Эмили не стала медлить и решила встретиться с капитаном сразу по

прибытии на борт. Это было выгодно вдвойне: во-первых, как можно скорее

узнать человека, который будет управлять фрегатом на протяжение всего

пути было необходимо для обеспечения безопасности графини. Во-вторых,

таким образом Эмили показывала свою пунктуальность и могла заручиться

доверием капитана к ней.

В отличие от легкого бриза утром, дневной ветер заметно поднялся и

дул в корму.

Эмили не спеша шла по открытой галерее, любуясь видом солнца,

пронзающего облака и оставляющего золотые блики на клочьях тумана,

слушала мерный свист ветра в такелаже.

На галерею вышли матросы и, навалившись на брасы, расправили

паруса. Звук работы двигателя и вибрация заметно утихли и винты

замедлились.

Девушка подошла к двери капитанской рубки на носу корабля и,

постучавшись, открыла её.

В помещении стоял только высокий мужчина, по виду худой, но

крепкий, одетый в белоснежный мундир, красные штаны и белые перчатки.

Погоны на его плечах говорили, что это — капитан. Собранные в низкий

хвост каштановые волосы казались медными на солнце, а слегка вытянутое

лицо было гладко выбритым. Он внимательно смотрел на горизонт в

подзорную трубу.

Эмили зашла в рубку и вежливо представилась:

— Добрый день, капитан! Я адмирал-адъютант Эмилия Блэк. —

произнесла она на Ашеронском.

Она понимала, что её знания языка далеки от идеала, а акцент может

привести в ужас любого носителя, однако сам факт того, что она обращается

к иностранному капитану на его языке, делает ей честь. Разумеется,

теоретически, звание адмирал-адъютанта было выше капитанского, однако

это имело значение только на корнуольском дирижабле, а на иностранном

корабле в первую очередь было важно хорошо себя зарекомендовать.

Капитан оторвался от своей трубы, сложил её и положил в карман.

Затем посмотрел на Эмили, и поняв, что она из флота Корнуола, ответил ей

на ее родном языке.

— Добрый день, мадемуазель. Меня зовут Антуан де Руж. Рад

приветствовать вас на борту моего фрегата.

Почти полное отсутствие акцента в его голосе говорило об очень

хорошем образовании. Эмили польстило то, что капитан тоже перешел на её

язык, и, чтобы максимально избежать недопониманий, она ответила уже на

корнуольском:

— Благодарю. Надеюсь, наше путешествие пройдёт без проблем, и

графиня де Маршаль благополучно сойдёт на берег Ашерона.

— Да поможет нам в этом всевышний! — руки капитана на секунду

сомкнулись.

— Каков наш маршрут, капитан? — поинтересовалась адъютантка.

— Мы идем курсом на остров Левант. Там мы возьмём пассажира —

военного инженера, а затем отправимся в Ашерон.

Эмили бросила взгляд на прибитую к приборному столу карту и,

мысленно проложив маршрут, удивлённо ответила:

— Но это же огромный крюк! И мало того, что это дополнительный

риск для жизни графини, да ещё и путь от Леванта до Ашерона очень слабо

изучен.
 — Сегодня утром мне пришел приказ, — де Руж пожал плечами. — Я

бы и сам предпочел выбрать прямой путь. Однако тут выбора нет.

Эмили мысленно прокляла недальновидность ашеронского высшего

командования, однако не подала виду.

— Есть ли у вас свободная каюта? — поинтересовалась она.

— Каюта номер шесть, в связи отсутствием капитан-адъютанта,

свободна, мадемуазель, — галантно ответил де Руж.

Адъютантка поблагодарила его, и, пожелав капитану (и заодно себе)

хорошего путешествия, вышла из рубки, осторожно закрыв за собой дверь,

чтобы не выдать своего раздражения излишне резкими движениями.

Теперь Эмили собиралась осмотреть дирижабль на предмет

надёжности. Она не имела возможности проверить верность каждого члена

экипажа и делала все, что в её силах, для обеспечения безопасности графини

де Маршаль.

Проверка надёжности дирижабля состояла из трёх этапов: во-первых,

девушка собиралась спуститься в трюм и проверить состояние структурных

элементов. Во-вторых, нужно было проверить целостность внешней

оболочки шаров сверху и снизу. Для этого Эмили предстояло залезть на

стропила, удерживающие внешние шары, и осмотреть каждый из них. Это

было очень опасно, особенно при таком ветре, однако стоило рискнуть. В-

третьих, нужно было изучить вооружение фрегата и понять, насколько он

боеспособен.

Адъютантка решила начать по порядку. Первым делом она

отправилась в трюм. Попасть туда можно было двумя способами: либо через

ворота у входа в дирижабль, либо по лестницам, установленным на боевой

палубе. Путь через ворота был короче и удобнее, поэтому именно на него пал
выбор Эмили.

Пройдя по пронизываемой ветром галерее, адъютантка спустилась на

боевую палубу, которая сейчас была заполнена солдатами и матросами —

пока фрегат был в пути и шел по ветру, у них было много свободного

времени. Многие не знали, чем себя занять, поэтому дремали в гамаках,

играли в кости или просто общались.

Вход в трюм был закрыт на дубовый засов. Эмили подняла его и,

прислонив к стене, открыла дверь.

Трюм фрегата не был непроглядно тёмным: солнечные лучи

проходили через специально устроенные световые щели. Груза в трюме

также было довольно мало: с десяток ящиков, заполненных сухарями и

солониной, пара бочонков чего-то крепкого и шесть бочек с водой; также в

углу лежали мешки с фруктами, купленные во время стоянки. Похоже,

фрегат снаряжался лишь для короткого перехода. Эмили была удивлена

этим, так как в Корнуоле корабли подобного размера всегда снаряжались

провиантом минимум на месяц. В Ашероне же, похоже, провизия выделялась

ровно на время путешествия.

Адъютантке хватило беглого взгляда, чтобы понять, что структурные

элементы были в полном порядке: все балки прочные, шпангоуты без

трещин, продольные направляющие целы и даже усилены металлическими

деталями. На всякий случай девушка прошлась у каждого шпангоута,

внимательнее их разглядев, а также простучала вертикальные балки.

Для того, чтобы проверить нижнюю сторону баллонов, предстояло по

очереди открывать каждый технический лючок, коих было не меньше сотни,

и внимательно осматривать покрытие шаров на предмет потёртостей. Эмили

не впервой было делать подобные вещи, поэтому она уверенно принялась за

работу, начав с носа дирижабля. Она ничуть не стыдилась того, что человек

рангом даже выше капитана выполняет работу простого матроса, так как на

данный момент её жизнь и успех миссии зависели в первую очередь от этого

фрегата.

Адъютантка всегда относилась со всей ответственностью к данным ей

заданиям. Возможно, это не в последнюю очередь стало причиной того, что

адмирал выбрал себе в адъютанты именно её — мидшипмена, — а не других,

более достойных, по мнению адмиралтейства, кандидатов.

Монотонная работа подействовала на Эмили успокаивающе. Пока ее

внимание было прикованно к обследованию мелких деталей, мысли

упорядочились и теперь идея сделать крюк хоть и казалвсь очень

неосмотрительной, но все же это военный фрегат и кому, как не

ашеронскому командованию распоряжаться тем, для каких задач его

использовать?

Спустя час осмотр был закончен. На двадцати двух баллонах из ста

были обнаружены потертости, причем на трёх довольно серьезные. Это было

приемлемым состоянием и не требовало срочного ремонта, так как

теоретически для поддержания подобного дирижабля в воздухе было

достаточно лишь восьмидесяти хорошо нагретых камер. Даже если здесь,

внизу, эти двадцать два выйдут из строя, останется еще семьдесят восемь

здесь, и ещё сотня наверху.

Из трюма Эмили направилась проверять верхние баллоны. Её

настроение еще слегка улучшилось при виде того, что дирижабль, похоже,

содержится в приемлемом состоянии.

Единственный способ попасть на верхние баллоны — по лестницам

на стропилах забраться на верхний киль. Но сперва ей предстояло миновать

галерею. Поднявшись туда, Эмили с удовлетворением обнаружила, что ветер

стал заметно спокойнее. Это позволяло провести проверку с куда меньшим

риском.

Узкая лесенка была довольно неудобной. Особенно неудобно было по

ней залазить в небоевой форме. Впрочем, такая мелочь не могла остановить

преисполненную рвением Эмили. Она ловко взобралась на самый киль и

остановилась на нём, невольно залюбовавшись открывающимся видом.

Солнце уже сияло не так ярко, его лучи начали приобретать оранжевый

оттенок, окрасивший облака в тёплый, жёлтый цвет. Туман в более чем

полукилометре под дирижаблем постоянно двигался, приобретая все новые

причудливые формы. Иногда он разрывался в клочья верхушками поросших

буйной растительностью скалистых гор спрятанных в нем островов, из-за

чего желто-оранжевое поле под дирижаблем превращалось будто бы в

бурное море.

Однако времени любоваться видами было не так много — скоро

солнце опустится еще ниже, и рассмотреть состояние шаров станет

проблематично.

Эмили начала медленно перебираться к носу дирижабля, держась за

верхний киль и опираясь ногами на специальный поручень, кое-где перелезая

через натянутые тросы. Так как ветер ослабел, ей было куда проще и

безопаснее осматривать баллоны.

Чтобы получить доступ к баллону, нужно было отодвинуть тонкую

деревянную панель, защищающую его от воздействия погоды и птиц.

Крепления оказались хорошо смазаны, панели отодвигались легко, и

девушка сноровисто перебиралась от одного отсека к другому. Во многом ей

помогала практика службы в воздушном флоте, где подобная работа

проводилась хоть и не часто, но и редкостью не была. Особенно на шлюпе

«Хоуп», в задачах которого часто стояло каперство, или же охота за

пиратами. И в том, и в другом случае без боя редко обходилось, и девушке

часы напролет приходилось проводить на куполе, ремонтируя пробоины или

меняя баллоны. Вспоминая этот период службы, Эмили внутренне

содрогалась от того, как часто ей приходилось рисковать жизнью,

перепрыгивая через пропасть на борт вражеского дирижабля, впрочем, таким

часто занимались на маленьких и быстроходных шлюпах.

Состояние верхних шаров фрегата тоже было вполне

удовлетворительным: из ста были повреждены лишь тридцать один, и лишь

восемь — серьезно. Эмили задвинула последнюю панель и аккуратно

спустилась на галерею. В своих мыслях она не заметила, что, похоже,

прошло по меньшей мере уже несколько часов. Дирижабль был освещен

теплыми, оранжевыми лучами, а ветер мягко гладил паруса.

Девушка уже собиралась отправиться на боевую палубу, однако вдруг

услышала своё имя. Она обернулась на голос.

В дверях рубки стоял капитан и курил трубку.

— Мадемуазель Блэк! — повторил он почти без акцента. Видимо,

тренировался.

— Да, капитан? — милым голосом ответила Эмили.

— Я ценю ваши старания, однако не соизволите ли вы составить

компанию мне, моим офицерам и графине на ужине? — здесь акцент резко

ударил по слуху, отчего фраза прозвучала чуть менее красиво, чем должна

была.

Услышав эти слова, девушка вспомнила, что не ела сегодня ничего,

кроме пары сухарей ранним утром и чашки чая с круассаном, когда была у
дяди. Как ни хотелось ей закончить осмотр, а такое приглашение нельзя было

оставить без ответа.

— Я бы с радостью присоединилась к вам, мсье Руж, однако мне надо

проверить боеготовность пушек, — учтиво отозвалась она.

— Мадемуазель, если вы пожелаете, я завтра же устрою для вас

показательные стрельбы, а пока ваша компания за ужином будет куда

полезнее, — капитан улыбнулся.

Эмили не ожидала такой помощи и была даже немного смущена

подобной настойчивостью. В конце концов, вряд ли она была бы достойным

собеседником в компании хорошо образованных людей.

— Я с удовольствием приму ваше предложение, капитан, — вежливо

ответила она, чуть тише, чем обычно.

— Буду ждать вас в офицерском зале, мадемуазель Эмилия! — сделав

элегантный поклон, произнес капитан на ашеронском.

По привычке адъютантка дернула руку вверх, чтобы отдать честь,

однако вовремя сообразила, что сейчас к ней обращаются как к леди, а не

солдату. Она опустила руку и изобразила некое подобие реверанса, который

она иногда видела в исполнении знатных дам на третьем ярусе. Вышло,

наверное, не очень, однако капитан улыбнулся, видя такое старание.

Щелкнув каблуками, девушка пошла к себе в каюту — перед визитом

на ужин в компании офицеров и капитана стоило немного привести себя в

порядок после работы.

Разумеется, Эмили далеко не впервые приглашали на ужин в

присутствии высокопоставленных лиц, да и звание её на этом дирижабле

было самым высоким, однако к каждому подобному случаю она готовилась,

в первую очередь для того, чтобы произвести впечатление на важных особ,

которые могли повлиять на её карьеру. На этих ужинах она успела немного

поднять свои манеры и риторику, что было вполне достаточно для военных в

Корнуоле, но точно мало для ашеронцев. Впрочем, в этом случае прием

никак не мог поспособствовать её карьерному продвижению, поэтому,

поправив макияж и прическу, начистив белоснежные сапоги и завязав на

левом рукаве толстую ленту с вышивкой в виде скрещенных якоря и меча —

гербом воздушного флота — вышла из каюты с твёрдым намерением

получить от этого вечера удовольствие.

Дорога от кают до «офицерской залы», где и проходил ужин, была

хорошо освещена потолочными масляными лампами. Девушка без труда

нашла вход в центральный коридор и по нему бодрым шагом дошла до залы.

Здесь уже был весь офицерский состав: четыре мидшипмена, один

молодой лейтенант, который вел солдат через город, капитан Де Руж,

медленно потягивающий вино из хрустального бокала, и, конечно же,

графиня де Маршаль уже в новом узком платье изумрудного цвета.

Эмили остановилась и, пожелав всем доброго вечера, снова сделала

некое подобие реверанса, впрочем, на этот раз куда более удачное, хоть

графиня и сморщила нос. Но это, наверное, и к лучшему: быть может, она не

будет раздражать адъютантку своими замечаниями.

Эмили подошла к столу и вежливо спросила, где она может сесть.

Рука капитана остановилась на месте напротив него, между одним из

мидшипменов и лейтенантом, после чего, поблагодарив, адъютантка заняла

кресло.

Еда на столе была явно куда изысканней того, что подавали матросам

из трюма, но тут нет ничего удивительного, тем более, что их паек далеко не

плох. Прямо перед Эмили стояло блюдо с возлежащим на нем запечённым

крабом, смотрящимся так знатно, будто бы он тоже гость этого ужина.

Правда, одна недавно оторванная клешня, лежащая в тарелке адмирала,

явственно говорила о том, что в список гостей он все же не попал.

Капитан предложил Эмили вина, на что она одобрительно кивнула и

улыбнулась.

— Это вино тридцать лет выдерживали в дубовых бочках на острове

Марсель, в подвале моей фамильной усадьбы, — похвастался капитан,

открывая старую бутыль и наливая сверкающий бордовый напиток в рюмку

перед адъютанткой.

Эмили попыталась поддержать беседу:

— А вы, капитан, дворянин? — поинтересовалась девушка.

— Дворянский род де Руж, — улыбаясь ответил капитан, явно гордясь

своей фамилией. — Мои предки высадились на острове Марсель чуть более

чем двести лет назад и, оказавшись единственными выжившими дворянами,

способными управлять городом, стали правителями островка. Мой прадед --

Шарль де Руж своими руками построил не только дом, превратившийся в

поместье, но и всячески помогал остальным отстроиться.

— Я когда-то слышала о нём, — соврала Эмили, чтобы продолжить

беседу на эту тему. История была ей очень интересна.

— Не удивительно! — ответил капитан. — Моя фамилия известна

всем на Ашероне, вернее, была известна, пока мой отец не впал в немилость

короля, — его зеленые глаза сверкнули и вмиг погрустнели.

Адъютантка покачала головой.

— Неужели человек его знатности может так сильно потерять от

немилости короля? — произнесла она.

— Увы, может, — с горечью в голосе ответил капитан де Руж. — Он

выступал против войны, поддерживал благотворительность, из-за чего

разорился. Эта бутыль — одна из последних, что остались оттуда.

Похоже, капитан немного опьянел. Эмили тоже почувствовала

действие алкоголя — она редко пила и еще ни разу не пробовала такого

крепкого вина. Голова заметно потяжелела. Твердо решив остановиться на

этой рюмке, адъютантка отпила еще глоток и продолжила диалог.

— И все же вы получили капитанский титул, это очень хорошее

звание!

Капитан посерьезнел.

— Я получил его за четырнадцать лет храброй службы на фрегатах и

даже на линейном корабле, начав с мидшипмена, — с гордостью в глазах

произнес он.

— Это прекрасно! — ответила Эмили, чувствуя, что её голос немного

изменился. — Значит, под командованием такого храброго и опытного

капитана нам нечего бояться.

Девушка остановилась и, слегка тряхнув головой, чтобы прояснить

мысли, поняла, что ещё немного этого вина, и она не сможет полностью

отдавать отчет своим действиям. К счастью, в рюмке остался всего один

глоток, который она сделала и облокотилась на обитую мягкой тканью

спинку стула. Капитан потянулся, чтобы налить ей ещё, но из пустой бутыли

упало лишь пара капель, отчего лицо капитана стало грустным. Он поднял

свой бокал.

— Надеюсь, эта храбрость и умение помогут мне выкупить родовое

поместье и возвратить графский титул! За успех нашего путешествия! —

торжественно произнес де Руж и допил остатки вина из бокала, после чего,

отломав еще кусочек от краба, положил его к себе на тарелку.

 — Вам положить краба, мазель Эмили? — поинтересовался он.

— Буду очень признательна, если вы это сделаете, — вежливо

ответила собеседница.

Де Руж отломал крабу вторую клешню, и преподнес её Эмили.

Услышав слова благодарности, капитан улыбнулся и принялся за еду. Эмили

краб давался не так просто, однако, увидев, как это делает де Руж, она тоже

приноровилась и извлекла вкусное мясо. До её ушей долетали отрывки фраз

на элегантном ашеронском языке. Эмили не вдумывалась в содержание,

однако из услышанного она поняла, что за графиней ухаживают сразу

лейтенант и мидшипмен, причем последний не имеет никакого успеха.

Следовало взять лейтенанта на заметку и проверить по возможности его

верность. Мидшипмен же, похоже, не мог приблизиться к графине, а значит,

был не опасен.

— А вы бывали на Леванте, мсье де Руж? — возобновила разговор

Эмили.

— Ни разу, но слышал, что это небольшой скалистый остров почти

без деревьев. Правительство хочет создать на нем аванпост, поэтому туда

направили военного эксперта, которого нам следует подобрать, — капитан

пожал плечами.

— Очень занимательно, — улыбнулась Эмили. — Хорошо, что наши

страны заключили союз и эта крепость не будет использована друг другу во

вред.

Де Руж кивнул.

— Я, пожалуй, отправлюсь в каюту, — устало произнес он. —

Разрешите проводить вас?

— Буду польщена, — честно ответила адъютантка. — Однако сначала

я расправлюсь с этим крабом.

Капитан расплылся в улыбке и согласился подождать.

Эмили было непривычно, что её ведут под руку. Впрочем, путь до

каюты был довольно короткий, а выпитое вино смешивало мысли в кучу,

поэтому особого смущения она не испытывала.

Вежливо попрощавшись и пожелав спокойной ночи, де Руж

поклонился и, немного покачиваясь, отправился в сторону рубки, в свою

каюту.

Эмили открыла дверь и, не снимая сапоги, упала на койку. Клинок на

спине мешал лежать, поэтому, через силу поднявшись, она сняла его и взяла

в руки.

Холодная сталь сверкала оранжевым в свете масляной лампы, когда

Эмили слегка поворачивала меч в руках. Она уже больше года владела им и

успела не только научиться мастерски его использовать, но и полюбить это

оружие, не один десяток раз служившее ей в бою с машинами. Адъютантке

нравилось в клинке всё: его изогнутая рукоять с серебряным яблоком в виде

головы орла, крупнокалиберный пистолет, не раз выручавший её и, конечно

же, прямой клинок, заточенный с одной стороны и расположенный под

пистолетом. Несмотря на необычную конструкцию и некоторую

архаичность, в руках Эмили этот двуручный меч был смертоноснее чего

угодно.

Налюбовавшись клинком, девушка отложила его в сторону. Затем

Эмили сняла боевое снаряжение и китель, стянула сапоги и, надев легкую

ночную юбку, легла в постель.

Но сон не хотел идти. День был слишком насыщенным, чтобы так

просто его отпустить. Впервые девушка сталкивалась с подобным заговором.

Разумеется, она и раньше занималась сопровождением, и иногда ей

приходилось защищать спутника от бандитов или даже от подосланных

убийц, но еще ни разу она не встречалась с тем, чтобы ради защиты кого-то

кроме короля выстраивались подобные шествия и огромная охрана. Либо

графиня была столь важна, либо угроза — столь высока, впрочем, одно

проистекает из другого. Как бы то ни было, а жизнь графини сейчас во

многом зависит именно от правильных действий Эмили.

Чтобы не тратить время зря, адъютантка решила на всякий случай

перепроверить данные адмиралом приказы. Она залезла рукой в сумку и, не

найдя конверта, внезапно вспомнила, что адмирал положил его в книгу и

передал ей. Девушка достала издание из рюкзака. На кожаной обложке не

было никаких надписей, она была сплошного, темно-красного цвета, с парой

маленьких пятен и потёртыми углами.

Эмили открыла книгу, с твердым намерением достать письмо, но

вдруг резко замерла, уставившись на первую страницу.

Весь лист пересекала большая красная надпись жирными буквами:

«Запрещено для печати!». Почувствовав лёгкую дрожь в пальцах, Эмили

быстро убрала письмо и, чуть притушив лампу, перевернула страницу.

Второй лист был заполнен рукописным текстом. Во многих местах

красными чернилами были перечеркнуты слова. Третья и четвертая страницы

имели тот же вид, однако на пятой уже не было никаких правок — похоже,

корректор бросил попытки провести цензуру и запретил саму книгу.

Текст был написан мелко и содержал множество непонятных слов,

однако чаще всего фигурировало слово «электричество». Книга рассказывала

об устройстве машин, с которыми Эмили приходилось воевать. Также автор

часто рассуждал и предполагал различные версии того, что могло произойти

в день, когда старый мир, где электричество было в ходу и который создал

все машины, рухнул, «разверзлась земля», и люди были вынуждены

спасаться на обычных кораблях в штормовом море. Похоже, автор не знал

ничего о причинах, однако пытался на основе памяти машин, а также

дошедших до него воспоминаний восстановить картину событий.

Девушка читала не отрываясь, постигая запретные знания, и оставила

книгу лишь тогда, когда в лампе закончилось масло. Эмили поняла, что

провела не менее четырех часов за чтением, а значит на сон осталось не

более шести-семи часов. Посчитав это, она завернула книгу в имевшийся у

нее бинт и положила обратно в сумку. Не стоило её кому-либо показывать:

это может закончиться плохо.

После получения подобной информации сон должно было отбить

напрочь, однако вышло наоборот: на обескураживающее утро навалился

беспокойный день, сдобренный крепким вином и смешанный с

поразительными новыми знаниями о мире, из-за чего мысли запутались в

тяжелый, густой клубок, который так и не успел распутаться до того, как

Эмили закрыла глаза и уснула.

Сны были не менее беспокойными, чем день; девушка пару раз

просыпалась и сразу засыпала, однако с утра не помнила содержания ни

одного сна.

Утро наступило с сигналом рожка. Следуя привычке, Эмили провела

утренние процедуры, надела небоевую форму и, немного посидев на койке,

чтобы собраться с мыслями и набросать приблизительный план на день,

вышла из каюты.

День был довольно облачным, масса ветра неслась чуть с кормы и

правого борта, поэтому дирижабль, убрав паруса, шел под винтами, иногда
немного подворачивая, чтобы компенсировать снос. От работы нескольких

мощных паровых машин корпус дирижабля слегка вибрировал под ногами.

Эмили чуть поёжилась, когда вышла из центрального коридора на

продуваемую холодным ветром галерею. Немного постояв наверху,

наблюдая как густой дымный след из труб фрегата медленно смешивается с

туманом за кормой, она спустилась на боевую палубу.

По планам, сегодня в полдень фрегат должен был подойти к Леванту.

Кроме того, капитан обещал провести для Эмили стрелковые учения —

следовало ему об этом напомнить.

Немного позавтракав сухарями и солониной, выданными ей местным

квартермейстером, Эмили отправилась к капитану.

Де Руж уже был на ногах, хотя по его лицу было ясно, что вчерашний

ужин и вино не очень хорошо сказались на его утреннем самочувствии.

Подняв фуражку, Эмили поприветствовала капитана и

поинтересовалась у него о планах на ближайший день. И, не услышав в плане

стрельб, вежливо напомнила об этом.

Капитан на пару секунд задумался:

— Хорошо, мадемуазель, я проведу их прямо сейчас. Но, поверьте,

вам не о чем волноваться: на корабле сто десять человек экипажа, пять

офицеров и я. Фрегат вооружен двадцатью полуторадюймовыми орудиями,

мы находимся в полной безопасности.

— Я понимаю, мсье, однако мне хотелось бы быть уверенной в том,

что в случае неожиданной атаки мы отобьем её не мешкая.

Капитан вздохнул, достал из поясной сумки хронометр и трижды

потянул за свисающий с потолка рычаг, и по дирижаблю прокатились три

протяжных гудка. На орудийной палубе сразу послышался стук десятков пар

ног. Из находящейся недалеко отсюда крюйт-камеры экипаж начал

поставлять ящики со снарядами к каждой пушке по специальным желобкам,

установленным на противоположной борту стенке орудийной палубы.

Спустя две минуты в рубку ворвался немного взъерошенный лейтенант и

почти скороговоркой доложил капитану о готовности фрегата к бою.

Де Руж кивнул и, потянув к себе трубку, оповестил команду об

учебной тревоге. Звук, усиленный медными рупорами, эхом пронесся по

дирижаблю. Казалось, был слышен общий вздох облегчения всего экипажа

после этих слов.

Эмили подметила, что две минуты, а вернее, две минуты и восемь

секунд — неплохое время, хоть в Корнуоле на это уходит обычно полторы.

Однако противнику не хватит этого времени не только чтобы нанести

серьезный урон, но даже для того, чтобы сблизиться на расстояние огня, если

тревога была дана заранее.

Затем капитан подошел к панели управления и переключил две ручки

из нейтрального положения в режим стрельбы бронебойными снарядами,

чтобы не тратить дорогие фосфорные и не расходовать шрапнель. Где-то на

палубе громко щелкнул переключатель.

Экипаж принялся заряжать орудия. Из установленного рупора

передатчика вылетел отчет сначала одного, а затем второго мидшипмэна о

том, что бортовые орудия заряжены.

— Готовься! — крикнул капитан в трубку и спустя пару секунд

продолжил:

— Обоими бортами вести огонь по готовности!

Почти синхронно громыхнули два бортовых залпа, спустя шесть

секунд чуть менее стройно — еще два, а еще через пять в сплошной гул
слились звуки стреляющих в разнобой орудий.

— Стоп огонь! — распорядился капитан.

Пушки умолкли и Де Руж четко произнес:

— Тридцать одна секунда на три залпа. Хорошая работа, отдыхайте!

Эмили удивилась такой слаженности в работе Ашеронского экипажа.

Средний результат на фрегатах Корнуола составлял тридцать две секунды на

три залпа.

— Похоже, вы хорошо натренировали свою команду, капитан, —

после недолгого раздумья произнесла адъютантка.

— Я каждую неделю устраивал тренировки, — смахнув со лба

капельки пота, похвастался де Руж. — Я читал учебники по воздушному бою

и пришел к выводу, что лучше всего в сражении на дирижаблях помогает

высокий темп стрельбы, затем — точность, и только после этого —

грамотное маневрирование.

Эмили улыбнулась. В целом, де Руж был прав, однако он не учел, что

его предположение касается в первую очередь линейных кораблей —

дирижаблей с тридцатью и более орудиями, зачастую защищенными

некоторой бронёй. В случае же с фрегатами была необходима в первую

очередь точная стрельба, а затем — скорострельность, так как задача

фрегатов — догонять и уничтожать более мелкие корабли, которые он может

догнать благодаря относительно малому весу, но при этом уничтожить за

счет огневого превосходства.

Адъютантка заметила это капитану, от чего тот на минуту задумался,

после чего, немного погрустнев, согласился.

— Впрочем, в случае, если на нас нападут, ваши тренировки темпа

огня вполне могут спасти нас. — приободрила его Эмили.

 Де Руж улыбнулся.

— Раз вы закончили проверку моего фрегата, не составите ли вы

компанию мне и моим офицерам завтра за обедом в игре в карты? —

галантно предложил он.

— Я буду не против, — ответила адъютантка. Играть в карты она не

очень умела, но всё было лучше, чем скучать на всем пути до Ашерона.

— Тогда буду ждать вас, — произнес де Руж, а потом добавил:

— Вот-вот покажется побережье Леванта.

Эмили кивнула и, отдав честь, вышла из рубки.

Капитан не ошибся. Уже спустя час адъютантка увидела вдали

затянутые дымкой вершины скал. По мере приближения дымка рассеивалась

и взору открывались всё новые подробности. Островок был довольно

высоким и скалистым; то побережье, к которому подходил фрегат, было

практически сплошным нагромождением скал. Неудивительно, что

ашеронцы решили укрепить его. Зоркий глаз девушки среди скал заметил

стоящие на приколе дирижабли и один воздушный шар. Вряд ли они были

военные, во всяком случае, все они по размеру уступали даже небольшому

шлюпу. Впрочем, подойдя на милю, в гондоле одного из них Эмили смогла

разглядеть мелкую вертлюжную пушку.

Островок все приближался. Теперь девушка смогла примерно

определить его размеры. Его максимальная ширина была не больше полутора

мили. Остров имел форму вытянутого треугольника, с несколькими

выступающими мысами. На островке была деревня: несколько деревянных

срубов и с десяток собранных из чего попало хижин. Поблизости суетилась

группа местных жителей и несколько десятков людей в форме. Они копали в

земле квадрат приблизительно сто пятьдесят на сто футов — будущую

каменоломню.

Похоже, военный инженер зря не терял времени и не только составил

план работ, но и привез на остров больше людей.

Фрегат пошёл на снижение, пришли в действие тяги руля направления

и дирижабль начал резкий поворот. Лязгнул переключатель винтов на реверс,

и огромный воздушный корабль резко потерял скорость и мягко коснулся

земли. Под шипение клапанов, уменьшающих тягу дирижабля, через

основной люк выбежали матросы и принялись вбивать колышки для

прочного удержания фрегета у земли. Такая быстрая и слаженная работа

экипажа делала честь де Ружу.

Эмили решила сообщить об этом капитану, чтобы ещё немного

сгладить расстройство от его маленькой ошибки. Она уверенно направилась

в капитанскую рубку.

Открыв дверь, Эмили удивилась. В рубке была графиня и лейтенант.

Их разговор с капитаном подходил к концу. Мари де Маршаль,

расплывшаяся в любезной улыбке, благодарила де Ружа за разрешение сойти

на берег, прогуляться с лейтенантом.

Эмили разозлилась: И чего этой графине спокойно на фрегате не

сидится? На нем безопасно, а на земле где угодно может поджидать засада. И

как только у неё может быть настолько развит инстинкт самоуничтожения?

Адъютантка быстро побежала в свою каюту, чтобы успеть

переодеться до того, как графиня выйдет из дирижабля.

Боевая форма аккуратно лежала в её чемоданчике, по приказу

адмирала заранее доставленном на фрегат. Отличия между этим и ее

обычным костюмами были в первую очередь в удобстве и защите.

Боевая форма состояла из зеленой фуражки, плотной коричневой

кофты, двух стальных пластин, защищающих живот, но не сковывающих

движение, наплечников до локтя, длинных черных кожаных перчаток, джинс,

высоких чёрных сапог, подвязывающихся к поясу. К этому прилагались ее

верный меч-пистолет с ножнами, баллон и сумка. Все было надежно

закрепленно ремнями.

Одевшись, Эмили вытащила из-за спины оружие, не глядя достала из

сумки магазин, привычным движением вставила его в совмещенный с

клинком пистолет и взвела затвор. Все эти действия адъютантка выполнила

столь быстро, что когда она вышла из каюты, графиня ещё только шла к себе

под ручку с лейтенантом, чтобы поменять наряд.

Офицер пропустил даму в каюту и принялся ожидать её снаружи.

В этот момент в голову Эмили пришла идея проверить верность этого

лейтенанта, чтобы знать, можно ли доверять ему.

Молниеносным движением, Эмили вытащила из-за спины клинок,

подалась вперёд и менее чем за секунду прижала лейтенантика к стене,

приставив к горлу меч.

— Что ты знаешь о заговоре? — сделав как можно более грозный

голос, негромко произнесла она.

— То же, что и все остальные офицеры, — запинаясь ответил

лейтенант.

Эмили задумалась. То, что он не попытался отмазаться незнанием,

уже говорит в его пользу, однако это ещё не даёт никаких гарантий. Она

решила попробовать обмануть.

— Не волнуйся, я с вами заодно. Мне чертовски не нравится графиня!

И я посвящена в общий план, — подмигнув, блефанула адъютантка.

— Я не знаю, о чем вы! Я хочу лишь защитить графиню! — ответил

допрашиваемый, заикаясь.

По его реакции Эмили поняла, что он говорит правду и действительно

знает о заговоре не больше других. Она убрала клинок в ножны.

— Ты прошёл проверку, — тихо произнесла адъютантка и добавила:

— А еще ты должен был бы подать тревогу в подобной ситуации.

Лейтенант кивнул и сполз по стенке на пол. Поняв, что от него

подвоха можно не ждать, Эмили решила подождать у люка, пока выйдет

графиня, а затем по-тихому за ней проследить, зачищая точки, где могли бы

сидеть стрелки.

Спустя пятнадцать минуть Мари де Маршаль вышла из дирижабля

под ручку с лейтенантом и остановилась около адъютантки. Посмотрев на её

форму, графиня фыркнула, но взяла себя в руки.

— Сопровождающая! — прикрикнула она, хоть и находилась

недалеко от адресата. Эмили вопросительно посмотрела на неё, приподняв

брови.

— Раз твоя задача защищать меня, то подойди к Мишелю... — де

Маршаль слегка задумалась, — не помню фамилию. Мидшипмену. И скажи,

что его ухаживания мне не интересны и чтобы держался от меня подальше!

Адъютантка кивнула. Разумеется, она не собиралась заниматься

подобными глупостями, оставив все любовные треугольники и прочий бред

для графини. Сейчас же ей точно было не до этого.

Как только Мари де Маршаль скрылась за поворотом скал, Эмили

достала клинок, и бегом взобралась на ближайший утес. Из-за такого рельефа

потенциальные враги вряд ли будут стрелять с большой дистанции — не

позволят скалы. Это было ей на руку: её крупнокалиберный пистолет мог

прицельно стрелять лишь на пятьдесят метров. И то, из-за короткого ствола

на этой дистанции точность была никакая.

Графиня шла с лейтенантом под ручку, о чем-то оживлённо болтая.

Впрочем, спутник слушал её в пол уха и отвечал скорее из вежливости —

встряска от столкновения с Эмили сильно подействовала на него и он

постоянно был настороже, стараясь держать руку на рукояти короткого

клинка.

Тем временем адъютантка обследовала скалы. Природная ловкость и

множество тренировок позволяли ей без труда преодолевать их даже с мечом

в одной руке. Чтобы обеспечить безопасность графини, Эмили смотрела в

каждую расселину, останавливалась на каждой высокой скале, чтобы лучше

осмотреться.

К счастью, де Маршаль не захотела отходить очень далеко от

дирижабля и повернула назад, не доходя до участка с грядой камней и

острых расколотых скал, где было бы идеально устроить засаду. Эмили

решила перед уходом проверить и это место.

Среди камней не нашлось ничего подозрительного. Даже мох не был

примят, а в гнезде сидела чайка, выпорхнувшая оттуда при приближении

адъютантки.

Похоже, что и здесь не стоило ждать засады. Значит ли это, что той

попыткой засады на Корнуоле всё и закончилось? Вполне возможно, но

Эмили не могла поверить в подобное. Если графиня — столь важная цель,

если выстроили такую огромную охрану, если нашлись люди, готовые

обменять жизнь графини на свою, то как мог невидимый враг смириться с

поражением и не попытаться взять реванш? Да и если де Маршаль столь

важна, не логично делать лишь одну засаду. Если бы Эмили было нужно

устроить план, который гарантированно сработает, то она точно поставила

бы четыре засады: на Корнуоле, на дирижабле, в Леванте и на самом

Ашероне. Первые три, похоже, не оправдались, а значит, надо будет

сосредоточить всё внимание на безопасности в Ашероне.

Всё по тем же скалам Эмили побежала к дирижаблю. Фрегат уже

стоял под парами, готовясь взмыть вверх.

Прямо у трапа Эмили нос к носу столкнулась с человеком лет

пятидесяти, в зеленом мундире и красных штанах. Эмили бросила на него

грозный взгляд, отчего, последний отшатнулся.

— Вы, наверное, адмирал-адъютант Эмилия Блэк? — спросил он с

ещё худшим акцентом, нежели у капитана.

— С кем имею честь говорить? — ответила адъютантка.

— Я Алессандро Прованси, военный инженер.

— Добро пожаловать на борт, — Эмили отдала честь и, обойдя

инженера, направилась в свою каюту.

К тому моменту, как адъютантка переоделась в небоевую форму,

фрегат уже был в воздухе. Двигатели работали в полную силу, обеспечивая

движение против ветра. По расчетам Эмили, при попутном ветре с

выключенным двигателем дирижабль должен был достигнуть Ашерона

спустя четыре дня после выхода из Леванта. Эти четыре дня он проведет в

воздухе без посадки.

Если же ветер не изменится, то время в полёте может возрасти на пару

дней. В любом случае, вряд ли теперь графине угрожает какая-либо

опасность и на время перелёта можно расслабиться. Больше всего девушка

сейчас хотела отдохнуть в спокойной обстановке и, конечно, поподробнее

ознакомиться с той книгой, которую передал ей адмирал.

Тут ей пришло в голову то, о чем она прежде не задумывалась:

 Зачем? Для чего Джон Трук решил передать ей эту книгу?

Подставить? Вряд ли, не такой адмирал человек. Может ли быть такое, что

адмирал хотел ей что-то этим сказать?

Это было бы очень странно. За год службы под руководством Джона

Трука она ни разу не замечала за ним склонности к тайнам и загадкам --

наоборот, он был весьма прямолинеен и всегда старался донести все

максимально ясно и подробно, ничего не скрывая. После выполнения миссии

стоило передать книгу дяде и постараться как-то побеседовать с адмиралом.

Все свободное до ужина время Эмили решила провести в своей каюте

за книгой.

Заперев дверь, адъютантка стянула с себя снаряжение, сбросила обувь

и, не раздеваясь, легла в постель. Затем Эмили достала из сумки книгу,

обернутую бинтом. Размотав его, адъютантка оглянулась на дверь.

Удостоверилась, что комната закрыта, и открыла книгу на последней

прочитанной странице.

Речь шла о программном устройстве. Девушка редко задумывалась о

причинах, по которым машины нападают на людей. Дикие звери атакуют

только когда голодны, в то время как роботы, казалось бы, не имеют никакой

мотивации. Автор предполагал, что изначально у машин существовал

протокол обороны, однако некая аномалия могла привести к сдвигу, в

результате которого все люди стали восприниматься как противники. Не

понятно, можно ли эту программу изменить или отключить, однако автор

подавал на это некоторые надежды.

Спустя десяток страниц неизвестный писатель поднял тему

исследования останков цивилизации, предшествовавшей нынешней. Очень

подробно описывались и зарисовывались различные архитектурные

элементы и механизмы, встречающиеся лишь на опасных территориях, из

чего Эмили предположила, что автор был как-то связан с военными.

«Мог ли автор быть знакомым адмирала Трука?» — эта мысль

поразила девушку. Книга не выглядела очень старой. И, вполне возможно,

что автора и адмирала объединял интерес к предыстории. Джон Трук всегда

производил впечатление человека умного. Он вполне мог захотеть узнать о

причинах вражды, а не просто бездумно воевать.

Девушка провела за книгой всё время до вечера. А дальше адъютантку

снова ждал ужин.

Эмили снова вела увлекательные беседы с галантным капитаном, на

этот раз сама рассказывала ему о себе и о наиболее запомнившихся ей

случаях за время службы на шлюпах. Де Руж, в свою очередь, поведал

истории о своей семье. Эмили понравилось проводить с капитаном время.

Она редко встречала действительно интересных и умных собеседников в

своем обычном окружении. Правда, беседе все время мешала графиня.

Похоже, лейтенант ей поднадоел, и де Маршаль стала активно встревать в

разговоры, порой — с очень неуместными комментариями. Особенно нелепо

выглядело, когда графиня ругала кого-то из описываемых Эмили

лейтенантов за ошибку, не понимая, в чем она заключается.

Спать адъютантка отправилась ближе к полуночи. До каюты Эмили

снова довёл де Руж. Девушка легла в постель и с упоением закрыла глаза. Ей

начало нравиться подобное времяпровождение: никаких вахт, не надо быть

настороже, прекрасная еда, интересные беседы. Жаль, что это продлится

максимум еще четыре-пять дней.

Утро выдалось холодным. По деревянным панелям на куполе

барабанил обильный мелкий дождь. Эмили привела себя в порядок, надела

небоевую форму, накинула сумку и, плотно накрасив губы темно-красной

помадой, чтобы дать графине еще и повод позавидовать её красоте, вышла из

каюты, стуча каблуками по мокрой палубе. В первую очередь она собиралась

отправиться в офицерскую столовую, где к обеду капитан собирался

устроить игру в карты.

Сейчас офицерская столовая пустовала, лампы не горели, столы сияли

чистотой. В этом не было ничего странного. Хоть солнце еще не показалось,

по количеству гудков корабельного сигнала стало ясно, что сейчас не более

восьми часов. И, хоть на воздушном флоте жизнь обычно начинается в семь

часов, во время подобных путешествий соблюдение графика становилось

совсем не обязательным, и капитан вполне мог дать людям отдохнуть.

Эмили села в удобное кресло и взглянула в окно. Погода была не к

черту. Небо затянуло тучами. Туман, обычно покоящийся далеко внизу,

сейчас почти цеплял дно. Впрочем, марево окутывало всё вокруг. Все

видимое пространство делилось между густыми облаками, плотным туманом

снизу и дымкой, застилавшей всё сплошной бледной пеленой. Такая погода

была вызвана не только дождем, но и полным безветрием. Фрегат вели почти

вслепую, ориентируясь по компасу. За кормой оставался короткий, но

явственный след из разорванного тумана и вспененного винтами дождя.

Поёжившись, девушка встала и пошла на камбуз. Кок, скорее всего,

спал, однако это не мешало ей приготовить себе чаю.

Поставив чайник в отверстие в стене, где проходила специальная

труба от двигателя, девушка насыпала в заварник травы из лежавшего в

чайном ящичке мешочка. Как только вода закипела, Эмили залила заварку и,

подождав пару минут, как учил её дядя, перелила часть ароматной жидкости

в чашку.
 С этой чашкой она вернулась в офицерский зал и села на кресло.

Дождь не только не прекратился, но даже усилился, туман стал еще гуще и,

взбитый с брызгами, рваными клочьями комкался за кормой.

Потягивая чай, Эмили наблюдала эту красивую, хоть и довольно

мрачную картину. Здесь, на борту дирижабля, в сухости и тепле, можно было

просто расслабиться, попивая что-то согревающее. В такрй обстановке

воспоминания накатывались сами собой. Эмили почти ничего не помнила о

своем раннем детстве.

Самым ранним эпизодом на памяти Эмили было то, как она в возрасте где-то

десяти лет, голодная и оборванная, в полувменяемом состоянии, попала в

приют, где прожила в проголодь, окруженная духовниками пол года. В

какой-то момент она смогла вспомнить свои имя и фамилию. Были наведены

справки и весть о ней дошла до дяди Орвила, который с радостью ее забрал.

Он приходился ей дальним родственником, как он сам говорил — «брат тещи

твоего дяди», то есть, настолько дальним, что он и не знал о существовании

Эмили. О родителях Эмили узнать почти ничего не удалось, они были словно

стерты из истории и жизни острова -- лишь кто-то из жителей трущоб смог

вспомнить, как ее мать уводила Эмили в сторону порта, вслед за усатым

джентельменом в солидном костюме.

Тут девушка ощутила сильную головную боль — такое бывало, когда она

пыталась вспомнить своё раннее детство.

Дядя оказался чудесным человеком. Он вырастил Эмили, как собственную

дочь, всячески способствуя всем ее талантам и начинаниям, заботясь и

оберегая её. Именно благодаря поддержке дяди она смогла решиться

поступить во флот.

Воспоминания Эмили самым бесцеремонным образом прервала

вошедшая в залу графиня. Де Маршаль шла, кутаясь в плед и стуча зубами.

— Сделай мне чай! — скороговоркой между щёлканьем зубов

произнесла она, обращаясь к адъютантке.

Видя Мари де Маршаль в столь жалком виде, Эмили хмыкнула. Её

настроение поднялось и она решила впервые выполнить просьбу графини.

Адъютантка ушла на камбуз и спустя пару минут вернулась с

подносом с двумя чашками. Поставив ношу на стол перед графиней, Эмили

села, откинувшись в кресло, отхлебнула свой чай. Мари де Маршаль взяла

дрожащими руками чашку и поднесла ее к губам.

— А ты не такая бестолковая, как я думала, и очень даже смазливая,

— произнесла графиня.

Эмили тактично промолчала.

— Я имею в виду, что ты, как оказалось, вполне можешь держаться в

светском обществе, да и поручения выполняешь неплохо, — де Маршаль

кивнула в сторону кают. — Мишель больше не подходил ко мне.

Эмили улыбнулась. Она не стала говорить, что не беседовала с

мидшипменом об этом. К тому же, адъютантке было смешно слышать

подобные вещи, особенно от графини. Впрочем, последняя решила, что

Эмили слишком польщена, чтобы ответить.

— Если немного поработаешь над реверансом и научишься говорить о

чем-то кроме войны, у тебя будет шанс попасть в высшее общество, —

произнесла де Маршаль, похоже, не лукавя.

Адъютантка не знала, что можно ответить на подобные высказывания,

поэтому просто вежливо поблагодарила за комплимент.

Графиня тоже улыбнулась. Впервые её улыбка показалась Эмили

довольно милой.
 «Быть может, де Маршаль не виновата в обыденном высокомерии, а

на самом деле её просто так приучили?» — подумала Эмили.

Её размышления прервал вошедший в залу капитан. Де Руж

элегантным поклоном поздоровался с обеими девушками, подарив им по

комплименту, и также отправился на камбуз за чаем.

Пассажиры фрегата постепенно пробуждались. Проснулся кок и

принялся за готовку обеда, отчего по коридору распространился приятный

аромат. В столовой собрались уже все офицеры, кроме Мишеля —

мидшипмена. На закономерный вопрос капитана ответил лейтенант:

— Мишель просил передать, что ему нездоровится.

Де Руж кивнул и, пожелав скорейшего выздоровления мидшипмену,

открыл ящичек в стене и достал оттуда красивую глянцевую колоду карт.

Разложив их на столе, он жестом подозвал к себе всех желающих сыграть.

— Во что мы будем играть? — поинтересовалась адъютантка.

— Можно сыграть в «Адмиралов», — предложил капитан. — Вы

знаете правила? — обратился он к адъютантке.

Правила Эмили знала, а вот опыта игры у неё было очень мало. Она

кивнула.

— Тогда начнем!

Капитан раздал каждому по две карты и положил колоду на центр

рубашкой вверх.

Игра отдалённо напоминала танэктическое сражение на дирижаблях.

Эмили выпали валет — фрегат и шестёрка — небольшой шлюп.

Капитан выложил на стол кучу игральных костей. Каждый игрок взял

по два куба на карту. Красная кость обозначала «прочность» дирижабля, а

белая — его действие.

 Броском кубика определив направление ветра, компания принялась за

игру. Среди участников была в том числе и графиня, которая, хоть и мало что

смыслила в игре, однако делала её интереснее.

Шесть игроков ставили кубики действий на карты, а затем

передвигали их по импровизированному полю боя.

Шлюп Эмили сразу повела к колоде, чтобы получить еще кораблей, а

фрегат отправила прикрывать путь.

Капитану повезло, он сразу вытянул короля и валета, то есть

линейный корабль и фрегат. Это позволяло ему неспешно двигаться к

центру, не боясь атаки. Лейтенант же, получивший только легкий шлюп —

двойку и тяжелый — девятку, отправился к угловой крепости.

Не смотря на то, что Эмили не имела какой-либо изначальной

стратегии, она сохраняла спокойное выражение лица, чтобы не дать понять

этого остальным. Капитан же, напротив, явно имел в игре огромный опыт, но

на его лице явственно читались эмоции, как и у лейтенанта, с которым он

переодически обменивался хлесткими шутками.

Вскоре после начала игры два шлюпа графини, десятка и шестёрка,

завязали бой с пятеркой и семеркой одного из мидшипменов. Благодаря

грамотному маневрированию, использованию высоты и скоординированным

действиям, мидшипмен в ходе боя смог сбить «десятку» графини, однако не

стал преследовать шестёрку, остановив корабли на «ремонт». Эмили

успешно добралась до центра шлюпом, взяла новую карту и выставила с

краю, в то время как её фрегат вступил в бой с фрегатом противника.

Отдельной похвалы заслуживала игра капитана. Де Руж очень

грамотно и эффективно вел свои тяжелые корабли, затем координировал их

действия с более лёгкими, так, что к концу игры у него образовалась целая
флотилия из двух линкоров, четырех фрегатов и двенадцати различных

шлюпов. Эмили даже пришлось временно объединиться с лейтенантом,

чтобы противостоять, что, впрочем, не сильно помогло. Молниеносным

охватом капитан подавил дирижабли адъютантки и остался один на один с

лейтенантом, который тоже сумел набрать сильную эскадру. Бои

продолжались до тех пор, пока не закончилась сдвоенная колода в центре

стола. После этого участники покинули угловые крепости и бросили все свои

«дирижабли» в массовое сражение.

Финальный бой продлился около получаса. Силы сторон таяли и в

конце концов Де Руж сумел разбить главные силы флота лейтенанта, выведя

из резерва последний оставшийся в игре линейный корабль.

Фактически битва была закончена. Де Руж пожал руку лейтенанту за

хорошую игру.

Графиня в это время уже порядком заскучала и разглядывала туман за

окном, потягивая очередную кружку чая.

— Вы, похоже, имеете большой опыт в игре, мсье Де Руж, —

поздравила Эмили.

— Во время долгих полётов мы с лейтенантом Пьером часто играли,

— улыбнувшись, ответил капитан. — Но вы тоже играли неплохо. Вам

просто стоило не прорывать мою двойную линию, пытаясь забрать как

можно больше кораблей, а закрепиться у острова и защищаться.

Эта характеристика очень польстила Эмили, хоть она и понимала, что

ее успех был больше завязан на удаче.

Все расселись в кресла у обеденного стола и принялись за завтрак.

Съев сухой хлеб с копченой колбаской, Эмили откинулась на спинку кресла

и расслабилась.
 Вдруг произошло то, чего никто не ожидал.

Где-то около носа фрегата прогремел взрыв. Корабль содрогнулся так,

что кресла попадали, а всё убранство стола оказалось на юбке у графини.

Эмили вскочила. Дирижабль начал быстро снижаться с креном на левый

борт. Внезапно прогремел еще один взрыв. Фрегат дернуло так, что всех

подкинуло. Девушка ощутила, что земля ушла из под ног и сразу на скорости

врезалась в большое окно, разбив одно из стёклышек затылком.

В залу ворвался огромной силы поток горячего воздуха, говорящий о

том, что носовая часть сильно разбита, а также, похоже, взорвана паровая

машина. Крен исчез, однако скорость снижения продолжала расти с каждой

секундой. Все, кто был в зале, лежали на полу, закрыв от горячего пара лицо

руками. Помещение заполнял густой туман. Спустя минуту жар немного

спал. Де Руж встал с пола и, переступая через хаотично разбросанную утварь,

подошел к Эмили, чтобы помочь ей подняться.

Тут мощный удар со страшным треском сотряс фрегат до самого

основания; все, что не было прикручено к полу, сорвалось и полетело вперёд.

Эмили лишь почувствовала, как её подбросило в воздух и с огромной силой

ударило о стену. Какое-то время она ничего не чувствовала, лёжа с

закрытыми глазами, слыша громкий звон в ушах. Постепенно к ней вернулся

слух. Адъютантка вскочила на ноги, но сразу потеряла равновесие и упала на

колени. Несколько секунд посидев, держась за голову, она пришла в себя и

снова попыталась встать. На этот раз успешно.

Всё вокруг было затянуто густым туманом так, что нельзя было

разглядеть дальше десяти метров. Адъютантка попыталась оценить

обстановку. Дирижабль упал на землю, а значит, что максимум через четыре-

пять минут сюда начнут подтягиваться машины. Единственный способ

спастись для офицеров и выживших членов экипажа — быстро уйти на

шлюпках.

Эмили окинула взглядом залу. Комната погрузилась в полнейший

хаос. Мебель превратилась в опасные острые обломки. Весь пол был покрыт

осколками стекла вперемешку с деревянными щепками и разбросанными то

тут-то там картами. Мидшипмены уже почти пришли в себя, хотя, судя по их

лицам, они были смертельно напуганы и не знали что делать. Лейтенант

сидел у стены, держась за руку — похоже, сломанную. Капитан без сознания

лежал в углу. Его белоснежная форма была покрыта жирными пятнами и

древесными опилками, а ладони имели легкие кровоподтеки. Графиня лежала

неподалеку и была в довольно жалком состоянии.

Девушка решила взять командование на себя и ускоренно

обдумывала, какие приказы ей стоит выдать. Краем глаза она приметила, как

блестящий валет сминается по мере того, как она вертит высоким каблуком.

Ей страшно было представить, что творится сейчас на пушечной палубе и

что осталось от тех, кому непосчастливилось оказаться ближе к носу.

Наконец, адъютантка на ашеронском подозвала мидшипменов.

— Ты! — указала она на самого старшего из них, с узкими усиками.

— Беги на боевую палубу, узнай, сколько выжило из экипажа и в каком

состоянии. Доложить мне!

— Но вы не капитан... — попытался возразить мидшипмен, однако,

получив от адъютантки такую пощёчину, что отшатнулся на пару метров,

отказался от этой идеи.

— Выполнять! — крикнула Эмили.

Старший побежал выполнять приказ.

— Ты! — девушка обратилась к тому из мидшипменов, который

выглядел более крепким. — Осмотреть шлюпки и доложить мне! А ты, —

она указала на последнего, — Быстро беги в каюты, возьми в первую очередь

медикаменты, затем — мой чемодан. Если успеешь, прихвати продуктов.

Спустя минуту прибежал запыхавшийся старший мидшипмен. Его

лицо было мертвенно бледным и немного зеленоватым.

— Мадемуазель! Живы около пятидесяти человек. Почти все они

имеют ранения, причем не менее десятка — тяжелые. Остальные… -- он

поморщился, лучше бы я этого не видел.

— Тогда бери тридцать наименее пострадавших, займи оборону

правого борта. Если остались целы несколько ящиков со снарядами и

резервных газовых баллонов — зарядите пушки. -- Эмили сделала вид, что не

заметила последнего высказывания, ей самой было не по себе, но сейчас

было не до этого.

— Есть! — несколько броее уверенно произнес он и бегом

отправился выполнять приказ.

Доклад вернувшегося второго мидшипмена был обнадеживающий:

— Первая шлюпка потеряна. Вторая расколота напополам, паровая

машина разбита. Третья и четвертая имеют пару крупных трещин, однако

могут идти.

— Значит, возьми половину свободных матросов и готовь к отходу

шлюпки правого борта.

— Лейтенант, — адъютантка указала на корчащегося в углу Пьера и

немного смягчилась. — Вам тяжело, но вы должны взять оставшийся

свободный экипаж, перенести в шлюпки правого борта капитана и де

Маршаль и подготовить их к срочному отходу. Когда будете готовы, —

обратилась Эмили к обоим офицерам. — Подадите сигнал и распределите

выживших по шлюпкам. Также позаботьтесь, чтобы вещи и припасы тоже

туда попали.

Мидшипмен резво убежал, а за ним через боль пошел лейтенант.

Сама же Эмили не мешкая выбежала на левый борт, стараясь не

смотреть на изувеченных мертвецов и выпрыгнула через дыру, в которой

раньше стояла пушка. Сделав кувырок при приземлении, она встала на ноги.

Машины должны были появиться не более чем через минуту. Времени,

чтобы переодеться в защищенную и более удобную боевую форму, не

оставалось, и приходилось полагаться только на ловкость и скорость.

Шрам на щеке сильно заболел. Эмили аккуратно провела по нему

пальцами, затем достала из сумки крепкую колбу с густой фиолетовой

жидкостью, отвинтила крышку, обнажив иглу и, прикрыв глаза, ввела

содержимое себе в плечо. Спустя пару секунд она почувствовала воздействие

боевого стимулятора, все её чувства мгновенно усилились.

Адъютантка достала из-за спины клинок и машинально вставила в

него магазин, взвела затвор.

Из тумана послышались быстрые короткие щелчки и свист

рассекаемого воздуха. Это «разведчики». Девушка приняла упругую стойку

левой ногой вперёд, выставив меч сбоку.

Раздался характерный щелчок, обозначающий, что «разведчик»

прыгнул на противника. Эмили отсчитывала те две с половиной секунды, что

отделяют прыжок от цели, и в последний момент сделала рывок влево,

перенеся правую ногу вперед и резко разворачивая бёдра. Клинок молнией

блеснул перед ней, а через мгновение похожий на четвероногого паука и

богомола робот выскочил из тумана прямо на удар.

Лязг стали о железо, и разрубленный напополам «разведчик»

врезался в землю, брызжа паром и разлетаясь на части.

Тут адъютантка услышала ещё один щелчок из тумана и, вновь

высчитав мгновения, выставила клинок вперед, упав на колено. Машина

налетела на меч корпусом, свалив девушку с ног и обжигая паром, однако

остриё вошло чуть ниже, чем предполагала Эмили. Лезвия робота чиркнули

по плечу и на секунду прекратили вращение. Девушка стиснула зубы и

нажала на курок. Крупнокалиберная пуля пробила врага насквозь, разворотив

на куски сердечник механизма.

«Разведчик» прекратил движение и сполз с меча. Адъютантка

вскочила на ноги, передёрнула затвор и встала в защитную стойку. За спиной

послышались выстрелы орудий и шипение винтовок — машины напали на

правый борт. Эмили постаралась не думать, что станет с его защитниками.

Сразу три щелчка прозвучали из тумана, а за ними послышался лязг гусениц.

Девушка мгновенно приняла решение: бросилась вперед, так низко, как это

возможно, держа меч перед собой. Сразу несколько лезвий звякнули о

клинок и прошлись по бёдрам, оставляя неглубокие ссадины. Разведчики

пролетели мимо Эмили, группируясь для второго прыжка. Развернувшись,

девушка прострелила корпус одного из роботов, отчего тот замер — был

перебит передаточный вал. Остальные два прыгнули. Девушка пригнулась,

нанеся нисходящий удар наискось. Лезвия одной машины просвистели над её

головой, а другой враг пронесся прямо через удар, скользнув лезвием по

клинку, и упал без одной лапки и руки, кувыркаясь по земле. Потеряв

инерцию, оба робота должны были вступить в ближний бой, где преставляли

меньшую опасность.

Тут в тумане блеснула вспышка и прозвучал грохот пулемётов —

подъехал робот- «стрелок». Девушка молниеносно отбила те пули, что могли

по ней попасть, и, упав на землю, быстро перекатилась к ближайшему

укрытию — торчащему из земли замшелому прямоугольному камню. Пули

забарабанили над её головой, откалывая края укрытия. Девушка понимала,

что те отбитые снаряды были большой удачей — она не могла отразить

пулеметные очереди эффективно даже при всей своей реакции.

Эмили снова взвела затвор и, дождавшись, пока враг прекратит огонь,

выкатилась из укрытия, пустила пулю в противника и бросилась обратно.

Один из пулеметов раскрылся как цветок. «Стрелок» пустил в ответ целый

град пуль, превратив землю там, где была девушка, в месиво. Один из

выстрелов задел левую руку, пробив насквозь край плеча. Эмили вскрикнула,

но адреналин ударил в кровь и она снова передёрнула затвор, чувствуя, как

немеет левая рука, рубашка становится теплой и липкой от крови. Выглянув

из-за камня, она увидела, что из тумана выезжают еще два «стрелка» и

начинают её обходить.

Медлить было нельзя. Адъютантка выхватила из сумки баночку и,

сорвав крышку, не смотря на опасность, ввела еще один боевой стимулятор.

Время замедлилось, зрение стало таким острым, что Эмили могла различить

каждую травинку на поле. Сердце бешено забилось. Колба разбилась о

землю. Девушка привстала, навелась и выстрелила первому роботу в

«голову», затем легла, передернула затвор и, чуть выглянув, выстрелила во

второго противника, взорвав ему боекомплект. Осталась последняя в этом

магазине пуля, а враг был уже менее чем в пяти метрах. Пулеметы начали

превращать камень в крошку. Девушка вслепую выстрелила в сторону огня, а

затем, подождав пару секунд, выскочила из укрытия. Атака Эмили не

уничтожила врага, однако повредила систему управления огнем, отчего

пулемёты стреляли в случайном направлении. Чудом отбив несколько пуль,

адъютантка с силой рубанула по одному пулемёту, а затем — другому,

отчего те прекратили огонь и развалились. Укол. Клинок прошел между

бронеплитами. Она извлекла меч. Из стыка со свистом пошёл пар, а затем

потекло масло. «Стрелок» был серьезно повреждён. Эмили отпрянула от

врага и оглянулась вокруг. Оставшиеся целыми «разведчики», похоже,

отступили. Вокруг валялись остовы и детали двух уничтоженных

«разведчиков» и три разбитых «стрелка».

Вдруг резко заболело в груди. Ноги подогнулись и, упав на колени,

Эмили легла на вспаханную пулями землю. Голова заподнилась

пульсирующим шумом. В глазах на минуту потемнело.

Сразу как вернулось зрение, Эмили привстала на правый локоть и

дрожащими руками перезарядила магазин. Она понимала опасность

использования сразу двух боевых стимуляторов. Ей повезло, что она так

легко отделалась.

Через звон в ушах адъютантка различила крик со стороны дирижабля,

оповещающий о готовности шлюпок. Сделав усилие, Эмили встала. Шлюпка

отделилась от разбитого фрегата и приземлилась в паре метров от неё, слегка

вспахав землю.

Покачиваясь, адъютантка подошла к ней и перевалилась через борт.

— Поднимаемся! — произнесла она и полулёжа устроилась на корме.

Под шипение паровой машины шлюпка начала подниматься. Тут из

тумана вылетел «разведчик». Эмили инстинктивно вскинула клинок и

выстрелила. Робот с разорванной на куски «головой» рухнул на землю, успев

перед этим уничтожить одним из своих смертельно опасных лезвий прическу

де Маршаль.

Графиня взвизгнула из-под груды своих волос, однако Эмили уже не

было до этого никакого дела. Отдав приказ связать обе шлюпки, она молча

наблюдала, как растворяется в тумане остов фрегата.