1

Вход

Фанфики Авторы Популярное

Когда цветёт вишня

Bungou Stray Dogs

Слэш NC-17 Завершён

4187

Vincent Vertra missrowen

автор бета

Пэйринг и персонажи:
Юкичи Фукудзава/Огай Мори , Рюноске
Акутагава/Ацуши Накаджима , Осаму
Дазай/Чуя Накахара , Тацухико
Шибусава, Иван Гончаров , Николай
Гоголь, Агата Кристи, Фёдор
Достоевский, Рампо Эдогава, Доппо
Куникида, Акико Йосано, Коё Озаки
Размер:
273 страницы, 18 частей
Метки:
AU Hurt/Comfort Ёкаи Аристократия
Вымышленные существа Горы
Демоны Драконы Исцеление
Кемономими Крылатые Леса Магия
Реинкарнация Рейтинг за секс 18+
Романтика Свадьба Фэнтези
Эпидемии Япония Спойлеры...
Описание:
Когда цветёт вишнёвый лепесток, я
вспоминаю старое поверье: кто лестью в
сердце ищет уголок, тот напрочь
влюбится в вороньи перья. | AU, в
которой Дазай — девятихвостый лис-
кицунэ, Накахара — принц тэнгу.
Примечания:
На ту беду лиса близёхонько бежала. ©

Внимание! Фёдор Достоевский, Агата

Кристи, Николай Гоголь, Иван Гончаров,
Тацухико Шибусава — персонажи АРОК.
Арки идут ПОСЛЕ одиннадцатой (11)
части, заключительной в основной
сюжетной линии.
Работа написана по заявке:
Ёкай AU, соукоку
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде

Награды от читателей:
«За невероятную вселенную» от
Liz_kotik
«За волшебные эмоции » от
Змейка 115
«Чудесная история!» от Чёрная
Жемчужинка
«Рыдаю от пилоты!» от Луна де Линт
«Мерси, за прекрасных лисиц!» от
Little Prince .
«Это просто превосходно!» от
January

Наградить фанфик

4187 3811 219 1345

Нравится Подписаться Отзывы В сборник

Скачать

Смотреть работу в 1345 сборниках

Назад Вперёд

Часть 2
2 декабря 2017, 20:09

Настройки текста

Markahuasi — Chukya

— Я не ем это.

— Мне же лучше.

Лис придвигает к себе миску с персиками

и ест их с вполне себе аппетитом, держит
длинными когтями своих тонких пальцев и
смотрит куда-то вдаль, сидя, подобрав
ноги под себя и опёршись спиной на свои
мягкие хвосты. Ворон около двух ночей и
ещё одного дня и носа наружу не
показывал, ограничиваясь тем, что много
дремал, поджимая ноги к животу и порой
хрипло постанывая, когда по привычке и
спросонья хотел укрыться крылом. Дазай
ничего не говорил насчёт увиденного с его
крыльями, а Чуя и не спрашивал, видимо,
у него не было сил или желания на долгие
разговоры. Жар спал к концу того дня,
когда Ворон так доблестно напал на
своего похитителя, а слабость так и
оставалась — жалкие шесть рисовых
шариков тенгу умудрился растянуть ещё
на два дня, жуя без особого энтузиазма,
но пил Ворон много. Кицунэ часто носил
ему всё новые и новые чаши с водой, пока
не упрекая в том, что рыжеволосый может
уже и сам постараться дойти до ручья,
потому что ещё не может, а ёкаю и не
трудно совсем. Он всё чаще заставал
спасённого сидящим в позе лотоса на
футоне или рядом с ним прямо у дверей и
улыбался, с облегчением выдыхая,
понимая, что ноги у тенгу не повреждены.
Вот же ему, наверное, плохо осознавать,
что он, птица, лишился своего главного
преимущества на время.

СТА Л ЕВ І К Р И Л А
Втома від допомоги ЗСУ — це
очікувано, але небезпечно!
ДІЗНАТИСЯ БІЛЬШЕ →

Или навсегда.

Ворон оказался не любителем

разговаривать. Лис, всячески пытаясь
завести беседу, всегда получал ответом
или что-то односложное, или вовсе
молчаливый кивок головой. Кицунэ,
конечно, понимал, что тенгу достаточно
трудно так легко поддерживать диалог с
врагом их вороньего рода, он до сих пор
не верит, что у кицунэ какие-то другие
намерения, подходящие под определение
благих, а не одна сплошная корысть и
лисья подлость. Лис, стоя порой к Ворону
спиной или уходя из храма, чувствовал на
себе его тяжёлый и оценивающий взгляд,
но не старался пресечь попытки
подозрения: эту подбитую птицу можно
понять.
Осаму, часто сидя на крыльце храма, не
раз задумывался, что, если бы он, к
примеру, угодил ногой в капкан, истёк
кровью, а потом бы очнулся в незнакомой
пещере с тенгу, он бы тоже забился в угол
и шипел на подачки, изредка поглаживая
раненую ногу и прикрывая голову
хвостами. Этот Чуя ещё весьма силён, раз
не показывает своих страданий и вообще
ничего не просит, только иногда
оглаживает свои забинтованные крылья, а
воду он только ждёт, отставляя пустую
миску в сторону. Ёкай не скрывал, что
нередко с интересом разглядывал
рыжеволосого Ворона, в какой раз
подмечая удивительное и красивое
сочетание голубых глаз и огненных волос,
спускающихся недлинным хвостом на
плечи и обрамляющих несильно
вьющимися прядями бледное, с острым
подбородком лицо. «Очень необычный
Ворон», — думал Лис, пробуя очередной
розовый и бархатистый персик на зуб.

«Странный Лис, ещё и белый, как

снег», — думал в то же время Ворон, косо
поглядывая на спасителя.

К вечеру четвёртого дня Лиса ждала

неожиданная картина, когда он,
вернувшись из леса с целой ветвью
потяжелевших персиковых плодов, — она
просто упала под их грузом, не будет же
кицунэ её срывать? — застал тенгу
сидящим на крыльце храма, упёршимся
спиной в дверной косяк, и одно его крыло
лежало внутри храма, а другое —
снаружи. Ворон сидел с закрытыми
глазами, скрестив руки на груди и даже
сделав вид, что совсем не услышал
подходящего Лиса. Он явно думал о чём-
то своём, а может быть, даже и дремал,
вот только кицунэ разбудил его
предложением испробовать персик —
тенгу весьма ожидаемо и благородно
отказался. Не едят, видите ли, персики
небесные аристократы. Не растут деревья,
видимо, на такой высоте, а пробовать
подачку какого-то там лесного духа — да
где это видано? Этим Воронам только
павлиньего хвоста позади не хватает,
чтобы закрываться им от попыток с ними
поговорить.
То, что Ворон постепенно начал оживать,
не могло не радовать: старания ёкая не
прошли насмарку, а значит, запас бинтов
ещё ему вернётся. Ах, ну и то, конечно,
что тенгу оклемался и не распрощался с
жизнью. Его голос стал несколько звонче
и перестал быть схожим с голосом
восставшего из могилы мертвеца.
Несмотря на то, что Чуя казался совсем
нелюдимым, Дазаю хотелось узнать о нём
побольше. Ему казалось, что его начинают
влечь своей таинственностью эти вороньи
горы, на которые земные духи шипят и
смотреть не хотят. Можно ли, интересно,
подняться в воронову обитель без
здоровых крыльев? Лис не понесёт Ворона
на своём горбу на самую верхушку, с
которой кицунэ могут пинком под хвост
спустить за милую душу, а если не
понесёт, то Ворон точно не доберётся, и
придётся снова его ловить под пологом и
чинить.

Карасу-тенгу, должно быть, очень красивы

в полёте: большие расправленные крылья,
которыми стоит только мощно взмахнуть,
поднимая пыль с земли, чтобы разрезать
перьями облака и голубое полотно небес.
Раньше, очень давно, существовало
поверье о том, как люди приносили
горным духам различные дары, от вкусной
еды и разноцветных фигурок-птиц до
мешков с золотыми монетами и блестящих
украшений, чтобы те, вняв мольбам
смертных, разогнали тучи и холодную
серость, позволяя людям радоваться, а
урожаю расти быстрее. Лис, вспоминая об
этом, невольно улыбается, представляя,
как ленивые Вороны, лёжа прямо на
тяжёлой и чёрной туче, только и ждут,
чтобы к статуе вороны у подножия гор
принесли их любимое золото, а затем,
заприметив сверкающую монетку, как
сороки-воровки в один момент
подрываются за дарами, и от этой спешки,
от быстрых взмахов крыльями тучи сами
рассеиваются в куски чернильной ваты,
постепенно исчезая под солнечными
лучами. «Неужели тенгу также
представляют были о духах леса?» —
задумывается Осаму, коротко вздохнув.

— А что ты ешь тогда, помимо риса?

— ёкай снова глянул на тенгу, жуя свой
персик, хитро и по-лисьему
прищурившись, будто что-то задумал.

— Всё, — коротко и нехотя ответил Ворон,

приоткрыв глаза. Он выглядел и
недовольным, и просто уставшим, словом,
так, как выглядят любые больные,
начавшие постепенно отходить, вставать с
постели, есть и жить, как нормальные
живые люди и не только. Наверное, его
тело всё ещё болит, и это неудивительно,
после падения с такой-то высоты. Кицунэ
совершенно тенгу не осуждает, даже
наоборот: ему нравится, что этот Ворон с
ним ещё надолго, а если и нет, то на
несколько дней уж точно. Можно вдоволь
насладиться общением с представителем
вражеского народа, не приставляющего
клинка к горлу.

— Стало быть, мне можно предложить тебе

жевать траву? — Лис усмехается,
насмешливо зажмурившись и махнув
кончиками всех хвостов, и на эту его
насмешку тенгу приглушённо рыкнул.
Чуя — птичка с очень непростым
характером, осталось только вернуть её в
её же золотую клетку, из которой она,
увы, выпала. А возвращать её кому?
Конечно — жалкому земному духу.

— Сам её жуй, лисица, — Ворон цыкнул и

отвернул голову, не сдвинувшись с места,
устремив взгляд голубых глаз куда-то в
чащу. Чуя постоянно потирал
оцарапанную щёку, которая некогда была
скрыта повязкой, и кицунэ каждый раз
подавлял в себе желание одёрнуть
спасённую птичку — укусит ещё. Ворон
бы, на самом деле, не укусил, но точно бы
одарил полным презрения взглядом, так
пусть уж лучше взгляд его прекрасных и
бездонных очей будет направлен на ни в
чём не повинные деревья, которые
наверняка завянут от такого скопления
негатива в глазах тенгу.

Храм был окружён тёмно-зелёными

деревьями дзельква с их чешуйчатыми
коричневыми стволами, кажущимися в
лучах оранжевого солнца гладкими и
блестящими, издали напоминающими
медовые леденцы, воткнутые в землю и
обрамлённые зелёной сладкой посыпкой.
Если прислушаться, можно было услышать
щебет маленьких рыженьких зарянок и
таких неприметных, но звонкоголосых
крапивников, шелест листьев на ветру,
журчание ручья. Это журчание было так
близко, что Ворону не составило труда
понять — этот ручей находится совсем вот
тут, за этими кустарниками, стоит пройти
после них ещё несколько шагов, чтобы
склониться к холодному ключу.
Расположение храма очень удачное, как
Чуя мог подметить: здесь красиво,
спокойно и даже уютно, не считая того,
правда, что эту тихую и лесную колыбель
омрачает присутствие хитрого плута,
который сейчас сидит и рассматривает
Ворона, как какую-то диковинку. Дай
этому демону, казалось, волю, и он будет
расправлять вороньи крылья, трогать
когтями перья, щупать их и пробовать на
зуб, а затем и вовсе перо выдернет и за
ухо своё вставит, изображая из себя
невесть кого.

Сайт для чтения новелл, книг,

ранобэ и литРПГ от создателей
реманги.
Renovels

— Хорошо, попробуем с другой

стороны, — Дазай, повертев косточку
персика в руках, одним лёгким движением
пальцем выкидывает её куда-то за
крыльцо в траву. — Что вы, тенгу, едите
на своей горе? Неужто питаетесь одной
горной породой и злостью к людям?

— Я погляжу, тебе очень хочется питаться

моей к тебе злостью, — Чуя фыркает,
наморщив нос и согнув одну ногу в
колене, положив на неё руку. Осаму
только ухмыляется: Ворон-то остёр на
язычок. — Все тенгу могут есть то же, что
и вы, тенко. Или ты хочешь сказать, что
если люди, чьи деревни у подножия горы
и дальше, едят обычный хлеб, то я его
есть не могу?

— А если зёрна на землю просыплются,

тенгу на них слетаются?

Лис смеётся, а у Ворона едва зубы не

заскрипели. Он мечет глазами молнии в
сторону своего девятихвостого горе-
спасителя, подумывая о том, что нужно
было бы окончательно его задушить,
потому что теперь вся благодарность
постепенно рассеивается. «Ему что,
поговорить не с кем, подлец такой?
— Ворон кривит губы, уверенно и
бесшумно поднимаясь на ноги, пока Лис
отвернулся и довольствуется своим
прекрасным высказыванием и тем, какой
он сам распрекрасный. Чуя уже крепко
стоит на ногах, пускай сам и слаб, потому
на цыпочках шагнул в сторону хитреца.
— Я тебе ещё покажу, как надо мной
потешаться. Уши-то пообрываю». Чуя
теперь только больше убедился в том, что
этот прохвост подобрал его в качестве
выращенного в домашних условиях
собеседника, который не может ответить
тумаком промеж острых ушей. «Уж со
мной-то ты не соскучишься, противный, —
Ворон даже не скрипит полом деревянного
крыльца, когда вырос тенью позади
кицунэ-остряка, пока Лис ничего не
подозревает. — Ты только дождись.
Отвечу так, что мало не покажется».

Лис, добродушно улыбаясь, так и не

дождался ответа от Ворона, чему и рад —
как же, так удачно подколол, а тенгу и
парировать ничем не собирается. Он
только пожал плечами и даже не удостоил
Ворона своим взглядом, не интересуясь
его реакцией, полностью погрузившись в
созерцание замолкающей в преддверии
ночи природы, розовеющий за деревьями
закат, окрашивающий траву и землю в
тёмно-фиолетовый и синий мрачные цвета
сумрака. Солнце лениво скрывается за
линией горизонта где-то за лесом, и
кровавые отблески его оранжевых —
цвета апельсина — лучей постепенно
гаснут в самой вышине, уступая место
полночной темноте. Ещё не скоро станет
совсем черным-черно, но холод позднего
вечера уже закрадывается на крыльцо,
стоит дневной духоте сойти на нет, ползёт
по нему невидимым туманом, заставляя
Лиса прятать руки в широкие рукава и
кутаться в свои хвосты, как в тёплый
меховой воротник.

Вдруг на один из его хвостов с размаху

упало что-то очень тяжёлое, похожее на
большой камень, и из глаз ёкая
моментально посыпались искры. Лис,
вздрогнув и совсем не ожидая подобного,
увлёкшись спокойствием вокруг, едва не
тявкнул, как лисицам и подобно, он
заскулил и тотчас повернулся, хватая
руками свой хвост: Чуя стоял прямо за его
спиной, опираясь на дверной косяк рукой
и с силой давя ногой на один из хвостов
белого демона, прожигая его взглядом:
«Что, несладко теперь, остряк?» Осаму,
поскуливая от боли, не без усилия
выдернул хвост из-под вороновой ноги,
прижав к себе и поглаживая ушибленное
место, отвернувшись и сгорбившись,
обиженно разведя уши в стороны и не
желая теперь с обидчиком разговаривать.
Подумаешь, шутка не понравилась. А
вдруг это вовсе и не шутка была? Вдруг
Лис действительно так думал и просто
поинтересовался, а Ворон так неадекватно
реагирует? Видно, сильно головой при
падении стукнулся. Вот и подобрал,
получается, на свою беду, даже завести
беседу без потерь нельзя: то душить
начнёт с утра пораньше, заподозрив в
друге врага, то по хвостам топчется, как
по ковру, пернатый ирод. В конце концов,
кицунэ ухаживал за ним несколько дней
подряд, а ему так несправедливо
отдавливают хвосты. Ёкай даже
отодвинулся, злобно глянув на карасу-
тенгу — на его лице победоносная улыбка
— и убрал веер своих белоснежных
хвостов в другую сторону, от Ворона
подальше, а то мало ли, накинется ещё.

— Вот так и помогай всяким воробьям

подбитым. Это, вообще-то, больно,
доношу до твоего сведения, — кицунэ
почти бурчит, щурясь и гордо задрав
теперь голову, лизнув больной хвост,
всеми силами показывая, что Ворон
заработал себе огромный минус к карме,
только, похоже, тенгу это ничуть не
интересовало. Чуя что-то там прошептал
или просто тихо сказал в ответ, оседая на
крыльцо прямо там, где стоял. Ему
неудобно с перебинтованными крыльями,
ведь он не может их согнуть, они тащатся
за ним волоком, растрепавшись на концах
маховых перьев, и чувствует Ворон себя
отвратительно. Последний раз он ел вчера
в полдень, и теперь, когда снова
наступила тишина, Чуя чувствует, что в
его животе достаточно пусто. Если
предыдущие несколько дней он
действительно мог обойтись без еды на
одной воде, пережёвывая рис чисто для
формальности и для полного желудка, то
сейчас Ворон очень не прочь поужинать.
Жаль, что в его поле зрения только
проклятые персики.

Лис, пускай и старается игнорировать

существование тенгу, слышит, как урчит в
его животе. Язвить больше не хочется, а
Ворон всё же пока не в состоянии
принести себе чего-нибудь съестного сам,
а даже если и в состоянии, то точно
заблудится в этих дебрях и извилистых
тропах — Лис всяко лучше знает, куда
идти, чтобы добыть вкусного.

— Ты перевариваешь цукэмоно? — ёкай не

смотрит в сторону Ворона, смирившись с
судьбой временной сиделки, вставая на
ноги. — Я надеюсь, тенгу не против
разнообразия в яствах.

«Или, может, твоему клюву будет не под

силу съесть тепподзуке?» — хочет
добавить Лис, но унимает желание
съязвить: мало ли, этот Ворон ещё как
вскочит, как догонит, как наступит на
хвост, на который ещё не ступала
воронова нога, и будет он лежать до
следующего дня без сил, зато довольный,
что не дал демону уязвить его
достоинство. Неспешно ступая по
тропинке, удаляясь от храма, скрываясь в
зарослях низкого папоротника и шурша
его большими листьями, Лис так ярко
нарисовал в своих мыслях картину, как
он, поваленный Вороном на землю и
прижатый к ней ногой в спину, скулит и
просит перестать дёргать его за хвосты, а
тенгу, злобно смеясь, злорадствует и
говорит, что лягушки могут допрыгаться,
птицы — долетаться, а он договорился.
Демон даже поморщился и поскорее
юркнул в тень, почти видя, как Чуя настиг
его со спины, схватил за ворот, дёрнул на
себя и потянул за язык, норовя оторвать.