Г5Г.К 63.

3(2)лб
,4-16

Рецензент

доктор филологических наук С. А. ФОМИЧ15В

Редактор JI. 15. СКРИII Н И Ч К Н К О

Зажурило В. К., Кузьмина J1. И., Назарова Г. И.

3-16 «Люблю тебя, Петра творенье...»: Пушкинские
места Ленинграда.— Л.: Лениздат, 1989.— 272 е., ил.
ISBN 5-289-00604-4
Книга представляет собой переработанное и дополненное издание вышедшего в
1 9 7 4 г о д у с б о р н и к а «11 у u j к и н с к и е м е с т а Л е н и н г р а д а » . О н а с о с т о и т и з отдельных
очерков, повествующих о памятных местах нашего города, с в я з а н н ы х с именем
П у ш к и н а , и п р е ж д е в с е г о о д о м а х , г д е ж и л и т в о р и л в е л и к и й поэт. П у ш к и н з н а л
и л ю б и л П е т е р б у р г , во многих своих п р о и з в е д е н и я х он писал о городе как историк
и летописец, как бытописатель «города пышного, города бедного».
В с в о и х б е с с м е р т н ы х т в о р е н и я х п о э т з а п е ч а т л е л к р а с о т у и с о в е р ш е н с т в о го-
рода на Неве, с о з д а в в его честь поэтический гимн.

,, 4603020101 - о з о
3
.... Ш
9 01
„
М171 (03) 89 ВПК.63.3(2) лб

© Л е н и з д а т , 1974
Е) В. К. З а ж у р и л о , Л. И. Кузьмина,
ISBN 5-289-00604-4 Г. И. Назарова. 1989.
 Т р у д н о п о п я т ь Л е н и н г р а д , его и с т о р и ю , его д у ш у без П у ш -
к и н а , и с о в с е м н е в о з м о ж н о п р е д с т а в и т ь себе П у ш к и н а без горо-
да на Неве.
Эта в з а и м о с в я з ь н е р а з р ы в н а , и, н а в е р н о е , по р е д ч а й ш е м у
ч у в с т в у с о п р и ч а с т н о с т и , к о т о р о е мы и с п ы т ы в а е м , о б щ а я с ь с
А л е к с а н д р о м С е р г е е в и ч е м П у ш к и н ы м , нам дорого в нем все, что
он о с т а в и л , все, с чем он с о п р и к а с а л с я в своей ж и з н и , что х р а -
н и т с л е д его л и ч н о с т и , с л е д его б л а г о р о д н о г о Г е н и я .
А в т о р ы этой к н и г и з а д а л и с ь благой ц е л ь ю — р а с с к а з а т ь о
памятных п у ш к и н с к и х местах в Ленинграде.
К н и г а эта, н а п и с а н н а я со з н а н и е м д е л а , и н т е р е с н а будет и
д л я и с к у ш е н н о г о з н а т о к а ж и з н и и т в о р ч е с т в а А л е к с а н д р а Сер-
г е е в и ч а П у ш к и н а , и в р а в н о й с т е п е н и д л я всех, к о м у дорога на-
ш а в е л и к а я г о р д о с т ь и о б а я н и е самой п у ш к и н с к о й с у д ь б ы . Она
м о ж е т б ы т ь и п у т е в о д и т е л е м , и с п р а в о ч н и к о м , и п р о с т о допол-
н и т е л ь н ы м з н а к о м на д о р о г е к п о н и м а н и ю п у ш к и н с к о й м у з ы и
у д и в и т е л ь н ы х и с т о к о в его т в о р ч е с т в а .
Эта к н и г а в о с с о з д а е т п у ш к и н с к у ю а т м о с ф е р у , п у ш к и н с к у ю
с р е д у в н а ш е м городе. О н а о ж и в л я е т сам о б р а з поэта. Она помо-
г а е т в о й т и в п у ш к и н с к и й м и р , у в и д е т ь его б л и ж е и я с н е й . О н а
п о м о г а е т п о н я т ь его о с н о в а т е л ь н е й и г л у б ж е .
М. Дудин
 «ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,
П Е Т Р А ТВОРЕНЬЕ...»

ушкин и Петербург... Они неразделимы в той

же мере, что Пушкин и Россия. Недаром же
сказал А. И. Герцен: «Пушкин — до глубины
души русский — русский петербургского периода» 1 .
Едва ли есть на земле другой город, который был бы
столь же вдохновенно воспет, как Петербург Пушкиным.
Открыв для себя и запечатлев в бессмертной поэзии кра-
соту города на Неве, Пушкин одухотворил его, украсил
своим гением и стал, таким образом, соучастником того
высокохудожественного понятия, которое мы называем
«Петербург». С красотою города слились стихи Пушкина:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла...

Его первые стихотворные опыты связаны с Царским

Селом. Под сенью царскосельских лип, в своей «студенче-
ской келье» впервые узнал Пушкин-отрок радость творе-
ния, пережил неведомое доселе волнение, когда сам Дер-
жавин благословил его на поэтический путь.
Время мужания пушкинской поэзии пришлось на
петербургское трехлетие после Лицея. Стихи его закаля-
4
лись в пламени дум и речей будущих декабристов, выйдя
из их горнила обращенными против самодержавия и дес-
потизма. В Петербурге к П у ш к и н у пришла слава первого
поэта России. Признание было ранним и всеобщим; его
символизировала знаменитая надпись Жуковского на
портрете, подаренном молодому поэту: «Победителю-
ученику от побежденно1 о-учителя...»
Предвестием опалы последекабрьских лет стала
ссылка П у ш к и н а за вольнолюбивые стихи весной 1820 го-
да. Новую встречу с Петербургом судьба готовила поэту
после шестилетнего изгнания. Это у ж е был другой Петер-
бург — николаевская столица. «Николай вернул Пушки-
на из ссылки,— писал А. И. Герцен,— через несколько
дней после того, как были повешены по его приказу герий
14 декабря. Своею милостью он хотел погубить ого в об-
щественном мнении, а знаками своего расположения —
покорить его» 2 . Но замысел царя провалился. Последние
п я т ь лет ж и з н и П у ш к и н а в Петербурге — годы неравного
противостояния поэта царю, «светской черни», всему, что
олицетворяло собою самодержавный Петербург. С само-
сознанием гения и дерзким вызовом поэт противопоста-
вил свой п а м я т н и к символу императорской столицы:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная трона,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Вместе с тем в последние годы жизни поэта Петербург

стал его постоянным пристанищем, его Домом, семейной
обителью. 30-е годы в Петербурге — это пора зрелости по-
эта — основателя русской реалистической прозы, драма-
турга, историка. Это время, когда обострялся взгляд
творца и х у д о ж н и к а на город, его совершенство, его
приметы.
П у ш к и н с к и й Петербург — понятие особенное, может
быть единственное в своем роде. Представим на миг, что
П у ш к и н не написал своего «Медного всадника» и мы не
знаем строк:
Какая дума на челе!
К а к а я сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
К а к много утратил бы для нас памятник Фальконе...
Но представить это невозможно, так же как невозмож-
но назвать его иначе или, любуясь городом в белую ночь,
не обратиться мысленно к строкам: «...твоих задумчивых
5
ночей прозрачный сумрак, блеск безлунный...» Как часто
осенняя непогода на берегу Невы воскрешает в памяти
пушкинские строки:
...дышал
Ненастный ветер. Мрачный вал
Плескал на пристань, ропща пени
И бьясьоб гладкие ступени,
Как челобитчик у дверей
Ему не внемлющих судей.

Нет равной пушкинской по силе поэтического совер-

шенства картины наводнения, в центре которой — образ
Невы — словно одушевленное, живое существо:
Плеская шумною волной
В края своей ограды стройной,
Нева металась, как больной
[3 своей иостеле беспокойной.

И вдруг, как зверь остервенясь,

На город кинулась.

Осада! приступ! злые волны,

Как воры, лезут в окна. Ч е л н ы
С разбега стекла бьют кормой.

И тяжело Нева дышала,

Как с битвы прибежавший конь.

В чеканных, торжественных стихах вступления

к «Медному всаднику» Пушкин воспел Петра I, дерзно-
венно замыслившего для блага России «в Европу прору-
бить окно». Под пером поэта возникла картина рождения
Петербурга:
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво;

По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделас-я Нева;
Мосты повисли над водами;
Темно-зелеными садами
Ее покрылись острова,
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.

6
 Своеобразным контрастом этой чуть ли не волшебной
феерии является прозаически достоверное описание
Петербурга в «Арапе Петра Великого» как новорожден-
ной столицы, «которая подымалась из болота по манию
самодержавия. Обнаженные плотины, каналы без набе-
режной, деревянные мосты повсюду являли недавнюю по-
беду человеческой воли над супротивлением стихий. Дома
казались наскоро построены. Во всем городе не было ни-
чего великолепного, кроме Невы, не украшенной еще гра-
нитною рамою, но уже покрытой военными и торговыми
судами».
Пушкин не только поэт Петербурга, но и бытописа-
тель. В «Пиковой даме», «Домике в Коломне» И других
«петербургских» его произведениях описания улиц,
частей города настолько точны, что, следуя им, молено
отыскать те места или дома, где волей автора оказывают-
ся его герои. Площади, сады, бульвары и улицы, как в
своеобразной панораме, запечатлелись в произведениях
Пушкина. Марсово поле, Летний сад, Петропавловская
крепость, Невский проспект, Коломна — все это нашло
под пером поэта лаконичные, навсегда запоминающиеся
характеристики. Для Пушкина существовал не только па-
радный Петербург, но и Петербург трудовой, окраинный
с целой галереей образов из простонародья:
Встает купец, идет разносчик.
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтинка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой аасисдас.

, Поэт воспринимал Петербург и в его противоречиях, и

в его историческом развитии: от «Петра творенья», пре-
красного, дивного «юного града», до «свинского» Петер-
бурга — николаевской столицы:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит...

Наш пушкинский Петербург — не только тот, который

представлялся глазам поэта и был им воспет. Для нас это
еще и многие дорогие места, овеянные памятью о нем:
Царское Село, ставшее теперь городом Пушкином, Лет-
7
ний сад, старинный дом на берегу Мойки, где скончался
поэт, Александринский театр, носящий имя Пушкина,
торжественная, величественная Пушкинская площадь на
Стрелке Васильевского острова, вдохновенный памятник
поэту, созданный скульптором М. К. Аникушиным, на
площади Искусств... И наконец, Пушкинский Дом (Ин-
ститут русской литературы Академии наук СССР), где
хранится самое драгоценное народное достояние —
рукописи поэта и его библиотека.
Имя Пушкинского Дома
В Академии Наук!
Звук понятный и знакомый,
Не пустой для сердца звук!

Это — звоны ледохода

На торжественной реке,
Перекличка парохода
С пароходом вдалеке.

Это — древний Сфинкс, глядящий

Вслед медлительной волне,
Всадник бронзовый, летящий
На недвижном скакуне... 3

Этими стихами Александра Блока, как истинно поэти-

ческим воплощением понятия «пушкинский Петербург»,
мы завершаем свое приглашение к чтению книги.
 «НА Т Р О Й К Е П Р Е Н Е С Е Н Н Ы Й . . .
В В Е Л И К И Й ГРАД ПЕТРА...»

двадцатых числах июля 1811 года к одному из

домов на Мойке, близ Невского проспекта,
подъехала коляска. Из нее вышел важный, са-
новитый господин, невысокий, с открытым лицом, одетый
весьма щеголевато, за ним молодая скромная женщина
и стройный кудрявый мальчик-подросток, легко со-
скочивший с подножки. Стихотворец Василий Львович
Пушкин привез своего племянника Александра для опре-
деления во вновь открывающееся учебное заведение —
Царскосельский лицей. С ними приехала приятельница
В. Л. Пушкина Анна Николаевна Ворожейкина. Они
остановились, по всей вероятности, в гостинице Демута
на Мойке, считавшейся тогда одной из лучших в Петер-
бурге.
Прибыв в столицу, Василий Львович навещал своих
многочисленных литературных друзей и часто брал с со-
бой своего племянника. Тщеславный поэт, Василий Льво-
вич пользовался каждым случаем, чтобы почитать свои
стихи в обществе, и делал это не только с чрезвычайной
серьезностью, но и с пафосом, вызывавшим насмешливые
улыбки слушателей, и прежде всего Александра.
И конечно, значительное время Василий Львович
Пушкин посвящал делам, приведшим его на сей раз в
столицу,— устройству племянника в Лицей. Хлопотал он
не один. Ему помогал друг семьи Пушкиных А. И. Турге-
нев.
Столица ошеломила Александра. Она была так не по-
хожа на его родную тихую Москву! «На тройке пренесен-
ный из родины смиренной в великий град Петра», маль-
9
 А. С. Пушкин. Гравюра
Е. И. Гейтмана. 1820.

W3
Щ'г
Арка Главного штаба.
Раскрашенная литография
Л . - Ж . Арну. 1840-е годы.
 чик-Пушкин увидел бесконечные прямые проспекты
и огромные площади, величественные дворцы в зелени са-
дов, гранитные набережные Невы, оград узор чугунный, и
они пленили его.
Приближались дни приемных испытаний. «Санкт-
Петербургские ведомости» уже известили читателей, что
«в непродолжительном времени имеет быть прием воспи-
танников в Императорский Царскосельский лицей».
Затем сообщили дополнительно: «Испытания имеют
место в доме самого министра народного просвещения
графа Л. К. Разумовского».
А. К. Разумовский жил на Фонтанке, у Семеновского
моста, в двухэтажном доме, построенном «покоем» (в
форме буквы П ) . Дом стоял в глубине участка, отделен-
ный от набережной большим парадным двором. Второй
его фасад был обращен в обширный сад, тянувшийся до
самого Загородного проспекта. Характерная для XVIII ве-
ка городская дворянская усадьба располагалась рядом с
казармами лейб-гвардии Московского полка (ныне дом
90 по набережной Фонтанки) и доходила до Лештукова
переулка (ныне переулок Джамбула). Дом Разумовского
снесли в начале XX века, и посередине земельного учас-
тка проложили Бородинскую улицу. По ее концам по-
строили четыре доходных дома: на пересечении с Фонтан-
кой — 86 и 88 и 31 и 33 — с Загородным проспектом.
12 августа 1811 года к 10 часам утра к усадьбе минис-
тра стали подходить и подъезжать будущие воспитанники
Лицея.
Начался экзамен. Экзаменовали сам А. К. Разумов-
ский, начальник департамента Министерства народного
просвещения И. И. Мартынов и директор Лицея
В. Ф. Малиновский. Среди экзаменующихся были братья
Пущины, которых привез на экзамен их дед адмирал
II. И. Пущин. Здесь, возможно, В. Л. Пушкин познако-
мил мальчиков.
Вскоре после экзамена Иван Пущин, живший на Мой-
ке в доме своего деда (ныне дом 14), направился к Пуш-
кину, «как к ближайшему соседу». «С той поры,— вспо-
минал он,— установилась и постепенно росла наша друж-
ба...» 1
О том, какое впечатление производил на товарищей
Александр Пушкин, рассказывал впоследствии И. Пу-
щин: «Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое
прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил;
но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не ду-
мал выказываться и важничать, как это очень часто быва-
ет в те годы (каждому из нас было 12 лет)...» 2
11

X}
 В один из воскресных дней мальчиков снова собрали в
доме Разумовского. Министр производил репетицию
торжественной церемонии предстоящего акта открытия
Лицея, на котором должен был присутствовать царь.
Утром 9 октября 1811 года Пушкин вместе с дядей
выехал из Петербурга. Наемный экипаж медленно ехал
по Царскосельской дороге. Красивые мраморные пирами-
ды — верстовые столбы, созданные по проекту архитекто-
ра А. Ринальди, отмечали версты. Их было двадцать че-
тыре; первый столб стоял у Главного почтамта (до наше-
го времени уцелело одиннадцать пирамид).
Вот путники миновали городские бойни у Обводного
канала, Чесменский дворец, башенки которого виднелись
слева от дороги. У Средней Рогатки мимо них проплыл
Путевой дворец — место отдыха августейших особ при
переезде в Царское Село, затем пошли разбросанные сре-
ди полей и пустырей деревушки. Внимание привлекали
придорожные фонтаны, сооруженные по проекту Тома де
Томона, где можно было самим напиться и напоить лоша-
дей. Наконец экипаж свернул налево, не доезжая до па-
вильона «Грот», словно открывающего вход в земные не-
дра, и дорога начала спускаться с пригорка — подошвы
Пулковой горы.
Царское Село встретило путников морем желтеющей
осенней листвы. Справа от дороги, в парке, красовался
Александровский дворец, слева сменяли друг друга уто-
павшие в садах здания. Еще несколько сажен пути, и пе-
ред взорами приезжих вспыхнули веселые золотые купо-
ла дворцовой церкви. Наконец и дорога слегка отклони-
лась влево. Показалось своеобразное здание дворцового
флигеля, отведенного Лицею,— полукруглой частью оно
выступало на небольшую площадь. Справа золотились
прекрасные узорные ворота парадного двора, сквозь кото-
рые были видны лазоревые стены Екатерининского двор-
ца. Экипаж проехал под аркой, соединяющей лицейский
флигель с дворцом, свернул налево и остановился у па-
радного крыльца.
Вместе с другими мальчиками Пушкин переступил
порог Лицея. Впереди были шесть лет ученья.
 «МОЙ П Е Р В Ы Й ДРУГ,
МОЙ Д Р У Г Б Е С Ц Е Н Н Ы Й . . . »
Дом Пущиных
на набережной реки Мойки —
ныне дом 14

огда думаешь о доме на Мойке, где жил Иван

Иванович Пущин, невольно вспоминаются
известные слова Пушкина: «...бывают стран-
ные сближения». В самом деле, случилось так, что,
приехав в столицу в июле 1811 года, Александр Пушкин
поселился на Мойке, недалеко от дома Пущиных. Спустя
четверть века поэт снова оказался на Мойке — в доме
Волконских. И этот, соседний с пущинским, дом стал его
последним жилищем.
...Июль 1811 года был в Петербурге на редкость пого-
жим: «...старожилы... не запомнят такого прекрасного ле-
та»,— писала «Северная почта, или Новая Санктпетер-
бургская газета» 1 .
Погода располагала к прогулкам. Проходя вдоль бере-
га неширокой речки Мойки, огражденной узорной чугун-
i ной решеткой, дядя с племянником, конечно, не могли не
! заметить трехэтажный дом со сводчатой аркой посредине,
ведущей в узкий и длинный проходной двор. Построен-
J ный в конце XVIII века, этот дом, вблизи Певческого мос-
та, принадлежал Петру Ивановичу Пущину, старому ад-
миралу, деду будущего друга Пушкина. Так же, как
Пушкина, Ивана Пущина и его двоюродного брата Петра
i решено было определить в Царскосельский лицей.
! В «Записках о Пушкине» И. И. Пущин описал экза-
I мен, который предшествовал поступлению в Лицей: «Де-
душка наш Петр Иванович насилу вошел на лестницу, в
; зале тотчас сел, а мы с Петром стали по обе стороны воз-
ле него, глядя на нашу братью, уже частию гут собран-
ную... У меня разбежались глаза: кажется, я не был из за-
13
Набережная реки Мойки, 14. Бывший дом Пущиных. Фотография
i

стенчивого десятка, но тут как-то потерялся — глядел на

всех и никого не видал. Вошел какой-то чиновник с бума- j
гой в руке и начал выкликать по фамилиям. — Я слы- !
шу: Александр Пушкин! — выступает живой мальчик, «
курчавый, быстроглазый, тоже несколько сконфуженный.
По сходству ли фамилий, или по чему другому, несозна-
тельно сближающему, только я его заметил с первого
взгляда... Не припомню кто,— только чуть ли не
В. JI. Пушкин, привезший Александра, подозвал меня и
познакомил с племянником. Я узнал от него, что он жи-
вет у дяди на Мойке, недалеко от нас. Мы положили час-
то видаться...» 2 j
IIo словам И. И. Пущина, он и его брат выдержали j
экзамен, но дед их должен был выбрать одного из внуков
14
 для определения в Лицей, из-за ограниченности мест. Вы-
бор пал на Ивана Пущина — старшего сына более много-
численного, чем у Петра, семейства.
Вскоре после экзамена будущие лицеисты стали не-
разлучны. Вместе отправлялись гулять в Летний сад, пу-
тешествовали на ялике к Крестовскому острову. Иногда
Василий Львович оставлял их на попечение своей граж-
данской жены Анны Николаевны Ворожейкиной. Дети
привязались к молодой женщине, которая не чинясь раз-
деляла их ребячьи игры и шалости. «Она подчас нас,
птенцов, приголубливала,— рассказывает далее в своих
«Записках» Пущин,— случалось, что и ирибранит, когда
мы надоедали ей нашими ранновременными шутками.
Именно замечательно, что она строго наблюдала, чтоб на-
ши ласки не переходили границ, хотя и любила с нами
побалагурить и пошалить, а про нас и говорить нечего...
С Пушкиным часто доходило до ссоры, иногда она требо-
вала тут вмешательства и дяди» 3 .
Кончилось лето. Миновал сентябрь. Приближался
день открытия Лицея — 19 октября. С этого дня началась
для друзей новая жизнь в их новом отечестве — Царском
Селе, где им суждено было прожить шесть лет.
Иван Пущин после окончания Лицея вернулся в свое
прежнее жилище на Мойке. Осенью 1817 года он посту-
пил в лейб-гвардии Конную артиллерию. В конце
1822 года получил чин поручика, а в начале 1823 года не-
ожиданно для всех оставил службу. Случилось это после
смотра, во время которого великий князь Михаил Павло-
вич резко заметил ему, что у него не по форме завязан
темляк на сабле. Это послужило поводом для подачи в от-
ставку.
Преданный идеалам свободы, юный Пущин еще в ли-
цейские годы стал участником тайной организации «Свя-
щенная артель», основанной будущими декабристами
А. Н. Муравьевым и И. Г. Бурцовым. Позднее вступил в
первое декабристское общество «Союз спасения», а также
в «Союз благоденствия». Не заботясь о своей карьере, он
искал другое поприще, на котором мог бы с большей поль-
зой служить народу и отечеству. К ужасу семьи, родо-
: витый дворянин Иван Пущин решил стать квартальным
надзирателем! По словам Е. И. Якушкина, сына декабри-
ста, он надеялся доказать, «каким уважением может и до-
лжна пользоваться та должность, к которой общество от-
носилось в то время с крайним презрением» 4 . Выполнить
это намерение помешала сестра. Стоя на коленях перед
> братом, она умолила его переменить решение. Тогда же, в
15
1823 году, Иван Иванович принял скромную должность
надворного судьи. Зная, что под судейским мундиром час-
то скрываются лихоимство и несправедливость, Пущин
был уверен, что его бескорыстие и честность будут полез-
ны в этой «нижней инстанции» судебного ведомства, где
дается «направление делу, которое трудно, а иногда уже
и невозможно поправить в высшем присутственном
месте» 5 .
В своих «Записках о Пушкине» Пущин вспоминает,
как во время свидания в Михайловском (в январе
1825 года) поэт «потребовал объяснения, каким образом
из артиллеристов я преобразился в Судьи. Это было ему
по сердцу, он гордился мною и за меня! Вот его строфы
из «Годовщины 19 октября» 1825 года...
Ты, освятив тобой избранный сан,
Ему в очах общественного мненья
Завоевал почтение граждан» 6 .

В 1814 году родители Александра переехали из Мос-

квы в столицу. Выйдя из Лицея, юноша поселился вместе
с ними в Коломне. Оказавшись в столице после шестилет-
него царскосельского «заточения», он с головой погрузил-
ся в бурную и суетную жизнь Петербурга. Его поэтиче-
ская натура казалась ненасытной и всеобъемлющей. По-
добно своему герою — Онегину, Пушкин поспевал всюду:
на бал, в светский салон, в дом литератора, в театр, на
собрание «Зеленой лампы».
Различие в образе жизни как будто отдалило Пушкина
от его друга.
Наблюдая за поведением Пушкина в театре, Пущин
недоумевал и досадовал, видя, как тот, «либеральный по
своим воззрениям», искал внимания у светских «львов».
«Странное смешение в этом великолепном создании! —
размышлял Пущин.— Никогда не переставал я любить
его; знаю, что и он платил мне тем же чувством; но неволь-
но, из дружбы к нему, желалось, чтобы он, наконец, на-
стоящим образом взглянул на себя и понял свое призва-
ние» 7 .
В то время Пущин еще не до конца понимал поэта.
Только спустя много лет, когда не будет на свете Алек-
сандра, Иван Иванович — Жанно,— взявшись за перо,
чтобы писать свои воспоминания, как бы сквозь призму
времени, разглядит тогдашнего юношу Пушкина: «Видно,
впрочем, что не могло и не должно было быть иначе; вид-
но, нужна была и эта разработка, коловшая нам, слепым,
глаза» 8 .
16
 19 октября 1818 года у Пущина на Мойке праздновали
вторую лицейскую годовщину. Собралось четырнадцать
человек. Вспоминали свое отечество — Царское Село,
пели лицейские песни, веселились.
Под кровлей пущинского дома бывали и другие сход-
ки. За плотно закрытыми дверями в комнате Ивана Ива-
новича порой слышались голоса его единомышленников:
Никиты Муравьева, Михаила Нарышкина, Евгения
Оболенского, Александра Бриггена, с которыми он разде-
лил жестокую участь после поражения восстания 14 де-
кабря 1825 года.
В этот день Пущин был на Сенатской площади. Видя
растерянность участников бунта (диктатор Сергей Тру-
бецкой не я в и л с я ) , он взял на себя командование восстав-
шими солдатами. «Всех бодрее в каре стоял И. И. Пу-
щин,— вспоминал декабрист А. Е. Розен,— хотя он, как
отставной, был не в военной одежде; но солдаты охотно
слушали его команду, видя его спокойствие и бодрость» 9 .
Весь следующий день Пущин ждал ареста у себя дома, на
Мойке, не желая скрываться от властей. Сестра Анна
Ивановна зашивала его шубу, пробитую во многих местах
картечью. Утром арестовали брата Михаила Ивановича;
его увезли больного, прямо из постели.
На следующий день, 16 декабря, у подъезда останови-
лась карета, предназначенная для «государственного
преступника» Ивана Пущина. Фельдъегерь и два
верховых жандарма с обнаженными саблями доставили
арестованного на гауптвахту Зимнего дворца; оттуда — в
Петропавловскую крепость.
В это время Пушкин находился вдали от Петербур-
г а — в селе Михайловском. Но мыслями и душой поэт
был с «друзьями, братьями, товарищами», с теми, кто вы-
шел на Сенатскую площадь, а затем оказался на каторге.
«...Пушкин первый встретил меня в Сибири задушевным
словом,— вспоминал И. И. Пущин, — В самый день моего
приезда в Читу призывает меня к частоколу А. Г. Му-
равьева и отдает листок бумаги, на котором неизвестною
рукой написано было:
Мой первый друг, мой друг бесценный,
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил;
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,

17
 Да озарит он заточеньс
Лучом лицейских ясных дней!
(Псков, 13 декабря 1826.)

Отрадно отозвался во мне голос Пушкина! Преиспол-

ненный глубокой, живительной благодарности, я не мог
обнять его, как он меня обнимал, когда я первый посетил
его в изгнанье. Увы! я не мог даже пожать руку той жен-
щине, которая так радостно спешила утешить меня воспо-
минанием друга...» 1 0
* * *

Как же сложилась впоследствии судьба дома, помнив-

шего детьми Пущина и Пушкина, их лицейских товари-
щей и будущих декабристов?
До нас не дошли изображения дома, каким он был при
П у ш к и н е " , но сохранился чертеж фасада 1 2 . На чертеже
нет даты, однако, по всем данным, в нем зафиксирован
вид дома Пущиных накануне предполагаемой перестрой-
ки, осуществленной в 1846 году. Но так как со времени
своего основания и до 1846 года дом не перестраивался, в
этом документе жилище Пущиных предстает таким, ка-
ким видел его Пушкин. Перед нами — небольшой трех-
этажный особняк с балконом над аркой ворот.
Вторым фасадом дом выходил на Большую Конюшен-
ную улицу (ныне ул. Желябова, дом 5). Между этими
зданиями тянулись нроходные дворы и надворные по-
стройки (существующие поныне).
В своих «Записках» Михаил Иванович Пущин вспо-
минал, как 1 января 1822 года, торопясь на обед к отцу,
он был вынужден идти «...не через дворы, где напало мно-
жество снегу, а кругом, но Мойке, Мошкову переулку в
Конюшенную...» 1 3 .
В 1841 году, спустя 16 лет после восстания декабри-
стов, Михаилу Ивановичу разрешили вернуться в Петер-
бург. Похоронив отца, он решил перестроить дом. «С вес-
ны 1843 г. я начал ломать дом на Конюшенной, сестер из
него перевел на Мойку. К осени дом на Конюшенной был
выстроен вчерне... в 1844 отделал дом... В 1846 году окон-
чательно перестроен дом на Мойке, так что к осени того
же года оба дома приведены в порядок...» 1 4
Получив от брата план перестройки, Иван Иванович
писал из Ялуторовска в 1845 году своему наставнику
Е. А. Энгельгардту: «...архитектура оригинальна и хоро-
ша; как-то они кончили отделку этого огромного зда-
ния» 1 5 . Употребляя слово «огромный», Пущин имел в ви-
ду фасад по Большой Конюшенной улице. Это большое по
18
своим габаритам здание контрастировало с гораздо более
скромным домом на Мойке.
Кроме упомянутого выше чертежа сохранился другой
документ — проект «На исправление дома... по набереж-
ной реки Мойки», датированный 21 февраля 1846 года и
подписанный архитектором Д.-Г. Гейденрейхом 16 . Со-
гласно этому плану (после «исправления» — перестрой-
к и ) , фасад особняка на Мойке украсился фронтоном и че-
тырьмя бюстами в круглых нишах над окнами второго
этажа. Самым существенным изменением, произведенным
в 1846 году, стало уничтожение подъезда в левой части
дома. Взамен его, на месте двух центральных окон, про-
ложили две лестницы, симметрично расположенные по
обеим сторонам арки.
Дом на Мойке остался по-прежнему трехэтажным. На
том же месте, посредине,— арка, и также над ней — бал-
кон.
В 1860 году дом Пущиных перешел во владение купца
Утина.
Согласно архивным документам, и второй фасад быв-
шего дома Пущиных, на В. Конюшенной улице, еще дол-
го оставался трехэтажным. Его надстроили двумя этажа-
ми только в самом конце XIX века 17 .
* * *

Отбыв 30-летнюю ссылку в Сибири, после амнистии

1856 года Иван Иванович Пущин вернулся в Петербург.
Прежде чем уехать в Москву, где он после женитьбы на
Н. Д. Фонвизиной поселился в ее имении, в селе Марь-
ино, Иван Иванович прожил в Петербурге около полуго-
да. Часть этого времени он провел на даче у своих род-
ственников. В самом же Петербурге он, несомненно, жил
в дедовском доме.
Все это было после смерти Пушкина. Но в конце своей
жизни поэт как будто снова оказался рядом с другом
юности. В сентябре 1836 года он снял квартиру на Мойке,
в доме С. Г. Волконской, соседнем с пущинским: бок о
бок, стена к стене. И быть может, шагая по каменным
плитам узкой набережной, Пушкин не раз вспоминал
Жанно, потому что в эти последние месяцы жизни ему
недоставало именно такого друга, каким был Пущин,—
любящего, умного, снисходительного. Свидетельство то-
му — предсмертные слова Пушкина, переданные Пущину
секундантом поэта, их лицейским товарищем Константи-
ном Данзасом: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущи-
на, ни Малиновского! мне бы легче было умирать»
19
 Будь в это время Пущин в Петербурге, кто знает, быть
может, Пушкин остался жив. Об этом слова его первого
друга: «Кажется, если бы при мне должна была случить-
ся несчастная его история и если б я был на месте
К. Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь: я
бы нашел средство сохранить поэта-товарища, достояние
России...» 1 9
 «СЕНЬ НАУК»
Дворцовый флигель на Садовой улице —
Лицей в Царском Селе —
ныне Мемориальный музей «Лицей»,
город Пушкин, Комсомольская улица,
дом 2

о словам современников, осень 1811 года за-

мечательна была двумя событиями: окончани-
ем и освящением Казанского собора и основа-
нием Царскосельского лицея.
Новое учебное заведение заняло весь четырехэтажный
флигель Екатерининского дворца, построенный еще
в конце XVIII века архитектором И. В. Нееловым. Строгое
по архитектурному решению, соразмерное по пропорциям,
здание превосходно вписалось в общий ансамбль. Мону-
ментальная трехпролетная арка соединяла его с дворцом.
Когда-то предназначенный для внуков Екатерины II,
флигель не был приспособлен для нужд учебного заведе-
ния, и архитектору В. П. Стасову, работавшему в Цар-
ском Селе, пришлось провести большие работы внутри
здания.
Деревянные лестницы заменили каменными, в центре
пробили лестницу для хозяйственных нужд. Парадный
вход находился в части здания, обращенной к Певческому
(ныне Лицейский) переулку. Им пользовались воспитан-
ники, преподаватели и гости. В рукописи восьмой главы
«Евгения Онегина» Пушкин зарисовал Лицей и церков-
ный флигель дворца, соединенные аркой. На рисунке хо-
рошо видно парадное крыльцо, несколько приподнятое
над землей. У входа — два фонаря на кронштейнах.
В первых двух этажах находились хозяйственные по-
мещения и квартиры некоторых преподавателей. Туда вел
запасной ход со стороны Александровского парка.
В третьем этаже располагались учебные помещения и по-
чти в центре — Большой зал.
21
 Созданный но проекту В. П. Стасова, зал этот просто-
рен и красив. Потолок, украшенный легкой живописью,
опирается на четыре массивные колонны. Большие окна
по обеим сторонам зала, зеркала в золоченых рамах, сте-
ны, окрашенные иод розовый мрамор, переходящий в ли-
ловый, делают его светлым и радостным. Настенная рос-
пись изображает воинские доспехи и знамена, аллегори-
ческие фигуры и античные сцены, а в оконных простен-
ках — венки. Дверьми служат открытые арки, проемы ко-
торых расписаны под бронзу знаменами, увенчанными од-
ноглавыми орлами. Лощеные полы — из «штучного» пар-
кета.
Воспитанники проводили в зале часы досуга, занима-
лись гимнастикой, фехтованием, танцевали, по вечерам
пели хором, играли в мяч. Здесь происходили и все тор-
жественные события (поэтому зал называли и Актовым).
В день открытия Лицея, 19 октября 1811 года, поставили
штофную мебель; между колоннами — большой стол,
покрытый красным сукном с золотой бахромой, на нем
лежала лицейская грамота в нарядном переплете. На две-
надцати пергаментных листах, скрепленных государ-
ственной печатью в серебряном ковчеге и украшенных
аллегорическими рисунками, излагался устав Лицея. «По
правую сторону стола стояли мы в три ряда,— вспоминал
Пущин,— нри нас — директор, инспектор и гувернеры.
По левую — профессора и другие чиновники лицейского
управления... Приглашены были все высшие сановники и
педагоги из Петербурга» 1 .
Пушкин тоже много раз вспоминал об этом знамена-
тельном событии:
Воображаю день счастливый,
Когда средь вас возник лицей,
И слышу наших игр я снова шум игривый
И вижу вновь семью друзей.

Особенно запомнилась лицеистам речь профессора

А. П. Куницына. Он говорил «об обязанностях граждани-
на и воина» и призывал своих будущих воспитанников
действовать, как «думали и действовали древние россы:
любовь к славе и отечеству должна быть вашим руководи-
телем!» 2
Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...

Торжественно проходили в Лицее в январе 1815 года

публичные экзамены при переходе с первого курса на
22
Царское Село. Лицей. Литография Л. Л. Тона. 1822.

второй. Но широким отлогим ступеням парадной лестни-

цы медленно поднялся в Большой зал престарелый поэт
Г. Р. Державин, приехавший 8 января на экзамен по рос-
сийской словесности. Юный Пушкин прочел свое
стихотворение «Воспоминания в Царском Селе», «стоя в
двух шагах от Державина». В стихотворении «К Жуков-
скому» он так описал это знаменательное событие:
И славный старец наш, царей невец избранный.
Крылатым гением и грацией венчанный,
В слезах обнял меня дрожащею рукой,
И счастье мне предрек, незнаемое мной.

К Большому залу со стороны парадного входа примы-

кает газетная и журнальная комната. Здесь стоял круг-
лый стол красного дерева, заваленный русскими и ино-
странными газетами и журналами, на стенах висели ланд-
карты.
Застекленная дверь вела из зала на галерею в арке,
где помещалась библиотека. Ее обстановка была очень
проста: вдоль стены стояли шесть больших книжных
шкафов, столы, стулья. На окнах, выходивших на Садо-
вую улицу (ныне Комсомольская), висели шторы и пор-
тьеры. По вечерам зажигали масляные «каркетные»
лампы. Галерея заканчивалась большой дверью, ведущей
на хоры дворцовой церкви.
23
 В противоположной стороне зала, через арки, задрапи-
рованные суконными занавесями, был проход в две боль-
шие комнаты для занятий; далее располагались физиче-
ский кабинет, классы и другие учебные помещения.
Спальни лицеистов помещались в четвертом этаже. По
обеим сторонам длинного коридора располагались ма-
ленькие комнатки, образованные дощатыми перегородка-
ми, не доходившими до потолка. В дверях — оконца, за-
тянутые решетчатой сеткой, «для общения воздуха и све-
та». В коридоре всегда царствовал полумрак, потому что
света, проникавшего из-за перегородок, недоставало.
Над каждой дверью висела металлическая дощечка с
номером и фамилией. Много лет спустя Иван Малинов-
ский, лицеист первого выпуска, писал: «Нас в лицее было
30, а нумеров было 50, и вот, сколько припомню, так их
занимали: № 6) Юдин, 7) Малиновский, 8) Корф,
9) Ржевский, 10) Стевен, 11) Вольховский, 12) Матюш-
кин, 13) Пущин, 14) Пушкин...» 3
В «кельях», как называли воспитанники свои спаль-
ни, стояли железная кровать, комод и стол для умывания.
На конторке — чернильница и подсвечник со щипцами.
С лицейской «кельей» поэт неизменно связывал пер-
вые встречи со своей музой:
В те дни — во мгле дубравных сводов
Близ вод, текущих в тишине,
В углах лицейских переходов
Являться муза стала мне.
Моя студенческая колья,
Доселе чуждая веселья,
Вдруг озарилась — муза в ней
Открыла пир младых затей...

Лицей сыграл значительную роль в развитии русской

культуры. Он создавался во времена, которые впослед-
ствии поэт назвал «дней Александровых прекрасное нача-
ло». Видный государственный деятель М. М. Сперанский,
занимавшийся реорганизацией государственного аппара-
та, хотел создать закрытое учебное заведение для юно-
шей, которым впоследствии надлежало трудиться в пре-
образованной реформами России. Их следовало научить
«управлять важными частями службы государственной».
Излагая основы лицейского образования и воспитания,
Сперанский предлагал широкую программу наук нрав-
ственных и исторических, которые должны были воспи-
тывать человека и гражданина. Весь проект был направ-
лен против реакционной системы воспитания, царившей в
учебных заведениях тогдашней России. Несмотря на ос-
24
трую борьбу, которую вызвал проект Сперанского, его ос-
новное направление удалось сохранить.
Первый директор В. Ф. Малиновский, профессор
А. П. Куницын и находившиеся в сфере их влияния пре-
подаватели энергично проводили в жизнь систему лицей-
ского образования и воспитания. Создалась своеобраз-
ная «лицейская республика», которой гордились воспи-
танники.
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует Лицей! —

восклицал Пушкин.
В Лицее Пушкин и его товарищи встретили грозу
1812 года. «Эти события сильно отразились на нашем дет-
стве» 4 ,— вспоминал Пущин.
В дорогу войны превратилась мирная Садовая улица.
Мимо Лицея проходили войска, направляясь на фронт, и
мальчики, оставя классы, выбегали их приветствовать и
провожать.
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас...

Первый, пушкинский, выпуск состоялся 9 июня

1817 года тихо и скромно. Иван Пущин рассказывал:
«Конференц-секретарь Куницын возгласил высочайше
утвержденное постановление конференции о выпуске...» 5
Прошли «годы заточенья». Последние пожелания,
дружеские объятия, прощальные стихи в альбомы. Обра-
щенное к Пущину стихотворение Пушкин закончил про-
роческими словами:
...но с первыми друзьями
Не резвою мечтой союз твой заключен;
Пред грозным временем, пред грозными судьбами,
О милый, вечен он!

Шесть лет, проведенных Пушкиным в Лицее, овеяны

взволнованным лиризмом юности, память о них он пронес
через всю жизнь, они навсегда остались в его стихах:
Воспоминание, рисуй передо мной
Волшебные места, где я живу душой,
Леса, где я любил, где чувство развивалось,
Где с первой юностью младенчество сливалось
И где, взлелеянный природой и мечтой,
Я знал поэзию, веселость и покой.

25
 Шло время. Ж и з н ь «лицейской республики» продол-
жалась.
12 мая 1820 года начался сильный пожар в церковном
флигеле Екатерининского дворца. «Ветер был страш-
ный... огонь метал во все стороны» 6 ,— вспоминал
Е. А. Энгельгардт, бывший тогда директором Лицея. За-
горелся и лицейский флигель. Воспитанники под руко-
водством директора вынесли библиотеку, оборудование
физического и минерального кабинетов, все личные вещи,
наконец, двери, оконные рамы и даже часть «штучных»
полов.
Вскоре после пожара создали специальную комиссию
по восстановлению сгоревшей части дворца и лицейского
флигеля, в комиссию вошел и Энгельгардт. В июне
1821 года он с гордостью сообщал Ф. Ф. Матюшкину, ли-
цеисту первого выпуска, с которым дружески переписы-
вался: «После пожара весь лицей с погреба до крыши во-
зобновлен и, можно сказать, лучше стал... Все, что было
плохо, теперь хорошо и ново»'.
Но к этому времени дни пребывания Энгельгардта в
Лицее уже были сочтены. Дух «лицейской республики»
не мог быть угоден царю. Немалую роль сыграла и ссыл-
ка в 1820 году Пушкина. С глубокой горестью писал ди-
ректор тому же Матюшкину: «Друг мой, я оставляю Ли-
цей и все те прекрасные мечты, с которыми переселился
я сюда» 8 . В 1822 году он ушел в отставку. Лицей переда-
ли в военное ведомство, и «республика» перестала сущес-
твовать. Перемены коснулись и лицейского быта: отдель-
ные спальни уничтожили, и четвертый этаж превратился
в общее казарменное помещение. Наконец, в 1843 году по
указу Николая I Царскосельский лицей переименовали в
Императорский Александровский лицей и перевели из
Царского Села в Петербург под личный надзор царя.
Флигель опять перешел в дворцовое ведомство и стал ис-
пользоваться под квартиры. Начались многократные
внутренние переделки и перепланировки.
В 1899 году, к столетию со дня рождения Пушкина,
на здании установили мемориальную доску со словами:
«Здесь воспитывался Александр Сергеевич Пушкин
с 1811 по 1817 год». Вторая доска, появившаяся в столе-
тие основания Лицея, напоминала: «В сем здании с
1811 по 1843 год находился Императорский лицей».
Шли годы. Ветшал дворцовый флигель, потеряла свой
облик парадная лестница, исчезло высокое крыльцо. Хо-
зяйственную лестницу продолжили до четвертого этажа.
Прекрасный Большой зал перегородили на квартиры. Но
память о Пушкине не могла исчезнуть.
26
 После Великого Октября город юности поэта обрел но-
вую жизнь. В 1937 году, в столетие со дня смерти Пуш-
кина, он был назван его именем.
Т я ж е л ы м испытаниям подвергся город Пушкин в
годы Великой Отечественной войны. 17 сентября 1941
года фашистские войска ворвались в город. Свыше двух
лет захватчики хозяйничали в его прекрасных дворцах и
парках. Они вырубали деревья, устроили казармы в
дворцовых помещениях, грабили и уничтожали все, что
не удалось вывезти или спрятать.
В середине января 1944 года началось мощное наступ-
ление советских войск, и 24 января город Пушкин был
освобожден. С огромным волнением смотрели бойцы на
разрушенные дворцы и израненные осколками снарядов и
пуль стены Лицея, на уцелевшие мемориальные доски,
напоминавшие, что здесь жил и учился Пушкин.
Все дальше и дальше уходил фронт. В мае 1944 года в
комнате Пушкина, на четвертом этаже, готовили «музей-
ную» выставку. Повесили барельеф поэта, обнаруженный
среди развалин, а на ящиках, задрапированных мешкови-
ной, установили скульптуру П. II. Соколова «Девушка с
кувшином». Найденные во дворе среди обломков два сту-
ла и стол красного дерева XIX века довершали экспози-
цию. 6 июня 1944 года состоялось первое после освобож-
дения города торжественное собрание в честь 145-й годов-
щины со дня рождения Пушкина. У Лицея часто останав-
ливались воинские фронтовые машины: бойцы поднима-
лись на четвертый этаж — «к Пушкину», как они говори-
ли.
По решению правительства в 1945 году здание Лицея
передали Институту русской литературы Академии наук
СССР (Пушкинскому Дому) для создания в нем мемори-
ального пушкинского музея. Начались обширные работы
по реставрации и восстановлению в первоначальном виде
части помещений третьего и четвертого этажей.
К июню 1949 года, когда вся страна торжественно
праздновала стопятидесятилетие со дня рождения Пуш-
кина, были воссозданы Актовый зал и часть коридора с
четырьмя лицейскими комнатками, в которых жили Пуш-
кин, Пущин, Матюшкин и Вольховский. В газетной ком-
нате, передней и в галерее разместилась музейная экспо-
зиция «Пушкин в Лицее».
10 июня в Актовом зале состоялось торжественное за-
седание Президиума Академии наук. Президент С. И. Ва-
вилов в своем вступительном слове сказал: «Волею Совет-
ского правительства замечательный памятник культу-
27
ры — Актовый зал бывшего Царскосельского лицея —
ныне вновь воскрешен» 9 . 0н открыл мраморную доску, на
которой были высечены слова: «В этом зале 8(21) января
1815 года на экзамене в присутствии Г. Р. Державина
А. С. Пушкин читал „Воспоминания в Царском Селе"».
Взволнованно прозвучала речь гениального чилийско-
го поэта Пабло Неруды, обращенная словно к живому
Пушкину: «Мы пришли сюда, Александр Пушкин, из да-
леких земель, чтобы почтить твою память... Проходит
время, но ты не уходишь в небеса, чтобы скрыться там в
вечной славе. Ты каждый день на земле со своим наро-
дом, разделяешь его великую судьбу. А между тем твоя
Родина выросла и стала такой любимой и чтимой всеми,
как ни одна страна... Во всех местах... память о тебе будет
всегда с нами, давая нам источник вдохновения, мужес-
тва, красоты и юности» 10 .
Так торжественно начал свою жизнь новый пушкин-
ский музей. Это музей юности Пушкина — того времени,
о котором он писал Дельвигу в 1817 году:
О милый друг, и мне богини песнопенья
Еще в младенческую грудь
Влияли искру вдохновенья
И тайный указали путь:
Я лирных звуков наслажденья
Младенцем чувствовать умел,
И лира стала мой удел.

Но музей занимал в 1949 году пока только небольшую

часть дворцового флигеля. Всесоюзному музею
А. С. Пушкина предстояло в дальнейшем воссоздать все
здание в его исторической планировке и архитектурно-де-
коративном убранстве 1 1 . Плодотворная научно-исследова-
тельская работа сотрудников дала возможность составить
проект восстановления Лицея и приступить к его рекон-
струкции в 1966 году.
6 июня 1974 года, к 175-летию со дня рождения
А. С. Пушкина, состоялось второе торжественное откры-
тие музея Лицея, занявшего теперь весь дворцовый фли-
гель — от первого до четвертого этажа.
На первом и втором этажах, где находились когда-то
квартиры преподавателей и подсобные помещения, распо-
ложились необходимые для музея гардероб и служебные
комнаты, небольшой Актовый зал.
На третьем этаже восстановлены Большой зал и все
учебные помещения: «проходная» и «длинная» комнаты,
где лицеисты готовили уроки, классы учебный, пения и
физический. В физическом кабинете хранится интерес-
28
нейшая коллекция редчайшй^ приборов того времени.
Знакомство с ней дает представление, на каком высоком
уровне находилось преподавание физики, которую вел
преподаватель Я. И. Карцов. Ему Лицей был обязан эти-
ми замечательными наглядными пособиями, собранными
с большим знанием и любовью. Учебники, тетради с запи-
сями лекций, рисунки лицеистов, портреты дополняют
экспозицию музея. Благодаря тщательным разысканиям
удалось установить, какова была роспись, украшавшая
Большой зал, и ныне он блистает красотой своего декора.
Четвертый этаж, занятый «спальным» коридором,
реконструирован целиком на основе «описи» архитектора
В. П. Стасова. Обстановка восьми спален, среди которых
«кельи» Пушкина, И. Пущина, Ф. Матюшкина, В. Во-
льховского и других, создана также на основе архивных
документов.
Ныне Мемориальный музей «Лицей» один из самых
популярных в нашей стране. «В углах лицейских пере-
ходов» посетители как бы встречают юношу Пушкина и
его друзей, здесь звучат его стихи, овеянные взволно-
ванным лиризмом:
Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
 «НАСТАВНИКАМ,
Х Р А Н И В Ш И М Ю Н О С Т Ь НАШУ...»
Царское Село — ныне город Пушкин;
дом Энгельгардта в Певческом переулке —
ныне Лицейский переулок, дом 1/4;
дом В. П. Теппера на Средней улице —
ныне улица Коммунаров, дом 6

близи Лицея сохранилось несколько старинных

зданий, связанных с памятью о Пушкине.
Прямо против лицейского парадного крыль-
ца, на углу Певческого переулка и Садовой (ныне
Комсомольская) улицы, стоял небольшой белый камен-
ный дом. Здесь в 1811 году поселился первый директор
Лицея Василий Федорович Малиновский. И размеры
дома, и внутренняя планировка не были удобны для
его большой семьи, но, будучи человеком необычайно
скромным, директор не считал возможным просить дру-
гую квартиру.
Малиновский открыл двери своего дома для воспитан-
ников, с которыми у него сложились самые дружеские от-
ношения, ласково принимал он и их родственников. Пуш-
кин, близко сойдясь с сыном директора Иваном, тоже ли-
цеистом, постоянно бывал в доме Малиновских. В стихо-
творении «Пирующие студенты» он писал о своем друге:
Повеса из повес,
На шалости рожденный,
Удалый хват, головорез,
Приятель задушевный...

Неожиданная смерть Василия Федоровича в 1814 году

стала тяжелым ударом для всего Лицея. Пушкин разде-
лял горе осиротевшей семьи. Дружбу с Иваном Малинов-
ским он пронес через всю жизнь. В 1825 году в стихотво-
рении «19 октября» (рукописный вариант) Пушкин обра-
щался к другу со словами: «Ты наш казак и пылкий и
незлобный...» Много лет спустя смертельно раненный по-
30
эт с глубокой грустью вспомнит о лицейском друге, кото-
рого хотел бы вместе с Пущиным видеть около себя в по-
следние минуты своей жизни.
После В. Ф. Малиновского директором Лицея стал
Е. А. Энгельгардт. По его прошению «неудобный для
жилья» дом был переделан. Соседний одноэтажный фли-
гель, в котором находилась лицейская баня, надстроили и
подвели под общую крышу с директорским домом. На
втором, расширенном за счет флигеля, этаже расположи-
лись жилые комнаты, внизу — кабинет и кухня. Фронтон
подъезда украсил исполненный по рисунку самого Эн-
гельгардта герб Лицея, изображавший сову — символ
мудрости — и лиру, увитую лавровым и дубовым венками.
Егор Антонович Энгельгардт любил устраивать у себя
литературно-музыкальные вечера, где, как вспоминал
Пущин, лицеисты «знакомились с обычаями света, ожи-
давшего нас у порога Лицея, находили приятное женское
общество» 1 . Жившей у Энгельгардта молодой францужен-
ке Марии Смит Пушкин посвятил стихи «К молодой вдо-
ве» и «Слово милой». В последнем стихотворении, восхи-
щаясь ее пением, юный поэт писал:
Я Л и л у слушал у клавира;
Ее прелестный, томный глас
Волшебной грустью нежит нас,
Как ночью веянье зефира.

Директор стремился поддерживать дружеские отноше-

ния с воспитанниками и после их выхода из Лицея.
13 октября 1818 года Пушкин, Пущин, Кюхельбекер,
Дельвиг, Вольховский, Малиновский, Данзас и другие
праздновали в Царском Селе у Энгельгардта день основа-
ния Лицея.
Извозчичьи пролетки часто подъезжали к крыльцу ди-
ректорского дома: бывшим лицеистам хотелось побыть в
кругу «милых воспоминаний», поговорить «на языке Ли-
цея», еще раз пережить вместе с друзьями «златые дни»
юности. «Зальце» оглашалось шумным весельем, пением
сочиненного А. Дельвигом лицейского гимна, который на-
чинался словами:
Шесть лет промчалось как мечтанье
В объятьях сладкой тишины...

Особенно любили лицеисты рефрен и дружно подхва-

тывали:
Простимся, братья, рука в руку,
Обнимемся в последний раз.
Судьба на вечную разлуку,
Быть может, здесь сроднила нас.

31
 Дом Энгельгардта, изображенный на гравюре, сохра-
нился до нашего времени почти без изменений. Отсут-
ствует только балкон со стороны Садовой улицы, на кото-
ром в летние вечера собирались лицеистьг и часто пели
хором.
Отзвуки лицейской жизни, забавы, «плески мирной
славы», как писал Пушкин, будто и ныне еще слышатся
у крыльца двухэтажного домика, на фронтоне которого
дремлет сова на лире.
С приходом Энгельгардта лицеисты получили боль-
шую свободу. Им разрешили бывать в некоторых семей-
ных домах Царского Села. Особенно часто они посещали
музыкальные вечера, которые устраивал у себя учитель
пения и музыки Вильгельм Петрович Теппер де Фергюс-
сон.
Биография его примечательна. Незаурядный музы-
кант и композитор, Теппер провел восемь лет в музыкаль-
ной столице Европы — Вене. В самом начале века он пе-
реехал в Россию, где обрел вторую родину.
Его концерты пользовались успехом в Петербурге, и
Теппер был приглашен давать уроки музыки дочерям
Павла I. Женившись и выйдя в отставку, он поселился в
Царском Селе в собственном домике, стоявшем вблизи
Лицея, на Средней улице, за березовой рощицей (ныне
дом 6 по улице Коммунаров). Дом построен в конце XVIII
века и интересен по архитектуре: невысокий, одноэтаж-
ный, с мезонином и высокими узкими окнами. Боковые
части фасада выступали вперед, образуя в центре откры-
тую веранду, над которой летом спускалась полосатая
маркиза. Небольшой сад окружала красивая ограда. Теп-
пер был старым приятелем Энгельгардта и по его предло-
жению занял в Лицее место учителя пения и музыки.
Композитор с большим увлечением занимался с лицеи-
стами, не беря вознаграждения за уроки. Его обширные
познания, блеск музыкального дарования и вдохновенная
внешность привлекали юношей. На своих домашних вече-
рах Теппер много музицировал, гости играли и пели.
Распевали здесь песни и на стихи Пушкина, музыку к
которым сочиняли лицейские музыканты — Михаил
Яковлев, по прозвищу «паяс», и Николай Корсаков —
«трубадур». Особенно нравились гостям «Стансы к Ма-
ше», которые Пушкин посвятил маленькой сестре Антона
Дельвига:
Вчера мне Маша приказала
В куплеты рифмы набросать
И мне в награду обещала
Спасибо в прозе написать.

32
 Спешу исполнить приказанье,
Года не смеют погодить:
Еще семь лет — и обещанье
Ты не исполнишь, может быть.

Увлеченно играла молодежь в литературные игры,

и здесь Пушкин всегда первенствовал. «Эти простые
вечера были нам чрезвычайно по вкусу»,— вспоминал
один из лицеистов. Энгельгардт мечтал о том, чтобы
Лицей имел свой гимн, подобно университетскому «Gau-
deamus». Музыку к стихам Дельвига сочинил Теппер
де Фергюссон. Впоследствии Энгельгардту удалось из-
дать текст и ноты лицейского гимна, сопроводив их
прекрасной литографией Большого зала Лицея, сделан-
ной по рисунку лицеиста второго курса Валериана Лан-
гера.
Бывший дом Теппера — один из немногих, уцелевших
в годы фашистской оккупации. Его архитектурный декор
реставрирован к 150-летию со дня рождения Пушкина, и
это здание по-прежнему украшает тихую зеленую улицу,
в несколько рядов засаженную густым кустарником.
Осенью и зимой, когда деревья в лицейском саду обнаже-
ны, из его окон виден силуэт памятника Пушкину.
В доме, где когда-то жил лицейский учитель музыки и
пения, теперь находится Дворец бракосочетания: в «за-
льце», в котором собирались лицеисты, теперь привет-
ствуют новобрачных.

2. .Чик. 122
 ДОМ К А Р А М З И Н А
Дом Н. М. Карамзина в Царском Селе —
«кавалерский» дом на Садовой улице —
ныне Комсомольская улица, дом 12

тарейшая улица Царского Села — Садовая —

идет вдоль Екатерининского парка. Чугунная
решетка на массивных гранитных столбах
отделяет ее от канала, берущего начало от фонтана
«Лебедь». По другую сторону стоят небольшие двух-
этажные «кавалерские» дома, построенные еще в цар-
ствование Елизаветы и сохранившие доныне свой архи-
тектурный облик. В одном из этих домов придворного ве-
домства, на углу Садовой и Леонтьевской улиц (ныне
улица Труда), в мае 1816 года поселился выдающийся
историк и писатель Николай Михайлович Карамзин
со своей семьей.
Карамзин приехал из Москвы в Петербург в феврале
1816 года, чтобы получить разрешение Александра I на
печатание за счет казны восьми уже закопченных томов
«Истории государства Российского». После долгих и тя-
желых хлопот он сообщал брату: «Положено печатать в
Петербурге, а мне летом жить в Царском Селе... Петер-
бург славный город, но жить в нем дорого» 1 . Определил
император и типографию — военную, что очень огорчило
автора. Он сетовал на ее недостатки, называл свою «Исто-
рию» «пленницей в руках татар», беспокоился, что она
будет «напечатана весьма некрасиво», но изменить цар-
ское решение было невозможно.
Свою семью Карамзин привез из Москвы прямо в
Царское Село 24 мая 1816 года и был очень доволен.
«О себе скажу, что мы живем по-здешнему в приятном
месте. Домик изрядной, сад прелестной, езжу верхом, хо-
дим пешком и можем наслаждаться уединением» 2 ,— пи-
сал он родным в Москву.
34
 Так, с 1816 года Карамзин стал проводить лето и
осень в Царском Селе, бывшем, по его словам, «прекрас-
ным местом, без сомненья, лучшим вокруг Петербурга».
Дом его тогда уже называли «домом Карамзина». Весной
1817 года, перед переездом историка в Царское Село, при-
дворный художник Антонио Бруни «своей хитрой
кистью» расписал его комнаты. В кабинете он хотел изо-
бразить Карамзина между музами, летописцем Нестором
и историком М. М. Щербатовым. Живопись была готова.
Но строгий начальник Царского Села генерал Захаржев-
ский, не благоволивший за что-то к Карамзину, рассер-
дился и велел замазать все фигуры.
Долгие часы Николай Михайлович проводил в своем
кабинете, занимаясь корректурами и продолжая работать
над следующими томами «Истории». Письменный стол
его, «обыкновенный, небольшой, из простого дерева, на
котором в наше время и горничная девушка в порядочном
доме умываться бы не хотела», завален бумагами и кни-
гами. Книги лежали кипами на стульях и на полу. Чер-
нильница и песочница были «без всяких затей». (Стол с
надписью на медной дощечке: «На этом столе Николай
Михайлович Карамзин писал Историю России»—хра-
нится теперь во Всесоюзном музее Пушкина в г. Пушки-
не.) «Нас посещают здесь питомцы Лицея: поэт Пушкин,
историк Ломоносов и смешат своим добрым простосерде-
чием. Пушкин остроумен» 3 ,— сообщал Карамзин из
Царского Села.
Он знал Александра Пушкина еще по Москве, слышал
о его поэтическом даровании. Посетив Лицей, он подозвал
к себе юношу и сказал: «Пари, как орел, но не останавли-
вайся в полете» 4 .
Может быть, именно об этом случае вспоминал Пуш-
кин:
Страж верный прошлых лет, наперсник муз любимый
И бледной зависти предмет неколебимый
Приветливым меня вниманьем ободрил...

Все свободное время Пушкин проводил в доме на Са-

довой. Слушая чтение Карамзиным очередных глав «Ис-
тории», юноша ощущал себя «в дыму столетий» и позже
вспоминал:
...И благодарными слезами
Карамзину приносит он
Живой души благодаренье
За миг восторга золотой,
За благотворное забвенье
Бесплодной суеты земной.

35
 Он читал книги в «отборной и обширной библиотеке»
историка, а отдыхая от серьезных занятий, «очень ша-
лил» с его детьми, но под строгим взглядом их матери
Екатерины Андреевны мгновенно утихал.
Лицеист А. М. Горчаков писал: «Пушкин свободное
время свое во все лето проводил у Карамзина, так что ему
стихи на ум не приходили, но так как Карамзин сегодня
уезжает совсем, то есть надежда, что в скором времени
мы услышим приятный и знакомый голос домашней ли-
ры» .
Историка навещали многочисленные друзья. Особенно
частыми гостями были «арзамасцы» В. А. Жуковский и
А. И. Тургенев. Здесь оживленно обсуждали борьбу меж-
ду литературными обществами «Арзамас» и «Беседа лю-
бителей русского слова». Лицеист Пушкин читал эпиг-
рамму на «беседчиков»:
Угрюмых тройка есть певцов —
Шихматов, Шаховской, Шишков,
Уму есть тройка супостатов —
Шишков наш, Шаховской, Шихматов,
Но кто глупей из тройки злой?
Шишков, Шихматов, Шаховской!

Бывал здесь и П. Я. Чаадаев, офицер лейб-гвардии гу-

сарского полка, расквартированного в Царском Селе.
С ним познакомился и дружески сошелся юный поэт.
Окончив Лицей, Пушкин часто появлялся в неболь-
шом «кавалерском» домике. 22 сентября 1818 года вместе
с Жуковским и братьями Александром и Николаем Тур-
геневыми с большим интересом слушал, как Карамзин
читал свою речь, которую должен был произнести на тор-
жественном заседании Российской Академии наук.
В августе 1819 года, проездом из Михайловского,
Пушкин опять навестил Карамзина в Царском Селе. Тур-
генев, бывший в ту пору у историка, сообщал 19 августа
Вяземскому: «Явился обритый Пушкин из деревни и с
шестою песнею «Руслана и Людмилы»... Он, как бес,
мелькнул, хотел возвратиться со мною и исчез в темноте
ночи, как привиденье» 6 .
В мае 1820 года из своих окон Карамзины видели
страшный пожар, от которого тяжело пострадали дворец,
церковь и здание Лицея. «Мы едва было не сгорели вмес-
те с дворцом,— вспоминал впоследствии историк,— три
раза загорался и наш домик; бумаги, книги мои etc бы-
ли уже в поле, но ветер поворотил в другую сторону, и
домик наш уцелел» 7 . На Садовой улице Николай Михай-
36
лович прожил до 1822 года, а затем ему отвели новое лет-
нее помещение в Китайской деревне.
Название «дом Карамзина» прочно утвердилось за
изящным белым зданием на Садовой улице. Оно и теперь
напоминает о русском историке, имя которого с благого-
вением называл Пушкин, посвящая ему труд, «гением его
вдохновенный»,— свою трагедию «Борис Годунов».
 «ЦАРСКОГО СЕЛА
ПРЕКРАСНЫЕ ДУБРАВЫ»

арскосельские парки с их неповторимыми

пейзажами и памятниками овеяны стихами
Пушкина. Они живут в мире его поэзии.
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне,—

вспоминает поэт в восьмой главе «Онегина» о своей поэ-

тической родине.
Как часто юноша бродил «во мгле дубравных сво-
дов»...
Там нежила меня теней прохлада;
Я предавал мечтам свой юный ум...

У ж е в лицейских стихах он сумел передать неповто-

римую прелесть сумрака парковых аллей, воспел своеоб-
разие памятников и красоту мраморных статуй, населяю-
щих парки.
Перед пышным фасадом Екатерининского дворца,
созданного Ф.-Б. Растрелли, находилась старая, регуляр-
ная часть парка. Здесь особенно любил бывать юный поэт.
Веди, веди меня под липовые сени,
Всегда любезные моей свободной лени,
На берег озера, на тихий скат холмов...

Он проходил по аллеям, украшенным мраморными

статуями Беллоны и Минервы, Эола и Амура, Ниобы и
Андромеды. У большого озера любовался величественным
зданием галереи, созданной Ч. Камероном.
А там в безмолвии огромные чертоги,
На своды опершись, несутся к облакам.

38
 Среди ее белых колонн темнели бронзовые бюсты ве-
ликих мужей древности, богов и полубогов, имена кото-
рых Пушкин знал еще в детстве, а теперь так часто слы-
шал на лекциях в Лицее.
Дорожка вдоль озера вела к густому кустарнику. Чуть
слышно журчала струя воды из разбитого бронзового кув-
шина, лежащего на глыбе дикого камня.
Скульптор П. П. Соколов задумал украсить фонтан
фигурой Перетты из басни Лафонтена «Молочница». Бас-
ня рассказывает о девушке Перетте, спешащей в город с
кувшином молока и мечтающей о том, как она истратит
полученные деньги. Но разбился кувшин, разбились и
мечты Перетты. Статуя, созданная П. II. Соколовым, да-
лека от образа простой девушки-молочницы. Над разби-
тым кувшином грустит легкая, грациозная дева в антич-
ной одежде, в ее руках черепок — символ несбывшихся
надежд. Пушкин воспел фонтан «Девушка с кувшином» в
стихотворении «Царскосельская статуя».
Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой,
Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.

Оторванный на многие годы от Царского Села, поэт с

любовыо вспоминал:
И дряхлый пук дерев, и светлую долину,
И злачных берегов знакомую картину,
И в тихом озере, средь блещущих зыбей,
Станину гордую спокойных лебедей.

Восхищаясь поэтической красотой Екатерининского

парка, Пушкин видел в нем и своеобразный Пантеон рус-
ской воинской славы. В конце XVIII века почти каждая
победа русского оружия отмечалась здесь памятником.
Парк населен
...чертогами, вратам и,
Столпами, башнями, кумирами богов
И славой мраморной и медными хвалами
Екатерининских орлов.

Как много говорили сердцу впечатлительного юноши

торжественные надписи, повествовавшие о воинских
подвигах прошлых лет!
В середине большого озера возвышалась мраморная
колонна, воздвигнутая в 1778 году в намять Чесменского
боя. lie украшали мраморные ростры — носы кораблей,
символы морских побед. На пьедестале покоились два
бронзовых якоря. На вершине колонны — бронзовый
39
орел, ломающий когтями полумесяц (аллегорическое
изображение победы России над Турцией).
Этому памятнику Пушкин посвятил стихи:
...окружен волнами,
Над твердой, мшистою скалой
Вознесся памятник. Ш и р я я с я крылами,
Над ним сидит орел младой.
И цепи тяжкие, и стрелы громовые
Вкруг грозного столпа трикраты обвились;
Кругом подножия, шумя, валы седые
В блестящей пене улеглись.

Вывал он и у «Кагульского мрамора» — обелиска,

воздвигнутого в 1771 году в честь победы русских при ре-
ке Кагуле под командованием графа П. А. Румянцева.
Стройный семисаженный обелиск из синего с белыми
прожилками мрамора стоит на гранитной площадке.
Пушкин описал его с поэтической точностью:
В тени густой угрюмых сосен
Воздвигся памятник простой.
О, сколь он для тебя, Кагульской брег, поносен!
И славен родине драгой!

Мемориальная доска на пьедестале обелиска расска-

зывала, как «российское воинство числом семнадцать ты-
сяч обратило в бегство до реки Дуная турского визиря
Гамель-Бея с силой нолторастатысячною».
На страницах романа «Капитанская дочка» поэт опять
возвращается к этому памятнику. Маша Миронова, прие-
хав хлопотать за своего жениха Гринева, остановилась в
Царском Селе. На утренней прогулке она идет по пре-
красному лугу, «где только что был поставлен памятник в
честь недавних побед графа Петра Александровича Ру-
мянцева»'.
Малая ростральная колонна в глубине парка напоми-
нала о битве при полуострове Морее. С особым чувством
лицеист Пушкин читал надпись, в которой упоминалось
имя его двоюродного деда Ивана Абрамовича Ганнибала:
«1770 года... крепость Наваринская сдалась бригадиру
Ганнибалу. Войск российских было числом шесть сот че-
ловек, кои не спрашивали, многочислен ли неприятель,
но где он; в плен турков взято шесть тысяч».
В стихотворении 1829 года, названном «Воспоминания
в Царском Селе», Пушкин опять обратился к воспетым
им героическим событиям:
Садятся призраки героев
У посвященных им столпов,

40
Город Пушкин. Большое озеро в Екатерининском парке.
Чесменская колонна. Фотография.
 Глядите: вот герой, стеснитель ратных строев,
Перун кагульских берегов.
Вот, вот могучий вождь полунощного флага,
Пред кем морей пожар и плавал и летал.
Вот верный брат его, герой Архипелага,
Вот наваринский Ганнибал.

Столпы, запечатлевшие победу русского оружия,

«живут» и поныне в Екатерининском парке города Пуш-
кина.
В дни оккупации фашисты выломали и похитили
бронзовые барельефы Чесменской колонны. Они пыта-
лись свергнуть и сам памятник, но тщетно. По-прежнему
стоит он среди озера, «окружен волнами», и, «ширяяся
крылами, над ним сидит орел младой».
В парке до сих пор существует Кухонный пруд, с ко-
торым связано трагикомическое событие в жизни Виль-
гельма Кюхельбекера. Много лет спустя он вспоминал о
пруде в Александровском парке, где он «чуть-чуть не уто-
пился после ссоры с Малиновским» 2 .
Лицеисты любовались строгими, четкими линиями
и величественной колоннадой Александровского дворца,
созданного по проекту Д. Кваренги под «непосредствен-
ным смотрением» И. В. Неелова. В конце 1830-х годов на
боковых площадках у входа были поставлены бронзовые
отливки статуй «Юноша, играющий в свайку» А. В. Ло-
гановского и «Юноша, играющий в бабки» работы
Н. С. Пименова. Эти скульптуры Пушкин видел на вы-
ставке 1836 года в Академии художеств и написал на них
стихи.
Миновали годы. Но старые парки хранят облик, неког-
да столь любимый Пушкиным. И вслед за А. А. Ахмато-
вой мы повторяем:
Смуглый отрок бродил но аллеям
У озерных глухих берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.

Иглы сосен густо и колко

Устилают низкие пни...
Здесь лежала его треуголка
И растрепанный том Парни 3 .
 Л И Ц Е Й С К И Й САД

ебольшой, лишенный украшений, которыми

славятся соседние дворцовые парки, скромный
садик вблизи Лицея возник в начале XIX века
на месте небольшой рощи, прилегавшей к Знаменской
церкви. Построенная архитекторами Михаилом Земцо-
вым и Иоганном Бланком в 1747 году, она кажется
миниатюрно-игрушечной рядом с высоким, четырехэтаж-
ным зданием Лицея.
Лицеист первого курса М. А. Корф утверждал: «Во
время нашей бытности в Лицее не было еще никакого ли-
цейского сада, и отведенное после под него место занято
было церковного оградою, в которой дико росло несколько
берез и куда никогда не ступала наша нога» 1 . Название
«Лицейский сад» появилось значительно позже, а во
время учения в Лицее Пушкина сад называли просто «ог-
радой».
Вероятно, об этом неблагоустроенном саде — церков-
ной роще, отделенной от Лицея оградой,— вспоминал
Пушкин в «Евгении Онегине»:
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал...

В те дни, как я поэме редкой

Не предпочел бы мячик меткой,
Считал схоластику за вздор
И прыгал в сад через забор...

«В весенние и летние месяцы сады Царского Села

служили местом гульбища для лицеистов,— писал автор
43
исторического очерка о Лицее И. Я. Селезнев, — но
как место публичное, оно не удовлетворяло вполне
жизни лицейской: в саду дозволялось лицеистам гу-
лять, но запрещалось заводить игры, резвиться. В сих ви-
дах Энгельгардт просил министра об исходатайствовании
для Лицея особого места, где бы „воспитанники, в при-
личной возрасту их свободе, бегали, прыгали и садовнича-
ли. Тогда как теперь они должны чинно, сложа руки,
прохаживаться по аллеям и остерегаться, чтобы не нару-
шить порядка громким словом, прыжком, одним словом,
не быть детьми"» 2 .
В феврале 1818 года Энгельгардт писал:
«Молодежь моя так счастлива, в мыслях обо всем, что
будет у них на давно желанном сем месте! Уже заводятся
лопатами, граблями, садовыми семенами и готовы бы, ка-
жется, были уже в снег сеять и сажать» 3 . В конце
1818 года благодаря настойчивым хлопотам Энгельгардта
церковный сад уже официально стал принадлежать Ли-
цею. По инициативе Энгельгардта на территории сада
появились маленькие «собственные садики» — у каждого
класса свой. Директор считал, что занятия на природе
«смягчали сердце». Он старался привить воспитанникам
также интерес к науке: один из садиков был специально
ботаническим, его устроили по «Линнеевой системе».
И действительно, лицеисты любили свои садики и часто
впоследствии вспоминали о них.
Единственное изображение Лицейского сада сохрани-
лось в акварели, исполненной, очевидно, одним из воспи-
танников Лицея. «Лицейский сад в Царском Селе. Вид
„Грибка"»,— гласит подпись под рисунком, сохранившим-
ся в архиве ученика шестого курса Якова Карловича Гро-
та. На рисунке изображены гуляющие лицеисты. Среди
развесистых деревьев — «красивый навес» — «Грибок»,
где обыкновенно «заседали» дежурные гувернеры. Под
навесом, внутри «Грибка», находился колодец с искусно
сооруженным насосом.
Еще в нору учения Пушкина появился в саду, среди
кустов сирени и черемухи, дерновый пьедестал с мрамор-
ной доской и надписью на ней: «Genio loci» («Гению мес-
та» — лат.). Этот памятник соорудили лицеисты первого,
пушкинского, курса, вероятно, по замыслу Энгельгардта,
пристрастного ко всяческим эмблемам. Он не только при-
думал герб Лицея, но и роздал чугунные кольца своим
первым выпускникам и шутя называл их «чугунниками».
Возле дома Энгельгардта стояла пирамида с той же над-
писью — «Genio loci».
44
 О памятнике «Гению места» вспоминали впоследствии
многие лицеисты. Вспомнил о нем и Пушкин, когда летом
1831 года встретился в Царском Селе с выпускником Ли-
цея 1832 года Павлом Миллером. Во время их беседы
поэт спросил: «Что ваш сад и ваши палисадники? А па-
мятник в саду вы поддерживаете?» 4
Последующие поколения лицеистов оберегали от
разрушения «Genio loci». Когда плита обветшала, воспи-
танники одиннадцатого курса восстановили ее и прибави-
ли к прежней надписи слова: «undecimus (id est cursus)
renovavit» («возобновил одиннадцатый курс» — лат.) .
В связи с этим к тогдашнему директору Лицея
Д. Б. Броневскому поступил запрос из штаба военно-
учебных заведений, в ведении которого в то время нахо-
дился Лицей: «...по какому случаю поставлен в лицей-
ском саду памятник Пушкину и с чьего разрешения?» 6
Броневский ответил, что доска не имеет отношения
к Пушкину, что это — возобновленный, существующий
с первого курса, памятник «местному воображаемому ге-
нию». Однако легенда связывала «Genio loci» с именем
Пушкина.
В 1843 году, когда Лицей был переведен в Петербург,
на Каменноостровский проспект (ныне Кировский про-
спект, дом 21), доску с надписью «Genio loci» перевезли
и установили в саду нового здания Александровского ли-
цея, где она, по словам старых служащих Лицея, еще су-
ществовала в 1860 году, а затем исчезла.
Попытки разыскать «Genio loci» ни к чему не приве-
ли. «Хотя Лицей, бывший на царскосельской почве, и не
имеет ничего общего с Лицеем на Петербургской стороне,
но все же жаль, что единственный памятник старины, пе-
ренесенный из Царского Села в сад Александровского ли-
цея, мог в продолжение 10-ти лет совершенно исчезнуть,
оставя только след своего существования — наполненную
болотного водою яму» 7 ,— с сожалением писал И. Р. Фон-
дер-Ховен, выпускник Лицея 1829 года.
Но в старом садике Царского Села, вблизи Лицея, на-
всегда осталась память о поэте... Много лет спустя здесь
появился другой памятник, воплотивший образ юного по-
эта.
* * *
История создания этого монумента терниста и пре-
вратна.
В 1860 году, накануне пятидесятилетия Лицея, впер-
вые возникла мысль о памятнике Пушкину. Бывшие вос-
питанники Лицея избрали от каждого курса депутата для
45
участия в обсуждении проектов скульптуры. Первый курс
представлял соученик Пушкина Ф. Ф. Матюшкин. Одна-
ко это начинание не получило поддержки правительства.
Собранных средств оказалось недостаточно. Сбор денег
прекратился.
19 октября 1870 года на традиционном лицейском обе-
де организовали комитет, куда вошли бывшие лицеисты
Ф. Ф. Матюшкин, М. А. Корф, Я. К. Грот, К. К. Грот. На
обращение комитета к Александру II об открытии памят-
ника Пушкину в столице последовал ответ: «В Петербур-
ге и без того есть много важных памятников» 8 .
Прошло еще девятнадцать лет. В связи с приближав-
шимся 100-летием со дня рождения поэта жители Цар-
ского Села предложили создать памятник в городе, где
прошла юность Пушкина. Начался сбор денег. Объявили
конкурс, в котором участвовали скульпторы Р. Р. Бах,
JI. В. Позен, М. А. Чижов, В. А. Беклемишев. Лучшим
был признан проект Роберта Романовича Баха.
26 мая 1899 года в Лицейском садике происходила за-
кладка монумента. На круглой площадке, к которой схо-
дились дорожки, колышками отметили место постановки
будущей скульптуры. Открытие состоялось 15 октября
1900 года. Событие это не получило широкого отклика в
печати. На церемонии, носившей официальный характер,
присутствовали члены царской фамилии, высшие чинов-
ники, духовные лица, сын поэта —Ат- Пушкин, внук
Г. А. Пушкин, делегации от учебных заведений Царского
Села и от Александровского лицея. Первое слово о Пуш-
кине произнес протоиерей царскосельского Екатеринин-
ского собора. После него выступил с речью о ноэте пред-
седатель Пушкинского лицейского общества, бывший
лицеист Д. Ф. Кобеко.
Старый царскосел Э. Ф. Голлербах вспоминал:
«В центре сада возвышается какое-то загадочное,
громоздкое сооружение, покрытое брезентом. Все с любо-
пытством глядят... Наконец... брезент начинает сползать,
обнажая бронзовую фигуру, сидящую на скамье... В ми-
нуту, когда брезент сползал, я задыхался от волнения.
Меня обуял такой восторг, как если бы мне показали жи-
вого Пушкина» 9 .
Незадолго до открытия памятника произошел анекдо-
тический случай. О нем рассказывал житель Царского Села
поэт Иннокентий Федорович Анненский. Один из мест-
ных блюстителей порядка, обеспокоенный «неприлич-
ным блеском» бронзы баховского монумента, заявил, что
это может не понравиться «высочайшим особам», и пред-
46
ложил выкрасить памятник зеленой краской. Испуганный
Анненский, однако, тут же нашелся. «Ну зачем же кра-
сить памятник,— сказал он,— не лучше ли покрасить
скамейки?» 1 0 Блюстителю порядка эта идея понравилась.
Памятник был спасен.
Анненский принимал живое участие в установке
скульптуры. Именно он подобрал стихотворные строки
Пушкина, которые выбиты на постаменте памятника:
Младых бесед оставя блеск и шум,
Я знал и труд и вдохновенье,
И сладостно мне было жарких дум
Уединенное волненье.

Эти стихи, запечатленные на одной из сторон пьеде-

стала, гармонируют с образом юноши-лицеиста, погру-
женного в поэтические мечты. Чугунная парковая скамья
с узорной прорезной спинкой и естественная декорация
сада делают фигуру Пушкина настолько жизненно прав-
дивой, что порой кажется, будто статуя оживает...
И стали — и скамья и человек на ней
В недвижном сумраке тяжело и страшней,
Не шевелись — сейчас гвоздики засверкают,

Воздушные кусты сольются и растают,

И бронзовый поэт, стряхнув дремоты гнет,
С подставки на траву росистую с п р ы г н е т " .

В сентябре 1941 года фашисты беспрерывно бомбили

город Пушкин. Несмотря на воздушные налеты и артил-
лерийский обстрел, советские бойцы спасали памятник
Пушкину. Его сняли с постамента и закопали в землю
тут же в саду.
И когда в дыму врага, в неволе
Задыхался мирный городок,
Ни один боец без тайной боли
Вспомнить об оставшемся не мог.

Вот они, годов военных были!

Словно клад бесценный в глубь земли
Руки друга памятник зарыли
И от поруганья сберегли 1 2 .

Еще не кончилась война, но уже 6 июня 1944 года в

городе поэта отмечали годовщину его рождения. Участни-
ца этой «встречи с Пушкиным» музейный работник, ис-
кусствовед М. А. Тихомирова вспоминает: «И вот, нако-
нец, Лицейский сад, вернее, то место, где он был, так как
узнать его невозможно... В левом углу сада фашистское
48
кладбище... Несколько могил, видимо заготовленных
заранее, остались пустыми ямами. И одна из них вырыта
почти рядом с пьедесталом юного Пушкина-лицеиста.
Пьедестал покосился, осел, покрылся мхом, и большая
трещина рассекла выбитые на нем пушкинские слова
«Отечество нам Царское Село»...
Но самое главное — пьедестал был пуст, и казалось,
что именно из-за этого Лицейский сад неузнаваем...
В сад не хотелось входить, но нас упорно приглашали
зайти туда. Заходили по одному, нехотя, но потом бежали
и наклонялись над чем-то... Толпа склоненных к земле
людей становилась все больше. Юный Пушкин был здесь!
Справа от пьедестала, в неглубокой яме, в земле вид-
нелась его кудрявая голова. Он был цел и невредим. Но
вынуть его из укрытия еще не решались» 1 3 .
В апреле 1945 года монумент подняли из укрытия, по-
ставили его на постамент:
Мы копали бережно, не скоро,
Только грудь вздымалась горячо.
Вот он! Под лопатою сапера
Показалось смуглое плечо.

Голова с веселыми кудрями,

Светлый лоб — и по сердцам людским,
Словно солнце, пробежало пламя;
Пушкин встал — и жив и невредим 14 .

В июне 1946 года В. А. Буталов и А. А. Дмитриев от-

реставрировали скульптуру и придали ей прежний вид.
...Давно нет в Лицейском саду плиты с надписью «Ge-
nio loci», но кажется, будто в памятнике, созданном Ба-
хом, в образе задумчивого юноши навсегда остался жить
истинный гений этого места — поэт Александр Пушкин.
 «МОЙ УГОЛ
Т Е С Н Ы Й И ПРОСТОЙ...»
Дом Клокачева
на набережной реки Фонтанки —
ныне дом 185

а Фонтанке, близ Калинкина моста, прошли

первые три года петербургской жизни Алек-
сандра Пушкина после окончания Лицея.
Здесь, в 5-м квартале 4-й Адмиралтейской части, с 1814
года жили родители поэта Сергей Львович и Надежда
Осиповна Пушкины. Не имея достаточных средств, что-
бы снять квартиру в центре Петербурга, они поселились
в Коломне.
Эта отдаленная часть столицы находилась между ре-
ками Фонтанкой и Мойкой, ограничивалась Театральной
площадью, рекой П р я ж к о й и устьем Большой Невы.
После роскошных царскосельских дворцов, «садов
прекрасных», населенных статуями, украшенных па-
мятниками, здесь, в Коломне, глазам юноши представи-
лись унылые картины городской окраины. Вдоль неширо-
ких улиц теснились деревянные домики и «смиренные
лачужки». Приметными среди них были церковь, пожар-
ная каланча и непременные полицейские будки с выли-
нявшими под дождем полосами.
Но были здесь свои «достопамятности». Берега Фон-
танки, уже к концу XVIII века обложенные гранитом, ук-
расились чугунной решеткой. Свернув с набережной в
Калинкин переулок или на Английский проспект (про-
спект Маклина), можно было выйти к Покровской площа-
ди (площадь Тургенева), где возвышалась над окрестны-
ми домиками церковь Покрова — ровесница Пушкину:
в 1799 году ее построил архитектор И. Е. Старов. (Цер-
ковь не сохранилась.)
50
 Украшением реки Фонтанки в этой ее части служил
Старо-Калинкинский (Калинкин) мост с квадратными
гранитными башнями и тяжелыми цепями.
Перед Калинкиным мостом располагалась одно-
именная площадь, распланированная еще в XVIII веке ар-
хитектором А. В. Квасовым. Через нее следовали путни-
ки, въезжавшие в город по Петергофской дороге. У обо-
чины тракта, напротив моста, внимание путешественни-
ков привлекал невысокий верстовой столб — «мраморная
верстовая пирамида». Сооруженный архитектором Анто-
нио Ринальди в 1770 году, верстовой обелиск сохранился
до наших дней, хотя очень пострадал от времени. На его
белых, пожелтевших от времени и петербургской непого-
ды, мраморных плитах можно разглядеть циферблаты сол-
нечных часов и цифру «26» — количество верст от Пе-
тергофа до Фонтанки.
Пушкин приехал в Коломну по другой, Царскосель-
ской, дороге 9 июня 1817 года сразу же после выпуска из
Лицея. Но все лето этого года он провел в Михайловском.
Осенью, вернувшись в Петербург, поэт поселился в квар-
тире родителей, на правом берегу Фонтанки, неподалеку
от Калинкина моста, в доме Клокачева.
Вице-адмирал Клокачев, отважный морской командир,
владел этим домом с конца XVIII века. В XIX веке дом
Клокачева претерпел значительные перестройки. Судя по
сохранившемуся чертежу фасада, датированному авгу-
стом 1836 года, здание было двухэтажным, на полупод-
вале.
По свидетельству современника поэта и его биографа
П. И. Бартенева, Пушкины занимали второй этаж. Одно-
кашник поэта М. А. Корф рассказывал в своих воспоми-
наниях о том, что после окончания Лицея он жил со
своей семьей в том же клокачевском доме, в нижнем эта-
же, а над ними помещались Пушкины.
Квартира родителей поэта состояла из семи комнат.
Три из них, парадные, выходили десятью окнами на Фон-
танку, остальные — во двор, где находился небольшой
сад.
Сохранившиеся архивные документы свидетельствуют
о том, как на протяжении XIX века дом Клокачева посте-
пенно утрачивал свой первоначальный облик. Еще при
жизни Пушкина последующие владельцы увеличили
здание боковыми пристройками по лицевому фасаду: в
восемь окон с правой стороны и в три — с левой. Это от-
ражено на упомянутом выше чертеже 1836 года.
51
Набережная реки Фонтанки, 185. Вывший дом Клокачева. Здесь ж и л
Пушкин со своими родителями. Фотография.

План дома Клокачева. Линии «А — В» отмечают перестройку дома

1830 года.
 В 1856 году, стремясь повысить доходность дома, тог-
дашние хозяева надстроили его третьим этажом (или чет-
вертым, если считать высокий полуподвал).
В 1870-е годы исчез сад, отчего изменился прежний
облик двора.
Спустя еще треть века дом подвергся новой пере-
стройке. Документ, датированный 2 августа 1903 года,—
проект, утвержденный «Техническим отделением СПБ
Городской управы», сообщает о решении произвести
«надстройку пятого каменного (включая подвал,— Авт.)
этажа на лицевом доме... с капитальным переустройством
надстраиваемых этажей, и таковую же надстройку на
надворном флигеле, также с капитальным переустрой-
ством...» 1 .
Итак, к началу XX века дом снаружи и внутри преоб-
разился настолько, что только в левой части этого громад-
ного несимметричного строения (между балконами)
смутно угадывались очертания прежнего гармоничного
здания, некогда выделявшегося среди деревянных постро-
ек Коломны.
В таком виде, пятиэтажным, дом сохранился до наше-
го времени.
Но если войти во двор, заметить каменные тумбы,
пройти под низкими арочками, где высокому человеку на-
до наклонить голову, взойти по выщербленным ступеням
крылец, ведущим на дворовые лестницы со сводчатыми
потолками и полами, выложенными каменными плитами,
подняться по этим крутым узким лестницам, то можно
мысленно перенестись в то время, когда здесь жил Пуш-
кин.
В квартире своих родителей поэт занимал небольшую
комнату. «Мой угол тесный и простой...» — так говорил
он о своем неприхотливом жилище.
В. А. Эртель (двоюродный брат поэта Е. А. Баратын-
ского) рассказывал в своих воспоминаниях о посещении
Пушкина в доме Клокачева в феврале 1819 года: «Мы
взошли на лестницу: слуга отворил двери, и мы вступили
в комнату П<ушкина>. У дверей стояла кровать, на кото-
рой лежал молодой человек в полосатом бухарском хала-
те, с ермолкою на голове. Возле постели на столе лежали
бумаги и книги. В комнате соединялись признаки жили-
ща молодого светского человека с поэтическим беспоряд-
ком ученого» 2 .
Добавим к этому лаконичному описанию небольшую,
но существенную подробность: достопримечательностью
комнаты молодого поэта несомненно был портрет
53
В. А. Жуковского — реликвия, которую хранил Пушкин
до конца своих дней. Именно сюда, в дом на Фонтанке,
принес он литографированный портрет своего поэтическо-
го наставника со знаменательной дарственной надписью
Василия Андреевича: «Победителю-ученику от побеж-
денного-учителя в тот высокоторжественный день, в кото-
рый он окончил свою поэму Руслан и Людмила. 1820.
Марта 26. Великая пятница».
Дата, поставленная Жуковским на портрете, объясня-
ет, почему не упоминает о нем Эртель: его описание ком-
наты Пушкина относится к февралю 1819 года.
Рассказ Эртеля — единственное известное нам свиде-
тельство очевидца. Но существует также чрезвычайно
ценное и также единственное в своем роде поэтическое
описание обители Пушкина — «святого уголка» — в сти-
хотворении В. К. Кюхельбекера «К Пушкину из его не-
топленной комнаты». Не застав хозяина дома, замерзший
в ожидании его прихода, Кюхля сочинил это полу-
шутливое, но искреннее в своем преклонении перед поэ-
зией друга послание:
Мечтою легкой за тобою
Моя душа унесена...

А тело между тем сидит,

Сидит и мерзнет на досуге:
Там ветер за дверьми свистит,
Там пляшет снег в холодной вьюге;
Здесь не тепло; но мысль о друге,
О страстном, пламенном певце,
Меня ужели не согреет?
Ужели ж а р не нроалеет
На голубом моем лице?
Нет! над бумагой костенеет
Стихотворящая рука...
Итак, прощайте вы, пенаты
Сей братской, но не теплой хаты,
Сего святого уголка,
Где сыну огненного Феба,
Любимцу, избраннику неба,
Не нужно дров, ни камелька;
Но где поэт обыкновенный,
Своим плащом не покровенный,
И с бедной Музой бы замерз... 3

В доме Клокачева Пушкина навещали немногие.

В квартире родителей поэта, Сергея Львовича и Надежды
Осиповны,— людей безалаберных, плохих хозяев,— обык-
новенно царили хаос и беспорядок. «Дом их был всегда
наизнанку,— писал М. А. Корф,— в одной комнате бога-
тая старинная мебель, в другой — пустые стены или соло-
54
менный стул; многочисленная, но оборванная и пьяная
дворня, с баснословною неопрятностью; ветхие рыдваны с
тощими клячами и вечный недостаток во всем, начиная от
денег и до последнего стакана» 4 .
А. А. Дельвиг в шутливых стихах описывает угоще-
ния, коими потчевали порой у Пушкиных:
Друг Пушкин, хочешь ли отведать
Дурного масла и я и ц гнилых,—
Так приходи со мной обедать
Сегодня у своих родных 5 .

Домашние неурядицы, плохой стол и скупость отца

стали причиной того, что Александр избегал приглашать
к себе знакомых. Только близкие друзья, которых не мог-
ла смутить обстановка в доме Пушкиных, приходили сю-
да запросто. Продолжая свой рассказ, Эртель пишет о
том, как радушно встретил Пушкин пришедших к нему
вместе Дельвига, Баратынского и автора воспоминаний:
«При входе нашем П ( у ш к и н ) продолжал писать несколь-
ко минут, потом, обратись к нам, как будто уже знал, кто
пришел, подал обе руки моим товарищам со словами:
„Здравствуйте, братцы!" Вслед за сим он сказал мне с
ласковою улыбкою: „Я давно желал знакомства с ва-
ми..."» 6
В этот день поэт читал друзьям свои произведения.
«Хозяин наш оканчивал тогда романтическую свою поэ-
му,— пишет Эртель, имея в виду „Руслана и Людми-
лу".— Я знал уже из нее некоторые отрывки, которые со-
вершенно пленили меня и исполнили нетерпением узнать
целое. Я высказал это желание; товарищи мои присоеди-
нились ко мне, и П ( у ш к и н ) принужден был уступить на-
шим усильным просьбам и прочесть свое сочинение» 7 .
Живой, общительный, жадный до жизни молодой поэт
не мог подолгу оставаться дома. Из своего захолустья он
спешил на Большую Миллионную, в изящный особняк
«ночной княгини» Е. И. Голицыной, в гостиную Карам-
зиных, в салон Олениных, на сходки молодых вольнодум-
цев, в квартиру братьев Тургеневых, на «субботы» Жу-
ковского.
Возвращался поэт обыкновенно за полночь. Едучи по
улицам Коломны, он видел «спящую громаду» Большого
Каменного театра (здание театра не сохранилось), очер-
тания Никольского рынка, зиявшего арками галерей, слу-
шал «стражи дальний крик, да бой часов»... Вблизи Крю-
кова канала белела высокая, статная и причудливо колеб-
лющаяся в воде колокольня Никольского собора. На Фон-
танке гремели, нарушая тишину, цепи подъемных мостов,
доносился всплеск воды под веслами запоздалых лодок.
Одно из таких возвращений вместе с Пушкиным, оче-
видно с заседания «Зеленой лампы», описывает Яков
Толстой:
...Зыбясь, в Фонтанке отражалась
Столбом серебряным луна,
И от строений расстилалась
Густая тень, как пелена,
И слышен был, подобно грому,
Повозок шум издалека;
По своду темно-голубому
Прозрачны плыли облака,
И Веспер теплился норою,
Двояся трепетно в струях,
В то время мчались мы с тобою
В пустых коломенских краях... 8

Далее следуют строки о том, как Толстой упрашивал

Пушкина написать ему послание:
Ты вспомни, как, тебя терзая,
Согласье выпросил тогда,
Как сонным голосом, зевая,
На просьбу мне ты молвил: да! 9

Не один Толстой, многие знакомые и друзья доро-

жили стихами молодого автора «Руслана и Людмилы».
Поэма принесла Пушкину славу первого поэта России.
Не меньшую известность и популярность приобрели
вольнолюбивые стихи Пушкина, написанные здесь, в
Коломне. И. И. Пущин писал о них: «...тогда везде
ходили по рукам, переписывались и читались наизусть
его Деревня, Ода на свободу, Ура! В Россию скачет...
Не было живого человека, который Fie знал бы его
стихов» 10
Коломна не нашла отражения в произведениях Пуш-
кина тех лет, но впечатления, полученные здесь, отложи-
лись в его поэтической памяти и впоследствии помогли
ему понять душу и сущность Петербурга, о котором он
скажет:
Город пышный, город бедный...

Именно в Коломне впервые увидел Пушкин Петербург

прозаический, будничный, трудовой, каким он опишет его
в первой главе «Евгения Онегина».
Все упоминания о Коломне в произведениях Пушкина
относятся к зрелому периоду его творчества, когда он об-
56
ращается к реалистическим картинам русской жизни. Ри-
суя в «Медном всаднике» образ «маленького человека» —
чиновника Евгения, Пушкин пишет:
...Наш герой
Живет в Коломне; где-то служит.
Дичится знатных...

В поэме «Домик в Коломне», созданной Пушкиным в

Болдинскую осень 1830 года, вслед за полемически заос-
тренным вступлением идет неторопливый рассказ о жиз-
ни в Коломне:
...Жила-была вдова,
Тому лет восемь, бедная старушка,
С одною дочерью. У Покрова
Стояла их смиренная лачужка
За самой будкой. Вижу, как теперь,
Светелку, три окна, крыльцо и дверь.

Дни три тому туда ходил я вместе

С одним знакомым перед вечерком.
Л а ч у ж к и этой нет уж там. На месте
Ее построен трехэтажный дом.
Я вспомнил о старушке, о невесте,
Бывало, тут сидевших под окном,
О той норе, когда я был моложе,
Я думал: живы ли они? — И что же?

Мне стало грустно: на высокий дом

Глядел я косо.

В другом месте поэмы Пушкин еще раз вспоминает о

Покровской церкви, о тихих ночах Коломны:
...Я жи:1у
Теперь не там, но верною мечтою
Люблю летать, заснувши наяву,
Коломну, к Покрову - и в воскресенье
Там слушать русское богослуженье.

Эти строки звучат как своего рода лирическое отступ-

ление о Коломне, где жизнь поэта прервалась резкой пе-
ременой в его судьбе — высылкой из Петербурга в Екате-
рипослав.
Причиной опалы послужили вольнолюбивые стихотво-
рения Пушкина, которые, по словам И. И. Лажечникова,
«...наскоро на лоскутках бумаги, карандашом переписан-
ные, разлетались в несколько часов огненными струями
во все концы Петербурга и в несколько дней... вытвержи-
вались наизусть...»" Необычайная популярность этих
стихов вызвала гнев императора Александра I, имевшего
57
намерение наказать поэта жестокой ссылкой в Соловец-
кий монастырь, и только заступничество друзей вынудило
царя изменить решение, заменив север югом.
...6 мая 1820 года Пушкин сел в коляску вместе со
своим дядькой Никитой Козловым. Друзья, Антон Дель-
виг и Павел Яковлев (брат лицеиста Михаила Яковлева),
отправились вместе с ними, чтобы проводить поэта до
Царского Села.
...Лошади, процокав подковами по камням набереж-
ной, свернули на мост, пересекли Фонтанку и выехали на
Царскосельскую дорогу.
 «СТУПАЙ СЕБЕ
К СЛЕПОЙ ФЕМИДЕ...»
Коллегия иностранных дел
на Английской, набережной — - *
ныне набережная Красного Флота, дом 32 / / it* . J лл

ом, где размещалась Коллегия иностранных

дел, был куплен в 1764 году у екатерининского
вельможи князя Б. А. Куракина. Большое
двухэтажное здание, построенное по проекту архитектора
М. А. Башмакова, выходило главным фасадом на на-
бережную Невы; по Галерной улице к нему примыкал
двухэтажный флигель. Дом Куракина отличался богатым
декором: его главный фасад украшали скульптурные
группы, въезд с Галерной улицы обрамляли колонны.
В 1782 — 1783 годах дом перестроили по проекту Д. Ква-
ренги. Все элементы барочного оформления архитектор
уничтожил, центр здания увенчал треугольным фронто-
ном, поддерживаемым восьмью ионическими колоннами.
Перестройка коснулась также интерьера. В главном
корпусе, выходящем фасадом на Английскую набереж-
ную, разместились канцелярии и присутствие Иностран-
ной коллегии. В домах внутри двора жили чиновники.
Флигель, выходящий на Галерную улицу, позже (уже во
второй половине XIX века) надстроили.
Сюда из Лицея в небольшом чине коллежского секре-
таря был выпущен в 1817 году девятнадцатый по рангу
успеваемости воспитанник Александр Пушкин. Между
тем юноша мечтал о военной службе; он помышлял о гу-
сарском полку, где в те годы служили некоторые из его
друзей. Для подобной службы Пушкин был достаточно
развит и тренирован физически. Но служба в гвардии
грозила большими расходами, и намерения сына пресек
Сергей Львович.
Вместе с Пушкиным пошли на службу в Коллегию
иностранных дел его лицейские друзья: С. Г. Ломоносов,
59
В. К. Кюхельбекер, А. М. Горчаков. В торжественной об-
становке подписали клятву о неразглашении государ-
ственных тайн; на этом документе рядом с именами титу-
лярного советника Вильгельма Кюхельбекера и чиновни-
ка десятого класса Александра Пушкина стояла подпись
губернского секретаря Александра Сергеевича Грибоедо-
ва. Он был зачислен в коллегию 9 июня 1817 года. «Я по-
знакомился с Грибоедовым,— писал Пушкин,— в 1817
году. Его меланхолический характер, его озлобленный
ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбеж-
ные спутники человечества,— все в нем было необыкно-
венно привлекательно» 1 . Однако с Грибоедовым они чаще
встречались в литературных кругах Петербурга, а не
по службе.
Служба в Коллегии иностранных дел по-разному отра-
зилась на жизненных судьбах друзей: дипломатическое
поприще избрал Ломоносов; министром иностранных дел
и канцлером стал Горчаков. В 1817 году покинул Петер-
бург Грибоедов: за участие в дуэли А. П. Завадовского с
В. В. Шереметевым (из-за балерины А. И. Истоминой)
его отправили в Персию, где через год назначили секрета-
рем дипломатической миссии. В 1828 году Грибоедов был
назначен министром-резидентом при персидском дворе.
Кюхельбекера ждал удел ссыльного.
Пушкина совершенно не интересовала дипломатиче-
ская карьера. По свидетельству брата Льва, «о службе
Пушкин никогда не говорил и не думал» 2 . Получая
скромное жалованье в семьсот рублей в год, он, по словам
его современника Ф. Ф. Вигеля, только «числился в Ино-
странной коллегии, не занимаясь службой» 3 . Да и служ-
ба, кроме неприятных периодических круглосуточных
дежурств, никаких обязанностей на чиновников не нала-
гала. Очевидно на рекомендацию своего дяди — избрать
карьеру дипломата — поэт отвечал в стихотворении
«В. Л. Пушкину»:
Послушай дяди, милый мой:
Ступай себе к слепой Фемиде
Иль к дипломатике косой!

О дипломатах Пушкин пишет в 1817 году с иронией,

граничащей с политической сатирой:
Почтен, кто глупости людской
Решит запутанные споры;
Умен, кто хитрости рукой
Переплетает меж собой
Дипломатические вздоры
И правит нашею судьбой.

60
 Деятельность подобного рода не привлекала Пушкина.
Он с готовностью уступал эти
Заботы знатному народу,
Дурачество для всех — а нам
Уединенье и свободу!

О том, что служебная карьера мало привлекала Пуш-

кина, говорит поэт в лицейском стихотворении «Товари-
щам »:
Равны мне писари, уланы,
1'авны законы, кивера,
Не рвусь я грудью в капитаны
И не ползу в асессора;
Друзья! Немного снисхожденья —
Оставьте красный мне колпак...

Соученик Пушкина по Лицею М. А. Корф утверждал,

что «Пушкин не был создан ни для службы, ни для све-
та» 4 . Предпочитая служебной карьере красный колпак —
символ Французской революции,— Пушкин воспевал
независимость, свободу, поэзию. Впоследствии М. Горь-
кий отметил это как историческую заслугу Пушкина, ко-
торый, но его мнению, «первым почувствовал, что литера-
тура — национальное дело первостепенной важности, что
она выше работы в канцеляриях»... 5 Уже в те годы быс-
тро распространялась по городу слава поэта. По рукам в
списках ходили его политические стихотворения и эпиг-
раммы: «Вольность», «К Чаадаеву», «Деревня», «Ты и
я», «Сказки. 1Чоё1», «На Струдзу», «На Аракчеева»,
«Двум Александрам Павловичам», «Мы добрых граждан
позабавим...». О них прежде всего сказал А. И. Герцен:
«Пушкин дебютировал великолепными революционными
стихами, Александр выслал его из Петербурга к южным
границам империи...» 6
Пушкину грозила ссылка в Сибирь или на Соловецкие
острова. Быть сосланным «к южным границам империи»
поэту помогло лишь вмешательство друзей. Активно хло-
потали за смягчение его участи В. А. Жуковский,
Н. М. Карамзин. Живое участие принял П. Я. Чаадаев.
В письме к Н. И. Гнедичу Пушкин сообщал: «Чаадаев
хотел меня видеть непременно — и просил отца прислать
меня к нему как можно скорее... по счастию — тут и всё.
Дело шло о новых слухах, которые нужно предупредить.
Благодарю за участие и беспокойство» 7 . Вступился за
Пушкина граф М. А. Милорадович, так как он имел непо-
средственный доступ к царю по делам Иностранной кол-
легии. Помог и один из начальников Пушкина — статс-
61
секретарь по иностранным делам России граф Иван Анто-
нович Каподистрия (именно он, а не К. В. Нессельроде,
фактически управлял коллегией). Личностью он был за-
мечательной; достаточно вспомнить, что позже, в 1821 го-
ду, И. А. Каподистрия, грек по происхождению, взял сто-
рону восставшей Греции, вследствие чего получил при
русском дворе фактическую отставку и навсегда уехал из
России; в 1827 году греческое Национальное собрание из-
брало его правителем Греции. Вот этот-то человек, взяв с
Пушкина обещание не писать ничего противоправитель-
ственного в течение двух лет, убедил царя смягчить
участь поэта, заменить ссылку в Сибирь переводом по
службе на юг. 5 мая 1820 года Каподистрия писал управ-
ляющему департаментом хозяйственных и счетных дел
Министерства иностранных дел В. А. Поленову: «Импе-
ратор приказал вчера, чтобы коллегия выдала г-ну Пуш-
кину, переводчику, тысячу рублей на дорожные расходы.
Я прошу Вас, дорогой Поленов, сделать так, чтобы этот
молодой человек смог получить эти деньги сегодня, с тем,
чтобы ему выехать завтра рано утром. Я хочу поручить
ему срочную депешу для г-на генерала Инзова» 8 .
Каподистрия торопил, боясь, что царь переменит ре-
шение. Для Пушкина же его начальник сделал все, что
мог: ссылка оформлялась как важное административное
поручение (поэту оплачивались даже дорожные расхо-
ды) ; Пушкин отправлялся под начало главного попечите-
ля иностранных колонистов Южной России — старого
знакомого Каподистрии генерал-лейтенанта И. Н. Инзова.
Но все-таки время вольнолюбивой юности, когда он
«числился» по Коллегии иностранных дел, Пушкин на-
зывал своими «златыми годами». В послании к коллеге
князю А. М. Горчакову он вспоминал:
...мои златые годы,
Безумства жар, веселость, острота,
Любовь стихов, любовь моей свободы.
 «У НИХ СВОИ Б Ы В А Л И СХОДКИ...»
Дом А. / / . Голицына
на набережной реки Фон ганки —
ныне дом 20

ту пору, когда Пушкин жил в доме Клокачева,

он не раз отправлялся к Тургеневым, проделы-
вая путь от Калинкина моста по Фонтанке к до-
му, где жили Тургеневы.
Александр Иванович с младшим братом Николаем зани-
мали большую квартиру в верхнем этаже красивого трех-
этажного дома министра народного просвещения и духов-
ных дел А. Н. Голицына, под началом которого служил
старший Тургенев.
По обеим сторонам этого типичного для конца XVIII
века здания стояли два другие, также украшенные порти-
ками. Все три похожи друг на друга своим «строгим, строй-
ным видом», но тот, что посредине, — особенный: в нем
бывал Пушкин.
Поэт любил обоих Тургеневых.
Александр Иванович — воспитанник Геттингенского
университета и Благородного пансиона при Московском
университете, археограф, литератор, директор Департа-
мента духовных дел иностранных исповеданий — имел
репутацию человека общительного, деятельного и необы-
чайно доброго. В свое время он помог определить маль-
чика Пушкина в Лицей, и ему же довелось спустя
двадцать шесть лет сопровождать тело покойного поэта
в последний путь из Петербурга в Святогорский мо-
настырь.
В столичной суете Александр Иванович успевал всю-
ду: он непременный участник заседаний «Арзамаса», за-
всегдатай петербургских гостиных, постоянный ходатай
но делам друзей, а то и вовсе незнакомых ему людей. И в
собственной квартире его осаждали просители. «Поутру
63
был я у Тургенева,— пишет своему брату московский почт-
директор А. Я. Булгаков,— пил кофе с ним, потом на-
чалась у него lanterne magique (волшебный фонарь —
франц.), или кукольная комедия: то один, то другой, то
поп, то солдат, то нищий...» 1 Черты характера и образ
жизни Александра Тургенева отразились в стихах Пуш-
кина, ему адресованных:
Один лишь ты с глубокой ленью
К трудам охоту сочетал...

На свадьбах и в Библейской зале,

Среди веселий и забот,
Роняешь Л у н и н у на бале,
Подъемлешь трепетных сирот;
Ленивец милый на Парнасе,
Забыв любви своей печаль,
С улыбкой дремлешь в Арзамасе
И с п и ш ь у графа де-Лаваль;
Нося мучительное бремя
Пустых иль т я ж к и х должностей,
Один лишь ты находишь время
Смеяться лености моей.

Младший Тургенев — Николай Иванович — был серь-

езен, погружен в экономические науки, предан идее иско-
ренения крепостного права. Защита интересов крестьян
руководила им и в его деятельности управляющего одним
из отделений канцелярии Министерства финансов. Не-
смотря на разницу в летах, со старшим Тургеневым Пуш-
кин чувствовал себя легко и свободно. В обществе млад-
шего брата, замкнутого и молчаливого, становился более
сдержанным, испытывая уважение и даже почтение к
ученому и политику, автору сочинения «Опыт теории на-
логов» (изданного в Петербурге в 1818 году). Образ Ни-
колая Ивановича Тургенева нарисован в десятой главе
«Евгения Онегина», где описаны заседания тайных об-
ществ:
У них свои бывали сходки...

Одну Россию в мире видя,

Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал
И, нлети рабства ненавидя,
Предвидел в сей толпе дворян
Освободителей крестьян.

Оба брата Тургеневы состояли в обществе «Арзамас».

По словам современника, в нем объединились молодые
люди, связанные между собою живым чувством любви к
64
родному языку, литературе, истории,— сторонники и при-
верженцы Н. М. Карамзина.
Первое заседание «арзамасского общества безвестных
людей», как они себя именовали в противовес торжест-
венной «Беседе любителей русского слова», состоялось в
октябре 1815 года в квартире С. С. Уварова.
Еще в лицейские годы Пушкин стал единомышленни-
ком арзамасцев и участвовал в литературных схватках с
«Беседой» — собранием литераторов, отстаивавших уста-
ревшие формы языка. Пушкина-лицеиста считали как бы
заочным членом «Арзамаса»; недаром ему придумали
шутливое и меткое имя Сверчок — его поэтический го-
лос был слышен в Петербурге.
Однажды осенним вечером 1817 года у Тургеневых со-
брались Василий Львович Пушкин, Вяземский, Михаил
Орлов, Никита Муравьев и другие. Случай был особый:
на этом заседании, ко взаимной радости Пушкина и его
собратьев-писателей, молодого поэта приняли в общество:
Венец желаниям! Итак, я вижу вас,
О други смелых муз, о дивный Арзамас!

Собрания «Арзамаса» совсем не походили на чинные

заседания «Беседы губителей российского слова», как ос-
троумно переиначил название враждебного общества
Сверчок. Веселые, озорные, небезобидные выходки,
направленные против литературных ретроградов, острые
эпиграммы, чтение шуточных пародийных протоколов
и под конец — традиционный ужин с арзамасским гу-
сем — таковы были эти сборища.
Николай Иванович Тургенев, будучи активным арза-
масцем, стал в то же время одним из основателей тайного
общества «Союз благоденствия» и членом Северного об-
щества. Вместе с М. Ф. Орловым и Н. М. Муравьевым он
пытался придать деятельности «Арзамаса» политический
характер. Однако эти попытки отпугнули умеренных ли-
бералов вроде Д. Н. Блудова и С. С. Уварова. «Третьего
дня был у нас Арзамас. Нечаянно мы отклонились от ли-
тературы и начали говорить о политике внутренней. Все
согласны в необходимости уничтожить рабство, но сред-
ства предпринимаемые не всем нравятся» 2 ,— писал о них
Н. И. Тургенев в своем дневнике 29 сентября 1817 года.
Пушкину довелось присутствовать только на одном за-
седании «Арзамаса», который распался вслед за «Бесе-
дой» в начале 1818 года.
...Однажды, после прогулки по Летнему саду, Пушкин
зашел к своим друзьям и нечаянно попал на заседание,
3 . Зак. 122 65
 }

Михайловский замок. Акварель Б. Патерсена. 1801.

происходившее у Николая Тургенева. Участники собра-

ния говорили о предполагаемом издании политического
журнала. «Мы сидели кругом большого стола,— вспоми-
нал И. И. Пущин... В это время я слышу, что кто-то сза-
ди берет меня за плечо. Оглядываюсь — Пушкин! „Ты
что здесь делаешь? Наконец, поймал тебя на самом де-
ле",— шепнул он мне на ухо... Кончилось чтение... Под-
хожу к Пушкину, здороваюсь с ним... „Как же ты мне
никогда не говорил, что знаком с Николаем Ивановичем?
Верно, это ваше общество в сборе?"» 3
Знаменательно, что именно здесь, в квартире Тургене-
вых, чуть ли не экспромтом Пушкин написал пламенные
гражданские строфы «Вольности», или «Оды на свобо-
ду», как называли ее современники. Об этом сохранилось
два рассказа. Первый из них напоминает документальное
свидетельство: опуская детали, лаконично и несомненно
точно говорит Николай Тургенев о том, что оду «Во-
льность» Пушкин «в половине сочинил в моей комнате,
ночью докончил и на другой день принес ко мне, написан-
ную на большом листе» 4 .
Рассказ Ф. Ф. Вигеля, похожий на легенду, содержит,
может быть, не вполне точные подробности, но главное
здесь достоверно. «Из людей, которые были его старее,
всего чаще посещал Пушкин братьев Тургеневых,— пи-
шет Вигель в своих «Записках»,— они жили на Фонтан-
66
ке, прямо против Михайловского замка, что ныне Инже-
нерный, и к ним, то есть к меньшому, Николаю, собира-
лись нередко высокоумные молодые вольнодумцы. Кто-то
из них, смотря в открытое окно на пустой тогда... дворец,
шутя, предложил Пушкину написать на него стихи. Он
по матери происходил от арапа генерала Ганнибала и
гибкостию членов, быстротой телодвижений несколько
походил на негров... С этим проворством вдруг вскочил он
на большой и длинный стол, стоявший перед окном, рас-
тянулся на нем, схватил перо и бумагу и со смехом при-
нялся писать» 5 .
Сохранилась рукопись «Вольности». Между словами
«Погиб увенчанный злодей» поэт нарисовал карикатур-
ный курносый профиль, в котором нельзя не узнать им-
ператора Павла I, задушенного в своем дворце.
Дома, в Коломне, Пушкин дописал оду. ...Перед глаза-
ми его стоял Михайловский замок, окутанный петербург-
ским туманом, с золоченым шпилем, бледно мерцающим в
полутьме:
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает,
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец...

«Вольность» — стихотворение, которое было особенно

созвучно настроениям передовой молодежи Петербурга
своим пламенным и страстным выражением свободолюби-
вых идей.
Оценивая непреходящее значение политической лири-
ки молодого Пушкина, Н. II. Огарев писал спустя почти
полвека: «Толчок, данный литературе вольнолюбивым
направлением ее высшего представителя, был так силен,
что с тех пор и даже сквозь все царствование Николая
русская литература не смела безнаказанно быть рабскою
и продажною» 6 .
 «У Б Е С П О К О Й Н О Г О Н И К И Т Ы . . . »
Дом Е. Ф. Муравьевой
на набережной реки Фонтанки —
ныне дом 25

реди старинных домов на правом берегу

Фонтанки, недалеко от Аничкова моста, есть
один малоприметный дом постройки XVIII века,
принадлежавший купцу Кружевникову. Его внешний вид
мало изменился: сохранились размеры по фасаду, ворота
в центре, парадная дверь на старинную лестницу, скром-
ные украшения над окнами и балкон на третьем этаже.
Когда-то крыша заканчивалась треугольным фронтоном,
впоследствии он был уничтожен при надстройке четверто-
го и пятого этажей.
В 1814 году дом Кружевникова купила Екатерина Фе-
доровна Муравьева, вдова известного писателя, попечите-
ля Московского университета Михаила Никитовича
Муравьева. Ее дом в Москве сгорел в дни нашествия
французской армии, и она переехала в Петербург с млад-
шим сыном Александром. Екатерина Федоровна слави-
лась хлебосольством. На набережной Фонтанки у их дома
всегда теснились экипажи, кареты, возки. Близкие и да-
лекие родственники, знакомые — почтенные сенаторы,
беспечная молодежь, блестящие офицеры и скромные
провинциалы — встречали здесь самый радушный прием.
Иногда за стол садилось до семидесяти человек.
Вернувшись после военной кампании в 1816 году в
Петербург, поэт К. Н. Батюшков, племянник Муравьевой,
жил в течейие многих месяцев у своей тетки Екатерины
Федоровны.
С большим теплом он вспоминал:
Я сам, друзья мои, дань сердцу заплатил,
Когда волненьями судьбины
В отчизну брошенный из дальних стран чужбины,

68
 Увидел, наконец, адмиралтейский шпиц,
Фонтанку, этот дом и столько милых лиц,
Для сердца моего единственных на свете...

Радушный прием получал здесь и его друг — худож-

ник О. А. Кипренский. Постоянно бывал в семье Муравь-
евых и известный гравер Н. И. Уткин, побочный сын*Ми-
хаила Никитовича.
Историк Н. М. Карамзин, приехавший в Петербург в
мае 1816 года, «вооружась запасом терпения, унижения и
нищеты духа», чтобы печатать «Историю государства
Российского», поселился в 1818 году в доме Екатерины
Федоровны. Здесь у него был большой кабинет. В 1823 го-
ду историк переехал на Моховую улицу, в дом Мижуева,
а комнаты, в которых он жил, занял старший сын хозяй-
ки Никита Михайлович.
Н. М. Муравьев был человек необыкновенный. Его
прекрасная внешность соединялась с высокими духовны-
ми качествами. Питомец Московского университета, он
впоследствии слушал лекции в Париже, и его познания в
области литературы, истории и математики были обшир-
ны. Когда началась Отечественная война 1812 года, юный
Муравьев, не имея «другого образа мыслей, кроме пла-
менной любви к отечеству», несмотря на семейные запре-
ты, ушел в действующую армию. Вернувшись на родину
после окончания войны, он оказался в центре обществен-
но-политической жизни столицы. Вошел в литературный
кружок «Арзамас» и дружески принимал у себя его чле-
нов: В. А. Жуковского, П. А. Вяземского, братьев Турге-
невых. Арзамасское прозвище Муравьева — Адельстан,
или Статный лебедь. Приходил сюда и молодой Пушкин.
Поэта особенно привлекала вольнолюбивая военная
молодежь, объединявшаяся вокруг хозяина. Здесь встре-
чался он с двоюродным братом Никиты М. С. Луниным,
С. П. Трубецким, И. Д. Якушкиным, братьями С. И. и
М. И. Муравьевыми-Апостолами и многими другими.
В свои наезды в Петербург навещал этот дом П. И. Пес-
тель.
Именно в этом кругу, среди единомышленников Му-
равьева, возникла мысль об организации тайного общес-
тва. Разговоры и споры в большом кабинете на Фонтанке
глубоко волновали Пушкина, «мятежная наука» питала
вольнолюбивые настроения поэта. Он вспоминал впослед-
ствии в десятой главе «Евгения Онегина»:
Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи
У беспокойного Никиты...

69
 В его памяти навсегда запечатлелись образы этих лю-
дей. Много лет спустя в разговоре с сестрой Лунина, то-
мившегося в сибирской каторге, Пушкин назвал ее брата
«человеком воистину замечательным» и сообщил, что
«хранит прядь его волос, которую утащил у тети Катери-
ны Федоровны» 1 .
В отрывках десятой главы сохранились выразитель-
ные зарисовки некоторых «членов сей семьи»:
...Тут Л у н и н дерзко предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Ч и т а л свои Ноэли Пушкин,
Меланхолический Я к у ш к и н ,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный к и н ж а л .

Н. М. Муравьев стал одним из руководящих деятелей

первых тайных обществ в России — «Союза спасения» и
«Союза благоденствия». З а н я л он главенствующее поло-
жение и в Северном тайном обществе. По складу ума Ни-
кита Михайлович был больше теоретик, он создал замеча-
тельный политический документ декабризма — проект
конституции.
«Этот человек один стоил целой академии» 2 ,— сказал
Лунин после смерти Муравьева в 1843 году.
В декабрьские дни 1825 года Никиты Михайловича не
было в Петербурге. Но следствие сразу установило значе-
ние его деятельности. Его арестовали 20 декабря в име-
нии тестя Тагино Орловской губернии. Б ы л арестован и
брат Никиты Александр.
Страшное событие как гром поразило Екатерину Фе-
доровну. Один удар следовал за другим. С ужасом узнава-
ла она о новых и новых арестах родных и друзей ее сыно-
вей.
В дом на Фонтанку пришло наконец и страшное изве-
стие о приговоре: Никиту осудили на 15 лет каторги,
Александра — на 12 лет.
Затих и осиротел гостеприимный дом Муравьевых.
Екатерина Федоровна едва не лишилась рассудка от горя
и почти ослепла. Она жила теперь только желанием об-
легчить положение своих сыновей. Со двора ее дома выез-
жали одна за другой подводы с продовольствием, вещами
и книгами, которые безутешная мать посылала в Сибирь.
В последних числах декабря 1826 года Е. Ф. Муравь-
ева проводила в Сибирь и жену Никиты А. Г. Муравьеву,
которая оставила на ее руках двух своих детей. Пушкин
встретился с ней в Москве и передал ей послание дале-
70
ким сибирским узникам. Быть может, в дни своего беско-
нечно долгого и тяжкого путешествия повторяла эта заме-
чательная женщина пламенные строки пушкинского
стихотворения:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.

Оковы т я ж к и е падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.

В 1827 году Е. Ф. Муравьева продала свой дом и пере-

ехала в Москву. Но скромное здание на набережной Фон-
танки, у Аничкова моста, навсегда сохранило память о
семье Муравьевых, о людях, имена которых неотделимы
от жизни великого поэта.
В 1978 году на доме Муравьевых установлена мемори-
альная доска из гранита со словами: «В этом доме в
1820-х годах жили декабристы Никита и Александр Му-
равьевы ».
 «НАДЕЖДЫ ЛАМПА ЗАЖЖЕНА.
Дом Паульсона
на углу Театральной площади
и Екатерининского канала —
ныне Театральная площадь, дом 8

аметной вехой в духовном возмужании Пуш-

кина стало его участие в 1819 —1820-х го-
дах в собраниях литературно-политического об-
щества «Зеленая лампа». Собирались члены общества у
Н. В. Всеволожского, жившего в ту пору напротив Боль-
шого театра, в доме Паульсона, значившемся под
№ 213 по 2-й Адмиралтейской части. В начале XIX века
это было трехэтажное здание, позже надстроенное еще
тремя этажами; изменено было и оформление его лицево-
го фасада 1 .
Сходились два раза в неделю и рассаживались за сто-
лом, освещенным лампой с зеленым абажуром. Участники
собраний знали, что зеленый цвет — символ гражданской
надежды, что связан он с символикой масонских лож. Но
только немногим из них было известно, что того же цвета
был переплет рукописи устава тайного политического об-
щества «Союз благоденствия» — «Зеленая книга». Обще-
ство «Зеленая лампа» представляло собой «побочную уп-
раву» декабристского «Союза благоденствия»; почти
одновременно с ним оно и возникло. Такие «побочные уп-
равы» не имели своих блюстителей, ответственность за их
деятельность нес тот или иной член основной управы
«Союза». В его обязанность входило полное знакомство
с членами общества, в которых видели потенциальных
участников «Союза». Таким образом «Союз благоден-
ствия» определял направление деятельности «Зеленой
лампы».
Но петербуржцы ни в чем подобном не могли заподоз-
рить бурно резвящуюся в доме Всеволожского молодежь.
72
 Весь город знал, что съезд гостей в его доме по субботам:
в субботу не шли спектакли в театрах. Но «ламписты»
никогда не посещали Всеволожского в субботние дни.
Для них день не был определен. Сходились в разные дни
недели, и всего таких встреч за полтора года существова-
ния общества состоялось двадцать две. Собирались по-
здно, после спектаклей в театре. Строго соблюдался риту-
ал и конспирация: каждый из «лампистов» носил пер-
стень с опознавательным знаком — изображением лампы.
Садясь за круглый стол, они облекались в красные фри-
гийские шапки-колпаки. У Пушкина об этом говорится:
Вот он, приют гостеприимный,
Приют любви и вольных муз,
Где с ними клятвою взаимной
Скрепили вечный мы союз,
Где дружбы знали мы блаженство,
Где в колпаке за круглый стол
Садилось милое равенство...

«Зеленая лампа» имела в Петербурге репутацию об-

щества сугубо литературного. Не потому ли впоследствии
комиссия по делу декабристов оставила общество без дол-
жного внимания? В ее заключении по поводу общества
сказано: «В 1820 (ошибочно. В 1819-м.—Лет.) году ка-
мер-юнкер Всеволожский завел сие общество, получившее
свое название от лампы зеленого цвета, которая освещала
комнату в доме Всеволожского, где собирались члены.
Оно политической цели никакой не имело; члены съезжа-
лись для того, чтобы читать друг другу новые литератур-
ные произведения, свои и чужие, и обязывались сохра-
нять в тайне все, что на их собраниях происходило, ибо
нередко случалось, что там слушали и разбирали стихи и
прозу, написанную в сатирическом или вольном духе» 2 .
Пушкину не был известен истинный характер общест-
ва. Друзья опасались вовлекать Пушкина в политиче-
ские предприятия. «Овцы стадятся, а лев ходит один»,—
сказал в связи с этим Ф. Глинка. Но характер собраний
«Зеленой лампы» не мог не сказаться на мировосприятии
поэта. На одном из заседаний общества «ламписты» слу-
шали его стихотворение:
Мне бой знаком — люблю я звук мечей;
От первых лет поклонник бранной славы,
Люблю войны кровавые забавы,
И смерти мысль мила душе моей.
Во цвете лет свободы верный воин,
Перед собой кто смерти не видал,
Тот полного веселья не вкушал
И милых жен лобзаний не достоин.

73
i
 «...Пушкина, который в эти минуты не только расто-
чал остроты, но даже импровизировал прекрасные сти-
хи» 3 , могли слышать на собраниях члены «Зеленой лам-
пы». Их было около двадцати: Н. В. Всеволожский,
Я. Н. Толстой, Ф. Н. Глинка, С. П. Трубецкой,
А. Д. Улыбышев, А. А. Токарев, Д. Н. Барков, Д. И. Дол-
горуков, И. Е. Жадовский, Н. И. Гнедич, П. Б. Мансу-
ров, Ф. Ф. Юрьев, В. В. Энгельгардт, И. Г. Родзянко,
М. А. Щербинин, А. С. Пушкин. Посещали собрания об-
щества А. А. Дельвиг, П. П. Каверин, А. В. Всеволож-
ский, JI. С. Пушкин.
Главной фигурой среди них был Никита Всеволож-
ский. Не только потому, что выполнял он роль хозяина,
обеспечивавшего дружеские встречи шампанским, но и по
своей ведущей роли в литературно-политических собра-
ниях «Зеленой лампы». Пушкин почитал его за «лучшего
из минутных друзей» своей «минутной младости» 4 . На од-
ном из заседаний он прочел посвященное Н. В. Всеволож-
скому стихотворение, где назвал его «счастливый сын пи-
ров», «балованный дитя свободы», «знаток в неведомой
науке счастья». А в послании к Я. Н. Толстому поэт ска-
жет о Всеволожском:
Амфитрион веселый,
Счастливец добрый, умный враль.

Пушкин вспоминал Всеволожского и находясь в ссыл-

ке. В конце октября 1824 года он писал другу из Михай-
ловского: «Не могу поверить, чтобы ты забыл меня, ми-
лый Всеволожский,— ты помнишь Пушкина, проведшего
с тобою столько веселых часов... Сей самый Пушкин
честь имеет напомнить тебе ныне о своем существовании
и приступает к некоторому делу...» 5
«Дело» заключалось в том, что перед ссылкой на юг
поэт проиграл Всеволожскому большую сумму и в счет
долга отдал в его распоряжение рукопись стихотворений,
приготовленных к печати. Осенью 1824 года до Пушкина
дошел слух, что за недосугом самому заняться изданием
его стихов Всеволожский намерен продать рукопись кня-
зю А. Я. Лобанову-Ростовскому для публикации ее в Па-
риже. Поэт поспешил уплатить Всеволожскому долг и
вернуть свои стихотворения.
Пушкин называл Всеволожского и Аристидом Всево-
лодовичем, сравнивая с древнегреческим философом,
в основе учения которого был культ чувственных наслаж-
дений.
Но за репутацией богача-эпикурейца, «балованного
дитя свободы» крылась тайна семейной драмы Всеволож-
74
ских. Отец Никиты Всеволожского Всеволод Александро-
вич, несметно богатый человек, жил широко. Дом его на
углу Никольской улицы (ныне — улица Глинки) и Ека-
терингофского проспекта (ныне — проспект Римского-
Корсакова) был всегда полон гостей. Однако числился он
за княгиней Е. М. Хованской. История дома — это исто-
рия двух семейств, обреченных по вине Хованской, по
выражению Никиты Всеволожского, «носить печать
позора» 6 .
Княгиня Екатерина Хованская славилась в Петербур-
ге красотой. Отец Никиты еще при жизни жены вступил
с Хованской в связь, которая длилась до его кончины —
почти четверть века. Хованская пыталась в свое время до-
биться развода с мужем, но тот писал жалобы самому ца-
рю, называя Всеволожского «обольстителем». Не получив
развода, пожертвовав честью и бросив шестерых детей,
она после смерти жены Всеволожского переселилась в его
дом, взяв правление всеми делами в свои руки. В 1825 го-
ду Н. В. Всеволожский с целью смыть пятно на чести се-
мейства женился на дочери Хованской — Варваре Пет-
ровне, которая прожила недолго, умерла в 1834 году.
Пушкин хорошо знал семейную трагедию Всеволож-
ских . В отрывках и планах неосуществленного романа
«Русский Пелам» отразилось его намерение написать об
их доме и семье. Там можно найти такие записи: «Харак-
теры. Отец и его любовница. (...) Дом Всеволожских...
Мать его (княг. Хованская) расточает деньги Всеволож-
ского...» 8
Долгие годы считалось, что именно в этом доме, во
втором его этаже, жил в 1817 — 1820 годах Н. В. Всево-
ложский, и здесь собирались «ламписты». До самого по-
следнего времени это здание было отмечено мемориаль-
ной доской об обществе «Зеленая лампа» и его участнике
А. С. Пушкине. Между тем в этот дом отца Н. В. Всево-
ложский переехал только весной 1824 года, когда уже
«лампа погасла».
Тот факт, что Н. Всеволожский жил в доме напротив
театра, подтверждают современники. Вот что рассказал в
своих записках П. А. Каратыгин (комический актер, брат
известного трагика.— Авт.): «Однажды мы в длинном
фургоне... возвращались с репетиции. Тогда против
Большого театра жил камер-юнкер Никита Всеволодович
Всеволожский, которого Дембровский учил танцевать.
(...) Когда поравнялся наш фургон с окном, на котором
тогда сидел Всеволожский и еще кто-то с плоским при-
плюснутым носом, большими губами и смуглым лицом
75
мулата, Дембровский высунулся из окна... и начал им
усердно кланяться. Мулат снял с себя парик, стал им ма-
хать над своей головой и кричал что-то Дембровскому.
Эта фарса нас всех рассмешила. Я спросил Дембровского:
«Кто этот господин?» — и он ответил мне, что это сочини-
тель Пушкин, который только тогда начинал входить в
известность... Тут же Дембровский добавил, что после
жестокой горячки Пушкину выбрили голову, и что на
днях он написал на этот случай стихи...» 9 Это были стихи
«ламписту» В. В. Энгельгардту. Богач, эпикуреец, кар-
точный игрок, впрочем, по свидетельству II. А. Вяземско-
го, «на веку своем более проигравший, нежели выиграв-
ший» 1 0 , Энгельгардт привлекал Пушкина широтой своей
натуры, приверженностью к театру и литературными спо-
собностями. В стихах Пушкина, ему посвященных, Эн-
гельгардт предстает как

...счастливый беззаконник,
Ленивый Пинда гражданин,
Свободы, Вакха верный сын,
Венеры набожный поклонник
И наслаждений властелин!

Поэзия Пушкина этих лет, особенно близкая к идеям

общества «Зеленая лампа», воспевала безудержную
веселость, пренебрежение к свету и имела оттенок поли-
тической оппозиционности. Венера и Вакх соседствуют в
ней неразрывно с образом Свободы. В поэзии «лампи-
стов» повеса выступал как положительный герой. Изве-
щая Энгельгардта о своем намерении покинуть на лето
«праздную» столицу, уйти
От хладных прелестей Невы,
От вредной сплетницы молвы
От скуки, столь разнообразной,

Пушкин сулит ему будущую встречу:

...приеду я
В начале мрачном сентября:
С тобою пить мы будем снова,
Открытым сердцем говоря
Насчет глупца, вельможи злого,
Насчет холопа записного,
Насчет небесного царя,
А иногда насчет земного.

Тот же характер имели отношения Пушкина с членом

«Зеленой лампы» Ф. Ф. Юрьевым, офицером лейб-гвар-
дии уланского полка, участником войны 1812 года. Ему
76
одному из первых поэт посвятил стихи по случаю именин
в сентябре 1819 года «Здорово, Юрьев, именинник...» Это
стихи о любви, о вине, но в них виден отблеск другого со-
юзничества, которое связывало между собою «лампи-
стов»:
Здорово, рыцари лихие
Любви, свободы и вина!
Для вас, союзники младые,
Надежды лампа з а ж ж е н а .

О политическом характере общества «Зеленая лампа»

убедительнее всего говорит тот факт, что среди его учас-
тников были такие люди, как Ф. Н. Глинка и А. Д. Улы-
бышев. Оба имели в Петербурге совершенно определен-
ную политическую репутацию. На собраниях общества
Глинка читал свои антимонархические стихотворения,
в одном из которых очевидна перекличка с одой «Во-
льность» Пушкина. Это стихотворение Глинки «Шара-
да»:
Л и ш ь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с вольностью святой
Законов мощных сочетанье.

Специально для «Зеленой лампы» были написаны

прочитанные на его заседаниях статьи А. Д. Улыбышева:
«Разговор Бонапарта и английского путешественника»,
«Письмо к другу в Германию о петербургских общес-
твах» и «Сон». Все они выражали настроения членов
«Зеленой лампы». Первая из них — своеобразный поли-
тический обзор положения в мире и в России, наблюде-
ния за нарастающей реакцией. Вторая посвящена пробле-
мам русской национальной самобытности, актуальной для
«лампистов». «Не подбирая, жалким образом, колосья с
чужого поля, а разбрасывая собственные богатства, кото-
рыми иностранцы воспользовались раньше нас самих, мы
сможем... соперничать с французами, и после того, как
мы отъяли у них лавры Марса, мы будем оспаривать и
лавры А п о л л о н а » " . На одном из заседаний «Зеленой
лампы» Улыбышев прочел свою политическую утопию
«Сон». Сон Улыбышева — о будущем Петербурга. Все
изменилось в этом городе: на Михайловском замке — над-
пись «Дворец собрания представителей»; в бывших ка-
зармах разместились школы, академии, библиотеки.
В Аничковом дворце спящий видит величественную кар-
тину русского Пантеона — собрание статуй заслуженных
людей России, но среди них нет статуи Николая Павлови-
77
ча, который, будучи еще наследником, снискал ненависть
кругов, к которым принадлежал Улыбышев. На месте
Александро-Невской лавры высится триумфальная арка.
Повсюду в городе грандиозные здания, звучит музыка,
нет монахов и священников, нет постоянного войска. Но
главный образ «Сна» — преображенный царский дворец.
Над ним развевается знамя. Изменен герб: «...обе головы
орла, знаменовавшие деспотизм и суеверие, обрублены, и
из брызнувшей крови возник феникс свободы и истинной
веры» 1 2 . Сон прерван звуком свистулек и барабана, кри-
ками пьяного мужика, которого волокут в полицию. Тако-
ва действительность, против которой направлены статьи
Улыбышева, оказавшие воздействие на формирование
взглядов будущих декабристов.
Одним из первых в обществе «Зеленая лампа» считал-
ся Я. Н. Толстой. У него собирались ламписты, когда
Всеволожский уезжал из Петербурга. Один из ведущих
членов «Союза благоденствия», среди «лампистов» он
зарекомендовал себя «философом». В стихотворении
«Стансы», посвященном Толстому, Пушкин писал о нем:
Философ ранний, ты бежишь
Пиров и наслаждений жизни,
На игры младости глядишь
С молчаньем хладным укоризны,
Ты милые забавы света
На грусть и скуку променял
И на лампаду Эпиктета
Златой Горациев фиал.

Я. Н. Толстой оставил подробные описания собраний

«Зеленой лампы». По его свидетельству, серьезная часть
заседания завершалась обычно веселым дружеским
ужином, во время которого прислуживал слуга-калмык.
«Само собой разумеется, что во время ужина начиналась
свободная веселость; всякий болтал, что в голову прихо-
дило, остроты, каламбуры лились рекой, и как скоро кто-
нибудь отпускал пошлое красное словцо, калмык наш
улыбался насмешливо, и, наконец, мы решили, что этот
мальчик, всякий раз, как услышит пошлое словцо, дол-
жен подойти к тому, кто его отпустит, и сказать: «Здра-
вия желаю!» С удивительной сметливостью калмык ис-
полнял свою обязанность. Впрочем, Пушкин ни разу не
подвергался калмыцкому желанию здравия. Он иногда го-
ворил: „Калмык меня балует: Азия протежирует Афри-
ку"» 1 3 .
Процветание «Зеленой лампы» Пушкин связывал
с личностью Толстого. Об этом свидетельствует его пись-
78
мо к П. Б. Мансурову, уехавшему осенью 1819 года из
столицы: «Tolstoy болен. (...) Зеленая лампа нагорела —
кажется, гаснет — а жаль — масло есть...» И хотя
Мансуров и был Пушкину «закадышным другом», круг
их общих интересов часто не выходил за пределы откро-
венных земных радостей. А вместе с тем в письме о «Зе-
леной лампе» — другие темы, другие заботы... «Поговори
мне о себе — о военных поселениях. Это все мне нуж-
но — потому, что я люблю тебя — и ненавижу деспо-
тизм» 1 4 . Мансуров служил в Новгороде. Военные поселе-
ния крестьян близ этого города, введенные Аракчеевым,
были предметом антимонархической агитации в декабрист-
ских кругах и обсуждения среди «лампистов».
Из кишиневской ссылки, где поэт жил без денег, без
книг, без театра, Пушкин написал письмо Я. Н. Толсто-
му, приложив к нему большое стихотворное послание ко
всем «лампистам»— своего рода их «портретную гале-
рею». А через год поэт выделил из него отрывок — «Из
письма Я. Н. Толстому»:
Горишь ли ты, лампада наша,
Подруга бдений и пиров?
К и п и ш ь ли ты, златая чаша,
В руках веселых остряков?

В изгнанье скучном, каждый час

Горя завистливым желаньем,
Я к вам лечу воспоминаньем,
Воображаю, вижу вас...

В ответ на пушкинское послание из Кишинева Тол-

стой отвечал:
Ах! Лампа погасла,
Не стало в ней масла.

После мятежа в Семеновском полку, когда петербург-

ская полиция усилила розыск с целью раскрытия полити-
ческих обществ, «Зеленая лампа» прекратила свое сущес-
твование.
 «я помню
Ч У Д Н О Е МГНОВЕНЬЕ...»
Дом Олениных
на набережной реки Фонтанки —
ныне дом 971

о выходе из Лицея,— вспоминал брат поэта

Лев Сергеевич,— Пушкин вполне пользовался
своей молодостью и независимостью. Его по
очереди влекли к себе то большой свет, то шумные пи-
ры...» 2 Порывистый и искренний, живо откликавшийся
на все прекрасное, с восторгом ранней молодости, поэт
делил свое время между дружбой, любовью и искусством.
Двери многих домов Петербурга дружелюбно открыва-
лись перед молодым поэтом. Одним из них был дом пре-
зидента Академии художеств и директора Публичной
библиотеки Алексея Николаевича Оленина.
Влиятельный сановник, Оленин был образованнейшим
человеком, большим знатоком и ценителем искусства, ар-
хеологом, хорошим рисовальщиком, коллекционером
и пропагандистом древнерусской и античной культуры.
Салон Оленина посещали известные и начинающие рус-
ские художники, писатели, артисты. У Олениных можно
было встретить К. П. Брюллова и О. А. Кипренского,
Н. И. Гнедича и В. А. Озерова, Н. М. Карамзина и
В. А. Жуковского, на домашней сцене играли Е. С. Семе-
нова и И. И. Сосницкий, составлявшие тогда славу рус-
ского театра. Завсегдатаем был И. А. Крылов, служивший
в Публичной библиотеке.
Оленин признал Пушкина одним из первых. Позже он
хлопотал о нем, пытаясь спасти от высылки из Петербур-
га; продолжал принимать участие в его судьбе и после
ссылки на юг. У Олениных Пушкин читал свою первую
большую поэму «Руслан и Людмила». Оленин составил
композицию, по которой гравировалась виньетка к перво-
80
му изданию поэмы. Эта виньетка, по признанию Пушки-
на, «детски утешала» 3 его.
В доме Олениных Пушкин впервые увидел ту, которой
мировая лирическая поэзия обязана одним из шедевров.
Ранней весной 1819 года на одном из приемов поэта по-
знакомили с девятнадцатилетней племянницей хозяйки
дома — Анной Петровной Керн.
В ту пору Оленины, владевшие на Фонтанке двумя до-
мами, переехали в дом 97, продав (или сдав внаем) дом
101, где прожили с 1813 по осень 1819 года. Таким обра-
зом, именно в этом трехэтажном доме, в те времена имев-
шем балкон на уровне второго этажа и украшенном сдво-
енными колоннами, произошла эта столь знаменательная
для русской поэзии встреча. Сюда с визитом явился прие-
хавший из Полтавской губернии бригадный генерал
Е. Ф. Керн со своим тестем П. М. Полторацким и молодой
женой Анной Петровной. Молодой провинциалке очень
понравился этот дом, где «играли в разные заниматель-
ные игры и преимущественно в Charades en action (игра
в шарады.— Авт.), в которых принимали иногда учас-
тие и наши литературные знаменитости — Иван Андре-
евич Крылов, Иван Матвеевич Муравьев-Апостол и дру-
гие» 4
Попав в окружение известных далеко за пределами
Петербурга литераторов, Керн оказалась, по ее словам, «в
чаду очарованья» и «поэтического наслаждения», жадно
слушала басни Крылова в исполнении автора. Слушал их
и Пушкин. Но двадцатилетний поэт не мог не заметить
молодого прекрасного лица незнакомки. Их представили
друг другу. Имя Пушкина ни о чем не говорило в ту пору
Керн. Она осталась холодна. Он же всячески, но тщетно
старался привлечь внимание. Когда Анна Петровна уезжа-
ла, Пушкин стоял на крыльце и провожал ее взглядом.
Встреча была поистине мимолетной, но запомнилась.
Через шесть лет они встретились в Тригорском, куда
Керн приехала в гости к хозяйке имения, своей тетке
П. А. Осиповой. Этот ее приезд оставил у Пушкина, по
его признанию, «впечатление более глубокое и мучитель-
ное, чем то, которое некогда произвела» на него их встре-
ча у Олениных. В день ее отъезда из Тригорского —
19 июля 1825 года — Пушкин вручил Керн стихотворе-
ние, робко названное поэтом «К***»
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

4 . Зак. 122 81
 В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный,
И сиились милые черты.

Шли годы. Б у р ь порыв мятежный

Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.

Ж е н с к а я красота была для Пушкина одним из источ-

ников вдохновенья. По словам поэта, его сердце «не лю-
бить... не может». Когда Пушкин в 1828 году вернулся из
Михайловского в Петербург, он увлекся Анной Алексеев-
ной Олениной, которую до ссылки знал ребенком. В то
время Оленины жили уже на Гагаринской набережной, в
доме П. Г. Гагарина. Летом их семья находилась на даче
в Приютине. И в 1828 году П у ш к и н стал частым их гос-
тем. 9 мая поэт вместе с Олениными отправился на паро-
ходе в Кронштадт. Во время поездки он написал стихот-
ворение, вызванное чувством к Олениной: «Увы! Язык
любви болтливый...» Ей же посвящены стихотворения
«Ты и Вы», «Ее глаза», «Город пышный, город бед-
ный...».
Во время пароходной прогулки в Кронштадт произош-
ла встреча Пушкина с художником Д. Доу, который тут
же стал делать карандашный набросок с поэта — эскиз
будущего живописного портрета. Пушкин ответил сти-
хотворением «То Dawe, esq.» («К господину Д о у » ) :
Зачем твой дивный карандаш
Рисует мой арапский профиль?
Хоть ты векам его предашь,
Его освищет Мефистофель.

Рисуй Олениной черты.

В ж а р у сердечных вдохновений
Л и ш ь юности и красоты
Поклонником быть должен гений.
 «ЕГО СТИХОВ
П Л Е Н И Т Е Л Ь Н А Я СЛАДОСТЬ...»
Дом Браги на
на Екатерингофском проспекте —
ныне пр. Римского-Корсакова, дом 43

Коломне, на углу Екатерингофского проспекта

и Крюкова канала, у Кашина моста, стоит
дом, построенный купцом Брагиным. Дом
и теперь малопривлекателен: гладкие, без украшений сте-
ны четырех этажей, небольшие балкончики с железной
решеткой, низкие своды при входе на узкую лестницу,
огибающую мощные устои. Под окнами медленно движут-
ся воды Крюкова канала.
В 1818 году на улицах Коломны часто можно было ви-
деть поэта Василия Андреевича Жуковского. Не имея
больших средств, он снял квартиру в доме Брагина вмес-
те со своим другом, членом литературного общества «Ар-
замас», поэтом А. А. Плещеевым.
Василий Андреевич выходил на Екатерингофский
проспект. Лицо его дышало спокойствием, голову он дер-
жал несколько наклонно, как бы прислушиваясь и раз-
мышляя, полные губы были сложены в чуть заметную
приветливую улыбку. Размеренным шагом, не спеша он
направлялся к своим многочисленным друзьям, на пред-
ставление в Большой Каменный театр, во дворец.
Тридцатипятилетний Жуковский в ту пору был уже
главой романтизма — нового направления в русской
литературе, крупнейшим поэтом и переводчиком.
В 1817 году он начал службу при дворе в качестве чтеца
вдовствующей императрицы Марии Федоровны, а затем
учителем русского языка жены великого князя — немки.
Его поэтическая слава родилась в дни Отечественной
войны 1812 года. Поручику народного ополчения Васи-
лию Жуковскому принадлежали стихи «Певец во стане
83
русских воинов», которые произвели необыкновенное
впечатление не только на войска, но и на всю Россию.
Служба при дворе не сделала из Жуковского истинно-
го царедворца. Он сохранил тесную связь со своими
друзьями, создавшими новую прогрессивную русскую
литературу и науку. Они собирались постоянно по суббо-
там в доме Брагина.
Знакомство Жуковского с Пушкиным относится
к осенней поре 1816 года, когда известный поэт приезжал
в Царское Село, чтобы увидеть «молодого чудотворца» 1 .
Жуковский исполнился безграничной любовью к его ге-
нию и в течение всей своей жизни сохранял и лелеял его
своей заботой. Юный поэт обращается в одном из сти-
хотворений к своему старшему собрату с искренним вос-
хищением и глубокой признательностью:
И ты, природою на песни обреченный!
Не ты ль мне руку дал в завет любви священный?

По окончании Лицея, поселившись у родителей в Ко-

ломне, Пушкин оказался близким соседом Жуковского, и
их встречи стали почти каждодневными. Жуковский был
в расцвете творческих сил. Его образ запечатлел молодой
художник Орест Кипренский. Лицо поэта, отмеченное пе-
чальной думой, обрамленное развевающимися по ветру
волосами, написано на фоне романтического пейзажа: не-
сущиеся по небу буйные облака, гнущиеся под вихрем
ветви деревьев с трепещущими листьями, развалины
средневекового замка. Облокотившись на руку, поэт за-
думчиво смотрит вдаль. Перед современниками предстал
не просто Жуковский-человек, а поэт, автор и переводчик
романтических стихов и баллад, вдруг поразивших вооб-
ражение современников, по его собственному выражению,
«поэтический дядька всех ведьм и чертей на Руси».
Портрет, гравированный Ф. Вендрамини, был широко из-
вестен.
В гостях у Тургеневых, на Фонтанке, 15 мая 1818 года
молодой Пушкин на полях гравюры набросал экспромт
«К портрету Жуковского»:
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И, внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль,
И резвая задумается радость.

Эти строки навсегда определили значение поэзии Ж у -

ковского в современной и будущей духовной жизни рус-
ского общества.
84
 В этом же году в стихотворении «К Жуковскому»
Пушкин создал вдохновенный образ поэта:
Когда к мечтательному миру
Стремясь возвышенной душой,
Ты держишь на коленях лиру
Нетерпеливою рукой;
Когда сменяются виденья
Перед тобой в волшебной мгле,
И быстрый холод вдохновенья
Власы подъемлет на челе,—
Ты прав; творишь ты для немногих,—
Не для завистливых судей,
Не для сбирателей убогих
Ч у ж и х суждений и вестей,
Но для друзей таланта строгих,
Священной истины друзей.

О своем друге и наставнике Пушкин пишет и в IV гла-

ве поэмы «Руслан и Людмила», в незабываемых строках,
исполненных благодарности:
Поэзии чудесный гений,
Певец таинственных видений,
Любви, мечтаний и чертей,
Могил и рая верный житель,
И музы ветреной моей
Наперсник, пестун и хранитель!

Мнение старшего друга, его замечания были всегда

дороги Пушкину. К нему принес он заветную лицейскую
тетрадь, которая затем вернулась с пометами и предпола-
гаемыми вариантами.
На одном вечере кто-то сорвал приклеенную к рукопи-
си Жуковского бумажку с вариантом стиха, и Пушкин
поднял ее со словами: «Нам не мешает подбирать то, что
бросил Жуковский» 2 .
Глубоким чувством восхищения поэзией Пушкина
проникнуто письмо Жуковского П. А. Вяземскому: «Чу-
десный талант! Какие стихи! Он мучит меня своим даром,
как привидение» 3 . Пророческими оказались его слова:
«Быть Сверчку Орлом и долететь ему до солнца!» 4 Жу-
ковский постоянно опекал молодого поэта, журил, беспо-
коился: «Сверчок, закопавшись в щелку проказы, оттуда
кричит, как в стихах: „Я ленюся!"» 5 «Сверчок моего сер-
дца» 6 — так обращался он к Пушкину.
Пушкин пронес любовь к своему старшему другу че-
рез всю жизнь. «Что за прелесть чертовская его небесная
душа!» 7 — восклицал он в письме к брату.
В письмах и воспоминаниях современников имена
двух поэтов всегда стоят рядом. Пушкин уже с утра вры-
85
Субботнее собрание у Жуковского. Картина Г. К. Михайлова,
Л. Н. Мокрицкого и других художников школы А. Г. Венецианова.
1834-1836.

вался «бесом» в квартиру Жуковского, читал стихи, рас-

сказывал, где он провел ночь, у кого был с визитом. Их
видели вместе в гостях у братьев Тургеневых, у Карамзи-
ных в Царском Селе и в Петербурге в доме Муравьевых,
на празднике в Петергофе. Несмотря на разницу в го-
дах — Жуковский был старше Пушкина на шестнадцать
лет,— они перешли на дружеское «ты».
Однажды, зайдя со своим другом Раевским-младшим в
дом Брагина и не застав Жуковского дома, Пушкин оста-
вил шутливое послание хозяину:
Раевский, молоденец прежний,
А там уже отважный сын,
И Пушкин, школьник неприлежный
Парнасских девственниц-богинь,
К тебе, Жуковский, заезжали,
Но к неописанной печали
Поэта дома не нашли —
И, увенчавшись кипарисом,
С французской повестью Борисом
Домой уныло побрели.
Какой святой, какая сводня
Сведет Жуковского со мной?
Скажи — не будешь ли сегодня
С Карамзиным, с Карамзиной? —
На всякий случай — ожидаю,
Тронися просьбою моей,
Тебя зовет на чашку чаю
Раевский — слава наших дней.

На литературных «субботах» в доме у Кашина моста

царила свободная и дружелюбная атмосфера. Здесь посто-
86
янно бывали И. А. Крылов, К. Н. Батюшков, Н. И. Гне-
дич, П. А. Вяземский. Приходили молодые поэты
В. К. Кюхельбекер, П. А. Плетнев. Здесь они получали и
первую оценку и первые «уроки вкуса». Пушкин ожив-
лял эти сходки кипучей веселостью, стихотворными экс-
промтами, читал свои новые стихи и песнь за песней по-
эму «Руслан и Людмила», над которой тогда усердно тру-
дился. Все в этой поэме поражало свежестью: сочетание
фантастических картин с историческими фактами, яркие
описания, язык, близкий к народной речи. Второму изда-
нию «Руслана и Людмилы», вышедшему в 1828 году,
Пушкин предпослал «Пролог», который подчеркивал
народность этой богатырской сказочной поэмы.
В конце 1819 года Жуковский уехал из Коломны.
Чтение последней главы «Руслана и Людмилы» происхо-
дило уже в его новой квартире — казенной, в Аничковом
дворце. Оно было отмечено значительным событием: Жу-
ковский подарил автору свой портрет — литографию
Е. Эстеррейха.
В 1827 году Жуковский жил в Шепелевском дворце на
Большой Миллионной улице (ныне участок здания нового
Эрмитажа). В его уютной квартире постоянно собирались
литераторы, художники. Здесь после семилетнего переры-
ва возобновились тесные дружеские связи двух друзей-
поэтов, возникшие когда-то в доме у Кашина моста на
Екатерингофском проспекте.
 «ГДЕ Р А З Г О В О Р Н А Й Д У
НЕПРИНУЖДЕННЫЙ...»
Дома И. А. Гагарина, Е. И. Голицыной,
казармы первого батальона
Преображенского полка
на Большой Миллионной улице —
ныне улица Халтурина, дома 32, 30, 33

пору расцвета своей театральной деятельности

знаменитая актриса Екатерина Семеновна Се-
менова жила в доме, что стоял на углу Зимней
канавки и Большой Миллионной улицы.
«Семенова-Трагедия» — так называли ее современни-
ки. «Говоря об русской трагедии, говоришь о Семеновой
и, может быть, только об ней,— писал Пушкин в 1820 го-
ду.— Одаренная талантом, красотою, чувством живым и
верным, она образовалась сама собою. Семенова никогда
не имела подлинника. Бездушная французская актриса
Ж о р ж и вечно восторженный поэт Гнедич могли только
ей намекнуть о тайнах искусства, которое поняла она от-
кровением души» 1 .
В 1821 году, оказавшись вдали от Петербурга, в Ки-
шиневе, ссыльный поэт узнал о том, что Семенова остави-
ла сцену (но через два года она вернулась в театр). Под
впечатлением этой вести возникли стихи:
У ж е л ь умолк волшебный глас
Семеновой, сей чудной музы,
У ж е л ь навек, оставя нас,
Она расторгла с Фебом узы,
И славы русской луч угас!
Не верю, вновь она восстанет,
Ей вновь готова дань сердец,
Пред нами долго не увянет
Ее торжественный венец...

В начале XIX века дом, в котором жила Семенова,

принадлежал известному театралу, учредителю «Общес-
тва поощрения художников» князю Ивану Алексеевичу
88
Гагарину. (В 1826 году актриса вышла за него замуж.) Зда-
ние имело три фасада, выходившие на Миллионную ули-
цу, Зимнюю канавку и Мойку. Построенный в XVIII веке
гагаринский особняк дошел до нас в измененном виде,
фасады утратили свой прежний облик.
Бывал ли Пушкин у Семеновой? Сведений об этом
нет. Известно лишь, что, в отличие от сестры, певицы Ним-
фодоры Семеновой,— у Екатерины не было открытого
дома. Она жила замкнуто. Можно лишь предположить,
что поэт, не только поклонник красавицы актрисы, но
тонкий ценитель ее таланта, находился среди немногих,
кого она принимала.
О глубоком уважении к великой современнице говорит
надпись, сделанная поэтом на обертке экземпляра «Бори-
са Годунова», подаренного актрисе в 1831 году: «Княгине
Екатерине Семеновне Гагариной от Пушкина. Семено-
вой — от сочинителя» 2 .
* * *

Вблизи дома Гагарина, по перекрестку Большой Мил-

лионной улицы и Зимней канавки, проходил Пушкин
много раз. На той же стороне Миллионной, по соседству
со знаменитой актрисой, жила княгиня Евдокия Иванов-
на Голицына. Ей принадлежал изящный двухэтажный
особняк, теперь совершенно перестроенный. Однако
сохранились описания внутреннего вида комнат, где мо-'
лодой поэт часто бывал среди гостей Голицыной в обще-
стве Жуковского, Карамзина, Вяземского, Александра
Тургенева; позднее, в 1825 году, Грибоедов читал здесь
«Горе от ума».
«Дом ее на Большой Миллионной был артистически
украшен кистью и резцом лучших из современных рус-
ских художников,— писал Вяземский, — Хозяйка сама
хорошо гармонировала с такою обстановкою... Тут не бы-
ло ничего из роскошных принадлежностей и прихотей
своенравной и скороизменчивой моды. Во всем отража-
лось что-то изящное и строгое. По вечерам немногочис-
ленное, но избранное общество собиралось в этом салоне:
хотелось бы сказать — в этой храмине, тем более что хо-
зяйку можно было признать не обыкновенной светской
барыней, а жрицей какого-то чистого и высокого служе-
ния. Вся постановка ее вообще, туалет ее, более живопис-
ный, нежели подчиненный современному образцу, все это
придавало ей и кружку, у нее собиравшемуся, что-то, не
скажу таинственное, но и необыденное... Можно было бы
думать, что тут собирались не просто гости, а и посвя-
щенные» 3 .

89
 Ореол таинственности вокруг Голицыной возник еще
потому, что гости ее, или «посвященные», собирались по-
здним вечером, а то и в полночь. Говорили, будто цыганка
предсказала Голицыной, что умрет она ночью. Боясь
смерти, княгиня спала днем, а по ночам бодрствовала.
Потому и называли ее «ночной княгиней» — «Princesse
Nocturne». Евдокия Ивановна славилась своей особенной
красотой: «Черные выразительные глаза, густые темные
волосы, падающие на плечи извивистыми локонами, юж-
ный матовый колорит лица, улыбка добродушная и гра-
циозная; ...красота ее отзывалась чем-то пластическим,
напоминавшим древнее греческое изваяние» 4 — так опи-
сывал ее внешность Вяземский.
Сохранившийся портрет Голицыной работы Д. Грасси
сходится с этим описанием ее внешности. Яркое одеяние:
желтая туника и красная шаль на полуобнаженных пле-
чах оттеняют смуглую кожу ее лица и черные кудри.
Голицына славилась не только красотой, но образован-
ностью, умом и необычными для женщин той поры
склонностями к философии и математике.
Пушкин посвятил Голицыной строки, полные изящес-
тва и артистизма:
Краев ч у ж и х неопытный любитель
И своего всегдашний обвинитель,
Я говорил: в отечестве моем
Где верный ум, где гений мы найдем?
Где гражданин с душою благородной,
Возвышенной и пламенно свободной?
Где ж е н щ и н а — не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринужденный,
Блистательный, веселый, просвещенный?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим.

* * *

На углу Большой Миллионной улицы и Зимней ка-

навки, окна в окна с домом, где жила Семенова, стояла
казарма первого батальона лейб-гвардии Преображенско-
го полка. Здесь жил Катенин. Выстроенное в конце XVIII
века, это здание не сохранилось. На его месте в 1853 году
по проекту архитектора А. И. Штакеншнейдера было вы-
строено новое четырехэтажное казарменное здание (ныне
участок дома 33).
90
 Боевой офицер, Катенин храбро воевал против Напо-
леона на Бородинском поле, в битве при Лейпциге и в
других сражениях Отечественной войны 1812 года.
Подобно многим либерально настроенным молодым
людям, после окончания войны Катенин оказался среди
тех, кто объединялся в тайные общества. В 1817 году он
стал одним из руководителей «Военного общества». Перу
Катенина принадлежат строки революционной песни
(вольный перевод с французского):
Отечество наше страдает
Под игом твоим, о злодей!
Коль нас деспотизм угнетает,
То свергнем мы трон и царей.
Свобода! свобода!
Ты царствуй во веки над нами!
Ах! лучше смерть, чем жить рабами,—
Вот клятва каждого из нас... 5

Поэт, критик, учитель актеров, законодатель театра,

блестящий переводчик — вот неполный перечень та-
лантов этого незаурядного человека. Его имя увековечил
Пушкин в театральных строфах «Евгения Онегина»:
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый...

Знаменательно, что первая встреча Пушкина с Кате-

ниным произошла в театре летом 1817 года. Но их зна-
комство было мимолетным и не продолжилось: Катенин
вместе со своим полком отправился в Москву. Через год
он вернулся в столицу. Пушкин решил возобновить зна-
комство. Придя однажды на знакомый перекресток, поэт
вошел в подъезд казарменного дома и поднялся в верхний
этаж, где жили офицеры полка. Он прошел по длинной
галерее, отыскивая квартиру Катенина.
Навел Александрович удивился неожиданному визиту
и в особенности тому, что еще в дверях поэт протянул
свою палку со словами:
— Я пришел к вам,' как Диоген к Антисфену: побей,
но выучи.
Румянец самодовольства разлился по всему лицу Ка-
тенина; умные глаза засветились улыбкой. Он тут же на-
шелся и отпарировал:
— Ученого учить — портить.
Взяв гостя за руки, Катенин повел его в комнаты. Не
прошло и четверти часа, как церемонии кончились и бесе-
да сделалась непринужденной. Пушкин согласился
остаться отобедать и ушел только поздним вечером. Они
расстались друзьями.
91
 Поэзия стала неизменной темой их разговоров. Обоих
волновала судьба русского театра, но они не сходились в
понимании и оценках литературы и искусства. «Кате-
нин... опоздал родиться — и своим характером и образом
мыслей весь принадлежит 18 столетию» 6 ,— писал Пуш-
кин Вяземскому в 1820 году.
Убежденный архаист по своим вкусам и взглядам, Ка-
тенин с этих позиций оценивал и поэзию Пушкина. Суро-
вый, порой беспощадный критик, Катенин отвергал почти
все написанное Пушкиным и прямо, без обиняков выска-
зывал свои отрицательные суждения. Пушкин соглашал-
ся с ним, но оставлял все по-прежнему, якобы ленясь пе-
ределывать...
Несмотря на разницу во взглядах и мнениях, поэт, с
присущей ему зоркостью, ценил в Катенине достоинства
литератора, энциклопедиста, переводчика, которые не
были замечены и поняты собратьями по перу и читаю-
щей публикой. Катенин приобрел репутацию неудачника.
В 1830-е годы, в трудное для него время, Пушкин пригла-
сил его сотрудничать в «Литературной газете», где пуб-
ликовались статьи критика о литературе древней и сред-
них веков, о театре.
t Под воздействием Катенина Пушкин преодолел
безусловную приверженность к «арзамасскому» на-
правлению в развитии русской литературы. Признавая
благотворное воздействие Катенина на свое отношение к
различным направлениям в русском литературном языке,
Пушкин писал ему в 1826 году: «Многие (в том числе и
я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонно-
сти в литературных мнениях, а односторонность есть па-
губа мысли» 7 .
В январе 1833 года Пушкин и Катенин были одновре-
менно избраны действительными членами Российской
Академии.
Спустя год друзья виделись в последний раз, Катенин
уезжал в Тифлис на военную службу. В своих воспомина-
ниях он писал: «...в гостинице... навестил меня Пушкин в
последний раз; жена его была больна, и он казался грус-
тен, однако зная, что нам расстаться надолго,— увы! на-
всегда,— с лишком три часа пробеседовал, обещаясь еще
зайти на другой день, но не бывал» 8 .
 «ПОД С Е Н И Ю КУЛИС»
Большой Каменный театр на Театральной площади —
ныне участок, занятый зданием Ленинградской
государственной консерватории
им. Н. А. Римского-Корсакова, дом 3.
Театральная школа, Театральная дирекция
в доме Голидея на Екатерининском
канале — ныне набережная канала
Грибоедова, дома 93 и 97, Александрийский
театр на Александрийской площади — ныне
Государственный академический театр драмы
им. А. С. Пушкина
на площади Островского, дом 2

то время, когда Пушкин жил в Ко-

ломне, эта отдаленная часть Петербурга ока-
залась центром театральной жизни столицы.
Большой театр, квартира Никиты Всеволожского, Теат-
ральная школа, «чердак» Шаховского — здесь происхо-
дили события, так волновавшие ценителей искусства.
Большой Каменный театр был выстроен в 1783 году
по проекту Антонио Ринальди. В 1802—1805 годах Тома
де Томон его перестроил. Но в 1811 году произошел по-
жар. Пушкин увидел отстроенный заново в 1818 году
Большой театр по выходе из Лицея.
Новое здание поражало красотой и великолепием. По
словам П. П. Свиньина, главный фасад его украшал вось-
миколонный портик и барельеф, представлявший торжес-
тво Аполлона. В отделке пятиярусного театрального зала
участвовали скульптор В. И. Демут-Малиновский и живо-
писец Д. Скотти.
В 1890-е годы здание театра частично разобрали и воз-
вели новое — для Консерватории, существующее поныне.
Судя по изображениям пушкинского времени, величе-
ственный старый Каменный театр царил на площади, по-
лучившей название Театральной. В рисунках тех лет
запечатлен архитектурный облик площади. В них
скрупулезно зарисованы также прозаические подробно-
сти: кареты и экипажи, «грелки» — своеобразные шатры,
где можно было в холодное время развести костер, ук-
рыться от дождя и ветра. На площади слуги и форейторы
часами ожидали своих господ, тех, которые в отличие от
93
пушкинского Онегина не спешили покинуть нарядный
театральный зал, где было уютно и светло от множества
свечей и люстр:
Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча у п р я ж ь ю своей,
И кучера, вокруг огней,
Б р а н я т господ и бьют в ладони:
А уж Онегин вышел вон...

В этих строках — живая картина повседневной жизни

Петербурга, увиденная поэтом и так колоритно нарисо-
ванная в романе «Евгений Онегин».
Гравюра С. Ф. Галактионова по рисунку П. П. Свинь-
ина (1820 год) передает вид театрального зала, заполнен-
ного множеством зрителей:
Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла, всё кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.

В первой главе «Евгения Онегина» отобразились впе-

чатления поэта о спектаклях той поры. «Театральные»
строфы романа отличаются романтической приподнято-
стью, соединенной с почти афористичной меткостью на-
блюдений и оценок Пушкина-зрителя.
Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый К н я ж н и н ;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил.

Там и Дидло венчался славой,

Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.

В статье «Мои замечания об русском театре», напи-

санной в 1820 году, Пушкин размышляет о судьбах рус-
ского театра. С присущей ему наблюдательностью и про-
ницательностью поэт дает безошибочно точные характе-
94
Большой Каменный театр. Акварель. 1820-е годы.

Зрительный зал петербургского Большого театра. Гравюра

С. Ф. Галактионова но рисунку II. II. Свиньина. 1820-е годы.
ристики актерам, с иронией и горечью говорит об «убий-
ственном равнодушии» к искусству тех, кто приезжал в
театр по обязанности: «Значительная часть нашего парте-
ра (т. е. кресел) слишком занята судьбою Европы и оте-
чества, слишком утомлена трудами, слишком глубоко-
мысленна, слишком важна, слишком осторожна в изъяв-
лении душевных движений, дабы принимать какое-нибудь
участие в достоинстве драматического искусства (к тому
же русского)» 1 .
Театр был своего рода политическим клубом. Здесь об-
менивались эпиграммами и анекдотами насчет того или
иного представителя власти, говорили о политике.
Но среди завсегдатаев партера было немало истинных
любителей театра, и в их числе — Пушкин, Гнедич,
Грибоедов, Катенин и другие. Обычно их видели в левой
части кресел — на «левом фланге».
Однажды (в апреле 1820 года) Пушкин пришел в те-
атр с портретом Лувеля, рабочего, убившего наследника
французского престола герцога Беррийского. На литогра-
фии, изображавшей Лувеля, Пушкин сделал дерзкую над-
пись: «Урок царям» — и не стесняясь показывал его ок-
ружающим. Вызывающее поведение Пушкина в театре
разгневало императора, осведомленного о вольнолюбивых
стихах поэта. В мае 1820 года Пушкин надолго расстался
с волшебным миром петербургского театра... Он был от-
правлен в ссылку.
В январе 1832 года на сцене Большого театра был
поставлен пушкинский «Моцарт и Сальери» в бенефис
актера Я. Г. Брянского, игравшего роль Сальери.
27 ноября 1836 года Пушкин присутствовал на пре-
мьере оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Су-
санин»). Поэт сидел в 11-м ряду кресел, а сам компози-
тор — в ложе второго яруса.
* * *

Вблизи Большого театра, на Екатерининском канале,

находилась Театральная школа. Она помещалась в трехэ-
тажном доме, выстроенном в XVIII веке. За время своего
существования это здание претерпело значительные
изменения: надстроен четвертый этаж, добавлены надо-
конные украшения третьего этажа, ворота заменены
дверью. Но центральная часть фасада с балконом и за-
мковыми камнями над окнами первого этажа сохрани-
лась.
Ученикам школы жилось нелегко, особенно будущим
танцовщикам и балеринам. Известный актер П. А. Кара-
96
тыгин рассказывал в своих воспоминаниях, как в зимние
месяцы, в шесть часов утра, когда еще не брезжил рас-
свет, воспитанники собирались в нетопленой танцеваль-
ной зале и при свете сальных свечей неутомимо выполня-
ли упражнения. «В 11 часов какой-то дребезжащий звук
экипажа раздался под воротами,— пишет Каратыгин.—
«М-eur Дидло! Дидло приехал!» — закричало народонасе-
ление театрального училища. Сам олимпийский громовер-
жец не мог бы нагнать большего страха... Грозному ба-
летмейстеру подали его длинную палку... мы (новички),
стали к сторонке, и Дидло начал свой обычный класс.
Тут я увидел на опыте, как он был легок на ногу и
как сильно тяжел на руку. В ком больше находил он спо-
собностей, на того больше обращал внимания и щедрее
наделял колотушками. Синяки часто служили знаками
отличия будущих танцоров» 2 .
Нередко доставалось и маститым артистам. Стоя за
кулисами, балетмейстер зорко следил за всеми деталями
исполнения. Он перегибался, улыбался, семенил ногами и
вдруг начинал злобно топать такт ногой. На каждого про-
винившегося танцора он набрасывался за кулисами, как
коршун. «При шуме рукоплесканий, счастливая танцов-
щица убегала за кулисы, а тут Дидло хватал ее за плечи,
тряс изо всей силы, осыпал бранью и, давал ей тумака в
спину, выталкивая опять на сцену, если ее вызывали.
Часто Дидло за кулисами гонялся за танцовщицей, кото-
рая, из предосторожности, убегала со сцены в противопо-
ложную сторону и пряталась от него. Взбешенного Дидло
отливали водой» 3 .
Таков был знаменитый балетмейстер Шарль Луи
Дидло.
Воспитанницы театральной школы, будущие актрисы
и балерины, содержались в большой строгости. Окна их
комнат в третьем этаже были забелены до третьего пере-
плета, а подоконники так узки, что на них не могла умес-
титься даже самая маленькая ножка, если б девушка хо-
тела дотянуться до форточки: нет ли возле дома ее по-
клонника?
Среди тех, кто часами прохаживался вдоль решетки
канала, часто бывал и Пушкин —
Непостоянный обожатель
Очаровательных актрис,
Почетный гражданин кулис...

Эти слова, сказанные об Онегине, можно отнести и к

самому поэту. Но нельзя ограничиться приведенным от-
97
рывком. В жизни Пушкина театр занимал слишком важ-
ное место. Поэт был необычным зрителем. Внешне он, ка-
залось, не отличался от тех завсегдатаев театрального за-
ла, которые не спешили к началу спектакля:
Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Валеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».

Однако, полемизируя со своим героем, в примечаниях

к роману Пушкин пишет: «Черта охлажденного чувства,
достойная Чальд-Гарольда. Балеты г. Дидло исполнены
живости воображения и прелести необыкновенной. Один
из наших романтических писателей находил в них гораз-
до более поэзии, нежели во всей французской литерату-
ре» 4 . Под именем романтического писателя Пушкин имел
в виду себя.
Взамен классического танца XVIII века, с его застыв-
шими условностями и холодными аллегориями, Дидло со-
здал романтический балет, где господствовали вдохнове-
ние, искренность, драматизм, виртуозность.
«Байрон балета», «пиит танца» — так называли
современники Дидло — реформатора балетного спектак-
ля, соединившего в своем творчестве талант режиссера,
актера и постановщика с неуемной фантазией, эрудицией,
новаторством.
Театральные впечатления нашли отражение в творчес-
тве молодого Пушкина. На страницах рукописи поэмы
«Руслан и Людмила», созданной в пору увлечения теат-
ром, остались мимолетные рисунки поэта: портреты пе-
тербургских актрис, танцующая балерина, ножка в балет-
ной туфельке. Закономерно, что несколькими годами по-
зже романтические поэмы Пушкина «Руслан и Людмила»
и «Кавказский пленник» были инсценированы и на их
основе Дидло поставил балетные спектакли. До нас дошла
старинная афишка балета «Кавказский пленник, или
Тень невесты», в которой роль черкешенки исполняла
воспетая Пушкиным Авдотья Истомина.
98
 Но и театр той поры обязан Пушкину глубоким пони-
манием и осмыслением сценического искусства. Пушкин
первый раскрыл секрет неповторимого очарования танца
русской балерины — его одухотворенность:
Узрю ли русской Терпсихоры
Душой исполненный полет?..

С присущей Пушкину способностью точно и поэтично

описывать виденное изображает он знаменитую Истоми-
ну:
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.

Пушкин всегда был желанным гостем в актерской

семье. Часто в эти годы наведывался он в дом Голидея
(ныне — дом 97 по набережной канала Грибоедова),
вблизи Театральной школы. Это красивое трехэтажное
здание с колоннами имело три фасада: на Екатеринин-
ский канал, Мариинский переулок и Офицерскую улицу.
Перестроенный в 1880-е годы дом приобрел совсем иной
вид. В то время, когда здесь бывал Пушкин, он принадле-
жал театральной дирекции. В первом этаже помещалась
типография; тут печатали афиши и пьесы. Во втором и
третьем этажах жили служащие и актеры: знаменитый
трагик А. С. Яковлев, Брянские, Каратыгины, Колосовы.
В небольшой квартире Колосовых Пушкин чувствовал
себя как дома. Мать, Евгения Ивановна,— балерина и
дочь Александра — драматическая актриса души не
чаяли в своем госте. «Меньшая» Колосова вспоминает о
полудетских проделках поэта: «Угрюмый и молчаливый в
многочисленном обществе, «Саша Пушкин», бывая у нас,
смешил своею резвостью и ребяческою шаловливостью.
Бывало, ни минуты не посидит спокойно на месте; вер-
тится, прыгает, пересаживается, перероет рабочий ящик
матушки, спутает клубки гаруса в моем вышиванье, раз-
бросает карты в гранпасьянсе, раскладываемом матуш-
кою...
— Да уймешься ли ты, стрекоза! — крикнет, бывало,
моя Евгения Ивановна...
Саша минуты на две приутихнет, а там опять начнет
проказничать. Как-то матушка пригрозилась наказать
99
Государственный академический театр драмы им. А. С. Пушкина.
Бывший Александринский театр. Фотография.

неугомонного Сашу: «остричь ему когти»,— так называла

она его огромные, отпущенные на руках ногти.
— Держи его за руку,— сказала она мне, взяв ножни-
цы,— а я остригу!
Я взяла Пушкина за руку, но он поднял крик на весь
дом, начал притворно всхлипывать, стонать, жаловаться,
что его обижают, и до слез рассмешил нас...» 5
И тот же «Саша Пушкин» писал: «Если Колосова...
исправит свой однообразный напев, резкие вскрикивания
и парижский выговор буквы Р, очень приятный в комна-
те, но неприличный на трагической сцене... если будет
подражать не только одному выражению лица Семеновой,
но постарается себе присвоить и глубокое ее понятие о
своих ролях, то мы можем надеяться иметь со временем
истинно хорошую актрису — не только прелестную собой,
но и прекрасную умом, искусством и неоспоримым даро-
ванием. Красота проходит, таланты долго не увядают» 6 .

В последний день августа 1832 года в Петербурге про-

изошло важное событие — открытие Александринского
театра. «Сие огромное, изящное, величественное здание
построено архитектором Росси. Зала вмещает в себе пять
100
ярусов лож, кроме бенуаров... Представление открылось
трагедиею Пожарский (М. В. Крюковского.— Авт.)
и Испанским Дивертисментом, т. е. разными испански-
ми танцами. Театр был наполнен снизу до верху лучшею
публикою» 7 ,— писала «Северная пчела».
В апреле 1836 года в Александринском театре состоя-
лась премьера «Ревизора» Н. В. Гоголя, вызвавшая бурю
негодования реакционной критики. И хотя Пушкин не
присутствовал на этом спектакле, его очень интересовала
постановка комедии, разбор которой (статью П. А. Вязем-
ского) он поместил в «Современнике».
В начале 1837 года, в то время, когда приближалась
кровавая развязка жизни поэта — предстояла дуэль
с Дантесом, на сцене театра готовилась постановка ма-
ленькой трагедии «Скупой рыцарь». Спектакль был на-
значен на 1 февраля 1837 года. Афиша оповещала о том,
что роль барона исполнит Я. Г. Брянский, роль Альбе-
ра — В. А. Каратыгин. Но в связи с произошедшим пое-
динком спектакль отменили. Об этом сообщал в письме к
А. И.Нефедьевой А. И. Тургенев: «Сегодня, ещё прежде
дуэля назначена и в афишках объявлена была для бене-
фиса Каратыгина пиэса из Пушкина: «Скупой Рыцарь»...
Каратыгин, по случаю отпевания Пушкина, отложил бе-
нефис до завтра, но пиэсы этой — играть не будут! — ве-
роятно опасаются излишнего энтузиазма...» 8
 НА « Ч Е Р Д А К Е »
У ШАХОВСКОГО
Дом Клеопина на Малой Подьяческой улице —
ныне дом 12

ели с Екатерининского канала свернуть на

Львиный мост, окажешься на неширокой ули-
це — Малой Подьяческой. Здесь находился дом
статского советника Петра Клеопина, который пользовал-
ся не меньшей известностью, чем дом Голидея.
В верхнем этаже этого, скромного с виду, двухэтажно-
го здания, впоследствии надстроенного, снимал квартиру
князь Александр Александрович Шаховской.
Театральное подворье, литературный салон, студия —
таков был знаменитый на весь Петербург «чердак» Ша-
ховского.
...В один из зимних дней 1818 года в подъезд дома
Клеопина вошли два молодых человека — П у ш к и н и Ка-
тенин. Они поднялись по крутым каменным ступеням
лестницы, остановились у дверей... Если бы не Катенин,
Пушкин вряд ли решился сюда прийти; ведь это он,
Сверчок, еще недавно, защищая единоверцев «арзамас-
цев», так беспощадно высмеивал «беседчика Шутовско-
го». Но прошло время, полемический задор бывших вра-
гов иссяк. Шаховской оценил талант Пушкина и востор-
женно отозвался о «Руслане и Людмиле». Оба в душе
простили друг друга. Шаховской просил Катенина при-
везти к нему Пушкина.
...Хозяин сам встретил гостей. Щелочки его лукавых,
умных глаз искрились от удовольствия. Некрасивое, ря-
бое, с длинным, как у ворона, носом, лицо его расплылось
в радушной улыбке.
Шаховской обладал неистощимой энергией и темпера-
ментом. Театральный педагог, актер, режиссер, драматург
102
и поэт — его хватало на все! В квартире Шаховского в
присутствии гостей происходили репетиции.
Тучный, с безобразно колышущимся животом, князь
отличался удивительной подвижностью и экспансивно-
стью. «...Шаховской был такой же фанатик своей профес-
сии, как и Дидло,— вспоминал П. А. Каратыгин,— так
же готов был рвать на себе волосы, войдя в экстаз, так же
плакал от умиления, если его ученики (особенно учени-
цы) верно передавали его энергические наставления» 1 .
Но лихо приходилось тем, кто оказывался непонятлив!
Бедным жертвам его приходилось часами выслушивать
вопли возмущения, отчаяния, горестные жалобы, моль-
бы!..
«— Ты, миленькая, дурища,- кричал он на перепу-
ганную актрису,— уха у тебя нет, где у тебя размер сти-
ха?! В прачки тебе идти надо было!..
— Опять зазюзюкал, миленький,— доставалось друго-
му,— ведь ты с придворной дамой говоришь, а не с гор-
ничной, что губы сердечком складываешь? Раскрывай
рот!» 2
Во время этих припадков негодования князь выглядел
смешным и нелепым, как комический актер, исполняв-
ший трагическую роль. Зрители-гости приходили в вос-
торг! Такие репетиции стоили настоящего спектакля!
«...один из лучших вечеров моей жизни; помнишь?.. На
чердаке к н я з я Шаховского» 3 ,— писал Пушкин Катенину
в 1825 году из Михайловского.
Еще до возвращения Пушкина из ссылки Шаховской
поставил спектакли на темы поэм «Руслан и Людмила» и
«Бахчисарайский фонтан», комедию в стихах «Финн» и
«Керим-Гирей, крымский хан», а в 1836 году отважился
инсценировать «Пиковую даму» («Хризомания, или
Страсть к деньгам»).
Шаховской, талантливый режиссер и драматург,
прекрасно знал законы сцены. Он «умел мастерски по-
льзоваться не только способностями, но даже недостатка-
ми артистов...— писал Петр Каратыгин,— он умел выкра-
ивать роли по их мерке» 4 . Более того, Шаховской обладал
редким умением создавать роли для второстепенных акте-
ров, обнаруживая их скрытые для общего глаза способно-
сти.
В совершенстве владея искусством композиции спек-
такля, он строил пьесу, учитывая зрительскую аудито-
рию, и старался выявить реакцию публики еще во время
репетиции. По словам современника, он «подобно Моль-
еру, готов был читать свое сочинение безграмотной кухар-
103
ке» 5 . Потому и сделал он свою квартиру домашним теат-
ром.
Плодовитый и неистощимый комедиограф, Шаховской
сочинил более ста пьес, в которых играли знаменитые ак-
теры: А. Е. Асенкова, А. М. Каратыгина, И. И. Сосницкий
и другие.
«— Скажи пожалуйста, князь,— спрашивали его,—
когда ты находишь время сочинять?.. По утрам у тебя до-
лжностной народ, перед обедом репетиция, по вечерам
всегда общество, и прежде второго часа ты не ложишься...
— Он лунатик...— отвечала жена Шаховского... во
сне бредит стихами. Иногда думаешь, что он тебе что-ни-
будь хочет сказать, а он вскочил да и за перо, перебирать
рифмы...» 6
Разнообразные особенности творчества Шаховского
понимал молодой Пушкин. Две строчки, посвященные
драматургу в романе «Евгений Онегин», увековечили его
имя:
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой...
 «ПОЧТЕННЕЙШИЙ ЧЕЛОВЕК
З Д Е Ш Н Е Г О МИРА»
эм Кропоткина на Театральной площади —
ныне Театральная площадь, дом 181

трудные минуты жизни Пушкин обращался

к Федору Николаевичу Глинке. Они познако-
мились вскоре после окончания Пушкиным
Лицея, скорее всего, через В. К. Кюхельбекера, которого
Глинка знал еще лицеистом. Глинка жил в ту пору во
второй Адмиралтейской части, невдалеке от театра, в до-
ме князя Кропоткина, где находилась контора адресов.
Встречались они и у Кюхельбекера в его казенной квар-
тире, в мезонине дома Отто на набережной Фонтанки, где
помещался Благородный пансион (дом не сохранился;
ныне — участок дома 164), и у П. А. Плетнева (в доме на
Обуховском проспекте; ныне — Московский проспект,
участок дома 8). Бывали они вместе и на собраниях «Зе-
леной лампы», где Глинка читал свои антимонархические
стихотворения. Во второй половине октября 1819 года
Пушкин слушал у Всеволожского его стихотворение
«Шарада», разгадкой которого являлось слово «престол».
Что целое мое? — всегда жилище власти,
И благо, где на нем, смирив кичливость страсти,
Спокойно восседит незыблемый закон:
Тогда ни звук оков, ни угнетенных стон
Не возмущает дух в странах, ему подвластных.

Но горе, где поправ священные законы,

Забыв свой долг, презрев граждан права и стоны,
Воссядет равный им с страстьми, а не закон.
Там в миг преобратит строптивой властью он
В ничто — обилья блеск, луга и нивы — в степи,
И детям от отцов наследье — грусть и цепи.
И землю окропят потоки горьких слез,
И взыдет стон людей до выспренных небес.

105
 Глинка в особенности прославился «Письмами русско-
го офицера» (1808, 1815—1816). Вообще был он челове-
ком с яркой биографией: участник войны 1812 года, сра-
жений при Аустерлице и Бородине... К 1819 году он стал
одним из самых видных деятелей декабристского движе-
ния: одним из первых вошел он в «Союз спасения», а за-
тем и в «Союз благоденствия». От него многое зависело в
литературно-общественной жизни Петербурга. Служил он
адъютантом у генерал-губернатора Петербурга М. А. Ми-
лорадовича в чине полковника гвардии, а потому был
всегда в курсе правительственной политики и нередко ис-
пользовал свое положение для поддержки антиправитель-
ственных настроений своих друзей. Большой авторитет,
которым пользовался Глинка в прогрессивных петербург-
ских кругах, держался, кроме того, на таких его качес-
твах, как просвещенность, доброта и благородство. Друж-
бой с Глинкой гордились. С Пушкиным они сошлись.
В одном из писем Глинка признавался: «Я очень его
любил как Пушкина и уважал как в высшей степени та-
лантливого поэта» 2 . Глинка имел в Петербурге репутацию
человека нравственного, и его влияние на Пушкина нахо-
дили благотворным. По словам Глинки, ему удалось даже
отвести его от одной дуэли 3 . Может быть, лучше других
Глинка понял внутреннюю суть внешне безалаберного
молодого Пушкина. Он знал в замечательной петербург-
ской молодежи такую черту, как преувеличенно показная
склонность к эпикурейству. По его воспоминаниям, даже
Рылеев, «как и многие тогда, сам на себя наклепывал,
<...) Это, тогдашняя черта, водилась и за Пушкиным:
придет, бывало, в собрание, в общество и расшатывается.
«Что Вы, Александр Сергеевич?» — «Да вот выпил
12 стаканов пуншу!» А все вздор, и одного не допил!
А это все для того, чтобы выдвинуться из томящей моно-
тонности и глухой обыденности и хоть чем-нибудь да проя-
вить свое существование. Хотели воли, поля и деятельно-
сти!» 4
В первой половине апреля 1820 года по Петербургу
сильно распространились слухи о противоправитель-
ственных стихах Пушкина. Однажды в его отсутствие
агент полиции пытался подкупить дядьку его, с тем что-
бы тот дал ему познакомиться с бумагами его хозяина.
Пушкин бросился к Глинке. «Раз утром выхожу я из
своей квартиры (на Театральной площади),— рассказы-
вает Глинка,— и вижу Пушкина, идущего мне навстречу.
Он был, как и всегда, бодр и свеж; но обычная (по крайней
мере, при встречах со мной) улыбка не играла на его лице,
106
и легкий оттенок бледности замечался на щеках. «Я к
вам».— «А я от себя!» И мы пошли вдоль площади» 5 .
Глинке не составило труда по рассказу Пушкина оп-
ределить, кто из агентов был у него; обсудив положение,
он посоветовал Пушкину идти «прямо к Милорадовичу,
не смущаясь и без всякого опасения», находя в подобном
поступке «много романтизма и поэзии» 6 . Пушкин был
вызван 7 к М. А. Милорадовичу (очевидно, в его канцеля-
рию на Б. Морской — ныне ул. Герцена, 48), которому
было предписано свыше реквизировать у Пушкина все
его бумаги. Генерал счел более деликатным вызвать поэта
к себе и потребовать у него неопубликованные стихотво-
рения. Сказав, что все его рукописи сожжены, Пушкин
вызвался тут же восстановить их по памяти, что и сделал,
исписав при Милорадовиче «целую тетрадь» 8 .
За Пушкина перед Милорадовичем вступился Глинка;
генерал-губернатор взял на себя смелость от имени пра-
вительства даровать поэту прощение, чем навлек на себя
неудовольствие Александра I. Но заступничество Милора-
довича вместе с хлопотами В. А. Жуковского, Н. М. Ка-
рамзина, П. Я. Чаадаева возымело действие: участь поэта
была смягчена.
Едва ли не первым Глинка признал гений опального
поэта. В связи с выходом в свет поэмы «Руслан и Людми-
ла» он написал послание «К Пушкину», которое было
опубликовано в сентябрьском номере «Сына отечества» за
1820 год. До поэта вскоре дошли строки:
О Пушкин! Пушкин! Кто тебя
Учил пленять в стихах чудесных?
Какой из жителей небесных
Тебя младенцем полюбил?..
Судьбы и времени седого
Не бойся, молодой певец, f
Следы исчезнут поколений,
Но жив талант, бессмертен гений.

Приветствовать и утешать в стихах ссыльного поэта

было своего рода гражданственным подвигом. Пушкин от-
ветил Глинке стихотворением:
Когда средь оргий жизни шумной
Меня постигнул остракизм,
Увидел я толпы безумной
Презренный, робкий эгоизм.
Без слез оставил я с досадой
Венки пиров и блеск Афин,
Но голос твой мне был отрадой,
Великодушный гражданин!
Пускай судьба определила

107
 Гоненья грозные мне вновь,
Пускай мне дружба изменила,
Как изменила мне любовь,
В моем изгнанье позабуду
Несправедливость их обид.
Они ничтожны — если буду
Тобой оправдан, Аристид.

Стихотворение не было напечатано при жизни Пушки-

на. Посылая стихи брату, поэт просил: «...покажи их
Глинке, обними его за меня и скажи ему, что он все-таки
почтеннейший человек здешнего мира» .
Летом 1830 года Пушкин навестил Глинку в Твери,
где тот находился после петрозаводской ссылки, и пытал-
ся хлопотать о его возвращении в Петербург.
 У ДЕМУТА
Демутов трактир, дом Тиран
на набережной реки Мойки,—
ныне дом 40

тарейшая в Петербурге гостиница Демута, или

Демутов трактир, как называли ее петербур-
жцы, в пушкинские времена считалась одной
из лучших в городе. Филипп Якоб Демут построил ее
в 70-е годы XVIII века на Мойке, близ Невского проспек-
та. Другой стороной дом выходил на Большую Конюшен-
ную улицу (ныне ул. Желябова). К 1796 году гостиница
стала очень популярной в городе, и Демут выстроил на
месте старого новое каменное здание.
Постояльцев в гостинице всегда было много еще и по-
тому, что номера здесь сдавались «на всякие вкусы и до-
статки». Небольшие, плохо освещенные номера с окнами
во двор занимали нечиновные иностранцы, приехавшие в
Россию в поисках заработка. В другой половине — окна-
ми на улицу — в комфортабельных апартаментах жили
богатые и знатные путешественники. Некоторые из них
занимали здесь помещения в восемь комнат, с салоном,
будуаром, столовой и спальней. Иные постояльцы жили в
Демутовом трактире подолгу и обставляли комнаты по
своему вкусу.
После смерти основателя гостиницы в 1802 году ее
унаследовала вдова Демута, которая передала управление
«трактиром» французу Гюге. В первозданном виде гости-
ница просуществовала до 1832 года, когда на ее месте вы-
строили новое каменное здание, вновь перестроенное уже
в 1870-х годах по проекту архитектора А. А. Парланда,
который добавил к зданию четвертый этаж и изменил его
внутреннюю планировку. Венчал новое помещение пыш-
ный герб с прежним названием — «Hotel Demouth»
(«Гостиница Демута»).
109
 По всей вероятности, Пушкин впервые увидел гости-
ницу Демута в 1811 году, когда Василий Львович привез
племянника в Петербург, чтобы определить в Царскосель-
ский лицей. Впоследствии же, в зрелом возрасте, вся хо-
лостая петербургская жизнь Пушкина была связана с
этой гостиницей. Здесь, по словам К. А. Полевого, «обык-
новенно квартировал А. С. Пушкин», ведя «жизнь стран-
ную». Вот что пишет он в своих воспоминаниях: «Он жил
в гостинице Демута, где занимал бедный номер, состояв-
ший из двух комнаток. (...) Оставаясь дома все утро, на-
чинавшееся у него поздно, он, когда был один, читал, ле-
жа в постели, а когда к нему приходил гость, он вставал с
своей постели, усаживался за столик с туалетными при-
надлежностями и, разговаривая, обыкновенно чистил, об-
тачивал и приглаживал свои ногти, такие длинные, что их
можно назвать когтями... он был удивительно умен и
приятен в разговоре, касавшемся всего, что может зани-
мать образованный ум.» Пушкин встречал гостей «очень
любезно и привлекал к себе своими разговорами и расска-
зами» 1 . Пушкин любил работать в постели. Недаром же в
одном из поздних писем он писал: «Я и в коляске сочи-
няю, что же будет в постеле?» 2
Несколько иначе вспоминает о порядке дня Пушкина
П. А. Плетнев, как никто, знавший поэта: Пушкин «утро
посвящал... чтению, выпискам, составлению планов
или другой умственной работе. Вставая рано, тотчас при-
нимался за дело. Не кончив утренних занятий своих, он
ббялся одеться, чтобы преждевременно не оставить каби-
нета для прогулки» 3 .
В гостинице Демута ж и л П. Я. Чаадаев. В 1817 году
его назначили адъютантом генерала И. В. Васильчикова,
и он переехал из Царского Села в Петербург и поселился
у Демута. Свободолюбивая личность, политический
наставник Пушкина, Чаадаев поражал окружающих
многогранностью своей натуры: иные его черты казались
неожиданными. Так, широко было известно его внимание
к своей внешности, его искусство одеваться. Это его имел
в виду Пушкин, создавая образ Онегина,— он назвал сво-
его героя «второй Чадаев». По внешнему облику, стилю
жизни друг поэта был более других родствен онегинскому
типу и дал немало материала Пушкину для зарисовки
быта своего героя. Несомненно, что детали обстановки
комнат Чаадаева в Демутовом трактире нашли отражение
в описании кабинета Онегина в первой главе романа:
Изображу ль в картине верной
Уединенный кабинет,

110
 Где мод воспитанник примерный
Одет, раздет и вновь одет?
Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный,
И но Балгическим волнам
За лес и сало возит к нам,
Все, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для пеги модной,—
Все украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.

Янтарь на трубках I {a per рада,

Фарфор и бронза на столе,
И, чувств изнеженных отрада,
Духи в граненом хрустале;
Гребенки, пилочки стальные,
Прямые ножницы, кривые,
И щетки тридцати родов...

В стихотворении «Чаадаеву» (1821) Пушкин вспоми-

нал «кабинет», где его хозяин
...всегда мудрец, а иногда мечтатель
И ветреной толпы бесстрастный наблюдатель.

Называя адресата «милым домоседом», поэт мечтал

вновь прийти к нему, чтобы
...вспоминать беседы прежних лет,
Младые вечера, пророческие споры,
Знакомых мертвецов живые разговоры;
Поспорим, перечтем, посудим, побраним,
Вольнолюбивые надежды оживим...

В кабинете Чаадаева, по рассказам Вигеля, висел по-

ртрет хозяина, на котором рукою Пушкина было написа-
но:
Он вышней волею небес
Рожден в оковах службы царсрой;
Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,
А здесь он — офицер гусарский.

Пушкин не случайно сравнивает Чаадаева с республи-

канцами. Чаадаев, пренебрегший возможностью стать
адъютантом царя, разочаровался в своих мечтах повлиять
на российские порядки. Чиновник канцелярии Комиссии
прошений на высочайшее имя Д. Н. Свербеев писал о нем
в своих «Записках»: «Он (Чаадаев,—Лег.) обзывал
Аракчеева злодеем, высших властей — военных и граж-
данских — взяточниками, дворян — подлыми холопами,
111
духовных — невеждами, все остальное — коснеющим и
пресмыкающимся в рабстве» 4 .
Пушкин высоко ценил Чаадаева, он писал в дневнике:
«Никогда я тебя не забуду. Твоя дружба мне заменила
счастье» 5 . Чаадаеву поэт посвятил одно из тех стихотво-
рений, за которые был сослан из Петербурга в 1820 году:
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она

Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!

У е з ж а я в ссылку, Пушкин зашел к Чаадаеву про-

ститься, но застал его спящим. Поэт оставил записку, в
нескольких словах которой выразилось его умение быть
чутким и преданным другом: «Мой милый, я заходил к
тебе, но ты спал; стоило ли будить тебя из-за такой безде-
т 6
лицыг»
Через семь лет, 25 мая 1827 года, возвратись из ссыл-
ки, Пушкин снова остановился у Демута, где все ему бы-
ло знакомо. Вначале поселился он в бедном тридцать
третьем номере из двух комнат с окнами во двор (комна-
ты до наших дней не сохранились). В октябре 1827 года,
побывав летом в Михайловском, поэт занимал десятый
номер, судя по надписи на подаренной им А. П. Керн по-
эме «Цыганы»: «Ее превосходительству А. II. Керн от
господина Пушкина, усердного ее почитателя. Трактир
Демута № 10» 1 .
Пушкина, о котором говорили, что до женитьбы он
«жил все больше по трактирам» 8 , постоянно окружали
друзья. В Демутовом трактире его посещали В. А. Ж у -
ковский, П. А. Вяземский, А. А. Дельвиг, И. А. Крылов,
П. А. Плетнев и другие.
14 марта 1828 года с текстом Туркманчайского догово-
ра о мире приехал из Персии и остановился у Демута
А. С. Грибоедов. Молодой дипломат переживает в Петер-
бурге небывалую популярность: его привечают царь,
двор, свет... Но для Грибоедова привлекателен прежде
всего литературный круг. Весной 1828 года Пушкин и
Грибоедов, почти равные в своей славе, много общаются,
вместе появляются в разных петербургских домах: у пиа-
нистки Марии Шимановской на Первой Итальянской
112
улице (ныне — ул. Ракова), у М. Ю. Виельгорского на
Большой Морской (ныне ул. Герцена), у В. А. Жуковско-
го в Шепелевском доме Зимнего дворца. Их вместе видят
на пасхальном обеде у издателя «Отечественных записок»
П. П. Свиньина в его доме на углу Михайловской площа-
ди (ныне — пл. Искусств) и Инженерной улицы.
Характеры Пушкина и Грибоедова были чем-то схо-
жи: спорили они много и горячо, между ними, по словам
Вяземского, бывали «сшибки забавные» 9 . Для Пушкина
встречи с Грибоедовым представляли интерес, ибо, по его
мнению, «Грибоедов очень умен» 1 0 .
В середине апреля Пушкин, Грибоедов, Крылов и Вя-
земский задумали путешествие по Европе. «Сговорились
пуститься на этот европейский набег»,— сообщал Вязем-
ский жене и добавлял при этом: «не шутка видеть (евро-
пейцам.— Авт.) четырех русских литераторов»". «Евро-
пейскому набегу» русских литераторов помешало безде-
нежье...
25 мая того же года Пушкин с Вяземским и
П. JI. Шиллингом посещают Кронштадт, осматривают
флот, готовившийся к выступлению против турок под ко-
мандой Д. Н. Сенявина. Утомленный столичной жизнью,
Пушкин просился в этот поход, но, естественно, тщетно...
Тревожное, метущееся настроение поэта выражается
в стихотворении, написанном на второй день после мор-
ской прогулки, в день его рождения — «Дар напрасный,
дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?»
В Демутовом трактире у Пушкина бывал Адам Миц-
кевич. Поэты познакомились еще в 1826 году в Москве.
Теперь их часто видят в петербургских салонах, литера-
турных домах. Они бродят по городу под дождем, укрыв-
шись одним плащом. Как сказал Мицкевич, «знали они
друг друга с недавнего времени, но знали коротко, и было
уже несколько дней, что были они друзьями» 1 2 .
Их дружба стала очень заметна в столице, по Петер-
бургу ходили о них легенды. Рассказывали, например,
что, встретив Мицкевича где-то на улице, Пушкин посто-
ронился со словами: «С дороги двойка, туз идет». Мицке-
вич немедленно нашелся: «Козырная двойка туза бьет» 13 .
Их дружба не мешала им, однако, много и горячо спорить
при встречах по разным вопросам «то на русском, то
французском языке» | 4 ,—вспоминают свидетели. Видимо,
в гостинице Демута Мицкевич подарил Пушкину сочине-
ния Байрона с надписью: «Байрона Пушкину посвящает
поклонник обоих. Мицкевич» 1 5 .
5. Зак. 122 ИЗ
 30 апреля 1828 года в Демутовом трактире у Пушкина
собрались слушать импровизации Мицкевича. Присут-
ствовали Жуковский, Плетнев, Крылов, Вяземский,
Хомяков и Муханов. Для русских друзей, не знавших по-
льского языка, поэт импровизировал по-французски.
Свернули бумажки, жребий пал на злободневную тогда
тему: в Турции был убит константинопольский правос-
лавный патриарх, прах которого был перевезен морем в
Одессу. Собравшиеся слушали с большим волнением ве-
чер и ночь напролет. Вяземский вспоминает: «Импрови-
зация была блестящая и великолепная. (...) Жуковский и
Пушкин, глубоко потрясенные этим огнедышащим извер-
жением поэзии, были в восторге» 16 .
Об отношении Пушкина к Мицкевичу рассказывает
К. А. Полевой: «Уважение его к поэтическому гению
Мицкевича можно видеть из слов его, сказанных мне в
1828 году, когда и Мицкевич и П у ш к и н жили оба уже в Пе-
тербурге. Я приехал туда временно и остановился в гос-
тинице Демута, где обыкновенно ж и л Пушкин до самой
своей женитьбы. Ж е л а я повидаться с Мицкевичем, я
спросил о нем Пушкина. Он начал говорить о нем и, не-
вольно увлекшись в похвалы ему, сказал между прочим:
— Недавно Жуковский говорит мне: «Знаешь ли,
брат, ведь он заткнет тебя за пояс.
— Ты не так говоришь,— отвечал я,— он уже заткнул
меня»17.
Как вспоминал П. А. Плетнев, «раз в самой квартире
Пушкина, в Демутовом трактире», Мицкевич «долго
и с жаром говорил о любви, которая некогда должна свя-
зать народы между собой» 18 . Через несколько лет в связи
с выходом в свет сборника политических сатир Мицкеви-
ча, направленных против России, Пушкин вспомнит их
дружеские петербургские встречи:
...Он между нами ж и л
Средь племени ему чужого; злобы
В душе своей к нам не питал, и мы
Его любили. Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями (он вдохновен был свыше
И свысока взирал на ж и з н ь ) . Нередко
Он говорил о временах грядущих.
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.

19 октября 1828 года в гостинице Демута, в номере /

А. Д. Тыркова, лицеиста первого выпуска, праздновалась
очередная лицейская годовщина. Собрались А. С. Пуш-
114
кин, А. А. Дельвиг, М. JI. Яковлев, А. Д. Илличевский,
С. Д. Комовский и Ф. X. Стевеи. С шампанским и песня-
ми вспоминали светлые лицейские дни, много читали сти-
хов... Вели протокол, куда и было внесено стихотворение
Пушкина, отъезжающего в ночь на 20 октября из Петер-
бурга в Малинники (имение Вульфов в Тверской губер-
нии) :
Усердно помолившись богу,
Лицею прокричав ура,
Прощайте, братцы: мне в дорогу,
А вам в постель уже пора.

Впервые Пушкин откликается на дорогую его сердцу

годовщину коротким экспромтом. Поэт был очень утом-
лен. Осенью 1828 года он много и неотрывно работал, вы-
ходил из дома только поздно вечером, редко покидая свой
номер в Демутовом трактире. Пушкин заканчивал шес-
тую главу «Евгения Онегина», написал стихотворения
«Стансы», «Ангел» и другие произведения. В октябре за-
вершил большой труд — поэму «Полтава». Была осень,
когда, по словам его современника, М. В. Юзефовича,
«овладевал им бес стихотворства. (...) Это было в Петер-
бурге. Погода стояла отвратительная. Он уселся дома, пи-
сал целый день. Стихи ему грезились даже во сне, так что
он ночью вскакивал с постели и записывал их впотьмах.
Когда голод его прохватывал, он бежал в ближайший
трактир, стихи преследовали его и туда, он ел на скорую
руку, что попало, и убегал домой, чтоб записать то, что
набралось у него на бегу и за обедом. Таким образом сла-
гались у него сотни стихов в сутки... он кончил «Полта-
19
ву», помнится, в три недели» .
Живой, жадный до жизненных впечатлений, Пушкин
отказывал себе во многих удовольствиях. В стихотворном
послании к Н. М. Языкову, звавшему поэта в гости в
Дерпт, он писал:
И я с веселою душою
Оставить был совсем готов
Неволю невских берегов.
И что ж? Гербовые заботы
Схватили за полы меня,
И на Неве, хоть нет охоты,
Прикованным остался я. '

Но дело было не только в «гербовых заботах» (денеж-

ных долгах) — удерживало на месте творчество, с ним —
«хлопот выше головы» 20 . Это было время творческой зре-
115
лости поэта. В стихотворении «Увы, язык любви болтли-
вый...» слышится полное осознание себя поэтом:
Благословен же будь отныне
Судьбою вверенный мне дар.

Позже Пушкин бывал у Демута наездами: около двух

месяцев в начале 1829 года, около четырех — в 1830-м.
Но и не ж и в я постоянно у Демута, Пушкин нередко
посещает гостиницу: здесь останавливались его родители;
не раз здесь навещал он своего друга А. И. Тургенева.
Весной 1836 года номер в четвертом этаже занимала
«кавалерист-девица» Н. А. Дурова, приехавшая в Петер-
бург по делам издания своих «Записок». 7 июня ее посе-
тил Пушкин. Повесть Дуровой «Год жизни в Петербурге»
содержит эмоциональный рассказ начинающей писатель-
ницы о встрече с великим поэтом: «На новой квартире
своей я живу под облаками; мне достался номер в четвер-
том этаже!.. Что подумает Александр Сергеевич, когда
увидит, сколько лестниц надобно будет пройти ему? (...)
На другой день, в половине первого часа, карета знамени-
того поэта нашего остановилась у подъезда; я покраснела,
представляя себе, как он взносится с лестницы на лестни-
цу и удивляется, не видя им конца!.. Но вот отворилась
дверь в прихожую. (...) Входит Александр Сергеевич!., к
этим словам прибавить нечего!..» 21
Сам же Пушкин в последний раз останавливался у
Демута ненадолго в мае 1831 года, приехав из Москвы с
молодой женой, перед тем как отправиться в Царское Се-
ло.
 «МОЙ Д Е Л Ь В И Г М И Л Ы Й »
Дом Тычинкина
на Загородном проспекте —
ныне дом 1

икто на свете не был мне ближе Дельвига. Изо

всех связей детства он один оставался на ви-
ду — около него собиралась наша бедная
кучка. Без него мы точно осиротели» 1 ,— писал Пушкин
П. А. Плетневу, получив известие о смерти друга. Глубо-
кие и нежные чувства и общие литературные интересы
связывали Пушкина и Дельвига еще с лицейских дней:
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали,
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел...

Их дружба не прерывалась и во время долгих разлук.

Дельвиг навестил своего друга «в глуши, во мраке зато-
ченья» Михайловской ссылки, переписывался с ним. Одно
из писем Пушкину он закончил словами: «Целую крылья
твоего Гения, радость моя!» 2
Женившись, Дельвиг почти сразу, в 1826 году, посе-
лился на Загородном проспекте, в доме купца Кувшинни-
кова (перестроен, ныне дом 9 по Загородному проспекту).
Наезжая в Петербург, Пушкин всегда бывал у Дель-
вига. А. П. Керн тепло описала встречи друзей: «Они це-
ловали друг у друга руки и, казалось, не могли нагля-
деться один на другого. Они всегда так встречались и
прощались; была обаятельная прелесть в их встречах и
расставаниях» 3 . Беседовали друзья обычно в кабинете.
«Пушкин сидел на диване по-турецки, с ногами, Дельвиг
подле него на кресле, а перед ним на столе лежала бумага
и карандаш. Разговоры их нередко перемешивались экс-
117
промтами П у ш к и н а , которые Дельвиг немедленно запи-
сывал» 4 ,— вспоминает брат Антона Антоновича — Алек-
сандр Дельвиг.
«Сегодня вечером мы ожидаем его ( П у ш к и н а . — Авт.)
к себе,— писала Софья Михайловна Дельвиг подруге
25 мая 1827 года,— он будет читать свою трагедию „Бо-
рис Годунов"» 5 . Присутствовавший на чтении молодой
композитор М. И. Глинка был глубоко потрясен высокой
поэзией и истинной народностью трагедии.
Затем в 1829 году Дельвиги н а н я л и другую квартиру
на Загородном проспекте (ныне дом 1). Этот небольшой
т р е х э т а ж н ы й дом сохранился без изменений до нашего
времени, он был отмечен мемориальной доской со следую-
щим текстом: «В этом доме с 1829 по 1831 год ж и л и ра-
ботал известный русский поэт Антон Антонович Дель-
виг». (Сейчас дом на реставрации.)
П у ш к и н высоко ценил поэтическое дарование своего
друга. В стихотворении 1829 года он дал необыкновенно
точную и емкую х а р а к т е р и с т и к у творчества Дельвига:
Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?
В веке железном, скажи, кто золотой угадал?
Кто славянин молодой, грек духом, а родом
германец?
Вот загадка моя: хитрый Эдип, разреши!

Все знавшие Дельвига высоко ценили его личное обая-

ние. Тонкий поэтический вкус, м у з ы к а л ь н а я одаренность,
понимание живописи, скульптуры, которыми обладал
Дельвиг, сделали его драгоценным советником, помощни-
ком во многих творческих замыслах его друзей. Его
мнением дорожили. К р у ж о к Дельвига оказал большое
влияние на развитие русской л и т е р а т у р ы этих лет, он
был озарен именем П у ш к и н а . Портрет поэта, написанный
О. К и п р е н с к и м по з а к а з у Дельвига, висел в гостиной до-
ма на Загородном проспекте. Здесь по средам и воскресе-
ниям некогда собирались друзья: бывшие «лицейские»
М. JI. Яковлев, А. Д. Илличевский, В. П. Лангер, поэты
В. А. Ж у к о в с к и й , П. А. Вяземский, Н. И. Гнедич. Часто
бывал И. А. Крылов, а в 1830 году появился молодой
Н. В. Гоголь. Д р у ж е с к и е отношения связывали Дельвига
с М. И. Глинкой, который охотно играл и пел для соб-
р а в ш и х с я здесь. Среди гостей можно было встретить и
польского поэта Адама Мицкевича. Позднее вспоминая
свои встречи с русскими друзьями, он признавал, что писа-
тели з России составляют род братства, спаянного друг с
другом многими узами...
118
 В годы жесточайшей николаевской реакции в газетно-
журнальном мире Петербурга господствовали Булгарин
и Греч. Они издавали журналы «Северный архив», «Сын
Отечества» и газету «Северная пчела», о которой Нико-
лай I заметил: «Моя газета».
«Русская словесность с головой выдана Булгарину
и Гречу» 6 ,— писал с горечью Пушкин. Возможности
борьбы с продажной печатью горячо обсуждались у Дель-
вига.
Булгарин — агент III отделения, его поддерживал сам
А. X. Бенкендорф. В. Г. Белинский позднее уверял, что
Булгарин может зарезать отца родного, а потом публично
плакать над его трупом. Пушкин заклеймил Булгарина
как шпиона и плута в памфлете «О записках Видока»,
напечатанном в марте 1830 года в «Литературной газете»
(Видок — парижский сыщик и шпион, его мемуары
вышли в 1829 году). Прозвище, данное Булгарину Пуш-
киным в эпиграмме,— Видок Фиглярин — получило все-
общее распространение.
Булгарин и Греч развернули травлю Пушкина: в «Се-
верной пчеле» был помещен анекдот о некоем литераторе,
мать которого мулатка, а ее отец — негритенок, куплен-
ный матросом за бутылку рома. В ответ на эту «непри-
стойность» возмущенный Пушкин написал в декабре
1830 года стихотворение «Моя родословная». О своем
прадеде Ибрагиме Ганнибале он с гордостью говорил как
о сподвижнике Петра I:
Решил Фиглярин, сидя дома,
Что черный дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкиперу попал.

Сей шкипер был тот шкипер славный,

Кем наша двигнулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.

Сей шкипер деду был доступен,

И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.

Стихотворение разошлось в списках, что вызвало не-

довольство Николая I. При жизни Пушкина оно не пуб-
ликовалось.
Пушкин и его литературные друзья стремились про-
тиводействовать влиянию реакционной журналистики, ее
торгашескому духу. С 1825 года Дельвиг издавал альма-
119
нах «Северные цветы», в котором сотрудничали П у ш к и н ,
Крылов, Ж у к о в с к и й , Вяземский, Гнедич. С 1 я н в а р я
1830 года ему р а з р е ш и л и издавать «Литературную газе-
ту», выходившую раз в пять дней. Ее редакция помеща-
лась в квартире Дельвига на Загородном проспекте. В от-
сутствие Дельвига редактировал газету П у ш к и н .
« Л и т е р а т у р н а я газета» объединила вокруг себя про-
грессивно м ы с л я щ и х писателей, с в я з а н н ы х многолетними
л и т е р а т у р н ы м и узами и общностью взглядов. Газета от-
к л и к а л а с ь на события культурной жизни, давала оценку
к н и ж н ы м новинкам, вела острую полемику с реакцион-
ной ж у р н а л и с т и к о й . Ее сотрудники пропагандировали
идею великого значения л и т е р а т у р ы в обществе, граждан-
ской роли писателя, его духовной независимости. Это
направление «Литературной газеты» не могло не при-
влечь внимания III отделения и его агентов, прежде всего
Булгарина. Несмотря на запрещение политического
отдела, П у ш к и н и Вяземский умели иногда очень искусно
обойти запрет. А. И. Тургенев в письме из П а р и ж а высо-
ко оценивал содержание и направление газеты: «Право,
давно не читал такой занимательной газеты. В ней столь-
ко оригинальных статей... К а к умно многое судите или
как дельно по к р а й н е й мере о многом намекаете!» 7
Редакции иногда удавалось печатать, разумеется
анонимно, и некоторые произведения о с у ж д е н н ы х де-
кабрлстов. Так, несколько стихов А. И. Одоевского, «на-
писа:1:1ых под небом гранитным и в к а т о р ж н ы х норах»,
разбросали по разным номерам «Литературной газеты», а
кроме того, три стихотворения появились в а л ь м а н а х е
Дельвига «Северные цветы» за 1831 год. Удалось помес-
тить и несколько произведений А. Б е с т у ж е в а и В. Кю-
хельбекера. Можно представить ликование редакторов,
когда еще одно произведение «государственного преступ-
ника» появлялось на страницах их изданий. Они понима-
ли, с к а к и м волнением и благодарностью прочтет свои
сгрочи, чудом появившиеся в печати, закованный в кан-
далы автор.
В июле 1830 года, когда исполнялась четвертая годов-
щ и н ! казни пяти декабристов, стихотворение П у ш к и н а
«Арион» появилось в газете. «Я гимны п р е ж н и е пою»,—
у т в е р ж д а л в нем П у ш к и н — единомышленник первых
русских революционеров.
Объединение прогрессивных сил под знаменами
литературы было в подлинном смысле нравственным под-
вигом П у ш к и н а , Дельвига и Вяземского.
За «Литературной газетой» бдительно следили цензу-
ра, III отделение, и прежде всего Б у л г а р и н . Т а й н ы м и до-
120
носами и печатной клеветой он стремился подорвать
враждебное ему издание. Когда 28 октября 1830 года поя-
вилось четверостишие Делавиня, переведенное с француз-
ского языка, посвященное памяти жертв июльской рево-
люции, этого оказалось достаточно, чтобы Бенкендорф
вызвал Дельвига к себе. В грубых выражениях он угро-
ж а л «если не теперь, то вскоре» сослать его, Пушкина и
Вяземского в Сибирь и запретил ему издание газеты.
Кроме того, Бенкендорф обвинил Дельвига в том, что на
его дружеских собраниях ведутся «разговоры против пра-
вительства», и не скрыл, что об этом донес ему Булгарин.
Тщетны были возражения Дельвига, справедливо утвер-
ждавшего, что Булгарин у него никогда не бывал,— шеф
жандармов, ничего не слушая, раскричался и выгнал его.
Человек необычайно впечатлительный и мягкий,
Дельвиг был глубоко потрясен грубостью Бенкендорфа и
отстранением от издания газеты. К угнетенному нрав-
ственному состоянию добавилась простуда. Он серьезно
заболел. Подавленность содействовала развитию болезни.
14 января 1831 года Дельвиг скончался. В ранней кончи-
не Дельвига обвиняли Бенкендорфа — таково было общее
суждение.
Когда произошли эти печальные события, Пушкина в
Петербурге не было. Последний раз он виделся с Дельви-
гом 10 августа 1830 года. «Я ехал с Вяземским из Петер-
бурга в Москву,— вспоминал поэт.— Дельвиг хотел меня
проводить до Царского Села. Дельвиг обыкновенно про-
сыпался очень поздно, и разбудить его преждевременно
было почти невозможно. Но в этот день он встал в осьмом
часу, и у него с непривычки кружилась и болела голова.
Мы принуждены были зайти в низенький трактир. Дель-
виг позавтракал. Мы пошли далее, ему стало легче, голов-
ная боль прошла, он стал весел и говорлив» 8 . Вскоре их
нагнал Вяземский, ехавший в дилижансе. Пушкин и
Дельвиг простились, не помышляя, что они простились
навеки.
Пушкин хлопотал о помощи осиротевшей семье друга:
на руках у вдовы осталась восьмимесячная дочка. Осиро-
тели и младшие братья Дельвига. В феврале П. А. Плет-
нев, ведавший тогда денежными делами Пушкина, пере-
дал 1000 рублей С. М. Дельвиг за купленный у нее Пуш-
киным портрет работы О. А. Кипренского — сумму нема-
лую.
«Какая-то особенная бодрость духа не покидала Пуш-
кина в минуты самых тяжелых ударов» 9 ,— читаем у
П. В. Анненкова. «Меня не так-то легко с ног свалить.
121
Будь здоров — и постараемся быть живы» 1 0 ,— писал
Пушкин П. А. Плетневу, получив извещение о смерти
Дельвига. Но мысль поэта, исполненная вдохновения,
возвращалась постоянно к другу — «своего» Дельвига
Пушкин помнил всегда. В стихотворении, посвященном
лицейской годовщине 1831 года, он с глубокой тоской об-
ращается к памяти друга:
И мнится, очередь за мной,
Зовет меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Т о в а р и щ юности унылой,
Т о в а р и щ песен молодых,
Пиров и чистых помышлений,
Туда, в толпу теней родных
Навек от нас утекший гений.

Пушкин вспомнит друга-поэта и в стихотворении

«Художнику», написанном в 1836 году после посещения
мастерской скульптора Б. И. Орловского:
...в толпе молчаливых кумиров
Грустен гуляю: со мной доброго Дельвига
нет;
В темной могиле почил художников друг и
советник.
Как бы он обнял тебя! К а к бы гордился
тобой!
 В III О Т Д Е Л Е Н И И
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА
КАНЦЕЛЯРИИ
Дом Таля на углу
набережной реки Мойки и Гороховой улицы —
ныне участок дома 58
на углу набережной реки Мойки
и улицы Дзержинского

начале XIX века большим участком на углу

Мойки и Гороховой улицы владел откупщик
Кусовников. Следующий его владелец, купец
Таль, построил здесь новые здания. В глубине двора,
рядом с угловым красным зданием, существующим и в
наше время, стоял длинный одноэтажный дом в четыр-
надцать окон по фасаду. С 1813 года его занимал Ан-
глийский клуб. Летом 1831 года в «Санкт-Петербургских
ведомостях» появилось объявление о сдаче внаем поме-
щения в доме Таля «с удобными флигелями, дворами и
вновь красиво разведенным садом».
Вскоре у ворот здания выросли фигуры жандармов в
тяжелых касках — здесь обосновалось III отделение Его
Императорского Величества канцелярии. Начальник отде-
ления граф А. X. Бенкендорф приезжал сюда обычно ра-
но утром с Малой Морской улицы, где имел собственный
дом. Лицо шефа жандармов, по воспоминаниям современ-
ников, всегда «измятое и усталое», «имело обманчиво до-
брое выражение». В эту «центральную шпионскую конто-
ру», как впоследствии будет называть А. И. Герцен
учреждение, находившееся под особым попечительством
царя, должен был периодически являться Пушкин.
Новый император Николай I в сентябре 1826 года вы-
звал Пушкина в Москву. Ссылка поэта окончилась. Но
уже первое письмо Бенкендорфа из Петербурга от 30 сен-
тября 1826 года определило его подневольное положение:
«Честь имею уведомить, что государь император не толь-
ко не запрещает приезда вам в столицу, но представляет
совершенно на вашу волю, с тем только, чтобы предвари-
123
тельно испрашивали разрешение через письмо. Его вели-
чество совершенно остается уверенным, что вы употреби-
те отличные способности ваши на предание потомству
славы нашего Отечества, передав вместе бессмертию имя
ваше... Сочинений ваших никто рассматривать не будет;
на них нет никакой цензуры: государь император сам бу-
дет и первым ценителем произведений ваших и цензором.
Объявляя вам сию монаршую волю, честь имею присово-
купить, что как сочинения ваши, так и письма можете
для предоставления его величеству доставлять ко мне;
впрочем, от вас зависит и прямо адресовать на высочай-
шее и м я » ' .
Это первое послание шефа корпуса жандармов, на-
чальника III отделения открыло долголетнюю его пере-
писку с поэтом. Начиная с 1830 года до 1837 года Пуш-
кин вынужден был послать Бенкендорфу 58 писем и сам
получил от него 36.
Один из советских исследователей А. Эфрос, перечи-
тывая и изучая переписку Пушкина, заметил, что письма
Бенкендорфу написаны необычным для поэта почерком:
«Глаз поражает трудный, заставляющий ежиться, змеи-
ный блеск его официальных автографов, посланий Бен-
кендорфу с их абсолютной выписанностью, парадной от-
точенностью штрихов и завитков. ...Словом,— заключает
он,— это почерк в мундире и орденах, и надо сделать над
собой усилие, чтобы узнать в нем пушкинскую руку»2.
Можно себе представить, с каким усилием писались эти
письма!..
Каждодневная ж и з н ь Пушкина зависела от III отделе-
ния. У ж е в конце июля — начале августа 1826 года воз-
буждается дело о распространении отрывка из элегии
«Андрей Шенье». Бенкендорф не знал, что элегия Пуш-
кина написана до восстания декабристов и что в отрывке
шла речь о Робеспьере и Конвенте. 24 ноября 1827 года
Пушкин написал последнее объяснение, и дело было пре-
кращено в июне 1828 года. Последовало решение, утвер-
жденное Николаем: «...иметь за ним секретный надзор».
А затем началось другое дело — об авторстве поэмы «Гав-
риилиада», закончившееся только в декабре. За поэтом
началась неотступная слежка.
Снова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливый бедою
Угрожает снова мне...
Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей? —

124
сказал поэт в 1828 году в стихотворении «Предчувствие».
И еще тревожнее звучит вопрос в стихах, обращенных к
Ек. Н. Ушаковой:
Вы ж вздохнете ль обо мне,
Если буду я повешен?

Великого поэта приглашали в III отделение для объяс-

нений, для выговоров, «отеческих» внушений и наставле-
ний. Бенкендорф своей рукой делал пометы на письмах
поэта: «К сведению», «К делу», «Я попрошу меня вперед
уведомлять», «Разрешается», «C'est permis» (Это позво-
лено), «Пригласить его в среду в 2 часа в Петербург» и
т. п. Здесь же наставления Николая I, суровые и бесцере-
монные суждения о поступках Пушкина и категоричные
оценки его произведений.
Неотвязный, настойчивый взгляд «всевидящего ока»
незримо сопровождал его всюду. Бенкендорф не упускал
возможности воспользоваться каждым случаем, чтобы
дать почувствовать поэту его совершенную зависимость от
III отделения, а следовательно, и от него самого. «Отны-
не,— справедливо заметил известный пушкинист
Б. JI. Модзалевский,— Бенкендорф стоял возле Пушкина,
бдительно следя за каждым его словом и движением и
держа его в своих мягких, но цепких руках» 3 . Все это яс-
но свидетельствует о тяжком, почти трагическом положе-
нии, в котором находился Пушкин.
 «ТВЕРДЫНЯ
ВЛАСТИ РОКОВОЙ»
Петропавловская крепость

Петропавловской крепости 286 лет тому назад

начался Петербург. Позже за ее стенами был
похоронен Петр. Об основателе города эти
пушкинские строки:
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!

В пушкинские времена все торжества в Петербурге

отмечались громом пушек с Петропавловской крепости.
Прогулку с поэтом по крепости в один из таких
праздников в 1828 году описал П. А. Вяземский: «Сегод-
ня праздник Преполовения, праздник в крепости. В хоро-
ший день Нева усеяна яликами, ботиками и катерами, ко-
торые перевозят народ... Мы садились с Пушкиным в ло-
дочку... пошли бродить по крепости и бродили часа два...
много странного и мрачного и грознопоэтического в этой
прогулке по крепостным валам и по головам сидящих в
„казематах"»
Задолго до событий на Сенатской площади Пушкин
видел в Петропавловской крепости прежде всего полити-
ческую тюрьму. По воспоминаниям И. И. Пущина, од-
нажды в театре поэт во всеуслышание кричал: «Теперь
самое безопасное время — по Неве идет лед» 2 , что означа-
ло: можно не опасаться Петропавловской крепости. Нахо-
дясь в ссылке в Одессе, после тщетных хлопот перед
властями об отпуске, он с гневом писал брату: «Осталось
одно — писать прямо на его имя — такому-то, в Зимнем
126
Петропавловская крепость. Фотография.

дворце, что против Петропавловской крепости» 3 . Раздра-

жение поэта, которому «Святая Русь» «становится невтер-
пеж» 4 , выливается в прямом политическом намеке. Образ
крепости-тюрьмы не оставляет его и в ссылке в Михай-
ловском, где он попадает в атмосферу слежки со стороны
местных властей, духовенства и собственного отца. Он
пишет В. А. Жуковскому 31 октября 1824 года: «...спаси
меня хоть крепостию, хоть Соловецким монастырем» 5 .
В начале ноября 1824 года Пушкин в письме к брату
делает набросок иллюстрации к первой главе романа «Ев-
гений Онегин». «Брат, вот тебе картинка для «Онеги-
на»,— пишет он,— найди искусный и быстрый карандаш.
Если и будет другая, так чтоб все в том же местополо-
жении. Та же сцена, слышишь ли? Это мне нужно непре-
менно» 6 . На рисунке — двое мужчин на берегу Невы на-
против Петропавловской крепости. Детали рисунка Пуш-
кин пронумеровал и снабдил подписями. Под номером
первым — фигура мужчины, слева — слово «хорош». Под
номером вторым — фигура его спутника, справа —
помета: «Должен быть опершися на гранит», под номе-
ром третьим — «лодка», четвертым — «крепость, Петро-
павловская» 7 . Этот рисунок предназначался как иллюс-
трация к XLVIII строфе первой главы романа:
127
 С душою, полной сожалений,
И опершися на гранит,
Стоял задумчиво Евгений,
Как описал себя пиит.

Его сделал, следуя за рисунком Пушкина, А. В. Нотбек.

Карандаш Нотбека не оказался «искусным и быстрым»; в
этих качествах его иллюстрация определенно уступала
наброску самого поэта и вызвала его эпиграмму:
Вот, перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись (...) о гранит,
Сам Александр Соргеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой.

Эти стихи к гравюрам Нотбека Пушкин передал брату

И. И. Пущина — Михаилу Ивановичу, встретившись
с ним на Кавказских Минеральных Водах. Есть и другое
свидетельство, по которому поэт отослал их прямо издате-
лю альманаха — Е. В. Аладьину.
Гравюра Е. Гейтмана с рисунка А. Нотбека вышла в
«Невском альманахе» лишь в 1829 году.
После 1825 года крепость приобрела для Пушкина
зловещий смысл. Из привлеченных по делу декабристов
2500 солдат и 600 офицеров почти тысяча участников вос-
стания были заключены в Петропавловскую крепость.
В Алексеевской равелине томились К. Ф. Рылеев,
П. И. Пестель, С. И. Муравьев-Апостол, П. Г. Каховский,
М. П. Бестужев-Рюмин. Следствие длится полгода. Среди
узников крепости многие друзья и знакомцы Пушкина.
Мысли поэта прикованы к Петербургу и именно к Петро-
павловской крепости, он ловит слухи... «Мне не сказыва-
ли,— пишет он в 20-х числах января 1826 года
А. А. Дельвигу,— что А. Раевский под арестом. Не сомне-
ваюсь в его политической безвинности. Но он болен нога-
ми, и сырость казематов будет для него смертельна» 8 .
В то же время поэт запрашивает В. А. Жуковского:
«...оба ли Раевские (Александр Николаевич и Николай
Николаевич — младший.— Авт.) взяты, и в самом ли
деле они в крепости?» 9 Арестован был старший из брать-
ев — Александр, который вскоре был освобожден.
Пример мужества во время шестилетнего заключения
по крепостям — Тираспольской, Шлиссельбургской, Пет-
ропавловской — показал «первый декабрист» Владимир
Федосеевич Раевский. Во время процесса над декабриста-
128
ми Пушкин, восстанавливая картину своих опасных
дружб, писал Жуковскому: «В Кишиневе я был дружен с
майором Раевским» 1 0 . Там, в Кишиневе, случайно узнав о
готовящемся аресте Раевского, поэт предупредил того об
опасности. Вскоре из Тираспольской крепости до Пушки-
на дошли стихи:
Оставь другим певцам любовь!
Любовь ли петь, где брызжет кровь...

В 1822 году Пушкин ответил Раевскому, которого на-

зывал «спартанцем»:
Недаром ты ко мне воззвал
Из глубины глухой темницы...

После окончания следствия над декабристами Пушкин

писал П. А. Вяземскому: «Повешенные повешены; но
каторга ста двадцати друзей, братьев, товарищей ужас-
на » '. Рукописи Пушкина тех лет хранят следы раздумий
его о своей собственной судьбе: многократно повторяемое
изображение виселицы и надпись: «И я бы мог...» Мысль
о Петропавловской крепости проходит рефреном через его
письма. 1 сентября 1828 года поэт пишет П. А. Вяземско-
му в Пензу: «Ты зовешь меня в Пензу, а того и гляди,
что я поеду далее...» 12 Опасения Пушкина были на этот
раз связаны с делом, возникшим по поводу «Гаврии-
лиады».
В пушкинском взгляде на Петропавловскую крепость
был и иной ракурс: здесь в 1703 году возник Петербург.
Но взгляды Пушкина на русскую империю, и в частности
на петровские реформы, окончательно сформировали
события 14 декабря 1825 года. Замысел исторического
труда о Петре I относится еще к 1827 году, а в
апреле 1834-го он «со страхом и трепетом» «приступал» к
Петру 1 3 . В подготовительных записках незавершенной
«Истории Петра» Пушкин, в частности, писал: «Петр ве-
ликий думал об основании гавани, которая открыла бы
ход торговле с северо-западной Европою и сообщение с
образованностию. (...) Петр Великий положил исполнить
великое намерение и на острове, находящемся близ моря,
на Неве, 16 мая (1703 года — Авт.) заложил крепость
С. Петербург...» 14 Возводилась крепость с военно-обо-
ронительными целями. С этих замыслов Петра Великого
начинается поэма Пушкина «Медный всадник»:
Отсель грозить мы будем шведу.
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.

129
Еще при жизни Петра I Петропавловская крепость
стала государственной тюрьмой. Первым узником в 1718
году оказался царевич Алексей. Здесь в Трубецком
бастионе его допрашивали. В черновых текстах «Истории
Петра» об этом говорится: «Царевич более и более
на себя наговаривал, устрашенный сильным отцом и
изнеможенный истязаниями» 1 5 .
Пушкин прослеживает страшную историю, порожден-
ную неограниченностью царской власти: «25-го прочтено
определение и приговор царевичу в сенате. 26-го царевич
умер отравленный. 28-го тело его перенесено из крепости
в Троицкий собор. 30-го погребен в крепости в присут-
ствии Петра. (...) Петр между тем не прерывал обыкно-
венных своих занятий» 1 6 .
С тех самых пор Петропавловская крепость выполняла
роль политической тюрьмы. Ее узником был первый
русский революционер А. Н. Радищев, действовавший,
по словам Пушкина, «с удивительным самоотвержением
и с какой-то рыцарской совестливостью» 1 7 . В крепости
сидел дед поэта Л е в Александрович Пушкин, который
подбивал в 1762 году измайловский полк не присягать
Екатерине II. В «Исторических заметках» Пушкин
привел сведения еще об одном узнике Петропавловской
крепости: «Екатерина любила просвещенье,— писал он,—
а Новиков, распространявший первые лучи его, перешел
из рук Шешковского (домашний палач кроткой Ека-
терины) в темницу, где и находился до самой ее смерти» 1 8 .
«С.-Петербургская крепость напротив дворца царя,—
сказал декабрист А. М. Муравьев,— есть отвратительный
памятник самодержавия, как фатальный знак, что они не
могут существовать один без другого» 1 9 . Для Пушкина
«твердыня власти роковой» — продолжение Зимнего
дворца, «что против Петропавловской крепости» 2 0 .
Тень Петропавловской крепости, как возможного
варианта судьбы, преследовала Пушкина до последнего
дня жизни.
 ДОМ Л А В А Л Е Й
Английская набережная —
ныне набережная Красного Флота,
дом 4

еликолепный дом на Английской набережной...

На ступенях у входа лежат два гранитных спя-
щих льва. За парадной дверью — прекрасная
лестница. Таким видим мы сейчас бывший дом Лавалей
(ныне набережная Красного Флота, 4). Он был построен
в XVIII веке, затем перестроен в начале XIX века по
проекту архитектора Тома де Томона при участии
А. Н. Воронихина; в отделке комнат принимал участие
архитектор и художник А. П. Брюллов. Здание в наше
время охраняется как памятник архитектуры.
Супруги Лаваль превратили свой дом в своеобразный
музей. Описание ценнейших коллекций, украшавших
залы, можно найти в путеводителе по Петербургу за
1840 год. Уникальное собрание этрусских ваз, египетских
редкостей, античные скульптуры, редкие картины пора-
жали внимание гостей семьи Лаваль. Обширная библио-
тека хранила собрание старинных гравюр и книг.
Гостеприимные «субботы» и «среды» Лавалей привле-
кали множество гостей. Здесь бывали дипломаты и санов-
ники, выдающиеся литераторы, художники, музыканты,
ценители искусств. 10 марта 1816 года Карамзин читал
здесь гостям неопубликованные главы из «Истории госу-
дарства Российского». Впоследствии он сказал: «Дом гра-
фини Лаваль — есть едва ли не первый в Петербурге».
В 1817 году здесь появляется Пушкин. Хозяйка сало-
на Александра Григорьевна, блестяще образованная
и умная, с удовольствием видела у себя молодого поэта.
Известно, что у Лавалей в 1819 году Пушкин прочел свою
оду «Вольность» в присутствии князя Н. Б. Голицына —
131
литератора и музыканта, впоследствии переводчика его
произведений на французский язык.
На листе одной пушкинской рукописи есть карандаш-
ный набросок портрета И. С. Лаваля, под ним подпись
«Laval». В стихотворении 1827 года, обращенном к
А. И. Тургеневу, Пушкин шутливо напоминает хлопотли-
вому и вездесущему другу:
С улыбкой дремлешь в Арзамасе
И спишь у графа де-Лаваль.

Привычное течение жизни в графском доме оборва-

лось 14 декабря 1825 года.
Дочь Лавалей Екатерина Ивановна была замужем за
С. П. Трубецким, видным декабристом. В обширном каби-
нете Трубецкого, окна которого выходили на Неву, иногда
собирались деятели тайного общества.
14 декабря 1825 года, когда С. П. Трубецкой уже
скрылся в доме австрийского посла на Караванной улице,
здесь, в особняке Лавалей, пытались спрятаться некото-
рые участники восстания, бежавшие с площади.
Дом оцепили войска. При обыске в ванной комнате
Екатерины Трубецкой нашли разобранный типографский
станок.
Екатерина Ивановна Трубецкая первой из жен декаб-
ристов последовала за своим мужем в Сибирь. С тех пор
отсюда, с Английской набережной, нескончаемым пото-
ком шли «в каторжные норы» письма, деньги, посылки и
целые обозы. Прошло немало времени, пока в семье не-
сколько свыклись с трагической разлукой.
В 1828 году вечера в доме Лавалей возобновились.
Адам Мицкевич читал здесь свои «Крымские сонеты», ко-
торые принесли ему славу среди русской публики. Сооб-
щая в Сибирь Е. И. Трубецкой о литературных новостях,
родные пишут, что Пушкин только что опубликовал но-
вую поэму и в жанре, к которому он до сих пор не обра-
щался: «Это нечто вроде серьезной эпопеи, это прекрасно,
ее заглавие „Полтава"».
Приехав в Петербург в 1828 году, Пушкин 16 мая чи-
тает в салоне Лавалей свою трагедию «Борис Годунов»,
написанную в 1825 году. Было много гостей. Среди них
П. А. Вяземский, А. С. Грибоедов, А. Мицкевич,
И. А. Крылов, сыновья историка Карамзина. Пушкин чи-
тал быстро, просто, мелодичным звучным голосом, совсем
не так, как было принято в то время. В зале царила ти-
шина. Перед слушателями, казалось, возникали шумные
площади Москвы, царские палаты, келья в Чудовом мона-
132
стыре, замок воеводы Мнишека. Волновал народный дух
трагедии. Сделав действующим лицом одного из своих
предков — боярина Пушкина, его устами поэт сказал:
Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?
Не войском, нет, не польскою помогой,
А мнением, да, мнением народным!

Пушкин представил трагедию на прочтение царю, ко-

торый, вернув поэта из ссылки, вызвался быть его цензо-
ром. Царь стремился «направить» перо поэта, и Пушкину
передали его предложение переделать «Бориса Годунова»
в духе романов Вальтера Скотта. Пушкин отказался.
В письме Бенкендорфу из Москвы он писал 16 апреля
1830 года: «Моя трагедия — произведение вполне искрен-
нее, и я по совести не могу вычеркнуть того, что мне
представляется существенным... Но нынешними обстоя-
тельствами я вынужден умолять его величество развязать
мне руки и дозволить мне напечатать трагедию в том ви-
де, как я считаю нужным» 1 .
Обстоятельства, заставившие поэта обратиться с такой
просьбой к царю, были связаны с женитьбой. Пушкин
надеялся, что издание трагедии даст необходимые средства.
Только 28 апреля он получил ответ от шефа жандар-
мов: «Что же касается трагедии вашей о Годунове, то его
императорское величество разрешает вам напечатать ее за
вашей личной ответственностью» 2 . «Милый! победа,—
писал Пушкин П. А. Плетневу в начале мая. — Царь по-
зволяет мне напечатать Годунова в первобытной красо-
те» 3 .
Трагедия печаталась в Петербурге, в типографии де-
партамента народного просвещения, и вышла в свет в
конце декабря 1830 года (с датой издания —1831). Пуш-
кин посвятил ее «драгоценной для россиян памяти Нико-
лая Михайловича Карамзина» — писателя и историка.
Прекрасное здание, в котором бывали декабристы, Ка-
рамзин, Пушкин, Мицкевич, Грибоедов, Крылов, сохра-
нилось до наших дней и по-прежнему украшает набереж-
ную. Теперь здесь находится архив, где хранятся драго-
ценные документы по истории нашей Родины.
 «ХОТЕЛОСЬ БЫ...
О С Т А Н О В И Т Ь С Я В ЦАРСКОМ СЕЛЕ!»
Царское Село, дом Китаевой
на Кузминской дороге (Большой дороге) —

©
шне город Пушкин, Пушкинская улица, дом 2

пустя месяц после свадьбы Пушкин писал

П. А. Плетневу в Петербург: «В Москве ос-
таться я никак не намерен... После святой от-
правляюсь в Петербург... мне мочи нет хотелось бы...
остановиться в Царском Селе!» 1
Поэта привлекали «милые воспоминания», уединение
и надежды на дешевизну жизни. В апреле он опять на-
стойчиво просил нанять «фатерку... Фатерка чем дешев-
ле, тем, разумеется, лучше... Садика нам не будет нужно,
ибо под боком будет у нас садище». Собираясь прожить в
Царском Селе до января, Пушкин напоминал, что «квар-
тера должна быть теплая... Был бы особый кабинет — а
прочее мне все равно» 2 .
Исполняя просьбу поэта, Плетнев нашел ему дачу у
вдовы придворного камердинера Анны Китаевой. Дом
этот строился в 1827 году по проекту «архитектурного по-
мощника» А. М. Горностаева, «под смотрением»
В. П. Стасова.
Одноэтажный, с мезонином, на высоких подвалах, дом
выходил западной половиной на Кузминскую улицу (ны-
не- улица Васенко), здесь было шесть комнат. Южная
часть, с видом на Колпинскую (ныне Пушкинская ул.),
имела четыре комнаты. В каждой половине — отдельный
вход со двора. Центр фасада занимала открытая полу-
круглая веранда с деревянными белыми колоннами, над
нею — балкон мезонина.
В конце мая 1831 года Пушкин с Натальей Николаев-
ной приехал в Царское Село и зажил «без тещи, без эки-
134
пажа, следственно — без больших расходов и без спле-
тен» 3 .
 Кабинет поэта находился в мезонине. Это была про-
стая комната без гардин, стоял диван, на большом круг-
лом столе — бумага, чернильница и перья, на маленьком
столике — графин с водой от фонтана «Лебедь», лучшей
водой Царского Села, и банка любимого Пушкиным ва-
ренья из зеленого крыжовника. Всюду книги — на столе,
полках, даже на полу. Солнце заливало кабинет.
Пушкины жили уединенно. Изредка они навещали
Сергея Львовича и Надежду Осиповну, которые снимали
дачу в Павловске, приезжала сестра Ольга Сергеевна
Павлищева.
Поэт бывал в Лицее, вместе с Натальей Николаевной
гулял по Царскому Селу, в парке, полном «святых воспо-
минаний».
Один из лицейских воспитанников, П. И. Миллер, рас-
сказывал, как однажды на прогулке ему встретился «че-
ловек среднего роста с толстой палкой в руке. Он шел...
скоро, большими шагами, по походке и бакенбардам не-
трудно было узнать в нем Александра Сергеевича» 4 . Про-
стота и непритворное радушие его обхождения поразили
лицеиста.
Пушкин, как всегда, много работал. Здесь он написал
письмо Онегина к Татьяне, «Сказку о царе Салтане».
Политические события в России и за рубежом живо
волновали поэта, вызывали его горячий отклик. В эти ме-
сяцы написаны стихотворения «Клеветникам России»,
«Бородинская годовщина», «Перед гробницею святой...».
В тиши кабинета рождались острые памфлеты против
Ф. В. Булгарина и всей продажной литературы того вре-
мени, выходившие за подписью Феофилакта Косичкина.
Но вскоре покой Царского Села был нарушен. Спаса-
ясь от холеры, вспыхнувшей в Петербурге, сюда переехал
двор. «Царское Село закипело и превратилось в столи-
цу» ,— сообщал Пушкин П. А. Плетневу.
Теперь постоянным гостем поэта стал В. А. Жуков-
ский, прибывший из Петербурга со своим воспитанником,
царским наследником, и поселившийся в Александров-
ском дворце. Друзья бывали в Лицее и присутствовали на
экзамене по истории. Часто навещала поэта фрейлина
А. О. Россет, с которой Жуковский и Пушкин были в
дружеских отношениях.
Тем летом в Павловске в семье А. И. Васильчиковой
ж и л молодой домашний учитель Н. В. Гоголь. Он прихо-
дил в Царское Село пешком и бывал в гостях у Пушкина.
«Почти каждый вечер собирались мы: Жуковский, Пуш-
кин и я... сколько прелестей вышло из-под пера сих му-
135
ород Пушкин. Музей-дача А. С. Пушкина в бывшем доме Китаевой
Царском О л е . Фотографин.

ород Пушкин. Кабинет в Музее-даче А. О. Пушкина. Фотография.

жей!» 6 — писал он другу в ноябре 1831 года. Гоголь чи-
тал своим старшим друзьям отрывки из книги «Вечера на
хуторе близ Диканьки», которую он тогда заканчивал, и
Пушкин высоко оценил первые шаги начинающего писа-
теля:
«Вот настоящая веселость, искренняя, непринужден-
ная, без жеманства, без чопорности,— писал он и добав-
л я л далее,— а местами какая поэзия! Какая чувствитель-
ность! Все это так необыкновенно в нашей нынешней ли-
тературе, что я доселе не образумился» 7 .
С Жуковским Пушкин несомненно делился планами
издания третьей части своих стихотворений и «Повестей
Белкина», которые но его просьбе Гоголь отвез в Петер-
бург П. А. Плетневу.
Надежды Пушкина на уединенную жизнь в Царском
Селе не оправдались. В парке, у большого озера, Пушкин
с женой встречали членов царской фамилии. О. С. Павли-
щева писала своему мужу: «Моя невестка — прелесть;
красива, прекрасна и умна... она является предметом
удивления в Царском. Императрица желает, чтобы она
была при дворе» . Тогда же по приказу Николая I Пуш-
кина зачислили в Министерство иностранных дел, разре-
шили доступ во все архивы и назначили постоянное жа-
лованье. Впоследствии он с грустью писал жене: «Я не
должен был вступать в службу и, что еще хуже, опутать
себя денежными обязательствами» 9 . Так в Царском Селе
возникли связи, ставшие впоследствии мучительными для
поэта, связи, которые он не смог разорвать до самой своей
гибели.
Ж и в я семьянином, Пушкин начал испытывать мате-
риальные трудности, преследовавшие его в течение всей
жизни. Но он умел побеждать невеселые размышления.
Какой верой в жизнь звучат строки его письма, обращен-
ного к Плетневу: «Опять хандришь. Эй, смотри; хандра
хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает
душу. Дельвиг умер... погоди, умрет и Жуковский, умрем
и мы. Но жизнь всё еще богата; мы встретим еще новых
знакомцев, новые созреют нам друзья... Вздор, душа моя;
не хандри — холера на днях пройдет, были бы мы живы,
будем когда-нибудь и веселы» 10 .
Наступила осенняя нора, столь любимая поэтом.
В царскосельских парках и садах особенно прекрасно
«пышное природы увяданье», и он любовался багрянцем
развесистых кленов, бронзой дубовых листьев, яркой рас-
цветкой кустарников.

137
 Приближалось 19 октября 1831 года — очередная
лицейская годовщина. Стихотворение, посвященное этому
дню, начиналось с печальных дум и воспоминаний:
Чем чаще празднует Лицей
Свою святую годовщину,
Тем робче старый круг друзей
В семью стесняется едину,
Тем реже он; тем праздник наш
В своем веселии мрачнее...

Шесть мест упраздненных стоят,

Шести друзей не узрим боле...

Но заканчивается стихотворение бодро и уверенно:

Ж и в ы х надеждою поздравим
Надеждой некогда опять
В пиру лицейском очутиться,
Всех остальных еще обнять
И новых жертв уж не страшиться.

В конце октября 1831 года Пушкины переехали из

Царского Села в Петербург.
Домик Китаевой просуществовал без всяких измене-
ний до 1868 года. Затем новые владельцы застеклили от-
крытую веранду и балкон и пристроили к каждой полови-
не по две комнаты, сделав парадный ход со стороны Куз-
минской улицы. В таком виде дом сохранился до нашего
времени.
В 1920 году, в связи с 200-летием Царского Села, на
фасаде дома укрепили мемориальную доску.
Шло время. Менялся облик Царского Села, ставшего в
1937 году городом Пушкином. Изменились и названия
улиц: Кузминская стала улицей Васенко, Колпинскую
переименовали в Пушкинскую.
Тяжело пострадал город Пушкин в годы Великой Оте-
чественной войны. Но каким-то чудом уцелел деревянный
изящный домик № 2 по Пушкинской улице.
Исполком города Пушкина освободил часть этого дома
для передачи Всесоюзному музею А. С. Пушкина, и в
1958 году здесь открыли его филиал — Мемориальный
музей «Дача Пушкина в доме Китаевой». В комнатах,
пристроенных в шестидесятые годы XIX века, размести-
лась литературная экспозиция, посвященная жизни
и творчеству поэта в Царском Селе летом и осенью
1831 года.
Столовая, сохранившая первоначальные размеры, об-
ставлена мебелью, принадлежавшей художнику и архи-
138
тектору А. П. Брюллову, с которым поэт встречался в
Царском Селе. В воспоминаниях А. О. Смирновой-Россет
упоминаются «красный диван, обитый кретоном, два
кресла, шесть стульев, овальный стол и ломберный, на-
крываемый для обеда»,— такие предметы мебели стоят
здесь и сейчас. Так вошел в семью пушкинских музеев
еще один музей.
Только в 1976 году дом был освобожден полностью, и
это дало возможность начать восстановление всех поме-
щений в их первоначальном виде. Особый интерес пред-
ставлял кабинет Пушкина в мезонине. К нему ведет уз-
кая деревянная лестница. Благодаря воспоминаниям
современников, и прежде всего А. О. Смирновой-Россет,
удалось создать кабинет таким, каким он был при жизни
Пушкина. Множество книг и рукописей, заполняющих
комнату, напоминают о напряженной работе поэта в эти
месяцы. Скромная мебель того времени довершает обста-
новку кабинета. Открытие музея состоялось 6 июня
1981 года.
Тихие светлые комнаты со старинным убранством, не-
многие, но столь драгоценные мемориальные вещи, пор-
треты людей, с которыми поэт общался,— все это создает
неповторимое очарование, пленяющее посетителей этого
небольшого скромного музея, рассказывающего о том
кратком времени, когда поэт был «женат и счастлив».
«Одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не измени-
лось» 11 ,— писал Пушкин П. А. Плетневу в первые меся-
цы своей семейной жизни.
 «ЧИСТЕЙШЕЙ ПРЕЛЕСТИ
Ч И С Т Е Й Ш И Й ОБРАЗЕЦ»
Дом Врискорн на Галерной улице —
ныне Красная улица, дом 53

адолго до женитьбы Пушкин, обдумывая бу-

дущую семейную жизнь, решал для себя и
вопрос о месте жительства. 5 мая 1830 года он
писал П. А. Плетневу: «...кажется, от Петербурга не
отделаюсь» 1 . За месяц до свадьбы поэт делился с ним же
своими планами: «Я женюсь в сем месяце, полгода по-
живу в Москве, летом приеду к вам. Я не люблю
московской жизни. Здесь живи не как хочешь — как
тетки хотят. Теща моя та же тетка. То ли дело в
Петербурге! заживу себе мещанином припеваючи, неза-
висимо и не думая о том, что скажет Марья Алек-
севна» 2 .
Проведя лето в Царском Селе, Пушкин вернулся в Пе-
тербург и занял в доме на Галерной квартиру в бельэтаже
с двумя балконами. 22 октября он писал своему москов-
скому другу П. В. Нащокину: «Милый мой Павел Воино-
вич, вот я и в Петербурге. (...) Пиши мне: на Галерной в
доме Брискорн. (...) Все это очень изменит мой образ
жизни; и обо всем надобно подумать» 3 .
Небольшой особняк на Английской набережной, со-
хранившийся неизменным до сих пор, принадлежал
тайному советнику Федору Максимовичу Брискорну.
Другим фасадом здание выходило на Галерную улицу.
После смерти его владельца в 1829 году вдова Бри-
скорна выстроила на Галерной улице доходный дом. Он
отмечен мемориальной доской. Пушкин здесь жил с осени
1831 по весну 1832 года. Это была первая городская
семейная квартира поэта.
140
 Жена Пушкина Наталья Николаевна была редкой
красавицей. Пушкин женился не вдруг, «без упоения, без
ребяческого очарования» 4 и страсти. Красота будущей
жены представлялась поэту непременным условием.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.

Восемнадцатилетняя Н. Н. Гончарова прельщала,

однако, не только своею красотой. Хорошо образованная,
она имела веселый нрав, отличалась ловкостью, хорошо
держалась в седле, играла в шахматы. Пушкин очень
ценил естественность ее поведения, ее манеру держаться,
ее доверчивый и открытый характер, ее «милый, простой,
аристократический тон» 5 .
Что до самого Пушкина, то эта его 113-я любовь (как
позволил он себе пошутить в начале их знакомства) обер-
нулась для поэта судьбой: к ней устремились его увле-
ченность красотой и молодостью, мысли и чаяния о семье
и семейной жизни. Уже на первых порах супружества
Пушкин трезво рассудил: «Не хвалюсь и не жалуюсь —
ибо жёнка моя прелесть не по одной наружности, и не
считаю пожертвованием того, что должен был я сделать» 6 .
Наблюдая мир и согласие в новой семье, весьма одобрял
выбор Пушкина В. А. Жуковский: «И душа, и жизнь,
и поэзия в выигрыше» 7 .
Наталья Николаевна затмила всех красавиц Петербур-
га. Об этом сохранилось немало свидетельств, но одно из
них интересно тем, что относится к началу их супруже-
ской жизни,— это воспоминание В. А. Соллогуба. «...Отец
повез меня к Пушкину. (...) Много видел я на своем
веку красивых женщин, много встречал женщин еще
обаятельнее Пушкиной, но никогда не видывал я
женщины, которая соединила бы в себе такую закончен-
ность классически правильных черт и стана. Ростом
высокая, с баснословно тонкой тальей, при раскошно
развитых плечах и груди, ее маленькая головка, как
лилия на стебле, колыхалась и грациозно поворачивалась
на тонкой шее; такого красивого и правильного профиля
я не видел никогда более. (...) Да, это была настоящая
красавица...» 8 Пристрастное отношение и современников
и потомков порождала не столько ее красота, сколько
то место, которое она заняла рядом с великим русским
поэтом.
Пушкин не любил бывать с нею рядом в свете — он
был ниже жены ростом,— взгляд его стал приобретать

141
годы.

свойственное ему позже выражение затравленности. Вот

каким видела их вместе наблюдательная Д. Ф. Фикель-
мон: «Он очень в нее влюблен, рядом с ней его уродли-
вость еще более поразительна, но когда он говорит, забы-
ваешь о том, чего ему недостает, чтобы быть красивым,
его разговор так интересен, сверкающий умом...» Друзья
беспокоились за Пушкина. П. А. Вяземский в год же-
нитьбы поэта с тревогой писал В. Ф. Вяземской: «Что он
говорил тебе об уме невесты? Беда, если в ней его нет» 10 .
Но Пушкин в семье счастлив. Современники свидетель-
142
ствуют, что он обладал счастливым для семейной жизни
характером. К своей избраннице он отнесся с самоотрече-
нием. «Чтобы угодить ей, я согласен принести в жертву
свои вкусы, все, чем я увлекался в жизни, мое вольное,
полное случайностей существование»,— писал о н " . На-
талья Николаевна удовлетворяла его представлениям
о том, какой должна быть жена; он считал ее «честной и
доброй женой» 1 2 . «Жена моя прелесть,— писал он в од-
ном из писем в 1834 году,— и чем доле я с ней живу, тем
более люблю это милое, чистое, доброе создание» . На-
талья Николаевна разделяла тяготы семейной жизни, по-
нимала материальные затруднения, помогала мужу в его
издательских и литературных делах. Как ни с кем дру-
гим, Пушкин в письмах к ней доверителен и серьезен.
Вместе с тем ему в полной мере присуще чувство ответ-
ственности за семью. И за жену. Перед обществом и даже
перед потомками. Ценою жизни поэт отстаивал честь
своей жены и «тайну» своей «семейственной жизни»:
«Никто не должен знать, что может происходить между
нами; никто не должен быть принят в нашу спальню» .
Время, прожитое Пушкиным в доме Брискорн, про-
шло под знаком семейного счастья. Счастье, которое
Пушкин всегда считал «лучшим университетом» 1 5 для
человека, способствовало творчеству. За эти полгода вы-
шли из печати: «Моцарт и Сальери», «Пир во время
чумы», восьмая глава «Евгения Онегина», третья часть
«Стихотворений Александра Пушкина». А 27 января
1932 года в бенефис актера Я. Г. Брянского на сцене
Большого театра шла одна из маленьких трагедий —
«Моцарт и Сальери».
Но вскоре заботы, связанные с семейной жизнью, ста-
ли всерьез занимать Пушкина. «Женясь,— писал Пуш-
кин II. В. Нащокину,— я думал издерживать втрое про-
тив прежнего, вышло вдесятеро» 16 .
Весной 1832 года Пушкины переехали в дом Алымова
на Фурштатской улице (не сохранился). Дом же Бри-
скорн дошел до наших дней почти таким, каким был при
Пушкине.
 «КРАСУЙСЯ, ГРАД ПЕТРОВ...»
Памятник Петру Первому
на Сенатской площади —
ныне площади Декабристов

етербург дал Пушкину тему и художественные

краски для создания наиболее совершенного из
его произведений. В 1833 году поэт закончил
работу над поэмой «Медный всадник», которую он сам
называл «петербургскою повестью». Петербург в ней —
место действия, основная тема, объект эстетического во-
схищения. Непревзойденный в своем совершенстве, вот
у ж е полтора столетия звучит пушкинский вдохновен-
ный гимн городу:

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой
Девичьи лица ярче роз...

В 30-е годы все больше интересовала Пушкина рус-

ская история, а в ней — личность Петра Первого, кото-
144
рый, с точки зрения поэта, «один есть целая всемирная
история» 1 . 29 мая 1834 года Пушкин писал Наталье Ни-
колаевне: «Ты спрашиваешь меня о «Петре»? идет пома-
леньку; скопляю материалы — привожу в порядок —
и вдруг вылью медный памятник, которого нельзя будет
перетаскивать с одного конца города на другой, с площа-
ди на площадь, из переулка в переулок» .
В письме содержится намек на бронзовый монумент
Петра I работы К.-Б. Растрелли, созданный еще при жиз-
ни Петра I, но отлитый в бронзе только в 1745 — 1747 го-
дах и долго хранившийся на складах Канцелярии строе-
ний. Л и ш ь в 1800 году изменено было намерение устано-
вить его у здания Двенадцати коллегий, и памятник занял
место перед Инженерным замком.
Однако Пушкина привлек другой скульптурный
памятник Петру Великому — тот, что возвышался на
Сенатской площади.

Какая дума на челе!

Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?

Монументу, созданному Фальконе, немного равных

в мировой скульптуре. Именно он оказался в центре об-
щей торжественной панорамы города, нарисованной
поэтом в «петербургской повести». Памятник Петру I
стал для скульптора делом всей его жизни. Художник-
мыслитель был приглашен Екатериной II из Франции че-
рез посредство Д. Дидро, который напутствовал скульпто-
ра словами: «Помни, Фальконе, что ты должен либо уме-
реть на работе, либо создать великолепного коня» 3 . В па-
мятнике Петру I скульптор хотел показать людям пре-
красный образ созидателя, государственного деятеля, ге-
роя, благодетеля своей страны — «гигант на бронзовом
коне» «простирает свою десницу над объезжаемой им
страной... Он поднимается на верх скалы, служащей
пьедесталом,— это эмблема побежденных трудностей» 4 .
(Голову Петра с незаурядным мастерством, достигнув
большого портретного сходства, вылепила ученица скульп-
тора Мари Анн Колло; змею, представляющую символ
сокрушенных врагов России и технически выполняющую
роль опоры, исполнил скульптор Ф. Г. Гордеев.) Д. Дид-
ро оценил его так: «Правда природы сохранена во всей
своей чистоте. Но ваш гений сумел придать ей обаяние
поэзии, которая возвеличивает и поражает... Он (памят-
6. Зак. 122 145
ник.— Авт.) колоссален, но вместе с тем он легок; он си-
лен, но изящен... Детали нисколько не ослабляют впечат-
ление целого. В нем все соразмерно. Ни в одном месте не
ощущается ни напряжение, ни труд скульптора; кажется, i
будто это сделано в один день» 5 . i
06 этом творении Фальконе много писали и до Пуш-
кина, и после него. Но никто не сделал это с такой худо-
жественной силой и выразительностью. Только талант
Пушкина позволил в полном соответствии с замыслом
скульптора воплотить в слове динамику и пластику, j
«прочесть» и выразить символику памятника:
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
I
С легкой руки Пушкина, вот у ж е несколько поколений (
людей называют этот памятник «Медным всадником». I
Пушкин обладал необходимым для историка качес- :
твом, о котором писал П. А. Вяземский: «Пушкин...
мог отрешить себя от присущего и воссоздавать ми-
нувшее, уживаться с ним, породниться с лицами, событи-
ями, нравами, порядками, давным-давно замененными ;
новыми поколениями, новыми порядками, новым общест-
венным и гражданским строем»... 6
Живо представлял себе Пушкин историю площади.
Здесь происходит основное действие и в его поэме. Сенат- i
екая площадь при Петре I была ограничена с восточной ;
стороны тогда еще деревянным зданием Адмиралтейства, i
С западной стороны стояла «мазанка» А. Д. Меншикова.
Шли годы, менялся облик площади. На месте дома Мен-
шикова выросли палаты вице-канцлера А. П. Бестужева-
Рюмина, в которых с 1763 года поместился Сенат; при
Пушкине К. Росси объединил Сенат и Синод в единый
архитектурный ансамбль. На месте нынешнего Исаакиев- ,
ского собора, строившегося О. Монферраном с 1818 по i
1858 год, находилась первая деревянная церковь, возве-
денная в честь Петра I ко дню его рождения — 30 мая i
1710 года. Этот день совпал с праздником Исаакия Дал-
матского; отсюда пошло название собора.
7 августа 1772 года при огромном стечении народа
торжественно открывали памятник Петру Великому. По
указу Екатерины II площадь была названа Петровской. .
Название это, однако, не привилось: с 30-х годов XIX ве-
ка, после постройки специального здания Сената, пло- j
щадь вновь стали называть Сенатской.
146
Памятник Петру I (Медный всадник). Скульптура 3. Фальконе.
1768—1782 годы. Фотография.

Сюжет поэмы «Медный всадник» типично петербург-

ский. Действие происходит во время наводнения 1824 го-
да. Пушкин не был свидетелем этого стихийного бед-
ствия. Он находился в ту пору в ссылке, в селе Михай-
ловском. Но узнав о наводнении из писем родных, он жи-
во откликнулся на бедственное положение пострадавших
петербуржцев. 4 декабря 1824 года Пушкин писал брату:
«Этот потоп с ума мне нейдет, он вовсе не так забавен,
как с первого взгляда кажется. Если тебе вздумается по-
мочь какому-нибудь несчастному, помогай из Онегинских
денег. Но прошу, без всякого шума, ни словесного, ни
письменного» 7 .
В поэме торжественное описание Петербурга сменяют
трагические картины разрушения под натиском разбуше-
вавшейся стихии. Наводнение несет с собой гибель и
страдания прежде всего петербургской бедноте. На одном
из мраморных львов на крыльце дома А. Я. Лобанова-
Ростовского (постройка О. Монферрана; львы работы
П. Трискорни; дом сохранился, ныне Адмиралтейский
проспект, 12) спасался от наводнения маленький чинов-
ник Евгений:
Тогда на площади Петровой,
Где дом в углу вознесся новый,
Где над возвышенным крыльцом
С подъятой лапой, как живые,
Стоят два льва сторожевые,
На звере мраморном верхом,
Без шляпы, руки сжав крестом,
Сидел недвижный, страшно бледный,
Евгений. Он страшился, бедный
Не за себя. Он не слыхал,
Как подымался жадный вал,
Ему подошвы подмывая,

147
 Как дождь ему в лицо хлестал,
Как ветер, буйно завывая,
С него и ш л я п у вдруг сорвал.
Его отчаянные взоры ;
На край один наведены i
Недвижно были.

В ту пору деревьев между домом Лобанова-Ростовско-

го и памятником Петру I не было, и Евгений ясно видел,
как |
...обращен к нему спиною ;
В неколебимой вышине, I
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.

С сочувствием рисует Пушкин героя поэмы — обита-

теля Коломны, потерявшего во время наводнения свою
невесту Парашу, которая жила «почти у самого залива», j
Евгений видит «кумира на бронзовом коне» обращенным ;
спиною к нему, ко всему, что делается с городом, с тыся- j
чами маленьких людей во время наводнения.
Великое государственное дело свершалось без мысли о
всех его последствиях, о возможных бедствиях и страда-
ниях народных,— говорит этим символом Пушкин.
«Мы понимаем смущенною душой, что не произвол, а j
разумная воля олицетворены в этом Медном всаднике, ко- j
торый, в неколебимой вышине, с распростертою рукою, |
как бы любуется городом. (...) И смиренным сердцем I
признаем мы торжество общего над частным, не отказы-
ваясь от нашего сочувствия к страданию этого частно-
го...»— писал В. Г. Белинский 8 . Прозрение Евгения, на-
шедшего виновника своих бедствий в «строителе чудо-
творном», его бунт: «Ужо тебе!» — воспринимались в
ту пору еще неясных исторических судеб России как
поэтическое пророчество грядущих возмездий самодер-
жавию.
В поэме «Медный всадник» образно отразились фило-
софские раздумья Пушкина о народе и власти. Символич-
ность, недосказанность формулировок, трагический тон
поэмы встревожили Николая I. Царь вымарал слово «ку-
мир» и наставил значковН.В. против всех тех мест, где он
усмотрел непочтительность и намек на тиранию («чьей
волей роковой», «Россию поднял на дыбы», «пред горде-
ливым истуканом» и т. п.).
Таким образом, участь поэмы была решена. Она уви-
дела свет только после смерти Пушкина, и то в искажен-
ном виде.
148
 Памятник Петру I и поныне стоит над Невою в «неко-
лебимой вышине» и как бы знаменует победу человече-
ской воли над стихийными силами природы и несокруши-
мость исторических дел основателя города. Гимном ему
звучат слова поэта:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия...
 «Я БОГАТ
Ч Е Р Е З МОЮ Т О Р Г О В Л Ю
СТИШИСТУЮ...»
Книжная лавка А. Ф. Смирдина
на Невском проспекте — ныне дом 22

конце 1831 года на Невском проспекте появи-

лись два трехэтажных здания — флигеля люте-
ранской церкви св. Петра, возведенные архи-
тектором Г. Р. Цолликофером. Новые дома, словно близ-
нецы, ничем не отличались друг от друга. Занимая
участок между Большой и Малой Конюшенными
(ныне — Желябова и Софьи Перовской), здания выхо-
дили боковыми фасадами на эти улицы.
В декабре 1831 года среди иноязычных имен, пестрев-
ших на фасаде одного из этих новых домов, под балконом
второго этажа появилась вывеска: «Книжный магазин
Александра Смирдина». По свидетельству современника,
лавка занимала «часть нижнего яруса» (т. е. первого эта-
ж а ) , а библиотека разместилась в «среднем бельэтаже
(имеется в виду второй этаж.— Авт.) в огромной, свет-
лой, великолепной зале» 1 .
В жизни Пушкина книги занимали особое место. Они
сопровождали его всегда, с раннего детства и до послед-
них часов жизни, когда он умирал в своем кабинете, на
диване, стоявшем среди книжных иолок его библиотеки.
В Петербурге Пушкин знал все книжные магазины и
тратился на книги, по его выражению, как «стекольщик
на алмазы». Поэт постоянно посещал библиотеки и книж-
ные лавки И. В. Слёнина на Невском проспекте (до
1829 года в доме В. В. Энгельгардта, ныне — дом 30, а за-
тем в доме Имзена, теперь — дом 27); бывал в магазине
Плюшара на Невском проспекте в доме Косиковского
(ныне — дом 5), в лавке И. Т. Лисенкова на Садовой
улице (сейчас — дом 26) и в других.
150
 С Иваном Васильевичем Слёниным, книгопродавцем,
издателем и поэтом-дилетантом, Пушкина связывали
добрые отношения, о чем свидетельствует стихотворение
«И. В. Слёнину»:

Я не люблю альбомов модных:

Их ослепительная смесь
Аспазий наших благородных
Провозглашает только спесь.
Альбом красавицы уездной,
Альбом домашний и простой,
Милей болтливостью любезной
И безыскусной пестротой.
Ни здесь, ни там, скажу я смело,
Являться, впрочем, не хочу;
Но твой альбом другое дело,
Охотно дань ему плачу.

Вхожу в него прямым поэтом,

Как в дружеский, приятный дом...

В магазине Слёнина Пушкин видел старинную копию

с картины Рафаэля «Мадонна». Этот образ напоминал по-
эту его невесту Наталью Николаевну Гончарову. В июле
1830 года он писал ей из Петербурга в Москву: «Прекрас-
ные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут
простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что ча-
сами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на
вас как две капли воды; я бы купил ее, если бы она не
стоила 40 ООО рублей» 2 . Тогда же Пушкин создал стихо-
творение «Мадонна»:
Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.

В простом углу моем, средь медленных трудов,

Одной картины я желал быть вечно зритель...

Лавку А. Ф. Смирдина Пушкин посещал еще в то вре-

мя, когда она находилась на набережной Мойки, в доме
Гавриловой у Синего моста (сейчас — дом 70).
Смирдин был первым издателем, установившим
неслыханно высокие гонорары литераторам, что способ-
ствовало профессионализации, а стало быть, и развитию
русской литературы. Пушкину Смирдин платил по чер-
вонцу за строчку, и поэт с гордостью говорил о своем пи-
сательском труде: «...я богат через мою торговлю стиши-
стую, а не прадедовскими вотчинами...» 3 В то же время,
по словам В. Г. Белинского, Смирдин «произвел реши-
151
тельный переворот в русской книжной торговле» — он
сделал книгу доступной по цене для небогатых людей.
«Имя издателя, книгопродавца г. Смирдина,— писал
он,— давно уже приобрело... общую доверенность. В гла-
зах русской публики г. Смирдин давно уже не принадле-
жал к числу обыкновенных торгашей книгами... Нет, рус-
ская публика видела в г. Смирдине книгопродавца на ев-
ропейскую ногу, книгопродавца с благородным самолюби-
ем, для которого не столько важно было нажиться через
книги, сколько слить свое имя с русскою литературою...» 4
Переезд книжной лавки на Невский проспект был зна-
чительным событием в развитии книготоргового дела. Не
жалея средств, Александр Филиппович снял помещение
для своей лавки в самом «богатом доме», «...г. Смирдин
утвердил торжество русского ума и, как говорится, поса-
дил его в первый угол: на Невском проспекте, в прекрас-
ном новом здании принадлежащем лютеранской церкви
св. Петра, в нижнем жилье, находится ныне книжная
торговля г. Смирдина... Сердце утешается при мысли, что
наконец и русская наша литература вошла в честь и из
подвалов переселилась в чертоги!» — писала «Северная
пчела» 5 .
19 февраля 1832 года А. Ф. Смирдин праздновал ново-
селье. В большой зале библиотеки, среди книжных полок
стоял обеденный стол, за которым разместилось более пя
тидесяти петербургских литераторов. Собрание было
разношерстным. Движимый лучшими побуждениями,
простодушный хозяин решил объединить на праздничном
обеде литературных противников. Так, за одним столом
оказались Пушкин, Крылов, Хвостов, Вяземский, Гоголь,
Греч, Булгарин, Сенковский. Под влиянием последних
трех реакционных литераторов находился доверчивый
Смирдин. Из-за них он впоследствии разорился и умер в
нищете.
Фаддей Булгарин, продажный журналист, негласный
агент третьего отделения, был особенно антипатичен
Пушкину. С презрением называет его поэт «Видок Фиг-
лярин», имея в виду французского сыщика Видока. Воз-
мущенный травлей, оскорблениями, доносами Булгарина,
Пушкин отвечает своему врагу резкими выпадами в
статьях, стихах и эпиграммах:
Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин,—
И тут не вижу я стыда;
Будь жид — и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.

152
 Попытка гостеприимного хозяина примирить Пушки-
на и его сторонников с их литературными противниками
оказалась тщетной. Во время обеда произошел эпизод, за-
помнившийся многим очевидцам. Делая «хорошую мину
при плохой игре», один из «героев» этого инцидента
Н. И. Греч рассказывал: «Нам с Булгариным пришлось
сидеть так, что между нами сидел цензор Василий Нико-
лаевич Семенов, старый лицеист, почти однокашник
Александра Сергеевича. Пушкин на этот раз был как-то
особенно в ударе, болтал без умолку, острил преловко и
хохотал до упаду. Вдруг заметив, что Семенов сидит меж-
ду нами двумя — журналистами... крикнул с противопо-
ложной стороны стола, обращаясь к Семенову: «Ты, брат
Семенов, сегодня словно Христос на горе Голгофе». Слова
эти тотчас были всеми поняты, я хохотал, разумеется,
громче всех...» 6
Намекая на разбойников, между которыми был распят
Христос на Голгофе, Пушкин не упустил случая, чтобы
публично посрамить, разоблачить разбойников от литера-
туры. Гречу ничего не оставалось делать, как смеяться,
стараясь превратить все это в невинную шутку. Но Бул-
гарин не мог себя сдержать, он «пришел в совершенное...
расстройство и задыхался от бешенства» 7 .
Во время обеда гости-писатели решили сделать хозяи-
ну подарок: безвозмездно участвовать в новом альманахе,
который будет называться «Новоселье». Спустя год аль-
манах вышел в свет. Обложку его украшало литографиро-
ванное изображение внешнего вида новой книжной лавки
Смирдина; на титульном листе читатели увидели виньет-
ку, изображавшую писателей за праздничным столом.
Среди них — Пушкин, Крылов, Хвостов, Вяземский, Греч
и Булгарин. Греч, с поднятым бокалом вина, произносит
тост. С другой стороны стола стоит сам радушный хозяин,
слушая поздравления.
Виньетка, которую можно встретить, вероятно, в лю-
бом пушкинском издании, ценна своей документально-
стью. Авторы ее, художник Александр Павлович Брюллов
и гравер Степан Филиппович Галактионов, постоянно со-
трудничали в смирдинских изданиях, и о них не забыл
Смирдин, посылая приглашения на обед. Во время трапе-
зы, длившейся несколько часов, Брюллов, несомненно, де-
лал наброски и эскизы. Известный архитектор и портре-
тист, он блестяще справился со своей задачей: в крохот-
ном рисунке с точностью миниатюры запечатлел главных
участников обеда, создав достовернейшие их портреты.

153
Литературный обед в книжной лавке Л. Ф. Смирдина. Виньетка к
альманаху «Новоселье». Гравюра С. ф. Галактионова по рисунку
А. П. Брюллова. 1833.
f
Однако виньетка, как и сам альманах «Новоселье», отра-
жает ту беспринципную и пагубную позицию, какую за-
нимал Смирдин, стремясь всех объединить и примирить.
Под обложкой «Новоселья» оказались рядом стихи Ж у -
ковского, Баратынского, Крылова, «Домик в Коломне»
Пушкина и сочинения Хвостова, Греча, Булгарина, Сен-
ковского и других бездарных или реакционных писате-
лей. Бывая в лавке Смирдина, Пушкин постоянно встре-
чал там последних троих и иод впечатлением этих встреч
родился экспромт:

Коль ты к Смирдину войдешь,

Ничего там не найдешь,
Ничего ты там не купишь,
Л и ш ь О н к о в с к о г о толкнешь
Иль в Булгарина наступишь.

«Смирдин истинно честный и добрый человек, но он

не образован и, что всего хуже для него, не имеет харак-
тера,— такую запись сделал цензор А. В. Никитенко в
своем дневнике 29 мая 1834 года.— Наши литераторы
владеют его карманом, как арендою. Он может разориться
по их милости. Это было бы настоящим несчастием для
нашей литературы» 8 . Так и случилось. В начале 1840-х
годов начинается мучительная агония разорения Смирди-
на. Он лишается своей библиотеки и роскошного помеще-
ния во флигеле лютеранской церкви и переезжает в более
скромное в доме Энгельгардта.
В 1857 году, окончательно разоренный, сломленный
болезнями и нуждой, знаменитый издатель и книгопрода-
вец умирает, всеми забытый.

Здание, где помещалась в 1830-е годы книжная лавка

Смирдина, по сравнению со многими другими домами, где
бывал Пушкин, изменилось незначительно. Оба флигеля
церкви св. Петра были надстроены двумя этажами: в
1881 году Ю. Ф. Бруни надстроил четвертый этаж, в
1910-м В. Э. Коллинс — пятый 9 . Стремясь сохранить один
из лучших ансамблей Невского проспекта, архитекторы не
сочли возможным модернизировать эти здания.
Книжная лавка Смирдина запечатлена в знаменитой
«Панораме Невского проспекта» В. С. Садовникова, со-
зданной при жизни поэта. Рассматривая ее, можно заме-
тить «в нижнем ярусе» лицевого фасада правого флигеля
155
4
лютеранской церкви, где помещалась лавка Смирдина,
три двери и три высоких крыльца с решетчатыми перила-
ми, по которым поднимался Пушкин в магазин Смирди-
на. Эти двери сохранились. Но к ним ведут только две-
три ступеньки: за прошедшие полтора века тротуар стал
выше, скрыв нижние ступени.
И все-таки дом изменился мало; в нем явственно вид-
ны черты того стройного, гармоничного здания, каким ви-
дел его поэт.
 « Ж И З Н Ь МОЯ В П Е Т Е Р Б У Р Г Е
НИ ТО НИ СЁ...»
Дом П. А. Жадимеровского
на Большой Морской улице —
ныне улица Герцена, дом 26/14

ернувшись из Москвы в Петербург поздней

осенью 1832 года, Пушкин писал П. В. Нащо-
кину: «Приехав сюда, нашел я большие беспо-
рядки в доме, принужден был... нанимать новую кварте-
ру и, следственно, употреблять суммы, которые в другом
случае оставались бы неприкосновенными» 1 . В конце
письма указан новый адрес: «В Морской в доме Жади-
мировского» 2 .
Здание на углу Большой Морской и Гороховой (ны-
не — улица Дзержинского), принадлежавшее Петру Жа-
димеровскому, было выстроено, по всей вероятности, в са-
мом начале XIX века. Этот трехэтажный дом, украшен-
ный фризом и замковыми камнями над окнами, в 1830-е
годы сохранял свой первоначальный вид. В 1868 году ар-
хитектор Р. А. Гедике надстроил его четвертым этажом,
совершенно изменил и фасад здания, превращенного в до-
ходное строение.
Поэт прожил здесь немногим более полугода. В дого-
воре, заключенном 1 декабря 1832 года, сказано, что
Пушкин нанял квартиру из двенадцати комнат с кухней
и службами в третьем этаже «собственного... каменного
дома» купца Жадимеровского «на проспекте Гороховой
улицы...». Далее говорится: «...в 3-х комнатах стены об-
клеены французскими обоями, в 5-ти комнатах полы
штучные, в прочих сосновые» 3 .
До нас не дошло каких-либо более подробных свиде-
тельств или воспоминаний о том, как выглядела новая
квартира поэта. Но в переписке Пушкина сохранились
иные, драгоценные для нас подробности его жизни этих
157
месяцев. Чуть ли не в каждом письме московскому другу
П. В. Нащокину поэт говорит о денежных делах, о дол-
гах, о жизни, полной треволнений, а порой — бесплод-
ной суеты. Трудно оставаться безучастным, читая строки,
полные затаенной грусти и едва сдерживаемого отчаяния.
«Что, любезный Павел Воинович? получил ли ты нужные
бумаги, взял ли ты себе малую толику... справил ли ос-
тальную тысячу с ломбарда, пришлешь ли мне что-ни-
будь?.. Ж и з н ь моя в Петербурге ни то ни сё. Заботы о
жизни мешают мне скучать,— продолжает поэт.— Но нет
у меня досуга, вольной холостой жизни, необходимой для
писателя. Кружусь в свете, жена моя в большой моде —
всё это требует денег, деньги достаются мне через труды,
а труды требуют уединения» 4 . О том же идет речь и в
письме П. А. Осиновой в мае 1833 года: «Петербург со-
вершенно не по мне, ни мои вкусы, ни мои средства не
могут к нему приспособиться. Но придется потерпеть го-
да два или три» 5 .
Отвечая на просьбу редактора газеты «Тифлисские ве-
домости» П. С. банковского прислать стихи, Пушкин пи-
шет: «Я задержал свой ответ по весьма уважительной
причине: мне нечего было вам послать, и я всё ждал, как
говорится, минуты вдохновения... в течение последних
двух лет я не написал ни одного стиха...» 6 Разумеется,
нельзя понимать эти слова буквально, однако доля исти-
ны в них есть. Известно меньше десяти стихотворений,
написанных в эти месяцы. Среди них: «Подражание древ-
ним», «Гусар», «В альбом»:
Гонимый рока самовластьем
От пышной далеко Москвы,
Я буду вспоминать с участьем
То место, где цветете вы.
Столичный шум меня тревожит;
Всегда в нем грустно я живу,
И ваша память только может
Одна напомнить мне Москву.

Несмотря на уныние, порой овладевавшее поэтом,

вдохновение не покидало его. Здесь, в доме на Морской,
создал Пушкин первую часть «Дубровского», или «Ос-
тровского», как первоначально называлась повесть.
«...Честь имею тебе объявить, что первый том «Остров-
ского» кончен,— сообщает он тому же Нащокину.— Я на-
писал его в две недели, но остановился по причине жесто-
кого рюматизма, от которого прострадал другие две неде-
ли, так что не брался за перо и не мог связать две мысли
в голове» 7 .
158
 Тема крестьянского волнения, нашедшая отражение
в «Дубровском», получила еще более глубокое развитие в
«Капитанской дочке» и в «Истории Пугачева», над кото-
рой работал Пушкин весной 1833 года.
Как истинный историк Пушкин знал цену докумен-
там. Чтобы получить доступ к материалам, связанным с
пугачевским движением, хранившимся в архиве Главного
штаба, пришлось обращаться за разрешением к военному
министру А. И. Чернышеву. Пушкин просил выдать ему
«бумаги касательно Пугачева» (в их числе и следствен-
ное дело), мотивируя свою просьбу необходимостью изу-
чения действий военачальников, подавлявших восстание.
Разрешение на занятия в архиве он получил, но дело о
Пугачеве осталось для Пушкина недоступным. Лишь в
1835 году, уже после выхода в свет «Истории Пугачевского
бунта», поэт смог ознакомиться с этим делом, однако в нем
не оказалось «главного документа: допроса, снятого с
самого Пугачева».
Пушкин не мог удовлетвориться одними книжными и
документальными источниками. Он хотел своими глазами
увидеть места, где проходило восстание Пугачева, встре-
титься с очевидцами событий. Для этого поэт отправился
осенью 1833 года в путешествие по Волге и Уралу. По
окончании поездки, в ноябре 1833 года, в Болдине он за-
вершил работу над «Историей Пугачева».
Тогда же, в болдинском уединении, создал Пушкин
«Пиковую даму». И хотя писалась повесть вдалеке от
столицы, в ней отразились недавние петербургские впе-
чатления.
Неподалеку от дома Жадимеровского, где квартировал
поэт, на соседней Малой Морской улице (ныне — улица
Гоголя) находился особняк, принадлежавший княгине
Наталье Петровне Голицыной (сейчас — дом 10). Преда-
ние нарекло этот особняк домом «Пиковой дамы». Черты
Голицыной, фрейлины при дворах пяти императоров, ум-
ной, властной старухи, пережившей свой век, узнавали
современники в образе пушкинской графини. «Моя «Пи-
ковая дама» в большой моде,— записывает Пушкин в
дневнике вскоре после выхода повести в свет.— Игроки
понтируют на тройку, семерку и туза. При дворе нашли
сходство между старой графиней и кн. Натальей Петров-
ной и, кажется, не сердятся...» 8
Под наслоениями перестроек, постигших особняк
Голицыной, угадывается «дом старой архитектуры»
в одной из главных улиц Петербурга. И невольно чудит-
ся, будто именно здесь в непогожую петербургскую ночь
159
ждал решения своей судьбы пушкинский герой: «Гер-
манн трепетал, как тигр, ожидая назначенного времени.
В десять часов вечера он уж стоял перед домом графини.
Погода была ужасная: ветер выл, мокрый снег падал
хлопьями; фонари светились тускло; улицы были пусты.
Изредка тянулся Ванька па тощей кляче своей, высмат-
ривая запоздалого седока.— Германн стоял в одном сер-
туке, не чувствуя ни ветра, ни снега... он подошел к фо-
нарю, взглянул на часы,— было двадцать минут двенад-
цатого. Он остался под фонарем, устремив глаза на часо-
вую стрелку и выжидая остальные минуты. Ровно в поло-
вине двенадцатого Германн ступил на графинино крыль-
цо и взошел в ярко освещенные сени» 9 .
В мае 1833 года Пушкин снял дачу Миллера на Чер-
ной речке, откуда уже не вернулся на Морскую. Возвра-
тись в Петербург, он поселился в новой квартире, непода-
леку от Летнего сада.
 « Л Е Т Н И Й САД МОЙ ОГОРОД»
Дом Оливье на Пантелеймоновской улице —
ныне улица Пестеля, дом 5

начале сентября 1833 года Наталья Николаевна

Пушкина оставила дачу Миллера на Черной
речке и сняла квартиру на Пантелеймоновской
улице, вблизи Летнего сада. Отправляя почту жене
из Болдина, Пушкин писал: «В С. Петербурге у Цепно-
го моста против Пантелеймона в доме Оливье» 1 .
При жизни поэта этот дом был, по всей вероятности,
трехэтажным. Как и многие старые постройки Петербур-
га, здание подверглось изменениям: последующие вла-
дельцы надстроили его двумя этажами, и к нашему
времени дом утратил свой прежний архитектурный об-
лик.
Напротив дома, где квартировали Пушкины, находи-
лась церковь св. Пантелеймона. Именно о ней говорит
Пушкин, в приведенном выше письме: «Против Панте-
леймона». Сооруженная в 1739 году архитектором
И. К. Коробовым в память побед русского флота при Ган-
гуте и Гренгаме и украшенная в начале XIX века мра-
морными барельефами работы скульптора А. В. Логанов-
ского, церковь сохранилась до наших дней в неизменном
виде. Такой видел ее поэт. Возможно, что церковь была
видна из окон квартиры Пушкиных: часть комнат, несом-
ненно, располагалась по уличному фасаду.
На другом берегу Фонтанки, сразу же за Цепным мос-
том, раскинулся Летний сад.
Еще в пору юности поэта, в 1816 году, вышла в свет
первая часть сочинения П. П. Свиньина «Достопамятно-
сти Санктпетербурга и его окрестностей». Пушкин был
коротко знаком со Свиньиным и, конечно, знал его книгу.
161
В этом издании Летнему саду Свиньин посвятил отдель-
ную главу. Вот отрывок из нее: «...гуляющие находят
здесь прохладу и могут видеть ежедневно множество раз-
личных и любопытных явлений. Например, до 10 часов
утра встречаются здесь одни немощные, прогуливающие-
ся по предписанию врачей. От 10 до 12-ти бархатные
л у ж к и покрываются группами детей, прекрасных, как
Рубенсовы и Рафаеловы Ангелы, резвящихся под надзо-
ром миловидных нянюшек и кормилиц! В два часа попо-
лудни сцена переменяется... Это час предобеденного гу-
лянья петербургских красавиц...» 2
Читая сентиментально-восторженные описания Свинь-
ина, невольно вспоминаешь лаконичные пушкинские
строки о юном Онегине и его гувернере:
Monsieur 1'АЬЬё, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.

Когда-то и сам Пушкин-мальчик приходил в Летний

сад с дядей Василием Львовичем и с приятелем Ваней
Пущиным. С той поры, с 1811 года, здесь произошли пе-
ремены. Во время наводнения 1824 года особенно постра-
дал грот, стоявший совсем близко к берегу Фонтанки.
Спустя два года Карл Росси перестроил полуразрушен-
ный грот в «Кофейный домик», «великолепно убранный»
лепкой скульптора В. И. Демут-Малиновского. В 1827 го-
ду архитектор Л. И. Шарлемань выстроил в саду малень-
кий деревянный павильон «Чайный домик», украшенный
колоннами и балюстрадой. Домик служил укрытием от
дождя.
Обратимся снова к описаниям Свиньина, интересным
своей документальной точностью: «Придите в сад сей в
майскую или июньскую ночь, когда царствует беспре-
станный свет... вокруг вас всё молчит и ничто не наруша-
ет беседы вашей с воображением... Но вдруг хор соглас-
ных громких голосов пробуждает вас из очарования, и вы
узнаете Русских песельников, плавно спускающихся по
Неве в прекрасном катере и тихо рассекающих серебри-
стые струны» 3 .
И снова вспоминаются пушкинские строфы из первой
главы «Евгения Онегина»:
Как часто летнею порою,
Когда прозрачно и светло
Ночное небо над Невою

162
 И вод веселое стекло
Не отражает лик Дианы,
Восггомня прежних лет романы,
Воспомня прежнюю любовь,
Чувствительны, беспечны вновь,
Дыханьем ночи благосклонной
Везмолвно упивались мы!

Всё было тихо; лишь ночные

Перекликались часовые;
Да дрожек отдаленный стук
С Мильонной раздавался вдруг;
Л и ш ь лодка, веслами махая,
Плыла по дремлющей реке:
И нас пленяли вдалеке
Рожок и песня удалая...

«К достоинству сада сего должно заметить,— пишет

тот же Свиньин,— что внутри его вы посреди столицы
дышите всегда чистым деревенским воздухом...» 4
В мае 1834 года Наталья Николаевна уехала с детьми
в имение Гончаровых Полотняный завод. Все лето Пуш-
кин оставался в Петербурге один. Он часто приходил в
Летний сад. В разгар лета, когда столичная знать разъез-
жалась в пригороды, в саду было пустынно, и потому по-
эт чуть ли не ежедневно гулял здесь. Отвечая на ревни-
вый укор жены о каких-то встречах в Летнем саду, он пи-
сал: «Нашла за что браниться!., за Летний сад... Да ведь
Летний сад мой огород. Я вставши от сна иду туда в ха-
лате и туфлях. После обеда сплю в нем, читаю и пишу.
Я в нем дома» 5 .
В письмах к Наталье Николаевне Пушкин рассказы-
вает о своем образе жизни: «Петербург пуст, все на да-
чах. Я сижу дома до четырех часов и пишу. Обедаю у
Дюме. Вечером в клобе. Вот и весь мой день» 6 .
1834 год был для поэта мучительно трудным. Уже са-
мое начало его омрачилось царской «милостью» — пожа-
лованием звания камер-юнкера. «Теперь они смотрят на
меня как на холопа... Опала легче презрения. Я, как Ло-
моносов, не хочу быть шутом ниже у господа бога» 7 ,— го-
ворил о себе Пушкин. Угнетало положение поднадзорно-
го, вызывала негодование бесцеремонность полиции,
учредившей слежку даже за семейной перепиской.
В письмах, отправляемых поэтом из дома Оливье жене в
Полотняный завод, то и дело высказывает он свое негодо-
вание и горечь: «Я не писал тебе потому, что свинство
почты так меня охолодило, что я пера в руки взять был
не в силе. Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслуши-
вает, приводит меня в бешенство...» 8 Через месяц снова о
163
Группа писателей: И. Л. Крылов, Л. С. Пушкин, 1$. Л. Жуковский,
II. И. Гнедич. Этюд к картине Г. Г. Чернецова «Парад на Царицыном
лугу». 1832.

том же: «Пожалуйста, не требуй от меня нежных, любов-

ных нисем. Мысль, что мои распечатываются и прочиты-
ваются на почте, в полиции... охлаждает меня, и я ноне-
воле сух и скучен» 9 .
164
 Поэт мечтал вырваться из «свинского Петербурга»,
его томили печальные предчувствия.
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить... И глядь — как раз — умрем.

На свете счастья нет, но есть покой и воля.

Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я нобег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

Попытка подать в отставку навлекает на него еще

большее недовольство царя и угрозу закрыть доступ в го-
сударственные архивы, необходимые поэту для его рабо-
ты над историческими сочинениями. Грустными размыш-
лениями полны строки, обращенные к жене: «Надобно те-
бе поговорить о моем горе. На днях хандра меня взяла;
подал я в отставку. Но получил от Жуковского такой на-
гоняй, а от Бенкендорфа такой сухой абшид, что я
вструхнул, и... прошу, чтоб мне отставку не давали. А ты
и рада, не так? Хорошо, коли проживу я лет еще 25; а ко-
ли свернусь прежде десяти, так не знаю, что ты будешь
делать...»
На Пантелеймоновской Пушкины прожили недолго.
В конце 1834 года они перебрались в дом Баташова, на
Гагаринской набережной, тоже неподалеку от Летнего са-
да.
* * *

За несколько месяцев до того, когда в доме Оливье по-

селились Пушкины, здесь жил поэт и знаменитый перевод-
чик «Илиады» Гомера Николай Иванович Гнедич.
Будучи сотрудником Публичной библиотеки, Гнедич
прежде жил рядом с нею в казенной квартире, в доме,
принадлежавшем библиотеке, напротив Гостиного двора
(ныне — Садовая улица, 20). В 1831 году, оставив служ-
бу по причине нездоровья, поэт переехал на Пантелеймо-
новскую. Но, преследуемый жестокой болезнью, он про-
жил здесь только до начала 1833 года.
Пушкин был связан с Гнедичем литературными, изда-
тельскими, дружескими отношениями. Именно Гнедич
оказал Пушкину немалую помощь в деле издания его
первых поэм — «Руслана и Людмилы» и «Кавказского
пленника». Находясь в ссылке, Пушкин писал Гнедичу в
Петербург из Кишинева в марте 1821 года: «Вдохнови-
тельное письмо ваше, почтенный Николай Иванович, на-
165
шло меня в пустынях Молдавии: оно обрадовало и трону-
ло меня до глубины сердца... всё показывает участие, ко-
торое принимает живая душа ваша во всем, что касается
до меня. Платье, сшитое, по заказу вашему, на Руслана и
Людмилу, прекрасно; и вот уже четыре дни как печат-
ные стихи, виньета и переплет детски утешают м е н я » " .
В Петербурге, после возвращения из ссылки, Пушкин
часто встречался с Гнедичем. Не случайно на картине
Г. Г. Чернецова «Парад на Царицыном лугу», написан-
ной в 1832—1837 годах, запечатлевшей портреты более
двухсот петербургских современников Пушкина, Николай
Иванович Гнедич изображен в группе литераторов, рядом
с Пушкиным, Жуковским, Крыловым. Этюд к полотну,
исполненный Чернецовым в апреле 1832 года, увековечил
этих четырех писателей на фоне Летнего сада.
В 1829 году, после беспримерного, более чем двадцати-
летнего труда, Гнедич опубликовал свой перевод
«Илиады» Гомера. Пушкин приветствовал появление
поэмы на русском языке знаменитым двустишием —
гекзаметром, в духе самой поэмы:
Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;
Старца великого тень чую смущенной душой.

Квартира в доме Оливье стала последним пристани-

щем Гнедича. Изнуренный тяжкой болезнью, он умер в
окружении фолиантов, рукописей, многочисленных пере-
водов на разные языки «Илиады» и «Одиссеи». На рабо-
чей конторке поэта стоял бюст Гомера — молчаливого
свидетеля уединенной жизни и трудов Гнедича.
6 февраля 1833 года состоялись похороны. В послед-
ний путь, на кладбище Александро-Невской лавры, поэта
и переводчика — подвижника провожали чуть ли не все
петербургские литераторы, среди них был и Пушкин.
Своего рода эпитафией Гнедичу стали строки из напи-
санного ранее дружеского послания к нему Пушкина:
С Гомером долго ты беседовал один,
Тебя мы долго ожидали,
И светел ты сошел с таинственных вершин
И вынес нам свои скрижали.
 «...Я ПОЖАЛОВАН
В КАМЕР-ЮНКЕРЫ...»
Аничков дворец на
набережной реки Фонтанки —
ныне Дворец пионеров,
набережная реки Фонтанки, дом 31

ничков дворец (ныне Дворец пионеров) рас-

положен на углу Невского проспекта и Фон-
танки. Он создавался в середине XVIII века по
проекту М. Земцова с изменениями, внесенными
Ф.-Б. Растрелли, и неоднократно перестраивался. Ны-
нешний свой облик дворец принял в двадцатые годы XIX
столетия. Здание дворца поставлено в глубине большого
двора и своим главным фасадом обращено к набережной.
Другим фасадом дворец выходит в большой сад, укра-
шенный двумя павильонами К. Росси, сохранившимися
до нашего времени. Со стороны Невского проспекта
дворцовая территория была ограничена невысоким, укра-
шенным колоннадой зданием, называвшимся «кабинетом
его величества». Нижний этаж представлял собой от-
крытые галереи с арками (впоследствии их застроили).
Аничков мост, как и другие мосты через Фонтанку,
созданные в XVIII столетии, имел первоначально гра-
нитные башенки с цепями. До наших дней этот декор
сохранился только на Калинки ном мосту и мосту Ломо-
носова. Аничков мост был реконструирован в сороковые
годы прошлого столетия и украшен скульптурами
П. Клодта.
«Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что до-
вольно неприлично моим летам), но Двору хотелось,
чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове» 1 ,— за-
писал Пушкин в дневнике 1 января 1834 года.
Камер-юнкер — низшее придворное звание, даваемое
обычно юношам, начинавшим придворную карьеру. Для
Пушкина это звание являлось оскорбительным. Он знал,
167
что теперь обязан бывать вместе с женой на балах в
Аничковом дворце, должен посещать все придворные це-
ремонии, увеселения, церковные службы, быть постоянно
на глазах Бенкендорфа и самого царя. К камер-юнкерско-
му мундиру он относился, как к ненавистному шутовско-
му кафтану.
«Государю неугодно было, что о своем камер-юн-
керстве отзывался я не с умилением и благодарностию, но
я могу быть подданным, даже рабом,— но холопом и шу-
том не буду и у цар>^небесного» 2 ,— записывает Пушкин
в дневнике.
На балах в Аничковом дворце особенно строго соблю-
дался придворный этикет. 26 января 1834 года поэт запи-
сал в дневнике: «В прошедший вторник зван я был в
Аничков. Приехал в мундире. Мне сказали, что гости во
фраках. Я уехал...» 3 Возмущенный император приказал
передать Пушкину свое неудовольствие. В декабрьской
записи поэт иронически сообщал, что явился на бал в тре-
угольной шляпе с плюмажем — «не по форме: в Аничков
ездят с круглыми шляпами» 4 .
Эти отрывки из дневника производят тяжкое впечат-
ление. Какую силу воли и выдержку имел Пушкин, что-
бы не пасть духом, живя в такой обстановке, и продол-
жать трудиться!
Поэту приходилось сопровождать Наталью Никола-
евну на празднества в Зимнем дворце. Из парадных залов
он уходил в тишину Военной галереи 1812 года. Здесь его
окружали портреты прославленных героев Отечественной
войны — «лица, полные воинственной отваги», напи-
санные английским художником Дж. Доу и его русскими
помощниками.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.

Здесь родилось стихотворение «Полководец».

Необходимость бывать при дворе становилась невыно-
симой. «Все эти праздники просижу дома,— писал он же-
не в апреле 1834 года.— К наследнику являться с по-
здравлениями и приветствиями не намерен; царствие его
впереди; и мне, вероятно, его не видать. Видел я трех ца-
рей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за ме-
ня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и
упек меня в камер-пажи под старость лет, но переменять
его на четвертого не желаю; от добра добра не ищут» 5 .
168
Это письмо было вскрыто на почте, прочтено полицией
и потом царем. Пушкин, узнав об этом от Жуковского,
был крайне оскорблен и раздражен. «Однако какая глубо-
кая безнравственность в привычках нашего правитель-
ства! Полиция распечатывает письма мужа к жене и при-
носит их читать царю» 6 ,— читаем мы в дневнике 10 мая
1834 года.
В ноябре 1834 года Пушкин сказался больным и уехал
из Петербурга за пять дней до открытия Александровской
колонны, чтобы не присутствовать при церемонии и двор-
цовых празднествах «вместе с камер-юнкерами — своими
товарищами». «Пушкина я видел в мундире камер-юнке-
ра только однажды. Из-под треугольной шляпы лицо его
казалось скорбным, суровым и бледным» 7 ,— вспоминал
молодой писатель В. А. Соллогуб.
Цензура все сильнее теснила Пушкина. Материальное
положение ухудшалось. Росли долги, все теснее станови-
лась зависимость от казны. Н. М. Смирнов, муж Алексан-
дры Осиповны Россет, приятельницы поэта, вспоминал:
«С первого года Пушкин узнал нужду, и хотя никто из
близких не слыхал от него ни единой жалобы, беспокой-
ство о существовании омрачало часто его лицо» 8 . Только
твердый характер Пушкина, по мнению Смирнова, помо-
гал ему выносить эти трудности.
Пушкину хотелось покинуть Петербург, поселиться
в деревне. В стихотворении 1834 года, обращенном к же-
не, это желание высказано с глубокой проникновенно-
стью: «Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит...»
В письме от 25 июня 1834 года А. X. Бенкендорфу он
просит разрешения оставить службу, сохранив за собой
право работать в архивах. Но, получив отказ, просьбу об
отставке пришлось взять назад. В дневнике 22 июля поэт
записал: «Прошедший месяц был бурен. Чуть было не
поссорился я со двором — но все перемололось. Однако
это мне не пройдет» .
 В ДОМЕ У
ОБУХОВСКОГО МОСТА
Дом Сухаревой на Обуховском проспекте —
ныне Московский проспект, дом 8

а несколько дней до дуэли с Дантесом Пушкин

прогуливался с Плетневым невдалеке от его
дома, у Обуховского моста. Говорили о многом,
в частности о правилах дружбы. «Все,— говорил в него-
довании Пушкин,— заботливо исполняют требования об-
щежития в отношении к посторонним, то есть к людям,
которых мы не любим, а чаще и не уважаем, и это един-
ственно потому, что они для нас ничто. С друзьями же не
церемонятся, оставляют без внимания обязанности свои к
ним, как к порядочным людям, хотя они для нас — всё.
Нет, я так не хочу действовать. Я хочу доказывать моим
друзьям, что не только их люблю и верую в них, но при-
знаю за долг и им, и себе, и посторонним показывать, что
они для меня первые из порядочных людей...» 1
Петр Александрович Плетнев был несомненным из-
бранником Пушкина в кругу друзей. «Кормилец», «благо-
детель», «услужливый Плетнев» — вот далеко не полный
перечень обращений к нему поэта. «Я имел счастье,
в течение двадцати лет, пользоваться дружбою нашего
знаменитого поэта», — гордился Плетнев. «Я был для
него всем: и родственником, и другом, и издателем, и
кассиром»,— скажет он после смерти поэта 2 .
С Плетневым Пушкин познакомился еще лицеистом.
В годы молодости они встречались на «субботах» Жуков-
ского, но тогда узы дружбы более связывали Плетнева со
Львом Сергеевичем Пушкиным и А. А. Дельвигом. Уже
после отъезда поэта в ссылку Плетнев стал собирать дру-
зей на свои «субботы» в квартире, находившейся в Воен-
но-сиротском доме (Московский проспект, 17), где Плет-
170
нев преподавал. Здесь у него собирались А. А. Дельвиг,
Ф. Н. Глинка, Е. А. Баратынский и другие литераторы.
Читали новые стихотворения, О с у ж д а л и литературные
новости. У Плетнева же слушали почти все произведения
Пушкина в исполнении Льва Сергеевича, знавшего наи-
зусть все стихи своего знаменитого брата, за что и про-
званного «стереоскопическим изданием» Пушкина. Об
этих встречах скажет потом Дельвиг:
Тут все знакомое субботам,
Когда мы жили жизнью всей
И расходились на шесть дней,
Я — снова к лени, ты — к заботам.

З н а я по письмам об их дружеских собраниях, Пушкин

завидовал в Михайловском их свободному и беспечному
союзу.
Начало дружбы Пушкина с Плетневым было также
«эпистолярным». Их письма полны дел литературных,
издательских, финансовых и прочих. Особенно оживляет-
ся их переписка после согласия Плетнева издать роман
«Евгений Онегин». Плетнев предрекал, что он станет
«карманным зеркалом петербургской молодежи» 3 . Посте-
пенно их отношения перерастают в дружбу: «брат Лёв и
брат Плетнев» 4 ,— обращается ссыльный поэт к двум са-
мым близким ему в ту пору людям.
Незаменимым человеком Плетнев становится для
Пушкина после его возвращения из ссылки. Их общение
постоянно: ведь Плетнев издал более двадцати произведе-
ний поэта. Вернувшись в Петербург летом 1828 года,
Пушкин живет в гостинице Демута, но свой адрес в пись-
мах пишет так: «На имя Плетнева Петра Александрови-
ча — в Екатерининский институт» 5 (ныне — филиал
Публичной библиотеки, набережная Фонтанки, дом 36).
В этом учебном заведении Плетнев служил вместе с
В. К. Кюхельбекером, через которого и подружился ког-
да-то с Дельвигом.
Плетнева знали в Петербурге как человека доброго и
отзывчивого. «Оживленное созерцание, участие искрен-
нее, незыблемая твердость дружеских чувств и радостное
поклонение поэтическому — вот весь Плетнев»,— писал
о нем И. С. Тургенев 6 . Дружба с Пушкиным осветила всю
жизнь Плетнева. Чем был для него поэт, можно судить по
его письмам: «Жду зимы, чтобы согреть близь тебя ду-
шу» 7 ,— писал он Пушкину 19 июля 1831 года. Пушкин
оценил достоинства его «души прекрасной, святой испол-
ненной мечты». Так сказал он о Плетневе в «Посвяще-
171
нии» к «Евгению Онегину» (первоначально, в издании
1828 года,— к 4-й и 5-й главам; а в 1837 году — перенеся
посвящение в начало романа).
В 1830-е годы Плетнев, став семейным человеком, по-
селился в доме Сухаревой на Обуховском проспекте
( № 1 6 8 в 3-й Адмиралтейской части — ныне дом 8 по
Московскому проспекту; уцелел в перестроенном виде).
На «воскресеньях» у Плетнева собирался литератур-
ный Петербург. Его салон слыл в городе одним из самых
демократических: в него допускались студенты универси-
тета. Пушкин — частый гость Плетнева. В доме Плетнева
поэт бывал и с Натальей Николаевной.
Здесь 20 мая 1831 года он познакомился с Н. В. Гого-
лем; их встрече содействовал Плетнев. «Надобно познако-
мить тебя с молодым писателем, который обещает что-то
очень хорошее. (...) Я нетерпеливо желаю подвести его к
тебе под благословение»,— писал Плетнев Пушкину 8 .
Внимание Пушкина к Гоголю поражало современников:
тот казался им в ту пору «ничем более, как учителем Ъ
каком-то женском заведении, плохо одетым и ничем на
вечерах Плетнева не выказывавшимся» 9 .
Относился поэт к своему ближайшему помощнику
сердечно. Только другу мог он посвятить лучшее из своих
произведений. Плетневу же посвящены стихи Пушкина:
«Ты издал дядю моего...», «Ты мне советуешь, Плетнев
любезный...» и некоторые другие.
Плетнев принял деятельное участие в пушкинском
«Современнике», Он был профессором русской словес-
ности Петербургского университета, пользовался успехом
у студентов, читая не «мертвые лекции, а живые импрови-
зации» 10.
Ревностная дружба Плетнева с опальным Пушкиным
не прошла бесследно: было заведено дело «О связи учителя
Плетнева с литератором Пушкиным».
В одну из последних прогулок невдалеке от дома на
Обуховском проспекте Пушкин «вытребовал» у Плетнева
обещание написать «свои мемуары». Но Плетнев их не
написал. Его рассказы о Пушкине широко использовали в
своих пушкинских работах Я. К. Грот, П. В. Анненков,
П. И. Бартенев и другие.
 «НАМ НЕОБХОДИМ ЖУРНАЛ...»
Дом С. А. Баташова на Гагаринской
(позже — Дворцовая) набережной —
ныне набережная Кутузова, дом 32

роводя лето 1834 года в имении своих роди-

телей в Полотняном заводе, Наталья Никола-
евна попала в тяжелую атмосферу семейных
распрей. Три брата, как и она, жили в Петербурге; сес-
тры просили «вытащить» их «из пропасти». Жалея их,
Наталья Николаевна решила взять с собою Александру и
Екатерину и поселить в своей семье. Узнав о ее
намерении, Пушкин написал жене: «Эй, женка! смотри...
Мое мнение: семья должна быть одна под одной кровлей:
муж, жена, дети — покамест малы, родители, когда уже
престарелы. А то хлопот не наберешься и семейственного
спокойствия не будет»'. В том же письме Пушкин
озабоченно размышлял: «Если ты в самом деле вздумала
сестер своих привести, то у Оливье оставаться нам
невозможно: места нет» 2 .
В то время П. А. Вяземский уезжал с семьей за грани-
цу, и освобождалась его квартира на Гагаринской набе-
режной. 24 июля 1834 года Пушкин сообщал жене: «На-
таша, мой ангел, знаешь ли что? я беру этаж, занимаемый
теперь Вяземскими. Княгиня едет в чужие края, дочь ее
больна не на шутку» 3 . Квартира была просторной и, по
определению матери поэта, «прекрасной». Несколько
высока для Пушкина была цена за нее — 6700 рублей в
год. Решили платить за нее вместе со свояченицами.
«С князем Вяземским я уже условился. Беру его кварти-
ру,— писал Пушкин жене.— К 10 августа припасу
2500 рублей — и велю перетаскивать пожитки» 4 .
Дом, в который переезжал Пушкин, принадлежал
С. А. Баташову — представителю рода крупных купцов,
173
владельцев металлических заводов. В Петербурге у Бата-
шова было несколько домов. Дом на Гагаринской набе-
режной стоял невдалеке от Фонтанки. Был он трехэтаж-
ный, на подвалах, с одиннадцатью окнами но фасаду и
каменным мезонином в пять окон (сохранился в пере-
строенном виде).
Пушкины поселились сначала в квартире Вязем-
ских — в бельэтаже, затем перебрались в третий этаж, в
квартиру поменьше и ьодешевле.
В то время Пушкин решился на большое, незнакомое
ему ранее дело: издание журнала. Идею журнала, кото-
рый объединил бы прогрессивные литературные силы
против господствующей «булгаринской» прессы, Пушкин
вынашивал более десяти лет. В этом замысле поэта самое
близкое участие принимал его друг и единомышленник
П. А. Вяземский. Именно он в конце 1827 года придумал
название журналу — «Современник». Разговор о журнале
нередко возникал в их дружеском кругу. Летом 1832 года
Вяземский сообщал И. И. Дмитриеву: «Молодой или бу-
дущий газетчик занят своей беременностью. Т я ж е л ы й
подвиг, особенно при недостатке сотрудников» 5 . 27 мая
1832 года Пушкин ходатайствовал перед А. X. Бенкен-
дорфом: «Литературная торговля находится в руках изда-
телей «Северной пчелы», и критика, как и политика, сде-
лалась их монополией. От сего терпят вещественный
ущерб все литераторы, не находящиеся в приятельских
сношениях с издателями «Северной пчелы», ни одно из
их произведений не продается, ибо никто не станет поку-
пать товара, охуждённого в самом газетном объявлении.
Для восстановления равновесия в литературе нам необхо-
дим журнал, коего средства могли бы равняться сред-
ствам «Северной пчелы», то есть журнал, в коем бы печа-
тались политические и заграничные новости» 6 . Издание
журнала было разрешено Пушкину через три года, в
1835 году, и без политического отдела.
Вся редакционная работа велась в кабинете поэта. Сю-
да приходили привлеченные к участию в журнале друзья-
писатели. Пушкин сумел привлечь в свой журнал лучших
представителей современной ему русской литературы.
Одним из самых деятельных сотрудников и наиболее
ответственным лицом в журнале стал молодой Н. В. Го-
голь. Они познакомились у П. А. Плетнева; имя Гоголя
еще мало было известно в литературных кругах Петер-
бурга, и степень доверия к нему Пушкина поражала не-
которых из друзей поэта. Гоголь, ничего не предприни-
мавший без совета Пушкина, одним из первых узнал о
174
Набережная Кутузова, 32. Вывший дом Баташова. Здесь ж и л Пушкин.
Фотография.

журнальных замыслах поэта. Получив разрешение на

журнал, Пушкин сразу привлек Гоголя, и тот стал гото-
вить материалы для «Современника» потихоньку от
«Московского наблюдателя», к участию в котором он бы-
ло склонился.
В статье «О „Современнике"» Гоголь писал о Пушки-
не: «Получивши разрешение на издание его (журнала.—
Авт.), он хотел было отказаться. Грех лежит на моей ду-
ше: я умолил его. Я обещался быть верным сотрудни-
ком» 7 . Гоголь сдержал свое слово: его произведения но
объему составили третью часть первого номера «Совре-
менника». Здесь были напечатаны «Коляска», пьеса «Ут-
ро делового человека», статья «О движении журнальной
литературы». Гоголь в пушкинском журнале сотрудничал
и как беллетрист, и как критик, и как библиограф. Во
время отсутствия Пушкина в Петербурге' Гоголь занимал-
ся организаторской и технической работой но журналу.
Но Пушкина он привлекает главным образом как худож-
ник. В нервом номере журнала «Современник» Пушкин
выступил как поклонник таланта Гоголя с рецензией на
второе издание «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Большими полномочиями владел в «Современнике»
II. А. Вяземский. Он находился рядом с Пушкиным при
самом зарождении замысла журнала. Их общественные
175
репутации были так близки, что при обсуждении канди-
датуры редактора (Пушкин не сразу пришел к мысли са-
мому стать редактором и издателем журнала) поэт
предупреждал: «Меня и Вяземского считают шельма-
ми» 8 . Вяземский участвовал в редактировании материа-
лов для «Современника», имел дело с авторами; письма
от редакции, написанные им, порою принимают за пуш-
кинские. Вяземский печатает в журнале свои стихотворе-
ния и критические статьи. Его статью о «Ревизоре» Гого-
ля высоко оценит впоследствии Н. Г. Чернышевский, ска-
зав: «Из этих людей (из друзей Пушкина. — Авт.) двое,
князь Вяземский и Плетнев, были журналистами и оба
очень верно понимали произведения Гоголя. Все написан-
ное ими о нем принадлежит к числу лучшего, что только
было написано о Гоголе» 9 .
Вяземский имел возможность очень много и близко
наблюдать Пушкина в его журнальном деле. После смер-
ти поэта он писал его сестре О. С. Павлищевой: «Перо
Александра Сергеевича, если бы он управлял ежедневным
печатным органом, не замедлило бы облагородить рус-
скую повременную литературу, придав ей настоящий, а
не фальшивый русский характер»
Берясь за издание «Современника» Пушкин не мог
не рассчитывать на помощь своего учителя и друга
В. А. Жуковского. Поэт отлично понимал роль авторитета
Жуковского в затеваемом деле. Не потому ли спешно, не
спросив автора, уже в первой книжке журнала, на пер-
вых ее страницах Пушкин поместил стихотворение Жу-
ковского «Цвет завета». Книжка уже прошла цензуру,
когда об этом стало известно автору. Он писал Пушкину:
«А ты мою пиесу унес и уже в цензуру хватил. Нет, го-
лубчик, в первую книжку ее никак не помещай. Она го-
дится, может быть, после, но для дебюту нельзя»". Это
стихотворение Жуковского было опубликовано уже без
Пушкина в пятом номере «Современника», а для первого
поэт дал Пушкину свой поэтический шедевр «Ночной
смотр».
Участию поэтов в своем журнале Пушкин уделял осо-
бое внимание. «Из всех поэтов, появившихся вместе с
Пушкиным, первое место бесспорно принадлежит г. Бара-
тынскому»' 2 ,— писал В. Г. Белинский.
Пушкин и Е. А. Баратынский почти однолетки; они
соседствовали также и как поэты в восприятии современ-
ников, было нечто общее и в их политической репутации.
Пушкин отводил Баратынскому почетное место на рус-
ском Парнасе, считая, что он «принадлежит к числу отлич-
176
ных наших поэтов» 13 . Главное достоинство Пушкин видел
в оригинальности таланта. «Он у нас оригинален, ибо
м ы с л и т » н — в ы с о к а я похвала в устах Пушкина. Даже
рядом с Пушкиным Баратынский сумел сохранить свою
самобытность. Но, в отличие от последовательно мягкого
с ним Пушкина, Баратынский не всегда понимал велико-
го поэта. Не так активно, как того хотелось бы Пушкину,
участвовал он и в «Современнике».
Зато самым деятельным участником пушкинского
журнала стал Д. В. Давыдов. Личность полулегендарная:
прославленный партизан, двоюродный брат генерала
А. П. Ермолова и сам генерал-лейтенант, Давыдов более
всего дорожил своей репутацией у потомков «не как вои-
на и поэта исключительно, а как одного из самых поэти-
ческих лиц русской армии». Именно эти слова для своего
некролога он рекомендовал друзьям, оговариваясь:
«Непристойно о себе так говорить, но это правда» 15 . Зи-
мой 1836 года Давыдов приехал в Петербург определять в
учебные заведения своих сыновей — Василия и Николая.
Они часто виделись с Пушкиным. Поэт, принимая дорого-
го гостя у себя дома, говорил жене: «Я ни до каких Да-
выдовых, кроме Дениса, не охотник» 16 . В это время Пуш-
кин заручился согласием Давыдова на участие в «Совре-
меннике». Но первая же врученная Пушкину статья Да-
выдова «Занятие Дрездена. 1813 года 10 марта. (Из дцей-
ника партизана Давыдова)» оказалась, по словам Пушки-
на, «цензурным документом», была изуродована цензу-
рой. Даже стихи Давыдова подвергались цензорской
правке. Пушкин очень хотел украсить именем Давыдова
уже вторую книжку журнала, но сотрудничество поэта-
партизана в «Современнике» наладилось только к третьему
номеру. Однако опубликованная там статья Давыдова
«О партизанской войне» также столкнулась с ножницами
цензуры. Давыдов подбадривал друга: «Эскадрон мой,
как ты говоришь, опрокинутый, растрепанный и изруб-
ленный саблею цензуры, прошу тебя привести в порядок:
убитых похоронить, раненых отдать в лазарет, а с осталь-
ным числом всадников — ура! — и снова в атаку на воен-
но-цензурный комитет» 17 .
Пушкин же в письме к Давыдову жаловался: «Тяже-
ло, нечего сказать. И с одною цензурою напляшешься;
каково же зависеть от целых четырех?» 18 — имея в виду
цензуру общую, военную, духовную и придворную.
«Современник» издавался в тяжелых цензурных
условиях. Журнал шел трудно: читатель ждал от него по-
литической остроты, а цензура строго следила за соблю-
7. За к. 122 177
дением его чисто литературного характера. Цензора в
«Современник» назначили «самого трусливого,— по сло-
вам А. В. Никитенко,— а следовательно, и самого строго-
го» 19 ,— таким был А. Л. Крылов.
Далеко не все намеченные материалы для журнала
пропускала цензура. Была/запрещена статья самого Пуш-
кина «Александр Рад ». Своей статьей Пушкин хотел
узаконить в России упоминать это имя в печати.
С цензурными трудностями столкнулись письма из
П а р и ж а А. И. Тургенева под названием «Париж. Хрони-
ка русского», которыми Пушкин, ж е л а я придать журналу
просветительский характер, дорожил. Так же обстояло
дело и с научно-популярными очерками П. Б. Козловско-
го «О Парижском математическом ежегоднике», «О на-
дежде» (статья, посвященная теории вероятности).
А. И. Тургенев — большой знаток европейской куль-
туры, пристальный наблюдатель общественной жизни
в Европе, и в особенности в Париже, с сентября 1835 года
собирал в архивах Парижа, Лондона, Вены материалы о
русской истории. Письма Тургенева полны впечатлений о
литературной и политической жизни, рассказов о посеще-
нии европейских театров, лекций в Сорбонне, встречах с
Ламартином, А. Мюссе... П у ш к и н намерен корреспонден-
ции Тургенева «вырезать на меди золотыми буквами» 2 0 .
Но письмам уготована другая судьба: их приостановила
цензура. 17 марта 1836 года П у ш к и н сетует в письме к
Вяземскому: «Бедный Тургенев!., все политические
комеражи его остановлены...» 2 1 Ратоборствуя за журнал,
Пушкин-издатель принужден сноситься с М. А. Дондуко-
вым-Корсаковым, А. X. Бенкендорфом, С. С. Уваровым...
«Современник» свел Пушкина еще с одним энцикло-
педистом, личностью в своем роде замечательной —
П. Б. Козловским. Дипломат по роду занятий, он, так же
как и Тургенев, долго ж и л за границей в качестве по-
сланника в Турине, Риме, Вене, Штутгарте, Сардинии.
Т а к ж е обладал незаурядными литературными способно-
стями, был дружен с Гёте, знаком с Байроном. Из рус-
ских знал Жуковского, братьев Тургеневых, а с 1827 года
познакомился, а впоследствии и подружился с Вязем-
ским. Козловский появился в петербургских салонах в
1835 году и сразу занял там центральное место. На
литературных вечерах, светских раутах, дипломатических
обедах ему не находилось соперников в красноречии.
В петербургские дома звали «на князя Козловского».
Козловский познакомился с Пушкиным в то время,
когда, ж и в я в доме Баташова, поэт всецело отдался свое-
178
му журналу. Д л я «Современника» Козловский с его об-
ширными знаниями в литературе, науке, истории и совре-
менной политике, с его «пламенной и своевольной
речью» 2 2 был поистине находкой. Он проникся непод-
дельным интересом к журналу Пушкина. Расчеты редак-
ции «Современника» на Козловского оправдались. Его
статья «Разбор Парижского математического ежегодни-
ка» в первой книжке журнала отличалась живым, ясным
и точным языком и отвечала намерениям Пушкина знако-
мить и «простолюдинов... с положительными знания-
ми» 23 . В ней Козловский, в частности, писал: «Наука дол-
жна быть достоянием не только высших, но и низших
слоев населения. Только тогда возможно процветание на-
уки» 2 4 . Рассказывая в статье об известном математике
Шарле Дюпене, автор вспоминал, что «с восторгом»
встречал на его лекциях в Париже «приходящих в белых
от работы замаранных фартуках каменщиков, плотников,
столярей и проч., в семь часов вечера, по окончании своих
работ, слушать ученого профессора» 2 5 . В статье Козлов-
ского было множество политических замечаний. Не слу-
чайно Пушкин сообщал 17 марта 1836 года Вяземскому:
«Ура! наша взяла. Статья Козловского прошла благопо-
лучно; сейчас начинаю ее печатать» 2 6 . Пушкин заказал
Козловскому еще две статьи: «О надежде» и «Краткое
начертание паровых машин». Насколько Пушкин доро-
ж и л сотрудничеством в журнале Козловского, можно су-
дить по его письму к П. Я. Чаадаеву от 19 октября
1836 года: «Козловский стал бы моим провидением, если
бы захотел раз навсегда сделаться литератором» 2 7 .
Издавая «Современник», поэт обнаружил в себе дар
организатора, критика, редактора. Он открывал для рус-
ской публики новые таланты.
Когда в январе 1836 года А. В. Кольцов приехал по
делам отца в Петербург, мало кто знал его как поэта: в ту
пору он был автором лишь одного сборника стихотворе-
ний. Его представили литературному «Олимпу». Пушкин
увидел его впервые у Жуковского и здесь-то и взял у
Кольцова тетрадь его неопубликованных стихотворений,
имея в виду напечатать их в «Современнике». По свиде-
тельству А. А. Краевского «Пушкин всегда отзывался о
нем (о Кольцове.— Авт.) как о человеке с большим та-
лантом, широким кругозором, но бедном знанием и обра-
зованием, отчего эта ширь рассыпается более в фразах» 2 8 .
Не потому ли при подготовке к печати второй книжки
журнала, происходившей в его отсутствие (Пушкин вы-
ехал из Петербурга в Михайловское в начале апреля
179
1836 года на похороны матери), он проявил по отноше-
нию к Кольцову некоторую осторожность. «Кольцова рас-
смотреть» 2 9 прежде, чем печатать,— писал он Наталье
Николаевне. П. А. Плетнев и А. А. Краевский, уполномо-
ченные на то Пушкиным, сами искали на его письменном
столе нужные для второго номера материалы, в том числе
тетрадь стихов Кольцова. На страницах второй книжки
«Современника» появилось стихотворение молодого поэта
«Урожай».
Пушкинский «Современник» познакомил русскую
публику и с записками необыкновенной женщины —
Н. А. Дуровой.
27 марта 1835 года Пушкин прочитал рукопись «Запи-
сок», присланных на его суд первой русской женщиной-
офицером — «кавалерист-девицей». Он предполагал напе-
чатать «Записки» Дуровой во втором номере ж у р н а л а за
1836 год, положив автору их гонорар в размере 200 руб-
лей за лист. Публикации «Записок» предшествовала мно-
госложная переписка издателя с его необычным автором.
В процессе редактирования их Пушкин очистил реали-
стическое повествование о событиях войны 1812 года от
авантюрно-приключенческих эпизодов. «Записки Н. А. Ду-
ровой» появились во второй книжке «Современника» со
вступительной заметкой Пушкина, в которой он отре-
комендовал Дурову читающей публике со стороны лите-
ратурных ее возможностей: «С неизъяснимым участием
прйчли мы признание женщины, столь необыкновенной;
с изумлением увидели, что нежные пальчики, некогда
сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли,
владеют и пером быстрым, живописным и пламенным» 3 0 .
В июне 1836 года Дурова приехала в Петербург, чтобы
решить вопрос об отдельном издании «Записок». Пушкин
ж и л в это время на даче на Каменном острове, но он по-
сетил начинающую писательницу в гостинице Демута, где
она остановилась, предложив ей, между црочим, посе-
литься в пустующей тогда его квартире. Но одновременно
с письмом поэта, подтверждающим приглашение, Дурова
получила отказ от домовладельца, сдавшего квартиру в
отсутствие Пушкина, числя за ним долг.
Пушкин всегда очень спешил. Однажды при встрече с
Дуровой он сказал: «Я должен быть еще в двадцати мес-
тах до обеда» 31 . Плетнев, зная степень занятости поэта,
посоветовал Дуровой не обременять его изданием ее
«Записок».
Ж у р н а л занимал много времени. Не вполне удовлетво-
ренный осторожным тоном большинства критических
180
статей в журнале, Пушкин предпринял практические ша-
ги к привлечению в «Современник» В. Г. Белинского.
27 мая он писал П. В. Нащокину: «Я оставил у тебя два
порожних экземпляра «Современника». Один отдай
князю Гагарину, а другой пошли от меня Белинскому
(тихонько от наблюдателейNB.) (от «Московского наблю-
дателя». — Авт.) и вели сказать ему, что очень жалею,
что с ним не успел увидеться» 3 2 . «Он талант обличает,
подающий большую надежду»,— говорил Пушкин о кри-
тике 3 3 . Белинский же всегда считал своим «достоянием»
«несколько приветливых слов»,сказанных о нем Пушки-
ным 34 .
С непомерно увеличившимся грузом забот шел Пуш-
кин в свой кабинет. На столе, в центре, лежал теперь пер-
вый номер его журнала, на обложке которого стояло:
«Современник. Литературный журнал, издаваемый Алек-
сандром Пушкиным». А вокруг — корректуры, письма,
деловые бумаги, рукописи чужие и свои... Кабинет был
просторный и светлый. П. В. Киреевский запомнил
«большую комнату со шкафами по бокам и с длинным
столом, заваленным бумагами» 3 5 . За этим столом Пушкин
проводил долгие часы. Друзьям, застававшим его за пись-
менным столом и в воскресенье, поэт говаривал: «Плохое
наше ремесло... для всякого человека есть праздник, а
для журналиста — никогда» 3 6 .
Два года, прожитые в доме Баташова, были очень пло-
дотворными: вышли в свет «История Пугачевского бун-
та» (так по требованию царя было изменено название
«Истории Пугачева»), «Песни Западных славян», «Поэмы
и повести Александра Пушкина, часть четвертая», отры-
вок из поэмы «Медный всадник», «Сказка о Золотом пе-
тушке», «Египетские ночи», «Сцены из рыцарских вре-
мен», «Путешествие в Арзрум», «Скупой рыцарь».
Авторское и редакторское участие Пушкина в журна-
ле можно считать бесценным, если вспомнить, что, как
говорили в Петербурге, А. Ф. Смирдин платил поэту «по
червонцу» за стихотворную строчку. Кроме того, за это
время Пушкин сумел создать журнал прогрессивного тол-
ка, где сосредоточил материалы высокого художественно-
го уровня. «Приступив, наконец, к изданию «Современ-
ника»,— скажет впоследствии Н. А. Добролюбов,—
Пушкин с увлечением принялся за него, желая сделать
из него издание с благородным, серьезным тоном и харак-
тером» 3 7 . По мнению В. Г. Белинского, «„Современник"
Пушкин стал издавать... для того, чтобы Россия имела
хоть одно издание, где находили бы себе место талант,
181
знание, достоинство и независимое от торговых соображе-
ний литературное мнение» 3 8 .
Ж у р н а л и творчество делали жизнь наполненной, но
не решали всех ее проблем. Семейство росло, осложня-
лась материальная сторона существования. Обострялся
конфликт с царем и высшим светом.
В то время Вяземских постигло горе: 11 марта
1835 года в Риме, куда они поехали по настоянию врачей,
умерла от чахотки их дочь Пашенька. В мае Петр Андре-
евич вернулся в Петербург. 23 мая он писал жене:
«У Пушкина жена родила сына. Не могу собраться с ду-
хом и пойти к нему на квартиру. Мне надо бы было схо-
дить туда сперва одному и выплакаться на свободе во
всех углах, а особенно же в двух или трех. А теперь при
родильнице нельзя» 3 9 .
В мае 1836 года поэт вынужден был выехать от Бата-
шова, потому что обострился конфликт с управляющим
домом, который, по определению Пушкина, оказался «не-
годяем» 4 0 .
Дом Баташова был в конце XIX века частично пере-
строен. Архитектор Отто Нагель из мезонина с пятью ок-
нами сделал четвертый этаж. Первые три этажа остались
неизменными с пушкинских времен. О том, что Пушкин
два года прожил в этом доме, напоминает мемориальная
доска.
После летнего отдыха на Каменном острове в мае
1836 года Пушкины поселились у С. Г. Волконской на
Мойке.
 НА «СУББОТАХ»
ОДОЕВСКОГО

Дом U. В. Ланской в Мошковом переулке —

ныне Запорожский переулок, дом 1

ом князя В. Ф. Одоевского в Петербурге

знали как дом просвещенный и гостеприим-
ный. Таких домов в столице было лишь не-
сколько: Олениных, Карамзиных, Виельгорских... В лите-
ратурных и культурных кругах города был известен не
сам особняк гофмаршала С. С. Ланского, в ту пору
принадлежавший теще Одоевского М. В. Ланской, а
его флигель. Принимали здесь по субботам. В комнатах
внизу жена Одоевского Ольга Степановна встречала
представителей высшего света. Кабинет Одоевского был
наверху, «на чердаке», как стали говорить с легкой руки
П. А. Плетнева.
Одоевский — писатель, литературовед, музыковед, че-
ловек разнообразных способностей и увлечений, вплоть до
алхимии. Знаток и блюститель русского языка, он будто
бы усвоил чутье к слову «с молоком матери», крепостной
крестьянки. В Петербурге Одоевский имел репутацию
«добрейшего, бескорыстнейшего, чуть ли не святого слу-
жителя всего изящного и полезного» 1 .
Его кабинет много говорил о хозяине: был он обстав-
лен какими-то необыкновенными столами, этажерками,
среди множества замысловатых ящиков повсюду были
расставлены химические реторты, склянки, пузырьки...
И великое обилие книг. В. Соллогуб вспоминает, что «в
этом безмятежном святилище знания, мысли, согласия,
радушия сходился по субботам весь цвет петербургского
населения» 2 . Внизу — у княгини — собирался «большой
свет», «на чердаке», у князя, — литераторы из разных со-
циальных слоев.
183
 Здесь бывали В. А. Жуковский, Н. В. Гоголь,
П. А. Плетнев, Е. П. Ростопчина, М. Ю. Виельгорский,
A. С. Даргомыжский, В. А. Соллогуб, М. И. Глинка и
многие другие; заезжала Н. Н. Пушкина. Позже всех, по
обыкновению, появлялся П. А. Вяземский. На этих вече-
рах молодые литераторы издалека и с благоговением по-
сматривали на Пушкина.
Пушкин и Одоевский познакомились зимой 1829 —
1830 года, их встречи участились в конце 1832 года, когда
Пушкин приехал в Петербург на постоянное жительство.
Позже Одоевский вспоминал: «Мы познакомились не
с ранней молодости (мы жили в разных городах), а лишь
перед тем временем, когда он задумал издавать «Совре-
менник» и пригласил меня участвовать в этом журнале;
Следственно, я, что называется, товарищем детства
Пушкина не был; мы даже с ним не были на ты — он и
по летам и по всему был для меня старшим; но я питал к
нему глубокое уважение и душевную любовь и смею ска-
зать гласно, что эти чувства были между нами взаим-
ными» 3 . Встречались Пушкин и Одоевский по средам
и воскресеньям у Дельвигов в доме Тычинкина (ныне
Загородный пр., д. 1). Вместе бывали у Карамзиных,
Вяземских, пили за здоровье Н. И. Тургенева у
B. А. Жуковского.
Цементировали их отношения литературно-журналь-
ные интересы. «Современнику» предшествовало несколь-
ко журнальных замыслов, инициатором которых был Одо-
евский. В 1833 году не состоялся альманах «Тройчатка» с
участием Пушкина, Гоголя и Одоевского. В 1835 году
Одоевский вновь предложил Пушкину план издания с на-
званием «Современный летописец политики, наук и лите-
ратуры». Но в это время Пушкин у ж е приступил к изда-
нию «Современника», куда вовлек и Одоевского.
Помощь Одоевского в пушкинском журнале велика и
многогранна. Он не только занимается в журнале редак-
ционно-техническими делами: сбором материала, отноше-
ниями с авторами и типографией, правкой рукописей и
корректуры, но и определяет вместе с Пушкиным «лите-
ратурную политику» журнала. Есть предположение, что
Одоевский помогал Пушкину в составлении статей для
первой -книжки журнала: «Русская академия» и «Фран-
цузская академия». Пушкин дорожил статьями Одоевско-
го в своем журнале. Их в «Современнике» было напечата-
но две: «О вражде к просвещению, замеченной в новей-
шей литературе» (кн. 2) и «Как пишутся романы»
(кн. 3 ) . Первую из них П у ш к и н считал «дельной, умной
184
и сильной» 4 . Отдел прозы «Современника» очень нуждал-
ся в пополнении, и в конце ноября — начале декабря
1836 года Пушкин просил затянувшего работу Одоевско-
го: «...всякое даяние Ваше благо. (...) «Сильфиду» ли,
«Княжну» ли, но оканчивайте и высылайте. Без Вас про-
пал „Современник"» 5 .
Декабрь 1836-го... Пушкин еще полон творческих и
журнальных замыслов. Казалось, искусство в Петербурге
процветает. В доме Одоевского в это время Пушкин с Вя-
земским, Жуковским и Виельгорским чествовали
М. И. Глинку, сочинив в его честь канон:
Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка.
Веселися, Русь! Наш Глинка —
Уж не Глинка, а фарфор.

Между тем оставался месяц до тех мрачных зимних

петербургских дней, когда во всех сердцах найдут отклик
пронзительные слова Одоевского в некрологе великому
поэту: «Солнце нашей Поэзии закатилось!» 6 Хорошо зная
и ценя Пушкина и как журналиста, Одоевский посвятил
этой его деятельности статьи «О нападении Петербург-
ских журналов на Русского поэта Пушкина» и «Несколь-
ко слов о „Современнике"». В последней из них Одоев-
ский писал, что имя Пушкина «имеет в себе нечто симпа-
тичное (равнозначное.— Авт.) с любовью и гордостью на-
родною» .
 «ИЗБРАТЬ
В ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ ЧЛЕНЫ
АКАДЕМИИ...»
Васильевский остров,
1-я линия, дом 52

оссийская Академия была основана в 1783

году. Главной задачей этого «полезного для
отечества учреждения», как говорилось в уста-
ве, являлось «вычищение и обогащение российского язы-
ка; общее установление употребления слов оного, свой-
ственное оному витийство и стихотворение». Вокруг это-
го дела, имевшего национальное значение, Академия
объединила весь цвет русского образованного обще-
ства — писателей, ученых, государственных деятелей.
Первым президентом Российской Академии была
Е. Р. Дашкова. Среди членов Академии были такие
выдающиеся писатели, как Д. И. Фонвизин, Г. Р. Дер-
жавин, Я. Б. К н я ж н и н , В. В. Капнист, замечательные
ученые И. И. Лепехин, Н. Я. Озерецковский, С. Я. Ру-
мовский, М. М. Щербатов и многие другие. Их трудами
был создан в 1789—1794 годах «Словарь Академии Рос-
сийской, производным порядком расположенный», а в
1802—1822 годах выходит в свет второе издание «Сло-
варя, по азбучному порядку расположенного».
С начала 1800-х годов Российская Академия занимала
прекрасное здание на 1-й линии Васильевского острова.
Оно было возведено на участке, занимаемом с середины
XVILI века архиерейским подворьем и Ботаническим са-
дом. Постройка началась в 1802 году и велась по проекту
архитектора А. А. Михайлова-второго. Основной корпус в
два этажа с центральной частью, украшенной по фасаду
пилястрами и балконом с ажурной решеткой, был закон-
чен к 1804 году. В первом этаже находилась квартира не-
пременного секретаря Академии, в центральной части
186
 верхнего этажа — большой зал для академических заседа-
ний, в боковых помещениях — библиотека и приемная
секретаря. Двухэтажные боковые флигеля, соединенные
с центральным корпусом монументальными воротами,
возведены позже — в 1811 — 1814 годах, по проекту и под
наблюдением В. П. Стасова. Некоторые небольшие пере-
делки не изменили архитектурного облика этого монумен-
тального здания. Сохранилась и первоначальная отделка
вестибюля, украшенного дорическими колоннами.
На Монетном дворе изготовили серебряные четырех-
угольной формы жетоны, получившие название «дарков».
На лицевой стороне каждого — вензель Екатерины II
в лавровом венке, вокруг венка надпись «Императорская
Российская Академия», на оборотной — символическое
изображение Грамматики, Витийства и Стихотворства,
ниже — книга, символизирующая просвещение, и дата
открытия Академии — 21 октября 1783 года. Членам,
присутствовавшим на заседаниях, выдавались эти жето-
ны, по которым затем выплачивались деньги.
Пушкин высоко оценивал прошлую деятельность
Российской Академии и в своей статье привел слова
Н. М. Карамзина: «Полный словарь, изданный Акаде-
миею... принадлежит к числу тех феноменов, коими Рос-
сия удивляет внимательных иноземцев; наша, без сомне-
ния, счастливая судьба во всех отношениях есть какая-то
необыкновенная скорость: мы зреем не веками, а десяти-
летиями» 1 . Издание «Словаря» Карамзин назвал подви-
гом.
Но в первой четверти XIX века Академия заполнилась
второстепенными литераторами и духовными лицами.
Она оказалась вне общественно-литературной и научной
жизни и влачила жалкое существование. Президентом
Академии с 1813 года стал А. С. Шишков — один из осно-
вателей «Беседы любителей русского слова». Когда-то
Пушкин вместе с членами «Арзамаса», принимая участие
в борьбе с «Беседой», высмеял Шишкова в эпиграмме
«Угрюмых тройка есть певцов...». Со временем, с ослаб-
лением литературной борьбы, отношение поэта к Шишко-
ву — «старцу почтенному по своим душевным качествам
и заслугам», как говорили современники, менялось. Уз-
нав о назначении в 1824 году Шишкова министром народ-
ного просвещения, Пушкин выражал надежду на ослаб-
ление цензурного гнета и во «Втором послании цензо-
ру», написанном в 1824 году, посвятил новому министру
строки:
187

1
 Шишков уже наук правленье восприял,
Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа,
Он славен славою двенадцатого года,
Один в толпе вельмож он русских муз любил...

3 декабря 1832 года президент Российской Академии

А. С. Шишков вошел в Академию с предложением: «Не
благоугодно ли будет господам членам Академии избрать
в действительные члены Академии нижеследующих особ:
Титулярного советника Александра Сергеевича Пуш-
кина.
Отставного гвардии полковника Павла Александровича
Катенина.
Камергера в должности директора московского театра
Михайлу Ивановича Загоскина.
Священника и магистра Алексея Ивановича Малова.
Действительного статского советника Дмитрия Ивано-
вича Языкова.
Известные в словесности дарования и сочинения их
увольняют меня от подробного исчисления.
Александр Шишков.
Декабря 3 дня 1832 года» 2
По воспоминаниям современников, А. С. Шишков ви-
дел в Пушкине «истинный талант». Он ему нравился
больше Жуковского «за особенную чистоту языка и всег-
дашнюю ясность».
Избрание Пушкина прошло почти единогласно, только
митрополит Серафим воздержался при голосовании,
заявив, что ему неизвестен избираемый. Прошли и ос-
тальные кандидаты.
Друзья поэта, особенно П. А. Вяземский, весьма скеп-
тически оценивали деятельность Академии. После перво-
го заседания Пушкин рассказывал ему «уморительные
вещи». Так, Катенин произвел сильную тревогу, «загор-
ланив» на заседании, пытаясь оживить «сонных толма-
чей, иереев, моряков». Наконец ему прочли устав, где бы-
ли изложены правила «пристойного поведения» членов.
Поэт сначала довольно усердно посещал собрания но
субботам, но вскоре исключительные и бесконечные толки
о «Словаре» ему наскучили, и он показывался только в
дни выборов или, как сообщал в письме Наталье Никола-
евне 30 июня 1834 года, приходил иногда к Шишкову,
чтобы получить деньги за «жетоны».
Не принимая всерьез нудных и чинных заседаний,
Пушкин, по шутливым словам Вяземского, был более все-
го недоволен завтраком, состоящим из дурного винегрета
для закуски и разных водок. Он хотел предложить, чтобы
188
наняли хорошего повара и покупали хорошее вино фран-
цузское.
На заседаниях он не выступал и с иронией наблюдал
за происходившим. Так, его насмешку вызвала борьба за
освободившееся место непременного секретаря Академии,
которую вели между собою писатели М. Е. Лобанов и
Б. М. Федоров. Он сравнивал ее с мелочным спором
Улисса (Одиссея) с Аяксом из-за доспехов павшего
Ахиллеса.
С пренебрежением относился он к Б. М. Федорову, ко-
торого за его стихи числили «наследником графа Хвосто-
ва», и к М. Е. Лобанову, называя его переводы Расина
«гадостью». Примечательно, что в 1835 году Лобанов
напечатал драму «Борис Годунов». Художественная
незначительность ее была очевидна. Верноподданный
автор беззастенчиво заимствовал сюжет, сцены и даже
реплики из трагедии Пушкина, но события освещал в
строго правительственном, монархическом духе: народ
у него простодушен, ненавидит смуты, верен законному
царю. За эту драму автор был удостоен академической
премии. Бессмертная же трагедия Пушкина не была за-
мечена.
Среди бездарных литераторов, с «попами, которыми
Шишков набил Академию», Пушкину было душно и тя-
жело. Но он понимал невозможность сломать прочно ут-
вердившиеся традиции и влить в работу Академии но-
вую, свежую струю.
На заседании 18 января 1836 года М. Е. Лобанов вы-
ступил с официозной речью «О духе и словесности, как
иностранной, так и отечественной», в которой нападал на
французскую литературу за «разрушительные мысли»,
связанные с «ужасами революции», и усматривал ее па-
губное влияние на литературу русскую. Особенно возму-
тило Пушкина требование усилить цензурно-охранитель-
ные меры. Со свойственной ему полемической остротой он
дал Лобанову суровый отпор в статье, появившейся в
«Современнике»: «Мнение М. Е. Лобанова о духе и сло-
весности, как иностранной, так и отечественной». Он за-
щищал французскую литературу и подчеркивал, что рус-
ская литература никогда не являлась рассадником произ-
ведений, которые вели «к совершенному упадку и нрав-
ственность и словесность». Пушкин закончил статью по-
желаниями, чтобы «Российская Академия, уже принес-
шая истинную пользу нашему прекрасному языку и со-
вершившая столь много знаменитых подвигов, ободрила,
оживила отечественную словесность, награждая достой-
189
ных писателей деятельным своим покровительством,
а недостойных — наказывая одним ей приличным оружи-
ем: невниманием» 3 . Но «невнимания» Академии «удосто-
ился» сам великий Пушкин.
После смерти поэта Академия почтила его память. На
заседании 30 января 1837 года непременный секретарь
«исполнил свой печальный долг возвещением о кончине
действительного члена Академии А. С. Пушкина... Собра-
ние, приняв с величайшей скорбью сие печальное извеще-
ние, определило: по уважению заслуг, оказанных
покойным российской словесности, написать на счет Ака-
демии портрет его и поставить в зал заседания» 4 .
Было решено снять копию с портрета Пушкина рабо-
ты О. А. Кипренского, который хранился после отъезда
Н. Н. Пушкиной из Петербурга у ее родственницы
Н. К. Загряжской. В. А. Жуковский передал для копиро-
вания портрет в Академию. Копию снимал художник
М. Е. Вишневецкий. В октябре 1837 года портрет^был ус-
тановлен в зале заседаний.
 «И П Р Е Д
СОЗДАНЬЯМИ ИСКУССТВ
И ВДОХНОВЕНЬЯ...»
Академия художеств
на набережной Большой Невы —
ныне Университетская набережная, дом 17

дание Академии художеств было построено

по проекту архитекторов А. Ф. Кокоринова
и Ж . - Б . Валлен-Деламота в 1764—1788 годах.
Представляя собой школу нескольких поколений худож-
ников, скульпторов, архитекторов, Академия с самого
начала своего существования исполняла также роль му-
зея, где выставлялись образцы мирового изобразитель-
ного искусства.
28 сентября 1836 года в Античной галерее и прилега-
ющих к ней залах Академии художеств открылась вы-
ставка, на которой было представлено несколько сот но-
вых работ русских художников. В один из первых дней
после ее открытия в Академии пронесся слух, что Пуш-
кин приехал. «Узнав, что Пушкин на выставке в Антич-
ной галерее, мы, ученики Академии и молодые художни-
ки, побежали туда и окружили его» 1 ,— рассказывал
И. К. Айвазовский в письме к Н. В. Кузьмину. Выставка
была большой и интересной и представляла своего рода
событие в художественной жизни Петербурга. Выставля-
лись привезенные из Италии картины А. Иванова
и пейзажи М. Лебедева. По воспоминанию того же Айва-
зовского, Пушкин под руку с женой стоял перед карти-
ной Лебедева, даровитого пейзажиста. Пушкин восхищал-
ся ею.
Поэта привело на выставку не желание отдать дань
моде. «Он страстно любил искусства,— писал о нем
К. А. Полевой,— и имел в них оригинальный взгляд» 2 .
В стихотворении «Из Пиндемонти» поэту таким рису-
ется счастье:
191
 Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна к р у ж и т с я голова
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;

Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому

Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья,
— Вот счастье! вот права...

На выставке в Академии художеств Пушкину пред-

ставили Айвазовского как получившего золотую медаль
по окончании обучения. Поэт заинтересовался картинами
молодого художника, и ему показали две из них: «Облака
с ораниенбаумского берега моря» и «Группа чухонцев на
берегу Финского залива». С учениками Академии, смот-
ревшими на него с благоговеньем, Пушкин был ласков и
внимателен.
Но особый интерес поэта вызвали работы Н. С. Пиме-
нова и А. В. Логановского. Пушкин был в восторге от
скульптур, изображающих народные игры в бабки и свай-
ку. Это были новые для скульптуры того времени сюже-
ты, и Пушкин горячо приветствовал их. О встрече поэта с
Н. С. Пименовым рассказал историк русского искусства
В. Н. Петров. «Поэт Пушкин, которого никто, конечно, не
заподозрил в предвзятом отношении и неискренности,
при первом взгляде на группу Пименова сказал: «Слава
Богу, наконец и скульптура в России явилась народная».
Долго всматриваясь и отходя на разные расстояния,
поэт в заключение вынул записную к н и ж к у и тут же на-
писал экспромт... Написанный листок вручил самому ху-
дожнику с пожатием руки и приглашением к себе» 3 :

На статую играющего в бабки

Юноша трижды шагнул, наклонился, рукой о колено
Бодро опёрся, другой поднял меткую кость.
Вот уж прицелился... прочь! раздайся, народ любопытный,
Врозь расступись; не мешай русской удалой игре.

Пушкин высоко оценил скульптуры; он сравнивал ра-

боту Пименова с шедевром мировой скульптуры — антич-
ной статуей дискобола работы Мирона (V век до нашей
эры).
192
 Стихотворение-экспромт посвятил Пушкин и скульп-
тору А. В. Логановскому.
На статую играющего в свайку
Юноша, полный красы, напряженья, усилия чуждый,
Строен, легок и могуч,— тешится быстрой игрой!
Вот и товарищ тебе, дискобол! Он достоин, клянуся,
Дружно обнявшись с тобой, после игры отдыхать.

Произведения Пименова и Логановского, созданные на

народные сюжеты, были выполнены, однако, в формах
классической скульптуры, и посвященные им стихотворе-
ния Пушкина написаны как антологические эпиграммы-
надписи. Эти четверостишия вскоре появились в «Худо-
жественной газете» Н. В. Кукольника, включившего их в
текст своего обзора выставки.
В Академии художеств находилась мастерская
К. П. Брюллова, творчество которого Пушкин высоко
ценил; кроме того, поэта и художника связывали узы
дружбы.
В 1834 году в залах Академии выставлялась картина
К. Брюллова «Последний день Помпеи». Пушкин посвя-
тил ей стихотворение, в котором с замечательным лако-
низмом передал динамику и краски живописного полотна,
создав свою картину, которая, по словам П. В. Анненкова,
«должна была соперничать, в другом роде изящного, с со-
зданием художника» 4 :
Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — нламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Толпами, стар и млад, под воспаленным прахом,
Под каменным дождем, бежит из града вон.

В 1836 году в черновике статьи о «Фракийских элеги-

ях» Теплякова Пушкин так описал в прозе картину
Брюллова: «...шаталась поколебленная Помпея, кумиры
падали, народ бежал по улице, чудно освещенной вулка-
ном» 5 . На полях рукописи поэт нарисовал две централь-
ные фигуры из картины Брюллова.
В своих воспоминаниях о К. П. Брюллове его ученик
А. Н. Мокрицкий рассказал о посещении Пушкиным мас-
терской учителя в Академии художеств: «Сегодня в на-
шей мастерской было много посетителей... были Пуш-
кин и Жуковский... Карл Павлович угощал их своей
портфелью и альбомами. (...) Когда он показал им недав-
но оконченный рисунок «Съезд на бал к австрийскому по-
сланнику в Смирне», то восторг их выразился криком и
193
смехом. (...) П у ш к и н не мог расстаться с этим рисунком,
хохотал до слез и просил Брюллова подарить ему это со-
кровище... он с рисунком в руках стал перед Брюлло-
вым на колени и начал умолять его: «Отдай, голубчик!
Ведь другого ты не нарисуешь для меня: отдай мне этот!»
Не отдал Брюллов рисунка, а обещал нарисовать другой.
(...) Это было ровно за четыре дня до смерти Пушкина» 6 .
 W

«ПЕРЕД
Г Р О Б Н И Ц Е Ю СВЯТОЙ...»
Казанский собор —
Казанская площадь, дом 2

сенью 1811 года, когда юный Пушкин жил в

Петербурге, ожидая начала занятий в Лицее,
произошло знаменательное событие: открытие
Казанского собора.
«Торжество сие происходило самым блистательным
образом,— сообщала газета «Северная почта...».— Начи-
ная от Зимнего дворца до самого нового собора, стояли в
порядке войска здешнего гарнизона. Все места со всех
сторон усеяны были народом...» 1
В этот день, 15 сентября, была отменно теплая погода,
и едва ли Василий Львович, опекавший племянника, не
повел его полюбоваться церемонией освящения собора,
тем более что от Мойки, где они жили, до места торже-
ства рукой подать.
Десять лет (с 1801 по 1811 год) строился Казанский
собор. Автор проекта — бывший крепостной, архитектор
А. Н. Воронихин — был связан требованием императора
Павла I создать подобие собора св. Петра в Риме. Однако
гениальный зодчий, формально выполняя предписание
свыше, сумел построить оригинальное сооружение.
Современники гордились творением Воронихина. Цени-
тель произведений искусства П. П. Свиньин в своем сочи-
нении «Достопамятности Санктпетербурга и его окрест-
ностей» говорит: «Прежде чем приступим к рассмотре-
нию сего изящного произведения искусств, порадуемся,
что оно вышло из рук Российских художников без всяко-
го содействия иностранцев, равно как и все материалы, на
сооружение сего Храма употребленные, заимствованы из
недр нашего отечества... Воспоминание о сем перейдет в

195
потомство и послужит, конечно, уликою завистникам, ут-
верждающим, что русские лишены творческого Гения, что
им в удел досталось одно подражание» 2 .
Спустя два года, 11 июня 1813 года, в Петербурге про-
исходило торжественно-скорбное событие — похороны
М. И. Кутузова. Он умер незадолго до конца Отечествен-
ной войны, во.время похода по Европе, в силезском мес-
течке Бунцлау. Оттуда тело полководца привезли в Пе-
тербург. У Нарвской заставы жители выпрягли лошадей
и сами повезли траурную колесницу через Калинкин
мост, мимо Никольского собора, по Мойке и Большой
Морской, на Невский проспект к Казанскому собору. Ка-
тафалк, окруженный факелами, двигался по улицам, усы-
панным цветами.
Пушкин не видел похорон Кутузова. В то время он
находился в Царском Селе. Но рассказы об этом событии
он, конечно, слышал от очевидцев — тех, кто навещал его
в Лицее. Позднее, вернувшись в Петербург, Пушкин не
раз проходил меж колонн Казанского собора, видел изящ-
ную воронихинскую решетку со стороны Казанской ули-
цы (ныне улица Плеханова). Не раз входил поэт под сво-
ды храма, «в молчанье погруженного». Здесь хранились
трофейные знамена и ключи от городов, взятых русскими
войсками; подолгу стоял Пушкин «у могилы бранной»,
где под холодными каменными плитами покоился прах
великого полководца.
Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой...
Всё спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.

Под ними спит сей властелин,

Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех ее врагов...

При жизни Пушкина вид площади перед собором от-

личался от нынешнёго. В центре ее стоял временный де-
ревянный обелиск, позднее снесенный. Памятников
Кутузову и Барклаю-де-Толли здесь, на площади, Пуш-
кин не видел. И сам автор монументов, скульптор
Б. И. Орловский, не дожил до дня их открытия в декабре
1837 года. Однако весной 1836 года поэт побывал в мас-
терской Орловского. Под впечатлением этого посещения
196
25 марта 1836 года он написал стихотворение «Художни-
ку»:
Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую:
Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе:
Сколько богов, и богинь, и героев!..

Здесь зачинатель Варклай, а здесь совершитель Кутузов.

Тут Аполлон — идеал, там Ниобея — печаль...

В этом произведении только одна строка посвящена

памятникам Кутузову и Барклаю-де-Толли. Но в ней ла-
коничная и емкая оценка роли обоих полководцев в войне
1812 года.
 «БЕДА С Т Р А Н Е ,
ГДЕ Р А Б И Л Ь С Т Е Ц
ОДНИ П Р И Б Л И Ж Е Н Ы
К ПРЕСТОЛУ»
Зимний дворец

ворцовая площадь — центр Петербурга, го-

рода, с которым более всего связаны жизнь и
творчество Пушкина. Поэт был пленен кра-
сотой Петербурга. Никто не воздал столь высокой поэти-
ческой дани его творцам — архитекторам, скульпторам,
строителям. Но Петербург, воспетый Пушкиным, был од-
новременно и резиденцией русских царей, правитель-
ственным центром, где развернулся в последние годы его
жизни неравный для поэта трагический поединок с само-
державием.
П. А. Вяземский писал А. И. Тургеневу в Париж
6 июня 1827 года: «Александр Пушкин поехал в Петер-
бург. Кажется, сам еще не знает, что из себя сделает» 1 .
Семь лет находился поэт в разлуке со столицей. Город
вырос и похорошел. Неузнаваемо изменились его цен-
тральные площади. К. И. Росси аркой Главного штаба сое-
динил воедино здания министерств, окаймляющие Двор-
цовую площадь. Л и ш ь начинающий строиться до ссылки
Пушкина Михайловский дворец (ныне — Государствен-
ный Русский музей) вырос и господствовал теперь над
большой территорией между рекой Мойкой, Садовой ули-
цей и Екатерининским каналом. Был реконструирован
прилегавший к дворцу Михайловский манеж, что создало
единую композицию. Михайловскую площадь (площадь
Искусств) окружили новые дома: Голенищева-Кутузова
(1822), Жако, что на углу Итальянской улицы, и ближе к
Садовой — дом Яковлевой. А. Д. Захаров перестраивал
Адмиралтейство. Сооружение Исаакиевского моста потре-
бовало преобразования Адмиралтейской набережной.
198
Большие работы еще велись на Стрелке Васильевского
острова. На месте старых особняков возникли дворцы —
Елагинский и Каменноостровский. На реках и каналах —
новые мосты: Львиный и Банковский через Екатеринин-
ский канал, Пантелеймоновский и Египетский через Фон-
танку. И только по-прежнему в лесах высился Исаакиев-
ский собор...
Город новый и чужой... Другие лица, другая толпа...
По большей части — чиновники и военные. Николаевская
столица — город официальный и бюрократический.
А. И. Герцен писал: «Возвратившись, Пушкин не узнал
ни московского общества, ни петербургского. Друзей сво-
их он уже не нашел, даже имена их не осмеливались про-
износить вслух; только и говорили, что об арестах, обыс-
ках, ссылке; все было мрачно и объято ужасом» 2 .
Разгром восстания декабристов, удаление из столицы
молодых вольнодумцев — при всем том, что их было не
так уж много,— в корне изменили общественный облик
Петербурга. «Нравственность в Петербурге плоха» 3 ,—
сразу видит Пушкин. Опасались говорить открыто, писать
в письмах. От лучших петербуржцев город пуст. Он на-
воднен шпионами, и жители его невольно испытывают
приступы шпиономании. Нередко приходилось и Пушки-
ну недоумевать, как и откуда, и с такой быстротой, прави-
тельство узнает о каждом его шаге. Надежный мемуарист
А. И. Дельвиг рассказывал, как однажды Пушкин в об-
ществе нескольких друзей (А. А. Дельвига с женой,
М. Л. Яковлева и некоторых других) забрел в трактир на
Крестовском острове, где приняли какого-то одиноко си-
девшего господина за шпиона. Дельвиг сделал все, чтобы
тот ушел. «Если бы Дельвиг послушался нас (молодежь,
друзей А. И. Дельвига.— Авт.), то, конечно, Пушкин или
кто-либо другой из бывших с нами их сверстников по воз-
расту заменил бы его»,— вспоминает свидетель этого
симптоматичного казуса 4 .
Нравственная атмосфера николаевской России угнета-
юще действовала на поэта. Он пишет П. Я. Чаадаеву:
«...нужно сознаться, что наша общественная жизнь —
грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения,
что равнодушие ко всему, что является долгом, спра-
ведливостью и истиной, это циничное презрение к мысли
и достоинству — поистине могут привести в отчаяние» 5 .
Петербург в это время — столица николаевской ре-
акции: царят страх и скука, впервые в истории русской
литературы завелись шпионы-литераторы. Участвовать
в слежке за Пушкиным не гнушался профессиональный
199
литератор Ф. В. Булгарин. Среди «пошлости и глупости» 6
этой столицы Пушкину неспокойно. Поэт устраняется от
веселья, которое в скором времени после расправы над
декабристами было рекомендовано свыше,— давали балы
даже в домах пострадавших. Тут все слилось для Пушки-
на воедино: «проклятая рассеянность петербургской
жизни» 7 и нравственная атмосфера столицы. Биограф
Пушкина П. В. Анненков о 1827 — 1828 годах написал:
«В это время существование Пушкина делается порыви-
стым и беспокойным. (...) Мысли его становятся тревож-
ны и суетны в это время, и часто возвращается он к само-
му себе с грустью, упреком и мрачным настроением ду-
ха» 8 .
Но П у ш к и н «возмужал среди печальных бурь...». По-
эт много затворнически работал. Р а з м ы ш л я я о ходе обще-
ственного развития, он обратился к изучению русской ис-
тории. Основные его труды этого периода — «История
Пугачевского бунта» и «История Петра I». В феврале
1832 года Пушкин получает разрешение на изучение в
Эрмитаже библиотеки Вольтера. Он — первый читатель
этой библиотеки, приобретенной у наследников француз-
ского просветителя Екатериной II и помещенной в отдель-
ной галерее под «лоджиями Рафаэля». Пушкин хорошо
знал Эрмитаж и был его частым посетителем. Под впечат-
лением от посещения галереи героев 1812 года он написал
стихотворение «Полководец», посвященное М. Б. Бар-
клаю-де-Толли:

У русского царя в чертогах есть палата:

Она не золотом, не бархатом богата,
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину кругом,
Своею кистию свободной я широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен.
Ни плясок, ни охот,— а все плащи да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.

Часто бывал Пушкин на «субботах» В. А. Жуковского

вместе с их непременными участниками: Н. В. Гоголем,
П. А. Вяземским, В. Ф. Одоевским, М. Ю. Виельгорским
и другими. Жуковский жил тогда на Большой Миллионной
улице в «шепелевском доме». Построен он в XVIII веке и
принадлежал когда-то камергеру Шепелеву. При возведе-
нии рядом с Зимним дворцом здания Нового Эрмитажа
шепелевский дом составил его часть.
200
 Владелец Зимнего дворца — Николай I — с годами все
более не жаловал Пушкина. Царь напрасно ждал от ос-
корбленного поэта благодарности. «Государю неугодно
было,— записывал он в дневнике 10 мая 1834 года,— что
о своем камер-юнкерстве отзывался я не с умилением и
благодарностию, но я могу быть подданным... но холопом
и шутом не буду и у царя небесного» 9 .
Пушкин всячески уклонялся от посещения дворца,
старался не являться с поздравлениями и приветствия-
ми к наследнику 1 0 .
Подолгу и с интересом наблюдал поэт за трудоемкими
работами по установке Александровской колонны на
Дворцовой площади. Колонну-монолит высекали из скалы
в одной из бухт Финского залива в течение трех лет.
30 августа 1832 года две тысячи солдат установили соро-
касемиметровую триумфальную колонну, после чего
началась ее окончательная отделка и укрепление на ее
вершине фигуры ангела (скульптор Б. И. Орловский),
символически изображавшего мир в Европе после победы
над Наполеоном. Чтобы не присутствовать на торжествен-
ной церемонии, Пушкин выехал из Петербурга за пять
дней до открытия Александровской колонны". Характер
отношений с царем не мог не влиять на личную и творче-
скую жизнь Пушкина: поэту приходилось вести нерав-
ную, изнурительную борьбу за свое личное достоинство и
честь своей семьи. С царями Пушкин не ладил и раньше.
Александр I, по словам поэта, его «не жаловал», да и
Пушкин ему «подсвистывал» «до самого гроба». В конце
1824-го — начале 1825 года Пушкин, пытаясь проникнуть
в психологию монарха, как силы, от которой зависит
судьба художника, в отрывке «Воображаемый разговор
с Александром I» недвусмысленно говорит о невоз-
можности сочетания царской власти с великодушием. Это
лишь наброски тех монологов, которые, очевидно, не еди-
ножды вел про себя ссыльный Пушкин. Все же главное и
серьезное — за их пределами: «Но тут бы Пушкин разго-
рячился и наговорил мне много лишнего, я бы рассердил-
ся и сослал его в Сибирь, где бы он написал поэму «Ер-
мак» или «Кочум», разными размерами и рифмами» 2 .
Испытав на себе, что с царями «накладно вздорить»,
Пушкин не желал того же жребия своим детям. В письме
к жене он беспокоится о сыне Александре. «Не дай бог
ему идти по моим следам,, писать стихи да ссориться с ца-
рями!» 13
В последние годы жизни Пушкин — под надзором.
Каждый его поступок известен полиции. Поэту трудно
201
привыкать к постоянным выговорам III отделения по все-
возможным, порою ничтожным поводам. Четыре цензу-
ры: общая, военная, духовная и придворная! Пушкин го-
ворит о русских писателях, что еще «никогда не бывали
они притеснены, как нынче: даже в последнее пятилетие
царствования покойного императора» 1 4 . Порою поэт «взры-
вается»: «...с каждым нравоучительным четверостишьем
я к высшему цензору не полезу — скажите это им» 15 .
Чего только стоили поэту письма к А. X. Бенкендорфу:
под их наигалантнейшим стилем — гнев, насмешка, боль...
Возвращая Пушкина из ссылки сразу после расправы
над его друзьями-декабристами, царь демонстрировал
милость, хотел подчинить себе волю поэта, заодно подпор-
тив его общественную репутацию.
Слава... Пушкин не заботился о ней, хотя она пришла
к нему еще при жизни. Многие его современники славу
Пушкина воспринимали равной славе царя,— для того
времени это немало... В одном из писем к Пушкину в
Москву, когда там же был Николай I, Вяземский писал:
«Царь и Пушкин у вас, политика и литература воцарен-
ные. Теперь Петербург — упраздненный город» 16 .
Сам же Пушкин этот вопрос решил для себя так:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная трона,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.

Свободолюбивая поэзия Пушкина сделала его врагом

царя и тех, кто «жадною толпой» стоял у трона. Люби-
мый Петербург — город русской культуры, центр просве-
щения — стал ненавистен поэту из-за светской черни. Все
попытки Пушкина уехать в деревню, с которой связаны
были его мечты о спокойной жизни и творчестве, вызыва-
ли недовольство царя. Пушкин поставлен в безвыходное
положение. «Государь... заставляет меня жить в Пе-
тербурге, а не дает мне способов жить моими трудами.
Я теряю время и силы душевные, бросаю за окошко день-
ги трудовые и не вижу ничего в будущем»,— писал он
жене осенью 1835 года 7 . Под предлогом заботы об исто-
рических трудах Пушкина царь отказал ему в просьбе об
отставке. Зная, что письма его к жене перлюстрируются,
202
Пушкин в них называет царя «тот». «На днях я чуть бы-
ло беды не сделал: с тем чуть было не побранился.
И трухнул-то я, да и грустно стало»,— пишет он 11 июля
1834 года 18 . И в другом письме: «Все тот виноват; но бог
с ним; отпустил бы лишь меня восвояси» 19 . Душевно уг-
нетенный, Пушкин рвался из Петербурга.
Неизбывны его «гербовые заботы». Своя семья, роди-
тели, брат Лев — все на его денежном попечении. Цар-
ские «милости» выручают лишь отчасти; Пушкин вынуж-
ден влезать в долги, связываться с ломбардом.
Поэт притеснен со всех сторон. Он недоволен публи-
кой и не намерен метать перед нею бисер — «ибо и Хри-
стос запретил» 2 0 . Поэтому он пишет больше для себя, пе-
чатает же «поневоле и единственно для денег» 21 . Уровень
отечественной критики, по мнению поэта, таков, что «воз-
ражать серьезно — невозможно» 2 2 . Одним словом, «тяже-
ло, нечего сказать...»
Поредели, побелели
Кудри, честь главы моей,
Зубы в деснах ослабели,
И потух огонь очей.
Сладкой жизни мне не много
Проживать осталось дней:
П а р к а счет ведет им строго,
Тартар тени ждет моей.

Мысль о смерти занимала умы всех просвещенных

людей, особенно же русских писателей, но к Пушкину
она пришла слишком рано. «Если я умру, моя жена ока-
24
жется на улице, а дети в нищете» ,— писал поэт
Д. Н. Гончарову. «Умри я сегодня, что с вами будет?» 25 —
это уже жене 28 июня 1834 года. Михайловское, Болдино,
Полотняный завод («Боже мой! кабы Заводы были
мои...») 2 6 , даже Москву предпочитает теперь Пушкин Пе-
тербургу:
Здесь город чопорный, унылый,
Здесь речи — лед, сердца — гранит...

И вместе с тем... Характеризуя русскую жизнь после-

декабристского периода, А. И. Герцен писал: «Глубокая
печаль овладела душой всех мыслящих людей. Только
звонкая и широкая песнь Пушкина раздавалась в доли-
нах рабства и мучений; эта песнь продолжала эпоху про-
шлую, наполняла своими мужественными звуками насто-
ящее и посылала свой голос в далекое будущее. Поэзия
Пушкина была залогом и утешением» 2 7 .
203
 Лирика последнего периода жизни Пушкина печаль-
на, но печаль эта особая; в ней неизбывная память о про-
шлом, светлая мысль, мужество, вера в будущее.
Печаль моя светла...

В одном из наиболее трагических стихотворений этих

лет звучит гимн жизни:
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я ж и т ь хочу, чтоб мыслить и страдать...

Душевные силы и недюжинный талант позволяли

Пушкину и жить, и мыслить, и страдать. Очевидно, мало
кто мог позволить себе в его положении хлопотать за
опальных друзей или за их семейства. И тем не менее
18 я н в а р я 1830 года поэт просит Бенкендорфа за вдову
генерала Н. Н. Раевского, одна половина семейства кото-
рого «находится в изгнании, другая — накануне полного
разорения» 2 8 , надеясь, что тот донесет «ее голос до цар-
ского престола» 2 9 . Он ходатайствует также перед шефом
жандармов об издании нескольких поэм В. К. Кюхельбе-
кера, переданных Пушкину сестрой ссыльного. Поэт не
мог отказать им в содействии, ибо их связывали «узы
дружбы и благодарности», поскольку «был школьным то-
варищем Кюхельбекера» 3 0 ,— так без обиняков поэт
заявляет в письмах к людям, под политическим надзором
которых он состоит.
Творческая духовность Пушкина спасала его в усло-
виях гнета столичной официальности. В канун трагиче-
ских событий — 19 октября 1836 года — П у ш к и н писал
П. Я. Чаадаеву: «Как литератора — меня раздражают,
как человек с предрассудками — я оскорблен,— но,
клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы пе-
ременить отечество или иметь другую историю, кроме ис-
тории наших предков» 3 1 .
Но роковая развязка близилась. Раздраженный трудно-
стями материального положения, оскорбленный лице-
мерным вниманием царя и травлей «светской черни»,
зажатый в тиски и негодующий до необдуманных поступ-
ков, Пушкин неотвратимо шел к своей гибели.
 С РОДИТЕЛЯМИ
Дом Устинова на
набережной реки Фонтанки
у Семеновского моста —
ныне набережная реки Фонтанки,
дом 92

осле ссылки, приехав в Петербург в мае 1827

года, Пушкин неоднократно бывал у своих ро-
дителей, живших в доме Устинова на Фонтан-
ке, у Семеновского моста, там, где линия зданий образует
полукруглую площадь (дом сохранился, ныне — набе-
режная Фонтанки, 92). Поэт провел у них день своих
именин — 2 июля.
Осенью этого же года Пушкины-старшие переехали в
дом Касторского на Свечном переулке (ныне дом 5).
До женитьбы Пушкин навещал их нечасто. Сергея
Львовича раздражало все, что нарушало его покой и без-
заботность. Надежда Осиповна больше любила младшего
сына Левушку, была равнодушна и деспотична к Ольге и
Александру. Все это, конечно, наложило свой отпечаток
на отношение Пушкина к родителям. П. А. Вяземский
вспоминал, что Пушкин редко бывал у них.
Впоследствии Надежда Осиповна сумела оценить свое-
го старшего сына и стала им гордиться. Рассказывали
в шутку, что она заманивала всегда занятого Пушкина
в гости, соблазняя его любимым блюдом — «печеным
картофелем».
26 января 1828 года Ольга Сергеевна против воли ро-
дителей вышла замуж за Николая Ивановича Павлищева.
Пушкин примирил родителей с дочерью, и прощенные
молодые поселились в доме купца Дмитриева в Большом
Казачьем переулке (ныне пер. Ильича), близ Гороховой
улицы (ныне ул. Дзержинского). Скромный двухэтажный
дом, имевший первый этаж каменный, второй — деревян-
ный, не уцелел до наших дней (участок дома 6). Павли-
205
щевы прожили в этом доме около четырех лет. В их семье
жила и в 1828 году умерла няня Пушкина Арина Родио-
новна. Пушкин сначала часто навещал свою сестру. Впо-
следствии, в 1834—1836 годах, ее муж Н. И. Павлищев до-
саждал поэту бесконечными денежными просьбами, пыта-
ясь всеми средствами получить от него наследственную
часть Михайловского, полагавшуюся его жене, и выплату
приданого. При этом он прибегал к прямому обману, за-
вышая стоимость имения, и другим неблаговидным дей-
ствиям.
Немало забот причинял поэту и младший брат Лев,
отличавшийся мотовством и легкомыслием. Пушкину
приходилось устраивать его на службу и платить за него
немалые долги. В 1834 году в письме к жене он жалует-
ся: «Лев Сергеевич очень дурно себя ведет. Ни копейки
денег не имеет, а в домино проигрывает у Дюме по 14 бу-
тылок шампанского. Я ему ничего не говорю, потому что,
слава богу, мужику 30 лет; но мне его жаль и досадно.
Соболевский им руководствует, и что уж они делают, то
господь ведает»'.
В 1835 году поэт снял родителям новую квартиру на
Моховой улице, в доме Кельберга (ныне дом 30).
В тридцатые годы отношения между родителями и
Пушкиным стали более теплыми. Поэт бывал у них осо-
бенно часто летом 1834 года, когда Наталья Николаевна с
детьми гостила у своих родных. «Александр у нас всякий
день... Без жены и детей ему тоска в огромной пустой
квартире... По утрам очень занят и жалуется на тяжелый
труд и беспокойства всякого рода» 2 ,— писала Надежда
Осиповна. Но в доме родителей поэт тоже не мог обрести
душевного равновесия. Дела стариков Пушкиных в это
время были уже очень расстроены. Имения пришли
в упадок, были перезаложены, крестьяне доведены до
крайней нужды.
Одно из посещений родительского дома Пушкин опи-
сал П. В. Нащокину: «На днях отец посылает за мною.
Прихожу — нахожу его в слезах, мать в постеле,— Что
такое? — Имение описывают.— Надо скорее заплатить
долг,— Уж долг заплачен. Вот и письмо управителя.—
О чем же горе? — Жить нечем до октября.— Поезжайте в
деревню.— Не с чем. Что делать? Надобно взять имение
(Болдино.— Авт.) в руки, а отцу назначить содержание.
Новые долги, новые хлопоты» 3 . Но, убедившись, что дела
поправить невозможно, Пушкин отказался от управления
Болдином.
206
 Когда Пушкины поселились в доме Кельберга, Надеж-
да Осиповна была уже тяжело больна. Пушкин постоянно
навещал ее и один, и вместе с Натальей Николаевной.
Зимой 1835/36 года Пушкины снова переехали в ма-
ленький деревянный дом на Шестилавочной улице (ныне
улица Маяковского, дом не сохранился). А. П. Керн
встретила поэта с женой незадолго до смерти Надежды
Осиповны и вспоминала: «...она уже не вставала с постели,
которая стояла посреди комнаты, головами к окнам; они
сидели рядом на маленьком диване у стены, и Надежда
Осиповна смотрела на них ласково, с любовью; а Алек-
сандр Сергеевич держал в руке конец боа своей жены и
тихонько гладил его, как будто выражая тем ласку к же-
не и ласку к матери. Он при этом ничего не говорил...» 4
«Последний год жизни,— вспоминает Е. Н. Вревская
(дочь П. А. О с и п о в о й - В у л ь ф ) к о г д а она (Надежда
Осиповна,— Авт.) была больна несколько месяцев, Пуш-
кин ухаживал за нею с такой нежностью и уделял ей
столько от малого своего состояния с такой охотой, что
она узнала свою несправедливость и просила у него про-
щения, сознаваясь, что не умела его ценить». Он жалел,
что ему довелось «такое короткое время пользоваться не-
жностью материнскою, которую до того он не знал» 5 .
29 марта 1836 года Надежда Осиповна умерла. Пуш-
кин похоронил мать на родовом кладбище у стен Свято-
горского монастыря, в Псковской губернии, где покои-
лись его дед и бабка, и тогда же купил место для себя.
 «СОЙТИСЬ
В КОНДИТЕРСКОЙ ВОЛЬФА.
Дом И. Котомина на Невском проспекте —
ныне дом 18

а Невском проспекте у Полицейского моста

(ныне Народный) через Мойку в начале XIX
века участок купил богатый купец Конон Кото-
мин. Он решил построить доходный дом и поручил его
строительство архитектору В. II. Стасову. Замечательный
зодчий создал в 1815 году на месте бывших здесь неболь-
ших строений прекрасное четырехэтажное здание. Дом
занял целый квартал от Мойки до Большой Морской ули-
цы (ныне улица Герцена). Его строгий фасад украшали
полуколонны и лоджии. Нарядный лепной фриз с расти-
тельным орнаментом опоясывал весь дом под окнами чет-
вертого этажа. Карниз состоял из квадратов, где чередо-
вались изображения масок, увитых венками, и розеток.
Окна третьего этажа украшали наличники.
Дом Котомина изображен на известной панораме
B. С. Садовникова, созданной в 1835 году, акварелях и
рисунках того времени.
Но окончании постройки владелец сдал помещение
первого этажа со стороны Мойки двум швейцарцам —
C. Вольфу и Т. Беранже, которые открыли здесь конди-
терскую. Ее вывеска протянулась над окнами второго эта-
жа, а выше шла вывеска немецкой книжной лавки. На
стене дома, ближе к углу, находились воздушный градус-
ник и вывеска зубного врача.
Кондитерская Вольфа и Беранже пользовалась боль-
шой популярностью. Изображение на стенах двух рогов
изобилия, из которых сыпались печенья, торты и пирож-
ные, напоминало о мастерстве искусных кондитеров. Но
посетителей привлекали не только эти изысканные изде-
208
лия, их вниманию предлагались и многочисленные жур-
налы и газеты. Писатели, актеры, журналисты сходились
здесь для дружеских бесед и долгих споров, иногда столь
острых, что обращали внимание агентов Бенкендорфа.
Пушкин, конечно, хорошо знал эту кондитерскую и бывал
там.
Константин Данзас, секундант поэта, вспоминал, что
они условились перед дуэлью «сойтись в кондитерской
Вольфа». Договорившись о часе, Данзас нанял парные са-
ни и отправился в оружейный магазин Куракина за пис-
толетами, заранее выбранными поэтом.
В четвертом часу дня Пушкин вышел из ворот своего
дома и направился по набережной к Невскому проспекту.
Запахнувшись в шубу, он быстро шел по узкому тротуа-
ру. Миновав гостиницу Демута, повернул на Невский и
вошел в кондитерскую. Здесь в последний раз видели
Пушкина здоровым, полным жизни и сил, внешне совер-
шенно спокойным. Ему пришлось подождать Данзаса, ко-
торый приехал около четырех часов. «Выпив стакан ли-
монаду или воды... Пушкин вышел с ним из кондитер-
ской; сели в сани и отправились но направлению к Тро-

Иевский проспект, 18. Здание бывшей кондитерской С. Вольфа и

Т. Беранже. Ныне — Литературное кафе. Фотография.
ицкому мосту»'. Так дому Котомина суждено было стать
последним домом Петербурга, где побывал поэт перед ду-
элью.
Через несколько дней после смерти Пушкина журна-
лист В. П. Бурнашев вместе с гвардейским уланом Вла-
димиром Глинкой зашел в кондитерскую Вольфа и Бе-
ранже. В. Глинка, человек увлекающийся и восторжен-
ный, не был знаком с Лермонтовым, но ему, видимо, уда-
лось получить от каких-то общих знакомых копию сти-
хотворения «Смерть поэта». По воспоминаниям В. Бурна-
шева, «Глинка очень хорошо прочел известное и тогда
только что явившееся и распространявшееся в рукописи
стихотворение на смерть Пушкина, оканчивавшееся
словами: „И на устах его печать"» 2 .
Много лет прошло после гибели Пушкина. Изменился
внешний вид дома, где когда-то находилась кондитерская
Вольфа и Беранже. В 1856 году застроили лоджии, нахо-
дившиеся в угловых частях фасада со стороны Невского
проспекта и так его украшавшие. Исчезли и многочислен-
ные вывески.
Наконец, в 1977 году начался капитальный ремонт
всего здания, которое должно было приобрести свой пер-
воначальный облик. Были «раскрыты» лоджии в угловых
частях дома со стороны Невского и освобождены колон-
ны. За многие годы значительно пострадавший декор фа-
сада был реставрирован.
С мая 1983 года в левой части здания находится ма-
газин «Старая книга», продолжая традицию находивше-
гося здесь до революции книжного магазина А. Дейтнера.
Новые интерьеры торговых помещений первого этажа ре-
шены в стиле пушкинской эпохи. Наконец-то в первом и
втором этажах правой части здания, где располагалось в
1820—1830-х годах кафе-кондитерская Вольфа и Беран-
же, открылось Литературное кафе.
 «СОЛНЦЕ Н А Ш Е Й ПОЭЗИИ
ЗАКАТИЛОСЬ...»
Последняя квартира Пушкина
в доме С. Г. Волконской
на набережной реки Мойки —
ныне дом 12

орогой отец,— писал Пушкин 20 октября

1836 года,— прежде всего — вот мой адрес: на
Мойке близ Конюшенного мосту в доме кн.
Волконской» 1 . Он прожил здесь недолго — всего несколь-
ко месяцев,— с октября 1836 года до 29 января 1837 года.
Но нигде с такой пронзительной силой не ощущается
присутствие поэта, как в его последней квартире, ныне
превращенной в музей.
К нашему великому счастью, дом на Мойке сохранил
черты пушкинского времени. Здание строилось еще в
30—40-х годах XVIII столетия для барона А. И. Черкасо-
ва, сподвижника Петра I. Дом трехэтажный, его цен-
тральная часть значительно выдвинута вперед, за крас-
ную линию, и выделена пилястрами и балюстрадой. Фа-
сад украшен по первому этажу — рустовкой, лепными
цветочными гирляндами, над окнами — наличниками.
В боковых частях здания — тяжелые дубовые ворота с рез-
ными розетками и застекленными фрамугами, на втором
этаже — балкон.
По-видимому, в то же время во дворе построено зда-
ние конюшен, получивших название Бироновых (по
преданию, они принадлежали когда-то всесильному
временщику). Конюшни замыкают двор дома. Вдоль по-
мещений первого этажа, где находились стойла и карет-
ные сараи, расположены открытые лоджии, на втором —
застекленная галерея с большими полуциркульными
окнами. Крутая крыша венчает здание, столь характерное
для архитектуры XVIII века.
Домом владела в начале XIX века княгиня А. Н. Вол
конская. Здесь прошли детство и юность ее сына, бу-
211
дущего декабриста С. Г. Волконского. В комнатах пер-
вого этажа останавливалась его жена Мария Николаевна
Волконская, когда в 1826 году приехала в Петербург
хлопотать о муже и о разрешении последовать за ним
в Сибирь.
В 1830 году дом перешел к сестре декабриста С. Г. Во-
лконской. С ее управляющим в сентябре 1836 года Пуш-
кин заключил контракт по найму квартиры, но переехал с
дачи на Каменном острове только в первых числах октяб-
ря. Его квартира занимала весь бельэтаж, «от ворот до
ворот»,— одиннадцать комнат, со службами: «кухнею
и при нею комнатою в подвальном этаже, взойдя во двор
направо, конюшнею на шесть стойлов, сараем, сеновалом,
местом в леднике и на чердаке». Для большой семьи
Пушкина квартира была не очень удобна. Кабинет поэ-
та — большой и светлый, с тремя окнами во двор, но к
нему примыкала с одной стороны передняя, где всегда
находились слуги, хлопала дверь на парадную лестницу,
с другой — детская. К этому времени у Пушкина было
уже четверо детей. Последний ребенок, дочь Наталья,
родилась в мае 1836 года.
Домашний шум мешал Пушкину, высоко ценившему
тишину и уединение, столь необходимые для творческого
труда.
Из спальни, бывшей и будуаром Натальи Николаевны,
был вход на половину ее сестер.
Многочисленная дворня обслуживала дом Пушкиных:
две няни, кормилица, четыре горничные, трое слуг, повар,
прачка, полотер. Столь большое хозяйство требовало уме-
лого управления, а главное — денег. «Деньги, деньги,
нужно их до зареза!» 2 — восклицал поэт. «Я вижу, как он
печален, подавлен, не может спать по ночам» 3 ,— писала
Наталья Николаевна своему брату Д. Н. Гончарову в
июле 1836 года, обращаясь к нему с просьбой о деньгах.
Денежные затруднения Пушкина в то время были осо-
бенно ощутимы: все жалованье шло на уплату долга каз-
не, журнал «Современник» приносил убыток.
«В этом году я довольно плохо устроил свои дела,—
откровенно писал он отцу в декабре 1836 года,— следую-
щий год будет лучше, надеюсь» 4 .
Но, несмотря на тяжелые обстоятельства, поэт про-
должал работать. «Труд,— писал П. А. Вяземский,— был
для него святыня... когда принимался за работу, он успо-
каивался» 5 . Много времени посвящал Пушкин истории
Петра Великого, занимался журналом, готовя к печати
очередной том.
212

i
 19 октября закончил послесловие к «Капитанской до-
чке» и стихотворение «Была пора...», посвященное 25-ле-
тию Лицея.
Друзья, собравшиеся 19 октября на традиционный
праздник у лицейского «старосты» М. Л. Яковлева, вспо-
минали, что Пушкин смог прочесть только первые строки
своего стихотворения: «...слезы покатились из глаз его...
Другой товарищ у ж е прочел за него последнюю
лицейскую годовщину» 6 . Грустно звучали слова:
...разгульный праздник наш
С приходом лет, как мы, перебесился,
Он присмирел, утих, остепенился,
Стал глуше звон его заздравных чаш;
Меж нами речь не так игриво льется,
Просторнее, грустнее мы сидим...

В стихотворении отразились и глубокие философские

раздумья поэта о жизни, о великих исторических событи-
ях:
...Чему, чему свидетели мы были?
Игралища таинственной игры,
Металися смущенные народы;
И высились и падали цари;
И кровь людей то славы, то свободы,
То гордости багрила алтари.

Травля Пушкина реакционной журналистикой продол-

жалась, обострилась ненависть к поэту со стороны при-
дворной и чиновной аристократии. Воспользовавшись
наглыми ухаживаниями Ж. Дантеса Геккерна за На-
тальей Николаевной, враги поэта пустили в ход грязные
сплетни. Его друзьям приходили анонимные письма. Ча-
ша терпения Пушкина переполнилась: он решил поло-
жить конец преследованиям врагов и защитить свою
честь.
Полагая, что барон Геккерн — автор анонимного
пасквиля, он послал ему 20 января 1837 года гневное
письмо, по своему содержанию равносильное вызову. Гек-
керн и по возрасту и как дипломатическое лицо не мог
принять вызов, и Дантес должен был согласиться на не-
медленный поединок с Пушкиным.
Дуэль назначили на 27 января. В воспоминаниях дру-
зей сохранился час за часом распорядок дня Пушкина:
«...встал весело в 8 часов, после чаю много писал — часу
до 11-го, с 11 — обед. Ходил по комнате необыкновенно
весело, пел песни» 7 . Затем вышел из дома, чтобы встре-
титься с лицейским товарищем К. К. Данзасом, своим бу-
дущим секундантом.
213
 Около 12 часов к Пушкину зашел библиотекарь
Ф. Ф. Цветаев, который «говорил с ним о новом издании
его сочинений». «За час перед тем, как ему ехать стре-
ляться,— вспоминал В. А. Жуковский,— написал письмо
к Ишимовой (сочинительнице Русской истории для де-
тей, трудившейся для его ж у р н а л а ) » 8 . С этим письмом он
послал и книгу Барри Корнуолла, отметив пьесы, кото-
рые следовало перевести для «Современника». «Затем,—
записал Жуковский,— стал готовиться к последнему
в своей жизни поединку: начал одеваться, вымылся весь,
все чистое, велел подать бекешь... вышел... возвра-
тился...» 9 Спросил большую шубу и легко сбежал по лест-
нице.
Около шести часов вечера в морозном сумраке по на-
бережной Мойки медленно двигалась карета. Смертельно
раненного Пушкина везли с дуэли. На руках внесли его в
дом и положили на диван в кабинете. Съезжались докто-
ра, друзья — Жуковский, Даль, Вяземский, Тургенев.
Весть о дуэли и ее трагическом исходе молниеносно
разнеслась по Петербургу. «На Мойке у Певческого мос-
та... не было ни прохода, ни проезда. Толпы народа и эки-
пажи с утра осаждали дом; извозчиков нанимали, просто
говоря: „К Пушкину"» 1 0 . В сенях квартиры все время
толпился народ, и Жуковский вывешивал на двери в бу-
фетную бюллетени о состоянии здоровья поэта. Последний
бюллетень был тревожный: «Больной находится в весьма
опасном положении».
Е. А. Карамзина писала 30 января 1837 года сыну Ан-
дрею: «Пушкин бессмертный жил два дни, а вчерась, в
пятницу, отлетел от нас; я имела горькую сладость про-
ститься с ним в четверг; он сам этого пожелал... Он про-
тянул мне руку, я ее пожала, и он мне также, и потом
махнул, чтобы я вышла... он был бледен как полотно, но
очень хорош; спокойствие выражалось на его прекрасном
лице»".
29 января в 2 часа 45 минут пополудни перестало
биться сердце Пушкина. Сняв с двери бюллетень, Жуков-
ский тихо сказал: «Пушкин умер». Из толпы крикнули:
«Убит!»
Бурное проявление народной любви к поэту, негодова-
ние и возмущение его убийством встревожили правитель-
ство. Принимались охранные меры. Набережная Мойки и
ближайшие дворы были под наблюдением полиции, всюду
шныряли сыщики. Жандармы находились и в квартире
поэта, как вспоминал Жуковский. Кабинет опечатали.
Гроб поставили в небольшой передней. Здесь происходило
215
Здание бывшей. Конюшенной церкви на Конюшенной площади. Фото-
графия.

прощание народа с Пушкиным. Тысячи людей прошли у

гроба. «Женщины, старики, дети, ученики, простолюдины
в тулупах, а иные в лохмотьях, приходили поклониться
праху любимого народного поэта. Нельзя было без умиле-
ния смотреть на эти плебейские почести» | 2 ,—писала
Е. Н. Карамзина-Мещерская.
П. А. Вяземский сообщал в письме вел. кн. Михаилу
Павловичу: «...не счесть всех, кто приходил с разных сто-
рон справляться о его здоровье. Пока тело его выставлено
было в доме, наплыв народа был еще больше» 1 3 . Толпа не
редела в скромной маленькой квартире поэта.
Опасаясь большого стечения народа, правительство
распорядилось отпевать Пушкина в небольшой церкви
придворного конюшенного ведомства, а не в Исаакиев-
ском соборе (находившемся тогда в Адмиралтействе), как
было указано в пригласительных билетах.
В ночь на 31 января в квартире у гроба поэта собра-
лись друзья и ближайшие знакомые: В. А. Жуковский,
П. А. Вяземский, А. И. Тургенев, Мих. Ю. Виельгорский,
Арк. О. Россет, члены семейств Е. А. Карамзиной и
II. А. Вяземского и граф Г. А. Строганов с женой — род-
ственники Натальи Николаевны.
Начальник штаба корпуса жандармов Дубельт,
в сопровождении около двадцати штаб- и обер-офицеров,
216
присутствовали при выносе. По соседним домам были
расставлены пикеты, как свидетельствовал Вяземский.
Гроб вынесли на узкую набережную. «Нас оцепили, и мы,
так сказать, под стражей проводили тело до церкви,— пи-
сал с горечью Жуковский, — с какою-то тайной, всех по-
разившею, без факелов, почти без проводников» 14 .
Министр просвещения С. С. Уваров приказал соблю-
дать «надлежащую умеренность и тон приличия» в стать-
ях о Пушкине. «Крайнее» негодование министра вызвал
некролог, появившийся 30 января в газете «.Литератур-
ные прибавления к Русскому инвалиду». Его автор, писа-
тель В. Ф. Одоевский, нашел слова, выражавшие народ-
ную скорбь: «Солнце нашей Поэзии закатилось! Пушкин
скончался, скончался во цвете лет, в середине своего ве-
ликого поприща!.. Более говорить о сем не имеем силы,
да и не нужно; всякое Русское сердце знает всю цену
этой невозвратимой потери, и всякое Русское сердце бу-
дет растерзано. Пушкин! Наш поэт! наша радость, наша
народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас
Пушкина? К этой мысли нельзя привыкнуть!» 1 5 «Прост-
релено солнце»,— рыдая, писал поэт А. В. Кольцов.
Через несколько дней после смерти Пушкина в Петер-
бурге читали, повторяли и переписывали стихи
М. Ю. Лермонтова:
Погиб поэт! — невольник чести...

Наталья Николаевна с детьми и с сестрой Алексан-

дрой Николаевной уехала из Петербурга спустя две неде-
ли после смерти Пушкина.
Спешно сдали на склад 'Гостиного двора оставшиеся
немногие вещи, мебель и библиотеку, описанную и уло-
женную в ящики. Бумаги и рукописи, находившиеся в
опечатанном кабинете, по приказу императора вывезли на
квартиру Жуковского «для просмотра».
Казалось, в этом доме на Мойке ничто более не напо-
минало, что здесь жил и умер великий поэт. Но намять
народная, власть места оказались сильнее охранных мер
правительства, его нарочитого небрежения. В представле-
нии народа смерть Пушкина навсегда связалась с домом
на набережной Мойки. Пятнадцатилетний Ф. М. Достоев-
ский, отправляясь в мае 1837 года из Москвы в Петер-
бург, дорогой мечтал по приезде вместе с братом «тотчас
же... пробраться в бывшую квартиру Пушкина» 1 6 , чтобы
увидеть комнату, в которой он умер.
В 1887 году на фасаде дома была установлена мемори-
альная доска, сообщавшая, что здесь 29 января 1837 года
скончался Александр Сергеевич Пушкин.
217
 В газетах изредка появлялись заметки о кощунствен-
ном отношении к дому, где скончался Пушкин. В 1899 го-
ду в квартире поэта находилась канцелярия Николаев-
ской железной дороги, а затем сюда въехало охранное от-
деление, располагавшееся здесь до 1908 года: в комнатах,
где жил поэт, «раздавался звон шпор, слышались крики и
стоны» 17 ,— вспоминал студент Д. Сверчков.
Наконец, в 1910 году дом был перепланирован. За-
строили одни ворота, пробили лестницу с парадным вхо-
дом с Мойки, занявшую место комнат, где ж и л и свояче-
ницы Пушкина, часть спальни и детской. Переместили
внутренние перегородки в квартире, а проложенный в ее
центре коридор совершенно уничтожил столь характер-
ную для пушкинского времени анфиладную планировку.
Перестала существовать и прекрасная парадная лестница
с колоннами, которая вела в квартиру Пушкина и да-
лее — во второй и третий этажи.
После Великой Октябрьской социалистической рево-
люции часть помещения, когда-то занимавшегося кварти-
рой Пушкина, была национализирована и передана в
1925 году Пушкинскому Дому Академии наук. Здесь от-
крылась музейная экспозиция, рассказывающая о жизни
и творчестве поэта. Место, где стоял диван, на котором он
умер, отметили, оградив столбиками со шнуром.
Тогда же установилась и традиция проводить на квар-
тире поэта в день и час его смерти торжественно-траурное
собрание. Первое собрание, состоявшееся 10 февраля
1925 года, в память 88-й годовщины со дня сОгерти Пуш-
кина, открыл академик А. Ф. Кони.
К столетней годовщине смерти Пушкина начались
большие реставрационные работы по воссозданию архи-
тектурного облика квартиры. Драгоценным документом
явился план квартиры, зарисованный сразу после смерти
поэта Жуковским, понимавшим, какое огромное значение
имеет все, что связано с жизнью Пушкина. Велась кро-
потливая научная работа и по изучению архивных мате-
риалов того времени. В результате удалось восстановить
историческую планировку семи комнат и их размеры,
расставить некоторые предметы мебели и вещи. Особен-
ное внимание было привлечено к кабинету поэта. Его вос-
становили в мемориальном плане. Книжные полки окру-
жили диван, на котором лежал умирающий Пушкин. На
письменном столе вещи, которых касалась его рука: чер-
нильница с арапчонком, колокольчик, нож для резания
бумаги, гусиное перо... Здесь хранится и портрет
В. А. Жуковского, подаренный Пушкину в 1820 году.
Черты лица Пушкина запечатлены в маске, снятой
сразу после его кончины скульптором С. И. Гальбергом.
218
В серебряном медальоне — прядь волос поэта, бережно
сохраненная И. С. Тургеневым.
Так начал свою жизнь Музей-квартира Пушкина,
один из наиболее любимых и чтимых мемориальных му-
зеев нашей Родины.
В годы Великой Отечественной войны пострадал и дом
на Мойке. Упавшая невдалеке фугасная бомба вызвала
трещины в капитальных стенах, произошли обвалы по-
толка в некоторых комнатах, вода залила подвальное по-
мещение. Появилась опасная сырость. Выбитые окна при-
шлось забить фанерой.
10 февраля 1942 года. Дом на Мойке высился обледе-
нелой глыбой среди огромных снежных сугробов. Кварти-
ра Пушкина была пуста: все вещи были эвакуированы
еще летом. (Академик Д. С. Лихачев потом вспоминал,
что он помогал выносить диван Пушкина.)
В этот день, не сговариваясь друг с другом, несколько
ленинградцев около трех часов встретились на Мойке, под
аркой у той заветной двери, через которую сто пять лет
назад внесли смертельно раненного Пушкина. Вспомина-
ет литературовед В. А. Мануйлов: «Да, помнится, было
пять человек, изменившихся, исхудавших, не похожих на
себя. Почему-то говорили шепотом, да и то немногослов-
но. Не до речей было» 18 . Кто-то тихо, но уверенно ска-
зал: «Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Рос-
сия».
6 июня 1943 года, в 144-ю годовщину со дня рождения
Пушкина, в музее собрались писатели, актеры, ученые,
оставшиеся в блокадном Ленинграде,— многие в военной
форме. В кабинете Пушкина было холодно и сыро, но
всюду лежали букеты сирени и черемухи, залитые ярким
летним солнцем. Выступали Вс. Вишневский, Н. Тихо-
нов. Традиционные собрания продолжались все дальней-
шие годы.
Несмотря на послевоенные трудности в Ленинграде,
музей открыл свои двери уже в 1947 году.
В 1949 году вся страна праздновала 150-летие со дня
рождения Пушкина. В доме на Мойке начались большие
работы, которые были закончены в 1957 году. Восстанови-
ли вторую воротную арку, навесили дубовые ворота, сде-
ланные по образцам XVIII века. Фасад здания принял об-
лик пушкинского времени. Над окнами кабинета появил-
ся балкон, уничтоженный в начале девятисотых годов.
Старинный фонарь осветил вход на лестницу, ведущую в
квартиру.
В небольшом музейном дворике разбили сквер, и в
1958 году здесь был поставлен памятник Пушкину рабо-
ты скульптора Н. В. Дыдыкина.
219
 Большие ремонтные работы прошли и в Бироновых
конюшнях. Двухцветной окраской выделили архитектур-
ные детали фасада. Здесь разместились фонды и библио-
тека Всесоюзного музея А. С. Пушкина, филиалом кото-
рого являлась «Квартира А. С. Пушкина».
Но с давних пор заветной мечтой передовой русской
общественности, писателей, пушкинистов было полное
освобождение всего дома, где жил великий поэт, и созда-
ние Дома Пушкина.
В мае 1975 года Ленгорисполком принял решение о
капитальном ремонте дома 12 на Мойке, а в 1981 году —
о передаче Музею Пушкина всех дополнительных поме-
щений по Мойке, 12.
В апреле 1982 года закрылся Музей-квартира Пушки-
на. Начался капитальный ремонт и полная реконструк-
ция всего здания, и прежде всего, конечно, воссоздание в
целом квартиры Пушкина, занимавшей к 1937 году толь-
ко 7 комнат. Но для этого потребовалось уничтожить ле-
стницу, пробитую в 1910 году. Предстояло восстановить и
красивую парадную лестницу в квартиру Пушкина, и
многие другие детали. Чтобы провести столь обширную и
ответственную работу по полному восстановлению исто-
рического облика всего здания — внутри и снаружи,—
нужны были серьезные научно-исследовательские изыс-
кания. Ценные результаты дали и археологические обсле-
дования. Сотрудники музея работали в архивах, изучали
многочисленные документы, собирали и просматривали
воспоминания и письма современников. Этот многогран-
ный обширный труд в результате дал возможность со-
здать проект реконструкции дома, и прежде всего кварти-
ры Пушкина, определить размеры помещений по всем
этажам, их планировку и декор.
Совместными усилиями научных работников, рестав-
раторов, художников, архитекторов и строителей весь дом
Волконских выглядит так, как в те далекие годы, когда
здесь жил Пушкин.
Открытие музея состоялось в дни, когда вся страна от-
мечала трагическую дату — 150-летие со дня гибели
Пушкина. 10 февраля 1987 года набережная Мойки пред-
ставляла небывалое зрелище. Она была сплошь заполнена
людьми, которые, несмотря на мороз, пришли почтить па-
мять поэта, поклониться дому, где он жил и умер, при-
нять участие в траурном торжественном собрании, кото-
рое по традиции проходит во дворе музея, у памятника
Пушкину, и транслируется по радио.
Люди все шли и шли...
Торжественно звучала музыка, стихи Пушкина.
220
 2 часа 45 минут пополудни — объявлена минута мол-
чания — в этот час перестало биться сердце Пушкина.
Толпа расходилась медленно. К окнам первого этажа
клали цветы, и к вечеру все окна были заполнены цвета-
ми. До глубокого вечера у дверей музея стояла очередь.
Первые посетители шли по комнатам квартиры Пушкина.
Музей-квартира Пушкина занимает теперь все поме-
щение «от ворот до ворот», как это указано в контракте,
заключенном Пушкиным в сентябре 1836 года с
А. А. Петровским, доверенным лицом тогдашней владели-
цы дома С. Г. Волконской. Анфилада комнат, обращенная
окнами на набережную Мойки, включает буфетную, сто-
ловую, спальню и комнаты сестер Гончаровых. Передняя,
кабинет и детская выходят окнами во двор. Восстановле-
ны размеры комнат, окраска стен, паркетные полы, на
прежних местах стоят печи. Найдено место, где находи-
лась дверь в буфетную, на которой вывешивались бюлле-
тени о здоровье поэта.
Предметы мебели и убранство повторяют в основном
обстановку пушкинской квартиры. Кабинет поэта восста-
новлен в мемориальном плане, как и в 1937 году.
По-прежнему хранятся здесь издавна знакомые мемо-
риальные вещи, принадлежавшие Пушкину и членам его
семьи. В тихих комнатах портреты родных и близких поэ-
ту людей, с которыми он был дружески связан в послед-
ние годы жизни. В детской — рисунки, изображающие
его детей. «Машка, Сашка, Гришка и Наташка»,— ласко-
во, шутливо называл их поэт.
С трепетным волнением шли когда-то в эту квартиру
люди. Ее стены хранят до сих нор отзвуки их шагов.
Здесь произошло небмвалсс событие — Россия прощалась
со своим великим поэтом, прощалась с Пушкиным.
Через два дня после смерти Пушкина дом его, как пи-
сала А. А. Ахматова, «стал святыней для его России, и
более полной, более лучезарной победы свет не видел. Он
победил и время, и пространство» 1 9 .
И теперь, проходя по музею Пушкина, посетители
уносят с собой его бессмертный образ, преклоняясь перед
величием подвига, им совершенного.
 «К НЕМУ НЕ З А Р А С Т Е Т
НАРОДНАЯ ТРОПА...»
Обелиск на месте дуэли Пушкина
за Черной речкой —
ныне Новая Деревня, Коломяжское шоссе

есто дуэли Пушкина и Дантеса выбрали се-

кунданты противников — К. К. Данзас и слу-
живший во французском посольстве виконт
О. д'Аршиак. В условиях дуэли указано: «За Черной реч-
кой, возле Комендантской дачи» 1 .
В показаниях, данных комиссии военного суда, разби-
равшего дело о дуэли, Дантес сообщал: «Дуэль учинена...
27 числа минувшего генваря в 5-ь часов пополудни за
Выборгскою заставою близ Новой Деревни в роще за Ко-
мендантской дачею» 2 .
В тридцатых годах XIX века район Новой Деревни
был дачным местом и не входил в черту города. По карте
окрестностей С.-Петербурга 1831 года видно, как мало за-
строен этот район; огороды, поля перемежались кустар-
никами и рощицами. Отмечень^ только несколько строе-
ний, относящихся к так называемой Комендантской даче,
которая находилась в ведении коменданта Петропавлов-
ской крепости. В его пользу поступали и доходы за арен-
ду окрестных земель, сдаваемых местным огородникам.
Почти непосредственно за дачей на карте обозначена ро-
ща, а дальше опять кустарник. От Черной речки шла Ко-
ломяжская дорога к деревне Коломяги и Ланскому шоссе.
Уже в 1820-е годы крестьяне сдавали свои избы на летнее
время петербургским жителям, а затем появились и на-
стоящие дачи. Дома располагались вблизи от реки.
К тридцатым годам Черная речка стала модным дачным
местом. Пушкин провел здесь два лета. В 1833 году он
жил у Миллера, который владел большим участком, а в
1835 году занимал соседнюю дачу.
222
 В зимние месяцы берега Черной речки тихи и пустын-
ны. Летние помещения и Комендантская дача необитае-
мы, большие огороды занесены снегом. Все эти обстоя-
тельства учли секунданты Пушкина и Дантеса, рассчиты-
вавшие, что здесь никто не помешает встрече противни-
ков.
27 января в 4 часа 30 минут пополудни у Комендант-
ской дачи остановились почти одновременно двое саней.
Данзас и д'Аршиак отправились отыскивать удобное мес-
то. «Они нашли такое саженях в полутораста от Комен-
дантской дачи, более крупный и густой кустарник окру-
жал здесь площадку и мог скрывать от глаз оставленных
на дороге извозчиков и то, что в ней происходило. Избрав
это место, они утоптали ногами снег на том пространстве,
которое нужно было для поединка, и потом позвали про-
тивников» 3 ,— сообщал впоследствии Данзас. В письме
к П. А. Вяземскому д'Аршиак писал, что по приезде к
месту дуэли сильный ветер заставил их искать убежище в
маленькой роще.
Условия дуэли крайне жестоки и предусматривали ро-
ковой исход:
«1. Противники становятся на расстоянии двадцати ша-
гов друг от друга, за пять шагов назад от двух барьеров,
расстояние между которыми равняется десяти шагам.
2. Противники, вооруженные пистолетами, по данному
сигналу, идя один на другого, но ни в коем случае не пе-
реступая барьера, могут пустить в дело свое оружие.
3. Сверх того, принимается, что после первого выстре-
ла противникам не дозволяется менять место, для того
чтобы выстреливший первым подвергался огню своего
противника на том же расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают но выстрелу, поединок
возобновляется на прежних условиях: противники стано-
вятся на то же расстояние в двадцать шагов, сохраняются
те же правила» 4 .
От каждого барьера секунданты отсчитали по пять
шагов. Барьеры обозначили шинелями секундантов.
Противники стали на свои места. Данзас подал сигнал,
махнув шляпой, и противники начали сходиться. Пушкин
первым подошел к барьеру и начал целиться. Дантес, не
дойдя до барьера одного шага, выстрелил. Пушкин упал
лицом на шинель и потерял сознание, но затем очнулся и
обратился к Дантесу: «Подождите, у меня есть еще до-
статочно сил, чтобы сделать свой выстрел» 5 . Приподняв-
шись, опираясь на руку, он прицелился и выстрелил. Пу-
ля прострелила Дантесу руку и контузила его. «Пушкин
223
был ранен в правую сторону живота,— вспоминал Дан-
зас.— Пуля, раздробив кость верхней части ноги у соеди-
нения с тазом, глубоко вошла в живот и там останови-
лась». «...Кровь лила из раны изобильно»,— записал
В. Жуковский со слов секунданта 6 .
Дуэль окончилась. Секунданты подозвали извозчика,
разобрали жерди забора, мешавшие саням подъехать к
месту, где лежал Пушкин. Усадив его бережно в сани,
очень неудобные для тяжелораненого, Данзас приказал
извозчику ехать шагом, а сам пошел подле саней. У Ко-
мендантской дачи ожидала «присланная на всякий слу-
чай» бароном Геккерном карета. Д'Аршиак предложил
Данзасу переложить в нее Пушкина.
Метель заметала снегом тропинку, на которой
произошел поединок, следы от колес кареты, медленно
двигавшейся к городу...
Царское правительство прилагало все усилия, чтобы
заглушить в народе память о великом поэте. «С Пушки-
ным точно то, что с Пугачевым,— с негодованием писал
друг поэта П. А. Вяземский,— которого память велено
было предать забвению» 7 . Не оберегались и места, связан-
ные с жизнью и творчеством великого поэта. Но они оста-
вались священными для русских людей, прилагавших ог-
ромные усилия, чтобы спасти их от забвения. Многочис-
ленные безымянные почитатели поэта сохраняли клочок
земли, где когда-то пролилась кровь Пушкина.
У ж е через несколько лет после смерти поэта появи-
лись первые отметки на месте дуэли. В 1840-х годах здесь
стояла дощечка с надписью: «27 января 1837 года против
сего места упал смертельно раненный на поединке Пуш-
кин» 8 . В печати стали появляться упоминания о скром-
ных памятках у Черной речки.
В 1858 году книгоиздатель Я. А. Исаков, ж е л а я при-
ложить к сочинениям Пушкина рисунок местности, где
происходила дуэль, обратился к К. Данзасу с просьбой
показать это место. Они отправились на Черную речку, и
Исаков горько сетовал, что эта территория никак не обе-
регается. Осталось только несколько берез, единственных
свидетельниц трагического события. Отказавшись от
намерения заказать рисунок, он тем не менее считал
«священной для себя обязанностью сообщить сведения,
полученные от Данзаса». Его указаниями воспользовался
художникам. Криницкий. К своему рисунку он даже при-
крепил кусочек коры от березы, свидетельницы поединка,
и сделал надпись: «Место дуэли Пушкина близ Комен-
дантской дачи, по указанию Я. А. Исакова».
224
 Художник Адриан Волков, работая в 60-х годах над
картиной «Пушкин на дуэли», писал пейзаж с натуры,
также пользуясь советами К. Данзаса.
В 1880 году место дуэли зарисовал В. Я. Рейнгардт
«со стороны огорода. По левой стороне — старый сарай
Комендантской дачи... Далее видна Комендантская дача,
а на первом плане пень свалившейся три года назад бере-
зы».
В те годы здесь находился столбик с поперечной до-
щечкой, на которой были написаны строки Лермонтова:
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде, и — убит!

Далее стояла черта, а под ней слова Пушкина:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа...

«Тропа даже и к этому мизерному памятнику не за-

растала. Его посещали массы гуляющих»,— сообщала
«Санкт-Петербургская газета» 9 .
Приближалось 50-летие со дня гибели поэта. Та же га-
зета напоминала, что «на долю Петербурга выпадает пе-
чальная обязанность... поставить вещественный знак
в форме памятника» на месте дуэли Пушкина. Сохранил-
ся акварельный рисунок того времени, сделанный
Д. И. Лобановым не очень профессионально: он изобра-
ж а л уголок заснеженной полянки, окруженной рощицей,
и одинокое деревце на переднем плане.
В начале января 1887 года место дуэли посетила дум-
ская комиссия в сопровождении того же Я. А. Исакова;
она воткнула в землю маленькую дощечку с надписью.
В С.-Петербургскую управу начали поступать много-
численные письма с просьбой отслужить панихиду на
месте, где был смертельно ранен Пушкин. Разрешение
было получено, и в печати сообщалось: «В числе пани-
хид, совершенных в день пятидесятилетней годовщины
смерти Пушкина, самое видное место занимала панихида,
которая была совершена по инициативе С.-Петербургской
земской управы в четыре часа дня на предполагаемом
месте дуэли, на Черной речке, по дороге в Коломяги,
и которая привлекла множество народа » |0 . Прямо на снег
положили доски, застлали коврами, поставили щит от
ветра. К четырем часам вся площадка заполнилась наро-
дом, и многие стояли прямо на снегу. В поле, у дороги,
225
разместились кареты, тройки, извозчики. Собралось около
тысячи человек. Приехали старшие воспитанники Алек-
сандровского лицея во главе с его директором Н. Н. Гар-
тманом. Прибыл А. А. Пушкин, сын поэта, присутствова-
ли многие писатели и журналисты. «Три хора певцов в
сумерках под открытым небом, среди снежного поля и
многолюдной толпы, оглашали воздух звуками печальных
молитв»,— писала «Санкт-Петербургская г а з е т а » " .
По окончании панихиды выступил член Петербург-
ской управы и сообщил, что земство войдет с ходатай-
ством об отчуждении места дуэли и открытии подписки
на сооружение памятника. Но эти благие намерения не
осуществились.
В 1889 году в журнале «Живописное обозрение» поя-
вилось тревожное сообщение: «Место дуэли Пушкина по-
чти забыто, затеряно среди огородов. Вспомнили об этих
«пяти березах» только во время пятидесятилетия после
смерти гениального писателя и огородили это место. Но
увы! Теперь ему грозит иная участь: его хотят сравнять и
устроить тут ипподром для скачек, для развития игры на
тотализаторе» 1 2 . Здесь же был помещен рисунок худож-
ника В. Табурина, показывавший, в каком запущенном
состоянии находилось место дуэли.
И хотя в 90-х годах на средства скакового общества
здесь был установлен небольшой постамент с гипсовым
бюстом поэта, «пушкинский уголок на скаковых задвор-
ках» производил тягостное впечатление. Корреспондент
газеты «Русские ведомости» писал в 1899 году: «Шел я
сюда с чувством благоговения, ухожу удрученный, оби-
женный... Между забором и изгородью, рядом с конюш-
нями, сиротливо торчит грязный, грубо сложенный четы-
рехгранный столбик с бюстом великого человека наверху.
Около «памятника» ни цветочка, ни ограды... только че-
тыре старых березы, быть может свидетельницы страшно-
го дела, скрашивают совсем голый пустырь... Отврати-
тельное впечатление производит безграмотная надпись на
лицевой стороне пьедестала: „Александр Сергеевич Пуш-
кин — место его поединка, состоявшегося 27 января
1837 г."» 1 3 .
«Строительная газета» в 1900 году спрашивала: «Ми-
хайловское выкуплено, а это место так при конном риста-
лище и останется? Или оно подлежит проклятию?!»
Побуждаемая газетными статьями и письмами, город-
ская управа, «войдя в соглашение с земством и другими
учреждениями», решила воздвигнуть памятник или
часовню по Коломяжскому шоссе, рядом с трибунами
226
скакового общества. Архитектор JI. А. Дитрих сделал три
эскиза памятника. На двух был изображен бюст поэта на
пьедестале, третий эскиз представлял часовню, в которой
находилось скульптурное изображение Пушкина. Но
дальше эскизов дело не пошло.
О том, как печально выглядело место дуэли в 1900-х
годах, рассказала писательница Ольга Матюшина. Она
приехала в Петербург и вместе со своим приятелем, рево-
люционно настроенным юношей, пошла на то «заветное
место», где он поклялся посвятить родине «души пре-
красные порывы». Перейдя Строганов мост, они дошли до
пустыря, заросшего репейником, среди которого был по-
чти незаметен невысокий сложенный из кирпича столбик.
Наверху, в неглубокой нише, иконка, а над ней — кусок
железа, согнутый, как крыша. В таком небрежении нахо-
дилось место дуэли Пушкина.
Шло время. Изменился район Новой Деревни у Чер-
ной речки. Здесь прошла железная дорога, была устроена
станция. Но по-прежнему оберегалось народной памятью
место дуэли.
После Великого Октября начались хлопоты по офор-
млению площадки и устройству сквера. По инициативе
Пушкинского общества поставили временный памятник
по проекту архитектора Е. И. Катонина. А к 1937 году, к
100-летию со дня смерти Пушкина, был создан девяти-
метровый гранитный обелиск по проекту архитектора
А. И. Лапирова, барельеф с изображением Пушкина сде-
лал скульптор М. Г. Манизер.
В комиссию по приему монумента входили художники
К. С. Петров-Водкин, Н. Э. Радлов и архитектор
Е. И. Катонин.
8 февраля (27 января по старому стилю) 1937 года к
3 часам пополудни к скверу на Черной речке начали схо-
диться и съезжаться сотни ленинградцев. Здесь были уче-
ные и артисты, поэты и школьники, рабочие и студенты.
Они заполнили заснеженную площадку сквера. Внимание
сотен тысяч трудящихся нашей страны было приковано к
этому месту. Митинг транслировался по радио через стан-
цию Коминтерна. У затянутого холстом обелиска стояли
академик Н. С. Державин, народный артист СССР
Ю. М. Юрьев, писатели Б. А. Лавренев, В. М. Саянов,
М. Л. Слонимский и другие.
В своей речи Саянов сказал: «Мы — наследники всего
великого, что создала культура прошлого. И одно из пер-
вых мест в этом наследии принадлежит Пушкину... Ни-
когда так не читался Пушкин, как читается в настоящее
время!»
227
Памятник А. С. Пушкину в вестибюле станции метрополитена «Черная
речка». Скульптор М. К. Л н и к у ш и п . 1983. Фотография.
 От Пушкинского комитета выступил профессор
Г. А. Гуковский, рабочий «Электросилы» А. Ждан, ху-
дожник Н. Э. Радлов.
С памятника спало покрывало. Открылся обелиск с
барельефом поэта. Под ним слова: «Место дуэли
А. С. Пушкина». В морозном воздухе зазвучали стихи:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная трона...

В дни Великой Отечественной войны памятник на

Черной речке сильно пострадал от осколков фашистских
снарядов. На обелиске и ступенях были трещины и выбо-
ины, и гранитчики завода «Монументскульптура» прове-
ли тщательную реставрацию.
В 1962 году, к 125-летию со дня смерти поэта, по ини-
циативе Всесоюзного музея А. С. Пушкина, при участии
Музея городской скульптуры, были поставлены две гра-
нитные стелы работы А. И. Лапирова. На одной надпись:
«Здесь, на Черной речке, 27 января (8 февраля) 1837 го-
да великий русский поэт Пушкин был смертельно ранен
на дуэли». На другой стеле вычеканены строки М. Лер-
монтова:
Погиб поэт, невольник чести,
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой.

В наше время в районе, где когда-то произошла дуэль

Пушкина, выросли огромные жилые дома, пролегли но-
вые улицы. Около сквера, где возвышается обелиск,—
площадка, всегда заполненная туристскими автобусами.
Идут и идут люди, чтобы положить цветы к подножию
памятника, чтобы еще раз вспомнить о трагическом собы-
тии, происшедшем здесь 27 января 1837 года, и пережить
его в своем сердце.
В 1983 году на Каменном острове, в конце Каменноос-
тровского проспекта, вблизи Черной речки, открылась но-
вая станция метрополитена имени В. И. Ленина. Отсюда
совсем недалеко до места дуэли Пушкина, и в память
об этом событии станция получила название «Черная
речка».
Декор и убранство подземного вестибюля строги и
торжественны. В отделке преобладают белые и черные
тона.
В конце перрона стоит бронзовая фигура Пушкина. Ее
автор — наш замечательный скульптор М. К. Аникушин,
229
создавший памятник Пушкину на площади Искусств. Его
творчество тесно связано с Ленинградом и неотделимо от
имени поэта.
Скульптура Пушкина установлена в неглубокой
овальной нише, так что к ней можно свободно подойти, не
мешая людскому потоку.
М. К. Аникушин рассказывал, что работал «над этой
экспозицией поистине с вдохновением, быстро, можно
сказать, залпом». Снова с наслаждением перечитывал
письма Пушкина, листал альбомы, смотрел автопортреты
поэта, вспоминал свои прогулки в Михайловском, тихий
кабинет в доме на Мойке. Надо было создать образ Пуш-
кина в самый тяжелый, тревожный миг его жизни, по-
нять внутреннее состояние поэта перед дуэлью. Он здесь
«совсем не такой, к какому привыкли ленинградцы на
площади Искусств. За внешним спокойствием хотелось
показать и боль, и гнев, и умудренность поэта, решит
мость, отвагу, внутреннюю готовность ко всему, что мо-
жет произойти»' . Таким и создал своего Пушкина на
Черной речке М. К. Аникушин. Спокойно и величаво ли-
цо поэта, но кажется, что он сбросит сейчас с плеч тяже-
лую шубу, которая окутывает всю его фигуру, возьмет
пистолет, и раздастся выстрел, выстрел противника...
У подножия скульптуры всегда живые цветы.
 «ТЕБЯ Ж,
КАК П Е Р В У Ю Л Ю Б О В Ь ,
РОССИИ С Е Р Д Ц Е
НЕ ЗАБУДЕТ!»
Церковь Конюшенного ведомства на Конюшенной
площади — ныне дом 1

ридворная небольшая церковь Спаса Неруко-

творного, где приказано, было отпевать Пуш-
кина, составляла часть Конюшенного двора, по-
строенного еще в XVIII веке. В начале XIX века В. П. Ста-
сов начал его перестройку и разработал проект рекон-
струкции всего здания вместе с церковью. Под его наблю-
дением работали лучшие художники того времени. Скуль-
птор В. И. Демут-Малиновский исполнил статуи и ба-
рельефы для фасада, художники А. И. Иванов и
А. Е. Егоров писали образа, стены расписывали академик
С. А. Безсонов и художник Ф. П. Брюллов. Алтарь и ико-
ностас делались по проекту В. П. Стасова из резного по-
золоченного дерева. Фасад церкви был решен в виде лод-
жии с четырьмя колоннами. Купол и крыша покрыты бе-
лой краской.
В центре здания — массивные ворота, отделанные под
дуб.
К 1823 году работы закончились. Современники высо-
ко оценили красоту внутренней и внешней отделки, архи-
тектурное мастерство В. П. Стасова: «Труды художников
привлекают всеобщую дань похвалы».
Вдоль всего здания Конюшенного ведомства протя-
нулся тротуар из плит, поставлены были чугунные, вы-
крашенные в черный цвет, тумбы. Площадь и проезд в
церковные ворота уложены торцом.
В ночь на 1 февраля 1837 года гроб с телом Пушкина
поставили в церкви. Отпевание происходило утром 1 фев-
раля, «причем был весь дипломатический корпус, послан-
ники и министры в лентах».
231
 «В церковь пускали по билетам только высшее общес-
тво. Его-то зачем? — с возмущением писал А. Н. Карам-
зин своей матери.— Разве Пушкин принадлежал к не-
му?.. Выгнать бы их и впустить рыдающую толпу, и на-
родная душа Пушкина улыбнулась бы свыше» 1 .
Большая Конюшенная площадь представляла «сплош-
ной ковер из человеческих голов». «Едва нас не раздави-
ли,— записал А. И. Тургенев, — Желавших так много,
что теснотою разорвали фрак надвое у князя Мещер-
ского» 2 .
Кончилось отпевание. И. А. Крылов последним подо-
шел проститься с Пушкиным и вместе с друзьями вынес
гроб из церкви. У гроба были товарищи Пушкина по
Лицею и его бывший директор Е. А. Энгельгардт. Тысячи
людей, заполнивших площадь, в глубоком молчании сле-
дили за печальной процессией, направлявшейся в церков-
ный двор, где находился заупокойный подвал. Здесь
поставили гроб, и народ от окошка почти не отходил.
Еще в 1834 году в письме к жене Пушкин писал о
том, как ему противна мысль, что его могут похоронить
«на тесном петербургском кладбище, а не в церкви, на
просторе, как прилично порядочному человеку» 3 . Испол-
няя его волю, гроб с телом Пушкина предстояло
препроводить в Святые Горы, к месту последнего успо-
коения.
Как сообщали жандармские отчеты, «собрание посети-
телей при гробе было необыкновенно: отпевание намере-
вались сделать торжественное, многие располагали
следовать за гробом до самого места погребения в Псков-
ской губернии... Подобное как бы народное изъявление
скорби о смерти Пушкина представляет некоторым обра-
зом неприличную картину торжества либералов,— вы-
сшее наблюдение признало своею обязанностью мерами
негласными устранить все почести, что и было исполне-
но» 4 .
Гроб с телом поэта увезли ночью 3 февраля, тайно,
чтобы избежать народных проводов. «В 10 часов вечера
собрались мы в последний раз к тому, что еще для нас ос-
тавалось от Пушкина, отпели последнюю панихиду» 5 ,—
вспоминал Жуковский. Он и Вяземский положили свои
перчатки в гроб, когда его заколачивали, и об этом доне-
сли, усмотрев «что-то и кому-то враждебное».
У церкви ждали простые сани и кибитка. Вынесли
ящик с гробом, поставили на сани, обернули рогожей.
В скорбном безмолвии стояли друзья. Полночь. Тургенев,
обнял провожавших и сел в кибитку — ему одному пору-
232
чили сопровождать тело поэта до места последнего успо-
коения. По его словам, старый слуга Пушкина Никита
Тимофеевич Козлов стал «на дрогах, кои везли ящик с
телом, и не покидал его до самой могилы» 6 .
В морозной тишине заскрипели полозья повозки жан-
дармского капитана Ракеева, за ней тронулись сани с гро-
бом, за ними «с почтальоном в кибитке позади тела» ехал
Тургенев. С глубокой скорбью описал эти минуты в пись-
ме Сергею Львовичу Жуковский: «При свете месяца не-
сколько времени я следовал за ними, скоро они повороти-
ли за угол дома; и все, что было земной Пушкин, навсег-
да пропало из глаз моих» 7 . «О, Петербург! Сколько в тебе
страшного!» — заканчивал описание событий, связанных
со смертью Пушкина, один из современников.
Три повозки промчались по ночным заснеженным
улицам Петербурга к Московской заставе, оттуда по по-
чтовому тракту шел путь на Псков и Святые Горы.
Долгие годы не вспоминали о событиях, связанных с
этим зданием. Только в 1887 году, в 50-летие со дня смер-
ти Пушкина, в Конюшенной церкви совершены были ут-
ром заупокойные службы по инициативе сына поэта —
А. А. Пушкина, а затем в час кончины была отслужена
панихида. Среди присутствующих был писатель
И. А. Гончаров.
В 1899 году, в день 100-летия со дня рождения поэта,
многочисленные почитатели опять собрались здесь на
панихиду, совершенную в его память.
Здание бывшего Конюшенного ведомства и Конюшен-
ной церкви в основном сохранило свой архитектурный об-
лик. Произведенные в 1857 году переделки были незначи-
тельны. Для увеличения церковного помещения «прика-
зали перенести наружную стену далее к колоннам, где те-
перь все пространство между ними и внешней стеной те-
рялось без пользы». В таком виде церковь существует и в
наши дни.
После Великой Октябрьской социалистической рево-
люции здание церкви как исторический и архитектурный
памятник взяли на учет согласно Декрету об охране госу-
дарством ценных архитектурных памятников. Капиталь-
ная реставрация здания бывшего Конюшенного ведомства
производилась в 1944—1951 годах. Сначала шло восста-
новление общей архитектурной композиции, а затем нача-
лись работы внутри церкви. Прекрасные живописные
панно Ф. П. Брюллова, роспись потолка и купола в алта-
ре заблистали свежими красками. Восстановили и колон-
ны желтого искусственного мрамора.
233
 Церковь, где отпевали поэта, и Конюшенная площадь
напоминают о прощании народа с «солнцем русской поэ-
зии».
Пророчески прозвучали строки стихотворения «29 ян-
варя 1837 г.» молодого Тютчева:
Вражду твою пусть тот рассудит,
Кто слышит пролитую кровь...
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..
 «ЗДРАВСТВУЙ,
П Л Е М Я МЛАДОЕ...»
Памятник Пушкину

i Ml
на площади Искусств

ы говорим «мой Пушкин», «наш Пушкин»...

Имя Пушкина стало в наш век самым высоким
мерилом культуры и духовной ценностью.
Нашей причастности к Пушкину чудодейственно
способствует город на Неве. Город первой в мире проле-
тарской революции и народной власти, Ленинград сохра-
нил облик пушкинского Петербурга, красивейшего города
дворцов и особняков. Здесь все напоминает о великом по-
эте. Его нет с нами уже более полутора столетий, а его
гимн городу: «Люблю тебя, Петра творенье...» звучит.
Не эти ли слова приходят на ум каждому из нас в ми-
нуту восхищения красотой нашего города?
Не только ленинградцы, но весь русский народ назы-
вает памятник Петру I на площади Декабристов «Медным
всадником». Это ли не памятник Пушкину? Еще один...
Первый памятник великому поэту в нашем городе был
воздвигнут еще в 1884 году. Это памятник работы
А. М. Опекушина на Пушкинской улице.
В 1937 году на месте дуэли Пушкина в Новой Деревне
установили обелиск, созданный по проекту А. И. Лапиро-
ва (барельеф М. Г. Манизера).
19 июня 1957 года — к 250-летию Ленинграда — в
центре города, на площади Искусств, вознесся монумен-
тальный и легкий, торжественный и грациозный скуль-
птурный памятник Пушкину работы М. К. Аникушина.
Воплотить в скульптуре образ великого поэта в соот-
ветствии с народными чаяниями — задача очень нелег-
кая — потребовала многих лет коллективных исканий,
трудов и раздумий. Вще в 1937 году, к столетию со дня
235
Памятник Л. С. Пушкину на площади Искусств. Скульпторам. К. Лни-
кушип. 1957. Фотография.

смерти Пушкина, было принято правительственное

решение о сооружении памятника поэту в Ленинграде.
Конкурс .на памятник объявлен был в 1948 году. В нем
приняли участие известные скульпторы: В. В. Лишев,
С. Д. Меркуров, Б. Д. Королев, М. Г. Манизер,
В. А. Синайский, И. Д. Шадр, Л. В. Шервуд. К последне-
му ТУРУ конкурса состав творческого коллектива изме-
нился: в нем приняли участие М. К. Аникушин,
Н. В. Томский, Н. В. Дыдыкин, Г. В. Косов. М. К. Ани-
кушин работал над образом Пушкина с 1936 года, а над
моделью последнего памятника — с 1949 по 1957 год.
О работе над памятником скульптор сказал: «Пушкин
очень яркий человек по характеру, прост в своих действи-
ях и ясен в мыслях, поэтому я старался отбросить все де-
тали, которые заслонили бы это явное изображение наше-
го великого поэта... Я хотел, чтобы от памятника, от фи-
гуры Пушкина веяло радостью и солнцем» 1 . Соавтором
Аникушина был архитектор В. А. Петров, создавший
пьедестал классической простоты. Успех памятнику
236
обеспечило соединение индивидуальных черт Пушкина-
человека — портретное сходство, удачное решение голо-
вы — с художественной обобщенностью и экспрессивно-
стью. Образ получился живой и выразительный. Поэт сто-
ит в свободной позе, голова высоко поднята, выражение
лица вдохновенно, жест открытый, широкий. Пушкин
будто бы обращается к своим далеким потомкам:
Здравствуй, племя
Младое, незнакомое!
 ПРИМЕЧАНИЯ

«Люблю тебя, Петра творенье...»

'Герцен А. И. О развитии революционных идей в Р о с с и и / / П о л н .

собр. соч.: В 9 т.— М„ 1956. Т. 3. С. 448.
2
Там же. С. 452.
3
Блок А. А. Пушкинскому Д о м у / / С о б р . соч.: В 6 т. —JI., 1980. Т. 2.
С. 261 — 262.

«На тройке пренесенный... в великий град Петра...»

1
Пущин И. И. Записки о Пушкине. Письма.— М., 1956 (Далее: Пу-
щин И. И. З а п и с к и ) . С. 44.
2
Там же.

«Мой первый друг, мой друг бесценный...»

' С е в е р н а я почта, или Новая Санктпетербургская газета. 1811. 22

июля.
2
Пущин И. И. Записки. С. 42 — 43.
3
Там же. С. 44.
4
Штрайх С. Декабрист И. И. П у щ и н / / П у щ и н И. И. Записки. С. 15.
5
Там же. С. 16.
6
Пущин И. И. Записки. С. 81.
7
Там же. С. 70.
8
Там же. С. 71.
9
Розен А. Е. Записки декабриста.— С.-Петербург, 1907. С. 64.
10
Пущин И. И. Записки. С. 8 4 - 8 5 .
" Наиболее раннее изображение части фасада этого дома имеется в
гравюре В. Тихомирова, помещенной во «Всемирной иллюстрации»
(1880. № 599).
12
«Фасад дома наследников сенатора Пущина» (ГИАЛО, ф. 513,
оп. 102, д. 3333, л. 22). Внизу подпись: «Копировал арх. помощ. Ва-
сильев» .
13
Пущин М. И. З а п и с к и / / Р у с с к и й архив. 1908. Кн. 3. С. 424.
14
Там же. С. 571.
15
И. И. Пущин — Е. А. Энгельгардту. 21 июня 1845 г . / / П у щ и н И. И.
Записки. С. 206.
16
Ч е р т е ж фасада «На исправление дома наследников сенатора Пу-
щина по набережной реки Мойки 3-й Адмиралтейской части». На черте-
же вверху справа: «Высочайше утверждено. 21 февраля 1846 г.». Внизу
справа: «Академик Гейденрейх» (ГИАЛО, ф. 513, on. 102, д. 3333, л. 17).
17
Проект и план надстройки фасада дома Пущиных по Б. Коню-
шенной улице («детальный чертеж лицевого дома»), «Проект сей рас-
смотрен и утвержден техническим отделением С П Б Городской Управы
И июня 1898 г...» (ГИАЛО, ф. 513, оп. 102, д. 3333, л. 66, 7 3 - 7 5 ) .
18
Данзас Я. К. Последние дни жизни и кончина Александра Серге-
евича Пушкина в записи Л. А м м о с о в а / / А . С. Пушкин в воспоминаниях
современников: В 2 т . - М., 1974. Т. 2. С. 332. (Далее: Пушкин в воспо-
минаниях.)
19
И. И. Пущин — И. В. Малиновскому. 14 июня 1840 г . / / П у щ и н И. И.
Записки. С. 152.

238
 «Сень наук»

1
Пущин И. И. Записки. С. 46.
2
Селезнев Н. Исторический очерк Императорского бывшего Царско-
сельского, ныне Александровского, лицея (1811 —1860).—СПб., 1861.
С. 22.
3
Грот Я. К. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники,— СПб.,
1899. С. 2 8 5 - 2 8 6 . (Далее: Грот Я. К. Пушкин.)
4
Пущин И. И. Записки. С. 46.
5
Там же. С. 67.
6
Руденская М. П., Руденская С. Д. Пушкинский Лицей,— Л., 1980.
С. 92.
7
Там же. С. 93.
8
К обе ко Дмитрий. Императорский Царскосельский лицей. Настав-
ники и питомцы.— СПб., 1811. С. 154.
9
А. С. Пушкин. 1799—1949. Материалы юбилейных торжеств,—
М , - Л., 1951. С. 310.
10
Там же. С. 334.
11
С 1951 года Всесоюзный музей А. С. Пушкина был нередан из
Академии наук СССР в ведение Министерства культуры РСФСР.

«Наставникам, хранившим юность нашу...»

1
Пущин И. И. Записки. С. 64.

Дом Карамзина
1
Н. М. Карамзин — А. М. Карамзину. Февраль 1816 г.
2
Н. М. Карамзин — П. А, В я з е м с к о м у / / В я з е м с к и й П. А. Собр. соч.
СПб. Т. 1. С. 253.
3
Н. М. Карамзин — П. А. Вяземскому. 1816 г . / j Бартенев П. А. К
биографии А. С. Пушкина. — М., 1885. Выпуск 2. С. 8.
И. В. Малиновский о Пушкине в Л и ц е с / / П у ш к и н и его современ-
ники: Материалы и исследования.— 1930. Вып. 38—39. С,. 212.
5
А. М. Горчаков — А. Н. Пещурову. 20 сентября 1816 г . / / Ц я в л о в -
ский М. А. Летопись жизни и творчества А. С,. Пушкина,— М., 1951.С. 103.
е
А. И. Тургенев — П. А. Вяземскому. 19 августа 1819 г.//()стафиев-
ский архив кн. В я з е м с к и х , - СПб., 1 8 9 9 - 1 9 0 8 . Т. 1. С. 293.
7
Н. М. Карамзин — 11. А. Вяземскому. 17 мая 1820 г . / / П и с ь м а
Н. М. Карамзина к II. А. В я з е м с к о м у , - СПб., 1897. С. 100.

«Царского Села прекрасные дубравы»

1
Пушкин А. С. Капитанская д о ч к а / / С о б р . соч.: В 10 т. — Л., 1977 —
1979. (Далее: Пушкин. С,обр. соч.)
2
Кюхельбекер В. К. Дневник п о с е л е н ц а / / Р у с с к а я старина. 1891.
Октябрь. С. 2 9 0 - 2 9 1 .
3
Ахматова А. А. В Царском Соле. Стихи и проза,—Л., 1976, С. 18,

Лицейский сад
1
Грот Я. К. Пушкин. С. 254.
2
Памятная книжка Императорского Александровского лицея на
1 8 5 6 - 1 8 5 7 г о д ы , - СПб., 1856. С. 99.
3
Е. А. Энгельгардт — А. Н. Голицыну. 12 февраля 1818 г . / / К о б е к о
Дмитрий. Императорский Царскосельский лицей. Наставники и питом-
ц ы , - СПб., 1811. С. 127.

239
 4
Миллер П. И. Встреча и знакомство с П у ш к и н ы м в Царском Селе
(Из воспоминаний лицеиста на f 8 3 1 г о д ) / / Р у с с к и й архив. 1902. Кн. 3.
Вып. 10. С. 233.
5
В воспоминаниях лицеистов надпись приводится в различных
вариантах.
6
Фон-дер-Ховен И. Р. Л и ц е й с к и й памятник с надписью «Genio
1ос1»//Русская старина. 1873. Декабрь. Т. 8. С. 1001.
Т а м же.
8
Кирпиченко II., Немлихер Д., Наплыгин К. Памятники П у ш к и н у :
Фактическая с п р а в к а / / 3 0 дней. 1937. № 2 . С. 94.
9
Голлербах Э. П а м я т н и к П у ш к и н у в Детском С е л е / / Ю н ы й пролета-
рий. 1936. № 19-20. С. 48.
10
Там же.
и
Анненский И. Ф. Бронзовый п о э т / / С т и х о т в о р е н и я и переводы,—
М., 1981. С. 82.
12
Рождественский В. А. П а м я т н и к юноше П у ш к и н у / / И з б р а н н о е , —
Л., 1974. Т. 1. С. 81.
13
Тихомирова М. А. Памятники. Люди. События.— Л., 1984.
С. 1 2 4 - 1 2 6 .
14
Рождественский В. А. П а м я т н и к юноше П у ш к и н у / / И з б р а н н о е . —
М„ 1981. С. 82.

«Мой угол тесный и простой...»

1
ГИАЛО, ф. 513, оп. 102, № 3 9 1 2 , л. 96, 1 0 7 - 1 1 2 .
2
Эртелъ В. А. Из «выписки из бумаг дяди А л е к с а н д р а » / / А . С. Пуш-
кин в воспоминаниях современников: В 2 т. 2-е изд.— М., 1985. Т. 1.
С. 168.
3
Кюхельбекер В. К. К П у ш к и н у из его нетопленой к о м н а т ы / / По-
эты пушкинской поры.— М., 1972. С. 336.
4
Корф В. А. Записка о Г 1 у ш к и н е / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1.
С. 118.
5
Керн А. П. Воспоминания о П у ш к и н е / / Т а м же. С. 408.
6
Эртель В. А. Из «выписки из бумаг дяди А л е к с а н д р а » / / Т а м же.
С. 168.
7
Там же. С. 169.
8
Толстой Я. Н. Послание к П у ш к и н у / / Р у с с к и е поэты о Пушкине.—
М., 1899. С. 8.
9
Там же.
10
Пущин И. И. Записки. С. 70.
" Лажечников И. И. Знакомство мое с Г 1 у ш к и н ы м / / П у ш к и н в воспо-
минаниях. Т. 1. С. 169.
«Ступай себе к слепой Фемиде...»

' Пушкин А. С. Путешествие в А р з р у м / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 6.

С. 451.
2
Пушкин Л. С. Биографическое известие об А. С. П у ш к и н е до 1826
г о д а / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 60.
3
Вигелъ Ф. Ф. З а п и с к и / / Т а м же. С. 219.
4
Корф М. А. Записка о П у ш к и н е / / Т а м же. С. 119.
5
Горький М. (А. С. П у ш к и н ) / / С о б р . соч.: В 30 т . - М„ 1953. Т. 24.
С. 85.
6
Герцен А. И. О развитии революционных идей в Р о с с и и / / П о л н .
собр. соч.: В 9 т . - М„ 1956. Т. 3. С. 452.
7
А. С. П у ш к и н — Н. И. Гнедичу. 17—19 апреля или 29 апреля —
4 мая 1820 т . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10. С. 16.

240
 8
И. А. Каподистрия — В. А. Поленову. 5 мая 1820 г . / / В р е м е н н и к
Пушкинской комиссии за 1978 год,— Л., 1981. С. 105.

«У них свои бывали сходки...»

1
А. Я. Булгаков — К. Я. Булгакову. 13 августа 1818 г . / / И з писем
Александра Яковлевича Булгакова к его брату. 1817 — 1818 годы / / Р у с -
ский архив. 1900. Кн. 3. С. 119.
2
Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Дневники и письма Николая
Ивановича Тургенева за 1 8 1 6 - 1 8 2 4 годы (том 3 ) . Пг., 1921. С. 93.
3
Пущин И. И. Записки. С. 72.
4
Цит. по кн.: П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 489 — 490.
5
Вигелъ Ф. Ф. З а п и с к и / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 220.
6
ОгаревН. П. Русская потаенная литератураХ1 X столетия.— Лондон,
1861. С. 3 9 - 4 1 .

«У беспокойного Никиты...»
1
Е. С. Уварова — М. С. Лунину. 9 августа 1835 г . / / Ц я в л о в с к и й М. А.
П у ш к и н и а н а в 1940 г. 1941. № 5. С. 7
2
М. С. Л у н и н — М. Н. Волконской. 1834 г о д / / Ц и т . по кн.:
Окунь С. Б. Декабрист Л у н и н , — Л . , 1985. С. 261.

« Надежды' лампа зажжена...»

1
Подлинный адрес дома Н. В. Всеволожского, в котором происхо-
дили собрания общества «Зеленая лампа», был установлен В. Ф. Шубиг
ным. См.: Л и т е р а т у р н а я Россия, 1984, 1 июня и Ленинградская правда,
1984, 12 августа.
2
Краткое описание различных тайных обществ, коих действитель-
ное или мнимое существование обнаружено Следственной Комис-
с и е ю / / В о с с т а н и е декабристов.— Л., 1925. Т. 8. С. 60.
i
Современник. 1857. № 4. Отд. 5. С. 286.
4
А. С. Пушкин — А. А. Бестужеву. 29 июня 1824 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10 С. 76.
5
А. С. П у ш к и н — Н. В. Всеволожскому. Конец октября 1824 г . / / Т а м
же. С. 82.
6
Н. В. Всеволожский — Е. М. Хованской. 13 я н в а р я 1834 года. Цит.
по ст. П. М. Казанцева «К изучению „Русского Пелама" А. С. Пушки-
н а » / / В р е м е н н и к Пушкинской комиссии за 1964 год.— Л., 1967. С. 31.
' Там же. С. 2 1 - 3 3 .
8
Пушкин. Собр. соч. Т. 6. С. 546—547.
9
Каратыгин П. А. З а п и с к и , - Л., 1939. Т. 1. С. 8 1 - 8 3 .
10
Вяземский П. А. Из автобиографического в в е д е н и я / / П у ш к и н в
воспоминаниях. Т. 1. С. 125.
11
Улыбышев А. Д. Письмо к другу в Германию о петербургских
обществах//Декабристы. —М.— Л., 1951. С. 563.
12
Улыбышев А. Д. С о н / / Т а м же. С. 563— 566.
13
См. примеч. 3.
14
А. С. Пушкин — П. Б. Мансурову. 27 октября 1819 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 14.

«Я помню чудное мгновенье...»

1
См.-.Тимофеев Л. В. В кругу друзей и м у з . — Л . , 1983. С. 91,258.

9. Зак. 122 241

 2
Пушкин Л. С. Биографическое известие об А. С. П у ш к и н е до 1826
г о д а / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 59.
3
А. С. П у ш к и н — Н. И. Гнедичу. 24 марта 1821 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 24.
4
Керн А. П. Воспоминания о П у ш к и н е / / П у ш к и н в воспоминаниях.
Т. 1. С. 382.

«Его стихов пленительная сладость...»

' В . А. Ж у к о в с к и й — П. А. Вяземскому. 19 сентября 1815 г . / /

Цявловский М. А. Летопись ж и з н и и творчества А. С. П у ш к и н а . —М.,
1951. С. 81.
2
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина.— М.,
1984. С. 182.
3
В. А. Жуковский — П. А. Вяземскому. 17 а п р е л я 1818 г . / / Р у с с к и й
архив. 1896. № 10. С. 2 0 6 - 2 0 8 .
4
В. А. Жуковский — А. С. Пушкину. 1 июня 1824 г. Переписка
А. С. П у ш к и н а : В 2 т . - М., 1982. Т. 1. С. 89. (Далее: Пушкин. Пере-
писка.)
5
Жуковский В. А. Черновик арзамасской р е ч и / / Ц я в л о в с к и й М. А.
Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина.— М., 1951. С. 150.
6
В. А. Жуковский — А. С. П у ш к и н у . 1 июня 1824 г . / / П у ш к и н .
Переписка. Т. 1. С. 88.
7
А. С. Пушкин — Л. С. П у ш к и н у . 1825 г . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10.
С. И З .

«Где разговор найду непринужденный...»

' Пушкин А. С. Мои замечания об русском т е а т р е / / П у ш к и н . Собр.

соч. Т. 7. С. 8 - 9 .
2
Рукою П у ш к и н а . Несобранные и неопубликованные тексты.—
М , - Л., 1935. С. 716.
3
Вяземский П. А. Старая записная книжка.— Л., 1929. С. 215—216.
4
Там же. С. 214.
5
Катенин П. А. Отечество наше с т р а д а е т / / И з б р а н н ы е произведе-
н и я . - М . - Л., 1965. С. 101.
6
А. С. Пушкин — П. А. Вяземскому. 21 а п р е л я 1820 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 16.
7
А. С. П у ш к и н — П. А. Катенину. Первая половина ф е в р а л я
1826 г . / / Т а м же. С. 156.
8
Катенин П. А. Воспоминания о П у ш к и н е / / П у ш к и н в воспомина-
ниях. Т. 1. С. 1 9 0 - 1 9 1 .

«Под сению кулис»

1
Пушкин А. С. Мои замечания об русском т е а т р е / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 7. С. 8.
2
Каратыгин П. З а п и с к и . — Л . , 1970. С. 51. (Далее: Каратыгин. За-
писки.)
3
Цит. по кн.: Гроссман Леонид. Пушкин в театральных крес-
л а х . - Л . , 1926. С. 118.
4
Пушкин А. С. Примечания к Евгению О н е г и н у / / П у ш к и н . Собр. соч.
Т. 5. С. 165.
5
Каратыгина А. М. Мое знакомство с А. С. П у ш к и н ы м / / П у ш к и н в
воспоминаниях. Т. 1. С. 1 9 9 - 2 0 0 .
6
Пушкин А. С. Мои замечания об русском т е а т р е / / П у ш к и н . Собр. соч.
Т. 7. С. 10.

242
 7
Северная пчела. 1832. 7 сентября.
8
А. И. Тургенев — А. И. Нефедьевой. 1 февраля 1837 г . / / П у ш к и н и
его современники,— СПб., 1908. Вып. 6. С. 66—67.

На «чердаке» у Шаховского

1
Каратыгин. Записки. С. 74.
2
Цит. по кн.: Яцевич А. Пушкинский Петербург.—Л., 1935.
С. 2 0 0 - 2 0 1 .
3
А. С. П у ш к и н — П. А. Катенину. Первая половина (не позднее
14) сентября 1825 г .//Пушкин. Собр. соч. Т. 10. С. 140.
4
Каратыгин. Записки. С. 76.
5
Там же. С. 75.
6
Жихарев С. П. Записки современника.— М,— Л., 1934. Т. 2. С. 257.

«Почтеннейший человек здешнего мира»

1
Долгое время считалось, что Ф. Н. Глинка жил на Театральной
площади, в доме № 16. Правильный адрес установлен В. Ф. Шубиным.
См.: Шубин В. Ф. Поэты пушкинского Петербурга.— Л., 1985. С. 121,
316.
2
Цит. по кн.: П у ш к и н и его современники: Материалы и исследова-
ния.— Пг., 1918. Вып. 2 9 - 3 0 . С. 78.
3
Ф. Н. Глинка — П. И. Б а р т е н е в у / / Р у с с к и й архив. 1866. № 6.
С. 9 1 7 - 9 1 8 .
4
Цит. но кн.: Петербургские встречи Пушкина.— Л., 1987. С. 172.
5
Глинка Ф. Н. Удаление А. С. Пушкина из С.-Петербурга в 1820
г о д у / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 206.
6
Там же.
7
Апрель 1820 года, до 18-го числа.
8
Глинка Ф. П. Удаление А. С. Пушкина из С.-Петербурга в 1820
г о д у / / Т а м же. Т. 1. С. 206.
А. С. Пушкин — Л. С. Пушкину. 1 — 10 января 1823 г.
//Пушкин. Собр. соч. Т. 10. С. 44.

У Демута

' Полевой К. А. Из « З а п и с о к » / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 2.

С. 6 0 - 6 1 .
2
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 19 сентября 1833 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 349.
3
Плетнев П. А. Из статей о П у ш к и н е / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 2.
С. 253.
4
Записки Дмитрия Николаевича Свербеева,— М., 1899. Т. 2. С. 237.
5
Пушкин А. С. Цневникн//Пушкин,. Собр. соч. Т. 8. С. 16.
6
А. С. Пушкин - П. Я. Чаадаеву. 2 6 - 2 8 мая (?) 1820 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 489.
7
Керн А. П. Воспоминания. Дневники. Переписка,— М., 1974. С. 271.
8
Соллогуб В. А. Из в о с п о м и н а н и й / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 2.
С. 295, 296.
9
П. А. Вяземский — В. Ф. Вяземской. 27 марта 1828 ^ / / Л и т е р а -
турное наследство (Далее: ЛИ.).— М., 1952. Т. 58. С. 74.
10
А. С. Пушкин — П. А. Вяземскому. 28 января 1825 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 96.
11
П. А. Вяземский — В. Ф. Вяземской. 19 апреля 1826 г . / / Д р у з ь я
П у ш к и н а : Переписка. Воспоминания. Дневники: В 2 т.— М., 1986
(Далее: Друзья П у ш к и н а ) . Т. 1. С. 417.

243
 12
Вяземский П. А. Мицкевич о П у ш к и н е / / П у ш к и н в воспоминаниях.
Т. 1. С. 1 3 9 - 1 4 0 .
13
Там же. С. 139.
14
Подолинский А. И. По поводу статьи г. В. Б. «Мое знакомство с
Воейковым в 1830 г о д у » / / Т а м же. Т. 2. С. 133.
15
Цявловский М. А. Статьи о Пушкине.— М., 1962. С. 173.
16
Вяземский П. А. Мицкевич о П у ш к и н е / / П у ш к и н в воспоминаниях.
Т. 1. С. 148.
17
Полевой К. А. Из « З а п и с о к » / / Т а м же. Т. 2. С. 50—51.
18
Цит. по кн.: Измайлов Н. В. Очерки творчества Пушкина.— JI.,
1975. С. 142.
19
Юзефович М. В. Памяти П у ш к и н а / / П у ш к и н в воспоминаниях.
Т. 2. С. 1 0 5 - 1 0 6 .
>0
А. С. П у ш к и н — Е. М. Хитрово. Август — первая половина октября
1828 г . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10. С. 196.
21
Дурова И. А. Год ж и з н и в П е т е р б у р г е / / П у ш к и н в воспоминаниях.
Т. 2. С. 260.
«Мой Дельвиг милый»

1
А. С. Пушкин -г- П. А. Плетневу. 21 я н в а р я 1831 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 261.
2
А. А. Дельвиг — А. С. П у ш к и н у . 20 марта 1825 г . / / П у ш к и н . Пере-
писка. Т. 1. С. 380.
3
Керн А. П. Воспоминания. Дневники. Письма. П е р е п и с к а . — М . ,
1974. С. 4 5 - 4 6 .
4
Гаевский В. П. Дельвиг. Статья четвертая. — СПб., 1850. С. 12.
5
С. М. Дельвиг — А. Н. Семеновой. 24—25 мая 1887 г . / / Д р у з ь я
Пушкина. Т. 1. С. 213.
6
А. С. Пушкин — П. А. Плетневу. 9 декабря 1830 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 253.
7
А. И. Тургенев — П. А. Вяземскому. 2 июня 1830 г . / / О с т а ф ь е в с к и й
архив кн. Вяземских.— СПб., 1899. Т. 3. С. 202.
8
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина,— М.,
1984. С. 259.
9
Там же. С. 288.
10
А. С. П у ш к и н — П. А. Плетневу. 31 я н в а р я 1831 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 261.

В Ш отделении Его Императорского Величества канцелярии

1
А. X. Бенкендорф — А. С. П у ш к и н у . 30 сентября 1826 г.//Пуш-
кин. Собр. соч. Т. 1 - 1 6 , - М . - Л., 1 9 3 7 - 1 9 4 9 . Т. 13. С. 238.
2
Эфрос А. М. Р и с у н к и А. С. П у ш к и н а , - М., 1933. С. 30.
3
Модзалевский Б. Л. Пушкин.— Пг., 1924. С. 44.

«Твердыня власти роковой»

1
П. А, Вяземский — В. Ф. Вяземской. 17 апреля 1828 г.— ЛИ,—
М., 1952. Т. 58. С. 76.
2
См.: П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 98.
3
А. С. Пушкин — Л. С. П у ш к и н у . Я н в а р ь (после 12-го)— на-
чало февраля 1824 г . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10. С. 65.
4
Там же.
5
Там же. С. 83.
6
Там же. С. 8 4 - 8 5 .
7
Там же. С. 85.

244
 8
Там же. С. 153.
9
Там же. С. 154.
10
Там же.
11
Там же. С. 164.
12
Там же. С. 195.
13
А. С. Пушкин — М. П. Погодину. Около (не позднее) 7 апреля
1834 г . / / Т а м же. С. 366.
14
Пушкин А. С. История Петра. Подготовительные т е к с т ы / / Т а м
же. Т. 9. С. 82.
15
Там же. С. 276.
16
Там же. С. 277.
17
Пушкин А. С. Александр Р а д и щ е в / / Т а м же. Т. 7. С. 242.
18
Там же. Т. 8. С. 92.
19
Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х го-
д о в , - М„ 1931. Т. 1. С. 125.
20
А. С. Пушкин — JI. С. Пушкину. Я н в а р ь (после 12-го)— начало
февраля 1824 г . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10. С. 65.

Дом Лавалей
1
А. С. Пушкин — А. X. Бенкендорфу. 16 апреля 1830 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 219.
2
А. X. Бенкендорф — А. С. Пушкину. 28 апреля 1830 г . / / Т а м же.
Т. 14. С. 409.
3
А. С. П у ш к и н - П. А. Плетневу. 5 мая 1830 г . / / Т а м же. Т. 10.
С. 224.

«Хотелось бы... остановиться в Царском Селе!»

1
А. С. Пушкин — П. А. Плетневу. 26 марта 1831 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 2 6 7 - 2 6 8 .
2
А. С. Пушкин — Г1. А. Плетневу. 14 апреля 1831 г . / / Т а м же. Т. 10.
С. 2 6 9 - 2 7 0 .
3
А. С. Пушкин - II. А. Плетневу. 1 июня 1831 г . / / Т а м же. Т. 10.
С. 272.
4
Миллер П. И. Встречи и знакомство с Пушкиным в Царском
С е л е / / Р у с с к и й архив. 1902. Кн. 3. С. 232.
А. С. Пушкин — II. А. Нащокину. И июля 1831 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 283.
6
Н. В. Гоголь — А. С. Данилевскому. 2 ноября 1831 г . / / П о л и . собр.
соч.: В 10 т . - М . - Л . , 1938. Т. 10. С. 214.
7
Пушкин А. С. Издателю «Литературных прибавлений к Русскому
и н в а л и д у » / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 7. С. 179 — 180.
8
О. С. Павлищева — Н. И. Павлищеву. 4 июня 1831 г . / / П у ш к и н и
его современники.— СПб. Вьш. 15. С. 67.
9
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 8 июня 1834 г . / / Т а м же. С. 381.
10
А. С. Пушкин — II. А. Плетневу. 22 июля 1831 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 286.
11
А. С. Пушкин — 11. А. Плетневу. 24 февраля 1831 г . / / Т а м же.
С. 265.

«Чистейшей прелести чистейший образец»

1
Пушкин. Собр. соч. Т. 10. С. 225.
2
А. С. Пушкин — П. А. Плетневу. 13 я н в а р я 1831 г . / / Т а м же.

245
С. 259. Марья Алсксевна — см. «Горе от ума» А. С. Грибоедова: «Что
будет говорить к н я г и н я Марья Алексевна?»
3
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину. 22 октября 1831 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 3 0 0 - 3 0 1 .
4
А. С*. П у ш к и н — Н. И. Кривцову. 10 ф е в р а л я 1831 г . / / Т а м же.
С. 264.
5
А. С. П у ш к и н — Н. Н. Пушкиной. 30 октября 1833 г . / / Т а м же.
С. 354.
6
А. С. П у ш к и н - П. А. Плетневу. 26 марта 1831 г . / / Т а м же. С. 268.
7
Письма Жуковского В. А. к Александру Ивановичу Тургеневу.—
М., 1985. С. 256.
8
Соллогуб В. А. Из « В о с п о м и н а н и й » / / П у ш к и н в воспоминаниях.
Т. 2. С, 2 9 5 - 2 9 6 .
9
Фикельмон Д. Ф. Из д н е в н и к а / / Т а м же. С. 140—141.
10
П. А. Вяземский — В. Ф. Вяземской. 26 апреля 1830 г . / / З в е н ь я .
1936. № в. С. 244.
11
А. С. Пушкин — Н. И. Гончаровой. 5 апреля 1830 г. j / Пушкин. Собр.
соч. Т. 10.С. 218.
12
А. С. П у ш к и н - Н. Н. Пушкиной. 29 мая 1834 г . / / Т а м же. С. 378.
13
А. С. Пушкин — Н. И. Гончаровой. Около (не позднее) 25 августа
1834 г . / / Т а м же. С. 398.
14
А. С. П у ш к и н - Н. Н. Пушкиной. 18 мая 1834 г . / / Т а м же. С. 377.
15
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину. Середина марта 1834 г . / / Т а м
же. С. 363.
16
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину. 7 октября 1831 г . / / Т а м же.
С. 298.
«Красуйся, град Петров...»
1
А. С. Пушкин — П. Я. Чаадаеву. 19 октября 1836 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 456.
2
Там же. С. 3 7 8 - 3 7 9 .
3
Дидро Дени. Собр. соч.: В 10 т . - М , - Л., 1940. Т. 9. С. 452.
4
Фалъконе Э. Письмо к Д. Дидро//Цит. по кн.: Зарец-
кая 3. В. Ф а л ь к о н е , - М , - Л., 1940. С. 3 5 - 3 6 .
5
Дидро Дени. Собр. соч.: В 10 т . — Т . 9. С. 473.
6
Вяземский П. А. Взгляд на литературу нашу в десятилетие после
смерти П у ш к и н а / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 151.
7
А. С. П у ш к и н — Л. С. П у ш к и н у и О. С. Пушкиной. 4 декабря
1824 г . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10. С. 8 9 - 9 0 .
8
Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т.— М., 1955. Т. 7. С. 547.

«Я богат через мою торговлю стишистую...»

1
Греч Н. Корреспонденция. Письмо к В. А. У ш а к о в у / / С е в е р н а я пче-
ла. 1832. 26 февраля.
2
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 30 июля 1830 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 642.
3
А. С. П у ш к и н — С. А. Соболевскому. Ноябрь (после 10-го)
1827 г . / / Т а м же. С. 185.
4
Белинский В. Г. Сто русских л и т е р а т о р о в / / П о л н . собр. соч.:
В 13 т . - М . , 1955. Т. 9. С. 241.
5
Новый к н и ж н ы й магазин г. С м и р д и н а / / С е в е р н а я пчела. 1831. 16 де-
кабря.
6
Бурнашев В. Из воспоминаний петербургского старожила. Четвер-
ги у Г р е ч а / / 3 а р я . 1871. Апрель. С. 26.
7
Там же.

246
 8
Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том «чему свидетель
в жизни был». Записки и дневник (1826—1877).— С.-Петербург, 1893.
Т 1 С 329
9
ГИАЛО, ф. 513, оп. 102, д. 3336, л. 1 7 2 - 1 7 4 ; д. 3337, л. 9 3 - 1 0 5 .

«Жизнь моя в Петербурге ни то ни сё...»

1
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину. 2 декабря 1832 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 328.
2
Там же. См. также примеч. 3.
3
Контракт на наем квартиры, заключенный А. С. Пушкиным с куп-
цом П. А. Жадийвровским 1 декабря 1832 г . / / Щ е г о л е в П. Е. Квартирная
тяжба П у ш к и н а / / К р а с н а я нива. 1929. № 24. С. 7. В комментарии к публи-
кации контракта П. Е. Щеголев отмечает, что Пушкин и другие совре-
менники писали фамилию домовладельца через «и»: Жадимировский.
Так же написана его ф а м и л и я в тексте договора, но в подписи под кон-
трактом купец написал свою фамилию через «е» — Жадимеровский.
4
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину, 25 февраля 1833 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 332.
5
А. С. Пушкин — П. А. Осиповой. 13—14 мая 1833 г . / / Т а м же.
С. 6 6 8 - 6 6 9 .
6
А. С. П у ш к и н — П. С. Санковскому. 3 января 1833 г . / / Т а м же.
С. 668.
7
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину. 2 декабря 1832 г . / / Т а м же.
С. 328.
8
Пушкин А. С. Д н е в н и к и / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 8. С. 33.
9
Пушкин А. С. Пиковая д а м а / / Т а м же. Т. 6. С. 2 2 3 - 2 2 4 .

«Летний сад мой огород»

1
А. С. П у ш к и н — Н. Н. Пушкиной. 11 октября 1833 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 15. С. 87.
Достопамятности Санктпетербурга и его окрестностей. Сочинение
Павла Свиньина в 6-ти частях.— СПб., 1 8 1 6 - 1 8 2 8 . Ч. 1 С. 70.
3
Там же.
4
Там же.
5
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 11 июня 1834 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 382.
6
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 8 июня 1834 г . / / Т а м же. С. 381.
7
Там же.
8
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 3 июня 1834 г . / / Т а м же. С. 379.
9
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 30 июня 1834 г . / / Т а м же. С. 387.
10
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 14 июля 1834 г . / / Т а м же. С. 393.
" А. С. Пушкин — Н. И. Гнедичу. 24 марта 1821 г . / / Т а м же. С. 24.

«...Я пожалован в камер-юнкеры...»

1
Пушкин А. С. Дневник. 1 января 1834 г . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 8.
С. 27.
2
Там же. 10 мая 1834 г. С. 38.
3
Там же. 26 января 1834 г. С. 25.
4
Там же. 18 декабря 1834 г. С. 43.
5
А. С. Пушкин — fl. Н. Пушкиной. 20—22 апреля 1834 г . / / Т а м же.
Т. 10. С. 370.
6
Там же. Дневник. 10 мая 1834 г. Т. 8. С. 38.
7
Соллогуб В. А. Воспоминания.— М.— Л., 19.31. С. 594.
8
Смирнов Н. М. Временник Пушкинской комиссии.— М.,
1 9 6 7 - 1 9 6 8 . № 2. С. 170.

247
 9
Пушкин А. С. Дневник. 22 июля 1834 г . / / П у ш к и н . Собр. соч.
Т. 8. С. 41.
249
В доме у Обуховского моста
1
П. А. Плетнев — Я. К. Гроту. 9 мая 1841 г . / / П у ш к и н в воспоми-
наниях. Т. 2. С. 256.
2
П. А. Плетнев — Г. А. Строганову. 24 ноября 1838 г . / / Д р у з ь я
Пушкина. Т. 2. t. 266.
3
П. А. Плетнев — А. С. Пушкину. 22 я н в а р я 1825 г . / / П у ш к и н .
Переписка. Т. 2. С. 79.
4
А. С. П у ш к и н — JI. С. П у ш к и н у и. П. А. Плетневу. 15 марта
1825 г . / [ П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10. С. 102.
6
А. С. П у ш к и н — С. А. Соболевскому. 3 июня 1828 г . / / Т а м же.
С. 193.
6
Тургенев И. С. Литературный вечер у П. А. П л е т н е в а / / П о л н . собр.
соч.: В 30 т. 2-е и з д . - М„ 1983. Т. И . С. 19.
7
Цит. по кн.: Пушкин. Переписка. Т. 2. С. 153.
8
П. А. Плетнев — А. С. Пушкину. 22 ф е в р а л я 1831 г . / / Т а м же.
С. 142.
9
Дельвиг А. И. Из «Моих в о с п о м и н а н и й » / / П у ш к и н в воспомина-
ниях. Т. 2. С. 130.
10
См.: Д р у з ь я П у ш к и н а . Т. 2. С. 248.

«Нам необходим журнал...»

1
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 14 июля 1834 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 394.
2
Там же. С. 395.
3
А. С. П у ш к и н — Н. Н. Пушкиной. Около (не позднее) 26 июля
1834 г . / / Т а м же. С. 395.
4
А. С. П у ш к и н — Н. Н. Пушкиной. Около (не позднее) 30 и ю л я
1834 г . / / Т а м же. С. 396.
5
П. А. Вяземский — И. И. Дмитриеву. 19 июля 1832 г . / / П у ш к и н
в воспоминаниях и рассказах современников,— Л., 1936. С. 409.
6
Пушкин. Собр. соч. Т. 10. С. 501.
7
Гоголь Н. В. О « С о в р е м е н н и к е » / / П о л н . собр. соч.: В 14 т.— М.,
1952. С. 422.
8
ПогодинМ. П. Из « Д н е в н и к а » / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 2. С. 9.
9
Чернышевский Н. Г. Очерки гоголевского п е р и о д а / / П о л н . собр.
соч.: В 15 т : - М„ 1947. Т. 3. С. 127.
10
Павлищев Л. Воспоминания об А. С. Пушкине.— М., 1980. С. 285.
11
В. А. Ж у к о в с к и й — А. С. П у ш к и н у . Первая половина марта
1836 г . / / П у ш к и н . Переписка. Т. 1. С. 123.
12
Белинский В. Г. Стихотворения Е. Б а р а т ы н с к о г о / / П о л н . собр.
соч.: В 13 т . - М., Т. 6. С. 479.
13
Пушкин А. С. Б а р а т ы н с к и й / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 7. С. 153.
14
Там же.
15
Исторический вестник. 1890. № 7. С. 90.
16
А. С. П у ш к и н — Н. Н. П у ш к и н о й . 27 сентября 1832 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 462. Слова П у ш к и н а окрашены иронией. Не
исключено, что в данном случае П у ш к и н имеет в виду студента
В. Давыдова — «обожателя» Натальи Николаевны.
17
Д. В. Давыдов — А. С. П у ш к и н у . J8 мая 1836 г . / / П у ш к и н . Пере-
писка. Т. 2. С. 474.
" А . С. Пушкин — Д. В. Давыдову. Август 1836 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 462.
 19
Никитенко А. В. Д н е в н и к / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 2. С. 247.
20
Тургенев А, И. Дневник. 6 (18) февраля 1838 г.— Цит. по кн.:
Прометей. 1974. Кн. 10. С. 383.
21
А. С. Пушкин — П. А. Вяземскому. 17 марта 1836 т.//Пушкин.
Собр. соч. Т. 10. С. 4 4 1 - 4 4 2 .
22
Одоевский В. Ф. Пометы на письме к нему П. Б. Козловского от
4 июля 1837 г о д а / / Ц и т . по кн.: Френкель В. Я. Петр Борисович Козлов-
с к и й , - Л., 1978. С. 99.
23
Козловский П. Б. Разбор Парижского математического ежегод-
никам/Современник. 1836. № 1. С. 48.
4
Там же.
25
См. примеч. 22.
26
А. С. Пушкин — П. А. Вяземскому. Около (не ранее) 17 марта
1836 г . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 10. С. 441.
27
А. С. П у ш к и н — П. Я. Чаадаеву. 19 октября 1836 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 456.
28
А. А. Краевский - М. Ф. Де Пуле. 29 апреля 1877 г . - ЛН.
1952. Т. 58. С. 126.
29
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 11 мая 1836 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 451.
30
Пушкин А. С. Предисловие к «Запискам» Н. А. Д у р о в о й / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 7. С. 2 7 1 - 2 7 2 .
31
Дурова Н. А. Год жизни в П е т е р б у р г е / / П у ш к и н в воспоминаниях.
Т. 2. С. 263.
32
Пушкин. Собр. соч. Т. 10. С. 454.
33
Пушкин А. С. Письмо к и з д а т е л ю / / Т а м же. Т. 7. С. 330.
34
В. Г. Белинский — Н. В. Гоголю. 20 апреля 1842 г . / / П о л н . собр.
соч.: В 13 т . - М„ 1956. Т. 12. С. 109.
35
См.: Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей
П. И. Бартеневым в 1 8 5 1 - 1 8 6 0 г о д а х , - М., 1925. С. 52.
36
Цит. по кн.: Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пуш-
к и н а , - М„ 1984. С. 375.
37
Добролюбов Н. А. Александр Сергеевич П у ш к и н / / П о л н . собр. соч.:
В 9 т . - М , - Л., 1961. Т. 1. С. 294.
38
Белинский В. Г. Памятник и с к у с с т в / / П о л н . собр. соч: В 13
т . - М„ 1954. Т. 4. С. 576.
39
П. А. Вяземский - В. Ф. Вяземской. 23 мая 1835 г . - ЛН. 1934.
Т. 16 - 1 8 . С. 808.
40
А. С. Пушкин — С. Л. Пушкину. 20 октября 1836 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 466.

На «субботах» Одоевского

1
Соллогуб В. А. Воспоминания.— М.— Л., 1931. С. 566.
2
Там же. С. 5 6 7 - 5 6 8 .
3
Цит. по кн.: Измайлов И. В. Очерки творчества Пушкина.— Л.,
1975. С. 3 0 4 - 3 0 5 .
4
А. С. Пушкин — В. Ф. Одоевскому. Начало апреля 1836 т.//Пуш-
кин. Собр. соч. Т. 10. С. 444.
5
А. С. Пушкин — В. Ф. Одоевскому. Конец ноября — декабрь
1836 г . / / Т а м же. С. 479.
6
Русский инвалид. 1837. № 15.
7
Одоевский В. Ф. Несколько слов о « С о в р е м е н н и к е » / / П у ш к и н А. С.
Исследования и материалы,— М,— Л., 1956. Т. 1. С. 298.

249
 «Избрать в действительные члены Академии...»
1
Пушкин А. С. Российская А к а д е м и я . / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 7.
С. 366.
2
Сухомлинов М. И. Исторические сочинения. — СПб. 1880. Вып. 7.
С. 77.
3
Пушкин А. С. Мнение М. Е. Лобанова о духе и словесности, как
иностранной, так и о т е ч е с т в е н н о й / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 7. С. 400.
4
Коломинов В. В., Файнштейн М. Ф. Храм муз с л о в е с н ы х , — Л . ,
1986. С. 1 0 1 - 1 0 2 .
«И пред созданьями искусств и вдохновенья...»

' И. К. Айвазовский — Н. Н. Кузьмину. 19 мая 1896 торф.//Айва-

зовский. Документы и материалы,— Ереван, 1967. С. 275—276.
2
Полевой К. А. Александр Сергеевич П у ш к и н / / П у ш к и н в воспоми-
наниях. Т. 2. С. 65.
3
Петров В. Николай Степанович Пименов, профессор скульптуры.—
СПб., 1883. С. 5 — 6.
4
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина.— М„
1984. С. 319.
5
Пушкин А. С. Ф р а к и й с к и е элегии. Стихотворения Виктора Тепля-
кова. 1836. Ч е р н о в и к I / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 7. С. 450.
6
Мокрицкий А. Н. Из воспоминаний о А. С. П у ш к и н е / / П у ш к и н в
воспоминаниях. Т. 2. С. 291—292.
«Перед гробницею святой...»

' Северная почта, или Новая Санктпетербургская газета. 1811. 16

сентября.
2
Достопамятности Санктпетербурга и его окрестностей. Сочине-
ние Павла Свиньина в 6-ти частях.— СПб., 1816—1818. С. 42.

«Беда стране, где раб и льстец одни приближены к престолу»

1
П. А. Вяземский — А. И. Тургеневу. 6 июня 1827 г . / / П у ш -
кин в воспоминаниях и рассказах современников.— Л., 1936. С. 402.
2
Герцен А. И. О развитии революционных идей в Р о с с и и / / С о б р .
соч.: В 9 т . - М., 1956. Т. 3. С. 452.
3
Россеты А. О. и К. О. Из рассказов о Пушкине, записанных
II. И. Б а р т е н е в ы м / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 2. С. 316.
4
Дельвиг А. И. Из «Моих в о с п о м и н а н и й » / / Т а м же. С. 124.
5
А. С. Пушкин — И. Я. Чаадаеву. 19 октября 1836 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 456.
6
А. С. П у ш к и н — П. А. Осиповой. Около 10 июня 1827 г . / / Т а м же.
С. 178.
7
А. С. П у ш к и н — И. В. Киреевскому. 4 февраля 1832 г . / / Т а м же.
С. 313.
8
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина.— М.,
1984. С. 194.
9
Пушкин А. С. Д н е в н и к / / П у ш к и н . Собр. соч. Т. 8. С. 38.
10
Пушкин А. С. Дневник. 28 ноября 1834 г . / / Т а м же. С. 42.
11
Там же.
12
Пушкин А. С. Воображаемый разговор с Александром I / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 8. С. 52.
13
А. С. П у ш к и н — Н. Н. Пушкиной. 20 и 22 апреля 1834 т.//Пушкин.

250
 Собр. соч. Т. 10. С. 370.
14
А. С. Пушкин — Д. В. Давыдову. Август 1836 г . / / Т а м же. С. 462.
15
А. С. Пушкин — М. П. Погодину. Около 17 декабря 1827 г . / /
Там же. С. 186.
16
П. А. Вяземский — И. И. Дмитриеву. 17 сентября 1832 г . / / П у ш к и н
в воспоминаниях и рассказах современников,— JI., 1936. С. 409.
17
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 29 сентября 1835 г . / [ П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 428.
18
Там же. С. 391.
19
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. Около 28 июня 1834 г . / / Т а м
же. С. 386.
20
А. С. Пушкин — М. Г1. Погодину. Первая половина сентября
1832 г . / / Т а м же. С. 323.
21
А. С. Пушкин — М. П. Погодину. Около 7 апреля 1834 г . / / Т а м
же. С. 366.
22
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину. 21 июля 1831 г . / / Т а м же.
С. 285.
23
А. С. Пушкин — Д. В. Давыдову. Август 1836 г . / / Т а м же.
С. 462.
24
А. С. Пушкин — Д. Н. Гончарову. Первая половина (не позднее
6 июля) 1833 г . / / Т а м же. С. 337.
25
Там же. С. 385.
26
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. И июня 1834 г . / / Т а м же.
С. 383.
27
Герцен А. И. О развитии революционных идей в России//Собр.
соч.: В 9 т . - М., 1956. Т. 3. С. 461.
28
А. С. Пушкин — А. X. Б е н к е н д о р ф у / / / / j / щ к и к . Собр. соч. Т. 10.
С. 209.
29
Там же.
30
Там же. С. 456.
31
А. С. Пушкин — П. Я. Чаадаеву. 19 октября 1836 г . / / Т а м же.
С. 465.

С родителями
1
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. 14 июля 1834 г.//Пушкин. Собр.
соч. Т. 10. С. 394.
2
Н. О. Пушкина — О. С. Павлищевой. 9 мая 1834 г . / / П а в л и щ е в Л. Н.
Воспоминания об А. С. Пушкине,— М., 1980. С. 352 — 353.
3
А. С. Пушкин — П. В. Нащокину. Март 1834 v.j [ Пушкин. Собр. соч.
Т. 10. С. 364.
4
Керн А. П. Воспоминания. Дневники. Письма. Переписка.—
М„ 1974. С. 83.
5
Вревская Е. Н. Заметка, бывшая в распоряжении М. И. Семев-
с к о г о / / Р у с с к и й вестник. 1869. № И. С. 89.

«Сойтись в кондитерской Вольфа...»

1
Подлинное военносудное дело П у ш к и н а и Геккерна j / Щеголев ПЕ.
Дуэль и смерть Пушкина.— М., С. 131. (Далее: Щеголев. Дуэль и смерть.)
2
Чистова И. С. Петербург. 1837. Начало г о д а . / / А в р о р а . 1987. № 2 .
С. 1.
«Солнце нашей поэзии закатилось...»
' А. С. Пушкин — С. Л. Пушкину. 20 октября 1836 г . / / П у ш к и н . Собр.
соч. Т. 10. С. 466.
2
А. С. Пушкин - П. В. Нащокину. 27 мая 1836 г . / / Т а м же. С. 454.

251
Л
 3
Н. Н. П у ш к и н а — Д. Н. Гончарову. Июль 1836 г . / / Ц и т . по кн.:
Ободовская И., Дементьев М. Вокруг Пушкина.— М., 1975. С. 176.
4
А. С. П у ш к и н — С. Л. П у ш к и н у . В конце декабря 1836 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 481.
5
Вяземский П. А. Взгляд на литературу нашу в десятилетие после
смерти П у ш к и н а / / П у ш к и н в воспоминаниях. Т. 1. С. 151.
6
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина.— М.,
1984. С. 378.
7
Жуковский В. А. З а м е т к и f / Щ е г о л е в . Дуэль и смерть. С. 124.
8
В. А. Ж у к о в с к и й — С. Л. П у ш к и н у / / Т а м же. С. 154.
9
Там же. С. 124.
10
Панаев И. И. Л и т е р а т у р н ы е воспоминания.— М, —Л., 1928. С. 96.
" Е. А. Карамзина — А. Н. Карамзину. 30 я н в а р я 1837 г . / / П у ш к и н в
письмах Карамзиных 1836—1837 годов,— М,— Л., 1960. С. 166.
12
Е. Н. Карамзина-Мещерская — А. Н. Карамзину. 1837 г о д / /
Цит. по кн.: Щеголев. Дуэль и смерть. С. 522.
13
П. А. Вяземский — вел. кн. Михаилу Павловичу. 14 фев-
раля 1837 г о д а / / Т а м же. С. 227.
14
В. А. Жуковский — А. X. Бенкендорфу. Февраль — март
1837 г о д а / / Т а м же. С. 221.
15
Одоевский В. Ф. Некролог, напечатанный в «Литературных при-
бавлениях к Русскому инвалиду». 1837. № 5 / / П у ш к и н А. С. Исследова-
ния и материалы,— М.— Л., 1956. С. 320.
16
Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1876 год. Глава т р е т ь я / /
Полн. собр. соч.: В 30 т . - М . - Л., 1981. Т. 22. С. 2 7 - 2 8 .
17
Сверчков Д. На заре революции.— Л., 1926. С. 51.
18
Мануйлов В. А. Мы шли к победе вместе с П у ш к и н ы м / / Н е в а .
1971. № 6. С. 188.
19
Ахматова А. А. Слово о П у ш к и н е / / 0 Пушкине,— М., 1977. С. 6.

«К нему не зарастет народная тропа...»

1
ДанзасК. К. Показания февраля 3-го 1837 г о д а / / Д у э л ь П у ш к и н а с
Дантесом-Геккерном. Подлинное военносудное дело,— СПб., 1980. С. 28.
2
Показания Г е к к е р н а / / Т а м же. С. 28.
3
Данзас К. К. Последние дни жизни и кончина П у ш к и н а / / П у ш к и н
в воспоминаниях. Т. 2. С. 327.
4
Условия дуэли П у ш к и н а с Д а н т е с о м / / Я / е г о л р в . Дуэль и смерть.
С. 131.
5
Данзас К. К. Последние дни ж и з н и и кончина П у ш к и н а / / П у ш к и н
в воспоминаниях. Т. 2. С. 328.
6
В. А. Жуковский — С. Л. П у ш к и н у (в первоначальной редакции).
Февраль 1837 г . / / Щ е г о л е в . Дуэль и смерть. С. 155.
7
Русский архив. 1884 г. 'Г. 11. С. 303.
8
Нива. 1880 г. № 26.
9
Санктпетербургская газета. 1880. №8.
10
Там же.
" Там же. 1887. № 29.
12
Живописное обозрение. 1889. № 6.
13
Русские ведомости, 1899.
14
Колесова О. «Тебя ж, как первую любовь, России сердце не за-
б у д е т ! » / / А в р о р а . 1983. № 6 .

«Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет!»

1
Апдр. Н. Карамзин — Е. А. Карамзиной. 1837 г . / / С т а р и н а и новиз-
н а , - М., 1914. Кн. 17. С. 2 9 4 - 2 9 5 .

252
 2
А. И. Тургенев — А. И. Нефедьевой. 8 февраля 1837 г . / / П у ш к и н
и его современники. Материалы и исследования, — СПб., 1908. Вып.
6. С. 68.
3
А. С. Пушкин — Н. Н. Пушкиной. Около 28 июня 1834 г . / / П у ш к и н .
Собр. соч. Т. 10. С. 385.
4
Жандармское о б о з р е н и в / / П о л я к о в А. С. О смерти Пушкина,—
Пг. 1921. С. 46.
5
В. А..Жуковский— С. J1. П у ш к и н у . 15 февраля 1837 г. (в первона-
чальной редакции) //Щеголев. Дуэль и смерть. С. 171.
6
А. И. Тургенев — А. И. Нефедьевой. 9 февраля 1837 г . / / П у ш к и н и
его современники. 1908. Вып. 6. С. 68.
7
В. А. Жуковский — С. Л. Пушкину. 15 февраля 1837 г. (в перво-
начальной редакции) //Щеголев. Дуэль и смерть. С. 171 — 172.

«Здравствуй, племя младое...»

1
Цит. по кн.: Замошкин А. И. Михаил Константинович Анику-
ш и н . - Л., 1979. С. 47.
 У К А З А Т Е Л Ь ИМЕН

Айвазовский Иван Константинович (1817 — 1900) 191, 192

Аладьин Егор Васильевич (1796—1860) 128
Александр I Павлович (1777—1825) 24, 34, 57, 61, 107, 201
Александр II Николаевич (1818 — 1881) 46
Алексей Петрович (1690—1718), царевич, сын Петра I 130
Алымов Петр Матвеевич (1806 — 1862), домовладелец 143
А н и к у ш и н Михаил Константинович (р. 1917) 8, 228 — 230, 235, 236
Анненков Павел Васильевич ( 1 8 1 3 - 1 8 8 7 ) 121, 172,' 193, 200
Анненский Иннокентий Федорович (1855 — 1909) 46, 48
Антисфен из Афин (ок. 435—370 до и. э.) 91
Аракчеев Алексей Андреевич, граф (1769—1834) 61, 79, 111
Арина Родионовна см. Яковлева А. Р.
А р н у Л у и Ж ю л ь (1814 — ?) 10
Д ' А р ш и а к Огюст, виконт ( 1 8 1 1 - 1 8 5 1 ) 2 2 2 - 2 2 4
Асенкова Александра Егоровна (1796—1858) 104
Ахматова (Горенко) Анна Андреевна (1889—1966) 42, 221
Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788—1824) 113, 178
Баратынский ( Б о р а т ы н с к и й ) Евгений Абрамович (1800—1844) 53, 55,
155, 171, 176, 177
Барклай-де-Толли Михаил Богданович, князь (1761 — 1818) 196,
197, 200
Барков Дмитрий Николаевич (1796—1855) 74
Бартенев Петр Иванович ( 1 8 2 9 - 1 9 1 2 ) 51, 172
Баташов Сила Андреевич (1794—1838), домовладелец 165, 173—175,
178, 181, 182
Батюшков Константин Николаевич (1787 — 1855) 68, 87
Вах Роберт Романович (Робертович; 1859—1933) 46, 47, 49
Б а ш м а к о в Михаил Алексеевич (1708—1780-е) 59
Безсонов Степан Артемьевич (1776 — 1847) 231
Беклемишев Владимир Александрович (1861 — 1920) 46
Б е л и н с к и й Виссарион Григорьевич (1811 — 1848) 119, 148, 151, 176, 181
Бенкендорф Александр Христофорович, граф (1783 — 1844) 119, 121,
1 2 3 - 1 2 5 , 133, 165, 168, 169, 174, 178, 202, 204, 209
Б е р а н ж е Т., кондитер 208 — 210
Берри Ш а р л ь Фердинанд, герцог (1778—1820) 96
Бестужев-Марлинский Александр Александрович (1797 — 1837) 120
Бестужев-Рюмин Алексей Петрович (1693—1766), вице-канцлер 146
Бестужев-Рюмин Михаил Павлович (1803 — 1826), декабрист 128
Б л а н к Иоганн (Карл Иванович; 1728—1793) 43
Блок Александр Александрович (1880—1921) 8
Блудов Дмитрий Николаевич (1785 — 1864) 65
Брагин Михаил Данилович, домовладелец 83, 84, 86
Бригген Александр Федорович (ум. 1859) 17
Брискорн Федор Максимович (1759 — 1817), домовладелец 140, 143
Броневский Дмитрий Богданович (1794—1867) 45
Б р у н и Антонио (Антон Осипович; 1767— после 1826) 35
Бруни Юлий Федорович (1843—1911)" 155
Брюллов Александр Павлович ( 1 7 9 8 - 1 8 7 7 ) 131, 139, 142, 153, 154
Брюллов Карл Павлович ( 1 7 9 9 - 1 8 5 2 ) 80, 193, 194
Брюллов (Брюлло) Федор Павлович ( 1 7 9 3 - 1 8 6 9 ) 231, 233
Б р я н с к и й Яков Григорьевич (1790—1853) 96, 99, 101, 143
Булгаков Александр Яковлевич (1781 — 1863) 64

254
Б у л г а р и н Фаддей Венедиктович (1789—1859) 119—121, 135, 152, 153,
155, 200
Б у р н а ш е в Владимир Петрович (1812—1888) 210
Бурцов Иван Григорьевич (1794 — 1829) 15
Буталов Владимир Александрович (1881 — 1966) 49
Вавилов Сергей Иванович -(1891 — 1951) 27
Валлен-Деламот Ж а н Батист Мишель (1729—1800) 191
Васильчиков Илларион Васильевич (1777 — 1847) 110
Васильчикова Александра Ивановна (1795 — 1855), тетка писателя
В. А. Соллогуба 135
Вендрамини Франческо (1780—1856) 84
Вигель Ф и л и п п Филипиович ( 1 7 8 6 - 1 8 5 6 ) 60, 66, 111
Виельгорский Матвей Юрьевич, граф (1794 — 1866), музыкант И З ,
1 8 3 - 1 8 5 , 200
Виельгорский Михаил Юрьевич, граф (1788—1856), государственный
деятель, композитор-дилетант 216
Вишневецкий М. Е. 190
Вишневский Всеволод Витальевич (1900—1955) 219
Волков Адриан 225
Волконская Александра Николаевна, княгиня, мать С. Г. Волконско-
го 211
Волконская Мария Николаевна, княгиня (1806—1863), жена С. Г. Вол-
конского 212
Волконская Софья Григорьевна, княгиня (1786—1869), домовладели-
ца 13, 19, 182, 211, 212, 220, 221
Волконский Сергей Григорьевич, князь (1788—1865) 212
Вольтер Франсуа Мари ( 1 6 9 4 - 1 7 7 8 ) 200
Вольф С., кондитер 208—210
Вольховский Владимир Дмитриевич (1798—1841) 24, 27, 29, 31
Ворожейкина Анна Николаевна 9, 15
Воронихин Андрей Никифорович (1759—1814) 131, 195
Вревская Е в п р а к с и я Николаевна (1809—1883) 207
Всеволожский Александр Всеволодович (1793—1864) 74
Всеволожский Всеволод Андреевич (1769—1836) 75
Всеволожский Никита Всеволодович (1799—1862) 72—75, 78, 93, 105
В у л ь ф Алексей Николаевич (1805—1881) 115
В у л ь ф ы см. Вульф А. Н.
Вяземская Вера Федоровна, княгиня (1790—1886) 142, 182
Вяземская Прасковья Петровна, княгиня (1817 — 1835) 182
Вяземский Петр Андреевич, князь ( 1 7 9 2 - 1 8 7 8 ) 36, 65, 69, 76, 85, 87,
89, 90, 92, 101, 1 1 2 - 1 1 4 , 118, 120, 121, 126, 129, 132, 142, 146, 152,
153, 1 7 3 - 1 7 6 , 178, 179, 182, 184, 185, 188, 198, 200, 202, 205, 212,
2 1 5 - 2 1 7 , 223, 224, 232
Гаврилова, домовладелица 151
Гагарин Иван Алексеевич, князь 88, 89, 181
Гагарин Павел Гаврилович, князь, домовладелец 82
Галактионов Степан Филиппович (1779—1854) 94, 95, 153, 154
Гальберг Самуил Иванович (1787 — 1839) 218
Ганнибал Абрам (Ибрагим) Петрович (1697 или 1 6 9 8 - 1 7 8 1 ) 67, 119
Ганнибал Иван Абрамович (1731 — 1801) 40, 41
Гартман Николай Николаевич (1825—1892) 226
Гедике Роберт Андреевич (1829 — 1910) 157
Гейденрейх Деолаус Генрих 19
Гейтман Егор Иванович ( 1 7 9 8 - 1 8 6 2 ) 10, 128
Геккерн Луи Борхард де Беверваард, барон (1791 — 1884) 213, 224
Герцен Александр Иванович (1812—1870) 4, 5, 61, 123, 199, 203

255
Гёте Иоганн Вольфганг (1749—1832) 178
Глинка Владимир 210
Глинка Михаил Иванович ( 1 8 0 4 - 1 8 5 7 ) 96, 118, 184, 185
Глинка Федор Николаевич ( 1 7 8 6 - 1 8 8 0 ) 73, 74, 77, 1 0 5 - 1 0 8 , 171
Гнедич Николай Иванович ( 1 7 8 4 - 1 8 3 3 ) 61, 74, 80, 87, 88, 96, 118, 120,
164-166
Гоголь Николай Васильевич ( 1 8 0 9 - 1 8 5 2 ) 101, 118, 135, 137, 152, 172,
1 7 4 - 1 7 6 , 184, 200
Голенищев-Кутузов Михаил Илларионович, к н я з ь (1745—1813), полко-
водец 196, 197
Голенищев-Кутузов Павел Васильевич (1772—1843), петербургский ге-
нерал-губернатор, домовладелец 198
Голидей, домовладелец 99, 102
Голицын Александр Николаевич, к н я з ь (1773—1844), обер-прокурор
Синода, министр просвещения 63
Голицын Николай Борисович, князь (1794—1866), литератор 131
Голицына Евдокия Ивановна, к н я г и н я (1780—1850) 55, 88—90
Голицына Наталия Петровна, к н я г и н я (1741 — 1837) 159
Голлербах Эрих Федорович (1895—1942) 46
Гомер (между 12 и 7 вв. до н. э.) 165, 166
Гончаров Дмитрий Николаевич (1808— не ранее ф е в р а л я 1860) 203, 212
Гончаров Иван Александрович (1812—1891) 233
Гончарова Александра Николаевна (1811 — 1891) 173, 217, 221
Гончарова Екатерина Николаевна (1809—1843) 173, 221
Гордеев Федор Гордеевич (1744—1810) 145
Горностаев Алексей Максимович (1808—1862) 134
Горчаков Александр Михайлович, к н я з ь (1798—1883) 36, 60, 62
Горький Максим (Пешков Алексей Максимович; 1868—1936) 61
Грасси Джузеппе ( 1 7 5 5 - 1 8 3 8 ) 90
Греч Николай Иванович ( 1 7 8 7 - 1 8 6 7 ) 119, 152, 153, 155
Грибоедов Александр Сергеевич (1795—1829) 60, 89, 96, 112, И З ,
132, 133
Грот Константин Карлович (1815—1897) 46
Грот Яков Карлович ( 1 8 1 2 - 1 8 9 3 ) 44, 46, 172
Гуковский Григорий Александрович (1902 — 1950) 229
Гюге, у п р а в л я ю щ и й в гостинице Демута 109
Давыдов Василий Денисович (1822 — 1882) 177
Давыдов Денис Васильевич (1784—1839) 177
Давыдов Николай Денисович (1825— не ранее 1859) 177
Давыдовы, не члены семьи Д. В. Давыдова 177
Даль Владимир Иванович (1801 — 1872) 215
Данзас Константин Карлович ( 1 8 0 1 - 1 8 7 0 ) 19, 20, 31, 209, 213, 222-225
Дантес Геккерн Ж о р ж Шарль, барон ( 1 8 1 2 - 1 8 9 5 ) 101, 170, 213, 222,
223
Даргомыжский Александр Сергеевич (1813—1869) 184
Дашкова Екатерина Романовна (1743—1810) 186
Дейтнер А., владелец книжного магазина 210
Делавинь 121
Дельвиг Александр Антонович (1816 — 1882) 118
Дельвиг Андрей Иванович (1813—1887), двоюродный брат А. А. Дель-
вига 118, 199
Дельвиг Антон Антонович (1798—1831) 28, 31—33, 55, 58, 74, 112, 115,
1 1 7 - 1 2 2 , 128, 137, 170, 184, 199
Дельвиг Мария Антоновна (1809—?) 32
Дельвиг Софья Михайловна (1806—1888) 118, 121
Дембровский Кондратий Иванович (1803—1834) 75, 76

256
Демут Ф и л и п п Якоб ( 1 7 5 0 - 1 8 0 2 ) 9, 109, 110, 1 1 2 - 1 1 6 , 171, 180, 209
Демут-Малиновский Василий Иванович (1779—1846) 93, 162, 231
Державин Гаврила Романович (1743—1816) 4, 23, 28, 186
Державин Николай Севастьянович (1877 — 1953) 227
Дидло Ш а р л ь Л у и ( 1 7 6 7 - 1 8 3 7 ) 94, 97, 98, 103
Дидро Дени ( 1 7 1 3 - 1 7 8 4 ) 145
Диоген Синопский (ок. 404—323 до н. э.) 91
Дитрих Леопольд Августович (1877 — 1954) 227
Дмитриев, домовладелец 205
Дмитриев А. А. 49
Дмитриев Иван Иванович (1760—1837) 174
Добролюбов Николай Александрович (1836 — 1861) 181
Долгоруков Дмитрий Иванович, к н я з ь (1797 — 1867) 74
Дондуков-Корсаков Михаил Александрович, князь (1794—1869), попе-
читель Петербургского учебного округа, председатель Цензурного
комитета 178
Достоевский Федор Михайлович (1821 — 1881) 217
Доу (Дау) Джордж ( 1 7 8 1 - 1 8 2 9 ) 82, 168
Дубельт Леонтий Васильевич (1792 — 1862) 216
Дурова Надежда Александровна (1783—1866) 116, 180
Дыдыкин Николай Васильевич (1894—1975) 219, 236
Дюме А. 163, 206
Дюпен Франсуа Пьер Ш а р л ь (1784—1873) 179
Егоров Алексей Егорович (1776—1851) 231
Екатерина II Алексеевна ( 1 7 2 9 - 1 7 9 6 ) 21, 130, 145, 146, 187, 200
Елизавета Петровна (1709 — 1761) 34
Ермолов Алексей Петрович (1772—1861) 177
Жадимеровский Петр Алексеевич (1791 — 1844), домовладелец 157, 159
Жадовский Иван Евстафьевич (ум. не ранее 1863) 74
Ж а к о Поль (Павел Петрович; 1 7 9 8 - 1 8 5 2 ) 198
Ж а н н о см. Пущин И. И.
Ж д а н А., рабочий 229
Ж о р ж (Маргерит Ж о з е ф и н а Веймер; 1 7 8 7 - 1 8 6 7 ) 88
Ж у к о в с к и й Василий Андреевич ( 1 7 8 3 - 1 8 5 2 ) 5, 23, 36, 54, 55, 61, 69,
80, 8 3 - 8 7 , 89, 107, 1 1 2 - 1 1 4 , 118, 120, 1 2 7 - 1 2 9 , 135,137, 141, 155,
1 6 4 - 1 6 6 , 169, 170, 176, 178, 179, 184, 185, 188, 190, 193, 200, 215 - 218,
224, 232, 233
Завадовский Александр Петрович, граф (1794 — 1826), сослуживец Пуш-
кина по Коллегии иностранных дел 60
Загоскин Михаил Иванович (1780—1852) 188
З а г р я ж с к а я Наталья Кирилловна, графиня (1747—1837) 190
Захаржевский 35
Захаров Андреян Дмитриевич (1761 — 1811) 198
Земцов Михаил Григорьевич (1688—1743) 43, 167
Иванов Александр Андреевич (1806 — 1858) 191
Иванов Андрей Иванович (1777 — 1848) 231
Имзен, домовладелец 150
Илличевский Алексей Демьянович (1798—1837) 115, 118
Инзов Иван Никитич ( 1 7 6 8 - 1 8 4 5 ) 62
Исаков Яков Александрович (1811 — 1881) 224, 225
Истомина Евдокия (Авдотья) Ильинична (1799—1848) 60, 98, 99
Ишимова Александра Осиповна (1804 — 1881) 215
Каверин Петр Павлович (1794—1855) 74
Камерон Ч а р л з (1730-е - 1812) 38

257
Капнист Василий Васильевич (1757—1828) 186
Каподистрия Иван Антонович (1776—1831) 62
Карамзин Андрей Николаевич (1814—1854) 215
Карамзин Николай Михайлович (1766—1826) 34—36, 55, 61, 65, 69,
80, 86, 89, 107, 1 3 1 - 1 3 3 , 183, 184, 187, 232
К а р а м з и н а Екатерина Андреевна (1780—1851) 36, 86, 215, 216
Карамзина-Мещерская Екатерина Николаевна (1806—1867) 216
К а р а т ы г и н Василий Андреевич (1802 — 1853) 99, 101
К а р а т ы г и н Петр Андреевич (1805 — 1879) 75, 96, 97, 99, 103
Каратыгина А. М. см. Колосова А. М.
Карцов Яков Иванович ( 1 7 8 0 - 1 8 3 6 ) 29
Касторский, домовладелец 205
Катенин Павел Александрович (1792—1853) 90—92, 96, 102, 103, 188
Катонмн Евгений Иванович (1889—?) 227
Каховский Петр Григорьевич (1797—1826) 128
Кваренги Джакомо ( 1 7 4 4 - 1 8 1 4 ) 42, 59
Квасов Алексей Васильевич (1718—1772) 51
Кельберг, домовладелец 206, 207
Керн Анна Петровна ( 1 8 0 0 - 1 8 7 9 ) 81, 112, 117, 207
Керн Ермолай Федорович (1765—1841) 81
Кипренский Орест Адамович ( 1 7 8 2 - 1 8 3 6 ) 69, 80, 84, 118, 121, 142, 190
Киреевский Петр Васильевич (1808—1856) 181
Китаева Анна Кузьминична (ум. 1834), домовладелица 134, 136, 138
Клеопин Петр, домовладелец 102
Клодт Петр Карлович (1805 — 1867) 167
Клокачев Алексей Федорович (1768—1823), домовладелец 50—54, 63
К н я ж н и н Яков Борисович (1742—1791) 94, 186
Кобеко Дмитрий Фомич (1837 — 1918) 46
Козлов Никита Тимофеевич (1778— не ранее 1851) 58, 233
Козловский Петр Борисович, к н я з ь 178, 179
Кокоринов Александр Филиппович (1726—1772) 191
Коллинс Владимир Эдуардович 155
Колло Мари Анн ( 1 7 4 8 - 1 8 2 1 ) 145
Колосова Александра Михайловна (1802—1880) 99, 100, 104
Колосова Евгения Ивановна (1782—1869) 99
Кольцов Алексей Васильевич (1809—1842) 179, 180, 217
Комовский Сергей Дмитриевич (1798—1880) 115
Кони Анатолий Федорович (1844—1927) 218
Корнель Пьер (1606—1684) 91
Корнуолл Б а р р и ( Б р а й а н Уоллер Проктер; 1787—1874) 215
Коробов Иван К у з ь м и ч ( 1 7 0 0 - 1 7 4 7 ) 161
Королев Борис Данилович (1884—1963) 236
Корсаков Николай Александрович (1800—1820) 32
К о р ф Модест Андреевич, барон (1800—1876) 24, 43, 46, 51, 54, 61
Косиковский, домовладелец 150
Косов Григорий Васильевич (1908—?) 236
Костюшко Т а д е у ш ( 1 7 4 6 - 1 8 1 7 ) 152
Котомин Конон, домовладелец 208, 210
Краевский Андрей Александрович (1810—1889) 179, 180
К р и н и ц к и й Марк 224
Кропоткин, князь, домовладелец 105
К р у ж е в н и к о в Андрей, купец, домовладелец 68
Крылов Александр Л у к и ч (1798—1853) 178
Крылов Иван Андреевич ( 1 7 6 9 - 1 8 4 4 ) 80, 81, 87, 1 1 2 - 1 1 4 , 118, 120,
132, 133, 152, 153, 155, 164, 166, 232
Крюковский Матвей Васильевич (1781 — 1811) 101
Кувшинников, домовладелец 117

258
Кузьмин Николай Васильевич (1890—1987) 191
Кукольник Нестор Васильевич (1809 — 1868) 193
К у н и ц ы н Александр Петрович (1783—1840) 22, 25
Куракин, владелец оружейного магазина 209 •
Куракин Борис Александрович, князь (1733—1764) 59
Кусовников, домовладелец 123
Кутузов М. И. см. Голенищев-Кутузов М. И.
Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797—1846) 31, 42, 54, 60, 87, 105,
120, 171, 204
Лаваль Александра Григорьевна, графиня (1772 — 1850) 131
Л а в а л ь Иван Степанович, граф (1761 — 1846) 64, 131, 132
Лавренев Борис Андреевич (1891 — 1959) 227
Л а ж е ч н и к о в Иван Иванович (1792 — 1869) 57
Л а м а р т и н Альфонс Мари Луи де (1790—1869) 178
Л а н г е р Валериан Платонович (1799— после 1870) 33, 118
Л а н с к а я Мария Васильевна (1767 — 1842), жена С. С. Ланского 183
Ланской Степан Сергеевич (1767 — 1813) 183
Л а п и р о в Абрам Ильич ( 1 9 0 8 - ? ) 227, 229, 235
Лафонтен Ж а н де ( 1 6 2 1 - 1 6 9 5 ) 39
Лебедев Михаил Иванович (1811 — 1837) 191
Лепехин Иван Иванович ( 1 7 4 0 - 1 8 0 2 ) 186
Лермонтов Михаил Юрьевич ( 1 8 1 4 - 1 8 4 1 ) 210, 217, 225, 229
Лисенков Иван Тимофеевич (1795—1881) 150
Л и х а ч е в Дмитрий Сергеевич (р. 1906) 219
Л и ш е в Всеволод Всеволодович (1877—1960) 236
Лобанов Д. И. 225
Лобанов Михаил Евстафьевич (1787 — 1840) 189
Лобанов-Ростовский Александр Яковлевич, князь (1795 — 1848) 74,
147, 148
Логановский Александр Васильевич (1810 — 1855) 42, 161, 192, 193
Ломоносов Михаил Васильевич (1711 — 1765) 163
Ломоносов Сергей Григорьевич (1799 — 1857) 35, 59, 60
Лувель Луи Пьер ( 1 7 8 3 - 1 8 2 0 ) 96
Л у н и н Михаил Сергеевич (1787 — 1845) 64, 69, 70
Л у н и н а Екатерина Сергеевна (1791 — 1861) 70
Малиновский Василии Федорович (1765—1814) 11, 25, 30
Малиновский Иван Васильевич ( 1 7 9 6 - 1 8 7 3 ) 19, 24, 30, 31, 42
Малов Алексей Иванович (1787 — 1855) 188
Маыкзер Матвей Гснрихович ( 1 8 9 1 - 1 9 6 6 ) 227, 235, 23G
Мансуров Петр Борисович (1791 — 1880) 74, 79
Мануйлов Виктор Андроникович (1903—1987) 219
Мария Федоровна (1759—1828), императрица 83
Мартынов Иван Иванович (1771 — 1833) 11
Матюшина Ольга Константиновна (1885 — 1975) 227
Матюшкин Федор Федорович ( 1 7 9 9 - 1 8 7 2 ) 24, 26, 27, 29, 46
Меншиков Александр Данилович, князь (1673—1729) 146
Меркуров Сергей Дмитриевич (1881 — 1952) 236
Мещерский Петр Иванович, князь (1802—1876) 232
Мижуев К. Е., домовладелец 69
Миллер Павел Иванович (1811 — 1885) 45, 135
Миллер, владелец дачи 160, 161, 222
Милорадович Михаил Андреевич, граф (1771 — 1825) 61, 106, 107
Мирон (5 в. до н. э.) 192
Михаил Павлович, великий князь (1798—1849), брат Николая 1 15, 216
Михайлов (второй) Александр Степанович (? —1843) 186
Мицкевич Адам ( 1 7 9 8 - 1 8 5 5 ) И З , 114, 118, 132, 133, 152

259
Модзалевский Борис Львович (1874 — 1928) 125
Мольер ( Ж а н Батист Поклен; 1622 — 1673) 103
Мокрицкий Аполлон Николаевич (1811 — 1871) 193
Монферран Август Августович (1786—1855) 146, 147
Муравьев Александр Михайлович (1802 — 1853) 68, 70, 71, 130
Муравьев Александр Николаевич (1792-1863) 15
Муравьев Михаил Никитович (1757 — 1807) 68, 69
Муравьев Никита Михайлович (1796—1843) 17, 65, 69, 70, 71
Муравьева Александра Григорьевна (1804—1832), жена Н. М. Мура-
вьева 17, 70
Муравьева Екатерина Федоровна (1771 — 1848), мать А. М. и Н. М. Му-
равьевых 68—71, 86
Муравьев-Апостол Иван Матвеевич (1768—1851) 81
Муравьев-Апостол Матвей Иванович (1793—1886) 69
Муравьев-Апостол Сергей Иванович (1796—1826) 69, 128
Муханов Александр Алексеевич (1800—1834) 114
Мюссе Альфред де ( 1 8 1 0 - 1 8 5 7 ) 178
Нагель Отто 182
Наполеон I Бонапарт ( 1 7 6 9 - 1 8 2 1 ) 77, 201
Нарышкин Михаил Махайлович (1798—1863) 17
Нащокин Павел Воинович ( 1 8 0 1 - 1 8 5 4 ) 140, 143, 157, 158, 181, 206
Неелов Илья Васильевич (1745—1793) 21, 42
Неруда Пабло ( 1 9 0 4 - 1 9 7 3 ) 28
Нессельроде Карл Васильевич, граф (1780—1862) 62
Нестор (1056 — 1114), летописец 35
Нефедьева Александра Ильинична (1782—1857), двоюродная сестра
А. И. Тургенева 101
Никитенко Александр Васильевич (1804 — 1877) 155, 178
Николай I Павлович ( 1 7 9 6 - 1 8 5 5 ) 5, 26, 67, 77, 119, 1 2 3 - 1 2 5 , 137,
148, 201, 202
Новиков Николай Иванович (1744—1818) 130
Нотбек Александр Васильевич (1802—1866) 128
Оболенский Евгений Петрович, к н я з ь (1796—1865) 17
Огарев Николай Платонович (1813—1877) 67
Одоевская Ольга Степановна, к н я г и н я (1797 — 1872), жена В. Ф. Одоев-
ского 183
Одоевский Александр Иванович, к н я з ь (1802 — 1839) 120
Одоевский Владимир Федорович, князь ( 1 8 0 3 - 1 8 6 9 ) 1 8 3 - 1 8 5 , 200, 217
Озерецковский Николай Яковлевич (1750—1827) 186
Озеров Владислав Александрович (1769—1816) 80, 94
Оленин Алексей Николаевич ( 1 7 6 3 - 1 8 4 3 ) 55, 8 0 - 82, 183
Оленина Анна Алексеевна (1808—1888) 82
Оливье (Оливио) Александр Карлович (ум. не ранее 1837), домовла-
делец 161, 163, 165, 166, 173
Опекушин Александр Михайлович (1841 — 1923) 235
Орлов Михаил Федорович (1788—1842) 65
Орловский (Смирнов) Борис Иванович ( 1 7 9 6 - 1 8 3 7 ) 122, 196, 201
Осипова (Осипова-Вульф) Прасковья Александровна (1781 — 1859) 81,
158, 207
Отто, домовладелец 105
Павел I Петрович ( 1 7 5 4 - 1 8 0 1 ) 32, 67, 195
Павлищев Николай Иванович (1802—1879) 205, 206
Павлищева Ольга Сергеевна ( 1 7 9 7 - 1 8 6 8 ) 135, 137, 176, 205, 206
Парланд Альфред Александрович (1842— после 1912) 109
Парни Эварист Дезире Д е ф о р ж де, виконт (1751 — 1814) 42
Патерсен Б е н ж а м е н (1748—1815) 66

260
 Паульсон Оскар Густавович (I860 — ?) 72
Пестель Павел Иванович ( 1 7 9 3 - 1 8 2 6 ) 69, 128
Петр I Алексеевич ( 1 6 7 2 - 1 7 2 5 ) 4, 6, 7, 9, 119, 126, 129, 130, 1 4 4 - 1 4 9 , 200,
211, 212, 235
Петр см. Пущин Петр Павлович
Петров Василий Александрович (р. 1916) 236
Петров Всеволод Николаевич (1912 — 1978) 192
Петров-Водкин Кузьма Сергеевич ( 1 8 7 8 - 1 9 3 9 ) 227
Петровский А. А., доверенный С. Г. Волконской 221
Пименов Николай Степанович (1812 — 1864) 42, 192, 193
Плетнев Петр Александрович ( 1 7 9 2 - 1 8 6 5 ) 87, 105, 110, 112, 114, 117,
121, 122, 1 3 3 - 1 3 5 , 137, 139, 140, 1 7 0 - 1 7 2 , 174, 176, 180, 183, 184
Плещеев Александр Алексеевич (1778—1862) 83
П л ю ш а р Адольф Александрович (1806—1865) 150
Позен Леонид Владимирович (1849—?) 46
Полевой Ксенофонт Алексеевич (1801 — 1867) 110, 114, 191
Поленов Василий Алексеевич (1776 — 1851) 62
Полторацкий Петр Маркович (ок. 1775— после 1851) 81
Пугачев Емельян Иванович (ок. 1742—1775) 159, 224
Пушкин Александр Александрович (1833—1914), сын Пушкина 46,
201, 221, 226, 233
Пушкин Василий Львович ( 1 7 6 7 - 1 8 3 0 ) 9, 11, 14, 15, 60, 65, 110,
162, 195
Пушкин Григорий Александрович (1835 — 1905), сын Пушкина 221
Пушкин Григорий Александрович (1868 — 1940), внук Пушкина 46
Пушкин Лев Александрович (1723—1790), дед Пушкина 130
Пушкин Л е в Сергеевич ( 1 8 0 5 - 1 8 5 2 ) 60, 74, 80, 170, 171, 205, 206
Пушкин Сергей Львович ( 1 7 7 0 - 1 8 4 0 ) 50, 54, 59, 135, 205, 233
П у ш к и н а Мария Александровна (1832 — 1919), дочь Пушкина 221
Пушкина Надежда Осиповна ( 1 7 7 5 - 1 8 3 6 ) 50, 54, 135, 2 0 5 - 2 0 7
Пушкина Наталья Александровна (1836—1913), дочь Пушкина 212, 221
П у ш к и н а Наталия Николаевна (1812 — 1863) 134, 135, 141 — 143, 145,
151, 161, 163, 167, 168, 172, 173, 180, 184, 188, 190, 191, 206, 207, 212,
213, 216, 217
П у щ и н Иван Иванович ( 1 7 9 8 - 1 8 5 9 ) 11, 13 -20, 22, 24, 25, 27, 29, 31,
56, 66, 126, 128, 102
Пущин Михаил Иванович ( 1 8 0 0 - 1 8 6 9 ) , брат И. И. Пущина 17, 18, 128
Пущин Петр Иванович ( 1 7 2 3 - 1 8 1 2 ) , дед И. И. Пущина 11, 13, 14
Пущий Петр Павлович (1799—1875), двоюродный брат И. И. Пущи-
на И , 13, 15
Пущина Анна Ивановна (ум. 1867), сестра И. И. Пущина 17
Радищев Александр Николаевич (1749 - 1 8 0 2 ) 130, 178
Раддов Николай Эрнестонич ( 1 8 8 9 - 1 9 4 2 ) 227, 229
Раевский Александр Николаевич (1795 - 1 8 6 8 ) , сын Н. 11. Раевского 128
Раевский Владимир Федосеевич (1795 1872) 128, 129
Раевский Николай Николаевич (1771—1829) 128, 204
Раевский Николай Николаевич (младший; 1801 — 1843), сын Н. Н. Ра-
евского 80
Разумовский Алексей Кириллович, граф (1748—1822) И, 12
Ракеев Ф. С. 233
\ Расин Ж а н Батист ( 1 6 3 9 - 1 6 9 9 ) 189
| Растрелли Карло Бартоломео (ок. 1675—1744) 145
i Растрелли Франческе Вартоломоо (1700—1771) 38, 167
| Рафаэль Санти ( 1 4 8 3 - 1 5 2 0 ) 151, 200 .
| Рейнгардт В. Я. 225
i Ржевский Николай Григорьевич (1800—1817) 24

261
Ринальди Антонио (ок. 1710—1794) 12, 51, 93
Робеспьер Максимилиан Мари Изидор де (1758—1794) 124
Родзянко Аркадий Гаврилович (1793—1846) 74
Розен Андрей Евгеньевич (1799—1884) 17
Россет А. О. см. Смирнова-Россет А. О.
Россет Аркадий Осипович (1812 — 1881), воспитанник Пажеского кор-
пуса, автор воспоминаний о Пушкине, записанных П. И. Бартене-
вым и Я. К. Гротом 216
Росси Карл Иванович ( 1 7 7 5 - 1 8 4 9 ) 100, 146, 162, 167, 198
Ростопчина Евдокия Петровна, г р а ф и н я (1811 — 1858) 184
Румовский Степан Яковлевич (1734—1812) 186
Румянцев-Задунайский Петр Александрович (1725 — 1796) 40
Рылеев Кондратий Федорович (1795—1826) 106, 128
Садовников Василий Семенович (1800—1873) 155, 208
Санковский Павел Степанович (1798—1832) 158
Саянов Виссарион Михайлович (1903—1959) 227
Свербеев Дмитрий Николаевич (1799 — 1876) 111
Сверчков Д. 218
Сьиньин Павел Петрович ( 1 7 8 7 - 1 8 3 9 ) 9 3 - 9 5 , И З , 1 6 1 - 1 6 3 , 195
Селезнев Иван Яковлевич 43
Семенов Василий Николаевич (1801 — 1863) 153
Семенова Екатерина Семеновна (1786 — 1849) 80, 88 — 90, 94, 100
Семенова Нимфодора Семеновна (1789 — 1876) 89
Сенковский Осип Юлиан Иванович (Барон Брамбеус; 1800—1858),
писатель, журналист, редактор «Библиотеки для чтения» 152, 155
Сенявин Дмитрий Николаевич (1763—1831) 113
Серафим, митрополит 188
Синайский Виктор Александрович (1893—1968) 236
Скотт Вальтер ( 1 7 7 1 - 1 8 3 2 ) 133
Скотти Джиованни Батиста (Иван Карлович; 1776 — 1830) 93
Сленин Иван Васильевич ( 1 7 8 9 - 1 8 3 6 ) 150, 151
Слонимский Михаил Леонидович (1897 — 1972) 227
Смирдин Александр Филиппович (1795—1857) 150 — 156, 181
Смирнов Николай Михайлович (1808—1870) 169
Смирнова-Россет Александра Осиповна (1809—1882) 135, 139, 169
Смит Мария Николаевна 31
Соболевский Сергей Александрович (1803—1870) 206
Соколов Павел Петрович (1764—1835) 27, 39
Соллогуб Владимир Александрович, граф (1813—1882) 141, 169, 183,
184
Сосницкий Иван Иванович (1794 — 1871) 80, 104
Сперанский Михаил Михайлович, граф (1772 — 1839) 24
Старое Иван Егорович (1745—1808) 50
Стасов Василий Петрович ( 1 7 6 9 - 1 8 4 8 ) 21, 22, 29, 134, 187, 208, 231
Стевен Федор (Фридрих) Христианович (1797—1851) 24, 25, 115
Строганов Григорий Александрович, граф (1770 — 1857), дипломат, двою-
родный дядя Н. Н. Пушкиной 216
Струдза Александр Скарлатович (1791 — 1854), чиновник Министерства
иностранных дел б!
Сухарева, домовладелица 170, 172
Табурин' Владимир А. 226
Таль, домовладелец 123
Тепляков Виктор Григорьевич (1804 — 1842) 193
Теппер де Фергюссон Вильгельм Петрович (ок. 1775— не ранее 1823)
32, 33
Тиран — домовладелец 109

262
Тихомирова Марина Александровна 48
Тихонов Николай Семенович (1896—1879) 219
Токарев Александр Андреевич (ум. 1821) 74
Толстой Яков Николаевич ( 1 7 9 1 - 1 8 6 7 ) 56, 74, 78, 79
Томон Тома де ( 1 7 6 0 - 1 8 1 3 ) 12, 93, 131
Томский Николай Васильевич (р. 1900—?) 236
Тон Александр Андреевич (1790—1858) 23
Трискорни Паоло (ум. 1832) 147
Трубецкая Екатерина Ивановна (1800—1854), жена С. П. Трубецко-
го 132
Трубецкой Сергей Петрович ( 1 7 9 0 - 1 8 6 0 ) 17, 69, 74, 132
Тургенев Александр Иванович (1784—1845) 9, 36, 55, 6 3 - 6 6 , 69, 84,
86, 89, 101, 116, 120, 132, 178, 198, 215, 216, 233
Тургенев Иван Сергеевич ( 1 8 1 8 - 1 8 8 3 ) 171, 219
Тургенев Николай Иванович ( 1 7 8 9 - 1 8 7 1 ) 36, 55, 6 3 - 6 7 , 69, 84, 86,
178, 184
Тырков Александр Дмитриевич (1799—1843) 114
Т ы ч и н к и н , домовладелец 117, 184
Тютчев Федор Иванович (1803—1873) 234

Уваров Сергей Семенович ( 1 7 8 6 - 1 8 5 5 ) 65, 178, 217

Улыбышев Александр Дмитриевич (1794—1858) 74, 77, 78
Устинов, домовладелец 205
Утин, купец, домовладелец 19
Уткин Николай Иванович (1780—1863) 69
Ушакова Екатерина Николаевна (1809—1872) 125
Фальконе Этьен Морис ( 1 7 1 6 - 1 7 9 1 ) 5, 1 4 5 - 1 4 7
Федоров Борис Михайлович (1798—1875) 189
Ф и г л я р и н Видок см. Булгарин Ф. В.
Фикельмон Д а р ь я Федоровна, графиня (1804—1863) 142
Фонвизин Денис Иванович (1744 или 1745—1792) 94, 186
Фонвизина Наталья Дмитриевна (1805—1869), жена И. И. Пущина 19
Фон-дер-Ховен И. Р. см. Хйвен И. Р. фон-дер
Хвостов Дмитрий Иванович, граф (1756—1835) 152, 153, 155, 189
Хованская Варвара Петровна (1805—1834), дочь Е. М. Хованской 75
Хованская Екатерина Матвеевна, гражданская жена В. А. Всеволож-
ского 75
Ховен Иван Романович фон-дер (1812—1881) 45
Хомяков Алексей Степанович (1804—1860) 114
Цветаев Федор Федорович (1808—1859) 215
Цолликофер Георг Рупрехт (Егор Тимофеевич; 1802 — 1879) 150
Чаадаев Петр Яковлевич ( 1 7 9 4 - 1 8 5 6 ) 36, 61, 107, 1 1 0 - 1 1 2 , 179,
199, 204
Черкасов А. И., барон 211
Чернецов Григорий Григорьевич (1802 — 1865) 164, 166
Ч е р н ы ш е в Александр Иванович, граф (1786 — 1857) 159
Чернышевский Николай Гаврилович (1828—1889) 176
Ч и ж о в Матвей Афанасьевич (1838—1916) 46
Шадр Иван Дмитриевич ( 1 8 8 7 - 1 9 4 1 ) 236
Шарлемань Людовик Иванович (1788—1845) 162
Шаховской Александр Александрович, князь (1777 — 1846) 36, 93, 102 —
104
Шенье Адре Мари ( 1 7 6 2 - 1 7 9 4 ) 124
Шепелев, камергер 200
Шервуд Леонид Владимирович (1871 — 1954) 236

263
Шереметев Василий Васильевич (1794—1817) 60
Шешковский Степан Иванович (ок. 1720—1794), обер-секретарь Тай-
ной экспедиции 130
Ш и л л и н г Павел Львович, барон (1787—1837) И З
Шимановская Мария (Марианна Агата; 1789—1831) 112
Ш и р и н с к и й - Ш и х м а т о в Сергей Александрович, к н я з ь (1783—1846) 36
Шихматов С. А. см. Ш и р и н с к и й - Ш и х м а т о в С. А.
Ш и ш к о в Александр Семенович (1754 — 1841) 36, 187 — 189
Ш т а к е н ш н е й д е р Андрей Иванович (1802—1865) 90
Щербатов М. М. ( 1 7 3 3 - 1 7 9 0 ) 35, 186
Щербинин Михаил Андреевич (1798—1841) 74
Энгельгардт Василий Васильевич (1785—1837) 74, 76, 150, 155
Энгельгардт Егор Антонович ( 1 7 7 5 - 1 8 6 2 ) 18, 26, 3 1 - 3 3 , 44, 232
Эртель Василий Андреевич (1793—1847) 53—55
Эстеррейх Емельян Иванович (1790—?) 87
Эфрос Абрам Маркович ( 1 8 8 8 - 1 9 5 4 ) 124
Юдин Павел Михайлович (1798—1852) 24
Юзефович Михаил Владимирович (1802 — 1889) 115
Юрьев Юрий Михайлович (1872 — 1948) 227
Юрьев Федор Филиппович (1796—1860) 74, 76, 77
Языков Дмитрий Иванович (1773—1845) 188
Языков Николай Михайлович (1803—1846) 115
Яковлев Алексей Семенович (1773—1817) 99
Яковлев Михаил Л у к ь я н о в и ч ( 1 7 9 8 - 1 8 6 8 ) 32, 58, 115, 118, 199, 213
Яковлев Павел Л у к ь я н о в и ч (1789—1835) 58
Яковлева, домовладелица 198
Яковлева Арина Родионовна (1758—1828) 206
Я к у ш к и н Евгений Иванович (1826—1905) 15
Я к у ш к и н Иван Дмитриевич (1793—1857) 69, 70
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т.—J1., 1977 — 1979;
4-е изд.
Переписка А. С. П у ш к и н а : В 2 т. —М., 1982.
Аллер Самуил. Руководство к отысканию ж и л и щ по С.-Петербургу.—
СПб., 1824.
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина,— М., 1984.
Вунатян Г. Г. Город муз. 2-е изд.— JI., 1987.
Д р у з ь я Пушкина. Переписка. Воспоминания. Дневники: В 2 т.—
,. М„ 1986.
Зажурило В. К., Кузьмина Л. И., Назарова Г. И. Пушкинские места
Ленинграда.— Л., 1974.
Зажурило В. К., Чарная М. Г. По пушкинским местам Ленинграда,—
Л., 1982.
Достопамятности Санктпетербурга и его окрестностей. Сочинение
Павла С в и н ь и н а , - С П б . , 1 8 1 6 - 1 8 2 8 . Ч . 1 - 6 .
Гроссман Л. Пушкин в театральных креслах. Картины русской сце-
н ы 1 8 1 7 - 1 8 2 0 г о д о в , - Л „ 1926.
Измайлов Н. В. Очерки творчества Пушкина.— Л., 1975.
Каратыгин П. Записки.— Л., 1970.
Кобеко Д. Ф. Императорский Лицей. Наставники и питомцы.
1 8 1 1 - 1 8 4 3 . - СПб., 1911.
Литвиненко Н. Пушкин и театр.— М., 1974.
Литературные памятные места Ленинграда. 3-е изд.— Л., 1976.
Нистрем Карл. Книга адресов С.-Петербурга на 1837.
Петербургские встречи Пушкина.— Л., 1987.
А. С. П у ш к и н в воспоминаниях современников: В 2 т.— М., 1974.
Пушкин А. С. «Полнощных стран краса и диво...»: А. С. Пуш-
кин о Петербурге.— Л., 1987.
П у ш к и н с к и й Петербург.— Л., 1949.
П у ш к и н с к и й Петербург.— Л., 1974.
Пущин И. И. Записки о Пушкине.— М., 1956.
Руденская М. П., Руденская С. Д. С лицейского порога. Выпускники
Л и ц е я . 1 8 1 1 - 1 8 1 7 . - Л., 1984.
Руденская М., Руденская С. «Наставникам... за благо воздадим».—
Л., 1986.
Соллогуб В. А. Воспоминания.— М. — Л., 1931.
Фокин И. Н. О памятных местах пушкинского П е т е р б у р г а / / П у ш -
кин и его время. Вып. 1,— Л., 1962.
Черейский Л. А. П у ш к и н и его окружение.— Л., 1976.
Шредер Ф. Новейший путеводитель по С.-Петербургу.— СПб., 1820.
Шубин В. Ф. Поэты пушкинского Петербурга.— Л., 1985.
Шубин В. Ф., Файбусович В. М. К литературной жизни пушкинского
П е т е р б у р г а / / Р у с с к а я литература. 1982. № 13.
Яцевич А. Пушкинский Петербург.— Л., 1935.
 Здесь жил и бывал Пушкин

Исторический Современный
Годы Состояние
адрес адрес

1817-1820 Дом Клокачева на набе- Набережная Перестроен,

режной реки Фонтанки у реки Фонтанки, надстроен дву-
К а л и н к и н а моста 185 мя этажами, от-
мечен мемори-
альной доской
1831 Дача П у ш к и н а в доме Пушкинская Сохранился,
Китаевой в Царском Селе улица, 2 отмечен мемори-
на Кузминской дороге альной доской
1831-1832 Дом Брискорн на Галер- К р а с н а я улица, Сохранился,
ной улице 53 отмечен мемо-
риальной дос-
кой
1832-1833 Дом Жадимеровского на Улица Герцена, Перестроен
Большой Морской улице 2 6 / 1 4
1833-1834 Дом Оливье на Пантелей- У л и ц а Пестеля, Перестроен
моновской улице 5
1834-1836 Дом Баташова на Гага- Набережная Сохранился, •
ринской набережной у Кутузова, 32 надстроен, от-
Прачечного моста мечен мемори-
альной дос-
кой
1834-1836 Дача Ф. И. Доливо-Доб- Угол набереж- Не сохранился
ровольского на Каменном ной Большой
острове, на набережной Невки и Боль-
Большой Невки шой аллеи, уча-
сток дома 2
1836-1837 Дом С. Г. Волконской на Набережная Сохранился, от-
набережной реки Мойки, реки Мойки, 12. мечен мемори-
у Конюшенного моста Мемориальный альной доской
Музей-кварти-
ра Пушкина

1811, Демутов трактир на набе- Набережная ре- Перестроен

1826—1837 режной реки Мойки, у По- ки Мойки, 40
лицейского моста
1811, Дом П у щ и н ы х на Набережная ре- Перестроен
1817 — 1820 набережной реки Мойки ки Мойки, 14
1811 — 1817, Царскосельский лицей в г. Пушкин, Ком- Сохранился, от-
1831 Царском Селе, Дворцовый сомольская ули- мечен мемори-
флигель на Садовой улице ца, 2 альными дос-
ками
1811 — 1817 Дом директора Л и ц е я в г. П у ш к и н , Л и - Сохранился
Певческом переулке цейский пере-
улок, 1/4
1816—1820 Дом Карамзина на Садо- г. Пушкин, Ком- Сохранился
вой улице, угол Леонть- сомольская ули-
евской улицы ца, 12
 Продолжение
Исторический Современный
Годы Состояние
адрес адрес

1816- 1817 Дом Теппера де Фергюс- г. Пушкин, ули- Сохранился

сона на Средней улице ца Коммунаров, 6
1817- 1820 Коллегия иностранных Набережная Сохранился
дел на Английской набе- Красного Фло-
режной та, 32
1818-1820 Квартира П. А. Катенина Улица Халту- Не сохранился;
в здании казарм первого рина, 33 ныне участок
батальона Преображен- дома 33
ского полка на Большой
Миллионной улице
1817-1820 Квартира братьев Турге- Набережная ре- Сохранился
невых в доме А. Н. Голи- ки Фонтанки, 20
цына на набережной ре-
ки Фонтанки
1817- 1820 Дом Муравьевых на на- Набережная ре- Надстроен, от-
бережной реки Фонтанки ки Фонтанки, 25 мечен мемори-
альной доской
1818- 1820 Дом И. А. Долгорукова на Проспект Рим- Сохранился
Екатерингофском про- ского-Корсако-
спекте ва, 37
1817- 1820 Дом Е. И. Голицыной на Улица Халту- Перестроен
Большой Миллионной рина, 30
улице
1817- 1820 Дом Олениных на набе- Набережная ре- Сохранился
режной реки Фонтанки ки Фонтанки, 97
1819- 1820 Квартира Н. В. Всево- Театральная Сохранился
ложского в доме Пауль- площадь, 8
сона на углу Театраль-
ной площади и Екатери-
нинского канала
1818-1819 Квартира В. А. Жуков- Проспект Рим- Сохранился,
ского в доме Брагина у ского-Корсако- надстроен од-
К а ш и н а моста на Екате- ва, 43 ним этажом
рингофском проспекте
1818-1837 Большой Каменный театр Татральная Не сохранился
на Театральной площади площадь, 3 уча-
сток, занимае-
мый зданием
Ленинградской
государствен-
ной консерва-
тории имени
Н. А. Римского-
Корсакова
1818-1820 Квартира А. А. Шахов- Малая Подья- Надстроен
ского в доме Клеопина на ческая улица,
Малой Подьяческой ули- 12
це
1817-1820 Т е а т р а л ь н а я дирекция и Наб. кан. Гри- Перестроен
квартиры актеров в доме боедова, 97
 Продолжение
Исторический Современный
Годы Состояние
адрес адрес

Голидея на Екатерининс-
ком канале
1819—1820 Квартира Ф. Н. Глинки в Театральная Сохранился
доме Кропоткина на Теат- площадь, 18
ральной площади
1817-1836 Дом Лавалей на Англий- Набережная Сохранился
ской набережной Красного Фло-
та, 4
1827 Дворец Шереметевых на Набережная ре- Сохранился
набережной реки Фонтанки ки Фонтанки, 34
1828-1837 III отделение Его Им- Угол Мойки и Не сохранился
ператорского Величества улицы Дзер-
к а н ц е л я р и и . Дом Т а л я на жинского, уча-
углу Мойки и Гороховой сток дома 58
улицы
1826—1829 Квартира А. А. Дельви- Загородный Не сохранился
га на Загородном про- проспект, учас-
спекте в доме Кувшин- ток дома 9
никова (с 1828 г.—
Алферовского)
1829-1831 Квартира А. А. Дельвига На реставра-
Загородный
на Загородном проспекте, проспект, 1
ции, был отме-
в доме Тычинкина чен мемориаль-
ной доской
1827 Квартира родителей Пуш- Набережная ре- Сохранился
кина в доме Устинова на ки Фонтанки, 92
набережной реки Фонтан-
ки у Семеновского моста
1827 Квартира родителей Пуш- Свечной пере- Сохранился
кина в доме Касторского улок, 5
в Свечном переулке
1835 Квартира родителей Пуш- Моховая улица, Сохранился
кина в доме Кельберга на 30
Моховой улице
1827-1837 Квартира М. Ю. Виель- Площадь Ис- Сохранился
горского в доме Голени- кусств, 4
щева-Кутузова на Ми-
хайловской площади
1827-1837 Квартира В. А. Жуков- Улица Халтури- Не сохранился
ского в Шепелевском на
дворце на Большой Мил-
лионной улице
1832-1837 Квартира В. Ф. Одоевско- Запорожский Перестроен
го во флигеле дома Ланс- переулок, 1
кой в Мошковом переулке
1831—1837 Государственный архив Дворцовая Сохранился
при Министерстве иност- площадь
ранных дел в здании Глав-
ного штаба на Дворцовой
площади
 Продолжение
Исторический Современный
Годы Состояние
адрес адрес

1829-1837 Книжная лавка И. В. Невский про- Перестроен

Слёнина в доме Имзена спект, 27
на Невском проспекте
1832-1837 Книжная лавка и библио- Невский прос- Сохранился,
тека А. Ф. Смирдина во пект, 22 надстроен дву-
флигеле Лютеранской мя этажами
церкви св. Петра на Нев-
ском проспекте
1836-1837 Книжная лавка И. Г. Ли- Садовая ули- Сохранился
сенкова в здании Пажес- ца, 26
кого корпуса на Садовой
улице

1831-1837 Квартира М. Л. Яковлева Набережная ка- Не сохрани-

в здании типографии на нала Грибоедо- лось
Екатерининском канале ва, участок до-
ма 2
1836—1837 Квартира П. А. Плетнева Московский Сохранился
на Обуховском проспекте, проспект, 8
в доме Сухарева
Сохранился
1836—1837 ной в домеЕ. Жукова
Квартира на
А. Карамзи- кусств,
Площадь4 Ис-
Михайловской площади
Академия художеств на Университет- Сохранилась
1832-1837 набережной Большой Не- ская наб., 17
вы Васильевского острова
Российская Академия на 1-я линия, 52 Сохранилась
1832-1837 1-й линии Васильевского
острова
1811 — 1837 Казанский собор Казанская пл., Сохранился
2
1834—1837 Зимний дворец Дворцовая на- Сохранился
бережная
1834—1837 Аничков дворец Набережная Сохранился
реки
Фонтанки, 3
1837 Кондитерская С. Вольфа и Невский прос- Сохранился
Т. Беранже в доме Кото- пект, 18
мина на Невском прос-
пекте
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Вступление 3 На «чердаке» у Шаховского . . . 102

М. А. Дудин Г. И. Назарова
«Люблю тебя, Петра тво- «Почтеннейший человек здешне-
ренье...» 4 го мира» 105
Л. И. Кузьмина, Г. И. Назарова Л. И. Кузьмина
«На тройке пренесенный... в вели- У Демута 109
кий град Петра...» 9 Л. И. Кузьмина
В. К. Зажурило «Мой Дельвиг милый» 117
«Мой первый друг, мой друг бес- В. К. Зажурило
ценный...» 13 В III отделении Его Император-
Г. И. Назарова ского Величества канцелярии . . . 123
«Сень наук» 21 В. К. Зажурило
В. К. Зажурило «Твердыня власти роковой» . . . 126
Л. И. Кузьмина
«Наставникам, хранившим юность
нашу...» 30 Дом Лавалей 131
В. К. Зажурило В. К. Зажурило
Дом Карамзина 34 «Хотелось бы... остановиться в
В. К. Зажурило Царском Селе!» 134
В. К. Зажурило
«Царского Села прекрасные дуб-
равы» 38 «Чистейшей прелести чистейший
образец» 140
В. К. Зажурило
Л. И. Кузьмина
Лицейский сад 43
«Красуйся, град Петров...» . . . . 144
Г. И. Назарова
Л. И. Кузьмина
«Мой угол тесный и прос-
той...» 50 «Я богат через мою торговлю сти-
шистую...» 150
Г. И. Назарова ^j Г. И. Назарова
«Ступай себе к слепой Феми- «Жизнь моя в Петербурге ни то
де...» 59 ни сё...» 157
Л. И. Кузьмина Г. И. Назарова
«У них свои бывали сход- «Летний сад мой огород» . . . . 161
ки...» 63 Г. И. Назарова
Г. И. Назарова «...Я пожалован в камер-юнке-
« У беспокойного Никиты...» . . . 6 8 ры...» 167
В. К. Зажурило В. К. Зажурило
«Надежды лампа зажжена...» . . . 7 2 В доме у Обуховского моста . . . 170
Л. И. Кузьмина Л. И. Кузьмина
«Я помню чудное мгновенье...» . . . 80 «Нам необходим журнал...» . . . 173
Л. И. Кузьмина Л. И. Кузьмина
«Его стихов пленительная сла- Н а «субботах» Одоевского . . . . 183
дость...» 83 Л. И. Кузьмина
В. К. Зажурило
«Избрать в действительные члены
Академии...» 186
«Где разговор найду непринуж-
денный...» 88 В. К. Зажурило
Г. И. Назарова
«И пред созданьями искусств и
«Под сению кулис» 93 вдохновенья...» 191
Г. И. Назарова Л. И. Кузьмина
«Перед гробницею святой...» . . . 195 «К нему не зарастет народная
Г. И. Назарова тропа...» 222
«Веда стране, где раб и льстец В. К. Зажурило
одни приближены к престолу» . . . 198 «Тебя ж, как первую любовь,
Л. И. Кузьмина России сердце не забудет!» . . . 232
G родителями 205 В. К. Зажурило
В. К. Зажурило «Здравствуй, племя младое...» . . . 236
«Сойтись в кондитерской Воль- Л. И. Кузьмина
фа...» 208 Примечания 238
В. К. Зажурило Указатель имен 254
«Солнце нашей поэзии закати-
Литература 265
лось...» 211
Здесь ж и л и бывал А. С. Пуш-
В. К. Зажурило
кин 266
 ВЕРА КОНСТАНТИНОВНА ЗАЖУРИЛО
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА КУЗЬМИНА
ГРАНАТА ИУСТИНОВНА НАЗАРОВА

«Люблю тебя,
Петра творенье...»
Пушкинские
места
Ленинграда

Заведующая редакцией А. М. Березина. Х у д о ж н и к А. К. Тимошевский.

Художественный редактор Б. Г. Смирное. Технический редактор
Н. Н. Дмитриева. Корректор Л. В. Тычкова.
ИБ № 5069
Сдано в набор 17.05.89. Подписано к печати 17.10.89. М-18289. Формат 8 4 Х 1 0 8 ' / з ! .
Бумага офс. Гарн. литерат. Печать офс. Усл. печ. л. 14,28. Усл. кр.-отт. 14,91. Уч.-изд. л.
15,00. Тираж 300 000 экз. Заказ № 122. Цена 1 р. 10 к.
Лениздат, 191023, Ленинград, Фонтанка, 59. Типография им. Володарского Лениздата,
191023, Ленинград, Фонтанка, 57.