-
наженные женщины могли бы помассировать их пенис своими генитали-
ями? «Среди моих клиентов очень немалая часть – это городские бизнесме-
ны», - таким образом Питер Стрингфеллоу (Peter Stringfellow), владелец ряда
ночных клубов и стрип клубов (прим.ред.), прокомментировал увольнение че-
тырех сотрудников-граждан США из инвестиционного банка Морган Стэн-
ли (Morgan Stanley) за то, что они посещали стрип-клуб во время участия в
конференции.¹⁴ На веб-сайте Стрингфеллоу для «всемирно известных клубов
обнаженных танцев» есть отдельная страница, посвященная корпоративным
мероприятиям, на которой клубы описаны как «идеальный вариант для при-
ватных развлечений для корпоративных клиентов». Следующее сообщение с
волнением спрашивает: «Так, вы только что совершили крупную сделку или
только собираетесь это сделать, но на ваших партнеров нужно немного под-
надавить. Итак, скажите мне, куда вы пойдете, чтобы подтолкнуть их к сдел-
ке?». В качестве ответа предлагается изображение «вашего идеального при-
ватного столика на вечеринке». Данный стол отличается от традиционного
тем, что в самом центре его находится шест. Несомненно, любая женщина-
инвестор, присутствующая при заключении сделки, будет в восторге от того,
насколько удобно оплачивать «Райские деньги Стрингфеллоу» (с изображе-
нием нагой женщины, обхватившей шест) своей корпоративной кредиткой,
чтобы засовывать их под подвязку вращающейся между тарелок обнажен-
ной танцовщицы.¹⁵ Как «идеально» иметь возможность обедать со своими
коллегами и устанавливать отношения с важными клиентами, наслаждаясь
видом гениталий другой женщины. Или, возможно, у нее будет болеть го-
лова, и она останется дома. Клубы Стрингфеллоу далеко не первопроходцы
в предоставлении подобных услуг корпоративным клиентам. В ходе напи-
сания доклада «Корпоративный сексизм» сообщество им.Фоссет обнаружи-
ли, что 41% стрип-клубов Великобритании продвигают именно корпоратив-
ные развлечения на своих веб-сайтах, а 86% лондонских клубов предлагают
предоставление чеков без указания клуба, которые позволяли бы включить
вечерние мероприятия в расходы компании.¹⁶
Вне зависимости от вашего отношения к стрип-клубам и клубам с приват-
ными танцами, нетрудно понять, что выбор именно этих мест для проведе-
ния корпоративных развлечений способствует исключению женщин из рабо-
чего процесса. Как сказала одна из специалистов по продажам, работающая
в промышленном секторе: «Они никогда не возьмут женщину на работу в эту
группу, потому что часть их развлечений – это водить людей в бары с девушка-
ми топлесс».¹⁷ Практически 80% финансовых работников-мужчин посещают
стрип-клубы по работе,¹⁸ «женщины в мире бизнеса <…> сталкиваются с но-
вым стеклянным потолком, созданным их коллегами-мужчинами - посещени-
ем стрип-клубов», - отмечает политолог Шейла Джеффрис (Sheila Jeffreys).¹⁹
Или, как выразился журналист Мэтью Линн (Ma hew Lynn):
Так же, как их отцы, вероятно, водили клиентов в один из джен-

тельменских клубов на Пэлл-Мэлл в центре Лондона, современ-
ные брокеры водят клиентов посмотреть на стрип-танцовщиц. В
старые джентельменские клубы женщин не пускали – в некото-
рых из них это правило до сих пор не изменилось, - а в стрип-
клубы женщинам ходить неприятно.²⁰
Это плавно подводит нас к тому, что нет более эффективного способа вы-
разить враждебность по отношению к женщинам на рабочем месте, чем сек-
суальные домогательства. Майкл Селми также рассмотрел многочисленные
коллективные иски о сексуальных домогательствах (все, кроме одного, бы-
ли остановлены за соглашением сторон), сосредоточив внимание на случаях,
произошедших в автомобильной и горнодобывающей промышленностях. В
этих отраслях женщины пытались получить наиболее высоко оплачиваемых
рабочим местам в данной местности. Он описывает «знакомую старую пес-
ню – домогательства, а именно: ощупывания, щипки, навязчивое преследова-
ние, принуждение к сексу, использование порнографии, демонстрация генита-
лий и мастурбация на женскую одежду». Прелестно. Настолько оскорбитель-
ное поведение предполагает, что эти виды домогательств обусловлены не
сексуальной напряженностью, созданной близостью женщин, а скорее нуж-
ны для «создания открыто враждебной к женщинам среды» и чтобы «указать
женщинам, попытавшимся проникнуть в ранее исключительно мужские обла-
сти, на их место».²¹
И даже в среде «белых воротничков», где мужчин также больше, женщины
зачастую не чувствуют, что их воспринимают как профессионалов, достой-
ных уважения наравне с мужчинами. В исках, поданных против компаний-
биржевиков, часто встречались обвинения в «повсеместных сексуальных до-
могательствах» (а также о дискриминации женщин при продвижении по
службе, обучении и распределению перспективных клиентов). Селми при-
знает, что сложно делать выводы на основании дел, остановленных по со-
глашению сторон, каковыми и были все рассмотренные им иски, однако он
утверждает, что «вполне очевидно, что все иски были обоснованы по крайней
мере в некоторой степени».²²
Доклад «Фактор Афины» показал, что 56% женщин, работающих в научных
организациях, и 69% женщин, работающих в инженерии, подвергались сек-
суальным домогательствам. «Грубости, присущие разговорам в мужской ку-
рилке и откровенные сексуальные насмешки стали обыденными, но слышать
их от этого не легче».²³ Почти каждая из 99 студенток-медиков Южного
Университета (Southern University), опрошенных социологом Сьюзен Хинзе
(Susan Hinze), сообщили, что им приходилось становиться жертвами «сексу-
альных домогательств, из-за которых рабочая атмосфера становилась непри-
ятной, враждебной и оскорбительной».²⁴ Хирургия, наиболее престижная об-
ласть медицины, на сегодняшний день является также и наиболее враждеб-
ной для женщин. Тем не менее, в последующих интервью Хинзе женщины-
интерны не говорили о своем гневе и даже положении жертв, а рассуждали
о том, не слишком ли женщины чувствительны к сексистскому и унизитель-
ному обращению. Например, женщина, которую лечащий врач-анестезиолог
неоднократно хлопал по ягодицам, задавалась вопросом, был ли вызванный
этим дискомфорт обусловлен излишней чувствительностью. Она долго ду-
мала насчет того, что если бы она упомянула эти домогательства, ее кол-
леги сказали бы: «ого, да она настоящая стерва, она такая нервная, она та-
кая впечатлительная…». Другая опрошенная была в ярости, когда мужчина-
преподаватель, увидев, что она дрожит, сказал «о, если бы я только мог по-
садить тебя на колени, как свою дочку, и крепко обнять и согреть тебя». Как
она сердито отметила в разговоре с исследовательницей: «Я здесь не для то-
го, чтобы напоминать ему о дочери. Я столько добилась в жизни, и я напоми-
наю ему о маленькой дочери?» Но другие люди уверяли ее, что в его коммен-
тарии не было ничего оскорбительного. А студентки-медики, задетые при-
вычкой одного хирурга обращаться к ним «маленькие девочки», были обвине-
ны в «сверхчувствительности» сокурсником, предположившем, что женские
нервные окончания «абсолютно голые», и, таким образом, запрограммирова-
ны на обиды.²⁵
Но, вопреки этому мнению, на самом деле, как предполагает Хинзе, жен-
щины усердно пытались «приуменьшить количество подобных инцидентов и
рассматривать их как ‘нормальную’ часть тяжелого обучения» (таковым оно,
действительно, является и для мужчин, и для женщин) и либо не обращали
на них внимания («Я хирург, я не могу волноваться из-за каждой мелочи»), либо
видели необходимость перемен в себе, а не в тех, кто до них домогался. Как
сказала одна из врачей-интернов: «Если вы близко принимаете к сердцу каж-
дый незначительный комментарий в ваш адрес <…> это значит, что вы слиш-
ком чувствительны». Одна женщина-стажер в хирургии описала, как обнару-
жила в уборной порнографическую карикатуру, нарисованную явно на нее,
где она была изображена, согнувшись, в процессе полового акта с ее руково-
дителем. Кто-то другой нарисовал рядом стрелку и подписал, что хотел бы
оказаться на месте второго. Вспоминая об этом, женщина сказала Хинзе:
Я думала, это действительно описывает <…> мое место в отделе-

нии хирургии [название удалено] - все, над чем я работала много
лет, не всю жизнь, но много лет, и они сводят все - весь мой труд;
все, чем я ради этого пожертвовала; мой ум и мои способности и
все, что я сделала – до этого… Понимаете, как будто именно так
они воспринимают это, понимаете, меня [Р. Явно расстраивается
и начинает плакать].
Она не подавала никаких жалоб, но для себя решила приспособиться к

враждебной среде («Мне придется просто выбросить это из головы») не ожи-
дая, что впредь никто не будет обращаться с ней подобным образом на ра-
боте («Таковы уж мужчины»)²⁶
Этот пример подчеркивает, почему для женщин предпочтительней игно-
рировать, не обращать внимания или отказываться замечать дискримина-
цию. Будем откровенны, совершенно не любезно по отношению к женщинам
и их самоуважению напоминать при помощи сексуальных домогательств,
что «на рабочих местах они не равны мужчинам, они даже после всех достиже-
ний остаются всего лишь женщинами».²⁷ К тому же, разумеется, публичные
обвинения в дискриминации абсолютно не обязательно повлекут за собой
перемены к хорошему. Выдвинуть такие обвинения совсем не легко и к это-
му нужно подходить отвественно, ведь женщины рискуют своей карьерой,
репутацией и (если дело дошло до суда и нужен адвокат) сбережениями.
Отвечать даже на единичные случаи сексуальных домогательств сложнее,
чем можно было бы подумать. Представьте, что на собеседовании по при-
ему на работу на должность научного сотрудника, мужчина-специалист по
подбору персонала задавал бы вам (женщине) вопросы вроде «Считают ли
вас привлекательной?» и «Как думаете, важно ли для женщины носить бюст-
гальтер на работе?». Как бы вы отреагировали? Отказались бы вы отвечать?
Встали бы и ушли? Пожаловались бы на специалиста? Все эти действия в
теории выглядят куда проще, чем на практике. Когда женщины на самом де-
ле оказывались в таких ситуациях, ни одна из двадцати пяти участниц ис-
следования не повела себя таким образом. В основном они просто вежливо
улыбнулись и ответили на вопросы.²⁸
С момента предсказаний профессора Седжвика ситуация несколько улуч-
шилась. В 1869 году декан Женского Медицинского Колледжа Пенсильва-
нии с гордостью привезла своих студенток на субботнюю клиническую прак-
тику в главное хирургическое отделение Пенсильванского Госпиталя. В те-
чение долгих лет она добивалась для своих студенток возможности присут-
ствовать при работе великих врачей и извлечь пользу из наблюдения за ней.
В конце концов, администрация согласилась. Но девушек встретили совсем
не гостеприимно. Как сообщили в Филадельфия Ивнин Буллитин:
Узнав о присутствии дам, сотни студентов мужских колледжей

выразили свое неодобрение действиями администрации госпита-
ля в частности и допуском женщин в медицину в целом.
Выстроившись в шеренги, эти доблестные джентльмены прово-
жали юных леди, выходивших из больницы, дерзкими и оскорби-
тельными выкриками, а затем последовали за ними по улице, где
к их оскорблениям присоединилась и вся остальная шайка…
В течение последнего часа в леди кидали “снаряды” из бумаги,
фольги, бычков и т.д., а некоторые из этих парней даже плевали
дамам на платья слюной, коричневой от жевательного табака.²⁹
Очевидно, что в наше время рабочая среда стала намного благоприятнее

для женщин, чем была сто лет назад. Законы, гарантирующие равные права,
позволяют женщинам получать то же образование, что получают мужчины,
без каких-либо специальных разрешений. Женщины-специалисты и рабо-
чие перестали казаться сенсацией, они встречаются повсеместно. И, тем не
менее, по сравнению хирургом, поглаживающим твои ягодицы, необходи-
мостью посещать стрип-клубы для заключения сделок или тем, что на твою
одежду кто-то мастурбируетей - кусочек фольги в волосах и табачная слю-
на на платье выглядят почти по-джентльменски. Как отмечает Майкл Селми,
на многие примеры дискриминации женщин на рабочих местах не обраща-
ют внимания, так как считают их «единичными случаями». Однако он утвер-
ждает, что «было бы ошибкой считать <…> отклонением от нормы» эти при-
меры «явных актов враждебности и исключения, опирающихся на стереотипы
о способностях женщин или о подходящих им ролям».³⁰ Конечно, не все пло-
хое обращение или домогательства направлено на женщин в традиционно
мужских сферах или именно на женщин, и не до всех женщин домогаются.
(По оценке одного эксперта, примерно от 35% до 50% женщин подвергались
сексуальным домогательствам на работе в какой-то момент).³¹ Но враждеб-
ный настрой, сексизм и унизительные оскорбления, с которыми приходится
сталкиваться женщинам в современном обществе доказывают, что старые
представления о месте женщин все еще существуют в сознании многих –
эту тему мы продолжим в следующей главе, где мы возвращаемся с работы
домой.
Глава 7
Равноправие начинается (или

заканчивается) дома
Перевод: Алиса Нефёдова
Мы с С. решили пожениться в следующем году, после того, как пройдем

лечение <...> Я сказала ему, что ничего не смыслю в домоводстве. На что он
ответил, что я и не обязана; что он не видит причин, почему женщины
должны любить готовку или мытье посуды больше, чем мужчины.
Поскольку мы получили абсолютно одинаковое образование <...> было бы
не честно, если бы мне пришлось выполнять всю ‘грязную работу’ <...>
Поэтому мы решили, что одну неделю заниматься домашними
обязанностями буду я, следующую - он <...> От счастья я не могла
вымолвить ни слова <...> Мы собираемся поделить обязанности по уходу за
ребенком так же, как поделили их и по дому.
Доктор Мейбел Улрих (Mabel Ulrich), выпусница университета Джонса

Хопкинса (1933)
От этого многообещающего подхода пришлось отказаться через пару

недель, сообщает Регина Морантс-Санчез (Regina Morantz-Sanchez) в журна-
ле Sympathy and Science. «Мы отказались от разделения обязанностей по дому
по принципу 50-50. Мы продержались где-то месяц, но под конец первой неде-
ли я поняла, что домохозяин из С. просто ужасный <...> Он всегда забывает про
стирку <...> Но опять же, он, естественно, занят, а я - нет».¹
Доктор Улрих в первой половине 20 века боролась против непреодолимой
психологической силы брачного контракта представителей среднего класса.
В соответствии с этим традиционным и очень знакомым всем устройством,
муж - это кормилец, работающий вне дома и финансово снабжающий семью.
Со своей стороны, жена – сама либо через слуг - в ответе за всю домашнюю
работу, а также за поддержание здорового эмоционального фона в семье:
81
все домочадцы должны быть довольны, дом убран, еда приготовлена, одеж-
да постирана, дети воспитаны. Потому как это стало женской работой, рабо-
тодатели были абсолютно свободны увольнять или отказываться нанимать
замужнюю женщину - такая ситуация продолжала оставаться абсолютно за-
конной в Соединенных Штатах до 1964.
Обе эти роли – кормильца и воспитателя - конечно же, в равной степени
важны. Без кормильца не будет денег на еду. Но без воспитателя еда не бу-
дет приготовлена и не найдется чистой тарелки, на которую можно было бы
эту еду положить; одичалые и перепачканные дети будут бегать голышом по
огороду и общаться при помощи примитивных рыков. Эти ’разные сферы’ для
мужчин и женщин (его – общественная, ее – межличностная) кажутся гар-
моничными и равнозначными, но, как в «Скотном Дворе», одна сфера равнее
других. Когда я говорю ’глава семьи’, вы тут же понимаете, о ком из супругов я
говорю (и это не ’миссис Джон Смит’). До совсем недавнего времени послед-
нее слово было закреплено за мужчинами законом. Лишь в 1974 у замужних
женщин в США появилось право брать кредит на свое имя. И только в 1994
году британский закон признал, что муж может изнасиловать свою жену. Я
перечисляю эти факты не для того, чтобы вас расстроить, я лишь хочу под-
черкнуть неравномерное распределение власти и статуса в традиционном
браке.
Современные женщины, кажется, едва ли успешней Мейбел Улрих справ-

ляются с попытками уговорить своих партнеров вступить в традиционно
женскую личную сферу. Мы с мужем с готовностью подтверждаем, что при
построении равноправного брака возникают трудности – особенно когда де-
ло доходит до воспитания детей. Вы, конечно же, слышали, высказывание
«личное – это политическое». Опираясь на свой собственный опыт в браке,
в котором мы стараемся договориться и делить обязанности поровну, мой
муж придумал свою собственную, расширенную версию этого высказывания:
«Подвозить детей в школу – это политическое; сидеть с детьми на больничном
– это политическое; составить список покупок – это политическое; покупать
подарки на дни рождения – это политическое; искать няню для присмотра за
детьми – это политическое; собирать детям в школу обеды – это полити-
ческое; думать, что приготовить на ужин – это политическое; не забывать
подстричь детям ногти на ногах – это политическое; спрашивать, где лежит
масло – это политическое <…> ». Ну вы поняли. Однажды я обязательно спро-
шу его, каково это - быть женатым на ком-то, кто, задумчиво прищурившись,
поглядывает на него поверх статей по социологии с названиями типа ”Кто
больше выигрывает в браке: Мужчины или Женщины?” Конечно, у нас бывают
разногласия. Когда, например, пара грязных кружек являются проявлением
мужской привилегии, а когда это просто немытая посуда? Пусть все те дан-
ные, что я собрала для этой книги, располагают меня видеть неравенство и
в раковине с грязной посудой, однако мой муж может утешиться тем, что,
благодаря тем же данным я понимаю, насколько редки такие мужчины как
он.
В семьях с детьми, где оба супруга работают полный рабочий день, жен-
щины выполняют работу по дому и заботятся о детях вдвое больше, чем
мужчины – это пресловутая “вторая смена”, описанная социологом Арли Хох-
шильд (Arlie Hochschild) в ее одноименной книге, уже ставшей классикой.²
Вы, вероятно, думаете, что даже если это не очень справедливо, это хотя бы
логично. Когда один человек зарабатывает больше, чем другой, он (скорее
всего) обладает большим весом в «переговорах между работодателем и ра-
ботниками», которыми для некоторых становится брак. Конечно же, в соот-
ветствии с этой неромантичной логикой, когда финансовый вклад женщины
приближается к заработку ее мужа, объем выполняемой ею работы по до-
му уменьшается. Чтоб вы понимали, что брак на самом деле не становится
равноправным. Просто менее неравным. Но только до того момента, пока ее
заработок не сровняется с его. После этого - когда она начинает зарабаты-
вать больше, чем он – начинает происходить что-то очень любопытное. Чем
больше она зарабатывает, тем больше работы по дому она выполняет.³ В
своем исследовании социолог Сампсон Ли Блэр (Sampson Lee Blair) увидели
«комично-грустную картину»: «когда она работает, а он нет <...> даже тогда
вы обнаружите, что жена выполняет большую часть работы по дому».⁴
Что вообще стоит в истоках этой невероятной несправедливости, когда
она возвращается домой после тяжелого трудового дня и пылесосит под его
удобно устроенными ногами? Несколько популярных авторов выдвинули па-
ру необычных предположений. Джон Грей (John Gray), автор книги “Мужчи-
ны с Марса, Женщины с Венеры“ недавно высказал неожиданную мысль о
том, что выполнение рутинной работы по дому на самом деле выгодно имен-
но для женщин, включая – или даже в особенности - женщин со сложной ра-
ботой. Его гипотеза (которая, насколько мне известно, не была подтверждена
опытным путем) заключается в том, что у современной работающей женщи-
ны, отдалившейся от традиционной домашней сферы с ребенком, детьми и
друзьями, которых можно пригласить на ужин, уровень окситоцина в крови
сильно понижен. (Окситоцин - гормон, который вырабатывается у млекопи-
тающих и ассоциируется с социальными связями и общением.) Хотя, к сча-
стью, «в занятиях по дому, способствующих выработке окситоцина, как, напри-
мер, стирка, покупки, готовка и уборка» недостатка нет. Фух! Что интересно,
на мужчин такие обязанности оказывают негативное воздействие. Для них
самыми важными являются задания, «способствующие выработке тестосте-
рона» - без прилива этого полового гормона у мужчин иссякает их мужская
сила (и не та, которая необходима для таскания бревен). Таким образом, «вос-
становление порядка после потопа или катастрофы» вызывает выработку те-
стостерона, но «если он ежедневно будет работать по дому и помогать ей,
то он в итоге измотается». Трудно сдержать злобную ухмылку, когда Грей
утверждает, что если он помогает с посудой, то, исключительно во имя за-
щиты его мужского нейроэндокринного статуса, «кто-то другой должен при-
нести тарелки, разложить все по местам и вытереть со стола». Как он объяс-
нил, «каждый раз спрашивать партнершу, нужно ли оставить эту еду или нет,
и помнить, куда что класть - для мужчины это очень утомительно».⁵ Остает-
ся только надеяться, что у Миссис Грей выделяется окситоцин каждый раз,
когда она напоминает мужу, где стоят тарелки.
Или вот еще нейронаучное объяснение, данное ‘социальным философом’
Майклом Гурианом (Michael Gurian) в его известной книге «О чем он думает?»
(«What Could He Be Thinking?»). В главе под названием «Мозг мужчины дома»
(‘The Male Brain at Home’) мы узнаем, что так как «мозг женщин воспринима-
ет больше сенсорной информации», женщина вероятнее «на нейронном уровне
заметит клочок бумаги, собачью шерсть, детскую игрушку, засунутую в ди-
ван». «Женский мозг» также «скорее отметит книгу, как-то не так лежащую
на журнальном столике, пыль на полке и неидеально заправленную кровать».⁶
Если вы скептически относитесь к идее, что женщины с высоким заработ-
ком больше работают по дому из-за внутренней потребности поднять свой
уровень окситоцина как можно выше, в то время как их безработные мужья
защищают свой эндокринный статус, обходя стирку стороной, или что их
нервная система просто менее способна понять необходимость стирки - то у
социологов для вас есть другое, более правдоподобное объяснение. Они на-
зывают этот необычный феномен «нейтрализация гендерной девиантности»
(gender deviance neutralisa on).⁷ Супруги пытаются преодолеть дискомфорт,
который появляется у них, когда женщина нарушает традиционный брачный
контракт и берет на себя роль главного кормильца. Очень интересное ис-
следование, проведенное социологом Вероникой Тиченор (Veronica Tichenor)
методом интервью, выявило психологические усилия, которые прикладыва-
ют как мужья, так и их жены с большим заработком, чтобы продолжать «иг-
рать по гендерным правилам», несмотря на нетрадиционную расстановку сил
в их семье.⁸ Например, большинство жен, зарабатывающих больше своих
мужей, сообщили, что также выполняют «бóльшую часть» работы по дому
и работы по воспитанию детей (такие же результаты были получены в ис-
следованиях с количественными опросами). Иногда некоторые из них возму-
щались таким положением вещей, и это становилось предметом разногла-
сий в семье. Но остальные «с готовностью брали на себя домашнюю работу,
чтобы доказать, что они хорошие жены». Как отмечает Тиченор, это значит,
что «культурные ожидания того, какой должна быть хорошая жена, влияют на
распределение обязанностей в семье с нетрадиционным типом заработка; му-
жья получают меньше обязанностей, и вся обуза домашних хлопот ложится
на плечи жен».
Тиченор также предположила, что женщины «осознанно» отдают мужчи-
нам ответственность за принятие решений, потому как не хотят выглядеть
сильными, доминирующими или главенствовать над мужчинами. Пары так-
же изменили значение слова ‘кормилец’, таким образом, чтобы мужчина про-
должал вписываться в него. В традиционных парах кормилец - это тот, кто
приносит домой самую большую зарплату; однако в семьях с нетрадици-
онным распределением доходов зачастую тот, кто ведет семейный бюджет
или делает какой-то другой не-денежный вклад, считается кормильцем. На-
пример, Бонни зарабатывает $114 000 в год, тогда как ее муж получает $3
000, но все же считает, что они «оба кормильцы». Занимательно то, что эти
женщины очень часто прекрасно понимают, что большая зарплата не дает
им той же власти в семье, которую получил бы мужчина при таком положе-
нии дел.⁹
Эти психологические игры наглядно показывают, насколько люди стре-
мятся сохранить те самые викторианские гендерные роли в браке. Как отме-
тил Майкл Селми (Michael Selmi), несмотря на то, что более 80% людей, рож-
денных в 1965-1981, поддерживают идею равного распределения обязанно-
стей, реальный прогресс в достижении равноправия «заторможен».¹⁰ Почему
же это до сих пор так сложно и так редко встречается? Мэйбел Улрих пред-
положила:
Возможно, мужчина на интеллектуальном уровне вполне под-

держивает стремления женщины. Но только 10% решает разум
- оставшиеся 90% это эмоции. И эмоциональная модель С. была
сконструирована его матерью, когда он был еще ребенком. Трудно
быть мужем ‘современной’ женщины. Она являет собой все, чем
не была его мать - полная ее противоположность.¹¹
Предположение доктора Улрих вполне подтверждает странное расхожде-
ние между сознательной поддержкой идеалов гендерного равенства и авто-
матическими гендерными ассоциациями, которые влияют на мысли и пове-
дение, тем самым сводя на нет эту сознательную поддержку.¹² Например,
одно исследование обнаружило, что группа бездетных студенток колледжа
ценят образование в колледже выше материнства. Однако при проведении
имплицитного ассоциативного теста IAT им было легче связать личные ме-
стоимения (как Я, мне, и сама) с картинками, изображающими атрибуты ма-
теринства (такими как детская кроватка и коляска), чем с картинками на
тему учебы (например, мантии выпускников и дипломы).¹³ Эти бессознатель-
ные установки влияют на наше поведение гораздо больше, чем декларируе-
мые нами ценности.¹⁴ Одно исследование даже обнаружило, что только та-
кие /бессознательные установки/ коррелировали с карьерными целями жен-
щин. Лори Рудман (Laurie Rudman) и Джессика Хеппен (Jessica Heppen) изме-
рили, насколько молодые женщины подсознательно ассоциируют романти-
ческого партнера с образом рыцаря в сверкающих доспехах из сказок, а так-
же спросили их мнение по поводу таких розовых мечтаний. Удивительно, что
именно подсознательные романтические фантазии-ассоциации, а не личная
позиция в духе ‘давайте без этих глупостей’, которые она эксплицитно вы-
сказывает, обратно коррелируют с ее заинтересованностью в достижении
высокого статуса и профессий, требующих высокого уровня образования.¹⁵
Исследование формирования автоматических ассоциаций все еще находит-
ся на ранней стадии, но, по предварительным данным, как и предполагала
Улрих, на них, вероятно, оказывает сильное влияние ранний детский опыт.¹⁶ В
таком случае не удивительно, что имплицитные гендерные ассоциации сле-
дуют традиционным стереотипам (об этом мы еще раз поговорим в третьей
части этой книги).
Люди могут и действуют против подсознания и более в соответствии с со-
знательно выбранными ценностями. Но если ее подсознание или социальная
роль матери или жены заставляют ее загружать стиральную машинку, до-
ставать посуду из посудомоечной машинки и складывать вещи детей, в то
время как его подсознание бесполезно в подобных делах – тогда, не успев и
глазом моргнуть, вы будете, по выражению социологов, «активно обсуждать
и постоянно оспаривать преобладающие гендерные установки, касающиеся
ролей на работе и в семье», или, простым языком, затевая «старые добрые
ссоры».¹⁷
А может все не так уж глубоко зарыто? Социальные нормы все еще рас-
сматривают дом и детей как ее первостепенные обязанности, пусть теперь от
него и ожидается помощь. Восхитительный постер, сделанный Великобри-
танской Национальной Лигой против женского избирательного права (Na onal
League for Opposing Woman Suffrage) изображает мужа, возвращающегося в
«дом суффражистки». Комната находится в жутком беспорядке, плачущие
дети одеты в дырявые носки, а от лампы без масла исходит не свет, а только
дым. Единственное свидетельство существования заблудшей жены и мате-
ри - это постер «право голоса для женщин», на котором прикреплена записка
с безразличными словами «вернусь где-то через час». Просто замените сло-
ва «суфражистка» на «работающая мать», и постер можно будет вполне дей-
ственно использовать и сегодня. Пока существуют целые главы – и даже кни-
ги - посвященные проблемам работающих матерей, в книгах по воспитанию
детей вы не найдете хотя бы абзац, описывающий сложности со временем и
ответственностью, с которыми сталкиваются работающие отцы.
Эта социальная норма ставит женщин на слабую позицию – позицию уго-
воров. Как показывает опыт, многие матери, с которыми я разговаривала,
уже исключили - как будто их никогда и не существовало - любые карьерные
опции, которые потребовали бы большей (или хоть какой-то) ответственно-
сти за ребенка со стороны отца. И, само собой разумеется, из-за этого сразу
же пропадает целый ряд карьерных возможностей. Иногда это может быть
обосновано реальными практическими и финансовыми соображениями. И
всё-таки, почва уходит из-под ног, когда смотришь на круговорот факторов,
приводящих к таким решениям.¹⁸ Одно из последствий аккуратного разде-
ления труда кормилец/домохозяйка – это ожидание неутомимого трудого-
лика, который может полностью посвятить себя работе, так как время как
обязанности по дому и уход за детьми лежат на ком-то другом. Это ожи-
дания не изменятся до тех пор, пока женщина продолжает заниматься до-
машними обязанностями. Конечно, некоторые профессии не подразумевают
особой гибкости. Однако любопытно, насколько податливой и гибкой жен-
щина может сделать профессию, которая кажется намного более жесткой и
негибкой, когда ее выполняет мужчина. Автор «Деля все на два» (Halving It All)
Франсин Дойч описала две знакомые пары. В одной паре он работает про-
фессором колледжа, а она - врач, а в другой она - профессор колледжа, а
он врач. Но в обоих случаях «как муж, так и жена считали мужскую работу
менее гибкой».¹⁹ Кроме того, существует ‘штраф за материнство’ (помимо
остальных гендерных экономических неравенств), который увеличивает фи-
нансовый разрыв между зарплатами женщин и мужчин.²⁰ Далее, чем боль-
ше женщина подстраивает свою карьеру под семейные обязанности, и чем
дольше это продолжается, тем больше увеличивается разница между зара-
ботком мужа и жены, и в итоге становится все более логичным ей продол-
жать жертвовать своей карьерой ради его.
Можно заметить, что те намечающиеся зачатки равного партнерства, ко-
торого пары хотели когда-то придерживаться, оборачиваются ничем иным,
как наивность молодости.²¹ Мейбл Улрих потратила несколько лет, совме-
щая частную медицинскую практику (которую она в итоге бросила), семью
и ребенка. Отказавшись от предложения работы, чтобы избавить мужа от
неудобств, связанных с переездом его медицинской практики, она написа-
ла: «Я не верю, что работа женщины для нее настолько же важна, как и для
мужчины – его».²² Пыталась ли Улрих таким психологическим пластырем за-
латать рану, нанесенную ее удручающе неравным браком? Или, как сторон-
ники идеи заложенных гендерных различий могут предположить, были ли
ее абстрактные феминистские идеалы вытеснены биологической реально-
стью? Луэнн Бризендин (Louann Brizendine), например, предположила, что
женский мозг реагирует на совмещение работы с уходом за семьей «повы-
шенным чувством стресса и беспокойства, а также сокращением интеллек-
туальных ресурсов, доступных для выполнения материнских обязанностей и
ухода за детьми», и что совмещение материнства с карьерой приводит к нев-
рологическому «перетягиванию каната из-за перегрузки нейронной цепи».²³
Перегруженные нейронные цепи... или же перегруженный список дел?
Утверждение Бризендин о том, что «понимание нашей внутренней биологии
помогает нам лучше планировать наше будущее»²⁴ не показалось мне осо-
бо интересным. Полагаю, большинство работающих женщин с детьми на-
шли бы иные решения более действенными: например, рабочие места, где
учитывались бы интересы семьи; или отцов, которые забирали бы детей из
садика, собирали им обед, брали бы больничные по уходу, вставали по но-
чам к проснувшемуся младенцу, готовили ужин, помогали детям с домаш-
ней работой и звонили педиатру во время своего обеденного перерыва. На
самом деле, всего этого не было в жизни так называемых ‘новых традицион-
ных жен’, которые жертвуют своими зачастую престижными, прибыльными
и с трудом завоеванными карьерами, чтобы посвятить себя дому и семье.
Их выбор обычно приписывают зову иначе устроенных женских внутренних
механизмов. И все же детальное интервью-исследование 54 таких женщин
социологом Памелой Стоун (Pamela Stone), описанное в ее книге «Предпочте-
ние? Почему же на самом деле женщины бросают работу и выбирают дом»
(Op ng Out? Why Women Really Quit Careers and Head Home) показало удивитель-
ную и сложную картину, в которой гендерное неравноправие дома (вместе
с местом работы, не допускающем какой-либо гибкости) являлось главным
фактором в большинстве решений интервьюируемых бросить свою горячо
любимую и успешную работу. Их мужья, у которых также была ответствен-
ная работа, часто описывались женами как «поддерживающие» и дающие им
«выбор». Но никто из них не предоставлял женам реальный шанс, предлагая
подстроить свою карьеру под нужды семьи:
«Оказалось, что женщины и их мужья воспринимают обязанности

мужчины исключительно как обеспечение жены достаточной фи-
нансовой поддержкой, чтобы те могли уйти с работы. А совсем не
как помощь жене в разделении семейных обязанностей, что мог-
ло бы поспособствовать продолжению ее карьеры. ‘Это твой вы-
бор’ можно также воспринимать как ‘Это твоя проблема’ <...> При-
крывающиеся, казалось бы, равноправными речами о ‘поддерж-
ке’ и ‘выборе’, мужья фактически дают женам разрешение бросить
свою карьеру, и в тоже время сигнализируют о том, что карьеры
женщин не на столько стоящие, чтобы заслуживать хоть каких-то
поведенческих изменений с его (мужа) стороны.²⁵
И хотя мы привыкли думать, что, возможно, из-за гормонов это естествен-

но для отцов быть не при делах, однако наша биология гораздо более гибка,
чем мы думаем. Гормоны - это не просто внутренние механизмы, которые
определяют нас в конкретное окружение и влияют на наше поведение: тут
есть и обратное влияние. Стимул в окружающей обстановке - будь это ребе-
нок, успех на работе или трогательный эпизод из шоу Опры Уинфри - может
вызвать гормональные изменения.²⁶ Наши гормоны реагируют на жизнь, ко-
торую мы ведём, разрушая ложные границы между внутренним естеством и
внешней окружающей средой. Так что нас не должно сильно удивлять то, что
не только материнские гормоны изменяются с рождением ребенка, но и от-
цовские. (Хотя исследований в этой области и не так много, было замечено,
например, что выработка тестостерона подавляется при рождении ребенка,
в то время как уровень пролактина - по названию понятно, что это гормон,
задействованный в лактации - увеличивается).²⁷ При изучении равноправных
родительских пар - где и отец, и мать в равной степени разделяют обязанно-
сти и удовольствие домашних хлопот - Франсин Дейтч (Francine Deutsch) об-
наружила, что отцы, наравне с женами ухаживающие за ребенком, развили
такую близость с ребенком, которую мы обычно ассоциируем с матерями.
Как сказал отец девочки подростка, который «выразил то, что многие [рав-
ноправно разделяющие обязанности отцы] чувствовали: “Я бы многое хотел
поменять в своей жизни, но (отцовство) я бы не стал менять. Это лучшее, что
я сделал за свою жизнь“».²⁸
И если это вас не убедило, подумайте о крысах. Крысы-самцы не испы-
тывают гормональных изменений, которые проявляются у крыс-самок при
материнстве. Они никогда нормально не участвовали в воспитании детены-
шей. И все же, если поместить крысенка в клетку вместе с крысой-самцом,
то через несколько дней он начнет заботиться о детеныше, как если бы он
был матерью. Он будет подбирать детеныша, класть его рядом с собой точ-
но так же, как это бы сделала заботящаяся самка, содержать его в чистоте и
порядке и даже построит гнездо.²⁹ Родительские установки находятся в моз-
гу самцов, даже у тех видов, у которых отцовская забота обычно отсутству-
ет.³⁰ Если даже крыса может вдохновиться стать родителем и без помощи
справочника по уходу за детьми Уильяма Сирса (William Sears), то, могу пред-
положить, перспективы отцов-людей довольно радужные.
Вопреки мнению о том, что общий уход – это современная глупая мода,
современные отцы менее вовлечены в воспитание детей, чем они были две
или три сотни лет назад. Из нескольких доступных нам обрывков инфор-
мации об отцовстве в раннем периоде Америки историк Джон Демос (John
Demos) предложил «картину, помимо всего прочего, весьма активного и все-
объемлющего отцовства, вплетенную в общее полотно домашней и производ-
ственной жизни <...> Отцовство, таким образом, было продолжением, если
не постоянной частью ежедневной рутины».³¹ Когда в 19 веке работа муж-
чины значительно вышла за пределы дома, в историях появилось противо-
действие между карьерой и жизнью дома. Демос описывает придуманно-
го отца из выпуска Журнал для Родтаителей (Parents’ Magazine) от 1842 года
(даже название журнала более передовое, чем большинство современных
заголовков), который стал настолько занят, что не может приходить домой
вовремя и проводить семейные молитвы. В конце концов, отец пришел «в
себя и к своей ответственности: “Лучше потерять пару шиллингов,” заключил
он, “чем стать умышленным убийцей моей семьи и инструментом, разрушаю-
щим мою душу”».³² Проблема надлежащей заботы о душе находится далеко
за рамками этой книги. Но твердо закрепившиеся представления обо всех
мужчинах, как о целеустремленных и сфокусированных только на карьере,
упускают появляющиеся факты - некоторые мужчины больше не хотят быть
разрушительным инструментом, они желают посвящать больше времени се-
мье, друзьям и сообществу.³³
Спасет ли это их души, точно сказать не могу. Но одно я знаю точно. Было
бы лучше, если бы у мужчин, в противоположность мужу Мэйбл Улрих, по-
явилась возможность заниматься стиркой. И стирка важна. Как Глория Стей-
нем недавно напомнила журналисту: «‘Получить все’ не значит ‘все делать’.
Мужчины – это тоже родители, и, на самом деле, женщины не получат равно-
правия за пределами дома, пока мужчины не будут иметь равные обязанности
внутри дома».³⁴
Глава 8
Равенство 2.0
Перевод: Maria Patoka, Наталия Буткова
Пора ли открывать шампанское и праздновать наступление Гендерного Ра-

венства 2.0, пересмотренной версии равенства, где женщины и мужчины не
одинаковы, но одинаково свободны выражать свою различную природу? У
западных женщин есть контрацепция, законы о равных правах, они могут ра-
ботать ради удовлетворения амбиций, а не только ради денег. Тем не менее,
до сих пор мужчины и женщины выбирают разные жизненные пути. «Но, -
спросит автор ‘Полового Парадокса’ (Sexual Paradox) Сьюзан Пинкер, - разве
это то, что нужно менять?».¹ Разве не пришло время принять, что женщины
и мужчины могут жить разной жизнью?
Я симпатизирую этой мысли. Иногда мы с мужем (строительным подряд-
чиком) смеха ради представляем, каково было бы поменяться работами. Что-
бы написать электронное письмо, мой муж тратит час времени, а на выходе
это читается, как послание от 10-летнего друга по переписке из Франции (До-
рогой Майкл. Как дела? Сегодня было жарко.). А еще он заметно бледнеет от
мысли написать книгу. А если бы он попал в ужасную аварию в начале ре-
монтного проекта, который мне бы пришлось заканчивать, он потратил бы
свой последний вздох на диктовку инструкций мне: Корделия, помни: кана-
лизация и электропроводка перед стенами идут наверх! Я люблю... [бульканье,
глухой звук]. Общество не станет лучше, если такие как мой муж будут пи-
сать книги, а такие я - заниматься ремонтами. Возможно, женщины действи-
тельно менее заинтересованы или способны в отраслях, в которых преиму-
щественно работают мужчины: науке, технологии, инженерии и математике;
потому что эти занятия хуже подходят для мозга, склонного к эмпатии. И ес-
ли уж большинство женщин запрограммировано на уход за человечеством,
а не на его прогресс, то неудивительно, что так мало женщин прорывает-
ся в престижные, но беспощадные профессии и достигает в них высот. Если
91
различное естество мужчин и женщин разводит большинство из них по раз-
ные стороны горизонтальной (гендерный дисбаланс в различных професси-
ях) и вертикальной (большее количество мужчин на высших уровнях во всех
профессиональных областях) сегрегации, тогда идеальное равенство кажет-
ся бессмысленным и контрпродуктивным – с этим я согласна.
Тем не менее, не торопитесь опускать руки. Гендерное Равенство 2.0 обос-
новывает статус-кво, при котором политика, богатство, научные и культур-
ные достижения сосредоточены в руках (белых) мужчин. Это не умаляет важ-
ность и ценность работы, которую традиционно делали женщины, или жен-
ских черт характера. Но стоит задуматься над сентенцией философа Нила
Леви (Neil Levy): то, что женщины преимущественно способны к эмпатии, а
мужчины – к систематизации – «это не повод для установления равенства. Не
случайно Нобелевской премии за то, что вы помогли кому-то почувствовать
себя в своей тарелке, нет».² Когда ребенок цепляется за желанную игруш-
ку, и заявляет, что его приятелю «эта игрушка не нужна», я считаю, что есть
смысл ему не верить. Здоровый скептицизм действует и в нашем случае.
В комиксе из журнала «Нью Йоркер» (New Yorker), которым долгое время
была украшена стена моего офиса, крыса в костюме бизнесмена разговарива-
ет по телефону за своим столом. На стене за его спиной расположены рычаг
и лампочка. Удобно устроив ноги на столе, крыса-бизнесмен говорит: «Да,
неплохо. Как только загорается свет, я жму на рычаг, и мне выписывают чек.
А у тебя как?»³. Не будем забывать, что это основной принцип нашей психи-
ки – нам нравится, когда мы получаем поощрения - будь то искренняя по-
хвала, статус, деньги, новые возможности, повышение, аплодисменты или
действительно хороший обзор в газете. Как-никак, каждый чувствовал этот
прилив гордости, когда другие замечали хорошо выполненную нами работу
или наш талант. Дети требуют поощрения. (Смотри, мама. Посмотри... на...
МЕНЯ!). И хотя мы, взрослые, более сдержанны в нашей потребности призна-
ния, мы, тем не менее, хватаемся за него при каждом случае. (Не думаю, что
это только я.) На утренних тренировках в моем клубе по теннису все собира-
лись вокруг тренера Саймона. Саймон мог сказать что-то хорошее о каждом
из нас с такой изобретательностью и щедростью, на которую он только был
способен (Хорошо ставишь ноги, Корделия), даже если в это время мяч летел
через забор в окно проезжающего автомобиля.
Когда мы пытаемся, к примеру, выяснить причины, по которым продолжа-
ется вертикальная сегрегация, важно вспомнить идею, что «предпочтения у
людей не берутся ниоткуда: их формирует общество, в котором они живут».⁴
Несмотря на прогресс прошлого века, мужская и женская жизнь на работе и
дома остается очень разной, и причиной тому бессознательная либо предна-
меренная дискриминация. Мы ведь не станем думать, что группа крыс, опус-
кающая хорошо смазанный рычаг в просторной светлой клетке и получаю-
щая за это много хорошей еды просто ‘от природы’ более предрасположена
к опусканию рычага, чем группа крыс, находящаяся в худших (или даже со-
всем плохих) условиях? Менеджеры, не получающие продвижения или зар-
платы, которой они заслуживают; торговые представители и инвестицион-
ные банкиры, решительно идущие в топлесс-бары и стрип-клубы для работы
с клиентами; профессиональные ученые, вынужденные слушать «разговоры
в курилке» - все они заслуживают того, чтобы существование до сих пор не
исчезнувших барьеров не отрицалось.
То же относится и к барьерам дома. Женщины с детьми, которые реши-
ли не адаптировать карьеру к их семейной жизни могут ожидать ‘налогов’ за
отклонение от гендерных норм – например, дополнительной работы по до-
му, дополнительного ухода за детьми, хождения на цыпочках вокруг его эго.
Кто же знает, что происходит в отдельно взятых отношениях. Конечно, есть
и исключения. Но факты из исследования преподавательского состава Кали-
форнийского Университета говорят за себя.⁵ Преподавательницы с детьми
работают 51 час в неделю, а также 51 час проводят за уборкой дома и за-
ботой о детях – вот вам настоящая «вторая смена». 102 часа в неделю, если
посчитать, это больше 14 часов в сутки. Добавить к этому 8 часов сна, 1 час на
еду и базовую гигиену, итого у женщины для себя остается 26 минут в сут-
ки. В то же время, преподаватели-отцы тратят только 32 часа в неделю на
неоплачиваемую работу. Такой облегченный график не только позволяет им
отработать дополнительные 5 часов в университете, но и дает им 2 часа еже-
дневно на – а кто ж знает на что, в то время пока преподавательницы стира-
ют, готовят, проверяют домашние задания, умывают чумазые лица и читают
сказки на ночь. За каждым великим мужчиной-ученым стоит женщина, но за
каждой великой женщиной-ученым остается непочищенная картошка и тре-
бующий внимания ребенок. Женщины, стремящиеся к карьерным вершинам
в академической сфере, не просто жертвуют своим досугом. Среди них мень-
ше замужних с детьми (41% против 69% женатых мужчин-преподавателей);
они, достигнув пост-репродуктивного возраста, в два раза чаще жалеют, что
не завели больше детей. Проще говоря, для женщины карьера - это бÓльшая
жертва, чем для мужчины. Получается, если женщина-академик, которой хо-
телось бы иметь больше нескольких минут в день на себя, а также завести
семью, решит оставить свою перспективную работу и устроиться на более
гибкую должность научного сотрудника без каких-либо перспектив роста -
потому ли это происходит, что она «от природы» менее заинтересована стро-
ить карьеру или же потому, что в сутках всего 24 часа?
Также наше общество проваливает с треском тест на «естественность» го-
ризонтальной сегрегации. Представьте себе общество, в котором мужчи-
ны хотят найти счастье не в работе, а в друзьях и семье. Представьте се-
бе аудиторию, где одинаковое количество мужчин и женщин сидят на лек-
ции по программированию и готовятся обеспечивать себя в будущем. Это
не феминистические грезы о светлом будущем. Это Республика Армения.
С 1980-х по 90-е года количество женщин в программировании там держа-
лось в районе 75%. Сейчас, благодаря большей популярности программиро-
вания среди мужчин (а скорее - падению интереса среди женщин), армянские
женщины составляют около половины программистов (по наблюдениям, во
всех странах бывшего СССР этот показатель довольно высок⁶), тогда как в
США женщины составляют лишь 15% от всех программистов. Асмик Гари-
бян (Hasmik Gharibyan), профессор политехнического университета Калифор-
нии, считает, что такой разрыв объясняется различием в культуре Армении
и США. В Армении «нет культурного ожидания, что люди должны найти лю-
бимую работу». В каждом интервью, проведенном Асмик, молодые армяне
«подчеркивают, что они ищут счастья в семье и дружбе, а не на работе». На-
против, и женщины и мужчины «стремятся найти профессию, которая гаран-
тировала бы хороший уровень жизни и финансовую стабильность».⁷
Большой процент армянских женщин в программировании — это лишь
один пример, подтверждающий довольно неожиданный принцип: в богатых,
развитых индустриальных обществах гендерная профессиональная сегрега-
ция выражена гораздо ярче, чем в развивающихся и переходных обществах (а
не менее, как можно было бы подумать). Например, опрос в 44 странах с пе-
реходной или развивающейся экономикой показал, что с улучшением уров-
ня жизни женщины реже выбирают инженерные, математические и есте-
ственные науки (которые могут стать первым шагом к более высокоопла-
чиваемым профессиям), предпочитая им более ‘женственные’ специально-
сти в гуманитарных и социальных науках или в медицине. Однако в стра-
нах с процветающей экономикой гендерная сегрегация поддерживается не
за счет экономических условий, а за счет разного отношения к математике и
наукам среди мальчиков и девочек подросткового возраста. В богатых стра-
нах, чем больше различается интерес мальчиков и девочек к математике и
естественным наукам, тем больше выражена гендерная профессиональная
сегрегация.⁸ Мария Чарльз (Maria Charles) и Карен Бредли (Karen Bradley), ав-
торы опроса, считают, что обеспечение приемлемого материального уров-
ня (для многих), а также важность личностного выбора и самовыражения в
западной культуре означают, что самореализация через образование стала
культурно одобряемой целью. Это главным образом относится к людям, по-
лагающим, что их партнер возьмет на себя роль главного кормильца - т.е. к
гетеросексуальным женщинам. (Интересно, что при отсутствии такой роско-
ши как мужчина-кормилец, карьерные устремления лесбиянок очень схожи
с амбициями гетеросексуальных мужчин).⁹
Сьюзан Пинкер интерпретирует наличие гендерных различий в выборе
профессий в таких странах как США, Австралия, Швеция, как отражение на-
стоящих женских предпочтений, не искаженных финансовыми соображени-
ями, давлением семьи или даже контролем государства. Но, как мы уже убе-
дились, невозможно запереть свои карьерные предпочтения в своей голове,
отрезав влияние извне. Мы видели эти культурные факторы, которые без тру-
да изменяют предпочтения молодых людей в математике, науке и других
мужских занятиях. Как соглашаются Чарльз и Бредли, как только мужчинам
и женщинам становится не нужно гнаться за копеечкой, как за главным при-
оритетом, они «могут начать выражать ‘себя’ такими, как они есть»¹⁰ - но
как вы, я, Чарльз и Бредли знаем, грань между собственными желаниями и
гендерными установками, а также культурной средой, в которой мы функ-
ционируем и развиваемся, весьма размыта. Странно, но, когда речь заходит
о гендерных стереотипах, люди в эгалитарных странах часто сами не при-
держиваются эгалитарных взглядов.¹¹ Чарльз и Бредли считают, что мы на
продвинутом Западе «потакаем своим гендерным ‘я’», и в этой книге мы уже
мельком увидели, откуда наши гендерные ‘я’ появляются. Культурные реа-
лии и стереотипы о мужчинах и женщинах – выраженные в существующем
неравенстве, в рекламе, в разговорах, в мыслях, ожиданиях, или поведении
других - изменяют наше восприятие себя, интересы или поведение. Рассмот-
ренные нами лабораторные эксперименты созданы, чтобы в контролируе-
мых условиях воссоздать реальные (и куда более беспорядочные) факторы,
влияющие на нас в реальном мире. Социокультурная среда – это не какая-то
хитро сконструированная, высосанная из пальца реальность, существующая
лишь в лабораториях социологической психологии. И вы в ней находитесь
прямо сейчас.
Некоторые исследователи считают, что гендерные стереотипы со време-
нем, кирпичик за кирпичиком, накапливаются. Например, заметив, что акцен-
туация на гендере участниц приводит к тому, что женщины проявляют более
‘женственные’ интересы (эксперименты описаны в Главе 1 – прим.ред.), Стил и
Амбади (Steele and Ambady) задумались о том, что «наша культура постоян-
но подчеркивает стереотипы и связанную с ними идентичность, что, в итоге,
сформирует отношение человека к определенным сферам».¹² Сисилия Ридж-
вей (Cecilia Ridgeway) и Шелли Коррел (Shelley Correll) соглашаются:
Культурные стереотипы о гендере работают как гиря на весах,

незначительно, но систематично меняющая поведение и оценку
женщин и мужчин, изначально весьма схожих. Хотя влияние ген-
дерных стереотипов на мужчин и женщин в каждой отдельно взя-
той ситуации невелико, индивидуальные жизни проходят во мно-
гих повторяющихся социальных контекстах... На протяжении ка-
рьеры и даже жизни эти незначительные факторы скапливают-
ся, и в результате мы получаем абсолютно различное поведение,
жизненные пути и социальное положение мужчин и женщин (со
схожим социальным происхождением).¹³
Эти гендерные пути являются частью социальной среды, окружающей на-

ше сознание – и придающей гендерную окраску нашему внутреннему ‘я’, на-
шему социальному восприятию и поведению, которые, в свою очередь, ста-
новятся частью гендерного мира.
Но это происходит незаметно. И мы пытаемся найти ответы в чем-то дру-
гом.
Часть II
Нейросексизм

Иллюстрации Екатерины Агапкиной
97
Глава 9
Развилка внутри утробы
Перевела Яна Белова

Редакция Наталии Бутковой и Михаила Парко
В течение двух тысячелетий ‘непредвзятые эксперты’ выдавали такие

великолепно проницательные предположения, как: женщинам не хватает
тепла, чтобы вскипятить кровь и очистить душу, их головы слишком малы,
матки - слишком велики, а думают они сердцем или не той стороной мозга.
Этот список можно продолжать до бесконечности.
Бет Хесс (Beth B. Hess), социолог, 1990¹
И вот прошло уже 20 лет, а список все-то в ходу. И где-то в его начале
будет о том, что у женщин «слишком мало эмбрионального тестостерона».
Или это у мужчин его слишком много? Сперва может показаться, что нако-
нец все изменилось, и рассмотрению подлежат врожденные дефекты муж-
чин. По словам Луанн Бризендин (Louann Brizendine), влияние уровня муж-
ского тестостерона на пренатальные нейронные сети похоже на разорение
деревушки вражеской армией:
Мощный всплеск уровня тестостерона, начинающийся на восьмой

неделе, превратит бесполый мозг в мужской: уничтожит некото-
рые клетки в центрах, отвечающих за общение, и вырастит боль-
ше клеток в центрах, отвечающих за секс и агрессию. Если всплес-
ка тестостерона не происходит, то мозг продолжает развиваться в
женский, незатронутым этим влиянием. Мозговые клетки девочек
в утробе образуют больше связей с центрами, отвечающими за
коммуникацию, и областями, которые связаны с обработкой эмо-
ций.
98
«Последствия этой внутриутробной развилки, - объясняет Бризендин - в
том, что девочки не испытывают подъема уровня тестостерона в утробе, ко-
торый сокращает центры общения, наблюдательности и обработки эмоций.
Поэтому их потенциал в развитии данных навыков с рождения лучше, чем у
мальчиков».² Кажется, что девочки, к их счастью, лишены тех недостатков,
которые дает эмбриональный тестостерон – по крайней мере так кажется,
пока мы не приглядимся к данным повнимательнее.³
Но на самом деле это описание есть не что иное, как пересказ старых сте-
реотипов о девочках: они склонные к подчинению, эмоциональные и гипер-
чувствительные любительницы поболтать.⁴ И другой, более приятный спо-
соб сказать, что женские мозги заточены скорее под женские навыки, неже-
ли навыки, необходимые для успеха в достижении мужских целей. Саймон
Барон-Коэн (Simon Baron-Cohen), при поддержке единомышленников, сде-
лал блестящую маркетинговую кампанию для внутриутробного тестостеро-
на. Теперь это прямо-таки необходимый атрибут будущего ученого или мате-
матика. Например, в недавней статье для BBC News, Барон-Коэн спрашивает:
«Почему за 100 лет существования Филдсовской Медали, математического эк-
вивалента Нобелевской премии, ни один из победителей не был женщиной?» И
на протяжении статьи он ходит вокруг да около ответа … потому что у жен-
щин не было такого же уровня тестостерона во внутриутробном состоянии.
Барон-Коэн настолько уверен в этой связи внутриутробного тестостерона и
математических способностей, что выражает беспокойство по поводу буду-
щего гипотетического пренатального лечения аутизма. Оно блокирует дей-
ствие внутриутробного тестостерона, а значит, может уменьшить «будущие
способности ребенка обращать внимание на детали и понимать системати-
ческую информацию, каковой является математика».⁵
Действительно, создается впечатление, что внутриутробный тестостерон
приводит к половым различиям. Поэтому давайте рассмотрим тщательнее,
что он делает.
В самом начале своей жизни в матке эмбрионы мужского и женского по-
ла имеют одинаковые зачаточные гонады.⁶ Но примерно к шестой неделе
внутриутробного развития ген мужской Y-хромосомы заставляет мужские
зачаточные гонады превращаться в яички, а женские гонады превращаются в
яичники. Примерно к восьмой неделе беременности яички мужского эмбри-
она начинают производить большое количество тестостерона, часто назы-
ваемого гонадным тестостероном, который достигает максимального уров-
ня к шестнадцатой неделе беременности. (Исследователи, чтобы быть бо-
лее точными, используют термин «андрогены» вместо «тестостерона», пото-
му что тестостерон – один из нескольких схожих гормонов, выделяемых яич-
ками, яичниками и надпочечниками, которые называются андрогенами.) При-
мерно к двадцать шестой неделе беременности снова имеется лишь неболь-
шое различие в уровне тестостерона между полами до тех пор, пока не про-
изойдет следующий, менее заметный всплеск тестостерона у новорожден-
ных мальчиков, который длится три месяца. Никто не знает, что в точности
делает этот второй, постнатальный подъем тестостерона. Однако изначаль-
ное повышение уровня тестостерона внутри утробы отвечает за образование
мужских половых органов.⁷ Мужчина (ребенок с набором XY) при недостат-
ке тестостерона в течение этого критического периода в итоге будет иметь
феминизированные гениталии, в то время как женщины (с XX набором) с ано-
мально высоким тестостероном в тот же период рождаются с гениталиями,
развитыми по мужскому типу, – иногда до такой степени, что девочку можно
принять за мальчика.
Эти открытия привели к блестящей идее, известной как ‘организационно-
активационная гипотеза’. Что если тот же гормон, что участвует в образова-
нии мужских гениталий - подарка, который будет нас радовать всю жизнь,
- также перманентно «организует» мозг по мужскому типу? (Другая, актива-
ционная часть гипотезы, предполагает, что после полового созревания цир-
куляция половых гормонов активирует эту схему.) Определенно, тестостеро-
новые рецепторы найдены во многих областях мозга и у мужчин, и у женщин,
и исследования с животными пытаются выяснить, как тестостерон действует
на мозг и влияет на его развитие.⁸ Поэтому, нейроэндокринологи проверили
эту занятную гипотезу о том, что пренатальный тестостерон участвует в фор-
мировании мозга. Они проводили манипуляции с гормональным статусом
подопытных животных во время критического периода, когда складывалась
структура мозга, и смотрели, что случалось с их мозгом и поведением.⁹
Наверное, самый складный аргумент в поддержку данной гипотезы был
получен в ходе изучения певчих птиц, таких как канарейка и зебровая амади-
на, у которых часто поют самцы, а самки - нет. У этих видов области контроля
голоса в головном мозге у самцов намного крупнее, что, конечно же, логич-
но. Более того, искусственно создавая самкам гормональный статус, подоб-
ный тому, что характерен для самцов, можно добиться маскулинизации как
их мозга (в областях голосового контроля), так и поведения (они начинают
петь). Гормоны, мозг, поведение – Вот так-то! (На самом деле, даже здесь
картина может быть запутанной).¹⁰ Но если самцам зебровой амадины, что-
бы отличить себя от прекрасного пола, приходится петь, сидя на ветке, то в
случае с человеком это не пройдет. Стало быть, такой результат, сколь бы
захватывающим он ни был, преждевременен для далеко идущих выводов.
Если обратиться к исследованиям на крысах, то можно найти еще несколь-
ко точек соприкосновения. У крыс всплеск тестостерона, который, судя по
всему, задействован в маскулинизации мозга, происходит сразу после рож-
дения. Ученые обнаружили, что кастрированные при рождении самцы крыс
во многом похожи на самок: своей предрасположенностью к агрессии и тем,
как легко их смутить и запутать в лабиринте. Может ли пренатальный те-
стостерон создавать половые различия в мозгах людей, которые, в свою оче-
редь, обуславливают гендерные различия в восприятии и поведении?
Это кажется правдоподобным, однако, как указывают некоторые ученые,
перенос с животных на людей не всегда оправдан. Существует парадигма
«мы все божьи твари», о которой мы благополучно забываем, когда речь идет
о праве не быть убитым и съеденным, пользоваться доступом к образованию
и водить машину. Тем не менее, в ее рамках сложилась определенная тен-
денция (особенно среди некоторых популярных писателей): что подходит
для крысы, то может быть также применено к человеку.¹¹ Часто, конечно,
это работает. Но хотя важные сходства между млекопитающими, большими
и малыми, есть, между ними существуют и принципиальные различия. Как
отметила Мелисса Хайнс (Melissa Hines) (правда, она преподнесла эту мысль
в менее грубой форме), член – это член, независимо от того, находится он
между конечностей у мужчины или у самца крысы. Подогнанный по разме-
ру, он выполняет одну и ту же функцию у обоих видов, и механизм, посред-
ством которого эта функция выполняется, может быть одинаковым у обоих
видов. Но мозг крысы, даже увеличенный до необходимо больших пропор-
ций, на самом деле будет служить человеку очень плохо. В то время как в
человеческом мозге ассоциативные центры, отвечающие за мыслительную
деятельность высокого порядка, занимают значительную область, в мозге
крысы ассоциативные центры втиснуты между нейронами, отвечающими за
обоняние, зрение, слух, осязание и движение. По этой причине Хайнс пре-
дупреждает, что «нельзя предполагать, что раннее гормональное воздействие
на нервное развитие других млекопитающих, особенно то, которое включает
в себя кору головного мозга, будет сохраняться у человека».¹² Таким образом,
сам смысл оскорбления «мозги как у курицы» - показать, что мыслительные
способности человека, которому адресовано оскорбление, неадекватны, и
стоят отдельного упоминания.
Существует также несколько других важных различий в том, как гормоны
на раннем этапе влияют на крыс и на людей.¹³ В итоге, многие исследова-
тели считают, что данные исследований по крысам не особенно помогают
понять, что же происходит у людей.¹⁴ Не то чтобы этот принцип совершенно
неприменим – что внутриутробный тестостерон оказывает важное влияние
на головной мозг. Но экстраполировать с таким уж энтузиазмом с крыс на
человека неразумно.
Поэтому как насчет приматов? В отличие от крыс, детеныши макаки-
резуса женского пола, получавшие пренатально тестостерон, не более агрес-
сивны детенышей-самок, которые его не получали. На самом деле даже
обычные детеныши-самки не менее агрессивны, чем самцы, когда они рас-
тут в нормальной социальной группе.¹⁵ Однако детеныши-самки, получав-
шие в эксперименте тестостерон, показывали большую тягу к подвижным
контактным играм, чем самки, которые его не получали.¹⁶ А когда втутри-
утробный тестостерон блокировался у самцов, на ранней стадии гестации,
впоследствии они имели чуть меньший интерес к контактным играм.¹⁷
Исследователи выдвигают гипотезу, что изменения в поведении, которые
наблюдаются вследствие манипуляций с гормонами, случились благодаря
вызванным тестостероном изменениям во внутриутробном мозге (или, в слу-
чае с крысами, в мозге сразу после рождения). Но я говорю «выдвигают гипо-
тезу», потому что это оказалось тяжелее, чем вы можете себе представить,
даже у сравнительно просто устроенной крысы, – соединить между собой
пренатальные гормоны, изменения в мозге и изменения в поведении. Напри-
мер, более чем 25 лет назад было обнаружено, что определенная зона мозга
крысы (часть преоптического ядра) у самцов намного больше по размеру, чем
у самок. Введение самкам андрогенов на раннем этапе жизни делает эту зо-
ну больше, в то время как недополучение андрогенов самцами мешает раз-
витию нормального крупного размера преоптического ядра.¹⁸ От гормонов
к мозгу – пока все хорошо. Но если попробовать перейти от мозга к пове-
дению, то мы столкнемся с непростой задачей. В 1995 году один из первых
исследователей в этой области, Роджер Горски (Roger Gorski) с сожалением
сообщил: «Мы изучали это ядро в течение 15 лет, и до сих пор не знаем, что оно
делает».¹⁹ Примерно спустя десятилетие нейроэндокринолог Герт Де Фриз
(Geert De Vries) повторил ту же мысль: ученые «ни на йоту не приблизились» к
разгадке того, как это половое различие в мозге отражается в поведении. И
не потому, что не пытались.²⁰ Нам нужна история с понятной гормональной
завязкой, ясной нейронной серединой и убедительным поведенческим за-
вершением. Однако лучшее, что нам могут предложить ученые - маленькая
область ствола мозга возбуждает половой член. Не хочется обесценивать
кропотливую работу нейроэндокринологов (или великолепие мужских ме-
ханизмов), но пока что они сильно отстают от того плана научных открытий,
что им беспечно приписывают Бризендин и другие.²¹
И даже здесь, в стволе головного мозга, все оказывается устроено куда
сложней, чем казалось на первый взгляд.²² Силия Мур (Celia Moore) - психо-
биолог развития из Университета Массачусетса, приложившая немалые уси-
лия, чтобы разобраться, как гормоны на раннем этапе развития формируют
типичное половое поведение после рождения. Влияют ли гормоны на мозг
непосредственно и продолжительно, или же они «на ранних стадиях запуска-
ют некие механизмы, которые через дни, недели, месяцы или годы приводят к
различиям в поведении? Что насчет тех клыков, которые развиваются у моло-
дых самцов макак-резусов? Что насчет разницы в размерах из-за ранних гормо-
нов? Что насчет гениталий? Или запахов, или других социально значимых зна-
ков?».²³
Мур задалась целью исследовать эту идею на крысах. Матери-крысы обли-
зывают анус и гениталии своих детенышей, и Мур заметила, что детенышей-
самцов облизывают больше, чем самок. Причина этого, как обнаружила Мур,
в том, что крыс привлекает высокий уровень тестостерона в моче детены-
шей мужского пола. Когда Мур заблокировала обоняние матерей, они вы-
лизывали детенышей обоих полов одинаково; детенышей-самок, которым
вводили тестостерон, вылизывали так же часто, как и их братьев. Но са-
мым удивительным был эффект, который оказывало аногенитальное выли-
зывание на мозг молодых крыс. Когда Мур стимулировала данную область
у детенышей-самок с помощью кисточки, ядро в стволе мозга, отвечающее
за возбуждение полового члена, у них становилось крупнее (хотя и не таким
крупным, как у самцов). Другими словами, половые различия в размере яд-
ра были обусловлены не только внутриутробным тестостероном, но также
зависели от материнского ухода, который различался для детенышей-самок
и самцов.²⁴ Даже наш простой сюжет «гормоны-мозг» имеет социальную со-
ставляющую.
В свете этого нам стоит задуматься о том, что социальный опыт может
также находиться где-то на пути между гормонами и поведением. Так что
рискованно перепрыгивать от одного к другому. Как говорит Мур, этот под-
ход «оставляет много неисследованных территорий и много возможных тро-
пинок, иногда извилистых, начиная с раннего действия гормонов и до интере-
сующего нас <поведения>».²⁵
Мы должны принимать это во внимание, когда в следующей главе рассмот-
рим исследования с людьми (и другими приматами). Исследования Мур дают
нам представление об «удивительно сложном взаимодействии мозга, гормо-
нов и среды в формировании поведения. И если эти процессы настолько сложны
у крыс, можно только представить, насколько сложнее они будут у людей», как
пишут Розалинд Барнетт (Rosalind Barne ) и Кэрил Риверз (Caryl Rivers) в сво-
ей книге «Одинаковые различия» (Same Difference).²⁶
Но ученые, тем не менее, не сдаются. В 80-х Норман Гешвинд (Norman
Geschwind) и коллеги предложили очень сложную теорию, которая, в том
числе, предполагала, что высокий уровень внутриутробного тестостерона у
мужчин замедляет рост левого полушария головного мозга.²⁷ Далее Гешвинд
предположил, что это дает мужчинам большой потенциал для развития «та-
лантов, за которые отвечает правое полушарие: художественных, музыкаль-
ных и математических».²⁸ Теория Гешвинда – это такая тефлоновая сковорода
для научных данных. Пока другие теории, менее значительные, «пачкаются»
и становятся непригодными при встрече с опровергающей их информацией,
таковая попросту «не прилипает» к теории Гешвинда. Теория продолжает су-
ществовать и вдохновлять даже несмотря на то, что все важные критические
замечания указывают на ее несостоятельность. Эта теория давно должная
была быть признана амбициозной гипотезой, так и не нашедшей подтвер-
ждения.²⁹ Например, как нейрофизиолог Рут Блайер (Ruth Bleier) отметила
более двадцати лет назад, сама исходная идея теории – мысль, что под дей-
ствием внутриутробного тестостерона мужское левое полушарие развивает-
ся ограничено – противоречит большому посмертному исследованию мозга
зародышей.³⁰ Из недавних данных: исследование с применением нейровизу-
ализации семидесяти четырех новорожденных также не обнаружило свиде-
тельств того, что у мужчин левое полушарие меньше.³¹
Тем не менее, идея остается весьма привлекательной: повышенный тесто-
стерон как-то создает «мужской мозг», который дает превосходство в муж-
ских областях, таких как наука и математика; в то время как более низкий
тестостерон формирует «женский» сентиментальный мозг. Гипотеза Барона-
Коэна развилась на основе теории Гешвинда. Его задумка была в том, что низ-
кий уровень внутриутробного тестостерона формирует женский мозг типа Е;
средний уровень дает уравновешенный мозг, а высокий уровень тестостеро-
на формирует мужской, S-тип мозга. (А чересчур высокий уровень внутри-
утробного тестостерона развивает «экстремально мужской мозг», который
очень хорошо справляется с заданиями на систематизирование и очень пло-
хо – с эмпатией, также известный как аутистический).³² Поскольку имеется
пересечение мужских и женских показателей внутриутробного тестостеро-
на во втором триместре – некоторые девочки имеют более высокий уровень,
чем мальчики – это бы объяснило, почему некоторые девочки более склон-
ны к систематизации, а мальчики – к эмпатии.
Но поскольку в среднем мужчины имеют более высокие показатели те-
стостерона, они вероятнее будут иметь мозг S-типа. Теперь вопрос: как мы
проверим это? Это не так просто. Более высокий уровень внутриутробного
тестостерона сильно коррелирует с наличием полового члена. Это означает,
что корреляция между уровнем внутриутробного тестостерона и типичным
половым поведением или разницей между мальчиками и девочками может
быть никак не связана с тестостероном, а является результатом разной соци-
ализации мальчиков и девочек. Как мы увидим в следующих двух главах, у
этой проблемы есть несколько аспектов.
Что нам скажут о биологической основе гендерного неравенства?
Глава 10
Во тьме лона (и первые часы при свете)
Перевела Кира Кригер
Без вмешательства тестостерона у вашей дочери разовьются не только

женские гениталии, но и определенно женский мозг… и именно женский
мозг вашей дочери сформирует ее женский взгляд на мир.
Институт Гуриан, «Да это же девочка!» (The Gurian Ins tute, It’s a Baby Girl!),
2009¹
Дочитав до этого момента, вы наверняка начали немного подозрительно

относиться к фразам типа «женский взгляд на мир». Как мы выяснили ра-
нее, отношение человека к миру может зависеть от социальной идентично-
сти или от главенствующих социальных ожиданий. Мозг девочки не столь-
ко формирует «женский» взгляд на мир, сколько делает его более гибким,
чувствительным к среде. Но нельзя сказать, что эмбриональный тестостерон
никак не влияет на мозг. И возможно, самый простой способ выяснить это -
сравнить умение сопереживать и систематизировать у детей и взрослых, ис-
пытавших разное влияние тестостерона во время внутриутробного развития.
Если девочки (или мальчики) с более высоким уровнем эмбрионального те-
стостерона имеют более маскулинные черты, чем девочки с низким его уров-
нем, это могло бы означать, что дети с более высоким уровнем фетального
тестостерона имеют более «маскулинный» мозг, сформировавшийся еще до
рождения. Опять же, возможно, что нет.²
Одна техническая сложность этого подхода заключается в том, что анали-
зы крови у плода берут чрезвычайно редко. Это означает, что исследовате-
ли не могут напрямую измерить количество тестостерона в крови ребенка.
Что же они делают вместо этого? Некоторые исследователи измеряют уро-
вень тестостерона в крови матери. Другие измеряют амниотический тесто-
106
стерон в околоплодных водах (их берут из плодного пузыря в целях дородо-
вого тестирования). Есть исследователи, которые для определения уровня
эмбрионального тестостерона используют коэффициент соотношения дли-
ны пальцев у взрослых. Соотношение 2D:4D – это соотношение длины вто-
рого (указательного) и четвертого (безымянного) пальцев. В среднем, это со-
отношение различно для мужчин и женщин. (У мужчин безымянный палец
чаще длиннее указательного, а у женщин указательный либо примерно та-
кой же, как безымянный, либо немного длиннее). Идея заключается в том,
что уровень фетального тестостерона влияет на это соотношение. Эти очень
различные подходы имеют важную общую черту: исследователи не знают
наверняка, насколько то, что они измеряют, связано с тем тестостероном, ко-
торый влияет на развитие мозга плода – и связаны ли эти показатели вооб-
ще.³ Но это нас не остановит. (В конце концов, мы же просто пытаемся найти
биологические корни гендерного неравенства – чего мелочиться?) Просто не
будем об этом забывать.
Вот мы разобрались с мелочами, теперь мы готовы посмотреть на дока-
зательства того, что «женский взгляд на мир» формируется в утробе мате-
ри.⁴ В серии статей Саймон Барон-Коэн (Simon Baron-Cohen) и его коллеги
описывают большую группу детей, чьи матери перенесли пункцию около-
плодной жидкости во втором триместре беременности. Он предположил,
что более высокий уровень амниотического тестостерона повлечет за собой
более низкие навыки эмпатии. Значит ли это, что амниотический тестосте-
рон негативно коррелирует (для мальчиков и девочек раздельно)⁵ с частотой
зрительного контакта годовалых детей с родителями во время игры; каче-
ством социальных взаимодействий четырехлетних (по описанию матерей);
склонностью к употреблению слов, описывающих чувства; баллами в дет-
ской версии теста для определения коэффициента эмпатии – EQ (по сведе-
ниям, полученным от матерей); и результатами детской версии теста «Чтение
психического состояния по взгляду»? Ответы, соответственно, были такими:
нет,⁶ не совсем,⁷ не совсем,⁸ нет⁹ и да.¹⁰ И пока вы не начали слишком ра-
доваться тесту «Чтение психического состояния по взгляду», отметим, что,
невзирая на связь результатов теста с уровнем амниотического тестостеро-
на, девочки справились не лучше, чем мальчики.¹¹ Расширение сферы охвата
исследования через включение соотношения 2D:4D не слишком помогло в
доказательстве гипотезы.¹²
А что насчет эмбрионального тестостерона и систематизирования? Систе-
матизирование – это, как вы помните, «стимул к анализу или созданию си-
стем», а «система определяется как нечто, принимающее вводные данные, ко-
торыми можно впоследствии оперировать различными способами в соответ-
ствии с регулирующими правилами и получать различные результаты».¹³ Как
внимательный читатель уже мог заметить, нам еще предстоит найти подхо-
дящий тест для определения умения систематизировать. Также мы не мо-
жем утверждать, что четко систематизирующий мозг – лучший вариант для
крутого ученого. Философ Нил Леви (Neil Levy) предположил, что «интел-
лект, даже в естественных науках, даже в инновациях, состоит из умения эм-
патизировать в той же мере, что и умения систематизировать». Альберт
Эйнштейн, например, описывал свои открытия как произошедшие благода-
ря «интуиции, основанной на феномене, схожем с интеллектуальной любовью
к объектам опыта», а не как итог «логического пути».¹⁴ С этим соглашают-
ся и лауреаты Нобелевской премии. Анализ транскриптов интервью с эти-
ми блистательными мужчинами и женщинами науки обнаружил, что боль-
шинство принимает идею существования научной интуиции, которая отли-
чается от сознательного, логического мышления, и которая может возник-
нуть в отсутствии всей необходимой информации для построения логиче-
ского умозаключения. Интересно, что их описание научной интуиции имеет
поразительное сходство с определением эмпатии, данным Бароном-Коэном:
«прыжок в неизвестность, совершаемый воображением в отсутствии полно-
ты данных».¹⁵ Как сказал один лауреат Нобелевской премии в области хи-
мии: «Интуиция, как мне всегда казалось, проявляется, когда у меня есть не все
детали, а нужно составить полную картину». И хотя логические суждения
необходимы, если это единственный применяемый подход, то научную ин-
туицию легко можно недооценить, несмотря на то, что многие Нобелевские
лауреаты считают ее весьма полезной. Вот как об этом высказался лауреат
по медицине:
Этот механизм, который порождает интуицию, должен распола-

гать огромной базой известных фактов, которыми он может опе-
рировать. И оперирует он ими таинственным способом, потому
что <…> он как бы удерживает на плаву все известные факты, ожи-
дая, что все они встанут на свое место, словно это элементы мо-
заики. Но если вы будете пытаться что-то составить, <…> переби-
рать в голове свои знания, ничего не получится. Вы должны по-
думать о чем-то определённым таинственным образом, а затем
отдохнуть, и внезапно – ОПА… приходит решение.¹⁶
Это еще один пункт, который нужно иметь в виду, когда мы рассматриваем
силу доказательств пренатального происхождения гендерного неравенства
в науке. На самом деле, «ни одна идеальная совокупность когнитивных способ-
ностей, которая делает ученого успешным, еще не определена».¹⁷ (Нет необхо-
димости говорить, что из-за этого обнаружение пренатальной обусловлен-
ности такого успеха становится намного более сложной задачей).
Но давайте примем предположение, что систематизация – это важный
ключ к успеху в науке, и вернемся к данным. Исследование лаборатории
Саймона Барона-Коэна было направлено на поиск - и обнаружило, что есть
корреляция между амниотическим тестостероном и тем, что многообеща-
юще было названо Коэффициентом систематизации (SQ) у детей (данные
предоставлялись их матерями).¹⁸ И хотя некоторые пункты этого опросни-
ка имеют определенное ощущение «систематизации» (например, вопросы о
том, может ли ребенок «с легкостью понять, как использовать пульт управле-
ния от видеопроигрывателя или DVD-плеера» или «знает, как смешать краски,
чтобы получить нужные цвета»), во многих других случаях становится слож-
но понять, как эти вопросы связаны с желанием разобраться с причинно-
следственными связями. Каким образом замечать, что «вещи в доме не на сво-
их местах», «раздражаться, когда что-то делается не вовремя» или замечать,
«что предметы в доме передвинуты или изменились» становится отражением
стремления разума охватить правила закономерно функционирующей все-
ленной?¹⁹ Я в этом не эксперт, но я не могу перестать удивляться тому, как
некоторые пункты «Коэффициента занудства» внезапно обнаружились в «Ко-
эффициенте систематизации».
Немного ближе к теме мы обнаруживаем исследование выбора игрушек
тринадцатимесячными детьми. Мальчики больше времени, чем девочки,
проводили с «мальчишескими» игрушками, такими как автоприцеп с четырь-
мя прицепными вагонами, мусоровоз и тем, что было туманно описано как
«набор из трех пластиковых инструментов». Это «систематизирующие» иг-
рушки? Полагаю, можно принять такую квалификацию. Нужно толкнуть ма-
шинку или прицепной фургон, и он поедет. И «пластиковые инструменты»
оказываются вне подозрений. Определенно, эти игрушки – лучшие канди-
даты, чем набор для чаепития, куклы, детская бутылочка или колыбель, с
которыми девочки играли больше, чем мальчики. Но опять же, три гендерно-
нейтральные игрушки (пластиковый заводной пес, деревянная мозаика и пи-
рамидка), с которыми девочки и мальчики играли примерно одинаковое ко-
личество времени, кажутся не менее (а может даже и более) «систематизиру-
ющими», чем «мальчишеские». Не то, чтобы это было важно, ведь ни амнио-
тический тестостерон, ни уровень тестостерона матери, как оказалось, никак
не были связаны с поведением во время игры.²⁰ (Дисклеймер: когда я говорю
«мальчишеские игрушки», я имею в виду игрушки, традиционно направлен-
ные и покупаемые для мальчиков; то же относится к «девчачьим» игрушкам).
Также исследования взаимосвязи между амниотическим тестостероном
и когнитивной продуктивностью не подтвердили гипотезу о корреляции
высокого уровня пренатального тестостерона с более высокими навыками
в выполнении зрительно-пространственных задач, математике или другой,
каким-либо образом связанной с наукой, деятельностью. Связаны ли высо-
кие результаты в тесте мысленного вращения у семилетних детей с амниоти-
ческим тестостероном? Нет.²¹ Повышается ли умение четырехлетних малы-
шей повторять структуру блоков, понимать общие представления о числах,
считать и распределять с повышением уровня амниотического тестостеро-
на? Нет, эти навыки ухудшаются у девочек и никак не взаимосвязаны <с по-
вышенным амниотическим тестостероном> у мальчиков. Собирание мозаи-
ки? Нет. Умение классифицировать (например, «найти все маленькие элемен-
ты»)? Нет.²² Тест на пространственные навыки? Нет.²³ И опять же, в то время
как некоторые исследования коэффициентов длины пальцев находят незна-
чительную поддержку этих идей, другие терпят поражение в попытках най-
ти взаимосвязь между соотношением 2D:4D, результатами тестов на коэф-
фициент систематизации и мысленного вращения. Одно исследование даже
выявило, что ученые-физики имеют более феминные соотношения 2D:4D,
чем те, кто занимается социальными исследованиями.²⁴ Есть еще несколько
исследований влияния пренатального тестостерона, к которым мы обратим-
ся далее в этой главе. Но в целом, как мне кажется, пока доказательная база
гипотезы не особо впечатляет.
Исследования влияния пренатального тестостерона, тем не менее, - лишь
один из источников доказательств гипотезы эмбриональной развилки. Пери-
од после рождения ребенка, предположительно, также предоставляет дока-
зательства:
Одна из вещей, на которую толкает вашу дочь ее женский мозг,

это изучение лиц. Тогда как некоторые исследователи детского
развития изначально считали, что все младенцы рождаются со
способностью поддерживать зрительный контакт, ваша дочь мо-
жет быть более заинтересована в разглядывании человеческих
лиц, чем новорожденный мальчик.²⁵
Это цитата из книги Института Гуриан, «Да это же девочка!» - типичная

популярная выдержка из исследования, проведенного несколько лет назад
Саймоном Бароном-Коэном совместно с аспиранткой Дженнифер Коннел-
лан (Jennifer Connellan) и другими. Они искали гендерные различия у ново-
рожденных, которым в среднем было полтора дня отроду. Логика была про-
ста: любые различия между полами, наблюдаемые в таком нежном возрасте,
нельзя списать на социализацию. Сто два ребенка по очереди смотрели на
лицо Коннеллан и на мобиль (карусель с игрушками). Предполагалось соот-
нести интерес младенцев к лицу и к мобилю: сопереживание против систе-
матизации. Новорожденные мальчики и девочки примерно одинаковое вре-
мя разглядывали лицо: оба пола, в среднем, провели чуть меньше половины
времени (которое составляло около минуты), разглядывая лицо Коннеллан.
Тем не менее, мальчики дольше, чем девочки, смотрели на мобиль (51% про-
тив 41%), а девочки, как группа, дольше смотрели на лицо, чем на мобиль
(49% против 41%).²⁶
Этому исследованию придается весьма большое значение. «Результаты
этого эксперимента предполагают, что девочки рождаются с заложенным ин-
тересом к лицам, а мальчики больше заинтересованы в движущихся объектах»,
- пишет Леонард Сакс (Leonard Sax) в своей книге «Почему гендер важен»
(Why Gender Ma ers),²⁷ заключение, которое часто повторяется в популярных
СМИ во всем мире. Влияние на выбор карьеры очевиден. Академик из Кем-
бриджа Питер Лоуренс (Peter Lawrence), цитируя исследование новорожден-
ных, заявляет, что мужчины и женщины «конституционно различны», из-за
чего количество профессоров обоих полов в физике и литературе не может
быть равным.²⁸ И в книге «Почему в науке мало женщин?» («Why Aren’t More
Woman in Science?») Барон-Коэн предполагает, исходя из исследования ново-
рожденных, что «смещение во внимании к вещам, а не эмоциям (у мальчиков) и
противоположное (у девочек)» отражает «частично врожденные различия», ко-
торые потом усиливает культура. Половые различия в смещении акцента к
сопереживанию или систематизации, отмечает Барон-Коэн, «предполагает,
что нам не следует ожидать равного количества женщин и мужчин в таких
сферах, как математика или физика, если рабочие места будут просто от-
ражением числа соискателей каждого пола, интересующихся данными сфера-
ми».²⁹ Другими словами, если не прибегнуть к тяжеловесным методам соци-
альной инженерии, гендерное равенство на рабочем месте останется недо-
стижимым идеалом.
Но, к сожалению, как отмечают некоторые ученые, исследование было
проведено некорректно.³⁰ Если вы обещаете найти доказательство биологи-
ческого происхождения гендерно стратифицированного общества, это тре-
бует разработки методологии, которая сможет выдержать тщательную про-
верку. Конечно же, нет идеальных исследований, но в этом, по словам пси-
хологов Элисон Нэш и Джорданы Гросси (Alison Nash, Giordana Grossi), бы-
ли допущены абсолютно элементарные промахи, которых можно было бы
избежать. Некоторые из проблем, касающихся мелких деталей, могут заста-
вить неспециалистов заскучать, но у экспертов от них брови на лоб полезут.
Во-первых, есть стандартные процедуры, когда речь заходит об исследова-
нии визуальных предпочтений новорожденных. Способность концентриро-
вать внимание у младенцев в первые дни жизни еще не достигла своего пика,
она то повышается, то снижается за короткие периоды времени. По этой при-
чине, когда исследователи хотят определить, какой из стимулов наиболее
интересен новорожденному, они обычно представляют их одновременно. В
противном случае, если демонстрировать их по очереди, нельзя однозначно
сказать, смотрела ли новорожденная на стимул А дольше непосредственно
из-за возникшего интереса или же потому, что во время демонстрации сти-
мула Б ее раздражало урчание в животе, она хотела спать или просто немно-
го устала от жизни.
В исследовании Коннеллан лицо и мобиль показывали по очереди.
Другой важный аспект, который необходимо учитывать при работе с мла-
денцами, заключается в том, что они плохо видят. Вообще, их интересуют не
лица как таковые, а скорее крупные визуальные объекты с центром тяжести,
смещенным кверху - вроде лица. На самом деле, в возрасте до трех месяцев
младенцы отдают предпочтение крупным, похожим на лица объектам, а не
настоящим лицам. Важно, таким образом, убедиться, что младенцы видели
оба стимула под одинаковым углом. В противном случае один и тот же сти-
мул может видеться по-разному в зависимости от того, насколько высоко он
находился и насколько крупным был. В исследовании Коннеллан некоторые
младенцы лежали на спине в колыбели, другие же лежали на руках роди-
телей. (Если больше девочек, чем мальчиков, лежали на спине, тогда можно
сказать, что группы мальчиков и девочек видели разные стимулы).
Но самая большая проблема в этом исследовании, описанная Нэш и Гросси
как «крупнейший недостаток», заключалась в ожиданиях, возлагаемых на экс-
перимент.³¹ Если вы когда-либо навещали в роддоме новоиспеченную мать,
то, скорее всего, вы видели что-то из перечисленного: младенец в розовой
(или голубой, в зависимости от пола) пижамке; розовый или голубой шарик;
розовое или голубое одеяло; букет из преимущественно розовых или го-
лубых цветов; розовые или голубые поздравительные открытки; или даже
(как в больнице, где я сама рожала) розовую или голубую карточку с именем
на колыбельке. Другими словами, намеки на пол ребенка. Так вот, если вы
– одновременно исследователь и визуальный стимул, и у вас в голове уже
есть определенная гипотеза, (не говоря уж о куче культурных ожиданий), вы
должны убедиться, что эта информация не повлияет на то, как вы – подсо-
знательно – будете вести себя с этим ребенком. Это, конечно же, невозмож-
но. Как мы видели в первой части этой книги, даже та информация, которую
не фиксирует сознание, может некоторым образом менять наше поведение.
Исследователи поэтому обычно относятся к этой проблеме очень серьезно
и прилагают усилия, чтобы снизить влияние ожиданий от эксперимента. Вот,
например, какие меры предосторожности предприняли в другом недавнем
исследовании, также направленном на поиск гендерных различий зритель-
ного восприятия у младенцев:
Мы дали инструкции всем участникам относительно того, что

младенцы должны быть одеты гендерно нейтрально, все участ-
ники эксперимента не должны знать о поле младенцев в течение
всего периода взаимодействия, а также по окончании эксперимен-
та. Из-за того, что родители часто одевают новорожденных в ро-
зовый или голубой, решением этой проблемы стала белая одеж-
да, предоставляемая больницей… Мы решили, что исследование
должно проходить не в комнате матери, чтобы в окружении не
было намеков на пол ребенка… Чтобы участники не узнали о поле
младенцев, вся информация на колыбели была закрыта или уда-
лена до начала эксперимента.
Исследователи делают это не потому, что хотят усложнить жизнь себе и

родителям новорожденных. (В этом тщательно продуманном исследовании
не было обнаружено никаких гендерных различий в зрительном восприятии
новорожденных, однако же, любопытно, что такие различия выявились три-
четыре месяца спустя. Как отмечают исследователи, это предполагает воз-
можность того, что «гендерно типичные формы поведения являются не врож-
денными, но усваиваются в раннем младенческом возрасте»).³²
В исследовании Коннеллан подобные меры предосторожности предпри-
няты не были.
Она знала пол по крайней мере некоторых новорожденных, с которыми
проводила эксперимент, и, вполне возможно, что в других случаях пол мла-
денцев угадывался по окружению, что могло направить поведение исследо-
вательницы в русло, соответствующее гендерным стереотипам.³³ К сожале-
нию, это было исследование, в котором даже незначительное изменение в
поведении экспериментатора могло обеспечить эффекты ожидания. Движе-
ния, открытые глаза, постоянный зрительный контакт – все это визуальные
стимулы, которые особенно нравятся новорожденным и к которым они про-
являют чуткость.³⁴ Довольно сложно, как мне представляется, держать мо-
биль и смотреть на новорожденного, и делать это с одинаковой точностью
сто два раза подряд. Что если Коннеллан непреднамеренно двигала мобиль,
когда показывала его мальчикам, или смотрела более прямо, или шире рас-
крывала глаза для девочек?
Но даже если повторение эксперимента, проведенное с меньшими нару-
шениями правил проведения и процедуры работы с новорожденными, по-
казало бы тот же результат, о чем бы это говорило? Нэш и Гросси считают,
что если половые различия в исследовании новорожденных отражают раз-
личия в организации мозга, то тогда мы увидим возрастающее различие меж-
ду девочками и мальчиками в развитии этих навыков. Тем не менее, интерес
мальчиков к мобилю не дает им особых преимуществ. Как отметили Нэш и
Гросси, а также психолог развития Элизабет Шпелке (Elizabeth Spelke) из Гар-
вардского Университета, нет веских доказательств преимуществ в области
систематизирования у маленьких мальчиков: крупное исследование понима-
ния младенцами объектов и механического движения не выявило преиму-
ществ у мальчиков.³⁵ Что же касается развития эмпатии, доказательства раз-
личий скромны. У мальчиков и девочек способность понимать психическое
состояние других людей развивается схожим образом. Но у девочек, в сред-
нем, действительно есть небольшое преимущество в распознавании мимики
и, в целом, исследования обнаружили признаки большего эмоционального
сопереживания. Тем не менее, как и у взрослых, разница сильно уменьшает-
ся, если оценка базируется на наблюдении, а не на опросе самого человека
или других людей (например, родителя).³⁶ К тому же, говорят Нэш, Гросси
и Шпелке, почему люди вообще считают, что выбор объекта разглядывания
новорожденного считается предсказанием, пусть даже неточным, указываю-
щем на будущие способности и интересы этих малышей? Возможно, девочки
просто-напросто в большей или меньшей степени реагируют на некие разли-
чия (визуальными, аудиальными или обонятельными) между двумя раздра-
жителями – а не на лица и объекты как таковые. Мы не имеем понятия, от-
ражают ли предпочтения новорожденных их дальнейшие интересы – такое
предположение, по словам Нила Леви, будет, «по существу, безоснователь-
но» и «в лучшем случае сомнительно».³⁷
Многие исследования имеют методологические погрешности. Многим ис-
следованиям придают слишком большое значение. Но немногие исследо-
вания сподвигают авторов и других людей делать выводы о том, что наше
гендерно-стратифицированное общества отчасти базируется на врожден-
ных различиях между мужчинами и женщинами.³⁸ Это исследование, кото-
рое, вообще-то, нужно воспроизвести, прежде чем его можно будет воспри-
нимать настолько серьезно, и отнестись с большим вниманием к тому, что
действительно могут означать его результаты. Также, внимание к мелким де-
талям может превратить исследование, которому экспериментатор может
доверять, в исследование, из-за которого у нее сведет мышцы от ползущих
на лоб бровей.
Так что же происходит во тьме матки? Давайте взглянем на смелые утвер-
ждения, звучащие в популярных медиа, о влиянии эмбрионального тестосте-
рона на мозг. Теперь взглянем на недостаток данных, показывающих взаимо-
связь между воздействием на мозг эмбрионального тестостерона (который,
к тому же, эти исследования, вероятно, и не измеряют, как мы помним) и «ти-
пом» мозга. Противопоставим на мгновение уверенные заявления, что маль-
чики и девочки рождаются с уже определенными интересами, и абсолютную
неубедительность доказательств. Есть нечто шокирующее в несоответствии
между слабой доказательной базой, с одной стороны, и силой популярных
утверждений, с другой.
Как писал сам Барон-Коэн, «изучение половых различий в сознании требует
осторожного подхода <…> нужно тщательно изучать доказательства, ста-
раться не преувеличивать и не делать поспешных выводов».³⁹ Наконец-то хоть
в чем-то мы с ним согласны.
Глава 11
Мужской мозг в женском (или

обезьяньем?) теле
Перевели: Наталия Буткова и Алиса Нефёдова
Я прожила интересную жизнь. И даже если я умру завтра, я умру счастливой

женщиной, потому что буду чувствовать, что сделала много хорошего.
Керин Филдинг (Kerin Fielding), ортопедический хирург¹
На сегодняшний день множество женщин работает в таких областях науки

как биология, психология, медицина, а также судебная и ветеринарная меди-
цина. Некоторые считают, что это отражает «женскую предрасположенность
защищать и заботиться - а также желание работать с живыми существами»,
как это сформулировала Кристина Хофф Соммерс (Chris na Hoff Sommers).
Так она пыталась объяснить недавний скачок количества женщин в сфере
ветеринарной медицины, которая когда-то полностью принадлежала муж-
чинам.²
Возможно. Но все же как-то странно проводить такой ребрендинг био-
логических наук. «Теперь с увеличенной эмпатией для привлечения женщин!»
Действительно ли предполагаемое стремление женщин заботиться о жи-
вых существах или понимать мысли и чувства будет вполне удовлетворено
изучением клеток под микроскопом или кастрированием котов? Даже ака-
демическая психология, в которой, по крайней мере, в основном изучаются
люди, посвящена стремлению понять законы и принципы - кто-то может ска-
зать даже системы - которые лежат в основе познания и поведения. Кроме
командной работы в лаборатории, типичной для науки в целом, основная
работа академического психолога - изучение литературы, создание экспе-
риментов, анализ и толкование данных – не основывается на способности к
116
эмпатии. А что насчет судебно-медицинской науки, привлекающей в три ра-
за больше женщин, чем мужчин?³ С одной стороны, иногда и в самом деле
человек становится объектом изучения. Но, с другой стороны, в таких случа-
ях он чаще всего уже мертв.
Как отметила журналистка Аманда Шаффер (Amanda Schaffer):
Если полагаться на историю, то можно предположить, что пере-

распределение гендерных ролей будет продолжаться. Что же та-
кого необычного в статистике на сегодняшний день? Пару деся-
тилетий назад, в большинстве своем только мужчины занимались
биологией и математикой. То же самое касалось и медицины. На
сегодняшний день, практически равное число студентов и студен-
ток изучают математику. В 1976, всего лишь 8 процентов женщин
обладали докторской степенью по биологии; в 2004 - 44 процен-
та. Сегодня половина выпускников со званием ‘доктор медицины’
- женщины. Даже в инженерии, физике, химии и математике, чис-
ло женщин, защитивших кандидатскую (Ph.D.), возросло в три или
четыре раза между 1976 и 2001 годами. И какие у нас есть осно-
вания полагать, что именно сейчас мы достигли какого-то есте-
ственного предела?⁴
Хороший вопрос. Возможно, через пару десятилетий мы начнем объяснять

высокий процент вовлеченности женщин в физику, политику и бизнес их
природной склонностью заботиться. В конце концов, существует ли более
действенный способ помогать другим, чем разрабатывать экологически чи-
стые технологии, устанавливать строгие нормы по выбросам или, как Билл
Гейтс, выписывать чеки на крупные суммы на благотворительность?
Как отмечают некоторые психологи, такие исторические изменения -
включая уменьшение количества учителей и секретарей-мужчин – достаточ-
но плохо объясняются гормонами и генами.⁵ И теперь, помня о такой измен-
чивости гендерных ролей, давайте посмотрим на два других источника ин-
формации о связи между пренатальным тестостероном и дальнейшим по-
ведением человека: женщин, чьи условия жизни в утробе, в гормональном
смысле, были не подходящими для их хромосомного пола; и обезьян.
В состоянии, называющемся врожденной гиперплазией коры надпочеч-
ников (ВГКН), вследствие генетической особенности ребенок подвергает-
ся воздействию повышенного уровня тестостерона. У девочек с ВГКН это
способствует развитию мужских наружных половых органов. (Хотя развитие
женских внутренних репродуктивных органов проходит нормально.) Девуш-
ки с ВГКН рождаются с маскулинизированными гениталиями т.е. при рожде-
нии они выглядят почти или совершенно как мальчики (в зависимости от тя-
жести состояния). Обычно заболевание обнаруживается при рождении. За-
тем ребенок проходит продолжительное гормональное лечение, через неко-
торое время ей делают операцию для того, чтоб сделать ее гениталии похо-
жими на женские, и ее воспитывают как девочку. Это дает шанс исследовате-
лям изучить, как высокий уровень тестостерона влияет на ребенка, без того,
что обычно сопутствует такой особенности - а именно воспитания такого ре-
бенка как мальчика. Впрочем, важно также отметить, что дети с ВГКН – это
не просто девочки с дополнительным внутриутробным тестостероном. Вы-
работка других гормонов также не в норме (а это потенциально может объяс-
нить различия в поведении), кроме того, девушки рождаются с гениталиями
промежуточного типа, проходят продолжительное гормональное лечение, а
также, вероятнее всего, обширную операцию на гениталиях. (В таких случа-
ях может быть несколько вариантов развития событий). Не сложно предста-
вить, что это может создать определенную амбивалентность в отношении
гендера ребенка в сознании родителей, и, возможно, и у самого ребенка, че-
му есть некоторое подтверждение.⁶
И все же, неужели девушки с ВГКН больше склонны к систематизации, чем
к эмпатии? Пока сложно что-то утверждать. Девушки постарше и взрослые
женщины с ВГКН отмечают, что они менее мягкие, меньше проявляют инте-
рес к детям и их социальные навыки хуже, чем у их родственниц без ВГКН.
Но, с другой стороны, их навыки коммуникации развиты не хуже (оценива-
емые такими вопросами как я без проблем общаюсь с другими и мне легко
”читать между строк” в разговоре), они обладают схожим уровнем доминант-
ности (который включает в себя такие маскулинные качества как агрессив-
ность, властность и стремление к соперничеству).⁷ Поэтому доказательства
несколько путанные, и, как мы помним из Главы 2, по шкалам самоанализа
сложно судить о реальных склонностях и навыках эмпатии.
Что же касается склонности к систематизации, то по причине отсутствия
какого-либо тестирования этой способности, это вообще невозможно выяс-
нить. В одном исследовании выяснилось, что девочки с ВГКН уделяют мень-
ше внимания деталям, чем это делают девочки из контрольной группы (этот
навык, к слову, Барон-Коэн считает особо важным для способности к систе-
матизации).⁸ Также нет доказательств того, что повышенный пренатальный
тестостерон при ВГКН может улучшить математические способности – есть
даже предположение, что повышенный тестостерон их ухудшает.⁹ Исследо-
ватели также протестировали девочек с ВГКН при помощи универсального
теста на мысленное вращение, и на данный момент есть подтверждение то-
го, что они справились с заданиями лучше, чем девочки с нормальным уров-
нем пренатального тестостерона.¹⁰ Однако, как было отмечено, это могло
стать результатом их более «мальчишеских» игр, чем влиянием тестостеро-
на как такового.
А игры девочек с ВГКН однозначно отличаются от игр их сестер и род-
ственниц без ВГКН. И, если верить рассказам их воспитателей и наблюде-
ниям их поведения в лаборатории – это случается несмотря на попытки ро-
дителей перенаправить их игру в другое русло.¹¹ Девочки с ВКГН больше за-
нимаются «мальчишескими» занятиями и играют с «мальчишескими» игруш-
ками, чем девочки из контрольной группы (хотя и не в том же объеме, как
мальчики), а также они менее заинтересованы в «девчачьих» занятиях и иг-
рушках.¹² Эта «мальчуковость» продолжается вплоть до подросткового воз-
раста. Например, девушки-подростки с ВГКН по уровню заинтересованности
в гендерно-типичных занятиях (футбол или вышивка) или карьерных инте-
ресах (инженер или профессиональный фигурист) находятся где-то между
девочками и мальчиками.¹³
Эти «мальчишеские» интересы, кажется, явно доказывают, что пренаталь-
ный тестостерон может повлиять на развитие мозга таким образом, что его
начинают привлекать определенные стимулы, что, в свою очередь, влияет на
выбор игрушек и занятий, и, далее, на выбор профессии.¹⁴ Немного странно,
однако, что, судя по всему, не было попытки выяснить, привлекает ли дево-
чек с ВГКН некая характеристика мальчишеских игрушек и занятий, или же
просто ассоциация таких занятий и игрушек с мальчиками.¹⁵ Взглянем, напри-
мер, на «список занятий детей дошкольного возраста», по которому девочки
с ВГКН получаются ближе к мальчикам, чем к девочкам без ВГКН. В списке
есть вопросы об играх с машинками или с куклами (и т.п.).¹⁶ Девочки с ВГКН
могут также получить схожие с мальчиками баллы, так как они не особо ин-
тересуются украшениями, красивыми предметами, переодеваниями в пла-
тьица или играми в женских персонажей.¹⁷ В другом исследовании (изучав-
шем другую этническую группу) выяснили, что повышенные пренатальные
андрогены приводят к меньшей заинтересованности в балете, гимнастике,
игре в парикмахера, лепке, а также переодевании в фей, ведьм или вообще
женщин; но большему интересу к баскетболу, переодеваниями в ковбоя, пи-
рата или вообще мужчину, к игре в астронавтов.¹⁸
Схожим образом взрослые женщины с ВГКН, когда их просят вспомнить
их детские увлечения, дают совершенно другие ответы, нежели женщины из
контрольной группы. В этом опросе, помимо прочего, их спрашивали об ис-
пользовании косметики и украшений, нелюбви к женственной одежде, поле
любимых героев в кино и на телевидении, и в кого они чаще переодевались
– в мужских или женских персонажей.¹⁹
В большинстве лабораторных исследований предпочтений в игрушках
также не понятно, что же конкретно исследователи изучали. Среди предла-
гаемых мальчишеских игрушек всегда есть машинки и конструкторы, девча-
чьи игрушки – это куклы с аксессуарами, а также наборы для чаепитий. (За-
бавно, что одну из классических мальчишечьих игрушек, конструктор Lincoln
Logs, недавно пришлось убрать из экспериментов, так как он очень нравился
девочкам!).²⁰ Однако если девочек с ВГКН привлекают игрушки, развиваю-
щие их зрительно-пространственные навыки, то почему же они (как, впро-
чем, и мальчики), не играют дольше, чем девочки, с нейтральными игруш-
ками – паззлами и альбомами для рисования? Какая форма маскулинизации
мозга может заставить предпочитать переодеваться инопланетянином, а не
ведьмой, интересоваться рыбалкой, а не вышивкой, заниматься помывкой и
полировкой машин, а не танцами, выбирать мальчишескую одежду вместо
женственной?²¹ Неужели так уж невероятно, что девочки с ВГКН предпочи-
тают именно мужские занятия, какими бы они ни были, именно потому, что
они «мужские»?
Интересно, что исследования, изучающие связь между пренатальным те-
стостероном и гендерными предпочтениями в игровом поведении у здоро-
вых детей – на данный момент показавшие наиболее убедительную корре-
ляцию (хотя доказательств пока все равно маловато) – также сталкиваются
с этой проблемой. Например, одно исследование обнаружило связь между
амниотическим тестостероном и мальчишеской игрой как у девочек, так и
у мальчиков; а более раннее исследование нашло корреляцию между мате-
ринским тестостероном и игровым поведением, но только у девочек. Однако
в обоих исследованиях использовался «список занятий детей дошкольного
возраста», который больше описывает культурные гендерные предписания,
нежели фундаментальные психологические предпочтения. (Еще одно иссле-
дование, в котором использовалась иная шкала гендерного игрового поведе-
ния, не нашло корреляции между амниотическим тестостероном и предпо-
чтениями в игре).²²
Проще говоря, мы не знаем, что к чему. Одна исследовательница пред-
положила: «Возможно, андрогены влияют на положительную реакцию на дви-
жущиеся стимулы, так что движущиеся объекты или объекты с подвижными
частями могут быть более привлекательны для девочек с ВГКН и для мальчи-
ков, нежели чем для здоровых девочек».²³ Но мы не можем знать наверняка, до
тех пор, пока эту гипотезу не протестируют. Если бы в этих исследованиях
на предпочтения игрушек кукла Барби шла бы в комплекте с розовой маши-
ной, а не с одеждой или заколками и расческами, играли бы девочки с ВГКН
с такой куклой больше, чем девочки из контрольной группы? Гипотеза орга-
низации мозга предсказала бы именно такой исход. Предпочтет ли девочка
с ВГКН игрушечную коляску, которую можно катать или пожарную машину
без движущихся колес? Изменится ли привлекательность ветеринарной ме-
дицины для девушек с ВГКН в связи с уменьшением количества мужчин в
этой профессии?
Может быть. Однако также вероятно, что девочки с ВГКН предпочитают
то, что традиционно ассоциируется с мальчиками. Тридцать лет назад при-
матолог Францис Бертон (Frances Burton) предложила интересную гипотезу,
заставляющую взглянуть на данные о женщинах с ВГКН в совершенно дру-
гом свете. Она предположила, что эмбриональные гормоны у приматов по-
могают им быть более восприимчивыми к поведению особей одного с ними
пола в том сообществе, где они родились²⁴(чуть позже мы увидим, как она
пришла к этому выводу).
Как отметила Мелисса Хайнс, это было бы «очень гибким устройством», по-
могающим «новым членам вида усвоить поведение, соответствующее их полу,
несмотря на то, как это поведение видоизменялось. Этот гормональный ме-
ханизм освободил бы данный вид от ‘врожденной’ маскулинности или фемин-
ности, которые не могли бы адаптироваться в соответствии с изменениями
в среде выгодным для особей данного вида образом, помогая самкам и самцам
модифицировать их положение и функции в популяции».²⁵
Тем не менее, Хайнс считает, что это не может до конца объяснить гендер-
ные предпочтения в игрушках. Потому что, странным образом, схожие пред-
почтения были обнаружены и у обезьян. В исследовании, проведенном сов-
местно с Джерианн Александр (Gerianne Alexander), Хайнс положила шесть
игрушек (по одной за раз) в большой вольер с зелеными мартышками. Среди
игрушек было две мальчишеских (полицейская машинка и мяч), две девча-
чьих (кукла и кастрюлька) и две нейтральные (книжка с картинками и мягкая
собака). Они проследили, сколько времени каждая мартышка играла с каж-
дой игрушкой и посчитали соотношение с общим временем игры. И самки, и
самцы около трети времени играли с нейтральными игрушками. Самцы иг-
рали одинаковое количество времени (по трети) с остальными игрушками.
Однако самки дольше игрались с девчачьими игрушками, чем с мальчише-
скими.²⁶
Кстати, если вы недоумеваете по поводу выбора кастрюльки в качестве
девчачьей игрушки – вы не одиноки. Хотя приматологи действительно по-
стоянно узнают о том, что наши родичи из животного мира владеют до того
неизвестными нам навыками, кулинария к таковым пока не относится. Фран-
цис Бертон поведала мне, что за свою долгую карьеру приматолога она еще
ни разу не встречала обезьяну, которая могла бы сготовить что-нибудь.²⁷ (Это
также поднимает и более широкую проблему, отмеченную несколькими уче-
ными при чтении этой главы. Совсем необязательно, что игрушка, взятая из
человеческого общества, будет иметь то же значение для обезьяны, впервые
видящую эту игрушку, что и для ребенка).²⁸ Таким образом, важно отметить,
что, когда ученые разбили игрушки на другие категории – одушевленные
(кукла и собака) и неодушевленные (кастрюлька, мяч, машинка, книжка) – то
разница во времени игры у самцов и самок исчезла.
Примерно через шесть лет вторая группа ученых провела свое исследо-
вание на предпочтение игрушек макаками-резус. Это исследование отлича-
лось от предыдущего по двум важным пунктам. Во-первых, пытаясь доко-
паться до причины, по которой существуют половые различия в предпочте-
нии игрушек, они сравнили игрушки с колесами (эти игрушки можно двигать)
с мягкими игрушками (за ними можно ухаживать). (Ухаживали ли за мягкими
игрушками обезьяны – вопрос открытый, особенно учитывая, что один из те-
стов пришлось прервать, так как «плюшевая игрушка была разорвана на кусоч-
ки»). Во-вторых, исследователи сразу дали макакам выбор между разными
категориями игрушек – в вольер одновременно клали по одной игрушке двух
разных типов, что может лучше выявлять предпочтения. Они выяснили, что
самки были в равной степени заинтересованы игрушками с колесами и мяг-
кими животными, и играли с двигающимися игрушками не меньше самцов.
Самцы же предпочитали игрушки с колесами, а не плюшевые игрушки.²⁹
Ну и какой же нам сделать вывод о тонких различиях между полами из
этих слегка противоположных исследований? (Два исследования, кстати, в
любом случае вряд ли можно считать достаточной базой для любых желе-
зобетонных выводов о природе человека). Единственное подходящее опи-
сание этих исследований – и самцам и самкам обезьян нравится играть как
с плюшевыми, так и с подвижными игрушками, но самцов милые зверуш-
ки привлекают немного меньше, чем подвижные машинки. (А чтобы все еще
больше запутать, можно вспомнить, что самцы верветок - а также дети муж-
ского пола - в той же мере, что и самки, любят мягкие игрушки).³⁰ Что это
значит для людей? Какими игрушками играют мальчики и девочки?
Эти два исследования принимают за доказательство существования
«врожденной склонности выбирать типичные для определенного пола игруш-
ки»,³¹ подтверждение того, что «биологически обусловленные половые разли-
чия в предпочтениях типа деятельности значительно влияют на выбор объек-
тов в детстве»,³² а также за «очередной гвоздь в крышку гроба для гипотезы
об исключительном влиянии культуры на схожий выбор игрушек детьми одно-
го пола».³³ Тем не менее, можем ли мы с уверенностью заявлять, что высокий
уровень пренатального тестостерона, в норме наблюдаемый только у пло-
дов мужского пола, увеличивает интерес к мальчуковым игрушкам, которые,
в свою очередь, способствуют развитию зрительно-пространственных навы-
ков, и снижает интерес к игрушкам, связанных с детьми и уходом за ними?
Это два отдельных процесса, которые сложно отделить друг от друга, ко-
гда измеряется разница между интересом к мальчишеским движущимся иг-
рушкам и девчачьим «воспитательным» игрушкам. Хотя самцы макак-резус
дольше играли с игрушками с колесами, чем с мягкими игрушками, в экс-
перименте отсутствовали гендерно-нейтральные игрушки – таким образом,
мы не знаем, привлекали ли макак именно игрушки с колесами, или все же им
просто в меньшей мере понравились плюшевые зверушки. К тому же, в пер-
вом исследовании самцы верветок проводили такое же количество времени,
играя с мячиком и машинкой, как и с гендерно-нейтральными и девчачьими
игрушками. Так что ни одно из этих исследований не доказывает, что сам-
цы обезьян имеют врожденный интерес к движущимся объектам. Ученым
следует определиться, что конкретно в мальчишеских игрушках предполо-
жительно привлекает мужской мозг, а затем уже проверить, предпочитают
ли самцы специально разработанные игрушки с этой особенностью по срав-
нению с игрушками, в которых этой особенности нет.
Но как же быть с гипотезой о том, что самки, благодаря низкому прена-
тальному тестостерону, предпочитают игрушки, ассоциируемые с проявле-
ниями заботы? Это интересная гипотеза, особенно если учесть отсутствие
интереса у девочек с ВГКН к детям и куклам. (Интересно, что в домашних
питомцах они при этом заинтересованы не меньше других детей).³⁴ Одна
проблема – уровень пренатального тестостерона никак не влияет на интерес
самцов и самок макак-резус к детенышам. Молодые самцы, чьим матерям
вводили блокаторы андрогенных рецепторов, не были заинтересованы в де-
тенышах больше, чем самцы из контрольной группы, несмотря на феминизи-
рованный гормональный статус. И, что важно, молодые самки, чьим матерям
делали инъекции тестостерона во время беременности, не были менее заин-
тересованы детенышами, чем самки из контрольной группы. Заметим, одна-
ко, что исследователи, не обнаружившие различия в социализации самцов и
самок, сказали, что «пока не готовы отмести гипотезу о потенциальном вли-
янии пренатальных гормонов» на разницу между интересом самцов и самок
макак-резус к детенышам.³⁵ Вероятно, зря не готовы.
Францис Бертон отметила, что, как и у людей, у сообществ приматов есть
общепринятые гендерные роли для особей обоих полов: кто добывает еду,
кто воспитывает детенышей, кто ведет группу, кто защищает поселение и
поддерживает связи внутри группы.³⁶ Но эти роли сильно отличаются у раз-
ных видов (а иногда даже у разных популяций одного вида) приматов. При-
влечение самцов к воспитанию детенышей разнится от полного отстранения
до сильной вовлеченности. Например, «особо тесное общение между взрос-
лыми самцами и детенышами» было замечено в некоторых диких популяциях
японских макак (Macaca fuscata) в течение сезона родов: самцы защищают,
переносят и чистят однолетних и двухлетних детенышей. Однако в других
популяциях того же вида, проживающих в другой части страны, отцовская за-
бота проявляется в меньшей мере либо же совершенно отсутствует.³⁷ Бертон
также отмечала, что самцы Магрибских макак из Гибралтарской популяции
также на протяжении длительного времени ухаживают за молодняком. На
самом деле, эта отцовская роль настолько важна, что «самкам не позволяет-
ся подходить к детенышам, чтобы маленькие самцы выучили эту социальную
роль».³⁸ Однако у того же вида макак, но проживающих уже в Марокко, от-
цовская забота далеко не так важна.
Как отмечает Бертон, у представителей разных видов «гормоны те же са-
мые», однако «универсальной схемы» разделения социальных обязанностей,
включая заботу о детенышах, не существует. Иногда оба пола привлечены,
иногда – один, иногда – другой.
Если бы гормоны предопределяли роли, можно было бы ожидать,

что представители определенного пола исполняли бы одинако-
вые роли во всех сообществах. Однако очевидно, что это не так.³⁹
В свете такого разного распределения ролей совершенно не удивляет, что

пренатальный тестостерон никак не останавливает (и даже не уменьшает)
интерес самцов к детенышам. Другой приматолог, Уильям Мэйсон (William
Mason), отмечает, что «поведенческие схемы ‘родительства’ проявляются в
раннем возрасте, они одинаково проявляются у обоих полов, и остаются до-
ступными в течение всей жизни».⁴⁰ Однако интерес к детенышам у самцов и
самок вскоре начинает различаться. В возрасте одного года, самцы и сам-
ки макак-резус ведут себя схожим образом по отношению к детенышам.
Однако двух- и трехлетние самки чаще, чем самцы, контактируют, обнима-
ют, чистят и общаются с детенышами – включая самок, подвергшихся вли-
янию пренатальных андрогенов.⁴¹ Вероятно, нам придется поискать где-то
еще причину нелюбви девочек с ВГКН к детям и куклам.
Так почему же самец японской макаки в Такасакияме становится заботли-
вым отцом, тогда как его родич в Катуяме является образцом отцовского без-
различия?⁴² Возможно, воздействие пренатального тестостерона на генита-
лии играет важную роль в изучении детенышами специфических традиций
их группы. Обезьяны живо интересуются гениталиями новорожденных. Так
как они не могут просто посмотреть на цвет шариков, привязанных к колы-
бели, они узнают ответ на вопрос, который их интересует в той же степени,
что и нас, гораздо более прямолинейным способом:
В большинстве сообществ обезьян новорожденный привлекает

много внимания: все члены группы собираются вокруг него, пы-
таются прикоснуться или подержать его, понюхать, облизать или
каким-то другим способом интересуются им. Члены группы через
внешнее наблюдение и по запахам определяют пол новорожден-
ной особи, а также определяют, чей это детеныш.⁴³
Является ли этот интерес к гениталиям простым любопытством? Заявить,

что у приматов существует социальный конструкт гендера равнозначно при-
клеенной на спине табличке «НАСМЕХАЙТЕСЬ НАДО МНОЙ». Однако воз-
можно ли, что фиксирование пола – своего и других особей – играет важную
роль в поддержании традиционного разделения труда в сообществах при-
матов? Когда Бертон изучала популяцию макак в Гибралтаре, она отметила,
что вожак активно контактировал с новорожденными: нюхал, облизывал, ка-
чал, гладил, держал на руках, общался и учил ходить. Интересно, что, когда
вожак ухаживал за малышами, подростки группы (только самцы) следова-
ли и повторяли за ним. Самцы-подростки затем также начали заботиться
о детенышах.⁴⁴ Как мы увидим в третьей части книги, дети также следуют
сильной тяге само-социализироваться в установившиеся гендерные роли. А
именно: даже если отсутствует подкрепление такого поведения со стороны
родителей, дети тянутся к вещам и копируют поведение, ассоциируемое с их
полом. Дети где-то с двух лет осознают и могут отметить свой пол (так как
есть возможность их спросить), нет ли вероятности, что некое примитивное
понимание собственной половой принадлежности также запускает процесс
само-социализации у приматов? Хайнс и Александр недавно задались таким
вопросом: «Если обучить животных одного пола использовать некий объект,
будут ли остальные особи того же пола подражать им?».⁴⁵
Если больше исследователей половых различий людей начнут изучать по-
добные вопросы, они смогут подтвердить, что приматы, как и люди, обуча-
ются социальным нормам, и, вероятно, ответ нас удивит.
На протяжении долгого времени внимание исследователей было прикова-
но к уровню гормонов (таких как тестостерон и эстроген) у взрослых. Может
ли разница в уровне этих половых гормонов (за счёт их влияния на мышле-
ние) каким-то образом объяснить неравенство полов? Многие слишком по-
спешно решили, что – да, может. К сожалению, как отметила Хайнс после
изучения существующих данных, «наличие влияния <гормонов на мышление>
было принято за доказанное, несмотря на отсутствие данных, подтверждаю-
щих это».⁴⁶ Ну вот, например, забавная иллюстрация этого тезиса: различные
исследования установили, что повышенный уровень тестостерона улучшает,
ухудшает или не влияет на результаты теста на мысленное вращение.⁴⁷ Сти-
вен Пинкер также отмечает, что исследования на данную тему «противоре-
чивы» и «беспорядочны» (тем не менее, он считает, что «кое-что из этого все
же можно использовать»).⁴⁸
Таким образом, для объяснения гендерного неравенства выбрали прена-
тальный тестостерон. Вспомним скандальный случай из 2005 года, когда на
конференции по продвижению [социокультурного, гендерного] разнообра-
зия в науке и инженерии Лоуренс Саммерс (Lawrence Summers), на тот мо-
мент являвшийся ректором Гарвардского Университета, предположил, что
женщины от природы в среднем менее способны заниматься сложными на-
уками. Тут же к месту вспомнили и про пренатальный тестостерон. В сво-
ей статье в «Новой Республике» (The New Republic) Стивен Пинкер поспешил
напомнить необоснованно разозленной публике, что половые гормоны, «осо-
бенно в период пренатального развития, могут увеличить или уменьшить раз-
личия в мышлении и личностные особенности, типичные для мужчин и жен-
щин».⁴⁹ В «Нью-Йорк Таймс» (New York Times) Саймон Барон-Коэн проложил
дорожку от пренатального уровня гормонов к разным мозгам, а затем и к раз-
ному типу мышления. Заодно процитировал исследование Коннеллан, в ко-
тором новорожденные мальчики дольше смотрели на игрушку-мобиль (этот
эксперимент обсуждался в гл. 10) – все в поддержку заявления Саммерса о
том, что половые различия в навыках, помогающих добиться успеха в нау-
ке – врожденные.⁵⁰ Канадская исследовательница Дорин Кимура написала в
«Ванкувер Сан» (Vancouver Sun), что Ларри Саммерс не ошибается в предпо-
ложении о различных врожденных талантах мужчин и женщин, так как по-
ловое различие «уровня половых гормонов на этапе пренатального развития
<…> сильно влияет на поведение уже взрослых людей, в том числе на интел-
лектуальные и когнитивные паттерны. Особенно хорошо задокументировано
влияние гормонов на некоторые пространственные навыки, такие как умение
мысленно разворачивать или двигать визуальные объекты».⁵¹
Однако мы уже убедились, что достоверной связи повышенного уровня
пренатального тестостерона у здоровых людей с лучшими навыками мыс-
ленного вращения, систематизации, математики или науки, а также с пони-
женной способностью распознавать чувства - найдено не было. Исследова-
ние новорожденных Коннеллан имело серьезные недостатки. А исследова-
ния девочек с ВГКН и приматов – которые на первый взгляд обнаруживают
врожденные предпочтения игрушек – при ближайшем рассмотрении оказы-
ваются кучей расплывчатых, неподтвержденных идей о том, что может быть
интересно мужскому и женскому мозгу, смешанных с социальными предпи-
саниями для обоих полов. Сложно не улыбнуться иронии, когда слышишь
жалобу Пинкера, что «табу» на нахождение врожденных различий между по-
лами «без надобности ставит достойное движение за права женщин на курс
столкновения с научными открытиями».⁵² Насколько я понимаю, столкнове-
ния пока не предвидится.
А ведь нам нужно обсудить так много аспектов неравенства! Давайте углу-
бимся непосредственно в мозг.
Глава 12
Половые вопросы и преждевременная

спекуляция
Перевел: Олег Авдеев
В 1915 году прославленный невролог Чарльз Луис Дана (Charles L. Dana)

поделился с Нью-Йорк Таймс своим профессиональным мнением по поводу
разумности предоставления женщинам избирательного права:
Существуют основополагающие различия между структурой ске-

лета и нервной системой мужчин и женщин. Ствол мозга у жен-
щин сравнительно больше; кора мозга и базальные ядра меньше;
верхняя половина спинного мозга меньше, нижняя половина, кон-
тролирующая таз и конечности, гораздо больше. Это структурные
различия, лежащие в основе разницы между двумя полами. Я не
говорю, что они не позволяют женщине голосовать, но они не да-
ют ей быть мужчиной и указывают на то, что женщины специали-
зируются в своих областях, не связанных с политической иници-
ативой или юридическим пониманием устройства общества. Мо-
жет мне кто-то возразит. Но невозможно спорить с фактом, что
средний вес O.T. и C.S. у мужчины 42, а у женщины 38, или со зна-
чительной разницей в строении таза.¹
Гипотеза доктора Дана о том, что нервные цепи, отвечающие за политиче-

скую инициативу, расположены в верхней половине спинного мозга, за все
эти годы так и не нашла подтверждения. Даже без знания, где в нервной си-
стеме расположены “O.T.” и “C.S”, я могу с большой долей уверенности ска-
зать, что понимание юриспруденции не заключается в 4 единицах дополни-
тельной массы у мужчин. Но в своё время этот аргумент прозвучал достаточ-
но убедительно, чтобы оказаться опубликованным в Нью-Йорк Таймс. И, кто
127
знает, может быть, он кого-то переубедил или, по крайней мере, подтвердил
их мнение по спорному вопросу права голоса для женщин.
Теперь мы сразу видим предрассудки, скрывающиеся в выводах Дана и по-
лученные им из его неврологических наблюдений. Но даже если одна гипо-
теза оказывается неверной (Связь между спинным мозгом и тазом? Вы серьёз-
но полагаете, что это хоть на что-то влияет?), всегда найдётся новая ей на
смену.
Эмпирические неврологические исследования различий полов как тако-

вые начались в середине девятнадцатого века. Результаты работ учёных и
врачей Викторианской эпохи были «основой оппозиции» к введению женско-
го избирательного права и прав на получение высшего образования, отмеча-
ет историк Йельского Унивеситета Синтия Рассет (Cynthia Russe ).² Хотя на
самом деле, пишет Рассет, эти учёные были на шаг впереди своих предше-
ственников, утверждавших, например, что женскую интеллектуальную от-
сталость по сравнению с белыми мужчинами можно увидеть в форме их лиц.
Как утверждается экспертом по измерению вертикальности лица из поздне-
го 18-ого века: «Глупость ассоциируется, даже в широких кругах, с вытянуто-
стью морды, что, в свою очередь, занижает линию лица».
При таком подходе женщин оценивали низко и отмечали сходство с “при-
митивными” и “дикими” расами по, увы, отсутствующей вертикальности ли-
ца. Вскоре, однако, эта мера была выброшена за борт в угоду более элегант-
ному черепному индексу - отношению длины черепа к его ширине. Черепной
индекс некоторое время считался многообещающим показателем интеллек-
туальных способностей, но был неохотно заброшен, когда стало совершенно
очевидно, что форма голов “низших” социальных групп, включая женщин, не
особо отличалась от формы “высших”. Как уже отмечалось в этой книге, позд-
нее было распространено убеждение, что женская умственная отсталость
была следствием меньшего по объёму и более лёгкого головного мозга. И
только когда стало абсолютно ясно, что можно, имея небольшой мозг, обла-
дать блистательным интеллектом (и наоборот), от гипотезы с трудом отка-
зались, а мозг подвергли более тщательному осмотру в поисках нейрологи-
ческих предпосылок женской отсталости.³
На смену сантиметровым лентам и весам викторианских учёных пришли
мощные технологии нейровизуализации, но мы все-таки можем извлечь
урок из подобных исторических гипотез. Передовые сканеры мозга позво-
ляют получать беспрецедентную информацию о структуре и работе мозга.
Но не будем забывать, что когда-то достаточно современным и беспреце-
дентным считалось обернуть голову сантиметровой лентой, поэтому очень
важно не наступать на те же грабли. Как будет ясно из последующих глав,
из-за невероятной сложности мозга, интерпретация и понимание половых
различий, обнаруженных в мозгу, это крайне сложная задача – хотя, если по-
читать некоторых популяризаторов, может показаться, что все очень легко и
просто. Пожалуй, удивительно, но первостепенная проблема в исследовании
половых различий - это выяснить, какие различия существуют на самом деле,
а какие, как поначалу многообещающий черепной индекс, ложны и ошибоч-
ны.
В статистической терминологии, используемой в психологии, символом ‘p’
обозначают вероятность (probability), что наблюдаемая разница между дву-
мя группами (например, интроверты и экстраверты, мужчины и женщины)
может быть результатом совпадения. Как правило, психологи называют раз-
личие между двумя группами значительным, если вероятность совпадения
5% и меньше. Случайное получение значительного результата может про-
изойти в любой области исследований, но особенно остро эта проблема сто-
ит в исследовании различий полов. Предположим, например, что вы ней-
робиолог, интересующийся, какие отделы мозга отвечают за распознавание
чувств. Вы собираете пятнадцать участников, отправляете их на сканирова-
ние и просите их определить эмоции людей на фотографиях. Поскольку в
группе есть и мужчины, и женщины, вы на скорую руку проверяете, что мозг
обеих групп реагирует одинаково. Так и есть. Что вы делаете дальше? Ско-
рее всего, публикуете вашу работу, вообще не упоминая пол (кроме указания
количества мужчин и женщин-участников). Чего вы никогда не сделаете, так
это не опубликуете ваши результаты с заголовком «Не обнаружено половых
различий в нейронных сетях, отвечающих за распознавание чувств». Это со-
вершенно разумно. В конце концов, вы же и не искали гендерные различия, а
людей каждого пола было не так много. Но следует помнить, что даже если
мужчины и женщины, в общем, выполняя это задание, реагируют одинако-
во, пять процентов исследований, рассматривающих этот вопрос, случайно
отразят ”значительную” разницу между двумя полами. Как объясняет Хайнс,
пол «легко оценивается, часто рассматривается и не всегда указывается. По-
тому что гораздо интереснее обнаружить разницу, чем не обнаружить; 19
неудачных попыток увидеть различия между мужчинами и женщинами оста-
нутся без упоминания, в то время, как одно из двадцати исследований, давшее
положительный результат, будет опубликовано».⁴ Это выливается в так на-
зываемый феномен “ящика рабочего стола” (file-drawer bias) - предвзятости
публикаций, когда публикуются только работы, выявляющие половые раз-
личия, а остальные остаются неизвестными, и хранятся глубоко в рабочем
столе исследователя.
Исследования половых различий с применением нейровизуализации
определённо не являются исключением. Важно понять, что цветные пятна,
которые видно на изображениях мозга, не всегда на самом деле отобража-
ют его деятельность. Хотя и кажется, что фМРТ (функциональная магнитно-
резонансная томография) и ПЭТ (позитронно-эмиссионная томография) по-
казывают работу мозга (или, как пишут популярные писатели Алан и Барбара
Пиз (Allan and Barbara Pease) «позволяют увидеть работу вашего мозга в пря-
мой трансляции на экране телевизора»),⁵ это просто неверно. «К несчастью, за
этими красивенькими картинками стоят не такие складные скрытые процес-
сы», как сформулировал это один нейробиолог.⁶ фМРТ не измеряет нейрон-
ную активность напрямую. Вместо этого используется посредник - уровень
кислорода в крови (ПЭТ использует радиоактивный изотопный индикатор,
который переносится молекулами глюкозы или воды, позволяя косвенно от-
слеживать ток крови). Более нагруженные нейроны требуют больше кисло-
рода, и (после начального спада) активные отделы мозга имеют более высо-
кий уровень насыщенной кислородом крови, так как приток крови в эти обла-
сти увеличивается. Гемоглобин, переносящий кислород, имеет немного раз-
личающиеся магнитные свойства в зависимости от того, сколько кислорода
он переносит. Это и создаёт сигнал в сканере (который попеременно включа-
ет и выключает магнитное поле). Нейробиологи затем сравнивают различия
в токе крови в отделах мозга во время выполнения интересующего их зада-
ния с током крови во время контрольного задания или отдыха. (Лучше всего,
если контрольное задание будет также состоять из тех же элементов, что
и экспериментальное задание - нажатия на кнопки, чтение слов и так далее,
кроме самого психологического процесса, интересующего учёных.) Исследо-
ватели ищут значимые различия в токе крови в различных участках отделов
мозга во время выполнения двух задач, и, если оказывается, что различия та-
ки значимы, цветное пятно помещается на соответствующий участок изоб-
ражения мозга.⁷
Другими словами, эти цветные пятна в мозгу показывают статистическую
значимость после целого ряда сложных вычислений – а это означает, что
есть широкий простор для получения ложных результатов в исследовани-
ях разницы между полами посредством нейровизуализации. Во многих ис-
следованиях участвуют как мужчины, так и женщины, и исследователи все-
гда могут проверить наличие гендерных различий, и, не обнаружив их, не
упоминать об этом в отчёте. Более того, нейровизуализация – это дорого,
и небольшое количество участников - скорее правило, чем исключение. По-
этому небольшие исследования могут быть особенно ненадёжны, поскольку
неудобные переменные (вроде частоты дыхания, кофеина в крови или даже
фазы менструального цикла у женщин) могут коренным образом изменить
изображение, никак не влияя на поведение.⁸
Нейровизуализация также не застрахована от проблем, которым подвер-
жена любая другая технология, только начавшая своё развитие. В нейробио-
логических кругах существуют различные мнения о том, как лучше прово-
дить статистический анализ. В этом нет ничего плохого, конечно, это вполне
нормально. Однако обескураживает, что сейчас специалисты по нейровизу-
ализации обнаруживают, что найденные ранее половые различия в деятель-
ности мозга не были подвергнуты корректной статистической оценке, или
могут появляться и исчезать в зависимости от того, каким образом выпол-
нен анализ. Или задания не могут быть обобщены в отдельные, но схожие
для второй группы мужчин и женщин. Или что, используя анализ, выявивший
различия между полами, можно также “выявить” разницу в активации мозга
у случайно составленных групп (где участники имеют тот же пол, схожие спо-
собности или очевидные демографические характеристики).⁹ Поэтому очень
важно не слишком полагаться на единичные исследования, показывающие
разницу в полах, а вместо этого выявлять стабильный паттерн.
Становится ясно, насколько важно иметь это в виду, когда мы рассматри-
ваем влияние непобедимой гипотезы Нормана Гешвинда (Norman Geschwind)
и его коллег, которые, напоминаю, предполагают, что высокий уровень эм-
брионального тестостерона у мужчин приводит к недостаточному развитию
левого полушария по сравнению с правым. Из этого делается заключение,
что мужской мозг в среднем более локализованный (с конкретной специа-
лизацией), чем женский. То есть, мужчины, в основном, используют свое ис-
сохшее левое полушарие, когда выдавливают из себя односложные рыки, а
для пространственно-визуальных задач используют более развитое правое
полушарие. Женщины, с другой стороны, более разносторонни - выполняя
как языковые, так и зрительно-пространственные задачи, они используют
обе стороны мозга.
Это различие вовсе не является малозначительным для научного сооб-
щества. Это не «что твОрог что творОг – суть одна». Специализированная
локализованная структура, предположительно, является причиной высокой
способности мужчин решать некоторые зрительно-пространственные зада-
чи. Более кооперативный подход женского мозга «Лево? Право? Эй, давайте
все вместе!», наоборот, гипотетически объясняет более развитые вербаль-
ные навыки, поскольку проще усваивать информацию, обрабатываемую раз-
ными отделами мозга, но, в то же время, это не самое эффективное устрой-
ство для пространственного мышления. Причиной этому якобы служит про-
тивостояние между пространственными и вербальными нейронными цепя-
ми в женском билатеральном мозгу, который, к тому же, по некоторым пред-
положениям, обладает более плотным и выпуклым мозолистым телом - от-
делом, соединяющим два полушария. Это мозолистое тело (особенно его
часть, которая называется валик - splenium), предположительно, осуществ-
ляет более быстрый и эффективный взаимный обмен информацией между
полушариями.¹⁰
Есть что-то интересное в отношении (по крайней мере части) научного со-
общества к высокой мужской латеральности (локализации мозга). Как будто
жена, старательно не обращая внимания на изворотливость и бесполезность
мужа, преувеличивает значимость небольших эпизодов, когда он себя ведет
достойно. Уже в восьмидесятых годах исследователи указывали на значи-
тельные недостатки этой гипотезы, и, тем не менее, как отметила Рут Блайер
(Ruth Bleier) в 1986, даже «сокрушительная критика двух ведущих экспертов в
сфере половых различий в мышлении и латеральности не смогла остановить
поток исследований».¹¹
Нейровизуализация дала ученым новую возможность продемонстриро-
вать свою приверженность этой гипотезе. Однако, как показала нейробио-
лог Айрис Зоммер (Iris Sommer) и её коллеги, несмотря на всеобщее воз-
буждение, вызванное появлением новой технологии, имеющиеся данные по-
прежнему неубедительны. Зоммер и её коллеги (дважды) провели оценку
всех функциональных визуализационных исследований языковой латерали-
зации в своём мета-анализе. (Мета-анализ - это статистический анализ всех
имеющихся работ, в которых исследуется определённый вопрос, учитываю-
щий объем этих исследований, что дает более точную оценку эмпирических
данных). В первом мета-анализе (в 2004 году) исследователи проанализиро-
вали данные, полученные при исследовании более восьмисот участников, а
во втором (в 2008) - более двух тысяч. В обоих исследованиях не было об-
наружено «значительных различий в функциональной языковой латерализации
у мужчин и женщин».¹² Что интересно, Зоммер и коллеги также обнаружи-
ли, что исследования, выявившие половые различия, чаще всего обладали
меньшим объёмом выборки. Как они заключают, это может быть признаком
предвзятости публикаций результатов небольших исследований, получив-
ших такие данные в результате совпадения.
Зоммер также рассмотрела старые способы выявления половых различий
в языковой латерализации. Левое полушарие обрабатывает сигнал от право-
го уха и наоборот. Если мужчины, в большей степени, чем женщины, склон-
ны использовать только левое полушарие, то им должно быть достаточно
легко обрабатывать слова, поступающие в правое ухо. (Феномен, известный
как преимущество правого уха). Но мета-анализ данных более четырёх ты-
сяч участников, проведенный Зоммер и ее коллегами, не обнаружил половых
различий в преимуществе правого уха.¹³ (Также на это не влияет колоссаль-
ная доза эмбрионального тестостерона у девочек с врождённой гиперлазией
коры надпочечников.¹⁴) В другом подходе проверялось влияние инсульта в
левом или правом полушарии на языковые способности мужчин и женщин-
пациентов. Хотя ранние исследования показали, что мужчины более склон-
ны к появлению проблем с речью (афазии) после повреждения левого полу-
шария, более поздние масштабные исследования, включая Копенгагенское
исследование афазии у более тысячи пациентов, не выявили половых разли-
чий.¹⁵ И, как отмечает Зоммер, если бы женщины использовали правое по-
лушарие для речи, то у них должно было бы возникнуть больше проблем с
речью после повреждения правого полушария. Но это не так.¹⁶
Так на самом ли деле языковые способности мужчин более латерализова-
ны? Непонятно, на какой основе строится это убеждение. И если мозг муж-
чин действительно более латерализован, не похоже, что это им сильно ме-
шает. Несколько современных исследований отмечают, что гендерные раз-
личия в языковых способностях в целом отсутствуют.¹⁷
Предположительно большее мозолистое тело в женском мозгу, — утвер-
ждение с шатким основанием, — также является темой серьёзных споров.¹⁸
Это исследование было тщательно проверено и прокомментировано про-
фессором биологии Брауновского Университета Энн Фаусто Стерлинг (Anne
Fausto-Sterling), которая в книге ”Определяем пол” (Sexing the Body), объясня-
ет сложность определения размеров структур в мозгу. В свою очередь, мета-
анализ, проведенный Катрин Бишоп (Katherine Bishop) и Дугласом Валстеном
(Douglas Wahlsten) в 1997году показал: «широко распространённое убежде-
ние, что женщины обладают большим по объёму валиком мозолистого тела,
по сравнению с мужчинами, и, как следствие, мыслят иначе, оказалось несосто-
ятельным».¹⁹ Подводя итог в 2008, когнитивный невролог Миккель Валлен-
тин (Mikkel Wallen n) в своём обзоре заключил: «якобы существующая разни-
ца в размере мозолистого тела мужчин и женщин - это миф». Кто ж виноват?
По словам Валлентина, не что иное, как «возможность ’выявления’ ложных
различий при использовании небольших объёмов выборки».²⁰
Позвольте со здоровой долей скептицизма подвести более-менее четкие
итоги. Несуществующие половые различия в языковой латерализации, опо-
средованные несуществующими половыми различиями в структуре мозоли-
стого тела, объясняют несуществующие половые различия в языковых спо-
собностях.
Уже озадачены?
А ведь мы только начали.
Все становится еще сложней, когда мы пытаемся найти подтвержде-
ние большей латерализации мужского мозга для решения зрительно-
пространственных задач. Некоторые нейровизуальные исследования выяви-
ли латеральную деятельность у мужчин в теменной области, которая счита-
ется особенно важной для обработки такого рода задач. Но другие не обна-
ружили половых различий, а некоторые обнаружили большую латерализа-
цию при решении данного вида задач у женщин.²¹
Тем не менее, повсеместно можно встретить противопоставление жен-
ского “рассредоточенного” мозга, общного, межполушарного по характеру
работы; и мужского “направленного” мозга, локализованного и внутриполу-
шарного. Например, работа “Природа половых различий в науке и матема-
тике” связывает женскую “межполушарную связность” с преимуществами в
языковых способностях, а мужскую “внутреполушарную связность” с превос-
ходством в «задачах, требующих концентрированной активации отделов визу-
альных ассоциаций в коре головного мозга», то есть, преимуществом в решении
визуально-пространственных задач.²²
Саймон Барон Коэн (Simon Baron-Cohen) также поддержал эту дихотомию
рассредоточенного/направленного мозга. Он и его коллеги предположили в
статье для Science, что тенденция мужского мозга к «повышенной локальной
связности» делает его более приспособленным для понимания и построения
систем. В противоположность этому, структура женского мозга с его “даль-
ней” и “межполушарной связностью” больше подходит для эмпатии.²³ Рубен
Гур (Ruben Gur), профессор психиатрии в Пенсильванском Университете, пер-
вый использовавший метафору о рассеянном/направленном мозге, объяснил
журналисту Лос-Анджелес Таймс, что, по данным нейробиологии, «в напря-
жённых и запутанных условиях, когда необходимо решение нескольких задач па-
раллельно, женщины более склонны переключаться между восприятием ситу-
ации в целом, ее анализом и деталями», в то время как «мужчины чаще всего
справляются с ситуацией способом ‘вижу-делаю, вижу-делаю, вижу-делаю’».²⁴
Как следствие, эта способность умственного жонглирования задачами мо-
жет объяснить, например, почему жена и соавтор Гура - Доктор Ракель Гур
(Raquel Gur) должна брать на себя ответственность за быстрое приготовле-
ние еды для голодного семейства. Гур может нарубить салат, однако, гово-
рит он: “Я не могу одновременно держать в голове, что одно в микроволнов-
ке, а другое в сковородке. Когда я пытаюсь, что-нибудь непременно сгорает».²⁵
Предположительно в той же куче пепла лежит тлеющий прах надежд мис-
сис Гур на то, что ужин будет готовить кто-то, кроме неё.
Неудивительно, что, при такой поддержке со стороны научного сообще-
ства, писатели-популяризаторы охотно подхватывают эти идеи. Майкл Гу-
риан (Michael Gurian), чей институт предлагает тренинги для учителей, ро-
дителей и корпораций, пишет на эту тему во впечатляющих объёмах, объ-
ясняя преподавателям, что, «поскольку в мозге мальчиков больше областей,
отвечающих за пространственно-механические функции, мужчины использу-
ют, в среднем, вдвое меньший объём мозга, по сравнению с женщинами, для
вербально-эмоциональных функций».²⁶ Тем временем Аллан и Барбара Пиз
(Allan and Barbara Pease) доводят эту гипотезу латеральности до естествен-
ного предела в своей книге ”Как заставить мужчину слушать, а женщину
молчать” (Why Men Don’t Listen and Women Can’t Read Maps), утверждая, что
женский мозг настолько нелокализован для решения пространственных за-
дач, что у него даже нет «специализированного отдела для пространственно-
го мышления»²⁷ - изящный ответ на второй вопрос в оригинальном названии
книги (Почему мужчины не слушают, а женщины не могут найти дорогу).
И к чему останавливаться на речи и визуально-пространственных способ-
ностях, если, как видно из работ некоторых популяризаторов, любой ген-
дерный стереотип можно списать на половые различия в использовании по-
лушарий, придерживаясь впечатляющего, наукообразного стиля. Например,
предположение о более выраженной билатеральности языковых способно-
стей у женщин быстро превратилось в обоснование женской интуиции и спо-
собности делать несколько дел одновременно, в то время как мужской лока-
лизованный мозг, по версии Джона Грэя (John Gray) в “Почему Марс и Венера
сталкиваются” (Why Mars and Venus Collide), объясняет мужскую склонность
забывать о покупке молока.²⁸
Радуясь и празднуя нейробиологическое объяснение мужской опрометчи-
вости и малого количества женщин на Кафедре Мысленного Вращения, лю-
ди и не заметили, что эмпирическая почва уплыла у них из-под ног. Они так-
же забыли задать очень важный вопрос: почему локализованный мозг ведёт
к направленному сознанию, важному для определённых “мужских” задач. И
почему общный межсвязный мозг ведёт к появлению рассредоточенного со-
знания, справляющегося с “женской” деятельностью?²⁹ Так мы переходим ко
второй проблеме в интерпретации половых различий в мозге: что они озна-
чают для различий в мышлении?
Глава 13
А вообще, что все это значит?
Перевели: Julie Robin , Алина Анберлин

Редакция Наталии Бутковой и Романа Смородского
Учитывая, что средняя масса мозга женщин примерно на пять унций

уступает таковой у мужчин, стоит на исключительно анатомических
основаниях ожидать выраженного недостатка интеллектуальных
способностей у первых [в сравнении со вторыми]. Более того, поскольку
телосложение преобладающего числа женщин менее крепкое, чем таковое
у мужчин – а значит, в меньшей степени способно выдерживать утомление
от серьезной или продолжительной умственной деятельности – нам также
стоит принять в расчёт сходную гипотезу, основанную на их физиологии. В
действительности, мы обнаруживаем, что наиболее заметно этот
недостаток проявляется в сравнительном отсутствии оригинальности, в
особенности в том, что касается интеллектуальной работы повышенной
сложности.
Джордж-Джон Роменс (George J. Romanes), эволюционный биолог и

физиолог (1887)¹
Всегда приятно, когда данные подтверждают предварительное суждение.

Но задумывался ли хоть раз Джордж Роменс, способен ли попугай жако (с
массой мозга, не достигающей и половины унции) перехитрить корову, мозг
которой тяжелее более чем в тридцать раз? Неужели он не знал ни одного
интеллигента хилого телосложения и ни единого мускулистого простака, ко-
торые сподвигли бы его задуматься, действительно ли физическая сила кор-
релирует с качеством «умственной деятельности»? Быть может, нет ничего
странного в том, что исследователи мозга, скрупулёзно измерявшие разме-
ры головы мужчин и женщин, объём их черепов и массу мозга, попытаются
связать свои открытия с психологическими различиями полов. Однако в ре-
троспективе мы видим, что не хватало им вовсе не познаний в области ней-
136
робиологии, а скромности. Единственное доброе слово, подходящее к опи-
санию их самоуверенных утверждений, что разница в мощности мужского и
женского разума может быть изучена при помощи сантиметровой рулетки,
мешков пшеничного зерна и набора гирек – это «оптимистичные».
Сегодня мы не менее усердно пытаемся связать половые различия в стро-
ении мозга, обнаруженные новыми сложными методами, с мышлением. «На-
дежда умирает последней», – иронично отмечает Энн Фаусто-Стерлинг. –
«Неужели, наконец, стало возможным, чтобы мы, опираясь на новейшие и са-
мые современные подходы, смогли продемонстрировать биологический фунда-
мент гендерного и расового неравенства?».² К тому же, как подчеркивает ней-
роэндокринолог Герт де Фриз (Geert De Vries), предположение, что мужчины
и женщины имеют разное строение мозга, чтобы по-разному себя вести, на-
прашивается интуитивно. Открытие различий в гормональных рецепторах,
или в плотности нейронов, или в размерах мозолистого тела, или в разных
соотношениях серого и белого вещества, или в размерах участков мозга ин-
стинктивно подталкивает к поиску психологических отличий, с которыми их
можно связать. Однако парадоксальная возможность, которую всегда следу-
ет учитывать, состоит в том, что половые различия в строении мозга могут
«с такой же вероятностью выполнять обратную функцию: то есть, препят-
ствовать половым различиям в наблюдаемой деятельности и поведении, ком-
пенсируя половые различия в физиологии».³ Например, меньшее количество
нейронов в конкретном участке мозга может компенсироваться более зна-
чительным производством нейротрансмиттеров на нейрон.⁴
Поразительный пример принципа, описанного де Фризом - согласно кото-
рому разница в строении мозга может способствовать поведенческому сход-
ству - это степные полёвки. И самцы, и самки этого вида привносят равный
вклад в уход за потомством (исключая, разумеется, выкармливание). Роди-
тельское поведение у самок степных полёвок запускается гормональными
перестройками во время беременности. Однако здесь и таится загадка. Как
самцы полёвок, не испытавшие на себе подобных гормональных перестроек,
в итоге демонстрируют родительское поведение? Как выяснилось, ответ ле-
жит в части отдела мозга, который называется латеральный септум и задей-
ствован в инициации родительского поведения. Эта часть мозга очень отли-
чается в строении у самцов и самок, являясь значительно более насыщенной
рецепторами гормона вазопрессина у самцов, однако именно это наглядное
различие позволяет самцам и самкам степных полёвок вести себя одинаково.
Мы не можем заключить, что даже довольно существенные половые отли-
чия в строении мозга подразумевают половые различия в мышлении. Селия
Мур (Celia Moore) подчеркивает:
Некоторые нейронные несходства являются незначительными,

поскольку они уравновешены другими компенсаторными отличи-
ями. Другие же [нейронные несходства] представляют собой аль-
тернативные варианты развития тех же поведенческих результа-
тов.⁵
В случае людей одним из неоспоримых физиологических различий между

мужчинами и женщинами является размер – включая размер мозга. Хотя и
существуют совпадения, в среднем мужчины имеют мозг большего размера,
чем женщины, а крупный мозг не является просто мозгом меньшего разме-
ра в увеличенном масштабе. Мозг большего размера является источником
разнообразных проблем технического характера, и поэтому – для миними-
зации энергопотребления, затрат на монтаж и времени передачи информа-
ции – существуют физические причины для различий в устройстве мозгов
разного размера.⁶ С этой точки зрения, «мужчины и женщины решают одина-
ковые когнитивные задачи, используя при этом нейронные механизмы разного
размера».⁷ Мозг может достичь тех же результатов более чем одним спо-
собом. Наряду с этим, недавние исследования утверждают, что не только
женщины имеют мозолистое тело большего размера и более щедрую до-
лю серого вещества относительно объёма мозга, а скорее все люди с мозгом
меньшего размера, независимо от пола. Одна из групп исследователей фор-
мулирует это так: «размер мозга имеет большее значение, чем пол».⁸ Если эта
закономерность окажется верной – на данный момент не существует согла-
сованного способа учитывать абсолютную величину размера мозга – тогда
нам, возможно, придется оставить убеждение, что мы отыщем секрет психо-
логических гендерных отличий в сером веществе, белом веществе, размере
мозолистого тела или любом другом предполагаемом гендерном различии
в структуре мозга, которое, как выяснилось, связано в большей степени с раз-
мером, чем с полом. Разве что нам очень захочется начать сравнивать навы-
ки ориентации в пространстве или эмпатические качества большеголовых
мужчин и женщин с аналогичными у их мелкоголовых собратьев.
Кто-то бы втайне посчитал это поводом для облегчения – и не только по-
тому, что эти гендерные различия могут то нарастать, то убывать в зависи-
мости от времени, места и сопутствующих факторов. Сама мысль о том, что-
бы попытаться связать такого рода структурные отличия к психологическим
функциям, является фантастически амбициозной, учитывая, что, как вырази-
лись нейробиолог Джей Гидд (Jay Giedd) и его коллеги, «большинство функ-
ций мозга обусловлены рассредоточенными нейронными сетями, и что внутри
каждого отдельного участка лежит ошеломляюще сложная система связей,
систем нейротрансмиттеров и синаптических функций».⁹
Однако иногда искушению невозможно противостоять.
Двадцать лет назад моя мать предложила нейробиологическую модель,
призванную объяснить, почему некоторые мозги имеют выдающуюся спо-
собность глубоко фокусироваться на какой-либо мысли. Её гипотеза состо-
яла в том, что «вся кровь в мозге приливает к самым умным его частям, не
оставляя ничего для разогрева «корней».¹⁰ К слову, моя мать – романист. Од-
нако ее идея, введённая в художественный текст в качестве едкого супру-
жеского оскорбления, делит существенный недостаток с предположением,
сделанным в престижном научном журнале. Как ранее упоминалось, Саймон
Барон-Коэн (Simon Baron-Cohen) и его коллеги в журнале Science высказали
мнение, что мозг с внутриполушарной связанностю «склонен к систематиза-
ции, так как систематизация требует узкого фокуса внимания на локальной
информации с целью понять каждую часть системы».¹¹ Точно так же, в недав-
ней книге “Why Aren’t More Women in Science?” нейробиологи Рубен и Ракель
Гур (Ruben and Raquel Gur) предположили, что «бóльшая гибкость ума у жен-
щин, в мозге которых больше межполушарных связей, может подталкивать
их к дисциплинам, которые требуют скорее способностей к интеграции, а не
детального и пристального рассмотрения узкоспецифических процессов».¹²
Но почему, мы могли бы спросить, более короткие линии связи в мозге
делают возможным более узкую сфокусированность мышления? Айан Голд
(Ian Gold), философ науки из университета Макгилл, утверждает следующее:
«с таким же успехом можно сказать, что близорукие люди мыслят «расплыв-
чато». Или что люди способны чинить предохранители, потому что мозг ис-
пользует электричество».¹³ Представим, какие процессы вовлечены в кон-
центрации внимания на, скажем, небольшом аспекте процесса фотосинтеза.
Действительно ли задействована только малая часть мозга, так как обраба-
тывается мелкая деталь? Или же – что кажется более вероятным – активен
весь наш мозг, в то время как подавляется отвлекающая информация, внут-
ренний голос формулирует мысли и ставит вопросы, обрабатываются зри-
тельные раздражители, формируется образ движения, а информация извле-
кается из памяти?¹⁴
По правде, если бы более склонным к построению длинных связей ока-
зался мужской мозг, нам удалось бы с лёгкостью состряпать убедительную
гипотезу, чтобы объяснить, каким образом это свойство усиливает их навыки
систематизации. В этом и состоит проблема: неясность связей между струк-
турой мозга и психологическими функциями означает, что подобные нена-
учные теоретические обоснования слишком просто могут быть написаны и
переписаны. Обнаружилось, что участники [исследования] мужского пола в
действительности менее склонны к латеральному мышлению при столкно-
вении с пространственной проблемой? Не беда! С поступлением противо-
речивых данных исследователи могут использовать как гипотезу о том, что
мужчинам лучше удаётся мысленное вращение, потому что они использу-
ют только одно полушарие мозга, так и совершенно ей противоположную о
том, что причиной этого является использование обоих полушарий. Теоре-
тическая система настолько гибка, что исследователи могут даже представ-
лять обе эти противоречащие друг другу гипотезы в пределах одной статьи
– и даже без особого смущения.¹⁵
Аналогично, Гур и его коллеги продолжают радостно возиться с устояв-
шейся гипотезой о том, что превосходство мужчин в заданиях на мысленное
вращение обусловлено более латерализованной пространственной обра-
боткой. Они обнаружили, что результаты выполнения двух пространствен-
ных задач коррелировали с объёмом связующего белого вещества в мозге.¹⁶
Белое вещество состоит из аксонов, осуществляющих связь между отдалён-
ными участками мозга. С целью ускорения передачи электрического сигнала
аксоны изолированы белой миелиновой оболочкой, в основном состоящей
из жира.
«Когда мы изучили результаты людей, лучше всего справившихся

с пространственными задачами в нашем исследовании <…> выяс-
нилось, что среди них было девять мужчин и только одна женщи-
на», – объяснил Гур для новостного выпуска Science Daily. – «Среди
этих девятерых мужчин у семерых [на самом деле шестерых] объ-
ём белого вещества был гораздо больше, чем у любой из женщин,
принимавших участие в исследовании».¹⁷
Речь здесь идёт о десяти людях – едва ли это тот объём выборки, на ко-
тором можно выстраивать широкие обобщения относительно полов. Как хо-
рошо известно психологам, опасно также считать само собой разумеющим-
ся, что корреляция означает причинную зависимость. В дальнейшем, в са-
мой научной статье, Гур предупреждает, что «корреляции могут быть сомни-
тельны и должны интерпретироваться с крайней осторожностью».¹⁸ И они
в самом деле могут быть сомнительными, учитывая то, что 1 из 20 «значи-
мых» результатов возникает случайно, а исследователи проверили 36 воз-
можных взаимоотношений. Конечно, мы не знаем, кто решил, что эта ого-
ворка не стоит упоминания в докладе, рассчитанном на широкую публику.
Однако несмотря на это, Гур движется дальше, высказывая в Science Daily
предположение, что «для того, чтобы хорошо проявлять себя в этой обла-
сти, необходимо большее количество белого вещества, чем имеется в нали-
чии в большинстве женских мозгов». Следуя той же аргументации в их главе
книги «Почему в науке мало женщин?» (Why Aren’t More Women in Science?),
Гуры делают предположение, что «недостаточный объём белого вещества,
необходимого для осуществления комплексной пространственной обработки,
может быть препятствием в освоении некоторых отраслей математики и
физики».¹⁹ Это, предполагают они, объясняется тем, что больший объём бе-
лого вещества в мужском мозге обеспечивает лучшую внутри-полушарную
обработку информации.
Тем временем в функциональной лаборатории нейровизуализации Гуры и
их коллеги обнаружили, что в некоторых участках мозга мужчины демон-
стрируют больше билатеральной активации во время выполнения простран-
ственных заданий, чем женщины. Вследствие этого они предлагают новую
формулировку гипотезы «направленного мозга», а именно, «что оптимальное
выполнение задачи требует одновременно унилатеральной активации в пер-
вичных участках мозга, левого – для вербальных, и правого – для простран-
ственных задач, и билатеральной активации в ассоциированных участках».²⁰
Что ж, может, теперь они правы в том, чтобы подчеркнуть значимость уча-
стия обоих полушарий. Что интересно, исследователи, изучающие людей с
исключительным талантом к математике, утверждают, что более активное
взаимодействие между полушариями мозга – что, предположительно, явля-
ется отличительной чертой женского мозга – является особенностью мате-
матически одарённого мозга.²¹ Но, видимо, до тех пор, пока нам не удастся
основательнее разобраться в том, как структурные свойства мозга соотно-
сятся с комплексной познавательной способностью, Гурам надо придержи-
ваться неприхотливой гипотезы, что оптимальное выполнение задач требует
любых качеств, которые наблюдаются в мозгах у мужчин.²²
Такого рода повороты на 180 градусов всегда были присущи нейробио-
логии половых различий. Например, в девятнадцатом веке, когда предпола-
галось, что источник интеллекта локализуется во фронтальных долях мозга,
тщательное обследование подтвердило, что этот его участок у мужчин круп-
нее по размерам и сложнее устроен, в то время как теменные доли были бо-
лее развитыми у женщин. Однако, когда научная мысль пришла к выводу, что
именно теменные доли обеспечивали мощь абстрактному интеллектуаль-
ному мышлению, последующие наблюдения открыли, что, в конце концов,
теменные доли были сильнее развиты у мужчин.²³ Хэвлок Эллис (Havelock
Ellis), автор исчерпывающего обзора научных данных по сексологии, имев-
шихся на конец девятнадцатого века, с поразительной проницательностью
описал эти более ранние ошибочные наблюдения как «неизбежные»:
Существовало твердое убеждение, что фронтальная область яв-

ляется источником всех высших и наиболее абстрактных интел-
лектуальных процессов, и, если бы после осмотра пары десят-
ков мозгов анатом обнаружил, что фронтальные доли у женщин
относительно большего размера, вероятно, он бы расценил свои
выводы как абсолютно абсурдные. Можно сказать, что только с
тех пор, как стало известно, что фронтальная область мозга име-
ет значительно больший относительный размер у обезьян, чем у
людей, и не имеет особой связи с высшими интеллектуальными
процессами, стало возможно признать факт, что эта доля относи-
тельно большего размера у женщин.²⁴
Конечно, нет ничего предосудительного в том, чтобы изменить свое мне-

ние в свете новых данных относительно различия полов. Но те, кто испыты-
вает соблазн поиграть в эту игру, утверждая, что половые различия в струк-
туре мозга обуславливают в корне различные виды мышления, должны по-
нимать, что такие перевороты, кажется, являются распространённой частью
процесса. И, в ретроспективе, никогда не производят приятного впечатления.
Не меньшая осторожность требуется, когда речь заходит об интерпрета-
ции различий между полами в активности мозга. Вне всякого сомнения, тех-
нологии функциональной нейровизуализации придали свежую, современ-
ную нейробиологическую изюминку старым стереотипам. Например, Аллан
и Барбара Пиз (Allan and Barbara Pease) в их книге «Как заставить мужчину
слушать, а женщину молчать» (Why Men Don’t Listen and Women Can’t Read
Maps) имеют целью продемонстрировать поразительные половые различия
в объёме мозга, предназначенного для обработки эмоций. Диаграмма мозга,
озаглавленная «Эмоции у мужчин», показывает два пятна в правом полуша-
рии. Как объясняется в тексте, эмоции в мужчинах сгруппированы по ячей-
кам, что означает, что «мужчины могут приводить логические вербальные до-
воды (левое полушарие), а затем переключаться к пространственным решени-
ям (правая фронтальная доля мозга), не реагируя на проблему эмоционально.
Как будто эмоциям выделена отдельная маленькая комнатка». Однако на ил-
люстрации «Эмоции у женщин» изображено более дюжины пятен, разбро-
санных по обоим полушариям мозга. Согласно Пизам, это значит, что «жен-
ские эмоции могут включаться одновременно с большинством других функций
мозга». Или, называя вещи своими именами, у женщин эмоции могут засло-
нять совершенно любой вид ментальной деятельности.²⁵
Эти эмоциональные карты мужского и женского мозга, как сообщают чи-
тателям Пизы, основаны на функциональной магнитно-резонансной визуа-
лизации, выполненной нейробиологом Сандрой Вительсон (Sandra Witelson).
С целью «обозначить месторасположение эмоции в мозге» она использовала
«эмоционально заряженные изображения, которые демонстрировались спер-
ва правому полушарию через левый глаз и ухо, а затем левому полушарию –
через правый глаз и ухо»²⁶. Если бы читатели имели время и ресурсы, чтобы
просмотреть шесть ссылок на работы Вительсон в библиографии книги че-
ты Пиз, они обнаружили бы лишь два исследования, опубликованных после
того, как методы функциональной нейровизуализации впервые стали широ-
ко использоваться когнитивными нейробиологами в 1980-х. Одна работа и
вовсе не была сосредоточена на исследовании мозга (это был анализ доми-
нирования одной из рук среди гомосексуальных мужчин и женщин). Другая
– сравнительный анализ размера мозолистого тела у праворуких людей и
амбидекстеров.²⁷ Возможно, стоит также упомянуть, что это было патоло-
гоанатомическое исследование. Возможно, Сандра Вительсон действитель-
но демонстрировала своим образцам мёртвой мозговой ткани эмоциональ-
но заряженные картинки – но, если и так, в опубликованных отчётах это не
упомянуто.
Не исключено, что Пизы отсылались к функциональному нейровизу-
ализационному исследованию, опубликованному Сандрой Вительсон и
ее коллегами в 2004²⁸. Сложно сказать: в этом исследовании применя-
лась позитронно-эмиссионная томография, а не функциональная магнитно-
резонансная визуализация, стимулы преподносились одновременно обоим
глазам и ушам, а группы пятен не совпадают с теми, которые представлены
Пизами. Однако это исследование, по крайней мере, действительно наблю-
дало активность мозга, пока мужчины и женщины выполняли одно из двух
заданий по сопоставлению эмоций. Более простое заключалось в том, чтобы
выбрать, какое из двух лиц выражает сходную эмоцию с третьим, контроль-
ным лицом. Более сложная задача включала определение, какое из двух лиц
выражало эмоцию, переданную голосом. Согласно краткому отчёту Сьюзан
Пинкер (Susan Pinker) о полученных Вительсон результатах, «когда женщины
рассматривали выражения лиц людей, активировались оба церебральных по-
лушария, и наблюдалась более значительная активность в амигдале, миндале-
видном источнике эмоций, спрятанном глубоко в мозге. У мужчин восприятие
эмоции обычно локализовалось в одном полушарии». Далее Пинкер предпола-
гает, что поскольку исследование также демонстрирует, что женщины име-
ют мозолистое тело большего размера, обуславливающее быструю межпо-
лушарную передачу информации (как вы можете помнить из прошлой главы,
это утверждение является поводом для серьёзных научных споров), «аппа-
ратура для обработки эмоций у женщин занимает больше места и снабжена
более эффективным средством передачи информации, чем таковая у мужчин.
Учёные заключают, что это позволяет женщинам более оперативно обраба-
тывать эмоции».²⁹
На самом деле, исследовали не обнаружили разницы в том, как быстро
мужчины и женщины выполняли задания. Также стоит отметить, что, хотя
утверждение «активизировались оба церебральных полушария» может вы-
звать в уме картинку, похожую на представленную Пизами и изображающую
активность в значительной части женского мозга, однако это не совсем так.
Дело скорее в том – вдохните поглубже, прежде чем продолжать чтение –
при выполнении простой задачи женщины демонстрировали большую ак-
тивность, чем мужчины, в левой веретенообразной извилине, правой амигда-
ле и левой нижней лобной извилине. Во время выполнения трудного задания
они проявляли активность в левом таламусе, правой веретенообразной изви-
лине и левой фронтальной части поясной извилины. Мужчины тем временем
демонстрировали большую активность, чем женщины, в правой медиальной
лобной извилине и правой верхней затылочной извилине во время просто-
го задания, и в левой нижней лобной извилине и левой нижней теменной
извилине – во время сложного. Проще говоря, женщины всегда показывали
два пятна слева и одно – справа, а мужчины, в зависимости от задачи, или
два справа, или два слева – что, конечно, демонстрирует значительно менее
контрастную картину. Стоит также держать в уме, что пятна представляют
различия в активности мозга, а не саму активность, как таковую. Например,
если поиск активных участков мозга у мужчин выявляет «чистое» левое по-
лушарие, это не значит, что в них оно отключено. Скорее, это значит только
то, что исследователи не обнаружили участков в этом полушарии, которые
у мужчин были бы более активны, чем у женщин.³⁰
Сообщает ли нам этот сложный список активаций мозга что-нибудь инте-
ресное о гендерных различиях в переживании эмоций? Исследователи, по-
добные Пинкер, именно так и считают. Они заключают, что их «открытия
предполагают, что мужчины склонны модифицировать свою реакцию на сти-
мул, анализировать его и искать ассоциации, в то время как женщины обраща-
ются к первичным эмоциональным ощущениям».³¹ Под этим подразумевается,
что только женщины от природы принимают чужие эмоции как заслуживаю-
щие реакции. Как вы уже поняли, более простой и знакомой формулировкой
той же мысли будет высказывание, что мужчины создания мыслящие, а жен-
щины – чувствующие.
Так подтверждает ли это нейровизуализационное исследование то, что
все и так предполагали: что «мужчины подходят с более аналитической по-
зиции» к обработке эмоций, в то время как «женщины более эмоционально-
центрированы»?³² Или же возможно и то, что эти толкования, перефразируя
Фаусто-Стерлинг, являются неосознанной проекцией допущений о гендере
на обширную неизвестность, которой является мозг?
Держа в уме предостерегающую историю о преждевременных домыслах
из прошлой главы, стоит отметить, что нейровизуализационное исследова-
ние Вительсон подвергало сравнению всего лишь восемь мужчин и восемь
женщин в каждом задании – весьма скромная выборка. Могут ли половые
различии в активации участков мозга быть случайными? Когда наблюдается
разница в кровообращении в двух разных состояниях, исследователи изуча-
ют тысячи крохотных участков мозга (воксели), и многие учёные теперь за-
являют, что пороговая величина, за пределами которой разница объявляет-
ся «значительной», не является достаточно высокой. Иллюстрируя эту точку
зрения, другие исследователи недавно просканировали атлантического ло-
сося, показывая ему эмоционально заряженные фотографии. Лосося – кото-
рый, к слову, «на момент сканирования не был жив» – попросили определить,
какую эмоцию испытывала личность, изображённая на фотографии. Исполь-
зуя стандартные статистические процедуры, они обнаружили значительную
активность мозга в одном небольшом участке мозга мёртвой рыбы, пока она
выполняла эмпатическое задание, в сравнении с активностью мозга в состоя-
нии «покоя». Исследователи заключили, что дело не в том, что этот конкрет-
ный участок мозга участвует в решении эмпатических задач у почившей ры-
бы, но что подобные статистические пороговые величины, обычно исполь-
зуемые в нейровизуализационных исследований (включая исследование Ви-
тельсон по сопоставлению эмоций), являются некорректными, так как допус-
кают слишком много случайных результатов.³³
Это, конечно, не значит, что все зарегистрированные активации сомни-
тельны, а лишь подчёркивает важность осведомленности о том, что такое
возможно. Мы могли бы быть более уверенными, что исследование Витель-
сон подлинно установило участки мозга, которые по-разному функциониру-
ют у представителей разных полов во время задач по опознаванию эмоций,
если бы хотя бы некоторые участки мозга, которые демонстрировали поло-
вые отличия в активации в лёгких задачах на сопоставление эмоций, также
проявляли себя в более сложных заданиях.³⁴ Однако, если вы заново про-
смотрите список активаций участков мозга, вы увидите, что ни у мужчин, ни
у женщин ни один участок не активировался дважды во время выполнения
простых и сложных заданий по сопоставлению эмоций.
Но даже если мы примем за данность, что результаты, подобные этим, за-
служивают доверия, что они сообщают нам о разнице психологии мужчин
и женщин? Значит ли это, что мужчины более аналитичны, если их нижняя
лобная извилина активируется чаще, или что женщины более эмоциональ-
ны, потому что чаще загорается их правая амигдала? Заключение о психи-
ческом состоянии на основании активности мозга (как, например, «амигдала
активировалась, а значит, участники испытывали страх») известно как обрат-
ное умозаключение (reverse inference), а это, как сообщит вам любой ней-
ровизуализатор, чревато риском.³⁵ Некоторые нейробиологи даже умерли,
злоупотребляя обратными умозаключениями. Тут я, конечно, приукрасила,
но, как мы увидим далее, это действительно может быть чревато. Существу-
ет два аспекта, по которым активация у мужчин и женщин может разниться:
настолько сильная активация наблюдается и где она локализована. Ни один
из этих показателей, к несчастью, ничего не сообщает нам о психических раз-
личиях между полами.
Точно так же, как «больше» не обязательно значит «лучше» в отношении
устройства мозга, более интенсивная активация не обязательно значит «луч-
ше» или «больше» в отношении психических функций. Исследователи, ко-
торые изучают развитие или обучение, порой обнаруживают, что некоторые
паттерны активации в процессе развития или приобретения навыков убавля-
ются или упрощаются.³⁶ Как ни странно, активация даже не является безоши-
бочным показателем, что активность связана с какой-либо результативной
деятельностью. Например, Крис Бёрд (Chris Bird) и его коллеги обследовали
пациента, который пережил серьёзные повреждения префронтальной коры
головного мозга после инсульта. Масштаб повреждений охватывал практи-
чески все участки мозга, которые регулярно активировались во время мно-
жества функциональных визуализационных исследований по определению
эмоций. Однако у пациента не возникало проблем при понимании мыслей и
эмоций! Исследователи отмечают, что «зарегистрированные таким образом
данные призывают к осторожности в том, чтобы считать префронтальную
кору головного мозга критически значимой для теории сознания».³⁷ Учёный-
визуализатор Гедрюс Буракас (Giedrius Buracas) и его коллеги сделали столь
же удивительное открытие. Они обнаружили, что участок мозга V1 активи-
ровался больше участка MT при выполнении задач на восприятие движения.
Однако нейрофизиологические исследования с приматами прочно установи-
ли, что MT – который активировался менее интенсивно – играет критическую
роль в обнаружении движения, а V1, который активировался сильнее, тако-
вой не играет.³⁸ Эти два исследования служат предупреждающими знаками:
даже если часть мозга «зажигается» во время выполнения задачи, не факт,
что она участвует в ней в особенной или ключевой роли.
Местоположение активных участков в мозге также на удивление неинфор-
мативно. Разумеется, весь мозг не участвует в осуществлении всех операций.
Разные его части специализированы для обработки разных видов информа-
ции. Однако конкретный участок коры мозга или популяция нейронов мо-
жет быть специализирован для выполнения разных задач в разных ситуаци-
ях. Как выразились эксперты визуализации Карл Фристон и Кэти Прайс (Karl
Friston and Cathy Price), специализация динамична и зависит от контекста.³⁹
Например, конкретная популяция нейронов в височной коре в разное время
может отвечать как за идентификацию (Чьё это лицо?), так и за выражение
лица (Оно счастливое или грустное?). Чем именно занимаются те нейроны,
зависит как от поступающей информации, так и какая информация передает-
ся по каналу обратной связи из высших участков в цепочке обработки. «Спе-
циализация, таким образом, не является отличительным свойством какого-
либо отдельного участка», – сообщают Прайс и Фристон. А это значит, что
наблюдение за участком мозга в действии вовсе не значит, что нам известно,
что именно происходит там во время выполнения конкретной задачи. Эта
проблема является животрепещущей для многих частей мозга. Например,
передняя поясная кора активируется таким количеством задач, что один из-
вестный мне когнитивный нейробиолог называет её «кнопкой включения».
Взаимно-однозначного соответствия между участками мозга и менталь-
ными процессами просто не существует, что может превратить интерпрета-
цию данных в весьма трудную задачу. Вот, что недавно разъяснил по этому
поводу Иона Лерер (Jonah Lehrer) в Boston Globe:
Один из наиболее распространённых способов применения ска-

неров мозга – рассмотрение сложного психологического феноме-
на и привязывание его к конкретной части коры головного мозга –
теперь стал объектом критики, как потенциально серьёзное упро-
щение работы мозга… Критики акцентируют внимание на взаимо-
связанности мозга, отмечая, что буквально каждая мысль и чув-
ство возникает благодаря совместной работе разных областей,
разбросанных по коре головного мозга.⁴⁰
Если так, знакомые цветовые пятна на картах активации участков моз-

га (которые в определённых кругах получили презрительное название
‘blobology’ - ‘пятнология’), обозначенные, как разница в активации между
мужчинами и женщинами, станут средством чрезмерного упрощения истин-
ного положения дел, и много значимой информации может быть упущено.
Это чрезмерное упрощение, как отмечают нейфропсихолог Анелис Кайзер
(Anelis Kaiser) и её коллеги, также призвано подчеркнуть в первую очередь
отличия, а не сходства.⁴¹
Помимо этого, печальный факт состоит в том, что даже самая высоко-
точная функциональная технология визуализации даёт средний показатель
по нескольким секундам активности буквально миллионов нейронов, ко-
торые могут выстреливать сотней импульсов в секунду (для позитронно-
эмиссионной томографии масштаб времени даже выше). «Использование
функциональной магнитно-резонансной визуализации для отслеживания ней-
ронов сродни использованию спутников времен холодной войны для слежки за
людьми: видна только крупномасштабная активность», – утверждает жур-
налист Science Грег Миллер (Greg Miller).⁴² Это жёстко ограничивает интер-
претацию данных, которые касаются кратких психических явлений. Очевид-
но, что при учёте этих пробелов в интерпретации многие нейробиологи не
спешат строить предположения о том, что их данные могут означать отно-
сительно половых различий в мышлении. Многие, к их чести, превосходно
проявили себя как «голос сдержанности» в популярных статьях про гендер и
мозг, а в своих академических работах открыто предостерегают от безосно-
вательных выводов (хотя эти доводы некоторые просто пропускают мимо
ушей).
К слову, моей целью не является преподнести себя в качестве скептика
нейронауки. Некоторые из моих близких друзей, а также членов семьи, явля-
ются нейровизуализаторами. Кроме того, я считаю, что нейробиология – это
необыкновенно захватывающая и многообещающая область, и может быть
применена с пользой в сочетании с другими методами. Я также осознаю, что
спекуляции – это значимая часть научного процесса, и что тема гендерных
различий ни в коем случае не является единственной областью, в которой
возможна сверхинтерпретация. И я совершенно точно не полагаю, что иссле-
дование половых различий в мозге является неправильным или бессмыслен-
ным. Существуют половые отличия в строении мозга (хотя, как мы увидели,
сойтись во мнениях касательно того, где же конкретно находятся эти разли-
чия, сложнее, чем можно было представить)⁴³; существуют половые разли-
чия в уязвимости к некоторым психическим расстройствам. Есть надежда,
что лучшее понимание первого прольёт свет на второе. Что я пытаюсь ска-
зать здесь: ни структурная, ни функциональная визуализация на данный мо-
мент не может поведать нам об отличиях между мужским и женским мыш-
лением.
Психолог Ратгерского университета Дина Школьник Вайсберг (Deena
Skolnick Weisberg) недавно высказалась в пользу того, что нам стоит «пом-
нить, что нейробиология как способ исследования сознания всё еще пребывает
на начальной стадии своего развития. Она демонстрирует огромный потен-
циал для становления тем, во что многие хотели бы превратить её сейчас:
мощный инструмент диагностирования и исследования. Нам стоит помнить,
что этот потенциал у неё есть, и дать ей время его раскрыть – в то же время
не придавая ей чрезмерного значения».⁴⁴
Обречены ли нейробиологические объяснения неравенства, сформулиро-
ванные в начале двадцать первого века – слишком мало белого вещества,
неспециализированный мозг, слишком ненасытное мозолистое тело – ока-
заться на той же мусорной свалке, что и измерение вертикальности морды,
цефалического индекса и чувствительности нервных волокон? Станут ли бу-
дущие поколения оглядываться на интерпретации данных отображения это-
го периода с тем же шокированным весельем, с которым мы рассматриваем
спекуляции раннего двадцатого века о важности половых различий в раз-
мере спинного мозга? Я подозреваю, именно так и будет. Впрочем, время
покажет. Но любому учёному, рассматривающему возможность соотнести
половые различия в строении мозга и комплексные психологические функ-
ции… ну, давайте просто скажем: «Вспомни доктора Чарльза Дана».
И помнить его действительно важно. Как мы увидим в следующей главе,
спекуляции незначительного количества учёных быстро развиваются до кра-
сочной фабрикации фактов популярного нейросексизма – узкой специализи-
рованной дисциплины более широкой области нейро-бессмыслицы, к кото-
рой мы сейчас и обратимся.
Глава 14
Нейро-обман
Перевела Наталия Буткова
Мой муж, наверняка, поведал бы вам, что во имя моих исследований для
этой главы ему пришлось мириться с беспрестанным фырканьем. На протя-
жении нескольких недель обыкновенно тихие часы чтения перед сном окра-
сились звуками «обеда в хлеву», так как я углублялась в научно-популярную
литературу о гендере.
149
И в результате моих изысканий я составила четыре основных совета для
всех, кто хочет написать книгу или статью о гендерных различиях, выявлен-
ных в результате нейробиологических исследований:
1. Если у вас нет машины времени, и вы не можете слетать в будущее к

нейробиологам, которые уже научились делать реверсивные выводы
без угрызений совести, лишающих сна наиболее честных из их совре-
менных коллег, не нужно предполагать, что родители и учителя ведут
себя с мальчиками и девочками по-разному из-за различного устрой-
ства их мозга;
2. Если вы не знаете, что такое реверсивные выводы - прочтите предыду-

щую главу;
3. Будьте осторожны и не торопитесь связывать структуру мозга и мыш-

ление;
4. Не придумывайте лишнего.
Чтобы показать вам, как авторы не следуют как минимум одному (или бо-
лее) из этих правил, далеко ходить не нужно. Возможно, любимая моя иллю-
страция того, как кто-то облачает свои предрассудки в термины нейробиоло-
гии – это отрывок из книги Джона Грея (John Gray) – «Почему Марс и Венера
столкнулись» (Why Mars and Venus Collide), где он рассказывает о нижней те-
менной доле (IPL). Грей говорит, что у мужчин более развита левая нижняя
теменная доля, тогда как у женщин - правая. Никто не удивится, услышав, что
«левое полушарие мозга отвечает за более линейное, рациональное и логиче-
ское мышление, а правое - за эмоции и интуицию». Однако что действительно
удивительно - это насколько по-разному IPL служит своим владельцам раз-
ного пола. По мнению Грея, так как левая нижняя теменная доля у мужчин
участвует в «восприятии времени», мужчины нетерпимы к долгим женским
разговорам. Но в то же время IPL «позволяет мозгу обрабатывать информа-
цию от органов чувств и отвечает за избирательное внимание – например, как
женщины слышат ночью плач ребенка».¹ Возможно, нам намеренно не гово-
рят, способна ли мужская нижняя теменная доля делать то же самое.
В книге «Мужчины и женщины в бизнесе: кто сильнее?» (Leadership and the
Sexes) Майкл Гуриан (Michael Gurian) и Барбара Аннис (Barbara Annis) расска-
зывают бизнесменам, что “женский мозг способен быстрее соединять эмо-
циональную активность, происходящую в центре мозга (лимбическая систе-
ма) с мыслями и словами на поверхности мозга (кора головного мозга). Ес-
ли мужчинам нужно изрядное время, чтобы пропустить сквозь себя и понять
эмоциональную составляющую (Меня... только что... уволили... я... зол... и рас-
строен...), то женщины делают это быстрее (Вот черт!)”²
Еще один нейрофизиологический недостаток мужчин был описан в другой
книге Гуриана «О чем он думает?» (What Could He Be Thinking?). Продолжая
использовать метафору, в которой мозг сравнивается с машиной для пинбо-
ла (The Brain as Pinball Machine), автор рассказывает, как у мужчин эмоци-
ональный ”сигнал”, достигнув правого полушария, «может остановиться и
завязнуть в нейронном хаосе, потому что не нашел где можно было бы под-
ключиться к речевому центру левого полушария». С женским мозгом такого
не происходит, по мнению того же Гуриана, поскольку у мужчин есть всего
один-два речевых центра в левом полушарии мозга, тогда как у женщин мо-
жет быть до семи речевых центров, разбросанных по всему мозгу, а также
мозолистое тело на 25% больше мужского. (Несмотря на нейробиологиче-
ское богатство, данное мне, как женщине, от такого описания Гурианом раз-
ницы между функционированием мужского и женского мозга я просто без
слов). И, таким образом, эмоциональному сигналу в мозге мужчин реже вы-
падает шанс соединиться с речевыми нейронами.³
Также из «Мужчины и женщины в бизнесе: кто сильнее?» мы можем узнать,
что, когда женщина-руководитель спрашивает у своих коллег «Что ты ду-
маешь?» - это типично-женский вопрос из белого вещества. Это означает,
что белое вещество интегрирует не только информацию, полученную раз-
ными участками мозга, но и информацию, полученную от разных людей в
офисе.⁴ Разница в мозге также может стоять за разными подходами к реше-
нию проблем. Когда женщина «знает, что делать, она не станет переживать
о подтверждении своего решения фактами в той же мере, как это бы сделали
мужчины». Гуриан и Аннис считают, что «одной из возможных причин такой
интуитивности может как раз быть большее по размеру мозолистое тело,
соединяющее оба полушария». Для контраста – мужчины-руководители пред-
почитают решения, «основанные на конкретной информации и фактах».⁵
Вероятно, мне досталось мозолистое тело меньшего размера, чем поло-
жено по стандарту ‘типичного женского мозга’, но я нахожу эти интуитив-
ные скачки от структуры мозга к психической функции неубедительными,
как уже было указано в предыдущей главе. Почему для решения проблем
посредством анализа доказательств и фактов не нужна кооперация полуша-
рий? Вот пример того, как обманчива бывает интуиция в вопросах нейробио-
логии. Несмотря на распространенное убеждение - чем больше латерали-
зован мозг (со специализированными отделами), тем хуже он справляется с
несколькими задачами одновременно - нейробиолог Лесли Роджерс (Lesley
Rogers) и её коллеги обнаружили, что у цыплят все как раз наоборот.⁶ Более
латерализованные цыплята могли одновременно щипать траву и следить за
появлением хищников (а для цыплят это, как известно, то же самое, что жа-
рить стейк и готовить салат одновременно).
Слышать все это от самопровозглашенных экспертов неудивительно.
Больше шокируют похожие сентенции от выпускницы Гарврдской медицин-
ской школы, Университета Калифорнии в Беркли и Йельской школы медици-
ны. Луанн Бризендин (Louann Brizendine) - директор женской гормональной
клиники при Калифорнийском университете в Сан-Франциско. В своей кни-
ге «Женский мозг» (The Female Brain) она ссылается на сотни научных статей.
Для опрометчивого читателя ее книга (как и сама Бризендин) может пока-
заться неоспоримым авторитетом, однако вот выдержка из рецензии на кни-
гу в «Nature»: «несмотря на академические заслуги автора, ”Женский мозг” не
соответствует даже самым базовым требованиям научной точности и объ-
ективности. В книге содержится множество ошибок; развитие мозга, нейро-
эндокринная система и разница полов в целом представлены здесь абсолютно
неверно». Чуть позже рецензент пишет: «Текст изобилует ”фактами”, которых
нет в сопровождающих ссылках».⁷
В этом может убедиться любой, кто потрудится проверить утверждения
Бризендин. Марк Либерман (Mark Liberman), профессор Университета Пен-
сильвании, хоть особо и не интересуется вопросами гендера, был вынужден
написать детальную и остроумную критику множества псевдофактов о ген-
дере из книги Бризендин в своем блоге Language Log. Его спокойные опро-
вержения ложных утверждений Бризендин о разнице между полами стали
для него нудной повинностью. Он, по собственным словам, «ощутил себя кло-
уном с лопатой, ходящим по пятам за слоном в цирке».⁸
Вопреки этим предупреждениям, когда я решила самостоятельно прове-
рить заявления Бризендин о том, что женский мозг способен к эмпатии, ме-
ня ждало множество сюрпризов. Я отследила все исследования, на кото-
рые ссылается Бризендин в качестве доказательств о лучшей женской эм-
патии. (Ну что вы, не нужно благодарностей, мне было приятно это делать).
На несколько страниц текста было приведено множество ссылок. Это про-
изводит впечатление, что все сказанное там - не просто домыслы, а реаль-
ные научные факты, и что женский мозг действительно более склонен к эм-
патии, чем мужской. Но вот проверка фактов выявила некоторые нечест-
ные приемы. Давайте почитаем книгу с середины страницы 162 до страни-
цы 164. Начинается все с исследования психотерапевтов, устанавливающих
эмоциональную связь со своими клиентами путем отзеркаливания их пове-
дения.⁹ Как бы между делом Бризендин отмечает: «Все доктора, установив-
шие хороший контакт с пациентами были женщинами».¹⁰ Однако она забыва-
ет упомянуть, что в этом исследовании принимали участие только женщины-
психотерапевты.
Следующее утверждение Бризендин - девочки лучше понимают чужие
чувства – подтверждается в работах Эрин МакКлюр (Erin McClure) и Джу-
дит Холл (Judith Hall), на которые она ссылается. Эти исследователи прове-
ли мета-анализы, в которых выяснилось, что девушки лучше расшифровыва-
ют невербальные эмоциональные сигналы, чем мальчики.¹¹ Разрыв, однако,
очень скромный. В мета-анализе МакКлюр говорится, что 54% девочек и 46%
мальчиков преуспевают в считывании выражения лица. В анализе исследова-
ний с использованием теста на профиль невербальной сензитивности (Profile
Of Nonverbal Sensi vity) (который мы упоминали во второй главе) Холл выяви-
ла, что если вы случайным образом несколько раз выберете мальчика и де-
вочку, то более чем в трети случаев мальчик лучше справится с пониманием
невербальных сигналов. В таком случае, Бризендин явно неверно представ-
ляет данные из этих исследований, когда пишет, что «девочки [справляются
со считкой эмоций] в разы лучше мальчиков».¹²
Далее она рассуждает, что зеркальные нейроны, вероятно, способствуют
лучшему развитию этих навыков, так как помогают женщинам лучше пони-
мать и воспроизводить невербальное поведение других людей и определять
их эмоции на интуитивном уровне. (Зеркальные нейроны можно найти у жи-
вотных. Эти нейроны реагируют на действия других животных так, как ес-
ли бы само животное вело себя схожим образом. Некоторые ученые счита-
ют, что зеркальные нейроны могут помочь понять мозг человека. Другие и
вовсе полагают, что сама идея зеркальных нейронов сомнительна). В иссле-
довании, на которое ссылается Бризендин, действительно обсуждается по-
тенциальная роль зеркальных нейронов для интуитивного понимания чувств
других людей - однако не только в мозгу женщин.¹³ На самом деле все участ-
ники исследования (некоторые из них с расстройствами аутического спектра)
были мужчинами.
Далее читателям сообщают, что «исследования с нейровизуализацией пока-
зали: наблюдение за другим человеком или представление себя на его месте мо-
жет автоматически активировать те же участки мозга, что и у объекта на-
блюдения - и у женщин подобное ’эмоциональное отзеркаливание’ развито луч-
ше».¹⁴ Для доказательства женского превосходства в отзеркаливании эмо-
ций автор ссылается на исследование, проведенное нейрофизиологом Таней
Зингер (Tania Singer) и её коллегами в 2004 году. Испытуемые либо получали
удар электрическим разрядом в руку, либо смотрели, как кого-то из их близ-
ких били током.¹⁵ Зингер и коллеги выяснили, что некоторые участки мозга
активировались и при ударе током, и при наблюдении за другими. И если
вы думаете, что я сейчас начну придираться к разнице между участниками
мужского и женского пола и значимости этой разницы, то вы ошибаетесь.
На самом деле проблема с интерпретацией результатов этого исследования
гораздо проще. В нем участвовали только женщины.
Продолжая тему особенной женской восприимчивости к боли других лю-
дей, Бризендин заверяет нас, что, когда женщина симпатизирует чужим
неудачам, «она демонстрирует наивысшую форму того, на что женский мозг
естественным образом способен с раннего детства, и еще более - во взрослом
состоянии – чувствовать боль других людей».¹⁶ Автор подкрепляет это двумя
исследованиями. Первое - это как раз исследование Тани Зингер 2004 года
об эмпатическом ответе мозга женщин на боль. Второе - исследование Тет-
суа Иидака (Tetsuya Iidaka) и коллег, в котором испытуемых просили опреде-
лить пол человека по его лицу с различными выражениями, отражающими
позитивные, нейтральные или негативные эмоции. Но в этом исследовании
сравнивались результаты молодых и пожилых участников, а не женщин и
мужчин.¹⁷ (Третья ссылка ведет на исследование депрессии и тревожности у
детей и подростков. В этом исследовании реакция на боль других вовсе не
обсуждается, как и разница таких проявлений у мальчиков и девочек, хотя
авторы исследования отмечают, что «так как женщины более восприимчивы к
проблемам других людей, чем мужчины, они могут реагировать на более широ-
кий спектр межличностных ситуаций»).¹⁸
В конце выбранных мной страниц книги Бризендин описывает исследова-
ние Зингер и говорит, что «участки [женского] мозга, реагировавшие на боль
при ударе электрическим разрядом также загорались [на нейровизуализаци-
онной схеме], когда испытуемые видели, что их партнер получил сильный раз-
ряд».¹⁹ Она, само собой, ссылается на исследование 2004 года, а также на
другое нейровизуализационное исследование 2006 года, проведенное той
же командой исследователей.²⁰ Это исследование было схожим, но вместо
романтического партнера током били партнера по игре, который играл с
испытуемым непосредственно перед проведением исследования. При этом
партнер либо играл честно, либо мухлевал. В этом исследовании изучали
и мужчин, и женщин. Как и в исследовании 2004 года, испытуемые эмпа-
тически реагировали на боль других, однако мужчины сочувствовали толь-
ко честным игрокам. Сославшись на эти два исследования, Бризендин под-
водит итог, что «женщины чувствовали боль своих партнеров... Исследовате-
лям не удалось получить схожую реакцию в мозге мужчин».²¹ Однако она толь-
ко что процитировала исследование, в котором в мозге мужчин получилось-
таки получить схожую реакцию, пусть и исключительно на боль приятных
им людей.
Скорей всего, на данный момент у читателей сложилось достаточно
нелестное мнение о мужской нейробиологической способности к эмпатии
– тем более раз Бризендин в той же главе предполагает, что у женщин мо-
жет быть больше зеркальных нейронов. Она пишет, что «хотя большинство
исследований в этой области были проведены на приматах, ученые считают,
что в человеческом женском мозге зеркальных нейронов больше, чем в муж-
ском». Загляните в конец книги, и вы увидите, что в подтверждение этого
высказывания там указаны как минимум 5 академических источников.²² Пер-
вое исследование из России. И хотя там действительно обсуждается разница
между полами, судя по аннотации, слишком полагаться на это исследование
в качестве доказательства половых различий в количестве зеркальных ней-
ронов не стоит. Так как это посмертное исследование нейронных характе-
ристик в передних долях мозга. (Как мне кажется, чтобы понять, что перед
нами именно зеркальные нейроны, нужно увидеть их в действии). Три по-
следующих исследования действительно изучают то, что может оказаться
зеркальной нейронной системой. Однако ни в одном из них не сравнивались
мужчины и женщины, а возможность таких различий даже не обсуждалась.
Таким образом, остается лишь одна ссылка, которая обозначена как «личная
беседа» с нейробиологом Линдси Оберман (Lindsay Oberman) из Гарвардско-
го университета, озаглавленная «Вероятно, есть различие между зеркальными
нейронами в мозгу мужчин и женщин». Когда я написала доктору Оберман за
подтверждением, к моему удивлению, она сказала, что никогда не разгова-
ривала с Бризендин, и, более того, «напротив, просмотрела множество своих
исследований и не нашла подтверждения тому, что у женщин зеркальные ней-
роны работают лучше».²³ (Когда вы будете готовы подобрать свою челюсть с
пола, не забудьте задуматься о правиле 5%, упомянутом в Главе 12, которое
гласит, что только исследования, выявившие различия, будут опубликованы).
А забавная ирония тут вот в чем – Бризендин себя считает неустрашимым
вестником правды, пусть даже и неприятной:
Когда я писала эту книгу, во мне происходила борьба двух про-

тивоположных принципов – научной объективности и политкор-
ректности. Я выбрала науку, а не корректность. Пусть даже неко-
торым эти научные факты будет неприятно слышать.²⁴
Когда мне хочется позлиться, я листаю книгу Бризендин. На данном этапе

моей жизни меня просто выводит из себя её заявление о том, что «только
после того, как дети покидают дом, мозг мамочки способен наконец заняться
новыми амбициями, мыслями и идеями».²⁵
Но больше всего меня беспокоит сексизм, облаченный в нейробиологи-
ческую мишуру, пробивающийся сквозь двери школ и садов. Нейровизуали-
зация только совершает первые робкие шаги на тернистом пути к понима-
нию, как устройство мозга влияет на умственные способности. Тем време-
нем так называемых экспертов, жаждущих объяснить, как различное устрой-
ство мозга мальчиков и девочек должно влиять на образование, уже толпа. И
первое место за наиболее возмутительное заявление, без сомнений, держит
один американский консультант по образованию. Судя по докладам, кото-
рые были присланы Марку Либерману в его Language Log, этот «специалист»
заявлял, что девочки концентрируются на деталях, тогда как мальчики видят
общую картину, так как их крокус в четыре раза больше. Между тем никакого
«крокуса» в мозгу не существует.²⁶
Хочу вас успокоить – большинство экспертов, рассуждающих о том, как
разница в строении мозга должна влиять на образование, все же старают-
ся концентрироваться на существующих (по консенсусу большинства пред-
ставителей научного мира) структурах мозга. Также я уверена, что они ис-
пользуют данные нейробиологии в исключительно добрых намерениях. Они
хотят улучшить качество образования и его результат для детей обоих по-
лов. Ратующие за раздельное образование, вероятно, даже имеют неплохие
не-нейробиологические обоснования для этой идеи. Но продвижение раз-
дельного образования посредством проецирования гендерных стереотипов
на данные нейробиологических исследований – просто неправильно.
Вероятно, наиболее влиятельный сторонник этой идеи – это Леонард
Сакс (Leonard Sax) из Национальной ассоциации за раздельное образование
(NASSPE), автор двух книг, в которых утверждается, что внедрение систе-
мы раздельного образования необходимо на основании различного устрой-
ства мозга детей. У Сакса напряженное расписание выступлений по всему
миру – США, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Европа – и очевидно, что
многие школы были впечатлены его доводами. NASSPE участвовала в 360
программах по внедрению раздельного образования в государственных шко-
лах США, и, судя по интервью, данному Саксом журналистке Элизабет Вейл
(Elizabeth Weil) в «Нью-Йорк Таймс» (New York Times), около 300 из них «осно-
ваны на данных нейробиологии».²⁷ Давайте взглянем, что это значит.
Вот, например, урок английского и литературы. В женском классе учите-
ля будут спрашивать учениц о том, как они понимают мотивацию и чувства
главного героя: «А как бы вы себя чувствовали в этой ситуации?» - и другие по-
добные вопросы. Таких вопросов не будут задавать мальчикам, потому что
«для ответа на подобный вопрос мальчики должны соединить эмоциональную
информацию из миндалевидного тела с языковыми центрами в коре мозга. Это
как пытаться декларировать стихотворение и жонглировать одновременно.
Вам придется использовать две разные части мозга, которые обычно не рабо-
тают вместе.»
По словам Сакса, проблема в том, что у мальчиков (и у маленьких де-
тей обоих полов) эмоции обрабатываются в миндалевидном теле – при-
митивной, базовой структуре мозга, «практически не имеющей прямых свя-
зей с корой».²⁸ (На самом деле, миндалевидное тело имеет множество свя-
зей с корой).²⁹ Из-за этого они якобы не могут говорить о своих чувствах.
А у подросших девочек эмоции обрабатываются прямо в коре, так что они
могут спокойно воспользоваться речью, дабы выразить, что они чувству-
ют. Соответственно, учить детей нужно по-разному. Девочки налево, а эти,
филогенетически-примитивные, с мозгами обезьяны – направо! Этот «факт» о
мужском мозге – разные реитерации которого попадались мне несколько раз
в медиа – основан на небольшом функционально-нейровизуализационном
исследовании, в котором дети пассивно смотрели на лица, выражающие
страх.³⁰ Вряд ли дети испытывали какие-либо негативные эмоции (может
только скуку);³¹ их не просили идентифицировать или описать, что они чув-
ствуют; и вообще, активность мозга в участках, вовлеченных в понимание
эмоций или ответственных за речь, не замерялась.³² По словам Марка Ли-
бермана, «разница между фактами в исследовании и их интерпретация Сак-
сом просто невероятна».³³ И даже если б исследования подтвердили то, о
чем говорит Сакс (а это маловероятно),³⁴ то нет никаких оснований полагать,
что речевые центры не активируются, если ребенок захочет что-то сказать.
В конце концов, транспортировка информации из А в Б – это прямая задача
аксонов и дендритов, они именно этим и занимаются. А Сакс тем временем
с упоением описывает идеальный урок литературы для мальчиков, где они
читают «Повелитель мух» (The Lord of the Flies), но не зацикливаются на сюже-
те или чувствах героев, а рисуют карту острова (роман, в котором группа де-
тей попадает на необитаемый остров и строит свое собственное общество
– прим. EQUALITY).
Все это происходит в реальных школах. В школе совместного обучения
неподалеку от моего дома существует «параллельное обучение» для маль-
чиков и девочек в некоторых классах. Вот описание опыта журналистом:
«мальчиков учат [математике] посредством практических занятий: черчение
графиков, решение задачек. На уроке девочек Дэйви [директор школы] обсуж-
дает материал на продолжении 10 минут, а декартова система координат
описана через отношения двух людей».³⁵ Возможно, Дэйви прочитал об еще
одном «нейро-недостатке», продвигаемом Саксом – что мальчики понима-
ют математику гиппокампом (еще одна примитивная структура мозга, кото-
рые мужской мозг почему-то предпочитает более поздним), а девочки ре-
шают математические и геометрические задачи корой головного мозга (это
настолько неконкретное описание, что с таким же успехом можно было бы
пригласить кого-нибудь на чашечку кофе в Северном полушарии). А это пред-
полагает необходимость разных подходов в преподавании. Сакс утвержает,
что, так как в гиппокампе нет прямых соединений с корой (опять же, это не
так), то мальчики с удовольствием «занимаются “математикой ради мате-
матики” с гораздо более юного возраста, чем девочки». А для девочек, так как
они используют кору, «нужно увязать математику с другими высшими когни-
тивными функциями».³⁶ Конечно, желание заинтересовать детей математи-
кой похвально. Но выводы, которые делает Сакс из нейровизуального ис-
следования навигации по лабиринту – что мальчиков и девочек нужно учить
по-разному из-за структуры их мозга – просто нейроглупость.³⁷
Марк Либерман очень подробно разобрал множество сомнительных, яко-
бы основанных на нейробиологии педагогических рекомендаций Сакса. Он
считает, что т.н. эксперты образования вроде Сакса и Гуриана «невероят-
но неосторожно, тенденциозно и даже недобросовестно» используют науч-
ные данные. «То, как они делают безосновательные выводы, или даже попро-
сту неверно истолковывают научные исследования – уже, по сути, может счи-
таться фабрикацией данных, особенно учитывая насколько широко они исполь-
зуют эти нечестные приемы».³⁸ Конечно, может быть придумывать сказочки
про усердного господина Ось X и сумасбродную госпожу Ось Y, чтобы за-
интересовать девочек, или обсуждать книгу, пропуская чувства героев, весь-
ма занимательно. Но опасность тут вот в чем – в этот новый подход к обра-
зованию, в программу раздельного обучения вплетены самоисполняющиеся
предсказания.
Недавно Вики Так (Vicky Tuck), будучи президентом Ассоциации школ для
девочек, сказала, что существуют «нейробиологические различия» между по-
лами, «проявляющиеся в период полового созревания». Что это значит на прак-
тике? «Мальчиков и девочек нужно учить по-разному».³⁹ Может ли она быть
права? Вспомните, насколько легко случайные данные о разнице между по-
лами ведут к преждевременным выводам. Вспомните, как Силия Мур (Celia
Moore) и Герт Де Фриз (Geert De Vries) отмечали, что разница между пола-
ми может быть компенсаторной, и одинаковый результат достигается раз-
личными способами. Не забывайте, что нейробиологи все еще спорят о пра-
вильном статистическом анализе данных. Имейте ввиду, что многие разли-
чия скорее коррелируют с размером мозга, а не с половой принадлежностью
владельца. Заметьте, что в психологии и нейробиологии чаще говорят о раз-
личиях, и не упоминают о схожестях, когда публикуют данные исследований.
Мужской и женский мозг, конечно, похожи друг на друга, между ними не так
много различий. В целом, структуры женского и мужского мозга во многом
повторяют друг друга. Более того, на целом свете нет ничего более похожего
на мужской мозг, чем женский мозг. Нейробиологи даже и не всегда смогут
распознать «пол» каждого отдельно взятого мозга. Так зачем мы заостряем
внимание на разнице? Может, если б мы подумали о схожести, мы бы при-
шли к выводу, что мальчиков и девочек стоит учить одинаково?
Неубедительно? Считаете, что существующие различия нужно учитывать
в образовании? Ну что ж поделать. Продолжайте разделять мальчиков и де-
вочек. А вообще, если быть последовательными, нужно также учитывать ча-
стичное наложение в структуре мозга мальчиков и девочек. То есть вам нуж-
но обеспечить разные потоки информации для, к примеру, “больших мин-
далевидных тел” и “маленьких миндалевидных тел”, или “активных левых
фронтальных долей” и “неактивных левых фронтальных долей”. А теперь по-
ведайте мне, как вы будете подгонять учебную программу под размер мин-
далевидного тела или под разную активность мозга при реакции на фотогра-
фию с лицом, выражающим страх? Непонятно, как перевести разницу в мозге
на педагогические стратегии. Это, как поэтично выразился философ Джон
Бруэр (John Bruer), «мост, который не преодолеть»: «На данный момент мы
недостаточно знаем о развитии и функционировании мозга, чтобы напрямую,
обоснованно и эффективно скорректировать преподавание. Может быть, нам
никогда это и не удастся».⁴⁰ И если это действительно так, то вместо этого мы
опять же возвращаемся к ужасным гендерным стереотипам. Мы не учимся
на своих ошибках.
Ну и конечно, нельзя рассуждать о мозге, половых различиях и образова-
нии, и не вспомнить про широко известную теорию профессора Гарвардской
школы медицины Эдварда Кларка (Edward Clarke). В своей успешной книге
«Значение пола в образовании» (Sex in Educa on) с ироничным подзаглави-
ем «Дадим девочкам шанс» (Or, A Fair Chance for Girls), написанной в 19 веке,
он предположил, что мыслительная деятельность вызывает отток энергии
от яичников к мозгу, от чего женщина может серьезно заболеть и стать бес-
плодной.⁴¹ На что биолог Ричард Лювонтин (Richard Lewon n) резонно заме-
тил, что «яички, по-видимому, имеют автономные источники энергии».⁴² С по-
зиции современной науки мы можем только смеяться над предрассудками,
породившими подобную гипотезу. Но пока рано задирать нос.
Вики Так думает, «что через 50 – а может уже через 25 – лет люди будут в
голос смеяться, просматривая документалки об истории образования, когда
узнают, что совместное образование мальчиков и девочек считалось полез-
ным».⁴³ Однако когда я смотрю на современную науч-поп литературу, мне ка-
жется, люди будущего найдут вещи и позабавнее. Если честно, мне кажется,
они будут нервно хихикать от удивления и возмущения, прочитав, как ком-
ментаторы начала 21 века, как и их предшественники в 19, подкрепляли свои
гендерные предрассудки грубыми сравнениями мужского и женского мозга;
или, как Бризендин, с ее «перегруженными мозговыми центрами», пытались
определить, где социальные взаимодействия отображаются в мозге. (А, вот,
Майкл! Я нашла мозговые центры, контролирующие уход за детьми, готовку и
заботу о чистом белье! Видишь, как они подавляют вот эти центры, ответ-
ственные за карьеру, амбиции и новые идеи?)
Хочу окончить эту главу просьбой. В следующей главе мы убедимся, что су-
ществует всеобщий интерес к исследованиям мозга. Но, пожалуйста, хватит
уже продвигать нейросексизм! Следуйте четырем простым правилам, кото-
рые я сформулировала в начале главы, или дайте профессионалам интерпре-
тировать свои исследования самим. Нейробиология в неосторожных руках
становится опасна. Так что если вы не уверены – лучше не делайте выводов.
Следуйте мудрому совету блоггера под именем Нейроскептик
(Neuroscep c) – «Ради своей же безопасности!... Положьте мозг на место
и отойдите!..».⁴⁴
Глава 15
Нескромное обаяние нейронауки
Перевела Кира Кригер

Однажды я купила игрушечный барабан, который должен был стимулиро-
вать слуховой нерв моего ребенка. Как я понимаю, это значит, что он издает
звук. Судя по всему, гениальные умы маркетологов заметили, что информа-
ция впечатляет намного сильнее, когда подается через величественный язык
нейронауки. (Кстати, упоминала ли я, что написанные мною слова стимулиру-
ют затылочную долю вашего мозга, а также улучшают работу поясной изви-
лины и дорсолатеральной префронтальной коры? Это не просто книга – это
нейрологическая тренировка!) Есть нечто особенное в нейронаучной инфор-
мации. Она звучит настолько неопровержимо, настолько… ну, научно, что мы
явно предпочитаем ее, а не скучные, старомодные бихейвиористские и пси-
хологические данные. Она привносит успокаивающее ощущение полноты в
сухие научные объяснения. И, кажется, рассказывает нам, о том, кто мы на
самом деле.
После противоречивого заявления Лоренса Саммерса (Lawrence Summers)
о том, что женщины от природы менее талантливы в серьезной науке, Сти-
вен Пинкер (Steven Pinker) и Саймон Барон-Коэн (SimonBaron-Cohen) были не
единственными, кто заговорил о различиях мозга. Об этом же писал Лео-
нард Сакс (Leonard Sax). На удивление, Сакс не стал заявлять, что исследо-
вания мозга намекают на врожденную неполноценность женщин в науках и
математике. Вместо этого он предположил, что проблема в образовательной
системе, обучающей мальчиков и девочек одному и тому же одновременно.
Это ошибка, поскольку, как он объяснил в Los Angeles Times, «тогда как у дево-
чек области мозга, отвечающие за речь и мелкую моторику (например, письмо),
созревают примерно на шесть лет раньше, у мальчиков на четыре года раньше
созревают области мозга, связанные с математикой и геометрией».¹ Сакс на-
стаивает, что преподавание должно соответствовать половым различиям во
160
времени развития различных участков мозга, потому что «учебный план, иг-
норирующий эти различия, породит мальчиков, не умеющих писать, и девочек,
считающих себя “тупицами в математике”».²
Так вот, я целиком и полностью поддерживаю Сакса в его стремлении
улучшить показатели успеваемости мальчиков и девочек. Вероятно, для вве-
дения раздельного обучения даже есть веские причины. Но как понимать его
заявление в CBSNews, что «и мальчики, и девочки проигрывают из-за игнори-
рования врожденных гендерных различий»?³
На сегодняшний день вас, наверняка, смутит заявление о том, что слож-
ные психологические навыки вроде речи и понимания математики или гео-
метрии возможно отследить и привязать к одному единственному участку
мозга. Разве люди используют только одно полушарие или ограниченный
участок мозга, чтобы прочитать роман, написать эссе, решить уравнение или
рассчитать угол в треугольнике? Нет, это просто-напросто не так работает.
И, к сожалению, нейронауке еще предстоит достичь уровня, когда она смо-
жет заглянуть в мозг и определить способность к решению систем уравнений
или готовность научиться мат.анализу. Я могу понять, почему эта тонкость не
вызвала опасений у Сакса, или у редакторов, или у журналистов, которые вы-
несли подобные комментарии на свет общественности. Но почему никто не
усомнился в релевантности утверждения Сакса на основании того, что маль-
чики, на самом деле, определенно не опережают девочек в математике на
четыре года – как выясняется, они вообще их не опережают?⁴ Равно как и ре-
чевые способности двенадцатилетнего мальчика нельзя сравнить со способ-
ностями шестилетней девочки. Даже если нам удастся связать один участок
мозга со сложными познавательными процессами, очевидно, что эта идея
созревания нервной системы едва ли будет применима – измерения здесь
провести намного сложнее, чем тесты по математике. Так почему же подоб-
ный нейробред попадает на полосы газет?
Одной из причин может быть то, что нейронаука легко опережает психо-
логию в иерархии «научности».⁵ В нейронауке, в конце концов, используют
дорогую, сложную технику. Она создает крутые трехмерные изображения
мозга. Технические сотрудники практически наверняка носят белые халаты.
Божечки, здесь даже квантовая механика задействована! Вот скажите, в ка-
кое сравнение пойдет лист бумаги, на котором шестилетняя девочка успеш-
но сложила 7 и 9? Биоэтик Эрик Расин (Eric Racine) с коллегами предложи-
ли термин «нейро-реализм», чтобы описать, как, благодаря снимкам ФМРТ,
психологические феномены могут казаться более реалистичными и объек-
тивными, чем доказательства, полученные более ”обыденным” способом.
Они описывают, как, например, активизация мозга в центрах положительно-
го подкрепления в то время как люди ели вредную еду, подавалась в качестве
доказательства того, что «жирная еда доставляет удовольствие».⁶ Если сле-
ды активизации мозга могут служить лучшим доказательством полученного
удовольствия, чем отметка в анкете напротив пункта «Да, мне очень понра-
вился этот пончик», тогда неудивительно, что академические навыки детей
можно упустить из виду, когда исследование мозга купается в лучах славы.
Я также подозреваю, что из-за того, что мозг настолько биологический ор-
ган, с аксонами, и жиром, и нейроактивными веществами, и электрическими
импульсами, возникает искушение списать на какие-либо половые различия,
видимые в мозге, различия в мужской и женской природе, как это делают
Майкл Гуриан (Michael Gurian) и Кэти Стивенс (Kathy Stevens)в «Мозге маль-
чиков» (The Minds of Boys):
У социологов 1950-х, 1960-х и 1970-х годов не было томографии,

МРТ, электросонограмм и других инструментов биологических
исследований… Из-за того, что они не могли заглянуть внутрь че-
ловеческой головы, чтобы увидеть разницу мозга мужчин и жен-
щин, им приходилось уходить в сторону от теории, которая зи-
ждется на биологической основе, в сторону социальной. Им при-
ходилось чрезмерно акцентировать роль воспитания в гендерных
исследованиях, потому что у них не было возможности изучить
истинную природу мужского и женского.⁷
Кажется, что Гуриан и Стивенс ставят знак равенства между «истинной

природой» и «мозгом». Но, если подумать, то где же еще, помимо мозга,
мы сможем увидеть различия в социализации или опыте? Как пишет Марк
Либерман (Mark Liberman), «как иначе могут проявляться когнитивные разли-
чия, порожденные средой? В потоках чистой энергии, без влияния на нейрон-
ную активность и кровообращение головного мозга, абсолютно не отобража-
ясь на сканах мозга?».⁸ «Нейро-скептики» из James S. McDonnell Founda on то-
же заметили эту тенденцию «мозг = врожденное». В ответе на статью из New
York Times, где утверждали, что согласно исследованию ФМРТ, «материнское
стремление любить и оберегать свое дитя ‘встроено’ в ее мозг», один нейро-
скептик отметил, что «следует серьезно принимать во внимание опыт и обу-
чение. Если вы видите ответную реакцию [в мозге], это не означает, что она
там была изначально».⁹
Еще один аспект такой привлекательности нейробреда – то, что исследо-
ватели из Йельского университета назвали «нескромным обаянием нейрона-
учных объяснений». Дина Скольник Вайсберг (Deena Skolnick Weisberg) и ее
коллеги обнаружили, что люди довольно хорошо замечают плохие объясне-
ния психологических феноменов. Предположим, к примеру, что вы читаете
об исследовании, в котором ученые обнаружили, что мужчины лучше, чем
женщины, справляются с задачами на пространственное мышление. Вас удо-
влетворит объяснение этого явления через само себя, вроде: «худшие резуль-
таты у женщин объясняют гендерные различия в пространственном мышле-
нии»? Вероятно, нет. Исследователи не объясняют полученные результаты,
они повторно описывают его: пространственное мышление у женщин хуже,
потому что у женщин хуже пространственное мышление. Но просто добавь-
те нейронауку, и то же самое отсутствие объяснения внезапно окажется ве-
сомее:
Сканы проекционной зоны правого полушария головного мозга,

которая, как известно, связана с пространственным мышлением,
определили, что худшие результаты, полученные женщинами,
связаны с различными типами реакций мозга. Это объясняет ген-
дерные различия в способности к пространственному мышле-
нию.
Жирным выделен логический круг, который обычно людей не устраива-

ет. Дополнительный нейробиологический кусочек объясняет, что простран-
ственное мышление задействует определенный участок мозга - что едва ли
нас удивит. Но это пояснение не говорит нам почему женщины справляют-
ся хуже, чем мужчины. Объяснение по-прежнему базируется на логическом
круге. Но нейронаука маскирует его - даже для учащихся на вводном курсе
когнитивистики, как обнаружили Вайсберг и ее коллеги.¹⁰ Пока еще не по-
нятно, почему именно нейронаука обладает таким влиянием, однако уже из-
вестно, что люди считают научные аргументы более обстоятельными, если
они снабжены изображениями активности головного мозга, а не, например,
просто диаграммой, включающей ту же самую информацию.¹¹
Все вышеперечисленное должно заставить нас задуматься о том, что эти
разговоры об отличиях мозга мужчин и женщин способны повлиять на мне-
ния и политику гораздо больше, чем стоило бы. Как предполагает Вайсберг,
нескромное обаяние нейронауки создает «опасную ситуацию, в которой в об-
щественной сфере правда оказывается на стороне не самого лучшего исследо-
вания».¹²
Влияние нейронауки может быть как личным, так и политическим. Ген-
дерные стереотипы обосновываются этими псевдонаучными объяснениями.
Внезапно что-то становится современным и научным, а не старомодным и
сексистским. Хотите заявить в книге для учителей и родителей, что «все аб-
страктное <…> лучше понимается мужским мозгом», а значит, это объясня-
ет превосходство мужчин в сфере физики?¹³ Давайте, вперед! Пока там есть
волшебное слово «мозг», не требуется никакой дополнительной информа-
ции. Но нам нужно задуматься об эффекте, который произведет подобная
информация на общество. Как мы видели в первой части этой книги, актива-
ция гендерных стереотипов - даже если это всего лишь наши собственные
подозрения о том, что другие думают о нас согласно стереотипам - может
значительно повлиять на наше восприятие себя, отношение к окружению и
на выполнение задач.
Нейросексизм может оказывать и прямое влияние. Конечно, на данный мо-
мент мы можем только лишь выдвигать предположения об изнуряющем воз-
действии популярных книг о гендерной науке на паттерны поведения муж-
чин, типа делегации покупки молока (отсылка к гл.12 - прим.ред.). Но есть
доказательства того, что сообщения в СМИ о биологической основе гендера
заставляют нас в большей степени соглашаться с гендерными стереотипа-
ми, смотреть на себя через их призму, и даже наш успех становится от них
зависим.¹⁴ Например, одно исследование обнаружило: женщины, прочитав-
шие статью, уверявшую, что мужчинам лучше дается математика благода-
ря врожденным биологическим и генетическим отличиям, хуже справились
тестом, похожем на GRE (тест, необходимый для поступления на курс маги-
стратуры и аспирантуры в вузе – прим.пер.), чем женщины, прочитавшие о
том, что лучшие результаты были у мужчин, приложивших больше усилий.
Психологи Илан Дар-Нимрод (Ilan Dar-Nimrod) и Стивен Хайне (Steven Heine)
обнаружили, что схожим образом женщины, прочитавшие статью о суще-
ствовании генетически обусловленных половых различий в математических
способностях, показали существенно худшие результаты в тесте по сравне-
нию с женщинами, читавшими о социальной обусловленности половых раз-
личий в способности к решению математических задач. (Эффект был таким
же, когда эту информацию пересказывали им экспериментаторы). Этот раз-
рушительный эффект влияния генетики, по предположению исследований,
может быть связан с ощущением людей, что генетически обусловленные
различия более весомы и неизменны, чем связанные с социальными факто-
рами.
Если даже просто мысли о роли генетических факторов сразу
ухудшают результаты решения математических задач, то это под-
нимает неудобные вопросы о влиянии, которое оказывают науч-
ные теории на тех, кто узнает о них; и об ответственности, ко-
торую несут ученые за возможные интерпретации их исследова-
ний.¹⁵
Совет Вайсберг читающим – быть внимательными. Нейробиологи, рабо-

тающие в этой сфере, несут определенную ответственность за то, как ре-
зультаты их исследований о половых различиях мозга интерпретируются и
публикуются. Если к ним относиться беспечно, это может значительно по-
влиять на жизни людей. Многие нейроученые действительно понимают это.
Они весьма осторожны в интерпретации половых различий в строении моз-
га, и многие также не забывают напоминать журналистам, насколько далеки
мы от понимания взаимосвязи половых различий в мозге и мышления. (Но,
конечно же, невзирая на все это, они могут столкнуться с тем, что результаты
их работы интерпретируются совершенно неверно). Другие, как мы видим,
куда более беспечны.
Не все согласятся, что разговор о половых различиях мозга требует опре-
деленной деликатности. Например, исследовательница половых различий
Дорин Кимура (Doreen Kimura) заявляет, что «не стоит создавать такую си-
туацию, когда нам придется задумываться: “Вот эти результаты никого не
расстроят, так что я сделаю определенные выводы из них; а вот эти могут
быть кому-то неприятны, так что мне нужно найти больше доказательств,
прежде чем я смогу о них сообщить”».¹⁶ Я не согласна, что содержание иссле-
дования не влияет на уровень ответственности ученых, делающих выводы по
его результатам, или насколько они должны быть обеспокоены тем, как эти
выводы будут популяризированы другими. Например, я слышала, как ней-
роученые, изучающие наркозависимость, говорили, сколько усилий они при-
кладывают, чтобы избежать упрощений или искажений в СМИ результатов
их исследований. Не из-за того, что они боятся «расстроить» людей, а из-за
того, что это очень деликатная сфера, и «факты о мозге» могут повлиять на
чувства и отношение людей к определенной социальной группе. Эти ней-
роученые не посчитали, что проявлять больше внимательности – это бес-
смысленно. Полагаю, так должны поступать и те, кто делает комментарии
относительно половых различий мозга.¹⁷
Ну и наконец, нужно, чтобы редакторы, журналисты и школы начали скеп-
тичнее относиться к утверждениям, касающимся половых различий в мозге.
Мне кажется ужасным, что кто-то может сказать очевидную чушь о мужском
и женском мозге, и она все равно будет опубликована в уважаемом издании,
начнет менять образовательные программы или станет бестселлером. Вайс-
берг считает (в отношении интерпретаций сканов мозга в целом), что «нам,
ученым, врачам и исследователям, следует занять более активную позицию».
Она настаивает, чтобы исследователи становились «слышимыми критиками»
ложных публикаций, оказывали больше влияния, чтобы «авторы из газет и
журналов, которые пишут о науке, делали это более внимательно и лучше раз-
бирались в теме» и, в итоге, предлагали свое экспертное мнение СМИ.¹⁸
Нейросексизм продвигает разрушительные, ограничивающие, потенци-
ально сами себя подпитывающие стереотипы. Три года назад я обнаружила,
что воспитательница моего сына читала книгу, в которой говорилось, что его
мозг не способен связать эмоции и речь. И тогда я решила написать эту кни-
гу.¹⁹ Сделать такое уверенное заявление о тесной связи психологических раз-
личий между мужчинами и женщинами означает упустить из виду вероят-
ность ложных результатов, появляющихся проблем новых технологий, неяс-
ность связи структуры мозга и физиологических функций и сложность объ-
яснения психологических процессов данными сканирования мозга. Ослеп-
ленные обаянием «научности» нейробиологии, комментаторы не замечают
старых добрых поведенческих, психологических доказательств гендерного
подобия, или гибкости в результате адаптации к социальной среде. И, как
мы подробнее узнаем в следующей главе, сама концепция «врожденности»
нуждается в пересмотре.
Глава 16
Разбираемся в прошивке
Перевод: Наталия Буткова, Роман Смородский
Член моей семьи, имя которого я называть не буду, говорит, что новорож-
денный ребенок – это чистый лист, и своя доля правды в этом есть. Конеч-
но, исследования продолжают открывать нам, насколько сложно устроено
сознание младенцев: оно уже настроено предпочитать родную речь; искать
образы, похожие на лица; просыпаться как раз в то время, когда родители
провалились в глубокий сон. Однако не будет преувеличением сказать, что
им еще многому нужно научиться. И у нейронауки до сих пор нет четкого
представления о том, как конкретно это происходит.
Долгое время развитие мозга представлялось как добавление новых свя-
зей, позволяющее выполнять все более сложные когнитивные функции. С
этой точки зрения активность генов в подходящее время (при наличии необ-
ходимого опыта и обстановки) приводит к созреванию новых частей нервной
системы. Они добавляются к уже существующим, позволяя ребенку достичь
новых этапов развития. Всем конечно же известна важнейшая роль опыта в
развитии. Но если мы представим развитие мозга исключительно как управ-
ляемый генами процесс разрастания нейронных связей, то понятно, откуда
взялась концепция «прошивки». Этому поспособствовала популярность эво-
люционной психологии, в некоторых версиях которой продвигается идея,
что мы – несчастные обладатели сильно устаревшей нервной системы, ко-
торая была слеплена естественным отбором для наилучшего выживания со-
общества охотников и собирателей, наших предков.
Но наш мозг, как мы теперь понимаем, изменяется нашим поведением, на-
шими мыслями и нашей социальной жизнью. Новый нейроконструктивист-
ский взгляд на развитие мозга подчеркивает замысловатое сплетение по-
167
стоянных взаимодействий между генами, мозгом и окружающей средой. Да,
проявление генов определяет начало развития нервных структур и сам гене-
тический материал не подвержен внешнему влиянию. Если говорить о генах,
здесь у тебя есть ровно то, что досталось. Но активность генов - это уже
другая история: гены включаются и выключаются в зависимости от того, что
еще происходит. Наше окружение, поведение, даже наше мышление может
менять то, как гены в нас выражены.¹ Кроме того, размышления, обучение
и восприятие могут непосредственно влиять на нейронные структуры. Как
говорил Брюс Уэкслер (Bruce Wexler), одним из важных значений этой нейро-
пластичности является то, что мы не связаны рамками устаревшего «железа»
наших предков:
Помимо очень длительного периода формирования мозга окру-

жающей средой, люди также меняют саму окружающую среду,
формирующую их мозг, на беспрецедентном среди других жи-
вотных уровне. Именно способность к формированию среды, ко-
торая, в свою очередь, формирует наш мозг, дала людям адап-
тивность и гораздо большую скорость развития, чем позволило
бы изменение одного только генетического кода. Передача этого
процесса сквозь поколения также означает, что процессы, управ-
ляющие эволюцией сообществ и культур, имеют огромное влия-
ние на работу наших индивидуальных сознаний и мозгов.²
Важно подчеркнуть, что это не идеалистическое воззрение типа «мы мо-

жем быть всем, чем только захотим». Гены не определяют наш мозг или те-
ло, но ограничивают их. Возможности развития индивида не определяются
полностью ни его собственными стараниями, ни его окружением. Однако по-
нимание, что мысли, поведение и опыт меняют мозг непосредственно или
через изменения в генной активности, лишает большого смысла использо-
вание слова «прошивка».
Как сказала более двадцати лет назад нейрофизиолог Рут Блейер (Ruth
Bleier), нам стоит «рассматривать биологию как потенциал, как способность,
а не как статичную сущность. Сама по себе биология подвержена социально-
му влиянию, она меняется и развивается во взаимодействии и откликается на
наше сознание и окружение, так же, как наше поведение. Биологию можно упо-
минать для обозначения возможностей, но не для их точного определения. Она
никогда не независима и не предопределена».³
Таким образом, что вообще имеют в виду популярные писатели, ученые
и бывшие президенты Гарварда, когда говорят о гендерных различиях, как
о «прошивке», «врожденном» или «предопределенном»? Некоторые фило-
софы от биологии, насколько мне известно, посвящают всю свою карьеру
концепту врожденности, что бы это ни значило. Как подчеркивает нейро-
когнитивист Джордана Гросси (Giordana Grossi), термины вроде «прошивки»,
«железа» - позаимствованные из компьютерных наук, где означают закреп-
ленное положение компонента, - плохо переводятся в область нервной си-
стемы, которая меняется и учится всю жизнь, именно реагируя на жизнь.⁴
Конечно, сейчас среду и опыт принимают в расчет в большей степени, чем
то было 100 лет назад. В начале 20 века «гениальность считалась врожден-
ным качеством, которое непременно проявилось бы, если у человека оно было»
- подтверждает психолог Стефани Шилдс (Stephanie Shields).⁵ Надеюсь, сей-
час все понимают, что это не так. Тем не менее, в некоторых сферах остается
некое викторианское почитание «врожденности», «неизменности» и «неиз-
бежности» некоторых черт. Как еще объяснить столь продолжительную по-
пулярность (более 100 лет!)⁶ гипотезы о бóльшей мужской вариативности –
что якобы мужчины чаще бывают на полярных позициях по шкале, как по-
зитивных, так и негативных («больше гениев и больше дурачков»⁷)? В начале
20 века гипотеза большей вариативности хорошо объяснила, почему выда-
ющихся мужчин намного больше, чем женщин, несмотря на то, что в среднем
разницы между полами при проведении психологических тестов обнаруже-
но не было. Как Эдвард Торндайк (Edward Thorndike) (не очень сведущий в
социологии психолог, с которым мы познакомились во Введении) разъяснил
в 1910 году:
В частности, если мужчины чаще наделены интеллектом и энер-

гией или гораздо больше, или гораздо меньше по сравнению с
женщинами, то неудивительно, что лидерами и знаменитостями
будут именно мужчины. Они чаще того заслуживают.⁸
И до сих пор, видимо, они чаще заслуживают высоких позиций в науке, по
словам Лоуренса Саммерса:
По-видимому, по многим, очень многим параметрам – росту, весу,

предрасположенности к антиобщественному поведению, средне-
му IQ, склонности и таланту в математике и науке <…> есть раз-
личия в стандартном распределении и вариативности [статисти-
ческая оценка охвата населения] этих показателей у мужчин и у
женщин. И это правда и для параметров, которые можно объяс-
нить культурой и опытом, и для тех, которые точно не подверже-
ны влиянию социума. Если посмотреть, к примеру, на физиков в
лучших университетах <…> то небольшая разница у основного на-
селения будет транслироваться в огромные различия среди них
<…>.⁹
Мне, например, очень интересно, как себя проявляет экстремальная

НЕрасположенность к антиобщественному поведению (количество верхов-
ных судей, например?). А если серьезно, убеждение, что мужчины более ва-
риативны по всем показателям – будь то вес, рост или оценка в SAT (аналог
ЕГЭ – прим. EQUALITY) – однозначно помогает укрепить вариативность во
всем как «мужскую фишку». То есть предполагается, что большая вариатив-
ность мужчин в математических и исследовательских склонностях – неиз-
бежна и неизменна. Ну и конечно, в последующей шумихе Стивен Пинкер
поспешил встать на защиту идеи, что большая мужская вариативность су-
ществовала всегда и во всех культурах («начиная с Дарвина, биологи отмечали,
что у многих животных по многим параметрам самцы более вариативны»).¹⁰
Сьюзан Пинкер также отмечает, что «мужчины просто-напросто более вари-
ативны» в ответ на весь скандал с Саммерсом.¹¹ В ее книге есть график, отоб-
ражающий результаты доклада, опубликованного психологом Иэном Диари
(Ian Deary) и коллегами – обширное исследование IQ 80 000 Шотландских
детей, рожденных в 1921 году. Средний IQ мальчиков и девочек совпадал, но
мальчики показывали больше вариативности. Однако, как отметила педагог-
психолог Лета Стеттер Холлингворт (Leta Ste er Hollingworth) в 1914, и как
сам Иэн Диари и коллеги сочли необходимым подчеркнуть практически 100
лет позже, «существование половых различий в способностях никак не отра-
жает их происхождение и не означает их неотвратимость, как и не указывает
на их предполагаемую биологическую природу».¹² Сейчас нам это должно быть
более понятно, чем это было 100 лет назад, когда считалось, что склонность
к успеху и превосходству просто «там, внутри». Мы ведь понимаем, что, как
выразилась Гросси, «математике и науке учатся на протяжении многих лет;
мотивацию и усердие нужно подогревать и поощрять».¹³
К тому же, оказывается, что современные исследования вариативности
населения и наиболее одаренных индивидуумов показали, что «неотврати-
мость» и «неизменность» - это явно не те слова, которыми можно описывать
большую мужскую вариативность умственных способностей. В одном кросс-
культурном исследовании, опубликованном несколькими годами ранее (до
всей этой истории с Саммерсом), ученые сравнили мужчин и женщин по ва-
риативности вербальных, математических и пространственных навыков. Они
хотели узнать, будет ли вариативность, наблюдаемая у американских муж-
чин, также «неотвратимо» характеризовать мужчин из других стран? Нет. По
каждой из исследуемых областей существовали страны, в которых женщи-
ны показывали большую вариативность, чем мужчины.¹⁴
Недавно также было проведено несколько очень массивных анализов, в
которых исследователи изучили массив информации – результатов тестов
– чтобы проверить гипотезу большей мужской вариативности, по которой
предполагается, что математические способности у мужчин более вариатив-
ны, и больше мужчин, чем женщин, проявляют склонность к математике (вы-
ше средней). Как минимум для детей это не так. В исследовании, опублико-
ванном в журнале “Science”, Джанет Хайд (Janet Hyde) и ее коллеги проанали-
зировали данные 7 миллионов школьников в США (всех возрастов), и обна-
ружили, что мальчики несколько более вариативны, чем девочки. Затем они
взглянули повнимательнее на выдающиеся результаты тестов одиннадца-
тиклассников из штата Миннесота (их интересовали ученики, сдавшие тест
лучше, чем 95% и 99% их одноклассников). Они заметили одну интересную
закономерность. Среди белых учеников соотношение мальчиков и девочек
было таково: 1,5 мальчика на 1 девочку (лучше 95%), и 2/1 (лучше 99%). Но
среди учеников азиатского происхождения, соотношение было совершенно
другое. В 5% лучших учеников у мальчиков оставалось преимущество (хотя
разрыв был значительно ниже, чем у белых школьников), а среди учеников
с наилучшими результатами (1%) было больше девочек.¹⁵ Если взглянуть на
другие страны, то становится понятно, что вариативность – очень ..ну.. ва-
риативна. В еще одном кросс-культурном исследовании в “Science” Луиджи
Гисо (Luigi Guiso) также обнаружил, что соотношение мальчиков и девочек с
лучшими способностями меняется от страны к стране (как и общая успевае-
мость). В большинстве из 40 исследованных стран мальчиков действительно
было больше, чем девочек среди 5% и 1% лучших учеников, однако в 4 стра-
нах это соотношение было другим – либо равным, либо обратным (больше
девочек, чем мальчиков) - в Индонезии, Великобритании, Исландии и Тай-
ланде.¹⁶ Два других масштабных кросс-культурных исследования результа-
тов математических тестов среди подростков также обнаружили схожие ре-
зультаты – хотя результаты мальчиков обычно более вариативны, и в 5% луч-
ших учеников мальчиков больше – такое происходит не во всех странах. В
некоторых странах девушки также (или более) вариативны, и в лучших 5%
их не меньше (или даже больше), чем мальчиков.¹⁷
Конечно, быть в 1% или 5% лучших учеников школы – одно из базовых
требований для будущего профессора математики в Гарварде. Как для па-
рикмахеров важно иметь руки. Лучшие по результатам стандартных тестов –
это те, кого одна команда исследователей невеликодушно нарекла «несколь-
ко одаренными».¹⁸ Однако интересно взглянуть, как меняется соотношение
мальчиков и девочек, решивших тест на математическую одаренность для
детей (Study of Mathema cally Precocious Youth (SMPY)). Это тест, в котором
математическая секция SAT была адаптирована для более юных учеников. В
этом тесте детей, набравших не менее 700 баллов (из 800), называют «очень
одаренными». В начале 80-х, очень одаренных мальчиков было больше, чем
девочек, в 13 раз (13 мальчиков на 1 девочку). В 2005 перевес уже составляет
2.8 к 1.¹⁹ Это невероятные изменения.
Наверное, хорошо быть «очень одаренным». Не хотелось бы раздувать эго
математиков-исследователей из ведущих университетов, читающих эту кни-
гу, но, чтобы стать таковыми, они должны были попасть в «высшую касту» -
«невероятно одаренных». И среди этих редких, в буквальном смысле уникаль-
ных (один на миллион) людей, опять же количество женщин будет менять-
ся в зависимости от времени, страны и культурного окружения. Междуна-
родная математическая олимпиада (The Interna onal Mathema cal Olympiad
(IMO)) – это девятичасовой экзамен, в котором принимают команды (по 6 че-
ловек каждая) из 95 стран. Конечно, девятичасовой экзамен по математике –
это уже не шутки, но задачи в олимпиаде настолько сложны, что каждый год
только несколько учеников (а иногда и ни один из них) могут решить их пол-
ностью. Конечно, мы редко слышим о соревнованиях по математике (если
честно, прямой эфир девятичасового математического теста, как мне кажет-
ся, вряд ли бы бил рекордные телевизионные рейтинги). Но вот что я вам
скажу: это соревнование – совсем не исключительно «мужской клуб». Сре-
ди победителей, решивших все задачи, были и девушки. Также есть и де-
вушки, получившие награды за отличные успехи. Как, например, Шерри Гонг
(Sherry Gong), участвовавшая в составе команды из США, получила сереб-
ренную медаль в 2005 и золотую – в 2007. Эта девушка знает математику.
И она не одинока. Исследователи отмечают, что «многие девушки обладают
невероятными математическими способностями».²⁰
Еще одно важное открытие, которое они вынесли из своего анализа – это
что то, откуда ты родом, сильно меняет твои шансы на признание и попытки
помочь тебе в улучшении твоего математического таланта. Между 1998 и
2008 годами НИ ОДНА девушка не была в составе японской команды. Од-
нако 7 девушек поучаствовали в олимпиаде представляя соседа Японии –
Южную Корею (к слову, результаты корейских команд лучше, чем японских).
Невероятно одаренная в математике девушка из Словакии в пять раз более
вероятно будет участвовать в математической олимпиаде, чем ее подруга из
соседней Чехии. (Опять же, словацкие команды показывают лучшие резуль-
таты по сравнению с чешскими. Я это говорю не чтобы доказать, что девуш-
ки непременно лучше. Просто показываю, что команды с девушками – это
не отсталые команды в конце списка). Соотношение мальчиков и девочек
в командах на математической олимпиаде разнится – от полного их отсут-
ствия до 1 девочки к 4 мальчикам (Сербия и Черногория). И это отнюдь не
произвольное соотношение. Это результат работы «социокультурных, обра-
зовательных или других факторов».²¹
На самом деле, в этом легко убедиться даже на примере Северной Аме-
рики. Низкая репрезентация на международной математической олимпиаде
или в олимпийской математической летней школе (Mathema cal Olympiad
Summer Program (MOSP)) – это не исключительно женская проблема. Все го-
раздо сложнее. Во-первых, если вы латино-американец, афро-американец
или же представитель коренных народов, то вообще не важно, две ли у вас
Х хромосомы или одна – можете уже забыть о своей мечте девять часов кор-
петь над невероятно сложными задачками. Если же взглянуть именно на де-
вушек, то можно заметить некоторые интересные закономерности. Прини-
мая во внимание пропорцию американцев азиатского происхождения среди
населения, девочки из этой соц.группы представлены среди юных олимпий-
цев в достаточной мере. Опять же, не значит, что проблема именно у бе-
лых девушек. Очень мало девушек не латино-американского происхожде-
ния, рожденных в США, участвует в олимпиаде. Их в двадцать раз меньше,
чем должно было бы быть с учетом пропорции в населении. И практиче-
ски никогда они не участвуют в престижной математической летней шко-
ле. Однако белые девушки, рожденные в Европе – иммигранты из Румынии,
России и Украины – вполне себе нормально участвуют в олимпиадах и дру-
гих программах для одаренной молодежи. Эти женщины также успешны в
их дальнейшей жизни. Их шанс попасть в Гарвард, Массачусетский техноло-
гический институт, Принстонский университет, Стэндфордский университет
или Калифорнийский университет в Беркли в сто раз выше, чем у молодых
американок, рожденных в США. Они также успешны, как белые мужчины и
представлены в этих престижных заведениях пропорционально их количе-
ству среди населения. Исследователи считают:
Все эти данные указывают, что малое количество американских и

канадских девушек среди участников международной математи-
ческой олимпиады по большей мере объясняется социокультур-
ными и другими факторами, а не полом или расой как таковой.
Эти факторы мешают заметить и взрастить математический та-
лант девушек, рожденных в США, а также представительниц дру-
гих меньшинств. Принимая во внимание, что некие факторы мо-
гут сдерживать проявления математических способностей у де-
вушек в большинстве культур и стран на протяжении большин-
ства исторических периодов, мы оцениваем нижнюю возможную
концентрацию невероятно одаренных девочек, способных сорев-
новаться в математической олимпиаде в 14-24% (т.е. уровень, на-
блюдаемый в таких странах, как Сербия и Черногория) <…> В
гендерно-нейтральном обществе, реальный процент таких детей
может быть гораздо выше, но на данный момент у нас нет воз-
можности его просчитать.²²
Столько загубленных талантов! И среди мальчиков тоже! По признанию

исследований, их данных недостаточно, чтобы однозначно ответить на во-
прос, будут ли девушки также (или, давайте зайдем дальше, более) успеш-
ны в математике, как и юноши в условиях истинно гендерно-равноправного
общества. Но так как гендерный разрыв постоянно уменьшается, это дока-
зывает, что успех в математике не закреплен исключительно за мужчинами,
он не «в их природе», не врожден, на него влияет среда и многие культурные
факторы, в том числе, заметят ли этот талант, будут ли его взращивать или,
наоборот, подавлять, у мужчин и женщин.
Так что Лоуренс Саммерс может радоваться. Ведь он говорил, что «ему хо-
телось бы думать иначе», и ему не нравится «неприятная правда» о том, что
якобы именно вариативность ответственна за малое количество женщин в
науках.²³ Да и Пинкер тоже. Ведь он предупреждал гонителей Саммерса о
том, что «история показывает, что, как бы нам ни хотелось верить во что-то,
это не означает, что так оно и есть».²⁴ Существуют доказательства изме-
нений разрыва в способностях и академических успехах. Это важно, потому
что, как мы уже говорили в первой части книги, то, что мы принимаем за
правду действительно может сбыться (подтверждение стереотипа). Психо-
лог из Стэндфордского университета Кэрол Двек (Carol Dweck) и ее коллеги
обнаружили, что наши представления об интеллекте – считаем ли мы, что
это «природный дар», либо же что над этим нужно работать - влияет на на-
ше поведение, настойчивость и успехи. На студентов, считающих, что ум –
это врожденное качество, ошибки и сложности влияют гораздо больше. А
стереотипы, как справедливо заметила Двек, это ничто иное как представ-
ление о «дарах, кто их получает, а кто –нет».²⁵ Двек и коллеги показали, что,
если студентов убедить в том, что способность к математике может быть
приобретенной, над ней нужно работать – ну, например, показать им, что
мозг способен создавать новые связи и с каждым разом лучше справляться
с некоторыми задачами – их успеваемость улучшается, а гендерный разрыв
уменьшается (по сравнению с контрольной группой).²⁶ Гипотеза же о боль-
шей интеллектуальной вариативности у мужчин, с другой стороны, подтвер-
ждает убеждение, что интеллектуальное превосходство – это неизменное
качество, которым награждены практически исключительно мужчины. Да-
вайте сюда добавим якобы недостаток белого вещества у женщин в мозгу,
или их раздутое мозолистое тело – и вот все уже готово для самоисполняю-
щегося пророчества.
Такая восприимчивость к нейронаучным выводам о разнице между полами
поднимает некоторые этические вопросы.²⁷ В недавнем исследовании пси-
холога Томаса Мортона (Thomas Morton) и его коллег из Эксетерского уни-
верситета участников эксперимента попросили прочитать небольшой отры-
вок, который можно найти в любой научно-популярной книге о различиях
полов. Там было написано, что разница в мышлении и поведении биологиче-
ски обоснована, устойчива и неизбежна – и это доказанный научный факт. Во
второй группе дали прочитать похожую статью, но в ней подобные выводы
ставились под вопрос и заявлялось, что в научном мире нет пока консенсуса
по этому вопросу. После первой статьи люди больше защищали гипотезы
о биологической обоснованности разницы между полами, они были увере-
ны, что общество справедливо относится к женщинам и сомневались, что
положение «статуса кво» с неравенством вряд ли когда-нибудь изменится.
Мужчины, прочитавшие эту статью стали более легкомысленно относиться
к дискриминации. По сравнению с мужчинами, прочитавшими вторую ста-
тью (с сомнениями о биологической природе неравенства), они легче согла-
шались с подобными заявлениями: «Если бы я работал в компании, в которой
начальство предпочитало бы нанимать мужчин вместо женщин, я бы их мыс-
ленно поддержал» и «Если бы я был начальником компании, я бы считал, что
давать повышение мужчинам, а не женщинам – лучше для будущего компании».
Также выросла и их самооценка – пожалуй, вряд ли это сильно утешит жен-
щин в данной ситуации.
Мортон и коллеги также выяснили другую интересную закономерность.
Мужчины, верящие в то, что дискриминация давно побеждена, более склон-
ны принимать эссенциалистские исследования, когда слышат о том, что раз-
рыв зарплат женщин и мужчин сокращается. Участников попросили оценить
исследование, в котором изучались генетические предпосылки половых раз-
личий в мозге мышей, причем им сказали, что схожие различия могут суще-
ствовать и у людей. Перед этим они прочитали статью из якобы известной
газеты, где утверждалось, что неравенство зарплат уменьшается или же его
уже не существует. После прочтения статьи о доходах женщин, мужчины с
готовностью подтвердили, что «нужно продолжать делать подобные иссле-
дования <исследование мозга мышей – прим. EQUALITY>, их нужно финансиро-
вать, они идут на пользу обществу, отражают факты о разнице между пола-
ми и помогают лучше понять природу человека».²⁸
Если мы рассмотрим выводы, сделанные Мортоном в совокупности, то
получается, что в некоторой степени, улучшение материального положения
женщин в какой-то мере продвигает внимание к биологическим обоснова-
ниям неравенства. И как только широкая публика получает подобные иссле-
дования, они теряют интерес к социальным или структурным объяснениям
неравенства. И, дабы претворить в жизнь кажущуюся неизбежность биоло-
гически обоснованного неравенства, дискриминация женщин на рабочих ме-
стах продолжится и увеличится.
Мне кажется, пришло время поднять стандарты для публикаций и интер-
претации различий, найденных в мозгу мужчин и женщин. Когда уже мы из-
влечем уроки из ошибок прошлого?
Как мы уже убедились во второй части книги, рассуждать о половых раз-
личиях с точки зрения науки – занятие не для слабаков, не умеющих при-
знавать свои ошибки. На данный момент, все предположения, вынесенные
из нейронауки, и якобы объясняющие существующий «статус-кво» относи-
тельно существующего неравенства полов, были опровергнуты или не под-
твердились.²⁹ Но прежде чем это случилось, эти преждевременные выводы
были вознесены до статуса факта, «истины в последней инстанции», особен-
но в руках некоторых популярных писателей. И как только эти факты дохо-
дят до ушей широкой публики, они становятся частью культуры, и остаются
там надолго, даже после их опровержения наукой. И тут уж они укрепляют и
оправдывают гендерные стереотипы, которые, в свою очередь, могут изме-
нить наше мышление и мозг, создавая те самые различия, которые пытается
объяснить нейронаука.³⁰
Часть III
Перерабатываем “гендер”

Иллюстрации Екатерины Агапкиной
177
Глава 17
До и после рождения
Перевод: Наталия Буткова, Кира Кригер
«И тут я начала больше думать о влиянии генов. У нее две Х хромосомы, и

это каким-то образом влияет, наверное… – ведь мы никогда не давали ей
кукол Барби и подобного, и, если честно, я бы предпочла, чтобы она не
играла такими игрушками… Так что я не понимаю, как так получается, ведь я
стараюсь придерживаться ‘золотой середины’, а ее клонит в более
женственную сторону. Наверное, это генетически обусловлено» (Белая
лесбиянка среднего класса о своей трехлетней дочке).
Из исследования-интервью Эмили Кейн (Emily Kane) 2006г.
Когда я говорю людям о том, что пишу книгу о гендере, чаще всего мне
рассказывают случаи из собственной жизни – как они пытались воспитывать
своих детей в гендерно-нейтральном ключе, и у них просто напросто не по-
лучилось. (Вторая по популярности реакция – обойти меня сторонкой). По-
добный опыт – не редкость, как выяснила социолог Эмили Кейн. Она опро-
сила 42 родителей детей дошкольного возраста разного социального ста-
туса. Она спросила, ведут ли себя дети типично для их пола. Пытаясь объ-
яснить врожденные биологические особенности обоих полов, многие роди-
тели упоминали эволюцию или Бога (многие также упомянули и социаль-
ные факторы). Больше трети опрошенных родителей – в большинстве белые
представители среднего класса – занимают позицию, которую Кейн назвала
«остается только биология». Методом исключения родители пришли к вы-
воду, что природа различий между мальчиками и девочками – биологиче-
ская. Родители считали, что они применяли методы гендерно-нейтрального
воспитания, и биология оставалась единственным возможным объяснением:
178
«Ведь нельзя сказать, что мои сыновья были ограждены от всего
девчачьего – принцесс и т.п.– они постоянно это видят, но их это не
интересует, они не просят купить им игрушки и платья принцесс,
им не нужны Кен и Барби… Я думаю, это заложено, что даже если
ты что-то видишь, и даже если тебя это постоянно окружает, ты
не заинтересуешься» (Белый, гетеросексуальный отец, о сыновьях
(3 и 4 года), не интересующихся игрушками 6-летней сестры).
Родители видят типично мальчишечье или девчачье поведение своих де-

тей, и, по словам Кейн, «считают, что только нечто фундаментальное мо-
жет объяснить разницу между их попытками воспитывать детей в гендерно-
нейтральном ключе и типично-гендерным результатом, который они видят».¹
Среди таких людей есть и громкие имена. Поясняя свою позицию насчет
недостаточной склонности и отсутствии интереса женщин к карьере в науке,
Лоуренс Саммерс (Lawrence Summers) рассказал о базовых различиях между
представителями полов, которые он почерпнул, наблюдая за своими детьми:
Мне хотелось бы считать иначе, но, думаю, мой опыт говорит сам
за себя. Я не давал моим дочкам (2,5 года) кукол, у них были грузо-
вички. И вот как они играли ими – “Смотри, папа, мама-грузовичок
везет детку-грузовичок”. Я думаю, с этим нужно считаться».²
Стивен Пинкер тоже пошутил на эту тему, обсуждая малое количество

женщин в науке: «Для людей, считающих, что мальчики и девочки рождаются
одинаковыми, а потом меняются под влиянием среды, есть специальный тер-
мин. Они называются ‘бездетные’».³
Печаль наивного родителя-антисексиста стала распространенным объек-
том шуток. В современных книгах и статьях о ‘врожденных различиях’ непре-
менно будет абзац, в котором радостно описываются отважные, но изначаль-
но обреченные на неудачу (и оттого забавные) попытки родителей воспитать
своих чад в гендерно-нейтральном ключе:
Одна из моих пациенток вместо кукол дала своей трехлетней

дочке кучу гендерно-нейтральных игрушек, включая большую по-
жарную машину. Однажды она зашла в детскую и увидела свою
дочь, укачивающую завернутую в одеялко машину, и приговари-
вавшую: ‘Не бойся, маленькая машинка, все будет хорошо!’ – Лу-
энн Бризендин (LouannBrizendine).⁴
Однако я могу рассказать и противоположный случай. Оба моих сына ве-

ли себя так же, как дочери Саммерса и пациентки Бризендин. И хотя они –
мальчики, они точно так же укладывали свои машинки спать в импровизиро-
ванные ‘кроватки’, и, да, называли их Папа, Мама и Детка.
Однако родители правы, когда говорят, что мальчики и девочки играют по-
разному, пусть все и не так однозначно, как это представляют популярные
писатели. По цитатам в начале главы понятно, что популярное мнение тако-
во – так получается вопреки гендерно-нейтральному воспитанию современ-
ных детей. «Сейчас мы понимаем, что на самом деле <…> родители по-разному
воспитывают мальчиков и девочек, потому что они действительно разные с
самого рождения. Девочки и мальчики по-разному ведут себя, так как их мозг
также устроен по-разному» - говорит Леонард Сакс (Leonard Sax).⁵
Но, как мы уже убедились, в ‘разном устройстве мозгов’ есть немало раз-
ночтений и оговорок. И, как мы увидим в этой части книги, по многим при-
чинам (как мелким, так и серьезным), не все родители создают гендерно-
нейтральную среду. Некоторые не могут, а некоторые, вероятно, не хотят.
Трудности с гендерно-нейтральным воспитанием начинаются еще до рож-
дения. Эмили Кейн (Emily Kane) опросила родителей о том, какого пола они
думали будет их ребенок. У них были определенные ожидания о поле ги-
потетических детей. Мужчины чаще хотели сыновей, рефреном в их ответах
звучало желание вместе играть в спортивные игры: «Я всегда хотел мальчика
<…> Я думаю, большинство мужчин так же думают. Я хотел научить своего
сына играть в баскетбол или бейсбол. Просто представляю, что бы мы могли
делать вместе…» - так это описал один из отцов. (Если бы инопланетяне ста-
ли изучать человечество, читая транскрипты интервью, проведенных Кейн,
они, наверное, предположили бы, что у женщин нет ни рук, ни ног). Матери
в исследовании также считали, что с мальчиками и с девочками нужно вести
себя по-разному. Кейн обнаружила, что если матери мечтали о сыне, то что-
бы их мужу было с кем играть в спортивные игры – чем, видимо, нельзя за-
ниматься с девочками. С дочками родители ожидали получить совершенно
другой родительский опыт: «Я бы <…> наряжала ее, покупала б ей кукол, водила
бы на танцы <…> С девочкой можно делать многое, чего не поделаешь с маль-
чиком». Однако чаще всего девочек хотят, потому что хотят испытать эмоци-
ональную связь с ними. Ведь только девочки будут эмоционально открыты
и будут помнить о днях рождения – таков было общий негласный вердикт.
Еще до зачатия мальчиков освобождают от обязанности иногда звонить ро-
дителям и слать им цветы на день рождения.⁶
После зачатия гендерные стереотипы продолжают процветать. Социо-
лог Барбара Ротман (Barbara Rothman) попросила матерей описать движения
плода в последнем триместре беременности. Женщины, не знавшие пол бу-
дущего ребенка, описывали движения мальчиков и девочек одинаково. Од-
нако женщины, знавшие пол плода, описывали движения сыновей и дочерей
по-разному. И те, и другие были «активны», но мальчики двигались «энер-
гично», «сильно», и даже «спокойно и уверенно» - так двигался «эмбрион-Клинт
Иствуд», как окрестила его Ротман. В то же время движения девочек описы-
ваются более мягкими выражениями: «Не резкие, не слишком энергичные,
не ’черезчур активные’».⁷
Еще есть интересный опыт Кары Смит (Kara Smith), исследовательницы в
сфере образования с подготовкой в сфере женских исследований, которая
вела дневник беременности. Все девять месяцев Смит записывала все слова
и чувства к еще неродившемуся ребенку. И на шестом месяце при помощи
ультразвука определили пол ребенка:
Это был мальчик. И он был ‘сильнее’, чем ребенок, которого я зна-

ла минуту назад. К нему уже не нужно было обращаться мягко и
нежно, например, ‘крошка’… Так что я снизила тон своего голоса на
октаву. Он утратил свою нежность. Мой голос стал звучать более
четко и кратко, хотя ранее он звучал выше и феминнее. Я хотела,
чтобы ребенок был ‘сильным’ и ‘атлетичным’, так что мне нужно
было говорить с ним стереотипным ‘сильным’, ‘маскулинным’ го-
лосом, чтобы пробуждать эту ‘врожденную силу’.
Что больше всего напугало Смит в этом упражнении – то, что человек вро-
де нее, хорошо осознающая негативные последствия гендерной социализа-
ции, ненамеренно обращалась к ребенку стереотипно. «Честно говоря, я была
шокирована результатами», - пишет она. Здесь мать – и давайте не будем за-
бывать, что это была не просто обычная мать, это мать с феминистским ми-
ровоззрением, часто описываемая в историях о гендерно-нейтральном вос-
питании, которое не сработало, - обнаруживает, что социализирует своего
ребенка в определенной гендерной роли еще до его рождения.⁸
Это был опыт одного человека. Но наблюдение Смит – что ее поведение
шло вразрез с ее убеждениями – подтверждается многими исследования-
ми. Если бы все наши действия и суждения происходили от отрефлексиро-
ванных, сознательных убеждений и ценностей, это не только сделало бы
мир лучше, но и сократило бы количество страниц в этой книге. Социаль-
ные психологи, которые раскрывают, как явные и неявные процессы взаимо-
действуют, формируя наше восприятие, чувства и поведение, подчеркивают
важность понимания, «что происходит в сознании без нашего явного участия».⁹
И это особо важно, когда неявные ассоциации не соответствуют более совре-
менным сознательным убеждениям. Неявные взгляды играют важную роль
в нашей психологии. Они нарушают социальное восприятие, они просачива-
ются в наше поведение, они влияют на наши решения – и мы всего этого даже
не осознаем.¹⁰
Гендерные ассоциации родителей прочно утверждаются в их сознании
еще до того, как они впервые задумаются о том, чтобы завести ребенка.
Предлагаемые в этой главе данные – немногочисленные, но интересные –
наводят на мысль, что убеждения относительно гендера, осознанные или
подсознательные, уже формируют ожидания о будущих интересах и цен-
ностях ребенка, вызывая предвзятое восприятие матери пинающегося в ее
чреве ребенка, и определяют коммуникацию матери со своим еще неродив-
шимся ребенком.
И вот ребенок рождается.
И это мальчик! «Роб и Крис с гордостью сообщают о рождении Джека Морга-
на Тинкера. Счастливые бабушки и дедушка, Холлис и Мэрлин Клифтон из От-
тавы и Розмари Тинкер из Монреаля. Добро пожаловать, малыш!»
И это девочка! «Барбара Лофтон и Скотт Хаслер рады сообщить о рождении
их замечательной дочки, Мэдисон Эвелин Хаслер. Бабушки и дедушки на седь-
мом небе от счастья!»
Из подобных сообщений о рождении можно узнать многое. В 2004 году
исследователи из Университета МакГилл проанализировали около 400 та-
ких объявлений из двух канадских газет, обращая внимание на выражения
счастья и гордости. Родители мальчиков, как выяснилось, чаще выражали
гордость, а родители девочек – счастье. Почему родители официально со-
общали о различных эмоциях в связи с рождением мальчиков и девочек? Ав-
торы предполагают, что рождение девочек в большей степени провоцирует
теплые чувства, связанные с близостью, в то время как большая гордость от
рождения мальчика связана с неосознанным убеждением, что это событие
улучшит социальное положение семьи.¹¹
Также психолог Джон Джост (John Jost) и его коллеги обнаружили, что ро-
дители чаще публикуют сообщения о рождении мальчиков. 51% новорож-
денных - мальчики, так что можно было бы ожидать такой же процент сооб-
щений. Тем не менее, по их данным – а это тысячи сообщений, опубликован-
ных во Флориде – 53% заметок были о мальчиках. Разница очень маленькая
(хотя статистически значима), но она есть. (И она касается только традици-
онных семей, в который женщина взяла фамилию мужа.) Но, как отмечают
авторы, «то, что различия вообще проявляются при решении показать роди-
тельскую гордость и радость в таком событии – явление значимое и настора-
живающее. Мы подозреваем, что большинство родителей смутило и удивило
бы открытие, что они публично объявили бы о рождении сына, но не стали бы
объявлять о дочери. Это значит, что эта предвзятость глубинна, неявна, но,
тем не менее, достаточно сильна».¹² Не так давно в Западном обществе муж-
чины ценились больше, чем женщины (а в развивающихся странах это до сих
пор так). Теперь мы не считаем, что один пол превосходит другой, но тем не
менее, на подсознательном уровне не можем ли мы по-прежнему больше
ценить мужчин?
Более детальное рассмотрение имен новорожденных в этом исследова-
нии предполагает, что можем. Джост и его коллеги также проанализировали
тысячи сообщений о рождении, чтобы увидеть, как часто имена сыновей и
дочерей начинаются с той же буквы, что имена отца или матери, например,
Рассел и Карен назвали бы сына скорее Рори, а не Кевином. Как, спросите
вы, это связано с манипуляциями нашего подсознания? Причина в том, что
не все буквы алфавита равнозначны в глазах носящего имя. Люди подсозна-
тельно придают особое значение первой букве своего имени. Имея в виду
этот феномен, Джост и его коллеги искали подтверждение «подсознатель-
ного патернализма» в именах, которые родители выбирают для своих детей.
Они обнаружили, что имена мальчиков чаще начинаются на ту же букву, что
имя отца, а имена девочек начинаются с первой буквы имени отца или матери
примерно в равной степени. (И дело не в том, что мальчиков называли в честь
отца: такие случаи исключили из исследования.) Иными словами, родители
неосознанно придавали большую ценность имени отцов и, возможно, сыно-
вей, которых чаще вознаграждали первой буквой более ценного мужского
имени.¹³ [ПРИМЕЧАНИЕ ОТ EQUALITY: на наш взгляд, данное исследование (и
выводы, сделанные из него) выглядят несколько неубедительно. Что, впрочем,
не умаляет значимости или достоверности остальных фактов и исследова-
ний, изложенных в книге]
Очевидно, выбор имени для ребенка – очень личный, сложный процесс.
Невозможно наверняка знать, что стоит за этими неожиданными наблюде-
ниями. Но Джост и его коллеги отмечают, что современные выражения сек-
сизма и расизма часто «непрямые, мягкие и (в некоторых случаях) неосознавае-
мые».¹⁴ В современных, развитых обществах мужчины и женщины по закону
– и, несомненно, в глазах большинства родителей – рождаются равными и с
равными возможностями. Тем не менее, конечно же, эта эгалитарная точка
зрения весьма нова, и слабо отражена в распределении политических, соци-
альных, экономических и иногда даже личных прав между полами. Как от-
метила Пегги Оренштейн (Peggy Orenstein),¹⁵ «мир изменился наполовину», и
здесь, в выборе имен для детей и составлении сообщений об их рождении,
мы находим подтверждение «наполовину измененного» сознания родителей.
Ненамеренно и неосознанно, мы можем по-разному ценить мальчиков и де-
вочек, за разные качества, уже через несколько часов после их рождения.
И именно с этого неравенства еще до рождения и начинается процесс вос-
питания.
Глава 18
Родители с мышлением, измененным

наполовину
Главу перевела Julie Robin
Когда психологи проводят эксперименты в поисках различий между ново-

рожденными мальчиками и девочками, они не заказывают ещё не использо-
ванных детей в полиэтиленовой упаковке. Даже новорожденные демонстри-
руют предпочтение родного языка, предположительно из-за того, что еще в
утробе слышат его интонации и ритмику.¹ Младенцы – это милые быстро-
обучающиеся машины с носами-пуговками. Например, специалист в области
возрастной психологии Пол Куинн (Paul Quinn) и его коллеги обнаружили, что
младенцы всего лишь трех-четырех месяцев от роду больше предпочитают
смотреть на женские, а не мужские лица.² Исследователи задались вопро-
сом, могло ли причиной быть то, что младенцы проводили большую часть
времени с опекунами-женщинами, и более тесное знакомство с женскими
лицами привело к тому, что они нравились младенцам больше. Они проте-
стировали небольшую группу младенцев, воспитываемых отцами, и обна-
ружили, что эта редкая категория младенцев предпочитала мужские лица.
(Результаты дальнейших экспериментов предположили, что предпочтение
младенцами лиц более знакомого пола обусловлено приобретенными на-
выками узнавания и знаний о лицах именно этого типа). Аналогично, хотя
дети не имеют врожденных предпочтений, к трем месяцам младенцы боль-
ше смотрят на лица представителей своей расы, а не других рас.³ Младенцы
также даже в первый год жизни чувствительны к эмоциональным реакциям
опекунов. Они распознают выражения лиц и интонации как указатель, к ка-
ким игрушкам, к примеру, следует приблизиться, а тем более, каких следует
избегать.⁴ Что интересно, младенцы находят смешанные сигналы – даже те,
185
которые включают позитивную оценку игрушки – несколько отталкивающи-
ми.⁵
Такого рода открытия означают, что нам следует серьезнее относиться к
среде и опыту младенцев, пытаясь понять разницу даже между самыми ма-
ленькими мальчиками и девочками. Разумеется, если родители предостав-
ляют своим детям по-настоящему гендерно-нейтральную среду, это не бу-
дет иметь значения. Но способны ли они ее предоставить?
Как минимум, физическая среда младенцев-девочек и мальчиков не иден-
тична. Без сомнения, типичная маленькая девочка сталкивается в жизни с
куда большим количеством розового цвета, а маленький мальчик – значи-
тельным количеством голубого. Они также могут иметь разный уровень при-
общения к куклам и машинкам даже в самом нежном возрасте. Элисон Нэш
(Alison Nash) и Розмари Кравчик (Rosemary Krawczyk) составили опись игру-
шек более чем 200 детей в Нью Йорке и Миннесоте. Они обнаружили, что
даже среди младенцев возрастом от шести до двенадцати месяцев, самой
младшей исследованной ими группы, мальчики имели больше «игрушек из
внешнего мира» (транспортных средств и машин), в то время как девочки име-
ли больше «игрушек из домашней сферы» (таких, как куклы и игрушки для до-
машнего хозяйства)⁶
Мы также можем не без основания задаться вопросом, одинакова ли пси-
хологическая среда для младенцев-мальчиков и младенцев-девочек. Психо-
логи часто обнаруживают, что родители обращаются с младенцами разного
пола по-разному, несмотря на отсутствие выраженных отличий в поведении
или способностях младенцев. Одно исследование, например, обнаружило,
что матери общались и взаимодействовали больше с девочками, даже ко-
гда им было всего шесть месяцев.⁷ И это несмотря на то, что мальчики бы-
ли столь же отзывчивы к речи матери и так же требовали ее постоянного
присутствия. Как предполагают авторы исследования, это может помогать
девочкам осваивать высшие уровни социального взаимодействия, как от них
и ожидается, а мальчикам – приобретать большую независимость. Матери
также легче распознают перемены в мимических выражениях счастья, когда
незнакомого шестимесячного младенца обозначают как девочку, а не маль-
чика, что предполагает, что их гендерные ожидания влияют на восприятие
эмоций младенца.⁸
Гендерные ожидания, по всей видимости, также оказывают влияние на вос-
приятие матерьми физических способностей их младенцев. Матерям пока-
зали регулируемую наклонную дорожку и попросили оценить угол накло-
на, с которым мог бы справиться или попробовал бы справиться их полза-
ющий одиннадцатимесячный ребенок. Когда дело дошло до тестирования
младенцев на дорожке, девочки и мальчики не отличались ни в способности
ползать, ни во взятых рисках. Однако матери недооценивали девочек и пе-
реоценивали мальчиков – и в способности ползать, и в храбрости попыток.
Это означает, что в реальной жизни они часто могут ошибочно считать своих
дочерей неспособными к выполнению или попыткам выполнить определен-
ные действия, связанные с моторикой, и точно так же ошибочно считать сво-
их сыновей способными на большее.⁹ Когда младенцы достигают возраста
1-3 лет и дошкольного возраста, исследователи обнаруживают, что матери
больше разговаривают с девочками, чем с мальчиками, и по-разному говорят
с ними об эмоциях - в соответствии со стереотипом «женщины – эксперты
по эмоциям» (а зачастую и непосредственно создавая основания для его во-
площения).¹⁰
По всей видимости, гендерные стереотипы, даже подразумеваемые им-
плицитно, влияют на поведение родителей по отношению к их младенцам.
Это неудивительно. Имплицитные ассоциации, в конце концов, не остаются
аккуратно запертыми в подсознательном. Они играют значимую роль в по-
ведении и склонны проступать, когда мы не слишком глубоко задумываемся
или не можем слишком глубоко задумываться о том, что мы делаем – воз-
можно, в наших интонациях или языке тела. Подсознательное также одержи-
вает верх в нашем поведении, когда мы отвлечены, утомлены или торопимся
(условия, которые, судя по моему личному опыту, выполняются на протяже-
нии 99 % времени выполнения родительских обязанностей).¹¹ Возможно ли,
что имплицитная позиция родителей в отношении гендера может неулови-
мо передаваться их детям?
Вот транскрипт видеозаписи, показанной трёх- и шестилетним детям пси-
хологом Луиджи Кастелли (Luigi Castelli) и его коллегами:
АБДУЛ [чернокожий взрослый мужчина]: Привет, меня
зовут Абдул, и я из Сенегала, африканской страны.
ГАСПАР [белый взрослый мужчина]: Привет, меня зовут

Гаспар. Я из Падуи. Я итальянец. Я ничего не имею против
того, чтобы люди из других стран и, возможно, с другим
цветом кожи приезжали и жили в Италии с нами. Я бу-
ду счастлив, если вы приедете жить в наш город. Я верю,
что мы должны быть толерантными и приветствовать
всех одинаковым образом, и мне безразличен цвет кожи.
Например, если бы мой ребенок подружился с чернокожим
ребенком, я был бы очень счастлив. Чтобы жить в лучшем
мире, мы должны преодолеть различия между нами.
Если говорить об открытой декларации гуманистических установок по от-

ношению к людям с разным цветом кожи, думаю, можно согласиться, что
Гаспара не в чем упрекнуть. Психолог Луиджи Кастелли и коллеги показа-
ли двум группам дошкольников видеозапись, в которой Гаспар высказывал
эти эгалитарные взгляды о безразличии к цвету кожи, а потом задавали де-
тям такие вопросы, как «Вам хотелось бы поиграть с Абдулом?» или «Насколь-
ко вам нравится Абдул?». Третьей и четвертой группе детей задавали те же
вопросы после просмотра немного другой записи. В альтернативной записи
Гаспар держался в стороне от расовой политики и говорил только о своей
работе в бутике.
Какая же группа детей сформировала наиболее теплое отношение к Абду-
лу? Были ли это те дети, которые слышали позитивные, трогательные слова
Гаспара о нашей общей человечности? На самом деле нет. Это не имело зна-
чения. Но что-то, оставшееся несказанным, имело.
В половине записей с позитивным посылом невербальное поведение Гас-
пара совпадало с его словами: он с энтузиазмом пожимал Абдулу руку, гово-
рил воодушевленно, сидел с ним рядом, наклонялся к нему и регулярно на
него смотрел. Но в другом позитивном видеоролике действия Гаспара проти-
воречили его словам: его рукопожатие было слабым; его голос был медлен-
ным и сомневающимся. Гаспар также оставил свободное место между собой
и Абдулом, отклонялся от своего африканского знакомого и избегал зритель-
ного контакта. Аналогично, в вербально-нейтральной видеозаписи язык тела
Гаспара иногда был положительным, а иногда - отрицательным. Именно эти
невербальные сигналы дети и считали. Для них невербальные действия гово-
рят громче слов. Дети, которые видели признаки энтузиазма в физическом
поведении – вне зависимости от того, что на самом деле говорил Гаспар –
ощущали куда большую расположенность к Абдулу, чем те, которые виде-
ли, что язык тела Гаспара выражает дискомфорт.¹²
Для исследователей это не оказалось сюрпризом, просто еще одним ку-
сочком паззла в том, что касается отношения детей к разным расам. Есте-
ственно предположить, что дети, по крайней мере в какой-то степени, пере-
нимают взгляды на другие этнические группы у своих родителей. И все же,
если собрать мнения родителей и детей по этому вопросу, их ответы просто
не совпадают. Более (или менее) предубеждённые родители не имеют более
(или менее) предубеждённых детей, в особенности в юном возрасте.¹³ Но это
если просто спрашивать напрямую. Однако недавно Кастелли и его коллеги
обнаружили, что подсознательное отношение белых матерей к представи-
телям других рас действительно совпадает с отношением их детей к другим
расам. Их сознательно высказываемое отношение, по всей видимости, никак
не влияет на детей. Но чем сильнее имплицитное отторжение матери по от-
ношению к чернокожим людям (измеренное Тестом Имплицитных Ассоциа-
ций (IAT)), тем менее вероятно, что их ребенок выберет чернокожего ребенка
для совместных игр или что оценит чернокожего сверстника положительно
и благожелательно.¹⁴
Если говорить о расе, дети, по всей видимости, учатся не у самой лучшей
половины полу-измененного мышления. Неверно будет сказать, что дети со-
вершенно не обращают внимания на слова. (По этическим причинам иссле-
дователи не показывали расистский видеоролик. Как они отмечают, если бы
они использовали его в качестве контраста для положительного посыла, они
с тем же успехом могли бы обнаружить куда большее влияние вербального
сообщения.) Суть в том, что они также учатся из того, что не сказано, но выра-
жено другими, менее явными способами, даже когда это противоречит озву-
ченному посылу. Насколько мне известно, никто еще не исследовал, влияют
ли на отношение детей к гендеру имплицитные гендерные ассоциации ро-
дителей. Но весьма интересен тот факт, что в раннем дошкольном возрасте
не наблюдается никакой связи между открыто выраженным отношением ро-
дителей и детей к гендеру.¹⁵
Открытия Кастелли предполагают, что дети не то чтобы совсем ничему
не учатся у своих родителей в вопросах гендера, но скорее подхватывают
гендерные паттерны именно имплицитного мышления родителей. Возмож-
но ли, что, когда ребенок играет в гендерно-некомформные игры, родите-
ли неявно и непреднамеренно выражают некоторое недовольство – напри-
мер, в их голосе отсутствует энтузиазм, они демонстрируют отвлеченность,
– и дети это воспринимают и запоминают? Как предположила больше два-
дцати лет назад психолог Нэнси Вайтцман (Nancy Weitzman) и ее коллеги,
«высказанное напрямую отношение, возможно, проще изменить, чем глубоко
укорененную, неосознанную форму поведения».¹⁶ Теперь доступны инструмен-
ты исследования, чтобы специалисты в области возрастной психологии име-
ли возможность изучить, как имплицитные отношения родителей к гендеру
влияют на поведение их и их детей, и будет интересно увидеть, что они об-
наружат.
На самом деле, современные родители испытывают противоречивые
чувства относительно даже самой идеи успешного воспитания детей в
гендерно-нейтральных условиях - и тому есть немало подтверждений. Круп-
ный мета-анализ в 1991 году собрал все исследования, которые рассматри-
вали, ведут ли себя родители по-разному с девочками и мальчиками.¹⁷ И хотя
казалось, что во многом родители вели себя одинаково, в одной области это
определенно было не так: родители поощряли деятельность и игры, ассоци-
ирующиеся с полом ребенка, и не приветствовали гендерно-некомфорное
поведение. Конечно, этому исследованию уже около двух десятилетий и
уже существуют некоторые признаки того, что родители активно поощря-
ют некомфорные игры. Однако под тонким слоем этих подлинно эгалитар-
ных ценностей все еще прячутся противоречия полу-измененного мышле-
ния, особенно по отношению к воспитанию мальчиков. В одном небольшом
исследовании почти все родители двадцати шести дошкольников заявили,
что девочек следует поощрять играть со строительными кубиками и игру-
шечными машинками, а также играть в бейсбол и другие соревновательные
виды спорта. Однако когда исследовали спросили самих детей, одобрили бы
их родители кросс-гендерные игры (Что бы подумала об этом мама? Понрави-
лось бы папе, что ты играешь одной из этих игрушек?), они услышали несколь-
ко иную историю. Например, только четверть трёхлетних девочек считают,
что их мамы одобрили бы игру с бейсбольным мячом и перчаткой ловца или
скейтбордом (и то и другое маленькие девочки с готовностью идентифици-
ровали как «игрушки для мальчиков»), в сравнении с 80% трёхлетних мальчи-
ков.
Те же родители единодушно заявили, что и для девочек, и для мальчиков
важно развивать социальные навыки. Однако когда их спросили, купили бы
они куклу своему сыну, треть родителей были либо не уверены, либо опре-
деленно этого делать не стали бы - что очевидно противоречит заявляемому
убеждению. Что интересно, трёх- и пятилетние мальчики, которых исследо-
вали, были хорошо осведомлены об этих противоречивых чувствах, и только
два из двенадцати посчитало, что их родители были бы счастливы, если бы
они играли куклой. Это совсем не похоже на «гендерно-нейтральную» сре-
ду.¹⁸
Родители, опрошенные Эмили Кейн (Emily Kane), напротив, были более ли-
беральны (хотя мы не знаем, как дети воспринимали отношение своих роди-
телей). Она обнаружила, что эти родители «праздновали» и даже поощря-
ли гендерную неконформность в своих юных дочерях. «Я не хочу, чтобы она
только раскрашивала картинки и играла с куклами, я хочу, чтобы она была ат-
летичной», – сказал один из отцов. Они также в большинстве своем «принима-
ли, и даже праздновали» деятельность, которая, как они считали, способство-
вала развитию домашних навыков, заботы о младших и эмпатии в их сыно-
вьях – включая игры с куклами, игрушечными кухнями и чайными наборами
(хотя иногда это принятие было довольно неохотным). Однако, судя по все-
му, даже у этих родителей гендерная граница была договорной и тщательно
патрулируемой в случае мальчиков. Многие родители решали остановить-
ся в своем поощрении гендерной некомформности при покупке куклы Бар-
би (которую регулярно просили маленькие мальчики) или пытались хотя бы
приуменьшить наиболее существенную ее черту – феминность: «Я спраши-
вал его: ”Что ты хочешь на свой день рождения?” … а он все говорил – ”Барби”…
Так что мы пошли на компромисс и купили ему NASCAR¹⁹ Барби». Другой отец
говорил, что если бы его сын «действительно хотел танцевать, я бы позво-
лил ему… но в то же время делал бы другие вещи, чтобы компенсировать тот
факт, что я записал его на танцы».²⁰
На самом деле забавно слушать объяснения гендерно-стереотипного по-
ведения дошкольников (в котором многие родители, как вы помните, обра-
щаются к биологии как к единственному возможному объяснению), тогда
как, по наблюдению Кейн, «поразительно … как часто родители указывали,
что пытаются сформировать надлежащее гендерное поведение своих сыновей
дошкольного возраста, рассматривая маскулинность как что-то, для дости-
жения чего нужно работать».²¹ Гендерно-некомфорное поведение рассмат-
ривается как менее допустимое для мальчиков, чем для девочек: в отличие
от термина «пацанка» (англ. ”tomboy” девчонка-сорванец), под аналогичным
мужским «неженка» (англ. ”sissy” слабак, ”девчонка”) не подразумевается ни-
чего положительного.²² Родители были осведомлены об отрицательной ре-
акции, которую они могли получить или действительно получали, когда поз-
воляли своим детям отличаться от гендерных норм. «Родители сознательно,
даже стратегически думают о гендерном поведении своих детей и иногда фор-
мируют его, чтобы обеспечить не свободу воли своих детей, а их структури-
рованное и успешное гендерное поведение», – заявляет Кейн.²³
Из этих, не станем скрывать, ограниченных данных рождается интерес-
ная картина. Как Оренштайн описал состояние постоянного движения в два-
дцать первом веке, «старые паттерны и ожидания развалились, но новые идеи
кажутся фрагментарными, нереалистичными и часто противоречивыми».²⁴
По крайней мере, некоторые родители действительно хотят вырастить де-
тей вне ограничений жестких стереотипов, но даже до рождения они имеют
разные ожидания насчет своих детей. Они искренне верят, что мальчики и
девочки заслуживают того, чтобы свободно развивать собственные интере-
сы и становиться всесторонне развитыми личностями – да будут прокляты
гендерные нормы – но в то же время они направляют и формируют гендер-
ное поведение детей, особенно в случае мальчиков. (Для девочек это дав-
ление может проявить себя скорее в течение пубертатного возраста, пред-
полагают некоторые исследователи). Родители утверждают, что имеют ши-
рокие взгляды относительно того, что их сыновья могут выбрать нетрадици-
онную карьеру вроде карьеры среднего медицинского персонала, но в том
же опроснике демонстрируют предпочтение, чтобы их сыновья вели себя
гендерно-типично. И даже несмотря на то, что они искренне утверждают, что
придерживаются позиции равенства обоих полов, родители одновременно с
этим обесценивают феминность и ограничивают доступ мальчиков к ней.
Родитель с полу-измененным мышлением (или, возможно, даже почти
не измененным, но с флером эгалитарности) не будет воспитывать детей
в чистой гендерно-нейтральной среде. Родитель, который только что про-
чел впечатляющую популярную книгу, которая звучит очень по-научному,
или статью о том, что младенцы-мальчики и младенцы-девочки рождают-
ся устроенными по-разному или имеют разную структуру мозга, возмож-
но, даже не будет пытаться. Младенцы, в свою очередь, настроены на то,
чтобы с симпатией относиться к чему-то знакомому и потрясающе чувстви-
тельны к своему социальному окружению. И как же нам теперь интерпрети-
ровать недавние исследования, показавшие, что дети проявляют гендерно-
стереотипные интересы еще до того, как им исполняется два года? Напри-
мер, психолог Джериэнн Александер (Gerianne Alexander) и ее коллеги из-
меряли, как долго младенцы от пяти до шести месяцев смотрели на розо-
вую куколку и голубую машинку. И мальчики, и девочки смотрели на обе
игрушки одинаковое количество времени. Однако когда исследователи под-
считали количество раз, когда дети вскользь фиксировали взгляд на каждой
игрушке (то есть, когда их взгляд задерживался как минимум на 100 мил-
лисекунд), они обнаружили, что девочки были менее заинтересованы в ма-
шинке: они фиксировали на ней взгляд реже, чем на кукле, и реже, чем маль-
чики.²⁵ А в возрасте всего одного года, когда им предложили на выбор ма-
шинки, кукол, наборы косметических принадлежностей и т.д., было обнару-
жено, что мальчики и девочки играют гендерно-стереотипными игрушками.
Одно исследование, например, обнаружило, что годовалые мальчики доль-
ше, чем девочки, играли с мальчуковыми игрушками; а девочки больше вре-
мени проводили с девчачьими игрушками, чем мальчики. В этом возрасте
гендерные игрушки еще не стали «горячей картошкой»²⁶ (прим.: детям пе-
рестает нравиться занимательная новая игрушка, как только им сообщают,
что она предназначена для противоположного пола, соответственно, от нее
пытаются избавиться как можно скорее, как в игре ”горячая картошка”), и раз-
ница в игровом поведении весьма скромна. Несмотря на гендерные различия
в этом конкретном исследовании, мальчики, например, все равно проводи-
ли 37% своего игрового времени с игрушками для девочек (по сравнению с
46% процентами времени, проведенного ими с игрушками для мальчиков).²⁷
Точно так же, еще одно исследование годовалых малышей обнаружило, что,
хотя мальчики в этом возрасте играли больше с мальчуковыми игрушками,
дети обоих полов проводили одинаковое количество времени с игрушками
для девочек и в равной степени были склонны выбрать мяч, куклу или ма-
шинку в качестве подарка от проводившего эксперимент.²⁸
И все же разница существует, и, на первый взгляд, эти открытия -
гвоздь в крышку гроба гипотезы о социальной обусловленности гендерно-
окрашенных предпочтений в играх детей. Дело в том, что дети в таком воз-
расте, насколько нам известно, не осознают принадлежность к мужскому или
женскому полу. Таким образом, они не могут основывать свое поведение на
заложенный между строк аргумент «Я девочка, а девочки не играют с машин-
ками». Сакс доказывает, что открытия в такого рода исследованиях предве-
щают конец «темного века» – периода между серединой 1960-х и середи-
ной 1990-х, в течение которого было политически некорректно предпола-
гать, что существуют врождённые отличия между тем, как учатся и играют
девочки и мальчики.²⁹ Однако отражают ли эти неявные отличия фиксиро-
ванные предрасположенности, которые различаются у полов (возможность,
которую, кстати, возрастные психологи, интересующиеся социальными вли-
яниями на игровое поведение, с готовностью признают)? Или же они отра-
жают чувствительность младенцев к их социальному и физическому окруже-
нию? Смотрит ли шестимесячная девочка дольше на розовую куколку, чем на
голубую машинку, потому что она так устроена, или потому что видела боль-
ше розового и больше куколок за время своей короткой жизни (особенно в
паре с приятным опытом с опекунами) и меньше голубого и машинок?³⁰ Иг-
рает ли годовалый мальчик меньше с пластмассовым чайным набором из-за
врождённого устройства?³¹ Что мы должны извлечь из куда большей пред-
расположенности девятимесячных мальчиков скорее к взглядам на мячики и
транспортные средства, а не на игрушки для девочек, учитывая, что шестью
месяцами ранее они смотрели на кукол, печки и коляски так же часто?³² Над
этими вопросами стоит задуматься.
Могут ли неявные (или не такие уж и неявные) отличия в опыте, сре-
де, игрушках, поощрении и невербальной коммуникации, предложенных
младенцам-девочкам и младенцам-мальчикам, объяснить их ранние слабо
гендерно-окрашенные интересы, еще предстоит узнать. Как отмечают пси-
хологи Альберт Бандура (Albert Bandura) и Кей Буссей (Key Bussey), младен-
цам и детям не нужно знать, мальчики они или девочки, чтобы тем не менее
откликаться на родительское «структурирование, направление, моделирова-
ние, навешивание ярлыков и оценочные реакции на связанное с гендером поведе-
ние».³³
Но неоспоримо то, что, как мы увидим в следующей главе, мы делаем за-
гадку гендера максимально простой для детей.
Глава 19
Гендерные детективы
Главу перевела Кира Кригер
Если вы заскучаете в торговом центре, попробуйте провести такой экс-

перимент. Зайдите в десять детских магазинов одежды, каждый раз гово-
ря продавцу, что ищете подарок для новорожденного ребенка. Посчитай-
те, сколько раз у вас спросят: «Это мальчик или девочка?» Наверняка будет
стопроцентное попадание, если однажды вы таки попробуете провести по-
добное ’исследование’. Сейчас выбирать различную одежду и аксессуары
для мальчиков и девочек с момента с рождения - настолько повсеместная
практика, что мы перестаем задаваться вопросом, почему мы это делаем или
спрашивать у самих детей, что они думают об этом строго соблюдаемом ко-
де. И это действительно жесткий код. Недавно я стояла в магазине одежды,
парализованная нерешительностью при выборе костюмчика для новорож-
денной дочери подруги. На самом милом комбинезончике были нарисованы
сигналящие машинки. И хотя моя подруга живет в Англии, а не в Саудов-
ской Аравии, я не смогла его купить. Я знала, что, если бы моя подруга и
решилась бы одеть новорожденную в этот костюмчик (а не просто отдала бы
его в ближайший благотворительный магазин, думая: «Скорее бы уж Корде-
лия дописала свою книгу о гендере…»), она бы провела целый день, поправляя
незнакомцев, поздравляющих ее с рождением прекрасного сыночка. И еще
до обеда она бы уяснила, что можно либо надеть на младенца одежду про-
тивоположного гендера, либо избежать косых взглядов, но не все сразу.
И тем не менее, этот дресс-код для маленьких детей, несмотря на свою
строгость, является относительно недавним концептом. До конца 19 века
даже пятилетних детей одевали в относительно гендерно-нейтральные бе-
лые платьица, пишет социолог Джо Паолетти (Jo Paole ). Появление цвет-
ных тканей для маленьких детей стало шагом к нынешнему розово-голубому
маркированию гендера, но для того, чтобы эти правила утвердились, по-
194
требовалось примерно полвека. Какое-то время розовый предпочитали для
мальчиков, потому что этот цвет «решительный и более сильный», довольно
близкий к красному, символизирующему «рвение и храбрость». Голубой, «бо-
лее нежный и изящный» и «символизирующий верность и постоянство» остав-
ляли для девочек. Только к середине двадцатого века закрепились нынешние
практики.¹
Тем не менее эти предпочтения так укоренились, что психологи и журнали-
сты теперь размышляют о генетических и эволюционных истоках гендерных
цветовых предпочтений, которым всего полвека.² Например, несколько лет
назад в статье из австралийской газеты обсуждали происхождение феноме-
на «розовых принцесс». После бородатого анекдота о матери, которая не мо-
жет вытащить свою юную дочь из розовой вселенной, журналист пишет, что
неудача матери «предполагает, что дочь генетически предрасположена к это-
му» и вопрошает, «есть ли ген розовых принцесс, который внезапно проявляет-
ся, когда девочки достигают двухлетнего возраста?» Если вдруг мы приняли
за шутку идею, что эволюция могла выкашивать младенцев, не интересую-
щихся тиарами и розовым тюлем, журналист обращается к выдающемуся
детскому психологу доктору Майклу Карру-Греггу (Michael Carr-Gregg) для
дальнейшего погружения в биологические причины принцессовой мании:
«Причина, по которой девочкам нравится розовый, в том, что их мозг по
структуре полностью отличается от мозга мальчиков – вещает он, - У де-
вочек эмоции и язык обрабатываются в одной и той же части мозга, а у маль-
чиков – в разных. (Где же мы уже это слышали?) (Глава 14 – прим.EQUALITY)
Это объясняет многое – вы можете дать девочке игрушечный грузовик, и она
станет его баюкать. Дайте мальчику куклу Барби, и он оторвет ей голову».³
Но еще игнорируется вопрос, почему, по словам Паолетти, детская мода
начала меняться. Платья для мальчиков старше двух лет потеряли популяр-
ность в конце 19 века. Это был не просто каприз, но скорее реакция на опасе-
ния, что маскулинность и феминность, в конце концов, могут и не полностью
обуславливаться биологией. В то же время, когда девочкам позволяли боль-
ше физической активности, детские психологи предупреждали, что «гендер-
ным различиям можно и нужно учить». Дайте, пожалуйста, мальчикам штаны!
В начале 20 века психологи больше узнали о том, насколько окружающая
среда влияет даже на самых маленьких младенцев.
В результате «те же соображения, что изменили стиль одежды для дошколь-
ников – беспокойство относительно того, что гендерные роли можно перепу-
тать, и зарождение уверенности, что им можно научить - также трансфор-
мировали одежду для младенцев».⁴
Иными словами, цветовые коды для мальчиков и девочек однажды до-
вольно открыто служили цели помочь детям усвоить гендерные роли. Сего-
дня об изначальной причине разделения одежды по цветам уже не помнят.
Тем не менее, это разделение продолжает исполнять изначальный замысел,
и дополняется оно и другими действиями, нацеленными на обучение детей
их гендерным ролям, как точно отметили многие психологи развития.⁵
Представим на мгновение, что мы могли бы с рождения (а может и рань-
ше) определять, станет ли ребенок левшой или правшой. Для удобства ро-
дители левшей одевали бы своих детей в розовое, пеленали бы их в розовые
пеленки, оформляли бы их комнаты в розовых тонах. Бутылочки для левшей,
слюнявчики, погремушки – а позже чашки, тарелки, столовые приборы, ланч-
боксы, рюкзаки – часто розовые или сиреневые с изображениями типа бабо-
чек, цветов и фей. Родители стремятся отращивать левшам длинные волосы,
а пока они еще не отрасли, их заменяет беретик или лента (часто розовая).
Правшей же, наоборот, никогда не одевают в розовое, не дают им розовые
аксессуары или игрушки. Хотя голубой – это популярный цвет для правшей,
когда они взрослеют, им подходит любой цвет, кроме розового и сиреневого.
На одежде и других вещах для праворуких младенцев и детей часто изобра-
жают машины, спортивное снаряжение, ракеты; никогда на них не встретить
бабочек, цветы или фей. Волосы правшей всегда коротко стригут и никогда
не украшают.
Также родители в нашем вымышленном мире не только разделяют лев-
шей и правшей лишь символически при помощи цветов и изображений. Они
делают это при помощи речи. «Ну же, левши! – кричит мама двух леворуких
детей в парке. – Пора домой». Или же они могли бы сказать: «Ну, пойдем и
спросим того правшу, можно ли тебе сейчас покататься на качелях». В дет-
ском саду мы слышим комментарии типа: «Левши любят рисовать, не так
ли?» или же «В этот раз ты хочешь правшу?», адресованное беременной мате-
ри. В подготовительной группе учителя жизнерадостно приветствуют детей:
«Доброе утро, левши и правши!» В супермаркете папа гордо говорит в ответ
на вежливый вопрос: «У меня три ребенка: левша и два правши».
И, наконец, хотя левши и правши счастливо живут вместе дома и сообще-
ствах, дети не могут не замечать, что вне этого пространства их часто физи-
чески разграничивают. Люди, которые заботятся о них – няни, специалисты
по уходу за детьми, воспитатели, например, - почти все левши, а вот на строй-
ках и за рулем грузовиков мы чаще видим правшей. Общественные уборные,
спортивные команды, многие взрослые дружеские союзы и даже некоторые
школы разделены по признаку ведущей руки.
Ну, вы поняли.
Несложно представить, что в таком обществе даже очень юные дети вско-
ре усвоят, что есть две категории людей – правши и левши – и умело смогут
по маркерам типа одежды и прически определять эти две категории детей
и взрослых. Но также, вероятно, дети начнут думать, что должно быть что-
то фундаментально важное в том, почему одни люди – правши, а другие –
левши из-за количества шума и внимания вокруг этих различий. Дети, как
можно представить себе, захотят знать, что это значит – иметь ту или иную
ведущую руку, и что отличает детей с одной ведущей рукой от тех, кто пред-
почитает другую.
Мы маркируем гендер точно таким же образом, постоянно. Любой, кто
проведет время в окружении детей, обратит внимание, насколько редко
можно заметить ребенка, чей пол не подчеркнут одеждой, прической или
аксессуарами. Любой, кто может слышать, заметит, как взрослые постоян-
но маркируют гендер словами он, она, мужчина, женщина, мальчик, девочка
и так далее. Мы делаем это даже тогда, когда в этом нет необходимости.
Мамы, читая книги с картинками, например, называют персонажей сказок
гендерно-маркировано (например, «женщина») в два раза чаще, чем они ис-
пользуют гендерно-нейтральные варианты (вроде «педагог» или «человек»).⁶
Также, как если бы взрослые всегда называли людей левшами или правша-
ми (или англичанами и латиноамериканцами, иудеями и католиками), это
бы помогало привлечь внимание к гендеру как к важному способу разде-
лять социальный мир на категории.
Это маркирование гендера – особенно различные условности для муж-

ской и женской одежды, причесок, аксессуаров, использования косметики
– помогают детям научиться разделять людей по признаку пола. Мы виде-
ли, что трех- и четырехмесячные младенцы уже могут различать мужчин и
женщин. Всего в десять месяцев они развивают способность отмечать, какие
предметы находятся рядом с мужчиной или с женщиной: они с удивлени-
ем дольше смотрят на изображение мужчины с предметом, который раньше
видели только рядом с женщиной, и наоборот.⁷ Это означает, что дети име-
ют хорошие способности для раннего усвоения гендерных взаимосвязей. К
своему второму дню рождения дети уже начинают подхватывать рудименты
гендерных стереотипов. Есть некоторые свидетельства того, что они знают,
кому предназначены шлем пожарного, куклы, косметика и тому подобное,
еще до того, как им исполнится два года.⁸ Примерно в это же время дети на-
чинают использовать гендерные ярлыки по отношению к себе самим и уже
могут назвать свой пол.⁹
В этой критической точке детства они теряют свой статус объективных на-
блюдателей. Сложно беспристрастно отметить, что это – для мальчиков,
а это – для девочек, когда вы осознали, что вы мальчик (или девочка). В
тот момент, когда у детей есть личные соответствующие коробочки, в ко-
торых они собирают то, что уже изучили («я» и «не я»), это добавляет при-
влекательности стремлению разгадать тайны гендера.¹⁰ Психологи развития
Кэрол Мартин (Carol Mar n) и Дайэн Рубл (Diane Ruble) предполагают, что де-
ти становятся «гендерными детективами» в поиске разгадок принадлежности
к мужскому или женскому племени.¹¹ Также они не ожидают формальных
инструкций. Академическая литература кишит анекдотическими сообщени-
ями о забавных ошибочных представлениях дошкольников о гендерных раз-
личиях:
Один ребенок думал, что мужчины пьют чай, а женщины – кофе,

потому что так было у него дома. Он был озадачен, когда один
гость-мужчина попросил кофе. Другой ребенок, вместе с отцом
свесив ноги в очень холодное озеро, объявил, что “только мальчи-
кам нравится холодная вода, правда, пап?” Такие примеры пред-
полагают, что дети скорее активно ищут и “перевривают” инфор-
мацию о гендере, чем пассивно впитывают ее из окружения.¹²
На самом деле, маленькие дети настолько стремятся распределить мир на

мужское и женское, что – как сообщают Мартин и Рубл – им сложно было
создать стимулы для своих исследований, которые дети сочли бы гендерно-
нейтральными, «потому что оказывается, что дети схватывают любой эле-
мент, который может быть связан с гендерными нормами, так что они мо-
гут обозначить его как мужской или женский».¹³ Например, когда для детей
создаются персонажи инопланетного происхождения, сложно найти цвета и
формы, которые не говорили бы о гендере. Даже едва уловимые признаки
вроде формы головы могли бы определить гендер в глазах детей: иноплане-
тяне с треугольными головами, например, рассматривались как мужчины.¹⁴
(Позже мы увидим, почему). А экспериментальные исследования обнаружи-
ли склонность детей переходить к заключениям в стиле «Мужчины с Марса,
а женщины – с Венеры», имея довольно хлипкие доказательства. В ответ на
просьбу оценить привлекательность гендерно-нейтральной игрушки (кото-
рая нравилась и мальчикам, и девочкам), мальчики предположили, что толь-
ко другим мальчикам понравится то, что нравится им самим; то же самое
сделали девочки.¹⁵
Едва ли нас удивит, что дети неофициально подрабатывают гендерными
детективами. Они рождаются в мире, в котором гендер постоянно акценти-
руется посредством одежды, внешности, речи, цвета, разделения и симво-
лов. Всё вокруг ребенка свидетельствует, что крайне важно – мужчина это
или женщина. В то же время, как мы увидим в следующей главе, предостав-
ляя детям информацию посредством социальных структур и медиа о том,
что означает гендер - что связано с принадлежностью к мужскому или жен-
скому - мы руководствуемся довольно устаревшими принципами.
Глава 20
Гендерное образование
Главу перевела Кира Кригер
Сорок лет назад психологи Сандра и Дэрил Бем (Sandra, Daryl Bem) решили
воспитывать своих детей Джереми и Эмили гендерно-нейтрально. Их целью
было ограничить - насколько это было возможно - знания своих маленьких
детей о «культурных соответствиях» гендера, по крайней мере до тех пор,
пока они бы не доросли до возраста, достаточного, чтобы критично отно-
ситься к стереотипам и сексизму.
Что же конкретно для этого понадобилось?
У них была двухступенчатая стратегия. Во-первых, Бемы делали все воз-
можное, чтобы уменьшить повсеместные в обыденной жизни гендерные
ассоциации в окружении их детей: информация, которая позволяет детям
узнать, что игрушки, поведение, навыки, личностные качества, занятия, хоб-
би, обязанности, одежда, прически, аксессуары, цвета, формы, эмоции и так
далее соотносятся с мужским или женским. Это потребовало скрупулезно-
го распределения родительских обязанностей и работы по дому. Не стоит
и говорить, что грузовики и куклы предлагались детям с равным воодушев-
лением; но также розовая и голубая одежда, и друзья обоих полов. Важно
было, чтобы дети видели мужчин и женщин, выполняющих работу противо-
положного гендера. Цензурируя и редактируя, при помощи маркеров и кор-
ректоров, на книжных полках Бемы создали картинку эгалитарного книжно-
го мира:
Мы с мужем привыкли подделывать книги, где только возможно

было удалить все связанные с полом корреляции. Мы делали это,
в том числе, меняя пол главного действующего лица; удлиняя на
рисунках волосы и меняя очертания груди водителей грузовиков,
терапевтов, пилотов и так далее, а также удаляя или изменяя от-
200
рывки текста, в которых героини или герои описывались стерео-
типно. Когда мы читали детские иллюстрированные книги, мы вы-
бирали такие местоимения, чтобы избежать вездесущего вывода,
будто любой персонаж не в платье и без розовой ленты обяза-
тельно оказывался мужчиной: ”А что делает поросеночек? Он или
она строит мост, да?”.¹
Вторая часть стратегии Бемов заключалась в том, чтобы вместо привычной

информации о мужественности и женственности продвигать идею, что раз-
личия между мужчиной и женщиной заключаются исключительно в их ана-
томии и репродуктивных функциях. Типичные дошкольники получают де-
тальные знания о гендерных ролях, но им не хватает знаний о биологических
различиях между полами – например, о половых органах: пенисе, яичках, ва-
гине.²
Совсем другое дело - это дети Бемов:
Наш сын Джереми в четыре года решил пойти в садик с закол-

ками в волосах. Несколько раз в тот день другой мальчик гово-
рил Джереми, что он, Джереми, должно быть, девочка, потому
что “только девочки носят заколки”. После попыток объяснить то-
му ребенку, что “заколки ничего не значат” и что “быть мальчи-
ком означает иметь пенис и яички”, Джереми снял штаны, чтобы
его доказательства были более убедительны. Другой ребенок не
впечатлился. Он просто сказал: “У всех есть пенис, а заколки носят
только девочки”.
В отличие от своих ровесников, Джереми и Эмили не приходилось исполь-

зовать социально-обусловленные маркеры вроде прически, одежды, аксес-
суаров или профессии для определения пола человека. Если дети спрашива-
ли, кто перед ними – мужчина или женщина, родители «часто отказывались
указать пол человека, делая акцент на том, что, не видя пенис или вагину под
одеждой, нельзя получить определяющую информацию».³
А теперь все те родители, предпринимающие подобные меры, чтобы за-
щитить детей от превалирующих в обществе культурных предположений о
гендере, сделайте шаг вперед. И смотрите, не затопчите друг друга.
Думаю, вы согласитесь с тем, что попытки Бемов серьезно превосходят то,
что мы в основном подразумеваем под гендерно-нейтральным воспитанием.
Они, по словам Сандры Бем, были «нестандартной семьей».⁴ Некоторые чи-
татели будут восхищены, другие же закатят глаза, тихо охая. Но что бы вы
не думали про родителей, которые дразнятся: «Что ты имеешь в виду, когда
говоришь, что Крис – девочка, потому что у нее длинные волосы? У волос что,
есть вагина?»,⁵ мы все можем согласиться с тем, насколько интенсивность
и усилия Бемов обличают гендерированность окружения детей. До сих пор
социальные структуры, медиа и ровесники предоставляют значительное ко-
личество информации о маскулинности и феминности.
Гендерные паттерны нашей жизни могут быть настолько привычными, что
мы перестаем их замечать, как раскрывает нам случай, рассказанный юрист-
кой Деборой Роуд (Deborah Rhode):
Одна мать, которая настойчиво давала своей дочери строитель-

ные инструменты вместо кукол, в итоге сдалась, когда увидела,
как дочь раздевает молоток и убаюкивает его. “Должно быть, де-
ло в гормонах”, - объясняла мать до тех пор, пока ее не спросили,
кто укладывает дочь спать.⁶
Дети с их способностью к наблюдению многое замечают. «Расселл - стран-

ный папа, - прокомментировал сообразительный трехлетний гость, наблю-
дая, как мы разделяем родительские заботы. – Он остается дома, как мама».
Дети, заходящие поиграть после школы, иногда обращались к нашему сыну
с удивлением: «Почему твой папа дома?» (А несколько детей наших знакомых
расстроили своих хвастливых отцов, говоря, что, напротив, Расселл – лучший
папочка в мире.) Расселл, мой муж, действительно «странный», говоря ста-
тистически (и это нас не особо беспокоит). Независимо от того, считаете ли
вы это правильным или неправильным, а также почему так сложилось, это
эмпирический факт – то, что дети появляются на свет, где в основном имен-
но женщины заботятся о потребностях ребенка (и семьи). И действительно,
дети, которые видят, как их отцы выполняют больше работы по дому, чем
матери - редкость. На самом деле, как мы видели в седьмой главе, кажет-
ся, что во многих семьях просто нет таких гипотетических условий, при ко-
торых женщина могла бы быть освобождена от домашней работы – даже
когда он не работает, а она получает бóльшую зарплату. И те немногие се-
мьи, в которых искренне равнозначно ценят карьеру каждого из родителей и
их свободное время, а также честно распределяют домашние обязанности,
записывают в рамки «погрешности» (они как раз и есть «странные»), как от-
мечают австралийская психолог Барбара Дэвид (Barbara David) и ее коллеги.
Они вспоминают, как в классическом исследовании детям показывали видео,
где мужчины и женщины играли в игру, и роли мужчин и женщин были раз-
личными. Девочки копировали действия женщин, а мальчики – мужчин, но
только когда они убеждались, что то или иное делали женщины (или муж-
чины) как группа, а не конкретные женщина или мужчина.
«Таким образом родители, - предполагает Дэвид, - независимо от

того, насколько они любящие и любимые, не могут быть образ-
цом поведения в рамках гендера, если только ребенок не открыва-
ет для себя мир более широко (например, через компании друзей
или медиа), в котором видит родителя как представителя прото-
типа мужчины или женщины».⁷
В таком случае, эгалитарный родитель может ожидать краха изо дня в

день. И если это происходит, то потому, что ни сами дети, ни детские ме-
диа не славятся широтой взглядов касательно гендерных ролей.
Маленькие дети, к примеру, определенно не склонны смотреть на гендер
широко, непредвзято. В прошлом году, когда мой сын был в детском са-
ду, он попросил у ровесницы посмотреть ее книгу. «Нет, - сказала девоч-
ка, - мальчикам нельзя смотреть на книжки о феях». Дети, хорошо подкован-
ные в сфере гендерных стереотипов, не стесняясь говорят ровесникам, ко-
гда те переходят черту. Когда психологи развития не вмешиваясь наблюда-
ют за происходящим в детских садах, они обнаруживают, что дети получа-
ют определенно более холодные реакции от ровесников, когда действуют
не соответственно гендерным шаблонам. Психолог развития Беверли Фагот
(Beverly Fagot) обнаружила, что резкие комментарии типа «дурак, это для де-
вочек» и «тупица, мальчики не играют куклами» чаще получали мальчики.⁸ Но
и мальчики, и девочки получали легкие наставления, когда другие дети хва-
лили, имитировали или присоединялись к определенным играм, но крити-
ковали, прерывали или бросали другие. Неудивительно, что такая обратная
связь от ровесников влияет на поведение детей, делая его более стереотип-
ным.⁹ Ответная реакция ровесников работала как напоминание для детей,
что их поведение не соответствует гендерным правилам, и именно это сво-
дит на нет кросс-гендерное поведение. На самом деле кажется, что даже
угроза давления ровесников может изменить поведение детей. Дошкольни-
ки проводят больше времени, играя соответствующими гендеру игрушками,
когда рядом есть ровесник противоположного пола, чем когда они играют в
одиночестве.¹⁰ Подобным же образом, четырех-шестилетние мальчики вы-
ражали больше интереса к «мальчишеским» игрушкам, когда они были ря-
дом с ровесниками, чем когда оставались наедине с собой.¹¹ Чувствитель-
ность мальчиков дошкольного возраста к неписанным гендерным правилам
была выявлена в группе детского сада в Великобритании, за которой наблю-
дал Дэвид Вудвард (David Woodward). Младшие мальчики, которые в основ-
ном не играют куклами в детском саду (один из них тайком переодевал куклу
под столом, оглядываясь, не заметят ли его другие мальчики), тем не менее,
с радостью делают это дома. И когда довольно доминантная и социально
консервативная группа мальчиков ушла из детского сада, гендерные прави-
ла стали мягче; больше оставшихся мальчиков начали играть куклами, также,
как и дома.¹²
Медиа, как и ровесники, тоже преподают уроки культурных коррелятов
для гендера. Детские медиа не реализуют возможность показать вообража-
емый мир, где дети взглянут на альтернативы социальных ролей мужчины
и женщины, а продолжают укреплять гендерные роли, иногда даже жестче,
чем реальный мир:
Познакомьтесь с Джетсонами, семьей из будущего, представлен-

ной аниматорами 1960-х. Джордж летает на работу в мотоко-
ляске, в то время как Джейн готовит еду быстрого приготовле-
ния из крошечной капсулы в духовке на ядерном топливе. И хотя
Джетсоны живут в биоморфическом доме с роботом-служанкой,
в плане гендерных отношений они остались на одном уровне с
Флинстоунами. Папа работает и заботится о финансах, а мама
остается дома или ходит за покупками <…> И, хотя у создателей
программы было очень богатое воображение, когда речь заходи-
ла о технологических гаджетах <…> они не могли даже вообра-
зить реальных изменений, которые произошли с взаимоотноше-
ниями в семьях.¹³
Кажется, что в иллюстрированных книгах того времени авторам и худож-

никам также было проще создать удивительные фантазийные миры и при-
ключения, чем представить работающую женщину. В классическом исследо-
вании, опубликованном в 1972 году, были проанализированы иллюстриро-
ванные книги, награжденные престижной премией Caldeco Medal; в частно-
сти, восемнадцать победителей и номинантов на эту премию между 1967 и
1971 годами. Авторы указывают на абсурдность того факта, что 40% женщин
(в то время) работали, и «ни одна женщина из выборки Caldeco не имела про-
фессии или работы».¹⁴ Много классических иллюстрированных книг, которые
все еще читают дети, были созданы в тот период, когда неписанное прави-
ло гласило, что на женщине или должен быть фартук, или ее попросту не
будет. И даже сегодня, как показывает современное исследование, женщи-
ны из иллюстрированных книг по-прежнему разбивают головы о стеклянный
потолок, редко направляясь в традиционно мужские сферы, а также реже
изображаются на работе вне дома по сравнению с мужчинами.¹⁵
А и правда, зачем, если можно захомутать богатого и красивого принца,
который может предложить долгосрочное финансовое благополучие? Жур-
нал «Disney Princess», ориентированный на утонченных двух-четырехлетних
леди, представляет из себя еще одну манифестацию фантастически успеш-
ного розового феномена. “Принцессовый” жанр учит, как достичь того, на что
олдскульные феминистки с неодобрением ссылались как на традиционный
идеал женщины: как быть красивой и заботливой, как отхватить мужа. Ка-
жется, что никакие устремления не кажутся слишком тривиальными для (по
крайней мере, некоторых) современных книг о принцессах: маленьким прин-
цессам советуют быть «в украшениях, чтобы произвести впечатление» и, что-
бы их волосы выглядели такими же красивыми, как у Белль, когда она танце-
вала с Чудовищем, «попробовать кондиционер для увлажнения волос».¹⁶ Когда
же дошкольницы становятся слишком искушенными для невинных сказо-
чек, романтики и замужества, в возрасте пяти лет они могут перейти к более
взрослым версиям того же самого в журналах типа «Barbie Magazine», в кото-
ром три четверти контента посвящено (в порядке убывания) влюбленностям,
знаменитостям, моде и красоте.¹⁷
Но даже в качественной детской литературе сохраняются более мягкие
стереотипы. Диана Тернер Баукер (Diane Turner-Bowker) исследовала, как
мужчины и женщины описывались в работах сорок одного победителя и но-
минанта на Caldeco с 1984 по 1994 годы. Один гендер в основном описывал-
ся как – помимо других прилагательных – словами «красивые», «напуганные»,
«стоящие», «милые», «слабые» и «ужаснувшиеся»; другой же – как «крупные»,
«ужасные», «яростные», «великие», «чудовищные», «разъяренные», «смелые»
и «гордые». (Если вы не уверены, какой из списков соответствует какому по-
лу, спросите ближайшего дошкольника, которого пытаются воспитывать в
гендерно-нейтральном ключе; он или она с точностью знают ответ.) Неуди-
вительно, что прилагательные для мужчин отмечались как более сильные,
активные и маскулинные, чем те, которые использовались для женщин.¹⁸ И
мы все знаем, с кем мы отправились бы на приключения. «[Девочки] часто
остаются без приключений, мурашек по коже, сюжета, без репрезентации»
даже в наши дни в работах лауреатов Caldeco , отмечают создательницы
Packaging Girlhood Шэрон Лэм (Sharon Lamb) и Лин Браун (Lyn Brown), которые
пробирались сквозь дебри детской литературы в надежде обнаружить иска-
тельниц приключений. «К моменту, когда вы доберетесь до “Эквилибристка
Миретт” (Mire e on the High Wire), единственной книги за последние двадцать
лет, в которой изображены приключения девочки, вы поймете, что это не сов-
падение».¹⁹ (К сожалению, даже бедняжка Миретт вскоре канет в Лету как
скорее стереотипно феминная, а не «отважная, изобретательная девочка»,
коей она и является).²⁰
И, тем не менее, проще найти рисковую девочку, чем изнеженного маль-
чика. Многие исследователи обнаружили, что борьба с гендерными сте-
реотипами в детских книгах – это задание преимущественно для героинь.
Как и в реальном мире, женщины быстрее погружаются в мир маскулин-
ной деятельности, чем мужчины – в сферу домашнего хозяйства; в дет-
ских книгах также в основном женщины пересекают кросс-гендерные гра-
ницы. Аманда Дикман (Amanda Diekman) и Сара Мернен (Sarah Murnen), на-
пример, сравнили двадцать стабильно популярных книг для младшекласс-
ников, половину из которых образовательные комментаторы назвали не-
сексистскими (например, «Алиса в Стране Чудес» или «Шпионка Гарриет»),
в то время как остальные были названы сексистскими (например, «Чарли и
Шоколадная фабрика» или «Колесо на школе»). Они обнаружили, что пред-
положительно не-сексистские книги отличались от сексистских тем, что ге-
роини перенимали маскулинные черты, роли и хобби. Тем не менее, эти не-
сексистские книги так же, как и сексистские, никогда не изображают мужчин
женственно-нежными и сопереживающими, в домашних хлопотах или доб-
ровольно увлеченными “девчачьей” деятельностью или игрушками.²¹
Рецензии на хрестоматии для начальной школы (книги для чтения) в США
подобным образом заключают, что «неженкам здесь не место».²² И вы не най-
дете там чувствительных отцов. Среди книг из списка Caldeco с 1995 по
2001 годы и детских бестселлеров примерно того же времени, отцам не про-
сто чуть-чуть, а в значительной степени не хватает умений приглядывать за
детьми, их изображают как «бесчувственных и ленивых в плане кормления, ухо-
да и разговоров с детьми».²³ Детские телепрограммы, даже образовательные,
по-прежнему полагаются на гендерные стереотипы.²⁴ «Исследовательница
Дора» - бесстрашная латиноамериканская путешественница – редкое исклю-
чение. (Однако взгляните на мерч с Дорой на сайте Fisher-Price, и вы быстро
заметите привычные темы с принцессами, русалками и модой). И, конечно
же, из рекламы игрушек становится понятно, для кого – для мальчиков или
девочек – предназначаются определенные игрушки или занятия. Лэм и Бра-
ун потратили долгие часы на просмотр Nickelodeon, отмечая рекламные ро-
лики между передачами. В обычный день они видели, как мальчики игра-
ют Lego, машинками, фигурками, а девочки – принцессами, феями, наборами
для кухни и модно одетыми куклами с аксессуарами.²⁵ И дети тоже отмеча-
ют, кто чем играет – когда исследовательницы подделали рекламный ролик
Playmobil Airport Set (набор с работниками аэропорта, их машинами и специ-
альным оборудованием - прим. Equality), и показали, что и девочки, и мальчики
играют в него - после просмотра первоклассники и второклассники пример-
но в два раза чаще говорили, что это игрушка и для девочек, и мальчиков в
сравнении с детьми, которые видели типичную рекламу только с мальчика-
ми.²⁶
Медиа также подчеркивает и более тонкое разделение между мужчинами
и женщинами: отмечая их значимость. «Дети смотрят список названий “луч-
ших детских книг”, и создается впечатление, что девочки не так важны, ведь
никто не пишет о них книги. И содержание книг редко развеивает это впечат-
ление», отметили Ленор Вайцман (Lenore Weitzman) и ее коллеги в классиче-
ской рецензии лауреатов Caldeco ,²⁷ примерно в трети которых вообще не
было героинь. И конечно же, есть персонажи, а есть главные персонажи. Кни-
ги Доктора Сьюза (Dr Seuss) уже стали классикой, радуют и детей и вновь
открывающих их для себя родителей. Но, как отмечают Лэм и Браун, в со-
рока двух написанных им книгах нет ни одной главной героини.²⁸ Сила ме-
диа представлять отбеленную, концентрированную версию культурных цен-
ностей позволяет неприкрыто показать более высокий статус маскулинно-
сти. Даже в современных иллюстрированных книгах исследователи обнару-
живают, что это глубоко въевшаяся привычка, и писатели и иллюстраторы
по-прежнему менее склонны изображать женских персонажей. Например,
недавний анализ победителей и номинантов премии Caldeco , а также 155
детских бестселлеров, созданных примерно в одно время, показывает, что
мужчины оказываются в главной роли в целом примерно в два раза чаще,
чем женщины, и они появляются на рисунках на 50% чаще.²⁹
Увеличить количество женских персонажей не получается и за счет
гендерно-нейтральных персонажей и животных - из-за того, что матери прак-
тически всегда наделяют гендерно-нейтральных персонажей в книгах муж-
ским родом.³⁰ Если персонаж не выглядит как женщина, значит, это мужчи-
на. Я пыталась обозначать нейтральных животных и других персонажей как
женщин, когда читала книги своим детям - это кажется очень неестествен-
ным, вы поймете, если попробуете. (Возможно, причина в том, что у нас есть
склонность воспринимать людей или других персонажей как мужчин, если
не было указано другое. Иными словами, мужчины - это люди, а женщины
- это женщины). Как и на страницах книг, репрезентация женщин также го-
раздо меньше и на экранах телевизора или компьютера, не говоря уж о глав-
ных ролях в рекламных роликах и даже на коробках хлопьев для завтрака.³¹
Недавнее исследование 19664 детских программ в 24 странах показало, что
только 32% главных персонажей были женщинами.³² (А когда речь идет о
персонажах, отличных от людей - таких как животные, чудовища и роботы,
это количество снижается до жалких 13%). А исследование 101 наиболее
кассового фильма с рейтингом G (для детей) с 1990 по 2005 год показыва-
ет, что только треть персонажей, имеющих реплики, женщины, и со време-
нем этот показатель не улучшается.³³ На веб сайте института Джины Дэвис
(Geena Davis Ins tute), спонсировавшего исследование, спрашивают: «Что мы
этим говорим маленьким детям?».³⁴
Дети неустанно проверяют гипотезы, и у них есть доступ к куче данных –
неудивительно, что уже к четырем годам дети становятся знатоками гендер-
ной теории. (Можно даже увлечься и представить себе комитет детсадовцев,
разработавших – или дополнивших - книги с названиями типа “Мужчины -
как вафли, а женщины - как спагетти”, “Почему мужчины не гладят” и “Почему
мужчины не понимают намеков, а женщинам всегда нужна еще пара туфель“).
Дошкольник уясняет, какой гендер работает с молотками и касками пожар-
ных, а какой постоянно держит в руке метлу и детскую бутылочку еще в
”Вводном курсе по формированию гендерных стереотипов“.³⁵ Они все знают. Но
самое удивительное в этом, возможно, то, что, даже не утруждаясь прочте-
нием последних бестселлеров, продвигающих позиции биологического эссенци-
ализма, они используют эту базу данных культурных коррелятов, чтобы вы-
вести некоторые общие, абстрактные принципы. Социальные психологи Лори
Радман (Laurie Rudman) и Питер Глик (Peter Glick) емко характеризуют содержа-
ние гендерных стереотипов как”плохие, но смелые” (где мужчины - жесткие,
конкурирующие, напористые) против “прекрасных, но слабых” (женщины сте-
реотипно видятся нежными, добрыми и мягкими).³⁶ И, кажется, дошкольники
уже и сами поняли это. «Мужчины редко держат дома медведей», - отмечают
психолог развития Беверли Фагот и ее коллеги. Однако четырехлетние дети
уже четко определяют угрожающе выглядящего медведя как игрушку для
мальчиков. Они могут классифицировать подобным образом даже различ-
ные формы, текстуры и эмоции (например, углы, шершавость и злость) как
мужские и женские.³⁷ Вот поэтому ранее упоминавшиеся пришельцы с тре-
угольными головами определялись как мужчины - все эти углы, знаете ли. И
действительно, эти метафорические гендерные подсказки настолько силь-
ны, что пятилетние дети уверенно скажут, что коричневый чайный набор с
острыми контурами и кукла с сердитым выражением лица в черной одеж-
де из грубой ткани - это для мальчиков, а улыбающийся желтый грузовик,
украшенный сердечками, и желтый молоток, перевязанный лентами, - для
девочек.³⁸
Если задуматься, все это очень показательно. Клянусь, я слышала так много
раз, как родители открыто маркировали виды спорта, игрушки, особенности
поведения и личностные качества как мужские и женские. За один только
месяц я слышала, как люди называли раскрашивание динозавра, игру в фут-
бол, то, что ребенок шумел, и желание нажимать на кнопки в лифте “маль-
чишескими” вещами. Но вы никогда не услышите, как кто-то из родителей
вскрикнет: «О нет, Джейн, углы - это для мальчиков, а не для девочек! Возьми
что-то обтекаемое». Еще до поступления в школу дети могут зайти дале-
ко за пределы очевидных гендерных ассоциаций и сделать свои выводы ни
больше ни меньше, как о внутренней природе мужского и женского. Кажется,
они также слишком рано узнают, что женщины - это “другие”. Когда Барбара
Дэвид попросила четырех- и пятилетних детей выбрать предметы, которые
бы показали марсианам, каковы люди, девочки выбрали предметы и “жен-
ские”, и “мужские” (например, пистолеты и куклы), в то время как мальчики
выбрали практически только “мужские” предметы.³⁹
Всего этого Бемы пытались избежать. И когда мы представляем, как они
сидят над книжками, зарисовывая бороды и добавляя грудь, мы понимаем,
почему они бы точно не впечатлились теми отчаявшимися родителями, ко-
торые просто купили своим детям несколько нестандартных игрушек.
Глава 21
Самосоциализация
Главу перевела Наталия Буткова
Несколько лет назад, когда австралийская писательница-феминистка Мо-

ника Дус (Monica Dux) в своей колонке раскритиковала некоторых родите-
лей, покорно следовавших тренду ‘принцесс в розовом’, ей написала недо-
вольная читательница. Она привела в пример собственное неодобрение ’дев-
чачьих фишек’ - и то, что ее дочь продолжала к этому всему стремиться. По
ее словам, все это – часть ее, ее настоящие пристрастия, и запрещать ‘розо-
вых принцесс’ будет просто неправильно:
Когда я родила девочку, я поклялась, что ее не будут закутывать

в розовые рюши, что она будет играть с машинками и мягкими
игрушками. Но моя дочь – это отдельная личность. И ей нравятся
розовые рюши. И мне кажется, что если я запрещу ей их носить, то
это станет началом – дальше можно лишь ожидать, что я запрещу
ей быть собой, и буду заставлять стать такой, какой нужно мне.¹
Продвижение розовых рюш на рынке – и миллионы долларов, потрачен-

ные на маркетинг – это все пустяки. Родителям же лучше помолчать, что-
бы не дай бог не повлиять на предпочтения собственных детей. Кроме того,
предпочтения детей в выборе гендерных аттрибутов как раз часто проявля-
ются несмотря на усилия родителей – потому последние и считают, что эти
предпочтения появляются сами по себе, что они должны быть биологически
обусловлены – это и есть суть гипотезы Эмили Кейн (Emily Kane) «биология
как последнее объяснение». Однако, как отметила психолог из Университе-
та Нью Йорка Диана Рубл (Diane Ruble), «детям не нужны продвинутые дедук-
тивные навыки, чтобы заметить наиболее очевидные из характеристик, при-
сущих женщинам: розовый цвет, оборки и платья».² Она, Синди Миллер (Cindy
210
Miller) и их коллеги попросили детей дошкольного возраста описать девочек.
Таким образом они могли отследить, что прежде всего у детей ассоциирует-
ся с девочками. Самый частый ответ – описание внешности: у девочек длинные
волосы, девочки красивые, девочки носят платья – и все в том же духе.³ (Счет:
Женственные стандарты красоты – 1; Феминизм – 0). Описание же мальчи-
ков, с другой стороны, было совсем другое. Дети первым делом описывают
чем занимаются мальчики, описывают их неусидчивый и активный характер.
Как подобные представления, накапливающиеся с раннего возраста, вли-
яют на детей? Как мы уже убедились, дети рождаются в мире, в котором
гендер постоянно подчеркивается одеждой, внешностью, языком, цветом,
разделением и символами. Все вокруг ребенка указывает на то, что гендер
– мальчик ты или девочка – это что-то невероятно важное. Тем временем,
примерно в 2 года дети узнают, на какой стороне баррикад они находятся. На
мой взгляд, нам еще предстоит узнать, стоит ли социализация (намеренная
или непреднамеренная), осуществляемая родителями, за несколько разны-
ми предпочтениями младенцев в игрушках до того, как они узнают о своем
поле. Но после того, как они об этом-таки узнают, теоретически, они могут
начать социализироваться и сами по себе.
Вполне вероятно, что так оно и происходит. Стать членом группы – лю-
бой группы – это гарантия того, что ты кому-то нравишься. В знаменитом
эксперименте на минимальные группы, проведенном Генри Тайфелем (Henri
Tajfel) и его коллегами, взрослых участников случайным образом распреде-
ляли в абсолютно ничего не значащие группы. Например, участников попро-
сили оценить, сколько точек было на экране, и потом распределили в груп-
пу ‘недосчитавшихся’ или ‘переоценивших’. Сложно себе представить более
незначительное в психологическом плане различие. Тем не менее, членство
даже в такой случайной и незначительной социальной группе может пробу-
дить теплые чувства к товарищам ’недосчитавшимся’ (ну или ’переоценив-
шим’), которые совершенно не распространяются на людей, применивших
противоположный подход к подсчету точек.⁴
Дети, как оказывается, также имеют предвзятости на основе включения в
разные группы и предпочитают то, что относится к их собственной группе.
В своем исследовании Ребекка Биглер (Rebecca Bigler) и ее коллеги подтвер-
дили, что это действительно так, особенно если группы имеют внешний от-
личительный признак, а лица, наделенные авторитетом, используют и под-
черкивают эти группы. В одном исследовании 3-5-летних детей в двух ком-
натах детского сада разделили на синих и красных. На протяжении 3 недель
все дети носили либо синюю, либо красную футболку каждый день (в соот-
ветствии с названием группы). В одной комнате воспитатели не стали при-
влекать к этому внимания и о цветовом разделении больше не говорили. В
другом же классе учителя постоянно использовали группы. Детские уголки
были украшены в синих и красных тонах, при входе в класс детей просили
построиться «красные налево, синие – направо», к детям постоянно обраща-
лись по их цветам: «Доброе утро, Красные и Синие!». Через три недели экс-
периментаторы опросили детей. Они обнаружили: всего трех недель было
достаточно, чтобы сформировать у детей стойкую предвзятость. Например,
детям больше нравились игрушки, которыми играли другие дети из их груп-
пы; они хотели общаться только со «своими» согруппниками. И хотя у всех
детей прослеживается подобное поведение в некоторой мере, дети из клас-
са, в котором дихотомия Красные-против-Синих была осознанно обострена
учителями, были предвзяты в большей мере.⁵
А теперь представьте, как сильно те же психологические механизмы могут
усугубить предвзятость к противоположной группе и гордость за свою груп-
пу, когда речь заходит о поле. В мире маленького ребенка пол – это та соци-
альная категория, которую заметно невооруженным глазом, причем с самого
раннего возраста. То, что мальчиков и девочек по-разному одевают, означает,
что гендер становится визуально маркирован; детей постоянно категоризуют
и организовывают в соответствии с их половой принадлежностью («А теперь
пусть мальчики руки помоют»), особенно в заведениях раннего образования.⁶
И, в отличие от взрослых или даже подростков, у детей нет других социаль-
ных ролей типа ’спортсмен’, ’доктор’, ’христианин’ или ’художник’, с которы-
ми они могли бы идентифицироваться.⁷ Диана Рубл и ее коллеги считают,
что желание принадлежать к определенной группе может объяснить, поче-
му дети стремятся одеваться и вести себя по-мальчишески или по-девчачьи,
даже если это может быть встречено неодобрением родителей.⁸
Так что для само-социализующейся маленькой девочки розовые рюшечки
– это важный индикатор принадлежности к социальной группе ее гендера.
Каждый год в детсаде моего младшего сына проходит ‘карнавальный день’. И
одна девочка-кошка, прибыв на праздник, очутилась в море принцесс и фей.
Рыдая, она сказала матери: «Надо было надевать мое платье принцессы!» И на
следующий день она пришла одетая принцессой.
Схожим образом мы ожидаем, что мальчиков будут привлекать игрушки
и занятия, которые вписываются в их сложное и метафоричное понимание,
что такое «быть крутым» для мальчиков:
В одном исследовании ученые изменили рисунок “Моих малень-

ких пони”. Они ‘побрили’ лошадок (так как длинная мягкая грива
– это ‘девчачья’ черта), покрасили их в черный (‘серьезный’ цвет),
добавили заостренные зубы (чтобы пони казались более агрес-
сивными). И девочки, и мальчики восприняли этих видоизменен-
ных пони как ‘мальчуковую’ игрушку, и мальчиков (но не девочек)
очень интересовало, где они могут достать такую игрушку.⁹
К слову, пятилетние девочки в этом исследовании были «очарованы … по-

крытыми сиреневым сатином пистолетами и кобурами, как и солдатскими
шлемами с розовым мехом»¹⁰
Предпочтения в игрушках, без сомнения, определяются многими факто-
рами, и гендерная принадлежность – лишь один из таких факторов. И хо-
тя существуют некоторые противоречивые данные, в целом можно сказать,
что гендерная идентичность (Я – мальчик) и гендерные стереотипы (Мальчики
не играют с такими игрушками) влияют на стереотипно-гендерные игры де-
тей.¹¹ Например, психолог Кристина Зосулс (Kris na Zosuls) и ее коллеги, судя
по всему, недавно вычислили, когда именно начинается этот процесс разде-
ления игры по гендеру у детей младше двух лет. Они понаблюдали, как иг-
рают малыши 17 и 21 месяцев от роду, и отметили, меняется ли игра детей
этого возраста тогда, когда они начинают идентифицировать себя и других
по полу (используя слова мальчик, тетя и т.д.). В возрасте 17 месяцев и маль-
чики, и девочки были одинаково заинтересованы в таких игрушках как кук-
ла, набор для чаепитий, расческа, кубики; хотя девочки проводили меньше
времени с машинками. Однако четыре месяца спустя девочки стали больше
играться с куклами, а мальчики, наоборот, меньше. Внимательное изучение
этих изменений подтвердило, что, как только дети начинают идентифици-
ровать себя и других по полу, они также становятся более заинтересованы в
стереотипно-гендерных играх и игрушках.¹²
С более старшими детьми, которые точно идентифицируют себя с опреде-
ленным гендером, можно манипулировать гендерными стереотипами и на-
блюдать за результатами. У школьников, неявные гендерные ярлыки (напри-
мер, «Тест на предрасположенность к работе механиком» и «Тест на предрас-
положенность к вязанию и рукоделию») влияют на результаты в соответствии
со стереотипами.¹³ А если наклеить на гендерно-нейтральную игрушку яр-
лык с указанием гендера, то дети возрастом до 6 лет будут использовать
эту игрушку только если она соответствует их полу. Например, 4-х летние
дети играют с ксилофоном и мячиком в три раза дольше, если на них ука-
зан их собственный гендер, а не противоположный. Неинтересная гендерно-
нейтральная игрушка становится куда более привлекательной, как только на
ней появляется указание, для кого она предназначена. А интересную новую
игрушку будут игнорировать, если она вдруг станет «для другого пола».¹⁴
Также можно сделать определенно-гендерную игрушку более привле-
кательной для детей противоположного пола, если показать, что они то-
же могут играть с ней (это скорей распространяется на девочек). В одном
небольшом исследовании Ребекка Биглер (Rebecca Bigler) и ее коллеги на-
шли 8 дошколят – 4 мальчиков и 4 девочек, которые избегали традиционно-
гендерных игрушек для другого пола. Этим детям затем прочитали две ис-
тории, в которых намеренно противоречили существующим гендерным сте-
реотипам: в одной истории описывалась веселая Салли Кусьчервяк и ее мать-
пилот; во второй – Билли Бантик, который нашел и подружился с говорящей
куклой. Благодаря этим историям, двое из четырех мальчиков смогли пре-
одолеть свое нежелание проявлять женственность в игре, и стали играть с
игрушками, к которым бы раньше не притронулись. Еще больший эффект ис-
тории возымели над девочками – три из четырех изменили свое игровое по-
ведение. После нескольких противо-стреотипных историй девочки бросили
свои колясочки, пупсов и утюги, чтобы поэкспериментировать с машинками,
кубиками и вертолетами. К концу эксперимента эти девочки играли исклю-
чительно с мальчуковыми игрушками.¹⁵ Поле нескольких историй о Салли
Кусьчервяк этих гипер-феминных девочек было бы невозможно отличить от
девочек с врожденной гиперплазией надпочечников (на которых были на-
правлены ударные дозы тестостерона во время эмбрионального развития),
которых мы обсуждали в Главе 11.
Так как же понимать убаюкивания машинок маленькими девочками? Ес-
ли смотреть только на одну девочку, то налицо будет забавный провал
гендерно-нейтрального воспитания. Но как только мы обратим свое внима-
ние на более широкое (но не всегда очевидное) социокультурное ‘море’, в
которое погружены наши дети, чье сознание – это ’губка’, то забавно ста-
новится от того, что кто-либо может считать любое воспитание гендерно-
нейтральным. Эмили Кейн (Emily Kane) говорит, что то, насколько быстро
родители приходят к биологическому обоснованию поведения детей указы-
вает на «их принадлежность к передовым рядам социально-слепых».¹⁶ Жесткая
критика, но не лишенная основательности.
Детское понимание разницы между двумя полами становится невероятно

жестким в возрасте 5-7 лет.¹⁷ После этого они могут начать отмечать, что не
только мальчикам нравятся активные игры и всякие мерзкие штуки; и что не
только женщины могут быть нежными, могут плакать, и всегда убираются
и присматривают за домом. (Некоторые дети, которые не доходят до этого
‘озарения’ в будущем становятся успешными писателями книг о различиях
между мужчинами и женщинами).¹⁸ Но даже несмотря на то, что все возрас-
тающая гибкость их ума позволяет им менять или даже отвергать некоторые
гендерные стереотипы, можно предположить, что некоторые из этих ассо-
циаций могут оставаться в их сознании надолго, далее подтверждаемые дей-
ствиями наполовину измененного мира. И вот они уже готовы подтвердить
стереотипы, когда внимание заостряется на их гендерной принадлежности.
И вот они уже готовы обсуждать своих коллег и выяснять свои привилегии и
ответственность в романтических отношениях. И вот они уже читают книги
о различиях в мозге мужчин и женщин. И вот и у них появляются дети.
И круг замкнулся.
Эпилог
На ста-а-арт!
Перевод: Наталия Буткова
Когда известный гарвардский профессор делает неосторожные публич-

ные высказывания о худших способностях женщин в мужских профессиях,
то можно не сомневаться, что это вызовет скандал. На своем опыте в этом
убедился профессор Ричард Кабот (Richard Cabot) из Гарвардской медицин-
ской школы, в 1915 году выступавший перед выпускницами Женского ме-
дицинского колледжа Филадельфии. Судя по новостным заметкам того вре-
мени, Кабот рассказал этим амбициозным девушкам, как женщины-врачи не
подходят для такой сложной профессии по психологическим и физическим
параметрам. Поэтому им якобы следовало бы отказаться от профессии те-
рапевта или медицинского исследователя, а лучше работать в социальной
сфере.¹ Одна газета озаглавила инцидент подобным образом: «Мужчина-врач
назвал женщин-врачей никчемными». В последующих спорах Кабота часто за-
щищал доктор Саймон Барух (Simon Baruch), согласный с тем, что способ-
ности женщин ограничивают их возможности в медицине, так как они, хоть
и наделены «по-настоящему женственным темпераментом, обусловленным
материнским инстинктом», но обделены «оригинальностью, логикой, иници-
ативностью, храбростью и другими определенно мужскими качествами». Ну и
само собой, «настоящая женщина» будет гораздо лучше устроена «на своем
месте» - «воспитывая и оберегая цивилизацию».
Доктор Барух также написал, что он очень обеспокоен тем, что «милые
женщины просто “одержимы” своими потугами достигнуть всего мужского,
и это их просто ослепляет – они не видят своих биологических ограничений».
Он поясняет, чтобы никто его не понял превратно, что он «написал это не из
духа противоречия, но чтобы просто напомнить о неоспоримых законах приро-
ды».² Дабы подтвердить свои утверждения, он привел слова доктора Чарль-
за Л. Даны (Dr. Charles L. Dana), который, как вы помните, очень беспокоился
216
о том, что верхняя половина женского спинного мозга недостаточно тяжела,
чтобы заниматься политикой (см. Глава 12). Но и это еще не все. Отмечая, что
«женщины чаще, чем мужчины, страдают психозами», Дана обреченно пред-
рек, что «если женщины достигнут феминистических идеалов и будут жить
так же, как мужчины, они рискуют сходить с ума на 25% чаще, чем это проис-
ходит сейчас».³
С высоты нашего опыта понятно, что эти страхи необоснованы. Особен-
но теперь, когда в США большинство студентов медицинских вузов на спе-
циальностях дерматолог, терапевт, педиатр, гинеколог – это женщины; все
больше женщин также выбирают изучать хирургию.⁴ Зная все это, мы не мо-
жем не вспоминать с усмешкой советы доктора Кабота, увещевавшего жен-
щин не соваться в медицину и остаться в социальной сфере. Его пророче-
ство о том, что женщины, не послушавшиеся его и полезшие в медицину,
будут «разочарованы и неудовлетворены», кажется чересчур мрачным.⁵ Оза-
боченность доктора Даны о том, что «суфражистское движение позволит го-
лосовать и принимать административные решения людям, биологически рас-
положенным к нестабильности и манерности. Это может навредить им са-
мим и уж никак не поможет обществу» - также кажется абсолютно необос-
нованным.⁶ Насколько я знаю, ученым так и не удалось зафиксировать опас-
ную женскую манерность и умственную нестабильность, вызванную крести-
ком напротив графы Ж в бюллетене. Но не торопитесь осуждать этих муж-
чин. Эти образованные, интеллигентные люди были обеспокоены начинаю-
щимися социальными реформами. Что случится, если женщины перестанут
выполнять свои предначертанные природой функции – заботиться о семье?
Стоит ли им, послушав призывы феминисток, сломя голову бросаться в муж-
ские сферы, для которых им, очевидно, не хватает интеллекта? Может равен-
ство полов уже достигло (или даже переступило через) свои биологические
пределы?
Ошибка этих пессимистов, как теперь уже понятно, в том, что они обла-
дали весьма скудным ‘социальным воображением’. Они так зациклились на
поиске рационального обоснования гендерного неравенства в неких ограни-
чениях, заложенных в женщинах – будь то слишком легкий мозг, или оття-
гивающие на себя всю жизненную энергию яичники, или же некие особые
навыки заботы о семье, которые не позволяли развиться другим, мужским
навыкам – что они не заметили несправедливости существования «ограниче-
ний, наложенных извне, но якобы обоснованных изнутри», как выразился Сти-
вен Дж. Гулд (Stephen J. Gould).⁷
Не будем же повторять ошибки прошлого!
Взгляните вокруг вас. Гендерное неравенство – оно уже в вашем моз-
гу. И культурные установки о гендере, известные абсолютно всем – тоже.
Они представляют собой запутанную сеть ассоциаций, взаимодействующих
с социальным контекстом. Из этого взаимодействия появляется ваше само-
восприятие, интересы, ценности, поведение и даже ваши способности. В ва-
шей среде гендер может акцентироваться по-разному: дисбаланс мужчин и
женщин в определенной группе, реклама, ремарка коллеги, графа «пол» в
форме, местоимение, значок на туалете, юбка, ощущение собственного те-
ла. И когда социальный контекст активирует гендерные ассоциации, эта сеть
становится стеной между вами и нестереотипным, не привязанным к по-
лу само-восприятием, ожиданиями, чувствами, принадлежности к группам
и поведением – и подталкивает вас вести себя в соответствии с традицион-
ными стереотипами.
Гибкость внутреннего ‘я’ и мышления в целом просто поражает; и то и
другое постоянно меняется благодаря среде. Когда социальные психологи
обнаруживают, например, что простые слова (такие как ‘соревнование’) или
предметы из повседневной жизни (такие как дипломаты или столы для со-
вещаний), люди или даже просто общая обстановка могут пробудить в нас
определенные мотивы; или что определенные модели поведения проника-
ют глубоко в нашу голову и становятся частью наших стремлений – становит-
ся понятно, что стоит критически взглянуть на причинно-следственную связь
между гендерными различиями и гендерным неравенством.⁸ У нас есть все
основания, чтобы задуматься о том, что, по словам гендерного исследова-
теля Майкла Киммела (Michael Kimmel), вероятно, «гендерные различия – это
продукт гендерного неравенства, а не наоборот».⁹
Но и нельзя однозначно объявить, что гендерное неравенство – исключи-
тельно в нашей голове. У него также есть и биологическая сторона. Мы часто
думаем, что команда управления нашим организмом идет по такой иерар-
хии: сначала гены, они управляют гормонами, которые контролируют мозг,
который обустраивает среду. Биолог Роберт Сапольски (Robert Sapolsky) так
описывает это всеобщее заблуждение: «ДНК – это командир, это эпицентр
биологии человека. Никто не может указывать генам, как им работать. Они
указывают всем, как работать».¹⁰ Однако большинство ученых вам скажет,
что подобное однобокое мышление – считать гены ответственными за все
– это устаревшая точка зрения. Структура вашего мозга, а также ваше по-
ведение и мышление – это продукты физической, социальной и культурной
среды. Наш опыт и поступки создают активность мозга, которая может изме-
нить сам мозг – напрямую или через экспрессию генов. Пластичность мозга
означает, по словам Кайзер (Kaiser), что социальный феномен гендера «внед-
ряется в мозг» и «становится частью нашей нейробиологии».¹¹
Что касается воздействия гормонов на мозг, то, если вы укачиваете ребен-
ка, получаете повышение на работе, видите кучу рекламы с полуобнаженны-
ми женщинами, слышите гендерные стереотипы, возвышающие один пол и
принижающие другой – не рассчитывайте, что ваш гормональный фон никак
на это не отреагирует. Еще как отреагирует. «Даже наше поведение и мысли
могут повлиять на уровень половых гормонов» - отмечают авторы «Поклоне-
ния генам» (Gene Worship) Джизела Каплан и Лесли Роджерс (Gisela Kaplan,
Lesley Rogers).¹² Этот постоянный диалог между социальным и биологиче-
ским значит, как выразилась Анна Фаусто-Стерлинг (Anne Fausto-Sterling),
что «наша политическая, социальная и этическая борьба в буквальном смысле
встраивается в нашу физиологию».¹³
Таким образом, когда исследователи пытаются обнаружить разницу меж-
ду мужским и женским мозгом или мышлением, они охотятся на подвижную
мишень. И то и другое постоянно меняется под воздействием социального
контекста. Некоторые ученые даже начали изучать, как мозг или гормоны по-
разному действуют при выполнении некоторых стереотипных заданий, когда
испытуемому напоминают о гендерных стереотипах.¹⁴ И гендерные разли-
чия в мышлении могут изменяться: например, когда угроза стереотипа по-
является или исчезает, или когда само-идентификация изменяется. (Послед-
ние данные выявили некоторые сомнения по поводу угрозы стереотипа – прим.
EQUALITY). Но также ясно, что наши действия и убеждения меняют культур-
ные установки, которые влияют на чей-то мозг и мышление, которое, в свою
очередь, влияет на их действия и убеждения, и это также становится частью
социокультурного фона: проще говоря, «культура и мышление создают друг
друга».¹⁵ Когда женщина изучает сложную высшую математику, становится
кандидатом в президенты; когда мужчина уходит с работы пораньше, чтобы
забрать детей из школы, они потихоньку меняют структуру мышления окру-
жающих их людей. Общество меняется, и с ним изменяется разница между
мужчинами и женщинами – их самоидентификация, навыки, эмоции, ценно-
сти, интересы, гормоны и мозг – так как каждый из этих аспектов очень тесно
связан с социальным контекстом, в котором он развивается и функциониру-
ет.
Где находится точка, где мужское и женское сходятся? Никто не знает. (Од-
нако подсказка: мы не такие уж разные). Что удивительно, так это насколько
два пола похожи психологически, если мы не заостряем внимание собствен-
но на гендере. «Любовь, нежность, забота; знания, амбиции, уверенность в
себе – это человеческие ценности, и все люди – и женщины и мужчины – долж-
ны в одинаковой степени иметь к ним доступ» - говорит Киммел.¹⁶ Разве это
не замечательная мысль? Но до сих пор гендерное неравенство и гендерные
стереотипы, происходящие из этого неравенства, влияют на наше мышление
таким образом, что мужчинам и женщинам по-разному сложно добиться до-
ступа к этим ценностям.
Тем временем некоторые используют нейронауку, как и раньше – чтобы
подтвердить, используя авторитет науки, устаревшие стереотипы и социаль-
ные роли. «Мозг часто используется как боевая площадка для споров о гендере
и расе» - отмечает Рут Блайер (Ruth Bleier).¹⁷ Исследовать популярные утвер-
ждения о разнице между мужчинами и женщинами вообще вредно для здо-
ровья. Наглость некоторых интерпретаций и банальное вранье просто убива-
ют. Некоторые авторы заявляют, что они борцы за правду, выкрикивающие
научные доказательства в молчаливую пустыню политкорректности. Но на
самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Во-первых, нейросексизм
настолько популярен, настолько широко распространен, что невозможно от-
рицать – наше отношение к якобы «непопулярной» идее врожденных разли-
чий между полами обычно достаточно спокойное. Можете ли вы себе пред-
ставить, чтобы школы вводили раздельное образование для представителей
разных рас, основываясь на нескольких картинках о псевдонаучных различи-
ях между “черными” и “белыми” мозгами? Если бы разговоры о психологи-
ческих различиях между мужчинами и женщинами действительно были бы
настолько табуированными и запретными, разве издательства и колумнисты
так охотно публиковали и рекомендовали бы книги и статьи, которые только
и могут, что дезинформировать и ввести в заблуждения?
На самом деле, для адвокатов гендерного равенства хорошая наука – это
не враг. Нас тревожат лишь плохая наука, плохая интерпретация научных
данных, а также созданный ими нейросексизм. К сожалению, перечисление
недостатков всех этих книг и статей часто воспринимается как поиск мелких
недочетов или как неприятие “правды”. Приведу справедливые слова Кап-
лан и Роджерс: «Скептицизм и хорошая наука – это не проблема. Проблема –
преждевременные выводы, особенно, если они влияют на социальные установ-
ки».¹⁸ Эти социальные установки о гендере – важная часть культуры, в кото-
рой развивается наш мозг и мышление.
В этой жесткой и всепроникающей сети социальных установок рождают-
ся и растут дети, в ее рамках их и воспитывают. Гендерные ассоциации изу-
чаются, используются на протяжении всей жизни и подтверждаются соци-
альным контекстом. Учитывая постоянное внимание, уделяемое гендеру, а
также постоянный поток социокультурной информации о гендере, неудиви-
тельно, что гендерно-нейтральное воспитание не работает. Социолог Брон-
вин Дэвис объясняет:
«Невозможно требовать от детей как-то идентифицировать себя

(как мальчика или девочку), но при этом отбирать у них инстру-
менты, при помощи которых они могут выразить феминность или
маскулинность. Тем временем именно это и ожидается во многих
гендерно-нейтральных программах воспитания».¹⁹
Непрестанное маркирование гендерности всего, что окружает ребенка

– одежды, обуви, постельного белья, контейнеров для обеда, подарочных
оберток, а также более широкого окружающего мира – делает гендерно-
нейтральное воспитание попросту невозможным. Одно следствие «убий-
ственного насаждения розового цвета для маленьких девочек»²⁰ – это то, что
от каждого шелеста розовой юбки и от каждого стука красивых туфелек с
блестками гендер становится очевидным для девочек и для мальчиков. Как
дети могут игнорировать гендер, когда они постоянно смотрят на него, слы-
шат его, одеты в него, спят в нем, едят из него?
Наш мозг, общество и нейросексизм создают различия. Вместе, они под-
питывают гендер. Но эта подпитка доставляется по мягким проводам, а не
по жестким трубам. Эти провода гибкие и их можно изменить. И если мы в
это действительно верим, то мы на самом деле способны их изменить.
Примечания
Вступление
1. (Brizendine, 2007), pp. 166, 40, and 162, respec vely
2. (Brizendine, 2007), pp. 159 and 160, respec vely
3. h p://www.gurianins tute.com/meet_michael.php. Accessed December 2,
2008.
4. (Gurian, 2004), pp. 4 and 5, and p. 5.
5. (Sax, 2006), blurb.
6. (Gurian Ins tute, Bering, & Goldberg, 2009), p. 4.
7. (Gurian, Henley, & Trueman, 2001), p. 4.
8. (Gurian & Annis, 2008), jacket blurb.
9. (Gisborne, 1797), p. 21.
10. (Gisborne, 1797), p. 22.
11. (Baron-Cohen, 2003), p. 1. Emphasis in original.
12. (Levy, 2004), p. 319.
13. (Baron-Cohen, 2003), p. 185.
14. (Levy, 2004), pp. 319 and 320.
15. Mary Astell, The Chris an Religion (1705). Quoted in (Broad, 2002), p. vii.
16. According to (Dorr, 1915)
17. Anon., ‘Biology and Women’s Rights’, repr. Popular Science Monthly, 14
(Dec. 1878). Quoted in (Trecker, 1974), p. 363.
18. (Kimmel, 2004), p. vii.
19. (Kane, 2006b).
20. (Pinker, 2008), p. 5.
21. (Pinker, 2008), p. 266.
22. (Moir & Jessel, 1989), p. 21.
23. (Brizendine, 2007), pp. 36 and 37.
24. (Moir & Jessel, 1989), p. 20.
25. (Belkin, 2003), para. 60.
222
26. Social psychologists have marshalled evidence that suggests that we have
a system jus fica on mo ve, ‘whereby people jus fy and ra onalise the way
things are, so that exis ng social arrangements are perceived as fair and legi mate,
perhaps even natural and inevitable.’ (Jost & Hunyady, 2002), p. 119.
27. (Broad & Green, 2009), p. viii.
28. (Drake, 1696), p. 20. I’m grateful to Jacqueline Broad for bringing this quota on
to my a en on.
29. (Smith, 1998), p. 159
30. E. L. Thorndike, ‘Sex in Educa on’, The Bookman, XXIII, 213. Quoted in
(Hollingworth, 1914), p. 511.
31. (Mill, 1869/1988), p. 22.
32. Cora Castle, ‘A sta s cal study of eminent women’, Columbia University
contribu ons in philosophy and psychology, vol. 22, no. 27 (New York: Columbia
University, 1913), pp. vii, 1–90. Quoted in (Shields, 1982), p. 780.
33. (Malebranche, 1997), p. 130. I’m grateful to Jacqueline Broad for aler ng me
to this hypothesis.
34. See (Russe , 1989).
35. A phrase that originated with (Romanes, 1887/1987), p. 23. See (Russe ,
1989), p. 36.
36. (Russe , 1989), p. 37.
37. See discussion in (Kane, 2006).
38. (Kitayama & Cohen, 2007), p. xiii.
39. M. R. Banaji, ‘Implicit a tudes can be measured’, in H. L. Roediger III, J. S.
Nairne, I. Neath, & A. Surprenant (eds.), The nature of remembering: Essays in honor
of Robert G. Crowder (Washington, DC: American Psychological Associa on,
2001), pp. 117–150. Quoted in (Banaji, Nosek, & Greenwald, 2004), p. 284.
40. (Silverberg, 2006), p. 3.
41. (Grossi, 2008), p. 100.
42. (Fausto-Sterling, 2000), p. 118.
43. (Rivers & Barne , 2007), para. 4.
44. See (Fine, 2008).
45. Quoted in (Pierce, 2009), para. 8.
46. A point made, for example, by (Bleier, 1984). She suggests that ‘Paradoxically,
it is not our brains or our biology but rather the cultures that our brains have
produced that constrain the nearly limitless poten ali es for behavioral flexibility
provided us by our brains.’ (p. viii).
Глава 1 Мы думаем, следовательно, вы существуете

1. (Morris, 1987), p. 140.
2. Sociologists Cecilia Ridgeway and Shelley Correll point out that there is
something curious about how our gender beliefs can be so narrow ‘since no one
ever has the experience of interac ng with a concrete person who is just a man or
just a woman in a way that is not affected by a host of other a ributes such as the
person’s race or level of educa on.’ (Ridgeway & Correll, 2004), p. 513.
3. See (Rudman & Glick, 2008), chapter 4. This book provides a compelling and
comprehensive account of the social psychology of gender.
4. (Ridgeway & Correll, 2004), p. 513. Much of the research discussed in this book,
it should be acknowledged, is restricted to the white, middle-class, heterosexual
wedge of society. But then, it is the disparity between the male and female halves of
this privileged group that is most likely to be taken as evidence for the ‘naturalness’
of gender roles.
5. For overview see (Nosek, 2007a).
6. (Nosek & Hansen, 2008), p. 554, references removed.
7. For theore cal discussions, see for example (Gawronski & Bodenhausen, 2006;
Smith & DeCoster, 2000; Strack & Deutsch, 2004).
8. For example (Banaji & Hardin, 1996). For brief overview see (Bargh & Williams,
2006).
9. To experience the Implicit Associa on Test yourself, and find out more
about it, visit Harvard University’s Project Implicit Web site: h p://implicit.harvard.
edu/implicit/.
10. (Rudman & Kilianski, 2000).
11. Brian Nosek notes that correla ons between implicitly measured social
a tudes (such as towards minority groups) and self-reported a tudes are
especially weak when par cipants are highly egalitarian university students,
whereas in less egalitarian groups the rela onships are stronger (Nosek, 2007a).
The nature of the rela onship between explicit and implicit a tudes and other
constructs – to what extent are they dis nct? – is s ll not clear, and subject to
debate.
12. For example (Mast, 2004; Nosek et al., 2009; Rudman & Kilianski, 2000).
13. (Dasgupta & Asgari, 2004).
14. For example (Kunda & Spencer, 2003). Or see (Fine, 2006).
15. I was alerted to this quota on, in the context of understanding the self, in an
interview with Brian Nosek.
16. See (Wheeler, DeMarree, & Pe y, 2007).
17. This is especially predicted by John Turner’s self-categorisa on theory, which
is most explicit in dis nguishing between personal iden ty and social iden ty.
While both self-categorisa on theory and the ac ve-self account (and other similar
models, such as the no on of a working self-concept) regard the self as dynamic
and context-dependent, self-categorisa on theory proposes that ‘the self should
not be equated with enduring personality structure’ because an infinite number
of different social iden es could become ac ve, depending on the social context
(Onorato & Turner, 2004), p. 259. Evidence for self-stereotyping under condi ons
of gender salience comes, for example, from (Hogg & Turner, 1987; James, 1993).
18. (Chatard, Guimond, & Selimbegovic, 2007).
19. Quoted in (Horne, 2007).
20. (Sinclair, Hardin, & Lowery, 2006).
21. (Steele & Ambady, 2006).
22. (Steele & Ambady, 2006), p. 434.
23. (Garner, 2004), p. 177.
24. William James (1890), The Principles of Psychology, p. 294. Quoted in p. 529
of (Sinclair, Hardin, & Lowery, 2006).
25. (Sinclair, Hardin, & Lowery, 2006; Sinclair et al., 2005; Sinclair & Lun, 2006),
p. 529.
26. (Davies, 1989), p. 17.
27. (Galinsky, Wang, & Ku, 2008).
28. (Sinclair et al., 2005).
29. For a sociological perspec ve on this idea, see (Paechter, 2007).
Глава 2 Почему нужно прятать голову в бумажный

пакет, если хочешь сохранить секрет от жены
1. (Brizendine, 2007), p. 161.
2. A claim made in the blurb of Brizendine’s book.
3. (Baron-Cohen, 2003), p. 2.
4. The Au sm Research Centre was the source of the
Empathy Quo ent and Systemizing Quo ent ques onnaires:
h p://www.au smresearchcentre.com/tests/default.asp.
5. See (Baron-Cohen, Knickmeyer, & Belmonte, 2005), table 1, p. 821. Sixty
percent of men report an S-type brain, compared with 17 percent of women.
(Percentages include ‘extreme’ E and S brain types.)
6. (Schaffer, 2008), entry 3 (‘Empathy queens’), para. 5.
7. (Eisenberg & Lennon, 1983).
8. Quoted in (Schaffer, 2008), entry 3 (‘Empathy queens’), para. 8.
9. (Davis & Kraus, 1997), p. 162.
10. (Ames & Kammrath, 2004), p. 205; (Realo et al., 2003), p. 434.
11. (Voracek & Dressler, 2006).
12. Both the EQ and the Reading the Mind in the Eyes test, also from Simon Baron-
Cohen’s lab, ask par cipants to state their sex before beginning the ques onnaire.
As will become clear later in the chapter, it’s possible that the correla on between
the two arises because the salience of gender-related norms increases both self-
reported empathy and empathic performance, to a greater or lesser degree in
different par cipants.
13. (Ickes, 2003), p. 172.
14. (Levy, 2004), p. 322.
15. (Voracek & Dressler, 2006). If you used informa on about whether someone
scored below or above average on the test to try to guess his or her sex you would
be correct barely more o en than chance.
16. These and further details of the PONS and its interpreta on, as well as
the IPT, are summarised in (Graham & Ickes, 1997). To give you an idea of the
size of the gender difference on the PONS, which Graham and Ickes describe
as ‘respectable’ (p. 123), the average woman on this test (scoring at the 50th
percen le) is equivalent to a slightly superior man (scoring at the 66th percen le
for the male popula on). In their discussion of the greater female advantage for
‘leaky’ channels of communica on, they are referring to the work (and term) of R.
Rosenthal and B. DePaulo, ‘Sex differences in eavesdropping on nonverbal cues’,
Journal of Personality and Social Psychology 37 (1979), pp. 273–285.
17. (Brizendine, 2007), p. 160.
18. This hypothesis again refers to the work of Rosenthal & DePaulo, cited in
(Graham & Ickes, 1997).
19. (Graham & Ickes, 1997), p. 126.
20. (Ickes, 2003), quota ons from pp. 125 and 126, respec vely.
21. (Ickes, Gesn, & Graham, 2000).
22. (Ickes, 2003), p. 135.
23. (Klein & Hodges, 2001). Men also scored equivalently to women when the
sympathy ra ng was requested a er the empathic accuracy test.
24. (Thomas & Maio, 2008), p. 1173. This effect was only found for an easy-to-read
target, not a difficult-to-read target.
25. (Koenig & Eagly, 2005), p. 492.
26. (Marx & Stapel, 2006c), p. 773.
27. (Seger, Smith, & Mackie, 2009), p. 461.
28. (Ryan, David, & Reynolds, 2004). Gilligan’s work and cri ques summarised here
also.
29. This claim also found support in (Ryan, David, & Reynolds, 2004), study 1.
30. (Ryan, David, & Reynolds, 2004), pp. 253 and 254, respec vely, references
removed.
Глава 3 На каблуках и задом наперед

1. For meta-analysis, see (Voyer, Voyer, & Bryden, 1995).
2. (Moore & Johnson, 2008; Quinn & Liben, 2008). It’s worth no ng that the
early appearance of this difference does not necessarily mean that experien al
factors could not be responsible. For example, male babies could be given
more gross s mula on that s mulates visuospa al skills. Interes ngly, one study
found that boys and girls from a low socioeconomic background underperformed
equally on a visuospa al task, whereas more-privileged boys outperformed their
female counterparts. This points towards the importance of experien al factors
in male advantage (Levine et al., 2005). Moreover, an early advantage for males
doesn’t mean that this must inevitably persist. In other cogni ve domains, gender
differences are transient.
3. Needless to say, this is a complex issue. As Nora Newcombe recentlysummarised
it, not only do men, on average, outperform women on mentalrota on tasks,
par cularly at the highest levels, spa alvisualisa on skills are relevant to
success in fields such as physics,mathema cs, computer science and engineering.
However, as she alsonotes, there are difficul es with the argument that these
genuine sexdifferences are biologically caused and immutable. With regard to
thefirst point – biological causa on – she notes that hypothesesa emp ng
to account for biological mechanisms have not beensuccessful. (Two of these,
hormonal accounts and sex differences inlateralisa on, are discussed in the
second part of the book. The otherideas – an X-linked recessive gene for
spa al ability and males’ laterpuberty – have not been supported by the
evidence.) Newcombe also notesthat, despite superficial plausibility, evolu onary
explana ons entailnumerous untested assump ons. One further important point
raised byNewcombe is whether extra increments in mental rota on ability
areimportant, beyond some high threshold. (As Amanda Schaffer dryly put
i n Slate, ‘when it comes to the diverse precincts of high-level science,spa al
reasoning only gets you so far. Rock-star academics don’tnecessarily spend
their days turning geometric figures around in theirminds.’) Newcombe points
out that ‘[t]hinking crea vely, explainingone’s data, or inspiring a research team
may be pre y important aswell!’ (Newcombe, 2007), p. 75. A recent, very
comprehensive review of’sociocultural and biological considera ons’ with respect
to women’sunderrepresenta on in science concluded that the ‘process needed
toestablish male advantage in STEM fields as a func on of superiorspa al ability
(possibly because of its role in advanced mathema cs)is li ered with loopholes.
Nothing close to a ghtly reasoned andsupported argument currently exists.’ (Ceci,
Williams, & Barne , 2009),p. 250.
4. Reviewed, for example, by (Newcombe, 2007). Recent studies have alsofound
that playing computer games improves mental rota on ability, andin women more
so than in men (Cherney, 2008; Feng, Spence, & Pra ,2007).
5. (Sharps, Price, & Williams, 1994). Task instruc ons quoted from pp.424 and 425.
Men in the masculine condi on outperformed men and womenin all other groups.
See also (Moè & Pazzaglia, 2006).
6. (McGlone & Aronson, 2006).
7. (Hausmann et al., 2009).
8. (Moè, 2009).
9. M. B. Ri er, More than gold in California 1849–1933 (Berkeley, CA:The
Professional Press, 1933), p. 161. Quoted in (Morantz-Sanchez,1985), p. 118.
10. C. M. Steele, S. J. Spencer, & J. Aronson, ‘Contending with groupimage: The
psychology of stereotype and social iden ty threat’. In M.P. Zanna (ed.), Advances in
experimental social psychology, vol. 34 (SanDiego: Elsevier, 2002), p. 385. Quoted
in (Shapiro & Neuberg, 2007), p.109.
11. Readers interested in reading more about stereotype threat arestrongly
recommended to visit the Web siteh p://reducingstereotypethreat.org, authored
by social psychologistsSteven Stroessner and Catherine Good, which provides
detailed andcomprehensive coverage of the academic literature.
12. (Good, Aronson, & Harder, 2008).
13. For example (Marx & Stapel, 2006b; Marx, Stapel, & Muller, 2005;Thoman et
al., 2008).
14. (Good, Aronson, & Harder, 2008), p. 25.
15. (Walton & Spencer, 2009), p. 1133. Although they note that theirsamples may
not be representa ve of the general popula on, theireffect sizes suggest that the
SAT Maths may underes mate women’sabili es by about 20 points (compared with
a gender gap of 34 points).For African and Hispanic Americans, SAT Reading tests
may underes mateability by about 40 points.
16. For example (Adams et al., 2006; Danaher & Crandall, 2008; Davies etal., 2002;
Inzlicht & Ben-Zeev, 2000; Logel et al., 2009).
17. See (Nguyen & Ryan, 2008).
18. (Marx, Stapel, & Muller, 2005).
19. For example (Cadinu et al., 2003; Stangor, Carr, & Kiang, 1998) and(Marx
& Stapel, 2006a), p. 244. As David Marx has argued, and his workhas been
demonstra ng, priming a self-relevant stereotype has effectsdifferent from, and
greater than, standard stereotype priming effects.
20. (Cadinu et al., 2005), p. 574.
21. (Logel et al., 2008). See also (Davies et al., 2002) who found
thatgender stereotypes were ac vated in women who saw gender-
stereotypedadver sements, compared with controls, and that this
ac va onpredicted maths underperformance.
22. (Beilock, Rydell, & McConnell, 2007; Schmader & Johns, 2003). Forreview see
(Schmader, Johns, & Forbes, 2008).
23. (Johns, Inzlicht, & Schmader, 2008).
24. For example (Aronson et al., 1999; Croizet et al., 2004).
25. Presen ng the test as gender-neutral (i.e., males and females scoreequally)
enhances women’s performance (for example [Spencer, Steele, &Quinn, 1999]),
and does not have the same detrimental effect on workingmemory (for example
[Johns, Inzlicht, & Schmader, 2008]).
26. (Seibt & Förster, 2004).
27. (Gladwell, 2008), pp. 87, 87, and 88, respec vely.
28. See (Nguyen & Ryan, 2008) who concluded from their meta-analysis thatlow
maths-iden fied women are the least affected by stereotype threat.Interes ngly,
they found that moderately iden fied women are the mostaffected (more so than
high-iden fied females), although they note tha here is some inconsistency in how
‘iden fica on’ is defined andopera onalised.
29. For instance (Beilock, Rydell, & McConnell, 2007) found thatstereotype threat
most affects maths problems that rely more heavily onworking-memory resources.
30. These numbers, from the Na onal Science Founda on, are cited in(Ceci,
Williams, & Barne , 2009).
31. (Inzlicht & Ben-Zeev, 2000).
32. (Schmader, Johns, & Barquissau, 2004).
33. (Kiefer & Sekaquaptewa, 2007).
34. See (Blanton, Crocker, & Miller, 2000; Marx, Stapel, & Muller, 2005).For
effect of ‘closeness’ of the model, see (Marx et al., unpublishedmanuscript), who
found that women exposed to a highly maths-competent,socially ‘close’, female
role model performed be er on a maths tes han women exposed to a socially
‘distant’, but equally competent,female role model. (Lockwood, 2006) found that
women in par cularbenefit by having an inspiring female role model. In general,
researchinto social comparison processes finds that, among other factors, ourself-
evalua ons and behaviour are more likely to assimilate to anotherperson to the
extent that we feel psychologically similar to them.Otherwise the standard set by
the other person becomes a contrastagainst which our own self-evalua on and
behaviour reacts. See, forexample (Mussweiler, Rüter, & Epstude, 2004).
35. (Marx & Roman, 2002; McIntyre et al., 2005; McIntyre, Paulson, &Lord, 2003).
36. (Josephs et al., 2003; Newman, Sellers, & Josephs, 2005).
37. See (Rogers, 1999), pp. 75–85. It’s also worth no ng that althoughsome
have argued that the rela onship between testosterone levels andcompe on is
different in women and men, there are currently too fewstudies available with
women to draw a fair comparison. See (van Anders& Watson, 2006), pp. 215–220.
38. (Sherwin, 1988).
39. (Rogers, 1999), p. 83.
40. (Josephs et al., 2003), p. 162.
41. (Huguet & Régner, 2007; Neuville & Croizet, 2007). Also (Ambady etal.,
2001) found stereotype threat effects in lower-elementary andmiddle school girls,
although unexpectedly upper-elementary girls didbe er when gender iden ty was
salient.
42. (Nosek et al., 2009), p. 10597. These rela onships held evencontrolling for a
general indicator of social gender inequality.
Глава 4 Мне здесь не место

1. (Hines, 2004), p. vii.
2. (Haslanger, 2008), p. 211.
3. Quoted in (McCrum, 2008) p. 22.
4. (Mullarkey, 2004), pp. 369 and 370, respec vely.
5. (Mullarkey, 2004), pp. 373 and 374.
6. (Pinker, 2008), p. 5.
7. (Steele, 1997), p. 618.
8. (Murphy, Steele, & Gross, 2007).
9. (Davies et al., 2002).
10. (Davies, Spencer, & Steele, 2005).
11. (Gupta & Bhawe, 2007), p. 74.
12. A point made by (Cheryan et al., 2009).
13. (Cheryan et al., 2009).
14. I. J. Seligsohn, Your Career in Computer Programming (New York: Simon&
Schuster, 1967), cited in (Gürer, 2002a), p. 176.
15. (Gürer, 2002b), p. 120.
16. Sapna Cheryan, personal communica on, November 25, 2009.
17. (Cheryan et al., 2009), p. 1058.
18. (Spelke & Grace, 2006), p. 726.
19. The criteria were changed to downplay prior programming ability – which
was shown not to be a predictor of success in the CS major, andinstead focus on
‘indicators of future visionaries and leaders incomputer science.’ (Blum & Frieze,
2005), p. 117. The study referred towas conducted by Jane Margolis and Allen
Fisher, reported in Unlockingthe Clubhouse (Cambridge, MA: MIT Press, 2002).
20. (Blum & Frieze, 2005), quota ons from pp. 113 and 114.
21. (Good, Ra an, & Dweck, unpublished).
22. (Haslanger, 2008), p. 212.
23. (Correll, 2001), p. 1724.
24. (Correll, 2004), p. 102.
25. (Pronin, Steele, & Ross, 2004).
26. The ar cle was C. P. Benbow and J. C. Stanley, ‘Sex differences inmathema cal
ability: fact or ar fact?’ Science 210 (1980), pp.262–1264.
27. (Pronin, Steele, & Ross, 2004), p. 159.
28. (Hewle , Servon et al., 2008), p. 11.
29. (Hewle , Luce, & Servon, 2008), p. 114.
30. (Hewle , Servon et al., 2008), quota ons from pp. 11 and 12.
31. For instance, from their comprehensive review of possible biologicaland
social factors contribu ng to female underrepresenta on inscience, Stephen
Ceci and colleagues conclude that the evidence for therole of biological factors
is ‘contradictory and inconclusive.’ Theysuggest that the evidence points most
strongly to the role of women’spreferences – which they note could either be
seen as free choices orconstrained ‘choices’ – with a secondary factor being
poorerperformance on gatekeeper tests, which they regard as being more likelydue
to sociocultural than biological factors (Ceci, Williams, & Barne ,2009), p. 218.
Глава 5 Стеклянное рабочее пространство

1. (Fara, 2005). See pp. 93–96.
2. (Barres, 2006), p. 134.
3. (Schilt, 2006), p. 476.
4. See also data and arguments provided by (Valian, 1998).
5. (Steinpreis, Anders, & Ritzke, 1999). Es mated from figure 5, p. 520.
6. (Steinpreis, Anders, & Ritzke, 1999), p. 523.
7. (Davison & Burke, 2000). However, sex discrimina on was greater whenless
job-relevant informa on was available.
8. (Heilman, 2001), p. 659.
9. (Biernat & Kobrynowicz, 1997).
10. Interes ngly, when evalua ons were made on vague, subjec ve scales(very
poorly to very well, or very unlikely to very likely), Katherinewas preferred for
the chief of staff posi on, while Kenneth wasfavoured as a secretary. However,
the researchers suggested that thiswas because Katherine was seen as being a
good candidate for themasculine job for a woman, while Kenneth was perceived
as an impressivepoten al secretary for a man. When more objec ve scales were
used tha orced the raters to put numbers and percen les to their evalua ons,the
pa ern reversed.
11. (Correll, Benard, & Paik, 2007). Par cipants were undergraduates,told that
their input would be used along with other informa on in realhiring decisions.
12. See, for example (Crosby, Williams, & Biernat, 2004) and otherar cles in the
same issue.
13. (Bledsoe, 1856), pp. 224 and 225.
14. (Rudman & Kilianski, 2000).
15. See, for example (Rudman, 1998; Rudman & Glick, 1999, 2001). Forsummary
of research sugges ng that warmth and competence arefundamental dimensions
of social percep on, see (Fiske, Cuddy, & Glick,2007).
16. A phrase coined by Janet Holmes, author of Gendered Talk, cited by(Cameron,
2007), p. 141.
17. M. Dowd, ‘Who’s hormonal? Hillary or Dick?’ New York Times, February8,
2006, p. A21, quoted by study authors (Brescoll & Uhlmann, 2008), p.268.
18. (Cuddy, Fiske, & Glick, 2004). Interes ngly, in this study genderper se was
not a factor for discrimina on, although it’s possible tha his was because of the
phenomenon described in note 10.
19. (Rudman et al., manuscript submi ed for publica on).
20. (Norton, Vandello, & Darley, 2004).
21. (Uhlmann & Cohen, 2005), p. 479.
22. (Uhlmann & Cohen, 2005), p. 478, references removed.
23. (Phelan, Moss-Racusin, & Rudman, 2008), p. 408.
24. Quoted in (Monastersky, 2005), para. 42.
25. (Bolino & Turnley, 2003; Bowles, Babcock, & Lai, 2007; Butler & Geis,1990;
Heilman & Chen, 2005; Heilman et al., 2004; Sinclair & Kunda,2000).
26. (Heilman, 2001), p. 670.
27. (Cameron, 2007), pp. 134 and 135.
28. (Ryan et al., 2007), p. 270.
29. See (Ashby, Ryan, & Haslam, 2007; Haslam & Ryan, 2008). Other
dataforthcoming, summarised in (Ryan et al., 2007), pp. 270 and 271.
30. (Uhlmann & Cohen, 2005).
31. (Williams, 1992), p. 256.
32. (Wingfield, 2009).
33. (Gorman & Kmec, 2007), p. 839.
34. Quoted in (Allen, 2009), para. 7.
35. (Hersch, 2006), p. 352.
36. (Liben, Bigler, & Krogh, 2001).
Глава 6 Исключение и приватные танцы

1. Quoted in (MacAdam, 1914), para. 12.
2. (Glick & Fiske, 2007), p. 162.
3. (Glick & Fiske, 2007), p. 163.
4. Quoted in (MacAdam, 1914), para. 13.
5. (Selmi, 2005), pp. 41 and 25, respec vely.
6. (Selmi, 2005), p. 31.
7. (Roth, 2004), p. 630.
8. (Hewle , Servon et al., 2008), pp. 7 and 8, respec vely.
9. Quoted in (Verghis, 2009), p. 26.
10. (Morgan & Mar n, 2006), p. 121.
11. (Morgan & Mar n, 2006), quota ons from pp. 116, 117, and 118,respec vely.
12. Quoted in (Dugan, 2008).
13. Quoted in D. Valler, Business visitors expect this on the agenda.Coventry
Evening Telegraph, November 9, 2005, p. 8. Quoted in (Jeffreys,2008), p. 166.
14. Quoted in (Lynn, 2006), para. 22.
15. h p://www.stringfellows.co.uk/clubs/pages/corporate-events.php,accessed
on August 27, 2009.
16. (Barnyard & Lewis, 2009).
17. (Morgan & Mar n, 2006), p. 117.
18. According to the court tes mony of one London financial execu ve,cited by
(Lynn, 2006).
19. (Jeffreys, 2008), p. 155.
20. (Lynn, 2006), para. 24.
21. (Selmi, 2005), pp. 24 and 36, respec vely. Selmi makes this argumen n the
context of a discussion of changing academic theories of sexualharassment.
22. (Selmi, 2005), p. 7.
23. (Hewle et al., 2008), p. 7.
24. (Hinze, 2004), p. 105, referring to the Equal Employment
OpportunityCommission defini on of a hos le environment.
25. (Hinze, 2004), pp. 109, 111, and 111, respec vely.
26. (Hinze, 2004), pp. 120, 114, 115, 114–115, and 115, respec vely.
27. (Kimmel, 2008), p. 227.
28. (Woodzicka & LaFrance, 2001). Sixty-eight percent of women who
merelyimagined themselves in this situa on thought that they would refuse
toanswer at least one ques on, 16 percent said they would leave theinterview,
and 6 percent said they would report the interviewer to hissupervisor. The
percentages of women who actually responded in theseways to real sexually
harassing interview ques ons were, respec vely,0 percent, 0 percent and 0
percent.
29. Philadelphia Evening Bulle n, November 8, 1869. Quoted in(Morantz-
Sanchez, 1985), p. 9.
30. (Selmi, 2005), p. 25 then p. 30.
31. (Gutek & Done, 2001).
Глава 7 Равноправие начинается (или заканчивается)

дома
1. M. Ulrich, ‘Men are queer that way: Extracts from the diary of anapostate woman
physician’, Scribner’s Magazine 93 (June 1933), pp.365–369. Quoted in (Morantz-
Sanchez, 1985), pp. 325 and 326 (epigraphincluded).
2. (Hochschild, 1990).
3. See, for example (Bi man et al., 2003; Brines, 1994).
4. Quoted in (Belkin, 2008), para. 28.
5. (Gray, 2008), quota ons from pp. 123, 123, 124, 125, 123, and 123,respec vely.
6. (Gurian, 2004), pp. 219, 219, and 220, respec vely.
7. (Bi man et al., 2003), p. 198. Note that sociologists are noten rely in agreement
as to how this pa ern is best explained.
8. The phrase ‘doing gender’ refers to a theory by sociologists CandaceWest and
Don Zimmerman.
9. (Tichenor, 2005), pp. 197, 198, 199, 201, and 199–200, respec vely.
10. (Selmi, 2008), p. 21.
11. Ulrich, ‘Men are queer that way’. Quoted in (Morantz-Sanchez, 1985),p. 326.
12. (Hochschild, 1990) also discusses the contradic ons between people’sexplicit
and implicit gender ideologies.
13. (Devos et al., 2007).
14. See (Greenwald et al., 2009).
15. (Rudman & Heppen, 2003).
16. (Rudman, Phelan, & Heppen, 2007).
17. (Stone, 2007), p. 64.
18. For interes ng discussions of this issue, see (Jolls, 2002; Selmi,2008).
19. Quoted in (Belkin, 2008), para. 39.
20. For example, see (Jolls, 2002) for evidence of discrimina on withimplica ons
for wages, (Weichselbaumer & Winter-Ebmer, 2005) for dataon the interna onal
gender wage gap, and (Kilbourne et al., 1994) fordata showing that occupa ons pay
less to the extent that they have ahigher propor on of female workers or involve
greater nurturing.
21. In fact, sociological studies of how gender ideology changes inresponse to
life experience find that parenthood doesn’t inevitablybring about less egalitarian
views. People who have children at anonnorma ve me don’t show this shi ,
and parenthood brings about ashi towards more egalitarian views in unmarried
parents (Davis, 2007;Vespa, 2009).
22. Ulrich, ‘Men are queer that way’. Quoted in (Morantz-Sanchez, 1985),p. 327.
23. (Brizendine, 2007), pp. 151 and 208, respec vely.
24. (Brizendine, 2007), p. 207.
25. (Stone, 2007), pp. 77 and 78.
26. See (van Anders & Watson, 2006). Also (Silvers & Haidt, 2008) whofound
that watching a morally eleva ng video triggered nursing inmothers, sugges ng
oxytocin release.
27. See (van Anders & Watson, 2006; Wynne-Edwards, 2001; Wynne-Edwards
&Reburn, 2000).
28. (Deutsch, 1999), p. 230. First quota on is Deutsch, second quota onis from
her interviewee.
29. (Rosenbla , 1967).
30. Wynne-Edwards suggests that ‘paternal and maternal behavior
arehomologous at a neural and an endocrine level’, and that this makessense
for reasons of parsimony (Wynne-Edwards, 2001), p. 139.
31. (Demos, 1982), p. 429. See also (Collins, 1982).
32. Parents’ Magazine. Family prayer in men of business. May 1842, p.198. Quoted
in (Demos, 1982), p. 436.
33. See, for example, discussion in (Hamilton, 2004), pp. 205–207. TheYearning for
Balance report cited by Hamilton found that 40 percent of’downshi ers’ (that is,
people who shi their emphasis to leisure andrela onships rather than economic
success) in a survey of 800 adultswere men. The Harwood Group, Yearning for
Balance: Views of Americans onconsump on, materialism, and the environment,
prepared for the MerckFamily Fund. h p://www.iisd.ca/consume/harwood.html,
accessed on August27, 2009.
34. Quoted in (Montemurri, 2009), para. 3.
Глава 8 Равенство 2.0

1. (Pinker, 2008), p. 255.
2. (Levy, 2004), p. 323.
3. The cartoon is by Tom Cheney, published in The New Yorker on May 3,1993.
4. (Hamilton, 2004), p. 130. Hamilton is not referring here to gender,but to the role
of marke ng and a poli cal emphasis on the primacy o he importance of economic
growth on people’s preferences.
5. (Mason & Goulden, 2004).
6. (Gharibyan, 2009).
7. (Gharibyan, 2007, p.10; Gharibyan & Gunsaulus, 2006). Computer scienceis not
male dominated in Singapore or Malaysia either (Galpin, 2002).
8. (Charles & Bradley, 2009).
9. (Peplau & Fingerhut, 2004).
10. (Charles & Bradley, 2009), p. 929.
11. For example (Costa, Terracciano, & McCrae, 2001; Fullagar et al.,2003;
Guimond, 2008; Prime et al., 2008).
12. (Steele & Ambady, 2006), pp. 434 and 435.
13. (Ridgeway & Correll, 2004), p. 520.
Глава 9 Развилка внутри утробы

1. (Hess, 1990), p. 81, references removed.
2. (Brizendine, 2007), pp. 36, 36, and 37 and 38, respec vely.
3. I say ‘seems’ because, so far as I can tell, Brizendine does not referto
any evidence that supports these terrifying claims. In the notes, tosupport
the claim about ‘growing more cells in the sex and aggressioncentres’,
Brizendine cites an irrelevant review of cor cal developmen n the rat (M.
Sur and J. L. Rubenstein, ‘Pa erning and plas city o he cerebral cortex’,
Science 310, no. 5749 [2005], pp. 805–810),which makes no men on of sex
differences. To support the claim that’[t]he fetal girl’s brain cells sprout more
connec ons in thecommunica on centers and areas that process emo on’
she refers thereader to Chapter 6, ‘Emo ons’. However, I was unable to
find anyresearch or discussion of foetal brain development in this chapter.
Theabsence of support for these and other similar claims is discussed byMark
Liberman. Seeh p://158.130.17.5/~myl/languagelog/archives/003541.html
andh p://158.130.17.5/~myl/languagelog/archives/004694.html, bothaccessed
on October 5, 2009.
4. As noted by Mark Liberman,h p://itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/0035
September 16, 2009.
5. (Baron-Cohen, 2009), para. 5 and para. 22 respec vely.
6. This sec on summarised from (Hines, 2004).
7. The mechanism and threshold of necessary testosterone, and the mingof the
cri cal period, are different for the internal reproduc veorgans and the external
genitalia.
8. For overview see (Morris, Jordan, & Breedlove, 2004).
9. A useful summary is provided by (Breedlove, Cooke, & Jordan, 1999).
10. In one species of bird, the African bush shrike, males have superiorvocal control
areas (that is, ‘larger nuclei, denser connec ons, moresynapses, etc.’) even though
the complexity of male and female songs isiden cal. Implica on? ‘The link between
song produc on and size o he vocal control nuclei may not be as simple as it first
appeared.’ (DeVries, 2004), p. 1063.
11. See, for example, Mark Liberman’s discussion of Leonard Sax’s use ofdata
on rat vision to draw conclusions about human gender difference andsingle-sex
schooling(h p://itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/003473.html).
12. (Hines, 2004), p. 82.
13. These include different ming, different physiological effects anddifferent
hormonal mechanisms. For example, while injec ng testosteroneinto female rats
soon a er birth disrupts the estrous cycle (the ratversion of the menstrual cycle),
prenatal testosterone during theequivalent cri cal period in humans and other
primates doesn’t have thesame disrup ng effect. Also, the role of tes cular
hormones convertedto oestrogens in sexual differen a on may be different in rats
andprimates.
14. For example, Wallen argues that ‘the dominant rat and mouse models ofsexual
differen a on seem unlikely to apply to human sexualdifferen a on.’ (Wallen,
2005), p. 8.
15. See (Wallen, 1996). Referring to frequency of ‘threat’ behaviour suchas baring
teeth and staring.
16. For high doses of prenatal testosterone treatment, late in gesta on.Earlier in
gesta on, no effect of the same high dose of testosterone onrough play is seen.
In both rats and rhesus monkeys, prenatal androgentreatment also affects sexual
behaviour, for example, degree ofmoun ng. See (Wallen, 2005).
17. Early blocking using flutamide reduces the masculinisa on of thegenitalia
and results in rough play and moun ng intermediate betweenmale and female
behaviour. Late blocking reduces penis length, has noeffect on rough play (even
though in females it is testosterone late ingesta on that appears to be important
in influencing rough play) andactually increases moun ng behaviour, which is
opposite of what onewould expect (Wallen, 2005).
18. Described in (De Vries, 2004).
19. Quoted in (Kolata, 1995), para. 22. Gorski adds that ‘nothing like ithas been
shown in humans.’
20. (De Vries, 2004), p. 1064.
21. For example, a book for parents published by the Gurian Ins tuteclaims
that ‘[w]ithout the testosterone hits received in utero by hermale counterparts,
her brain con nued on the female default path,providing specialized circuitry
for communica on, emo onal memory, andsocial connec on.’ (Gurian Ins tute,
Bering, & Goldberg, 2009), p. 32.
22. For valuable discussions of the problems with the orthodox view o he
organisa onal/ac va onal hypothesis, see (Breedlove, Cooke, &Jordan, 1999;
Fausto-Sterling, 2000; Kaplan & Rogers, 2003; Moore, 2002;Rogers, 1999).
23. (Moore, 2002), pp. 65 and 66.
24. (Moore, Dou, & Juraska, 1992).
25. (Moore, 2002), p. 65.
26. (Barne & Rivers, 2004), p. 200. For cri cism of the lack of impactof this
important work in the scien fic community, see (Kaplan &Rogers, 2003), pp. 53–
56.
27. (Geschwind & Behan, 1982).
28. Quoted in (Kolata, 1983), p. 1312.
29. Note, according to the model, extremely high levels of foetaltestosterone will
have detrimental effects on right-hemispheredevelopment, and thus visuospa al
func on. As several researchers andcommentators have pointed out, there is li le
in the way of evidencefor the model, yet despite this it enjoys tremendous scien fic
andpopular appeal and influence. In par cular, Ruth Bleier has made anexcellent
cri que of the model, and her cri cisms and data have alsobeen well summarised
by Carol Tavris (Bleier, 1986; Tavris, 1992). Forfurther cri ques see also (Fausto-
Sterling, 1985; Grossi, 2008; Nash &Grossi, 2007; Rogers, 1999). A comprehensive
account of the data withregard to the Geschwind-Behan-Galaburda model, as
it is more formallyknown, which proposes a link among foetal testosterone,
le -handedness,jpgtedness and immune-system func oning, concluded that ‘[a]n
overallevalua on of the model suggests that it is not well supported byempirical
evidence and that in the case of several key theore calareas, the evidence that
does exist is inconsistent with the theory.’(Bryden, McManus, & Bulman-Fleming,
1994), p. 103.
30. (Bleier, 1986).
31. (Gilmore et al., 2007), who found that, contrary to adults and olderchildren,
in neonates of both sexes the le hemisphere is larger thanthe right. See
also (Nash & Grossi, 2007), p. 15, for discussion of lackof support for
the model in studies of adult brains. This is in contras o research with
rats, which has demonstrated the rela vely largerright hemisphere in males
and the dependence of this on neonataltestosterone (Diamond, 1991). Note
that Diamond’s summary of this workalso points to the importance of
experien al factors in hemisphereasymmetry. I do not know whether researchers
have inves gated whetherthe effect of neonatal testosterone on cerebral
lateralisa on occursdirectly and/or via the different social experiences triggered by
higherneonatal testosterone – a possibility suggested by the work of CeliaMoore
described earlier.
32. As Baron-Cohen puts it, ‘the more you have of this special
substance[testosterone, especially early in development], the more your brainis
tuned into systems and the less your brain is tuned into emo onalrela onships.’
(Baron-Cohen, 2003), p. 105. It’s not clear that’extreme male’ is a good descrip on
of the profile of people withau sm. You’ll remember from the first part of the
book that empathy canbe either cogni ve (mind reading) or affec ve (sympathy).
In seminalwork, Simon Baron-Cohen showed that people with au sm struggle
withcogni ve empathy, that is, they can’t seem to read other people’sinten ons,
beliefs and feelings with the intui ve ease that most of usenjoy (Baron-Cohen,
1997). Yet several strands of research now sugges hat people with au sm
don’t lack affec ve empathy (Blair, 1996;Dziobek et al., 2008; Rogers et al.,
2007). This is problema c forBaron-Cohen’s thesis because, as Levy has pointed
out in (Levy, 2004),according to Baron-Cohen (see [Baron-Cohen, 2003],
p. 120) the typicalmale profile is the precise opposite. Baron-Cohen suggests that
men’sempathy disadvantage is greater for affec ve, rather than cogni ve,empathy,
the la er being vital for success in domains of predominantlymale achievement.
(Think how badly a poor mind reader would get on inbusiness, poli cs or law.)
It’s also worth no ng the possibility thathigh foetal testosterone ‘reduces the
threshold at which au s csymptoms manifest’, rather than causing au s c
symptoms directly, assuggested by (Skuse, 2009), p. 33.
Глава 10 Во тьме лона (и первые часы при свете)

1. (Gurian Ins tute, Bering, & Goldberg, 2009), pp. 18 and 19.
2. Remember Celia Moore’s work, which found that early testosteroneaffected the
mother rat’s behaviour. Foetal testosterone levels mightaffect, say, the physical
appearance of the child in some way tha nfluences how the child is treated
(for example, by making the facemore masculine). It’s also possible that parents
who have children withhigher levels of foetal testosterone tend to be different
from those whodon’t, in some way that affects the environment they provide to
theirchildren.
3. With respect to the use of maternal testosterone (mT), one clinicalstudy that
measured foetal testosterone directly did find that itcorrelated with mT (Gitau et
al., 2005). However, as noted by van deBeek et al. mT levels are not higher in
women carrying boys than inthose carrying girls, which suggests ‘that maternal
serum androgenlevels are not a clear reflec on of the actual exposure of the
fetus tothese hormones.’ (van de Beek, et al., 2004), p. 664. Also, testosteronecan
only act on the brain if it is free (that is, if the testosterone isnot bound to
another molecule). One way this can be indirectly assessedis to also measure
levels of SHBG (sex hormone binding globulin). Themore SHBG, the less free
testosterone is likely to be available. The twostudies that used maternal serum
measured both. One found a correla onbetween a sex-typed behaviour measure
and mT but not SHBG (Hines et al.,2002). The other found a correla on with
SHBG but not mT (Udry, 2000).There therefore seems some uncertainty as to
which (if either) is theappropriate proxy for foetal testosterone (fT) exposure.
For amnio ctestosterone (aT) ‘there is no direct evidence to either support
orcontradict’ the assump on that aT is correlated with the levels o estosterone
ac ng on the foetal brain (Knickmeyer, Wheelwright et al.,2005), p. 521. (van
de Beek et al., 2004) suggest aT as the best indexof fT exposure, but they
also acknowledge the lack of much understandingof the rela onship between
levels of testosterone in the amnio c fluid– the main source of which is foetal
urine – and in the foetal blood.Van de Beek and colleagues note that ‘there
is no hard evidence of adirect rela onship between amnio c testosterone and
fetal serumtestosterone.’ (van de Beek et al., 2009), p. 8. Finally, the use of
thedigit ra o as a marker of prenatal testosterone exposure iscontroversial and
lacks clear empirical support. For review see(McIntyre, 2006). One researcher
has complained that ‘[t]helightheartedness of using certain biological markers
in adulthood asindicators of prenatal androgen exposure is not warranted.’
(Gooren,2006), p. 599. Because digit ra o seems to be the most controversialindex
of prenatal androgen exposure within this field of interest, Idon’t a empt here
to provide anything like a comprehensive account ofresearch findings using this
technique.
4. I am very grateful to Giordana Grossi for her helpful discussions o he following
literature.
5. It’s important that correla ons are seen within sex. Otherwise
gendersocialisa on might create psychological differences that then correlatewith
foetal testosterone for the simple reason that boys have higherfoetal testosterone
than girls.
6. (Lutchmaya, Baron-Cohen, & Raga , 2002). The data from this study arenot
completely straigh orward. For boys and girls together, amnio ctestosterone (aT)
did indeed correlate nega vely and linearly withfrequency of eye contact. That
is, children with high aT had lower eyecontact frequency than children with low
aT. However, there was also aquadra c rela onship meaning that eye contact
frequency decreased withincreasing aT in the low aT range (as predicted), but
increased withincreasing aT in the high aT range. This same pa ern appeared
whenlooking at boys separately. In girls only, no rela onship at all wasseen
between aT and eye contact frequency. These data, then, are notconsistent with
the claim that ‘the higher your levels of pre-nataltestosterone, the less eye contact
you now make’ (Baron-Cohen, 2003), p.101. It should also be noted that the
methodology of this study wasrather odd. Different toys were being presented
to the infant during theexperimental procedure, which could have differen ally
distracted someinfants more than others. It’s also noteworthy that what was
measuredwas frequency of eye contact (actually, it was not even eye contact,
butlooking ‘at the face region of the parent’, p. 329) rather than dura onof eye
contact, although the two were correlated.
7. (Knickmeyer, Baron-Cohen et al., 2005). Mul ple regression found tha oetal
testosterone predicted social rela onships score independentlyof sex. However,
within each sex no significant rela onships wereobserved. It’s also worth no ng
that the difference between boys andgirls on this scale was not sta s cally
significant (although therewas a trend, with a moderate size of effect) and previous
research withthe same scale in six-year-olds found no sex differences. So even
ifamnio c testosterone does indeed correlate with the skills thisques onnaire
measures, there is not yet convincing evidence that malesand females actually
differ on them.
8. (Knickmeyer, Baron-Cohen et al., 2006). In this study, four-year-oldchildren
watched anima ons involving shapes. In two of the films, thebehaviour of
the shapes evokes the percep on that they are ac ng onthe basis of mental
states. Children were interviewed about what wasgoing on in the film. This
involved extensive ques oning by aninterviewer (see p. 285). There is no
men on of this interviewer beingblind to experimental hypothesis or amnio c
testosterone (aT) status,which seems problema c because an experimenter
could uninten onallyrespond more encouragingly to girls, for example. Use of
mental state(expressing character’s beliefs, thoughts, inten ons, etc.) andaffec ve
state terms (e.g., happy, sad) did not correlate with aT forall children, or
within boys or girls. Although girls used significantlymore affec ve state terms
than boys, the sexes did not differ in mentalstate term use. For inten onal
proposi ons (e.g., ‘the triangle knewthe way’), aT was the only significant
predictor in the hierarchicalregression analysis. However, within females there
was no correla onbetween aT and use of inten onal proposi ons, but there was
acorrela on in males. The sex difference in inten onal proposi ons usewas at trend
level. Boys used more neutral proposi ons than girls(e.g., ‘There’s a small triangle’).
But although aT was the onlysignificant predictor of neutral proposi ons, aT did
not correlate withneutral proposi ons within boys and girls separately. All in all,
thenumber of nega ve findings do not make for compelling evidence for thethesis
that aT levels are related to the tendency to a ribute mentalstates to animated
shapes, and that this tendency reliably differs inmales and females.
9. (Chapman et al., 2006) For the Empathy Quo ent (EQ)–child version,the only
significant predictor in the hierarchical regression analysiswas sex. In other words,
amnio c testosterone was unrelated to EQ andsomething other than amnio c
testosterone accounts for the effect ofsex on score. There was a within-sex
nega ve correla on betweenamnio c testosterone and EQ score for boys but not
girls.
10. For the Reading the Mind in the Eyes test–child version, dataconfirmed
hypotheses. However, as noted in the text, performance did notsignificantly
differ – indeed, the authors report that they havepreviously failed to find
superior performance of girls on this task(Chapman et al., 2006), see p. 140.
This, in itself, seems a bitproblema c for Baron-Cohen’s thesis. A sex difference
in a performancemeasure would be more convincing than maternal reports of
sexdifferences.
11. Recently, Auyeung et al. (2009) reported correla ons betweenamnio c
testosterone and subclinical au s c traits, using twoques onnaires. One of
the ques onnaires, the Au sm Spectrum Quo entChild, was separable into
subcomponents that included a mind-readingscale and a social skills scale.
However, although these subscales bothcorrelated with foetal testosterone, the
authors do not presentwithin-sex correla ons.
12. (Voracek & Dressler, 2006), for example, found no rela onshipbetween digit
ra o and either EQ score or Reading the Mind in the Eyesperformance, in their
large-scale study. As noted earlier, however, I donot a empt here to review the
digit-ra o findings.
13. (Auyeung et al., 2006), p. S124.
14. (Levy, 2004), p. 319 ci ng Einstein quota ons from H. L. Dreyfus &S. E.
Dreyfus, Mind over Machine (New York: Macmillan, 1988), p. 41.
15. (Baron-Cohen, 2007), p. 161.
16. (Marton, Fensham, & Chaiklin, 1994). Both quota ons on p. 467, fromYuan T.
Lee and Konrad Lorenz.
17. (Houck, 2009), p. 66.
18. (Auyeung et al., 2006).
19. Baron-Cohen argues that systemising ‘needs an exact eye for detail,since it
makes a world of difference if you confuse one input oropera on for another.’
(Baron-Cohen, 2003), p. 64. However, it seems tome that one could just
as plausibly argue that good empathising requiresa en on to detail, because
otherwise you might, for example, fail tono ce the important emo onal leak
that tells you what the other personis really feeling, or how you might be best
able to make him or her feelbe er. In addi on, the benefit of a en on to
detail would seem todepend on whether the right detail is being a ended to.
Focus onsomething irrelevant will not be helpful to understanding a system.
Andsome mes, as the earlier quota ons from the Nobel Prize winnerssuggest,
breakthroughs in understanding require a feel for the biggerpicture, beyond the
details of the component parts.
20. (van de Beek et al., 2009). There was an unexpected posi vecorrela on
between levels of amnio c progesterone (a hormoneassociated more strongly with
females) and playing with boyish toys! Theresearchers suggest that this may be a
spurious effect.
21. Speed of rota on did correlate posi vely in girls with amnio ctestosterone
(aT), but boys’ rota on speed seemed to get slower withincreasing aT, and they
performed no be er than the girls (Grimshaw,Sitarenios, & Finegan, 1995). And as
Hines points out, it is performanceaccuracy – which did not relate to aT – on which
a sex difference isnormally seen (Hines, 2006a).
22. (Finegan, Niccols, & Sitarenios, 1992). No sex differences inperformance were
seen.
23. (Auyeung, Baron-Cohen, Ashwin, Knickmeyer, Taylor, & Hacke , 2009),the
Block Design Test. No sex difference in performance was seen.
24. (Brosnan, 2006; Puts et al., 2008; Voracek & Dressler, 2006).
25. (Gurian Ins tute, Bering, & Goldberg, 2009), p. 35.
26. (Connellan et al., 2000).
27. (Sax, 2006), p. 19.
28. (Lawrence, 2006), p. 15.
29. (Baron-Cohen, 2007), p. 169.
30. (Nash & Grossi, 2007).
31. (Nash & Grossi, 2007), p. 9.
32. (Leeb & Rejskind, 2004), pp. 4 and 10, respec vely.
33. The ar cle itself states that ‘[c]are was taken not to film anyinforma on that
might indicate the sex of the baby’ (p. 115),sugges ng that such informa on was
available. Addi onally, in aninterview with Edge magazine, Simon Baron-Cohen
notes that some mesConnellan did learn the sex of the baby because of clues
such ascongratula on cards (Edge, 2005a).
34. For example (Batki et al., 2000; Farroni et al., 2002). Regardingpreference for
mo on, Philippe Rochat writes that ‘[i]nfants frombirth tend to be more a en ve to
objects that move than to sta onaryobjects. In devising experiments, researchers
know that infants are muchmore engaged by dynamic compared to sta c displays.’
(Rochat, 2001), p.107. The study looking at preference for eye gaze (versus eyes
closed)in newborns was conducted by the same team as Connellan’s study, and
mayhave used the same popula ons of newborns. (Connellan’s face was usedas
the s mulus for both studies.) Interes ngly, this study found thatnewborn boys
had no less of a preference for eye gaze than did girls.
35. (Nash & Grossi, 2007; Spelke, 2005). Spelke also highlights the lackof evidence
that there are any sex differences in the acquisi on ofwhat she argues are the core
cogni ve systems that underliemathema cal ability.
36. A study of 119 same-sex three-year-old twins found no genderdifferences
in a ba ery of Theory of Mind tasks (Hughes & Cu ng,1999) although a
follow-up study with five-year-olds found a smalladvantage for girls (Hughes et
al., 2005). This is consistent with alarge body of research on young children’s
Theory of Mind skills, asnoted by Nash and Grossi as well as development
psychologist AlisonGopnik (Edge, 2005a). A meta-analysis of facial expression
processing inchildren concluded that there is a small advantage for females
(McClure,2000). Yet it’s not clear what we should make of this given that,
asdiscussed in Chapter 2, men and women perform equivalently on thesuperior
empathic accuracy task developed by William Ickes andcolleagues. For meta-
analysis of prosocial behaviour and empathicconcern, see (Fabes & Eisenberg,
1998). Although Baron-Cohen argues tha he rough-and-tumble play and direct
(i.e., physical) aggression seenmore commonly in males than females may reflect
males’ lower levels ofempathy (‘Direct aggression may require an even lower
level of empathythan indirect aggression [such as spreading rumours, gossiping,
andexclusion]’; [Baron-Cohen, 2007], p. 164), it is not clear that thisis the case. One
could, for example, argue that successfulrough-and-tumble play demands quite
high sensi vity to cues from one’splay partner. Moreover, some research (although
not all) finds thatchildren find indirect aggression more harmful and hur ul than
directaggression (see discussion in [Archer & Coyne, 2005]).
37. 37(Levy, 2004), p. 322.
38. In addi on to previously cited claims by Baron-Cohen regarding
theimplica ons for the gender gap in maths and physics, Connellan et al.claim
that their findings ‘demonstrate beyond reasonable doubt that[gender differences
in sociability] are, in part, biological inorigin.’ (Connellan et al., 2000), p. 114.
In my view, the methodology– as well as the undemonstrated link between
newborn visual preferencesand later sociability – allow ample room for extremely
reasonabledoubt.
39. (Baron-Cohen, 2007), p. 160.
Глава 11 Мужской мозг в женском (или

обезьяньем?) теле
1. Quoted in (Verghis, 2009), p. 26.
2. (Hoff Sommers, 2008), para. 31.
3. See (Houck, 2009).
4. (Schaffer, 2008), entry 6 (‘The next best-seller’), para. 6.
5. For example (Hines, 2006a; Tavris, 1992, p. 54).
6. Gender iden ty in females with CAH seems to differ, albeit modestly,from
control females. See for example (Berenbaum & Bailey, 2003), whofound that
gender iden ty scores of forty-three girls with CAH wereintermediate between
those of tomboys and sister controls, although thiswas not related to degree of
genital virilisa on or age of genitalreconstruc ve surgery. A retrospec ve study
of women with CAH foundthat women with the severest form of CAH had
significantly greatercross-gender desire compared with controls (Meyer-Bahlburg
et al.,2006). Also see (Hines, 2006b), figure 1, p. S117. Note that by genderiden ty
I mean here responses to ques ons like, ‘Do you ever wish youcould be a boy?’
rather than confusion over gender iden ty.
7. (Knickmeyer, Baron-Cohen, Fane et al., 2006; Mathews et al., 2009).
8. (Knickmeyer, Baron-Cohen, Fane et al., 2006).
9. See (Hines, 2004), p. 168.
10. (Puts et al., 2008).
11. (Pasterski et al., 2005).
12. For example (Berenbaum & Hines, 1992; Nordenström et al., 2002;Pasterski
et al., 2005; Servin et al., 2003).
13. (Berenbaum, 1999). Also, (Servin et al., 2003) found strongerpreference for
masculine than feminine careers in seven- to ten-year-oldgirls with CAH, compared
with controls.
14. It’s been suggested, for example, that prenatal androgen levelsfunc on as ‘the
seeds of career choices’ (Berenbaum & Resnick, 2007).
15. As Bleier pointed out in her cri que of earlier studies in thisarea, ‘authors
and subsequent scien sts accept at face value the ideaof tomboyism [such as
play preferences, clothing preferences, careerinterests, and so on] as an index of a
characteris c calledmasculinity, presumed to be as objec ve and innate a human
feature asheight and eye colour. Yet ’masculinity’ is a gender characteris c and,as
such, culturally, not biologically, constructed’ (Bleier, 1986), p.150.
16. (Golombok & Rust, 1993).
17. As found by (Hines et al., 2003).
18. (Jürgensen et al., 2007). The clinical popula on in this study had
a46,XY karyotype with a condi on causing either par al or completeandrogen
insensi vity.
19. (Meyer-Bahlburg et al., 2006).
20. A Lego aeroplane had to be subs tuted for the Lincoln Logs in the UKsample
because it didn’t show the expected sex difference in the USsample (Pasterski et
al., 2005). Along similar lines, an earlier studyfound that control girls played with
Lincoln Logs more than any othertoy, masculine or feminine (Servin et al., 2003).
While it’s hardly themost scien fic of sources, data from the Fat Brain Toys Web
sitesuggest that parents and others underes mate how much girls will enjoyLincoln
Logs. The vast majority of these products (roughly 80 percentwhen I looked) are
bought for boys.
21. (Berenbaum, 1999; Jürgensen et al., 2007; Meyer-Bahlburg et al.,2004)
22. (Auyeung, Baron-Cohen, Ashwin, Knickmeyer, Taylor, Hacke et al.,2009;
Hines et al., 2002). (Udry, 2000) found a rela onship betweenmaternal levels of
SHBG (which, as it binds to testosterone, can beunderstood as an inverse measure
of free testosterone – see note 3 inchapter 10) and adult gendered behaviour. As
noted in the earlierpagenote, it is unclear whether mT or SHBG or neither is the
appropriateindex of exposure of the foetus to androgens. It’s also hard todetermine
from the informa on provided in this study to what extent thegendered behaviours
measured indexed cultural ascrip ons versusbehaviours that are more plausibly
regarded as psychologicalpredisposi ons. (Knickmeyer, Wheelwright et al., 2005)
found norela onship between aT and gender-typed play.
23. (Berenbaum, 1999), p. 108.
24. (Burton, 1977).
25. (Hines, 2004), pp. 127 and 128.
26. (Alexander & Hines, 2002). This study design, by the way, introducesother
factors that might influence why a monkey might spend longer witha ball on
Monday than a doll on Tuesday. For example, something that, toa monkey, is
incredibly interes ng might be taking place in theenclosure on Monday, while on
Tuesday he may simply be in a less playfulmood.
27. Frances Burton, personal communica on, July 21, 2009. The studyauthors
suggest that the appeal of the pan to the female monkeys mayhave been due to
its red colour.
28. As noted by Ian Gold, Frances Burton and Lesley Rogers in theirpersonal
communica on with me.
29. (Hasse , Siebert, & Wallen, 2008), p. 361. Although the researchersrecorded
the type of interac on with the toys, these data are notpresented. The results
are slightly different depending on whether totalfrequency or total dura on of
interac on is used. In the former case,the contrast between male and female plush
toy play is also significant.
30. See (Hines & Alexander, 2008).
31. (Hines & Alexander, 2008), p. 478.
32. (Hasse et al., 2008), p. 363.
33. (Sax, 2006), p. 28.
34. (Mathews et al., 2009), replica ng an earlier study discussed byAnne Fausto-
Sterling. She points out that the idea that high foetaltestosterone reduces interest
in infants implies ‘that testosteroneinterferes with the development of interest in
infants, but that somegeneral character called nurturance, which could get directed
everywherebut to children, existed independently of high androgen levels.’(Fausto-
Sterling, 2000), pp. 289 and 290.
35. (Herman, Measday, & Wallen, 2003), p. 582. It should be noted tha he
findings with this androgen receptor blocker are some mesparadoxical, sugges ng
that it may not have a straigh orwardandrogen-blocking effect. However, early in
gesta on it does have theexpected feminising effect on genitalia.
36. (Burton, 1977).
37. (Itani, 1959), p. 61.
38. (Burton, 1992), p. 45.
39. (Burton, 1977), pp. 11 and 14.
40. (Mason, 2002), p. 124.
41. (Herman, Measday, & Wallen, 2003). This study found that at one yearof age,
females differed from males only in touch behaviour, that is,the animal briefly
touches the infant with its hand, although overallinfant interac on approached
significance.
42. See (Itani, 1959).
43. (Burton, 1977), p. 11.
44. (Burton, 1972).
45. (Hines & Alexander, 2008), p. 479.
46. (Hines, 2004), p. 181.
47. (Hines, 2004), p. 178.
48. Quoted in (Edge, 2005b).
49. (Pinker, 2005), para. 7.
50. (Baron-Cohen, 2005).
51. (Kimura, 2005), para. 2.
52. (Pinker, 2005), para. 12.
Глава 12 Половые вопросы и преждевременная

спекуляция
1. (Dana, 1915), para. 8.
2. (Russe , 1989), p. 191.
3. This sec on summarised from (Russe , 1989); quota on from p. 32.See also
(Shields, 1975; Tavris, 1992).
4. (Hines, 2004), p. 6.
5. (Pease & Pease, 2008), p. 51.
6. Geoffrey Aguirre, quoted in (Lehrer, 2008), para. 17.
7. See (Weisberg, 2008) for an excellent overview.
8. See (Wallen n, 2009), also (Dietrich et al., 2001).
9. (Harrington & Farias, 2008; Ihnen et al., 2009; Kaiser et al., 2009).See also
(Kriegeskorte et al., 2009; Vul et al., 2009) for argumentsthat reported correla ons
between brain ac va ons and s muli orsocial characteris cs are some mes
biased or spurious due to invalidmethods of analysis. Concern has also been
expressed that the technologyis being used in inappropriate ways. Neuroimaging
expert Logothe s hasrecently complained that ‘[m]any of these [fMRI] papers are
suchoversimplifica ons of what’s happening in the brain as to be worthless’and
that’[t]oo many of these experiments are being done by peoplewho, unfortunately,
don’t really understand what the technology can andcannot do.’ (Quoted in [Lehrer,
2008], paras. 11 and 8, respec vely.)
10. As Bleier points out, there was no a priori reason to suggest thatgreater
lateralisa on would be associated with superior visuospa alabili es. She also
provides a good cri que of the original corpuscallosum data and interpreta on
(Bleier, 1986).
11. (Bleier, 1986), p. 154. Bleier provides an excellent and concisesummary of the
issues with the greater male lateralisa on hypothesisand the inadequacy of the
data for it. See also (Kaplan & Rogers, 1994).
12. (Sommer et al., 2004; Sommer et al., 2008), p. 1850 of 2004 paper.For the role
of publica on bias in the inves ga on of sex differencesin language lateralisa on,
see also (Kaiser et al., 2009).
13. When Sommer and colleagues looked separately at the different typesof
dicho c listening tasks used, they found that one type of task,called the CV(C) task,
did yield the expected sex difference.Interes ngly, the CV(C) was used exclusively
by researchers interestedin sex difference issues. (In fact, generally, studies that
werespecifically interested in sex differences tended to find them, whereasstudies
that merely men oned sex in passing tended not to.) Suspec ngpublica on bias,
they looked for evidence of sex differences inlateralisa on in the CV(C) in a huge
data set called the BergenDicho c Listening Database. This is an unpublished
data set that isthree mes larger than all the CV(C) studies from the meta-
analysiscombined. There were no sex differences.
14. (Mathews et al., 2004).
15. See (Wallen n, 2009).
16. The aphasia rate following right-hemisphere damage was 2 percent formen
and 1 percent for women (D. Kimura, ‘Sex differences in cerebralorganisa on for
speech and praxic func ons’, Canadian Journal ofPsychology 37 [1983], pp. 19–
35), cited in (Sommer et al., 2004), p.1849.
17. See (Hyde, 2005). Summarising the findings rela ng to language
andcommunica on from Hyde’s meta-analysis, Cameron writes, ‘[i]n almostevery
case, the overall difference made by gender is either small orclose to zero. Two
items, spelling accuracy and frequency of smiling,show a larger effect – but it is
s ll only moderate, not large.’(Cameron, 2007), p. 43. Wallen n also concludes
his review as follows:‘A small but consistent female advantage is found in early
languagedevelopment. But this seems to disappear during childhood. In adults,sex
differences in verbal abili es, and in brain structure and func onrelated to
language processing are not readily iden fied.’ (Wallen n,2009), p. 181. Wallen n
later draws a en on to the file-drawerproblem for research into sex difference in
language skills.
18. See Bleier’s discussion of the ini al report in 1982 by DeLacoste-Utamsing
and Holloway (C. De Lacoste-Utamsing & R. L. Holloway,‘Sexual dimorphism in the
human corpus callosum’, Science, 216 [1982]:1413–1432) which was based on
fourteen brains, of unknown age or causeof death, and obtained a result that did
not reach sta s calsignificance. Bleier also made the important points that it is not
knownwhether the size of the corpus callosum is related to the number offibres or
whether the number of fibres is related to degree oflateralisa on of hemispheric
func on or whether lateralisa on o emispheric func on is related to visuospa al
ability (Bleier, 1986).
19. (Fausto-Sterling, 2000), and (Bishop & Wahlsten, 1997), p. 581.
20. (Wallen n, 2009), p. 178.
21. For example, one study found similar lateralisa on (right) ac vityin the superior
parietal lobe in both men and women – with malesoutperforming females (Halari
et al., 2006). Another found no sexdifference in behaviour, and found that males
showed more bilateralac va on in the parietal lobe while females showed more
rightlateralisa on in this region (Clements et al., 2006). Gur andcolleagues, on the
other hand, found increased right lateralisa on inmen, who outperformed women,
in the inferior parietal region (Gur etal., 2000). Another study found no differences
in performance and nodifferences in lateralisa on (Dietrich et al., 2001). This study
alsofound much greater brain ac va ons in women during theirhigh-oestrogen
phase which hints at an interes ng problem for genderdifference research in
this area. Other researchers matched male andfemale performance and found
sex differences in ac va ons (whichdidn’t clearly suggest greater lateralisa on
in either group) that theysuggested were due to different strategies in women
and men (Jordan etal., 2002). Another study found no gender difference in
eitherperformance on brain ac va ons, but significant brain ac va ondifferences
between good and poor performers on the task (Unterrainer etal., 2000).
22. (Halpern et al., 2007), pp. 29 and 30.
23. (Baron-Cohen et al., 2005), p. 820, references removed.
24. Quoted in (Healy, 2006a), para. 14.
25. Quoted in (Healy, 2006b), para .22.
26. (Gurian & Stevens, 2004), p. 23.
27. (Pease & Pease, 2008), p. 110.
28. (Gray, 2008), see p. 39.
29. A point made by (Bleier, 1986).
Глава 13 А вообще, что все это значит?

1. (Romanes, 1887/1987), p. 11, pagenote removed.
3. (De Vries, 2004), p. 1064.
4. An example of this, in the rat, is described by (Moore, 1995), p. 53.
5. (Moore, 1995), pp. 53 and 54. Similarly, Haier and colleagues havesuggested that
‘different brain designs may manifest equivalen ntellectual performance.’ (Haier et
al., 2005), p. 320.
6. See (Im et al., 2008).
7. (Leonard et al., 2008), p. 2929.
8. (Im et al., 2008; Leonard et al., 2008). Leonard et al. quoted on p.2929. Effects
of sex were very small, or nonexistent, once effect o otal brain volume was taken
into account. Leonard et al.’s findingswith regard to grey ma er in propor on to
total brain volume areconsistent, too, with work by Luders and colleagues, who
also concludethat ‘brain size is the main variable determining the propor on of
greyma er.’ (Luders, Steinmetz, & Jancke, 2002), p. 2371. Im and colleaguesalso
argue that their results show ‘that sex effects are mostlyexplained by brain size
effects in the cor cal structure of humanbrains.’ (Im et al., 2008), p. 2188.
9. (Giedd et al., 2006), p. 159.
10. (Fine, 1990), p. 133.
11. (Baron-Cohen, Knickmeyer, & Belmonte, 2005), p. 821.
12. (Gur & Gur, 2007), p. 196.
13. Ian Gold, personal communica on, October 24, 2008.
14. I am very grateful to Ian Gold, whose insights have greatly enhancedmy
understanding of the problems inherent in trying to relate brainstructure to brain
func on.
15. (Halari et al., 2006), see pp. 1 and 3.
16. (Gur et al., 1999).
17. Quoted in (University of Pennsylvania Medical Center, 1999), para. 7.
18. (Gur et al., 1999), p. 4071. Regarding the point that correla ondoesn’t mean
causa on, some third factor (or complex of factors), likeeduca on, could enhance
both white ma er volume and spa al ability.
19. (Gur & Gur, 2007), p. 196.
20. (Gur et al., 2000), p. 166.
21. (O’Boyle, 2005; O’Boyle et al., 2005; Singh & O’Boyle, 2004).
22. Again, this is an issue raised long ago by Ruth Bleier who pointedout the
circularity of the reasoning that men are superior invisuospa al skills because
they have right-hemisphere lateralisa onfor visuospa al processing, and that
right-hemisphere lateralisa on issuperior for visuospa al processing because
men are superior atvisuospa al processing and they show right-hemisphere
lateralisa on(Bleier, 1986).
23. See (Russe , 1989; Shields, 1975).
24. H. Ellis, Man and Woman: A Study of Human Secondary SexualCharacteris cs
(London: Walter Sco , 1894), p. 28. Quoted in (Russe ,1989), pp. 184 and 185.
25. (Pease & Pease, 2008), pp. 145 and 146, respec vely. Illustra onsappear on
p. 145.
26. (Pease & Pease, 2008), p. 145.
27. The first study is C. M. McCormick, S. F. Witelson, and E. Kingstone,‘Le -
handedness in homosexual men and women: Neuroendocrineimplica ons’,
Psychoneuroendocrinology 15, no. 1 (1990), pp. 69–76.The second study is S.
F. Witelson, ‘The brain connec on: The corpuscallosum is larger in le -handers’,
Science 229, no. 4714 (1985), pp.665–668.
28. (Hall et al., 2004). Although the Peases also describe the Witelsonemo on
study in the 1999 edi on of their book, researchers o enpresent their results
before publica on, which can take many years. Icontacted Pease Interna onal in
the hope that the Peases might be ableto clarify to what research they are referring
in this passage, but theywere unable to assist.
29. (Pinker, 2008), p. 116.
30. In discussing these results, I focus on between-group comparisonsbetween
males and females, rather than within-group contrasts, on thebasis of the argument
made by Kaiser and colleagues that ‘[o]nly bycomparing women and men directly
with one another within one sta s caltest can significance be ensured.’ (Kaiser et
al., 2009), p. 54.
31. (Hall et al., 2004), p. 223.
32. (Hall et al., 2004), p. 223.
33. (Benne et al., 2009), p. S125.
34. See (Ihnen et al., 2009).
35. For discussions of the role of reverse inferences in understandingcogni ve
mechanisms, limita ons and condi ons in which they are moreor less likely to be
a valid form of inference, see (Poldrack, 2006;Poldrack & Wagner, 2004).
36. For example (Blakemore et al., 2007; Burne et al., 2009; Haier etal., 1992).
37. (Bird et al., 2004), p. 925.
38. (Buracas, Fine, & Boynton, 2005).
39. (Friston & Price, 2001), p. 275.
40. (Lehrer, 2008), para. 7.
41. (Kaiser et al., 2009).
42. (Miller, 2008), p. 1413.
43. Men’s brains are, on average, about 8 to 10 percent larger thanfemale brains.
Beyond this, as Kaiser et al. have pointed out, resultsdemonstra ng sex differences
in ‘a/symmetries between the le andright hemisphere in anatomy and func on,
the size of the corpuscallosum, and the extent of defined brain areas … have
never been bothconclusive and unchallenged’ (Kaiser et al., 2009), p. 50, emphases
inoriginal, references removed. Also, as discussed in this chapter, whatappear
to be sex differences in brain structure may turn out to bedifferences between
people with larger versus smaller brains. Nor doesthe existence of differences in
the brain indicate their origins. Onelast point is the importance of not assuming
that sex differencesobserved in the rat apply to humans. With these extremely
importantcaveats in mind, a brief overview of research finding sex differences
inbrain anatomy, neurochemistry and func on, and discussion of theirpoten al
importance in understanding clinical disorders, is provided in(Cahill, 2006).
44. (Weisberg, 2008), p. 56.
Глава 14 Нейро-обман
1. (Gray, 2008), pp. 44 and 45, respec vely.
2. (Gurian & Annis, 2008), p. 9.
3. (Gurian, 2003), p. 88.
4. (Gurian & Annis, 2008), p. 34.
5. (Gurian & Annis, 2008), p. 59, emphasis in original.
6. (Rogers, Zucca, & Vallor gara, 2004). Thanks to Lesley Rogers foraler ng me to
this study.
7. (Young & Balaban, 2006), p. 634.
8. h p://itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/003923.html,accessed on
October 5, 2009.
9. The study cited is (Raingruber, 2001).
10. (Brizendine, 2007), p. 162.
11. (Hall, 1978; Hall, 1984; McClure, 2000).
12. (Brizendine, 2007), p. 162.
13. The study cited is (Oberman et al., 2005).
14. (Brizendine, 2007), p. 163.
15. The study cited is (Singer et al., 2004).
16. (Brizendine, 2007), p. 163.
17. The study cited is T. Iidaka, ‘fMRI study of age related differencesin the
medial temporal lobe responses to emo onal faces’, Society forNeuroscience, New
Orleans [sic, should be San Diego], 2001. The firstauthor confirmed that the
research presented at this conference wassubsequently published in (Iidaka et al.,
2002) and that, as in thepublished report, gender differences were not men oned.
18. The study cited is (Zahn-Waxler, Klimes-Dougan, & Sla ery, 2000), p.458,
emphasis in original.
19. (Brizendine, 2007), p. 163.
20. The study cited is (Singer et al., 2006).
21. (Brizendine, 2007), pp. 163 and 164. Note that the researchersactually
interpret their empathy-related responses to the pain ofanother as being limited to
the affec ve aspect of the pain response,rather than the sensory aspects of pain.
22. (Brizendine, 2007), p. 158. The cita ons are, in order discussed incurrent text:
(Orzhekhovskaia, 2005); (Uddin et al., 2005); (Oberman etal., 2005); (Ohnishi et al.,
2004); and L. M. Oberman, ‘There may be adifference in male and female mirror
neuron func oning’, personalcommunica on, 2005.
23. Lindsay M. Oberman, personal communica on (with me), October 21,2008.
24. (Brizendine, 2007), p. 210.
25. (Brizendine, 2007), pp. 188 and 189.
26. h p://itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/004926.html,accessed
March 3, 2010.
27. Quoted in (Weil, 2008), para. 14.
28. (Sax, 2006), pp. 106 and 107 and p. 106, respec vely. The study Saxbases this
claim on is described on pp. 29 and 30 of his book Why GenderMa ers.
29. See (Freese & Amaral, 2009).
30. The study cited is (Killgore, Oki, & Yurgelun-Todd, 2001).
31. Although nega ve emo ons conveyed in faces can be contagious, thechildren
were not asked to try to induce a par cular mood, and it wasnot the purpose of
the experimental design to induce nega ve emo on inthe children.
32. Brain ac vity was measured in two small parts of the brainbilaterally,
in the amygdala and a region of the dorsolateral prefrontalcortex. For further
cri que of Sax’s interpreta on of this study, seeMark Liberman’s discussion
ath p://itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/003284.html.
September 2, 2009.
34. Sax cites one other study as support for his claim that in womenbrain ac vity
associated with nega ve affect is ‘mostly up in thecerebral cortex’ whereas in
men it is ‘stuck down in the amygdala’ (Sax,2006), p. 29. This study (Schneider et
al., 2000), involving thirteenmen and thirteen women, found increased ac vity in
the right amygdalain males but not females during induced sadness (but similar
le amygdala ac vity during induced sadness, and similar amygdalaac va on
in both hemispheres during induced happiness). Genderdifferences in cor cal
ac va ons during induced sadness and happinessare not discussed. Sax also
cites two other studies as evidence thatemo ons are processed differently in
the sexes. Although he does notclaim that these studies support the hypothesis
that nega ve emo onalexperience is more subcor cal in males and cor cal in
females, for thesake of completeness it is worth no ng that these studies do not
offersupport for this idea. The first study (Killgore & Yurgelun-Todd, 2001)did not
involve emo onal experience but looked at amygdala ac vity inseven men and
six women as they looked at fearful or happy faces(compared with the control
condi on of looking at a small circle). Itdid not look at brain ac va ons in cor cal
regions. Amygdala responsewhile looking at fearful faces was similar in the two
sexes. Whenlooking at happy faces, amygdala ac va on was lateralised to the
righ n men but not women – a lateralisa on difference, rather than adifference
in the engagement of the amygdala per se. Second, Sax cites ameta-analysis
of func onal imaging studies of emo on (Wager et al.,2003) as evidence that
emo ons are processed differently in the sexes.However, the conclusions of this
study are not consistent with the ideathat emo onal experience is more subcor cal
in males and more cor calin women. The authors tenta vely summarise the gender
differences fromtheir analysis as follows: ‘Men tend to ac vate posterior sensory
andassocia on cortex, le inferior frontal cortex, and dorsal striatummore reliably
than women, whereas women tend to ac vate medial frontalcortex, thalamus,
and cerebellum more reliably’ (p. 528). Transla on:Men [cor cal, cor cal, cor cal,
subcor cal] versus Women[cor cal, subcor cal, subcor cal].
35. (Bachelard & Power, 2008), para. 46.
36. (Sax, 2006), p. 102 (boys) and p. 104 (girls). The term’neurofallacy’
coined by (Racine et al., 2005). For details o ippocampus-cortex connec ons,
take your pick from the ar cles in the2000 Special Issue of the journal
Hippocampus en tled ‘The nature o ippocampal-cor cal interac on: Theore cal
and experimentalperspec ves’.
37. See (Sax, 2006), pp. 100–101. Perhaps the most important reason
tha mplica ons for maths educa on cannot be drawn from the citedneuroimaging
study is that it did not involve maths, or even numbers.Rather, the task
involved naviga ng out of a complex three-dimensionalvirtual maze. The control
condi on involved looking at a frozen shot o he maze and making key presses
in response to flickering rectangles. Wecan immediately see that this study
will not tell us anything about theparts of the brain involved in mathema cal
processing. Even if thedebate concerned whether single-sex classrooms are
necessary for lessonsin virtual maze naviga on, this study would not help us
much. More maleac vity was seen in the le hippocampus while women showed
greaterac va on in right prefrontal and parietal areas, but this is in thecontext
of ‘great overlap’ between the sexes in which regions wereac vated (Grön et al.,
2000), p. 405. It’s impossible to make usefulinferences from these differences.
What do we make of greater maleac va on of the le hippocampus given that
the right was ac vatedequally in the sexes? What is the significance of greater
femaleac va on of the superior parietal lobule on one side of the brain butnot
the other? It does not make sense to say that only females use thecerebral
cortex and only males use the hippocampus while performingspa al naviga on
(and even less sense to make this claim for maths)!Moreover, we don’t know
whether more ac va on means ‘be er’. It couldmean ‘less efficient’. Were the
differences due to performancedifferences rather than sex per se? (The men
were significantly fasterat ge ng out of the maze.) What cogni ve role are
these regionsplaying in the performance of the task? We have no idea – which
makesdeveloping educa onal strategies on the basis of these findingsimpossible.
Discussing a similar claim about sex differences in mathsprocessing made by a
commentator on the BBC’s ‘Today’ programme, theblogger known as Neuroscep c
provides a useful explana on of some o he confusion behind such claims
(see h p://neuroskep c.blogspot.com/2008/11/educa onal-neuro-nonsense-or-
return-of.html, accessed onSeptember 10, 2009).
December 9, 2009.
39. Quoted in (Garner, 2008), para. 7.
40. (Bruer, 1997), p. 4.
41. (Clarke, 1873).
42. (Lewon n, 2000), p. 208.
43. Quoted in (Garner, 2008), para. 3.
44. h p://neuroskep c.blogspot.com/2008/11/educa onal-neuro-nonsense-or-
return-of.html,accessed September 2, 2009.
Глава 15 Нескромное обаяние нейронауки

1. (Sax, 2005), para. 8. In fairness to Sax, he is following the lead o he authors
of the research paper on which this claim is made. Theyfound different pa erns
of EEG waves (synchrony versus asynchrony) inchildren at rest, related these EEG
pa erns to complex psychologicalprocesses like language, mathema cs and social
cogni on (which,recall, the children were not engaged in), and then suggested that
theirresults ‘have implica ons for gender differences in“readiness-to-learn” ’ – even
though they report no gender differencesin any of the cogni ve abili es their EEG
data were supposedly tapping(Hanlon, Thatcher, & Cline, 1999), p. 503.
2. From Sax’s Web site: h p://www.whygenderma ers.com, accessed
onDecember 9, 2009. More recently, the NASSPE Web site
(seeh p://www.singlesexschools.org/research-brain.htm) has drawn on
astructural imaging study (Lenroot et al., 2007) to further bolster thisargument.
This study found sex differences in the trajectory of volumechanges in the brain
across me, although many of these differences didnot survive correc on for total
brain volume, which is greater in boys.In any case, the psychological implica ons
of these findings areunknown. As the researchers put it: ‘Differences in brain
size betweenmales and females should not be interpreted as implying any sort
offunc onal advantage or disadvantage.’ (p. 1072).
3. Quoted in (Dakss, 2005), para. 29.
4. (Hyde et al., 2008).
5. (Kemper, 1990), p. 13.
6. (Racine, Bar-Ilan, & Illes, 2005), p. 160.
7. (Gurian & Stevens, 2005), p. 42.
8. h p://itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/003246.html,accessed on
October 5, 2009.
9. h p://www.jsmf.org/neuromill/chaff.htm#bn64, accessed on October 5,2009.
10. (Weisberg et al., 2008). A similar favouring of findings a ainedfrom
neuroscien fic methods was found by (Morton et al., 2006).
11. (McCabe & Castel, 2008).
12. (Weisberg, 2008), p. 54.
13. 13(Gurian, Henley, & Trueman, 2001), p. 45 and see p. 53.
14. (Brescoll & LaFrance, 2004; Coleman & Hong, 2008; Dar-Nimrod &
Heine,2006; Thoman et al., 2008).
15. (Dar-Nimrod & Heine, 2006), p. 435.
16. (Kimura, 1999), p. 8.
17. See also arguments made by Bleier with regard to scien sts’responsibility for
the presenta on of data in their wri ng (Bleier,1986), and also (Bishop & Wahlsten,
1997).
18. (Weisberg, 2008), p. 55.
19. Hats off to the bloggers who regularly discuss these issues, inpar cular the
reless Mark Liberman.
Глава 16 Разбираемся в прошивке

1. For details, and contrast with matura onal viewpoint, see (Westermannet al.,
2007), in par cular figure 4, p. 80. Also (Lickliter &Honeycu , 2003; Mareschal et
al., 2007).
2. (Wexler, 2006), pp. 3 and 4.
3. (Bleier, 1984), p. 52, pagenote removed.
4. (Grossi, 2008).
5. (Shields, 1982), pp. 778 and 779. See also (Shields, 1975).
6. For a history of the Greater Male Variability hypothesis see (Shields,1982).
7. As Steven Pinker put it (Edge, 2005b).
8. E. L. Thorndike, Educa onal Psychology (1910), p. 35. Quoted in(Hollingworth,
1914), p. 510.
9. (Summers, 2005), para. 4.
11. (Pinker, 2008), p. 13.
12. (Hollingworth, 1914). Wendy Johnson, Andrew Carothers, and Ian
Dearypublished a reanalysis of these data in 2008. They concluded that maleswere
especially variable at lower levels of IQ. They also noted that,with a ra o of about
2 boys to 1 girl at the very highest levels ofintelligence, this did not go very far in
explaining the much steeperra os for high-level academic physical science, maths,
and engineeringposi ons (Johnson, Carothers, & Deary, 2008), p. 520.
13. (Grossi, 2008), p. 98.
14. (Feingold, 1994).
15. (Hyde et al., 2008).
16. (Guiso et al., 2008).
17. (Penner 2008; Machin & Pekkarinen 2008). These la er authors stressthe
strong pa ern of greater male variability, but the boy/girl ra o(shown in
parentheses) at the top 5 percent of maths ability wasmore-or-less equal in
Indonesia (0.91), Thailand (0.92), Iceland (1.04)and the UK (1.08). Penner found
greater female variability in theNetherlands, Germany and Lithuania. For useful
discussion of these data,see (Hyde & Mertz, 2009).
18. (Andreescu et al., 2008), p. 1248.
19. See (Andreescu et al., 2008), p. 1248.
20. (Andreescu et al., 2008), p. 1251.
21. (Andreescu et al., 2008), p. 1252.
22. (Andreescu et al., 2008), pp. 1253 and 1254. See table 7, p. 1253.
23. (Summers, 2005), para. 4.
24. (Pinker, 2005), para. 3.
25. (Dweck, 2007), p. 49.
26. See (Blackwell, Trzesniewski, & Dweck, 2007; Dweck, 2007; Good,Aronson, &
Inzlicht, 2003).
27. This has been surprisingly li le discussed in the academicliterature, but see
(Chalfin, Murphy, & Karkazis, 2008; Fine, 2008).
28. (Morton et al., 2009), pp. 661 and 656 (reference removed),respec vely.
29. This is thanks, in no small part, to books aimed at a generalaudience that have
cri qued popular myths of gender. Recent examples ofsuch efforts include (Barne
& Rivers, 2004; Cameron, 2007;Fausto-Sterling, 1985, 2000; Rogers, 1999; Tavris,
1992).
30. This is a point made in a general way by the ins gators of theCri cal
Neuroscience project, which ‘holds that while neurosciencepoten ally discloses
facts about behaviour and its instan a on in thebrain, the cultural context of
science interacts with these knowledgeclaims, adds new meaning to them and
influences the experience of thepeople to whom they pertain’ (Choudhury, Nagel,
& Slaby, 2009), p. 66,references removed.
Глава 17 До и после рождения

1. (Kane, 2006b); epigraph and block quota on included.
2. (Summers, 2005), para. 5.
4. (Brizendine, 2007), p. 34.
5. (Sax, 2006), p. 28.
6. (Kane, 2009), p. 373.
7. (Rothman, 1988), p. 130.
8. (Smith, 2005), pp. 51 and 52, respec vely.
9. (Nosek, 2007b), p. 184.
10. See (Greenwald et al., 2009).
11. (Gonzalez & Koestner, 2005), p. 407.
12. (Jost, Pelham, & Carvallo, 2002), p. 597.
13. Jost et al. found even stronger evidence of implicit paternalism inthe
nontradi onal sample (in which the mother’s last name was not thesame as the
father’s last name), however, they don’t present the datafor an analysis in which
iden cal names were excluded.
14. 14(Jost, Pelham, & Carvallo, 2002), p. 588.
15. 15(Orenstein, 2000).
Глава 18 Родители с мышлением, измененным

наполовину
1. (Moon, Cooper, & Fifer, 1993).
2. (Quinn et al., 2002).
3. For example (Kelly et al., 2007).
4. (Hornik, Risenhoover, & Gunnar, 1987).
5. (Barre , Campos, & Emde, 1996).
6. (Nash & Krawczyk, 1994). See also (Pomerleau et al., 1990), althoughthis
research did not find differences in the youngest age group.
7. (Clearfield & Nelson, 2006).
8. (Donovan, Taylor, & Leavi , 2007).
9. (Mondschein, Adolph, & Tamis-LeMonda, 2000).
10. For example (Adams et al., 1995; Dunn, Bretherton, & Munn, 1987;Fivush,
1989; Leaper, Anderson, & Sanders, 1998).
11. Several researchers have suggested that implicit a tudes should beespecially
likely to predict more spontaneous and less controllablebehaviours and judgements
(e.g., [Strack & Deutsch, 2004], and this isconsistent with some experimental
work. However, a recent meta-analysissuggests that implicit measures are equally
capable of predic ng morereadily controlled behaviours (Greenwald et al., 2009).
12. (Castelli, De Dea, & Nesdale, 2008), p. 1512.
13. See discussion in (Castelli, Zogmaister, & Tomelleri, 2009). Also(Aboud & Doyle,
1996).
14. (Castelli, Zogmaister, & Tomelleri, 2009).
15. (Tenenbaum & Leaper, 2002). A weak rela onship was found in themiddle
school years. This was a meta-analysis, therefore gendera tudes were assessed in
different ways in children and adults.
16. (Weitzman, Birns, & Friend, 1985), p. 897.
17. (Ly on & Romney, 1991).
18. (Freeman, 2007).
19. Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей
20. (Kane, 2006a), quota ons from pp. 156, 157, 158, 161, and 161,respec vely.
21. (Kane, 2006a), p. 172.
22. In part, this is probably because males are higher status thanfemales, and so
it is more acceptable to cross up than to cross down.But as well, there is a fear
that feminine interests in boys portendsfuture psychological maladjustment and
homosexuality (Mar n, 1990;Mar n, 2005; Sandnabba & Ahlberg, 1999).
23. (Kane, 2008).
24. (Orenstein, 2000), p. 4.
25. (Alexander, Wilcox, & Woods, 2009).
26. The ‘hot potato’ effect, whereby children find a rac ve novel toysless
appealing when they are labelled as being for the other sex, wasdemonstrated in
four- to five-year-old children by (Mar n, Eisenbud, &Rose, 1995).
27. (van de Beek et al., 2009).
28. (Servin, Bohlin, & Berlin, 1999).
29. (Sax, 2006), p. 26.
30. The poten al importance of familiarity in preference has been notedby (Zosuls
et al., 2009), for example.
31. As found by (Servin, Bohlin, & Berlin, 1999).
32. As found by (Campbell et al., 2000).
33. (Bandura & Bussey, 2004), p. 696.
Глава 19 Гендерные детективы

1. ‘What color for your baby?’ Parents’ 14, no. 3 (March 1939), p. 98.Quoted in
(Paole , 1997), p. 32.
2. (Hurlbert & Ling, 2007; Alexander, 2003).
3. (Lawson, 2007). Quota ons from paras. 4, 5, 8, 8, and 10,respec vely.
4. (Paole , 1997), pp. 30 and 31, respec vely.
5. The salience of gender in the social world, and the ac ve role playedby the child
in gender development that the salience and importance ofgender mo vates, has
been highlighted by a number of researchers, forexample (Arthur et al., 2008; Bem,
1983; Bigler & Liben, 2007; Mar n &Halverson, 1981). The material that follows
all draws on the insights ofGender Schema Theory and especially Developmental
Intergroup Theory.
6. (Gelman, Taylor, & Naguyen, 2004).
7. (Levy & Haaf, 1994).
8. For example (Serbin, Poulin-Dubois, & Eichstedt, 2002), also(Poulin-Dubois et
al., 2002), who found that knowledge was seen earlierin girls than in boys.
9. (Zosuls et al., 2009).
10. (Mar n, Ruble, & Szkrybalo, 2002; Mar n & Halverson, 1981).
11. (Mar n & Ruble, 2004), p. 67.
12. (Ruble, Lurye, & Zosuls, 2008), p. 2.
13. (Mar n & Ruble, 2004), p. 68.
14. Carol Mar n, personal communica on, September 9, 2009.
15. (Mar n, Eisenbud, & Rose, 1995).
Глава 20 Гендерное образование

1. (Bem, 1983), p. 611.
2. (Bem, 1989).
3. (Bem, 1983), p. 612.
4. Referring to the tle of Sandra Bem’s autobiography (Bem, 1998). A he
end of the book the Bems’ children, Jeremy and Emily, then in theirearly
twen es, reflect on their childhood experiences. (In addi on totrying to raise
‘gender-aschema c’ children, the Bems also wanted toraise their children in
an an homophobic and sex-posi ve way.) Bothwere grateful for what their
unconven onal rearing had done for them(said Jeremy, ‘I get to be a complete
person. That’s what it comes downto’) and were posi ve about the beliefs
their parents had tried toconvey to them in their unconven onal fashion,
although some mes theydisagreed with the details of the implementa on. As
Sandra Bemacknowledged, there were difficul es for the children in having
genderremoved as a legi mate source of iden ty, yet having to live in aculture
that remains highly gendered. Both children also noted thedifficulty of accep ng
elements or desires in themselves that wereconven onally gendered (for example,
to enjoy typically masculineinterac ons or take pride in being a ‘manly man’ in
the case of Jeremy,or to want to be a pre y girl, in the case of Emily). The
childrenended up pursuing stereotypical interests – Jeremy mathema cs andEmily
the arts.
5. (Bem, 1983), p. 613.
6. (Rhode, 1997), p. 19.
7. (David, Grace, & Ryan, 2004), p. 142, reference removed, referring towork done
by Kay Bussey and David Perry.
8. (Fagot, 1985), see table 3, p. 1102.
9. (Fagot, 1985; Lamb, Easterbrooks, & Holden, 1980; Lamb & Roopnarine,1979).
10. (Serbin et al., 1979).
11. (Bannerjee & Lintern, 2000).
12. Here I rely on the descrip on of Woodward’s work provided in(Paechter,
2007). Unfortunately, I was unable to locate David Woodward’sthesis (D.
Woodward, ‘Nursery class children’s forma on of genderperspec ves’,
Unpublished MPhil thesis, Faculty of Educa on andLanguage Studies, Open
University, 2003).
13. (Rudman & Glick, 2008), p. 178.
14. (Weitzman et al., 1972), p. 1141.
15. (Gooden & Gooden, 2001; Hamilton et al., 2006).
16. (Novell, 2004) and (Telford, 2003), p. 4.
17. (Rush & La Nauze, 2006).
18. (Turner-Bowker, 1996).
19. (Lamb & Brown, 2006), p. 158.
20. (Frawley, 2008). Quota on is from book blurb, see p. 294.
21. (Diekman & Murnen, 2004).
22. (Evans & Davies, 2000).
23. (Anderson & Hamilton, 2005), p. 149.
24. (Aubrey & Harrison, 2004; Barner, 1999; Leaper et al., 2002; Thompson&
Zerbinos, 1995)
25. (Lamb & Brown, 2006), see pp. 64 and 65.
26. (Pike & Jennings, 2005) – 40 percent versus 76.9 percent. The sameeffect was
not found for Harry Po er Lego, although this may have beenbecause many more
children had seen the original version of this ad.
27. (Weitzman et al., 1972), p. 1129.
28. (Lamb & Brown, 2006), see pp. 159 and 160. An excep on, I think, isGertrude
McFuzz, but as Lamb and Brown note, this girl bird is ‘fancy,vain, and jealous’
(p. 160) – and she also, in the end, has to berescued by a male character.
29. (Hamilton et al., 2006). (Tepper & Cassidy, 1999) found that femaleswere
underrepresented in tles, pictures, and central roles, butcontrary to predic on
found no differences in emo onal language usedby male and female characters.
(Turner-Bowker, 1996) analysed thirtyCaldeco winners and runners up from
1984–1994 and foundunderrepresenta on of females in tles and pictures,
although notcentral roles.
30. (DeLoache, Cassidy, & Carpenter, 1987).
31. (Black et al., 2009; Davis, 2003; Drees & Phye, 2001; Furnham,Abramsky, &
Gunter, 1997; Sheldon, 2004).
32. (Götz, 2008).
33. (Smith & Cook, 2008). Both the TV and movie surveys also found
thatcharacters were predominantly Caucasian.
34. h p://www.thegeenadavisins tute.org/about_us.php, accessed onOctober 5,
2009.
35. See brief review in (Miller, Trautner, & Ruble, 2006).
36. (Rudman & Glick, 2008), p. 82.
37. (Fagot, Leinbach, & O’Boyle, 1992), p. 229, referring to workreported in
(Leinbach, Hort, & Fagot, 1997).
38. (Leinbach, Hort, & Fagot, 1993).
39. Unpublished work cited in (David, Grace, & Ryan, 2004). Informa onon the
age of the children in the study was provided by the first author(Barbara David,
personal communica on, June 25, 2009).
Глава 21 Самосоциализация
1. (Walker, 2008).
2. (Ruble, Lurye, & Zosuls, 2008), p. 2.
3. (Miller et al., 2009). Appearance was the most commonly used type
ofstereotype for girls among preschoolers, first, and fourth/fi hgraders, although
not kindergartners.
4. See summary in (Tajfel & Turner, 1986).
5. (Pa erson & Bigler, 2006). See also (Bigler & Liben, 2007).
6. A point made by (Arthur et al., 2008) and (Bem, 1983), for example.
7. A point made by (Rudman & Glick, 2008), p. 73. Interes ngly, whenchildren are
encouraged to categorise by age (that is, kids versusadults) rather than gender, the
adjec ves they used to describe boysand girls change (Sani et al., 2003).
8. (Ruble, Lurye, & Zosuls, 2008).
9. (Rudman & Glick, 2008), p. 60, referring to research conducted by(Leinbach,
Hort, & Fagot, 1993).
10. Barbara Hort, personal communica on, September 17, 2009.
11. 11Developmental psychologists have pointed out that there are
o enmethodological difficul es with studies that fail to find arela onship
between gender knowledge and gender preferences. See(Mar n, Ruble, &
Szkrybalo, 2002; Miller, Trautner, & Ruble, 2006).
12. 12(Zosuls et al., 2009).
13. See (Miller, Trautner, & Ruble, 2006), pp. 315 and 316.
14. (Bradbard & Endsley, 1983; Bradbard et al., 1986; Mar n, Eisenbud, &Rose,
1995; Masters et al., 1979; Thompson, 1975).
15. (Green, Bigler, & Catherwood, 2004).
16. (Kane, 2006b).
17. (Trautner et al., 2005).
18. This is a joke, rather than a scien fic fact.
Эпилог На ста-а-арт!
1. This event is described by (Morantz-Sanchez, 1985), pp. 306 and 307.Morantz-
Sanchez points out that ‘[i]ronically, women physicians weresaying much the same
thing as Richard Cabot in their publicpronouncements.’ (p. 307).
2. (Baruch, 1915), quota ons from paras. 3 and 4, then paras. 7 and 8,respec vely.
3. (Dana, 1915), para. 9.
4. Reported in (Nowlan, 2006), para. 9.
5. Quoted in (Morantz-Sanchez, 1985), p. 306.
6. (Dana, 1915), para. 10.
7. (Gould, 1981), pp. 28 and 29.
8. For example (Kay et al., 2004; Lockwood & Kunda, 1997; Shah, 2003;Welnsteln,
Przybylskl, & Ryan, 2009).
9. (Kimmel, 2008), p. 4.
10. (Sapolsky, 1997), para. 6.
11. (Kaiser et al., 2009), p. 9, ci ng the insight of (Fausto-Sterling,2000). For
evidence rela ng to neuroplas city, see (Draganski et al.,2004; Maguire et al.,
2000).
12. (Kaplan & Rogers, 2003), p. 74.
14. For example (Krendl et al., 2008; Wraga et al., 2006). Also (Hausmannet
al., 2009) who found that circula ng testosterone levels were higherin men
who performed cogni ve tasks a er gender-stereotype priming,compared with
controls.
15. (Schweder & Sullivan, 1993), p. 498.
16. (Kimmel, 2008), p. 341.
17. (Bleier, 1986), p. 148.
18. (Kaplan & Rogers, 2003), p. 231.
19. (Davies, 1989), p. x.
20. (Senior, 2009).
Библиография
Aboud, F. E., & Doyle, A.-B. (1996). Parental and peer influences onchildren’s
racial a tudes. Interna onal Journal of InterculturalRela ons, 20(3/4), 371–383.
Adams, G., Garcia, D. M., Purdie-Vaughns, V., & Steele, C. M. (2006).The
detrimental effects of a sugges on of sexism in an instruc onsitua on. Journal
of Experimental Social Psychology, 42(5), 602–615.
Adams, S., Kuebli, J., Boyle, P. A., & Fivush, R. (1995). Genderdifferences in
parent-child conversa ons about past emo ons: Alongitudinal inves ga on. Sex
Roles, 33(5/6), 309–323.
Alexander, G. M. (2003). An evolu onary perspec ve of sex-typed
toypreferences: Pink, blue, and the brain. Archives of Sexual Behavior,32(1),
7–14.
Alexander, G. M., & Hines, M. (2002). Sex differences in response tochildren’s
toys in nonhuman primates (Cercopithecus aethiops sabaeus).Evolu on and
Human Behavior, 23(6), 467–479.
Alexander, G. M., Wilcox, T., & Woods, R. (2009). Sex differences ininfants’ visual
interest in toys. Archives of Sexual Behavior, 38(3),427–433.
Allen, K. (2009, July 26). Could crash spell doom for City’s boys’ club?The
Observer, 3.
Ambady, N., Shih, M., Kim, A., & Pi nsky, T. L. (2001). Stereotypesuscep bility in
children: Effects of iden ty ac va on onquan ta ve performance. Psychological
Science, 12(5), 385–390.
Ames, D. R., & Kammrath, L. K. (2004). Mind-reading and
metacogni on:Narcissism, not actual competence, predicts self-es mated
ability.Journal of Nonverbal Behavior, 28(3), 187–209.
Anderson, D., & Hamilton, M. (2005). Gender role stereotyping of parentsin
children’s picture books: The invisible father. Sex Roles, 52(3/4),145–151.
Andreescu, T., Gallian, J. A., Kane, J. M., & Mertz, J. E. (2008).Cross-cultural
analysis of students with excep onal talent inmathema cal problem solving.
No ces of the American Mathema calSociety, 55(10), 1248–1260.
Archer, J., & Coyne, S. M. (2005). An integrated review of indirect,rela onal, and
social aggression. Personality & Social PsychologyReview, 9(3), 212–230.
262
Aronson, J., Lus na, M. J., Good, C., Keough, K., Steele, C. M., &Brown, J. (1999).
When white men can’t do math: Necessary and sufficien actors in stereotype
threat. Journal of Experimental Social Psychology,35(1), 29–46.
Arthur, A. E., Bigler, R. S., Liben, L. S., Gelman, S. A., & Ruble, D.N. (2008).
Gender stereotyping and prejudice in young children: Adevelopmental intergroup
perspec ve. In S. R. Levy & M. Killen (eds.),Intergroup a tudes and rela ons in
childhood through adulthood (pp.66–86). Oxford: Oxford University Press.
Ashby, J. S., Ryan, M. K., & Haslam, S. A. (2007, March). Legal work andthe glass
cliff: Evidence that women are preferen ally selected to leadproblema c cases.
William & Mary Journal of Women and the Law,775–793.
Aubrey, J. S., & Harrison, K. (2004). The gender-role content ofchildren’s
favorite television programs and its links to theirgender-related percep ons. Media
Psychology, 6(2), 111–146.
Auyeung, B., Baron-Cohen, S., Ashwin, E., Knickmeyer, R., Taylor, K., &Hacke ,
G. (2009). Fetal testosterone and au s c traits. Bri shJournal of Psychology, 100,
1–22.
Auyeung, B., Baron-Cohen, S., Ashwin, E., Knickmeyer, R., Taylor, K.,Hacke ,
G., et al. (2009). Fetal testosterone predicts sexuallydifferen ated childhood
behaviour in girls and in boys. PsychologicalScience, 20(2), 144–148.
Auyeung, B., Baron-Cohen, S., Chapman, E., Knickmeyer, R., Taylor, K., &Hacke ,
G. (2006). Foetal testosterone and the child systemizingquo ent. European Journal
of Endocrinology, 155, S123–S130.
Bachelard, M. & Power, L. (2008, November 9). The class divide. SundayAge, 15.
Banaji, M. R., & Hardin, C. D. (1996). Automa c stereotyping.Psychological
Science, 7(3), 136–141.
Banaji, M. R., Nosek, B. A., & Greenwald, A. G. (2004). No place fornostalgia in
science: A response to Arkes and Tetlock. PsychologicalInquiry, 15(4), 279–310.
Bandura, A., & Bussey, K. (2004). On broadening the cogni ve,mo va onal, and
sociostructural scope of theorizing about genderdevelopment and func oning:
Comment on Mar n, Ruble, and Szkrybalo(2002). Psychological Bulle n, 130(5),
691–701.
Bannerjee, R., & Lintern, V. (2000). Boys will be boys: The effect ofsocial
evalua on concerns on gender-typing. Social Development, 9(3),397–408.
Bargh, J., & Williams, E. (2006). The automa city of social life.Current Direc ons
in Psychological Science, 15(1), 1–4.
Barner, M. R. (1999). Sex-role stereotyping in FCC-mandated
children’seduca onal television. Journal of Broadcas ng & Electronic Media,43(4),
551–564.
Barne , R. & Rivers, C. (2004). Same difference: How gender myths arehur ng
our rela onships, our children, and our jobs. New York: BasicBooks.
Barnyard, K., & Lewis, R. (2009). Corporate sexism: The sex industry’sinfiltra on
of the modern workplace. London: The Fawce Society.
Baron-Cohen, S. (1997). Mindblindness: An essay on au sm and theory ofmind.
Cambridge, MA: MIT Press.
———. (2003). The essen al difference: Men, women and the extrememale brain.
London: Allen Lane.
———. (2005, August 8). The male condi on. New York Times, 15.
———. (2007). Sex differences in mind: Keeping science dis nc rom social policy.
In S. Ceci & W. Williams (eds.), Why aren’t morewomen in science? Top researchers
debate the evidence (pp. 159–172).Washington, DC: American Psychological
Associa on.
———. (2009). Au sm test ‘could hit maths skills’. From BBC
News:h p://news.bbc.co.uk/2/hi/health/7736196.stm. Accessed February
2,2009.
Baron-Cohen, S., Knickmeyer, R. C., & Belmonte, M. K. (2005). Sexdifferences in
the brain: Implica ons for explaining au sm. Science,310, 819–823.
Barres, B. (2006, July 13). Does gender ma er? Nature, 442, 133–136.
Barre , K. C., Campos, J. J., & Emde, R. (1996). Infants’ use ofconflic ng emo on
signals. Cogni on and Emo on, 10(2), 113–135.
Baruch, S. (1915, July 4). Why women lack great originality. New YorkTimes, 10.
Batki, A., Baron-Cohen, S., Wheelwright, S., Connellan, J., & Ahluwalia,J. (2000).
Is there an innate eye gaze module? Evidence from humanneonates. Infant
Behavior & Development, 23(2), 223–229.
Beilock, S. L., Rydell, R. J., & McConnell, A. R. (2007). Stereotypethreat and
working memory: Mechanisms, allevia on, and spillover.Journal of Experimental
Psychology: General, 136(2), 256–276.
Belkin, L. (2003, October 26). The opt-out revolu on. New York TimesMagazine,
42.
———. (2008, June 15). When mom and dad share it all. New YorkTimes
Magazine, 44.
Bem, S. L. (1983). Gender schema theory and its implica ons for
childdevelopment: Raising gender-aschema c children in a gender-
schema csociety. SIGNS: Journal of Women in Culture & Society, 8(4), 598–616.
———. (1989). Genital knowledge and gender constancy in preschoolchildren.
Child Development, 60, 649–662.
——. (1998). An unconven onal family. New Haven & London: YaleUniversity
Press.
Benne , C. M., Baird, A. A., Miller, M. B., and Wolford, G. L. (2009).Neural
correlates of interspecies perspec ve taking in the post-mortemAtlan c Salmon:
An argument for mul ple comparisons correc on.[Paper presented at the
Organiza on for Human Brain Mapping 2009Annual Mee ng, San Francisco, CA]
NeuroImage, 47(51), S125.
Berenbaum, S. A. (1999). Effects of early androgens on sex-typedac vi es
and interests in adolescents with congenital adrenalhyperplasia. Hormones and
Behavior, 35, 102–110.
Berenbaum, S. A., & Bailey, J. (2003). Effects on gender iden ty ofprenatal
androgens and genital appearance: Evidence from girls withcongenital adrenal
hyperplasia. The Journal of Clinical Endocrinologyand Metabolism, 88(3), 1102–
1106.
Berenbaum, S. A., & Hines, M. (1992). Early androgens are related tochildhood
sex-typed toy preferences. Psychological Science, 3(3),203–206.
Berenbaum, S. A., & Resnick, S. (2007). The seeds of career choices:Prenatal sex
hormone effects on psychology sex differences. In S. Ceci &C. Williams (eds.), Why
aren’t more women in science? Top researchersdebate the evidence (pp. 147–157).
Washington, DC: AmericanPsychological Associa on.
Biernat, M., & Kobrynowicz, D. (1997). Gender-and race-based standardsof
competence: Lower minimum standards but higher ability standards fordevalued
groups. Journal of Personality & Social Psychology, 72(3),544–557.
Bigler, R. S., & Liben, L. S. (2007). Developmental intergroup theory:Explaining
and reducing children’s social stereotyping and prejudice.Current Direc ons in
Psychological Science, 16(3), 162–166.
Bird, C. M., Castelli, F., Malik, O., Frith, U., & Husain, M. (2004).The impact of
extensive medial frontal lobe damage on ’Theory of Mind’and cogni on. Brain, 127,
914–928.
Bishop, K. M., & Wahlsten, D. (1997). Sex differences in the humancorpus
callosum: Myth or reality? Neuroscience and BiobehavioralReviews, 21(5), 581–
601.
Bi man, M., England, P., Sayer, L., Folbre, N., & Matheson, G. (2003).When does
gender trump money? Bargaining and me in household work.American Journal of
Sociology, 109(1), 186–214.
Black, K., Marola, J., Li man, A., Chrisler, J., & Neace, W. (2009).Gender and form
of cereal box characters: Different medium, samedisparity. Sex Roles, 60(11/12),
882–889.
Blackwell, L. S., Trzesniewski, K. H., & Dweck, C. S. (2007). Implici heories of
intelligence predict achievement across an adolescen ransi on: A longitudinal
study and an interven on. Child Development,78(1), 246–263.
Blair, R. J. R. (1996). Morality in the au s c child. Journal ofAu sm and
Developmental Disorders, 26(5), 571–579.
Blakemore, S.-J., den Ouden, H., Choudhury, S., & Frith, C. (2007).Adolescent
development of the neural circuitry for thinking abou nten ons. Social Cogni ve
and Affec ve Neuroscience, 2, 130–139.
Blanton, H., Crocker, J., & Miller, D. T. (2000). The effects ofin-group versus out-
group social comparison on self-esteem in thecontext of a nega ve stereotype.
Journal of Experimental SocialPsychology, 36, 519–530.
Bledsoe, A. T. (1856). An essay on liberty and slavery. Philadelphia: J.B. Lippinco
& Co.
Bleier, R. (1984). Science and gender: A cri que of biology and itstheories on
women. New York: Pergamon Press.
———. (1986). Sex differences research: Science or belief? In R.Bleier (ed.),
Feminist approaches to science (pp. 147–164). New York:Pergamon Press.
Blum, L., & Frieze, C. (2005). The evolving culture of compu ng:Similarity is the
difference. Fron ers, 26(1), 110–125.
Bolino, M. C., & Turnley, W. H. (2003). Counternorma ve
impressionmanagement, likeability, and performance ra ngs: The use
ofin mida on in an organiza onal se ng. Journal of Organiza onalBehavior,
24(2), 237–250.
Bowles, H. R., Babcock, L., & Lai, L. (2007). Social incen ves forgender
differences in the propensity to ini ate nego a ons: Some mesit does hurt to ask.
Organiza onal Behavior and Human DecisionProcesses, 103, 84–103.
Bradbard, M. R., & Endsley, R. C. (1983). The effects of sex-typedlabeling on
preschool children’s informa on-seeking and reten on. SexRoles, 9(2), 247–260.
Bradbard, M. R., Mar n, C. L., Endsley, R. C., & Halverson, C. F.(1986). Influence
of sex stereotypes on children’s explora on andmemory: A competence versus
performance dis nc on. DevelopmentalPsychology, 22(4), 481–486.
Breedlove, S. M., Cooke, B. M., & Jordan, C. L. (1999). The orthodoxview of brain
sexual differen a on. Brain, Behavior and Evolu on,54(1), 8–14.
Brescoll, V., & LaFrance, M. (2004). The correlates and consequences
ofnewspaper reports of research on sex differences. Psychological Science,15(8),
515–520.
Brescoll, V. L., & Uhlmann, E. L. (2008). Can an angry woman get ahead?Status
conferral, gender, and expression of emo on in the workplace.Psychological
Science, 19(3), 268–275.
Brines, J. (1994). Economic dependency, gender, and the division oflabor at
home. American Journal of Sociology, 100(3), 652–688.
Brizendine, L. (2007). The female brain. London: Bantam Press.
Broad, J. (2002). Women philosophers of the seventeenth century.Cambridge:
Cambridge University Press.
Broad, J., & Green, K. (2009). A history of women’s poli cal thought inEurope,
1400–1700. Cambridge: Cambridge University Press.
Brosnan, M. J. (2006). Digit ra o and faculty membership: Implica onsfor
the rela onship between prenatal testosterone and academia. Bri shJournal of
Psychology, 97(4), 455–466.
Bruer, J. T. (1997). Educa on and the brain: A bridge too far.Educa onal
Researcher, 26(8), 4–16.
Bryden, M. P., McManus, I. C., & Bulman-Fleming, M. B. (1994).Evalua ng
the empirical support for the Geschwind-Behan-Galaburda modelof cerebral
lateraliza on. Brain and Cogni on, 26(2), 103–167.
Buracas, G. T., Fine, I., & Boynton, G. M. (2005). The rela onshipbetween
task performance and func onal magne c resonance imagingresponse. Journal of
Neuroscience, 25(12), 3023–3031.
Burne , S., Bird, G., Moll, J., Frith, C., & Blakemore, S. J. (2009).Development
during adolescence of the neural processing of socialemo on. Journal of Cogni ve
Neuroscience, 21(9), 1736–1750.
Burton, F. D. (1972). The integra on of biology and behavior in thesocializa on
of Macaca sylvana of Gibraltar. In F. E. Poirier (ed.),Primate socializa on (pp. 29–
62). New York: Random House.
———. (1977). Ethology and the development of sex and genderiden ty in non-
human primates. Acta Biotheore ca, 26(1), 1–18.
———. (1992). The social group as informa on unit: Cogni vebehaviour,
cultural processes. In F. D. Burton (ed.), Social processesand mental abili es
in non-human primates: Evidences from longitudinalfield studies (pp. 31–60).
Lewiston/Queenston/Lampeter: The EdwinMellen Press.
Butler, D., & Geis, F. L. (1990). Nonverbal affect responses to male andfemale
leaders: Implica ons for leadership evalua ons. Journal ofPersonality and Social
Psychology, 58(1), 48–59.
Cadinu, M., Maass, A., Frigerio, S., Impagliazzo, L., & La no , S.(2003).
Stereotype threat: The effect of expectancy on performance.European Journal of
Social Psychology, 33(2), 267–285.
Cadinu, M., Maass, A., Rosabianca, A., & Kiesner, J. (2005). Why dowomen
underperform under stereotype threat? Evidence for the role ofnega ve thinking.
Cahill, L. (2006). Why sex ma ers for neuroscience. Nature
ReviewsNeuroscience, 7(6), 477–484.
Cameron, D. (2007). The myth of Mars and Venus: Do men and women
reallyspeak different languages? Oxford: Oxford University Press.
Campbell, A., Shirley, L., Heywood, C., & Crook, C. (2000). Infants’visual
preferences for sex-congruent babies, children, toys andac vi es: A longitudinal
study. Bri sh Journal of DevelopmentalPsychology, 18, 479–498.
Castelli, L., De Dea, C., & Nesdale, D. (2008). Learning sociala tudes:
Children’s sensi vity to the nonverbal behaviors of adultmodels during interracial
interac ons. Personality and SocialPsychology Bulle n, 34(11), 1504–1513.
Castelli, L., Zogmaister, C., & Tomelleri, S. (2009). The transmissionof racial
a tudes within the family. Developmental Psychology, 45(2),586–591.
Ceci, S. J., Williams, W. M., & Barne , S. M. (2009).
Women’sunderrepresenta on in science: Sociocultural and
biologicalconsidera ons. Psychological Bulle n, 135(2), 218–261.
Chalfin, M. C., Murphy, E. R., & Karkazis, K. A. (2008). Women’sneuroethics? Why
sex ma ers for neuroethics. American Journal ofBioethics, 8(1), 1–2.
Chapman, E., Baron-Cohen, S., Auyeung, B., Knickmeyer, R., Taylor, K., &Hacke ,
G. (2006). Fetal testosterone and empathy: Evidence from theEmpathy Quo ent
(EQ) and the ‘Reading the Mind in the Eyes’ test.Social Neuroscience, 1(2), 135–
148.
Charles, M., & Bradley, K. (2009). Indulging our gendered selves? Sexsegrega on
by field of study in 44 countries. American Journal ofSociology, 114(4), 924–976.
Chatard, A., Guimond, S., & Selimbegovic, L. (2007). ‘How good are youin math?’
The effect of gender stereotypes on students’ recollec on o heir school marks.
Journal of Experimental Social Psychology, 43(6),1017–1024.
Cherney, I. D. (2008). Mom, let me play more computer games: Theyimprove my
mental rota on skills. Sex Roles, 59, 776–786.
Cheryan, S., Plaut, V. C., Davies, P. G., & Steele, C. M. (2009).Ambient belonging:
How stereotypical cues impact gender par cipa on incomputer science. Journal
of Personality & Social Psychology, 97(6),1045–1060.
Choudhury, S., Nagel, S. K., & Slaby, J. (2009). Cri cal neuroscience:Linking
neuroscience and society through cri cal prac ce.BioSocie es, 4, 61–77.
Clarke, E. H. (1873). Sex in educa on: Or, a fair chance for girls.Boston: James R.
Osgood & Company. Released by The Project Gutenberg,June 5, 2006.
Clearfield, M. W., & Nelson, N. M. (2006). Sex differences in mothers’speech and
play behavior with 6-, 9-, and 14-month-old infants. SexRoles, 54(1/2), 127–137.
Clements, A. M., Rimrodt, S. L., Abel, J. R., Blankner, J. G.,Mostofsky, S. H., Pekar,
J. J., et al. (2006). Sex differences incerebral laterality of language and visuospa al
processing. Brain andLanguage, 98(2), 150–158.
Coleman, J. M., & Hong, Y. Y. (2008). Beyond nature and nurture: Theinfluence
of lay gender theories on self-stereotyping. Self andIden ty, 7(1), 34–53.
Collins, G. (1982, May 17). New perspec ves on father and his role.From
the New York Times online:h p://www.ny mes.com/1982/05/17/style/new-
perspec ves-on-father-and-his-role.html,accessed March 7, 2009.
Connellan, J., Baron-Cohen, S., Wheelwright, S., Batki, A., & Ahluwalia,J.
(2000). Sex differences in human neonatal social percep on. InfantBehavior &
Development, 23, 113–118.
Correll, S. J. (2004). Constraints into preferences: Gender, status, andemerging
career aspira ons. American Sociological Review, 69(1),93–113.
———. (2001). Gender and the career choice process: The role o iased self-
assessment. American Journal of Sociology, 106(6),1691–1730.
Correll, S. J., Benard, S., & Paik, I. (2007). Ge ng a job: Is there amotherhood
penalty? American Journal of Sociology, 112(5), 1297–1338.
Costa, P., Jr., Terracciano, A., & McCrae, R. R. (2001). Genderdifferences
in personality traits across cultures: Robust and surprisingfindings. Journal of
Personality & Social Psychology, 81(2), 322–331.
Croizet, J.-C., Després, G., Gauzins, M.-E., Huguet, P., Leyens, J.-P.,& Méot,
A. (2004). Stereotype threat undermines intellectual performanceby triggering a
disrup ve mental load. Personality and SocialPsychology Bulle n, 30(6), 721–731.
Crosby, F. J., Williams, J. C., & Biernat, M. (2004). The maternal wall.Journal of
Social Issues, 60(4), 675–682.
Cuddy, A. J. C., Fiske, S. T., & Glick, P. (2004). When professionalsbecome
mothers, warmth doesn’t cut the ice. Journal of Social Issues,60(4), 701–718.
Dakss, B. (2005, March 13). Intellectual gender gap? Kaledin
on debatereignited by Harvard president’s comments. From CBS
News.com:h p://www.cbsnews.com/stories/2005/03/14/sunday/main679829.shtml.Ac
on November 24, 2009.
Dana, C. L. (1915, June 27). Suffrage a cult of self and sex. New YorkTimes, 14,
(online archive).
Danaher, K., & Crandall, C. S. (2008). Stereotype threat in appliedse ngs re-
examined. Journal of Applied Social Psychology, 38(6),1639–1655.
Dar-Nimrod, I., & Heine, S. J. (2006). Exposure to scien fic theoriesaffects
women’s math performance. Science, 314(5798), 435.
Dasgupta, N., & Asgari, S. (2004). Seeing is believing: Exposure
tocounterstereotypic women leaders and its effect on the malleability ofautoma c
gender stereotyping. Journal of Experimental SocialPsychology, 40, 642–658.
David, B., Grace, D., & Ryan, M. K. (2004). The gender wars: Aself-categorisa on
theory perspec ve on the development of genderiden ty. In M. Benne & F. Sani
(eds.), The development of the socialself (pp. 135–157). Hove, UK, and New York:
Psychology Press.
Davies, B. (1989). Frogs and snails and feminist tales: Preschoolchildren and
gender. Sydney: Allen & Unwin.
Davies, P. G., Spencer, S. J., Quinn, D. M., & Gerhardstein, R. (2002).Consuming
images: How television commercials that elicit stereotypethreat can restrain
women academically and professionally. Personalityand Social Psychology Bulle n,
28(12), 1615–1628.
Davies, P. G., Spencer, S. J., & Steele, C. M. (2005). Clearing the air:Iden ty safety
moderates the effects of stereotype threat on women’sleadership aspira ons.
Journal of Personality and Social Psychology,88(2), 276–287.
Davis, M. H., & Kraus, L. A. (1997). Personality and empathic accuracy.In W. J.
Ickes (ed.), Empathic accuracy (pp. 144–168). New York: TheGuilford Press.
Davis, S. N. (2003). Sex stereotypes in commercials targeted towardchildren: A
content analysis. Sociological Spectrum, 23, 407–424.
———. (2007). Gender ideology construc on from adolescence toyoung
adulthood. Social Science Research, 36, 1021–1041.
Davison, H. K., & Burke, M. J. (2000). Sex discrimina on in simulatedemployment
contexts: A meta-analy c inves ga on. Journal ofVoca onal Behavior, 56(2), 225–
248.
De Vries, G. J. (2004). Sex differences in adult and developing
brains:Compensa on, compensa on, compensa on. Endocrinology, 145(3),1063–
1068.
DeLoache, J. S., Cassidy, D. J., & Carpenter, C. J. (1987). The threebears are
all boys: Mothers’ gender labeling of neutral picture bookcharacters. Sex Roles,
17(3/4), 163–178.
Demos, J. (1982). The changing faces of fatherhood: A new explora on
inAmerican family history. In S. Cath, A. Gurwi , & J. Ross (eds.),Father and child:
Developmental and clinical perspec ves (pp.425–445). Boston: Li le, Brown.
Deutsch, F. (1999). Halving it all: How equally shared paren ng
works.Cambridge, MA: Harvard University Press.
Devos, T., Diaz, P., Viera, E., & Dunn, R. (2007). College educa on
andmotherhood as components of self-concept: Discrepancies between
implicitand explicit assessments. Self and Iden ty, 6(2/3), 256–277.
Diamond, M. C. (1991). Hormonal effects on the development of
cerebrallateraliza on. Psychoneuroendocrinology, 16(1–3), 121–129.
Diekman, A. B., & Murnen, S. K. (2004). Learning to be li le women andli le
men: The inequitable gender equality of nonsexist children’sliterature. Sex Roles,
50(5/6), 373–385.
Dietrich, T., Krings, T., Neulen, J., Willmes, K., Erberich, S., Thron,A., & Sturm,
W. (2001). Effects of blood estrogen level on cor calac va on pa erns during
cogni ve ac va on as measured byfunc onal MRI. NeuroImage, 13(3), 425–432.
Donovan, W., Taylor, N., & Leavi , L. (2007). Maternal sensorysensi vity and
response bias in detec ng change in infant facialexpressions: Maternal self-efficacy
and infant gender labeling. InfantBehavior and Development, 30(3), 436–452.
Dorr, R. C. (1915, September 19). Is woman biologically barred fromsuccess?
New York Times, SM15 (online archive).
Draganski, B., Gaser, C., Busch, V., Schuierer, G., Bogdahn, U., & May,A. (2004).
Neuroplas city: Changes in grey ma er induced by training.Nature, 427(6972),
311–312.
Drake, J. (1696). An essay in defence of the female sex. In which areinserted
the characters of a pedant, a squire, a vertuoso, a poetaster,a city-cri ck, &c. In a
le er to a lady. Wri en by a lady. London:Printed for A. Roper, E. Wilkinson, and
R. Clavel.
Drees, D. D., & Phye, G. D. (2001). Gender representa on in children’slanguage
arts computer so ware. Journal of Educa onal Research, 95(1),49–55.
Dugan, E. (2008, March 31). Women’s group calls for the end to city’slap-dancing
culture. The Independent, 12.
Dunn, J., Bretherton, I., & Munn, P. (1987). Conversa ons about feelingstates
between mothers and their young children. DevelopmentalPsychology, 23(1), 132–
139.
Dweck, C. S. (2007). Is math a jpgt? Beliefs that put females at risk.In S. Ceci &
W. Williams (eds.), Why aren’t more women in science? Topresearchers debate the
evidence (pp. 47–55). Washington, DC: AmericanPsychological Associa on.
Dziobek, I., Rogers, K., Fleck, S., Bahnemann, M., Heekeren, H. R.,Wolf, O. T., &
Convit, A. (2008). Dissocia on of cogni ve andemo onal empathy in adults with
Asperger syndrome using theMul faceted Empathy Test (MET). Journal of Au sm
and DevelopmentalDisorders, 38(3), 464–473.
Edge (2005a). The assorta ve ma ng theory: A talk with SimonBaron-
Cohen.h p://www.edge.org/3rd_culture/baron-cohen05/baron-
cohen05_index.html.Accessed September 2, 2009.
Edge (2005b, May 16). The science of gender and science. Pinker vs.Spelke.
A debate.h p://www.edge.org/3rd_culture/debate05/debate05_index.html.
AccessedJanuary 20, 2009.
Eisenberg, N., & Lennon, R. (1983). Sex differences in empathy andrelated
capaci es. Psychological Bulle n, 94(1), 100–131.
Evans, L., & Davies, K. (2000). No sissy boys here: A content analysisof the
representa on of masculinity in elementary school readingtextbooks. Sex Roles,
42(3/4), 255–270.
Fabes, R. A., & Eisenberg, N. (1998). Meta-analyses of age and
sexdifferences in children’s and adolescents’ prosocial behavior.(Manuscript
par ally published in: Eisenberg, N., & Fabes, R. A.(1998). Prosocial
development. In W. Damon (ed.), Handbook of ChildDevelopment. Available
at h p://www.public.asu.edu/~rafabes/meta.pdf.)
Fagot, B., Leinbach, M., & O’Boyle, C. (1992). Gender labeling,
genderstereotyping, and paren ng behaviors. Developmental Psychology,
28(2),225–230.
Fagot, B. I. (1985). Beyond the reinforcement principle: Another steptoward
understanding sex role development. Developmental Psychology,21(6), 1097–
1104.
Fara, P. (2005). Scien sts anonymous: Great stories of women inscience.
Cambridge: Icon Books.
Farroni, T., Csibra, G., Simion, F., & Johnson, M. H. (2002). Eyecontact detec on in
humans from birth. Proceedings of the Na onalAcademy of Sciences, USA, 99(14),
9602–9605.
Fausto-Sterling, A. (1985). Myths of gender: Biological theories aboutwomen and
men (2nd ed.). New York: Basic Books.
———. (2000). Sexing the body: Gender poli cs and the construc onof sexuality.
New York: Basic Books.
Feingold, A. (1994). Gender differences in variability in intellectualabili es: A
cross-cultural perspec ve. Sex Roles, 30(1/2), 81–92.
Feng, J., Spence, I., & Pra , J. (2007). Playing an ac on video gamereduces gender
differences in spa al cogni on. Psychological Science,18(10), 850–855.
Fine, A. (1990). Taking the devil’s advice. London: Viking.
Fine, C. (2006). A mind of its own: How your brain distorts anddeceives. New
York: W. W. Norton.
———. (2008). Will working mothers’ brains explode? The popular newgenre of
neurosexism. Neuroethics, 1(1), 69–72.
Finegan, J. K., Niccols, G. A., & Sitarenios, G. (1992). Rela onsbetween prenatal
testosterone levels and cogni ve abili es at 4 years.Developmental Psychology,
28(6), 1075–1089.
Fiske, S. T., Cuddy, A. J. C., & Glick, P. (2007). Universal dimensionsof social
cogni on: Warmth and competence. Trends in Cogni veSciences, 11(2), 77–83.
Fivush, R. (1989). Exploring sex differences in the emo onal content ofmother-
child conversa ons about the past. Sex Roles, 20(11/12),675–691.
Frawley, T. J. (2008). Gender schema and prejudicial recall: Howchildren
misremember, fabricate, and distort gendered picture bookinforma on. Journal of
Research in Childhood Educa on, 22(3),291–303.
Freeman, N. K. (2007). Preschoolers’ percep ons of gender appropriatetoys
and their parents’ beliefs about genderized behaviors:Miscommunica on, mixed
messages, or hidden truths? Early ChildhoodEduca on Journal, 34(5), 357–366.
Freese, J. L. & Amaral, D. G. (2009). Neuroanatomy of the primateamygdala. In P.
J. Whalen & E. A. Phelps (eds.), The human amygdala (pp.3–42). New York: Guilford
Press.
Friston, K. J., & Price, C. J. (2001). Dynamic representa ons andgenera ve
models of brain func on. Brain Research Bulle n, 54(3),275–285.
Fullagar, C. J., Canan Sumer, H., Sverke, M., & Slick, R. (2003).Managerial sex-
role stereotyping, a cross cultural analysis.Interna onal Journal of Cross Cultural
Management, 3(1), 93–107.
Furnham, A., Abramsky, S., & Gunter, B. (1997). A cross-cultural contentanalysis
of children’s television adver sements. Sex Roles, 37(1/2),91–99.
Galinsky, A. D., Wang, C. S., & Ku, G. (2008). Perspec ve-takers behavemore
stereotypically. Journal of Personality and Social Psychology,95(2), 404–419.
Galpin, V. (2002). Women in compu ng around the world. SIGCSE Bulle n,34(2),
94–100.
Garner, H. (2004). Joe Cinque’s consola on: A true story of death,grief and the
law. Sydney: Pan Macmillan.
Garner, R. (2008, November 18). Single-sex schools ‘are the future’.From The
Independent online:h p://www.independent.co.uk/news/educa on/educa on-
news/singlesex-schools-are-the-future-1023105.html,accessed on May 22,
2009.
Gawronski, B., & Bodenhausen, G. V. (2006). Associa ve andproposi onal
processes in evalua on: An integra ve review of implicitand explicit a tude on
change. Psychological Bulle n, 132(5),692–731.
Gelman, S. A., Taylor, M. G., & Naguyen, S. P. (2004). III. How childrenand
mothers express gender essen alism. Monographs of the Society forResearch in
Child Development, 69(1), 33–63.
Geschwind, N., & Behan, P. (1982). Le -handedness: Associa on withimmune
disease, migraine, and developmental learning disorder.Proceedings of the
Na onal Academy of Sciences, USA, 79, 5097–5100.
Gharibyan, H. (2007). Gender gap in computer science: Studying itsabsence
in one former Soviet Republic. 2007 American Society forEngineering Educa on
Conference Proceedings, Honolulu, Hawaii.
Gharibyan, H., & Gunsaulus, S. (2006). Gender gap in computer sciencedoes not
exist in one former Soviet Republic: Results of a study. AnnualJoint Conference
Integra ng Technology into Computer Science Educa on.Proceedings of the 11th
annual SIGCSE conference on Innova on andTechnology in computer science
educa on. Bologna, Italy, pp. 222–226.
Giedd, J. N., Clasen, L. S., Lenroot, R., Greenstein, D., Wallace, G.L., Ordaz, S.
(2006). Puberty-related influences on brain development.Molecular and Cellular
Endocrinology, 254/255, 154–162.
Gilmore, J. H., Lin, W., Prastawa, M. W., Looney, C. B., Vetsa, Y. S.K., Knickmeyer,
R. C., et al. (2007). Regional gray ma er growth,sexual dimorphism, and cerebral
asymmetry in the neonatal brain. Journalof Neuroscience, 27(6), 1255–1260.
Gisborne, T. (1797). An enquiry into the du es of the female sex.London: Printed
for T. Cadell and W. Davies in the Strand.
Gitau, R., Adams, D., Fisk, N. M., & Glover, V. (2005). Fetal plasmatestosterone
correlates posi vely with cor sol. Archives of Disease inChildhood, Fetal and
Neonatal Edi on, 90, F166–F169.
Gladwell, M. (2008). Outliers: The story of success. Camberwell,Victoria,
Australia: The Penguin Group.
Glick, P., & Fiske, S. (2007). Sex discrimina on: The psychologicalapproach. In
F. Crosby, M. Stockdale, & S. Ropp (eds.), Sexdiscrimina on in the workplace:
Mul disciplinary perspec ves (pp.155–187). Malden, MA: Blackwell Publishing.
Golombok, S., & Rust, J. (1993). The pre-school ac vi es inventory:
Astandardised assessment of gender role in children. PsychologicalAssessment,
5(2), 131–136.
Gonzalez, A. Q., & Koestner, R. (2005). Parental preference for sex ofnewborn as
reflected in posi ve affect in birth announcements. SexRoles, 52(5/6), 407–411.
Good, C., Aronson, J., & Harder, J. A. (2008). Problems in the pipeline:Stereotype
threat and women’s achievement in high-level math courses.Journal of Applied
Developmental Psychology, 29(1), 17–28.
Good, C., Aronson, J., & Inzlicht, M. (2003). Improving adolescents’standardized
test performance: An interven on to reduce the effects ofstereotype threat.
Journal of Applied Developmental Psychology, 24(6),645–662.
Good, C., Ra an, A., & Dweck, C. (unpublished manuscript). Why do womenopt
out? Sense of belonging and women’s representa on in mathema cs.
Gooden, A. M., & Gooden, M. A. (2001). Gender representa on in
notablechildren’s picture books: 1995–1999. Sex Roles, 45(1/2), 89–101.
Gooren, L. (2006). The biology of human psychosexual differen a on.Hormones
and Behavior, 50, 589–601.
Gorman, E. H., & Kmec, J. A. (2007). We (have to) try harder: gender andrequired
work effort in Britain and the United States. Gender andSociety, 21(6), 828–856.
Götz, M. (2008). Girls and boys and television: A few reminders for moregender
sensi vity in children’s TV. Germany: Interna onalesZentralins tut für das Jugend
– und Bildungsfernsehen / Interna onalCentral Ins tute for Youth and Educa onal
Television (IZI).
Gould, S. (1981). The mismeasure of man. London: Penguin Books.
Graham, T., & Ickes, W. (1997). When women’s intui on isn’t greaterthan men’s.
In W. Ickes (ed.), Empathic accuracy (pp. 117–143). NewYork and London: The
Guilford Press.
Gray, J. (2008). Why Mars and Venus collide. London: Harper Collins.
Green, V. A., Bigler, R., & Catherwood, D. (2004). The variability andflexibility
of gender-typed toy play: A close look at children’sbehavioral responses to
counterstereotypic models. Sex Roles, 51(7/8),371–386.
Greenwald, A. G., Poehlman, T. A., Uhlmann, E. L., & Banaji, M. R.(2009).
Understanding and using the Implicit Associa on Test: III.Meta-analysis of
predic ve validity. Journal of Personality and SocialPsychology, 97(1), 17–41.
Grimshaw, G. M., Sitarenios, G., & Finegan, J. A. K. (1995). Mentalrota on at
7 years – Rela ons with prenatal testosterone levels andspa al play experiences.
Brain and Cogni on, 29(1), 85–100.
Grön, G., Wunderlich, A. P., Spitzer, M., Tomczak, R., & Riepe, M. W.(2000). Brain
ac va on during human naviga on: Gender-differentneural networks as substrate
of performance. Nature Neuroscience, 3(4),404–408.
Grossi, G. (2008). Science or belief? Bias in sex differences research.In C.
Badaloni, A. Drace, O. Gia, C. Levorato, & F. Vido o (eds.),Under-representa on
of women in science and technology (pp. 93–106).Padova, Italy: Cleup.
Guimond, S. (2008). Psychological similari es and differences betweenwomen
and men across cultures. Social and Personality PsychologyCompass, 2(1), 494–
510.
Guiso, L., Monte, F., Sapienza, P., & Zingales, L. (2008). Culture,gender, and math.
Science, 320(5880), 1164–1165.
Gupta, V. K., & Bhawe, N. M. (2007). The influence of proac vepersonality and
stereotype threat on women’s entrepreneurial inten ons.Journal of Leadership and
Organiza onal Studies, 13(4), 73–85.
Gur, R. C., Alsop, D., Glahn, D., Pe y, R., Swanson, C. L., Maldjian,J. A., et al.
(2000). An fMRI study of sex differences in regionalac va on to a verbal and a
spa al task. Brain and Language, 74(2),157–170.
Gur, R. C., & Gur, R. E. (2007). Neural substrates for sex differencesin cogni on. In
Why aren’t more women in science? Top researchersdebate the evidence (pp. 189–
198). Washington, DC: AmericanPsychological Associa on.
Gur, R. C., Turetsky, B. I., Matsui, M., Yan, M., Bilker, W., Hughe ,P., & Gur, R.
E. (1999). Sex differences in gray and white brain ma erin healthy young adults:
Correla ons with cogni ve performance.Journal of Neuroscience, 19(10), 4065–
4072.
Gürer, D. W. (2002a). Pioneering women in computer science. SIGCSEBulle n,
34(2), 175–180.
———. (2002b). Women in compu ng history. SIGCSE Bulle n, 34(2),116–120.
Gurian Ins tute, Bering, S., & Goldberg, A. (2009). It’s a baby girl!The unique
wonder and special nature of your daughter from pregnancy totwo years. San
Francisco, CA: Jossey-Bass.
Gurian, M. (2004). What could he be thinking? A guide to the mysteriesof a man’s
mind. London: Element.
Gurian, M., & Annis, B. (2008). Leadership and the sexes: Using genderscience
to create success in business. San Francisco, CA: Jossey-Bass.
Gurian, M., Henley, P., & Trueman, T. (2001). Boys and girls learndifferently! A
guide for teachers and parents. San Francisco, CA:Jossey-Bass.
Gurian, M., & Stevens, K. (2004, November). With boys and girls in
mind.Educa onal Leadership, 21–26.
———. (2005). The minds of boys: Saving our sons from fallingbehind in school
and life. San Francisco, CA: Jossey-Bass.
Gutek, B. A., & Done, R. S. (2001). Sexual harassment. In R. K. Unger(ed.),
Handbook of the psychology of women and gender (pp. 367–387).Hoboken, NJ:
John Wiley & Sons.
Haier, R. J., Jung, R. E., Yeo, R. A., Head, K., & Alkire, M. T. (2005).The
neuroanatomy of general intelligence: Sex ma ers. NeuroImage, 25,320–327.
Haier, R. J., Siegal, B. V., MacLachlan, A., Soderling, E., Lo enberg,S., &
Buchsbaum, M. S. (1992). Regional glucose metabolic changes a erlearning a
complex visuospa al/motor task: A positron emissiontomographic study. Brain
Research, 570, 134–143.
Halari, R., Sharma, T., Hines, M., Andrew, C., Simmons, A., & Kumari, V.(2006).
Comparable fMRI ac vity with differen al behaviouralperformance on mental
rota on and overt verbal fluency tasks in healthymen and women. Experimental
Brain Research, 169(1), 1–14.
Hall, G. B. C., Witelson, S. F., Szechtman, H., & Nahmias, C. (2004).Sex
differences in func onal ac va on pa erns revealed by increasedemo on
processing demands. NeuroReport, 15(2), 219–223.
Hall, J. A. (1978). Gender effects in decoding nonverbal cues.Psychological
Bulle n, 85(4), 845–857.
———. (1984). Nonverbal sex differences: Communica on accuracy
andexpressive style. Bal more & London: The Johns Hopkins UniversityPress.
Halpern, D. F., Benbow, C. P., Geary, D. C., Gur, R. C., Hyde, J. S., &Gernsbacher,
M. A. (2007). The science of sex differences in science andmathema cs.
Psychological Science in the Public Interest, 8(1), 1–51.
Hamilton, C. (2004). Growth fe sh. London: Pluto Press.
Hamilton, M. C., Anderson, D., Broaddus, M., & Young, K. (2006).
Genderstereotyping and under-representa on of female characters in 200popular
children’s picture books: A twenty-first century update. SexRoles, 55(11/12),
757–765.
Hanlon, H. W., Thatcher, R. W., & Cline, M. J. (1999). Genderdifferences
in the development of EEG coherence in normal children.Developmental
Neuropsychology, 16(3), 479–506.
Harrington, G. S., & Farias, S. T. (2008). Sex differences in languageprocessing:
Func onal MRI methodological considera ons. Journal ofMagne c Resonance
Imaging, 27(6), 1221–1228.
Haslam, S. A., & Ryan, M. K. (2008). The road to the glass cliff:Differences in the
perceived suitability of men and women for leadershipposi ons in succeeding and
failing organiza ons. The LeadershipQuarterly, 19(5), 530–546.
Haslanger, S. (2008). Changing the ideology and culture of philosophy:Not by
reason (alone). Hypa a, 23(2), 210–223.
Hasse , J. M., Siebert, E. R., & Wallen, K. (2008). Sex differences inrhesus monkey
toy preferences parallel those of children. Hormones andBehavior, 54(3), 359–364.
Hausmann, M., Schoofs, D., Rosenthal, H. E. S., & Jordan, K. (2009).Interac ve
effects of sex hormones and gender stereotypes on cogni vesex differences – A
psychobiological approach.Psychoneuroendocrinology, 34, 389–401.
Healy, M. (2006a, May 8). Hunter vs. gatherer (and then some). LosAngeles
Times, F12.
———. (2006b, July 23). In mental juggling, gender makes adifference. Telegraph
(Nashua, NH), Health sec on.
Heilman, M. E. (2001). Descrip on and prescrip on: How genderstereotypes
prevent women’s ascent up the organiza onal ladder. Journalof Social Issues, 57(4),
657–674.
Heilman, M. E., & Chen, J. J. (2005). Same behavior, differentconsequences:
Reac ons to men’s and women’s altruis c ci zenshipbehavior. Journal of Applied
Psychology, 90(3), 431–441.
Heilman, M. E., Wallen, A. S., Fuchs, D., & Tamkins, M. M. (2004).Penal es for
success: Reac ons to women who succeed at malegender-typed tasks. Journal of
Applied Psychology, 89(3), 416–427.
Herman, R. A., Measday, M. A., & Wallen, K. (2003). Sex differences ininterest in
infants in juvenile rhesus monkeys: Rela onship to prenatalandrogens. Hormones
and Behavior, 43, 573–583.
Hersch, J. (2006). Sex discrimina on in the labor market. Founda onsand Trends
in Microeconomics, 2(4), 281–361.
Hess, B. B. (1990). Beyond dichotomy: Drawing dis nc ons and
embracingdifferences. Sociological Forum, 5(1), 75–93.
Hewle , S., Luce, C. B., & Servon, L. J. (2008, December). [Responseto le er].
Harvard Business Review, 114.
Hewle , S. A., Luce, C. B., Servon, L. J., Sherbin, L., Shiller, P.,Sosnovich, E.,
& Sumberg, K. (2008). The Athena factor: Reversing thebrain drain in science,
engineering, and technology. Boston: HarvardBusiness Review.
Hines, M. (2004). Brain gender. Oxford and New York: Oxford UniversityPress.
———. (2006a). Do sex differences in cogni on cause the shortageof women
in science? In S. Ceci & W. Williams (eds.), Why aren’t morewomen in science?
Top researchers debate the evidence (pp. 101–112).Washington, DC: American
Psychological Associa on.
———. (2006b). Prenatal testosterone and gender-related behaviour.European
Journal of Endocrinology, 155, S115–S121.
Hines, M., & Alexander, G. (2008). Monkeys, girls, boys and toys: Aconfirma on.
Le er regarding ‘Sex differences in toy preferences:Striking parallels between
monkeys and humans’. Hormones and Behavior,54, 478–479.
Hines, M., Fane, B. A., Pasterski, V. L., Mathews, G. A., Conway, G. S.,& Brook,
C. (2003). Spa al abili es following prenatal androgenabnormality: Targe ng and
mental rota ons performance in individualswith congenital adrenal hyperplasia.
Psychoneuroendocrinology, 28,1010–1026.
Hines, M., Golombok, S., Rust, J., Johnston, K., Golding, J., and theAvon
Longitudinal Study of Parents and Children Study Team (2002).Testosterone
during pregnancy and gender role behavior of preschoolchildren: A longitudinal,
popula on study. Child Development, 73(6),1678–1687.
Hinze, S. W. (2004). ‘Am I being over-sensi ve?’ Women’s experience ofsexual
harassment during medical training. Health: An InterdisciplinaryJournal for the
Social Study of Health, Illness and Medicine, 8(1),101–127.
Hochschild, A. R. (1990). The second shi . New York: Avon Books.
Hoff Sommers, C. (2008). Why can’t a woman be
more like a man? From TheAmerican online: March/April
issue.h p://www.american.com/archive/2008/march-april-magazine-
contents/why-can2019t-a-woman-be-more-like-a-man,accessed on March
19, 2008.
Hogg, M. A., & Turner, J. C. (1987). Intergroup behaviour,self-stereotyping and
the salience of social categories. Bri sh Journalof Social Psychology, 26, 325–340.
Hollingworth, L. S. (1914). Variability as related to sex differences inachievement:
A cri que. American Journal of Sociology, 21, 510–530.
Horne, M. (2007, July 29). Gender row cooking up in classroom. Scotlandon
Sunday, 7.
Hornik, R., Risenhoover, N., & Gunnar, M. (1987). The effects ofmaternal posi ve,
neutral, and nega ve affec ve communica ons oninfant responses to new toys.
Child Development, 58, 937–944.
Houck, M. (2009). Is forensic science a gateway for women in science?Forensic
Science Policy and Management, 1, 65–69.
Hughes, C., & Cu ng, A. L. (1999). Nature, nurture, and individualdifferences in
early understanding of mind. Psychological Science,10(5), 429–432.
Hughes, C., Jaffee, S. R., Happé, F., Taylor, A., Caspi, A., & Moffit,T. E.
(2005). Origins of differences in theory of mind: From nature tonurture? Child
Development, 76(2), 356–370.
Huguet, P., & Régner, I. (2007). Stereotype threat among schoolgirls inquasi-
ordinary classroom circumstances. Journal of Educa onalPsychology, 99(3), 545–
560.
Hurlbert, A. C., & Ling, Y. (2007). Biological components of sexdifferences in color
preference. Current Biology, 17(16), R623–R625.
Hyde, J. S. (2005). The gender similari es hypothesis. AmericanPsychologist,
60(6), 581–592.
Hyde, J. S., Lindberg, S. M., Linn, M. C., Ellis, A. B., & Williams, C.C. (2008). Gender
similari es characterize math performance. Science321, 494–495.
Hyde, J. S., & Mertz, J. E. (2009). Gender, culture, and mathema csperformance.
Proceedings of the Na onal Academy of Sciences, 106(22),8801–8807.
Ickes, W. (2003). Everyday mind reading: Understanding what other peoplethink
and feel. Amherst, NY: Prometheus Books.
Ickes, W., Gesn, P. R., & Graham, T. (2000). Gender differences inempathic
accuracy: Differen al ability or differen al mo va on?Personal Rela onships, 7,
95–109.
Ihnen, S. K. Z., Church, J. A., Petersen, S. E., & Schlaggar, B. L.(2009). Lack
of generalizability of sex differences in the fMRI BOLDac vity associated with
language processing in adults. NeuroImage,45(3), 1020–1032.
Iidaka, T., Okada, T., Murata, T., Omori, M., Kosaka, H., Sadato, N., &Yonekura, Y.
(2002). Age-related differences in the medial temporal loberesponses to emo onal
faces as revealed by fMRI. Hippocampus, 12,352–362.
Im, K., Lee, J.-M., Ly elton, O., Kim, S. H., Evans, A. C., & Kim, S.I. (2008). Brain
size and cor cal structure in the adult human brain.Cerebral Cortex, 18, 2181–
2191.
Inzlicht, M., & Ben-Zeev, T. (2000). A threatening intellectualenvironment: Why
females are suscep ble to experiencing problem-solvingdeficits in the presence of
males. Psychological Science, 11(5),365–371.
Itani, J. (1959). Paternal care in the wild Japanese monkey, Macacafuscata
fuscata. Primates, 2(1), 61–93.
James, K. (1993). Conceptualizing self with in-group stereotypes:Context and
esteem precursors. Personality and Social PsychologyBulle n, 19(1), 117–121.
Jeffreys, S. (2008). Keeping women down and out: The strip club boom andthe
reinforcement of male dominance. SIGNS: Journal of Women in Cultureand
Society, 34(1), 151–173.
Johns, M., Inzlicht, M., & Schmader, T. (2008). Stereotype threat andexecu ve
resource deple on: Examining the influence of emo onregula on. Journal of
Experimental Psychology: General, 137(4),691–705.
Johnson, W., Carothers, A., & Deary, I. J. (2008). Sex differences invariability in
general intelligence. Perspec ves on PsychologicalScience, 3(6), 518–531.
Jolls, C. (2002). Is there a glass ceiling? Harvard Women’s Law Journal,25, 1–18.
Jordan, K., Wüstenberg, T., Heinze, H.-J., Peters, M., & Jäncke, L.(2002). Women
and men exhibit different cor cal ac va on pa ernsduring mental rota on tasks.
Neuropsychologia, 40(13), 2397–2408.
Josephs, R. A., Newman, M. L., Brown, R. P., & Beer, J. M. (2003).Status,
testosterone, and human intellectual performance: Stereotypethreat as status
concern. Psychological Science, 14(2), 158–163.
Jost, J., & Hunyady, O. (2002). The psychology of system jus fica onand the
pallia ve func on of ideology. European Review of SocialPsychology, 13, 111–
153.
Jost, J. T., Pelham, B. W., & Carvallo, M. R. (2002). Non-consciousforms of system
jus fica on: Implicit and behavioral preferences forhigher status groups. Journal of
Experimental Social Psychology, 38,586–602.
Jürgensen, M., Hiort, O., Holterhus, P.-M., & Thyen, U. (2007). Genderrole
behavior in children with XY karyotype and disorders of sexdevelopment.
Hormones and Behavior, 51(3), 443–453.
Kaiser, A., Haller, S., Schmitz, S., & Nitsch, C. (2009). On sex/genderrelated
similari es and differences in fMRI language research. BrainResearch Reviews,
61(2): 49–59.
Kane, E. W. (2006a). ‘No way my boys are going to be like that!’:Responses to
children’s gender nonconformity. Gender and Society,20(149), 149–176.
———. (2006b). ‘We put it down in front of him, and he jus ns nc vely knew
what to do’: Biological determinism in parents’beliefs about the origins of gendered
childhoods. Paper presented at theAnnual Mee ng of the American Sociological
Associa on, Montreal,Canada.
———. (2008). Called to account: Parents and children doing genderin everyday
interac ons. Paper presented at the Eastern SociologicalSociety Annual Mee ng,
New York, NY.
———. (2009). ‘I wanted a soul mate:’ Gendered an cipa on andframeworks of
accountability in parents’ preferences for sons anddaughters. Symbolic Interac on,
34(4), 372–389.
Kaplan, G., & Rogers, L. (1994). Race and gender fallacies: The paucityof
biological determinist explana ons of difference. In E. Tobach & B.Rosoff (eds.),
Challenging racism and sexism: Alterna ves to gene cexplana ons (pp. 66–92).
New York: The Feminist Press.
Kaplan, G., & Rogers, L. (2003). Gene worship: Moving beyond thenature/nurture
debate over genes, brain, and gender. New York: OtherPress.
Kay, A., Wheeler, S., Bargh, J., & Ross, L. (2004). Material priming:The influence
of mundane physical objects on situa onal construal andcompe ve behavioral
choice. Organiza onal Behavior and HumanDecision Processes, 95, 83–96.
Kelly, D. J., Liu, S., Ge, L., Quinn, P. C., Slater, A. M., Lee, K., etal. (2007). Cross-
race preferences for same-race faces extend beyond theAfrican versus Caucasian
contrast in 3-month-old infants. Infancy,11(1), 87–95.
Kemper, T. (1990). Social structure and testosterone: Explora ons o he socio-
biosocial chain. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press.
Kiefer, A. K., & Sekaquaptewa, D. (2007). Implicit stereotypes andwomen’s
math performance: How implicit gender-math stereotypes influencewomen’s
suscep bility to stereotype threat. Journal of ExperimentalSocial Psychology,
43(5), 825–832.
Kilbourne, B., England, P., Farkas, G., Beron, K., & Weir, D. (1994).Returns to skill,
compensa ng differen als, and gender bias: Effectsof occupa onal characteris cs
on the wages of white women and men.American Journal of Sociology, 100(3),
689–719.
Killgore, W. D. S., Oki, M., & Yurgelun-Todd, D. A. (2001). Sex-
specificdevelopmental changes in amygdala responses to affec ve
faces.NeuroReport, 12(2), 427–433.
Killgore, W. D. S., Yurgelun-Todd, D. A. (2001). Sex differences inamygdala
ac va on during the percep on of facial affect. NeuroReport,12(11), 2543–2547.
Kimmel, M. S. (2004). The gendered society (2nd ed.). New York andOxford:
Oxford University Press.
———. (2008). The gendered society (3rd ed.). New York and Oxford:Oxford
University Press.
Kimura, D. (1999). Sex and cogni on. Cambridge, MA: The MIT Press.
———. (2005, February 1). Hysteria trumps academic freedom.Vancouver Sun,
p. A13.
Kitayama, S., & Cohen, D. (2007). Preface. In S. Kitayama & D. Cohen(eds.),
Handbook of cultural psychology. New York: The Guilford Press.
Klein, K. J. K., & Hodges, S. D. (2001). Gender differences, mo va on,and
empathic accuracy: When it pays to understand. Personality andSocial Psychology
Bulle n, 27(6), 720–730.
Knickmeyer, R., Baron-Cohen, S., Fane, B. A., Wheelwright, S., Mathews,G. A.,
Conway, G. S., et al. (2006). Androgens and au s c traits: Astudy of individuals
with congenital adrenal hyperplasia. Hormones andBehavior, 50, 148–153.
Knickmeyer, R., Baron-Cohen, S., Ragga , P., & Taylor, K. (2005).Foetal
testosterone, social rela onships, and restricted interests inchildren. Journal of
Child Psychology & Psychiatry, 46(2), 198–210.
Knickmeyer, R., Baron-Cohen, S., Ragga , P., Taylor, K., & Hacke , G.(2006). Fetal
testosterone and empathy. Hormones and Behavior, 49,282–292.
Knickmeyer, R. C., Wheelwright, S., Taylor, K., Raga , P., Hacke , G.,& Baron-
Cohen, S. (2005). Gender-typed play and amnio c testosterone.Developmental
Psychology, 41(3), 517–528.
Koenig, A. M., & Eagly, A. H. (2005). Stereotype threat in men on a testof social
sensi vity. Sex Roles, 52(7/8), 489–496.
Kolata, G. (1983). Math genius may have hormonal basis. Science,222(4630),
1312.
———. (1995, February 28). Man’s world, woman’s world? Brainstudies point to
differences. New York Times, C1.
Krendl, A. C., Richeson, J. A., Kelley, W. M., & Heatherton, T. F.(2008).
The nega ve consequences of threat: A func onal magne cresonance imaging
inves ga on of the neural mechanisms underlyingwomen’s underperformance in
math. Psychological Science, 19(2),168–175.
Kriegeskorte, N., Simmons, W. K., Bellgowan, P. S. F., & Baker, C. I.(2009).
Circular analysis in systems neuroscience: The dangers of doubledipping. Nature
Neuroscience, 12(5), 535–540.
Kunda, Z., & Spencer, S. J. (2003). When do stereotypes come to mind andwhen
do they color judgment? A goal-based theore cal framework forstereotype
ac va on and applica on. Psychological Bulle n, 129(4),522–544.
Lamb, M. E., Easterbrooks, M. A., & Holden, G. W. (1980). Reinforcementand
punishment among preschoolers: Characteris cs, effects, andcorrelates. Child
Development, 51(4), 1230–1236.
Lamb, M. E., & Roopnarine, J. L. (1979). Peer influences on sex-roledevelopment
in preschoolers. Child Development, 50(4), 1219.
Lamb, S., & Brown, L. (2006). Packaging girlhood: Rescuing our daughtersfrom
marketers’ schemes. New York: St Mar n’s Press.
Lawrence, P. A. (2006). Men, women, and ghosts in science. PLoS Biology,4(1),
13–15.
Lawson, A. (2007, May 23). The princess gene. The Age, 18.
Leaper, C., Anderson, K. J., & Sanders, P. (1998). Moderators of gendereffects on
parents’ talk to their children: A meta-analysis.Developmental Psychology, 34(1),
3–27.
Leaper, C., Breed, L., Hoffman, L., & Perlman, C. (2002). Varia ons inthe gender-
stereotyped content of children’s television cartoons acrossgenres. Journal of
Applied Social Psychology, 32(8), 1653–1662.
Leeb, R. T., & Rejskind, F. G. (2004). Here’s looking at you, kid! Alongitudinal study
of perceived gender differences in mutual gazebehavior in young infants. Sex Roles,
50(1/2), 1–14.
Lehrer, J. (2008, August 17). Of course I love you, and I have the brainscan to
prove it – We’re looking for too much in brain scans. BostonGlobe. K1.
Leinbach, M. D., Hort, B. E., & Fagot, B. I. (1997). Bears are for boys:Metaphorical
associa ons in young children’s gender stereotypes.Cogni ve Development, 12,
107–130.
Leinbach, M. D., Hort, B., & Fagot, B. I. (1993). Metaphoricaldimensions and
the gender-typing of toys. Paper presented at theSymposium conducted at the
mee ng of the Society for Research in ChildDevelopment, New Orleans, Louisiana.
Lenroot, R. K., Gogtay, N., Greenstein, D. K., Wells, E. M., Wallace G.L., Clasen,
L. S., et al. (2007). Sexual dimorphism of braindevelopmental trajectories during
childhood and adolescence. NeuroImage,36, 1065–1073.
Leonard, C. M., Towler, S., Welcome, S., Halderman, L. K., O o, R.,Eckert, M. A.,
& Chiarello, C. (2008). Size ma ers: Cerebral volumeinfluences sex differences in
neuroanatomy. Cerebral Cortex, 18(12),2920–2931.
Levine, S. C., Vasilyeva, M., Lourenco, S. F., Newcombe, N. S., &Hu enlocher,
J. (2005). Socioeconomic status modifies the sexdifference in spa al skills.
Levy, G. D., & Haaf, R. A. (1994). Detec on of gender-relatedcategories by 10-
month-old infants. Infant Behavior & Development,17(4), 457–459.
Levy, N. (2004). Book review: Understanding blindness. Phenomenology andthe
Cogni ve Sciences, 3, 315–324.
Lewon n, R. (2000). It ain’t necessarily so: The dream of the humangenome and
other illusions. New York: New York Review of Books.
Liben, L., Bigler, R., & Krogh, H. (2001). Pink and blue collar jobs:Children’s
judgments of job status and job aspira ons in rela on tosex of worker. Journal
of Experimental Child Psychology, 79(4),346–363.
Lickliter, R., & Honeycu , H. (2003). Developmental dynamics: Toward
abiologically plausible evolu onary psychology. Psychological Bulle n,129(6),
819–835.
Lockwood, P. (2006). ‘Someone like me can be successful’: Do collegestudents
need same-gender role models? Psychology of Women Quarterly,30(1), 36–46.
Lockwood, P., & Kunda, Z. (1997). Superstars and me: Predic ng theimpact of
role models on the self. Journal of Personality and SocialPsychology, 73(1), 91–
103.
Logel, C., Iserman, E. C., Davies, P. G., Quinn, D. M., & Spencer, S. J.(2008).
The perils of double consciousness: The role of thoughtsuppression in stereotype
threat. Journal of Experimental SocialPsychology, 45(2), 299–312.
Logel, C., Walton, G. M., Spencer, S. J., Iserman, E. C., von Hippel,W., & Bell, A.
E. (2009). Interac ng with sexist men triggers socialiden ty threat among female
engineers. Journal of Personality andSocial Psychology, 96(6), 1089–1103.
Luders, E., Steinmetz, H., & Jäncke, L. (2002). Brain size and greyma er volume
in the healthy human brain. NeuroReport, 13(17),2371–2374.
Lutchmaya, S., Baron-Cohen, S., & Raga , P. (2002). Foetal testosteroneand
eye contact in 12-month-old human infants. Infant Behavior andDevelopment, 25,
327–335.
Lynn, M. (2006, January 12). On bankers and lap dancers. Interna onalHerald
Tribune, 18.
Ly on, H., & Romney, D. M. (1991). Parents’ differen al socializa onof boys and
girls: A meta-analysis. Psychological Bulle n, 109(2),267–296.
MacAdam, G. (1914, January 18). Feminist revolu onary principle isbiological
bosh. New York Times, SM2 (online archive).
Machin, S., & Pekkarinen, T. (2008). Global sex differences in testscore variability.
Science, 322, 1331–1332.
Maguire, E. A., Gadian, D. G., Johnsrude, I. S., Good, C. D., Ashburner,J.,
Frackowiak, R. S. J., et al. (2000). Naviga on-related structuralchange in the
hippocampi of taxi drivers. Proceedings of the Na onalAcademy of Sciences, USA,
97(8), 4398–4403.
Malebranche, N. (1997). The search a er truth (T. Lennon & P. Olscamp,trans.).
Cambridge, UK: Cambridge University Press.
Mareschal, D., Johnson, M. H., Sirois, S., Spratling, M. W., Thomas, M.S. C., &
Westermann, G. (2007). Neuroconstruc vism: How the brainconstructs cogni on
(vol. 1). Oxford: Oxford University Press.
Mar n, C. L. (1990). A tudes and expecta ons about children
withnontradi onal and tradi onal gender roles. Sex Roles, 22(3/4),151–166.
Mar n, C. L., Eisenbud, L., & Rose, H. (1995). Children’s gender-basedreasoning
about toys. Child Development, 66(5), 1453–1471.
Mar n, C. L., & Halverson, C. F. (1981). A schema c processing modelof sex
typing and stereotyping in children. Child Development, 52,1119–1134.
Mar n, C. L., & Ruble, D. (2004). Children’s search for gender cues:Cogni ve
perspec ves on gender development. Current Direc ons inPsychological Science,
13(2), 67–70.
Mar n, C.L., Ruble, D. N., & Szkrybalo, J. (2002). Cogni ve theoriesof early
gender development. Psychological Bulle n, 128(6), 903–933.
Mar n, K. A. (2005). William wants a doll. Can he have one? Feminists,child care
advisors, and gender-neutral child rearing. Gender & Society,19(4), 456–479.
Marton, F., Fensham, P., & Chaiklin, S. (1994). A Nobel’s eye view ofscien fic
intui on: Discussions with the Nobel prize–winners inphysics, chemistry and
medicine (1970–86). Interna onal Journal ofScience Educa on, 16(4), 457–473.
Marx, D. M., Gilbert, P., Monroe, A., & Cole, C. (unpublishedmanuscript).
Superstars close to me: The effect of role model closenesson performance under
threat.
Marx, D. M., & Roman, J. S. (2002). Female role models: Protec ngwomen’s math
test performance. Personality and Social PsychologyBulle n, 28(9), 1183–1193.
Marx, D. M., & Stapel, D. A. (2006a). Dis nguishing stereotype threa rom
priming effects: On the role of the social self and threat-basedconcerns. Journal
of Personality and Social Psychology, 91(2), 243–254.
———. (2006b). It’s all in the ming: Measuring emo onalreac ons to stereotype
threat before and a er taking a test. EuropeanJournal of Social Psychology, 36,
687–698.
———. (2006c). It depends on your perspec ve: The role ofself-relevance in
stereotype-based underperformance. Journal ofExperimental Social Psychology,
42, 768–775.
Marx, D. M., Stapel, D. A., & Muller, D. (2005). We can do it: Theinterplay of
construal orienta on and social comparisons under threat.Journal of Personality
and Social Psychology, 88(3), 432–446.
Mason, M. A., & Goulden, M. (2004). Marriage and baby blues: Redefininggender
equity in the academy. The Annals of the American Academy ofPoli cal and Social
Science, 596(1), 86–103.
Mason, W. A. (2002). The natural history of primate behavioraldevelopment:
An organismic perspec ve. In D. J. Lewkowicz & R.Lickliter (eds.), Concep ons of
development: Lessons from thelaboratory (pp. 105–134). New York, London, and
Hove, UK: PsychologyPress.
Mast, M. S. (2004). Men are hierarchical, women are egalitarian: Animplicit
gender stereotype. Swiss Journal of Psychology, 63(2),107–111.
Masters, J. C., Ford, M. E., Arend, R., Grotevant, H. D., & Clark, L. V.(1979).
Modeling and labeling as integrated determinants of children’ssex-typed imita ve
behavior. Child Development, 50, 364–371.
Mathews, G. A., Fane, B. A., Conway, G. S., Brook, C.G.D., & Hines, M.(2009).
Personality and congenital adrenal hyperplasia: Possible effectsof prenatal
androgen exposure. Hormones and Behavior, 55, 285–291.
Mathews, G. A., Fane, B. A., Pasterski, V. L., Conway, G. S., Brook, C.,&
Hines, M. (2004). Androgenic influences on neural asymmetry:Handedness
and language lateraliza on in individuals with congenitaladrenal hyperplasia.
Psychoneuroendocrinology, 29(6), 810–822.
McCabe, D. P., & Castel, A. D. (2008). Seeing is believing: The effectof brain
images on judgments of scien fic reasoning. Cogni on, 107,343–352.
McClure, E. B. (2000). A meta-analy c review of sex differences infacial
expression processing and their development in infants, children,and adolescents.
Psychological Bulle n, 126(3), 424–453.
McCrum, R. (2008, August 24). Up Pompeii with the roguish don. TheObserver,
22.
McGlone, M. S., & Aronson, J. (2006). Stereotype threat, iden tysalience, and
spa al reasoning. Journal of Applied DevelopmentalPsychology, 27(5), 486–493.
McIntyre, M. H. (2006). The use of digit ra os as markers for perinatalandrogen
ac on. Reproduc ve Biology and Endocrinology, 4(1), 10.
McIntyre, R. B., Lord, C. G., Gresky, D. M., Ten Eyck, L. L., Frye, G.D. J., & Bond, C.
F. (2005). A social impact trend in the effects ofrole models on allevia ng women’s
mathema cs stereotype threat.Current Research in Social Psychology, 10(9), 116–
136.
McIntyre, R. B., Paulson, R. M., & Lord, C. G. (2003). Allevia ngwomen’s
mathema cs stereotype threat through salience of groupachievements. Journal of
Experimental Social Psychology, 39, 83–90.
Meyer-Bahlburg, H. F., Dolezal, C., Baker, S. W., Carlson, A. D., Obeid,J. S., &
New, M. I. (2004). Prenatal androgeniza on affectsgender-related behavior but not
gender iden ty in 5–12-year-old girlswith congenital adrenal hyperplasia. Archives
of Sexual Behavior, 33(2),97–104.
Meyer-Bahlburg, H. F., Dolezal, C., Zucker, K. J., Kessler, S. J.,Schober, J. M.,
& New, M. I. (2006). The recalled Childhood GenderQues onnaire–revised: A
psychometric analysis in a sample of womenwith congenital adrenal hyperplasia.
Journal of Sex Research, 43(4),364–367.
Mill, J. (1869/1988). The subjec on of women. Indianapolis: Hacke Publishing
Company.
Miller, C. F., Lurye, L. E., Zosuls, K. M., & Ruble, D. N. (2009).Accessibility of
gender stereotype domains: Developmental and genderdifferences in children. Sex
Roles, 60(11/12), 870–881.
Miller, C. F., Trautner, H. M., & Ruble, D. N. (2006). The role ofgender stereotypes
in children’s preferences and behavior. In L. Balter& C. Tamis-LeMonda (eds.), Child
psychology: A handbook of contemporaryissues (2nd ed., pp. 293–323). New York:
Psychology Press.
Miller, G. (2008). Growing pains for fMRI. Science, 320 (5882),1412–1414.
Moè, A. (2009). Are males always be er than females in mental
rota on?Exploring a gender belief explana on. Learning and IndividualDifferences,
19(1), 21–27.
Moè, A., & Pazzaglia, F. (2006). Following the instruc ons! Effects ofgender
beliefs in mental rota on. Learning and Individual Differences,16(4), 369–377.
Moir, A., & Jessel, D. (1989). Brain sex: The real difference betweenmen and
women. London: Michael Joseph.
Monastersky, R. (2005, March 4). Primed for numbers. (Lawrence H.Summers).
Chronicle of Higher Educa on, 51(26): NA.
Mondschein, E. R., Adolph, K. E., & Tamis-LeMonda, C. S. (2000). Genderbias
in mothers’ expecta ons about infant crawling. Journal ofExperimental Child
Psychology, 77(4), 304–316.
Montemurri, P. (2009, April 9). Gloria Steinem: Women’s libera on
is’longest revolu on’. From Star-Telegram.com:h p://www.star-
telegram.com/living/story/1309400.html. Accessed onNovember 4, 2009.
Moon, C., Cooper, R. P., & Fifer, W. P. (1993). Two-day-olds prefertheir na ve
language. Infant Behavior and Development, 16(4), 495–500.
Moore, C. L. (1995). Maternal contribu ons to mammalian
reproduc vedevelopment and the divergence of males and females. Advances in
theStudy of Behavior, 24, 47–118.
Moore, C. L. (2002). On differences and development. In D. J. Lewkowicz& R.
Lickliter (eds.), Concep ons of development: Lessons from thelaboratory (pp. 57–
76). New York: Psychology Press.
Moore, C. L., Dou, H., & Juraska, J. M. (1992). Maternal s mula onaffects the
number of motor neurons in a sexually dimorphic nucleus o he lumbar spinal cord.
Brain Research, 572(1/2), 52–56.
Moore, D. S., & Johnson, S. P. (2008). Mental rota on in human infants:A sex
difference. Psychological Science, 19(11), 1063–1066.
Morantz-Sanchez, R. M. (1985). Sympathy and science: Women physicians
inAmerican medicine. New York and Oxford: Oxford University Press.
Morgan, L. A., & Mar n, K. A. (2006). Taking women professionals out o he
office: The case of women in sales. Gender and Society, 20(1),108–128.
Morris, J. (1987). Conundrum. Harmondsworth, Middlesex: Penguin Books.
Morris, J. A., Jordan, C. L., & Breedlove, S. M. (2004). Sexualdifferen a on of the
vertebrate nervous system. Nature Neuroscience,7(10), 1034–1039.
Morton, T. A., Haslam, S. A., Postmes, T., & Ryan, M. K. (2006). Wevalue what
values us: The appeal of iden ty-affirming science.Poli cal Psychology, 27(6), 823–
838.
Morton, T. A., Postmes, T., Haslam, S. A., & Hornsey, M. J. (2009).Theorizing
gender in the face of social change: Is there anythingessen al about essen alism?
Journal of Personality and SocialPsychology, 96(3), 653–664.
Mullarkey, M. J. (2004). Two Harvard women: 1965 to today. HarvardJournal of
Law & Gender, 27(Spring), 367–379.
Murphy, M. C., Steele, C. M., & Gross, J. J. (2007). Signaling threat:How
situa onal cues affect women in math, science, and engineeringse ngs.
Mussweiler, T., Rüter, K., & Epstude, K. (2004). The ups and downs ofsocial
comparison: Mechanisms of assimila on and contrast. Journal ofPersonality and
Social Psychology, 87(6), 832–844.
Nash, A., & Grossi, G. (2007). Picking Barbie’s brain: Inherent sexdifferences in
scien fic ability? Journal of Interdisciplinary FeministThought, 2(1), Ar cle 5.
Nash, A., & Krawczyk, R. (1994). Boys’ and girls’ rooms revisited: Thecontents of
boys’ and girls’ rooms in the 1990s. Paper presented at theConference on Human
Development, Pi sburgh, Pennsylvania.
Neuville, E., & Croizet, J.-C. (2007). Can salience of gender iden tyimpair math
performance among 7-8 years old girls? The modera ng roleof task difficulty.
European Journal of Psychology of Educa on,XXII(3), 307–316.
Newcombe, N. S. (2007). Taking science seriously: Straight thinkingabout spa al
sex differences. In S. Ceci & W. Williams (eds.), Whyaren’t more women in science?
Top researchers debate the evidence (pp.69–77). Washington, DC: American
Psychological Associa on.
Newman, M. L., Sellers, J. G., & Josephs, R. A. (2005). Testosterone,cogni on,
and social status. Hormones and Behavior, 47(2), 205–211.
Nguyen, H. H., & Ryan, A. M. (2008). Does stereotype threat
affect testperformance of minori es and women? A meta-analysis of
experimentalevidence. Journal of Applied Psychology, 93(6), 1314–1334.
Nordenström, A., Servin, A., Bohlin, G., Larsson, A., & Wedell, A.(2002). Sex-
typed toy play behavior correlates with the degree ofprenatal androgen exposure
assessed by CYP21 genotype in girls withcongenital adrenal hyperplasia. Journal
of Clinical Endocrinology andMetabolism, 87(11), 5119–5124.
Norton, M. I., Vandello, J. A., & Darley, J. M. (2004). Casuistry andsocial category
bias. Journal of Personality and Social Psychology,87(6), 817–831.
Nosek, B. A. (2007a). Implicit-explicit rela ons. Current Direc ons
inPsychological Science, 16(2), 65–69.
———. (2007b). Understanding the individual implicitly andexplicitly.
Interna onal Journal of Psychology, 42(3), 184–188.
Nosek, B. A., & Hansen, J. (2008). The associa ons in our heads belongto
us: Searching for a tudes and knowledge in implicit evalua on.Cogni on and
Emo on, 22(4), 553–594.
Nosek, B. A., Smyth, F. L., Hansen, J. J., Devos, T., Lindner, N. M.,Ranganath, K.
A., et al. (2007). Pervasiveness and correlates ofimplicit a tudes and stereotypes.
European Review of SocialPsychology, 18(1), 36–88.
Nosek, B. A., Smyth, F. L., Sriram, N., Lindner, N. M., Devos, T.,Ayala, A., et
al. (2009). Na onal differences in gender-sciencestereotypes predict na onal sex
differences in science and mathachievement. Proceedings of the Na onal Academy
of Sciences, 106(26),10593–10597.
Novell, C. (2004). Disney princess: How to be a princess. Camberwell,Victoria:
Penguin Books.
Nowlan, M. (2006, October 2). Women doctors, their ranks growing,transform
medicine. Boston Globe, C1.
O’Boyle, M. W. (2005). Some current findings on brain characteris cs o he
mathema cally jpgted adolescent. Interna onal Educa on Journal,6(2), 247–251.
O’Boyle, M. W., Cunnington, R., Silk, T. J., Vaughn, D., Jackson, G.,Syngenio s,
A., & Egan, G. F. (2005). Mathema cally jpgted maleadolescents ac vate a unique
brain network during mental rota on.Cogni ve Brain Research, 25(2), 583–587.
Oberman, L. M., Hubbard, E. M., McCleery, J. P., Altschuler, E. L.,Ramachandran,
V. S., & Pineda, J. A. (2005). EEG evidence for mirrorneuron dysfunc on in au sm
spectrum disorders. Cogni ve BrainResearch, 24, 190–198.
Ohnishi, T., Moriguchi, Y., Matsuda, H., Mori, T., Hirakata, M.,Imabayashi, E., et
al. (2004). The neural network for the mirror systemand mentalizing in normally
developed children: An fMRI study.NeuroReport, 15(9), 1483–1487.
Onorato, R. S., & Turner, J. C. (2004). Fluidity in the self-concept:The shi from
personal to social iden ty. European Journal of SocialPsychology, 34, 257–278.
Orenstein, P. (2000). Flux: Women on sex, work, love, kids, and life ina half-
changed world. New York: Anchor Books.
Orzhekhovskaia, N. S. (2005). [Sex dimorphism of neuron-gliacorrela ons in the
frontal areas of the human brain]. Morfologiia,127(1), 7–9.
Paechter, C. (2007). Being boys, Being girls: Learning masculini es
andfeminini es. Maidenhead, Berkshire: Open University Press.
Paole , J. B. (1997). The gendering of infants’ and toddlers’ clothingin America.
In K. Mar nez & K. L. Ames (eds.), The material culture ofgender: The gender of
material culture (pp. 27–35). Hanover, NH, andLondon: University Press of New
England.
Pasterski, V. L., Geffner, M. E., Brain, C., Hindmarsh, P., Brook, C., &Hines, M.
(2005). Prenatal hormones and postnatal socializa on byparents as determinants
of male-typical toy play in girls withcongenital adrenal hyperplasia. Child
Development, 76(1), 264–278.
Pa erson, M. M., & Bigler, R. S. (2006). Preschool children’s a en onto
environmental messages about groups: Social categoriza on and theorigins of
intergroup bias. Child Development, 77(4), 847–860.
Pease, A., & Pease, B. (2008). Why men don’t listen and women can’t readmaps.
Pease Interna onal Pty Ltd.
Penner, A. (2008). Gender differences in extreme mathema calachievement:
An interna onal perspec ve on biological and socialfactors. American Journal of
Sociology, 114, S138–170.
Peplau, L. A., & Fingerhut, A. (2004). The paradox of the lesbianworker. Journal
of Social Issues, 60(4), 719–735.
Phelan, J. E., Moss-Racusin, C. A., & Rudman, L. A. (2008). Competentyet out
in the cold: Shi ing criteria for hiring reflect backlashtoward agen c women.
Psychology of Women Quarterly, 32, 406–413.
Pierce, A. (2009, February 23). The epitome of a ‘very pre y’ Torylady; Unseen
papers show how a young Thatcher charmed BBC execu ves.Daily Telegraph, 5.
Pike, J. J., & Jennings, N. A. (2005). The effects of commercials onchildren’s
percep ons of gender appropriate toy use. Sex Roles,52(1/2), 83–91.
Pinker, S. (2005, February 14). Sex Ed. From the New
Republic:h p://www.tnr.com/ar cle/sex-ed. Accessed November 18, 2009.
Pinker, S. (2008). The sexual paradox: Men, women, and the real gendergap. New
York: Scribner.
Poldrack, R. A. (2006). Can cogni ve processes be inferred fromneuroimaging
data? Trends in Cogni ve Sciences, 10(2), 59–63.
Poldrack, R. A., & Wagner, A. D. (2004). What can neuroimaging tell usabout the
mind? Insights from prefrontal cortex. Current Direc ons inPsychological Science,
13(5), 177–181.
Pomerleau, A., Bolduc, D., Malcuit, G., & Cosse e, L. (1990). Pink orblue:
Environmental gender stereotypes in the first two years of life.Sex Roles, 22(5/6),
359–367.
Poulin-Dubois, D., Serbin, L. A., Eichstedt, J. A., Sen, M. G., &Beissel, C. F. (2002).
Men don’t put on make-up: Toddlers’ knowledge o he gender stereotyping of
household ac vi es. Social Development,11(2), 166–181.
Prime, J., Jonsen, K., Carter, N., & Maznevski, M. L. (2008). Managers’percep ons
of women and men leaders: A cross cultural comparison.Interna onal Journal of
Cross Cultural Management, 8(2), 171–210.
Pronin, E., Steele, C. M., & Ross, L. (2004). Iden ty bifurca on inresponse
to stereotype threat: Women and mathema cs. Journal ofExperimental Social
Psychology, 40, 152–168.
Puts, D. A., McDaniel, M. A., Jordan, C. L., & Breedlove, S. M. (2008).Spa al ability
and prenatal androgens: Meta-analyses of congenitaladrenal hyperplasia and digit
ra o (2D:4D) studies. Archives of SexualBehavior, 37(1), 100–111.
Quinn, P. C., & Liben, L. S. (2008). A sex difference in mental rota onin young
infants. Psychological Science, 19(11), 1067–1070.
Quinn, P. C., Yahr, J., Kuhn, A., Slater, A. M., & Pascalis, O. (2002).Representa on
of the gender of human faces by infants: A preference forfemale. Percep on, 31(9),
1109–1121.
Racine, E., Bar-Ilan, O., & Illes, J. (2005). fMRI in the public eye.Nature Reviews
Neuroscience, 6(2), 159–164.
Raingruber, B. J. (2001). Se ling into and moving in a climate of care:Styles and
pa erns of interac on between nurse psychotherapists andclients. Perspec ves in
Psychiatric Care, 37(1), 15–27.
Realo, A., Allik, J., Nõlvak, A., Valk, R., Ruus, T., Schmidt, M., etal. (2003). Mind-
reading ability: Beliefs and performance. Journal ofResearch in Personality, 37,
420–445.
Rhode, D. L. (1997). Speaking of sex: The denial of gender inequality.Cambridge,
MA: Harvard University Press.
Ridgeway, C. L., & Correll, S. J. (2004). Unpacking the gender system: Atheore cal
perspec ve on gender beliefs and social rela ons. Gender &Society, 18(4), 510–
531.
Rivers, C., & Barne , R. C. (2007, October 28). The difference myth.Boston
Globe, F1.
Rochat, P. (2001). The infant’s world. Cambridge, MA: Harvard UniversityPress.
Rogers, K., Dziobek, I., Hassenstab, K., Wolf, O., & Convit, A. (2007).Who cares?
Revisi ng empathy in Asperger Syndrome. Journal of Au smand Developmental
Disorders, 37(4), 709–715.
Rogers, L. (1999). Sexing the brain. London: Weidenfeld & Nicolson.
Rogers, L. J., Zucca, P., & Vallor gara, G. (2004). Advantages o aving a lateralized
brain. Proceedings of the Royal Society of London,Ser. B, 271, S420–S422.
Romanes, G. J. (1887/1987). Mental differences between men and women. InD.
Spender (ed.), Educa on papers: Women’s quest for equality inBritain, 1850–1912.
London and New York: Routledge and Kegan Paul.
Rosenbla , J. S. (1967). Nonhormonal basis of maternal behavior in therat.
Science, 156(3781), 1512–1513.
Roth, L. M. (2004). Bringing clients back in: Homophily preferences andinequality
on Wall Street. Sociological Quarterly, 45(4), 613–635.
Rothman, B. (1988). The tenta ve pregnancy: Prenatal diagnosis and thefuture
of motherhood. London: Pandora.
Ruble, D., Lurye, L., & Zosuls, K. (2008). Pink frilly dresses (PFD) andearly
gender iden ty [Electronic Version]. Princeton Report onKnowledge.
h p://www.princeton.edu/prok/issues/2-2/pink_frilly.xml.Accessed on April
23, 2008.
Rudman, L. A. (1998). Self-promo on as a risk factor for women: Thecosts and
benefits of counterstereotypical impression management.Journal of Personality
Rudman, L. A., & Glick, P. (1999). Feminized management and backlashtoward
agen c women: The hidden costs to women of a kinder, gentlerimage of middle
managers. Journal of Personality and Social Psychology,77(5), 1004–1010.
———. (2001). Prescrip ve gender stereotypes and backlash towardagen c
women. Journal of Social Issues, 57(4), 743–762.
———. (2008). The social psychology of gender: How power andin macy shape
gender rela ons. New York: The Guilford Press.
Rudman, L. A., & Heppen, J. B. (2003). Implicit roman c fantasies andwomen’s
interest in personal power: A glass slipper effect? Personalityand Social Psychology
Bulle n, 29(11), 1357–1370.
Rudman, L. A., & Kilianski, S. E. (2000). Implicit and explicita tudes toward
female authority. Personality and Social PsychologyBulle n, 26(11), 1315–1328.
Rudman, L. A., Phelan, J. E., & Heppen, J. B. (2007). Developmentalsources of
implicit a tudes. Personality and Social PsychologyBulle n, 33(12), 1700–1713.
Rudman, L. A., Phelan, J. E., Moss-Rascusin, C. A., & Nauts, S.(manuscript
submi ed for publica on). Status incongruity and backlasheffects: Defending the
gender hierarchy mo vates prejudice towardfemale leaders.
Rush, E., & La Nauze, A. (2006). Corporate paedophilia: Sexualisa on ofchildren
in Australia. The Australia Ins tute, Canberra.
Russe , C. E. (1989). Sexual science: The Victorian construc on ofwomanhood.
Cambridge, MA: Harvard University Press.
Ryan, M. K., David, B., & Reynolds, K. J. (2004). Who cares? The effectof gender
and context on the self and moral reasoning. Psychology ofWomen Quarterly, 28,
246–255.
Ryan, M. K., Haslam, S. A., Hersby, M. D., Kulich, C., & Atkins, C.(2007). Op ng
out or pushed off the edge? The glass cliff and theprecariousness of women’s
leadership posi ons. Social and PersonalityPsychology Compass, 1(1), 266–279.
Sandnabba, N. K., & Ahlberg, C. (1999). Parents’ a tudes andexpecta ons about
children’s cross-gender behavior. Sex Roles, 40(3/4),249–263.
Sani, F., Benne , M., Mullally, S., & MacPherson, J. (2003). On theassump on
of fixity in children’s stereotypes: A reappraisal. Bri shJournal of Developmental
Sapolsky, R. (1997, October). A gene for nothing. From Discover Magazineonline:
h p://discovermagazine.com/1997/oct/agenefornothing1242.Accessed on
December 12, 2009.
Sax, L. (2005, January 23). Too few women – figure it out. Los AngelesTimes, M5.
———. (2006). Why gender ma ers: What parents and teachers need toknow
about the emerging science of sex differences. New York: BroadwayBooks.
Schaffer, A. (2008, July 1). The sex difference evangelists. From
Slate:h p://www.slate.com/id/2194486/entry/2194487. Accessed on June
11,2009.
Schilt, K. (2006). Just one of the guys? How transmen make gendervisible at
work. Gender and Society, 20(4), 465–490.
Schmader, T., & Johns, M. (2003). Converging evidence that stereotypethreat
reduces working memory capacity. Journal of Personality andSocial Psychology,
85(3), 440–452.
Schmader, T., Johns, M., & Barquissau, M. (2004). The costs of accep nggender
differences: The role of stereotype endorsement in women’sexperience in the math
domain. Sex Roles, 50(11/12), 835–850.
Schmader, T., Johns, M., & Forbes, C. (2008). An integrated processmodel of
stereotype threat effects on performance. Psychological Review,115(2), 336–356.
Schneider, F., Habel, U., Kessler, C., Salloum, J. B., & Posse, S.(2000). Gender
differences in regional cerebral ac vity during sadness.Human Brain Mapping, 9,
226–238.
Schweder, R. S., & Sullivan, M. A. (1993). Cultural psychology: Whoneeds it?
Annual Review of Psychology, 44, 497–523.
Seger, C. R., Smith, E. R., & Mackie, D. M. (2009). Subtle ac va on ofa
social categoriza on triggers group-level emo ons. Journal ofExperimental Social
Psychology, 45(3), 460–467.
Seibt, B., & Förster, J. (2004). Stereotype threat and performance: Howself-
stereotypes influence processing by inducing regulatory foci.Journal of Personality
Selmi, M. (2005). Sex discrimina on in the nine es, seven es style:Case studies
in the preserva on of male workplace norms. EmployeeRights and Employment
Policy Journal, 9, 1–50.
———. (2007). The work-family conflict: An essay on employers, menand
responsibility. University of St. Thomas Law Journal, 4, 573–598.
Senior, A. (2009, May 29). The pernicious pinkifica on of li le girls.The Times
[London], 31.
Serbin, L. A., Connor, J. M., Burchardt, C. J., & Citron, C. C. (1979).Effects of peer
presence on sex-typing of children’s play behavior.Journal of Experimental Child
Serbin, L. A., Poulin-Dubois, D., & Eichstedt, J. A. (2002). Infants’responses to
gender-inconsistent events. Infancy, 3(4), 531–542.
Servin, A., Bohlin, G., & Berlin, L. (1999). Sex differences in 1-, 3-,and 5-year-olds’
toy-choice in a structured play-session. ScandinavianJournal of Psychology, 40(1),
43–48.
Servin, A., Bohlin, G., Nordenstrom, A., & Larsson, A. (2003). Prenatalandrogens
and gender-typed behavior: A study of girls with mild andsevere forms of
congenital adrenal hyperplasia. DevelopmentalPsychology, 39(3), 440–450.
Shah, J. (2003). Automa c for the people: How representa ons ofsignificant
others implicitly affect goal pursuit. Journal ofPersonality and Social Psychology,
84(4), 661–681.
Shapiro, J. R., & Neuberg, S. L. (2007). From stereotype threat tostereotype
threats: Implica ons of a mul -threat framework for causes,moderators,
mediators, consequences, and interven ons. Personality andSocial Psychology
Review, 11(2), 107–130.
Sharps, M. J., Price, J. L., & Williams, J. K. (1994). Spa al cogni onand gender:
Instruc onal and s mulus influences on mental imagerota on performance.
Psychology of Women Quarterly, 18(3), 413–425.
Sheldon, J. (2004). Gender stereotypes in educa onal so ware for
youngchildren. Sex Roles, 51(7/8), 433–444.
Sherwin, B. B. (1988). A compara ve analysis of the role of androgensin human
male and female sexual behavior: Behavioral specificity,cri cal thresholds, and
sensi vity. Psychobiology, 16(4), 416–425.
Shields, S. (1975). Func onalism, Darwinism, and the psychology ofwomen: A
study in social myth. American Psychologist, 30(7), 739–754.
———. (1982). The variability hypothesis: The history of abiological model of sex
differences in intelligence. SIGNS: Journal ofWomen in Culture & Society, 7(4),
769–797.
Silverberg, A. (2006). Remarks at an Associa on for Women inMathema cs
panel [en tled ‘Lawrence Summers: One year later’].Presented at the Joint
Mathema cs Mee ngs, San Antonio, Texas.
Silvers, J. A., & Haidt, J. (2008). Moral eleva on can induce nursing.Emo on, 8(2),
291–295.
Sinclair, L., & Kunda, Z. (2000). Mo vated stereotyping of women: She’sfine if she
praised me but incompetent if she cri cized me. Personalityand Social Psychology
Bulle n, 26(11), 1329–1342.
Sinclair, S., Hardin, C. D., & Lowery, B. S. (2006). Self-stereotypingin the context
of mul ple social iden es. Journal of Personality andSocial Psychology, 90(4),
529–542.
Sinclair, S., Huntsinger, J., Skorinko, J., & Hardin, C. D. (2005).Social tuning of
the self: Consequences for the self-evalua ons ofstereotype targets. Journal of
Personality and Social Psychology, 89(2),160–175.
Sinclair, S., & Lun, J. (2006). Significant other representa onsac vate stereotypic
self-views among women. Self and Iden ty, 5,196–207.
Singer, T., Seymour, B., O’Doherty, J., Kaube, H., Dolan, R. J., &Frith, C. D.
(2004). Empathy for pain involves the affec ve but notsensory components of pain.
Science, 303(1157), 1157–1162.
Singer, T., Seymour, B., O’Doherty, J. P., Stephan, K. E., Dolan, R. J.,& Frith, C.
D. (2006). Empathic neural responses are modulated by theperceived fairness of
others. Nature, 439(7075), 466–469.
Singh, H., & O’Boyle, M. W. (2004). Interhemispheric interac on duringglobal-
local processing in mathema cally jpgted adolescents,average-ability youth, and
college students. Neuropsychology, 18(2),371–377.
Skuse, D. H. (2009). Is au sm really a coherent syndrome in boys, orgirls? Bri sh
Journal of Psychology, 100, 33–37.
Smith, E. R., & DeCoster, J. (2000). Dual-process models in social andcogni ve
psychology: Conceptual integra on and links to underlyingmemory systems.
Personality and Social Psychology Review, 4(2),108–131.
Smith, J. (1998). Different for girls: How culture creates women.London: Vintage.
Smith, K. (2005). Prebirth gender talk: A case study in gendersocializa on.
Women and Language, 28(1), 49–54.
Smith, S., & Cook, C. (2008). Gender stereotypes: An analysis
of popularfilms and TV. Geena Davis Ins tute on Gender in
Media:h p://www.thegeenadavisins tute.org.
Sommer, I. E. C., Aleman, A., Bouma, A., & Kahn, R. S. (2004). Do womenreally
have more bilateral language representa on than men? Ameta-analysis of
func onal imaging studies. Brain, 127, 1845–1852.
Sommer, I. E. C., Aleman, A., Somers, M., Boks, M. P., & Kahn, R. S.(2008). Sex
differences in handedness, asymmetry of the Planum Temporaleand func onal
language lateraliza on. Brain Research, 1206, 76–88.
Spelke, E. S. (2005). Sex differences in intrinsic ap tude formathema cs and
science? A cri cal review. American Psychologist,60(9), 950–958.
Spelke, E. S., & Grace, A. D. (2006). Abili es, mo ves, and personalstyles.
American Psychologist, 61(7), 725–726.
Spencer, S. J., Steele, C. M., & Quinn, D. M. (1999). Stereotype threatand
women’s math performance. Journal of Experimental Social Psychology,35(1), 4–
28.
Stangor, C., Carr, C., & Kiang, L. (1998). Ac va ng stereotypesundermines task
performance expecta ons. Journal of Personality andSocial Psychology, 75(5),
1191–1197.
Steele, C. M. (1997). A threat in the air: How stereotypes shapeintellectual
iden ty and performance. American Psychologist, 52(6),613–629.
Steele, J. R., & Ambady, N. (2006). ‘Math is hard!’ The effect of genderpriming on
women’s a tudes. Journal of Experimental Social Psychology,42(4), 428–436.
Steinpreis, R. E., Anders, K. A., & Ritzke, D. (1999). The impact ofgender on the
review of the curricula vitae of job applicants and tenurecandidates: A na onal
empirical study. Sex Roles, 41(7/8), 509–528.
Stone, P. (2007). Op ng out? Why women really quit careers and headhome.
Berkeley: University of California Press.
Strack, F., & Deutsch, R. (2004). Reflec ve and impulsive determinantsof social
behavior. Personality and Social Psychology Review, 8(3),220–247.
Summers, L. (2005). Remarks at Na onal Bureau of
Economics Researchconference on diversifying the science
& engineering workforce,Cambridge, Massachuse s. Available
ath p://www.president.harvard.edu/speeches/summers_2005/nber.php.Accessed
January 7, 2009.
Tajfel, H., & Turner, J. C. (1986). The social iden ty theory ofintergroup behavior.
In S. Worchel & W. Aus n (eds.), Psychology ofintergroup rela ons (pp. 7–24).
Chicago: Nelson-Hall Publishers.
Tavris, C. (1992). The mismeasure of woman: Why women are not the be ersex,
the inferior sex, or the opposite sex. New York: Touchstone.
Telford, L. (2003). My pre y princess beauty kit and book. New York:Disney
Press.
Tenenbaum, H. R., & Leaper, C. (2002). Are parents’ gender schemasrelated
to their children’s gender-related cogni ons? A meta-analysis.Developmental
Psychology, 38(4), 615–630.
Tepper, C. A., & Cassidy, K. W. (1999). Gender differences in emo onallanguage
in children’s picture books. Sex Roles, 40(3/4), 265–280.
Thoman, D. B., White, P. H., Yamawaki, N., & Koishi, H. (2008).Varia ons of
gender-math stereotype content affect women’svulnerability to stereotype threat.
Sex Roles, 58, 702–712.
Thomas, G., & Maio, G. R. (2008). Man, I feel like a woman: When and
howgender-role mo va on helps mind-reading. Journal of Personality andSocial
Psychology, 95(5), 1165–1179.
Thompson, S. K. (1975). Gender labels and early sex role development.Child
Development, 46, 339–347.
Thompson, T. L., & Zerbinos, E. (1995). Gender roles in animatedcartoons: Has
the picture changed in 20 years? Sex Roles, 32(9/10),651–673.
Tichenor, V. (2005). Maintaining men’s dominance: Nego a ng iden tyand
power when she earns more. Sex Roles, 53(3/4), 191–205.
Trautner, H. M., Ruble, D. N., Cyphers, L., Kirsten, B., Behrendt, R., &Hartmann, P.
(2005). Rigidity and flexibility of gender stereotypes inchildhood: Developmental
or differen al? Infant and Child Development,14(4), 365–381.
Trecker, J. (1974). Sex, science and educa on. American Quarterly,26(4), 352–
366.
Turner-Bowker, D. M. (1996). Gender stereotyped descriptors inchildren’s
picture books: Does ‘Curious Jane’ exist in the literature?Sex Roles, 35(7/8), 461–
488.
Uddin, L. Q., Kaplan, J. T., Molnar-Szakacs, I., Zaidel, E., & Iacoboni,M.
(2005). Self-face recogni on ac vates a frontoparietal ’mirror’network in the right
hemisphere: An event-related fMRI study.NeuroImage, 25, 926–935.
Udry, J. R. (2000). Biological limits of gender construc on. AmericanSociological
Review, 65, 443–457.
Uhlmann, E. L., & Cohen, G. L. (2005). Constructed criteria.Psychological Science,
16(6), 474–480.
University of Pennsylvania Medical Center (1999). Sex
differences foundin propor ons of gray and white ma er in the
brain.h p://www.sciencedaily.com/releases/1999/05/990518072823.htm.
AccessedNovember 6, 2008.
Unterrainer, J., Wranek, U., Staffen, W., Gruber, T., & Ladurner, G.(2000).
Lateralized cogni ve visuospa al processing: Is it primarilygender-related or due
to quality of performance? Neuropsychobiology,41(2), 95–101.
Valian, V. (1998). Why so slow? The advancement of women. Cambridge,
MA,and London: MIT Press.
van Anders, S. M., & Watson, N. V. (2006). Social neuroendocrinology:Effects
of social contexts and behaviors on sex steroids in humans.Human Nature, 17(2),
212–237.
van de Beek, C., Thijssen, J. H. H., Cohen-Ke enis, P. T., van Goozen,S. H. M., &
Buitelaar, J. K. (2004). Rela onships between sex hormonesassessed in amnio c
fluid, and maternal and umbilical cord serum: Wha s the best source of informa on
to inves gate the effects of fetalhormonal exposure? Hormones and Behavior,
46(5), 663–669.
van de Beek, C., van Goozen, S. H. M., Buitelaar, J. K., &Cohen-Ke enis, P. T.
(2009). Prenatal sex hormones (maternal andamnio c fluid) and gender-related
play behavior in 13-month-oldinfants. Archives of Sexual Behavior, 38, 6–15.
Verghis, S. (2009, May 2). Triumph of the few. Good Weekend, 21–26.
Vespa, J. (2009). Gender ideology construc on: A life course andintersec onal
approach. Gender and Society, 23(3), 363–387.
Voracek, M., & Dressler, S. G. (2006). Lack of correla on between digitra o
(2D:4D) and Baron-Cohen’s ‘Reading the Mind in the Eyes’ test,empathy,
systemising, and au sm-spectrum quo ents in a generalpopula on sample.
Personality and Individual Differences, 41,1481–1491.
Voyer, D., Voyer, S., & Bryden, M. P. (1995). Magnitude of sexdifferences
in spa al abili es: A meta-analysis and considera on ofcri cal variables.
Psychological Bulle n, 117(2), 250–270.
Vul, E., Harris, C., Winkelman, P., & Pashler, H. (2009). Puzzlinglyhigh correla ons
in fMRI studies of emo on, personality, and socialcogni on. Perspec ve on
Wager, T. D., Phan, K. L., Liberzon, I., & Taylor, S. F. (2003).Valence, gender, and
lateraliza on of func onal brain anatomy inemo on: A meta-analysis of findings
from neuroimaging. NeuroImage,19(3), 513–531.
Walker, K. (2008, August 13). All pink and sparkly [Le er to theEditor]. The Age,
12.
Wallen, K. (1996). Nature needs nurture: The interac on of hormonal andsocial
influences on the development of behavioral sex differences inrhesus monkeys.
Hormones and Behavior, 30(4), 364–378.
———. (2005). Hormonal influences on sexually differen atedbehavior in
nonhuman primates. Fron ers in Neuroendocrinology, 26,7–26.
Wallen n, M. (2009). Puta ve sex differences in verbal abili es andlanguage
cortex: A cri cal review. Brain and Language, 108(3),175–183.
Walton, G. M., & Spencer, S. J. (2009). Latent ability: grades and testscores
systema cally underes mate the intellectual ability ofnega vely stereotyped
students. Psychological Science, 20(9):1132–1139.
Weichselbaumer, D., & Winter-Ebmer, R. (2005). A meta-analysis of
theinterna onal gender wage gap. Journal of Economic Surveys, 19(3),479–
511.
Weil, E. (2008, March 2). Teaching to the testosterone. New York
TimesMagazine, 38.
Weisberg, D. S. (2008). Caveat lector: The presenta on of
neuroscienceinforma on in the popular media. Science Review of Mental
HealthPrac ce, 6(1), 51–56.
Weisberg, D. S., Keil, F. C., Goodstein, J., Rawson, E., & Gray, J. R.(2008). The
seduc ve allure of neuroscience explana ons. Journal ofCogni ve Neuroscience,
20(3), 470–477.
Weitzman, L. J., Eifler, D., Hokada, E., & Ross, C. (1972). Sex-rolesocializa on in
picture books for preschool children. American Journalof Sociology, 77(6), 1125–
1150.
Weitzman, N., Birns, B., & Friend, R. (1985). Tradi onal andnontradi onal
mothers’ communica on with their daughters and sons.Child Development, 56(4),
894–898.
Welnsteln, N., Przybylski, A., & Ryan, R. (2009). Can nature make usmore caring?
Effects of immersion in nature on intrinsic aspira ons andgenerosity. Personality
and Social Psychology Bulle n, 35(10),1315–1329.
Westermann, G., Mareschal, D., Johnson, M. H., Sirois, S., Spratling, M.W., &
Thomas, M. S. C. (2007). Neuroconstruc vism. DevelopmentalScience, 10(1), 75–
83.
Wexler, B. (2006). Brain and culture: Neurobiology, ideology, and socialchange.
Cambridge, MA: The MIT Press.
Wheeler, S., DeMarree, K., & Pe y, R. E. (2007). Understanding the roleof the
self in prime-to-behavior effects: The ac ve-self account.Personality and Social
Psychology Review 11(3), 234–261.
Williams, C. L. (1992). The glass escalator: Hidden advantages for menin the
‘female’ professions. Social Problems, 39(3), 253–266.
Wingfield, A. (2009). Racializing the glass escalator: Reconsideringmen’s
experiences with women’s work. Gender and Society, 23(1), 5–26.
Woodzicka, J. A., & LaFrance, M. (2001). Real versus imagined
genderharassment. Journal of Social Issues, 57(1), 15–30.
Wraga, M., Helt, M., Jacobs, E., & Sullivan, K. (2006). Neural basis ofstereotype-
induced shi s in women’s mental rota on performance. SocialCogni ve and
Affec ve Neuroscience, 2, 12–19.
Wynne-Edwards, K. E. (2001). Hormonal changes in mammalian
fathers.Hormones and Behavior, 40(2), 139–145.
Wynne-Edwards, K. E., & Reburn, C. J. (2000). Behavioral endocrinologyof
mammalian fatherhood. Trends in Ecology & Evolu on, 15(11),464–468.
Young, R. M., & Balaban, E. (2006). Psychoneuroindoctrinology. Nature,443, 634.
Zahn-Waxler, C., Klimes-Dougan, B., & Sla ery, M. J. (2000).Internalizing
problems of childhood and adolescence: Prospects,pi alls, and progress in
understanding the development of anxiety anddepression. Development and
Psychopathology, 12, 443–466.
Zosuls, K. M., Ruble, D. N., Tamis-LeMonda, C. S., Shrout, P. E.,Bornstein, M. H.,
& Greulich, F. K. (2009). The acquisi on of genderlabels in infancy: Implica ons for
sex-typed play. DevelopmentalPsychology, 45(3), 688–701.

Delusions of Gender

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Delusions of Gender

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

2010г.

Переведено командой EQUALITY в 2016-2018 годах

I Наполовину измененный мир, наполовину измененное

2 Почему нужно прятать голову в бумажный пакет, если хочешь со-

3 На каблуках и задом наперед 36

4 Мне здесь не место 49

5 Стеклянное рабочее пространство 60

6 Исключение и приватные танцы 71

7 Равноправие начинается (или заканчивается) дома 81

10 Во тьме лона (и первые часы при свете) 106

11 Мужской мозг в женском (или обезьяньем?) теле 116

13 А вообще, что все это значит? 136

15 Нескромное обаяние нейронауки 160

16 Разбираемся в прошивке 167

III Перерабатываем “гендер” 177

18 Родители с мышлением, измененным наполовину 185

19 Гендерные детективы 194

20 Гендерное образование 200

Перевод: Долой Тишину, Наталия Буткова

Наполовину измененный мир, наполовину

Переведено группой EQUALITY в 2016 году

Перевод: Кира Кригер

«Чем дольше ко мне относились, как женщине, тем больше я становилась

Джен Моррис, транссексуалка, описывающая свой опыт после перехода в

Предположим, исследователь похлопает вас по плечу и попросит описать

Даже невинные, нейтральные вопросы такого типа могут укреплять ген-

Даже настолько незначительные, практически не воспринимаемые созна-

Почему нужно прятать голову в бумажный

Перевод: Кира Кригер

Однажды за завтраком моя пациентка Джейн посмотрела на

Луан Бризендин (Louann Brizendine), «Женский мозг» (2007)¹

Божечки, ну и высокую же планку устанавливает для женщин Бризендин.

В чем же эмпатическое преимущество, которое мы повсеместно

Но затем произошло нечто «озадачивающее».²⁰ В трех следующих экспе-

На каблуках и задом наперед

Перевод: Glokaya Kuzdra

Возьмите какое-нибудь гендерное различие. Любое. А теперь присмотри-

«По мере того как продолжалась эта ужасающая операция, я все

Мне здесь не место

Перевод: Кира Кригер

Во вступлении к книге «Гендер мозга» (Brain Gender) Мелисса Хайнс (Melissa

Как Малларки и Бёрги вскоре поняли, ученая степень Гарвардской юриди-

«Наш коллектив включал студентов, играющих на скрипке, писав-

Вспомним, что этих студентов набрали по старым критериям. Это были

Стеклянное рабочее пространство

Перевод: Наталия Буткова

В своей книге «Безымянные ученые» (Scien sts Anonymous) Патриша Фара

Чтобы понять, как гендерные стереотипы мешают женщинам

Другими словами, и дескриптивные описывающие (“женщины мягкие”) и

Не существует формы человеческого превосходства, перед кото-

Хотя эти слова были произнесены А.Т.Бледсо (A. T. Bledsoe) – профессо-

О топ-менеджерах часто говорят, что это ‘клуб’. Члены такого клу-

Все это означает, что в повседневной работе женщинам-руководителям

Разве о мужчине руководителе, ведущем себя так же, как Клара,

На конце каната управления впечатлениями, если удастся по нему прой-

Исключение и приватные танцы

Перевод: Елена Вольф и Наталия Буткова

Позвольте женщинам продолжить их борьбу на протяжении еще

Уильям Томпсон Седжвик (William T. Sedgwick), профессор биологии и

В отличие от многих своих современников (которые, как мы увидим, дела-

Следует сказать, что профессор Седжвик вряд ли ожидал, что подобная

Тем не менее, как отмечает Майкл Селми, у компаний не было никаких

Так же, как их отцы, вероятно, водили клиентов в один из джен-

Я думала, это действительно описывает <…> мое место в отделе-