Мой рассказ начнётся с давних времён.

Помню, тогда еще в лесах можно было встретить эльфа,

высоко в горах – сильфа. Когда еще в водах водились русалки, а огнём повиливали саламандры.

Я тогда жил на окраине ничем не примечательного маленького посёлка полевиков, где все друг друга
знали. Родился я в семье знахарей, хотя сестра и хотела, когда вырастет стать придворным лекарем
эльфов или саламандр.

Мне тогда было не больше тринадцати лет, как я услышал крики своих сородичей. Да, мы полевики,
обладаем обладали чудесным слухом и завидной выносливостью, работая днями и ночами напролёт
в поле, что не скажешь о гномах, которые почти что не видят дневного света, так как обитали и
работали под землёй. Хотя, они имели хорошую внимательность. Так же они ковали лучшие брони и
мечи, понятное дело за хорошую оплату.

Что-то мы отвлеклись от темы. Так вот, когда я прибежал на зов о помощи я увидел такую картину:
Орки убивают моих близких; деревня, горящая безжалостным пламенем; весь урожай затоптан. В
общем, всё было уничтожено.

К глазам подступили слёзы, в горле образовался ком. Не смогши смотреть на открывшийся мне вид, я
прикрыл глаза. Через пару секунд я снова осмотрел бывшую деревеньку. Орки, сделавши своё дело –
уничтожить весь посёлок, не пощадив никого - ушли. Я же остался стоять на месте, всматриваясь в
лица, когда-то живых полевиков.

И тут меня как током шандарахнуло. Я со всех ног помчался назад к дому, к своей семье.
Отдышавшись я оглянулся: в нашей знахарской хижине была выбита дверь, а вместо лечебных трав
пахло кровью.

Набравшись смелости, я ступил на порог, да так и замер. У матери стекали пару строек кровли с
виска, но глаза были безжизненно открыты. У отца в груди, на уровне сердца был вставлен кинжал.
Кожа у обоих была неестественно белая и оба когда-то живых родителя лежали на полу.

Я неосознанно сжал кулаки и стиснул челюсть. Вспомнив про сестру, я побежал на второй этаж.

Открыв дверь в детскую комнату, где жили мы с сестрой, я быстро пробежал взглядом по комнате и…
О чудо, она была жива! Сидела в уголке, около своей кровати, сжавшись и трясясь, тихо всхлипывая.
Напуганная, вся в ссадинах и синяках, но живая!

Немедля, я подошёл к ней и обнял. Она замерла на пару секунд, а потом обняла меня в ответ,
начиная еще больше плакать.

Я ей что-то шептал на ухо, уже и не помню, но что-то точно успокаивающее. Гладил по голове и спине
одной рукой, а второй крепко прижимал к себе.