Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Nico Tiana
Nico Tiana
************
nicotiana.
https://ficbook.net/readfic/5936888
***********************************************************************************
************
Направленность: Слэш
Автор: AaronWarner (https://ficbook.net/authors/969232)
Размер: 13 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: завершён
Метки: Первый раз, ООС, Нецензурная лексика, Underage, Драма, PWP, Омегаверс,
Любовь/Ненависть
Описание:
Дазай — альфа. Чуя — омега. Всё очень заурядно, но им семнадцать, оба вспыльчивые и
работают на Портовую мафию. Осаму ненавидит командировки, бесконтрольность и
чувство ревности, а Чуя на 70% состоит из сигарет по скидке, ругательств и незнания
тайского языка.
Примечания:
Вероятно, частичное AU: Дазай и Чуя не встречались/не были знакомы в детстве. Будем
считать, что Чуя вступил в ряды мафии в 17.
Осаму также знает, что сам отправил их разбирать документацию Накахара лжёт в силу
характера и привычки подливать масла в огонь. Чуя сам по себе — причина возгорания,
а Дазай находится где-то в эпицентре пожара. Омега пропитан запахом Рюноске и
спрятанным, как обычно, собственным; вся его одежда, волосы и кожа — табак и уголь,
разбросанные гранулами повсюду.
Они находятся в общем офисе, вокруг них ещё около восьми человек, но никто не
обращает внимания на разговоры, которые грубые и не дружеские совсем. Все привыкли
к бессмысленным спорам и иногда делают ставки на то, кто начнёт ссору первым: почти
всегда это именно Чуя, но сегодня те, кто поставил на него, явно проиграли.
Он немного бледный, уставший (не спал ночью из-за дежурства) и, наверное, голодный.
Альфа выходит в коридор, делает ровно шестнадцать шагов и встаёт напротив автомата
с напитками. Покупает самый сладкий и банальный латте, добавляя в него сироп и
надеясь, что эта доза сахара не убьёт Накахару или не станет причиной выявленного
диабета на плановом медосмотре. Размешивает пластиковой палочкой напиток, пена
морщится и быстро тает. У него в голове ассоциации с напарником, у которого иголки-
шипы по всему телу. Дазай устал натыкаться на них.
Это всё, что сказал омега, проходя мимо. Латте из рук альфы Чуя так и не взял.
***
Накахара перевёлся в их отдел почти три месяца назад, а спустя уже неделю его и
Дазая отправили на первое совместное задание. До этого момента между ними не было и
минуты разговора, и видели они друг друга в общей совокупности шесть с половиной
секунд.
Чуя тогда уважительно поздоровался, а Осаму неразумно строго сообщил, что в офисе
курить запрещено.
Лишь на самом задании, длившемся несколько часов, альфа понял, что пряный, острый
запах, который он больше не услышит, принадлежал этому новенькому.
***
Дазай ненавидит командировки, бессмысленную трату времени и кофейные напитки он
вылил латте в офисный фикус, что в общем-то синонимы и раздражают одинаково. Он
плохо переносит толпы людей, самолёты и смену климата — Чуя называет его капризным
и не разговаривает с ним всю дорогу. Омега произносит короткие базовые фразы на
английском, убивает их своим акцентом и в панике поглядывает на Рюноске. Дазай
фрустрирует.
До отеля они добираются только благодаря Рюноске и его знанию тайского. У протеже
отличное произношение, хмурый вид и абсолютное нежелание находиться рядом с двумя
напарниками, портящими атмосферу своим недружелюбием.
В такси омега долго, нервно мнёт одну из своих дешёвых сигарет. В конце поездки он
держит в ладони распотрошённый предмет, состоящий из белой смятой обёртки и
рассыпанных частиц табака.
Спустя почти полчаса они добираются до нужного отеля, и их встречает стойка ресепшн
с профессионально-дружелюбной улыбкой беты по другую сторону. На все вопросы
отвечает Акутагава, делает это быстро, не оставляя сотруднику отеля времени
вставлять ненужные слова. Все трое оставляют свои подписи и получают карты от
забронированных номеров.
Дазай наблюдает за омегой, его рассеяностью и уверяет себя, что этот парень
сейчас — самый бесполезный кадр в их команде.
— Выезжаем завтра утром. Нас будут ждать у здания администрации провинции. — Осаму
зачем-то поправляет плащ, разглаживает воротник. — Дежурим по очереди. Рюноске,
выступаешь первым, потом я, Накахара последний.
Альфа не отметает вероятность того, что за ними могут следить, поэтому им следует
контролировать потоки постояльцев. Акутагава забирает свой ключ, не кивает (хотя
всё понял) и уходит в противоположную от напарников сторону.
— Накахара…
— Я устал, не очень хорошо себя чувствую и хочу просто подняться в свой номер.
Позволишь?
Осаму стоит на месте. На языке всё ещё имя омеги и фраза, которая уже не имеет
смысла. Чуя постоянно прячется. По заданиям с Рюноске, офисам мафии, по чёрно-белой
документации вместе с недопитым кофе.
***
У Дазая неплохо получается убедить самого себя, что он ходит по холодным этажам
отеля из соображений безопасности. Рассматривает коридоры, каждый поворот, и ему
почти удаётся заглядывать в складские помещения — знание территории, на которой ты
находишься, даёт неоспоримое преимущество.
— Эй, Рюноске. — Дазай зовёт тихо, смотрит на младшего альфу с приподнятой бровью.
— Почему ты не на своём месте?
Альфе достаточно лишь подойти ближе к двери номера и протянуть руку, чтобы
Акутагава фыркнул и передал предмет, как нечто того не стоящее. Дазай не сводит
взгляд с двери в номер, но бросает в спину парню, чтобы тот возвращался на
дежурство.
Зато этот усталый, но находящийся на стадии латентной ярости, голос он уже слышит
очень хо-ро-шо.
Слова звучат так просто, почти насмешливо, а вот организму альфы не до смеха, и
вообще чувство юмора внезапно исчезает. Осаму ловит терпкий, почти до
головокружения приторный запах с травянисто-цветочными оттенками. Альфу ведёт от
забитых этим ароматом лёгких, в висках давит и пульсирует кровь.
— И каждый раз в этом виноват ты. — Осаму не уверен, что помнит, на какую
собственную фразу ему сейчас отвечает-язвит напарник.
Дазай хочет этого омегу сделать всё правильно, поэтому носком начищенных туфель
шире открывает дверь. Края его пальто, которое просто накинуто на плечи, задевают
Чую.
— Тебе в голову не приходило, что просить Рюноске об услугах во время течки, как
минимум опрометчиво?
— Какой предусмотрительный вопрос. И его мне задаешь ты. — Чуя спешно обходит
Осаму, останавливаясь в нескольких метрах от него и тем самым не позволяя ему
пройти дальше. Смотрит затравлено, не скрывает своих мыслей о том, чтобы альфа
покинул его номер, у него это всё на лице написано.
— Я серьёзно.
Дазай улыбается. Колко, без лишних эмоций, нечто напоминающее ухмылку, но более
натянутую, неестественную, и вдруг делает шаг вперёд. Всего три метра между ними, и
они сокращаются нестандартно долго. Альфа приближаться будто не хочет, тянет зачем-
то, а Чуя смотрит ему в глаза и видит демонов с полотен Врубеля. Те же цвета,
столько же переливающегося чёрно-синего, что растворителем не избавиться.
Альфа наклоняется, проводит кончиком носа по виску Чуи, ластится и втягивает пряный
аромат. Во рту выделяется вязкая слюна, он хочет попробовать омегу на вкус,
провести языком по светлой коже. На собственной шее чувствуется участившееся
дыхание напарника. Парень не двигается, не отходит в сторону, но спорит сам с
собой.
Чуя мнёт пальцами край растянутой футболки, оттягивая её вниз. Как ребенок просто.
— Можно?
Пальцы до сих пор на подбородке омеги. Чуя проводит языком по нижней губе, увлажняя
пересохшую кожу, а внимание Дазая заостряется на розоватом кончике — альфа в
прострации.
Осаму не спешит, ждёт сигнала или подсказки о том, что Накахара вот-вот вырвется-
сбежит-исчезнет, но омега всё ещё здесь и всё ещё теряется, не зная, как оформить
свои желания в слова. Дазай решает помочь ему. Касается верхней губы Чуи, едва
сильно сжимая её, ласкает тонкую кожу языком, ловя приглушённый до минимума стон.
Губы омеги не двигаются, они мягкие и каменные одновременно. Накахара в руках Осаму
как статуя из розового мрамора, отполированная до ледяного блеска и такая же
холодная под пальцами.
Но Чуя продолжает первым. Его руки поднимаются к лицу альфы, и Дазай на мгновение
задумывается о пощёчине. Омега дотрагивается до щеки Осаму, до квадрата пластыря и
марли, обрезанной по его размеру. Отклеивает осторожно, но быстро, а Дазай почему-
то позволяет. На его щеке тонкий, почти затянувшийся красноватый порез, полученный
на последнем задании.
Чуя упирается поясницей в обеденный стол, и Дазай опускает ладони на его бедра,
задевая резинку пижамных штанов. Большими пальцами поглаживает углы тазобедренных
косточек, медленно очерчивая их ногтями. У него волоски на коже встают дыбом, а
омега немного вздрагивает от того, что щекотно и по-новому необычно. Ладони альфы
большие и горячие, рубашка Осаму липнет к спине и ему абсолютно не смешно от того,
что он ощущает себя ёбанным подростком.
Осаму отстраняется ненадолго, всего на три с половиной секунды (они кажутся часом),
чтобы скинуть пальто вниз, почти под ноги. Не моргая смотрит на омегу, у того
грудная клетка часто поднимается и на щеках румянец. Скулы розовые и тёплые — Дазай
хочет изучить все линии и родинки на лице парня.
Осаму неторопливо кладёт руки на талию Чуи, разворачивая его спиной, и давит между
острых лопаток, заставляя лечь на стол. Стеклянная поверхность мгновенно
запотевает, когда омега опирается на неё предплечьями. Его кожа обжигающая, ему,
возможно, невыносимо жарко и душно.
Омега краснеет ещё больше, щёчки алые от грязных разговоров. Он дышит глубоко,
неровно, поэтому отвечает лишь согласным наклоном головы и дрожащим телом. Альфа
целует светлые веснушки на плечах, водит шершавыми губами по выделяющимся лопаткам
и линии позвоночника. Оттягивает и покусывает кожу, оставляя лиловые пятнышки-
метки. У Накахары отчетливо заметны дуги рёбер, Дазай обрисовывает их пальцем и
старается не забывать дышать. Царапает ногтем кожу над резинкой штанов Чуи, под
ямочками на пояснице, и замечает, что тот стоит на носочках. Пальцы на ногах
бледные, наверное, жутко холодные в отличие от всего остального.
Его омега до пола едва достает, и Осаму думает, что Накахара самый замечательный.
Дазай тянет за резинку штанов, и громко сглатывает, понимая, что на парне нет
нижнего белья, а по гладким бедрам уже начинает стекать прозрачная жидкость.
Он почти цедит.
Ебать.
Омега вскрикивает, скорее от неожиданности, чем от боли, когда Дазай звонко ударяет
его по ягодице. Альфа злится, потому что отлично осведомлён, что Чуя имеет
охуительную способность провоцировать, но что-то на уровне гормонов и гордости бьёт
в голову. На коже быстро появляется красный след, а дыхание Чуи сбивается донельзя.
Альфа не видит его лица, но готов поклясться, что тот сжал губы в тонкую линию и
зажмурил глаза.
Альфа сгибает колени, опускаясь вниз. В воздухе насыщеннее чувствуется табак и дым,
у Дазая горят лёгкие и руки, когда он оглаживает покрасневшую кожу. В мыслях нет
вины-сочувствия-раскаяния, он уверен, что омега заслужил и его поведение можно
назвать «пристойным» где-то лишь в другой реальности.
Омега глупо огрызается больше положенного, пытается спрятать за детской дерзостью
смущение, потому что полностью открыт, доступен и бессовестно течёт. Осаму
сглатывает, ведёт ладонями по худым ногам, острым коленям и изящным щиколоткам
(стопы холодные, как и ожидалось). Дазай собирается подарить ему шерстяные носки в
качестве следующей премии.
Дазай собирает средним пальцем смазку и немного давит им на вход. Омега сжимается,
его плечи снова напряжены, лопатки натягивают кожу. Ладони Чуи поочередно
расслабляются-каменеют, костяшки на кистях полностью белые, полупрозрачные. Он
дышит теперь тише и гораздо глубже. Дазай трёт дырочку с лёгким давлением и
успокаивающе поглаживает бедро Накахары.
— Осаму, пожалуйста.
Дазая ведёт от того, как Чуя прогибается в спине. Выглядит миниатюрным, красивым и
изнывающим.
Дазай готов послать всё нахуй, потому что Чуя кладёт пальчики в рот. Водит влажными
от слюны губами, втягивая щёки и посасывая кожу, представляя на их месте нечто
другое. Омега ведёт себя неконтролируемо пошло-вульгарно-грязно, а альфа презирает
себя за то, что его это так возбуждает. Чуя тянется мокрыми пальцами к своему
члену, требующему прикосновений, но Осаму ударяет по его запястью. Омега хнычет, не
замечает, как просит Дазая о большем, и беспомощно впивается ногтями в кожу на
своих ладонях. Альфа проводит линию от впадинок на пояснице до бёдер и
подрагивающего живота. Спускается вниз, гладит чувствительную кожу и сам
обхватывает член Чуи, одновременно более резко вводя в него пальцы, растягивая
воспалённые стеночки.
Омега извивается под его руками и от того, что с ним делают его руки. Стонет сквозь
губы и прижатые к ним костяшки. Дазаю достаточно бы сделать несколько движений
сжатой ладонью, чтобы все завершить, но альфа по-садистски тянет. Давит на головку
члена омеги, надавливая большим пальцем на уретру, и подстраивает движения рук под
один ритм.
Альфа чувствует, как напряжено тело Чуи, слух ловит более громкие всхлипы. Дазай
вгоняет в тело омеги пальцы, снова раздвигая их на манер ножниц, и делает пару
особо быстрых движений по члену. Омега кусает тыльную сторону ладони, заглушая
вырывающийся стон. Он дрожит, быстро кончая от ладони и пальцев альфы. У него
бессильно подгибаются ноги, вес тела удерживает только поверхность стола. В
гостевой комнате слышится дыхание обоих парней и то, как рвутся терпение и выдержка
Дазая. Он даёт омеге, возможно, тридцать секунд, после чего подхватывает его на
руки.
Чуя лёгкий, горячий и льнущий к альфе. Дазаю едва удаётся включить свет в ванной
комнате, после чего он буквально ставит разомлевшего омегу в душевую кабинку. Чую
передёргивает от холода, просачивающегося сквозь плитку в ступни и выше.
Вздрагивает ещё больше, когда слышит звук падающей на пол одежды и через секунды
видит перед собой Осаму, обнажённого, с лентами белых бинтов на запястьях-груди-шее
и стоящего абсолютно близко. Дазай умиляется тому, как омега наступил пальцами
одной ноги на другую в попытке согреть.
У Чуи волосы полностью мокрые, пряди прилипают к вискам и лбу, скользят из-за воды
по плечам, задевая ключицы. На светлых ресницах десятки капель, и омега часто-часто
моргает. Линию приоткрытых губ обводят теплые струи — Дазай в космосе и на грани
остановки сердца. Альфа убирает волосы с лица Накахары, бесполезно отводит их в
сторону, точно зная, что скоро они вернутся на прежнее место. Его прикосновение
мягкое, приятное и по-неправильному ласковое.
Омега затуманенно смотрит на Дазая, на его тело и на метры намокших бинтов. Они
сейчас невероятно тяжелые, тянут альфу вниз, но тот стоит и не шевелится толком.
Дышит тяжело, почти хрипит и заводит рыжие пряди за ухо Чуи, а омеге дико нужно
услышать его голос.
Чувствует, как Чуя дотрагивается горячими от воды пальцами до головки его члена.
Такое глупое, невинное касание, от которого подкашиваются ноги, а здравый смысл
говорит, что он, Осаму, жалкий до безрассудства. Этот омега — неисправимый, громкий
и его, — станет одной из причин скорого суицида.
Дазай заставляет себя убрать руку омеги, который выглядит немного озадачено и
смущённо. Роскошно.
Рука альфы ложится на ягодицы Чуи, пальцы снова проскальзывают между половинок и
собирают прозрачную смазку, легко проникая вовнутрь. Ногти омеги цепляются за
скользкие плечи Дазая, он уже не уходит от прикосновения, но интуитивно прижимается
ближе и встаёт на носочки. Приоткрывает рот в беззвучном вдохе, кислорода
катастрофически не хватает — он испаряется, оседая паром. Накахара чувствует в себе
три пальца и то, как альфа медленно и неглубоко вводит их. Только готовит, дразнит
и, кажется, мстит.
Ногти сильнее вонзаются в плечо Осаму, когда альфа останавливается, пальцы больше
не вызывают приятного трения, и Чуя пытается насадиться самостоятельно. Омега
чувствует на себе взгляд Дазая, прикусывает до боли нижнюю губу. Осаму должен
держать себя в руках, потому что его мальчик разочарованно ёрзает, желая его член
глубоко внутри себя.
Чуя поднимает лицо лишь на третью просьбу-требование Дазая. Разбирает по словам ещё
один вопрос альфы, который спрашивает готов ли он, и это накаляет терпение омеги до
предела. Он кивает, не способный на что-то более весомое. Одна рука альфы
оглаживает ягодицы и внутреннюю поверхность бедра, Накахара задыхается от
невыносимой истомы и боли во всех мышцах. Дазай приподнимает колено парня, заводит
его ногу за свою спину, прося обхватить торс.
Альфа начинает двигаться размеренно, крепко придерживая Чую и явно оставляя на нём
отпечатки от пальцев. Внутри Накахары до безумия тесно и горячо, каждое движение
отдаётся завязывающимся внизу живота раскалённым узлом. Осаму нравится этот омега,
которого он видит. Его мальчик без слов просит ещё, старается принять всю длину и
бесстыдно течёт на его члене.
У Чуи звёзды перед глазами, на губах тихие всхлипы-просьбы, сам не знает о чём,
зато Дазай знает и готов это ему дать.
Член омеги зажат между телами, трется о влажную кожу парней. Дазай вдалбливается в
узкую дырочку Чуи, размашисто проникая до упора и затрагивая точки, о существовании
которых омега мог лишь догадываться. Накахара подмахивает бёдрами, меняя угол
проникновения и откровенно скуля от чужого члена, анархично ударяющего по
стеночкам. Он вздрагивает и впервые за это время стонет так громко и чувственно,
прогибаясь в пояснице навстречу таким необходимым толчкам. Пульсирующие белые
струйки пачкают торс Осаму и живот омеги. Его тело сводит судорога, мышцы внутри
сокращаются, почти болезненно сжимая член альфы, налившуюся головку и отчётливо
выделяющиеся вены.
Дазай грубо проникает ещё несколько раз, из его горла вырывается хриплое рычание,
когда он выходит из Чуи, изливаясь на стенку душевой. Утыкается в шею омеги,
глубоко втягивая терпкий, пьянящий запах. Дыхание и удары сердца (Осаму уверен, что
у него тахикардия) восстанавливаются, едва приходя в норму. Тонкие руки продолжают
хвататься за его плечи, но, когда Накахара неуверенно разводит, сцепленные за
спиной альфы, лодыжки, Дазай заставляет себя отпустить сочные, мягкие бёдра Чуи.
Дазай осматривает душевую кабинку, находя взглядом тонкую полку с маленькими белыми
тюбиками, предоставленными отелем. У геля слабый искусственно-фруктовый запах,
альфа выливает, вероятно, половину и растирает его между ладонями. Проводит
образовавшейся пеной по плечам застывшего Чуи, по ямке над ключицами и ведёт вниз,
по рукам. Намыливает каждый палец, не обращая внимания на омегу, который притих и,
кажется, не знает, что делать. Он почти не дышит, расфокусированно смотрит только,
как альфа смывает что-то невидимое (усталость, ненависть, раздражение) с его кожи.
Дазай утопил собственные руки в крови людей, неугодных Портовой мафии, и касается
ими Чуи так, словно боится запачкать. Накахара сам весь покрыт кровью.
Альфа не догадывается, что Чуя опекает его, беспокоится и волнуется. Омега походит
на выброшенного щенка, кусается и злится, но может стабилизировать суицидального
Осаму эмоционально, а альфа защищает его физически. Это их особая привлекательная
связь, и они вдвоём будто против всего мира; они «двойной чёрный», и это звучит так
вульгарно и пафосно.
Чуя смотрит на порез на щеке альфы, вроде бы интересуется, не больно ли ему или не
щиплет ли от воды. Дазай отрицательно качает головой, делает это по инерции, на
уровне инстинктов, и его внимание вновь сосредоточенно на Накахаре.
Омеге становится вдруг неловко, когда Дазай проводит ладонью по его бокам и мышцам
на животе, смывая следы спермы. Едва заметно приподнимает край губ в эту
самоуверенно-высокомерную улыбку, но тут же ломает её, потому что щёки Чуи снова
розовеют и уже не от температуры воды и плотности пара.
Омега солнечный, смертельно яркий, и Осаму лишь на секунду думает, что если бы они
не были в Портовой мафии,
то могли бы влюбиться.