***********************************************************************************

************
Целитель
https://ficbook.net/readfic/10204035
***********************************************************************************
************

Направленность: Джен
Автор: Gezenshaft (https://ficbook.net/authors/3670535)

Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер»,Гарри Поттер(кроссовер)

Рейтинг: NC-17

Размер: планируется Макси, написано 1 570 страниц

Кол-во частей: 103
Статус: в процессе
Метки: ООС, Насилие, Мэри Сью (Марти Стью), ОМП, Фэнтези, Мистика, Повседневность,
AU, Попаданчество, Жестокость
Описание:
Говорят, что краткость - сестра таланта.
Попаданец в мир ГП, брат Грейнджер.

Публикация на других ресурсах: Разрешено только в виде ссылки

Примечания:
Работа была удалена из-за комментов. Вопрос решили, закрыли - работа снова
здесь.

Вынужденно находился в жопе мира. В жопе мира почти не было иннета, и было много
работы, потому произошло всё, что произошло.

========== Глава 1 ==========

Комментарий к Глава 1
Главы будут восстановлены по мере чистки комментов.
Отсутствовал из-за добровольно-принудительной "коммандировки" в жопу
мира. В жопе мира почти никогда не было интернета и свободного времени, а писать не
было либо сил, либо не на чем. Ближайшая прода - недели через три, не раньше. Я
тупо забыл мир фанфика, нюансы и героев. Буду читать.
Как будет восприниматься мир душой, освободившейся от плоти? Какой вид примет,
будет ли душа видеть и слышать в привычном понимании? Да и есть ли эта душа вообще?
Подобные вопросы всплывали порою в моей голове, но специально ответа я никогда не
искал. Однако человек предполагает, а Бог располагает, как говорится, а потому и
ответы на эти вопросы я получил совершенно неожиданно, и, как положено по закону
жанра, в самый неподходящий момент. Момент успешности моей карьеры, личностного
роста и благополучия. Мудрёно сказал, но так и есть — когда в жизни всё хорошо,
судьба вполне может подкинуть подлянку, и в худшем случае ты умрёшь. И я умер.
Смерть страшна не только ожидающей тебя неизвестностью, но ещё и самим процессом.
Глупое стечение обстоятельств, несколько глубоких порезов, и вот я уже нелепо
умираю, истекаю кровью, а внезапное осознание, адреналин и учащённое сердцебиение
лишь ускоряют процесс. Медленно наступающая тьма растворяет в себе обиду на
обстоятельства. Когда даже мысли пропали в этой темноте и казалось, что не остаётся
ничего вокруг, как что-то словно взорвалось.
Это сложно, крайне сложно описать словами. Будто ты всегда был слепым, глухим, не
мог чувствовать запахов и даже тактильные ощущения были недоступны. Это можно было
бы назвать сенсорным шоком, но при этом ты до сих пор слеп и глух в привычном
понимании. Словно было некое осознание окружающего тебя пространства, но
пространство это было странным и непонятным. Не было ни верха, ни низа, ни каких-то
других направлений, а само это пространство было далеко не трёхмерным — нечто
большее, всеобъемлющее.
Страх сковал сознание — в этом пространстве ты теряешь себя. Не так, что
забываешься и становишься другим, нет. Ты чувствуешь, чувствуешь каждой крупицей
сознания, как от тебя эти самые крупицы отщепляются и улетают прочь, смешиваясь с
пространством вокруг. Ты знаешь, что лишился чего-то, но уже не знаешь, чего
именно. Словно смотришь на медленно рассыпающееся прахом тело, знаешь, что оно
рассыпается, знаешь, что только что лишился чего-то, но краткий миг - и это лишение
кажется тебе нормальным, а точнее — словно так и было. При этом понимаешь, что это
неправильно, а остатки логики намекают, что рано или поздно не останется ничего.
Не знаю, как долго я находился здесь, но к некоему неощутимому моменту страх за
себя перешёл в уверенность — нужно что-то менять. Собрав остатки воли в кулак,
сконцентрировался и начал пытаться удержать частички себя, не давая им разлетаться.
Получилось это далеко не сразу, и к этому моменту я растерял довольно много.
Наверное, много, тяжело судить о тяжести потери, ценность которой уже не знаешь.
Убедившись однажды, что частички от меня больше не отлетают, я решил попробовать
вернуть утраченное, хоть и не знал, что именно потерял. Просто наобум пытался
притянуть к себе хоть что-нибудь и закрепить это «нечто». Однако, вопреки моим
ожиданиям, притянутые частички либо не хотели цепляться, либо цеплялись, но тут же
отрывались вновь, ещё и унося с собой частички меня. Такая ситуация задела какие-то
струны души, и, вознамерившись разобраться с этим плохим миром, пренебрегая
собственной сохранностью, я с новыми силами взялся за попытки поглотить «что-то» из
окружающего пространства.
Здесь нет ни боли, ни усталости. Мне тяжело судить об успешности моих попыток, хотя
со временем различные притянутые частички перестали отлетать от меня и вполне
надёжно держались. Однако назрел другой вопрос — сколько их нужно для целостности?
И целостности кого? Серьёзно! Кто «Я»? Мои ли частички притянулись? Каждая частичка
несёт в себе крупицу информации — ассоциацию, крохотное воспоминание, когда-то
обдуманное мнение или идею, мысль и тому подобное. Они все такие разные, и логика
подсказывает, что скорее всего противоречат друг другу. Какое-то чувство
неправильности не позволяет соотнести ассоциативные ряды сознания рыцаря в железных
доспехах, что жил в небольшой крепости, инженера-генетика, приписанного к некоему
«второму флоту» Военно-Космических Сил, или, вот, какой-то собаки-дворняжки. Таких
осколков было бесчисленное множество, и все разные, неполные обрывки, но я их
старательно собирал.
«Кто «Я»?» — очевидный вопрос, но смысл и важность ответа на него были где-то
далеко-далеко, главное — набрать частиц, чтобы точно не развеяться, быть наиболее
полным. Мне казалось, что даже тогда, только появившись здесь, я не являлся
цельным.
Однажды что-то изменилось. Крохотной частью сознания я видел жизнь. Словно я снова
живой, маленький, лежу в детской кроватке с деревянной оградкой, знать бы, как эта
конструкция называется. Вокруг порою суетятся люди, что-то делают, смотрят на меня
странным взглядом. Это всё я чувствовал урывками, кусочками, краем сознания. Да,
краем сознания, но это была жизнь. Упорядоченная линейная хронология, и происходит
всё именно сейчас — я не мог посмотреть дальше, как с осколками. Но почему тогда
«Я» ещё здесь, в этом негостеприимном мире, что первым делом попытался разрушить,
растворить меня в себе? Я ещё не собран. Не все осколки. Собранное не упорядочено.
Это причина? Нужно собирать…
***
В довольно богатом домике в Кроули, городке к югу от Лондона, царила праздничная на
вид атмосфера. Чета Грейнджер праздновали одиннадцатый день рождения своего второго
ребёнка, Гектора. Первым ребёнком была Гермиона, а в июле следующего года на свет
появился мальчик, Гектор. И всё было бы прекрасно, если бы не его странные
отклонения в ментальном плане.
Гектор с самого рождения проявлял абсурдный минимум какой бы то ни было активности.
Будучи младенцем, он не плакал. Никогда. Даже испачкав пелёнки или проголодавшись,
он мог сохранять молчание и находиться в каком-то отстранённом состоянии, словно и
не здесь вовсе. Приходилось уделять ему очень и очень много времени. Порою Гектор
словно одним глазком возвращался в этот бренный мир, проявляя какую-то активность и
самостоятельность. Но это было редко и ненадолго. Эмме и Роберту было очень тяжело.
Позже, когда Гермиона уже училась ходить, бессвязно лопотать что-то на своём
детском наречии, Гектор, которому уже пора бы хотя бы учиться ползать, сохранял
полную отстранённость от происходящего, всё так же изредка «возвращаясь» и чуть
более активно принимая участие в своём развитии.
В три года мальчик внезапно взял и пошёл. Без подготовки, без ничего. А целью его
похода была смена дислокации — из одного угла детской в другой, где больше
солнышка.
Примерно так же обстояли дела абсолютно со всем, чему дети обычно учатся. Гектор
просто начинал что-то делать, сохраняя абсолютно безучастное лицо, глядя куда-то
вглубь пространства пустыми глазами. Это пугало Эмму и Роберта. Это пугало
маленькую Гермиону. Это пугало нянечку, которую пришлось нанять, ведь и работать
когда-то нужно.
Со временем Гектор приобрёл некую самостоятельность. Будучи всё таким же отрешённым
от мира и людей вокруг, он занимался какими-то своими непонятными делами,
созерцанием, осмыслением или ещё чем-то. По крайней мере, так считали все в доме,
когда мальчик на пару часов залипал в стену. Кто-то, может, подумал бы: «Неужели
они не обращались к врачам?». Обращались, и очень даже часто. Вот только никто
ничего сказать толком не мог. Однако энцефалограмма вкупе с прочими
диагностическими процедурами показала чрезвычайно высокую единовременную активность
всех отделов мозга. Строили предположения, теории и прочее, но никаких выводов
сделать никто не мог.
К примеру, Гектор мог, если у него было настроение и под руку попадётся карандаш с
бумагой, за пару минут создать рисунок фотографического качества. Вот только
рисунок чего? Это уже был другой вопрос. Какие-то запредельные, немыслимые человеку
объекты и формы, в которых прослеживалась совершенно недоступная пониманию логика.
И такое было во всём. Как-то раз Гектор исписал три тетради мелкими формулами, но
даже знакомый Роберта, профессор математики, сломал себе мозг в попытках осознать
написанное и на месяц слёг в больницу.
С другой стороны, Гектор был довольно самостоятельным, в отличие от детей с
аутизмом, и прочими отклонениями. Да, он не мог выполнять сложные комплексы
действий, так как быстро уходил в себя, но сиюминутные потребности и операции
выполнял так, словно действовал на одних рефлексах по давно отработанной схеме. И,
как всегда, смотрел куда-то вдаль, заставляя всех очень сильно переживать за себя.
Переживать, да, но для непривычного человека, это — страшная картина.
Гермиона, как и родители, тоже намучалась с Гектором. С семи лет, когда в ней
прорезалось окончательное понимание того, что без посторонней помощи Гектор сгинет,
девочка начала активно помогать родителям во всём, чтобы уже они могли больше
внимания уделить брату — самой ей ну крайне не хотелось. Она помогала по дому,
самостоятельно занималась уроками, ища информацию и пути решения своих детских, но
важных проблем. Глубоко в душе она, пусть и немного, но недолюбливала Гектора — он
источник просто феноменального количества проблем и забот! А ещё родители из-за
этого почти не уделяют времени девочке. Пусть на самом деле это и не так, но дети
видят всё совсем в ином свете.
А ещё у Гермионы был большой секрет. Она могла делать невероятные вещи, пусть и по
большей части случайно, бесконтрольно. Девочка скрывала свой дар к различным
телекинезам и подобному от родителей, ведь им и так мороки хватает.
Вот и сейчас, четвёртого июля девяносто первого года, никто не ждал ничего
необычного. Очередной скромный праздник, тихий и спокойный. Гектор вместе со всеми
покушает торт, получит подарки в виде наборов для рисования, ведь на что-то более
сложное у него просто не хватает времени от «проблесков сознательности». В общем,
получит подарки и уйдёт к себе, а остальная семья переведёт дух и поздравит друг
друга с очередным тяжелым годом. Гермиона обязательно расскажет о своих успехах в
школе и скромно потупится на вопрос о друзьях — нет друзей, не до них.
Всё так и шло, и Гермиона скромно уставилась на свои коленки, сидя за столом —
озвучили тот самый вопрос. Но раздался неожиданный и совсем не музыкальный звук
дверного звонка.
— Я открою, — Роберт, среднего роста русоволосый мужчина, отец семейства, встал из-
за стола и направился к двери.
Эмма, коротко стриженная красивая брюнетка, отставила в сторону чашечку с чаем,
прислушиваясь к разговору у дверей. Точно так же поступила и Гермиона. Лицом
девочка пошла в мать, а вот волосы — этакая смесь обоих родителей, кудрявая,
своевольная и непослушная копна разных оттенков русого, от тёмного до очень
светлого.
Спустя пару минут Роберт вернулся в гостиную к накрытому столу, а за ним шла
высокая статная леди в изумрудном закрытом платье в пол и чёрной мантии. Возраст её
был неопределённый, но не молода — лёгкие редкие морщинки и седина выдавали в ней
леди много старше Эммы, хотя если не всматриваться, то не дашь и больше сорока.
Леди представилась как профессор трансфигурации и замдиректора Хогвартса, Минерва
МакГонагалл. Ловким движением волшебной палочки она убедила присутствующих в
существовании магии, чем порадовала Гермиону и удивила родителей. В общем, пришла
она, чтобы передать два приглашения на обучение в Хогвартсе. Гермионе и Гектору.
— Профессор, — буквально потемнел лицом Роберт. — С Гектором могут быть некоторые
проблемы.
— Что же такое? — удивилась профессор, сидя за столом вместе со всеми и отпивая
предложенный чай. — Где, кстати, молодой человек?
— Он у себя, — ответила Эмма.
Все встали из-за стола и направились на второй этаж. Перед самой дверью они
остановились, и Эмма вновь заговорила:
— Вы знакомы с таким заболеванием, как аутизм?
— Имею представление, — кивнула МакГонагалл, переведя строгий взгляд на Эмму и
Роберта.
— Очень похожая ситуация, но не оно, — кивнул Роберт, а Эмма открыла дверь и все
они шагнули внутрь.
Простая комната светлых тонов. Обычная кровать как всегда аккуратно заправлена.
Меловая и пластиковая доски на стенах исписаны совершенно непонятными символами,
знаками и схемами, редко перемежаясь со знакомыми цифрами. От дальнего угла к окну
тянулся шкаф явно для одежды, а рядом был низкий стол, за которым сидеть нужно на
полу — на стульях Гектор сидит только в случае необходимости, к примеру, на кухне.
Прислонившись спиной к шкафу, на полу сидел черноволосый мальчик, пустой взгляд
голубых глаз которого направлен был куда-то вдаль. МакГонагалл даже слегка
удивилась тому, насколько ребёнок был симпатичен лицом. Правда, лицо это не
выражало никаких эмоций и не несло никаких следов, характерных людям с ментальными
расстройствами — просто маска без эмоций. И это вызывало подсознательную тревогу и
страх.
— Позвольте уточнить, — после минутной паузы заговорила профессор. — Гектор иногда
становится адекватнее?
— Редко и не особо ощутимо.
— Он такой с самого рождения или после какого-то происшествия?
— С рождения. Мы проводили все мыслимые и немыслимые анализы, посещали разных
специалистов, но единственное, что удалось выяснить — аномально высокая активность
мозга.
МакГонагалл поджала губы и поправила пальцем свои очки.
— Я бы посоветовала вызвать целителя из Мунго.
Увидев непонимающий взгляд взрослых и девочки, МакГонагалл пояснила:
— Больница Святого Мунго является магическим лечебным заведением. Возможно, наши
целители смогут помочь или хотя бы определить курс лечения.
Из присутствующих только Роберт заметил тень печали на лице профессора. Профессор
явно сталкивалась с чем-то подобным, но не стоит лезть в это дело.
Получив согласие на вызов медика и поняв, что сами-то Грейнджеры с этим вопросом не
справятся, МакГонагалл наколдовала призрачную кошку, что-то нашептала ей, и та
ускакала прочь, растворившись в воздухе. Как сказала профессор, таким образом она
вызвала своего знакомого целителя, а через пару минут раздался звонок в дверь. На
пороге стоял немолодой и чуть-чуть полноватый мужчина с лёгкой проседью в тёмных
коротких волосах. Одет он был в обычную тёмную мантию и представился целителем
Сметвиком.
Порядка получаса целитель крутился вокруг всё так же неподвижного Гектора,
взмахивал палочкой, что-то наговаривал, а на лице его чётко виднелись любопытство и
энтузиазм. Роберт негодующе сжал кулаки, но Эмма погладила его по плечу.
— Теперь ты понимаешь, как чувствовали себя родители того мальчика, вокруг которого
ты крутился на осмотре и всё приговаривал: «Какой интересный случай!».
Спустя несколько минут целитель Сметвик убрал волшебную палочку и подошёл к
наблюдавшим взрослым.
— Что выяснилось? — спросила профессор.
— Странно и необычно, но не критично, — с лёгкой улыбкой ответил целитель.
— Мальчик же с годами чаще становился адекватнее? Вижу, что так. И никаких
странностей, магических проявлений и подобного за ним замечено не было?
— Так и за Гермионой тоже.
Конечно же, мама Гермионы не могла не заметить некие странности, что так легко
приписать сверхспособностям. Потому и появление МакГонагалл воспринялось не так
остро. Но Эмме, как и Роберту, сейчас было интересно, будет ли выкручиваться их
маленькая девочка, и если да, то как?
Сметвик глянул на смущённо покрасневшую Гермиону и ухмыльнулся.
— Мы что-то не знаем? — с улыбкой спросила Эмма, вот только улыбка эта намекала на
обязательный разговор воспитательного характера.
— Не то чтобы не знаете…
— Не об этом речь, — прервал момент целитель и вновь посмотрел на родителей
мальчика. — Физически он полностью здоров, хоть и несколько худоват, но думаю, это
из-за отсутствия особой двигательной активности. Проблема в том, что его мозг и
магия полностью заняты куда более важной задачей. Он словно восстанавливает
целостность души.
— Целостность души? — МакГонагалл буквально сняла вопрос с языка родителей Гектора.
— Да. Ты же знаешь, Минерва, мы уже лет десять наблюдаем за Лонгботтомами и
пытаемся их вылечить. Очень многое узнали, далеко продвинулись, жаль, что пока без
толку. Одной из теорий коллег была в том, что столь сильная деменция была вызвана
повреждением и распадом души, а ресурсов тела и магии даже при внешней поддержке
просто не хватает для остановки процесса и восстановления. В их случае теория не
подтвердилась, но здесь именно оно.
— Постойте, но разве душа есть? Её можно разрушить? — спросила Гермиона, поймав
паузу в разговоре. Поймав на себе взгляд родителей, чуть покраснела и опустила
голову. — Извините…
— Ничего-ничего. Хороший вопрос. О свойствах души спорят до сих пор, а теорий
множество. Одни считают, что она как какой-то бесконечный пудинг — режь-дели
сколько хочешь. Другие считают, что она как лук — множество слоёв, а глубоко внутри
неделимое ядро. Теорий много, но проблема в том, что каждая из них имеет
подтверждение, но некоторые взаимоисключающие, оттуда и невозможность прийти к
единому мнению. Но в целом да, душа существует, её можно делить… Единственное, что
является общим для всех теорий, так это связь души, тела и разума, ментальная
триада. Потянешь за одно — изменятся два других. Вот и в случае Гектора, все
ресурсы этой триады направлены на восстановление души. Однако ему кое-чего очень
сильно не хватает.
Драматическая пауза, во время которой все с нетерпением ожидали продолжения.
— Гектору не хватает магии. Магия как энергия является продуктом взаимодействия
ментальной триады. Без чего-то одного не будет магии. Учитывая состояние души
мальчика, его магия слаба.
— Её хватило, чтобы оказаться в списке на зачисление в Хогвартс. Без выбросов.
— Значит, у мальчика очень сильный разум, как и тело, что отчасти компенсирует
повреждения души. Ситуацию можно сравнить с постройкой замка из песка. Руки есть,
желание есть, песок есть. Но из сухого и зыбкого песка не построить замок — нужна
вода. Вот в роли воды и выступает магия. Ему её мало, потому процесс так затянулся.
— Как вообще всё это возможно? — устало потёр переносицу Роберт. Эмма же уже давно
задумчиво подпирала стену, а Гермиона внимательно слушала, запоминая новые и
небывалые знания.
— Вам знаком феномен мертворождения?
Получив подтверждающие кивки, Сметвик продолжил:
— Помимо патологий в развитии плода, в крайне редком случае причиной может являться
душа. Она может отторгнуться телом, может разложиться и покинуть его, вариантов
много, хоть и случаи единичны на многовековую историю. Так совпало, что с Гектором
происходило нечто подобное, но что-то остановило распад, и теперь он
восстанавливается.
— И что нам делать?
— Поместить мальчика в более насыщенный магический фон, выдавать курс укрепляющих и
стимулирующих зелий. Но даже в текущей ситуации Гектор справится сам годам к
пятнадцати, может чуть позже. Критическую стадию он прошёл. С нашей помощью вполне
можно восстановиться в течение года. Плюс-минус.
— И где же взять этот магический фон? — спросила Эмма, оторвавшись от стены.
— Минерва, — Сметвик посмотрел на профессора. — Поговори с Альбусом.
— Хочешь разместить мальчика в больничном крыле Хогвартса?
— Да. В Мунго придётся создавать фон искусственно, а это стоит больших денег. А
Поппи обеспечит уход даже лучше, чем наши. У неё-то пациентов раз-два и обчёлся, а
у нас целая больница. Зелья нужны простейшие, с их варкой справится любой, а
ингредиенты стоят пару сиклей.
На этом всё и было решено. Профессор МакГонагалл около получаса рассказывала
родителям двух юных волшебников различные нюансы жизни в магическом мире, говорила
об особенностях обучения в Хогвартсе, о предметах, среди которых были и
общеобразовательные. Только после того, как профессор ответила на вопросы, которые
уже много лет как под копирку задают родители магглорождённых волшебников, она
сопроводила Гермиону за покупками к школе. Сметвик уже давно отправился в больницу
и обсуждал полученные диагностические данные с коллегами, чтобы на двести процентов
быть уверенным в правильности диагноза и метода лечения, а Гектор ни с того ни с
сего исчертил очередным сумбурным ворохом символов и многомерных структур парочку
листов бумаги.
На следующий день, вечером, в дом четы Грейнджер с кратким визитом пожаловал
высокий седобородый старец в лиловой мантии со множеством рун и символов. Он
представился Альбусом Дамблдором, директором Хогвартса. Цель его визита была
простая — транспортировка Гектора в сам замок. Обычно правила Хогвартса не
позволяют никому, не относящемуся к персоналу, оставаться в замке на летних
каникулах, однако случаи оказания медицинской помощи всегда являлись исключением.
Транспортировка Гектора проходила довольно просто. Взрослые разумно решили, что
традиционный метод поездом, камином или другими методами могут пагубно сказаться и
являются довольно проблемными. Потому Альбус Дамблдор решил использовать своего
феникса, Фоукса. Он способен аппарировать с людьми настолько мягко, что это не
оказывает никакого влияния на волшебника и не вызывает дискомфорта. Абсолютно
безопасно и доставить Гектора можно напрямую в больничное крыло. Некоторые личные
вещи, такие как одежда, альбомы, тетради и передвижная доска для записей, будут
доставлены отдельно.
***
Время шло неумолимо. Наступило первое сентября, в Хогвартс приехали новые ученики,
и весь замок гудел от поступления Гарри Поттера на Гриффиндор. Первые занятия,
первые впечатления от практической магии, первые успехи и неудачи. На Хэллоуин в
замок пробрался тролль, но смертей удалось избежать — Поттер и младший Уизли в
порыве героизма спасли Гермиону от страшного чудища, все счастливы, кроме декана
Слизерина.
Рождество, каникулы, снова учёба, пасхальные каникулы, и вот уже пришла пора
экзаменам, а в подземелье под одной из комнат Запретного коридора на третьем этаже
разыгралась героическая драма, судьбоносная встреча Поттера и духа Волдеморта, что
захватил тело глупого и жадного до силы профессора Квиррелла.
Всё это время, в отдельной палате больничного крыла Хогвартса, находился один
молодой человек с пустым взглядом голубых глаз. Он много чаще, чем дома, выходил из
этого созерцательного состояния. Никто в замке, кроме директора и медиведьмы Поппи
Помфри, не знал, что раз в месяц больничное крыло через камин посещают родители
Гектора Грейнджера и целитель Сметвик. Казалось бы, что стоило ожидать и сестру
мальчика, но она слишком сильно увлеклась новыми друзьями, учёбой и приключениями,
позабыв о брате. Сама же Гермиона тщательно скрывала от самой себя тот факт, что
была рада отсутствию необходимости ухаживать и следить за Гектором.
Дети покинули замок на летние каникулы, и единственным несовершеннолетним в
Хогвартсе оставался лишь Гектор Грейнджер, исправно принимающий зелья, вышедшие из-
под руки довольно известного как в Англии, так и на континенте мастера
зельеварения — Северуса Снейпа. Самого мальчика забирать не стали по настоятельным
рекомендациям целителей — боялись регресса, а потому Грейнджеры исправно навещали
его.
Однако ни в августе, ни в сентябре, в начале нового учебного года, ни в октябре они
не приезжали. Сначала они уехали на долгий отдых во Францию вместе с Гермионой,
потом посетили несколько курортов, повидали разные достопримечательности. Как и
сама девочка, семья испытывала двоякие чувства. С одной стороны, их радовало
отсутствие такого тяжелого груза, как Гектор. С другой же над ними довлело чувство
своеобразного предательства. Но к хорошему быстро привыкаешь, да и в Хогвартсе
мальчик под бдительным присмотром мадам Помфри — очень даже компетентной
целительницы.
Вновь настало Рождество, но в этот раз в замке на каникулы осталось ещё меньше
учеников — все опасались неведомого Наследника Слизерина, а в больничном крыле уже
прописался один окаменевший ученик и кошка завхоза.
Время шло, нападения участились, паника набирала обороты. Вот уже и Гермиона
оказалась в больничном крыле, и даже одно из привидений Хогвартса. Но тщательный
осмотр и диагностика пациентов показала, что их жизням ничего не угрожает. Конечно,
для многих было странным то, что Дамблдор, как директор школы, ничего не
предпринимал, словно что-то знал, а если и не знал, то догадывался.
Перед самыми экзаменами случилось страшное — Наследник Слизерина похитил
первокурсницу Гриффиндора, и смелые Гарри Поттер и Рон Уизли отправились на
операцию по спасению. Правда, пришлось им тащить с собой и одного из самых
нерадивых преподавателей ЗоТИ за историю Хогвартса, а в самой Тайной Комнате
Слизерина выяснилась и неприглядная правда о нём, об известном писателе, Гилдерое
Локхарте. Выяснилось, что подвиги в его книгах совершал вовсе не он, а другие
волшебники, у которых он вызнавал подробности и стирал память.
Этим же вечером в больничном крыле оказались Гарри Поттер, Рон и Джинни Уизли. Хоть
и были они помятыми, а национальному герою вообще досталось чуть ли не смертельно,
но выглядели довольными. Правда, никто из них, да и вообще никто в замке, даже сам
Альбус Дамблдор, не знали, что феникс Фоукс, помогая ослепить гигантского василиска
в Тайной Комнате, не выклевал глаза чудовищу, а вырвал, принеся их в руки Гектору
Грейнджеру. Зачем? Почему? Никто, кроме самого феникса, что каждую неделю втайне
ото всех навещал странного мальчика и смотрел всегда с любопытством, не знает ответ
на этот вопрос. Гектор же, так и не приходя в себя, сжал добытые Фоуксом глаза
василиска, и те растворились мутной жижей в руках мальчика, тут же впитавшись в
кожу.
После экзаменов, когда радостные ученики разъехались по домам, в отдельной палате
больничного крыла Хогвартса проснулся Гектор. Но взгляд его уже не был пустым.
Осмысленный, живой и… недовольный.
***
Очнулся внезапно. Странные и позабытые ощущения от органов чувств, от каждого
нерва. Тяжесть, словно неделю провисел в воде и тебя резко выбросили на берег —
намертво прибивало к поверхности. Но это было подобием сенсорного шока лишь для
сознания, не для органов и мозга, а потому я отошёл крайне быстро. Тут же ощутил
нехватку ставших привычными ощущений того странного пространства с частичками
«всего». Уставившись в незнакомый потолок, быстро решил вспомнить сон. Да, именно
как сон мне представлялась жизнь этого тела. Смутный, размытый, странный,
сохранивший немногие детали сон.
Беспомощный, вечно «отсутствующий» в теле, долгое время не способный сходить в
туалет без посторонней помощи — именно таким я был. Но даже в таком вегетативном
состоянии, те краткие периоды прояснения сознания позволили телу научиться всему
необходимому для взаимодействия с внешним миром и уходом за собой любимым. Ну и
натерпелись же мои нынешние родственники, должен я заметить!
С великим трудом и судорогой в мышцах, которой быть-то не должно, я оторвал голову
от подушки и осмотрел себя. Простой светлый пижамный костюмчик, гуманоид, человек.
В голове сразу разлился целый фонтан разнородных и противоречивых эмоций. Осколки
памяти эльфа возмущались нынешней принадлежностью к низшим, осколки дворфа —
слабостью и тщедушностью захудалого тельца. Память тех, кто привык к тьме,
жаловалась на свет, и тому подобное. Осколки многочисленных животных фонили
желанием покушать уже, в конце-то концов! Осколки разумных из развитых миров
проклинали отсталость всего вокруг, а осколки нескольких магов разных рас и
направлений сетовали на непривычность энергий вокруг. Да блин, было даже
недовольство от осколков другой половой принадлежности! И только самый большой
осколок, можно сказать, ядро, вокруг которого выстроились остальные, был просто рад
вдохнуть характерный больничный запах с примесью чего-то странного, увидеть дневной
свет, ощутить тело и просто жить. Жаль, что я многое растерял и прошлая жизнь зияла
дырами, а другие осколки были не способны эти дыры залатать. Нет, их было много,
очень много, хватило бы на сотни таких дыр, но они были другие.
Каждый осколок теперь ощущался как часть меня, словно это и был когда-то Я. Тут же
додумав эту мысль, пришёл к логичному выводу — возможно так оно и было. Подобие
реинкарнации. Каждая жизнь оканчивалась смертью и попаданием в то странное
пространство, где ты буквально лишаешься всего. Возможно, после этого ты
отправляешься в новую жизнь, чистый, без опыта и памяти, а после всё по новой. По
какому-то стечению обстоятельств, я оказался способен поглотить либо чужое, либо
вернуть своё, потерянное за многие жизни. Жаль, что вернулось не полностью.
Осмотрев пространство вокруг, заметил рядом с кроватью небольшой шкаф с одеждой,
исписанную множеством символов доску для мела, стол со стопками бумаг, стул.
Комнатка была небольшая и больше походила на подобие карантинного изолятора — стены
явно не капитальные.
Попытался пошевелить конечностями. Разум быстро восстанавливал навыки. Пара минут,
и я уже спокойно встал с кровати и переоделся в обычную одежду — она оказалась
сложена стопочкой на прикроватной тумбе. Спортивные штаны, футболка, носки, кеды
без шнурков, на резинках. Чтобы избежать незавязанных шнурков в моём прошлом
состоянии?
Череда одновременных противоречивых ощущений от разных осколков души вызвала
головную боль, от которой я сел обратно на кушетку, начав массировать виски. С этим
нужно что-то делать.
Память… Не стоит воспринимать её, как набор картинок или что-то подобное. Это куда
как более сложная, комплексная система ассоциаций и ответных реакций на тот или
иной внешний или внутренний раздражитель. И вот эти реакции, они невероятно
противоречивые и касаются вообще всего — от тела до окружения и запахов. Они
вытаскивают наружу ассоциативные цепочки, порождающие образы и мысли, что вызывают
лишь раздражение ситуацией. Неприятие вообще всего и одновременно! Эту проблему
нужно решать, и решать немедленно.
Воспользовавшись эльфийской медитативной техникой, за доли секунды провалился в
пустоту. Стоило только пожелать, как перед взором возникло массивное разноцветное
облако. Проблема была найдена сразу — наложение воспоминаний осколков один на
другой. Таких наложений было огромное множество, а причина их кроется в отсутствии
временных меток. Проще говоря, каждый осколок был актуальным именно сейчас, вызывая
не только кашу в сознании, но и перегрузку мозгов из-за максимизации нагрузки на
нейронные связи.
Опыт работы с ментальными техниками от осколков, принадлежавших волшебникам в
каких-то фэнтезийных мирах, подсказал мне метод создания автономного ментального
блока для решения моей проблемы. Докопаться до нужных методов было нелегко, ведь
нужные образы порою просто отсутствовали из-за неполноценности осколков, но я,
вроде как, справился. Ментальный блок сам будет выставлять метки по следующему
принципу: от простого организма к сложному, от менее ментально развитого к более.
За основу личности возьмётся последняя жизнь обычным человеком. Да, там много
потеряно, но даже так он наиболее цельный, да и попросту последний. Всё остальное
будет обычным воспоминанием, словно накрепко запомненный сон.
Открыв глаза, я увидел следующую картину. Недалеко от моей койки, на стуле сидел
подозрительный седобородый старик в лиловой мантии, являя собой сборный образ
сказочных волшебников. Рядом с ним стояла дама за пятьдесят в форме этакой сестры
милосердия. Знакомо… Что-то знакомое, но никак не могу выцепить эту информацию.
Хотя, ассоциации довольно быстро начали водить меня по закоулкам образов из памяти
осколков, дополняя пробелы из других образов. Вот же дурацкая каша в голове — даже
думаю с трудом!
Фамилия моя мне тоже кажется знакомой… Нет, само собой я её знаю, ведь она — моя.
Но словно я должен знать что-то из прошлых жизней, но оно пропало. Словно ссылки на
пустые страницы в интернете.
Эти два человека внимательно на меня смотрели, но что-то делать не спешили.
— Кажется, Поппи, мальчик окончательно пришел в себя.
— Согласна, Альбус. Осмысленный взгляд. Изучающий. Вы понимаете нас, молодой
человек?
— Вряд ли, Поппи, — с досадой покачал головой Альбус. — Всё-таки он с рождения был
несколько…
— Понимаю, — странно прохрипел я, ужаснувшись тому, как нехотя и коряво двигались
губы и язык. — Словно спал. Видел сон…
Говорить приходилось поэтапно, короткими фразами, но даже так, я чувствовал, что
каждый произнесённый звук улучшает способности говорить. Вот всё же полезны эти
эльфийские техники для ускоренного обучения и восстановления ментальной активности.
Адаптация навыков к телу идёт просто невероятно быстро! А может быть причина в
другом.
Эльфийские… Эльфийские… самый противоречивый осколок жизни в тысячу лет. Но он
настолько же изрешечён и пуст, как и огромен. Ненароком углубившись в раскручивание
ассоциаций посредством воображения, телесных ощущений и представления образов, я
смог уловить несколько ощущений, тянущихся через этот осколок на всю длину.
Ощущение рукояти лука в одной руке, и стрелы между пальцев в другой. Я словно наяву
почувствовал натяжение тетивы, но не смог даже приблизительно вспомнить форму лука,
например, или лицо. Их не было. К ним ничего не вело. Я могу воссоздать ощущения по
косвенным данным из других осколков, но это будет именно что воссоздание. Хотя,
именно это является основой памяти — импульсы от нейрона к нейрону вызывают их
возбуждение и ответные импульсы уже к другим нейронам, вызывая симуляцию
раздражителя и ответную реакцию. Это, конечно, далеко не весь механизм, но это
является основой памяти органика, и похоже, осколки памяти спровоцировали
соответствующее развитие центральной нервной системы…
— Сон оказался жизнью, — продолжил я, вернувшись от размышлений к реальности.
— Многое помню. Нужна практика…
— Это прекрасная новость! — радостно улыбнулся седобородый старик, сверкнув очками-
половинками. — Сказать по правде, мы с нетерпением ждали, когда вы очнётесь.
— Поумерь пыл, Альбус, — женщина рядом с укором взглянула на старика. — Твои
словесные кружева сейчас неуместны. Говори проще.
— Ты права, Поппи. Привычка. Вы знаете, кто вы? — обратился старик уже ко мне.
— Человек, уже тринадцать лет, волшебник, Гектор Грейнджер.
— Семья?
— Родители, Эмма и Роберт Грейнджер. Сестра, Гермиона Грейнджер. Родители —
дантисты. Сестра — должна окончить второй курс школы Хогвартс.
Оглядев помещение вокруг себя, добавил:
— Этой школы. Странно. Это казалось сном. Реальным, но сном. Оказывается, не сон.
— Позволите проверить ваше самочувствие?
— Да.
— Поппи?
В лишних напоминаниях женщина не нуждалась — вынула палочку и, подойдя ко мне,
начала водить ею в воздухе. Во мне взыграло любопытство, но человеческий глаз не
приспособлен к фиксированию излучений магического диапазона, потому какой-то
конкретики я не увидел. В обычном же визуальном спектре я мог видеть небольшие
волны лёгкого искажения пространства, идущие от палочки женщины ко мне. Через
десяток секунд молчаливых манипуляций, женщина отошла обратно к сидящему и
улыбающемуся старику.
— Всё в порядке, Альбус, разве что активность мозга упала совсем чуть-чуть и до сих
пор является аномально высокой. Недостаток массы, худоба и некоторая комплексная
неразвитость мышц. За этим исключением — всё в идеальном состоянии.
— Прекрасные новости. Я верил, что всё получится, и в твою квалификацию, как и
Сметвика. Осталось понаблюдать пару дней, закрепить результат, и если не будет
рецидивов и регресса, то мистера Грейнджера можно выписывать.
Сказано это было больше явно для меня, ведь по глазам женщины, названной Поппи,
было видно, что она и сама сделала такие же выводы.
— Вы можете представиться? — спросил я, глядя на них.
— Ах да! Старость — не радость. Запамятовал, — улыбнулся старик. — Альбус Дамблдор,
директор школы чародейства и волшебства Хогвартс.
— Поппи Помфри, медиведьма, работаю в больничном крыле Хогвартса. Вы, кстати,
находитесь в этом самом крыле.
— Ясно. Спасибо. Гектор Грейнджер. Вы знаете. Тут кормят?
Альбус хохотнул, и пожелав только хорошего, покинул мою палату. Медиведьма Помфри
пообещала обильный обед через пару секунд, попросила подождать здесь и тоже ушла.
Обед и вправду появился. Внезапно и самостоятельно, заняв пустое место на столе.
Салаты, мясные блюда, гарниры, чай, сок, булочки. Довольно занимательно, ведь
каждое блюдо требует своего подхода к владению столовым прибором, а не просто
гребля ложкой. Проверка навыков? Возможно, но я и сам не против.
После этого визита время полетело довольно быстро. Меня очень часто посещала мадам
Помфри, проверяла что-то, колдовала, приносила зелья и разговаривала на отвлечённые
темы. Точнее — спрашивала, стимулируя моё желание говорить. В основном о бытовых
вещах. С одной стороны это позволило ей узнать степень моей информированности о
быте и реалиях вокруг, а с другой — разговорная практика. Хотя, уже на третий день
я спокойно мог говорить, мышцы и связки речевого аппарата не уставали от
непривычной нагрузки, а речь стала ровной и грамотной, без перекосов звуков и
прочего мусора.
Физическая активность в виде простого перемещения в пространстве или просто
правильное использования столовых приборов, книг, тетрадей, карандашей, всё это
было в относительной норме, но о сложной моторике или каких-то нетипичных движениях
можно пока что забыть — тело в этом плане действительно не развито и предстоит
долго над этим работать. Хотя я гибкий.
Настроенный ментальный блок закончил свою работу ещё в первый день и теперь меня не
раздирали одновременно появляющиеся противоречивые эмоции. Но это не значит, что
осколки вообще перестали влиять на меня, нет. Они и есть «Я» и этому самому «Я» уж
очень не нравится… Многое. Если по порядку, то из-за памяти осколков, я попросту не
удовлетворен любой из сторон ситуации. Дварф должен быть сильным воином, умелым
кузнецом, хитрым дельцом. С малых лет. Сильный и выносливый. Если это не так, то
лучше сразу пойти на глубинные тропы в последний поход и не позорить существованием
клан. Как эльф, я должен быть умелым в искусствах, гибким и ловким, смертоносным
бойцом ближнего и дальнего боя, обладать кучей других навыков и способностей. Если
это не так, то стоит задуматься о смысле бессмертной жизни, и не удобрить ли собой
мэллорны. И таких «если» — целый вагон и маленькая тележка. И только человеческая
основа намекает, мол: «Бездарность в тринадцать? И так сойдёт!».
Всю неделю я пытался сообразить — как дальше жить? Судя по воспоминаниям этого
тела, мне предстоит выстраивать отношения с родственниками, учиться в этом
Хогвартсе, чем бы он ни был, взрослеть и прочее. Ужасно. Просто ужасно.
Спустя неделю присмотра, ко мне явился старик Дамблдор и вместе мы отправились к
моим родителям. Камином. Удивительная транспортная система, работающая по принципам
прокола пространства! И нет, я не понял основы этой системы, но по некоторым
ассоциациям в осколках памяти, я смог понять хотя бы что это такое. Всё-таки мне
непонятно, как стоит относиться к памяти осколков. Они ощущаются так, словно я
поучаствовал в каком-то фильме вживую, этакое «полное погружение» — после
упорядочивания, многое не находит эмоционального отклика и больше похоже на
информацию. Информацию, которую стоит как следует изучить.
Камином мы переместились в очень непрезентабельное питейное заведение, оформленное
по типу старинной такой таверны. Немногочисленные посетители выглядели неопрятно и
даже походили на бездомных, хотя на дворе конец двадцатого века, а люди эти, как я
понимаю, должны быть волшебниками. Жуткий позор для волшебника — быть таким бомжом.
— Дырявый Котёл, — пояснил директор, пока мы шли к выходу из зала. Директору,
кстати, многие кивали с улыбкой. — Один из немногих проходов на главную магическую
улицу Лондона, Косую Аллею. Думаю, профессор МакГонагалл ещё расскажет тебе
подробнее, когда вы отправитесь за покупками. Или ты предпочитаешь отправиться с
сестрой?
— Не знаю.
— Возможно так будет даже лучше, хотя, как мне известно, она собиралась провести
остаток каникул с друзьями.
— Тогда не буду её отвлекать.
Выйдя из Дырявого Котла, мы очутились на вполне обычной и соответствующей эпохе
улице Лондона. Люди в обычной повседневной одежде сновали туда-сюда, ездили машины,
по ушам ударил техногенный шум, а обоняние забило тревогу — атмосфера мегаполиса с
непривычки вполне может вызвать сенсорный шок.
— А вот и твои родители, — улыбнулся директор и кивнул в сторону припаркованного
рядом автомобиля. Старенький Лэнд Ровер. Старенький даже на сегодняшний день.
Директор чуть повёл рукой в воздухе, а я ощутил лёгкое энергетическое колебание.
Мужчина и женщина, стоявшие у машины и которых я смутно помню, тут же обратили на
нас двоих внимание.
— Директор Дамблдор? — обратилась женщина к старику и перевела взгляд на меня.
— Гектор?
— Привет? Наверное, — без особых эмоций я кивнул. И тут начались «сопли».
Мама, а это была именно она, ведь даже слепой заметил бы сходство наших лиц, тут же
бросилась ко мне обниматься и что-то там причитать. Ну да, впервые увидела вполне
осознанный и разумный взгляд сына. Отец был куда более сдержанный, подошёл и
поздоровался с директором. За руку.
— Спасибо вам за помощь.
— Как я уже говорил, — улыбнулся директор, — это было не сложно и не затратно, и
даже без нашей помощи мальчик пришёл бы в себя, пусть и несколько позже.
Обменявшись ещё парой фраз с директором, родители быстро-быстро уволокли меня в
машину, а мама села рядом на заднем сиденье и совершенно не собиралась меня
выпускать из объятий. Не сломала бы чего, я же худой как палка.
По приезду домой мне сразу всё показали, хотя я и так всё помнил. Потом усадили за
стол.
— Совсем худой, какой кошмар, — причитала мама, накладывая что-то мясное мне в
тарелку.
— Я и раньше таким был. Я говорю — всё помню.
Руки не очень хорошо держали вилку правильно, как того требовало воспитание из
осколков, и пришлось несколько упростить хват — так, как научилось тело, будучи на
автопилоте. Да, я знаю, что держу приборы так, как привычно человеку, но чёртов
осколок эльфа — пусть и почти пустой, но в нём отложились вещи, что он делал много
чаще, чем человек, ведь он просто дольше жил.
— Нужно больше практики, — вслух заметил я.
Родители же смотрели на меня с облегчением.
В подобном русле проходил весь день. Мне что-то показывали в доме, проводили ликбез
в плане «что есть что, и как этим пользоваться». К своему удивлению заметил, что
некоторые технические нюансы, к примеру, дистанционный пульт от телевизора,
поначалу вызвали некоторый ступор, но словно нехотя из памяти всплыло понимание как
внутреннего устройства телевизора на электронно-лучевой трубке, так и пульта. Ну и
как пользоваться, само собой.
Гермиона. Сестра. Девочка как девочка. Вот только сейчас она действительно уехала к
друзьям, и родители сетуют, мол, невозможно связаться. Совы нужны почтовые, а у
волшебников другой связи и нет. Бред. Ну да ладно, в чужой монастырь со своими
молитвами не ходят.
Хоть день рождения, 4 июля, встретил я в Хогвартсе, но отметить его чаепитием и
тортом ничто не мешало. К двадцатому числу улёгся в доме ажиотаж от моего
выздоровления, и родители перестали всё свободное время вертеться вокруг меня, как
сказочные медведи у горшочка с мёдом. Теперь я не только читал различную
литературу, чтобы проверить полноценность моих знаний, но и мог в одиночестве
спокойно подумать, а подумать было о чём.
Первое — телосложение. В здоровом теле — здоровый дух, и это не просто присказка
такая. Магическому существу, к коим относятся абсолютно любые органики с даром к
манипуляции энергиями, очень важно́ состояние тела. Когда к нам приходил целитель
Сметвик, если мне не изменяет не самая лучшая память этой жизни, он говорил о
«триаде»: тело, душа, разум. Состояние души ещё предстоит проверить, разум я более-
менее упорядочил и осталось тело.
На данный момент я являюсь счастливым обладателем мужского тела тринадцати лет
отроду. Несколько выше сверстников, худой, мышцы посредственные. О здоровье
говорили, что оно в порядке, лишь мозги аномально много работают. Это нужно менять.
Нет, не в плане мозгов, а физического развития, и помочь мне могут несколько
способов. Классика жанра — физические тренировки. Добавить к ним магическую
поддержку в виде зелий и настоек. Но для начала следует озаботиться диагностикой
магических способностей и проведением установки связи с разными энергиями. А значит
нужно начать с магии. Что мне известно о магии из воспоминаний осколков? Немного, и
почти никакой конкретики — общие факты и мысли, наиболее часто крутившиеся в умах
осколков. Ну и парочка десятков приёмов наберётся, так же наиболее часто
использованных, а потому и лучше всего «запечатлённых».
Сама по себе магия является комплексным направлением сознательного манипулирования
разносторонними и разноплановыми энергиями мироздания для изменения или воплощения
различных свойств и аспектов реальности. Проще говоря, магия — дисциплина,
волшебство — процесс.
Раз магия позволяет управлять энергиями, то возникает закономерный вопрос: «Какими
такими энергиями?». Как бы ни был очевиден ответ, но он прост — любыми. Эльфы в
своё время доказали, что всё сущее есть форма энергии. Этот факт накладывается на
многоплановость реальности и порождает бесконечное множество энергий самого разного
рода, толка и свойств.
Многоплановость? Безграничное число измерений в пределах одного пространства.
Многие из таких измерений наполнены определённой энергией, название которых
максимально приближено к воплощаемым или родственным эффектам, свойствам и прочим
граням реальности. К примеру, такая банальщина, как энергия огня, воды или
электричества, жизни, света, тьмы, смерти и прочее. Безмерное множество. Некоторые
при слиянии образуют другие, более сложные, а некоторые совместить невозможно, как
материю с антиматерией — будет большой ба-да-бум.
Смачно зевнув, решил, что пора бы отправиться спать. Каким бы ни было здоровым
тело, оно не может похвастать выносливостью. Да, спать…
Мягкая удобная подушка под головой незаметно для меня сменилась лёгким прохладным
ветерком, доносящим ароматы летнего леса. Волшебного леса — это чувствовалось
сразу. Мягко переступив через выступавший из земли корень многовекового дерева, я
ненароком глянул вверх, на зелёные кроны, через которые почти не пробивался дневной
свет.
Шаг, ещё шаг — никто не услышал бы этих движений. Рука знакомо сжимала рукоять
лука, а стрела сама просилась из колчана — глаз подметил мелькнувшую меж деревьев
тень. Стрела мгновенно легла в руку, и вот я уже целюсь, натянув тетиву. В движении
собрав немного магии ветра, направляю её в стрелу, попутно формируя простенький
магический конструкт.
С характерным щелчком тетива метнула стрелу. Повинуясь воле магии, стрела миновала
стволы деревьев, а через миг, там, вдалеке, из-за дерева выпал грязный человек в
кожаных доспехах.
— Они здесь! — раздался мужской крик на одном из людских наречий, но я уже чутьём
ощущал присутствие врага, направление и расстояние до него.
Стрелы одна за одной покидали мой колчан, отправляясь в полёт, а при помощи магии
они меняли своё направление, безошибочно находя конец своего пути в сердце
противника. Миг, и всё закончилось, и лишь потревоженные птахи кричали где-то
вверху, в кронах деревьев.
Несколько десятков лёгких, невесомых прыжков, и вот я склонился над телом одного из
людей, вытянув ладони над телом и создавая магическую диагностическую печать, цвет
которой был зелёным из-за энергии жизни. Моргнув, казалось, будто провалился во
тьму.
Вновь открыл глаза, стоя возле плетёной из веток детской кроватки, где в белых
простынях сладко посапывал пухлощёкий карапуз с заострёнными ушками, а с моих
вытянутых над ним рук медленно слетала зелёная диагностическая печать. Его родители
меня не отвлекали, и я быстро покончил с этой задачей. Повернув голову вправо,
встретился с обеспокоенными и полными надежд взглядами молодой на вид пары эльфов в
свободных светлых одеждах, в стиле которых преобладали растительные мотивы.
— Ваш малыш полностью здоров, — сказал я с лёгкой улыбкой. — Это большая радость.
Эльфийка вздохнула с облегчением, не скрывая улыбки, а её муж лишь важно кивнул,
словно иначе и быть не могло. Эльфийка вновь посмотрела на меня, и заметила в моём
скупом выражении лица не только вежливую радость, но и обеспокоенность.
— Но не всё так радостно, ведь так? — спросила она, не скрывая вновь появившегося
беспокойства.
— Вы правы, — я сдержанно кивнул.
— Говорите, целитель, не томите, — эльф проявлял сдержанность.
— У малыша яркая предрасположенность для связи с измерением энергии смерти.
Эльфийка прикрыла ладонями рот, а эльф лишь сжал плотнее губы.
— Вы сами понимаете, что значит подобное. Старейшины не допустят инициированного
некромага к жизни в Лесу. А пренебречь инициацией…
— Мы понимаем, — кивнул эльф. — Тяга к родственной энергии и невозможность её
получить извратит его разум, подталкивая к добыче этой энергии естественным путём.
Самым жестоким путём.
— Да. Я, как и положено, проведу инициацию для измерения жизни — малыш совместим с
ней, как и все мы. Но остальное… Это ваш выбор. Вам нужно время на размышление?
— Делайте всё, что нужно, — упрямо кивнул эльф, а его жена благодарно положила
ладонь на его предплечье.
— Вы уверены? С вашим положением в обществе…
— Наш сын не будет сумасшедшим потрошителем, но и сиротой расти не будет, целитель.
Другого ответа я и не ожидал. Не после столетия попыток этой пары зачать ребёнка.
Теперь нужно лишь создать нужные печати для связи малыша с энергетическими
измерениями жизни и смерти.
Сняв заплечную сумку, я поставил её на пол дома из живого дерева, чтобы достать
нужные ингредиенты. Подняв взгляд, я увидел пустые улицы белокаменного города.
Идеальные стены двух и трёхэтажных домов, но окна были плотно закрыты, и лишь из
некоторых выглядывали любопытные лица детишек, почти сразу уводимых вглубь дома
родителями. Там, вдали, виднелись яркие шпили Академии, и чуть видимыми голубыми
точками светились экранированные накопители магии на самой высокой из башен.
— Ты готов? — старческий голос раздался сбоку от меня.
Повернув голову на звук, я увидел надоевшего мне старика в синей мантии. Одной
рукой он держал массивный деревянный белый посох, навершием которого был
заострённый синий кварц — редчайший минерал и один из лучших накопителей любой
магической энергии.
— Побольше уважения к старшим, ректор, — я с ухмылкой достал из сумки связку
продолговатых металлических цилиндров, испещрённых мельчайшими рунами.
— Вот уж нет, — упрямо поджал губы старик, проведя рукой по белоснежной бороде. — Я
не для того две сотни лет пахал на Империю, чтобы ещё и в старости не иметь
возможности говорить то, что хочу. И так, как хочу.
Поднявшись, встал рядом со стариком. Мы оба смотрели на одно и то же — огороженный
забором участок с большим частным особняком. Вот только он выпадал из общей
«идеальности» города — почти вся территория была словно покрыта вязким тёмным
туманом, а земля, деревья, стены дома — всё словно покрылось почти непроницаемой
черной массой.
— И что на этот раз? Неудачный эксперимент? — высматривая то и дело появляющиеся и
тут же исчезающие тёмные аморфные тени в этом отвратительном магическом месиве, я
обратился к старику.
— Самовлюблённые магические семьи, вот что. Говорили им, что их чадо не способно к
проецированию энергии измерений в реальность, но нет, все же дураки, — брюзжал
старик, постукивая посохом по идеально ровному камню дороги под ногами.
— Неужели провели инициацию?
— Именно! Они же умнее всех. Их же род аж с основания Империи существует! И ладно
бы с огнём инициацию проводили — сгорели бы, да туда им и дорога. Но нет, тьма и
Хаос. Дитя жалко…
— А взрослых нет?
— Мне уже лет пятьдесят как надоело жалеть дураков. На всех их жалости не хватит. А
ты где пропадал? Опять небось на куст какой медитировал?
— Вы утрируете, ректор.
Внезапно особняк буквально взорвался тьмой, а из его глубин в нашу сторону
метнулась гигантская аморфная тень, основой которой был огромный чёрный череп с
раскрытой челюстью. Он неумолимо приближался, вызывая страх…
Вскочив в своей кровати, я ощутил прилипшую к телу и насквозь мокрую ночную
рубашку.
— Сон… Всего лишь сон… — вслух проговорил я, осматривая тёмную комнату.
Копошение теней в углу привлекло моё внимание. Стоило только посмотреть туда, как
из тьмы вылетел чёрный череп, с противным писклявым гулом летя на меня.
Вскочив в своей кровати, я посмотрел на противный допотопный электронный будильник,
что издавал противный писклявый гул. Облегчённо выдохнув, я отключил его нажатием
кнопки, и тут же грохнулся обратно в кровать. Пота никакого не было.
— Дерьмо…

========== Глава 2 ==========

Утро было ранним, кроватка тёплой, и шевелиться не хотелось совершенно. Магия…

Энергии… Нужно получше вспомнить эти аспекты, прошерстив память эльфа. Ну или хотя
бы составить какую-то выжимку из того вороха образов. Безусловно, знакомая магия
может вообще не найти практического применения в этом мире, но даже небольшая доля
понимания может поспособствовать качеству моего здесь бытия в роли волшебника.
Окончательно проснувшись, одевшись и умывшись, я спустился на завтрак. Какое там
число нынче? Хм, даже и посмотреть-то не на чем, в газете, разве что. Но конец
июля — это однозначно.
За завтраком я был задумчив, но быстро решил не погружаться так глубоко в мысли —
родители забеспокоились, что я опять начну «тупить в пространство».
— Задумался, — скромно улыбнулся я в ответ на обеспокоенные взгляды. — Так много
разной информации для осознания.
Родители несмело улыбнулись с явным облегчением. Стоит повнимательнее относиться к
ним — пусть у меня детей и не было, но не раз и не два я имел дело с родителями,
опечаленными состоянием здоровья своего дитя.
После завтрака я отправился к себе в комнату, чтобы спокойно подумать.
Магия — многогранна и всеобъемлюща, но при ближайшем рассмотрении можно сделать
несколько выводов о её пусть и не механике, но сути. Волшебник, эльф, другое какое
существо или артефакт — всё берёт магию либо из внешних источников, либо из
внутренних. Например, энергию огня от костра, или воздуха из воздуха. Внутренние
источники — от связи души или простейшей духовно-материальной конструкции с
энергетическими измерениями мира. Да, сугубо технически, энергия от связи с
измерениями так же не является внутренней — источник-то её внешний. Но не я
придумал такую классификацию, тем более методы применения значимо отличаются.
Внешняя энергия совершенно неподатлива для использования в волевых манипуляциях.
Неразумные магические существа используют её для подпитки себя, ведь у некоторых,
например, огненных саламандр, само тело преобразует энергию в эффект. Вот по этой
причине, подавляющее большинство магов и волшебников, встреченных в памяти
осколков, используют различные печати, круги, рунные цепочки и прочие продукты
зубодробительных вычислений, чтобы направить в них нужную энергию и создать
заклинание. Конечно же, можно какой-нибудь огненный шар запитать на любой энергии,
а вовсе не на огне, но именно энергия огня будет заливаться в структуру, почти не
сопротивляясь, расход её будет ниже, а результат — лучше.
Внутренняя — энергия, которую существо зачерпывает из другого измерения. Градация
по подвидам у неё та же, но есть ряд условий. Изначально лишь несколько существ
способны на подобное, и если бы их не встречали волшебники, то даже не знали бы о
других энергетических измерениях, но не в этом суть. Волшебника нужно для начала
«подключить» к измерению — инициация. Но это можно делать в двух случаях — при
наличии способности проецировать энергию измерений в мир, и при наличии сродства с
этой энергией. Если проигнорировать эти условия, последствия могут быть ужасны как
для юного или не очень дарования, так и для окружающих. Но если так сложится, что
волшебник подходит под условия и проходит инициацию, то он получает ряд неоспоримых
преимуществ.
В отличие от внешней энергии, которая берётся из уже воплощённого в реальности
явления, чем бы оно ни было, внутренняя энергия не имеет воплощения в момент
проецирования в мир. Из-за этого она легко поддаётся волевым манипуляциям и
является пригодной для колдовства на голой воле и фантазии. Правда, тип такого
колдовства довольно жестко привязан к типу энергии — огню - огонь, воде - вода. Но
используя их в печатях, рунах и прочих конструктах, можно добиться универсальности.
Ну и не нужно объяснять, какое преимущество даёт бездонный источник энергии в виде
другого измерения, возможность зачерпнуть из которого ограничивается лишь волей и
фантазией. Однако есть и минусы.
Из-за податливости внутренней энергии волевым посылам и достаточно лёгкого
воплощения аспектов реальности на основе желания и разума, использование внутренней
энергии сопряжено с определёнными трудностями. Потерял психическую стабильность —
получи выброс энергии. Пошёл в разнос эмоционально — получи выброс энергии.
Употребил вещества, влияющие на нервную систему и приводящие к перевозбуждению —
выброс. Чем опасно?
Внутренняя энергия абсолютно обязательно требует воплощения. Как и любая другая
энергия, она идёт по пути наименьшего сопротивления, а в случае магического выброса
таким путём является сознательное или подсознательное желание волшебного существа.
Не счесть сколько раз случалось так, что маленькие дети-волшебники с доступом к
внутренней энергии от обиды сжигали или топили дома или целые улицы — огонь, вода,
ветер и земля являются самыми часто встречаемыми энергиями, а их визуальные
проявления самые легкодоступные сознанию и подсознанию. А ведь были случаи с
энергией жизни, света, тьмы, смерти — вот это страшно. Жизнь — далеко не только
исцеление. Такой выброс способен превратить органику вокруг в ужасных химер, помесь
живого с неживым, покрыть всё вокруг какой-нибудь невероятной хренью, выросшей
прямо на ходу из людей и других подручных материалов, попутно пожирая и самого
волшебника, мутируя и изменяя его. Такие места потом остаётся только выжигать, а
юное дарование зачастую уже не спасти. Свет способен буквально низвести всё вокруг
до кварков и фотонов, оставляя после себя пузыри пустого пространства, порядок
оставляет безжизненные пустыни из кварцевого песка. Тьма непредсказуема и
универсальна, но наиболее точно следует мысли носителя, а смерть, порой, оставляет
вокруг волшебника толпы полумёртвых людей-овощей, сошедших с ума от непереносимой
боли и страданий.
Страшная картина, но подобный магический выброс может произойти лишь у малых детей
с неокрепшей психикой, богатой фантазией и огромным потенциалом, а взрослого
довести до такого состояния крайне проблематично, но не невозможно. Правда,
подобное же происходит при игнорировании наличия сродства с энергией или наличия
возможности проецировать её в мир.
И что мы имеем в итоге? Нужно провести диагностику самого себя при помощи
универсальных конструктов и выяснить особенности физического тела. На основе
имеющейся информации можно будет планировать, что делать дальше. Только нужно
восстановить по ассоциативным цепочкам эти конструкты. Я точно знаю, что эльф
применял их неоднократно, а значит они там, в глубинах памяти.
— Гектор, — в комнату зашёл отец. — Мы с мамой поедем в город. Поедешь с нами?
Да, точно. Мы же в пригороде живём.
— Я, если честно, хотел закончить некоторые записи, — я показал рукой на тетрадку,
в которой записывал некоторые вспомненные тезисы по магии. — А на днях, думаю,
можно съездить. Тут ещё со стольким нужно освоиться…
— Хорошо, как знаешь, — улыбнулся отец. — Мы тогда прикупим чего-нибудь вкусного.
Правда… А что тебе нравится?
— Всё, что не овсянка.
— Ха-ха-ха, — искренне рассмеялся отец. — Понял-понял. В этом вопросе ты совсем как
я. Ненавижу овсянку. Тогда, прикуплю чего-нибудь мясного побольше.
Только глупцы думают, что раз эльфы живут в лесу, чтят природу и в этих вопросах
похожи на двинутых вегетарианцев, то не едят мясо. Едят, и ещё как! Просто процесс
охоты, добычи и переработки не такой… Не такой безжалостный. Да и осколки гнома при
слове «Мясо» дают о себе знать. Если к нему добавить ещё и «Эль» — всё, конец,
будет славное застолье, знатная драка, а утром — счёт за разруху в таверне и
привкус мерзкого антипохмельного из особых подземных грибов.
Меня аж передёрнуло от этих воспоминаний, а отец покинул комнату. Что же, продолжим
связывать крохи обрывочных знаний во что-то более связное. Хотя, метод диагностики-
то въелся на подкорку, как говорится.
В тишине и одиночестве я сконцентрировался на чувстве энергии в себе и вокруг,
привычным по воспоминаниям волевым усилием потянул её наружу — потянулась. Как я и
думал, моё тело связано с каким-то измерением с рождения и к нему же имеет
предрасположенность. Не думаю, что родители, будучи обычными людьми, как-то этому
поспособствовали, а значит подобное — особенность этого мира. Ладно, поехали
дальше.
Спроецировал себе на грудь круговую эльфийскую печать и направил в неё энергию.
Печать заполнилась довольно легко и просто, тускло засветившись зелёным.
Потребовалось подождать около минуты, по прошествии которой в голове буквально из
ниоткуда появилось довольно подробная информация о теле. Физическое состояние уже
было известно, так что ничего нового. Магия — вот, что интересно. Я оказался
волшебником с внутренней энергетикой, как и предполагал. Значит, все дороги
открыты.
Распознать тип энергии не удалось, но и я из бесконечного их множества знаком лишь
с полутора десятками, а из-за обрывочности воспоминаний, знакомство это не особо
многогранное, так что ничего удивительного — в этом деле главное рассчитать
свойства, чтобы не установить связь с измерениями несовместимой энергии. Моя
энергия была очень и очень гибкой, подвижной, я бы даже сказал, нейтрально-
универсальной. Подобное мне знакомо и эльфы называли её «Сотворение». Ни рыба, ни
мясо, ни птица, ни гриб — примерно так можно о ней сказать. С её помощью можно всё,
но хуже, чем со специализированной энергией. Универсал. Хотя, перекос может
создаваться за счёт разума и специфики мышления, но к самой энергии это отношения
не имеет.
Нейтральность энергии — хорошая новость. Это значит, что в предрасположенностях
отсутствует перекос в какую-либо сторону. Правда, это же значит и то, что архимагом
привычных мне направлений мне не стать, ведь предрасположенность влияет на
эффективность «зачерпывания» энергии измерений. Вот нейтральную, с которой уже есть
связь, я смогу тянуть столько, сколько смогу, как бы странно это ни звучало. Но
возможно, что в местных реалиях, инициация окажется довольно бесполезной вещью — на
нейтральной энергии и так можно неплохо колдовать. Но есть как минимум одно
направление, сама суть которого поможет мне неоспоримо.
Жизнь. Эльфийские знания и воспоминания сильны, полезны, а сама энергетика позволит
без каких-либо заумных контуров и конструктов влиять на тело, улучшать, лечить себя
и других. Или калечить с ужасающей эффективностью. Плюсом будет улучшение
взаимодействия с растениями и животными не противоположной энергетической
направленности, но встретить кристаллические или иные неорганические формы жизни с
уклоном к энергии порядка, практически невозможно. Да-да, вовсе не энергия смерти
является антагонистом жизни. Порядок — жесткая структуризация и упорядочивание
хаоса, частью которого и является жизнь. Да даже если бы вокруг всё кишмя кишело
такими формами жизни, то это ещё не значит, что они лишь из-за спектра энергии
будут убивать меня, это раз. И два — энергия жизни в любом случае полезна для
углеродных и азот-фосфорных органических существ.
Так, первой пойдёт энергия жизни, решено. Плюсом ещё и тело подготовить поможет к
другим энергиям и волшебству вообще. А вот остальные — тут вопрос открыт. Дело в
том, что наличие энергии вовсе не делает меня сверхспособным или сверхсильным.
Наличие энергии может лишь усилить колдовство. Беда тут в том, что наработок из
осколков на многое не хватит — там лишь общие, поверхностные теоретические
измышления в большинстве своём. И я не уверен, что эти пласты знаний вообще
возможно восстановить. А значит, нужно для начала освоиться в местном мире, и лишь
потом строить какие-то планы. Тем более после привязки жизни нужно будет подождать
полгодика-год.
Ну и конечно же физические тренировки. Именно за счёт них и будет идти улучшение
физического состояния, изрядно подкреплённое энергией жизни. К сожалению, нет такой
магии, которая превратила бы волшебника в здорового индивида с идеально правильным
телом — любой результат будет лишь временной панацеей. В этом деле есть лишь одно
правильное направление действий — упорный труд и тренировки, а магия поддержит,
ускорит и убережёт от травм и ошибок.
Физические же тренировки мне доступны только одни — эльфийские. Дело в том, что в
воспоминаниях осколков только эльфийские комплексы для физического
самосовершенствования были наиболее полными, а гномьи или человеческие и вовсе
представляли собой простую идею: «Нужно тягать железо! Больше железа! Чаще тягать!
А потом хватаешь что потяжелее, и бьёшь супостата!».
Практически весь день у меня ушёл на размышления о магии и на попытки докопаться до
глубин памяти. Я преследовал лишь одну цель — восстановить как можно больше
конкретных знаний и заклинаний, но смог вытащить не больше десятка. Самое
печальное, что это был предел — я точно знал, что больше ничего не смогу достать.
Всё остальное слишком смазанное, с огромными пробелами как в теории, так и в
практике, и что-то мне подсказывает, что дополнить их в этой жизни не получится.
Вот настало время ужина, потому я вместе с родителями сел за стол.
— Гектор, — заговорил отец, покончив с едой. — Завтра, двадцать восьмого июля,
придёт профессор МакГонагалл. Ты же помнишь её?
— Да. Помню.
— Она сопроводит тебя за покупками к школе.
— Хорошо.
— Мы договорились с директором Дамблдором, что тебя зачислят сразу на третий курс
Хогвартса, но с одним условием. За полгода тебе нужно будет наверстать упущенное.
Отец выглядел не очень довольным подобным раскладом.
— Не проблема, отец, — кивнул я, а родители тут же удивлённо уставились на меня.
— У меня идеальная память. Если не пойму, то просто запомню.
— Удивительно, — улыбнулась мама. — У Гермионы, твоей сестры, тоже идеальная
память. Правда, только на книги…
— Но, однако, — отец вновь проявил лёгкое недовольство.
— Что-то не так? — спросил я, дабы понять, что им не нравится.
— Да как тебе сказать… Понимаешь, сынок, ты, можно сказать, только-только
выздоровел. Так мало видел, мало знаешь. Со сверстниками толком не общался…
— Роберт, — с лёгким укором мама посмотрела на отца.
— А что? — он глянул на маму в ответ. — Я знаю, что из себя представляет школа с
полным пансионом.
— Не стоит беспокоиться, — немного улыбнувшись, прервал я это блёклое негодование.
— Я очень быстро обучусь нюансам социального взаимодействия.
Родители удивлённо похлопали глазами. В это состояние их привело, очевидно, моё
высказывание. Но я со всей ответственностью заявляю, что хоть я и сам прекрасно
знаю смысл этих слов, как и многих других в языке, но и в этой жизни я честно их
услышал, многое честно прочитал, осознал и с чистой совестью могу использовать
сложные формулировки для общения. В конце концов, даже все те годы находясь в
вегетативном состоянии, я так или иначе увидел или услышал очень и очень многое, а
мозг — обработал.
— Я справлюсь, — кивнул я.
С ужином было покончено, и я отправился в свою комнату — нужно ещё многое почитать.
Единственное, что действительно меня печалит — допотопный компьютер без интернета.
Будь это иначе, я смог бы найти кучу литературы и освежить знания хотя бы ради
проверки того, что осталось в моей голове из актуального для конца двадцатого века.
Ближе к ночи я хотел уже без лишних глаз поработать над энергией жизни, но
передумал. Процесс может затянуться, а по словам родителей, завтра мне предстоит
поход с МакГонагалл по магазинам. Спешка может лишь навредить, да и получше нужно
разобраться с памятью осколков. Да, она есть, она упорядочена, но память — странная
вещь. Даже с эльфийскими ментальными техниками нельзя просто взять, и просмотреть
её. Нужно запустить в разуме цепочки ассоциаций и по ним уже добраться куда-то.
Если вообще есть куда добираться. Либо сон. Да, именно сон может помочь разобрать
все эти завалы.
***
В зале дома Грейнджер сидели на диване Роберт и Эмма. Телевизор был включен, но
звук был на минимуме. Практически полночь — столько показывали стрелки настенных
часов.
— Сомневаюсь я, — заговорил Роберт, приобняв Эмму, — что эта идея со школой —
хорошая.
— Не переживай так.
— Неужели ты не беспокоишься?
— Ещё как беспокоюсь, — Эмма положила голову на плечо мужа. — Но я также вижу, с
какой абсурдной скоростью он обучается всему новому. Ещё месяца не прошло, а из
плохо говорящего, плохо держащего вилку в руках и не понимающего ничего вокруг,
Гектор превратился в спокойно ориентирующегося во всём мальчика.
— Это да.
— Он твой компьютер освоил за сутки. От неловкого изучения клавиатуры и этих, как
их…
— Я понял. Понял.
Они помолчали минутку, смотря какое-то ночное шоу по телевизору.
— Врач из Хогвартса, мадам Помфри, — заговорила Эмма. — Передала с Гектором
записку. Она тоже отмечает очень высокую обучаемость нашего сына. И очень высокую
активность мозга.
— На сколько процентов?
Эмма чуть повернула голову, взглянув в глаза мужа с укором.
— Какие проценты? Ты же врач.
— Да-да, — отмахнулся Роберт. — Знаю, что мозг активен на все сто, а учитывать
нужно области единовременной активности. Просто все эти стереотипы… Совсем как с
языком.
— Ты о том, что разные области на языке ощущают разные вкусы?
— Вот-вот. Глупость от неправильно сформулированной, но верной мысли в старинном
исследовании. Но мы отвлеклись. Что там писала их врач?
— Что сейчас, пока активность мозга высока, самым лучшим решением будет нагрузить
Гектора различной активностью. Сейчас для него как раз будет самым лучшим —
погрузиться в социальную среду.
— Но…
— Никаких «но», — Эмма строго смотрела на мужа, закрепив свою точку зрения,
легонько стукнув ладошкой по его груди. — После стольких лет… Мне самой очень
хотелось бы каждый день наблюдать за, наконец-то, начавшим развитие сыном. Но для
его же блага нам следует придержать свои эгоистичные порывы. Тем более профессор
сказала, что по законам магического мира, магглорождённый волшебник обязан пройти
обучение. И он пройдёт.
— Да-да, а иначе, судя по намёкам, будет применено совершенно легальное заклинание,
и мы сами с радостью побежим отдавать сына в Хогвартс. Не нравится мне подобное
принуждение и безвыходность. И куда смотрит правительство?
— Как будто у нас что-то не так. И, дорогой, ты правда думаешь, что правительство
не в курсе о волшебниках?
— Просто мне бы не хотелось к чему-то принуждать Гектора.
— Так давай его завтра и спросим?
***
Лучики утреннего солнца настырно пробивались через щели между шторами, светя мне
прямо в глаз — именно с этого начался мой день. Встав с кровати, в который уже раз
я глянул на доски с моими записями, которые я делал в состоянии овоща — ничего не
понятно. Одевшись и добравшись до санузла на втором этаже, умылся и спустился к
завтраку — тут как раз уже всё было готово.
Конечно же не обошлось дело и без стандартных разговоров о погоде, но вот застолье
и чаепитие закончилось совсем не тем вопросом, который я ожидал услышать.
— Гектор, сынок, — заговорил отец, что уже был собран для поездки на работу. — А ты
сам-то хочешь ехать в Хогвартс? Учиться магии?
Поразмыслив над ответом долю секунды, я решил прибегнуть к наглядной демонстрации,
и взял в руки одну из оставшихся на столе булочек.
— Как я понял, магия — не только красивые чудеса, — заговорил я, переводя взгляд с
матери на отца, что продолжали сидеть за столом и с интересом слушали меня. — Она
подвластна эмоциям, настроению, возбуждению нервной системы.
— Даже так? — в очередной раз удивился отец, услышав фразу, которую не от каждого
взрослого услышишь.
— Прочитал в книгах по биологии.
Такой ответ, похоже, и удивил, и одновременно с этим, умилил родителей.
— Так вот. Представьте, что меня не обучили это контролировать. Эмоции, обида,
стимуляция нервной системы, какой-то человек… — я демонстративно потряс булочкой в
воздухе. — …сильно меня обидел. Всего на краткий миг, в приступе обиды, горечи и
подростковой ненависти, я пожелал ему исчезнуть.
Нейтральная магия моего нового тела легко отозвалась, а булочка осыпалась пеплом на
стол.
— И нет его больше. А я не хотел, нет. Поддался эмоциям.
Волевая магия — не то, что практиковал эльф из осколков памяти. Совсем не то. А
потому мой маневр дался мне отнюдь не легко, хотя сама концепция и была известна
ему, а теперь уже и мне.
Родители, судя по слегка побледневшим лицам, узрели другую сторону магии.
— Этому нужно учиться. Учиться контролю. Я обязан.
Конечно, это не совсем так, ведь базовый контроль магии у меня есть, а точнее, есть
понимание того, как к нему прийти. Сейчас мой контроль — лишь отголоски прошлого.
Как эти осколки памяти…
Звонок в дверь отвлёк нас от столь важной для родителей темы. Словно вернувшись
сознанием в этот мир, они отмерли, и отец пошёл открывать дверь. Я их понимаю. В
памяти эльфа, да и в памяти других волшебников, от которых мне не досталось почти
ничего, кроме самых сильных их переживаний, полно моментов, где родители прощались
с детьми, которым предстояло обучение. Нежелание отпускать, горе, непонимание и
страх граничили с радостью, ведь полноценно изымать детей приходилось порой из
таких семей, что не всегда могли прокормить себя. Те люди боялись и радовались
одновременно. Боялись того, чего не понимали, но радовались, что у ребёнка будет
шанс выбраться со дна.
Тряхнув головой и отогнав не вовремя нахлынувшие мысли, я встретился взглядом с
зашедшей в дом профессором МакГонагалл. Как и в парочке смутных воспоминаний того
времени, когда я был в вегетативном состоянии, дамочка эта выглядела слегка за
пятьдесят, носила чёрное строгое платье в пол, а поверх — изумрудную мантию.
Строгий взгляд, аккуратные очки.
— Мистер Грейнджер. Рада видеть вас в добром здравии, — сухо заговорила она, почти
незаметно улыбнувшись. — Боюсь, мы не представлены. Минерва МакГонагалл, профессор
трансфигурации и замдиректора школы чародейства и волшебства Хогвартс.
— Очень приятно, мэм, — я встал и, заложив руки за спину, чинно кивнул.
Увидев лёгкое непонимание, но при этом и принятие жеста, одёрнул себя. Чопорность
этой мадам выдернула эльфийские рефлексы касательно этикета, а сам жест
демонстрировал отсутствие доверия, но при этом вежливость и неизбежность знакомства
и дальнейшего сотрудничества.
— Полагаю, вы готовы отправиться за покупками к школе?
— Безусловно, профессор.
Одежда у меня была, поэтому сейчас, в простых джинсах, кроссовках, футболке и серой
толстенькой ветровке, я ехал вместе с профессором на очень странном магическом
автобусе, в котором меня безбожно мотыляло по всему салону. Денег мне выдали с
избытком и нужно будет, как я понял, разменять их в банке гоблинов.
До Дырявого Котла мы добрались буквально за полминуты. Внутри, как и в прошлый раз,
находились не самые приятные люди. Профессор провела меня на задний двор заведения,
прямиком к тупику в виде кирпичной стены, окрашенной белой краской. Достав
волшебную палочку, профессор постучала по определённым кирпичам, открывая проход.
Занятно. Это не свёрнутое пространство — это переход на другой план. Интересно,
много таких вот островков в других измерениях, или это стабильный проход в
ближайший материальный мир? Такое вполне может быть. Эльфы таким баловались, хотя
предпочитали разворачивать пространственные аномалии и растить там свои Леса. С
виду роща из пары десятков деревьев, а внутри — полконтинента.
— Добро пожаловать на Косую Аллею, мистер Грейнджер.
— Благодарю, профессор.
Улочка и впрямь была косой. Петляющая мощёная камнем дорога, кривоватые деревянные
и каменные дома с разноцветной облицовкой. На первых этажах домов размещались
разнообразные магазины или прилавки рядом с домом. Тут и там сновали волшебники в
разных мешковатых одеждах, мантиях, плащах, халатах и платьях. Тяжело было найти
общий стиль одежды, но проглядывалась одна очевидная черта во всех — открыто
зачастую лишь лицо и руки, а юбки обязательно длинные, как и платья. Мужчины были
одеты тоже разнообразно и нередко встречались люди в деловых костюмах на разный
фасон и цвет.
Первым делом профессор повела меня к большому белому зданию в конце улицы. Оно
разделяло улицу надвое, словно корабль волны. Снаружи стояли в кирасах и с
алебардами типичные гоблины — мелкие, нескладные, с длинными острыми ушами и
крючковатыми носами.
Холл банка был просторным, высоким и монументальным. Богато и кажется
основательным, но дварфы делают во много раз лучше, да и богатство оформления
бородатых подземных кузнецов не вычурное, и выглядит очень гармоничным. Здесь же
просто всё буквально «провоняло» наносной важностью. Мелкие гоблины сновали туда-
сюда с тележками или папками с бумагами. По бокам холла стояли высоченные
деревянные стойки, за которыми гоблины имитировали крайне полезную деятельность.
— Скажите, профессор, — заговорил я, пока мы стояли в самой короткой очереди к
стойкам. — Почему финансовой системой волшебного мира заведуют гоблины?
Несколько волшебников в длинных, но лёгких одеждах, несмотря на лёгкий шум в зале,
обратили внимание на зарождающийся диалог.
— Потому, мистер Грейнджер, что после многочисленных восстаний, финансы — то
немногое, чем по договорам о мире доступно заниматься гоблинам.
— Я изучил книги Гермионы за первый и второй курсы. Теперь меня снедает вопрос. Что
побудило волшебников не только оставить в живых расу разумных и кровожадных
хищников, но и передать в их руки управление финансовыми потоками?
МакГонагалл посмотрела на меня явно изучающе. Похоже, она не ожидала подобных
мыслей и фраз от того, кто не далее как месяц тому назад вышел из вегетативного
состояния впервые в жизни.
— Вы задаёте очень серьёзные вопросы, на которые не каждый волшебник способен
ответить. Раз вы подошли к этому вопросу пусть и с жестокой, но прагматичной
стороны, то позвольте ответить в схожем ключе. Со времён последнего восстания,
насколько мне известно, были очень жестко пересмотрены условия их капитуляции. Не в
сторону гоблинов, как вы понимаете, мистер Грейнджер.
Я понимающе кивнул, а проходивший в стороне от нас гоблин во фраке, хищно
оскалился. Невольно я потянулся рукой к кинжалу на поясе, которого, само собой, у
меня не было — память осколков, рефлексы не биологические, но ментальные. Мой жест
не остался незамеченным гоблином, и тот оскалился ещё сильнее. Если верить памяти
эльфа, то есть решение касательно этой злобной расы, оно же единственно
правильное — геноцид. Ради всеобщего блага, разумеется.
Наша очередь продвинулась, и мы стали ещё на шаг ближе к стойке обслуживания
посетителей. Очень высокой стойке — даже в этой мелочи прослеживается
необоснованное высокомерие кровожадных коротышек.
— Помимо этого, — продолжила говорить МакГонагалл. — Гоблины делают великолепное
волшебное холодное оружие, как и прочие изделия из разных типов металлов и стали.
Власть имущие в те времена решили, что терять таких мастеров никому не с руки.
— И давно было создано последнее изделие гоблинов?
— Как ни странно, но со времён последнего восстания почти не появилось ничего
нового. Но, стоит отметить, мистер Грейнджер, что их работы и стоят очень много, а
целевое назначение — боевое. В наше время это направление магии угасает за
ненадобностью.
Угу, как же. Так я и поверил. Просто эти коротышки, если я правильно помню, свою
действительно серьёзную магию применяют через массовые жертвоприношения разумных с
магическим даром. Нет возможности восставать — нет возможности захватывать
волшебников и других одарённых в достаточно больших количествах. Ну, это если
верить осколкам памяти эльфа, а не верить им причины нет — сходство тех и этих
гоблинов поразительно. Это если не считать одежды.
— Ясно. Угроза очередного, но уже более кровавого восстания была посчитана как
незначительная, учитывая возможную, но такую же эфемерную выгоду в виде артефактов.
— Есть ещё ряд причин, мистер Грейнджер, но они не столь значительны. И
учитывайте, — МакГонагалл строго посмотрела на меня, в то время как мы продвинулись
в очереди. — Что я отнюдь не эксперт в истории и политике. Я не могу даже
предположить, чем в действительности руководствовались волшебники тех времён, но
это точно была не жалость. Не те были времена.
Мы добрались-таки до стойки, и быстро договорились об обмене валют. Курс был один
галлеон к пяти фунтам. Финансовая система тут была, как любят англичане — куча
монет с некратным друг другу номиналом. Золотая, серебряная и бронзовая. Галлеон,
сикль и кнат. Само собой, куцые воспоминания гнома помогли с лёгкостью увидеть
магический сплав, а не золото, а в перебираемых гоблинами по соседству драгоценных
камнях — подделки. Всё здесь — антураж и бутафория, театр одного народа.
Следующим пунктом в списке покупок был ученический сундук. Хорошая функциональная
вещь в местных реалиях. Может быть столом, шкафом, сундуком, чемоданом. Разделённые
отсеки с расширением пространства, удобство использования, дешевизна. Профессор тут
же уменьшила сундук каким-то заклинанием и взяла с собой. Нужно будет не забыть
зачаровать рюкзак на расширение пространства.
Далее мы купили комплекты учебников за первые три курса и уложили всё в тот же
сундук, на мгновение увеличив его обратно. Ингредиенты для зельеварения были
приобретены и отправлены в Хогвартс. Тоже за три курса — мне предстоит практика в
них.
Всякую мелочь ширпотребную в виде пергаментов, перьев, чернил, различных
инструментов и телескоп мы купили в магазине всяких мелочей, а школьную форму с
несколькими мантиями — в магазине с соответствующим названием: «Мантии на все
случаи жизни».
Подбор волшебной палочки — бред полнейший. Точнее бред — процедура, а концепция по
большей части верна — волшебник не может выбрать себе любой готовый магический
инструмент, если он не изготовлен конкретно под него заранее. Тем более это
справедливо для магического инструмента из органических компонентов. Одинаковая с
виду древесина может настолько отличаться структурно, что будет чуть ли не
противоположные свойства придавать энергии, при прохождении через неё.
В общем, в малость запылённом магазинчике некоего мастера Олливандера, я долго
стоял посреди тускло освещённого зала и бессмысленно махал палочками, подаваемыми
чудным седым старичком в коричневом старомодном костюме тройке. Старику было
попросту скучно, хотя я прекрасно видел в его взоре, порой смотрящем глубже, что
ли… Видел, что он и без перебора может подобрать палочку — он ощущал и понимал
мельчайшие оттенки энергетики. А потому я не удивился, когда мне досталась
тринадцатидюймовая палочка из акации с сердечником из шерсти единорога. Стоило
взять её в руки, как с кончика палочки сорвался яркий сноп разноцветных искр, а
Олливандер буквально засветился от радости.
— Прекрасная палочка, мистер Грейнджер! Сильная и разносторонняя, хоть и не
приемлет тёмную магию, да. Как жаль, что вы потеряли два года чудесной поры первых
детских открытий в мире магии.
Поблагодарив мастера Олливандера, мы с профессором покинули его лавку и направились
обратно в Дырявый Котёл, а точнее — к переходу в обычный мир. На самой его границе
я обернулся, пристально вглядываясь в Косую Аллею, деревянные дома, вывески и
странно одетых людей.
— Мистер Грейнджер? — профессор МакГонагалл стояла рядом со мной и ждала, пока я
перешагну границу первым. — Что-то случилось?
Я смотрел и сравнивал увиденное с тем, что отложилось в памяти. Волшебные города,
высокие белые башни людской академии волшебства с её сияющими шпилями, идеальная
чистота, великолепные дороги, впечатляющая, но неприятная эльфу архитектура,
здоровое и радостное население. Даже города и деревеньки, далёкие от столицы или
торговых центров казались ничуть не хуже современных мегаполисов в плане качества,
что ли. А тут? Инфантильная разруха…
— Беглецы.
— Что, простите?
— Волшебники — беглецы. Я вижу перед собой наспех сколоченный цыганский табор, что
напоказ выставляет свою уникальность, словно гордясь своим бедственным положением.
— Не рекомендую вам озвучивать эту мысль среди волшебников, — строго посмотрела на
меня профессор, когда я обернулся к ней. — Пусть это и в некоторой мере правда.
Она вздохнула, и быстрым взглядом убедившись, что рядом никого нет, продолжила.
— Мы, волшебники, отчаянно цепляемся за лживую мысль, будто нас не загнали в угол,
а мы сами отрешились от мира. Правда в том, что отрешились-то мы сами, но по своей
ли воле?
Обратно мы двинулись тем же путём — паб, автобус, дом. Родители ещё были на работе,
но это нормально с недавних пор. Как я понял, почти сразу же, как только меня
перевели на лечение в больничное крыло Хогвартса два года назад, родители с
остервенением принялись работать в своей стоматологической клинике и теперь она
довольно быстро расширяется и даже филиалы есть. Что же, мне есть, над чем и
подумать, и поработать.
Как я и планировал недавно, нужно провести так называемую инициацию с измерением
жизни. Для этого я высунулся в окно и сорвал пару листочков с ветки дерева, что
растёт у дома. В следующем году оно уже будет постукивать в окно при сильном ветре.
С лёгкостью «сложив» своё костлявое тельце в позу лотоса, положив по листику на
колени и взяв по листику в руки, я сосредоточился на своей внутренней энергии.
Легко найдя ту «струнку», которую нужно потянуть для передачи энергии, я влил её
крохи в листики. Это необходимо, так как сами по себе листики практически не несут
в себе энергию — нужно заставить эти крохи резонировать, разложить листики на
энергию и поглотить.
Справившись с этим этапом, я осознал, что тело с трудом готово накапливать энергию
в себе. На девяносто пять процентов, так сказать, моё тело является проводником и
способно проецировать энергию от души, но не хранить. Было одновременно привычно и
непривычно концентрировать внимание на таком абстрактном понятии, как энергия и
удерживать её, пытаясь вместить её и сохранить там, где места нет.
Следующий этап — визуализация печати «Накопление-Передача» внутри тела. Простая
сферическая печать из трёх одинаковых рунных кругов, попытки вспомнить которые,
вызвали у меня вполне реальную колющую боль в висках. Печать нужно активировать
накопленной энергией. Направил энергию жизни с примесью нейтральной в печать. Моё
тело чуть-чуть засветилось зелёным.
Теперь самое сложное — воображение и визуализация. Между душой и телом нет как
такового канала передачи энергии, но при этом — есть. Каждая клеточка тела,
органелла, молекула — всё имеет связь с душой. Но в обычном состоянии эта
энергетическая связь почти полностью односторонняя — от души к телу. Нужно либо
вокруг каждого отдельного канала выстроить печати реверса и одновременно их
активировать на краткий миг, либо выстроить вокруг тела одну большую. Первое
практически безболезненно, но неосуществимо без сложнейших артефактов либо, как
говорится, интеллекта «восьмидесятого уровня». Странная фраза, интересно, откуда?
Ни того, ни другого нет, а значит пойдём сложным, болезненным путём.
Мысленно начал выстраивать вокруг себя сферу из множества рунных кругов в разных
плоскостях друг к другу. Это заняло минут двадцать. Я переживал, что
неподготовленный к подобным нагрузкам на воображение и жесткую фиксацию образов
мозг, попросту спасует. Был риск отключиться. Но, к моему удивлению, я не
почувствовал никакого дискомфорта — мозг переваривал нагрузку на ура. Сказался опыт
сбора души из частичек? Возможно. Точно! Мозг же тринадцать лет на максимуме
возможностей помогал разуму и душе! Ясно…
Закончив с выстраиванием сферы, подключил к ней печать «Накопление-Передача», в
которой резонанс энергий вызвал экспоненциальный рост мощности энергии жизни. Три
секунды до активации. Утечка энергии — отсутствует. Шанс обнаружения колдовства
местными — минимален. Допустим уход в медитацию для отключения разума от тела.
Боль. Резкая и сильная, нестерпимая. Телесная и душевная. Она не даёт «поплыть»
сознанием, невозможно отрубиться от шока, только терпеть. Отключение разума от тела
исключило ответную реакцию на боль — тело не кричало и не дёргалось, но мне не было
от этого легче.
Нескончаемые две секунды адской боли, и всё вернулось в норму. Печати потухли, а
разум вернулся в ноющее каждой субатомной частицей тело. Фантомные ощущения ужасны,
но быстро проходят. Уже через десяток минут я вновь сидел на полу в позе лотоса и
пытался почувствовать свою энергию. Судя по ощущениям, всё прошло так, как и
должно — в душе гуляла энергия жизни. Ощущения правильные и их не спутать, это как
понимание — оно есть и всё тут.
Следующий этап — формирование магического конструкта, не имеющего названия.
Формируется он в теле и активируется любой энергией — специально разработано для
универсальности. После активации, конструкт сливается с душой и начинает искать в
ней нужную волшебнику энергию. Найдя нужную энергию, сферический конструкт
стягивает её всю вокруг себя и методом перебора характеристик пытается вызвать
резонанс в получившейся поверхности. Это вызывает скачкообразный рост показателей,
свойственных сугубо этой энергии, а в душе активируется свойственный абсолютно всем
душам механизм самозащиты от разрушения — выброс излишков энергии. Вот только
вектор движения энергии уже задан и выбросить её через тело душа не сможет.
Однако душа — нерушима. Это закон мироздания, доказанный эльфами. Эффект распада,
который я испытал после смерти, требует особых условий, воссоздать которые не
удалось никому на моей памяти, и даже если получится разрушить душу, то её ядро,
суть души, всегда останется цельным. Такая раскачка энергии не нанесёт вреда — чем
сильнее будет резонанс, тем крепче станет душа и предел очерчен лишь способностью
разума «переварить» ощущения и изменения. Правда, после спада резонанса всё
вернётся на исходную с небольшой поправкой на чуть-чуть увеличенную плотность души,
но это приятный бонус, практическая польза которого ускользает от моего понимания.
Суть этих манипуляций в том, что вся бесконечность множественности измерений
находится в одной, так сказать плоскости. Душа и духовная плоскость мира ближе
всего к энергетическим измерениям, потому и работать приходится через неё. Когда
энергетическая нагрузка в душе от работы магического контура станет достаточной, то
на краткий миг душа сможет «коснуться» нужного энергетического измерения для сброса
давления в идентичную среду. Подобное тянется к подобному, словно прогибая,
проминая мироздание до нужного измерения. Но такие манипуляции с реальностью не
проходят бесследно, а потому между душой и энергетическим измерением, в моём
случае, жизни, установится слабая, но практически нерушимая связь. Моей задачей
будет стабилизировать и закрепить связь.
Проблема в том, что произойти это может через пять минут, а может и через час.
Можно просто пойти в кровать и поспать — момент установки связи не проспишь…
Добравшись до кровати, я попросту завалился сверху на заправленное одеяло. Хотел
уже прикрыть глаза, как ощутил резкий тремор, а по всему телу прошла тягучая волна
разнообразных ощущений. Связь установлена. Быстро, но не феноменально — это дело
случая.
Укрепление и стабилизация связи происходит простым способом. Нужно равномерно и
довольно длительно использовать энергию измерения. Равномерно и длительно. Обычно
для этого просто дают амулет с кристаллом накопителем и магическим контуром для
равномерной откачки нужной энергии. Однако, у меня такого нет. У меня много чего
нет, но дело вовсе не в плохой подготовке — я не знаю, где тут что можно взять
магическое и привычное, да и кристаллы-накопители всегда были дороги. Тем более,
можно справиться своими силами, ведь энергия жизни не огонь какой-нибудь, всегда
есть применение. Вот, к примеру, моё тело.
Диагностика говорит, что оно в порядке, но это не значит, что оно идеально. Всегда
есть от чего почистить, улучшить, оптимизировать, а в воспоминаниях эльфа,
прошедшего по пути волшебника и целителя, есть парочка техник и методик по
улучшению тела до состояния идеала — обязательная процедура для эльфов-младенцев.
Рождаются-то они обычными детьми, разве что наследственность хорошая. Но до
двадцати лет проводится столько различных манипуляций профилактического характера,
что после этой возрастной планки в двадцать лет и при периодической
профилактической чистке и уходе за телом, эльф превращается в неболеющее и
нестареющее существо с аномально высокими сенсорными характеристиками и чистым
разумом. А многолетнее, порой длящееся веками, самосовершенствование как разума и
магии, так и тела, делают эльфов такими идеальными ещё и визуально. А некоторые
думают, мол, родился эльфом — всё, красавчик. Наивные, хотя эльфы и от природы не
уроды.
Вот и сейчас я использую один из магических конструктов на своём теле. Малое
Очищение. Название передаёт суть — немного чистится от мусора геном и тело. Но это
я понимаю уже не памятью эльфа, а тех нескольких людей, что жили во времена
экспансии космоса. Правда, их память довольно бесполезна — потребительская
структура общества. Эти осколки дали мне в основном лишь недовольство отсталостью
мира вокруг, но вот их понимание генома оказалось полезно — оно показало, что
именно меняли магией эльфы. Забавно, как куцые знания разных эпох сплавляются во
что-то цельное. Человеческий геном, в отличие от эльфийского, просто чудовищно
засран мусором, следами деятельности вирусов и подобными бесполезными, но и не
вредными мутациями. Однако, так просто их тоже удалять нельзя. Например, ДНК
человека и шимпанзе схожи более чем на девяносто восемь процентов. Именно эти два
процента определяют разницу между этими видами живых существ. Но важно не только
соотношение генов, но и расположение друг относительно друга. Малейшее необдуманное
изменение может привести как к невероятному успеху, так и к грандиозному провалу, и
второе — наиболее вероятно. Так, что делать? Память осколков — подскажи?
И память подсказала — не лезть в это пока что. Нет нужных знаний. Следуя
приобретённой от эльфа уверенности в собственном опыте целителя, я чуть было не
сделал ошибку. Может быть всё и прошло бы нормально, но лучше набраться знаний.
Ладно, пора бы активировать конструкт.
Теперь, в течение недели, мне придётся чаще ходить в туалет, пить больше воды и
хорошо питаться. Первая неделя — чистка организма, удаление различных микрокист и
прочего непотребства. Потом, в течении ещё одной недели, будет проходить плавная
перестройка генома от очевидно-вредных генов, способных вызвать болезни если и не у
меня, то у следующих поколений. Ничего супер-радикального, да и просто радикального
тоже — убирается хлам и вместо этого, на основе имеющихся генов, подбирается что-то
полезное. Некоторые незначительные улучшения конечно же будут. Зрение, что не
ухудшится с возрастом, более широкий диапазон слуха и прочее. Повышение
выносливости и пропорции силы мышц к объёму, но совершенно незначительно, можно
пренебречь. Немного прочнее кости, чуть эффективнее работа тела в общем. Этакий
Капитан-Америка на минималках, знать бы ещё, кто это такой…
После этого конструкт отключится и исчезнет. За две недели канал с измерением
энергии жизни стабилизируется, при этом я пройду начальный курс лечения. Сами по
себе генетические изменения вступят в силу дай бог через года два-три. Внешних
изменений скорее всего не будет вообще — возможно чуть-чуть изменятся пропорции, но
всё можно будет списать банально на взросление. Единственное, что нужно будет
делать каждую неделю — реактивировать комплекс Малого Очищения. И так пока не
пройдут все изменения, а потом, до лет двадцати — раз в три месяца. Иначе толку от
всех моих манипуляций будет не много. А теперь спать…
***
Август — прекрасная пора. Мне всегда нравилось это время года. Всегда, но не
сейчас. Я привык к другому климату, и здесь, в Англии, мне всё казалось несколько
неправильным. То пасмурно и туманно, то пекло. Но, человек такое существо — ко
всему привыкает. Постепенно привык и я, а учитывая частые поездки в город с
родителями, где мне рассказывали и показывали абсолютно всё — от парков до музеев и
театров. Было интересно. Похоже, родители пытались показать мне как можно больше
мира вокруг прежде, чем я на десять месяцев уеду в замок посреди холмов и лесов
Шотландии — если верить письмам сестры, Хогвартс где-то там.
Касательно самообучения. С начала августа я хотел засесть за изучение местной
школьной программы чтобы составить своё мнение о магии, но решил, что книжки не
убегут, а вот начинать тренировочные комплексы для физической нагрузки — самое
время. Но для этого нужно определиться — какие именно тренировки?
Решил, что стоит заняться для начала эльфийским подобием гимнастики и развивать
скорость с пластичностью. Параллельно это можно совместить и с подобием силовой
тренировки — создаёшь магией меч или тренировочный браслет, и занимаешься. У эльфов
в принципе нет силовых упражнений типа поднятия тяжестей и подобного. Их развитие
можно назвать естественным и гармоничным. Единственное, чем они усложняют себе
жизнь во время тренировок — магический браслет, симулирующий повышенную нагрузку на
тело, комплексную. Так обходится та планка, когда доспехи и меч становятся слишком
лёгкими, чтобы считать работу с ними за нагрузку.
Сотворить меч — дело пары минут. Нужна лишь земля и знания пары волшебных печатей и
контуров. Но куда его потом девать? Проблемка. Решение в голову сразу не приходит,
а значит идею с мечом нужно пока что отставить в сторону. Тем более из зеркала на
меня смотрит хоть и очень симпатичный парнишка-брюнет, но тщедушный до боли. Аж
слезу скупую пустить хочется. Ещё и наедаться от души пока не получается — в том
«вегетативном» состоянии я ел ровно столько, чтобы не чувствовать голод, а это
действительно мало. Сейчас для меня попытки заниматься с мечом — изощрённая попытка
суицида.
Расставив все точки над «i», однажды днём, пока родители уехали на работу,
пробрался в высокие заросли кустарника, сел на колени, разровнял ладошкой землю у
корней и представил, как на поверхности формируется круглый контур из трёх рунных
кругов один в другом. Энергии земли у меня нет, а преобразовать её из земли под
ногами равносильно порче ландшафта и кратковременному повышению магического фона.
Потому я направил нейтральную энергию в воображаемый контур и по мере заполнения
его энергией, контур стал тускло светиться серым в видимом спектре, постепенно
переходя в коричневый. Расчётные затраты энергии превысили двадцать процентов и
только после этого контур активировался.
Результат — простой и тонкий металлический браслет. Подумал головой как следует, и
разрушил его, создавая более широкий. Дело в том, что зачарование довольно
объёмное, а слишком мелким его делать проблематично без инструментов. Вот, казалось
бы, опытный маг, а зависим от инструментов как обычный человек от своего
технологического окружения. А чтобы сделать инструмент, нужен другой инструмент, а
для него — другой. И так много раз. Ужас!
Под размышления об инструментах, создал магический контур для закрепления
трансформации полученного браслета и следом же впихнул в него контур зачарования на
эмуляцию физической нагрузки. Внешне браслет никак не изменился, оставаясь всё
таким же простым, широким, с металлическим блеском. Без сомнений надев его на руку
я не ощутил ни грамма веса, а браслет ещё и стянулся ровно по ширине руки. Проведя
по нему пальцем в точности как в воспоминаниях, я ощутил тяжесть, от которой
немного сгорбился. Двигаться было тяжело, словно в мокрой одежде. В большом
количестве мокрой одежды. Хм. Такое можно использовать вообще на постоянной основе,
только чуть слабее. Браслет будет всегда адаптировать силу воздействия, и я не
почувствую улучшений, но при этом, после отключения, не потребуется адаптироваться
к этим самым улучшениям. А ещё, нагрузка от браслета не будет угнетать рост тела.
Ну, оно же симулирует нагрузку комплексно, а под постоянным действием тяжести тело
может развиться не так, как должно — этого тут нет.
Зайдя в дом и смыв появившийся от усиленной концентрации пот в душе, я отправился
опустошать холодильник, а после, до самого вечера, сидел за книгами, иногда
прерываясь на подобие гимнастики, приседания и отжимания. Банальщина, но полезная.
Вечером с работы приехали родители и за ужином я поделился с ними впечатлениями от
прочитанных книг.
В таком русле и полетели один день за другим. Каждую неделю я обновлял магические
контуры в своём теле, читал самые разные книжки, раздражался от бесполезности
компьютера, упорно занимался физической подготовкой, старался много есть и пить.
Память моя работала отлично, и я действительно всё запоминал с первого раза, причём
не только дословно, но и в некотором смысле, с пониманием прочитанного и
увиденного. Учебники по местной магии дали мне некоторое представление о школе
волшебства в этом мире. Здесь совмещалось как колдовство посредством воли, желания
и фантазии, так и посредством различных рун, математических вычислений,
интерпретации значений цифр на мистический толк и прочее. К примеру,
трансфигурация. По опыту могу сказать, что можно преобразовать один предмет в
другой посредством голой воли. Однако в учебниках говорится о необходимости знаний
формул и точных расчётов. Это тоже вполне можно назвать правильным, ведь разум
задаёт форму волшебству. Пусть я выражусь и не совсем корректно, но пропуская
энергию через призму разума, удерживающего магическую формулу, на выходе мы
действительно получим нужное преобразование.
Чары — колдовство посредством жеста, слова, воли, фантазии. Да, колдовать можно и
без всего этого при наличии соответствующей энергии в больших количествах и парочки
базовых контуров и символов, но тут… Странно как-то всё.
Заучил скупые «инструкции» к заклинаниям, а иначе и не скажешь, по учебной
программе за три года и немного бытовых чар из записей сестры. Пока трудно делать
выводы и стоит посмотреть на волшебников в естественной среде обитания — в
Хогвартсе.
Гермиона в доме так и не появилась, лишь отписалась с совой, что от неких Уизли
сразу отправится в Хогвартс, всем желает добра, мира, жвачки, у самой всё отлично.
Вот и всё. Наглая птица ещё и ответа не дожидалась — вручила письмо и улетела. Ну и
ладно.
Физическое состояние за август я немного улучшил, что неудивительно. Энергия жизни,
молодость, растущий здоровый организм, который час от часа становится ещё здоровее,
обильное питание и жизнь по графику — грех не развиваться! Конечно же я не стал
атлетом — вполне себе нормальный тринадцатилетний парень, выше среднего, лицо стало
чуть более смазливым, волосы всё такие же чёрные, да глаза голубые. Теперь хотя бы
не хочется как можно скорее меня накормить. Правда, пришлось вновь немного обновить
гардероб, но это касалось только обычных вещей — купленная школьная форма и мантии
подогнались по размеру сами — думаю, это продукт местного зачарования или
артефакторики. Жаль, что здесь не используют конструкты и печати, и понять что-то
просто держа вещь в руках — почти что невозможно.
Тридцать первого августа я был собран и укомплектован к поездке в Хогвартс. Все
необходимые вещи и купленные принадлежности, книги, канцелярия, носки-трусы и
прочее барахло — всё благополучно влезло в выпрошенный у родителей, купленный и
лично самим зачарованный рюкзак-треугольник на одной лямке. Да, один из немногих
конструктов, что я знаю — для создания походной сумки. Часто приходилось
использовать в путешествиях.
О кондициях в плане параметров… Ну, судить тяжело. Браслет адаптируется к моим
успехам и мне так же тяжело тренироваться, как и в первый раз, однако хватает меня
уже не на пару десятков различных движений или десятиминутную разминку, а на
полноценную серию движений и почти час упражнений, чем-то напоминающих ушу. Или это
ушу напоминает эльфийские тренировочные комплексы-танцы?
Колдовство… Ну да, я заучил, но не разучил заклинания. Причина моих затруднений
очень проста — я направляю магию нитями, так сказать. Осколки жизней так лихо
встроились в мою душу, что восстановить контроль было просто, но пришла другая
проблема — рефлекс. Практически вся магия, все конструкты, руны и прочее, что я
принёс с собой из этих осколков, требовало именно точного и тонкого контроля
энергий, умение направлять их сугубо и только в форме нитей, предотвращая
рассеивание. Это играет со мной злую шутку, ведь я неосознанно их так и направляю,
а местное колдовство базируется на шлейфах выпущенной через палочку магии. Именно
шлейфах, что словно струи дыма, а такое я не практиковал. Но, думается мне, это
всего лишь дело времени и практики. Нужно научиться «отпускать» магию, а уже потом
прочувствовать, осознать и научиться делать эти шлейфы осознанно, без палочки.
В общем, в местной магии ничего не понятно, но очень интересно.
***
Утром первого сентября я был полностью готов к труду и обороне, заранее приодевшись
в школьную форму из брюк, рубашки, джемпера и галстука. Само собой без обуви дело
не обошлось. Хорошие лакированные ботинки, хотя, это всё-таки полуботинки. Мантии и
прочие личные вещи лежали в рюкзаке, как и всё остальное, а школьный сундук ехал
практически пустым. Я не побрезговал и наложил целый комплекс магических контуров и
зачарований на одежду для улучшения её практичности и стойкости на пару с
поддержкой комфортных условий. Родители в честь моей первой отправки в школу в
качестве ученика вообще, и в Хогвартс в частности, решили припоздниться на работу.
Мне предстояла не классическая поездка на поезде и лодках, а отправка камином, и не
утром, а почти вечером. Потому я выслушивал наставления о хорошем поведении,
переживания и прочее. Только лишь в полседьмого после полудня в доме раздался
звонок в дверь.
Профессор МакГонагалл лично пришла за мной, убедилась, что я в порядке и к учёбе
готов и даже аппарировала вместе со мной ко входу в Дырявый Котёл. Ощущение от
перемещения таким жестким способом, когда тебя буквально протаскивают через прокол
в пространстве размеров с игольное ушко, было непередаваемым и в попытках
нормализовать свой «внутренний мир» я даже не заметил, как мы улетели камином в
другой паб, мрачный и суровый. Бармен там был под стать пабу, высокий, мощный,
бородатый.
— Здравствуй, Аберфорт, — поздоровалась профессор, получив лишь кивок.
Посетителей в пабе не было и задерживаться мы не стали, сразу вышли.
Свежий воздух был невероятно приятен, и я даже позволил себе чуть приостановиться и
сделать пару глубоких вдохов.
— Всё в порядке, мистер Грейнджер?
— Да-да, профессор. Воздух тут больно чистый.
— Природа, озеро, лес. Хогвартс находится в очень хорошем месте как с магической,
так и природной точки зрения.
— Полностью с вами согласен, профессор.
На улице погода была пасмурная и не удивлюсь, если вскоре разыграется гроза с
дождём, впереди, в конце тропинки виднелись деревянные и каменные дома с высокими и
острыми скатами крыш. Мягкий свет огней горел в домах и всё бы хорошо, но погода
была мрачной. И странное ощущение…
— Вокруг что-то не так, профессор, — заметил я, пока мы шли до Хогвартса.
— В этом году замок будут охранять дементоры, — посуровела МакГонагалл.
— И когда школа превратилась в филиал Азкабана?
— Вы знаете о дементорах и Азкабане?
— Люблю читать и собирать информацию. Это важно.
— Согласна. Такие меры приняло министерство магии в связи с побегом Сириуса Блэка.
— Наслышан. Даже среди обычных людей в вечерних новостях предупреждали.
В голове крутились какие-то крохотные осколки знаний о дементорах, и получил я их
явно не в этом мире — тут лишь по книжкам. Заклинание Патро́нуса, относящееся к
высшей светлой магии, как её тут называют — вот их слабость. Нужно будет непременно
изучить.
Когда мы прошли деревеньку и почти дошли до Хогвартса, буквально перед его воротами
я почувствовал резкое похолодание, изо рта пошёл пар, а в магии ощущалось явное
присутствие довольно продвинутой нежити. Резко развернувшись на месте и вытащив
палочку, навёл её на пятёрку появившихся субъектов. Огромные парящие над землёй
черные балахоны. Тёмные провалы под капюшоном, подолы балахонов рваные, как и
рукава, лоскуты от которых словно двигались под водой — плавно и медленно.
Профессор не замедлила обернуться и навести палочку на них. По моим эмоциям начали
буквально перекатываться какие-то негативные… Негативы негативные, даже и не
скажешь по-другому! Словно кто-то отчаянно пытался раскачать мои плохие
воспоминания, погрузив меня в депрессию. Не прокатит — на ментал я давно навешал
кучу защиты. Но как же мерзко. Даже профессор побледнела.
— Это не тот волшебник, что вы ищете, — строго произнесла профессор. — Здесь нет
Сириуса Блэка.
Дементоры повисели в воздухе некоторое время и улетели, а МакГонагалл незаметно
перевела дыхание, как и я. Несколько способов борьбы с нежитью у меня есть в
заначке, но с волшебной палочкой я их не пробовал, как и многое другое — этот
концентратор и проводник довольно уникальный и направляет магию несколько иначе от
привычного. О магии без палочки, как я умею, речи не идёт — следует держать такие
способности в тайне и тогда они будут тузами в рукаве.
— Следуйте за мной, — строже прежнего сказала МакГонагалл.
Через пару минут мы прошли через высоченные двустворчатые двери главного входа
Хогвартса и пошли по довольно тёмным коридорам. Звук шагов по каменному полу гулким
эхом перекатывался по коридорам и терялся там, во тьме под потолком, куда почти не
падал свет — по вечернему темно за окном, а в замке свет не включили. Время
неподходящее что ли? На факелах экономят?
Вот МакГонагалл довела меня до больших дверей, легко толкнула их рукой, и мы зашли
в большой зал. Четыре длинных стола тянулись почти на весь зал, а на той стороне
был небольшой подиум, на котором стоял другой стол, перпендикулярно тем четырём. За
ним уже сидел, скучая, маленький человечек во фраке и зелёной мантии. Усы,
аккуратные круглые очки.
Пока мы шли к тому дальнему столу на подиуме, человечек оживился и с интересом
смотрел на меня.
— Минерва, — заговорил он. — Это, как я понимаю, юный мистер Грейнджер?
— Именно, Филиус, — кивнула МакГонагалл и обратилась ко мне. — Присядьте пока где-
нибудь поблизости, за любой стол. Скоро прибудут другие ученики. Церемонию
распределения будете проходить последним.
— Хорошо, профессор.
Я сел на лавку у первого попавшегося стола и стал ждать. Через несколько минут
начали собираться преподаватели и садиться за стол, к которому меня подвели.
— Мистер Грейнджер, — раздался знакомый голос позади, и обернувшись я увидел
директора.
— Здравствуйте, директор.
Дамблдор улыбнулся в бороду, а свет затейливо отразился в его очках-половинках.
— Как вам Большой Зал Хогвартса?
Я глянул вокруг, осмотрел иллюзию мрачного, затянутого тучами неба на потолке.
Директор взмахнул рукой и над столами появились множество горящих свечей, парящих в
воздухе.
— Занятные чары на потолке, сэр.
— Очень… Ёмко, да, — кивнул директор. — Что же, ученики уже на подходе. Думаю, мне
тоже стоит занять своё место.
Директор подошёл к столу преподавателей и сел на большое троноподобное кресло.
Вскоре, все места за столом преподавателей оказались заняты. Это были довольно
колоритные люди, от суровых и мрачных, до весёлых и позитивных. Был тут даже
здоровенный и лохматый мужик с косматой бородой. Наверное, какой-то полукровка.
Буквально через пару минут в зал толпой повалили ученики разных возрастов. Какие-то
они были промокшие немного, помятые, вялые, бледные и напуганные, но быстро
приходящие в себя. На каждом была школьная форма и мантии с цветными подкладками.
Рассаживались за столы они в соответствии с цветом — я сидел за теми, кто в синем.
Рэйвенкло, если верить «Истории Хогвартса».
Быстро достав из рюкзака мантию, я накинул её на себя и развернулся так, словно
сижу за столом. На меня внимания обращали по минимуму, разговаривая о своём. Как
выяснилось из этих разговоров, дементоры посетили поезд с детьми и многим стало
плохо — уж очень пагубное влияние у этой нежити.
Минут десять зал тихо гудел от голосов, а потом двери зала вновь открылись, и
профессор МакГонагалл ввела за собой небольшую толпу поступающих. Первогодки
выглядели не очень. Потеряно и шокировано, но быстро отходили, глядя на красивые
чары иллюзии под потолком.
Профессор подвела их к подиуму. Вынесли табурет, положили на него Распределяющую
Шляпу. Та словно ожила и из складок образовалось подобие лица, тут же затянувшее
песню, не попадая в ноты.
После столь своеобразного концерта профессор МакГонагалл взяла пергамент и начала
зачитывать с него имена первокурсников по алфавиту. Названный выходил из толпы,
садился на табурет лицом к столам факультетов и на голову ему надевали Шляпу. Та
либо сразу, либо чуть подумав громко, на весь зал кричала факультет, на котором и
предстоит учиться первогодке, после чего шляпу снимают, а ученик отправляется к
столу своего факультета.
Как я заметил, распределение было плюс-минус равномерное, но на Гриффиндор
поступило всё же чуть больше учеников. Хм, а ведь Гермиона на Гриффиндоре учится.
Профессор никуда не уходила, хотя первогодки кончились. Тут встал со своего места
директор, подошёл к кафедре, на которой красовалась золотая анимированная сова с
расправленными крыльями и пара свечей на подсвечниках.
— Прежде чем закончить церемонию распределения, я хотел бы сказать несколько
слов, — заговорил директор. — Для начала, сегодня к нам впервые в качестве учеников
пришли не только первокурсники, но и ещё один молодой человек. Два года назад он не
смог по состоянию здоровья вместе со всеми поступить на первый курс, и находился на
лечении. В этом году он, к нашей всеобщей радости, сможет присоединиться к нашему
дружному коллективу.
Дамблдор кивнул, а МакГонагалл посмотрела на меня и громко, как и прошлые имена,
произнесла:
— Грейнджер Гектор.
Я встал и бодро двинулся к табурету, резко развернулся, взметнув полами мантии, сел
и тут же мне на голову надели шляпу. Тишина. Тишина. Лёгкое ментальное
сканирование, не затрагивающее память, но оценивающее личность.
— Как интересно, да… — раздался голос шляпы со всех сторон.
Похоже, некая ментальная трансляция.
— …И куда же мне вас отправить?
— Не знаю, уважаемая шляпа, — так же мысленно направил я слова к этому занятному
артефакту. — К такому вопросу я не готовился, а личных предпочтений не имею. Вон,
на Гриффиндоре учится сестра.
— Решительный и целеустремлённый, вижу. Вы, молодой человек, неплохо бы смотрелись
и на Рэйвенкло. Я чувствую, что вы можете быть очень неординарной личностью.
Хаффлпафф с раскрытыми объятиями встретит ваше трудолюбие.
— Не нужно принадлежать какому-то факультету, чтобы проявлять должные черты
характера. Это лишь твой собственный выбор.
— Что же, в таком случае…
— Хаффлпафф! — выкрикнула шляпа на весь зал.
Гном внутри меня ликует. Если верить книгам, то меня ждёт дружный коллектив, труд и
жизнь в подземелье. Ещё бы эля кто с мясом поставил. Что за бред в голове?

========== Глава 3 ==========

Факультет в Хогвартсе — одна семья. По крайней мере такие слова профессора

МакГонагалл цитировали первокурсники, пока мы шли после окончания праздничного пира
до гостиной Хаффлпаффа. Несмотря на радость поступления, дети не могли игнорировать
новость о том, что школу будут охранять дементоры Азкабана, и если их беспокойство
сугубо эмоциональное, то моё — от знания, что есть в книгах, и от ощущений их
магии. И да, я шёл вместе с первокурсниками, но справедливости ради стоит отметить,
что ученики Хаффлпаффа в принципе шли одной толпой, что за показным дружелюбием, за
улыбками и весёлыми беседами скрывали реальные беспокойства и страх в своих глазах.
На меня пока что не нападали с расспросами, хоть и за столом на пиру приняли легко,
без перегибов в излишнюю осмотрительность или же наоборот, дружелюбие. Староста,
Седрик Диггори, довольно высокий шатен с непослушными волосами и словно бы
прилипшей к лицу вежливой улыбкой. По пути к гостиной он рассказывал о различных
мелочах касательно этих мрачных каменных коридоров школы, о том, как лучше
добираться до большого зала и о том, когда и куда можно попасть из главной башни,
где все лестницы двигаются.
— А здесь, — Седрик указал рукой на большую картину-натюрморт, — находится кухня
Хогвартса. Чтобы туда попасть, нужно пощекотать вот эту нарисованную грушу.
Он указал пальцем, но делать ничего не стал.
— Вход в нашу гостиную уже очень близко.
И в самом деле, мы прошли ещё десяток метров, завернули за угол и увидели большие
деревянные бочки, составленные друг на друга горизонтально. Они были настолько
большими, что взрослый человек мог бы пролезть через такую, лишь немного
склонившись.
— Вот здесь находится вход.
Хоть с нами были и ребята с других курсов, очевидно, знавших, как именно попасть в
гостиную, но сейчас они стояли рядом и ждали, пока Седрик продемонстрирует
новеньким, как это нужно делать. Он постучал в строго определённом ритме в одну из
бочек, а дно другой открылось словно дверь.
— Вот. Последовательность обязательно нужно соблюдать. Проходите, — с улыбкой
староста махнул рукой в сторону прохода.
Гостиная факультета мне слишком сильно что-то напоминала. Низкий куполообразный
потолок с немного наклонёнными стенами, обилие полочек с горшками, в которых росли
самые разные растения, кремово-желтые цвета с обилием деревянной отделки. Сама
гостиная находилась не совсем в подземельях — через высоко расположенные круглые
окна можно было увидеть траву, что растёт у стен замка. Походило на цокольный этаж,
землянку — называть можно как угодно. Множество удобнейших глубоких диванов и
кресел, массивных, но небольших деревянных столов, монументальный камин и… И опять
же круглые двери, за которыми, как я погляжу, скрывались проходы к женским и
мужским комнатам. Да это не гномьи залы — это какая-то нора хоббитов!
Все, кроме меня и первокурсников, разбредались кто куда, разбившись на компании по
интересам. Хотя, скорее всего, многие отправятся спать, ибо в глазах читалась
усталость и облегчение — родные стены защитят. Для нас же Седрик зачитал речь о
том, какой прекрасный факультет Хаффлпафф, какие тут все дружные и трудолюбивые, и
о том, что в школе есть некий конфликт Гриффиндор-Слизерин. Из-за этого конфликта
нам нужно «держать руку на пульсе», и если есть желание дружить и общаться с
учениками этих факультетов, всегда держать в уме возможность заносчивой агрессии от
гриффиндорцев, и хитрой подставы от слизеринцев, ведь, к всеобщей печали, наш
факультет многие считают логовом недалёких тупиц.
— Гектор, — фамильярно обратился ко мне староста, поручив перед этим нескольким
ученикам расселить первокурсников. — Ты ведь зачислен сразу на третий курс, не так
ли?
— Именно, — серьёзно кивнул я в ответ.
— Не стоит так официально, — Седрик продолжал удерживать улыбку на лице.
Не знаю почему, но она не казалась мне естественной. Точнее, не столько
неестественной, сколько вынужденной. Да, это подходит больше.
— Отойдём, — он приглашающе указал на свободный диван, на кресле рядом с которым
скучающе смотрел в камин до ужаса приличный парень моего возраста, с чертовски
аккуратным пробором тёмных волос.
— Джастин, — обратился Седрик к сидящему на кресле парню.
— А? Да? — парень посмотрел на нас. — Седрик. Что-то случилось?
— Можно и так сказать, — староста повернулся ко мне. — Понимаешь, Гектор, у нас на
факультете так заведено, что первое время первокурсники ходят на занятия и на
перерывы со старостами или ответственными лицами. В целях ознакомления с
маршрутами, замком, кабинетами, и всякое подобное.
— Кажется, я понимаю, в чём затруднение, — вновь кивнул я, отзеркалив улыбку
Седрика.
Мой жест заставил его на миг замереть, но он почти мгновенно продолжил говорить, а
мне показалось, что даже кивнул чему-то.
— Конечно, обычно к тем же первокурсникам мы на первое время прикрепляем кого-
нибудь из старших, но это всё сугубо по желанию, а в этом году даже один к одному
не будет свободных старших для перваков. Не говоря уже о третьекурснике. Джастин…
Диггори вновь повернулся к внимательно слушавшему всё парню.
— Вы же не бросите нового товарища в беде? Поможете Гектору освоиться?
— Мы?
— Да. Ты, Джастин, Захария и Эрни.
— У нас могут разниться расписания.
— Что? Ах, да, как я мог забыть. Гектор, какие дополнительные предметы ты выбрал?
— Дополнительные? Мне об этом ничего не говорили.
— Хм… — Седрик задумался, а Джастин спокойно сидел, переведя взгляд на огонь в
камине. — Но учебная литература у тебя есть по всем предметам?
— Да. Вообще по всем. И даже та книга-челюсть по УЗМС.
— Книга-челюсть? — удивился староста, вопросительно взглянув на вздрогнувшего
Джастина.
— Ужасная книга, — поморщился парень. — Сначала-то я сильно удивился. Но теперь,
зная, что преподавателем будет Хагрид, я понял причины появления в списках именно
этой книги.
Мне пока что оставалось лишь переводить взгляд с Седрика на Джастина, отыгрывая
простоватого, но понимающего и сдержанного мальчишку. Хотя, я таким и являюсь. А
книга та действительно забавная — большая, с глазом, а ведёт себя как огромная
живая челюсть. Я почти сразу понял, что её надо погладить по корешку, чтобы
спокойно открыть и читать — очень характерный гребень на корешке.
— Понятненько, — вновь улыбнулся Седрик. — Хагрид действительно своеобразен.
Смотри, Гектор. Нужно выбрать два дополнительных предмета. УЗМС, Прорицания,
Маггловедение, Древние Руны, Нумерология.
— В таком случае, — я на краткий миг задумался. — УЗМС и Древние Руны.
— Неожиданная комбинация.
— Ага, — кивнул Джастин. — У нас все выбрали УЗМС, Прорицание или Маггловедение.
Остальное никому не интересно. Гектор, а почему УЗМС и Руны?
— В других предметах можно самому разобраться, там книги довольно понятные.
Познание животных лучше всего проходит в контакте с ними, а книги по Рунам слишком
абстрактны. Маггловедение же… Ну, сами понимаете.
— Это да, — кивнул Седрик. — Сомнительный предмет для магглорождённого. Насчёт Рун
я поговорю с другими старостами. И ещё один вопрос. Как у тебя с магией?
— Практика по предметам? Или теория?
— Да на оба вопроса.
— Теорию выучил всю, практики нет вообще. Но я быстро учусь.
— Хм, а давай проверим, — вновь улыбнулся староста и достав из внутреннего кармана
мантии палочку, указал ею на лежащий на столике рядом лист пергамента.
Листок быстро и без всяких эффектов превратился в перо.
— Доставай палочку и колдуй чары левитации на перо.
Вытащив палочку из кобуры на предплечье, которую я сам не заметил, как смастерил из
старого поношенного сапога матери, коробку с которыми готовили на выброс, я сделал
правильный взмах, отпустил контроль магии, и произнёс:
— Вингардиум Левиоса.
Крохи моей магии устремились к палочке и своеобразным шлейфом покинули её, окутав
собою перо. Да, оно взлетело и благополучно парило над столом, повинуясь движениям
моей палочки. Вот только я не чувствовал какой-то особой структуризации или чего-то
ещё. Магия практически в неизменной форме словно бы окутывала перо, оставляя
простенький канал связи для взаимодействия. Что происходит? Зачем? Почему? Ничего
не понятно, но очень интересно.
— Отлично, — Седрик довольно кивнул и улыбнулся мне. — И ты не пробовал это
заклинание?
— Нет. Как и другое волшебство по программе.
— Впечатляет, — Джастин с интересом смотрел на парящее перо, и я решил отменить
чары. — Ты прям как Гермиона, колдуешь почти без практики. Тогда мы быстро
справимся с материалом.
— Кстати, — Седрик явно оживился, и даже сел несколько более важно. — Ты, Гектор,
случаем не родственник Гермионе Грейнджер?
— Да. Брат. Это имеет значение?
— Не особо, — качнул головой Седрик, но вот Джастин имел другое мнение.
— Ну так она самая лучшая ученица не только на курсе, но и вообще. Всегда всё
идеально по учёбе.
— Ладно, ребята, — Седрик встал с дивана, и мы последовали за ним. — Не буду больше
вас задерживать. Если я правильно подглядел расписания, то ваша учёба начнётся
завтра с зелий.
— О-о-о, нет, — простонал Джастин, вызвав очередную улыбку старосты. Добрую, для
разнообразия. — Пойдём, Гектор. Покажу комнату. И не переживай о колдовстве. Мы
обязательно поможем и сами повторим.
Мы покинули постепенно пустеющую гостиную факультета, пройдя через круглые двери в
коридор с несколькими очередными дверьми. И да, тоже круглыми. Хоббиты, честное
слово!
Комната, в которую меня расселили к остальным парням с третьего курса, была
выполнена в той же светлой цветовой гамме, что и гостиная факультета, да и окна
были такими же круглыми. В четырёх из шести глубоких ниш располагались довольно
большие деревянные кровати с желтыми, как и подкладка мантии студентов факультета,
балдахинами, а от общего пространства можно было отгородиться плотной занавеской,
создавая неплохой личный уголок. Так же в нишах было место не только под кровать,
но и под сундук и был тут даже небольшой столик со стулом. Сама же комната была
довольно просторной и могла похвастать большим столом, стульями, диваном, креслами,
а две из оставшихся ниш были явно студенческой рукой превращены в закуток для
различных мелочей, не нашедших себе места в комнате.
— Йо! — махнул рукой нам с Джастином светловолосый мальчишка, причёска которого
была зеркальной копией Джастина. — Гектор, правильно?
— Да.
Он и ещё один мальчишка встали со стульев и подошли, протягивая руку.
— Эрни МакМиллан, будем знакомы.
— А я, — заговорил второй, практически блондин, — Захария Смит.
— Гектор Грейнджер, — пожал я руки парням.
— Поговорим? Или спать? — Захария уставшим взглядом осмотрел нас.
— Спать, конечно. Завтра будут Зелья.
— В первый день? Кошмар! — синхронно огорчились парни, а Джастин указал рукой на
мой школьный сундук, что стоял рядом с кроватью в одной из ниш.
— Похоже, тебя сюда распределили. Теперь у нас четыре парня на курсе.
— А девушек?
— Две.
— Так мало?
Мы начали готовиться ко сну, а заодно я узнал, где здесь полноценный санузел, разве
что без душа или ванны — первое является общим и находится в конце коридора, а
второго нет в принципе. Ну, если не считать бассейна для старост.
— Говорят, — произнёс Джастин, когда все уже укладывались в кровати, а Захария так
и вообще сразу отрубился, даже не закрыв занавеску в свой закуток. — Что конец
семидесятых и начало восьмидесятых были очень скудны на детей. Вот и наших
сверстников несколько меньше, чем было в прошлые года.
— А что было такое?
— Да говорят, целая гражданская война по местным меркам. По цифрам не впечатляет,
но учитывая крайне небольшое население магической Англии, переводя это в проценты
да коэффициенты…
— Умно вещаешь… — из одной ниши в другую буквально просвистела подушка.
— Ай…
— Спите уже, а…
***
Утро на новом месте не доставило мне ровным счётом никаких хлопот. Эльф долгие
сотни лет находился в странствиях, и каждый день встречал на новом месте. Часть
воспоминаний дварфа же немного приуныла от чрезмерной схожести расположения и
дизайна факультетской гостиной с жилищами хоббитов. Вот же… Вроде бы дварф есть
дварф, но как же сильно хочется назвать его гномом!
Проснулся я раньше всех, ибо график и привычка ему следовать — неискоренимая вещь.
Быстренько размявшись, отправился в душевую, где пытались привести себя в чувство
после явной попойки пара парней, подставив головы под струи холодной воды. Не
обращая на себя внимания провёл все гигиенические процедуры и вернулся в комнату.
Парни ещё спят. А время-то не ждёт! Если верить расписанию, что я находил среди
книг и тетрадей Гермионы, скоро уже время завтрака. Углядев какой-то металлический
круглый поднос на столике, взял его и лежащую рядом ложку. Простейший магический
конструкт для усиления звука, замах, удар.
Звон металла стоял на всю комнату.
— Подъём! — ещё удар. — Так и Зелья проспите!
Последняя фраза добралась до сознания парней намного лучше звона железа, и начала
там свою диверсионную деятельность, подрывая сладкий сон. Парни вскочили и вялыми
сомнамбулами направились в душевую. Конечно же они быстро вернулись, глядя на меня
с очевидным недовольством.
— Опоздаем ведь, либо завтракать придётся впопыхах, — пожал я плечами, ничуть не
смутившись.
Джастин подошёл к своей нише, достал палочку и наколдовал Те́мпус, явив иллюзорный
циферблат часов.
— И вправду.
Быстро надев школьную форму в виде брюк, рубашки, галстука с цветами факультета,
тёмного джемпера с рукавами и гербом Хогвартса да мантию с желтым подкладом, мы
вышли в гостиную. Атмосфера здесь царила оживлённая, но ученики надолго не
задерживались, покидая её сразу, как дожидались своих товарищей или закончив
приготовления, сложив всё нужное по школьным сумкам.
— А я уже думал, будить вас придётся, — с боку к нам подошёл староста с этой своей
явно фирменной улыбочкой.
— Не придётся, — хмуро глянул на меня Захария, так и не посчитавший необходимым
как-то упорядочить свои вихрастые светлые волосы. — Нас уже Гектор разбудил самым
жестоким образом.
— И каким же, если не секрет?
— Стучал в железный поднос как сумасшедший и кричал «Подъём!».
— Тю-ю, — отмахнулся староста. — Это ещё что! Я вот одно заклинание хитрое знаю,
потом покажу тебе, Гектор…
— Не надо! — хором выкрикнули парни, чуть ли не отскочив на полшага.
— Ладно, в сторону шутки, — Седрик достал из внутреннего кармана мантии несколько
тонких листов пергамента и раздал нам. — Ваши расписания. А это…
Он протянул мне ещё один листок.
— Укажи выбранные дополнительные предметы. Такие бланки заполняли на втором курсе,
но, сам понимаешь.
— Конечно. А есть перо?
Мы стояли почти у выхода из мужского крыла, круглые двери которого меня продолжали
раздражать. Надеюсь, привыкну. Но не в этом дело — рядом с нами стоял стол, на
котором было множество различных канцелярских принадлежностей и прочих мелочей. Тут
нашлись чернильницы и пара перьев. Именно к этому столу мы подошли, и положив
заявление на стол, я ловко взял перо, макнул в чернильницу, и не менее ловко
заполнил его.
— Ого! — не удержался от восхищённого восклицания Захария. — Мне бы отец памятник
при жизни поставил, будь у меня такой шикарный почерк!
— Действительно, — кивнул с улыбкой Седрик. — Пригласительное письмо из Хогвартса
выглядит как дешёвая макулатура после такого вот.
— Да само как-то получилось.
Оно не удивительно — есть много мелких вещей, которые эльф делал на протяжении всей
своей жизни каждый день, и письмо пером входит в их число.
— Что же, — Седрик взял моё заявление, позволил себе секундочку полюбоваться
почерком, и продолжил: — Доверяю нашего новенького вам.
Как только староста развернулся и отправился к собравшимся в одну толпу
первокурсникам, мои однокурсники тут же потащили меня обратно в нашу комнату.
— Расписание получили? — задал риторический вопрос Джастин.
— Получили, — кивнул Эрни, почти никак не проявлявший себя последнее время.
— Соберём сумки сейчас, чтобы потом лишний раз не бегать как все.
— Логично, — такой маневр я и сам хотел провернуть.
Когда мы подготовились ко дню грядущему и вернулись в гостиную, я не мог не
отметить, что стандартную школьную сумку почти никто не носит — тут, похоже, дресс-
код не так строг, как с формой одежды. Значит и мой лично зачарованный рюкзак-
треугольник не будет являться чем-то неординарным.
В большой зал на завтрак мы пришли не самыми последними, но и далеко не первыми,
так что со всех сторон доносился гомон учеников. Стоило только занять места за
столом факультета, как перед нами сразу же появились тарелки с овсянкой, сосиски,
булочки и прочая снедь к завтраку. Эрни МакМиллан, увидев, как я оглядываю столы
факультетов и учеников за ними, завёл монолог о текущей «политической» ситуации в
школе, о том, кто есть кто, о некоем Гарри Поттере, полукровке, об которого в
младенчестве убился местный Тёмный Лорд, и всякое прочее, что я и так во многом
почерпнул из книг Гермионы. Правда, в книгах этих информацию приходилось искать
буквально между строк, но теперь я хотя бы разобрался, кто каким статусом крови
может похвастать, и какие факультеты де-юре не обращают на это внимания, а де-
факто — как раз наоборот. На моём факультете, к моей радости, особого внимания на
подобное не обращают, но по факту бо́льшей социальной значимостью всё равно обладают
чистокровные. Ничего нового. Из моих же наблюдений сами собой напрашивались некие
выводы на другую тему.
Хаффлпафф отличался некоей стадностью, в хорошем смысле, конечно. Казалось, будто
факультет более сплочён. Эти выводы напрашивались из различных мелочей, будь то
взгляды, как сидят, как улыбаются, но это если вглядываться. А так — просто
знакомые люди с общими темами для разговора, общими интересами.
Рэйвенкло — факультет неординарных людей. Они выделялись, но в мелочах. Даже
школьную форму они пытались как-то индивидуализировать, придать некоей
уникальности, не выходящей за рамки дресс-кода — где-то что-то подшито,
неординарная обувь, закатанные рукава, какая-нибудь дополнительная рюшечка или хотя
бы самодельный браслетик. А ещё они очевидные одиночки — выдержка дистанции и
соблюдение личного пространства очевидны, как и то, что даже на завтраке многие
смотрят какие-то записи или с серьёзным видом обсуждают явно магию, если верить
движениям рук.
Гриффиндор — взрывоопасная смесь из всех подряд. Вообще всех. От чинно сидящих и
завтракающих, надменно наблюдающих за происходящим, до каких-то взъерошенных
разгильдяев с безумной улыбкой и шилом в одном месте. На этом факультете можно было
найти абсолютно любой типаж, но стоит только понаблюдать чуть дольше, как
становится очевидна общая черта, прослеживающаяся между всеми ими, несмотря на
различия — мгновенная и немного агрессивная реакция на раздражитель. Ну, я бы, по
крайней мере, это назвал именно так.
Слизерин — рассадник детишек с претензией на аристократию. Нет, это не значит, что
все они там строят из себя принцев да принцесс. Но мне во всех осколках
воспоминаний приходилось пересекаться с «высшей кастой» или теми, кто себя к ней
причисляет. Да и что греха таить — эльф тоже мог похвастать отнюдь не рядовым
происхождением, как и парочка волшебников. В общем, видно либо воспитание, либо
втык от родителей, мол: «Делайте как старшие с факультета».
Вместе всё это выглядит до ужаса забавно, и теперь я понимаю, почему Дамблдор
улыбается, посматривая на всех из-за преподавательского стола. Уверен, он улыбается
так постоянно кроме, само собой, случаев, где улыбка неуместна.
Увидел я и Гермиону, что неостановимым ураганчиком пронеслась до стола своего
факультета, быстро что-то съела никого не слушая, и так же быстро удалилась —
только и видели все копну непослушных каштановых волос.
— А ты Гектор, да? — напротив нас за стол села блондинка моего возраста, явно
однокурсница, а компанию ей составляла рыжая немного полноватая девочка.
— Именно. Вы?
— Ой, в самом деле, — засмущалась рыжая. — Сьюзен Боунс.
— Ханна Аббот.
— Очень приятно, — хотя, честно говоря, не очень.
Рыжих я просто не люблю, а у Ханны улыбка слишком уж… Токсичная, что ли? Вроде бы
ты и понимаешь, что искренняя, но такое чувство, будто она на лбу тебе нарисовала
что-то чертовски обидное, а сейчас ждёт реакцию толпы. Но у каждого свои
особенности, как и эта вот улыбка.
— Наши однокурсницы, и твои в том числе, — кивнул им Джастин.
Невольно я решил обратить внимание и на его особенности. Парень со своей пышной
тёмной шевелюрой с идеальным пробором, как и овальным, но при этом немного
вытянутым лицом, походил на какого-то киношного злодея-богатея. Да и выражение
лица, словно всех во всём подозревает лишь усиливало это ощущение. Занятная
компания тут собралась, откровенно говоря.
— А почему ты не учился с нами с первого курса? — продолжила задавать вопросы
Ханна.
— Болел. С рождения. Но не беспокойтесь. Сейчас всё отлично.
— Ясненько-ясненько, — покивала девочка.
— Вы уже поели, нет? — Эрни был явно недоволен, но пока не ясно чем именно.
— Пойдёмте, а то опоздаем ещё на зелья.
— Ой, кстати! — включилась в разговор Сьюзен, пока мы вставали из-за стола. — А вы
заметили, что Зелья теперь будут у всех одновременно?
Мы вышли из большого зала и пошли в одном ведомом ребятам направлении. Джастин
вытащил пергамент с расписанием из сумки и внимательно сверился.
— И вправду. Это что же, нам присутствовать при вечной грызне гриффиндорцев и
слизеринцев? Радость-то какая, — ирония в его словах буквально хлестала через край.
— Грызне?
— А, Гектор, ты же не в курсе, — тут же решила просветить меня шедшая рядом Ханна,
а мы уже добрались до главной башни с двигающимися лестницами. — Тут вражда этих
двух факультетов — что-то вроде традиции.
Лавируя в толпе учеников, мы довольно ловко начали спускаться, судя по всему, в
подземелья, но факелы и чаши с огнём давали великолепное рассеянное освещение. Не в
пример вечеру в день прибытия.
— Как говорят старшекурсники, обычно это довольно тихий конфликт, — продолжила
говорить блондинка. — Но именно на нашем курсе нашлись несколько учеников, что со
всем старанием переводят его в открытое, а главное — активное противостояние.
— Неужели в школе, — не удержался я от назревшего вопроса, — не было магических
стычек до них?
— Были, как не быть, — Захария вклинился между нами. — Да и происходит постоянно
что-то. Больничное крыло не пустует. Но одно дело — личные конфликты, устроят
потасовку толпа на толпу где-нибудь, пока профессора втыка не дадут, а другое — из-
за цвета галстука.
— Ясненько.
— Потому нам следует двигаться одной группой, — вновь заговорила Ханна. — Наш
факультет ни с кем не враждует, но никогда не знаешь, кому взбредёт в голову какая-
нибудь гениальная мысль.
— Или ловушка, — добавил Джастин.
— Или просто поиздеваться, — передёрнул плечом молчавший до сего момента Эрни
МакМиллан.
— Бывало и такое? А дать отпор?
— Так и даём, — пожал плечами Захария. — Ну, не мы лично, у нас-то, слава Мерлину,
таких проблем не было. Надеюсь и не будет. А так, само как-то получается, что
одного обидят, весь факультет всколыхнётся, а в итоге старшие разберутся. Но скажу
так…
Судя по толпящимся возле одного из кабинетов ученикам моего возраста и со всех
факультетов, мы дошли до цели.
— …Самые трудно решаемые и обидные проблемы от слизеринцев. Самые жесткие, но легко
решаемые похожим же стилем — от гриффиндорцев, — Захария кивнул на две группы ребят
с алыми и зелёными подкладками мантий. — А от воронов проблем нет — чхать они на
всех хотели.
Мы тихонько подошли к остальным ученикам, кое с кем обменялись вежливыми кивками.
— Ой, мамочки, дементор! — завопил блондин в зелёных цветах слизерина, отшатнувшись
от очкастого растрёпанного по всем параметрам брюнета.
Очкастый тут же обернулся за спину и никаких дементоров там, само собой, не увидел.
Зато этот его маневр вызвал неестественный смех слизеринцев, и негодование
гриффиндорцев.
— Как ты там кричал, Поттер? — ухмылялся блондин, а за его спиной стояли двое
крупных парней, угодливо хихикая. — Мамочка, мамочка, не-е-ет!
— Заткнись, Малфой! — рыкнул на блондина какой-то рыжий, явно друг этого Поттера,
что мне сразу же не понравился. Не люблю рыжих.
Джастин легонько пихнул меня локтем, привлекая внимание, и я чуть наклонил голову в
его сторону.
— Драко Малфой, — тихо заговорил парень. — Наследник и единственный сын в семье
Малфой, очень богатой, влиятельной чистокровной семьи волшебников. Самоуверенный,
трусливый, наглый. Говорят, негласный лидер факультета. Уизли, который рыжий, с
Гриффиндора — шестой сын бедной чистокровной семьи. Вспыльчивый, тупой, наглый,
ленивый, завистливый. По мнению большинства — паразитирует на Поттере под видом
дружбы, но может быть и вправду дружат. О Поттере тебе уже Эрни рассказал.
— Такая подробная информация? Ты же вроде магглорождённый, — так же тихо сказал я,
продолжая наблюдать за перепалкой.
— Отец учил анализировать и собирать краткую выжимку по людям.
— Ага, — опять вклинился Захария, буквально протиснувшись между нами. — Только
первому ты так и не научился.
— Есть такое, чего уж тут. Ты в этом тоже профан.
— Хм… Финч-Флетчли… Финч-Флетчли, — я пытался вспомнить, где слышал эту фамилию
совсем недавно, и вот, казалось бы, мысль пришла в голову, но была беспощадно
прервана появлением Гермионы.
— Хватит уже, — сестра потащила за рукав долговязого рыжего парня, что словно бык
на красную тряпку глядел на Малфоя.
— Что, Поттер, — Малфой продолжал насмехаться, — прячешься за грязнокровкой?
Ничто не ново под луной. Каким бы ни был мир, какой бы ни была магия, но люди
остаются людьми. Да даже эльфы обладают крайне схожей психологией, лишь с немного
смещёнными ценностями. Если есть деление на чистокровных и прочих — будет
акцентирование на подобном. Есть дифференциация по другому признаку — будет
дискриминация по нему. Но что для эльфа, что для гнома, что для очень многих других
осколков, кровные узы всегда важны. Однако сила — не наш метод.
Нацепив самую лучшую маску эльфийского превосходства, приосанившись и заложив руки
за спину, направился к спорщикам, до которых расстояния-то было в пару метров.
Внезапно мне на плечо легла рука Захарии.
— Ты хочешь в это влезть?
— А должен проигнорировать выпад по отношению к сестре?
Похоже, он просто забыл, что Гермиона является моей сестрой. Но быстро это осознал
и руку убрал. У меня же из уже известных фактов, знаний о шаблонности мышления
различных разумных, и за счёт прочей информации, уже начала складываться нить
диалога и возможные его варианты. Кажется, такими темпами наружу выберется та часть
эльфа, что на протяжении полутора сотен лет помогала ему продавливать свои решения
в совете и вести прочую социальную активность в крайне агрессивной среде, более
известной, как «высший свет».
— Я немало удивлён, — заговорил я тем холодным и немного величественным голосом,
которым «вещали» Старейшины, желая пристыдить молодого трёхсотлетнего в то время
выскочку в моём лице.
Моё появление тут же привлекло внимание. Похоже, ребята не привыкли, что к их
перепалкам присоединяется кто-то не с их факультетов.
— Даже, в некоторой мере, обескуражен. Наследник и единственный сын семьи Малфой с
таким неподдельным старанием ищет внимания у полукровки и магглорождённой с другого
факультета, — я почти незаметно покачал головой в порицании.
Подобный жест почти не заметен визуально, но воспринимается подсознательно.
— Что? — блондин посмотрел на меня с непониманием.
— Гектор! — само собой, Гермиона меня узнала, но уставилась с неменьшим
непониманием.
— А-а-а, — с показным пониманием протянул Малфой, покачав головой. — Грязнокровный
брат грязнокровки, хотя… Это же логично.
Я чуть не рассмеялся, глядя как он обернулся на миг к своим за поддержкой. Два
здоровяка угодливо гоготнули, а остальные слизеринцы поддержали блондина лёгкими
смешками, но смотрели внимательно и с интересом. Наиболее активно поддерживала
блондина какая-то девочка с каре почти чёрных волос. Первая вычислена.
— Я слышал от отца, — Малфой переключил своё ехидство на меня. — Что ты с рождения
был овощем и лишь пару месяцев назад впервые вообще заговорил. Неудивительно, что
ты попал на факультет тупиц. Не нужно ли вернуться тебе в свой грязный хлев?
К моему удивлению, мои неконфликтные коллеги по факультету хотели было выступить
вперёд и что-то сказать, но я понадеялся, что смогу остановить этот порыв жестом
одной руки, и как ни странно, но мне это удалось.
— Я и вправду был болен, но посмотрите на себя, наследник, — подойдя ближе, я
смотрел на Малфоя с высокомерной печалью и вселенским разочарованием. — Я стою
здесь, здоровый и здравомыслящий, опрятный и вежливый, а вы? Что это за жаргон
портового грузчика? Что за небрежно накинутая мантия, распущенный галстук,
расстёгнутый воротник мятой рубашки?
— Да моя мантия стоит больше, чем всё, что у тебя есть, — огрызнулся Малфой,
пошедший красными пятнами.
Поймав себя на мысли, что меня это забавляет примерно так же, как этого блондина
забавляет провоцировать гриффиндорцев, я продолжил:
— Действительно. Я слышал, что некий наследник Малфой является негласным лидером
факультета великого Салазара Слизерина, где учится, можно сказать, цвет нации.
Лучший из лучших.
Такая перемена темы выбила парня из равновесия, но слова упали на благодатную почву
беспричинной гордости, заставив того чуть ли не вздёрнуть нос.
— Однако, если лицом факультета признан сквернословящий и невоспитанный разгильдяй,
то кто же тогда остальные, и так ли хороши чистокровные в принципе?
И опять его настрой изменился, а я не мог не воспользоваться образовавшейся паузой.
— Драконий навоз можно упаковать в самую лучшую подарочную упаковку, но содержимое
от этого не изменится, наследник Малфой.
— Ты… — блондин выхватил палочку и наставил на меня.
Ничего предпринимать я не стал и даже глазом, как говорится, не повёл. Правда, в
мыслях держал наготове конструкт для защитного барьера. Так, на всякий случай.
Другая же причина моего бездействия была в том, что тихой тенью к нашей большой
компании подкрался один из профессоров, которого я видел на пиру — весь в чёрном,
чёрной мантии, с чёрными сальными волосами, явно обработанными чем-то. Он навис над
Малфоем словно коршун.
— Что здесь происходит? — спросил он тихим вкрадчивым голосом, а Малфой тут же
поспешил убрать палочку.
— Ничего, профессор, — скупо улыбнулся я. — Мы просто общаемся.
Профессор посмотрел на меня острым взглядом тёмных глаз.
— Мистер Грейнджер. Не успели поступить, а уже замечены в процессе создания
проблем.
Он резко развернулся, взметнув полы мантии, а по жесту его руки распахнулась
большая деревянная дверь в кабинет.
— Заходите, — сухо бросил он и встал у прохода, сверля взглядом каждого входящего.
Как только мы зашли, в бок меня легонько пихнул Джастин.
— Ну ты, конечно, выдал.
— Оно само, — пожал я плечами и стал искать место для себя любимого.
Кабинет был мрачный и холодный. На стенах висели таблицы совместимости различных
ингредиентов и прочие подобные материалы. Вдоль стен стояли несколько шкафов с
крайне неприятно выглядящими стеклянными колбами разных размеров, внутри которых
плавали различные части разнообразных животных в особом растворе. Скорее всего, там
был волшебный аналог формалина.
Острое зрение и отличная память позволила заметить на одном из столов для учеников
мой котёл. Да, с виду они все были одинаковыми, но как-то так получилось, что
каждая выщерблина и линия от полировки на моём котле запомнилась, а они все были
разные — их производство хоть и массовое, но аналогичное ручному, как я погляжу.
Недолго думая, я сел за этот стол и начал выкладывать из рюкзака всё необходимое
для занятия по Зельям.
— Гектор, — ко мне очень оперативно подсела Гермиона, внимательно глядя в глаза.
— Ты знаешь, кто я?
— Это самый шикарный вопрос, на который только может рассчитывать брат от сестры.
Конечно же знаю. И даже помню, хоть и далеко не всё.
Девушка смутилась, но быстро решила пойти в атаку, пока рассаживались остальные.
— Я хотела бы…
— Мисс Грейнджер, — раздался рядом с нами голос профессора. — Кто позволил вам
пересаживаться на моём уроке? Займите своё место.
Гермиона хотела было возмутиться, но, видать, опыт общения с этим профессором ей
подсказал, что лучше даже не пытаться. Она понуро пересела. Я же перевёл взгляд на
профессора и не мог не заметить стоящую рядом с ним брюнетку в мантии цветов
Слизерина. Она недоумённо переводила взгляд с места рядом со мной на профессора.
— Вам нужно особое приглашение, мисс Гринграсс? — осведомился профессор.
— Но…
— Не вы ли утверждали не далее, как в прошлом учебном году, что будь у вас партнёр
на зельях, то ниже «Превосходно» вы бы никогда не получили?
— Я.
— Так не тратьте моё время и займите своё место рядом с вашим долгожданным
партнёром на ближайшие три года.
Профессор тут же развернулся и направился к кафедре. Ученики с большим трудом
разбирались, кому где сидеть. Те, кто находился в прострации от подобных перемен и
не могли найти себе места, смотрели на профессора с немым вопросом, а тот, словно
многоопытный дирижёр, короткими жестами и взглядами рассаживал их. В принципе,
особого смешения факультетов не было. И вообще, как я погляжу, нас довольно мало —
и тридцати человек не наберётся. Даже свободные места остались.
Брюнетка же, что села рядом со мной, испытывала явное и очевидное недовольство.
Проявлялось это хотя бы в тех рваных движениях, которыми она доставала учебник,
тетрадь и пергаментный свиток. Хорошо, что чернильница для пера уже стояли на
столе, иначе бы чернила просто разлетелись бы от таких движений. Собственно, помимо
этого на столе были котлы, доски для разделки, серебряные и деревянные инструменты
на специальном полотне, деревянная и полупрозрачная палочки для помешивания зелий.
— Гектор Грейнджер, — представился я, вызвав лишь колючий ответный взгляд голубых
глаз брюнетки.
Молчание. Она неуловимо вздохнула.
— Дафна Гринграсс. Не лезь под руку и делай, как скажу. Будет всё отлично.
— Хм. Наверное, я тебя очень обрадую, но я никогда в жизни не варил зелий.
О, шикарный взгляд! Но по этому же взгляду ясно, что до этого она и так додумалась,
сложив «два и два», а напоминание лишь вызвало ещё большее недовольство ситуацией.
— Итак, — заговорил профессор, и все мгновенно замолчали. — Надеюсь, что вы за лето
научились не только есть в голову, но ещё и думать ею, а значит, заметили небольшие
перемены. По неведомой, но в принципе объяснимой прихоти директора, вас объединили
в один класс. По его мнению, за прошедшие два года вы в полном объёме осознали
тяжесть последствий от несоблюдения инструкций, и хуже того — баловства. Особенно
это касается вас, Лонгботтом, Уизли, Гольдштейн.
Снейп тяжелым взглядом посмотрел на названных им учеников, и те, вроде бы, даже
прониклись. Правда, Уизли, как мне показалось, лишь кивал рыжей шевелюрой как
китайский болванчик.
— Если, не дай Мерлин, — продолжил профессор, переводя взгляд между ними, — вы хотя
бы попытаетесь сделать какую-то глупость, или же по своему скудоумию не сможете
следовать банальной пошаговой инструкции, то поверьте мне, простым мытьём котлов
дело не закончится. Поттер!
От резкого выкрика профессора, бедный очкарик чуть не выронил что-то из рук.
— Минус балл Гриффиндору.
— Но за что, профессор Снейп? Я ничего не сделал!
— За безделье на моём занятии.
Профессор Снейп, хоть фамилию теперь его знаю, обвёл взглядом присутствующих.
— Спешу вас обрадовать. От изучения методов разделки различных ингредиентов и
различных же последовательностей их использования посредством бессистемного
приготовления зелий по программе министерства, с этого года вы переходите к
изучению зелий по типам итогового воздействия. Первый тип — успокоительные,
снотворные зелья и антидоты. Ваша задача на сегодня — приготовить простейшие
классические Усыпляющее Зелье и Зелье Пробуждения.
— Два за урок? — возмутился Уизли. — Что за бред.
— Минус балл Гриффиндору, Уизли, за выкрик с места. Рецепты на доске, ингредиенты в
кладовой, приступайте.
Профессор взмахнул рукой, и на доске появились записи мелом, содержащие в себе
рецепты зелий. Я сразу же подметил небольшие отличия с теми рецептами, что были
записаны в учебнике.
— Сиди, я сама возьму. А то напутаешь.
Дафна, не дожидаясь ответа, встала из-за стола и направилась к кладовой, в которую
вела одна из дверей в кабинете. Туда, собственно, направились большинство учеников.
Девочка вернулась довольно быстро и выложила на стол две партии различных
ингредиентов, тут же во всю начав хозяйничать, расставляя в одной ей ведомом
порядке плошки с ингредиентами и внимательно читала рецепт с учебника, я не мог не
обратить её внимание на подмеченный мною факт.
— На доске немного другой рецепт, — тихо шепнул я, обращая на себя внимание.
— Знаю. Профессор всегда выдаёт доработанные им лично рецепты. Я сверяю, ищу
конкретные изменения, — сухо ответила она.
— Рецепты же за первый курс.
Дафна посмотрела на меня пронзительно. Кажется, она уже отошла от явной подставы со
стороны профессора.
— Это было два года назад. Похоже, профессор решил провести это вместо контрольной.
Дальнейшая работа прошла в молчании. Готовить зелья решили последовательно, благо
времени было впритык при условии, что ничего не будет испорчено. Разделку и
подготовку ингредиентов разделили на двоих — я толок всякую хрень, измельчал, а
Дафна точно отмеряла на весах и готовила смесь трав для стандартной основы
усыпляющих зелий и антидотов к ним.
Что я понял в процессе приготовления? Ничего. Ну, то есть, магия из ингредиентов
каким-то образом смешивается и взаимодействует с материальной основой, изменяясь и
образуя в процессе приготовления субстанцию, обладающую строго определённым
магическим свойством, а материальная составляющая изменяется совершенно
противоречащим любой химии образом. Но, тем не менее, из прочитанного мной
материала я могу сказать, что Зельеварение является чуть ли не единственной
дисциплиной, хоть немного подходящей под понятие науки. Тут есть чёткие и
неизменные таблицы взаимодействий и совместимости ингредиентов, зависимости реакции
от пропорций, порядка смешивания, температуры приготовления и прочего, а
помешивания специальной палочкой или взмахи волшебной над котлом лишь насыщают
зелье нейтральной магией для подпитки реакции.
Уложились мы точно в срок и стоит заметить, что не так много учеников выполнили
поставленную задачу должным образом. Профессор допустил до оценки лишь половину
зелий, а остальные сомнительные продукты юных гениев справедливо забраковал на
корню. Разлив образцы по выданным фиалам и подписав, мы с чистой совестью покинули
занятие, и меня сразу же уволокли ребята с факультета.
— Так, следующее занятие — История Магии, — читал в расписании Захария, пока мы
нашей небольшой компанией из шести хаффлпаффцев шли по коридорам замка. — Можно
смело прогулять.
— Чего вдруг? — задал я резонный вопрос.
— А, глупость, а не урок, — отмахнулась Ханна, но продолжила, поясняя. — Историю
ведёт призрак. Посещаемость не отмечает, цитирует учебник вплоть до запятой. Можно
просто почитать.
— И чем займёмся?
— Джастин нам нашептал, что тебе нужна практика по заклинаниям? — вновь влез
Захария, растрепав свою светлую шевелюру. — Вот и пойдём в какой-нибудь незанятый
класс.
Так мы и поступили, завалившись в один из классов на втором этаже у самой главной
башни. Неиспользуемая аудитория не представляла из себя ровным счётом ничего
особенного. Пустые и пыльные столы со скамьями, старая меловая доска, пустые
каменные стены без единого следа какого-то декора, немного загрязнённые окна — вот
и всё, что можно найти в таком кабинете.
Полтора часа длилась почти позабытая мною морока, когда ты раз за разом
отрабатываешь магические манипуляции, и это меня увлекло. Только когда мы пошли в
большой зал на обед, я понял, что забывшись, перестал психологически разделять своё
«Я» и воспоминания эльфа. Но это было лишь мгновением, ведь сами эти воспоминания
почти не вызывают эмоционального отклика. Их можно представить, как неизменяемая
фантазия, самим собою придуманная, или фильм, но с погружением и от первого лица.
Что-то есть, но почти не несёт личного оттенка.
На обеде я заметил Гермиону, что спешила наесться побыстрее и снова куда-то
убежать. Чем она вообще занимается, что только и делает, что носится по замку, как
в одно место ужаленная?
Третьим и четвертым занятием был английский язык и литература — смешанный предмет,
который вела низенькая и немного сгорбленная, но бодрая дама лет так за семьдесят.
Художественную литературу следовало брать в библиотеке и изучать в течение
полугода — три больших произведения и сборник поэзии. Последнее просто разбирается
для понимания поэзии в принципе.
Последним уроком была Гербология. Её вела наш декан, Помона Спраут, полная такая
дама с седыми завитками коротких волос, торчавших из-под широкополой шляпы. Сами
занятия проходили в теплицах на территории замка, и состояли из короткой вводной по
конкретной задаче на сегодня, и практической части. К моему удивлению, предмет не
нашёл отклика в душе эльфа, ибо разнился в корне с концепцией работы с растениями у
длинноухих. Там всё построено чисто на магическом взаимодействии с растениями, на
общении с ними и тому подобном. А здесь? Садоводство типичное, разве что вместо
какой-нибудь морковки — Мандрагора, что легко может отправить тебя на тот свет.
Ужин — обильный приём пищи, основа которого в мясе разных форм приготовления и
овощах. Тоже разных. Тут я оторвался, конечно, на отбивных, печёной картошке и
каком-то салатике. А после ужина накатила усталость. Помимо того, что тело не
привыкло к подобной нагрузке, так ещё и тренировочные браслеты нагружали тело
физически. В общем, в гостиную я вместе с остальными ввалился с облегчением, а уж
когда рухнул на мягкий диван и выключил браслет, то совсем расслабился. Собственно,
как и все остальные.
— А вот и чай с печеньками, — Ханна добыла где-то чайный сервиз с очень большим
заварником, а Сьюзен принесла две большие глубокие тарелки с печеньками на любой
вкус и цвет.
— Спасибо, девочки, — поблагодарил я под полное одобрение остальных парней. — Вы
просто чудо.
— А то! — улыбнулись они.
Ну, а что положено делать за чашечкой чая? Обсуждать прошедший день, что же ещё?
Усталость немного отошла на второй план, и мы всей честной компанией решили
подготовить домашнее задание, что нам задали сегодня. Это, кстати, самый
оптимальный способ — проверено не одной жизнью.
Уже перед самым сном, когда мы улеглись по кроватям в нишах в нашей комнате,
Джастин задал вопрос:
— Ну как, Гектор, наша школа?
— Пока рано что-то говорить. Но, как мне кажется, скучно мне тут не будет.
— Скучно? Да тут бы выжить. Ты напомни… — он смачно зевнул. — Я тебе завтра
расскажу, что тут бывает.
В воздухе свистнула подушка.
— Ай…
— Ты можешь хотя бы один день не трепаться на ночь глядя, а? — бурчал в оставшуюся
подушку Захария, и почти тут же всхрапнул, засыпая.
Пора бы последовать его примеру.

========== Глава 4 ==========

Пятница, третье сентября. Всего лишь второй учебный день, но уже последний в этой
неделе, ведь суббота, как мне стало известно, предполагает занятия в различных
кружках, коих в Хогвартсе довольно много. Правда, мне пока о них не сообщили и не
сказали, где искать информацию. Полагаю, подобное решение вызвано необходимостью
привыкнуть к замку в первую очередь, исключая праздные шатания и поиск
неприятностей — похожая тактика выбрана и по отношению к первокурсникам. Ну, тут
ничего не поделаешь, да и сам я не спешу пока никуда записываться.
Утро, как и вчера, началось с подъёма, лёгкой эльфийской разминки, смахивающей на
несколько непривычное ушу. И, как и вчера, парней в комнате пришлось будить
подручными средствами. Нужно придумывать что-то новенькое, ведь такими темпами у
них выработается иммунитет на звон металлического подноса.
Собрав вещи в соответствии с расписанием на сегодняшний день, мы благополучно
покинули комнату, а в гостиной факультета уже творилась какая-то вакханалия. Все
чихали и кашляли, а вокруг был явно магический голубой туман, в котором тихонько
сверкали множество искорок. Локализован туман был лишь в дальнем углу, занимая
четверть гостиной, а понаблюдав секундочку за происходящим, можно было сделать
выводы, что чихали и кашляли те, кто пытался этот туман убрать.
— Просто не хватает концентрации и воли, — заметил кто-то из старших, возможно,
курса с седьмого.
Взмахнув палочкой и указав на туман, парень произнёс:
— Эване́ско.
Чужую магию чувствовать на много порядков сложнее, чем свою. По крайней мере, без
подготовки. Но самые крохи её движения в пространстве можно уловить. Шлейфы этой
самой магии с палочки старшекурсника окутали весь туман и буквально начали стирать
его из реальности, а визуально это выглядело, словно туман очень быстро сжимается,
но не меняет плотности, и исчезает.
— Ничего критичного, — подметила девушка, тоже из старших, уже начавшая осматривать
пострадавших. — Просто раздражение от пыльцы. Сходим в больничное крыло, и мадам
Помфри выдаст всем пару капель зелья для прочистки лёгких.
— А может не надо? — жалобно посмотрел на девушку один из младших пострадавших.
— Надо, Генри, надо. Заодно, вы, экспериментаторы, как следует запомните, что с
летучими порошкообразными ингредиентами нужно обходиться как можно аккуратнее,
применяя особый подход для каждого.
Незадачливых учеников быстренько отправили в больничное крыло, а появившийся в
гостиной Седрик начал собирать первокурсников в подобие строя. Заметив меня,
староста словно что-то вспомнил, наставительно помахал пальцем первокурсникам и
двинулся к нашей компании.
— Привет, народ, — улыбнулся он.
Мы в разнобой поздоровались с ним, и Седрик, сфокусировав своё внимание на мне,
продолжил:
— Гектор, я тут вспомнил, что тебе нужно будет сдавать пройденный материал за
первый и второй курсы в конце этого полугодия.
— Да, ты прав.
— Так вот, как планируешь сдавать полёты? Там уроков-то раз два и обчёлся, но
предмет есть в зачётной программе.
— Я думал подойти к тебе с вопросами о сдаче на днях, когда хотя бы по разу посещу
предметы.
— Ясно. Подходи завтра, в субботу, в десять утра на поле для квиддича. Наша команда
собирается там. Стоит убедиться, что за лето мы не разучились летать на мётлах и
играть. Заодно и узнаем, как быстро ты сможешь освоиться на метле.
— Договорились, — отзеркалив улыбку старосты, кивнул я.
— Тогда, не буду больше вас задерживать.
Седрик вернулся к первокурсникам, а мы направились к выходу, где уже о чём-то
болтали Ханна и Сьюзен. Поприветствовав девочек, своей мужской компанией хотели мы
отправиться дальше, в большой зал, но похоже, девочки ждали именно нас, и теперь
весь третий курс Хаффлпаффа в полном составе аж из шести человек, бодро двигался по
коридорам замка.
— Это что же получается, — задумался Джастин, из-за чего ещё больше стал похож на
богатого кинозлодея. — Тебе даже полёты сдавать?
— Ага.
— Это может быть проблемой.
— И в чём тут проблема? — удивился Эрни. — Сел на метлу, да полетел.
— Это для вас, кто в магическом мире с пелёнок, — покачал головой Джастин. — А я
вот в детстве самолётами увлекался. Всё о них знал.
— Самолётами? — удивилась Ханна. — Это такие большие железные штуки с крыльями, что
по небу летают?
— Да, большие железные штуки с крыльями, — покивал Джастин, явно не приемлющий
подобное описание для авиации. — Вот у меня были проблемы с полётами. Я в принципе
понимаю, что необходимо для полёта без магии, какие силы, аэродинамика там, и
прочее. И в моей голове совершенно не укладывалась концепция полёта, с полным
игнорированием этих вот сил, требований и условий.
На завтрак мы вновь пришли не первые, но и не последние. Заняв места за столом,
получили свои порции уже немного другого завтрака, хоть и была тут стандартная
овсянка, но теперь были не сосиски, а колбаска, яичница и бобы в томатном соусе.
Первым уроком шла Трансфигурация, а изучать этот предмет нам опять пришлось всем
вместе. За пару минут до начала урока, когда все расселись по местам, Энтони
Гольдштейн, вихрастый блондин с Рэйвенкло, решился задать животрепещущий вопрос:
— Профессор МакГонагалл… — поднял он руку и встал с места.
Профессор, сидевшая за своим столом и заполнявшая какие-то бумаги, подняла на него
взгляд поверх своих очков.
— Да, мистер Гольдштейн?
— А почему все факультеты начали заниматься вместе на занятиях Зельеварения и
Трансфигурации? Раньше делились на две группы.
— Приказ директора Дамблдора, мистер Гольдштейн, — ответила МакГонагалл, словно это
очевидно.
— Но причины?
Тихий гомон разговоров, за которыми ученики проводили время до начала занятия,
окончательно стих, и внимание сконцентрировалось на профессоре. Всё-таки это
действительно был актуальный вопрос, как я понимаю.
— Подобное решение связано с присутствием дементоров в окрестностях школы, — чётко,
как по нотам, начала говорить МакГонагалл. — График введён на всех курсах и
позволит ученикам находиться как можно чаще в как можно больших группах,
нейтрализуя негативное влияние дементоров.
— Но ведь они далеко, профессор! — возмутилась неизвестная мне девочка с Рэйвенкло.
— Безусловно, мисс Турпин, — согласно кивнула МакГонагалл. — Но даже на таком
расстоянии их присутствие сказывается. Я уверена, что вы уже почувствовали
незначительные перемены. Словно цвета стали менее яркими, привычные развлечения не
приносят должного удовольствия, а овсянка по утру стала ещё более пресной.
Последняя фраза МакГонагалл вызвала несмелые улыбки некоторых присутствующих.
— А это не сильно вас нагрузит? Работать со столькими учениками сразу… — продолжил
задавать вопросы Гольдштейн.
— Благодарю вас за заботу, мистер Гольдштейн, — МакГонагалл улыбнулась краешками
губ, — но мне неоднократно доводилось работать и с большим числом студентов,
обучавшихся лишь на двух факультетах.
Профессор взглянула на настольные часы.
— Пора начинать занятие.
Все тут же притихли и сосредоточились, а я же принялся обдумывать ситуацию.
Дементоры и вправду влияют на разум, но слишком незначительно. С другой стороны,
если они тут задержатся на полгода-год, то накопительный эффект может оказаться уже
значимым. Может быть стоит подумать о защите от подобного влияния? Но в таких вещах
важна конкретика, хорошие базовые знания наряду с более специализированными, чётко
сформированными. И как бы я ни старался протянуть ниточки ассоциаций через память
осколков, причём не только эльфа, то натыкался на пустоту — вспоминать нечего. Хотя
были моменты, когда, казалось бы, воспоминания должны куда-то привести, но всё
обрывалось.
— Не зевай, — легонько пихнул меня локтем севший рядом Эрни МакМиллан. — Мы ведь
заклинания трансфигурации не тренировали ещё.
В замечании Эрни есть доля здравого смысла, ведь на импровизированных курсах по
ликвидации моей безграмотности касательно практики в магии мы ещё не затрагивали
трансфигурацию.
— Мистер Грейнджер, мистер МакМиллан, — прервала свой рассказ по теме урока
профессор МакГонагалл, переведя свой взгляд с доски со сложными формулами и схемами
на нас. — Не поделитесь с нами темой столь важной, что вы посчитали возможным
игнорировать мою лекцию?
— Прошу прощения, профессор, — скромно потупился Эрни, вызвав тихие смешки
окружающих.
Ничто не меняется. Гном, эльф, человек — ученики всегда находят забавным, если их
коллега попадает в подобную лёгкую неприятность.
— Мистер Грейнджер?
МакГонагалл посмотрела на меня своим строгим взглядом, в котором почти неуловимо
читалось: «Может быть вы ответите?»
— Мы, госпожа профессор, обеспокоены отсутствием у меня какой-либо практики в
трансфигурации.
— Хорошо, что вы сами подняли эту тему, мистер Грейнджер.
МакГонагалл взмахнула палочкой, а из дверей в смежную с аудиторией комнату один за
одним вылетели различные предметы. Спички, стаканы, деревяшки, мышь, жук и прочая
мелочёвка. Не успели они оказаться на парте передо мной, а я уже понял, к чему дело
идёт.
— Как мне известно, — заговорила МакГонагалл, когда предметы приземлились за мою
парту. — Вы прекрасно знаете теорию. Так как трансфигурация является очень опасным
направлением магии, то практиковаться в пройденном нами материале вы будете здесь,
в моём присутствии, и не иначе.
Покивав на логичность подобного хода, я мысленно согласился с профессором —
последствия неудачной трансфигурации, если верить учебникам и банальной логике,
могут даже если и не убить, то сильно покалечить, лишить мобильности, и ты просто
не сможешь самостоятельно добраться до больничного крыла. Останется только лежать и
медленно помирать от своих неудачных экспериментов.
— Если вам удастся без посторонней помощи, — незаметная улыбка появилась на лице
профессора, — продемонстрировать все уже пройденные нами заклинания в течение этого
урока, а так же усвоить тему текущего занятия, то вы и ваш факультет получит
двадцать баллов.
Остальные ученики тут же начали перешёптываться, а основным лейтмотивом этих
волнений была невиданная щедрость наряду с невероятной сложностью задания. Не мог я
не заметить и насмешливые взгляды от некоторых учеников абсолютно со всех
факультетов.
— В случае провала? — не мог не узнать я об обратной стороне этой медали.
— Вы и ваш факультет лишится пяти баллов, — сохраняя строгое выражение лица, но
улыбаясь лишь глазами, ответила профессор.
Кивнув, я устроился за партой поудобнее, достал палочку, и нацелился на самое
первое учебное заклинание — превращение деревянной спички в серебряную иголку.
Профессор, убедившись, что я приступил к выполнению, продолжила занятие, тему
которого я слушал краем сознания — обязательное повторение законов Гампа, знание и
понимание причин которых просто обязаны быть у волшебника. Сделав правильный взмах
палочкой и удерживая в голове нужную формулу трансфигурации, я указал своим
магическим инструментом на спичку. Магия тонким шлейфом потянулась к ней, окутала,
«погуляла» по спичке, внутри неё и вокруг, но ничего не произошло.
Взмахнув ещё раз, добавил к образу формулы в голове ещё и образ серебряной иголки.
Вновь ничего. Тихие смешки со стороны слизеринцев обратили на себя моё внимание —
Малфой с товарищами-здоровяками посмеивается, глядя исподтишка на мои попытки.
— Что, Грейнджер, не колдуется? — тихо спросил он, стараясь не привлекать внимания
МакГонагалл. — Спичка — неподъёмный груз для таких как ты.
Хмыкнув про себя, сделал то, что умею — без всяких инструментов и палочек отправил
в Малфоя сгусток нейтральной магии, что нёс в себе простую установку на изменение
цвета волос парня на рыжий. Думается мне, подобное его заденет за живое — не просто
же так он постоянно достаёт рыжего Уизли?
Мой трюк удался, и почти белые волосы Малфоя тут же начали приобретать насыщенный
рыжий цвет, что не могло не вызвать недоумения у тех, кто его видел.
Если бы кто-то знал, что именно мои манипуляции вызвали подобное, но при этом я не
могу трансфигурировать спичку, то сильно бы удивился. Но дело в том, что местная
школа магии сильно отличается от привычной мне. Совершенно непонятным мне образом,
сочетание слов, жестов, мыслеобразов и формул принуждает нейтральную магию
волшебника выполнить некую функцию, заложенную в это сочетание, но при этом, сама
магическая энергия не претерпевает никаких изменений структурно, так сказать. С
одной стороны, в этом нет ничего удивительного, ведь одна из граней колдовства
посредством внутренней энергии как раз и заключается в подобном — вызов некоего
эффекта, изменение реальности или отдельных её аспектов, посредством одной лишь
магической энергии, без запитки ею различных структур и прочего. Но тут есть один
огромный и совершенно непонятный мне парадокс — а почему результат у всех
волшебников один и тот же?
Проще говоря, воплотить образ, фантазию, посредством нейтральной магии — довольно
легко. По сути, достаточно волевым усилием как бы пропустить магию через призму
сознания, в котором содержится нужный образ, и направить её к цели. Но всё дело в
том, что как нет двух одинаковых людей с одинаковым сознанием, так не может быть и
абсолютно одинакового волшебства на таком принципе действия. Тут же можно видеть
явное противоречие — куча волшебников с внутренней нейтральной энергией создаёт
абсолютно одинаковые чары и заклинания из совершенно неструктурированной магии. Ну,
не учитывая «дизайнерских» аспектов, так сказать. В общем, много непонятного.
Пока я размышлял о магии, попутно ища ключик к успешной трансфигурации, Малфой
начал паниковать и пытаться отменить моё волшебство Финитой — безуспешно.
— Мистер Малфой, — МакГонагалл не обошла стороной такое вопиющее нарушение
дисциплины. — Минус балл Слизерину за попытку походить на мистера Уизли.
Почти невидимая усмешка на лице профессора так и говорила, мол: «Шалость удалась».
Манера вычитания баллов мне напомнила Снейпа, и навела на мысль о том, что
соперничество идёт не только между факультетами Гриффиндора и Слизерина, но и между
их деканами.
Не обращая внимания на тихие смешки учеников, я вновь взмахнул палочкой, но на этот
раз добавил не просто образ, в котором спичка внезапно становится иголкой, а
постепенно трансформируется в неё. Добавил даже ментальную иллюзию ощущений от
иголки в руках, но дальше, до образа молекулярных изменений, я не пошёл. Спичка за
долю секунды превратилась в иголку.
— Я понял суть, — кивнул я сам себе с улыбкой.
— Что? — Эрни отвлёкся от разглядывания тщетных и почти незаметных попыток Малфоя и
его товарищей исправить ситуацию с волосами.
— Говорю, понял суть трансфигурации. Кажется.
— Ну-ну, — Эрни выразил величайшее сомнение, вернувшись к срисовыванию очередных
схем с доски.
Окинув взглядом оставшиеся учебные пособия, быстренько выдернул из памяти нужные
формулы, сопоставил с нужными образами, сделав их максимально полноценными и
передающими суть объектов, и начал колдовать, превращая предметы один за другим и
получая нужный результат. Эрни смотрел на это широко раскрытыми глазами — и
пуговица из жука получилась, и табакерка, бокал и прочая мелочь, как того и
требовала учебная программа за прошлые годы.
— В натуре… — выдохнул он. — То есть, и вправду.
— В натуре? — усмехнулся я, глядя на мальчишку.
— Да это всё Джастин со своими словечками. Услышишь пару раз, а потом как
привяжется…
Мои успехи не прошли мимо взгляда МакГонагалл. Профессор подошла к нам и
внимательно осмотрела продукты моих магических манипуляций.
— Прекрасная трансфигурация, мистер Грейнджер. Может быть вы уже и тему
сегодняшнего занятия поняли?
— Закон Гэмпа с его исключениями, профессор?
— Именно.
Встав с места и оглядев учеников, внимательно следящих за малейшим моим
телодвижением, я продекларировал:
— Трансфигурации или созданию из воздуха подвергаются все материальные,
немагические, исчисляемые, одиночные и отдельные объекты, изменение или создание
которых не противоречит установленным Министерством Магии законам. Касательно же
исключений, то их пять.
— Перечислите?
— Нельзя создать еду из ничего, — начал я загибать пальцы, — превратить что-то в
человека, превратить обычный предмет в магический или создать что-то магическое.
Нельзя трансфигурировать деньги, драгоценные металлы и камни. Нельзя
трансфигурировать время.
— Отлично, — кивнула МакГонагалл. — Но вот важный вопрос вам, и всем остальным. Как
вы понимаете этот закон с его исключениями?
МакГонагалл оглядела класс — все выглядели задумчивыми.
— Как мне кажется, вы уже достаточно взрослые, чтобы перейти от простого заучивания
к осмысленному пониманию. Хотя бы касательно базового материала. Кто-то хочет
ответить? Мистер Грейнджер?
На место я ещё не садился, а потому решил высказать несколько выводов и
предположений, основанных как на прочитанном материале, так и на некоем абстрактном
и далеко не полном, но всё же понимании сути подобных превращений из осколков
памяти.
— Не могу говорить наверняка и утверждать что-то, но у меня есть некоторые мысли
касательно этой темы.
МакГонагалл одобрительно кивнула, как бы давая разрешение продолжать.
— Сам закон имеет некую двойственность. В нём говорится о том, что некоторые типы
трансфигурации осуществить попросту невозможно, а так же о том, что некоторые из
тех, что возможно, являются наказуемыми уже законом Министерства.
— Продолжайте, мистер Грейнджер, — кивнула профессор.
— Объект трансфигурации должен удовлетворять нескольким условиям. Он должен быть в
единственном числе, должен быть самостоятельной численной единицей, не находиться в
жесткой неподвижной сцепке с другими объектами, исключающей их взаимоподвижность, и
самое главное — не должен обладать магическими свойствами.
— Довольно грамотное объяснение, мистер Грейнджер, — вновь кивнула профессор.
— Рекомендую тем, кто не в состоянии расшифровать для себя суть закона,
всенепременно записать эти слова. Мистер Грейнджер, мне хотелось бы услышать
примеры объектов, удовлетворяющих одному или нескольким требованиями.
Довольно большое количество учеников с нашего потока тут же зашуршали перьями о
пергамент.
— Думаю, профессор, с немагическим объектом всё просто — всё, что не обладает
магией, магическим свойством, не зачаровано, не обладает активированной рунической
гравировкой, и всё в таком духе. Исчисляемые — то, что можно мысленно и фактически
отделить от общности подобных объектов. Например…
Я взял со стола свою обычную тетрадь.
— Тетрадь. Одна штука. Отделима от общности других тетрадей. Её можно
трансфигурировать. Однако нельзя трансфигурировать часть тетради, позиционируя
трансфигурационное воздействие именно на часть тетради. Но можно трансфигурировать
отдельно выбранный листок или несколько листков.
— Несколько листков? Разве объект не должен быть одиночным и отдельным?
— ухмыльнулась профессор, а некоторые ученики посмотрели на меня с насмешкой.
— Зависит от типа манипуляции. Технически, для одного заклинания нужен один объект,
и на несколько объектов одно заклинание не сработает. Однако… — я выдержал
драматическую паузу, а профессор, кажется, поняла, к чему я клоню и немного
удивилась. — Можно использовать формулу Майера-Тернера для объединения нескольких
заклинаний и объектов их применения в одно каскадное трансфигурационное заклинание.
Сугубо практически получится одно заклинание для нескольких объектов. Небольшой
трюк.
— Великолепно. Материал седьмого курса. Я погляжу, вы прочитали дополнительную
литературу, и, что немаловажно, поняли её, — улыбка МакГонагалл стала куда более
очевидна. — Что касается остальных требований?
— С отдельным объектом всё просто. Не получится трансфигурировать, например,
гвоздь, крепко вбитый в стену. Но вот гвоздь, что шатается внутри неё — без
проблем. Понимание исключений говорить?
— Конечно, мистер Грейнджер. Мне, и, смею надеяться, остальным, крайне интересны
ваши выводы.
Парочка учеников пренебрежительно фыркнула, но под грозным взглядом МакГонагалл тут
же приняли вид прилежных учеников, внимательно слушающих коллегу.
— Что же… Нельзя создать еду из ничего. Старая, на мой взгляд, формулировка, не
совсем правильно раскрывающая суть. Объектом трансфигурации в принципе не может
быть «ничто».
И да, я прекрасно знаю, что материя — форма энергии, а значит абсолютно всё можно
трансфигурировать во что угодно. Вот только в местных реалиях этому нет
обоснования, а глубина познания мироздания как в обычном, так и магическом мире,
намного уступает эльфийской. Проще говоря, об этом говорить нет смысла, как и
доказывать на практике.
— Касательно же еды, думаю, я знаю, в чём проблема. Еда — объект с крайне сложной
структурой, и её создание требует крайне глубоких познаний в теории структуры
материи и пространства, наряду со знаниями о функционировании организма в целом, и
обмене веществ в частности. Трансфигурация, акцентирую внимание, именно
трансфигурация еды, которая бы полностью выполняла функцию этой самой еды —
колоссально затратное дело как магически, так и умственно. Но есть и другая
проблема.
Я выдрал два листочка и взмахом палочки по очереди превратил их в стеклянные чашки.
— Агуаме́нти, — произнёс я заклинание, наполняя водой одну чашку, и повторил маневр
со второй.
— Вторая проблема — время трансфигурации.
Для наглядности я превратил воду в чашках в два яблока. И нет, они не настоящие.
— Не еда, само собой. Похожи по структуре, — я остудил пыл нескольких учеников, что
оживлённо принялись перешёптываться.
— По моим прикидкам, магии вложено на пять минут трансфигурации. Как вы считаете,
профессор, не ошибся?
МакГонагалл с важным видом провела палочкой над одним яблоком, а затем и над
вторым, после чего кивнула, подтверждая мои собственные ощущения. Похоже, я и
впрямь нашёл нужный ключик для трансфигурации — теперь эта дисциплина для меня не
проблема. Я взял одно яблоко в руку.
— Так вот. Время трансфигурации. Делая выводы из различного материала по предмету,
я пришёл к однозначному и неутешительному выводу. Если разделить результат
трансфигурации надвое, то продолжительность трансфигурации сократится вдвое. Это
связано, как мне кажется, с тем, что заклинание как бы разделяется между объектами,
разделяя и вложенную магию. А как мы знаем, на затраты магии влияет не размер или
плотность объекта и цели трансфигурации, а их структурная сложность. А если
разделить на множество частей?
Я с силой ударил яблоко о стол, разбивая его на огромное множество частичек. Самые
мелкие почти сразу превратились в воду, другие же, покрупнее, продержались на пару
мгновений дольше, и так до тех пор, пока среди лужицы воды не остались пять самых
крупных кусков. Только я хотел заговорить, как самый мелкий из оставшихся
превратился в воду.
— Не нужно говорить, что может произойти, трансфигурируй вы это яблоко из стула,
или стола, и начни его употреблять.
— Очень жесткий пример, — кивнула профессор, взмахом палочки убирая следы моей
демонстрации. — Остальные исключения поддались вашему неординарному уму?
— Безусловно, профессор, — с лёгкой улыбкой я кивнул, вызвав зубовный скрежет кого-
то из учеников. — Нельзя что-либо превратить в человека. Тут всё просто. Так же как
и любое трансфигурированное существо не будет живым, а лишь големом, так и с
человеком. Сугубо теоретически, как и с яблоком, можно с невообразимыми затратами
воссоздать тело, но человек — не просто тело, а ещё и душа. Вот тут-то и проблемы.
— Это уже, мистер Грейнджер, разделы Тёмной Магии, — строго заговорила профессор.
— Я крайне не рекомендую их практиковать, и дело далеко не в законности.
— Я знаю, профессор, просто констатирую факт. То, что все мы понимаем под
человеком, трансфигурировать действительно невозможно. Насчёт превращения чего-либо
в магический предмет или создания чего-либо магического — вот тут, к сожалению, я
не совсем понимаю причины сбоя. Полагаю, можно зачаровать трансфигурированный, а
потом и закреплённый формулой вечной трансфигурации предмет. Думаю, дело в том, что
трансфигурация — наука о превращениях материальных объектов. Магия же и чары —
нематериальны.
— Верно, мистер Грейнджер.
— Деньги… Хм, — я задумался. — Смотря какие. Деньги обычных людей делаются из
обычных материалов, и они успешно могут быть трансфигурированы теоретически, но за
подобным, если я правильно помню услышанные разговоры, пристально следит ДМП.
— Очень важный момент вы затронули, — кивнула МакГонагалл и обратилась уже ко всем.
— Это исключение появилось в конце семнадцатого века. В те времена что у магглов,
что у волшебников, в ходу были деньги из драгоценных металлов и их сплавов. Потому
их трансфигурация и не считается возможной. Кстати, мистер Грейнджер, а в чём
причина невозможности трансфигурации драгметаллов и камней?
— Рассеивание магии, — пожал я плечами.
Теперь уже весь класс старательно записывал, пусть и нехотя.
— Подробнее? — спросила профессор.
— Золото, платина и чистое серебро обладают уникальными свойствами, не позволяющими
закрепиться на них какой-либо магии. Опять же теоретически, когда мы пытаемся
трансфигурировать объект в золото, трансфигурация почти получается — в момент,
когда объект становится золотом, он тут же сбрасывает с себя магию, возвращаясь на
исходную. Этот момент совершенно неуловим во времени, потому создаётся впечатление,
что трансфигурация не получается.
Ни я, ни профессор МакГонагалл, не могли не заметить поднятую руку Гермионы.
— Мисс Грейнджер? — тут же обратилась к ней профессор.
— Я хотела бы добавить и поправить. Серебро удачно проходит трансфигурацию.
— Отнюдь, — покачал я головой, вызвав недовольство Гермионы, рыжего Уизли и
Поттера. — Ты имеешь в виду серебро низкой пробы, восьмисотку, восемьсот тридцатое
и прочее. Они имеют крайне низкую стоимость, низкую магическую ценность из-за
высокого содержания примеси, а трансфигурация в них удаётся как раз за счёт низкого
содержания серебра. Но даже так, такое содержание серебра негативно влияет на
продолжительность трансфигурации.
— Можно использовать формулу закрепления трансфигурации, получая сплав с небольшим
содержанием серебра, — парировала Гермиона.
— Затраты магии слишком велики, и такой предмет теряет всякую свою ценность.
Создание даже небольшого объёма такого сплава вымотает волшебника невероятно.
Придавать ему форму украшения не имеет смысла из-за низкой стоимости подобного
сплава, и в итоге он пригоден будет лишь для переплавки, очистки. А это опять
затраты. Куда эффективнее можно заработать денег, просто устроившись на самую
никудышную подработку. Это же касается и золота, только рассеивание магии у золота
во много раз выше серебра, и получить даже пятьсот двадцать пятую пробу практически
невозможно.
— Я ничего не понимаю, на каком языке он вообще говорит? — посетовал рыжий Уизли,
вызвав смешки ребят, и смесь смущения и негодования за друга у Гермионы.
Строгий взгляд МакГонагалл унял приступы веселья в классе.
— Драгоценные камни?
— Они вообще являются магическим предметом, пусть и в невероятно незначительной
степени. Попытка трансфигурации приводит лишь к превращению в углеродную, кварцевую
и прочую пыль, с которой тут же спадает трансфигурация, а изначальный объект
превращается так же в пыль.
— Время? — коротко спросила профессор.
— Время не является материальным объектом. Оно, скорее, субъективное восприятие
скорости изменения состояния вещества. Оно вообще не имеет никакого отношения к
трансфигурации, если уж на то пошло.
— Просто великолепно, мистер Грейнджер, — МакГонагалл радостно улыбнулась, и даже
как-то по-девичьи аккуратно похлопала в ладоши. — Двадцать, нет, тридцать баллов
Хаффлпаффу. Мистер Грейнджер…
— Да?
— Думаю, я могу вам поставить зачёт за весь пройденный материал. С практической
частью вы справились, а ваше понимание пройденных основ трансфигурации не вызывает
сомнений.
— Благодарю, профессор.
Остатки урока прошли несколько отрешённо — мы практиковали очередную для всех, но
первую для меня, трансфигурацию по программе. Ничего особенного.
После трансфигурации мы, опять же всей толпой третьекурсников, направились к
кабинету ЗоТИ.
— Теперь вообще всё вместе, — уныло покачивал головой Джастин, вклинившийся между
мной и Эрни. — А я так привык заниматься либо только с воронами, либо грифами.
— Ну не знаю, — пожал я плечами. — Мне и так всё нравится.
Ненароком я бросил взгляд в сторону Малфоя и его товарищей. Забавно было видеть,
как он важно что-то рассказывает, двое болванчиков изображают из себя големов,
попросту двигаясь рядом, неизвестный мне пока что шатен его слушает нейтрально,
довольно милая брюнетка с каре поддакивает и кивает, порой вставляя пару фраз.
Занятно было то, как эта брюнетка подбирает слова и время для высказывания. Опытный
эльф чует запашок интриги и манипуляции мнением, но это эльф — подросток бы всё
воспринимал за чистую монету. Особенно такой горделивый, как Малфой.
С другой же стороны я отмечал и Гермиону с её друзьями. Рыжий Уизли что-то
высказывал, мол, всё равно она самая умная, Поттер кивал, а сама Гермиона копалась
в расписании.
— Хорошо, что занятия теперь у всех вместе, — донеслась до меня её фраза.
— Занятия? — не понял Уизли. — Я ей об одном, а она о занятиях.
— Почему? — Поттер не поддержал возмущение друга.
— График слегка сместился, и я могу без спешки посещать все дополнительные занятия.
— У-у-у, ясно всё, — отмахнулся рыжий.
Под дверьми кабинета ЗоТИ мы толпой стояли и ждали. Ждали, когда же наконец придёт
профессор по этому предмету, а судя по разговорам и предположениям учеников,
профессора ЗоТИ тут меняются ежегодно.
— …ты поговорила с ним? — через тихий гомон толпы учеников донёсся голос Поттера.
— Нет, не успела ещё, — ответила Гермиона.
— Так иди. А то мало ли, наговорят ещё чего…
Глянув в сторону гриффиндорцев, я увидел, как Гермиона кивнула и бодрым шагом
направилась ко мне, но не успела.
— Ученики, день добрый, — раздался взрослый мужской голос и все мы обратили
внимание на подошедшего к нам русоволосого мужчину в подлатанной и не особо-то и
новой, но явно практичной одежде и мантии. — Проходите.
Профессор Люпин, а именно так звали этого странного и подозрительного мужчину,
провёл нас в кабинет, хорошо освещённый солнцем через высокие окна с бесцветными
витражами. Сейчас все скамьи и парты были отодвинуты к каменной стене, на которой
висели различные плакаты с рисунками существ, какими-то таблицами и инструкциями —
существ было больше.
— Учебники можете убрать, — бодро говорил профессор, проходя к шкафу и обернувшись
к нам. — Сегодня у нас практическое занятие, оставьте только палочки. Сначала я
хотел провести занятие здесь и начал готовить класс, потому и парты сдвинуты. Но
мне предложили место получше. Следуйте за мной.
Многие решили оставить здесь свои вещи, но были и те, кто просто положил всё
обратно в сумки — среди них был и я. Вслед за Люпином мы покинули кабинет, и
нестройной толпой двинулись по коридорам. В одном из них профессор провёл нас явно
через тайный ход, и мы оказались уже в другом коридоре и явно в другой башне.
Десяток метров, и вот мы стоим перед большими дверьми учительской.
— Ну вот мы и пришли, заходите.
Учительская могла похвастать большими окнами и хорошим освещением, а отделка
деревянными панелями стен, как и старинная, но вполне ухоженная мебель в виде
различных кресел, диванов и столов, создавали очень благоприятную атмосферу. Для
полноты картины не хватало лишь пары старинных шкафов с древними фолиантами и
каких-нибудь магических приблуд — тогда бы сразу было видно, что здесь собираются
волшебники.
Как раз в одном из таких кресел рядом с камином сидел профессор Снейп, и при виде
нас как-то коварно ухмыльнулся, а взгляд его тёмных глаз приобрёл некий задорный
блеск. Люпин заходил последним и хотел было закрыть дверь, но Снейп встал с дивана,
даже в этом жесте умудрившись картинно распахнуть чёрную мантию поверх чёрных
одежд. Бэтмен, ни дать, ни взять! Хм, а кто такой Бэтмэн, и почему я ассоциирую
Снейпа с ним?
— Кто такой Бэтмэн? — спросил я Джастина.
— Пф-ф-ф… — парень поперхнулся, прикрыв рот.
Джастин перевёл недоумённый взгляд на Снейпа, на меня, снова на Снейпа.
— А ведь и вправду…
— Так кто это такой?
— Я тебе потом расскажу.
Пока мы тихо перешептывались, Снейп уже подошёл к не особо дружелюбно настроенному
Люпину. Нет, в новом профессоре не было злобы или чего-то. Настороженность и
наигранная доброжелательность — вот это было.
— Постойте, Люпин, я, пожалуй, пойду. Зрелище предстоит не из приятных.
В дверях Снейп обернулся.
— Хочу вас предупредить, Люпин, в этом классе учится Невилл Лонгботтом. Так вот,
советую ничего ответственного ему не поручать, он не справится. Если только мисс
Грейнджер не нашепчет ему на ухо, что и как делать.
Люпин знатно удивился.
— А я надеялся, что именно Невилл мне сегодня поможет. Уверен, он превосходно
справится.
Обсуждаемый пухловатый парнишка с Гриффиндора покраснел похлеще помидора — и как
только умудряется так менять цвет?
Снейп громко хлопнул дверью на прощание, а Люпин с лёгкой улыбкой подошёл к
стоящему чуть ли не посредине учительской платяному шкафу с зеркалами на дверце.
Стоило только профессору подойти к шкафу, как тот сразу же загремел и задёргался,
словно кто-то пытается вырваться оттуда. Подобное не на шутку напугало ребят в
первых рядах.
— Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил всех учитель. — Так что бояться
нечего.
Помогло это пояснение отнюдь не сильно, и многие продолжали смотреть на шкаф с
опаской.
— Боггарты любят темноту, — продолжал пояснять Люпин. — Чаще всего их можно
встретить в шкафу, под кроватью, в ящике под умывальником. Одного я нашёл в футляре
напольных часов. Этот появился здесь только вчера. Я попросил директора оставить
его для нашего сегодняшнего урока. Кто ответит, что такое боггарт?
Только Гермиона подняла руку. В который раз замечаю, что она пытается ответить на
любой вопрос с поводом и без оного. Само собой, Люпин выбрал среди всех именно её —
она попросту была единственной, кто захотел отвечать.
— Боггарт — существо, которое меняет свой вид. Он превращается в то, чего человек
боится больше всего.
— Замечательно, даже я не ответил бы точнее.
Похвалы Люпина оказалось достаточно, чтобы сестра буквально зарделась. Неужели ей
так сильно не хватает одобрения и похвалы от «авторитетных» взрослых? Ведь на
похвалу сверстников она не реагирует так остро. Занятно. А ещё мне интересно, как
она собирается решать «проблему» со мной?
Пока я размышлял о различных социальных нюансах моего бытия, Люпин закончил вводную
по боггарту и показал нам заклинание против него — Риди́кулус. Это заклинание должно
превратить боггарта во что-то смешное, тем самым вызывая позитивные эмоции у
волшебника и нейтрализуя боггарта, а точнее — его воздействие. Хотя, если я
правильно понял суть этого нематериального существа из бестиария Хагрида, оно
является чем-то вроде нематериального духа, с которыми зачастую работают некроманты
в моих воспоминаниях. Бороться с ними можно разными способами, но за исключением
самой некромантии, против таких созданий хорош свет с определённой длиной волны и
огонь как агрессивная среда, и жизнь, смерть, порядок, как энергии.
— Риди́кулус! — хором повторяли все за Люпином, и без палочки отрабатывали движение.
Конечно же я присоединился к ним. Каким бы ни был опыт из осколков, он
неполноценен, и местную школу магии я просто обязан изучить хотя бы в надежде на
то, что она послужит этаким мостиком хотя бы к части потаённых знаний в моей душе.
— Риди́кулус! — вновь мы произнесли и взмахнули пустыми руками.
— Отлично, — Люпин был удовлетворён видимыми результатами. — Но это самая лёгкая
часть. Волшебное слово само по себе вам не поможет. Тут-то как раз мне и
понадобится твоя, Невилл, помощь. Подойди сюда.
Парень робко подошёл к профессору, что стоял в паре метров напротив шкафа. Шкаф
затрясся, Невилл затрясся, слизеринцы затряслись, но уже от сдавленных смешков. Он
о чём-то тихо шептался с профессором, кивал, и вот, настал момент истины.
— Как думаешь, что у него будет? — спросил стоящий рядом Энтони.
— Снейп, что ещё? — пожал плечами Джастин, стараясь казаться невозмутимым, но его
специфическое лицо наряду с лёгкой бледностью создавали впечатление крайне
напуганного, но гордого киношного злодея. Но парень оказался прав.
Как только Невилл, трясясь сам и тряся палочкой в руках, неуверенно кивнул, Люпин
взмахнул рукой и шкаф открылся. Никто и ничто не вылетело из непроглядной темноты в
шкафу, но через миг оттуда вышел самый настоящий Снейп, грозно глядя на Невилла.
Тот затрясся пуще прежнего, и начал бледнеть, стараясь догнать по цвету мел для
доски. Я наблюдал за этим с живейшим интересом. Конечно, нехорошо, когда детишки
«страдают», но весь мой действительно богатый опыт говорит мне об одном — детишки
так или иначе будут «страдать». Таков путь взросления.
Боггарт в виде Снейпа порывался совершить что-то угрожающее в сторону Невилла.
— Ри-ридикулус! — выкрикнул в панике мальчишка, но ничего не произошло.
— Риди́кулус!
Вторая попытка была чуть более уверенной, и этого хватило, чтобы боггарт в виде
Снейпа внезапно оказался одет в зелёный юбочный костюм, шляпку с чучелом грифа и с
розовой дамской сумочкой на сгибе локтя.
Ученики буквально заржали, заполнив пространство учительской оглушительным смехом.
Даже некоторые слизеринцы не сдержали ухмылок. Не мог я не заметить лёгкую, и
буквально сочащуюся ядом улыбку Дафны — голубоглазой брюнетки, с которой по воле
Снейпа мне теперь придётся работать на зельеварении. Ну, я-то и не против. Сам не
заметил, как самым настоящим эльфийским шагом, не потревожив даже воздуха, как бы
странно это ни звучало, я подошёл к девочке.
— Развлекаешься, — тихо шепнул я. Тихо, но достаточно громко, чтобы она заметила,
нацепила маску безразличия на лицо и повернулась ко мне.
— Грейнджер, — так же тихо ответила она.
— Гринграсс.
По команде Люпина, Невилла сменила Парвати Патил — теперь хоть буду знать, как
зовут эту индианку с Гриффиндора, у которой есть близняшка на Рэйвенкло. Боггарт в
виде транс-Снейпа сменился на киношную мумию, всю замотанную бинтами. Она вытянула
руки вперёд и сделала шаг в сторону Парвати, но девочка применила Риди́кулус, и
бинты на ногах мумии расплелись, опутывая ноги. Мумия упала с грохотом на пол, а её
голова покатилась прочь.
— И в чём же причина твоего злорадства? — я продолжал тихо и незаметно для всех
разговаривать с Дафной.
— Боюсь, что причина моего гипотетического злорадства не имеет к тебе ни малейшего
отношения.
— А, значит, ты будешь молчать?
— О-о, я буду говорить, — девочка чуть вздёрнула носик. — Но это не значит, что ты
услышишь то, что хочешь.
— Риди́кулус! — очередной выкрик кого-то из учеников преобразовал боггарта во что-то
смешное, чем вызвал смех других ребят.
— У вас явно какой-то конфликт, — продолжил я разговор.
— Необоснованное допущение.
Когда продолжительность твоей жизни переваливает за тысячу лет, то ты невольно
встретишь человека, что так или иначе будет тебе напоминать другого. Вот и Дафна
мне кажется знакомой. Справедливости ради стоит отметить, что и некоторые другие
ребята, с которыми я успел пообщаться, вызывают во мне чувство дежавю.
Незначительное, в мелких деталях. Всё так или иначе с чем-то да переплетается.
Глянув по сторонам и убедившись, что ребята вокруг уделяют внимание лишь очередной
форме боггарта и тому, во что её превратит жертва Люпина, я поднял левую руку
ладонью вверх, взял палочку в правую, и начал с её помощью выводить знакомые мне
контуры конструктов, полагаясь на интуицию, и совмещая с освоенной базой
трансфигурации. Эти контуры относятся к простейшим и не проявляют себя в видимом
спектре, потому я не опасался привлечь внимания.
Медленно собирая воздух вокруг и уплотняя до такого состояния, что свет начинал
преломляться, искажаясь, я выбрал полученную сферу в качестве объекта
трансфигурации, задал формулу, визуализировал предмет, и решил немного пошалить,
добавляя конструкты, специализированные под энергию жизни.
— Держи, — с лёгкой улыбкой я протянул тайком наблюдавшей за манипуляциями Дафне
самую настоящую ледяную, кристально чистую розу.
Подарок Дафна приняла как должное, что не могло меня не позабавить.
— И что это?
— Прекрасная, но холодная, при любом неловком движении способная уколоть до
крови, — с лёгкой улыбкой ответил я. — Но если знать, как согреть…
Я провёл пальцем по лепесткам прозрачной ледяной розы, и в месте соприкосновения
они становились кроваво красными, какими и должны быть. Как только я убрал руку,
роза вновь стала ледяной.
— Она расцветёт яркими красками.
— Тонко, — с невероятно ядовитой, но отнюдь не противной, как это бывает, ухмылкой,
заметила Дафна. — Одобряю.
— Она, можно сказать, живая. Посадишь в землю — проморозит и прорастёт. Посадишь в
лёд — прорастёт и сломает, преобразуясь в куст.
— Занятная каскадная трансфигурация с добавлением чар, — констатировала своё
видение процесса создания Дафна.
— Грейнджер, — услышал я голос Люпина и повернулся в его сторону.
Шаг вперёд сделала Гермиона, но профессор, заметив это, выставил руку в
останавливающем жесте.
— Мистер Грейнджер, я хотел сказать.
— Да, профессор?
— К барьеру, — указал он рукой на место, где стояли другие ученики, применяя
заклинание на боггарта.
Некоторые ученики, как подсказывает память, в которой осели фоном наблюдаемые мною
эксперименты по укрощению этого существа, выходили очень быстро и боггарт не
успевал спрятаться в шкафу. Но бывало и так, что успевал, и ученик подходил к
закрытому шкафу, в котором таилось это магическое существо. Именно среди таких я и
должен был бы оказаться, вот только…
— Отказываюсь.
Люпин посмотрел на меня с таким выражением лица, словно я ему буквально в обувь
нагадил. Такая обида.
— Позвольте, мистер Грейнджер, — Люпин быстро взял себя в руки и по-доброму
улыбнулся. — Но, как профессор, я прошу вас выйти сюда и проявить свои навыки в
борьбе с боггартом.
— Отказываюсь, — так же повторил я.
Лёгкий тычок в бок от Энтони вынудил обратить на парня внимание.
— Эй, ты чего? Ну выйди, поколдуй, если что — прикроем, — тихо говорил он.
Несмотря на шум всеобщего неодобрения в мою сторону, его слова, как ни странно,
отлично расслышал Люпин.
— Ваш однокурсник прав, мистер Грейнджер. Нет ничего страшного в том, чтобы
встретить лицом к лицу свой самый сильный страх. Тем более, он будет в намного
ослабленной форме. Да и с поддержкой остальных ребят вы легко справитесь, я уверен.
— Я отказываюсь, — так же ответил я, ничуть не смутившись всеобщего осуждения —
пусть хоть напополам треснут.
— Струсил? — ехидно осведомился Малфой, подобравшись откуда-то с боку.
— О, мистер Малфой, — я радостно улыбнулся блондину, что вернул волосам задуманный
природой цвет. — Самое время вам проявить слизеринскую храбрость и отвагу,
броситься грудью на амбразуру, демонстрируя всем недоброжелателям свой страх.
Демонстрируя самое уязвимое место, по которому можно так ударить, что останется от
вас лишь имя да недобрая память. Что же вы так бледнеете, мистер Малфой, вперёд!
Слава не ждёт…
— Мистер Грейнджер! — куда более серьёзно заговорил Люпин. — Если вы не выйдете
сюда, я буду вынужден, к своему сожалению, снять с вашего факультета штрафные
баллы.
— Не теряй баллы попусту, Гектор, — ткнул меня в бок Энтони.
— Что же… Профессор, я отказываюсь выставлять свой страх напоказ, не имея
возможности получить награду за подобное.
— Награду? Это не совсем то, что я ожидал услышать от ученика с Хаффлпаффа.
Несмотря на свои слова, Люпин снова заулыбался, а значит у него есть решение.
— Раз вы, мистер Грейнджер, так сильно боитесь своего страха, что в нерешительности
мнётесь на галёрке, я предлагаю вам десять баллов, если вы успешно и с первой
попытки одолеете боггарта.
Почему-то я ожидал чего-то подобного.
— Как вам такое?
Для виду я помялся на месте, боковым зрением уловив ядовитую ухмылку Дафны. Тайком
ей подмигнув, я кивнул профессору и вышел вперёд под одобрительные возгласы
остальных учеников. Встав напротив шкафа и держа палочку в руках, я сосредоточился.
Пусть и не очень внимательно я наблюдал за происходящим, но некоторые выводы о
боггарте сделал.
— Готовы? — спросил Люпин.
— Безусловно, профессор.
Он взмахнул рукой, и дверца шкафа открылась. Из черноты начал быстро выбираться
бесформенный сгусток, на ходу начав во что-то превращаться. Стал ли я ждать? Нет
конечно! Сконцентрировав нейтральную магию и пропустив её через сознание, в котором
сформировал контур банального, но от этого не менее разрушительного огненного шара,
я буквально за долю секунды сформировал этот шар на кончике палочки и метнул в
шкаф, из которого ещё не полностью выбрался боггарт. Миг, и нематериальная сущность
мгновенно загорелась, как и шкаф, а следом раздался взрыв, направленная волна
которого буквально смела шкаф и развеяла боггарта, забросав стену дымящимися
осколками.
В учительской воцарилась гробовая тишина.
— Кажется, — я смотрел на Люпина испуганным взглядом. — Я одолел боггарта.
— Вы его уничтожили, мистер Грейнджер, — профессор с лёгким шоком смотрел на
остатки шкафа, продолжавшие дымиться у стены.
— Ну, мы и не оговаривали, как именно я должен его одолеть и с какими
последствиями. Главное — результат.
— Что же, десять баллов Хаффлпаффу за сокрушающую победу над боггартом. Но всё же…
Почему именно так?
В не особо радостном гомоне учеников можно было расслышать и редкие одобрительные,
буквально сочащиеся довольством нотки — не каждый раз что-то так громко «бумкает».
— Я же с Хаффлпаффа, — пожал я плечами. — Так сильно-сильно испугался, что вот,
вдарил от шока. Знаете, говорят, есть два типа реакции на угрозу.
— Бей или беги, — кивнул профессор с ухмылкой.
— Именно, профессор. Похоже, я плохо бегаю.
На этом занятие подошло к концу из-за того, что боггарт так не к месту
«скоропостижнулся нахрен». И откуда у меня из головы всякие фразочки лезут? Не могу
до них дотянуться осознанно.
Дальнейший день прошёл без каких-либо эксцессов. На обеде уже все узнали о событиях
на уроке ЗоТИ. Альтернативно одарённые искренне насмехались над тем, что я, якобы,
испугался. Более сообразительные посмеивались над тем, как ловко я провёл Люпина.
Небольшая часть прекрасной половины Слизерина поглядывали как-то опасно на меня — в
этих взглядах читался простой посыл: «Куда ты лезешь, грязнокровка?!». Что я могу
сказать? Напугали ежа голой ягодицей — ваши предрассудки не идут ни в какое
сравнение с эльфийской дискриминацией по предрасположенностям к магии!
***
Прекрасное субботнее утро началось с разминки и душа. К своей радости, я заметил,
что постоянная масштабируемая нагрузка от браслета перестала тяготить как тело, так
и сознание — адаптация всему голова! Вернувшись в комнату и оглядев смачно бодающих
подушки ребят, я не стал их будить — законный выходной. Но Седрик просил подойти на
поле для квиддича, а значит стоит поторопиться. Не то что бы я хотел так уж сильно
общаться с нынешним старостой, но его поддержка и помощь очевидно полезна, а значит
не стоит ею пренебрегать.
Собирая ботинками росу с травы у стен замка, я бодрым шагом добрался до большого и
немного несуразного стадиона. Пройдя между трибунами, я вышел на само поле.
Действительно большое, наверное, побольше футбольного будет. Вместо ворот из земли
торчали высоченные колья, по три штуки с той и с другой стороны. На концах кольев
были кольца разных размеров и на разной высоте, но довольно близко друг от друга.
На траве этого стадиона сейчас стояли парни с нашего факультета в количестве пяти
человек. В руках они держали мётлы, а ещё одна лежала рядом на земле, рядом с
большим продолговатым чемоданом.
— Привет, ребята, — махнул я им, подходя ближе.
Седрик, как и всегда, улыбнулся и махнул в ответ. Остальные тоже улыбались, но не
из радости, а из вежливости. Зато хотя бы искренне.
— Привет, Гектор, — Седрик подозвал меня жестом. — Давай, сразу с головой в омут.
Вставай по левую сторону от метлы.
— Без предисловий? — улыбнулся я в ответ, вставая в указанном месте от не самой
новой, но явно ухоженной и приятно ощущаемой в магическом плане метлы.
— Ни одни слова, книги или инструкции не заменят реальной практики. Если что, мы
подстрахуем.
— А то, — кивнул незнакомый мне пока-что старшекурсник.
— Окей. Что делать?
— Вытяни правую руку над метлой, направь мысли на неё и произнеси: «Вверх!».
— Ладно… — я вытянул руку, направил мысль и образ, тут же командуя: «Вверх!».
Метла мгновенно вскочила мне в руку.
— Отлично, Гектор! Просто отлично! — похвалил меня Седрик, хлопнув по плечу.
— Садись.
— Эм…
— Я знаю о твоих беспокойствах. Не отдавит — всё продумано.
— Ха-ха-ха, — добро засмеялись остальные, а я оседлал метлу, перекинув ногу, словно
через байк.
— Отлично. Правая рука на древке впереди, левая — как удобно между местом хвата
правой и телом.
Схватился там, где удобно.
— Неплохо, — кивнул староста. — Теперь просто легонько оттолкнись от земли, думая о
том, как зависнешь над землёй.
— Мысленный контроль?
— Да, — одновременно ответили сразу несколько человек из пятёрки, но продолжил
пояснения именно Седрик. — Обычно начинают обучение с вдалбливания базовых движений
и говорят, что именно ими управляется метла. Но это не так.
— Понятно, — кивнул я. — Управление мысленное, а движения способствуют нужным
мыслям в голове.
— Схватываешь сразу, — ко мне подошёл шатен. — Малькольм Прис, шестой курс. Не зря
говорят на факультете, что ты чертовски талантлив.
— Не хвали раньше времени, — ухмыльнулся я и пожал руку Приса. — Гектор Грейнджер.
— Меньше трёпа, больше полёта, — хлопнул меня в очередной раз по плечу Седрик.
— Давай.
Недолго думая, я оттолкнулся ногами от земли и завис в воздухе. Практически
мгновенно привыкнув к ощущениям, я подвигал мысленно метлой туда-сюда. Работает —
она летает. В голове буквально расцвёл букет из образов того, как я сажусь в тёмную
кабину пустотного истребителя, подключаю нейроинтерфейс, а мир вокруг тут же
расцветает, преображается, расцветая огнями пусковой шахты линкора. Впереди лишь
небольшое чёрное пятно с мелкими точками далёких звёзд. Истребитель ощущается, как
собственное тело. Сигнал от диспетчера, и вместе с электромагнитной катапультой я
активирую ускорители, вылетая из шахты навстречу холодной пустоте космоса. Яркими
точками расцветают беззвучные взрывы — идёт бой. Лишь гул крови и удары сердца
слышны — техника работает бесшумно.
Воспоминания отпустили, но я уже лечу, прижавшись к древку. В лицо мне бьёт
встречный ветер. Закладываю вираж, кобра, кувырок, пике — ускорение. Выход из пике
у земли — отлично! Метла управляется точно так же, как и пустотник в космосе — ей
плевать на гравитацию! Ускорители, маршевый, маневровые, но всё при этом схожей
мощности — только внезапно вскрывшийся опыт настоящего аса, что дожил до старости и
нашёл покой в бою, позволял мне маневрировать невероятно чётко, ловко и быстро.
Этот же опыт позволял ощущать окружающее пространство, потоки ветра и других ребят
на мётлах так, словно я сам являюсь частью этого пространства. Хотя, так оно и
есть.
Отлетав базовый комплекс упражнений, я остепенился и вернулся на землю, тормозя
метлу вертикально и тут же с неё спрыгивая. Похоже, та пара осколков людей из эпохи
экспансии космоса, оказалась не столь бесполезна. Да, потребители жуткие, знаний
нет, но вот специализированные навыки занятия всей жизни — божественны!
— Ты, Моргана меня дери, неборождённый! — ребята с шоком и улыбкой столпились
вокруг меня. — Мы даже пикнуть не успели, а ты уже фигуры высшего пилотажа
показываешь?
— Ты мог разбиться, — Седрик прятал улыбку как мог и даже покачал головой.
— Похоже, — улыбнулся я в ответ. — Полёты — это мой конёк.
— Ага, как же. И трансфигурация, да? — староста перестал прятать улыбку. — А давай-
ка, знаешь что? Малькольм, возьми-ка квоффл.
— Да?
— Да. А ты, Герберт, вставай на ворота.
— Вы чего удумали? — спросил я парней с явным подозрением.
— Проверку на охотника! — хлопнул меня по плечу Седрик, а по взгляду его я понял,
что попал.
Четыре часа — столько я в итоге провёл в небе на метле. Мне объяснили правила игры
в квиддич, объяснили суть роли, на пригодность к которой меня проверяют. В итоге я
и Малькольм выполняли роли охотников, перекидываясь квоффлом, специальным мячом, и
отправляя его в кольца, защищаемые Гербертом Флитом, парнем с пятого курса. Потом
присоединились и двое других, стараясь сбить меня и Малькольма с мётел при помощи,
летающих тут и там бладжеров — агрессивных мячей, выполняющих роль снаряда.
Осколки памяти — как кино. Кино о долгих жизнях разных разумных. В них полно
событий, приятных и горестных. Казалось бы, имея такой опыт за плечами, просто
неприлично поддаваться детскому азарту, веселью, как и позволять себя втянуть в
такую авантюру, как квиддич. Но именно этот опыт позволял понять одну вещь — всему
своё время. И вот сейчас — время веселья. Уклоняться в самый последний момент,
бешено маневрировать, ускоряться, перехватывать мяч и отправлять его в цель — это
получалась так естественно, а судя по словам парней, ещё и невероятно круто, мощно
и быстро, что удовольствие от происходящего накатывало само собой, и сопротивляться
этому я не видел ни единой причины.
Только перед самым обедом, уставшие и промокшие насквозь от пота, мы наконец
приземлились и пошагали к замку.
— Кажется, мы нашли охотника, — радостно кивал Седрик.
— Нужен ещё один, — важно и устало покивал Малькольм.
— Судя по тому, как летает Гектор, — заговорил Герберт, вратарь, — то из команды
вообще нужен только он и вратарь. Я вратарь не самый лучший, но Мордред меня за
ногу! Он только освоился с квоффлом и всё — полчаса, и я не могу поймать ни одного
мяча! Он настучит разницу в шестнадцать мячей быстрее, чем ловец противника поймает
снитч!
— Что скажешь? — посмотрел на меня Седрик.
— Соглашайся, парень! — в голос подбадривали меня остальные.
— Почему бы и нет?
— Ура!!!
Вот такие радостные мы и добрались до раздевалки, душа, а потом и до большого зала,
где вовсю уже обедали остальные ученики. Кажется, жизнь становится несколько более
интересной. Разве что осколки дварфа, которого я решил называть в мыслях гномом для
удобства, обиженно бурчат в глубине сознания, если так вообще можно выразиться. Ну
ничего, я уверен, что скоро и на их улице наступит праздник.

========== Глава 5 ==========

Субботний выходной почти полностью прошёл в пределах гостиной факультета. Мы с

однокурсниками делали домашку, используя как свои, так и библиотечные книги, за
которыми с большой готовностью и не менее большими затратами времени бегали Захария
и Джастин. Похоже, они просто не особо хотели заниматься. Потому мы — я, Ханна,
Сьюзен и Эрни — благополучно сделали всю домашку.
Седрик с другими ребятами из команды по квиддичу развели бурную деятельность, ища
кандидатов для отбора в охотники, а точнее — на одно вакантное место.
— …но отбор только через две недели… — суетились те, кто хотел попробоваться, но,
судя по всему, в лучших подростковых традициях, оттягивал подготовку до последнего.
«Последний» наступил внезапно.
В общем, парни навели суету.
Получив, наконец, свободное время лишь к вечеру, я сидел в гостиной, смотрел на всю
эту мирную суету детишек как в обычной одежде, так и школьной, в мантиях с желтым
подкладом, и постепенно раздражался. Пальцы сами отстукивали смутно знакомый и
очень привычный ритм по подлокотнику кресла, а эта светлая нора хоббита, по
недоразумению называемая гостиной, постепенной выводила меня из себя. Не сильно,
нет. Совсем чуть-чуть. Но учитывая, что ни один ещё внешний фактор не мог
поколебать моё душевное равновесие — большое достижение. Скорее всего это связано с
разрушенными ожиданиями — всё-таки я ожидал именно подземелий.
Наверное, нужно сделать то, что я планировал сразу, как приехал — написать
родителям. Но сейчас, или потом? Вот и сидел, размышлял, закинув ногу на ногу и
глядя на всё ту же плавную, неспешную суету учеников.
— Притомился? — рядом с креслом стоял Джастин вполоборота ко мне, и так же смотрел
на всё вокруг.
— Незначительно.
— Хм…
— Тебя что-то беспокоит? — спросил я, продолжая смотреть за гостиной.
— Да нет. Просто ты так сидишь на этом кресле, словно Трандуил какой, осматривая
владения. Посох бы какой тебе, да меч на пояс.
Трандуил, да? Знакомое имя, но отнюдь не по эльфийским воспоминаниям, хотя звучит
именно как эльфийское. Кажется, что-то из книг, фэнтези. Да, точно. Подобное
проскальзывало в воспоминаниях аж нескольких жизней. Не буду заострять внимания.
Похоже, это неизвестное мне произведение существует и здесь.
Взяв со стоящего рядом стола пергамент и перо, положил листок себе на колено и
начал сочинять письмо. Давалось это на удивление просто. Содержание, если отбросить
воду, сводится к нескольким словам и фразам: добрался хорошо, разместили, кормят
отлично, предметы интересные, ребята хорошие, факультет Хаффлпафф, с наилучшими
пожеланиями, ваш сын Гектор.
— Письмо? Кому? — поинтересовался стоящий рядом, как и прежде Джастин.
— Родителям, конечно же. Родители, сколь бы взрослым не считал себя ребёнок, всегда
будут беспокоиться, томясь в неведении.
Одним слитным движением я встал с кресла и посмотрел на Джастина.
— Разве не мой долг развеять это неведение?
— Пойдём, покажу, где «томятся» совы.
Судя по интонации, Джастину понравилось слово «томиться», а я всё чаще замечаю
проклёвывающиеся из осколков нюансы движений, свойственных тем или иным разумным.
Надеюсь, из меня не полезет эльфийское высокомерие слишком сильно — его не могут
принять взрослые разумные, а уж о детях и разговора быть не может.
Джастин повёл меня прочь из гостиной, по каменным коридорам, освещённым факелами и
подвесными лампами с огнём. На нашем, так сказать, цокольном уровне и вплоть до
главной башни с движущимися лестницами, мы почти никого не встретили, но вот уже на
этих самых лестницах и прилежащих коридорах было несколько оживлённее — одиночки
или группы учеников куда-то шли, важно или весело что-то обсуждали, и всякое
подобное.
Пройдя по паре лестниц, мы попали в очередной коридор, а из него — на большую
винтовую лестницу внутри башни. Каждый виток лестницы встречалось небольшое
застеклённое окно во внешней стене башни, через которое открывался вид на Запретный
Лес, а каждые два витка — дверь в какое-то внутреннее помещение. Башня была не
особо широкой, и помещения вряд ли превышали размером кладовую, но попасть туда и
проверить не представлялось возможным — дёрнув одну дверь из любопытства, я не мог
не заметить, что она сидит в проёме так плотно, словно имитация, а магия надёжно её
запирает.
Поднявшись на самый верх башни, мы оказались в довольно просторном круглом
помещении, тускло освещённом лишь одним матовым светильником, но этого было
достаточно, хоть и мрачновато. Хитрое переплетение деревянных балок и распорок
тянулись вверх, к высокой крыше, а вдоль были ряды из множества жердочек, на
которых сидели совы. Сейчас, когда уже почти стемнело, не меньше трети сов, если
судить по свободным местам, улетели на свободную охоту. Остальные же глядели на нас
своими глазищами. В них не было ни угрозы, ни страха — волшебные птички явно умнее
своих обыкновенных сородичей разных видов.
Сделав шаг по помещению, я на что-то наступил и это «что-то» хрустнуло. Глянув под
ноги, увидел обглоданный скелетик какого-то очень крупного грызуна. Только сейчас я
заметил, что почти весь пол был устлан толстым слоем сена, а тут и там валялись
либо скелетики, либо отрыгнутые комки шерсти. Ну и без помёта дело не обошлось.
Благо, что помещение было со множеством окон и проёмов, открытое всем ветрам, иначе
от запаха тут вполне можно было бы скончаться.
— Ну что? — обратился ко мне Джастин, с явным недовольством осматривая это не самое
ухоженное место в замке.
— Хм…
Стоило мне протянуть руку и выпустить во все стороны магию, как большой филин тут
же слетел с насеста и приземлился мне на предплечье. Аккуратно приземлился, стоит
отметить. Занятно, но похоже, местная магическая птаха с уклоном в доставку почты
реагирует на подобный призыв так же, как и в памяти эльфа.
— Здоровая, зараза… — не удержался я от упоминания приличного веса птицы.
Приличного, но ниже ожидаемого по размерам. — Что делать-то?
— А? Даёшь письмо, говоришь кому, и всё. Можно добавить, куда именно, или ждать
ответа или нет.
— Бесплатно хоть?
— Обычно да, — пожал плечами Джастин. — Что? Я только пару раз письма писал. Совы
тут школьные в основном, и работают, походу, за идею.
За идею? Нет. Они подкармливаются магией. Наверное, потому здесь и скелетиков
немного, а в магазине на Косой Аллее я видел угощения в виде печенюшек для таких
сов — часть рациона в виде обычной еды, часть в виде магии.
— Держи, сова, — вручил я птице письмо. — Доставь моим родителям, Эмме или Роберту
Грейнджер. Дождись ответа.
О просьбе ответить при возможности, я упомянул в письме, потому, как мне кажется,
ожидающая чего-то сова не будет сюрпризом.
— У-ху… — ухнул филин.
Слетев с моей руки, птица мощным взмахом крыльев вылетела в один из многочисленных
проёмов в стене, исчезая в окончательно потемневшем небе.
— Скоро отбой уже, — заметил Джастин, глядя в небо. — Пора бы возвращаться.
— Действительно. Пойдём.
Спуск был, как и подъём — неинтересным и непримечательным. А вот стоило только
оказаться в довольно тёмном коридоре, как события стали всё более и более
увлекательными.
— Вы только гляньте, кто у нас тут…
Самодовольный голос Малфоя я могу узнать из многих. Обернувшись на голос, я увидел
самого Малфоя, двух его вечных спутников-здоровяков, и вполне приличного шатена,
его софакультетника и по совместительству однокурсника.
— Мистер Малфой, какой, не буду лукавить, неприятный сюрприз, — во мне опять
включился эльф.
Ну не могу я по-другому, когда передо мной стоят столь очевидные мажоры… И слово-то
какое подобралось само собою.
— Это взаимно. И не страшно двум… — Малфой оглядел нас с явным презрением, стремясь
не смотреть мне в глаза из-за уже моей «высокомерной» маски эльфа, столь неприятной
любому, имеющему хотя бы зачатки гордости.
— …грязнокровкам вечером по Хогвартсу гулять?
— Бояться? Вас?
Сам я уже начал создавать самый простой и эффективный магический контур,
предназначенный как раз для подобных встреч. Эльф использовал его так часто при
путешествиях, что контур этот чуть ли не сам начал формироваться в полу под моей
стопой. И нет, это не какая-то мощная защита и нужен он отнюдь не для нападения.
Хитрость — стержень тактики эльфа-одиночки. Даже если столкновение доходит до
прямого контакта. Нужно только немного разозлить, отвлечь, и всё…
— А хоть бы и нас, — Малфой выхватил палочку, направляя на меня.
Его товарищи замешкались, а шатен смотрел на Малфоя с недоумением, хоть палочку и
достал. Неспеша. Само собой, я даже не дрогнул, смотрел на мальчишку прямо. Джастин
засуетился за спиной. Никто не спешил первым атаковать.
— Ты оскорбил меня недавно. И за это ты заплатишь. Даже не пришлось искать тебя
специально.
— Гектор, мы в очевидной беде, — произнёс Джастин.
— Я вижу, — прервал я полную опасений речь товарища, — ты ничего не знаешь о
подобных мистеру Малфою. Их угрозы — как зимний гром, принесённый ветром. Грохочет
вдалеке, вселяя напрасную тревогу. Но иногда гром — всего лишь гром.
Мои слова ну очень не понравились Малфою, и даже недоумевавший ранее шатен выказал
выражением лица своё негодование. Теперь нужно отвлечь.
Заведя взгляд за спину слизеринцев, я вежливо улыбнулся пустоте, чуть склонив
голову в приветственном поклоне.
— Профессор Снейп…
Мальчишки тут же попытались спрятать палочки в рукава мантий и обернулись за спину.
Конечно же там никого не было — лишь темнота ночных коридоров, слабо освещённых
рассеянным в облаках лунным светом, проникающим через высокие окна.
Именно этот момент я выбрал, чтобы активировать магический контур под стопой.
Воздух, казалось бы, дрогнул на миг, а я отступил на шаг. Положив руку на плечо
Джастина, замершего в ожидании атаки, тихо произнёс.
— Отходим за угол.
— Но…
Слизеринцы с негодованием повернулись обратно, но взгляд их мазнул друг по другу.
Они тут же, словно в ответ, начали поливать друг друга заклинаниями, громко крича.
— Сту́пефай!
— Петри́фикус Тота́лус!
— Эве́рте Ста́тум!
И ещё несколько раз и ещё. Они в панике атаковали друг друга, уклонялись, лучи
заклинаний летели по сторонам, но мы с Джастином шагнули обратно в проём к лестнице
до совятни, и находились в безопасности.
Через пару мгновений всё стихло, и я первый высунулся из проёма, осматривая
побоище. Ну, ничего критичного. Разве что шатен стоял на ногах, покачиваясь, а в
следующий миг — упал без сознания. Финальный аккорд действия контура. Мальчишкам
показалось, будто там, где стоит кто-то из их коллег, стою я или Джастин, начиная
колдовать в них заклинания. Никакой конкретики, никаких иллюзий или обмана — лёгкая
запутанность, ментальный посыл, а мозг достроит необходимый образ. Всегда работало.
Но и всегда оставался «последний герой» — специально для него в контуре есть
простое усыпляющее.
— Пойдём, Джастин.
Мы вышли из проёма и направились дальше по коридору.
— Это что было вообще?
Хм. Ну, технически, в учебниках за второй курс есть похожее заклинание для
одиночных целей, предназначенное для сбрасывания с себя агрессии различных болотных
духов и привидений.
— ЗоТИ, второй курс. Вы должны были проходить.
— М-м-м… Это вряд ли… — покачал головой Джастин, пока мы спешным шагом покидали
место стычки. — У нас преподаватель был ужасный.
— Да? Хм… Если подумать, среди учебников Гермионы я не видел ЗоТИ за второй курс.
Зато видел серию романов некоего Локхарта. Неплохие приключенческие романы. Разве
что самолюбования больно много.
— Вот-вот. Он и вёл ЗоТИ. Ужасный преподаватель. Потом ещё выяснилось, что он
присваивал себе описанные подвиги.
— И что? — удивился я. — Это же всего лишь книжки.
— Но он выдавал их за реальные. Даже награды за них получал.
— В таком случае, это действительно недостойный поступок. Одно дело — ради
литературы. Другое — личной славы и выгоды.
Когда мы уже почти добрались до гостиной, Джастин поинтересовался:
— А со слизеринцами всё хорошо будет?
— Не знаю.
— Э-э-э?
Остановившись у бочек, одна из которых является входом в гостиную факультета, я
посмотрел на товарища.
— От моих действий — ничего. Но кто-то может им и подсобить в порче собственного
здоровья. Если найдёт раньше, чем они очнутся.
— Они, конечно, не самые лучшие люди… — Джастин постучал в одну из бочек, и проход
открылся. — Но и прям зла я им не желаю.
— А вот они тебе желают. И мне. И таким, как мы.
— Обидно. Кстати… — Джастин остановился в самом проходе, снизив голос до шёпота.
— …что, если нас будут спрашивать?
— Говори, как есть. Чистую правду, но как бы вырезая ненужное.
— А-а-а, понял. Мне отец рассказывал о подобном.
Мы наконец-то зашли в гостиную. Хотел бы я сказать, что всё было, как и всегда, но
нет. Тут явно проходило какое-то собрание. Да ещё и была тут и наш декан, Помона
Спраут. Похоже, не только на занятиях она носит глухие одежды, полностью запахнутую
тёмно-коричневой мантию и шляпку, из-под которой торчат закрученные седеющие
локоны.
Наше появление не прошло незамеченным. Декан обернулась, а выражение лица её было
доброжелательным, но строгим.
— А, мистер Грейнджер, мистер Финч-Флетчли, вас-то я и искала.
— А мы вас, профессор, — я тут же взял дело в свои руки.
— Расскажете по дороге, пойдёмте.
Декан бодро пошла навстречу нам, а точнее — на выход, ну, а мы последовали за ней.
Стоило только нам покинуть гостиную, как я продолжил разговор.
— У входа в башню с совятней валяются четыре ученика со Слизерина. Мы не знали, что
делать и скорым шагом направились в гостиную — вдруг тут старосты, вы, или кто-
нибудь, кто знает, как найти… другого «кого-нибудь». Более компетентного.
Намеренно говоря проще привычного, я показывал лёгкую растерянность, касательно
ситуации.
— А куда мы идём? — спросил Джастин. — Нам не надо оказать ребятам помощь?
— Директор просил привести вас, джентльмены, — по-доброму ответила декан, продолжая
идти впереди нас. — Но теперь у меня хотя бы есть догадки о причинах подобного. А
почему же вы сами ничего не предприняли? Оставили их лежать там?
— Мы не знали, что делать, — пожал я плечами, хоть видел это лишь Джастин. — Мне
кажется, что в подобном случае не стоит без диагностики трогать кого-то руками или
магией. Можно слечь рядом или сделать пострадавшему ещё хуже.
— Верное предположение, — кивнула декан. — Жаль, что нечасто руководствуются
подобными мыслями. Но я могу быть уверена в вас? Что бы ни случилось с теми
ребятами, это сделали не вы?
— Безусловно, профессор Спраут, — кивнул я обернувшейся на миг женщине.
Подобный маневр выполнил и Джастин, разве что молча. Молча же мы проделали и весь
оставшийся путь наверх, до входа в кабинет директора. Очень интересного входа,
должен отметить, ведь высокая ниша с огромной магической статуей горгульи, что при
произнесении правильного пароля отъезжает в сторону и открывает проход к винтовой
лестнице, это довольно необычно для этих мест. Да, в Хогвартсе много ходов, о
которых я слышал или уже ходил с остальными, но горгулья пока что остаётся в топе
масштабности и сложности — это не поклон портрету, не почесывание нарисованной
груши, не постукивание в бочку и прочие танцы с бубном.
В лёгком полумраке, залитый мистическим голубым светом, кабинет директора выглядел
крайне занимательно — именно так бы сказал человек, незнакомый с закидонами старых
волшебников. Из раза в раз, из осколка в осколок — везде прослеживалась эта манера
заставлять всё красивым, атмосферным, загадочным, и абсолютно бесполезным как на
первый, так и на второй взгляд, магическим хламом. Обычно, хорошо если каждая пятая
вещица может принести реальную пользу. Но, как бы то ни было, всё действительно
было атмосферно — и старинная мебель, и непонятные крутящиеся или парящие штучки. А
уж огромный старинный глобус между двух кресел, что стояли у лестницы наверх — выше
всяких похвал! Хочу себе такой же. Просто, потому что, и всё! Ведь я и сам своего
рода старик.
Директор, седой и бородатый, как и прежде, сидел за своим столом, постукивая по
нему пальцами. Напротив него стоял профессор Снейп, а чуть дальше, около кресел, но
не решаясь сесть, стояли недавно встреченные слизеринцы. Видок они имели
непрезентабельный, и в этой внешности всякий бы узнал многострадальных жертв
хулиганского беспредела.
— О, Помона, проходите… — директор с нейтральным выражением лица повёл рукой в
приглашающем жесте.
— Директор, — кивнули мы с Джастином и прошли вперёд вместе с нашим деканом,
вставая рядом с ней.
— Теперь, когда все собрались, — директор сложил руки на столе, чуть подавшись
вперёд. — Мы можем разобраться в случившемся. Северус, будь любезен…
— Мои ученики, директор, утверждают, что возле входа в башню с совятней на них
напали, — ровным и вкрадчивым тоном говорил профессор Снейп. — Напали и жестоко
околдовали опасными заклинаниями, доведя до бессознательного состояния, избив на
прощание.
— Это так, мистер Малфой? — Дамблдор глянул поверх очков на смирно стоящего рядом с
товарищами блондина.
— Да, директор.
— И кто же только мог сделать такое?
— Грейнджер вместе с Финч-Флетчли, — Малфой косо взглянул на нас, а в голосе его
сквозила обида и негодование.
— Мистер Грейнджер, мистер Финч-Флетчли, — директор повернулся к нам. — Это правда?
— Позвольте мне, — я сделал шаг вперёд, и как только директор кивнул, продолжил: —
Мистер Финч-Флетчли показывал мне дорогу до совятни, чтобы я мог отправить письмо
родственникам. С этой задачей мы благополучно справились. Стоило только покинуть
башню и оказаться в коридоре, как мы увидели лежащих без сознания, потрёпанных
учеников со Слизерина.
Как только я взял паузу, чтобы перевести дыхание, недовольный Малфой тут же
высказал своё мнение:
— Наглая ложь.
— Отнюдь, — качнул я головой. — Мы увидели ребят. Неизвестно, что именно произошло,
магические или физические повреждения у них, а судя по палочкам в руках, имело
место какое-то происшествие. Я не знаю, как оказывать первую помощь при подобном,
как не знаю и диагностических заклинаний, чтобы выяснить, что именно повреждено. А
ты, Джастин?
— Нет. Я тоже не знаю.
— Не сговариваясь, мы спешно пошли в ближайшее место, где хотя бы теоретически
можно встретить компетентного волшебника или того, кто знает, как этого волшебника
найти. В гостиную факультета. Там мы встретили декана, мадам Спраут, и вот, мы
здесь.
Лица слизеринцев не скрывали негодования.
— Что же, — директор откинулся на спинку своего громоздкого стула, больше похожего
на кресло, — похоже, ученики Хаффлпаффа говорят правду…
— Да проверьте их палочки… — со сдерживаемым негодованием выдал Малфой, и явно
хотел продолжить, но профессор Снейп оборвал его одним лишь жестом.
— Проявите сдержанность, Малфой, — сухо сказал Снейп. — Однако…
Профессор посмотрел на нас, на нашего декана, а следом — на директора.
— Предложения мистера Малфоя не лишено рациональности, — Снейп развернулся в нашу
сторону и хотел было грозно преодолеть разделявшее расстояние, но не вышло.
— Позволь мне решать, — обманчиво ласково заговорила мадам Спраут, — будут ли
подвергнуты палочки моих учеников проверке, или нет.
— А что, и так можно? — мне не пришлось играть удивление. Не пришлось играть, но
преувеличить, и очень сильно — это да. Саму возможность подобного я, похоже,
учитывал подсознательно, но полученное только что подтверждение играет важную роль
в жизни волшебника.
— Хм… — насмешливо фыркнул Малфой, а остальные Слизеринцы явно приободрились, глядя
на нас снисходительно. В этих взглядах читался чистый триумф.
Отвечать мне никто не стал, а потому я вновь заговорил:
— Если это поможет разобраться в недоразумении… — я вынул палочку из самодельной
кобуры на предплечье и подал рукоятью вперёд. — Для проверки.
— Действительно, — тут же завозился Джастин, доставая свою и протягивая на мой
манер.
— Похоже, Помона, — чуть улыбнулся в бороду директор, — дети и сами не против.
— В таком случае, не против и я, — кивнула наш декан, сделав шаг в сторону и
пропуская к нам профессора Снейпа.
Снейп. Занятный разумный. Все его манеры и поведение буквально пропитаны
«неудовольствием» от всего вокруг, но вот палочку в руки он взял предельно
уважительно. Не ко мне — к палочке. Сразу чувствуется, что этот волшебник очень
неравнодушен к магии. Поведя рукой над моей палочкой, профессор взял её поудобнее,
и медленно, разделяя слова, а главное, что я заметил, чётко проговаривая их на
манер латыни и без всякого английского акцента, произнёс:
— Прио́ри Инканта́тем.
Из палочки вырвался туман, формируясь в образы предметов, к которым я применял
учебные заклинания ещё вчера. Снейп выглядел явно неудовлетворённым, а слизеринцы
были озадачены. Следом пришла очередь палочки Джастина. Образы быль чуть более
точные, но тоже относились к учебной программе. Снейп с недовольным выражением лица
вернул нам наши палочки.
— Похоже, дорогие мои, — директор выглядел показательно довольным. — Мистер
Грейнджер и мистер Финч-Флетчли оказались невиновны.
— Но… — хотел было возмутиться Малфой, но вновь был прерван жестом профессора
Снейпа.
— Возможно, сугубо теоретически, — голос профессора зельеварения был спокоен. — Эти
ученики использовали магию без палочки.
— Северус, не глупи, — отмахнулась мадам Спраут. — Ты, сильный, опытный и
талантливый волшебник. Многое ли ты можешь использовать без палочки?
— Достаточно, — ёмко ответил он.
— Мне лестно, — скромно улыбнулся я, — что, учитывая мою историю жизни, вы
подозреваете меня в подобном мастерстве.
— Тц… — Снейп повернулся к ухмыляющемуся директору.
— Возможно, — с долей скромности, я глянул на Дамблдора. — Стоит проверить палочки
и других ребят? Развеять сомнения?
Профессор Снейп явно хотел воспротивиться.
— Отличная идея, — директор не дал и слова вставить Снейпу. — Так мы сможем узнать
примерный облик виновника этого ужасного, вопиющего безобразия.
Нехотя, Снейп повиновался, и подойдя к своим ученикам, молча протянул руку. Похоже,
своих оболтусов он держит в ежовых рукавицах. По крайней мере перечить профессору у
парней не было даже мысли, хоть и было желание.
— Прио́ри Инканта́тем, — вновь прозвучало заклинание, и вновь мы увидели дымку из
палочки.
Образ человека, к которому было применено заклинание Сту́пефай, был ощутимо размыт,
но даже так в нём узнавался один из здоровяков, товарищей Малфоя. Процедура
повторилась несколько раз, и каждая попытка выявляла различные заклинания
атакующего характера.
Сам себя я поймал на мысли, что слово «атакующее», применительно к тем заклинаниям,
вызывало с трудом сдерживаемую усмешку. Но какими бы забавными и нелепыми не были
эти заклинания, их тип всё равно остаётся атакующим и, в принципе, память эльфа с
этим согласна — далеко не всегда атакующая магия должна вызывать сопутствующие
разрушения и грандиозные спецэффекты. Порою достаточно лёгкого укола, чтобы
обрушить гору. Да и с поставленной перед заклинаниями целью они успешно
справляются.
Слизеринцы не понимали вообще, как такое возможно, и лица их искренне выражали это
непонимание. А я? А что, обманул детишек, радуюсь. Хотя, какие они детишки? Вон, в
одном из осколков есть воспоминания о том, как в этом возрасте, в тринадцать лет,
уже и пахал вовсю, и мог даже семьёй умудриться обзавестись. Тут, как говорится,
всё зависит от точки зрения и среды обитания.
— Вот мы, дорогие мои, — улыбаясь, директор встал со стула, — и выяснили, как оно
всё было. Но за такой обман следует выдать наказание. Ты так не считаешь, Северус?
— Я сам определю наказание своим ученикам, с вашего позволения, — сухо ответил
профессор.
— Нет-нет, Северус, — с улыбкой покачала головой мадам Спраут. — Все мы знаем, как
ты «наказываешь» учеников своего факультета. А подобное отношение к моим ученикам
недопустимо. Минус десять баллов с каждого, мистер Малфой, мистер Кребб, мистер
Гойл и мистер Нотт. И…
— Для столь выдающихся слизеринцев, — Снейп посмотрел на мадам Спраут. — У меня
особые котлы. И неделя отработок у меня.
— Хорошо, что мы разобрались во всём, — Дамблдор сложил руки за спиной. — Можете
быть свободны, время позднее.
— За мной! — коротко бросил Снейп, резко направившись к выходу, а его мантия
развевалась за спиной. Слизеринцы бодро поспешили покинуть кабинет вслед за своим
деканом.
— Всего лишь гром, — почти неслышимым шепотом сказал я, когда Малфой поравнялся со
мной.
— Доброй ночи, директор, — с улыбкой кивнула Дамблдору мадам Спраут, кивнули и мы.
— И вам, — кивнул в ответ директор, направившись куда-то вглубь своего кабинета.
Когда мы покинули это занятное место и направились по коридорам вслед за нашим явно
повеселевшим деканом, она, мадам Спраут, решила поговорить о куда более обыденных
вопросах.
— Мистер Грейнджер, Гектор. Ты же не против, если я буду по имени?
— Совсем нет.
— Как тебе в школе, Гектор? Как ребята? Как предметы?
В общем, пусть и без особого желания, но я начал рассказывать о сугубо
положительных моментах. Будь я помладше, поглупее, без осколков чужой памяти, я бы
может и нашёл на что обижаться, что невзлюбить. Но даже понимание того, что дети
довольно жестоки, да и подростки от них мало отличаются, меня не особо волновало —
вряд ли они смогут «перекошмарить» память осколков, в которых различного ужаса как
магического, так и в плане поступков, более чем достаточно. И как я уже усвоил,
благодаря всё тем же осколкам — всему своё время. Сейчас, в этой моей жизни, время
для, так сказать, «Занимательного Хогвартса» со своей магией, забавами и
увлечениями.
В гостиной, когда мы вернулись, было довольно много учеников, и все с неприкрытым
беспокойством принялись расспрашивать как у нас с Джастином, так и у мадам Спраут,
о причинах вызова к директору, не случилось ли чего, и всё такое прочее. Это даже
немного приятно. Но, как и сказал директор, время уже позднее, а режим — важный
фактор успешного взросления молодого организма, сиречь меня.
***
Воскресный день — прекрасный день! Выдалась отличная солнечная, тёплая погода, ради
которой весь наш курс Хаффлпаффа в числе аж шести человек со мною включительно,
отправился на освоение близлежащих территорий. Ну, освоением-то занимался лишь я, а
остальные пошли просто гулять, попутно показывая мне местные достопримечательности.
Мы просто гуляли, ребята разговаривали о всяких мелочах, а Эрни наседал на меня с
расспросами о жизни обычных людей. Он чистокровный, совсем ничего не знает, и
оперирует невероятными «фактами», услышанными то там, то тут. Мне это чем-то
напомнило фантазии обычных людей относительно волшебников, только наоборот. А ведь
если разобраться, всё совсем одно и то же, разве что у одних для обеспечения
собственного комфорта служит наука, у других — магия.
— …а тут у нас Чёрное Озеро, — Джастин указал рукой в сторону этого самого озера,
когда мы подошли к берегу.
В спокойной водной глади отражалось голубое небо.
— Тут ещё можно гулять, а дальше — уже начинается территория дементоров, — очень
серьёзно пояснила Сьюзен, вызвав тем самым интерес Ханны.
— Откуда знаешь?
— Так у меня же тётя — глава ДМП, — немного скромно пояснила рыжая девушка. — Она
мне сразу пояснила, где безопасная зона. Правда…
Сьюзен замялась, и это вызвало интерес уже у всех остальных.
— Правда «что»? — не отставала от подруги Ханна.
— Ну, это же дементоры. Они довольно разумны, но утоление голода — их цель жизни. А
тут-то узников Азкабана нет, питаться нечем.
— Логично, — кивнул я. — Голод даже человека может подтолкнуть к необдуманным
поступкам. Что уж говорить о существах, цель и смысл существования которых в
утолении этого голода. А тут целый замок школьников.
— Дамблдор не допустит, — отмахнулся Эрни, но лицо-то приобрело ещё более серьёзное
выражение.
— Знаешь, — я отвернулся от рассматривания водной глади озера и зелёных холмов на
далёких берегах. — У обычных людей есть много поговорок, общий смысл которых
сводится к фразе: «В высшие силы верь, а сам не плошай».
— Хм? — не совсем понял он, да и остальные посмотрели на меня с интересом.
Подставив лицо лучам солнца и лёгкому прохладному ветерку, я продолжил мысль:
— Даже если рядом есть сила, способная защитить и уберечь тебя от бед, это не повод
эти самые беды целенаправленно искать. Нужно обезопасить себя от дементоров, а
«безопасную область» сократить. Невозможность некоторое время посещать берег
озера — несравнимо незначительная потеря, по сравнению с шансом лишиться души.
Теперь ребят немного пробрало, и мы пошли ближе к замку, что высился на скале.
Бредя по широким просекам в подлеске, которые являлись здесь аналогом дороги,
ребята быстро отошли от внезапно открывшегося осознания того, что некая «безопасная
зона» вовсе не является таковой.
— И как защищаться? — задал закономерный вопрос Джастин, задумчивое лицо которого
слишком уж сильно походило на оное у киношного злодея, замышляющего всемирную
пакость.
— Для начала, держаться подальше от территории, патрулируемой этими существами, —
Эрни начал загибать пальцы.
— Выучить заклинание Патро́нуса, — подсказала Ханна.
— Да, это тоже, — Эрни загнул второй палец.
— А как?
Этот вопрос Джастина застал всех врасплох. Мы уже почти добрались до замка, и
сейчас стояли рядом с большой каменной хижиной на самом краю леса. Сама эта хижина
была построена для кого-то явно превосходящего человеческие габариты — это
прослеживалось абсолютно в любой детали — от окон и дверного проёма, до лесенок,
высоты крыши и некоей объёмности строения. Довольно большой огород у хижины был
сплошь в тыквах самых разных, и порой абсурдно огромных размеров.
— Хижина Хагрида, — пояснил мне Джастин, увидев любопытство в моём взгляде. — Он,
вообще, лесничий. Говорят, что он отлично разбирается в животных, как практик.
— Ага-ага, — покивал с улыбкой Эрни. — Мне как-то тоже рассказывали. У него
критерий «безопасное животное» распространяется, пожалуй, на всех. Легко находит ко
всем подход, а по простоте своей совсем не понимает их опасность для других. Сам-то
он о-го-го какой здоровый и мощный! Небось и дракона за хвост подёргать для него не
вопрос.
— Ага, — с улыбкой поддакнули остальные.
— Маленького, — Захария с улыбкой кивнул.
— О, чегой-то вы тут собрались, ребятишки? — раздался низкий раскатистый бас чуть в
стороне от нас.
Для меня приближение здоровенного разумного не было секретом, хоть и заметил я его
непростительно поздно — больно уж этот здоровяк по подлеску идёт тихо и чётко. В
который раз убеждаюсь, что кем бы ты ни был, но опыт в своём деле может перебороть
несоответствие физиологии делу.
Ребята чуть на месте не подпрыгнули, обернувшись на голос.
— Профессор Хагрид! — хором выдали они, почти крича.
— Вы нас напугали… — высказал общую мысль Джастин.
— Я, это, не хотел… И давайте без профессоров всяких да сэров.
Вблизи рассматривать этого здоровенного, очевидно, полукровку, было довольно
занимательно. Роста в нём не меньше двух с половиной метров, полный, но мощный.
Немного мешковатые кожаные и тканевые одежды делают его более основательным и
массивным, а густая и совершенно кудрявая шевелюра и борода хорошо прячут голову,
что несколько меньше, чем должна бы, если соблюдать человеческие пропорции тела.
— Гуляете, да? — пробасил он. — Погодка нынче хороша. Прям словно осень и не
наступала.
Хагрид подошёл к своему огороду и поставил большое деревянное ведро, что держал в
руках.
— Как же без «профессоров», — удивилась Ханна. — Вы же теперь в Хогвартсе
преподаёте.
— Эт, конечно, так, — Хагрид обернулся к нам. — Я, конечно, рад детишек, вас то
бишь, учить с животными разными обращаться. Но я ведь даже не знаю как… Дело-то
какое — я же всё с животными, да с животными. Меня Дамблдор попросил, пока
профессора правильного не найдёт, а то совсем ведь никто Уход преподавать не хочет.
Вот дело-то какое…
Хагрид размял спину, посмотрел на нас, и как-то даже со стеснением заговорил.
— Вы, это… Я всегда поболтать-то рад, но дел невпроворот. Вон, фестралов ещё
кормить надо…
— Мы, тогда, пойдём, — кивнул я новоиспечённому профессору. — Не будем отвлекать.
— Давайте, ребятишки, учитесь хорошо.
Выдав напутствие и махнув рукой, Хагрид потопал в хижину, а мы — дальше, до
Хогвартса.
— Простой, как пять кнатов, — кивал своим мыслям Джастин.
Сьюзен шла задумчивая.
— Интересно, кого он приведёт на первое занятие?
— Надеюсь, не особо опасное будет животное… — Ханна вздохнула. — Поспешим? Гектор?
— Да?
— Тебе же ещё нужно практиковаться в заклинаниях?
— Было бы неплохо.
— Тогда, пойдём все в тот же класс? Кружки всё равно ещё недели полторы закрыты
будут. А больше и делать-то нечего.
— И то верно, — согласились остальные.
До обеда мы практиковали различные заклинания из школьной программы. Хотя,
правильнее было бы сказать, что в основном практиковался лишь я. Остальные ребята
потратили на это около четверти времени, а всё остальное — на разговоры,
обсуждения, слухи и прочую ерунду. А после обеда в большом зале я отправился в
библиотеку. Проводить меня взялся Джастин, к вящему неудовольствию Эрни — тот хотел
поспрашивать его об обычных людях. Опять.
Обитель знаний меня даже впечатлила. Если верить осколкам, далеко не каждая школа
магии, существующая дольше и обучающая большее количество студентов, может
похвастать настолько большой библиотекой — шкафы и стеллажи с книгами были
высоченными, на двух этажах, а ряды с ними уходили вглубь огромного помещения.
— Ты ищешь что-то конкретное? — спросил мой товарищ, когда мы подошли к стойке
библиотекарши.
— Информацию по разным чистокровным семьям.
— Хо-о? Любопытно.
— Что вам любопытно, мистер Финч-Флетчли? — строго спросила статная дама в больших
очках и широкополой ведьмовской шляпе.
— Мадам Пинс, здравствуйте, — кивнул Джастин. — Друга к вам привёл.
— Мистер Грейнджер? — мадам Пинс посмотрела на меня. — Надеюсь, вы будете так же
почтительно относиться к книгам, как и ваша сестра. Очень талантливая юная леди.
— Безусловно, мадам Пинс.
— В общем, — Джастин положил руку мне на плечо. — Пойду-ка я отсюда. Уверен, мадам
Пинс поможет тебе, если подобная информация здесь вообще есть.
Джастин с важным видом крайне быстро покинул библиотеку, оставив меня один на один
с этой чрезмерно строгой, и явно неподкупной дамой.
— Мадам Пинс, меня интересует информация по различным чистокровным родам.
Социального характера. Кто чем занимается, где был замечен, газетные вырезки,
статьи, журналы со значимыми достижениями…
— Я вас поняла, мистер Грейнджер. Правда, я полагала, что вы выберете учебную
литературу.
Мадам Пинс вышла из-за стойки и направилась куда-то вглубь, норовя скрыться за
монументальными шкафами с книгами. Похоже, она даже не желает убедиться, а следую
ли я за ней? Нет, само собой, я отправился следом, но какая феноменальная
самонадеянность! Прям как эльфы… И да, теперь я сам оказался на месте обычного
человека, которого раздражает эта довольно общая для эльфов черта характера. Пройдя
чуть ли не в самую глубь помещения, мадам Пинс подвела меня к одному из рядов со
шкафами и, развернувшись, указала на них рукой.
— Вот здесь находится архив различной периодики и прочих не учебных изданий, так
или иначе связанных с деятельностью семей чистокровных волшебников Англии, Франции
и Германии.
— Я и не надеялся, что подобное можно найти в школьной библиотеке.
— Мистер Грейнджер, — мадам Пинс ещё строже посмотрела на меня. — Библиотека
Хогвартса — самая полная библиотека как на островах, так и в Европе. Даже такой
нелепый в глазах большинства журнал, как «Придира», удостоен здесь своего места.
Вы, смею надеяться, умеете обращаться с книгами?
— Нет, что вы, я даже читать не умею.
Мне показалось, что глаза мадам Пинс сейчас попросту выпрыгнут из орбит.
— М-да, иронии и сарказму нет места в этих стенах, — покачал я головой. — Конечно
же умею.
— Не стоит иронизировать. Мой вопрос был не из праздного любопытства, мистер
Грейнджер. Вы удивитесь, если узнаете, насколько поразительно безграмотные юные
волшебники изредка поступают в эту школу. Еда и напитки запрещены. Руки должны быть
чисты. Заклинания к книгам не применять. Лестница…
Мадам Пинс указала на лестницу с колёсиками, приставленную к одному из шкафов.
— Столы для чтения… — теперь она указала в сторону окна, где и располагались пара
столов в этом конце библиотеки. Такие же я видел и в концах других рядов, как и в
читальном зале.
— Полезного вам времяпрепровождения, — своеобразно попрощалась мадам Пинс и пошла к
своей стойке, но обернулась через пару шагов. — И вот ещё. Тишина должна быть в
библиотеке.
Как только мадам Пинс скрылась из виду, я осмотрел это огромное число
разнообразнейших книг, тетрадей, подшивок и журналов.
— Как говаривал я, без пары галлонов знатного эля добрый дворф с поставленной
задачей не справится…
Осмотрев всё ещё раз и как следует прикинув объём самостоятельно возложенной на
себя работы, плюнул на всё. Если я решил изучать местную магию, это ещё не значит,
что я буду ограничивать себя в столь неоднозначных обстоятельствах. Как следует
напрягая волю и разум, «поднатужился», выпуская вокруг тончайшие жгутики из
невидимой энергии. Если бы можно было увидеть эти жгутики, то я бы походил на
плазменную лампу.
Убедившись, что этот трюк я могу выполнить в принципе, достал из своего рюкзака-
треугольника тетрадку, положил на стол и направил к ней один из жгутиков. Теперь
нужно сфокусироваться, пожелать найти слово в книгах. Малфой.
Жгутики начали ощупывать литературу на полках. Если один из них находил слово
«Малфой», то жгутик, соединённый с тетрадкой, выводил в строке название книги,
номер страницы, абзац и строку. Потом уже можно будет подобным же образом найти
конкретную книгу — жгутик, нашедший её, словно бы напряжется, а так как они связаны
со мной, то я просто пойму, какой именно жгутик подал сигнал.
Что же, пора монотонно поработать.
***
Ментальная усталость — крайне неприятное состояние. Но именно в таком вот состоянии
я возвращался вечером из библиотеки в гостиную факультета. Найти упоминания Малфоев
удалось в довольно большом количестве литературы, но, если сравнивать с общим
объёмом книг в том отделе — очень мало. Остатков времени хватило на то, чтобы
разобраться с тремя книгами и пятью журналами, в которых упоминалась эта фамилия —
ничего особо значимого.
Зайдя в гостиную, подметил, что атмосфера здесь, как и всегда, довольно
дружелюбная. Ученики что-то мирно обсуждают, пятеро возятся с какой-то странной и
подозрительной растительностью в горшках, ещё несколько человек играют в шахматы,
что двигаются сами по себе. Несколько же девушек, собравшись дружным коллективом на
больших диванах, активно и весело обсуждают журналы, порой похихикивая вслед
парням. Глянув в тот уголок, где сидел в прошлый раз, заметил там всех пятерых
однокурсников.
— Привет, народ, — кивнул я, как только подошёл.
— О, Гектор, — тут же улыбнулся Джастин. — А я тебе тут место приберёг.
И кивает на кресло, в котором я сидел прежде. Удобное, а уж обзор на всю гостиную
вообще шикарен.
— И даже не заняли? — спросил я, присаживаясь, и забрасывая ногу на ногу.
— Грех было занять место, на котором ты так по-королевски сидел, — пожал плечами
кинозлодей.
— Ага-ага, — кивнул Эрни. — Проходил вчера мимо, видел. Аж споткнулся.
Сами ребята устроились тут ничуть не хуже — притащили диван и кресло, заменили
небольшой столик на вполне полноценный. В общем, всё, как у людей.
— Рассказывай, нашел ли, что искал?
— Не совсем, Джастин. Но двигаюсь в нужном направлении.
— А что ты искал? — подобралась Сьюзен.
— Информацию о мире вокруг — ничего больше.
— Оу, ну, ты всегда можешь спросить нас.
— Как только возникнет необходимость — сразу же обращусь, — с улыбкой ответил я
девочке, из-за чего-то немного покрасневшей. — А вы что делаете?
— Проверяем, все ли задания выполнили.
— Хм, давайте проверим…
***
Понедельник — день тяжелый. Так все говорят. Однако тяжелым делают его другие люди,
поддаваясь лени — это не мой стиль. Зарядка, душ… В общем, соблюдение графика. И
конечно же, побудка для соседей! Но мои хитрые товарищи по комнате подозрительно
быстро адаптировались самым простым способом — у них теперь есть будильник. Как
только я вернулся в комнату, они уже проснулись и потирали глаза. А ведь в гостиной
я слышал о существовании неких заглушающих чар. Могли бы их изучить, и всё.
После очередного классического завтрака в Большом Зале, мы всем курсом отправились
в башню Рэйвенкло — именно там, по словам Джастина, была большая аудитория для
лекций и практик по Чарам и Заклинаниям.
Аудитория действительно была большая, а столы и скамьи стояли тут этаким
амфитеатром слева и справа от входа. Напротив же входа в аудиторию было огромное
витражное окно и куча книг вокруг кафедры для преподавателя. Не успели мы толком
рассесться вокруг, как из смежной двери появился маленький старенький человечек во
фраке и зелёной мантии. Очередной полукровка. Занятно.
Профессор Филиус Флитвик, декан Рэйвенкло, оказался довольно хорошим рассказчиком,
а главное — увлечён собственным делом, предметом и магией. Слушать его было одно
удовольствие, а практика давалась легко не только мне, но и тем, кто поддался
энтузиазму этого преподавателя.
После Чар по расписанию был один из дополнительных предметов, а конкретно в моём
случае — Уход за магическими существами. Честно говоря, я не особо интересовался
тем, кто ещё помимо меня выбрал этот предмет, но похоже, таких было очень много,
если не почти все.
Нестройной шумной толпой наш курс направился сначала в холл замка, а потом вообще
на улицу. Погода была немного пасмурной, но судя по облакам, солнышко выглянет с
минуты на минуту. Так и произошло — только мы добрались до хижины Хагрида, первые
лучи полуденного солнца принялись согревать нас своим теплом.
— Да что за книга дурацкая! — возмущались многие, но громче всех, что не
удивительно, Малфой.
Хагрид уже ждал нас у дверей своей хижины, а рядом с ним сидел почти чёрный дог-
переросток. Под стать хозяину собачка, под стать.
— Скорее идёмте! — выкрикнул своим гулким басом Хагрид. — Я вам такой урок
подготовил. Все за мной, вперёд!
Похоже, бородач придумал что-то неординарное. Если учесть слухи, стоит ожидать чего
угодно.
Хагрид повёл нас вдоль опушки леса, и это вызывало волнение в глазах многих. Мне же
лес, наоборот, нравился. По вполне объяснимым для меня причинам. Как только
разберусь с надёжной защитой от дементоров, обязательно там прогуляюсь — эльф так и
просится.
Хагрид привёл нас к просторному и пустому загону.
— Прошу встать всех вдоль изгороди! — распорядился он. — Чтобы всем, э-э… было
хорошо видно. А теперь первым делом откройте книжки…
— Что? — раздался рядом голос Малфоя, обратив на себя внимание присутствующих.
— Как это откройте?
И чего он со всем своим факультетом подобрался так близко к нам? Чтобы от
гриффиндорцев подальше? Те как раз совсем в другой стороне. О, Дафна.
— Привет, Гринграсс.
— Грейнджер, — кивнула брюнетка, с недоумением глядя на книжку.
— По корешку погладь, — тихо подсказал я, чтобы слышала лишь она.
Дафна глянула на меня довольно подозрительно, но я лишь улыбнулся в ответ.
— Как мы будем их открывать? — продолжал возмущаться Малфой.
В этот момент Дафна открыла книгу. Я открыл книгу. Мои товарищи с Хаффлпаффа тоже
открыли — я им говорил, как это делать.
— Тю-ю, мистер Малфой, — ухмыльнулся я, глядя на недовольного блондина. — Первый
раз в руки книгу взял?
Незаметным жестом из-под раскрытой книги я направил палочку в сторону такой же, но
закрытой, в руках Малфоя, шепотом произнеся: «Алохомо́ра». Застёжка на его книге
раскрылась, и это волшебное чудо тут же раскрылось в виде пасти.
— А-а-а! — завопил блондин, когда книга попыталась пожевать его руку.
К чести Малфоя, он тут же её захлопнул и застегнул застёжку. Само собой, подобное
происшествие вызвало смех окружающих, и пока все были отвлечены, спрятал палочку в
кобуру так же незаметно, как и достал. Эх, скорее бы полностью восстановить
эльфийскую моторику, если это вообще возможно. Навыки возвращаются быстро, это да,
но хочется уже всё, прямо здесь и сейчас, а лучше — вчера.
— М-да, мистер Малфой, — улыбался я, глядя на недовольного блондина. — Книга чуть
не съела лицо факультета.
— Да, дети… — к удивлению Хагрида, большая часть учеников так или иначе справилась,
и причина тому не иначе, как сарафанное радио, ведь я рассказывал о методе.
— Правильно, нужно погладить по корешку.
— Хороша шутка, — Малфой, под смешки остальных, буквально исходил негодованием.
— Рекомендовать учебник, готовый оттяпать руку!
Меня откровенно веселила спесь этого мажорчика, и молчать в такой ситуации я не
считал нужным.
— А вы, мистер Малфой, волшебник, или маггл с палочкой, что справиться с волшебной
книгой не в состоянии?
— Думаешь, самый умный? — Малфой двинулся вперёд.
— Знаю.
— Ну всё, хватит! Успокоились все, — чуть повысил голос Хагрид, но с его-то
габаритами и тембром этого было более чем достаточно. — Теперь вы можете
пользоваться учебниками. Но главное, конечно, волшебные существа. Пойду приведу,
подождите…
Хагрид быстро скрылся за деревьями.
— Прекрасно! Школа катится Мордред знает куда! — возмущался Малфой, под
одобрительные кивки некоторых товарищей со своего факультета. — Этот олух будет нас
учить! Я расскажу отцу — его хватит удар!
В нашу сторону буквально прорывались через толпу Поттер, Уизли и Гермиона. М-да…
— Не забудь его добить тем, что не смог открыть книгу, — не вставить такое после
его фразы было решительно невозможно, чем я вызвал череду смешков окружающих, и
очередную порцию негодования и презрения со стороны самого Малфоя.
— Заткнись, Малфой, — рыкнул добравшийся до нас Поттер при поддержке своей
компании.
— Привет, говорящий ёжик-друг-моей-сестры, — поднял я правую руку, словно римлянин.
— Я пришёл с миром.
Очередные смешки загасили конфликт.
— А-а-а… Ёжик? — не понял сразу Поттер, но дошло до него быстро, и парень попытался
пригладить торчащие в разные стороны непослушные волосы. — Это… Не исправляется.
— А, вы с мистером Малфоем, очевидно, одной крови.
— Чего-о? — подал признаки жизни блондин, но я его не слушал, обратившись к Дафне.
— Мисс Гринграсс, вы не знаете, есть ли заклинания для приведения головы в порядок?
— Если фасада — да. А вот с содержимым могут возникнуть проблемы.
— Полагаю, проблемы могут возникнуть и без оного…
Гермиона, подошедшая явно в составе группы поддержки Поттера, попыталась как-то
подобраться ко мне и заговорить, но нестройный топот невдалеке привлёк к себе
внимание учеников, а уж когда из леса в загон забежали настоящие гиппогрифы, толпа
буквально взорвалась шоком, страхом и восхищением.
Крупные существа, напоминающие известных мне грифонов, но ранее не встречавшиеся ни
одному из осколков — из местного бестиария вычитал о них. Размерами они сравнимы с
породистыми лошадьми, а внешне являются помесью этих самых лошадей и орла —
туловище, задние лапы и хвост от коня, передние же лапы, шея, голова и крылья —
орлиные. Окрас равномерный, не такой хаотичный, как у грифонов. Но вот когти на
передних лапах внушают — клинки настоящие! Да и клюв. Очень любопытное создание, но
эльфийская часть меня не проявила особого интереса — всё-таки тот эльф был в
большей степени волшебник и целитель, чем заводчик или рейнджер, что так любят
общаться с животными.
Дальнейшие рассказы Хагрида я слушал вполуха, почерпывая лишь важную информацию,
мол, существа они гордые, любят соблюдать церемонию. Дабы пообщаться с ними, нужно
медленно подойти, поклониться и ждать ответного поклона — типичная тактика
поведения с грифоном, если тот изначально не настроен агрессивно. Если гиппогриф
поклонится в ответ, можно уже подойти вплотную, погладить там, или даже покататься
на нём. И да, с грифонами то же самое. Опять же, если они не настроены враждебно.
Готов поспорить, что в их природе и повадках есть ещё пара трюков, а если нарушить
озвученную схему, то гиппогриф нанесёт упреждающий удар — всегда лёгкая рана. Без
исключений. По крайней мере так делает грифон. А если ты вдруг не понял немного
кровавого намёка и полез вновь — вот тут и будет крыться твоя погибель.
После инструктажа не осталось желающих идти на контакт с этими животными, и я могу
понять опасения учеников. Как-то раз, помнится, будучи человеком, я повстречал
стадо лошадей. Умом я понимал, что они не будут нападать или что-то подобное —
деревенские, к людям привычные. Но будь они неладны — они же огромные! И челюсти, и
зубы, и носом своим, казалось, сможет «снюхать» меня до скелета! А тут животинка
даже больших размеров, с клинками на лапах и клювом, способным откусить тебе
бестолковку. Неудивительно, что все дети отпрянули от изгороди. Все, кроме
замешкавшегося Поттера — его-то Хагрид и выбрал в добровольно-принудительном
порядке знакомиться с гиппогрифом.
Поттер, к своей чести, провёл процедуру знакомства правильно, а Хагрид, усадив
Поттера на гиппогрифа, отправил последнего в полёт. Восхищены были все.
— Это безумие… — покачал головой Джастин, приоткрыв рот глядя на мелькающий в небе
через кроны деревьев образ огромного животного.
— Это Гриффиндор! — Уизли лыбился, иначе не скажешь, предельно самодовольно, словно
он сам сейчас там, в небе.
Уже осознав ту степень напряженности отношений между Гриффиндором и Слизерином, а в
особенности между командами Поттера и Малфоя, я ожидал от последнего какой-нибудь
пакости. Не зря же он вместе с двумя здоровяками, Крэббом и Гойлом, активно что-то
обсуждают, слегка отдалившись от других.
Вскоре гиппогриф приземлился, и наездник-Гарри благополучно спешился. Видок у него
был лихой и придурковатый. Парень выглядел счастливым и растрёпанным пуще прежнего.
После такого многие проявили желание пообщаться с животными — ребята с энтузиазмом,
но без особой храбрости заходили в загон, кланялись гиппогрифам, те кланялись в
ответ. Правда, не все. Невиллу пришлось побегать от недовольного гиппогрифа —
животное, будучи спущенное с привязи Хагридом, словно на незадачливого детёныша
щёлкало клювом на Лонгботтома. Оно не удивительно, ведь озвученный Хагридом подход
подразумевает именно такую позицию волшебника перед гиппогрифом — детёныш. Правда,
если ты всё-таки нагрубишь или оскорбишь его, то не грех и царапнуть наглеца.
Я же не спускал глаз с Малфоя. Когда подобные люди планируют гадость, это желание
буквально витает вокруг них — так было и сейчас. А потому, когда гиппогриф, до
которого блондин всё-таки добрался и даже гладил, внезапно встал на дыбы, палочка
скользнула мне в руку, а я произнёс одно из школьных заклинаний.
— Акцио, Драко Малфой.
Стоявшие рядом со мной ребята, решившие провести урок в безопасности, посмотрели на
меня как на идиота. Но ещё более шокированным взглядом они удостоили буквально
прикатившегося к моим ногам Малфоя. Тот отплёвывался от пыли и травы. Хагрид уже
бросился к оскорблённому гиппогрифу и вмиг его усмирил простым и действенным
способом — мощным ошейником. Ну, а с удержанием такого зверя у этого огромного
бородача не было никаких проблем.
— Похоже, мистер Малфой, — в лучших эльфийских традициях, я включил максимальную
снисходительность и величие. — Я спас вам жизнь.
Тот вскочил с земли и глядел на меня с негодованием. Остальные ученики быстренько
собрались вокруг нас и внимательно слушали. А я ждал. Ждал, что скажет Малфой, ведь
сейчас он меж двух огней.
— Я прекрасно знал, что делаю! — выдал он одну из возможных реплик, поправив рукой
волосы.
— Ох, неужели вы целенаправленно спровоцировали гиппогрифа на упреждающий удар?
— заложив руки за спину, я медленно пошёл вокруг блондина. — Дискредитировать
мистера Хагрида, получить лёгкую травму? Неужели вы так испугались выступить с
командой на приближающемся квиддичном матче. Выступить, в небе с дементорами?
Малфой резко дёрнулся, и молча направился прочь, прихватив с собою своих друзей,
Крэбба и Гойла.
На этой замечательной ноте Хагрид решил закончить урок, и все мы отправились
обратно в замок. Не смог не завести разговор о случившемся Джастин, шедший рядом со
мной.
— Я уже говорил, что Малфой мне не нравится?
— Да.
— Так вот. Он, конечно, мне не нравится, но ты не перегибаешь ли палку?
— Меня просто забавляет этот недалёкий простачок. Все его интриги кната ломаного не
стоят. А его спесь и презрение к окружающим так и просятся на ответную реакцию.
Подумай, мой дорогой друг. Малфой, помимо прочего, являются заводчиками
гиппогрифов, а их питомцы не раз занимали первые места на европейской выставке
ездовых волшебных животных.
— А ведь и вправду! — удивился шедший по другую сторону Эрни. — Я читал об этом в
Пророке лет в десять.
— Именно, — кивнул я.
Когда мы зашли в холл, ученики начали разбредаться кто куда.
— А также стоит понимать, — краем глаза я отметил прибившуюся к нам Гермиону с
Поттером, явно желавшую начать разговор, но ожидавшую конца моей речи. — Малфой
замыслил неладное сразу, как только увидел гиппогрифов. Если бы его замысел удался,
он бы не только саботировал квиддичный матч, но и урок Хагрида.
— А матч тут при чём? — не понял сути Джастин.
— Малфой — единственный ловец факультета. Замены ему нет. Или известная мне
информация не достоверна?
— Да вроде бы так всё.
— А насчёт Хагрида… Кто-то говорил, что с ним дружит Поттер. О конфликте Малфоя и
Поттера не слышал только глухой в этом замке. Испоганить жизнь Хагриду — испоганить
жизнь Поттеру. Ранение на уроке профессора-новичка, да ещё полукровки — повод для
раздутия такого скандала, что Хогвартс лихорадить будет год, а под Дамблдором —
шататься кресло. Я уверен, что у такого волшебника должны быть враги.
— Как всё сложно… — почесал голову Джастин. — Ты уверен, что Малфой продумал всё
это?
— О, нет. Он туп, как пробка.
Идущие рядом хохотнули.
— Скорее всего, он придумал этот план на ходу. Стоит помнить, как негативно он
отзывался о самом факте того, что профессор — Хагрид.
Разговор заглох сам собой, и именно этот момент выбрала Гермиона, чтобы заговорить.
— Гектор, привет.
— Привет.
— Нужно поговорить.
— Это ведь не на две минуты, да?
— Само собой!
— У меня сейчас Руны, а после — у нас обед. Садись к нам за стол, поговорим.
— Эм… Хорошо, так и сделаю.
Гермиона быстренько убежала в известном ей одной направлении, за ней же поплёлся и
Поттер. Мои товарищи понятия не имели, где кабинет рун, да и самим им ещё на свои
занятия идти. Вот и остался я в итоге один посреди коридора. Осталось только
повесить мантию на сгиб локтя, и начать оглядываться по сторонам недоумевая.
Кажется, будет первый прогул. Эх, скорее бы обед…

========== Глава 6 ==========

Осознавая своё неприятное положение, а конкретно — отсутствие какого-либо понимания

того, куда мне, собственно, идти, я задумался о довольно простой вещи. А у кого
узнать? Ещё раз глянув на пустые коридоры вокруг, пришёл к единственно правильному
выводу, если вообще хочу попасть на занятия — спросить в учительской.
Не теряя больше ни мгновения, скорым шагом направился к уже знакомому мне кабинету,
где проходила практика ЗоТИ. По пути мне почти никто и не встретился, но и тут
удивляться нечему — без пяти минут начало очередного занятия.
Добравшись до нужных дверей и постучавшись из вежливости, открыл их и вошёл внутрь
просторного кабинета, не изменившегося с прошлого моего посещения, разве что шкаф с
боггартом отсутствовал. По моей вине, конечно же, но хотя бы новый не принесли.
— Мистер Грейнджер? — раздался голос МакГонагалл, стоявшей рядом со столом и что-то
объяснявшей долговязому рыжему старшекурснику в форме Гриффиндора. — Что-то
случилось?
— Банальное незнание того, где будет проходить моё следующее занятие.
— Насколько я помню, — профессор поправила свои небольшие очки. — У вас сейчас
должны начаться дополнительные занятия по Древним Рунам?
— Вам известно? — немного удивился я.
— Разумеется, мистер Грейнджер, — кивнула профессор. — Как замдиректора, я отвечаю
в том числе и за составление расписания, как и за заверение заявлений разного рода.
В том числе, и на дополнительные предметы. Мистер Уизли.
МакГонагалл перевела взгляд на долговязого рыжего. Парень и так стоял, что
говорится, по стойке смирно, но сейчас вытянулся пуще прежнего, а ведь это казалось
решительно невозможным.
— Да, декан?
— Вы ведь уяснили суть моего поручения?
— Конечно.
— Отлично. Тогда, будьте так любезны, проводите мистера Грейнджера до кабинета Рун.
Ваше же занятие на том же этаже?
— Да, декан. Сделаю, — кивнул кудрявый рыжий Уизли, бодро развернувшись ко мне
лицом и направившись на выход.
Благодарно кивнув профессору, я покинул кабинет вслед за Уизли, на лацкане мантии
которого виднелся значок старосты. Мы шли молча, не проронив ни единого слова. Но
слов и не нужно было, чтобы понять типаж этого парня — исполнительный офисный
работник. Из него бы вышел отличный помощник, правда, он ценит лишь тех, кто выше
его по статусу. Ну и наверняка есть личный список наиболее важных персон.
Довольно быстро мы добрались до нужного кабинета. Старший Уизли остановился у
открытых дверей и обернулся ко мне.
— Здесь проходят занятия по Древним Рунам, — сухим строгим голосом сказал он,
подражая МакГонагалл. — Заходи, время ещё есть.
— Благодарю…
— Перси Уизли, — кивнул он.
— Гектор Грейнджер.
— Знаю.
Перси отправился дальше по коридору, а я зашёл в класс.
Всего пять учеников с разных факультетов, не считая меня — немного юных волшебников
на нашем курсе выбрали себе Древние Руны дополнительным предметом. Сам же кабинет
был вполне обычным, без каких-либо деталей, по которым можно понять, что это —
кабинет рун. Хотя, есть одно отличие — стены не каменные, как везде, а с очень
приличной деревянной отделкой, выгодно выделяющей кабинет среди прочих.
— Хм? Ещё один? Что же…
Голос принадлежал черноволосой женщине средних лет, что сидела за столом
преподавателя. Её мантия была густого тёмно-красного цвета, а сама ткань отдавала
ощущением «тяжести» — такое впечатление обычно производит бархат. В руках она
держала пергамент, и каждая мелочь в том, как она сидела, держала этот самый
пергамент, смотрела на него, всё это выдавало некое неудовольствие и безысходность.
На меня же эта волшебница посмотрела лишь пару мгновений, вернувшись к изучению
пергамента.
— Вы проходите, молодой человек, присаживайтесь. Сейчас уже начнём…
Просить меня дважды не нужно — я споро направился к одному из свободных больших
столов. Достав из рюкзака всё необходимое в виде учебника, тетради, пергамента,
перьев и остальной канцелярии, я быстренько осмотрел присутствующих. Три мантии
Рэйвенкло. Одного из парней зовут Энтони Гольдштейн, кажется. За самой ближней к
преподавателю партой сидит Гермиона, единственная с Гриффиндора, и старательно что-
то вычитывает в книге. Занятно. Похоже, моё согласие пообщаться, наряду с
приглашением за стол факультета на обед, сбило её с мысли, и она пропустила мимо
сознания то, что у меня будут Руны. Как и у неё. А нет, оглянулась, нашла меня
взглядом и как-то даже облегчённо выдохнула.
Сбоку от меня сидела Дафна, которой я поспешил приветственно кивнуть. Во взгляде
девочки читалось: «И тут он…». Надо было сесть поближе. Зачем? Я нахожу забавным
лёгкую неприязнь, как и столь же лёгкую доброжелательность, причём это справедливо
для всех возрастов. Не переходя границы, можно раскачать таких разумных до забавных
реакций. Но главное — не переходить границы.
А ещё я заметил, что у Дафны аж пять книжек на столе — учебник, и четыре поменьше
форматом, но потолще. Словари? А может быть ещё что-то ценное и интересное? Если
верить слухам, что на Слизерин попадают только чистокровные волшебники, ну или
максимум полукровки, возможно ли, что у девочки есть более интересные источники
информации по предмету? Ну или хотя бы понимание того, какие книги лучше брать, а
какие — игнорировать?
Дафна не могла не заметить мой взгляд на её книги, нахмурила бровки, посмотрела на
меня, на книги, снова на меня, и до ужаса забавным, милым и одновременно гордым
движением попросту сграбастала свои книги, придвигая поближе к себе. При этом даже
полный профан в невербальном общении смог бы прочитать в её взгляде простую фразу:
«Да черта-с-два!».
— Итак, — преподаватель обратила на себя внимание, встав из-за стола. — Что-то вас
многовато…
Ученики недоумённо заозирались, но каждый мог увидеть лишь пять человек помимо
себя. Видать, все ещё помнят слова МакГонагалл о том, что приходилось ей вести
классы и побольше, чем весь поток третьего курса.
— Простите, много? — Задала вопрос Гермиона, не забыв и руку поднять.
— Мой предмет никогда не был популярен среди школьников. О чём они, несомненно,
жалели после выпуска. Это позволяло разбивать курс на две-три группы по два-три
ученика и проводить занятия чуть ли не индивидуально. Отличный подход, ведь
понимание Рун — очень индивидуально. Кто скажет, с чем это может быть связано?
У меня были мысли, но я решил пока что притормозить с высказыванием оных — хватило
и Трансфигурации. Но вопрос не остался без ответа — Энтони Гольдштейн, как и
Гермиона, подняли руку.
— Да, мистер… — профессор указала скупым жестом руки в сторону парня.
— Энтони Гольдштейн, профессор.
— Ах, да, я — профессор Бадшеда Бабблинг. Итак, мистер Гольдштейн?
— Причина индивидуальности понимания Рун кроется в том, — уверено заговорил
парень, — что в первую очередь Руны — языки. Языки древние, и дословного перевода
не имеющие.
— Именно, мистер Гольдштейн. Отсюда вытекают и все сложности.
Энтони сел на место, а профессор начала медленно выхаживать перед классом,
рассказывая.
— Можете записывать. В учебной литературе слишком много лишнего, порой даже,
художественного описания. Избавимся от этого.
Мы дружно раскрыли тетради и приготовились писать под диктовку.
— Каждая руна информационно самодостаточна, несёт нагрузку на уровне слова, а порой
и фразы, имеет множество смысловых значений, а вместе с этим — множество магических
эффектов. Как смысл рунического текста можно понять лишь по контексту, так и
магический эффект даже одной руны зависит от множества внешних факторов.
Тихий скрип перьев заполнил кабинет, а профессор выждала пару мгновений, давая
время на запись.
— На моём предмете мы будем изучать несколько рунных языков, разбирая все смысловые
грани. Вместе с этим мы будем изучать на примерах принципы построения магических
цепочек с помощью рун, разбирать их вариативность и учиться их составлять с нуля.
Очень важно понимать, что несколько рун на письменности могут значить одно, по
смыслу самих рун получалась совсем другая фраза, а магическое воздействие — вообще
иное…
Краем уха я слушал и записывал слова профессора Бабблинг, но большей частью
сознания погрузился в распутывание внезапно выползших отрывочных ассоциаций-
воспоминаний гнома. Выползших, из-за темы занятия, самого предмета. Эти отрывки,
огрызки воспоминаний, словно кадры из фильма вели меня по смутным образам,
создающихся на их основе.
Гномы, великие ремесленники и мастера добычи всего ценного из земных недр. Их
навыки взрастили в них непомерную гордость, а драгоценности в земных недрах, как и
шедевры собственного производства — непомерную жадность. Но это же заставляло
двигаться вперёд, ведь недопустимо, чтобы «ушастые» вдруг создали что-то лучше, а
такое бывало. Гном из осколков помнит воспитательные розги отца, когда не мог
заучить и составить рунную цепочку, или когда не уследил за температурой в печи.
Но были и более конкретные воспоминания. Первая правильная рунная цепочка, первый
боевой молот, что был лично выкован и зачарован этой цепочкой. Первый и последний
Личный Шедевр — секира.
Но куда важнее было то, что слова о Рунах и языках на их основе, находили свой
отклик в этом осколке. Руна может дать один из нескольких эффектов в зависимости от
окружающей среды, магии вокруг, магии в конструкте, от других рун — факторов
множество. Убрать вероятность срабатывания ненужного эффекта можно с помощью других
рун и цепочек, а также подавая определённую магическую энергию, плохо совместимую с
ненужными эффектами. Но контролирующие рунные цепочки так же состоят из рун, и у
них так же есть ненужные эффекты. Чтобы всё это учитывать, нужно очень хорошо знать
рунные языки. Жаль, что вспомнить их не позволяет «дырявость» осколков.
Однако, именно эти жалкие крохи, не несущие практически никаких знаний, позволили
окончательно сложить паззл под названием «Местная Магия». Всё предельно просто!
Всё, что я видел, и всё, что возможно ещё увижу, за некоторым исключением, не
является привычной мне школой магии, и этому есть объяснение — все эти сложные
вычисления, чудовищный контроль энергий, монструозные конструкты из рун и прочих
структур… Они просто не нужны! Из-за того, что местные волшебники все поголовно,
как я вижу, обладают внутренней нейтральной энергией, они никогда не сталкивались с
дефицитом энергии, им не приходилось учиться её накапливать, собирать крохи
разнообразной внешней энергии из мира вокруг и его проявлений, не приходилось ради
крошечного увеличения энергоэффективности конструктов усложнять их на порядки, и
прочие «не приходилось».
Даже более того, местные волшебники пошли по пути психологических ограничителей для
предотвращения спонтанного волшебства, но при этом найдя свой, уникальный и
совершенно мне непонятный метод создания чар, заклинаний и прочего колдовства на
основе жестов, слов, воли и фантазии. И ведь работает, я точно знаю, хоть и не
понимаю, как именно. Словно программа или ритуал… Хм, а вот последнее нужно будет
обдумать.
— Ты выглядишь отвратительно воодушевлённым, — донеслось до моего слуха замечание
Дафны, пусть и сидела она не так уж и близко.
— Я понял магию.
Дафна закатила глаза к потолку.
— Разговоры, пожалуйста, оставьте для перемен, — профессор обернулась к нам.
Воспоминания гнома пробудили острое желание что-нибудь сделать, но по этим же
воспоминаниям я могу с уверенностью сказать, что ничего толкового не сделаю —
просто не знаю нужного.
От понимания того, насколько неполноценны и обрывочны воспоминания осколков, мне
стало как-то досадно. Ну, ничего. Зато местная рунная магия хотя бы привычна мне
своей сложностью, что растёт по экспоненте при усложнении цепочки. А ведь если
подумать, именно рунная магия как дисциплина должна быть неразвита здесь. Просто
привычные осколкам рунные цепочки и контуры довольно узкоспециализированы в плане
требований к типу энергий, и тому есть причина. Например, энергия огня в рунном
контуре крайне существенно подавляет вероятность срабатывания эффектов, например,
воды, которые заложены в рунах. Местные же лишены подобной радости, а в цепочке
придётся полностью просчитывать все взаимодействия, ведь нейтральная энергия
равнозначно хорошо подходит для всего и ничего не подавляет. Подобные сложности
волшебникам не особо и нужны, ведь они могут колдовать и без этого, а как
следствие — отсутствие необходимости развивать это дело.
Но всё это не отменяет того, что я обязательно буду изучать местное колдовство.
Крупицы знаний и навыков осколков точно помогут мне если не изобрести что-то новое,
то может быть узреть то, что местные упустили, пусть и не из-за невежества, а из
отсутствия необходимости «смотреть»?
***
Обеденное время — чудная пора «столкновений» и совершенно, абсолютно неожиданных
встреч. Конечно же я иронизирую, но то, как порой враждующие ученики смотрят друг
на друга, встречаясь в коридорах, это, конечно, м-да.
На этот раз мне пришлось добираться до большого зала не в компании других ребят с
факультета, а вместе с теми, кто присутствовали на Древних Рунах. Ученики с
факультета воронов держались обособленно как на занятии, так и после. Дафна
быстренько собрала свои книжки и, помня моё к ним внимание, малодушно сбежала от
греха подальше. В итоге весь путь я проделал, по сути, в компании изрядно спешащей
Гермионы.
— Извини, что раньше не подошла, — говорила Гермиона, пока мы шли.
— Да ничего страшного.
— Я даже не знала, что ты уже очнулся. А потом эти дементоры в поезде,
распределение, только на котором узнала, что ты очнулся, профессор МакГонагалл
сказала, когда я заверяла утром после пира расписание, что ты очнулся вполне
самостоятельным, а не младенцем, как все боялись, а потом учёба эта, расписание,
предметы один за одним до самого вечера…
Гермиона ускорила темп своего рассказа. Если мне не изменяет память уже этой жизни,
то так она себя вела, когда волновалась или была, наоборот, на подъёме. Под монолог
девочки мы добрались до дверей Большого Зала, где группы учеников сливались в один
поток.
— Проще говоря, ни ты, ни я не знаем, с чего вообще начать, — покивал я, когда мы,
наконец, зашли в Большой Зал вместе с потоком других ребят. — Тогда, давай всё по-
простому. Как-то так совпал момент моего пробуждения, что все возможности
знакомиться пропали.
Развернувшись к Гермионе, что тут же остановилась, протянул руку.
— Гектор Грейнджер, твой брат.
Глупо моргнув один раз, Гермиона тряхнула копной непослушных, но уложенных в
подобие причёски волос и пожала руку.
— Гермиона Грейнджер, твоя сестра. Старшая, между прочим, — слабо улыбнулась она.
— Пошли за наш стол, поговорим. Старшая, — ухмылку я не скрывал.
— Разве это не так?
Сев за свободное место рядом друг с другом и тут же получив пустые тарелки со
столовыми приборами, начали накладывать нечто мясное и гарниры с общих тарелок,
поданных «в стол» — нечастая манера сервировки, ведь обычно порции индивидуальны.
Ребята с моего факультета не придали особого значения тому, что за столом сидит
гриффиндорка, ведь к нам порою захаживают гости с других факультетов.
— Ну, несмотря на моё прошлое состояние, я всё помню.
Гермиона посмотрела на меня с очевидным сомнением не только во взгляде, но и в
выражении лица в целом.
— Не веришь? Я вот помню, как в пять лет ты услышала где-то, что ещё слишком
маленькая для использования ругательств.
Сестра уставилась на меня с сомнением и неверием, а садящиеся за стол коллеги по
факультету старались подвинуться поближе под предлогом наполнения своих тарелок
блюдами из общих.
— Где-то месяца два ты этаким важным пушистым хомяком ходила по дому, и если
родители не видели, вставляла крепкое словцо с поводом и без, — я действительно это
помнил. — И с каждым, абсолютно с каждым словом ты становилась всё более важной и
«взрослой». Пока мама не применила к тебе воспитательного ремня.
— Точно! Вспомнила, — просияла Гермиона, но тут же уставилась на меня осуждающе.
— Мог бы и другое что вспомнить.
— Ага, как ты прятала от родителей «взрослые» книги в моей комнате?
— доброжелательно ухмыльнулся я. — Или, как в девять лет устроила мне, учитывая моё
состояние, трёхчасовую лекцию-репетицию собственной речи о том, что я
«неправильный» больной и болею не по книжке?
— Ой, всё, я поняла, хватит, — с лёгкой улыбкой Гермиона вскинула руки в защитном
жесте, держа в одной из них вилку. — А ты… Ты…
— А вот и нечего сказать, — подытожил я, отпив тыквенного сока из стакана. — До
выздоровления я делал всего несколько вещей. Смотрел в стену, чертил или рисовал,
писал неведомые формулы и ходил по нужде.
— Да… — куда более понуро кивнула сестра, начав как-то неловко колупаться в тарелке
с едой.
Ученикам же вокруг, что говорится, респект и уважение, ведь несмотря на
любопытство, они не нарушали личного пространства и не лезли с вопросами прямо вот
сейчас.
Без особого аппетита съев обед, Гермиона неловко крутила кружку с соком в руках.
— Очень неловко получилось. Я имею в виду, летом. Мне нужно было вместе с
родителями тебя встретить. Но самые оптимистичные прогнозы мадам Помфри говорили,
что ты будешь болен ещё полгода минимум. Вот я и решила, что будет здорово
встретить тебя под Рождество в больничном крыле. И не очень здорово, если ты бы
оказался психологически и по навыкам слегка…
— Недоразвит?
Взглянув мне в глаза и не увидев там никакой насмешки или издёвки, Гермиона
кивнула. Ну, а что? Может быть и жизненного опыта у меня не так уж и много, ведь
осколки крайне неполноценны в этом плане, но мне и не «чистых» тринадцать лет,
чтобы обижаться на пустяки.
— Да, — кивнула сестра.
Словно очнувшись, она осмотрелась вокруг и заметила, что ученики-то уже начали
покидать большой зал. Да, обеденный перерыв — он долгий самый, но время, как ни
крути, не резиновое.
— Нам, пожалуй, нужно бежать. Кстати, не обижайся на родителей, что они перестали
посещать тебя, пока ты был в больничном крыле. Я читала, что магглам крайне тяжело
находиться в местах скопления активно колдующих волшебников. Они начинают
психологически искать повод туда не возвращаться.
На это я кивнул и быстро допил оставшийся сок. В принципе, подобное наблюдалось и в
некоторых кусочках воспоминаний осколков. Взять хотя бы того же эльфа. Около
двадцати лет он преподавал в Имперской Академии Волшебства, что была в столице.
Вокруг неё была своеобразная зона отчуждения, образовавшаяся сама собой — обычным
людям было просто некомфортно находиться рядом. Жаль, как же жаль, что этих
воспоминаний у меня почти нет, лишь десяток смутных образов.
— Ты всё время в такой спешке, суматохе, бегаешь туда-сюда, — подметил я, так же
вставая из-за стола.
— Я взяла все дополнительные предметы. Даже хорошо, что из-за дементоров изменили
расписание, сделав его довольно линейным. По старым вариантам расписания со
множеством групп я бы, скорее всего, не смогла посещать некоторые предметы.
Мы покинули большой зал и отправились обратно в кабинет Древних Рун. Да, сдвоенное
занятие. Об этом я и решил спросить.
— А раньше сдвоенных занятий не было?
— По рассказам старших курсов, обычно для дополнительных занятий отводятся
отдельные часы. Разные предметы проходили зачастую в одно время, потому и посетить
их практически невозможно. Было.
— Хм, ясно-ясно, — покивал я, пока мы прогулочным шагом шли по коридорам.
Из-за угла очередного коридорного перекрёстка вырулила Дафна, только-только
махнувшая рукой на прощание полноватой рослой девочке в цветах Слизерина, нашей
однокурснице. Девочка та пошла в другую сторону, а Дафна оказалась практически
рядом с нами. Собственно, как и три рэйвенкловца, что шли довольно далеко впереди.
— Гринграсс, — тут же кивнул я с лёгкой улыбкой.
— Грейнджер… и Грейнджер.
Гермиона сходу приняла вид обиженный и отстранённый, выказывая своё «Фи». К слову,
Дафна сделала то же самое, и её «Фи» было не показательным, но при этом и куда
более качественным, что ли. Но, помимо этого, она плотнее прижала к себе школьную
сумку, что свисала с плеча.
— Я заметил у тебя переизбыток книг по рунам…
— Не дам, моё, конец истории.
— Ты разбиваешь мне сердце.
— Тогда тебе нужно поспешить в больничное крыло. Мадам Помфри большой специалист в
разного рода травмах.
— Не понимаю, — мотнула головой Гермиона. — Как ты, Гектор, можешь быть таким
разным?
— Разным?
— Да. То понимающий, то умный и серьёзный, то надменный, затмевая этим даже Малфоя.
А с ребятами с Хаффлпаффа вообще простой, свойский, словно с самого начала с ними
учился. Как-то даже лицемерно со стороны.
— Ты не улавливаешь суть, Грейнджер, — вместо меня заговорила Дафна. — Он ведёт
себя так, как того требует ситуация. С его точки зрения. Преследуя свои цели.
Лицемерно ли? О, да!
Дафна ухмыльнулась, на миг глянув на нас.
— Но жизнь — вообще сложная штука.
Мы подошли к дверям кабинета, а внутри уже расселись по местам пришедшие немного
раньше рэйвенкловцы.
— Весь мир — театр, — продолжила монолог Дафна, заходя в кабинет. — В нём женщины,
мужчины — все актёры. У них свои есть выходы, уходы…
Дафна хитро взглянула на Гермиону, пока мы шли между рядов столов к своим местам,
но Гермиона лишь удивлённо смотрела на брюнетку.
— И каждый не одну играет роль, — закончил я.
— Шекспир, — констатировала факт Гермиона.
Я занял свой стол слева от прохода, Дафна — справа. Гермиона же стояла, глядя на
нас.
— Не думала, что ты знакома с классикой, — обратилась она к Дафне. — Мне казалось,
что чистокровные ненавидят всё маггловское.
Дафна с лёгким и почти незаметным удивлением посмотрела на Гермиону.
— Со стороны ты кажешься умнее, Грейнджер. Бесплатный совет, который я однажды
получила от родителей. Закрой книгу и раскрой глаза. Мы ездим на поезде, каретах,
используем радио, коллекционируем огнестрельное оружие, фотоаппараты и плёнки для
них, архитектура, да те же лифты в Министерстве, сантехника в Хогвартсе. Хотя…
Дафна показательно отмахнулась.
— Никто и не ждёт от вас какого-либо понимания.
— Вас? — в Гермионе просыпается агрессия.
— Не задавай вопрос, на который не хочешь знать ответ.
Гермиона вздёрнула носик, и посмотрела уже на меня.
— Если у тебя возникнут какие-то вопросы, обязательно обращайся ко мне. Я тут, всё-
таки, уже не первый год и многое знаю. И ещё, Гектор, не рекомендую общаться со
слизеринцами. Ни к чему хорошему это не приведёт.
Она развернулась и пошла к своему столу. Рэйвенкловцы спокойно сидели и делали вид,
что заняты, но как только Гермиона отошла в сторону, ко мне обернулся сидящий
впереди Энтони Гольдштейн.
— Учитывая то, как ты вступился за сестру перед Малфоем, я ожидал подобного и
здесь. Почему?
— Не лезь в ссору двух женщин, если не хочешь остаться крайним. У них свои методы,
сами разберутся.
Энтони кивнул и отвернулся, а спустя миг в кабинет вошла профессор Бабблинг. Что
же, продолжим урок.
***
За дневной суетой я и не заметил, как пришёл вечер, прошёл ужин, и я уже сидел в
гостиной факультета, к которой до сих пор не могу привыкнуть.
— Гектор, — ко мне подошёл довольный и улыбающийся на свой манер Седрик. — Вот ты
где.
Староста без лишних предисловий приманил соседнее кресло и сел напротив, подавшись
чуть вперёд.
— Хочу тебя обрадовать. Мы собрали полный состав команды и готовы к тренировкам.
Правда, до конца первых двух недель тренировки запрещены — это время мы, по задумке
профессоров, должны тратить на помощь поступившим в адаптации. Но это касается
тренировок именно на поле и именно в квиддиче. Лётные тренировки никто не
запрещает.
— Ясно, — кивнул я с улыбкой. — Это здорово. Когда? Завтра? Утром?
— Воу-воу, парень, не гони коней, — Седрик остановил мой энтузиазм. — Но да, ты
прав. С утра, но послезавтра. И вообще, каждый день, по часу. Нужно привыкнуть к
манере полёта друг друга. А уже потом, с пятнадцатого сентября, перейдём к
тренировкам по два раза в неделю уже именно в квиддич. Как, нормально?
— Безусловно, — я не скрывал радости.
— Вот и отлично, — Седрик встал и направился к ребятам постарше.
Сидевший на диване рядом Джастин решил, что тишина — непозволительная роскошь в
такой ситуации.
— Квиддич? На какой роли?
— Охотник.
— А ты не говорил.
— Я не специально. Само как-то позабылось в этой суете.
— Понимаю, — улыбнулся парень в ответ. — Я сам первое время никак не мог привыкнуть
ко всему этому…
Джастин многозначительно обвёл рукой всё вокруг.
— …Бедламу.
— Сравниваешь Хогвартс с психушкой?
— Ты просто не был тут в прошлые годы. Иначе и не скажешь. Но, может быть, это лишь
на мой, «маггловский» взгляд?
— Кто знает, Джастин, кто знает… Мне ещё слишком рано делать выводы.
— Главное, чтобы однажды не стало слишком поздно.
— Глубокомысленно.
— Глубокомыслие в меня вбивает отец, — скривил лицо Джастин, явно вспоминая что-то
неприятное. — На словах получается неплохо. На деле… Так себе.
В нашей скромной компании воцарилось молчание, но продлиться ему суждено было
недолго — однокурсники быстренько собрались за столиком, и мы начали проверять, всю
ли домашку сделали, ведь завтра будет особенно сложный день.
***
В рабочем кабинете, деревянная и каменная отделка которого так и говорила о
богатстве владельца, сидели за столом два волшебника, казавшиеся
противоположностями друг друга. За окном уже была ночь, а крохотные огоньки звёзд
почти не давали света. Лишь пара неярких светильников освещали кабинет. Мрачный
профессор зельеварения Северус Снейп, весь в чёрном, с чёрными же волосами, что из-
за специальных средств казались сальными. Его собеседник, платиновый длинноволосый
блондин, известный меценат, в недавнем прошлом — глава попечительского совета
Хогвартса, и просто богатый человек, Люциус Малфой.
Оба волшебника сидели с изящными бокалами огневиски в руках, вели непринуждённую
беседу о бренности бытия и различных перипетиях.
— Как дела у моего сына, Северус? — Люциус задал, наконец-то, вопрос, ради которого
и был приглашён старый товарищ, а по совместительству, декан факультета Слизерина.
— Посредственно, Люциус, — сухо ответил зельевар. — Я тебе уже не раз говорил, что
он не подходит на роль лидера.
— А я тебе не раз говорил, что пусть даже он будет лидером лишь фиктивным,
публичным для остальных, — Люциус слабо улыбнулся, блеснув стального цвета глазами.
— То со временем остальные привыкнут видеть там именно его. Хогвартс — самое время
для подобного.
— И тем не менее, — Северус сделал небольшой глоток крепкого напитка, позволив этим
каплям отдать каждою нотку вкуса. — Я вынужден вновь акцентировать внимание на его
недостатках, с которыми ты, как отец, просто обязан поработать.
— Изволь. Вряд ли ты скажешь что-то новое. А Драко слишком упёрт и труслив. Как
только дело пахнет наказанием, он сразу же делает вид, что урок усвоил.
— А ты покупаешься на это.
— И я, и Нарцисса. Каждый раз мы думаем, что теперь-то Драко всё сделает правильно.
А в результате?
— Как говаривал Антонин: «Никогда такого не было, и вот опять», — Северус прикрыл
ухмылку бокалом.
— Именно, — так же поступил и Люциус. — Так что там с его отрицательными
качествами? И не ввязался ли он в очередную авантюру?
— Как всегда упёрт, непоследователен, поступки его глупы и недальновидны, а попытки
интриг не то что на пару шагов вперёд не продуманы — отводят назад.
— Предсказуемо, — кивнул Люциус. — Я подумаю о воспитательных мероприятиях на
рождественских каникулах. Какие-то новые конфликты?
— Ты даже не сомневаешься в способностях Драко эти конфликты найти?
— Его несдержанность однажды сыграет с ним злую шутку. Я хочу, чтобы этот урок
случился в Хогвартсе, под присмотром мадам Помфри и в относительной безопасности.
— Хм… — Северус сделал очередной глоток, поудобнее устроившись в кресле. — Новый
ученик, третьекурсник, брат Гермионы Грейнджер.
— Да, помню. Ты, кажется, упоминал несколько раз о больном мальчике, что лежал в
больничном крыле Хогвартса.
— Драко умудрился создать с ним конфликт в первый же день. Конфликт с хаффом,
Люциус. Братом подруги Мальчика-Который-Выжил. В ответ этот мальчишка очень колко
высмеял твоего сына. Драко это не понравилось, и он решил подловить его и проучить.
— Судя по твоему тону, ничего не получилось. Но, зная тебя, ты наверняка выставил
мальчишку виноватым, так?
— Процедура отработана годами практики, Люциус. Так делал Слизнорт, так делал я, и
делать собираюсь. Но этот мальчишка всех обвёл вокруг пальца.
В глазах Люциуса появилась искорка интереса, и даже ухмылка на лице выдавала эту
заинтересованность.
— Продолжай, — кивнул блондин.
— Каким-то магическим трюком он вынудил Драко и его товарищей считать, что вместо
товарищей их атакует этот Гектор и его однокурсник. Люциус, они попросту перебили
друг друга, искренне веря, что колдуют в Грейнджера. Более того, во время
происходящего этот мальчишка действовал так, что смог честно сказать, что ни к чему
не причастен. Честно умалчивая. Чист. Вообще. И даже палочка.
— И ты не догадался?
— Догадался, но не сразу. Было уже поздно что-то менять. Кстати, хотел у тебя
спросить. Не ты ли посоветовал Драко получить травму, чтобы не играть в квиддич,
пока у школы дементоры?
— Не совсем. Я лишь говорил ему перед отъездом, что это — один из вариантов.
— И, как обычно, просил устроить какую-нибудь диверсию на уроке Хагрида. Ты ведь
знал, кто будет преподавателем Ухода?
— Конечно же знал, Северус…
Люциусу надоело сидеть в кресле и встав, он подошёл к окну, держа в руке бокал с
огневиски.
— Пусть я больше и не в попечительском совете, но связи никуда не делись. Конечно
же я попросил Драко, по возможности, сорвать урок этого лесника, но так, чтобы
виноватым был именно лесник.
— Поздравляю, Люциус. Твой, без сомнения, гениальный сын, решил подставиться под
когти гиппогрифа.
— Ерунда, — отмахнулся Люциус. — Драко прекрасно знает, как с ними обращаться, и
как подставиться безопасно. Гиппогриф никогда не нанесёт первый удар слишком
сильно. Поцарапает — да. Неплохая идея, если не боишься немного боли. Удалось? Это
же должно было быть сегодня?
— Да, сегодня, и нет, не удалось, — Северус так же встал с кресла и подошёл к тому
же окну, глядя на ночные поля вокруг мэнора. — Грейнджер сорвал представление.
Более того, он на ходу сопоставил все факты, предположил всё, и в слизеринской
манере опрокинул ушат этих помоев на Драко.
— Дай угадаю. Мой сын скорчил недовольное лицо, гордо вздёрнул голову, высказал
ругательство и несдержанно убежал прочь. Так?
— Именно. Люциус. Он теряет даже надуманный авторитет. Куда хуже то, что он
постоянно и при всех грозится «написать папа́», и тот разберётся. С грязнокровкой,
Люциус.
Оба волшебника несколько секунд молча смотрели в окно. Люциус с вопросом во взгляде
повернулся к хмурому Северусу.
— Ты же не думаешь, что я действительно буду что-то с этим делать? Школа — это
школа. Пусть набивает свои шишки сам. А вот уже ты можешь ему помочь. Посоветуй
что-нибудь, а если что — прикроешь. Уж твой-то план, взрослого и опытного
слизеринца, должен увенчаться успехом.
— Люциус. Я. Устал. У меня целый факультет таких вот… Недалёких детишек с
завышенным самомнением. Ты отец, ты и советуй ему. А я уже прикрою. И хватит уже об
учениках. Я имею сомнительное удовольствие решать их проблемы каждый день и даже
ночь. Лучше скажи — есть подвижки с министром?
— Фадж — глупый трусливый идиот.
— Ты тоже не храбрец, — ухмыльнулся Северус, допивая остатки огневиски в бокале.
Люциус допил свой и поманил магией бутылку, исправляя такую несправедливость, как
пустые бокалы.
— Я — рационально избегаю излишне сложных ситуаций. Фадж — боится собственной тени.
Он так боится, что Сириус умудрится подорвать репутацию его и министерства, что
готов убить его на месте без суда и следствия. Под предлогом того, что тот охотится
на Поттера, он согнал этих проклятых тварей к Хогвартсу и ни за какие деньги,
услуги и обещания не желает менять их на авроров.
— Ведь люди умеют разговаривать, и не дай Мерлин, заговорят с Блэком.
— Именно. Будь любезен, передай Драко мою настоятельную просьбу. Пусть даже не
думает шляться по замку в одиночку и даже в небольшой компании.
Тут Люциус, кажется, что-то вспомнил и с хитрой улыбкой посмотрел на зельевара.
— Говорят, тебя видели разговаривающим с некоей леди на Косой Аллее.
— Тебя удивляет, что я умею разговаривать? А наша сейчас беседа — продукт
воспалённого от алкоголя разума?
— Разговаривал, дольше обычного, и даже изображал что-то большее, чем ухмылка, но
меньшее, чем улыбка. Рассказывай…

========== Глава 7 ==========

Очередной учебный день — скоро я окончательно войду в график и перестану их

считать.
Стандартные процедуры с зарядкой и умыванием прошли без проблем, а как только я
вернулся в нашу комнату, ребята уже были вполне проснувшиеся — будильник творит
чудеса.
Завтрак в Большом Зале в дружелюбной компании разбавлялся беседами о предстоящих
занятиях, наряду с нетерпением однокурсников поскорее вернуться к клубной
деятельности.
— А какие вообще есть клубы в Хогвартсе? — спросил я, попутно удивляя всех своим
энтузиазмом относительно поедания овсянки с изюмом.
— Ну, не особо много, — тут же пожал плечами Джастин, вызвав наигранное негодование
девочек.
— Эй, как это «не много»?
— Не так, Ханна?
— Конечно! Помимо кружков по каждому предмету кроме зельеварения, есть хор,
курируемый профессором Флитвиком, есть танцевальный кружок, правда там только
классика. Есть шахматный клуб. Ты знаешь о магических шахматах?
— Видел, как играли в гостиной, — кивнул я. — Но не придал значения. А как таковые
шахматы мне известны и понятны.
— Правила там те же, — кивнула Ханна с улыбкой. — Только фигурки зачарованные,
анимированные. У особо навороченных есть даже поведенческая модель, порой очень
продвинутая. Само собой, наборы шахмат бывают из разных материалов, разного
оформления и богатства поведенческой матрицы.
— Ты так грамотно говоришь, аж заслушаться можно, — дружеская подначка Эрни вызвала
не менее дружелюбную улыбку Ханны в ответ.
— Само запоминается, когда в каталогах магазинов читаешь описания, рассматривая
картинки.
— Сами ходят, что ли? — продолжил я тему разговора, допивая сок из стакана.
— Ну да, — кивнула девушка. — Могут, если посчитают игрока уж слишком
некомпетентным или недостаточно уверенным в себе. Они могут давать советы,
переговариваться, строить всякие козни.
— А ещё есть разное рукоделие, — вдохновенно поведала чуть смутившаяся Сьюзен.
— Ты ещё о Клубе Любителей Плюй-Камней напомни, — усмехнулся Эрни.
— А что? Мне нравится делать всякое руками. Расслабляет.
— Плюй-Камни? — нелепое название вызвало во мне закономерное любопытство.
— А, — отмахнулся Джастин. — Глуповатая, как по мне, игра.
— Но-но, — возмутился не особо участвовавший в разговоре Захария. — Это отличная
игра, а главное — полезная.
— И вонючая, — одновременно скривились девочки.
— Стимуляция к успеху, — важно кивнул Захария. — У меня дядя обожает плюй-камни и
не переносит игроков в квиддич.
— А сам ты чем думаешь заняться? — глянул я на парня.
— Квиддичем, конечно.
Ответ Захарии насмешил ребят, а отсмеявшись, мы похватали свои вещи и отправились в
подземелья на урок Зелий. Утренний. Возмущены ли были мои коллеги? Безусловно. Не
самими Зельями, а тем, что из-за дементоров занятия проходят вместе с Гриффиндором
в том числе, а у Снейпа на них какая-то прям нездоровая реакция, и урок становится
напряженным и морально тяжелым — Снейп чёрным вороном порхает вокруг учеников,
одним своим видом внушая опасения. Умом-то ребята понимают, что им ничего не грозит
кроме словесной выволочки, но всё равно переживают и побаиваются.
К облегчению многих, Снейп с утра решил не демонстрировать свой скверный характер —
рецепт на доске, там же отсылки на полезный материал в учебнике и дополнительной
литературе, которой, вот же удивительно, почти ни у кого не было. Всё — варите.
Что может быть проще, чем подготовить ингредиенты по инструкции, и с её же помощью
закидывать эти ингредиенты в котёл, совершая все необходимые действия? Безусловно,
это не очень-то и сложно, пусть и требует внимательности и сосредоточенности —
именно их я проявлял, нарезая, измельчая и давя различные коренья, листочки, шкурки
и прочие внутренности. Но даже в таком простом деле находились те, кто либо не
справится, либо намеренно всё испортит и не важно, эксперимента ли ради, или
шалости.
— Это невыносимо… — на грани слышимости буркнула Дафна, глядя на полученные из моих
рук ингредиенты.
— Сильно плохо?
— Лучше среднего, но недостаточно.
Я понимаю, почему крайне желательно готовить зелье вдвоём — одному тебе просто не
хватит времени, чтобы линейно, в порядке очереди, подготавливать ингредиенты, а
потом варить зелье. Можно делать параллельно, но тут нужно куда больше опыта.
— Я пока не придумал, как практиковаться в зельях не на уроке.
— Разговоры, мистер Грейнджер, — раздался тихий голос Снейпа сбоку, что неслышной
тенью перемещался по классу.
Само собой, я решил не провоцировать его — бессмысленное занятие, а потому вернулся
к тихой и размеренной подготовке ингредиентов, которые не менее тихая и спокойная
Дафна использовала для зелья.
— Должно получиться великолепно, — покивала она, глядя на тихо булькающую жижу.
— Лонгботтом! — тихий, но жесткий голос Снейпа обратил на себя внимание большинства
учеников. — Похоже, даже неусыпный контроль за вашими действиями со стороны мисс
Грейнджер не способен исправить вашей феноменальной способности. Способности одним
ловким движением превращать пристойное с виду зелье в субстанцию массового
поражения.
Взмахнув палочкой, Снейп очистил котёл Лонгботтома от содержимого, что начало
проявлять подозрительную активность, стараясь выбраться из этого самого котла и
уползти куда подальше.
— Мистер Финниган, — пройдя всего пару шагов, Снейп нашёл ещё к чему придраться.
— Почему я вижу вас у котла, а не у доски для разделки?
Симус Финниган, кажется, так зовут этого юного ирландца с короткими и несколько
непослушными каштановыми волосами. Он взглянул на профессора с негодованием.
— Кажется, мистер Финниган, я чётко дал понять, чтобы вы даже не подходили к котлу
в активной фазе приготовления. Какая часть фразы «не подходить к котлу» ускользает
от вашего понимания?
— Никакая, сэр.
— Тогда отойдите от него, пока не взорвали полкласса. А к следующему занятию,
мистер Финниган, я хотел бы увидеть на своём столе один стандартный большой свиток
с детальным описанием всех этапов приготовления сегодняшнего зелья, с раскрытием
нюансов термообработки.
Снейп направился дальше, оставив за спиной недовольно бурчащих учеников. Но никто
не заметил, что пока не было снято ни одного балла. Вот Снейп вновь добрался до
нас, наклонился над котлом, принюхался, пригляделся.
— Похоже, мисс Гринграсс, даже такой помощник, что буквально лишь вчера увидел
котёл наряду с ингредиентами, способен поднять планку вашего конечного продукта.
Удовлетворённо кивнув, профессор направился дальше, искать то, к чему можно
придраться, оставив нас «страдать» над почти готовым зельем.
— Нет, Гринграсс, конфликт здесь точно есть.
Девочка попыталась за краткий миг прожечь во мне дыру суровым взглядом голубых
глаз, что должен был бы отбить у меня желание докучать ей, но цели своей не достиг.
— С чего ты взял?
— Двояко можно понять его фразу, — чуть улыбнулся я, начав чистить ножи и прочие
инструменты. — Не думаю, что человек, способный на тонкие колкости и выверенные
фразы, может допустить в своей речи случайное двоякое толкование.
— И что же, по-твоему, он имел в виду? — с интересом спросила Дафна, контролируя
процесс окончания варки зелья.
— В его фразе так и сквозит вопрос: «А чем вы, мисс, занимались эти годы, что
помощь абсолютного новичка способна сильно поднять качество вашей работы? Может
быть, не так уж вы и талантливы?».
— Хм, — Дафна горделиво вздёрнула носик. — Ты же просто так не отстанешь?
— Я и не собирался докучать. Просто одна из тем, чтобы поддерживать нить диалога.
Но и выслушать не откажусь, если решишь рассказать.
— Да нет тут никакого ни секрета, ни интриги. Пока преподаватель работает в
Хогвартсе, и тем более, со званием мастера, он может взять себе личного ученика, но
совершенно безвозмездно. Это компенсируется школой и Министерством, мол, молодое
дарование повышает престиж, рейтинг, международный авторитет школы, а это всё
важно. Страна, где расположена лучшая школа по итогам года, как и сама школа,
получают субсидии от МКМ.
Разговор был очень тихий, на грани шепота — сидящие рядом вряд ли различат хоть
слово. Дафна одно мгновение смотрела на меня, но не увидев особого понимания, вновь
вернулась к котлу, регулируя огонь под ним, руководствуясь одними ей ведомыми
признаками.
— Личное ученичество — способ получения богатой практики, опыта и знаний мастера.
Но мастера не нуждаются в деньгах, иначе это не было бы проблемой. Взамен они
заключают различные договора для расширения связей, влияния, или получения вещей,
бесценных в денежном эквиваленте.
— Логично, — кивнул я, почти закончив с очисткой инструментов и раскладкой их на
специальную ткань.
— Моя семья не заинтересована в зельеварении и всём, что с ним связано. А мне это
интересно.
— Ясно. Ради прихоти вкладываться не будут, а тут есть шанс именно для тебя.
Обернувшись, чтобы увидеть суровое и недовольное лицо профессора, я повернулся к
Дафне.
— Он не похож на тех, кто любит учеников и учить. Мне кажется, что он примет в
ученики кого-то лишь немногим хуже него, покажет пару тонкостей и нюансов, и
вышвырнет за дверь, надёжно её баррикадируя от вторжений.
Дафна усмехнулась, выключила огонь горелки под котлом, взяла палочку в руку и пару
раз стукнула по котлу. Внутри, в полупрозрачной фиолетовой жидкости, пошли круги от
стенок к центру и обратно. Так повторилось пару раз, после чего зелье стало
прозрачным, но до сих пор фиолетовым — как и положено.
— Ты довольно быстро уловил суть профессора Снейпа, — кивнула Дафна. — Порой
кажется, что он здесь отнюдь не по своей воле.
— Вполне может быть…
— Неспособность с одного раза понять… — сбоку вновь появился профессор, — …смысл
слов, вынуждает меня усомниться в наличии у вас тех зачатков интеллекта, мистер
Грейнджер. В который раз я убеждаюсь в обманчивости первого впечатления.
Баллы он снимать не стал, вновь наклонился над нашим котлом, принюхался, вгляделся,
кивнул и отправился дальше ходить по классу.
— Мистер Финниган, отойдите от котла. И нет, не переживайте, я отнюдь не
разочарован глубиной вашей беспросветной твердолобости. Если вы надеетесь, что
взрыв вашего котла будет достаточно сильным, чтобы продержать вас в больничном
крыле неделю, то учтите, потеря конечностей не станет оправданием. С вас
дополнительно стандартный большой свиток с описанием изученных сегодня ингредиентов
и нюансов их подготовки.
Гриффиндорцы тихо-тихо возмущались, Слизеринцы не громче злорадствовали. Снейп
добрался до своего стола и резко развернулся к нам лицом.
— Время, — сухо оповестил он весь класс, вызвав волны недовольства. — Сдавайте
образцы зелий и собирайте вещи. Урок окончен.
Дважды просить никого не пришлось и вскоре весь третий курс бодро вышагивал в
сторону кабинета трансфигурации. Почти весь — гриффиндорцы слишком гиперактивны,
как мне кажется. Своей весёлой гурьбой они оперативно свинтили в неизвестном
направлении. Вороны чуть ли не спортивным шагом вырвались далеко вперёд,
слизеринцы — неспешно шли позади.
— Снейп сегодня удивительно спокоен, — задумчиво подметил Джастин. — Даже с грифов
баллов не снял.
— Часто снимает?
— Если верить разговорам, то раньше это была стандартная практика — снять с них
баллы по любому поводу, — выражая лицом вселенскую скуку, Захария ответил вместо
Джастина. — Да ты и по первому занятию должен был заметить.
— Это да…
Занятие по трансфигурации прошло без сучка, но и без задоринки. Сухая лекция,
формулы, и практическая часть. Вспомнив ещё раз материал из прочитанных учебников и
рекомендуемой дополнительной литературы, я задался вопросом — а почему абсолютно
вся практика по всем предметам несёт крайне мало этой самой практической пользы? Но
не успев как следует задуматься, тут же провёл ассоциации и получил выводы. Всё
просто — нас учат не какой-то конкретной магии, по большей части, а магии в целом.
Вот взять то же зельеварение. Предлагаемые к изучению зелья там по большей части
бесполезны и крайне узкопрофильны. Нет, понятно, что зелья в принципе
узкопрофильны, но в обычной жизни они не нужны совсем. В чём подвох? Ингредиенты,
работа с ними, особенности при приготовлении именно этих ингредиентов… И они почти
никогда не повторяются, а если повторяются, то следующим или предыдущим в рецепте
будет совсем иной ингредиент с совсем иными условиями «совмещения» их в котле. Это
незаметно, если прочитать учебник за первый курс, за второй, но когда даже в
учебнике за третий курс до сих пор не появляется уже пройденного ингредиента в
привычной с каким-нибудь другим последовательности, то можно делать некие выводы.
Примерно такая же история и с Чарами. Жесты и слова — вот что там изучают, а не
конкретные заклинания и чары. Трансфигурация идёт по пути усложнения формул и типов
преобразования — чем дальше, тем более «неведомую» вещь нужно получить в процессе.
Думается, что потом пойдут другие сложности, связанные с добавлением поведенческой
матрицы и создании «живого».
Гербология — ни одного действительно полезного растения из пока что известных, лишь
на зелья пускать, но каждое изучаемое требует совершенно уникального подхода. Можно
подумать, что в принципе каждое растение требует подобный подход, но нет, это
далеко не так. Вывод напрашивается такой же, как и по отношению к остальным
предметам.
Думаю, становится более логичным и понятным то, что после пятого курса переходят на
куда более прикладное изучение дисциплин — к тому времени ученики уже должны
обладать должной базой, а если нет, то и учить углублённо их смысла нет.
После урока мы двинулись на обед.
Большой Зал, как всегда, гудел от разговоров и перезвона столовых приборов о
посуду. Такой типичный, знакомый звук, на который я только сейчас обратил внимание.
Это привело меня к забавному воспоминанию, когда тот осколок военного пилота
пустотника был переведён на новейший линкор и находился в поисках кают-компании
лётного крыла. Именно этот звук, нескончаемая трель металла и звона посуды выдала в
раскрытых дверях одного из помещений кают-компанию. Правда там было смещение
звукового спектра в сторону синтетических материалов, но суть оставалась прежней.
После обеда состоялось очередное занятие по Гербологии, но, откровенно говоря,
последнее, с чем хотелось бы возиться после сытного обеда — растения и земля. Ну
вот не впечатляет меня, как обладателя куцых эльфийских воспоминаний, подобное
огородоведение.
Разобравшись с варварскими, но эффективными методиками ведения дел с магической
растительностью, у нас началось… Свободное время, ведь я не хожу на Маггловедение.
Эх, это Гермионе радость от линейного расписания. Надеюсь, найду себе занятия по
душе, когда разрешат активность кружков и клубов. Единственное занятие, которое
сегодня ещё будет — Астрономия, почти ночью. А ведь дней в неделе всего семь,
курсов семь, программа должна быть разной, и вот вопрос — в один день проводится
одно занятие, или несколько?
Когда ребята отправились обратно в замок с внутреннего двора с теплицами, я
незаметно, как умеют только эльфы, отошёл в сторону, слился с местностью и
дождавшись, когда все уйдут, быстро добрался до ворот и покинул территорию. Сам
Хогвартс стоит на холме, оканчивающемся обрывом у самого озера с одной стороны. На
почти пологой части холма рядом с замком находится поле для квиддича, а с другой,
более крутой, мост через обрыв, а после — спуск к хижине Хагрида. Именно на этом
спуске был редкий лесок и протоптанная уже не тропинка, но ещё не дорога. Именно в
этот лесок с редкими высокими деревьями и хорошей обзорностью я и зашёл.
Углубившись на пару десятков метров, я почти сразу нашёл ствол поваленного дерева,
изрядно поросшего всякой растительностью и в окружении папоротников, присел,
вдохновенно глядя на редкие лучи клонящегося к западу солнца, пробивающиеся через
облака. Там, у подножия склона, открывался вид на ту самую хижину, из дымохода
которой буквально сочился тонкой струйкой серый дымок, а за ней — густые хвойные
кроны Запретного Леса.
Тишина, покой, издалека доносятся птичьи песенки.
— Гербология, блин…
Сползая с бревна, присел на корточки и коснулся ладонью земли, отправляя волну
энергии жизни. Секунда, две, три, и вот я почувствовал эхо этой энергии. Разум тут
же интерпретировал сигнал, словно радар, а сам я встал и начал спускаться, следуя
своеобразному магическому компасу. Совсем недалеко, буквально в двух десятках
метров, в запутанных корнях огромного дерева, ветки которого начинали расти очень
высоко над землёй, я нашёл искомое — небольшой росток. Он очень живенько
среагировал на волну энергии жизни, чем и привлёк моё внимание.
Склонившись над корнями, я протянул руку к ростку, и отделив усилием воли энергию
жизни от нейтральной, максимально сконцентрировался, начав подавать её в росток.
Пару секунд ничего не происходило, но вскоре он начал расти, набухать, изменяться.
— Гербология… Рунда…
Не совсем понимая, что именно должно получиться, ведь память осколка эльфа молчала,
я, тем не менее, понимал, как это «что-то» сделать. Когда росток увеличился раз в
пять, а внешне он стал походить больше на моток лиан, я одним волевым усилием и
магией сделал разрез на пальце. Капелька крови набухала довольно долго, и всё это
время я напитывал её нейтральной магией, но не давал спонтанным магическим реакциям
начаться.
Капля сорвалась.
Не успела она коснуться растения, как это лианоподобное чудо тут же схватило её
прямо в воздухе, поглощая. Я тут же убрал тонкую ниточку магии, связывавшую меня с
этой капелькой и позволявшую сохранять контроль над магией. Растение ещё разбухло,
и начало опадать, словно усыхая, но не увядая. Однако я не сомневался, что всё
пойдёт как надо. Большой запас нейтральной магии позволит происходить тем
изменениям, которые только придут в голову растению, пусть эта фраза и неупотребима
по отношению к ним.
Растение свернулось в клубок между корней, успокоилось, и лишь немного набухало и
сдувалось то тут, то там, словно пульсируя.
— Вот и будет вам Гербология…
Несмотря на то, что я не совсем понимаю, что за чудо должно получиться, нутром,
шестым чувством я понимаю необходимость и правильность создания подобного. Заодно и
осколок эльфа перестанет тихо негодовать — нельзя копить напряжение в душе.
Поднявшись, отошёл от дерева на пару шагов — на таком расстоянии даже и не видно,
что в корнях какая-то странная активность происходит. Удовлетворённо кивнув, решил,
что пора и честь знать, нагулялся. Внезапно накатил холод. Выдохнув, заметил пар, а
ощущения магии резко стали знакомыми и неприятными. Знакомыми как по жизни
эльфийского осколка, так с недавних пор, и по этой жизни. Резко обернувшись в
сторону предполагаемой угрозы и вытаскивая палочку, я чуть ли не лицом к лицу
встретился с дементором, парящим в полуметре над землей.
Защита разума не позволила «поплыть» или поддаться эмоциям, но любому уважающему
себя волшебнику известно, что бестелесные порождения нежити влияют не только и не
столько на разум, как на душу — это их источник питания в той или иной форме.
Наведя палочку на этот парящий рваный балахон чёрного цвета, я мысленно проклял
появление этой твари — весь эксперимент своей магией загубит!
— Здесь нет Сириуса Блэка, — сказал я медленно приближавшейся твари, попутно начав
формировать контур магического конструкта против подобных тварей, не зря же
вспомнил его ещё тогда, по дороге из Хогсмида, в присутствии МакГонагалл.
Дементора, похоже, мои слова не убедили, и он решил попробовать мою душу на вкус, а
потом уже решать, был тут Блэк, или нет. А может быть он просто отупел от голода? Я
потихоньку отступал за дерево, в корнях которого провёл эксперимент. Дементор
приближался. Что там ещё говорит бестиарий? Больно уж не хочется уничтожать
собственность нашего Министерства. Хотя, верится с трудом, что дементоры именно
собственность — вряд ли волшебники, запрещающие тёмную магию, и используя
нейтральную в повседневности, смогли бы создать что-то подобное.
Свет всегда отпугивает подобных тварей. Даже обычного солнечного может быть
достаточно, а мощный сфокусированный, магический, пусть и созданный нейтральной
энергией — подавно. Ведь вот в чём дело — созданный заклинанием на нейтральной
энергии, свет является уже физическим проявлением, а физическое проявление несёт
крохи энергии, соответствующей этому проявлению…
Обдумав всё это за краткий миг, решил не уничтожать, а напугать. Как там по
местному учебнику? Лю́мос Максим?
— Лю́мос Ма́ксима, — выдал я идеальный жест и вербальную формулу.
С кончика палочки сорвался слепящий конус яркого света. Дементор как-то протяжно
взвыл, прикрываясь руками и отлетая назад. Внезапно, вместо воя я услышал
неуместный булькающий звук. Продолжая активно светить в то место, где был дементор,
я отступал. Свет слишком яркий и я не мог понять, что там происходит. Отступив на
десяток метров, я отменил заклинание, приготовился к забегу до моста, а там и до
замка, но обернулся напоследок. Брови сами взлетели чуть ли не до середины лба от
удивления — дементор активно пытался отцепить от себя небольшой клубок лиан,
опутывавших его призрачную суть.
Как бы мне ни хотелось досмотреть это дело до конца банально для того, чтобы узнать
результат, я предпочёл не оставаться на месте преступления и поспешил в замок.
А ведь Дамблдор говорил, что близ подходов к замку будут дежурить дементоры.
Логично предположить, что их не будет на тех дорожках, что используются учениками
для спуска к месту проведения занятий по Уходу, но вот поблизости — почему бы и
нет? Похоже, директор сказал мысль не совсем полно, а я не предположил худшее. Но
ведь Сьюзен между делом рассказывала о маршрутах патрулирования, и тут, вроде как,
их быть не должно.
Вернувшись в замок, перевёл дух, прислонившись к стене у входа. Не каждый день
встречаешь такую тварь, как дементор. Так её ещё и уничтожать нельзя — чужая
собственность. Не дорос я ещё до конфликтов с органами власти. Даже в целях
самообороны.
— Прогуливаешь занятия? — сбоку подошёл ворчащий завхоз в старом костюме.
Выглядел этот старичок, откровенно говоря, неприятно. Создавалось ощущение, сходное
с некоторыми волшебниками, которых я видел в Дырявом Котле — этакие бомжи
магического мира. Но касательно Филча, всё несколько не так. Одежда до жути старая,
но достаточно опрятна. Проблема, как мне кажется, в старом и немного перекошенном
лице с трёхдневной редкой щетиной, злом взгляде и в неухоженных редких волосах до
плеч.
— Нет, сэр. У меня сейчас нет занятий, — тем не менее, я сохранил вежливый тон.
— Нет занятий, — бурчал Филч, передразнивая меня и проходя мимо. — Ходят тут, грязь
таскают с места на место…
Неодобрительные взгляды завхоза, что занялся уборкой без всякой магии, совершенно
не доставляют удовольствия, а потому я отправился в Большой Зал.
Немногие из учеников сидели здесь за столами своих факультетов, занимаясь самыми
разными делами. Раньше я не посещал это место вне времени для приёма пищи, а потому
слегка удивился подобной оживлённости. Это напомнило мне своеобразный холл
университета, или что-то подобное. По крайней мере те человек сорок, что здесь
были, являли собой типичных учеников на большом перерыве или во время окна между
парами — шумно общались, баловались различными волшебными вещицами, читали что-то
или делали записи. Парочка даже играли в шахматы.
Никого из своих я тут не заметил, но из знакомых мне была тут Дафна, сидела за
столом Слизерина вместе с Паркинсон, миловидной девочкой с каре чёрных волос. За их
столом было ещё несколько человек как младше, так и старше, но все они держались
своих «возрастных групп», что-то оживлённо обсуждая. Что же, как говорил один мой
знакомый: «Вижу цель, не вижу препятствий».
Моё целеустремлённое движение в сторону сидящей за столом Дафны было прервано
буквально у са́мого стола пареньком существенно старше. Вид он имел пристойный,
собственно, как и подавляющее большинство слизеринцев. Но, похоже, что вместе с
ухоженным и опрятным видом формы в зелёных и серебряных цветах, в комплекте
поставляется и надменная маска.
— Куда спешишь?
Выгнув бровь, я посмотрел на парня с недоумением.
— Мы не представлены.
На секунду в глазах парня возникло замешательство, но также быстро пропало.
— За этим столом нет места подобным тебе, — высокомерно, но без явной агрессии
заявил он.
— Это запрещено школьными правилами?
— Нет, что ты, — ухмыльнулся незнакомец. — Правила не имеют к этому никакого
отношения.
— В таком случае, я вас более не задерживаю, — уважительно кивнув, попытался обойти
парня, но тот сдвинулся вбок, вновь преграждая мне путь.
— Я недостаточно ясно выразился? Тебе сюда нельзя.
Не раз и не два я замечал, как со слизеринцами нормально общаются представители
всех остальных факультетов, но что-то мне подсказывает, что эти самые представители
были не магглорождённые.
— То, что не запрещено, то разрешено.
— Я не…
— Так останови меня.
Пару секунд он смотрел на меня серыми глазами, после чего начал бегающим взглядом
искать поддержку со стороны.
— Ну и зачем тогда всё это?
Я вновь попытался обойти парня, и на этот раз мешать он не стал, а я благополучно
добрался до заметивших меня девочек.
— Леди, надеюсь, тут не занято?
Дафна печально вздохнула, а Паркинсон чуть ли не с места вскочила, словно хотела
закатить скандал. В принципе, то наигранное недовольство именно об этом и говорило.
— Ну вот! — возмутилась она, патетически воздев руки к потолку. — Теперь даже за
нашим столом всякие грязнокровки. Где же Драко, когда он так нужен?
Пусть голос её и был тихий, но интонации были как во время крика. Я лишь улыбнулся,
присаживаясь напротив девочек.
— Разве мы сказали, что тут не занято? — Дафна чуть наклонила голову вбок.
— Так Паркинсон сказала «за столом», вот я и сел, дабы твоя подруга не была
голословной.
Девочки пренебрежительно фыркнули, а Паркинсон вновь села.
— И что же привело тебя к нашему столу?
— Скука и деловое предложение.
— Как любопытно, — Дафна хитро улыбнулась, и даже Паркинсон начала проявлять
интерес, наигранно не глядя в мою сторону. — Второе, не первое. Со скукой мы сами
прекрасно знакомы и находимся в близких отношениях.
— О, всё предельно просто, — я подался вперёд за столом, но соблюдая манеры, не
клал на него локти. Да и вообще, как можно сидеть за обеденным столом, кладя на
него локти? — Мне нужно будет сдать весь изученный материал по Зельям Снейпу в
конце этого семестра.
— П-ф, — не сдержала своё мнение Паркинсон, повернув голову ко мне и ехидно
улыбнувшись. — Так вот где погибель твоя крылась, грязнокровка?
— Не думаю, что провалю, — улыбнулся я в ответ, чем вызвал недовольство девочки.
— Но и высший балл не получу, да и нужного опыта не наберусь. Чем дольше будет
тянуться моя безграмотность в этом вопросе, тем хуже будет.
— Допустим. — кивнула Дафна. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Но не слишком ли всё
гладко в твоей логике?
— Смотри сама. Снейп явно недолюбливает Гарри Поттера и его друзей, среди которых
моя сестра. Будучи незнакомым со мной, он тут же подсадил меня к тебе аж на три
года, породив целую кучу возможных поводов для конфликта. Если я подойду к нему и
скажу, мол: «А давайте дополнительно заниматься?», как далеко и как быстро я буду
послан профессором?
— Мгновенно, — вновь ухмыльнулась Паркинсон. — И максимально далеко.
— Вот, — кивнул я в её сторону, глядя на Дафну. — У тебя же есть неоспоримое
преимущество хотя бы в принадлежности к его факультету. Можно, конечно,
практиковаться и без присмотра профессора, но навлекать на себя его недовольство,
как мне кажется, ход очень неразумный.
— Тут ты прав.
— Занятия можно проводить во время вечерних отработок у профессора. По итогу, я
успешно попрактикуюсь и сдам ему материал, а ты, Гринграсс, получишь компетентного
коллегу на ближайшие годы, что существенно повысит качество зелий.
— Только вот ты не учитываешь один важный фактор. Для практики нужны ингредиенты, —
Дафна подалась чуть вперёд. — Профессор ни за что не выдаст нам свои. Более того,
без ингредиентов он нас отправит прочь ещё на подходе к кабинету.
— Твои предложения?
— Ты инициатор этой идеи, тебе и платить. Я же договорюсь о занятиях.
— Отлично. Два комплекта ингредиентов для первого и второго курса?
— Да.
— Что же, приятно иметь с вами дело, леди, — кивнув, я встал из-за стола.
— П-ф… — опять фыркнула Паркинсон, — …грязнокровка…
— Со мной это не работает, Паркинсон, — улыбнулся я девочке. — Лучше продолжай
обрабатывать Малфоя, пока он на это поддаётся.
Пэнси, а именно так её зовут, если мне не изменяет память, несколько удивлённо
глянула на меня, я же отправился за стол своего факультета, пусть народа там почти
не было — скоро всё равно будет время ужина.
Увидев за нашим столом Седрика, задумчиво и в полном одиночестве гоняющего вилкой
по тарелке одинокий маленький грибочек, никак не желающий пасть жертвой этой самой
вилки, я подсел к нему.
— Привет.
— А? О, привет, Гектор, — староста мгновенно отбросил унылую задумчивость и
улыбнулся в своей слегка наигранной манере. — Что-то случилось?
— И да, и нет. Скажи мне, в чём нуждается волшебник в Хогвартсе?
— Хм? Интересный вопрос, — Седрик отложил вилку в сторону, сев ко мне вполоборота.
— Поконкретнее?
— Ну, какой товар пользовался бы здесь спросом? Вот живёт здесь ученик, живёт, а в
голове то и дело появляется мысль: «Вот бы было здесь…».
Староста понял смысл недосказанности, вновь задумавшись, но на этот раз не убирая с
лица улыбку.
— Сходу в голову приходит только что-нибудь согревающее.
— Вискарика стаканчик?
— П-ф… — если бы Седрик в данный момент что-то пил, то получилась бы одна из самых
дешёвых комедийных сценок. — Нет-нет, я не об этом. Именно согревающее, как свитер,
тёплая одежда, но не одежда.
— Амулет?
— Да, что-нибудь такое. Они, конечно, существуют, но слишком дорогие, а для самого
важного, урока зелий зимой, неприменимы.
— А что с зельями?
— Так в подземельях даже сейчас довольно холодно. Так нужно, оптимальные условия и
тому подобное. Зимой вроде бы не особо холоднее, но пробирает до костей. Стоять на
месте полтора часа и почти не двигаться — ужас.
— А просто тёплые одежды?
— Мешают и очень сильно. И всё равно пробирает до костей, — Седрик перестал
улыбаться, вспоминания явно неприятные ощущения. — Есть ещё довольно тонкие и
удобные вещи из шерсти единорога. Ну или в пропорции три к двум из этой шерсти и
других тканей, но они тоже крайне дороги. Даже среди богатых далеко не каждый себе
такое позволяет. Сейчас, пожалуй, вообще только Малфой и Булстроуд могут такое себе
позволить.
— И какая цена на, допустим, амулет, будет по карману всем или почти всем?
— Один-два галлеона максимум, — Седрик вновь задумался. — За три уже охват будет
меньше, хотя прибыль останется на уровне. Можно попробовать делать украшенные или
из дорогого материала, чтобы продавать тем, кому простой амулет носить корона не
позволяет.
— Ещё мысли?
— Всё остальное так или иначе связано с безопасностью, защитой. Как капитан команды
по квиддичу, я бы хотел видеть на своих ребятах защиту при падении, но зачарованные
вещи, кроме метлы, запрещены правилами. Нас, конечно, не обыскивают особо, но если
поймают — мало не покажется.
— А для тренировок?
Седрик лишь покачал головой.
— Не нужно привыкать к тому, что можешь совсем без вреда свалиться с метлы. На
матчах поле зачаровано так, что лишь пара переломов тебе грозят. Ну, если с
разумной высоты падать. Если скорость падения слишком велика, то чары не помогут.
Но для того там есть судьи и преподаватели. А остальная защита — это для жизни в
замке. Сглазы блокировать да прочие нападения. Хотя бы первый залп. Но и это не
очень хорошо.
— М-да? Хотя, в какой-то мере ты прав.
Осколок воспоминаний эльфа подкинул эпизод сильного удивления от периода
преподавания в Академии Магии. Пусть и сами дисциплины, как и материал по ним, я
совершенно не помню, но вот удивление… Удивление полным отсутствием системы
безопасности в коридорах, как и защитных амулетов. Там волшебники, кажется,
считали, что нужно учиться рассчитывать в первую очередь на себя, а только потом —
на «навесное оборудование». Эльфа же удивляло такое пренебрежительное отношение к
жизни и здоровью подрастающего поколения, ведь для эльфов дети — чуть ли не святые
существа.
Ещё пару минут Седрик подкидывал различные идеи для рентабельных поделок, а потом
уже и другие ученики начали приходить в Большой Зал на ужин. Однокурсники делились
первыми впечатлениями от урока маггловедения, а я внимательно слушал удивление как
чистокровных и полукровок, с обычными людьми не знакомых, так и Джастина.
Оказывается, байки травят там знатно, а описание тех или иных вещей, что можно
встретить на улице обычного города, ввело Джастина в состояние перманентного
ступора и гуманитарного шока — слишком нелепо, хотя и в определённой степени верно.
— Дудка…
— Что, Джастин? — переспросил я парня, тупо глядящего на тарелку с жареной рыбой.
— Дудка, Гектор. Огнестрельное оружие — пламеизрыгающая дудка.
— А это не так? — тут же оживился Эрни, ничего не знавший о магглах.
Джастин перевёл взгляд на него, но я задал другой вопрос.
— А ты чего, Джастин, на маггловедении-то забыл? Ты же его не брал.
— Так окно, делать нечего, а там хоть послушал… Лучше бы не слушал. Дудка…
— Странно, — я задумчиво глянул на стол слизеринцев, и вновь повернулся к нашим.
— У меня есть информация, что волшебники прекрасно осведомлены об огнестрельном
оружии, а некоторые даже коллекционируют экземпляры ручной работы, как произведения
искусства.
— А, так вот о чём разговор был?! — Сьюзен практически вскочила с места, удивлённая
собственным озарением, но быстро присмирела, слегка смутившись. — А я-то всё
думала, что за «дудки»?
После ужина мы вновь собрались в гостиной, чтобы в спокойной и дружелюбной
обстановке сделать накопившуюся за день домашнюю работу, а ближе к отбою, дружною
толпой направились на вершину астрономической башни, не забыв прихватить с собой
атласы звёздного неба, письменные принадлежности и телескопы.
Там, на вершине башни, на плоской крыше, в свете зачарованных фонарей, профессор
Синистра, довольно молодая и симпатичная леди, вдохновенно рассказывала нам о
созвездии Ориона и о расчётах влияния его видимых звёзд на магические манипуляции.
Из известного мне я могу с уверенностью сказать, что подобное влияние крайне
незначительно, но в точнейших манипуляциях его нужно учитывать. Похоже, в этом мире
тоже есть дисциплины, где подобные знания могут пригодиться. Да и при постройке
волшебных домов на века, нужно учитывать цикличность влияния небесных тел.
Когда занятие подошло к концу, на астрономическую башню пришли старосты
факультетов, чтобы сопроводить нас до гостиных, ведь уже полночь, а после отбоя
шляться без старосты по замку нельзя. Укладываясь спать, я размышлял о том,
вырастить мне материал для амулетов по эльфийской методике, или попробовать гномью,
механо-магическую систему обработки сырого материала? Осколок эльфа, похоже, после
эксперимента слегка приутих, а вот те огрызки, что принадлежали гному, с
энтузиазмом потирали руки, предвкушая вскоре интересную и привычную деятельность,
присущую всякому доброму, хоть и молодому, гному.
***
В кабинете директора Хогвартса горели светильники, заливая всё мягким, тёплым и
достаточно ярким желтым светом, в камине мягко стрекотало пламя, на своей жердочке,
подвешенной к золотому ободку, сидел крупный феникс, переливаясь огненными
оттенками, без особого интереса глядя на задумчивого Дамблдора, сидящего на своём
стуле за столом.
Пламя камина сменилось на зелёный, а из него тут же вышел полноватый мужчина в
чёрном костюме-тройке и пальто. За ним вышел высокий и мощный темнокожий волшебник
в разноцветной мантии фиолетовых оттенков, стиль которой отдавал чем-то этническим.
— Дамблдор, — сурово и важно кивнул полноватый мужчина, снимая с головы шляпу-
котелок.
Сразу стало видно, что мужчина не молод, убелён сединами, хоть и старался вернуть
волосам природный светло-коричневый оттенок, но вот лицо интеллектом не отягощено,
что в который раз чуть было не вызвало ухмылку директора.
— Корнелиус, — директор встал, приветствую гостей, — Мистер Шеклболт, какое же дело
привело вас в Хогвартс?
— Отставь свои разлюбимые словесные кружева, Альбус, — раздраженно отмахнулся
Корнелиус. — Дело экстренной важности.
— Присаживайся, — лицо Дамблдора приняло важное и серьёзное выражение, пусть за
длинной бородой это и было почти не видно. — Чаю? Лимонных долек?
— Альбус… — с укором ответил Корнелиус, садясь на предложенное место.
— Хорошо-хорошо, — директор примирительно улыбнулся и сел за стол. — Рассказывай.
— Погиб один из дементоров, что мы поставили в охранение вокруг Хогвартса.
Дамблдор нахмурился.
— Именно погиб?
— Именно, Альбус! — голос Корнелиуса почти сорвался на крик, но он быстро взял себя
в руки. — Ты же знаешь, что их невозможно убить. А их главный доложил именно о
гибели.
— Брось, Корнелиус, тебе известно, что уничтожить можно всё, было бы желание. Но
чтобы уничтожить дементора… — голос директора был тихим, вкрадчивым, вызывающим
лёгкий трепет и уважение, а взгляд через очки-половинки лишь усиливал этот эффект.
— Это должна быть действительно тёмная магия.
— Вот-вот! Тёмная магия! Ох… — Корнелиус сбросил маску важности с лица, чуть
дрогнувшей рукою достал платочек из нагрудного кармана и стёр выступивший на лбу
пот. — Ты вообще знаешь, что Блэка недавно видели в Даффтауне? Это довольно близко
от Хогвартса.
— Думаешь, дементора уничтожил Сириус Блэк?
— А кто ещё, Альбус! Я уверен, он уже где-то здесь, пришёл за мальчишкой. Надо что-
то делать, Альбус. Дело принимает серьёзный оборот.
— Корнелиус… — Дамблдор откинулся на спинку кресла. — Ты же знаешь, Хогвартс — одно
из самых безопасных мест в Англии. А уж с твоей помощью и твоими дементорами, он
стал самым лучшим местом, хранящим здоровье и безопасность детей на высшем уровне.
— Я сам прекрасно знаю, что дементорам здесь не место, — раздраженно отмахнулся
Корнелиус, но в глазах плескалось опасение. — Но что мне прикажешь делать?
— Министр Фадж, сэр, — стоявший рядом с министром темнокожий волшебник чуть
склонился над его правым плечом. — Мы всё ещё можем задействовать силы ДМП, а
лучше — Аврорат.
— Нет, — сказал, как отрезал Фадж. — Незачем отвлекать и без того занятых
волшебников на пустые шатания по лесу. Для этого есть дементоры. Предлагаю обсудить
какие-нибудь дополнительные меры.
— Что же, Корнелиус, — Дамблдор повёл рукой перед собой. — Предлагайте, я открыт
для диалога…

========== Глава 8 ==========

Впервые за долгие дни и месяцы моего активного существования в этом мире, оправдала
себя восстановленная привычка следовать режиму дня, рано просыпаться. А уж то, что
вчера, по возвращении в комнату после урока Астрономии, я сам себя погрузил в
магический восстанавливающий сон — выше всяких похвал. Причина моей радости
проста — утренняя тренировка полётов с факультетской командой по квиддичу. Ещё
только-только наметился рассвет, окрасив небо над холмами в холодные синие цвета, а
горизонт в розовые, а в гостиной уже стояли мы — семь человек.
— Так, господа и леди, — Седрик осмотрел всех. — Давайте все всем представятся,
чтобы не было недомолвок и прочего. Я — Седрик Диггори, капитан команды и ловец по
совместительству.
— Герберт Флит, пятый курс, вратарь, — задорно и с ухмылкой отдал честь двумя
пальцами светловолосый шатен.
— Малькольм Прис, — приветственно вскинул руку ещё один уже знакомый мне игрок.
— Шестой курс, охотник.
— Тамсин Эпплби, пятый курс, — улыбнулась темноволосая девушка с короткой стрижкой.
— Так же буду на роли охотника.
— Гектор Грейнджер, — с улыбкой кивнул я, — третий курс, охотник.
— Энтони Рикет, — сухо, но с улыбкой во взгляде, кивнул и сделал шаг вперёд
очередной шатен довольно крупного телосложения, но без перегибов. — Загонщик, как
вы уже догадались.
— Вильям Саммерби… — парень прикрыл рот рукой и смачно зевнул. — Загонщик. Очень
сонный загонщик.
— Отлично, — хлопнул в ладоши Седрик. — Поспешим.
Седрик быстро повёл нас прочь из гостиной. Утро было совсем ранним, комендантский
час не кончился, и каменные коридоры замка были так темны, что лишь свет Лю́моса на
кончиках наших палочек позволял разглядеть просыпающиеся живые портреты на стенах,
или вырывали из темноты рыцарские доспехи в нишах. Ночью замок выглядел совсем
иначе, а вместе с этим производил и совсем иное впечатление.
Не встретив ни единого преподавателя на своём пути, мы без проблем вышли в холл
замка, а потом и вовсе покинули его через парадный вход, через большие и очень
высокие двустворчатые ворота. В голове всплыло понятие «Донжон», но оно не совсем
подходит.
Пока мы обходили фонтан внутреннего двора, направляясь к выходу с территории, я
впервые задумался о том, что из себя представляет Хогвартс с точки зрения
архитектуры, так сказать. Прикинув в голове всё, что успел узнать о школе, пришёл к
простому выводу: Хогвартс вовсе не замок, а монастырь. Это очень важное открытие,
ведь из-за того, что я, как и многие, если не все, привыкли называть Хогвартс
замком, то и отношение к нему такое же. Монастырь — совсем другая история.
Если представить Большой Зал в качестве Церкви при Монастыре, а довольно большой
центральный двор, не тот, через который мы сейчас вышли, а другой, окруженный
зданиями, башнями и пристройками, с двумя этажами пролётов, фонтаном, беседками и
лавочками, проходил я мимо один раз… В общем этот двор — типичный клуатр. И такие
вот параллели встречаются постоянно.
Однако главную башню, в которой как раз и находятся движущиеся лестницы и из
которой можно попасть почти в любую часть замка, вполне можно назвать донжоном. В
подобный клуатру центральный двор можно вообще не попадать, когда перемещаешься из
одной части замка в другую, а вот в монастыре мимо клуатра можно пройти только
обойдя монастырь снаружи. Клуатр — центр жизни монастыря, ведь именно там все так
или иначе пересекаются друг с другом.
— О чём задумался? — на правах старшего, Седрик чуть пихнул меня в плечо.
— О сходстве Хогвартса с монастырём.
— О, какие мысли!
Остальные лишь дружелюбно хохотнули, пока мы двигались к полю для квиддича, а
точнее, к большой пристройке с отдельным выходом в сторону поля. Небо светлело на
глазах, но здесь, на грешной земле, всё ещё было довольно темно.
— Это вполне нормально, замок-то строился около тысячи лет назад, — Седрик
обернулся, пару мгновений оглядывая школу, а шедшая рядом Тамсин явно решила внести
свою лепту в разговор, подобравшись к нам поближе.
— В старых книгах есть намёки на то, — заговорила она, — что Инквизиции намного
больше лет, а война между нами — вообще надуманный факт.
Подобное заявление не могло не вызвать пусть и небольшое, но внимание, тем более
что до нужных нам дверей ещё идти и идти по полю. Убедившись, что какое-никакое
внимание привлечено, Тамсин продолжила свой рассказ:
— Я читала кучу старых дневников волшебников, мемуаров, ещё с тех допотопных
времён, когда и Хога не было…
— И где достала только, — покачал головой Седрик, а остальные слушали пока шли.
— Родственники увлекаются составлением истории на основе дневников. Но не об этом
речь. В те времена, как вы знаете, Статута не было даже в проекте. Волшебники порою
реально теряли берега, или сходили с ума от экспериментов, или же просто мстили за
жизнь поганую.
— Поганую жизнь? У волшебников-то? — хмыкнул Герберт, перекидывая метлу из руки в
руку.
— Романтика средневековья существует лишь в романах, — пожала плечами Тамсин. — В
реальности это болезни, грязь, хреновая жизнь, повальная безграмотность, помои на
голову в городах, дерьмо в каждом углу и даже в замках знати. Учитывая, что
волшебники жили среди людей, то неудивительно всё это.
Мы практически подошли к дверям этой пристройки, которая как бы и не пристройка, а
полноценное здание внутри здания, как-то так.
— В общем, в те далёкие времена церковь в большинстве своём не считала магию
порождением дьявола, не устраивала гонений, а относилась так же, как и ко всему —
творение Господа. Даже объяснение было.
— Интересно, какое? — Седрик открыл двустворчатые двери, и мы зашли в просторный
коридор, даже холл, с деревянным полом и деревянной отделкой стен.
Судя по всему, здесь находятся раздевалки команд, командный же инвентарь, и просто
лётный инвентарь для уроков — дверей-то пять, а на четырёх из них гербы
факультетов. Мы направились к той, что была украшена резным гербом Хаффлпаффа.
— Ну, типа, Бог создал землю, и вообще, весь мир. Людей же создал по своему образу
и подобию, и было бы удивительно, не имей мы сами «искры творца», или как-то так.
Пока Тамсин рассказывала, Седрик приложил руку к двери, и та открылась, впуская нас
в просторную раздевалку, поделенную на две стороны, мужскую и женскую, если верить
вполне понятным табличкам, явно не предусмотренным строителями.
— Переодеваемся, и в бой, — Седрик махнул рукой, словно отдал команду к
наступлению.
Мальчики направо, девочки налево. Пространство раздевалки представляло собой семь
отделённых ширмами друг от друга своеобразных комнат, где было где присесть,
большой и простой на вид шкаф почти до потолка, и дверь в душевую, а может быть ещё
и санузел. Седрик кивнул мне в сторону одного такого закутка.
— Там форма твоя, метлу пока одну из запасов выдали. Может решишь разориться и
купить что-то толковое, но пока привыкни к относительно новому Чистомёту.
— А размеры одежды?
— На глазок, но она сама подгоняется по размеру. В разумных пределах.
Мы разошлись по «кабинкам» и быстро начали переодеваться. Не прошло и минуты, как
мы вновь отчётливо слышали продолжение рассказа, а я разбирался с формой, штанами,
наголенниками и прочей защитой рук, ног и головы.
— Вот и творили порой волшебники беспредел, от которого кровь в жилах стынет, —
доносился приглушенный голос девушки. — Волшебники в те времена уже имели свою
систему власти, как и исполнения наказаний. Сотрудничество с церковью по
искоренению преступных элементов было в порядке вещей, как и обмен различной
информацией. Да и некоторые ордена собирали книги, знания и прочее, даже если эти
знания откровенно греховные, богомерзкие, и вообще, полный швах. Передавали потом
копии волшебникам. А потом уже в церкви начались расколы, брожения, прочее
непотребство. Под эту гребенку попало и отношение к волшебникам, начав меняться
быстро и кардинально.
Переодевшись, мы с парнями вышли в предбанник раздевалки, дожидаясь девушку.
— А потом… Зараза, застёгивайся… А потом всё пошло под откос, но Хогвартс уже был
построен, волшебников всех возрастов обучали, все дела. Кстати…
Девушка вышла к нам, держа метлу в руках.
— …Некоторые архитектурные решения нашей школы позаимствованы напрямую из некоторых
аббатств, а Большой Зал с центральным внутренним двором и парой примыкающих
сооружений вообще являются немного изменённой вширь копией Глостерского собора, что
возвели примерно в то же время. Само собой, без религиозной тематики, а стены
Большого Зала имеют меньше украшений, дабы выделить красоту чар на потолке. Но
обратите внимание на стены, их никто не замечает, а я уже пять лет любуюсь работой.
— Это всё очень интересно, — покивал Седрик. — И я был бы счастлив, если бы призрак
Бинса рассказывал это, а не о восстаниях гоблинов. Но мы собрались полетать?
— А то, — согласно кивнули и улыбнулись ребята.
— Тогда вперёд!
Совершенно неслаженной и несобранной толпой мы буквально вывалились из нашей
раздевалки, потом и из самого здания, тут же прыгая на мётлы и взлетая. Меня вновь
посетило и захватило ощущение полного погружения в процесс полёта, в ощущение
воздуха вокруг, ощущение всего окружения, как на трёхмерном радаре. Магия ли
реализовывает то, что было вбито в осколок за десятилетия полёта? Кто знает,
вероятность более чем высока, ведь у обычного человеческого организма попросту нет
органов для реализации всех сенсорных возможностей, предоставляемых системами
высокотехнологичного пустотного истребителя.
— Ну что, салки? — Седрик перекрикивал гул ветра в ушах.
— Да!
— Тогда ловите! — Седрик вынул что-то из внутренних карманов формы, тут же просто
бросив в воздух.
Мы летели за ним, и эта россыпь одинаковых предметов словно сама попала нам в руки,
хотя это не правда — ловили. Что-то типа перчатки с металлическими вставками на
тыльной стороне, но перчатка лишь на два пальца — указательный и средний. Судя по
лицам остальных, они поняли, в чём суть, а вот я нет. Седрик это заметил и чуть
сбавил скорость, поравнявшись со мной.
— Надеваешь, указываешь двумя пальцами на цель в пределах двух метров. Появляется
луч, удерживаешь связь пять секунд, цель из добычи стала охотником.
— Ясно, всё просто.
Мы всем клином заворачивали вокруг Хогвартса, летя по почти окончательно
просветлевшему небу. Ещё пара минут, и рыжая зорька сменится полноценным рассветом.
Как только я надел перчатку, она моргнула красным, так и оставшись блекло, но
видимо светиться.
— О, ты водишь! — ухмыльнулся Седрик и круто ушёл в сторону, как и все остальные.
— Ясненько, — поганенькая ухмылка сама вылезла на лицо.
За миг погрузившись в ощущения «обратной связи» с метлой, уделив максимум внимания
на сенсорное восприятие всего вокруг и себя с метлой в частности, резко прижался к
древку, буквально распластавшись на нём. Волевой посыл, рывок в сторону — летать
было так же просто, как двигать собственным телом. Нужно только побольше практики.
Ведь тут как и с тем же телом — ощущаешь, чувствуешь, управляешь, но базы рефлексов
на различные раздражители нет, приходится обдумывать. Благо что «обдумываю» я
быстро.
Благодаря чувствительности к пространству вокруг, я мог вообще не полагаться на
зрение. Чёткое и не противоречащее понимание того, что метла словно имеет кучу
двигателей во всех направлениях и плоскостях, хоть одновременно можно задействовать
тягу лишь в трети направлений. Подобное понимание при стремлении разогнаться вперёд
позволяет задействовать не только непосредственно «маршевый двигатель», один вектор
ускорения, но и помогать себе «маневровыми», сами по себе должные придавать
ускорение вперёд и вбок, вверх или вниз.
Не думаю, что подобное свойство метлы является большим секретом. Вон, Седрик
ускорился явно быстрее, чем может его Чистомёт, а судя по номеру модели, он такой
же, как у меня. Да и сам Седрик отнюдь не хлипкий мальчишка. Но одно дело знать, а
другое — побороть инстинкты и сложившуюся в голове концепцию перемещения в
пространстве. Наше мышление нас ограничивает — с этим боролся и осколок пилота.
Никакая нейросеть, знания и симуляторы не помогут стать крутым пилотом, пока ты не
вобьёшь в себя новое знание на уровне инстинктов.
Ну, а пока… Поиграем в «догфайт».
***
Двое парней на мётлах довольно высоко зависли над зелёной поляной, освещённой
вылезшим из-за холмов утренним солнцем. Позади был Хогвартс, а впереди — стадион
для Квиддича с высокими трибунами и башенками. Приглядевшись, можно было заметить
там ребят в красной форме, летающих на мётлах, но это там, на стадионе, резвятся
гриффиндорцы. А здесь же двое парней наблюдали за тем, как под ними на огромных
скоростях, исполняя невероятные маневры, четверо их сокомандников гонялись за
пятым, пытаясь попасть в него голубым лучом света из перчаток на руках. Безуспешно
пытались, ведь этот парень исполнял совершенно сумасшедшие, а главное, чертовски
резкие и неожиданные маневры.
Капитан команды Хаффлпаффа по квиддичу, он же ловец, он же староста факультета, и
вообще, хороший для всех молодой человек, который для своего возраста набрал
«достижений» столько, что можно посоперничать с Дамблдором, если масштабировать,
конечно. Он, вместе с товарищем, вратарём команды, всё висели и висели в воздухе
неподвижно, вглядываясь в каждую деталь исполняемых Гектором маневров.
— Он вообще по сторонам не смотрит? — удивился Герберт, вратарь. — У него что,
глаза на затылке? И на пятке? И на…
— Просто чувствует, — с улыбкой ответил Седрик. — Я тоже так делаю. Но не так точно
и масштабно.
Гектор учудил очередной маневр, уклоняясь от лучей, ещё и ещё. Вот он на миг
ускорился, мгновенно задрал метлу, уходя вверх, и очень быстро развернулся на сто
восемьдесят, попутно крутнув полубочку.
— Воу! — от удивления Герберт покачнулся на метле. — Иммельман?
Гектор просто «провалился» в воздухе, почти мгновенно остановившись, а остальные,
словно потеряли его из вида, пролетели дальше. Ребята потеряли пару секунд на
разворот и попытку найти Гектора взглядом, но тот уже скрылся в кустах.
— Солнце, — с улыбкой ответил Седрик. — Он прикрыл своё исчезновение низким
солнцем.
— А? О!
Четвёрка на мётлах разлетелись в разные стороны, ища последнего «выжившего» в
салках, но безуспешно.
— А знаешь, Седрик… — Герберт задумчиво потёр подбородок.
— О, не начинай…
— Да брось! Очевидно же! — Герберт посмотрел на старосту-капитана-ловца с
возмущением, указывая рукой вниз, в предположительное местонахождение Гектора.
— Чистомёт его только ограничивает.
— Я не слепой, — лицо Седрика стало серьёзным, что бывает нечасто. — Я прекрасно
вижу, что он именно знает, что хочет сделать, и делает это. Отличная реакция,
планирование маршрута, мгновенная переоценка ситуации. И да, Чистомёт для него как
якорь на шее.
— Во-о-от, — Герберт наставительно поднял палец к небу.
— И ты, как всегда, предлагаешь подсунуть что-нибудь из отдела твоего отца?
— А почему нет? Ему ящиками засылают мётлы на сертификацию и экспертизу, и он волен
распоряжаться ими как угодно, кроме продажи и прочей коммерческой деятельности.
Однако…
— Реклама… — Седрик укоризненно покачал головой.
— Да! И опять-таки да! — Герберт, очевидно, оседлал своего любимого «коня»,
подлетая ближе к капитану. — Нам шведы заслали партию новеньких Слейпниров. Очень
своеобразные метлы с амбициозным названием.
— И что в них такого особенного?
— Для Гектора будет в самый раз, — уверенно кивнул Герберт и попытался найти
взглядом новичка, но тот где-то скрывается от остальных. Скрывается в воздухе при
этом. — Ты же видишь, он вообще все нормы полётов вокруг древка своего вертел.
— Фу, не опошляй.
— Ничего не могу поделать! Ты же видишь, как он векторами тяги у метлы играется!
Ему вообще плевать когда, куда и как раздавать импульсы, даже не меняя положения
тела.
— Вижу-вижу, сам так делаю, но не так… Не так… — Седрик покрутил рукой в воздухе,
показывая, как «не так».
— Вот! И ты знаешь, что у большинства мётел общая мощность импульсов, максимальной
тяги и прочих параметров разбиты по векторам в различных пропорциях. Чистомёты
более-менее универсальны, но слабоваты и медлительны на отклик, а импульс уныл.
Кометы получше и с более мощным импульсом на ускорение вдоль древка…
— Я знаю характеристики мётел, Герберт. Прекрасно знаю.
— Ага, как же, а спецификацию Молнии знаешь? Не магазинную, а нормальную?
Седрика крайне заинтересовала подобная информация, ведь даже он поддался детскому
энтузиазму и пару раз бегал на Косую Аллею, чтобы поглядеть на это чудо,
выставленное на витрине «Всё для Квиддича».
— Вижу, что нет, — ухмыльнулся Герберт.
— …вон он, в погоню! — донёсся до них крик ребят, засекших Гектора.
— В общем, хитрая штука, эта Молния. Знаешь, почему она такая быстрая?
— Да говори уже, не томи.
— Она, в отличие от других, может перебрасывать зарезервированную мощность с
передней полусферы на заднюю. Сечёшь?
— Хм, а в этом есть смысл. Только с переда на зад?
— Ну, полагаю, Спадмор справедливо решил, что летать в гонках веником вперёд никто
не будет.
Парни, похоже, одновременно представили подобную картину, что вызвало усмешки на их
лицах.
— Короче, шведы либо спи…
— Герберт!
— Выкрали, в общем, идею, либо ещё что, но Слейпнир может перенаправлять хоть всю
мощность и импульс на один вектор, хоть размывать их по полусфере, хоть друг против
друга.
— Круто, конечно, но кому такое надо? Тут о Молнии испытатели отзывались, как о
машине смерти из-за необходимости чётко понимать концепцию торможения, либо уметь
разворачиваться Иммельманом, не меняя высоты и раздавать торможение основной тягой.
— Автотормоз…
— Автомаркетинг, — отмахнулся Седрик. — На Молнии убиться — как раз плюнуть. Ты
либо его включаешь сам, либо он распознаёт препятствие. Вот только если препятствие
слишком мягкое, система его не видит. И воду не видит. Ты падал когда-нибудь в воду
с высоты? Нет? Не рекомендую. Не намного лучше земли.
— Ага, а Слейпнир вообще лишён автоматических систем корректировки, что позволило
повысить импульс и скорость отклика до абсурда.
— Я понял. Ты хочешь смерти новому охотнику.
— Да нет же! Смотри, — Герберт кивнул в сторону очередной погони за парнем.
Безуспешной погони. — Он контролирует не то что каждый маневр — каждый миг полёта.
Я через отца смогу договориться со шведами…
— Отец договорится со шведами, — кивнул Седрик, вызвав укор во взгляде товарища.
— Ладно-ладно, ты договоришься, хорошо.
— Ага. Договорюсь, значит, о рекламной кампании. Ну, чтобы они предоставили нашему
игроку метлу, на которой он будет выигрывать матчи, будучи не ловцом, а охотником!
На голевой разнице! И команде бонусы полетят, и Гектору денюжка, да ещё и метла в
постоянное пользование. Если победа будет за ним хотя бы в паре игр сезона.
Седрик задумался, глядя как Гектор в очередной раз оставил всех с носом, но теперь
не скрываясь, а наоборот, крутясь вокруг других ребят на сверхблизких дистанциях и
не давая прицелиться с перчаток, или же прерывая наведённый луч, прячась за других
игроков.
— А чего себе Слейпнира не возьмёшь? — ухмыльнулся Седрик. — Как вратарю, тебе бы
очень пригодилась метла с хорошим импульсом в любом направлении.
— Не, дружище, рождённый ползать, летает только сверху вниз. Контролировать
одновременно столько факторов у меня мозгов не хватает, я пробовал, — отмахнулся
Герберт. — Я себя никак побороть не могу в этом плане. Вот лет через пять, да при
желании быть именно лучшим вратарём…
— Хорошо, но давай ты, прежде чем организовывать контракты, вытянешь метлу на
пробный полёт. Если Гектор поймёт её суть и согласится, тогда уже и с ним
переговорим. А если нет — то уж извини.
— Эх, я же для команды…
— Мы не грифы, не победы ради играем.
Седрик достал палочку и приложил кончиком к горлу.
— Достаточно! — голос капитана разнёсся по полю.
Недоумевающие члены команды Хаффлпаффа начали слетаться к нему. Седрик всех
оглядел — ребята выглядели довольными и не особо уставшими, хотя гонялись друг за
другом, меняясь ролями, почти полтора часа. Правда, Гектор выглядел хуже всех.
— Ладно, приземляемся у раздевалок.
Нестройным клином команда Хаффлпаффа долетела до дверей здания и спешилась. Гектор
пошатнулся, а внимательный и ждавший подобного Седрик тут же поддержал парня за
локоть.
— Ты как?
Новый охотник команды выглядел в точности таким же довольным, как и все, если не
больше, но вот обильно залитые потом лицо и форма, как и лёгкая бледность, выдавали
просто феноменальную усталость.
— Нормально. Просто… Непривычно так активно двигаться. Да и перегрузки эти на
маневрах.
— Ты ещё отлично держался! — Герберт хлопнул парня по спине, под лёгкое неодобрение
Седрика. — Но физуху подтянуть надо, да. Матчи могут длиться и весь день.
— Пошли уже, — Седрик буквально потянул Гектора в раздевалку, а за ними пошли и
остальные. — А то не хватало завтрак прозевать.
***
Вымотался в ноль — именно так можно описать моё состояние после этих салок в стиле
воздушного боя. Душ, растяжка после нагрузки, снова душ, завтрак — всё прошло как в
тумане. Однако не зря я установил связь с измерением энергии жизни. Помимо того,
что её наличие и связь с измерением пассивно крайне положительно влияет на
организм, так ещё и при волевом усилении её тока в теле можно получить повышенную
регенерацию и восстановление. Главное в этом вопросе — ресурсы. А потому на
завтраке вокруг меня еда пропадала намного быстрее и в больших количествах, чем
вокруг остальных. Но и другие ребята из команды не особо стеснялись, ели знатно.
Порою на завтраке прилетали совы и сбрасывали корреспонденцию прямо на учеников.
При этом заходили они на траекторию для авиаудара чудо как профессионально. Не мог
я не заметить и ту здоровую сову, что не так давно отправлял с письмом к родителям.
Эта чудо-птица сбросила письмо мне, а потом ушла на второй заход, сбрасывая письмо
Гермионе. Меня позабавило то, что сестра вообще не смотрела на сов, а
корреспонденцию не ждала в принципе. В итоге письмо буквально воткнулось острым
углом ей прямо в маковку, заставив схватиться за голову от неожиданности — вряд ли
больно, но неожиданность знатная.
Есть я устал, времени ещё достаточно, а потому я проверил письмо на различные
магические следы, а ничего не обнаружив, открыл.
— Кто пишет? — сидящий рядом Джастин вытянул шею, стараясь заглянуть в моё письмо.
— Это как минимум невежливо. Ну, а сам-то как думаешь?
— Ах, да, мы же твоим родителям письмо отправляли. Что-то долго.
— Вот и узнаем, в чём дело.
Письмо было довольно большим, но прочитал я его быстро. Оказывается, родители
благополучно улетели на какую-то медицинскую конференцию в Грецию. По их словам,
они даже и подумать не могли, что я напишу, ведь Гермиона не писала обычно, зато
без умолку рассказывала на каникулах. В общем, сова до них долетела уставшая, и два
дня не намеревалась никуда лететь, приютившись в их комнате отеля под
кондиционером. Они её покормили как следует, напоили, написали два письма и
отправили обратно. У них самих всё отлично, и они очень рады, что у меня дела идут
ничуть не хуже, что обзавожусь друзьями и делаю успехи в учёбе. Мило.
Глянув на стол гриффиндорцев, вновь не смог сдержать ухмылки, видя красное от
смущения и стыда лицо сестры, читающей письмо. С одной стороны, если её отчитали,
то за дело. Но с другой, она, как девочка почти четырнадцати лет, легко перенесёт
обиду, а обида будет, на меня. Оно мне надо? Не думаю.
— У них всё хорошо, и они за меня рады, — сообщил я краткое содержание письма
любопытному Джастину. — Улетели на конференцию в Грецию.
— А-а-а, понятно. А то я начал беспокоиться из-за столь долгих сроков.
— А вдруг письмо пришло не при всех, а я не сказал?
— Ну, если бы у тебя была своя сова, тогда да, — кивнул парень. — Но школьные, или
другие почтовые, что приносят журналы там и прочее, всегда устраивают утреннюю
бомбардировку во время завтрака. Так что исключено.
— Ладно, эксперт почтовых рассылок. Пора бы на уроки уже идти.
Занятия по чарам прошли совершенно для меня незаметно. Я был больше сосредоточен на
себе и своём восстановлении. Седрик сказал, что подумает о тренировках для меня на
выносливость. Нужно будет отговорить его, а вместо этого добавить тренировок на
выносливость уже в свой график. А на матчи буду деактивировать браслет — это снимет
ощутимую часть нагрузки. Не то что бы я стану сильнее или особо быстрее, нет, не на
этой стадии развития. Но вот чтобы так меня вымотать потребуется намного больше
времени.
Второе занятие по чарам — практика. Проходили заклинание Гла́сиус, целью которого
является заморозка объекта, а внешне оно проявлялось в виде потока холодного
парящего воздуха из палочки. У него есть несколько модификаций, и о них сказано в
учебнике, но кроме упоминаний нет никакой другой информации. Заклинание это мы
отрабатывали на стаканах с водой, и должен сказать, что первые минут двадцать с
этими стаканами происходило что угодно, кроме замораживания. Бедный профессор
Флитвик, наверное, замаялся всё восстанавливать, но по лицу этого крохи-волшебника
можно было сделать абсолютно обратное предположение — он был счастлив вообще любому
результату нашего неумелого колдовства.
После двух уроков чар по графику шёл обед, а после него, лично у меня, окна до
самого отбоя. Почему? Ну так на Прорицания и Арифмантику я не записан. Седрик,
кстати, просил во время окон находиться с ребятами в Большом Зале или в гостиной, а
виной тому дементоры — руководство школы заинтересовано в том, чтобы ученики
находились как можно большее время в больших компаниях, но, похоже, не придумали,
как это можно стимулировать. Ну, помимо наказаний.
Так что я в гордом одиночестве отправился в гостиную — остальные, кому не надо было
идти на занятия по тем или иным причинам, остались в Большом Зале. Добравшись до
гостиной без каких-либо проблем, я зашёл в нашу комнату, забрался на кровать,
зашторил свой закуток и принялся думу думать под светом магического светильника на
стене. Дума простая — как делать артефакты.
Эльфийская методика, по которой создан мой браслет, кардинально не подходит для
массового распространения. Причин тому несколько, и они просты до умопомрачения.
Для начала, материал для артефактных амулетиков по этой технологии будет либо
дерево, либо металл, но металл особый, по-своему волшебный. К особому металлу, а
впоследствии и ко мне, возникнет множество вопросов, а мне это не нужно. К дереву —
ещё больше вопросов. Ну, то есть, к самому-то дереву может и не возникнет, а вот к
тому, почему амулет имеет такую структуру, будто вырос на дереве — это да, это уже
странно.
Сами же контуры согревающих магических конструктов не так уж и сложны, а после
применения на объекте они попросту прописываются в его структуру, что делает
невозможным распознать составляющие контуры — лишь общий эффект. Проще говоря,
готовый результат неотличим от местных зачарованных вещей. Это плюс.
Гномий вариант банален, но от этого не менее эффективен. Берёшь металл, куёшь.
Составляешь рунную цепочку или делаешь оттиск магического контура на ударной
плоскости молота, и вбиваешь его в заготовку. Ну, это в упрощённом варианте. Так-то
для гномьей работы требуется куча инструментов, а для эльфийской — только земля и
свои собственные мозги. Зато с гномьей работой не будет вопросов — металл обычный,
а гравировка или впечатанный контур тоже не особо новое для этого мира: видел,
щупал, ничего не понял, но работает.
В итоге получается, что оптимум — гномья работа. Но это действительно Работа — с
большой буквы. Очень большой буквы! Гном, если умеет, то не допустит, чтобы из-под
его рук вышло что-то хуже его возможностей…
— Стоп! — сам себя остановил я.
Я — не гном, а идеал мне и не нужен! Заготовку ковать мне не обязательно — можно
трансфигурировать из чего угодно и закрепить вечную трансфигурацию либо местной
формулой, либо эльфийским контуром со схожим эффектом. Таким контуром я закрепил
трансформацию браслета. Нанесение рун — пока не моё, а если конкретно, то на данный
момент я попросту не смогу объяснить, как составил непонятную цепочку с применением
неизвестных рун. Значит, мне нужна будет наковальня и молот, чтобы сделать на нём
оттиски и вбивать в заготовку. Молот, конечно, нужно зачаровать рунами, но там
цепочка простая, а показывать его я никому не буду. Что же…
Взяв в руки палочку, взмахнул, концентрируя воздух в точке. Волей обозначив его как
цель, вывел в мыслях нужные формулы для трансфигурации, представил плоский, чуть
выпуклый каплевидный кусочек металла с серебряным отливом. Магия пришла в действие,
и через миг в воздухе висела заготовка под медальон, и даже дырочка там была.
Заготовка упала на кровать передо мной, а я повторил процесс. Ещё раз. Ещё и ещё.
Увлёкшись делом, я пришёл в себя лишь тогда, когда очередная заготовка не смогла
удержаться на горке из своих аналогов, и скатилась по ней с кровати, звонко
застучав о дерево пола. Удивлённо осмотрев завал из одинаковых металлических
капелек на моей кровати, перешёл к следующему этапу — трансфигурации наковальни.
Сугубо технически, будет достаточно простой металлической поверхности с правильной
рунной вязью, несложной — базис для гномов и вписано это в осколок его жизни с
невероятным тщанием. Вот до чего доводит повторение в «десять тысяч раз»! В итоге я
решил действительно отойти от гномьего канона, несмотря на лёгкое нежелание —
металлический лист на колёсиках проще прятать под кроватью, чем неуклюжую
наковальню.
Вновь взмахнув палочкой, сконцентрировал воздух и представил всё, что нужно. Рунную
цепочку представил на этапе трансфигурации объекта — нужно будет просто потом
напитать её магией. Да, не по-гномьи, но они в принципе контролем не славятся, а
потому работают через инструменты-проводники, концентраторы, и прочие приблуды.
Через минуту я мог лицезреть тяжелый толстый лист зеркально ровного металла. На
колёсиках с простейшим стопорным механизмом в виде опускающегося зажима. Теперь
кувалда. Небольшая — сейчас мне много и не нужно. Осколок гнома, можно сказать,
негодующе пискнул, и в который раз я испытал лёгкое разочарование в собственном
теле, мол: «Хлипкий человечишка!». Но это лишь фон, несоответствие, которое я
постепенно устраню со временем. Годик-другой, и от подобных заскоков не должно
остаться и следа.
Кувалда вышла небольшой, я бы даже сказал, киянка, только металлическая и
прямоугольная. С одной стороны была простая рунная цепочка, которая при ударе будет
направлять вниз по кувалде магический конструкт. Этот конструкт, при проходе через
оттиск, будет вытравливать в заготовке нужный контур.
Взяв первую заготовку, положил её на металлическую платформу, взял в руки кувалду,
и направив в неё немного нейтральной энергии, стукнул по заготовке.
Резкий звон наполнил пространство. Из-под кувалды вылетел сноп искр. Отложив
инструмент в сторону, взял получившийся амулет. Он почти не поменял форму, но на
его поверхности с двух сторон появился красивый витиеватый контур. Почти сразу, как
амулет оказался в моей руке, я почувствовал стабилизацию температуры вокруг меня на
слегка тёплую, комфортную, но не жаркую — именно так он и должен работать.
Со скрипом вспомнив диагностический контур из осколков памяти эльфа, применил его
на заготовке и убедился в том, что это именно то, что нужно, и ничего больше. М-да,
жаль, как же жаль, что таких вот контуров в памяти слишком мало, а всё остальное
либо неполное, либо вообще одни лоскуты.
Ну, что же, пока никого нет, нужно ковать.
***
Кувалдой махать — не палочкой. Вывод простой, но не очевидный, как ни странно. Рука
гудела и болела. Казалось, даже сейчас она вибрирует, а слух, слух! Что со мной
стало?! Контузия, не иначе. Звон в ушах проходить не собирается, и даже «бегущая по
венам» энергия жизни, кажется, сложила свои полномочия.
Это я, конечно, преувеличиваю, но только через десять минут, за которые я собрал и
сложил заготовки в рюкзак, всё пришло в относительную норму.
Покинув комнату, я слегка удивился шуму, а добравшись до гостиной, удивился ещё
больше. За окном уже начало темнеть, а в самой гостиной было довольно много народу.
Странно даже, что меня не потревожили. Хотя, кажется, Захария говорил, что личные
закутки хорошо защищены от шума, и эту защиту обходят только слова, предназначенные
для хозяина закутка. Работает это только при плотно занавешенных шторах. Но тогда у
меня встаёт закономерный вопрос — а почему ребята не закрываются на ночь? Ведь
тогда они были бы защищены от моих попыток их будить, которые, кстати, я уже не
предпринимаю. Может быть их кто-то открывает поутру?
Увидев Седрика на диване в компании сверстников, я направился к ним.
— Привет, народ, — махнул я рукой.
— О, привет, начинающая звезда, — со мной радостно поздоровались все
присутствующие.
— Звезда?
— А как же, — пожал плечами Седрик, улыбаясь. — Скажу сразу, растрепал всё всем не
я, а Герберт.
— Что, «всё»?
— Что ты теперь в нашей команде на роли охотника, а в перспективе и ловца.
— А-а-а, ясно, — улыбнулся я. — Седрик, есть разговор, можно на минутку?
— Конечно, — кивнул он, вставая, и обернулся к своим. — Я сейчас.
Мы отошли в укромный закуток гостиной, а староста повёл палочкой в пространстве,
заставив воздух вокруг пойти рябью.
— Чтобы не подслушали. Бытовые чары, четвёртый курс, — пояснил он, видя моё
любопытство. — Есть и другие варианты, но это просто и эффективно. Что-то
случилось?
— Вот, — я протянул Седрику одну из капелек-амулетов.
— Что это? — староста без опаски взял вещь в руки, и тут же всё понял. — О, вот это
да! А ты большой молодец.
Седрик около минуты с интересом рассматривал результаты моих трудов.
— Тут покатит и на три галлеона без проблем. Сам сделал?
— Только строго между нами.
Седрик глянул на меня с хитрой улыбкой.
— Ты ведь заметил, что я пашу как проклятый на репутацию? Хороший из меня вышел бы
авторитет, если бы я трепался налево и направо.
— Да понял я, понял. Мы тут в Хогвартсе играем во фракции, войнушки, союзы и прочую
фигню.
— Это да, — куда шире улыбнулся Седрик. — Что отец, что его друзья, все в голос
говорили, что Хогвартс — маленький мирок, немного имитирующий жизнь снаружи. Тут
даже заключенные договора и прочее нужно подтверждать по окончании школы, или они
станут недействительными.
— М-да?
— На Хогвартсе много разных чар и табу, регулирующих жизнь учеников. Всё-таки
основатели хотели сделать именно школу, а не филиал Ада в горах Шотландии. А
учитывая те времена, нравы и постоянные распри, стычки и конфликты, то удивляться
вообще нечему. Ладно, ближе к делу. Вот ты показал мне работающий амулет… Эм,
кулон — думаю так будет лучше. Дальше-то что?
— Всё просто, — улыбнулся я. — Наштамповать их могу хоть на всех учеников.
— Уже интереснее.
— Нужно продавать.
— Так продавай, — пожал плечами Седрик, но во взгляде читается ожидание.
— Я магглорождённый, Седрик. И ты прекрасно понимаешь, что большая часть рынка
сбыта будет мне недоступна просто из-за предубеждений других.
Группа учеников прошла мимо, но они явно искали Седрика. Вот что радует, так это
понятливость учеников на факультете. Видят, что нужный им человек общается на явно
важную тему — подождут, перебивать и лезть не будут.
— Тогда я могу предложить тебе работать через близнецов Уизли.
— Я бы не хотел выдавать свою причастность в принципе. И почему Уизли?
— Они занимаются созданием множества поделок и снадобий, в основном, шуточного
характера. Никто не удивится тому, что они будут продавать ещё и согревающие
кулоны. За небольшой процент.
— А гарантии честной сделки?
— Репутация, Гектор, — улыбнулся Седрик. — Всё та же репутация. Они курса со
второго мечтают открыть свой магазин волшебных приколов, и ради этой идеи они пашут
хлеще половины нашего факультета, даром что гриффиндорцы.
— Ты много о них знаешь.
— Мы соседи. Я знаю их с детства. У них большая и бедная семья, а провал означает
реальный крах планов, без возможности что-то исправить.
— Я понял, но тем не менее. Пока что я не хочу лишний раз светиться.
— Понимаю, — кивнул Седрик. — Что же… Давай я заключу с ними договор на поставки,
без указания производителя. Но процент, сам понимаешь.
— Сколько?
— Сами они согласятся под пятнадцать процентов, и я возьму пять за посредничество.
Реализовывать лучше по два с половиной галлеона — это подъёмная цена вообще для
всех. Но стоит учитывать, что человек двадцать не купят просто «потому что». Сейчас
в школе учатся около двухсот восьмидесяти человек, по большей части на старших
курсах, но ситуация выправляется с годами. Приблизительная выручка будет около
шестисот двадцати пяти галлеонов… и минус проценты… сотен пять, но лучше
рассчитывать на чуть меньше.
— Думаю, это будет неплохо.
Доверие — очень странный предмет. Вот оно есть, а вот уже нет. Посмотрим, чем
закончится подобный акт доверия к старосте и к близнецам Уизли, с которыми я пока
что лично не знаком. Если что, деньги у меня в любом случае есть — остались от
выданных родителями. Но это запас на чёрный день. Посмотрим, стоит ли работать с
этими ребятами. Ну, а чтобы заверить в серьёзности моего подхода…
— Есть сумка с незримым расширением?
— Хм? Постой, — Седрик посмотрел удивлённо. — Ты уже сделал их? На всех?
— Не, сотни полторы.
— И просто так дашь их мне, даже не получив договор?
— Ну кинешь ты меня, и что? Нам ещё два года учиться вместе до твоего выпуска.
— Хо-о, а ты шаришь, — улыбнулся Седрик куда честнее обычного. — Пошли.
Мы отправились в мужское крыло, а мой взгляд, как всегда, с лёгким недовольством
скользнул по этим треклятым круглым дверям. Ну ничего, скоро пройдёт. Добравшись до
комнаты Седрика и его однокурсников, мы зашли внутрь. Что могу сказать — образцовый
порядок, но есть и выбивающиеся из привычной картины вещи. Очень пушистый ковёр
почти во всю площадь комнаты, а на входе особый коврик, который магией буквально
снимает с тебя грязь и пыль, когда переступаешь через него. Есть тут один большой
шкаф с книгами, а под окнами приколочена целая куча полочек, на которых стоят
горшки с самой разной растительностью, порой совсем вычурной, словно с другой
планеты.
— Вот, давай сюда…
Пока я осматривал комнату, Седрик откопал в своих вещах сумку с незримым
расширением и подойдя ко мне, вытянул её с раскрытой горловиной. Я кивнул и снял
свой рюкзак, тут же расстегнув. Пассом волшебной палочки я заставил кулоны-
талисманы вылетать один за одним из моего рюкзака и скрываться в сумке Седрика.
— Практикуешь невербальные бытовые чары? Мудро́.
— Я думал, ты скажешь что-нибудь, типа: «О, могучий Мерлин!».
— Ха-ха-ха, нет, не скажу, — Седрик действительно был рад, а кулоны всё летели и
летели. — У меня есть троюродный дядя, так он вообще от школы отказался,
чистокровный, может позволить себе такое без последствий. Но и не учился. Лет в
двадцать спохватился, что денег больше нет, а себя обеспечить толком не может. За
два года выучил всё, до чего мог добраться.
— Быть волшебником и не учиться магии?
— Быть обычным человеком и не учиться на инженера или астрофизика, или как там
сейчас… Программист?
— Откуда такая информация?
Кулоны в моём рюкзаке закончились.
— Сто двадцать шесть и один в твоих руках, — назвал я число сделанных мною
образцов.
— Понял, — Седрик затянул горловину сумки и положил у своей кровати. — Так всякие
ЭВМ уже лет пятьдесят в ходу.
Мы отправились обратно в гостиную.
— Было забавно сходить в музей и посмотреть на первые достаточно миниатюрные
образцы, которые можно разместить внутри здания, а не вместо него. А сейчас, я
слышал, уже довольно маленькие штуки делают, на стол поставить можно.
— Ну, в каком-то смысле.
— Да и профессия становится всё более популярной… Программист, кажется, всё-таки не
уверен, не эксперт я в обычных технологиях.
Мы зашли в гостиную.
— Поверь мне, Седрик, ты уже знаешь больше о технике магглов, чем некоторые магглы.
— А тут нет ничего удивительного. Мы рядом с небольшим городком живём, буквально в
паре километров. Постоянно бегал туда, журналы, книжки, библиотека, телевизор…
Чёрно-белый правда. Почему, кстати, за цветное телевидение нужно платить?
— Ты меня спрашиваешь? Понятия не имею. Но без лицензии смотреть цветное
телевещание нельзя. Штрафы и так далее…
— А, понятно. Дери деньги со всего, с чего дерётся. Ладно, — мы уже почти дошли до
его товарищей. — По твоему вопросу я переговорю и дам знать о результатах.
— Спасибо.
— Пока что не за что.
Седрик вернулся на диван к своим, а я глянул в наш уголок, где собираемся мы уже
своим курсом. Пуст он не был.
— Привет, народ, — махнул я рукой Джастину и Эрни, — Как дела? Домашку делаем?
— Да, давай к нам.
Домашку действительно стоит выполнить. Ведь завтра… Завтра трудный день. По сути, я
решил за эту неделю все основные вопросы, и остаётся только получить первую
денежку, заказать ингредиенты и начать посещать дополнительные занятия по
зельеварению. Если Дафна, конечно, справится с тем, чтобы уговорить на подобное
Снейпа. Седрик всё ещё работает над графиком лётных тренировок. Говорит, что хорошо
было бы узнать, как распределит руководство школы время для тренировок факультетов
непосредственно в квиддич на поле, и из этого уже исходить, но пока что будем
летать так, утречком.
По чарам и заклинаниям мы с ребятами практиковаться, похоже, будем два раза в
неделю, что мне вполне достаточно. Похоже, я и вправду разобрался со своим
графиком.
— Гектор, не спи, — Джастин легонько толкнул меня в плечо. — Конспект по зельям сам
себя не напишет.
Действительно.

========== Глава 9 ==========

Утро второго четверга в сентябре выдалось мрачным, пасмурным, тяжелым. Погода

давила, намекая, что скоро на землю прольётся дождь, и далеко не факт, что лить он
будет лишь один день.
Мой день, как и всегда, начался с физических упражнений, душа и путешествия в
дружной, но сонной компании на завтрак в Большой Зал. Из-за давящей погоды
настроение было не самое лучшее, но вилками и ложками работали мы с энтузиазмом.
Несколько сов принесли письма и журналы, чем порадовали получателей.
В расписании у нас стояли Зелья, как и в прошлый четверг, но не думаю, что это
кого-то удивило. Мне, и даже моим осколкам, привычен немного меняющийся в течении
недели график, но что есть, то есть.
Нестройной толпой из учеников разных факультетов мы добрались до подземелий к
дверям кабинета Зельеварения. Там уже стояли несколько учеников со Слизерина, но я
не мог не отметить для себя занятный факт — Малфой стоял с перебинтованной рукой,
самозабвенно и показательно страдая.
— Кто в курсе, что с ним случилось? — кивнул я в его сторону, когда мы с
однокурсниками пристроились у одной из стен.
— Ой, ты же не знаешь, — воодушевилась Сьюзен. — Говорят, что он столкнулся в
подземельях с целым курсом гриффиндорцев, смело давал отпор, прикрывая собой
принцессу-Паркинсон, всех положил, один остался, но не вышел невредимым. Коварно
заманили Малфоя в ловушку, подкинули неведомое ядовитое растение, и именно оно
нанесло страшные раны его руке, которым заживать ещё месяца два.
Нельзя не отметить то, что у всех тех, кто слышал эту речь, в той или иной степени
повылазили глаза из орбит. Сьюзен, выдав всё это с возвышенным выражением лица,
словно о чудо-принце говорит, резко ухмыльнулась.
— Понятно, что скорее всего, он просто сунул руку в какой-нибудь куст, чтобы
получить эти раны, отлынивать от работы и страдать. Но слухи… Это слухи, — пожала
плечами Сьюзен.
— Феноменально, — покачал головой Джастин. — Членовредительство ради поблажек.
— А ведь знаете, — я задумался. — Я высказал тогда всего лишь предположение, что
Малфой не желает летать в небе с дементорами. Похоже, это так и есть.
— Похоже… У них ведь нет запасного ловца, — по лицу Захарии можно было буквально
увидеть, как нехотя закрутились шестерёнки в его голове. — А значит, команда не
может играть по техническим причинам. А значит…
Слишком уж долгой была пауза в его монологе, и мы уже сгорали от нетерпения в
ожидании продолжения его мыслей.
— …График межфакультетских игр по квиддичу всегда одинаков. Переставлять команды
вряд ли будут, а вот поменять сами матчи… Гриффиндор будет либо против Рэйвенкло,
либо против наших. Что думаете?
— Надо будет узнать у Седрика. Он наверняка в курсе, — высказав своё логичное
мнение, повернулся в сторону подошедшего к аудитории профессора. — Доброе утро,
профессор Снейп.
Тот лишь мазнул по мне взглядом, а кивок его был настолько незначительным, что его
даже не заметишь. Интересно, а почему остальные не здороваются? Ну, не важно.
Само занятие прошло ровно, но с Гриффиндорцев полетели баллы из-за раздолбайства
Рона Уизли, который растопил котёл неправильным смешением ингредиентов, и благодаря
Невиллу. Скромный пухлый парнишка не особо испортил зелье благодаря своевременной
помощи Гермионы, но вот сама ошибка с порядком действий была замечена Снейпом, что
не осталось без последствий. Немного пострадал и наш факультет из-за упавшего в
зелье волоса Ханны. Пострадал по минимуму, но возмущаться никто не стал — за дело.
Девочка забыла собрать волосы и обезопасить зелье от подобного, банально не нависая
над котлом.
— Гринграсс, — чуть ли не впервые, не считая формального приветствия, заговорил я с
напарницей. — Как обстоят дела с дополнительными занятиями по зельям?
Говорил я, разумеется, невероятно тихо и только Дафна могла меня услышать.
— Мы можем приходить в субботу с пяти после полудня, — Дафна глянула на меня, при
этом проверив, не выбились ли чёрные пряди, перехваченные в хвост. — Как только
будут готовы ингредиенты.
— Я над этим работаю. Думаю, к субботе успею.
— Прекрасно.
— Отставить разговорчики, — раздался голос появившегося рядом профессора. — Раз у
вас есть время на разговоры, то найдётся и для контроля процесса приготовления
зелья.
Окончился урок довольно быстро. Сдав экземпляры зелья, ученики покинули класс и
отправились на Историю Магии. Разумеется, я с ребятами с нашего факультета решили
вновь прогулять ради тренировки различных заклинаний и чар из пройденной программы,
да и просто ради чего-то интересного.
В заброшенном классе, в котором мы уже не раз занимались, всё оставалось именно
так, как мы и оставили. Хорошо ли то, что только мы им пользуемся? Полагаю, что да.
— Ребята! — Эрни Макмиллан задорно хлопнул в ладоши, как только мы заперли за нами
дверь. — Наконец-то я похвастаюсь!
— Говори уже, — ухмыльнулась Ханна, сев вместе со Сьюзен за один из столов. — А то
всё утро тебя буквально распирало.
— Да? — удивился я, присаживаясь за другой стол. — Я и не заметил.
— Ребята-ребята, что я узнал, — Эрни не особо аккуратно сбросил свою сумку на ещё
один стол, что стоял рядом с моим, и тут же достал оттуда тетрадь. — Вчера нашёл ну
очень полезное заклинание, о котором мы говорили.
— И даже не вырвал страницу из книги? — ухмыльнулся Джастин, опершись о стену, но
тут же от неё отскочивший. — Вот же…
Финч-Флетчли покрутился на месте, пытаясь разглядеть заднюю часть своей мантии,
обильно покрытую пылью.
— Ну как так-то?
— Помочь? — Сьюзен достала палочку, поправив другой рукой прядь рыжих волос.
— Будь любезна.
— Терге́о.
Пыль с мантии Джастина исчезла, возвращая ей чистый и ухоженный вид.
— Благодарю.
— Ребята, — Эрни с детской обидой на лице вновь привлёк к себе внимание окружающих.
— Важное же заклинание! А точнее, чары.
— Да говори уже, мы все тебя внимательно слушаем.
— Патро́нус Чарм!
— О-о-о! Давай скорее.
Эрни положил тетрадь на стол и перелистнул на нужную страницу. Ну, а мы все
повставали с мест и обступили парня, глядя в записи.
— Ну и почерк у тебя.
— Да брось, Ханна, — чуть скривился Эрни. — Вот, нашёл. Патро́нус Чарм… Бла-бла-бла…
Мощное защитное заклинание. Я тут не слово в слово писал, только важное.
— Видим, — кивнула Ханна. — Но в общих чертах о нём, думаю, многие знают.
— Гектор не знает, — мотнул головой в мою сторону Эрни.
— Гектор не знает, — я согласно кивнул. — Так, что там…
Быстро подстроившись под корявый почерк Эрни, я начал вслух читать информацию о
чарах.
— Предназначены для защиты от дементоров и смеркутов. Могут иметь много различных
форм, зависящих от волшебника, но в основном есть несколько, и все имеют
серебристо-голубой цвет: туман, щиты разных форм, телесная форма и волновая.
Волновая?
— Бум-бум-бум, — Захария жестами показал расходящиеся в стороны волны, как от
взрыва. — На пульс похоже.
— Ясно. Телесная форма Патро́нуса принимает вид какого-либо животного,
соответствующего характеру волшебника. Занятно, как это работает? — я оглядел
склонившихся над тетрадью ребят, но у них, как и у меня, ответа не было. — Ладно.
Форма и размер Патро́нуса не влияют на его силу. Некоторые неспособны произвести
Патро́нус до тех пор, пока не переживут некий шок, душевное потрясение. Инструкция-
то где?
— На другой странице, — Эрни перелистнул страницу тетради, показав пальцем на схему
движения палочкой и вербальную формулу.
Были тут и арифмантические формулы, которые так любит профессор МакГонагалл, но
Эрни подписал «сомнительная польза». Именно эта надпись, как мне кажется, стала
причиной недоумевающих взглядов, направленных на парня.
— Что? Так в книге было написано. Цитирую: «Эффективность использования формулы не
доказана на практике». Давайте лучше попробуем.
Полтора часа — именно столько потребовалось у нас всех, чтобы прийти к логичному
выводу. Какому? Мы слишком слабы, или же слаб наш разум, или же у нас нет нужных
счастливых воспоминаний. Да-да, именно на «счастливых воспоминаниях великой силы
зиждется мощь чар Патро́нуса» — эту цитату Эрни переписал дословно. У меня, конечно,
есть теория о том, что важны не сами воспоминания, не их истинность и сила, сколько
психологический эффект от них, а вместе с тем и те реакции в организме, которые они
вызывают. Проще говоря, воспоминание можно выдумать, подобрав их силу под себя,
сделав максимально эффективными. Выдумать, основываясь на воображении и воле.
Собственно, на этом вообще основывается одна из сильных сторон колдовства
посредством внутренней энергии — воля и воображение.
Но я не стал использовать этот вывод, как и прочие свои преимущества перед
остальными — работал и старался как все, «по-честному», ища нужные воспоминания.
Потом уже попробую свои выводы, находясь в гордом одиночестве, и поделюсь
результатами с остальными. Почему так? Люди, а особенно дети, склонны негативно
относиться к тем, у кого всё слишком хорошо получается. Особенно, если ничего не
получается вообще у всех.
— Неудивительно, — приуныл Захария, прислонившись к столу. — Это чары продвинутого
уровня. Такие не каждому взрослому по силам.
— Ну-ну, — улыбнулся я. — Если что-то не получилось сразу, значит нужно просто как
следует постараться, поработать. В конце концов, талант — лишь пять процентов от
успеха, а остальное? То, чем и славится наш факультет. Труд, труд и ещё раз труд.
— Труд, это, конечно, хорошо, — улыбнулся Джастин. — Но вот обед бы не пропустить —
было бы ещё лучше.
— И то верно, — поддержала мысль Ханна, а остальные оживились. — Пойдём обедать. А
над заклинанием нужно обязательно как следует поработать. Неизвестно, сколько ещё
вокруг Хогвартса пробудут дементоры. А ведь скоро походы в Хогсмид. Кстати, кто-
нибудь в курсе, они вообще будут?
— А как иначе! — хором возмутились Джастин и Эрни, вызвав улыбку остальных.
— Если их разрешат, то будет это несколько… Бредово, — покачал головой Захария, но
дальше мы тему обсуждать не стали, покинув кабинет.
Обед, Английский и литература, Гербология, и вот уже и вечер наступил, а мы всем
дружным коллективом засели в гостиной, делая домашку, заданную сегодня.
— Гектор, привет, — к нам подсел Седрик. — И вам, ребята.
— Привет, Седрик.
— Я ненадолго украду у вас товарища?
— Только если ненадолго, — кивнула Ханна. — Домашку ещё делать и делать.
— Договорились. Гектор?
— Пойдём.
Мы отошли к одному из окон, за которым уже сгустилась вечерняя мгла. Лёгкий пасс
палочкой в исполнении старосты, и знакомым мне образом поплыл вокруг нас воздух —
заклинание от подслушивания.
— Близнецы за день продали почти тридцать штук кулонов, — искренне улыбался
староста. — Это успех, Гектор.
— Рад слышать. Но мне не на развлечения деньги нужны.
— Я догадался. Придумать и реализовать за пару дней способ заработка — такое не от
хорошей жизни случается. Есть куда деньги сложить?
— Есть, — достав палочку, я направил её в сторону своего рюкзака, что лежал у
кресла в нашем с ребятами уголке. — А́кцио.
Рюкзак довольно резво пролетел по воздуху через гостиную прямо мне в руку.
— Без обозначения цели? — ухмыльнулся Седрик, доставая небольшой кошелёк-мешочек.
— Просто я понял, что название предмета не является частью манящих чар, а позволяет
лучше сфокусировать мысль и волю.
— Так и есть. Но об этом в книгах не пишут. Там много о чём не пишут, — Седрик
сунул руку в кошелёк и достал оттуда стопку галлеонов так, чтобы никто не увидел.
— По десять. Так проще.
Десяток секунд ушёл на перекладывание пяти стопок по десять галлеонов в мой рюкзак,
и ещё одной в шесть монеток.
— Твоя часть за двадцать восемь кулонов.
— Понял, — я застегнул рюкзак и перекинул лямку через плечо.
— Ещё не всё. Герберт кое-что достал у отца. Завтра в гостиной, в шесть.
Договорились?
— Без проблем.
— Вот и здорово.
Мы разошлись в разные стороны: Седрик по своим делам, а я обратно к ребятам.
— Что-то случилось? — Джастин даже не дождался, пока я сяду обратно в кресло.
Любопытный малый. Пожалуй, самый любопытный из всех, но внешне старается держать
себя в руках при любых ситуациях. Надо бы всё-таки узнать будет, где я слышал
фамилию Финч-Флетчли — парень явно может похвастать неординарным воспитанием.
— Просил завтра с утра быть здесь. Явно что-то связанное с квиддичем.
— Эх… Везёт…
Похоже, парни немного завидовали.
— Мне просто понравилось летать, а остальные решили, что у меня слишком хорошо
выходит, чтобы это игнорировать. Посмотрим, когда дело дойдёт до тренировок именно
в квиддич, а потом и до матчей, — не без усилий подвинув своё массивное кресло к
столу, я стянул с него книгу по зельям. — Может быть я и откажусь. Не хочется слечь
с какой-нибудь неизлечимой травмой. Я и так слишком долго болел.
— А, — отмахнулся Захария, — ерунда.
Ерунда? Довольно странное и пренебрежительное заявление. Захария, увидев мою
реакцию, поспешил исправиться.
— Я имел в виду, что на наших матчах невозможно убиться — чары на стадионе. А
переломы мы лечим быстро. В принципе, даже сломанная в хлам шея — не проблема. Если
помощь окажут раньше смерти мозга. А вот если оторвёт голову…
— Фу, Зак, фу, — скривилась Ханна. — Вот зачем о таком?
— Говорю, как есть, — одним лишь лицом он показал, мол: «Что поделать?». — Стадион
с чарами, смягчающими падение и всякое прочее, за игрой всегда смотрит мадам Помфри
и преподаватели. Конечно, можно влететь в трибуны, разломать собой деревянные
балки, насадиться на одну, но… Если травма не подразумевает мгновенную смерть
мозга, всё можно вернуть на свои места.
От услышанного у меня в голове само собой всплыло лицо Гермионы в десять лет, такое
недоумевающее, но при этом удивлённое и пренебрежительное одновременно. Ей тогда
что-то не понравилось в пижамке, что купили мне родственники.
— Миленько, — повторил я те её слова, вызвав улыбку ребят. — Но жизнь без риска —
уныла и скучна. Совсем небольшая его доза способна скрасить самый серый день.
— Главное, чтобы в земле не оказаться раньше времени.
— Спасибо, Ханна, на добром слове.
***
Прохладный душ бодрит — это знают все, но не все пользуются. К этим людям отношусь
и я. Проснувшись рано утром, я первым делом умылся и привёл себя в порядок, ведь
полноценная зарядка и физические упражнения откладываются из-за необходимости
встретиться с Седриком и Гербертом в гостиной факультета — туда я и направляюсь,
идя по безлюдному и абсолютно тихому коридору мужского крыла факультета.
— Привет неспящим, — махнул я рукой всей факультетской сборной по квиддичу. — Что-
таки случилось, что мне нельзя поспать лишний часок?
— Привет, подходи, — за всех ответил Седрик.
Они стояли чуть ли не посреди гостиной. Стояли полумесяцем, а в ногах у них лежал
здоровенный вытянутый ящик из дерева и фанеры. Он выглядел так, словно сколотили
его вот совсем недавно, а о какой-либо маркировке или обработке лаком или хотя бы
наждаком не шло и речи — даже от входа в мужское крыло я вижу на деревянных брусках
заусеницы, что легко превратятся в занозы, стоит лишь провести по ним рукой.
Подойдя к ребятам, я смотрел на ящик и ждал пояснений.
— Гектор! — Герберт не выдержал и пары мгновений молчания. — Открывай!
Наш вратарь обеими руками указал на ящик.
— Ты бы ещё фомку предложил.
— Да гвозди я уже выдернул. Открывай-открывай!
Наклонившись, я снял крышку с ящика и поставил на пол рядом.
— Воу, выглядит круто!
— А то!
В ящике, почти полностью утопая в соломе, на специальной подставке лежала метла.
Формы её, из-за той же соломы, различить было трудно, а потому я просто взял её за
древко и вытащил. В глаза бросилось не только идеально новое отполированное древко
необычной, по крайней мере для меня, формы, но и металлические подставки под ноги.
Ещё одним необычным моментом было то, что на древке были выступающие вниз и в бока
петли, словно рукоятки. Хотя, судя по обмотке, так оно и есть. Такая же обмотка,
словно у японского меча, была и там, где волшебник может разместить руки при
традиционном хвате за само древко.
Присмотревшись получше, заметил, что древко гораздо массивнее, а его изгибы
напоминают, как ни странно, спортивный мотоцикл.
— Что скажешь? — в глазах Герберта читалось такое ожидание ярких эмоций, словно он
сам сделал эту метлу.
— Тяжелая, — ответил я с максимально серьёзным видом.
— Ха-ха-ха! — никто не сдержал смех, и я улыбнулся в ответ.
— Нужно попробовать, прежде чем что-то говорить, — объяснил я парню причину такого
ответа.
— Да, действительно. Упустил это из вида. Погнали скорее!
Энтузиазм этого парня может быть заразителен. Хотя, почему «может»? Он таким и
является. Мы невероятно быстро выбрались на улицу. На этот раз занимавшийся рассвет
растёкся блёклым серым светом по горизонту — облачность, мрачность, Британские
острова.
— В раздевалку?
— Да к Мерлину раздевалку, Гектор, — махнул рукой Герберт. — Садись, но аккуратнее.
Она особая, ты поймёшь.
Намотав, что говорится, на ус это замечание, аккуратно сел на метлу и аккуратно же
толкнулся ногами от земли — стандартная, если верить книгам, процедура. Зависнув в
полуметре над зеленью поля за стенами замка, я максимально прильнул к древку,
схватившись за рукояти. Такой хват позволял куда лучше держаться на метле за счёт
опор не на центральной оси, а с боков. Опора для ног была вообще божественной — и
почему на других мётлах такого не делают? Теперь у меня есть четыре точки опоры по
обе стороны от центральной оси. Да… Словно в ложементе одной из моделей пустотных
истребителей, на которых довелось полетать осколку пилота. Ну или как на
спортбайке, только ещё более горизонтально и вытянуто.
Погрузившись в ощущения от метлы, почувствовал нечто странное. Так, попробуем-ка
смещение в бока, вперёд и назад.
Резко! Очень резко!
— Ю-ху! — из меня сам по себе вырвался крик.
Мгновенно взлетев на десяток метров и не меняя горизонта метлы, я так же мгновенно
остановился. Раздав серию разнонаправленных мощных импульсов, я буквально нарисовал
вертикальный квадрат с крестом внутри.
— Абсурдно круто! — орал внизу Герберт, а ребята поддерживали его одобрительными
выкриками.
— Так… — сказал я вслух, тем самым усмирив энтузиазм. — Время лётных испытаний.
Ускорение с места — набор скорости просто дьявольский! Смещение вправо, влево,
вверх, вниз — очень быстро, резко и мощно. Чувствуется разительное отличие от
Чистомёта, на котором я летал. Если сравнивать с опытом пилота, то можно провести
довольно занятную ассоциацию. Чистомёт — пустотник с не особо мощным реактором,
маршевым и маневровыми двигателями, а каждый из этих двигателей способен
реализовать лишь небольшой и заранее прописанный процент мощности реактора. Здесь
же мощное всё, но при этом каждый отдельный маневровый двигатель может реализовать
все сто процентов мощности реактора, обесточивая остальные. Учитывая, что я могу,
пусть пока ещё и не идеально, управлять всеми этими «двигателями» так, как нужно
мне, то это не метла — это чудо!
Побесившись ещё минут двадцать в небе и как следует утомив организм мощными
перегрузками, я вернулся к удивлённым и довольным сокомандникам.
— Бешеная метла! — радостно выдал я, сияя улыбкой во все тридцать два. — Просто
бешеная.
— Мы видели, — похлопал меня по плечу Седрик. — И как ты с ней справляешься?
— Просто чувствую, — пожал я плечами.
— Ну что? Я говорил? — Герберт толкнул Седрика плечом. — Я говорил! Короче, Гектор,
история такая…
Около десяти минут наш вратарь объяснял нюансы его идеи, и в принципе, я был
согласен — получить метлу в пользование, выигрывать на ней, а за это ещё и
небольшое вознаграждение будет. Но только если команда будет выигрывать на голевой
разнице. В общем, сугубо рекламная вещь.
— Не думай, что это будет просто, — Седрик хоть и говорил с нами, пока мы шли
обратно в замок, но пребывал где-то в своих мечтах. — Чтобы выиграть на голевой
разнице, счёт должен быть на сто шестьдесят очков больше, чем у противника. Да и я
не должен поймать снитч.
— А ты будешь пытаться поймать его как можно скорее.
Мы прошли внутренний двор перед входом и вернулись в стены школы, в которой ещё
царила тишина, буквально разбиваемая гулкими звуками наших шагов.
— Конечно, — староста вынырнул из своих мыслей. — Если я буду тянуть с поиском и
поимкой снитча, то ловец противника может попросту поймать его раньше, чем мы
забьём шестнадцать квоффлов. Так что, скоро…
— Скоро?
Седрик обернулся ко мне, заговорщически глядя.
— Скоро нам предстоят тренировки, и тебе нужно будет научиться забивать так много и
так быстро, как только сможешь.
Важность момента была прервана громким урчанием живота Герберта. Мы резко встали
посреди главного холла.
— Что? Я есть хочу. Пойдём скорее.
— Обязательно, только Гектор метлу отнесёт к себе.
— Седрик, можно вопрос?
— Да, давай, — кивнул он в ответ и повернулся к остальным. — Идите, я с Гектором до
гостиной.
Мы направились в главную башню, чтобы спуститься на один уровень — именно там наша
гостиная. Хотя, есть как минимум один тайный проход, который мне показал Джастин, а
ему — Эрни.
— Что ты хотел узнать?
— Как мне заказать ингредиенты для зельеварения?
— Что-то особое?
— Нет. Комплекты для первого, второго и третьего курсов.
— О, нет ничего проще. Просто напиши в «Аптеку Малпеппера» и попроси сколько нужно.
По одному комплекту для первого, второго и третьего курса… около пятнадцати
галлеонов. Там во втором курсе есть довольно дорогие ингредиенты.
— А деньги?
— По получении. Статус ученика Хогвартса даёт некоторый кредит доверия. Не
оплатишь — жди втыка и санкций от декана, да ещё и оплатить всё равно придётся.
— Хм, ясно. Спасибо.
Вернувшись в гостиную, где уже потихоньку начинали шататься туда-сюда только
проснувшиеся ученики разных возрастов, я быстро вернулся в комнату и пристроил
метлу в своём закутке. Приняв душ, вернулся и написал письмо в аптеку, перечислив
всё, что нужно и чуть ли не побежал в совятню — настроение хорошее.
За завтраком настроение оставалось по прежнему хорошим, и даже иллюзия пасмурного
неба на потолке ничуть его не портила. Не испортило его и нытьё Малфоя, мол: «Какой
я несчастный», а ныл он весь день — как не встречу, всё ноет, на занятиях ноет, на
переменах, и даже за обедом и ужином в Большом Зале мне казалось, что с того конца
зала, где был стол слизеринцев, доносилось его нытьё. Понятно, что притворяется, но
так противно, аж бесит. Лучше бы сделал вид, словно стоически терпит невыносимую
боль, но гордо идёт вперёд — больше бы «очков» набрал в глазах других, честное
слово.
Вечером, в свободное время после ужина, я занялся тем, что добил оставшееся
количество кулонов, с расчётом «один ученик — один кулон». Ну и как в прошлый раз,
передал все Седрику.
Укладываясь спать после вечернего душа, тешил себя надеждой, что посылка из аптеки
придёт утром.
***
Субботний завтрак — время разнообразия.
Это действительно так, но, к сожалению, не в еде. Отсутствие занятий позволяло
ученикам ходить не в форме по дресс-коду, а в повседневной одежде, хотя некоторые
этой возможностью пренебрегали, продолжая носить форму. Но вот что важно — на таких
учениках форма сидела идеально и всегда была опрятна и чиста.
— …тор. Гектор!
— А? Да, Джастин, меня зовут Гектор, я знаю, спасибо.
— Тц… — качнул он головой, задумчиво крутя вилку с сосиской. — Ты чего такой
взволнованно-задумчивый? Ждёшь посылку?
— Да.
— Ясно, чего ты всё время поглядываешь в сторону окон для сов.
Именно в этот момент около десятка сов влетели в Большой Зал, неся в лапках
различные письма и посылки. Одна из сов направилась к нашему столу, а через миг
аккуратно приземлилась напротив меня.
— Вот, дождался, — Джастин кивнул в её сторону.
Сова протянула лапку с письмом, а на другой лапке я заметил небольшой мешочек.
Проверив письмо и не найдя следов ни магии, ни каких-то более тривиальных
вредоносных веществ, взял письмо в руки и раскрыл. Из аптеки. Посылка в сумочке с
незримым расширением, уменьшена чарами. Сумма тридцать с небольшим галлеонов плюс
доставка — тридцать один галлеон.
Сняв с плеча рюкзак, открыл его и выложил на стол нужную сумму. Только при виде
денег сова подставила лапку с мешочком, позволяя вытащить из него небольшой,
размером со спичечный коробок, свёрток, вместо которого следовало положить туда
денюжку — так я и поступил.
— У-ху… — ухнула сова.
Птица нагло и быстро спёрла с общей тарелки сосиску, и бочком, переваливаясь,
отошла к наиболее свободному пространству. Взмахнув крыльями, легко взлетела и
быстро покинула Большой Зал через окно.
— Наглая птица, — Джастин проводил её взглядом. — Самим сосисок не хватает.
Глядя на уменьшенный магией свёрток, я не совсем понимал, что с ним делать.
— Финита, — сказала сидящая рядом Сьюзен, и я посмотрел на неё. — Чары нужно снять
Финитой.
— А у меня была мысль использовать Энго́ргио.
— Нет, Гектор, — мотнула головой рыжая девочка. — Может произойти наложение эффекта
увеличения на эффект уменьшения. Нужно именно отменить. Если сомневаешься, что
наложено только уменьшающее, то желательно использовать Финита Реду́цио, и вот такой
взмах…
Сьюзен вытащила палочку и показала несложное движение.
— Реду́цио говорится на последней петле, с ускорением на ударном слоге.
— Ага… — я достал палочку. — То есть, по сути, удлиняешь Финиту на петлю, а на
петле добавляешь Реду́цио?
— Именно, — улыбнулась девочка. — Попробуй.
— Финита Реду́цио.
Полностью повторив жест и следуя инструкции, я снял чары уменьшения со свёртка,
который буквально раздулся до своих оригинальных размеров, заняв приличную часть
стола передо мной.
— Хм, работает. Спасибо, Сьюзен.
— Да не за что.
— Реду́цио, — вернул я чары на место, уменьшив свёрток до примерно тех же размеров.
Достав из рюкзака тетрадку и карандаш, вырвал листочек и написал коротенькую
записку Дафне. Взмах палочкой, формула каскадной трансфигурации, и вот вместо
листочка на столе сидит птичка наподобие оригами. Птичка прыгнула, чирикнула, и
плавно взлетела вверх. Сделав круг над нами и привлекая немного внимания, она
плавно полетела в сторону насторожившихся слизеринцев.
Я наблюдал за полётом, за плавным приземлением и за тем, как птичка превратилась в
записку в руках Дафны. Пять секунд, и записка была прочитана и понята. Девочка
нашла меня взглядом и кивнула.
— Как любопытно… — протянула Сьюзен. — Какая интересная история…
— Хочешь убью всю романтику интриги?
— Попробуй.
— В свёртке ингредиенты для зелий. У нас занятия у Снейпа.
— Оу, даже так, — Сьюзен наигранно воодушевилась, как и сидящая рядом с ней Ханна.
— Только ты, она и…
— И Снейп, — закончил я, вместо Сьюзен.
— Убито, действительно, — девочки растеряли весь энтузиазм.
Пока мы говорили, ко мне прилетела та же птичка и превратилась в записку. Помимо
моего текста, там была новая строчка: «После ужина у кабинета зельеварения».
— Ну, вот и всё.
— А что планируешь делать до этого времени?
— Как это «что», Сьюзен? Тренироваться в магии. Патро́нус тот же, хотя бы.
— А ведь и вправду, — Сьюзен и Ханна переглянулись. — Нужно разучить его до похода
в Хогсмид. Иначе он будет напрочь испорчен, я уверена.
Девочки проявили удивительные организаторские способности, за пять минут собрав
всех вместе и перекроив планы парней на свой лад. В итоге мы до самого обеда
просидели всё в той же заброшенной аудитории, отрабатывая различные заклинания, но
делая упор на Патро́нусе. Конечно, были у нас и разные учебники, и перекус, и сок, а
девочки принесли журналы, которые обсуждали во время перерыва. В общем, неплохо,
обыденно — ребята ждали, когда же наконец откроют клубы и кружки. Следует ожидать,
что с началом действия различных кружков и клубов мы будем меньше проводить время
за подобными занятиями.
После обеда мы отправились во внутренний двор, чтобы просто пострадать бездельем в
одной из беседок. Правда, это остальные страдали фигнёй, весело обсуждая всякую
ерунду, а я сидел и практиковал Патро́нус. Ну, как «практиковал» — пытался выполнить
заклинание «по-честному», но быстро перешёл к симуляции позитивных эмоций.
Постепенно, потихоньку, помаленьку наращивая их мощь. Ребята порой выдавали что-то
типа: «Трудяга, не перетрудись», но я лишь улыбался в ответ.
Когда уже почти пришло время отправляться на ужин, из моей палочки начал появляться
тонкий ручеёк серебряно-голубого дыма.
— Мерлинова борода! — тут же выкрикнул Эрни. — Народ, у него что-то получается!
— Просто много труда и перебор воспоминаний, — устало улыбнулся я, будучи полностью
довольным подобным успехом.
Ну, а после ужина я отправился к кабинету Зельеварения. Двери были открыты, а
внутри, за своим столом, сидел профессор Снейп, буквально заваленный свитками с
домашними работами.
Постучав в открытую дверь, заглянул внутрь.
— Разрешите, профессор?
— Проходите, садитесь, — не глядя на меня, Снейп указал рукой на ближний к нему
стол. Только сейчас я заметил сидевшую за ним Дафну, перед которой был разложен
весь нужный инвентарь, а рядом с горелкой стоял на подставке пустой котёл.
Зашёл, сел.
— Гринграсс.
— Грейнджер.
— Какая прелесть, — съехидничал Снейп, размашистым движением перечеркнув чьи-то
труды. — Ингредиенты?
Я вытащил и показал на ладони уменьшенную посылку. Снейп одним движением заставил
посылку перелететь на пол перед ним, а вторым движением палочки развеял чары
уменьшения. Особо не вглядываясь, не проверяя, третьим движением вскрыл одну из
упаковок и слевитировал к нам на стол два набора различных ингредиентов. Очередным
взмахом палочки Снейп заставил появиться на доске рецепт.
— Мазь от фурункулов, приступайте, рецепт на доске, — профессор встал из-за своего
стола и пошёл в сторону кладовки, левитируя за собой оставшиеся ингредиенты.
Глянув на Дафну, что уже вовсю хозяйничала на столе, расставляя в одной ей ведомом
порядке плошки с ингредиентами и внимательно читала рецепт с учебника, я не мог не
обратить её внимание на в очередной раз повторившийся факт.
— На доске немного другой рецепт, опять. Учебники так плохи? — тихо шепнул я,
обращая на себя внимание.
Дафна спокойно глянула на меня, на доску, задумалась на пару мгновений, и в итоге
закрыла учебник, отложив его на дальний угол.
— Как и всегда, — коротко кивнула она своим собственным мыслям.
— Давай я займусь зубами, в этом у меня опыт, и… — я глянул на рогатых слизняков.
Живых. — Кажется, у меня пара вопросов к профессору.
Профессор к этому моменту уже вернулся и благополучно продолжил проверять работы,
то и дело незначительно кривясь при виде очередной текстовой самодеятельности за
авторством учеников.
— Профессор Снейп.
Снейп поднял на меня взгляд.
— Да, мистер Грейнджер?
— Профессор, — я встал. — Касательно рогатых слизней. В момент опасности они
выделяют особый нейротоксин и если верить таблицам совместимости ингредиентов, то в
контакте с иглами дикобраза он может вызвать гипертермическую реакцию. Следует ли
снять зелье с огня и за счёт этой реакции оно дойдёт до готовности, или нужно
серебряным ножом разделить тело слизня в сагиттальной плоскости?
Профессор внимательно смотрел на меня, постукивая пальцем по столу.
— И что же даст вам сагиттальное разделение слизняка, тем более серебряным ножом?
— с лёгкой ехидцей в голосе спросил он.
— Умертвит слизня таким образом, что он не почувствует опасности и не выработает
нейротоксин. При этом остальные важные для зелья органы останутся неповреждёнными
из-за парного симметричного в этой плоскости строения тела слизня.
Профессор кивнул.
— Ответ на ваш вопрос довольно прост, мистер Грейнджер. Правильная разделка слизней
требует опыта, которым очень немногие могут похвастать. Потому следует использовать
целых и живых рогатых слизней, а зелье снять с огня перед использованием игл
дикобраза.
— Спасибо, сэр, — кивнул я и готов был сесть.
— И о необходимости снятия зелья с огня сказано в инструкции к зелью в учебнике и
на доске. Минус балл, мистер Грейнджер, за невнимательное чтение учебной
литературы.
Ну, иначе и быть не могло. С другой стороны, это чисто символический «минус балл»,
ведь если бы Снейп хотел наказать, то снял бы много больше. Вон, Поттер и компания
аж в минус пятнадцать уходят за одно занятие.
— Откуда знаешь? — спросила Дафна, судя по лицу, чисто из вежливости.
— Книжки читаю, память хорошая. Да и это действительно интересный вопрос, не
оговоренный в рецепте.
— Ясно. Будешь резать?
— Могу, но сейчас у нас одно зелье на двоих. Готовил бы своё личное, попробовал бы,
а так — нет.
Дафна кивнула, и мы приступили к готовке зелья.
К концу отведённого времени, когда оставалось только выдержать зелье на
определённой температуре до готовности, Снейп вдруг заговорил:
— Вы используете довольно специфическую терминологию, мистер Грейнджер.
Намереваетесь податься в медицину?
Этот вопрос застал меня врасплох. Пока что я лишь налаживал связи, адаптировался к
социуму, а вовсе не планировал будущее. Чего хочу я? Что подсказывает мой личный
опыт, и лоскуты воспоминаний осколков?
— Похоже, я вновь переоценил интеллектуальные возможности ученика, — хмыкнул
профессор.
Самой интересной и разнообразной была жизнь эльфа. Но из этих воспоминаний ясно,
что она была такой вовсе не из-за того, что принадлежала эльфу — у некоторых из них
не жизнь, а болото и скука. Причина в другом. Причина, что вынуждала его
путешествовать, познавать мир, оказываться в самых разных ситуациях и передрягах, о
которых в памяти остались лишь упоминания, но остались же.
— Целитель, профессор.
Снейп в удивлении выгнул бровь.
— Целитель?
— Да, сэр. Но сначала нужно стать хорошим учеником Хогвартса и благополучно этот
путь завершить.
— Что же. Учитывая ваше прошлое, такое стремление вполне объяснимо. Но это очень
сложный путь. Возможно, вам стоит обратить внимание на специальность Аврора? Или
клерка в министерстве? — Снейп ухмыльнулся куда более явно, чем когда-либо прежде.
— Ученикам Хаффлпаффа очень хорошо удаётся быть клерками.
— Если им это даётся так же легко, как преподавание у учеников Слизерина, то я,
пожалуй, начинаю переживать за эффективность нашего госаппарата.
— Хм. Небезосновательно, мистер Грейнджер.
Зелье дошло, мы сняли котёл, а Снейп проверил качество продукта, приглядевшись и
принюхавшись.
— Это даже можно применять, — сухо отметил он. — В крайнем случае. Свободны.

========== Глава 10 ==========

Рутина — страшная вещь, что убивает интерес и тягу к жизни. Это действительно так,
но есть простой и верный способ справиться с этим — дисциплина и неуклонное
следование графику, наряду с избеганием тех вещей, что вызывает раздражение. С
последним у меня проблем особых нет, и даже то, что гостиная факультета напоминает
нору хоббита, постепенно перестало меня как-либо трогать. Адаптация — великая сила!
Ну, а график помогает переводить рутину в рефлекторный каждодневный «ритуал» —
сделал и не заметил никакого психологического давления.
С понедельника третьей недели обучения, с тринадцатого сентября, весь мой график
окончательно сформировался и стабилизировался.
Декан, мадам Спраут, оказывается, имеет привычку довольно часто посещать гостиную
факультета, справляясь о нуждах учащихся, их успехах, тревогах и неудачах, давая
дельные советы и оказывая поддержку. В подобном я, вроде как, не нуждаюсь, но мне
достоверно известно, что мадам Спраут интересовалась моими успехами у
одногруппников.
Седрик не без боя вызнал у МакГонагалл график тренировок, и теперь мы могли
тренироваться два раза в неделю на поле для квиддича, играя непосредственно в
квиддич. Хотя, правильнее было сказать, что это была игра в одни ворота — охотники,
среди которых был и я, атаковали кольца, загонщики пытались доставить нам
неприятности, стараясь как-либо выбить при помощи летающих туда-сюда
самонаводящихся чёрных мячей, бладжеров. Вратарь, естественно, защищал кольца, а
ловец, Седрик, тренировался в поиске снитча, но и ему порой доставалась доля
внимания от бладжеров.
Подобные тренировки я посчитал малоэффективными как минимум для вратаря и ловца, а
потому начал обдумывать проект тренировочных артефактов, благо даже у самого
Седрика идей было море по этому поводу.
Учёба проходила спокойно и размеренно, а часть свободного времени я тратил на
практику заклинаний в неиспользуемом классе вместе с ребятами. Правда, не
чувствуется в них особого энтузиазма, разве что Джастин прилагает усилия, но ровно
до тех пор, пока не выполнит новое для себя заклинание или чары пару раз. Выполнит,
восхитится, и забудет. Это всё неудивительно, ведь заставить детей учиться не так
уж и просто, даже если это магия, нечто новое и неведомое. Вон, чистокровные и
полукровки вообще учатся, потому что надо, а не от большого желания. По крайней
мере из тех, кого я знаю лично и с кем провожу время. Хотя есть и исключения. Тот
же Седрик, к примеру, очень много времени проводит за изучением и отработкой
магических приёмов, а ведь ещё и обязанности старосты выполняет. Думаю, есть и
другие, не уступающие в старании.
В среду пятнадцатого я подошёл к близнецам Уизли и прилюдно, хоть и не в большом
зале, купил у них свой собственный согревающий кулон. Забавно было видеть, как они
рекламируют мне мой же товар, при этом заканчивая один за другого свои реплики.
Похоже, они понятия не имели, кто является создателем этих кулонов, и это хорошо.
К концу третьей недели начались какие-то унылые брожения на потоке. Хотя,
слизеринцев с моего курса, похоже, наоборот, что-то позабавило. Этот вопрос я
поднял на обсуждении за завтраком в четверг, а ответ получил, разумеется, от
девочек.
— Просто профессор Трелони напророчила Поттеру скорую и ужасную погибель, —
печально вздохнула Ханна. — Это печально. Жаль, очень жаль.
— Что именно?
— Как «что», Гектор? Если с Поттером что-то случится, то кто будет оттягивать на
себя внимание особо активных слизеринцев типа Малфоя?
— Хм… Ты не веришь в пророчества?
— Верю, Гектор, ведь есть истинные пророчества. Но гадание на кофейной гуще, или по
чаинкам, или хиромантии… Нет уж, увольте. Тут без таланта делать нечего.
— Зачем тогда ходите туда?
Ханна улыбнулась мне в ответ.
— Так это же такая благодатная почва для рассады слухов и пересудов. Грех не
воспользоваться. Да и забавно это.
Ну, а в пятницу профессор МакГонагалл развеяла все опасения за жизнь Поттера,
коротко, в паре фраз высказав своё отношение к прорицанию как к науке, и к Трелони
как к преподавателю.
Дни шли один за другим, учёба спорилась, а отношения с ребятами в норе хоббита, да
и с других факультетов, были довольно ровными, стабильными. Малфой с компанией не
чудил, полностью отдав себя отыгрышу роли смертельно раненого, попутно досаждая
Поттеру и Уизли всеми доступными методами. Гермиону, стоит сказать, он не трогал,
пока та сама не начинала лезть в мальчишеские разборки. Хотя и сама Гермиона
перестала особо заступаться за парней, а ближе к середине сентября я выяснил в чём
проблема. Выяснил совсем случайно — подслушал, стоя за углом одного из коридоров.
Оказывается, ещё в начале этого года у них была размолвка — Рон Уизли подозревал
рыжего кота Гермионы в том, что он сожрал его крысу. Живоглот, что за чудное имя
для кота, ещё в поезде покушался на эту крысу, а после того, как поезд посетили
дементоры, крыса исчезла, и больше её никто не видел. Вот Рон и подозревает
Живоглота, мол, сожрал под шумок. И сейчас, к концу сентября, размолвка достигла
своего апогея — крысы нет, Живоглот охотится на любую живность, Рон в печали,
Гермиона всё отрицает. Ну, это их проблемы. Подумаешь, крыса. Да ещё и двенадцать
лет прожившая. Волшебная, наверное.
Самым проблемным лично для меня оказался факт приближения дня рождения Гермионы. Я
не любил праздновать подобное в прошлой жизни, и это я помнил отчётливо. Эльфы тоже
подобным не страдали, отмечая лишь начало и конец этапов становления эльфа, типа
младенчество, детство, отрочество, и прочее подобное. Потому и не следящие за
календарём эльфы порой даже не могут сказать, сколько именно им лет — обычно такое
начинается после двух-трёх сотен лет. В противовес этому, гномы придают большое
внимание возрасту, но от осколка гнома слишком мало осталось. Вот и оказался я в
лёгком, но решаемом затруднении.
Сидя в гостиной факультета вечером пятницы, глядя на мирно текущий быт, я размышлял
о том, что недостаточно хорошо знаю Гермиону, чтобы осознанно выбрать подходящий
подарок. При этом и общаться мы друг с другом не особо спешим. Но ведь можно что-то
сделать и своими руками?
Покивав своим мыслям, я ушёл в комнату и скрылся в своём закутке. Сев на кровать,
достал палочку и сконцентрировал воздух вокруг, выбрав его целью для
трансфигурации. Ну, а что? Проблема исключений законов Гампа, а конкретно того, что
нельзя трансфигурировать неисчислимый объект типа воздуха, заключается именно в
сознании и восприятии мира — человеку трудно представить, визуализировать, ощутить
определённый объём воздуха в отдельности от остальной атмосферы. Я не являюсь
исключением, но обхожу этот момент, увеличивая плотность воздуха в определённом
объёме и точно контролируя выходящий поток магии из палочки, что укутывает собой
именно этот объём, не пытаясь рассеяться по всему воздуху.
Взмах палочки, удержание в голове нужных формул трансфигурации и закрепления оной,
и вот на кровать упал широкий и плоский металлический браслет зеркальной чистоты
обработки. Спустившись с кровати на пол, выкатил из-под неё свою импровизированную
наковальню на колёсиках, положил на неё браслет, взял в руки кувалду и… Убрал её в
сторону. Нужно делать новую, а потом вообще подумать об универсальной, на которой
можно будет заменять ударную плоскость с оттисками нужных мне рун или контуров. А
пока придётся создать новый молот.
Контур, который я буду «вбивать» в браслет, я решил выдернуть из памяти эльфа, а
точнее, использовать упрощённую версию Малого Очищения, скомбинировав с отводом
сглазов и согревающим. Дело не особо сложное, нужно лишь визуализировать их,
соединить нужные фигуры и руны, как я делал для создания своего, модифицированного
Малого Очищения, и внедрить в ударную часть молота. На другой же стороне молота
будет та самая гномья рунная вязь, что во время удара молота пропускает через него
энергию, «вбивая» эффект, заложенный в оттиске в заготовку. Занятно, кстати, то,
что в ходе подобной работы с артефактами, заготовка покрывается словно бы лазерной
гравировкой, только глубокой — отсюда и искры, летящие из-под молота. А ещё более
занятно то, что чем красивее, правильнее и качественнее гравировка, тем выше
качество артефакта и чар.
Посмотрев на получившийся молот, примерился к заготовке браслета. Замах, удар —
искры и звон, а по руке прошла сильная вибрация. Казалось, звенели даже стены. Всё-
таки гномы знали толк в строительстве, и уж вибрации от их деятельности и магии
никогда не перемещались по стенам.
Взяв в руки браслет, я не смог сдержать удовлетворённого кивка, хотя и осколок
гнома был недоволен незначительными недочётами — не идеал, видите ли! Но для идеала
нужен очень точный перерасчёт контуров именно под такой метод изготовления, а как
это делать мне неизвестно — нет этого в памяти. Нет, и всё тут. И как к этому
прийти мне пока тоже неизвестно.
Проверив браслет, понял, где кроется недостаток — не особо хорошая
энергоэффективность. Но тут стоит понимать, с чем сравнивать. Для местных он вообще
работает, как говорится, на Святом Духе, а вот для эльфа или гнома он показался бы
несколько прожорливым. Что тут скажешь? Другие реалии, другие потребности, другие
стандарты.
Положив браслет во внутренний карман мантии, спрятал всё под кровать и отправился
прочь из комнаты. Первый этап выполнен.
***
Воскресным утром девятнадцатого сентября я был полон энтузиазма найти профессора
Флитвика и показать ему браслет. В нём нет чего-то подозрительного, но зная
Гермиону, она точно порадуется, если взрослый, да ещё и волшебник, да ещё и
профессор, одобрит её подарок. И нужен торт… Такие мысли из-за дня рождения сестры,
или из-за сладкого десерта на завтраке?
— Джастин. Где взять торт?
— Торт? — парень оторвался от своего десерта, неожиданно поданного на завтраке в
Большом Зале.
— Да, торт.
— Эм… Закажи у домовиков на кухне.
— И как я сам не догадался!
Тянуть с этим делом не стал. Седрик показывал кухню ещё в первый день, но нам,
«барсукам», искать её не нужно — каждый день мимо ходим. Так что без проблем
добрался до большой картины-натюрморта, и пощекотал нарисованную грушу. Та самым
настоящим образом захихикала, попрыгала в нарисованной тарелке, а картина открылась
вовнутрь, пропуская меня.
Кухня Хогвартса поражала. Но не чем-то удивительным, а полнейшим «прошлым веком».
Похоже, это единственное место в замке, вообще никак не тронутое прогрессом.
Большой каменный зал с предельно старомодной и простой деревянной мебелью,
множеством печек с магическим бездымным огнём, большие столы, что стояли абсолютно
так же, как и в Большом Зале, прочая мелочь… И к этой мелочи можно отнести огромное
количество мелких и непропорциональных гуманоидов, худых-худых, с карикатурными
лицами и большими заострёнными ушами. Одеты они были в различные наволочки,
полотенца и прочие тряпки разной степени поношенности.
При виде меня, эти существа тут же проявили радость и спешно приблизились. Подобная
реакция даже вызвала опаску. Те крохи магии, что испускает моё тело просто
существуя, начали поглощаться этими карликами, и это меня удивило — я думал, что
все магические существа в этом мире являются прирождёнными пользователями
внутренней энергии, но нет. Похоже, эти мелкие не имеют связи с какими-либо
энергетическими измерениями.
— Юному волшебнику что-то нужно? — с надеждой посмотрел на меня один из них, что
подобрался ближе всех.
Остальные выражали точно такую же надежду.
— Нужно, — кивнул я, и это вызвало ещё большее воодушевление у маленьких существ.
— Нужен торт. Вкусный, человека на четыре. Тематика — день рождения девочки. Но без
перебора.
Коротышки неистово закивали, будучи полностью довольные поручением.
— А вы, кстати, кто такие вообще?
Один из тех, что постарше, посдержанней, не спешил радостно бежать и выполнять
просьбу, а в его взгляде на остальных читалась стариковская радость за младшее
поколение.
— Домовики, юный волшебник, — проскрипел этот коротышка, глянув на меня. — Домовые
эльфы.
— П-ф-ф… кха… — я поперхнулся собственной слюной. — Эльфы?
— Именно, юный волшебник.
Осколок эльфа пылал праведным гневом, и я хотел искренне возмутиться, но, как ни
странно, крупицы опыта этого же осколка вынудили меня остудить пыл, сесть и
подумать. Далеко ходить не стал, и присел на табуретку за один из столов, а один из
этих «эльфов» принёс мне прохладный апельсиновый сок. И где добыл? Хотя, какая
разница — кроме сока в соке ничего не было, и это главное.
Эльф… Эльф — словесная ассоциация моей основы личности. Она наложилась на
воспоминания осколка эльфа, что привело к такому вот казусу. В местных же реалиях
слово «эльф» ассоциируется отнюдь не с тем народом, а с мелкими проказливыми
фейками, чертенятами, пикси и прочими волшебными существами. У тех же, «правильных»
эльфов, если копнуть воспоминания поглубже, есть совсем иные самоназвания —
минно́нар, квенди, эледрим, зависит от языков.
В местной же мифологии тоже есть упоминания о похожем народе, но, если верить даже
волшебной литературе, это замшелый миф древних времён даже для них, не раз и не два
переделанный и приукрашенный. Туат Де, если мне не изменяет память о тех текстах,
что мне были совсем не интересны и о тех, что видел мельком. Просто дивные сказки,
разительно отличающиеся между обычным и волшебным мирами.
Более-менее придя в чувство от неожиданного открытия, движением руки выдал поток
неоформленной нейтральной энергии, волей удерживая её от спонтанного колдовства.
Домовики мгновенно «высосали» её из воздуха, и принялись работать с ещё большим
оживлением.
— Спешка ни к чему, нужно качество, — сказал я старому и довольному домовику.
— Конечно, юный волшебник.
Получив понимающий кивок от этого существа, я спешно покинул кухню от греха
подальше. Тяжело им тут, наверное. Эти существа явно предрасположены к поглощению и
накоплению неоформленной нейтральной энергии, но такая в пространстве надолго не
задерживается, стремясь создать из себя хоть что-нибудь. Не удивлюсь, что эти
существа каким-то образом привязываются к конкретному волшебнику, поглощая
небольшие излишки его энергии. Но, с другой стороны, Хогвартс для такой общины —
идеальное место. Тут всё пропитано оформившейся магией, и нейтральная энергия
способна довольно долго находиться здесь пусть и в разреженном, но неизменном
состоянии.
Выйдя в коридор и добравшись до главной башни, я отправился по перемещающимся
лестницам в башню Рэйвенкло, к аудитории Чар и Заклинаний. Постучавшись, заглянул
внутрь — пусто. Но дверь в смежный кабинет в конце зала была открыта. Пройдя
аудиторию и аккуратно обойдя сложенные вокруг преподавательской кафедры книги, я
добрался до этой двери и постучал уже в неё, заглядывая внутрь.
— Да-да? — отозвался профессор Флитвик, сидящий за массивным и дорогим рабочим
столом.
— Доброе утро, профессор.
— А, мистер Грейнджер, — улыбнулся он, — проходите, присаживайтесь.
Последовав приглашению профессора, я прошёл в кабинет и сел на стул напротив его
стола. Кабинет был сугубо рабочим, не личным: горы бумаг, документов, шкафы с
различными учебными пособиями и книгами.
— Что вас привело ко мне в законный выходной?
Я достал из внутреннего кармана мантии браслет и положил его на стол перед
профессором. Маленький волшебник приподнялся в кресле и магией притянул поближе
браслет, разглядывая через аккуратные очки.
— Хотел подарить этот браслет сестре на день рождения, но хотелось бы ещё и
убедиться, что он делает только то, что должен, и ничего лишнего. Сами понимаете,
как могут быть опасны и непредсказуемы предметы в волшебном мире.
— Безусловно, мистер Грейнджер, — не отрываясь от разглядывания браслета ответил
профессор. — Я прекрасно вас понимаю и полностью одобряю ваш выбор. Но если я найду
следы Тёмной Магии или проклятий, то придётся вам обратиться к профессору Снейпу.
Он среди нас самый сведущий в этой области.
— Безусловно.
Флитвик ещё минуту разглядывал браслет со всех сторон, не поднимая его со стола.
Покивал сам себе, вытащил свою палочку и сделал пару пассов над ним.
— Что он должен делать, мистер Грейнджер?
— Защищать от сглазов, согревать и помогать организму в очищении от всего лишнего,
улучшая способности к самоисцелению и прочей… Хм… Как там было… Самоотладке
организма, во.
— Занятная вещица, — вновь кивнул Флитвик, и начал совершать очередную серию пассов
над браслетом.
Профессору потребовалось не меньше десяти минут, чтобы закончить с этим делом,
положить палочку на стол и посмотреть на меня довольным взглядом.
— Браслет полностью безопасен и делает то, что вы и заявили. Можете смело дарить
его вашей сестре и ни о чём не переживать.
— Отрадно слышать. Но… Можно самую малость обнаглеть?
— А разве вы не «уже́»? — улыбнулся профессор, хитро сощурив глаза.
— В самом деле, — отзеркалил улыбку я. — Дело в том, что если аж сам профессор
Флитвик напишет коротенькую записку, мол: «Браслет проверен и одобрен, пользуйтесь,
и поздравляю с Днём Рождения», то для неё это будет прямо очень хорошим подарком.
Больно уж она зависима от внимания и одобрения старших и сведущих людей. Не важно в
чём сведущих.
— Действительно, — важно кивнул Флитвик. — Я заметил такой порок за мисс Грейнджер.
Что же… Мне не составит труда написать подобное.
Профессор жестом руки слевитировал откуда-то довольно качественный пергамент,
взялся за перо, макнул в чернильницу и быстро написал записку крайне аккуратным
каллиграфическим почерком.
— Держите, мистер Грейнджер. Обрадуйте сестру в праздник.
— Спасибо, профессор, — кивнул я с искренней улыбкой и встал с кресла, забрав
браслет. — Хорошего дня.
Покинув кабинет, а следом и аудиторию, направился в главную башню. Зарулив в одну
из ниш, воспользовался безумным преимуществом, которое даёт владение внутренней
нейтральной энергией — безграничным, насколько хватит мозгов, воли и фантазии,
колдовством. Окутав себя плотно прилегающим и густым слоем энергии, максимально
чётко, по заветам эльфийского осколка, представил, как становлюсь незаметным для
всех, невидимым. Напрячься пришлось нехило, и в основном лишь для того, чтобы магия
в своей большой концентрации не стала делать что-то ещё, помимо воплощения моих
желаний. Да, это одна из сложностей работы с внутренней энергией — затраты волевых
усилий равно пропорциональны её объёму и плотности. Хоть владение подобной силой
даёт безграничные возможности, но скудость ума человеческого эти возможности
беспощадно режет.
Подняв перед глазами руки, я их не увидел. Следом заметил, что перестал краем глаза
видеть собственный нос — объект, что всегда так или иначе находится в поле зрения.
Как же, всё-таки, абсурдна сила волшебника с нейтральной внутренней энергией.
Абсурдна сила, и то, как ей учат «не пользоваться» — именно такое ощущение
возникает от обучения. Но это ещё не значит, что в этом нет смысла или пользы, и
пользу эту я найду, соберу, освою и пойму. Со временем. Безосновательная спешка ещё
никого до добра не довела.
В таком вот состоянии я направился к портрету Полной Дамы, что охраняет проход в
гостиную Гриффиндора. Мимо прохода не пройдёшь — он на большом лестничном пролёте,
а снаружи в этом месте башня Гриффиндора вплотную прилегает к главной. Спрятаться
тут негде, укромных мест нет, а на стенах повсюду портреты и картины. Хотя, стены
главной башни почти полностью закрыты портретами, картинами и прочей анимированной
живностью.
Ждать пришлось недолго. Мимо проходящие ученики меня вообще не видели, а я
поддерживал чары, иногда подкачивая в них энергию. Затратно… Как же это затратно!
Осколки волшебников негодуют, видя такую трату энергии. Но негодуют тихо —
ассимиляция не останавливается ни на миг.
Вот, наконец-то, появился не ученик других факультетов, праздно шатающийся по
башне, не выходящий из гостиной гриффиндорец, а именно входящий. Какой-то кудрявый
парнишка с плёночной зеркалкой и громоздкой вспышкой.
— Фортуна Майор! — громким шепотом сказал он портрету, оглядываясь по сторонам.
— Всё верно, — грудным голосом ответила Полная Дама на портрете, и тот отъехал в
сторону.
Вот и всё. Совершенно секретная информация получена.
С чистой совестью я отправился по своим делам. Например, нужно посетить
библиотеку — Седрик посоветовал несколько книжек о магическом мире и различных
животных, да и художественную литературу нужно взять к следующему уроку, хоть он и
только в четверг.
Вечером, сразу после ужина, я отправился на кухню Хогвартса, где домовики меня
вновь встретили с большим энтузиазмом. Они торжественно, аж вчетвером, вынесли мне
не такой уж и большой, но довольно красивый торт с шоколадным кремом, а надпись
посреди художественно оформленных украшений с уклоном в девчачий стиль, говорила:
«С Днём Рождения». Ну, я сам просил без перегибов.
— Вот, юный волшебник, — радостно распинался один из домовиков, когда другие
водрузили торт на стул. — Как вы и просили.
Домовики накрыли торт коробочкой, подвязали ленточками, и вообще, придали вид
шикарного подарка.
— Вы отлично постарались, спасибо.
С этими словами я выпустил нейтральную энергию в пространство, и она тут же была
поглощена домовиками, пришедшими в своеобразный наркотический кайф. Не став мешать
им получать удовольствие от жизни, я взял упаковку и вышел с кухни. Оглядевшись, не
увидел никого.
Сконцентрировав вокруг себя нейтральную энергию, заставил её сменить отличительные
знаки моей формы на гриффиндорскую, а самого себя сделать неприметным глазу, не
цепляющим внимание, не вызывающим интерес. Конечно, если под таким эффектом я
заявлюсь в клоунском наряде на собрание акционеров фирмы, на меня обязательно
обратят внимание из-за несоответствия, но потому я и символику сменил.
Без проблем добравшись до входа в гостиную факультета львов, посмотрел по
сторонам — сверху и снизу на лестницах то и дело кто-то шумел, бежал, шёл, в общем,
жизнь кипела, но конкретно здесь было довольно тихо и выжидать чего-то смысла нет.
— Фортуна Майор, — произнёс я, а портрет Полной Дамы тут же отъехал в сторону,
открывая проход.
Длинный и невысокий каменный коридор окончился до безобразия шумной круглой
гостиной в алых цветах. Тут и там хаотично стояли диваны, кресла, горел камин,
громко общались ученики, кто-то пристроился на полу у камина и бесстыдно обжимался,
лобызаясь. Нормальная тема. Вон, кто-то из старших азартно во что-то играли,
оккупировав стол, диван, пару кресел и подоконник, при этом то и дело хлобыстав
что-то из тёмных бутылок. Типичная общага.
Не став задерживаться в проходе, пошёл так, словно знаю, куда иду. Но стоило
сделать пару шагов, как я увидел Гермиону. Она сидела в кресле и читала здоровенную
книгу. Слева от неё был стол, а по другую сторону стола, игнорируя существование
девочки, сидел Уизли и играл с Поттером в шахматы. Создавалось такое впечатление,
словно они и не общались никогда, а сейчас упорно не замечают существование друг
друга.
Смело направившись в её сторону, я держал на лице ухмылку от происходящего. Но, мне
не всё ли равно? Дети. Им свойственно дуться на других из-за мелочей, но при этом
они истово считают себя взрослыми. Это прелестно и мило, так и хочется выдать
какую-то подначку.
— Привет, — я склонился над Гермионой, поставив коробку с тортиком на стол слева от
неё.
— Эм… — она нехотя оторвалась от чтения книжки, и явно хотела выдать какую-нибудь
отповедь.
— С Днём Рождения, Герми, — я положил на раскрытые страницы книги браслет. — А это
от Флитвика. Поздравление, и заверение в том, что браслет работает так, как надо.
— Гектор, — громким шепотом выдала она, глядя на меня с шоком и удивлением.
— Откуда форма… И как ты попал…
— Это важно? — ухмыльнулся я. — Смотри…
Я взял браслет и надел на левую руку сестры. Как только он оказался на месте, сразу
ужался до подходящего размера.
— Он защитит от сглазов и слабеньких проклятий, которыми так любят баловаться в
школе, — начал я рассказывать о браслете, пока Гермиона продолжала удивлённо
переводить взгляд с меня на браслет.
— Он поможет следить за здоровьем, вымывая из организма всё лишнее и ненужное. А
ещё он создаёт вокруг тебя комфортную температуру. В разумных пределах. Зимой
гулять голышом не рекомендую.
— Гектор! — всё так же шепотом возмутилась она, чуть покраснев. Что, гуляет, что
ли?
— Прочитай записку от Флитвика.
— Профессора Флитвика, — поправила она, словно на рефлексах.
— И тортик попробуй. Можешь с друзьями помириться с его помощью.
— Откуда ты…
— Хогвартс слухами полнится. Не унывай, — я поцеловал её в лобик, из-за чего она
покраснела пуще прежнего. — С Днём Рождения.
— Спасибо… — тихо пробормотала она, но я уже развернулся уходить.
Так же быстро, как зашёл, я покинул гостиную.
— А ты кто?
Девичий голос на лестничном пролёте заставил меня обернуться. Как я и предположил,
основываясь на голосе, это была девочка лет двенадцати-тринадцати. Огненно-рыжие
волосы, настороженный взгляд болотно-зелёных глаз, правильные черты лица — очень
яркий и «правильный» образ.
— А ты кто?
— Отвечать вопросом на вопрос — невежливо, — девочка сложила руки на груди, глядя
на меня крайне серьёзным взглядом. Ух, чувствую буйный нрав. Тут манеры не нужны.
— Гектор, — я выжидающе смотрел на девочку.
— Джинни. Джинни Уизли.
— О, очень приятно, — я протянул руку, и девочка сугубо автоматически её пожала,
лишь спустя миг отдёрнув.
— Я не видела тебя среди гриффиндорцев ранее.
— Этому есть объяснение, — я повёл рукой от шеи вниз, меняя цвет галстука и
остальных аксессуаров на мантии, в том числе и цвет подкладки. — Я с другого
факультета…
Девочка явно хотела крикнуть, или что-то типа того, дабы поднять тревогу.
— …пришёл поздравить сестру с Днём Рождения.
— Сестру? — с сомнением уставилась на меня эта «Джинни».
— Да. Гермиону Грейнджер.
— А-а-а, так ты Гектор Грейнджер, — во взгляде огненно-рыжей девочки остались лишь
незначительные следы подозрительности. — Я слышала о тебе.
— Надеюсь, только хорошее. Дабы скрасить наше знакомство…
Создав вокруг руки сгусток воздуха, достал палочку, чем заставил занервничать
девочку, пустил поток смеси нейтральной энергии и энергии жизни, воплощая один из
«цветочных» контуров из осколков памяти эльфа.
На моей руке сформировался цветок из множества огненно-рыжих лепестков. Память
подсказывала, что он похож на мексиканскую циннию, но это было не совсем так.
— Огненная звезда, А́стра И́гнис. Держать нужно в воде, как кувшинку, — я передал
цветок в руки завороженно смотрящей на него девочке. — Живя в воде, она словно
вопреки обстоятельствам цветёт огнём.
Я коснулся пальцем лепестка, по которому прошли волны настоящего, не обжигающего
пламени.
— Как?.. — не сводя с цветка глаз, спросила девочка.
— Магия, Джинни, — пожал я плечами. — Не прошу, но надеюсь, что мой визит в вашу
гостиную останется между нами.
Я с улыбкой, словно чеширский кот, исчез в пространстве, а девочка заозиралась, ища
меня. Наивная.
Что же, миссия выполнена. А главное, момент удачный — удивил и, надеюсь, порадовал,
во время душевных терзаний из-за ссоры с друзьями, так ещё и средство дал для
примирения. Даже слепой и глухой заметил бы тягу Уизли к еде, и мимо тортика он не
пройдёт. Главное то, как подаст это дело сама Гермиона.
***
С началом четвёртой недели обучения открылись клубы и кружки, но сам я пока не
проявлял тяги к чему-то из довольно скудного списка. Но вот мои товарищи, кроме
Джастина, так или иначе участвуют в этих клубах, что привело к сокращению
количества наших общих занятий. Джастин, кстати, сетовал, что в школе уже который
год не может сформироваться какой-нибудь клуб вокально-инструментальной тематики,
не считая хора под руководством профессора Флитвика.
— Я бы туда пошёл, — сказал он за ужином в пятницу. — Но классический академический
вокал мне никак вообще не нравится, да и не певец я особо. А вот поиграть на чём-
нибудь я бы не отказался. Может даже научиться это нормально делать.
В общем, учёба шла.
Самым популярным предметом во всём замке стала Защита от Тёмных Искусств. Если
верить разговорам учеников, то Люпин является чуть ли не лучшим преподавателем
этого предмета, и это мог подтвердить ученик любого года обучения. Интересно, с чем
связан такой феноменальный кадровый голод?
Погрузившись в рутину, но превратив её в график жизни, я спокойно и неспешно изучал
магию, стараясь лишний раз не высовываться наружу — дементоры раздражали. Против
них, конечно, я отработал заклинание Патро́нуса до состояния тумана или же щита, но
нужно понимать — тренировка в классе, это «сферический конь в вакууме». Не стоит
обнадёживать себя тем, что якобы смогу отогнать дементора в полевых условиях и при
использовании местной школы волшебства. И да, мне интересно, что стало с тем
ростком, но пока что я не собираюсь бегать по окрестностям и искать его — это
неразумно в текущей ситуации.
Практика в зельеварении с Дафной и под присмотром профессора Снейпа шла
семимильными шагами. Купленные ингредиенты уходили с огромной скоростью, ведь
дополнительные занятия у нас были чуть ли не до отбоя, а готовили мы по четыре-пять
зелий за раз. Конечно же, с одобрения профессора, мол: «Вы ещё ничего не сломали,
не взорвали, не расплавили, и мне интересно, надолго ли вас хватит».
Самое обидное для меня было в том, что после инцидента на Уходе, Хагрид явно
растерял уверенность в себе, а может быть и сверху кто выразил настоятельную
просьбу, мол: «Поумерь пыл, дядя». В общем, уроки стали унылыми настолько,
насколько это возможно — уход за флоббер-червями. Ладно бы это были какие «личинки»
Шаи-Хулуда… Интересно, а это название и ассоциация с червяком из какого закоулка
памяти вылезла? И что такое «Бене Гессерит»? В общем, печально. Но, я не унывал,
проводя над ними эксперименты с энергией жизни. Пока что всё шло хорошо, а если
конкретно, то не произошло ничего плохого. Да и вообще ничего не произошло —
настолько эти черви унылы.
В начале октября осень, наконец-то, начала проявлять свой мрачный и склизкий
характер — участились туманы даже днём, вечно пасмурное небо, с которого то и дело
лил дождь. Именно в начале октября, перед очередной тренировкой по квиддичу, Седрик
попросил нас всех задержаться в раздевалке и поведал, что в первом матче этого
года, против гриффиндорцев выступим мы.
— Нам придётся сильно поднапрячься, — говорил Седрик, собрав нас всех в круг.
— Оливер Вуд наверняка будет выжимать из своей команды все соки. Это его последний
год, и закончиться он должен триумфально.
— Дался ему этот квиддич настолько… — покачал головой Герберт.
— Дался, дружище, дался. Он почти всю учёбу в Хогвартсе посвятил квиддичу. Это его
последний шанс быть замеченным островными командами. А значит они будут жестить и
играть на все сто.
— М-да… Значит, наша игра будет в начале ноября, а не в конце, так ещё и не с
продуманными воронами, а с отбитыми грифами.
— Именно. А значит, будем тренироваться не хуже их. Может мы и не ради побед любой
ценой играем, но и проигрывать не собираемся. Так?
— Да!
— Отлично!
В общем, после этого разговора тренировки не откладывались из-за погоды,
настроения, бессонницы и прочих неурядиц, но и чрезмерными не являлись. Мне же
особо тяжело не было, ведь я добавил в свой тренировочный комплекс упражнения на
выносливость. Поначалу я даже планировал отключать браслет, чтобы было полегче
заниматься, но прикинув все «за» и «против», отказался от этой идеи. Вот на матчах
буду отключать.
Дни ещё быстрее потянулись одни за другим, а меня затянули школьные суета и быт. Не
скажу, что это было особо интересно, или слишком уж необычно, но человек — существо
социальное. Оно легко втягивается в любую суету вокруг, если не имеет явной
антипатии к подобному. Я не имел.
***
Удивительно, как быстро может лететь время. Память эльфа утверждала, что порой
могут пролетать годы, словно лишь пара недель, но моя собственная память упорно
протестовала против такого мировоззрения. Но, как бы то ни было, в учёбе и
тренировках пролетел почти месяц.
Ещё более стабильным стал распорядок дня. Подъём, физические упражнения, душ,
тренировка по квиддичу или же сразу завтрак, учёба с обедом и ужином и вот
наступает личное время, которое я трачу либо с ребятами с факультета, делая
домашку, либо с ребятами, опять же, с факультета, отрабатывая чары, либо на
посещение библиотеки и создание записей в тетрадях по различным магическим
дисциплинам. В итоге меня, из местной магии, увлекли зелья — это единственная
наука, которая похожа на науку. Всё остальное я познавал в основном с целью
расширения кругозора.
«Какого ещё кругозора?» — спросил бы кто-то, слушающий мои мысли. Но ответ на этот
простой вопрос кроется в мелочах. Пусть и есть в моей голове неполноценные осколки
знаний, но до некоторых вещей не доходила фантазия даже у них. Вот взять, к
примеру, заклинание, завязывающее шнурки. Что за бред дичайший — тратить магию на
то, что можешь сделать своими руками?! Но это бред только в условиях дефицита
магии, а в условиях её безграничности — обычное дело. И таких мелочей множество.
Взять те же чары Патро́нуса — потребляют просто дикую прорву нейтральной энергии,
чтобы создать симуляцию совершенно неструктурированного потока энергии света,
порядка, жизни и ещё ряда неизвестных мне. При этом весь этот поток создаёшь ты
сам. Да эльф или любой другой волшебник, воспоминания которого у меня есть, удавили
бы нахрен того, кто так неразумно использует энергию!
В общем, отсутствие ограничений позволяет местным в куда большей свободе
реализовывать фантазии. Изучая местную магию, я как раз и стимулирую эту самую
фантазию на работу, попутно надеясь найти какие-то действительно интересные знания
и формулы, работающие в местных реалиях. Пока что без особого успеха, но я не
сдаюсь.
Утро тридцатого октября началось для нас с того, что гостиную посетила мадам
Спраут. В этом нет ничего удивительного, но не во вторник же?
— Ребята, — заговорила она, когда все мы собрались уже идти на завтрак. — Ребята,
прошу минутку внимания!
Улыбчивая и добрая полная дама с забавными завитушками седеющих волос под
аккуратной шляпкой, с улыбкой глядела на нас, и когда мы наконец-то оказались
готовы внимать, продолжила:
— Завтра состоится первое посещение Хогсмида в этом году. Прошу всех, у кого есть
разрешения, подписанные родителями или опекунами, сдать их мне сейчас.
Конечно же многие тут же разбежались по комнатам, и лишь некоторые полезли в свои
рюкзаки и сумки. Среди последних оказался и я — родители подготовили всё, что
нужно, и это разрешение было в том числе.
Через пару минут все организационные вопросы были решены, и мадам Спраут
продолжила.
— Завтра, в среду тридцать первого октября, официально выходной день. С утра после
завтрака всем, кто вправе посещать Хогсмид, просьба собраться во внутреннем дворе
Хогвартса, что перед выходом из замка. Хорошего дня. Ребятишки, учитесь хорошо.
Естественно, после такого очевидного напоминания, что прошло два месяца учёбы, а
вон там, за стенами замка, нас ожидают небольшие, но единственные развлечения,
разнообразие, покупки, и всякое такое прочее, учебный день пошёл насмарку целиком и
полностью. Все только и делали, что обсуждали, куда же можно пойти в Хогсмиде, куда
следует пойти в Хогсмиде, и куда в Хогсмиде ходить не следует.
Ну, а утром тридцать первого, все мы стояли в «гражданском» посреди внутреннего
двора у самого выхода, буквально облепив фонтан в центре, как и другие поверхности,
на которые можно присесть, на которые можно облокотиться и тому подобное. И когда я
говорю «мы», то подразумеваю практически всех учеников школы за малым его
исключением — свободного места вокруг почти не осталось. Туман вокруг, влажность и
лёгкая прохлада. Вот именно сейчас такая погода меня радовала, а в начале осени она
создавала лишь удушье.
— И помните, — наставляла нас профессор МакГонагалл в своей чёрной шляпе и мантии.
— Визиты в Хогсмид — привилегия. Если это будет сказываться на вашей успеваемости,
вы будете лишены этой привилегии.
Один из немногих, кто остался в замке, но единственный, кто провожал нас печальным
взглядом, был Поттер. Не повезло парню, что тут скажешь.
Мы покинули школу, весёлой толпой идя за профессором МакГонагалл. Мой зоркий взгляд
заприметил аж десять волшебников в красных мантиях, что довольно неплохо скрывались
в округе, провожая нас. Похоже, нам выдали этакое охранение — угроза Сириуса Блэка
ещё никуда не делась, но и какой-либо информации о нём мы не имели. Неизвестность,
как известно, лишь усугубляет ситуацию.
За время дороги до Хогсмида, деревеньки на равнине у подножия Хогвартса, толпа из
учеников смешалась так, что я уже и не видел знакомых лиц вокруг меня. А когда мы
добрались до самой деревеньки, я увлёкся разглядыванием чудесных деревянных и
каменных домиков, что словно выбрались из английской сказки — высокие и острые
черепичные крыши, приятное оформление, мощёная камнем дорога под ногами, яркие
витрины магазинов на первых этажах домов. А главное — никаких вычурных вывесок и
дымящегося или летающего тут и там непотребства, как на Косой Аллее — всё в едином
английском стиле. Пока я разглядывал детали, толпа учеников разбилась на группки и
пышущим энтузиазмом потоком рассосалась по деревеньке. А кто остался?
Стоя практически на входе в деревеньку, сразу после моста, посреди мрачной тёмно-
зелёной травы и растущих в отдалении папоротников, я высматривал среди групп
учеников и редких взрослых тех, кого знаю.
— Хе-хе-хе, — из меня сам по себе вырвался коварный смех, когда я увидел двух
знакомых мне девочек с шарфиками цветов Слизерина.
— …как же быстро они убежали, — поглядывала по сторонам Паркинсон, поправив
воротник зелёного пальто.
— Нужно было быть внимательнее, — ответила ей Дафна, стараясь, наоборот, обрести
больше свободы в своём чёрном пальто.
— Леди, — я появился «откуда ни возьмись», вклиниваясь между ними и ловко
подхватывая обеих под локоток.
— Грейнджер! — одновременно вскрикнули они от неожиданности.
— О, спасибо, леди, — я повёл их по улице. — А то я уже начал забывать свою фамилию
в дружелюбной и фамильярной среде моего факультета.
Мимо нас пронеслась целая кавалькада из абсурдно счастливых пяти или
шестикурсников. Детский сад — штаны на лямках. Но их энтузиазм заразен.
— Гектор, — Дафна посмотрела на меня с укором, но убирать руку со сгиба моего локтя
не стала. Собственно, как и Паркинсон, следуя примеру подруги. Стадность человека
проявляется даже в таких мелочах, и я этому тоже подвержен, чего уж греха таить.
— Да?
— Твоя наглость не имеет границ.
— Именно, — подтвердила Пэнси, глянув по сторонам, наверное, в поисках зелёных
шарфов на учениках. — Такое поведение не пристало взрослому волшебнику.
— Взрослому? Леди, не спешите жить. Взросление — неизбежность, что наступит вне
зависимости от наших желаний, — мы подходили к занятному с виду магазину сладостей,
через витрины которого виднелись просто сверкающие яркими красками прилавки.
— Но детство и юность, — продолжил я, подводя девочек к этому магазину сладостей, —
безвозвратно проходит. Ещё пять лет, и никто не будет стоять за нашей спиной,
страхуя. Нам придётся принимать важные решения, от которых зависит очень многое, а
рядом не будет наставников, что поправят. Непозволительными будут шалости,
необдуманные и импульсивные поступки, что так хочется совершить.
— Короче, Нострадамус, — ухмыльнулась Дафна, а я открыл перед ними дверь.
— Короче? Лови момент. Присмотрим же себе вкусняшек!
Конечно же, мы здесь оказались далеко не первыми, но из-за разнообразия
представителей всех возрастных групп и факультетов, всем было плевать на двух
слизеринок и одного хаффлпаффца. Сладости тут, в «Сладком Королевстве», были на
любой вкус, цвет и степень извращённости фантазии — чего только стоят различные
анимированные шоколадные сладости, всевкусные драже и прочая зачарованная муть. У
меня разбегались глаза от разнообразия цветов и форм, а осколок эльфа словно бы
покачивал головой, глядя на это поистине детское безобразие. Но стоит отдать
должное тем, кто выдумывал всё это — что может быть заманчивее для детишек, да и
взрослых тоже?
После магазина сладостей мы отправились прогуляться по деревеньке. Девочки знатно
закупились, на пару галлеонов вышло, которые я, как порядочный джентльмен, выложил
из своего кармана.
Магазин волшебных приколов «Зонко» мы, по общему молчаливому согласию, обошли
стороной. Как оказалось, подобное не в наших интересах вообще. Хотя я бы зашёл
посмотреть на то, до чего додумались волшебники, учитывая безграничность доступной
для воплощения идей энергии.
Пэнси первый час прогулки старательно пыталась высмотреть кого-то среди мелькавших
тут и там учеников, но вскоре сдалась, а когда мы с Дафной завели разговор о зельях
и последних новостях из журналов по зельеварению, то и вовсе присоединилась к
обсуждению. Журналы эти, кстати, как и многие другие, принято оставлять на большом
столе в нашей гостиной, чтобы любой желающий мог ознакомиться с интересующими его
новостями. Говорят, что всю периодику заказывает сама мадам Спраут, а старосты
раскладывают новенькое, убирая неактуальные экземпляры в факультетскую библиотеку.
Постепенно одна тема разговора сменяла другую, а Пэнси, похоже, даже забыла о том,
что ходила под ручку и говорила с «недостойным» волшебником. Собственно, как и
Дафна. Вообще, я не раз и не два заметил, что Паркинсон высказывает своё «фи» по
отношению к магглорождённым лишь тогда, когда нужно присесть на уши Малфою. Ну, я
ещё в первый день заметил, что она является одним из «факторов идеологической
обработки» Малфоя, так что и не удивлён.
Магазин лучших выходных нарядов для волшебников, если верить названию, естественно
привлёк внимание юных леди, и только через час мы покинули его, став обладателями
тёмно-зелёного беретика для Пэнси, пакетом с чем-то мне неизвестным для Дафны, и
зимними перчатками из кожи какой-то волшебной крокозябры для меня — зимних у меня
действительно не было.
Стоя на пороге этого магазинчика, что был чуть ли не в конце деревни, мы
поглядывали по сторонам, ища направление для дальнейшей прогулки, а притомившиеся к
обеденному времени остальные ученики уже куда более вяло гуляли по Хогсмиду, да и
размеры компашек уменьшились.
— В сторону! — до нас донёсся далёкий и строгий женский голос. — В здание!
Обернувшись на голос, мы увидели бегущую в нашу сторону девушку в красной мантии и
с палочкой в руках. Знакомое чувство заставило меня буквально задрать голову к
небу. Из-за крыши магазина с одеждой вынырнули и на огромной скорости направились к
нам два дементора, вытянув свои костлявые руки как у трупов в мою сторону, изрядно
напугав. Да, напугав — такие монстры напугают кого угодно, и человек солжет, если
будет утверждать обратное.
Внезапный страх порождает одну из двух основополагающих реакций в человеке — бей
или беги. Я, как уже выяснилось, бегаю плохо. Палочка сама оказалась в руках. Краем
глаза я видел, как девочки посмотрели вверх вслед за мной, а на лице их появлялась
тень ужаса.
— Экспе́кто Патро́нум, — тихо выдохнул я, делая правильный взмах палочкой и
целенаправленно вкачивая в неё прорву бесконтрольной нейтральной энергии.
Затылок ощутил фантомную боль от воображаемого подзатыльника, который бы
всенепременно прилетел мне от учителя эльфийского осколка вместе с неснимаемым
проклятием бесплодия — нечего размножаться индивидуумам, что так бездумно тратят
море энергии.
Но пока мой затылок рефлексировал от фантомных ощущений, усиленных как воздействием
дементоров, так и вспышкой света на кончике палочки в руке, эта самая вспышка света
буквально взорвалась одной мощной волной, отталкивая и прогоняя прочь вопящих в
ужасе дементоров.
Стоит отметить, что девочки хоть и прижались спинами плотнее ко мне, но «круг»
держали, а палочки были наготове. Их кто-то учил чему-то большему, чем в школе?
Нужно будет вызнать.
— Вы как?! — подбежала к нам фиолетововолосая девушка в красной мантии. — Живы? Всё
в порядке?
— Мне интересно, — ухмыльнулся я. — Дементоры питаются положительными эмоциями,
счастьем. Патро́нус формируется за счёт положительных эмоций, счастья. Они убегают в
страхе переедания?
— Мне куда интереснее, — не дала и секунды на размышление фиолетововолосая
девушка, — почему эта парочка нападала целенаправленно на тебя? Может быть ты
причастен к их исчезновению?
— Исчезновению?
— Тонкс! — хриплый рык раздался сбоку, а из-за угла дома вышел немолодой полноватый
волшебник в плаще, с протезом вместо одной ноги и большим посохом в руках. — Ты
слишком много треплешься, и слишком мало работаешь!
Мужик подошёл к нам, оглядел родным глазом, а второй ему заменял крупный
искусственный аналог, держащийся на ремнях в специальном креплении на глазнице.
— Валите-ка вы в какую забегаловку за горячим шоколадом, детишки, — куда спокойнее
сказал мужик, а я подмечал множество шрамов на его лице. — А я схожу к одному
старпёру, узнаю, так ли глубок его старческий маразм, что он выпускает детей
вплотную к зоне охраны дементоров.
Мы молча провожали взглядом хромающего и опирающегося на посох мужика, что двигался
довольно бодро и быстро.
— Давайте-давайте, детишки, — подтолкнула нас в спину названная Тонкс. — Нечего тут
после такого стоять. Крутой Патро́нус, кстати.
— Почти два месяца тренировался, — ответил я, подхватив всё ещё пребывающих в тихом
шоке и страхе девочек под руки. — Впервые такой мощный. Со страху, наверное.
— Хи-хи, — глупо засмеялась Дафна, очевидно, снимая стресс. — В прошлый раз ты со
страху разнёс в щепки шкаф с боггартом, боггарта и половину учительской.
— М-да? — удивилась Тонкс, что шла рядом и подгоняла нас. — А дракона увидишь —
Хогвартс разнесёшь?
— Не исключено.
Тонкс довела нас до Трёх Мётел и отправилась восвояси. Это заведение было одним из
первых, что встречало учеников Хогвартса, и стояло почти что ближе всех из
деревенских домиков к замку. Вокруг было куда оживлённее, а как только мы подошли
ближе, оттуда вывалилась толпа слизеринцев, в том числе и Малфой. Они увидели нас,
мы увидели их, а Пэнси явно не могла сходу объяснить ситуацию, а объяснять надо.
— О, мистер Малфой, какая радость! — я тут же направился к ним. — Вас-то мы и
искали. Передаю этих леди в надёжные руки коллег.
Коротким жестом я подтолкнул девушек к коллегам по факультету.
— Грейнджер, — довольное лицо Малфоя сменилось на нейтрально-пренебрежительное.
— Мы тут двух дементоров видели. Думаю, в кругу талантливых чистокровных
волшебников юные леди будут в полной безопасности. Кстати. Дементоры где-то тут.
Чувствуете, мистер Малфой? Хорошего дня!
Козырнув на прощание, я поспешил в замок, нагнав группу хаффлпаффцев постарше.
— Привет, народ, как день прошёл?
— О, привет. Один? Мы уже возвращаемся, — ответил семикурсник.
— Нагулялся уже на месяца два вперёд.
— Бывает, — кивнул парень, а двое его коллег продолжили говорить о своём. — Это от
переизбытка эмоций.
До замка мы добрались быстро. Пока я добрался до гостиной, переоделся, убрал
некоторые покупки, попрактиковался немного в магии, уже пришла пора и на
праздничный ужин спускаться, ведь сегодня не только первый за год поход в Хогсмид,
но и Хэллоуин.
Чем ближе я подходил к Большому Залу, тем ярче чувствовался запах тыквы. Зайдя в
зал, я поразился количеству различных украшений на тематику Хэллоуина, но куда
более странным мне показалось то, что отмечался именно праздник обычных людей, что
является чертовски сильно извращённым в своей истинной сути, а с магией так и вовсе
связи не имеет. Но это не повод отказываться от заманчиво пахнущей еды и весёлой
компании, а потому я без всяких зазрений совести присоединился к ужину.
Но было что-то… Что-то настораживающее. И чем дольше длился ужин, тем более
напряженным было это чувство. В конце концов, когда, следуя хоть какому-то этикету,
праздник можно было покидать, я встал из-за стола, как и процентов двадцать
учеников с разных факультетов и курсов, и поспешил на выход.
— Гектор! — позвал меня кто-то в дверях Большого Зала, но я не придал значения,
чуть ли не срываясь на бег, следуя интуиции.
Интуиция — странная вещь. Она может молчать всю твою жизнь, но в какой-то
определённый момент внезапно забить тревогу с такой силой, что с непривычки тебя
бросает в панику. Не мой случай, но следовал я за этим чувством отчаянно.
— Да стой же ты! — вновь позвали меня. — Вот же…
Голос был довольно далеко, а я спешил, так что в другой раз.
Почти сорвавшись на бег, я добрался до выхода из замка, прошёл через открытые
двери, внутренний двор, покинул территорию. На улице уже стемнело, полоска заката
почти потухла, а звёзды разгорались с каждой секундой всё ярче, как и без пары дней
полная луна. Именно в свете этой луны мне было легко двигаться по ночной тропинке
вниз к Чёрному Озеру, куда вела меня интуиция.
Только когда я почти добрался до берега, когда смог отчётливо видеть почти ровную
гладь озера и отражающиеся в нём звёзды с луной, я остановился. На берегу стояла
совершенно неведомая и огромная хрень, словно сплетённая из лиан. Это существо
походило на животное — четыре мощные лапы, мощное туловище, голова, пасть, хвост из
нескольких лиан. Казалось, что его тело находилось в постоянном движении, лианы
двигались, переплетались и искажали тело, создавая ощущение аморфности. Знакомая
тварюшка…
Я сделал шаг из леса, ведь знал, что чудо-юдо меня не тронет. Это знание
происходило откуда-то из такой глубины сознания, подсознания и души, что
самостоятельно до туда докопаться невозможно. Ещё шаг…
— Ты что творишь? — меня одернули за рукав мантии, попытавшись затащить обратно в
лес. — Обезумел?
— Что ты тут делаешь? — таким же шепотом ответил я запыхавшейся Дафне.
— Мне надо было поговорить, и поговорить сейчас. И нет, не пущу. Я тратила время на
подготовку напарника не для того, чтобы он бездарно помер, — шипела она, гневно
глядя на меня голубыми глазами.
— Оно меня не тронет, поверь.
Вновь я сделал шаг в сторону мнущегося на берегу существа, но Дафна меня не
отпускала. Но её беспокойство напрасно, а своим ощущениям я верю. Положив руку на
её, успокаивающе сжал.
— Можешь остаться тут, но вокруг могут быть дементоры. Ты поступила неразумно.
Глядя на меня сердито, она выдохнула, и не отпуская рукав моей мантии, пошла вместе
со мной к этой зверушке.
— Групповое самоубийство. Чудесно, — бубнила она. — Знай. Если ты помрёшь, я тебя
убью.
Когда до зверушки оставалось метров десять, она лениво повернула голову в мою
сторону, глядя пустыми глазницами с зелёными огнями вместо глаз. Печально рыкнув,
зверушка вновь повернулась к водной глади, а я подошёл почти вплотную. Это чудо и
впрямь состояло из лиан, что было, откровенно говоря, удивительно, а уж ощущения
энергии в ней — чудо чудесное. Тут и жизнь, и нейтральная энергия, и смерть, и
какое-то сходство с дементорами. А ещё ей очень плохо. Не здоровьем, а вообще… в
мировом масштабе, так сказать.
Вытянув руку почти максимально вверх, я смог дотянуться до опущенной головы
зверушки и погладил. Дафна вцепилась в мантию как клещ, но похоже, хоть немного
поверила моим словам.
Ощущение лопнувшей струны в пространстве — именно так я интерпретировал внезапное
изменение чего-то вокруг. Чего-то неведомого и непонятного.
— Гектор…
— Да?
— Смотри…
— Куда?
— Туда…
Дафна дёрнула меня за рукав и указала рукой в сторону озера. Там, во внезапно
затянувшем всё густом тумане, отчётливо виднелась большая белая ладья словно бы из
хрусталя. Она источала приятный белый свет, и что-то казалось мне неуловимо
знакомой в ней.
— Это… — Дафна смотрела на лодку удивлённо. — Это подозрительно.
— Отнюдь, юная волшебница, — сбоку раздался мягкий женский голос, звучащий словно
переливы арфы.
Неведомая зверушка, рядом с которой мы стояли, повернула голову в сторону голоса и
печально булькнула что-то, напрочь портя этим неуместным звуком всё очарование
момента. Мы тоже обернулись.
Удивление — слово, что в совершенно недостаточной мере описало бы моё состояние. В
белых сияющих одеждах, нас обходила по дуге, чтобы подойти к зверушке, самая
настоящая эльфийка. Шаги её были плавными, золотые волосы волнами струились по
спине, в общем… Эльфийка. Взглядом тут же нашёл небольшую диадему, символизирующую
статус в Доме и род деятельности, а ожерелье на шее выдавало принадлежность к Дому.
Сочетание такого количества знакомых факторов наряду с удивлением от их появления в
принципе, буквально вынудили меня выдать сотни тысяч раз повторённый уважительный
поклон.
— Ступивший на путь волшебства приветствует Видящую Дома Тернового Шипа.
— Давно позабыто былое, — ответила она, кивнув благосклонно. — Неужели не видишь?
Ощущение энергии жизни сменилось на энергию смерти, а эльфийка стала призрачно
прозрачной. Призрачной, да, но коснулась головы зверушки, сделав призрачным и это
создание из лиан. В тот же миг от зверушки отделились множество светлячков, взлетая
вверх и исчезая.
— Ты хорошо потрудился, — слабо улыбнулась она зверушке, и та попросту растаяла,
превратившись в белый шлейф тумана, направившийся к лодке в озере.
Призрачная эльфийка перевела взгляд на меня, а вокруг повеяло лютым холодом — всего
лишь ощущение её энергии, но оно принимало материальную форму.
— Смерть стирает грани, как и вечер этого дня, размывая реальность. Нужно быть
осмотрительнее, юный волшебник, ступая по таким местам в этот день.
Образ эльфийки превратился в шлейф белого дыма и устремился к лодке, а через миг
хрустальное судно уплыло в туман.
— Это что сейчас было вообще?
— Похоже, нас навестили из-за грани.
Туман медленно исчезал, возвращая видимость вокруг. Но от этого не стало легче —
чувствовался холод дементоров где-то неподалёку.
— Нужно уходить, — я потянул за руку Дафну прочь отсюда, в замок.
— Самайн — пережиток прошлого, пережиток прошлого, — явно передразнивала кого-то
Дафна, пока мы чуть ли не бежали по тропинке освещённой без пары дней полной луной.
— Отмершие традиции нужно отбросить... Отбросишь тут, как же!
Меня несколько смутило то, что слишком уж сильно изменилось звёздное небо за
прошедшие полчаса. Словно прошло намного больше времени.
Добравшись до замка, я впал в ступор — главные ворота были закрыты. Надёжно
закрыты.
— Они ведь никогда не закрываются…
Похоже ступор был не только у меня. Там, вдалеке, если приглядеться, можно увидеть
дементоров, зависших вокруг замка на разной высоте и почтенном удалении. Их тут
было не меньше четырёх десятков, и картина эта… Впечатляла.
— Знаешь потайные ходы из замка и в замок? — глянул я на девочку, что с опаской
всматривалась в фигуры дементоров в небе над Хогвартсом. Благо, что они замерли,
ожидая чего-то.
— Я училась эти годы, а не искала приключений, — сухо отрезала она.
— Похоже, я на тебя плохо влияю.
— Невероятная проницательность, — раздался голос Снейпа за нашими спинами. — Всё-
таки кровь не водица, мистер Грейнджер. Пусть вы с вашей сестрой и на разных
факультетах, и с тягой к поискам приключений вы успешно боролись на протяжении двух
месяцев. Успешно, но недостаточно.
— Профессор, — мы одновременно обернулись на голос, чтобы встретиться с недовольным
взглядом Снейпа.
— О чём вы думали, отправляясь в свою безрассудную авантюру, когда в замок
пробрался опасный преступник.
Не могу не удивиться таланту профессора говорить тихо и спокойно, но с такими
нотками, что лучше бы уж он кричал.
— Мисс Гринграсс…
— Это целиком моя вина, профессор, — прервал я его.
— Очень благородно с вашей стороны, мистер Грейнджер, но я своих учеников знаю
вдоль и поперёк. Упорство мисс Гринграсс может сравниться только с невозможностью
сдерживать себя у вашей сестры, мистер Грейнджер. Я более чем уверен, что юную мисс
никто никуда не звал, а она и спрашивать не стала. Минус десять баллов обоим и две
отработки у меня. Вместо того, чтобы варить зелья в котлах, вы познаете обратную
сторону медали быта зельеваров, эти котлы очищая. За мной.
Снейп резко обернулся к воротам, коснулся их, достал палочку и произнёс ряд
заклинаний, направляя в строго определённые места. Результатом его действий стало
появление небольшой дверцы, тут же открывшейся. Мы последовали за Снейпом, что шёл,
словно чёрная тень, развевая полами мантии. Дверь за нами с грохотом захлопнулась,
а до чувствительного слуха донёсся шорох двигающихся механизмов.
Мы почти добрались по тёмным коридорам ночного Хогвартса до Большого Зала, как
встретили взволнованного директора Дамблдора.
— Северус, вы нашли их?
— Да, директор. Стояли перед закрытыми дверьми, наслаждаясь ночным пейзажем в виде
летающих в небе дементоров. Даже сотня дементоров не способна остановить это стадо
баранов, по какому-то недоразумению считающихся учениками, от необдуманных и глупых
поступков.
— Ну-ну, не нужно быть столь категоричным, — директор перевёл взгляд на нас. — Всё
ли у вас в порядке, молодые люди?
— Абсолютно, — кивнул я.
— Аналогично, — кивнула Дафна.
— Поразительное единодушие, — хмыкнул Снейп. — Надеюсь, чистку котлов без магии вы
встретите с таким же энтузиазмом.
— Что с поисками Блэка? — директор вновь обратился к Снейпу.
— Я осмотрел темницы и нижние уровни. Его там нет, как и следов пребывания.
— Что же… Я и не думал, что он решит задержаться в замке. Будь любезен, проводи
ребятишек до гостиных, а я распоряжусь, чтобы остальных детей вывели из Большого
Зала обратно в их постели. Жду тебя и остальных профессоров у себя, как только
закончите с наведением порядка.
Снейп кивнул и молча пошёл в сторону главной башни, даже не обернувшись, чтобы
убедиться, идём ли мы за ним. Впрочем, мы и так шли. Странный день. Странные
призраки. И кустик жалко.
========== Глава 11 ==========

Магия — очень странная вещь. Она всеобъемлюща в своих возможностях и всесторонняя в

своём многообразии. Когда тебе кажется, что вот, черта пройдена и ты уже видел всё,
как жизнь тут же преподносит тебе очередной сюрприз. Ну кто мог подумать, что у
мира бывают такие дни, когда в реальность могут проходить сущности эфирные,
потусторонние и прочая нечисть? Таких дней не было на памяти осколков, а жили они в
ну очень разнообразных мирах. А тут — пожалуйста! К следующему Хэллоуину нужно
будет изучить этот вопрос как можно более детально.
Но, как бы то ни было, произошедшее никак не должно повлиять на мой учебный график.
Пятничная трансфигурация, первая трансфигурация в ноябре, прошла спокойно и
буднично. МакГонагалл довольно сухо давала материал, рисовала схемы, изредка кого-
нибудь спрашивая, после чего мы выполняли практическую часть.
Кабинет ЗоТИ был открыт. Для большинства учеников не стоял выбор между тем, в
коридоре ждать, или внутри, сидя за столами, а потому мы быстренько заняли свои
места и разговаривая о всяких житейских мелочах принялись ждать профессора Люпина.
Дверь в кабинет неожиданно захлопнулась, а обернувшиеся на звук ученики могли
увидеть профессора Снейпа в своей развевающейся чёрной мантии. Он бодро двигался
между рядов идя к месту преподавателя, взмахом палочки закрывал ставни на высоких
окнах, погружая кабинет в полумрак. Каждое закрытие ставень было как удар молотка в
суде, что приговорил учеников к долгой и мучительной смерти — именно это можно было
прочитать на лицах некоторых учеников, вздрагивающих с каждым звуком.
Профессор дошёл до некоего условного места перед всеми нами, резко обернулся и
дёрнул ниточку, опуская белый экран, как для проектора.
— Страница триста девяносто четыре, — сухо сказал Снейп вместо приветствий, и
медленно пошёл между рядами, ожидая, пока все откроют нужную страницу.
— Простите, сэр… — не сдержался Поттер, но к этой несдержанности гриффиндорцев я
уже привык.
На занятиях ЗоТИ я, как и остальные ребята с факультета, старался занять дальние
места у окна, и сейчас я имел полный обзор на происходящее в классе.
Снейп остановился, глядя на Поттера.
— …А где профессор Люпин?
— Вас это не должно волновать, мистер Поттер, — Снейп пошёл к концу класса, где
стоял довольно экстравагантного вида диапроектор.
Экстравагантным, как и все устройства волшебников, так или иначе работающих как на
магии, так и с применением вполне обычной механики, физики, и… Да взять хотя бы
оптику — без вычислений, или хотя бы понимания принципов преломления, нельзя
построить аппарат с целой кучей линз и с большой вариативностью настроек.
— Скажу лишь только, что профессор Люпин не может присутствовать на уроке в данный
момент, — Снейп пару раз постучал палочкой по проектору, и тот заработал, отправляя
на экран пока что просто белый свет. — А теперь, страница триста девяносто четыре.
Перескочим мы с темы на тему очень знатно, ведь до оборотней ещё довольно далеко.
— Оборотни? — громко возмутился Уизли, хотя остальные просто открыли учебники и
готовились внимать.
— Но сэр! — тут же возмутилась Гермиона. — Мы только закончили проходить болотников
и гриндилоу. Ещё рано переходить к оборотням…
— Мисс Грейнджер, я не спрашивал, что вы прошли, а если бы хотел узнать, то
посмотрел бы в журнал профессора Люпина, — Снейп смотрел на Гермиону довольно
строго, заставив тем самым устремить свой взгляд не на него, а в учебник. — Но как
же я мог забыть? Профессор Люпин не ведёт журнал. Какая безалаберность…
С места чуть ли не вскочил мулат с Гриффиндора.
— Люпин — лучший учитель защиты от тёмных искусств!
Во взгляде Снейпа я на миг увидел нечто, что можно интерпретировать, как
«отмахнулся, как от комара», но в тот же миг он стал серьёзным и немного сердитым.
Мне кажется, ему просто нравится всех бесить до зубовного скрежета, добиваясь
всеобщей ненависти к себе. Мой внутренний психолог без опыта и с поверхностным
образованием в этой области, якобы сложил два и два, стукнув кулаком о ладонь — он
сам ненавидит себя! А всеобщей ненавистью подкрепляет справедливость своей
собственной! Осознанно… Какой коварный и продуманный самообман!
— Вам легко угодить. Достаточно просто не задавать домашнее задание. Итак, как вы
заметили, сегодня мы будем изучать оборотней…
Механизм проектора пришёл в движение, и на экране появился первый слайд. Слайд с
фреской, на которой изображен оборотень, напавший на беззащитного крестьянина.
— Но до оборотней ещё слишком далеко, — вновь не сдержалась Гермиона.
— Мисс Грейнджер, — Снейп обернулся к ней. — Насколько мне известно, учитель здесь
я, а не вы.
Снейп прошёл половину класса.
— Итак, кто мне скажет, что из себя представляет оборотень и чем он опасен?
Все молчали, руки не поднимали, разве что Гермиона, беспокойная девчонка, вытянула
руку так, словно надеялась достать до потолка. Забавная она. Наверняка получит
отповедь от Снейпа, а потом обидится в своих лучших чувствах. А ведь наверняка
подобные отповеди она получала и раньше.
— Никто, — Снейп почти дошёл до экрана. — Ваше молчание, как видно, означает, что
профессор Люпин не объяснил вам даже основных отличий…
— Вам же сказали… — вскочила с места индианка-гриффиндорка, — что до оборотней мы
ещё не дошли!
— Молчать! — отзеркалил Снейп интонации этой девочки. — Жить в волшебном мире и не
поинтересоваться самым опасным его обитателем. Вот уж не думал, что есть
третьекурсники, неспособные…
— Сэр, — Гермиона заговорила, не опуская руки. — Оборотень отличается от простого
волка очень немногим. Его нос…
— Мисс Грейнджер, — Снейп смотрел на неё, как на интересное и необычное зелье. — Вы
уже во второй раз вскакиваете с ответом, когда вас не вызывали. Уже третий год вы
делаете это всякий раз, когда вас не спрашивают добровольно. Третий год получаете
одну и ту же негативную реакцию, а судя по лицу, ожидаете при этом каких-то
изменений или похвалы.
Гермиона сникла. Не сказал бы, что Снейп так уж неправ в своих претензиях — водится
за ней такой грешок.
— Однажды мне сказали, — продолжил он, не сводя взгляда с Гермионы, — что безумие —
повторение раз за разом одного и того же действия, с надеждой на другой результат.
Скажите мне, мисс Грейнджер — вы безумны?
Гермиона лишь мотнула головой. Мотнул головой и я, мол: «Нет, она нормальная».
— Тогда потрудитесь, наконец, усвоить, что преподавателю нужен ответ не ради
ответа. Преподаватель и так знает его. Допустите хотя бы на секунду, что
преподавателю совершенно незачем спрашивать того, кто и так цитирует книги
абзацами. Продолжим…
Слайд сменился, и теперь там был изображен древний сосуд с той же тематикой —
оборотень нападает на человека.
— Оборотень является самым опасным существом среди всех — волшебных и неволшебных.
Почему так? Мистер Грейнджер.
Встав с места, я решил чётко ответить, как я вижу эту проблему, ведь читал о них, и
в принципе, это вполне знакомые мне существа.
— Неизвестность, сэр.
— Поясните.
— Если специально не искать в человеке и без того незначительные признаки оборотня,
то о его сущности можно не узнать до самого своего конца. Оборотнем может оказаться
сосед по дому, на признаки можно совершенно легко не обращать внимания в
повседневной жизни, и вот вы зашли к нему за солью в дни полнолуния. Там-то вас и
растерзали.
— Именно, — кивнул Снейп. — В этом и кроется коварство оборотней. Отличия от
анимагов? Крэбб.
Грузный парнишка встал с места.
— Ну… Анимаг по своей воле превращается. Оборотень — в полнолуние.
— Особенности поведения? Гольдштейн.
— Агрессия к людям, жажда крови, бесстрашие, пока не получит много повреждений.
Намного умнее животного.
— Именно, — кивнул Снейп, а слайд вновь сменился. — Оборотень в форме волка —
кровожадное животное со способностью обучаться, как у человека….
Ещё десяток минут проводился опрос в подобной форме, в ходе которого Снейп выуживал
из нас крупицы знаний, превращая их в тезисы.
— Теперь уронили взгляд в книги на странице триста девяносто четыре. Читаете,
конспектируете по озвученным нюансам.
Оставшееся время занятия мы конспектировали, слушали критику Снейпа касательно
конспектов как сегодняшних, так и с прошлых занятий, а потом он выдал рекордное для
ЗоТИ по нынешним меркам задание. Меня это никак не тронуло, а вот остальные были
возмущены — дети, что поделать? Они никогда не хотят работать. В большинстве своём.
К вечеру погода испортилась. Всю ночь за окном подвывал ветер, а в стекло стучали
капли дождя, изредка давая ушам передышку. Мешало ли мне это? Ничуть. А вот
остальные ворочались, то и дело просыпаясь.
Утро субботы началось с нервов, но не у меня. Любое моё утро — зарядка, упражнения,
душ, завтрак. А вот остальные нервничали. Погода за окном была ужасная: дул
холодный ветер, небо затянули густые тучи, лил дождь. Из-за такой непогоды директор
даже выключил иллюзию неба на потолке Большого Зала — больно уж она давящей была
из-за своей реалистичности.
— Ты как? — спросил подошедший Седрик. — Справишься в такую погоду?
— Не проблема, полагаю, — пожал я плечами.
— Вот и славно. Сильно не наедайся.
— Договорились.
После завтрака наша команда отправилась к раздевалкам, собственно, как и
Гриффиндорцы. Правда, они шли много дальше нас. Переодевшись в желтую форму
факультета, похватав мётлы, мы вышли под дождь.
— Очки, кому нужны, — Герберт протянул семь пар очков, как у пилотов. — Импе́рвиус
уже наложен.
— Само собой, — морщась от дождя, все потянулись к ним, кроме меня. — Гектор?
— Мне так лучше.
— Как знаешь.
Мы быстро добрались до стадиона и зашли в своеобразный предбанник под трибунами.
Тут можно было посидеть, полежать, попрыгать, повеситься на перекладине — занятие
под любое настроение. И тут не было ветра и дождя, что немаловажно.
— Итак, господа и дамы, — Седрик с улыбкой обратился к нам, вставших кругом.
— Пусть играем мы в квиддич ради самой игры, ради, как некоторые считают,
извращённого удовольствия от риска для жизни, но… Но спуска гриффиндорцам не дадим.
— А то!
Ворота предбанника начали открываться, словно это не стадион для квиддича, а
Колизей, а мы — гладиаторы, что сразятся со львами. В какой-то мере, это так и
есть. Ну-с, полетаем!
***
Несмотря на ужасную погоду, трибуны поля для квиддича были заполнены учениками.
Порывами ветра могло вырвать зонты из рук, но дети не отчаивались, уже поднимая
шум, хотя команды Хаффлпаффа и Гриффиндора ещё только идут на середину поля. Там их
ждала мадам Хуч, преподаватель полётов, а сегодня — судья матча. Некоторые ученики,
как и преподаватели, кутались в дождевики. То тут, то там можно было увидеть
различные плакаты, зачарованные от воды — только это их спасало от того, чтобы
промокнуть, а краски — от потёков.
— Вас, я погляжу, — раздался знакомый Гермионе голос рядом, — никакая непогода в
замке не держит.
— Малфой? — удивилась девочка, как и стоящие рядом товарищи с факультета.
Хотя, причин удивляться не было — на этот раз слизеринцы подобрались вплотную к
гриффиндорцам — с этой стороны трибун ветер дул не в лицо, а в спину, позволяя
смотреть за игрой.
— А сам-то что тут делаешь со своими друзьями?
Малфой в своём зелёно-серебряном дождевике выглядел до отвратительного сухим и
довольным, как и его однокурсники.
— Мне стало любопытно, за кого будет болеть верная подруга Мальчика-Который-Выжил?
Да и не мог я упустить возможности засвидетельствовать горе поражения на ваших
лицах.
— Что за глупости ты говоришь? — возмутилась Гермиона.
— А ты присмотрись.
Гермиона присмотрелась к игрокам, терзаемая странным чувством лёгкого страха и
переживания, но плохая погода не давала толком рассмотреть, что же она должна
увидеть? Неужели что-то с Гарри, или близнецами, или девочками-охотницами?
— …А тем временем на поле вышли наши игроки!!! — голос Ли Джордана, бессменного
комментатора, был несколько приглушен буйством стихии, но оставался очень хорошо
слышимым всем на трибунах.
— …в команде Хаффлпаффа сменилось больше половины команды в этом году! Посмотрим,
что покажут нам новички! Итак, вот Оливер Вуд и Седрик Диггори пожали друг другу
руки! Игроки сели на мётлы…
Раздался даже здесь слышимый звук свистка мадам Хуч, и все игроки взмыли на мётлах
в небо, а миг спустя туда же отправились два бладжера и снитч, мгновенно пропавший
из вида.
— Судья вбрасывает квоффл, и… — разорялся Ли Джордан, как и всегда заражая всех
своим энтузиазмом. — Квоффл у Грейнджера!..
Услышав фамилию, Гермиона поперхнулась воздухом, набранным для подбадривающего
крика для команды своего факультета.
— …Он ловко обходит Анжелину, Кэти. Ну же, девочки, чуть-чуть не хватило ловкости!
Джордж отправляет в сторону ловца Хаффлпаффа бладжер! О! Отличный финт, должен
признать!
Было не очень-то просто разглядеть в мельчайших деталях, что происходит на поле, а
потому многим приходилось сопоставлять видимое с комментариями Ли Джордана, чтобы
выстроить цельную картинку.
— …Грейнджер прорывается к кольцам Гриффиндора, какая скорость! Вуд готов встречать
его во всеоружии… Невероятное ускорение и кручёный квоффл открывает счёт в пользу
Хаффлпаффа!!! И чего я радуюсь, вообще?!
— Как он мог, вообще! — возмутилась Гермиона. — Даже не посоветовавшись ни с кем!
— Не посоветовавшись с тобой, ты хотела сказать? — ухмыльнулась стоящая рядом
Лаванда Браун, от которой лишь лицо выглядывало из дождевика.
— Отлично, — ехидно ухмылялся Малфой. — Осталось только дождаться, когда вашу
команду разнесут по всем фронтам.
— А вот и не разнесут, — надулась Лаванда, тыкая локтем стоящую рядом Гермиону.
— Скажи им. У нас самый лучший состав!
— …Вуд вводит квоффл в игру! Передача на Алисию, и охотница Гриффиндора
устремляется вперёд! Загонщики обеих команд начали активную борьбу бладжерами,
пытаясь отбить их друг в друга и в охотников противника! Какое напряжение с первых
же минут игры! Алисия вынуждена выполнить пас на Кэти, но той некуда прорываться —
угроза загонщиков! Пас на Анджелину… Грейнджер стрелой прорывается от самой земли и
перехватывает квоффл! Великолепная петля и передача на Приса, второго охотника! Что
делает Малькольм?! Зачем он кинул квоффл в пустое пространство к воротам
Гриффиндора?! Наши охотницы спешат на свою половину поля за квоффлом…
Яркая молния осветила небо, на краткий миг ослепив всех.
— …Грейнджер! Охотник Хаффлпаффа успел разогнаться до огромной скорости, пикируя с
неба за квоффлом! Квоффл у него, но это ужасная траектория! Как он теперь избежит
столкновения с землёй? Да на каком основании он маневрирует почти под прямым
углом?!
Проливной дождь и ветер ощутимо снизили скорость полёта игроков, лишая их видимости
и простоты маневрирования. Но Гектору, похоже, это совсем не мешало. Он желтой
точкой, рывками смещающейся то влево, то вправо, устремился к воротам. Очередная
близкая к полю молния яркой вспышкой ударила по глазам. Реакция Гектора и
возможности метлы позволили ему совершить резкий, мгновенный рывок в сторону,
пропадая из поля зрения Вуда. Опыт вратаря подсказывал Оливеру траекторию движения
Гектора, но его не оказалось там, где его ожидал увидеть Вуд.
— …Очередной гол, и Грейнджер приносит команде Хаффлпаффа уже двадцать баллов!
Неслыханная наглость! — задорно разорялся Ли Джордан.
— Вперёд! Хаффлпафф! Вперёд! Хаффлпафф! — доносилось от большинства учеников.
Подобный расклад, само собой, не мог порадовать гриффиндорцев, и те начали ещё
активнее поддерживать своих, а стадный инстинкт силён в подростках, как ни крути.
Вот не устояла и Гермиона, поддерживая Гриффиндор и Поттера, что пока так и не смог
заметить золотой снитч в небе.
— П-ф, — фыркнул Малфой. — Я и не сомневался…
— …Грейнджер нагнал Алисию! Алисия пытается сделать маневр ухода, но Грейнджер
словно прилип к ней! Фред, судя по номеру, отправляет в охотника Хаффлпаффа бладжер
мощным ударом — какая агрессия! Какая молниеносная бочка под охотницей, и квоффл
вновь у Грейнджера!!! Бладжер!
Из-за маневра Гектора, что миг назад был между охотницей Гриффиндора и бладжером, а
теперь оказался с другой стороны от охотницы выбивая квоффл из её рук, бладжер
нашёл своей жертвой Алисию, вместо Гектора. Девушка удержалась на метле, но вот её
рёбра если и не сломались, то как минимум треснули.
Останавливать игру никто не стал, ведь это естественное явление — травма на
квиддиче. Запасных игроков у сборной Гриффиндора нет, потому остаётся лишь играть
дальше. Всего несколько секунд потребовалось Гектору, Малькольму и Тамсин, чтобы
совершенно безумной распасовкой донести квоффл до колец гриффиндорцев, а Гектор
забил гол ударом ноги, предварительно очень резко и быстро крутнувшись на метле и
придавая удару больше силы — квоффл был словно снаряд и даже рука Вуда не смогла
его остановить.
Матч продолжался, погода портилась, становилось всё холоднее, а молнии сверкали
чаще, лишь иногда давая всем передохнуть. Темнело, но не во времени суток дело —
сгущались тучи пуще прежнего. Многие гриффиндорцы посчитали ситуацию крайне
символичной, ведь они проигрывали, и проигрывали феерически. Благодаря слаженной
работе охотников Хаффлпаффа наряду с невероятной маневренностью Гектора, до сих пор
не показавшего своего максимума, благодаря не менее слаженной работе загонщиков,
которым в кои-то веки не нужно было прикрывать всех трёх охотников, а только двоих…
Благодаря всем этим факторам сборная Хаффлпаффа вела со счётом сто шестьдесят к
десяти — однажды зазевался вратарь, за что и поплатился.
— Оливер Вуд берёт пятиминутный перерыв для команды! — громко оповестил всех Ли
Джордан, а две противостоящие команды начали слетаться к своим выходам на стадион,
ступая на землю, сплошь покрытую лужами, беспокойными от нещадно льющего дождя.
— Как же так получается, — продолжил Ли, а все болельщики и прочие зрители на
трибунах его отчётливо слышали, несмотря на непогоду. — Что команда Гриффиндора
проигрывает с таким разгромным счётом? Профессор МакГонагалл?
— Очевидно, мистер Джордан, что команда Хаффлпаффа не только приобрела крайне
маневренного игрока в лице мистера Грейнджера, но и подготовилась к игре именно
против сборной Гриффиндора. Как я уже неоднократно указывала команде, их слабость в
игре в одной плоскости и пренебрежении тактикой в эмоционально сложных моментах.
— Но раньше у нас не было таких очевидных проблем, профессор.
Похоже, комментаторы решили занять публику рассуждениями.
— Тактику сборной Гриффиндора, связанную с массированной игрой в одной плоскости, в
основном, плоскости колец, команда Хаффлпаффа нивелировала, играя в строгом строю.
Выстроив игроков по вершинам воображаемой бипирамиды, они просто вращают её, а
плоскость игры гриффиндорцев смещается вслед за квоффлом. Также стоит отметить, что
большой упор в этой игре делается на голевой разнице, а игра строится вокруг
мистера Грейнджера. Но и сам ведущий охотник команды не идёт в атаку на Вуда без
прикрытия хотя бы одного бладжера.
— Проще говоря, профессор, игроки Гриффиндора размазаны по плоскости, а
Хаффлпаффа — везде: и вверху, и внизу, и по бокам. При этом, смещаясь, они изменяют
своё положение как удобно им, пока наши гоняются туда-сюда за квоффлом.
— Именно, мистер Джордан. Также следует отметить погодные условия, в которых ловец
Гриффиндора не особо продуктивен. Тактика же ловца Хаффлпаффа заключается в строгом
следовании бок о бок с Поттером, отвлечение его и растягивании времени. В таких
условиях, мистер Поттер просто неспособен увидеть снитч первым и реализовать свои
скоростные преимущества.
— Которых, к моему великому, глубочайшему сожалению, не так уж и много по сравнению
с Седриком. А ведь метла Поттера получше будет. Профессор МакГонагалл, получается,
Хаффлпафф рассчитывает сугубо на голевую разницу?
— Как мне кажется, с её помощью они создают безопасный буфер в сто шестьдесят
очков. Даже если мистер Поттер поймает снитч, то победа уйдёт Хаффлпаффу, пусть и с
минимальным приростом очков.
— Но разница пока в сто пятьдесят.
— Сборная Гриффиндора и так начала играть на грани жестких нарушений. Но это даже
не притормозило частоту забивания голов. Вынуждена признать, что увеличение разницы
в счёте — дело времени.
— Что же, пусть прогноз неутешителен, но команды уже готовы вернуться на поле.
Гляньте только на ловца гриффиндорцев — он прям сияет от счастья! Похоже, эта
команда ещё поборется!
— Ура!!! — перекрикивая сами себя заорали гриффиндорцы на трибунах, соревнуясь по
громкости с громом.
Матч продолжился. Небо становилось мрачнее, ветер становился холодным, а дождь лил
практически ледяной. Но болельщики лишь ещё сильнее расходились, видя куда более
активную позицию Поттера в игре — он больше не летал, как слепой котёнок, и это
вселяло надежду.
Гриффиндорцы начали играть совсем жестко, стараясь выбивать охотников Хаффлпаффа,
прессовать, аккуратно таранить, не нарушая правил слишком уж очевидно. Но, Гектору
защита была не нужна, слишком уж он вёрткий, а подобраться к нему было невозможно —
он словно спиной видит игроков, бладжеры, и вообще всё. Это позволило отсрочить, но
не предотвратить получение Хаффлпаффом разницы в сто шестьдесят очков.
Этот морально решающий гол забил, что неудивительно, Гектор. Его хотели взять в
коробочку, и тот даже позволил это. С одной стороны прижали две охотницы, а с
другой близнецами был отправлен бладжер. Но парень буквально слился с древком
метлы, резко и без всяких к тому предпосылок сбрасывая скорость — почему-то такого
никто не ожидал. Бладжер сбил Кэти Бэлл, охотницу сборной Гриффиндора.
Желая нагнать и не допустить очередной гол, гриффиндорцы вновь погнались за
Гектором. Парень посадил их себе на хвост, вилял, набирал высоту, позволяя
преследователям нагонять себя — квоффл-то всё равно у него. Вопреки себе, он плавно
перешёл в пике и ускорение.
— Что делает Грейнджер?! — заводился сильнее Ли Джордан. — Зачем ему исполнять финт
Вронского, а целится он именно на него?!
— Он играет на азарте и эмоциях, — с трудом сдерживала азарт МакГонагалл. — Даже у
меня появилось желание выиграть подобное преследование любой ценой.
Тем временем Гектор развил очень приличную скорость, позволяя преследователям
буквально хватать себя за желтую форму, зля и дразня квоффлом в руках.
Как и ожидал Ли Джордан, Грейнджер вышел из пике у самой земли, и понёсся с дикой
скоростью к штрафной зоне гриффиндорцев. Анджелина не справилась с метлой и
пропахала собой землю. Алисия же одумалась, а скорее просто струсила,
оттормозившись до земли и выходя из пике мягко, но медленно.
— Не летит, а стелется!
По самой земле Гектор долетел до центрального кольца гриффиндорцев, и резко взмыл
вверх, крутясь словно змея вплотную к столбу с кольцом, нивелируя тем самым все
угрозы со стороны.
У самого кольца ему на перехват бросился Вуд, не видя другого шанса, но Гектор
слишком резко ушёл в сторону, отправив квоффл в беззащитное кольцо.
— И-и-и, Хаффлпафф ведёт со счётом сто семьдесят к десяти! Но что это? Кажется,
Седрик Диггори заметил снитч! Они вместе с Поттером устремились за ним в самые
тучи! Ах, как же низко эти тучи!
Между туч сверкнула молния, а через миг оттуда выпал кувыркающийся Седрик на метле,
но быстро стабилизировал полёт, возвращаясь в тучи, пропадая из видимости. Игра на
поле тем временем обострилась до предела, но у гриффиндорцев осталась одна лишь
Алисия, которую прикрывали близнецы Уизли. Но их прикрытия не хватило — Гектор
невидимой тенью настиг их в тот момент, когда загонщики Хаффлпаффа отправили по
бладжеру и отвлекли тем самым загонщиков гриффиндора.
— Седрик Диггори ловит снитч! — вопил Ли Джордан, глядя на специальные сигнальные
лампы перед собой. — Пусть мы этого и не видим, дамы и господа, но…
В этот момент сверкнула очередная молния в тучах, высвечивая контуры множества
дементоров, что воронкой устремились вниз. Через миг из туч выпал кувыркающийся
бессознательный Поттер без метлы, а следом появился и один из дементоров.
Все зрители повскакивали с мест, охая и вздыхая. Дамблдор не стал терять времени и
доставать палочку — просто указал рукой на падающего мальчишку:
— Аре́сто Моме́нтум…
Скорость падения Поттера начала снижаться, и земли он коснулся примерно со
скоростью и силой падения метров с двух-трёх — некритично. А вот дементоры, что
потихоньку «падали» из тучки, вызвали куда больше опасений как у зрителей, так и у
профессоров. Теперь Дамблдор уже взял палочку, беззвучно наколдовав волну
Патро́нуса. Она была настолько мощная, что вышла далеко за пределы поля, загнала
дементоров обратно в тучу и дальше, прочь с окружающей территории.
К бессознательному Поттеру подбежала судья, а спустя миг, пара преподавателей и
члены сборных Гриффиндора и Хаффлпаффа.
— Без сознания, лёгкие ушибы, — констатировала судья Хуч, беловолосая ведьма с
желтыми глазами.
Уже были наколдованы носилки, подоспела мадам Помфри, началась суета с эвакуацией
пострадавшего и прочие мероприятия.
— У него был шанс, — Диггори подошёл к мадам Хуч. — Если бы не дементоры, он мог бы
поймать снитч раньше меня. Нужно переиграть…
— Всё в пределах допустимого, — пресекла возмущения судья. — Проследуйте в свои
раздевалки.
***
Усталость — ужасное чувство. Особенно, если в наличии как физическая усталость, так
и моральная. Летать почти полтора часа в таких условиях и в таком напряжении —
утомляет. Удивительно то, что сами мозги ничуть не устали, а даже наоборот — лишь
немного размялись. А ведь напряжение было нешуточным. Устал я, как личность. Да,
крохотные обрывки информации осколка памяти пилота говорили о том, что такие
нагрузки — пустяк. Но пустяком они были бы, будь в моём распоряжении
интегрированная в мозг нейросеть, куча имплантов, пара лет адаптации ментальной
составляющей к физическим возможностям и куча баз знаний, оптимизировавших весь
этот лётный процесс.
До раздевалки наша команда добралась в приунывшем настроении, и виной тому не
только присутствие дементоров, но и факт испорченной ими игры. Ведь помимо факта
победы, в ежегодном турнире по квиддичу учитывается и разница в очках за матч.
Слова Седрика о том, что Поттер мог бы ещё побарахтаться, компенсировали радость от
превосходства по очкам, но не нивелировали факт победы.
— Молодцом, Гектор, — парни и девушка улыбались, хлопали меня по плечам, и даже
Седрик не стал нагнетать — было да было.
— Да, дружище! — самым радостным был вратарь Герберт. — Не зря мы всё это с метлой
организовали! Вышло очень интересно и круто!
— А главное, — улыбнулся Седрик. — Мы смогли, наконец, реализовать тактики из более
высокой лиги, чем школьная.
— А там большая разница? — не сдержал я вопроса, присаживаясь на лавочку.
Часть игроков ушла переодеваться, в том числе и Тамсин, а я, Седрик и Герберт пока
просто сидим.
— Ещё бы! — вскочил вратарь. — Во-первых, профессиональное поле на четверть больше.
Там другие скорости, другие тактики… Да даже трибуны образуют бо́льшую зону поля, а
значит, и места там больше.
— Есть такое, — кивнул на его слова Седрик. — А ещё, если сравнивать с молодёжкой,
стоит учитывать опыт игроков. Сам понимаешь, Гектор, с опытом приходят навыки
управления метлой. Скажем так, если про-игроку дать две метлы, одна из которой
будет в два раза лучше другой, то качество его игры возрастёт лишь процентов на
пятнадцать, что много, но не критично. А вот если такие мётлы дать юниорам, то
разница может оказаться даже больше, но нестабильной, опасной, непредсказуемой.
— Ну да, — кивнул Герберт. — А ещё в про-квиддиче нельзя увидеть игрока на плохой
метле, или на неподходящей ему. Например, там не будет ни одного вратаря на Молнии,
а вот ловец — запросто. У нас, в школьном квиддиче, действительно большую роль
играют мётлы, но управлять ими правильно — дело непростое.
— Многие считают, что если метла быстрее, то она и лучше. В прошлом году
слизеринцам старший Малфой подарил новые Нимбусы. Игра стала намного живее, но…
— Седрик задумался.
— Но по прямой, — закончил за него Герберт. — Ладно. Хватит о мётлах — тема вечная.
Пока переодевались, я усиленно приводил себя в норму магией жизни. Нужно будет
разобраться с психологическими ограничениями, вызванными «основой» сознания —
обычным человеком. Если магия уже давно не вопрос и сомнений не вызывает, то вот
возможности мозга явно находятся под гнётом психологических «невозможно» и «не
могу». Если в повседневной жизни это никак не сказывается, то вот в ситуации с
экстремальной нагрузкой я утомился слишком сильно.
Зайдя в Большой Зал, я не мог не заметить небольшую пирушку за столом нашего
факультета. Были тут и редкие представители других факультетов, но вот
гриффиндорцев не было. Неудивительно — две девушки пострадали из-за своей
самоуверенности, Поттера «покусал» дементор, в общем, чуть меньше половины команды
в больничном крыле, а проигрыш слишком разгромен.
Стол ломился от еды, повсюду веселились, нас всячески восхваляли. Довольно
специфично поздравили нас ребята из сборной Рэйвенкло. Подошли с вежливыми
улыбками, пожали руки, и сказали, мол: «Отличная команда получилась. Мы рады, что
ещё одна команда сможет использовать тактики сложнее, чем «бей их всех, и да
подберёт снитч наш ловец!»».
После этой пирушки, ребята начали расходиться по своим делам, однокурсники
отправились по кружкам, а я с Джастином — немного поделать домашку и попрактиковать
чары и заклинания в нашем заброшенном классе.
С наступлением вечера, сразу после ужина, погода успокоилась, но на это было по
большой части плевать — я шёл на дополнительные занятия по зельям, которые должны
превратиться в чистку котлов.
Постучавшись в дверь кабинета Снейпа, я получил разрешение войти.
Профессор, как и всегда, с недовольным видом разгребал завалы пергаментов с
домашними заданиями. Дафна уже была здесь, но судя по тому, что ещё не закончила
раскладывать свои принадлежности на столе, пришла она немногим раньше меня.
— Гринграсс.
— Грейнджер.
— Вам не надоело?
— Что именно? — спросили мы одновременно, посмотрев на профессора.
Снейп посмотрел на нас внимательно.
— Я передумал, продолжайте. Сегодня готовите только два зелья, рецепты на доске.
Как приготовите, проверю. Как проверю — отправлю драить котлы.
Ингредиенты мы подготовили быстро, зелье сварилось качественным, но, как и было
обещано, пришлось драить котлы. Без магии — щётками, обычными химическими
средствами.
— Слушай, Гринграсс…
— Да?
Если для варки зелий мы сидели за первым, самым близким к профессору столом, то вот
котлы чистили в дальней части класса.
— Как думаешь, зачем профессор начал рассказывать об оборотнях?
— Из прихоти? — по глазам Дафны было видно, что она сама задаётся этим вопросом.
— Пусть я тут и недавно, но за эти два месяца многое слышал, видел, сам понял.
Профессор слишком уважительно относится к графику учебного процесса. Из прихоти
менять не стал бы. Да и, к слову, на других курсах он шёл ровно по программе,
подменяя Люпина.
— Так ты можешь спросить у него прямо сейчас, Грейнджер. К чему это всё?
— ухмыльнулась Дафна, продолжая усердно тереть свой котёл.
— Не, так не интересно. Смотри. Люпин подставил Снейпа, — начал размышлять я, —
выставив того в неприглядном свете с помощью Невилла.
— Было такое.
— А при первой же возможности Снейп проводит такую вот диверсию. Причём только у
нас. Причём без всякого видимого смысла. Ну, кроме того, что Люпин, якобы,
некомпетентен и прочее.
— Вот и причина, — пожала плечами Дафна, но глянула на меня с почти незаметным
ожиданием.
У девочки выбилась прядь волос из-за уха — слишком ровные и объёмные, не хотят ни
за что цепляться. Она хотела было её поправить, но руки были в перчатках, а
перчатки — в дряни из котла.
— Нет-нет, Гринграсс, слишком мелочно. Профессор достаточно умён, чтобы оскорблять
и унижать неугодного буквально на ровном месте…
— Я рад, — рядом оказался Снейп, говоря ровным голосом, — что вы так высоко цените
мои умственные способности. Что за тема для беседы оказалась важнее недомытых
котлов?
— О неслучайных случайностях, профессор.
— Любопытно, — Снейп придвинул стул, садясь неподалёку. — Пожалуй, я послушаю.
— Гринграсс, как у тебя с латынью?
— Неплохо, — ответила Дафна, не отвлекаясь от чистки котла.
— Во-от. В общем, я тут подумал… Слишком много занятных совпадений. Профессор Люпин
не посещал большой зал три дня в месяц — в фазу полнолуния. Он не вёл занятия в это
время — это только у нас профессор Снейп заменял его один раз — у некоторых курсов
два. Люпин — сама по себе странная фамилия.
— М-да? Ой, а ведь и вправду, — Дафна аж перестала чистить котёл.
— Волк обыкновенный?
— Канис Люпус. Люпус — волк. Ну ещё и болезнь Либмана-Сакса.
— Именно, — кивнул я. — Плюсом то, что профессор Снейп наверняка немало знает об
оборотнях.
— С чего вы взяли, мистер Грейнджер? — Снейп чуть-чуть склонил голову набок.
— В одном из старых выпусков Вестника Зельевара говорится о том, что за улучшение
Ликантропного Зелья вы получили степень мастера-зельевара. Плюс возраст, хотя, в
мире магии можно выглядеть на любой возраст. Но, если отбросить в сторону волшебные
возможности, вы плюс-минус одного возраста с профессором Люпином. Если это так, и
если Люпин оборотень, то вы могли узнать это ещё учась в Хогвартсе. Отсюда вполне
могла возникнуть мотивация улучшить зелье. Скорее всего, вы думали изобрести
полноценное лекарство. Но это уже домыслы, в которых слишком много «если», и прочих
допущений.
— Звучит логично. Но этого недостаточно.
— Хм… За пару дней до полнолуния, от вас шёл еле заметный запах… Что-то терпкое,
редька… Нет, хрен. Так пахнет аконит, он же клобук монаха. Это я понял только
сейчас, к моему позору.
— Вы наблюдательны.
— А обычно вы не позволяете себе быть неаккуратным касательно запахов. Это первый
запах ингредиента. Намёк?
— Какая глупость, мистер Грейнджер. Ваши умозаключения довольно последовательны, но
поверхностны, — не говоря больше ни слова, профессор встал со стула и взмахнув
полами мантии, отправился к своему столу.
— Значит, Люпин — оборотень? — нахмурилась Дафна, но опять же глаза выдавали если
не осведомлённость, то догадки.
— Получается так.
Покончив с котлами, мы взяли свои вещи и покинули кабинет.
— И что теперь?
— Да ничего, — пожал я плечами. — Он, вроде как, безопасен. Раз Люпин здесь, значит
какие-то меры предпринимаются. Да хотя бы то, что профессор Снейп варит
Ликантропное Зелье.
— Но по ночам гулять не стоит.
— А планировала?
— Нет. До скорого, Грейнджер.
— До скорого.
Люпин — оборотень! Хотя, это ровным счётом ничего не меняет. Только если он будет
принимать зелье, конечно. Но это не самая большая проблема. Очередное появление
дементоров безудержно подталкивает мои мысли к радикальному решению этой проблемы —
нужно обдумать. Слишком уж эти твари мешают жить.

========== Глава 12 ==========

Воскресный день после матча начался с совсем лёгких, но ощутимых лучиков славы,
если так можно выразиться. Если раньше для факультета я был очередным товарищем,
которому и помочь можно, и выручить, если потребуется, то теперь уже и улыбнуться
при встрече можно, и выдать что-то типа «большого пальца вверх». Но, конечно, без
перегибов. Ещё до распределения во время поступления, могло создастся впечатление
по узнанному материалу, что на Хаффлпаффе учатся гиперактивные детишки, всю свою
гиперактивность направляющие в дружбу и всяческое нарушение личного пространства —
нет, это не так. Здесь с тобой «дружат» ровно настолько, насколько готов дружить ты
сам.
В общем, никакого особого внимания мне не перепадало, и я был этому рад. Этим же
утром я написал письмо родителям, где вкратце рассказал об очередных успехах, о
своём участии в сборной факультета по квиддичу, о самом квиддиче, и конечно же о
магической медицине, пусть и в двух словах. По опыту знаю, что лучше беспокоиться о
вполне известной вещи или факте, чем о неизвестности. На этот раз я отправил письмо
с личной совой Герберта — так хотя бы ждать не придётся до завтрака понедельника, а
забрать ответ сразу.
После отправки и завтрака в Большом Зале, я вернулся в гостиную чтобы просто
посидеть и придумать план действий на этот день, ведь какой-то конкретной цели на
воскресенье я не ставил.
— Привет, — ко мне подошёл Седрик и сел на диван, что стоял рядом с моим креслом.
— Есть разговор.
Староста наколдовал чары от подслушивания, суть которых я и так уже понял —
создание поля, искажающего исходящие изнутри вибрации. А может быть, просто
запрещающие слышать снаружи то, о чём говорится внутри — магия не обязана повторять
какие-то физические проявления. Вполне может быть создано что-то, априори не
способное существовать. Ну, или познания мира недостаточно глубоки, чтобы
сопоставить магический эффект с неким физическим явлением.
— Привет, Седрик. Что-то случилось?
— Не совсем. Твоими кулонами заинтересовались вне школы.
— Они так хороши?
— Стабильность и крайне малые затраты магии, — кивнул Седрик. — В общем, тут
собирают полярную экспедицию.
— Так-так, — я подался вперёд, проявляя настоящий интерес.
— Похоже, кто-то из детей, или детей родственников организаторов, учатся в Хоге. В
общем, они заинтересованы либо в покупке партии в тридцать штук, либо в возможности
создания чего-то под их нужды.
— Постой, можно вопрос?
— Конечно.
— В стране что, купить подобное негде?
— Не прижилось создание подобного в европейских странах, как и в Америке. Как я сам
понял, — Седрик откинулся на диван, — нашим волшебникам проще выучить парочку чар и
периодически их накладывать заново, чем учиться создавать более стабильные и
постоянные артефакты. Или же платить за них большие деньги — товар-то штучный,
дорогой. Подобные вещи, в случае экстренной необходимости, покупаются у азиатских
производителей — там эта тема популярна. Но это дорого. Действительно дорого. А тут
есть возможность сэкономить. Азиатские товары тоже, знаешь, не вечные.
— М-да… Это вам не дешёвая английская подделка, а настоящий китайский оригинал, —
не сдержал я мысли в слух, чем вызвал недоумение Седрика. — Извини, маггловский
юмор о плохом качестве китайской техники.
— Действительно, тут нужно быть в теме.
— Это да, но вернёмся к артефактам. Странно. Мне казалось, подобные вещи должны
быть популярными.
— В школе, — кивнул Седрик. — Я с отцом раньше много путешествовал. Мы — народ
оседлый. Дом обустроим сами, зачаруем то, что нужно, а методы подпитки и сбора
магии для их работы довольно просты. Рунами можно стабилизировать зачарование,
чтобы довольно долго работало. Да и сами дома стараемся строить близко к местам с
естественной магией. А если уж куда собрался — зачаровал, что нужно, на пару
неделек или даже месяц вполне хватит.
— Но ведь есть и долгоиграющие, так сказать, артефакты.
— Конечно. Штучная работа, или же мастера чар стараются, такие как Флитвик.
Проблема в том, что такие мастера не будут размениваться на мелочи, делая
качественные и надёжные кулоны, только лишь с функцией поддержания температуры.
Таких волшебников мало, делают эксклюзив, очень долго и в единичных экземплярах. А
ещё есть всякий ширпотреб низкоклассный. Но если ты задумаешься, он в ходу лишь на
больших мероприятиях, или там, где есть дети. В Хогсмиде продаётся куча всякого
разного, как и на Косой Аллее. Но это не особо сложные поделки, а некоторые,
например, омнинокль, являются вообще обычным биноклем с парой зачарованных линз и
других деталей, которые проживут года три-четыре без обслуживания. Всё это на
уровне школьных поделок.
— Ясно, что ничего не ясно. Буду радоваться, что с деньгами пришли именно к нам, и
не буду углубляться в детали. Так что там за требования у тех почтенных
волшебников? Но могу и просто кулоны сделать.
— Мне передали список, — Седрик достал из внутреннего кармана мантии свёрнутый
пергамент и протянул мне. — Вот.
Магии я в нём не обнаружил, и принял в руки.
— Потом прочитаешь, — остановил меня староста.
— Хм. Занятно, — я убрал свиток в карман. — Мне интересно, раз я такой уникальный в
своём роде, а ты являешься моим посредником, то не появляется ли желание нажиться?
— Не, — с улыбкой отмахнулся Седрик. — Я получаю свои пять процентов за сохранение
твоей тайны. Работы минимум. Ответственности никакой. Денежка на карманные расходы
имеется. Что уж говорить о том, что если ты решишь развиваться в этой сфере, то и
проценты мои станут «тяжелее», да и в будущем хороший товарищ — сплошные плюсы. А
жажда сиюминутной наживы — вредная вещь.
— Ясно, — улыбнулся я в ответ на такую речь. Логичную речь. — Сегодня прочитаю и
смогу сказать, сделаю, или же обойдёмся кулонами.
— Сразу говорю. За реализацию их требований, дадут много больше.
— И всем от этого будет хорошо.
— Ещё бы, — ухмыльнулся Седрик. — Близнецы окажутся на полпути к своей мечте.
Поверь мне, они сейчас готовы хоть Мерлину молиться, хоть Мордреду, чтобы у
неизвестного Самоделкина хватило мозгов на реализацию задумки.
— Что же… Не знаю, о чём они мечтают, но денег это требует немалых, как я понимаю.
— О своём магазине на Косой Аллее. И да, немалых.
Седрик отправился по своим делам, а я решил посетить библиотеку, но не для
стандартного раскапывания информации на те или иные семьи волшебников. Это дело,
конечно, интересное и полезное, а я смог узнать много интересного о паре десятков
семей — удивительно, как тесно могут переплетаться финансовые и социальные связи, и
всего через два-три «деловых рукопожатия» соединять две враждующие семьи так, что
они даже не знают о косвенно общих интересах. Так, в сторону мысли о семьях —
сегодня только магия и волшебство!
Пройдя пару метров по коридорам замка, я вновь задумался о дементорах. По сути, они
здесь для охраны. Однако, учитывая факт проникновения Сириуса Блэка в замок,
охранники из них посредственные. Зато вот жить мешают знатно. Уничтожать, или нет?
Сложный, на самом деле, вопрос — имущество министерства магии, всё-таки.
Только в дверях библиотеки я смог придумать план, который предусматривает многое —
я сделаю лук!
— Доброго утра, мадам Пинс, — поздоровался я с библиотекаршей, что строго глянула
на меня.
— Доброе, мистер Грейнджер. Как всегда, периодика? Социальная, или научная?
— Отнюдь, мадам, — улыбнулся я. — В этот раз я озадачен другим.
— Даже так? И в чём же суть?
— Нужно составить план превращения меня-ученика, в высококлассного меня-целителя.
Для этого хотелось бы составить список необходимых к изучению дисциплин как
школьных, так и вообще, глубину их изучения, и, соответственно, составить список
необходимой литературы.
Во взгляде мадам Пинс читалась отчётливая и очень быстрая работа хорошо смазанных
шестерёнок-мыслей. Похоже, её не удивил мой запрос, но разве это странно? Ведь чего
только не спросят юные волшебники?
— Следуйте за мной, — сухо сказала библиотекарша, выходя из-за стойки, и, как
всегда, совершенно не глядя, идёт за ней ученик в моём лице, или нет.
Как только мы дошли до первого ряда шкафов с книгами, мадам Пинс указала рукой
налево.
— Чары… — и пошла дальше.
— Трансфигурация… — указала на другой ряд шкафов в другом ряду, продолжая идти.
— Зелья…
— Гербология, — мадам Пинс остановилась и развернулась ко мне. — Это базовые
предметы, необходимые, чтобы подобраться к началу обучения на целителя. Они будут
так или иначе, в углублённой форме, требоваться на всём пути становления. Далее…
Библиотекарша вновь пошла между рядов из шкафов, а то и дело мелькавшие с книгами
ученики совершенно не обращали на нас внимания.
— Анатомия и физиология человека… — в очередной раз указала мадам Пинс, но не на
шкаф в общем, а на конкретную полку.
— Базовая Алхимия…
— Базовая теория Малефицистики…
— Теория создания или модификации чар и заклинаний…
Мы подошли к большим открытым дверям, за которыми был ещё один отдел библиотеки, но
был он ощутимо меньше.
— Запретная Секция. Здесь, мистер Грейнджер, находятся особо опасные для
колдующего, либо для объекта колдовства, знания. Знания, как по уже обозначенным
дисциплинам, так и по следующим, необходимым вам: Ритуальная магия, Тёмная магия,
Малефицистика, Магия крови.
— Нехило…
— Именно, мистер Грейнджер. Доступ в Запретную Секцию для самостоятельного изучения
можно получить по личному распоряжению директора, начиная с шестого курса. Либо на
седьмом курсе и строго к тем книгам, которые укажет преподаватель, выписавший
допуск.
— А если я буду являться личным учеником кого-то из преподавателей?
— В таком случае, правилами предусматривается допуск к учебному материалу на
усмотрение вашего преподавателя.
— Спасибо, мадам Пинс.
— Не стоит благодарности, это моя работа.
Библиотекарша быстро ушла по своим делам, оставив меня в лёгкой задумчивости.
Сугубо технически, я могу лечить благодаря лишь энергии жизни и парочке лечебных
магических контуров, сохранившихся в моей памяти. Используя универсальные правила
составления контуров, можно создавать новые, как конструктор, вот только кубиков у
меня нет, а метод обратной инженерии в этом деле далеко не самый надёжный. Я бы
даже сказал, самый ненадёжный.
Возвращаясь в начало библиотеки, я решил изучать пока что базовые предметы. Да,
курс школы, судя по всему, помимо прививания психологических переключателей
«могу/не могу», развивает навыки работы с палочкой, навыки работы с ингредиентами,
навыки работы с арифмантическими формулами, навыки совмещения воображения с
формулами и всем прочим… В общем, любой профессор, прежде чем открывать мне доступ
к знаниям в Запретной Секции, проверит развитость именно этих навыков в виде
усвоения школьной программы, зрелость личности и «моральный компас», а также
стремление, желание учиться наряду с хоть каким-нибудь талантом.
Следовательно, несмотря на мою возможность творить что и как хочу на нейтральной
энергии, нужно выучить и отработать местный стиль использования этой энергии. И… И
проверить кое-что — влияние той или иной энергии на местное колдовство. Но этим я
займусь в гостиной, используя самое доступное — энергию огня.
Я взял с полки первую попавшуюся книгу по чарам и сел за стол, открывая первую же
страницу. Мозги заработали, глаза бегали по тексту, поглощая смысл сказанного с
большой скоростью, а мысли мои вернулись к другой теме — лук!
Почему я решил сделать лук, и более того, настоящий эльфийский? Это долго. Месяца
два уйдёт, не меньше. Это даст время министерству поймать уже Блэка и увести
дементоров прочь. В таком случае я смогу с чистой совестью их не трогать в
ближайшее время — в перспективе-то я их всё равно уничтожу. С другой стороны, я
«самообманусь» тем, что вот, я готовлю дементорам кару, не сижу без дела, все дела.
Но если дементоров не уберут… Ух, осколок эльфа уже ехидно посмеивается, предвкушая
охоту на летающую нежить. Охоту с луком. В лесу.
Сугубо теоретически, можно создать артефактную сеть на всю округу и просто «выжечь»
дементоров. Но подобный магический подвиг всколыхнёт Английское болото с такой
силой, что спокойной жизни мне точно будет не видать. А вот истребление дементоров
по одному — лишь слегка встревожит, ведь такое вполне может оказаться по силам
выходцу из одной из древнейших семей волшебников Англии, что славились неукротимым
нравом, Тёмной и боевой магией. А вот единовременное истребление дементоров на
огромной площади — повод найти виновника любой ценой и, в идеале, прикопать.
Да и побегать по лесу с луком — хорошая физическая нагрузка и моральный отдых.
Итак, что мне нужно для лука…
— Значит, — раздался рядом голос Дафны. — Собираешься всё-таки стать целителем?
— Подслушивала? — обернулся я к подсевшей рядом черноволосой девочке.
— Стала невольным свидетелем вашей беседы.
Дафна положила на стол довольно большой талмуд и открыла посредине, начав читать.
Читать, и молчать. Ладно…
— И-и-и?..
Дафна повернула голову в мою сторону, улыбнувшись.
— Значит, тебе нужно будет изучить зельеварение на очень и очень приличном уровне.
— Допустим.
— И тебе нужен будет доступ в Запретную Секцию. Конечно, если ты не хочешь ждать до
конца Хогвартса, искать себе наставника… — Дафна задумалась. — А это будет очень
непросто с твоим происхождением.
— М-да?
— Не пойми неправильно, но что с тебя взять за обучение?
— Справедливо.
— Если получится, иди в ученики к профессору Снейпу, — важно закончила свою мысль
Дафна.
— В чём твоя выгода, Гринграсс?
— Помимо проверенного напарника? — Дафна сделала невинное лицо, что смотрелось
неуместно.
— А я хороший напарник?
— Лучше, чем отсутствующий, — она гордо вздёрнула носик.
— Ясненько. И ты хочешь, чтобы я, как и ты, стал учеником Снейпа? Не хочется одной
заниматься зельями? И почему, кстати, именно зелья?
Дафна посмотрела на меня, как на клинического идиота, милостиво начав объяснять
свою позицию.
— Зелья увлекательны, великолепны, невероятны. Чары, заклинания, трансфигурация,
тёмная магия — это всё уныло и скучно.
— Разве?
— Как говорил отец: «Рано или поздно ты придёшь к тому, что слова, жесты, все эти
пляски с палочкой — всё это пустое. Настоящая магия у нас в голове», — Дафна
постучала пальчиком по виску.
— Занятные выводы.
— Ты и сам к ним пришёл, — Дафна явно хотела ткнуть в меня пальчиком, но
передумала. — Любая магическая манипуляция без слов — уже признак может быть и
неосознанного, но понимания.
— Складно говоришь, — улыбнулся я, на что Дафна почти незаметно насупилась.
— Слова отца. Он говорил, что в данный момент человек слишком туп, чтобы
реализовать хотя бы десятую долю от своего потенциала в магии.
— А зелья?
— А зелья не такие, — Дафна аж просветлела на миг, быстро возвращая себе
малоэмоциональную маску. — Представь, что ингредиенты, методы их подготовки,
порядок закладки, температура и прочие факторы — взмахи палочкой, слова, образы и
формулы.
— Представил.
— Со временем, с практикой, волшебник может отбрасывать в сторону составляющие
колдовства, оставляя нужный образ и желание его реализовать. С зельями такое не
получится. С опытом ты можешь находить более правильные пути приготовления,
узнавать мелкие нюансы и секретики. Но ты не можешь отбросить в сторону часть
ингредиентов или этапы приготовления.
— Понятно. Ты хочешь заниматься тем, в чём важны именно мастерство, опыт и куча
приложенного труда?
— Да, но не пойми неправильно, — Дафна уставилась в сторону, слегка улыбнувшись.
Оказалось неожиданно забавно наблюдать за этой девочкой, старательно подражающей
скупым на эмоции старшим, возможно, родителям. Ради этикета? Или в чём смысл? У
эльфов, например, было вежливым тоном иметь в своём арсенале как минимум три маски:
политическая, общественная, и для ближнего круга. Мало ли какие заморочки у местной
социально-финансовой элиты? А то, что семья Гринграсс относится к таковым, не
вызывает сомнений — одни из древнейших, отнюдь не бедных, и с достаточным уровнем
влияния.
— Я до сих пор поражаюсь великолепию грации мамы, когда она колдует палочкой,
скупостью и эффективностью движений отца, — говорила она, и даже повела рукой в
воздухе пару раз, демонстрируя эти «грацию» и «скупость». — Но умом-то я понимаю,
что какими бы не были красивыми костыли, они остаются всего лишь костылями.
Дафна перевела взгляд на меня.
— Костылями, призванным компенсировать убогость нашего ума. Это угнетает.
— Во многих знаниях много печали.
На этой ноте мы принялись читать каждый свою книгу, не обращая внимания на порою
проходящих мимо учеников, занятых самообразованием.
— Хэй, Гектор! — довольно громко сказал вышедший из-за шкафов Герберт, держа в руке
письмо.
— Тише там! — донёсся выкрик мадам Пинс от входа в библиотеку. — Иначе не видать
вам пути в обитель знаний!
— Тебе ответили, — сбледнувший с лица Герберт передал мне письмо и поспешил
удалиться.
Родители писали, что рады моим успехам, но беспокоятся о моей пригодности для
спортивных соревнований, и как о степени их опасности, так и о эффективности
местной медицины. Правда, в конце письма есть приписка явно отца, мол: «Сынок,
конечно, молодчик, и твой батька в юношестве тоже себя не жалел. Но сопоставь риски
с возможностью вылечить полученные травмы без последствий. Мол, по своему опыту
батька знает, как может ничтожная травма поставить крест на дороге приключений».
— Дафна-Дафна-Смотри-что-я-узнала! — единой слитной фразой выдала внезапно даже для
меня появившаяся абсолютно счастливая милая девочка-ангелочек, явно с первого
курса. — Ой…
Миг замешательства и смущения прошёл незаметно, сменившись довольно успешной
попыткой нацепить на лицо маску аристократичной холодности, и лишь плотнее прижатая
к груди книжка выдавала лёгкую нервозность. Да, однозначно, у местной социальной
элиты это один из пунктиков, входящий в список «претензий на аристократию».
— Кто эта милейшая юная леди? — тут же поинтересовался я.
— Ох, во многих знаниях многие печали, — артистично передразнила меня Дафна.
— Ты вынуждаешь меня напрячь память… Хм… Астория Гринграсс, если не ошибаюсь?
— Верно, — важно кивнула белокурая первокурсница.
— Гектор Грейнджер, к вашим услугам.
— Наслышана, — кивнула девочка.
— Надеюсь, только хорошее?
— И не надейся, — мотнула головой Дафна. — Ты занимаешь второе место в личном
списке Малфоя, и каждый вечер в гостиной он уделяет внимание твоей персоне чуть ли
не наравне с Поттером. Конечно же, только злословие.
— Я бы ещё задумался, если бы плохое обо мне говорил Люциус Малфой. А мнение Драко
меня совсем не интересует.
— Хм, — вздёрнула носик Астория, явно питавшая к Драко Малфою симпатию.
— Что же, леди, скоро обед, и я не хочу его пропустить, — я закрыл книгу и встал
из-за стола.
— Увидимся, — кивнула Дафна, а Астория присела рядом с сестрой, ожидая, когда я
покину их общество.
Быстро вернувшись к шкафу, с полки которого взял книгу, вернул её на место и
покинул библиотеку, раздумывая над тем, растить лук в горшке, или где-то снаружи?
Оба варианта имеют свои плюсы и минусы, но самое сложное — создание тетивы. Может
быть, стоит узнать у профессора Хагрида? Профессор из него, конечно, очень «не
очень», но вот как знаток всякой живности он известен любому в Хогвартсе и в
некоторой степени, даже авторитет. Ну, для тех, кто не посчитает постыдным признать
опыт и мнение лесничего.
Но мои размышления были беспощадно прерваны.
— Гектор, постой!
Обернувшись на голос, я увидел спешно догоняющую меня Гермиону, державшую на руках
рыжего кота.
— Привет, Миона. Милый котик.
— Да, привет, спасибо, — выдохнула она, поравнявшись со мной. — Я хотела с тобой
поговорить.
— О, говори. Я иду на обед. Ты со мной?
— Да.
Гермионе потребовалось пройти несколько шагов, чтобы собраться с духом, или
набраться смелости, или что она там делала. Но вот кот её был забавен и вызывал
умиление своей агрессивной персидской мордой и густой рыжей шерстью.
— Гектор, я всё понимаю… — начала Гермиона, поглаживая рукой прижатого к груди
кота. — Но квиддич — чертовски опасный вид спорта. Ты подумал о том, как после всех
этих лет, отнесутся родители к такой затее? Как они будут волноваться…
— Нормально отнесутся, — пожал я плечами. — Я им написал о своём участии в команде.
Беспокоятся о том, смогут ли вылечить мои травмы, если я их получу.
— Какой ужас… Ты написал родителям о квиддиче? И о рисках? — Гермиона бы встала как
вкопанная, не желай идти бок обок со мной. — Так нельзя…
— А другу твоему Гарри можно?
— Это другое.
— Потому что он сирота и волноваться о нём некому?
— Гектор Грейнджер! — Гермиона застыла на месте, тряхнув шевелюрой непослушных
волос, глядя на меня до ужаса серьёзным взглядом. — Это всё неправильно. Ты только-
только выздоровел, а уже подвергаешь себя опасности, летая на метле и играя в
квиддич. И что это вообще за метла? Она явно не лицензирована министерством, а
значит может быть опасной, и вообще, незаконной.
Взял её под локоток и повёл дальше, к Большому Залу, а по пути уже начали
попадаться другие ученики.
— Твоя манера проявлять беспокойство, сестрёнка, просто ужасает, — на моё лицо сама
по себе налезла ухмылка.
— Ничего не ужасает.
— На тебя даже твой кот смотрит с укором.
— Нет такого, правда, Живоглотик? — Гермиона посмотрела на кота в своих объятиях,
но тот сделал максимально высокомерную мордочку. Хотя, справедливости ради, у
персов и подобных им, мордочки всегда такие.
— Если бы я не помнил тебя с раннего детства, то ответил бы тебе очень резко на
подобную критику. Я мог выдвинуть встречные обвинения в беспечности, ведь с моим
появлением ученики в гостиной тихонько обсуждали многое.
— Например?
— Например: «Это брат той Грейнджер, что на первом курсе решила самостоятельно
победить горного тролля?».
— Но это неправда! — возмутилась Гермиона.
— Но что-то подобное было, да? Но не важно. Я абсолютно здоров и несмотря на почти
ушедшую лёгкую худобу, хорошо подготовлен к физическим нагрузкам. Можем сходить к
мадам Помфри, и она подтвердит мои слова. Метла лицензирована и легальна, но ещё не
вышла на рынки Англии, и не выйдет в ближайший год. Я на ней летаю в качестве
рекламной акции, показывая её качества.
— Послушай, Миона. Буду честен. Мне не нравятся твои друзья в лице Поттера и Уизли,
но это твои друзья, твои интересы и твои увлечения. Правильно или неправильно —
вопросы субъективные, и не мне судить. Так можно ли надеяться, что и ты не будешь
судить меня? Это наш выбор, и даже если он неправильный, ни ты, ни я не извлечём из
него опыт, если не сможем следовать этому выбору. Следовать и набивать свои
собственные шишки на этом пути.
— Но квиддич всё равно очень опасен.
— Возможности магической медицины поражают, сама знаешь. Поле же зачаровано от
действительно страшных травм, а всё остальное лечится за сутки-двое. Я скорее на
наших двигающихся лестницах с исчезающими ступеньками сверну себе шею, чем на
матче.
— А ведь я и не задумывалась о лестницах, — Гермиона погрузилась в свои мысли, а её
кот задрал голову, как-то даже обеспокоенно глядя в её глаза.
— Не беспокойся, — я приобнял это кудрявое недоразумение. — Младший брат совсем не
собирается доставлять тебе хлопот и тебе не придётся разгребать за мной кучу
проблем. Твой брат довольно разумен.
— Но… И это вот тоже. Не укладывается в голове… Как?
— Мне-то откуда знать? Я, так-то, тоже в курсе, что такого быть не должно. Привет,
Сьюзен, — махнул я рукой рыжей девочке, спустившейся с лестницы на пролёте, который
мы проходили.
— Привет, Гектор… Гермиона, — на имени сестры она притормозила, но быстро
«наверстала» упущенное, и пошла дальше, опережая нас.
— Не стоит переживать обо мне, — вновь сказал я. — И я не собираюсь вмешиваться в
твою увлекательную волшебную жизнь.
Мы дошли до большого зала, и только в его дверях Гермиона учтиво высвободила свою
руку.
— Честно говоря, — она посмотрела на меня, остановившись на полпути к столу
Хаффлпаффа. — Я не знаю, что сказать. Я понятия не имею, что вообще говорить надо в
подобных случаях.
— Ты потому не спешишь общаться?
— Нет-нет, что ты, — несколько притворно возмутилась Гермиона, плотнее стиснув
рыжего кота в объятиях. — Просто у меня очень много дел, занятий, предметов,
домашних заданий…
— Ладно, не переживай. Вон, твои товарищи уже за столом, присоединяйся…
Гермиона быстренько убежала за свой стол, а я сел за свой — обед сам себя не съест,
кто бы что ни думал.
После обеда я отправился к мадам Спраут, найти которую с большой вероятностью можно
было в теплицах. Конечно же там я её и нашёл, попросив немного земли, буквально на
один большой горшок, который я трансфигурировал на постоянной основе. На
закономерный вопрос: «Зачем?», ответил, мол, хотел бы вырастить что-нибудь
неопасное и простенькое. В качестве личного опыта. Конечно же мне отсыпали земли, и
я покинул теплицы, вернувшись в гостиную, а потом и в нашу комнату, закрывшись в
своём закутке.
Дело тут нехитрое, нужно только найти хоть что-нибудь растительное или просто живой
грунт, и прорастить его, используя простейшую и вызубренную формулу магии, сдобрив
банальным желанием и волей. Конечно, последнее имеет место быть только в том
случае, что эльф имеет хорошее, а главное, инициированное сродство с жизнью, но не
зря же я проводил с собой подобные манипуляции?
Я самым натуральным образом возложил руки на горшок, иначе и не скажешь, и начал
проецировать простенький контур стимуляции роста растений — его знает любой эльф с
пелёнок и активно пользуется. Направив немного энергии жизни в землю в горшке,
активировал контур. Невооруженным глазом можно было заметить, как что-то
шевельнулось в земле и замерло — я дал лишь толчок для развития. Направив
нейтральную энергию, щедро сдобрил её точным волевым посылом, содержащим информацию
о том, что именно я хочу получить. В итоге со временем должно вырасти деревце в
форме лука — рукоять, плечи, всякое подобное. Теперь это дело нужно лишь иногда
подкармливать магией на протяжении месяцев двух, и вырастет из земли в горшке
прекрасный эльфийский лук!
Как же бредово…
Так, что там за проект передал мне Седрик?
Вынув из кармана пергамент, развернул и начал читать, и чем дальше читал, тем
больше приходил в состояние лёгкого шока. Переносная хрень, способная развернуть
поле микроклимата на площади радиусом пятьдесят метров, с защитой от обычных людей,
следящих устройств и прочих средств обнаружения? Да проще просканировать принцип
работы перехода на другой срез реальности в Косой Аллее!!!
Так… Надо подумать. Жаль, что Седрик не указал конкретную цену, но думается мне,
что будет она немаленькой, и это радует. Ну что, осколок гнома, возрадуйся, ибо
ковать нам всякую куйню до победного!
Осталось только придумать, что именно вковывать в предметы…
 ***
Ноябрь — мерзкий месяц в этих краях. Пейзажи шотландских гор, прекрасные в своей
мрачной суровости, становятся ощутимо тяжелыми. Вечные туманы, сырость и холод дают
о себе знать, а Чёрное Озеро окончательно сменило голубизну водной глади на
стальную серость. Да, виновато в этом, конечно, пасмурное небо, но кто обращает на
такое внимание? Пришлось через Седрика напомнить купившим кулоны, что они не дают
тебе права голым на морозе щеголять — всё равно нужно одеваться по сезону, дабы
получить максимальный эффект температурного комфорта.
Моя учёба разделилась на два направления — практика магии по программе за первые
три курса наряду с выполнением домашних заданий по текущим темам, и на
самостоятельное обучение методом прочтения книг и попыток найти там что-нибудь
уникальное, заодно стараясь охватить как можно больший спектр знаний по
дисциплинам, так сказать, вширь. Всесторонне. Я просто не могу перестать
восхищаться совершенно безумной и неудержимой фантазией местных волшебников,
неограниченных в запасах магии, на всякие абсурдные выдумки. Вот взять чары
самозавязывающихся шнурков - яркий пример, не желающий покидать мою голову. Зачем?
Что, руки отсохли? Они понасоздавали столько всего лишь по принципу «потому что
могу», что осколкам волшебников и эльфу остаётся лишь скрипеть зубами от этой
межмировой несправедливости.
Три раза в неделю мы с командой проводили тренировки, обдумывая тактику игры с
Рэйвенкло. Было очевидно, что на голевую разницу рассчитывать не стоит — там ребята
умные, тоже поняли новую идею нашей сборной. Седрик даже предложил попробоваться
мне на роль ловца и посмотреть, что из этого получится. Что сказать, снитч так и не
выпал ни разу из зоны моей чувствительности, и я всегда его мгновенно находил и
ловил за счёт огромной маневренности, а нагонял благодаря способности метлы
перекинуть всю мощь на один вектор движения. В общем, скучно — так и сказал. Ребята
лишь плечами пожали, ведь играем мы ради интереса — если кому-то игра или роль не
интересны, то заставлять не будут.
Занятным я посчитал то, что мои таланты подтолкнули остальных ребят к личным
тренировкам, и их показатели стали понемногу улучшаться.
— А то как-то несерьёзно получается, — сказал однажды Седрик в раздевалке. — Когда
вся команда слишком сильно отстаёт в технике от ведущего игрока.
Вечерами же я экспериментировал с молотом и наковальней, попутно придумывая и
пробуя разные методы зачарования, гравировки или ковки. Оказалось, нужно было
просто, как говорится, пораскинуть мозгами. Модульность — залог успеха. Это первое
важное решение. Основой будет платформа, создающая в определённом радиусе вокруг
поле эффекта. Какого эффекта? А это уже зависит от маленьких модулей в форме тех же
кулонов, которые нужно будет вложить в специальные пазы. Всё гениальное — просто.
Какие требования у этой экспедиции? Микроклимат, абстрактная защита от любопытных
магов и немагов, защита от различной техники. С первым всё просто — контур на
комфортную температуру, контур на комфортную влажность, и всё, готово. Два модуля.
А вот с другими есть проблема — подобных контуров я не знаю, но решил провести пару
экспериментов.
Первый эксперимент, который я проводил в своём закутке, заключался в зачаровании
съемной насадки на молот. Да, сделал такую — вообще не сложно. Просто насадка с
механическим замком: повернул на четверть оборота — снял; приложил новую,
повернул — надел. В общем, одну такую насадку я создал с простой местной рунной
цепочкой со смыслом «Подражание». Суть её в том, что она имитирует применённое к
ней зачарование из местной школы, и выполняет его функцию, пока не исчерпает
вложенную в цепочку энергию. Наложил чары Люминофорс, заставляя светиться выбранным
в воображении цветом, надел на молот и стукнул по заготовке. Как и всегда, из-под
молота вылетели искры, в ушах стоял звон, а на заготовке проявилась несложная, по
сравнению с гномьей, гравировка, достаточно правильной формы и хорошего качества.
Результат был налицо, как говорится — крупный каплевидный кулон теперь постоянно
светился голубым, и гравировка на нём светилась чуть ярче.
Из-за того, что мой метод ковки создавал артефакт с буквально «врождённым»
магическим эффектом, а не наложенным зачарованием, расход энергии у него был
мизерный, и вот конкретно в этом случае это было проблемой — он не тух! Вообще
никогда! Куда девать теперь, неясно. Однако результат порадовал, но были ещё
некоторые сложности, а потому я обратился к Седрику, как соучастнику этого
заговора.
Дело было в середине ноября, сроки для ответа по заказу уже были не за горами.
Седрика я нашёл вечером в гостиной в кругу своих товарищей. Подошёл, отозвал в
сторону. Как и всегда, Седрик зачаровал пространство вокруг нас от подслушивания.
— Что-то случилось?
— Можно и так сказать. Ты знаешь суть заказа?
— Да, — наигранно смутившись, парень почесал пальцем висок. — Не сдержал
любопытства.
— А тебе известны чары, которыми можно добиться нужных эффектов?
— Хм-м… Я, вообще, больше по трансфигурации, — задумался парень. — Напомни, что
именно нужно?
— Абстрактная защита от любопытных магов и немагов, существ, защита от различной
фиксирующей техники.
— Если я правильно помню, — Седрик всерьёз задумался. — Такие чары есть в книгах,
типа «Магическое Сокрытие», «Статут Секретности: основные чары и заклинания», и в
подобном на эту тематику. Где я сказал, точно есть.
— Ясно, спасибо, Седрик.
— Да не за что. Это в моих интересах, как я понял, — парень улыбнулся в своей
стандартной вежливой манере.
В среду, семнадцатого ноября, на следующий день после разговора с Седриком, я всё
свободное время после занятий провёл в библиотеке, где нашёл эти, и ещё парочку
книг по нужной тематике. Не отходя, как говорится, от кассы, запомнил нужные чары,
и только после этого позволил себе вернуться в свой закуток в комнате.
Сделав несколько съёмных насадок для молота, и нанеся рунный контур «Подражание»,
начал по очереди зачаровывать каждый из них. Использовал стандартные, если верить
книгам, Магглоотталкивающие чары, Отвод глаз, Дезиллюминационные чары, Сальвио
Гексиа — защиту от простеньких сглазов, и Муффлиато — заглушающие. По очереди
прикручивал их к молоту, и ковал заготовки. Рисунки получались интересными, но
простыми. Однако диагностика подтверждала магический эффект, по крайней мере моё
сознание воспринимало отклик диагностического контура именно так.
Вот и получилась в итоге выпуклая платформа, похожая на перевёрнутую тарелку с
шестью углублениями, в которых лежат зачарованные кулоны. Собрав это, постоял,
посмотрел, подумал — недостаточно. Нужен индикатор заряда. Но тут вообще просто —
выковал малюсенькую руну Люмофорса. Светится — есть магия. Чем меньше света, тем
меньше магии в устройстве. А вообще, несмотря на довольно высокую затратность
применённых чар, готовый через ковку артефакт расходует очень мало магии. Если
вообще расходует. Терзают смутные сомнения, что применение местных рун как-то
ломает устоявшуюся концепцию некоего магического закона сохранения энергии. Может
быть, выкованные по гномьему методу местные руны как-то меняют реальность, или
имеют свой «выход» на энергетические измерения?
Включалось и выключалось устройство путём вынимания центрального стержня. В общем,
всё просто. Упаковав это дело в свёрток, положил в рюкзак и вышел в гостиную, как и
всегда, полную учеников, занятых своими делами — вечер всё-таки. Седрика я нашёл за
одним из столов, где он и пара старшекурсников старательно и быстро, явно спеша,
писали что-то на пергаментах.
Заметив меня и мой кивок, Седрик наколдовал Темпус, кивнул сам себе и довольно
быстро отправился в свою комнату, вернувшись через полминуты с сумкой с расширением
пространства. Отойдя в укромное место, Седрик наколдовал заглушающие чары и отвод
глаз.
— Готово, как я понимаю?
— Да, — я снял рюкзак с плеча и вытащил свёрток. — Держи. Инструкцию не писал.
Почерк, всё такое…
— Есть чары для создания текста, вообще-то…
— Я здесь полгода только, вообще-то…
— Разумно, — улыбнулся Седрик, и посмотрел на свёрток, перекочевавший в его руки.
— Наверное потому и делаешь занятные вещи — просто не успел проникнуться нашим
мировоззрением на подобное.
— Возможно. В общем, слушай по артефакту…
За минуту я рассказал о том, что сделал и как этим пользоваться, а после — присел
за стол к однокурсникам.
— О, домашку делаете, и без меня?
— Ты всё равно её делаешь быстрее нас раза в два, — отмахнулся Джастин, да и
остальные были с ним согласны. — Ты там в комнате чего-то делал, вот мы и решили
тебя не тревожить. Если что — можешь списать.
— О, спасибо, но я так, для проверки почитаю.
Достав необходимые книжки и тетрадки, приступил к заданиям.
— Ребята, — через пару минут прервала нас Ханна. — А вам не кажется, что мы стали
слишком мало заниматься магией вместе?
— Да ненамного, — не согласился Захария. — Гектор, вон, программу разучил уже, мы
всё повторили, новое проходится нормально, если по часу в день тратить на домашку и
полчасика на практику.
— Вот-вот, — согласился с ним Эрни. — Хорошо учиться — легко. Плохо учиться —
сложно.
— Ты сам-то понял, что сказал? — ухмыльнулась Ханна.
— Да всё ведь правильно, если подумать. Нет?
Эрни недоумённо оглядел нас всех, но не найдя понимания, отмахнулся, продолжив
писать что-то в тетради. Когда вся домашка была сделана и проверена, девочки
сбегали до кухни, пока не начался отбой, и организовали чай с печеньками.
— Может соберёмся на днях, добьём Патро́нус? — сделал предложение Джастин.
— Так туман и щиты уже получаются, — безразлично пожала плечами Ханна, поправив
прядку светлых волос. — Или так хочется телесную форму сделать?
— Ну да, есть такое, — чуть застеснялся «киношный злодей».
— Хм, — улыбнулась девочка. — На лавры великого волшебника позарился?
— Ну, а что? Почему бы и нет. Я чувствую, что чего-то не хватает. Совсем немного.
— Силы не хватает, — пояснил я, поудобнее устраиваясь в кресле и с наслаждением
попивая чай.
— Откуда знаешь? — тут же навострила ушки Сьюзен. — У тебя ведь тоже не получается
телесная форма.
— Ну, последнее время я часто сижу в библиотеке.
— Ага, вместе с Гринграсс. М-м-м, романтика… — Ханна и Сьюзен опять наигранно
воодушевлённо сложили руки вместе, а их лица выражали эту странную девичью эмоцию,
которую интерпретировать в слова не позволяет весь мой опыт.
— Мы, вообще-то, зельеварением занимаемся… — видя абсолютную бесполезность
аргументов, я просто отмахнулся. — А, кому я говорю… В общем, где-то вычитал, что
если чары Патро́нуса получаются вообще хоть как-нибудь, значит воспоминание
подходящее. Но для телесной формы надо подавать через палочку много магии потоком.
— А для Пульса?
— Много и резко, как взрыв, так… Бах! — я показал руками этот взрыв, чуть не
расплескав чай из чашки. — Ну, а если верить книгам, каждый сам для себя
определяет, как именно он регулирует свою магию. Кто-то напрягается всем телом,
сопоставляя телесные усилия с магическим потоком, кто-то визуализирует этот поток…
В общем, кто во что горазд.
— То есть, — задумался Захария. — Мы все можем создать телесную форму, нужно лишь
поднапрячься?
— Теоретически — да.
— Эх… — печально вздохнул Захария.
— Что такое, Зак? — тут же проявила заботу Ханна. — Вот, возьми ещё печеньку. С
шоколадом.
— Да странное чувство… — поёжился парень. — Не поймите неправильно, но это-таки
бьёт по самооценке.
— Что именно? Печенька? — не отставала от парня Ханна.
— Да давай сюда уже свою печеньку, — парень выхватил печеньку и зажевал.
Быстро расправившись с кондитерским изделием, он продолжил мысль:
— Словно меня где-то жестоко обманули, когда магглорождённый столько знает о магии.
Не-не, вы не подумайте… Но это реально как удар ниже пояса. Родители волшебники, их
родители — тоже волшебники. И так ещё не одно и не два поколения…
— Дело в восприятии, мне кажется, — задумчиво высказался Джастин.
— В восприятии? Восприятии чего? — надулся Захария.
— Ну… как бы правильно сказать…
— Позволь мне, Джастин, — прервал я попытки парня сформулировать мысль.
— Давай.
— В общем, дело в том, что для вас магия — обыденность, с которой вы росли в
детстве. А для некоторых и вовсе, и без того надоевшая рутина. Для таких как я и
Джастин, всё вокруг — совершенно новый мир с новыми возможностями, о которых мы
могли только мечтать, читая сказки. А для вас, это на уровне: «Ну школа, ну
палочка, ну магия — велика невидаль?». Думаю, тебе просто нужна цель,
подразумевающая совершенствование в магии. Например, стать сильнее Дамблдора,
умелее Флитвика, ну или что-то подобное.
Мои слова заставили задуматься ребят, но Ханна тут же указала пальчиком на
Джастина.
— А почему тогда Джастин относится ко всему спустя рукава?
— А у меня были большие планы на маггловскую жизнь, — сокрушенно пожал он плечами.
— Не о магии я грезил в детстве. А потом, я должен был поступить в Итонский
Колледж. За год до письма из Хогвартса как раз сдал первые экзамены. В этом году
должен был пойти туда как раз…
— О! А я знаю! — Сьюзен буквально засияла. — Тётя как-то говорила о нашем дальнем
родственнике. Там как было… После пятого курса обязательного магического
образования, он подал официальное прошение в министерство, сдал обычные предметы и
получил документы об обычном образовании. Итонский Колледж, как и Оксфордский
Университет, благодаря утвержденной королевой программе, без проблем принимают
волшебников, решивших получать обычное образование. Для них даже чуть-чуть снижена
планка минимального уровня знаний, а дом Виндзор выплачивает половину стоимости
образования.
— Какая щедрость от королевской семьи, — улыбнулся я.
— Просто, редко кто пользуется подобным. Это ведь сложно. Говорят, маггловские
дисциплины довольно сложны. Волшебники считают это ненужной блажью, а
магглорождённые либо вливаются в наш мир с концами, либо совсем не вливаются, но
никто ничего не рассказывает им.
— Но почему? Это же важная информация, — возмутился Джастин.
— Да сами не знают, наверное, — смутилась Сьюзен. — Если бы не тот случай с
родственником, наверное, даже тётя не знала бы о таких возможностях и программах. А
она не последний человек в министерстве.
— М-да-а… — потянул я, сделав глоток чая. — В стране бардак, Ваше Величество…

========== Глава 13 ==========

Прекрасная солнечная погода порадовала учеников Хогвартса в самом конце ноября. Это
удивительное и приятное сочетание прохлады и даже холода глубокой осени, вкупе с
утренним тёплым солнцем — просто великолепно. Запахи леса уже давно преобразились,
сменив ароматы лета на те лёгкие нотки, присущие только осени, а нотки эти
начинаешь замечать именно в такую погоду. Настоящему ценителю подобной погоды не
хватило бы только лиственных деревьев с их разнообразием осенних красок.
Но не погода была так важна в этот осенний день, а матч по квиддичу между сборными
факультетов Хаффлпаффа и Рэйвенкло. Трибуны вновь были полны учениками в этот
выходной день конца ноября, двадцать седьмого числа. Учениками, и редкими гостями
как из министерства или совета попечителей, так и в лице некоторых родителей
учеников.
— Неожиданно, да, — блондин-слизеринец, известный всем как Драко «Поганый Слизень»
Малфой, стоял на трибунах вместе со своими неизменными товарищами — крупными
парнями Креббом и Гойлом.
— Что такое? — с улыбкой спросил его Нотт, пожалуй, самый прилично выглядящий на
курсе парень-слизеринец.
— Да ты посмотри, кто из библиотеки вылез, — Малфой с ухмылкой кивнул в сторону
Дафны Гринграсс, стоящей на трибунах среди девочек-слизеринок.
— Драко, полегче, — с наигранной ухмылкой дал блондину совет Нотт. — Не стоит
порождать конфликт на ровном месте.
— Тц, она с этим грязнокровкой общается.
Крэбб и Гойл в такт кивнули, нацепив на лица маски серьёзности и неодобрения. Это
только позабавило Нотта, но тот не спешил высказываться, или показывать своё
отношение к происходящему. Парню уже давно казалось, что факультет просто спускает
всё Малфою с рук — его папаша в случае чего от всего откупится, а факультет всегда
может выставить Малфоя в неугодном остальным свете. Но все забыли о том, как
порочна вседозволенность.
— И правильно делает.
— Чего? — Малфой удивлённо уставился на Нотта.
— Скажи, я тебя хоть раз обманывал?
— Не припомню.
— Скажу так, Драко. Гектор Грейнджер — талантливый парень. Многие рады, что декан
остановил твои бессмысленные нападки на него.
— Не дело чистокровной юной леди якшаться с грязнокровкой.
— Ей не замуж за него выходить, а грамотный волшебник всегда полезен.
— Полезен… Т-ц… — шикнул куда-то в сторону Малфой, поправив короткую стрижку
пепельных волос. — Какая с него польза? Ни родословной, ни денег, ни влияния. То ли
дело мой отец…
Тео лишь удрученно покачал головой, а Драко со своими вышибалами отправился
занимать более выгодное место для просмотра матча.
Тем временем обе команды вышли на поле и, уже буквально через миг, взлетели на
мётлах в небо, ожидая от судьи введения мячей в игру.
Раздался свисток, мячи взлетели в небо, и все ученики с азартом и громкими
ободряющими криками встретили перехват квоффла Гектором, молниеносно летающим
черноволосым юношей на несколько непривычной формы метле.
Нотт не ожидал ничего особо интересного от игры, да и вообще он не был фанатом
квиддича, как и довольно большое количество учеников. Но, как и многие дети и
подростки, он поддавался подобным массовым настроениям. Вот и глядя на всю эту
болельщицкую вакханалию, Нотт пытался сообразить, за кого же ему болеть, ведь
желание уже есть: за воронов, за барсуков, за какого-то конкретного игрока.
— …И Гектор Грейнджер открывает счёт, совершая невероятный маневр!!! — разнёсся по
полю голос Ли Джордана.
Примерно половина болельщиков тут же возликовала, а другая — принялась активнее
поддерживать Рэйвенкло.
Невольно Нотт подметил, что Дафна Гринграсс, его однокурсница, чьё поведение
вызывает недовольство Малфоя, украдкой поглядывает на этого новенького хаффа. Будь
вместо Малфоя кто-то более опасный, а вместо Гринграсс — девушка из семьи попроще,
то наверняка через пару недель разразился бы какой-нибудь скандал, а виновника так
найти бы и не удалось. Но… Драко — это Драко. Всем известно, что пока он не
переходит границы, пусть делает, что хочет, а остальные будут спокойно делать то,
что должно — общаться на факультете, заводить товарищей, и может быть даже друзей.
— …команда Рэйвенкло сравняла счёт!!!
— Ура!!!
Но как же всё-таки интересно, почему Дафна общается с Гектором? Прямо, загадка
какая-то! А Нотт не любит загадки — зачастую в них смысл всего извращается до
неузнаваемости. Вот зачем, зачем такой девочке, как Дафна, с такой семьёй и
связями, обычный магглорождённый? Пусть и довольно способный…
Нотт потёр затылок, пострадавший от того дурацкого случая в начале учебного года.
Угораздил же Мерлин отправиться прогуляться с Малфоем и этими его мясными шариками.
Говорили же все, мол: «Идёт Малфой гулять — вот и пусть идёт. Не ходи с ним. Дурак
найдёт проблем, а ты попадёшь под раздачу за компанию». Но пусть хоть сколько
талантлив Грейнджер, в нём нет никакого смысла для Гринграссов. Да вообще для любой
семьи, хоть немного придерживающихся идеи Чистоты Крови. Даже Уизли не позарились
бы, несмотря на репутацию.
— Хаффлпафф вновь вырывается вперёд, благодаря молниеносной атаке Грейнджера! Счёт
становится шестьдесят к пятидесяти в пользу канареечного факультета!!!
— Мистер Джордан!!!
— Я хотел сказать, в пользу гордых учеников великого факультета не менее великой
Хельги, профессор!
Внезапно Нотт задумался — а ведь девочки начали в этом году несколько странно вести
себя по отношению к мальчикам. Как-то… Не выразить словами. Пытаются понравиться,
что ли? О! А может ли такое быть, что Дафне просто понравился Гектор?
— Да не, — сказал вслух Нотт, отмахнувшись. — Это бред.
А может быть у него есть какой-то секрет?
Однако, размышлять об этом Нотту наскучило довольно быстро, как и смотреть за
матчем, в котором в итоге центрами внимания стали ловцы — Диггори и Чанг. Почему?
О, просто остальные члены команд играли в тактику, а это не особо зрелищно, ничего
не понятно, все летают Мордред разбери где, делают Мерлин пойми что, и послать всё
хочется к Моргане. Гектор забивает гол, вратарь воронов вводит квоффл в игру, тот
быстро оказывается на половине поля Хаффов, а Гектор не успевает перехватить — как
бы не был быстр парень, он не может быть везде. А охотники у воронов тоже неплохи и
закидывают хорошие мячи в кольца барсуков.
Когда счёт начал подходить к сотне в пользу Хаффлпаффа, то оказалось, что барсуки
увеличили отрыв на сорок очков и уже не идут «ноздря в ноздрю» с воронами. Игра
становилась всё более активной, а болельщики рисковали свернуть себе шею, следя за
резко меняющейся обстановкой.
— …Поразительно тактичная и тактически продуманная игра! — восхищался на всё поле
комментатор Джордан.
— Согласна с вами, мистер Джордан, — подтвердила МакГонагалл, как и всегда
занимавшая место второго комментатора. — Тактика обеих команд очень хороша и
позволяет реализовывать как свои сильные стороны, так и прикрывать слабые. Как мы
видим, Хаффлпафф наращивает преимущество.
— Да-да, профессор! Вот и капитан сборной Рэйвенкло берёт десятиминутный перерыв.
Отрыв составляет уже шестьдесят очков. Что вы думаете?
— Мне кажется, команда Рэйвенкло не подготовлена для слишком затяжных соревнований,
когда выкладываться приходится на максимум. В этом, судя по всему, явное
преимущество за сборной Хаффлпаффа. Вы можете видеть, что они не проявляют видимых
признаков усталости, в отличие от своих оппонентов…
Нотт особо больше не слушал комментаторов, а когда команды вновь взлетели на
мётлах, полностью стал типичным болельщиком.
***
Победа над сборной Рэйвенкло стала для меня неожиданностью, честно говоря. Седрик
слишком много флиртовал с девушкой-ловцом факультета воронов, а команды в целом
были равны, но мы — чуточку равнее. Чжоу Чанг прекрасно справлялась с
игнорированием Седрика — именно это беспокоило меня, если вопрос заходил о победе.
Не выкладываясь в ноль, мы с командой постепенно увеличивали отрыв, получая при
этом истинное удовольствие от довольно вежливой игры. Но хитрая китаянка могла в
любой момент оказаться внимательнее и быстрее Седрика, и поймать снитч. Не вышло в
итоге, чему мы были рады.
Вообще, вторая половина ноября выдалась предельно тихой и спокойной. На одной из
тренировок в магии с однокурсниками, Джастин выдал Телесный Патро́нус, порадовав
всех, причём буквально. Его полупрозрачный светло-голубой суслик, носящийся вокруг
как сумасшедший, вселял в душу радость, доброту и доверие. Правда, Захария приуныл
ещё больше — из нашей чистокровной половины третьего курса Хаффлпаффа, он оказался
самый ранимый. Звучит, конечно, не очень, но тут всё зависит от точки зрения —
Ханне и Сьюзен было вообще плевать на подобное превосходство, а вот парня чуть-чуть
задело.
Мой лук в горшке потихоньку рос, и ни у единого человека не могло возникнуть
подозрений касательно небольшого одноствольного лиственного деревца, ведь только на
самой последней стадии готовности, все ветки, листья и прочее, скрутятся вместе
вокруг ствола, образуя сам лук, формируя рукоять и плечи.
После игры с Рэйвенкло, мне стали ещё чаще улыбаться и приветственно кивать,
особенно, как ни странно, ребята с факультета воронов. Ну, улыбаться и кивать
настолько, насколько позволяет их довольно замкнутая натура. Седрик дал
распоряжение «пинать балду», а к тренировкам мы вернёмся в январе, после
рождественских каникул. Причина тому проста — вместе с декабрём пришли холодные
дожди, исправно поливая нас изо дня в день. Конечно же мы могли бы тренироваться —
немного чар, мои кулоны, купленные почти всеми в школе, и в принципе уже не холодно
и довольно сухо. Но такая погода вызывает какой-то моральный дискомфорт, а
дементоры в Запретном Лесу мешали получать удовольствие от полётов и тренировок.
Занятия с Дафной у профессора Снейпа набирали обороты. Если мне не изменяет память,
то скоро у нас должны подойти к концу ингредиенты за первый и второй курс, и даже
за первые занятия третьего. Что поделать — вредный черноволосый злыдень не даёт
продыху, заставляя варить зелья и задавая такие временные рамки и условия, что даже
и не знаю, как это всё охарактеризовать.
Единственное, что пока осталось без внимания — проверка влияния энергии разных
видов на эффект от местных заклинаний. Как я и думал, легкодоступной является
энергия огня — хоть пламя того же камина. Однако я не берусь предсказать эффект
этой энергии на том же Инсе́ндио, что призывает струйку огня, а значит в гостиной и
не поэкспериментируешь. Плюсом, а точнее минусом, является слабая способность тела
местных волшебников накапливать энергию. Это объяснимо, ведь природа идёт по пути
наименьшего сопротивления, а значит и люди, волшебники или нет, не имеют
предрасположенности к бесполезной с точки зрения природы способности.
В общем, до середины декабря в школе шло просто обучение, а погода лишь усугубляла
мрачность. С утра до вечера ученики ходили хмурые, и лишь вечером в гостиной, в
тепле от каминов, комфорте диванов и кресел, за любимыми играми, книгами, журналами
или же в процессе ухода за тут и там стоящими растениями в горшках, ученики
оттаивали. Переливами звучал смех, живое общение, улыбки и спокойный комфорт — это
радовало меня, неизменно сидящего на уже своём кресле, в кругу однокурсников, за
домашней работой или просто беседами ни о чём.
Когда декабрь перевалил за первую свою половину, небо прояснилось, морозец стал
действительно зимним, а однажды утром можно было увидеть в окне первый иней, что не
стаял до рассвета. Это стало неким спусковым крючком сразу для нескольких событий.
Ученики заговорили о предстоящих полугодовых экзаменах, и о Рождестве. В
частности — о Рождественских каникулах.
— Что планируешь делать на каникулах? — спросил меня Джастин за завтраком в этот
чудесный, «первоснежный» день, шестнадцатого декабря.
— К родителям поеду, само собой.
— Хм… ну так-то да, правильно. Что-то я не подумал… — Джастин продолжил активно
поедать обжаренные колбаски.
— Народ, — я перевёл взгляд на ребят с другой стороны стола. — А как экзамены
проходят?
— А? За полугодие? — ответить решила Ханна. — Пустяки. Просто небольшие
контрольные. Только по Зельям, Трансфигурации и Чарам будет практика. Кстати…
Ханна как-то хитро улыбнулась.
— Экзамен по Чарам сегодня.
— Оу… — я сделал шокированное лицо, но быстро улыбнулся в ответ. — Тут, думается
мне, я подкован неплохо.
— Тебе же сдавать все базовые предметы за два прошлых курса? — напомнил Эрни.
— Да, — кивнул я. — Думаю, попросить профессора Флитвика принять у меня экзамен
сегодня, если будет возможность. После обеда же «окно» у меня.
— Логично, попробуй.
Разумеется, так я и сделал, как только окончилось сдвоенное занятие по чарам.
— Профессор, — подошёл я к Флитвику сразу же по окончании занятия. — Можно вам
сдать теорию и практику за первые два курса после обеда?
— Хм. Почему бы и нет, мистер Грейнджер. У меня всё равно отработка на это время.
Лицом я выразил удивление, но, похоже, был понят не так.
— Не переживайте, — успокаивающе улыбнулся мне кроха-профессор. — Там совсем
немного ребят будет, и вам нечего будет стесняться. А учитывая ваши успехи, не
думаю, что вам вообще есть повод стесняться в принципе.
— Я понял, профессор, — кивнул я и отправился на обед.
Сытно поев, вернулся в башню Рэйвенкло, в аудиторию Чар и Заклинаний. Пока что
здесь был лишь профессор — он сидел, словно ученик, на первом ряду этого
амфитеатра, что-то с энтузиазмом писал, а рядом с ним лежали различные вещи, не
имеющие никакой связи между собой. Но вот что привлекло моё внимание больше всего —
ананас.
— Профессор.
— О, проходите-проходите, — улыбнулся он, убирая в сторону свои записи. — Не
удивляйтесь, мистер Грейнджер. Видите ли, тут больше негде присесть.
— Действительно, — улыбнулся я, вставая напротив профессора. — Опрос? Теория? Сразу
практика?
— У вас, говорят, столь же хорошая память, что и у вашей сестры?
— Не знаю насчёт её памяти, но моя очень неплоха.
— Тогда, давайте я спрошу вас наугад по главам из учебников…
Всего три вопроса прозвучали, а три ответа в виде дословного цитирования убедили
профессора в бессмысленности дальнейшего опроса по теории. Именно в этот момент
дверь в аудиторию открылась, и внутрь зашли три моих однокурсника: Гринграсс,
Гольдштейн и Бут.
— Проходите, присаживайтесь, — Флитвик с улыбкой указал им на места рядом с ним.
— Готовьте ваши задания.
Ребята быстренько сели и достали довольно большое количество исписанных
пергаментных и обычных тетрадных листков.
— Так, мистер Грейнджер. Вот вам ананас, — профессор придвинул это чудо, кажущееся
неуместным здесь. — Ай, колючий, проныра. Заставьте этот ананас сплясать чечётку.
Вытащив из кобуры палочку, сделал идеальный взмах и проговорил формулу — ананас тут
же начал плясать, а профессор радостно похлопал в ладоши.
— А теперь, — профессор положил передо мной отрез ткани с разметкой в виде
абстрактного человечка. — Продемонстрируйте заклинание ножниц, вырезав этого
занятного человечка.
Вновь я сделал чёткий и правильный пасс палочкой, в голове представив нужный образ.
— Диффиндо…
Еле видимый сгусток мгновенно сорвался с кончика палочки, влетел в ткань, и в тот
же миг все могли услышать характерный звук, присущий разрезанию ткани.
— Прекрасно. Прекрасно, мистер Грейнджер, — вновь похлопал счастливый профессор.
— Прекрасные движения, произношение и их сочетание. Как и результат.
Теперь профессор придвинул ко мне смятую бумажку, чтобы я применил Инсе́ндио. Вновь
я выполнил всё идеально, а бумажка быстро сгорела. Профессор взмахом палочки
избавился от дыма и пепла. И вот в таком формате Флитвик спрашивал с меня различные
чары и заклинания за первые два курса, а я их благополучно выполнял одно за другим,
идеально следуя инструкции, и совсем немного — чутью. Профессор был просто
счастлив, честно говоря. Но, как я уже не раз замечал, он вполне будет счастлив
вообще любой палочковой магии, движениям, словам и тому подобному.
— Вот вам небольшой список вопросов, мистер Грейнджер. Коротко, своими словами,
пожалуйста. А я пока поработаю с остальными.
Получив от профессора листок, что больше походил на тест, вопросы в котором были
достаточно точно сформулированы, я сел с другой стороны от Флитвика, достал листок,
чернильницу и перо, и начал коротко писать ответ, пока профессор оценивает и
обсуждает работы трёх других учеников.
Пока я писал ответы, Флитвик довольно оперативно разобрался с учениками сначала
своего факультета, недвусмысленно дав понять, что ещё донесёт до них всю глубину их
заблуждений вечером в гостиной, а потом начал разбирать довольно тоненькую работу
Дафны.
Когда я закончил со своим делом, обсуждение работы Дафны подходило к концу.
— Я знаю о вашем отношении к палочковой магии вообще, и к моему предмету в
частности, — говорил Флитвик, глядя на довольно тонкую, по отношению к остальным,
работу Дафны. — Но если вы хотите с отличием закончить Хогвартс, вам придётся
перебороть себя и более основательно подойти к изучению моего предмета. За это я
могу поставить только Выше Ожидаемого.
Дафна глянула на профессора щенячьим взглядом.
— Боюсь, это не сработает, — улыбнулся Флитвик. — Сам стиль работы хорош и даже
симпатичен мне: коротко, ясно и по сути. Но вы упустили несколько важных моментов,
которые не понять без вдумчивого изучения теории и практики.
— Я поняла, профессор. Выше Ожидаемого?
— Эх… — Флитвик вздохнул. — Давайте сделаем так — я поставлю Превосходно, но взамен
вы пообещаете с большим старанием отнестись к палочковому волшебству вообще, и
моему предмету в частности. Хотя бы на время обучения в Хогвартсе.
— Но… — Дафна явно хотела возмутиться неравноценной сделке.
— Но вы можете приехать домой на каникулы и с «ВО», — Флитвик хитро улыбнулся.
— Помнится, у ваших родителей довольно занятная аллергия на всё, что ниже «П».
Дафна задумалась, правый глаз чуть дёрнулся, и вот она уже согласно кивает.
— Хорошо. Я могу пообещать более ответственно отнестись к палочковой магии в
будущем.
— Нет-нет, мисс Гринграсс, — весело мотнул головой кроха-профессор. — Я слишком
много общался с нашим столь же хитрым, сколь и почтенным директором, чтобы
попадаться на такие трюки.
— Эх… Я обещаю более ответственно относиться к палочковой магии как минимум до
конца учёбы в Хогвартсе, — на лице девочки появились черты лёгкого недовольства и
детской обиды на неудавшийся трюк.
— Вот и отлично! — обрадовался профессор, обернувшись ко мне. — А у вас как дела?
Вместо ответа я протянул ему листок. Флитвик за миг пробежал глазами по коротеньким
и чётким ответам.
— Прекрасно…
Дверь в аудиторию открылась, и внутрь зашли уже четыре студента, но с четвёртого
курса.
— Надо же, как вовремя мы закончили! — вновь обрадовался профессор. — Мистер
Грейнджер. Поздравляю со сдачей экзаменов за прошлые годы на Превосходно.
— Спасибо.
— Мисс Гринграсс, вы, я полагаю, уже поняли, что ваша оценка ничуть не ниже?
— Да, профессор.
— Вот и хорошо. Можете идти. А вы, — Флитвик посмотрел на учеников, стоявших в
дверях, — проходите, не стесняйтесь. Надеюсь, ваши работы получат оценки не ниже.
Мы с Дафной быстро собрали вещи и покинули аудиторию. Буквально уже через пару
метров Дафну встретили Паркинсон и неизвестная мне слизеринка, вроде бы курса с
четвёртого или пятого. Они довольно бодро, и с лицами полными эмоций, оказались
рядом, но это продлилось ровно до тех пор, пока во мне не признали, собственно,
меня.
— Дафна, как там… — начала было Пэнси, но тут же стала серьёзней, а на лице
появилось частично наигранное неудовольствие. — Грейнджер.
— Как я? Неплохо, — открыто улыбнулся я. — Сдал Чары за прошлые годы на «П».
Незнакомая мне девочка неплохо справилась с тем, чтобы не улыбнуться хотя бы чуть-
чуть. Пэнси же закатила глаза, сложив руки на груди.
— И как ты терпишь его присутствие, Дафна? — спросила Паркинсон. — Никакого
почтения.
— Ещё и на подначки реагирует не так, как тебе хочется, — продолжал улыбаться я.
— Да, Паркинсон? И, может быть, представишь нас?
Взглядом я указал на неизвестную мне девочку с каштановыми волосами, собранными в
тугой хвост на затылке.
— А вот не представлю, — вздёрнула носик Пэнси.
Мы быстро влились в поток учеников, направлявшихся в Большой Зал, или куда по своим
делам.
— Раз неприличные представители приличного общества отказываются выполнять
приличествующие правила приличия…
— Дафна… — взмолилась Паркинсон. — Он разжижает мой мозг! И вообще! В воскресенье
идём в Хогсмид. Давай уже распланируем, как бы сказать…
— Кстати, Гринграсс, — пауза в словах Пэнси позволила мне вставить пару фраз.
— Пойдём в Хогсмид?
— Грейнджер! — вспылила Паркинсон. — Ты бы хоть постеснялся!
— Зачем?
— Эм… Так все делают, вот!
До Большого Зала оставалось не так уж долго плутать по коридорам.
— Лучше скажи мне, Грейнджер, — заговорила наконец-то Дафна. — Зачем ты все те чары
делал настолько идеально? Их можно выполнить и куда более небрежно.
— Мог, — кивнул я, попутно махнув рукой в ответ на приветствие кого-то с нашего
факультета. — Но это было бы полнейшим неуважением к волшебнику, посвятившему
большую часть жизни оттачиванию мастерства в Чарах и Заклинаниях. Мастерства, как
искусства. Выполнить что-то перед Флитвиком «на отвали», при этом иметь возможность
выполнить идеально — как плевок в лицо.
— Хм. Занятная точка зрения…
Мы как раз зашли в Большой Зал.
— Ой, всё, хватит, — Пэнси потянула Дафну за руку в сторону стола их факультета, а
незнакомая девочка последовала за ними.
— Эх, молодость, — с улыбкой покачал я головой, оглядев Большой Зал, и направился
за стол Хаффлпаффа.
Остальные дни до субботы, как и экзамены, прошли легко, в штатном режиме. Правда,
Снейп отказался принимать экзамен за прошлые годы в четверг, перенеся его на вечер
субботы — на время наших внеклассных занятий.
Гербологию мадам Спраут проставила мне просто так, мол: «Хороший мальчик, усердно
учишься, в квиддич играешь, на моих занятиях ни разу не сплоховал». Примерно такая
же картина была и с другими предметами, а Трансфигурацию я вообще получил чуть ли
не в начале года.
В итоге, почти всю субботу я практически в полном одиночестве провёл в библиотеке,
читая учебную литературу вперемешку с различными старыми журналами и газетами — я
не прекратил собирать общую информацию по волшебным семьям Англии. Ближе к ужину я
проверил, как поживает растущее в горшке дерево-лук, но и тут моего участия больше
особо не требовалось. Остаток времени до ужина я хотел провести, просто сидя в
гостиной и беседуя с предвкушающими предстоящие каникулы однокурсниками. Именно
этим я и занимался, когда меня нашёл Седрик и отозвал в сторону.
— Твою работу одобрили и заплатили, — под чарами против подслушивания и лёгким
отводом внимания Седрик улыбнулся и снял с плеча сумку. — Есть куда класть?
Свой рюкзак-треугольник я ношу с собой, а потому я просто кивнул, так же сняв его с
плеча и открывая. На этот раз золотых монеток было действительно много.
— Тысяча шестьсот твои, — улыбка с лица Седрика не сходила.
— Не хило.
— Ну, экспедиция сэкономила ещё больше. Азиаты дерут деньги за свои разработки,
зарабатывая на нашей лени не стесняясь.
— Это-то понятно. На чужой лени вообще грех не заработать.
— Верно. Если у близнецов появятся интересные идеи, обращаться?
— Полезные и интересные, а не шалости ради.
— Само собой.
После передачи денег, можно было и на ужин отправляться, что мы всем факультетом и
сделали. А уже после ужина я спустился в подземелья к кабинету Снейпа. Дверь, как и
всегда, была открыта, сам профессор сидел за своим столом, но на этот раз тут была
не только Дафна, но и кто-то с младших курсов Гриффиндора. Двое мальчишек с
молчаливым негодованием драили котлы в дальнем углу класса.
— Проходите, мистер Грейнджер, не стойте в дверях, словно пуп Земли.
Похоже, профессору кто-то немного чем-то насолил, а потому без лишних реплик и
фразочек, я занял место рядом с Гринграсс. Чашечек с ингредиентами на нашем столе
было абсурдно много. Я бы даже сказал, великое множество. И три котла.
— Гринграсс работает по своей программе. А вы, мистер Грейнджер, — Снейп взмахнул
палочкой, отправляя листок по воздуху на мой стол. — Сначала ответите на эти
вопросы. Письменно. Как можно короче и точнее.
Не медля ни секунды, я приступил к ответам на вопросы, под звук подготавливаемых
Дафной ингредиентов и скрежет металлических щёток о котлы.
Полчаса — столько мне потребовалось времени, чтобы ответить на двадцать пять
вопросов, составленных так, что между ними не было никакой связи, что не позволяло
мыслить последовательно, отвечая на них.
— Долго, — Снейп был недоволен скоростью моей работы, но будучи злым на что-то или
кого-то, он недоволен в принципе всем. — Зелья. Список на доске, рецепты, смею
надеяться, в вашей голове. Приступайте.
Толочь, резать, рвать, давить, варить, мешать. Снять с огня, поставить на огонь, а
во втором котле дать остыть, помешать, а вот уже и в первом нужно снова снять,
палочкой стукнуть… Если есть правильный рецепт, следовать ему несложно. Но вот если
котла два, временные рамки ограничены, и каждое зелье имеет разные тайминги —
сложно. Однако, пока я слегка сомневаюсь, мозги думают, а руки делают.
— Вынужден поставить вам «Превосходно», мистер Грейнджер…
Снейп был недоволен. Ну, ничего нового. Однако у него не отнять того, что к зельям
и их качеству он относится серьёзно, как бы не относился к тому, кто эти зелья
сварил. Слышал я, что Поттер возмущался, да и Уизли его поддерживал, что Снейп,
якобы, занижает им оценки, потому что они гриффиндорцы. Думается мне, что оценки
они получают именно те, на которые выполняют работу.
— Как и вам, мисс Гринграсс. Похоже, в этом году вы сможете наконец порадовать
родителей хорошей полугодовой аттестацией.
Покинули мы кабинет Снейпа в явно приподнятом настроении.
***
Воскресным утром после завтрака большая часть учеников Хогвартса вывалила на
заснеженный внутренний двор. Все были одеты по сезону, некоторые пестрели цветами и
фасонами, но у многих яркими были лишь аксессуары в виде шапок и шарфов, в одежде
отдавая предпочтение тёмным цветам.
Такой нестройной толпой мы и отправились в Хогсмид, а округу заполнил гомон весёлых
разговоров и хруст снега под ногами. Ближе к самой деревеньке, ученики сами по себе
разбились на мелкие группки, как и в прошлый раз, а я вновь замечал то и дело
мелькавших волшебников в красных мантиях. У местных сил правопорядка явно нелады с
головой — ходить в таких ярких одеждах зимой, на фоне снега.
Добравшись до деревеньки, я медленным шагом направился вдоль магазинов и прилавков.
Сама деревенька жила своей жизнью, тут и там ходили местные волшебники или
приезжие. Покрытые толстым слоем снега острые крыши домов, дымки из труб, мягкий
желтый свет украшенных к Рождеству витрин — всё это создавало очень приятное
впечатление от прогулки. Что же делал я? Думал, чего бы такого волшебного,
абсолютно безопасного и при этом адекватного купить родственникам в подарок.
Постепенно с неба начал сыпать снежок, радуя большими белыми хлопьями, и ещё больше
добавляя Рождественского настроения.
Гулял, смотрел, пока не заметил сестру в компании Поттера, которого быть тут не
должно. Ну и ладно, пускай гуляют. Мальчишка, кстати, разрывается между Роном и
Гермионой. Беда в том, что по слухам, пропавшая ещё в поезде крыса Рона так и не
была найдена. А этот упрямый рыжий продолжает обвинять кота сестры, якобы именно он
сожрал крысу. Даже если и так, то подумаешь, какая невидаль — свершилось
предназначенное самой природой. Может эта крыса как-то важна и ценна для Рона? Без
разницы.
Побродив ещё немного, повстречав кучу знакомых и пообщавшись с ними, приметил
приунывшую Дафну в тёмно-синем зимнем пальто с чёрным меховым воротником, чуть
припорошенную снежком.
— Гринграсс, — традиционно поздоровался я, обратив на себя внимание.
— Грейнджер.
— Ты бы шапочку какую надела, зима на дворе.
— Нет необходимости, — отмахнулась девочка. — В школе кулоны продавали для
поддержания тепла. В такую погоду можно и без шапки.
— А, ты о тех, что продавали Уизли? — «удивился» я. — Тоже купил, отличная штука.
Занята?
— Нет… Эй, слишком резкая перемена темы, — возмутилась Дафна, но на лице быстро
появилась лёгкая улыбка.
— Прекрасно. Надеюсь на твой совет или помощь в выборе полезного и не очевидно-
магического подарка для родителей. А взамен — чай и пироженки.
— У Паддифут? — хитро улыбнулась она.
— Можно, конечно и там, — отзеркалил я улыбку. — Но это слишком провокационно, а
последствия непредсказуемы. Но лично я готов с гриффиндорской храбростью принять на
себя всё недовольство остальных.
— Ты прав. Не по-слизерински будет совершить столь необдуманный поступок. Но там
должны быть просто шикарные пирожные.
— Откуда информация? — я жестом пригласил пойти уже хоть куда-нибудь, и мы
отправились в прогулку по Хогсмиду.
— О, они сотрудничают с лучшей кондитерской Англии, а доставка идёт по выделенной
каминной сети с особо продвинутой системой стабилизации перемещения. В общем, там
лучшие кондитерские изделия.
— Ясненько.
— А насчёт подарка — купи им вредноскоп.
— М-да? Что за зверь такой?
— Это…
Мы зашли за поворот, но неожиданно Дафна прервала свою речь, с любопытством
уставившись на карету с полозьями вместо колёс, что остановилась прямо у входа в
«Три Метлы». Вокруг ходили волшебники, ученики, но они не привлекали и сотой доли
внимания, как те, что вышли из кареты.
— Министр… — сказала Дафна.
— МакГонагалл, — подметил я.
— Пришли к мадам Розмерте? — Дафна отвела взгляд от полноватой дамы, что встретила
МакГонагалл и министра. — В Три Метлы? Вместе?
— Подозрительно?
Дафна силилась дать отрицательный ответ на вопрос, но детское, подростковое
любопытство, да помноженное на женскую любознательность, выдало её сполна.
— Хочешь проследить? Давай руку.
Дафна хотела мотнуть головой, но сдалась, вложив ладошку в мою. Немного магических
волевых манипуляций, и мы стали невидимыми сами для себя, а Дафна крепче сжала
руку. Стоило ли мне держать подобное в секрете? И да, и нет. Если по итогу этого
маленького приключения выяснится что-то ценное, то вполне можно договориться о
молчании со стороны Гринграсс. А если нет — о молчании, в расчёте на дальнейшие
приключения. А от всех прятать волшебные навыки в магической-то школе? Один раз
живём… Сомнительной степени правоты утверждение.
Ловко лавируя между снующими тут и там волшебниками, мы вмиг добрались до двери, не
успевшей закрыться вслед за заинтересовавшей нас троицей. В лицо ударило теплом:
запах ели, фруктов, мяса и сливочного пива. Мы невидимыми тенями двинулись через
зал вслед за идущей позади всех МакГонагалл. Нельзя было не обратить внимание на
некий задорный гам в заведении, шумную весёлую компанию у стойки, нарядную ёлку,
учеников и просто гостей за столиками. Здесь витал дух лености и праздности, как и
предстоящего праздника. Полагаю, люди веселились изо всех сил, ведь ночью Хогсмид
патрулируют дементоры — постановление министра магии Англии.
Министр, МакГонагалл и мадам Розмерта поднимались по лестнице на второй этаж. Лишь
несколько человек заметили эту компанию, и среди них, к моему удивлению, оказались
Поттер и Гермиона, что сидели за угловым столиком между ёлкой и камином. Стоило мне
отвлечься, как Поттер буквально исчез. Ну вот, умеет же что-то кроме полётов, а то
все только и говорят, что удачливый бездарь.
Поднявшись на второй этаж, мы скользнули вслед за троицей в небольшую гостиную и
тихо прокрались в уголок. Министр магии не впечатлял — много чёрных дорогих одежд,
кажущихся не к месту, слишком полный, слишком скользкий, а мимика то и дело
говорила о страхе. Он снял шляпу-котелок и положил на диван рядом с собой. Разговор
ни о чём… Неплотно закрытая дверь приоткрылась, и мадам Розмерта подошла, чтобы
закрыть её уже наверняка. Разговор ни о чём… Вот они расселись на креслах и диванах
вокруг столика, мадам Розмерта подала медовуху.
— Не пора бы, уважаемые, — мадам Розмерта оглядела присутствующих. — Приступить
непосредственно к цели столь неожиданного визита?
— Ох, Розмерта, дорогая моя, — посетовал Фадж. — Цель как всегда проста. Сириус
Блэк.
— И причём тут я? — насторожилась дама.
— Нет-нет, — успокоила её МакГонагалл. — Ничего такого. Просто уважаемый министр…
— Я бы хотел, — прервал министр профессора, — попросить вас как-нибудь повлиять на
распространение слухов и небылиц о Сириусе Блэке.
— Извиняюсь, министр, — тепло улыбнулась Розмерта. — Но я не властна над
разговорами в моём заведении. Тот же Хагрид уже, пожалуй, каждому встречному
рассказал о проникновении Блэка в Хогвартс на Хэллоуин.
— Это прискорбно… — покачала головой МакГонагалл.
— Именно, — кивнул Фадж. — Мистер Хагрид слишком простодушен для владения подобной
информацией.
— Думаете, министр, — подалась вперёд Розмерта, — что Блэк ещё поблизости?
— Уверен.
— Дементоры уже трижды обыскивали мой паб, распугали всех клиентов. Одни убытки…
Разговоры о Блэке и мелочах, сопутствующих его поимке, продолжались ещё пару минут,
но вот я услышал что-то интересное.
— …вы не знаете и половины всего, — сокрушенно сказал Фадж в ответ на сомнения
Розмерты о виновности Блэка.
— Что же может быть хуже убийства такого количества невинных людей?
МакГонагалл поставила на столик кружку с медовухой.
— Вы помните, кто был лучшим другом Блэка?
— Как не помнить, — усмехнулась Розмерта. — Джеймс Поттер. Они были как братья.
Братья-проказники.
— Именно, — кивнула МакГонагалл. — Вы же знаете, что в те злополучные времена,
Джеймс Поттер знал о том, что Сами-Знаете-Кто охотился за ними.
— Да.
— И они спрятались. Об их укрытии знал только Сириус Блэк. Он выдал эту тайну.
МакГонагалл замолчала, глядя на шокированную Розмерту, а слово взял Фадж.
— Блэк не только привёл Сами-Знаете-Кого к Поттерам, но ещё и убил одного из их
друзей. Питера Петтигрю.
— Питер? — Розмерта несколько раз перевела взгляд с министра на МакГонагалл.
— Питер Петтигрю?
— Да-да, — закивала МакГонагалл, вновь беря в руки кружку с медовухой. — Такой
неприметный мальчик. Всюду таскался за Сириусом и Джеймсом.
— Да, я помню его.
Фадж сделал пару мощных глотков, выпивая залпом свою кружку.
— Блэк — чудовище, — словно озвучивая вердикт, сказал Фадж. — Он не просто убил
Петтигрю. Уничтожил. Палец! — министр акцентировал внимание на этом. — Это всё, что
от него осталось.
— Пусть Блэк и не убивал Поттеров, — продолжила МакГонагалл, а бедная Розмерта
поражалась открывшейся информации всё больше. — Но их убили из-за него. И он хочет
закончить то, что начал.
— Кошмар. Они ведь были лучшими друзьями. Просто кошмар, — поражённо смотрела в
свою кружку Розмерта.
— Это ещё не самое худшее, — отмахнулась МакГонагалл.
Дафна чуть сильнее сжала мою руку, чувствую приближение самой соли всей этой
непонятной интриги.
— Что может быть хуже? — подалась вперёд Розмерта, полная ужаса и любопытства.
— Есть, — МакГонагалл глянула в свою кружку, словно ища истину на дне, но быстро
перевела взгляд на остальных. — Сириус Блэк был и остаётся до сих пор… Крёстным
отцом Гарри Поттера.
Гробовая тишина воцарилась в помещении, но через миг резко распахнулась настежь
дверь. Присутствующие лишь перевели взгляд в её сторону, но закрывать не стали. Мы
с Дафной начали тихо-тихо двигаться в сторону выхода.
— Ну и дела… — почти у выхода из комнаты услышали мы голос Розмерты. — А кто нас
подслушивал?
— Поттер, — уверенно кивнула МакГонагалл. — Мы должны были хоть как-то ему это
рассказать.
— А прямо? — с укором спросил министр. — Что за игры слизеринские?
— Как видите, — МакГонагалл развела руками. — Я сижу здесь, а не говорю с ним
прямо.
Так же незаметно, как и вошли, мы покинули Три Метлы, зашли за угол, и я сбросил
невидимость.
— Это… — Дафна выглядела поражённой, а падавший на чёрные волосы снег, делал
выражение её лица сходным с обиженным котёнком. — Просто слов нет.
— Действительно, — кивнул я. — Очень любопытная информация.
— И что теперь делать?
Девочка быстро взяла себя в руки, вернув лицу привычное выражение, за исключением
лёгкой хитрой улыбки.
— Ничего, — пожал я плечами. — Информация интересная, будем знать. А проблема — не
наша. Хотя, не зная прошлого, нельзя построить будущее.
— Нет-нет, надо обдумать. Слишком много вопросов. Это может быть полезно. И…
— Дафна перевела взгляд на руку. — Можно уже отпустить.
— Можно, но не нужно. Пойдём, прикупим чего-нибудь.
Пока мы гуляли, я размышлял. Размышлял о странностях вокруг и о том, какие порою
неведомые выкрутасы способна подкинуть жизнь. История предательства — не нова и не
оригинальна. Я бы даже сказал, скучна. Но есть в ней и дурной душок несоответствия.
Как нужно надавить на человека, чтобы он предал лучшего друга? Друга, как брата.
Эх, надеюсь, в ближайшее время всё-таки решится с ним вопрос.
Вечером, после Хогсмида, состоялся праздничный пир в Большом Зале. От разнообразия
и великолепия блюд ломились столы факультетов, всё вокруг было украшено наилучшим
образом, а огромная ёлка, установленная в наше отсутствие, буквально сверкала от
огней и украшений, как и стены Зала. Иллюзия неба на потолке показывала чудную
лунную ночь, одновременно со снегопадом. Дети были счастливы и предвкушали
каникулы. А утром следующего дня мы все уже садились в Хогвартс-Экспресс,
предварительно прокатившись на санях по замерзшему озеру. Ну, пригород Лондона, жди
меня.

========== Глава 14 ==========

Мерный стук колёс поезда, тёплое купе с довольно удобными сидениями, мелькающие
виды зимней природы за окном, лично наколдованный термос с горячим шоколадом,
предусмотрительно взятым у домовиков Хогвартса — что ещё нужно для спокойной и
размеренной поездки до дома?
Только сейчас я понял, как мне не хватало такого вот полного одиночества в
Хогвартсе. Там ты так или иначе находишься среди других учеников. Да, безусловно,
ученики есть и в этом поезде, а если бы не заглушающие чары, убирающие внешние
раздражающие звуки, я бы слышал лёгкий шум и гам от других ребят, что едут на
каникулы. Своё купе я запер — имею право.
Так я и ехал, под мерный стук колёс. Хотел бы я сказать, что думал о чём-то важном,
или хотя бы просто думал, но это было бы нечестно по отношению к самому себе.
Обычные такие мысли — что будет дома, что будет в школе после каникул, каким будет
следующий год, найду ли что-то интересное в библиотеке? А ещё, нужно будет зайти к
директору и узнать детальнее о Запретной Секции. Понятно, что там хранятся более
специализированные знания, грамотное использование которых требует хороших базовых
навыков для недопущения фатальных ошибок. Обычно так всегда — чем сложнее
волшебство в плане исполнения, тем серьёзней могут быть последствия от глупых
ошибок.
И таких «если» и «надо бы» ещё очень много в моей голове.
Когда за окном окончательно стемнело, Хогвартс-Экспресс прибыл в Лондон. Вещей я с
собой брал немного — куртку по типу Аляски, шапку, шарф да прочую мелочь. Ну и
рюкзак-треугольник, в котором хранится всё важное и не очень. А потому и собираться
мне не пришлось — быстренько выбрался из купе ещё до полной остановки поезда и
дошёл до выхода из вагона буквально за миг до остановки на перроне.
Выйдя на перрон, немало удивился. Нет, я знал, что волшебники используют скрытую
платформу, а возможно даже вообще расположенную в другом измерении или реальности.
По крайней мере на это намекал маршрут поездки, неуловимо изменяющиеся пейзажи,
отсутствие городков и деревень по маршруту, а они должны были быть, спасибо знаниям
географии за это. Но самым занятным было то, что при подъезде к Лондону, мы видели
Лондон, но вот сами пути, тоннели и всё прочее… В общем, странно и непонятно. Может
быть, стоит ради эксперимента пройти с этой платформы пешком по путям, и
посмотреть, что будет? Можно, но не сейчас.
Вокруг, на старомодной платформе вокзала, выполненной в стиле начала века, среди
ярких кирпичных стен, под сводом высокой крыши со множеством чёрных балок и несущих
конструкций чёрного цвета, суетилось множество взрослых волшебников разных
возрастов и стилей одежды. Не так пёстро, как на Косой Аллее, нет, но вот стиль —
смесь всего со всем. Были тут граждане во вполне обычных костюмах и плащах, были во
фраках и сюртуках, поверх которых носили мантии с меховыми воротниками и прочими
украшениями. В одеждах леди и дам можно было проследить лишь одну тенденцию — скажи
«Нет!» открытым или откровенным нарядам. Только парочка выделялась строгими
брючными костюмами и не менее строгими мантиями.
В этой толпе встречающих, я резонно не встретил ни одного знакомого мне взрослого,
а через пару мгновений уже повалили из поезда ученики. Шумные радостные встречи,
радостные улыбки или строгие одобрительные кивки. Вопрос один — куда идти? Мне,
опять же, известно, что волшебная платформа имеет номер «девять и три четверти», а
проход на неё скрыт в колонне между девятой и десятой платформами с маггловской
стороны — это я подслушал. Хорошо. А выход-то где? И как назло, не видать нигде
известных мне магглорождённых или полукровок, кто хотя бы теоретически может жить в
обычном мире. Может быть, всё-таки стоило поехать вместе с Джастином и ребятами?
Предлагали же.
— Что, Грейнджер, — со спины раздался голос Малфоя, и я поспешил обернуться,
встретившись взглядом как с ним, так и с вечными его спутниками в лице Крэбба и
Гойла. — Заблудился?
— И вам доброго здравия, судари…
Этой фразы хватило, чтобы подгрузить их на целую секунду, после чего Малфой скривил
лицо и двинулся напролом, словно не видя меня. Как там было в книге? Не вытаскивая
палочку из кобуры, немного повёл рукою с ней, подавая магию в палочку
принудительно. Само собой, магия хлынула из неё в соответствии с движениями.
— Протего Мурис… — тихо-тихо прошептал я, ведь по экспериментам ясно, что этого
достаточно.
Между мной и надвигающейся «угрозой» в лице трёх ребят, что решили затолкать меня
плечами, выказывая своё фи, возникла невидимая стена. В эту-то стену и влетел
Драко, что придавал себе ускорение гонором, а спустя миг за ним последовали и его
товарищи.
— Что за… — Малфой схватился за нос, явно пострадавший на пару с гордостью.
Собственно, как и его товарищи.
Помня опыт прошлой стычки, как и возможность местных волшебников узнавать из
палочки о последних применённых заклинаниях, я пустил по своему магическому
инструмент импульс нейтральной энергии, тут же попытавшись впитать всё обратно.
Честно? Это немного больно — не умеет тело местного волшебника именно впитывать и
хранить энергию. Хотя правильнее сказать, что умеет, но в столь малых количествах,
что этим можно пренебречь. Однако такой ход должен сработать и на палочке вряд ли
что-то осталось, ведь не зря же чёткость снятия «слепков заклинаний» с палочки
зависит от времени с момента их применения.
— Похоже, вам следует обратиться к врачу. Внезапные кровотечения неспроста, — я
протянул руку, чтобы помочь парням встать, но Малфой отбил её в сторону,
поднимаясь.
— Ты…
Всё это время я не мог не видеть выделяющуюся среди многих пару, довольно
стремительно, но при этом важно и величественно, приближающуюся к нам. Драко видеть
не мог — они подходили со спины. Статный мужчина средних лет, в чёрном костюме
старинного покроя и в мантии с мехом. Его отличительными чертами в этой толпе
волшебников были платиновые волосы ниже плеч и чёрная трость. Рядом с ним буквально
плыла леди неопределённого возраста, почти такая же светлая блондинка действительно
красивой внешности, что своим образом вынудила минимум десяток разновозрастных
мужчин на платформе повернуться ей вслед.
Драко уже собирался выдать какую-то очередную гадость, или глупость, или и то, и
другое одновременно, но мужчина резко и довольно хлёстко положил парню на плечо
рукоять трости.
— Драко, — сухо заговорил мужчина, явно приходившийся парню отцом. — Не стоит
грубить тому, кто предложил тебе помощь.
Младший Малфой вместе с товарищами резко отступили в стороны, пропуская старшее
поколение, хотя в глазах Драко читалось невероятное желание высказаться в мой
адрес.
— А вы, — Малфой-старший глянул на меня, выражая лицом и взглядом целую гамму
эмоций, сдерживаемых и не очень, — полагаю, тот новичок, о котором ходят разговоры?
В этом человеке не без труда читалось вбитое на подкорку пренебрежение к таким как
я, к моему происхождению и прочее подобное. А выражать он пытался лёгкое
любопытство с незначительной доброжелательностью. Хорош. Но вот его супруга, а то,
что эффектная блондинка является именно супругой, была ещё лучше. Если бы не
осколок эльфа, то ни в жизнь бы я не увидел за ледяной маской с обязательными
элементами высокомерия и презрения нечто большее. Готов поспорить, что эта леди
прошла очень жесткую воспитательную муштру в детстве, дабы укротить вспыльчивый и
даже взрывной характер. Но это не я такой эксперт в людях — в жизни эльфа была пара
знакомых эльфиек подобного типажа и только лишь куда больший жизненный опыт
позволял им полностью скрывать от людей свой характер.
— Может быть тот, а может и нет, — вежливо улыбнулся я, не собираясь самостоятельно
рассказывать о себе в ответ на столь размытый и общий вопрос. — Драко, следует ли
мне надеяться, что ты представишь нас, или продолжишь пускать глазами молнии в пол?
Ничего особенного я не сказал, как ни посмотри, но это позволило понаблюдать за
реакцией остальных. С Креббом и Гойлом всё ясно — они медлительны умом, хоть и не
глупы. Малфой-старший глянул на сына выжидающе, мол: «И в самом деле, прояви
манеры». А вот леди Малфой мгновенно затаила на меня крохотную, детскую обиду, ведь
я задел за живое её сына. Правда, в лице так и не изменилась. Ностальгия по этим
ледяным маскам пришла от осколка эльфа, но и ушла так же быстро — в бездну
подобное! Без нужды в политику и в высший свет — ни ногой. Я даже надеюсь, что меня
туда и не пустят.
— Отец, мама, — заговорил Драко. — Мой однокурсник с Хаффлпаффа, Гектор Грейнджер.
Мой отец, Люциус Малфой, и мать — Нарцисса Малфой.
Представил коротко, я бы даже сказал, в минимально допустимой по этикету форме.
— Очень приятно, сэр. Леди, — кивнул я.
— Я слышал, — чуть ухмыльнулся Люциус, а у меня возникло стойкое чувство дежавю, —
что вы талантливы в трансфигурации, и даже в зельях.
Быстро прокрутив в мыслях все возможные источники информации Люциуса, сравнил с
некоторыми знаниями о Малфоях, фото из альбомов Хогвартса прошлых лет.
— Ну что вы, — я отзеркалил лёгкую улыбку Малфоя-старшего. — Уверен, что профессор
Снейп преувеличивает мои таланты. Хотя это и странно, ведь он не склонен к
преувеличению достоинств. В отличие от недостатков.
— В какой-то мере вы правы. Что же, — Малфой-старший кивнул и ухмыльнулся. — Вы
наверняка спешите встретиться со своими родителями.
Это был не вопрос, а утверждение.
— Как и столь занятому человеку, как вы, не с руки излишне задерживаться здесь.
Всего доброго, сэр, леди, однокурсники, — кивнул я, и получив еле-еле обозначенный
кивок, развернулся и отправился прочь.
Моё внимание привлекли парочка сотрудников правопорядка в красных мантиях, и вот к
одному из них я и направился.
— Извините, сэр, — обратился я к мужчине средних лет. — Не подскажете, где выход на
маггловскую часть?
— А тебе зачем?
— Я магглорождённый, но по некоторым обстоятельствам до этого дня перемещался до
Хогвартса только камином.
Волшебник в красной мантии пару секунд внимательно посмотрел на меня оценивающе.
— Там, — скупо кивнул он на одну из кирпичных колонн. — Нужно пройти сквозь ту
колонну.
— Хорошо, понял, спасибо.
Подойдя к указанной колонне, хотел положить на неё руку, но та прошла насквозь. Что
же, значит мне сюда. Только я хотел шагнуть вперёд, как почувствовал небольшой и
по-детски пакостный сгусток магии, прилетевший в меня. Волевым усилием я его
локализовал, отцепил, и вернул отправителю. Глянув через плечо, не увидел
возможного противника и просто пожав плечами, сделал шаг сквозь нематериальную
преграду, и вот стою посреди довольно серого вокзала. Кингс-Кросс, если верить
надписи на стене. Вокруг сновали обычные люди в зимних одеждах, а я направился на
выход, следуя указателям.
Покинув здание вокзала и выйдя на хорошо освещённую парковку, заметил нашу машину,
стоявшую на видном месте. Пусть на улице и стемнело давно, но город, а тем более
столица Англии, довольно светел благодаря обилию уличного освещения. С
водительского сидения вышел отец и махнул мне рукой. Я не стал заставлять его ждать
и быстро подошёл.
— Привет, — улыбнулся я.
— О, как возмужал! — отец похлопал меня по плечам. — А ведь даже полгода не прошло.
— Хорошее питание, здоровый сон и физические упражнения, — пожал я плечами.
— Давай, садись скорее.
— А Гермиона? — открыв заднюю дверь внедорожника, я закинул туда рюкзак и сел сам.
— А она тоже приехала? — удивился отец, севший на водительское место.
— А не должна была?
— Тебе виднее. Вы же в одной школе учитесь.
— Мы на разных факультетах и оба очень заняты. Редко общаемся.
— Хм… Печально. Давай тогда подождём. О твоих-то визитах мы ещё летом договорились,
а Гермиона обычно сама пишет, приедет или нет.
— Хорошо.
Не успели мы начать разговор, как оба заметили выбежавшую с вокзала под свет
фонарей какую-то взмыленную Гермиону, начавшую быстро оглядываться по сторонам.
— А вот и сестрёнка твоя, — улыбнулся отец, глянув в зеркало заднего вида.
— Могла бы и сказать, что тоже едет. Хотя… Мог сказать и я.
Гермиона облегчённо вздохнула и скорым шагом направилась к машине. Отец вышел
встретить и её. Радостная встреча, объятия, Гермиона тут же что-то начала
рассказывать, а через десяток секунд уже сидела рядом со мной на заднем сиденье.
— Гектор, почему ты не сказал, что тоже едешь домой? — с лёгким упрёком посмотрела
она на меня, пока отец выезжал с парковки.
— Ты тоже не сказала, Миона. Я думал, что ты решишь остаться с друзьями.
Сестра посмотрела на меня, как на идиота.
— Вы лучше рассказывайте, — прервал наш несостоявшийся диалог отец. — Как там ваш
Хогвартс? Как волшебство?
— Ой, всё просто отлично… — разлилась соловьём Гермиона, а я решил самоустраниться
из беседы, глядя в окно на цветные огни вечернего города, готовящегося к празднику.
Вскоре мы покинули границы Лондона, а на полпути до Кроули, у Гермионы кончился
энтузиазм, и она притихла.
— А ты что расскажешь? — отец глянул на меня в зеркало заднего вида.
— Предпочту рассказать тебе и маме одновременно, чтобы не повторяться.
— Хм! Умно.
Довольно быстро мы приехали домой. Всё-таки не хватает в Хогвартсе вот этой вот…
Обычности, что ли? Обычный хороший частный дом, обычные рождественские украшения,
обычный снег, и я уверен, что дома будет обычная суета, по-английски тёплая,
«ламповая». Забавное слово, кстати.
Дома нас встречала мама, хозяйничавшая на кухне. Получив свою порцию объятий и
радости за моё возмужание, я был отправлен в свою комнату, как и Гермиона. Пусть до
рождества ещё почти неделя, но приготовления уже налицо — мягкие желтые огни
гирлянд, ароматы трав и фруктов. По пути в свою комнату, я не мог не обратить
внимание на гостиную, где тут и там были бело-красные украшения, нарядная ёлка, а
на камине висели классические рождественские носки.
Зайдя в комнату, осмотрел это довольно скромное жилище. Исписанные непонятными
символами доски были на месте, как, собственно, и всё остальное. Заглянув в шкаф
чтобы переодеться, увидел всё ту же одежду, что купили мне на вырост. Сейчас она
мне уже была как раз, хотя я всё ещё ощущаю себя немного худоватым. Думаю, это как
анорексия, только наоборот. Интересно, как долго я буду казаться себе худым?
Одевшись в домашнее, спустился к ужину. Утолив первый голод, мы все приступили к
размеренному ковырянию приборами в тарелках, медленной еде и разговорам.
— Рассказывайте, что нового-интересного, — полюбопытствовала мама.
Гермиона вновь начала рассказывать, но довольно общими фразами, и больше не об
учёбе, а о друзьях, как здорово изучать всякое новое, и тому подобное. Про новые в
этом году предметы, про то, как интересно их учить.
— А ты что молчишь? — улыбнулась мне мама.
— Так и Гермиона неплохо справляется с описанием школьной жизни. Есть небольшая
разница, конечно.
— Так расскажи, — мама взяла со стола чашечку чая.
— Ну, что рассказать… — я откинулся на спинку стула. — Факультет у нас дружный, в
коллектив я влился легко. Все друг к другу относятся дружелюбно и терпимо, но без
навязчивости. Тренируемся в волшебстве, играем в игры. Учёба сложностей не
вызывает, всё понятно и доступно, хотя порою слишком много воды в тексте учебников
и другой литературы.
— А что там с квиддичем? — спросил отец, а мама согласно кивнула.
— Очень опасный спорт, — покачала головой Гермиона.
— Книги тоже опасны, сестрёнка, — улыбнулся я, вызвав ответные улыбки родителей, но
возмущение у Гермионы. — Прочитаешь о какой-нибудь очень сложной магии, не приведут
в книге предупреждений, сделаешь крохотную ошибку, и можешь слечь на месяцок с
последствиями. Или получить невосстановимую травму. Или прибить кого.
— Да ни за что! В книге же всё будет расписано, что и как делать.
— М-да? И не ошибалась ни разу?
Гермиона чуть покраснела и отвела взгляд. Неужели угадал?
— О, и в чём? — подался я в сторону сестры. — Ну-ну, рассказывай.
— Действительно, — мама подначивала её. — Нам ты о каких-то провалах не говорила.
— Да не было никаких провалов! — надулась Гермиона, но быстро взяла себя в руки.
— Просто представила последствия некоторых ошибок.
— М-да? — в очередной раз я выдал сомнение в её словах, и такое же сомнение
читалась на лицах родителей, но тему решили закрыть.
— Так что там с квиддичем? — вновь раздался заданный уже вопрос.
— Хм… Гандбол на летающих мётлах, и с двумя мячами-вышибалами, летающими тут и там.
На относительно небольшой высоте и с возможностью сломать себе что-нибудь.
— Звучит ужасно, — тихо возмутилась мама, а Гермиона активно закивала, соглашаясь.
— Вы ведь с медицинским образованием, и воспринимаете всё в пределах медицинских
норм для обычного человека, — пожал я плечами.
— А волшебники отличаются? — резонный вопрос задал отец.
— Гермиона, — я обернулся к сестре. — Ты когда-нибудь… Не знаю, палец резала?
— Было дело.
— Быстро зажил?
— Ну… Сложно сказать, — сестрёнка задумалась, поправив прядь непослушных каштановых
волос. — Не знаю, мне не с чем сравнивать.
— Ну примерно?
— Ранка закрылась очень быстро, а порез… Пара дней.
— Это быстро, — подвёл итог отец. — Конечно, зависит от глубины пореза.
— Довольно глубоко. Я тогда чуть подушечку пальца не отрезала.
— И ничего не сказала, — с укором покачала головой мама.
— Во-о-от, — протянул я, и взял со стола чашечку чая, делая глоток. — Если очень
сильно захотеть, можно самостоятельно, на одной лишь магии и желании, зарастить на
себе очень большой спектр повреждений за ночь. А есть ещё и медицина. Там кости
отращивают заново за ночь. Хоть целую руку, при определённых условиях.
— Ничего себе! — хором удивились родители, но продолжил только отец. —
Феноменально, просто.
— Вот именно!
— И я об этом. Разве что больно будет в момент травмы, но что есть боль, если не
просто сигнал?
На этом сегодняшние разговоры подошли к концу, и я отправился в свою комнату.
Притомился, поспать бы.
***
Утро вторника закономерно началось с зарядки и физических упражнений, после которых
я направился в душ. Само собой, он был занят. На первом этаже мама, на втором —
Гермиона. Ждать пришлось недолго, и вскоре душ освободился, а внешний вид прически
Гермионы вызвал еле сдерживаемое желание завалиться с истерикой от смеха — вживую
видеть подобное много эффектнее, чем из воспоминаний овоща.
— Вот не смешно ни разу, — надулась сестрёнка. — Магия вне Хогвартса запрещена, а
чтобы привести это в порядок…
Гермиона оттянула в сторону прядь волос, сместив весь центр этой гривы.
— …поможет только волшебство.
После завтрака мы всей семьёй отправились в Лондон — гулять, закупаться, сидеть в
ресторанчиках. Умом я понимал, как много из общественных активностей пропустил. С
начала ноября в Лондоне на разных улицах начинают проводить различные
предрождественские мероприятия, зажигают праздничные огни, проводят представления,
концерты. Но даже пропустив всё это, можно насладиться поездками и прогулками по
различным красивым местам.
В этот день мы побывали на многих знаковых улицах: Оксфорд-Стрит, где в ноябре были
концерты, оставившие после себя яркое оформление в виде светящихся фигур и
иллюминаций на зданиях; зашли в Ковент-Гарден, попав на парочку распродаж и
посидели в кафе; к вечеру мы добрались до Слоун Сквер, погуляв по площади, любуясь
деревьями, декорированными гирляндами и в итоге уйдя на Павилион-Роуд, следуя зову
желудка.
В конечной точке маршрута мы почти вернулись обратно, оказавшись не так далеко от
Оксфорд-Стрит, а конкретнее — Регент-Стрит со своими монструозными фигурными
украшениями из желтых огней. Ну, а там уже было рукою подать до Сохо, а это такое
место, где пропасть можно очень, очень надолго.
За время прогулки, пусть из района в район мы и перемещались на авто, мы с
Гермионой смогли поговорить. Нет, не о чём-то важном, не об отношениях в семье и
прочем. Всё было намного проще. Глядя на то, что привлекает её внимание, удалось
выяснить, что она всё-таки девочка, а не робот, просто слишком прагматична. Мало
кто знает, что у неё нет ни одной юбки и прочих женских штучек — они просто
непрактичны и не нужны в её понимании. Джинсы, кофты, свитера и прочий унисекс —
сколько угодно. Но, по её словам, однажды, когда будет веский повод, она
обязательно наденет платье, в идеале — бальное. Бирюзовое или небесно-голубое — она
сама так сказала.
При виде малейшей несправедливости, сестрёнка тут же напрягалась, и начинала
размышлять вслух об этом. Забавное стремление изменить мир к лучшему, но это самое
«лучшее» должно соответствовать лишь её видению.
Домой мы вернулись уставшие, и довольно быстро отправились по своим комнатам.
***
Среда прошла примерно в том же темпе, только маршруты и заведения были выбраны
другие. Несколько раз у нас заходили разговоры о магии, и мы делились с родителями
своим видением тех или иных магических дисциплин. Родителям было интересно узнать,
как же на самом деле работает магия, о которой так много фантастических книжек.
Гермиона с радостью делилась своими, но в основном чужими мыслями, почерпнутыми из
книг. Я же просто говорил, что достаточно лишь воли и фантазии для воплощения чего-
либо, а границы возможного определяются мощностью сознания.
— А вот и нет, — стояла на своём Гермиона, когда мы ехали в машине. — В книгах
чётко указана необходимость жеста и слова для колдовства.
— В пределах палочковой магии — да.
— Но…
— В детстве случались проявления магии без всяких палочек? Случались. Одного этого
факта достаточно, чтобы понять возможность колдовства без палочки, жестов и слов.
— И почему же тогда нас учат именно так?
— Откуда мне знать? — возмутился я. — Вон, в Африке есть школа, Уагаду. Знаешь?
— Нет. Откуда узнал?
— Из книг, Миона, — улыбнулся я, сидящей рядом сестрёнке, и вновь отвернулся к
окну. — Говорят, вообще вся магия так или иначе пошла из Африки. Довольно спорное
утверждение, но не в этом суть. Они издревле колдовали без палочек, а спусковым
крючком для них является чуть ли не банальное указание пальцем. Лучшие в
Астрономии, Алхимии и самотрансфигурации. С палочкой они, конечно, тоже колдуют, но
это как дань вежливости и способ понимания методик колдовства во всём остальном
мире.
— Какая книга?
— Обзорные труды волшебников-историков. Глянешь в соответствующем разделе
библиотеки, когда вернёмся.
Гермиону подобное заставило задуматься. Так закончилась среда, двадцать второе
декабря.
Неожиданностью для меня стал утренний телефонный звонок в четверг двадцать
третьего. Он застал нас как раз за окончанием завтрака.
— Я отвечу, — отец встал из-за стола, а уже через полминуты вернулся. — Гектор,
тебя.
— М-да? Неожиданно.
Встав из-за стола, я вышел в прихожую и взял трубку телефона, стоящего на одной из
тумбочек.
— Алло?
— Гектор? Привет, это Джастин.
— О, привет-привет.
— Я тут хотел тебя спросить кое о чём.
— Слушаю.
— Гектор, ты не хотел бы приехать в гости на небольшую вечеринку? Так, для своих.
Что-то типа праздничных посиделок.
— Думаю, можно, только у родителей узнаю. Когда, кстати?
— Сегодня. Для вечерних раутов мы мелковаты, потому с часа до шести.
— Понял. Только у родителей узнаю, вдруг у них какие-то планы на сегодняшний день.
Не хотелось бы их отменять, ведь столько не виделись. Повисишь на проводе?
— Да понимаю, чего уж, — судя по голосу, Джастин явно улыбнулся. — Без проблем.
Положив трубку рядом с телефоном на тумбочке, я вернулся в столовую.
— Мам, пап, есть вопрос.
— Да, сынок? — тут же среагировала мама.
— Меня приглашают в гости сегодня, с часа до шести. У вас есть планы?
— Вообще, нет, — отрицательно качнула головой мама, собственно, как и отец.
— Я думала, — заговорила Гермиона. — Что мы сможем больше времени провести вместе.
— Если хочешь, я узнаю у Джастина. Не думаю, что он будет против тебя в виде моего
«плюс один».
Вернувшись в прихожую, взял трубку.
— Хэй, Джастин, ты тут?
— Да-да, Гектор. Ну что там?
— У родителей планов нет.
— Это хорошо.
— Ага. А можно взять с собой Гермиону?
— Думаю да, — без сомнений в голосе ответил Джастин. — Тут будут ребята из Хога.
— О? Это неожиданно. Это… Очень неожиданно.
— Это было и легко, и одновременно трудно. Приедете сами, или отправить за вами
машину?
По интонациям было ясно, что Джастин искренне надеется на первый вариант ответа, а
предложил он эти варианты сугубо из вежливости.
— Сами. Ты только скажи, куда?
— А, ну да, записывай.
У предусмотрительных родителей лежал на этой тумбочке и блокнот, и стикеры, и
подставка для ручек и карандашей. Вот такой он, конец двадцатого века. С грустью
вспоминаю тотальную компьютеризацию прошлой жизни, когда всё было под рукой, а уж о
нейросетях из памяти осколка пилота и мечтать не приходится. Хотя, кто знает, какие
вещи можно придумать с помощью магии?
Записав адрес и попрощавшись с Джастином, я вернулся на кухню — чай-то ещё не
допит.
— Ну что? — тут же спросила Гермиона.
— Поедешь со мной, — кивнул я, и все за столом улыбнулись. — Пап, отвезёшь?
Я протянул отцу листок с адресом. Отец посмотрел, подумал, удивился, кивнул.
Правда, пришлось попросить его свозить меня к Дырявому Котлу, ведь подарки я так и
не купил — слишком уж неожиданным оказалось открытие, сделанное в Трёх Мётлах.
Вроде бы и не касается меня, но неожиданно — не так много событий в магической
Англии, как я погляжу.
Мы довольно быстро добрались до паба, и я, само собой, вместе с Гермионой,
быстренько прошли через него на Косую Аллею.
— Что хочешь купить? — спросила она, норовя взять шефство в этом забеге по
магазинам.
— Два вредноскопа, зачарованный блокнот, пару книг, подобрать самопишущее перо, и
прочее по мелочи.
Пусть покомандует парадом, если управится. Я знаю, насколько в ней сильна эта
черта, и не считаю необходимым заставлять кого-то переступать через себя, буквально
отрезая от себя кусок лишь потому, что мне это не особо нравится.
Особо людно в этот день здесь не было. Снег очень гармонично, наверняка не без
помощи магии, укрывал собою вывески, крыши, витрины. Магазинчики были украшены к
празднику, хоть и без фанатизма. Всё это ещё больше создавало ощущение некоей
искусственности, словно вокруг лишь декорации.
— Тогда, — на миг задумалась Гермиона. — Нам сюда.
Она буквально схватила меня за руку и с упорством ледокола потащила сквозь
пространство и время, а меня лишь забавляла эта её важность и целеустремлённость.
— Давай посмотрим книги, — Гермиона буквально влетела в книжный магазин. — Ищешь
что-то конкретное?
— Думаю, нужно что-то мощное, содержательное и без всякой воды по зельеварению.
— Я вас услышал, молодой человек, — раздался голос сбоку, из-за книжных шкафов.
— Ой, — встрепенулась Гермиона, обернувшись на голос. — Простите, мы вас не
заметили.
Ну, говорить за всех необязательно, конечно. К нам подошёл немолодой уже волшебник,
чуть сгорбленный, что делало его и без того низкий рост ещё меньше.
— Ничего страшного, — отмахнулся волшебник. — Обождите у стойки, я принесу нужное.
Он удалился куда-то вглубь магазина. Гермиона держалась недолго, и уже секунд через
тридцать прильнула к одному из огромного множества шкафов с книгами, тщательно
изучая корешки. Нельзя было не заметить, что её взгляд прикипел к одной из книг, но
она тщательно старалась хоть как-нибудь отойти в сторону и обратить внимание ещё
хоть на что-нибудь. Мне стало любопытно, и я подошёл ближе.
«Продвинутые чары: от использования, к созданию» — гласило название на корешке этой
довольно громоздкой книги.
— Вот, ваш справочник, — отвлёк нас голос всё того же продавца, что положил на
прилавок толстый талмуд. — Тысяча двести семь страниц максимально лаконичного,
точного и всестороннего описания известных ингредиентов для зелий.
Подумав, я достал книгу, заинтересовавшую Гермиону, и положил на стойку.
— И эту ещё будьте любезны.
Гермиона лёгонько дёрнула меня за рукав куртки.
— Это совсем не обязательно.
— Ага.
— С вас тридцать семь галлеонов и пятнадцать сиклей, — кивнул продавец. - Редкие
издания.
— Дороговато...
— Вот создадите полноценную типографию, как у магглов - будете выпускать книги в
больших тиражах, будете и продавать их за кнаты.
Сняв с плеча рюкзак, я достал тридцать восемь галлеонов, получил сдачу в два сикля
и положил в рюкзак книги.
— Поспешим, Миона, времени не так уж и много.
Сестрёнка кивнула, смущённо и радостно поблагодарила за книгу, и вновь взяла
шефство над нашим походом по магазинам. Довольно быстро мы обошли Косую Аллею и
закупились различными мелочами, большую часть которых я планировал разослать в
качестве подарков. Помимо прочего, пришлось забежать в кондитерскую, что находилась
на соседней улице, ту самую, лучшую в магической Англии, чтобы заказать доставку
самого «жирного» ассорти пирожных для Дафны Гринграсс на утро двадцать шестого
декабря.
В итоге мы управились довольно быстро, хотя мне и приходилось иногда ненавязчиво
корректировать маршрут целеустремлённого ледокола «Гермиона». Отец в это время ждал
в машине, припарковавшись неподалёку от Дырявого Котла.
— Всё купили, что хотели? — спросил он, как только мы сели на задние сидения.
— Да. Всё, — ответила сестрёнка, а я лишь кивнул.
— Вот и отлично. Времени осталось немного, так что в путь!
Дорога прошла спокойно, а причина тому проста — я всунул Гермионе купленную для неё
книгу. Через полчаса пути по каким-то хитрым маршрутам, о которых, судя по
отсутствию пробок, знал отец и ещё парочка автолюбителей, встреченных по пути, мы
подъехали к большому участку за высоким фигурным чугунным забором. Мы подъехали к
воротам, и отец обернулся.
— Ну что, иди, звони, оповещай о прибытии.
Выйдя из машины, нашёл взглядом звонок в колонне ворот, подошёл и ткнул на кнопку.
Из динамика раздался характерный перезвон, а через десяток секунд раздался
незнакомый голос.
— Особняк Финч-Флетчли, чем можем помочь?
— Добрый день. Гектор и Гермиона Грейнджер. Прибыли по приглашению Джастина Финч-
Флетчли.
— Открываю, проезжайте.
Ворота начали открываться, а я вернулся в автомобиль.
— Обалдеть, — не сдержалась Гермиона.
Территория особняка была большой и некоторое время мы ехали по дорожке, в любой
точке которой был виден этот, собственно особняк. Большой и несколько странный.
Такое чувство, что сначала хотели построить большую прямоугольную башню, а потом
плюнули на это дело, выстроив вокруг него кирпично-деревянный дом в викторианском
стиле. Максимум тут было три этажа, минимум — один. Вокруг дома были и сады, и
дорожки, и беседки, и прочий декор — дорого-богато, сказал бы один мой знакомый в
прошлой жизни. У парадного входа дорога становилась большим кольцом вокруг фонтана.
Следуя правилам, отец заехал с левой стороны.
— Ну что, ребята, идите в гости и ведите себя прилично. Позвоните где-то минут за
сорок до выхода, я за вами заеду.
— Хорошо, пап, — кивнул я, и повесив рюкзак на плечо, покинул авто.
Гермиона вышла следом. Только мы направились к крыльцу, как из дверей тут же вышел
Джастин в повседневной одежде, отгоняя кого-то изнутри дома.
— А, Гектор, Гермиона! — радостно махнул он нам. — Давайте скорее, а то ветер
холодный задувает.
Быстро поднявшись, поздоровались с парнем и зашли внутрь. Богатый, но без
вычурности холл в тёмных древесных тонах и с элементами бронзы создавали ощущение
массивности, монументальности всего вокруг.
— Наверное, — задумалась Гермиона, глянув на свои джинсы, — следовало одеться
поприличнее.
— Глупости, — с улыбкой отмахнулся Джастин, а я краем глаза отметил мелькнувшего
человека в чёрном фраке. Дворецкий, что ли? Камердинер какой? Просто наёмный
рабочий? Кто теперь разберёт.
Джастин провёл нас в большую гостиную, где на диванах и креслах расположились
прекрасно знакомые мне дети: Ханна, Сьюзен, Эрни и Захария. Если девочки мило
беседовали, обсуждая журналы мод, коих вокруг них была куча, то мальчишки
занимались совсем другими делами. Захария с огромным энтузиазмом рассматривал
довольно крупные модели самолётов, судя по всему, склеенные Джастином, и попутно
тянул руки к большой коробке с картинкой смутно знакомого треугольного космического
корабля. Ну, парень более-менее знаком с миром обычных людей, а потому не
удивительно, что заинтересовался именно подобным.
Эрни же смотрел как дурак на большой цветной телевизор с плоским экраном, но явно
на ЭЛТ. Само устройство было благополучно утоплено в нише стены и не выглядело
слишком неуместно.
— Ничего не понимаю, — помотал головой Эрни. — Как это вообще работает без магии?
— От электричества, Эрни, — ответил я, проходя внутрь.
Этим я привлёк всеобщее внимание, и мне тут же улыбнулись, замахав руками
— О, Гектор! — тут же вскочил на ноги Эрни. — Ты знаешь, как работает это
мордредово устройство?
Я направился к одному из свободных кресел рядом со столиком с чаем и сладостями.
Джастин подвёл Гермиону к девочкам, а сам направился к Захарии, похоже, вскрывать
коробку с моделью.
— Если коротко, то телевизор принимает кодированный радиосигнал, — сев на кресло,
взял с тарелки печенье. — От этого сигнала зависит то, с какими параметрами будет
подаваться пучок электронов от электронной пушки. Пучок фокусируется в луч и очень
быстро перемещается по поверхности люминофорного покрытия кинескопа, вызывая его
свечение.
— Эм… Ничего не понятно, но очень интересно, — Эрни важно покивал на мои слова. — А
что такое «электрон»?
Гермиона сначала удивлённо смотрела на меня, собственно, как и остальные, а потом
уже на Эрни, задавшего этот вопрос.
— Хм… — я задумчиво прожевал печенье. — Тут без базовых знаний никак. Может о чём-
то ином, а не о технике?
— Гектор, — Гермиона вновь удивлённо смотрит на меня. — Откуда ты это знаешь? Это
очень специфичные знания.
— Так в какой-то передаче было, кажется.
Мне и самому неизвестно, откуда я это знаю, да и правильность этих знаний так же
остаётся под вопросом.
— А давайте подарками обменяемся! — Сьюзен хлопнула в ладоши, глядя на каждого из
нас по очереди.
— Рано же… — слабо возмутился Захария, занятый рассматриванием множества серых
деталей модели.
— Ой да ну и что. Потом сов гонять что ли туда-сюда?
В результате недолгого обсуждения этого вопроса, было принято решение обменяться.
Похоже, подобные мысли овладели умами ребят ещё до прибытия сюда, а потому подарки
у всех были с собой. Одна только Гермиона немного смутилась из-за того, что её
подарки — универсальные, сладости, ведь особо она ни с кем не была знакома из
присутствующих. Но, как выяснилось, это не так страшно, ведь и сама получила
подобное. Главное в этом деле что? Правильно — начать вливаться в коллектив. Ну или
хотя бы просто выказать вежливость для дальнейшего поддержания знакомства.
Разобравшись с подарками, пусть и в некоторой степени нейтральными, мы просто
сидели и общались. Сьюзен с Ханной довольно просто нашли общий язык с Гермионой,
затащив её в свой женский клуб, ну, а мы с парнями страдали всякими глупостями,
попутно рассказывая Эрни на примерах о быте обычных людей, объясняя всё на
пальцах — парень был счастлив погрузиться в подобную среду.
Ближе к вечеру я попросил телефон и позвонил отцу, чтобы через часик приехал за
нами. Нам накрыли стол в отдельной столовой, мы плотно поели, а после, когда
стемнело, отправились во внутренний двор запускать фейерверки. Чистокровные
волшебники в нашей компании были несколько ошеломлены пиротехникой, но как мне
кажется, большая часть их ошеломления пришлась на едкий запах пороха, ведь
волшебные фейерверки — чистая магия. Не все, но, если верить разговорам в Хоге — по
большей части.
Родители Джастина, как выяснилось, сейчас были заняты делами и не присутствовали
дома. Здесь были лишь пара человек из обслуживающего персонала, так и не
появившегося перед глазами.
Когда пришла пора расходиться и все мы сидели на бортике фонтана посреди кольца
дороги напротив крыльца, рядом с нами появились несколько пространственных
аномалий, из которых вышли важного вида волшебница в чёрной мантии, и не менее
важного вида волшебник, но в сером костюме и в пальто.
— Тётя, — тут же вскочила с места радостная Сьюзен. — Мы очень хорошо провели
время! Позволь представить тебе моих друзей.
Сьюзен быстро представила нас. Её тётя, Амелия Боунс, оказалась начальником
департамента магического правопорядка. Подобное знакомство заставило Гермиону чуть
ли не вытянуться по струнке смирно. Мужчина оказался отцом Ханны. Он не занимал
столь важной должности, но и в своём департаменте международного сотрудничества
занимал отнюдь не последний пост.
В этот момент по дороге к особняку подъехал внедорожник отца, и процедуры знакомств
пошли на новый виток. В итоге Эрни и Ханну забрал отец девочки, исчезнув в воронке
пространственной аномалии, а Захария и Сьюзен «улетели» с Амелией Боунс — они там
все, как оказалось, так или иначе знакомы семьями. Мы же отправились домой с отцом.
***
Двадцать пятого декабря я ранним утром отправился на общественном транспорте до
Лондона, а там — до Дырявого Котла. Причина проста — воспользоваться общественной
почтой и отправить справочник по ингредиентам Дафне. Это не заняло много времени, и
к обеду я уже был дома, в кругу семьи, разговаривая ни о чём и помогая готовить
праздничный стол.
Рождество было встречено в узком кругу семьи, без лишних людей и походов непонятно
куда, а утром я получил ответный подарок от Гринграсс — копии книжек по рунам, на
которые положил глаз ещё на первом занятии. Мне показалось довольно милым то, что
Дафна помнила о том случае. Утром же я вручил родителям вредноскопы — сферы, внутри
которых появлялась стрелочка, указывающая направление потенциальной опасности. У
него, конечно, был минус — он мог распознавать опасность, идущую от человека или
его действий, распознавать злой умысел, но вот если на город будет падать метеорит,
что способен снести его напрочь, вредноскоп будет молчать. Им очень понравились эти
занятные штуковины, а демонстрация, проведённая мною с помощью вилки и желанием
ткнуть ею отца, вообще привела в восторг.
Оставшиеся дни до тридцать первого декабря прошли в обычной суете, прогулках,
разговорах, походах по магазинам, где я обновил гардероб как магический, так и
вполне обыкновенный, благо денюжка у меня на это была, а в Гринготтсе можно было
обменять галлеоны на фунты, пусть и по типичной для любых банков, чуть заниженной
ставке. Заниженной не в мою пользу, разумеется.
Утром же тридцать первого декабря, отец отвёз меня с Гермионой на вокзал Кингс-
Кросс, где мы, наряду с остальными ученикам Хогвартса, сели с платформы «девять и
три четверти» на Хогвартс-Экспресс.
Сидя в купе напротив Гермионы, увлечённо читающей книгу, я думал о том, что мне
дали эти каникулы. Довольно важным я считаю то, что за это время я более-менее
понял Гермиону не только как девочку из воспоминаний меня-овоща, но и как человека.
Да, совсем немного, и у неё множество минусов на мой взгляд, но она на то и она —
Гермиона не обязана соответствовать какому-то моему видению правильного человека.
Также я уверен, что и сама Гермиона получше узнала меня. Да, у нас почти не
появилось общих тем для разговора, если не считать магию, не появилось каких-то
крутых общих интересов, но мне кажется, что для неё я больше не являюсь внезапно
заговорившим манекеном. Наверняка, да. Радует ли это? Не могу точно сказать, но вот
что я знаю точно — чем больше взаимопонимания, тем лучше, пусть оно и не является
самоцелью.

========== Глава 15 ==========

Первое, чем должен восхититься ученик Хогвартса, приезжающий в эту школу — типично
английские домики на перроне Хогсмида. Однако вместо этого нас встречало стойкое
ощущение присутствия рядом дементоров. Конечно же, сами домики никуда не делись, не
пропали снежные шапки на их крышах, не пропали тёплые желтые огни в окнах. Но всё
это не имеет значения, когда рядом присутствует такая неприятная аура.
От перрона мы немного прошлись пешком, расселись по каретам с полозьями вместо
колёс, и отправились в путь. В Хогвартсе нас встретила профессор МакГонагалл и тут
же повела в Большой Зал, а уже там, на пиру, в привычной тёплой атмосфере, в свете
множества парящих под потолком свечей и огнях пока неубранной рождественской ёлки,
все мы отпивались горячим шоколадом, попутно наедаясь до отвала.
Первое января, субботу, как и следующий день, я провёл в гостиной, изредка посещая
пустующую в это время библиотеку.
Субботним вечером я проверил, как там поживает моё деревце-лук. Визуально, конечно,
я видел его и без проверок — рядом с кроватью растёт в горшке, с прямым стволом и
редкими ветками, на которых были такие же редкие листики. А вот в плане магии…
Почти созрело, а значит нужно решать вопрос с тетивой.
В воскресенье утром состоялось небольшое собрание сборной нашего факультета, где
Седрик огласил режим тренировок, не сильно нагружающий, к слову, а если кто-то
хочет тренироваться больше — говорите, мол, сейчас, будем корректировать. Особого
желания никто не проявил, а полетать просто так, тренируясь в маневрировании и
прочих фигурах пилотажа, можно и без постороннего участия.
А в понедельник началась обыденная школьная суета, учёба, ходьба от аудитории до
аудитории, вечера в гостиной за домашкой, шахматами, сладостями с разными эффектами
или просто разговорами. Но как бы ни была уже привычна эта размеренная школьная
жизнь, воздействие дурацких дементоров ощущалось даже в тёплой и по-домашнему
уютной гостиной. А значит с этим нужно что-то делать, раз Министерство
категорически не желает ловить Блэка, как положено. Стало быть, дело за луком.
Конечно, можно и чисто магией, но в моём распоряжении лишь волевое управление ею, а
чем глобальнее воздействие, тем больше нужно приложить ментальных усилий — я просто
не сдюжу. Да и паники это слишком много наведёт — площадное магическое воздействие
огромных размеров и мощи, развеявшее трудноубиваемых тварей. Но и с луком всё не
так просто — сильные сомнения терзали мою душу. Сомнения, касательно самого
деревца-лука.
Вот сижу в своём уголке общей комнаты, смотрю на деревце в горшке, а провести
финальное магическое воздействие не решаюсь. Причина тому проста — я ощущаю лёгкую
неготовность деревца к подобному, это во-первых. Прошлый мой эксперимент с
растениями закончился несколько не так, как должен был, это во-вторых. Конечный
результат отличался от того, что должно было быть, пусть и не в худшую сторону, но
что самое важное — я понятия не имею, почему конкретно произошло то, что произошло.
Возможно, местные растения совсем иначе реагируют на известную мне энергию жизни,
на ритуалы и магические контуры, ведь чисто эльфийские техники, связанные с
природой, имеют несколько… Размытый характер конечных преобразований. Да… Здесь
нужно мнение эксперта, или хотя бы просто знающего, или чувствующего — чужой мир,
чужие правила.
С такими мыслями я покинул комнату и отправился на завтрак. Практически весь день
думал о том, где найти знающего человека, но не преподавателя. Дело не в недоверии,
или чём-то подобном. Просто преподаватели несут за нас ответственность, и если
посчитают, что мои эксперименты могут нести угрозу, а они могут, то помимо того,
что изымут деревце-лук, так ещё и какие-нибудь санкции на меня наложат.
В подобных размышлениях прошли Зелья, на которых я получил тычок в бок от Дафны,
чтобы не витал в облаках, прошла трансфигурация, обед, а после — Гербология. Там-то
я более-менее отошёл от своих дум, и в который раз обратил внимание на занятный
факт. Гриффиндорец Лонгботтом, из-за своей скромности и неуверенности зачастую
неспособный ни к чему на других занятиях, отлично ладит с растениями. То есть, не
просто умело пересаживает, или что-то подобное, а чуть ли не общается, мгновенно
понимая, что растению требуется, как лучше вести полив, уход, и всякое прочее.
Как только мадам Спраут объявила об окончании занятий, я тут же направился к
Невиллу, ещё не успевшему толком снять с себя особую коричневую мантию и перчатки,
в которых мы работали в теплицах.
— Невилл, так? — спросил я с улыбкой.
— Э-м… Да, — кивнул тот.
— Гектор Грейнджер, — протянул я руку.
— Да, я знаю, — скромно кивнул парень, протягивая свою. — То есть, я хотел сказать…
Невилл Лонгботтом.
Мы пожали друг другу руки, хотя в глазах этого пухловатого мальчишки и читались
некие смутные опасения. Похоже, чувствует он себя среди всех этих детей, как
припарка на мёртвом человеке.
— Мне хотелось бы показать тебе одно растение и узнать твоё мнение.
— Ну… Я не так хорош в этом деле, — растерялся парень. — Тебе лучше обратиться к
вашему декану. Профессор Спраут большой эксперт в этом деле.
— Не, профессора — это профессора. С чем-то к ним идти можно, а за что-то лишь втык
получишь, — я снял рабочую мантию и повесил на крюк, положив рядом перчатки.
Покидали зону теплиц мы одни из последних с курса.
— Пойдём, горшок с деревцем у меня в комнате.
— Ну хорошо, — кивнул Невилл.
Добравшись до входа в гостиную и отстучав нужный ритм по крышке бочки, я открыл
проход.
— Давай, заходи, — я махнул рукой Лонгботтому, и мы быстренько прошли в гостиную
факультета.
Само собой, появление ученика другого факультета привлекло некоторое внимание, но
оно было отнюдь не негативным, а даже наоборот.
— А ничего, что я в чужой гостиной? — смущённо заозирался парень, пока я провёл его
к нашему с ребятами месту, усаживая на диван.
— Да вообще без проблем. Я же тебя провёл, а не ты сам пробрался без ведома.
— Вот-вот, — тут же покивал Эрни, лихорадочно перебиравший свои записи за столом.
— Чёрт, да куда я дел…
— На Маггловедение не опоздаешь? — спросил его проходивший мимо Захария, за которым
увивались трое младшекурсников, ожидавших, судя по всему, обещанной парнем помощи.
— Подождёшь тут? — спросил я нервничающего Невилла, подсовывая вазочку с печеньем и
графин с… С молоком, как выяснилось.
— Да, пожалуй, — неловко кивнул он, обратив внимание на «дары».
— Вот и отлично.
Дойти до комнаты, вытащить горшок, убедиться, что нет ничего лишнего ни на деревце,
ни в горшке, а растение магически осталось неизменным, я вынес его в гостиную и
поставил на журнальный столик перед Невиллом. Никакого лишнего внимания мои
действия не привлекли, хотя некоторые и подметили потенциально интересную движуху в
нашем углу. И вот что мне нравится в нашем факультете — они не навязываются, если
их не зовут.
— Вытащил свой куст на волю? — ухмыльнулся Эрни. — О! Нашёл!
Парень потряс кипой записей в воздухе так, словно это Грааль, быстро сложил их в
сумку и направился прочь из гостиной.
— Кстати, — обратился я к жующему печеньку и внимательно осматривающему деревце
Невиллу. — А ты не идёшь на Маггловедение?
— Не, — мотнул парень головой. — Это не интересно совсем. Хотя… Ребята говорят, что
там довольно просто получить высокий балл.
— К чёрту баллы. Вот деревце.
— Это я, как ни странно, заметил…
Пару минут Невилл так и эдак осматривал деревце, касался пальцами редких листьев, и
только после спросил:
— А что в итоге должно быть?
— Знаешь, — присел я на кресло. — Оно ощущается, словно застряло…
Начал я пояснять свои мысли.
— Да?
— Да. Оно проходит несколько стадий развития, а финалом — независимая от земли
форма.
— Поня-а-атно, — протянул Невилл. — Примерно так и ощущается. Мне кажется…
Парень замялся, но вздохнув, посмотрел на меня более уверенно.
— Деревце приуныло. Оно, как и всё живое, хочет оставить потомство, а вокруг ни
одного деревца.
— Хм… Есть варианты?
— Я чувствую, — Невилл посмотрел на деревце в горшке, — что стоит ему оказаться
рядом с родственными видами, как оно расцветёт. А как только пчёлки или другие
насекомые перенесут пыльцу — выйдет на финальную форму.
— Разумно. Правда, я думал подстегнуть переход особыми заклинаниями и магией.
— Не стоит, — отчаянно мотнул головой Невилл. — У деревца, как и у многих
магических растений, есть примитивный аналог разума. Оно сильно обидится. Полагаю,
в итоге должен получиться некий… Инструмент, или типа того?
— Да.
— Получится плохой инструмент, если так сделать.
— Ясно. Твои предложения?
Невилл задумался, начав поглощать одну печеньку за одной, запивая молоком.
— Я знаю, что нужно делать, — кивнул парень. — В теплицах есть несколько видов
карликовых лиственных. Там хороший микроклимат…
Стоило только заговорить о растениях, Невилл растерял всю свою неуверенность.
— …И они зелёные и активные даже сейчас, в январе. Я знаю, что у Хагрида есть рой
специальных пчёл, которых он использует для всяких своих нужд…
— Можно искусственно? Ватным тампоном?
Невилл вновь мотнул головой.
— Лучше полностью правильный естественный процесс. Не думаю, что деревце будет радо
искусственности.
Подобное заявление вызвало у меня улыбку, а Невилл глянул на меня недоумевающе.
— Не обращай внимания, — отмахнулся я. — Думаю, ты прав. Я бы тоже был не рад, если
бы процесс моего размножения проходил так неестественно.
Секунда на осознание, и ещё одна — ровно столько потребовалось Невиллу, чтобы
залиться краской по самую маковку. Не хватало ещё мультяшного пара, чтобы образ был
законченным.
— Много времени всё это займёт?
— Вряд ли, — пожал плечами парень.
— Тогда чего же мы ждём? — встав с кресла, я схватил горшок с деревом и отправился
на выход. — Скорее в теплицу!
Невилл подскочил с дивана и отправился за мной следом.
— А потом?
— Посмотрим на результат, и к Хагриду, — важно кивнул я.
Мы покинули гостиную факультета, вновь оказавшись в коридорах замка.
— А потом?
— Возьмём у него пчёл, а может и самого Хагрида тоже возьмём, и в теплицы. А там
посмотрим…
Весь остаток вечера ученики всех факультетов могли наблюдать занятную картину того,
как мы с Невиллом носились туда-сюда по замку, держа в руках горшок с деревцем. По
замку, и за его пределы, по начавшему приминаться и подтаивать снегу. Да, тающий
снег в январе — реалии суровой Шотландии. Зима здесь никакая, но влажная. Почему мы
везде бегали с горшком? Ну, мы оба поступили недальновидно, и прежде, чем узнать,
кто где находится и определиться с детальным планом, помчались напролом. Выход во
двор с теплицами был закрыт, и мы не рискнули ломать защиту отмычками, типа
Алохомо́ры. Потом мы отправились к Хагриду, но тот ушёл, оставив записку на двери,
что вернётся через полчаса. В итоге мы отправились, всё так же таская с собой
горшок, к мадам Спраут. Там, правда, я с горшком не появлялся — пошёл Невилл,
выразив желание поработать в теплицах. Тем самым он получил ключ, действующий лишь
сегодня — чтобы открыть дверь во внутренний двор с теплицами.
Хотя Хагрид уже и должен был вернуться, но первым делом, под удивлённым взглядом
тех, кто засвидетельствовал наше шествие, мы отправились в теплицы. Невилл имел
доступ ко всем кроме двух — в тех двух росли опасные растения, а защиту там не
обошли даже близнецы, если верить слухам.
— Откуда доступ? — не мог не спросить я, пока мы пристраивали горшок с деревцем
среди десятка лиственных деревьев, бурно зеленеющих, но маленьких, метра под два
высотой, не больше.
— Я ещё со второго курса помогаю мадам Спраут и кружку Гербологов, хоть там и не
состою.
Пристроив деревце, мы отошли на пару метров.
— Что дальше?
Невилл достал палочку и как-то не особо уверенно, но решительно взмахнул ею.
— Коньютура…
Визуально ничего не произошло, но я ощутил ток энергии, разлившийся между
растениями. Кроны деревцев словно от ветра пошатнулись, а в следующий миг они очень
быстро расцвели, покрывшись крохотными разноцветными цветочками.
— Неожиданно, — удивился Невилл, но с нескрываемым удовольствием разглядывал дело
рук своих.
— Что именно?
— Это заклинание способствует тому, что новые растения очень быстро вписываются в
локальный биом… — Невилл резко посмотрел на меня, смутившись. — Извини, я,
наверное, слишком непонятно говорю.
— Не переживай, — с улыбкой хлопнул я по плечу парня. — Я достаточно начитан, чтобы
понимать суть сказанного.
— Это хорошо…
— Но что теперь?
— Теперь… Я думал, что придётся подождать, пока появятся бутоны, распустятся. А тут
вон как быстро. Это странно. Но… Хорошо, наверное?
— Безусловно.
— Тогда, уже сейчас можно отправиться к Хагриду.
Покинув теплицы и всё закрыв, мы вновь отправились к избушке нашего преподавателя
по Уходу. Постучавшись в дверь, принялись ждать ответа, но ждать пришлось недолго —
послышался низкий гулкий лай, а следом за ним и голос Хагрида.
— Клык, фу, трусливая ты псина… — голос Хагрида звучал довольно тихо, приглушённый
закрытой дверью.
Вот мы услышали звук увесистых шагов, шелест замка, и дверь открылась, явив нам
высоченного бородача.
— О, ребятки, а чего-эт вы? Скоро уже темнеть будет. Не дело гулять…
— Привет, Хагрид, — кивнул я, помня его просьбу обходиться без всяких «сэр» и
прочего. — Мы на секундочку, по делу. Невилл, что именно нам надо?
— Здрасьти… Проф… Хагрид, — Парень смутился. — Нам бы пчёл ваших особых. Буквально
на час. Нужно, чтобы они пару растений опылили.
— О, ну эт можно, эт легко, — кивнул здоровяк, пригладив кудрявую бороду, и
скрывшись в глубинах своей хижины.
Не прошло и минуты, как Хагрид вышел, держа, словно фонарь на цепи, типичный такой
улей.
— Только, детишки, с вами я. Проконтролирую, — мы отошли с дороги здоровяка. — А то
эти пчёлы — хитрые проныры.
Мы все вместе бодрым шагом направились к замку, а Хагрид продолжил рассказывать.
— Ма-а-а-ахонькие такие, а ужалят — у-ух. Помню, когда только завёл их, для нужд,
стало быть, Хогвартса, ужалила одна, проказница. Ох, Мерлинова Борода, думал палец
себе отгрызу — лишь бы не болел. И никакая магия ведь не берёт.
— А сама пчёлка?
— А что ей будет? — Хагрид глянул на нас. — Они же не обычные, у них жало крепко
сидит. О, а ещё, помнится, случай был презабавный. Давнишний, правда…
Хагрида понесло на воспоминания об интересных забавных зверушках, шалостях,
занятных случаях. Учитывая, что в классификации Хагрида, забавная зверушка —
четвёртый ранг опасности, а интересная — пятый, страшно думать, что же за зверь
должен быть и забавным, и интересным одновременно. Но Хагрид как-то больно хитро
обходил вопросы с упоминанием зверушки, что настораживало даже больше, чем если бы
он привёл тебя к дракону.
Так или иначе, но мы добрались до теплиц, зашли в нужную, а Хагрид быстренько
сообразил, что наша цель — карликовые двухметровые лиственные деревца, среди
которых, в горшке, росло моё дерево.
— Так-с… — Хагрид подошёл к одному из деревьев, присел на колено, чтобы стать хоть
немного ниже этого дерева, и ловко прицепил улей к ветке. — Вот так… Держитесь за
мной…
Мы отошли на пару шагов, а Хагрид достал из-за пазухи розовый зонтик.
— Ребят. Вы только, эт, не говорите никому, что я колдовал палочкой. Нельзя мне.
— Да без проблем, Хагрид.
Здоровяк кивнул, и попросту ткнул зонтиком в пространство, указав на улей.
Тоненькая искорка слетела с кончика зонтика, и стоило только ей коснуться улья, как
тот буквально ожил. Бодрые и совсем не сонные пчёлки повылазили из отверстия в
улье, быстренько начали летать вокруг цветочков, делать своё дело.
— Ну вот. Теперь к ним главное не лезть.
— Хагрид, — не сдержал я любопытства, пока Невилл с опаской и интересом поглядывал
на насекомых за работой. — А как их обратно потом?
— А так же, — пожал плечами здоровяк. — Улей у них специально зачарованный. Мне,
значит, профессор Флитвик помогал — талантливый чароплёт, да… Он же знает, что мне
колдовать нельзя, да и палочка… Не в лучшем состоянии. Вот и настроил чары Стазиса,
значит, маячки там специальные на улье, все дела. Чтобы, значит, я мог простейшим
образом с ними работать. Да, талантливый чароплёт.
— Ясно. Слушай, Хагрид, ты создаёшь впечатление надёжного человека.
— Ну, а то! — обрадовался здоровяк. — Такой и есть.
— А можно упросить директора выписать пропуск или ещё что-то, чтобы Запретную
Секцию посещать?
— Упросить — навряд ли. А вот если ты объяснишь и докажешь, что тебе, значит, нужно
там что-то — тогда да. Но под приглядом, скорее всего. Великий волшебник,
Дамблдор, — вздохнул Хагрид.
Около часа мы наблюдали за работой пчёл, и за это время они управились со всеми
цветами на деревьях. Хагрид в очередной раз ткнул зонтиком в сторону улья, выпустил
искру, а пчёлы быстренько залетели обратно.
— Вот и всё, дело сделано, — Хагрид похлопал себя по животу и пошёл забирать улей.
Распрощавшись с Хагридом, мы с Невиллом подошли к деревцу, с которого уже начали
опадать лепестки цветов, как и на соседних деревьях.
— Хм… — Невилл задумчиво присел перед горшком, и коснулся дерева рукой. — Ему ещё
что-то нужно. Оно… Словно хочет быть хорошим инструментом, но ему нужны… Нити?
Ткани? Не понимаю…
— Зато я понимаю! Вперёд, к Хагриду!
— Опять? — не разделял мой энтузиазм Невилл. А нет, показалось. Просто ходить туда-
сюда не хотел, ведь уже начало темнеть. — Мы так ужин пропустим.
— Я кухню тебе покажу. Скорее.
Вновь закрыв всё на замок, мы с Невиллом быстрым шагом покинули теплицы и
внутренний двор, и не менее быстрым шагом пронеслись по коридорам Хогвартса,
покидая их через главный вход и спускаясь к хижине Хагрида.
— Опять вы? — удивился здоровяк. — Совсем же уже стемнело почти. Дементоры там,
всякое такое. Глупые они твари, хоть и умные. Могут же не послушать Дамблдора,
напасть, с голодухи-то…
— Хагрид, мы на минутку.
Здоровяк с очевидным сомнением во взгляде посмотрел на меня.
— Так и прошлый раз был «на минутку».
— У тебя есть шерсть единорога… и ткань какая-нибудь? Волокно… Да хоть паутина.
— Есть, как не быть-то?
Хагрид вновь удалился в свою хижину, а через минуту выглянул, протянув два мотка —
шерсть, и что-то похожее на шелк.
— О! Шелк акромантула, — удивился Невилл.
— Да нет, — отмахнулся Хагрид, как только передал мне мотки. — Только заготовка под
него. А то сама паутина, значит, больно уж липкая. А так и хранить удобно… Только
вы это, ребят, никому.
— Само собой. А почему ты нам помогаешь?
— А почему нет?
Задерживаться мы не стали, и теперь уже почти бежали до замка. Правда, недолго —
если для меня, как оказалось, нагрузка была никакая, то вот Невилл не сдюжил. В
общем, неудивительно — тут в замке вообще мало кто способен пробежать хоть сколько-
нибудь приличное расстояние для своего возраста. В замок мы вернулись ровно в тот
момент, когда на горизонте не осталось ни следа от заката, на небе сияли звёзды, а
ветерок окончательно стал по-зимнему холодным.
Но направились мы не в Большой Зал, хотя и ужин вот-вот должен был начаться, а
вновь в теплицы. Занятно, но я не знал, что тут есть автономное освещение, как
только заходишь. Подойдя к деревцу, мы задумались — а как лучше дать ему эту шерсть
и заготовку из паутины акромантула? В итоге пришли к мысли просто разместить это
внутри кроны, а деревце само разберётся. Разместили. Деревце тут же начало словно
бы оборачивать ветки вокруг себя, постепенно уменьшаясь в размере.
— Ух-ты… — Невилл глядел на это не отрывая взгляда, собственно, как и я.
Две минуты ушло у дерева, чтобы превратиться в этакое длинное и тонкое веретено,
торчащее из горшка, а пряжу ему заменили собственные скрученные ветки. Там явно
что-то происходило, что-то менялось, а увлечённый наблюдением Невилл даже позабыл
об ужине.
Я уже думал, что об ужине придётся забыть и мне, но внезапно «веретено» сжалось в
толщину, почти мгновенно превратившись в лук с натянутой тетивой. Довольно большой,
но всё ещё компактный для переноски, изогнутой классической формы, цвета тёмной
древесной коры и со множеством мельчайших узоров растительного характера. Тетива
была белой, я бы даже сказал, снежно-белой.
— Ты… — Невилл был поражён и удивлён вообще всем. — Вырастил… Лук?
— Ну да, — я подошёл к горшку, коснулся рукояти лука, и тот словно потерял опору в
земле, оказался в моих руках.
— Я ожидал чего угодно… — Невилл продолжал удивлённо смотреть на лук в моих руках.
— Посох, палочку, инструмент какой… Да даже шахматную доску. Но лук?
— А что? Здорово же, — я с лёгкой улыбкой представил, что в правой руке держу
стрелу.
Миг, и руки пусть и неловко, но старательно натягивают тетиву, я целюсь в никуда,
отпускаю тетиву. Лёгкий щелчок с элементом звона, как от струны арфы — приятно. А
главное - луку это не навредит, ведь он отнюдь не прост. Ой, как не прост!
Мы несколько минут потратили на то, что рассматривали получившееся оружие со всех
сторон. Невилл даже попросил попробовать натянуть тетиву, но у него ничего не
получилось, хотя я это делал без труда, а судя по звуку, да и вообще, ощущениям,
когда отпускаешь тетиву — натяжение там ого-го!
— Это, наверное, потому, — Невилл смущённо почесал щеку. — Что именно ты его
вырастил. Я слышал о подобной реакции инструментов на своих изготовителей. Кажется,
даже Олливандер однажды сам вырастил дерево для палочки…
— И что было?
— Он не смог её продать — она слушалась только его, — пожал плечами Невилл.
— Ладно, пойдём…
Я хотел убрать куда-нибудь лук, но он быстро уменьшился, и словно какая-то лиана,
скрутился древесного цвета браслетом на моей левой руке.
— Я же говорил, — довольно улыбнулся Невилл. — Если бы мы тут с тампонами опылением
занимались, лук бы не стал тебя особо слушаться и потакать во всём.
— Ты так говоришь, словно оно всё живое.
— Конечно! — важно кивнул парень. — Как и палочки, как и любые другие деревянные
магические инструменты. Был бы он изготовлен из обычного дерева, обычными
инструментами, тогда да, не живой.
В общем, мы решили поспешить на ужин, который должен был уже начаться. В принципе,
мы пришли туда одни из последних, но судя по тарелкам учеников, да и по тому, с
каким аппетитом они уплетали еду, мы успели вовремя.
— Пойдём, отдадим ключ, — Невилл глянул на меня. — Пожалуйста.
Хоть я и удивился просьбе, но пошёл с ним к столу преподавателей, где среди многих
сидела и мадам Спраут.
— Вот, спасибо, — кивнул смущённый Невилл, вручая ключ обратно нашему декану.
— Ой, да ладно вам, мистер Лонгботтом, — со смешком отмахнулась Спраут. — Видите, я
даже не спрашиваю, не сломали ли вы чего, ведь доверяю вам теплицы.
— Спасибо, — кивнул смутившийся парень и мы отправились к своим столам.
Стоило только занять своё место среди однокурсников, как на меня тут же напал с
вопросами Джастин.
— Что-то интересное? Вот, картошечку бери, — пододвинул он общую тарелку ко мне.
— Тут котлетки вкуснейшие, и салатик ничего такой. Так что?
— Ты что, дружище, задабриваешь меня?
— М-м-м, а какая мясная подлива… Ну так что? Что за куст ты вырастил, что тебе аж
помощь главного герболога потребовалась?
— Главный Герболог?
— Ну так, — пожал плечами Джастин, словно этим всё и сказал, а вопрос мой глупый.
— Просто, понимаешь, — Ханна решила пояснить, отложив вилку в сторону. — Невилл у
нас самый лучший в Гербологии. Лучший настолько, что это полностью компенсирует его
почти полную неспособность разобраться в чём-то ещё.
— Твои слова жестоки, Ханна, — покачал головой Эрни, вызвав недовольство девочки.
— Но справедливы. Справедливы, говорю, не надо на меня так смотреть.
— Да ничего особенного, — я наложил себе всего и побольше. — Просто у меня возникли
сложности в понимании потребностей кустика. Вот и обратился к тому, кто чётко
чувствует подобное.
— Хитро. Умно. Ещё и дружбу, можно сказать, завёл, — покивал Джастин. — У парня
мало друзей, а сам он не решается к кому-то подходить.
— Могли бы посодействовать.
— Ну, ты же знаешь политику факультета — сами за дружбой не идут, и мы её
навязывать не будем. Даже если проблема очевидна.
— Я заметил. Давайте лучше есть, а то ещё домашку нужно будет делать на завтра.
***
Ночь — пора приключений.
Именно с таким лозунгом я покинул гостиную факультета во втором часу ночи. Вечером,
когда все уже легли спать, я потратил часа три на изготовление десятка наконечников
для стрел, попутно «выковывая» в них тот самый конструкт для изгнания нежити,
которым хотел приголубить дементора во время встречи у стен замка. Это было
нелегко, ведь мне приходилось принудительно удерживать его волей в насадке для
кувалды, параллельно выпуская правильные магические импульсы по самой кувалде во
время удара — вот это уже ближе к гномьим навыкам ковки. Так, сойдёт за криворукого
малолетку, вживую молот-то кузнечный толком не державшего.
В общем, прихватив с собой рюкзак со всем необходимым, как и с наконечниками для
стрел, я покинул гостиную. Конечно же я не пренебрёг скрытностью, укутавшись
нейтральной энергией с посылом невидимости и неслышимости. Быстро красться по
мрачным тёмным коридорам замка было интригующе, и я чувствовал себя неким
диверсантом, что пробирался в стан врага. Помню, в детстве прошлой жизни я обожал
где-то красться, прятаться, придумывать себе неведомые приключения в каких-нибудь
огромных заброшенных зданиях. Ух, адреналина сколько было, при почти нулевой
угрозе!
Здесь же угроза тоже была мнимая и представляла собой лишь наказание, но ради
впечатлений, которые ты получаешь здесь и сейчас, можно отбросить в сторону здравый
смысл, погружаясь в атмосферу.
Без единой проблемы и стычки с дежурными преподавателями или старостами, я смог
добраться до самой верхушки астрономической башни.
Выйдя на просторный пятак пространства, где у нас обычно проходят занятия по
астрономии, обдуваемый всеми ветрами, наслаждаясь видом звездного неба и половинкой
луны, я чуть плотнее закутался в зимнюю утеплённую мантию с капюшоном, достал
палочку и трансфигурировал большой деревянный брус у своих ног. В брусе были
предусмотрены выемки, в которые я начал вставлять наконечники стрел.
Встав в полный рост, ещё раз осмотрелся. Красота. Озеро, холмы, далёкие горы, всё
припорошено снегом, а я стою на самой высокой точке Хогвартса, и, пожалуй, на одной
из самых высоких точек окружающей местности вообще, не считая гор, подножье которых
начинается в паре километров от замка.
Вытянув левую руку, пожелал увидеть в ней лук, и браслет тут же в него превратился,
ложась рукоятью в ладонь. Взмахнув палочкой в правой руке, трансфигурировал
множество стрел без наконечников, но с простым механизмом их крепления. Вложив
палочку в ножны на левой руке, двумя пальцами оттянул тетиву лука до предела.
— Не то…
Ощущения были неправильные. Это логично и объяснимо, ведь тело подобного не делало,
какой бы ни была память осколка эльфа, каким бы глубоко въевшимся ни был этот
навык. Отпустил тетиву, и натянул снова. И ещё. И ещё. Глухое раздражение из-за
несоответствия ощущений тому, что должно, и от неспособности выполнить простое
действие правильно, начало отходить в сторону. Отходить, по мере увеличения
количества повторений.
Если будет нужно — простою тут хоть до утра, но восстановлю правильность ощущений,
восстановлю правильную привычку, правильную последовательность действий.
Оттягивал и отпускал тетиву раз за разом. Когда звёзды и луна уже прошли по небу
приличный путь, раздражение почти ушло, оставив лишь лёгкое напоминание о себе.
Точно могу сказать, что стоя на месте, смогу выполнить довольно много приёмов
стрельбы, но вот в движении — вряд ли. Но теперь нужно повторить со стрелой…
Тут дело было намного проще, и полсотни повторений мне хватило, чтобы появилась
уверенность в себе. Жестом призвав стрелу с пола, воткнул её в наконечник в бруске,
и всмотрелся в пространство вокруг. Дементоры скрывались в ночном небе, но это не
значит, что их не было видно — луна высвечивала далёкие силуэты над озером, парящие
там стеной. Иногда дементоры появлялись далеко над лесом, в горах.
Взгляд зацепился за одного дементора, вальяжно плывущего над далёкими-далёкими
макушками деревьев. Кто-нибудь бы усмехнулся, глядя на меня, натягивающего тетиву
со стрелой и целящегося в мишень на расстоянии в полутора километра. Кто-нибудь,
кто не знает парочку волшебных трюков.
Почувствовав кожей лёгкий порыв ветра, черпанул крохи энергии из этого природного
явления, вливая их в стрелу.
— Найди… цель…
Пальцы отпустили тетиву, раздался лёгкий звон и характерный свист стрелы. Не
дожидаясь эффекта, начал в очень быстром темпе хватать одну стрелу за другой,
напитывать их энергией ветра и отправлять в полёт, но уже высоко в небо. Посыл был
тот же. Там, где над лесом плыл дементор, сверкнул белый росчерк. Дементор оставил
после себя лишь блёклый столб света, в котором можно было увидеть крохотных
светлячков, летящих к небу и исчезающих там.
Не дожидаясь результата, развеял трансфигурированный брус, вернул луку форму
браслета и отправился в гостиную — стрелы трансфигурированы без закрепления и скоро
превратятся в воздух, а наконечники разрушатся из-за магии в них.
***
За Гектором закрылась дверь на астрономическую башню. Прошёл лишь миг, как с неба
посыпались «звёзды», перечёркивая темноту быстрыми белыми вертикальными росчерками.
Каждый из этого десятка находил свою цель — дементоры распадались на столбы
тусклого света, а души, обречённые на вечные мучения и бытие источником энергии для
тварей, устремлялись вверх.
Всего две минуты потребовалось патрулирующим окрестности сотрудникам Департамента
Магического Правопорядка, чтобы поднять полноценную тревогу из-за уничтожения
дементоров. Ещё минута, и в кабинете директора Хогвартса стоял старший смены,
объясняя мгновенно проснувшемуся бородатому старику суть проблемы. Ещё минута, и
Хогвартс перешёл в осадный режим, закрыв все входы и выходы, а три пятёрки авроров
начали прочёсывать сам замок и округу в поисках Сириуса Блэка. Деканы и
преподаватели были подняты по сигналу, оберегая покой учеников в гостиных. Те
немногие, кто предпочёл гулять ночью по замку, прятаться в укромных местах,
поддавшись романтике ночи, были задержаны Аврорами на случай, если это Блэк под
Оборотным Зельем.
Жизнь в замке забурлила, но очень тихо — ученики спали. Укладывался спать и Гектор
Грейнджер, успевший попасть в гостиную за минуту до объявления тревоги, и не
имевший ни малейшего представления, какую кашу он заварил.
Однако, уже через час, когда задержанные ученики оказались именно учениками и
получили свои строгие выговоры, когда Сириус Блэк так и не был обнаружен по
банальной причине своего отсутствия не то что в замке, а даже в окрестностях, когда
все преподаватели и деканы убедились в безопасности учеников… Жизнь в Хогвартсе
вернулась к тому состоянию, в каком и должна быть ночью — тишина и покой. Лишь
только перекрытые входы и выходы, да пятёрка Авроров в самом замке, говорили о
случившемся инциденте.
Директор Дамблдор сидел в кресле перед камином в своём кабинете, а из огня на него
смотрело лицо министра Фаджа.
— Дамблдор. С этим нужно что-то делать.
— Что ты мне предлагаешь, Корнелиус? Бегать по лесам, искать Сириуса Блэка?
— Нет, конечно… Что вы, — смутился Фадж. — Но мы не можем позволить себе терять
дементоров. Это невосполнимый ресурс.
— Не могу сказать, что я опечален их кончиной.
— Но…
— Если кто-то вдруг решил сократить их численность, я могу только похвалить этого
самоотверженного волшебника.
— То есть, вы предполагаете, что это не Сириус Блэк?
— Как мы видим, Корнелиус, больше Блэк не пытался проникнуть в Хогвартс. Более
того, тебе прекрасно известно, что его видели уже в нескольких местах. Он удаляется
от замка. Может быть, стоит озаботиться снятием со школы этой… Блокады?
— Ни в коем случае! — возмутилось огненное лицо Фаджа в камине. — Я не могу
позволить людям думать о бессилии министерства в поимке одного лишь беглого
преступника!
— Мне кажется, следует отправить дементоров обратно в Азкабан, чтобы они занимались
тем, чем и должны, — Дамблдор пригладил свою длинную бороду.
— То есть… — Фадж на секундочку замолчал. — Возможно ли, что вы, директор,
причастны к уничтожению дементоров?
— Глупость, Корнелиус.
— Не уверен… Я буду вынужден разобраться в этом вопросе. И если вы причастны,
помяните моё слово, вы об этом пожалеете.
Лицо Фаджа исчезло, а пламя в камине стало тем, чем и должно быть — просто пламенем
без всякой формы.
Дамблдор некоторое время молча сидел и смотрел на пламя.
— Скажи, Фоукс, мне стоит радоваться, что наш министр такой непроходимый глупец,
или же всё-таки печалиться?
— Крулык-курлык! — прострекотал что-то большой феникс, сидя на своей жердочке.
— По ситуации, значит…

========== Глава 16 ==========

Утро нового дня встретило меня ноющей болью в левой руке. Болью, и лёгкой тошнотой.
Перевернувшись на бок, начал гонять энергию жизни по телу, давая установку на
исцеление. Наколдовав Те́мпус, понял, что ещё рановато даже для моих тренировок.
Лежал в темноте, лечил себя, боролся с тошнотой и думал. Думал о том, насколько
неполноценны осколки памяти.
Мне стала понятна причина недомогания, как и незначительного, но масштабного
повреждения левой руки. Потворствовав моим хотелкам, я вырастил лучший эльфийский
лук. Это, конечно, хорошо, но лишь сегодня ночью, после использования, в сновидение
пробрались болевые ощущения. На основе моих поступков и этих болевых ощущений, мозг
смог во сне докопаться до тех уголков осколка памяти эльфа, до которых не могло
добраться сознание, по каким бы ассоциативным цепочкам не раскручивало память.
Проблема оказалась ожидаема, но неожиданна. Подобные луки предназначены для эльфов,
и как сами эльфы, они имеют связь с их общей магической, ну или энергетической,
системой — лесом с их меллорнами и прочей особой флорой и фауной. Такие луки
используют Стражи, что хранят покой на границах. Каждый выстрел из этого лука
усиливает эффект стрелы или её наконечника, усиливает наложенные заклинания или
контуры, но у всего есть своя цена. В обычных, правильных условиях, лук берёт
«плату» со всей эльфийской общности, с леса, с природы, и даже сотни тысяч
выстрелов не нанесут и крохотного вреда системе. А здесь же есть только я и лук.
Проще говоря, хорошо, что я решил расстрелять лишь десяток дементоров, а не всех.
Пусть непосредственно в момент расстрела я бы и не почувствовал вреда, но
проснуться сегодня мог и без руки, как и с другими тяжелыми травмами. Вот он, минус
памяти осколка — многие знания, даже такие общие, всплывут лишь при совпадении
внешних условий, должных их вызвать. Это если знания вообще есть в осколке.
Справившись с лечением руки, я не смог подавить тошноту. Скатившись с кровати,
доковылял до санузла, дав волю рвотным позывам. Вот только я был пуст, и ничего,
кроме резких спазмов мышц, вызвавших боль в груди, я не получил.
— Зараза…
Вытащив палочку из кобуры, трансфигурировал большой стакан и наполнил его водой при
помощи Агуаменти. С трудом выпил, и повторил попытку прополоскаться — получилось…
Смыв следы своей деятельности, добрался до раковины и привёл себя в порядок.
— Давно так себя не чувствовал, — сказал я своему бледному отражению в зеркале. — И
ещё бы столько же не чувствовал…
Взлохматив чёрные волосы, из-за которых бледность лица была просто фантастической,
как и лёгкая синева под голубыми глазами, я как следует всмотрелся, ища другие
визуальные проявления проблем со здоровьем.
— Дурья голова, — ухмыльнулся сам себе. — Есть же диагностика…
Парой волевых усилий создал эльфийский диагностический контур на энергии жизни. В
сознание хлынул поток информации о состоянии здоровья — ничего критичного, многое
восстановил ещё лёжа в кровати. Сформировал над ладонью сферу контура Малого
Исцеления, и погрузил себе в грудь. Буквально за пару секунд я ощутил весь спектр
ощущений от перепадов температур, порозовел и вспотел. И чертовски оголодал — магия
магией, но подобные заклинания лечат за счёт ресурсов организма, а запасов у меня
не так уж и много. Я бы даже сказал, что их нет — всё шло в дело.
Вернувшись в комнату, хотел было полежать, побездельничать, но уже проснувшись
попросту не мог заставить себя бездельничать, а потому отправился заниматься
физическими упражнениями в один из классов… В общем, стандартное утреннее
расписание.
Обычный завтрак четверга в Большом Зале проходил, как и всегда — овсянка, булочки,
немного мясного и овощного. Настроение у однокурсников было не лучшее, ведь первым
занятием Зелья, а они, не без помощи Снейпа, не нравились никому.
— Что-то у тебя видок не очень, — хмуро заметил Джастин, без особого желания
ковыряя ложкой овсянку.
— Да перенапрягся, похоже… — с виноватым видом почесал затылок. — А что за
подозрительная суета вокруг?
— Хм, — Джастин помедлил с ответом. — Обычно ты внимательнее на детали и слухи.
— Короче так, — подалась вперёд Ханна, будучи уже явно осведомлённой. — Ночью,
поговаривают, на территории Хогвартса был Сириус Блэк.
— Хм? Допустим, — кивнул я, доедая кашу и под недоумённым взглядом беря булочки с
корицей и копчёные колбаски. — Что? Вкусно же…
Ханна лишь покачала головой.
— В общем, говорят, что он уничтожил десяток дементоров и скрылся. А ночью…
— девочка выдержала драматическую паузу. — В замке был рейд авроров по поиску
Блэка. Поймали несколько парочек, что решили пообжиматься ночью.
— Прямо в замке?
— Что ты имеешь в виду? — Ханна чуть наклонила голову.
— Ну…
— Нужно было читать более полную версию Истории Хогвартса, — посетовала Сьюзен,
заалев. — В замке с самого его основания невозможно что-то большее поцелуйчиков…
Вот…
Такая внезапная тема разговора заставила всех немного покраснеть и смутиться, и в
таком вот настроении мы отправились с завтрака в подземелья, на урок по Зельям.
Суровый профессор Снейп как и всегда не отличался деликатностью подхода к ученикам,
но я, в какой-то мере, его даже понимаю. В прошлой жизни мне крайне тяжело давались
попытки кому-то объяснить что-то, научить. Помню, пусть и не подавая вида, но я за
миг мог «вспыхнуть» от того, что кто-то не понимает своим умишком каких-либо
очевиднейших вещей.
Вновь занимаясь готовкой зелий, как и всегда, подготавливая ингредиенты, я не мог
не заметить лёгкой отстранённости Дафны от совместного дела.
— Что-то случилось?
— С чего ты взял, Грейнджер? — нейтрально спросила она, отмеряя капли растительного
сока, что я только-что подготовил.
— Ты последнее время ведёшь себя максимально нейтрально.
— Тебе показалось.
— Не понравились пирожные? Выглядели они вкусными.
— Такими и были.
— Может быть книга пришлась не по нраву?
Дафна отмерила последнюю каплю сока, и как только эта капля попала в котёл с
зельем, цвет сменился с полупрозрачного голубого, на непрозрачный синий — так и
надо. Теперь нужно поднять температуру и начать цикл строго определённых
помешиваний, но это дело Дафны, а мне нужно ещё растолочь панцири жуков…
— Справочник оказался очень кстати, — кивнула Дафна. — Спасибо.
— Как и копии тех книг, — так же кивнул я. — Довольно занятное чтиво с множеством
полезной, а главное, без лишних слов изложенной информации.
— Я рада.
Диалог складывался не лучшим образом, и я решил не отвлекать Дафну от зелий, да и
самому бы не помешало больше сконцентрироваться на процессе.
По окончании занятия Снейп попросил нас задержаться.
— Мисс Гринграсс, мистер Грейнджер. В новом семестре жду вас, как и прежде, вечером
в субботу для продолжения практики по варке зелий. Это ясно?
— Да, сэр, — кивнули мы одновременно.
— Прекрасно. Можете быть свободны…
Как только мы покинули кабинет, Дафну тут же взяли в оборот однокурсницы-
слизеринки, и ни о каком диалоге можно было уже не думать.
— Удивительно, да? — спросил дождавшийся меня Джастин.
— Что именно?
— Как только захочешь поговорить с девочкой, они тут же сбиваются в стайки.
Мы довольно быстро вклинились в общий поток учеников, поднимаясь по лестницам
главной башни, стараясь добраться до кабинета Трансфигурации.
— К ним же вообще не подойдёшь, когда они так кучкуются, — закончил свою мысль
Джастин.
— Ну, это если немного стесняться.
— А как не стесняться-то? — удивился Джастин. — Подойдёшь спросить что, а они на
тебя всей стаей, хоп, и глядят. Словно ждут любой твоей ошибки, а отойдёшь —
хихикают, перетирая косточки… Бр-р-р…
Джастин аж вздрогнул, рассуждая о подобном, чем меня изрядно повеселил.
Перед самым началом урока по трансфигурации, в кабинет влетели, как всегда
опаздывая, Поттер и Уизли.
— Профессор МакГонагалл, — почти сразу хотел спросить Гарри, — Как там…
— Не готова ваша метла, мистер Поттер. Будьте любезны, вы и мистер Уизли, займите
свои места. Занятие как раз начинается.
Пока профессор взмахом руки выводила на доске формулы мелом, я пихнул локтём
сидящего рядом Джастина.
— Что за метла?
— Понятия не имею. Ты ведь знаешь, что метла Поттера сломана?
— Так-то да.
— Вот, возможно что-то на замену.
— Разговоры, — строго посмотрела на нас профессор. — Ваше понимание трансфигурации,
мистер Грейнджер, безусловно, радует меня, но не снимает с вас обязанности
соблюдать дисциплину на занятии.
— Прошу прощения, профессор…
***
До самого ужина не произошло ровным счётом ничего интересного, а уроки прошли
вполне штатно. Да и сам приём пищи ничем не отличился. После него я в гордом
одиночестве отправился в библиотеку — ребята захотели потусоваться в гостиной.
В стенах обители знаний народа было немного, и подавляющее их большинство
принадлежало к факультету воронов. Кстати, я уверен, что и сама мадам Пинс училась
именно на Рэйвенкло. В общем, поздоровавшись с библиотекаршей, углубился в ряды
книжных шкафов, стремясь найти что-нибудь этакое. Однако, решил не тратить времени
на поиск интересного, а взять «следующую» книгу по чарам. Следующую, в порядке
слева направо на полке по теме. С большим талмудом в руках, хотел было приземлиться
за первый попавшийся столик, но на другом конце коридора заметил Гермиону,
обложившуюся самыми разными книгами. Она там сидела, словно за баррикадой,
отгородившись от возможных тревог и проблем этого мира. Именно к ней я и
направился, а присев за стол, не вызвал даже крохи интереса — слишком уж сестрёнка
увлеклась, чем бы там она не занималась.
— Привет, — отвлёк я Гермиону, отчего она резко вскинула голову, глядя в мою
сторону.
— Ой, привет, Гектор, — слабо улыбнулась она. — Я тебя не заметила.
— Так увлеклась чтением? Интересно хоть?
— Не особо. Просто готовлю материал по… По Рунам, по Арифмантике, по Чарам, и вот…
Таблица по Маггловедению.
— Я всё понимаю, но последнее-то тебе зачем?
Гермиона посмотрела на меня непонимающе.
— Хочу сдать СОВ на пятом курсе по совершенно всем предметам.
— Зачем?
Сестрёнка поправила прядь волос, проверила, хорошо ли сидят остальные пряди,
перехваченные в низкий хвост, и отложила в сторону ручку с тетрадью.
— За последние сто пятьдесят лет лишь один ученик Хогвартса сдал экзамены по всем
предметам, да ещё и на Превосходно. Барти Крауч. Только, кажется мне, что это не
тот Барти Крауч, который сейчас глава департамента международного сотрудничества.
— Допустим. Я даже не буду спрашивать, с чего такие выводы о Крауче. Зачем ты
тратишь время на маггловедение? Не думаю, что ты не сможешь его сдать, просто
полистав учебники.
— Всё просто. К экзамену допускаются только те, кто хотя бы год официально изучал
предмет. Учитывая, что в этом году расписание линейное, я решила посещать все
предметы.
— И всё?
— И всё, — устало улыбнулась Гермиона.
— Но тебе не следует так себя напрягать. С друзьями время побольше проводи, что ли.
На слове «друзья» Гермиона как-то скисла.
— Что-то случилось?
— Да нет, не то что бы…
— Рон всё ещё думает, что твой кот сожрал его крысу? Не нашлась?
— Нет, — мотнула головой сестрёнка, устало выдохнув. — Как пропала в поезде, так
больше и не появлялась.
— Ну ладно. А Поттер? Вы же вроде как общаетесь.
Гермиона скисла пуще прежнего, но спустя миг выпрямила спину, гордо и с
уверенностью взглянув на меня.
— Ему метлу прислали. Самую дорогую, представляешь? Анонимно. Я подумала, что это
мог организовать Сириус Блэк, зачаровав метлу, чтобы Гарри убился, летая на ней. В
итоге профессор МакГонагалл забрала метлу для исследования.
— Хм… Логично. Правда, я бы зачаровал на какое-нибудь смертельное проклятие, чтобы
сработало сразу при касании.
— Неразумно, — отрицательно мотнула головой Гермиона. — Коснуться её мог бы кто-то
другой…
— И что?
— Как это «что»? — возмутилась она, хоть и тихо, ведь сидим в библиотеке, а нрав
мадам Пинс уже давно стал этаким нарицательным словом. — Коснётся кто другой, и
умрёт, а до Гарри метла так и не дойдёт из-за этого.
— Тоже логично. Но есть и отсроченные проклятия, читал о подобном. Одним больше,
одним меньше. Не думаю, что для Блэка, на чьей совести минимум двенадцать жизней, а
его семья имеет довольно специфическую славу, это будет какой-то большой потерей
или разницей.
— Семья? Ты что-то знаешь о Блэках? — Гермиона подалась чуть вперёд.
— Довольно много.
— Но откуда?
— Я уже довольно долгое время читаю и собираю информацию по хоть сколько-нибудь
значимым семьям магической Англии, и островов вообще. Блэки считаются довольно
Тёмной семьей, древнейшей и благороднейшей. Ещё не так давно семья насчитывала
очень много волшебников, была чуть ли не самой многочисленной. Но на сегодняшний
день живы лишь несколько её членов. Нарцисса Малфой, Беллатрикс Лестрейндж,
Андромеда Тонкс, Сириус Блэк — это одно поколение. В прошлом году были похороны
Лукреции Пруэтт, и об этом была целая статья в Пророке — перетирали косточки
очередной вымирающей семье. А в позапрошлом умер Арктурус Блэк — его нашли не
сразу, информации крайне мало.
— Хм… Я не встречала эти имена.
— Просто ты читаешь учебную литературу, а я много времени посвятил миру вокруг.
Кстати, ещё жива Цедрелла Уизли, бабушка нынешнего поколения Уизли. Так что они в
каком-то роде родственники. Хотя, Блэки так или иначе приходятся родственниками
очень многим семьям, породнив и их между собой.
— Да? Например? — Гермиону, похоже, это заинтересовало, хотя, справедливости ради
стоит отметить, что сестрёнка никогда не отказывалась ни от каких знаний.
— Хм… Булстроуд, Бёрк, Крэбб, Крауч, Флинт, Гамп, Лестрейндж, Лонгботтом,
Макмиллан, Малфой, Поттер, Пруэтт, Розье, Уизли, Яксли… Это те семьи, в которых ещё
хоть кто-то жив на данный момент.
— Невероятно… — Гермиона смотрела на меня с искренним удивлением. — Ты за полгода
узнал о социальной части магмира больше, чем я за два с половиной.
— Ты чисто магией интересуешься, если я правильно понял.
— И историей. Правда, последнее время у меня есть некоторые сомнения в
достоверности информации из книг.
— Это хорошо. Когда есть сомнения, лучше работают мозги, сопоставляя информацию из
разных источников.
Гермиона откинулась на спинку стула, усталым взглядом обведя баррикады из книг на
столе.
— Может быть тебе нужно помочь с чем-то?
— Помочь? Нет, Гермиона. Разве что потом, летом, с арифмантикой. Я думал изучать её
самостоятельно. Учебники вполне хорошие, понятные, и без всякой «воды».
— Эх… Это так. Вот бы все такими были. Я об учебниках.
Поговорив, мы приступили каждый к своим занятиям. В тёмное время суток библиотека
освещалась мягким и неярким желтым светом светильников, создавая уютную атмосферу
для чтения и работы с книгами. Вот и мы занялись этим самым чтением, но тишина не
продлилась и полминуты.
— Гектор.
— М-да? — я поднял взгляд с книги на Гермиону.
— Ты говорил о семьях магмира. А что насчёт Гринграсс?
— Хочешь знать, — чуть ухмыльнулся я, — не корыстными ли я целями руководствуюсь,
общаясь с Дафной?
— Нет, что ты! Просто интересно…
Я отложил в сторону книгу и, подперев рукой голову, начал вспоминать разрозненные
данные по этой семье.
— Как и Блэки, считается древнейшей и благороднейшей. Их корни где-то на
континенте, а сюда пришли, как и некоторые другие, в том числе и Малфой, в составе
волшебной части завоевательного похода Вильгельма Бастарда. Кстати, именно
благодаря поддержке трёх волшебников из семьи Гринграсс, тогда носивших другую
фамилию, битва при Гастингсе имела такой успех. Малфой тоже отличился,
организовывая логистику на чужих землях.
— Я и не думала, что волшебники так активно участвовали в жизни обычных людей.
— Так написано в различных книгах, статьях, исторических записях, — развёл я руки в
стороны. — Думаю, с введением Статута Секретности многое повырезали. Да и не стоит
заблуждаться — правительства обычных и магических стран прекрасно осведомлены друг
о друге и сотрудничают. А из хроник повырезать всё лишнее — плёвое дело. Пиши что
хочешь, а через лет сто и свидетелей не останется, будет лишь одна правда —
написанная в «правильных» книгах.
— А ведь интересно, — Гермиона тоже отложила свои книги, глядя на меня. — Что-то
ещё о них интересного известно?
— Гринграсс, как и Малфой, да и Блэк — одни из самых богатых. Входят в список
«Священных Двадцати Восьми». Сфера интересов в бизнесе довольно широка, и в
основном связана с импортом различных вещей и налаживанием местного производства
различных аналогов путём так называемой обратной инженерии.
— То-есть?
— Что поделать, — пожал я плечами. — Если верить записям, магическая Англия очень
консервативна и тем самым отстаёт от других стран в сфере создания различных
магических артефактов и приборов, призванных облегчить или улучшить различные сферы
жизни, производства и быта. Зато мы сильны в непосредственном колдовстве палочкой,
а наши волшебники, в среднем, намного более универсальны и самодостаточны.
За окном, рядом с которым мы сидели, еле слышно завыл ветер. Погода к ночи решила
ухудшиться, и это не очень радовало.
— И-и-и? — протянула Гермиона, жаждая продолжения.
— И ничего. С Дафной мы просто коллеги. Просто нормальная девочка.
— Кхе-кхе, — позади, за поворотом между шкафов, раздалось недвусмысленное
покашливание, привлекая наше внимание.
Обернувшись на звук, я заметил вышедшую с книгой в обнимку Дафну, с привычной
маской холодности и безразличия на лице. Заметил я присутствие постороннего давно,
но ощущения были знакомые, а разговор наш отнюдь не тайным, потому чары против
подслушивания я не создавал.
— Грейнджер, — кивнула она.
— Гринграсс.
Гермиона закатила глаза к потолку, выражая своё отношения к подобным обращениям.
Дафна подошла поближе.
— Я не хочу, чтобы лёгкое недопонимание повлияло на качество нашей совместной
работы по зельеварению.
— Хорошее начало, — кивнул я с улыбкой и пододвинул для девочки свободный стул, но
Дафна отрицательно мотнула головой.
— Некоторые малоприятные личности посчитали, что наше общение переходит границы
допустимого для коллег. Об этом эти личности оповестили родителей, а те, в свою
очередь, предприняли ряд воспитательных мер наряду с ограничениями.
— Сочувствую.
— Я себе тоже очень сочувствую, Грейнджер. В общем, я пришла сказать, чтобы ты не
воспринимал на личный счёт моё показательное игнорирование твоей персоны.
— Понял. Может стоит пирожные отослать и твоим родителям?
Подобный вопрос заставил что Гермиону, что Дафну, немного удивиться.
— Ну, а что? Есть же там пирожные «Нежные» и «Доброта»? Если верить описанию в
меню, то они должны и чёрствого чинушу превратить в мягкий пудинг.
Гермиона помотала головой, с горькой усмешкой приложив руку к лицу, а Дафна слабо-
слабо улыбнулась.
— Можешь попробовать, — ответила брюнетка. — Но я не думаю, что подобным можно
сгладить факт твоего происхождения.
— Вот, Гектор! — Гермиона высказалась тихо, но словно бы крикнула, обвиняюще указав
пальцем на Дафну. — Слизеринцы все только и думают о чистоте крови.
— Ой, брось, Миона, — отмахнулся я. — Это всё равно что упрекать жителя Ватикана в
том, что он христианин.
— Но ведь главное, какой ты волшебник, — возмутилась Гермиона.
— Так, я сказала, что хотела, а о морали вы тут спорьте сами, — ухмыльнулась
Гринграсс. — Доброго вечера.
Ухмыльнулась, и ушла.
— Миона. Я немного понял магический мир. Да, тут важна сила волшебника и знания, но
до тех пор, пока по этим параметрам ты не превосходишь всех на голову, а лучше так
и в пару раз, это не имеет особо никакого значения.
— Да быть такого не может, — упрямо качнула головой сестрёнка. — Талантливый и
упорно трудящийся всегда пробьёт себе дорогу в жизни.
— Скажем так, — я откинулся на спинку стула. — Представь, что ты — выходец из
Африки в США шестидесятых. Степень общественного пренебрежения будет примерно такая
же, но без излишнего радикализма.
— Это ужасно. Это надо менять, — важно кивнула Гермиона, придвинув к себе книги.
— Ну, удачи. Пойдёшь в политику? Лично я наметил себе другую стезю, и надеюсь,
достигну чего-то значимого. Целительство, — ответил я на немой вопрос сестры, и мы
продолжили читать книги.
Нужно будет как-нибудь найти повод разговорить Дафну на большее количество
подробностей. Я, конечно, не обидчивый, но чисто по-человечески мне хочется лучше
знать и понимать причины и суть происходящего.
***
В субботу первой недели нового семестра, когда снег вокруг либо сдуло, либо он
растаял, но утром всё равно ещё появлялся иней на деревьях, я, после очередных
физических упражнений, душа и завтрака, отправился в кабинет к директору.
Поднявшись на нужный этаж и пройдясь по коридору, я добрался до ниши с горгульей.
Правда, последней там сейчас не было, а проход с винтовой лестницей наверх был
открыт. Пожав плечами, мол: «Что не запрещено, то разрешено», я смело двинулся
наверх, и мне не пришлось в итоге даже стучать в дверь — она была открыта.
Кабинет директора с утра имел совсем другой вид, нежели тёмным вечером да при свете
нескольких мистических голубых светильников. Сейчас здесь было солнечно и ярко, и
даже все эти, казалось бы, совершенно неуместные побрякушки и артефакты сейчас
создавали некий правильный облик. Палитра оттенков дерева и бронзы выгодно
придавала кабинету мистической составляющей, делая похожей на типичный кабинет
старого почтенного архимага, но это я заметил и в прошлый раз. Только в тускловатом
голубом свете атмосфера создавалась мрачная, а сейчас, в лучах утреннего солнца,
освещающих кабинет через большие окна, здесь было… Добротно. Сложно сказать.
— Мистер Грейнджер? — директор Дамблдор сидел за своим столом, с недовольством
разглядывая большую стопку бумаг, каких-то документов, пергаментов с печатью. — Что
вас потревожило в столь погожее субботнее утро?
— Доброе утро, директор. У вас было не заперто, а у меня есть пара вопросов. Но,
похоже, вы заняты…
— Нет-нет, — Дамблдор бодро отодвинул в сторону стопку бумаг и пригладил бороду
рукой. — Я всегда рад оказать помощь юному волшебнику.
— Что же… Хочу в Запретную Секцию изучать магию.
— Кхе… — директор аж поперхнулся от такого моего заявления. — А вы не ищете
обходных путей, мистер Грейнджер.
— Можно и так сказать.
— Но позвольте, что вас заинтересовало в Запретной Секции? Там хранятся книги по
крайне сложной магии, к которой нужно подходить со всей ответственностью,
пониманием, и отбросив в сторону юношеский максимализм. И мадам Пинс, я уверен,
рассказывала вам об ограничениях.
— Это так. Причина моего стремления туда попасть заключается в том, что я выбрал
для себя целью стать целителем. Там, в Запретной Секции, хранится литература по
дисциплинам, необходимым на этом пути.
— Хм… — Директор задумался. — Да, припоминаю, кажется, с десятка два книг. Но это
так, с наскоку. Возможно и больше. Целитель, да? Это очень достойная цель и не
менее достойная профессия, мистер Грейнджер. Я вижу, что вы довольно рассудительный
молодой волшебник, и вы должны понимать, что я, как директор, не могу просто взять
и выписать вам допуск.
Понимающе кивнув, я приготовился слушать дальше.
— Юным волшебникам свойственна вспыльчивость и несдержанность, а в школе полно
поводов для мелких, незначительных в своей первопричине, но крайне обидных
конфликтов. Разве могу я быть уверенным в том, что в ответ на невинное, но обидное
заклинание, в запале вы не примените что-то из Запретной Секции? Примените, обрекая
ученика на незавидную мучительную участь, и это в лучшем случае, ведь можно
неправильно выполнить ту магию, и тогда не поздоровится намного большему числу
учеников, и вам в том числе.
— И что мне делать?
— Сосредоточьте ваше внимание, мистер Грейнджер, на изучении доступных дисциплин и
материалов. Поверьте старику, что сам порою заглядывает в обычную секцию
библиотеки, пополняя свой багаж знаний — там есть чему поучиться. А в будущем,
например, после курса четвёртого…
Дамблдор задумался.
— Да, думаю, если профессор Снейп подтвердит, что вы рассудительны и зрелы разумом,
а остальные преподаватели согласятся в вашей компетентности по их дисциплинам… В
таком случае, как мне кажется, я смогу выдать вам допуск, но не во всю секцию, а к
отдельным книгам.
— Почему именно профессор Снейп?
Дамблдор с удивлением и лёгкой ухмылкой, спрятанной за бородой, глянул на меня в
ответ.
— Неужели вы, мистер Грейнджер, подверглись общей тенденции и считаете профессора
Снейпа несколько…
Директор взял паузу, подбирая слова и давая возможность мне самому высказать своё
мнение о профессоре. Я решил сыграть в эту игру и высказать мнение.
— Зловредной мерзкой летучей мышью из подземелий? Нет, что вы.
— Я хотел выразиться несколько мягче, но профессор Снейп действительно прослыл
таким человеком в стенах Хогвартса, — покивал Дамблдор. — Однако, пусть это и не
очевидно, но он чуть ли не больше всех радеет за безопасность студентов, а
требования к людям у него излишне завышены. Однако именно за счёт этого, если
профессор Снейп скажет, что вы здравомыслящий и рассудительный молодой волшебник,
значит это более чем правда.
— Что же… Думаю, это справедливо. В таком случае, я сосредоточусь на изучении
доступного материала.
— Конечно, но не в ущерб основной учебной программе. Кстати, мистер Грейнджер. До
меня дошли слухи, что вы изучили заклинание Патро́нуса, — Дамблдор чуть подался
вперёд за столом, выражая искреннее любопытство.
— Да, это так, директор, — улыбнулся я. — Мы с ребятами потратили довольно много
времени для достижения хоть каких-то результатов. Оказалось очень сложным колдовать
такие мощные чары.
— Прекрасно вас понимаю, — улыбнулся директор. — Подобные чары потому и считаются
высшими. Конкретно же чары Патро́нуса не столько сложны в исполнении, сколько в
требованиях к опыту волшебника и к его способности направить через палочку большое
количество магии. Вы, как я знаю, способны создавать волновой Патро́нус, но не
телесный?
Вопрос был явно риторический, и ответа моего не требовал — это читалось в лице
директора.
— Это довольно показательно.
— Показательно?
— Да, мистер Грейнджер. Подобный навык говорит о некоторой ментальной зрелости,
самоконтроле. А вот Телесный Патро́нус легче даётся импульсивным людям, легко идущим
на поводу эмоций, и которым тяжело остановиться. Потому и подача магии нарастает
потоком, формируя телесный Патро́нус. Тот же, кто контролирует себя, более
предрасположен к волновому Патро́нусу, дозируя свои эмоции и магию точными резкими
импульсами.
— Получается, — задумался я, анализируя сказанное. — Что для формирования Телесного
Патро́нуса нужно плавное наращивание эмоций и магии?
— Именно.
— Занятно, — улыбнулся я. — А ведь мне это не приходило в голову, несмотря на
количество изученной литературы.
— В этом и заключается разница между опытом и знаниями. В книгах пишут далеко не
всё — волшебники подсознательно жадны, когда вопрос касается знаний, полученных ими
в ходе жизни, как говорится, потом и кровью. И чем сложнее и более изощрённа магия,
тем больше таких мелких недосказанностей встречается в книгах. Это одна из причин,
почему я не могу дать вам допуск в Запретную Секцию сейчас. Из множества таких
недосказанностей складывается в итоге полное непонимание той магии, к которой вы
хотите прикоснуться, а это уже опасно. Очень опасно, и в первую же очередь для вас,
мистер Грейнджер. К любому делу нужно подходить, имея за плечами как знания, так и
опыт с пониманием.
— Я понял, директор. Спасибо за этот небольшой урок.
— Ну что вы, — отмахнулся Дамблдор. — Мне совсем не сложно. Позвольте, кстати,
полюбопытствовать, как вы так быстро обучились Патро́нусу?
— У нас неплохой стимул вокруг школы летает, — пожал я плечами, а директор тут же
помрачнел.
— Действительно. Очень неприятное соседство.
— А можно как-то… Не знаю, директор, выпроводить дементоров туда, где им самое
место?
— К большому моему сожалению, я, пусть и влиятельный волшебник, но подобные меры
регулируются сугубо министром магии. Но, как бы то ни было, не смею вас больше
задерживать. Если мне не изменяет память, то вскоре у вас должна начаться
тренировка по квиддичу вместе с другими учениками?
— Да, в самом деле. Задержался я у вас. Хорошего дня, — я кивнул и получив ответный
кивок, покинул кабинет директора.
Значит, нужно изучить местную магию, но главное — школьную программу. Я уже понял,
что в первом приближении она кажется нелепой, но это не так.
Вечером субботы, после ужина, как и всегда я отправился в подземелья для
дополнительных занятий по Зельям. Профессор Снейп неизменно сидел за своим столом,
без особого желания проверяя свитки с домашними заданиями учеников. За первым
столом уже сидела Дафна, были подготовлены инструменты, а рядом стояли чашки и
плошки с разнообразными ингредиентами. В конце кабинета стояли грязные котлы, и
предназначены они были явно для отработки, но вот где провинившиеся? Судя по
взгляду профессора, он ожидал увидеть именно их в данный момент, но нет, это был
всего лишь я.
— Проходите, садитесь, — как всегда лаконично встретил меня Снейп. — Рецепты на
доске, ингредиенты на столе, руки в плечах, голова, смею надеяться, не пуста.
Взмахом руки профессор материализовал на доске за спиной рецепты, написанные мелом,
а я быстренько занял место рядом с Дафной.
— Гринграсс.
— Грейнджер.
— Мерлин всемогущий…
— Неожиданно, — мы с Дафной одновременно посмотрели на профессора, закатившего к
потолку глаза.
— За что мне это…
Мы переглянулись с девочкой, ухмыльнулись, и приступили к готовке. Теперь уже и я
начал заниматься непосредственно варкой, поднаторев за прошедшее время в различных
мелочах типа разделки, определении состояния зелья на промежуточных этапах,
составления таблиц реакции ингредиентов при разных условиях и на всё тех же разных
этапах готовки, и во всяком подобном.
— Гринграсс.
— Да?
— Я слышал, что твоя любимая кондитерская запустила новую серию продуктов.
— Хм? — Дафна довольно резко взглянула на меня, выражением лица требуя
подробностей, но быстро вернула себе должную холодность. — Кхм-кхм, пожалуй, я
хотела бы знать подробности.
— О, в таком случае нам обязательно нужно сходить в Хогсмид, ведь к следующему
походу туда, они уже должны будут появиться…
— В кафе мадам Паддифут, — печально ухмыльнулась Дафна. — Как же это по-
слизерински, играть на слабостях бедной ранимой юной леди.
Девочка выдала настолько наигранно печальный вздох, что я не сдержал улыбки.
— Но учитывая наставления родителей, да и вообще, саму идею заведения, мне подобная
авантюра видится несколько безрассудной.
— Так мы волшебники, или так, погулять вышли? — я начал нарезать корешок, идущий
первым в списке ингредиентов. — Есть чары и заклинания для маскировки и смены
облика, да та же оборотка, хотя бы…
— Вас ничего не смущает, молодые люди? — Снейп, до этого момента скрывшийся от нас
за большим свитком пергамента, резко опустил его верхний край, глядя с лёгким
недовольством. — Моё присутствие здесь, например?
— О, в самом деле, профессор, — кивнул я Снейпу. — Как варится оборотка?
— Ваша наглость, мистер Грейнджер, вызывает у меня лёгкое раздражение. А если
верить слухам среди учеников, то моё раздражение имеет свойство оборачиваться
неприятностями по отношению к источнику оного. Вы не находите неразумным ваше
поведение?
— Лучше довериться эксперту в этом вопросе и получить выговор, чем испортить что-то
самостоятельно, и получить травмы.
— Хм, — Снейп еле заметно качнул головой. — Ваши бы слова да одной безрассудной
особе в уши. Должен вас предупредить, что незаконная варка Оборотного Зелья, не
имея при этом квалификации минимум подмастерья и без предварительного уведомления
ДМП, карается полугодом Азкабана.
— Тогда, оборотка отменяется, — пожал я плечами, вызвав лёгкую улыбку Дафны,
занятой, как и я, подготовкой ингредиентов.
— Помимо прочего, как профессор Хогвартса, я считаю своим долгом поставить вас в
известность, что над кафе мадам Паддифут стоят чары, аналогичные Погибели Вора, что
снимают маскировочную магию с посетителей.
— Это прискорбно, — покивал я, закидывая нарезанные корни и пару щепоток пыльцы
пикси в чуть-чуть бурлящий котёл.
— Помню я времена, — ни с того ни с сего сменил тон Снейп, — когда, используя
заклинание со сто тридцать первой страницы третьего тома Продвинутых Чар за
авторством Миранды Сейр, можно было закрепить действие наложенных на себя или
товарища чар, избегая их снятия даже Погибелью. Хорошие были времена.
Мы с Дафной переглянулись, и было понятно, какую цель мы будем преследовать в ходе
следующего посещения библиотеки.
— Однако, из-за последних событий, во время похода в Хогсмид разбиваться на мелкие
группы будет нельзя, а сам поход будет проходить под очень плотным присмотром
авроров.
Похоже, убийство дементоров слишком сильно всколыхнуло болотце. И профессор какой-
то… Слишком разговорчивый. Может быть настроение хорошее? Бывает такое, хоть и
очень-очень редко.
— Помимо прочего, — Снейп вернул себе привычный нам взгляд и тон сурового
зельевара. — Как декан Слизерина, я был вынужден согласиться на просьбу родителей
мисс Гринграсс. Оповестить их в случае, если поведение юной мисс будет так или
иначе порочить моральный облик юной леди из древнейшей и благороднейшей семьи
чистокровных волшебников.
В интонациях профессора слышались и строгость, и лёгкая ирония, что не ускользнуло
от внимания как меня, так и Дафны.
— А я испытываю сильное раздражение, когда мне приходится кому-то что-то о ком-то
рассказывать. Могу я надеяться, что вы не станете источником сильного раздражения?
— Безусловно, профессор, — кивнули мы одновременно.
— Прекрасно, — кивнул он, резко обернувшись в сторону дверного проёма. — А,
явились.
В дверях стояла блондинка-семикурсница в форме Рэйвенкло и со значком старосты, а
за её спиной — двое перваков с того же факультета. Вид их был одновременно
виноватый, но не признававший неправоту.
— Профессор, — кивнула блондинка. — Я привела к вам на отработку провинившихся.
— Вы задержались, мисс Клируотер.
— Это больше не повторится.
— Я слышу это седьмой год, и седьмой год отвечаю вам — минус один балл с Рэйвенкло,
мисс Клируотер, для разнообразия, за безответственное отношение к обязанностям
старосты.
— Да, профессор, — девушка буквально впихнула в кабинет провинившихся, и кивнула.
— Я вернусь за ними через два часа.
— Будьте любезны. Вы, — Снейп сурово посмотрел на перваков. — Туда. Там котлы,
губки и обычные химикаты. Наслаждайтесь результатом ваших экспериментов и
пренебрежения безопасностью.
Ребята уныло кивнули и поплелись в дальний угол кабинета. Вечер субботы — чудное
время.
***
В воскресенье выдалась хорошая погода, что радовало всех учеников, ведь когда на
небе светит солнышко, пусть и ещё не так уж сильно греющее, но это всяко лучше, чем
пасмурное небо с холодным ветром. Именно такая погода способствует хорошему
настроению во время просмотра матча по квиддичу между сборными факультетов
Слизерина и Рэйвенкло.
Как и многие другие ученики Хогвартса, я присутствовал на этой игре, пусть и не
болел за какую-то конкретную команду. Сидя на трибунах среди других учеников
Хаффлпаффа, я вместе с Седриком активно следили за игрой, за манерой Слизеринцев,
ведь скоро с ними играть. Хотя, честно сказать, Седрик то и дело отвлекался на
ловца воронов — Чжоу Чанг. Что сказать, китаянка была довольно симпатична, а среди
европейцев выделялась очень и очень сильно, привлекая внимание.
Слизеринцы играли жестче, почти на грани фола, тем самым разбивая хитромудрые
тактики Рэйвенкло. Думается мне, воронам было довольно обидно за такую наглядную
демонстрацию превосходства наглости и силы перед тактикой и интеллектом. Ну ничего,
это школьная игра — если верить разговорам в нашей сборной, в высшей лиге ситуация
обратная, а решает тактика и талант. Слизеринцы, в общем-то, выиграли, но разрыв в
счёте был не феноменальный, сорок очков. Судя по всему, вороны решили
воспользоваться нашей тактикой против Слизеринцев, играющих, в принципе, почти в
том же стиле, что и Гриффиндорцы — вороны хотели выйти на голевой разнице. Вот
только у них нет «пилотов» моего уровня, а без тотального превосходства со стороны
охотников, тактика голевой разницы неосуществима.
По окончании матча мы всей толпой учеников с разных курсов поспешили в Большой
Зал — нужно было всё обсудить и как следует подкрепиться, ведь, как бы то ни было,
но на дворе зима, а активная поддержка игроков требовала энергии.
После обеда мы с ребятами отправились в гостиную чтобы сделать всю мыслимую домашку
и просто попинать балду, но, как выяснилось, балда не пиналась, из-за матча
отменили клубную деятельность, и в итоге мы оказались в облюбованном нами
заброшенном классе, отрабатывая различные чары и заклинания, попутно уминая
пирожные с чаем, взятые на кухне.
Когда почти пришла пора отправляться на ужин, мы решили сворачивать наши волшебные
посиделки и отправились в Большой Зал. Проходя мимо одного из кабинетов, мы не
могли не заинтересоваться голосами профессора Люпина и Поттера, доносящимися из-за
приоткрытых дверей.
— …уже неплохо, Гарри. Действительно неплохо, — хвалил Люпин Поттера.
— Да, профессор. Но это всего лишь боггарт. Я не уверен, что появись дементоры на
поле, я с ними справлюсь.
— Ты справишься, Гарри, я в тебя верю. И, кажется, у нас гости. Заходите…
Переглянувшись, мы всей толпой ввалились в довольно шикарно обставленный кабинет.
Здесь была куча различных артефактов в виде сферических моделей различных планет с
их спутниками, а на чуть возвышавшейся платформе, явно предназначенной для практики
в магии, стояли свечи в виде человеческих позвоночников. Довольно своеобразное
место.
— Профессор, — первым зашёл именно я, мне и здороваться от лица остальных ребят.
— Мы не хотели вас прерывать, просто шли мимо.
— Мистер Грейнджер… Финч-Флетчли, Аббот, Боунс, Макмиллан, Смит. Да вы в полном
составе гуляете по Хогвартсу? Похвально, — дружелюбно улыбнулся Люпин, поправив
чуть обвисший старый коричневый джемпер.
Всё-таки не раз и не два я замечал, что профессор Люпин всегда выглядит так, словно
говорит: «А вот раньше было лучше». Но, нельзя не отметить, что его уроки ЗоТИ
вполне познавательны и разнообразны, с практикой и демонстрацией агрессивных
представителей магической фауны. Мелких и пакостных представителей, но и
потенциально опасных. Вон, казалось бы, болотные фонарики — мелкие призрачные твари
на одной ножке, что прыгают по кочкам на болоте, заманивая путников свечением
фонарика в руках, который кажется материальным. Обладают лёгким гипнотическим
воздействием, потому и являются опасными, но только на болотах. И таких вот
различных мелких пакостных существ Люпин просто обожал демонстрировать, а вместе с
этим рассказывать, как бороться с ними, нанося им минимальные повреждения, или же
вообще обходясь без них.
— А что вы делаете? — тут же спросила любопытная Ханна, опередив смущавшуюся
Сьюзен.
— О, мы, ребята, вместе с мистером Поттером, изучаем чары Патро́нуса.
— Ой, правда? — радостно воскликнула Сьюзен. — А мы тоже их изучали, и у нас даже
стало получаться, вот…
Поттер удивился, мельком поглядывая на огромный запертый сундук.
— В самом деле? — с лёгкой улыбкой Люпин осмотрел нас всех. — И как ваши успехи?
Ответить решил Джастин, сделав шаг вперёд.
— Туманная и щитовые формы. Близки к телесным, но думаю, нужно просто поднапрячься
для успеха, — Джастин глянул на меня с вопросом, а я лишь пожал плечами. — А Гектор
успешно создаёт волновую форму, но не хочет делать телесную. Я - телесную, но...
Быстро распадается...
— Мистер Грейнджер? — на лице Люпина читался очевидный вопрос, а Поттер вообще
поник, сев на ступеньке перед площадкой, на которой он с профессором стоял.
— Не очень хочется знать, какая форма у моего телесного Патро́нуса, — пожал я
плечами. — А вдруг таракан какой?
Моё предположение вызвало смешки у присутствующих.
— Если вдруг таракан, то это сильно ударит по моему чувству собственного величия.
Я, как бы, планирую стать отличным целителем и сильным, если не великим,
волшебником вообще. Тяжело будет именовать себя «великим», если у Патро́нуса форма
таракана. А так, волновой Патро́нус мощный, дементоров гоняет в хвост и в гриву —
вот и ладно.
— Да, действительно, — Люпин наклонил голову и опёрся о стол за собой, — это будет
проблематично. Но должен вас похвалить — волновой Патро́нус даётся немногим. Так,
ученики…
Люпин отстранился от стола.
— Близится время ужина. Будет печально, если мы на него опоздаем, или того хуже —
пропустим.
Мы скорым шагом двинулись в Большой Зал, где уже было полно народа. Поттер же,
первым делом, направился к преподавательскому столу, и судя по всему, вновь спросил
МакГонагалл о метле, а получив отрицательный ответ, понурым направился к столу
своего факультета.
После ужина я планировал, как и всегда, либо прогуляться, либо заняться
самообучением, либо посидеть в гостиной факультета с ребятами, но ненароком
подслушал разговоры неосторожных второкурсников со Слизерина, сразу за поворотом из
дверей Большого Зала. Говорили они о дуэльном клубе для «избранных», а этот
факультатив вели аж целый Снейп и Флитвик. Последний, кстати, если верить
разговорам в гостиной, уже неоднократно пытался создать общешкольный дуэльный клуб,
но всегда что-то шло не по плану, причём так сильно, что вся затея сыпалась, как
карточный домик. Вот и ограничился он в итоге, судя по всему, небольшим
«подпольным» клубом. Почему «подпольным» я даже в мыслях выделяю в кавычки? Сильно
сомневаюсь, что хоть какая-то организованная деятельность в стенах школы остаётся
вне ведения директора, а значит вся эта «подпольность» — дутая.
Уловив основное, что, мол: «Нужно обратиться к Флинту», я, само собой, решил Флинта
найти. Это оказалось нетрудно — нужно было только вернуться в Большой Зал.
Здоровяк-семикурсник, да ещё и загонщик сборной своего факультета по квиддичу — его
знали все. Он стоял у стола факультета, общаясь с двумя парнями и одной девушкой. К
ним я и направился.
— Мистер Флинт, если я не ошибаюсь.
— Именно, — здоровяк перевёл на меня взгляд, добавив чуточку насмешливости и
надменности. Собственно, как и его товарищи. — Гектор Грейнджер?
— Именно. Перейду сразу к сути дела. Хочу в дуэльный клуб. Требования и условия?
— С места в карьер, да? — ухмыльнулся парень. — Уважаю прямоту.
— Маркус… — хотел было что-то сказать ему его товарищ.
— Тц, — шикнул на него Флинт, и тот замолк. — Раз так, то отвечу прямо. Кто попало
в наш клуб не вхож. Но…
Даже драматическую паузу решил выдержать.
— Я могу отрекомендовать тебя после проверки, это во-первых. А во-вторых… — Флинт
подошёл почти вплотную, и что забавно, оказывается, я немного вытянулся в росте за
последние полгода. — Ты объяснишь мне, Грейнджер, какого Мордреда ты так летаешь на
метле? И что за метла?
— О, не вопрос. Слейпнир, вообще без ограничений, без тормозов и прочих механизмов.
С возможностью переброски всей мощности резко и на один вектор, а не на конус или
полусферу.
По мере краткого объяснения, глаза у ребят непроизвольно расширялись в удивлении,
что я находил довольно забавным.
— А летаю я так, потому что отбитый на всю голову, и хорошо чувствую пространство
вокруг.
Это вообще всё не было секретом, и об этом знали чуть ли не все с моего факультета.
Так что, захоти он это узнать, узнал бы. А в итоге я за деньги продал совершенно
бесплатный товар.
— Ты… Как ты на Гриффиндор не попал с таким подходом? — ухмыльнулся Флинт, а
остальные покачали головами. — Ладно. Уговор есть уговор. Завтра после ужина в
триста втором кабинете.
— У них есть номера?
— Тц… Магглорождённые… Традиционно кабинеты нумеруют сами ученики, а схема проста.
Тройка — номер этажа. Остальное — номер дверей от входа по часовой стрелке.
— Логично. Понял. Буду. Что нужно знать?
— Что-нибудь из защиты и нападения. Посмотрю что знаешь и как колдуешь в принципе.
Но учти, если колдовать будешь хреново, то о клубе и не думай. Своих хватает, как
сказал бы декан, с руками, растущими не из анатомически положенного места.
— Эй, Маркус, ты на своих-то не гони… — встрял всё тот же парень, что недавно хотел
упрекнуть в чём-то Флинта.
— На правду не обижаются, — отмахнулся Флинт. — Это всё?
— Да. Доброго вечера.
Развернувшись, я пошёл прочь из Большого Зала. Если всё удастся, я даже найду себе
клуб, что очень неплохо. Интересно, что из себя представляет местная магическая
дуэль? Конечно же я уверен на сто процентов, что в первую очередь, дуэль — традиция
«привилегированной» части магического общества, но от этого само действо не менее
интересно. Да и побесить можно особо радикально настроенных детишек, если всё будет
получаться. Эх, вот бы ещё дементоров от замка убрали — вообще не жизнь бы
началась, а песня!

========== Глава 17 ==========

Понедельник очередной учебной недели начался с лёгкого удивления — ночью выпал

снег. Дурацкая погода — он ведь и пары дней не продержится. Но как же много! Замело
окна гостиной. Пусть сама гостиная и является своеобразным цокольным этажом, но
окна довольно большие, и закидать их снегом не так уж и просто. Похоже, такая
погода будет держаться весь январь — периодически выпадающий снег, колебания
температуры около ноля, и прочее.
После стандартных утренних процедур, я поспешил в библиотеку, где уже сидела за
своей стойкой мадам Пинс, и явно не ожидала увидеть хоть кого-нибудь, ведь завтрак
вот-вот начнётся.
— Мистер Грейнджер? — в её интонациях было как приветствие, так и вопрос.
— Доброго утра, мадам. Дабы не тратить наше с вами время попусту… Мне нужен третий
том «Продвинутые Чары» Миранды Сэйр.
Секунда, и у мадам Пинс уже готов ответ.
— Следуйте за мной, — библиотекарша встала из-за стойки, и направилась вглубь
обители знаний.
Как и всегда, я быстренько последовал за мадам Пинс, и уже через пару рядов шкафов
мы оказались у нужного места. Без всякой палочки и прочего, библиотекарша
слевитировала книгу с верхних полок и вручила мне.
— Читать только в пределах библиотеки, вынос запрещён, — сухо оповестила она,
направившись обратно к своему рабочему месту.
Долго искать себе пристанища не стал, присаживаясь за ближайший стол — таких много
по всей библиотеке и встретить их можно как между рядов шкафов, так и в концах
коридоров из этих же, собственно, шкафов. Быстренько открыв страницу, о которой
говорил профессор Снейп, я нашёл заклинание для фиксации маскирующих и прочих чар
иллюзии. Заклинания простые, но на всякий случай я всё не просто чётко запомнил, но
ещё и переписал.
Вернув книжку на место, поспешил в Большой Зал на завтрак, и честно говоря, был рад
тому, что этот самый завтрак не дошёл и до середины.
— Йо, Гектор, — махнул мне рукой Джастин, да и остальные ребята, когда я был ещё на
подходе к столу. — Где пропадал?
— В библиотеке.
— Хм? Что-то по учёбе?
— Нет, — мотнул я головой, накладывая себе бекона, бобов и приступая к поеданию
яичницы. — Для личного пользования.
— А, ну ладно. А то я подумал, что пропустил что-то.
После завтрака мы отправились на Чары, где под чутким руководством профессора
Флитвика отрабатывали очередной комплекс магического воздействия на реальность,
практическая польза которого была сомнительна, но так или иначе это был вклад,
кирпичик в фундамент дома под названием «Волшебник».
После чар мы двинулись на Уход, на улицу, в зимних мантиях и прочих утеплителях.
Что лично мне было приятно, так это то, что у всех так или иначе были мои
согревающие амулеты. У всех, кроме Уизли, судя по его недовольному и немного
завистливому лицу. Да и вообще парень был слегка зол на весь мир, и чем дальше, тем
больше.
— Так, ребятки, — довольно потирал руки стоящий у порога своей хижины Хагрид,
облачённый в различные одежды из дублёной кожи и с мехом. — Сегодня вам предстоит
совершенно безопасное знакомство с любопытными, но… Странными существами, да.
Пойдёмте за мной.
Ребята не особо смелой, но предвкушающей толпой двинулись за лохматым здоровяком,
но вопреки опасениям, недолго нам пришлось ковылять по рыхлому снегу — всего лишь
зайти за хижину Хагрида и подойти к явно недавно выстроенному деревянному загону,
большому и просторному. У самого входа в него стояло много сундуков без крышек, но
накрытых тёплыми одеялами.
— Вот, значит, — подвёл нас Хагрид к этим сундукам и скинул покрывало с одного из
них. — Соплохвосты…
Мы не без опаски заглянули в ящик. Там ползали и лениво шевелились довольно
странные существа. Они были розоватые, явно принадлежали к членистоногим и
смахивали на скорпиона… И на краба. Да, больше на краба, но туловище у него было
скорпионье, а вместо клешней росли скорпионьи хвосты. Хотя, если приглядеться, были
и зачатки клешней.
Легонький ветер подул в нашу сторону, и я почуял резкий запах тухлой рыбы.
— Ох… мать… — не сдержался кто-то из ребят, прикрывая нос рукой. Точно так же
поступили и остальные, стараясь спрятаться от этого запаха, исходившего явно от
странных зверушек.
— Вы чего, ребят? — удивился Хагрид. — Милые же зверушки. Вот…
Хагрид потянулся рукой в сундук, но тут одна из зверушек изловчилась развернуться к
Хагриду задом и шмальнуть небольшой струйкой огня.
— Вот проказник, — с весельем посетовал Хагрид.
— Мерлин! — возмутился кто-то из слизеринцев. — Помимо того, что они страшные и
вонючие, так они ещё и огнём плюются! Прелесть!
— О, это они могут, — радостно покивал Хагрид, продолжая попытки достать зверушку,
а другой рукой прикрывал бороду, способную вспыхнуть как стог сена. — У них ещё и
жала ядовитые, представляете, как здорово?
— Просто великолепно… — примерно такие фразы слышались с разных сторон, ведь никто
не испытывал энтузиазма по отношению к этим странным существам.
— Ваша задача на сегодня — покормить их. Они плотоядные, вот, и я приготовил
мясо, — с этими словами Хагрид скинул покрывало с другого сундука, в котором
несмотря на холод лежали вполне мягкие, чуть ли не тёплые, мелкие кусочки мяса.
— Но будьте внимательны, не давайте им с руки — кидайте. И наблюдайте, вот.
Всё так же не испытывая энтузиазма, ребята по одному-двое подходили к ящику с
мясом, брали кусочки и шли прикармливать мелких чудищ. У меня с этим никаких
проблем не было, потому я справился быстро, и начал делать зарисовки, стоя рядом с
нашим здоровяком-преподавателем.
— Слушай, Хагрид, — обратился я к нему, не отрываясь от зарисовок. — А ты где добыл
этих зверушек?
— Дык, как это «где»? — хмыкнул Хагрид, внимательно следя за тем, выполняют ли дети
инструкции, и не пытаются ли сделать что-то необдуманное. — Сам, значится, вывел.
Любопытно мне до боли стало, получится ли что… Эм… Если на яде мантикоры, значит,
яйца огнекрабов высидит жаба, да…
Услышав подобное, я даже перестал на миг делать зарисовки и записи, моргнул пару
раз, а потом осознал услышанное. Хагрид — хитрый и сообразительный жук, когда дело
касается животных. Развитие яйца огнекраба сильно зависит от окружающей среды, а в
отличие от обычных крабов, огнекрабы не «носят» их с собой, а откладывают в
подходящих условиях. Яйца поглощают вещества и энергию вокруг, и если условия им
подходят, формируются личинки. Но Хагрид, как я уже заметил, хитрый жук — заменил
им условия. А чтобы из-за неподходящих условий не погибли яйца, воспользовался
жабой, само собой, волшебной. Жабы, когда высиживают яйца, любые условия делают
подходящими, но вот результат может быть отнюдь не тот, что задумывала природа.
— Лонгботтом! — повысил голос Хагрид, и мне кажется, что половине учеников теперь
придётся менять исподнее. Ну, по крайней мере Невиллу-то точно. — Я же говорил,
парнишка, не суй, значит, руки к ним. А если бы цапнули?
— Но…
— Никаких «но».
— Понятно…
— Ох, сложно это, за детишками следить, — тихо пробасил Хагрид, но не с его голосом
секретничать.
Во второй половине дня, после обеда и урока по Древним Рунам, где я не без
удовольствия пользовался копиями учебников Дафны, я быстро вернулся в гостиную.
Народа здесь было немного — занятия ещё идут. К своей радости, я приметил Седрика,
что забежал сюда явно по делам, но пока он ни с кем не заговорил, а занимался
какими-то бумагами, я подошёл к нему.
— Привет.
— А? Гектор, привет. Мне несколько некогда, и если это не важно, то может подождёт
до вечера?
— И да и нет. Знаешь кого-нибудь, с кем вот прямо сейчас можно обсудить концепцию
Дуэлей, и что для них нужно знать по минимуму?
— Хм… — Седрик поднял взгляд от бумаг и быстро осмотрел Гостиную. — Герберт!
Седрик окликнул парня, но оглянулись целых двое — постарше, наш вратарь, и
помладше — просто второкурсник.
— Который Флит, — добавил Седрик, а наш вратарь тут же подорвался со своего места и
оказался рядом с нами.
— Да? Что случилось? — живо спросил он, переводя взгляд с меня на Седрика.
— Ты ведь ничем не занят?
— Не-а, — мотнул головой Герберт.
— Вот тебе Гектор, расскажи ему про Дуэли, покажи там, не знаю, классический набор
джентльмена…
— Можешь не продолжать, — с важным лицом Герберт выставил руку в останавливающем
жесте. — Дуэли — мой конёк.
— Теоретический, — хмыкнул Седрик.
— Ну, не только, но в теории мне равных в замке нет, скажу без лишней скромности.
— Флитвик.
— Ну вот не надо, — притворно обиделся Герберт. — Сравнивать ученика Хогвартса,
каким бы он не был, с мастером чар и всего-подряд-с-палочкой, да и пятикратного
чемпиона Европейского Дуэльного Клуба… Это как… Блоху с мантикорой, во!
— Ладно, блоха, покажи Гектору, как прыгать надо. Думаю, с реакцией и восприятием
Гектора, он однажды и мантикору… запрыгает.
— Не очень лестно, — улыбнулся я. — Но в некоторой мере справедливо.
— Так, дружище, — Герберт хлопнул меня по плечу. — Пойдём. Староста наш слишком
занят, как видишь.
Мы с Гербертом покинули гостиную и зашли в первый попавшийся пустой кабинет. Он был
настолько пустой, насколько это вообще возможно в Хогвартсе — стены, окна, люстра
на цепях, всё. Ни пыли, ничего такого. Герберт заметил мой взгляд и догадался о его
причинах.
— Самый ближний класс. Тут зачастую практикуются в магии, чтобы далеко от гостиной
не отходить. У нас, так-то, вообще всё под рукой — и кухня, и гостиная, и кабинеты
есть. Что ещё для жизни лихой надо? — улыбался парень, жестикулируя в направлении
объектов разговора. — Так, что знаешь о дуэли?
— Ничего.
— Прекрасно!
Герберт чуть ли не бегом отошёл на другую сторону класса, к стене, развернулся и
указал на противоположное своему место у другой стены — туда встал я.
— Немного краткой теории. Сразу исключаем недопонимания — никогда не сравнивай
дуэль и боевое колдовство, боёвку. Боёвка — применение всего подряд, хоть внезапно
оказавшегося грязного носка в кармане, ради уничтожения врага в любых его
проявлениях. Дуэль — искусство! Правда, строго регламентированное.
— Это ясно, — кивнул я.
— Отлично. Дуэль бывает классическая и спортивная. Дуэль в том виде, в каком есть
сейчас - довольно свежая в мире магии традиция, лет всего-так триста назад
сформировалась окончательно, пройдя очень-очень долгий путь. Классическая дуэль, в
первую очередь, строго регламентированная процедура выяснения отношений между двумя
волшебниками… О как завернул! — Герберт важно подбоченился. — Итак…
Герберт стал более серьёзным.
— Память хорошая? Потому что нужно будет запомнить дословно.
— Справлюсь.
— Отлично. Классическая дуэль проходит в несколько этапов. Вызов оппонента,
согласие или несогласие вызванной стороны, объявление места и времени вызывающей
стороной, согласие или несогласие вызванной стороны, обозначение условий победы
вызванной стороной, согласие или несогласие вызывающей стороны. Для каждого этапа
есть строго определённые фразы, и это важно, ведь на эмоциях можно такого брякнуть,
да ещё и магией жахнуть, что потом сам знать не будешь, куда деваться. А фразы
подобраны максимально нейтрально, чтобы даже если на эмоциях взбесится собственная
магия, она не нашла выход в словах и вызываемых ими образах в голове.
— Логично, даже и добавить больше нечего, — пожал я плечами.
— Итак. Вызов оппонента: Я, называешь своё полное имя, вызываю вас, называешь
полное, или известное тебе имя оппонента, на дуэль волшебников.
— Понятно.
— Согласие или несогласие: Я, называешь своё имя так, как назвал тебя противник,
принимаю ваш вызов на дуэль. Ну, или: не принимаю ваш вызов на дуэль.
— Тоже понятно.
— Прекрасно. Вызывающий объявляет в форме вопроса место дуэли: будет ли местом
нашей дуэли, называется место, и начнётся ли она в, указываешь время по месту
дуэли.
— Запомнил.
— Вызываемая сторона отвечает, либо: называет место, будет местом нашей дуэли, а
начнём мы в, говорит время. Если же не согласен, то, говорит «отнюдь», и в точности
повторяет форму объявления места и времени, и теперь уже вызывавший должен либо
подтвердить, либо снова выбрать место. После всего этого, сначала вызывающая
сторона объявляет секунданта по форме: моим секундантом будет, и называет полное
имя. Аналогично поступает вызванная сторона. Сама дуэль проходит под руководством
именно секундантов, но их роль проста — организовать поклон, расход, поклон
дуэлянтов, и дать отсчёт к старту. По завершении дуэли, они объявляют победителя, и
выносят, если нужно, побеждённого.
— Жуткие танцы с бубном.
— Это замашки древних волшебных семей, — ухмыльнулся Герберт. — Продолжим. После
согласия о месте, вызванная сторона объявляет условия победы: дуэль проводится до,
и указываются условия. Если вызывающая сторона не согласна, то всё идёт, как и в
случае с местом, и так до согласия. Справки ради — до смерти объявить дуэль можно,
но общественное порицание тебе будет обеспечено.
— Почему?
— Ну, так, волшебников мало, — улыбнулся Герберт. — Оппонент может быть сколь
угодно козлом, но живой волшебник для общества — лучше мёртвого. Но вообще, редко
встретишь подобную дуэль. Всё-таки результаты официальной классической дуэли —
очевидный повод для общества поставить проигравшего ниже победившего. Чтобы
избежать неудобной ситуации, придумали даже ряд ограничений, из-за которых кто
попало кого попало вызвать не может.
— Например?
— Ну, например магглорождённый не может вызвать на официальную дуэль чистокровного.
Без очень веской причины. Зачастую такой причиной является что-то связанное с
родственниками — урон чести, причём очень весомый, убийство родственника-
волшебника, и всякая прочая жесть. Сам понимаешь, у магглорождённых обычно нет
родственников-волшебников, а всё остальное — тлен. Потому, магглорождённый, как бы,
может вызвать, но повода не будет. Проще так отмудохать, и в принципе, никто ничего
не скажет. Но это тут, в школе. С наступлением совершеннолетия приходит и
ответственность за свои поступки, и просто так устраивать магические баталии
нельзя — нарушение общественного порядка, штрафы и санкции.
— Ничего необычного, должен отметить.
— Во-о-от… Спортивная дуэль — организованное мероприятие. Там нет проблем со всей
этой пляской вокруг фраз. Есть судья и он попросту вызывает дуэлянтов на помост,
или какая там «сцена» предусмотрена. Дуэлянты, как и в классической дуэли, сходятся
друг перед другом, поклон, разворот, расходятся на пятнадцать шагов, разворот,
поклон, стойка. По отсчёту начинает дуэль.
— Пока всё логично.
— Это «пока», — ухмыльнулся Герберт. — На спортивной дуэли дресс-код оговаривается
заранее, но может быть любым. А вот в классике — костюм, соответствующий полу
дуэлянта, и классическая мантия. И ещё, мужчина вызывает мужчину, леди — леди.
Можно, конечно, и чтобы мужчина вызвал леди, и наоборот, но стоит понимать, что
классическая дуэль — не только процесс выявления сильнейшего и искуснейшего, но и
социальное мероприятие. Для разнополой дуэли нужен веский повод, иначе не поймут, и
даже если выиграешь дуэль — проиграешь в глазах общества.
— Мрак…
— Ага, — радостно кивнул Герберт. — У нас тут мирок-то маленький, все друг друга
знают, все о всём говорят. В Плимуте чихнёшь — в Абердине уже орут, что обосрался.
— Как некультурно, — с наигранным укором я покачал головой.
— Зато по факту. Так… Касательно спортивной или учебной дуэли…. Там всё просто, как
я говорил. Разошлись, судья объявил условия, дал сигнал, и понеслось. Теперь,
касательно общего для всех дуэлей. Держаться надо всегда лицом к оппоненту, на
одной линии. Можно, конечно, смещаться, ну или если тебя по тем или иным причинам
откинуло в сторону… Самое занятное, что нельзя целенаправленно отходить с линии
огня, уклоняться.
— Бред же, нет?
— И да, и нет, — покивал Герберт. — Дуэль, в первую очередь, метод выяснения
превосходства волшебника в мастерстве и навыках именно колдовства, а не беготни,
кривляний и ловкости прыжков. Потому, кстати, заядлые дуэлянты порой сливают
реальный бой — привычки. Я слышал, что в Академии Аврората целый год безустанно
выбивают из молодняка привычки дуэлянтов, если те имеются. Таких не очень много, но
достаточно. Многие так или иначе пробуют себя рано или поздно в этом деле.
— Логично. Всё-таки это часть жизни магмира.
— Вот именно! И если классика — днём с огнём не сыщешь, то вот спортивной и учебной
дуэли — пруд пруди! Я тебе точно говорю. Ведь это и искусство магии, волшебства,
тонкость и скорость плетения чар… — Герберт начал жестикулировать, изображая
элегантное сражение на шпагах, иначе и не скажешь. — …Выпады, обманные удары,
изменяемые траектории заклинаний…
Глядя на Герберта, нельзя не заразиться энтузиазмом, хотя осколочный опыт немного
осаживает меня. Но парень забавно озвучивает собственные действия, этакий театр
одного актёра.
— …ты должен стоять к противнику лицом, допустимо вполоборота, в зависимости от
ситуации и ведущей руки. А луч заклинания можно перенаправить за спину противника,
и тому нужно как-то его отразить, не оборачиваясь и не уклоняясь. Магия, магия и
ещё раз магия!
— Успокойся, фанат дуэли, — с улыбкой я прервал монолог парня.
— Действительно, — тот отряхнул невидимые пылинки с мантии, разглаживая её.
— Увлёкся. Просто мы тут таким почти не занимаемся, а дома долго не
посоревнуешься — бате либо некогда, либо он не поддаётся, зараза.
— Что там по заклинаниям?
— А, да, «джентльменский набор». Проте́го, Экспелиа́рмус, Сту́пефай.
— Не очень-то и сложно, — задумался я.
— Но-но! — помахал рукой Герберт, стоя в другом конце аудитории. — Это лишь вершина
айсберга. Проте́го, Проте́го Дуо, Проте́го Трио, Проте́го Рефле́кто. Три формы
Экспелиа́рмуса, отличающиеся жестом и эффектом. Сту́пефай, Сту́пефай Дуо, Сту́пефай
Пра́вус. Вот так выглядит «Джентльменский набор». Давай я всё покажу на практике…
Герберт сунул руку в карман, достал какой-то шарик, кинул к правой от себя стене, и
как только шарик докатился до стены, сразу раздулся до какой-то пародии на талисман
Мишелин — этакий белый зефирный человечек с карикатурными глазами и доброй улыбкой.
— Что за чудо? — спросил я, глядя на это нечто.
— Мой тренировочный манекен. Надо же на ком-то отрабатывать, а на стену трудно
фокусироваться.
Мы, вместе с этим манекеном, образовывали этакий треугольник — каждый стоял у одной
из стен. Герберт встал в позу, ближе всего напоминающую фехтовальщика, но вместо
шпаги у него была палочка, а вторая рука была за спиной.
— Итак. Начнём с Проте́го… — Герберт показательно сделал не очень быстрый пасс
палочкой, в такт движениям говоря: — Проте́го.
На пару секунд перед парнем появилась полупрозрачная выпуклая плёнка щита, быстро
исчезая.
— Всегда стоит помнить, что обычный Проте́го — постоянно активная плёнка мощного
комплексного искажения энергетики пространства… — начал говорить Герберт, но
остановился, посмотрев на меня, — …не сложно говорю?
— Нет, в самый раз. Я довольно начитанный.
— Хорошо… — во взгляде Герберта проскользнуло лёгкое сомнение, но он от него
отмахнулся. — В общем, из-за особенностей Проте́го, в него надо либо влить кучу
магии, но при этом обычный Проте́го так и так развалится от первого же заклинания,
либо точно чувствовать момент. Повтори.
Об этом заклинании я уже читал, и даже пробовал, но не стал об этом говорить
Герберту — больно уж его энтузиазм не хочется прерывать, а то обидится. Повторив
движение палочкой и проговорив заклинание, я создал на те же пару секунд такую же
плёнку щита. Вот всё же интересно местная магия работает — без структурирования,
без выстраивания сложнейших энергетических каналов в пространстве, образующих
фигуру или контур из их множества. Взмахнул правильно, сказал правильно, представил
нужное — результат. И ведь у всех плюс-минус одинаковый. Странно, в который раз
думаю об этом.
— Неплохо, — задумчиво покивал Герберт. — Очень неплохо.
Ещё бы было «плохо». Пусть применимо к местной школе магии у меня знаний раз-два и
обчёлся, но обрывочный опыт колдовства из разных осколков так или иначе
складывается в весомый аргумент, а самое главное, за счёт этого опыта мне крайне
легко повторить хоть раз удавшееся заклинание даже из местной школы. Я уже заметил,
что если к воображаемой формуле или нужному образу добавить воображаемое
произношение слова во время взмаха, то эффект будет тем же, но энергии уйдёт чуть
больше. Думаю, если попробовать добавить и воображаемый взмах, а магию выпустить
посредством её контроля, что-то да получится. Но это на потом.
— Давай-ка повтори раз десять, для лучшего запоминания, — покивал своим мыслям
Герберт.
— Хорошо, — я начал выполнять взмахи. — Проте́го, Проте́го, Проте́го, Проте́го…
Раз за разом я выполнял заклинание, и каждый раз был абсолютно успешен, а щит
держался одинаковое количество времени.
— Хм… И ведь с первого раза… Талант! — Радостно воскликнул Герберт. — Такой
талант — грех в землю зарывать. Поехали дальше. Проте́го Дуо…
Проте́го Дуо оказалось щитом в щите, ничего особенного — просто выдерживает два
заклинания, а не одно. Трио — аналогично, но три. Проте́го Рефле́кто — куда более
интересное заклинание. Оно создаёт меньший по площади щит, который держится
полсекунды максимум, но отражает заклинание по всем законам физики — угол падения
равен углу отражения.
— Да какого Мордреда у тебя всё так отлично получается?! — наигранно возмутился
Герберт. — Ух, как я завидую! По-хорошему, конечно, но… Ух, как я завидую!
Далее пошли демонстрации Сту́пефая. Заклинание является слабо светящимся белым
сгустком. Попадание Сту́пефая вызывает ударный эффект, а хорошее попадание может
лишить сознания, но не за счёт удара, а за счёт магии. Интересна прямо
пропорциональная зависимость скорости полёта сгустка от скорости создания
заклинания. Сту́пефай Дуо — то же самое, что и Проте́го Дуо. Заклинание в заклинании.
Сту́пефай Пра́вус — заклинание из двух серий жестов. Первый, как Сту́пефай, но
заканчивается немного не так, а второй жест, на котором говоришь «Пра́вус», задаёт
траекторию полёта. Она определяется кончиком палочки во время жеста, а сам жест
может быть любым — хоть зигзаг, хоть петля, да вообще что угодно. Главное, успеть
сделать нужный тебе жест пока произносишь «Пра́вус», а произносить надо в том же
темпе, что произносишь «Сту́пефай». Вот тут-то и сложность — замысловатую траекторию
не сделаешь, если стараешься произнести очень быстро. Но, справедливости ради,
хватит и резкого зигзага, чтобы у противника глаза в кучу сошлись.
Экспелиа́рмус — обезоруживающее. В первой и простейшей форме оно просто стреляет
крайне быстрым тусклым лучиком, которому совсем не обязательно попадать в руку,
главное — в человека. Что бы ни было в его руке, оно вырвется из неё и по параболе
перелетит к заклинателю. Вторая форма — делает то же самое, но ещё и как следует
отталкивает оппонента. Третья, уже относящаяся к разряду условно-тёмных
заклинаний — ломает руку в бессчётном количестве мест, вызывая мощный спазм мышц-
разгибателей. Чисто технически, человек будет обезоружен, но… Жестко, короче
говоря. При этом такая форма Экспелиа́рмуса всё равно считается допустимым,
нормальным заклинанием, и по сути своей, если ты не ради боли врагу это делаешь, то
тебе лишь пальчиком погрозят, мол: «Можно было и без этого, но и так молодец».
Почему? Магическая медицина делает подобные травмы просто «болючими сильно-сильно»,
а лечится всё за ночь. Такие вот дела.
Ещё немного времени у нас ушло на то, что Герберт показывал мне различные поклоны,
приветственные взмахи палочкой, как себя держать и прочий дуэльный этикет. В итоге
пообещал сделать копию книги, а если я хорошо проявлю себя, то и список заклинаний
и их возможных комбинаций, которые допустимо использовать в дуэли, и это не
посчиталось бы моветоном или откровенным перебором.
— А есть что-нибудь из интересного? — спросил я, когда мы по много-много раз избили
магией многострадальный, но совершенно невредимый манекен Герберта, а до ужина
оставалось минут тридцать. — Да и что насчёт Проте́го Тота́лус и Проте́го Ма́ксима?
— Стационарки? Не, не катит, — помотал головой Герберт. — Во-первых, это дикий
моветон для любой дуэли. Во-вторых… Их долго создавать, а создав — надо насытить.
Они больше групповые, но при должной подготовке, конечно, можно организовать. Они и
держаться могут часами, да и от физических объектов защищают лучше.
— Кстати, как вообще защита от материальных объектов реализована?
— Чем быстрее летит, тем легче отклонится, — пожал плечами Герберт. — Но, допустим,
если в обычный Проте́го бросить камень, щит его пропустит. А вот Проте́го Тота́лус или
Ма́ксима — поглотит энергию броска, а камень просто тут же упадёт.
— Понял. Подобного в книгах не было сказано.
— А то! Так… Чего-нибудь этакого тебе… Есть, короче, целая ветка заклинаний,
связанных с кнутом. Знаешь, как маггловский, только магический.
— Допустим, — кивнул я.
— Во-о-от… Есть заклинание, превращающее палочку в кнут. Он как живой, может
уменьшаться, увеличиваться, при этом сохраняя возможности палочки. А если его
отрезать там, то вновь становится палочкой.
— То есть, таким кнутом я могу, к примеру, пройти через Проте́го и создать на
кончике заклинание?
— Технически — да. Практически… — Герберт задумался, приложив руку к подбородку.
— Это вообще ни разу не просто. Давай-ка покажу…
Герберт сделал незамысловатый пасс палочкой, больше похожий на кучу петелек.
— Флагеллаве́ртум, — его тёмно-коричневая палочка мгновенно превратилась в хлыст,
который, вопреки физике, без особой помощи со стороны руки, вёл себя… Как кнут.
— Та-а-ак…
Герберт немного дёрнул кистью в сторону, а кнут быстро взметнулся и хлёстко ударил
по голове манекена, удлинившись до десяти метров — таким было расстояние. После
удара кнут почти моментально вернул себе длину метров трёх.
— Слушается воли, но Моргану мне в бабушки, да простит бабушка, если это просто…
— на лице Герберта читалось явное напряжение. — Так. Теперь попробую с заклинанием.
Выстави-ка на всякий случай Проте́го. В момент удара. Сможешь?
— Без проблем.
— Ну, сам попросил…
Я наблюдал за движениями Герберта, и в момент, когда он собирался нанести удар,
наколдовал Проте́го Дуо, создав двуслойный щит. Герберт же вновь дёрнул рукой с
хлыстом, и тот, как и в прошлый раз, волной устремился к голове манекена. В
последний момент кончик хлыста выписал по мере движения простенькую петлю, а
Герберт явно произнёс «Бомбарда». В момент хлёсткого удара кончика хлыста о голову
манекена раздался взрыв, отбросивший манекен.
— Йо-хо! — воскликнул Герберт, но из-за его радости чуть было не потерял контроль
над кнутом и чуть было не хлестанул себя же. — Ах-ты-ж-сучий-потрох…
Последнюю фразу парень выдал, одним словом, но успел отменить трансформацию палочки
в кнут в последний момент.
— Фух… — выдохнул он. — Вот уж нет, не попаду я к Помфри с лицом, рассечённым в
пятый раз своей же магией. Хочешь попробовать?
— Хочу.
— Всё-таки не зря сестру твою в Гриффиндор определили. Кровь не водица… Ну,
движение ты видел. Скажу по секрету — всё в твоей голове. Руки помогают направить,
задать темп, резкость, но движения рук — триггеры сознания.
— Я понял. Я знаю некоторые нюансы магии.
— Если что, у меня зелья под рукой, — Герберт распахнул правую полу мантии, показав
целую обвязку вытянутых колбочек с зельями. — На все возможные травмы, кроме
смерти — тут магия бессильна.
Сосредоточившись, я взмахнул палочкой.
— Флагеллаве́ртум.
Палочка быстро превратилась в кнут, а контроль сознания и магии позволил ему
опасть, словно самый обычный, и не двигаться.
— Чувствую великую зависть я в душе своей, — важно покивал Герберт. — Попробуй им
манипулировать.
Чётко представив то, что мне нужно, направил магию по кнуту тонкой плотной струной.
Кнут ожил и начал изображать из себя змею, что висит в воздухе, угрожает,
покачивается, а я держу её словно за хвост.
— Так… — Герберт расплылся в самой довольной улыбке. — Давай-ка попробуй создать на
кончике хлыста заклинание. Начнём с безопасного. Лю́мос.
Пожав плечами, заставил кончик кнута сделать правильное движение… Хотя, для
Лю́моса — несложно. Буквально ткнул кончиком в пространство, и кончик этот
засветился.
— Прекрасно.
— Нокс, — отменил я Лю́мос, и кончик кнута потух. — Занятное колдовство.
— Как ты так всё контролируешь?
— Так же, как и метлу.
— А-а-а, точно! Для тебя же это плёвое дело. И ты ведь чувствуешь пространство
вокруг!!! — вот тут Герберт чуть-ли не запрыгал на месте. — Это же как можно… Ух! И
нет, я никому не расскажу.
— Ага. Ух. Прямо вот так. А какие можно ещё заклинания создавать? И спасибо, что не
расскажешь.
— Любые, — радостно ответил Герберт. — Только стоит помнить — с кнута они не
слетают, а переносятся на кончике. То есть нужно касание с чем-нибудь. Давай-ка
попробуй…
— А Проте́го?
— Честно? Не пробовал.
Сосредоточившись, заставил кончик хлыста изобразить жест заклинания, попутно
произнося: «Проте́го». На кончике появился щит, расположившись перпендикулярно этому
самому кончику.
— Хм… Ну вот и всё, мой ученик, — с наигранной важностью объявил Герберт. — С таким
навыком тебе будут покорны школьные дуэли, да и многое другое.
— Я даже не знал о подобном… — замялся я. — Ну, о хлысте, заклинаниях с кончика, и
прочее.
— Просто ты ещё не дошёл до нужных разделов библиотеки. Могу сказать, дружище, что
до подобного я сам додумался. Конечно, отец уже знал, мама тоже… Да думаю и среди
других ребят найдутся сообразительные. Но этим тяжело овладеть — слишком уж много
практики надо в магии, в самоконтроле, в визуализации, да вообще во всём. Чуть
отвлечёшься, позволишь сознанию отпустить контроль над хлыстом, и он тут же заживёт
своей жизнью, повинуясь спонтанным мыслям и образам в голове.
— Это опасно.
— Ага. Первый раз, когда я создал этот кнут… хлыст… называй как хочешь, —
отмахнулся Герберт. — В общем, нос у меня зачесался. Я даже чесать его не думал,
даже внимания не обратил.
— Я даже догадываюсь, что произошло.
— Вот-вот. Почесал. Хлыстом.
— Хорошо хоть нос, а не кое-что другое.
Герберт сбледнул с лица.
— Я был в шаге от трагедии! — вскинул парень руки к потолку, но улыбнулся.
— Пронесло. Так… Бомбарду знаешь?
— Нет.
— Хм… Ну да, четвёртый же курс, кажется… Смотри, — Герберт взял палочку, сделал
очередной пасс, произнося: «Бомбарда».
Ни лучей, ничего — словно из пушки выстрелил в манекен — на поверхности чудо-
манекена произошёл взрыв, опрокидывая его. Взрыв мощный, как и во время создания
того же заклинания хлыстом.
— Запомнил? Вот если ты сейчас первый раз будешь колдовать Бомбарду, да ещё и с
хлыста, и при этом успешно… Я… Я буду в шоке. Я даже начну усиленно тренироваться
на вратаря, а не только ради удовольствия.
— Ну, сам сказал, — пожал я плечами, улыбнувшись, а кончик хлыста заставил сделать
правильное движение, тихо проговаривая: «Бомбарда». При этом сам хлыст направил
волновым движением в манекен.
Хлёсткий удар и взрыв в очередной раз опрокинул чудом уцелевший, и тут же
поднявшийся, словно неваляшка, манекен.
— Всё. Ты талант! Не знаю, зачем тебе всё это и с кем ты собрался дуэлиться, но иди
и порви их всех. А я пойду горе заедать — как раз ужин начинается.
— О, и вправду, — отменив трансформацию кнута, я вернул палочку в кобуру.
Герберт быстро превратил манекен обратно в шарик, и мы покинули аудиторию,
отправившись на ужин в Большой Зал.
Конечно же вокруг стоял шум от разговоров учеников, многоголосый звон и стук
приборов о тарелки. Быстро поев, я поспешил чуть ли не первым покинуть стол
факультета, направившись на третий этаж в кабинет, оговоренный с Флинтом. Проверив
пространство вокруг простеньким поисковым заклинанием для выявления хоть чего-
нибудь, ничего особенного не обнаружил и зашёл в кабинет — пусто. В одной из книг я
вычитал о заклинании Го́менум Реве́лио — одной из вариаций обычного проявляющего
Реве́лио. Применил — никого в кабинете.
Пару минут я просто осматривал составленные у стен столы и стулья, лёгкую
запылённость, светильники на потолке, что заработали с моим появлением здесь. Время
ожидания скрасил использованием очищающей магии, убирая с её помощью пыль отовсюду.
— Ты, я погляжу, уже здесь? — в кабинет неслышно, как ему казалось, зашёл здоровяк-
Флинт.
— Да. Жду.
— Отлично. Времени немного. Что ты знаешь о дуэлях? — слизеринец тут же начал
опрос, прислонившись к одному из столов у входа и сложив руки на груди.
Ну, я и начал отвечать, предельно коротко и по сути. Флинт остался ответами
доволен.
— Классика дуэли — «Джентельменский набор»? — спросил он, и разумеется, тут же
получил ответ.
— Хорошо. Неплохо, для магглорождённого, и года как не находящегося в нашем мире.
Практика. К чёрту поклоны, защищайся.
Маркус тут же выхватил палочку.
— Сту́пефай, — колдовал он довольно медленно, но явно специально.
— Проте́го Рефле́кто, — тут же ответил я, в нужное время и в нужном месте ставя
отражающий щит, попадая точно в «тайминг», если этот термин тут вообще употребим.
Сгусток Сту́пефая отразился и просвистел у виска парня, не ставшего даже уклоняться.
— Кла-а-ассика, — осклабился Флинт, показав не самый ровный ряд зубов. — Сам?
— Сту́пефай Дуо, — выдал я на той же скорости, что и Маркус.
— Проте́го Дуо, — слизеринец воспользовался более надёжным и простым способом
защититься.
Заклинания мы не выкрикивали, но говорили достаточно громко, чтобы их можно было
услышать. Ещё с минут пять мы вяло перебрасывались различными заклинаниями, в том
числе и всякими Эве́рте Ста́тум, Гласио, Импедиме́нта, замедляющее движение, и прочее.
— Ну, это условно боевое, — покивал Флинт, останавливая вялую дуэль. — Что-нибудь
шуточно-безопасное знаешь? Оно тоже имеет смысл.
— Типа чар щекотки? Или склеивающее ноги? Силе́нцио? Прилепляющее язык к нёбу?
Слизнеблевательное?
— Ха! Слизнеблевательное? Надо запомнить, забавно. Так. Я понял, что с сутью дуэлей
знаком, с этикетом тоже, запас заклинаний есть — привести не стыдно. Быстрее, чем
сейчас, можешь, Грейнджер?
— Не знаю, не пробовал, — хотя знаю, что могу.
— Ну, в клубе и узнаешь. Всё, пошли, а то Флитвик обидится. Слишком уж для него
больная тема — невозможность организовать нормальный клуб.
Мы покинули кабинет, а дойдя до лестниц, направились вниз. Второй этаж, первый,
подземелья.
— На вашей территории? — спросил я идущего впереди Флинта.
— Ага, — просто ответил он. — Так-то клуб имеет длинную историю. Столь же длинную,
как и срок преподавания Флитвика в Хогвартсе. Клуб то открывался, то закрывался.
Были времена, когда Флитвик вёл вообще только трёх студентов. Самые тухлые времена
были, если верить профессору, когда особо популярен стал клуб Слизней.
— Клуб Слизней?
— Отвратительное название…
Я поравнялся с Флинтом, пока мы шагали по подземельям.
— Тогда деканом Слизерина был профессор Слагхорн. Вот он и организовал клуб
Слизней — место встречи жутко важных, значимых, богатых, талантливых.
Коллекционировал учеников, наращивая связи. Естественно, все ломились туда.
— Не сочти за грубость, но ты очень словоохотлив по отношению к магглорождённому.
— А, не обольщайся, — отмахнулся Флинт. — Мы не друзья и не товарищи. Но я стараюсь
держаться мнения о том, что каждый в жизни может пригодиться. Нет смысла обходиться
с кем-то грубо до тех пор, пока он не покажет, что только этого и достоин.
— Нормальная точка зрения.
— Ещё бы. История нам говорит, что не раз и не два магглорождённые добивались
поразительно многого. Поразительно, для нечистокровных. Кто знает, может быть,
именно ты станешь министром магии? — Флинт остановился у невзрачного портрета с
подводным пейзажем. — Станешь министром, и будешь знать, что вот, есть такой
волшебник из рода Флинтов, Маркусом зовут. Симпатий к магглорождённым не питает, но
разделяет дела и личное.
Флинт постучал в картину. К нам буквально подплыла нарисованная русалка, страшная,
как ядерная война.
— Ультима Веритас, — сказал Флинт, и картина отъехала в сторону, открывая проход.
Совсем короткий коридор, буквально полметра, а за ним — просторный зал, в котором
слышались тихие разговоры учеников.
— Давай за мной, — кивнул мне Флинт и пошёл первым.
Конечно же я не терял бдительности и был готов к любому раскладу. Но в итоге ничего
страшного не произошло. Зал был действительно большим, но не Большой, конечно же.
Вдоль одной из стен стояли шкафы с книгами. Рядом были диванчики и кресла, столики
со множеством закусок, сладостей, графинами с соком или же чайные сервизы.
Диванчиков и кресел было много, но все стояли так, чтобы можно было видеть большой
дуэльный помост. Освещение здесь было отличным — множество магических светильников
под потолком создавали ровный мягкий желтоватый свет. Но не слепящий и не слишком
яркий.
Учеников здесь было довольно много, но в основном вороны и змеи разных возрастов.
Разных, но не младше курса третьего точно. С моего потока я приметил Дафну и Пэнси,
сидящих на диване, гоняющих чаи и что-то записывающих в тетрадях и пергаментах.
Похоже, они тут тупо делают домашку. Был тут и Драко, но только лишь с Гойлом,
напротив него сидел Нотт — они активно что-то обсуждали, жестикулируя руками.
Остальные слизеринцы были старше и мне лично не представлены, да и не знакомы.
Рэйвенкло были представлены, помимо лично профессора Флитвика, двенадцатью
учениками старших курсов, и двумя помладше, четвёртый, кажется. Они все разбились
по парам, что-то обсуждали, демонстрировали друг другу, характерно маша
карандашами — показывали заклинания или обсуждали их.
Наше появление привлекло немного внимания, но далеко не всех присутствующих. Первым
делом нас приметил Флитвик и радостно посеменил в нашу сторону.
— Мистер Флинт, вы привели новичка? Какая радость! — хлопнул в ладоши профессор,
посмотрел на меня, узнал, удивился. — Мистер Грейнджер?
— Да, добрый вечер, профессор, — уважительно кивнул я.
Профессор говорил довольно громко, а потому, услышав мою фамилию, резко встали в
стойку Малфой и Нотт. Последний, судя по запаздывающим движениям, просто за
компанию.
— Что он тут забыл? — тихо заговорил Драко, но возобновившийся шум от разговоров
заглушил реплику от очень многих.
— Что же… Мистер Флинт, как вам мистер Грейнджер?
— Сойдёт. Что нужно знает, умеет, получается. Я к своим, профессор. И да, с кого
начнём?
— У нас, если вы помните, сегодня теоретический день, но… В честь новичка… А чего
выдумывать? — удивился кроха-волшебник. — Раз мистер Грейнджер уже что-то может, то
давайте поставим первым делом его. Против кого-нибудь из свежей крови.
— Хм? А давайте Малфоя? — тихо спросил Флинт, улыбнувшись. — Он уже полгода только
и делает, что проминает жопой диваны…
— Как некультурно, — укорил профессор Флинта, но укоряться тот и не думал.
— У него как раз на Грейнджера зуб. Тем более, давно не смотрел, как новички фигнёй
страдают.
— Вынужден признать, — покивал Флитвик. — Что мистер Малфой и вправду несколько… Не
оправдывает ожидания. Помню, Люциус был диво как хорош в дуэлях.
Флитвик бросил короткий взгляд к самому красивому шкафу, ранее мною незамеченному.
Там стояли награды, щиты, кубки, грамоты. Была там даже большая полка для несколько
своеобразной доски почёта.
— Эх… Да и юная Нарцисса была хороша. Бриллианты! — пискнул Флитвик. — М-да… Что
же, мистер Грейнджер?
— Да, профессор?
— Как вы смотрите на учебную дуэль с мистером Малфоем?
— Почему бы и нет?
— Вот и прекрасно! — Флитвик мелким ураганчиком понёсся в сторону стола, за которым
сидели Малфой с товарищами.
— Ну, а я пойду к своим, — ухмылялся Флинт. — Посмотрим, кто чего стоит. Давай,
Грейнджер, не подведи меня. Я тебя привёл и позор падёт на мою и без того не самую
шикарную голову, если ты провалишься.
Уже через минуту мы с Малфоем стояли вплотную друг к другу на дуэльном помосте,
Флитвик регулировал защитные чары для зрителей, а ему помогал заглянувший сюда
Снейп. Что он тут забыл? Кто его знает. Парочка из старшекурсников от воронов и
змей так же занялись тем, что вытащили палочки и готовились прикрывать зрителей,
если что-то пойдёт не так.
— Тебе конец, Грейнджер, — тихо шипел на меня Малфой, строя страшно суровое лицо.
— Сейчас-то ты и узнаешь, насколько чистокровный волшебник лучше тебя,
грязнокровки.
— Мистер Малфой, — сделал я удивлённое лицо. — Вы тоже слышите этот писк? Противный
такой, словно комар в Хогвартс зимой пробрался.
— Итак, — раздался голос Флитвика, а мы с Драко словно по команде отсалютовали друг
другу палочками. — Расходимся, господа.
Осколок эльфа не мог не повлиять на манеру моих движений в таких условиях, да и сам
не мог и не хотел после своих физических тренировок двигаться топорно и вяло.
Плавно, но быстро, резко, но не дёргано. Отсчитав пятнадцать шагов, встал,
обернулся, текучим слитным движением встал в стойку, но несколько более…
возвышенную, что ли?
— Три, два, один… Бой! — скомандовал Флитвик.
Мне стало интересно, что из себя покажет Малфой, хотя с момента той стычки у
совиной башни вряд ли что-то сильно изменилось.
— Сла́гулус Эру́кто! — выкрикнул Драко, с довольно средней скоростью колдуя обидное
заклинание.
Средне. Чуть быстрее, чем вальяжная проверка от Флинта. Отразить или поглотить
обычным Проте́го? Пока я думал, в мою сторону неспешно, для моего восприятия, летел
туманный и яркий зелёный сгусток. Не, если отражу, то всё закончится слишком
быстро.
— Проте́го, — тихо и своевременно создал я плёнку щита, и в тот же миг в неё
врезался сгусток, поглощаясь и исчезая вместе со щитом.
— Сту́пефай, — колдовал я несколько быстрее Малфоя, но далеко не на максимум. Даже
сдерживаться пришлось.
Заклинание сделал слабым, но быстрым. Белёсый сгусток ударил не успевшего
защититься Драко в грудь, легонько толкнув и заставив упасть на задницу. Тихие
смешки в зале смешались со словами: «Так слабо?».
Драко вскочил, и сам отправил в меня Сту́пефай. Его я уже отразил, точно поймав
тайминг заклинания и создав Проте́го Рефле́кто. Миг, и заклинание летит обратно в
Малфоя, а тот готовил вовсе не защиту — нападение. Думал, что Рефле́кто я не
поставлю. Правильно, на самом деле, думал — по словам Герберта, не моего курса
навык. В общем, заклинание ослабло в ходе отражения, и Малфой вновь упал на
задницу. Вновь вскочил и начал поливать меня разными неприятными обидными
заклинаниями, призванными либо склеить ноги, либо смеяться, либо плакать, либо тот
же Сту́пефай.
Драко был зол, а скорость колдовства немного возросла. Но, похоже, это его предел.
С чего он начал? Сла́гулус Эру́кто? Так, отражу сначала его медленный Экспелиа́рмус.
— Сла́гулус Эру́кто, — очень быстро наколдовал я не менее быструю зелёную тучку.
Я хотел было отправить в него заклинание, заставляющее держать рот закрытым, но
Малфой-таки неплохо защитился Проте́го и даже в модификации Дуо, если я правильно
услышал его крик. В итоге мне что-то стало скучно.
— А́вис, — с палочки сорвалась стайка мелких птичек, с большой скоростью
устремившись к Малфою. Тот защитился Проте́го Дуо, что было не обязательно — птички
полопались на перья. Но!
— Аквафо́рс, — каждое перо я превратил в десяток литров воды, обливая с ног до плеч
Драко.
— Дуро, — последним заклинанием я заставил воду затвердеть.
Малфой замер истуканом, начав медленно заваливаться назад.
— Эй?! — возмущался он, ведь голова была суха, а следовательно, осталась подвижна.
— Что такое?!
Малфой статуей упал на спину и немного накренился вбок из-за позы.
— Полагаю, — профессор Флитвик потёр руки. — Победитель дуэли как по очкам, так и
по факту, становится мистер Грейнджер. Коллеги?
Профессор посмотрел на Снейпа и пару старшекурсников, что страховали остальных
зрителей.
— Как ни прискорбно, — сухо заговорил Снейп. — Но я вынужден признать, что мистер
Грейнджер превосходит мистера Малфоя. На данный момент.
— Аналогично, — кивнули старшекурсники.
— Тогда, окажите помощь мистеру Малфою, — Флитвик указал рукой в сторону
поверженного оппонента. — А вы, мистер Грейнджер, как себя чувствуете?
— Без изменений, профессор.
— Ещё одну дуэль? С противником посерьёзнее, чтобы не думали, что всё так гладко
бывает.
— Я не против.
— Хм… МакЛагген? — Флитвик оглядел сидящих на диванах или стоящих группками
учеников.
— Здесь, профессор! — с кресла поднялся до ужаса напыщенный паренёк в тёмных
одеждах, подчёркивающих спортивное телосложение.
На лице этого кудрявого, но короткостриженого парня читалось невероятное
самомнение, а губы изогнулись в пренебрежительной улыбке.
— Наденьте мантию, МакЛагген, — профессор Флитвик не оценил жест.
— Как скажете, профессор, — игнорируя пренебрежительные ухмылки остальных ребят,
парень надел мантию Гриффиндора и важным, но быстрым шагом направился к помосту.
— Займите место мистера Малфоя, обойдёмся без прелюдий, — дал указания Снейп, а
Флитвик кивнул.
Приветствие, поклон, стойка. Отсчёт, и понеслась.
— Конфри́нго, — выкрикнул парень, и мне пришлось защищаться обычным Проте́го, ибо
скорость невидимого заклинания была мне неизвестна. Вспышка щита, поглощение —
полсекунды время полёта.
— Экспу́льсо…
Очередное невидимое заклинание. У парня есть мозг, но он слишком этим гордится.
Ладно… Поиграем.
Ещё парочку невидимых заклинаний я поймал на обычный Проте́го. Парень колдовал
быстрее Малфоя, а главное — не ждал результата своих действий, напирая без устали.
Но его ассортимент подошёл к концу, он начал повторяться в связках, а я отлично
запомнил тайминг.
— Конфри́нго, — вновь наколдовал МакЛагген, но я точно попал в тайминг своим
отражающим Проте́го. Полсекунды, и МакЛаггена слегка отбросил несильный взрыв,
поджигая мелкими очагами одежду. Тот запаниковал и отбросил палочку, перекатившись
на живот и туша огонь. Победа была очевидна.
— Победа за мистером Грейнджером, — объявил Флитвик.
После этого меня выпустили с помоста, и я направился к группе воронов, явно
проявивших интерес к моим методам. Дуэлей за вечер больше не было, но зато мы
послушали лекцию Флитвика об особенностях применения виденного сегодня Конфри́нго, и
нескольких его модификаций. Старшекурсники же, которые явно курса с седьмого,
обсуждали свою тему.
По окончании посиделок, я постарался на выходе оказаться рядом с Дафной.
— Гринграсс.
— Грейнджер.
— Касательно темы прошлого занятия по зельям.
— Да?
— Всё готово, так что в любое время.
— Учту.
Шедшая рядом Паркинсон не выдержала и буквально вспыхнула тихим возмущением.
— Что за секретики, а?
— На то и секретики, Паркинсон, — улыбнулся я. — Чтобы оставаться секретными.
— Дафна…
— Потом, Пэнси…
Так, собственно, мы и разошлись. Из подземелий до гостиной факультета мне было
недалеко и недолго идти — сами почти что в подземелье живём. Заглянув на кухню и
попросив у домовиков молока с кексом, там же всё это дело съел, излил в
пространство немного магии для этих забавных паразитов, и отправился спать. Всё-
таки, понедельник — день тяжелый. Кто бы что ни говорил.

========== Глава 18 ==========

Во мрачном, строгом и богато отделанном рабочем кабинете, в мягком свете двух

светильников, сидел видный мужчина средних лет, а отличительной чертой его были
платиновые волосы ниже плеч. Он сидел за своим столом, вальяжно откинувшись на
спинку кресла, читая письмо. Точнее, он его уже прочитал, а сейчас лишь ищет
подсказки в словах, которые так любит делать его друг.
— Что пишет Северус? — раздался женский голос от окна, где в кресле сидела не менее
эффектная блондинка в домашней одежде. Сидела, поглядывая на звёздное небо за
окном, порою переводя взгляд на рощу, чёрно-синюю в свете луны.
— Всё о Драко, что ещё? — Люциус Малфой, а этим эффектным платиновым блондином был
именно он, отложил письмо в сторону, переведя взгляд на свою жену. — Говорит, что
Флинт привёл Грейнджера в наш Дуэльный Клуб.
— В самом деле? — Нарцисса повернула голову в сторону мужа.
Она держала в руках чашечку с крайне вкусным отваром, чудесной азиатской смеси.
Однако по какой-то причине Нарцисса сжала пальцы руки таким образом, что тонкая
фарфоровая ручка треснула. Чашечка мигом устремилась вниз, упала на колени женщине,
заливая ещё горячими остатками отвара домашнее платье.
— Мордред… — зашипела Нарцисса хлеще змеи, достала палочку и убрала следы этого
непотребства.
— Хм, — с лёгкой улыбкой хмыкнул Люциус. — Занятно Грейнджер отразил тот твой
шуточный сглаз Мелких Неудач. Долго ещё это будет продолжаться?
— Последняя неудача. Ты мог бы и покарать обидчика своей красавицы-жены, —
притворно возмутилась Нарцисса, позволяя себе в обществе мужа сбросить маску
аристократичной холодности.
— Справедливости ради хочу отметить, что с детьми я не враждую, а ты, моя
красавица-жена, получила отражённый сглаз, а не целенаправленный. Если хочешь
враждовать с мальчишкой — враждуй.
— Но он оскорбил Дракусика…
— Судя по тому, что я знаю, — Люциус кивнул в сторону отложенного письма на столе.
— На данный момент о Дракусике доброе слово говорят лишь в корыстных целях.
Предлагаешь, устроить шуточную баталию сглазами со всеми студентами Хогвартса?
— А почему бы и нет, — пожала плечами Нарцисса, отворачиваясь к окну.
— Блэк — это диагноз, — покачал головой Люциус.
Оба прекрасно понимали всю абсурдность ситуации в частности и в целом, но также оба
понимали необходимость Драко научиться справляться с проблемами самостоятельно. Да,
прошлые его интриги носили как положительные результаты, так и отрицательные — всё-
таки немного глупо «играть» против глупого полукровки с его «командой мечты», но за
всей командой одним глазком присматривает Дамблдор. Люциус готов поспорить на очень
многое, что старик с нарочито слоновьей грацией привносит элементы хаоса в интриги
между факультетами, чтобы потом за ужином посмеяться над лицами учеников. Нашёл
себе забаву на старости лет — прикрывать группу слабоумных и отважных приключенцев…
Люциус на секунду задумался о том, как бы он сам поступил на месте старика. К
своему собственному удивлению, он нашёл подобные не особо хитрые манипуляции
довольно забавными, и даже улыбнулся, представляя, как сам бы прикрывал похождения
каких-нибудь слизеринцев, с лёгкой руки демонстрируя обратную сторону поступков их
оппонентов, а потом бы посмеивался. Правда, есть вариант, что старик всё-таки
тронулся умом, при этом сохраняя свою хитрость и продуманность, ведь как известно,
сумасшедший от гения отличается тем, что последнего не поймали с поличным.
— Так что там пишет Северус? — напомнила свой вопрос Нарцисса.
— Флитвик устроил дуэль в честь вступления Грейнджера. С Драко.
— Неужели Драко проиграл? — Нарцисса с удивлением взглянула на мужа. — Ты же сам
говорил, что Драко получше среднего уровня для своего возраста будет.
— Если верить Снейпу, то наш сын вспылил и решил победить наиболее обидным
способом. Но не получилось. Лишь под конец дуэли он стал применять хотя бы Дуо
модификации, хотя мог изначально.
— Хм… — Нарцисса задумалась, глядя в окно.
— Мне кажется, что это пойдёт Драко на благо. Ты же знаешь, он любит бездельничать,
как только достигнет какого-то успеха. Вот и пусть теперь догоняет Грейнджера.
— И тебя нисколько не смущает, что нашего сына превосходит в дуэлях грязнокровка,
недавно пришедший в наш мир?
— Нисколько. Ну будет он лучшим в Хогвартсе, и что дальше? — Люциус манерно повёл
рукой в пространстве. — Библиотека там хорошая, не спорю. Что-то значимое он
получит только в Запретной Секции, а ты знаешь, как Дамблдор трепетно относится к
сложным знаниям. Посадить старика на цепь в Секции, так защита получше будет, чем
Цербер. Остальное — базовый и средний уровень, пусть и объёмы огромны. Закончат
дети школу…
Люциус взмахнул рукой, а из шкафчика неподалёку выпорхнула бутылка огневиски и два
снифтера. Блондин ловко разлил напиток по бокалам, совсем немного, чтобы аромат и
вкус передавались в полной мере, и слевитировал один из них Нарциссе, принявшей
бокал с лёгким кивком. Оба пригубили напиток, после чего Люциус продолжил.
— Вот. Окончат Хогвартс, и лидерство постепенно перейдёт к Драко и другим детям из
наших семей. Где взять денег грязнокровке для качественной, редкой и нужной
литературы, чтобы дальше развиваться? Куда пойти работать, где бы тебя взялись
учить? Куда податься на учёбу? Какому мастеру вообще нужны магглорождённые, с
которых и взять-то нечего? И подобных вопросов очень и очень много. Каков, в
среднем, потолок? Аврор, а при упорстве и немалом везении — хороший боевик лет
через тридцать?
— Занятно. Кое-кто тоже начинал без связей, без книг, без денег и знаний.
— И что теперь? — чуть поёжился Люциус. — На каждого талантливого оборванца
смотреть с опаской?
— Что Гринграссы?
— А что «Гринграссы»? — Люциус сделал глоток огневиски. — Сделали внушение старшей,
чтобы не водилась с грязнокровкой.
— Помогло? — на лице Нарциссы появилась какая-то наглая ухмылка.
— Мне-то откуда знать?
— А давай-ка распланируем лето для Драко, — Нарцисса приободрилась от собственной
идеи, приосанилась в кресле. — Чтобы в следующем году он вернулся в Хогвартс, и уже
не был хуже грязнокровки.
— Как будто в следующем году кому-то будет вообще хоть какое-то дело до того, кто и
что из себя представляет, — Люциус явно не хотел заниматься подобным, но увидев
взгляд жены, решил уступить. — А хотя, почему бы и нет?
***
Со вступлением в Дуэльный Клуб жизнь приняла совсем иные краски. Нет, это не шутка.
Ощущение предвкушения, когда стоишь напротив другого волшебника на изготовке,
лёгкое волнение, незнание того, что он применит первым делом. Шанс, что тебя
разложат как Бог черепаху — это будоражит. Но без перегибов, и этой черте своего
характера я рад.
Вот уже месяц как я забегаю в Дуэльный Клуб на часик буквально каждый день,
подбирая время аккурат для двух-трёх дуэлей с кем-нибудь, и короткой лекции
Флитвика или Снейпа о том или ином заклинании. Да, Снейп, оказывается, тоже тут
частый гость, а слава его довольно… Крута. Да, иначе и не скажешь. Он в соавторстве
с Флитвиком составил ажно пять методичек для ликвидации безграмотности состоящих в
клубе учеников, попутно приводя с десятка два авторских безобидных заклинаний.
Нарочито безобидных в плане здоровья и целостности собственного организма, но
способных привести к победе на дуэли. Например, сокращённая форма заклинания,
заставляющего язык прилипнуть к нёбу. Или же заклинание пения — заставляет петь
слова и фразы. Ничего особенного, но для волшебника, не перешедшего с использования
вербальной формы заклинаний на уровень мысленного произношения — это фиаско. Да
даже для того, кто научился — нужно время на осознание своей неспособности
произнести что-то, а значит и на перестройку рисунка боя.
Моим постоянным соперником, пусть и не сразу, да и похоже, не без «пинка» от
Снейпа, стал Малфой. Уже в середине января, каждый мой визит в Дуэльный Клуб
начинался с дуэли с Малфоем. Похоже, список заклинаний для дуэли ему составили
заранее, ибо по глазам видел я желание проклясть меня пообидней, но начинал он со
Сту́пефая, а в конце января уже перешёл на Сту́пефай Дуо. Ну, а я просто
практиковался в заклинаниях, наращивал скорость их создания, старался уйти на
мысленное их произнесение.
Я даже сам не понял, как пришла пора матча Гриффиндора с Рэйвенкло. Честно говоря,
меня не особо тянуло смотреть за игрой, ведь стиль команд я изучил досконально. Но
произошло кое-что интересное — Гарри Поттер летал на Молнии. Самой быстрой гоночной
метле, у которой всё, казалось бы, в порядке. По сути своей, если взять Молнию и
мой Слейпнир, то первая окажется быстрее в руках одного и того же пилота. Вот
только привыкший к Слейпниру может задать жару Молнии на «раз-два», хоть и с
рисками убиться самому. Всё-таки Молнию делали по всем правилам безопасности и с
защитой от дураков.
В общем, посмотреть, как оказалось, было на что, тем более погода в начале февраля
выдалась прекрасная — несмотря на зимний месяц, солнышко пригревало будь здоров, от
снега и зимы не осталось почти ни следа, а благодаря общему магическому фону от
замка, трава начала пробиваться из земли, радуя ярким зелёным цветом. Единственное,
что в природе намекало на только-только закончившиеся холода, вьюги и снег —
мрачность хвои Запретного Леса.
На Молнии Поттер летал столь же безбашенно, как и я, но это в общем — стили совсем
разные. Но вот Чжоу Чанг он обыграл классическим финтом Вронского, уйдя в
вертикальное ускорение к земле и выход под девяносто градусов у самой травы. Трюк
должен либо обмануть вражеского ловца, мол: «Ага, он увидел Снитч, нельзя отстать»,
тем самым заводя его в ловушку. Но это при условии, что ты маневреннее противника.
Либо же просто погоня за Снитчем — ну, а враг «разобьётся» в любом случае, либо же
очень сильно отстанет, не решаясь повторять траекторию.
— Не хочешь побыть ловцом на матче со Слизерином? — пихнул меня в бок Седрик.
Мы всей командой кучковались на трибунах со стороны Хаффлпаффа, а каждый
поддерживал либо какого-то конкретного игрока, либо команду. Что меня радовало, так
это отсутствие какого-либо притеснения на факультете, мол: «Вон, смотри, этот за
Слизерин болел». Каждому своё и каждый волен сам выбирать, за кого болеть, с кем
дружить, и прочая демократия.
— Ловцом? Я? — пришлось перекрикивать бушевавших болельщиков, радующихся только-что
закончившемуся матчу в пользу Гриффиндора, пусть и с не слишком большой разницей по
очкам.
— Почему нет. Правилами не запрещено меняться ролями во время сезона. Главное —
уведомить до матча. Просто такое не практикуется.
— Но я же… Охотник, нет?
— Скажу по секрету — со Слизерином, а именно они наши противники, просто никто не
хочет играть. Жестко, скучно, неинтересно.
— А я тут при чём?
— Поймаешь снитч сразу же, и пойдём заниматься своими делами. Да и представь — они
уже разработали методику твоего подавления.
— Но мне это было бы интересно.
— Смотри, как знаешь. Но было бы здорово, сыграй ты за ловца, я бы повисел за
охотника, выиграли бы за минутку, и разошлись. Тем более, мне стало известно, что
ты соперничаешь с Малфоем…
Зрители начали постепенно покидать трибуны, и мы вместе с ними.
— Да какой там, — отмахнулся я. — Оно само как-то получается.
— Вот и отлично.
— То есть, вы просто не хотите играть?
— Не-а. Никто. Ну, только Герберт немного. Он начал упорно тренироваться,
приговаривая, что проиграл. О чём он, не подскажешь?
— Да так, — отмахнулся я, а мы уже шли по свежей и яркой зелёной травке, двигаясь в
сторону Хогвартса. — Его за язык никто не тянул. Ты, кстати, как в дуэлях?
— С чего такой интерес? Но, каким бы ни был ответ — не очень. Я предпочитаю иные
направления магии, а показное недочленовредительство — не ко мне. Мне
трансфигурация нравится. Но я слышал, что ты ушёл намного вперёд меня.
— Не знаю, — пожал я плечами, а мимо нас пронеслась стайка счастливо хихикающих
девочек с разных факультетов и курсов. — Просто я понял трансфигурацию.
— М-да? — усмешка легко читалась в лёгкой и вежливой улыбке старосты. — И в чём
секрет?
— Контроль магии, за счёт которого охватываешь заклинанием только лишь нужную
область трансфигурации, тем самым избегая одного из законов Гампа, и чёткое
воображение.
— Хм, — задумался Седрик. — А я до этого дошёл лишь в прошлом году. Но стоит
учитывать затрачиваемые силы…
— Ага. Чем сложнее трансфигурация, чем она глубже меняет структуру объекта, тем
больше нужно концентрации и умственных усилий.
— Именно. А формулы позволяют опускать многие нюансы визуализации, освобождая
ресурсы…
Между нами довольно резко вклинился Герберт, обняв обоих за плечи.
— Да что вы всё о магии, да о магии? — С улыбкой заговорил он, поглядывая то на
меня, то на Седрика. — Видали, как Поттер отжёг? В безумии он поспорит с тобой,
Гектор.
— Да и пусть спорит, — улыбнулся я в ответ. — С удовольствием отдам ему пальму
первенства «Главного Безумца Хога».
Вот так, собственно, и проходили мои дни. Но вот субботний день после матча
закончился несколько не так, как я планировал. Нет, ничего не произошло, просто
после ужина, как и всегда, состоялось очередное занятие по Зельям, на котором нам
предстояло лишиться остатков заранее закупленных ингредиентов. Всё-таки если
преподаватель работает непосредственно лишь с одним-двумя учениками, их прогресс
становится куда более очевиден, чем во время занятий со всем классом. Почему? Хотя
бы потому, что профессор вынужден равняться на самый худший результат, работая с
классом, да ещё и отвлекаться на всех. А значит тот, кто занимается успешно,
вынужден тупо сидеть и ждать, когда уже остальные закончат работу.
— Завтра будет выход в люди, — тихо сказала Дафна, забрасывая в котёл партию
подготовленных ингредиентов.
— Заклинания готовы. Полагаю, нужно утром быстро это обсудить нам…
— Тогда сразу, в Большом Зале?
— Можно и немного позже…
Снейп глянул на нас поверх пергаментов с домашками.
— Погляжу я, подошли вы, к прозы старой изученью, былью-ветошью поросшей?
Оторвав взгляд от разделываемых ингредиентов, посмотрел на профессора.
— Задали Шекспира драму, уважаемый профессор.
— И какую, просветите?
— О Ромео и Джульетте…
— Что ж, прекрасное творение, в веке всяком актуально. Но посмею намекнуть я,
крайне топорно и прямо — коль поймают на прогулке завтра вас, и не со всеми, то
влеплю вам отработки.
— Не бывать такой проблеме, — мотнул я головой, забрасывая в котёл свою часть
ингредиентов.
***
Ясным утром воскресенья собрались мы все на завтрак. Правда, стоит мне отметить,
пару значимых нюансов — не хотела хаффлпаффцев отпускать манера речи. Говорили
пусть не в рифму, но блюли все ритмы, слоги. Создавалось впечатление, что пора бы
всем в психушку. К радости всеобщей, вящей, не было в стране психушек,
предназначенных для тех, кто владел волшебным даром.
— Что-то ты задумчив больно, — в бок пихнул меня Финч-Флетчли.
— Жду, когда уже отпустит.
— Ты о сей манере речи? — нагло улыбнулся Джастин.
— Именно о ней, дружище. Той, что нынче стала в моде.
С горем пополам прошёл наш завтрак, а предвкушение скорой прогулки по Хогсмиду
полностью выветрило из умов учеников манеру пытаться слагать слова в определённом
ритме. Это помогло отвлечься и мне самому, позволило перестать даже в мыслях
составлять слова таким образом, словно читаю какую-то странную сломанную прозу.
После завтрака нам давалось время, чтобы собраться к походу в Хогсмид. Погода за
окном была более чем приемлемая, хоть и по-февральски прохладная. За одним из
поворотов я пересёкся с Дафной и её однокурсницами. Мы просто кивнули друг другу, и
наверняка выглядели крайне заговорщически со стороны. Похоже такой маленький и
незначительный, но всё-таки секретик, да ещё и планы нарушить правила ради
вкуснейшей кондитерской продукции, доставляли Дафне удовольствие. Я могу понять
подобное, ведь тоже был ребёнком, а подобные маленькие тайны для детей, да и для
взрослых — жутко интересная, важная, и даже вдохновляющая часть жизни. Знать то,
что не знают другие — ты особенный.
Через час после завтрака, практически все ученики толпились во внутреннем дворе,
перед выходом с территории замка. Двор этот был достаточно велик, чтобы свободно
вместить ещё столько же человек, и те не чувствовали бы стеснённости.
— Ученики! — громко заговорила МакГонагалл. — Спешу вам напомнить, что во время
сегодняшнего похода за вами будут присматривать сотрудники ДМП и Аврората.
Запрещено разбредаться поодиночке — только группами.
Все внимательно слушали МакГонагалл, ну или делали вид.
— Надеюсь, — МакГонагалл обвела всех присутствующих строгим взглядом. — Что вы
проявите благоразумие, присущее благовоспитанным ученикам Хогвартса, и не будете
доставлять проблем.
Краем глаза я заметил Гермиону, сидевшую на каменном бортике между колонн коридора,
примыкающего к внутреннему двору. Надо бы подойти, спросить, чего она с книгой
сидит, а не идёт со всеми в Хогсмид.
— Привет, — поздоровался я с сестрой. — Чего скучаешь?
— А? — подняла она взгляд на меня и слабо улыбнулась. — Привет, Гектор. Да вот,
взяла книжку для лёгкого чтения на свежем воздухе.
Книжка на её коленях была увесистой, противореча понятию «лёгкое».
— Ещё не помирилась с теми двумя оболтусами? — я присел рядом, глядя как остальные
ребята потихоньку двигались на выход.
— Конечно же помирилась. Иди давай, — она с улыбкой пихнула меня в плечо. — А то
уйдут остальные, получишь потом выговор, что один шляешься.
— Ты могла бы пойти со всеми, или даже со мной, — я шёл спиной к толпе, удаляясь от
Гермионы. — Нет?
— У меня слишком много работы, — мотнула головой сестрёнка. — Так что иди и
хорошенько повеселись.
— Ну да, — усмехнулся я. — Конвой из авроров и дементоры по периметру — шикарное
веселье…
Быстро оказавшись в хвосте нашей процессии, я последовал вместе со всеми по
начавшим зеленеть склонам и тропинкам, спускаясь в Хогсмид. Скажу так — зимой
Хогсмид намного более приятен, сказочен и притягателен — в этом даже сомневаться не
нужно. Зимой деревня великолепна. Весной Хогсмид приобретает лёгкий оттенок
средневековой унылости, и это не исправляют даже яркие витрины, мягкий желтый свет
заведений.
На сегодня основная задача — не просто спустить немного денег на всякие мелочи и
сладости. Нужно посетить кафе мадам Паддифут вместе с Дафной — вон она, кстати,
нашла меня взглядом и кивнула в сторону Сладкого Королевства. Именно туда шла
группа слизеринцев из примерно десяти-двенадцати человек. Туда же направились и
пара наших, а значит и я проскользну с ними.
Охрана в виде Авроров и сотрудников ДМП — звучало страшно, а по факту не очень. Нам
просто нельзя было разбредаться по всей деревне и за её пределы, и позволено
держаться было в пределах торговых кварталов — вот и всё охранение. Некоторые
авроры ходили тут и там, поглядывали, заворачивали особо рьяных учеников,
старавшихся ускользнуть куда-нибудь. Некоторые парочки со старших курсов ходили ну
очень унылые, а у меня были некоторые подозрения касательно причин их уныния, но
отставим их в сторону.
Зайти в Сладкое Королевство и хотя бы на краткий миг не забыть о цели визита —
невозможно. Множество витрин с самыми разными сладостями, разных форм и цветов.
Огромные шкафы, где на полках стояли большие банки с различными конфетами. Яркие
подарочные наборы сладостей, всякие анимированные шоколадки в форме животных —
лягушками дело далеко не ограничивается. Да взять хотя бы леденцы…
Потратив пару мгновений на то, чтобы разглядеть всё, нашёл взглядом Дафну, стоявшую
в компании ребят со своего факультета. Они своей компанией словно бы были выше
мирской суеты — даже без знаков отличия факультетов можно было сразу узнать
слизеринцев в остальной толпе.
Помня о томящейся в средневековом замке сестре, прикупил сладостей, скинув те в
заплечный рюкзак-треугольник. В этот момент произошёл какой-то нелепейший казус
среди набившихся в магазин детишек, а слизеринцы, как истинные представители
«высшего общества», не обделённые чувством лёгкого пренебрежения к остальным,
решили уделить особое внимание этому казусу. Момент удачный, и я максимально
незаметно, да и не без помощи нейтральной энергии, подобрался к отошедшей на шаг от
компании Дафне.
— Тише, — шепнул, беря её за руку и заставив свою магию создать вокруг нас
простенький отвод глаз.
Шаг, и мы за витриной.
— Интересные трюки, однако, — улыбнулась Дафна и, достав палочку, указала ею на
себя, шепотом произнося заклинания.
— Просто незаметно колдую, — я показал только что вытащенную из кобуры палочку.
Волосы Дафны стали русыми, а черты лица изменились. Подобные же заклинания она
применила ко мне, а в стекле витрины я увидел такие же обычные русые волосы, а лицо
стало обычным, отнюдь не уже привычно привлекательным. Даже такая мелочь, как форма
моего рюкзака, визуально изменилась, да и оттенок одежды.
— Твоя очередь.
Указав палочкой на девочку, произнёс вычитанное в книге заклинание. Визуально
эффекта никакого не было, но по ощущениям можно было понять, что оно сработало.
Повторил с собой.
— Всё, пошли.
Мы ловко протиснулись через толпы учеников, пробравшись к выходу, и покинули
Сладкое Королевство. По улицам тут и там ходили ученики и редкие взрослые
волшебники, а внимательный наблюдатель, я, например, мог бы заметить и скрывающихся
в тенях авроров в красных мантиях.
— Ты идёшь слишком подозрительно, — с улыбкой шепнул я Дафне. — Словно деревянная.
Давай руку.
Отставив согнутую в локте правую руку, я глянул на Дафну — она сразу же вложила
свою. Ощутимыми были азарт и волнение девочки, а когда мы подошли к порогу
ванильно-розового заведения мадам Паддифут, эти эмоции лишь усилились. Дабы не
передумать, не стали останавливаться на пороге, тут же проходя внутрь.
Что я могу сказать? Типичное «ванильное» во всех смыслах заведение. Всё такое
красивое, светлое, бежевое и розовое, в рюшечках каких-то и с милыми декоративными
элементами на стенах. За круглыми столиками на четыре персоны было немного
посетителей, и мы направились к одному из столов у самого окна. Занавешенного окна,
стоит отметить.
Отодвинув стул для девочки, усадил её и сел сам. Мельком глянув на немногих
посетителей, заметил, что именно парочек сюда пришло не так уж и много — таких было
шесть виденных мною ранее учеников, но лично не знакомых. Остальные человек
двенадцать просто сидели компаниями и с большим азартом обсуждали пирожные и
тортики из нового меню.
— Можешь расслабиться, — улыбнулся я Дафне, хоть внешность её была чужой. — Похоже,
не мы одни пришли сюда за новым меню.
— Оно и видно, — незаметно, но Дафна выдохнула с облегчением. — А на тех целующихся
можно не обращать внимания.
— Ты уже обратила.
— Но они целуются?
— Вот и пусть целуются, а нас ждут новые тортики и пирожные. Нельзя откладывать.
— Совершенно верно.
К нам подошла милая и чуть полноватая дама средних лет, а выражение лица её было
понимающее и всепрощающее.
— Будете что-то заказывать, молодые люди?
— А вы знаете, будем, — улыбнулся я. — Для начала, начнём с чая. Какой ты
предпочтёшь сегодня?
— Думаю с чёрного индийского, — Дафна изобразила радость на лице. — А в новом меню
есть шоколадные или другие особо сладкие пирожные?
— Конечно же…
В итоге вся неловкость девочки исчезла без следа. Несмотря на то, что
присутствовали здесь парочки, что пришли сугубо из-за гипертрофированной ванильной
романтики, мы несколько часов только и делали, что поедали разные сладости, запивая
их разными сортами чая, подходящими для конкретных сладостей. И вот если я
целенаправленно ускорял усвоение пищи при помощи энергии жизни, да и нейтральную
задействовал тоже, то вот куда вмещались сладости в Дафну — большой секрет.
Так, за вкуснейшими пирожными, чаем и разговорами ни о чём, мы и не заметили, как
пришло время возвращаться. Расплатившись, мы покинули заведение.
— Ты заметил одну целующуюся парочку за дальним столиком? — спросила подуставшая,
медлительная, но совершенно счастливая Дафна, пока что не спешащая развеивать
светловолосый образ.
— Допустим.
— Девочка из практически разорённой чистокровной семьи, хоть и молодой. В таком вот
заведении, и с магглорождённым, да ещё и в явно романтических отношениях.
— Так плохо?
— Кто знает? — почти неуловимо пожала плечами Дафна. — Но готова поспорить, что
разговоров о подобном будет немало. Может быть не в школе, а там, в мире, среди
взрослых. Семья молодая, вряд ли кто-то слишком уж сильно осудит за увлечение, но
вот если дело зайдёт дальше…
— Это как обнуление всех достижений семьи за поколения.
— Очень, между прочим, верно подметил, Грейнджер, — слабо улыбнулась Дафна. — Вон,
большая компания. Пойдём, вольёмся, а там снимем маскировку. Только эти свои чары
невнимательности примени…
Впереди нас действительно шествовала большая и разношерстная компания, в которую мы
легко и незаметно «влились», делая вид, словно всё время были с ними. И да, чары,
изменившие наш облик, мы благополучно сняли. Уже по дороге в Хогвартс я свободно
обсуждал прекрасно прошедший день, подслушав те или иные подробности из разговоров
окружающих.
В замке потоки возвращавшихся учеников разделились, и многие пошли кто куда. Лично
мне было интересно, где Гермиона. Зайдя в библиотеку, я не прогадал — сестра сидела
здесь, за одним из первых столов читального зала.
— Ну как, — заговорил я, сев напротив. — Хорошо ли день прошёл за книгами?
— Очень продуктивно, — нейтрально ответила она. — Как прогулка?
— Довольно вкусно. Мне кажется, что я наелся сладостей на год вперёд. Возможно, так
оно и есть.
Скинув с плеча рюкзак, открыл его и достал купленные для Гермионы сладости.
— Держи, Миона, это тебе.
— Гектор, — в голосе её были как радость, так и укор, но сладости она приняла. — Ты
же знаешь, сладкое вредно для зубов.
— И полезно для мозга, а уж у тебя-то он точно работает на полную.
— Спасибо.
— Да пустяки. Мирись, давай, со своими друзьями.
— Это не от меня зависит, — надулась Гермиона. — Они меня обвиняют в том, к чему я
не имею никакого отношения.
— То есть, не ты нашептала МакГонагалл о метле Поттера? — не сдержал я ехидную
ухмылку.
— Профессору МакГонагалл, Гектор. И да, я. Но ты же знаешь, была высока
вероятность, что метлу подослал Сириус Блэк.
— Тише там, — донёсся до нас голос мадам Пинс, и мы стали шептаться, хотя до этого
вообще говорили еле слышно.
— Тебе нужно помочь с уроками? — похоже, у Гермионы других тем-то особо и нет.
— Нет, но если что — обращусь.
— Хорошо.
— Скоро ужин. Не пропусти, — с этими словами я встал из-за стола и покинул
библиотеку.
***
Школьная жизнь только сейчас влилась в стабильное русло. Да, только лишь в феврале
появилась эта самая стабильность. Дементоры были отогнаны на большее расстояние от
замка, и внутри почти невозможно было их ощутить. Возможно это, а возможно и
банальный фактор привыкания повлияли, но тем не менее, я, и многие другие ученики,
были этому рады.
Занятия шли своим чередом. Профессор Флитвик всё с тем же энтузиазмом обучал нас
как программе сугубо по книгам, сдабривая лекции забавными случаями из жизни, так и
разъяснял незаметные порою нюансы в движениях и словах. А вечерами кроха-профессор
курировал дуэли в нашем «тайном» клубе, где мне приходилось сражаться уже не только
с Драко, Ноттом или ещё парой ребят с курса, но и с более старшими оппонентами. К
моей радости, я всегда выигрывал, но каждый раз узнавал для себя что-то новое. Могу
даже похвастаться, что у меня начало получаться Проте́го без вербальной формулы, а
это уже уровень более-менее опытных старшекурсников, уделяющих внимание дуэлям, а
не только школьной программе.
МакГонагалл продолжала, как и прежде, давать на своих занятиях довольно сухую
теорию, но с моим пониманием магии это не было проблемой. Снейп, как и прежде,
порхал коршуном над учениками, сбивая слабонервных с мысли, и выискивая малейшие
огрехи в процессе приготовления зелий. Слава Мерлину, как тут говорят, у меня, как
и у Дафны, таких огрехов не было. Справедливо было бы заметить, что таких «умелых»
и устойчивых к Снейпу учеников набиралось треть на курсе, может меньше. А на
дополнительных занятиях по Зельям, Дафна принесла теперь уже свои ингредиенты, на
что Снейп отреагировал совершенно нейтрально, и мы продолжили это дело по субботам.
Да, всё как и прежде.
Остальные занятия, тренировки, посиделки в гостиной с ребятами с факультета,
домашние задания и походы в библиотеку за знаниями как в области магии, так и в
поисках информации о социальных аспектах жизни магического мира в общем, и
влиятельных или значимых семей Англии в частности — всё это стало обычной рутиной.
Рутиной, соблюдать которую помогал составленный самим собой график занятости, где
всё было расписано по часам. В этом графике были не только пункты, типа: «Водные
процедуры», но и «Пообщаться с ребятами, полтора часа». Ну, а что делать? Если
подойти к вопросу менее ответственно, то можно банально просесть в той или иной
области. Легко, быстро, черта-с-два выберешься потом.
На предложение Седрика я согласился — сыграть на роли ловца нашу последнюю в
учебном году игру. Конечно, мы подискутировали о том, что моей быстрой победой,
если всё пойдёт по плану, мы лишим не только наш факультет, но и остальных ребят
хлеба и зрелищ. В итоге Седрик поступил хитро — пустил, не без помощи остальных
ребят в команде, слух о том, что наша команда собирается выиграть игру в первые же
минуты. Что в итоге? А в итоге эта информация расползлась как воздушно-капельная
зараза в замкнутом помещении — уже на следующий день после появления слухов был
открыт самый настоящий тотализатор. Куча ставок, мол, на какой минуте ловец
Хаффлпаффа поймает снитч, и поймает ли вообще.
Конечно же я поучаствовал в тотализаторе, поставив десять галлеонов на то, что
ловец поймает снитч в первую минуту — обещанный выигрыш составлял около ста
пятидесяти галлеонов. Таким вот незамысловатым методом мы выяснили, что в Седрика,
как ловца, конечно же верят, но суперловцом не считают.
В общем, в начале мая мы вышли на поле против слизеринцев. Трибуны галдели, овации
и предвкушение — непередаваемые эмоции. Эмоции, когда ты стоишь там, внизу, на
поле, оглядываешься, а вокруг стена трибун, люди что-то радостно кричат, прыгают,
машут руками. Что-то внутри аж замирает, и до самого сигнала судьи не хочет тебя
отпускать. Невозможно, просто невозможно не любить квиддич, да ещё и являясь
игроком действующей команды — такой заряд позитива и эмоций получить просто
невозможно вообще нигде! Мне даже сложно представить, каково профессиональным
игрокам — мне Герберт показывал колдографии стадионов мирового уровня — это просто
фантастические вещи. Фантастические! Огромные, высоченные… Если смотреть снизу, то
кажется, что вокруг большого зелёного поля выросла стена до самого неба, а на
каждом участке этой стены есть рукоплещущий болельщик…
Игра со слизеринцами прошла максимально уныло. Когда Ли Джордан, комментатор наш
любимый, на пару с МакГонагалл объявляли роли игроков, лица слизеринцев из
вражеской команды резко изменились. Нужно было видеть это непонимание и детскую
обиду, сменившуюся такой же детской, но от этого не менее опасной злобой.
Мадам Хуч выпустила снитч первым — как и всегда. Основной, можно сказать, летающий
мячик должен успеть скрыться ото всех, прежде чем начнётся игра. Ото всех, но даже
сейчас, стоя на земле, я уже погрузился в это странное и забытое душою состояние,
свойственное пилотам, а значит маленький золотой мячик с крыльями уже не уйдёт.
Миг, и мы взлетели наизготовку, а мадам Хуч запустила остальные шары. Миг, и я
рванул на пределе своих и метлы возможностей в сторону снитча, а остальные хаффы
даже не стали разлетаться в стороны.
Ох, если бы я в состоянии пилотирования следил не за пространством вокруг, а за
лицами других игроков, я бы наверняка сильно смеялся — так мне сказал Седрик. Шок
слизеринцев прочитал бы на их лицах любой дурак — именно так они отреагировали на
полное отсутствие реакции игроков нашей команды на начало матча.
— Что, увальни барсучистые, — до меня отчётливо донёсся надменный голос одного из
игроков зелёной команды. — Поверили в своего ловца?
Ответа не потребовалось — я преследовал снитч. Конечно же это заметил Малфой и
попытался сесть мне на хвост, но вот же незадача — Слейпнир быстрее в умелых руках,
чем его Нимбус.
Снитч — занятно зачарованный мяч. Он всегда летает чуть медленнее самого быстрого
ловца на поле. То есть, неважно насколько ты быстр — тебе придётся его догонять,
тянуть к нему руку, довольно медленно сокращая расстояние. Есть много способов его
поймать: тупо догнать; перехватить в маневре во время смены траектории; подрезать;
и ещё куча вариантов, суть которых пусть и близка, но исполнение разнится от
ситуации. Я же просто догнал, завершая матч в первую минуту игры. Решающими
аргументами явились моя скорость, позволяющая оторваться от Малфоя, и
маневренность, позволяющая преследовать проворный золотой мячик несмотря на его
подвижность.
Стадион был в шоке, но уже через секунду разразился овациями. Все и позабыли, что
если верить «инсайдерской» информации, поставили отнюдь не на победу Хаффлпаффа в
первую же минуту игры.
Само собой, победа в игре закончилась грандиозной вечеринкой в гостиной факультета.
Сюда натащили буквально море еды с кухни, кто-то из старшекурсников скрытно проник
в Хогсмид и притащил не меньшее количество различных напитков, а для тех же
старшекурсников было даже лёгкое спиртное. Причины? Ну так победа в этой игре
ознаменовалась безоговорочной победой факультета в чемпионате Хогвартса по квиддичу
за этот год, а значит кубок переезжает к мадам Спраут. Впервые, за долгое время. А
учитывая её характер, опеку над нами, постоянные визиты в гостиную и чуть ли не
личные беседы с каждым, кубок этот будет стоять в нашей гостиной, радуя глаз
каждого ученика факультета.
Мы не чествовали меня, не выделяли из общей толпы. Не чествовали остальных
игроков — мы радовались за факультет, а в особенности, за мадам Спраут, которой ещё
только предстоит ощутить эту гордость, получая кубок из рук Дамблдора. Позже, в
конце года. Но это неизбежно. Почему? Ближайший конкурент неизвестен — остальные
факультеты имеют плюс-минус одинаковые баллы, но наш отрыв просто невероятен —
ближайшему конкуренту по очкам потребовалось бы поймать два снитча и ещё немного
накидать квоффлов в кольца, чтобы сравняться с нами.
Праздник — прекрасный повод расслабиться.
Так и закончилась бы наша учёба — без потрясений и изменений, но вмешался случай.
***
Тёплым майским вечером, один широко известный старик сидел в своём кабинете,
наслаждался погодой за окном, пением феникса и чашечкой ароматного чая, закусывая
это дело лимонными дольками. Солнце плавно заходило за один из холмов. Достаточно
низких холмов, чтобы конкретно в этой точке посчитать их горизонтом.
Пламя в камине за спиной директора внезапно полыхнуло, и Дамблдор не оставил это
незамеченным, тут же обернувшись.
— Дамблдор, ты тут? — раздался до боли резкий хрипловатый голос одного до боли
знакомого некоторым отставного аврора.
— Да-да, Аластор, что случилось? — откинулся со своего места директор, вставая и
подходя к камину, где из огня формировалось испещрённое шрамами лицо Грюма.
— Короче, новость есть для тебя. Готов поставить на кон бороду Мерлина, что тебя
это заинтересует.
— Что случилось, старый друг, не томи? — Дамблдор присел на созданный пассом руки
стульчик, глядя на огненное лицо Аластора Грюма.
— Не поверишь, кто умудрился выследить одного известного тебе беглеца, — на лице
Аластора читалась очевиднейшая усмешка.
— Ты хочешь сказать…
— Да, Альбус. Я посчитал, что ты захочешь побеседовать с этим пожирательским
отродьем прежде, чем я отправлю его обратно в Азкабан. А лучше так и вообще, в
пасть к дементору.
— Говори адрес, — тут же оживился Дамблдор, вставая с наколдованного стульчика.
— Ты знаешь, второе моё убежище.
Лицо Аластора исчезло, а директор, немедля ни секунды, взял пригоршню летучего
пороха и кинул в камин. Пламя стало зелёным, Дамблдор шагнул внутрь, назвал адрес и
кинул очередную пригоршню летучего пороха. Миг, и зелёное пламя поглотило фигуру
директора.
В хорошо защищённом подземном бункере было не так уж много места, да и количество
мебели было крайне скудным. Голые каменные стены, пара стульев, шкаф да стол — вот
и всё убранство. Зато кое-что достойно было внимания — надёжная магическая тюрьма.
Именно там сидел закованный в цепи, в грязной, старой и рваной тюремной робе, со
слипшимся от грязи и пота волосами, небритый худой мужчина.
Единственный выход отсюда, каменная лестница, ведущая наверх, был надёжно перекрыт
массивной дверью. Вот эта дверь отворилась, и по лестнице начал спускаться, стуча
протезом и прихрамывая, широко известный в кругах узких, Аластор Грюм. Отставной
Аврор не мог похвастать ни спортивной фигурой, ни хорошим здоровьем — протез вместо
ноги, другой протез вместо глаза, шрамы, да и множество невидимых никому внутренних
повреждений — его наследство от войны с Волдемортом.
Аластор Грюм спустился в эту темницу, дохромал до одного из стульев, и поправив
полы длинного коричневого плаща, уселся поудобнее, перехватив посох так, чтобы
Блэку, а за решёткой был именно он, не удалось уйти даже при феноменальном везении.
Вторым посетителем был седобородый старик в фиолетовой мантии. Он пригнулся,
проходя через дверной проём, хотя несмотря на большой рост, ему это было не
обязательно.
— Дамблдор… — прохрипел Блэк из-за решётки, пока директор Хогвартса занимал место
на втором стуле.
— Да, Сириус, это я, — директор устроился поудобнее, насколько это вообще было
возможно на простом деревянном стуле. — Скажи мне, мальчик мой… Зачем ты предал их?
— Вы тоже так считаете?
— А разве я могу считать иначе? — удивился Дамблдор, проведя рукой вдоль седой
бороды. — Я лично накладывал Фиделиус, делая тебя хранителем. Лично вкладывал ключ
от скрытого в твоё сердце. Я слышал твои слова в суде, слышал, как ты винил себя и
безумно хохотал. Скажи мне, мальчик мой, есть ли у меня повод усомниться?
— Я не предавал их… Я не предавал Джеймса, — бормотал Сириус, исподлобья глядя на
Дамблдора. — Это был Хвост!
— Хвост?
— Хватит нести чушь! — Аластор стукнул посохом о пол, а с навершия этого
громоздкого орудия слетела маленькая молния.
Разряд ударился в решётку темницы, растекаясь по ней, а Сириус на пару секунд
забился в судороге. Дамблдор не стал останавливать старого друга, понимая мотивы
его действий.
— Причём здесь бедный Питер Петтигрю? — подался чуть вперёд Дамблдор, спрашивая
оклемавшегося Сириуса Блэка. — Причём здесь тот несчастный мальчик, которого ты
беспощадно убил? Убил, как и двенадцать магглов.
— Я не убил его, Дамблдор, — прохрипел Блэк. — Он более чем жив.
— Допустим.
— Мы с Джеймсом решили, что хранителем тайны должен стать Хвост — на него никто бы
не подумал. И тогда, Чары Фиделиуса стали бы ещё более непроходимы, спрятав дом
Джеймса от кого угодно.
— Как интересно, — задумался директор. — Но я точно помню…
— Это был Хвост под обороткой! Ха-ха-ха… — залился лающим смехом Сириус. — Мы всех
провели… Даже самих себя…
— То есть, я сделал Хранителем Петтигрю?
— Именно, директор! — рявкнул Блэк. — И эта падаль оказалась слугой Тёмного Лорда!
Это он выдал местоположение дома Джеймса ему… И он до сих пор жив.
— Даже если то, что ты говоришь — правда… — задумался Дамблдор, а Аластор
внимательно следил за ситуацией. — То вот то, что Питер жив — маловероятно. После
твоей Бомбарды Ма́ксима остались лишь разорванные тела магглов, да палец Питера.
— Да как же вы не поймёте… — качал головой Сириус, сидя на полу своей камеры. — Он
был таким же анимагом, как и я. Анимагом-крысой! Фадж дал мне газету, а там снимок…
Снимок с Уизли. Там-то я и увидел крысу-Питера. Это та самая крыса… Он жив,
директор. Я должен его поймать и убить… Должен поймать и убить… Должен…
Дамблдор достал крохотный флакончик, наколдовал стакан воды и отмерил три капли
прозрачного зелья, вливая их в этот стакан.
— Веритасерум? — хмыкнул Аластор. — Нам бы не помешали пара галлонов в те времена.
— Боюсь, — чуть мотнул головой Дамблдор. — Северус сильно разозлится, когда узнает,
что я взял его запасы зелья. С большим трудом сваренные запасы.
Дамблдор слевитировал стакан воды Сириусу, и тот выпил без вопросов, а через миг
его взгляд стал пустым и безэмоциональным.
Директор расспрашивал Блэка на протяжении десяти минут — дальше уже слишком вредно.
Только после этого Дамблдор наколдовал очередной стакан воды, влив туда
противоядие. Не став тратить время на дальнейшие беседы, Дамблдор встал со стула и
отправился на выход, а Аластор последовал за ним, надёжно заперев дверь за собой
как на магию, так и на ключ.
— И что теперь? — спросил Аластор директора, пока они стояли возле двери в темницу.
— А что теперь? — Дамблдор задумчиво провёл рукой вдоль бороды. — Что сказал
достопочтенный мистер Диггл?
— Достопочтенный… Тьфу… Этот проныра заметил Блэка в окрестностях Лондона. Говорит,
мол, на подработку шёл, а тут бац — гонится собака за крысой. В один момент на
крысе что-то блеснуло и как жахнет чем-то по собаке, та и превратилась в Блэка.
Трусливый коротышка сначала бежать хотел, а потом повязал Блэка, пока тот
барахтался на земле от боли. Вот и вся история.
— Что же… Пусть Сириус и не предавал Поттеров, как выяснилось, но он убил тех
несчастных.
— Двенадцать человек.
— Да, Аластор. Двенадцать несчастных, случайно оказавшихся не в том месте и не в то
время. Ещё и раскрытие Статута… Боюсь, по отношению к Сириусу уже не добиться
правосудия, слишком поздно. Подними мы этот вопрос тогда… Да, если бы не обвинение
в пособничестве Тёмному Лорду, Вальбурга легко бы откупила мальчика. Сейчас, да ещё
и без Петтигрю «на руках», — Дамблдор покачал головой. — Нас завернут с любым
прошением.
— Правосудия? — хмыкнул Аластор. — А оно уже свершилось — куда больше? И если
мальчишка помрёт, я против и слова не скажу. Он никогда особо никого и за людей-то
не считал, кроме друзей Джеймса. Сейчас он опасен не меньше Пожирателей.
— Он может оказаться полезен в предстоящей войне, да и не стоит быть столь
категоричным, мой старый друг. Думаю, Азкабан меняет людей.
— Ага, как же, — хмыкнул отставной аврор. — Из живых делает мёртвых. Но всё же…
Думаешь, войне быть?
Аластор стукнул посохом о пол, глядя на Дамблдора с вопросом.
— Волдеморт не умер, это факт, — покивал Дамблдор. — Нам нужны союзники. Даже
такие, как Блэк.
— И что ты предлагаешь?
— Отпустить, Аластор. Отпустить, порекомендовать спрятаться. Питер рано или поздно
объявится. А с министром я переговорю — хотя бы уберём дементоров от Хогвартса…
— Предлагаю тебе найти повод познакомить Поттера с Блэком. Этот твой Избранный
поймёт, что не один, а у Блэка появятся тормоза в лице мальчишки.
— Я подумаю, Аластор. Обязательно подумаю…
***
Вмешался случай, да. В середине мая, на одном из завтраков в Большом Зале, решил
держать слово Дамблдор, что является невероятной редкостью.
— Уважаемые ученики, — голос директора разносился по всему залу, и гомон ребят
мгновенно стих, образовав гробовую тишину. — Уважаемые ученики…
Дамблдор повторился, обведя всех взглядом.
— Спешу вам сообщить радостную новость. Дементоры Азкабана снимаются с постов
вокруг Хогвартса и возвращаются в Азкабан по приказу министра магии Англии.
Дамблдор дал время на осознание и на активные перешёптывания.
— …здорово…
— …шикарно…
— …наконец-то!..
— Это сделано, — продолжил говорить директор, а в Зале вновь воцарилась тишина. — В
связи с открывшимися нюансами касательно дела Сириуса Блэка. Как вам известно, он
считался пособником Тёмного Лорда. Это оказалось в корне неверным. Но несмотря на
это, Сириус Блэк до сих пор остаётся виновен перед законом и, как и прежде,
остаётся в розыске. Однако мне, министру, и другим волшебникам стало достоверно
известно, что в дементорах смысла больше нет. Не смею больше отвлекать вас от
завтрака.
Директор сел на своё место, а его высказывания породили волну обсуждений.
— И что это получается? — спросил в никуда Джастин.
— Тётя ничего не писала… — обиженно надулась рыженькая Сьюзен, сделавшись до ужаса
милой.
— А значит это, господа, — я важно потряс вилкой в воздухе. — Что мы напрасно
терпели дементоров — это во-первых. А во-вторых… Суд совершил ошибку в то время…
— Не может быть! Крауч бы не ошибся! — возмутился Макмиллан, ведь чистокровный
парень был фанатом Крауча и его непреклонной целеустремлённости. — А если вдруг,
то… Ой-ой…
— Что такое, Эрни? — тут же забеспокоилась Ханна.
— Это же какой прецедент! — Эрни схватился за голову. — Это же что может начаться…
Я, конечно, не верю, что что-то вообще может начаться, но терзают смутные сомнения,
что к чему-то нужно готовиться. Опыт подсказывает, что очень плохо, если один из
массово засуженных людей становится вдруг публично невиновен.

========== Глава 19 ==========

Экзамены — страшное слово, наводящее священный ужас на умы несчастных и

впечатлительных учеников.
Именно экзамены заставили ребят с моего курса, да и не только с моего, начать
усиленно посещать библиотеку, стремясь наверстать упущенное за год. Экзамены
заставили занять все ближайшие к гостиной факультета кабинеты и аудитории.
Заброшенные и неиспользуемые на протяжении почти всего года, эти классы вновь
ожили, очистились от пыли и начали выполнять ту функцию, которая была им
предназначена — помогали осваивать магию ученикам. Как? Так только в кабинетах и
можно колдовать — больше и практиковаться-то негде. Если ты хоть немного следуешь
правилам, конечно же.
Что в итоге? Май прошёл, погода хорошая, солнце, птички поют, всё молодо-зелено
вокруг, дементоров и след простыл, а что делают ученики? Носятся по замку, как в
одно место ужаленные, бегают туда-сюда с книжками и конспектами, устраивают это
хаотичное движение в коридорах, когда каждый двигается в одном ему ведомом
направлении. И всё это вместо того, чтобы гулять вокруг замка, посидеть на берегу
озера, или ещё что-то подобное — летняя природа Шотландии завораживает своей
красотой, лёгкой мрачностью. Все эти высокие деревья, толстые корни, папоротники и
травки…
Но нет. Будем учиться. В принципе, подход правильный. Но, как говаривал кто-то,
плохо учиться — сложно. Хорошо учиться — легко. Вот мы с ребятами учились весь год.
Хоть и усилили напор на учебный материал, но находили время для прогулок, посиделок
и прочего безделья.
Так прошёл май. Так же прошли и две трети июня — в библиотеке вообще было не
протолкнуться. Но мы проталкивались — нужно порою книжку взять или найти материал.
Особенно часто приходилось искать материал по Зельям — Снейп задавал довольно
хитрые темы, крайне скудно освещённые в учебниках.
В общем, время шло, мы учились и готовились к экзаменам.
В социальном плане тоже немногое изменилось, да и изменилось ли вообще? Нет — всё
как было, так и осталось. Перед самыми экзаменами нам позволили ещё раз посетить
Хогсмид, и на этот раз не было ограничений на перемещения, не было дементоров, не
было авроров. Правда, это мало как повлияло на прогулку — всё те же путешествия по
магазинам, объедание сладостями, покупки мелких забавных штук, типа кружек, мягко
кусающих тебя за нос. Да даже с Дафной забежали в кафе мадам Паддифут, чтобы
попробовать то, что не было попробовано в прошлый визит. И вот на этот раз
практически все парочки в кафе пришли сюда ради романтики и поцелуйчиков. Ну,
девочки так точно ради романтики и сладкого, а парни — за поцелуйчиками. Это было
буквально написано на лицах подростков. И это сильно смущало Дафну, хотя за
затейливым кремовым пирожным она напрочь забыла об обстановке вокруг.
В тот день мне было интересно, насколько сама девочка подвержена подобному
неизбежному нюансу взросления? Ну, то есть, интерес к противоположному полу
неизбежен, и глядя на всё это я задумался — а не зря ли я веду себя с ней так, как
веду? Осколки жизни разных людей и нелюдей в определённой степени наложили свой
отпечаток на то, что является моральным стержнем. Грани допустимого ради достижения
своих целей, или каких-то общих интересов, абстрактного «общего блага», если оно,
конечно, входит в сферу моих интересов, стали куда шире. Но вот если вдруг эта
девочка, вопреки воспитанию и социальным догмам той прослойки общества, к которой
она относится, вдруг проявит интерес именно ко мне? Будь я просто мальчиком, был бы
и счастлив, при этом чувствуя себя неловко, да и гордость бы мою потешило подобное…
Но пусть я и не ощущаю себя каким-то невероятно взрослым, сверхрассудительным и
прочее, а на данный момент сам являюсь тринадцатилетним мальчиком, мне… Мне было бы
стыдно, что явился причиной романтического интереса сверстницы, ведь как-то
ответить взаимностью — рука не поднимется, ведь она же ещё совсем мелкая по моим
меркам, просто прикольная милая девочка. Беда-а…
Пришла пора экзаменов, а я не мог не заметить одиночество Гермионы. Хотя, не совсем
так. Поттер пытался помириться, но даже вне гостиной, а видеть их всех я мог только
вне её стен, ему то и дело мешал Рон, всё ноющий о бедной Коросте, что так любила
сладости, и как бы он рад был сейчас угостить крысу этими самыми сладостями. Ну и
прочее, и прочее. В общем, Рон своим нытьём и показательными выступлениями
буквально оттягивал Гарри от Гермионы, мешая им помириться. Почему? Ну, за год
обучения в Хогвартсе я понял о Рональде Уизли немного, но пара тезисов есть:
завистливый, жадный, вредный, глупый, неряха чуть ли не максимального «уровня». Его
даже другие ребята с Гриффиндора пытались укорить за подобное поведение по
отношению к девочке, и даже близнецы-хулиганы, но тому хоть бы что. Но рамок он не
переходил, не оскорблял, тем самым, не давая повода уже мне сделать ему внушение —
детская возня и обиды. Повода не давал, а хотелось — пусть Гермиона и не идеал, но
моя сестра.
В общем, социальная движуха, скажем так, «двигалась», а вот куда — вопрос открытый.
Как только пришло время первого экзамена, вся лихорадка закончилась, как по
волшебству. Ученики перестали бегать туда-сюда, а спокойно сидели и занимались,
уделяя время своим переживаниям и волнению.
Зелья — тесты и практика. Стоит ли говорить, что после дополнительных занятий было
решительно невозможно провалиться на экзамене по материалам третьего курса?
Чары и Заклинания — всё просто. Память хорошая и там всё есть, а пусть и не слишком
частые, но планомерные и постоянные тренировки как по программе, так и немного вне
её, позволили без проблем ответить как на письменное задание, так и показать
практическое применение Гласиуса, замораживающего заклинания, Карпе Ретрактум —
притягивающего предмет к волшебнику, или волшебника к предмету, если тот тяжелее
волшебника или находится в жесткой сцепке с другими объектами или конструкциями,
также превосходящими волшебника весом. Ну и так, по мелочи.
Так же беспроблемно прошли экзамены и по другим предметам, и разве что ЗоТИ
выделилось. Люпин организовал нам полосу препятствий на опушке Запретного Леса.
Конечно же дежурили и другие преподаватели, но мне казалось, что заметил их только
я — прятались они в лесу. Страховали на случай какой? Вполне возможно.
В общем, полоса препятствий была довольно простой и включала в себя противодействие
некоторым существам, пройденным за этот год. Был тут и болотный фонарик, и красный
колпак, и боггарт. Из-за последнего, кстати, Люпин поставил меня последним в
очереди на прохождение полосы препятствий.
— Поймите правильно, мистер Грейнджер, — улыбнулся профессор. — Найти даже одного
боггарта — дело непростое. Помня ваше выступление на том занятии, я хотел
подстраховаться, но нашёл только одного. Технически, я не могу упрекнуть или не
засчитать уничтожение боггарта, как успешное ему противодействие, но…
— Я понимаю, профессор, — кивнул я. — Если я его уничтожу, идя в первых рядах, то с
чем будут справляться остальные?
— Именно. Я рад, что мы с вами пришли к пониманию в этом вопросе.
И в самом деле, я пошёл последним. Вот только Джастин, успешно прошедший испытание,
намекнул мне, что Патро́нус справляется с боггартом, хоть и не очень эффективно.
Думаю, причина тому в механике атаки дементоров и боггартов — через страхи и
негативные эмоции. А Патро́нус для них, как выстрел из гаубицы у самого уха —
контузит на раз.
Разумеется, полоса препятствий была мною пройдена. Не понимаю, как некоторые
ученики умудрились попасться на болотном фонарике? Да, там есть лёгкое ментальное
воздействие, но оно настолько лёгкое, что… Что даже сравнить не с чем. Может быть
причина в том, что они дети, а разум их незрел? Гермиона, например, вообще проблем
не испытала, хотя её тоже зрелой не назовёшь. Интересно, на самом деле.
Как-то сами собой сдались экзамены. Особенно радостными были ученики пятых и
седьмых курсов. Радовались, но находились в некоем подвешенном состоянии. Как я
понял, причиной тому были официальные министерские экзамены с комиссией — СОВ и
ЖАБА. Но, пока что это не моё беспокойство.
После экзаменов было разрешено посетить Хогсмид, чем многие и решили
воспользоваться, отправившись на прогулку ясным солнечным днём. Лето уже было в
разгаре, солнце стояло довольно высоко, всё вокруг пахло растительностью и
свежестью — нетронутая техногенными процессами природа великолепна. Я же в кои-то
веки решил провести один эксперимент.
Погуляв по подлеску близ хижины Хагрида, не без опаски поглядывая на загон с
подросшими соплохвостами, я насобирал немного сухих веток и соорудил костёр-
шалашик, поджигая обычным Инсе́ндио.
Когда костерок разгорелся, задорно потрескивая палочками, я присел напротив и
протянул руку к огню, стараясь почувствовать эту энергию. Её было не так уж и
много, но так это и бывает в случае с обычным огнём. Энергия огня появляется в
пламени, почти тут же исчезая, растворяясь в мире и уходя на поддержание пламени —
по крайней мере так виделось осколкам волшебников, а причин опровергать или
отрицать подобный механизм у меня нет.
Сосредоточившись, потянул крохи энергии огня на себя, тем самым заставив пламя
гореть тише. Крохи энергии потекли по телу — самый простой и надёжный способ
уберечь их от рассеивания. Но накапливать её нельзя — можно «вспыхнуть» в прямом и
переносном смысле. Нужно именно протягивать по телу с той плотностью, с которой
поглощаешь. Вот её уже было достаточно для эксперимента, и я мгновенно выхватил
палочку, колдуя Инсе́ндио, но вместо нейтральной энергии, свойственной телу и
генерируемой им и душой, я направил крохи энергии огня, компенсировав недостающий
для заклинания объём нейтральной.
Струя пламени была раза в три больше и плотнее, чем должна. Я вновь повторил
процесс накопления огненной энергии, и на этот раз использовал Конфри́нго — взрыв с
огнём. Взрыв получился чуть больше, но незначительно, а вот пламени было ощутимо
больше, чем должно.
— Ясненько…
Залив водой остатки костерка, я отправился обратно в Хогвартс.
Из моего эксперимента можно сделать вывод, что магические энергии работают
корректно с местной магией, создающей схожий эффект. Уверен, что если бы я
использовал энергию воды с Инсе́ндио, то получил бы какую-то глупость, если вообще
что-то вышло бы. А вот энергия ветра…
Эта мысль посетила меня, когда я отошёл всего на пару метров от остатков костерка.
Оглядевшись по сторонам и не заметив возможных свидетелей, прислушался к своей
чувствительности, также подтвердившей отсутствие соглядатаев. Сосредоточился на
воздухе и приятном лёгком ветерке, поглощая крохи энергии. Когда накопил столько,
сколько позволяло тело не травмируясь, вновь взял палочку и наколдовал Инсе́ндио, на
этот раз сдабривая энергией ветра.
Не было потока огня, но получилось что-то вроде летящего и извивающегося
серповидного протуберанца, начинающегося в кончике палочки и хаотично «ласкающего»
пространство вокруг. Ну, в принципе что-то подобное я и предполагал — пламя стало
подвижно и своевольно, как ветер.
Можно было бы пойти во все тяжкие, аккумулируя энергию Солнца и применяя её в
Лю́мосе, создавая локальный источник жгучего света, но думается мне, что оно того не
стоит.
Шёл по тропинке к замку я, храня на лице довольную ухмылку. Пусть совсем немного
заклинаний я знаю из осколков, но понимание многогранности и бесконечности магии
уже является весомым аргументом и преимуществом. Эти эксперименты показали мне
немаловажную вещь — смысл в проведении ритуала сродства с другими энергиями есть, а
польза будет ощутимая. Главное в этом деле — точные расчёты. Пусть по природе
своей, тело готово пройти ритуал с любой энергией, но нельзя добавлять
несовместимые или трудносовместимые. У меня уже есть энергия жизни, сродство с
которой должно окончательно сформироваться в ближайшие дни. Сама по себе она ни с
чем не конфликтует, но и не усиливает другие энергии, известные мне. Нужно
составить план…
Прощальный Пир — праздник живота, и радость. Радость для всех, а в особенности —
для нашего факультета. Когда мы все собрались на этот вечерний праздник, то начался
он с речи Дамблдора о том, какой тяжелый выдался год. Тяжелый, сложный, но и
невероятно продуктивный, ведь именно в этом году, как ни странно, сильно вырос
средний балл успеваемости по школе в общем, и по всем курсам, в частности.
— Как бы он не подумал, что это заслуга Дементоров, — шептал Джастин, сидевший
рядом со мной и, как и все, аплодировавший речи директора.
— А ведь может, Мордред, — ужаснулся перспективе Эрни. — Выпросит парочку у
министра, чтобы летали тут, да давили на мозги. Честно сказать, только из-за них я
так учился в этом году.
— Тц, дурачина, — шикнула на него Ханна, когда аплодисменты начали стихать. — Ещё
громче заяви об этом.
— Давайте же подведём итоги ушедшего года, — продолжил с улыбкой директор, стоя за
трибуной перед столом преподавателей. — Для начала, я хочу поздравить сборную
факультета Хаффлпафф с победой в чемпионате Хогвартса по Квиддичу в этом году.
Уважаемая мадам Спраут…
Директор сделал жест в сторону нашего любимого декана, весь год проявлявшего
внимание и заботу к ученикам, и мадам Спраут поднялась со своего места.
— О, не стоит, — остановил её попытку обойти стол и подойти к нему. — Позвольте, я
сам вручу вам кубок.
Дамблдор жестом волшебника явно призвал откуда-то довольно крупный золотой кубок с
красивыми узорами, а на подставке для него была табличка с неразличимыми с такого
расстояния надписями. Директор без лишнего пафоса, но и с должной важностью подошёл
к улыбающейся мадам Спраут и под общие аплодисменты вручил кубок.
Директор вернулся за трибуну, а аплодисменты смолкли.
— Теперь же приступим к объявлению победителя школьного соревнования факультетов.
Мне, конечно, очень хочется поддержать интригу и волнение, но…
Директор глянул на четыре большие колбы, в каждой из которых были самоцветы,
соответствующие цветам факультетов. Если в трёх из них было сложно определить, где
больше, а где меньше, то вот в колбе с желтыми, их было намного больше.
— …Думаю, победитель очевиден, а вот с остальными… Четвёртое место занимает
факультет Гриффиндор, набрав четыреста пятьдесят два очка.
Гриффиндорцы не выглядели счастливыми, но оно и понятно. Однако со всех сторон
раздавались хлопки, а в них чувствовалась поддержка. Ну, кроме Слизеринцев — те
хлопали так, словно за четвёртое место полагается шикарный приз, и каждый
слизеринец желал его именно гриффиндорцам.
— С отрывом в три балла, — продолжил говорить директор, — третье место занимает
факультет Рэйвенкло.
Вновь поддерживающие аплодисменты раздались со всех сторон, а воронам, казалось бы,
было всё равно. Но, если верить слухам, примерно так и есть, хотя на лицах многих
была задумчивость. Наверняка пытались понять, где конкретно промахнулись.
— Второе место, как вы уже догадались, занимает факультет Слизерин.
Вновь аплодисменты, только теперь уже Гриффиндорцы вяло выражали своё «фи», но не
полным составом — не раз и не два я видел нормально общающихся ребят с этих двух
факультетов. Правда, относится это только к старшим.
— Ну и как я сказал в начале, первое место — Хаффлпафф.
Тут уже наш стол взорвался аплодисментами и поздравлениями друг друга, и вот что
порадовало — нам более-менее адекватно и без пренебрежения хлопали и остальные.
— Так сменим же декорации, — улыбнулся директор и хлопнул пару раз в ладоши.
Гербы Гриффиндора, что ненавязчиво украшали зал, сменились на наши. Огромный флаг с
гербом Гриффиндора, только на сегодня повешенный над столом преподавателей и
закрывавший огромные окна, сменился на наш. В общем, праздник, радость, веселье, а
Дамблдор вручил очередной кубок мадам Спраут. Эта милая полная дама выглядела
предельно счастливой, сидя в обнимку с двумя кубками и не зная, куда их деть.
— А что с этого проку? — спросил я ребят, когда Дамблдор объявил начало пира, а
столы заполнились невероятным количеством разнообразных высококлассных блюд
ресторанного уровня.
— Понятия не имею, — пожал плечами Джастин, с азартом набирая различных мясных
блюд, мешая одно с другим, печёную курицу с говядиной, свинину со… Что это?
Баранина? Может быть.
— Говорят, — сидящая неподалёку Тамсин, любительница истории, обратила внимание на
мой вопрос, — раньше, лет сто назад, факультет, занявший первое место, в следующем
году получал более разнообразное и богатое меню на каждый день. Но потом это
упразднили, открыв ученикам доступ на кухню, а меню усреднив.
— Типа, еда, конечно, стимул хороший, но дети должны питаться правильно?
— Да кто его знает, — пожала плечами коротко стриженная девушка, возвращаясь к
трапезе.
После ужина было ещё немного времени до отбоя, чтобы можно было пошляться по школе
и пострадать всякой ерундой. Вот я и направился в библиотеку, желая добить одну
интересную книжечку. Шёл я не быстро, прогулочным шагом, кивая редким ученикам,
попадавшимся на пути, и получая такие же кивки в ответ. Довольно неожиданным было
услышать приближающие из бокового коридора, к которому я подходил, быстрые шаги
явно очень спешащего человека.
— Миона! — окликнул я только-только вырулившую из-за поворота сестрёнку, что несла
пару книг, прижимая их к груди.
— А? — она резко обернулась и остановилась, тряхнув копной густых непослушных
волос. — Гектор? Привет.
Я подошёл к ней и с вопросом глядел на книги в её руках.
— Спешишь в библиотеку?
— Да. Не успела сдать несколько книг. Не хотелось бы попасть в список
неблагонадёжных читателей.
— У мадам Пинс и такой есть?
— Конечно же! Как иначе.
— Ну, мало ли…
— Далеко не каждый ученик с должным уважением относится к книгам. За некоторыми
нужен глаз да глаз, а не то — прощай книга.
— Ясно…
В коридоре кроме нас никого не было, и я не мог не обратить внимание на очередные
поспешные шаги, но уже с другой стороны. Конечно же я немного удивился тому, что
из-за поворота вышла Дафна, прижимая пару книжек к груди…
— Гринграсс, — кивнул я девочке, что при виде нас сменила спешный шаг на более
спокойный, с достоинством.
— Грейнджер, — кивнула брюнетка.
— Гринграсс, — повторила кивок сестрёнка.
Дафна перевела на неё взгляд.
— Грейнджер, — кивнула она.
— Хе, — я не сдержал смешок.
— Что такое? — спросила Дафна, стоя рядом с нами.
— В этот момент где-то один Снейп закатывает глаза к потолку.
— Профессор Снейп, — поправила меня Гермиона.
— Да, именно Снейп, — кивнул я.
Я хотел было продолжить разговор, или предложить уже пройти в библиотеку, но вновь
услышал… Нет, не шаги — ребята говорили намного громче, чем шли.
— …поверить не могу… — громко, на весь замок, возмущался Рон, если верить голосу.
— И откуда Дамблдор всё знает?..
— Дамблдор же сказал, что твоя Короста, был вовсе не Короста, а анимаг.
— А я его ещё сладостями кормил. Вот же предательская крыса! Ведь он ещё и твоих
родителей…
— Да, я понял…
Голоса приближались, а мне хотелось услышать продолжение. Готов поспорить, что при
виде нас, ребята замолчат. Глянув по сторонам, приметил нишу с рыцарскими
доспехами. Места там было очень много, а потому я потянул девочек за мантии в эту
нишу.
— Т-с-с, — попросил я, попутно задействовав нейтральную энергию для формирования
поля отвода глаз.
Да, места было много, но не настолько, чтобы блюсти уважение к личному
пространству — мы стояли вплотную друг к другу.
— Знаешь, Рон, — Гарри с Роном вышли из-за поворота, продолжая громко говорить.
— Что, дружище?
— Тебе следует извиниться. Всё-таки Живоглот не ел крысу. Не понимаю, как так
вышло, что именно Петтигрю выдал моих родителей Волдеморту, а все считали, что
Блэк? А ведь Сириус ещё и мой крёстный… А я так его ненавидел, узнав эти лживые
слухи.
— Извиниться? Точно! — Рон остановился, хлопнув кулаком о ладонь.
Следом остановился и Гарри, обернувшись на друга.
— Как увижу Живоглотика — обязательно перед ним извинюсь!
Они вновь пошли по коридору, уходя куда-то вглубь.
— Я, вообще-то, — доносился до нас затихающий голос Поттера, — другое имел в виду…
Когда шаги стихли, мы с девочками вышли из укрытия.
— Миона…
— Да?
— Я, конечно, ничего такого не имею в виду… Но… Ты уверена, что тебе нужен такой
друг? Он же туп, как пробка.
— Это всё, конечно, мило, — Дафна плотнее прижала книжки к груди. — Но я не на
прогулку шла.
— Рон хороший, — словно последний аргумент высказала Гермиона. — Просто он не
понимает, что…
— Говорит? — с оттенком надменности ухмыльнулась Дафна, и посмотрела на меня.
— Помнишь, что я говорила? Давай сделаем вид, что не общаемся вовсе.
— Без проблем, вперёд, в библиотеку.
Добрались до обители знаний мы без всяких проблем и нежелательных попутчиков.
Девочки сдали книги и быстренько разбежались кто куда, а я остался дочитывать
книгу. Дочитывать до тех пор, пока меня не выгнала мадам Пинс. Вот только выгнала
она меня точно в момент отбоя, а потому возвращаться пришлось несколько… незаконно.
Так как я не знал конкретных надёжных заклинаний для отвода глаз, невидимости и
прочей маскировки, просто укутал себя нейтральной энергией, попутно визуализируя
нужные эффекты и воплощая волей в реальность.
Ненароком, но проверил работоспособность моего метода на одном из самых
чувствительных существ в замке — кошке завхоза. Миссис Норрис удивляла своей
чувствительностью ко всему вокруг, и об этом ходило множество историй. Наверняка у
неё в предках затесались книзлы — разумные магические коты более крупных габаритов
и с несколько иными пропорциями тела.
Добрался я в итоге до гостиной факультета без каких-либо проблем, постучал по
крышке бочки в нужном ритме, и зашёл в гостиную. Минуя «ламповую» вечеринку старших
курсов, а семикурсники тут, кстати, были в полном составе — этакие проводы — я
поспешил в комнату, где мы с ребятами немного побеседовали о жизни и легли спать.
А утром… Утром был быстрый завтрак, час на сборы, и вот уже ученики большой толпой,
кто в чём одет, гружёные словно мулы, двинулись на выход с территории Хогвартса.
Дабы хоть как-то регулировать процесс транспортировки нас любимых, присутствовали
преподаватели, разбивая нас на группы по принципу «кого первыми увидел, тех в
карету и сажаю». Особо против никто не был — шли и так группами по интересам.
Против никто не был и тому, что в кареты были запряжены довольно страшные, и
откровенно неприятные существа. Я о них читал — фестралы. Этакие худощавые до
абсурда и очень крупные чёрные лошади с удлинённой шеей и клювоподобной пастью. Ещё
у них были складывающиеся на спине кожистые крылья, размах которых в раскрытом
состоянии достигал от восьми до одиннадцати метров, если верить учебной литературе
по Уходу. Это сложно передать словами, насколько животинка была впечатляющая.
Сейчас-то они со сложенными крыльями, но вот парочка таких, явно из этого табуна,
крутились у хижины Хагрида, и один встал на дыбы, раскрыв крылья — дурь-машина,
несмотря на всю свою костлявость.
Их вряд ли кто-то видел из ребят — им это недоступно. Чтобы видеть фестралов, нужно
познать смерть. Что бы там не скрывалось за этой формулировкой, вероятность, что
ученик школы в своём возрасте «познал смерть» слишком мала.
Я ехал в карете вместе с Джастином, Ханной и Сьюзен. В принципе, тут есть место ещё
под пару человек, но они были заняты багажом из сундуков, чемоданов, свёртков и
прочего. У меня одного, похоже, рюкзак — ультимативное решение проблемы, а школьный
сундук практически пуст. Но, тем не менее, я тоже тащил его с собой, потому что так
положено по правилам. Хм… Тогда вполне возможно, что и у других ребят есть что-то с
расширенным пространством. Как это тут называется? Чары Незримого Расширения?
До перрона Хогсмида мы доехали довольно быстро, хоть и потрясло немного на ухабах.
Скажу без прикрас — зимняя поездка на санях по замёрзшему, наверняка не без помощи
магии, озеру, была куда как увлекательнее и веселее.
Быстренько загрузившись в вагоны ожидавшего нас Хогвартс-Экспресса, сложив вещи под
сиденьями или на верхних полках, мы тем же составом принялись за то, в чём так
любят упрекать учеников Хаффлпаффа — гонять чаи и дружелюбно разговаривать обо всём
подряд. Когда поезд тронулся, к нам присоединились и Эрни с Захарией — купе
большое, позволяет. Забавно — весь курс Хаффлпаффа едет в одном купе.
— Всё-таки странно это, — задумался Джастин. — Так мало учеников на курсе. Да и не
только на нашем.
— Да, было бы здорово, будь нас больше, — потянула мечтательно Сьюзен. — Столько
новых друзей можно было бы завести.
Вообще, мечтательность и скромность этой рыжей особы проявляется только в такой вот
атмосфере, где все свои. Так-то она может быть довольно собранной, резкой и умной,
но её это быстро утомляет, и девочка мгновенно превращается в вечно «растекающееся»
и смущающееся, мечтательное рыжее создание. Мне даже кажется, что, если в таком
состоянии потрепать её за щёки, она будет вяло сопротивляться, растекаясь по
сиденью ещё больше, приговаривая: «Ну хва-ати-и-ит».
Поездка прошла спокойно и без приключений. Мы прихватили с собой немало разной еды
с кухни Хогвартса, так что голодать в дороге не пришлось. Пару раз я покидал купе,
чтобы просто пошляться по вагонам, но ничего достойного внимания там не нашёл, к
большому сожалению — всё же тяжело столько часов ехать в поезде, сидеть на одном
месте и общаться пусть и с приятной, но уже поднадоевшей за год компанией. Даже
обезьяне, как говорится, нужно разнообразие. Конечно, эльф из осколков посмеялся
бы, мол: «Чушь это, ваше разнообразие. Мы вон по лесу в патруле порой годами ходим,
и ничего». Но тут, мне кажется, влияет как физиология, чуждая человеческой, так и
воспитание.
Столкнулся с Драко. Блондин пообещал, что в следующем году мне «кабзда», ведь он-то
может колдовать на каникулах и практиковаться, а я — нет. Ну, это мы ещё посмотрим,
наглая личинка сноба, поднапрягусь, и тоже буду колдовать… Я что, погрузился в
атмосферу школы, принимая подобный вызов? А почему нет? Тут дело не в том, кто этот
вызов бросил, а в самой его сути — колдовать на каникулах.
Приехали мы в Лондон где-то часам к восьми вечера. На дворе лето, и было ещё
довольно светло, но магическая часть вокзала, платформа «девять и три четверти»,
была освещена магическими светильниками — источников естественного света здесь не
так уж и много.
Суматоха, радостные ученики, не менее радостные родители, повсюду багаж, сумки,
хаотичные перемещения людей, толкотня. В общем, не люблю я подобное. Вот не люблю,
и всё тут. Так что я решил немного обождать, стоя рядом с вагоном и поглядывая по
сторонам. Недалеко от меня стояла знакомая мне пара волшебников. Платиноволосый
статный мужчина, гордо носящий фамилию Малфой и «пресветлое» имя Люциус, и его
эффектная жена Нарцисса, в девичестве Блэк. Я заметил их, они заметили меня. Рядом
с ними стояла не менее эффектная пара, только чёрные волосы дамы были собраны в
пучок под элегантной и явно французской шляпкой, напоминающей лист или перо своими
острыми формами, а мужчина-блондин носил тёмно-синий старомодный костюм, а не как
Люциус — чёрный, как ночь.
Вот из вагона элегантно вывалился Драко в чёрном костюме-двойке, таща на буксире
школьный сундук. За ним, чуть ли не толкаясь в проходе, вышли здоровяки Крэбб и
Гойл, с лёгкостью тягая свой багаж. Следом появилась Дафна, явно испытывая проблемы
с треклятым школьным сундуком. Ну, я тут буквально в шаге стою.
— Помочь? — обратился я к девочке, что с неудовольствием глядела на парней,
подошедших к Малфоям-старшим.
— Грейнджер… — перевела она взгляд на меня. — Я бы сказала, что сама…
Дафна дёрнула сундук за ручку, но тот лишь стукнулся о проход и даже немного
застрял. Там, в вагоне, на это всё с укором смотрела Астория, блондинистый ангелок-
сестрёнка Дафны, ожидая, когда освободится проход.
— Позволь, — я взялся за ручку сундука, чуть наклонил его в бок, высвобождая из
своеобразной ловушки и вытаскивая из дверного проёма вагона, ставя на пол
платформы. — Вуаля, никакого волшебства. Помочь с дальнейшей транспортировкой?
— Вон наши родители, — Дафна перевела взгляд на пару, что стояла рядом с Малфоями-
старшими.
В этот момент Астория без проблем спустилась из вагона на платформу, но её сундук
был чуть ли не тяжелее, чем у Дафны, по крайней мере визуально. Девочка гордо
посмотрела на меня.
— И вам помогу, юная леди, — улыбнулся я, повторив свой маневр. — Чудится мне, что
ваши родители прожгут во мне дыру своим взглядом. Мне лучше трусливо сбежать, или
подставиться под удар?
— Хм! — вздёрнула носик Астория, хотя при этом выглядела вполне благодарной. Дикая
смесь противоречий.
— Тебе решать. Мне вот не избежать «воспитательной беседы». Эх… — вздохнула Дафна,
поудобнее перехватив небольшую и простую на вид, тёмно-синюю сумочку, под цвет
платья и мантии.
Пожав плечами, отправился бок о бок с Дафной в сторону её родителей, буксируя
сундук девочки за спиной — благо, что у них есть колёсики, появляющиеся тогда,
когда нужно. На них вообще довольно много полезных чар, но сделано всё топорно,
грубо и по принципу массового производства.
Драко, уже успевший обмолвиться парой словечек с родителями, отпустил куда подальше
Кребба и Гойла — те бодро удалились к какому-то старику, что по-отечески похлопал
по плечу обоих.
Вот Драко оборачивается к поезду, а его довольная улыбка сменяется недоумением при
виде меня. Вот ну как можно перестать создавать такие мелкие ситуации, в которых он
так ярко выражает свои эмоции? Ну ведь сам Бог велел, хоть я и считаю себя якобы
взрослым человеком. Взрослым… У которого даже собственная основа личности —
осколок. М-да… И который дарит украшения и водит в романтическое кафе
тринадцатилетнюю девочку. А может ей уже четырнадцать — кто знает? Взрослый, как
же, ага.
— Мистер и миссис Малфой, — улыбнулся я, как только подошёл к этой колоритной
компании волшебников. — Безмерно рад видеть вас в добром здравии.
— А, мистер Грейнджер, — надменно ухмыльнулся Люциус, смотря сверху вниз. — Вы
тоже, как я вижу, на здоровье не жалуетесь.
Правда, недолго ему смотреть свысока осталось, по крайней мере с точки зрения
роста — я расту. Похоже, именно сейчас организм вошёл в период активного роста
ввысь.
— Ну что вы, как можно, ведь зелья из-под руки мастера Снейпа, что используются в
больничном крыле, не способны поставить на ноги разве что мёртвого. Но это не
точно.
— Хм, — хмыкнул Люциус и повернулся к блондину и его спутнице, кстати, не менее
эффектной, чем Нарцисса. — Позволь представить тебе, Уильям, однокурсника моего
сына и твоей старшей дочери. Гектор Грейнджер.
Я уважительно поклонился, следуя манерам эльфов, пусть и ненароком.
— Мистер Грейнджер, — Люциус обратился ко мне. — Перед тобой Уильям и София
Гринграсс.
— Очень приятно, сэр, леди, — вновь уважительно поклонился я. — Учитывая, насколько
талантлива ваша дочь в магии, боюсь предположить, как далеко простираются высоты
ваших навыков и знаний.
— Оно и не удивительно, — надменно, как и Люциус, усмехнулся Уильям. — Учитывая
ваше происхождение.
— В самом деле, — кивнул я, отзеркалив улыбку. — Мне ещё только предстоит испытать
удовольствие от раскрытия многих тайн магии. Что же, зная, как дорого время для
столь занятых господ, не смею больше оное тратить. Драко…
Я посмотрел на Малфоя-младшего, смирно стоящего и ждавшего окончания разговора.
— С нетерпением жду нового учебного года, чтобы вновь, как и прежде, проводить
время в дуэлях со столь интересным оппонентом.
— Не переживай, Грейнджер, — сдержал недовольство Драко. — Этой осенью я покажу
тебе всё превосходство чистокровного волшебника.
— Тогда тебе стоит сосредоточиться на изучение Флагеллаве́ртум. Ведь в следующем
году я планирую сделать упор на всестороннее применение именно этого заклинания.
— А не высоко ли вы решили прыгнуть, — вновь ухмыльнулся старший Гринграсс. — Это
заклинание далеко не всем по зубам.
— Я уже им владею.
— И ни разу не использовал в клубе? — одновременно удивился и возмутился Драко.
— Не было повода. Что же, рад был знакомству, господа и леди. Хорошего дня.
Кивнув, развернулся и пошёл к своему сундуку, что стоял у поезда. Взяв тот за
ручку, покатил в сторону выхода с платформы, попутно ожидая шуточного магического
нападения. Но такого не произошло. Стоило мне только оказаться на той стороне, как
на меня напал кудрявый ураган имени Гермионы.
— Гектор! Ты где был? Я вся испереживалась уже.
Похоже, она давно покинула как поезд, так и платформу, а вещи уже сгрузила в машину
отца. Ну, я предполагаю, что именно он за нами заехал.
— О, ничего такого. Просто пообщался с родителями Драко и Дафны.
— И… Как оно?
— Как видишь, не съели меня. Хотя не скажу, что не хотели. Пойдём, не будем
заставлять родителей ждать.
За нами действительно заехал отец на своём внедорожнике. Сгрузив вещи в багажник, я
устроился на заднем сиденье рядом с Гермионой, и мы отправились домой. Что ждало
нас дома? Радость, праздник, чудесный ужин, шикарная еда и само собой, объятия
мамы, что радовалась нашим успехам. Каким? Ну так мы рассказывали про учёбу и про
то, что экзамены сдали только и только на Превосходно — после праздничного пира
старосты раздали результаты.
Перед тем, как отправить меня с Гермионой по комнатам спать, родители обрадовали,
что скоро мы поедем во Францию отдыхать. Правда, лично для меня есть одно условие —
нужно будет отправиться на осмотр в Мунго. Об этом они уже давным-давно
договорились с целителем Сметвиком. По факту, как я узнал, он можно сказать,
курировал процесс моего восстановления, пользуясь связью с мадам Помфри. И теперь,
по прошествии года с моего «выздоровления», он хотел бы провести диагностику и
узнать, как мои дела в плане здоровья, как идёт восстановление, и провести парочку
психологических тестов. Думаю, нужно отправляться уже завтра, а заодно купить на
Косой Аллее какую-нибудь мелкую птичку для рассылки почты в пределах Англии.
Наверняка есть какие-нибудь почтовые сычики. Да… Больница, осмотр, и всё — Франция,
жди меня!

========== Глава 20 ==========

Утро нового дня! Утро первого дня каникул! Солнышко светит в окошко, наполняя
странной подростковой радостью, жаждой приключения и отдыха. Сознание-то
наполняется отдыхом, да, а вот тело жаждет упражнений — чуть ли не раньше, чем
скинул одеяло, скатился с кровати для «упал-отжался». Всегда так делаю просто чтобы
сделать.
Упал. Отжался. Взгляд заметил отсутствие под кроватью привычных уже наковальни,
пары молотов и коробочки со съёмными насадками. Задумался, встал и осмотрелся.
Мысли собрались в кучу и пришло осознание, что я уже не в Хогвартсе, а вещи — в
рюкзаке у шкафа с одеждой. М-да, а комната моя всё так же невзрачна, полупустая,
мебель без острых углов, а доски для маркеров или мела всё так же исписаны
формулами.
Потратив пару минут на грубые физические упражнения «хуманов», чтобы разогнать
кровь без всяких тонких энергетических воздействий и ушу-подобных движений,
отправился в санузел — умыться, зубы там почистить, и прочие операции. Снизу
доносились тихие звуки суеты на кухне — мама готовит завтрак, не иначе. Но, в
первую очередь — физическая подготовка. Сам себя приучил, вот теперь сам и пойду на
улицу мимо кухни, наверняка полнящейся запахами готовящегося завтрака.
Вернувшись в комнату, надел спортивный костюмчик, который пора бы заменить. Он хоть
и брался на вырост как ввысь, так и вширь, но по тому и другому параметру он уже
маловат. Однако, побегать хватит, а вот для широких движений эльфийской тренировки
его уже не хватает. И хоть заметил это я ещё в Хогвартсе, думая: «Завтра точно
зачарую, чтобы по размеру был», но вот же невезуха — всё некогда было да некогда.
Сбежав по лестнице на первый этаж, махнул заметившей меня маме.
— Утро доброе, мам, я бегать.
— Доброе, сынок, — продолжая священнодействовать над плитой, она обернулась и
улыбнулась. — Завтрак будет минут через тридцать.
— Хорошо.
Обувшись, вышел на улицу, потянулся в лучах утреннего солнца и отправился бегать
вдоль улицы, по обе стороны которой стояли приличные частные дома. Утренняя
прохлада, солнышко, лёгкий ветерок в лицо. Приятно.
Бегал я недолго, и уже через минут двадцать вернулся в дом, но направился на задний
двор. Тут, конечно, не поместье, нет крутых зимних садов и огромных беседок, но от
стороннего наблюдателя можно легко спрятаться как за оградкой, так и за кустами да
деревьями. Скинув ветровку от костюма, остался в одной лишь футболке и штанах.
Браслеты, которые я снимал только на матчах по квиддичу, прекрасно выполняют свою
функцию, пропорционально нагружая тело вне зависимости от уровня его развития.
Движение, ещё движение. Циркуляция энергии жизни, очередное движение, поддерживаем
циркуляцию… Да я могу уже и не контролировать это дело — рефлексы, привычки,
привыкание тела и сознания. Могу даже думать о чём-нибудь другом, но не стоит —
даже у обычного человека улучшается результативность тренировок при концентрации на
них. Что уж говорить о волшебнике.
По окончании тренировки я ощутимо взмок, но совсем не устал. Похоже, процесс
формирования сродства с энергией жизни наконец-то закончился — только этим можно
объяснить полное отсутствие усталости, несмотря на нагрузку и работу тела. Стянув с
себя мокрую футболку, обернулся к дому.
— Пф-ф-ф…
Резкий звук вынудил меня глянуть чуть в сторону от двери на задний двор. Туда, где
на веранде дома был столик и стулья.
— Кха-кха… — Гермиона явно чем-то подавилась, а мама участливо и с насмешкой
похлопывала её по спине.
— Вы в порядке?
— Да, сынок, — улыбнулась мама, а Гермиона наконец прокашлялась и глубоко вдохнула.
— Вот и здорово, — я направился в дом, но не успел пересечь порог.
— Гектор…
— Да, Миона?
— Ты…
— Что? — я развёл руки в стороны.
— Ты когда успел так… — сестрёнка пыталась что-то показать руками, показывая то на
меня, то куда-то в пространство, а в одной из рук держала кружку с изображением
мультяшных котят. — Вот это вот всё!
Мама улыбнулась, глядя на эту пантомиму, да и я не сдержал улыбки, но на всякий
случай осмотрел себя.
— Хм… — я покрутился на месте, оглядывая ощутимо окрепшее тело. — Хм-м-м… Неплохо.
— Ты меня, конечно, извини, — Гермиона собралась с мыслями. — Но ещё недавно ты
был… несколько не в форме.
— Кожа да кости, говори, как есть.
— Пойдёмте в дом уже, — с улыбкой прервала нас мама. — Завтрак готов. Только
сначала ополоснись, Гектор.
— Само собой.
Я быстренько поднялся на второй этаж и забрался в душ, а выбравшись оттуда через
пару минут, глянул в зеркало. Действительно, есть моменты, которые я не замечал.
Причина тому проста — в Хогвартсе нечасто видел себя в зеркале без одежды, а если
точнее — вообще никогда. Ну, а излишним нарциссизмом я не страдаю, чтобы заниматься
самолюбованием, так что, да, изменения прошли мимо моего восприятия. Да даже если
бы и отслеживал изменения каждый день, то всё равно бы не был так впечатлён, как
сейчас, увидев их все за один раз.
В общем… Я — нормальный! Нет, учитывая душу из осколков, это утверждение явно
несколько преувеличено, но сейчас на моём теле нет ни одного следа былой немощи, и
что немаловажно, группы мышц развиты абсолютно равномерно. Нет, не атлет, и уж тем
более не Аполлон — тут и речи быть не может. Но пропорции правильные, не плоский.
Улыбнулся себе в зеркале, «пострелял» из пистолетов, ещё шире улыбнулся от своего
же поведения, и быстренько умотал в комнату — нужно надеть хоть что-то. Выбор пал
на форму Хогвартса, конечно, за исключением мантии. Форма у нас непростая и немного
изменяется в размерах. Сейчас это то немногое, что мне идеально впору, но ещё чуть-
чуть, и тоже станет маловата. Брюки, рубашка, джемпер — отлично. Галстук, само
собой, надевать не стал — больно уж несерьёзен он со своими желтыми полосками. В
таком виде и спустился вниз.
— Гектор? — отец уставился на меня с непониманием. — Форма у вас, конечно, хорошая,
и этот почти чёрный серый цвет… Но…
— Я расту, — пожал я плечами, садясь за стол. — А вот обычная одежда не может
похвастать такими свойствами.
— А, ясно. И ведь вправду. Я уже говорил, как ты вымахал? — отец в характерном
жесте поднял кружку с чаем, мол: «За вас, молодой человек».
— И не раз.
— Давайте уже завтракать, — прервала разговор Гермиона. — А у меня к тебе, Гектор,
будет много вопросов.
Завтрак действительно был хорош, классический английский, объёмный, разнообразный и
чертовски сытный. И никакой овсянки.
— Ну что, дети, — отец откинулся на спинку стула. — Какие планы?
— Что там с Францией? — тут же спросила Гермиона.
Похоже, она так хочет отправиться туда, что готова пешком добежать до Дувра, а там
по прямой переплыть Ла-Манш, прямиком в Кале.
— Вылет через три дня, — ответила мама.
— А куда? — Гермиона, казалось, затаила дыхание.
— В Париж, солнце, — ответил отец.
— Ура! — сестрёнка явно хотела запрыгать на месте, но сдержалась, поёрзав и придав
себе важный вид.
— Ты же хотела посетить магический квартал в Париже?
— Да, конечно, пап, — кивнула сестрёнка. — В Ницце он слишком маленький и больше
для туристов. Хотя в Ницце должно быть сейчас очень хорошо, тепло…
— И людно, — кивнул я. — туристический сезон.
— Откуда знаешь?
— Вокруг смотрю, людей слушаю, книжки читаю, — пожал я плечами, беря со стола свою
чашечку чая.
— Действительно.
— Но сначала, — отец стал серьёзнее. — Я, пожалуй, свожу вас на эту вашу Косую
Аллею. Тебе, Гектор, следует посетить госпиталь… Святого Мунго, если я не напутал
ничего. У меня есть адрес, я даже его изучил, хоть и сам туда попасть не могу.
— Разве госпиталь на Косой Аллее?
— У него два входа, если верить написанному. Один неподалёку от Дырявого Котла, а с
другой стороны, нужно пройти Косую Аллею, зайти за банк слева и дальше по улице
метров сто — там здание большое, не промахнёшься.
— Ясно. А можно я ещё куплю себе почтового сычика для местной переписки?
— А как мы его повезём во Францию?
— Думаю, я отправлю его к кому-нибудь из ребят на время, — покивал я своим мыслям.
— Ну… — Отец поглядел на меня, на одетую в джинсы и ветровку Гермиону. — Вижу, вы
готовы к поездке. Только деньги возьму…
— Не стоит, — улыбнулся я. — За год в Хогвартсе я немного подзаработал и могу
потратить их на себя.
— Чем это, интересно, ты подзаработал? — удивилась Гермиона. — Ты же учился,
практиковался в волшебстве, общался с друзьями, тренировался играть в квиддич…
Когда ты подзаработать успел?
— О, это несложно, если ставишь такую цель. Монетизировать свои навыки и
возможности — несложно.
— Например? — надулась Гермиона.
Родители же смотрели на это с лёгкой улыбкой.
— Например, я, через другого человека, сделал ставку на то, что на матче против
Слизерина, наш ловец закончит игру в первую минуту.
— Но ты и был ловцом!
— В этом и суть. Я знал, что смогу это сделать, и заработал на этом.
— Жульничество. Жульничество чистой воды.
— Не я такой — жизнь такая, — улыбнулся я в ответ, а отец хохотнул.
— Молодец, сынок, не пропадёшь. Но твоих денег мне не надо — каков бы я был глава
семьи, если бы не мог позволить себе потратить деньги на детей?
— Логично.
На этом наши кухонные посиделки окончились. Я поднялся наверх и прихватил свой
рюкзак, и мы отправились в гараж, а через десять минут уже ехали по дороге в
Лондон.
Доехав до Дырявого Котла, отец припарковался неподалёку.
— Ты с нами?
— Почему нет? В позапрошлом году, правда, когда мы собирали Гермиону к школе,
случилось пара неприятных инцидентов, но в целом, это довольно интересное место.
Мы вышли из автомобиля и направились к пабу. На входе Гермиона взяла отца за руку,
и теперь он смог увидеть паб и пройти вместе с нами внутрь.
Посетителей было немного, а потому всё выглядело довольно неплохо, ведь именно их
неопрятный вид, помнится, существенно портил атмосферу.
— Добрый день, — поздоровался с нами немолодой уже бармен за стойкой.
— Добрый, мистер Том, — улыбнулась Гермиона. — Мы на Косую Аллею.
— Так рано? Только-только вернулись из Хогвартса…
— Дела, мистер Том, — улыбнулся я. — Они не ведают ни времени года, ни каникул.
— Верно, молодой человек, — покивал бармен. — Проходите.
Гермиона взяла на себя роль лидера нашего небольшого отряда и повела на задний
двор. Достав палочку, коснулась стены в нужных местах, открывая проход. Немедля мы
вышли на Косую Аллею. Вот уже второй раз я делаю пометку, выяснить, другое ли это
измерение или какая-то иная форма перемещения в пространстве, ведь я ощущаю
явное... смещение.
Волшебников вокруг было немного, а молодёжи не было и вовсе — только взрослые. Но
даже так, они покупали ингредиенты в лавках, или какие-то другие вещички, гуляя по
этой кривой, во всех смыслах, улочке, среди намеренно косоватых домиков и
магазинов, каждый из которых вносил капелькой абсурда свою лепту в картину
волшебства этой улочки.
— Как же всё-таки интересно, — не особо-то и скрывая любопытство улыбался отец. — И
необычно так.
— Папа, — тянувшая отца за руку Гермиона обернулась, глядя с лёгким укором и столь
же лёгкой улыбкой. — Ну мы же уже говорили об этом.
— Да-да, вести себя нормально.
Продираться через толпы волшебников не пришлось — их было не настолько много. На
нас внимания никто и не обращал, так, мазнут взглядом, не признают знакомого, и
идут дальше, интересуясь товарами.
— Гектор, — резко остановилась Гермиона. — Смотри.
Проследив за взглядом девочки, я увидел витрину магазина «Всё для квиддича». Там,
на этой центральной витрине, вертикально стояла на подставке Молния — красивая
метла, ничего не скажешь. И изгибы, и веник, и даже позолоченные упоры для ног. А
рядом, так же на подставке, вертикально стоял Слейпнир.
— Твоя метла, — кивнула Гермиона.
— Действительно.
Мы подошли посмотреть поближе, и меня удивило, что внизу, у подставки, была очень
большая рамка с колдографией, где я на Слейпнире показываю невероятно быстрые,
дерзкие, безумные и совершенно немыслимые выкрутасы, эффективно и эффектно
уничтожая оппонентов на поле.
— Занятно… — так как Гермиона держала отца за руку, тот тоже мог видеть подобные
магические штуки. — То есть… Так ты летаешь?
— Честно говоря, — я задумчиво смотрел на свои фото. — Я и не думал, что со стороны
это так выглядит.
— А вот сейчас вообще круто было! — пусть и тихо, но восхитился отец.
— Папа! — одёрнула его Гермиона.
— А, ну да… Кхм, тебе следует быть осторожнее.
— Разумеется, — кивнул я, мельком глянув на табличку под Слейпниром «Скоро в
продаже. Требуется сертификат полётов второго класса».
Пока мы шли до банка, отец умудрился хоть и бегло, но осмотреть всё, при этом
старательно не показывал удивления.
— Ты же уже бывал здесь? — не удержался я от вопроса, когда мы поднимались по
лестнице в Гринготтс.
— Ну и что?
— Действительно.
Размен денег оказался быстрым делом, а очередей в банке почти не было. Правда, тут
отцу пришлось уступить роль взрослого, и деньги меняла Гермиона. Ну, типа, он же
обычный человек. Мало ли как взбрыкнут гоблины от подобного?
Дорога до госпиталя так же не оказалась чем-то интересным, а внутри… Внутри это
заведение выглядело так же, как и обычный госпиталь. Такие же светлые тона, те же
пострадавшие по глупости или ещё каким-то образом люди, заполонившие приёмное
отделение, за стойкой молодые и не очень девушки в лаймового цвета мантиях с
вышивкой. И даже два огромных вширь камина не выделялись из общего дизайна. Вглубь
уходили коридоры, была широкая лестница наверх, но при этом был и лифт — виднелся в
конце одного из коридоров.
По дороге на ресепшен я спросил отца:
— А я вообще записан на приём?
— Насколько мне известно, целитель Сметвик готов принять тебя в течение недели
после Хогвартса. Эм, — задумался отец. — Да, записан.
— Отлично.
Теперь уже я стал лидером нашего отряда.
— Прошу прощения, мисс, — обратился я к довольно молодой волшебнице в лаймовой
мантии, что стояла на ресепшене и не выглядела занятой.
— Да, молодой человек?
— Мне бы к целителю Сметвику на профилактический осмотр.
— Так… — девушка достала папку из вертикальной стойки для множества других папок, и
быстро нашла там какую-то запись. — Имя?
— Гектор Грейнджер.
— Хм… Вижу. По лестнице на второй этаж, двести седьмой кабинет. Целитель сейчас
ведёт осмотр, вам придётся подождать.
— Хорошо. Спасибо большое, — улыбнулся я, вызывав ответную улыбку девушки.
Обернувшись к отцу и сестрёнке, приглашающе указал рукой на лестницу.
— Ну-с, господа и дамы, пройдёмте.
Поднявшись наверх, мы попали в очередной холл и пару коридоров, над каждым из
которых висели таблички с номерами кабинетов, расположенных в каждом из них. Здесь
было существенно меньше народа — буквально пара волшебников ожидали приёма, сидя на
лавочках рядом с кабинетами. И я не могу не отметить, что госпиталь изнутри
выглядит ощутимо современнее, минималистично и по-больничному, что ли. Тут даже
кустиков в горшочках не было, или иных раздражителей или источников возможных
аллергических реакций.
— Нам туда, — кивнула Гермиона в сторону одного из коридоров.
Пока мы шли, из кабинета с номером двести семь вышел немолодой волшебник, бросил на
нас ничего не значащий взгляд и ушёл. Занятно, что при этом табличка на кабинете
сменила оттенок с розового на зеленоватый. Постучавшись, я открыл дверь и вошёл.
— Доброе утро, — сходу поздоровался я, тут же найдя взглядом чуть полноватого
волшебника в лаймовой мантии.
Он сидел за большим рабочим столом, не выделявшимся особыми украшениями и изысками.
За его спиной было большое окно, заливая всё вокруг дневным светом, рассеянным
матовой полупрозрачной занавеской. Из мебели здесь были диванчик, кресло, стул
напротив стола целителя, простой шкаф с книгами, и всё это было в нейтрально-
бежевых тонах, успокаивающих и мягких. Дверь в неизвестное смежное помещение была
закрыта.
— Хм… Доброе… — Сметвик секунду глядел на меня, а после в его взгляде проскользнуло
узнавание. — Мистер Грейнджер. Присаживайтесь.
— Простите, но я тут не один.
— А, понимаю, — Сметвик глянул на отца и сестрёнку за моей спиной. — И вы
проходите.
Когда мы все зашли, Сметвик указал рукой на диванчик, глядя на отца и Гермиону. Те
всё поняли без слов и сели, а мне целитель предложил стул напротив его стола.
— Должен признать, мистер Грейнджер, узнал я вас не сразу. Вы разительно изменились
с момента нашей последней встречи, и изменились, должен заметить, в лучшую сторону.
Зелья?
— Здоровое питание и физические нагрузки, сэр.
— О, отличный метод! — по-доброму улыбнулся целитель. — Не каждый в наше время так
поступает, ведь есть пути намного проще. Наивные.
— Простой путь далеко не всегда является лучшим.
— Более того, — целитель поднял указательный палец. — Почти никогда не является.
Что же… Позвольте, я освежу память по вашему случаю…
Сметвик встал с места и подошёл к незамеченной мною ранее картотеке у окна. Быстро
найдя нужную папку, вернулся с ней за стол, открыл и в течение пяти минут бегло, но
явно внимательно, изучал записи.
— Что же, — поднял он на меня взгляд. — Учитывая обстоятельства вашего случая, мне
хотелось бы провести некоторые тесты для понимания текущей ситуации.
— Конечно. Что нужно делать?
— О, ничего особенного. Учитывая некоторую специфику… — Сметвик достал стопку
листков из стола, полистал, и вынул из стопки парочку, убрав остальное. — Я попрошу
вас выполнить задание на этих листках, и попутно применю заклинание для диагностики
мозговой активности. Ну и в целом, проверю состояние здоровья.
— Хорошо.
— Прошу, — он протянул мне листки.
Взяв их, не мог не удивиться тому, что на одном были чертовски сложные задачки как
по арифмантике, так и по обычной математике. На другом — перевод рун. На третьем —
задача нарисовать заданный объект, художественно нарисовать. Ну и так, по мелочи. Я
с вопросом взглянул на Сметвика.
— Конечно же мне известно, — улыбнулся он. — В каких дисциплинах вы продвигаетесь и
ваш общий уровень. Напомню, пусть я и не стоял над вами каждый день, но я являюсь
вашим лечащим врачом, а учитывая специфику вашего случая, именно наблюдение за
ментальной активностью стояло в приоритете.
— Но я не изучал арифмантику.
— Официально. Вы пояснили, что сможете изучить сами. Я не могу сказать, достигли ли
вы чего-то или нет — всё на основе ваших разговоров с деканом, мадам Помфри, и
вообще с профессорами.
— О, ясно, — подобные рассуждения и разговоры действительно были. — Вот так и
следят за тобой, а ты и не знаешь.
— Всё с разрешения ваших родителей, — улыбался Сметвик. — Персонал Хогвартса делал
свою работу, а информация общеизвестная. Ну, а мои выводы останутся только со мной,
с вами, и вашими родственниками. Приступим?
— Конечно.
— Вот ручка, карандаш.
Сметвик положил передо мной принадлежности, и встал рядом, достав палочку.
— Готовы?
— Да.
Сметвик без всяких слов сделал небольшое движение палочкой, и я почувствовал, как
меня окутала чужая магия. Совершенно безвредная, она создавала несколько неприятное
впечатление, словно за тобой пристально наблюдают. Что же, поехали…
…Полчаса длилось тестирование, и всё это время целитель Сметвик неотрывно
отслеживал моё состояние. Когда я выполнил задания, целитель вернулся за стол и
достал стопку чистых листков. Указав на них палочкой, одними губами произнёс
заклинание, а листки начали заполняться текстом и схемами.
— Итак, — заговорил он, пока листки заполнялись сами собой. — Что я могу сказать…
Краем глаза я отметил, как подались вперёд заскучавшие отец и сестрёнка.
— …Сначала о хорошем. Состояние вашего физического здоровья просто великолепно.
Иммунитет, физическое развитие, подготовленность, наличие, а точнее, полное
отсутствие патологий, отклонений, болезней… Завидую даже маленько, — Сметвик с
улыбкой похлопал себя по небольшому пузику, спрятавшемуся за лаймовой мантией.
— Прям совсем-совсем хорошо? — уточнил отец.
— Скажу так — до идеала не хватает немного мышечной массы, но стоит помнить, что
Гектор ещё растёт, и если верить диагностике, а не верить ей оснований нет, то это
ещё не предел. Это меня радует и немного обескураживает, но не в этом дело.
— А в чём? — спросил уже я.
— Дело в повышенной активности головного мозга. Мы полагали, что с вашим
выздоровлением она придёт в норму, ну или по крайней мере останется немного выше
неё. Но нет.
— Это так плохо?
— Не совсем, мистер Грейнджер, — улыбнулся Сметвик. — Даже наоборот, хорошо. Но
надо понимать, что физиология человека не подразумевает такую активность. Магия
компенсирует это, и я даже вижу следы быстрой адаптации, но я переживаю, что этот
процесс может остановиться, активность останется прежней и это может сказаться на
дальнейшем вашем развитии. Мозг — хитрая штука. Он способен компенсировать очень и
очень многое, но чтобы где-то прибыло, нужно чтобы где-то убыло.
— Логично…
— Это опасно? — встревожился отец.
— Нет-нет. Но я бы порекомендовал пропить курс Нервороста. Учитывая особенности
вашей магии, — Сметвик как-то многозначительно посмотрел на меня. — Результат не
заставит себя ждать, попутно избегая и без того незначительного шанса хоть каких-то
негативных последствий.
Целитель перевёл взгляд на отца и сестру.
— Мистер Грейнджер, мисс Грейнджер. Не могли бы вы оставить нас наедине? Всё-таки
есть некоторые вещи между целителем и пациентом, которые должны остаться сугубо
между ними.
— Да, конечно, я понимаю, — кивнул отец вставая. — Я тоже врач, пусть и в несколько
ином профиле.
— Прекрасно, — улыбнулся Сметвик.
Отец с Гермионой вышли из кабинета, а Сметвик стукнул палочкой по столу — вокруг
нас явно создался некий магический купол, мною не виденный ранее. Полагаю, для
конфиденциальности.
— Спрошу прямо, — Сметвик стал серьёзен. — В вашем теле я диагностировал занятную
магическую конструкцию. Что это?
— Я надеялся, что вы её найдёте, — улыбнулся я. — Личная разработка. Я хочу стать
целителем в будущем.
— Достойная цель, — покивал Сметвик. — Скажу сразу, чтобы не было каких-то опасений
или оговорок — тайна целителя и пациента нерушима и на ней держится наша медицина.
Я не совсем понял, что делает этот конструкт. Понял лишь то, что он очищает и
улучшает тело.
— Да, примерно так он и работает. Очень глубоко.
— И результаты отменные, — покивал Сметвик. — Другой вопрос. У вас не бывает частых
случаев дежавю? Внезапных ассоциаций, которых быть не может, или двойственности
восприятия?
— Хм… Если я правильно помню ваш первый визит, вы сказали, что моя душа
восстанавливает целостность.
— Да, именно так. Не поймите неправильно. У нас есть два пациента, над
выздоровлением которых мы бьёмся уже не первый год. Их проблема так же связана с
душой, вот мы и собираем всю доступную информацию. Прямая работа с душой под
строгим запретом Международной Конфедерации Магов, и даже целителям запрещено
экспериментировать. Только наблюдать, анализировать, делать выводы. Потому я и
спрашиваю, ведь диагностировал лёгкую десинхронизацию участков ауры.
— Ауры?
— Своеобразный след души на теле, отражение в реальности. Если вы хотите стать
целителем, вы ещё столкнётесь с этой материей курсе на седьмом.
— Вы правы. Есть немного, но я бы не сказал, что они ярко выражены.
— Хм… Я так и думал.
— Это опасно?
— Нет, — с улыбкой мотнул головой Сметвик. — Они ведь становятся реже, а
интенсивность меньше?
— Да.
— Вот и ответ — в скором времени душа просто… Выровняется, назовём это так. Вообще,
рекомендую вам поискать перевод трактатов буддистов. Магические тексты, конечно же.
Они очень плотно изучали вопросы цикла жизни и смерти. Там есть занятные практики.
Возможно, вы даже сможете вспомнить что-нибудь из прошлых жизней! — воодушевлённо
закончил речь Сметвик.
— А такое бывает? — мне даже не пришлось изображать удивление.
— Конечно! Случаев множество. Жаль, правда, что слишком уж эти воспоминания
обрывочны, да и способны на это один из тысячи, может и меньше.
Сметвик поёжился.
— Я вот пытался ради эксперимента. Всё из-за тех двух больных. Вспомнил, как меня,
индийского мальчика, укусила кобра и я умер от яда… Одно расстройство. А может быть
мне это привиделось — пути магии неисповедимы. Предпочитаю думать, что это была
прошлая жизнь. Знаете, в моём возрасте это внушает надежду.
— Действительно, — я улыбнулся.
— И вот ещё что. Заметил я и браслет на руке вашей сестры. У меня крестница в
Хогвартсе учится, егоза мелкая. Так что я вынужден слушать порою рассказы обо всём-
всём-всём. В общем, как целитель, я не мог не почувствовать след его влияния на
вашу сестру, да и похож он чем-то на тот контур, что в вашем теле.
— Допустим.
— Ох-х… — вздохнул Сметвик. — Забываю, что вы — магглорождённый. Любую тайну
пациента целитель унесёт с собой в могилу — основа нашей репутации и доверия. В
общем, у меня к вам деловое предложение.
— Я вас внимательно слушаю.
— Я уже две недели ломаю голову над тем, что подарить своей крестнице. И тут
появляетесь вы, мистер Грейнджер. Спрошу прямо — вы можете сделать что-то подобное?
— Скажу вам, как будущему коллеге, — серьёзно заговорил я. — То, что вы нашли в
моём теле, сугубо для меня, работает отнюдь не мягко и… Это большое испытание
поначалу.
— Я догадываюсь, с чем могут быть связаны процессы чистки организма от лишнего, тем
более на таком уровне. В целительстве есть подобные вещи, но реализованы крайне
угловато, и далеко не всегда без последствий. Ваш же вариант чётко и точно
ощущается безопасным, мистер Грейнджер.
— Вы поверите ощущениям?
— Вам ещё только предстоит познать многие нюансы диагностической магии, если вы
собираетесь стать целителем или экспертом в малефицистике. Поверьте, ощущения,
передаваемые диагностическими заклинаниями, полностью передают смысл и суть, пусть
и не раскрывают сами механизмы. Будьте уверены, что, если бы был хотя бы малейший
риск, что что-то пойдёт не так, я бы вас не просил о подобном.
В целом, я должен согласиться со Сметвиком. Созданный мною контур Очищения на
основе Малого Исцеления крайне крут, абсолютно безопасен, универсален, и вообще —
эльфы работали над подобным тысячи лет, и оно является основой их здоровья, долгой
жизни и общей «идеальности».
— Что вы предлагаете взамен, и какие гарантии тайны? Поймите правильно — это
слишком важно для меня. Конечно, я не собираюсь держать свои разработки в тайне
вечно, но и сейчас раскрываться не желаю.
— Договор на крови, — кивнул Сметвик. — И для расширения вашего кругозора — готовый
артефакт невозможно повторить, не зная точного процесса его создания.
Мы довольно быстро составили договор, а я изрядно напряг мозги, составляя его
идеальным, чем удивил Сметвика. Вообще, опыт эльфа в интрижках подсказывал мне, что
целитель искренен целиком и полностью, да и сам по себе является хорошим человеком.
Но подстраховаться не мешает. А согласие на создание подобного поможет мне в
дальнейшем, когда я решу раскрыть некоторые карты, но это вопрос будущего. В итоге
мы договорились на тысячу галлеонов, что меня немного удивило, а помимо денег,
Сметвик обещал мне выдать занятную, по его словам, литературу, если я принесу от
профессоров Хогвартса заверения в моих знаниях школьной программы.
— И вас не удивляет то, — спросил я, уже стоя перед дверью. — Что молодой волшебник
обладает подобными знаниями?
— Я уже немолод, — откинулся на спинку этот полноватый и действительно немолодой
мужичок. — Что я только не видел в жизни, и меня мало чем можно удивить. Пожалуй, я
бы куда больше удивился, если бы вы, мистер Грейнджер, не обладали бы вообще
никакими выдающимися талантами. Невозможно оказаться посредственностью, после
вашей-то болезни. Такого просто не бывает. Кто знает, может быть вы в самом деле
станете целителем, и мы вместе ещё сделаем кучу невероятных открытий. Хотя…
Сметвик задумался.
— Если вы станете артефактором или кем-то подобным, то сможете достичь отнюдь не
меньших высот.
— Благодарю, — кивнул я. — Всего доброго.
— И вам. Буду ждать сову с посылкой.
Покинул я больницу в хорошем настроении, хоть и пришлось минут десять объяснять
отцу и Гермионе, что всё со мной в порядке, а с целителем мы обсуждали нюансы
лечения, как и то, что нужно для становления целителем. Покупка совы и прочих
мелочей прошли штатно, и я стал обладателем мелкого забавного сычика, радостно
поглощающего капельки энергии жизни — забавный оживший комок пыли.
После Косой Аллеи мы поехали по магазинам одежды. Подход Гермионы к этим вопросам
очень меня порадовал, и шоппинг не затянулся — просто покупка всего нужного, без
всяких бесконечных примерок и прочего.
По пути домой я размышлял о том, что некоторые мои таланты и возможности раскрыли.
Но я и сам не собирался вечно держать их в секрете, и уже неоднократно что-то да
раскрывал. Главное, как мне кажется, чтобы узнавали о них неплохие люди, и, как я
уже заметил, Сметвик один из них.
Вечером, после ужина и общения в кругу семьи, я засел в своей комнате за создание
браслета с контуром Малого Очищения, как я называю это чудо-плетение, похожее на
гроздь винограда, только вместо ягодок там сложнейшие сферы из множества символов и
линий. Реализовать я это решил через ковку молотом со сменной насадкой.
Визуализировал контур, напитал магией, поместил в насадку, удерживая от распада,
прикрутил насадку, замахнулся и ударил по созданному трансфигурацией простому
металлическому браслету. Звон, искры, всякое подобное, но волевым усилием я
предотвратил рассеивание магии вокруг, да и без этого мои манипуляции предельно
точны, в отличие от местного волшебства, швыряющегося этой самой магией во все
стороны и фонящей как… Как не знаю что.
Браслет удался. Эльфийская диагностика подтверждает это. Упаковав его, отправил
вместе с сычиком, гордо носящим имя Хрустик, и лёг спать, полночи ожидая какого-
нибудь послания из министерства или Хогвартса, мол, так и так, колдовал на
каникулах, а-та-та и выговор. Колдовал я правда так, что если это и зафиксируют, то
посчитают детским колдовством, но всё же…
…Ничего не пришло — именно с этой мыслью я проснулся и отправился заниматься
каждодневной рутиной. Хрустик, оказывается, вернулся ещё ночью и тихо сопел у себя
в домике. Да, для него не клетка, а домик — большой такой, с пеньками, ветками,
кустиком и конурой-гнёздышком. Принёс он и письмо, в котором Сметвик благодарил
меня за оперативно выполненную работу, прилагая вместе с письмом маленький мешочек
с незримым расширением и облегчением веса — именно в нём таятся галлеоны, но я не
стал проверять их количество, просто пересыпав в специально рассчитанный под деньги
кармашек в одном из отделов рюкзака.
Пару дней мы с родителями и Гермионой просто проводили вместе — пару раз выбрались
в Лондон, посидели в кафе, походили по торговым центрам, докупая то, что может
понадобиться в поездке, и просто гуляя. А на четвёртый день каникул мы садились в
самолёт до Парижа. И вот что удивительно — я ждал этого с нетерпением. Вроде бы и
видел многое уже, пусть и по памяти осколков, и мало чем можно удивить, но память
осколков остаётся лишь памятью осколков — те воспоминания всё так же кажутся лишь
фильмами с полным погружением. Им не сравниться с тем, что происходит здесь и
сейчас. И это прекрасно.
***
В богатом и красивом поместье, пусть и не особо большом, утро начиналось с
привычного всем распорядка: домовики приготовили завтрак и накрыли стол в столовой;
глава семьи читал свежий выпуск Пророка, потягивая чай; красавица-жена составляла
компанию главе семьи, а по совместительству и мужу; белокурая девочка-ангелочек с
трудом перешла с бега на шаг, достойный леди, входя в столовую… И всё, казалось бы,
отлично.
— Астория, дочка, — улыбнулась черноволосая хозяйка дома, София Гринграсс. — Не
знаешь, скоро ли спустится Дафна?
— Не знаю, мама. Доброе утро, отец.
— Доброе, — кивнул Уильям, выглянув из-за газеты. — Может быть, позовёшь сестру?
Где она вообще?
Конечно же беспокоиться было не о чем. Однако Дафна, которую ожидали к завтраку,
встретила это утро не так, как привыкла. Помимо того, что оно началось не с ленивых
потягиваний в постели, а со стремительного забега до санузла, так ещё и ночная
рубашка пропотела, и стала поразительно ядовито пахнущей. Но после душа на Дафну
накатила ещё и тошнота, и сейчас она не рисковала отходить далеко от одного
известного всем белого трона, о котором в приличном обществе и говорить-то
непринято.
— Вот же старик… — бурчала брюнетка, сидя на табуретке рядом с этим самым троном, и
покачиваясь взад вперёд. — Будет плохо, дорогуша, будет плохо…
Сосредоточенно замолчав, Дафна замерла на пару секунд, но потом вновь начала
покачиваться вперёд-назад, выдохнув.
— И как я могла забыть… Фу-ух… Что все его «полезно, дорогуша, очень полезно»…
Заканчиваются подобным образом?
Дафна покачалась ещё немного на табуретке.
— Вот же старик, а… — продолжала возмущаться девочка. — Ну ничего, потерплю.
Результат-то он обещает хороший…
Только лишь спустя ещё десять минут, когда домовик принёс зелье, способствующее
абсорбции лишнего в организме и выведению в более традиционной, и менее радикальной
форме, Дафна позволила себе спуститься на завтрак. Само собой, столь позднее
появление не обошлось без выговора, но это не волновало девочку — она уже
воображала себе, как через годик-другой, а лучше прямо вот сейчас, станет самой
здоровой, а в идеале ещё и красивой. А если не станет, то старику-Сметвику лучше
бежать. Бежать и не оглядываться, ибо такое своё пробуждение она точно не забудет.

========== Глава 21 ==========

Жара — это было первое, что я понял, спускаясь по трапу с борта самолёта в
аэропорту Шарль-Де-Голль. Как-то так вышло, что конкретно в этот день полуденное
солнце над Парижем пекло с особой страстью, и хоть в родимой Англии бывают более
чем жаркие дни, но вот конкретно здесь и сейчас подобное казалось убийственным. Но
вот были среди нас те, кому было решительно плевать — Гермиона.
Мама, кстати, порывалась перед поездкой сделать себе короткую причёску, но нам
удалось её отговорить — у меня её волосы, чёрные-чёрные, и мне они нравятся. А у
неё они длинные, а вместе с тем и объёмные такие… Красиво, безусловно, вот только
сейчас, как мне кажется, когда мы двигаемся под этим пекущим солнцем, мама поминает
нас не очень добрым словом.
К нашей радости, мы довольно быстро оказались в здании аэропорта. Досмотр, всякие
прочие процедуры при международном рейсе, мы едем в такси до отеля, и вот уже
заселяемся в два номера. Распределили по-простому — мама с Гермионой в один номер,
а мы с отцом в другой.
Только мы с отцом разложили вещи, осмотрели всё, устали, присели, так сказать,
собраться с мыслями, как дверь в номер открывается, явив нам готовых к путешествиям
маму и Гермиону в лёгких платьях и прочих летних аксессуарах.
— Пойдёмте, скорее же! — Гермиона умудрилась совместить просьбу и настоятельную
рекомендацию к действию в одной фразе. Нам ничего не оставалось, как отправиться за
ней.
Экскурсий мы не заказывали — мама с папой пусть и давно, но неоднократно бывали как
в Париже, так и других городах Франции, и сами неплохо знали, куда и для чего можно
отправиться. Конечно же различные кафешки и рестораны уже могли по нескольку раз
закрыться, перестроиться, провести ребрендеринг или вообще исчезнуть, но
достопримечательности-то никуда не делись.
Мы выбрались из отеля на улицу, и под мнимым руководством Гермионы, отправились в
пешее путешествие по Парижу. Почему мнимым? Ну так, Гермиона, конечно, умная
девочка, но мама — мудрая. Она с хирургической точностью, парой слов и намёков,
направляла энтузиазм сестрёнки в нужное русло и шли мы в итоге туда, куда нужно
было родителям. Меня это забавляло. Отца это забавляло. Маму это умиляло. Гермионе
было густо-фиолетово — она в Париже!
— А вот это… — стандартное начало фразы Гермионы, когда она рассказывала о том, что
видит перед собой, вспоминая что-то из книг. Так было много раз. Много-много раз.
— А вот и Триумфальная Арка, — указала она рукой на этот действительно красивый
монумент, когда мы вышли на площадь Шарля Де Голля. — Её начали строить в честь
побед Наполеона в тысяча восемьсот шестом году. Вот же ирония. Когда строительство
закончилось, Наполеон успел потерпеть полное поражение и разгром…
Мы отправились по Елисейским Полям, изредка заглядывая в интересные магазины или
центры. Мне была близка и понятна подобная архитектура, дизайн, стили фасадов и
крыш — словно оказался дома в прошлой, нормальной жизни, но всё было несколько
масштабнее, а улочки шире. Несмотря на толпы людей, говорящих на плохо
откладывающемся в сознании языке, мне было в этом городе… Легко.
Мы прикупили мороженного и прогулялись по парку Мариньи, но он не представлял из
себя чего-то особенного, а на уме так и крутилась фраза из прошлой нормальной
жизни, полностью описывающая этот парк: «Сквер в центре моего города». С поправкой
на занимаемую площадь.
После мы отправились до Большого Дворца. Хотели лишь прогуляться вокруг, да рядом,
но то ли нам так повезло, то ли день такой был, но выдалась возможность посетить
Музей открытий и изобретений в Западном крыле Большого Дворца. Грех упускать такую
возможность — мы ей воспользовались.
Говорят, что гоблины способны построить самые красивые здания. Чушь. Я не говорю
про гномов, но вот круглый холл дворца впечатлял — куда там Гринготтсу! Огромный,
монументальный, массивный. Множество различных украшений, прямоугольные колонны
уходят вверх, к потолку, оканчиваясь арками под куполом потолка. А уж рисунок
каменного пола вызывает какой-то детский восторг.
Кстати, о детях. Большая часть посетителей этого музея являлась именно подростковой
аудиторией и это были явно запланированные школьные экскурсии, а ведь сейчас лето.
Но это мелочи.
Мы прошли все залы, осмотрели всё, пусть и не очень подробно. Химия, физика от
простейших, элементарных вещей до элементарных частиц — здесь было представлено всё
понемногу, и даже были секции, где сотрудники вместе со школьниками проводили
интерактивные демонстрации тех или иных вещей. Впечатляет, честно. Если бы в
прошлой жизни нас водили в подобные места с подобным вовлечением в научную среду,
наверное, не пришлось бы так сильно заставлять себя учиться. Нет, были конечно
походы в музей, но… Различная и совсем неинтересная рухлядь, или чучела, или всякая
дрянь в формалине — серьёзно? Это было бы интересно уже взрослому человеку,
которому любопытно подобное, но никак не детям.
И ещё — тут все говорили исключительно на французском. Это было небольшой проблемой
лично для меня.
Что отец, что мама, довольно бегло говорили на французском, и даже Гермиона вполне
неплохо понимала этот язык на слух, хотя её акцент и небольшая заторможенность в
формулировании мыслей выдавали отсутствие практики в языке, но неплохие
теоретические знания. У одного меня голова болела, когда я слышал французскую речь.
Беда в том, что сам язык я не знаю совсем. Однако, мозги у меня варят, и я быстро
ассоциировал услышанное со смыслом, и… Тут-то и начались проблемы.
Фонетика французского языка сильно перекликалась аж с четырьмя языками из
воспоминаний осколков. Пусть этих воспоминаний и недостаточно для того, чтобы
построить хотя бы пару внятных фраз на тех языках, но на подкорке всплывали
совершенно разные приблизительные значения слов, вступая в конфликт как друг с
другом, так и с предполагаемым значением уже реальных фраз… Это нереально
раздражало. Но зато я мог похвастать великолепным «р-р-р», да таким, что
подражатели Эдит Пиаф откусили бы локти себе от зависти. Правда, это единственное,
чем я мог похвастать.
В общем, покинули мы Большой Дворец уже к вечеру, и отправились поближе к отелю.
Ресторанчик, вкусная и необычная еда, и только потом мы вернулись в сам отель,
собравшись в нашем с отцом номере. Гермиона была просто счастлива и хотела со всеми
поделиться этим счастьем, но сев на мягкую кровать, довольно быстро размякла,
ударилась головой об угол подушки и потеряла сознание. Проще говоря — заснула.
Второй день так же прошёл в экскурсиях и прогулках. Музеи, интересные места, просто
достопримечательности. Туристов, как мне показалось, было немного, но это
нормально — самый сезон для посещения пляжных городов. А Париж лучше посетить в
более прохладные месяцы, чтобы прочувствовать некую поэтическую романтику города.
Осенью, например, когда желтеют листья.
На третий день энтузиазм Гермионы слегка поутих, и теперь в её сферу интересов
вернулись магические особенности Парижа, а точнее — волшебный квартал. Конечно,
можно было бы посетить ещё и местное Министерство Магии, но зачем? Мы прилетели
сюда на самолёте, никаких волшебников вокруг не было, ничего необычного не
происходило, а мой рюкзак-треугольник не вызвал вообще никаких вопросов за счёт
трёх вышитых рун на внутренней стороне лямки — его в упор отказывались замечать
обычные люди и даже мои родители. Пока сам в руки им рюкзак не суну — не видят.
Утром этого самого третьего дня, погода немного успокоилась, печь перестало, а небо
было серым, но без намёка на дождь. Женская часть нашей семьи сменила лёгкие платья
на более тёплые юбочные комбинации, правда, маме пришлось, если верить рассказам,
принудительно вытряхивать Гермиону из джинсов и футболки, приговаривая, мол: «В
столице моды не дело носить рабоче-крестьянскую одежду». Забавно, если воспринимать
нашу фамилию не только как фамилию, но и как слово с его значением.
— Нам нужно в пассаж Жоффруа, — заявила Гермиона, когда мы всей семьей вышли из
отеля.
Это заявление заставило родителей задуматься, но мама быстро нашла решение.
— Тут либо метро, либо автобус. Ну или мы можем прогуляться пешком. Последнее
займёт где-то часа полтора неспешной прогулки — всё-таки не очень близко.
— Метро, конечно же! Так будет быстрее.
В итоге мы немного прогулялись до подземки, прокатились на метро, и вышли уже в
другой части города, и вновь немного прошлись пешком, прежде чем зайти в этот
крытый торговый центр. Множество интересных и не очень павильонов притягивали
внимание, но Гермиона шла к конкретной цели.
— Я точно знаю, — говорила она, — что вход находится в одном магазине сладостей…
В итоге мы дошли чуть ли не до другого конца пассажа, прежде чем Гермиона радостно
улыбнулась, прочитав вывеску.
— Вот, нам сюда.
Магазин сладостей всем своим видом говорил о некоем налёте волшебного флёра. Мягкие
желтые цвета, заковыристое витиеватое оформление, и даже сладости, казалось, были
волшебные, но нет — обычные.
Зайдя внутрь, я сразу обратил внимание на вывеску у дальней стены магазина:
«Волшебный Квартал» на нескольких языках, а под вывеской проход, который было видно
только при целенаправленном и осознанном его поиске взглядом.
— Вон там, — указала на этот проход Гермиона.
— Мы не видим, — пожал плечами отец. — Как и всегда.
— Действительно, — Гермиона вспомнила, что родители-то у нас обычные и взяла их
обоих за руки. Инициативная девочка.
— Во, теперь видим.
Мы прошли через этот самый проход, оказавшись в большом магазине сладостей, но уже
волшебных. Свободного места здесь было очень много и скорее всего, это из расчёта,
что тут проход в обычный мир.
Сладости тут были… Яркими. На любой вкус, цвет и форму. Но были тут ещё и небольшие
столики, за которыми сидели несколько волшебников во вполне привычных мне мантиях,
ели пирожные и чем-то запивали.
Гермиона включила режим ледокола, потащив родителей на прицепе, а мне оставалось
лишь улыбнуться, пребывая в роли догоняющего. Конечно же я не переживал, что могу
потеряться, но вот если отстану, то переживать будут уже родственники, что не есть
«гуд».
Первое, и самое сильное отличие от Косой Аллеи — прямая горизонтальная дорога,
пусть и так же мощёная камнем. Но ровная. И прямая. Двух-трёхэтажные домики
разительно отличались от английских. Всё было выдержано в одном стиле, высокие
стрельчатые крыши с острым углом, белые стены, деревянные балки, каменный
фундамент. По обе стороны дороги были чёрные уличные фонари и стояли они на
одинаковом расстоянии друг от друга.
Волшебники выглядели менее ярко и нелепо, но всё так же оставались волшебниками —
костюмы, мантии, платья. В них явно ощущалось больше вкуса, больше моды. Вроде бы и
мантии те же, но не мешки, а хорошо сидящие, приталенные у девушек и дам, или же
почти не отличающиеся от пальто у мужчин. В общем, чувствовалось всё здесь по-
другому. Конечно же были волшебники и в более обыденной одежде, привычной взгляду
неволшебников, но таких было немного, и они здесь явно по делам, а не ради праздной
прогулки.
Конечно же, улица была не одна — невооруженным взглядом можно было заметить другие
улочки между зданий, как параллельные, так и перпендикулярные этой. Правда,
последних было меньше. Думаю, реальность соответствует написанному на входе, и у
волшебников здесь именно квартал, может два или три, но большие.
Что было интересно Гермионе? Как и родителям — решительно всё. А потому мы просто
блуждали от магазина к магазину, где сестрёнка исследовала всё подряд. И конечно же
в книжном мы застряли надолго, а лично я, уведомив родителей, отправился к двум
большим магазинам различных ингредиентов и прочих вещей растительного или животного
происхождения.
У нас на Косой Аллее магазинчики с ингредиентами для зелий на что похожи? Страшное
мрачное место, где всякая непонятная хрень выставлена напоказ, где довольно
неприятные запчасти не менее неприятных животных плавают в специальных нейтральных
растворах, а в бочках у входа то глаза лягушек, то черви, то жуки, и всё это
шевелится, но убежать не пытается. А с потолка свисают перевязки того, что можно
продавать сушёным. Аптеки же у нас выглядят примерно так же, только есть ещё и
полки с зельями.
Здесь же, стоило только мне войти в мрачноватый с виду магазинчик, меня встретила
абсолютно нейтральная атмосфера без единого запаха. Казалось, что после первого
вдоха я мог почувствовать свой собственный запах, что проблематично из-за
привыкания. Взгляду было совершенно не за что зацепиться — всё ровно, красиво.
Витрины, где были выставлены образцы, но всё аккуратно, чётко, с подписями на
латыни. Тары с «рассыпухой» прятались за витринами, и в случае необходимости клиент
мог либо сам выбрать, либо доверить выбор продавцу — седому суховатому дядьке, но с
не по возрасту прямой осанкой и острым взглядом. За ним, за продавцом, тянулся
длинный ряд шкафов, где были представлены более крупные и редкие образцы в
индивидуальной таре, а в нижней части шкафа было множество выдвигающихся ящиков,
словно картотека, но готов поспорить, что там тоже хранятся ингредиенты, но средних
размеров и не требующих индивидуального хранения.
— О, bonjour jeune magicien… — улыбнулся мне продавец, оправив тёмно-коричневый
фартук из кожи, похоже, дракона.
Почти три дня слушая французскую речь тут и там, порой даже не всегда осознанно
анализируя со смыслом, который должен был звучать в фразе, я нехотя освоил
некоторые фразы, да и по самим словам порою можно догадаться о смысле, если есть с
чем проводить ассоциации… Честно говоря, я сам пока не понял, как работает мозг
усиленный энергиями жизни и нейтральной, да ещё и при повышенной активности — зачем
строить предположения? Главное то, что при желании я смогу на простом языке донести
смысл.
— Je ne parle pas français, monsieur, — с печальной улыбкой развёл я руки в
стороны.
Продавец посмотрел на меня с нескрываемым сомнением, хоть и не переставал
улыбаться.
— Et quelle langue parle ce jeune magicien?
— Malheureusement, je ne parle que l'anglais, — решив не выдавать владение другими
языками, упомянул я лишь английский.
— У вас отличное произношение, — этот седовласый продавец ответил уже на привычном
мне языке, хоть и не без сильного акцента. — К сожалению, уже мой английский
слишком слаб. Но…
Продавец указал на таблички перед каждым ингредиентом на выставке, а потом на
бумажный каталог.
— Всё на латыни. Но, думаю, если потребуется моя помощь, мы сможем найти… Понять
друг друга.
В большей степени я не ингредиенты смотрел, хотя и без этого дело не обошлось, но
обращал внимание на порядок и организованность вокруг. Но, рано или поздно я должен
был наткнуться на что-то интересное.
На одном из прилавков, под стеклом, среди многих других «запчастей» животных типа
клыков, когтей, игл, чешуек и прочих внешних отростков, я наткнулся на деревянную
вытянутую подставочку, на которой размещались небольшие, раза в полтора больше
куриного яйца, гладкие камни в виде этого самого яйца. Они отличались друг от друга
узорами и рисунками разной степени сложности, и оттенками этих рисунков — разные
тона пламени. Их было шесть штук, название для всех было общим: «Phoenix ovum.
Mortus». Яйцо феникса… И тут они, значит, такие же. Цены за каждый отличались, но
были крайне маленькими.
— Интересны… — заговорил продавец, но похоже, внезапно позабыл английский.
— Phoenix ova? Тут стоят только самые красивые, но… Есть ещё коробка. Там
некрасивые.
В осколках памяти эльфа слишком мало информации об этих существах — они держались
от нашего народа подальше. Бесили мы их, или ещё какая причина — неизвестно. А вот
в паре других осколков, бытовала такая поговорка: «Бросил, словно феникс — яйцо».
Единственное, что я помню об этом феномене — фениксы ужасные родители.
— Грустно, правда? — похоже, что-то проскользнуло в моём взгляде, что продавец
решил заговорить о них, подойдя ближе. — Такие красивые и гордые птицы. И такое
отношение к потомству… impensable… Бросают, не высиживают. Не заставишь. Теперь —
только красивый мёртвый камень. Даже куриное яйцо имеет больший смысл — его хотя бы
можно превратить в… œufs pochés…
М-м-м, пашот. Занятное варёное яйцо, но мне ближе просто сварить, почистить, и
съесть с каким-нибудь соусом.
— Действительно. А можно ещё посмотреть?
— Другие?
— Да.
— Но ведь красота — единственное, что в них ценного? Зачем другие? Там нет красоты.
— У каждого своя красота.
Продавец покачал головой, но наклонился к выдвижным ящичкам в шкафу, и ловко
вытащил один, поставив передо мной на прилавок.
— Voilà, выбирайте.
Цены за них отличались, но были небольшими — от одного до пяти галлеонов, в
зависимости от общих эстетических качеств. Практической ценности в них нет, но… Это
из категории «хочу, и всё тут». Покопавшись минутку, нашёл средней паршивости яйцо.
Ничего особенного — непонятный и не особо эстетичный рисунок блёклого рыжеватого
цвета на серой основе. Камень, а точнее — подобие окаменелости. Состав яйца очень
сложный, я точно знаю, но применения ему никакого нет. По крайней мере сходу я
придумать ничего не могу.
— Это, пожалуйста, — я выложил приглянувшееся яйцо на прилавок, и пошёл дальше
присматриваться к ингредиентам или комплектам.
Да-да, комплектам — такое тоже бывает, и я не о школьных, заранее собранных.
Например, вот вижу набор чешуек взрослых особей дракона — чешуйки одного размера,
но разных цветов. Смысл? О, отнюдь не в красоте. На память приходит парочка зелий,
где требуется последовательное использование подобных ингредиентов. Правда зелья
эти даже не по школьной программе, так, в книге прочитал. Также тут есть
ингредиенты отнюдь не для зельеварения. Здесь есть куча образцов различной
древесины, камней, драгоценных и не очень, перья самых диковинных птиц. Ну и само
собой, некоторое продаётся комплектом. Вот, например, комплект для варки Феликс
Фелицис. Очень ироничный комплект — красивая коробочка с разделёнными
ингредиентами, наверняка правильной инструкцией, свёртком пергамента,
подготовленного под завещание, и одноразовая ручка-перо… Или перо-ручка — тут как
посмотреть.
Продавец уловил мой взгляд и с нескрываемой иронией в лице подошёл и поставил на
прилавок набор Феликс Фелицис.
— Если хотите сделать обидную шутку Зельевару. Отличный выбор.
И ведь вправду! Слышал разговоры старшекурсников, что им бы не помешало зелье
удачи, но вот беда — нет рецепта в школе. Проверенного рецепта. Да и опыта нет. При
неправильном приготовлении на четвёртом из шести этапов зелье может бабахнуть. И на
пятом, да и на шестом. Незначительная ошибка может закрасться на любом из этапов,
но скажется она начиная с четвёртого. Только действительно опытный зельевар
справится с зельем жидкой удачи, а степень качества у него бывает лишь одна —
первая. Она же первая, она же и последняя.
— Насколько верен рецепт?
— Вы хотите варить Феликс Фелицис? — удивился продавец. — Плохая идея. Опыт, опыт и
ещё раз опыт.
— Когда будет опыт, — кивнул я.
— Поверю вам на слово, jeune magicien.
Прикупив ещё интересных и необычных мелочей, потратив в сумме не больше пятнадцати
галлеонов, я покинул магазинчик. Странное ощущение, всколыхнуло память эльфа о том,
как ему приходилось общаться с духами. Но обернувшись вслед ощущению, я увидел лишь
только что прошедшего мимо меня мужика в мантии.
Бывает, что ты понятия не имеешь, почему считаешь кого-то подозрительным — просто
считаешь, и всё тут. Стоит ли доверять подобному? Если ты обычный человек — можно
прислушаться, но не доверять. Но если ты обладатель волшебного дара — нужно
прислушаться обязательно.
Воспоминания осколка наложились на банальный интерес. Глянув по сторонам, я увидел
не такое уж и большое количество волшебников вокруг. Аккуратно укутав себя магией,
сфокусировался на незаметности и прочих маскировках, но не на невидимости. Всё-таки
вокруг взрослые, а не неопытные дети. Если они умеют прислушиваться к своим
ощущениям, то человека под невидимостью вполне могут засечь — просто слишком уж
будет привлекать внимание то место, где стоит невидимка. Это противоречивое
чувство, что в этом месте должен кто-то быть, но там никого нет.
В общем, под своеобразным отводом глаз, поддавшись эльфийским инстинктам скрытого
передвижения с поддержкой магии, я последовал за этим мужиком. Да, безответственно.
Да, недальновидно. Но слишком уж интересно. Нигде и никогда в этом мире я ещё не
чувствовал этого лёгкого налёта присутствия духа. Не призрака, не какой-то души или
чего-то подобного, нематериального, а именно духа.
Я шёл за мужиком и шёл, соблюдая дистанцию и не выдавая своего интереса. Мужик же
явно спешил куда-то, но при этом старался сделать вид, словно находится на
прогулке — рассматривал товары через витрины, останавливался, заходил в магазины.
Но всему приходит конец. Вот мужик ловко и почти незаметно завернул в проулок между
домами, и я отправился за ним, предварительно взяв палочку наизготовку. Миг
подумав, решил, что подготовка, это хорошо, а хорошая подготовка — ещё лучше.
— Флагеллаве́ртум, — прошептал я нужное заклинание, и палочка превратилась в
короткую плеть, в любой миг готовую изменить длину или создать заклинание на
кончике.
Вот теперь можно и заходить.
Проулок оказался достаточно узким и тёмным, чтобы пришлось напрячь зрение.
Буквально в десятке метров дальше по проулку, за какими-то ящиками, слышался тихий
голос. Я подобрался чуть ближе, чтобы услышать подробности, и немало удивился,
узнав крайне корявый и с акцентом, но русский язык. Его я знаю — основным был в
прошлой жизни.
— …ты слишком долго ходить, — говорил голос.
— Избавляться от хвоста, — отвечал второй.
— За тобой следить?
— Нет.
— Ты есть глупый коллега, — с неприязнью завернул первый, что меня позабавило.
— Где твои доказательства? — в интонациях второго слышалось явно возмущение, хотя
они говорили тихо. — Где защита?
Я увидел, как из-за ящика высунулась рука с палочкой, но эту руку тут же
перехватила вторая.
— Слежение. Без магии. Мы говорить на другой язык.
Интересно, мои фразы на французском звучали столь же нелепо?
— Я уже колдовство.
— Идиот! — шикнул первый. — Аппарация.
Вспышку нейтральной энергии было невозможно не почувствовать, а через миг — хлопок.
И пустота. Никого я больше не ощущал. Неужели ушли?
Я быстро, но не теряя бдительности, подошёл к ящикам и заглянул за них — пусто.
Словно и не было никого. Встав на одно колено, коснулся ладонью камня проулка под
ногами, выпустив немного нейтральной энергии и энергии жизни, формируя образ
отслеживания живых, что были здесь мгновение назад — любой уважающий себя эльф,
отслуживший в Дозоре или других «ведомствах» по охране границ Леса, знает подобный
трюк. Но даже не знай я подобного, я мог бы использовать полученные из осколков
навыки контроля энергии и принципов понимания работы собственной магии для
подобного.
Пусто. Ничего нет. Словно ниточка обрывается в пространстве. Телепортация? Более
чем вероятно. Я точно знаю, что и эльф, и архимаги могли такое осуществить
посредством сложнейших формул и энергетических конструктов, но… Похоже, местные,
из-за специфики своей магии и наличия безграничного её источника через связь с
измерением нейтральной энергии, в очередной раз пошли каким-то топорным и абсурдно
энергозатратным способом, проламывая пространство, как электричка рассекает воздух.
Но не отследить… Не при моих знаниях местной магии.
Грустно выдохнув, ещё раз осмотрел всё вокруг на предмет каких-нибудь зацепок, но
ничего не обнаружил. А ведь как было интересно. Но, в любом случае, пора
возвращаться к родственникам — они могли уже закончить посещение книжного, что
маловероятно, и слегка меня потерять.
Всю дорогу от проулка до книжного магазина меня не отпускало странное фоновое
чувство чужого присутствия. Я его почти не замечал, так, когда больше вообще было
не на что обращать внимания. Но оно было…
***
Ночь. Мы уже давно вернулись в отель, как следует поужинали, по крайней мере я и
Гермиона. Когда мы должны были, по идее, спать, родители тихо свалили на свиданку
друг с другом, оставив записки, если мы вдруг проснёмся. А я и не спал — не
проходило чувство чьего-то присутствия.
Вот и сейчас, стоя на балконе номера, наслаждаясь погодой приятной парижской ночи,
огнями города, то и дело вспоминая различные ночные летние гулянки прошлой жизни,
да и осколки подбрасывали кусочки своего… В общем, я стоял и думал, как выманить то
«нечто», что следит за мной? Это явно была та духовная сущность, что я почувствовал
в волшебном квартале. От неё не шло зло — духи не могут врать не только в виде
информации, но и в виде намерений. Нет, не зло — что-то типа любопытства. Того
самого любопытства, которое заставило меня самого пойти за странным мужиком.
Выдохнув, сконцентрировал немного энергии жизни на ладони. Пару секунд ничего не
происходило, но спустя этот краткий миг, из пространства над рукой сформировался
белёсый туман с почти невидимым центром, и с удовольствием полакомился этой
энергией.
— Ну, дух, что сказать? — тихо прошептал я.
Полагаю, я даже знаю, что именно привлекло этого духа. Фантомный опыт осколка эльфа
подсказывал, что дух был крайне изможден, и как ни странно, ему подходила энергия
жизни для восстановления сил. Это могло значить только одно — его физическая форма
ещё жива, а мыслительные способности, какими бы они ни были, в таком состоянии
завязаны именно на жизнь.
Поглотив угощение, дух словно бы выдохнул, словно путник посреди пустыни, внезапно
лишившийся чувства острой жажды. Ощущения от духа стали куда более понятными,
осязаемыми, что ли? Доступными для понимания, вот! Правда… До сих пор крайне
примитивными. Можно ли сделать вывод, что существо, которому принадлежал дух,
ментально примитивнее человека? Пока рано делать выводы, ведь возможно, что
полученной энергии недостаточно для возобновления мыслительных процессов в этой
форме.
Но даже так, во всём этом примитивизме, ярко ощущался клич о помощи. Кто я такой,
чтобы отказывать?
Вновь одевшись в недавно купленную одежду, накинув лёгкую ветровку, проверил
палочку в кобуре на предплечье, и направился на выход. Остановился, задумался, снял
уже привычный рюкзак, который я взял и даже не понял, как и когда, достал листочек.
Карандашом оставил на листочке послание отцу, что я не пропал, а отправился на
прогулку… Сомнительное утешение, но лучше так, чем никак. Вдруг они придут позже,
чем вернусь я?
Положив записку на стол, закинул рюкзак за плечо и бодро покинул номер отеля.
Лёгким отвлечением внимания воспользовался, чтобы пройти мимо бодрствующего
персонала внизу, на ресепшене, и вышел на улицу. Огни ночного города, чуть
прохладный летний воздух, лёгкий ветерок, тихие звуки ночной жизни — всё-таки не в
спальном районе отель.
Создав ещё один небольшой сгусток энергии жизни, подкормил всё ещё витающего рядом
духа, и попытался послать мысль, мол: «Куда?». Попытки понять хотя бы в каком
направлении двигаться, заняли не меньше десяти минут, но я-таки добился от духа
информации. Добившись, я впал в шок, иначе не сказать.
Нужное место было примерно в сорока километрах от меня на запад, с небольшим
отклонением на юг.
— Серьёзно? — недоуменно спросил я духа, хоть и понимал, что ответа мне дождаться
не суждено.
— Гектор Грейнджер! — от входа в отель раздался возмущённый голос Гермионы, на
который я тут же обернулся. — Куда это ты собрался?
— Сбавь обороты на повороте, сестрёнка, — улыбнулся я, подзывая её жестом.
— Смотри.
Широким шагом и с важным видом, Гермиона, во всём своём «повседневном» в виде
джинсов и ветровке, бодро подошла ко мне, уставившись на летающего вокруг моей руки
духа.
— Дух ещё живого и даже немного разумного существа, — сказал я, проводя взглядом
одинокую рядом проехавшую машину. — Жаждет получить помощь. Я хочу пойти и помочь.
— Но это же совершенно неразумно.
— Возражения не принимаются.
— Я не позволю тебе идти куда-то на ночь глядя…
— И что ты сделаешь? — улыбнулся я, глядя на насупившуюся сестру. — Можешь
вернуться в отель, но меня ты не остановишь.
— Уверен? — потянулась она за палочкой.
— Нарушение Статута? Колдовство вне школы? Что ещё?
Гермиона задумалась, сурово глядя на меня.
— Значит, я пойду с тобой.
— Не было печали…
— Может быть ты и освоился в Хогвартсе за год, но жизни вокруг ты толком не видел.
Это слишком неразумно. Я с тобой.
Да и флаг тебе в руки. Я мог бы воздействовать на неё магией и уйти, но это решение
текущей проблемы, но последствия будут крайне неприятными мне, и нежелательными.
— Хорошо… Как там ребята говорили? — я вытащил палочку и вытянул её над дорогой.
— Что ты делаешь?
— Голосую.
— Что? Ты же не думаешь поймать машину на совершенно пустой…
Ровно в этот момент к нам на дичайшей скорости, размываясь в поле зрения, подъехал
ядовито-зелёный трёхэтажный автобус, и остановился, как вкопанный. Гермиона
изумлённо смотрела на это действо, а двери тем временем открылись. Из дверей
автобуса высунулось развесёлое лицо парня в фуражке, и тот быстро что-то
проговорил.
— Что? — спросил я Гермиону.
— Говорит, — не сводя взгляд с автобуса, отвечала мне сестрёнка, — что это — Ночной
Рыцарь. Автобус для волшебников, что попали в беду.
— А-а-а! Так ви английски́й пассажир-р-р… — исковеркал слова парень. — Пр-роходить,
садиться́, мы вас везти хоть на кр-рай земли! За звонки́й золотой монет.
Чтобы не терять времени, я потянул несопротивляющуюся сестрёнку в автобус.
— Куда еде́м, молодые люди́?
— Попробуй доходчиво объяснить, — обратился я к Гермионе, — что нам нужно
километров за сорок отсюда по азимуту.
Начался разговор, в ходе которого Гермиона пыталась объяснить кондуктору задачу, а
тот хотел адрес или что-то подобное. В итоге всё закончилось тем, что он просто
развернул перед нами карту Парижа и окрестностей, а я, прикинув масштаб, указал на
нужную точку. Миг, и автобус резко тронулся с места, буквально уронив нас на
сиденья. Мы даже не успели толком устроиться или привыкнуть к резким манёврам, как
автобус вновь остановился, двери распахнулись, а кондуктор запросил три сиккля и
пару кнатов — платил я.
Ночь, дорога, никого вокруг. Справа начинался лесок, слева — тоже лесок. Автобус
уехал, а я потащил Гермиону в лес, следуя за духом. Собственно, уже через пару
секунд сестрёнка сама шагала за этим духом, освещавшим дорогу достаточно, чтобы
можно было пройти.
— Да как ты так ловко через эти ухабы прыгаешь… — возмущалась Гермиона.
— А? Понятия не имею.
Конечно же это не так, но о таком и не расскажешь. До цели оставалось метров
пятьсот.
Расстояние далось Гермионе нелегко, и дело не в выносливости — просто под ногами то
и дело выскакивал какой корешок, или просто ухаб. Деревья вокруг, трава… В общем,
подлесок.
В один прекрасный момент мы вышли на довольно большую, ровную, и совершенно пустую
поляну — только травка колосилась под ногами. Однако я отчётливо ощущал некий
барьер. Гермиона же пыталась сойти с прямой линии, так сказать, отойти в сторону.
— Давай руку…
В одну я взял палочку, а другой — потянул за собой Гермиону. Я обходил непонятный
мне контур по кругу, ища место, где сопротивление этого периметра нашему
проникновению было бы минимальным. Повезло, что нашёл довольно быстро, и нам не
пришлось плутать часами вокруг да около.
— Это всё крайне безответственно, — бурчала Гермиона.
— Сохраняй режим молчания. Без необходимости — ни слова.
Она кивнула, хоть и видно было, что ой как много слов сказала бы она в мой адрес.
Укутав нас нейтральной энергией, представил, что мы проходим через невидимые нити
защиты, раздвигая их, но не тревожа. Шаг, второй, третий.
Пустая ночная поляна преобразилась, явив огромный шатёр, словно цирковой. Вот
только он не сверкал огнями, а вокруг не суетились всякие клоуны — минимум
осветительных огней. Дух рвался к шатру, и я следовал за ним, внимательно следя за
пространством вокруг. Мы медленно подбирались к шатру всё ближе и ближе, а я
удивлялся отсутствию вменяемой защиты всё больше и больше. Вот мы уже вплотную
стоим к тканевым стенкам шатра, но изнутри не доносилось ни звука.
Дух, что крутился возле моей руки, был полон предвкушения, но вместе с тем, грусти.
Глубокой, въевшейся грусти. Мы с Гермионой, не говоря ни слова, начали обходить
шатёр, а когда дошли до входа, притаились. Я жестом дал команду присесть и
затаиться, и Гермиона её поняла. Окутав нас нейтральной магией, сделал для вида
пару пассов палочкой, скрывая от сестрёнки сами движения, полностью бессмысленные,
кстати. В голове представил, что мы скрыты ото всех. Кажется, сработало.
Да, я пока что не горел желанием использовать своё преимущество в виде знаний того,
как вообще можно работать с внутренней нейтральной энергией при наличии её контроля
моего уровня. Однако сейчас не та ситуация, когда стоит следовать этой идее. Одно
дело, когда ты ограничиваешь себя в учёбе, а другое — в реальных действиях.
Мы ждали. Гермионе явно не сиделось на месте. Она хотела что-то спросить, но
вовремя вспоминала, что сама согласилась молчать, если нет причины для обратного.
Дух не переживал — был в предвкушении.
В итоге, когда звёзды немного сместились на небе, а Гермиона растеряла всякое
терпение, из палатки вышли двое волшебников в мантиях. Они просто встали у полога,
достали пачку сигарет и закурили. Раз затяжка, два затяжка, и вот они говорят на
французском, но я их понимаю через слово. Что-то о детёнышах, или птенцах, трупах,
заморозке, клиентах. А может быть и совсем о другом речь.
Докурив, волшебники бросили в траву бычки и вернулись в шатёр.
— Это ужасно, — тихо выдохнула Гермиона.
— Что ты поняла? — я глянул на сестрёнку, а та была бледная, как мел, и явно готова
пустить слезу-другую.
— Они используют полутруп какого-то животного, чтобы тот высиживал яйца… А
вылупившихся детёнышей консервируют, и продают… Это… Это так неправильно.
Дух, что крутился вокруг моей руки, стал куда агрессивнее крутиться, а ощущение
грусти усилилось. Грусти, вместе с довольно легко понимаемым желанием «тушить-
фаршировать», как сказал бы один мой знакомый.
— Тише, — я погладил сестрёнку по голове, а та шмыгнула носом. — Сиди здесь,
сторожи, жди меня. Если увидишь кого-то кроме меня, неважно кого, сходу бей.
— Чем?
— А чем можешь?
— Ну… — отвлечение от печальной темы подействовало, и Гермиона задумалась.
Пока она выбирала заклинание из тех, что уже прочитала и, возможно даже выучила, я
тихо произнёс:
— Флагеллаве́ртум.
Кончик хлыста, в который превратилась палочка, я направил за полог входа в шатёр,
внутрь него. Кто-то, имея мои знания о магии, мог бы сказать, что палочка — глупый
костыль. О, это не так. Сейчас этот самый костыль позволит мне пропустить через
него магию, не формируя заклинание, но при этом точка выхода магии будет там, где
кончик хлыста. Иначе мне бы пришлось тянуть нити из энергии туда, под полог,
изменять их пропускную способность, проводить через них объём магии…
Как только кончик хлыста прошёл за полог, я направил через хлыст поток нейтральной
магии, в голове представляя, как все, кто в сознании, тут же его лишались, падая
навзничь. Полминуты я подавал магию в шатёр. Усиленно, не жалея. Я чувствовал, как
вся она превращается в эффект, так сказать.
— Я пошёл. Сиди, сторожи, хорошо?
— Это очень опасно, я уверена, — вяло возмутилась Гермиона.
— Всё под контролем, поверь.
Резко двинувшись к пологу, укутал себя магией и всякими скрывающими манипуляциями,
проникая внутрь.
Просторное помещение. Оно больше внутри, чем снаружи. Несколько светильников по
сторонам и под куполом потолка давали достаточно освещения. Первое, что бросается в
глаза — огромное, просто гигантское тело неизвестной мне птицы, или чего-то другого
пернатого. Животное сидело на полу скрутившись в какой-то бублик, было крайне
исхудавшим, я бы даже сказал, мумифицированным, и это было видно даже через изрядно
испортившийся перьевой покров. Цепями и тросами, словно какой-то буддистский
камень-алтарь, животное было связано и приковано к полу, не подавая признаков
жизни.
Вокруг валялось семь волшебников. Было тут какое-то магическое оборудование, что-то
алхимическое, какие-то огромные колбы с пернатыми существами внутри. Большими
такими, с крупную собаку размером. Всё это выглядело неприятно.
Мебели было много — всё для комфорта. Вокруг одного из диванчиков даже стояли
горшки с какими-то здоровыми фикусами, но мне всё это было неинтересно. Мне и духу,
что летал вокруг моей руки.
Не теряя времени, я подошёл к огромной иссушенной туше неведомой птицы. Непонятно,
какого цвета были перья — они выглядят грязными, потрёпанными и вообще, ужасно.
Когда я приблизился, дух потянулся к гигантскому телу. Похоже, это его тело. Что
же…
Коснувшись ладонью перьев, прижал её плотнее, пытаясь продавить до тела, но это
было сложно. Помимо того, что перья сами по себе очень плотные, так ещё и тело за
ними непонятно, где прячется. Но я справился, утопив в итоге руку по локоть. Какая
же здоровая тварь… Мне даже не с чем сравнить её габариты. Можно представить кучу
слонов, свалившихся вместе — примерно такой объём.
Сосредоточившись, начал вырабатывать, если так можно сказать, энергию жизни, тут же
направляя её в тело без всякого предварительного формирования. Единственный
мысленный посыл, который я вкладывал, был: «Приведи животное в форму. Восполни его
ресурсы».
Время шло. Я волновался. Из-за этого волнения в ушах отстукивал ритмы мой
собственный пульс.
Тук-тук.
Под рукой я ощутил явственную пульсацию. Оживает.
Влив ещё некий максимум, который смог сознательно создать и пропустить через тело,
я отстранился. Я даже не заметил, как летавший со мной дух исчез. Но проблема была
в другом — сработали какие-то сигнальные чары. Вся палатка заполнилась резким
звоном. Игнорируя наведённый мною сон, волшебники начали вяло пытаться прийти в
себя. Взмахнув палочкой, я начал одно за другим кидать в цепи Бомбарды, разрывая
их. Полутруп задёргался, зашевелился, а разошедшаяся от него волна нейтральной
магии с какой-то примесью, заставили уважительно кивнуть. Кивнуть, развернуться, и
бежать.
Выбежав за полог шатра, схватил за руку ничего не понимающую Гермиону, и сказал
всего одно слово:
— Валим.
Задул мощный ветер прямо в лицо, почти остановив наш бег, но тут же сменил
направление, опрокинув. Мы быстро поднялись. Погода испортилась мгновенно, а ветер
гудел так, что можно было оглохнуть. Мы с Гермионой бежали до подлеска.
Воздух содрогнулся от грома. Ещё раз, ещё и ещё. Частота грома становилась
абсурдна, а во внезапно накативших тучах всё чаще и ярче сверкали молнии. За спиной
послышался заглушённый звук рвущейся во многих местах ткани, какой-то низкий
хлопок.
Мы добрались до подлеска.
С неба полил проливной косой дождь. Сверкали молнии. Казалось, будто крикнула
какая-то хищная птица. Мы с Гермионой прильнули к земле за небольшим бугром,
обернувшись на шатёр — а нет шатра. На его месте, с опущенными к земле огромными
крыльями, коих было аж несколько пар, привалилась огромная птица, терзая что-то
клювом. Миг, и огромный хвост, отнюдь не птичий, а как у рептилий, только в перьях,
хлестнул волшебника, переломав того в хлам.
По телу животного периодически бегали мощные разряды. Парочка попала в волшебников,
превращая тех в дымные бегающие факелы. Один из волшебников превратился в чёрный
дым и попытался скрыться на фоне бушующей непогоды и чёрного неба, но по телу
животного пробежала молния, хлестнула разрядом по дыму и превратила в пепел,
оглушая нас хлёстким и чертовски громким щелчком.
Я был заворожён этим зрелищем, и даже сильный ветер и хлёсткие капли проливного
дождя не могли оторвать меня от созерцания. Только Гермиона потянула меня за руку.
— Валим отсюда! — она, вся насквозь промокшая, вполне успешно перекрикивала
непогоду.
Мы не стали дожидаться развязки. Освещая Лю́мосами дорогу по лесу, бежали в сторону
дороги, откуда пришли. Где-то там, за спиной, хлестали молнии, хлестали в небе над
головой, ветер до скрипа раскачивал деревья, подгоняя нас в спину, а капли
холодного дождя мешали смотреть под ноги.
Не знаю как, но мы добрались до дороги, тут же проголосовав палочками. Асфальт был
сплошь покрыт ручьями.
Ночной Рыцарь появился внезапно, взметнув стену воды. Высунувшийся из двери
кондуктор глядел с опаской, а признав нас, заговорил на своём ломаном английском.
— Заходить скорее!
Мы не стали заставлять его ждать, забрались в автобус, а кондуктор оказался столь
любезен, что высушил нас чарами.
— Обр-ратно, моя полагать?
— Да, — кивнул я, упав на сиденье.
Автобус резко тронулся с места.
— Нет, ну вы видать такое у себя в Англия, или откуда вы? Я вам так скажу, —
кондуктор глядел в окно, по которому горизонтально текли с огромной скоростью капли
дождя. — Где попало Гр-ром-Птица не летает.
До отеля мы добрались быстро. Расплатившись, покинули автобус и попрощались с
кондуктором. Здесь, в сорока километрах от места действия, погода была получше, но
глянув туда, на запад, можно было увидеть зарево множества молний.
— Птица-Гром? — спросила вдруг Гермиона. — Я там чуть со страху не померла!
Глянув на сестрёнку, я только сейчас заметил, что у неё до сих пор испуганный и
перевозбуждённый взгляд.
— То ли ещё будет. Мир магии, все дела…
Она взяла себя в руки, набрала воздуха для отповеди, но словно бы сдулась.
— Мы ещё поговорим об этом.
— Обязательно. Пошли по номерам. Приключение выдалось интересное, но опасное.
— Погибли волшебники, Гектор.
— Тю-ю-ю, люди всегда погибают. Уверен, они знали, на что шли, держа эту птичку на
цепи и используя в качестве инкубатора…
Поднявшись в номера, мы сами для себя отметили, что родители ещё где-то гуляют. Не
знаю, как Гермиона, но я быстро принял душ и лёг спать — день выдался странным. Да,
спать.
Моргнул — утро. Но самое странное, не считая спящего без задних ног отца,
заключается в лежащем рядом с кроватью огромном бело-синем пере. Но ведь Гром-Птицы
желтые, разве нет?

========== Глава 22 ==========

Утро дня после ночной заварушки началось с удивления. Удивления от появления на

полу действительно огромного бело-синего пера. Второй пунктик, вызвавший
удивление — головная боль. Она была лёгкой, почти незаметной, перекатывалась от
затылка ко лбу и обратно, или растекалась куда-то по всей голове.
Разумеется, я тут же решил применить диагностические эльфийские контуры, но при
попытке сфокусировать и направить магию, испытал намного более острую головную
боль, от которой даже пульсации в зубы отдавали. Тут же задавив не успевшие
сформироваться панические настроения, перешёл к рассуждениям, так сказать, на тему.
А тема была проста — если кто-то громко плачет, довыё… Хм, слишком много на себя
взял, значит.
Боюсь, что проблема в осколках памяти эльфа. Пусть и лишь в малой части, но я
перенял его мировоззрение относительно магии, его манеру манипулировать ею. Однако
дала о себе знать разница физиологии и возраста двух крайне разных, несмотря на
внешнее сходство, организмов. Проще говоря, повышенная активность мозга, как я
понял, позволяла мне с лёгкостью проводить сложные для человека манипуляции
энергиями в ограниченных объёмах. Но конструктивно, так сказать, мозг человека
остался мозгом человека, и пусть объёмную манипуляцию по площади я и выполнил, а
энергия жизни поддержала мозг в рабочем состоянии, но по факту я перегрузил мозги.
Это только теория, ведь проверить её я не могу — просто срывается контроль энергии,
необходимый для тонких манипуляций. А без контроля мне не построить диагностические
контуры, а значит остаётся лишь теоретизировать.
Сидя на кровати и держась за голову, чтобы немного облегчить боль, я размышлял о
том, насколько это печально. В таком состоянии я не могу заставить энергию жизни
вырабатываться в нужном объёме, чтобы подлечить себе голову. В пассивном состоянии,
энергетика ускорит выздоровление, это бесспорно, но вот сколько займёт времени?
Адаптационный потенциал человека очень велик, но при этом сам человек очень хрупок.
Возьми я меньший объём пространства, в котором усыплял волшебников, то ничего бы не
случилось и я лишь подстегнул бы развитие. М-да… Ну, ничего. Впредь нужно быть
аккуратнее, развиваться постепенно, и однажды я смогу совершать объёмные
манипуляции и без палочек. В который раз убеждаюсь, что все эти костыли в виде
палочек, посохов, накопителей, формул, сложных схем и прочих промежуточных этапов
между идеей и эффектом, волшебники придумали не зря. Просто нет у нас других
возможностей колдовать круто, мощно и масштабно, при этом не подыхая в процессе.
Пошевелился, поприседал — всё отлично, головная боль не усилилась, оставшись на
просто раздражающем, но не критичном уровне. Жить можно, главное — без волевых
манипуляций магией. А по возвращении в Лондон забегу к целителю Сметвику и
проконсультируюсь.
Взяв перо с пола, положил его в рюкзак, вышел на балкон и задумался, глядя на
только вышедшее солнце над Парижем. Правда, из-за смога, само солнце было несколько
блёклым, а его свет растекался горизонтальным мутным пятном по небу, но ничего
страшного.
Задумался я над тем, что во вчерашнем инциденте погибли минимум три волшебника.
Жалко ли мне, или печально? Нет. Куда больше я переживал за то, что птичка жахнет
по нам. Так, под горячую руку попали бы, и всё. Терзает ли меня какая-то моральная
сторона вопроса? Нет. Дух птички попросил о помощи, чтобы отомстить за птенцов — я
помог вернуть птичке силы. Те волшебники сами подвели себя к гибели, занимаясь
подобным, да ещё и не выставив должную защиту. Они считали птичку не опасной, почти
мёртвой. Моральные стороны вопросов придумали люди, ища себе оправдания, и
абсолютно любой поступок можно оправдать, главное — найти нужную точку зрения. В
моём же видении, когда дело доходит до сложных тем, моральных и прочих
метафизических терзаний, я стараюсь придерживаться поступков. А если не можешь
поступать правильно — поступай хорошо.
Два дня — столько Гермиона была увлечена поисками информации о произошедшем, уделяя
всему остальному в жизни минимум необходимого внимания. Родители покачали головой,
но исправно сопровождали нас до магического квартала в Париже, чтобы сестрёнка
могла искать информацию. И ведь нашла, и не мало.
Для начала, нас выгнали из книжного магазина. Ну, не выгнали, а вежливо попросили
покупать книги, а потом уже читать, ведь одно дело, когда ты просто взял
ознакомиться с содержанием, или нечто подобное, а другое — когда тупо внаглую
прочитал её в магазине. Пусть и бегло, но прочитал. Как итог — мы нашли публичную
библиотеку.
Родителям, конечно, было интересно, но без нас они многое упустят из вида, а
потому, мама с папой попросили проводить их из квартала, чтобы они вдвоём погуляли
по Парижу, а за нами вернутся позже. Но только при условии, что мы не покинем
библиотеку. Согласились.
Библиотека была вполне обычной, и для полноты картины не хватало только на столах
светильников с зелёными плафонами.
— Вот, — Гермиона положила на наш стол большую стопку отнюдь не лёгких книг. — Всё,
что я нашла по волшебным птицам и им подобным.
— Ты в курсе, что я не говорю по-французски? Точнее, пару фраз-то сказать могу, но
точно не читать.
— Не переживай, — она села рядом, открывая первую книгу. — Я быстро найду нужное.
— Ну да, а я пока картинки посмотрю, так?
Гермиона неодобрительно глянула на меня, начав быстро перелистывать страницы книги,
ища нужную ей информацию. Причины того, конечно, ясны — ей было интересно, что за
птицу такую мы видели вчера. Да не просто видели, а посодействовали в её
освобождении. Правда, обсуждать вчерашнее она не стремилась, затаив вопросы и
нравоучения, а зная её, имеют место быть оба пункта.
Решив занять себя хоть чем-нибудь, просто запоминал текст, который видел. Запоминал
визуально. Толку от этого было крайне мало, но хотя бы не скучно.
— Вот, я нашла, — Гермиона придвинула ко мне книгу и начала зачитывать интересные,
по её мнению, факты. — Гром-Птица, волшебное существо, относящееся к птицам.
Обитает в Северной Америке, а чаще всего можно встретить в Аризоне…
— … Относится к четвёртому классу опасности, но иногда вырастает до огромных
размеров, и таких называют Бинеси, уже причисляя к пятому рангу. С возрастом и
силой окрас перьев темнеет, смещаясь от белых и золотисто-желтых к синим цветам.
— …могут создавать электрические разряды, молнии, а взмахами крыльев способны
вызывать дожди, грозы, снежные бури и настоящие ураганы. Бинеси являют апогей этих
способностей, и способны создать ураганы вплоть до пятого ранга включительно, по
ныне актуальной шкале Саффира-Симпсона. Это же вообще катастрофа!
— …Бинеси, как форма Гром-Птицы, считаются либо вымершими, либо находящимися на
грани этого.
— …Любая Гром-Птица, как и другие птицы, находящиеся в близком родстве с Фениксами,
в той или иной мере обладают способностью изламывать пространство…
— Хм? То есть?
— Аппарация, — ответила Гермиона. — Это один из способов перемещения волшебников.
Некоторые волшебные существа используют аналогичный способ перемещения, и именно у
них и был подсмотрен этот приём в тысяча восемьсот сорок втором. Хотя правильнее не
«подсмотрен», а «понят».
— Ясненько, — я потёр висок, и это не осталось незамеченным.
— Голова болит?
— Нет, висок зачесался.
— А-а… Ладно.
— Тебя не беспокоит вчерашнее? Ну там… Многое произошло.
— Я не знаю, что думать, — покачала головой Гермиона. — С одной стороны, когда я
слышала их разговоры, я отнюдь не добра им желала. Уже потом, когда мы вернулись, я
не желала добра птице… Неужели нельзя было как-то по-другому? Вызвать Авроров, или
ещё как-то.
— Дух меня попросил о помощи, я и помог. Дух решил отомстить за птенцов — он
отомстил, — пожал я плечами. — Не вижу проблемы.
— Но ведь погибли люди, — тихо проговорила она, подавшись поближе, чтобы услышал.
— И что? — вновь пожал я плечами. — Люди погибают каждый день в огромных
количествах. Болезни, катастрофы, пожары, убийства, самоубийства, несоблюдение
техники безопасности на работе, законной или нет — вариантов множество.
Жонглировать подобными вопросами морали можно вечно, и всегда найдётся позиция как
для негатива, так и для позитива. Я считаю, что есть факт того, что волшебники,
явно незаконно, содержали на грани смерти редкое волшебное животное. Факт того, что
они использовали птенцов животного как ингредиенты. Ну и скорее всего, всё это
незаконно.
— Всё равно, — насупилась Гермиона. — Это неправильно. И слишком опасно. Я и не
думала, что магический мир опасен настолько.
Мы ещё пару часов почитали, а точнее, читала Гермиона, переводя мне вслух текст. Я
же напрягал мозги, соотнося то, что слышу, с тем, что вижу. Странный язык у
французов — так много букв не читаются…
Второй день после происшествия так же проходил в путешествиях по людным местам
волшебного квартала, и даже без присмотра родителей — мы честно пообещали не искать
неприятностей. Всё такое вокруг чинное, правильное. Я не сразу понял, в чём
подвох — туристы. Насколько мне известно из общих и незначительных тем для
разговора, в Англию туристы-волшебники не стремятся. Здесь же я то и дело встречал
кого-то выбивающегося из образа французского волшебника. Довольно родственного с
образом английского, но всё же иного. Да, не сезон для путешествий в Париж, но это
с точки зрения путешествий в обычный мир — у волшебников вполне могут быть свои
интересы. Готов поспорить, что всё из-за туристов и ради создания благоприятного
образа. Но для подтверждения теории нужно углубляться в эти волшебные улочки, нужно
увидеть то, что прячет Париж за красивым фасадом, а я это делать не хочу —
небезопасно. Не в моём состоянии, когда я временно лишился своего козыря в виде
чисто волевой магии. Кстати, об этом. Пребывая в магическом квартале Парижа, я
использовал втихаря парочку палочковых заклинаний школы этого мира — никакого
усиления головной боли.
В этот второй день Гермиона нашла газету. Она еле дотерпела до небольшого кафе, где
за чашечкой чая и порцией круассанов, она наконец-то смогла углубиться в чтение.
— Представляешь, — Гермиона убрала газету в сторону. — Пишут, что недавняя
аномальная буря близ Парижа была вызвана Гром-Птицей.
— Да ну? — подыграл я сестрёнке, решившей замаскировать таким образом нашу
осведомлённость.
— Именно, — кивнула она. — Пишут, что на месте происшествия обнаружили следы
незаконной добычи ингредиентов темномагическим способом. Обнаружены следы
пребывания семи волшебников, трое из которых погибли в итоге… Так…
Гермиона вновь взяла газету в руки, а через минутку продолжила рассказ для меня,
поменяв газету в руках на чашечку чая и круассан.
— Представительство МАКУСА в Европе выразили обеспокоенность тем, — заговорила она,
задумчиво глядя на круассан, — что Франция допустила на своей территории подобную
преступную деятельность по отношению к вымирающему животному, и более того, к
национальному достоянию стран Северной Америки.
— А что французы?
— Лично министр заверил прессу и представительство МАКУСА, что будут предприняты
все мыслимые и немыслимые меры для поимки оставшихся преступников. Обещал вывести
непотребство на чистую воду, а чтобы наверняка, министр берёт это дело под личный
контроль.
— Хм… То есть, они понятия не имеют, где остальные, что конкретно произошло, а
главное — как?
— Не думаю, — покачала головой Гермиона, — что манеру подачи информации министром
Франции стоит сравнивать с оной у нашего. Тут может всё значить буквально.
— Ага, как же, — улыбнулся я, и доел остаток круассана. — На родине тонкого
искусства оскорбления, игры слов и дворцовых интриг, и вдруг министр заговорил
прямым текстом.
После подобного чаепития, Гермиона немного оттаяла по отношению ко мне и перестала
хранить маску серьёзной отстранённости. Неужели ей достаточно того, что, мол:
«Незаконно?». Хотя… Мне бы было этого достаточно в её возрасте. С легкой поправкой
на личное видение справедливости, но если это видение хоть немного совпадает с
буквой закона, то вопросов к произошедшему у меня бы больше не было. Наверное.
Сложно сказать — я плохо помню себя в этом возрасте. Любого себя — как основу, так
и включая память осколков.
***
Две недели в Париже, и вот мы, уже полностью пресытившись впечатлениями,
возвращаемся в Англию. Середина дня. Лёгкая облачность, слабый ветер, возможны
осадки вечером — таков был прогноз на этот день. Первым делом, как только покинули
аэропорт, мы отправились домой. В гостях, как говорится, хорошо, а дома — лучше. Но
вот Гермиона явно «затаила» какую-то мысль. О чём? Непонятно. К чему это приведёт?
Вообще тайна! Но, как мне кажется, рано или поздно эта мысль выйдет-таки наружу, и
мы сможем всё с ней обсудить. С Гермионой, не с мыслью.
Но особо долго сидеть дома я не планировал, ведь у меня осталась нерешённая
проблема, и с ней нужно что-то делать. Точнее, не так. Я примерно представлял, с
чем связана моя головная боль, но к колдомедицине, местному целительству, меня пока
никто не подпускал, а мои собственные методы я применить не могу из-за, собственно,
своей же проблемы. В итоге я, как только мы вернулись домой, помылись, переоделись,
перекусили и всякое подобное, отправился на Косую Аллею. Да, самостоятельно, без
присмотра — родители убедились в моей ответственности и самостоятельности, а
Гермиона ничего им не рассказывала.
Сидя в обычном маршрутном автобусе, я размышлял. Мысли мои были довольно простыми,
обывательскими — почему к нам не пришли Авроры, ведь мы были на месте
«преступления»? Либо они не очень-то и умеют кого-то выслеживать, и даже не
подумали, что потенциальный преступник мог додуматься до того, чтобы скрываться с
места преступления на Ночном Рыцаре, либо же они не особо-то и ищут кого-то. Могло
ли быть, что вся эта ферма в шатре имела одобрение или крышу правительства,
оставаясь незаконной? Ну, мало ли? Спецслужбы там, или ещё какие исследователи-
энтузиасты, разумеется, по прямому, но неофициальному поручению правительства?
Вполне может быть — осколок эльфа и не такую грязь видел.
Второй вопрос — мои магические способности. Они, конечно, никуда не делись, но
похоже, что человеческая физиология не особо-то справляется с такими нагрузками,
ведь при непосредственном использовании внутренней энергии для колдовства на голой
воле и воображении, эта самая нагрузка на нервную систему прямо пропорциональна
объёму используемой энергии, площади воздействия, и обратно пропорциональна
точности представления требуемого эффекта.
Я не могу с уверенностью сказать, в какие конкретно сроки мои мозги перестроятся
под мои же возможности. Вообще, было довольно глупо думать в прошлом учебном году,
что я смогу устранить всех дементоров одним махом — я бы помер, как это сейчас
видно. Ну, а если бы не помер, то вернулся бы к состоянию овоща из-за обильных
повреждений мозга. В общем на случай, если мне придётся использовать такие
неконкретные образы при волевом колдовстве без заклинаний и формул, нужно создать
лечебные артефакты, чтобы потом вот так не страдать.
Третий вопрос на повестке дня — с какой из энергий проводить ритуал сродства? Это
вопрос очень важный, и только поэтому я до сих пор не пришёл к какому-то решению.
Конечно же. Помимо прочего мешало то, что для ритуала нужен образец энергии, а
далеко не всё можно получить в мире, где о подобном, похоже, даже не слышали. Да,
можно создать нужный эффект посредством нейтральной магии, а уже из работающего
эффекта почерпнуть нужную энергию, но опять же, осколки памяти не особо
полноценные, многие эффекты представлены там крайне абстрактно… Можно придумать
что-то самому…
Автобус подъехал к нужной мне остановке, я сошёл, и направился до Дырявого Котла —
тут пара кварталов. На улице было довольно шумно, много машин и людей, но это
норма, ведь Чаринг-Кросс Стрит — одна из центральных улиц. Не совсем уж
«центральная», нет, но и не окраина Лондона.
Вся эта шумиха и движение вокруг отнюдь не способствовали плавному течению мыслей,
а потому я просто двинулся до паба, что заняло у меня не больше десяти минут.
Дырявый Котёл был, как и всегда, не особо приятен. Специфическая атмосфера
средневековой таверны контрастировала с более-менее современной барной стойкой и
шкафами с напитками за ней. Тут витали ароматы тушёных, копчёных и жареных блюд, а
десятка полтора посетителей, что было немного для паба, с удовольствием, а может
быть и без него, выпивали, ели, беседовали, или же всё это сразу.
— Доброго дня, — улыбнулся я бармену за стойкой.
— Доброго, молодой человек, — улыбнулся этот седой бармен, протирая стойку. — За
покупками?
— А как иначе? Колдовать-то нельзя, а вот читать, или заглянуть в кафе за порцией
мороженого — самое то.
— Ха, верно говорите, — ещё шире улыбнулся бармен. — Проходите.
Вообще, как я понял, отчитываться перед ним вовсе не обязательно, но подобное
выставляет меня в приятном свете. Зачем мне хорошее мнение бармена? А почему нет?
Мне не сложно.
Зайдя в тупик на заднем дворе паба, достал палочку и постучал по нужным кирпичам в
стене. Проход открылся, и я не стал медлить, проходя на Косую Аллею. Глянув наверх,
покачал головой — тут было солнечно. Может быть спросить у директора обо всех этих
феноменах? Может мы и вправду переходим в другое измерение в таких местах? Это
более чем реально, кто бы какого мнения не был о волшебниках и их способностях
наряду со знаниями.
Ловко лавируя между разномастными волшебниками, спешащими по делам или ищущими
нужные товары, я быстро шёл в сторону госпиталя. Знакомых, вроде бы нет,
отвлекаться не на что, но я вовремя вспомнил, что Хрустик гостит у Эрни МакМиллана,
а связаться с ним можно только таким способом — чистокровный, с телефоном не
знаком. А значит нужно заглянуть на почту, которая как раз по курсу… Да тут любой
магазинчик так или иначе «как раз по курсу» — тут и свернуть-то можно только в
Лютный Переулок… Странное место, а табличку у нужного поворота явно испоганили
какие-то вандалы много лет назад, намертво подрисовав лишние буквы к названию,
напрочь меняя его смысл…
Заглянув в отдел почты, подивился разным совушкам, что сидят на жердочках тут и
там, и так забавно на меня смотрят, доброжелательно. За стойкой сидела на высоком
стуле дама Бальзаковского возраста. Не знаю, как у неё с независимостью, широтой
взглядов и открытостью выражения чувств, но выглядеть она пыталась очень аккуратно
и достойно, что казалось малость неуместным для подобного заведения.
Быстренько оформив записку, заплатил почти сикль за экстренную доставку и покинул
почту, отправившись в госпиталь.
В холле госпиталя, как и в прошлый раз, сидели пациенты с различными травмами или
проклятьями. Некоторые выглядели смешно, а некоторые могли вызвать рвотные позывы у
неподготовленных людей. Разглядывать я никого не стал, направившись к ресепшену, за
которым стояла немолодая дама в лаймовой мантии, и без особого энтузиазма делала
записи в одной из папок.
— Прошу прощения, мэм.
— Да, молодой человек? — нейтрально спросила она, оторвав взгляд от документов в
папке.
— Мне бы на консультацию к целителю Сметвику.
— Секунду.
Дама достала другую папку из вертикальной стойки, раскрыла и быстро провела пальцем
по строкам таблиц.
— Только через час есть свободный промежуток. Вас записать?
— Да, будьте любезны.
— Имя, фамилия?
— Гектор Грейнджер, мэм.
Дама быстро вписала меня.
— Уже обследовались, или впервые?
— Уже обследовался.
— Хорошо, — она сделала пару пометок. — Можете проходить. Двести седьмой кабинет.
Через час вас вызовут.
На этом дама чётко дала понять, что наше общение подошло к концу, а я отправился по
широкой лестнице на второй этаж, где прошёл по коридору до нужного кабинета и
присел на лавочку — теперь-то можно подумать, а думать я буду об энергиях.
Нельзя делать ритуалы родства бесконечно. Нет, правильнее сказать, что делать-то их
можно, но с каждым новым ритуалом увеличивается продолжительность периода полного
установления связи. Энергия жизни заняла один год. Вполне возможно, что другая
энергия потребует полтора или два года. Потом уже от двух до четырёх лет, и так
далее. Следует выбрать то, что будет действительно полезно, или хоть немного
универсально. А то можно взять энергию огня, не спорю, и это было бы мощно и
эффектно — с её помощью мои огненные заклинания станут значительно лучше по всем
параметрам. Но зачем? Кого выжигать, или перед кем красоваться?
Думал-думал, и наткнулся на очевидную проблему — я не знаю, какие вообще заклинания
существуют здесь, в этом мире. Эльфийскую память на полноценные и конкретные знания
я уже выдоил, а всё остальное на грани смутных ощущений, образов, результатов, а
значит толку с этого не много — с тем же результатом я могу просто вообразить
нужный эффект и воссоздать посредством волевого колдовства. С гномами примерно так
же — я знаю, каким должен быть конечный результат деятельности крутого артефактора,
но вот как к этому результату прийти? Вот это уже другое дело.
Есть куча «крутых» энергий, безусловно, и если бы я точно не знал минусы известных
мне, то уже схватился бы за смерть — умертвил бы какое-нибудь животное, пусть мне
бы и далось это нелегко, и всё. Вот только мне дороги остатки моего здравомыслия,
да и энергия эта даже в маленькой концентрации способна причинять боль и страдания
в самых разных формах тем, кого она коснётся, а ведь утечки энергии из тела во
время банальной жизнедеятельности имеют место быть.
Полезным была бы энергия духа. Не та, которую культивируют в комиксах, а именно как
магия, энергия для связи и взаимодействия с миром духов. Это было бы полезно для
целителя. Но тут опять же встаёт вопрос о сохранении здравомыслия. Общение с
духами — это не разговор с человеком. Это комплексное взаимодействие. А духи уже не
обладают логикой и принципами мышления тех существ, которыми они были при жизни.
Крышу такое общение сносит на раз-два — не удержать. По крайней мере я не знаю как.
Вот и получается, что нужно что-то одновременно интересное, разнообразное, но при
этом достаточно мощное. Вот лежит у меня в сумке перо Гром-Птицы. В палочке у меня
шерсть единорога, но она уже обработана — там брать нечего. Но вот перо… Судя по
описанию возможностей Гром-Птицы, её энергия сродни одновременно как воздуху, воде
и льду, так и электричеству, а идейная её концепция — шторм. Это должна быть очень
разноплановая энергия, и её добавление к разным заклинаниям местной школы может
давать самые разные эффекты. Это и интересно, и универсально, и… Абсолютно
бесполезно для меня, как для целителя. Но в отличие от всего остального, она не
должна лупить по мозгам, она довольно разнообразна, и среди доступных мне
вариантов, это уже очень и очень много.
Вот взять группу заклинаний с режущим эффектом. Именно режущим, а не разделяющим
объект, как например, некоторые бытовые для шитья. Диффи́ндо — типичное режущее,
смысл которого именно в разрезе. Что будет, если добавить энергию шторма? Нет,
конечно же оно не станет множественным… Не должно, по крайней мере. Но вот
насколько усилится эффект, появится ли какое-нибудь воздушное лезвие, или изменение
качества в зависимости от влажности среды или насыщенности водой объекта, к
которому применено заклинание?
Наличие подобной энергии однозначно простимулирует желание исследовать новые
заклинания местной школы, изучать различные тонкости и прочее. И при этом, энергия
будет полезна в определённой мере… Да, думаю так и поступить.
Дверь двести седьмого кабинета открылась, и оттуда вышла немолодая леди, ведя за
ручку задорную мелкую девочку, совсем кроху в цветастой мантии. Кроху, но уже очень
самостоятельную и говорливую.
— Пока-пока, дядя-доктор! — помахала она ручкой, глядя в кабинет, но мадам
неумолимо, хоть и нарочито медленно, уводила её прочь.
Дверь кабинета захлопнулась, девочка посмотрела на мадам.
— И совсем не болючий укол, баба-Мари, — радостно заговорила она.
— Сколько раз я просила тебя не называть меня на людях «Баба-Мари», — скрывая
улыбку спросила мадам, пройдя мимо меня и удаляясь с девочкой дальше по коридору.
— Почему? Баба-Мари, это баба-Мари. Почему низ-зя звать бабу-Мари бабой-Мари?
Я не сдержал улыбку, глядя им вслед.
Табличка с номером кабинета загорелась зелёным, я встал с лавочки, постучался и
вошёл.
— Доброго дня, целитель Сметвик.
— Хм? — полноватый немолодой дядька в лаймовой мантии поднял на меня взгляд. — А,
мистер Грейнджер. Проходите-проходите. Что-то случилось?
Зайдя, я снял с плеча рюкзак и присел на стул у рабочего стола целителя.
— Голова болит.
— Бывает, конечно, — хмыкнул Сметвик, но с места встал, и обойдя стол, подошёл ко
мне. — Хочу напомнить, что консультация и осмотр платные. Так, если вы вдруг не
догадывались.
— Сколько и куда платить?
— Два галлеона. Можете здесь, можете на ресепшене. А пока что я бы хотел провести
диагностику.
— Конечно, — кивнул я, достал из рюкзака два галлеона и положил их на стол.
Сметвик сделал незаметный пасс палочкой, и я ощутил магическое воздействие на
голову, перетёкшее в итоге на всё тело. Похожее на то, что было в прошлый раз. Но
вот оно изменилось, хотя, как и прежде не несло вреда.
— Что же, — Сметвик отменил заклинание и вернулся за свой стол, приманив рукой
папку из шкафа. — Легчайшие, но обширные повреждения мозга.
— Опасно?
— Не особо. Можно сравнить с сотрясением. Последнее, конечно, может иметь
последствия, но мы говорим об идеальном случае с полным самовосстановлением, —
целитель открыл папку, пролистнул несколько страничек и начал делать записи.
— Позвольте догадаться…
Сметвик не отрывался от заполнения листков в папке, при этом разговаривая со мной:
— Вы пытались колдовать по принципу детских выбросов? Скорее всего, даже успешно.
— Вы правы, целитель.
— Угу… — покивал он. — Знаете, такое редко встретишь.
— Почему же?
— О, тут всё просто, — Сметвик поставил точку в одной записи, и взял небольшой
листочек из стопки со стола. — Обычно, при детском волшебстве, воздействие довольно
скромное, в небольших объёмах, целенаправленное. Если ребёнок вдруг слишком уж
возбудится, попытавшись сделать воздействие действительно мощное, по детским
меркам, конечно же…
Сметвик начал быстро записывать что-то на маленький листочек.
— …то этот ребёнок либо потеряет сознание, либо выполнит требуемое, но потом будет
страдать от мигреней.
Целитель поставил точку, взял палочку, коснулся листочка и на том появилось что-то
вроде печати. Раз, и листочка уже два. Держа их в руках, Сметвик посмотрел на меня,
слегка улыбаясь.
— У людей просто не хватает мыслительных способностей для сильных воздействий.
Давайте на примере, пусть и не совсем правильном. Представим, что нормальный
здоровый мозг волшебника может без вреда для себя контролировать и манипулировать
неким объёмом магии. Пусть будет число тридцать.
— Допустим, — заинтересовался я этой мыслью.
— Сам по себе мозг, условно говоря, поддерживает единовременную активность разных
своих участков в пределах пяти-шести процентов, а при стрессе и умственном
напряжении… пусть будет десять.
— Хорошо, пусть будет.
— Эх, люблю понимающих пациентов, — задорно взбодрился Сметвик. — Допустим, что на
этих десяти процентах, сознание волшебника может контролировать и манипулировать
объёмом магии в двадцать. Это пик возможностей сознания.
— Уловил суть. Пик возможностей сознания, но не пик возможностей мозга.
— И-мен-но, — покивал Сметвик. — Сознание просто неспособно проявить должную
концентрацию и точность мышления для мощных манипуляций, и в итоге мозг ничуть не
страдает. Разве что сам волшебник утомится ментально. У вас же история другая…
— О, кажется, я понял.
— Не сомневаюсь, но позвольте мне озвучить, — улыбнулся Сметвик, перевернув
листочки в руках вверх ногами. — Ваш мозг довольно хорошо работает с сознанием и
это самое сознание может безвредно нагрузить его очень и очень сильно.
Единовременная активность у вас может достигать пятидесяти процентов, и это ещё не
в пике. Эти небольшие, но эффективные отличия в организации структуры головного
мозга, вызванные вашим прошлым состоянием, позволили, как я понял из диагностики,
даже немного повысить предел мозга в магии. Помните те условные тридцать единиц? У
вас это, допустим, сорок — не самая исследованная область, тяжело делать правильные
примеры.
— Ничего страшного, главное — уловить суть.
— Тоже верно. Так вот. Да, мозг может без вреда работать с бо́льшими объёмами магии.
Но вот активность сознания позволяет использовать ещё большие объёмы. И вот тут-то
у вас и нашла коса на камень — сознание подчинило магию, а мозг сдулся. Не знаю,
что именно вы пытались сделать, но это явно было что-то масштабное.
— В какой-то мере…
— Можете не говорить, это не важно. Важно то, что вы рисковали повредить мозг.
Множественные микроинсульты, разрывы нервных связей, отмирание нейронов — легко.
Ваш случай редкий, но имеет место быть. Есть несколько зелий, ускоряющих работу
мозга. Колдовать во время их приёма запрещено. Но… Некоторые волшебники, работа
которых связана с боевой магией или какой-нибудь охотой на монстров, принимают
зелье и колдуют. Ощутимо мощнее колдуют. Рискуя попросту «сгореть» во время
колдовства.
— И что мне делать?
— Перестать баловаться с магией и упорно заниматься именно палочковыми
дисциплинами, переходя на всё более мощные и затратные заклинания. Мозг человека
адаптируется, — пожал плечами Сметвик. — Учитывая некоторые незначительные ваши
особенности, ваш мозг подстроится под потоки магии довольно быстро. Лет пять-семь,
может чуть больше — сложно делать прогнозы. Вот на курсе седьмом обратитесь к
профессору Флитвику, если он не соберётся покинуть пост. Он очень обрадуется
любителю беспалочковой магии. Ах, да. Даже при переходе на колдовство без палочки,
старайтесь колдовать не по принципу детских выбросов, а воссоздавая палочковые
заклинания. Это будет всё так же требовать много ментальных ресурсов, но снизит
нагрузку на мозг, примерно уравняв их.
— Я понял, целитель.
— Вот и отлично. А ещё я вижу, что вы не принимаете Нерворост. Так?
— Да, — повинился я.
— Послушайте меня, мистер Грейнджер, — посерьёзнел Сметвик, хотя смешинка в уголках
глаз никуда не делась. — Говорю вам, как будущий коллега — перестаньте страдать
фигнёй и прислушайтесь к рекомендациям более опытного, возможно лишь пока что,
целителя. Пейте, что говорят.
— Понял, виноват.
— Эх… Молодёжь. Вот вам хорошего желаешь, а вы всё думаете, что умнее. Вот, —
Сметвик протянул листочки, что всё это время держал в руках. — Рецепт на Нерворост
и ещё парочку зелий, чтобы восстановить повреждения мозга. Один оставьте себе — там
инструкции. И воздержитесь, прошу вас, от экспериментов с детским колдовством. А
если так хочется посягать на лавры Мерлина, тренируйте без палочки воссоздание
именно заклинаний, а не спонтанных «хотелок». Надеюсь, мы договорились?
— Конечно, целитель. Но позвольте вопрос. В африканской школе, вроде как, преподают
колдовство без палочки или каких других её аналогов.
— Не надо сравнивать, — отмахнулся Сметвик. — У них тоже есть своя система. Их
колдовство основано на медленных, длительных волевых манипуляциях, при этом у них
тоже есть система воображаемых жестов и комбинаций. Они привязывают определённые
типы магических воздействий к воображаемым «якорям»… Да и вообще, вы можете купить
книгу с описанием их системы колдовства — они продаются во Флориш и Блоттс.
— Я учту…
Сметвик наколдовал Те́мпус, кивнул сам себе, и продолжил:
— Время, мистер Грейнджер. У меня назначен следующий сеанс. А с вами мы уже перешли
на темы, далёкие от вашего здоровья.
— Да, действительно, — я встал со стула и перекинул лямку рюкзака через плечо. — Не
смею вас отвлекать. Спасибо за советы и помощь.
— Обращайтесь, это моя работа, — доброжелательно кивнул Сметвик. — И обязательно
возьмите по рецепту зелья. Можете даже в нашей аптеке на первом этаже.
— Так и поступлю. Доброго дня.
— Доброго, мистер Грейнджер.
На том и разошлись. Спустившись вниз, уточнил у мадам за ресепшеном, где тут
аптека. Многозначительно посмотрев на меня, мадам в лаймовой мантии указала на
довольно крупную табличку над одним из коридоров, где помимо кабинетов, большими
буквами было написано: «Аптека».
— Извиняюсь, — скромно улыбнулся я. — Был невнимателен.
Мои слова не затронули мадам вообще, и та вернулась к работе, а я пошёл по коридору
до аптеки. Несмотря на то, что мир магический, но аптека везде пользуется
своеобразной популярностью. Само заведение было как бы в отдельном кабинете, и там
у прилавка стоял какой-то дедок в мантии, самозабвенно читая лекцию молодому
аптекарю о том, насколько раньше трава была зеленее. Аптекарь, судя по взгляду,
чертовски обрадовался моему появлению, ведь вместе со мною появился повод наконец-
то отвязаться от словоохотливого деда, погрузившегося в пучины ностальгии.
— Добрый день, сэр, — я протянул рецепт аптекарю.
— Добрый! — радостно кивнул он, принимая рецепт и внимательно читая. — Ой-ёй-ёй!
Аптекарь покачал головой.
— Как же долго это собирать. Не меньше часа… Вам придётся подождать.
— Ничего страшного.
Аптекарь быстренько скрылся между уходящими вглубь помещения шкафов со всякими
зельями, а я, чувствуя подставу пятой точкой, взглянул на старика, недовольного
пропажей собеседника. Старик перевёл взгляд на меня.
— Хм, — протянул он. — А я говорил вам, молодой человек, что вы похожи на Розье?
— Э… Нет.
— О, хитрый был жук, — улыбнулся одними губами старик. — Помнится, при высадке на
Сицилии дело было. Мы в то время оказывали поддержку маггловским войскам, чтобы те
не подохли от приспешников Гриндевальда. Пули свистели прямо у виска, понял, да?
Старик пальцем показал, как эти самые пули свистели у виска.
— Раз, раз, вот как было. Ну и Розье, значит, против кузины тогда пошёл, а там…
Дверь в аптеку открылась и к нам поспешила молодая девушка в мантии целителя, той
самой, лаймового цвета. Завидев девушку, из-за шкафов появился аптекарь, держа в
руках три бутылочки разного объёма, и на каждой была своя этикетка.
— Спасибо, что присмотрел за ним, — радостно улыбнулась девушка аптекарю, и тот
расплылся в ответной улыбке.
— Да ничего, — отмахнулся он, выдавая мне бутылочки. — Это было несложно. Главное,
спрашивать о Розье.
Девушка повела старика прочь из аптеки, приговаривая о том, что ему пора
возвращаться в палату после прогулки.
— Милочка, — услышал я голос старика. — А я вам говорил, что вы похожи на Розье?
— Нет, — по-доброму улыбнулась девушка. — А кто это?
— О-о-о, — с готовностью протянул дед. — Хитрый был жук…
Они покинули аптеку, а аптекарь печально вздохнул.
— Жалко старика. Такое неприятное проклятье словить на старости лет… Эм, с вас три
галлеона, два сикля и шесть кнатов.
— Хорошо…
Покидая аптеку, а следом и больницу, я погрузился в мысли о здоровье старших
поколений. Видеть подобное больно и страшно. В такие моменты появляется желание
помочь всему миру, но быстро пропадает, как только возвращаешься к реальности —
всем не помочь, а некоторым и помогать не стоит, и даже наоборот. Но это опять
вопросы морали. Теперь можно и домой.
***
Зелья — гадостная гадость. Неоспоримый факт. По странной причине, любое зелье
лечебного характера, своим вкусом может тебя убить. И чем этот убийственный вкус
крепче, тем сильнее зелье — так было даже в памяти осколков.
Следуя рецепту, я принимал зелья каждый день, по три раза — утром, в обед и
вечером. Перед едой. Ужасно неприятные штуки, но уже на третий день полностью ушли
последствия моего колдовства, а мозг восстановился. Сметвик прописал пить десять
дней, а значит я и буду пить их десять дней, но сейчас, на третий, я хотя бы могу
вернуться к эльфийским тренировкам, а то не дело же так их бросать из-за
невозможности нормально заставить циркулировать энергию жизни в теле. Это же какой
был психологический стресс — нарушение железной привычки!
На следующий день после возвращения домой из Франции, МакМиллан отправил мне
обратно Хрустика. Эрни написал, что Хрустик забавный, но в доме он никому не
нравится из-за того, что любит грызть насекомых. Нет, ну это же сыч — чего вы от
него ждали? Как будто какой-нибудь филин, что любит грызунов и прочую мелкую
живность и птиц — это прямо верх эстетики, особенно погадки.
Кроха-сычик был рад вернуться в свой домик, что мы разместили в моей комнате, и
часто летал по дому, забавляя всех. К вящей радости семьи, он не засирал квартиру и
вообще, был подозрительно чистоплотным, и даже в туалет летал на улицу.
К концу первой декады августа, у нас с Гермионой были выполнены все домашние
задания по всем предметам, и даже тем, которых лично у меня не будет — а что ещё
делать? На мои физические тренировки сестрёнка смотрела снисходительно. Похоже, в
её голове работает стереотип, что спортивный парень не может быть умным и
начитанным, а это, пожалуй, единственные качества, которые она действительно ценила
в людях. Ну и хотела видеть в себе. Конечно же были и другие качества, ценимые ею,
но пропасть приоритетной разницы между ними, и теми самыми начитанностью и умом,
просто огромна.
Так как я уже решил, что ритуал сродства буду проводить для энергии от пера Гром-
Птицы, то основной моей задачей было решение всего одной единственной проблемы.
После установления связи с измерением той или иной энергии, нужно в течение недели,
плюс-минус, понемногу, но на постоянной основе, использовать эту энергию, чтобы
канал не схлопнулся и «зафиксировался» в душе и теле. Это самая сложная проблема в
этом мире, ведь здесь отсутствуют накопители магии как класс, а делать их я не умею
даже в теории.
Аналогичную проблему с энергией жизни я решил легко, ведь в моём распоряжении была
парочка лечебных контуров, всесторонне въевшиеся в память осколка эльфа. Именно
один из них, пусть и модифицированный, я до сих пор периодически обновляю на себе,
и буду делать это ещё лет до двадцати. А вот с какой стороны подобраться к
«штормовой» энергии — непонятно…
Именно над этим вопросом я ломал себе голову. И чуть было не сломал, честно говоря,
но на вариант решения меня натолкнула Гермиона. Она захотела поотрабатывать жесты и
слова пройдённых заклинаний, попутно отработав дикцию. Гла́сиус. Заморозка. Я ведь
доставал перо, старался прочувствовать энергетику в нём. Там действительно
ощущалось что-то родственно с воздухом, водой, льдом, электричеством, а образ от
этой энергии — шторм. Звучит круто, конечно, но это лишь ассоциации. Чем более
многогранна энергия, тем она слабее в конкретном проявлении. А потому Феникс, что
есть огонь, всегда силён абсурдно, а Птица-Гром — лишь в пике своего развития.
В общем, я вновь взял в руки молот и съёмные насадки для него. Ковал довольно
простую вещь на основе двух заклинаний. Конструкция простая — металлическая колба с
выкованными согревающими чарами, а внутрь неё помещается колба с замораживающими.
Ну и с водой, конечно же. Внешнюю колбу я выковал сразу, а вот вторую нужно будет
сделать потом, когда установится связь с измерением энергии шторма. Вот в этот
момент я создам это заклинание с использованием этой энергии, применю к насадке и
выкую колбу. Таким образом получится артефакт, который будет тянуть с меня энергию
шторма для своей работы, и нейтральную — для согревающих чар. Объём не особо важен,
главное — постоянство.
Занятный, кстати, момент. Моих экспериментов с ковкой никто не слышит. Похоже, это
какое-то магическое воздействие только на меня. Единственное, что слышали в доме —
лёгкий стук металла о металл. Совсем лёгкий, на уровне падения ключа на пол.
В общем, к концу первой декады августа я был полностью готов к проведению ритуала.
Вечером, когда все уже легли спать, я достал перо Гром-Птицы, сел на пол, положил
перо на ноги и сосредоточился. Начал делать всё, как и в случае с энергией жизни.
Перо — не листья дерева, что я использовал тогда. Вызывать резонансы энергий не
нужно — она тут есть и так, пусть и мало. Но в листках было вообще минимальное её
количество. Сосредоточившись, потянул энергию шторма из пера. Оно было, по сути,
живое, и ответило на мои потуги немного усилившимся током энергии — теперь точно
хватит.
Накопив немного энергии в теле, но не больше того крохотного возможного максимума,
визуализировал печать «Накопление-Передача» внутри тела, и активировал её энергией
шторма с примесью нейтральной — для «добивания» объёма. Я ожидал, что тело как-
нибудь засветится, как и в прошлый раз, но нет — вокруг меня медленно закрутился
воздух, чуть-чуть обдувая и холодя кожу. Не молнии, и ладно. Переходим ко второму
этапу.
Мысленно начал выстраивать вокруг себя сферу из множества рунных кругов в разных
плоскостях друг к другу. Печать энергетического реверса, чтобы направить энергию не
по стандарту, из души к телу, а наоборот.
Закончив с выстраиванием сферы, подключил к ней печать «Накопление-Передача», в
которой резонанс энергий вызвал экспоненциальный рост мощности энергии шторма. Три
секунды до активации. Утечка энергии — отсутствует. Шикарно, как и в прошлый раз. А
теперь — уход в медитацию для отключения разума от тела, ведь я знаю, каково оно…
Боль. Резкая и сильная, нестерпимая. Телесная и душевная, и от них не уйти — только
терпеть.
Нескончаемые две секунды адской боли, и всё вернулось в норму. Печати потухли, а
разум вернулся в ноющее тело. Прислушавшись к своей энергетике, ощутил в душе
энергию шторма. Ощущения правильные и их не спутать, это как понимание — оно есть и
всё тут.
Ну, а теперь последний этап — активация контура в душе, что будет резонансом
раскачивать объём пока что хранящейся там энергии шторма, а та, следуя изменённому
вектору тока энергий, будет изливаться не во вне, а внутрь, пробиваясь к
родственному измерению.
Это заняло несколько минут, а на душе стало неспокойно — побочный эффект. Само
собой. Душе будет неспокойно, когда она, эта самая душа, пухнет от энергии.
Пока идёт процесс установки связи, я занялся ковкой. Подготовил плоскую наковальню
на колёсиках, от самого факта существования которой осколок гнома исходит кровавыми
слезами, молот, насадку, заготовку-колбочку. Потянул немного энергии шторма из пера
Гром-Птицы, взял палочку и… Остановился. Колдовство вне школы — это интерпретация.
Колдовство на глазах у магглов — официальная формулировка. Родители спят, вокруг
тишина, окно занавешено. Сугубо технически, проблем быть не должно.
Выдохнул, вновь потянул из пера уже успевшую рассеяться от потери концентрации
энергию шторма, начал колдовать Гла́сиус, добавив эту энергию, но поступил, как с
наконечниками стрел — сфокусировал поток магии из палочки, не дав ему разлететься,
и направил на молот с насадкой. Колдовать было очень трудно, и мне казалось, будто
палочка добирает недостающую магию извне, ведь моя сейчас почти недоступна. В
принципе, палочка и в самом деле добрала часть от пера Гром-Птицы. Хитрый артефакт.
Насадка начала промерзать буквально сразу. Взяв молот в руку, продолжая другой
рукой держать палочку и удерживать Гла́сиус, стукнул по заготовке. Звон, искры,
ничего нового. Убрав палочку и молот, взял получившуюся колбу — холодит, и очень
даже ощутимо. Налил туда немного воды, закрутил пробку, поместил колбу в уже
подготовленную согревающую — идеально встали. Закрутил вторую крышку, на которой
была петелька, протянул толстую пеньковую нитку и надел на шею — не холодит, не
обжигает. Просто амулет температуры тела.
Примерно в этот же момент в душе словно натянулась некая незримая струна, и я точно
понял, что соединение с измерением энергии шторма установлено. Печать раскачки
развалилась, а вместе с ней и печать реверса тока энергий. Всё. Прислушавшись к
себе, почувствовал, как крохи энергии шторма равномерной струйкой потянулись к
артефакту на шее, позволяя ему морозить воду, а крохи нейтральной — в отогревающую
часть.
— Хе-хе… — не сдержал я смешка.
О чём смеялся? Просто забавно. Я словно поместил обогреватель в холодильник, чтобы
посмотреть, кто кого. Только наоборот. А ещё у меня появилось шуточное желание
сконцентрировать энергию шторма в руках, волевым посылом создать разряды
электричества, и коварным голосом злодея восклицать: «Абсолютная мощь!». Интересно,
к чему бы это?

========== Глава 23 ==========

Зелья пьются, жизнь мчится, утром солнце ярко светит. Август тёплый, в окно часто
заглядывает солнышко, а вот вечера становятся уже немного туманные, оправдывая
старейшее из названий Британских островов — Туманный Альбион. Конкретно наш
пригород не столь богат на это атмосферное явление, но бывает, и, пожалуй, чаще,
чем хотелось бы.
Четырнадцатое августа. Я, как и всегда, занимался пробежкой, а потом эльфийскими
упражнениями на внутреннем дворе. Эти самые упражнения даже заинтересовали отца, но
для их выполнения нужна энергия жизни, а если без неё, то это похоже на ушу — всё
размеренно, плавно, с долей напряжения разных групп мышц. Подобный подход позволяет
прорабатывать все группы мышц, а попутное управление энергией жизни даёт им стимул
и повод развиваться, если вдруг самой нагрузки недостаточно. В общем, отец
поинтересовался, покивал, подумал и махнул рукой — не так уж у него и много времени
для подобного, да и сам он не обладает должной выдержкой в характере. Ну, а мама с
Гермионой лишь поглядывали порой, да фыркали — они обе превозносят ум над телом, а
здоровье последнего поддерживают правильным питанием, простой зарядкой и стараются
в принципе больше двигаться.
В общем, под конец занятий во внутренний двор вышла Гермиона, чтобы позвать меня на
завтрак, но эта простая цепочка предполагаемых событий изменилась, как только к ней
подлетела небольшая сова, немного потрёпанная и не особо адекватная. Сова отдала
довольно большое письмо Гермионе, пергаментище, и пристроилась на ограде веранды,
то и дело бессмысленно приседая — зарядку делает, что ли?
— Что-то интересное? — я подошёл чуть ближе, и оставался в одежде, в отличие от
первого подобного эксперимента с физическими упражнениями.
— Миссис Уизли приглашает меня, а заодно и тебя, в гости.
— М-да? Тебя-то понятно, а меня почему?
— Наверное, просто за компанию.
— А миссис Уизли знает, что вы с Роном в ссоре?
Гермиона на секундочку надулась и даже обиделась, но не на меня, а на воспоминания,
но быстро взяла себя в руки.
— Вряд ли. А может быть и знает. Но я ещё и с Джинни неплохо общаюсь, с Перси,
правда, только в плане того, какая книга по какому предмету лучше.
— Слу-у-ушай, а тебе ведь не писали летом.
— Как и тебе, — парировала Гермиона. — И вообще, завтрак уже должен быть готов.
Мы пошли в дом, но мне-то ещё на второй этаж, в душ.
— Мы не переписываемся, — улыбнулся я, когда дошёл до лестницы наверх, — чтобы
осенью было что обсуждать вечерами за чаем или горячим шоколадом. Обычно осень —
самое унылое на события время.
Гермиона ничего не ответила, отправившись на кухню, ну, а я наверх, в душ.
Завтрак — неизменный ритуал в этом доме. В этом, да и во многих других. Сытный,
объёмный и разнообразный завтрак — залог хорошего дня. По крайней мере по мнению
англичан. Хотя и на ужин далеко не салатики мы предпочитаем. За завтраком, а
точнее, после него, Гермиона подняла тему отправки в гости к Уизли.
— Мам, пап, меня миссис Уизли пригласила в гости. Меня и Гектора.
— Ну, тебя-то понятно, а Гектора почему? — спросила мама, почти полностью повторив
мой вопрос.
— Я не знаю, мам, — Гермиона чуть было глаза к потолку не закатила. — Может быть
просто за компанию.
— Гектор, — мама перевела взгляд на меня, а отец решил спрятаться от этого вот
всего за утренней газетой. — А сам ты хочешь съездить в гости?
Этот вопрос пусть и был логичным, но я не был готов дать ответ прямо вот сейчас.
Теоретически, мне ничто не мешает съездить к ним, погостить. Мои планы на остаток
лета, в принципе, довольно абстрактны и неясны. Из обязательного школьно-
социального, я выполнил домашку, прикупил разных любопытных мелочей во Франции в
целях ознакомления или же даже мелкого подарка кому-нибудь. Да даже процесс
первичной установки связи с измерением энергии шторма почти подошёл к концу, и
скоро можно будет снять с шеи эту металлическую колбочку. Остался открытым только
вопрос о колдовстве вне Хогвартса, ведь никаких «А-та-та» ни в письменном, ни в
каком другом виде мне не приходили. Вот с этим нужно разобраться.
А ведь Седрик говорил, что живёт неподалёку от Уизли. Можно будет с ним списаться,
встретиться, обсудить разное. Хм… Почему бы и нет? Да и интересно, как живёт
небогатая семья волшебников. Да, именно небогатая — как живут богатые и так легко
представить, ведь когда есть деньги, человек не сильно заморачивается о мелочах. А
уж когда есть деньги, спесь и гордыня — тем более. А вот быт небогатой семьи, да
ещё и со стольким количеством детей — мне интересно, как сильно и многогранно им
приходится использовать магию для бытовых нужд.
— Я не против, — кивнул я. — Как думаете, можно взять Хрустика? Хотя, у него там не
будет домика. Хрустик!
Секунда, и со второго этажа прилетел сычик, мгновенно пристроившись на моём
предплечье. И смотрит так умилительно, глазастый оживший комок перьев.
— Поедешь со мною в гости на неделю-полторы?
Сычик встрепенулся и вытянулся.
— Но домик взять не сможем.
Сычик словно задумался, вновь превращаясь в комок перьев, нахохлился, но потом
вновь вытянулся, словно уже сейчас готов лететь, ехать, и вообще, делать что
угодно, лишь бы делать.
— Думаю, — улыбнулся я, — это согласие.
— Вот и здорово, — улыбнулась мама. — Заведёшь ещё больше друзей.
Куда уж больше-то? Но говорить этого я, конечно же, не стал. Отец, что нагло
самоустранился из беседы при помощи газеты, одобрительно что-то хмыкнул, и в итоге
мы с Гермионой отправились собирать вещи. Почесав свою умную, хоть и лишь
временами, голову, я написал письмо Седрику и отправил с Хрустиком, наказав сычику
дождаться ответа и найти меня в доме Уизли.
Сычик улетел, а вскоре уже и мы, собрав все нужные вещи, садились в машину отца
чтобы доехать до Дырявого Котла — именно там предложила нам встретиться миссис
Уизли. Точнее, она в письме говорила, что из-за сложностей связи с магглами, как и
унылым состоянием их совы, она может не получить согласие или отказа. А потому
предложила встретиться в Дырявом Котле, куда ей нужно забежать за посылкой к
бармену Тому. Мы там будем? Согласие. Не будем? Отказ. Если не получится приехать,
то всегда можно связаться, а на крайний случай, Гермиона знает, где они живут. А я
уже хотел удивиться столь ультимативной просьбе в письме, мол: «Дырявый Котёл, и
баста».
В общем, в скором времени мы доехали до Чаринг-Кросс, отец припарковал автомобиль
недалеко от Дырявого Котла, а мы с Гермионой начали доставать свои вещи из
багажника. Живоглот, наглый котяра, попросту гулял вслед за нами с важным видом, ни
на шаг не отставая от сестрёнки. У меня вещей было немного — рюкзак да небольшой
туристический чемодан. Гермиона же нагрузилась нехило, и в двух больших чемоданах,
я уверен, находятся книги. Иначе зачем бы в её взгляде проскользнуло это детско-
подростковое превосходство, мол: «Я-то вон какая умная, книжек целый вагон, а у
тебя рюкзак да чемодан с бельём». Но, как проскользнуло, так и исчезло.
— Мы подождём вон в том кафе напротив, — отец кивнул в сторону этого самого кафе,
что находился практически через дорогу от Дырявого Котла. — Как дождётесь миссис
Уизли, выйдите да скажите. Договорились?
— Хорошо, пап, мам, — кивнула Гермиона. — Если не дождёмся — тоже выйдем.
— Разумеется, принцесса, — мама погладила Гермиону по голове, нарочито растрепав
волосы.
— Ну ма-а-ам,
Подобное вызвало улыбку родителей, а меня отец просто похлопал по плечу. А ведь ещё
немного, и я вытянусь в росте до взрослого человека. Вот ещё чуть-чуть осталось. Мы
бодро пересекли улицу по переходу, хотя машин было раз-два и обчёлся, и зашли в
паб.
Светло, чисто, посетители достаточно приличные, ну или по крайней мере не
выделяются очевидной неухоженностью. Сейчас, когда стрелки часов неуклонно
приближались к полудню, здесь очень аппетитно пахло готовящимися лёгкими блюдами
типа супов или похлёбок — ничего тяжелого, жареного, копчёного или печёного. И
алкоголем не пахло — лишь чаем и кофе.
Нет, я отнюдь не против алкоголя, но он должен быть качественным, интересным,
сложным. А простое пойло или всякая сивуха — это дно.
Мы с Гермионой пристроились за небольшим столиком у окна, за которым всё равно не
было ничего толком видно — окна здесь, в пабе, как мне кажется, вообще выполняют
роль светильников с матовыми плафонами. Рыжий котяра тут же пристроился на коленях
Гермионы, предварительно размяв лапками «лежанку».
Осмотрев немногих посетителей в пабе, встал из-за стола и подошёл к барной стойке.
— Доброго дня, — кивнул я с лёгкой улыбкой, и бармен кивнул мне в ответ.
— Доброго, молодой человек. Что-то желаете?
— Да. Я вижу, у вас есть соки?
— Конечно. Рекомендую фруктовые — их подготовили буквально пару часов назад, и они
ждут своего покупателя под чарами сохранности.
— О, это очень любезно. А есть какой-нибудь микс, и апельсиновый?
— Разумеется, — улыбнулся этот немолодой бармен, отошёл чуть в сторону и достал из-
под стойки два больших кувшина, из которых разлил по стаканам сок.
— Пожалуйста…
Заплатив несколько сиклей, я взял стаканы и вернулся за наш с Гермионой стол.
— Держи. Ты же любишь апельсины.
— Спасибо, — кивнула сестрёнка, принимая стакан.
Большую долю своего внимания она уделяла не обстановке вокруг, не мне или соку —
камину, в котором играло рыжее пламя. Похоже, миссис Уизли должна прийти именно
камином. Хотя, чему я удивляюсь? Сам уже перемещался с помощью этого средства
связи — занятно, должен сказать.
Через пару минут, за которые мы осушили стаканы с соком, рыжее пламя в камине
загорелось зелёным, и из него вышла чуть полноватая дама непонятного возраста, но
немолодая. Выглядела она как такая типичная домохозяйка, в цветочном желтом платье,
мантии поверх, накинутой явно впопыхах, копной ярких огненно-рыжих волос, оттенок
которых плавал от тёмного к светлому. Подобный цвет привлекает внимание, нравится
тебе или нет, и ты замечаешь, что вот у конкретно этой дамы волосы темнее у корней,
и имеют свойство осветляться на солнце. Вообще, я считаю рыжий цвет волос одним из
самых интересных, хоть он мне и не нравится. Наверное, потому и обратил внимание на
подобное.
Гермиона явно хотела если и не вскочить, то привстать и махнуть рукой, из-за чего я
и понял, что эта дама является той самой миссис Уизли. Дама нас заметила,
улыбнулась, кивнула, но поспешила именно к бармену Тому. Не знаю, о чём они
говорили, но разговор этот не продлился и минуты, и вот миссис Уизли получила два
довольно крупных свёртка, запрятала их в сумку на поясе, больше похожую на кошель
для монет, и только после этого подошла к нам.
— Гермиона, девочка, ты так подросла за этот год, — миссис Уизли положила руки на
плечи сестрёнке, рассматривая её.
— Здравствуйте, миссис Уизли.
— А это, — повернулась ко мне эта рыжая дама, — должно быть, Гектор?
— Да, — кивнул я, по-простому представившись. — Гектор Грейнджер, рад знакомству.
— Мальчишки очень много о тебе говорили, правда, лишь касательно квиддича. Говорят,
что благодаря тебе ваша команда заняла первое место.
— О, это не так. Каждый из нас делал то, что было в его силах, — отмахнулся я от
лёгкой лести, или же проверки на падкость на эту самую лесть.
— Не стоит прибедняться, молодой человек, — добро улыбнулась миссис Уизли. — Далеко
не каждый даже взрослый волшебник становится чуть ли не лицом зарубежной компании
по производству мётел. По крайней мере у нас, в Англии.
— Ах, вы об этом? Мне даже самому неловко, — играть смущение было несложно, ведь
пусть и в лёгкой форме, но оно было, достаточно лишь «отпустить».
— Ну что же, не будем тянуть время, — миссис Уизли является очевидным лидером в
семье, ведь хочется просто взять и последовать за ней без лишних возражений.
Занятная особа, как мне кажется. И эта вот домохозяйка — не наигранный образ, каким
любят порой похвастать некоторые женщины перед «соседками», мол: «Смотрите, какая я
вся занятая». Это именно её образ, к которому она пришла от чего-то совсем иного —
такое чувствуется. Это как воин, которого ты не видел много лет, приходишь в гости,
а он — садовник. Или учёный, настоящий такой, фанат науки, гик, а через годы
разлуки ты являешься к нему в гости, а там — спортсмен-боец. Но во всех этих
образах прослеживается что-то изначальное, что невозможно больше вытравить из себя
и что уже давным-давно является частью личности человека.
Под эти мысли я быстренько перенёс чемоданы Гермионы к камину, а сестрёнка выбежала
из паба, чтобы сказать родителям о нашем отбытии.
— Мне даже как-то неудобно, миссис Уизли, — решил я заговорить о насущном. — Всё-
таки не на вечер в гости. Там и кормить надо и всякое такое. А лоб я вон какой
здоровый, быстро растущий, ем много.
— Ой, пустяки, дорогуша, — отмахнулась миссис Уизли. — Что-что, а еда — не
проблема.
— Но это же деньги.
Миссис Уизли посмотрела на меня непонимающе, я смотрел на неё точно так же, и вот,
спустя секунду, до неё дошёл смысл.
— Ох, Гектор, я уже так привыкла пользоваться магией. Забыла, что у других
волшебников, а тем более у магглов, всё может быть несколько иначе.
— Не совсем понимаю.
— Если тебе так интересен этот вопрос, я обязательно покажу тебе, почему
пропитание — не проблема. Это просто, на самом деле, главное — правильный подход к
хозяйству.
— Было бы здорово.
В этот момент в паб вернулась Гермиона и быстро подошла к нам.
— Всё. Я сказала родителям, что мы встретились с миссис Уизли и отправляемся в
гости, — улыбалась сестрёнка. — Они сказали не баловаться, не доставлять проблем, и
вообще, вести себя прилично.
— Как будто может быть иначе.
Мы все поулыбались, и миссис Уизли обратилась ко мне:
— Гектор, ты знаешь, как пользоваться камином?
— Да, конечно, мэм.
— Отлично, — бодро улыбнулась она. — Тогда адрес: «Нора!». Несложный, но повтори,
пожалуйста, чтобы избежать ошибок.
— Нора.
— Да, всё верно, — кивнула миссис Уизли. — Давайте, ребятишки, летите первыми, а я
прослежу, чтобы все отправились куда надо.
Гермиона решила отправиться первой, а Живоглот, видать, уже путешествовавший
подобным образом, перекинул свою собственную тушку через плечо Гермионы и намертво
вцепился в одежду. Сестрёнка взяла немного летучего пороха с подставки у камина,
кинула в огонь, дождалась, когда пламя станет зелёным, и хотела было зайти внутрь,
схватив оба своих чемодана, но второй я перехватил.
— Тебе и одного хватит. Там нужно быть собранным.
— Гектор дело говорит, дорогуша, — кивнула миссис Уизли.
Гермиона надулась, словно её оскорбили в лучших чувствах, но один чемодан
отпустила. И как она собиралась лететь с двумя этими тяжелыми приблудами, держа их
в одной руке. Оставшуюся в руке пригоршню пороха сестрёнка готова была кинуть в
огонь под ногами.
— Нора, — чётко произнесла она и кинула порох.
Зелёное пламя быстро окутало её фигуру, и Гермиона исчезла. Пламя камина ещё горело
зелёным — пригоршня пороха подготавливает его для перемещений на протяжении семи-
восьми минут, и этого времени достаточно, чтобы довольно большая толпа людей прошла
через эту транспортную сеть.
— Теперь ты, — улыбнулась мне миссис Уизли.
Ручка моего чемодана позволяла без проблем взять в эту же руку ещё и чемодан
Гермионы, так что с этим проблем не было. Проделав все операции в том же порядке, я
отправился в короткое, но головокружительное путешествие по каминной сети, среди
зелёных линий, волн и всполохов, в которых то и дело мелькали множество каминов,
самых разных, далеко или поближе, словно звёзды на небе. Сделав шаг вперёд в нужный
момент, вышел посреди просторного помещения и тут же отошёл вбок, ставя чемодан
Гермионы на пол. Сама Гермиона как раз ждала меня. Так, и что тут вокруг?
Первое, что сразу бросается в глаза, так это общая концепция дома. Деревянный по
сути своей, но и не без кирпича или камня в фундаменте — я уверен. Дом как бы
выстроен вокруг массивного кирпичного камина, и явно деревенский. Кто-то мог бы
подумать, что «деревенский» — синоним «убогий», но нет. Это значит лишь то, что
повсюду множество различных вещей, мелочей, полезных и нужных в быту. Первый этаж,
он же зал, он же, судя по всему, кухня и столовая, а возможно за стенами и ещё что-
то — довольно милое и уютное место. Стоя у самого камина, можно увидеть, например,
широкие подоконники, под которыми организованы шкафы, а на них стоит множество
этаких сот с рассадой, глиняные узорчатые горшки, крупные подписанные банки с
крупами и прочая мелочь. А может быть это низенькие шкафы стоят здесь в роли
подоконников — сразу не разберёшь.
Справа стояли несколько шкафов разного формата — как с дверцами, так и картотеки.
На них располагались разные книги, мелкие вещички, или же различные вариации на
тему переносных картоньерок — этаких маленьких картотек, в которых так удобно
хранить мелкие вещички, будь то всякие скрепки, кнопки, да хоть наборы крючков и
блесен для рыбалки. Чуть выше, под потолком, располагались полки со всякими
склянками. Вообще, если приглядеться, то пространство вокруг используется по
максимуму, а стены не пустуют.
Так же, с правой стороны и вплотную к камину была лестница на верхние этажи, а на
стене напротив можно было увидеть просто кучу детских рисунков, или более серьёзных
зарисовок, медленно перешедших в схематичные копии египетских письмен.
Камин вспыхнул зелёным пламенем, и оттуда вышла миссис Уизли.
— Так, — она осмотрелась, вышла в зал, а точнее секцию первого этажа, должную
играть эту роль. — И куда опять делись эти проказники? Фред! Джордж!
Никто не откликается. Мы ждали.
— Ай, — махнула рукой миссис Уизли. — Пока их дождёшься… Пойдёмте, я покажу вам
ваши комнаты.
Миссис Уизли достала палочку и взмахнула, заставив чемоданы Гермионы зависнуть над
полом, и направилась по лестнице наверх. Мы пошли за ней.
— Дорогуша, — миссис Уизли обернулась к Гермионе. — Как всегда, к Джинни? Ты ведь
не против?
— Конечно же, — кивнула сестрёнка.
Мы остановились на втором этаже. Здесь было три двери, две из которых напротив друг
друга и окно напротив лестницы, из которого можно было вылезти на крышу первого
этажа. Осколок гнома негодовал от подобного архитектурного решения, да и общая
планировка по мере подъёма в голове прорисовывалась. Ну, гному вообще тяжело
угодить: если над землёй, то монументальная крепость; если под землёй — то
грандиозные залы, высота сводов которых словно компенсировала низкий рост жителей.
А тут всё… Рукодельное и не по технологии, и пусть на первый взгляд конструкция не
выглядела надёжной, но какое-то чутьё подсказывало, что дом способен выдержать
очень и очень многое, и даже ни одна дощечка не скрипнет и уж тем более не треснет.
Магия!
— Вот, дорогуша, — улыбнулась мне миссис Уизли, указав на правую дверь. — Комната
Чарли, нашего второго сына.
Миссис Уизли открыла передо мной дверь. Вполне себе приятное помещение. Мебель есть
вся, какая только может потребоваться, всё чинно. Как и внизу, в зале, пространство
используется максимально, а на стенах как полки для книг, так и для различных
мелочей. Вот, например, фигурки зверей. Но есть одна стена, где только множество
качественных зарисовок карандашом или в цвете — волшебные животные. Многие
прорисованы в разных позах, движениях, демонстрирующих повадки в той или иной
ситуации. Были даже подписи, что конкретно за ситуация.
— Напротив — комната Билла, нашего старшего. Туда входить нельзя, да и не
получится. Сейчас он в Египте, работает разрушителем проклятий, и к этой должности
шёл давно. Так что в его комнате — как на минном поле. Мы заперли её от греха
подальше.
— Хорошо, спасибо, — улыбнулся я.
Миссис Уизли с Гермионой оставили меня обживаться, а сами пошли наверх. Положив
рюкзак на стул у стола, осмотрел застеленную кровать — всё отлично. Вокруг, кстати,
ни следа пыли — похоже, даже в такой мелочи не обошлось без магии. Подойдя к окну,
открыл створки для доступа свежего воздуха. Вид отсюда, конечно, прекрасный.
Зелёные поля, рощи, леса, холмы.
Откуда-то снаружи незаметно подлетел Хрустик и сел на подоконник. В лапке он держал
небольшую записку, которую тут же вручил мне, прыгнул на месте, разворачиваясь на
сто восемьдесят, словно воробей какой-то, и полетел прочь. Гулять, охотиться на
какую-нибудь мелочь — неважно.
Записка была от Седрика. Староста обрадовался, что я появился в зоне доступа. Он
пару раз мне писал, хотел что-то обсудить, но я был во Франции, и в итоге он решил
написать за пару дней до «события». Что за событие? Понятия не имею. Как-то не
слежу я за «событиями». В общем, он предлагал встретиться сегодня часа в четыре у
дома Уизли — он знает, где это.
Через десяток минут, когда я разобрал свои вещи и сложил кое-что в полностью
свободный шкаф, в открытую дверь заглянула миссис Уизли.
— Ты ведь хотел узнать, почему нет проблем с едой?
— Да, мэм, было бы здорово. Это полезные знания.
— Тогда, иди за мной. Как раз и расскажу, пока буду готовить ланч. Да и обедом
заняться надо…
Мы спустились на первый этаж, и зашли на кухню. Ну, как «кухню» — сама структура
зала на первом этаже подразумевает объединение помещений в одно вокруг большого
кирпичного камина, но это я и так уже заметил. Но зонирование здесь довольно
понятное. Прихожая есть, а дверь там довольно неплохая. Правда, при этом есть выход
на задний двор, и вот там дверь простенькая и с окном.
Зона кухни, она же и столовая, представляет собой тёмно-зелёный угловой гарнитур
вплотную к камину, и даже частично встроенный внутрь — разделочный стол, шкафы,
плита, мойка. Их тут, кстати, вообще две, и судя по всему, одна для продуктов, а
другая, у стены, для посуды. Над гарнитуром была полка со сковородками, кастрюлями
и прочей посудой для плиты, а ещё выше — различные баночки со специями. Рядом
висели связки всяких сушеных растений, но всё было аккуратно и не выделялось
слишком сильно.
Забавным мне показался большой длинный обеденный стол, а забавным в нём было то,
что все стулья — разные. И их тут было довольно много, как и места за столом —
гостей тут явно любят. Ну или по крайней мере не против этих самых гостей
принимать.
— Присаживайся…
Миссис Уизли мгновенно организовала мне молоко и печенье, наверное, чтобы сидел,
ел, молчал и слушал. Сама же она взялась за подготовку продуктов, по большей части
используя магию, а не только руки да инструменты.
— Уже не вспомню, на каком курсе изучается заклинание Умножения, — заговорила она,
а потом задумалась. — Да и проходят ли вообще? Ну, неважно. У него, и у всех его
модификаций, есть обычные ограничения, типа невозможности создать копию хоть
немного магического предмета. Другое ограничение…
Миссис Уизли взмахнула палочкой, а лежащая на доске говяжья вырезка чуть взлетела в
воздух, и с неё ловко и чисто снялась плёнка, после чего вырезка вернулась на
доску.
— Показать мне не на чем из продуктов — всё уже прошло обработку. Кстати, — миссис
Уизли повернулась ко мне. — У нас в доме есть правило.
— Какое? — я даже печеньку до рта не донёс, так и зависнув.
— Несовершеннолетние у нас не колдуют, — миссис Уизли вновь повернулась к
разделочному столу, продолжая подготовку продуктов. — Конечно же, я не буду
забирать палочку, как у некоторых особо непослушных близнецов. Всецело надеюсь на
понимание.
— Это не проблема, миссис Уизли.
— Вот и славно, — судя по голосу, она явно улыбнулась. — Так вот… О чём это я? Ах,
да, заклинание Умножения. Оригинальное заклинание делает копии хуже по качеству,
чем предмет. Но с едой же так нельзя, правда ведь? Вот и придумали модификацию для
сырых продуктов…
Поедая предложенные печеньки и запивая их молоком, я наблюдал за работой миссис
Уизли, а главное, за многозадачностью — одновременно она делала очень многое, хоть
и некоторые заклинания, казалось, делали всё за неё, но это не так. Смотрел и
слушал о магии, что способна прокормить хоть немного трудолюбивого волшебника без
каких-то проблем. Суть в том, что заклинание для умножения сырых продуктов делает
великолепные копии продуктов, но на минимум седьмое, а максимум девятое
копирование, изначальный продукт резко ухудшается в качестве, а сами копии не
выдерживают и двух копирований, а порою и одного. Накладываем на это ещё и то, что
изначальный продукт должен быть совершенно немагическим, и получаем очевидные
ограничения: количество копий и необходимость вырастить продукт без магии.
— …Потому и курочки у нас есть, сидят, несутся, — рассказывала миссис Уизли, а у
меня уже печеньки почти подошли к концу. — Несколько грибниц в погребке под
лестницей, вон там. Огород свой.
— Уи-и-и-и, — из открытого на задний двор окна послышался удаляющийся писк.
— Три очка приносит своей команде Джордж! — задорно крикнул, кажется, один из
близнецов.
— Не забыли, проказники, — улыбнулась миссис Уизли, — про обезгномливание огорода.
— Обезгномливание? — я чуть было не поперхнулся молоком.
— Да. Садовые гномы — мелкие такие магические корнеплоды, похожие на уродливых
человечков. Приходится иногда их выманивать и выбрасывать за пределы сада, чтобы
место своё знали.
— Эм… А не проще их, того…
Миссис Уизли обернулась ко мне, а я заметил просто кучу блюд и продуктов,
подготовленных к жарке, варке и запеканию.
— Но они полезны для огорода, дорогуша, — улыбнулась женщина. — Вот если бы там
росли волшебные травы и растения, тогда да — извести колонию на корню. А так они
выискивают волшебные сорняки и вообще, всё магическое, поглощают магию, а это
делает огород полностью немагическим…
— И продукты можно умножать, — понимающе кивнул я.
— Именно! — наставительно и с улыбкой потрясла указательным пальцем в воздухе
миссис Уизли. — Правда, они ещё редис подъедают, но его я выращиваю как раз для
них.
— Ясненько… А как же мясо?
Миссис Уизли поставила в духовку противень с двумя большими особым образом
подготовленными и предварительно обжаренными вырезками с грибами, беконом, сыром и
специями.
— А этим занимаются соседи. У нас как-то так повелось, что каждый занимается своими
продуктами, а потом мы просто обмениваемся ими. Конечно, некоторые особые вещи
приходится и покупать, типа волшебных специй, что у нас просто отказываются расти.
— С мясом большие сложности?
— Конечно! — Миссис Уизли проверила, всё ли готовится как надо, и встала ко мне
вполоборота, поглядывая на сковородки и кастрюли, периодически помешивая либо
лопаткой, либо магией с помощью палочки. — Забить животинку, чтобы без магии, да
ещё и чтобы она не поняла, что умирает, дано не каждому. Ещё и выращивать надо
правильно, чтобы поактивней были. У меня, вот, не получается совсем…
Миссис Уизли покачала головой.
— С магией-то без проблем.
Снаружи опять раздался удаляющийся «Уи-и-и-и», вновь шум и гам, а миссис Уизли
продолжила мысль.
— А если животинка забита со стрессом, то хороших колбас уже не сделаешь, да и в
некоторых других блюдах теряется и вкус, и сочность. Бульонно-жировой отёк, слышал
о таком?
— Да, где-то слышал краем уха, миссис Уизли. Но там, вроде как, можно использовать
фосфаты…
— А, — отмахнулась она, вернувшись к помешиванию. — Некоторая маггловская химия
конфликтует с волшебными специями и травами. Фосфаты в том числе. По крайней мере
так говорят Фоссеты, да и сама я пробовала. Есть пара травок, конечно, которые
позволят и вкус сохранить, и сочность, но у них совершенно неприемлемый аромат и
привкус.
Миссис Уизли посмотрела на меня с неким сомнением, словно бы искала что-то в лице.
— Не нужно было, наверное, говорить о забое ребёнку. Увлеклась.
— Нет, что вы, это полезная и нужная информация.
— Ну, слава Мерлину, — выдохнула она. — А то обычно городские сильно переживают,
когда узнают о подобном. Словно бы колбаса берётся из ниоткуда сама по себе, или
вообще на дереве растёт!
Возмущение последней фразой вызвало у меня улыбку. Вообще, даже эльф осведомлён о
тонкостях животноводства, и без всяких сомнений я могу сказать, что это отнюдь не
просто. Да-да, большое заблуждение считать, что эльфы не едят мясо — едят и ещё
как! И ценят не столько жизнь как факт, сколько энергию и разум. Но эти вопросы
могут показаться противоречивыми даже для меня самого, и лучше не вспоминать
подробности — запутаюсь в собственных мнениях и выводах.
Сидя за столом, я решил побольше уделить внимания вещам вокруг, но мой взгляд
быстро «прилип» к занятным часам. Множество стрелок на циферблате были выполнены в
виде ложек с фотографиями членов семьи, а сам циферблат показывал не время, а
состояние человека. «На работе», «Дома», «В школе», «В тюрьме» — таких состояний
было довольно много. Вот, к примеру, миссис Уизли и близнецы занимались «Домашними
делами», Рон — безделье. Два незнакомых мне парня «На работе», как и Перси Уизли,
который уже нашёл работу. В общем, узнать, кто где — не сложно.
В скором времени приготовилась еда, через двери на задний двор вернулись в дом
близнецы и унылый Рон.
— Мам! — хором заговорили близнецы. — Мы всё…
— …в квиддич наигрались…
— …гномами набросались…
— …Рона уму-разуму поучили.
— Дураки, — буркнул Рон.
Миссис Уизли тут же развернулась к ним.
— Идите мойте руки и позовите сверху Джинни и Гермиону.
— Гермиону? — удивился Рон, и тут меня заметили.
— О! Фрэд, — один из близнецов пихнул в бок другого. — Смотри-ка…
— …какие звёзды к нам в гости приехали…
— Привет, парни, — махнул я рукой, приветливо улыбнувшись. — Как там на улице
погодка?
— Прекрасная! — одновременно ответили близнецы.
— Так себе, — махнул рукой Рон.
— Мальчики, я же попросила, — строго глянула на них миссис Уизли.
— Уже-уже…
Они быстро унеслись наверх, и не менее быстро вернулись. Близнецы тут же провели
мне экскурсию по дому, показывая, где санузел, ванная и всё такое подобное — всё
равно стол только накрывается. А через пару минут мы уже все сидели за столом. От
Джинни я получил обычный «Привет», но тут ничего удивительного — мы пересекались-то
только один раз. А вот Гермиона, похоже, и вправду неплохо с ней общается. Теперь,
когда у меня перед глазами была и Джинни, и её мама, я понял, в кого у мелкой рыжей
такой правильный овал лица, как и не менее правильные черты. Получается, братья по-
английски угловатые в отца. Хотя… Близнецы тоже в мать пошли.
Только-только миссис Уизли накрыла стол, и даже коту Гермионы перепало сырого
рубленого мяса в миску, как дверь на задний двор открылась, явив чуть полноватого
рыжего немолодого волшебника в костюме и зелёной мантии-накидке.
— Привет, семья, — улыбнулся он, проходя внутрь.
— Привет, пап, — хором ответили рыжие.
Мужик бодренько поставил саквояж у шкафов, снял мантию, сел во главе стола и без
всякой палочки применил магию, для очистки рук.
— Представляете, с этим Чемпионатом столько работы, замотался. Перси-то наш тоже
бегает без остановки, как и мистер Крауч.
— Вот, дорогой, — миссис Уизли поставила перед мужем, а это именно он, тарелку с
едой.
— О, спасибо. Ну что, приятного…
Мистер Уизли оглядел всех присутствующих, и его взгляд остановился на мне. Пара
секунд, и он с лёгкой доброй улыбкой спросил:
— А ты кто такой?
— Гектор Грейнджер, сэр.
— А-а, брат Гермионы, — покивал он, и принялся нарезать мясо на общей тарелке,
чтобы каждый мог взять кусочек. — Мальчики много говорили о тебе, да и в магазине
для квиддича твои колдофото со Слейпниром. Это очень здорово, летать на уровне
второго класса в твоём возрасте. Да и победы значимые.
— Спасибо, сэр.
— Это всё из-за метлы, — буркнул Рон, с энтузиазмом накладывая еду себе в тарелку.
— Будь у меня такая метла, я бы вообще…
— Убился бы об первую попавшуюся стену, — хором закончили за него близнецы.
— Мальчики! — возмутилась миссис Уизли.
— Прости, мам, — повинился один из близнецов, а второй посмотрел на Рона.
— Ты, братишка, ничего никому не хочешь сказать?
— Точно! Гермиона, я был не прав, обвиняя Живоглотика.
— И-и? — протянула Гермиона, да и остальные смотрели с ожиданием.
— И вот, — кивнул Рон.
— Братец Фред…
— Да, братец Джордж?
— Тебе не кажется, что Роннинкс несколько…
— …Безнадёжен? Не кажется. Я это знаю.
— Ой, да пошли вы, — надулся Рон.
Родители этой рыжей братии печально и с укором помотали головами.
— Не дело это, ребята, — заговорил мистер Уизли, глянув на всех. — Когда друзья
ссорятся. Но, давайте не будем о плохом, и насладимся чудесной готовкой.
Обед прошел довольно быстро. Мистер Уизли ушёл на работу, миссис Уизли занялась
домашними делами, Гермиона и Джинни убежали наверх заниматься чем-то своим,
девчачьим. Рон отправился ничего не делать и плевать в потолок. Близнецы потащили
меня на экскурсию вокруг дома.
— …Это гараж. Там у отца огромный склад-бардак из маггловских штучек.
— …Это гуси. Их лучше не бесить — щипаются похлеще Жалящего.
— …Это машина. Опять. Она летает. Опять. Но нам нельзя. И это секрет.
— …Это свиньи. Никто не знает, зачем они вообще здесь. Возможно им можно скормить
гномов, но мама не разрешает.
— …Это курятник. Там куры. Они несут яйца. Яйца вкусные.
— …Это наше поле для квиддича. Сами делали, но кольца тут только с одной стороны.
Так, потренироваться.
— …Это огород. Колдовать тут нельзя строго-настрого. Всё руками. Муторно.
— …Это роща — там мы экспериментируем.
— …Это холм. За ним — озеро. Нет, тот пруд, что у дома — для лягушек и всякой
хрени. А там — озеро! А дальше — дом Лавгуд. А в другой стороне — Диггори. А там —
Фоссет. А туда — пара километров и небольшая маггловская деревенька. Нет, городок…
Деревенька — плохо звучит.
— А что в городке интересного? — спросил я, когда мы стояли на холме и глядели на
другие холмы, за которыми и должен находиться Оттери-Сент-Кэчпоул.
— О, друг наш летун, — потянул один из близнецов. — Там интересно всё…
— …Но нужны маггловские деньги, — закончил за него второй.
— …Они есть у отца в гараже, в банке…
— …Но у него строгий учёт и чары…
— …Сам не тратит.
— …И другим не даёт.
Так и прогулялись. А в четыре, как по часам, перед домом Уизли появился Седрик из
знакомой мне пространственной аномалии. Мы как раз сидели с близнецами на лавках у
дома и пытались «прощупать» почву для будущего общения — понять, что кому вообще
интересно.
— О, смотри-ка, — Джордж, или Фред, непонятно, кивнул в сторону идущего по зелёной
полянке Седрика. — Количество барсуков неуклонно растёт.
— Привет, парни, — махнул он рукой, улыбаясь.
Одет он был во вполне обычную одежду, хоть и стиль был несколько странным. Вот все
волшебники такие, я уже заметил — вроде бы и могут одеваться, как обычные люди, и
одежда такая есть, но чувствовалась в их стиле какая-то чуждость обычному миру.
Вроде бы и цвета обычные, и всё такое…
— Привет-привет. Какими судьбами? Присядешь к нам?
— Извините, не в этот раз. Гектор, можно на секунду?
— И когда-только успели связаться друг с другом.
Мы с Седриком отошли немного в сторону, ближе к гаражу мистера Уизли, что больше
похож на миниатюрный ангар.
— Я сильно спешу, — начал Седрик, — и надеюсь, что ты не против опустить разговоры
о погоде и о том, как дела?
— Только «за».
— Отлично. Ты знаешь, что у нас будет проводиться финал Кубка Мира по Квиддичу? Ну
конечно же ты…
— Нет.
— Оу… — Седрик выглядел удивлённым, и даже задумчиво почесал голову. — Тогда это
многое объясняет. В общем, если коротко, то мы с ребятами, не без помощи родителей,
заполучили билеты. На тебя в том числе. Двадцать четвёртого августа, вечером
состоится матч. Отправляемся утром на рассвете. Там палаточный лагерь, но наше
место мы уже давно застолбили.
— Понял.
— Хорошо, что ты в гостях у Уизли. Они тоже отправляются. Наши родители, как я
понял, там уже всё между собой обсудили, кого приглашать и подобное, чтобы не было
неудобных конфузов. Уизли, вроде бы, выбили билеты на себя, на Поттера и на
Гермиону. Хотели ещё и на тебя, но там заупрямился Бэгмен, потом выяснилось, что я
уже достал билеты на тебя…
— Я понял, Седрик, не тараторь, — улыбнулся я.
— О, действительно. Просто спешу. По колдовству — в местах расселения волшебников,
технически, можно. Главное в этом вопросе — не на глазах у магглов. Там закон уже
лет семьдесят туда-сюда крутят, никак выкрутить в нужную сторону не могут. На одно-
два слабых колдовства, в комнате, без свидетелей, вообще никто не обратит
внимания — так чары Надзора работают в местах проживания магглов. Но если будешь
систематически колдовать — обязательно влепят и выговор, и штраф, и вообще, могут
отчислить из Хогвартса. Этого я вообще не понимаю…
— Я понял тебя. То есть в этом районе я колдовать могу? Мне не для баловства, ты же
знаешь.
— Я-то знаю, — покивал Седрик.
— А как Надзор работает?
— Чары над Областью, — Седрик показал пальцем в небо. — Фиксируют вспышки магии.
Знаешь, как паук определяет, где на паутине застряла муха? Вот тут так же.
— А если я, допустим, сделаю комнату, из которой не будет выходить магия?
— Теоретически — поможет. Говорят, в домах богатых чистокровных так это и делается.
Мы, сам понимаешь, к богатым не относимся.
Теперь понятно, почему мои манипуляции не вызывают никакого внимания — контроль
энергии не позволяет ей расходиться в стороны, и вся она уходит в дело. А вот
палочковая магия по местной школе, в плане энергоэффективности, как забивание
гвоздей микроскопом, да ещё и с сильным фоном.
— Понятно… То есть, мне выдвигаться на матч вместе с Уизли?
— Да. Наши родители договорились отбывать вместе. Уизли, вообще, забавные. Всех со
всеми пытаются сдружить. Я тоже, помню, когда мелким был, часто у них гостил. Жило
бы тут побольше волшебников, так все бы там и собирались. Друзья Чарли и Билла тоже
вечно на лето приезжали. Было весело.
Седрик на миг погрузился в воспоминания, но быстро вернулся обратно в бренный мир.
— Седрик, а ты же аппарацией переместился?
— Не проси учить, — со строгим выражением лица отказался он, а я ведь даже вопрос
этот не задал. — Это очень опасно без специальных колец, а их у меня нет.
— И не расскажешь, как надо?
— Само собой. А то ещё попробуешь, расщепит, переместится одна голова или
полтуловища, и всё, помрёшь дурацкой и поганой смертью. Тебе оно надо? Серьёзно, не
пробуй. Шанс вот так закончить того не стоит. Первые аппарации самые сложные.
— Но это же так… Нужно!
— Нет-нет. Я, конечно, спрошу у ребят, может кто достанет кольца, но они у
министерства. Да и нужен определённый уровень навыков в колдовстве. В общем, без
колец — не проси.
— Эх, жаль. Полезный навык.
— Не отчаивайся, — Седрик похлопал меня по плечу. — Научишься ещё. Всему своё
время.
Седрик посмотрел в небо.
— Так. Мне пора бы уже. А то обещал отцу помочь, а сам тут.
— Спасибо, что забежал.
— Ну так, а как иначе?
Седрик исчез в воронке искажения пространства, а я, плохой мальчик, прочувствовал,
как он это делает. Осталось добыть теорию… Инструкцию, о чём нужно мыслить в момент
этого колдовства. Хотя, я сильно сомневаюсь, что там большой упор на формулы —
энергией полыхнуло не хило, а значит о расчётах речь не идёт. Скорее всего, некий
образ места, по крайней мере к этой мысли подводят осколочные знания эльфа и других
магов. Там, конечно, нет конкретики по подобным перемещениям, но это словно чутьё
вместе с логикой.
***
Пребывание в гостях в доме Уизли — покой только ночью. Утром, днём, вечером —
постоянно что-то происходит, постоянно идёт какая-то активность. Куда-то пойти,
что-то сделать, поиграть в квиддич, пусть и не на Слейпнире, но тоже интересный
опыт, показавший бедному Рону, что дело не в метле. К сожалению, это его не
переубедило, но мне плевать.
Обезгномливание огорода — та ещё потеха. Найти крохотного морщинистого человечка-
овоща, матерящегося, кстати, как портовый грузчик, но всегда в одной
последовательности — забавно. Раскрутить и выбросить подальше — тоже забавно. Нет,
серьёзно. Я понимаю, что за пару лет это надоест, но вот близнецы изобретают разные
приспособления, чтобы справляться с ними. В этом месяце, например, они соорудили
маленький, но очень мощный требушет. Гном видит редиску, полностью игнорирует
петлю-ловушку из верёвки, заходит туда, берёт редиску, механизм срабатывает и
визжащий, а порой и матерящийся, гном улетает прочь с огорода по параболической
траектории. В общем, близнецам всё нипочём, один Рон страдает.
Перси — его никто не видит. По словам Джинни, он превратился в призрака
министерского работника, что приходит поздно вечером, и уходит рано утром. Все
знают, что он есть, но никто его не видел. Сама Джинни оказалась этакой пацанкой,
«своя в доску». Да, не без девчачьих манер и повадок, по утрам носится по дому в
халате в цветочек поверх пижамного костюма и немного стесняется своего вида, когда
попадается мне на глаза. Но в целом — пацанка. За словом в карман не полезет, отпор
в словесной дуэли даёт близнецам на раз-два, а Рон тут вообще аутсайдер. Да и
поучиться чему-то новому не против. Наверное, потому и сошлись они с Гермионой —
девчачьи журнальчики, рюшечки-хрюшечки, косметика и прочее занимают слишком малую
роль в их жизни.
Нашёл я для себя и возможность практиковаться в магии, пусть и в ограниченном
формате. Во время утренних упражнений, да и после них, просто уходил в рощу, где
тусуются близнецы, полностью концентрировался на контроле магии, создавал из
палочки плеть и начинал вплетать контроль этой плети в свои эльфийские тренировки.
Это не проблема, так как сама тренировка легко позволяет использовать в качестве
дополнительного «снаряда», в качестве оружия, что угодно, хоть табуретку.
Через пару дней нашего с Гермионой пребывания в гостях, состоялась операция по
транспортировке Гарри Поттера в Нору. Мистер Уизли с близнецами и Роном отправились
к нему в дом камином, что, конечно, вызвало у меня сомнения в адекватности решения,
но кто я такой, чтобы спорить с этими энтузиастами? Хотят подгадить жизнь кому-то —
флаг им в руки, главное, чтобы не мне гадили. Вернулись они через полчаса вместе с
Гарри и его вещами, а мистер Уизли всё твердил о «занимательных штепселях». А меня
вопросами о маггловских вещах не донимал. Но тут, похоже, он видел, что Поттер от
таких разговоров расслабляется и его это забавляет, отвлекая от его насущных
проблем. И всё-то мистер Уизли, кстати, понимает, довольно неплохо разбираясь в
вещах обычных людей, но не в обычных людях как таковых. В общем, он просто
издевается над теми, кого бесят его нарочито нелепые расспросы. Ну, если это не
дети, конечно же.
Как я понял, что мистер Уизли — этакий тролль? Пару раз он рассказывал о том, как
приходилось снимать шуточные, но потенциально опасные чары с вещей обычных людей,
ведь работает он в департаменте незаконного зачарования вещей магглов. В общем,
несколько раз он показывал себя довольно сведущим в очень разных вещах, в том числе
и электронике, пусть и немного устаревшей, ламповой.
В тот же день, как к нам присоединился Поттер, состоялся поход на Косую Аллею за
покупками. По словам мистера Уизли, именно сейчас — самый лучший момент. Местные
сосредоточились на Финале Кубка Мира, занимают места те, кто не успел или что-то
подобное, а приезжие, озаботившиеся подобным заранее, ещё не наводнили всё вокруг —
день-два Косая Аллея будет не особо оживлённая, а значит можно без лишней суеты и
толкотни купить всё, что нужно. Ну, купили. Ещё, правда, пришлось купить парадные
костюмы и мантии. Какой повод? Не знаю, но знает мистер Уизли. Знает, и молчит.
Может быть вырастить в Хогвартсе эльфийскую парадку? С небольшими изменениями на
местный лад — почему бы и нет? Но этим займусь в Хогвартсе. Мне даже интересно, что
за повод такой?
С Поттером я особо не общался, так как я предпочитал заниматься делами, а он, на
пару с Роном — плевать в потолок. Ну и летать иногда на метле, играя в квиддич с
нами, но там не до разговоров — просто веселье. Гермиона с ребятами вела себя не
особо дружелюбно, до сих пор тая обиду, но вот с уроками загоняла всех, под тихие
смешки Джинни — рыжая всё сделала, и даже больше нужного. Старшие Уизли умилялись,
Рон и Гарри не знали, куда бежать, Перси ничего об этом не знал, так как всё время
на работе, а мы с близнецами сошлись на ниве конструирования ловушек для гномов.
Правда, двадцать второго числа всё наше конструкторское бюро пришлось в спешном
порядке ликвидировать — огород превратился в одну большую ловушку, и миссис Уизли
сильно осерчала. Сильно и громко: «Разбирайте эти ваши городки, озорники,
немедленно, иначе самих запущу вашими же требушетами в ближайшую рощу. Тебя,
Гектор, дорогуша, это, конечно же, не касается». Но я-то знал, что касается.
В общем, довольно милое место, этот дом семьи Уизли. Здесь живенько так, всё
магическое, даже стены, уютно — в это вложено море сил и времени. Даже когда мы с
Гермионой и Джинни работали с учебниками по рунам — рыжая решила выбрать Руны одним
из предметов — то вся эта суета вокруг и движуха отнюдь не отвлекали, а давали
ощущение какой-то живости.
Вечером двадцать третьего начались сборы к мини-походу. Нужно было собрать вещи,
подготовить провиант, всякую нужную и не очень тару, походные котелки. Ведь утром
мы встречаемся с отцом Седрика, Амосом Диггори, и вместе отправляемся в палаточный
лагерь Финала Кубка Мира. Посмотрим, как это всё выглядит на профессиональном, а не
школьном уровне. Это должно быть интересно!

========== Глава 24 ==========

Ранним утром все в доме Уизли были на ногах, и уже на рассвете, после сытного
завтрака, похватали свои вещи и отправились в лесок неподалёку. Все, кроме миссис
Уизли — она не интересовалась квиддичем от слова «совсем», да и дел у неё много.
Шли по полям, по лугам, по траве с каплями утренней росы. Поначалу ребята активно
разговаривали, особенно Гарри и Рон, делясь своими предположениями о том, как всё
будет на Финале Кубка, да и что может из себя представлять лагерь для зрителей, но
вскоре сказалась не самая лучшая физическая подготовка, и, пожалуй, только я и
Гермиона без особых проблем двигались вперёд по пролеску. В принципе, близнецы не
сильно отставали, но, как мне известно, они вообще гиперактивны, и отсутствие
особой усталости у них неудивительно.
— А можно было как-то быстрее добраться сюда, а? — возмущался Рон.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Поттер. — Прикольно же. Я никогда в походах не был.
— Слабаки, — мимо них бодро промаршировала Джинни, поравнявшись со мной, Гермионой
и мистером Уизли, что несмотря на увесистый рюкзак за спиной, шёл уверенно,
скорость не сбавлял, хоть и очевидно устал.
— Это потому, — надулся Рон, — что у тебя ничего нет.
— А это что? — Рыжая показательно продемонстрировала небольшую заплечную сумку.
— Понятия не имею, но явно что-то лёгкое.
Рыжая подобрала момент, когда Рон будет переносить вес с одной ноги на другую, и
кинула ему свою сумку, чуть не сбив с ног.
— Твою же… — пошатнулся Рон. — Там что у тебя? Книги Гермионы?
— Рон!
— Да ну, а что?!
— Люблю походы, — улыбнулся мистер Уизли.
Вскоре мы увидели впереди, среди деревьев, группу волшебников из четырёх человек,
среди которых я узнал Седрика. Он общался с двумя рыжими постарше, а четвёртый,
самый старший из них, явно сверстник мистера Уизли, стоял рядом, слушая беседу
парней. Именно он заметил приближение нашей компании, улыбнулся и призывно махнул
рукой.
— А вот и Амос, — улыбнулся мистер Уизли, махнув рукой. — О, ещё и Билл с Чарли
здесь.
Начались приветствия, радостные обнимашки одних Уизли с другими, в общем, рыжие
быстро организовали свою атмосферу. Мистер Уизли представил Амоса Диггори тем, кто
его не знал.
— А это все твои? — Амос удивлённо оглядел нас всех.
— Нет, — улыбнулся мистер Уизли. — Только рыжие. Это Гермиона и Гектор Грейнджер, а
это — Гарри Поттер.
— О-о, мистер Поттер! — Амос удивился. — Седрик, конечно же, рассказывал о вас. Как
выиграл в прошлом году… Я ему ещё сказал: «Да, Седрик, тебе будет, что рассказать
внукам… Ты победил Гарри Поттера!».
— Папа, — Седрик с упрёком посмотрел на отца. — Гарри сорвался с метлы, я же тебе
говорил. Несчастный случай.
Рыжие уже не были особо рады знакомству с Амосом, а я готов был рассмеяться с
мелочности этого волшебника, пусть и такой незначительной, совсем не раскрывающей
его, как человека.
— Да, но ты-то не сорвался! — развеселился Амос. — Ты такой скромный, такой
джентльмен. Но побеждает лучший. Уверен, Гарри согласен со мной. Один упал с метлы,
другой — нет. Не нужно быть гением, чтобы понять, кто лучше летает.
— А ещё, мистер Диггори, — улыбнулся я. — Не нужно быть гением, чтобы сопоставить
кое-что ещё. Например то, что Поттер сорвался из-за атаки дементоров, подчиняющихся
министерству в то время, как ловцом команды противника был сын волшебника,
работающего в отделе по регулированию и контролю за магическими существами. Конечно
же, всё это никак не связано, но ведь не нужно быть гением, чтобы домыслить
подобное, не правда ли?
— Гектор Грейнджер? — мистер Диггори посмотрел на меня, как и Седрик.
— Да, сэр.
— Рад знакомству. Амос Диггори, отец этого замечательного юноши, — мистер Диггори
хлопнул Седрика по плечу, и явно решил не заострять внимание на поднятой им самим
теме. — Наслышан о ваших достижениях. Это очень похвально. Седрик утверждает, что
будь у вас желание, вы смогли бы сделать великолепную карьеру в квиддиче.
— Меня больше привлекает целительство, сэр.
— Очень достойная цель.
— Давайте поспешим, — поторопил всех мистер Уизли. — А то ещё к порталу не успеем.
Эта фраза сдвинула наш «поход» с мёртвой точки, и мы двинулись дальше по пролеску.
— Ну что, готов? — обратился ко мне Седрик.
— Понятия не имею, к чему готовиться.
Нельзя было не заметить некую холодность между Седриком и гриффиндорскими
игроками — но она, эта холодность, довольно слабая и больше показная. Что-то
подобное я заметил ещё в день моего прибытия в Нору.
В такой вот разросшейся шумной компании мы двинулись дальше. Из разговоров я узнал,
что Билл и Чарли, старшие дети четы Уизли, чертовски были заняты на работе, да и на
этот вечер «отпросились» с трудом. Билл, самый старший, одет в джинсы, сапоги из
кожи дракона, если я не ошибаюсь, кожаную же, но обычную, немагическую куртку, а
волосы перехвачены в тугой хвост на затылке. Он создавал впечатление этакого
рокера. В общем, парню пришлось нехило напрячься в последние две недели, чтобы
урвать внеурочный выходной и попасть сюда. У Чарли, по его словам, тоже завал дикий
и ещё очень много работы предстоит, но в чём конкретно суть — отмалчивается,
нагоняя туман.
Через десяток минут мы покинули подлесок и не без труда для многих забрались на
вершину пустого холма — лишь трава, да хороший вид на окрестности. Однако, пустым
холм казался лишь на первый взгляд. Тут, в рассветных лучах, одиноко стоял старый
кожаный сапог. Вот, прям, даже добавить больше нечего — сапог на вершине холма.
— Так, народ, — начал собирать всех мистер Уизли. — Собираемся вокруг портала.
— Сапог? — удивился Поттер.
— Да, Гарри. Но нет времени на рассказы — осталась минута. Собираемся и касаемся
рукой портала.
— Папа, — Билл и Чарли стояли чуть в стороне. — Мы с Чарли к вам позже аппарируем.
Нужно всё-таки к маме заглянуть.
— Это вы хорошо придумали, — кивнул мистер Уизли и посмотрел на нас, пытающихся
покомпактнее уместиться у портала.
Стоя плечом друг к другу, мы коснулись сапога одним лишь пальцем, чтобы и другие
могли втиснуть руки.
— Так, что там… — заговорил мистер Уизли, глядя на всех с улыбкой. — Три… Две…
Одна…
Меня словно что-то дёрнуло за центр живота вниз, хотя там была земля, а понесло так
и вовсе вверх. Даже секунды не прошло, как нас закрутило-завертело, рука словно
намертво прилипла к сапогу, а мир превратился в смазанную карусель. Миг, и я
ощутил, что ноги приземлились на землю, хотя визуально было ничего не разобрать. С
большим трудом я устоял на месте, вовремя перестав полагаться на зрение в вопросе
ориентации в пространстве. Тут же пришлось подхватить Гермиону, останавливая её
падение. На ногах удержались мистер Уизли, Седрик и его отец, хотя и выглядели
потрёпанными ветром.
— Ого, Гектор, — мистер Уизли с улыбкой показал мне большой палец. — Отлично
справился в первый раз. Я, помнится, пару раз перекувыркнулся и чуть не сбил отца,
когда мы впервые летали порталом.
— Пять часов семь минут от Стотхед Хилл, — раздался мужской голос сбоку, и мы
обернулись.
Два крайне неординарно одетых под обычных людей, я бы даже сказал, ряженых
волшебника стояли и с уставшим видом смотрели на нас. Один был в старомодном и
стильном костюме, но в калошах, а второй так и вовсе надел килт и пончо. Для
полноты образа последнему не хватало только сомбреро.
По сторонам вокруг распростёрлись полевые цветы, туман и лёгкий-лёгкий рассеянный
свет на небе от восходящего солнца. Правда туман был достаточно густой, чтобы
оценить, где восток, можно было лишь примерно.
— Доброе утро, Базил, — поприветствовал мистер Уизли одного из волшебников и
передал сапог.
— Да уж, доброе…
Пока те, кто не устоял на ногах во время нашего путешествия приводили себя в
порядок, поправляли одежду или съехавшие набекрень сумки и рюкзаки, мистер Уизли и
мистер Диггори подали этим двум экстравагантным волшебникам наши билеты, те всё
сверили и сообщили, где конкретно находятся наши места как для палатки, так и на
трибунах. Хотя, справедливости ради, говорили они это для нас, подростков, ведь что
мистер Уизли, что отец Седрика, оба знали, где им придётся дислоцироваться, так как
они среди прочих работников министерства были задействованы в организации и лагеря,
и самого матча.
— Вы как, мистер Грейнджер? — обратился ко мне отец Седрика. — Предпочтёте остаться
с уже привычными вам Уизли?
— Думаю, логично было бы отправиться с вами, раз на матч меня пригласил Седрик.
— Тогда вам с нами, — отец Седрика обернулся к мистеру Уизли и остальной компании.
— До встречи на матче, Артур, дети, мистер Поттер.
Мы разошлись и теперь лишь втроём шли по туманному полю — я, Седрик и его отец.
— Значит, мистер Грейнджер, Гектор, — заговорил мистер Диггори. — Вы хотите стать
целителем?
— Верно.
— Это очень непростой путь, должен отметить, — с важным и знающим видом покивал он.
— Я хочу сказать, что каким-нибудь рядовым специалистом стать несложно, как, в
общем-то, и в других профессиях. Но…
Мистер Диггори задумался, а далеко в тумане стали проступать контуры палаток, но
походили они на мелкие горы, и если бы я не знал, что именно там должно находиться,
то никогда бы не догадался.
— …это требует особого склада ума. Мне один знакомый волшебник говорил, дескать,
очень тяжко приходилось во времена его обучения, во времена практики.
— Что же там такого?
— Ну, как тебе сказать, — замялся мистер Диггори, а мы тем временем уже почти
подошли к небольшому каменному домику с ухоженным фасадом, садиком и большой
грядкой. — Если по-простому, то кровь, кишки, травмы, различные проклятия… Ужас.
У дома на лавочке сидел простого вида мужичок и курил трубку. Именно с ним мистер
Диггори договаривался о чём-то, но я не слушал — что-то об оплате места обычными
деньгами, и всякое такое. Уже через пару минут мы двинулись в сторону виднеющихся в
тумане очертаний палаток. Вот мы делаем шаг, и туман словно расходится перед нами.
Множество различных палаток, большую часть которых с трудом можно было бы принять
за обычные. Были простые, да, но с какой-нибудь печной трубой. Или многоэтажные.
Или вот, дворцы в миниатюре, с фонтанами, садами и прочей ерундой. Повсюду сновали
разномастно одетые волшебники, а пестрота и несовместимость элементов одежды
вызывали лёгкий нервный тик и подёргивание века. Мы шли через ряды этих палаток, и
то и дело натыкались на пустые пятаки пространства, где жили своей жизнью
миниатюрные карнавалы, фейерверки, мишура летела во все стороны, тут и там мелькали
разносчики всякой еды, и порой, отнюдь не традиционной английской.
За десять минут путешествий через этот хаос из людей и палаток, я повстречал
волшебников самых разных национальностей и на каждом было что-то своё, уникальное,
присущее только той или иной культуре, но всё с каким-то перегибом.
— Вот, наша палатка, — мистер Диггори указал на одну из палаток, довольно простую и
вполне обычную, если бы не флюгер. — Хоть по маггловским правилам арендовал место
только сейчас, но палатку поставил ещё вчера, когда помогал в организационных
вопросах.
Мистер Диггори подошёл к пологу и зашёл в палатку. Она казалась небольшой, но что-
то мне подсказывало, что внутри она будет больше, чем снаружи. Так и оказалось.
Когда мы с Седриком вошли внутрь, то оказались словно в большой благоустроенной
квартире с несколькими уровнями, так сказать, а вместо стен либо тканевые
зонирующие перегородки, либо перегородки из мебели, полок-сот и прочее. Вот только
вместо потолка здесь был непрозрачный и немного светящийся купол шатра. И да, чары
Незримого Расширения здесь были — кажется так тут называется подобное.
— Располагайся, Гектор, — мистер Диггори указал рукой в сторону одного из секторов
палатки, где было подобие личной комнаты. — Ничего, что я по имени?
— Я вовсе не против, — улыбнулся я.
— Вот и отлично. Магией особо не балуйтесь, по крайней мере снаружи. Готов
поспорить, Артур мучает своих требованиями антимаггловской безопасности, хе.
— А вы их не придерживаетесь? — спросил я, попутно положив свой рюкзак на кровать в
выделенном мне закутке.
— В разумных пределах, Гектор.
— Это верно, — отозвался Седрик, раскладывая свои вещи в соседнем закутке. — У тебя
с правилами помягче.
— Так, а в палатке-то чего бы и не поколдовать? - пожал плечами мистер Диггори,
задавая риторический вопрос.
Разобравшись с вещами, хотя их был-то минимум, а свой минимум я всегда таскаю в
рюкзаке, мы отправились погулять по лагерю.
— Нужно ещё найти остальных, кто смог приехать на матч, — Седрик пытался
сориентироваться в палатках и волшебниках, но тут, пожалуй, можно разве что при
осмотре сверху разобраться.
Чем выше поднималось солнце, тем активнее становились волшебники вокруг. Всем было,
по большому счёту, совершенно плевать на любую конспирацию. Они открыто колдовали,
летали на мётлах, пусть и низко, и вообще, творили всяческое непотребство. В итоге
мы просто шлялись по лагерю, огромному, стоит отметить, попутно разговаривая ни о
чём, или обсуждая тех или иных волшебников, выглядевших слишком уж чудаковато.
— Далеко не все живут хотя бы поблизости с обычными людьми, — объяснял мне Седрик
причины столь странных одежд, пока мы уже по полуденному солнцу пробирались до
торговых рядов с кучей небольших крытых павильонов, откуда разносились ароматы
самой разной еды.
— Ну не настолько же…
— Поверь, — улыбнулся Седрик. — Вот именно настолько. Многие не то что города или
деревни — обычных людей-то никогда не видели. Вот и думают, что магглы одеваются не
как все. А сними мантию, и разницы останется по минимуму.
— А если включить мозг, то и в стилях одежды увидишь логику.
— Вот именно, — кивнул Седрик.
Мы как раз вышли к торговым рядам и первым делом направились к павильону с кучей
готовящейся прямо здесь еды. К нашему удивлению, именно здесь мы и нашли Герберта,
нашего вратаря. Он ел что-то похожее на кебаб и выглядел абсолютно счастливым, а на
голове у него была довольно нелепая высокая шляпа в цветах сборной Ирландии.
— Здоро́во, — Седрик хлопнул Герберта по плечу и тот буквально подпрыгнул на месте,
роняя на землю остатки еды.
— Ну ты чего! — возмутился Герберт, узнав нас и поправив шляпу. — Я же ем!
— Ел, — поправил его Седрик.
— А благодаря кому это прекрасное действие теперь лишь в прошлом?
Закупившись провиантом, решили тут же его и употребить, попутно общаясь.
— А ты видел кого-нибудь из наших? — спросил я Герберта, но тот лишь отмахнулся.
— Не. Тут искать можно до старости, и никого не найти. Хотя, видел лагерь
ирландцев.
— Команды? — тут же спросил Седрик.
— Да не, болельщиков, которые сами по себе ирландцы. Ну их там, конечно, пруд
пруди. Всучили шляпу, даже спрашивать не стали.
— А ты?
— А че «Я»? Мне вообще без разницы, за кого болеть, лишь бы игра была интересная.
Буду за ирландцев, — Герберт поправил зелёную шляпу. — Кого-то из восточной Европы
видел. То ли русские, то ли ещё кто…
Герберт внезапно рассмеялся.
— Что такое? — спросили мы с Седриком одновременно.
— Ой, не могу, — лишь отсмеявшись, заговорил Герберт, а мимо проходящие волшебники
даже покосились на него, хотя сами шумели не меньше. — Точно русские. Ну, вы же
знаете, о каждой стране свои стереотипы.
— А то, — ухмыльнулся Седрик. — Мы, англичане, все как на подбор чопорные чаелюбы с
не очень красивыми лицами, ходим сплошь во фраках и цилиндрах, попутно размахивая
тростью.
— Ну да, как-то так, — покивал Герберт, отчего его шляпа чуть свалилась с головы.
— Там, короче, мужики в рубахах, с балалайками и медведем, трансфигурированным,
походу, распивают водку и пугают народ. Ну, смеха ради, если присмотреться.
— М-да, — покачал я головой. — Вот же нечего людям делать.
— Ну, а что? Японцы, вон, рассекают в этих своих цветастых кимоно, вызывая
непонимание остальных.
— Юката.
Моя поправка лишь вызвала непонимание.
— Без разницы.
После крайне сытного перекуса, мы уже втроём продолжили путешествие по лагерю. Как
выяснилось, разделение на три поля вовсе не означает, что существуют три палаточных
лагеря — он один. Подобное получилось из-за того, что три местных жителя таким
образом делят деньги — каждый собирает плату за место на определённом участке. Один
ближе к травянистым холмам, второй к скалистым холмам, а третий — к лесу.
Встретили ли мы знакомых? Ой, да куда там! То, что мы встретились с Гербертом —
большая удача.
— Здесь больше ста тысяч волшебников, — говорил Седрик, когда мы проходили рядом с
лагерем индийских волшебников, показывавших там какие-то свои представления. — Не
сверни шею, Герберт.
— А? Что? Да нет, ты видел? — Герберт указал рукой в сторону танцовщиц. — Я никогда
в жизни не видел одновременно полностью одетых, но и почти полностью раздетых
девушек. Чертовы полупрозрачные ткани…
Понимающе усмехнувшись, мы продолжили идти дальше, высматривая что-нибудь
интересное.
— Так о чём я.
— О куче волшебников, Седрик.
— А, точно. Так вот. Я сам как-то не учёл это вот всё. Нужно было раньше
договариваться о месте встречи. Хотя, билеты на места рядом друг с другом мы бы всё
равно вряд ли смогли бы достать.
— И то верно.
В послеобеденное время люди немного угомонились, стали поспокойнее, но совсем
незначительно. Рядом с палатками засели за столами, кострами, национальными
вариациями шашлыков те, кто постарше. Дамы зачаровывали тазы и моющие
принадлежности, чтобы те сами всё мыли. Детишки бегали к ребятам постарше, чтобы те
намалевали на их лицах расцветку той или иной сборной. Кто-то пил, кто-то ел, кто-
то даже успел подраться, но без магии.
К вечеру мы прилично утомились от нескончаемой активности волшебников вокруг, от
постоянного карнавала, что в разных участках лагеря был столь же разным, как и
присутствовавшие здесь представители разных стран. Хорошо, что Седрик додумался
снять копию с карты лагеря, иначе мы бы прилично заплутали. Лагеря сборных Болгарии
и Ирландии мы не нашли, зато узнали причину их отсутствия — их разместили в особом
месте, чтобы болельщики не осаждали их. Болельщики, и недоброжелатели — у обеих
сборных хватало как тех, так и других.
Вокруг уже не бегали люди, постепенно готовясь к началу матча. Мы тоже решили
расходиться к своим палаткам, переодеваться и готовиться. Погода вечером и ночью
обещала стать прохладной, если даже не холодной, а матч может затянуться — были в
истории прецеденты, когда игра длилась ну очень долго из-за того, что ловцы никак
не могли поймать снитч. Да, глуповатый момент. Введение ограничения по времени
могло бы придать играм куда больше остроты.
В палатке, когда мы вернулись, мистер Диггори весело общался за столом с двумя
своими товарищами, как я понимаю. Забавно — все чуть полноватые, немного бородатые,
что-то выпивают и громко смеются.
— А вот и мой сын, Седрик, — указал в сторону нашего старосты мистер Диггори.
— Талантливый, как есть талантливый юноша.
— Да, Амос, — покивал один из его собеседников. — Наслышан… А второй?
— Его товарищ по команде, Гектор Грейнджер.
— Хм… — третий мужик задумался. — Мне лицо его кажется подозрительно знакомым.
— О, дружище, — мистер Диггори улыбнулся. — Ты мог его видеть на рекламных
колдографиях Слейпнира. Сын у меня талантливый юноша, и друзья его тоже.
Разговор тут же свернул в сторону мётел, и мы с Седриком легко покинули общество
подвыпивших волшебников.
— Отец тобой гордится, — не смог я не заметить очевидное, перед тем как мы
разошлись по своим закуткам чтобы переодеться.
— Даже слишком.
Хоть на мне и был согревающий амулет, до сих пор, кстати, исправно работающий, я
предпочёл одеться по погоде, максимально скромно и просто, чтобы вообще не
привлекать внимание, но оставаться волшебником. Адекватным волшебником. В итоге,
пересмотрев свои вещи, выбранные как родителями, так и лично мной, с удивлением
обнаружил, что не выделяться в этой толпе разномастных волшебников я смогу лишь
одевшись, как идиот. К сожалению, или же к счастью, у меня дрогнула рука и такой
эпатаж оказался мне недоступен. В итоге я оказался в тёмно-синих брюках, тёпленькой
мягкой водолазке в цвет брюкам и с высоким воротником, в туфлях и мантии, но не
банальном мешке, а непонятной поначалу смеси пальто, мантии, накидки, в общем,
всего со всем.
Выбравшись из закутка, обратил внимание на уже собравшихся выдвигаться к стадиону
волшебников. Вот, казалось бы, и не скажешь с виду, что они тщательно выбирали
одежду, но нет, выбирали, и даже неплохо совместили концепции моды обычных людей и
волшебников.
Вот такой компанией мы и влились в общий поток волшебников, направившихся к
стадиону. Солнце только-только зашло, и закатное небо отливало рыжиной, но по
большей части — потемнело. По мере продвижения по лагерю, количество волшебников
увеличивалось, становилось очень шумно: тут и там слышались весёлые разговоры,
песни, выкрики о том, кто тут чемпион, а кто «не очень». Вся эта бесконечная толпа
медленно влилась в пролесок, за которым виднелись огни какого-то явно огромного
сооружения. И вот что я могу сказать — общее настроение захватывает тебя,
поднимает, словно волна серфингиста, несёт куда-то вперёд. Главное, я считаю,
оставаться в толпе самим собой.
Всего минутка движения в этом нескончаемом потоке народа, и мы вышли к
действительно огромному, широченному и высоченному стадиону, стены которого словно
бы светились мягким золотым сиянием. На входе, который был широк, да и далеко не
единственный, нас встретила строгая и не особо счастливая дама в мантии и с какой-
то повязкой на рукаве. Она проверила наши билеты, похвалила за отличные места, и мы
прошли дальше. Теперь нам предстоял подъём наверх, через неисчислимое множество
лестничных пролётов, но стоит отдать должное, были тут и покатые пандусы, по
которым подниматься значительно легче — это заметил не только я.
Изнутри, но ещё не на местах для зрителей, стадион выглядел как монструозная
конструкция из множества вертикальных, горизонтальных, поперечных балок. Конечно же
мой взгляд цеплялся за некоторые моменты в конструкции, от которых добрый гном
плевался бы и ругался матом очень долго, а возможно даже вечно, но всё меняло одно
слово — «Магия». Она способна нивелировать любые конструктивные недочёты, и
пожалуй, именно осознание подобного помогло не отвлекаться на осколок гнома — никто
и никогда не заставил бы бородатого коротышку забраться на вершину подобной
конструкции.
Мы поднимались всё выше и выше, болельщики уже заполняли стадион, всё вокруг гудело
от множества голосов, смешавшихся в одну какофонию звуков.
— А что за места у нас такие, что нас аж похвалили? — спросил я шедшего рядом
Седрика.
— В министерской ложе.
— Ого. А такого ли мы полёта птицы?
— Я бы не сказал. Ложа проектировалась под большое количество важных приезжих
гостей, — Седрику приходилось говорить достаточно громко, чтобы его слова были
слышны в гуле стадиона. — Но, по тем или иным причинам, очень много гостей не
явилось.
— Ясненько.
— Не, это ещё не всё.
Мы поднимались всё выше и выше. Если на первых уровнях, чтобы добраться от лестниц
до посадочных мест нужно было пройти приличное расстояние вглубь стадиона, то
сейчас эти места становились всё ближе и ближе к нам — похоже, структура стадиона
здесь в форме этакого Колизея, чаши.
— Места для приглашённых гостей являются бесплатными, — продолжил мысль Седрик,
улыбаясь. — Смекаешь?
— Принадлежат, по сути, министерству. Можно распродать, отдать в качестве
благодарности за что-то, или вернуть долги.
— Последнее особенно популярно, и лишь потом — второе.
— Долги? У министерства?
— Нет, Гектор. У его работников. Людо Бэгмен — заядлый азартный игрок. Непросто
найти того, у кого он не пытался бы хотя бы раз занять или как-то сподвигнуть к
авантюре.
— А не он ли случаем глава департамента спорта и чего-то там ещё, — покрутил я
рукой в воздухе, охватывая всё это «ещё».
— Чего-то ещё? — ухмыльнулся Седрик, повернувшись на миг ко мне, когда мы проходили
очередной лестничный пролёт.
— Да в нашем министерстве различных отделов столько, что полный комплект пособий
для зельевара «От азов к мастерству» покажется жалкой статейкой, по сравнению со
списком этих отделов. Будет у нас отдел по контролю и надзором за толщиной котлов?
— А такой есть.
— Что, правда? Я же просто, что говорится, пальцем в небо.
— Ага.
— М-да…
— Вот и продавал мистер Бэгмен билеты. Или отдавал просто так в уплату долгов.
— И часто занимает?
— Частенько. Но отдаёт, порой, пусть и не деньгами, но чем-то куда более ценным.
Намного. Это как беспроигрышная лотерея — ты не знаешь, что получишь, когда
получишь, но получишь точно, и оно будет много дороже и важнее тех немногих
галлеонов.
— Вот как. Типа, интересное вложение?
— Именно.
Очередной лестничный пролёт, поток волшебников, с которым мы шли, стал ощутимо
меньше, пропала теснота.
— Но знаешь, Седрик…
— Да?
— Не думаю, что хоть один билет ушёл без ведома министра магии. Ты представь себя
на его месте — заходишь в ложу, представляешь важных гостей друг другу, знакомишь с
ними нужных людей, и тут, бац, сидит кучка каких-нибудь забулдыг, политических
оппонентов, каких-нибудь нетерпимых к другим странам, и прочее-прочее-прочее.
— Всё правильно говоришь. Мне вот тоже интересно, почему министр одобрил твою
кандидатуру. Хотя, ты сейчас становишься довольно знаменитым.
— Да? Я и не заметил.
— Просто нужно читать соответствующую периодику.
Вот мы уже поднялись на приличную высоту. Несколько раз нам приходилось ждать
мистера Диггори с товарищами — они немолоды, да и не атлеты. Через пару минут мы
остановились у входа в отделённую от прочих мест, крытую ложу. Несколько рядов
пурпурно-золочёных кресел могли с большим комфортом вместить около трёх десятков
посетителей, и некоторые из них уже были здесь. Например, мистер Уизли, близнецы,
Рон, Гарри и Гермиона. Пара гостей, человек шесть, одеты явно во что-то
национальное, вычурное, но видно, что не с бухты-барахты они это на себя надели. У
моих знакомых, очевидно, состоялась не самая приятная встреча с Малфоями, а
министр, толстоватый седой мужчина в дорогущем костюме, мантии и с шляпой-котелком
на голове, радостно что-то вещает вообще всем.
— Ну, ребята, — отец Седрика обернулся к нам и похлопал нас по плечам. — Вперёд.
Ваши места здесь.
— А ты? — тут же спросил Седрик.
— О, не беспокойся, — отмахнулся мистер Диггори. — Мы с друзьями сидим рядом, вот
здесь.
Мистер Диггори указал рукой на места у министерской ложи.
— Но… Я думал, что мы будем на матче вместе.
— Мы и так все каникулы проводили вместе, сынок. Одна рыбалка чего стоит! Ха-ха, —
бодро посмеялся отец Седрика и глянул в ложе. — А там, кого я не видел? А вот тебе
стоит уже начать обзаводиться знакомыми взрослыми не только с нашего факультета. Да
и я ведь и сам знаю, как порой важно отвязаться от назойливого папаши, верно?
— Ну что ты такое говоришь?
Однако оба явно были довольны сложившейся ситуацией, что немало мне помогло
морально, ведь я не хотел чувствовать себя причиной того, что отец с сыном не
смогут вместе посмотреть матч.
Мы с Седриком вошли в министерскую ложу, что не осталось незамеченным. Министр тут
же улыбнулся и жестом попросил нас подойти.
— О, молодые люди! — Громко заговорил он, обращая на нас внимание остальных, хотя к
этим «остальным» он и обращался. — Позвольте всем представить нашего самого
перспективного игрока в квиддич, Гектора Грейнджера и его не менее талантливого
товарища, Седрика Диггори. Мистер Диггори, кстати, проявляет очень и очень
значительные успехи в трансфигурации, да и вообще, в волшебстве. Талантливые люди
талантливы во всём, не так ли?
Дальше началось стандартное представление важных и нужных по мнению министра людей,
среди которых были министры Болгарии и Франции, представители парочки международных
фирм, и прочее. Подоспевший перед самым началом мужчина в строгом костюме, пальто и
с белым шарфом, строгой короткой стрижкой и усиками, оказался мистером Краучем,
главой департамента международного сотрудничества. Из различных газетных вырезок я
могу сказать, что у него выдалась тяжелая, сложная жизнь. Мистер Уизли с ребятами в
представлении не нуждался, как и мистер Малфой с женой и сыном. Минут десять ушло
на светские разговоры о погоде, а я краем глаза поглядывал на стадион — вид отсюда
был шикарен.
Стадион выстроили действительно огромный. Поле для квиддича было на треть больше,
чем школьное, но кольца находились на всё той же высоте в пятнадцать метров. Высота
трибун была явно выше дома в двадцать этажей, а может даже и тридцать — тяжело
ощутить точные пропорции. По периметру самого высокого ряда трибун были яркие
прожектора, заливавшие всё дневным светом, но не слепившие. Прямо напротив нашей
ложи было огромное чёрное табло, по которому бежали рекламные объявления, и что
меня удивило — читалось всё чётко, информация не терялась в освещении стадиона.
Места тут были разделены на три секции, но это ничего не значит — сугубо для
удобства. Наши места были во втором ряду средней секции. Тут сидел министр, справа
от него — мистер Малфой, потом Драко, а потом леди Малфой — эффектна, как всегда, и
не любоваться ею было сложно. Справа от неё было моё место, и замыкающим в ряду
оказался Седрик. Занятным во всём этом я считаю то, что в первом ряду перед нами
сидели мистер Уизли со своими детьми и Гермиона, но, похоже, они успели выразить
своё «Фи» Малфоям и теперь не оборачиваются в нашу сторону.
— Седрик…
— Да?
Мы говорили негромко — здесь, возможно из-за чар, шум стадиона не мешал
разговаривать и слышать собеседника, хотя этот гул фанатов оставался достаточно
чётким и громким, чтобы не чувствовать себя вне «спортивной атмосферы».
— Неужели для моего присутствия здесь оказалось достаточно моих навыков полёта и
игры?
— Ты недооцениваешь значимость квиддича для всего мирового сообщества. Он чертовски
популярен даже в арабских странах, куда мётлы окончательно пришли лет сто назад. Но
проблема в том, что игроков мирового уровня в странах не так уж и много.
— Да? Но команд целая куча.
— Это да, — кивнул Седрик, глядя на стадион. — Но вот возьмём, к примеру сборную
Ирландии. У них команда полтора состава. И то, запасные игроки сильно уступают
основному составу. Нет больше в стране игроков нужного уровня навыков, способных
проявить себя на мировом уровне. Примерно такая же история с Англией, Шотландией,
да той же Болгарией.
— Это так важно?
— Успешные игроки могут добиться многого, если постараются. А ты, поверь, очень
перспективный. Сейчас посмотришь на игру, и всё поймёшь.
Хмыкнув, я заговорил:
— Меня не очень-то интересует квиддич в этом плане.
— Ты только министру это не говори, — улыбнулся Седрик, а я краем глаза увидел, как
леди Малфой повернула голову в мою сторону.
— В любом случае…
— О, я погляжу, все уже собрались! — в ложу влетел полноватый, высокий, но крепкий
мужчина в мантии, с круглым раскрасневшимся лицом, а появлением своим он прервал
все разговоры. — Министр Фадж! Команды готовы, талисманы готовы, пиротехники, в
общем, всё отлично. Начинаем?
— Конечно, мистер Бэгмен, будьте любезны, — благосклонно, но с нотками раздражения,
кивнул министр.
Бэгмен тут же встал перед ограждением, глядя на трибуны и бескрайнее множество
волшебников на них, приложил палочку к горлу и наколдовал Соно́рус.
— Леди и джентльмены! — голос Бэгмена разнёсся по стадиону. — Добро пожаловать!
Добро пожаловать на финал четыреста двадцать второго Чемпионата мира по квиддичу!
Зрители разразились криками, аплодисментами, пошла в ход различная спортивная
атрибутика типа различных свистков, реяли флаги сборных, а реклама на огромном
табло сменилась нулевым счётом Ирландия — Болгария.
— А теперь, без долгих предисловий, позвольте представить вам талисманы сборной
Болгарии!
— Интересно, что будет на этот раз, — Седрик подался чуть вперёд, но почти тут же
резко опустил голову так, чтобы не видеть происходящее. — Вейлы.
— Хм? — а я вот наоборот решил посмотреть.
И посмотреть было на что. На поле выбежали множество белокурых девушек в однотипных
закрытых лёгких платьях и принялись медленно танцевать под музыку. Их движения и
образы вызывали довольно любопытное магическое воздействие, напоминавшее пение
сирен или танцы и грустные песни гиан. Первые заманивали моряков, чтобы сожрать, а
вторые печалились о своей незавидной участи моногамных духов, среди которых почти
нет мужчин. В общем, цель и суть такого воздействия вполне очевидна, а учитывая то
немногое, что я знал о вейлах, среди которых мужчин нет в принципе, сомнений в
назначении этого занятного природного магического механизма нет совсем.
— Надеюсь, — тихо проговорил Седрик, продолжая глядеть вниз так, чтобы в область
зрения не попадало поле, — мне не придётся его оттаскивать…
— А надо? — я повернул голову к Седрику, при этом устраиваясь на кресле поудобнее.
Староста, как я привык его называть, с трудом сдержался, чтобы не посмотреть на
меня, ведь если бы он это сделал, в его поле зрения попали бы вейлы, и, судя по
всему, это нежелательно.
— Они на тебя не действуют?
— О, нет, очень даже действуют, — я вновь посмотрел на вейл, ускоряющих танец.
Краем глаза я видел заинтересованный взгляд леди Малфой, ожидавшей продолжения моей
речи. Мистер Малфой держался неплохо, смотрел прямо, но трость свою сжал до
побелевших костяшек пальцев, как и подлокотник другой рукой. Остальные мужчины и
мальчишки, кто не отвёл взгляд или не обезопасил себя иным образом, превратились в
пускающих слюни идиотов в худшем случае, а в лучшем — тянулись туда, на поле.
— М-да, — оглядевшись, усмехнулся я, будучи впечатлённым способностями этих существ
и попутно ломая себе голову предполагаемыми причинами моей условной устойчивости.
Почему условной?
— Я прекрасно осознаю, какие желания побуждают эти существа, какие литературные и
не очень образы. Ну и, конечно, осознаю, что, как и с кем я хочу сделать из-за
этого воздействия. В подробностях…
— Гектор! — возмутился покрасневший Седрик.
— Ха-ха-ха, — не сдержался я, ещё раз осмотрев людей вокруг.
Гермиона пыталась достучаться до отупевших товарищей. Мистер Уизли нашёл крайне
занимательным разглядывание пуговиц своего костюма, близнецы вообще замерли — мне
были видных лишь их затылки, и мне было интересно, какие у них в этот момент лица.
В общем, очень многие, молодые и в возрасте, подпали под влияние вейл. Драко,
сидевший слева от леди Малфой, между ней и своим отцом, выглядел не лучше, лицо его
растеряло все следы интеллекта, сознание пребывало где-то в грёзах и хорошо, что у
него не текла слюна. Но он хотя бы не рвался вперёд.
— Хм, интересно, — начал говорить я, чем вновь вызвал на себя взгляд леди Малфой.
— Драко не в курсе о мерах безопасности при встрече с вейлами, или решил проверить
свою выдержку?
— Мой сын хотя бы не пытается выпрыгнуть из ложи, — гордо сказала леди Малфой, хотя
мимолётный взгляд на сына выражал неодобрение. — А говорить о подобном как минимум
неприлично.
— Справедливо, — кивнул я, глядя на то, как Гермиона схватила Рона и Гарри за
одежду, чтобы удержать от необдуманных порывов, ведь они могли реально выскочить из
ложи.
Внезапно танец вейл оборвался, зрители начали приходить в себя, негодовали
остановкой зрелища, а кто-то даже срывал с себя атрибутику ирландцев.
— А теперь, — загрохотал усиленный магией голос Бэгмена, — Перед нами талисманы
сборной Ирландии!
Неожиданно на поле влетела огромная зелёная комета, а мой острый глаз позволял с
лёгкостью разглядеть, что состоит эта комета из множества крохотных бородатых
человечков в зелёных камзолах.
— Лепреконы, — радостно и с явным облегчением, Седрик вернулся к просмотру шоу.
— Ага, — кивнул я.
Комета разделилась на две, они полетели через кольца обеих команд, а над полем
появилась радуга. Болельщики были счастливы, а я был рад тому, что оказался среди
довольно спокойных зрителей в лице Малфоев и прочих важных гостей. Ну, Уизли,
конечно, не сильно обременяют себя сдержанностью, а потому радовались искренне и
открыто.
Шары вновь слились над центром поля и преобразились в гигантский взлетающий клевер,
из которого хлынул поток золотых монет. Это вообще привело многих в экстаз, а я
боковым зрением увидел, как скривилась вся семья Малфоев. Мне под ноги тоже упала
пара монеток, а одна как раз в руку.
— Лепреконское золото, — с видом знатока покивал улыбающийся Седрик, держа в руках
одну из монет. — Исчезнет через часов десять, может раньше.
Это было мне известно, но видеть, как люди от жажды лёгких денег собирали монетки…
Одновременно и забавно, и неприятно.
— Прям фестиваль пороков, — заявил я с улыбкой, а леди Малфой посмотрела на меня с
немым вопросом во взгляде, и я решил пояснить. — Чревоугодие в лагере, где
волшебники буквально обжирались всем, до чего могли дотянуться. Зависть на входе,
когда сотрудники завидовали билетам. Похоть — буквально недавно. Жажда денег,
сребролюбие — прямо сейчас. Готов поспорить, скоро мы увидим гордыню, а после
матча — уныние, перерастающее во гнев.
— Интересная позиция, — хмыкнула леди Малфой, а Драко, слышавший разговор,
скривился ещё больше, тут же получив тростью по ноге от отца, и напутствие «вести
себя прилично».
— А вот и гордыня, — улыбнулся я, глядя через леди Малфой на Драко.
— Не думаю, что подобное сравнение уместно.
— О, со мной, даю вам честное слово, согласится абсолютно любой в Хогвартсе.
Но наши разговоры отошли на второй план, когда Бэгмен начал представлять участников
сборной Болгарии. Они, в красных одеждах, один за другим вылетали из прохода на
своей стороне поля, но самое большое внимание и овации толпы сорвал Виктор Крам.
Даже я, не особо интересующийся квиддичем, хоть в него и играющий, знаю эту
фамилию — талантливый юный ловец, ещё не окончивший школу. Внешность его суровая,
нос хищный, взгляд острый, сам по себе кажется несколько нескладным, но словно бы
родился с метлой в руках — такое он создаёт впечатление.
Потом на поле выпустили Ирландцев, и матч начался.
— Чувствуешь разницу? — Седрик с улыбкой следил за игрой.
— Ага. Всё несколько быстрее.
Игроки, да и бладжеры, летали действительно быстрее. У них было ощутимо больше
места, они были резче, скорости больше, а маневры опаснее. Очевидной разницей было
и то, что в отличие от школьного поля, здесь игра не ограничена строго вертикальной
областью над ним, когда на любой высоте нельзя покидать границы поля — здесь вся
чаша стадиона является игровым пространством. Не нужно говорить о том, как сильно
это увеличивает площадь и объём игрового пространства, и какие свободы даёт
игрокам.
Почти все вокруг меня сидели с различными вариациями омниноклей — средств
оптического слежения на основе механики и чар.
— Одолжить? — протянул мне Седрик одно из устройств в виде монокуляра. — А то у
меня много разных вариаций. Так и думал, что у тебя не будет.
— Нет, я и так всё вижу.
— Да врёт он всё, — возмутился Драко, подавшись чуть вперёд, чтобы посмотреть на
меня через маму.
— Я вам не мешаю, молодые люди? — леди Малфой посмотрела сначала на него, потом на
меня.
— Нисколько, леди, — улыбнулся я. — Да и всяко лучше, если боковым зрением я буду
видеть вас.
— Хм?
— Мне правда нужно пояснять причины такой расстановки приоритетов?
— Грейнджер! — возмутился Драко, всё прекрасно слышавший.
Услышав свою фамилию, с переднего ряда обернулась Гермиона, и мы одновременно
спросили: «Что?».
— Тц… Слишком много Грейнджер… — тихо возмутился Драко, но особые чары министерской
ложи позволяли услышать собеседника, при этом не заглушая события на поле и шум
болельщиков.
— Слишком много Грейнджер, — спародировал я Драко, и сделал это качественно,
попутно вспоминая ещё кого-нибудь, кого больше, чем один волшебник. — Слишком много
Уизли, слишком много Криви, слишком много Гринграсс... С подобными претензиями ты
явно не по адресу.
— А да с чего бы это?
Меня позабавило, как мистер Малфой печально вздохнул, но прерывать не стал.
— Ну, знаешь ли, вопрос численного превосходства семьи Малфой над остальными
находится вне зоны моей компетенции.
— Что?
— Молодые люди, — леди Малфой строго посмотрела на нас. — Настоятельно прошу вас
прекратить это непотребство, иначе я приму меры.
Драко сглотнул и успокоился, а я хмыкнул и сел поудобнее, наблюдая за игрой.
— Вас что-то смущает, мистер Грейнджер? — спросила леди Малфой, Снейпообразно
подняв одну бровь — они точно знакомы и общаются.
— Мне стала ясна одна из причин столь выдающейся выдержки мистера Малфоя перед
чарами вейл.
А тем временем ирландцы отправили первый квоффл в кольца болгар. Зрители ликовали,
а по стадиону прошла целая зелёная волна. Комментатор, в роли которого выступал
мистер Бэгмен, воодушевлённо, но кратко рассказал о проведённой комбинации
ирландских охотников.
В первые же пять минут игры мне стали ясны сильные и слабые стороны обеих команд.
Скажем так, ирландцы сильны именно как команда, в то время как каждый отдельный
болгарин лучше ирландца на аналогичной роли. Вот только командной игры у болгар
почти нет — этакая команда звёзд.
На большом экране, где раньше были текстовые рекламы, транслировались особо острые
моменты игры, игроки с квоффлом или голевые моменты. Талисманы команд поддерживали
своих и неистовствовали в особо значимые моменты. В общем, вполне понятная игра,
динамичная и интересная.
— Как думаешь, — заговорил Седрик, оторвавшись от наблюдения за игрой через
омнинокль и повернувшись ко мне. — Смог бы ты заметить снитч на таком поле?
— Я и так его вижу, — пожал плечами я, чем вызвал удивление всех рядом со мной.
— Что?
— Да брешешь ты опять, — возмутился Драко.
— Вон он, — я указал рукой на дальнюю часть поля, где носился практически невидимый
золотой мячик. Его действительно было практически невозможно заметить, если не
знать, куда смотреть, а смотреть нужно было практически на него.
— Да где?!
— Да вон.
— Молодые люди…
Мы вновь взяли себя в руки, хотя я и продолжал указывать рукой на перемещавшийся
снитч, чтобы Драко и Седрик могли его отследить. Ну или попытаться.
— Вижу! — одновременно воскликнули они. — Как?
— Да потому и не хочу играть на роли ловца — для меня это дико скучно.
— Его ещё надо поймать.
— Ты знаешь, что это не проблема, не так ли? — ухмыльнулся я, подавшись вперёд,
чтобы взглянуть на Драко через его маму.
Леди Малфой практически незаметно достала палочку из рукава и чуть-чуть шевельнула
ей. Я ощутил лёгкое, незначительное и вообще, чуть ли не шутливое проклятьице, что
попыталось развернуться в моей энергетике, но мгновенно и чуть ли не рефлекторно
напрягая волю, собрал его в кучу и отправил обратно. Драко такими талантами не
обладал, а потому мгновенно прилип к спинке кресла, при этом сохраняя идеальную
осанку и принудительно глядя на поле. Точно та же судьба постигла леди Малфой, к её
негодованию. Правда, очень хорошо скрытому негодованию.
Это не осталось незамеченным отцом Драко, и тот в своей высокомерной манере
спросил:
— Мне стоит возмутиться?
— И в самом деле, — согласился я с ним, мол: «Да, стоит». — Разбрасывается кто-то
всякими шутливыми проклятьями, и это на таком ответственном мероприятии.
Проказники. А главное — уже не в первый раз, представляете?
— Действительно, — кивнул мистер Малфой, приосанился и посмотрел на поле. — Однако,
я предлагаю оставить поиск виновных компетентным органам, а нам — насладиться
игрой.
— Полностью с вами солидарен.
— Люциус-с… — тихо зашипела леди Малфой на мужа.
— Да, дорогая? Что-то случилось? Ах, не перестаю напоминать тебе, какая прекрасная
у тебя осанка.
— Отец… — подобным же образом прошипел Драко. — Я не могу пошевелиться.
— Я не считаю это таким уж неудобством. По крайней мере, для меня.
Тем не менее, мистер Малфой стукнул тростью, и я ощутил, как леди Малфой
расслабилась — с неё проклятьице точно спало. Но не с Драко. Ну, это не моё дело.
Хотя я бы и сам снимать его не стал — больно уж он несдержан, не вписывается в
образ Малфоев.
Но, сколько бы интересного не происходило в нашей ложе, игра продолжается, и
болгары наконец-то забили первый мяч, а счёт стал тридцать к десяти в пользу
Ирландии. На пару секунд затанцевали вейлы, отмечая этот гол, и вновь появилось это
занятное воздействие, но крайне краткосрочное.
Игра шла, мы с Седриком с энтузиазмом смотрели и обсуждали её нюансы и в итоге
пришли к выводу, что тактика игры Ирландии очень похожа на нашу, только если у нас
есть ключевой охотник в моём лице, вокруг которого строится тактика, то у ирландцев
каждый охотник одинаково хорош. А болгары по большей степени Гриффиндорцы — их
тактика строится на индивидуальном мастерстве каждого игрока, а основная ставка на
Крама.
Время шло, ирландцы забивали один гол за другим, и вот счёт стал уже сто тридцать к
десяти — болгары не могли улучшить свои результаты. Это вынудило их играть жестче,
а вейлы становились всё более напористы в моменты поддержки. Болгары стали
нарушать. Вот им уже назначили штрафной, лепреконы летали над полем в своей
половине в этаком флэш-мобе, складывая из себя различные слова. Вейлам это не
нравилось, и они танцевали и пели более напористо, чуть не соблазнив судью. Он
оказался достаточно сдержанным, чтобы держать себя относительно в руках, но не
удержался от того, чтобы приземлиться на поле рядом с вейлами и начать позировать,
словно бодибилдер, залихватски выкручивать усы, и вообще…
Для приведения судьи в чувство отправили колдомедика, и тот применил истинно
магический метод лечения недугов — пнул судью. Судья решил, мол: «Хватит это
терпеть», и попытался удалить группу поддержки болгар с поля, чем вызвал
негодование сборной в красных одеждах. Двое загонщиков спустились на землю рядом с
судьёй, начался спор, вылившийся в ещё два штрафных… Театр абсурда набирал обороты.
Распалённые всей этой ситуацией, лепреконы начали откровенно издеваться над
вейлами, хихикая и складывая из себя слова. Вейлы не остались в долгу, и создавали
на ладонях огненные шарики, кидая их в лепреконов. При этом сами вейлы
преобразились — их лица вытянулись, головы похожи на птичьи, а за спинами появились
пары кожистых крыльев.
Пока внизу происходил весь этот абсурд, игра продолжала набирать обороты — болгары
и впрямь очень похожи со слизеринцами и гриффиндорцами. Они стали очень жестко
играть. Бладжеры летели по противникам, загонщики лупили битами по всему, до чего
могли дотянуться, и это вовсе не обязательно должен быть бладжер. Ирландцы
продолжали забивать.
В один прекрасный момент ирландский ловец резко метнулся в сторону, и это
отличалось от обычной заманухи — он действительно увидел снитч. Крам бросился за
ним, постепенно нагоняя. Вот Линч, а именно так звали ирландского ловца, начал
выполнять финт Вронского, пикируя к земле. Конечно же, не просто так — туда
попросту летел снитч. Крам за ним. Один раз за игру он уже поймал ловца соперника
на этом трюке, и… Линч вновь не смог выйти из пике, грохнувшись о землю, а Крам
поймал снитч.
— Крам поймал снитч!!! — кричал Бэгмен. — Но Ирландия выигрывает со счётом сто
семьдесят против ста шестидесяти!!! Ну кто бы мог подумать!!!
— В принципе, — улыбался я, глядя на всеобщий хаос. — Я догадывался, что так будет.
— Да? — Седрик посмотрел на меня.
— Да. В первые минуты игры я понял, что именно представляют из себя команды, но
Крам — куда более сильный и талантливый летун. Пусть снитч он заметил не первым, но
он быстрее на той же метле и куда лучше ей управляет — это решило. Ты же знаешь,
битва ловцов — битва летунов. Ну, если обстоятельства не выбьют обоих из погони за
снитчем.
— Что же, они храбро сражались, — заговорил мужчина, сидевший рядом с Фаджем.
Кажется, это был министр магии Болгарии.
— Вы говорите по-английски! — возмутился Фадж. — И вы весь день смотрели, как я
объясняюсь жестами!
— Ну, это было забавно, — улыбнулся министр магии Болгарии.
Потом внесли кубок в нашу ложу, зашли команды, всех поздравили, пожали руки, а я
удивился тому, насколько неуклюж был Крам на земле — сутулый и с неявным дефектом
стоп, из-за чего ходить ему было не особо удобно. Хотя, это может объяснить его
талант к полёту — только там он чувствует себя свободным. Знал я подобных людей, а
точнее не я, а осколок пилота — были парочка инвалидов, что асы в космосе, но не
могут справить нужду без посторонней помощи.
После вручения призов, всяческих поздравлений и похвал, зрители начали расходиться,
и мы в том числе. Довольно скоро мы оказались в общем потоке волшебников,
двигавшихся к палаточному лагерю, а вокруг доносились возгласы радости, праздника и
прочий начинающийся беспредел. Ничего необычного. Довольно быстро мы с Седриком
добрались до нашей палатки, а по пути я встретил как минимум десяток волшебников,
что до матча болели за Болгарию, а сейчас празднуют в зелёной атрибутике ирландцев
среди их болельщиков — быстро же они сменили лагерь, нечего сказать.
— Ты как, тут останешься? — спросил меня Седрик. — Лично я пойду праздновать.
— Да, останусь. Умотался я за день.
— Ну, как знаешь.
Седрик быстренько свалил куда-то, а я зашёл в палатку и не раздеваясь лёг на свою
застеленную кровать, размышляя об увиденном, а в особенности о чарах вейл — больно
уж тема оказалась интересная.
Не знаю, сколько времени я провёл в мыслях, но снаружи шум веселья изменился на
отчётливую панику, крики и суету. Я немедля вскочил с кровати и вышел из палатки. В
ночи люди в панике бежали в сторону леса. Там, впереди, под чёрным небом
разгоралось зарево, но не костров, а пожаров — их выдавал дым. То и дело сверкали
вспышки заклинаний в отдалении, крики, паника, взрывы.
Первая мысль — найти Гермиону. Но я тут же отбросил её из-за невозможности сделать
подобное на такой огромной площади. Ну, ничего — там куча Уизли, да и взрослый
волшебник. Так или иначе, но она в относительной безопасности. В куда меньшей
безопасности я сам. Что бы там ни происходило, но лучше держаться с толпой — если
что, «накроют» не сразу. Заглянув в палатку, магией покидал свои вещи в рюкзак —
это не заняло и десятка секунд. Закинув рюкзак за плечо, выбежал из палатки — поток
людей пока не прекращался, хоть и становился реже. Я устремился вместе со всеми к
лесу.
Бежать было легко, но для пущего эффекта я снял тренировочный браслет и кинул в
рюкзак. Меня не оставляли беспокойные мысли, а за спиной сверкали заклинания,
разгорались пожары, гремели взрывы.
Вот холм впереди, а там, выше, через метров сто пути, начинался подлесок. Буквально
у первого же дерева я остановился и спрятался за ним, глядя на лагерь. Вид
открывался не полноценный, но даже так можно было разглядеть несколько
разраставшихся очагов какого-то беспредела, пожаров, взрывов и вспышек магии, особо
тревожные из которых были зелёного цвета. Не сразу, но я понял, откуда
тревожность — в воздухе витала энергия смерти. Не какой-то мистической, а рождённой
из факта мучений и именно процесса принудительной гибели — однажды почуяв и осознав
подобное, уже ни с чем не спутаешь. Пусть этот опыт и был в жизни осколков, но был.
Заставив энергию в теле улучшить и без того идеальное зрение, я разглядел множество
групп людей в чёрных балахонах и масках — именно они творили весь беспредел и
создавали хаос. Они сжигали и крушили лагерь, кидали взрывные и прочие заклинания
под ноги убегавших, а в некоторых случаях и непосредственно в людей, наверняка
убивая. Эта картина будоражила осколки гнома и эльфа, прошедших не через одну
магическую битву. Руки сами тянулись дать отпор, жесткий. Совсем как другие
разрозненные волшебники, что пытались противостоять этой чернобалахонной массе.
Двое балахонщиков, что были ближе ко мне, разнесли очередную палатку, а из
образовавшегося завала, или откуда-то рядом, выбежала девушка. Один из балахонщиков
кинул ей под ноги какое-то заклинание, что вспучило землю и уронило девушку. Второй
явно хохотал — не могу с такого расстояния иначе интерпретировать эти судороги. Он
направил в её сторону палочку и с той сорвался зелёный луч, но мимо — девушка
активно ползла, пытаясь встать, но падая. Волшебник снова хохотал. Вот только из-за
этого луча что-то изменилось в энергетике смерти. Бесит.
Эльф был целителем. Профессионалом, спасшим немало жизней. Но и загубил он своими
руками жизней не меньше, если не больше. Больной? Лечим. Разбойник? Калечим. Эти
чёрные ребята точно не относятся к лагерю добра, жвачки и розовых пони. Но… С
такого расстояния, метров триста, я могу попасть только из одного оружия…
Нравится мне это или нет, но я активировал браслет-лук, а другой рукой, не
задумываясь, словно рефлекс, которым лучник достаёт стрелу из колчана,
трансфигурировал из воздуха простую оперённую стрелу, что должна распасться после
выполнения своей прямой цели. Лук в руке, прицел, мысль: «Настигни и убей мою
цель». Щелчок тетивы, свист, и стрела исчезла в свете луны, рассеянном в дыму,
чтобы через миг пробить голову балахонщика насквозь. Пока стрела летела, я уже
создавал вторую, а когда враг был повержен, вторая стрела отправилась за новой
целью — вторым балахонщиком. Он, кстати, вообще не понял, как мне кажется, что
случилось с его товарищем — так и умер в неведении от стрелы.
Краем глаза я заметил Седрика, тут же убирая лук — его нельзя светить, да и
пользоваться им больше нельзя, иначе мне будет плохо. Особо спрятаться я не
старался, потому он заметил меня и быстро подошёл, прячась у того же дерева и
тяжело дыша.
— Фух… Я уж думал, что… с тобой что-то случилось, — он явно испытывал облегчение.
— Давай двигать дальше в лес. Министерство скоро возьмёт всё под контроль.
Бои с одной стороны затихают, а балахонщиков становится меньше, но с другой… С
другой всё не так радужно.
— Двигаем.
Я развернулся и двинулся дальше в лес, а Седрик за мной.
— Что происходит? — задал я вопрос, слыша движение уставшего парня и зная, что он
идёт в паре метров сбоку.
— Так выглядели Пожиратели Смерти.
— Кто? Они разве не сгинули после падения Тёмного Лорда?
— Ты знаешь?
— Читал.
— Может быть подражатели. Да, скорее всего… Фух… Как ты идёшь так быстро, да ещё и
без всякого шума?
— Не знаю, да и не важно. Вон, там кто-то есть.
Я указал на еле видимый источник света, и мы двинулись к нему. Через пару десятков
метров из-за деревьев показался совсем неглубокий овражек, словно окоп. В нем
притаилась группа совсем молодых волшебников и волшебниц, кто в чём, но по большей
части, в ночнушках, пижамах и прочем… Хотя, какие, к чёрту, молодые? Сверстники
Седрика. Аж целых пять штук…
Двое тут же вскочили, направив на нас палочки, но быстро поняли, что мы — не те
ребята в балахонах.
— У нас раненые. У вас есть зелья? — тут же спросил взволнованный парень на
грамотном английском, но с дичайшим акцентом, который я не мог однозначно приписать
к какому-то конкретному языку.
— Эм, нет…
Мы с Седриком быстро подошли и спрыгнули в овражек. В свете Лю́моса, который держала
раненая девушка, я видел травмы трёх ребят, что не вскочили. Явный перелом ноги у
девушки с Лю́мосом, посечённый осколками парень без сознания, руки и ноги которого
были грамотно перевязаны, лишая венозного кровотока — артерии не задеты. Ещё одна
девушка явно повредила голову, зажимала рану, а светлые волосы были в крови. Под
ней на земле были явные следы рвоты, да и тонкий шлейф соответствующего запаха
намекал, да.
Я тут же опустился на колено рядом с девушкой с травмой головы, аккуратно приподнял
её голову за подбородок — покраснение белков глаз, расфокусированное зрение, на
свет Лю́моса реагирует не особо хорошо. Так… И как назло, я не знаю местной магии,
способной помочь. Ну, а что там эльфийского? Малое и Среднее Исцеления? Ну да…
Коснувшись палочкой виска девушки, я вызвал настороженные взгляды тех, кто нас
встретил.
— Ты знаешь, что делаешь?
— Я хочу стать целителем, — пожал я плечами и начал формировать контур заклинания
из энергии жизни прямо в голове девушки, что было непросто, ведь приходилось
преодолевать энергетическое сопротивление тела.
Однако сопротивление, хоть и было, по итогу оказалось слабым — я контролирую магию,
выпуская её тончайшими нитями, и в силу вступает подобие площади контакта — чем
меньше, тем легче. В отличие от моих модификаций, классическое исцеление работает
быстро, но только с травмами, и желательно немагическими — как раз наш случай.
Буквально пара секунд, и состояние девушки начало улучшаться, хотя я точно могу
сказать, что она скинет из-за этого килограммчик.
— Ну вот, скоро станет легче, но очень захочется есть…
— Она не говорит на английском, — заговорил всё тот же парень со странным акцентом.
— Понял.
Переместившись к израненному парню, повторил маневр с созданием заклинания внутри
тела. Это я делаю только для того, чтобы никто не видел формирование контура из
разных символов и нитей — он имеет визуальное проявление. Пара секунд, и в тех
местах, где одежда парня была порвана, можно было видеть, как раны затягиваются, а
сам он приходит в сознание — объяснять ситуацию ему принялся тот, что говорил с
акцентом.
Взявшись за осмотр ноги девушки, что всё ещё держала Лю́мос, я пришел к выводу, что
без Костероста я не справлюсь. Точнее, не справится девушка. А вот убрать
воспаление, обезболить, сделать репозицию, если кость немного сместилась и наложить
шину — это можно, с этим справится именно Малое Исцеление.
— Трансфигурируй… — обратился я к Седрику, но усомнился в том, что он знает, что
нужно. — Шину нужно наложить.
— А, знаю, понял, — кивнул он и трансфигурировал из ветоши под ногами бинты и пару
дощечек. — Тоже ломал, мне отец фиксировал ногу и объяснял, зачем и почему. Зелий
тогда не было.
Когда я немного подлатал девушку, Седрик вызвался наложить шину.
— Это не лечение, понимаешь? — спросил я девушку с Лю́мосом на палочке, и та молча
кивнула.
— О, детишки! — среди деревьев в десятке метров от нас появились три балахонщика.
Я сам не понял как, но резко отступил в тень за кем-то из ребят, окутал себя магией
с целью скрыться и быстро выбрался из овражка, двигаясь по дуге к противникам.
— Вот свезло! — сказал другой.
Ребята, кто был в сознании и состоянии что-то сделать, резко выхватили палочки, но
тут же лишились их — балахонщики применили Экспелиа́рмус.
Даже повар-эльф превращается в реальную угрозу в лесу. Человек с навыками эльфа —
проблемный противник. Волшебник с дырявой памятью старого эльфа — крайне
неоднозначно. Но конкретно в данный момент эти волшебники, манера движений которых
выдавала больше быдло преступное, чем именно волшебников, да и голоса с ухмылками,
соответствующие… В общем, я видел лишь разбойников, которых эльф отправлял сотнями
на тот свет. Видел врагов, что гном крушил молотом и располовинивал секирой. В них
видишь врагов, обезличенных и опасных, способных навредить тем, кого ты сам волей-
неволей назначил своими пациентами.
Лук сам оказался в одной руке, а стрела в другой. Враги почти на одной линии, и
стрела умчалась в дальнего, пробив голову. Невнятный предсмертный «Бу-э…», и враг
заваливается, а двое остальных поворачивают голову к нему.
Рывок вперёд, концентрация энергии жизни в руке, касание спины ближайшего
балахонщика в области сердца — нити энергии жизни мгновенно опутывают сердце,
повинуясь моей воле. Миг, и его тело познаёт другую сторону этой энергии — смерть,
как биологический процесс и мгновенное гниение.
— Ар… — мужик с хрипом оседает.
Оставшийся балахонщик резко оборачивается в мою сторону с палочкой в руке.
— Бомбарда!
Словно на дуэли, я вскидываю руку, в которой уже покоилась палочка, а лук
превратился обратно в браслет. Даже не думая, ставлю Проте́го Рефле́кто и умудряюсь
поймать невидимый сгусток Бомбарды на щит, отправляя обратно. Грудь балахонщика с
чавкающим звуком лопается, разбрасывая повсюду внутренности, кровь и кости, а сам
он отлетает на пару метров назад.
Моё сердце бешено стучит, но пара вдохов, и всё приходит в норму.
— А-а-а, — только сейчас пискнула одна из девушек, а другая, при виде частично
лопнувшего в кровавом фонтане врага, издала характерный рвотный звук.
— Надо двигаться дальше, — высказал я свою позицию. — Только не говорите ничего
никому.
Только когда я подал голос, на меня обратили внимание. Кто понимал, те кивнули, а
парень с акцентом быстро перевёл мои слова на французский и немецкий — полиглот,
что ли? Ребята быстро вернули себе свои палочки, пару мгновений пройдясь по округе.
Вопросов задавать не стали, встали и пошли — удивительная покорность. Седрик шёл
рядом, оглядывался по сторонам, прислушивался, стараясь вычленить звуки опасности
из постепенно стихающего шума там, за спиной, где мы оставили разрушенный лагерь.
Пару раз он глядел на меня с укором, но мы молча продолжали идти по лесу в свете
единственного Лю́моса. Просить выключить его как минимум неразумно, ведь если я
способен двигаться в этой тьме, то остальные — нет.
Вскоре мы заметили много подобных свечений и поспешили на свет — довольно крупная
группа волшебников организовала небольшой привал, лагерь, если угодно. Тут было и
охранение, волшебники из которого проверили нас и пустили к остальным. Тут был один
из наших министерских работников и успокаивал разновозрастную толпу волшебников,
обещая помощь, как только ситуация «устаканится».
— Ты же хотел стать целителем, — спросил меня тихим шепотом Седрик, сохраняя
крайнее серьёзное лицо. Серьёзное, но бледное.
— Да.
— Ты ведь их убил?
— Не уверен, — покачал я головой.
— Но целитель ведь должен помогать людям? Или я что-то упускаю?
— Есть много способов помочь людям. Можно лечить пациентов, а можно казнить
негодяев.
— Но всё же… — Седрик огляделся, не слушает ли нас кто. — Спасибо, конечно, не
пойми неправильно… Просто… Я не понимаю.
— Ты видел зелёные вспышки заклинаний? Видел, что делали эти люди, что хотели
делать?
— Зелёные?
— Да. От них люди умирали.
Седрик побледнел пуще прежнего.
— Авада…
— Авада?
— Непростительное заклинание. Мгновенная смерть.
— Ну вот… Надеюсь, ты не винишь меня?
Пришлось даже изобразить лёгкий, но частый тремор рук, в одной из которых я
продолжал держать палочку. Это было не особо сложно, ведь адреналин так или иначе
даёт о себе знать.
— Нет. Нет, просто… — Седрик потёр руками лицо, устало оглядывая волшебников
вокруг. — Это странно.
Через час, когда зарево пожаров стихло, появился телесный Патро́нус в виде какой-то
вытянутой крысы и сообщил сотруднику министерства какую-то информацию. В итоге, под
чутким руководством этого сотрудника и сохраняя охранение вокруг, мы одной кучкой
двинулись вниз с холма.
— Нужно найти отца, — сказал Седрик, но отец нашёл его раньше.
— Сынок! — мистер Диггори буквально летел к нам через пепелище, а вместе с ним и
несколько других волшебников. — Как же я рад!
Он обнял Седрика покрепче, и отпустил только, наверное, через полминуты.
Обеспокоенно глянув на меня, мистер Диггори не сдержался, обнял и меня.
В общем, вскоре нас всех эвакуировали, правда мистер Диггори связался с мистером
Уизли и сообщил, что я в безопасности. Мистер Уизли сообщил ту же информацию о
Гермионе и остальных. Уже через полчаса наши группы встретились, а ещё через
полчаса я отправился порталом вместе с семьёй Уизли в их дом. Все были подавлены и
возмущены произошедшим, но, похоже, они ещё не в курсе, что людей там убивали,
иначе не было бы всякого странного бреда в их словах, а особенно в словах Рона,
обвиняющего во всех грехах Малфоев, и поднимающего тему необходимости надрать им
всем зад и посадить в Азкабан.
Естественно, наше появление разбудило миссис Уизли, и та, как только узнала причины
нашего внепланового возвращения, сразу начала готовить перекус, грела шоколад, в
общем, занималась тем, что хорошо умела. Мы с Гермионой, выражавшей просто
огромнейшее беспокойство и пытавшейся чуть ли не в пледик меня укутать, шоколадом
напоить да спать уложить, чтобы кошмары не снились, сидели на диване возле камина.
Рядом на полу сидел Рон и печально вздыхал. Напротив Рона, но в другом конце
комнаты, на пол присел Гарри и тоже вздыхал.
— Но Крам, конечно, был на высоте, — улыбнулся Рон. — Как он!.. Ух!
— Он очень мужественно себя вёл, — покивала Гермиона.
Они ещё некоторое время обсуждали игру, быстро отвлекшись от произошедшего, а я
думал… Думал о том, что в этом году мне предстоит много работы — я познал свою
слабость в местной магии, а раскрывать хотя бы те «два с половиной» секрета я не
хочу. Да, много работы.

========== Глава 25 ==========

Колёса Хогвартс-Экспресса мерно и тихо стучали о рельсы. Я сидел в купе вместе с

остальными однокурсниками с нашего факультета и наблюдал за активным обсуждением
последних событий. И конечно же, разве могло что-то оказаться более значимым, чем
финал Кубка Мира по квиддичу, и последовавшие за ним «беспорядки».
Да, беспорядки — именно под таким названием мусолят произошедшее газеты и прочая
желтая пресса. Если в двух словах, то жертв нет, лишь немного пострадавшие,
министерство оперативно взяло ситуацию под контроль, зачинщики и непосредственно
«хулиганы» активно выслеживаются и ловятся, министр поставил дело на личный
контроль. Я не видел в этих строках ни слова правды, так как прекрасно помню
произошедшее, а остальная «Ложь во благо» тут же легко читалась — никого поймать не
могут, и никто не знает, как именно такое произошло.
«Тяжелораненых или смертельных случаев нет» — ещё одна лживая строчка. Я бы поверил
в неё, если бы не ощущал на том поле энергию смерти, получаемую лишь в процессе
принудительного причинения этой самой смерти. Жертвы были, но молчат. Было бы
неплохо получить экземпляры зарубежной прессы, чтобы точно сравнить поданную
информацию.
Встав с места, привлёк внимание ребят.
— Ты куда? Засиделся? — обратился ко мне Джастин, секунду назад активно
жестикулировавший и разъяснявший остальным, насколько ему всё видится неправильным
в том инциденте.
— Да, немного, — улыбнулся я в ответ. — Пойду по вагонам прогуляюсь.
Покинув купе, оказался в коридоре и осмотрелся. По сути, этот коридор являлся
сквозным, проходя через все пассажирские вагоны экспресса, и переходы между этими
вагонами были не в центре, а именно здесь, у стенки. Можно было видеть, как в
некоторых вагонах весело перебегали детишки из купе в купе, или важно шествовали
ребята постарше.
Просто пройдясь в соседний вагон, хотел было отправиться дальше, но встал у окна,
приоткрыл его, и с удовольствием любовался шотландскими пейзажами — да, мы уже
должны ехать по Шотландии. И вот всё-таки забавно и интересно, я до сих пор не
выяснил — другой это мир, или нет? Ну, то есть, мало кто замечает, но покинув
Лондон через тоннель, мы резко оказываемся на одиноких пустых просторах, на
природе. Потом ещё тоннель, и вроде как мы снова едем среди нескольких рельсовых
путей, а вдали виднеются домики. Ещё тоннель — и снова какая-то пустота. На это не
обращаешь внимания долго, очень долго. Даже магглорождённые, такие как я, не особо
замечают подобное, а ведь мы знаем, как огромен, но одновременно с этим и тесен мир
вокруг. И ведь никакой информации. Нет, решено, после четвёртого курса я тупо
пройдусь пешком по маршруту Хогвартс-Экспресса и поищу что-то магическое.
Но, несмотря на красивые зелёные луга и рощи, мысли вновь вернулись к газетам.
Самая первая статья, вышедшая утром дня после матча, была довольно… Неприятна для
министерства. Рита Скиттер описала ситуацию прям вот как есть — кошмар, халатность,
раздолбайство правительства, что делать и как дальше быть? Но все в голос
протестуют против выводов из этой статьи, мол: «Рита Скиттер ещё ни о ком хорошего
слова не написала, всегда дискредитирует министерство». Но ведь и вправду — как
можно было допустить подобное?
Знакомые ученики пробегали мимо, пока я просто глядел на пейзажи. Но мне и это
надоело, и я вернулся в купе.
— Говорят, — полушепотом заговорил Эрни МакМиллан, немного вытянувшийся за лето,
как и остальные ребята, — что это были настоящие Пожиратели смерти.
— Бред, — мотнула головой Сьюзен. — Тётя говорила, что их костюмы — дешевые
подделки. Просто балахоны с масками. У настоящих Пожирателей была высококлассная
экипировка со многими чарами.
— Подражатели? — я сел на своё место среди парней.
— Похоже, — кивнула Сьюзен, поправив рыжую прядку. — Скажу по секрету, но среди
задержанных не было ни одного приличного волшебника. Ни одного из тех, кто когда-то
подозревался в связях с Сами-Знаете-Кем. Много молодых неудачников, воров и
бандитов, и без того находившихся в розыске.
— Возможно, «приличным» хватило навыков уйти? — Джастин буквально снял вопрос с
языка.
— Возможно, — кивнула Сьюзен, и все были согласны с этим. — Но теперь это не
докажешь.
В целом, на этой ноте ребята успокоились, всесторонне обсудив произошедшее, и
теперь просто сверяют выполненное домашнее задание за лето. Кто-то мог бы подумать,
что мы учимся похлеще Воронов, а ведь именно они должны быть упорными в учёбе. Но
для понимания того, почему мы, да и другие Барсуки, уделяем немало времени учёбе,
нужно копнуть чуть глубже. Да, многие не могут похвастать неординарным мышлением,
гениальностью и прочим, нет, и порой даже наоборот — обычные ребята со вполне
предсказуемым и простым образом мысли. Однако фраза «всему своё время» описывает
манеру быта Хаффлпаффа в полной мере — правильный подход к различным занятиям
позволяет успевать всё и везде, но взамен требует времени, графика и ответственного
подхода к труду и отдыху.
Вороны более подвержены спонтанным всплескам гениальности, и если видишь, что
какой-то ученик с Рэйвенкло вдруг обложился книжками, то знай — он полностью
погрузился в свою «идею» и без посторонней помощи отступится только если закончит,
обессилеет или ещё что-то произойдёт.
После сверки домашек, мы прикупили немного сладостей и за простым разговором о
погоде провели время до самого приезда в Хогсмид. Я, как и остальные, надел
школьную форму ещё дома, и теперь, лишь накинув мантию, вместе с шумной кучей
учеников всех возрастов, двигался по освещённой фонарями одной-единственной улочке
станции Хогсмид, где была пара магазинов по типу «Тысяча мелочей» да забегаловка —
нас уже ждали кареты с фестралами, а Хагрид пошёл встречать первогодок.
— Эх, — вздохнул я, когда мы всё тем же составом, Эрни, Захария, Джастин, Сьюзен и
Ханна, забрались в одну карету, где места для шестерых хватило как раз.
— Интересно, изменится ли нынче состав команд по квиддичу у других факультетов.
— Эм… — Сьюзен выглядела подозрительно смущённой. — Квиддича в этом году не будет.
— Как?! — не сдержался никто.
— Ну… — от избытка внимания, Сьюзен чуть покраснела, хотя в поезде вела себя более
уверенно. — Тётя сказала, что будет… «Что-то, сама узнаешь». Вот. Но квиддича не
будет, это точно.
— Блин… — Джастин с Эрни поникли.
— Вы-то чего пригорюнились? — с улыбкой я посмотрел на товарищей. — Это же я летать
не буду.
— Ты не понимаешь. Квиддич — важная часть жизни в Хогвартсе. Интриги, ставки,
теории, тактика. Шесть матчей в году и по две недели до и после каждого происходит…
Всякое интересное! — Захария ответил за приунывших парней. — Так что вот, приуныли.
Если квиддича не будет, надо будет себя чем-то занять. Надеюсь, это «что-то»
окажется достойной заменой, или я в хор пойду от скуки.
— П-ф-ф, — Ханна еле сдержала смешок, похлопав друга по плечу. — Кто тебя туда
пустит, с твоим-то голосом.
— Я отлично могу открывать рот, словно пою, так что не надо тут, — улыбнулся он в
ответ.
Хогвартс встретил нас мрачными коридорами с приглушенным освещением в виде горящих
тут и там факелов или просто чаш с огнём. Голоса и шаги учеников смешивались в
монотонный гул под сводом тёмных потолков, но вот мы зашли в Большой Зал,
оформленный всё так же мистически и волшебно, что и в прошлом году, когда я только
поступал на третий курс. Над пока что пустыми столами факультетов парили в воздухе
множество зажжённых свечей, но ни одна капля воска не падала с них. Иллюзия ночного
неба на потолке была как никогда прежде чёткой, и нельзя было сказать, есть ли над
нами этот самый потолок. Небо начинало заволакивать тучами, луна быстро пропадала и
похоже, атмосфера тут вскоре будет не столько волшебная, сколько пугающая — погода
портилась слишком быстро.
Как и остальные ученики, мы начали занимать свои места, и многие с нетерпением
смотрели на пока что пустующую посуду — далеко не каждый берёт с собой в дорогу
перекус. Конечно же, мои товарищи знали, что в поезде нет еды. В отличие от меня -
упустил я это из вида в прошлую поездку. И почему Гермиона не сказала? Хотя она и
сама с собой ничего съестного не брала. Не по правилам, наверное…
— Что-то забавное?
Повернувшись к Эрни, понял, что это меня он спросил.
— Да не совсем. Так, бытовое.
— А, ясно.
Раздался тихий, но ощутимый раскат грома. Мы подняли взгляд к потолку, небо на
котором окончательно заволокло тучами, и оно стало просто чёрным. За столом
преподавателей уже почти-что все собрались, общались, и лишь директор, сидя на
своём месте, задумчиво смотрел куда-то в потолок. Пустовали места МакГонагалл, но,
как мне известно, она встречает первогодок. Пустовало и место преподавателя ЗоТИ,
что было странно и даже вызывало лёгкое беспокойство.
— Думаешь, — ткнул я сидящего рядом Эрни в бок и кивнул на пустующее место
профессора. — Они никого не нашли?
— Хм? А ведь может такое быть. Ты же знаешь, что профессор ЗоТИ каждый год новый?
— Естественно, иначе чего бы это я спросил?
— Хм, — Эрни кивнул. — Так-то да. Говорят, должность проклята. Платят в Хоге
неплохо, выше среднего по стране, да и работа эта довольно престижная. Но вот на
ЗоТИ желающих ещё поискать нужно.
Ожидание начала распределения продлилось недолго. Распахнулись двери Большого Зала,
и профессор МакГонагалл повела за собой толпу немного промокших, но полных
энтузиазма детей.
— Мы вот не были такими довольными, — проворчал Эрни.
— А что так?
— Понятия не имею. Похоже, плохая погода на озере придала им должной бодрости.
Распределение прошло своим чередом. На наш факультет пришло не так уж много ребят,
если сравнивать с остальными. Больше всего свежего мяса получили Грифы и Змеи.
— Скажу вам только одно, — голос директора разнёсся по всему залу. — Ешьте.
Тут же столы до краёв оказались заставлены самой разной едой, и конечно же я, как и
остальные, поспешил собрать себе максимально сытную и большую порцию из самых
разных блюд.
— Ну, хоть не «жрите», и то ладно, — ухмыльнулся я. — Приятного аппетита, коллеги.
— И вам, сэр Грейнджер, — рядом пролетел призрак толстого монаха, и именно он
пожелал приятного аппетита, летя дальше, к первокурсникам.
— Есть доля истины в твоих словах, — покивал Джастин, нарезая толстый розовый-
розовый стейк. — Но я предпочитаю игнорировать экстравагантность Дамблдора. Так
мозгам легче.
Вот что не отнять у Хогвартса — отличные праздничные банкеты, пиры. Поводов для
подобного в году довольно много, но, как я понял, самыми шикарными являются банкеты
по случаю начала учебного года, его конца, рождественский, на Хэллоуин и на
Вальпургиеву ночь. Правда, последний не озвучивается, но ужин тридцатого апреля
сильно лучше остальных. Надо бы разузнать у кого-нибудь.
На лёгкий шум, выбивающийся из общей радостной атмосферы, я не мог не обратить
внимания — какой-то «бунт на корабле» за столом Гриффиндорцев, и эпицентром
негодования была Гермиона, сложившая руки на груди и упрямо отказывавшаяся есть. Ну
и ладно — потом узнаю, что её так взбесило.
Банкет подошёл к концу, еда исчезла, а со своего места поднялся Дамблдор.
— Итак, — заговорил он, улыбаясь, а весь зал притих, внимая. — Теперь, когда мы все
наелись и напились, я должен ещё раз попросить вашего внимания, чтобы сделать
несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в
известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен
и теперь включается в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и
Безостановочно-расшибательные бумеранги. Полный список состоит из четырёхсот
тридцати семи пунктов. Вы можете с ними ознакомиться в кабинете мистера Филча,
если, конечно, пожелаете.
Усмехнулись все — от самого директора и профессоров, кроме МакГонагалл и Снейпа, до
учеников, и даже первокурсников.
— Как и всегда, — продолжил директор после небольшой паузы. — Мне хотелось бы
напомнить, что Запретный лес является для всех студентов запретной территорией,
равно как и деревня Хогсмид для тех, кто младше третьего курса. Также для меня
является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по
квиддичу в этом году не будет.
— Что?! — возопили на разный лад многие ученики.
То заявление породило гул возмущений, недоумения и прочее, но мы, кто уже был
осведомлён о подобном, воспринимали всё несколько легче. Глянув на Седрика, капитан
команды, всё-таки, я увидел понимание в глазах, а значит и он был осведомлён об
этом. На минуточку я вспомнил, что практически весь состав нашей сборной является
семикурсниками на данный момент, и получается, что больше они в квиддич в школе не
поиграют. Прискорбно.
И я бы им посочувствовал, но пришло осознание, что в следующем году от нашей
команды останутся рожки да ножки… Что-то мне уже не хочется летать — не дай Мерлин,
как тут говорят, на меня повесят капитанство! Это же столько проблем! Хобби сразу
перестанет быть хобби. Надо бы самоустраниться в этом году, наверное. Ну и устроить
свои соревнования по квиддичу — думаю, многие эту идею поддержат. Пока я размышлял,
прошло всего несколько секунд, а директор жестом руки попросил тишины.
— Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжатся весь
учебный год. Они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен,
что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в
этом году в Хогвартсе…
Именно в этот момент раздался оглушительный гром, сверкнула вспышка молнии на
иллюзии ночного неба — гроза окончательно добралась до нас. Вспышка выдернула на
миг образы и контуры густых туч и ливня. Иллюзия на потолке была так хороша, что на
миг показалось, будто вот сейчас нас обольёт с ног до головы.
Двери Большого зала вновь распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на
длинный посох и закутанный в коричневый дорожный плащ. Конечно же мы все
повернулись к нему. Я узнал его — видел в прошлом году в Хогсмиде. То ли аврор, то
ли ещё кто.
Мужик скинул капюшон — да, точно он. Всё то же лицо, испещрённое шрамами, крупный
протез глаза. Он направился к столу преподавателей, чуть прихрамывая, а шаги правой
и левой ног различались по звуку.
— Аластор Грюм… — тихо прошептал сидящий рядом Эрни.
— Кто?
— Потом…
Мужик подошёл к директору, протянул испещрённую шрамами руку, а Дамблдор её пожал,
что-то тихо спросив. Грюм отрицательно качнул головой и так же тихо ответил.
Директор кивнул и приглашающе указал Грюму на место преподавателя ЗоТИ. Этот
занятный персонаж устроился поудобнее за столом, кивнул остальным, придвинул к себе
тарелку с сосисками и, подцепив одну из них на вилку, принюхался, присмотрелся, и
только потом откусил.
— Позвольте представить вам нашего нового преподавателя Защиты от Тёмных
Искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в тишине. — Профессор Аластор Грюм.
В тишине зала лишь Дамблдор и здоровяк Хагрид аплодировали новому профессору, а
остальные, похоже, не до конца отошли от такого зрелища — внешность Грюма можно
использовать как шоковую терапию или оружие наступательного характера, для
ошеломления.
— Грюм? — спросил я Эрни, впечатлённого появлением этого волшебника. — Я читал, что
он так или иначе приложил руку к поимке многих последователей Тёмного Лорда.
— Это так, — кивнул Эрни, не сводя глаз с этого неординарно выглядящего
преподавателя. — Он лично поймал многих прислужников Сам-Знаешь-Кого, да и просто
тёмных волшебников, что вредили…
— Вредили? Ради вреда?
— Да кто их разберёт? — пожал плечами Эрни, а его мысль продолжила сидящая напротив
Ханна.
— Говорят, что безграмотный подход к Тёмным искусствам, неправильный настрой, —
Ханна постучала пальцем по виску. — Приводит к печальным последствиям. Может лишить
здравомыслия, рассудка, сделать сумасшедшим.
— Да, я тоже такое слышала, — кивнула Сьюзен. — Тётя говорила, что Тёмные Искусства
крайне опасны для волшебника. Чтобы хоть немного коснуться их и не лишиться
рассудка, нужно обладать сильнейшим характером и волей.
— А что мы понимаем под Тёмными Искусствами? — задал я резонный вопрос, ведь ответа
на него пока так и не нашёл. В местной литературе, конечно же.
— Эм… — мой вопрос озадачил вообще всех.
Дамблдор, тем временем, дав всем время на осознание информации и быстрое
обсуждение, продолжил свою речь.
— Как я и говорил, — он улыбнулся множеству учеников, взоры которых были до сих пор
обращены к Грюму, — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя
чрезвычайно волнующее мероприятие, какого ещё не было в этом веке. С громадным
удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх
Волшебников!
— Вы ШУТИТЕ?! — раздался сдвоенный возглас от стола Гриффиндорцев, что стало
спусковым крючком как для смеха и шуток, так и для неверия, типа: «Да ну не может
быть!».
— Это что такое? — тут же спросил я, но меня решили проигнорировать, продолжая
следить за директором, что осматривал зал, ожидая тишины, или хотя бы намёка на
неё. И дождался.
— Я вовсе не шучу, мистер Уизли, — сказал он, и всем стало понятно, кто именно был
таким несдержанным, а точнее, кто те двое «одинаковых». — Хотя, если уж вы
заговорили на эту тему, я этим летом слышал анекдот… словом, заходят однажды в бар
тролль, ведьма и лепрекон…
— Кхм-кхм, — МакГонагалл с укором посмотрела на директора, а по залу вновь
прокатилась тихая волна смешков, быстро стихшая.
— Э-э-э… но, возможно, сейчас не время… н-да. Так о чём я? Ах да, Турнир Трёх
Волшебников! Я также, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это
за турнир, а те, кто знает, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут
занять своё внимание чем-нибудь другим.
Многие в зале покивали, мол: «Да-да, вы говорите», и я был среди таких — хочу
объяснений.
— Итак, Турнир Трёх Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как
товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства —
Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион,
и эти три чемпиона состязались в трёх магических заданиях. Школы постановили
проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь
налаживания дружеских связей между колдовской молодежью разных национальностей. И
так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько,
что Турнир пришлось прекратить.
— Жертв? — вновь подал я голос, но лишь Эрни отреагировал.
— Да. Там было чертовски опасно.
— За минувшие века, — продолжил директор, — было предпринято несколько попыток
возродить Турнир, но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее наши
Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу,
что пришло время попробовать ещё раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в
этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы
смертельной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут со своими
претендентами четырнадцатого сентября, и выборы чемпионов будут проходить первого
октября. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин
соревноваться за Кубок Трёх Волшебников, честь своей школы и персональный приз в
тысячу галлеонов.
— Я хочу участвовать, — одновременно высказались парни вокруг меня, да и остальные
тут же начали обсуждать эту возможность.
— Так нужна тысяча галлеонов? — я повернулся к Эрни.
Джастин, как и я, смотрел на всех с лёгким недоумением, хотя во взгляде читался и
энтузиазм.
— Это же тысяча галлеонов и вечная слава! — воскликнул Эрни, и его многие услышали,
хотя и были заняты обсуждением.
— А опасность и смерть тебя не пугает? Оцениваешь свою жизнь в тысячу галлеонов?
Джастин согласно покивал на мой вопрос, адресованный, по сути, всем вокруг за нашим
столом. Ну, для него пять тысяч фунтов, по сути, тоже не такие уж и огромные
деньги, чтобы голову под гильотину подставлять.
— Ой, ты не понимаешь, — отмахнулся Эрни. — Дамблдор же сказал, что смертельной
опасности не будет, а травмы легко лечатся. Не будут же нас под неизлечимые тёмные
проклятья и заклинания подставлять, рискуя превратить в подобие Грюма?
— Да кто его знает, так-то, — пожала плечами задумавшаяся Ханна. — Я в этом точно
участвовать не буду, хотя бы потому что явно не лучшая даже на потоке, что уж
говорить про всю школу.
Тем временем, Дамблдор продолжил свою речь:
— Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса Кубок Трёх
Волшебников, однако главы участвующих школ совместно с Министерством магии
договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в
возрасте, я подчёркиваю это, семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть
свои кандидатуры на обсуждение.
Возмутило ли такое заявление учащихся? О, да! Гул от слитного роптания многих
голосов заполнил зал, хотя некоторые, такие как Ханна, выглядели однозначно
довольными этим ограничением, и даже поглядывали на некоторых особо рвущихся в бой
товарищей, например, на Захарию.
— Это признано необходимой мерой, — Дамблдор повысил голос, и каждый ученик мог его
легко услышать сквозь быстро стихающий гул возмущений, — поскольку задания Турнира
по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни
предпринимали, и весьма маловероятно, что студенты младше шестого и седьмого курсов
сумеют справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе
положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому
судье свою кандидатуру для выбора чемпиона.
Многие, действительно многие выглядели огорченными подобным, а я не совсем понимал,
почему именно? Ну, то есть, неужели младшие курсы думают, что даже будь у них
возможность выдвинуть свою кандидатуру, то выберут их, а не кого-то куда более
опытного, умелого и знающего со старших курсов? Кого-то, кто в магии лучше просто
потому, что старше и больше занимался? Ну… Бред же!
— Поэтому, — Дамблдор продолжал говорить, а ученики быстро затихали, — настоятельно
прошу не тратить понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам ещё нет
семнадцати. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга появятся здесь через две недели и
пробудут с нами большую часть этого года. Не сомневаюсь, что вы будете
исключительно гостеприимны с нашими зарубежными гостями все то время, что они
проведут у нас и что от души поддержите хогвартского чемпиона, когда он или она
будет выбран. А теперь — уже поздно, и я понимаю, насколько для всех вас важно
явиться на завтрашние уроки бодрыми и отдохнувшими. Пора спать! Не теряйте времени.
Дамблдор сел на место и заговорил с Грюмом. С громким шумом мы все начали вставать
из-за своих столов и направились к выходу — поспать бы действительно не помешало,
хоть я и не чувствовал себя уставшим. Но что ещё делать в Хогвартсе ночью? Бегать
от дежурных преподавателей, рискуя попасться на ненужные отработки? А завтра будет
сложный день — нужно будет постараться проигнорировать надвигающиеся события и
неизбежную суматоху из-за этих новостей, оценить расписание, составить с ребятами
график внеклассных занятий, посещение библиотеки, тренировки… В общем, есть о чём
подумать.
***
Может ли первый день в Хогвартсе пройти легко и просто, особенно после таких
грандиозных объявлений, прозвучавших на приветственном банкете? Конечно же нет.
Мой день начался стандартно. Ранний утренний подъём, бег по лестнице в главной
башне — отличное кстати решение. Физические упражнения, душ, и вот я бодр, чист,
свеж, внешне ухожен и хорош, к бою готов.
К этому моменту в гостиной уже началась «активность первого дня». Ленивые и сонные
тела учеников всех возрастов ошивались тут и там, и если бы не круглые дверные
проёмы, то ребята непременно бы сталкивались с ними. Хотя, как мне кажется, круглые
проёмы тоже не подарок — гному не нравятся до сих пор.
Вечеринку, как мне известно, вчера особо не закатывали. Так, посидели ребята в
гостиной, побеседовали. Заглядывала мадам Спраут, кстати, внушая доброту и заботу
первокурсникам, а потом и с оставшимися на посиделки старшими побеседовала — к
этому времени я уже спал и знаю об этом только по слухам.
Седрик, подозрительно бодрый и активный, раздавал всем расписания: первакам лично в
руки каждому, а другим курсам — пачку в наиболее ответственные руки. У нас это
оказался я, но проблем с раздачей расписаний не возникло — листки подписаны, а
ребята уже собрались на диванчике за столиком на нашем месте.
— Вот, разбираем, — положил я перед ними листки, которые тут же попали в нужные
руки.
— Хм… — Джастин задумался, глядя на расписание. — Опять общие занятия со всеми.
— Неудивительно, — я сел на своё место, разглядывая расписание, как и остальные
ребята. — Директор сказал, что преподавателям потребуется высвободить максимум
времени. В прошлом году неплохо получилось с объединением потоков, вот, наверное, и
решили продолжить эту практику. Да и повод есть.
— Верно говоришь, — покивал Эрни. — Но это не значит, что мне это нравится.
— А что поделать? — спросила Сьюзен, пожав плечами. — Занятия и вправду неплохо
проходили. Да и чем больше народу, тем интереснее.
— Так, ладно, двигаем на завтрак.
У дверей Большого Зала меня перехватила Гермиона.
— Привет, — кивнула она и вытащила меня из общего потока.
— Привет, коль не шутишь. Что-то случилось?
— Да, случилось, — важно кивнула она. — Ты знал, что в Хогвартсе используют домовых
эльфов? Используют, как настоящих рабов. У них нет ни выходных, ни праздников, ни
зарплат, ни отпусков…
— Сбавь обороты, Миона, — я с улыбкой выставил руки в защитном жесте. — Откуда
такая поспешность…
— Это неправильно, Гектор, — важно заявила она. — Нельзя так эксплуатировать
рабский труд. Это неправильно.
— А как правильно? И вообще, Миона, ты бы книжки о домовиках почитала, а потом бы
устраивала свои либеральные бунты против общества.
— Но…
— Не будь Америкой — не нужно насаждать демократию огнём и мечом в мире, о котором
ничего не знаешь…
— Да я… — она набрала воздуха и явно хотела высказаться.
— Знаешь?
— Конечно. В конце концов, я куда больше времени провела здесь и много знаю о
магическом мире.
— Кто такие домовые эльфы?
— Домовые эльфы это… — начала было Гермиона, но осеклась.
— Вот с этого и начни, — я похлопал сестрёнку по плечу, направившись в большой зал,
но тут же обернулся к ней. — И поешь. Мозги без еды не работают.
За завтраком многие обсуждали Турнир. Думаю, эта тема не скоро утихнет — обычно для
подобного требуется недели две… И как раз в это время приедут делегации из
Шармбатона и Дурмстранга, что вновь ввергнет школу в пучины обсуждений, слухов,
пересуд. Но, с другой стороны, можно будет посмотреть на учеников других школ,
пообщаться, узнать, в чём разница в изучаемых предметах, и есть ли эта разница
вообще?
За нашим столом обсуждали возможные способы магически повзрослеть. Ну, всяко лучше,
чем различные глупости. Может так оказаться, что подобные разговоры побудят ребят
больше уделить время различным неординарным методам колдовства — одной школьной
программой сыт не будешь, нужно расширять горизонты.
Первым занятием в этот день была Гербология. Как только мы оказались в теплице,
куда нас привела мадам Спраут, мне сразу стало несколько не по себе. Причина
проста — занятие со всеми учениками потока, а в качестве пособия — горшки с
бубонтюберами. Эти растения больше походили на слизняков, растущих из земли, а под
их кожицей были припухлости. По книгам и справочникам мне знаком ингредиент,
который, судя по всему, мы будем сегодня добывать, и это довольно рискованно.
— Бубонтюберы, — радостно указала мадам Спраут на пособия, выставленные на длинном
столе, за которым мы и встали. — Сегодня мы будем собирать гной.
— Что? — возмущались некоторые, особо чувствительные.
— Да, именно гной, — улыбалась мадам Спраут, говоря это. — Прежде чем приступить,
обязательно наденьте рукавицы из драконьей кожи. Концентрированный гной бубонтюбера
довольно опасен для кожи и может доставить кучу неприятностей. Собирать будете вот
в эти баночки…
Рядом с горшками действительно стояли баночки.
— Следует быть предельно аккуратными, — продолжала тем временем мадам Спраут, пока
мы облачались в перчатки. — Не следует давить припухлости — гной может выстрелить
куда угодно. Воспользуйтесь серебряной иглой, инструменты перед вами. Делаете
аккуратный прокол до тех пор, пока не почувствуете отсутствие сопротивления,
подносите баночку к припухлости и вытаскиваете иглу. Только когда гной перестанет
сочиться сам по себе, только тогда начинаете понемногу давить, используя горлышко
баночки.
Честно говоря, занятие не из приятных, и многие воротили нос. Но вот что хорошо,
так это то, что от гноя резко несло бензином. Вот если бы гной пах гноем, то вряд
ли многие смогли бы сдержать рвотные рефлексы.
В конце занятия набралось довольно много этого гноя, пара литров, а мадам Спраут
похвалила нас всех за работу, ведь не произошло ровным счётом ни одного инцидента,
что было даже удивительно.
Следующим занятием был Уход, и те, кто выбрал этот предмет, без особого энтузиазма
спускались по размякшей после ночного ливня тропинке — за полдня ничего не высохло,
а небо было пасмурным.
Этот урок оказался самым обычным — Хагрид показывал нам лукотрусов — маленьких
существ, словно состоящих из веточек и листиков. Они являются хранителями деревьев,
на которых живут. Хагрид рассказал, как можно их отвлечь и задобрить, чтобы добыть
древесину, но посетовал, что в целом они не очень полезны, но только если ты не
занимаешься садовым делом. Вот садовники их очень любят и ценят, ведь эти маленькие
существа не только защищают деревья от людей, но и от животных, от вредителей и
насекомых — последними они вообще любят питаться. Правда, этот здоровяк большую
часть времени сетовал на то, что его «прекрасных» соплохвостов у него изъяли.
— А ведь они такие милые были… Значит, да…
Вот только печали косматого здоровяка никто особо не разделял. Все давно уже
уяснили, что чем милее в глазах Хагрида зверушка, тем она опаснее, и если
соплохвосты «такие милые», то держаться от них надо подальше — мало ли, какими они
вымахали за лето?
После Ухода был обед, а после — урок Рун. Двери кабинета были открыты, и те
немногие из нас, кто выбрал этот предмет, спокойно рассаживались на свои места.
Гермиона, как и всегда, тут же заняла первую парту, самую ближнюю к столу
преподавателя. Я же заметил Дафну, которая как-то неуловимо изменила причёску —
несколько иначе выглядели её чёрные волосы. Чёлка что ли по-другому лежит? Вот
память у меня идеальная, а людей я всё равно запоминаю больше образами, чем
конкретными деталями.
— Гринграсс, — кивнул я, подсаживаясь рядом.
— Грейнджер, — приветственно кивнула она.
На столе перед ней лежали пара учебников, и, как и в прошлом году на Рунах, их не
было в списках. Дафна заметила мой взгляд, настороженно покосилась на свою учебную
литературу и явно хотела передвинуть её на другой край стола, обезопасив от
посягательств с моей стороны. Но нет, печально вздохнула.
— Я сделаю тебе копии.
— Премного благодарен, — улыбнулся я в ответ. — Ты изменила причёску?
— Так заметно?
— Скажу прямо — да, и очень.
— Прекрасно, — важно кивнула Дафна, сохраняя спокойное лицо, но взгляд был явно
довольный.
— Как думаешь, в этом году Снейп согласится курировать наши дополнительные занятия?
— Очень… сложный вопрос, — Дафна, похоже, сама была озадачена. — Есть большая
вероятность, что ему будет попросту некогда. Но если согласится, то первые полгода
ингредиенты с меня.
Хм… Подозрительная щедрость. Вспоминая пусть и пролистанный, но запомненный мною
курс зельеварения за этот год, я припомнил, что наиболее дорогие ингредиенты идут
во втором полугодии.
— Хитро, — улыбнулся я, чем вызвал ответную лисью улыбку брюнетки. — Но разница
невелика, так что я согласен. Готов поспорить, что ты даже уже их приобрела, дабы
это стало финальным аргументом.
— Конечно же нет, — Дафна вздёрнула носик, но было понятно, что «Да, купила». — Это
было бы не предусмотрительно.
И практиковались бы мы просто без присмотра Снейпа, вот и всё — не пропали бы
ингредиенты. Но высказать эту точку зрения я не успел. В кабинет зашла профессор
Бабблинг, сходу начиная занятие.
Урок прошёл незаметно — магическая интерпретация различных Рун, их составление и
прочее... Это намного интереснее, чем заучивание самого языка, чем мы по большей
части и занимались в прошлом году. Думается в этом мы перейдём к куда более
объёмной практической части. Но ведь без знаний Рун именно как языка, невозможно
правильно их интерпретировать. Так что нельзя сказать, что прошлый год был
бесполезен.
Домашнего задания нам не задали, и меня удивило то, что Гермиона была этому рада —
очень уж довольная она поспешила покинуть кабинет. Мы с Дафной никуда особо не
спешили, размеренно двигаясь в сторону Большого Зала. Сейчас время ужина, и
конкретно в этот момент, сразу после занятий, там настоящее столпотворение из
оголодавших учеников, хотя после обеда прошло не так уж и много времени. Вороны,
что были на занятии с нами, тоже не спешили — так мы и вливались в постепенно
увеличивающийся поток никуда не спешащих учеников.
— Как провела каникулы?
— Неплохо. Немного путешествий и много домашних занятий. Родителям не очень
нравится мой интерес к зельеварению, и они пытаются его отбить, пытаясь
заинтересовать чарами и заклинаниями.
— Успешно?
— Ты ведь знаешь, как я отношусь к палочковой магии.
— А что поделать? — пожал я плечами. — Беспалочковая школа есть только у
африканцев.
— Тоже плохо, — коротко мотнула головой Дафна. — Медленно, громоздко и неудобно.
— Тогда остаётся либо развивать мозги, либо практиковать палочковую магию до, как
говорит один мой знакомый, кровавых мозолей и не менее кровавого пота. Тогда будет
результат.
— Это может занять десятилетия…
— А ни в одном деле нельзя получить качественный быстрый результат, — пожал я
плечами. — Думается мне, что в магии всё то же самое. Можно, как мне кажется, для
быстрого результата перейти на колдовство чисто образами и сильными эмоциями, но…
Не думаю, что это хорошо.
— Хм? Любопытно. Пояснишь? — Дафна явно что-то знала, чего не знаю я, но до чего
додумываюсь своими фразами. Любопытно.
— Ну вот смотри, — я остановился у одного из окон, и Дафна встала рядом. — Если
верить литературе и моему небогатому опыту, то движения палочкой, слова, формулы —
всё это нужно для заклинания, но заклинание можно создать и без этого, на одной
лишь воле, стоит только как следует его тренировать.
Я создал слабый Лю́мос на кончике пальца.
— Это и я могу. Да и вообще, многие делают Лю́мос своим первым беспалочковым, —
кивнула Дафна и повторила трюк.
— Не сомневаюсь, — я улыбнулся и убрал заклинание. — А ощущения? Сколько
концентрации уходит, а? А уж ощущение, словно поднимаешь огромный булыжник, а на
самом деле — мелкий камешек.
— Это да, — Дафна задумалась.
— А представь, что выполняешь… Не знаю, трансфигурацию. Большую, объёмную. Даже с
палочкой бывает тяжеловато, так ведь? Не знаю, как лично ты ощущаешь «тяжесть»
заклинания, но я — словно воздух сгущается.
— Нет, у меня по-другому.
— Не так уж это и важно. А если попробовать без палочки? Ощущения многократно
возрастают. Где-то читал теорию, что так ощущается поток магии, проходящий через
сознание волшебника. Чем он мощнее, тем тяжелее как сознанию, так и телу. Волевое
колдовство, именно воплощение желаний в реальность, а не использование вбитых в
голову наработок, что отложились там за годы тренировок — это слишком круто для
нас.
— Потому я и говорю, — Дафна упрямо посмотрела на меня. — Что наши мозги слишком
слабы для мощной магии, а всеми этими ухищрениями пользоваться не хочется.
— Ну, знаешь, — я улыбнулся, и мы пошли дальше по коридору, дойдя до лестниц. — Тут
мне посоветовать нечего. Мы такие, какие есть. Можно улучшить себя магией,
совершенствовать разум тренировками, но многократного прироста это не даст.
Думается мне, можно изменить себя, увеличить магическую и умственную мощь
серьёзными изменениями, но превратиться во что угодно, кроме человека. Но нужно ли
оно?
— То есть?
— Люди — существа социальные, — пожал я плечами, а мы, тем временем, спустились на
один лестничный пролёт и стояли среди ещё двух учеников, ждали, когда лестница
завершит перестановку. — Мы так или иначе живём среди других людей. А люди боятся и
ненавидят всё, что непохоже на них. Стоит ли становиться монстром, уродливым и
страшным чудищем, какой-нибудь химерой, только ради магической мощи? Этакое пугало,
страшные истории о котором будут рассказывать матери детям, пугая их.
— Но это — сила и мощь, — нейтрально пожала плечами Дафна. — Какая разница, как ты
потом выглядишь?
— М-да? А вот предложит тебе кто-нибудь увеличить свою магическую мощь раза в два,
но остаться на всю жизнь лысой…
Дафна секунду переваривала информацию, побледнела, ненароком коснулась рукой чёрной
пряди волос, и именно в этот момент лестница встала на своё место с гулким стуком.
— Ну уж нет.
— Каждый сам выбирает приоритеты, — с улыбкой я ступил на лестницу и мы пошли вниз.
— Мне интересна палочковая магия. Я не считаю её какой-то там вершиной искусства,
или ещё что-то. Она просто есть, вот и всё. Знание различных заклинаний, методик
колдовства и практика — вот ключи к успеху.
— И палочковые костыли.
— Не вижу в этом ничего плохого. Люди не умеют летать, но придумывают средства
передвижения по воздуху. Так же и с магией. Зелья, так-то, тоже «костыль».
— Но-но, попрошу не трогать зелья, — улыбнулась Дафна.
Так, размышляя о теориях волшебства, так или иначе встречаемых в книгах, мы
добрались до Большого Зала. К нашему удивлению, столпотворение там продолжалось до
сих пор, и его эпицентром были, как обычно и бывает, Поттер и Малфой. Их ссора
переросла в попытку Малфоя запустить чем-то в спину Поттера, но блондин промазал,
чем меня ни разу не удивил. Но вот сгусток заклинания с лёгким гулом и треском
полетел дальше по коридору и намеревался попасть то ли в меня, то ли в Дафну.
Разумеется, я тут же, словно на тренировке в роще у дома Уизли, превратил палочку в
хлыст, а на её кончике — Проте́го Ду́о. Появившаяся на миг плёнка защиты поглотила
сгусток. Конечно, я бы мог выхватить палочку, сместиться, наколдовать защиту, но на
это ушло бы больше времени, а двигаться мне пришлось бы слишком быстро, чтобы это
осталось без внимания.
Из-за моей спины вылетел другой бледный сгусток, и словно пронырливый зверёк,
обогнул всех учеников, угодив прямо в Малфоя, превращая того в подвешенного за
хвост белого хорька.
— Неплохо, салага…
Сбоку от меня вышел Грюм, кивнул мне и пошёл к расступившейся толпе. Подойдя к
Поттеру, спросил:
— Ты как, парень? Не задело?
— Нет, сэр, — покачал тот головой. — Он промазал.
Кивнув, Грюм посмотрел на попискивающего хорька, на стоящих рядом с ним
слизеринцев, перехватил рукой хорька за загривок и потряс перед своим лицом, глядя
одним глазом прямо на хорька.
— Слушай сюда, сопляк. Я не переношу тех, кто атакует со спины, это ясно? — Грюм
пару раз легко тряхнул хорька, и тот что-то испуганно запищал. — Помню, твой отец,
хоть и жутко скользкий тип, но отменный дуэлянт, с которым не стыдно и в бою
сойтись. А ты что?
Грюм опять тряхнул хорька, а все только смотрели, внимали, и, откровенно говоря,
были вполне рады подобному раскладу, а что занятно, даже слизеринцы, не считая
Крэбба, Гойла и ещё парочки искренне сочувствующих Малфою.
— Ни хитрости, ни навыков, ни ума, одна лишь спесь. Тьфу… блеклая пародия.
Грюм отбросил в сторону хорька, на лету превращающегося обратно в Драко, что
кувыркался в воздухе и в итоге растрёпанным испуганным телом упал на пол, резко
вставая и что-то бурча.
Из-за поворота появилась профессор МакГонагалл, неся стопку книг.
— Что здесь происходит? Аластор? — тут же подошла она к месту происшествия.
— Ничего. Учу учеников жизни.
МакГонагалл с явным сомнением осмотрела место происшествия, учеников, но те лишь
кивали, мол: «Учит. Научил».
— Нечего тут толпиться, — в итоге сказала она. — Идите на ужин.
— Занятный у нас профессор, — с сомнением потянула Дафна. — Я к своим.
За ужином, конечно же, обсуждался поступок Грюма, и все высказывали как своё
положительное отношение к навыкам отставного аврора, ведь такие петляющие
заклинания являются крайне сложными в исполнении, так и самим поступком. Ну не
любят Малфоя, он сам виноват в этом.
Как-то так получилось, что я сел рядом с крайне задумчивым Седриком. Он хмурился, и
никто не спешил выяснять, в чём дело — слишком уж непривычная картина.
— Что-то случилось?
— А?
Седрик глянул на меня и через миг улыбнулся своей шаблонной улыбкой.
— Ничего серьёзного. Урок у Грюма был.
— Так всё плохо?
К нашему разговору тут же начали прислушиваться, и даже аппетитно выглядящие мясные
блюда, гарниры и салаты не могли привлечь к себе большего внимания.
— Да нет, всё отлично. Знает, умеет, понимает, практикует. Многое видел.
— Так в чём проблема?
— Делится опытом. Слишком уж наглядно.
— Но материал даёт понятно?
— Избыточно.
— Хм… — задумавшись, нагрёб себе побольше еды. — Ну вот и славно.
***
Хорошо ли, если учебный год начинается в последние дни недели? Раньше я был бы
счастлив тому, что ещё хотя бы денёчек можно побездельничать. А лучше два. Сейчас
же… Чувствуешь себя обманутым. Второй день в Хогвартсе, если не считать первое
сентября, день прибытия, а уже суббота на дворе. Мозг вроде бы настроился на учёбу,
а тебе говорят — выходной, парень.
Отчаиваться я, разумеется, не стал. После всех утренних процедур, тут же отправился
в библиотеку, где и начал составлять план по изучению различных предметов наперёд,
с попутным «расширением» и «углублением» кругозора, так сказать. Даже завтрак
пропустил, но я не виноват, увлёкся, а тот факт, что с утра на второй день учёбы в
библиотеке никого нет, кроме мадам Пинс, только поспособствовал подобной
невнимательности.
Где-то в десять утра в библиотеку буквально залетела Гермиона. Ничего перед собой
не видя, сгребла кучу книг и устроилась в самом дальнем и спокойном углу, начав
активно что-то изучать, делать заметки, переписывать, и выглядела при этом
удивительно довольной и занятой. Даже подходить не решусь.
До самого обеда я просидел в библиотеке. Иногда пользовался помощью мадам Пинс для
составления своего личного учебного плана. Мне предстоит изучить как в теории, так
и на практике очень обширный пласт знаний, чтобы получить одобрение Снейпа, а
следом и допуск от Директора в Запретную Секцию. Нужно уже постепенно начинать
прогрызать себе путь в целители, и делать это, пока я учусь в Хогвартсе, где есть
огромная, а главное бесплатная библиотека.
В итоге у меня получился довольно простой и понятный график. Расписание занятий
окон не имело, а значит в будние дни всё предельно просто. С утра — физуха,
завтрак, занятия. Днём обед и занятия. Потом ужин, а после него — два часа
библиотека, час на уроки в компании ребят, остаток времени — практика пройденного и
запомненного за день материала в неиспользуемом кабинете. Возможны вариации по
ситуации, но примерно план такой. Суббота — три часа библиотеки, три часа
внеклассной практики с ребятами или без, два часа общения с факультетом и другими
учениками, два часа на дуэльный клуб, а после ужина — работа с Дафной под
присмотром Снейпа, если тот вообще согласится. Воскресенье — разгрузочный день, но
скорее всего, буду заниматься чем-нибудь важным или интересным. Так, на среду тоже
нужно записать дуэльный клуб.
По учёбе — предметы те же, что и по расписанию, только изучать буду как можно
глубже. Пора расширять понимание и знание местной школы волшебства.
Подведя точку в создании графика, отправился на обед. Посмотрел на график и принял
командирское решение — начну следовать ему завтра.
После обеда, где сугубо ради социальной активности поддержал разговор о Турнире и
мировой несправедливости в виде ограничения по возрасту, я отправился в подземелья,
в Дуэльный Клуб. Народу сейчас здесь было немного, в основном ребята постарше. Они
сидели небольшими компаниями на диванчиках или за столами у книжных шкафов, явно
обсуждали нюансы различных заклинаний, если интерпретировать жесты. Кивнув тем, кто
меня заметил и получив такие же кивки, начал взглядом искать себе оппонента — руки
чесались поколдовать. Но без профессора Флитвика подобное — табу.
— Будет плохо, — услышал я разговор двух Воронов, прошедших мимо меня, — если из-за
Турнира у профессоров не будет возможности с нами заниматься здесь.
— Согласен…
На мою радость, не прошла и минута, как в клуб явился Драко со своей компанией и
профессором Флитвиком, а значит дуэлям быть. Малфой, как мне кажется, планировал
просто побездельничать здесь, поговорить о чём-нибудь, как делают многие, но увидев
меня, решил подойти.
— Надо же, Грейнджер, — он манерно тянул слова, усмехаясь, а рядом стояли его
вечные спутники и Нотт. — Не думал, что ты и в этом году будешь здесь. Хорошо ли
летом попрактиковался в магии? Среди магглов-то?
— Неплохо, Малфой, я доволен, — я отзеркалил усмешку.
— Ну да, конечно. Отец нанял отличного наставника, так что готовься опозориться.
— Прямо сейчас?
— А что, боишься? — Малфой усмехнулся, глянув на своих товарищей, что угодливо
поддержали его своими смешками.
— О, отнюдь. Прошу, к барьеру.
Флитвик был доволен, что сразу с его появлением начнётся хоть какая-то волшебная
движуха, а потому очень быстро организовал защиту вокруг дуэльного помоста, на
который мы с Малфоем вышли. Сделали всё как надо, поклонились, разошлись, встали на
изготовку.
— Три… Два… Один… — вёл обратный отсчёт Флитвик, а остальные присутствующие с
интересом поглядывали со своих диванчиков, кресел или стоя у шкафов. — Бой.
— Флагеллаве́ртум…
Мы с Малфоем одновременно превратили наши палочки в хлысты, а я решил играть от
обороны и посмотреть, что изучил Драко — даже если и проиграю, то не велика беда.
Движением руки, словно настоящий хлыст, Драко отправил его в мою сторону, колдуя
Сту́пефай на кончике. Не двигая рукой, одним лишь контролем, я хлёстко отбил кончик
его хлыста в сторону, и сгусток Сту́пефая, сорвавшийся в момент контакта, ушёл в
сторону.
Недолго думая, я наколдовал быстрый, простой и невидимый Зудящий Сглаз, и
разумеется, он прошёл. Очевидный минус игры от атаки при использовании
Флагеллаве́ртум — сложно вернуться в защиту, если решил бить противника кончиком
хлыста. Тут нужно либо обладать отличным контролем магии и сознания, что могу
делать я, но что не является школьным уровнем, либо же мгновенно, в момент провала
атаки или же когда провал неизбежен, отменить превращение палочки в хлыст, чтобы
вернуть именно палочку и уйти в защиту. Малфой не сделал ничего из этого, пытаясь
вновь меня атаковать, за что и поплатился.
Зудящий Сглаз стимулировал сильное желание почесаться у Малфоя. Оно застигло его
прямо в тот момент, когда он почти создал новый Сту́пефай. Кончик его хлыста
мгновенно устремился к его животу, повинуясь подсознательному желанию почесаться, а
созданный на кончике палочки Сту́пефай отработал по его создателю, отбрасывая Драко
назад, выбрасывая за пределы помоста и выбивая палочку из рук.
— Победил мистер Грейнджер! — тут же подвёл итог профессор Флитвик и снял защиту с
помоста.
— Какого Мордреда! — взлохмаченный Драко вскочил на ноги, поднимая свою палочку, но
не спеша что-то делать, ведь никто не хочет навлекать на себя гнев Флитвика.
— Я просто воспользовался сложностями в использовании заклинания Хлыста, — пожал я
плечами, спускаясь с помоста и подходя к Малфою. — Он контролируется сознанием, а
на сознание давит подсознание. Я вызвал у тебя желание почесаться, а хлыст тут же
на него откликнулся.
— Бред…
— Отнюдь, мистер Малфой, — радостный Флитвик тут же оказался рядом и начал
разъяснять нам, да и всем остальным, особенности использования такого заклинания,
сложности с ним связанные и прочие.
Поучаствовав ещё в нескольких дуэлях, я удовлетворил своё желание поколдовать что-
то условно боевое. Единственное, что меня раздражало и настораживало — враждебный
взгляд Малфоя и его товарищей. Но, даже если они удумают какую-то пакость, я
уверен, что смогу с ними справиться. Наверное. Мало ли чему ещё он подучился за
лето?
***
Учёба пошла своим чередом. Долгожданный урок профессора Грюма оказался довольно
занимательным. Ну, для меня. Остальные, я уверен, либо обделались, либо посчитали
его сумасшедшим, что недалеко от истины.
Дело не только в его резкой манере поведения, без всякого снисхождения на возраст.
Да, он напоминал злого сержанта в какой-нибудь армии, задача которого адски
«дрючить» молодняк — такие типажи встречались как мне, так и осколкам, и было их
много. Загляни в любую учебку любой силовой структуры, будь то эльфийский Дозор,
гномьи молотобойцы, или же Академия Военно-Космических Сил. В основном проблема для
остальных была в том, что первой темой занятия оказались Непростительные
Заклинания.
После происшествия на Финале Кубка Мира по квиддичу, я полистал литературу, узнал
об этих заклинаниях. В принципе, как в таковом эффекте от них я не вижу ничего
необычного. Пыточное — тоже мне новость! Где есть разумные, там есть какие-нибудь
пытки. Ничего нового. Заклинание полного подчинения, Империо — те же яйца, только в
профиль. Все всегда и во всех мирах ищут способы контролировать других и не важно,
деньги это, власть, влияние, импланты или магия. Разница лишь в том, добровольно ты
подчиняешься, или нет. В нашем случае — нет. Ну и что? Ну, то есть, да, плохое
заклинание, но тут зависит от использования. Например, стоит будущий самоубийца на
крыше, или террорист грозится нажать кнопку и взорвать всё к чёрту, а ты такой р-р-
раз, Импе́рио, и всё — проблема решена.
Ава́да Кеда́вра — мгновенная смерть. Сама по себе мгновенная смерть может явиться
более чем добрым поступком. Неспроста же есть кинжал, носящий говорящее название
«мизерикордия». Это заклинание, как и мизерикордию, можно использовать по-разному —
коварно убить, пройдя через сочленения доспехов, либо избавить от мучений
смертельно раненого, всё так же пройдя доспех.
Но проблема этих заклинаний в другом, и мне она была отчётливо ясна при
демонстрации Грюмом на каком-то насекомом. Энергия принудительной смерти и мучений.
Использование этих заклинаний, а возможно и каких-то ещё, не только высвобождает
эту энергию в процессе — это-то как раз очевидно. Круциа́тус является поддерживаемым
заклинанием. Когда Грюм, пусть и без явного желания, но использовал его в течение
нескольких секунд на насекомыше, от волшебника потом пару минут еле ощутимо веяло
энергией смерти. Это недопустимо — об этом кричит опыт осколка эльфа. Нет и не было
на памяти всех осколков, связанных с магией, того, кто бы полноценно мог защитить
свой разум от воздействия этой пагубной энергии. Тот же эффект был, когда Грюм убил
насекомыша Авадой — от него веяло этой энергией. А вот Импе́рио, вроде как, было
просто заклинанием. В общем, любопытно.
Но помимо этих нюансов, из урока я вынес и много другого. Каждое из этих
заклинаний, если верить Грюму, а не верить повода не было, требует большой
магической мощи. Что это значит? Точное истовое желание получить эффект, приносимый
этими заклинаниями, ярое желание. Без сомнений, без колебаний, а желательно ещё и
подбавить эмоций.
Каждое из этих трёх заклинаний в случае применения к человеческому существу —
прямой билет в Азкабан. Если поймают и, если докажут, конечно же. Но важным в этом
я нашёл пункт о «применении к человеческому существу».
Под впечатлением остались многие, но прошёл ажиотаж довольно быстро. Хотя, готов
поспорить, что парочка особо впечатлительных учеников, особенно девушек, точно
получили лёгкую психологическую травму — подобные демонстрации просто обязаны
оставить впечатление. Но я согласен с Грюмом — мы должны это знать.
Так и пошла учёба. Остальные занятия были точно такими же, как и в прошлом году —
словно и не уезжал никуда. Такая же строгая и требовательная МакГонагалл, такой же
едкий Снейп, который, кстати, велел нам с Дафной оставить его в покое хотя бы до
приезда гостей, а там разберёмся с занятиями. Всё тот же энтузиаст Флитвик, с
любовью относящийся к своему предмету. Столь же загадочными и увлекательными
оставались древние руны, такой же грязной была Гербология — в общем, всё то же
самое, только материал другой, немного сложнее и обширнее. И на фоне всего этого
чётко ощущалось предвкушение — многие ученики с большим энтузиазмом ждали прибытия
делегаций других школ. Даже я ждал, ведь это действительно интересно, а появление
новых лиц, да ещё и в таком количестве просто обязано привнести что-то… Осталось
только узнать, что именно.

========== Глава 26 ==========

День прибытия делегаций должен был настать рано или поздно.

В этот прекрасный день всех учеников заранее уведомили о том, что занятия
закончатся пораньше, и все мы будем должны собраться в холле школы, одетые по
полной форме, со шляпами. Во сколько? В без пятнадцати шесть вечера все должны
собраться. Ну, мы и собрались, к неудовольствию Снейпа. Дело в том, что именно на
нашем курсе «укоротили» занятия по зельеварению, и конечно же профессор был
недоволен. Он в принципе недоволен, когда дело касается учеников и зелий. Казалось
бы, радоваться надо, что занятия сократили, и никто не будет ему мозолить глаза
своим неумением работать с котлом, но нет — он был раздражён сокращёнными
занятиями.
Строго блюдя дресс-код, пусть и без особого желания, ибо он был уныл, в холле
постепенно собирались ученики всех возрастов. Мы с ребятами пришли одни из первых и
послужили этаким маяком для учеников Хаффлпаффа — именно вокруг нас так или иначе
собирались остальные, кто мог похвастать желтой подкладкой мантии и форменным
галстуком в цветах факультета.
— Впервые в жизни надеваю эту шляпу, — не мог я не посетовать на головной убор,
имевший дикое распространение в фольклоре только среди женщин.
— Правда? — удивились остальные, в том числе и Ханна, стоявшая ко мне ближе всех.
— Это неожиданно.
— Да ну посмотри… — я снял шляпу с головы, крутя в руках. — Остроконечная,
широкополая… Я словно ведьма с обложки карикатурного журнала.
— Ну, положим, не ведьма, — улыбнулась она, поправив шляпу так, чтобы она немного
сместилась набок на манер берета. — А респектабельный волшебник…
— Ни один из которых не носит шляпы. Я не МакГонагалл, я не могу выглядеть в этом
действительно достойно.
— Хочешь сказать, — чуть сузила глаза Ханна, но улыбка выдавала хорошее настроение.
— Что я выгляжу недостойно?
— Ты выглядишь приятно, но МакГонагалл и мадам Пинс, пожалуй, единственные в этом
замке, кто может носить подобное и выглядеть… Значимо?
Ханна секундочку посверлила меня суровым взглядом, но не видя ни раскаяния, ни
желания забрать слова назад, вздохнула.
— Да. Тут ты прав.
Вскоре все, ну или почти все, в том числе и преподаватели, собрались в холле, что
без особого труда вместил эту толпу волшебников в тёмных мантиях.
— За мной! — строгий голос МакГонагалл прозвучал как команда к действию, и ею,
собственно, и являлся.
В Хогвартсе есть два преподавателя, которым так или иначе подчинялись все без
исключения — Снейп и МакГонагалл. Они оба обладали непререкаемым, по сути своей,
авторитетом, известны строгостью и тотальной безапелляционностью своих решений. С
другими можно договориться, надавить на жалость, привести какие-то контраргументы.
С этими — нет. Правда, профессор трансфигурации заодно является и замдиректора, вот
мы и пошли вслед за ней, покидая холл и выходя сначала во внутренний двор, а потом
и за него, строясь там, перед входом на территорию замка. С одной стороны виднелось
Чёрное озеро, с другой был виден пологий спуск к хижине Хагрида — одна из двух
дорог к ней.
Преподаватели, да и сама МакГонагалл, вновь внесли коррективы в наши ряды, по одним
им ведомым принципам перемешали нас, чтобы выглядело со стороны это дело получше,
при этом учитывая рост учеников — чтобы все всё видели. Каким-то образом
остававшийся незамеченным в этой суете директор явил-таки себя народу, выйдя чуть
вперёд строя преподавателей и задумчиво вглядываясь в шотландские просторы.
Вечер выдался пасмурный, как и многие другие подобные вечера. Становилось всё
прохладней. Пусть время и только шесть после полудня, но уже начинало медленно-
медленно темнеть, почти незаметно, но если приглядеться, можно уловить эту лёгкую
потерю контрастности мира вокруг.
— Долго ещё? — возмущался Эрни. — Я не ел.
— Никто не ел, дубина, — возмущалась Ханна, стоявшая рядом.
— Эй, ты чего?
— А ничего.
— М-да…
— Вон, смотрите! — кто-то радостно воскликнул, указывая пальцем в небо.
Проследив за рукой, я увидел в небе точку, быстро приближающуюся к нам, немного
петлявшую из стороны в сторону. Какие только предположения не строили ученики — от
дракона до летающего дома.
Всё оказалось несколько проще, но и неожиданно — большая летающая карета,
запряжённая дюжиной белоснежных пегасов. Они неслись по небу, спускаясь к нам,
закладывая такие виражи, что казалось, будто каретой правит пьяный в дымину кучер.
Не иначе как магия помогла этому летающему транспортному средству приземлиться и не
разлететься в клочья.
— Ого!..
— Вау!..
Именно такой смысл вкладывался во множество различных фраз, вздохов и ахов, когда
карета с пегасами приземлилась на почти пологом подъёме к замку от хижины Хагрида.
Помимо того, что сама голубовато-сиреневая карета с золотой отделкой была
монструозной, как, собственно, и пегасы, раза в два превосходя обычного коня, так
ещё и посадка была не особо мягкой, карета пару раз немного подпрыгнула, ощутимо
вздрагивала, а я с трудом удержался от желания поморщиться — во мне говорил
автолюбитель в прошлом, и видеть такую встряску для средства передвижения было чуть
ли не физически больно.
А на облучке действительно кто-то был. Парнишка нашего возраста в тёплой, но не
традиционно мешковатой английской мантии, а в чём-то более похожем на плащ, из-под
которого виднелась небесно-голубая форма, а на руках его были довольно толстые
белые перчатки. Этот парень ловко спрыгнул на землю, чуть склонился к карете у
дверей и, найдя какой-то «секретный» механизм или нечто иное где-то под днищем,
задействовал это «нечто». От пока что закрытой двери кареты опустилась золотая
лестница, дверь открылась и первым, кто оттуда показался, была директриса
Шармбатона — по крайней мере я так понял из известной мне информации.
Мадам Олимпия Максим, а именно так зовут нынешнюю директрису Шармбатона,
отличалась… Отличалась, в общем, и в первую очередь — ростом. Это бросается в
глаза, когда дама ростом с Хагрида — та ещё сторожевая башня. Но вот если Хагрид
под бородой скрывал слегка карикатурное лицо, на что намекала структура видимой его
части, то вот мадам Максим могла похвастать очень правильными его чертами, даже
слишком. И даже «орлиный» нос её не портил. Атласно-чёрная глухая мантия, волосы в
низком пучке на затылке, всё строго и элегантно, хотя внимательный взгляд может
зацепиться за слегка увеличенную толщину пальцев и ступней, а значит и конечностей
в целом, что намекает на схожие корни как мадам Максим, так и Хагрида. А, опять же,
по известной мне информации, Хагрид является полувеликаном. Правда, он этого и не
скрывает. М-да… Похоже, чуть увеличенные конечности являются характерной чертой
таких гибридов. И нет, это не может быть следствием избыточного роста или ещё чего-
то — великаны, как и тролли, отличаются подобными пропорциями, только там они ещё
более выражены, а мои осколки встречали людей с подобным ростом, и там пропорции
тела были нормальны.
Пока я размышлял об увиденном, хоть и быстро, мадам Максим успела подойти к
Дамблдору и начать обмен любезностями. Многие ученики, как я вижу, даже не заметили
около дюжины студентов Шармбатона в небесно-голубых мантиях, а некоторые были даже
с шарфами. Тю-ю, мерзляки. Точнее, мерзлячки — единственные два парня стоически
переносили лёгкую прохладу шотландского вечера.
— Нашим коням требуется могучий конюший…
Пусть говорили директора тихо, но и ученики вели себя отнюдь не громко, позволяя
услышать и разобрать слова.
— …они ошшень кгепкие, — акцент мадам Максим слегка резал слух, но язык был
академически грамотным.
— О, уж поверьте, — ухмыльнулся в бороду Дамблдор, который, пусть и являлся
высоким, сильно уступал мадам Максим в росте, — кому-кому, а Хагриду эта работёнка
по плечу.
— Ошшень хогошо! — мадам Максим слегка поклонилась. — Но передайте, пожалуйста,
месье Агри́ду, что пьют мои кони только ячменный виски.
— Всенепременно, — поклонился в ответ Дамблдор.
— Следуйте за мной, — мадам Максим махнула своим ученикам и направилась в замок.
Как только они отошли на приличное расстояние, наши сразу же зашушукались, обсуждая
мадам Максим и французских учеников, или же строя догадки об учениках Дурмстранга и
их транспорте. Но строились эти догадки недолго — поверхность чёрного озера слегка
забурлила ко всеобщему вдохновению.
— Смотрите! — на разный лад выкрикнули некоторые ученики, в основном помладше,
указывая рукой на озеро.
Там, метрах в ста от берега, из воды появилась сначала мачта с этаким вороньим
гнездом и одним наблюдателем, а потом, словно в лучших традициях так нравившегося
мне в прошлой жизни фильма о пиратах, из-под воды всплыл большой парусный корабль —
не разбираюсь в их классификации. «Часть команды — часть корабля» — вспомнилась мне
фразочка из фильма. Корабль и впрямь напоминал собой некий Летучий Голландец, с
чертами, словно у плавающего скелета, с призрачным огнём иллюминаторов, да и
вообще, выглядел парусник сурово, таинственно и пугающе. Судно размеренно пошло к
берегу.
— Не удивлюсь, — хмыкнул я, обращая внимание стоящих рядом ребят. — Что байки
моряков о Летучем Голландце окажутся вполне правдивыми.
— А тебя не смущает, что он всплыл в озере? — резонно заметил Джастин, не
отвлекаясь от разглядывания корабля.
— Нисколько. Магия, друг мой. Магия. Может быть, он может вот так всплыть в любом
водоёме достаточных размеров?
— Хм… А ведь и вправду…
Пока мы, да и остальные, на разный лад обсуждали судно, оно уже успело чуть ли не
сесть на мель у берега, сбросить якорь и опустить трап, по которому к нам двинулись
десятка полтора волшебников в тёплых меховых шубах. Среди них выделялся один своей
сединой и короткой бородкой, а одежды его были серебряных цветов, а не коричневых,
как у остальных.
— Французам было прохладно, — заметила Ханна. — Этим будет жарко.
— Это одежда, подруга, — ухмыльнулся Эрни. — Её можно снять.
— Не может быть!
— Да что с тобой такое?
— Ничего.
Улыбка сама вылезла на моё лицо. Это всё правда забавно.
— Дамблдор! — старик в серебряных одеждах приветливо раскинул руки в стороны, идя в
сторону нашего директора. — Как поживаете, любезный друг?
— Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.
При виде такого человека, как Игорь Каркаров, у меня возникали разные впечатления и
мнения о нём. Для начала, он обладал недостаточным талантом, чтобы врать
«глазами» — взгляд был острый, цепляющий любую мелочь, внимательный, и не особо
счастливый, в то время как на лице была хорошая такая маска радушия. Помнится, в
некоторой добытой мною информации в библиотеке Хогвартса, имя Игоря Каркарова
фигурировало среди прочих преступников, фанатиков и просто последователей Тёмного
Лорда, а вина его была доказана. Но потом его отпустили. Не иначе, как сдал своих.
И нет, это не я такой гений, что до всего догадался, просто сделка с правосудием не
является новой для меня концепцией, и лишь воистину святой или блаженный подумает:
«Раз отпустили — значит невиновен». Но тема ведь интересная.
И вновь, пока я размышлял о бренности бытия, Каркаров подошёл к Дамблдору, они
пожали друг другу руки, крепко тряхнув, и Каркаров оглядел всё вокруг, в том числе
и замок. Директор Дурмстранга довольно улыбался, но взгляд его оставался холодным.
— Старый добрый Хогвартс. Как хорошо снова быть здесь. Помнится, пусть здесь и
теплее, чем у нас, но простыть можно буквально за миг, да, Виктор?
Каркаров глянул на одного из учеников, попутно подозвав его жестом, и все мы могли
узнать в этом ученике Виктора Крама. Похоже и тут его будут всевозможным образом
пиарить. Ну или пиариться за его счёт.
Дамблдор предложил Каркарову и его ученикам пройти в замок, раз те так боятся
простудиться, ну, а все наши шли уже вслед за ними.
— Ничего себе… — многие, в том числе и наши ребята, удивлённо обсуждали Крама. — Он
ещё школьник.
— Да, Эрни, — улыбнулась Ханна. — Уж ты-то должен был это знать. Ты же, вроде как,
фанат квиддича, и Крама в частности.
— Ну да… Я просто как-то забыл, что немаловажной частью его славы является то, что
он ещё школьник, — повинился МакМиллан.
Вскоре мы добрались до Большого Зала и начали расходиться по своим местам. Французы
уже пристроились за столом Рэйвенкло, оглядывая украшенный гербами факультетов и
Хогвартса зал, а ученики из Дурмстранга, под меховыми мантиями-шубами которых
проглядывала строгая форма с красными мундирами, пока ещё лишь осматривались.
— Может, стоит их пригласить? — скромно и с надеждой спросил Эрни, но в ответ
получил чуть ли не синхронное отрицательное движение многих голов.
— Тебе оно надо? — озвучила общий вопрос Ханна.
— Ну… Не особо, если честно.
— Вот. Тем более они посматривают в сторону стола Слизерина. Ты погляди, а…
Послушав слова Ханны, Эрни, как и я, перевели взгляд на стол змей — те оказались
предусмотрительны и явно заранее договорились сесть так, чтобы за их столом было
визуально больше свободного места, причём именно рядом со старшими учениками,
потенциально интересными как собеседники для гостей. Ну и Драко среди них был, куда
без него?
— Всё продумали заранее, — кивнул я, подтверждая домыслы Ханны. — Это же факультет
хитрецов и потомственных «дельцов». Уж наладить связи или по крайней мере создать
для этого обстановку они должны если и не уметь, то к этому стремиться.
— Разумно, — кивнул почти безразличный к этому всему Джастин. — А вы заметили, что
добавили четыре кресла по бокам «трона» директора?
Все перевели взгляды на стол преподавателей.
— Действительно, — кивнул я. — Думаете, кто-то помимо директоров приехал? Но тогда
бы они вышли. Значит, кто-то из нашего министерства. Возможно, кто-то связанный с
организацией Турнира.
Тихие разговоры и шепотки в Большом Зале всегда превращались в какой-то монотонный
гул, но мне он был привычен, а потому не отвлекал — я наблюдал за гостями.
Французам тут не нравилось, и это было очевидно. Взять хотя бы тот факт, что
некоторые девушки до сих пор не желали снимать шарфы, стараясь греться за их счёт.
Да и интереса к потолку не проявляли, а иллюзия у нас знатная, сложно игнорировать.
Вот ребята из Дурмстранга проявляли куда больший интерес к окружению, при этом не
выражая никакого негатива — именно интерес, в самой чистой его форме. Забавным я
считал то, что свои явно зачарованные меховые мантии-шубы они сняли, куда-то ловко
спрятав — расширение пространства, или как здесь называют, Незримое Расширение. Но
не в этом казус — у них красные мундиры, ну или что-то подобное, даже на трёх
девушках. У последних, кстати, мундиры эти пошиты и подогнаны точно по фигуре,
придавая одновременно как строгости, так и женственности. В общем, они сидят в
красном за столом Слизеринцев — это, прям, действовало на нервы некоторых змеек, и
они с трудом скрывали лёгкое недовольство этим обстоятельством.
Появление Каркарова и мадам Максим ознаменовалось тем, что ученики Шармбатона тут
же встали на ноги, явно приветствуя таким образом своего директора, и продолжали
так стоять, пока мадам Максим не села на кресло по правую руку от Дамблдора.
Каркаров же сел слева. Дамблдор встал со своего места и подошёл к трибуне. Тут же
воцарилась тишина.
— Добрый вечер, леди, джентльмены, призраки и полтергейсты, а главное, наши дорогие
гости. С превеликим удовольствием я приветствую вас в стенах нашей школы, в
Хогвартсе! Смею надеяться, что вы хорошо проведёте у нас время, и не сомневаюсь,
что вы уже по достоинству оценили удобство нашего замка.
Несколько смешков раздалось со стороны французов, а если конкретно, то от пары
девушек, одна из которых до сих пор сидела, обмотавшись шарфом.
— Тц… стервы… — кто-то из наших девушек с лёгкой неприязнью глянул на француженок.
Меня заинтересовала такая реакция и я поспешил определить причину. Всё оказалось до
банального просто — подавляющее большинство парней разглядывали французских девушек
и это раздражало уже наших девушек. А вот то, что они сами то и дело поглядывают на
парней из Дурмстранга, так это учитывать не стоит, конечно же. Кстати, на девушек
из Дурмстранга почти не смотрели наши парни. Их пугает строгая форма мундиров и
прямая осанка? По-моему, вполне себе симпатичные девушки, без показной
гипертрофированной «лёгкости», продемонстрированной французами.
— Официальное открытие турнира, как всем известно, — продолжил тем временем
Дамблдор, — состоится ровно через две недели, за которые наши гости освоятся в
замке, приведут свои мысли и намерения в порядок, дабы принимать взвешенные
решения. Ну, а сейчас, смею объявить начало банкета в честь приезда дорогих гостей.
Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома!
Как и всегда, стоило директору сесть за стол, как начала появляться еда.
Безусловно, нас не удивишь уже праздничными банкетами, как и изобилием блюд во
время подобных мероприятий, но вот конкретно сейчас различной еды казалось больше,
но, помимо прочего, меню явно разнообразили и зарубежными яствами. Причём как
деликатесами, так и более обыденными блюдами. Ну, по крайней мере, на мой взгляд.
Очевидно, французскими являлись блюда из морепродуктов и, подозреваю, десерты тоже
будут преимущественно оттуда же. А вот в честь учеников из Дурмстранга была
преимущественно кухня славянских стран, хотя я предполагал более…
западноевропейскую кухню, что ли?
Стоит ли говорить, что ученики мгновенно разбились на два лагеря — новаторы и
консерваторы. Первые без тени сомнений, и даже с энтузиазмом, потянулись к новым,
невиданным блюдам, спеша попробовать что-то кроме английской кухни, хоть и
праздничный её вариант диво как вкусен, сытен и разнообразен. Другие же, наоборот,
с лёгким недоверием в лице отдали приоритет уже знакомой пище. Винить я не могу ни
тех, ни других, но сам я решил немного схитрить и взять отовсюду то, что мне
нравится: самые тяжелые, нажористые мясные блюда Англии; деликатесы категории «дары
моря» от Франции, вот, мидии с различными соусами, например, и кстати, без ножки;
птицу и всякие картофельно-грибные приблуды из славянской кухни, хотя было тут
много и более экстравагантное, но осетрина, например, меня бесит.
— Тебе плохо не будет? — лицо Ханны совмещало в себе как вызывающую насмешку, так и
неподдельное беспокойство.
— Не переживай. Я растущий организм. Мне всё полезно, и даже селёдкой с молоком и
солёным огурцом ты меня не испугаешь.
— Ну, сельдь и молоко, это понятно, чем чревато, — Захария с нескрываемым
страданием что-то вспомнил, не иначе как лично проверенное подобное сочетание. — Но
вот при чём тут огурец?
— Усиление эффекта.
— О-о-о… Ужас, — покивал он со знанием дела, накладывая только и только английские
блюда.
Заметив мой интерес к своему выбору, Захария пояснил:
— Вот как раз из-за таких экспериментов я и предпочитаю только проверенную еду. В
идеале даже дать кому-то попробовать и подождать.
Пусть мы и были заняты едой и разговорами, но внимание наше то и дело обращалось к
новоприбывшим «коллегам» из других школ. И само собой, от нас не ускользнул момент,
когда одна из француженок, что сидела ранее, обмотанная шарфом, сняла его наконец-
то, и тут же встав с места, подошла к гриффиндорцам. Самым краешком своей
чувствительности, я заметил наилегчайшее воздействие, аналогичное тому, что было у
вейл на чемпионате.
— М-да, — Ханна печально покачала головой, глядя на то, что стало с гриффиндорскими
парнями, а в особенности с Роном Уизли.
— Справедливости ради, — решил я прояснить этот момент, — хочу заметить, что
побагровевший и готовый пускать слюни мистер Уизли далеко не единственный, кто пал
её жертвой.
— И ты туда же? — Ханна с неодобрением повернулась ко мне.
— Поумерьте свою женскую ревность, мисс, — спародировав Снейпа, я чуть разрядил
наигранное, а может быть и нет, напряжение. — Эта девушка обратила на себя внимание
почти всех.
— Подозрительно это.
— Хм… Правда, что ли? Скажу тебе, как молодой мужчина…
Моя фраза вызвала смешки у всех рядом, кто вообще уделял хоть немного внимания
происходящему за нашим столом.
— …пропорционально и гармонично развитая девушка с длинными и слегка вьющимися
платиново-серебряными волосами, да ещё и в такой вот форме Шармбатона, просто не
может не привлечь к себе внимания наших парней, день ото дня видевших лишь наши
серые одежды.
— Хм. Но ты-то на неё так открыто не пялишься, да и вообще… Может быть ты слишком
молод, мужчина?
— У меня отличная память — мне и одного взгляда достаточно, чтобы запомнить всё и
оценить.
— Знаешь, Гектор, — Джастин смотрел на меня с лёгкой ухмылкой. — В контексте беседы
тебе твоя память чести не делает.
— Ой, какая незадача, — притворно ужаснулся я. — Теперь обо мне будут думать
невесть что.
— И всё-таки, — резюмировала Ханна. — Внешность — не главное.
— Безусловно, — кивнул я. — Но, как говорится, встречают по одёжке. Заметь. На
французских парней вообще никто не смотрит. Почему? Дело в одежде. Эти небесно-
голубые цвета, излишняя изящность фасона, вся эта мишура… Оно только отталкивает,
как по мне. Но подобное изящество отлично привлекает внимание, когда дело касается
девушек. Заметь, никакой вульгарщины. Ну и плюс излишняя манерность этих парней.
— Я об этом не думала в таком русле, — кивнула Ханна, да и остальные решили
повнимательнее приглядеться к французам, что не принесло никому удовольствия, ни
парням, ни девушкам.
— Вот, — кивнул я. — В точности обратная картина с ребятами из Дурмстранга.
Строгая, чуть ли не военная форма, привлекает внимание девушек. Открытость этих
парней, как и очевидные манеры — это их плюс. Но заметь, на их девушек наши парни
не заглядываются.
— Верно, — кивнул уже Эрни.
— А ты присмотрись.
Все, кто слышал разговор, решили последовать моему совету и пару секунд
присматривались к этим девушкам в красных мундирах, но сшитых и идеально сидящих по
фигуре.
— Увидели? Оценили? А теперь посмотрите на наших парней и девушек. Ну, а чтобы не
нарушать чистоту эксперимента, на ребят с факультета не смотрите — мы друг другу
уже давно «замылили» глаз.
— И что мы должны увидеть? — через минутку спросил Эрни.
— То, что и тут и там полно более чем симпатичных девушек и достойных парней.
Просто конкретно ребята из Шармбатона и Дурмстранга для нас сейчас — совершенно
новые. Готов поспорить, они и сами с интересом глядят на наших учеников, находя
кого-то привлекательными, а кого-то нет. Может даже статься, что та платиноволосая
девушка, что подходила к гриффиндорцам, считает привлекательным Рона Уизли. Они же
даже говорили о чём-то…
— Да не… — синхронно отмахнулись как парни, так и девушки. — Это бред.
— Ничто нельзя исключать, — пожал я плечами. — И да, народ, особенно парни. Та
блондинка имеет отношение к вейлам…
— Так вот оно что… — слышавшие это девушки тут же устремили свои недовольные
взгляды на блондинку.
— Полегче, девчата. Я читал о них кое-что. Их шарм почти невозможно отключить — это
под силу только более взрослым и опытным. А то я уже вижу, что вы её заочно
ненавидите. Сказал я это в основном для парней, чтобы те принимали какие-то меры,
чтобы при общении с ней не выглядеть идиотами.
— Хм… — Ханна повернулась ко мне, и ещё больше прищурилась, ухмыляясь. — Но на тебя
не действует.
— Не совсем правильное утверждение, — улыбнулся я. — Действует, но я себя
контролирую.
— Это как так? — Захария, что за время разговора довольно быстро поглощал разные
блюда, наконец-то сбавил обороты и нашёл в себе силы общаться с людьми вокруг.
— Ну, на Кубке Мира от Болгарии выступали вейлы и было их много. Суммарное и
осознанное их воздействие почти всех мужчин ввело в состояние прострации. Я тоже
ощущал вполне конкретные желания, но самого себя не потерял. Одиночной вейле даже
целенаправленно будет сложно сходу превратить парня в овощ, но вот побудить ко
вполне конкретным, но при этом неосознанным, бесконтрольным действиям — думаю,
хватит получаса. А так, в пассивном режиме, шарм лишь помогает вейле обратить на
себя внимание.
— То есть, — задумалась Сьюзен, слегка покраснев. — При прочих равных, парень
обратит внимание на вейлу, а не на столь же красивую девушку, стоящую рядом с ней?
— Как-то так, да. По крайней мере, так пишется в книгах.
— Это несправедливо и нечестно, как-то… — надулась Сьюзен, обидевшись на весь мир.
— Ну, я так не считаю, — пожал я плечами и беря в руки кружку с соком. — Есть
множество факторов, которые почти невозможно зафиксировать, и которые полностью
идеальны. К примеру, запах. Мы не можем контролировать то, как пахнем. Однако
запах, даже если мы его не ощущаем, способен сыграть очень и очень весомую роль в
том, кто нам понравится, причём понравившийся нам человек может быть даже менее
красив, чем его конкурент. Почему, по-вашему, парфюм пользуется такой
популярностью, а его правильный или неправильный подбор способен перевернуть ваш
образ с ног на голову, но каждый человек этот образ будет воспринимать по-своему?
— Сложно-о-о… — потянул Джастин, и принялся за какое-то мясное блюдо, но явно
переоценил свои возможности, вздохнул и отложил приборы в сторону. — Всё. Кажется,
объелся…
Словно слушая именно нас, Дамблдор встал с места, а остатки еды исчезли.
Оказывается, многие уже давно насытились, и директор просто дожидался, когда
наедятся все. За столом преподавателей прибыло — появились мистер Крауч и мистер
Бэгмен, и оба довольно оживлённо, пусть и в разной манере, что-то обсуждали с
другими преподавателями.
Парой слов Дамблдор подвёл черту под банкетом, отправляя всех спать. Ну, мы,
собственно, и отправились, попутно рассуждая, где же будут спать гости. Оказалось
всё довольно просто, если верить слухам, что тут же приходили с других концов
Зала — они отправятся к себе в карету и на корабль.
На выходе из зала образовался какой-то затор, но профессор Грюм быстро решил
вопрос. Оказалось, Каркаров общался с Поттером прямо в проходе, мешая остальным. И
что ему понадобилось от мальчика? Хрен его знает.
В гостиной факультета разговоры о гостях возобновились с новой силой, но лично наш
курс пошёл по спальням — даже я чувствовал себя слегка уставшим.
***
На протяжении двух дней в замке царила суета, причиной для которой были иностранные
гости. Как выяснилось, они будут вместе с седьмым курсом посещать некоторые
занятия, вести которые некомпетентны их директора. Таких оказалось мало, но они
были. Французы будут ходить на Зельеварение и Трансфигурацию, а ребята из
Дурмстранга — на Чары и Гербологию. Остальные дисциплины, получается, на
достаточном уровне известны их директорам, что, в принципе, не особо удивительно,
хоть и достойно некоторого уважения.
Большую часть времени иностранные ученики держались вместе и мало кого к себе
подпускали. Похоже, Каркаров боится, что его ученики расскажут что-то, что
рассказывать никак нельзя, например, месторасположение Дурмстранга — это тайна. Ну,
а Французы считали себя слишком «крутыми», умными и прочее, из-за чего более-менее
общались либо с воронами, либо с другими девушками. Ну и разумеется, в основном со
сверстниками.
— Вот бы с ними пообщаться, — как-то однажды повздыхал Эрни. — Вообще со всеми, а
не девушками, как некоторые подумали.
— Ну, дружище, — я похлопал его по плечу. — Мы не в их возрастной группе. Мы им
даже не интересны. Только если так, пошутить да посмеяться с нас.
— Обидно.
— А мне нормально. У меня нет времени на пустую болтовню.
— Ага, — улыбнулся мне Эрни. — У тебя же всё по графику. Даже посиделки с нами.
— Обижаетесь?
— Отнюдь! — шедший рядом Джастин подбодрил меня. — Даже одобряем. У нас самих всё
по графику, только он… Более свободный. Да.
И это, кстати, помогло нам не выбиться из колеи, не поддаться на всеобщие веяния из
категории «Поговори с иностранцами». Мы, как и многие барсуки, продолжили свою
жизнь, словно ничего особого и не происходило — старательно учились, занимались,
делали домашку или же проводили время вместе в гостиной или в нашем неиспользуемом
классе, практикуя магию или даже просто во что-то играя.
В субботу после завтрака я первым делом подошёл к профессору Снейпу с вопросом: «Ну
что там, когда занятия?». Конечно, спросил я не так, но общая суть примерно в этом.
Профессор Снейп велел начать посещать дополнительные занятия, как и раньше, после
ужина в субботу, начиная со следующей недели. Вот и славно.
Дни полетели довольно быстро. Появление иностранцев каким-то образом подтолкнуло
меня к более активному изучению местной школы волшебства, и теперь, вместо изучения
социума и того, какие семьи чего, когда и как достигали, я сфокусировался на
разнообразии конкретных магических воздействий, изучая множество различных
ситуативных заклинаний. Местные волшебники придумали их великое множество, на любой
случай жизни. Вообще на любой, серьёзно. Можно представить себе самую нелепую и
дикую фигню, и я даю процентов девяносто пять, что для этой дикой фигни уже есть
кем-то придуманное заклинание, нужно только поискать.
Помимо прочего, я искал заклинания, которые можно усилить или как-то видоизменить
при помощи энергии шторма, что пока находится в процессе усвоения, и процесс этот
затянется года на полтора. Ограничений, правда, почти нет, главное не стараться
использовать слишком много этой энергии. Но учитывая, что мне вообще пока что
вредно перегружать себя колдовством без палочки, то особо-то и перегрузить себя
нечем.
В общем, спустя неделю после приезда гостей, я мог похвастать тем, что обогатил
свои знания где-то на тридцать мелких незначительных заклинаний, которые не
заучивал до дикого автоматизма, а лишь довёл до успешного исполнения и зафиксировал
результат пятёркой повторений. Но это всё относилось к различным мелочам. Куда
более важным я посчитал то, что нашёл несколько заклинаний, на которые положительно
сказывается добавление энергии шторма к нейтральной, из которой эти заклинания и
создаются.
Первое, и довольно эффектное — Бауби́ллиус. Оно создаёт желтую магическую молнию,
бьющую по цели с той же скоростью, что и обычная, но с куда как более скромным
ущербом. Попав такой желтой молнией по человеку, можно вызвать лёгкий шок, но не
более. А вот добавление энергии шторма усиливает урон очень значимо, превращая
желтую магическую молнию в куда более близкую к её природному оригиналу — камень
крошится, коптится и раскаляется, деревянные столы разлетаются, коптятся и
загораются, а по живым мишеням я не бил, ведь результат был и так очевиден, с
такой-то мощностью.
Второе заклинание, которое имеет смысл усиливать энергией шторма — Аква Эрукто. Оно
создаёт мощную струю воды. Небольшая практика, опыт с фокусировкой, добавка энергии
шторма, и я получаю крайне мощную и тонкую струю воды, с грохотом разрезавшую
максимально достоверно трансфигурированное бревно. Если вложить немного другой
образ и посыл в заклинание, то при добавлении энергии шторма можно либо сделать
ледяное копьё, что выстреливает с кончика палочки со скоростью, мало чем уступающей
пуле, либо же всё ту же струю воды, но под электрическим током.
Забавный эффект имеет погодное заклинание, на которое я наткнулся совершенно
случайно, и которое выходит за рамки школьной программы — Нубиспарата. Оно служит
для разгона облаков на небе. Довольно ёмкое и затратное, требующее сложный жест и
небольшую арифмантическую формулу в голове, помимо образа. Формула простая, и
лёгкой перестановкой некоторых знаков, и введением новой переменной, можно
достигнуть обратного эффекта заклинания при том же вербальном ключе… Ну и при
нужном образе в голове. Эх, не зря запомнил пару учебников арифмантики, да и общие
математические знания позволяют и не такое. Но вот при добавлении изрядной доли
энергии шторма, этим заклинанием можно за минуту превратить безоблачное небо в
грозовое, с лютыми порывами ветра, молниями и дождём. Я даже немного струхнул,
когда проверил его ясным днём вторника, выйдя на Астрономическую башню. Благо, что
получившееся заклинание не имеет ни луча, ни сгустка, в отличие от оригинала — там
красный ветвистый луч — и никто не отследил меня, поганца этакого, что редкий
солнечный день обратил в мерзкий надоедливый дождь с громом, молниями и низкими
свинцовыми тучами.
В целом, как я и думал, энергия шторма, несмотря на довольно большую вариативность
применения, одновременно с этим имеет и довольно узкий спектр действительно
эффективного использования. Конечно же со временем я устраню этот недостаток,
изучая как можно больше различных заклинаний местной школы колдовства, но тем не
менее, большая часть возможного применения упирается в боёвку, что мне не особо
интересно. Нет, интересно, конечно, всё-таки любой мальчишка в той или иной степени
склонен к боевому проявлению магии, а уж с моими-то осколками, что были далеко не
божьими одуванчиками, и даже эльф-целитель… Скорее даже наоборот — именно осколок
эльфа-целителя мог похвастать наиболее жестокими или эффективными магическими и
обычными методами убийства ближнего своего, дальнего, разумного и не очень.
Парадокс, однако-с.
В среду, через неделю после приезда гостей, вечером, когда у меня по графику были
дуэли в клубе, в этот самый клуб пришли несколько ребят с Дурмстранга — два парня и
девушка. Стою я, значит, общаюсь с семикурсником с Рэйвенкло и шестикурсником-
слизеринцем, обсуждаю различные нюансы применения плети — из своих навыков я
секрета никогда не делаю и охотно расскажу то, что познал на своём опыте. В общем,
обсуждаем плеть, ребята со мною делятся заковыристыми заклинаниями и проклятиями,
которые «тоже прикольно в дуэли отмочить, да и в бою не стыдно, если вдруг
придётся», и тут является в клуб одна бедовая голова с платиновыми волосами,
откликающаяся на имя «Драко».
В общем, Малфой привёл Крама с товарищами к нам. Зачем? Уже через минуту его
рассказа в стиле экскурсии, во время которого показал и шкафы с книгами, и
диванчики, и столики, и дуэльный помост, выяснилось, что он просто хотел
выпендриться. Выяснилось это довольно легко — он предложил спортивную дуэль,
помилуй Мерлин, Крэббу. Профессор Флитвик, что до этого момента с энтузиазмом
отрабатывал вместе с двумя третьекурсниками заклинания на двух, полчаса назад
зачарованных, манекенах, конечно же согласился — кроха-профессор, как мне кажется,
вообще за любую движуху, кроме голодовки.
Остальные присутствующие, коих в этот день было не так уж и много, отвлеклись от
своих занятий, переводя взгляд на дуэльный помост. Они не стали толпиться вокруг
Крама, демонстрируя некоторую вежливость и уважение, ведь только слепец не заметил
бы, как бедного ловца сборной Болгарии достаёт внимание, особенно фанаток. Подобное
отношение, кстати, как мне кажется, является некоторым плюсиком болгарину — в этом
возрасте обычно парни падки на женское внимание.
— Что он удумал? — насупился парень с Рэйвенкло, глядя на намечающуюся дуэль.
— Решил показать, как он крут, — пожал я плечами.
— Ты сам-то в это веришь? Крут? После стольких дуэлей?
— Справедливо было бы заметить, — слизеринец был куда спокойнее, — что Малфой
неплох для своего возраста. По крайней мере видно, что этим летом его сильно
погоняли в этом деле.
Повернувшись к слизеринцу, я ухмыльнулся.
— Хочешь сказать, что это я так хорош?
— Глупо это отрицать. Я пока не разгадал твой секрет, но мне кажется, если бы не
правила дуэли о неуклонении от атак, тебя бы ещё никто не вынудил поставить хоть
какой-то Протего.
— Хм… Не знаю. Надо будет попробовать дуэль без этих правил.
— А смысл? — ворон посмотрел на меня с вопросом. — Какой смысл подобной дуэли, если
общепризнанными спортивными правилами, да и прочими дуэлями, неуклонение является
обязательным?
— В жизни могут быть не только дуэли. Думаю, это может оказаться полезным опытом.
Малфой начал своё сражение с Крэббом. Они начали размен различными заклинаниями.
Сначала размеренно, словно убедившись, что их противник вошёл в ритм, отбросил
волнение и готов сражаться, а потом они начали постепенно ускоряться. Да,
ускоряться, но всё ещё сражались ужасно медленно, как по мне. Но опять же, это моё
видение боя и учитывая скорость проведения дуэлей, с которой я столкнулся в клубе,
сражаясь с ребятами с разных курсов и старших в том числе, я могу сказать, что это
вполне нормальная скорость.
— Вот, кстати, — я кивнул на Кребба, — то, что многие не видят. Винсент довольно
медленно мыслит в обычной жизни, но в дуэли соображает легко.
— Это у него, как и у Гойла, фамильное, — пояснил увиденное слизеринец. — И нет,
это не секрет. Не то чтобы прям совсем фамильное, просто их семьи слишком
углубились в боёвку, нарабатывая не столько анализ, сколько рефлексы и заучивание.
Вот и получилось… Что получилось.
Бой постепенно подошёл к концу. Разумеется, Малфой вышел победителем, но учитывая,
что его соперником был Крэбб, который вообще создаёт впечатление этакого сквайра-
оруженосца, то… Неудивительно, в общем, ни разу — ставки делать я бы не стал.
Драко с важным видом спрыгнул с помоста и направился к гостям. Я же обратил
внимание на то, что Крам с незнакомым парнем проявляли вежливый интерес, а вот
девушка, довольно занятно и строго выглядящая в их форме из довольно длинной и
широкой чёрной юбки, блузки и красного мундира, явно желала раскритиковать этот
цирк в пух и прах, но держалась.
— …как-то так, — мы слышали немного надменный голос Малфоя. — Без прикрас могу
сказать, что я у нас один из лучших…
— Скажи это Грейнджеру, — кто-то довольно громко высказался, а профессор Флитвик
даже хохотнул.
— Грейнджер? — тут же переспросил Крам.
— Не обращай внимания, — отмахнулся Малфой. — Просто выскочка магглорождённый.
Меня подобное особо не волновало. Я уже стал получать выгоду от своего присутствия
в этом клубе и от того, что неплохо себя зарекомендовал. Дело в том, что в ходе
общения с ребятами, я так или иначе узнаю много нового, и даже умудряюсь порой
вызнать заклинания, относящиеся к исцелению. Например, довольно мощное и с широком
спектром применения, Ву́лнера Сане́нтур. Оно позволяет закрывать любые, даже
темномагические порезы, сращивать ткани, возвращать кровь в тело и прочее, но при
условии, что ты точно знаешь характер повреждения и то, чем оно было нанесено.
Применять мне его не приходилось, но я уверен, что при добавлении энергии жизни оно
будет на порядок эффективнее, а это уже очень и очень много. Конечно, мне ещё
только предстоит научиться полноценно разбирать заклинания на запчасти — в книгах
пишется, что это возможно, да и с погодным я сделал подобное.
— И ты не ответишь на подобное? — довольно громко заявил ворон, а хитрый слизеринец
умудрился оперативно сделать вид, что он просто шёл мимо.
Конечно же такая громкая реплика не могла остаться без внимания — ребята в красных
мундирах тут же обернулись в нашу сторону.
— Да пусть хвастается, — отмахнулся я с улыбкой. — Это его звёздный час. Своим
бахвальством он им надоест уже через неделю.
— О, может быть тогда ты продемонстрируешь свои навыки? — ухмыльнулся Драко. — Но
ведь ты уверен, что лучше меня, так зачем тратить время со мной? Может быть, кто-то
из гостей хочет показать то, как может сражаться волшебник? Например, мисс
Романова, которая является чемпионкой дуэльного клуба Дурмстранга?
Судя по лицу девушки, она явно жалела, что вообще сказала о подобном, если
говорила. Ну, или мысленно проклинала того, кто сказал.
— О, это так здорово! — профессор Флитвик тут же очутился рядом с нашими гостями.
— На наших занятиях я уже отметил, что мисс Романова очень талантлива в чарах.
Возможно, продемонстрировать свой уровень — не так уж и плохо. Возможно, это будет
стимулом для наших студентов.
Девушка почти незаметно выдохнула, а я подошёл ближе. Именно этот момент она
выбрала, чтобы сказать на русском: «Ещё я малышей не избивала».
— Как ты там любишь говорить, Малфой? — я подошёл к этой компании, чуть улыбаясь.
— Напомни? Что покажешь мне моё место, или что-то типа того. Решил сделать это за
чужой счёт? Я не против. Я даже за. Если проиграю, то получу важный опыт в дуэлях и
сражении.
— Если? — Романова взглянула на меня. — У тебя нет шансов.
— И что? Бежать теперь без оглядки?
— Мне нравится ваш настрой! — профессор Флитвик аж пискнул от удовольствия.
— Только у нас правила — без тёмной магии. Только условно-тёмные.
Крам, судя по всему, являлся негласным лидером этой команды. Он подумал и кивнул.
— У нас тоже есть правила. Мы не нравится дуэль, когда нужно стоять на месте.
И акцент и общая грамотность языка у Виктора была не на высоком уровне, но при этом
всё было более чем понятным. Оценив взглядом этого ловца, я во второй уже раз
удивился, насколько некомфортно можно себя чувствовать на земле. А второе, чему я
немного удивился — почему он не исправит осанку? Ну, даже если нет времени и
желания делать это естественным, так сказать, путём, всегда остаётся магия. Ну, это
не моё дело.
— Это будет даже вдвойне интересно. Мы практикуем спортивную дуэль по международным
стандартам, а вы, как я понимаю, с уклоном в боёвку?
— Да, сэр, — строго, словно вояки, или с намёком на подобное, кивнули
дурмстранговцы. А ещё я заметил, что на Флитвика они смотрели с большим уважением,
чем на собственного директора, что не могло не вызывать улыбку.
— Отлично! Так как, мисс Романова?
— Эх… Хорошо.
— Прекрасно!
Кроха-профессор тут же засуетился, прося нас отойти от помоста подальше. Пара
пассов, и помост превратился из дорожки в круглую арену. Мы с Романовой тут же
забрались на неё и разошлись в разные стороны без всяких предисловий и прелюдий.
Девушка держалась непринуждённо и уверенно, стоя ко мне вполоборота и держа в руках
палочку. Ну, раз правила спортивной дуэли сейчас несколько неактуальны, стоит
встать так, как будет удобно мне, а главное, как будет разумнее. Подумав, скинул
мантию и бросил за пределы поля — она вообще только мешает, ещё и давая возможность
заклинанию противника попасть именно в мантию, «утянув» и меня.
Профессор Флитвик за десяток секунд перенастроил защиту.
— Готовы? Три. Два. Один… Бой!
Романова быстро и хлёстко взмахнула палочкой, молча отправляя в меня мощный и
быстрый воздушный кулак. Похоже, она сделала выводы из продемонстрированной Драко
скорости боя, и теперь хочет закончить всё быстро и просто. Уклониться от этого
заклинания и не выдать превосходство в скорости невозможно — сгусток довольно
широкий и имеет пусть и ослабленное, но своеобразное «поле эффекта» вокруг себя.
Так же быстро создав Проте́го Рефле́кто, отразил сгусток.
Девушка допускала такой вариант и рывком ушла вправо. Я кинул Бомбарду Ма́ксима в
пол между нами, вырывая оттуда кучу осколков. Только я хотел отправить их в
девушку, как она сделала это первой, молча указав палочкой в мою сторону.
Ладно. Поле трансфигурации мне в помощь — именно такой барьер я начал создавать.
Краем глаза отметил формирование чего-то огненного на кончике палочки девушки, пока
она по кругу сближалась. Изменил мысленный образ поля трансфигурации перед самым
его формированием, и теперь оно обратит осколки в воду. Я тут же начал формировать
поле контроля воды, Аква Империум, которое растянет попавшую на него воду, как мне
нужно, в щит, добавляя ещё, как при Агуаме́нти.
Огненные сгустки веером сорвались с палочки девушки и понеслись в мою сторону.
Осколки от взрыва как раз превратились в воду и сформировали щит. Девушка
продолжила сближаться, явно на что-то рассчитывая. Но и я не дурак — вода просто
погасит огненное заклинание, а вот лёд создаст взрыв. Быстро наколдовав Гласио на
щит Аква Империума, да ещё и добавив энергии шторма для брутальнейшего
замораживания, я отпрыгнул назад и вбок, поднося палочку ко рту.
— Фумос…
Вложив немного энергии шторма, я добился очень быстрого распространения чёрного
дыма. Огненные шары врезались в ледяной щит, взорвав всё к чертям, разбрасывая
осколки и ещё сильнее распространяя туман.
Окутав себя магией, пожелал стать невидимым — в этот момент я полностью в дыму. Как
я и предполагал, Романова защитила себя сферой Проте́го Тота́лус, поглотившей и
взрыв, и осколки, а в следующий миг взмахнула палочкой наотмашь, разгоняя дым-
туман, словно его и не было. Но я уже был невидим и неслышим, быстрым эльфийским
шагом заходя к девушке сбоку по дуге. Расстояние метров пятнадцать.
Романова как-то хлёстко и хитро крутнула палочкой, и арена заполнилась мельчайшими
пылинками, ничуть не мешающими видеть. Избежать столкновения было невозможно, и
довольно большое количество пылинок коснулась меня, вспыхнув. Романова тут же
рубанула палочкой в этом направлении, молча отправив в меня широкий серп воздуха,
вращающийся, как пропеллер. Это помогло бы, не будь у меня мозга, легко всё
просчитывающего. Отбросив первоначальную идею подпрыгнуть, я прогнулся, словно в
одном забытом мною фильме, проходя под серпом и попутно отправляя в девушку
банальный Инка́рцеро, чтобы заставить двигаться.
Пылинки в воздухе вспыхивали, как только я их касался, тем самым давая всем
возможность примерно представить мой силуэт. Раздражало, но это были не воздушные
пылинки, а магические. Я мог их убрать, но не местной магией, и подобное светить
мне не хотелось. Сметвик догадался, что я могу использовать магию воли и
воображения по желанию, а не как детский выброс. Вот пусть количество знающих об
этом людей на нём и закончится.
Девушка уклонилась от Инка́рцеро на мой манер, прогнувшись в спине, но не двинувшись
с места. Похоже, поза для колдовства у неё не очень удобная — разовьём
преимущество. Я тут же отправил в неё Сту́пефай, всё так же оставаясь условно
невидимым и продолжая сближение. Только сгусток сорвался с моей палочки, Романова
уже развернулась ко мне удобным для себя боком и готовилась колдовать Проте́го — для
иного мало времени.
Движением палочки, продолжая сближение, трансфигурировал себе в левую руку простой
стилет и тут же превратил палочку в плеть, силой воли направляя её вслед за
сгустком Сту́пефая. Это всё происходит очень быстро, и только мои мозги позволяют
мне придумывать хоть что-то на ходу — Романова же многое делает на рефлексах,
отработанных контрмерах и прочем. Именно поэтому она создала обычный Проте́го против
Сту́пефая. Потому и кончик моей плети прошёл через защиту вслед за Ступефаем, и я
создал на кончике заклинание воздушного кулака, продолжая идти на сближение.
Девушка проявила чудо реакции, умудрившись в последний миг чуть сместиться вбок,
создавая на кончике своей палочки Проте́го Рефле́кто, держа её почти вплотную к себе
и отражая воздушный кулак с кончика моей палочки по касательной в сторону. Но я уже
достаточно сблизился для ближнего боя. Романова ровно в этот момент обернулась ко
мне, но кончик моего кинжала в левой руке упёрся в её висок.
— Занятно… — сказал я.
С меня не особо быстро спадала невидимость.
— Ничья! — радостно объявил профессор Флитвик, чуть ли не прыгая на месте и не
хлопая в ладоши.
— Действительно, — ухмыльнулась Романова, стрельнув глазами вниз.
Проследив за её взглядом, увидел в её правой руке вместо палочки кинжал с широким
лезвием, что буквально обещал пройти между моих рёбер прямо в сердце.
Отменив трансфигурацию, мы оба вложили палочки в кобуры на предплечье.
— Я прихожу сюда по средам и субботам. Буду ждать.
— Даже так?
Я первый спустился с арены и подал девушке руку. Та воспользовалась предложением.
— Необычные заклинания. Необычный стиль боя. Это интересно.
— А вот у тебя заклинания обычные, но довольно правильное их применение.
Стоит отметить несколько вещей. Кислое лицо Малфоя, безусловно, немного радовало
меня. Не знаю почему, но когда он вот так куксится, это сильно меня веселит. А
второе — ученики в клубе не бегали, не прыгали от радости или ещё что-то. Они
делали заметки, активно обсуждали увиденное, жестикулировали, объясняя интересные
моменты товарищам. Но при этом довольно тихо, никому не мешая. Хорошее это место.
— Гектор Грейнджер, кстати, — представился я.
— Екатерина Романова, — кивнула девушка. — Я подумаю о посещении этого места.
Насупившийся Драко умудрился взять себя в руки, сказать что-то о том, что мне явно
повезло, но этой своей фразой он как-то умудрился задеть Романову, что была с этим
несогласна. В любом случае, гости отправились за своим экскурсоводом, не пожелавшим
больше оставаться среди нас, а я отправился в компанию семикурсника-ворона и
шестикурсника-слизеринца, которые явно хотели обсудить увиденное. Да, действительно
интересный опыт получился. Может быть, мне стоит заняться физической подготовкой,
добавляя в неё элементы владения оружием? Боёвка меня не особо привлекает, но кто
знает, что может пригодиться в жизни?
***
Дни летели один за другим, а сентябрьская погода всё портилась, и портилась… Иногда
кажется, что ты уже привык к пасмурным дням, подозрительно пробирающей до костей
прохладе, и это при более чем тёплой погоде, но вот погода вновь преподносит тебе
сюрприз — в конце сентября ударил морозец, да так, что от неожиданности сбросила
листья безумная живая Ива. Да, конечно же у нас у всех есть амулеты для согрева, но
почти никто не носил их не снимая. До этого дня.
Ужин двадцать девятого сентября был особо примечательным, а Дамблдор даже сделал
его в какой-то мере праздничным. Именно за этим праздничным ужином я позволил себе
повспоминать события прошедшей недели. Целых две минуты вспоминал, так как
вспоминать-то, как оказалось, особо и нечего.
Со Снейпом прошло лишь одно дополнительное занятие, в ходе которого мы с Дафной
только и делали, что работали, подготавливали ингредиенты, варили зелья, изредка
перебрасываясь фразочками. Самым запоминающимся был короткий диалог:
— Значит, — задумчиво потянула Дафна, закинув свою порцию толчёных костей какой-то
тварюшки в котёл. — Дуэлируешь с Романовой…
— Да. После поединка, который спровоцировал Малфой, пересеклись в клубе два раза.
— И как?
— Ничья. Но я был чертовски близок к поражению.
— Хм… Ну ладно.
Да. Занятный был диалог. Многозначительный такой. Ничего не понятно, но очень
интересно.
Да, с Романовой мы «скрестили палочки» ещё целых два раза, но уже больше в
обучающей дуэли. Она мне показала заклинание, которым заполняла пространство вокруг
теми злосчастными пылинками, а я на пальцах объяснил, как выстроил эффективное поле
трансфигурации. Вторую дуэль мы просто перебрасывались заклинаниями на скорость,
что в итоге вылилось в своеобразный пинг-понг при помощи очень быстрого Сту́пефая и
многократного его отражения при помощи Проте́го Рефле́кто. Классная, кстати,
получилась тренировка.
Вот, собственно, и все события. Стоит ещё отметить, что преподаватели начали резко
нагружать нас домашкой, словно хотели подавить всю тягу к приключениям. Помогало,
должен сказать — многих это приводило в лёгкое уныние.
— Дамы и господа, — голос директора вывел меня из внезапно затянувшихся раздумий о
магии. — Хочу всех вас поприветствовать на долгожданном событии — официальном
открытии Турнира Трёх Волшебников!
Все без исключения начали аплодировать с молчаливого дозволения директора, но через
несколько секунд он поднял руку в воздух, как бы останавливая нас, и аплодисменты
стихли.
— Мистер Филч, — директор повернулся к наряженному во фрак завхозу, что держал в
руках довольно крупный ларец. — Не будем заставлять ждать. Ларец сюда, пожалуйста.
Филч, с до ужаса важным выражением лица, важной, торжественной походкой прошёл от
края преподавательского стола до трибуны, с которой вещал директор, и вручил ему
ларец. Ученики засуетились, некоторые повставали с мест, чтобы лучше рассмотреть,
что же там за ларец такой.
— Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проведены. Для
каждого тура всё готово. Туров — три, — продолжал вещать Дамблдор, держа в руках
ларец. — Состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам
предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и
умение преодолеть опасность.
Слово «опасность» заставило немного шумящих учеников окончательно притихнуть, и в
итоге слышно было только шум огня в чашах на стенах, да горевшие над головами
свечи.
— В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-
участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием.
Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится
победителем. А участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный
судья — Кубок Огня.
Директор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Медленно,
словно специально нагнетая интригу, крышка со скрипом, слышимом на весь зал,
открылась. Дамблдор сунул руку внутрь и достал большой и очень старый на вид
деревянный Кубок, покрытый грубой резьбой.
Я буквально лишился дара речи, узнав это голубое пламя, пляшущее в кубке. Директор
поставил ларец на свою трибуну, а кубок — на крышку ларца. Пламя… Я точно его знаю,
это ощущение энергии ни с чем не спутать.
— …разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его
в Кубок, — до моего сознания, погруженного в лёгкий шок, доносились слова
Дамблдора, и я, пересилив себя, решил послушать. — Им даётся на размышление
двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с
языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников.
Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в
холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире.
Дамблдор всё говорил, а я не мог отделаться от мысли, что мне нужен образец этого
пламени. Пламя Трибунала — это действительно беспристрастная псевдоразумная
энергия. Её использовали для неукоснительного соблюдения договоров или для любых
других целей, в которых требовалось соблюдать условия для достижения результата.
Использовали те немногие, считанные единицы волшебников, кто мог призвать это
пламя, и кто был совместим с ним для проведения сродства… Мне просто нужен образец…
Но его не так просто достать. Готов поспорить на очень многое, что просто так его
не достать и из этого Кубка, раз он способен удержать пламя от рассеивания, и что
более важно, от ухода на свой план бытия.
— …только те, кто достиг семнадцати лет, — я вновь сконцентрировал внимание на
словах директора. — А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я
очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста,
пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе,
примите к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет
обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключите с ним
магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте,
действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое
время идти спать. Всем доброй ночи.
Я не совсем понял, когда и как мы покинули Большой Зал. В себя пришёл лишь когда мы
почти добрались до гостиной факультета.
— С возвращением, — ухмыльнулся Джастин, заметивший «прояснение» в моём взгляде.
— О чём задумался.
— Мне нужно попасть на Турнир.
— Эм… Ну ладно. Удачи.
— Ты совсем в меня не веришь, да?
— Я верю в тебя, верю, дружище. Но в Дамблдора я верю больше.
А мне действительно туда надо. Нужно подумать. Нужно крепко подумать. И
проанализировать. А значит, нужно устроить наблюдательный пункт возле кубка… Но ещё
нужно поспать.

========== Глава 27 ==========

Утро тридцатого сентября началось, как и всегда, с физических упражнений. Краем уха
я не раз слышал, что ребята из Дурмстранга по утрам также уделяют много времени
физическим упражнениям, бегу, и тому подобному. Правда, место их тренировок у
озера, недалеко от корабля. Выйти, посмотреть, побегать, что ли? Не всё же
лестницами в главной башне довольствоваться.
Пока шёл в спортивном костюме по тихим коридорам замка, размышлял о Турнире. За
ночь мысли пришли в порядок, а желание совершать поспешные и необдуманные поступки
отступило на второй план, отдавая привилегию править балом в моей голове
здравомыслию.
Пламя Трибунала — крайне сильная энергетическая субстанция, и сильна она отнюдь не
какой-то сжигающей, разрушительной мощью. Это пламя можно использовать абсолютно
как угодно, но для правильного использования, нужно несколько вещей: некое условие,
которое задаётся волшебником; кто-то или что-то, удовлетворяющее или
неудовлетворяющее условию; заданный волшебником эффект, в зависимости от выполнения
или невыполнения условия.
Простой пример использования Трибунала — защита. Создаёшь круг из пламени
трибунала, и задаёшь условие — проходящий через него волшебник должен, например,
желать тебе лишь добра. Если это так, то с ним ничего не происходит. Если это не
так, то можно выбрать какое-нибудь действие, но самое простое — сжечь вражину.
Вариантов использования просто дичайшее множество. Можно использовать в ритуалах,
где пламя Трибунала будет играть роль либо страховки, либо гаранта получения от
ритуала именно того, что нужно. Правда, есть у Трибунала одно ограничение — оно не
может выполнить условие, на которое у него не хватит энергии. Но на то это и
Трибунал, непреложный, неподкупный пламень. Он будет выполнять условие, но взамен
может забрать что-то. Например, жизнь.
Осколок памяти эльфа утверждает, что те единицы из волшебников, кто мог пройти
сродство с Трибуналом и получить практически бесконечный источник подобных сил,
являлись, чуть ли, не национальными достояниями разных эпох. Фишка в том, что для
использования Трибунала, в отличие от других энергий, не нужно обладать
феноменальными умственными способностями. Можно быть полнейшим поленом — нужные
образы за тебя достроит Трибунал.
Именно по этой причине мне нужен экземпляр этого пламени, чтобы проверить
совместимость, которая скорее всего будет высока, сохранить экземпляр, и потом,
когда-нибудь, провести нужные ритуалы. Проблема в том, что это пламя подчиняется
только и исключительно тому, кто его призвал. Плюс этот сдерживающий Кубок
наверняка оказывает определённое влияние — я просто не смогу его «зачерпнуть», но
Турнир…
Трибунал всегда что-то даёт взамен. Ни за что я не поверю, если мне скажут, что
пламя в Кубке только выбирает чемпионов. Оно наверняка отслеживает их прогресс, а
потом, по результатам, выбирает достойнейшего вне зависимости от мнения судей. Оно
может что-то дать, что-то очень весомое, и зависеть это будет от вложенных в победу
стараний — Трибунал всегда блюдёт баланс. Тот, кого выберет пламя, может даже не
знать об этом, но если он что-то сильно пожелает, Трибунал это выполнит, а если
энергии не хватит, то заберёт что-то взамен. Но выполнит, даст право обратиться к
пламени, установить связь. Это-то мне и нужно.
Я остановился в холле, глядя на табуретку, на которой стояла шкатулка, а на её
крышке — Кубок Огня. Вся эта конструкция стояла посреди светящегося круга радиусом
метра в три. Подойдя вплотную к кругу, я прислушался к ощущениям от синего пламени
в Кубке — это однозначно Трибунал.
Мысли вновь потекли в правильном русле. Не обязательно участвовать. Можно помочь
чемпиону Хогвартса победить, и попросить у него в итоге дозволения подержать Кубок
огня, обратиться к нему. Нужно будет сформулировать просьбу так, чтобы это не
выглядело подозрительно. Ну или попросить чемпиона, чтобы он мысленно обратился к
пламени и попросил у него «кусочек» для меня. Да, думаю, можно организовать нечто
подобное. Особенно, если чемпионом станет Седрик, кандидатуру которого чуть ли не
единогласно поддерживает весь факультет.
— Эй, Гектор, — сбоку раздался голос сонного Эрни.
Обернувшись, я увидел действительно сонного соседа по комнате, что нёс в руках
стул.
— Привет. Зачем тебе стул?
— Хочу устроить тут наблюдательный пункт и вести хронику событий…
В пламени Кубка всё выглядело довольно мистическим, голубоватым, ведь холл замка в
это раннее время освещён плохо.
— Не хочу тебя расстраивать…
Я указал рукой на несколько рядов скамеек, разных по высоте и позволявших,
наверное, всей школе и гостям занять тут места без стеснения и наблюдать… ну, за
чем захотят, за тем и наблюдать.
— Хм… — Эрни посмотрел на скамейки, на стул у себя в руках, снова на скамейки.
— Зато у меня спинка будет, и сиденье мягкое. Вот.
Он даже кивнул так, словно сам себя старался убедить в своих же собственных словах.
— Ты волшебник, Эрни.
— Есть такое…
— Выпей чай, парень, ты не проснулся. Трансфигурация.
— Мне проще притащить стул, чем трансфигурировать его постоянно.
— И ты будешь тут сидеть? До вечера?
— Нет, конечно. Скорее всего я передумаю часа через три.
— Ну, как знаешь, а я бегать, — махнув рукой, я отправился на выход из замка.
Вдохнув свежий утренний воздух, прохладный, но не мёрзкий, как вчера или пару дней
назад, я проверил, хорошо ли работают тренировочные браслеты, прогнал немного
энергии жизни по телу, полностью приводя каждую клеточку в «боевую готовность», и
только после этого побежал трусцой, петляя по почти пологому склону, собирая
кроссовками росу с ещё зелёной травы. Готов поспорить, ещё час назад это была не
роса, а иней. Надеюсь, зелень продержится ещё месяц, прежде чем становиться мрачной
и тёмной, или вообще, сухой и мёртвой.
Добравшись до озера, до корабля, бросившего якорь у берега, я побежал вдоль этого
самого берега. Что я могу сказать — не песочек тут, ой не песочек. Камни крупные,
корявые, и если просто гулять по берегу, то проблем не будет вообще никаких, то вот
бежать, да ещё и бежать быстро — совсем иное дело. Да, привык и адаптировался за
минуту, но дискомфорт испытал.
Пробежав вдоль берега, краем глаза полюбовавшись на горы, холмы и гладь озера,
пропадающие в сером тумане, свернул в рощицу и побежал обратно, но уже по подлеску.
Через некоторое время выбежал вновь к кораблю, и заметил довольно интересную
картину.
Ученики Дурмстранга стояли на берегу на приличном расстоянии друг от друга и лицом
к воде. Одеты они были в коричневую спортивную форму — и где нашли вообще такое
цветовое решение — и, как ни странно, делали некое подобие групповой зарядки.
Сколько я там бегал уже? Минут пятнадцать? Маршрут-то я себе нехилый выбрал. В
общем, они уже явно закончили с разминкой, и сейчас, когда я спускался к берегу из
подлеска, они подняли с земли увесистые посохи и начали синхронно выполнять
комплексы упражнений.
Подбежав к ним, но соблюдая уважительную дистанцию, начал бегать на месте, глядя на
их тренировки с посохом. В некоторые их движения и удары так и напрашивается
использование заклинаний посредством этого самого посоха. Занятная, похоже, у них
школа. Явное внимание физической подготовке, и это хорошо, ведь в здоровом теле,
как известно, здоровый дух, а вместе это — сильная магия. Ну, а может быть, у них
какое-то особое разделение по факультетам, и все они пришли с такого, где идёт
уклон на подобную подготовку? Вполне, а учитывая то, что у ребят то и дело
проскакивают движения и повадки, характерные для военных, которые смылись из части
подальше, стараются отдохнуть, но привычка даёт о себе знать… А, ну их, всякое
может быть.
— Привет…
Пока я размышлял, до меня добежал Крам, и, следуя моему примеру, начал бежать на
месте.
— Привет. Не холодно? — я кивнул на то, что он в одной лишь майке.
— Нет. В самый раз.
Обернувшись, не мог не заметить толпу разномастных девушек постарше и в форме
Хогвартса… А нет, есть и младшие представительницы прекрасного пола. И все они что-
то мнутся, какие-то уставшие, раскрасневшиеся, а в руках перья, плакаты, листочки,
колдографии.
— Они что, бегают за тобой?
— Да, — кивнул Крам.
— Прям… Бегом?
— Да.
— Хм… Ну, может хотя бы так начнут заниматься спортом.
Крам улыбнулся.
— Да.
Пожав плечами, я развернулся и побежал дальше вдоль берега. Крам, судя по всему,
больше тренировал не столько бег, сколько различные движения рук и ног во время
спортивной ходьбы. Ну, может у ловца другая тренировка, отличная от остальных?
Закончив с бегом, вернулся в замок и занялся уже своей «эльфийской гимнастикой» —
её я предпочитал никому не показывать. Это, всё-таки, полноценная система, и даже
для не очень сведущего человека это очевидно, а придумывать объяснения тому, что
это такое и откуда я это взял — слишком муторно. Проще скрывать.
Душ и приведение себя в порядок — вот следующие этапы. Так как день сегодня
официально выходной, то я решил надеть обычную, но строгую одежду, а не форму —
синюю водолазку, брюки и удобнейшие туфли. Глянув в зеркало, что приладил Захария к
двери закутка со всяким общим хламом, я второй раз за полгода убедился в
великолепности себя в целом, и телосложения в частности, которое, кстати,
становится всё более здоровым и спортивным, и вот я уже в Большом Зале, завтракаю с
остальными. Занятий в этот день не предвидится, а значит день, в принципе,
свободен. Однако я, всё-таки, хочу потратить некоторую его часть на разработку
метода обхода запрещающей линии Дамблдора. Пусть я и передумал участвовать, но
интересно же бросить своей смекалке подобный вызов.
— Привет, Гектор, — рядом подсел Седрик. — Не видел тебя в гостиной.
— А я там и не задерживался. Привет.
— Слушай, есть разговор.
— Терпит до конца завтрака?
— Безусловно, — кивнул Староста.
Седрик не выглядел встревоженным, а даже наоборот — был слегка чем-то доволен.
После завтрака я вместе с Седриком покинул Большой Зал, и мы зашли в один из
неиспользуемых классов на первом этаже — пусть тут их и было меньше всего, но они
были. Седрик наколдовал различные чары заглушения и приватности, и только после
этого заговорил.
— Близнецы попросили партию согревающих амулетов.
— Хм. Поздновато.
— По мере спроса, я так полагаю, — Седрик улыбнулся своей дежурной улыбкой. — Как
морозы вдарили, так малышня и подумала, что пора бы с этим что-то делать.
— Надо бы и французам их предложить.
— Дельная мысль, кстати. Думаю, близнецы учли и этот момент — они попросили сотню.
Реально?
— Более чем, — кивнул я. — Займусь сейчас. Сегодня хотел поковырять запретную
линию, посмотреть, как будут забрасывать имена.
— Ищешь способ участвовать?
— Хотел сначала, чего уж греха таить, — улыбнулся я. — Но потом отказался от этой
затеи. Я, конечно, хорош, но оно того не стоит, да и уверен, найдётся не один и не
два ученика, более сведущих в магии, а значит и более достойных.
— Возможно, — нейтрально ответил Седрик. — Когда примерно ждать амулеты? Мне нужно
как-то сориентироваться в делах на день.
— Думаю, часа через два-три.
— Отлично. Тогда, встретимся в гостиной.
— Как и всегда.
Решив этот вопрос, мы разошлись по своим делам. Седрик умчался заниматься
проблемами, присущими старостам, а я — в комнату. Пора расчехлять наковальню и
молот.
Процесс шёл, как и всегда — легко и просто. Трансфигурация каплевидного кулона с
закреплением трансфигурации — сто повторений. Ковка с помощью наковальни на
колёсиках и молота со съёмными ударными частями — сто повторений. В своём закутке,
скрытом от чужих глаз и изолированным в плане всяких звуков, процесс шёл легко и
просто, по накатанной. А спустя обозначенный срок я вышел в гостиную. Почти пустую
гостиную — лишь пара младшекурсников остервенело строчили эссе, а другая пара —
изучали одно из травянистых растений, что пыталось мелкой пастью на кончике цапнуть
незадачливых гербологов за пальцы.
Седрика я ждал не дольше пяти минут — староста буквально влетел в гостиную,
запыхавшийся и с сумкой за плечом. Увидев меня, просиял, махнул рукой, мол: «За
мной» и мы зашли в скрытое от чужих глаз место, которое Седрик тут же обезопасил
чарами. Действовали без лишних слов и по старой схеме — я снял рюкзак с плеча,
достал палочку, и магией заставил амулеты из моего рюкзака перелетать в сумку
Седрика. По окончании процедуры, мы молча кивнули друг другу и направились прочь из
гостиной. Седрик стремглав умчался куда-то по коридорам, а я направился в холл
замка.
В холле, на скамейках и рядом с ними, собралась, наверное, треть учеников. Каждый
занимался чем-то своим, или же в компании с другими ребятами — писали эссе, играли
в шахматы, громко что-то обсуждали, спорили. Некоторые просто поедали сладости или
закуски. Цель они преследовали одну, как я понимаю — посмотреть, кто же ещё бросит
имя в Кубок. Зрелище сомнительное, но особо увлекательных занятий в Хогвартсе и
нет, а тут такое событие.
Увидев своих одногруппников на верхних рядах лавочек, я пробрался к ним и сел
рядом.
— Чего делаете?
— Домашку, — синхронно и без особого энтузиазма ответили ребята.
Джастин повернулся ко мне, держа на коленях большой учебник, а на нём — свиток
пергамента. В руках у него было перо, но не простое, а зачарованное — в нём всегда
есть чернила, и оно не марает ничего. Удобная штука, но мне без надобности —
каллиграфия у меня в крови.
— Не очень удобно, — заговорил он. — Но зато не тратим время попусту.
— А что с библиотекой? А то я слышал, что мадам Пинс строит там баррикады?
— А, — отмахнулся Джастин, а остальные усердно писали текст. — Преувеличивают. Она
просто закрыла библиотеку на сегодня. Говорят, там устроили какой-то бардак, и
библиотекарша затаила на всех обиду. С разрешения директора, конечно. Так что та
часть в нашем графике, что посвящена библиотеке, на сегодня выпадает.
Я поудобнее устроился рядом и тоже достал письменные принадлежности и пергамент,
вот только вместо книги в качестве подставки, я трансфигурировал столик, как в
самолёте или ещё где — он крепился к лавке, на которой я сижу. Получилось довольно
удобно, и не мешаю впереди сидящим. Да тут ещё и спинки есть, на верхнем-то ряду.
Не иначе как для того, чтобы нерадивые ученики не навернулись отсюда вниз головой.
— Эх… — вздохнул Джастин. — У меня такая свободная трансфигурация не получается.
— Дело в контроле магии и максимально чётком представлении. Тогда и без формул
получается. А то для формул на все случаи жизни никакой памяти не хватит. Так,
общие уравнения для типа материала, и хватит.
— Да понятно, просто…
— Хватит трепаться, а? Пожалуйста, — попросила сидящая сбоку от Джастина Сьюзен.
— Давайте уже всё допишем и будем с чистой совестью ничего не делать.
Так мы и делали. Целых двадцать минут. Ровно до тех пор, пока к Кубку не
направились два ученика с Рэйвенкло. Курс пятый, или шестой — точно не знаю.
Конечно же подобное привлекло моё внимание, да и внимание остальных присутствующих.
Все замолчали, затих скрип перьев, шуршание страниц книг, и казалось, словно даже
анимированные шахматные фигурки на досках у некоторых заядлых игроков обратили свой
взгляд на Кубок.
Два парня подошли к линии, сверили что-то по записям, встали друг напротив друга,
достали палочки и секунд пять, не меньше, вырисовывали заковыристые загогулины, а в
самом конце произнесли довольно громко:
— Цесанектум.
С кончиков их палочек сорвались медленные искрящиеся сгустки серебряного цвета,
ударились в парней и… Ничего не произошло. Секунда, другая, и вот парни словно чуть
вытянулись в росте, их волосы удлинились, как и ногти, словно они полноценно
состарились не меньше чем на год-полтора.
Кивнув друг другу, парни достали заранее подготовленные листки, что с удлинёнными
ногтями оказалось непросто. Подобное вызвало тихие смешки, но без обидных
интонаций. Вот они шагнули за линию и ничего не произошло. Стоило им только начать
вытягивать руки с бумажками в сторону Кубка, как линия на полу загорелась ярче, и с
довольно громким щелчком и яркой вспышкой парни вылетели прочь, тут же обрастая
седыми волосами и бородами.
Это вызвало смешки и улюлюкания, но не более того.
— Плюс два, — констатировал факт Джастин, глядя вслед понурым парням, уходившим
прочь из холла в сторону главной башни, и державшихся за спины.
— А общий счёт?
— Дамблдор — ученики, шесть — ноль.
— Занятно. А девушки пробовали?
Услышав мой вопрос, Ханна наклонилась чуть вперёд, глядя на меня через Джастина.
— Ты правда думаешь, что какая-то девушка захочет состариться на глазах у всей
школы в случае неудачи?
— Мало ли, — пожал я плечами. — Вдруг найдётся уверенная в себе?
— Вряд ли…
Холл вновь наполнился гулом учеников, занимавшихся кто чем, а мы продолжили писать,
делать домашку. Через минут сорок случилась очередная попытка обойти черту при
помощи магии, но окончилась она ровно так же — один престарелый ученик отправился в
медкрыло.
— Хм… — я задумался, глядя вслед этому седому бородатому ученику, сгорбившемуся от
радикулита или ещё чего-то. — Они в больничное крыло идут?
— Ага, — кивнул Джастин, ставя точку в своём эссе. — Там, на входе в холл, большое
объявление. Все, кто поверив в себя получит наказание за самоуверенность, должны
отправиться в медкрыло для продолжения дисциплинарного взыскания.
— То есть, лечение у мадам Помфри — наказание?
— Зелья. Противные. Фу-у-у…
До обеда оставалось всего ничего и мы, как и многие другие, уже собирались
отправиться в Большой Зал — туда уже даже преподаватели некоторые пошли, с улыбкой
глянув на это импровизированное собрание трети школы. Но, пришлось немного
задержаться. Семикурсник со Слизерина, немного нескладный и кажущийся увальнем,
Уорингтон, если я не путаю, а я не путаю — он отправился к Кубку, чтобы бросить
своё имя. Спокойно пересёк черту, протянул руку с запиской и положил её в синее
пламя, чуть лизнувшее его руку. Пламя стало чуть больше, но тут же вернулось к
обычному размеру. Вот и всё, собственно — так это выглядит при соблюдении условий.
Обед в Большом Зале прошёл так же быстро и незаметно, а после, уже около половины
учеников расселись на лавочках в холле, продолжая заниматься своими делами, попутно
наблюдая за происходящим. Самые младшие, кстати, были наиболее активными из всех —
то бегали, то находили себе какие-то игры типа плюй-камней или карточных игр со
спецэффектами, в общем, шумели они знатно. Старшие же куда более чинно себя вели.
Участился поток желающих бросить своё имя, причём как среди тех, кто соответствовал
требованиям, так и тех, кто пытался как-то обхитрить линию. Самым находчивым
оказался третьекурсник с гриффиндора — вихрастый любитель фотографий, Колин Криви.
Он просто слевитировал заклинанием свой скомканный листок над почти невидимой
полусферой от запрещающей линии, и отпустил его. Все затаили дыхание, воцарилась
тишина. Промазал.
— Ну во-о-от! — возмущённые голоса на разный лад заполнили зал, но быстро стихли —
парень не спешил сдаваться.
Шесть попыток ушло у него, чтобы правильно рассчитать, как попасть бумажкой в не
очень-то и большой Кубок, просто уронив её сверху — то она просто не над ним была,
то немного отклонялась. Но в итоге листок с его именем упал в кубок, пламя чуть
разгорелось, увеличившись в размерах, совсем как при принятии имени. Ученики
разразились поздравлениями, но кубок в тот же миг выплюнул этот листок, немного его
подпалив.
— Сама по себе идея неплохая, — покивал я, да и остальные были со мной согласны.
Ближе к ужину, мы с ребятами закончили вообще все домашние задания просто от того,
что больше особо и делать нечего. Пару раз мы покидали холл чтобы прогуляться или
ещё по каким другим причинам, но неизменно возвращались. В ходе наблюдения у меня
уже складывалась теория о том, как правильно обойти ограничения. Вернувшись на свои
места после последней прогулки, заметил среди прочих учеников, сидевшую на первом
ряду Гермиону — читала какую-то большую книгу и выглядела очень занятой.
Собственно, как и всегда.
— Что мы пропустили? — обратился я к третьекурснику с нашего факультета, что сидел
с друзьями на ряд ниже нас.
— О, гриффиндорские ребята кидали имена.
— Много?
— Да почти всем седьмым курсом.
— Ясненько…
Группа ребят с факультета воронов, курса с пятого, подошла к кубку, и один из них,
держа бумажку в руках, смело пересёк черту. Миг, и со всё той же вспышкой и звуком,
вылетел оттуда, начав обрастать седыми волосами и бородой. Вновь раздались смешки,
но парень сломал всем шаблон — в таком виде он вновь направился к Кубку и вновь
пересёк черту. Конечно же все замерли в ожидании чуда — до подобного ещё никто не
догадался. Но, вопреки надеждам, его вновь выкинуло за пределы линии, а борода и
волосы стали столь длинными, что ему пришлось собирать их по полу, чтобы иметь
возможность двигаться.
Товарищи этого смельчака, не скрывая веселья подошли и помогли ему, пару раз
хлопнув по спине, что явно вызвало ряд неприятных впечатлений.
— Вот же… — показательно заворчал он. — Что за молодёжь пошла. Ух, будь я на сотню
лет моложе, я бы вам…
Парень погрозил кулаком и вместе с товарищами, провожаемый смехом многих, ушёл к
главной башне.
Почти в тот же момент, довольная шумная толпа наших семикурсников чуть ли не
приволокла вяло сопротивляющегося и смеющегося Седрика к кубку, подталкивая его.
Конечно же наши тут же подбодрили старосту — всеобщий любимчик факультета. Однако у
меня возникла необходимость проверить кое-что.
— Седрик! — я окликнул старосту и быстро спустился с наших верхних рядов лавок.
— Подожди секунду.
— Да?
— Я тут собираю информацию, разрабатываю метод успешного обхода ограничений. Можешь
помочь?
— Хм, да не вопрос, — кивнул он с улыбкой, а его однокурсники подошли к нам, чтобы
послушать.
— В общем, для проверки некоторых теорий, можешь забросить листок, не переступая
черту?
— Мочь-то могу, но зачем?
— Тут уже некоторые пытались, кто был младше и не мог это сделать. Бумажка успешно
прошла линию, но кубок её выплюнул. Хочу проверить, выплюнет ли бумажку того, кто
подходит под условия?
— Давай тогда лучше я, — вперёд выступил Герберт. — Мне семнадцать, и я лопух в
магии как на практике, так и по знаниям, так что если закину, то меня точно Кубок
не выберет. А если не закину… Вдруг это влияет на попытку? Не будем портить Седрику
шанс.
— Да… — согласно покивали остальные, кто стоял рядом, да и я не подумал об этом с
такой стороны.
— Извини, не подумал о подобном. Ты прав, Герберт, лучше перестраховаться.
Наш вратарь быстро написал своё имя на пергаменте, оторвал кусочек, смял в
аккуратный шарик, достал палочку и с помощью Левио́сы отлевитировал шарик над
куполом защиты, прямо над кубком.
— Фиксируешь происходящее?
— Досконально, — улыбнулся я.
— Отпускаю.
Герберт прервал заклинание, и бумажный шарик упал точнёхонько в Кубок. Пламя
усилилось, но через секунду выплюнуло обгоревший шарик.
— Не вышло, — пожал плечами Герберт.
— А тебе есть семнадцать? Ну так, для точности данных.
— Мне есть семнадцать, — Герберт воздел руки к небу. — Что за несправедливость!
— Кончай придуриваться, — пихнули его одногруппники.
— Ладно, парни, спасибо за помощь. Я на девяносто пять процентов уверен, что знаю,
как обойти эту всю потеху и бросить имя в Кубок.
— Будешь участвовать? — поинтересовался Седрик, держа на лице дежурную улыбку.
— Не, ну его, — отмахнулся я. — Слава не вечна, всех денег не заработаешь, и ещё не
факт, что я там не помру, или не получу какую-нибудь унылую травму. Или шрамы на
всю жопу, что так жаждала приключений.
Ребята рассмеялись простой шутке, а Седрик прошёл через линию и бросил имя в
Кубок — всё сработало как положено.
Мы отошли к тем лавочкам, на которых была наибольшая концентрация учеников нашего
факультета.
— И что делать будешь? — спросил Седрик, пока остальные начали что-то оживлённо
обсуждать.
— Ну, кто-то должен проверить мою теорию.
— Из наших, уверен, никто не пойдёт.
— Знаю. Все за тебя, — кивнул я, высматривая потенциальную жертву. — А кто не за
тебя, тот не имеет других кандидатов, чтобы их предложить.
— А ведь ты мог бы поучаствовать. Возможно, даже Кубок бы тебя выбрал.
— Вряд ли. Я слишком многого ещё не знаю.
— Но Романову ты победил, а она лучшая в Дурмстранге.
— Откуда знаешь? — улыбнулся я. — Везде у старосты глаза и уши? И не побеждал я.
Ничья.
— Ну, а как иначе, — Седрик тоже начал осматривать холл. — Связи — везде нужны.
— Верно. Может она и лучшая в дуэлях, или ещё что-то, но есть куча других аспектов.
— Не отнекивайся. Ты бы победил, если бы выложил все свои козыри, ведь так?
— Кто знает… Кто знает… О, Уизли. Рон! Рональд Уизли!!!
Пришлось кричать, чтобы рыжий меня услышал — он вместе с Гарри пытался пристроиться
на лавке на другом конце зала. Увидев, что эта парочка неразлучных друзей увидели
меня, я махнул им рукой, мол: «Идите сюда». Они переглянулись, пожали плечами и
двинулись ко мне. Гермиона не оставила это дело без внимания — я видел это краем
глаза — и тоже поспешила подойти.
— Привет, парни, — улыбнулся я. — Как дела, как жизнь?
— Привет, — кивнули они, но говорил Рон, ведь звал я его. — Неплохо, но могло бы
быть и лучше.
— Верно говоришь, — улыбнулся я. — Короче, народ. Есть предложение.
— Только не говори мне, — печально начала Гермиона, — что и ты хочешь попробовать
обойти запрещающую линию Дамблдора. Может быть, и в Турнире хочешь участвовать?
— Нет, Миона, — я искренне улыбнулся сестрёнке, а Седрик почти незаметно
отрицательно мотнул головой. — Я хочу просто обойти защиту и проверить свои теории,
но участвовать не хочу. Не хочу даже допускать возможность подобного.
— Это правильно, — кивнула сестрёнка, и одной рукой поправила пару прядок, которые,
кстати, имеют вид вполне приятной причёски. — На Турнире часто погибали…
— Ой, ну только не опять, — Рон закатил глаза. — Дамблдор же сказал, что
предприняты максимальные меры, чтобы никто не помер. Ну, травмы всегда можно
получить, даже просто идя по треклятым лестницам нашим…
— Руки-ноги отращиваем магией, — кивнул Седрик. — Остальное — ерунда.
Гермиона явно была несогласна, но с Седриком спорить не стала — хоть кто-то для неё
авторитет среди школьников.
— В общем так, парни…
Договорить мне не дали близнецы Уизли. Они с грохотом ворвались в холл.
— Мы сделали это! — одновременно кричали они, с улыбкой поздравляя друг друга,
кружились, пританцовывали, двигаясь к кубку.
Ученики их встретили всеобщим одобрением, а некоторые и аплодировали. Разве что
редкие слизеринцы либо игнорировали, либо кивали каким-то своим мыслям. Кстати,
слизеринцы отсутствуют здесь почти в полном составе. Наверняка нашли себе какое-то
занятие или объявили молчаливый бойкот мероприятию, организованному Дамблдором — не
питают они любовь к директору, но подозреваю, что это влияние родителей. Думаю, это
вполне логично — если верить различным хроникам и источникам, у них там в своё
время, между директором и фанатиками или просто приверженцами радикального движения
Чистоты Крови, очень сильно «не сложилось».
Близнецы, под одобрение большинства учеников, добрались-таки до Кубка. Я решил, что
стоит посмотреть на их попытку, а потом уже озвучить идею Рону.
— Итак, братец Джордж…
— Да, братец Фред?
— Готов?
Оба близнеца стояли друг напротив друга и держали в руках колбочки с каким-то
крайне разбавленным зельем.
— Готов.
— Ну, — одновременно сказали они. — Поехали!
Близнецы тут же выпили зелье на брудершафт. Пару секунд ничего не происходило, не
произошло и после — они лишь вздрогнули.
— Сработало? — спросил один.
— Понятия не имею.
— Пробуем.
Они стояли у самой границы линии, и просто прыгнули за неё одновременно. Стоят,
осматривают себя — всё отлично.
— Неужели у них получилось? — Рон и Гарри смотрели на это во все глаза.
— Не думаю, — покачала головой Гермиона.
— Есть шанс, — кивнул с улыбкой Седрик.
А близнецов всё не выкидывает за пределы линии и не выкидывает. Заметив движение у
дверей в холл, ведущих к проходу в другой зал, за которым уже был вход в замок, я
повернулся туда. Дамблдор стоял и с интересом смотрел на происходящее. Там же были
директор Каркаров и мадам Максим. Похоже, ученики других школ тоже там.
— Доставай пергамент и пиши своё имя, Рон, — тихо заговорил я, обращаясь к Уизли.
— И ты, Гарри, если хочешь. Времени в обрез.
Парни заторможенно кивнули, вот только у них с собой ничего не было. Я быстро
достал из своего рюкзака пергамент, перо и чернильницу.
— Быстро.
Близнецы тем временем отплясывали у Кубка. Нарадовавшись, они достали бумажки со
своими именами и хотели было уже кинуть в Кубок, но сверкнула вспышка, хлопнуло, и
их выбросило за пределы линии. По холлу буквально пронеслось всеобщее
разочарование, а быстро седеющие и стареющие близнецы устроили шутливую драку,
катаясь по полу и тягая друг друга за бороду.
— Я говорил тебе, глупый старикашка…
— Нет, это я говорил… Ой, зараза… Спину ломит…
— Так тебе и надо… Ох… колени…
Выглядели они ну совсем не очень — старики и есть старики. Интересно, каким буду я
в старости? Никогда об этом не задумывался. Однако, эта магия старит именно так,
как выглядел бы ученик, а не по какому-то шаблону — каждый получившийся «старик»
был уникален и в них действительно узнавались подвергшиеся магии ученики. Учитывая
всё то, что я нахимичил со своим телом, мне интересно, что получится в старости.
— Я же предупреждал, — тихо сказал Дамблдор, вышедший к Кубку в компании других
директоров.
В его глазах читалось веселье, как и у многих присутствовавших.
— Ступайте к мадам Помфри. Там уже много стариков собралось, но, признаться честно,
ваши бороды самые выдающиеся. И не переживайте — это волшебство легко и быстро
лечится.
У близнецов действительно были выдающиеся бороды — пожалуй лишь у них они росли во
все стороны, без какого-то конкретного направления.
— А мне вот интересно, как я буду выглядеть в старости, — довольно громко заявил я
и направился к линии.
— Гектор! — возмутилась Гермиона, но делать ничего не стала.
Дамблдор и другие директора, что решили провести остаток времени до ужина, наблюдая
за теми, кто рискнёт бросить имя в Кубок, с интересом глянули на меня. В двери
холла уже зашли ученики Шармбатона и Дурмстранга, и двинулись к Кубку, но
остановились, дожидаясь очереди, или по крайней мере создавая видимость подобного.
Но, несмотря на интерес к своему облику в старости, мне хотелось подтвердить или
опровергнуть одну теорию о том, как именно определяет возраст эта запрещающая
линия. Работает ли она с куда более глубоким анализом тела, или с душой? Точно не с
разумом — психологический возраст может сильно отличаться от физиологического, да и
можно просто внушить себе что-то — слишком ненадёжно.
Я перешагнул линию и сразу ощутил две вещи — начало воздействия линии, и энергию в
Кубке. Там действительно был Трибунал, но из-за его специфики я не мог просто
взять, и зачерпнуть немножко. Призвать его я тоже не мог — не знал как. Дырявая
память.
Ощутив резкий толчок, должный вытолкнуть меня прочь, кувыркнулся в воздухе и
приземлился на ноги. Особых изменений я не заметил, и разве что, кажется, стал выше
на сантиметра два максимум — похоже, я уже достиг своего максимального роста.
Забавно понять это только сейчас, как и осознать, что тому же Седрику, довольно
высокому парню среди всех остальных, я смотрю в глаза прямо, а не немного снизу,
как в прошлом году.
Конечно же вокруг раздавались смешки, но я не отвлекался на них, и вынув палочку,
наколдовал ростовое зеркало. Занятно. Похоже, даже в старости я буду в отличной
форме, о чём явно говорит телосложение моего отражения. Правда, седые длинные
волосы и борода… Взмахнув палочкой, укоротил бороду, выровнял волосы, создал в руке
резинку и быстро перехватил гриву в конский хвост на затылке. Даёшь желтые глаза
вместо ярких голубых, и образ будет завершен. Заставив остатки бороды на полу
исчезнуть при помощи Эване́ско, обернулся к хихикающим ребятам — Поттер и Уизли
записали имена на кусках пергамента.
— Не похоже, мистер Грейнджер, — заговорил директор, — что старость вас тяготит.
— Здоровое питание и физические нагрузки, сэр, — я чуть улыбнулся. — И никакого
радикулита, ревматизма, и прочих недомоганий.
Директор тоже ухмыльнулся в бороду, и со стороны наш диалог просто обязан был быть
забавным.
— Эх, — вздохнул он притворно. — Сказали бы вы мне этот рецепт лет, эдак,
шестьдесят назад, может быть я и не мучался бы с коленкой. Пойдёте в больничное
крыло, или ваше самочувствие позволяет дождаться ужина и выбора чемпионов?
Я даже размялся и подвигался из стороны в сторону.
— Вообще никакой разницы. Дождусь.
— Белой завистью завидую я вам, — кивнул Дамблдор и отошёл вместе с другими
директорами чуть в сторону, а к ним уже и несколько преподавателей присоединились.
— Это было очень безответственно, — Гермиона явно хотела высказать своё мнение, но
я её прервал.
— Позже. Парни, — глянув на подозрительно радостных Гарри и Рона, я тихо заговорил.
— Капните своей крови на свои пергаменты и закиньте их Левио́сой в Кубок. Сверху.
Справитесь?
Воспользовавшись палочкой, я трансфигурировал в руке две иглы и протянул парням.
— Спрашиваешь, — хмыкнул Рон, а вот Гарри смотрел с лёгким сомнением.
— Магия крови запрещена… — очередная лекция Гермионы оборвалась не начавшись,
причём по её же воле. — Хотя, какая тут магия…
Наши действия были скрыты от директоров, но вот некоторые ребята, что сидели на
лавках рядом с нами, следили за нами с нескрываемым интересом — многие знали, что
попытки Криви с Левио́сой окончились полным фиаско.
Рон без сомнений ткнул иголкой в палец, дождался, пока капля крови набухнет, и
ткнул пальцем в пергамент. Гарри, похоже, воодушевился поступком друга и повторил
всё в точности. Пока мы проделывали все эти манипуляции, ученики Дурмстранга, что
сегодня выглядели чуть ли не при параде, быстро «откидались» и разошлись, кто куда.
— Какой колоритный волшебник, — за спиной послышался знакомый женский голос.
Обернувшись, увидел Романову в их форме — довольно длинной юбке и в красном мундире
по фигуре. Правда, сейчас её волосы цвета тёмного шоколада были распущены, стекая
волнами ниже плеч. Вот так намного лучше — сам образ потерял в «солдатской»
брутальности, но приобрёл в женственности, ну, а правильные и пропорциональные
черты лица вообще сложно испортить причёской, только лишь улучшить.
— Мисс Романова, какая честь, — ответил я с лёгкой улыбкой.
— Мне одной кажется странным, Грейнджер, что в отличие от других «храбрых», ты не
похож на старую развалину, готовую отправиться на тот свет в любую секунду?
— Здоровое питание…
— …и физические нагрузки, да, — закончили за меня чуть ли не все в компании.
Пока мы говорили, Поттер и Уизли подошли к запрещающей линии, а французы,
готовящиеся кидать имена, остановились в ожидании. Разумеется, маневр двух друзей
привлёк внимание директоров.
— Винга́рдиум Левио́са…
Парни одновременно наколдовали левитирующие чары на свои листы пергамента,
скомканные в шарики по совету Седрика. Они аккуратно слевитировали их над почти
невидимым куполом от запрещающей линии, а в холле все притихли в ожидании.
— Давай ты, а я сразу за тобой, — сказал Рон.
— Хорошо.
Гарри развеял чары, и шарик из пергамента упал точно в Кубок. Пламя разгорелось, но
обратно ничего не выкинуло. Рон тут же развеял чары, и его попытка так же удалась.
И тишина.
— Ха, получилось! Гектор! — Рон повернулся ко мне, сияя хлеще начищенного галлеона.
— Ну ты голова!
Зал разразился аплодисментами, и даже французы вежливо хлопали. Дамблдор выглядел
задумчивым, но долго думать не стал, и просто направился к нам. Я же, пока директор
не подошёл, глянул на нашу компанию. Гермиона смотрела на всё это, глупо открыв
рот. Седрик с улыбкой покачивал головой, словно иного и не ожидал. Там, на лавках,
хаффлпаффцы, услышавшие слова Рона, поздравляли не его, а меня, словно я уже
победил в Турнире, хотя там даже участвовать не собираюсь.
— Мистер Грейнджер, — строго заговорил директор, подойдя к нам, а в холле все
притихли, интересно же. — Расскажите, как вы обошли защиту?
— Конечно…
Французы начали по одному кидать свои имена, но далеко не уходили. В холле была
хорошая акустика, а говорили мы громко.
— …я тут большую часть дня наблюдал за различными попытками преодолеть вашу
запрещающую линию, но все были тщетными. Все упёрлись в то, что они должны её
именно обмануть, и только один Колин Криви догадался её вообще обойти.
— Левио́сой, как я понимаю?
— Да, директор. Просто и изящно, но Кубок отказался принимать заявку. Тогда я
просто подумал — а как Кубок будет определять достойность по имени? Буквы взвесит,
что ли?
Кто-то хихикнул, и таких было довольно много.
— Действительно, какая глупость, — кивнул директор.
— Вот. Много раз видя, как кто-то бросал своё имя, я заметил, что огонь в Кубке так
или иначе касается руки. Вот я и предположил, что степень «достойности» Кубок
определяет именно в момент контакта с волшебником. А имя и школа на пергаменте — не
более чем бирка, как на образце какого-то материала. Эту теорию мне помогли
подтвердить, когда семнадцатилетний забросил имя Левио́сой, и Кубок его не принял.
— И вы решили воспользоваться, дайте догадаюсь, кровью?
— Именно, — кивнул я. — В крови есть вся информация о волшебнике, плюс она является
магической субстанцией, несущей его магию — отличная замена руки, пергамент
держащей. Были, конечно, и другие намёки на правильность моего хода мысли.
Например, запрещающая линия начерчена на таком расстоянии, чтобы было невозможно
забросить имя в кубок рукой, не переступив через линию, но нет защиты от банального
закидывания пергамента в Кубок. Значит простое закидывание не может сработать в
принципе. Ну и прочие детали…
Директор стоял, смотрел на меня смеющимися глазами.
— А знаете что, мистер Грейнджер? Пятьдесят баллов Хаффлпаффу за простой,
элегантный и совершенно неожиданный способ решения задачки, об которую споткнулись
все остальные.
Такое заявление, конечно же, было встречено аплодисментами ребят с нашего
факультета.
— Интересно, — Романова глянула на меня. — Всё-таки ты не так-то прост, Гектор
Грейнджер. Почему не бросил имя в Кубок?
— Ответ на ответ. Почему несмотря на то, что ты бросила имя, в глазах нет ни
радости, ни надежды, ни предвкушения, словно ты что-то знаешь? Ведь ты, очевидно,
лучшая среди своих.
— Хм, каждый имеет право на тайны.
Вскоре после этого, Дамблдор объявил начало ужина, и тот пролетел почти что
моментально — все томились в предвкушении и ожидании вердикта Кубка. Сам Кубок,
кстати, перенесли в Большой Зал и стоял он там, где обычно проходит распределение
поступающих посредством Шляпы. Но конечно же не только предстоящее решение Кубка
было темой для разговоров, но ещё и то, что я решил «задачку», и тем самым помог
Уизли и Поттеру кинуть имена в Кубок. Никто не ожидает, что они будут выбраны, но
сам факт успешного обхода защиты — та ещё тема для обсуждения. Ну, а ещё некоторые
хихикали, глядя на меня.
Ужин подошёл к концу, еда и посуда исчезли, но остались напитки. Жестом руки,
Дамблдор приглушил свет сменив тон огня в чашах и свечах под потолком с желтого на
белый, с лёгким оттенком голубого. В итоге Зал стал выглядеть очень волшебно и
мистически, совсем другими нотками заиграло ночное небо над головами, стало
мрачновато, но достаточно светло, чтобы видеть происходящее.
Мистер Бэгмен и мистер Крауч, как и все преподаватели, что сидели за своим столом,
напряглись в ожидании.
— Настал момент, которого все мы так ждали, — заговорил Директор спокойным, но
немного взволнованным голосом, нагнетая ещё больше мистики в атмосферу Зала.
— Избрание Чемпионов!
Директор подошёл к Кубку и провёл над ним рукой.
— Кубок огня вот-вот примет решение. Думаю, ему требуется ещё минутка, — директор
обратился к Залу. — Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к
столу и проследовать в комнату. Там будут даны инструкции к первому туру испытаний…
Пламя в Кубке начало гореть чуть ярче, стало больше, поднимаясь ввысь. Те ученики,
чьи места были ближе к выходу из Зала, вставали с мест, чтобы лучше видеть.
Внезапно пламя налилось алым, а я утвердился в правильности своих мыслей — именно в
такой цвет на краткий миг окрашивается Пламя Трибунала, когда выносит решение.
Из пламени вылетел немного обгоревший кусок пергамента, а директор протянул руку —
пергамент плавно опустился ему на ладонь. Все замерли в ожидании.
— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам.
Зал буквально взорвался от криков подбадривания и аплодисментов, а Крам, поднявшись
с места, немного сутулясь подошёл к Дамблдору, пожал ему руку и отправился в
указанную директором комнату, вход в которую находился за столом преподавателей.
— Браво! Виктор! Браво! — Каркаров умудрился перекричать аплодисменты и гул зала.
— Я знал, что в тебе есть дерзание!
Я же не удержался, и беглым взглядом прошёлся по ученикам Дурмстранга. Многие
искренне поддерживали Крама и были за него рады, но были и такие, как, например,
Романова, во взгляде и улыбках словно было знание: «Иначе и быть не могло». Это
интересно. Я чувствую интригу.
Довольно быстро стих шум в Зале, и все снова стали ждать очередного решения Кубка.
Голубое пламя вновь стало выше, и вот, вспыхнув на миг алым, оно выбросило почти не
тронутый огнём кусочек пергамента. Дамблдор вновь протянул руку, но этот кусочек
оказался более дерзким — пришлось перехватить его пальцами в полёте.
— Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур.
Девушка, которая имела отношение к вейлам и была обладательницей шикарных
платиновых волос, поднялась из-за стола Рэйвенкло и лёгкой летящей походкой
направилась к директору.
— Ты смотри, как они расстроены, — Ханна не могла не заметить двух рыдающих девушек
из Шармбатона. — Змеюки.
— Ты чего? — улыбнулся я своей однокурснице.
— А то, деда Гектор, — хихикнула она. — Они и есть змеюки, самые настоящие. Тут
слухи среди девушек ходят об их лютой конкуренции. Ну и ещё она вейла. Сам
понимаешь, школа в горах, где два-три парня на десять девушек. Конкуренция за
внимание. Вейла.
— О! Жуть, — кивнул я. — Хорошо, что я родился в Англии.
Пока мы говорили, Делакур зашла в комнату, зал вновь погрузился в тишину, только на
этот раз повисшее здесь напряжение можно было, казалось, потрогать руками.
Кубок вновь выбросил очередной пергамент.
— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори.
Ну, старосту грех не поддержать, а потому даже я охотно аплодировал вместе со
всеми.
— Ну почему?! — донёсся до нас громогласный рёв Рона. — Почему он, а не я?!
Эта фраза породила не только волны смеха, но и усилила и без того активные
поздравления и аплодисменты. Седрик, искренне улыбаясь, быстро вышел из-за стола,
подошёл к директору, пожал руку и ушёл в комнату. Зал стих.
— Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на
всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную
поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих
чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад в их успехи, будущие победы и
развитие дружеских отношений между нашими школами. Кубок огня будет дожидаться
окончания Турнира, чтобы по его окончании вновь быть запечатанным, и через пять лет
разгореться вновь, на новом Турнире, который будет принимать школа-победитель. А
сейчас, в столь поздний час, я желаю всем приятного вечера и спокойной ночи.
С этими словами официальная часть закончилась, а неофициальная, я уверен, будет
продолжаться в гостиной факультета. Не знаю, как будут обстоять дела у наших
гостей, но вот барсуки точно закатят праздник. А что до меня — мне нужно в
медкрыло. Да, я могу снять эту магию за счёт энергии жизни, но зачем лишний раз
вызывать вопросы?
Окутав себя магией и сдобрив её образом и желанием отвести от себя взгляды, быстро
и ловко просочился через толпы учеников и отправился в медкрыло.
Там, в обители мадам Помфри, уже не было пациентов — она всех подлатала аккурат к
пиру. Так что быть мне последним, кого будут сегодня лечить от старости.
— Мадам Помфри? — позвал я нашу медиведьму, и та не заставила себя ждать, выйдя из
своего кабинета сюда, в большой зал с койками и ширмами.
— Хм… Похоже, вас совсем не смущает ваше состояние, мистер Грейнджер.
Мадам Помфри указала рукой на пустую койку, стоявшую ближе всех, и я быстренько
присел на неё.
— Здоровое питание…
— И физические упражнения, да, я слышала, — скупо улыбнулась она. — Но всё же, вы
знаете, какой возраст установил директор ради своей шутки?
— Понятия не имею.
— Сто лет, мистер Грейнджер.
— О! Занятно. То есть, при прочих равных, таким я буду в сто лет?
— Не факт, — покачала она головой и достала палочку. — Нужно продиагностировать
ваше состояние, чтобы знать конкретное влияние магии.
— Конечно.
Лечение заняло действительно мало времени — пара минут на диагностику и анализ,
минуту на то, чтобы выпить до безумия горько-кислое зелье, и ещё минута, чтобы
мадам Помфри наложила неизвестное заклинание на меня.
— Извините, — обратился я к медиведьме, пока тело приходило в норму. — Я планирую
стать целителем.
— Похвально.
— Посоветуете что-нибудь? Литературу там, заклинания какие.
— Могу посоветовать лучше учиться и уделять внимание улучшению общих знаний магии и
волшебства. Практикуйтесь, практикуйтесь и ещё раз практикуйтесь. Никто вам не
доверит эти довольно сложные, а в неумелых руках ещё и опасные знания, пока не
убедятся, что вы компетентный волшебник.
— Ясно. Короткого пути не будет.
— Не будет.
— Спасибо, — улыбнулся я. — Кажется, я выздоровел.
— Да, это так, — мадам Помфри вновь проверила моё состояние. — Можете идти, мистер
Грейнджер.
— Всего доброго.
По дороге в гостиную, я размышлял лишь над одним вопросом — в какой форме попросить
Седрика дать мне контроль над пламенем, если он победит? А победить ему, даже если
не захочет — я помогу.

========== Глава 28 ==========

Удивительная вещь — популярность.

На следующий же день после выбора Кубком Чемпионов Турнира, Седрик буквально погряз
во всеобщем внимании, а в особенности — женской части школы. Конечно же он и раньше
отнюдь не мебелью был, но сейчас — пик его славы. Уже в гостиной к нему стайками
подбегали девушки и девочки, просили расписаться на сумках или колдофото, а из
младших — ещё и мальчишки. Ну, с последними-то всё понятно — мелкие ещё, думают
только о том, что Седрик крут. Из старших удивил Герберт — он притащил целую кипу
колдофото и плакатов, сделанных непонятно когда, и попросил расписаться. На слегка
обескураженный взгляд девушек с шестого и седьмого курсов, он просто отмахнулся:
— Вот станет Седрик победителем Турнира, а у меня — куча им лично подписанных
вещей. Будут разлетаться, как горячие пирожки, да и цену ломить можно будет — у-у-
ух!
Всем сразу стали ясны меркантильные мотивы нашего вратаря, но разве кто-то
упрекает? Нет, даже улыбнулись подобной находчивости, и порекомендовали часть
подписанной атрибутики сохранить до лучших времён, лет на тридцать-сорок, вдруг
будет актуальным?
На завтраке в Большом Зале в первый же день стало очевидным незначительное смещение
приоритетов некоторых девушек, что бегали за автографами Крама, а последний, каким-
то волшебным образом, уже третью неделю от них благополучно скрывался. В общем,
теперь часть девушек считает своим долгом поохотиться за Седриком.
— Популярность, — с нотками зависти высказался Эрни, крутя на вилке копчёную
колбаску.
— Завидуешь?
— Ты, так-то, тоже довольно популярен. Ну или скоро таким точно станешь.
— С чего бы?
Эрни, да и остальные ребята, сидящие вокруг, взглянули на меня с немым вопросом и
непониманием во взгляде.
— Ну, ты же умный, присмотрись.
Оглядевшись, заметил, сколько учеников с разных факультетов и разных возрастов тут
же отвели взгляды, имитируя крайне полезную деятельность — ковыряние в своих
порциях завтрака.
— Для целой фирмы по производству мётел, ты — лицо в Англии, — Джастин начал
загибать пальцы. — Крайне успешный игрок в квиддич — ещё неизвестно, какие
результаты покажешь в следующем году. Обошёл защиту Кубка, поставленную самим
Дамблдором.
— Просто красавчик, — добавила Ханна, а Сьюзен чуть покраснела.
— Хм. В этом есть смысл, — кивнул я.
С этой стороны я на вопрос не смотрел. Ну, то есть, не то чтобы совсем не
учитывал — не придавал значения.
— Вчера было столько разговоров о том, — заговорила Сьюзен, как-то нервно пытаясь
подцепить вилкой бобы в тарелке, — что брось ты своё имя, Кубок выбрал бы тебя, а
не Седрика. И это у нас. Думаю, другие тоже о подобном уже задумались.
— А, ну и ладно. Лишь бы не мешали учиться и жить.
— Наш человек, — улыбнулся Джастин, а завтрак продолжился своим чередом.
Вообще, сейчас на дворе суббота, а значит можно смело заняться самообучением,
библиотекой, практикой с ребятами… Так-то и они в библиотеку ходят, но только для
поиска материала сугубо по программе, а я — вообще по предметам. Как-то так
повелось, что они решили мне не мешать, ну или я так считаю. А вот материалы по
программе мы с удовольствием изучаем вместе.
После завтрака, как и планировал, отправился в библиотеку. Мадам Пинс даже не
заметила меня — примелькался я уж очень сильно. Когда какое-то явление происходит с
завидным постоянством и периодичностью, перестаёшь его замечать вообще — похоже, в
глазах нашей библиотекарши я и стал этим самым явлением.
Без какой-то суеты и прочего, я взял стопку книжек для лёгкого чтения и занял
удобное местечко между рядов шкафов, за столом у окна. Библиотека не могла
похвастать в начале года большой посещаемостью, и только пятые и седьмые курсы,
пожалуй, начинают сюда ходить со второй же недели — поговаривают, что именно в это
время на них так начинают давить преподы с учебной программой, что бедные ребята
«трещат по швам» от безысходности и от нависшей угрозы предстоящих госэкзаменов. Не
могу сказать, что они неправы в своих страхах и суете — я помню как свои, так и из
осколков, какой стресс могут причинить экзамены, особенно если встречаешься с этим
явлением впервые, а уж если накрутят преподаватели, то вообще атас! Это потом уже с
ухмылкой вспоминаешь свою внушаемость и наивность, а по поводу самих экзаменов лишь
отмахиваешься, мол: «Фигня вообще».
Открыв первую книгу по чарам, начал в своём темпе, а это очень быстро, попросту
листать её, мгновенно запоминая и тратя всего секунд двадцать на полноценное
обдумывание страницы. Честно говоря, если я правильно понимаю крохи некоторых
воспоминаний эльфа, он даже в лучшие времена не мог похвастать подобной
продуктивностью работы мозга без применения различных магических допингов, настоек
и прочего. А уж то, что рекомендованные курсы зелий от Сметвика помогли более-менее
стабилизировать состояние — вообще шикарно.
Сидел, листал, запоминал. Как и всегда, много различных теорий и нюансов, а самих
заклинаний — дай бог процента три от общего текста. Но текст полезен — он описывает
либо какие-то нюансы с точки зрения применения чар и заклинаний, особенности
арифмантических формул, нюансы мыслеобразов, влияющие на конечный эффект. Например,
в одной из книг на протяжении страниц пятидесяти, не меньше, описывались
экспериментально установленные зависимости конечного результата применения одного
простого заклинания от общих знаний волшебника как о мироустройстве в виде подобия
физики и механики, так и в виде базовых магических знаний. В общем, было выяснено,
что те, кто в большей степени полагается на воображение, образы в голове и
подобное, сильно зависят от общего уровня своих знаний, в то время как те, кто
руководствуется сугубо академически правильно выполненными заклинаниями, могут
вообще быть лютейшими дубами и не понимать ровным счётом ничего вокруг, но
заклинание выполнят и работать оно будет так, как написано в инструкции — ни
больше, ни меньше. Что это значит? Да кто бы знал.
Периодически, там, между стеллажей и шкафов, мелькали ученики как нашей школы, так
и редкие гости из других. Самым забавным я посчитал то, как быстро и эффективно
Крам скрылся от хвоста в виде назойливых дам. Как выяснилось, восторженные ветреные
особы испытывают стойкую аллергию на библиотеку, по крайней мере, в большинстве
своём. Похоже, у болгарина здесь своё убежище.
Страница за страницей поглощались мною знания из книги. Полезно, как и всегда.
Возможно, мои успехи на поприще колдовства связаны не только с общим пониманием
самой идеи работы нейтральной энергии, на которой всё местное колдовство и
функционирует, но и на памяти с каким-никаким, но жизненным опытом, как и
пониманием мира? Ну, то есть, практически всё сказанное в книгах, и даже на старых
языках, не вызывает у меня ступора и непонимания. Думаю, это тоже важно. Но, как и
раньше, я всё так же был далёк от понимания того, как именно работает местная
магия.
— О! Медицинское…
Забавно, но я не сдержал тихого возгласа радости — конкретно медицинские книги были
мне пока недоступны, ну, а то, что я мог свободно взять в библиотеке, требовало
знаний материала шестого курса. Да, можно плюнуть на условности, взять книги и
начать учить, но кто знает, чем мне аукнется подобная спешка? Опыт подсказывает,
что эта самая спешка в большинстве случаев не приводит ни к какому положительному
результату.
— Хм… — задумавшись, трансфигурировал деревянную болванку в виде палочки и, взяв
её, начал практиковать движение.
Эпискей — заклинание для принудительной репозиции повреждённых костей в то
положение, в каком они должны быть, учитывая тело пациента. Абсолютная
универсальность — вправлять кости можно абсолютно любому существу, ведь заклинание
само определяет, как эти кости должны находиться непосредственно у пациента.
Правда, сложные переломы, дробления костей на осколки и прочее — оно не лечится
этим заклинанием, как можно подумать. Сугубо и только репозиция, а всё остальное —
уже вне компетенции заклинания. Потому Эпискей обычно используют для простеньких
вывихов и переломов, я бы даже сказал, переломчиков. Нос, там, вправить, к примеру.
Спустя час и две не особо тонкие книжки, наткнулся на ещё одно медицинское
заклинание, что меня сильно порадовало, ведь они действительно редко попадались в
книгах по школьным предметам или же в дополнительной литературе, призванной
расширить и углубить знания по школьной программе так глубоко, насколько хватит
мозгов и терпения читать у ученика.
Брахиам Эмендо — удаление костей из конечности или из области тела, на которое
применено заклинание. Страшное, казалось бы, заклинание, но оно убирает только
повреждённые кости, а если постараться, то и парочку с ними связанных или
находящихся в одной группе. Например, если повредить какую-нибудь кость в кисти или
запястье, то с помощью заклинания можно легко удалить кости всей кисти. Зачем? Тут
даже гадать не нужно — некоторые проще отрастить, чем собрать с помощью Эпискей,
зафиксировать, обезболить и начать сращивать. Удалил повреждённые кости, а вместе с
ними и надкостницу, не болит, не ноет. Выпил Костерост, который пить всё равно надо
при подобных травмах, помучался, а мучаться с костеростом всё равно придётся, и
всё — выросли новые.
Опять же, подобные заклинания, что удаляют что-то из тела живого волшебника или
магического существа, довольно сложны в практическом применении. Если пациент
истово сознательно сопротивляется, то сработать подобные заклинания практически
неспособны. Потому и в бою их не применяют, я полагаю.
Мысли о бое привели меня к размышлению о местных дуэлях. Чтобы правильно понять,
как это происходит, представить темп и скорость, можно представить себе двух
дуэлянтов со шпагами, только поставить не вплотную, а на приличном расстоянии друг
от друга. Они размеренно разрубают воздух шпагами или протыкают его, следуя некоей
очерёдности: атака, блок, укол, блок. Визуально — темп размеренной последовательной
тренировки. Скорость удара или блока — ровно столько, сколько нужно для быстрого
произношения заклинания без потери чёткости дикции.
Но, как показала практика, это не предел, когда дело доходит до невербального
колдовства, или же произнесения заклинания шепотом. Тут скорость увеличивается,
оставляя только жест, ну, а те, кто особо долго практиковались, стремясь нарастить
скорость, могут обходиться упрощёнными жестами или вообще, отбросить их в сторону.
Мне в этом деле помогает разогнанный мозг — я представляю не только нужный образ
вместе со всей остальной необходимой «ментальной», так сказать, составляющей, но
ещё и имитирую в мыслях как слова, так и жесты. Не знаю, какие хитрости применяют
другие волшебники, но та же Романова, как я заметил во время наших дуэлей, как
минимум мысленно проговаривает заклинания — у неё незначительно меняется мимика в
эти моменты.
Но что делать, когда ты уже используешь заклинания без слов и жестов? Правильно —
подбор быстрых заклинаний с мгновенным эффектом. Я таких почти не знаю, но оно и
понятно — я школьник. Но тенденция прослеживается печальная — уверен, таких крайне
мало. Зачем мне подобные размышления, если я собираюсь становиться целителем? Ну
так бытие врачом — отнюдь не повод не знать об огнестрельном оружии и не понимать
принцип его действия.
— О чём задумался?
Я сам не заметил, как ко мне подошла Дафна, держа довольно большой том какого-то
справочника, явно для зельевара.
— Привет. О боевых аспектах волшебства.
— О-о, печальны будут думы твои, а главное, — Дафна положила книгу на столик и села
рядом. — Совершенно бесперспективны.
— Всё так плохо?
Она глянула на меня, моргнула, в глазах её отразилось некое понимание.
— Забываю иногда, что ты магглорождённый. Знаешь, — она открыла книгу на странице с
закладкой, аккуратненько отложила закладочку в сторону, — вот ты живёшь в вашем
маггловском мире и о многих вещах даже не задумываешься. А если тебя спросить —
ответишь.
— Допустим.
— У нас так же с магией. Многое, оно… Ты просто это понимаешь, как оно работает, на
что обратить внимание. Ты иногда такие выводы делаешь и делишься ими, что я забываю
о твоём происхождении.
— Так что там с боевым применением волшебства?
— Зависит от ситуации, — Дафна заправила прядку чёрных волос за ухо, но та
отказалась оставаться в том положении, и девушке пришлось достать откуда-то пару
заколок и уже с их помощью заставить волосы держаться по бокам, чтобы те не
закрывали обзор.
— Допустим, столкновение двух волшебников.
— Если верить словам отца… — Дафна задумалась лишь на миг, и достала из сумки
тетрадку и зачарованное перо. — То всё так или иначе крутится вокруг Сту́пефая.
— Уныло…
— Не соглашусь. Я, может, и не люблю то, что мы вынуждены использовать палочки, но
я перестала игнорировать эту магию. Радости-то было… — Дафна на секундочку
отвлеклась, скупо улыбнувшись своим мыслям, но вновь вернулась к разговору,
взглянув на меня. — Оно быстрое. Очень быстрое. Эффект мгновенный — мощный удар,
шок, парализация или лишение сознания. Там от многого зависит, но так или иначе,
Сту́пефай способен вывести противника из боя.
— Об этом я действительно не думал.
— Сту́пефай в исполнении опытного и сильного волшебника — почти мгновенное
заклинание. По словам отца, в бою один на один, перед волшебником стоит задача
вывести другого волшебника из строя как можно быстрее. Ты можешь использовать что
угодно, чтобы его отвлечь, но всё сводится к одному — дать себе возможность нанести
один сильный и молниеносный удар.
— Но есть куча других заклинаний, — мне даже захотелось перечислить самые разные
комбинации и сочетания различных чар.
— Не усложняй, — улыбнулась Дафна. — Паркинсон дала мне почитать свои записи о
вашей с Романовой дуэли.
— Паркинсон? Разве она тогда была там?
— Она почти всегда там, где Малфой, даже если Малфой об этом не знает.
— Как-то это… Пугает, — я непроизвольно поёжился.
— Немного, — согласно кивнула Дафна. — Но я не об этом. Пэнси записала всё чуть ли
не по миллисекундам. Как дуэль — просто отлично. Отвлечения, контратаки, сочетания
заклинаний. Романова действовала больше как боевик — давила. Ты — как дуэлянт,
подстраивался. Финал, как для дуэли, прекрасный, но для боя — нет. Быстрый Сту́пефай
Дуо вместо Флагеллаве́ртума, а я уверена, что тебе такое по силам, и Романова выбита
из боя. А как только это происходит — в бою тебе конец.
— То есть, всё вокруг Сту́пефая… — задумался я.
— Да, — тут же кивнула Дафна. — Сту́пефай — хлеб с маслом любого боевика.
Безусловно, обладая навыками, знаниями и опытом, можно строить любые мыслимые
комбинации, как, например, твоя идея с трансфигурацией камня в воду, придание формы
щита и заморозка его, для противодействия огненным стрелам и для получения взрыва и
тумана. В бою опытные волшебники пытаются подловить друг друга на проклятьях,
обманах, иллюзиях, но всё это служит не столько непосредственно для атаки, сколько
для получения «окна» в защите противника. В это окно уже летит Сту́пефай или
Экспелиа́рмус…
— Разоружающее? Оно же не особо быстрое?
Дафна мотнула головой.
— Его скорость напрямую зависит от скорости выполнения.
— Хм… То есть, невербальное и без жеста — мгновенное?
— Почти. Но теми миллисекундами полёта можно пренебречь. Конечно же, опытный
волшебник может и без палочки что-то выдать. Да хотя бы аппарировать прочь. Но он
потеряет темп боя, резко проиграет в скорости, и, скорее всего, на этом всё и
закончится.
— У тебя довольно богатые знания в этом, как для той, кто не любит палочковую
магию.
— Палочковую магию ты можешь не любить, но знать теорию и понимать саму идею —
обязан. И ты же не думаешь, что в дуэльном клубе я только ради чая с Паркинсон?
— Была такая мысль. Ни разу не видел тебя сражающейся.
— Это мне не интересно.
Тема практических дуэлей тут же заставила Дафну приступить к чтению и поиску нужной
информации.
— Попроси сегодня профессора Флитвика продемонстрировать Сту́пефай в его идеальном
исполнении. Лучше даже, если на себе. Чтобы было понимание. И разоружающее. Поверь,
это отличный способ избавиться от заблуждений и недооценки.
— Хорошо. Кстати, извини, что отвлекаю от книги, но что с проклятьями?
— А что с ними? — Дафна вновь посмотрела на меня.
— Ну, ты говорила, что их тоже применяют.
— Они медленные, — кивнула головой Дафна. — Либо медленно колдуются, либо медленно
летят, либо медленно работают при попадании в цель. Знаешь, неспроста Ава́да
считается непростительным. Ты же заметил, что упор в названии делается на
Мгновенную смерть?
— Есть такое. Но я предполагал, что дело именно в Смерти и в желании убить. И в
силе.
— Это тоже, но основная причина в том, что это проклятье не требует жеста, в идеале
оно представляет собой мгновенный луч, который мгновенно убивает. Мгновенно. Я знаю
три проклятья, приводящих к смерти…
— Знаешь?
— Об их существовании, не более. Родители такому не учат. Говорят, чтобы сначала
повзрослела и научилась думать головой, а не другими местами… Как будто я думаю не
головой! В общем… — слегка смутившись своего порыва, что проявилось в краткосрочном
появлении маски безразличия на её лице, Дафна продолжила мысль. — Знаю, что есть
такие проклятья. Но все они довольно долго убивают, что позволяет оказать помощь
пострадавшему.
— Любопытно. Нет, в самом деле.
— Это так, — кивнула девушка. — Это целая наука, направление магии — проклятья. От
шуточных, до абсурдно губительных, способных… На всякую мерзость в огромных
масштабах. Но все эти эффекты так или иначе растянуты во времени и, зачастую, чем
сильнее и масштабнее эффект, тем сильнее это самое «растяжение». Кстати, ты же
хочешь стать целителем?
— Есть такое.
— Значит, тебе так или иначе придётся изучать проклятья, причём отнюдь не на
школьном уровне.
— Мадам Пинс говорила, что нужные книги есть в Запретной Секции.
— Разумеется они там, — словно говоря очевидное, кивнула Дафна. — Такие книги не
дают в руки новичкам или недоучкам.
— Но хочется.
— Хочется, — кивнула Дафна, почти сразу поёжившись. — Я вот, дома, тоже «захотела»
однажды. Конечно же, не получила ничего, кроме воспитательных мероприятий. Попутно
мне объяснили, что всё, что не входит в школьную программу, пишется для уже
состоявшихся волшебников, и чем сложнее тема, тем более квалифицирован должен быть
волшебник. Знаешь, какая самая частая причина обращения в Мунго?
— Даже представить себе не могу, — улыбнулся я на этот вопрос.
— А вот не нужно ехидничать. Девять случаев из десяти — некорректно выполненное
колдовство. Причины смерти, если верить разговорам, примерно в той же пропорции. В
мирное время, разумеется.
— Ну, — приняв информацию как данность, я развернулся к книгам. — Значит, сидим и
читаем книги.
— Именно.
Библиотечные посиделки продлились почти до обеда. В Большом Зале, занятые едой,
ученики продолжали обсуждать чемпионов, выбранных Кубком. Сам Кубок, кстати, куда-
то утащили — полагаю, в кабинет директора или в министерство. Занятным во всей этой
картине я считаю то, что часть фанаток Крама медленно и верно перебегает в лагерь
фанаток Диггори. Староста же наш то и дело поглядывает на стол Рэйвенкло, пытаясь
встретиться взглядами с Чжоу Чанг. Похоже, популярность ему льстит, но самоцелью не
является.
После обеда, во время которого наша компания четверокурсников-барсуков договорилась
попрактиковаться в магии, мы, собственно и отправились практиковаться, благо что
кабинет наш, что располагался недалеко от гостиной факультета, так никто и не
использует и он всегда свободен.
Ровно час отработки заклинаний потребовался ребятам, чтобы устать, немного
отчаяться, рассесться за столы и, взяв перерыв, заняться обычными школьными
делами — сплетнями, журналами, обсуждениями, играми. И, конечно же, девочки
организовали чай в вечно горячем заварнике, сэндвичи и сладости. Что делал я? Ну, я
не устал, а потому отрабатывал самые разные заклинания нескончаемыми цепочками — от
бытовых, до условно-боевых, отправляя их в трансфигурированные манекены. Манекены,
кстати, заклинания через три-четыре приходилось полностью восстанавливать, что тоже
вошло в режим тренировки. Отработка заклинаний довольно громкая, так что
приходилось ещё и ставить заглушающие на область вокруг манекена, но из-за
заклинаний, пересекающих границы чар, эти самые чары заглушения слетали через семь-
восемь заклинаний — их повторное наложение тоже вошло в тренировку.
— Гектор, — позвала меня Ханна.
Используя Реду́кто, я уничтожил манекен и повернулся к ребятам, что сдвинули столы в
подобие общего в Большом Зале и сидели сейчас по обе его стороны, гоняя чаи и
обложившись различными журналами.
— Да?
— Иди чай пить.
Действительно. Пора бы и чуть-чуть перекусить. Подойдя, сел рядом с девушками — там
было места больше и сладости ближе.
— Вот, — Ханна налила мне чай, а я положил себе бутерброд с двумя сортами ветчины,
сыром и листьями салата, но и о пироженках не забыл.
— Спасибо. Приятного аппетита.
— А мы уже.
— Ну, что поделать, — улыбнулся я и принялся за еду.
Пока ел, меня не отвлекали, а сам я с лёгким интересом следил за беседой и
обсуждением последних событий в стране, спорте и прочем. Но разговоры быстро
кончились — ребята-то уже минут пятнадцать обсуждают всякое. Вот, в итоге,
уставились на меня, когда моя тарелка опустела, и остался только чай, щедро
подливаемый Ханной. И да, я на одних инстинктах и рефлексах проверяю содержимое
еды, ища отклики в магии — чисто.
— Скажи мне, Гектор, — Джастин смотрел на меня с искренним интересом. — Как ты
столько колдуешь? Я чашку с чаем-то с трудом ко рту подношу…
— Ты голову к чашке подносишь, раз уж на то пошло, — хмыкнул Эрни, а остальные
заулыбались.
— Так-то да, — согласился Джастин. — Час палочкой махать на вытянутой руке…
Глупость, казалось бы, а сил не хватает.
— Ну, я много тренируюсь, — ответил я на ранее заданный вопрос и сделал пару
глотков ароматного чая. — И физически тоже. Каждый день. Довольно много по времени
и мощно по нагрузкам.
— Оно и видно…
Озвучил фразу Джастин, но все парни посмотрели на свои руки, потом на мои, потом
снова на свои. Захария даже попробовал напрячь бицепс, но было там… Негусто. Просто
паренёк четырнадцати лет. Подобное заставило меня обратить внимание уже на свои
руки и напрячься. Ну да, там есть мышцы, рельеф. Потыкал пальцем — камень.
— Погоди… — Джастин посмотрел на меня с лёгким удивлением. — Ты даже не знал, что
выглядишь довольно спортивно?
— Ну почему же! — искренне возмутился я. — Недавно в зеркало смотрелся… Летом… во
Франции… Мне показалось даже, что я вполне неплох.
— Неплох… — Джастин куда-то уплыл в размышлениях. — Неплох… Я думал, что я неплох,
а тут… Вон оно что…
— А что такого-то?
— Понимаешь, Гектор, — Ханна улыбнулась, что придало выражению её лица лёгкий
оттенок насмешки и превосходства, но такая уж у неё мимика, я к этому привык. — Ты
один из немногих мальчишек в школе, кто может с гордостью носить такие обтягивающие
кофты.
Ханна указала рукой на мою синюю водолазку, которую я предпочитаю надевать в
выходные.
— М-да? — я осмотрел себя. — Не, ну, она такая мягкая и тёплая.
Разумеется, я понял, о чём идёт речь, но ведь есть у нас спортивные парни. Герберт,
например. МакЛагген у гриффиндорцев, и… Всё, что ли?
— Вижу работу мысли на твоём лице, — продолжала улыбаться Ханна. — Это хорошо.
— А чего хорошего-то? — с лёгким возмущением я посмотрел на эту почти-блондинку.
— У нас же что получается, вся школа со спортом не знакома, здоровье своё не
улучшают…
— Пожалуй, — Джастин глянул на Эрни и Захарию, что ухмылялись, слушая наш
разговор, — у нашего таланта приоритеты расставлены в ином порядке.
— Да всё я понимаю, и о привлекательности, и о внимании, — отмахнулся я. — Потому и
ребята с Дурмстранга столько этого самого внимания привлекли — у них в школе явно
уделяют внимание физическому развитию.
— Ты даже не представляешь, — продолжила говорить Ханна, а улыбка её стала чуть
меньше. — Ты замечал, что девочки постарше начали на тебя совсем уж неоднозначно
поглядывать?
— Девочки постарше всё время куда-то неоднозначно поглядывают. Как и мальчики. Я за
ними не слежу.
— М-м-м, ясно-ясно, — покивала Ханна, как и остальные вслед за ней. — Ты сейчас
очень популярен. Ты и раньше был очень симпатичен…
— Ты так считаешь? — перебил я девушку, за что получил тычок в бок. — Ой-ой, понял.
— Да, но ты не перебивай. Весь такой симпатичный, спортивный, лучший охотник.
Раньше на тебе внимание не акцентировали, потому что хафф. Ну, знаешь же, какого
мнения о нас остальные? Мол, факультет недалёких дурачков.
— Слышал пару раз.
— А тут, оказывается, не дурачок, защиту самого Дамблдора обошёл. Ещё и слухи
пошли, что в дуэлях диво как хорош. На фоне этого все вспомнили, что у тебя и
оценки только лучшие, без исключений. Тебя пока не начали осаждать девушки только
потому, что не могут найти предлога подойти. Берегись, скоро откроют сезон охоты.
— Не думаю, что это так страшно.
Тут хохотнул Захария:
— Ха! Посмотри на прячущегося ото всех Крама и на картонную улыбку Седрика, и
повтори свои слова. Причём от этого никаких плюсов — одни проблемы.
— Да ну? — в моём голосе не скрылась ирония.
— Разумеется! — Захария чуть ли не руками всплеснул. — Представь, идёшь по делам, в
библиотеку там, или просто посидеть во внутреннем дворе с друзьями.
— Допустим.
— Вот, — кивнул он. — Идёшь, а за тобой хвостом девчонки. Вечно шушукаются, тянутся
стайкой, хихикают. Занимаешься в кабинете — они заглядывают в дверь и хихикают. Сел
поесть — чуть ли не через плечо заглядывают и хихикают. Присел на лавочке в саду —
выглядывают из-за деревьев, из-за колонн, из окон и проёмов, и всё хихикают и
шушукаются. Идёшь куда — они за тобой, тыг-дыг, тыг-дыг, тыг-дыг, топочут, бегут
стайками.
По мере рассказа Захарии об его представлении о нелёгкой жизни популярного парня,
нам всё сложнее было сдерживать смешки, но на «тыг-дыг» прорвало окончательно —
виной тому ещё и активная жестикуляция парня.
Отсмеявшись, ребята задали вопрос, интересовавший их куда больше, чем популярность.
— Гектор, — Джастин очень важно посмотрел на меня. — А как ты так легко заучиваешь
новые заклинания?
— Ну… — раз уж зашёл разговор о магии, я невольно вытащил палочку из кобуры на
предплечье, начав покручивать её в руках. — Как мне кажется, есть два подхода к
учёбе. Выучить «на отвали», просто чтобы сдать материал, зачёты там, и всякое
такое. И вдумчивый подход, когда ты не только учишь инструкцию, но и проникаешься
каждым словом в тексте, каким бы этот текст ни казался глупым, непонятным, или ещё
что. Помните, как мы учили чары Патронуса?
— М-да… — протянули все без исключения, ведь это было действительно сложно.
— А причина проста — отсутствие базовых знаний и навыков, необходимых для более
лёгкого освоения. Ну, мне так кажется. Да и чары эти вне школьной программы, а
литература по ним писалась для уже состоявшихся волшебников. Что это значит?
— Логично предположить, — Джастин почесал подбородок, — что автор предполагал
определённый багаж знаний у читающего. Значит и разжевывать материал не собирался,
давая совсем уж пошаговые инструкции.
— Именно, — кивнул я, да и остальные были с этим согласны. — Так вот, часть моего
успеха кроется во вдумчивом подходе к каждому заклинанию, рецепту, формуле или ещё
чему-то, что есть в книгах. Если написано, что нужно почувствовать неведомую хрень,
вообразить странную формулу и образ, то так и буду делать, стараясь почувствовать,
как это лучше делать для лучшего результата.
— Но всё равно, — покачал головой Эрни, — ты слишком быстро учишься.
— А это уже последствия моей болезни.
Все с вопросом глянули на меня, и даже Сьюзен отвлеклась от разглядывания одной из
пироженок хищным взглядом.
— Мозги очень быстро работают и обрабатывают очень много информации. Да и память
идеальная.
— Всё-таки, слишком… Прям вот, слишком. Везёт, — протянул Эрни.
— Ну, если ты считаешь везением то, что тринадцать лет не мог осознанно двигаться,
толком думать и говорить — то да, — покивал я с улыбкой, а ребята смутились.
— Ладно, нечего лясы точить — пора колдовать.
Позанимавшись ещё некоторое время, все мы разошлись по своим делам, а я отправился
в Дуэльный Клуб ради крайне сомнительной идеи — попросить Флитвика приложить меня
Ступефаем.
Залы Клуба оказались почти пусты. Лишь два ученика постарше сидели за столиком у
шкафов с книгами и активно спорили под заглушающими чарами, поочерёдно тыкая
пальцем то в одну раскрытую книгу, то в другую, то в пергаменты. Ещё двое вяло
дуэлировали на помосте, явно отрабатывая поочерёдно защиту Проте́го и атаку
Экспу́льсо. Довольно сложное, кстати, упражнение, ведь правильный Экспу́льсо не имеет
визуального луча или снаряда. В итоге тренировка сводилась к своевременной
постановке защиты, а нападающий пытался правильно наколдовать Экспу́льсо, чтобы не
было визуального проявления. Не считая лёгкого взрыва с огоньком. Но если не
стараться приголубить противника как следует, то даже слабенькая петарда способна
контузить и навредить сильнее.
Искомый мною профессор Флитвик стоял рядом с дуэльным помостом и с лёгким унынием
контролировал безопасность дуэлянтов.
— Профессор, здравствуйте, — подошёл я к нему и кивнул в приветствии.
— О, мистер Грейнджер, — улыбнулся кроха-профессор, глядя снизу вверх. — День
добрый, день добрый.
— У меня к вам небольшая просьба.
— Внимательно вас слушаю, молодой человек.
— До меня дошла информация, что Сту́пефай — отличное заклинание.
— Хе-хе-хе, — как-то коварно и тихо засмеялся Флитвик, поправив аккуратные очки на
носу. — Очень размытое, но тем не менее верное утверждение. В умелых руках — почти
мгновенное, быстрое, точное и убойное. Пожалуй, только Экспелиа́рмус в столь же
умелых руках может похвастать схожей, а порой и превосходящей эффективностью.
— Вот такую информацию я и слышал. Хотелось бы проверить. На себе.
— Это можно, — профессор повернулся к тренирующимся ребятам. — Господа дуэлянты,
уступите нам место.
Ученики прервались от учебной дуэли, кивнули и спустились с помоста, а мы с
профессором тут же заняли их место. Подобное, конечно же, привлекло внимание, но
профессор поспешил немного разочаровать немногих присутствующих.
— Всего лишь учебная демонстрация двух заклинаний в их идеальном исполнении. Итак,
мистер Грейнджер?
— Да, сэр?
— Готовы защищаться?
Вытащив палочку и приготовившись, я кивнул.
— Отлично. Первым будет разоружающее, — профессор встал в стойку, держа палочку на
манер шпаги, направив её в мою сторону. — Без обратного отсчёта, ведь в бою его
давать никто не будет.
Я кивнул. Пару секунд мы просто стояли — этим Флитвик дал понять, что уже можно
ожидать его атаки в любую секунду. Я толком не заметил микроскопического движения
палочки профессора — кончик его палочки лишь тускло блеснул, и абсолютно
одновременно с этим, неведомая сила вырвала мою палочку из рук. Она по дуге
перелетела в вытянутую руку профессора.
— Вот, собственно, и всё, — улыбнулся Флитвик. — Чётко, точно, быстро. Теперь вам
доступна только беспалочковая магия, мистер Грейнджер. Ну, или, если у вас
запасная…
— Нет такой, профессор.
— А зря. Приобретите, как будет возможность. Только не у мастера Олливандера —
подобный подход очень сильно его обижает. Он уже совсем старенький — не нужно
давать ему пищу для переживаний.
— Хорошо, профессор.
— Возьмите, — жестом руки, Флитвик отлевитировал мою палочку обратно ко мне.
— Готовы к Оглушающему?
— Не думаю.
— Ничего страшного, мистер Грейнджер, — улыбнулся профессор. — Это полезный опыт.
Мы вновь встали наизготовку, и вновь, как и в прошлый раз, Флитвик действовал очень
быстро. Просто одно незаметное микроскопическое движение палочкой, буквально
полсантиметра амплитуды. В этот раз я хоть и был готов морально, а мозг обрабатывал
информацию быстро, я пропустил момент, когда меня швырнуло на спину ударом в грудь.
Я почти успел среагировать, но, как известно, в подобном деле «почти» — не
считается.
Быстро поднявшись, я посмотрел на Флитвика с ещё большим уважением — я, например,
пока что не смогу так быстро создавать эти заклинания. Нужна практика. С учётом
статистики моего прогресса в изучении отдельных заклинаний и тенденции снижения
скорости этого самого прогресса по мере совершенствования в отдельных заклинаниях,
мне потребуется… Месяца три тренировок с упором на эти заклинания, чтобы достичь
подобного уровня используя сугубо местную школу магии. Да, присущий мне идеальный
контроль энергии, память, да и вообще работа мозга, позволят мне уже сейчас
повторить подобное, но это не то, не навык, не опыт, не рефлекс, а полностью
подконтрольная манипуляция, требующая множество ментальных усилий — недопустимо для
боевого применения.
— У вас феноменальная реакция, мистер Грейнджер, — похвалил меня вполне довольный
демонстрацией Флитвик. — Думается мне, что пара месяцев упорной практики с
оппонентом моего уровня, отработка вариаций Проте́го на скорость, как и самих
заклинаний, и… Хм… Вы вполне сможете применять их столь же успешно, как и
защищаться.
— У вас глаз—алмаз, профессор.
— Опыт, мистер Грейнджер. Ничего, кроме опыта.
— Может быть, учебную дуэль, профессор?
— О, нет, мистер Грейнджер. Я этими вопросами больше не занимаюсь, — покачал
головой Флитвик, и мы спустились с помоста. — Показать что-то, рассказать — это
всегда пожалуйста.
— Я вас понял, профессор. Если возникнут какие-то вопросы, то я сразу же обращусь к
вам.
По итогу, дуэлировать было особо не с кем, но я без проблем присоединился к двум
старшекурсникам, которые активно обсуждали применение трансфигурации в бою.
На ужине в Большом Зале я мог вновь понаблюдать за презабавнейшей картиной того,
как Крам и Диггори страдают от женского внимания. Звучит, конечно, странно, но тут
нужно понимать, какой именно характер несёт это внимание. Совсем не то, чем
наслаждаются мужчины. Отнюдь не каждая школьница даже со старших курсов отчётливо
понимает, какое именно внимание хочет заполучить от этих видных парней, а уж о
младших и говорить не стоит. Там всё сводится к «Вау, смотри, чемпион! Автографы!
Он улыбается! Ах, он не улыбается! Он ест! А вот уже не ест! Ах…», а на то, что
любому из них, что Краму, что Диггори, куда приятнее было бы просто банальное
присутствие рядом понимающей, поддерживающей их и просто симпатичной особы, всем
совершенно плевать. Вон, Седрик всё заглядывается на Чжоу Чанг с пятого курса
Рэйвенкло, а та, наоборот, шифруется от него всеми способами. А Крам вообще
перемещается по школе от убежища к убежищу, и ещё не факт, что не использует
дезиллюминационные чары.
После ужина я, как и всегда в субботний вечер, отправился на дополнительные занятия
по зельеварению. И вновь, как и во время прошлых таких занятий, профессор Снейп
сидел за своим столом, проверяя ненавистные эссе, размашисто зачёркивая то одно, то
другое. Дафна ожидала за нашим столом, ингредиенты были разложены, котлы
подготовлены, инструменты — чисты и остры.
— Профессор, — кивнул я.
Снейп молча, словно дирижёр, парой жестов обозначил, что меня заметил, и чтобы я
занял своё место.
— Гринграсс, — кивнул я девушке, садясь рядом.
— Грейнджер.
Без лишних предисловий, мы принялись за работу. Ингредиенты толклись, резались,
давились, по очереди засыпались в котлы, а варево помешивалось. Не само, конечно,
но при непосредственном нашем участии. Когда первый рецепт зелья на сегодня подошёл
к стадии «Сиди и жди», сама по себе зародилась тема для разговора.
— Гринграсс.
— Да?
— Я в клуб ходил.
— Я должна удивиться?
— Удивиться должен я, — краешком губ улыбнулся я. — Не думал, что ты пропустишь
сегодняшние посиделки. Их, кстати, вообще почти все пропустили.
— Что же такого особенного должно было сегодня случиться?
— Профессор Флитвик показал мне правильное исполнение Оглушающего и Разоружающего.
На этом моменте профессор Снейп перевёл взгляд с пергаментов с эссе на нас, начав
больше уделять внимания нашей милой беседе. Конечно же, что я, что Дафна, следили
за побулькивающими зельями в наших котлах, но разговор, тем не менее, шёл.
— Полагаю, ты потерпел поражение?
— Это не была дуэль, но да, ты права. Разоружающее в исполнении профессора
оказалось неприятно мгновенным. А от Оглушающего я почти успел защититься.
— Впечатляет, — Снейп заговорил, как всегда, тихо и вкрадчиво. — Профессор Флитвик
один из тех, кто может неприятно удивить идеальным исполнением почти любых чар и
заклинаний, имеющих хотя бы теоретическую возможность использования в дуэлях. Но
Разоружающее и Оглушающее он не любит, скажу вам сразу. Рекомендую не применять их
слишком часто.
— Почему, профессор? — я не отрывал взгляд от зелья, чтобы не прозевать изменение
цвета и консистенции.
— Профессор Флитвик — дуэлянт до мозга костей. Разоружающее и Оглушающее, как ни
парадоксально, относятся больше к боевой магии. А как вам, я полагаю, известно,
дуэль — соревнование в искусности волшебников. Хитроумные и непредсказуемые
комбинации, выверенные связки, просчитывание оппонента, а не банальное
превосходство в силе или в одном единственном заклинании.
На этом разговор как-то сам собой угас. Почти. Когда второе, а заодно и последнее
на сегодня зелье дошло до стадии «Сначала остуди, потом жди, потом снова нагрей»,
словно сама собой появилась другая тема для беседы.
— Гринграсс.
— Грейнджер?
— Пойдёшь в Хогсмид тридцать первого?
— Даже без каких-то прелюдий? Вот так сразу?
— Разумеется, — кивнул я. — Знаешь, мне сегодня сообщили, что я становлюсь
популярным, и мне надо беречься.
— Популярным? — Дафна в удивлении выгнула бровь. — Не переоценивай себя.
— Тем не менее. Полагаю, для тебя недопустимо, чтобы твой коллега и напарник по
зельеварению внезапно предельно отупел из-за пагубного влияния разных ушлых леди.
— Ах, неужели ты решил воспользоваться мною, как щитом? Как коварно, — покачала
головой Дафна в притворном возмущении. — Но у этого плана есть очевидный минус.
Подобное сыграет на руку тебе, но не мне. Надеюсь, не нужно объяснять, почему?
— Действительно, я и позабыл совсем, — так же притворно опечалился я. — Придётся
воспользоваться помощью мисс Романовой. Против неё идти не станут, предпочтя
обождать конца года.
— Но, с другой стороны, — явно поспешила с репликой Дафна. — Прогулка по Хогсмиду с
талантливым юным волшебником может оказать и совсем иной эффект. Главное — подать в
нужном свете.
Снейп довольно громко хмыкнул, почти закончив с проверкой всех эссе.
— А ещё говорят, что шляпа не ошибается.
По окончании занятия, я отправился в гостиную факультета — Дафна, как и всегда,
вернётся в свою гостиную вместе с профессором. Оказывается, его покои находятся в
пределах гостиной Слизерина. Получается, ни один слизеринец не живёт вне своей
гостиной, так сказать. А ведь покои других деканов расположены вне гостиных. Как-то
это… демонстративно, что ли?
В гостиной было людно и шумно. Все свои, никого чужого, но тем не менее. Однако
даже в этой дружной и немного шумной толпе разновозрастных учеников в глаза
бросалось то, что здесь никто не донимает бедного Седрика — все его фанатки с
других факультетов. Именно «фанатки», а те, кто просто оказывает дружелюбие и
поддержку — это уже наши.
Заняв своё место в нашем с ребятами закутке у камина, я начал размышлять, попутно
расслабляясь на волнах мерного шума гостиной. Тем для размышлений три, но степень
важности каждой неоднозначна.
Для начала стоит отметить, что шок от факта наличия в Кубке огня Трибунала почти
полностью спал на нет. По сути своей, это крайне мощный костыль, при помощи
которого можно обходить различные ограничения волшебника на колдовство, будь то
банальная физиология, или врождённая тупость. Но жадность при виде такого
редчайшего сокровища, да ещё и от осознания всей его ценности конкретно для меня,
немного ударила в голову — не иначе от осколка гнома эта жадность. Это их
прерогатива — устраивать войны из-за какой-нибудь уникальной, но бесполезной цацки.
Допустим, добуду образец пламени, проведу проверку, а он окажется несовместим? Ну и
зачем тогда мне это? Хорошо хоть от попытки участия в Турнире отказался. Но, как бы
то ни было, Седрику я всё равно помогу.
Вторая важная тема — скоро Хеллоуин, всего через месяц без пары дней. Нужно немного
скорректировать график изучения библиотеки и поискать там книги о том, что вообще
происходит в этот день. Мне кажется, что это важно — духи Видящих просто так не
ходят меж измерениями.
Третье — я ненавижу политику и всю подобную движуху. Но, скрепя сердце, я вынужден
отметить, что, если хочешь избежать влияния всех этих политических веяний,
движений, нравов и прочего на свою жизнь, нужно знать и мониторить ситуацию. Даже
здесь, в школе, банально среди учеников, то тут, то там мелькают почти незаметные
намёки на различные фракции, какие-то веяния, нравы, сложности и интриги. Мне это
совсем не интересно, но знать это всё нужно. Лезть напрямую? Увольте! А вот
организовать некую систему наблюдения и сбора данных… Жаль только, что конкретных
методик я не знаю.
Но, пусть методик я не знаю, однако всегда есть идеи — остаётся только понять, как
их осуществить. Эльфы, например, использовали животных и насекомых для сбора
информации. Гномы — различные артефакты. Жаль только, что я не помню даже
приблизительных магических манипуляций для реализации подобного. Это как с
компьютером — я знаю, что он есть, знаю, из чего состоит, но ни полноценных
принципов работы, ни алгоритмов каких-то, ни точной структуры тех или иных
элементов я не знаю. Так и тут — птица с внедрённым магическим конструктом летает
вокруг, то, что она видит, передаётся посредством конструкта на артефакт,
выполняющий роль этакого хаба, а эльф, подсоединяясь к этому хабу, получает нужную
информацию от нужной птицы. Но вот какие конструкты, какие руны и вязи на
артефакте, как подсоединяться — это всё тайна для меня, что скрывается… Нет, не
скрывается — этого просто нет в осколке. Но достаточно ли самой идеи, чтобы
реализовать через местную магию? Вот это и предстоит проверить.
Итак, план: до Хэллоуина нужно узнать, что происходит с миром в этот день;
составить хотя бы наброски какого-нибудь проекта по сбору информации в Хогвартсе и
вокруг него; разузнать, что будут за испытания и разработать план помощи Седрику,
если она ему вообще понадобится. Да, отличный план. А сейчас, можно написать какое-
нибудь эссе, или вон, в шахматы сыграть, да спать отправляться.

========== Глава 29 ==========

Бывает так, что ты живёшь себе спокойно, не видя чего-то вокруг от слова совсем, но
вот, в один прекрасный день, тебе буквально указывают на это «что-то» пальцем, и
приходит понимание: «Да, этого «что-то» вокруг действительно много, на каждом
шагу!». Подобное со мной не раз случалось в прошлой жизни, например, при покупке
какого-нибудь авто в редком цвете. Вот сел ты за руль, поехал по городу, и словно
по волшебству начинаешь замечать на дорогах множество таких же моделей, но хуже
того то, что ещё больше автомобилей, оказывается, в таком же «редком» цвете. К чему
все эти разговоры?
Спасибо Ханне, я теперь стал замечать повышенное внимание к своей персоне.
Разумеется, оно несёт далеко не однозначный оттенок, и далеко не все поглядывали с
разной степени интересом — были и те, чей взгляд выражал отнюдь не радостные
чувства и отношение. Особенно часто такие взгляды можно получить от радикально
настроенных чистокровных. Радикально не в плане какого-то террора, но сильной
антипатии, неприятия и чуть ли не ненависти наряду с очевиднейшим нежеланием
признавать в магглорождённых не то что равных, а хотя бы разумных существ одного
вида. Проще говоря, кто бы что ни говорил, но расизм местного пошиба цветёт и
пахнет в рядах молодых волшебников, и мне кажется, что взрослые имеют ровно такие
же взгляды на жизнь, разве что лучше контролируют свои эмоции, демонстрируя что-то
близкое к нейтралитету.
Эх, как порою хорошо мало знать, ничего не видеть и не понимать — выбрал задачу для
решения, прикинулся электричкой, и всё, вижу цель, не вижу препятствий. Просто
проламываешь себе путь в этой жизни, а уж если не обделён способностями, то вообще
всё сильно упрощается, знай только прикладывай труд, старание и упорство. Правильно
говорят: «Много знаешь — плохо спишь». Ну и прочие другие интерпретации, и вариации
фраз с похожим смыслом. Ты просто теряешься в этих знаниях, в понимании мира
вокруг, в понимании всех интриг, движений социума и прочее — чем больше подобных
знаний, тем тяжелее сделать правильный выбор, а выбрать, как известно, хочется
наилучший вариант, с чем бы этот выбор ни был связан.
Но, как бы то ни было, на данный момент у меня не так уж и много различных выборов,
целей, и тому подобного. Например, в воскресенье, второго октября, второй день
после выборов чемпионов Турнира, я провёл не в отдыхе и общении, как хотелось бы,
да и было бы привычно по графику, нет — в раздумьях, мозговом штурме и
экспериментах. Для этой цели я даже нашёл очередной неиспользуемый кабинет, но уже
не рядом с нашей гостиной, а чуть ли не на другом конце замка, благо подобных
помещений было довольно много.
Суть раздумий и экспериментов заключалась в необходимости создания средства
наблюдения за происходящим в замке. Да, безусловно, эльфы использовали животных, но
у меня есть вполне чёткое понимание того, что я, всё-таки, не эльф, не гном, не
хрень какая неведомая, осколки которых есть в моём «ассортименте» — я человек, а
воспоминания осколков всё равно не несут полезной информации по этому вопросу. Вся
эта «осколочная» тема вообще уже почти полностью сгладилась, и откуда-то из глубин
сознания и подсознания не всплывают желания и повадки, свойственные тем или иным
разумным. Теперь их куцые воспоминания для меня действительно почти как просто
фильм.
В общем, ломал голову над реализацией идеи и пришёл к логичному и, казалось бы,
даже очевидному решению — трансфигурация! Да-да, опять и опять трансфигурация.
Просто прикинув свои потребности, пришёл к выводу — а зачем настоящие животные? Во-
первых, у них у самих есть целый ряд своих собственных потребностей, что с точки
зрения практичности является крайне нежелательным. Во-вторых, точной методики
создания животного-наблюдателя у меня нет, а значит нужны будут эксперименты, но
калечить всяких птичек-синичек и прочих неразумных мне не хочется — у самого есть
крохотные осколки, принадлежавшие той или иной живности, и уж у кого, но у меня нет
сомнений в наличии у даже самых примитивных животных души и простейшего разума,
пусть и своеобразного. Нет, я не стал от этого каким-то активистом за сохранение
жизней животных и всякое такое, но причинять вред без необходимости и только
потому, что могу — ну, это бред.
Вот и пришёл к очевидному — трансфигурация. В ней есть огромный раздел, посвящённый
превращению неживого в живое, живого в живое, а различных тонкостей и нюансов там,
даже в пределах учебной программы — море бескрайнее. Но есть несколько простых и
понятных постулатов. Превращение неживого в живое является неким подобием
големостроения. То есть, неодушевлённый предмет превращается в подобие живого,
имеющего форму и подвижность живого, а степень схожести этой якобы живой копии с
оригиналом зависит от желания и глубины понимания анатомии и биологии самого
волшебника, хотя в готовых заклинаниях эта схожесть зависит, по большей части, от
формул. Поведенческая же модель закладывается сознанием и подсознанием волшебника.
Не проблема превратить что-то в крысу, кошку или другое существо, поведение
которого нам так или иначе знакомо и отложено на подсознании. А вот если нужно
превратить что-то в какую-нибудь шестипупую хвостолапку, то внешне, за счёт формул,
эта шестипупая хвостолапка получится, но поведенческая модель будет сугубо
произвольная, как подскажет фантазия волшебника. Если вообще подскажет. С
превращением живого в живое тоже много нюансов, и тема это существенно отличается,
но сейчас она мне не нужна.
Итак. Идея — создание големов. Мелких, способных везде пролезать, скрываться, а
если их засекут, то они не должны вызвать подозрения или удивления. Конечно же сама
по себе напрашивается модель паука. Какой-нибудь неказистый, маленький, вездесущий,
не ядовитый, в общем — что-то самое обыкновенное.
Поведенческую модель можно вывести, строго контролируя своё сознание в процессе
трансфигурации, а вот «сенсоры» — отдельная и сложная тема. Ну, может быть и не
сложная, но нужных чар или рунных цепочек я не знаю. А значит, скорее всего,
придётся создать рунные цепочки.
Касательно передачи данных — тут я тоже нужного не знаю, но пару раз мне попадались
в дополнительной литературе упоминания о неких чарах, позволяющих двум зачарованным
предметам обмениваться информацией. Самих чар, как и их названия, указано не было,
но это не значит, что я не смогу их найти — метод поиска информации, каким я
воспользовался, ища упоминания о Малфоях, всё ещё актуален.
В итоге, я практически всё воскресенье провёл в попытках скорректировать формулу
одного из заклинаний трансфигурации так, чтобы на выходе получался паучок.
Безусловно, я мог бы отбросить эти попытки и пойти наиболее лёгким путём, банально
воспользовавшись навыками колдовства на одной лишь воле, но разве это приблизит
меня к пониманию местной магии, к наработке опыта? Нет. Вот и ломал себе голову…
***
Начало первой учебной недели октября никак не отличалось и не выделялось из
намеченной тенденции. По крайней мере, это касается меня. Зарядка, пробежка, как
теперь повелось, не по лестницам Главной Башни, а на улице, вежливые кивки
занимавшимся на свежем воздухе ребятам из Дурмстранга, душ, и вот, свежий и бодрый,
я вместе с ребятами с факультета уже сижу на завтраке в Большом Зале и с большим
удовольствием уплетаю всё, до чего могу дотянуться, и даже овсянка не избежала
участи стать моей добычей.
— Как ты можешь столько всего есть?
Джастин уныло ковырялся в яичнице, без особого желания расправившись с мясной
частью завтрака.
— Да ещё и в такую унылую погоду…
— Погода, как и всегда, — констатировал я факт, беря в руки кружку с соком. — А в
еде я вообще непритязателен. В конце концов, я молодой растущий организм, и мне
нужно много энергии и строительных материалов. Не на святом же духе тело строится.
— Эх…
— Народ. А вы не знаете чар, с помощью которых можно связать один предмет с другим?
Информацию передавать там, текст…
— Типа, — оживился темой Захария, — на листке пишешь, на другом появляется?
— Ага.
— Протеевы чары, это все знают.
— А сами чары знает кто?
— Не, вряд ли, — отмахнулся Захария. — Это, по-моему, вообще вне школьной
программы.
— Ясно. Спасибо.
Отметив для себя, что сегодня после занятий нужно будет поискать в библиотеке схему
создания этих чар со всеми их нюансами, с чистой совестью отправился на эти самые
занятия. График занятий, кстати, за две недели присутствия здесь гостей из других
школ, слегка скорректировали для всеобщего удобства, но, ничего страшного или
критичного — просто поменяли некоторые предметы. Вот сейчас, например, мы все
дружно двигались на Гербологию, хотя раньше она была в пятницу — теперь на её месте
Английский и Литература. И таких мелочей набралось довольно много, но мало повлияло
на учёбу — спустя неделю уже и не заметим разницы.
В общем, занятия, как последнее время повелось, были насыщены материалом, а
преподаватели не поскупились на домашние задания, что окончательно утвердило меня в
мысли об их стремлении не оставить нам ни минуты свободного времени для праздного
шатания в стенах школы.
Только вечером, на ужине, многие вздохнули свободно, наслаждаясь едой и передавая
слухи, появившиеся за день. Слухов было немного, и крутились они вокруг двух тем:
кто сплоховал на занятиях и в каком виде попал в больничное крыло; что происходит
вокруг чемпионов Турнира. С первым всё просто и понятно — ученики допускают ошибки
или же устраивают друг другу различные подлянки, и каждое из таких событий обычно
заканчивается в больничном крыле, а пациент выглядит достаточно забавно и ужасающе
одновременно, но это быстро лечится. Со вторым, в принципе, тоже всё понятно — тему
чемпионов и их популярности мозолить будут ещё долго.
Однако, что я, что другие ученики, способны приглядеться, всмотреться и отметить
существенную разницу между популярностью Крама или Диггори, с оной, но касательно
Флёр Делакур. Если за парнями тупо бегают девочки стайками, то у мисс Делакур всё и
легче, и сложнее. Наши девушки пока что воспринимают французскую вейлу в штыки, а
парни не бегают за ней, нет — они просто жестко тупят при её появлении. Учитывая
то, что сама Делакур явно сдерживает свои силы, это прям показатель мощи
воздействия вейл на ближней дистанции, или же показатель неспособности подростков
контролировать себя. Нет, конечно же это всё не столь очевидно, слюни никто не
пускает, но внимание на себя Делакур оттягивает мощно, чего стоят только
множественные случаи, когда парень с девушкой своей гуляли просто по замку или во
внутреннем дворе, проходит рядом Делакур, а парень провожает её взглядом. Вроде бы
и не виноват, давайте будем честными, но гармонию в отношения со своей девушкой
подобные случаи не приносят.
В общем, разговоры за ужином не открыли для меня ничего нового, и после этого
обязательного мероприятия я тут же отправился в библиотеку — руки так и чесались
поискать нужные мне книги, пока окончательно не наступил вечер или, ещё хуже,
отбой.
Поздоровавшись с мадам Пинс, решил слегка сократить область поиска.
— Не подскажете, где я могу почитать о Протеевых чарах и их аналогах?
Мадам Пинс внимательно глянула на меня поверх очков и кивнула.
— Следуйте за мной, мистер Грейнджер.
Библиотекарша быстро провела меня через ряды шкафов, не обращая внимания на тихий-
тихий гомон голосов, обсуждающих что-то — да, обычно в это время, в начале октября,
библиотека вновь начинает пользоваться популярностью, а учитывая, что здесь
зачастую скрывается Крам, то посещаемость, особенно в лице девушек, ощутимо
возросла. Жаль только, что они тут не за знаниями — наверняка это раздражает мадам
Пинс, но пока те не шумят, библиотекарь мер не принимает.
Мы подошли к одному из шкафов, и мадам Пинс указала на среднюю полку,
располагавшуюся на уровне груди.
— Здесь, мистер Грейнджер, вы сможете найти информацию по интересующей вас теме.
Не успел я кивнуть, выражая благодарность, как мадам Пинс поспешила оставить меня
наедине с фолиантами и книгами, и отправилась, как мне кажется, одним своим видом
напомнить некоторым посетителям о необходимости сохранять тишину и порядок в
библиотеке.
Взяв наугад первую попавшуюся книгу, поискал в ней оглавление — не нашёл.
Литература за этот век и конец прошлого, обычно, может похвастать подобным, а вот
более старые рукописи — нет. Но, не важно. Положив книгу на стол, что стоял рядом,
вытащил ещё около семи штук и положил рядом, сел и принялся за изучение, банально
пролистывая, мгновенно запоминая, но и попутно ища нужное, чтобы почитать и
осознать, ведь понимание и запоминание — абсолютно разные вещи.
Прошло всего десять минут, за которые я запомнил довольно много интересной с виду
информации, и вот моё увлекательное чтение прервали.
— Гектор?
Оторвав взгляд от книги, заметил Гермиону, что шла ко мне.
— Ага, привет.
— Нечасто тебя увидишь в библиотеке.
Не скрывая своего удивления, я уставился на сестрёнку, что села рядом за стол, а
книга, которую она положила, отличалась крупными размерами и крайне старым видом.
— Каждый день, если тебе интересно. Знаешь что-нибудь о Протеевых чарах?
— Каких?
— Протеевых.
Гермиона на секунду задумалась, заправив за ухо прядь волос.
— Где-то читала, могу найти, если нужно…
— Не стоит, — остановил я благородный порыв сестры. — Я тут уже набрал литературы,
где так или иначе упоминаются или описываются эти чары.
— Это должно быть что-то действительно сложное, вне школьной программы.
Во взгляде Гермионы читалось очевидное сомнение в том, справлюсь ли я с этой
задачей.
— А тебе зачем?
— Для экспериментов, очевидно же, — улыбнулся я.
Неодобрительно покачав головой, Гермиона открыла свою здоровенную книгу где-то на
середине, и принялась продираться сквозь не особо каллиграфический рукописный текст
на староанглийском.
— О чём читаешь?
— О домовиках, конечно же, — сестрёнка повернулась ко мне. — Представляешь, на
протяжении всей истории их существования среди волшебников, к ним относятся, как к
рабам, игрушкам. Ни зарплаты, ни отпусков, ни каких-либо других, актуальных для
того или иного времени преференций.
— Воу, полегче, — улыбнулся я напору Гермионы. — Ты хоть почитала о самих
домовиках, а не об истории?
— Так разве это важно…
— Конечно важно. Ладно, давай по порядку. — я отодвинул свою книгу чуть в сторону.
— Зачем деньги домовикам? Нет, не так — зачем деньги вообще волшебникам?
Взгляд сестрёнки выражал явное сомнение в моих умственных способностях, но она
быстро справилась с собой, начав отвечать.
— Деньги — эквивалент стоимости товаров и труда, на которые они обмениваются.
Разумеется, они крайне важны, — с важным видом начала вещать Гермиона, но я решил
её перебить.
— Зачем?
— Как это, «зачем»? Чтобы покупать ту же еду…
— Зачем?
— Гектор! Не задавай глупых вопросов! — тихо, чтобы нас не выгнала мадам Пинс,
возмутилась сестрёнка.
— А это не глупый вопрос. Мы — волшебники. Сконцентрируй внимание на этом, придумай
любую потребность и скажи, может ли волшебник обеспечить себя без денег?
Гермиона подзависла, начав обдумывать мои слова, а я, воспользовавшись моментом,
вернулся к изучению книги. Несколько минут Гермиона старательно обдумывала мною
сказанное, а потом вдруг закрыла свою книгу.
— Нужно поискать литературу, — она быстренько взяла книгу и, словно зомби, ушла с
ней в неизвестные глубины местной обители знаний.
— Забавно, — с ухмылкой, я почесал голову, ведь сам не ожидал подобного эффекта.
С другой стороны, мне даже интересно, какую информацию нароет Гермиона, и к каким
выводам придёт, а в том, что эти выводы будут, я не сомневаюсь.
Снова оказавшись в спокойной обстановке, с чистой совестью запоминал страницы книг
одну за другой, пока не обратил внимание на забавный факт. Для начала стоит
отметить, что библиотека выстроена крайне симметрично по большей своей части, а это
значит, что почти везде есть этакие сквозные коридоры вдоль шкафов — от «левой»
стены с окнами, до «правой», за которой уже коридоры замка. Так вот, вдоль этих
коридоров порой стоят небольшие столики, за которыми можно сидеть и читать книги
прямо у шкафов — одним из таких я пользуюсь. Моё же внимание привлекла группа
девушек на другом конце коридора, довольно далеко. Они имитировали крайне полезную
деятельность, занятость, сидя за таким столиком и листая книжку, но на самом деле
поглядывали на меня. Поглядывали, что-то быстро обсуждали, хихикали, а как только я
смотрел в их сторону, сразу притворялись крайне увлечёнными чтением
посетительницами библиотеки.
— Беда…
Вообще, вся эта движуха с девичьим вниманием к моей персоне заставила задуматься о
моем личном отношении к этому вопросу. Ну, то есть, де-факто я являюсь отнюдь не
просто четырнадцатилетним парнем, и это факт. Но, опять же, из-за этого факта, из-
за того, что память моей прошлой жизни, той, личность из которой я считаю этаким
«ядром» души, далеко не полноценна. Отсутствуют огромные пласты памяти, и я даже не
могу сказать, сколько лет я прожил. Да ещё и все воспоминания из осколков имеют
некую двоякость. Из-за их обрывочности и неполноценности, они вообще не кажутся
моими — неспроста же я сравниваю их с фильмами, сериалами. Как и в фильмах или
сериалах, в этих воспоминаниях нет очень и очень многого, а порой и вообще явно
отсутствуют целые серии и сезоны, так сказать.
В итоге я даже могу задаться вопросом — а являюсь ли я самим собой? Формулировка
диковата, а тема слишком абстрактна, но задуматься над этим можно. Вдруг «Я» —
просто Гектор Грейнджер, а дураком после болезни не являюсь в том числе и за счёт
совершенно чужих воспоминаний. Типа, как метафизический конфликт личностей при
копировании сознания человека в машину, как делали военные из жизни осколка-
пилота — однажды проснуться и понять, что ты всего лишь копия, это жутко.
С другой стороны, имеет ли всё это хоть какое-то значение? На самом деле, вообще
никакого. Почему? Я тот, кто есть сейчас и от этого зависит то, кем стану потом, а
дожить до этого «потом» позволит имеющийся в наличии опыт, понимание и принятые
именно сейчас решения. Могу ли я считать себя взрослым в теле подростка? Да, но это
будет самообман. Какой взрослый? Что ещё за «взрослый»? На худой конец, хотя бы как
меня звали? Есть только Гектор Грейнджер, если уж на то пошло.
Книга, которую я читал, хотя правильнее сказать «запоминал», внезапно кончилась, и,
отложив её в сторону, я взял новую, открыв на первой странице, попутно продолжая
размышлять.
Рассмотрим вопрос моего самосознания с другой стороны. Позволяет ли мне имеющийся в
закромах опыт считать себя взрослым? Если отбросить психологическое желание
превосходства над другими — нет. Ну, то есть, в зависимости от условий, в которых
человек рос, он может оказаться действительно взрослым и в четырнадцать, и раньше —
просто жизнь заставит. А можно и к старости подойти, так и не усвоив ничего из
жизни, с уровнем ответственности и сознательности подростка, но общество будет
считать тебя старцем. Я уверен, что даже среди учеников Хогвартса найдутся ребята,
которые в различных жизненных ситуациях опередят меня в адекватности своих решений.
Так что вопрос моей «взрослости» рассматривать со стороны опыта не имеет смысла, да
и опыт этот, надо быть честным с собой, хромает на обе ноги.
Тогда, что насчёт моей «взрослости» в вопросах, скажем так, романтического
характера? Ну, то есть, при прочих равных, зачастую романтический интерес вызывают
люди из примерно одинаковой возрастной категории. Именно романтический, а не
сексуальный. С последним-то всё просто — красивая девушка вильнула бёдрами и всё,
интерес и порыв влечения к ней гарантирован, а вот то, как успешно человек
справится с этим порывом, и будет ли справляться вообще, дело и проблема лично
каждого.
Что же, проанализируем. Для начала, поддамся самообману и в таком вот состоянии
отвечу на вопрос — на какой возраст я, так сказать, претендую? Ну, если потешить
самолюбие, лет на тридцать пять… Самый «тот» возраст — и достаточно опытен, и
довольно многое видел, есть какие-то успехи, но ещё не стар и всё ещё здоров.
Примерно в таком свете видится человек этого возраста. С кем я знаком и общался из
примерно этой возрастной категории? Миссис Малфой? Ну, я не чувствовал себя «на
равных», и виной тому, как мне кажется, чёткое понимание того, кем я являюсь и как
меня видят окружающие — парень четырнадцати лет. С другой стороны, было бы здорово,
если бы моя жена, а она будет, так как не вижу я себя бабником, будет выглядеть
столь же шикарно в этом возрасте…
Стоп! Вот и мысль — я чувствую и ощущаю себя младше миссис Малфой, её вполне чётко
воспринимаю старше, хоть и красивой. Тут понятно. Берём другую крайность. Кто хотя
бы внешне интересен из «младшей» категории? Ну, именно из младших в плане внешности
есть большой потенциал у Джинни Уизли, с её-то правильными чертами лица и огненным
цветом волос, правда, явно нужна коррекция здоровья и тогда, я уверен, года через
три-четыре, она будет «зажигать и гасить, есть сердца». Но, Мерлин всемогущий,
сейчас я её не вижу, как объект какого-то романтического интереса, а это как раз
возраст, когда подобные мысли начинают брать в осаду разум подростка. Капитальную
такую осаду. Следовательно, это точно не та возрастная категория.
Дафна? Хм…
Как ни странно, но эта мысль заставила меня задуматься, причём крепко. Особых
романтических порывов я не ощущаю, хотя вон, в прошлом году, сам инициировал нечто
подобное. Нахождение в её обществе не вызывает у меня каких-то проблем, дискомфорта
от общения с, якобы, маленькой девочкой и всякое подобное. Внешне она чётко
воспринимается как девушка…
— П-ф-ф… — не сдержавшись, фыркнул я, чем привлёк внимание всё ещё имитирующих
крайнюю занятость девушек, сидевших за столом в конце прохода.
Причины моего смешка в том, что я вспомнил недавно виденную Джинни Уизли в обычной
одежде, брюках, с косичками и вязаной шапке с балаболками. Помимо того, что шапка
смотрелась на ней, как какой-то горшочек, так ещё и эти косички, и возраст… В
голове сам по себе всплывал вопрос: «Мальчик-мальчик, а зачем тебе эти косички».
Собственно, так воспринимается вся «младшая» категория женского коллектива школы.
Хотя уже мои однокурсницы являются вполне очевидными девушками, а самая «девушка» —
Ханна Аббот. Она, похоже, уже полностью сформировалась, в принципе, как и я среди
парней. Конечно же, будут ещё различные нюансы — до двадцати пяти лет скелет вообще
довольно активно формируется. Но, скажем так, при прочих равных, уже почти всё
сформировано и расти куда-то ввысь или вширь Ханна уже не будет.
Занятно, всё-таки, устроена психика. Разница, казалось бы, в один год, но в
сверстницах я вижу девушек, хоть и молодых, а на курс младше — однозначно лишь
детишек. Как же всё-таки тонка эта грань?
Но, как бы то ни было, я ощущаю себя старше, чем на четырнадцать лет. Воспользуемся
той же методикой и рассмотрим кого-то из старших. В голову тут же приходит
Романова. Да-а… Тут уже поинтереснее, но, как мне кажется, дело всё в той же
разнице в пару лет. Это, всё-таки, возраст активного роста как физически, так и
ментально, и эти смешные пара лет способны всё перевернуть с ног на голову.
Проанализировав свои собственные выводы, а заодно и покончив с очередной книгой,
взял следующую. Какие выводы? Не ошибусь, если оценю психологический возраст своей
личности из осколков на уровне лет восемнадцати или около того. Опыт и
воспоминания, общий объём которых довольно большой, не играют в этом никакой роли.
Просто именно где-то на этом возрастном уровне я вижу себя в мире.
— Зараза… — и вновь я не сдержался, а причина тому проста.
— Польщена, и тоже рада тебя видеть…
— О, нет, это я не о тебе, Гринграсс, а о мыслях, что посетили мою голову за миг до
твоего появления.
— И что же это за мысли, если не секрет?
Дафна села за стол рядом со мной, с важным видом положив две одинаковые книжки по
рунам на стол и пододвинув одну мне.
— Как и обещала, копия моей.
— Спасибо, — улыбнувшись, убрал книгу в рюкзак, что висел на крючке под
столешницей. — А мысли… Об отношениях.
— О-о… Неожиданно. Мне даже любопытно, что это конкретно за мысли.
— Я не уверен в разумности их озвучивать.
— Жаль, но дело твоё. Всё-таки, ты мог бы задать интересующие тебя вопросы.
— Хорошо. Рано или поздно я закончу школу, возможно, найду себе мастера и тому
подобное, а вместе с этим, стану специалистом в каком-нибудь направлении, скорее
всего, как и планирую, целителем. В общем, вырасту.
— Поразительная прозорливость, — Дафна даже немного ехидно улыбнулась и
приосанилась, готовясь слушать.
— Сам в удивлении. Однако, из взросления вытекает такая вещь, как отношения из
категории «мужчина — женщина».
— Обычно так и бывает, ты прав, Грейнджер, — всё ещё ехидничала Дафна.
— Грубо говоря, я не вижу себя этаким ловеласом-бабником…
— Грубовато, — хмыкнула Дафна.
— Уж прости, не до куртуазных обращений. Не та обстановка.
— Прощаю, — Дафна величественно повела рукой в воздухе, сохраняя на лице всё то же
ехидное выражение.
— Появляется очевидный вопрос, я бы даже сказал — проблема. Терзают смутные
сомнения, что стань я хоть Мерлином во плоти, но влюбись я в чистокровную, то… То
всё, собственно.
— Очень ёмко ты закончил фразу, — лицо Дафны на краткий миг стало ледяной маской,
но я знаю, что не оскорбил её или что-то подобное — она так делает, когда что-то
выбивает её из колеи.
— Других фраз просто нет. Это просто тупик какой-то, а учитывая, что чистокровных
подавляющее большинство, то шанс влюбиться именно в такую чертовски велик.
— Это… Печальная история, на самом деле, — Дафна действительно стала задумчивой и
серьёзной. — Если важным считать обязательное одобрение родственников и отсутствие
недобрых помыслов с их стороны, то… То будь ты Мерлин, тогда можно рассчитывать на
благосклонность куда большей части чистокровных, чем будь ты просто «хороший
волшебник Гектор Грейнджер».
— Я чувствую «Но» в твоих словах.
— Оно там есть, — кивнула Дафна. — Есть целый ряд семей, отношение которых к
магглорождённым далеко от хороших. Очень далеко. Многие древние и благородные дома
категорически не приемлют подобных мезальянсов, как брак с магглорождённым. В
основном, это семьи из списка Священных Двадцати Восьми. Ты, Грейнджер, довольно
рассудителен, а выводы строишь на доказательствах, потому я постараюсь не
оперировать вещами, твёрдых доказательств которым не имею… Так…
Дафна задумалась, явно подбирая слова.
— Из-за своей древности, эти семьи связаны кровными узами как порой друг с другом,
так и с менее родовитыми, но поддерживающими концепцию Чистоты Крови в её
радикальной, идеальной форме. Ощутимо меньшее число семей из списка священных
придерживаются более мягкой формы концепции Чистоты Крови. Если коротко, то суть
такого отношения в том, что магглорождённые вполне имеют право на ассимиляцию в
нашем обществе, могут быть коллегами и вполне хорошими волшебниками, если захотят,
конечно. Но опять же, никаких браков быть не может в принципе.
— А какого рода тогда ассимиляция?
— О, тут всё просто, — отмахнулась Дафна. — Магглорождённый вступает в брак с
магглорождённым, а их ребёнок уже полукровка. Полукровка с полукровкой или
чистокровным — ребёнок чистокровный. Пара поколений на так называемое в наших
кругах «закрепление чистоты крови», и такая семья уже более чем приличная, а при
должном старании — уважаемая. Так, в принципе, и образуются новые рода.
— Ясненько.
— К таким вот, условно нейтральным, относится и моя семья. По крайней мере, исходя
из разговоров. Семьи же, не входящие в список, делятся на три лагеря. Одни туда
стремятся попасть когда-нибудь, или в аналогичный список, который рано или поздно
будет составлен. Таких довольно много, и настроения их, сам понимаешь, радикальные.
— Стараются соответствовать ожиданиям общества.
— Хм, возможно, и так, — кивнула Дафна. — Вторые, их немного, ещё более радикально
относятся к магглорождённым, чем радикалы из «двадцати восьми». Если верить
разговорам в обществе и мыслям отца, то они так себя ведут из-за непомерной
гордости и неприязни к магглорождённым, а особенно к тем, кто пытается гнуть свою
«линию морали» и продвигать своё видение, как должно всё быть устроено. При этом,
такие магглорождённые зачастую вообще не разбираются в сути вещей. Как говорит
отец: «Если что-то как-то работает, то работает оно именно так неспроста». А такие
молодые чистокровные радикальные семьи ненавидят магглорождённых и магглов, ибо
сами совсем недавно отказались от всего маггловского, сами через многое прошли,
чтобы добиться хоть какого-то уважения, а тут вылезают всякие без рода и племени,
устраивают какие-то нелепые реформы, так ещё и псевдо-промаггловская политика
министерства не добавляет хорошего настроения.
— Псевдо-промаггловская? — я улыбнулся, услышав подобную фразу. — Это как, вообще?
Дафна тоже немного улыбнулась.
— Ну, это когда де-юре политика промаггловская, поддержка магглорождённых,
равенство, братство и прочее, а де-факто — дело с мёртвой точки не движется вообще,
ни туда, ни сюда, а законы принимаются двоякие и непонятные, лишь бы активисты
замолчали хотя бы на годик.
— Хм. Всё то же самое, что и у магглов, честное слово. Ничего нового.
— Да? — Дафна действительно удивилась.
— Разве может быть иначе? Неволшебники, волшебники, какая разница, ведь и те и
другие — люди. Магия или технология, они лишь делают облик общества разным, а
инструменты контроля социума везде одинаковы. Деньги, образование, знания,
медицина, власть, влияние, СМИ, политика и прочее. Отличаются лишь частности, а
глобально — те же яйца, только в профиль.
Дафна задумалась, удивилась, явно представила куриное яйцо и в мыслях повернула в
«профиль». Почему я так подумал? Потому что последовал вопрос:
— А разве у яйца есть профиль и анфас? Оно же одинаково со всех сторон… Ха, хитрая
фраза.
— Именно. Значит, шансов особо немного?
— Ну, тут от случая к случаю, — Дафна явно вспомнила какие-то истории, или сделала
вид, что вспомнила. — Если чистокровным является парень, и хочет заключить брак с
магглорождённой, то одобрение семьи практически невозможно получить. Дело в том,
что нужно магглорождённую принять в семью, а там всякие механизмы наследия и
прочее, фамилия, взаимоотношения с другими семьями… Я даже не знаю, как правильно и
коротко сформулировать, ведь никогда не приходилось как-то резюмировать подобные
очевидные для нас вещи.
— Да я понял саму суть. Чистокровный парень не может взять магглорождённую в жены
из-за факта необходимости принять её в семью. Ну, а на семье, фамилии и
чистокровности вообще основываются взаимоотношения с окружающим миром.
— Да, именно, — улыбнулась Дафна. — Если без подробностей, то лучше и не скажешь.
— А если мой случай? Я, как ты понимаешь, очевидно, не девушка.
— Да, я заметила, — довольно ярко, но лишь на миг улыбнулась Дафна, быстро вернув
себе более привычную, несколько скупую мимику. — Тут всё и проще, и сложнее. Если
не рассматривать социальную составляющую, а только внутрисемейные дела, то девушка
может банально уйти из семьи. Правда, я не представляю… Ты ведь знаешь Уизли?
— Да. Даже в гостях был. Очень находчиво они выкручиваются, обеспечивая семью всем
необходимым.
— А ты знаешь, что миссис Уизли, в девичестве — Пруэтт?
— Конечно. Я уделил много времени изучению семей английского магмира.
— Это очень и очень влиятельная семья, от которой почти никого не осталось.
Возможно даже, уже никого. Но суть не в этом. Я не знаю точных причин, но уже пару
поколений, как Уизли, ненамного менее влиятельная семья в прошлом, рухнула на самое
дно. Вот прям дно, как оно есть. Среди чистокровных, радикальных и не очень, к
Уизли отношение, конечно, как к чистокровным, но на самом-самом низком уровне.
— Я понял, к чему ты клонишь. Как Молли, тогда ещё Пруэтт, согласилась лишиться
вообще всего?
— Да. Я… Я не представляю. Это действительно очень и очень много. Наверное, она
очень сильно любит своего мужа.
— Ага, — улыбка вновь выползла на моё лицо. — Я это видел. Жаль немного, что сам
мистер Уизли несколько… Своеобразен.
— Не могу судить, не знакома. Зато знакома, пусть и не близко, через родителей, с
Андромедой Тонкс, в девичестве Блэк. Она сбежала из семьи и вышла замуж за
магглорождённого. Учитывая, из какой семьи она сбежала, я даже представить боюсь,
какой был скандал. Конечно, тоже многого лишилась, но, вроде бы, семья получилась
целеустремлённая, старательная, обществом воспринимается на уровне обычной новой
семьи. Кроме радикалов, конечно же.
— Радикалы… — я задумался. — А ведь по сути своей, от семей из списка Священных
Двадцати Восьми многие, так или иначе, доживают последние годы.
— Что ты имеешь в виду?
Несмотря на строгий взгляд Дафны, в нём не было укора или негатива — лишь желание
срочно узнать ответ — я научился распознавать эти её маленькие нюансы мимики.
— Ну, например, Блэк. По факту, остался один только Сириус. После двенадцати лет
Азкабана, да ещё, если я правильно понял, плевать он хотел на чистоту крови.
Лестрейндж — все в Азкабане. Да и чтобы восстановить своё славное имя в обществе,
даже если они оттуда выберутся, нужно будет всё общество перевернуть вверх
тормашками. Например, устроить очередную попытку революции. Да ещё и неизвестно,
как там будут дела со здоровьем и потомством. Крауч — не думаю, что после всего
пережитого, мистер Крауч сподобится вновь жениться. Печальная история у мужика.
— Это да, — кивнула Дафна. — Так недоглядеть… Так подставиться.
— Ты знаешь?
— Все знают, — пожала плечами Дафна. — Очень громкое дело.
— Кэрроу — в Азкабане. Ситуация схожая с Лестрейнджами. Можно ещё парочку найти.
Ещё есть те, кого просто мало осталось, или последние в семье, или просто те, кому
стоит совершить серьёзную ошибку, и они с грохотом упадут на дно и не факт, что
потом выберутся живыми.
— Я не перестаю удивляться, — улыбнулась Дафна. — Ты порою проявляешь удивительную
осведомлённость о магическом мире, но не знаешь очевидных вещей.
— Ничего удивительного. Для осведомлённости есть библиотека — тут есть всё. А
различные «очевидные вещи» на то и очевидны — о них не пишут в книгах.
— И всё-таки, — Дафна вновь вернула немного ехидцы своему выражению лица. — С чего
вдруг такой интерес? И не говори, что ради информации и для оценки возможного
будущего.
— Да всё просто, я же говорю. Сидел, думал, оценивал свой интерес к девушкам и
пришёл к мысли, что имею желание начать как-то выстраивать отношения с кем-то. Вот
и задумался — а с кем имеет смысл выстраивать отношения? Ну, то есть, вот влюблюсь
в чистокровную, окажутся чувства взаимными. Может даже будем встречаться, всякое
такое. Год, два, три, выпустимся из Хогвартса, а что дальше? К чему мне нужно
стремиться, чтобы прийти в дом к этой чистокровной девушке, заявить её родителям,
мол, так и так, у нас любовь, прошу у вас её руки и сердца, и чтобы родители,
желательно с радостью, согласились? То есть, к чему стремиться, помимо желания
стать целителем — им я стану в любом случае? Причём, чтобы согласились
действительно с радостью, а не от безысходности из-за того, что я сломал весь мир
об колено и теперь пришёл в их дом и неизвестно, чем дело закончится в случае
отказа… Хотя, сломать мир об колено ради возлюбленной, звучит…
— По-гриффиндорски, — улыбнулась мрачневшая в ходе моей речи Дафна. — Я не знаю. На
ум приходит только одно — выгода. Выгода, превосходящая некоторую потерю лица семьи
при подобном мезальянсе.
— Хм… Выгода. Полагаю, дело не в деньгах? А то это было бы слишком просто.
— Тут уже нужно смотреть, чем интересуется и живёт конкретная семья. То, что
выгодно одной, может быть абсолютно неинтересно другой.
На этом разговор как-то утих сам собой, и мы просто занимались своими учебными
делами. Девушки, кстати, что сидели за столом в конце прохода, при появлении Дафны
состроили какие-то обиженные физиономии и удалились. Забавно. Но как бы эти
забавные вещи не стали причиной отнюдь не забавных последствий.
***
Две недели — срок немалый.
Нет, честно, это очень много времени, особенно, если ты занят сложным, но
увлекательным делом, а я таких взвалил на себя целых три, самым безрезультативным
из которых оказались попытки найти информацию о том, что творится в мире на
Хэллоуин. Конечно же есть информация о традиционных праздниках обычных людей и
волшебников, их истории и прочее, но ни слова ни о какой магической составляющей
просто нет. Пусто. Глухо. Как в танке! А я ненавижу танки…
Второй проект, которым я занялся — попытка вырастить эльфийскую универсальную ткань
из растений. Идея эта зародилась ещё в момент покупки парадной мантии и костюма,
который, кстати, являлся магической интерпретацией смокинга, конечно, со своими
стилистическими решениями, но всё равно, смокинг. Однако я отказался от мысли
создать абсолютно эльфийский парадный костюм — больно уж он не вписывается… Да
вообще ни в какие рамки! Нет, всё прилично, закрыто и прочее, но таких
стилистических решений никто вообще не видел и не делал — их просто не поймут. А
обязательная атрибутика, должная показать статус носящего? Я не имею морального
права надевать эту атрибутику, ведь не являюсь эльфом, а значит и не мастер
нескольких магических направлений, ни ещё что либо, а без этой атрибутики парадные
эльфийские костюмы — как галстук-бабочка на голый торс. Пусть этого никто не
поймёт, но буду знать я.
В общем, решил, что если выращу ткань, то просто сделаю из неё смокинг, немного
стилизованный под гладкие линии. И конечно же, я не знаю точных методик, не помню,
не могу воссоздать аутентично, но у меня есть мозги, а сам я, как и все местные,
оперирую внутренней энергией, позволяющей колдовать на одной воле и фантазии, а
значит могу сделать очень близкое подобие эльфийской ткани. Да, Сметвик мне
запретил оперировать большими объёмами энергии и нагружать тем самым мозг, но он не
знал всех масштабов этих манипуляций — мне столько и не нужно даже близко.
Первым делом, во вторник утром, сразу после завтрака и до начала занятий, я спешно
направился к Хагриду в его хижину, неподалёку от которой «припаркована» была карета
Шармбатона. Карета, кстати, ненамного меньше хижины Хагрида, а это очень приличные
габариты — и как я раньше не сравнил их в размерах?
Из печной трубы этого монструозного одноэтажного каменного дома валил дым — топил
печку, холодает. Постучавшись в дверь, я тут же получил низкий громкий лай в
качестве ответа.
— Тихо, Клык, — бурчал Хагрид за дверью. — Только и можешь, что гостей пугать, а
как защищать, так под лавку…
Дверь распахнулась, явив мне на удивление опрятно выглядящего здоровяка.
Распушистые космы причёсаны и собраны в пучок на затылке, борода вычесана, всё
отлично.
— А, Гектор, утро, значится, доброе, — пробасил Хагрид. — А ты чего так рано? У вас
же вот-вот занятия, значит.
— Я на минутку, только спросить.
— Ну, дык, спрашивай.
— У тебя есть немного шерсти единорога?
— Есть, как не быть-то? Тебе сколько?
— Эм… — я показал руками, словно хвастаюсь уловом на рыбалке, пусть и плохеньким.
— Ну, вот так, как-то…
— Понял. В дом не приглашаю, у меня тут… бардак страшный. Обождёшь?
— Как тебе удобней.
И минуты не прошло, как Хагрид снова выглянул из-за двери и протянул мне приличного
размера пучок шерсти. Поблагодарив здоровяка, я поспешил на занятия, и только после
ужина смог вернуться к практической части своего проекта. Там, по сути, всё
просто — нужен любой кустик или деревце, но только очень молодое, побег буквально.
Для этого мне пришлось побегать по подлеску у Запретного Леса, укутав себя магией
для невидимости.
Найдя нужное деревце в глухом, никем и никогда не посещаемом, совершенно
непримечательном месте, быстро и аккуратно с помощью магии развесил по веточкам
шерсть единорога, предварительно сбрызнув её своей кровью, и начал постепенно
укутывать деревце нейтральной энергией, и энергией жизни в равных пропорциях. Опыт
подобной работы в этом мире у меня есть, нужен только правильный и чёткий образ. И
образ этот тоже есть — несколько часов потратил на его составление и всесторонние
проверки, ограничения, описание функций и свойств, требуемых мне, дабы избежать
вообще любых случайностей.
Пятнадцать минут работы, и есть первый результат — шерсть единорога окутала собой
веточки, срастаясь с ними, проникая внутрь. Визуально ничего не изменилось.
Вот так и прошло создание особого деревца, которое быстро подрастёт и будет давать
особые «яблочки» в любое время года. Нужно только каждый день в течение месяца-
полутора, как пойдёт, приходить и повторять процедуру с напиткой энергии с
соответствующим мыслеобразом. Это я и делал день ото дня.
Третий проект — паучки-шпионы. С ними всё оказалось довольно просто. Уже под конец
первой полноценной недели октября, я правильно скорректировал арифмантическую
формулу для заклинания трансфигурации, получая на выходе небольшого такого паучка с
лапками средней длины, двумя глазами и чутким слухом. Ну, надеюсь, что чутким — в
этом мне уже будут помогать руны. Паучок, по сути, совсем не органический, но
трансфигурация прощает многие несоответствия, хоть каменным делай, хоть железным —
будет подвижным, как живой. Рунные цепочки пока что в разработке — это дело
сложное, и я не думаю, что закончу раньше конца ноября. Дело в том, что нужно
создать систему снятия зрительной и слуховой информации и передачу этой информации
через Протеевы чары на приёмный артефакт. С ним я, кстати, пока не определился, и
дизайн его будет зависеть от многого. Например, от того, каким образом артефакт
будет передавать информацию в мой мозг или сознание. Для решения этого вопроса я
планировал подойти к профессору Грюму, но…
Грюм слишком неординарен — это мягкая характеристика. Он, кстати, на занятиях в
первую полноценную неделю октября, решил учить нас сопротивляться Импе́рио. Ну, по
его словам, решил не он, и вообще, к самой идее он относится двояко — вроде бы и
нужно наглядно показать и помочь выработать сопротивление этому заклинанию, а с
другой — нужно же сначала это заклинание применить к ребёнку. Но, похоже, для себя
он решил всё в простом стиле — виновато начальство. Эту же мысль он довёл до нас,
если у нас есть претензии, а если мы не хотим абсолютно безболезненно и без
последствий учиться такому полезному навыку, то можем валить на все четыре стороны.
В итоге, все согласились. Занятие проходило вполне адекватно. Грюм вызывал нас «к
доске» по одному, накладывал Импе́рио и озвучивал свой приказ. Разумеется, все
выполняли в точности, или практически в точности, показывая минимальное
сопротивление. Сами приказы были простецкие и ничуть не обидные. Поприседать,
попрыгать, состроить какие-то рожицы. Грюм умудрялся подбирать приказы
индивидуально так, что просто так каждый отдельный ученик не стал бы делать
добровольно. Например, Малфою он приказал восхвалять Поттера и Дамблдора, искренне
и с чувством — от неестественности происходящего похохатывали все! Уизли —
превозносить Малфоя. Вечно держащую аристократично-ледяное выражение на лице
Дафну — строить рожицы и кривляться. Многие оказались в шоке от того, насколько у
девушки богатая мимика. Ну и всякое подобное.
Неплохо справился Поттер. Грюм заставил его запрыгнуть на стул. Тот сопротивлялся,
постепенно сдаваясь, но в итоге прыгнул. Недостаточно высоко, запнулся о стул и
упал. Но Грюм его похвалил. Разумеется, подошла и моя очередь.
Импе́рио — действительно мощное и интересное заклинание. Оно отправляет твоё
сознание в далёкие дали, испытывать блаженство и тотальный пофигизм ко всему. Грюм,
похоже, оценил мою физическую подготовку — не иначе как с помощью своего волшебного
глаза, что, честно сказать, несколько смущает. В общем, он приказал ходить на
руках. Сопротивляться? Я поначалу не видел смысла. Но, к своему собственному
удивлению, довольно быстро вернул себе способность мыслить, остановившись на
полпути — как раз опёрся руками о пол. Поднялся, встал. Получил двадцать баллов для
факультета за первое удачное сопротивление Импе́рио на курсе.
По окончании занятия, я остался в кабинете.
— Что-то нужно, салага? — хмыкнул Грюм, кряхтя развалившись в кресле за столом
преподавателя.
— Да, сэр. Я работаю над интересным мне проектом, и зашёл в тупик.
— Бывает, что сказать, — профессор стукнул палочкой по заварнику, стоявшему на
столе среди разной мелочи, и тот почти сразу закипел.
— Мне нужны какие-то чары, руны или другой метод, который позволит передавать
зрительную и слуховую информацию от артефакта мне в мозг или сознание.
— Хм… — Грюм налил себе чашечку чая и сделал глоток, поморщившись от кипятка — от
этого движения шрамы на его лице пугающе исказились. — Зачем? Шпионить? Не
удивлюсь, если, учитывая возраст, планируешь разместить их в душевой девочек.
— Не для этого, — улыбнулся я.
— А зря. Я бы в четырнадцать так и поступил. Почему обратился ко мне? Есть Флитвик,
Бабблинг. Вон, можешь вообще к Дамблдору пойти. Старик вечно сетует, что скучает по
преподавательской работе. Пусть помается, глядишь, перестанет скучать и начнёт,
наконец, нормально работать там, где сидит.
— Вы ещё сердитесь на него из-за дементоров в прошлом году?
— Найди того, салага, кто не сердится, — хмыкнул Грюм, делая очередной глоток чая.
— Так что, почему ко мне?
— Если верить слухам о вас, вы параноик, сэр. Без обид.
— Даже если ты параноик, это ещё не значит, что тебя не преследуют.
— Согласен, но дело в другом. Я ни за что не поверю, что вы, будучи параноиком,
позволили бы кому-то надеть вам на голову артефакт, принципы работы которого не
знаете досконально и не сможете повторить.
— Ха, верно мыслишь, салага, — Грюм покрутил искусственным глазом в накладной
глазнице, — я прекрасно знаю, как сделать эту штуку. Но вопрос открыт — зачем?
— А для чего нужна штука, способная видеть и слышать, передавая в мозг? Сбор
информации.
— Всё-таки в душевую, — ухмылялся Грюм, что делало его лицо действительно пугающим.
— Нет, ну, может быть там тоже, но не для этих целей.
— Угу, не для этих. Ты же целителем хочешь стать, если я правильно слышал
разговоры? Вот и будешь в душевой, анатомию изучать. Ха. В общем, так. Я тебе
расскажу, как сделать рунные цепочки для передачи информации напрямую в сознание и
расскажу, что есть что в этой цепочке. С тебя, салага, как только станешь
квалифицированным целителем, бесплатно подлатать меня.
— Подлатать? Я думал, подобное возможно в Мунго…
— А… — отмахнулся Грюм. — У меня банально нет денег. Служишь-служишь стране, а
потом тебя выбрасывают к Мордреду, лишь бы о провалах не напоминал своим
изуродованным видом. Уверен, многие в верхах жалеют, что я не сдох. Зато как
новичков тренировать, так это к ветеранам. На поддержание себя в текущем состоянии
уходит немало, о лечении даже не задумываешься. Да и не лечится некоторое, только
деньги жрёт. Потому и говорю, подлатать, а не излечить. Не думаю, что последнее
вообще возможно.
— Договорились.
— Тогда, где-то в конце октября, после первого тура. До — никак. Занят
безопасностью.
— Понял, сэр, спасибо. Всего доброго.
— Пока что не за что, салага.
Так, в принципе, в перспективе решил ещё одну проблему проекта «Паук». В итоге,
есть формула трансфигурации паука, в разработке рунная цепочка для создания
«сенсоров», вскоре узнаю рунную цепочку для передачи информации в сознание, и
останется только разобраться с ограничениями этой передачи и подобными фишками, но
это не раньше получения информации от Грюма.
В общем, как-то так шло время. Две недели я каждый вечер бегал к волшебному кустику
в подлеске Запретного Леса, колдовал над ним, и возвращался обратно, работать над
проектами в свободное время, или же заниматься остальными делами в соответствии с
графиком. Почему я говорю о двух неделях? Потому что вот прямо сейчас стою в тёмном
Запретном Лесу, весь такой невидимый и неслышимый, на дворе семнадцатое октября, а
перед глазами чуть ли не вся жизнь пробежала, и я в шоке.
Шок мой вызван открывшемся мне зрелищем и огромной железной арматуриной, что
просвистела прямо перед моим носом похлеще пушечного снаряда — вот до чего
любопытство доводит, причиной которому был услышанной в лесу шум и блики огня. Тут,
в Запретном Лесу, на специально зачищенной опушке, разместился большой лагерь
волшебников, но не это меня смутило. Смутили меня три гигантские железные клетки,
внутри которых бесновались настоящие драконы! Ну, не совсем настоящие, всего лишь
виверны, и они не идут ни в какое сравнение с драконами из памяти осколков, но… Но
какая разница! Эти действительно огромные крылатые рептилии бесновались так, что
разнесли бы Хогвартс, впусти их кто внутрь. Клетки их, похоже, нехило зачарованы,
но даже так, пролетевший мимо моей головы железный прут был явно оттуда выбит одной
из тварей. А уж струи огня, что они изрыгали, впечатляли ничуть не меньше!
Приблизительная дальность — пятнадцать-семнадцать метров!
Три дракона, три чемпиона — логика очевидна даже для идиота. Я бегом направился из
Запретного Леса обратно в замок, и даже сам не заметил, как оказался в гостиной
факультета. Тут, как всегда, мило, немного шумно, дружелюбно. По-хорошему, у меня
сейчас по графику выполнение домашки с ребятами, но есть более приоритетная задача.
Высмотрев среди ребят Седрика, что вместе со своими однокурсниками что-то весело
обсуждал на одном из диванов, я быстро подошёл к ним.
— Привет, народ, — кивнул я, сохраняя серьёзное выражение лица. — Седрик, есть
разговор.
Староста, не будь дурак, сообразил, что серьёзную мину я держать не буду без
надобности, а потому быстро кивнул и мы отошли в сторону, зачаровывая пространство
вокруг от подслушивания.
— Что-то случилось?
— Мы в дерьме!

========== Глава 30.1 ==========

Просторный светлый зал с высокими потолками полнился волшебниками в разнообразных,

но явно дорогих одеждах, и дороговизна их была очевидна, даже если стиль был прост
и лаконичен. С первого взгляда могло показаться, что волшебников здесь
действительно много, но это было лишь мимолётным ощущением, обманом, вызванным
дизайном самой гостиной, игрой света и теней от светильников и большого камина.
Не особо выделялась среди прочих группа волшебников, которые распивали напитки,
стоя возле фуршета у стены, и обсуждали что-то. Однако, Люциус Малфой сразу признал
в этой группе волшебников своих знакомых, а обведя взглядом зал, приметил свою
супругу в кругу подруг, приятельниц, знакомых и других леди разного «уровня
дружбы». Ни секунды не медля, но отдавая должное хорошей подборке тихой
классической музыки, игравшей роль акустического наполнения в зале, Люциус
направился к группе этих самых волшебников, являвшихся давними, или не очень,
знакомыми.
Как только Люциус перешагнул незримую черту вокруг этих волшебников, то сразу же
услышал их разговор:
— …думал, что ты, Гиппократ, — улыбался рослый и полноватый волшебник средних лет,
обращаясь к довольно известному целителю Сметвику, — вообще больше не будешь
проводить светские приёмы.
Гойл-старший, а это был именно он, заговорщически глянул на Сметвика. Остальные же,
в лице старших Булстроуда и Гринграсса, смотрели на полноватого целителя с
вопросом.
— Полагаю, господа, — Люциус подошёл к ним и заговорил с улыбкой на лице, — вы
имеете в виду последние пять лет отказа от приёмов?
— О, Люциус! — Радостно раскинул руки в стороны здоровяк-Гойл, но обниматься,
разумеется, не спешил, да и не собирался. — Да-да, мы именно об этом. Расскажи
непосвящённым.
— А тут такие есть? — Сметвик кивнул Малфою и осмотрел собравшуюся скромную
компанию. — Неужели кто-то не знает о том приёме во Франции, у Дюбуа?
— Об этом знаю, пожалуй, только я, — ухмыльнулся блондин Уильям Гринграсс.
— Да чего там рассказывать, — отмахнулся Сметвик, но видя не угасший интерес во
взгляде давних знакомых, продолжил. — Был я как-то на приёме в доме Дюбуа. Бал-
маскарад, всё красиво, прелестно, зачарованные маски меняли облик до невозможности
узнать, но не коверкая его… Ну, кому я рассказываю, все видели подобные.
— Разумеется, дорогой друг, — кивнул Люциус и взял бокал волшебного игристого.
— Бал, в общем, как бал — танцы, еда, попытки прощупать, кто под маской, интрига,
флирт на грани дозволенного и непринуждённые, но свободные разговоры, всё, как и
всегда на таких мероприятиях. Вы же знаете, насколько Дюбуа требователен в поиске
учеников?
— Эксцентричный французишка-зельемес, — кивнул Гойл, чем вызвал лёгкие смешки с
нотками укора от присутствующих.
— Безусловно, — подтвердил высказывание Сметвик. — Вот и явился на бал соискатель,
которому Дюбуа отказывал уже который год. Разумеется, небольшой скандал, очередной
отказ, и этот молодой подлец…
— Дюбуа?
— Да при чём тут Дюбуа, — отмахнулся Сметвик. — Парень этот, соискатель. Он как-то
хитро распылил по дому своё не менее хитрое, но простое, как пять кнатов, зелье.
— Даже любопытно, — задумчиво потянул Гринграсс, — что же это за зелье такое?
— Действительно, — кивнул Малфой, слегка улыбнувшись. — Сложно представить, какие
должны быть последствия у зелья, чтобы вызвать такую стойкую неприязнь у мастера-
целителя.
— Готов поспорить, — Гойл залпом допил остатки игристого в бокале, тут же беря
новый, — что это что-то действительно кроваво-ужасное. Бойня, резня, катастрофа…
— Поумерь свою буйную фантазию, здоровяк, — ухмыльнулся Сметвик. — Всё намного
проще, лучше и… И хуже. Весь дом на несколько часов превратился… В самое настоящее
логово разврата!
От столь неожиданного, но одновременно с этим и предсказуемого поворота, компания
волшебников отнюдь не аристократично прыснули со смеху — возможно, виною тому
алкоголь?
— А вот и ничего смешного, — Сметвик сам улыбался, несмотря на свои слова. — У меня
тонкая душевная организация, а мои познания и опыт позволяют чётко понимать, что
люди не так моногамны, как хотят думать. Это меня тяготит, как и чёткое понимание
того, сколько волшебников предаются разврату не с теми… Не с теми, в общем.
— Угу, — хихикал здоровяк-Гойл, но никто бы не подумал укорить его в не особо-то и
великосветском поведении — слишком уж давно все друг друга знают. — Как говаривал
один мой знакомый: «Мы с женой слишком часто занимались сексом. Правда, в разных
местах и не одновременно. Потому и разошлись».
Воспользовавшись паузой, образовавшейся из-за простой, но сказанной в тему, шутки,
и немного опустошив блюда с закусками, волшебники неуловимыми движениями проверили
качество чар приватности вокруг их группы, и сменили тему разговора.
— Как дела с международными отношениями? — инициировал тему Сметвик, но при этом
он, среди прочих, наименее заинтересован в подобном.
— Неплохо, — кивнул блондин-Гринграсс. — Мы не зря потратили столько времени на
инициацию Турнира и подготовку к нему.
— Согласен, — важно кивнул Люциус. — Из надёжных источников мне известно, что он
восстанавливается и набирает силы. Нужно выводить средства за пределы доступа для
нас самих.
— Мы над этим работаем, — лицо Гойла стало предельно серьёзным. — Переводы во
Францию, финансирование и прочее. Контракты позволят… не позволят, если точнее,
получить доступ к моим же ресурсам в течение пяти лет.
— Аналогично, — Булстроуд, невысокий, но крепкий шатен отпил шампанское из бокала.
— Наши полностью вложились в надёжных инвесторов в Африке. Проекты не прибыльные,
но наверняка. Забрать не получится так же в ближайшие годы. Люциус?
— Через Францию в Азию. Гиппократ, ты?
— Думаете, стоит о чём-то беспокоиться?
— Мне кажется, — задумчиво и важно потянул слова Люциус, — что в этот раз он не
оставит в стороне традиционно нейтральные силы. Попробуй мобилизовать волшебников в
Мунго. Доведи до них мысль, что нужно убрать из страны все рычаги давления на них и
всё, что может представлять для него интерес.
— Я, конечно, попробую, — Сметвик положил одну руку на свой небольшой живот, что
был почти незаметен под мантией, — но подобная суета привлечёт внимание.
— Министерство будет слепо, как всегда, — пожал плечами Гринграсс, а остальные
выразили согласие молчанием. — А всякие Дамблдоры, как мне кажется, и так всё знают
или догадываются. Значит, вскоре мы будем, по бумагам, ещё чуточку богаче, но по
факту — без кната в кармане?
— Что-то в этом роде, — резюмировал Люциус, и все они осушили свои бокалы с
шампанским. — Лучше так, чем потратить на пустую и никому ненужную революцию
половину средств семьи, обогащая карманы чинуш. Не ровен час, и они станут богаче и
влиятельнее нас, да ещё и нашими же деньгами. Но давайте поговорим о плохом в
другой обстановке.
— Согласен. Плохая тема, — Гойл готов был подвести черту разговору. — Из категории:
«Начали за здравие, закончили за упокой».
Оглядев волшебников в зале, что либо группками стояли, пили, ели, обсуждали что-то,
либо выходили через веранду в зимний сад, Уильям Гринграсс обратил внимание на свою
жену и её женскую компанию в лице Нарциссы Малфой, Клариссы Булстроуд и ещё двух
леди — эта группа переместилась уже в другой угол зала, но как и прежде, активно
что-то обсуждали, не пренебрегая как вином, так и фруктами.
— Мне вот интересно, — протянул Уильям, обращая на себя внимание остальной
компании. — О чём они там беседует так оживлённо?
— О, о Хогвартсе, — открыто улыбнулся Сметвик, погладив живот. — Они, как только
все мы собрались, тут же начали обсуждать школу и события там. И потом, когда я
подходил и интересовался, всё ли хорошо и не желают ли чего дамы, разговор их был о
Хогвартсе. И через час…
— Мы поняли, хватит, — Гойл в останавливающем жесте поднял одну руку. — Вот только,
о чём там говорить?
— А твой, разве, не пишет о новостях из школы? — Люциус как-то заговорщически
глянул на старшего Гойла.
— Пишет, конечно, — уверенно и весомо кивнул здоровяк. — Но там ничего такого уж
интересного. Даже не знаю, что можно обсуждать так долго.
— И мой пишет… — Люциус глянул на остальных, на Булстроуда, на Гринграсса, но те не
спешили чем-то делиться, возможно, считая, как и Гойл, что делиться особо нечем.
— Правда, слишком много места в его жизни стал занимать один магглорождённый
парнишка. Точнее, портить жизнь Драко.
— Только не говори, что Грейнджер, — Гринграсс покачал головой, а на лице его
читались нотки неудовольствия.
— Грейнджер? — оживился Сметвик, как обычно с ним бывает, стоит только кому-то
произнести слово «медицина».
— Ты знаком с этим магглорождённым? — удивился Люциус.
— Мой пациент.
— А… — отмахнулись все волшебники, выдав вздох разочарования.
— Значит, ничего не узнаем, — резюмировал общее мнение Люциус.
— Ну, могу сказать, — Сметвик сделал вид, что задумался, — что это сильный,
здоровый, талантливый и перспективный молодой волшебник.
— Грязнокровка, — с лёгкой неприязнью кивнул Гойл.
— Дочь писала об этом парне, он сильно выделяется, — важно заявил Булстроуд, обычно
предпочитавший разговору молчание.
— А у меня есть воспоминание, — продолжил тему Гойл, — где он в течение дня по-
слизерински изучает защиту Кубка, наблюдая за тем, как в него кидают или пытаются
кинуть имя ученики. В итоге, обошёл защиту Дамблдора и воспользовался свойствами
Кубка, о которых даже не догадывались.
— Старшая дочь о нём почти не пишет, — Гринграсс рассматривал пузырьки в бокале
шампанского. — Зато младшая вовсю строчит досье, высказывая свои опасения.
— Нарцисса им заинтересовалась, — кивнул Люциус, а все остальные посмотрели на
платинового блондина, выражая шок. — Да не в этом смысле, старые похабники, не
дождётесь.
— Статистически… — хотел было высказаться Булстроуд, но его прервал Сметвик,
услышав начало.
— К ним это неприменимо, так как в статистике учитываются пары, созданные во время
обучения, либо в течение двух лет после окончания Хогвартса. А сколько вам было,
Люц, когда вы сошлись?
— Мне было двадцать четыре, а Цисси…
— На год младше, да… В общем, уже не мальчик и не девочка.
— Она бы, Гиппократ, и не спешила замуж, если бы не выкрутасы Андромеды и не
всполошившиеся из-за этого родственники.
— А вам не кажется, господа, — Уильям Гринграсс взял новый бокал, да и выглядел,
как-то, подвыпившим уже. — Что последнее время слишком много говорят о всяких
маггло-Грейнджерах? Нет?
— А я даже рад, что он есть, — ухмыльнулся Малфой. — Драко посчитал его абсолютное
превосходство во всём и над всеми оскорблением лично своей сиятельной особе, как и
всем чистокровным. Я уж боялся, что после пятого курса придётся принудительно
сдавать его наставникам по самой жесткой программе для понимания, что волшебник —
это не просто так. Он даже товарищей своих запряг…
Люциус посмотрел на здоровяка-Гойла, который, в свою очередь, явно намеревался
подобраться к куда более высокоградусной выпивке — выпитые три-четыре, а может быть
и пять бокалов игристого для него, что слону дробина, как говаривал Долохов.
— Ага, напряжёшь моего, — буркнул Гойл, но все услышали. — Пока не пригрозишь еды
лишить, никакой самоотдачи в занятиях…
— Вот вы серьёзно? — Уильям Гринграсс пригладил блондинистую шевелюру, глядя на
товарищей. — Наши дети обсуждают грязнокровку, преподаватели нахваливают
грязнокровку, на рекламных проспектах колдофото грязнокровки, в Дуэльном Клубе, не
школьном, на секундочку, говорят об одном из лучших уже в школьном клубе… Угадайте,
кто? Всё тот же грязнокровка. Даже наши жены обсуждают грязнокровку…
— Если подумать, — протянул Малфой, — это и вправду печально, и наглядно
характеризует степень вырождения нашего общества, если рассматривать нас именно как
волшебников…
— Ты, вот, Люц, — Гойл-старший протянул бокал с шампанским, — выпей ещё. А то
больно складно говоришь…
Музыка в зале продолжала тихо играть, другие волшебники общались, а колебание
пространства, неожиданное, но всем в этой компании привычное и понятное, отвлекло
от разговора — невидимый домовик, оказавшийся рядом со Сметвиком, тихо заговорил:
— Хозяин Сметвик, сэр, беда. Говорю, как вы и велели… Пьяные волшебники устроили
разврат в малой бежевой гостиной… Как вы и переживали…
— Эх… Ну вот, опять страдать моей тонкой душевной организации.
— Говорит волшебник, — ухмыльнулся Гойл, — разбирающий людей на запчасти, и
собирающий обратно в первозданном виде.
— А давайте узнаем, кто там? — подал идею Булстроуд, поставив пустой бокал на стол.
— Нам не по семнадцать лет, — Люциус качнул головой с укором.
— Ой, да брось, неужели неинтересно, кто, кого и как? Вдруг компромат?
Волшебники переглянулись, поставили пустые бокалы на стол, оглядели зал и тихо-
тихо, чуть ли не вдоль стенки, почти незаметно пошатываясь, двинулись к выходу из
зала. Разумеется, подобный маневр не остался незамеченным группой волшебниц, среди
которых были их жены.
— Как вы думаете, куда они направились? — поинтересовалась брюнетка, София
Гринграсс.
— Очевидно, заиграло детство в одном месте, — улыбнулась Нарцисса, покручивая бокал
с вином. — Учитывая нелюбовь Сметвика к интрижкам, он наверняка следит за моральным
обликом своих гостей.
— Ну да, ну да… — покивали другие дамы.
— А минут десять назад, — София мельком оглядела зал, чтобы не оказаться
голословной, — куда-то отошла Забини, а через секунд тридцать — незнакомый мне
мужчина из молодых семей.
— Они отправились подглядывать, что ли? И вы не беспокоитесь, учитывая славу
Забини? — удивилась светловолосая гостья из Франции, мало кому знакомая в этом
зале.
— Насчёт беспокойства, — Нарцисса мягко улыбнулась. — Люциус на одной воле
сопротивляется групповому шарму вейл и Амортенции, а в остальном он верен себе.
Насчёт же подглядывания…
Дамы замерли в ожидании продолжения.
— Что сказать? Первые пятьдесят лет детства мужчин — самые сложные.
***
Кабинет директора Хогвартса был тёмен и мрачен в этот чудесный вечер. Дамблдор
стоял у окна и глядел на звёздное небо.
— Вызывали? — раздался тихий голос Снейпа.
— Да, Северус, — не оборачиваясь ответил Дамблдор, поглаживая бороду. — Какие
известия о Волдеморте?
— Никаких, — сухо ответил Снейп.
С трудом можно было различить фигуру зельевара во мраке кабинета, и лишь его лицо
словно бы парило в пространстве.
— Странно. Последние события словно бы намекают, что вскоре начнутся тяжелые
времена. Этот инцидент на Финале Кубка Мира, поддельные до единого костюмы,
подставные Пожиратели… Старые семьи начали хитро выводить ресурсы из страны.
Похоже, у Волдеморта не так много поддержки, как принято считать в обществе.
Директор обернулся к зельевару, а в его очках половинках на миг блеснуло отражение
луны.
— Метка?
— Наливается силой, директор. Это чувствуют все. Наверняка, по этой причине и
начались финансовые движения. Каркаров буквально трясётся от страха.
— Неудивительно, — кивнул директор. — Не то, что в приличном, даже в неприличном
обществе его поступки не прощаются.
— Особенно в «неприличном».
— Как обстоят дела с защитой Турнира?
— Грюм с Аврорами обеспечивают все возможные меры, которые, к слову, позволили уже
всем чемпионам узнать об особенностях первого тура.
— Это хорошо, — директор подошел к своему столу и сел в кресло, расслабившись.
— Как по мне, драконы — не тот противник, выходить без подготовки против которого
может позволить себе волшебник любого возраста. Что же, не смею больше задерживать,
Северус.
Дамблдор повёл рукой в воздухе, а на его столе зажглись несколько светильников,
позволяя чётко разглядеть гору бумаг, которые только предстоит разобрать. Именно
этим и решил заняться директор на ночь глядя, а профессор зельеварения, не
прощаясь, тихо и незаметно покинул кабинет.
***
Чудесное утро восемнадцатого октября началось для меня, как и всегда, с физической
подготовки и прочих процедур. Однако, это единственное, что шло по графику. Терять
время понапрасну просто нельзя — к таким выводам пришёл я, пришёл Седрик и пара его
товарищей, как и вся наша команда по квиддичу. Именно этих людей мы решили
посвятить в тайну первого этапа Турнира, и это вылилось в срочную операцию по сбору
информации из всех возможных источников. Кто-то бросился писать письма домой, спеша
узнать, какие известны в семье методы противодействия, или хотя бы просто
эффективного воздействия на драконов, а кто-то обещал прошерстить всю библиотеку —
я, очевидно, относился к последним.
Именно библиотека стала тем местом, где я, Седрик, Герберт и Тамсин проводили
максимум своего времени.
— Трансфигурация, — выдал идею Седрик, когда мы сидели за одним из самых дальних
столов в самом укромном углу библиотеки, обложившись книгами и фолиантами.
— Глупость, — Тамсин, которая, похоже, так и собирается ходить чуть ли не с
мальчишеской довольно короткой стрижкой, отбросила вариант старосты.
— Да, — Герберт чуть ли не закусив губу вчитывался в страницы толстой книги.
— Драконы на раз распознают подобное.
— Но я очень хорош в трансфигурации. Не лучше ли делать упор на то, в чём ты силён,
даже если это не очень эффективно?
— Зависит от задачи, — вступил я в разговор.
Сам я брал книги не совсем наугад — воспользовался методикой поиска, которой ищу
«иголку в стоге сена». В итоге я точно знаю, что где-то на страницах семи книг,
которые я принёс, есть чары или заклинания, которыми можно либо подавить дракона,
либо отвлечь, либо нейтрализовать. Вот и листаю, читаю, ищу.
— Вряд ли нужно будет его побеждать буквально, — задумалась Тамсин. — Это за
пределами не только школьной программы, но и подготовки в самих питомниках. Как-то
зачем-то обмануть, скорее всего, или усыпить… Или ещё что-то…
— Кстати, — я поднял взгляд на девушку, единственную в нашей компании, — ты же
историк, можно сказать. Какого типа обычно первые задания Турнира.
— О, а я и не подумала даже вспоминать подобное. Говорилось, что зачастую нужно
что-то добыть. Неважно что.
Мы все переглянулись.
— Драконы будут охранять что-то, очевидно, — резюмировал Седрик. — Но драконы — не
церберы. Их не посадишь в будку, командуя: «Сторожи».
— А что драконы охраняют лучше всего? Что они вообще могут охранять? — задался я
вопросом вслух.
— Яйца, — ответили все, словно это само собой разумеется.
— Им плевать на всё, кроме яиц, — кивнул Герберт, вновь погружаясь в чтение, но тут
же поднимая на нас взгляд. — Хм. Если дракон и вправду будет что-то сторожить, то
это точно будет что-то схожей с яйцом формы.
— Так, дамы и господа, — я оглядел всех, привлекая внимание. — Давайте разработаем
два плана. Если наша теория верна, то нужно что-то стырить у дракона. Разумеется,
совсем необязательно сражаться с самим драконом. Первый план — как что-то стырить у
дракона? Если мы ошибаемся и нужно будет как-то противостоять огромной огнедышащей
и летающей рептилии, обладающей повышенным сопротивлением к магии…
— Ты вообще не воодушевляешь, — скупо улыбнулся Седрик. — Но ты прав. Пока у нас
есть два варианта задачи на первый тур — стырить или победить. План для обоих. Есть
идеи?
Тишина.
— Прекрасно. Продолжаем читать.
И мы читали. Всё свободное время. И только в субботу, двадцать второго октября, за
два дня до первого состязания, мы более-менее разобрались с найденным материалом,
систематизировали его и выдвинули аж целых два плана для двух ситуаций.
На случай противостояния дракону, было решено хорошо подготовиться, сварить парочку
зелий и разучить парочку заклинаний. Суть идеи проста. Так как на состязание нельзя
брать ничего кроме палочки, то склянки с зельями нужно будет упаковать в пояс-
разгрузку, зачарованный от повреждений и для сохранности склянок. Его Седрик
призовёт с помощью А́кцио. Сами зелья разнообразны, но суть у них одна —
парализующий и снотворный эффект. Одно зелье очень летучее и очень мощное, легко
впитывается. Склянка с ним доставляется до дракона либо трансфигурированной
птичкой, либо ещё каким образом, зависит от ситуации. Сам дракон пусть и довольно
невосприимчив к магии, но в любой книге упоминается, что непрямое воздействие на
них работает, как и на всём остальном — без проблем. Птичка подбирается к голове
дракона, разбивает колбу, а Седрик колдует чары Головного Пузыря в изолирующей
модификации на голову дракона. Ну, это всё в идеале.
Для осуществления этого плана мы нагло гоняли Седрика, заставляя отрабатывать
контроль, точность и скорость исполнения заклинаний, а лично я показывал скорость
полёта трансфигурированных птичек из металла — во время трансфигурации нужно просто
представить на птичках простую рунную цепочку на уменьшение веса и увеличение
скорости. С последним Седрик справился на ура — он вообще талант в трансфигурации и
ухватил идею сразу же. Я, кстати, предлагал сделать ему какой-нибудь амулет, но тот
отказался. Ну, флаг ему в руки, конечно, но жаль.
Второй вариант, если нужно что-то стырить и свалить, заключался всё-таки в
трансфигурации — ну Седрик в этом деле действительно хорош, нужно лишь чуть больше
фантазии. И вот с этим-то, с фантазией, я могу ему помочь. Я предложил
трансфигурировать нечто, способное крайне быстро двигаться, а с рунной цепочкой
скорости и «Паучьих Лапок», всё становится предельно просто.
— И что же будет таким быстрым? — спросил Седрик, когда мы всё той же командой, что
штурмовала библиотеку, помогали тренироваться нашему чемпиону в одном из кабинетов.
— Очевидно же, стрекоза.
— Что?
— Ну, большая, с рунными цепочками по телу, всё как положено, — рассказывал я.
— Скорость, уменьшение веса и Паучьи Лапки — лучший выбор, чтобы крайне быстро что-
то стырить и уйти.
— Почему стрекоза, вообще?
— Они развивают скорость около шестидесяти миль в час. Ну, предмет, конечно, может
быть большим…
Прикинув всё по максимуму, взмахнул палочкой и не без труда, но трансфигурировал
кусок пергамента в крупную стрекозу.
— Фу-у… — поморщилась Тамсин. — Она же с кошку размером… А эти крылья…
Стрекоза с мощным гулом взлетела и метнулась из одного угла кабинета в другой.
Крайне быстро. Крайне.
— Воу. Даже снитч помедленнее будет, — улыбался Седрик. — Давай отрабатывать это и
руны…
На вечерних занятиях по зельеварению, Снейп, да и Дафна, посетовали, что я витаю
где-то в облаках и мне нужно сконцентрироваться на задаче — пришлось взять себя в
руки, и мне даже стало самую малость стыдно. Совсем чуть-чуть.
Воскресенье вновь прошло в тренировках с Седриком, где я генерировал какие-то идеи
в трансфигурации, а Седрик удивлялся богатству моей фантазии. Всё-таки, учитывая
классический подход к трансфигурации у нашего старосты, он крайне хорош в этой
дисциплине. Я лучше его только за счёт контроля и того, что «понял трансфигурацию в
принципе», как выразился однажды в прошлом году. Седрик же кардинально впереди меня
по знаниям, но это и неудивительно.
В итоге всё воскресенье мы — я, Седрик, его товарищи и наша команда по квиддичу —
весь день уделили тренировкам старосты. Моделировали самые разные ситуации и
расклады, проверили сваренные зелья, убедились в надёжности чар на поясе-разгрузке
для этих самых зелий. В общем, если задача не будет совсем уж абсурдна, Седрик
точно справится, и скорее всего, лучше всех. В это верили мы, в это верил Седрик, а
это — главное. Осталось только дождаться завтрашнего дня, двадцать четвёртого
октября, и всё станет ясно. Но всё равно волнительно.

========== Глава 30. Части 2-3 ==========

Утро дня первого тура, двадцать четвёртого октября, прошло для всех крайне быстро.
Замок буквально гудел от обсуждений взволнованными учениками того, что же выпадет
на долю чемпионов, и как они будут справляться. Предположений было масса, от
нелепых до абсурдных и невыполнимых.
Первые уроки прошли моментально, а от остальных всех освободили, чтобы можно было
сходить на полдник в Большой Зал, а потом отправиться и на место проведения первого
тура. Места рядом с Седриком были заняты — ребята поддерживали и подбадривали его
как могли, видя необычно серьёзное выражение на слегка бледноватом лице. Я подошёл
к нему и похлопал по плечу.
— Ты как?
— Отлично.
— Всё подготовлено и перепроверено, сам знаешь.
— Знаю.
Больше не говоря ни слова, просто кивнул старосте и получил такой же кивок в ответ,
и только после этого добрался до наших с однокурсниками мест за столом факультета.
— Как он? — тут же спросила Ханна, да и Сьюзен выражала беспокойство.
— Всё будет отлично. Мы всё разведали, всё подготовили, составили план, запасной
план, запасной для запасного, и ещё парочку в том же духе.
— Это хорошо, — кивнула Ханна.
Остальные хаффы с моего курса ели молча, хотя парни буквально ёрзали на лавке от
нетерпения — они-то не знают с какой опасностью придётся столкнуться чемпионам.
Хотя, я уже давно заметил, что в волшебном мире совсем иначе относятся к различным
опасностям, даже смертельным — не иначе, как из-за эффективной медицины.
Когда почти всё было съедено, мадам Спраут подошла к Седрику, сказала пару слов и
увела его с собой. Аналогичная процедура постигла мисс Делакур и «звезду» Крама,
только уводили их непосредственно Каркаров и мадам Максим.
Через несколько минут после их ухода, Дамблдор встал со своего места и попросил нас
всех скоординированной группой отправиться на выход из замка, к лесу, а дорогу мы
сами увидим, узнаем и поймём, но если что, то просто надо следовать за ним. О
необходимости прихватить тёплые вещи, ведь погода пасмурная и ветреная, мы были
оповещены заранее, а потому мантии, шарфы в цветах факультета, всё это было готово,
как и амулеты моего производства под одеждой — готов поспорить, их носят
практически все ученики и гости.
Несколько минут, и вот мы, то есть, вообще все ученики Хогвартса, нестройно и не
особо организованной толпой двигаемся от замка к опушке Запретного Леса, а вдоль
широкой тропинки расставлены, словно указатели, воткнутые в землю высокие факелы.
Пусть их огонь был бесполезен днём, но его было видно и всё это действительно
давало чёткое понимание, куда нужно двигаться.
Вот мы вышли на опушку леса, явно выровненную заранее, а Дамблдор, как и несколько
преподавателей, шли по направлению к довольно большому сооружению в лесу. При
ближайшем рассмотрении стало ясно, что это большие трибуны, на которых могут
разместиться все ученики Хогвартса, гости из других школ и просто гости в лице
взрослых волшебников — для них отведено аж три секции трибун, центральная из
которых, по совместительству, если судить по более качественным местам и их
количеству, отведена для судей. Вся эта конструкция была возведена вокруг большого
загона. Достаточно большого, чтобы и дракона вместить, и дать ему немного места для
«порезвиться», и зрители будут в безопасности — загон действительно большой.
Вся эта шумная толпа из учеников довольно быстро рассосалась по трибунам, громко
шумя, улыбаясь, с нетерпением ожидая зрелища. На специальных трибунах появлялись
гости, взрослые волшебники в разных дорогих одеждах — они были преисполнены
важности. Среди этих гостей я узнал чету Малфоев и Гринграсс. О личностях
некоторых, судя по тому, кто с кем садился, я мог только гадать. Несколько явно
министерских работников сели за креслами судей, в роли которых должны выступить
директора школ, мистер Крауч и мистер Бэгмен, но их пока не было.
Гектор Зоркий Глаз, то бишь, я, не сразу, но заметил, что площадка загона содержала
такие элементы «ландшафта», как дерево, вода, камень, в роли которого выступала
площадка, словно под землю закопали кусок скалы. Не было только огня, но, полагаю,
чемпион рискует получить огонька с избытком. По загону были разбросаны кучи мелкого
хлама и камня — явно для трансфигурации. В общем, организаторы постарались дать
некий минимум окружения, которым можно воспользоваться в своих целях.
За загоном Зоркий Глаз в моём лице приметил три огромные клетки с драконами, но
вопреки воспоминаниям, они там не буянили, а вполне тихо сидели, ждали.
— Делаем ставки! — громко, явно используя Соно́рус, кричали близнецы Уизли, ходя меж
рядов трибун с раскрытыми чемоданами. — Кто же продержится дольше в этой кровавой
бане?!
— Придурки, — констатировала Ханна, отвернувшись от этого зрелища.
— Предприимчивые придурки, — кивнул я.
В этот момент на судейскую трибуну зашли, собственно, сами судьи, рассаживаясь по
местам. Стоять остался только Людо Бэгмен.
— Дамы и господа! — мистер Бэгмен усилил голос магией и теперь вещал на всю округу.
— Рад вас приветствовать…
Пока мистер Бэгмен разглагольствовал на тему «Радость, братство, сотрудничество,
турнир, веселье, посмотрим же!», несколько волшебников в чёрно-красной униформе, но
не в мантиях, что необычно, почти мгновенно организовали в центре загона этакое
гнездо из камня, тут же положив туда пару больших драконьих яиц и одно
позолоченное, явно рукотворное. Другие волшебники в такой же спецовке двигали одну
из клеток, да так быстро, словно это не многотонная конструкция без колёс.
Школьники ликовали, когда увидели дракона в клетке, быстро двигавшейся к середине
загона — к яйцам в скальном гнезде.
— Мордред… — Ханна, стоявшая рядом, выдала одно из самых безобидных восклицаний, а
остальные ребята не особо-то контролировали свою речь. — Они сошли с ума…
Оглядев ликующих волшебников, я подумал, что с ума сошли в принципе все. С другой
стороны, стоит ли от детей ожидать грамотную оценку опасности? Нет.
Пока я предавался размышлениям, волшебники в униформе «распаковали» ящерку, куда-то
дели клетку, и разошлись по углам загона. Дракон был не особо красив, и конкретно
эта особь походила на какую-то курочку — по крайней мере ассоциации в голове
возникали именно такие. Толстенькую в серединке курочку с короткой и плоской
головой, словно мопс от мира ящериц. Да и крылья были коротковаты.
— Шведский тупорылый, — озвучил я вид этого дракона, чем на краткий миг привлёк
внимание ребят вокруг.
Лишь на миг. В следующую секунду дракон, которого волшебники, оказывается, уже и на
цепь умудрились посадить, а я и не заметил… В общем, дракон быстренько нюхнул яйца
в скальном гнезде, пыхнул двумя тут же исчезнувшими облачками голубого пламени на
яйца, и устроился как бы над гнездом. «Над», «рядом» — сложно правильно обрисовать
положение дракона.
— Встречайте, дамы и господа! — голос Бэгмена вновь начал привлекать внимание.
— Чемпион Хогвартса, Седрик Диггори!
Из небольшого прохода в трибунах появился Седрик в желто-чёрной форме, похожей на
ту, что используется в квиддиче. Ученики встретили его громкими аплодисментами,
кто-то даже подготовил плакаты и прочую атрибутику, а взрослые просто сдержанно
хлопали.
— Вперёд, сынок! — с трудом услышал я крик мистера Диггори, и только потом нашёл
взглядом его фигуру среди волшебников.
— Задача чемпионов, как я и говорил, выкрасть из гнезда золотое яйцо. Что же, не
будем тянуть…
— Да!!!
— Начали!!!
Седрик без долгих раздумий указал палочкой в сторону прохода, откуда вышел, и
буквально через секунду в его руку прилетел пояс с зельями, и староста тут же
перекинул его через плечо, закрепляя дополнительными ремнями. Дракон следил за
движениями Седрика, но делать что-то не спешил.
— О, вы поглядите, дамы и господа! Седрик Диггори воспользовался манящими чарами,
чтобы призвать дополнительную экипировку! Не против ли это правил? Но нет, мистер
Крауч говорит, что это разрешено и даже более того, приветствуется!
Седрик, глядя прямо на дракона, провёл рукой по поясу, нащупал нужную ему колбочку
и взмахнул палочкой — с неё тут же слетела стая птиц, похожих на стрижей или
ласточек, слишком быстрых, для трансфигурации по классической модели, а значит, на
птицах руны. Дракон бездействовал, а публика улюлюкала, явно ожидающая каких-то
решительных и непостижимых в своём красочном великолепии, действий.
— Что же задумал Седрик, используя модифицированные заклинания трансфигурации?
Правильные вещи он задумал — вот, что я скажу. Жирненький дракон перекрывал удобный
доступ к яйцу, и воспользоваться стрекозой будет проблематично — нужно задать
чёткий алгоритм действий, а ты не можешь это сделать, не зная, где откроется «окно»
между камнями и телом или крыльями дракона, чтобы добраться до яйца.
Стайка птиц чёрными росчерками летала вокруг Седрика, и было этих птиц не меньше
двух десятков. Вот наш староста протянул руку со склянкой, и одна из птиц,
метнувшись чёрной молнией, выхватила склянку. Седрик резко указал палочкой на
дракона, и стая полетела к нему по дуге, привлекая внимание. Лишь одна единственная
птичка буквально стелилась по земле и заходила на огромную рептилию совсем с другой
стороны.
— Отвлекающий маневр! Отлично!!! Знать бы, для чего?!
Дракон действительно отвлёкся на стайку, что поднялась чуть вверх и собиралась
спикировать на ящерицу по дуге. Дракон приоткрыл пасть, изогнул немного шею и
выплюнул струю голубого пламени, сжигая птичек. Пламя выдохлось, птичкам хана,
дракон горд своим успехом — это прям читалось в позе.
— К сожалению… — только-только погасло пламя дракона, а Бэгмен уже готов был
засчитать провальную попытку.
В этот момент, последняя птичка, что несла склянку, набрала максимальную скорость и
врезалась в плоскую морду дракона, разлетаясь вместе со склянкой на густое и быстро
расширяющееся фиолетовое облако убойного снотворного для птиц, рептилий и
драконов — не зря же книги читали? Удар был хорош — огромная голова дракона даже
сдвинулась с места.
Седрик моментально, одним движением, кинул в дракона модифицированные чары
головного пузыря. Конечно, первые секунды было непонятно, что произошло.
— Вот это поворот!!! — восклицал Бэгмен, да и толпа задорно кричала и улюлюкала.
— Использование трансфигурации для доставки летучей смеси зелий!!! Прекрасное
решение, но будет ли его достаточно…
Да, этого было бы недостаточно. Дракон начал дёргаться, но он на цепи, и от гнезда
не то что далеко — вообще толком отойти не может. Густой фиолетовый газ начал
быстро рассасываться, опадая к земле и становясь прозрачным.
— Вы только посмотрите!!! Модифицированный Головной Пузырь удерживает пары зелий в
области головы! Великолепное, а главное — эффективное решение. Если только дракон
не решит дыхнуть огнём.
Но даже если и решит, то уже не успеет — действие зелий крайне быстрое, а
тупорылому шведскому нужно некоторое время для «перезарядки», пусть и совсем
небольшое. Всего пара секунд потребовались дракону, чтобы вдохнуть весь газ и
рухнуть без сознания. Гнездо было предусмотрительно создано таким образом, чтобы
дракон, если вот так лишится сознания, не перекрыл его полностью, а как бы немного
скатился, открывая доступ.
Седрик не стал подходить к поверженному противнику — мы ещё на этапе подготовки
обсудили нежелательность подобных действий. Дракон во сне может дёрнуть
конечностью, а учитывая его массу и силу непроизвольных мышечных сокращений —
голова Седрика может превратиться в фарш от удара, и никакая медицина здесь уже не
поможет. Да и дыхнуть облачком огня может, чихнуть, или ещё что. Потому Седрик
трансфигурировал стрекозу, которая мгновенно оказалась в гнезде, схватила яйцо и
столь же мгновенно принесла его в руки нашего чемпиона.
— Прекрасно!!! Просто великолепно!!! — разорялся Бэгмен, пока зрители осознавали
произошедшее. — Чемпион Хогвартса, как по мне, отлично справился со своим
заданием!!!
Трибуны буквально взорвались поддержкой, криками радости, свистом и прочим —
фанатки лихорадочно трясли своими… плакатами и транспарантами. Седрик улыбался,
продемонстрировал яйцо и бодро двинулся к выходу из загона, но не к тому, из
которого вышел.
Публика успокаивалась, волшебники в униформе бодро и быстро упаковали спящего
дракона в клетку и укатили прочь. Да и яйца собрать не забыли. Миг, и уже
организовывают новую кладку с другими яйцами, а в загон катят клетку с приземистым
и крупным, но спокойным изумрудно-зелёным драконом.
— А, валлийский, — кивнул я. — Кому-то повезло и если этот кто-то знает, что
делать, то может отделаться лёгким испугом.
— Ты о чём? — удивился Джастин, стоявший слева от меня вместе с Эрни.
— Он очень спокоен и легко поддаётся некоторым ментальным воздействиям. Ну, легко,
по сравнению с защищённостью от всего остального. А так-то не легко ни разу.
Пока мы обсуждали нюансы касательно зелёного валлийского дракона, Бэгмен толкнул
речь о том, что хоть Седрик Диггори и выступил прекрасно, всё познаётся в
сравнении, и сейчас мы сможем увидеть, как справится со своим драконом чемпионка
Шармбатона, Флёр Делакур.
Француженка лёгкой походкой буквально впорхнула в загон. Её платиновые длинные
волосы были перехвачены в низкий хвост на затылке, а форма… Ну, не знаю, честно
говоря. Какая-то лёгкая юбочная вариация их повседневной небесно-голубой формы,
только явно не ограничивающей движений.
— Итак, не будем тянуть время, дамы и господа!!! — Бэгмен приложил немало усилий,
дабы вернуть себе внимание публики — молодая вейла даже без шарма была дивно
хороша. Мне даже показалось, будто я слышу синхронный скрип зубов от негодования
болельщиц.
— Начали!!!
Зелёный валлийский, устроившись над гнездом, с лёгким раздражением поглядывал на
людей вокруг, и на мисс Делакур, в частности. Француженка хотела взмахнуть
палочкой, но явно передумала. Вновь… И вновь передумала. В итоге, она создала
несколько отвлекающих призрачных фигур животных, что устремились к дракону.
— Не уверен, что это мудрая тактика! — вещал Бэгмен.
Животные добрались до дракона и тот, кажется, даже повёлся на них, с любопытством
встав с гнезда и отойдя на шаг. Сама же Флёр наложила на себя дезиллюминационные и
быстро направилась к дракону. Ящерка оказалась хитрее и, кажется, ожидала
подобного — стукнула хвостом по камням, выбивая пыль и крошку, а рядом с местом
удара, явно отпрыгнув из зоны поражения, появилась Флёр.
— Близко!!! — взревел Бэгмен. — Совсем близко!!!
Дракон вновь взмахнул хвостом, и тот оказался длиннее, чем ожидала француженка —
она с трудом увернулась.
— Внимательней надо!!!
Зрители то ли возмущались, то ли радовались — шум был слишком неразборчив.
Делакур отошла на безопасное расстояние, выдохнула, сосредоточилась, и лёгким шагом
начала чуть-чуть пританцовывать, попутно выписывая палочкой сложную вязь
размеренных движений. Она все колдовала и колдовала, а чары были явно цикличные —
рисунок повторялся раз за разом. Две минуты — дракон покачнулся, присел. Ещё две —
лёг, свернулся поудобнее и заснул. Флёр колдовала ещё минуту, чтобы наверняка,
наверное. Только после этого она неуверенной, но быстрой походкой направилась к
гнезду. Вот она взяла золотое яйцо и пошла назад, но дракон попросту фыркнул,
невзначай выпустив облачко огня и подпалив юбку девушки.
— Ай-яй-яй!!! — возмутился Бэгмен. — Как неосторожно!
Мужская часть зрителей была не совсем согласна — девушке пришлось быстро срезать
часть юбки, открывая правую ногу почти до талии. Разумеется, зрелище понравилось
всем. Кроме девушек. Флёр быстро покинула загон, а волшебники начали упаковывать
дракона обратно.
Бэгмен вновь занимал время зрителей, рассуждая об увиденном, пока готовили другого
дракона — красного, визуально мощного и создающего впечатление, что китайские
фигуры драконов с большими глазами, ноздрями и усами рисовали именно с него.
Крам — именно ему предстояло сразиться с этим драконом. С китайским огненным
шаром — его так назвали из-за формы пламени в виде гриба, что под многими углами
обзора казался именно шаром.
Болгарин действовал агрессивно, стараясь закидать зверушку кучей различных
заклинаний, попутно отбиваясь от её огненных атак. Крам часто пытался сблизиться и
ему приходилось уклоняться от ударов. В общем, зрелище делал именно он, а прошлые
чемпионы — показали искусство, так сказать. В итоге болгарин ослепил красного
дракона заклинанием Коньюктивитус, что дало ему возможность незамеченным быстро
добраться до золотого яйца и столь же быстро смыться. Вот только взбесившийся от
боли дракон подавил половину настоящих яиц — готов поспорить, подобное не в плюс
зачтётся Краму.
Когда последнего дракона упаковали в клетку и оттранспортировали в лес, прочь от
загона, Бэгмен оповестил зрителей, что судьями нужно несколько минут для совещания.
— Что думаешь? — спросил Джастин. — Да и как тебе драконы?
Гул на трибунах не стихал — все обсуждали увиденное и это многих впечатлило.
— Думаю? Седрик справился отлично. По крайней мере на фоне остальных. Быстрее,
эффективнее, без сопутствующего урона себе, дракону или чему бы то ни было. А вот
вейлочка чуть не подкоптилась, да и сразу надо было начинать с козырей, а не
пытаться подобраться к бодрствующему, не слепому, не глухому дракону.
— Хи-хи-хи, — похихикивала Ханна. — Вейла-табака.
— Ханна, — я с укором взглянул на эту светловолосую ехидну.
— Что? Я ничего не могу с собой поделать, не нравится она мне.
— Она вам, девушкам, вообще не нравится.
— Итак, уважаемые зрители!!! — вновь заговорил Бэгмен, привлекая всеобщее внимание.
— Настало время объявить оценки судей за первое состязание!!!
В этот момент МакГонагалл привела чемпионов. Флёр сменила юбку на новую, Крам
почистился, а Седрику ничего делать не надо было.
— Что же, начнём с конца. Уважаемые судьи, — Бэгмен смотрел судей вокруг себя, ведь
он сам являлся одним из них. — Прошу показать ваши оценки выступлению чемпиона
Дурмстранга, Виктору Краму!
Каждый из судей взмахнул палочкой, создавая в воздухе светящуюся цифру. Мадам
Максим поставила Болгарину шесть баллов, и я уверен, что основой тому послужило
хаотичное поливание дракона разными заклинаниями, что не несло смысла, и совершенно
неаккуратное выведение из строя самого дракона, да ещё и с сопутствующими жертвами.
Дамблдор поставил восемь, Крауч — семь. Бэгмен — девять. Каркаров, разумеется,
десять.
— Сорок баллов заработал Виктор Крам!!!
Болельщики активно поддержали чемпиона овациями.
— Основные причины снижения баллов, — продолжил говорить Бэгмен, — кроются в
неаккуратном и бессвязном применении многих заклинаний и сопутствующем ущербе.
Однако. Стоит отметить выдающуюся меткость и большой спектр самых разных атакующих
и защитных заклинаний, что делает честь ученику Дурмстранга.
Вновь аплодисменты, радостные выкрики, а Крам кивнул, принимая как критику, так и
похвалу.
— Мисс Флёр Делакур! Тридцать девять баллов.
Тут занизил баллы Каркаров и Бэгмен — они, судя по всему, любят зрелища.
— Мисс Делакур отлично справилась, но нужно было сразу переходить к усыпляющим
каскадам. Но каскады, согласитесь, были довольно специфичны и недоступны
практически всем в силу разных причин, а недооценка опасности спящего дракона
привела к довольно неоднозначным последствиям.
Мужская часть болельщиков была несогласна с «неоднозначностью» — всё было очень
даже однозначно, а точёная ножка вейлы понравилась всем. Подростки, что поделать?
Ничего особо не увидели, но пищу для фантазий получили в полной мере.
— Мистер Седрик Диггори! Сорок девять баллов!!!
Баллы занизил Каркаров. Он бы и больше занизил, если бы Седрик ошибся хоть чуть-
чуть.
— Идеальное выступление по, практически, единогласному мнению!
Разумеется, наши ученики сверхактивно поддержали победу Седрика, а гул и гомон,
казалось, сломают мне барабанные перепонки.
Дальше я не особо слушал и поспешил спуститься с трибуны пораньше — когда Бэгмен
официально закончит первое состязание, толкучка будет знатная.
Только я спустился с трибун, как Бэгмен, собственно, и закончил испытание, толпа
зашевелилась, а я поспешил в замок — нет времени на праздность. На драконов
посмотрел? Посмотрел. Убедился, что никто не помер? Убедился. Пора наверстывать то,
что упустил за неделю помощи Седрику и тренировок с ним. Правда, я и сам извлёк из
этого внепланового цейтнота много полезного, но пауки не доделаны, кустик не
выращен, скоро Хэллоуин, а информации о нём как не было, так и нет.
Но всё-таки, драконы круты и опасны — даже у меня с моим контролем всё ещё
постукивает сердце, а на лице, уверен, глупая улыбка.
***
Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.
На подходе к воротам замка, когда на опушке леса только начали мелькать мантии и
шарфы учеников, ведь оторвался вперёд я ощутимо, в меня полетел знакомый сгусток
магии. Я часто тренировал просто обездвиживающее, Петри́фикус Тота́лус, что не узнать
его в моей чувствительности, натренированной квиддичем, просто невозможно.
Сперва я хотел уклониться, но в какой-то миг мне стало так интересно, что же от
меня хотят, что я смог сдержаться и ничего не стал делать. Сгусток попал в меня,
тело вытянулось по стойке смирно и завалилось набок, прямо в травку. Хорошо, что
меня подхватили заклинанием и куда-то быстро левитировали, иначе покатился бы я
брёвнышком по склону. Заклинанием мне создали повязку на глазах. Мило. Судя по
звукам быстрых шагов, заговорщиков было около пяти — неплохо подготовились.
Немного адреналина попало в кровь, заставляя сердце биться чаще и создавая желание
начать делать хоть что-нибудь. Ситуации я, в принципе, не опасаюсь. Ну, если что,
побьют, покалечат, может даже попытаются как-то опозорить. Как считал эльф из
осколка, получить посохом в лицо страшно в первый раз, страшно во второй, и не
менее страшно в третий, но на сотый раз ты начинаешь смотреть на ситуацию
философски.
Короткими перебежками двигалась группа по замку. Для меня не было тайной, куда
конкретно меня левитируют, как и то, что конечной точкой нашего маршрута стал
пустой класс, в котором меня быстренько усадили на стул, связали Инка́рцеро, забрали
кобуру с палочкой с предплечья, и сняли повязку с лица, развеяв ещё и парализующее
заклинание.
— Ну что, грязнокровка, — заговорил один из старшекурсников со Слизерина, с которым
я никогда не пересекался. — Не так-то ты и хорош, не правда ли?
Да, я его не знал, как не знал и ещё трёх слизеринцев и одного ворона. Память может
быть сколько угодно идеальной, но нельзя вспомнить то, что не знаешь даже по
косвенным данным. Парни были… Ну, как и все, обычные ученики курса с седьмого.
— Чем обязан такому вежливому приглашению?
— Он не понял, — качнул головой один из парней, а тот, что стоял ближе и говорил
первым, неумело врезал мне кулаком по лицу.
— Хм… — я размял мышцы лица. — Вы так здороваетесь? Соболезную…
Получил ещё удар.
— Какие-то не волшебные методы…
Очередной удар очень классно пришёлся по носу, немного его разбив — ну не виноват
я, что рефлекторно укрепляю тело магией. Это ментальный рефлекс, не физический, а
отработан он на всё том же квиддиче. Да и тренировочный браслетик с прочими моими
махинациями со здоровьем дают о себе знать.
— Колдовать дома не научили, да? — ухмыльнулся я, слизав струйку крови, стекающую
из носа.
— Нет, ну это уже наглость, — остальные забавлялись как моим положением, так и
вспыхнувшим от злости любителем помахать кулаками.
— Короче так, — этот любитель помахать руками потёр чуть содравшийся на костяшках
кулак. — Вот прямо сейчас пришёл тебе конец.
— Так вот где погибель моя крылась? — патетически воздел я очи к каменному потолку
кабинета.
— Ты думаешь, что Дамблдор не даст тебя в обиду? — спросил вдруг ворон.
— А причём тут директор? С чего вы вообще на меня взъелись?
— А то ты не знаешь?
Похоже, роль лидера здесь, как ни странно, у того слизеринца, который бьёт. Ну, а
может быть, что он негласно выбран в качестве публичного инициатора, чтобы
принимать последствия действий группы в качестве инициатора.
— Я просто учусь, общаюсь с ребятами…
— Учусь, общаюсь, — парень неаристократично передразнил меня, скривив лицо. — Ты
слишком много возомнил о себе. Втираешься в доверие к чистокровным леди,
выпендриваешься, защиты там обходишь всякие. Ты должен знать своё место, да, парни?
— Верно…
— Да…
Вразнобой ответили остальные.
— Думается мне, что многие наши скажут нам спасибо, что мы приструнили тебя,
выродка маггловского.
— И что будет дальше?
— Дальше? — парень расплылся в хищной улыбке. — Мы тебя как следует отмудохаем,
проклянем немножко… Например, подвесим в коридоре обездвиженного, избитого, вверх
ногами и выблёвывающего слизней. Может ещё руку сломать? Пальцы? Чтобы тяжело было
палочку держать годик-другой. А то больно ты ушлый…
— Хм… Ясно. Никакой фантазии.
— Чего?
— Да и у меня фантазии нет. Думаю, отмудохаю вас как следует, прокляну, подвешу
вверх ногами в коридоре и прицеплю таблички какие-нибудь. Хм… Идея-то жестокая, но
не плохая, да.
— И что же ты будешь делать без палочки? — парень показательно помахал моей кобурой
перед глазами. — Громко ругаться матом?
Сосредоточившись, прощупал тонкими энергетическими нитями связывающее меня
Инка́рцеро. Я это заклинание не люблю — оно мне кажется вульгарным. Но избавиться от
этой простой школьной модификации, можно сказать, базовой версии, слишком просто. Я
просто сделал то, что делает Финита с такими заклинаниями — развеял его энергию.
Только если Финита заставляет заклинание воспроизводить эффект вспять, а потом
развеивает, то я просто выпустил ниточку нейтральной энергии и перекачал через неё
магию просто в пространство.
Рывок с места. Одной рукой выхватываю кобуру со своей палочкой, а другой беру в
заложники выпучившего глаза парня. В этот момент в меня летят Сту́пефай и очередное
Инка́рцеро. Буквально ловлю парнем луч не особо быстрого Сту́пефая и отталкиваю на
Инка́рцеро.
Рука уже сама достала палочку из кобуры. Четверо парней стояли полумесяцем ко мне,
а с их палочек срывались лучи заклинаний. Нет, я не воспринимал всё, как в
замедленной съёмке — я просто успевал на всё реагировать. Разные заклинания, летят
с разной скоростью. Ведя рукой с палочкой, создаю Проте́го Рефле́кто против условно
третьего заклинания, потом против первого, против второго и против четвёртого.
Всё — парни повержены собственными заклинаниями.
— Какого Мордреда… — в сознании остался только их лидер.
Он валялся на полу, связанный Инка́рцеро и немного побитый Сту́пефаем. Я прошёлся
мимо остальных, собирая их палочки. Остановился рядом с их лидером и задумался —
что делать? Ну, нужно как-то их проучить, но не калечить же? Травмы в этом мире
воспринимаются слишком легко, словно это повседневная рутина, а сломать и вылечить
пару конечностей — как поход в туалет.
— Как ты справился… — с неприязнью смотрел на меня парень, лёжа на полу.
— Ну, вы бы информацию собрали обо мне, что ли. Вот почему херню делаете вы, а
стыдно мне? Хм…
Взмахнув палочкой, произнёс парочку бесполезных в большинстве случаев заклинаний из
одной книги по трансфигурации — укутал парней в плотные коконы из бинтов. Правда, я
слегка модернизировал коконы, добавив на их поверхности рунные цепочки «Бодрость»,
«Стимуляция электричеством» и «Тишина». Цепочки простые и слабые, им для работы
хватит естественного энергетического фона волшебников. Закрепив трансфигурацию,
убедился, что в области затылка каждой «личинки человека» есть петелька, наколдовал
на каждого Локомо́тор и дезиллюминационные чары. Себя я просто укутал магией и
пожелал стать невидимым.
Именно в таком «невидимом» виде я отправился прочь из кабинета, а за мной летели по
воздуху невидимые «личинки человека». Мне их видеть было не обязательно — я
чувствовал их и без этого. Дойдя до дверей Большого Зала, огляделся — никого. Сами
двери закрыты, а судя по звукам, директор организовал праздничный пир. Старика
понять можно — нужно отметить, что на первом этапе никто не пострадал, не считая
драконов.
Взмахнув палочкой, трансфигурировал пять канатов и намертво приклеил одним концом к
потолку, а за второй привязал «личинки» — по одной на канат. Подумав, сдобрил
канаты чарами неразрушимости, правда, название не соответствует реальности, но
через часов семь они рассеются и можно будет без проблем их разрушить. Ну и добавил
на них дезиллюминационные чары, постаравшись рассчитать силы так, чтобы и канаты, и
«личинки» стали видимыми минут через двадцать. Подумав, решил ещё добавить пару
элементов — трансфигурировал большие таблички с надписью «Личинка волшебника».
И всё-таки чего-то не хватает… А, их палочки?
Палочки этих парней я привязал за ниточки прямо перед их носом — парни видели свои
палочки буквально в шаговой доступности, только руку протяни. Вот теперь всё
отлично!
Почистив импульсом магии свою палочку от заклинаний, открыл двери Зала и зашёл
внутрь. Толпа учеников праздновала, стол был богат, а моё появление почти не
привлекло никакого внимания. Сделал вид, что удивился, пожал плечами, прикрыл за
собой огромные двери и направился к своему столу.
— Ты где был? — тут же спросила меня Ханна.
Собственно, по взглядам одногруппников было ясно, что им тоже интересен мой ответ.
— Да что-то съел не то, или не с тем.
— Это должно было случиться рано или поздно, — с видом знатока пищевых отравлений
покивал Джастин, вызвав смешки окружающих. — И как оно?
— Тебе в подробностях?
— Нет. Я, пожалуй, поспешил с вопросом.
Дав мне возможность нагрести побольше еды, Джастин посмотрел на мою тарелку, где
этой самой еды было с большой горкой, и покачал головой.
— Ничему тебя жизнь не учит.
— Гектор, — Ханна перетянула моё внимание на себя. — Тут слушок прошёл, что в
Хогвартсе на зимних каникулах будет Рождественский Бал.
— О, теперь ясно, зачем нам парадные мантии и костюмы.
— Я и так это знала, — пожала плечами Сьюзен.
Все сразу же обратили свой взгляд на неё, вызвав смущение и румянец на щёчках.
— Что? Я думала, все знают. У нас же две трети факультета — министерские.
— Нет, подруга, — покачала головой Ханна. — Не знают.
Несколько минут мы просто ели. Ученики в зале шумели, общались, смеялись, гремели
посудой — ничего необычного.
— Кого думаешь приглашать? — спросила Ханна, когда я справился с едой наполовину.
— Не знаю. То есть, знаю, кого хочу, но не прокатит.
— А-а-а, поняла, — хитро улыбнулась Ханна. — Но ты прав. Подобное мероприятие
является официальным, а не только развлекательным, как нам бы хотелось. А пригласи
Делакур, а?
— Хм? Зачем это мне такая радость?
— Ну как же, — притворно возмутилась Ханна. — По слухам, некоторые, уже прознавшие
о бале, попытались это сделать.
— Боюсь представить их глупые лица от воздействия вейлы.
— Говорят, что это было ужасное зрелище. Ужасное, но смешное.
— Сначала узнаю расклад у той, кого хочу пригласить, а потом уже буду думать
альтернативы.
Разумеется, в этот вечер поговорить с Дафной не получилось. Каким-то чудом мы
разминулись у дверей Большого Зала. «Личинок», как я и планировал, обнаружили
именно в этот момент. Ух и начался же разбор полётов — Снейп и МакГонагалл
лютовали, мол: «Кто это сделал, кто это сделал». Снейп не стал терять возможность,
упрекая в подобном именно гриффиндорцев, а МакГонагалл отчаянно выгораживала своих.
Сходу снять чары с личинок не получилось, ну, а может быть МакГонагалл просто не
стала развеивать трансфигурацию — в конце концов, она дока в этом вопросе. Парней в
виде «личинок» отправили в больничное крыло, директор пообещал разобрать и
покарать, но никто в это не верил — глаза Дамблдора выражали слишком уж явное
веселье.
А потом ребята с факультета утянули меня на вечеринку в гостиную, где планировалось
отметить победу Седрика на первом туре. Конечно же, был там и алкоголь в разумных
пределах, но по большей части — разные чаи и сладости.
Седрика все поздравляли, веселились, развлекались.
— … а дракон такой, уа-а-а, а Седрик — фьють, и всё!
— … а Крам-то всё кидался и кидался заклинаниями…
В общем, разговоры были не особо интересными, но предсказуемыми — дети радовались
за своего, и выражали вежливое, но «фи» по отношению к другим чемпионам.
— Седрик, друг!!! — перекричал всех Герберт, уже урвавший где-то чего-то спиртного.
— А что за яйцо-то?
— Действительно! — множество учеников тут же поддержало вопрос.
Седрик с улыбкой встал на видное место, держа в руках яйцо. Все замолчали.
— Для начала, хочу поблагодарить друзей и товарищей, что активно помогали
готовиться к состязанию и что взяли на себя некоторые мои обязанности в течение
недели. И, разумеется, — Седрик глянул на меня. — Нашего с вами лучшего летуна, и
как выясняется, просто отлично соображающего товарища, Гектора Грейнджера.
— А я-то тут при чём?
— А кто разведал обстановку?
Да, о том, что чемпионы прознали о драконах, узнали все почти сразу после первого
состязания.
— А разработал план? А запасной план? А запасной план для запасного плана?
— Всё-всё, я понял, куда вы без меня. Но колдовал-то ты.
— Достижения одного — плоды работы всего коллектива. Давайте же откроем это яйцо, в
котором, по словам судей, находится подсказка.
— Да!!!
Седрик открыл яйцо. Моментально по гостиной разошлась волна дикой ультразвуковой
какофонии. Многие закрыли уши, присели, кто-то даже грохнулся с дивана. Седрик
моментально закрыл золотое яйцо, и воцарилась тишина.
— Хороша подсказонька, — высказался я в этой гробовой тишине, мизинцем прочищая
ухо. — С такими подсказоньками никаких испытаний больше не нужно.
Пусть и не сразу, но вечеринка продолжилась, а золотое яйцо перекочевало в группу
«мозгового штурма», в состав которой невольно оказался втянут и я. Собственно,
группа эта состояла как раз из нашей команды по квиддичу и из некоторых
однокурсников Седрика. Справедливости ради стоит отметить, что почти вся команда и
так была однокурсниками старосты, так что можно сказать, что группа «мозгового
штурма» — седьмой курс Хаффлпаффа и Гектор Грейнджер.
Нашли ли мы решение? Нет. Но вечер провели неплохо, и это главное на данный момент.
Вторник для многих начался с похмелья, а я же с наглой ухмылкой смотрел на
страдающих, ведь после своих ежедневных физических упражнений и душа я чувствовал
себя просто прекрасно. А возможно моё хорошее самочувствие связано с тем, что я
попросту не пил?
Занятия в этот день, двадцать пятого октября, шли тихо, спокойно, по плану. Куда
интереснее всё было в Большом Зале на приёмах пищи. Некоторые парни, узнав о
Рождественском Бале, поспешили подойти и пригласить Флёр Делакур. В принципе,
инициатива была ожидаема, а результат предсказуем. Девушка специально давила на
таких храбрецов своим шармом, заставляя тех плыть. Было ли это проверкой, или
методом отшить, но Делакур отказывала всем, покидая место происшествия в компании
француженок.
Вечером мне, наконец-то, удалось перехватить Дафну во время похода в библиотеку.
— Гринграсс.
— Грейнджер.
— Есть вопрос.
— Внимательно слушаю.
— Будет бал. Уже есть кавалер, или я могу попробовать тебя пригласить?
Дафна почти не сбилась с шага.
— До вчерашнего дня я гадала, зачем отец в начале года обязал меня согласиться на
предложение потанцевать, которое мне обязательно выдвинет Нотт. Разумеется, я
согласилась.
— О, ясно, — улыбнулся я. — Похоже, он подстраховался в этом плане.
— Похоже на то.
— А Нотт тебя уже пригласил?
— Сразу же. Но даже если бы и нет, то согласиться на твоё предложение было бы
крайне…
Дафна замялась, ища правильное слово.
— Недальновидно. Говори, как есть, не обидишь.
— Рада, что у нас есть взаимопонимание, — улыбнулась она, глянув на меня. — Как у
коллег.
— Разумеется.
Разминувшись с парочкой учеников со старшего курса, мы почти дошли до библиотеки.
— Кого теперь планируешь пригласить?
— Ханна предложила пригласить Флёр Делакур.
— О-у…- Дафна на секунду задумалась. — Мне кажется, это не самая лучшая… Хотя… А
попробуй.
— Хочешь посмотреть, как меня отошьют? — улыбка сама вылезла на моё лицо.
— Хочу посмотреть, как НЕ отошьют, Грейнджер. А на балу, как тебе известно, леди не
обязана танцевать лишь с тем, с кем пришла.
— Кстати. Я танцевать не учился.
— Или обязана, тут нужно вспомнить детали правил.
Мы зашли в библиотеку и направились каждый в свою сторону. Дафну ждала её сестра,
Астория, которая при виде меня состроила умилительно недовольную рожицу. Она мало
изменилась с прошлого года — как была белокурым ангелочком, так и осталась, разве
что чуть-чуть подросла.
Ну, а в среду, прямо перед завтраком, я дождался Делакур у дверей Большого Зала.
Она шла в компании девушек из Шармбатона, что всё так же носили свою небесно-
голубую форму, но сейчас уже без дискомфорта — на шее каждой висел мой согревающий
кулон, удивительно хорошо подошедший под общий стиль одежды.
— Мисс Делакур, — кивнул я, сделав шаг вперёд и привлекая к себе внимание.
— Да?
Вся эта процессия остановилась и, разумеется, другие ребята с разных курсов, словно
вставшие в стойку гончие, обернулись к нам. Я же, на всякий случай, вспомнил все
эльфийские ментальные тренировки, хотя это было и не обязательно — я их выполняю
каждый день вместе с зарядкой, иначе-то никак.
— У вас уже есть пара на Рождественский Бал?
Делакур явно намеренно довольно элегантным жестом поправила серебряные волосы, а я
ощутил многократно усилившееся влияние вейлы, но оно не шло в сравнение с той
массированной «атакой», что я испытал на Финале Кубка Мира. Да и я знал к чему
готовиться.
— Нет, мсье…
— Грейнджер. Гектор Грейнджер, — просто и строго кивнул я. — Поначалу я хотел со
всеми реверансами пригласить, но… Мне кажется, что они вам уже приелись. Спрошу
просто — пойдём на бал?
Флёр постояла мгновение, не получила от меня никакой реакции. Подошла поближе,
вильнув бедром и встала почти вплотную. Разумеется, никакой реакции. Ну, никакого
её проявления — всё-таки кое-что я чувствую, но оно меня не отупляет, а даже
наоборот, немного обостряет сознание, начинающее анализировать поведение девушки.
Для вполне конкретных целей.
— Кстати, да, — улыбнулся я, а Флёр тут же навострила ушки, явно желая услышать
слова «опьянённого разума». — Я не учился танцевать. Это может быть проблемой.
Моргнула пару раз, осознала, улыбнулась.
— Мы гешим эту пгоблему, мистер Грейнджер. Я согласна.
— Прекрасно, — так же улыбнулся я в ответ. — После завтрака обговорим детали
«решения»?
— Уи, мистер Грейнджер.
И ушла вместе с другими француженками.
— Неплохо, парень, неплохо, — похлопал меня по плечу взявшийся из ниоткуда Седрик.
— Ты заработал ещё несколько баллов в копилку «поводы ненавидеть выскочку-
Грейнджера». На других факультетах тебя начинают брать в расчёт.
— Это плохо?
— О, это прекрасно. Подам твою кандидатуру на рассмотрение в роли старосты на
следующий год.
— Не надо…
— Надо, Гектор, надо.
И ушёл, зараза, ехидно улыбаясь. Оно мне ведь действительно не нужно. Эх… Как бы
отбрехаться? Но об этом подумаю потом. Сейчас завтрак, Флёр, график на день —
Хэллоуин всё ближе и ближе. Хм, может француженка что-то знает об этом дне?

========== Глава 31 ==========

Среда — день тяжелый. Как и понедельник, и вторник, и любой другой день, когда на
тебя сваливается слишком много и сразу.
После завтрака я перебросился буквально двумя фразами с Делакур, и мы договорились
выяснить степень никудышности моих танцевальных навыков вечером после ужина. Во
время этого короткого разговора меня несколько раздражали взгляды французской свиты
Делакур — то ли просто убить хотят, то ли убить и съесть, непонятно. В общем,
типичная такая социальная группа, настроенная на лёгкое противостояние со всем
миром вообще, и со мной в частности. Но к Мордреду этих дамочек…
Гляжу им вслед и не перестаю удивляться и задаваться вопросом — по каким параметрам
вообще проходил отбор потенциальных чемпионок для Турнира? Ну, то есть, если,
образно говоря, сделать им одинаковые стрижки и цвет волос, а на лицо надеть
одинаковые маски, то различить их станет крайне трудно. Крайне!
Но и эта, несколько внеплановая активность, оказалась не последним событием, что
должно было немного осложнить мне жизнь.
— Ну что, салага, — прокряхтел почти незаметно подкравшийся профессор Грюм возле
входа в Большой Зал. — Не пропало желание обучиться чему-то новому?
— Никак нет, сэр, — выдал я, кивнув.
— Хо, вот и отлично. Пойдём.
А ведь я собирался заняться своими делами, воспользовавшись образовавшимся окном в
утреннем расписании среды — у потока Прорицания. И что теперь? А теперь я иду за
профессором, который даже в замке ходит в своём коричневом пальто — единственный
среди преподавателей он игнорирует мантии. Мерный стук его посоха о пол коридора
разгонял учеников вокруг, давая возможность пройти, не толкаясь в потоке и не
лавируя в нём. Удобно, ничего не скажешь.
Несмотря на то, что профессор Грюм мог похвастать протезом чуть выше колена,
упрекать его в медлительности было решительно невозможно — этот инвалид двигался
широким шагом и очень стремительно, хоть и немного прихрамывая и лишь на лестницах
немного сдавал в скорости. В общем, добрались до кабинета ЗоТИ мы довольно быстро —
там сейчас никого не было.
— Обожди здесь, — не оборачиваясь бросил Грюм, двигаясь между столов к дверям
личного кабинета.
Не найдя причин поступать иначе, просто присел за один из столов. Не прошло и
минуты, как профессор вышел из своего кабинета, держа в руках кипу подшитых
пергаментов. Дойдя до моего стола, сел лицом ко мне за соседний стол, вытянув
вперёд ногу-протез и только после этого положил передо мною эту подшивку листов.
— Нашёл минутку, накидал магией текст и схемы, — Грюм обоими глазами указал на
подшивку. — Сухо, чётко и по сути. Не чета учебникам, где слишком много ненужной
воды.
— В воде тоже есть толк.
— Пока учишься базе. Потом — только мешает. Здесь — будет мешать.
Поднеся руку к подшивке, словно хочу взять, незаметно проверил наличие различных
магических откликов, возможных вредоносных чар и прочего, но ничего не обнаружил, и
уже после этого взял их.
— Проверяешь? — ухмыльнулся Грюм, отчего шрамы на его лице устрашающе
деформировались. — Правильно делаешь. Никогда не знаешь, где окажется ловушка.
Постоянная бдительность!
В подтверждение весомости своих слов, профессор стукнул посохом о пол.
— Глядя на вас, думаешь, что, либо постоянная бдительность ничуть не помогла, либо
наоборот, многократно уберегла от неизбежной гибели.
— Фифти-фифти, салага, — ничуть не обиделся старый вояка. — Как бы ты ни был хорош
в чём-то, всегда найдутся противники сильнее и срать они хотели на твою постоянную
бдительность. Но при этом, без неё — точно крышка.
В выражениях Грюм не стеснялся, но и без откровенных перегибов с ругательствами.
Просто говорил, как есть.
— Спасибо, профессор.
Не успел я забрать записи, как Грюм меня остановил.
— Давай-ка здесь учи. Заодно и отработаешь. Чтобы я был уверен в успехе, и без
претензий к качеству.
Пожав плечами, начал читать первую страницу подшивки, попутно запоминая всё
дословно. Вторую, третью, десятую, шестнадцатую, двадцать восьмую… Почти тридцать
листов мелкого, но легко читаемого прописного шрифта, нанесённого чернилами при
помощи магии, схемы движения палочки для чар, рунные цепочки с уточнением нюансов
их нанесения на разный тип поверхности — сферическую, плоскую или многогранник
какой. Формулы для пересчёта, точное описание нужных образов, описание
взаимодействия с другими чарами… В общем, вполне себе комплексное зачарование.
— А ещё говорят, — не удержался я от ехидного замечания, когда покончил с изучением
бумаг, — что у нас, в Англии, артефакторика не развита.
— А это и не артефакторика, — пожал лишь одним плечом Грюм, что пристально следил
всё это время за моей работой, изредка задумчиво рассматривая собственные ногти на
руке. — Просто сложное комплексное зачарование с применением различных техник и
рунных цепочек. Ну-ка…
Грюм сунул руку в карман и вытащил оттуда простой стальной шарик размером с глаз,
катнув его по столу ко мне. Всё так же предварительно проверив магией, я поймал
его.
— В том виде, в котором я всё расписал, комплекс предназначен именно для сферы и
именно таких вот размеров. Отрабатывай, а я проверю. Получится — отлично. А если
под другие формы будешь делать, то сам проведёшь перерасчёты, не маленький уже.
— А вы сами это разработали? — я покрутил шарик в руках и положил на стол, доставая
палочку.
— А я похож на умника? — Грюм подался вперёд. — Нет? То-то и оно. Не сам,
разумеется, но участие принимал. Не переживай. Люди проверенные, барахла не делают.
Незадокументированных функций тоже нет.
Посмотрев на стальной шарик, кивнул, взмахнул палочкой, и начал воспроизводить
точно по инструкции первый из шести этапов каскада зачарований. Первый, второй…
Шарик поплыл, словно пластилиновый.
— Криво, — констатировал факт Грюм и стукнул посохом о пол.
С навершия посоха ударил тонкий лучик в шарик, и тот стал нормальным, а все чары
спали.
— Заново.
Кивнув, обдумал, где накосячил, и вновь принялся зачаровывать. Серия движений
первого этапа и, разумеется, нужный образ в голове, как и правильное слово-ключ,
второй этап — на этот раз ничего не произошло, и это было правильно. Третий этап,
третья серия взмахов и прочих сопутствующих манипуляций — на шарике словно бы
появились радужка и зрачок, но я чуточку ошибся в движении руки, а это важно для
чар. Шарик вывернуло, словно попкорн, а каждый бугорок был покрыт деформированными
зрачками и радужками.
— Криво, — вновь констатировал очевидный факт профессор и, опять же, вновь стукнул
посохом, приводя шарик в изначальное состояние. — Заново.
— Непростые чары, — скупо улыбнулся я.
— Да-да, работай, салага, а не лясы точи. Потом расскажешь мне, как сложно жить.
Следующая ошибка случилась на четвёртом этапе, из-за чего стальной шарик
превратился в попытавшуюся бодро разлететься длинную стальную стружку. Грюм,
кажется, был готов к подобному, одним коротким движением посоха собрав всё и вернув
шарику изначальный вид. Следующая ошибка — на пятом этапе, а ещё одна — на шестом.
В принципе, по разу ошибся на каждом этапе, кроме первого. Итог? Шарик стального
цвета, крайне похожий на глаз — был зрачок и радужка, правда, тоже стального цвета.
— Неплохо, неплохо, — покивал Грюм, видя результат моих трудов.
— Всё равно не из простых чары.
— Могу сказать, что это далеко не Хогвартский уровень. То, что ты, — Грюм кивнул в
мою сторону, — смог ошибиться меньше десяти раз — отличный показатель. Ну, а
вообще, понял, что наколдовал?
— В общих чертах. Меня только смущает ограничение области обзора через
псевдозрачок.
— Ты можешь, конечно, — Грюм стукнул посохом о пол, но не колдовства ради, а просто
ставя его поудобнее, — провести перерасчёт под другие углы обзора. Да хоть круговой
сделать — все формулы приведены. Только клинить мозги будет знатно. Не факт, что
привыкнешь. Я не привык.
Профессор вздохнул и встал, опираясь на посох и перенося массу на здоровую ногу. Я
же положил записи в рюкзак и встал вслед за ним.
— Всё, салага. Научил, проконтролировал, а теперь, мне нужно готовиться к уроку у
семикурсников.
Намёк был абсолютно прозрачным, так что я поспешил откланяться и отправиться к
кабинету чар — как раз следующее занятие будет там. Постоял, огляделся в пустом
коридоре, и, не найдя себе достойного занятия, просто подошёл к окну и сел на
подоконник. Погода за окном мрачная, пасмурная, небо заволокло однородной серой
массой, среди которой глазу было трудно найти контуры отдельных облачков. Вздохнув,
я просто достал палочку и создал из воздуха стальной шарик, закрепив трансфигурацию
нужной формулой. Что делать? Практиковаться в только что освоенном навыке. Вообще,
это первые действительно сложные каскадные чары в сочетании с рунной цепочкой,
которая наносится нужным заклинанием на пятом этапе.
Зачаровал один шарик. Удачно. Разрушил его и создал новый. Вновь зачаровал — уже
немного быстрее. Вновь разрушил и вновь создал новый. На десятом шарике участие
сознания почти не требовалось. Благодаря повышенной мозговой активности я крайне
быстро осваивал новые для себя навыки, что меня очень и очень радовало. Теперь,
пока руки сами дело делают, и лишь малая часть сознания участвует в процессе, я
позволил себе начать в уме анализировать и пересчитывать чары под голову паука —
мне ведь не нужна именно голова, и будет достаточно двух «сенсоров» для
бинокулярного магического зрения. Вот под такую структуру из двух полусфер,
выращенных на не менее сферической голове, я и начал просчитывать систему. Да, паук
получится несколько карикатурным, но чрезмерная достоверность и усложнение столь
маленького объекта мне не нужна.
Пока обдумывал и просчитывал, не мог не заметить то, что по мере уменьшения объекта
зачарования, пропорционально увеличивается сложность этого процесса. Как мне
кажется, проблема в необходимости контролировать магию. Из имеющегося, пусть и
небогатого, опыта колдовства местным методом, я уже могу делать некоторые выводы.
Например, обязательная часть с визуализацией — панацея, облегчающая колдовство, но
она же и яд. Чтобы зачаровать объект, или же применить ко всему объекту
полномасштабное заклинание, требуется как бы окутать его своей магией и применить
«визуализацию». Ну, то есть, это происходит само в местной школе колдовства, но не
отменяет факта необходимости самого процесса.
Когда дело касается средних объектов, размером с футбольный мяч, например, то его и
окутать магией просто, ведь её надо выработать не очень много, так и с
визуализацией нет проблем, будь то некая анимация действия или превращения, или
нанесение каких-то символов. С большими объектами проблема очевидна — нужно
выработать больше магии, а значит нужно посильнее трудиться мозгами. С маленькими
объектами, казалось бы, всё просто, но нет. Окутать магией крохотный объект просто,
но без багажа практики в колдовстве, без некоего контроля магии, ты его не
окутываешь — ты топишь его в океане магии. Так нельзя, ведь чары или заклинания,
как я понял из опыта, сами по себе являются той магией, той энергией, что ты
выплёскиваешь из себя через палочку. Идеальное применение чар и заклинаний,
требующих окутывание магией объект, заключается в том, чтобы окутать этот объект
именно идеально — ровно настолько, насколько нужно, ни больше, ни меньше.
Вот тут-то и вылезает проблема с маленькими объектами — слишком незначительна и
непривычна манипуляция, сложно дозировать энергию. Но есть ещё и проблема
визуализации — нельзя использовать масштабирование в воображении. То есть, если мы
говорим о проявлении на поверхности объекта неких рун, то нужно представить как в
воображении эти руны появляются на объекте, а сам объект именно тех размеров, какой
есть на самом деле. Нельзя, как бы, увеличивать его во внутреннем взоре… Ну, это
мои мысли, основанные на практике — как работает хорошо, как плохо, а при каких
условиях не работает вообще или не так, как надо.
Очевидное решение — Энго́ргио. Но оно не работает. Точнее, оно сработает, если
правильно вписать предварительное применение этого заклинания в последующий каскад
чар, но из-за этого каскада Энго́ргио станет самоподдерживающимся, а отменить только
его из всего каскада — крайне сложно. Ну или я не знаю, как именно это сделать по
местной школе волшебства.
Мои мысли, как и тренировку, прервали наглым образом — ученики стали покидать
аудиторию для занятий Чар и Заклинаний, а значит через десяток минут начнётся
занятие у нас. Не став ждать остальных, зашёл в аудиторию. Профессор Флитвик ещё не
успел убежать в смежный кабинет по делам, и стоял за своей трибуной на
импровизированной подставке из книг. Он немного удивился, увидев меня.
— О, мистер Грейнджер. Вы раньше всех сегодня, как я погляжу. Присаживайтесь, раз
уж пришли — не выгонять же.
Действительно. Не выгонять…
***
Ужин — как же я ждал тебя!
Вкусные, жирные, нажористые мясные блюда, нежнейшие, истекающие соком рёбрышки,
отбивные и прочее, овощные гарниры и немного сладкого на десерт — праздник живота,
да и только. Кстати, довольно простое, но от этого не менее вкусное блюдо, пастуший
пирог, который, правда, и пирогом-то назвать сложно — прекрасная вещь. А уж если
приготовлено блюдо в Хогвартсе — вообще выше всяких похвал. Думаю, дело не только в
опыте местных домовиков касательно готовки, но и в продуктах очень высокого
качества. Ну, то есть, тут довольно часто подаются стейки трёх степеней прожарки,
специи, соусы, всё прекрасно, но куда большее удивление у знающего человека вызовет
то, что говядинка-то мраморная. Волшебство, что ещё сказать?
Но разве можно спокойно поесть от души? Конечно же нет.
— Гектор…
Вкусное мясо так и тает во рту, а тушеные овощи, свежий хлеб, м-м-м…
— Гектор…
Выражая лёгкое и наигранное недовольство, я посмотрел на источник беспокойства в
лице Джастина.
— Ты пригласил Делакур.
Кивнул, прожевывая и стараясь максимально насладиться вкусом.
— И как?
Выгнув вопросительно бровь, попытался дать понять, что суть вопроса ускользает от
моего понимания.
— Джастин хочет спросить, — Ханна с лёгкой улыбкой решила перевести вопрос на
общедоступный английский, — каково это было, и как сейчас себя ощущаешь?
— Благодарю покорнейше, — улыбнулся я в ответ и повернулся к Джастину. — Я не знаю,
что тебе ответить. Нормально. Без изменений. Похоже, она ещё не отошла от драконов,
пряча шок за пофигизмом. Ну, как наши умеют.
— Да я не об этом… Она же вейла… И как она вблизи?
— Точно так же, как и с расстояния. И у неё сильный акцент. Готов поспорить, она
прилагает немало усилий, чтобы не вставлять французские словечки.
— На тебя не действует вейловское это всё, да? — задал вопрос Эрни, видя, что
Джастин как-то некорректно формулирует свои.
— Я же уже говорил, что действует, но несколько не так.
— Ага. Было, вроде бы. Но она всё равно согласилась? Видя, что действует?
— Ребят, вот честно — я понятия не имею, что у неё в голове и почему она
согласилась. Согласилась — хорошо. Не согласилась бы — тоже хорошо, не одна она в
замке. Вы-то сами кого пригласили?
Стоило поинтересоваться этим, как парни чуточку смутились и решили, что еда
достойна большего внимания, чем этот разговор. Ну и ладно.
Оглядев Большой Зал, собравшихся учеников, начал подмечать взгляды, настроения и
прочее. Могу сказать, что моя персона привлекает этих взглядов чуточку больше, чем
раньше. А вообще, полюса внимания остались прежними и только лишь чуть-чуть
изменились пропорции — сегодня чуть больше внимания Седрику, чем Краму, завтра
будет наоборот, и тому подобное. Только у Флёр всё стабильно, хотя девушки
несколько поубавили градус неприязни, как только по школе прошёл слух о согласии
француженки пойти на бал со мной.
Не упустил я возможности посмотреть на ситуацию с напавшими на меня слизеринцами и
одним вороном — ни шатко ни валко. Похоже, они не рассказали никому, в том числе и
преподавателям, причин своего фантастического превращения в личинки волшебников.
Стоит ли мне ждать какой-то новой реакции? Насколько сильно они потеряли берега?
Пока не ясно, но нужно об этом подумать, ведь их может переклинить, и в прицел
может попасть Гермиона. Правда, в таком случае, следуя нормам местного общества,
это развяжет мне руки целиком и полностью, и они должны это понимать. С другой
стороны, они могут прекрасно это понимать, но не воспринимать всерьёз. Хм… Задачка.
Как только ужин подошёл к концу, а директор в своей немного пренебрежительной и
чудаковатой манере послал всех восвояси, я перехватил мисс Делакур с её свитой из
француженок в коридоре у входа в Большой Зал.
— Мисс Делакур, — кивнул я с вежливой улыбкой на лице.
— Мистег Грейнджер, — так же вежливо кивнула с лёгкой улыбкой эта вейла.
— К сожалению, я не знаю места, где можно было бы практиковаться в танцах.
— Не извольте беспокоиться. Пгофессог МакГонагалл организовала зал для этого.
Пгавда, для своего факультета, но там занимаются все.
— Прекрасно, — я сам чуть было не протянул звуки на манер французского акцента,
непреднамеренно подстраиваясь под собеседника. — Приступим сейчас, или у вас
возникли другие неотложные дела?
— Сейчас. Пгойдёмте…
Ну, я и пошёл рядом с ней, а её свита — чуть позади нас. Они тихо переговаривались
на французском, думая, что я ни слова не понимаю, но это не так. Правда, разговоры
эти были либо ни о чём, либо о чём-то в роде: «Что она в нём нашла…», «Он, конечно,
красивый, но совсем молодой…». В общем, сплетничают, как говорится, не отходя от
кассы.
На подходах к одному из ранее закрытых залов замка можно было заметить несколько
увеличившуюся концентрацию учеников на единицу площади — похоже, это место уже
начало пользоваться определённой популярностью.
Зайдя в зал, сразу же уделил внимание тому, что он действительно большой.
Отличительной чертой этого зала был идеально ровный полированный каменный пол с
гербом Хогвартса, высокие и узкие витражные окна, и… Большой граммофон, хотя именно
большим его делала огромная труба. Сейчас в зале играл какой-то из вальсов, три
четверти, правда, разве может быть другой размер у вальса? Звук, кстати, у этого
странного устройства, довольно качественный, хотя внешний вид граммофона вызывал
некоторые опасения.
Кто из учеников был в зале? Много кто. Я бы даже сказал, от мала до велика — со
всех курсов и факультетов по паре человек. Только вот большинство лишь сидели на
лавочках вдоль стен, тихо общались и просто наблюдали за танцами старших. Да,
танцевали, или же лишь учились только ребята курсов с шестых-седьмых. Было тут два
парня из Дурмстранга, обучавшиеся нелёгкому искусству бальных танцев под чутким
руководством как наших девушек, так и двух француженок. Чувствовали себя эти парни,
должен заметить, довольно двояко.
Заприметил я и Седрика в компании парочки ребят с нашего факультета.
— Одну секундочку, — я повернулся к Флёр, заметив, что почти все девушки из её
свиты уже куда-то испарились. — Доверю вещи товарищам.
— Конечно.
Быстренько подойдя к нашим, кивнул им с улыбкой.
— Привет, народ. Вы тут надолго?
— Привет, — кивнул Седрик и Герберт, да и остальные тоже.
— Пока не разгонят, — пожал плечами Герберт.
— О, отлично. Доверю вам самое важное… — я скинул свой треугольный рюкзак с плеча и
всунул в руки Герберту. — Не потеряй.
— О как, — Герберт покрутил рюкзак в руках. — Я уже думал, что это часть тела, а
это рюкзак…
— Ехидна, — хмыкнул Седрик.
Я не стал заставлять Делакур ждать и быстро вернулся.
— Как будем действовать?
Делакур обвела взглядом зал и кивнула на неплохо танцующую пару. Мой взгляд
довольно быстро и точно подмечал нюансы, движения, шаги, кто, кого и как держит,
повороты.
— Начнём с базы. Нам открывать бал…
Вот с этого момента началось самое сложное. Понять объяснения Флёр, учитывая акцент
и всё-таки недостаточный словарный запас с её стороны было не просто. Она часто
употребляла французские термины, но слава Мерлину, я их знал и понимал. Была даже
мысль попросить девушку говорить на французском, чтобы мой мозг не так грузился, но
я решил оставить информацию о средненьком понимании языка при себе — вдруг услышу
что-то интересное, пока гости будут думать, что я ни слова не понимаю?
Потом начались первые пробы движений. Эту руку туда, эту сюда, шаг-шаг-шаг, шаг-
шаг-шаг… Миленько, интересно, в меру увлекательно — осколок эльфа одобряет. Есть в
нём смутные образы разных танцев, но скорее, как некое фантомное ощущение. Хорошо,
всё-таки, что я занимаюсь собой, иначе бы тяжело мне было, ой тяжело. А Флёр всё
рассказывает разные нюансы вальса — фигурный, венский, бостон… И всё-то хочет
показать, заставив меня делать то или иное движение. Мне даже кажется, что она с
нетерпением ждёт, когда я наконец допущу ошибку какую, и при этом она то и дело
поглядывает мне в глаза и на лицо, ища что-то, но не находя. Занятно это всё…
***
Седрик сидел вместе с друзьями на лавочке в бальном зале и с интересом наблюдал,
как один интересный молодой волшебник, буквально за сорок минут научился уверенно и
без ошибок танцевать три вида вальса. Сам Седрик, можно сказать, спотыкался на
венском, как бы ни пытался. Причиной тому он считал размеренность своего характера,
и венский вальс был для парня своеобразным спринтерским забегом в мире танцев.
— Седри-и-ик, — Герберт перекинул руку через плечо своего друга, начав наигранно
страдать и плакаться. — Наш малыш Гектор совсем вы-ы-ыро-о-ос… Как же время летит,
а?
— Ты Тамсин пригласил? — ухмыльнулся Седрик, но друг проигнорировал его, продолжая
раскачивать товарища из стороны в сторону.
— Помню, буквально вчера мы учили его летать на метле… А ты посмотри, сегодня он
уже пригласил на бал французскую чемпионку, почти сходу научился танцевать, и вон
сколько внимания они привлекают. Как же быстро растут дети…
— Ага. Есть такое.
Герберт посерьёзнел и убрал руку с плеча Седрика.
— Слышал я, он интересовался взаимоотношениями между чистокровными и
магглорождёнными. Думаешь, он метит в эту сторону?
— Нет, — Седрик отрицательно мотнул головой. — Думаю, ему более-менее нравится
старшая Гринграсс…
— А я о чём? — перебил друга Герберт, но Седрик сделал вид, что этого не было.
— Гектор, скорее, просто прощупывает почву, оценивает перспективы по всем
направлениям. Как бы… Взвешивает все «за» и «против».
— То есть, Гринграсс ему нафиг не нужна?
— Я этого не говорил. Вообще, ты как-то однобоко всё воспринимаешь. Либо так, либо
эдак, — Седрик повернулся к другу. — Это так не работает.
— Работает, не работает, ты лучше вот что скажи, — Герберт ухмыльнулся. — Когда
пригласишь мисс Чанг?
— Эм…
— Ты смотри, — Герберт с улыбкой толкнул друга в плечо. — Она девочка симпатичная,
не дождётся тебя, пойдёт с другим.
— Кто бы говорил, вообще…
Однако, Седрик задумался над этим и стало понятно, что друг прав — не стоит медлить
с этим делом. Ещё раз посмотрев на кружащихся в танце Грейнджера и Делакур, Седрик
решил, что завтра — прекрасный день. Завтра всегда лучше, чем вчера или сегодня.
Вот завтра он и пригласит.
***
Вечерний Хогвартс — особенный.
Нет, он особенный всегда, но только вечером, когда за холмами совсем незначительно
уже алеет закат, почти не засвечивая звёзды, в коридорах загораются множество чаш с
огнём или бездымных факелов, когда тени устраивают свои безумные пляски на каменных
стенах, а живые портреты приобретают некий шарм сюрреализма, а ты идёшь, например,
по галереям внутреннего двора — именно этот неуловимый момент один из наиболее
волшебных в Хогвартсе. Жаль, что его тяжело поймать, а в суете дней можно попросту
не обратить на подобное внимания.
К сожалению, алеющее небо в этот раз застать не удалось — поздний час. Но вместо
него хорошо справлялись сполохи драконьего пламени в уже не скрываемом лагере
драконологов в Запретном Лесу — тоже не рядовые впечатления, особенно если знаешь,
что там за животные.
Как и полагается воспитанному джентльмену, я провожал мисс Делакур и двух
оставшихся девушек из её свиты до кареты Шармбатона. Никто из гостей так и не
решился воспользоваться приглашением Дамблдора и расселиться по гостевым комнатам,
а они, как стало известно из разговоров, есть у нас в достатке. Сейчас мы шли по
внутреннему двору замка, мимо лавочек, что стояли вокруг огромного дуба, и почти
дошли до выхода из замка — останется лишь преодолеть небольшое расстояние до хижины
Хагрида, где и «припарковалась» карета.
— Вы быстго учитесь, месье Грейнджер, — с важным и независимым видом заявила
Делакур.
Две девушки из её свиты тихим шепотом опошлили эту фразу чемпионки, совместив с
моим возрастом. Это поняла Флёр, это понял я, но мы оба сделали вид, словно ничего
этакого сказано не было.
— Рад слышать. Кстати, я собираю информацию о Хэллоуине, — мы оставили за спиной
лавочки и дерево, двигаясь уже по каменной части двора, почти добравшись до ворот.
— Но информации почти никакой нет. Хотел узнать у вас о том, как волшебники Франции
представляют этот день?
— День всех святых, кажется так?
— А если по старым кельтским традициям, то Самайн.
— Вам спгавку из истогии, или факты?..
За собой я стал замечать, что всё меньше и меньше замечаю характерный говор буквы
«Р», свойственный носителям французского языка. Думаю, ещё немного, и я смогу без
каких-то проблем ассоциировать это с нормальной «Р», не тратя ресурсы мозга на
осознание.
— …Должна сказать, — продолжила мысль мисс Делакур, — что я мало знаю истогических
аспектов.
— Тогда ограничимся фактами.
Мы прошли через ворота и направились по медленно чахнущей к зиме траве вниз по
почти пологому склону, двигаясь к видневшейся карете Шармбатона. Занятно, что в
честь их появления, наши профессора озаботились тем, что поставили магические
светильники по обе стороны маршрута от ворот замка до кареты. Интересные
светильники, но в то же время, вполне привычные — в форме городских фонарных
столбов. Наверняка мотив был в том, что сейчас гостям придётся возвращаться уже
затемно, а колдовать Лю́мос хотят не все. А может и другая какая причина — откуда
мне знать.
— Факты пгосты, — в голосе Делакур прорезались нотки ментора. — Давно-давно, ещё до
Статута, когда волшебники верили в разные варианты Матери-магии и прочее…
О, мозг перестал акцентировать внимание на характерном звуке «Р». Хорошая новость,
а то слух режет.
— …то считалось, что в Самайн наш мир становится ближе к миру магии, духов, предков
и прочее.
— А сейчас?
— Сейчас, месье Грейнджер, — лёгкая и необидная ухмылка появилась на лице Делакур.
— Это считается пережитком прошлого и традицией, не несущей смысла. Но некоторые
волшебники придерживаются этой традиции ради самой традиции, что правильно.
— Традиции — это правильно? — я с улыбкой взглянул на Делакур, шедшую рядом.
— Да. Это наша история. Как мы пришли к тому, что есть сейчас. Даже если смысла в
них не много.
— Думаю, это правильный подход. Но что конкретно делалось в Самайн?
— В разных странах — разное. Если коротко, то в европейских странах волшебники
сжигали в волшебном огне подношения, рассчитывая на благословление и очищение. Это
даже в некотором роде работает, но теперь мы знаем, что это результат собственной
магии, чёткой последовательности действий и веры в результат.
— А насчёт сближения… с «Высшими Сферами»?
Мы уже подошли к карете, потому с беседой стоило бы завязывать, да и погода
становилась ветреной и по осеннему прохладной, пусть и амулеты мои греют, пожалуй,
вообще всех в Хогвартсе. Не удивлюсь, если один такой найдётся и у Дамблдора. Хм…
Есть шальная мысль…
— Если верить исследованиям, то что-то есть, но что? Неясно. Но вовсе не то, во что
верили в давние времена.
— Познавательно. Что же, мисс Делакур, — улыбнулся я вейле, и повернулся к её
свите. — Леди. Был рад пообщаться. В какое время вы не против продолжить моё
обучение танцам?
— Хорошим днём будет пятница, — дружелюбно улыбнулась Делакур. — Доброго вечера,
месье Грейнджер.
Леди кивнули и все они быстренько впорхнули в открывшуюся перед ними дверь кареты,
а мне оставалось лишь возвращаться обратно в замок. Сделав себя невидимым и
неслышимым, безмолвной тенью я метнулся в Хогвартс — красивая ночь провоцирует
появление поэтического слога в мыслях. Да и вечер в танце с вейлой — такое не
проходит бесследно. Как сказал бы один мой знакомый — во мне пылает Сила Юности!
Правда, во мне она не пылает, а так, скромно машет ручкой, мол: «Привет, я здесь.
Можешь обращаться в любое время».
В гостиную факультета я попал почти перед самым отбоем, но обычно мы с ребятами
позволяем себе ещё часик посидеть и позаниматься своими делами, будь то просто
разговоры, или же выполнение домашки в неожиданно больших объёмах. Не был
исключением и этот раз, но только стоило мне появиться в гостиной, а главное,
оказаться замеченным остальными, как чуткий слух тут же уловил довольно
доброжелательные разговоры и перешептывания:
— О, это Грейнджер…
— …он пригласил Делакур.
— …они так танцевали сегодня-а-а…
Не обращая внимания на подобное, я прошёл к нашему с ребятами столику и сел в
кресло.
— Обо мне так много разговоров?
— А ты как думал? — удивился Эрни, да и остальные решили присоединиться к беседе.
— Всё-таки пригласил чемпионку на бал, все дела. Она ещё и согласилась.
— Ясненько. Ребята, а что происходит с миром в Самайн?
— А что-то происходит? — Джастин глянул с непониманием, а потом перевёл взгляд на
остальных. — Правда?
— Достоверно никто не ответит, — Ханна прикрыла журнальчик. — Говорят, мы
становимся ближе к миру мёртвых или чему-то подобному. Ну и праздновали
своеобразную смену года.
— А вы знаете, что и как можно проводить в этот день? Ну, традиционное что-то.
— Я не хвастаюсь, — приосанилась Ханна. — Но перед тобой, на секундочку, двое
представителей священных двадцати восьми.
— Я знаю, — кивнул я с улыбкой, а вот остальные, помимо «второго» Эрни, похоже, не
задумывались об этом.
— А кто второй? — Джастин быстро оглядел всех, но взгляд остановился на Эрни,
просто поднявшем руку. — А вы не говорили.
— Мы этим не хвастаемся, — безразлично пожал плечами Эрни. — Родители говорят, что
предки просто поступали так, как считали правильным.
— Но если вам, ребята, это интересно, — ко всем обратилась Ханна. — Мы можем
показать, как это праздновалось в давние времена. Сами подношения. Поститься уже
поздно, да и уныло, а то, что ритуал является просто данью традиций — факт
доказанный.
— А что там про очищение и благословление? — задал я интересующий вопрос.
— Работает, — важно кивнула Ханна. — Вот только тот же эффект достигается
посещением колдомедика или даже самостоятельно. Без поста, без лишних телодвижений,
без костров и подношений.
— Конечно интересно, — кивнул Джастин и посмотрел на меня. — Ведь тебе тоже?
— Да. Было бы здорово, Ханна, — улыбнулся я девушке. — А сейчас чем заняты?
— Да фигнёй страдаем, — ответил за всех Джастин. — Домашку уже сделали, а спать не
хочется.
— А я вот не сделал, — вытащив из рюкзака принадлежности, приготовился строчить
эссе, резюмируя уже давно прочитанные мною темы.
— А я помогу тогда, — кивнула Ханна, отложив в сторону журнал. — Выпуск скучный,
как лекция Бинса.
— Не то слово, — разочарованно вздохнула Сьюзен и повернулась к Захарии. — Давай
продолжим зачаровывать новые шахматные фигурки?
— О, наконец-то! Я как раз подготовил парочку. Вот, — парень вытащил из школьной
сумки несколько заготовок под живые шахматы.
В общем, даже после отбоя наша гостиная является довольно оживлённым местом, а это
приятно, как ни крути. Но надо бы и полезными делами заняться, да.
***
Утро четверга началось с корреспонденции.
Нет, разумеется, я провёл все плановые физические тренировки, попутно всё ещё
обдумывая плюсы и минусы начать тренироваться с каким-нибудь посохом, ведь это
вполне хорошая нагрузка, особенно если немного поколдовать над подобным спортивным
снарядом.
Корреспонденция пришла, как и всегда, во время завтрака. Сам я ни на что не
подписан на данный момент, а все новости можно узнать и без этого — достаточно лишь
попросить у кого-нибудь из ребят уже прочитанный «Пророк» или ещё что. Но на этот
раз во время завтрака мне и просить ничего не пришлось.
— Ха! — воскликнул Эрни, прочитав очередной выпуск «Ежедневного Пророка» и
протягивая мне за спиной Джастина. — На, Гектор, почитай. Вторая страница.
— Хм? Давай.
Отложив в сторону почти доеденную овсянку, которой я «придавливаю» всё остальное, я
взял в руки журнал и раскрыл на указанной статье. О, так значит мы с Гермионой,
оказывается, предприимчивые и пробивные магглорождённые, выделяющиеся талантом и
красотой, охотимся за чемпионами Турнира? Даже колдофото есть, на которых я танцую
с Флёр, а Гермиона сидит с Крамом в библиотеке. Ну, то, что Гермиона встретила
Крама в библиотеке, хотя правильнее будет сказать, что только там, по сути, они и
могут пересекаться на постоянной основе, ничуть не удивительно. Итак, вопрос — что
я об этом думаю?
Для начала, СМИ, а в особенности Рита Скиттер, имеет свойство всё перевирать, а
значит воспринимать информацию ровно так, как она подана — глупо. Но если же
Гермиона и Виктор нашли какие-то общие интересы и движутся по направлению
«встречаться», то что я об этом думаю? Крам, конечно, неказист, но и не за такими
бегали девчонки. Важнее то, что он либо уже умудрился пресытиться женским вниманием
во всех его проявлениях, раз бегает от дам, как от огня, либо в принципе ищет кого-
то, у кого в мозгах не происходит короткое замыкание, когда кто-то говорит: «Виктор
Крам». Ну, а может быть для него это просто вызов — покорить девушку, что не
является фанаткой? Тоже может быть, ведь с фанатками-то просто…
— Хм, — Ханна тоже прочитала эту статью и теперь смотрит на меня, хитро улыбаясь и
попивая сок. — Что думаешь?
— Ну, обо мне — чушь. О Гермионе — либо тоже чушь, либо нет.
— И как ты относишься к подобному?
— Да никак, — пожал я плечами, вызвав непонимание окружающих, что так или иначе
слушали разговор, ведь тема-то какая интересная! — Гермиона очень упёртая, а в
вопросе принятия решений — очень самостоятельная. Крам не выглядит бабником, а я не
наседка. Обидит — отправлю в Болгарию в спичечном коробке. А так — пускай.
— Необычная позиция, как мне кажется. Если бы я с кем-то встречалась, — Ханна
размышляла вслух, — то родственники всю душу бы вытрясли из моего парня, а мне бы
плешь проели с инструктажем и нравоучениями.
— Гермиона не глупая, сама способна разобраться. Да и если я начну лезть к ней с
подобными вопросами даже в мягкой форме, то она воспримет всё в штыки и велика
вероятность, что сделает всё наперекор просто из вредности.
— Хм… А ведь возможно.
Тем временем моё внимание привлекла суета за столом гриффиндорцев. Источник этой
суеты находился в непосредственной близости с Поттером и Роном Уизли, а точнее —
Гермиона возмущалась тем, что в статье написан полный бред. Возмущалась тихо, но
очень активно, и мой слух позволял вычленить конкретику, а зрение — заалевшие уши
сестрёнки.
После завтрака начался обычный учебный день, не выделявшийся ровным счётом ничем
особенным. Разве что вечером, после ужина, я отправился в свой личный
неиспользуемый кабинет и попробовал создать первого паука-разведчика.
Сам по себе паучок выглядел обычным, и заострять внимание на мелочах я не стал.
Глаза — более интересная тема. Зачарование было сделано по немного модифицированной
схеме каскада чар, изученного под руководством Грюма. Изменения касались сугубо
формы и ничего иного. Ограничения на размер зачаровываемого предмета обойти лично
мне было не сложно просто из-за отличного контроля энергий, так что с этим проблем
нет. Глаза должны точно улавливать зрительную информацию и передавать на брюшко —
именно оно было внесено в чары, как объект приёма информации. Сама голова паучка
зачаровывалась на приём вибраций и их передачу так же на брюшко, благо что чар для
снятия звуковой информации в книгах было аж несколько вариантов. Брюшко уже
зачаровывалось Протеевыми чарами, связывалось с тестовым устройством и передавало
на него всю собранную информацию — простой кубик. Сам кубик зачаровывался второй
модификацией Глаза Грюма, только в этой его вариации оно собирало не визуальную
информацию, а переданную по Протеевым чарам — модифицировать было несложно, но
долго, а вычисления были объёмными.
Первый тест прошёл успешно — паучок бегал, следуя заложенной программе, передавал
данные на кубик, а я, держа кубик у виска, получал с него визуальную и звуковую
информацию. Помимо прочего, я мог незначительно влиять на то, куда бежать паучку.
Незначительно, ведь это оказалось не задокументированной функцией, а у самого
паучка есть своя поведенческая матрица. В общем, эксперимент признан удачным,
паучок отправился в путешествие по замку, а я думал о том, как собрать весь этот
комплекс чар в одну систему, которую помещу в съемную насадку для молота и смогу
ковать паучков пачками, а не страдать над одним по часу. Да и нужно будет потом
проверить работу нескольких паучков через один артефакт — смогу ли я выбирать
«каналы» передачи данных, или всё будет заливаться в голову одним массивом? Если
второе, то нужно будет придумать фильтры и ограничители, ведь Сметвик просил не
перегружать мозг, а подобный поток данных нагружает его вполне и очень даже. Не
сильно, нет, но пара десятков паучков вполне смогут довести мои мозги до точки
кипения, как мне кажется. Может быть это и не так.
Так прошёл четверг, и примерно в таком же русле прошла пятница, если не считать
очередного урока танцев в Бальном Зале Львов, как его иронично прозвали ученики. В
чём ирония? А в том, что организовала его МакГонагалл для своих ребят. Конечно же,
она отнюдь не запрещала и даже поощряла посещение этого места другими учениками —
сама декан Гриффиндора, как оказалось, с большим трепетом и ответственностью
относится к танцам и даже улыбается много ярче. Даже когда она хвалит своих
подопечных, она не улыбается так ярко. Но ирония в том, что гриффиндорцев там раз-
два и обчёлся. А самое удивительное, что постоянным посетителем этого места
является Невилл Лонгботтом — предельно скромный мальчик, любящий покой и растения.
Но вот же, ходит, учится танцевать вместе с Джинни Уизли, причём учатся оба. И…
Всё, нет больше гриффиндорцев в бальном зале гриффиндорцев.
Говорят, МакГонагалл аж пару дней смогла гонять своих по теме танцев, причём весь
факультет, разом и успешно. Но те махнули рукой на это дело и под разными
предлогами забили на танцы. МакГонагалл обиделась, и теперь рьяно помогает другим
ученикам осваивать различные вальсы, если этим ученикам нужна помощь. И ведь умеет,
и умеет отлично, чем полностью разрушает сложившийся в умах образ этакого робота-
преподавателя.
Ну, а в субботу, сразу после завтрака, я отправился в библиотеку, что с каждым днём
начинает всё больше и больше пользоваться популярностью. Конечно, этого пока
недостаточно для того, чтобы хотя бы кто-нибудь всегда был в поле зрения, но тихие
звуки жизни, постоянные шуршания листов — всё это постепенно наполняет обитель
знаний.
Однако, покой нам, как говорится, только снится. Полтора часа — ровно столько я
смог продуктивно запоминать и обдумывать новые знания и книги, расширяя и углубляя
знания по предметам настолько, насколько возможно.
В общем, сидел я на лавке за одним из столиков, что часто можно встретить между
рядов книжных шкафов. Сидел, читал, никого не трогал.
— Привет, — ко мне довольно стремительно шла Гермиона.
Не менее стремительно она села на лавку рядом и положила перед собой небольшую,
видать, для разнообразия, книжку.
— Привет. Как дела? — тут же пошёл я в наступление, но сбить её с мысли не смог,
судя по взгляду, и тогда задал второй вопрос. — Встречаешься с Крамом?
— Что? Нет! — возмутилась она тихо, но с полной серьёзностью. — Ты же не веришь в
россказни этой лживой репортёрши? А если веришь, то о тебе написана правда, и ты
встречаешься с Флёр?
— Нет, не встречаюсь.
— Вот, — кивнула Гермиона. — И как эта репортёрша всё фотографирует? Где прячется?
Как проникает в Хогвартс? Я слышала, что она так достала чемпионов, что Дамблдор,
да и другие директора, крайне настоятельно попросили её не появляться в замке и на
близлежащей территории. Кроме дней состязаний, разумеется.
— Полезная информация. Значит, либо она имеет свои надёжные источники, либо она… Ну
не знаю, анимаг, например. Превратится в какую-нибудь мелкую хрень, и снуёт
незамеченной по замку.
— Ты думаешь, что защита замка… Хотя… — Гермиона огляделась, но никого не увидела.
— Петтигрю-то был не узнан много лет.
— Вот-вот. Так что случилось, Герм? С уроками помочь?
Нельзя было не насладиться картиной «Гермиона в Шоке», ещё и рот беззвучно
открылся, тут же закрывшись.
— Ты издеваешься? Хочешь вывести меня из равновесия? А вот не получится. Скиттер
тебя опередила. Но я тут не за этим.
— Внимательно тебя слушаю.
— Я изучила вопрос домовиков.
— И какие выводы посетили твою голову?
— К Мордреду свободу, — важно кивнула она, из-за чего пара непослушных локонов
выбились из причёски, но тут же были поправлены. — Нужно бороться с жестоким
обращением.
— Уже неплохо, — улыбнулся я. — А ты знаешь, почему домовики себя наказывают? Ну
или считают правильным получить физическое наказание?
— Очень смутно описано подобное, мало информации. Но другой я не нашла.
— Как мне кажется, — на секундочку я задумался, делая выводы из прочитанного и
своего собственного понимания магии, — они служат ради магии. Когда домовик плохо
справляется с работой, или вообще её не делает, то его наказывает хозяин, или
домовик наказывает сам себя.
— Это я и так знаю, — кивнула Гермиона, посмотрев на меня то ли с нетерпением, то
ли с осуждением, а может быть и то и другое.
— Наказываясь, так сказать, домовики получают лёгкие повреждения, а на их лечение
уходят магические силы. То есть, переводя на обычный язык, магия хозяина для них —
зарплата. Наказание — штраф. Много штрафов — маленькая зарплата. Маленькая
зарплата — плохая жизнь. Плохая жизнь — стимул работать лучше.
— Под таким углом я это не рассматривала. Но что делать? — во взгляде сестрёнки
читалось просто дикое желание помочь тем, кто в помощи не нуждается.
Однако, если подумать, то ситуацию действительно можно попробовать изменить, и
плохо от этого не будет никому.
— Разработай систему штрафа без физических наказаний и показного пренебрежения.
Заклинание, ритуал, зелье — что угодно.
Гермиона кивнула.
— Только учти, что подобное отношение, вполне оправданное, кстати, наверняка уже
давно стало обыденным и правильным в мировоззрении волшебников. Конечно, я уверен,
не все практикуют подобное, но тем не менее. Плюс, это явный психологический способ
доминирования и демонстрации самому себе своего превосходства.
— Превосходство? Какое же тут превосходство? — возмутилась было Гермиона, но
вовремя себя остановила — мадам Пинс не дремлет.
— Они колдуют без палочки и способны на очень серьёзные, масштабные манипуляции. А
у нас с палочкой некоторые волшебники не способны и на половину того, что могут
домовики. Учти ещё и то, что домовики колдуют свои мощные заклинания и чары в
условиях жесточайшей экономии магии. Они, по сути, в целях собственного выживания
должны являться экспертами в области… Эм… Как бы сказать… Доведения КПД своего
колдовства до предела.
— Хочешь сказать, что волшебники к ним так относятся из зависти?
— И страха. И ещё чего-нибудь. Это сложно и разбирать досконально этот вопрос у
меня нет ни малейшего желания.
— Но ты же меня поддержишь в этом деле? Я думаю, создать сообщество какое-нибудь…
— Зная местный социум, спешу тебя расстроить — пока ты являешься просто
магглорождённой ведьмочкой, ученицей Хогвартса, то на все твои реформистские
инициативы всем будет плевать с высокой колокольни.
— Это неправильно… Каждый должен иметь право голоса.
— А здесь не демократия. Тут… Я вообще затрудняюсь сказать, какой тип социального
строя здесь. Сословия, касты, не разбираюсь я в этом. Но точно не демократия, а при
помощи большинства здесь можно только революции устраивать, да бунты всякие. А
победит в итоге сильнейший волшебник со своими союзниками, сподвижниками и
единомышленниками. Я к чему — разрабатывай систему, которая позволит заменить
наказания домовикам, не теряя смысла. Становись крутой волшебницей, немного связей,
немного друзей, всякое прочее, и ты уже станешь более-менее весомой личностью.
Тогда и запускай свои проекты. Ну, это моё мнение.
— Я его учту. И как следует обдумаю твои слова.
Гермиона перевела взгляд на книгу, что лежит раскрытой передо мной.
— Арифмантика? Я неплохо в ней разбираюсь. Нужна помощь?
— А знаешь, давай.
Гермиона тут же оживилась, готовая помогать. Ну, а я быстро накидал в тетради
различные формулы, которые мне нужно срастить в один комплекс — за счёт этих формул
будет объединён каскад чар Грюма с чарами подслушивания и Протеевыми чарами.
— Ого… Просто не будет.
— Было бы просто, я бы уже сделал, — улыбнулся я. — Давай соображать…
И мы соображали. Дотянули чуть ли не до вечера, но с задачей справились. Гермиона
выглядела чертовски уставшей, но и не менее довольной как собой, так и моей
благодарностью. В который раз убеждаюсь, что она зачастую просто хочет быть
полезной и чтобы её хвалили. Хвалили полностью.
Ну, а после ужина, по традиции, я отправился на дополнительные занятия по
зельеварению. Было ли там что-то новое? Нет. Снейп всё так же страдал над
безграмотными, по его мнению, эссе, мы с Дафной варили различные зелья, а троица
проштрафившихся второкурсников с Гриффиндора и с Рэйвенкло драили котлы в конце
кабинета. Судя по их лицам, котлы были ужасные, а ещё эти ребята не понимали, как
можно добровольно ходить на дополнительные занятия к Снейпу. Из-за этого
непонимания ребята, к концу своей трудовой повинности, пришли к выводу, что Снейп
нас заставляет варить ему различные зелья и яды, чтобы он мог травить учеников,
крыс и насекомых.
Зелья были чертовски сложные, потому мы с Дафной почти не общались, лишь пару раз
позволив себе поговорить на отвлечённые темы и условиться о завтрашнем походе в
Хогсмид. И вот что занятно — чем дольше я общаюсь с Дафной, тем чаще она проявляет
эмоции в большем спектре и сильнее, чем обычно. Хмурится суровее, улыбается чуть
ярче, или ехидничает. Правда, в итоге, словно одёргивает себя и быстренько прячется
за маской. Уже не формальной и отстранённой, а для более доверенных людей, я бы
сказал. И мне вот интересно, а какая она, когда совсем без масок?
По пути обратно в гостиную факультета, я пытался более-менее составить план похода
в Хогсмид. Всё-таки, пусть деревенька и большая, без проблем справляется с потоком
оголтелых учеников во всём их многообразии, да так, что можно знакомого лица за
весь день так и не встретить, но… Но всё же, да. Нужен какой-то более-менее
адекватный маршрут. Да и гости же ещё есть. Хотя, мне кажется, они вне графика
таскаются туда при любой возможности — у них же нет своих МакГонагалл и Снейпа, что
способны даже камень заставить устыдиться своих поступков. А в понедельник —
Хэллоуин уже. Интересно, что из себя будет представлять ритуальная часть этого
праздника, по версии давних-давних времён?
***
Утро воскресенья выдалось удивительно пасмурным, но облака эти обещали рассеяться к
обеду, и это хорошо — прогулка в Хогсмиде, конечно, и без солнца в небе является
вполне воодушевляющим и приятным мероприятием, но хотелось бы это самое солнце,
всё-таки, увидеть.
Сразу же после завтрака, практически все ученики начиная с третьего курса собрались
во внутреннем дворе замка — кто-то пристроился на лавочках вокруг большого дерева,
кто-то у фонтана, а кто-то у стен или между колонн галерей. Все одеты были в
обычную одежду или гражданские, совершенно индивидуальные мантии — никаких школьных
мешков. Все ждали одного — появления профессора МакГонагалл и отмашки, мол: «Валите
уже в Хогсмид».
Сама МакГонагалл не заставила себя долго ждать и появилась ровно в полдесятого,
начав стандартную проверку наличия разрешения у учеников. И конечно же закончила
она фразой:
— И помните, — профессор важно осмотрела всех присутствующих. — Походы в Хогсмид —
ваша привилегия. Плохое поведение во время похода, или же плохая успеваемость во
время учебы лишат вас этой привилегии.
Найти кого-то в этой толпе достаточно проблематично, а пересечься с Дафной ранее
никак не получилось. Но ничего, как только наша огромная группа учеников всех
возрастов единым потоком двинулась через ворота замка по направлению к Хогсмиду, я
высмотрел-таки искомую особу в компании однокурсников со Слизерина. Разумеется, я
тут же пробрался через толпу к ним.
— Господа и дамы, доброго утра, — улыбнулся я, приветствуя слизеринцев.
— А, Грейнджер, — Малфой, как и всегда, взял на себя, никого не спросив, нелёгкое
бремя лидера в предстоящем разговоре. — Похоже, Гринграсс решила выбрать более
достойную компанию для прогулки в Хогсмиде. Так что тебе нет места в нашей
компании.
Драко, похоже, на одних лишь рефлексах ухмыльнулся и обернулся за спину, а два его
вечных товарища угодливо хихикнули. Остальные, собственно, тоже держали лёгкую
улыбку на лице, но понять, что она значит, было практически невозможно — они могли
как быть в предвкушении какой-нибудь перепалки, так и просто поддерживать Малфоя
своими улыбками.
— О, вы, господа и дамы, похоже, неправильно всё поняли, — краем глаза я смотрел за
реакцией Дафны, и та, похоже, отнюдь не собиралась меня одёргивать, словно
принимала некие правила игры. — Это не я прихожу в вашу компанию, а вы идёте в
Хогсмид в компании меня и мисс Гринграсс.
Протянув Дафне руку, словно приглашая на танец, я ждал, и ждать мне пришлось не
больше секунды — Дафна приняла приглашение.
— Грейнджер, — улыбнулась она, но никто этого не видел кроме меня.
— Гринграсс. Не могу не заметить, что это пальто тебе невероятно идёт.
Синее, с тонкой полоской чёрного меха на воротнике и по краю коротенькой накидки,
что является, судя по всему, неотъемлемой частью самого пальто.
— Благодарю.
Драко разозлился, пусть и не сильно, а так как он взял на себя бремя лидерства, то
больше никто не спешил вносить свой вклад в разговор, но могу поспорить, что, когда
этот разговор закончится, ухмыляющаяся Пэнси обязательно скажет что-нибудь типа:
«Грязнокровка».
— С чего это ты взял, Грейнджер, — Драко сделал шаг вперёд, сердито глядя на меня.
— Что нас интересует твоя компания?
— Нет? — удивился я. — Ну тогда не смею вас задерживать, уважаемые. Полагаю, дорогу
до Хогсмида вы узнаете и без меня.
— Пф-ф, — фыркнула Пэнси. — Наглый грязнокровка.
Но в её тихих словах не было желания оскорбить, а скорее стремление сказать что-то,
что поддержит Малфой и некоторые другие однокурсники со Слизерина.
— Хватит толпиться на единственной тропинке, молодняк, — близнецы Уизли
стремительно двигались в компании уже своих однокурсников и не только. — А то ни
вправо, ни влево.
— А вы вообще… — хотел отмахнуться Малфой, но нарвался на взгляд кучи старших
ребят.
— Проблемы? — один из близнецов глянул на Малфоя с усмешкой, собственно, как и
второй.
Остальные старшекурсники просто поглядывали с лёгким превосходством.
— Словесное недержание? — спросил второй близнец у первого.
— Или запор? Видишь, братец Фред, молчит, страдает.
— У нас есть вкусные конфетки как от одного недуга…
— …так и от второго.
— Не надо? — вместе спросили близнецы Малфоя.
— Откажусь.
— Напрасно…
И пошли своей компанией дальше по тропинке в сторону Хогсмида.
— Ну что, дамы и господа? Хогсмид ждёт.
Не стоило даже ожидать, что остальные слизеринцы с моего курса последуют за мной и
Дафной, хотя стоит отметить, что Паркинсон об этом явно думала, но решила остаться
рядом с Драко и капать ему на мозг так, как умеет только она. Ну, а мы просто шли
среди прочих учеников, приближаясь к Хогсмиду.
— Когда же кончится это ваше нелепое противостояние?
— Не знаю, Гринграсс, не знаю. Я вообще считаю глупыми все эти конфликты. Нам жить
в крохотном магическом мирке на территории не самого большого островного
государства. Мы, буквально, соседи, хотим этого или нет. И прямо со школьной скамьи
создаём конфликты.
— Что поделать? — философски и почти незаметно пожала плечами Дафна.
Мы вошли на территорию Хогсмида и практически сразу оказались в водовороте людского
движения. Ученики или даже взрослые волшебники то и дело бегали по мощёной дороге
от магазина к магазину, от лавки к лавке, а эти самые магазины и лавки, что
располагались на первых этажах каменных и деревянных домов с очень острыми высокими
крышами, буквально пестрели цветастыми вывесками, должными привлечь внимание
школьников, наконец-то вырвавшихся из серых учебных будней.
— Давай оставим дела Хогвартса в стороне, — Дафна с интересом смотрела на Сладкое
Королевство. — Говорят, в этом году изрядно разнообразили ассортимент магазинов
Хогсмида.
— Хочешь пройтись, желательно, по всем?
— Безусловно, — улыбнулась Дафна.
— Тогда, начнём со Сладкого Королевства, а там просто по часовой стрелке.
Структуру деревня имела кольцевую, так что сама по себе идея мне показалась
неплохой.
***
Сказать, что Гермиона не собиралась идти в Хогсмид — ничего не сказать. Но как-то
так получилось, что она уже некоторое время ходит по магазинам вместе со своими
соседками по комнате, Лавандой Браун и Парвати Патил, и не то что бы развлекается…
Хотя, зачем саму себя обманывать? Конечно же развлекается, но это не мешает попутно
ещё и в мысли погружаться.
Недавний разговор с братом дал куда больше пищи для размышлений, чем она могла себе
представить. Это хорошо, так как выяснились многие нюансы, которым Гермиона не
уделила должного внимания, разрабатывая свою идею освобождения домовых эльфов от
рабства.
— О чём задумалась? — в размышления Гермионы буквально вклинилась Лаванда.
Глянув на кудрявую блондинку, Гермиона в который раз поразилась тому, насколько
можно быть типичной стереотипной девушкой-блондинкой, но при этом, при определённых
условиях, проявлять удивительные знания и смекалку. Собственно, примерно такой же
была и Парвати — ветреная девушка, беспокоящаяся в основном лишь о внешности,
всяких рюшечках, журналах, моде, а уж любовь обеих соседок к прорицанию вообще
находится за гранью понимания Гермионы.
— Да так, мелочи.
— Да? Ну ладненько…
Прикупив различной мелочевки в виде милых блокнотиков, цветастых перьев для письма,
каких-то непонятных заколочек-запонок, Гермиона покинула вместе с соседками,
которых в принципе можно назвать подругами, магазин всяких мелочей. Буквально лишь
на краткий миг к ним, к Гермионе, Лаванде и Парвати, присоединилась сестра-близнец
индианки с Рэйвенкло — Падма Патил. Не прошло и секунды их разговоров у входа в
магазинчик, как Лаванда увидела что-то и глупо улыбнулась.
— Ох… — Лаванда вздохнула и, что говорится, поплыла. — Ты посмотри…
Обернувшись, Гермиона увидела брата — Гектора — в компании слизеринки Гринграсс-
старшей, а вместе с ними шли одногруппники Гектора с Хаффлпаффа — Эрни МакМиллан и
Ханна Аббот.
— Какой красавчик… — протянула Лаванда. — Гермиона, везёт тебе.
— В смысле?
— Такой красивый брат…
Гермиона не решилась полноценно обдумывать фразу Лаванды, да и вообще лучше не
думать о степени подверженности девушки шальным гормонам.
— …вы серьёзно? — донёсся до Гермионы голос Гринграсс. — Решили провести замшелый
бесполезный ритуал?
Если бы кто-то со стороны обратил внимание на Гермиону, то с уверенностью смог бы
сказать — слово «ритуал» заставило девушку чуть ли не встать в охотничью стойку,
словно гончую.
— А почему бы и нет? — пожала плечами Ханна. — Расширение кругозора наших
товарищей — вполне достойная тема.
Гермиона просто не могла пропустить что-то подобное, ритуалы всякие — не ровен час,
и змея-Гринграсс запудрит мозги Гектору этой своей Тёмной Магией. Глупость,
конечно, но быть-то может всякое.
— Вы же все из священных двадцати восьми… — Гектор улыбнулся своим товарищам, пока
они шли прогулочным шагом и уже практически подошли вплотную к Гермионе с
подругами. — И такие разные мнения о старых традициях?
— Привет, Гектор, — Парвати и Падма совершенно внезапно и абсолютно синхронно
поздоровались с Гектором, при этом кокетливо улыбнулись и стрельнули глазками.
— День добрый, — Гектор ответил с абсолютно нейтральной и сугубо вежливой лёгкой
улыбкой, которую Гермиона могла с лёгкостью назвать вынужденной. Не вымученной, а
именно вынужденной, словно сугубо из вежливости. — Миона…
А ей улыбнулся уже нормально, искренне. Это радовало, безусловно.
Начался стандартный размен приветствий, и что удивило Гермиону, так это
незначительные отличия поведения МакМиллана и Аббот — в них появилось больше
сдержанности, больше лёгкого высокомерия, словно их Гринграсс заразила. И все эти
вежливые кивки, фамилии — формальность.
Кто-то из учеников третьего курса с лёгкой опаской и сомнением обошёл собравшуюся
компанию, стремясь проникнуть в магазин всяких мелочей, и ему это удалось —
раздалась трель колокольчиков над дверью.
— Мы, пожалуй, пойдём, — Падма и Парвати подхватили под руки Лаванду, что стояла и
тупила, глядя на Гектора, словно парень на вейлу.
— Гермиона, а как твои дела?
— Более чем отлично, — кивнула она брату. — Работаю над проектом. Кстати, если не
секрет, а что за ритуал?
— О, тебе будет полезно поприсутствовать ради погружения в историю общества
волшебников.
— Если, конечно, — ухмыльнулась Гринграсс. — Мисс Грейнджер не посчитает простой,
старый и сугубо символический ритуал жуткой Тёмной Магией.
— Разумеется я не буду так считать, — важно кивнула Гермиона. — А когда? Где?
— Просто присутствуй завтра на праздничном ужине, — дружелюбно ответила Ханна, с
которой Гермиона вполне неплохо пообщалась летом в гостях у Финч-Флетчли.
— Кстати, Миона, — Гектор осмотрел округу, явно ища кого-то среди ходящих туда-сюда
и весело что-то обсуждающих студентов. — Я думал, ты будешь с Поттером и Уизли. Вы
же, вроде как, снова начали общаться.
— Они нашли себе других приключений, в которых девочкам не место… — на последних
словах она невольно спародировала манеру говорить Рона, а судя по лёгким улыбкам
ребят, сделала это реалистично. — Потому я с подругами. И да, пока они не убежали,
я пойду к ним.
Гермиона быстренько покинула эту компанию, в которой находиться ей было попросту
некомфортно.
— Ты быстро, — кивнула ей Парвати.
Лаванда пела дифирамбы Гектору, обсуждая его чудесную личность с Падмой, и этой
группой девочки направились дальше по магазинам, но прежде, похоже, придётся либо
срочно найти какую-то милую вещицу, чтобы сменить вектор мыслей блондинки, либо
зайти в Три Метлы, благо, что с четвёртого курса на подобное нет никаких
ограничений, и отпоить её сливочным пивом.
А вообще, Гектор напомнил о том, какие мальчишки придурки. Почти все. По крайней
мере Поттер и Уизли точно входят в их число.
***
Если кто-то спросит меня, как так получилось, то я лишь разведу руки в стороны.
Дело в том, что за время прогулки по Хогсмиду, наша компания пусть и не сразу, но
разрослась до довольно приличных размеров. То есть, действительно приличных.
Сначала мы с Дафной встретили Ханну и Эрни, а разговор как-то сам по себе перетёк в
обсуждение древних и неактуальных традиций, которые ввиду своей неактуальности
благополучно покрываются пылью.
За время прогулок я купил себе и Дафне всяких необходимых жизненных мелочей и
просто прикольных штук. Мелочи, ничего особенного, и не всё даже просто полезное,
но они вызывали улыбку как у меня, так и у девушки, а значит, почему бы и нет?
Разумеется, мы то и дело встречали знакомых, но обычно всё заканчивалось короткими
беседами. Однако, подобное не могло продлиться вечно. Вскоре мы встретили трёх
ребят из Дурмстранга — Крама, Полякова и Романову. Вот, честное слово, пара фраз о
квиддиче и пара фраз о том, какие есть интересные мнения о Хэллоуине, и всё — мы
вместе идём по Хогсмиду, обсуждая эту тему. Разумный вопрос — сколько нужно времени
такой необычной группе учеников, чтобы к ним решил присоединиться кто-то ещё? Пять
минут — вот правильный ответ.
Делакур с одной из своих однокурсниц, или кто они там — вот очередное пополнение
компании. А причина проста — кто-то сказал: «Три Метлы»; «еда»; «сливочное пиво».
Девушки решили, что было бы неплохо посетить это место в стиле английской таверны.
Сами они не решались это сделать по простой причине — обязательное появление
назойливых парней, что пожелают составить двум девушкам компанию, а этого они
хотели бы избежать. Наша колоритная группа показалась им более чем подходящей на
роль щита от нежелательных знакомств.
В самой таверне места было довольно много, все эти деревянные столы, стулья или
лавки, освещение, каменные стены, различные украшения, например, куча чучел голов
животных на стене у камина — довольно колоритная атмосфера. Однако, в отличие от
Дырявого Котла, здесь всё было чисто, чётко, ровно. Столы не казались сколоченными
наспех, окна были чистыми, а воздух полнился приятными ароматами еды с редкими
нотками отнюдь не дешевого пойла. В общем, Три Метлы — это именно стиль и дизайн, а
не нищета и разруха.
Ученики разных курсов небольшими группками сидели за отдельными столами, но нам,
как выяснилось, море по колено. Наша компания из девяти человек ловко и быстро
поставила два и без того больших стола рядом, и не прошло и секунды, как к нам
подошли Седрик и Чжоу, китаянка с Рэйвенкло.
— Позвольте присоединиться, господа, — улыбнулся Седрик. — Я уже не первый год
посещаю это заведение и могу помочь уберечься от выбора блюд и закусок, что не
придутся по вкусу.
Переглянувшись, все пришли к простому мнению — два чемпиона уже есть, пусть и
третий будет.
В итоге мы практически до самого ужина просидели такой вот компанией, а главное,
каждый нашёл себе собеседника или двух, правда, разбились на группки по «половому
признаку». Девочки активно обсуждали что-то своё, периодически хихикая, но уделяли
время и магии, а особенно — зельям. Почти все дамы оказались в той или иной мере
заинтересованы этой наукой, а потому и Дафна с энтузиазмом участвовала в беседах. У
нас же, парней, тоже нашлось, что обсудить — тот же квиддич, нюансы трансфигурации,
разнообразие мясных закусок и то, что сливочное пиво — крайне своеобразный напиток.
— Слышал, — как-то заговорил Крам, обращаясь ко мне. — Ты хорошо играешь в квиддич.
— Так говорят.
— Он скромничает в этом вопросе, — вставил свои пять кнатов Седрик. — Уверен, он
лучший в Хогвартсе. Причём, на любой роли.
— Нужно будет сыграть, — коротко кивнул Крам, слегка улыбнувшись.
— Для этого придётся растормошить преподавателей, — приуныл Седрик, как и Поляков.
Последний, кстати, чем-то напоминал мне МакЛагена с Гриффиндора. У него случаются
этакие приступы Казановы, а скромностью он не обделён. Вот только все его потуги,
скорее, просто являются манерой общения, а дамам вообще было на это плевать. Потому
он ел. Много.
— Слу-у-ушай, Седрик, — протянул я, улыбаясь. — А может через министерство
организовать пару игр?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, проблема-то только в том, что у наших преподавателей нет времени готовить
поле для квиддича. Чары там, безопасность, всякое такое. Можно пригласить пару
специалистов из министерства? Из отдела… «много слов» и спорта.
— Они могут запросить оплату, — заметил Поляков. — Наши бы не постеснялись.
— Ну так вряд ли сумма будет большая. По полгаллеона найдётся у каждого. Турнир
турниром, но без квиддича как-то уныло.
— А я знал, — ухмыльнулся Седрик. — Что ты станешь фанатом этой игры.
— Тю-ю, не дело упускать возможность сыграть с кем-то из высшей лиги.
Так и решили сделать.
Во время наших посиделок, за которые было выпито и съедено куча всего на немалую
сумму, меня забавляло то, что за другими столиками постепенно увеличивалось
количество учеников, что посматривали на нас с интересом, но приближаться не
рисковали. Нет, это правда забавно.
Ну, а за полчаса до ужина мы всем составом покинули Три Метлы и отправились в
Хогвартс. Как бы то ни было, но на самом ужине я то и дело замечал заинтересованные
взгляды, бросаемые учениками на тех, кто был в нашей компании. Готов поспорить, что
они пытались сообразить, что же такое нас связывает. И ведь никому в голову не
придёт, что вся эта спонтанная тусовка в Трёх Мётлах является следствием банальной
случайности.
После ужина я потратил почти час на то, чтобы написать письмо родителям. Думаю,
писать им буду каждые два месяца, может чаще, но вряд ли реже. За это время как раз
накапливаются события на приличного размера интересный рассказ, пусть и вкратце. А
в совятне среди других сов меня уже ждал Хрустик, словно чувствуя, что я хочу
отправить письмо. Вообще, домик для Сычика благополучно занял почётное место в
нашей с ребятами комнате, а сам птиц был очень чистоплотен. Но половину своего
времени бодрствования он предпочитал либо летать по округе, либо донимать местных
сов. Неправильный сычик.
Расправившись со всеми делами, с чистой совестью отправился в гостиную факультета.
Завтра может получиться что-то интересное, ведь Хэллоуин — непростой день.
***
Тридцать первое октября, Хэллоуин. Но хуже всего то, что это понедельник. Конечно
же я не подвержен влиянию различных стереотипов касательно понедельника — своими
силами человек способен абсолютно любой день сделать ужасным и невыносимым. Но тем
не менее.
Завтрак в Большом Зале — не самое радостное время дня. Причина тому всегда проста —
утро, все спать хотят, а не учиться. Но запах тыквы является довольно необычным для
завтрака, а потому ученики, так сказать, просыпались, вспоминая, что сегодня —
Хеллоуин.
Правда тот факт, что сегодня праздничный день, ничуть не влияет на учебную
программу, а потому все мы посещали занятия в полном объёме. Только лишь перед
ужином Ханна попросила всех тех, кто собрался провести простейший ритуал, собрать
что-то для подношения. Это может быть что угодно, так или иначе лично добытое —
хоть купленная за деньги вещь, хоть какой пирог с кухни, вообще без разницы.
Сам же праздничный пир был… Тыквенный. По замку куда более активно перемещались
привидения, и, как мне кажется, их было больше, причём ощутимо. А может быть я
просто подсознательно ищу отличия от обычных дней. В обилии были различные
тематические декорации, резные тыквы, парящие над головами, всякие летучие мыши,
скелетики и прочая атрибутика страшилок. Вкупе с чуть более тусклым, чем обычно,
светом в Большом Зале, это всё создавало довольно приятную атмосферу. И только
свечи — никакого огня.
После праздничного пира наша группа заговорщиков встретилась у дверей Большого
Зала. Я, Ханна, Эрни, Дафна, Гермиона. Мы заранее прихватили с собой тёплые мантии,
ведь дело делаться будет на улице, а одеваться надо по сезону. Шли на улицу мы
довольно быстрым шагом, ведь до комендантского часа было не так много времени и
неизвестно с какими препятствиями можем встретиться.
— И что конкретно надо делать? — спросила сестрёнка, когда мы вышли с территории
замка и двинулись вдоль фонарных столбов к озеру, где было хорошее местечко
недалеко от подлеска и рядом с кораблём Дурмстранга.
— Ничего особенного, — Ханна руководила всем нашим движением. — Просто кидаешь
подношение в костёр и веришь, что это принесёт тебе очищение и благословление.
— Как-то просто.
— Полные ритуалы и празднества были более масштабными, — пояснила уже Дафна. — Но в
куда большей степени они являлись чем-то вроде религиозного праздника. Хоть какая-
то действительно имеющая эффект часть заключается именно в этом.
— Верить, значит?
— Да, Миона, — кивнул я сестрёнке. — Магия вообще очень сильно завязана на веру.
Полагаю, это типа заклинания — мы верим, наша магия нас очищает. А сам ритуал —
психологический триггер.
— Именно, — подтвердила мои выводы Ханна.
Ночное небо над нашими головами было усеяно звёздами, воздух был прохладен, а свет
от фонарных столбов хорошо разгонял темноту. Совсем уж скрываться никто не посчитал
нужным, потому мы и не отходили далеко от тропинки.
Дойдя до берега, буквально за пару минут мы подготовили небольшой костёр, зажгли
магический огонь, подождали, пока разгорится, и, преисполнившись верой в
эффективность своих действий, начали по очереди кидать свои подношения в огонь.
Когда Гермиона кинула последнее подношение, я почувствовал лёгкое движение магии в
себе и вокруг. Энергия словно тихо кружилась вокруг нас, проходя насквозь. Совсем
немного, почти незаметно, но прислушавшись к своим ощущениям, я смог чётко понять —
эта энергия забирает и разрушает то, что может быть мне неприятным. Сглазы,
например. Некоторые из них разрушаются сами по себе в ходе обычной
жизнедеятельности. Словно организм расценивает их как бактерии — это лучшая
ассоциация. Это естественный процесс, и я даже внимания ему не придавал, как,
собственно, и бактериям, что в огромном множестве живут в нашем теле. Но вот
конкретно сейчас мы действительно немного чистимся.
Куда более странным было то, что я ощущал откуда-то с озера дуновение энергии
смерти. Не той, что от мучений и принудительной гибели, а смерти, как природного
явления. Это разные энергии. Первая — плохая, злая и сумасшедшая. Вторая —
правильная, как воздух, свет или огонь.
— Как-то мне не по себе, — поёжилась Ханна, глядя в темноту озера.
— Есть такое, — согласились все.
Костёр затухал довольно быстро. Дождавшись, когда от него останутся лишь угольки,
мы пошли обратно в замок.
— Не думаю, что стала свидетелем чего-то невероятного, — Гермиона выглядела то ли
разочарованной, то ли ещё что.
— Не вся магия имеет даже визуальное проявление, — важно говорила Дафна, идя рядом
со мной. — Многое крайне слабо проявляет себя. Но когда таких слабых проявлений
становится очень много, ситуация может кардинально измениться.
— А меня подташнивает, — Эрни поглаживал живот.
— Значит на тебе было довольно много всякого свежего, — ехидно улыбнулась Ханна в
свете фонарей. — Уверена, ты сказал какой-то девочке что-то обидное, она рассказала
подругам и вместе они обижались на тебя минут двадцать.
— Может быть.
Мы вернулись в замок до комендантского часа. Всем составом мы сначала проводили
Гермиону до гостиной, потом Дафну — подземелья Слизерина довольно близко от нашей
гостиной. И лишь после этого сами вернулись в нашу гостиную, сев сделать пару
уроков.
Странно всё это. А особенно странно то, что легчайший след смерти так или иначе
остался на мне. Нормальной, правильной энергии, являющейся чуть ли не частным
случаем жизни. Это интересно.

========== Глава 32 ==========

Ноябрь — последний месяц осени. И буквально с его первого дня погода начала не
очень-то и тонко намекать, что скоро зима, а осень толком никто и не видел. В
общем, повышенная влажность обещала стоять до победного, до первого инея, до
первого мокрого снега. Вслед за погодой начали мрачнеть хвойные деревья Запретного
Леса, темнеть гладь Чёрного Озера, напоминая всем, что название оно получило такое
неспроста. Хотя, как по мне, ему больше подошло бы «Стальное» — именно такой
оттенок оно приобретает, отражая пасмурное небо.
Но несмотря на подобные погодные изменения, мне кажется, что их толком-то никто и
не заметил, постепенно, шаг за шагом погружаясь в предбальную суету. Казалось бы,
до этого, без сомнения, редкого и значимого для многих мероприятия было ещё почти
два месяца, но, похоже, столь долгое вынужденное ожидание бала лишь раззадоривало
учеников, пусть и постепенно.
За первую неделю ноября я понял, что очень и очень многие ещё не то что не
пригласили кого-то, а даже не выбрали, кого хотят пригласить. Странно ли это?
Ничуть, если подумать, ведь вокруг школьники. Одного банального стеснения у многих
хватит на сотню человек. В общем, меня, Седрика и пару других учеников, что уже
сподобились пригласить девушек на бал и получить согласие, на данный момент можно
считать редким видом, исключением из правил.
Девушки всё чаще начали собираться небольшими группками, и этими же группками
ходили по замку или окрестностям, чаще стали обсуждать мальчиков за их спинами,
чаще хихикать, поглядывая на тех или иных парней. Раньше, когда все эти девичьи
группки в основном собирались на приёмах пищи в Большом Зале, во время окон между
занятиями или же в гостиных, они так или иначе, но всё равно оставались среди
мальчишек. Сейчас же, когда эти группы девушек стали небольшими, но крайне
многочисленными самостоятельными «единицами», сократив своё общение с мальчиками,
чтобы можно было посплетничать о них же за их спинами, стало казаться, что в
Хогвартсе вообще слишком много девушек. Просто переизбыток какой-то!
Меня от всего этого прямого или косвенного внимания спасал тот факт, что я уже
пригласил на бал мисс Делакур, а та, в свою очередь, дала согласие. Моя персона
словно бы выпала из зоны повышенного внимания девушек, хотя, с другой стороны,
привлекла ещё больше внимания, но отстранённого, оценивающего, я бы сказал.
Причина, конечно же, всё в том же согласии Флёр пойти со мной на бал.
Учёба же шла своим чередом.
Преподаватели постепенно, но неумолимо наращивали учебную нагрузку, и, пожалуй,
только профессор Флитвик не поддавался этим тенденциям, держа уровень нагрузки чуть
повыше прежнего, но и не увеличивая его.
График моей жизни претерпел лёгкие изменения, и в основном это произошло из-за
договорённости с мисс Делакур периодически, по пятницам, практиковать танцы в
организованном для этого дела зале. Стоит отметить, кстати, что МакГонагалл
умудрилась загнать туда десятка два гриффиндорцев, и даже прочитала нотации по
этому поводу, а ребята с остальных факультетов, что в тот день занимались танцами,
стали невольными свидетелями этой короткой речи.
— Рождественский, Святочный Бал, да будет вам известно, — строго вещала
МакГонагалл, приведя своих подопечных разных возрастов и выключив музыку, из-за
чего все обратили на неё внимание, — проводится с самого основания Турнира Трёх
Волшебников.
Разумеется, при виде МакГонагалл, у всех сработал этакий рефлекс — встать ровно,
слушать внимательно, не перебивать. Этим грешил даже я, отдавая должное выдержке
этой женщины, что положила на алтарь образования будущих поколений волшебников
практически всю свою жизнь во всех смыслах.
— Как вы уже знаете, в ночь перед Рождеством, мы, вместе с гостями, соберёмся в
Большом Зале, где будем веселиться как подобает воспитанным людям.
Заметив, что её слушают и остальные, профессор обвела всех присутствующих строгим
взглядом, в котором читались искорки воодушевления.
— Как представители принимающей школы, вы обязаны не ударить в грязь лицом.
Показать себя с самой лучшей стороны. И что же я вижу? — МакГонагалл довольно резко
обернулась к своим подопечным, толпящимся у входа, а количество подопечных
постепенно увеличивалось — подтягивались опоздавшие. — Заходя в зал, с таким трудом
организованный для вас, ваших репетиций и тренировок, я в который раз не застаю
здесь ни одного ученика своего факультета.
МакГонагалл повернулась к Невиллу и Джинни.
— К вам, мистер Лонгботтом и мисс Уизли, это не относится, — и вновь повернулась к
остальным гриффиндорцам, пока ученики с других факультетов активно «грели уши».
— Совершенно и абсолютно нельзя игнорировать подготовку к балу, ведь Святочный Бал,
это конечно, прежде всего, танцы.
Гриффиндорцы, часть из которых, судя по всему, только в этот момент осознали всю
глубину той ямы, о которой мечтают последнее время, начали тихо возмущаться. Тихо,
но их было много, так что в итоге получилось громко. Вообще, собирательным образом
гриффиндорца был эдакий озорной и лихой парень или девушка, что сначала делают, а
потом думают, да и вообще, страдают повышенной активностью. Это не значит, что они
все такие, но, так сказать, средняя температура по больнице говорит нам именно об
этом.
Три секунды — ровно столько возмущались ученики с ало-золотыми галстуками, прежде
чем практически синхронно замолчать.
— Дисциплина, — выразила своё мнение Флёр, стоящая рядом со мной.
— Только в присутствии МакГонагалл, Снейпа и Дамблдора.
МакГонагалл быстро прошлась взглядом по замолчавшим гриффиндорцам, оглядела и
остальных, после чего заговорила важным голосом.
— Выпускники Хогвартса в общем, и дома Годрика Гриффиндора, в частности, пользуются
уважением волшебников всего мира вот уже десять столетий. И я не допущу, чтобы вы
всего лишь за один вечер опорочили это имя, ведя себя как плохо воспитанные, мало
соображающие грубияны.
Вот с этой речи профессора МакГонагалл и началось паломничество гриффиндорцев в зал
для бальных танцев, как мы окрестили это помещение, организованное сугубо в целях
тренировки. И кстати, нельзя не отметить тот факт, что гриффиндорцы, с одной
стороны, довольно активны и бесшабашны, но, когда вопрос коснулся взаимодействия с
противоположным полом, причём не в форме тренировок в магии, квиддиче или
совместных проделках-посиделках, а в танце, тут-то вся бесшабашность и храбрость
кончилась. Не у всех, но, опять же, у большей части. Это было забавно.
К середине ноября, даже чуть позднее, числу к двадцатому, я полностью закончил
разработку системы паучка и артефакта-приёмника информации. Просчитать всё,
переделать и воссоздать в виде чар — было лишь полдела. Куда сложнее оказалось
просто откалибровать чары. О, первая попытка получить информацию от паучка — это
было феерично! Хорошо даже, что я проделывал это в отдельном кабинете и свидетелей
тому попросту не было.
Дело вот в чём. Паучок передавал вполне полноценную визуальную картинку при помощи
двух синхронизированных глаз, что имитировало бинокулярное зрение и позволяло
чувствовать объём, глубину и расстояние. Вместе с тем передавался и звук. Здорово?
Безусловно. Вот только когда я взял в руки артефакт связи, паучок, чтоб ему пусто
было, следуя программе, забрался на потолок. Ну и передал мне перевёрнутое
изображение и звук. Я попросту упал на пол. Почему?
Всё просто, но одновременно с этим, я полностью проигнорировал, не учёл один
немаловажный фактор. Зрение принимает ощутимое участие в работе вестибулярного
аппарата. Отсутствие в волшебных паучьих глазах пары механизмов, например, вращения
глазного яблока, поспособствовало банальному конфликту зрительной информации от
паучка с ощущениями от вестибулярного аппарата уже меня самого, как и моего зрения.
В итоге я мгновенно потерялся в пространстве и упал.
Эту систему я калибровал с начала ноября целую неделю. Второй аспект вынужденной
калибровки — работа сразу с двумя и большим числом паучков. Тут на помощь мне
пришли сами чары, накладываемые как на глаза пауков, так и суть Протеевых чар.
Разумеется, ещё были задействованы ресурсы мозга и эльфийская медитация, но в итоге
работы в течение недели с небольшим, я получил вполне адекватно работающий
механизм. Суть его проста.
Паучки не на постоянной основе транслируют информацию, а только при определённом
уровне «возбуждения» магических аналогов рецепторов. Например, когда в поле зрения
проходят люди, или когда появляются звуки, выбивающиеся из общего шума. При этом
паучок не внаглую заливает данные в мой мозг через артефакт, а как бы «стучится» в
сознание, демонстрируя лишь часть информации, а уже мой мозг в фоновом режиме
интерпретирует крайне скудную информацию, превращая её в образы, а я, тем самым,
могу понять, хочу я это видеть или слышать, или нет.
Это работало с двумя пауками. Это работало с десятком. На двадцати я почувствовал
себя шизофреником — дурной знак, должен я заметить. Пришлось модифицировать систему
приёмного артефакта. Теперь уже моё сознание не обрабатывало весь поток данных,
пусть и скудный, но «побеждавший» ресурсы мозга количеством — этим занимался
приёмный артефакт. И нет, в нём не появилось магического аналога искусственного
интеллекта. Он просто не передавал данные, пока сигнал от паучка не становился
достаточно сильным. Тогда уже артефакт передавал в сознание всё тот же крайне
урезанный сигнал, достаточно информативный, чтобы мозг смог интерпретировать
информацию в виде ассоциаций, давая понимание происходящего, но не картинку или
звук, а уже я решал, буду смотреть, или нет.
Вообще, вся эта пляска с урезанными и полноценными сигналами была неспроста.
Полноценное изображение и звук — довольно большая нагрузка. Экспериментальным
методом я выяснил, что мозг может одновременно обрабатывать полноценные данные от
шести пауков, но уже на таком количестве я несколько терялся… Ну, то есть,
пропадала связь с реальностью, скажем так. А урезанный поток снижал нагрузку
колоссально, на порядок, и пусть я не получал в мозг именно картинку, но оно
срабатывало, словно некое знание, спонтанные мысли в голове, а эльфийская медитация
и калибровка уже сознания позволили спокойно различать свои собственные мысли,
образы, порождённые собственным мозгом и сознанием, от информации от пауков.
Сам артефакт в итоге принял форму простого металлического кольца. Была мысль
сделать простую серёжку-гвоздик, но в местных реалиях подобное украшение никак не
ассоциировалось с мужчиной, хотя что память осколка эльфа, что гнома, содержала
один простой постулат — волшебник в своём праве носить нужную ему атрибутику и
аксессуары так, как ему удобно, хоть в заднице, правда, подобное, конечно, слишком
уж радикально.
Первый паучок был заслан в коридор третьего этажа. Не знаю почему, но мне
показалось это не самым популярным местом, но достаточно проходным, чтобы
отработать систему. Ещё один — в один из закутков, популярных для обсуждения
конфиденциальной информации. Три паучка — в три жутко тайных класса, до которых
почти невозможно добраться, а судя по подслушанной ещё в прошлом году информации,
там ещё и найти кого-то трудно чарами. В общем, может быть интересно. Ну и по два
паучка на «тайные» коридоры рядом, неподалёку от гостиных факультета. Эти паучки
были несколько иначе настроены, и передавали ассоциативные образы учеников,
проходящих мимо, как и образы того, что они делают.
В остальном же в жизни не произошло никаких изменений. Я продолжал жить по графику,
общаться с ребятами, каждый день ходить к своему деревцу, что вскоре обещало
наконец-таки дать «плоды» для ткани, правда, я пока не знаю, что это будут за плоды
такие. Седрик передал галлеоны от близнецов за реализацию согревающих кулонов.
Единственное время, когда мы с Дафной могли более-менее нормально
взаимодействовать, не беся этим недовольных самим фактом нашего общения —
дополнительные уроки зельеварения. На них, кстати, профессор Снейп начал загружать
нас примерно в тех же пропорциях, что и на обычных занятиях. Теперь мы варили чуть
ли не по два зелья одновременно, но всё равно находили момент-другой, чтобы
перекинуться парой фраз.
В общем, жизнь шла, суета в замке нарастала, а на её фоне практически полностью
затерялась любая другая активность. Дуэльный клуб был оплотом тишины и спокойствия,
как бы ни было это парадоксально. Думаю, это связано с тем, что здесь собирались
довольно спокойные и уравновешенные люди в большинстве своём, а гиперактивные
перенимали атмосферу большинства — покой, размеренность, практика, дуэли, отработка
заклинаний и коротенькие, но важные лекции либо Флитвика, либо Снейпа. Последний, к
всеобщему сожалению, редко радовал нас лекциями, связанными с заклинаниями — у него
специфический подход к магической дуэли и бою, очень… травмоопасный. Думаю, он
просто не хочет, чтобы ученики перекалечили себя на манер Грюма просто из-за своей
юношеской несдержанности, и вот знания сложных и действительно опасных заклинаний
никак не способствуют безопасности.
***
Декабрь — я люблю этот месяц. Но только не в Англии, только не на островах.
Декабрь у меня ассоциируется с белым-белым снегом, что падает крупными хлопьями,
засыпая всё вокруг толстенным слоем, с холодом хотя бы в градусов пятнадцать-
двадцать по Цельсию, с зимним весельем, с одеревеневшими от подтаявшего снега
варежками, со всеми этими зимними играми, раз уж говорим об этом. Я уж молчу про
январь, с его звенящим утренним морозом, когда даже звуки становятся плотнее и
насыщеннее.
Что получаешь в Англии? Начало декабря — ветер, который не бриз, но и не вьюга, а
какая-то сплошная незадача, мокрый снег, что ассоциируется не со снегом, а с чудом
подмёрзшим в падении дождём, и сыростью. Утренний иней, оседающий на пожухлой
траве, уже после завтрака стремится превратиться в грязь, если его будет слишком
много. А при действительно плохом раскладе, здесь можно за зиму вообще толком
снега-то и не увидеть. Занимаясь физическими упражнениями на улице в такую погоду,
надеешься, что хотя бы на недельки две-три, в Рождество и праздники, всё вокруг,
наконец, покроется толстым слоем снега. Хотя, мне кажется, местные меня не поймут.
Ребята из Дурмстранга и Шармбатона ходили недовольные такой погодой. Если французы
хотели визуально тепла, кутались в плотные одежды от дождя или мокрого снега, от
лишней влажности воздуха, то вот дурмстранговцы ходили явно недовольные тем, что
недостаточно холодно в это время года, недостаточно снежно, и излишне ветрено, хотя
мы не у моря и даже не рядом. Но если рассудить глобально, то всё, что на
английских островах, так или иначе довольно близко к морю.
С первых же дней декабря, Хогвартс стал преображаться, готовясь к рождеству.
Слишком рано, и намного глобальнее, чем в прошлые годы — преподаватели решили
оторваться по полной, а столь ранняя подготовка, как мне кажется, наглядно
демонстрирует их собственное желание поскорее уже дождаться Рождества, каникул и
хотя бы немного отдохнуть.
В общем, стараниями наших преподавателей, Хогвартс начал превращаться в
своеобразный ледяной дворец. Постепенно, этап за этапом, шаг за шагом, но каждый
день, начиная с первого декабря, проснувшись и покинув гостиную, можно было увидеть
что-то новенькое, чего раньше не было. Хорошо хоть эпицентром подобного стремления
к украшениям был Большой Зал, коридоры вокруг него, внутренний двор и его галереи.
Например, то тут то там начали появляться нетающие снежинки, собираясь в этакие
снежные шапки на перилах или других выступающих поверхностях. Иллюзия на потолке
Большого Зала была теперь всегда сдобрена лёгким снегопадом, а сам потолок, еле-еле
просматриваемый на границе размытия иллюзии и реальности, начал словно бы
превращаться в непрозрачный лёд, и лёд этот опускался с каждым днём всё ниже и
ниже. Постепенно появлялись различные характерные Рождеству украшения, которые
поначалу не замечаешь, но атмосферу они начали задавать.
Ну и разумеется, обострился кризис «пары на бал» — парни начали действительно
переживать, что останутся без оных.
— Нужно что-то делать, — слышал я разговор двух парней с Рэйвенкло. — А то всех
симпатичных разберут.
Вот у старших ребят с этим особых проблем не оказалось. В начале декабря многие из
них приглашали девушек. Кто-то по всем правилам, кто-то максимально просто и по-
дружески, а кто-то выдумывал что-то не особо заметное, но оригинальное. Но всё
равно около трети парней Хогвартса ходили, как пришибленные, и не знали, как же
подобраться к девушкам, что ходят группами.
Библиотека оставалась для меня своеобразным центром спокойствия. Её не касалась
Рождественская суета, здесь не менялся интерьер, всегда было уютно и довольно тихо.
Но это не отменяло того, что девушки продолжали охотиться за Крамом, причём
охотиться странно — найти, держаться на удалении и просто смотреть, вот, чем они
занимались. Но немного отбитыми на голову были не только девушки.
Сижу я, значит, за одним из столиков между рядов книжных шкафов, но в этот раз
ближе к центральному проходу, разделявшему библиотеку на два крыла — левое и
правое. Сижу, читаю одну из книг, запоминаю всё, игнорирую девушек, что на
почтенном удалении следят за появившимся тут двадцать минут назад Крамом. И вдруг
мой стол выбрали в качестве укрытия Поттер и Уизли.
— Что вы делаете? — поднял я на них взгляд.
— Т-ш-ш, — Рон жестом попросил меня быть потише. — Как думаешь, Гарри, Крам даст
мне автограф?
— Ты спрашиваешь это с самого первого дня, как они приехали.
— Ага, я тоже так думаю, дружище… Погоди, что? — Рон явно пропустил ответ друга
мимо ушей.
— Я говорю, что если не подойдёшь и не попросишь, то не даст.
— Эх… было бы круто, будь у меня автограф самого Крама…
— Рон, — обратился я к рыжему, вырывая того из мечтаний. — Иди и попроси.
— Легко тебе говорить, а это ведь сам Крам!
— И че?
— И то…
— Вы мне мешаете заниматься. Вы гриффиндорцы, или тюфяки бесхарактерные? Подойди и
скажи: «Крам, дай автограф». Всё, конец разговора.
— Да что ты понимаешь, — отмахнулся Рон, выглянув из-за шкафа, проверяя, не пропал
ли Крам.
— Я понимаю, что если нихрена не делать, то нихрена и не получишь. Или ты думаешь,
что Крам такой увидит тебя, скажет: «О, это же сам Рон Уизли, самый известный
лентяй Хогвартса! Дам-ка я ему свой автограф».
— Эй, я не лентяй, — возмутился рыжий, но слабо, концентрируя внимание на Краме.
— Гектор прав, — улыбнулся Поттер. — Если не подойдёшь, то это будет единственный
вариант, при котором ты можешь получить автограф. Сам понимаешь, вариант слишком
сказочный и невозможный.
— Эх…
Сконцентрировавшись на книге, я сделал вид, что этих ленивцев не существует. Вроде
бы даже получилось. Они продолжали сидеть за моим столом, шептаться о своём и
вздыхать об автографе или ещё чём.
— …а будь у меня нормальная метла, — вещал Рон, — я бы попросил Крама расписаться
на ней. Прикинь, дружище, как было бы круто, а?
— Рон, — я вновь поднял взгляд на рыжего. — Ты бы уже десять раз подошёл и попросил
автограф, если бы не сидел тут и не страдал фигнёй. Или ты думаешь, что он тебя
пошлёт куда подальше?
— И ничего я не боюсь.
— Хм… — я выпустил из кармана одного паука, которого храню просто на всякий случай.
Трансфигурированное членистоногое ловко побежало по полу в проход между секциями.
— О, паучок, — кивнул я на паука.
— Что?! Где? — Рон в испуге буквально подпрыгнул на месте, а проследив за моим
взглядом и увидев паучка, вообще побледнел. — Ненавижу пауков.
— Угу, — скрывал улыбку Поттер. — Не боится он ничего…
Характерный и знакомый стук каблуков обратил на себя моё внимание, а через миг в
проходе появилась мисс Делакур в своей небесно-голубой форме Шармбатона, а её
серебряные длинные волосы были просто и удивительно элегантно перехвачены сзади
резинкой в низкий хвост. Конечно же, увидев меня, она решила подойти. Интересно,
что ей нужно? Хотя, как мне кажется, я в любом случае узнаю это, хочу того или нет.
— Месье Грейнджер, добрый вечер, — кивнула она с улыбкой, хотя мне на миг
показалось, что она выдаст книксен — у них там в Шармбатоне тоже муштра нехилая,
как и в Дурмстранге, только акцент, как мне кажется, на другом.
Рон так громко сглотнул, тупо пялясь на вейлу, что мне захотелось сравнить его то
ли с жабой, то ли с голубем, а Делакур так и вовсе с трудом удержала лицо, не
поддавшись желанию скривиться.
— Так, — а вот Поттер контролировал себя, хотя во взгляде и читались нотки вполне
оправданного любования девушкой. — Похоже, нам пора…
Поттер встал и потянул за собой Рона.
— Пойдём, Рон, у тебя мозги кипят…
— Ага, — как дурак кивнул тот, нехотя поднимаясь из-за стола и без всякого желания
позволяя Поттеру тащить себя в сторону, не сводя взгляда с вейлы. — А куда мы идём?
— Там Крам, автограф попросим.
— А зачем нам Крам? Нам и тут хорошо…
Поттер увёл Рона, и я уверен, что уже через пару метров, сознание рыжего вернётся
на место. Наверное. Надеюсь.
— Мисс Делакур, — вежливо, но не наигранно улыбнулся я. — Добрый вечер.
— Я хотела бы обсудить важный момент.
— Тогда, присаживайтесь, — я указал на стул напротив меня.
— Мерси.
Устроившись на стуле напротив, Делакур мельком глянула на книги, что я изучаю,
чему-то мимолётно удивилась, сделала какие-то свои выводы… А может быть и не
сделала. Не важно.
— Уже меньше, чем через месяц состоится бал, — начала она разговор.
— Это так.
— Наши наряды никак не согласованы. А это важно.
— Хм… Полагаю, интересуют цвета?
— Да, — кивнула Делакур. — Дизайн так или иначе классический или близкий к нему,
как мне известно.
— Доминация тёмно-синих оттенков и чёрного, или тёмно-зелёного и чёрного. Я смогу
сказать только через… — мысленно прикинув сроки созревания своего деревца, я
продолжил мысль, — …два дня.
— О, это хорошо, — улыбнулась девушка. — У меня есть хорошие варианты для подобной
цветовой гаммы.
— Действительно, хорошо…
Что меня удивило в следующую секунду, так это появление Дафны в компании Пэнси.
Увидев меня, они целенаправленно двинулись в мою сторону.
— Грейнджер, — кивнула Дафна, садясь за стол. — Мисс Делакур.
— Гринграсс, — кивнул я. — Паркинсон.
Флёр тоже поздоровалась с Дафной, а с Пэнси познакомилась.
— Я хотела узнать, — заговорила Дафна, — в каких цветах ты пойдёшь на бал.
Флёр улыбнулась, глядя на Дафну. То, что мы довольно много и постоянно общаемся,
как для учеников разных факультетов, ни для кого не секрет, да и в Хогсмиде нас
видели вместе.
— Эх… Тебе, Паркинсон, тоже это интересно? — ухмыльнулся я.
— Не дождёшься, наглец, — девушка вздёрнула носик. — Я люблю розовый, я пойду в
розовом, а если это кому-то не нравится, то это не мои проблемы.
— Мило. Кто жертва?
— Драко, разумеется.
— И почему я не удивлён? — я с улыбкой перевёл взгляд на Дафну. — Пока не знаю,
точно скажу через два дня. Но это будет либо тёмно-зелёный с чёрным, либо тёмно-
синий с чёрным.
— Это хорошо, — с лёгкой улыбкой кивнула Дафна, что вызвало у меня чувство дежавю,
а Флёр улыбнулась ещё ярче. — Кстати, декан просил тебе передать, что в этом месяце
дополнительных занятий не будет, а тут…
Дафна протянула небольшой листок пергамента, испещрённый почерком профессора.
— …Список дополнительных ингредиентов.
Взяв пергамент в руки, вчитался в список.
— Он хочет нас добить, чтобы мы его больше не доставали, не иначе, — покачал я
головой.
— Думаю, — Дафна явно оживилась, как с ней обычно бывает при беседе о зельях. — Он
хочет сделать этакий финальный экзамен. Возможно, это будет хорошим шансом
напроситься в ученики.
— О, у вас в Хогвартсе тоже практикуют выгодные условия наставничества?
— Разумеется, — Пэнси начала было отвечать с видом важным и гордым, как умеет
только она, но быстро поняла, что это сейчас вообще не к месту. — Профессоров
обязывает контракт с Хогвартсом и поощрения от министерства.
— Не совсем прямо обязывает, — поправила её Дафна. — Но около того…
Когда в проходе появилась Гермиона, явно кого-то искавшая взглядом, а при виде
меня, направившаяся к нашему столу, я перестал уже удивляться.
— Если и сестра спросит меня о наряде, — я потёр пальцем висок, — я даже не знаю,
что сделаю…
Гермиона быстро подошла, со всеми поздоровалась настолько вежливо, насколько вообще
могла в меру своего мировоззрения относительно слишком уж красивых девушек,
слизеринок, чистокровных и прочих, и обратилась ко мне.
— Гектор, у меня важный вопрос.
— Тёмно-зелёный с чёрным или тёмно-синий с чёрным, — заранее ответил я, что вызвало
тихие смешки девушек, и полное непонимание Гермионы.
— Эм… Нет. Я хотела спросить твоего мнения. Какое мне лучше платье надеть? Голубое,
или розовое…
— Не розовое, — почти одновременно ответил я с остальными девушками.
— Эм… — Гермиона несколько заторможенно обвела нас взглядом. — Ладно. Мне оно тоже
не нравится… Лаванда давит на мозги с розовым цветом… А что вы тут делаете?
— Очевидно, — улыбнулся я. — Обсуждаем цвета одежды.
— Все вместе?
— Да.
— Это странно. Пожалуй, не буду вам мешать…
И бочком так, бочком удалилась, поглядывая на нас с подозрением и недоумением.
— Ну-у… — потянул я. — Сестрёнка хотя бы не будет распускать слухи.
На этой позитивной ноте, девушки решили сменить тему для разговора, перейдя на чары
и заклинания близкие к тем темам, по которым лежали книги на моём столе. Паркинсон,
похоже, присутствовала рядом только лишь и сугубо из-за Дафны, но нет-нет, да
пыталась что-то во мне разглядеть. В её взгляде не было какого-то интереса, который
я подмечал у некоторых других девушек. Она словно хотела что-то понять, а не могла,
и её это раздражало. Не сильно, но ощутимо.
Два дня, и очередной вечерний визит к дереву показал, что оно дало плоды. В свете
Лю́моса я могу наблюдать странные, больше похожие на вытянутые коконы из паутины или
тончайшей нити типа шёлка. Собрав всё в рюкзак, оторвал ниточку от одного из них и
пустил по нему немного энергии жизни, прося сменить цвет с серого, на тёмно-синий.
Получилось. А раз получилось это, получится и остальное. Настало время творить, но
главное — не бросаться во все тяжкие, а лишь немного изменить дизайн классического
смокинга. А то я себя знаю — творческий процесс может завести слишком далеко.
***
Творчество — сложный, но затягивающий процесс.
Только я сообщил Дафне и мисс Делакур, что буду в тёмно-синей мантии и чёрном
костюме с синими элементами, так сразу же и отправился это дело воплощать в жизнь.
Ладно, не сразу, ведь дни были рабочие, учёбу никто не отменял и даже наоборот,
профессора ещё увеличили нагрузку, а ведь до Рождества оставалось чуть больше
недели.
В общем, найдя для себя повод выбиться из графика — а Рождественский, Святочный
Бал, как по мне, отличный повод — я начал тратить свободное вечернее время на
подготовку костюма. Делалось это всё довольно просто, но не очень быстро. В своём
личном неиспользуемом классе, как бы странно это ни звучало, я попросту
трансфигурировал полноразмерный манекен, полностью повторяющий меня самого. Взяв
парадный костюм и мантию, которую мне предлагалось носить, я буквально что распорол
её всю вдоль и поперёк, так как просто не совсем представлял себе нюансы такого
нелёгкого дела, как пошив костюма, крой и прочее. Нет, конечно же у меня есть свои
мысли на этот счёт, но ведь можно и воспользоваться опытом многих поколений,
выраженном в этом костюме, разве нет?
На разбор всех нюансов пошива костюмов у меня ушел день — много это или мало, не
мне судить. На второй день я уже начал непосредственно создание самого костюма и
всех полагающихся ему атрибутов. Выложив вокруг себя и манекена все наличествующие
коконы из тончайшей, словно паутина, серой нити, я взмахнул палочкой, окутывая всё
это дело потоками энергий жизни и нейтральной, а в голове держал нужные мне образы,
точные, чёткие, ясные.
Час — столько потребовалось времени, чтобы превратить манекен в своеобразный
треугольный пипидастр. От шеи и до самого пола тянулось бесчисленное множество
нитей, постепенно расходясь чуть в стороны, заполняя пространство непрозрачной
серой массой, лёгкой и воздушной. Но это лишь малая часть дела, и самое сложное —
впереди.
Дело в том, что ни я, ни осколки не обладаем нужными для всего этого навыками. Кто-
то из тех, кому когда-то принадлежали осколки памяти, скорее всего, владел
навыками, но они не отразились на этих осколках. Но есть понимание принципов работы
магии, а это уже очень и очень много. Максимально сконцентрировавшись на контроле,
начал словно сканер, миллиметр за миллиметром проходиться по манекену энергией
сверху вниз, и за каждый такой проход несколько десятков ниточек, нет-нет да и
сплетутся вместе. Прогресс от одного такого прохода даже увидеть почти невозможно,
но если присмотреться после десятка проходов, то что-то меняется в этом пипидастре.
Неуловимо, тонко…
Итоги первого дня работы по созданию костюма подтолкнули меня к мысли, что так я
могу и не успеть, а это уже повод для беспокойства. Но, взяв себя в руки, решил
потратить на создание костюма ещё больше времени, выделив дополнительно два-три
часа в день, пусть и после комендантского часа — это не проблема. Но для верности,
я начал во время работы ещё и напевать различные позитивные или эпичные мелодии,
подвязывая на них мыслеобразы для колдовства. Странно ли это? Да ничуть!
Люди с давних пор подмечали, особенно девушки, занимавшиеся хозяйством в селениях,
что под песню, да с душою, всё получается намного лучше. У эльфов, если в моей
голове в правильные ассоциации складываются практически отсутствующие на эту тему
воспоминания, тоже есть подобное, и это настолько древняя и неоспоримая истина, что
даже не подвергается сомнению. Это всё неудивительно, ведь магия, чудеса, всё это
идёт от мысли разумного, если мы вообще рассматриваем именно хоть как-то
подконтрольное, а не спонтанное колдовство, когда энергия определённого типа
попросту поддерживает или направляет тот или иной эффект. А мелодия, песня, всё это
позволяет довольно своеобразно структурировать мысль, направить её, выстроить
глубоко в подсознании нужные ассоциации, а значит так или иначе помогает при
колдовстве.
Безусловно, волшебник с развитым сознанием может достигать нужного ему результата и
без подобных средств, но для этого нужен действительно феноменальный и полноценный
контроль и сознания, и подсознания, и вообще всего. Так к чему же отказываться от
небольшого бонуса?
Осталось ли незамеченным моими однокурсниками с факультета то, что я нагло нарушаю
собственный график? Естественно, нет! В один из дней меня спросили об этом, когда
мы делали домашнее задание в гостиной, как и прежде располагаясь в нашем закутке. А
начал разговор Джастин:
— А ты где пропадаешь, Гектор?
— Пропадаю?
— Ну да, — кивнул парень, а ребята буквально обратились во слух, оторвавшись от
работы.
— Да к балу готовлюсь.
— Хм… Небось, с Делакур гуляешь, — понимающе кивнул Эрни.
— Вообще-то нет. Мы с мисс Делакур тренировались танцевать по пятницам.
— Тренировался танцевать? — Захария посмотрел на меня слегка шокировано. — Неужели
есть то, чего ты не умеешь?
— Справедливости ради, — я откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.
— Полтора года назад я вообще ничего не умел. То есть, вообще. Так что да, Захария,
есть то, чего я не умею до сих пор, и подобного очень много.
— Извини, — кивнул парень. — Просто, глядя на тебя порою кажется, что ты умеешь
вообще всё.
— Я быстро учусь.
— Так, ребята, — Ханна махнула рукой, словно объявляя таймаут. — Гектор, а чем
именно ты занимался, если не секрет? Я имею в виду, что подготовка к балу — звучит
размыто, но при этом я представить не могу, чем таким можно заниматься.
— Хм… — оглядев ребят, решил сказать — тайна-то такая себе, плохенькая. — Шью себе
костюм.
Если я скажу, что все в изумлении открыли рты, то это передаст атмосферу отнюдь не
полностью.
— Это… Крайне неожиданно, — Джастин смотрел на меня, ища что-то новое и ранее
незамеченное, но, видимо, не находил. — Это должно быть очень сложно, да?
— Разумеется! — одновременно ответили ему Сьюзен и Ханна, не дав мне даже рот
открыть.
— Очень, — продолжила только Ханна, пока рыжая подруга слегка застеснялась резкости
своего высказывания. — Там нужно много знать и уметь… Гектор, мне интересно…
— Да?
— Ты знаешь как, и умеешь шить костюмы? Или…
— Или, Ханна, — улыбнулся я. — Воспользовался методом обратного инжиниринга.
Ребята смотрели с непониманием, и только Джастин кивнул, а не встретив должного
понимания во взглядах остальных, пояснил:
— Разобрать что-то для понимания того, как оно устроено, принципов и прочего, чтобы
потом собрать что-то своё на основе этих знаний.
— То есть, — Ханна посмотрела на меня с укором. — У тебя были парадная мантия и
костюм? И ты их распорол?
— Ага, но предвосхищая возможный вопрос или укор, скажу, что сшил обратно.
— Ну ладно… — Ханна продолжала на меня смотреть, но теперь с подозрением.
— Что?
— Мы не можем допустить, что бы звезда нашего курса…
— …всего факультета, — поправила подругу Сьюзен.
— Допустим. Чтобы звезда факультета, вторая по величине, не явился на бал или
явился в непойми чём.
— Всё отлично, — я поспешил успокоить девушек, что готовы были разойтись на полную
катушку из-за одежды. — В любом случае, проконсультируюсь с вами перед балом, и
если что-то пойдёт не так…
— Зная тебя, — Джастин отмахнулся, — всё пойдёт «так». Даже интриги нет никакой.
Ещё помусолив тему бала и доделав домашние задания, все мы отправились спать —
последнее время слишком уж часто мы стали засиживаться за полночь, пусть и совсем
немного.
И так вот день за днём. До ужина нас старательно изматывали преподаватели, грузя
мозг по полной. Со мной такое не работает, но многие буквально взвыли от нагрузки,
особенно те, кто не привык работать в строгом графике и учился, как и положено
обычным детям — от случая к случаю. И только один преподаватель решил вообще
перестать нас нагружать в последнюю неделю, позволяя большинству заниматься на
занятии тем, чем захочется — профессор Флитвик. Даже наша декан, мадам Спраут,
славящаяся своей добротой, участливостью и пониманием, не сбавила обороты в
обучении, а вот Флитвик — другое дело. Кроха-профессор предпочёл на занятии собрать
вокруг себя кружок из тех, кто всё-таки желает послушать лекцию, а остальным дал
возможность обсуждать предстоящий бал.
Я так заработался, что в последний учебный день, пятницу двадцать третьего, вышел
вечером перед ужином на улицу и был немного шокирован. Оказывается, погода
держалась на уровне лёгкого минуса, замок, двор и окрестности были покрыты толстым
слоем снега, и даже Запретный Лес казался не таким уж и запретным. Комично
выглядела огромная карета Шармбатона — она словно огромная тыква, которые любит
выращивать Хагрид, торчала над землёй, а снег покрывал её огромным слоем. С хижиной
Хагрида этот белый пушистый проказник тоже сыграл злую шутку, придав дому
поразительное сходство со сказочной пряничной хижиной, в которую лучше не ходить —
сожрут к чертям и не подавятся.
Всё это значит, что заниматься на улице я больше не буду. Пожав плечами, мол:
«Бывает, пропустил снегопад», я вернулся в замок и отправился в Большой Зал.
А замок-то всё сильнее и сильнее преображался к Рождеству. Повсюду, на стенах и под
потолком можно было встретить как стилизованные под лёд украшения, так и сугубо
рождественские вещи типа омелы, которую по дуге обходят те, кому совсем не с руки
оказаться под ней.
Большой Зал тоже преобразился. Помимо того, что в этом году в оформлении доминирует
тема льда, этакого ледяного дворца, так ещё и огромная рождественская ёлка, стоящая
за столом преподавателей, была голубой. Множество украшений радовали глаз, а
оживлённые анимацией совы цвета золота сидели в разных местах по стенам Зала,
двигались, посматривали на всех и топорщили детально проработанные перья.
Сев за стол факультета рядом с ребятами, я слушал разговоры, порой вставлял своё
мнение, если оно было кому-то интересно, а это случалось слишком уж часто.
Оказывается, с четвёртого курса и старше никто не отправлялся домой на праздники,
причём на всех факультетах, но это не удивительно. Остаться решили многие
третьекурсники, а вот ребята помладше в большинстве своём решили встречать праздник
в кругу семьи — на бал можно только с четвёртого курса, или же, если ты на третьем,
то только в качестве чьего-то «плюс один».
— А вы, ребята, — я глянул по сторонам, показывая, что обращаюсь ко всем. — Нашли
себе пару? С кем пойдёте?
— А мы тут между собой попереприглашались, — улыбнулся Эрни. — В итоге, я иду с
Ханной, Джастин со Сьюзен, а Захария проявил интеллект, начитанность и
многогранность своих познаний…
— Угу, как же, — хмыкнул Захария. — Просто подошёл в нужное время и в нужном месте.
— …и пригласил Лайзу Турпин с Рэйвенкло.
— Ясненько. Неплохо.
— Гектор.
Обернувшись к Ханне, оценил укор в её взгляде.
— Как костюм?
— Закончил.
— Покажешь?
— Почему бы и нет. Покажу в гостиной сегодня. Вроде бы танцы с мисс Делакур сегодня
не планировались.
— Ты, кстати, скажи, как танцуешь? Многому научился? А то мы, похоже, в разное
время в Бальный Зал ходили.
— Без лишней скромности отвечу, что танцую я много выше среднего, но не
профессионал. Движения даются легко и естественно, но я просто многого не знаю.
Каждое занятие с мисс Делакур было для меня откровением.
— О как загнул! — притворно восхитился Джастин, поведя в воздухе вилкой. — Когда
есть-то будем?
Директор словно бы услышал этот вопрос, встал, коротко всех поздравил с концом
полугодия, предстоящими праздниками, и, так как не все, к его глубочайшему
сожалению, допущены до столь редкого мероприятия как Рождественский Бал, и из-за
этого не все остаются на каникулы в Хогвартсе, Дамблдор объявил праздничный пир для
тех, кто отправляется домой. В общем, как я понял, перед отправкой на каникулы,
всегда проводится праздничный пир.
Столы мгновенно заполнились разнообразнейшей едой, не уступавшей изобилием и
качеством пиру по случаю прибытия гостей из других школ.
— Как думаете, — Джастин задумчиво, но не без энтузиазма накладывал себе
разнообразных блюд. — Директору жаль, так, как если бы остались все, можно было бы
не тратиться на пир?
— Ты мыслишь слишком меркантильно для хаффа, — подколол товарища Эрни. — Но вопрос-
то справедливый.
Наелись мы действительно капитально, но это не помешало нам добраться до гостиной,
а сгорающие от нетерпения девушки быстро затолкнули меня в нашу с парнями комнату с
наказом «быстрее переодеваться».
— А вы не думали, что костюм может быть не здесь и не со мной?
— У тебя-то и что-то не с собой? — стоявшая перед дверью в нашу с парнями комнату
Ханна выгнула бровь. — У тебя в рюкзаке вообще всё. Ты, мне кажется, можешь в любую
секунду плюнуть на всё, сняться с места и свалить куда угодно — даже в комнату за
вещами возвращаться не придётся.
— Справедливо, конечно, но у меня есть вещи и здесь.
— Ладно, — улыбнулась она. — Ждём в гостиной.
И закрыла дверь. Пожав плечами, я скинул рюкзак на свою кровать и вытащил оттуда
готовый костюм. Оглядев его и так, и эдак, быстро скинул с себя школьную форму и
переоделся. Подойдя к ростовому зеркалу, прибитому к двери в кладовку в комнате,
осмотрел себя.
Костюм получился более чем приличный, причём без какого-то дизайнерского
сумасшествия и углубления в эльфийскую тему. Обычно, местный костюм, как и многие
другие в этом мире, подразумевают жилетку и пиджак того или иного кроя, но… Я не
знаток различной одежды, и просто совместил в одном и сюртук, и шинель, и пиджак, и
всё это с высоким воротником-стойкой. Эльфийские элементы можно разглядеть только
если знать, что ищешь. Например, более плавные линии, отсутствие угловатости, узоры
чуть более светлой синей нитью, особенно на рукавах. Естественно, что подобная
верхняя одежда подразумевает ношение в закрытом виде, а под ней — рубашка.
Брюки — вообще ничего не изобретал. Ровно те же по пошиву брюки, что шли к костюму,
разве что ткань всё та же тёмно-синяя, почти чёрная, и тонкая линия более светлых
узоров по штанине.
Мантия парадная, подогнанная, отлично сидящая, а цвет её соответствует узорам на
костюме, а вот подкладка почти чёрная, отливает тёмно-синим только на свету.
Получается этакая концепция перехода от чёрного до густого насыщенного синего,
изнутри наружу. Посмотрел, оценил — неплохо. Только кое-чего не хватает. Взмахом
палочки трансфигурировал запонки с имитацией синего топаза, быстренько достал из-
под кровати наковальню с молотом, провёл, нашёл насадку с Лю́мосом и «выковал»
запонки. Две резких, как удар, глушащих звенящих вспышки, и всё — камни в запонках
тускло светятся, а по самим запонкам, да и внутри камней, проглядывает магический
узор.
Вот в таком виде я и вышел в гостиную. Моему появлению ничуть не удивились — не
один я показывал свой костюм к балу, консультируясь по некоторым моментам или же
просто хвастаясь. Подойдя к ребятам, что ждали меня на диванчике и за столом в
нашем закутке, улыбнулся, а в движениях и манерах даже сам для себя ощутил веяние
эльфа.
— Ну как вам, леди и джентльмены?
Десять минут меня критично и с интересом осматривали, стараясь найти какое-то
несоответствие. В итоге девушки с горящими глазами покивали, мол: «Красавчик,
молодец», а парни выглядели задумчивыми, явно в мыслях оценивая свои костюмы.
— И умный, — начала ехидничать Ханна. — И красивый, и крестиком вышивать умеешь.
Все девушки твои, когда придёшь на бал.
— Ага… Осталось до него только дожить.
***
Скука и безделье — страшный бич того, кто использует пауков-разведчиков, получая
информацию по ментальной связи. Нет, серьёзно, как говорится, кроме шуток. А дело-
то вот в чём.
Суббота, прекрасный зимний день, хорошая погода за окном, блестящий белый снег
покрывает всё вокруг, такой поганец, мешает заниматься на улице. Совсем как в
прошлые дни — вышел на улицу, проверил погоду, новых тропинок никто не протоптал, а
по снегу бегать, проваливаясь, дело неблагодарное. Конечно, эльфийские навыки
движений, являющиеся, как мне кажется, самым обширным пластом «знаний» осколка,
позволят ходить по поверхности снега, словно водомерка по глади воды, вот только
слишком уж это выбивается за рамки компетенции ученика не то что четвёртого курса,
а вообще Хогвартса. В общем, вновь развернулся и направился в замок — бегать по
лестницам Главной Башни, и заниматься эльфийской «гимнастикой» в неиспользуемом
классе.
Но всё это лирика, а зло кроется в деталях. Дело в том, что суббота на поверку
оказалась довольно скучным лично для меня днём. Все ученики, мои товарищи, знакомые
и даже оппоненты — до врагов не доросли — все были заняты только и сугубо
предстоящим балом. Подготовка, шлифовка нюансов, мандраж, разговоры-разговоры-
разговоры. Эта смесь энтузиазма, возбуждения, стеснения, волнения и банального
страха — слишком круто для меня. Да, я тоже был подвержен точно тем же эмоциями,
ведь для меня, Гектора Грейнджера, цельной и живущей именно сейчас личности,
подобные мероприятия являются новшеством, а воспоминания осколков на то и
воспоминания осколков — сколько ни смотри фильм про различные балы и светские
мероприятия, это не сделает тебя полноценно опытным в этом вопросе. Но то, что эти
воспоминания так или иначе можно назвать опытом, снижает накал моих личных
страстей, из-за чего вся эта движуха вокруг кажется излишне суетливой, громкой,
гипертрофированной. Вот и самоустранился я от этого всего, начав бродить по дальним
углам замка, да высоким этажам, где в выходной день, да и в учебный, делать
ученикам особо-то и нечего.
Бродил, скучал, краем сознания жонглировал имеющимися знаниями местной магии,
углубляя понимание, что само по себе выливалось в лучшее представление того, как
можно эффективнее или даже вовсе немного иначе применить то или иное заклинание.
Остановившись посреди одного из пустых каменных коридоров и глянув в окно,
усмехнулся — эти размышления на краю сознания напомнили мне кинематографические
эффекты забугорных студий, когда в момент активного мозгового штурма от лица
какого-нибудь гениального главного героя, вокруг него начинают бегать цифры, схемы,
символы и вычисления.
И вот в таком состоянии я испытывал лёгкую скуку, а увидев в окно, как по снегам к
замку пробирается группа девушек и о чём-то активно шепчется, я вспомнил о пауках,
что пусть и в малых количествах, но присутствуют во многих важных уголках замка.
Прислушавшись к своим ощущениям, уловил сигналы от них, что они, мол, получают
звуковую информацию и в любой момент готовы обрушить её на моё сознание. Почему бы
и нет?
— …а эта мымра думает, что она лучше…
— …думает, что ему что-то перепадёт…
— …нынче грязнокровки совсем страх потеряли.
— …как думаешь, хороший цвет у этого костюма?
— …а он как пригласит, а я как откажусь…
Самые разные разговоры самых разных учеников полились в моё сознание, но чётко
отделялись от моих собственных мыслей, особо-то и мозг не загружая. Но вот общая
суть разговоров оказалась не особо-то и интересной, вполне соответствующей школе, и
подслушиванием сплетен, разговор и пересудов я и занимался в итоге почти до самого
вечера.
Одни девочки обсуждали других девочек или мальчиков, строили какие-то свои списки
топ-красавчиков и красавиц, в которых, разумеется, ставили себя выше других.
Мальчишки обсуждали девчонок, строя какие-то свои домыслы, доказывали друг другу,
мол: «Да она точно это сделала, потому что… Поверь мне, я знаю, о чём говорю».
Совсем редко слышались разговоры о магии и волшебстве, и неудивительно, что эту
информацию транслировали мне паучки около башни Рэйвенкло.
Кто-то думал кого-нибудь опоить либо шутки ради, либо ради вполне понятных целей,
правда, даже среди старших учеников не заходили разговоры даже иносказательно о
чём-то большем, чем поцеловать, тактильно оценить степень женственности объекта
страсти или нечто подобное. Конечно же проскальзывали разговоры либо между парнями,
либо между девушками, о куда как более интимных вещах, но это были разговоры
учеников курса с шестого-седьмого, а «непристойностями» они занимались или
планировали заниматься за пределами замка, в Хогсмиде, или переместившись камином в
какое-нибудь заранее организованное место.
Почему так? Если верить разговорам, а в преддверии бала все очень сильно были
взволнованы пестиками, тычинками и уровнями их взаимодействия, то слова Сьюзен о
том, что в замке кроме поцелуйчиков да обжиманий ничего реализовать не получится,
отнюдь не пустой звук. Вороны приводили в пример старый, трехлетней давности,
эксперимент ныне выпустившейся влюблённой парочки. Они целенаправленно пытались
реализовать нечто большее, но каждый Мерлинов раз происходило что-то из ряда вон
выходящее, от банального «поскользнулся, упал, очнулся — гипс» или внезапного
появления какого-то мешающего фактора, будь то призрак, внезапно упавший шкаф и
даже появление преподавателя, который сам не понимал, зачем и почему пришёл именно
сюда, до полного исчезновения всякого влечения, проблем со здоровьем или потери
сознания.
В общем, не иначе, как Основатели основательно прокляли — в плане механики
действия, а не негатива — свою школу, чтобы подростки, живущие почти десять месяцев
в закрытой, по сути, школе с полным пансионом, не устроили из оной местный филиал
Содома. Хотя, если верить художественной литературе местного магического
сообщества, да и различным простеньким анатомическим и физиологическим справочникам
с магическим уклоном, то весь этот разврат и непотребство не так уж и страшны для
волшебника. Один факт наличия как противозачаточных зелий, так и различных
приворотных зелий, апогеем которых является Амортенция, говорят сами за себя.
От прослушивания различных разговоров, в том числе и на тему взаимоотношений, я
внезапно для себя заинтересовался этой стороной жизни волшебников. Ну, то есть,
насколько сильно она отличается от подобного у обычных людей? А ведь я уже много
различной литературы перечитал, и некоторые выводы могу сделать и так. Вот,
например, потеря девственности. Осколок эльфа может и не даёт мне масштабных и
полноценных знаний, но вот отношение к тем или иным вопросам жизни меняется, как от
просмотра познавательного фильма с достоверной информацией. В общем, к той же
потере девственности у девушек я отношусь, как к концепции, крайне негативно…
По коридору шли две девушки курса с пятого, стрельнули глазками, улыбнулись и
прошли мимо. Не могу отрицать, что подобное совсем немного тешит гордость, да. Но
мысли вернулись всё к той же девичей девственности, что является старинной темой
для обсуждений. Многие мужчины, да и женщины, в силу разных обстоятельств, начиная
общей необразованностью в анатомии и физиологии, до банальных стереотипов или же
чувства собственного величия, считают, что первый раз обязательно должен быть…
болезненным, и более того, с кровью, разрывами гимена и прочим непотребством. Хотя
сугубо фактически, подобное является отнюдь не «правильным» результатом, и более
того — это банальная травма внутренних органов, если подходить к вопросу буквально.
Более того, при должном подходе к девушке, уважительном и нежном, да ещё и с
подготовкой, можно вообще избежать каких-либо повреждений. Ну, если у партнёра
между ног нечто адекватное, а не бревно. А ведь часть этих предрассудков пошли из
древних времён, когда помимо того что к женщине было не самое лучшее отношение, так
и о сексе знали только: «Вот эту штуку пихать туда, получатся дети», а какое-то
понимание тонкостей этого процесса приходило тогда, когда девственность — давным-
давно забытый сон. В общем, даже в обществе «продвинутых по всем вопросам» обычных
людей царит полная вакханалия в этом вопросе, замешанная на безграмотности,
стереотипах, шаблонах и вообще… И вообще!
Сам я не заметил, как в процессе своих шатаний по замку, набрёл на Астрономическую
башню. Почему бы и не подняться? Ну, как говорится, подумал — сделал.
Открыв дверь на смотровую площадку Астрономической Башни, я тут же получил
прохладный ветерок в лицо и несколько снежинок. Ближе к краю смотровой площадки
стояли две девушки в зимних мантиях — Романова и незнакомая слизеринка, судя по
шарфу. Они что-то явно обсуждали, попутно любуясь довольно красивым видом
заснеженных холмов, гор, леса, и гладью озера, на котором лёд был лишь вдоль
берегов. Вот и жертвы моего интереса, ведь вопрос, о котором я думал, меня всё-таки
интересует, а лишней скромностью я не страдаю.
Моё появление не осталось незамеченным. Они обернулись ко мне, и если Романова
улыбнулась, то слизеринке было всё равно.
— Леди, — кивнул я и подошёл поближе. — Хорошая погодка, не правда ли?
— Действительно, Гектор, — Романова не отягощала себя излишними формальностями в
общении, что было с одной стороны непривычно, а с другой, наоборот, более
привычно — парадокс из-за разницы реалий разных жизней. — В Шотландии не хватает
настоящей зимы.
— Это так. Местная зима похожа на изощрённую шутку, — улыбнулся я, решаясь
обратиться к ней по более короткому имени, чем «Екатерина». — Катя, не представишь
нас?
— Учитесь в одной школе, и не знакомы? Мария Курагина, — указала Романова на
слизеринку. — Гектор Грейнджер.
— Рад знакомству, — кивнул я, ведь ручки жать или целовать никто не собирался.
— Несколько удивлён тому, что у нас учится кто-то с русскими корнями.
— Ничего удивительного, — слизеринка вежливо улыбнулась, а лёгкий ветерок чуть
сдвинул капюшон её мантии, явив светлые волосы. — Некоторые семьи предпочитают
отправлять своих детей на учёбу куда подальше по разным причинам.
— Стесняюсь спросить, но не дружит ли ваша семья с Долоховыми? — а то классика
прошлой жизни наводит на некоторые мысли.
— Это так. Удивительно, мистер Грейнджер, что вы вообще наслышаны об этой фамилии.
— Как иначе, мисс Курагина. Нужно знать мир вокруг, а он, как известно, состоит не
из вещей, а из людей.
— Мудрое замечание…
— Понесло англичан… — Романова воздела очи к небу, иначе и не скажешь.
— Хочешь, чтобы я говорил, как есть? Без лишних формальностей и такта?
— Было бы неплохо. Вы, англичане, слишком много внимания придаёте формальной
стороне общения. Это, конечно, замечательно и красиво, но только по первости. Потом
это уже бремя какое-то… — Романова повела плечом, ветерок принёс снежинки, и
девушка надела капюшон мантии, спрятав под ним простую причёску тёмных волос от
снега.
— Воспринимай это как игру, легче будет.
— Попробую. Меня вот что интересует, — Романова посмотрела на меня, чуть прищурив
глаза. — Ты когда поднялся сюда, выглядел крайне задумчивым, а нас увидел, так аж
взгляд загорелся, или как там правильно сказать. Расскажешь?
— Ты ведь просила, без лирики, прямо, так?
— Так, — Романова кивнула, а слизеринка, Мария, навострила ушки чуть ли не
буквально.
Хм, только сейчас понял, о какой «Мэри» порою слышал разговоры — талантливая
чароплётка. Так сказать, «от Бога», хотя в местных реалиях будет правильно сказать,
«от Мерлина».
— Так вот, я задался вопросом, как в магическом мире относятся к сексу.
Тишина, а лица девушек начали краснеть, и явно не от лёгкого минуса на улице.
Курагина явно хотела возмутиться, а вот Романова решила прятать смущение за игривой
улыбкой с нотками ехидства.
— Неужели и ты поддался бальным настроениям? А-а-а, шалунишка, — Романова обвиняюще
ткнула меня пальчиком в грудь, но, судя по лицу, столкнулась с неожиданными
последствиями. — Хм…
Романова потыкала пальчиком. Ну да, там мышцы и отнюдь не мягкие, ведь я активно
тренируюсь, расту, наращиваю массу, как на дрожжах благодаря обильному питанию,
тренировочному браслету и энергии жизни. Из-за браслета, кстати, мышцы вообще
всегда в повышенном тонусе, потому и не мягкие ни разу.
— …любопытно…
Пусть у меня под мантией всего лишь синяя водолазка, но она отнюдь не толстая, хотя
очень-очень мягкая.
— Катя, — Курагина с укором посмотрела на Романову. — Это несколько неприлично.
— Да кто видит-то, — Романова проверила, есть ли у меня пресс, и судя по лицу,
результат проверки ей понравился. — Гектор, ты что, вообще не смущаешься?
— Есть желание убрать твою руку, — кивнул я, ничего не предпринимая. — Но это
инстинкт. Трогать живот — привилегия очень близких, доверенных людей.
— Ты что, собака?
— Да суть инстинктов та же, — пожал я плечами. — Уязвимое место, как-никак.
— Тю-ю, — смущённая Романова убрала руку, сделав вид, что она птица высокого
полёта, и до простых смертных ей дела нет. — Не интересно совсем, ты слишком хорошо
себя контролируешь.
— А ты ожидала ответной проверки? И вообще, мы как-то от темы разговора отошли.
Из-за лёгких облаков появилось солнце, но ненадолго, и снег вокруг замка заблестел,
слегка ударив по глазам. Скоро уже вечер, а там и до ужина недалеко… И как мысли
привели меня к ужину, учитывая тему разговора.
— Почему спрашиваешь у нас? Как вообще пришёл к такому вопросу? Неужели
действительно из-за бала?
— Стоит отметить, — важно потянула Мария, сняв капюшон и подставляя лицо почти не
греющему солнцу, что по-зимнему низко плыло над горизонтом, — что многие считают
этот бал отличной возможностью резко продвинуться в отношениях.
— Честно говоря, на эту тему меня натолкнули разговоры в замке об отношениях, кто с
кем целовался, обжимался, где, когда, а среди старших — кто, с кем, когда и где, но
уже в горизонтальной плоскости.
Девушки опять начали краснеть, но уже без попытки возмутиться или проверить, а есть
ли у меня пресс.
— Да и вообще, я заметил, что отношение ко многим вещам у волшебников очень сильно
отличается от такового у обычных людей. Действительно ко многим, от разных мелочей
до глобальных вопросов. Но вот о взаимоотношениях полов — ни слова. Или с точки
зрения информации о вопросе, тут как в Советском Союзе — секса нет?
Девушки глянули на меня с лёгким удивлением.
— Не каждый знает эту шутку. Моё почтение, Гектор, — Романова кивнула, улыбаясь.
— И это всё?
— Как же! — притворно возмутился я. — Я уже говорил, что хочу стать целителем и к
этой цели упорно иду?
— Где-то я это слышала… — протянула Мария, переведя взгляд на окрестности.
— Так вот. Литературу читаю, справочники, много всего. Существует просто куча
различных зелий, чар и заклинаний, так или иначе связанных с этой сферой жизни
людей. Противозачаточные зелья, приворотные разных мастей и силы, всякие лечебные и
не очень. Шутка ли — рябиновый отвар после первой ночи девушки, и она как
новенькая…
— Об этом не говорят в приличном обществе, — возмутилась окончательно смутившаяся
Курагина, вновь глядя на меня с неодобрением.
— Не говорят, но все всё знают, — улыбнулась Романова.
— Вот-вот, — кивнул я. — И это ещё далеко не всё. Где-то читал, что есть
простенькое ментальное заклинание, позволяющее смотреть воспоминания в Омуте Памяти
от первого лица…
— О, не продолжай, — остановила меня Романова. — Я поняла, о чём ты.
— Вот все эти средства, так или иначе связанные с взаимоотношениями между мужчиной
и женщиной, только клинического идиота не заставят задуматься — а как обстоят дела
на самом деле? Я уж молчу об оборотном зелье.
— То есть? — тут обе посмотрели на меня с живым интересом, хоть и всё ещё
смущались. Ну или не «ещё», а «снова».
— Ну так оно позволяет провести полноценное превращение из одного человека в
другого, включая и особь противоположного пола…
— Особь, хм, — Романова сложила руки под грудью. — Хорошо ты относишься к людям.
— Говорю, как есть. Так вот. Представь на секундочку, что двум подругам понравился
один и тот же парень, мужчина, не важно. Похитили у него волосы, кинули в зелье, и
по очереди…
— Не надо, стоп-стоп, — Мария вытянула руки в защитном жесте, останавливая меня от
продолжения мысли.
— Я сказал что-то не то?
— О, нет, — ухмылка Романовой растянулась чуть ли не до ушей. — Ты ломаешь психику
девушке, привыкшей общаться формально, а с мальчиками, да ещё и на такие темы,
куртуазно.
— Это просто вообще за гранью приличий, говорить о подобном! Я…
— Уходишь?
— Нет!
— Вот и правильно, — кивнула Романова подруге. — Молодой человек из сугубо
познавательных целей интересуется столь щекотливой темой у нас, девушек постарше,
которые не убегут в смущении, но и не настучат по лицу.
— Так что там с моим вопросом?
— Как бы сказать, чтобы ёмко, правильно, но не превращать в лекцию? — Романова
задумалась, а Курагина выдохнула, словно ныряла в пропасть, ломая стену из
воспитания.
— Секс есть, предрассудков почти нет, — Мария начала говорить быстро, а смотрела
куда угодно, только не на меня, — девственность давно не ценится, но раньше
совершеннолетия это всё — считается неприличным и характеризует тебя, как слабого
мага. Фух…
— Неожиданная решимость, — Романова «по-братски» похлопала подругу по плечу, из-за
чего та смутилась. — Но в целом, это так. Если узнают, конечно. Оправданием может
быть крайне большая любовь или же ранняя помолвка, что большая редкость.
— Помолвка — редкость? — я был удивлён изрядно.
— Раньше — нет, — важно кивнула Романова, а Курагина была явно с ней согласна, хотя
я пока не знаю, в чём именно. — Когда-то та же девственность была очень ценной,
вокруг неё, первого раза и замужества, когда жена обязана была быть девой, чуть ли
не целая религия строилась.
— А сейчас?
— Даже английские традиционалисты махнули на это рукой лет так триста назад, —
заговорила Курагина. — Как выяснилось в ходе различных исследований, это просто не
имеет смысла. Вообще. А волшебники, да будет тебе известно, способны быть очень
практичными, если нам это выгодно.
— Это не всегда заметно, — усомнился я в словах, чем вызвал лёгкое возмущение во
взглядах обеих девушек.
— Ну так надо жить в магическом мире, а не просто ездить сюда «на поучиться», — с
вызовом бросила Курагина.
— Тише, тише, — Романова в шутливом тоне успокаивала подругу, погладив по голове,
чем вызвала ещё более бурную реакцию — Мария чуть ли не хомяком надулась, но
вспомнив, что тут ещё и я стою, вернула себе более-менее нейтральное выражение
лица.
Солнце вновь спряталось за облака, задул прохладный ветер, срывая волнами снежинки
с площадки Астрономической Башни и закидывая ими наши лица.
— Может быть, пройдём внутрь? — предложил я покинуть это место, хоть и вид на
заснеженные шотландские просторы был действительно красивым.
— Не стоит, — покачала головой Романова. — Даже у стен есть уши. Тут хотя бы чары
от прослушивания нормально работают.
— Я их и не заметил, честно говоря.
— Личная разработка отца, — улыбнулась Романова и посмотрела на Курагину. — Так что
там с замужеством и девственностью?
— Ты и сама знаешь.
— Просто продолжаю тему.
— Сейчас, уже лет триста, если замуж выходит дева, то это что-то типа хорошего
тона. Но не обязательно. А вот если женщине лет двадцать пять, а она ещё дева —
повод задуматься: «А в чем подвох?».
Я не удержался от смешка, да и девушки тоже.
— Не думала никогда, что буду о подобном говорить с парнем, — улыбалась Романова.
— Это даже как-то… будоражит. Хоть бы смутился для вида.
— Я перелопатил кучу литературы по анатомии и физиологии, родители — врачи, а в
обычном мире всё это не является тайной. Но по-хорошему, я просто хорошо себя
контролирую, не позволяя фантазиям о «горизонтальной плоскости» занимать слишком
много места в голове.
— Вот поэтому ты и сильный волшебник, — важно кивнула Романова, да и её подруга
была с этим согласна. — Сила волшебника — в нашей голове, в нашем сознании. Сильное
сознание слабее подвержено инстинктам и природным стремлениям. Конечно, можно
целенаправленно заботиться об этом. Но если сильный волшебник осознанно не ищет
себе постельных утех, то сами по себе такие фантазии в голове не всплывают.
— Хм… Надо проверить, — кивнул я, оглядел фигурку Романовой под мантией и подключил
к этому делу фантазию.
Эта самая фантазия, наряду с высокой активностью мозга и умением прекрасно всё
визуализировать, отрисовала поразительно чёткие картины того, что, как и при каких
обстоятельствах можно вытворять с этой спортивной и гибкой девушкой с моими-то
длинными руками. Даже освещение и цвет постельного белья для наиболее гармоничной
атмосферы подобрало моё сознание.
Романова смутилась, видя мой взгляд и вылезшую ухмылку, а Курагина тихо
похихикивала в кулачок. Миг, и я согнал краску с собственного лица, полностью
вернув самообладание.
— Удивительное дело, — восхитился я выкрутасам собственного сознания.
— Кто-то понял, что он — взрослый мальчик?
— Да, Катя, осознал. Раньше о подобном не задумывался. Так ведь и прожил бы жизнь,
не заметив подвоха.
— Вот и отлично. А теперь, — Романова взяла меня за плечи, развернула и подтолкнула
к выходу. — Вперёд и с песней, покорять женские сердца. А нам нужно поговорить
наедине, ведь ты нас прервал.
— О, прошу прощения, — обернулся я, двигаясь к выходу со смотровой площадки. — А ты
идёшь на бал?
— Разумеется! Это же было бы глупо — приехать сюда, а на бал не сходить.
Кивнув, покинул площадку и направился в гостиную. Разговор с девушками избавил меня
от скуки, и желание тратить время попусту как рукой сняло.
***
Две девушки в мантиях с капюшонами дождались, пока Грейнджер покинет смотровую
площадку. Как только за ним закрылась дверь, а чары от подслушивания дали понять
Курагиной — ведь она их установила — что никто ничего не услышит, девушка отбросила
всякую сдержанность, заговорив на своём родном языке:
— Вот же наглец! — она взмахнула рукой, отправив в стену несформировавшийся
полностью сгусток Воздушного Кулака.
Раздался глухой звук, словно что-то вязкое лопнуло, а от места столкновения сгустка
со стеной разметало весь снег.
— Паршивец! Обормот! Сволочь! — каждое слово сопровождалось броском Воздушного
Кулака в стену. — Какой же…
— Красавчик?
— Да! Нет! — Мария повернулась к ухмыляющейся подруге, выдохнула, остыла. — Извини.
Просто это… Нет, ну так из равновесия выбить? И хоть бы постеснялся. Подойти и так
нагло спросить в свои-то четырнадцать нас, приличных девушек, да о сексе? Если бы
не было так очевидно, что вопрос не имеет иного подтекста — прокляла бы…
— Не вышло бы, — покачала головой Романова. — Я с ним дуэлировала, когда мы
приехали. Он сдерживался, как и я, вышла ничья. Но можешь попробовать.
— Правда? Я думала, что нагло врут. А если бы не сдерживалась?
— То не сдерживался бы и он. Возможно, победил бы. Дело в другом. До меня дошла
информация, что после нескольких наших дуэлей, он разузнал о парочке заклинаний, об
идее того, как вообще нужно давить быстро, мощно и эффективно. Месяц, и его
Сту́пефай стал мгновенным, хотя в клубе он показал лишь просто быстренькое
заклинание.
— Ого… А ещё говорят, что он вместе с одногруппниками своими разучил Патро́нус в
прошлом году, и их заставил.
— Хотелось бы сказать, что верится с трудом, но верится, зараза.
Игривость во взгляде Романовой пропала, уступив место лёгкой печали и грусти.
— Что-то случилось, Кать?
— Да как тебе сказать, — Романова укуталась в мантию, переведя взгляд на белые от
снега вершины гор. — Нас же заранее оповестили о Турнире. В августе думала, приеду
сюда… В Турнире поучаствовать не дадут…
— Каркаров?
— Ага. Говна кусок. Не его бы связи, его бы к посту директора на пушечный выстрел
не подпустили. Так он ещё и продавил идею о выдвижении единственного кандидата.
Форсит Крама, как может. Думает, что на его горбу далеко уедет, директор мол,
наставник, все дела. Все знают, что он Пожиратель, предатель и трусливая крыса.
Удивлюсь, если кто-то из свободных и верных местному Тёмному Лорду не прирежет его
под конец мероприятия.
— А я-то думала, как ты чемпионкой не стала? Ты-то уж посильнее вашего кривоносого
косолапика будешь, — слова Курагиной так и сочились ехидством и ядом по отношению к
Краму.
Многим интересующимся уровнем тех или иных волшебников известно, что Крам —
болгарская версия Поттера, только с куда более жесткой муштрой и дисциплиной.
Десяток заклинаний уровня «выше среднего», спортивная подготовка, навыки
прирождённого летуна и море рекламы.
— Ты не закончила мысль.
— Да? Действительно, — кивнула Романова, продолжая глядеть в горы. — Раз в Турнире
поучаствовать всё равно не дадут, думала, хоть в самой лучшей библиотеке Европы
покопаюсь, да интрижку с красавчиком каким замучу.
— Ой, интрижку, — ухмылялась Мария. — Интриганка, блин. Ты-то точно не из тех, кто
думает, прошу прощения, пи…
— Не опошляй, — прервала её Романова, улыбаясь. — Осознанно же, выбирая, с
чувством, толком, расстановкой. А тут красавчиков — раз-два и обчёлся. А адекватным
красавчиком, да ещё и сильным, оказался вообще мелкий парнишка.
— Не такой уж и мелкий, — Курагина встала рядом с подругой, так же глядя на горы.
— Я про возраст. Ну вот не мог он быть совершеннолетним, а?
— А другие парни? Подходящего возраста?
— Приятные снаружи, страшные внутри.
— М-да?
— Ой, Машка, как будто ты иного мнения, — покривилась Романова. — Слизеринцы ваши —
мерзкие националисты и шовинисты, которым все должны, а девушки так и вовсе —
обязаны. Не все, конечно, но многие. Таких даже подпускать к себе противно. Львы
ваши — просто придурки. Детский сад, штаны на лямках. Вороны — там вообще клиника.
Барсуки — сами не знают, чего хотят, и это я не только про отношения.
— Ты преувеличиваешь, Кать, но в целом — верно. А Гектор, магглорождённый, кстати,
тебе приглянулся?
— Покажи ту, которой он не приглянулся, — ухмыльнулась Романова, повернувшись к
подруге. — Сама-то что думаешь?
— Думаю… Тут, в Англии, если бы он был чистокровным, то… Знаешь анекдоты про
Ржевского?
— Кто их не знает, — пожала плечами Романова.
— Так вот. Будь Гектор чистокровным, то по лицу бы он никогда не получал, а только
впендюривал.
— Пф-ф-ф, — попыталась сдержаться Романова, но решила этого не делать, ведь рядом
не абы кто, а подруга. — Ха-ха-ха… А ведь и вправду.
— Вот и я об этом. И поверь, со мной согласятся очень и очень многие чистокровные
девушки.
— Сказать ему, как думаешь?
— А вдруг расстроится?
— Да точно расстроится, — ухмылялась Романова. — Интересно, а эта вейла французская
тоже так думает? Может быть, обработает его на балу?
— А сможет?
— Почему бы и нет? Сама посуди. Вейлы — природные селекционеры. От отца забирают
только лучшее, рождая только и исключительно хорошее потомство с большим
потенциалом. Гектор — очень сильный волшебник и это в его-то возрасте.
— Учитывай, что по известной информации, он сознательно живёт только полтора года.
Был болен. Не телом.
— О как, — удивилась Романова. — Ну вот и представь, насколько он может оказаться
ценен для вейлы, как отец потомства. Такой потенциал развития мозга, который без
вариантов будет передан детям вейлы — можно плюнуть на мнение общественности,
мораль и принципы, затащить в постель на постоянной основе, и всё.
— И не боязно, что он, как говорят, строит отношения с Гринграсс?
— Давай, расскажи мне про перспективы брака магглорождённого и чистокровной из
местной привилегированной касты, — пренебрежением сочились её слова, как зубы
кобры — ядом. — Вырастут, да будут любовниками — максимум. А брак у Гринграсс будет
с тем, с кем выгодно, а не по любви. Или маг-Англия уверовала в христианские
ценности?
— Ага, два раза. А о Гринграсс ходят слухи, что старшую уже планируют, куда
пристроить. В перспективе — Нотты. Так они смогут получить часть их производства,
наладить контакты и прочее. И да, раз понравился, зачем интрижка-то? Хомутай на
постоянной основе. Он магглорождённый — какая разница, куда ехать? Везде хреново
будет, но тут — почти что хуже всех. Ещё хуже, пожалуй, только в Африке и Японии.
Да и в странах МАКУСА только лишь ширма демократическая.
— Я интрижку хочу, а не замуж. Романтика другой страны, тайные встречи, мимолётные
взгляды…
— А я-то уж испугалась, что ты отупела и начала думать вовсе не головой.
— Давно по помосту не катали? А? — Романова шутливо наехала на подругу.
— Всё-всё, осознала, виновата! — Мария подняла руки вверх. — Пойдём уже,
интриганка, ужин скоро.
— Пошли…
Девушки развернулись и направились к выходу со смотровой площадки.
— А на балу надо будет за Гектором присмотреть, — важно кивнула Романова. — Если
что — ощипать курицу.
— Хм. Сам не гам, и другим не дам?
— Смысл у фразы немного другой, но да, близко.

========== Глава 33 ==========

Как говорится, умные мысли приходят в голову не сразу. Это, конечно, несколько
исковерканная фраза, но общий посыл остаётся верным.
Проблема вскрылась там, где не ждали — Рождественские подарки. Подсознательно я
спотыкаюсь на этом общепринятом ритуале, так как сам никогда не любил подарки ни
получать, ни дарить — такой вот я был неправильный. Но теперь хотелось бы в этой
небольшой малости соответствовать ожиданиям близких или просто небезразличных мне
людей. Но вот от подобной привычки оказалось непросто избавиться, и даже отличная
память не помогает в этом вопросе, ведь хранящаяся в ней информация не находится в
сознании вся и единовременно — нужно сначала обратиться к ней за нужной
информацией.
Вот так вот, на обычном ужине в Большом Зале, в субботу двадцать четвёртого, сразу
после разговора с Романовой и Курагиной на смотровой площадке Астрономической
Башни, я спокойно ел, слушал краем уха разговоры учеников, предвкушающих завтрашнее
мероприятие, и попутно обрабатывал акустическую информацию от скинутого там, на
башне, паучка-шпиона.
Да, разговор у девушек состоялся интересный, а я многое из него почерпнул. Эх, вот
же голову-то клинит, когда начинаешь задумываться над такими вещами, как мораль,
взаимоотношения и прочее. Как было бы здорово иметь только лишь знания и навыки для
различных ситуаций, а не вот это вот всё. Вроде бы и дырявое решето, а не
полноценная память осколков, а отпечаток на личность о-го-го какой! Так бы был
подростком — пустился бы во все тяжкие, с моими-то возможностями, без всякой
оглядки на последствия, как и положено делать среднестатистическому подростку в
моём возрасте. Но нет же, сам на себя повесил кучу моральных и ментальных
ограничений, и радуюсь теперь. Хотя, разве можно на это жаловаться? Различные
ограничения как раз и делают нас социальными существами, а поиск пути для
достижения цели в обход моральных и прочих проблем — наше движение вперёд.
В общем, за ужином я пришёл к выводу, что горизонтальная плоскость отношений,
конечно, увлекательна, но она не кажется мне особо интересной. Вот если я расслаблю
мозг, «отпущу» сознание... но делать этого я не буду.
Но вот за столом зашёл разговор о Рождественских Подарках, а я осознал, что
совершенно упустил этот вопрос из вида. А подарки должны быть уже завтра утром у
всех, кому нужно. Ну и отправился я после ужина сразу на улицу, благо комендантский
час ещё не настал. Наколдовав себе зимнее пальто из воздуха, шарфик и шапку,
закрепил трансфигурацию и, окутав себя магией, делаясь невидимым и неслышимым для
всех, просто побежал до Хогсмида. И нет, я не рассчитывал застать хоть один магазин
открытым в это время, но там, в деревеньке, не чувствуется защитных чар замка, или
чем бы там ни были эти глобальные магические воздействия вокруг Хогвартса.
Как я и думал, подавляющее большинство магазинов были закрыты, а работали паб,
канцелярия и почта. Чуть дальше, на горе, горели огни в пабе «Кабанья Голова». Там
не задают вопросов типа: «А куда? А зачем? А не пойти ли тебе обратно в Хогвартс?».
Хотя даже самый тугой на мысль ученик может догадаться, что на территории Хогвартса
и окрестностях нет и быть не может заведения, неподконтрольного Дамблдору — это
просто маразм, держать подобное поблизости от себя и от детей. Но, с другой
стороны, если ты не делаешь или не собираешься делать какую-то откровенную херню,
то никому не будет дела до того, что ты отправишься камином из Кабаньей Головы куда
там тебе надо, а вернёшься за полночь.
Конечно, я могу попробовать аппарировать, ведь я точно запомнил манипуляции Седрика
во время исполнения этого занимательного способа перемещения в пространстве, вот
только нужно быть клиническим идиотом, чтобы пытаться изучить что-то столь опасное
для себя без всякого инструктажа со стороны более опытного волшебника. А значит,
Кабанья Голова.
Быстро добравшись до паба, открыл дверь и зашёл внутрь, сбрасывая с себя
невидимость, но оставляя вокруг головы магическое поле, запитанное образом
размытости для чужого взгляда, невозможности зафиксировать этот взгляд на мне.
Паб выглядел непрезентабельно, словно заброшенный, но это было не так. За одним из
столиков сидели какие-то подозрительные личности, прятавшие лица в капюшонах. Они
явно о чём-то разговаривали под чарами приватности, попутно попивая что-то из
стеклянных бутылок. За стойкой стоял массивный немолодой мужик. Его седеющие волосы
были перехвачены в низкий хвост на затылке, а аккуратная, но длинная борода с
вертикальной проседью создавала впечатление серьёзности и важности человека. Кивнув
ему, получил такой же кивок и направился к камину. Над подставкой с летучим порохом
висела табличка — пять кнатов. Обдираловка. Вот только кнатов у меня нет в
принципе, а потому я положил в чашку с монетками сикль.
Зачерпнув немного летучего пороха, кинул в камин — пламя загорелось зелёным, а
значит, можно заходить. Забавная, кстати, система. Готов поспорить, что вот такой
предварительный «вброс» пороха, активация, предотвращает появление в камине кого-
нибудь, когда ты сам туда заходишь. Знатный был бы конфуз.
Улетел я, разумеется, в Дырявый Котёл, а оттуда, проигнорировав недовольство
бармена, вышел на Косую Аллею. Почему сюда? Ну, во-первых, а где ещё можно
прикупить что-то интересное в качестве подарка, да ещё и связанное с волшебством? А
во-вторых — в памяти прекрасно отложились вывески с режимом работы каждого местного
заведения, и сейчас они должны быть открыты, ведь далеко не все покупают что-то
заранее, а завтра — Рождество. Местные волшебники, как и все нормальные люди,
зачастую делают что-то в последний момент, и от этого никуда не деться.
Торговая улочка магического Лондона была украшена к рождеству ярко, красочно, как и
должно быть в это время года. Тут и там ходили волшебники, но не спешно, как обычно
бывает летом, а размеренно, порою даже парами, уходя на соседние улочки, за
Гринготтс, в котором правят бал местные гоблины, по которым плачет экстерминатус.
Ну ничего, этих опасных хищников, что любят лакомиться человечинкой, ещё настигнет
геноцид.
По магазинам я прошёлся быстро и без долгих раздумий. Прикупил различной интересной
и редкой мелочёвки в соответствии с интересами ребят из Хога, купил большую книгу
по очень сложным, но безопасным для волшебника и окружающих чарам для Гермионы,
прикупил комплект новых сладостей для Дафны и уникальную книгу по рунам, правда, на
старогерманском, но такие книги лучше читать в оригинале и консультироваться со
знатоком — руны не терпят кривого толкования из-за неправильного перевода.
Не забыл я и о себе любимом, купив запасную палочку в лавке Джимми Кидделла.
Продавец, мужчина среднего возраста, был не столь заморочен в плане подбора палочек
методом перебора, как Олливандер, но своя метода у него была — замеры и диагностика
тела. Десять минут диагностики, пять минут поиска, и вот я стал обладателем
практически такой же палочки, что была куплена у Олливандера — акация и шерсть
единорога. Говорят, с такой палочкой Тёмную Магию не поколдуешь. Не пробовал,
сказать что-то конкретное не могу.
И вот только теперь я позволил себе отправиться обратно через Дырявый Котёл в
Кабанью Голову, а оттуда — обратно в Хогвартс. Темно, холодно, снег под ногами, но
это не было проблемой, а даже наоборот, нравилось. Ну а в целом дорога проблем не
вызвала, а проникнуть в замок я умудрился буквально за минуту до комендантского
часа, потому пришлось возвращаться в гостиную под полным сокрытием от всех
возможных средств наблюдения.
Пока двигался по коридорам, меня посетила занятная мысль — нужно создать комплекс
из паучков, или каких других големов, чтобы они создавали вокруг меня некий
разведотряд. Почему бы и нет? Удобно — идёшь куда-то в том же замке, а пауки
проводят разведку перед тобой, контролируют фланг и тылы, а то мало ли до чего
додумаются местные потомственные волшебники с гипертрофированным чувством
собственного величия и отсутствием реального понимания, что без труда и тренировок
не то что рыбку из пруда не достанешь, а вообще… Плохо будет, в общем.
Для доставки подарков адресатам мне пришлось забежать на кухню Хогвартса, где меня
встретили работающие эльфы. Эти мелкие паразиты, хотя если уж называть вещи своими
именами, то симбионты, потянулись ко мне, как к источнику магии, надеясь получить
какие-то ценные указания чтобы тут же приступить к их выполнению.
— Молодой волшебник что-то хочет? — говорили они на разный лад.
Вот если на секундочку зафиксировать в сознании то, что они тянутся к тебе, как к
источнику еды, странные, страшноватые, мелкие и назойливые, бормочут что-то…
Становится страшно. Они действительно страшные, а поведение ассоциируется с зомби,
только вместо «мозги» они говорят: «Работа…». Жуть.
Выложив подарки, начал трансфигурировать упаковки, а на готовый подарок клал
табличку — кому. Даже выяснил у домовиков, умеют ли они читать — умеют почти все
кроме самых молодых. Пока я колдовал, не мог не заметить, как домовики с радостью
кружили вокруг, имитируя крайне полезную деятельность и попутно поглощая излишки
магии, которых было довольно много при использовании местной школы волшебства.
В общем, только часам к двенадцати я окончательно разобрался с подарками и
организовал их доставку своим друзьям и товарищам. Только после этого, перекусив
предложенной домовиками едой, отправился спать — завтра будет сложный день.
 ***
Воскресенье началось с подарков. Джастин установил небольшую ёлку в нашей комнате,
благо местом мы были не обделены. Так как проснулся я, как и всегда, раньше всех,
то и до подарков добрался раньше. Для меня было немного, но все они оказались
какими-то… предсказуемыми, что ли — книги. Ото всех пришли книги. Чары, руны,
продвинутая трансфигурация. Гермиона где-то добыла сборник чар и заклинаний из
категории первой медицинской помощи, и это было одновременно и приятно, и важно.
Дафна же отправила подшивку из копий глав разных книг, посвящённых азам
химерологии, а точнее — база по работе с живыми тканями при помощи магии. Отрыла
где-то в библиотеке своей семьи, не иначе. Но вряд ли что-то секретное — таким не
делятся.
Сложив все эти полезные книги в свой рюкзак, попутно наведя там порядок, я принялся
за стандартные свои физические упражнения. Ну а дальше… День как день, чего уж тут?
Где-то в полдень довольно большая группа учеников отправилась играть в снежки, но
меня это не прельщало, а судя по цветам шарфов у играющих, там были преимущественно
гриффиндорцы, что неудивительно — они самые гиперактивные ребята в школе.
До самого вечера я умудрился пересечься и пообщаться практически со всеми знакомыми
мне ребятами и даже со слизеринцами, правда с ними общение складывалось в довольно
ядовитом и едком ключе, а будь я умом моложе, обязательно бы обиделся на эту игру.
Но для многих с моего курса, как и для тех, с кем состою и дуэлирую в клубе, это
всего лишь игра, социальные условности.
К семи часам все начали разбегаться по гостиным, готовиться, собираться. Девушки,
конечно, пропали с горизонта намного раньше, но стоит ли этому удивляться? Они
всегда и во всех мирах готовятся к подобным мероприятиям дольше парней.
В нашей комнате собрались парни, одевались, волновались, скрывая мандраж за
дурацкими шуточками, теребя какую-нибудь часть гардероба, рукав например, или
просто нервно сидя на стуле и отбивая каблуком туфли какой-нибудь заковыристый ритм
о пол. Акцентировать внимание на подобном я не стал, а попросту переоделся.
— Сэр Джастин, а не изволите ли вы пропустить меня к зеркалу?
— О, сэр Гектор, прошу.
Ещё раз осмотрев свой костюм и мантию синих оттенков, убедился, что всё отлично,
ткань шикарная, а магическая её составляющая работает нормально и защитит меня от
различных воздействий, кроме слишком резких и агрессивных. Запонки чувствуют себя
отлично и слегка светятся голубым, как, собственно, и мои глаза. Последние, правда,
не светятся, но они очень яркие и сами по себе.
— Насмотрелся? — хмыкнул Джастин, отошедший к другим парням и присоединившийся к
нервному мандражированию.
— Нарциссизмом не страдаю, — ответил я, проверяя остальные нюансы одежды. — Но ещё
немного, и это может измениться. М-да…
Повернувшись к ребятам, глянул на их костюмы. В принципе, что у меня, что у них,
были вариации фраков и мантий — немного отличался крой, ткань, оттенки, но все они
были тёмные, а под ними — белые рубашки, галстук бабочка. А у меня? А у меня
закрытый воротник-стойка, но и краешек такого же воротника у рубашки был виден. Вот
только моя рубашка чёрная, так как белому в костюме места не было.
— Готовы?
— Не уверен, — отозвался Эрни, встав со стула. — Но отступать некуда.
— Мне казалось, что подобные мероприятия привычны чистокровным.
— Привычны, — кивнул парень, а мы все пошли на выход. — Вот только тут всё
несколько иначе. Совсем другая обстановка, другие люди, иностранные гости.
— Ага, — кивнул Захария. — Я хоть и не ходок по подобным раутам, но пару раз был.
Там публика-то подбирается по интересам, чтобы политические или какие другие
оппоненты особо не пересекались. А тут все в одной куче.
Выйдя в гостиную, мы отправились ко входу в женское крыло — ждать девушек.
— А ты не опоздаешь на встречу с Делакур? — Джастин чувствовал себя удивительно
расслабленно, хотя минуту назад всё было иначе.
— Нет. Мы договорились встретиться в холле за пять минут до начала.
— А, ясно. Захария?
— А? Что? — парень явно пребывал в совсем иных мыслях.
— Со своей парой где встречаешься?
— О! Точно! Совсем забыл… — Захария поспешил на выход, но на полпути развернулся,
пробираясь к нам через толпы курсирующих от стены к стене учеников с других курсов.
— Чего ты меня с мысли сбиваешь. В холле мы встречаемся через…
Вынув палочку и наколдовав Те́мпус, Захария кивнул сам себе.
— …десять минут.
Именно в этот момент начали выходить девушки всего факультета. Красивые платья, но
слава богу, не викторианские, а куда более современные, привычные глазу, красивые
мантии, минимум украшений, причёски самой разной сложности.
Наши парни быстренько «порасхватали» своих девушек, но некоторые из них идут с
ребятами с других факультетов, так что им, как и мне, да и тому же Седрику,
предстоит покинуть гостиную без пары, но вместе со всеми, что мы все и поспешили
сделать.
Коридоры замка наполнялись гулом голосов и стуком множества каблуков как мужских,
так и женских туфель. Атмосфера вокруг царила праздничная, весёлая, а освещение в
замке было чуть приглушенное, что придавало большей мистичности и атмосферы именно
вечернего праздника.
— …прекрасно выглядишь… — слышалось ото всюду на разный лад.
— …спасибо, и ты, — звучали ответы.
Добравшись до холла, мы начали вливаться в общую толпу учеников в различных
праздничных нарядах. Первым, что бросается в глаза, было то, что куда больше
вольностей в выборе платьев и мантий было у девушек. А вот у парней основные
вольности были в лёгкой разнице кроев костюмов и мантий, но это лишь на первый
взгляд. Освещён холл был не так ярко, как обычно, а потому не сразу можно было
увидеть, что костюмы и мантии парней отличались оттенками, но все без исключения
были тёмными. Что поделать, таков дресс-код. Хотя я уверен, что Дамблдор не станет
изменять привычками и будет эпатировать публику какой-нибудь цветастой мантией.
Лично я забавным находил то, что многие парни и девушки были без перчаток, но
знакомые или просто известные мне чистокровные из богатых семей — в перчатках
поголовно.
Стоя с ребятами и слушая краем уха разговоры, обсуждения и надежды на то, что будет
сервировано на фуршете и сколько будет мест, чтобы присесть или собрать
обособленную компанию, я оглядывал присутствующих волшебников.
— Народ, — обратился я к нашим, привлекая их внимание. — А герой национального
масштаба решил не посещать мероприятие?
— Есть такое, — кивнула Ханна. — Говорят, он напрочь отказался танцевать, а его
друг Уизли решил его поддержать в этом.
— Возможно, — подхватил нить разговора Эрни, — они придут среди прочих, так, без
пар, поесть, попить да поглазеть. Так некоторые решили поступить.
— А что, логично, — Джастин задумался, из-за чего получил порцию подозрительных
взглядов от Сьюзен. — У меня есть пара знакомых, для которых нет большего веселья,
чем прийти на светское мероприятие, есть, пить и едко обсуждать других
присутствующих. Рассекать, я бы сказал, острым клинком сатиры и чёрного юмора…
— Тебя куда понесло, дружище? — улыбнулся я товарищу.
— Я впервые на балу в магмире. Теряюсь в догадках, что может произойти. А я не
люблю неизвестность.
— Успокойся, — Сьюзен, державшая свою руку на сгибе локтя Джастина, успокаивающе
коснулась его второй рукой. — Там всё, как и говорили — еда, питьё, музыка, танцы,
беседы.
— Надеюсь…
Двери в замок открылись, привлекая внимание. Через них начали входить ученики
Дурмстранга в сопровождении Каркарова, а за ними — гости из Шармбатона, впереди
которых шла заметная с любой точки холла мадам Максим в светло-лиловой мантии. Хоть
за ними двери закрылись почти сразу, но я успел рассмотреть преобразившийся
внутренний двор замка — там кусты роз, нет снега, лишь декоративные элементы из
него, да из инея. Думаю, галереи вокруг внутреннего двора, да и смежный двор с
другой стороны от Большого Зала, до которого ещё дойти надо будет, тоже украшены и
освещены соответствующе.
Кто-то из новоприбывших уже шёл с парой, кто-то только искал её или его взглядом,
но так или иначе, почти сразу после своего появления, гости из других школ
разошлись по холлу — осталось минут пять до начала. Мой взгляд зацепился за Крама,
под руку с которым шла Гермиона в чудесном голубом платье, а её вечно непослушные
волосы были лишь слегка волнистыми, в высокой замысловатой причёске-шишке на
затылке.
Второй девушкой, которую я легко заметил, была Романова в тёмном, почти чёрном
платье с бордовыми элементами, а на плечах — накидка-мантия. Перчатки выше локтя,
всё как положено. Всё это отлично гармонировало с оттенком волос в высокой
причёске — тёмный шоколад. Она шла со своим товарищем, Поляковым.
Мисс Делакур я заметил, когда ученики Шармбатона начали расходиться по холлу, и
дело не в том, что она незаметна, а в совсем банальной вещи — они входили
последними. Разумеется, я тут же пошёл в её направлении. Её платье было цвета
серебра, но с лёгким голубым отливом, который бывает у стали, а декоративная
вышивка вензелями выделялась своей глубокой синевой.
— Мисс Делакур, — мой поклон был продиктован желанием выказать своё почтение и
вполне натуральное, естественное восхищение, и получился несколько эльфийским. — Вы
прекрасны.
Эльфийский — вовсе не значит, что манерный или, не дай Мерлин, пижонский. Дело тут
в плавности, отточенности, но при этом и в скорости и ускорении движений, однако
при этом и их размеренности. Слишком много граней одного жеста из комплекса
неуловимых движений, чтобы описать одним словом. Но, если правильно помню из
осколков, наши движения сравнивали с холодным оружием. Обычные пижоны и любители
выпендриться были похожи на несбалансированный меч из серебра, с золотой гардой и
кучей камней, вычурный и противный. Мы — идеальный клинок. Каждое движение имеет
свою цель и назначение, как и каждый клинок, кинжал, меч, сабля или копьё — своё.
— Благодарю, месье Грейнджер, — Делакур с улыбкой присела в книксене, а я тут же
подал ей руку.
Миг, и мы уже двигаемся к другим чемпионам — МакГонагалл заранее, заблаговременно
разъяснила нам, да и всем, не только список танцев, но и очерёдность того, кто,
куда, когда и как заходит, где стоит и прочий регламент.
Мы подошли к Краму с Гермионой, которые уже обменялись любезностями с Седриком и
Чжоу Чанг, надевшей светлое платье с элементами китайского стиля, что
неудивительно.
— Гермиона, сестрёнка, — улыбнулся я этой хитрой особе, что всё держала в секрете.
— Неожиданно.
— Извини, что не говорила, — повинилась она, но улыбалась, пусть и несколько
напряженно.
— Виктор, — я протянул руку болгарину и тот пожал в ответ.
Разумеется, я не упустил возможность проявить себя несколько грубо, но брат я, или
не брат? Сжав руку посильнее, добился того, что Крам ответил тем же. Вот только я
намного сильнее.
— Обидишь Гермиону — уедешь домой в спичечном коробке, — я продолжал мило, а
главное, абсолютно естественно улыбаться.
— Не сомневаюсь, — кивнул он, а уголок губ лишь слегка дрогнул, полагаю, от боли.
— Гектор! — тихо возмутилась Гермиона.
— Ха-ха-ха, — посмеивался Седрик. — Никому не даёшь спуску, да?
— Ну а как иначе? — отпустив руку Крама, повёл ею в сторону. — Семья — она одна.
— Я и сама могу постоять за себя, — поставила всех в известность Гермиона.
— Молодец. А я добавлю, если придётся.
Вообще, мы не стояли особняком. Вокруг нас так же были другие ученики со своими
парами — никто не запрещал находиться рядом. Но вот нельзя отрицать того, что мы
были этаким центром внимания, ведь так или иначе, но все либо украдкой, либо
буквально в лоб рассматривали нас, обсуждали, оценивали. Ладно, не все, но
большинство. Не могли не проявить себя и слизеринцы, ведь им просто жизненно
необходимо быть этаким светским центром внимания. И вот если старшие ребята уже
усмирили свои подростковые стремления и организовывали свои межфакультетские кружки
по интересам, то вот мои однокурсники были пока ещё довольно импульсивны, а потому
двигались группкой в нашем направлении. Не прямо к нам, но что бы встать рядом,
вплотную.
Драко и Пэнси с нескрываемым удивлением смотрели на Гермиону и Крама — эта пара,
кстати, сразу стала сенсацией. Ух и будут же мурыжить эту тему местные СМИ — так
просто не отстанут. Крэбб с Гойлом проявляли феноменальный пофигизм, ну а
остальные — вежливый интерес. А вот что меня позабавило, так это то, что Дафна
тащила Тео чуть ли не на буксире. Это было не очень очевидно, но нужно было только
приглядеться. А уж когда их пара встала буквально в полуметре от меня и Делакур, то
это вообще было просто… отлично, иначе и не скажешь!
Дело в том, что Дафна надела платье в тех же тонах, что и я, только наоборот. Если
у меня оттенки шли от чёрного к синему, где тёмно-тёмно-синий был основой костюма,
то у Дафны — синяя основа платья, а различные декоративные элементы уходили в
тёмно-синий. Накидка-мантия же была почти чёрной, отлично подчёркивая цвет волос.
Особенно это всё было заметно, учитывая зелёные оттенки костюма Нотта. Разумеется,
это многие заметили, особенно чемпионы, а Делакур так и вовсе давила улыбку.
— Мисс Гринграсс, — улыбнулся я девушке. — Мистер Нотт. Необычное сочетание, должен
сказать. Но выглядите прекрасно. Радуете глаз, можно сказать.
— Грейнджер-р, — недовольно кивнул Нотт, а Дафна улыбнулась.
Разговоры начали стихать — появилась МакГонагалл. Её мантия была довольно интересна
тем, что тканью служила красная шотландка. Декан Гриффиндора начала повторно
разъяснять, кто, куда и как пойдёт, а я же чуть склонился над ухом Делакур.
— Меня удивляет ваша реакция на мисс Гринграсс.
— Месье Грейнджер, — улыбнулась Флёр, тихим голосом, чтобы никто не слышал, отвечая
на незаданный вопрос. — Я же не глупая девочка и всё понимаю. Некоторых достаточно
пригласить на бал, чтобы они расписали будущее на ближайшие пятьдесят лет, семью,
детей, внуков. Мне более чем достаточно того, что я смогу танцевать и наслаждаться
мероприятием в компании волшебника, не пускающего слюни от одного факта присутствия
рядом. Поверьте, месье Грейнджер, в моём случае это уже очень и очень много.
— Спасибо, наверное. И я рад, что у нас не будет недопонимания.
Как-то незаметно для меня МакГонагалл проводила нас всех по прямому коридору до
дверей Большого Зала, а я только сейчас понял, насколько этот коридор от холла
действительно широк — толпа учеников без всяких проблем шла по нему довольно
беспорядочным потоком.
Двери большого Зала открылись, МакГонагалл начала запускать другие пары, а нам,
чемпионским парам, предстоит зайти в последнюю очередь. Ну что же, начнём светский
раут. Интересно, сколько проблем нам принесёт сегодняшний вечер?
***
Большой Зал в этот вечер буквально сиял, окончательно став тем, во что его
превращали преподаватели Хогвартса — ледяной дворец аж с несколькими голубыми
елями, украшенными так, словно из заснеженного леса их никто и не забирал, так,
игрушки развесил, не сбивая снег, и всё.
Пол и стены, казалось, были созданы изо льда, но не прозрачного, нет — словно сам
камень стал льдом, а в идеальной глади пола отражался потолок с иллюзией яркого и
звёздного ночного неба, под которым неподвижно висели украшения и гирлянды в виде
омелы и плюща. Вместо четырёх столов факультетов повсюду были небольшие круглые
столики, и если та их часть, что стояла у входа, несла на себе функцию богатого
фуршета, в середине которых стояли ледяные замки-светильники, а по совместительству
и источники разных напитков, то уже ближе к центру и дальше, к дальнему концу зала,
круглые столики подразумевали сидячие места — не больше десяти человек.
Именно к этим столикам с сидячими местами МакГонагалл направила основную массу
учеников в праздничных нарядах, но никто не садился. Только лишь когда все заняли
свои места, МакГонагалл дала отмашку уже нам, «чемпионским парам», и мы двинулись
вперёд. Первым шли Седрик с Чжоу, потом я с Флёр, а замыкали — Крам с Гермионой.
Принцип в этом порядке был простой и зависело всё от результатов первого тура.
Нравилось ли мне всеобщее внимание? Я отношусь к этому нейтрально. А вот мисс
Делакур улыбалась пусть и не явно, но из вежливости. Теоретически, её понять
можно — не думаю, что научиться контролировать эту вейловскую ауру так уж просто, и
страшно подумать, сколько проблем это может принести маленькой девочке в школе.
Дети, как известно, жестоки.
А вот идущую впереди нас Чжоу Чанг всё более чем устраивало — это читалось в её
походке и гордо поднятой голове, в движениях рук, кистях. Интересно, как там
Гермиона позади? Наверняка ей не очень комфортно от всего этого множества взглядов,
порою злых, завидующих. Вот и пусть завидуют, ведь подаренный сестрёнке браслет
явно делает свою работу, а уж подчеркнуть красоту — тут явно не обошлось дело без
помощи девушек постарше, что поадекватнее и не будут завидовать четверокурснице.
Вон, охотницы гриффиндорские аплодируют нам и Гермионе как все, но улыбаются
искренне, стоя рядом с близнецами Уизли. Может быть, они и помогли, ведь мой
намётанный глаз видит одну руку в подводке глаз, да и прочих деталях женского
«камуфляжа».
Под всеобщие аплодисменты МакГонагалл повела нас к большому круглому столу в конце
зала, где обычно находится стол преподавателей. Теперь же здесь места для совсем
других людей — во главе, как и положено, директор, но не на троноподобном стуле, а
на просто массивном и богатом. Собственно, по правую и левую руку от него были
ровно такие же стулья для мадам Максим и директора Каркарова. Справа от Каркарова
расположился Людо Бэгмен, а слева от мадам Максим — мистер Крауч. Последний, не
изменяя себе, пришёл в идеальном тёмном костюме-тройке в полосочку и в чёрной
мантии, явно подчёркивая, что даже на балу он при исполнении.
Крам с Гермионой отправился поближе к своему директору, и я уверен, что о такой
посадке настоял сам Каркаров, ведь как мне известно, его ученики не испытывают
перед ним никакого пиетета. Нам же, четверым оставшимся, полагались места рядом с
Краучем и мадам Максим.
Как только мы расселись по местам, Дамблдор успокоил всех присутствующих жестом
руки, и молча указал на места за столами. Все расселись и явно ожидали какой-то
вступительной речи, но вместо этого начались тихие разговорчики учеников друг с
другом и, судя по всему, далеко не каждый понимал, за какие заслуги он может
получить еду в свою тарелку, ведь тут есть, Мерлин помоги, меню! Дамблдора это явно
позабавило, он демонстративно взял меню в руки и начал изучать. Взгляды многих
устремились к директору — ребята ждали действий директора, которые заставят еду
появиться. Разумеется, некоторые уже и так догадались, но вот директор просто
перевёл взгляд на свою тарелку и вслух заказал: «Свиные отбивные!».
Его тарелка тут же оказалась заполнена едой, и стоит отметить, что подача была
очень и очень недурственной, как в ресторанах.
— Вот и раскрылась самая страшная тайна этого вечера, — вслух отметил я факт
появления еды на тарелке директора, чем вызвал лёгкую улыбку Флёр и тех немногих,
кто меня слышал.
Одной тарелки я посчитал недостаточным для себя, а веселиться на абсолютно голодный
желудок, да ещё и учитывая привычный мне объём еды… неуловимым движением вытащив
палочку из кобуры на запястье, применил к тарелке модификацию чар умножения для
органики — одновременно простые, но в то же время сложные чары из допматериалов к
программе старших курсов.
— Хм? — Флёр посмотрела на мои действия с очевидным вопросом, как и мистер Крауч.
— Он много ест, — пояснил для всех всё видевший краем глаза Седрик.
— В самом деле? — удивилась Флёр.
— Я молодой, активно растущий и постоянно и много занимающийся спортом организм. Да
ещё и мозги под сильной нагрузкой, а они, мозги, тратят около двадцати пяти
процентов всех поступающих ресурсов…
— Давай, пожалуйста, без вот этого вот, — ухмыльнулся Седрик и заказал какое-то
рыбное блюдо. — Кушай, никого не слушай.
Успев заказать кучу всего, я начал довольно быстро есть, но при этом абсолютно
точно следуя этикету, аккуратно, размеренно. Со стороны могло показаться, что я
словно бы на ускоренном воспроизведении плёнки — быстро, но чётко.
— Талант, — восхитился Крауч.
— И спешу заметить, — я оторвался от еды, наполнив бокал безалкогольным, но
полностью сохранившим вкус, глинтвейном — особая позиция в меню. — Ни одна капля
соуса не покинула область моей ответственности.
Судя по лицам учеников, они вспомнили особо голодные моменты жизни Рона Уизли,
волшебника широко известного, так сказать, в кругах узких. Разумеется, взрослым
вспоминать было нечего — они избежали участи отобедать с голодным Роном за одним
столом. Я, кстати, тоже избежал подобной участи даже будучи в гостях у Уизли, ведь
дома, в Норе, за столом Рон держался в приемлемых рамках.
Тем временем за нашим столом начинались и заканчивались мимолётные беседы, то и
дело кто-то вставлял фразочку после высказывания другого волшебника. Конечно же за
круглым столом, пусть и сидели мы только с одной его стороны, было легко беседовать
с любым волшебником рядом. А можно было видеть, как Крам с удовольствием
рассказывает Гермионе о Дурмстранге, правда, без конкретики, а та и рада слушать.
Да и остальные так или иначе, но прислушивались.
— …мало времени любоваться. Зато летом мы долго летаем над озёрами и горами.
— Аккуратнее, Виктор, — Каркаров обратился к своему подопечному с крайне ядовитой
насмешкой. — Смотри не скажи чего-нибудь лишнего, как бы твоя очаровательная
собеседница не нашла к нам дорогу.
Каркаров, кстати, единственный, не считая Дамблдора, кто из мужчин был одет не в
тёмные тона, и даже более того, словно стараясь выделиться, надел белое. Саруман на
минималках. Дамблдор же, вопреки моим ожиданиям, носил свою привычную многим
бледно-фиолетовую мантию с вышивкой и шапочку.
Дамблдор хмыкнул на слова Каркарова, да и я не удержался от подобного.
— У тебя, Игорь, всё тайны да тайны. Можно подумать, ты не любишь гостей.
— Тонко, — кивнул я.
— Что именно? — тут же уточнила Флёр, размеренно и с большим удовольствием вкушая
что-то из французской кухни, категория: «Деликатес деликатесный».
— Мне вот тоже интересно, — Каркаров с противной ухмылкой посмотрел на меня. — Что
вас позабавило, молодой человек?
Разумеется, все за столом обратили своё внимание на нас с Флёр.
— Знаете, я люблю честность и прямоту, а завуалированных фраз мне хватает и в
общении с родовитыми учениками. Как вам ответить? Честно? Или намёками?
— Честно, мистер Грейнджер, — Дамблдор ответил раньше всех, а учитывая, что главой
стола является именно он, то ему и правила устанавливать.
— О, извольте, — я отложил столовые приборы, показывая, что наелся и всё отлично,
наполнил уже опустевший бокал глинтвейном и, насладившись шикарным букетом
ароматов, сделал глоток, тут же продолжив мысль. — Если коротко, то я посчитал
забавным, но очень уместным стремление директора Каркарова сохранить местоположение
Дурмстранга в тайне. Ещё более забавно — замечание директора Дамблдора о гостях.
— Разве это удивительно? — тут же спросила мадам Максим, а её французский акцент я
не воспринимал, как что-то неудобное для себя. — Традициям этим много веков, месье
Грейнджер.
— Это так, но для директора Каркарова это крайне актуальные и жизненно важные
традиции. Ведь директор большую часть времени проводит в школе, а вам, мистер
Каркаров, — я отсалютовал ему бокалом с глинтвейном. — Крайне нежелательно, чтобы
кто-то узнал, где вы проводите время.
— На что ты намекаешь? — Каркаров с трудом удержал ухмылку на лице, а в конце явно
хотел добавить либо «мальчишка», либо так любимое ему подобным «грязнокровка».
— Намекаю? О, нет, говорю прямо. Информация о вас, ваших бывших коллегах и прочих
мероприятиях с вашим участием является абсолютно открытой. Сами понимаете, нужно
просто делать выводы.
— Не стоит поминать прошлое, мистер Грейнджер, — ухмылялся Дамблдор, а во взгляде
его явно читались «смешинки». — Каждый имеет право на второй шанс. Да и тайна
расположения Дурмстранга, действительно, одна из гордостей той школы, не так ли,
Игорь?
— Так, — Каркаров решил сменить тему. — Мы все печёмся о своих владениях и
ревностно оберегаем вверенные нам очаги знаний. Мы по праву гордимся, что никто,
кроме нас, не знает все их секреты.
— А я не стал бы утверждать, что знаю все секреты Хогвартса, — парировал Дамблдор.
— не далее как сегодня утром отправился я в туалет, свернул не туда, и очутился в
прелестной, совершенно незнакомой комнате с превосходной коллекцией ночных горшков.
Позже я вернулся получше осмотреть её, а комнатка-то исчезла. Я, конечно, всё равно
её отыщу. Возможно, она доступна только в полшестого утра, а может, когда месяц в
фазе одна четверть или когда слишком полный мочевой пузырь.
Я с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза, а вот мистер Крауч, мадам
Максим и мистер Бэгмен, сверкавший нынче мантией с расшитыми на ней звёздами,
посчитали подобный жест вполне уместным — причуды старика известны многим. Однако я
из этой фразы уловил то, что где-то в замке есть некая комната, которая
предоставляет тебе то, что очень нужно. Возможно, это касается лишь уборной, но тем
не менее.
— Не стоило так говорить месье Каркарову, — тихо заговорила Флёр, наполняя свой
бокал глинтвейном. — Он всё-таки директор и уважаемый волшебник…
— Уважаемый? — так же тихо ответил я, чтобы никто нас не услышал. — Кем, прошу
прощенья?
— Кхм… — мадам Максим, сидевшая рядом, явно нас услышала, а я просчитался. Да и
Крауч выглядел так, словно тщательно скрывал злость на Каркарова в частности, и мир
вообще.
— Ладно, — улыбнулся я. — Разбередили старые раны. Скажите, мисс Делакур, раз уж за
столом обсуждали школы, как у вас в Шармбатоне?
— О, это прекрасный замок, — улыбнулась Флёр. — Трапезную у нас украшают ледяные
скульптуры. Они не тают и играют всеми цветами радуги. Еда у нас тоже совсем
другая, не такая тяжелая, как здесь. А главное, сам замок — не крепость, а дворец.
Без доспехов в каждом углу.
Делакур аж передёрнуло — так, видать, достали её эти доспехи.
— И без привидений. И уж тем более — без полтергейстов.
— Думаю, — улыбнулся я в ответ на лёгкое возмущение девушки, направленное на наш
замок. — Наша школа отражает культуру, историю и многое другое. Как и ваша. И да,
Хогвартс — не столько крепость, сколько монастырь. Думаю, если мысленно убрать
волшебную составляющую, легко можно будет углядеть подобное.
— Возможно, — кивнула Флёр. — Я не рассматривала этот вопрос с такой точки зрения.
Так за лёгкими разговорами ни о чём шёл ужин. Ученики за другими, небольшими
столиками, уже почти закончили с приёмом пищи и потягивали напитки, когда Дамблдор
встал и пригласил всех последовать его примеру. Он взмахнул волшебной палочкой,
столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Ещё взмах, и вдоль правой
стены выросла сцена — с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой. На
эту сцену вышли волшебники, которых тут же встречали восторженным рукоплесканием
почти-что все присутствующие.
— Ведуньи, — пояснила Флёр, не увидев от меня ожидаемой реакции. — Очень известная
группа даже у нас.
Выглядели они словно рокеры, волосы растрёпаны, а одежда в нужных местах нарочито
потёрта. Вот они разобрали инструменты, а значит скоро начнётся первый танец.
Вынув перчатки из внутреннего кармана мантии, я надел их, а краем глаза увидел, как
на руках мисс Делакур сами по себе появились длинные перчатки выше локтя, а цвет их
повторял основу платья — серебряные с лёгким голубоватым отливом.
Светильники на столах начали тускнеть, но света поубавилось незначительно.
— Позвольте, — без лишних слов я протянул руку Флёр, и та с улыбкой её приняла.
Пока до остальных «чемпионских пар», явно непривычных к балам и подобным
мероприятиям, доходило, что сейчас будет, мы с Флёр уже шли под руку в центр зала,
и с первыми же нотами пустились в танец. Сразу, как говорится, с головой в омут.
Открывать мероприятие было решено венским вальсом, довольно быстрым, а в понимании
прошлых веков, в момент его зарождения, считавшимся вульгарным. Сейчас, кружась в
танце, я вспоминал, как самоотверженно сопротивлялась МакГонагалл, когда нами,
представителями «чемпионских пар», было выдвинуто это предложение. Ей не нравилось,
что мы будем открывать бал с этого танца, но мы просто переглянулись — не танго же?
Этот аргумент победил, но МакГонагалл выдала другой — куда вам, новичкам, быстрый
вальс в три па? Убедили, что справимся.
Краем глаза я отмечал для себя, что мы с Флёр, с первой же ноты войдя в ритм и
двигаясь по кругу в образованном танцполе, привлекли кучу внимания. Также отметил,
что это позволило припозднившимся Краму с Гермионой поймать ритм и темп. Ну а
Седрик с Чжоу справлялись вполне неплохо.
Постепенно, спустя минуты полторы, к нам начали присоединяться и другие танцующие
пары. У МакГонагалл было справедливое опасение, что в венском вальсе мы посшибаем
друг друга легко и непринуждённо, но вот танцующих становится больше, мы неплохо
двигаемся против часовой стрелки по танцполу, и никаких инцидентов не случается. Не
сразу пришло понимание, что среди танцующих были только те, кто вместе с нами
упорно занимался в Бальном Зале — остальные, похоже, не рискнули.
Вскоре первый танец подошёл к концу, а некоторые пары, видимо, утанцевались — не
тренировка ведь, ответственность, люди смотрят, всякое такое. В общем, отдельные
ученики уже покидали танцпол, направляясь к фуршету, а совсем редкие индивиды так и
вообще, похоже, оттанцевали за раз вообще всю свою программу на сегодня — сели за
столы. Дурной тон, должен заметить.
— Это детский бал, — с улыбкой пояснила Флёр, видя моё неодобрение. — Вовсе не
обязательно строго следовать этикету.
— Возможно, — кивнул я, попутно оглядев присутствующих и отмечая тех или иных
знакомых. Неужели не будет каких-то неприятностей? Они просто обязаны быть. — Ещё
танец? Этот помедленнее.
— Пожалуй, — кивнула Флёр.
Очередной танец был действительно медленнее и спокойнее, лиричнее даже, что ли.
Наши преподаватели с лёгкостью втянулись в этот танец, и даже Хагрид, выглядевший
на удивление прилично для него, пригласил мадам Максим. Вот теперь-то директриса
Шармбатона могла особо не сдерживаться в движениях и явно этим наслаждалась.
Похоже, нечасто ей доводится потанцевать без ограничивающих факторов в лице низких
по её меркам партнёров.
Мисс Делакур решила придавить меня аурой и найти какую-то границу моего
самообладания. Разумеется, тупеть я не собирался, ведь эффект эта аура на меня
оказывает несколько иной, а потому мы продолжали танцевать. Было очень занятно и
даже приятно прочувствовать эту двойственность желаний, замешанную на более чем
объяснимом лёгком возбуждении — партнёрша-то, как и прочие вейлы, крайне хороша. Но
пусть я и получаю удовольствие от этого сопротивления рефлексам, сознание не
собирается поддаваться им, даже если я ослаблю немного контроль.
— Я не отупею, даже если вокруг не будет никого кроме вейл, — тихо сказал я
девушке, вполне спокойно и с лёгкой улыбкой глядя в глаза.
— Очень самоуверенное заявление, — она ещё чуть напряглась, давя целенаправленно,
не затрагивая окружающих.
— Просто на меня это действует иначе.
— И как же?
А танец всё продолжался.
— Банальное возбуждение.
— Оу… — секунды две она осмысливала сказанное, после чего надавила ещё сильнее, а
танец-то был медленный, контакт тесный — в глазах Флёр застыло ожидание. Ну,
понятно чего.
Это заставило меня улыбнуться ещё шире.
— Да-да, — чуть кивнул я. — То самое возбуждение. Только вот и от конфуза я
застрахован — сильное сознание.
Мисс Делакур чуть смутилась, порозовев кончиками ушей.
— Тем более, — продолжал я говорить. — Возбуждение не адресное, а… Вообще.
— Это как?
— Кого вижу, того и хочу.
— А если…
— Девушек.
— Но было бы забавно.
— Я не ханжа, но мне нравятся девушки, и я искренне не понимаю, как вообще можно
иметь другую позицию по этому вопросу.
Танец постепенно сошёл на нет, и я сопроводил мисс Делакур к группе учеников, среди
которых доминировали французы. Они как раз собрались у одного из фуршетов, причём
столик выбрали такой, чтобы и присесть можно было, ведь рядом, почти вплотную,
стоял обычный стол, явно занятый этой же группой, так и просто стоять и общаться.
— Полагаю, — заговорила Флёр, когда мы почти подошли к ребятам. — Тебе стоит
пригласить ту очаровательную мисс в синем платье?
Она кивнула в сторону группы слизеринцев, часть из которых только-только отошли от
танцев. Среди них были и Дафна с Пэнси, стояли у фуршета в компании девушек и
парней. Взглядом я быстро нашёл Малфоя и Нотта — они в компании Кребба и Гойла
затаились на диванчиках и смотрели на всех с королевской ухмылкой на лицах,
обсуждая неугодных явно в негативном ключе.
— А как же обязательных три танца?
— Не желаете отходить от этикета, месье Грейнджер? Но следуя ему же, вы обязаны
танцевать с другими леди.
— А вы?
— Давай обращаться по именам?
— Хорошо, Флёр.
— А я отдохну, пообщаюсь с остальными. А раз ты так желаешь обязательные три танца…
Я подвёл Флёр к столу, и она сразу же взяла один из бокалов с напитками.
— …то я дождусь пятого или шестого твоего танца.
— Эх… Вот как вообще в старые времена умудрялись так следовать этикету?
Начало танца было упущено, но он короткий — можно потратить секунд сорок на
общение. А Дафна… Ну, она на пару с Пэнси лихо шлёт всех дальней дорогой, кидая
взгляды в мою сторону, собственно, как и я.
— Что именно?
— Это же от ревности лопнуть можно.
Флёр прикрыла рукой лицо, скрывая смешок.
— А что? — наигранно удивился я. — Представляешь, твоя пара, девушка, жена, ну, в
твоём случае — парень, муж… Обязаны танцевать с другими, причём не мало. Или
застольный этикет, когда твою же пару отсаживают от тебя, подсаживая к другому,
чтобы, мол, не разбивались в беседе по группкам.
Мои мысли вслух слышали и другие — кто-то хихикнул, а кто-то понимающе кивал.
— Для этого и создавали условности, — ответила Флёр. — Чтобы искры ревности не
давали потухнуть пламени страсти.
— Вот только искры ревности порождали другие очаги пламени, создавая романы,
интрижки и прочее.
— Это так. Но надо помнить, — Флёр сделала глоток напитка, — что этикет —
условности высшего общества. А там брак по любви — большая редкость. Ну а взаимное
уважение не всегда является спутником таких браков. Иди, Гектор, пока не начался
очередной танец.
Кивнув, я развернулся и направился к фуршету слизеринцев. От Малфоя и Нотта не
скрылся мой маневр, и они решили как-то мне помешать, встав с дивана и так же
направившись к фуршету.
— Мисс Гринграсс, — поклонился я, подавая руку. — Разрешите пригласить вас на
танец?
Не успела Дафна что-то ответить, да и остальные не успели среагировать, как Малфой
и Нотт оказались рядом. Что занятно — Крэбб и Гойл вообще махнули на своих
товарищей рукой, оставшись сидеть на диване. Они следили за парой Хагрид-Максим и
явно ожидали, что эти великаны сшибут наконец-то кого-нибудь. На самом деле это
вполне неплохое увеселение для тех, кто плевать хотел на танцы.
— Не так быстро! — Малфой совместил возмущение и надменную ухмылку. — Гринграсс
пришла на бал с Ноттом.
— Так пусть он это и скажет, — я не убирал руку, а Дафна, секунду помедлив, вложила
в неё свою, в высокой синей перчатке.
— Говорю, — кивнул Нотт подходя вплотную. — Она пришла со мной, и я не разрешаю
грязнокровке её приглашать на танец.
— Вы, мистер Нотт, из знатной семьи, древней. Следуйте этикету.
— Я и следую. Мы ещё не закончили обязательные танцы.
Ребята вокруг внимательно нас слушали, но делали вид, что заняты сугубо своими
делами, или вообще, рассматриванием занимательного танца пузырьков в бокалах с
напитками.
— Боюсь, вы позабыли, мистер Нотт, — вежливая и сочувствующая улыбка эльфа сама
вылезла на лицо, как и прочие нюансы типа осанки, движений и гордо поднятой головы.
— Что, разместившись с удобством на том прекрасном диване, что вы, что мистер
Малфой, расписались в бессилии и подвели черту под своей танцевальной программой
этого вечера. Нужно ли вам напомнить, что вы более не имеете права голоса? Засим
желаю вам приятно посидеть в своей компании.
Кивнув, как и положено, повёл Дафну на танцпол, но тут же был окликнут Ноттом.
— Грейнджер, — он смотрел сурово и немного зло. — Думаешь, ты самый умный?
— Да. Но если есть претензии, оформите их в вызов на дуэль. Хоть полноценную, хоть
учебную. Я же, в свою очередь, обещаю на этой дуэли донести до вас всю степень
глубины вашей неправоты.
Претензий в мою сторону больше никто не высказывал, и мы с Дафной смело перешли с
шага на танец, ведь музыка как раз сменилась. То ли я такой молодец, то ли Флёр
отличная шахматистка, но сейчас играл истинно медленный танец и по программе он
будет долгим — отдых для тех, кто хочет танцевать следующий вальс, но не хочет
уходить. Ну и как же без ноток романтики в подобном танце? Никак.
Рука на талии Дафны дала понять, что девушка развивается не по дням, а по часам.
Взгляд мгновенно подметил все нюансы, ранее всегда скрытые школьной мантией. А
возможно всё ещё действует аура Флёр, но особого значения это, на самом деле, не
имеет.
— Знакомая роза, — я только сейчас заметил бутон ледяной розы, немного плоский и
небольшой, прицепленный к платью Дафны, словно брошка.
— Та самая дала побеги, — улыбнулась Дафна, глядя мне в глаза.
— Я не видел её в холле.
— Чары. Было сложно, но увидеть могут только создатель и я, и только при контакте.
— Мило и… романтично.
И мы танцевали…
***
Малфой с Ноттом вернулись на диванчик. Садясь, они невзначай, а может быть и
нарочно, пихнули Крэбба, а тот, в свою очередь, пихнул Гойла.
— Эй, ну вы чего…
— Да ничего, — огрызнулся Нотт.
— Забей, — отмахнулся Малфой. — Не обращай внимания.
— И как я должен не обращать внимания?
Они оба смотрели за Грейнджером и Гринграсс, и их обоих бесило то, что они слишком
уж гармонично смотрятся в этих своих синих костюмах посреди ледяного антуража
Большого Зала.
— Да вот тебе не всё равно? — Малфой начал говорить медленнее, а значит,
успокоился. — Ну пришла она в платье ему под стать, ну и что?
— Да неправильно всё это, — Нотт не спешил успокаиваться, но это только снаружи,
ведь в мыслях он думал о какой-нибудь пакости и срочной необходимости показать
Грейнджеру его место, а Гринграсс — ошибочность действий.
— Не пори горячку, — Малфой окончательно вошёл в привычный ритм мысли, и пригладил
волосы рукой. — Пусть делают, что хотят. Твои уже договариваются с Гринграссами?
— Да, насколько мне известно.
— Вот и всё. Что бы эти двое не выдумывали, итог-то всё равно один.
— А если…
— Так сделай так, чтобы она на него не смотрела даже.
— А не лучше ли ей разъяснить…
— Даже не смей, — крайне серьёзно ответил Малфой и повернулся к Нотту, глядя на
него. — Если ты выкинешь какую-то глупость по отношению к Дафне, можешь забыть о
нашей дружбе.
— Ты её защищаешь, что ли?
— Не будь идиотом, или я попрошу отца, чтобы он попросил твоего отца выбить из тебя
всякие глупости. Работай с Грейнджером. Делай что угодно…
— Так может надавить на его грязнокровку-сестру?
Крэбб с Гойлом посмотрели на Нотта, переглянулись, кивнули друг другу, явно сделав
какие-то выводы, и почти незаметно отодвинулись.
— Ты не понял, что он прекрасно осведомлён об этикете дуэли?
— Да подумаешь, кто будет серьёзно его воспринимать? Это грязнокровка. Я могу слать
его с его вызовами куда подальше.
— Ага, как же, — ухмыльнулся Малфой, почувствовав своё превосходство в знании и
понимании ситуации, что последнее время случалось нечасто и сильно этим печалило
блондина. — Сделаешь что-то его сестре, и отказаться от дуэли не сможешь — он будет
в своём праве. А откажешься… Ну, знаешь, как это бывает.
— Дерьмо… — Нотт с чувством стукнул кулаком по коленке. — Вот же…
— Говорю, забей. Пусть хоть чем занимаются, влюбляются, планы строят, встречаются
или ещё что. Итог один. Гринграссам нужны активы в вашем бизнесе, а значит союзу
быть. Ну а там уже разъяснишь и ей, и ему, где чьё место. После Хога, сам
понимаешь, перспектив у грязнокровок нет. Только запомни, без необдуманных
поступков.
— Да понял я… Понял. Иди хоть с Паркинсон потанцуй.
— Не хочу. Я просил её не надевать розовое платье. Вот и пусть теперь стоит.
Танец закончился, Гектор «вернул» подозрительно довольную Дафну обратно к фуршету
слизеринцев, перекинулся парой фраз, и, к удивлению Малфоя, пригласил Пэнси. К ещё
большему удивлению, она согласилась и теперь они вальсируют по залу. Конечно,
сочетание их костюмов было довольно вырвиглазным — у Драко даже нервный тик
появился — но Пэнси выглядела довольной.
— Забей, — ехидно выдал Нотт. — Не обращай внимания.
— Ты… А мне пофиг вообще! — Малфой показательно откинулся на спинку дивана. — Вот
так вот.
— Нет, друг, — ухмылялся Нотт. — Вот мне теперь точно легче и пофиг. А ты, друг,
пятнами пошёл.
— К Мордреду! Пойдём-ка выпьем всё, до чего сможем дотянуться.
— Очень по-слизерински. Парни? — Нотт глянул на двух здоровяков, но те
продемонстрировали непонятно откуда взявшиеся большие бутылки с чем-то и две
тарелки с кучей деликатесов. — Ясно всё. Мне иногда кажется, что вы самые
слизеринские слизеринцы, только компас у вас малость сбоит.
Парни молча пожали плечами и принялись уничтожать закуски и питьё.
А бал продолжался своим ходом, приближаясь к своей середине, а Гектор был не
единственным, кто ждал чего-нибудь этакого на этом мероприятии. Но случится ли?
Учитывая, что некоторые рыжие пронесли море алкоголя и подливают его везде, куда
могут дотянуться, нельзя исключать ничего.
***
Бал для учеников, подростков, переживающих довольно сложный период своей жизни,
взросление, гормоны и прочее — сложное и ответственное мероприятие. Тяжело ли
организаторам? Безусловно, ведь даже те из учеников, кто раньше присутствовал на
подобных мероприятиях, был там со взрослыми, с родителями, и этих самых взрослых
было большинство. Здесь же создавалась иллюзия, что вокруг только они, подростки, и
весь мир сейчас крутится вокруг них. Может ли это создавать проблемы?
После танца с Пэнси, которая, к моему лёгкому удивлению, была более чем рада этому
самому танцу, я вернулся к фуршету, где мисс Делакур без удовольствия отшивала
парней, решившихся её пригласить. Занятным я считал тот факт, что гости из
Дурмстранга были практически не подвержены её влиянию. Возможно у них, там, на
северах Европы, если верить оговоркам о слишком коротком дне зимой, вейлы куда
более привычны и ребят уже не впечатлить ни их красотой, ни аурой?
В общем, девушка в компании своих французских коллег, преимущественно женского
пола, и нескольких парней, что были способны сохранять самоконтроль, стояла у
фуршета, наслаждалась напитками и поглядывала на быстро уменьшающееся количество
танцующих пар.
— Флёр, — с улыбкой подошёл я и взял первый попавшийся бокал в руки, сделав
довольно большой глоток. — Похоже, люди постепенно расходятся.
— Это так, — кивнула Флёр. — Но в основном уходят в сад, во внутренние дворы.
— Хм… Действительно. Проветриться не помешало бы.
— Но не раньше последнего танца? — Флёр буквально сняла моё предложение с языка, на
что я не мог не улыбнуться.
— Именно.
Ведя девушку под руку, отмечал краем глаза неуловимое изменение обстановки. Глаза
многих заблестели, движения стали несколько иными, размытыми. Но вишенкой на торте
подозрений оказались две ухмылки рыжих близнецов, наблюдавших за происходящим.
— Мне кажется, — заговорил я, когда мы с Флёр пошли в медленном танце. — Что
близнецы Уизли осуществили какую-то шалость.
— Это так…
Сейчас, в медленном танце под лиричную мелодию и среди небольшого количества
оставшихся пар на танцполе, я заметил лёгкий шальной блеск в глазах Флёр.
— Они, — продолжила мысль девушка, — если я правильно поняла, подмешали немного
алкоголя почти во все напитки.
— И ловко же провернули, сорванцы, — ухмыльнулся я. — А как ты поняла?
— Мы… — Флёр на миг задумалась, словно одёргивая себя. — Довольно чувствительны к
любым веществам и зельям, изменяющим сознание. Не думаю, что стоит беспокоиться.
Слишком мало. Даже опьянеть будет проблематично.
— Конечно, — кивнул я, глядя на выбившуюся из причёски серебряную прядь волос
вейлы. — Только и мелких доз хватит, чтобы мы расслабились слишком сильно с
непривычки.
Флёр улыбнулась шире, почти рассмеявшись.
— Ты очень внимателен, но как-то выборочно. Даже некоторые твои однокурсники
пронесли немного алкоголя. Думаю, о старших говорить смысла нет.
— Возможно.
Танец продлился недолго, а если прочувствовать музыку, то можно танцевать и дальше,
ведь одна медленная мелодия перетекала в другую. А ещё на меня нещадно давила своей
аурой Флёр. Разумеется, я попытался показать ей это взглядом, на что вейла лишь
улыбалась, расслабленно прижимаясь и танцуя.
— Очень приятно не держать это под контролем, — тихо говорила она. — Направить на
одного — совсем несложно. Даже… легче, чем просто отпустить. А вот подавлять —
крайне утомительно.
— А я уже подумал, что ты-таки решила добиться от меня реакции.
— А ведь хочется.
— Всем хочется, — кивнул я. — Чтобы и обняли крепче, и слово ласковое сказали, и
чтобы объятия эти переросли в нечто большее, и чтобы не приходилось просыпаться
одному.
Флёр прижалась плотнее, но без эротического подтекста, хотя кусочек моего сознания
истерически искал его, этот потаённый смысл.
— А уж если ещё и человек тебе нравится…
— …то вообще прекрасно, — кивнул я.
Потанцевав ещё некоторое время, мы с Флёр вернулись к фуршету, вокруг которого
стало меньше учеников, появились новые лица. Вежливые кивки, пара фраз «о погоде» —
ничего особенного. Напитки лились рекою, но, как и сказала Флёр, алкоголя там почти
и не было. Или же я, имея опыт употребления подобного, не обратил толком внимания,
зная, чего можно ожидать. Однако изрядная доля расслабленности в поведении
окружающих действительно была, и похоже, ученики списывали это на банальную
усталость и напряжение.
— Прогуляемся? — предложил я Флёр, и вот мы уже под ручку покинули большой зал, не
забыв прихватить с собой по бокалу с какой-то вариацией на тему пунша.
Практически прямой коридор до холла подозрительно быстро закончился, и вот мы уже
почти дошли до выхода во второй внутренний двор, что был в другой стороне от выхода
с территории замка. В не особо скрытом, но и не самом приметном уголке, с большим
энтузиазмом целовалась какая-то парочка, не особо мне знакомые, но курса с шестого.
Они вообще не обратили никакого внимания на нас и на ещё одну парочку, что шли нам
навстречу со внутреннего двора.
— Мы идём подышать, или… — Флёр посмотрела на меня шальным взглядом. — «подышать?»
— Без подтекста, — кивнул я, проводив взглядом ту самую парочку, что шли нам
навстречу — причёска у девушки растрепалась, но ей было всё равно.
— Жаль, — удивительно быстро она смирилась с подобным.
Сад, в который превратили довольно большой внутренний двор замка, был действительно
хорош. Редкие волшебные фонарики, не менее волшебные светлячки, что летали над
кустами роз или вдоль тропинок — всё это придавало окружению совершенно уникальную
атмосферу. Преподаватели создали здесь настоящий сад с тропинками, лавочками,
кустами и деревцами разной высоты, что позволяло во время прогулки создать иллюзию
бесконечного маршрута, по которому ты всё идёшь и идёшь, а ему нет ни конца, ни
края, а после каждого поворота ты видишь что-то новое.
— …минус пятьдесят баллов… — донёсся откуда-то издалека голос Снейпа, а мы просто
гуляли и пили.
— …минус двадцать баллов… — вновь мы услышали его голос, но уже с другого конца
сада.
Проходя мимо гряды кустиков, за которыми виднелся искусственный пруд, мы отчётливо
услышали какие-то шуршания и шевеления там. Переглянувшись, мы с Флёр бодро
заглянули в эти кусты, создавая яркие Лю́мосы на кончиках палочек, что сами
появились в руках.
— Так-так, — спародировал я голос Снейпа. — Кто это тут у нас?
Девушка и парень курса с пятого не глядя отпрянули друг от друга, рысью бросившись
кто куда, а девушка поправляла вырез платья, прикрываясь мантией. Миг, и они
исчезли.
— Хи-хи-хи… — мы с Флёр тихо рассмеялись и отправились гулять дальше.
— Оказывается, выискивать такие парочки куда интереснее, — Флёр блестя глазами
вслушивалась в окружение, — чем быть одной из них.
— Особенно, если знаешь манеры одного мрачного профессора.
За минут пятнадцать такой прогулки мы из вредности, не иначе, разогнали шесть
парочек, что самозабвенно целовались, позволяя себе некоторые вольности в изучении
анатомии друг друга. Они бежали, как от огня, словно совершали что-то настолько
противозаконное, что хуже и быть не может. На грани своей магической
чувствительности я ощущал за нами преследование и наблюдение, но помня разговор
Романовой и Курагиной, подозревал, что этот наблюдатель, единственный, кстати,
является именно Романовой. Вот же девчонке делать нечего, а? Хотя, учитывая, что
она пришла на бал с Поляковым, о котором сложно сказать что-то хорошее —
неудивительно.
— За нами хвост, — я тихо шепнул на ухо Флёр, чуть склонившись.
— Да?
— Мне кажется, я знаю, кто это. Спровоцируем?
— А как?
Глянув по сторонам, я довольно резко свернул с тропинки, потянув за собой радостно
пискнувшую Флёр. Миг и мы в кустах.
— Ох, как сердечко-то стучит, — улыбалась она, прижавшись и положив мою ладонь чуть
выше своей груди.
— Флёр, — с укором выдохнул я, но та лишь улыбалась шире, блестя глазами.
— Знаю, но не перестану пытаться. Мне это банально нравится, — тихо ответила она.
Может ввести в заблуждение её поведение, но несмотря на всё это, в руках она
держала волшебную палочку и была готова к любым неожиданностям.
— Пара секунд, — шепнул я и мы приготовились, хотя убрать руку она не дала, и это
всё действительно возбуждало, хоть и без перегибов.
Говоря «это», я имею в виду вообще всё. Мрачный, но красивый сад, звёздное небо,
атмосфера. Красивая девушка, капля алкоголя, тишина, дыханье, взгляд. Постановка
ловушки, ожидание, медленный бег секунд.
Казалось, что прошла вечность, но на самом деле, не больше десятка секунд. Кусты
резко зашуршали, и на крохотный пятачок за этими кустами, где мы с Флёр стояли и
готовились встречать гостей, буквально влетела Романова в своём бордовом платье,
что во тьме парка казалось чёрным.
— Ага! — обвиняюще выкрикнула она, явно желая нас застать за непотребством и
указывая палочкой.
Вот только мы были наготове и тут же разоружили шатенку, скрутив простыми
связывающими чарами.
— Ик… — выдала она, пошатнувшись немного и глядя слегка шальным взглядом.
— Нежданчик… ёпта…
Переглянувшись с Флёр, мы придержали вновь пошатнувшуюся Романову.
— А чего это вы не целуетесь? — она перевела взгляд с меня на вейлу. — Целуйтесь.
— Ты напилась? — задал я очевидный вопрос, хотя на самом деле, Романова была не
столько пьяной, сколько навеселе.
— Отнюдь. Откуда же там быть алкоголю? Ик… Это алкоголь? Забавно… Подлец.
Шуршание кустов заставило нас с Флёр вновь приготовиться. На «свет Божий» вышел
Поляков с двумя бокалами.
— …Постой, мы не допили… — вещал он в пространство, но при виде нас впал в ступор.
— О-па…
Я тихо прошептал: «Петри́фикус Тота́лус», и парень резко встал по стойке смирно,
завалившись на землю.
— Козёл, — подпрыгнула на месте Романова, разворачиваясь. — Опоить решил… Спасибо.
— Та-ак, — задумался я, развеял чары с Романовой, и мы с Флёр, не сговариваясь,
взяли её под ручки, и вышли из кустов.
— Всё чудесатее и чудесатее, — вещала Романова, вдохновлённая подобным раскладом.
— А куда это мы втроём идём? Говорю сразу… Ик… Я в таком ещё не участвовала.
— А не в таком? — не удержался я от подколки.
— О, и в таком тоже… да я вообще, не участник. Нигде. Даже в турнир не пустили.
Суки.
— Ты раньше пила?
— Я? — возмутилась она и чуть не вырвалась, но в итоге продолжила идти между мной и
Флёр, позволяя вести себя куда нам вздумается. — Приличные девушки не пьют…
Добровольно, как выяснилось. Ик… Да что такое?
После одного из поворотов мы нарвались на профессора Снейпа, за которым по пятам
шёл Каркаров и что-то активно пытался втолковать. Активно, и крайне тихо, явно
прикрываясь чарами приватности с привязкой к человеку.
— Что вы тут делаете? — сухо и с нотками раздражения спросил Снейп.
— Гуляем, профессор, — ответил я, ожидая ответной реакции.
— Вот и гуляйте.
Снейп взмахнул мантией и быстрым шагом направился куда-то дальше по парку, а
Каркаров поспешил за ним, бросив на меня быстрый взгляд. Похоже, директор
Дурмстранга изрядно достал нашего зельевара одним фактом своего существования.
Вскоре мы с Флёр и Романовой решили вернуться в Большой Зал, по пути встретив ещё
несколько парочек. Удивительно, но вне большого зала ученики разбивались именно на
романтические парочки. Скорее всего, какие-то большие группы уже давно нашли себе
неиспользуемые классы или другие помещения для времяпрепровождения. Да хотя бы для
того, чтобы без лишних глаз напиться — какого бы хорошего или плохого мнения я ни
был касательно Хогвартса и его учеников, но, как мне порою кажется, алкоголь и
подростки — неразделимые понятия.
В Большом Зале продолжала играть музыка в исполнении Ведуний, но танцующих осталось
очень мало — почти все предпочли уже разбиться на компании, сидеть за столами или
диванами, растеряв ту наигранную аристократичность — словно школьники на выпускном,
всё как-то было… Вразвалочку, что ли? Но не это зацепило мой взгляд, а какая-то
явно набирающая обороты истерика за одним из столиков.
— Что там? — заметила это и Флёр, и что важно, ей очень не понравилось, что столь
спокойный праздник портится какой-то безобразной гадостью.
— Драка! — на лице Романовой появилась хищная улыбка, взгляд резко сфокусировался и
стал абсолютно трезвым. С виду.
— Узнаем, — кивнул я, и мы двинулись в ту сторону.
Только мы сделали пару шагов в сторону столика, где разворачивался конфликт, я смог
разглядеть, что источниками громкого спора был Рон Уизли и Гермиона. Первый,
похоже, решил-таки посетить мероприятие, пусть и без своего вечного друга Поттера.
На нём был чёрный костюм и мантия, явно с чужого плеча, а лицо его было
раскрасневшимся.
— …идиот, Рональд Уизли! — резко и громко бросила Гермиона.
Мгновенно набрав скорость, сестрёнка устремилась к выходу из зала, а на её глазах
только-только начали появляться слёзы. Вокруг стола, к которому я стремительно шёл,
можно было увидеть других учеников с разных курсов, что с отстранённым видом
слушали недавно разгоревшийся и, по-видимому, закончившийся скандал. Вот, Малфой с
товарищами, например, стояли буквально в пяти метрах и получали от увиденного
истинное наслаждение.
— Что ты будешь делать? — с волнением и лёгким негодованием, направленным на
окружающих, спросила Флёр, оторвавшая от моей руки Романову. Мы почти подошли к
столику.
— Пока не знаю.
— Мочи рыжего! — тихо, но с чувством высказалась Романова, махнув мне рукой, словно
благословляет на подвиги.
Когда я подошёл, Рон обернулся ко мне.
— О, ещё один. Такой же как своя сестра… Якшается с врагами, — буквально выплюнул
он.
Один из близнецов, что был неподалёку, хотел было как-то успокоить младшего брата,
но не успел.
— Скажи-ка мне, Уизли, — я подошёл вплотную, глядя на разгневанного, недовольного и
покрасневшего Рона. — С чего бы это моя сестра покинула твоё общество в слезах?
— Да мне плевать на всяких предателей, что ходят на балы с Крамом… Он враг, и этим
всё сказано…
Краем глаза я видел, как этот самый Крам, минуту назад стоявший с двумя бокалами в
компании своих товарищей, оглядывается по сторонам — то в одну сторону, то в
другую — и, как мне кажется, не может понять, куда девалась Гермиона.
В моей памяти всплыла структура нехитрого и шуточного по сути своей проклятья,
однажды пойманного на платформе «девять и три четверти». Именно такую структуру я
воссоздал в руке, сжал кулак и резко ударил рыжего в челюсть правым хуком.
Характерные ощущения от удара и звук могли сказать о том, что челюсти хана.
С ударом, похоже, я перестарался, и рыжий просто запрокинулся без сознания.
— Ох…
— Ах…
Раздавались возгласы с разных сторон.
— У-у-у-у, — Малфой вместе с товарищами довольно протянули.
— На секунду его оставить нельзя… — возмущался один из близнецов, тут же оказавшись
рядом с Роном и поднимая его с пола, усаживая на стул и прикрепляя к нему чарами. Я
просто стоял и ждал. Фред, или Джордж, хрен их разберёт, глянул на меня.
— Вопросы? Претензии? — я вздёрнул одну бровь, словно Снейп.
— Да заслужил он, чего уж… — пожал плечами один из близнецов.
— Вот и славно, — я развернулся и двинулся прочь, а Флёр окинула рыжего настолько
презрительным взглядом, что даже мне стало стыдно.
Посчитав, что на этом спектакль окончен, я с Флёр и Романовой отошёл к фуршету, где
раньше были товарищи вейлы, а сейчас — никого.
— Пожалуй, пора бы нам расходиться, — с ноткой печали сказала Флёр. — Питьё только
с алкоголем, еда…
Наши взгляды переместились на Романову, что с аппетитом во взгляде накладывала
различные канапе в небольшую тарелочку.
— Микро-бутеры — шикарно, — сама себе кивнула шатенка в бордовом платье, но
внезапно перевела взгляд на меня.
— Хм… — она поставила тарелку на стол, резко подошла и мгновенно обняв меня за шею,
поцеловала.
Пусть поцелуй был довольно простым, пусть и отнюдь не кротким, но только первую
секунду. Стоило только Романовой почувствовать ответные движения губ, как поцелуй
стал пошлым до ужаса, но и столь же коротким.
— Вот так-то. Теперь и поесть можно, — она вернулась к своим делам, тщательно и по
совершенно непонятному мне принципу отбирая канапе и накладывая их себе в тарелку.
— М-да… — всё, что я мог сказать. — А ведь я даже не планировал подобного.
— Вот так, да? — Флёр подбоченилась, переводя взгляд с меня на Романову. — Я тут,
значит, сдерживаюсь, поступаюсь своими желаниями.
— Тоже поцелуй? — в моём голосе явно проскользнули нотки неуверенности в
правильности поступка.
— Нет уж. При одних и тех же обстоятельствах сделать это — стать второй.
— Вам совсем делать нечего, да?
— Это просто поцелуй, — пожала плечами вейла, а довольная Романова напевала какой-
то мотивчик, раздербанивая канапе с морепродуктами и добираясь непосредственно до
морепродуктов.
— А ты, я погляжу, время не теряешь? — раздался голос за спиной, и я тут же
обернулся.
Седрик стоял вполне довольный, трезвый, но уставший.
— Ты следишь за мной, что ли? Как ты появляешься постоянно не пойми откуда?
— Я мимо шёл, — с улыбкой пожал плечами наш чемпион. — Мы там с ребятами
оборудовали большой класс рядом с гостиной для посиделок. Я и ещё несколько человек
проиграли жребий и нам выпала роль снабженцев…
Седрик похлопал небольшую сумку, переброшенную через плечо.
— М-да? И когда ты успел?
— Не я. Просто нашим некуда было девать энергию с начала каникул, вот и разошлись
на полную.
— Так вроде бы… к балу готовились, нет?
— Не совсем, — улыбнулся ещё шире Седрик. — Давай к нам. Там много кого с разных
курсов, лишним себя не почувствуешь.
Обернувшись к Флёр, одним взглядом спросил её мнения, но она лишь помотала головой.
— Пожалуй, я откажусь, — улыбнулась она. — Я просто устала.
— Тебя проводить? — спросил я из вежливости, но был готов и проводить.
— Нет, — Флёр глянула куда-то сторону, а проследив за её взглядом, я увидел
небольшую группу французов. — Я пойду не одна. Тем более время близится к
двенадцати.
— Да? — я мгновенно наколдовал Те́мпус. — И вправду. Катя?
— Фто? — она без всяких лишних реверансов поедала тщательно отобранные канапе,
держа тарелку в руках.
Девушка, похоже, уже озаботилась своим состоянием и не выглядела пьяной ни
капельки, разве что во взгляде ещё читалось что-то.
— Какие планы?
— Вообще не представляю. Я полна энергии… Но кажется, что это обман, — задумалась
она.
— Может быть тебя проводить до корабля?
— А есть варианты?
Стоило только взглянуть на Седрика, как он пожал плечами, мол: «Понятия не имею».
— Пойдём с нами.
— А там кормят?
— Скорее всего.
— Поят?
— Не исключено.
— Как-то в вашем замке всё слишком уж лишено конкретики. Ещё и целуются на каждом
углу…
Я шёл за Седриком, а рядом со мной шла Романова, уже избавившаяся от тарелки. Она
взяла меня за руку, немного опираясь.
— Ох, как я устала-а-а…
— Актриса.
— Больших и малых театров?
— Ага. А имя твоё слишком известно, чтобы его называть.
Староста довольно быстро, тайными Хогвартскими тропами и ходами привёл нас почти к
гостиной факультета и завёл в просторный кабинет. Народа тут было человек тридцать,
но при этом было чертовски просторно. Множество диванов, кресел, столов. Напитки,
еда, карточные игры — здесь было всё. Словно бы вариация на тему гостиной
факультета, только в другом антураже. Были тут и знакомые лица, и те, с кем даже
словом никогда не обмолвливался. Седрик любезно предложил мне с Романовой присесть
на один из диванов, рядом с которым стоял столик с едой и напитками, ну а мы
последовали этому немудрёному предложению.
Удивительно, но, как мне показалось, всего лишь миг прошёл, а Романова уже
отключилась, пристроив голову на моём плече, а следом и я начал проваливаться в
сон, поддавшись накопившейся ментальной усталости. Шум относительно спокойных
посиделок только лишь больше провоцировал мозг отключиться.
Что же… неплохой вышел бал. Надеюсь, кроме уже мне известного, не произошло ничего
плохого.

========== Глава 34 ==========

Не особо шумные, но вполне спокойные и дружественные посиделки в специально

подготовленном для этого неиспользуемом классе были в самом разгаре. Хотя, простые
разговоры, чаепития, а в некоторых случаях совсем и не чаем баловали себя ученики,
сложно представить в состоянии «самый разгар». Но это было именно так.
Среди прочих учеников были и ребята с четвёртого курса, правда, в основном
хаффлпаффцы, те же Джастин, Эрни и Захария. Они, по привычке, или же по каким
другим соображениям, сами того не заметили, как организовали посиделки рядом с
диваном, на котором задремал Гектор. Уже целых пятнадцать минут он спит сидя, при
этом кажется, будто он просто прикрыл глаза, подумать, поразмышлять. На его плече
благополучно заснула ученица из Дурмстранга, Романова, и вот она спала самым
натуральным образом. Ребят, что затянули в свою компанию пару человек с других
факультетов и курсов, забавляла эта ситуация.
Неожиданно для всех, а судя по лицу, и для себя, Гектор открыл глаза.
— Выспался, что ли? — хмыкнул Джастин, увидев, как Гектор аккуратно встал,
придерживая Романову за голову и укладывая её на диван.
— Типа того.
Ловко взмахнув непонятно когда появившейся в руке палочкой, Гектор создал
покрывало, накрыл Романову и повернулся к ребятам, поправляя несуществующие складки
на своём самодельном костюме.
— Присмотрите за ней?
— Разумеется, — Эрни глянул на товарища, важно кивнув. — Наша территория, как
никак. Тебе бы надо знать, что хаффы тем и славятся, что на нашей территории
инцидентов не бывает.
— Я слышал где-то об этом, — Гектор улыбнулся и направился на выход из кабинета.
Как только за ним закрылась дверь, ребята переглянулись между собой, да и другие
ученики, отдыхавшие и просто общавшиеся в приятной компании, пусть и на мгновение,
но задались вопросом: «Куда его понесло в полночь? Снейпа давно в коридорах не
встречал?».
Однако сам Гектор имел другое мнение касательно встреч с преподавателями, особенно
в ночное время. Сделав всего шаг от дверей кабинета, он почти тут же исчез,
буквально растворившись в воздухе, в тенях коридоров.
***
Удивительно быстро человек способен отдохнуть, особенно если он — волшебник, да ещё
и с доступом к энергии жизни. Засыпая, я действительно хотел отдохнуть, вот моё
желание и осуществилось. Однако не это вырвало меня из плена сновидений, а сигнал
от одного из паучков. Ничего особенного, тревожного или опасного, но ситуация мне
показалась неправильной.
Именно по этой причине я сейчас поднимаюсь в невидимости на Астрономическую Башню.
Тихо открыв дверь на смотровую площадку, увидел Дафну в зимней мантии, из-под полы
которой виднелся край бального платья. Она просто стояла и смотрела вдаль,
освещаемая половинкой луны.
— Не помешаю?
Дафна резко обернулась, а в руках поспешила скомкать и спрятать письмо или нечто
подобное.
— Нет.
Подойдя к девушке, встал рядом и вдвоём мы стали смотреть на снежные пейзажи,
вполне неплохо видимые в свете луны, пусть и лишь половинки.
— Чувствую я нотки грусти, — я заговорил первым и вынул палочку, немного театрально
взмахнув ей. — А это непорядок.
— М-да?
С палочки начали один за другим слетать голубые светлячки, небольшие и не особо
яркие, но их становилось всё больше, и они пускались в пляс на расстоянии пары
метров от нас. Ещё взмах, но больше для вида и используя палочку просто как
проводник волевой магии — тихо заиграла спокойная музыка. Убрав палочку обратно в
кобуру, я повернулся к Дафне и протянул руку.
— Мы танцевали непозволительно мало.
Дафна улыбнулась ярче обычного. Похоже, я постепенно вхожу в её ближний круг, так
сказать. Интересно, подобное является издержкой воспитания или следствием какой-то
магической практики? Или ещё чего-то?
— Это так, — она вложила руку в мою и мы начали медленный танец.
Просто, спокойно, мирно, без оглядки на других людей, а потому академичности в
танце не было вообще. Просто два человека, «непозволительно» обнявшихся, медленно
танцуют в такт спокойной музыке, и судя по улыбке Дафны, ей это более чем нравится.
— Тебя поцеловала Романова, — тихо заявила она, хитро сузив глаза. — Поздравляю.
— Она была пьяна и несдержанна. Правда, она и трезвой испытывает интерес ко мне.
— Интерес?
— Вполне конкретный такой интерес.
— Хм… Казнить, — Дафна кивнула с наигранно серьёзным лицом. — Нечего всяким
старушкам бегать за молодыми волшебниками.
— Старушкам? — я не сдержал улыбки. — Там разницы-то в пару лет.
— Ну и что. И вообще… Вот так вот.
— Ты удивительно красноречива.
Дафна помолчала, а после просто устало выдохнула, устроив голову у меня на плече, а
руки на груди.
— Просто некоторые события выбивают из равновесия.
— Бывает.
Усилием мысли сменил играющий мотивчик на такой же медленный и приятный.
— Я слышал, что твои родители положили глаз на некоторые активы Ноттов.
— Интрига — не больше, — тихо ответила она. — Нам они не нужны вообще. Но родители
утверждают, что вот лет через семь-десять, у них есть какие-то смутные планы и
проекты… Врут. Я знаю все проекты и планы.
— Я тоже так подумал, ведь у вас совсем разные сферы интересов. Нет пересечений. Не
хочу показаться мнительным, но… Какова вероятность, что это из-за слишком уж
плотного общения одной чистокровной леди с магглорождённым волшебником?
Дафна чуть отстранилась, чтобы взглянуть на меня.
— Не безосновательно.
— Боятся, что юная леди наделает глупостей?
— Боятся, — ухмыльнулась Дафна, — что леди «закусит удила». Так отец говорил,
думая, что я ничего не слышу и не знаю, что в доме творится. А глупости — они
такие… Откуда мне знать, хочу ли я их делать?
И улыбается так коварно.
— Честно сказать, я в глупостях не эксперт, но любопытство тоже гложет.
Наши лица оказались непозволительно близко, но в глазах Дафны не было сомнений.
Отметив для себя, что на своём невысоком каблучке она стала поразительно «удобного»
роста, нежно поцеловал девушку, мгновенно получив ответ. А главное — совсем не
пошлый, но и не целомудренный. И приятный.
Через десяток секунд Дафна справилась с эмоциями, обвила мою шею руками, вспомнила,
что нужно дышать и решила чуть отстраниться.
— …глупости… — выдохнула она, — приятны на вкус.
— Гринграсс…
— Дафна.
— Дафна, — улыбнулся я, коснувшись её лба своим. — Давно хотел произнести имя не
только мысленно.
— И даже не спросишь о поцелуе? Боишься ответа? — и улыбается, зараза.
— Не хочу портить атмосферу вопросами.
— Но я и так скажу. Пэнси — эксперт-теоретик в этом деле. Хочет первым же поцелуем
лишить Малфоя разума. Одной ей скучно, вот мы и пересмотрели просто море
воспоминаний в Омуте.
— Прелестно. Тогда ты в курсе, что дышать можно носом?
— Для этого нужно думать. А что-то… — она вновь потянулась за поцелуем. — Не
получается.
Интересно, сколько мы тут будем так танцевать? Хотя, какая разница?
***
Тяжела ноша преподавателя — профессор Снейп это знает не понаслышке.
Вот и сейчас, собственно, как и всегда последние годы, он носится тёмной тенью по
замку, вылавливая потерявших берега учеников. О, он прекрасно осознаёт, сколько
причин для незамутнённой детской неприязни он даёт ученикам в такие моменты, однако
есть одна простая истина — он декан Слизерина. Что это значит?
Северусу Снейпу, как никому другому, знакомы заскоки родителей, чьи дети попадают
на его факультет. Пусть по старинной традиции родители и не вмешиваются в жизнь и
действия учеников в школе, какие бы нелепые, необдуманные или ещё какие другие
поступки те не совершали, но вот выесть мозг декану — святое дело. Хотел ли Снейп
лишний раз иметь сомнительное удовольствие выслушивать те или иные мнения,
рекомендации, претензии, скандалы и тому подобное? Разумеется нет. Вот и
получается, что на одной чаше весов находятся эти самые скандалы, и они
бескомпромиссно перевешивают недовольство учеников, что на другой чаше.
Но конкретно сейчас, в эту ночь, профессор Снейп испытывал особое раздражение. Дело
вовсе не в обнаглевших учениках, что решили опошлить каждый тёмный угол замка,
каждый куст и каждую беседку — это норма, обычное дело, а зайти слишком далеко не
даст сам замок. Даже банда придурков Поттера не смогли в своё время обойти эту
защиту, а они, чего уж юлить, были гениальной командой, пусть и беспредельщики до
крайности. Рожа Блэка, несчастная от невозможности залезть кому-нибудь под юбку, до
сих пор греет сердце зельевару, пусть это и мелочно.
Причина недовольства заключается в Каркарове, что за пятнадцать минут разговора
достал Снейпа. Потом ещё и хвостом таскался, трясясь от страха из-за наливающейся
силой метки Волдеморта на левой руке. Трус, каких ещё поискать, и Снейпу было
непонятно, как он вообще осмелился вернуться в Англию.
Потому и лютовал Снейп, потому и летели баллы с каждого, обнаруженного за
непристойностью.
Внезапный шлейф знакомого запаха, неуловимого, но не для нюха зельевара, вынудил
мчащегося по коридорам Снейпа прислушаться к ощущениям. Тут кто-то прошёл прямо
сейчас. Взмахнув палочкой, профессор наколдовал Го́менум Реве́лио, но никто не
появился, в сознании не отразился образ ученика или преподавателя. Всё чисто. Ни
звука, ни образа, ни легчайшего искажения пространства от дезиллюминационных.
— А если так…
Снейп крутнул палочку и поднёс ко рту, выдыхая золотистый туман, словно бы из
пыльцы. Туман быстро рассеялся вокруг, по коридору, то и дело собираясь в различные
смутные образы, какие-то намёки на потоки магии, струи, иногда показывая контуры
людей, куда-то идущих. Снейп словно дирижёр прокручивал образы несколько минут.
Искомого он не нашёл, но смог поймать абсурдно тонкий шлейф магии. Слишком тонкий,
слишком невесомый и не будь он Снейпом, привыкшим подозревать всё вокруг и даже
самого себя, он бы отмахнулся — даже взрослый маг не всегда сможет так эффективно
расходовать магию.
— Любопытно.
Снейп чёрной тенью понёсся по коридору, следуя за этой эфемерной ниточкой магии.
Велика вероятность, что он не найдёт вообще ничего, или это окажется какой-нибудь
жучок, сбежавший из теплиц. Но проверить нужно.
След привёл профессора к выходу на смотровую площадку Астрономической башни. У
самой двери след превращался во что-то уже более свойственное волшебнику, и этот
факт одновременно порадовал Снейпа, но вместе с тем и крайне удивил. Такой уровень
подсознательного контроля магии является очень и очень высоким. На ум приходит
только один индивидуум, способный на такое — Грейнджер. Снейпу известен потенциал
его умственных способностей, ведь он помогал в его лечении и готовил индивидуальные
зелья, а без диагностики пациента нельзя правильно их приготовить.
Чтобы его не раскрыли раньше времени, Снейп применил одно из продвинутых заклинаний
для разведки обстановки, которые используют, чтобы заглянуть за дверь или другое не
особо толстое препятствие — никаких следов при правильном исполнении.
«Посмотрим, что замыслил этот хафф» — подумал Снейп.
На смотровой площадке звучала тихая спокойная музыка, порхали светлячки, падал
снег, а в центре медленно танцевали Гринграсс и Грейнджер в своих синих костюмах,
столь уместных в этой зимней обстановке. Но что немного удивило Снейпа, так это,
что они оба улыбались… Нет, даже «лыбились» — именно это слово всплыло в мыслях
профессора.
«Обломать или не обломать, вот в чём вопрос».
Поглядев на эту до противного довольную пару, профессор махнул рукой, развернулся и
направился вниз, ловить куда менее сдержанных и проблемных учеников. А этим
фанатикам учёбы, а главное, зельеварения, можно и потанцевать раз в году.
***
Пэнси Паркинсон — умная девочка. По крайней мере, так ей говорят родители. Говорят,
и требуют формальные отчёты по любым событиям, происходящим в Хогвартсе. И отчёт по
втиранию в доверие к Драко Малфою, а в скором времени и по его соблазнению. Зачем?
Сама придумала, сама идею высказала, вот теперь страдай. Но конкретно сейчас, когда
время далеко за полночь, Пэнси сидела на кровати в их девичьей комнате и думала —
куда делась эта сумасбродная девица, и вопрос далеко не о Милли. Булстроуд
благополучно давит лицом подушку, спрятавшись за балдахином и навесив кучу
приватных чар, работающих в обе стороны.
Куда делась Дафна?
А вдруг что-то случилось?
А вдруг Нотт выкинул какую-то глупость?
О, если он что-то выкинет, Пэнси уже знает, чем будет проклинать парня. А потом и
Драко, для профилактики. Разумеется, исподтишка. Хотя… Бедному «Дракусику» и так
достаётся по всем фронтам.
Пэнси встала с кровати и начала маршировать туда-сюда. Как же неудобно, что её
поймал Снейп. Как же неудобно, что он умеет навешивать какие-то дичайшие
контрольные метки, чтобы пойманный и провинившийся не мог удариться в рецидив — тут
же будет пойман вновь, а повторная кара может и не ограничиться формальностью, а
перейти в чистку котлов, или что ещё хуже — отработку у Филча с грифами!
Недопустимый позор.
Дверь в комнату неожиданно открылась, а накручивавшая себя Пэнси аж подпрыгнула на
месте. В просторную комнату, освещённую лишь двумя тусклыми светильниками,
впорхнула Дафна. Пэнси хотела было начать возмущаться, шипя как змея — это она
умеет — но Дафна смотрела куда-то вдаль, глупо улыбалась и, в мгновение ока
добравшись танцующей походкой до своей застеленной кровати, крутнулась на месте,
скинула мантию и как была в платье, так и грохнулась в кровать.
— Эм… — это всё, что смогла выдать Паркинсон.
Дафна секунду лежала неподвижно, после чего схватила подушку и обняла её, лёжа на
спине.
Паркинсон начала краснеть подобно Малфою, «надуваясь» от возмущения. В два прыжка
она оказалась сверху на Дафне, пыталась вырвать из её рук подушку, но потерпев
полное фиаско, просто встряхнула подругу за эту подушку — та вцепилась в неё как
клещ и тупо улыбалась.
— Ты где была? Тебя что, Амортенцией опоили? Или сама опоилась? — шипела Пэнси.
Она встряхнула подушку, а вместе с ней и Дафну, и, наконец, добилась осмысленного
взгляда.
— Программа «минимум» на этот бал выполнена.
— Что? О-о… Ты добралась-таки до Грейнджера? — ухмылялась Пэнси. — И как? Дай
посмотреть.
— Не-а, — Дафна обняла подушку ещё сильнее. — Моё.
— Жадина. И что теперь? Зачем он вообще тебе?
— Ты не понимаешь, — улыбалась Дафна, дёрнулась, ловко скинув Пэнси с себя.
— И-и-и… — пискнула Паркинсон и легла рядом, сбоку, глядя на подругу. — Так скажи.
Дафна отрицательно мотнула головой, погладив невидимую из-за чар полоску браслета
на руке.
— Ну и ладно. А я тут разволновалась, — Пэнси дёрнула подушку, которую сжимала
Дафна, и вырвала её, подложив себе под голову. — Напридумывала тут себе. Боялась,
что с утра в поход до больничного крыла идти, вызнавать всё да карать виновных. А
ты? Где хоть? Как?
— Всё потом. Всё потом. Эй, не спи, это моя кровать.
— А тебе не всё равно? — Пэнси устроилась поудобнее на подушке. — Ты даже не
переоделась.
— Как и ты.
— Я думала, что придётся что-то делать.
— Например.
— У-а-а… — Паркинсон не стала скрывать зевок. — Не знаю. Всё, раз говорить не
будешь, я буду спать здесь.
Успокоившись при виде живой и здоровой подруги, Паркинсон начала почти мгновенно
засыпать.
— Эх… — выдохнула Дафна. — Тинки.
В комнате неслышно появилась домовушка с гербом Хогвартса на чистой простыне,
которую она носила.
— Юная волшебница звала Тинки?
— Можешь магией переодеть меня и Пэнси и уложить спать? Сил нет вообще ни на что.
— Конечно, — радостно кивнула домовушка и прищёлкнула пальцем.
Неуловимый миг, и как по волшебству, Дафна и Пэнси оказались не в платьях, а в
ночнушках, кровать расстелена, а сверху, словно в мультике, на них опускалось
одеяло. Платья оказались на специальных вешалках в шкафу — это Дафна точно знала.
Подумав немного, Дафна достала палочку из кобуры на руке — дурной пример заразен —
и приманила заклинанием все подушки с кровати Пэнси, выложив из них баррикаду между
собой и подругой, а то полезет та обниматься во сне. Вот теперь можно и спать, а
точнее — попытаться заснуть, ведь мысли покоя не дадут.
***
Хорошее настроение — это когда оно не плохое. Очевидно, не правда ли?
Память осколков содержала в себе отголоски нескольких различных балов и прочих
подобных мероприятий, но ни один из них не оставил в итоге положительных эмоций или
впечатлений. Именно поэтому, утром после бала, я чувствовал себя прекрасно, а
настроение было хорошее — ведь не случилось ничего плохого, хотя случиться могло.
Проснувшись окрылённым, я, как бы это банально ни звучало, помчался заниматься
физической подготовкой и если бы меня кто-то встретил, то немного удивился бы
лёгкой улыбке на лице. Всё-таки, что бы ты о себе там ни думал, но такая простая и
понятная всем вещь, как поцелуи с девушкой под луной — всегда вдохновляют, будь ты
хоть стар, хоть млад.
Отзанимавшись в привычном режиме, отбегавшись вверх-вниз по лестницам в Главной
Башне, «потанцевав» эльфийскую гимнастику, попутно определившись с мыслью, что
нужно усложнять тренировки муляжами копья и мечей сугубо для веса, баланса и
моторики, я вернулся в пустую гостиную, принял душ, переоделся в повседневку — надо
понимать, что это не быстро — и вновь выйдя в гостиную, никого там не застал.
Разумеется, мне показалось это странным, но не сразу понял я, что причина проста —
утро после бала. Пожав плечами, покинул гостиную и буквально через несколько метров
зашёл в класс, переделанный под зал для посиделок.
Народу было здесь немного, пять человек, одной из которых была Романова, всё так же
спящая на диване и накрытая покрывалом. Остальные ребята были с нашего факультета,
пятый курс, и они попросту заснули на наколдованных матрасах вокруг какой-то
самодельной доски, показывавшей трёхмерную иллюзию одной из юморных сцен на балу —
были там такие. Похоже, они просто показывали друг другу, кто что видел, а после их
попросту сморило.
Разбудив девушку, отвёл её на кухню, где домовики с радостью накормили её, напоили,
и только после этого, трансфигурировал плотную мантию, под которой она могла
спрятать бальное платье и проводил до корабля.
Спали вообще все! То есть, утро уже не раннее, время завтрака, но ни одного
бодрствующего волшебника по дороге до корабля и обратно мне не встретилось. Итог?
Правильно — я отправился в совятню, чтобы оформить заказ на различные ингредиенты
для дополнительных занятий по зельеварению. Просто не нашёл себе другого занятия до
завтрака.
Спустившись из совятни и добравшись до большого зала, я мог констатировать одну
очевидную вещь — магия в быту просто бесценна! Зал выглядел абсолютно обычно,
стандартно, и были тут только одна большая наряженная ёлка да украшения в виде
омелы и плюща остались на стенах и под потолком. Не было не то что ни единого следа
бала — не было следа подготовки к Рождеству.
На завтрак в итоге пришли только преподаватели и около трети учеников с третьего
курса. Ну и парочка постарше — остальные благополучно отсыпались после вечеринки.
Сидя за столом, попивая сок из стакана и посматривая на редких учеников вокруг, я
размышлял о дальнейших планах, но для начала пришлось задавить лишние мысли о
девушках и поцелуях.
Итак, что мы имеем? Бал кончился, себя показал, на других посмотрел. Где-то в
феврале, двадцать четвёртого, если никто ничего не перепутал, пройдёт второе
состязание Турнира. Значит, нужно узнать, как дела у Седрика с разгадкой тайны
кричащего яйца, и если нужно — помочь. Но он либо ещё спит, либо где-то шляется и
найти его непросто. А значит нужно заняться другой важной задачей — изучением книг.
Например, подаренных на Рождество.
С такими мыслями я перекинул через плечо свой рюкзак, с которым крайне редко
расстаюсь, и с чистой совестью покинул Большой Зал, направляясь в библиотеку —
самое удобное место для чтения. По пути мне попадались редкие ученики — сонные, они
лениво двигались в сторону Большого Зала, ведь на голодный желудок даже лениться не
хочется.
На одном из поворотов на меня буквально выскочил спешащий куда-то Поттер, на ходу
оправлявший свою чёрную тканевую курточку типа джинсовой.
— Осторожней, — попрекнул я Поттера.
— Ага… — кивнул он на автомате, а через миг понял, кому именно. — Грейнджер!
Парень был несколько зол и, похоже, конкретно на меня.
— Да?
— Ты Рону челюсть сломал! — Поттер подался вперёд, пытаясь выглядеть угрожающим, но
с его ростом пока не выходило. Вот подучится магии, будут его навыки и знания
подобающими, тогда можно будет убояться даже несмотря на рост.
— Он довёл Гермиону до слёз, — серьёзно ответил я.
— Но…
— Я был не прав? — прервал я Поттера.
— Да! — важно выкрикнул он, привлекая внимание немногих учеников, что шли мимо.
Раньше шли, а теперь с удовольствием замедлились, ведь любая стычка и конфликт в
Хогвартсе требуют к себе внимания всех подряд, заинтересованных и не очень.
— В чём?
— Не нужно было ломать ему челюсть. Это слишком.
— Близнецы не выглядели несогласными.
— И что?
— Можешь вызвать на дуэль, если тебя это не устраивает, — пожал я плечами. — А
может вызвать Рон, когда выйдет из больничного крыла. А можете, как слизеринцы,
подстеречь за углом.
Пожав плечами, я решил обойти Поттера, но тот преградил мне путь.
— Дуэль, — с вызовом бросил он.
Остановившись, посмотрел на крайне серьёзно настроенного Поттера, поднёс руку к
лицу и потёр виски.
— Полагаю, ни о каких правилах дуэли и этикете волшебников речи не идёт?
— Чего?
— Того. Говорю, не дуэль, а просто драка магией один на один получится.
— Чем не дуэль? Не юли, Грейнджер. Или испугался?
О, Поттер умеет подначивать оппонента? Пусть и непрофессионально, но это уже что-
то.
— Если хочешь просто попытаться избить меня магией, глупо взмахивая волшебной
палочкой, то можешь начать прямо сейчас, пока преподаватели разошлись по своим
делам и здесь не появятся.
— Так и сделаю… — Поттер вынул палочку и начал отступать назад.
Точно так же поступил и я, а ученики, что десяток учеников с разных факультетов и,
в основном, помладше, сразу же придали сами себе ускорения, расходясь в стороны и
давая нам коридор. Я заметил среди них знакомое лицо.
— Мистер Лонгботтом, — улыбнулся я юному, полноватому, но начавшему стремительно
вытягиваться однокурснику с Гриффиндора. — Пусть и не дуэль, но дайте, будьте
любезны, обратный отсчёт.
— Эм… — засмущался Невилл, но смог быстро взять себя в руки. — Это плохая идея.
Готовы?
Лонгботтом посмотрел на нас и, дождавшись кивка, начал отсчёт:
— Три…
Поттер встал в классическую дуэльную позу, держа перед собой палочку, словно шпагу.
Им показывали подобное? Кажется, я слышал, что на втором курсе администрация
попыталась сделать полноценный, общий дуэльный клуб для всех, но претерпели фиаско.
— Два…
Быстро кивнув, я просто встал боком, держа палочку расслабленно и направляя её в
пол между нами — для меня это удобно.
— Один… Бой.
Поттер сделал выпад вперёд, взмахнул палочкой, начал говорить: «Ступефай», а я
удивлялся поразительной разнице в навыках между теми, кто занимается в дуэльном
клубе, и теми, кто слоняется без особого дела по школе, ища приключения. Все эти
мысли пронеслись в моей голове, пока Поттер колдовал.
Ещё на первом же этапе замаха, на первом звуке «Сту…», я повёл кончиком палочки
вверх, создавая Проте́го Рефле́кто.
Поттер жахнул от души — мощно, ярко, но не быстро. Сгусток Сту́пефая точно попал на
вспыхнувшую плёнку защиты и отразился обратно в Гарри, сбивая его с ног так, что аж
эти самые ноги оторвались от пола. Не тратя лишних секунд, скупыми движениями
отправил в парня Тарантале́гру, заклинание Щекотки и Инка́рцеро. Забавная получилась
картина — связанный по рукам и ногам Поттер пытался танцевать лёжа на полу,
извиваясь и заливаясь смехом — палочка валялась рядом, так как удержать её в руках,
сопротивляясь воздействию этих заклинаний, практически невозможно.
— Пожалуй, — резюмировал я, поднеся палочку ко рту, словно это дуло пистолета и
сдувая несуществующий дым. — Фу-у-у, это конец, мистер Поттер.
Ребята вокруг посмеивались и даже Невилл улыбался столь безопасному окончанию
магической драки.
— Что здесь происходит? — Снейп словно бы материализовался из воздуха.
По крайней мере так могли подумать остальные, но я чувствовал его стремительное
приближение, а палочка моя уже была в ножнах. Ученики мгновенно изобразили крайнюю
занятость, разбегаясь в стороны, и только Невилл остался, бочком двигаясь к
Поттеру, хохочущему на полу, и явно размышляя о том, как помочь товарищу.
— Профессор, — кивнул я. — Мистер Поттер хотел показать свои навыки владения
Ступефаем, но… Что-то пошло не так.
— Я вижу, что «что-то пошло не так», — Снейп пренебрежительно взмахнул палочкой в
сторону Поттера, полностью развеяв все эффекты.
Гарри поспешил поднять свою палочку с пола и встать, возможно даже, готовился
высказаться в мой адрес, но тут же нарвался на недовольный взгляд Снейпа.
— Минус десять баллов Гриффиндору, Поттер, за колдовство в коридоре и зачин драки.
— Но профессор…
— Молчать, Поттер, — чуть повысил голос Снейп. — Я более чем уверен, что именно вы
являетесь зачинщиком этого безобразия, а значит и вам за это отвечать.
— Я не нападал…
— Хватит врать, Поттер. Идите, пока я не снял ещё баллы или не назначил отработку.
Котлы сами себя не вымоют.
Недовольный Поттер поспешил ретироваться вместе с Невиллом, подбадривающим
товарища. Снейп же резко развернулся на месте, глядя на меня.
— Вам, мистер Грейнджер, должно быть доставляет удовольствие провоцировать
недалёких идиотов на необдуманные поступки, не так ли?
— Или так, или он вместе с кем-нибудь ещё придумал бы какую-нибудь пакость,
результат которой был бы непредсказуем, — кивнул я. — А так — безопасное разрешение
кризиса на данный момент. Словами что-то решить вряд ли бы получилось.
— Хм… — Снейп выглядел задумчивым. — Так уж и быть. В этот раз я не сниму баллы.
Смею надеяться, что вы столь преуспеваете в дуэлях, бое и колдовстве не для того,
чтобы избивать сирых и убогих. В следующий раз постарайтесь не доводить дело до
колдовства.
Снейп развернулся и стремительно направился по своим делам, а полы его чёрной
мантии эффектно развевались за его спиной. Выдохнув, я продолжил свою дорогу до
библиотеки.
Обитель знаний в этот чудесный день была пуста, если не считать мадам Пинс за своим
рабочим местом. Она взглянула на меня с лёгким удивлением, почти нечитаемым на
лице, поправила очки и кивнула.
— Мистер Грейнджер. Даже каникулы не способны удержать вас в стороне от библиотеки?
— Истинно так, мадам Пинс, — со слабой улыбкой я отвесил лёгкий поклон головы.
— Это прекрасное место для спокойного и уединённого чтения.
— Всем бы ваше понимание того, чему служит библиотека. Проходите.
Вообще, разрешение никому не требовалось, но тем не менее, я поблагодарил
библиотекаршу и направился в читальный зал — сегодня мне книги с полок шкафов не
нужны, есть свои.
Устроившись поудобнее, достал из рюкзака копии книг от Дафны и, предвкушая что-то
интересное, начал читать.
С каждой страницей я понимал, что подборка материала по базовой, начальной
химерологии — крайне интересная вещь. Одно лишь меня смущало — мне не хватало
базовых знаний по другим дисциплинам. Не только сугубо магическим, нет. Проблема
была несколько шире и глубже. Дело в том, что для понимания базы по химерологии,
нужно обладать довольно продвинутыми знаниями в анатомии, физиологии, Уходе в
целом, и в магозоологии в частности. У меня нет проблем с обычной анатомией и
физиологией, пусть и некоторые вещи ещё предстоит либо вспомнить посредством книг,
либо изучить всё тем же способом, вот только обычные эти дисциплины отличаются от
магических очень и очень сильно. Каждый нюанс, каждая ткань, их строение, процессы
в них и прочее-прочее, в магических дисциплинах рассматриваются не только сугубо с
привычной точки зрения, но и с магической. Тут уже приплетаются не только химия, а
эта наука так же известная волшебникам, но считается ненужной в школьном
образовании, как и некоторые другие. В ход идут магические понятия, теории,
правила, расчёты, арифмантические формулы и, опять же, теоремы, рунные комплексы… В
конце концов, как я понял, нужно ещё и понимание человека-волшебника не просто как
человека, а как магического животного, а вот что вызывает двоякие ощущения — с
точки зрения зельеварения, взаимодействия тканей и органов, как ингредиентов…
В общем, запомнить-то всё это я могу, да. Могу многое додумать сам, ведь не дурак,
но это уже будет нечто иное, скорее всего, совершенно неправильное. Дело в том, что
волшебство в существующем здесь виде, да и в воспоминаниях осколков, работает по
тому же принципу, что и наука — понапридумывали сами себе кучу систем, моделей, и
прочего, и описывают мир с их помощью. В этом нет ничего плохого, но подобный
подход связывает воедино систему знаний и представлений. Да, я могу что-то додумать
сам пользуясь своими знаниями и своим пониманием тех или иных процессов, вот только
их описание будет отличаться от местного, а значит использовать его как фундамент
для понимания более сложных дисциплин уже проблематично или даже опасно — можно так
всё извратить, что последствия практического применения знаний с такой базой могут
оказаться не просто непредсказуемыми, а фатальными.
Что это значит? Продолжаем штурмовать библиотеку, вгрызаясь в гранит науки вглубь и
вширь.
Три часа я изучал подборку от Дафны, но часто спотыкался о неизвестные термины,
вещи или концепции, что тут же привлекали моё внимание, из-за чего не осилил и
треть этой импровизированной книги. За это время ни одного ученика не посетила
мысль отправиться в библиотеку, но судя по быстрым шагам из коридора, это временно.
В библиотеку буквально залетел Рон Уизли. Живой, здоровый, в алом свитере ручной
работы, а инициалы, вышитые большими золотыми буквами, явно говорили, что это
именно его именной свитер. Рон кивнул мадам Пинс, быстро оглядел зал и
целеустремлённо и важно направился ко мне.
— Ты, — рыжий сдерживал громкость голоса, но лицо его говорило, что сдерживаться он
очень и очень не хочет. — Ты сломал мне челюсть!
— Ты довёл Гермиону до слёз…
Чувство дежавю сильно меня позабавило, и судя по ещё больше разозлившемуся Рону,
это отразилось на моём лице.
— Ты… — он довольно громко ударил ладонями о стол, опираясь на них и пытаясь
нависнуть надо мной, что получилось вполне успешно — я-то сижу. — Ты побил Гарри!
— Он хотел побить меня за тебя.
— Да я тебя… — Рон выхватил палочку.
Разумеется, я был готов к подобному — рыжий намного более вспыльчив и несдержан
даже для своей гиперактивной семьи. Держа палочку под столом, я наколдовал на парня
Силе́нцио.
Рон взмахнул своей палочкой, без единого звука открывая рот и явно что-то
выкрикивая. Ничего не произошло. Он не понял, как же так, и взмахнул палочкой
сильнее, а судя по лицу, уже не произнося заклинание, а крича его. Без звука,
разумеется.
Я взглянул в сторону входа в библиотеку — мадам Пинс решила не тревожить нас, и
вообще, похоже, ушла куда-то вглубь своих архивов. Взмахнув палочкой, которую я всё
так же держал под столом, усыпил Рона и, Левио́сой, усадил за стол. Сложил ему руки
перед собой, положил голову на них, всё — спящий в библиотеке ученик, разве это
странно?
Но несмотря на эту замечательную картину, оставаться в такой агрессивно спящей
компании я не намереваюсь. Собрав вещи и проверив, что в ближайшее время Рон
просыпаться не собирается, я хотел было отправиться в Большой Зал, ведь до обеда не
так уж и много времени. Однако, в голову пришла шальная мысль. Взмахнув палочкой,
трансфигурировал из воздуха небольшой плакатик с полуобнажённой женщиной красивых
форм. Словно из фотосессии для Плейбоя, не иначе. Закрепил трансфигурацию и
подложил плакатик под руки спящего Рона. Вот теперь всё.
По дороге в Большой Зал я повстречал намного больше учеников, чем утром — очнулись
к обеду. Все оживлённо и с большим интересом обсуждали прошедший бал, девушки
продолжали ходить небольшими группками и хихикать при виде парней, в общем — ничего
особо не изменилось.
На обед я пришёл одним из первых, но как таковой обед ещё не начался — ученики
только собирались, а стол профессоров был пуст. Вот в зал зашла Гермиона. Волосы её
были в привычном виде, никаких сверхаккуратных укладок, чуть волнистых причёсок —
обычная для неё пушистость. Увидев меня, она тут же направилась к столу Хаффлпаффа.
— Гектор, — сестрёнка быстро села напротив. — Ты зачем Рону челюсть сломал?
— Я ещё и Поттера заколдовал.
— Гектор! — Гермиона набрала воздуха для возмущений, но просто выдохнула. — Ладно,
с Роном я ещё могу понять. Но Гарри-то за что?
— Он пришёл права качать за то, что я побил Рона.
— И?
— И вызвал на дуэль.
— Какая нелепица.
— Я не виноват, — развёл я руки в стороны, подмечая, что с каждой секундой учеников
в Зале становилось всё больше и больше. — Правда, совсем не по правилам и не по
этикету.
— Этикету?
— Ну да, — кивнул я в ответ на заинтересованный взгляд Гермионы. — При вызове на
дуэль есть свои правила, этикет, всякое подобное. Без этого от дуэли можно просто
отказаться, но я этого делать не стал.
— Почему? Ты мог бы не участвовать в этом вопиющем нарушении правил.
— Сестрёнка, ну что за глупость? — моя улыбка её совсем не порадовала, ведь я
намекнул на то, что она глупая. — Если бы я отказался под таким предлогом, то это
было бы равносильно: «Гарри, ты дурак, ничего не знаешь, правил не знаешь, иди
нафиг». Хорошо ли это было?
— Ну он бы… — сестрёнка на секунду задумалась, а потом махнула рукой. — Кого я
обманываю. Таким его за книги не заманишь.
— Вот-вот. Зато обиделся бы он знатно. А так я согласился на магический мордобой, и
Поттер побил сам себя своим же отразившимся заклинанием. Вот и всё. Квиты.
— Ладно. Я поняла. Кстати, о домовиках…
— Да-да? — я даже подался вперёд, улыбнувшись. — Что-то интересное?
— Пока нет, но есть наброски на проект. Ты поможешь на неделе с расчётами?
— Тебе нужна моя помощь?
— Не уверена, — Гермиона смутилась подобному. — Говорят, ты очень хорошо работаешь
с рунами. Я спросила Виктора, нет ли у него идей для подобного? Ну он и предложил…
А там всё слишком непонятно. Одна я буду слишком долго над этим работать.
— Хорошо… Давай во вторник?
— Почему вторник?
— Миона, пусть сейчас и каникулы, но для меня это лишь повод заниматься усерднее.
Гермиона понимающе кивнула, а в глазах её буквально сияло одобрение моих слов.
— График, всё такое.
— Я поняла. Во вторник.
За столом нашего факультета становилось всё меньше и меньше места, и это заметила
Гермиона.
— Ладно, не буду мешать.
Она быстро встала и так же быстро ушла за стол гриффиндорцев.
— О чём толковали? — Джастин тут же подсел поближе.
Не успел я начать отвечать, как в зал начали заходить преподаватели, иностранные
гости, вся эта братия. Видя, что почти все уже собрались, Дамблдор хлопнул в
ладоши, и на столах тут же появилась еда.
— О том, как я сломал челюсть Рону, а потом побил Поттера.
— А, наслышан, — кивнул Джастин, и мы начали накладывать еду по своим тарелкам.
— Слухи, правда, говорят о твоей невероятной жестокости к Поттеру, и о том, как тот
сражался отчаянно, не жалея окружающих и стены Хогвартса.
— Ничего необычного. Он победил сам себя, а я добавил немного танцев и щекотки.
— Хм… А, понял. Неплохо.
На этом разговор затих, а ребята начали с упоением поедать всё, до чего могли
дотянуться — а нечего завтрак пропускать.
Глянув на стол слизеринцев, нашёл взглядом Дафну. Она сидела рядом с Пэнси, что-то
обсуждала, и обе они как-то коварно улыбались. Пэнси заметила мой взгляд, тихо
пихнула локотком Дафну. Они обе посмотрели на меня, скупо кивнули, и на этом всё
закончилось.
После обеда я отправился в Дуэльный Клуб, но там никого не оказалось. Вообще.
Подобный расклад меня немного опечалил, но манекены-то никуда не делись — почему бы
не поотрабатывать различные заклинания здесь? Например, Бауби́ллиус.
Дело в том, что манекены магическим образом симулируют обычного волшебника. Да, они
остаются обычными манекенами, но воздействие заклинаний, их сила и эффекты,
проявляются на них так, как проявились бы на волшебнике. А Бауби́ллиус — непростое
заклинание. Его не используют в дуэлях и бое из-за абсурдно низкого урона и
воздействия. Несмотря на то, что оно является молнией, оно неплохо бьёт по неживым
объектам, и абсурдно плохо по живым.
Наведя палочку на манекен, коротко взмахнул ей, создавая желтую вспышку молнии.
Манекену было всё равно. Вообще. Сосредоточившись, пустил в палочку энергию шторма
и вновь создал молнию, но на этот раз она была голубоватой. Миг, вспышка, манекен
не покачнулся, но деревянная голова треснула, часть разлетелась опалёнными
дымящимися щепками, а чёрная выбоина в месте удара активно дымилась и даже готова
была загореться. М-да… Такое в дуэли не используешь — убьёшь к чертям. Зато в бою
можно — молния-то мгновенная, а магическая её природа полностью нивелирует эффект
следования электричества по пути наименьшего сопротивления. Куда указал — туда и
ударит, хоть будь на пути плазменные жгуты или железные прутья.
Помучив манекен ещё полчасика, я никого так и не дождался, покинув помещение клуба.
Буквально пройдя несколько метров, встретил Дафну и Пэнси, что шли под ручку по
подземельям замка. В гостиную, наверное.
— Дафна, — кивнул я брюнетке, памятуя о нашем переходе на более близкую манеру
общения, а переведя взгляд на Пэнси, кивнул и ей. — Паркинсон.
— Гектор…
— Грейнджер.
И прошли мимо с важными лицами. Я от такого даже вспомнил картинку в интернете, из
прошлой жизни, где человечек в простой контурной рисовке поднимал такой руку в
воздух, на лице его было непонимание, а в нарисованном облачке была реплика: «Но я
же…».
Они завернули за угол, а до моего острого слуха донеслось: «Хи-хи-хи». Настолько
по-девичьи коварное, что я для себя решил: «Ладно. В эту игру можно играть и двумя
командами». Нужно найти Романову — буду с ней ходить. С одной стороны, это не
вызовет вопросов, ведь все, кому надо, знают, что мы дуэлируем, и тем для
обсуждений может быть просто масса. С другой стороны, это вызовет нужный отклик у
этих змеек. Правда, последствия могут быть хуже, но если такой мелочи будет
достаточно Дафне для совершения необдуманных поступков — так тому и быть.
***
Никогда не думал, что выходной день после бала окажется настолько утомительным.
Нет, в самом деле. Возможно, виной тому каникулы, ведь занятия занимают довольно
большую часть времени, а когда их нет, то становится всё как-то уныло, да и график
ломается. Не люблю подобное.
Вообще неудивительно, что многие обычно уезжают на каникулы домой. Дело не только в
Рождестве, не в том, что это семейный праздник. В Хогвартсе становится банально
нечего делать, и понял я это уже к вечеру, назанимавшись магией и самообучением
так, что даже устал. Но зато я подвёл некий итог полугодия — прогрессирую не по
дням, а по часам. Всё-таки осколки — крайне полезны. Один факт того, что где-то на
подсознании крутится мысль, даже аксиома, что я занимался магией не одну сотню лет,
позволяет легко осваивать практическую часть колдовства с палочкой, а идеальная
память и высокая активность мозга шикарно работают уже с информацией.
В общем, итоги. Школьная программа — удивительная вещь. Её невероятность в том, что
она даёт полномасштабную, но не глубокую базу для вообще любого колдовства. Второй
аспект её великолепия — если заниматься слишком много, слишком эффективно и с
самоотдачей, она до обидного быстро заканчивается. Именно эти две вещи я испытал на
себе. Быстрое её изучение, быстрое освоение всех навыков за счёт особенностей моей
магии и физиологии, и вот я уже почти добил седьмой курс. Я и сам не заметил,
честное слово! Я просто изучал книги в порядке очереди, и в том же порядке
отрабатывал чары и заклинания — десять-двадцать повторений, и вот уже новый
практический навык неплохо осел в голове, а ещё двадцать-тридцать, и можно даже
хвастаться успехами. Из школьной программы есть лишь несколько предметов, практика
по которым отстаёт от общего прогресса ощутимо или даже сильно, и один предмет, где
столь же сильно отстаёт теория.
Зельеварение — тут я не спешу. Пусть теорию я изучил вплоть до середины шестого
курса, практикуюсь я ровно в том темпе, который нам с Дафной задаёт профессор
Снейп. Хочется ли узнать больше и раньше? Немного. Но я не считаю себя готовым для
самостоятельного освоения сложных зелий — до сих пор хранится комплект для Феликс
Фелицис, и я даже не думал о том, чтобы попробовать его приготовить.
Руны и Арифмантика. Тут я несколько отстаю в теории, и больше всего — по рунам.
Слишком уж мудрёная вещь — забытые языки, где важен абсолютно каждый нюанс. Это
напоминает мне азиатскую письменность, только ещё сложнее, если учитывать
магическую трактовку. Ну а с арифмантикой всё просто — она занимает второе место с
конца по затрачиваемому на неё времени. Меньше уходит только на Гербологию — её я
понимаю так, словно знал идеально всегда. В каком-то смысле, так оно и есть.
О трансфигурации говорить не стоит. Мне кажется, что если я подойду к МакГонагалл и
скажу: «Я знаю всё», то она мне поверит. А не поверит — докажу. Просто, так
сказать, я понял трансфигурацию ещё на прошлом курсе, а остальное — просто
усложнение и погружение в дебри. Вот только нового там ничего нет, лишь самое
настоящее усложнение. Удивительная дисциплина, эта трансфигурация. Она безгранична,
но в то же время и чертовски ограниченна.
В общем, результаты хорошие. Для школьника. Но мне нужно быть больше, чем просто
успешный школьник, иначе к своей цели я могу идти вечно. Не стоит забывать, что
человек не проживёт столько же, сколько и эльф. Хотя я… Проживу лет двести в
отличной форме и с отличным здоровьем, и сотни четыре, если не начну конкретно
работать с генами. Потому я уже сейчас стараюсь изучить всю теоретическую магию как
можно шире и глубже, пока есть допуск в библиотеку Хогвартса, ведь потом будет
намного тяжелее. Осталось только выбить разрешение на посещение Запретной Секции.
Вот с такими мыслями я вернулся в гостиную факультета, где было привычно людно и
немного шумно. Осмотрев знакомые и уже в какой-то мере родные круглые окна, мягкие
тёмно-бежевые тона, деревянную отделку, круглые арки прохода в мужское и женские
крылья, я не заметил негативного отклика от осколка гнома. Ради эксперимента я
представил, как работаю с крутым молотом над сложным мечом, а лучше секирой и…
Нотки удовольствия. Значит, компенсируются негативные части осколков? Это хорошо.
Найдя взглядом Седрика в компании его знакомых, направился к ним.
— Привет, народ, — махнул я всем с улыбкой и получил такие же улыбки в ответ.
— Привет…
— …зда-аров.
— Не против? — я кивнул на одно из свободных мест вокруг столика.
— Нет конечно, присаживайся, — Тамсин, наша короткостриженая охотница, похлопала по
дивану рядом с собой.
— О, отлично, — я быстренько присел, а девушка тут же оказалась чуть ближе. — Если
ты хочешь заставить ревновать Герберта, то ничего не выйдет.
— И почему?
— Девушка моего друга для меня не женщина, — я даже наставительно указал пальцем в
потолок для подтверждения важности своих слов.
— А если она красивая?
Герберт, сидевший по другую стороны от Тамсин, не дал мне ответить, скопировав меня
и потрясая пальцем в воздухе.
— То он мне не друг!
— Хи-хи-хи, — посмеялись довольно глупой шутке ребята.
— Нет, дружище, — я с укоризной покачал головой. — Если она красивая, то есть
оборотка.
— О, а че, так можно было? — кто-то из старших ребят удивлённо выпучил глаза,
отчего сразу получил втык от своей девушки, что вызвало очередную волну смешков.
— Седрик, — я посмотрел на старосту, что наслаждался миром и покоем, сидя на
диване. — Я хотел узнать, разгадал ли ты загадку яйца и нужна ли помощь?
— Разгадать-то разгадал, — кивнул он, а остальные посерьёзнели. — Только особо
легче от этого не стало.
— Да? Просветите?
— Да без проблем, — Седрик без особого желания подался вперёд, уперев локти в
колени. — Кхм-кхм… Ищи, где наши голоса звучать могли бы, но не на суше — тут мы
немы, словно рыбы. Ищи и знай, что мы сумели то забрать, о чем ты будешь очень
сильно горевать. Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали, на возвращение того,
что мы украли. Ищи и помни, отправляясь в этот путь, есть только час, потом пропажи
не вернуть
— Это, как я понял, не демонстрация твоих навыков поэта?
— Нет, Гектор. Это подсказка из яйца. Звучит в виде песни, но только под водой.
— Хм… Под водой? — я быстро прикинул всё известное мне о подводных жителях.
— Русалки — это их голос искажается на поверхности до скрежета и крика. Чёрное
Озеро. Час времени на поиск чего-то. Два вопроса — как продержаться час, и что
украдут.
— Мы тоже пришли к таким выводам, — кивнула Тамсин. — Правда, потратив чуть больше
времени.
— Вопрос с тем, как продержаться, не стоит, — отмахнулся Седрик, да и остальные
поддержали его.
— А зря, — не согласился я.
— Что ты имеешь в виду?
— Что использовать будешь? Головной Пузырь?
— Разумеется.
— Его легко сбить, он не даёт использовать вербальные заклинания правильно из-за
разницы своего собственного восприятия своих же слов и пространства вокруг. Очень,
очень плохой вариант.
— Как будто есть лучше! — всплеснул руками Герберт.
— Ты же умный, — льстиво, но до ужаса наигранно, но не в обидном смысле, улыбнулась
Тамсин. — У тебя есть варианты?
— Трансфигурация, например, — на последнем слове я особо акцентировал внимание.
— Кто у нас тут гений-трансфигуратор?
— Последнее время — ты, — улыбнулся Седрик. — Трансфигурация себя — сильно
отличается от трансфигурации всего вокруг.
— Согласен, — кивнул не представленный мне темноволосый однокурсник Седрика. — Наш
староста хорош в любой трансфигурации, кроме себя любимого.
— Нарцисс, потому что, — ухмыльнулась однокурсница Седрика, Сэнди Хиггинс.
— Ну-ну, — Седрик улыбался «для всех». — Не так всё плохо.
— Ладно, я понял, не трансфигурация. Так… — под внимательными взглядами учеников я
задумался, но к своему стыду, не смог вспомнить ничего подходящего. Ладно я — могу
использовать просто волевую магию. Но тут-то ребята полагаются на чары и
заклинания.
— Вижу, — ухмыльнулся Седрик, — что другого варианта у тебя нет.
— Похоже, что так.
— Так это полбеды. Что хотят у нас украсть?
— Кстати об «украсть». Все соревнования, вся эта кутерьма — всё идёт через Кубок и
контракт. Вопрос.
Все буквально обратились в слух, и даже некоторые из мимо проходивших, ведь никаких
чар приватности вокруг нашей компании на диванчиках не было.
— Переходит ли условие состязания в категорию контракта?
И тишина. Похоже, о столь важном и очевидном нюансе никто из присутствующих не
подумал.
— То есть… — начала говорить задумчивая Тамсин, но её тут же перебил Герберт.
— Не станет ли правдой условие?
— Именно, — кивнул я. — И вот теперь уже стоит задуматься над тем, что хотят
украсть у чемпионов. Не так ли?
Атмосфера слегка изменилась. Если раньше ребята просто думали и теоретизировали в
приятной атмосфере, то теперь они реально озадачились и не только самими условиями
для второго состязания Турнира, но и последствиями в случае провала.
— Такое может быть? — спросил ну очень серьёзный Седрик. Такого Седрика мы ещё не
видели.
— Возможно… — Тамсин откинулась на спинку дивана, попутно ткнув Герберта,
засмотревшегося на девушку с шестого курса, что прошла мимо. — Это магия, как ни
крути.
— Там-Там, ты же историк, как и все твои, — я глянул с вопросом в глазах на эту
короткостриженую девушку. — Есть информация или мысли на основе другой какой
информации?
— Мысли-то есть, — важно кивнула она. — Но, Гектор, надо понимать, что это — магия.
Если провели согласованными условиями через Кубок, а значит и через контракт
заранее, то вполне может быть.
— Чёрт… — Седрик был расстроен, а видя наши взгляды, тут же устремившиеся к нему,
пояснил. — У меня есть теория, что будут забирать людей.
— Людей?! — многоголосый хор из одновременных выкриков заполнил гостиную
факультета.
— Да. Вероятность велика.
— Согласен с нашим старостой, — кивнул я, откинувшись на спинку дивана, как и
Тамсин. — Такое соревнование, с похищением, после Рождественского Бала, где судьи и
организаторы могут оценить чемпионов вообще со всех сторон. Именно так можно
оценить «самое дорогое», что находится в шаговой доступности.
— Но получается, — Седрик всё так же серьёзно смотрел на меня. — Под угрозой ты и
твоя сестра.
— Я-то вряд ли.
Не все поняли, в чём подвох, а потому я решил пояснить.
— Кто помнит, говорилось ли о том, что на второй тур приедут родственники
поддержать чемпионов?
— Было дело, — кивнули несколько ребят.
— А кто именно, например, от семей чемпионов?
— У Крама, — Герберт задумчиво смотрел на свои руки. — Мать и отец. У Делакур —
мать, отец и сестра.
— Ну вот и ответ. Наиболее вероятно, что именно сестра мисс Делакур будет
«похищена».
— Так, народ, — Седрик хлопнул себя по коленям, привлекая внимание. — Кто считает,
что условия состязания прошли через контракт?
К моему удивлению, руки подняли почти все. Сам я оцениваю подобную вероятность
крайне высоко, а учитывая, насколько неоднозначна может быть реакция магической
энергии на нарушение или же наоборот, соответствие условиям контракта, то
последствия проигрыша в этом состязании могут быть крайне разнообразны, а самое
неприятное — вплоть до фатальных.
— Как выяснить? — Герберт сформулировал свой вопрос коротко, но вполне понятно, а
главное — по сути.
— Не знаю…
— И никто не знает, Гектор, — Седрик откинулся назад. — Никто… Слишком размытые
условия. Например, допустим, просто ради примера…
Похоже, староста наш успокаивал сам себя, да ещё и жестикулировал рукой, что ему
несвойственно.
— Похитят Чжоу. Я не успею спасти. Вероятность того, что её оставят в озере?
— Ноль, — ответил я и несколько ребят. — Дамблдор не позволит.
— Именно. Значит вариант немедленного «лишения» отпадает.
— Хм… Седрик…
— Да, Гектор?
— Не указаны сроки «лишения». Это может быть отложенный эффект. Например,
похищенный внезапно умрёт. Магия — дело-то плёвое. А человеку хватит и кирпича с
крыши в нужное время и нужном месте. Да даже просто бутылку из-под сливочного пива
метнёт гриффиндорец в окно, и рухнет она на голову проходившей под стенами замка
Чжоу, и всё.
— Да бред, — отмахнулся самый легкомысленный из нас, Герберт. — Быть такого не
может.
— Человек смертен, Герберт. А что самое неприятное — внезапно смертен. Или же можно
ли считать, «не вернуть никогда», что сам чемпион умрёт в скором времени?
Воздействовать на непосредственного участника контракта много проще, чем на
вовлечённого против воли.
— Это если против воли, — кивнул наш староста. — А если заранее скажут, мол, вот
так и так, посидите-ка в озере часик, ничего опасного.
— Жопа, товарищи… — я встал и направился к выходу. — Мне надо подумать.
— Гектор, — окликнул меня Герберт, и я обернулся. — Ты же не хочешь рассказать тому
же Краму об открытом секрете? Он враг, помни…
Родственники — больная тема всех осколков. Я и сам не заметил, как в одно
мгновение, в самом деле, в кратчайший миг, удар сердца, оказался напротив Герберта,
и хотел было выразить всё, что думаю, усугубив ситуацию рукоприкладством, но
сдержался, просто глядя ему в глаза.
— Послушай сюда, дружище… — ещё и голос стал предельно ровным.
Бывает, говорят, что во время злости человек рычит, или там, голос его становится
угрожающе низким. Нет, в моём случае — ничего подобного. Ровный, спокойный… полный
и абсолютный штиль, как и на лице — ровным счётом ни единой эмоции.
— …речь идёт о жизни моей сестры. Каждый из участников грёбаного турнира сам бросал
своё имя в Кубок. Ставить свою жизнь на кон — их выбор. Других людей он касаться не
должен. Хочешь остановить меня?
— Эм… Не кипятись, — Герберт сдрейфил очень сильно, а остальные даже потянулись к
палочкам на всякий случай. — Я просто хотел сказать, что не стоит давать Краму
преимуществ над Седриком…
— Чтобы Крам проиграл, а моя сестра могла умереть?
— Это же далеко не обязательно…
— Но ты допускаешь это, не так ли?
— Довольно, ребята, — Седрик поднялся с дивана и встал между мной и подозрительно
сжавшимся Гербертом. При этом сам выглядел бледноватым. — Все мы поняли, что хотел
сказать Герберт и он точно не хотел ничего плохого.
— Следует формулировать свои мысли яснее, или отвечать за последствия их
некорректной формулировки.
— А сам ты часто так делаешь?
— Готов ответить за любое слово хоть сейчас. Ладно. Я пойду.
Останавливать меня никто не стал.
Коридоры Хогвартса встретили меня лёгким шумом и суетой — близился комендантский
час, в гостиную возвращались те, кто не успел, или же просто не хотел попасться.
Немногие из учеников шляются по замку после отбоя. Но мне было как-то плевать —
лёгкое раздражение и опасение зрели в душе, и поделать с этим я ничего не мог.
Ходил, думал, думал… Думал. В голове было много вариантов, как Седрику быстрее всех
справиться с заданием, но в итоге я отметал их одно за другим, пока не остановился
на довольно занятном и интересном варианте — кольца для обучения аппарации. Это
связанный зачарованный парный артефакт, хоть и «артефакт» звучит слишком громко для
них. В общем, это то немногое, что способно создать между собой пространственный
пробой для аппарации, игнорируя защиту Хогвартса. Да, там есть ряд ограничений, но
это можно легко обойти. Думаю, этим стоит заняться.
Идя по коридору, глянул в окно — уже давно ночь. Пора бы возвращаться, чтобы не
попасться кому-нибудь.
— Ты смотри, ик… — навстречу мне вырулил Поляков, держа початую бутылку огневиски в
руках. — Кто-то ночью шляется… тупая грязнокровка.
Последнюю фразу он закончил на русском, глядя на меня пьяным взглядом.
— Иди проспись, придурок, — бросил я, проходя мимо, но Поляков, шатнувшись, резко
перекрыл мне дорогу, оказавшись вплотную.
— Хорошая встреча… ик…
Из-за слишком близкого расстояния, я не успел нормально отреагировать на мгновенный
удар в живот. Боль была резкой и пронзила до внутренних органов. Кажется, стилет
проник в печень, и был он явно непростым.
— Одним больше, одним меньше… — Поляков попытался вытащить стилет, но я перехватил
его руку, мгновенно останавливая кровь и убирая болевые эффекты энергией жизни.
— Чего?
Держа ублюдка за руку, резко ударил свободной рукой по шее, вырубая. Не дав телу
упасть, я потащил его к дверям кабинета, что были рядом. Пара мгновений, и вот мы
уже внутри, а я чисто волевой магией запечатываю дверь, изолируя пространство
вокруг нас в пределах небольшой сферы — теперь никакая энергия не утечёт.
Уронив тело парня на пол, из-за чего до этого момента сжимаемая в его руке бутылка
разбилась, со звоном разлетевшись осколками и расплескав содержимое, я склонился
над парнем. Пара пощёчин с энергией жизни и волевой магией, и вот парень пришёл в
себя, но был парализован.
— Знаешь, Поляков, — начал я разговор, попутно стимулируя регенерацию собственных
тканей. — Я хочу стать целителем…
— Ты чего творишь? — Поляков мог только говорить. Он был пьян, зол и, похоже, не
особо умён. — Ты хоть знаешь, кто моя семья? Тебе конец, тварь безродная…
— И как любому целителю, — продолжал я говорить, игнорируя слова парня и, создавая
в руке абсурдно острый тонкий стилет, — мне нужна практика. Приступим?
— Тебе конец… — выплюнул бы Поляков, если бы мог, а так — просто лежит звездочкой
на полу и ругается.
Достав палочку из кобуры, наложил на парня крепкое Силе́нцио, которое вряд ли кто
сможет разрушить — Поляков не издаст ни звука.
— Ты уже взрослый, совершеннолетний, — приговаривал я, поднося стилет к его телу,
прямо к правому боку. — Это сверстникам я позволяю практически что угодно. А ты
должен отвечать за действия и слова.
Я медленно погружал стилет в тело парня, и это орудие не испытывало ни малейшего
сопротивления. Магией я не позволял течь крови. Вливая через стилет энергию жизни,
я усиливал отклик нервных окончаний. Гримаса адской боли исказила лицо парня. Я не
давал ему ускользнуть, потерять сознание — энергия жизни и Энерве́йт дают
поразительно стабильный и сильный результат.
— Как тебе? — спросил я, склонившись над ним. — Чувствуешь?
Вменяемой реакции от искривлённого от боли лица парня я добиться не смог, но знал,
что он слышит каждый звук, и каждое слово откладывается в его сознании и
подсознании.
— Хочешь знать, — я вытащил стилет из раны, и на лице парня проступило совсем
небольшое облегчение. — Почему я использую нож?
Взмахнув палочкой, создал Ву́лнера Сане́нтур, вливая в заклинание энергию жизни. Рана
Полякова затягивалась на глазах.
— Заклинание — слишком быстро, — важно кивнул я, поднеся стилет к рёбрам Полякова,
целясь в лёгкое. — Не успеваешь насладиться…
Моя рука вновь начала погружать стилет в тело Полякова, и на этот раз я пробивал
лёгкое. Он судорожно задёргался, ведь магией я продолжал катастрофически сильно
увеличивать силу отклика от нервных окончаний его тела.
Занятно — он истерично заливался слезами, обмочился и обгадился.
— Хм… Ты знаешь, — я извлёк стилет, и вновь наложил заклинание исцеления, изрядно
сдобрив его энергией жизни. — О, вижу, тебе есть что сказать?
Я развеял Силе́нцио, но был готов в любой момент наложить вновь.
— Хватит… пф… кх… — Поляков давился собственными слезами, а кровью не булькал
только за счёт исцеления. — Пощади… Я не буду…
— М-да… Позволь продолжить, — я вновь наложил на парня чары немоты. — Ты знаешь, в
этот самый, последний момент…
Услышав мои слова, Поляков исказил лицо в отчаянном вое и плаче.
— …проявляется истинная сущность человека.
Без лишних предисловий, я начал протыкать стилетом тело Полякова в разных местах и
точках, вызывая самые разные последствия, и тут же их исцеляя. Самым неприятным
было то, что из-за этого процесса, мучительного, крайне мучительного, в
пространство исходила энергия смерти. Мне приходилось «ловить» её. Она шла через
стилет в меня, но я знаю, что ей нельзя давать волю — я тут же перенаправлял её
обратно в тело Полякова, ещё сильнее усиливая эффект мучений и страданий.
— Так что… — я закончил с «процедурами», залечив все раны на этом обгадившемся,
слюнявом, сопливом теле с красными глазами из-за полопавшихся капилляров. — Я узнал
тебя сейчас лучше, чем родная мать.
Сидя на корточках рядом с этим совершенно отвратительным персонажем, я начал
взмахивать палочкой, приводя всё в порядок — одежду парня и его самого, вылечил
даже от полученных травм, натренировал заклинание, да. Убрал следы от продуктов его
жизнедеятельности и прочее. Парень же лежал с тупым полупустым взглядом, но был
здесь, не уплыл, не потерял сознание.
— Самое забавное, — я поднялся. — Что как бы человеку ни стирали память, у него
остаются последствия. Травмирующие воспоминания можно затереть, но нельзя затереть
эффект.
Кинув Энерве́йт в Полякова, вернув ему трезвость взгляда, я увидел в этом взгляде
страх, как только парень увидел меня. Настоящий, животный. Какой же слабак… осколок
гнома подкинул воспоминание о том, как его пытали четыре дня и четыре ночи. То, что
было сейчас — разминка, проверка, а в сознании ли клиент.
Взмахнув палочкой, я указал её кончиком на голову парня, создал нужный ментальный
образ, идеально чёткий посыл максимально комбинированного и полноценного
воздействия.
— Обли́виейт.
Кончик палочки засветился зеленоватым светом, лицо Полякова стало тупее прежнего, а
я развернулся и пошёл прочь из класса — он скоро придёт в сознание и будет думать,
что напился слишком сильно, а разбитая бутылка — далеко не первая.
До гостиной я добрался быстро и без проблем. Комната, переодевание, постелька. Что
может быть лучше крепкого сна после продуктивного дня?

========== Глава 35 ==========

Резко открыв глаза, я с трудом удержал себя от того, чтобы подскочить на кровати.
Смутные образы не давали нормально забыться сладким сном. Каждое действие вызывает
противодействие, насилие порождает насилие. В осколках были крохи насилия, но мне,
как и любому более-менее адекватному человеку, подобное несколько претит,
неприятно, потому и задвинуты они были в дальние уголки памяти. До вчерашнего
вечера.
Скинув с себя одеяло, я тут же переоделся в спортивную одежду, окинул взглядом
комнату, где царил покой и сон, и отправился на пробежку по коридорам и лестницам
замка.
С Поляковым… Не сдержался. Анализируя свой поступок, я могу сказать лишь одно — это
была именно ответная реакция и, что самое занятное, в стиле осколка эльфа.
Личность, что живёт многие сотни лет, либо закостеневает в предрассудках и
стереотипах до состояния адамантия, либо же становится слишком многогранной для
понимания обычным человеком. Вот и тут, похоже, одна из «граней» проявила себя в
ответ на резкие боль и стресс.
Сам я пока что не могу точно понять, насколько подобное жесткое поведение
свойственно и допустимо для меня самого. Какой-то червячок неудовольствия от
собственных поступков гложет, терзает душу, прогрызая свой путь, словно в яблочке.
Значит нужно лучше себя контролировать и не позволять сиюминутным реакциям на
стресс, в особенности столь радикальным, брать верх над сознанием.
Отбегав свою спортивную программу и позанимавшись «гимнастикой», в которую начал
включать упражнения с трансфигурированным копьём, я отправился в душ. Стоя под
струями прохладной воды, вновь задумался об инциденте с Поляковым.
Последствий, пока что, ни для кого нет. Не была поднята тревога, профессора не
искали нарушителей, хотя в замке, где из-за древнего «проклятия» самих основателей
практически невозможно заняться сексом, как-то странно выглядит то, что можно кого-
то прирезать. Возможно, сыграло свою роль то, что для меня рана была пустяковая, а
Полякова я не собирался калечить даже в мыслях? Всякое может быть, ведь я прекрасно
знаю, насколько многогранной может быть магия в своих проявлениях. Правда, ставить
дальнейшие эксперименты над этими материями я желания не имею.
Однако сам поступок парня кажется слишком импульсивным. По моим наблюдениям,
Поляков, конечно, очень импульсивен и не очень аккуратен в действиях, словах и
поступках, но неужели он ещё и моралью не особо отягощён? А может быть это не такое
уж и его решение? Есть ведь Конфу́ндусы разных степеней ментальной дезориентации,
зелья, да то же Импе́рио.
Вымывшись, вернулся в комнату и переоделся уже в повседневную одежду. Ребята всё
ещё спали, но это позволительно — каникулы, как ни крути. Как-то сама по себе в
голове появилась шальная мысль — перемещаться в замке абсолютно для всех невидимым
и неслышимым на протяжении этого дня. Зачем? Создать видимость того, что я пропал.
Сам я, пожалуй, послежу за Поляковым, который обязательно явится на завтрак, как и
каждый из гостей Хогвартса. Паучки же помогут собирать информацию в «интересных»
уголках замка. Почему нет?
Решил — сделал. Так что комнату, а потом и гостиную покинул я не просто укутавшись
магией, желая быть скрытым ото всех и вся, но и под дезиллюминационными чарами.
Хотя, стоит отметить, что конкретно эти любопытные чары, что находятся вне
возможностей школьников, но вариации которых так или иначе упоминаются в книгах,
являются довольно сложными как в понимании, так и в освоении. Но это лирика.
Время приближалось к завтраку, а я пристроился невидимой тенью у входа в Большой
Зал. Постепенно начали появляться ученики. Они шли группками или по отдельности,
весело общаясь или покачиваясь, не до конца проснувшись. Но тем не менее, они шли
на завтрак. Дождавшись появления группы ребят из Дурмстранга, я пристроился за
ними — так и дошёл до стола Слизерина, где и предпочитали сидеть дурмстранговцы.
Разговоры, разговоры, разговоры… Обычные утренние разговоры учеников — они не
отличались как у наших, так и у слизеринцев. Поляков, кстати, присутствовал, и
выглядел сильно помятым. Настолько, насколько вообще можно выглядеть помятым после
сильных возлияний и стресса. Говорить о чём-то отказывался, шутки не шутил, был
уныл, задумчив, и по-прежнему не аккуратен в обращении со столовыми приборами.
Пораскинув мозгами, я вытащил одного из запасных паучков и направил его к Полякову.
Просто, вполне может оказаться в итоге, что какая-то информация прозвучит под
чарами приватности, и даже находись я довольно близко, то не смогу ничего услышать.
А вот паучок, что уже забрался куда-то под складку одежды, спокойно всё услышит,
так как будет находиться внутри зоны действия чар.
Время шло, завтрак подошёл к концу, ребята начали расходиться по своим делам, а
некоторые остались в Большом Зале — это вполне неплохое место, чтобы большими
группами посидеть, пообщаться, заниматься всякой фигнёй, а главное в том, что
администрация закрывает Зал только на ночь.
Краем глаза я отмечал лёгкое недоумение на лицах моих однокурсников с Хаффлпаффа,
ведь я никогда не пропускал завтрак. Вообще. Собственно, из-за этого я сам сейчас
испытывал дискомфорт — организм был сильно возмущён пропуском приёма пищи.
Дурмстранговцы не стали задерживаться в Зале, и отправились, как и многие другие
ученики, по своим делам. Я же решил следовать на небольшой дистанции за Поляковым.
Он просто шлялся по замку. Бесцельно. Обменивался с кем-нибудь парой фраз, тупил в
окно, в общем — страдал фигнёй. Через часа два он более-менее пришёл в чувство,
отойдя от своего вчерашнего запоя. В итоге приглядывать за ним стало интереснее и
забавнее. Поляков продолжал бесцельно шататься по Хогвартсу с важным видом, нелепо
заигрывал со старшекурсницами, бахвалясь то в одном, то в другом, но он, как ни
странно, был мало кому интересен.
Перед обедом он отправился на улицу. Там, на берегу озера, где ветер сдул почти
весь снег, был пятак пространства неподалёку от корабля, где от этого самого снега
было очищено всё целиком и полностью. Вот на этом пятаке пространства, на камнях
побережья, занимались физической подготовкой ученики Дурмстранга. Одеты они были
потеплее, но без перегибов, коричневые просторные спортивные костюмы, явно
подходящие под погоду, посохи, в общем — уже видел, ничего нового. Поляков быстро
поднялся по трапу на корабль — тут уже я не стал следовать за ним, зато внимательно
слушал.
Долгое время он просто шёл, доносился тихий стук каблуков его сапог о палубу. Потом
звук стал глуше, появлялись различные мелкие звуки, шуршание. Было бы интересно ещё
и посмотреть, но паучок сидел в складках одежды — просто темнота. Да, волшебные
глаза могут смотреть сквозь одежду, но там есть ряд условий, например, если всему
глазу закрыть обзор, например, тканью, то он почти ничего не видит.
— Попался, — раздался в голове голос Каркарова, но я быстро понял, что «попался»
Поляков.
Следующий звук был похож на хлёсткую пощёчину.
— Ты чего удумал, щенок? — рычал Каркаров. — Ну-ка, что у тебя там.
— Это моё…
— Да ну? — какой-то шорох, возня. — И что ты забыл в оружейной? А? Хотел вернуть,
что украл?
Молчание.
— Думал, что можно украсть кинжал и никто не узнает? Опять напился вчера? Алкаш
малолетний. Думаешь, никто ничего не видит? Не понимает? Что с Грейнджером?
— Мне-то откуда знать…
Очередная пощёчина.
— Не надо врать, — прошипел Каркаров. — Твой отец настоятельно просил меня
проследить, чтобы ты не наделал глупостей. Даже настоял, чтобы я применял любые
необходимые меры для этого.
— Я понятия не имею, о чём вы говорите.
— Слушай сюда, — вновь прошипел Каркаров, вздохнул, и заговорил чуть мягче. — Ты
вчера весь день ходил и ныл, что «проклятый грязнокровка» потерял берега. Было
такое?
— Да.
— Подначивал наших ребят и слизеринцев как-то его проучить немедленно. Было?
— Было.
— Был послан нахер всеми. Не так ли?
— Не совсем…
— Я называю вещи своими именами, — усмехнулся Каркаров. — Потом ты достал где-то
алкоголь, крепкий, много. Тебя много где видели с бутылками, и каждый раз — с
новыми. Маскироваться ты не умеешь. Ночью я узнаю, что кто-то взломал оружейку.
Достаточно аккуратно, чтобы не сработала сигнализация сразу, но при этом крайне
убого наследив вообще везде. И украл кинжал. Ночью был хрен знает где, а на утро на
завтрак не пришёл Грейнджер.
— Мало ли где шляется этот грязнокровный выр…
Очередная пощёчина прозвучала очень громко.
— Думай своей пустой башкой, — шипел Каркаров, — что и где говоришь. Это — вотчина
Дамблдора. И каждый в этом замке знает, даже я, заметь, что он никогда и ни при
каких обстоятельствах не пропускает приём пищи. Его уже ползамка ищут, пусть и не
особо тщательно. Тоже говорят, мол: «Мало ли, где заныкался?». Мне тебе нужно
говорить, чем чреваты твои опрометчивые поступки? М? Нужно?
— Нет…
— Где Грейнджер?
— Да не знаю я! — выкрикнул Поляков, явно не выдержав давления своего директора.
— Я не помню…
— Свинья. Тьфу… — Каркаров сплюнул, возможно даже не на пол. — Безалаберный,
неаккуратный, безответственный, непоследовательный, вспыльчивый… Не дай Мерлин с
ним что-то случилось, и тем более, если он умер…
— Кинжалом нельзя убить… — попытался оправдаться Поляков.
— Не учи меня, что можно сделать этим кинжалом. Если ты грохнул магглорождённого
здесь, в Хогвартсе, будь уверен, что тебе придётся очень туго здесь, а когда
вернёмся… Отец твой будет очень недоволен и я постараюсь максимально красочно
объяснить ему, почему что-то пошло не так с Турниром и международным
сотрудничеством, на которое у него были огромные надежды. Ты, чёрт подери, не
первый и не второй сын. А третий, который «всегда» дурак.
Несколько секунд стояла тишина.
— Чем он вообще тебе не угодил.
— Не важно.
— Бабы? Всегда всему виною бабы…
Больше слушать я ничего не хотел, да и особого смысла не было. Развернувшись, я
начал удаляться прочь от корабля, намереваясь вернуться в Хогвартс. Нужно появиться
на обеде хотя бы.
Собственно, на этот самый обед я и подоспел, быстренько заняв место за столом
факультета.
— Ты где был? — тут же напал на меня с расспросами Джастин, да и остальные явно
хотели узнать ответ на этот вопрос.
— Да… Что-то тренировками увлёкся. Нашёл парочку интересных заклинаний, так что
даже оторваться не мог от их освоения.
— Пока не довёл до идеала, небось? — хмыкнул Джастин.
— Типа того.
— Ты даже не представляешь, — Ханна смотрела на меня с укором, — как мы переживали.
— Да ну? Чего тут такого-то?
— Ну как же! Гектор Грейнджер, и пропустил завтрак? — Ханна не скрывала сарказма и
возмущения. — Это такой сюрреализм, как сжигающая книги Гермиона.
— Эм… — задумавшись, я попытался представить себе подобную картину, но не
получалось. — Неужели?
— Да! — ответили все разом и, наконец-то, приступили к еде.
Разумеется, на обеде я отыгрался за пропущенный завтрак, наевшись до отвала. Иногда
я кидал взгляды на стол слизеринцев, посматривая на Дафну, которая общалась с
Пэнси. Мои взгляды не оставались незамеченными девушками, но те лишь вежливо
кивнули, ещё активнее зашептались и о чём-то сдержанно хихикали, прикрываясь.
После обеда я умудрился наконец-то перехватить Романову на выходе из Большого Зала.
— Привет, — кивнул я ей с улыбкой.
— О, привет, Гектор, — она улыбнулась сдержанно и вежливо. — Как дела? Говорят, ты
куда-то пропал, а я погляжу, всё в порядке.
— Да, увлёкся тренировками. Какие планы?
— Да ничего особенного.
— Тогда предлагаю отправиться в клуб и позаниматься.
— Отличное предложение…
Мы прогулочным шагом отправились вместе по коридорам замка. Но мы не просто
целеустремлённо шли куда-то — мы именно прогуливались, попутно общаясь о нюансах
тех или иных методов противодействия различным заклинаниям в дуэли. И разумеется,
нас видели другие ученики. Кажется, даже Дафна, пусть и с противоположной стороны
одного из коридоров.
— Кстати, хотел спросить, — обратился я к Романовой, когда мы добрались до
подземелий, а значит, ещё несколько коридоров, и дойдём до Дуэльного Клуба.
— Почему ваши ребята с таким шоком первое время посматривали на редкие целующиеся
парочки. Да и вообще на всех, кто демонстрировал отношения друг с другом?
— О, тут всё просто, — девушка улыбнулась, поведя рукой в сторону, словно бы
отмахиваясь. — У нас в Дурмстранге ведь вообще любые отношения под запретом.
Строжайшая дисциплина, распорядок дня…
— Армия какая-то.
— Некоторые, кто имеет некое представление о таких вещах, сравнивают школу с
офицерским училищем. Ну или что-то подобное.
— Хм… Понятно.
— А ещё, наша школа, как ты понимаешь, международная.
— Как и Хогвартс.
— Нет, не в этом смысле, — Романова мотнула головой.
Мы дошли до Дуэльного Клуба. В залах было не больше пяти человек, трое из которых
отрабатывали заклинания на манекенах, а двое оставшихся — грызли гранит науки, сидя
за столиками возле книжных шкафов. Мы с Романовой двинулись к одному из манекенов.
— А в каком? — продолжил я тему.
— В Хогвартс может поступить иностранец, но сама школа — для британских островов.
Дурмстранг же — школа для многих стран Европы. Территориальный охват намного
больше. Много национальностей, очень большой разброс по гражданству. Даже нельзя
точно сказать, кого там больше. Поговаривают, что после выпуска большинство
волшебников даже не увидятся больше никогда. За полтора-два месяца каникул тяжело
завести какие-то отношения дома, да и не до этого порой. А встречаться с товарищами
со школы крайне сложно — почти все в других странах.
— Сложно вам.
Романова кивнула и перевела взгляд на манекен.
— С чего начнём?
— Ты говорила, что у тебя проблемы с боевым аспектом трансфигурации? С этого и
начнём…
И мы начали. Манекен в этот вечер испытал на себе всё разнообразие больной фантазии
волшебников на превращения одних предметов в другие с дальнейшим их использованием
в качестве колющего, режущего, поджигающего и несущего любые другие эффекты оружия.
Вечером, после ужина, за которым мы с ребятами пытались определиться, чем будем
заниматься оставшиеся дни каникул, но потерпели фиаско из-за слишком вкусных блюд,
я постарался перехватить Дамблдора на выходе из зала.
— Директор, — кивнул я, еле догнав этого проворного деда.
— А, мистер Грейнджер, — кивнул он, не спеша останавливаться. — Что-то случилось?
— Можно и так сказать, сэр, и решить дилемму можете, пожалуй, только вы.
— Надеюсь, вы не против разговаривать на ходу?
— Безусловно.
Мы шли по коридорам и лестницам, поднимаясь, судя по всему, к кабинету директора.
— Итак, что вас гложет?
— Мы с Седриком и ребятами разгадали загадку яйца и спрогнозировали, что же
«похитят».
— О, правда? — Дамблдор глянул на меня, хитро улыбнувшись одними глазами. — И что
же, позвольте полюбопытствовать?
— Людей, директор. Думаю, у Седрика — мисс Чанг. У мисс Делакур — кого-то из её
родственников, что приедут поддержать чемпионку на втором туре. Кажется, там будет
её сестра. С Крамом тяжелее всего, но учитывая различные факторы, подозреваю, что
это будет Гермиона.
— Хм…
Дамблдор не спешил отвечать, а мы всё шли и шли по коридорам. Но уже через пару
поворотов мы дойдём до ниши с горгульей, и разговор, судя по всему, будет окончен.
— Допустим, — кивнул директор. — Но что вас смущает?
— Как вы провели условия второго состязания через магический контракт Кубка?
— Вы зрите в корень, мистер Грейнджер, и это похвально, — серьёзно кивнул Дамблдор.
— Этот нюанс был учтён. Помните, мистер Грейнджер — наши министерства очень и очень
много времени и ресурсов потратили на подготовку Турнира, стараясь учесть вообще
все нюансы. Для кубка второй тур — поиск объекта на время, без условий проигрыша.
Подсказка в яйце не имеет ничего общего с условиями. Это если говорить с точки
зрения контрактов и прочего. Но это действительно подсказка.
— То есть…
— Никто никого не потеряет, даже если вообще полностью проиграет, — директор
остановился и улыбнулся в бороду, кивнув. — Меня радует, что вы проявляете такую
заботу об окружающих, мистер Грейнджер.
— Я должен был это знать, директор, — без тени недовольства или ещё чего-то, кивнул
я на полном серьёзе. — Сами понимаете, семья — не то, от чего можно отмахнуться.
— Прекрасно вас понимаю, мистер Грейнджер. Со всей ответственностью заявляю, что
продуманы все мелочи, от строго логичных и очевидных, до абсурдных, невероятных и
невозможных даже в бреду изменённого сознания. Тем не менее… Передайте мистеру
Диггори, что это — не повод расслабляться.
— Непременно, директор.
Теперь стало поспокойнее. И это важно.
***
Каникулы — синоним слова «скука».
Конечно же это сугубо субъективное моё мнение. Помнится, в прошлой жизни, в пору
молодости, во времена наивности, непосредственности и детского пренебрежения
многими вещами, я жаждал каникул, как утомлённый путник в пустыне жаждет воду.
Зачем? Чтобы сидеть за стареньким компом и строить египетские города… Ну или
бесцельно носиться по двору и району. Вспоминая эти милые моменты, понимаешь, как
многое забирает у тебя взрослая жизнь и сознание. Когда, идя через ухоженную рощу
ты видишь тропинку до цели, но не видишь деревья, игру света и тени, не чувствуешь
ароматы… Таких примеров много. Можно было «залипнуть» на возню насекомых, или день
за днём присматривать за каким-нибудь росточком. Или вообще, забраться на какое-
нибудь дерево, затаиться там и ловить совершенно непонятный взрослому адреналиновый
кайф от того, что тебя не видят редкие прохожие, гуляющие по тропинке, а ты весь
такой словно хищник… Хорошо, когда детство в меру беззаботное.
Вот такие мысли не раз и не два всплывали в моём сознании, когда я пытался
отставить в сторону «взрослые» дела и не менее «взрослое» мировоззрение, приоритеты
и прочее. Зачем? Чтобы насладиться пока что не стаявшим снегом, видами на
заснеженные лес и замок, холодком ветра, колющими кожу иголочками снежинок.
Но таким размышлениям за каникулы я предавался нечасто.
На третий день после бала, двадцать восьмого декабря, мне, наконец, удалось
расшевелить погрязших в праздности сокурсников с факультета, и мы вновь начали
уделять некоторое время на тренировки в чарах и заклинаниях, а также на выполнение
домашней работы. Каникулы, конечно, каникулами, но вот задали нам немало, делать
это надо, а до начала нового полугодия осталось не так уж и много времени — именно
этот аргумент оказал должное влияние на ребят, и мы снова стали проводить время в
неиспользуемых классах.
За эти несколько дней я пару раз «гулял» по замку с Романовой, и с ней же занимался
магией в Дуэльном Клубе. В последний наш визит туда даже пришла Дафна с Пэнси — они
сидели за столиком возле шкафов с книгами, делали вид, что изучали что-то до жути
сложное, но то и дело стреляли глазами в нашу сторону. Думаю, скоро нужно будет
поговорить с Дафной, а то ещё решит просто из вредности начать с каким-нибудь
Ноттом общаться, чтобы, мол, мне показать… Не знаю, что именно, но мы ведь
подростки — некоторая непоследовательность решений и нелогичность действий являются
чуть ли не сутью этого возраста.
Тридцать первого декабря пришла посылка с заказом. Сбором ингредиентов под заказ
занимаются несколько магазинов и торговых объединений, но самые демократичные цены
лишь в аптеке Малпеппера. Правда, там можно заказать только от десяти пунктов по
списку и больше. Ходили, кстати, разговоры, что не далее как три-четыре года назад,
на рынке ингредиентов и зелий появилось небольшое заведение. Вот только их быстро
изжили со свету — нечего демпинговать цены, да ещё и так нагло — почти двухкратная
разница! И к чему это вспомнил?
В общем, на завтраке тридцать первого прилетели несколько сов — они сбрасывали
посылки и письма адресатам и улетали обратно. Вот и мне скинули посылку —
ингредиенты. Не успел я открыть и проверить всё по списку, как заметил Снейпа,
шедшего вдоль нашего стола. Он увидел посылку, остановился, оценил содержимое и
посмотрел на меня.
— Мистер Грейнджер. Надеюсь, мне не нужно говорить, что в этой школе ингредиенты
хранятся в строго отведённых местах.
— Я знаю, сэр.
— Жду вас сегодня вечером с ингредиентами.
Снейп отправился дальше по своим делам, а ребята смотрели на меня с сочувствием.
— Злюка он, — притворно нахмурилась Ханна. — Никакого житья не даёт. И ведь
наверняка сходу запомнил содержимое посылки до миллиграмма.
— Ну, — опершись локтем о стол, я начал степенно нарезать сосиски мелкими кружками,
просто чтобы руки занять. — Его можно понять. Нерадивый ученик может легко убиться
о свои эксперименты с зельями. Или покалечиться так, что фиг обратно расколдуешь.
— Говоришь, словно старик какой, — Джастин ухмыльнулся и накинулся на овсянку с
удвоенным энтузиазмом, удивляя тех, кто его хоть немного знал.
— Что поделать? — пожал я плечами, улыбаясь, и наколол на вилку один кругляшок
сосиски. — Ведь это так.
После завтрака мы с ребятами отправились в библиотеку и до самого обеда усиленно
грызли гранит науки. Ну, не прям «усиленно» — размеренно, последовательно, с
чувством, толком, расстановкой. А после обеда я отправился в Дуэльный Клуб.
В этот раз здесь было довольно много учеников, состоявших в этом чудном клубе,
существование которого является этаким «секретом Полишинеля» — все, кому надо,
прекрасно знают о нём.
Романовой тут не было, зато был Малфой, пытающийся по-человечески совладать с
кнутом из палочки. Получается посредственно, и любой отвлекающий фактор по-прежнему
сбивает концентрацию, заставляя кнут выписывать странные, и порою опасные кульбиты.
Ну, помогать я ему не буду, хотя можно потешить самолюбие, коего я не лишён, и
просто посмотреть.
— Грейнджер?
Обернувшись на голос, я увидел старшекурсника в форме Слизерина. Он выглядел
малость надменно и нахально, но в целом, не выделялся из прочих потомственных магов
с претензией на аристократию.
— Да.
— Я слышал, что ты — один из лучших в нашем клубе.
— Это говорил не я.
— Тем не менее, — кивнул старшекурсник. — Проведём учебную дуэль?
Пятая точка сигнализирует об ожидающих меня неприятностях. По крайней мере этот
слизеринец, как и несколько других учеников с этого факультета, рассчитывали именно
на такой исход. Однако, как говаривал один мультипликационный персонаж: «Они меня
ждут, эти «неприятности»? Ну как же туда не ходить? Они же ждут…».
— Хорошо.
Как и всегда, учебная дуэль начинается с согласования нюансов с профессором
Флитвиком. Мы быстро получили «добро», вышли на помост, а профессор активировал
защиту. Обратный отсчёт, и вот уже летят первые лучи заклинаний.
Вялая проверка друг друга, прощупывание простенькими заклинаниями и чарами, и вот
мы уже начали ускорять темп. Один цветной сгусток за другим носились между нами, то
попадая на защиту и поглощаясь, то отражаясь в случайную сторону или же в
оппонента. В один момент слизеринец начал сдавать позиции. Казалось, что отбиваться
и атаковать у него получается через силу. Я надавил, ускорив темп, но
сконцентрировался именно на действиях оппонента и на магии вокруг.
Вот я заковыристо трансфигурирую воду под ногами слизеринца в длинные иглы и
заставляю их полететь в парня. Именно этой ситуацией он воспользовался, поставив
словно бы через силу, хитрый щит, обративший трансфигурацию и испаривший воду. И
именно в этот момент, словно бы на последнем издыхании, он отправляет в меня
довольно быстрый Сту́пефай, а следом за ним — что-то странное, явно из проклятий.
Можно сказать, что этот мутный серый сгусток скрывался за нарочито ярким, как у
Поттера, Ступефаем. Глаза тут действительно бессильны.
Мой мозг отработал быстро — раз после Сту́пефая, значит обычные варианты Проте́го
бессильны и обязательно пропустят сгусток. Просто я бы сам так сделал. Но волшебник
я, или раб алгоритмов?
Вытянув руку с палочкой навстречу двойному заклинанию, поставил Проте́го Рефле́кто,
намереваясь отразить Сту́пефай обратно в слизеринца. При этом я тут же начал
вырисовывать палочкой спираль, выпуская через неё свою магию с волевым посылом
«захватить, затянуть, перенаправить», наряду с чёткой визуализацией своеобразной
червоточины, у которой точки входа и выхода, как и изгиб, повинуются моей палочке.
Сту́пефай отразился и полетел обратно в слизеринца. Как только сгусток неизвестного
проклятья почти коснулся моей палочки, я начал оттягивать руку назад, продолжая
быстро рисовать палочкой спираль. Визуально могло показаться, что вокруг моей
палочки создавалась почти невидимая воронка, в которую угодил сгусток, и которая
следует за моей палочкой. Оттянув руку назад и проведя ей по дуге, отправил сгусток
обратно.
Из рассеявшегося пара на секунду показалось лицо слизеринца. Такое лицо бывает,
когда скажешь смешную шутку, и ждёшь реакции окружающих. Вот только почти сразу в
это лицо прилетел Сту́пефай, а следом, в оторвавшееся от земли тело попало то
неизвестное мне заклинание. Попало в руку. Ещё в полёте руку вывернуло в нескольких
местах, раздался страшный хруст и треск.
— А-а-а… — вопил парень, рухнувший на пол и перекатившийся на бок. — Сука-а-а…
Зрелище, должен сказать, не для слабонервных. Многие повскакивали с мест, желая
увидеть детали, или же наоборот, не увидеть, отвернуться.
Флитвик в один миг снял защиту и оказался рядом с пострадавшим, как и я. Профессор
движениями палочки останавливал кровь — она обильно текла из многих открытых ран с
торчащими обломками костей.
— Профессор…
— Не мешайте, — рыкнул Флитвик.
Кивнув, отошёл на пару шагов. Некоторые ребята поспешили подойти поближе, но не
вплотную — держали дистанцию в несколько метров от профессора, работавшего со
скулящим пострадавшим. Взмах палочки, и кости быстро начали вставать на место. Но
вновь раздался хруст.
— А-а-а!!! — вновь завопил парень.
— Тёмная Магия… — выдохнул профессор, вновь остановив кровь — только это и
получалось.
— Ну вот, — заговорил Нотт, стоявший рядом с Драко. Заговорил громко, для всех.
— Теперь магглорождённый будет применять явно смертельную Тёмную Магию к
чистокровным. Куда катится эта школа.
— И не говори, — поддакивал ему Драко не менее громко. — Я обязательно напишу об
этом отцу.
Флитвик чарами поднял парня в воздух и поспешил, полагаю, в больничное крыло.
— Ах, как же так, как же так, — запричитал Драко, когда Флитвик вышел, а остальные
начали активно, но тихо обсуждать увиденное, оставаясь стоять здесь. — И откуда бы
всяким грязнокровкам знать Тёмную Магию? Ума не приложу…
Повернувшись к Малфою, и попутно заметив, что некоторые ученики всё-таки видели,
что именно произошло, я решил высказать и свою позицию.
— Не стоит ещё больше дискредитировать себя как волшебника, Малфой, — улыбнулся я,
убирая палочку в кобуру на предплечье. — Для тех, у кого есть глаза, очевидно было,
что я лишь отразил это заклинание, а не являлся его автором.
— Ну-ну, — ухмылялся Малфой, а Нотт вторил его действиям. — Мне кажется, что ты
просто зазнался, раз решил использовать что-то подобное. Готовься идти на ковёр к
директору.
— Так ли это?
Остальные начали слушать нас внимательнее, ведь любая перепалка — событие в
Хогвартсе!
— Я, например, — сделав шаг вперёд, я подошёл к Малфою. — Могу точно назвать
каждого из присутствующих, кто увидел хитрость двойного заклинания. Таких, кстати,
чуть больше трети — остальные просто не смотрели. Так скажи мне, Малфой, каков твой
выбор?
— Какой, к Мордреду, выбор? — усмехнулся мой белобрысый собеседник.
— Настаивать на своей точке зрения, неверной, кстати, показывая себя, как не самого
хорошего волшебника? Или же признать, что в конкретной ситуации ты ошибся?
— Мне нет нужды что-то выбирать. Мои слова могут подтвердить Нотт, Кребб и Гойл, —
Малфой кивнул за спину, где, собственно, эти ребята и тусовались.
— Прискорбно, — кивнул я, принимая такую позицию. — Значит, всё-таки, быть
некомпетентным волшебником для тебя менее ужасно, чем ошибившимся волшебником. Но,
в любом случае, я должен тебя поблагодарить.
— М-да? — протянул он. — Интересно, за что?
— В своём стремлении как-то со мной конкурировать, ты либо превозносишь меня до
своего уровня, либо опускаешься до моего, — я вновь кивнул, улыбнувшись. — Думаю,
не мне одному интересно, какой ответ верен.
Не став дожидаться ответной реакции, я покинул зал, и даже успел это сделать,
прежде чем немного разозлившийся, но к удивлению взявший себя в руки Малфой
придумал хоть какой-то ответ.
Интересно, кто надоумил этого старшекурсника использовать подобную магию? А то, что
это не его личная инициатива — очевидно. Слишком уж разные у нас весовые категории,
чтобы, для начала, хотя бы просто вызывать меня на учебную дуэль. У этих
слизеринцев с их стремлением быть магическим аналогом обычной аристократии, слишком
много различных условностей и заскоков.
Покинув Дуэльный Клуб, я некоторое время бесцельно шлялся по Хогвартсу, обрабатывая
в уме известную мне информацию по местной малефицистике. Очень скудную информацию,
так как в общем доступе в библиотеке слишком уж мало информации о подобном. Ну или
я просто не нашёл пока что нужных книг. Как заклинания отличаются от чар, смещая
акценты с движений палочкой и вербальных формул у последних в сторону визуализации
процесса работы у заклинания, визуализации арифмантической формулы и прочего, так и
малефицистика отличается от всего этого, уводя акцент в эмоции, негатив и желание
причинить оппоненту нужный тебе вред. Как по мне, малефицистика намного ближе к
эталонной, по моему мнению, волшбе для обладателя нейтральной внутренней энергией —
чистое воображение, воля, а вместо контроля идёт раскачка потока энергии эмоциями.
И… Больше мне по местной школе малефицистики сказать нечего. Ну, кроме того, что
некоторые пакостные вещички совершенно не хотят вступать в должный контакт с
Проте́го. Правда, я читал где-то про специфические защитные чары против Тёмной Магии
в общем, и от проклятий в частности, но там что-то стационарное, и является чем-то
вроде усилителя либо для Проте́го, либо для какой-то плотной материальной
субстанции — стена, например. Репелло Инимикум, Сальвио Гексиа. Вот только кроме
названий ничего мне не известно.
А ведь мне придётся, так или иначе, добраться до материалов по этой дисциплине.
Значит нужно добиваться допуска в Запретную Секцию. Может быть, стоит в очередной
раз посетить директора? Возможно, он уже имеет какое-то обо мне представление,
позволяющее разрешить или запретить? Ну, чтобы мне не метаться в неопределённости.
Размышляя о подобном, да просто в уме вспоминая прочитанное, делая какие-то выводы
и планируя следующие заклинания и чары для самостоятельного изучения, я и не
заметил, как пришло время ужина.
Сидя за столом факультета, сытно ужиная за беседой о разных мелочах с
однокурсниками, я глянул за стол преподавателей — Флитвик сидел на своём месте и не
выглядел недовольным. Глянув за стол слизеринцев, не увидел того старшекурсника —
лечится, небось, ещё. Вот и правильно. Хотя мне было бы интересно последить за
процессом снятия такого интересного проклятия. Да, безусловно, я могу сделать это и
сам из-за своих «особенностей» и понимания работы магии в принципе, но это — мой
джокер. Я хочу получить понимание процесса и знания именно местной школы, изучать
именно местную магию. А меня в Запретную Секцию не пускают… Жлобы.
По окончании ужина я поспешил в подземелья — Снейп сказал явиться.
Разумеется, явиться мне предстояло в наш стандартный кабинет для дополнительных
занятий. В кои-то веки профессор не сидел за своим столом, с недовольством и
толикой безысходности проверяя пергаменты с письменными работами учеников — Снейп
спокойно стоял, держал в руках книгу, читал.
За партой, как и всегда, сидела серьёзная Дафна, а вокруг… Куча ингредиентов,
котлов, горелок и прочего инструмента. Такое чувство, что предстояло работать не
двум ученикам, а бригаде зельеваров.
Снейп одним резким движением закрыл книгу, и та громко хлопнула страницами.
— Наконец-то, — развернувшись и взметнув полы мантии, профессор обошёл свой стол и
сел в кресло. — Ингредиенты на мой стол, мистер Грейнджер.
— И вам здрасьте, — кивнул я, снимая с плеча рюкзак и доставая оттуда увесистую
посылку.
Положив её, проследовал на своё место рядом с Гринграсс, чёрные волосы которой,
кажется, становятся всё время лучше и лучше, здоровее, ярче — это бросается в
глаза, как и здоровый оттенок кожи, равномерный.
— Дафна.
— Гектор.
— Вот это поворот, — Снейп в удивлении выгнул одну бровь. — Надо будет сходить в
Запретный Лес. Не исключаю, что там сдохло что-то очень большое и ценное, как
ингредиент.
Молчание.
— Профессор, — заговорил я, оглядев большое количество инвентаря. — Терзают смутные
сомнения, что всё это неспроста.
— Ваши сомнения, мистер Грейнджер, небезосновательны. Директор Дамблдор выразил
свою обеспокоенность отсутствием у меня учеников на протяжении многих лет. Вам,
быть может, ещё неизвестно, что обеспокоенный директор — крайне непредсказуемый
директор.
Профессор взмахнул палочкой, и на наш стол приземлились две увесистых книги.
Абсолютно одинаковых.
— С него станется на правах директора обеспечить меня учеником по своему
усмотрению. И не факт, что я не захочу прибить этого ученика в первые же секунды
обучения, растеряв своё душевное равновесие. А моё душевное равновесие мне дорого.
Ваша задача на сегодня — показать, какие из вас зельевары. Каждый работает
отдельно. Закладки на нужных страницах. Я искренне надеюсь, что вы сможете проявить
себя, и поверьте — вы не хотите меня подвести.
— Да, профессор, — кивнули мы с Дафной и открыли книги на первой закладке.
Первый этап подготовки — ингредиенты. Довольно просто. Можно уделить немного
времени беседе.
— Дафна.
— Да?
— Ты долго собираешься меня игнорировать?
— Разве такое было?
— В некоторой степени.
— Тебе показалось, — улыбнулась она. — Как, кстати, ваши прогулки с Романовой?
— Продуктивно, — улыбнулся я в ответ. — Думаю, нам есть чему друг у друга
поучиться.
— О, не сомневаюсь. Небось, глупости вы делаете только так.
— Никаких глупостей, Дафна. Только продуктивный обмен опытом. Кстати о глупостях.
Поговаривают, что в последний день каникул разрешат посетить Хогсмид. Всё-таки,
многие остались в замке на это Рождество.
— Я тоже слышала подобное.
— Пойдёшь?
— С тобой?
— Разумеется.
Дафна улыбнулась.
— Боюсь, это может вылиться в какую-то глупость.
— Твои страхи… небезосновательны.
Улыбнувшись друг другу, мы продолжили подготовку ингредиентов уже молча — вошли в
рабочий режим. А учитывая количество котлов — сделали это не зря. Снейп же, вопреки
привычному своему поведению на дополнительных занятиях, встал из-за стола и начал
коршуном «порхать» над нами, то и дело стараясь помешать.
— Профессор…
— Да, мистер Грейнджер?
— Вы знаете, как сильно вы способны отвлекать подобным?
— Разумеется.
— Прекращать это, как я понял, вы не собираетесь.
— Верно, — Снейп подошёл к Дафне, пристально наблюдая за её работой. — Качество
работы зельевара не должно зависеть от количества отвлекающих его факторов.
Так и шёл процесс — пять часов непрерывной, изматывающей работы с зельями, котлами,
ингредиентами… Это сказалось даже на мне, а Дафна так и вовсе была похожа на куклу
по окончании работ — двигалась скупо, на автомате держа осанку, лицо и манеру
движения. Они с профессором отправились в гостиную Слизерина, а я — в свою.
Результаты Снейп обещал огласить завтра-послезавтра-когда-нибудь. Что же, последний
день этого года оказался как минимум странным. Интересно, родители учеников уже
собирались в своих компаниях по интересам, чтобы обсудить «доклады» своих чад о
прошедшем бале? Пусть для многих и не ново подобное мероприятие, но одно дело,
когда всё под присмотром родителей, а другое — не менее официальное, но совершенно
иное, детское, без пригляда и указки.

========== Часть 36 ==========

Тихий и спокойный вечер в доме Малфой плавно начал перетекать в ночь, но

немногочисленные гости не желали расходиться, да и повода не было.
В небольшой гостиной в бежевых тонах, в лёгком полумраке, которому не дают
захватить окончательную власть над помещением четыре светильника, вокруг стола с
фруктами, закусками и выпивкой, сидели на диванчиках и креслах несколько
волшебников и волшебниц. Тусклый свет от еле живого пламени в большом камине почти
никак не влиял на атмосферу, если не считать тихого редкого потрескивания.
Трое мужчин сидели на креслах, только-только закончив обсуждение различных общих
дел и планов — Малфой, Паркинсон и Сметвик. Последний был частым посетителем домов
самых разных волшебников с порою диаметрально противоположными взглядами на жизнь.
Разумеется, причиной тому является простой и очевидный факт — он целитель. Никто
его не расспрашивал о конфиденциальной информации из других семей и домов, да и не
рассказал бы он. Вот и сейчас Сметвик просто решил остаться после планового осмотра
здоровья Люциуса — ведь и активы самого Сметвика тоже крутятся в бизнесе, связанном
со старыми добрыми приятелями.
Леди же, коих было в компании нынче лишь две, Нарцисса Малфой и Аида Паркинсон,
тихонечко шушукались на диванчике чуть ли не в обнимку, попивали вино, ели фрукты и
хихикали над чем-то своим, словно ещё и Хогвартс не окончили. А причина проста —
атмосфера. Вся эта лёгкая мрачность, полутона, неяркий свет магических
светильников — они словно снова в Хогвартсе, сбежали из гостиной и устроили
посиделки в одном из кабинетов. Да, компании были другие, другие волшебники, но
суть остаётся та же, навевая позабытый флёр подростковой тайны, совершенно
бессмысленной, но от того не менее притягательной.
— Ну что же, господа, — Люциус расслабленно откинулся на спинку кресла, а судя по
лёгкой улыбке и характерному движению бокала в руках, он тоже проникся нотками
лёгкой ностальгии. — Раз мы покончили с делами, то я предлагаю обсудить Хогвартс.
— Кстати, да, — Бенджамин Паркинсон, суховатый мужчина средних лет, обладатель
чёрных-чёрных волос и носа с характерной горбинкой, последовал примеру Люциуса,
располагаясь поудобнее в своём кресле. — Дочь пишет интересные письма.
— А я, пожалуй, послушаю, — Сметвику «располагаться удобнее» не требовалось — он
сделал это вообще сразу. — Если что — выскажу своё мнение. Если оно вас вообще
заинтересует.
Сметвик помахал рукой в воздухе, словно отмахиваясь от какой-то назойливой мухи, а
леди именно этот момент выбрали, чтобы вновь неаристократично хихикать о чём-то
своём. Удивительным можно было считать то, что при этом они оставались самыми
настоящими леди как в позе, так и в движениях, что могло бы вызвать сильный
диссонанс у неподготовленного к подобному свидетеля, случись такому появиться
здесь.
— Позволь, Бенджи, — улыбнулся Малфой, — начать именно мне.
— Да пожалуйста-пожалуйста, главное обеспечь нам бесконечное винишко и можешь
говорить сколько и о чём хочешь.
— Очень меркантильно с твоей стороны, — хмыкнул Малфой. — Но, собственно, мне не
привыкать…
— …ибо есть лишь два волшебника, — хмыкнул уже Сметвик, приманив жестом руки дольки
апельсина, — в чьём присутствии ты молчишь. И один из них, кстати… — Сметвик смачно
прожевал одну дольку, — …уже всё ближе и ближе к возвращению.
— А ты не боишься? — Паркинсон перевёл взгляд на целителя. — Он может набраться…
самоотверженности, и на этот раз сунется в Мунго.
— Пускай, — безразлично пожал плечами Сметвик. — А то люди стали забывать о
причинах неприкосновенности целителей.
— Давайте, всё-таки, о Хогвартсе, — прервал не самую приятную тему Малфой.
— Начнём, пожалуй, с бала. Как вам известно…
Лицо Люциуса стало малость вдохновлённым и все сразу поняли, что сейчас будут
слушать. Слушать довольно много слов, возможно даже красивых, но главное — не
потерять суть разговора.
— …Рождественский бал, который, кстати, уже давным-давно не проводился, является
официальным мероприятием. Однако, в отличие от прочих официальных мероприятий, он
даёт нам всем уникальную, редчайшую возможность, ради которой он вообще проводился
раньше.
Малфой начал переводить взгляд с одного собеседника на другого, выдерживая
драматическую паузу, и даже Нарцисса с Аидой решили послушать это импровизированное
выступление.
— Возможность узнать наше подрастающее поколение чуточку лучше. Их предпочтения, их
интересы, их страсти и то, ради чего или кого они готовы напустить тень на свою
школьную репутацию. В наше время, помнится, школьная репутация превозносилась до
некоего абсолюта, и все мы считали, что именно она будет нашим фундаментом в
будущем.
— Какая глупость, — хмыкнул Сметвик, сложив руки на животе и теребя в них дольки
апельсина.
— Это мы сейчас понимаем, и тем более, это понимаешь ты, Гиппократ, с высоты своего
возраста. А тогда, репутация для нас была очень и очень многим.
— Говорить будем о возрастной группе наших детей? — важно спросил Паркинсон.
— Думаю, да. Они, если я правильно понял, отличились больше всех. Остальные — по
мелочи. Дэвисы выдали небольшой неожиданный финт, девочка Сэлвинов внаглую
умудрилась затащить на бал пятикурсника, будучи третьекурсницей. Некоторые так, по
мелочи, пришли с одними, ушли с другими обжиматься по углам — ничего нового, —
отмахнулся Малфой.
— Ну, тогда, вещай уже, в конце-то концов, — Паркинсон буквально опрокинул в себя
оставшуюся треть бокала вина. — А то мы потеряем связь с реальностью раньше, чем ты
дойдёшь до сути дела.
— Ну-ну, мой нетерпеливый друг, — улыбался Малфой. — Думаю, ты и сам знаешь, как
там всё интересно закручивается. Например, надежда и радость всея Британских
островов проигнорировал этот чудный светский раут. Более того, из надёжных
источников мне стало известно, что свой парадный костюм и мантию он отдал Рональду
Уизли, своему другу.
— То-то этот рыжий мальчишка был столь нелеп в воспоминаниях Пэнси, — хмыкнул
Бенджамин, наполняя бокал белым вином. — Не думал, что надежда Дамблдора проявит
столь вопиющую социальную несознательность.
— Мне порою кажется, — Малфой на секунду задумался, привычным движением поправив
воротник чёрного костюма. — Что Дамблдору, мягко говоря, плевать на образование и
социальную адаптацию мальчишки. Словно в них нет смысла. Словно и не придётся ему
пользоваться подобными навыками. У него явно есть какой-то план, и он ему следует.
— Ещё бы было иначе, — Сметвик попытался устроиться ещё удобнее в кресле, но решил,
что это будет за рамками приличия, и в итоге сел даже более строго, чем раньше.
— Сильный провал был у четвёртого курса нашего любимого Слизерина. Почти все пары,
даже те, которыми они раньше ходили на приёмы, развалились сразу же после
обязательного первого танца. Ну и дальнейшее общение, разбиение по группкам, и всё
такое прочее.
— Это да, — кивнул Паркинсон. — Ничего личного, Люц, но дочь писала о крайней
степени окончательного разочарования в Драко.
— А, — отмахнулся Люциус. — Мы с вами прекрасно понимаем, что ничего бы хорошего из
них не получилось, как пары. Цисси, что ты думаешь?
— Думаю, — скупо улыбнулась она, даже дома сохраняя свою эффектность. — Что наш
Драко для Пэнси был интересен лишь как потенциальный лидер факультета. Пусть
последнее время он начал показывать небольшой прогресс, но это незначительно.
Полагаю, она в скором времени переоценит приоритеты, да, Аида?
Нарцисса повернулась к подруге, и та кивнула.
— Она умная девочка, — заговорила Аида, поправив прядку тёмных волос. — Даже
слишком. Но и настолько же упёртая. Не в обиду, но Драко её не потянет. Всегда
будет плестись в хвосте. Это не потерпит ни он, ни она.
— Да какие обиды, — улыбнулся Люциус. — Но, тем не менее, мы подготовили
великолепную программу летних воспитательных мероприятий. Может быть, Драко и не
станет умнее и хитрее, но палочку в руках держать он точно научится.
— О держании палочек, — раздался голос от входа в гостиную, и в зал буквально
влетела тёмная тень в обличии Снейпа. Или же Снейп в обличии тёмной тени. — Если вы
говорите о молодёжи, то у меня есть любопытная информация.
— Северус, друг мой, — Люциус указал на одно из свободных кресел. — Присаживайся.
— Постою, — мрачный, как и всегда, весь в чёрном, Снейп налил себе бокал огневиски
и сделал крохотный размеренный глоток, попутно вдыхая аромат напитка. — Не далее
как сегодня, Грейнджер уложил МакАлистера Тёмным Проклятьем.
Все замерли в лёгком шоке, ожидая продолжения, а Снейп в своей манере обвёл их
взглядом.
— Отражённым по методике Вилсона-Сатоши.
— Хм… — Люциус задумчиво всматривался в своего давнего друга. — Это точно?
— Безусловно. Филиус не ошибается в таких вещах. Но и это не всё.
— Даже так? — улыбнулась Нарцисса, левитируя жестом руки небольшую шоколадку
Северусу, и тот благодарно её принял, тут же откусив кусочек.
— Вы уже обсудили бал?
— Не полностью.
— Тогда, постою, выпью, послушаю. Потом — добавлю.
— Ладно, — Люциус решил продолжить свою речь, а остальные кивнули. — Раз уж зашёл
разговор о Грейнджере, то я считаю важным отметить несколько деталей. Для начала,
он пригласил на бал французскую чемпионку, вейлу, и провёл этот бал более чем
пристойно.
— Тебя это так удивляет? — Нарцисса действительно не сразу поняла причину
акцентирования внимания на этом факте. — На финале чемпионата он проявил себя более
чем достойно в этом плане.
— И потому ты весь матч провела, разговаривая с ним. И даже пыталась проклясть, как
и Драко, дабы вели себя прилично, — констатировал факт Люциус. — Правда, он
отразил. Вновь. Ваши Блэковские шуточные проклятья, конечно, на то и шуточные, но…
Просто «но».
— И я вынуждена признаться, что это совершенно неприятное мне мероприятие оказалось
скрашено такой необычной компанией, — важно кивнула Нарцисса.
— Да-да, — кивнула Аида подруге, а когда Нарцисса повернулась к ней, продолжила: —
А в следующий раз проклянёшь поинтереснее.
— Разумеется. Только нужно будет озаботиться отражением отражённого проклятья…
— Не утруждай себя, Цисси, — тихим, но прекрасно слышимым всеми и внятным голосом
ответил Снейп. — Эту битву ты проиграешь.
— Неужели?
— Грейнджер на одной из тренировок в нашем клубе отрабатывал отражение с Романовой.
Слышали о ней?
— Лучшая дуэлянтка Дурмстранга, седьмой курс, — кивнул Люциус. — Насколько мне
известно, достаточно приятная, воспитанная, но и в меру безбашенная чистокровная
ведьма в далеко не первом поколении. Даже жаль, что мы в чужие цветники не лезем,
как не лезут и в наши. Хотя зря, зря…
— Так что там такое с отражением? — подалась вперёд Нарцисса, глядя на Снейпа с
живым интересом в глазах.
— Есть такая маггловская игра — пинг-понг. Как теннис…
— Меньше прелюдий, больше смысла, — попросил Снейпа Паркинсон.
— Как пожелаешь. Они пятнадцать минут перекидывались одним-единственным Ступефаем,
разогнанным до близкой к идеальной скорости.
— Занятно, — несколько секунд все пребывали в задумчивости, а Паркинсон,
воспользовавшись паузой, решил взять слово.
— Раз уж о Грейнджере разговор, то следует упомянуть, что старшая Гринграсс пришла
на бал в явно заранее оговоренных цветах. Оговоренных с ним. Полностью
проигнорировав Нотта. С Теодором, по информации моей дочери, она вообще пошла из-за
обещания родителям.
— Кстати об этом, — Снейп допил бокал огневиски. — Странное дело, подноготную
которого узнал я уже двадцать шестого декабря.
Почти все подались вперёд или вбок — кто как сидел по отношению к стоящему в тенях
Снейпу.
— Гринграсс прямо во время бала получила письмо от родителей об их планах на её
дальнейшую судьбу после Хогвартса.
— Оу, — печально протянула Нарцисса, а её подруга, Аида, понимающе кивнула. — Не
самая приятная информация, понимаю.
— И вот, во тьме ночной, — продолжил свою мысль Снейп, нагнетая интригу.
— Отправилась юная мисс Гринграсс на самую вершину Астрономической Башни.
Предаваться грусти и печали со всей своей подростковой самоотдачей.
Леди понимающе кивнули, мужчины фыркнули, получив от этих самых леди недовольные
взгляды.
— И вот же странное дело, — задумчиво и тихо, в своей манере, протянул Снейп. — По
проверенной информации, мирно спавший в это время ученик Хогвартса, Гектор, более
известный в кругах узких, как Охренеть-Он-И-Такое-Может Грейнджер, проснулся, и
отправился, догадаетесь куда?
— На Астрономическую Башню? — одновременно выдали леди, явно подвыпившие, и
придумывающие себе романтические картины — почему бы и нет.
— Именно, — кивнул Снейп. — И устроил там опечаленной мисс Гринграсс романтическое
свидание с магическими светляками, музыкой и танцами, ведь вместе они танцевали на
балу лишь один танец. К слову, выглядели они счастливыми что там, что на Башне. Не
удивлюсь, если дело дошло и до более интимных моментов.
— Погоди-погоди, — Малфой остановил рассказ Снейпа. — И ты даже не разогнал их по
гостиным?
— Именно.
— Ты понимаешь, насколько это подозрительно, мой вредный друг?
— Решил ради разнообразия побыть не только сальноволосым упырём из подземелий, —
пожал плечами Снейп. — И вот ещё. Дамблдор обязал меня взять ученика, или сам кого
подсунет. Этим кем-то, просто ради шутки, как он любит, мог бы оказаться и Поттер.
Я решил, что нужно брать дело в свои руки. Думаю взять в ученики Гринграсс и
Грейнджера.
Все перевели взгляд на молчавшего Сметвика. Молчавшего, и как-то ехидно
улыбавшегося.
— Ты что-то знаешь, — пожурила его Нарцисса, погрозив пальчиком. — Знаешь, и
молчишь.
— Знаю. И молчу, — с улыбкой ответил он, доедая последнюю дольку апельсина.
— Он не магглорождённый?
— Отнюдь, самый что ни на есть магглорождённый. Как и его сестра.
— И ты не против интрижки твоей крестницы с ним? — удивилась Нарцисса.
— У меня свои взгляды на чистоту крови, — пожал плечами Сметвик. — Сугубо
медицинские. Да и возраст позволяет сказать простую вещь — ну и ладно.
— То есть? — что Бенджамин, что Аида обратились во слух.
— Ну сложится у них что-то — хорошо, — пожал плечами Сметвик. — Не сложится —
полезный опыт для обоих. А насчёт ученичества у тебя, Северус, ни я, ни родители
против ничего не имеют. Они давно знают о стремлении Дафны учиться зельеварению, и
активно стимулировали её добиться этого самостоятельно. Похоже, получилось.
— Это всё очень мило, — кивнул Люциус, наполняя опустевший бокал вином. — Вот
только вы не учитываете одного важного фактора. Он возвращается.
— Контракт на обучение не с Северусом Снейпом, — пожал плечами зельевар. — А с
профессором Хогвартса, мастером зельеварения и тёмных искусств. Сами знаете
разницу.
— Кстати, Люциус, — Сметвик стал очень серьёзен, и подобное немного выбило
присутствующих из колеи. — Рекомендую оказать парню протекцию без обязательств.
— О как! — усмехнулся Малфой. — Хотя… Ты что-то знаешь. Какие плюсы?
— Просто получишь доброжелательно настроенного волшебника. Могу сказать, что
успешного волшебника, даже если ему будут чинить препятствия.
— Ты же знаешь, — печально покачал головой Люциус. — После Хогвартса
магглорождённым почти невозможно идти дальше по пути волшебства. Так устроен наш
мир.
— Поверь, знания он получит и сам, — не сдавался Сметвик. — Но тогда ты не получишь
выгоду. Не мне тебе рассказывать, как крутить интриги на ровном месте. Только с
одним условием — без обязательств.
— Это странно…
Все слушали внимательно, ожидая какого-то решения. Пускай Люциус и не был лидером,
но он был самым изворотливым в плане выгоды, умудрившись вернуть уважение
волшебников и благосостояние, имея после падения Тёмного Лорда лишь пять галлеонов
в кармане. Буквально. И ничего не растеряв из наследия.
— Хм… — Люциус вновь задумчиво протянул, глядя на бокал в руке. — Понял.
Предлагаешь оказать протекцию стопроцентно успешному волшебнику, но без
обязательств, чтобы получить товарища, а не должника. Оказать протекцию публично,
чтобы обыватели думали, насколько я обжевался лимонными дольками, проникаясь
равенством и братством, а другие — ломали себе голову, что же такого чистокровного
в магглорождённом. Одни будут думать, что мы все такие белые и пушистые, а другие —
что мы что-то знаем.
— Ну, около того, — кивнул Сметвик. — Но в связи с Его скорым возвращением,
очевидную помощь лучше не предлагать. Вон, через Северуса, раз уж он решил брать
парня в ученики. На людях просто общайся, не вороти по привычке нос…
— А нос и так у него не воротится от него, — улыбнулась Нарцисса. — Придраться не к
чему.
— Как и у тебя, — парировал Люциус. — Что крайне непривычно.
— Ну, — Бенджамин. — Тогда и я попрошу Пэнси поддержать вашу игру. Она и так
всячески помогает Дафне с её хитрыми планами. Пусть думают, что мы что-то знаем
коллективно. Хогвартс — то ещё место. Всё это дело моментально обрастёт немыслимыми
слухами. Главное — таинственно молчать и улыбаться.
— Верно, — кивнула Аида. — А мальчик, кстати, симпатичный. Даже слишком… Я видела в
Омуте. Неудивительно, что девичье сердечко юной Дафны забилось чаще…
— Девичье сердечко… — хмыкнул Сметвик. — Скажешь тоже.
— Не соглашусь, — Снейп добавил в голос отрицающих интонаций. — Они полтора года
продвигались к тому, чтобы начать называть друг друга по именам. Поверьте мне, как
преподавателю, что видел их почти каждый день — внешность сыграла совсем не первую
скрипку в этой симфонии симпатии и чувств.
— Как ты это делаешь? — Нарцисса с улыбкой смотрела на друга. — Парой фраз убиваешь
всю девичью романтику, тут же воскрешая её в другом облике, словно Феникса из
пепла?
— Огневиски — не иначе, — кивнул Снейп. — Вы же помните, что Зелье Болтливости,
Чистой Мысли, Веритасерум и огневиски содержат в своём составе один и тот же
древесный ингредиент…
— Так, всё, началось… — воздел глаза к потолку Бенджамин. — Сейчас мы многое узнаем
о своей бездарности в зельях…
Наконец-то присутствующие перешли от темы «Грейнджер» к другим немаловажным
событиям последних дней в Хогвартсе, а один небезызвестный магглорождённый ученик
лучшей школы чародейства и волшебства никак не мог заснуть — одолевали то икота, то
желание чихнуть.
***
Январь — как много в этом слове! Оно пробуждает стойкие ассоциации с заснеженными
просторами, безветренным штилем, ярким голубым небом, солнцем, звенящим холодом.
Ассоциации с инеем на деревьях и с тем, как он валится снежной волной, если
потревожить. Ассоциируется с посиделками дома, тёплыми напитками и спокойным
отдыхом.
Именно в виде таких образов находило отклик в душе слово «Январь». Даже осколок
эльфа, что в путешествиях забредал на несколько десятилетий на север, в горы и
равнины, ледники и тундры — даже этот осколок подбрасывал подобные картины, пусть и
редкие.
Но здесь, в Шотландии, пусть и в горах, январь не приносит с собой ровным счётом
ничего, если не считать скорого начала нового полугодия, начала учёбы.
Воскресенье, первого января, прямо перед завтраком ко мне подошла Гермиона и
поставила в известность, что сегодня ждёт меня в библиотеке — помочь-то я обещал?
Обещал. Вот и нечего отлынивать. Я, конечно, отлынивать и не собирался, но, с
другой стороны, мысли мои были заняты грустью по «правильному» январю, которого
здесь точно не будет — в окна было чётко видно, как снега становится всё меньше и
меньше. Он перестал выпадать сразу после Рождества, и довольно быстро его начал
сдувать ветер, унося с собой по холмам и горам в неизвестном направлении, или же
снег просто подтаивал. Уже не играли в снежки руками и магией ученики, не строили
мелкие снежные фортификационные сооружения, чтобы брать их штурмом…
Когда я сел за стол в ожидании остальных ребят с факультета, а то только старшие
курсы и пришли пока что, от входа в зал, вдоль нашего стола направился профессор
Снейп. Остановившись рядом со мной, посмотрел, как и всегда, нейтрально и строго.
— Задержитесь после завтрака, мистер Грейнджер.
— Хорошо, профессор. И доброго вам утра.
— Это утверждение или пожелание?
— Да, сэр.
— Хм…
Снейп лишь хмыкнул и направился к столу преподавателей. Однокурсники появились в
проходе именно в этот момент и видели сцену, но не слышали. Вот они быстренько сели
за стол рядом со мной.
— Утро…
— Доброе утро…
— Привет… — на разный лад они здоровались со мной, с другими учениками на
факультете, кивали знакомым за другими столами.
— Привет, народ, — кивнул я всем. Скорее бы завтрак начался…
Директор, незаметно для всех оказавшийся на своём месте за столом преподавателей,
хлопнул в ладоши, а на столах факультетов тут же появилась разнообразная еда на
завтрак. Классика, ничего нового. Джастин, сидевший рядом, стащил побольше булочек
с общей тарелки, попутно решив спросить меня:
— Профессор Снейп что-то хотел?
— Пожалуй. Попросил задержаться после завтрака. Возможно, что-то важное.
— Возможно, — Джастин задумался над чем-то, нагребая сосисок и бобов. — Хм. Хе-хе…
— Что такое?
— Да просто вспомнилось… Гриффиндорцы, да и мы сами, некоторое время считали
профессора Снейпа воплощением зла, что строит козни против нас всех и мечтает
разобрать нас на запчасти.
— Занятно, — улыбнулся я. — Похоже, вы тогда не думали о том, что Дамблдор вряд ли
взял бы такого своеобразного деятеля в штат к детям. Хотя…
Задумавшись и представив, какое Снейп может оказывать влияние на неокрепшие и
впечатлительные умы, волей-неволей согласился с Джастином — он прямо воплощение зла
и тёмного мага. Интересно, неужели так мало в стране высококвалифицированных
зельеваров, которые хотя бы теоретически могут согласиться на роль преподавателя по
своей дисциплине в Хогвартс? Но, если подумать, зачем это нужно зельевару с высокой
квалификацией? Тут нужно желать именно обучать, или получать бонусы от министерства
за преподавательскую деятельность. М-да…
— Ханна, — я обратился к девушке, сидевшей напротив и обсуждавшей забавный казус на
пятом курсе Рэйвенкло. Сплетни, проще говоря.
— Да?
— А какая зарплата у преподавателя Хогвартса, а по совместительству, декана?
— Ой, а я не знаю. Сью?
— Я тоже не знаю, — отрицательно мотнула головой рыженькая.
— Парни? — я повернулся к ребятам.
— Не-а…
Оглядев ребят вокруг, увидел Седрика — он сидел буквально через три человека от
меня.
— Седрик! — откинувшись назад, за спины учеников, позвал я старосту.
Диггори тут же повторил мой маневр, откинувшись немного назад.
— Да?
— Сколько получает профессор и декан в одном флаконе?
— Хм… Как начальник средненького отдела в министерстве.
— А это много?
— Для кого как, — пожал тот плечами. — Кто-то месяц семью будет содержать в более
чем приличных условиях, а кто-то за два дня промотает и не заметит.
— Пасиб!
— Ага.
Вернув себе правильное положение за столом, глянул на ребят.
— Теперь знаем.
— А зачем тебе это? — Эрни смотрел на меня с любопытством. — Метишь в профессора?
Так это не скоро может произойти.
— Хочу понять. А сколько может зарабатывать мастер-зельевар?
— Ой, а это я знаю, — оживилась Сьюзен. — Если именно работать, составив себе
график варки простых и средних зелий на поток для поставки куда-то, при этом беря
заказы на сложные и крайне сложные зелья… Но без перегибов, конечно. Чтобы и отдых
был как ежедневный, так и недельку-другую отпуска… То много. Прям вот много, —
важно кивнула Ханна. — В галлеонах не скажу, но много.
— А если сугубо на сложных и очень сложных?
— Не лучшая идея. Смотри, Гектор, — Сьюзен указала на тарелку с овсянкой. — Это то,
что ты получишь всегда и в любом случае, работая по объёмным заказам на простые
зелья. Они нужны всегда и везде, аптеки с радостью пользуются услугами частников в
этом вопросе. Для мастера сварить огромный котёл простого зелья — как чихнуть.
Может даже не заметить, как сварит, попутно читая интересную книгу. А сложные зелья
нужны редко-редко, но стоят дорого-дорого.
Ханна подцепила вилкой копчёную колбаску и перенесла в свою тарелку.
— А колбаска — хороший заказ на сложное зелье. Она стоит дороже овсянки, которую я
получила сегодня, вчера и получу завтра. Но её ещё нужно успеть ухватить. Если
откажешься от овсянки, которую получаешь всегда, то можно и голодным остаться, не
успев ухватить колбаску.
— А, — кивнул Джастин. — Это и так понятно…
Сьюзен обиженно надулась, а я ткнул в бок Джастина.
— Мог бы просто поблагодарить за столь творческий подход к объяснению.
На мои слова Сьюзен улыбнулась и слегка смутилась.
— Мне вот, например, — продолжил я мысль. — Никогда ещё не объясняли экономические
модели при помощи овсянки и колбасок.
Завтрак прошёл за пустыми разговорами, а девочки поведали несколько сплетен,
которые я и так знал за счёт паучков. В который раз я убедился, что людям
свойственно чертовски преувеличивать, видоизменять информацию, передаваемую из уст
в уста — всё было совсем не так. Но в целом, смысл тот же.
После завтрака я дождался профессора Снейпа у дверей Большого Зала. Он подошёл
вместе с Дафной.
— Дафна, — улыбнулся я девушке.
— Гектор, — она улыбнулась в ответ.
— Интересно, — Снейп задумчиво глядел на нас. — Как вы будете обращаться друг к
другу ещё через полтора года? Но не об этом речь. За мной.
Он резко развернулся на месте, его мантия эффектно взметнулась, и он направился к
Главной Башне — наверняка для того, чтобы спуститься в подземелья. Но я был не
прав — мы поднимались по лестницам, что замерли сейчас без движения.
— Мистер Грейнджер, — заговорил профессор, не оборачиваясь и продолжая подъём.
— Как вы смотрите на ученичество у профессора зельеварения, мастера?
— Однозначно положительно.
— Хорошо.
Вскоре, спустя несколько лестничных пролётов и коридоров, мы добрались по знакомому
мне маршруту до ниши с горгульей, что сторожила вход в кабинет директора. Сейчас
там этой самой горгульи не было, и проход был открыт — винтовая лестница уходила
вверх.
Кабинет директора встретил нас ярким светом утреннего солнца через большие
витражные окна — каждая деталь и мелочь в кабинете была отчётливо видна: корешки
книг в старинных шкафах; каждая чёрточка и контур на большом старинном коричневом
глобусе; каждый завиток перил лестницы на второй этаж.
Директор сидел за своим столом, опершись о подлокотник кресла и с сомнением глядя
на большую стопку бумаг и пергаментов. При виде нас, он не проявил лишних эмоций.
— Мисс Гринграсс, мистер Грейнджер… Северус. Проходите, присаживайтесь.
— Постою, — скупо ответил Снейп, а вот мы кивнули и устроились на двух креслах,
больше похожих на очень комфортные стулья. Профессор встал за нашей спиной.
— Что-то случилось? — Дамблдор внимательно осмотрел нас всех. — Не припомню
инцидентов, требующих моего вмешательства. Разве что использование тёмного
проклятья в учебной дуэли, но… Это не относится к присутствующим, да и не наказания
требует, а методичного чтения нотаций о морали и чести, как и о недопустимости
применения подобного к младшекурсникам.
— Моральный облик моего семикурсника мы можем обсудить в другой раз, директор.
Сейчас мы здесь по иной причине.
— Да? В таком случае, — Дамблдор подался чуть вперёд. — Я вас внимательно слушаю.
— Я изъявил желание, — Снейп продолжал говорить спокойно, — взять в ученики
профессора зельеварения, мастера, этих двух дарований.
— Хм? — Дамблдор вопросительно выгнул бровь, полностью пародируя Снейпа. — Неужели,
Северус, ты нашёл в… как ты там говоришь? В безмозглом стаде баранов? Нашёл кого-то
достойного такой великой чести, как обучение у великолепного тебя?
— Ирония здесь неуместна, директор.
— Спорное утверждение, Северус, — Дамблдор ухмыльнулся в бороду. — Неужели, стоило
только мне напомнить о том, что я могу сам назначить тебе ученика, как ты тут же
нашёл, да и не одного, а целых двух?
Удивительно, но мне показалось, что услышал зубовный скрежет за спиной.
— Мистер Грейнджер и мисс Гринграсс достаточно талантливы, чтобы я разглядел это и
взял их в ученики, даже без ваших напоминаний.
— Но согласись, Северус, совпадение и вправду забавное. А как к этому относятся
родители мисс Гринграсс?
— Одобряют.
— А документ у вас есть? — Дамблдор перевёл взгляд со Снейпа на Дафну.
— Разумеется, директор, — кивнула девушка и, достав простой пергамент, протянула
его Дамблдору.
Директор сразу же принял его в руки, развернул и прочитал.
— Хорошо. А то не хватало мне только родителей… Недовольных бесплатным обучением
сложному предмету у мастера.
— Были прецеденты? — решил я задать вопрос, немного меня заинтересовавший.
— Разумеется, — кивнул директор и хотел было взмахнуть рукой, но замер на середине
движения. — Забавное дело…
Увидев вопрос на наших лицах, Дамблдор улыбнулся.
— Оказывается, профессора так давно не брали себе учеников, что я попросту забыл,
где лежат бланки договоров…
Директор был задумчив на протяжении нескольких секунд, но потом оживился, довёл
взмах рукой до конца, а из одного из шкафчиков в глубине кабинета вылетели две
папки, плавно приземлившись на стол перед ним.
— Итак, — Дамблдор открыл одну из папок и вытащил два тонких пергамента с гербом
Хогвартса. — Заполняйте. Северус? Будешь стоя вписывать данные?
Директор жестом приманил ещё одно кресло, а профессор Снейп сел в него с явной
неохотой, взяв в руки перо и положив перед собой оба пергамента. Буквально за
минуту он заполнил нужные поля и не глядя подмахнул две подписи, передав один
пергамент мне, а другой — Дафне.
Мы оба решили для начала ознакомиться с содержимым. Достав палочку, я указал на
пергамент.
— Реве́лио.
Магия окутала пергамент, но ничего не произошло, и новые строки не появились.
— Хм… — Дамблдор смотрел на меня задумчиво.
— Доверяй, но проверяй, директор, — улыбнулся я.
— И правильно, — кивнул он. — Пусть и несколько обидно для другой стороны.
Дафна последовала моему примеру, но и её экземпляр ничего не скрывал.
Содержание контракта было предельно простым, но прописано грамотно, точно…
Конкретно. Ученик обязуется учиться и перенимать опыт, а профессор — учить. По
сути, все и так должны это делать, но в контракте прописаны условия по
дополнительным занятиям, график которых, как и сложность, регулируются лично
мастером, а конечная цель — звание подмастерья до выпуска из Хогвартса. Либо же,
заверение профессора, что он обучил ученика вполне и очень даже, но тогда —
проверка в министерстве. Если же на обучение взята ленивая бездарность, то
бездарность обязуется отработать на министерство срок, равный потраченному времени
на обучение, а профессор получает санкции — нечего брать кого попало.
Почему нужно отрабатывать? Ресурсы на обучение предоставляются министерством, и
если они пропали в никуда, нужно отработать. Если получился подмастерье — то это
уже результат, и отрабатывать ничего не надо.
— Это ответственный шаг, молодые люди, — Дамблдор важно смотрел на нас, привлекая
внимание. — Поверьте, вы не захотите бесплатно работать на министерство — больно
там много…
— Гнилых ублюдков, — закончил мысль профессор Снейп.
— Не нужно быть столь категоричным, Северус. Хотя я вынужден согласиться — таких
там немало.
— Я справлюсь, — важно кивнула Дафна, смело подписала контракт.
— Как и я. А может профессор ещё чему-то учить?
— Чему угодно, — кивнул директор. — Только распыляться по разным направлениям не
выгодно никому, а потому и не практикуется.
— Ясно.
Я подписал бумагу, и мы с Дафной передали их на подпись директору. Миг, и директор
снял копии с контрактов в трёх экземплярах, а оригиналы положил во вторую папочку.
— Кстати, — я повернулся к собиравшемуся встать с места Снейпу. — Профессор, вы
можете назвать меня ответственным, рассудительным и зрелым разумом?
Снейп удивлённо выгнул бровь, встал с кресла и явно не собирался отвечать, но
быстро передумал.
— Как ни странно, мистер Грейнджер, но вас можно охарактеризовать подобным образом.
Пусть и присутствует что-то неуловимое, лёгкая безрассудность.
— Благодарю, — кивнул я и глянул на Дамблдора.
Директор лишь ухмыльнулся.
— Полагаю, на этом всё? — спросил он, а мы кивнули. — В таком случае, не стоит
задерживаться и упускать последнее воскресенье каникул.
Вслед за Снейпом, мы с Дафной покинули кабинет директора, но профессор не стал нас
куда-то сопровождать или ещё что-то. Он просто встал у ниши с горгульей, глянул на
нас, сказал: «График получите завтра перед праздничным пиром», и чёрной тенью
унёсся по своим делам.
— Кстати, о праздниках и пирах, — заговорил я, как только Снейп скрылся за
поворотом. — Завтра последний день каникул. Поход в Хогсмид, все дела.
— Поразительное красноречие, — Дафна улыбнулась, взяла меня за локоть, и я на одних
рефлексах согнул его, позволяя девушке положить руку на сгиб. Так и пошли по
коридору. — И какие у тебя планы на этот поход?
— Гулять, смотреть, есть, покупать, отдыхать.
— Что-то твоё красноречие сбоит, — Дафна улыбалась пусть и не сверхъярко, но
довольно открыто и мечтательно.
— Перевариваю перспективы и возможности, — улыбнулся я, глянув на девушку. — И даже
прогулка по холодным и мрачным каменным коридорам средневекового замка-монастыря,
да под руку с прекрасной девушкой, никак не может выдворить эти мысли из головы.
Дафна огляделась по сторонам, резко повернулась ко мне, оказалась ко мне вплотную,
привстала на носочки и быстро поцеловала.
— Спасибо, — улыбалась она. — Без тебя мне было бы очень-очень сложно.
— Я же обещал, что буду хорошим напарником.
Мы дошли до Главной Башни, а услышав тихий гул голосов, шум шагов и прочие признаки
жизни в замке, Дафна, немного поубавила эмоций в лице. Хотя руку со сгиба локтя
убирать не стала — но в этом и нет ничего особенного, кстати.
— Значит, пойдём гулять, — кивнула она, — смотреть, есть, покупать и отдыхать.
— Под личинами?
— Хм… Думаю, да. Это позволит вести себя более открыто. Да и пироженки…
Мне показалось, но в голубых глазах Дафны на миг сверкнул хищный огонёк. Огонёк
хищника-сладкоежки. И это не могло не вызвать улыбку уже у меня.
— Дафна.
— Да?
— Я обещал сестре помочь с её проектом. Там что-то грандиозно-безумное, должное
перевернуть мир магии с ног на голову.
— Эх… Магглорождённые… — Дафна печально вздохнула. — Всё бы вам «переворачивать».
— Знаешь много магглорождённых?
Мы спускались по лестницам Главной Башни, и, судя по маршруту, нашей целью является
Большой Зал.
— Нет. Это общественное мнение. Но вот послушаешь, посмотришь, всё-таки вас в
Хогвартсе достаточно, чтобы делать какие-то выводы.
— И какие делаешь ты?
— Три типа магглорождённых, — свободной рукой Дафна показала один палец,
указательный. — Придя сюда, не видят в упор ничего, кроме сказки. Второй, — теперь
уже показывала два пальца, — стараются стать волшебниками во всех смыслах. Третий —
революционеры.
— Занятно.
Мы вышли в коридор, ведущий до дверей Большого Зала, и тут уже было довольно много
учеников в повседневной одежде, снующих туда-сюда в поисках развлечений.
— Нет, это в самом деле так. Правда, как мне кажется, — Дафна стала задумчивой.
— Нельзя в этом их винить. Среди магглорождённых, которых я знаю и вижу их успехи,
только ты с сестрой стремишься стать волшебниками. Примерно такие же пропорции и у
нас. Далеко не каждый стремится достигать чего-то именно как волшебник. Может быть
потом, после Хогвартса. Но не сейчас.
Мы зашли в Большой Зал, Дафна убрала руку с моего локтя и развернулась ко мне.
— Я пойду к своим, — кивнула она в сторону стола факультета, за которым находились
многие слизеринцы.
— В библиотеку, — сказал я о себе. — Интересно, мы когда-нибудь будем делать
глупости не тайно?
Дафна улыбнулась.
— Мама ограничивает меня в сладостях. Она говорит, что даже самая изысканная и
вкусная сладость, добытая без труда, когда её можно получить в любое время, в любом
месте, стоит только захотеть… Перестаёт быть изысканной, вкусной и вообще,
сладостью, становясь обыденной вещью, не вызывающей радости.
— Есть и другая позиция, что сладость может вызывать зависимость, и вот ты уже не
можешь без неё жить.
— У волшебников нет проблем с зависимостью. Если они хоть немного сильны.
Дафна отправилась за стол факультета, а я — в библиотеку.
Как только я добрался до обители знаний и вошёл внутрь, мадам Пинс сразу же кинула
на меня строгий взгляд. Как только мы обменялись приветствиями, я отправился вглубь
библиотеки, ища Гермиону, и долго искать не пришлось. Она сидела за столом в
читальном зале, обложившись кучей книг, фолиантов и пергаментов.
— Привет, — подсел я за стол.
— О, здорово, что ты пришёл, — сестрёнка улыбнулась и тут же подвинула мне кипу
записей. — Вот. Тут проблемы.
— А что ты вообще хочешь?
Она явно не была в настроении что-то развёрнуто объяснять.
— Зачарованный предмет, позволяющий домовикам свободно получать магию из
пространства, а не только крохи, направленные на них от выполненных поручений.
— А, логично. Давай посмотрим, что тут у тебя…
Взяв в руки её записи и заметки, я сам не заметил, как погрузился в работу, изредка
думая о планах на завтра. Прогулка может оказаться действительно интересной. А
может быть и нет.
***
Ночь, тишина, покой, и только пламя в камине наполняет опустевшую гостиную
факультета лёгкими щелчками и треском. Сидя в удобном кресле, откинувшись на
спинку, я смотрел за танцем пламени, краем глаза ловя безумную пляску блёклого
света и густой тени на стенах. Кружка с шоколадом в руках успокаивала своим теплом,
как и насыщенный аромат, витающий в воздухе.
Созерцание — та грань меня, посредством которой я отдыхаю. Причин тому много.
Детство — любимая пора, когда мне действительно нравилось наблюдать. Эта привычка
перекочевала и во взрослую жизнь, если я правильно помню. Осколок эльфа, как мне
кажется, закрепил эту привычку. А возможно, что эльф был раньше меня и как раз от
него я и получил нечто подобное. Это если думать, что осколки души, памяти, когда-
то принадлежали мне. Гном — тоже тот ещё «созерцатель», а самое желанное —
насладиться видом готового изделия, его совершенством, функционалом. Насладиться
проделанной работой.
Наверное, по этой причине я порой и уделяю внимание смене года, переходным этапам
между каждым сезоном. Выпал снег — я иду и смотрю на пейзажи. Снег стаял — хотя бы
полчасика, но поразглядываю мрачноватые узоры леса и гор. Расцвели первые почки —
обязательно засвидетельствую. Сменилась погода с солнечной на дождливую — вдохну
полной грудью, ловя каждую нотку изменившихся запахов.
Вот и сейчас я сижу в тишине, отдыхаю от усердной работы над проектом Гермионы,
наслаждаюсь тишиной и почти такую же тишину улавливают паучки, разбросанные по
замку. Созерцание результата своих тренировок — бесценно для меня. Наверное, потому
я и тренируюсь в столь жестком графике. Тренируюсь физически и магически. Чтобы
видеть успех, результат, который я достигаю при моих возможностях намного раньше,
чем мог бы, будь я просто обычным мальчиком-магглорождённым. М-да…
Сигнал от одного из паучков вырвал меня из созерцательного состояния и я перестал
тупо смотреть на огонь в камине. Так, вроде бы что-то интересное, прислушаюсь.
— …завтра, в Хогсмиде, — говорил знакомый мне голос Нотта.
Так, где паучок? Ага, одно из укромных и тихих мест неподалёку от гостиной
Слизерина.
— Думаешь, в этом есть смысл?
— Не задавай вопросов, — с нотками недовольства ответил Нотт незнакомому мне голосу
парня. — Стоит только мне сказать хоть слово отцу, и твоего вышвырнут с работы с
ужасной рекомендацией.
— И какой план?
— Их должно быть несколько. Этот грязнокровный жук слишком хитёр. Для начала —
зелья. Он наверняка заглянет в Три Метлы. Отвлечь и подсыпать, скрываясь под
мантией-невидимкой — проще простого.
— Допустим, — согласился незнакомый мне ученик, а судя по голосу, он на старших
курсах.
— Нужно попробовать подкинуть ему проклятый предмет. Это должно сработать, — с
лёгким сомнением ответил Нотт. — А ещё, можно попробовать его подловить и как
следует отмудохать.
— Это вряд ли…
— Что ты сказал?
— Пробовали… Не вышло.
— То есть, ты хочешь сказать, — зло зашипел Нотт, — что какой-то грязнокровка
сильнее чистокровных магов? Ладно ещё, когда разговор идёт о нашем возрасте — мы
ещё многого не знаем.
— Говорю, как есть.
Тишина.
— Странно, — потянул с сомнением Нотт. — Го́менум Реве́лио!
Он внезапно выкрикнул заклинание, и после этого воцарилась тишина, которую
прерывали лишь два тихих дыхания.
— Никого. Тебе не кажется, что нас подслушивают?
— Это Хогвартс. Даже у стен могут быть уши.
Не говоря больше ни слова, они ушли из зоны действия паучка. На таком расстоянии я
не могу толком передать ему «следуй за ними», да и без этого я услышал достаточно.
Значит, Нотт начал мутить воду? Но мутил ли он её до этого момента? Но, с другой
стороны, разве это имеет значение?
Вытащив палочку и наколдовав Те́мпус, решил отправиться спать — полвторого ночи.
Конечно, я не чувствую себя маленьким, чтобы отправляться спать, но зато я чувствую
ответственность за свой собственный прогресс, которым, пусть и не до экстаза, но
наслаждаюсь.
***
Блюда на Завтрак в Большом Зале подавали довольно сытные, собственно, как и всегда.
Но ученики были крайне активны, возбуждены и в предвкушении, ведь сегодня можно
будет практически весь день провести в Хогсмиде, а ведь там сейчас должно быть
неплохо — ночью внезапно выпало просто море снега, заметя всё вокруг замка.
После завтрака ученики, и я в том числе, отправились скорее по гостиным, чтобы
переодеться, взять деньги или ещё что, после чего, к одиннадцати часам, все
постепенно стягивались на внутренний двор перед выходом из замка. Довольно быстро я
заметил Дафну. В этот раз она довольно ловко оторвалась от других слизеринцев, и
сейчас стояла в галерее, у одной из колонн, аккуратно поглядывая по сторонам. Сам я
стоял в не менее скрытом ото всех месте, и в итоге не удержался, разогнал сознание
и свою магию по максимуму.
Сомкнув ладони друг над другом, начал истово направлять туда энергии, концентрируя
их между ладоней. Краем сознания, всё-таки незадействованным в процессе полной
концентрации, отметил, что если бы не мой контроль энергий, то было бы не избежать
довольно мощного магического выброса. Концентрация энергий между ладоней росла, и
хорошо, что они были плотно сомкнуты, иначе бы тусклый свет от энергии обязательно
вырвался бы наружу. А может быть и нет.
Что я делал? Чистая волевая магия. Такая, какой она могла бы быть у местных
волшебников, будь мозг развит намного больше. Никаких костылей, никаких формул,
никаких жестов и прочего — лишь фантазия, воображение, пространственное мышление,
концентрация… В общем, упор на ментал и физиологию.
В голове был образ небольшой, тонкой металлической змейки с голубыми глазами.
Защищать, оберегать, слушаться — вот образы, что крутились у меня в голове, при
создании тонкого браслета. Защищать и оберегать. И всё это накладывалось на образ
Дафны. Концентрация однозначно зашкаливала, а поток энергии из тела был крайне
велик, даже для меня, но я не сдавался.
В один прекрасный момент всё закончилось. Я буквально разумом почувствовал, что
процесс окончен, а мою правую ладонь холодил лежащий на ней металл. Открыв глаза,
что в процессе закрылись непреднамеренно, я взглянул на предмет — небольшая тонкая
змейка свернулась спиралью на моей ладони, а глаза её были закрыты. Просто
спиралька, но если вглядеться, то без труда увидишь крайне детализированный
предмет.
Капля крови упала на мою руку. Поднеся пальцы левой руки к лицу, нащупал влагу под
носом. Вгляделся в оставшийся на руке след — кровь. Совсем немного концентрации, и
вот я уже излечился, но это был самый настоящий звоночек — перенапрягся. Нужно
избегать подобного, как и советовал Сметвик. Да, курс восстанавливающих зелий
пропит, травм не осталось, но сам процесс адаптации ещё идёт, и не стоит больше так
глупо поступать.
Легонько сжав змейку в руке, взглянул на галерею напротив — Дафна всё ещё была там.
Удивительно, как сам факт существования одной девушки способен на краткий миг
задавить здравомыслие и рассудительность. Но образ прячущейся за колонной брюнетки
в тёмно-синем зимнем плаще, с чёрным тонким меховым воротником, синим шарфиком и
беретиком на голове просто не способен оставить меня равнодушным. Созерцание…
Возможно, именно поэтому я и подошёл к ней полтора года назад.
Чуть прикрыв себя лёгким отводом глаз, я вышел из галереи и направился к Дафне
через внутренний двор, лавируя в уже собравшейся толпе учеников. Зайдя в галерею, в
которой стояла одинокая фигурка слизеринки, подошёл к ней, одновременно снимая с
себя отвод глаз. Когда я почти подошёл, она резко развернулась, глядя на меня
широко распахнутыми голубыми глазами.
— Ты обошёл сигналку?
— Хм… И тебе привет, — улыбнулся я, подойдя ближе. — Прекрасно выглядишь.
Дафна быстрым цепким взглядом прошлась по моей одежде, обычной, но довольно
строгой, в чёрных и синих тонах.
— И ты неплох, — кивнула она с лёгкой улыбкой.
Дафна быстро огляделась, не менее быстро преодолела разделявший нас шаг, дерзко
взяла меня за воротник, попутно краснея ушами от собственной наглости, и неуловимо,
легко и быстро поцеловала меня, тут же отстраняясь, беря себя под контроль так, что
даже румянец с ушей начал сходить моментально.
— Мне порой кажется, — я чуть наклонил голову на бок, — что ты меня стесняешься.
— Эх… — вздохнула Дафна. — Я думала, что ты понимаешь…
— Понимаю, но, как сказал бы какой-нибудь христианин, бог дал нам рот и дар речи не
для того, чтобы молчать.
Дафна смотрела на меня задумчивым взглядом. Лёгкий ветерок принёс с собой ворох
мелких снежинок, что осели точечками на её воротнике и волосах.
— Одно дело — общаться и совместно работать, даже выражая симпатию. Другое… делать
глупости. Я не готова столкнуться с недовольством всего факультета и родителей… Я…
Опасаюсь.
— Понимаю, — улыбнулся я, протягивая руку, в которой лежала свёрнутая змейка. — Это
тебе.
— Что это? — Дафна с нескрываемым интересом чуть склонилась, рассматривая змейку.
— Подарок. Небольшая магическая штучка, должная тебя защищать и оберегать.
Дафна достала палочку, навела на змейку и совершила пару пассов. Правда,
опомнилась, но дело уже сделано.
— Ты не против? — спросила она с лёгкой надеждой в глазах.
— Конечно нет. Проверяй. Я даже одобряю.
Девушка кивнула и совершила ещё пару пассов. Убрав палочку, она с лёгкой улыбкой
приняла подарок, беря змейку в руку. Та тут же открыла голубые глазки, глядя на
Дафну и расправляя тонкое металлическое тельце из мельчайших чешуек.
— Дафна, попроси мысленно обвиться её вокруг руки браслетом.
Девушка кивнула, секунда, и змейка быстренько заползла под рукав, а Дафна положила
на запястье другую руку, словно проверяя. Похоже, Дафна даже сама не заметила, как
прижала руки к груди, глядя в никуда и улыбаясь.
— Ученики! — раздался командный голос МакГонагалл. — Напоминаю вам…
Началась обычная её лекция о поведении и о том, что походы в Хогсмид — привилегия,
которую нужно не только заслужить, но и не потерять.
— Пойдём, — я протянул руку, и Дафна в неё тут же вцепилась с довольной улыбкой на
лице. Довольной, пусть и слабой. Слабой, но яркой.
Вместе с остальными учениками, мы большой толпой покинули территорию Хогвартса.
Снег под ногами каждого хрустел, превращаясь в слитную симфонию шума. Тропинку
замело за ночь, и МакГонагалл просто шла впереди всех, держа палочку перед собой, и
прокладывая магией дорогу, попутно делая широкую тропу из плотно утоптанного, но не
скользкого снега.
На входе в саму деревеньку, острые крыши домов которой были скрыты под снежными
шапками, наша огромная группа растянулась достаточно, чтобы мы с Дафной могли
незаметно скрыться за углом одного из домов.
— Помнишь заклинания? — спросила она, хотя даже по выражению её лица можно было
понять, что вопрос был риторический.
— Конечно.
Уже через десяток секунд из-за угла дома вышли не брюнеты, а парочка с бледными,
светлыми волосами, немного другими чертами лица, с другим цветом кожи и даже одежда
поменяла цвета. Теперь уже Дафна без всяких сомнений ухватилась за мой локоть, и,
вопреки моим ожиданиям, превратилась в настоящий буксир, потащив меня вперёд. Нет,
выглядело не так комично, но «тяга» в том или ином направлении ощущалась явственно.
Это меня заставило улыбаться. По привычке я хотел скинуть с плеча рюкзак и достать
деньги, но вспомнил, что ради конспирации, рюкзак лежит в комнате, а довольно
приличная сумма в две сотни галлеонов, пусть и в мешочке с Незримым Расширением,
как тут называют расширенное пространство, лежит у меня в кармане куртки.
И… Понеслось. Вот честное слово. Иногда я забываю, насколько могут быть активны
подростки. Дафне под личиной не нужно было сдерживать себя в рамках приличий. И это
было одновременно странно и забавно. Забежав в Сладкое Королевство, она поддалась
эмоциям, с широкой улыбкой таща меня за руку, маневрируя мимо толп учеников,
норовящих скупить и съесть всё. В шумной толпе она с радостью выбирала сладости, а
заметив мои улыбку и взгляд, направленные на неё, смутилась и на миг стала вновь
чуть серьёзней.
Мы быстро ходили от магазина к магазину, скрипя снегом под ногами. Прорывались
через группы волшебников разных возрастов, среди которых попадались и взрослые,
солидные, в чёрных или других мантиях тёмных оттенков.
В магазине канцелярии и всяких мелочей, Дафна бросила горящий настоящим огнём
взгляд на чёрную записную книжку с узорами на тему кошачьих, и на чёрное
самопишущее перо с ярким голубым отливом. Пока Дафна выбирала обычные, куда более
скромные пишущие принадлежности, я подозвал второго продавца и указал на
заинтересовавшие девушку вещи. Продавец молча и с понимающей улыбкой кивнул и
отошёл, а уже через минуту он подал мне небольшой уменьшенный магией свёрток, а я
отдал ему двадцать восемь галлеонов. Да, там полагалась сдача в кнат и два сикля,
но я отмахнулся — мелочь. Кто-то скажет, мол: «кнат сикль бережёт», но не важно.
Деньги — инструмент.
Спрятав свёрток в карман, я дождался, когда Дафна купит всё необходимое себе, когда
её покупки так же уменьшат и она положит их в карман зимнего пальто, и только после
этого мы вновь вышли на улицу, отправляясь дальше.
И такая вот картина наблюдалась то в одном магазине, то в другом. Девушка перестала
скрывать свои эмоции, пусть и не полностью, и буквально огоньком, искоркой металась
то тут, то там, выискивая что-то для себя интересное, при этом вовлекая и меня во
всё это. Мы даже в магазине Зонко закупили немного забавных вещей, мелких, но
основной покупкой стали пара связок петард. Как мы их использовали?
Завернув за угол одного из домов, я окутал нас магией и сделал невидимыми и
неслышимыми. Так, держась за руки, мы двинулись по улочке и казалось, что даже не
оставляли следов. А когда нам навстречу попался Малфой с Крэббом и Гойлом, мы, не
сговариваясь начали кидать им под ноги петарды. Те взрывались с громким хлопком,
разноцветным дымом и окрашивали то, чего коснётся дым, в цвет этого самого дыма.
Малфой решил убежать, в компании здоровяков, но куда там — мы, невидимые,
преследовали их по пятам, закидывая петардами. Вскоре, наполовину разноцветные и
отчаявшиеся Крэбб с Гойлом рухнули в снег, и мы добили их, окончательно превратив в
символы ЛГБТ. Малфой, как выяснилось, обладает ужасной дыхалкой — даже Дафна почти
не запыхалась. Мы догнали его в роще у выхода из Хогсмида, закидывая вопящего об
«отце» блондина петардами. Когда тот чуть ли не в сугроб зарылся, мы ретировались,
оставив его на волю случая.
Забежав за угол ближайшего дома, я снял с нас невидимость и неслышимость.
Раскрасневшаяся Дафна пыталась перевести дыхание. Да, облик не её, но я-то знаю,
кто под ним, а такие вещи, как румянец, чётко передаются чарами. Она улыбалась, а
щёки её были розовые-розовые. Думаю, я выглядел не лучше, немного ослабив контроль.
М-да… Созерцание. Ну, и не только.
— Это было забавно, — радостно выдохнула она. — Всегда хотела сделать нечто
подобное с Малфоем.
— Он тебе так не нравится?
— О, покажи на того, кому он нравится, — широко улыбалась Дафна, выпрямившись, но
вот улыбка её чуть поблекла. — Кроме Астории.
— Твоей сестрёнки?
— Да, — кивнула Девушка, и мы пошли дальше по деревеньке. — Она, почему-то, в нём
души не чает.
— Ну должен же он хоть кому-то нравиться, — пожал я плечами.
Мы добрались до Кафе мадам Паддифут, и без всяких сомнений зашли внутрь, погружаясь
в приторно ванильно-розовую атмосферу различных финтифлюшек, бантиков, милых чайных
сервизов на не менее милых столах… В общем, обитель гипертрофированного
представления о романтике. Такой… Бульварной, эталонно-шаблонной. Но это не
помешало нам занять один из немногих свободных столиков и сделать заказ — в меню
вновь были новые пироженки.
Дабы не терзаться соблазнами, чтобы не поддаться желаниям делать глупости, мы сели
друг напротив друга и с воодушевлением отдались райскому наслаждению — поеданию
прекрасных кондитерских изделий.
Как и в прошлый наш визит, отнюдь не все посетители были парочками — некоторые
приходили сюда сугубо за сладостями, но это были ребята со старших курсов, которые
могли позволить себе отбросить в сторону смущение, как и прочие ненужные для еды
эмоции, и так же, как и мы, они наслаждались чаем и пирожными.
Покидали мы кафе в приподнятом настроении. Однако, чары начали спадать. Завернув за
угол одного из домов, мы развеяли их сами, и вот, из-за этого самого угла вышли не
светловолосая парочка в ярких одеждах, а благопристойные коллеги, сдержанно
прогуливаясь по Хогсмиду.
— Было весело, — Дафна слабо улыбнулась, ведь вокруг слишком много знакомых лиц.
— И настроение очень хорошее.
— От чего именно?
— От всего. Но мне кажется, что важную роль в этом сыграла… Тайна. Нарушение
какого-то несуществующего запрета. Да. Именно так.
Серое, изредка прояснявшееся в течение дня небо начало постепенно темнеть —
вечерело. Лёгкий январский ветерок — что за абсурд — приятно ласкал лицо, принося с
собою редкие крупные хлопья снега. Не так уж и плох этот январь.
По дороге до Хогвартса, в который мы решили вернуться несколько раньше остальных,
мы заметили какую-то движуху у Трёх Мётел. Как только подошли ближе, поняли, что
это обычный мордобой старшекурсников. Без всякой магии. Потому и прохожие почти не
реагировали, лишь посмеиваясь.
— Раз уж подошли, зайдём?
— Почему бы и нет? — Дафна кивнула, и мы зашли в паб.
Я тут гость совсем не частый, но просто не могу не отметить, пусть и не впервой,
насколько средневековый антураж Трёх Мётел отличается от подобного в Дырявом Котле.
Всё шикарно, уютно, но не слишком. С одной стороны, скупо, а с другой, если немного
сместить акценты, богато. Одни только чучела голов животных над камином чего стоят?
А пол? Досочка к досочке, идеально, чётко, ровно. И это вот касается абсолютно
всего.
Мазнув взглядом по занятым или почти пустым столам, я наткнулся взглядом на Нотта в
компании одного слизеринца и одного ворона. Может, стоит запомнить всех учеников по
именам? Так, чтобы знать? Это были ребята с пятого и шестого курса. Они выглядели
унылыми и расстроенными, но увидев меня с Дафной, даже как-то оживились.
Дафна тоже его заметила. Нотт привстал и махнул нам рукой. Даже улыбнулся.
— Подойдём? — спросила Дафна, хотя и особого желания, очевидно, не испытывала.
— Он готовил гадость мне. Я точно знаю. Давай подойдём, но сохраняй бдительность.
Там без чар и дурацких взмахов палочкой… — я повёл Дафну к столу этих ребят, да она
и не сопротивлялась, даже наоборот, а моим словам так и вовсе тихо усмехнулась.
— Но тем не менее.
Подойдя к их столу, кивнул присутствующим.
— Господа.
— Присаживайтесь, — Нотт указал рукой на свободные места. — Знакомые лица — отнюдь
не плохо в этом пабе.
Мы присели, и к нам тут же подоспела пышногрудая дама средних лет, одетая в стиле
разносчиц в трактире из фэнтези.
— Будете что-то заказывать?
Мы с Дафной капитально объелись пирожными, потому ни о какой твёрдой еде не идёт
речь даже для меня.
— Сливочного пива, пожалуй, как ты на это смотришь? — взглянул я на Дафну, и та
кивнула.
— Положительно.
— Прекрасно, — кивнула мадам, и посмотрела уже на Нотта с компанией. — Повторить?
— Да, будьте любезны, — с улыбкой, но какой-то фальшивой, не научился ещё, кивнул
парень.
— Сию минуту.
Мадам убежала, а я расстегнул свою курточку. Похожим образом поступила и Дафна,
сняв беретик, развязав шарф и расстегнув пальто. За счёт моих амулетов почти все в
Хогвартсе могут себе позволить лёгкую одежду по зиме. Но без перегибов. Потому и
сейчас мы чувствовали себя вполне комфортно. А вот если задержимся — то вешалка у
столика в нашем распоряжении.
— Ну что… — заговорил после минутного молчания Нотт, давая тем самым нам с Дафной
время, чтобы устроиться за столиком поудобнее. — Оставим наши разногласия в
Хогвартсе, и просто выпьем? Не будем портить друг другу последний столь неожиданный
поход в Хогсмид?
— Я только за, — открыто улыбнулся я всем за столом, а те вот ответили как-то
скованно. Это было почти незаметно, но было.
— Ваш заказ, — недавняя мадам с пышными формами ловко поставила на стол пять кружек
со сливочным пивом.
Поблагодарив мадам, мы уже протянули руки к кружкам, как ото входа раздался громкий
звук удара, хруст дерева и вообще, поднялась лёгкая паника. Мы резко обернулись
посмотреть — драчуны ввалились в заведение, разнеся дверь.
— Вы охренели вхлам, подонки! — заорал какой-то мужик, что сидел спокойно у входа.
Ощущение пространства помогло не глядя на стол понять, что над моей кружкой
мелькнул небольшой флакон с жидкостью, и жидкость эта оказалась в кружке. Помимо
этого, из кармана Нотта кто-то магией вынул небольшую остроконечную брошку и
перенёс в мой карман. Ладно. Сыграем.
Пока ситуация успокаивалась, а все мы с удовольствием смотрели, как мадам, недавно
принесшая нам сливочное пиво, мощными пинками и помогая себе палочковой магией,
выдворяла нарушителей прочь, я окутал кружки лёгким отвлечением внимания. Если не
искать кружки, не следить за ними целенаправленно, то они выпадут из области
видения. Убедившись, что сам потерял кружки из области зрения, перестал обращать
внимание на них, сконцентрировался и поменял местами наши с Ноттом кружки.
Нарушители были почти выгнаны прочь, и мы, поняв, что ничего интересного больше не
увидим, начали поворачиваться друг к другу.
— Ну, господа, — я с улыбкой взял в руки кружку, а остальные последовали моему
примеру. — Как говорят русские: «За встречу».
Без сомнений поднеся кружку ко рту, сделал глоток, попутно отмечая, насколько
внимательно Нотт, да и остальные, кроме Дафны, следили за моими действиями. Как
только Нотт понял, что я сделал глоток, то и он решил выпить пива, начав радостно и
жадно поглощать его.
Видя такое дело, видя, как они расслабились, слевитировал странную брошку из моего
кармана в карман Нотта. В правый — там была какая-то склянка, если верить моим
ощущениям. Ну или что-то, похожее на небольшую склянку.
— М-да, Грейнджер, — ухмылялся Нотт, осушив кружку пива. — Не думал я…
Его лицо изменилось. Забавно.
***
Теодор Нотт, умный, в принципе, мальчик, если верить словам родителей, с ужасом
ощутил послевкусие зелья в напитке. Конечно, ужас его был больше надуманный, ведь
ничего страшного в зелье нет — лёгкие недомогания, недержание, и всякое подобное.
«Как?» — крутился в голове парня вопрос, а сам он смотрел на ядовито улыбающегося
Грейнджера. «Когда?».
С каждой секундой становилась шире ухмылка Грейнджера.
«Противоядие!» — мысль пришла в голову Теодора, словно озарение, и тот резко и
поспешно сунул руку в карман. Резкая боль в кисти, словно от укола. Тео нащупал в
кармане то, чего там быть не должно.
«Не может быть! Ну как?!»
Теодор бледнел, смотрел в шоке на Грейнджера, а ухмылка этого грязнокровки всё
росла и росла. От уха до уха. Его лицо начало растягиваться, вот появились острые
зубы. Лицо Грейнджера начало покрываться фиолетовой шерстью, наклоняться вбок. Всё
вокруг темнело, мутнело, плыло.
— Ты… — Нотт попытался встать, но земля неожиданно начала уходить из-под ног, мир
завертелся, а перед глазами стояла расплывающаяся всё шире и шире рожа Грейнджера,
а его улыбка во все шестьдесят четыре треугольных зуба, и горящие глаза…
Нотт пришёл в себя резко. Вскочив с кровати, он далеко не сразу понял по белым
ширмам и потолку, что находится в больничном крыле. Рука перевязана. Во рту
чувствовался привкус, наверное, сотни зелий. Повернув голову вбок, Нотт увидел
тумбочку, уставленную разными баночками.
«Ещё не ночь» — отметил Нотт очевидное, делая выводы по темнеющему небу за окном.
Темнеющему, но ещё не ночному.
— Похоже, — раздался сбоку голос ненавистного грязнокровки, и Нотт резко обернулся
налево. — Если бы не моя помощь и быстрая доставка сюда, ты бы погиб. Забавно, но
кажется, я спас тебе жизнь. А я тебе, кстати, говорил, что хочу стать целителем?
Гектор Грейнджер, голубоглазый брюнет, стоял и спокойно улыбался. Но что бесило,
учитывая его происхождение, так это его невероятное превосходство в каждом
движении, и появилось это превосходство вот прямо сейчас, при разговоре с ним, с
Тео. Он так себя ведёт, когда говорит с врагами — так говорил Драко. Чёрт… Мордред…
Он спас жизнь…

========== Часть 37 ==========

Обычно говорят, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Согласен ли я с
этим утверждением? И да, и нет. Безусловно, помочь кому-то, особенно если это
совсем не трудно самому, или по другим каким причинам — дело хорошее. Но пытаться
помогать, спасать тех, кто не желает быть спасённым?
Вспомнилась давняя моральная дилемма врачей — эвтаназия. Ну, не только она, но
именно эвтаназия наиболее чётко даёт представление о вопросе, что должен делать
врач, целитель. Должен ли он, например, помочь безболезненно и легко уйти тому, для
кого по тем или иным причинам, по состоянию здоровья, есть только один исход, порой
мучительный и довольно долгий? Должен ли целитель поддерживать в пациенте жизнь
любой ценой, даже если его абсолютно невозможно вылечить, а единственный путь при
таком «продлении» — медленное, и с каждым днём всё более мучительное угасание?
Подобных, да и других моральных проблем, можно откопать невероятное множество, но,
как мне кажется, в первую очередь во всех поступках стоит руководствоваться своим
внутренним моральным компасом, прикладывая силы к тому, чтобы не позволять ему
сбиться. Да, «корректировки курса» от изменяющихся условий более чем допустимы, но
и только — так мне кажется.
Конечно же есть и другие позиции, взгляды на жизнь, на вещи. Например, кто-то будет
не согласен со мной, кто-то скажет, мол: «Есть возможность — бери всё что хочешь,
не оглядывайся на других». Считаю ли я эту позицию правильной? Да. Как и любую
другую. Вообще любую. Я понимаю и принимаю самые разные взгляды на жизнь, разумных,
на их и свои действия, но это не значит, что я приму такие позиции, как руководство
к действию.
Позволять себе всё, без всякой оглядки на других — легко. Хорошо ли, если ты
выбираешь лёгкий путь? Да — отвечу я. Можно учитывать мнения, эмоции и прочие
нюансы, окружающих тебя людей, планируя свои поступки, позволяя себе что-то или
наоборот, не позволяя. Это сложно, и даже очень. Почти невозможно добиваться целей,
никого при этом не ущемив. Это сложный путь. Хорошо ли, когда ты его выбираешь? И я
снова отвечу «Да». Любой путь хорош, пока он удовлетворяет идущего по нему.
Примерно такие мысли были в моей голове, пока я левитировал за собой
бессознательное тело Нотта, быстро двигаясь в Хогвартс, а его товарищи за мной не
поспевали. Ощущения магии, отклик от посыла «узнай, насколько всё серьёзно?»,
говорили мне, что его состояние вполне неплохое, и подвергся он ментальному
воздействию, отключившись. Но я решил проявить публичную доброту и обеспокоенность,
«спасая» парня.
Этим же я руководствовался и занося его в больничное крыло, и помогая мадам Помфри,
когда держал его за ноги, чтобы тот не брыкался. Почему наша медиведьма позволила
мне присутствовать? Полагаю, причиной тому являются мои многочисленные заявления,
что я хочу стать целителем, да и случай с Ноттом был не особо сложным — в этом она
убедилась, проведя быструю диагностику. Из кармана Нотта была извлечена с помощью
магии брошка, был вызван профессор Снейп, как эксперт в подобных «неоднозначных»
предметах, было выслушано его экспертное мнение и добавлен список зелий, которые
нужно выпить Теодору, как только он очнётся. Эту роль — поить парня — отвели мне,
мол: «Назвался груздём — полезай в кузовок». Остальных выпроводили прочь.
Ждать пришлось недолго, и Нотт довольно быстро очнулся. После небольшой
вступительной речи, я начал подавать ему зелья, и он их пил. Думаю, не стой у
кровати ещё и мадам Помфри, черта с два бы он взял что-то из моих рук. С последним
зельем парень снова отрубился, а мадам Помфри поблагодарила меня за помощь и
выпроводила прочь.
За дверьми больничного крыла я тут же встретил Дафну, ожидавшую меня. Или вестей о
Нотте. Или все варианты сразу.
— Как он? — с небольшим беспокойством спросила она, и беспокойство это было
натуральным, но слабым.
— Неплохо. Ничего особенного, — улыбнулся я и мы пошли к главной башне, к
подземельям, ведь нужно переодеться к праздничному ужину по поводу прибытия
учеников, что уезжали на каникулы. — Беспокоишься?
— Разумеется. Может он мне и неприятен, но я давно его знаю. Было бы грустно, если
бы случилось что-то серьёзное.
— Хм… Знаешь, — мы подошли к лестницам, по которым ходили редкие ученики, и я
наколдовал на нас чары приватности, область которых перемещалась бы вместе с нами.
От Дафны не скрылся подобный маневр, да и сам я не скрывал это, и девушка с большим
вниманием стала слушать, ожидая некую тайну.
— Я знал, что Нотт планировал при посильной помощи других ребят подлить мне некое
зелье и подсунуть Тёмномагическую вещицу.
— То есть… — Дафна выдержала паузу, пока мы спускались, ступенька за ступенькой.
— Полагаю, он употребил то, что предназначалось тебе?
— Да.
— И наверняка, не без твоей посильной помощи?
Хоть Дафна и попыталась выглядеть не особо заинтересованной, но создавалось
впечатление, что она словно бы застыла в ожидании, хотя мы просто шли.
— Я лишь вернул ему то, что он приготовил мне.
Облегчение и лёгкая улыбка — вот, что я увидел на лице девушки.
— Но ты мог поступить и жестче? Но даже помог ему.
— Конечно мог, — кивнул я, а мы, тем временем, миновали очередной лестничный
пролёт. — Но зачем? Будь нам лет по двадцать хотя бы, я бы действительно ответил
максимально жестко, но не смертельно. Пускай Нотт не нравится мне и строит всякие
козни, но он чей-то любимый сын, внук, возможно даже парень. Наказать можно разными
способами.
— Занятные мысли… Я бы, наверное, очень сильно разозлилась и наверняка очень сильно
бы его травмировала за подобное. Правда, если перестараться, проблем не избежать. А
что сказал профессор Снейп?
— Залетел в больничное крыло, — ухмыльнулся я, — быстро проверил брошку,
отмахнулся, мол, глупости всякие, пусть и тёмные, проверил Нотта, убедился, что всё
нормально и ушёл. Правда, тихо выругался… Что-то о малолетних идиотах… Думаю, Нотту
ещё предстоит узнать много нового о себе.
— Я уверена, — с улыбкой кивнула Дафна, правда улыбка эта быстро исчезла, когда,
спустившись к подземельям, мы встретили других учеников.
Через полчаса я уже сидел в Большом Зале, пировал с остальными учениками, в том
числе и только что вернувшимися с каникул — Хогвартс в полном составе. Только-
только прибывшие ребята с энтузиазмом рассказывали о проведённых каникулах и
праздниках, и разве что первокурсники были более замкнуты, общаясь в основном между
собой. Старшие же курсы просвещали остальных, рассказывая подробности Святочного
Бала и прочие новости школы. В общем, радовались все в той или иной мере, и только
Нотту предстоит до утра пролежать в больничном крыле. Не рой другому яму, как
говорится.
***
Странно. Это всё решительно странно.
Нет, на самом деле ничего сверхъестественного не произошло, но больно уж быстро
пролетело время. Вот, казалось, все мы разошлись после вечернего пира в честь
начала нового полугодия, а вот уже и февраль подходит к концу, и на дворе день
перед вторым испытанием. Виной тому, безусловно, профессора в общем, и Снейп в
частности.
Зельевар взялся за нас с Дафной всерьёз. Каждый божий день, кроме воскресенья, мы
минимум по два часа занимались зельями. Нарезали, давили, рубили, рвали, варили…
Изучали один справочник за другим, запоминали, делали записи. Варили
непосредственно с самим Снейпом, повторяя его действия и отвечая, почему именно так
происходит процесс, а не иначе. И эта постоянная свистопляска не кончалась!
Практически не оставалось времени на себя — впритык его хватало, для выполнения
домашних заданий и прочих тренировок, и то, по большей части, в воскресенье.
В начале февраля Снейп перестал давать рецепты зелий, а просто клал перед нами
ингредиенты, лишь в общих чертах описывая необходимый результат на каждом этапе
варки. Мы сами должны были решать, что, в каком виде и сколько класть в котёл.
Получаться стало несколько хуже, но судя по лицу профессора, он ожидал
результативности уровня Лонгботтома.
Нужно ли говорить, что в феврале мы с Дафной выглядели, как зомби? Ну, девушка-то
неплохо скрывала это лёгкими косметическими приблудами, хотя если внимательно
присмотреться, можно было заметить следы усталости и измотанности. Я держался
получше, но абсолютно каждый вечер я сидел в гостиной и минимум час занимался тем,
что просто наблюдал за жизнью факультета. Это успокаивало и расслабляло. С Дафной,
кстати, у нас не было времени ни на одну глупость. Мне даже кажется, что Снейп что-
то знает, и принял такие вот меры для борьбы с глупостями учеников. И кстати, у
меня не проходило ощущение, что он куда-то спешит. Сильно спешит.
К середине февраля я умудрился по паре раз побеседовать с каждым из профессоров,
что ведут у нас предметы. Рассказывал, что мне нужен допуск в запретную секцию,
ведь я хочу стать целителем, а там много нужного мне материала. На вопрос о том, к
чему такая спешка, ведь вся жизнь впереди, я отвечал просто: «Пока я здесь, в
Хогвартсе, и могу посещать библиотеку». Для всех это так или иначе расставляло
точки над «i», и разве что МакГонагалл не сразу поняла, о чём речь, но согласилась,
что я довольно ответственный и разумный молодой волшебник, и, если директор
спросит, она ничего против иметь не будет.
На меня немного обиделась Гермиона — мало помогаю, не ценю её стремление к
исправлению несправедливости. Ну, обижаться я не стал, продолжая помогать с её
проектом столько, сколько мог — два часа в неделю. Не больше. Её товарищи, Поттер и
Уизли, с которыми отношения у неё довольно посредственные стали, умудрились, если
верить слухам, получить люлей от ребят из Дурмстранга за проникновение на корабль.
Если верить, опять же, всяким слухам, то эта парочка отправилась раскрывать
коварные планы Каркарова, что просто обязан различными нечестными путями, по мнению
Поттера и Уизли, заполучить некое преимущество для Крама, а значит и победу в
Турнире. Глупость? Ну, исключать такую возможность не стоит в любом случае, ведь
чисто теоретически, это может быть правдой. Но с точки зрения вероятности — вряд
ли.
Но всё рано или поздно заканчивается.
Утро двадцать третьего февраля началось с осознания вчерашнего разговора со Снейпом
как раз сразу после очередного занятия. То была среда, и без того тяжелый день. Мы
с Дафной прилично вымотались, варя каждый в двух котлах зелья без рецепта, попутно
конспектируя записи и выстраивая теоретическую выкладку по взаимодействию панциря
какой-то прыг-скок-каракатицы с порошком зуба древесной змеи-хамелеона.
По окончании того занятия, мы с Дафной тупо сидели за столом, глядя на то, как
Снейп оценивает результаты наших трудов.
— Что же, — заговорил профессор тихим голосом, переведя на нас взгляд. — Вижу, что
вы не лишены целеустремлённости.
Дафна как-то заторможенно кивнула. Профессор приманил стул и сел напротив нас.
— Вижу, что этой целеустремлённости достаточно, чтобы преодолевать трудности,
несмотря ни на что. Это я хотел увидеть.
— То есть, — я устало подался вперёд, упершись локтями в стол, — это была проверка,
профессор?
— Именно, — спокойно кивнул он.
— Эх… — из Дафны словно бы воздух выпустили, но через миг она вернула себе гордую
осанку. — Я уже начала опасаться, что так и будет продолжаться. До конца жизни.
— Ага, — кивнул я. — И конец этот становился с каждым днём всё более осязаемым.
— Мне нужно было точно понять, — всё так же спокойно говорил Снейп, — что ваше
желание учиться не является сиюминутной блажью, или целью, которую бы хотели
достигнуть просто так, между делом. Теперь я вижу, что вы действительно хотите
учиться, и представляю, какой именно темп вы можете выдержать. Это дало мне
возможность составить адекватную программу индивидуального обучения, что не
затронет успеваемость по другим предметам, но и не загонит вас в гроб.
— Ясно… — кивнула Дафна. — Хорошо. Понятно… Мы свободны?
— Да, — кивнул Снейп. — На сегодня, как и на всю неделю. Надеюсь, вы помните, что
завтра — выходной?
— Да? — удивились мы одновременно.
— Вы прослушали объявление директора? Похоже, я переоценил ваши способности.
Я-то не прослушал, но действительно ощутимо утомился — никогда ещё так не уставал.
Не удивлюсь, если узнаю, что Дафна держалась на зельях… Хотя, в принципе, подобный
темп приходилось держать в университете на последних курсах, но там-то организм
повзрослее будет, повыносливее как физически, так и ментально, да и более-менее
закалён пройденным путём.
— Директор объявил, — продолжил Снейп, — что завтра — день, в который Хогвартс
могут посетить родители учеников. Вообще, это организовано только ради возможности
родителям чемпионов встретиться со своими чадами и провести с ними весь день.
Старинная традиция. Директор же решил, что было бы неплохо дать возможность вообще
всем родителям прийти в этот день.
— Неудивительно, — кивнул я, продолжая опираться локтями о стол. — На турнире часто
гибли чемпионы. Было бы вообще идеально, чтобы перед каждым состязанием родители
чемпионов могли встретиться со своими детьми.
На несколько секунд воцарилось молчание.
— Нагонять безысходность — моя прерогатива, — ухмыльнулся Снейп. — Смею заверить,
что меры безопасности продуманы настолько далеко, насколько это вообще возможно. На
этом Турнире Трёх Волшебников вероятность смерти чемпиона настолько низка, что
находится за гранью возможного. А сейчас — по своим комнатам, спать.
Мы с Дафной довольно вяло покинули кабинет зельеварения, и я решил проводить
девушку до её гостиной. Но, как оказалось, у слизеринцев есть правило — держать в
тайне местоположение входа. Ну, технически, кому надо, те знают, где этот вход. Так
что распрощаться нам пришлось на развилке подземелий — Дафне в одну сторону, а мне
в другую.
— Я буду спа-а-ать, — с трудом она сдержала зевок, сомкнув челюсть. — Дня два,
наверное. Хотя нет…
Она задумалась.
— Четыре. Завтра четверг, выходной, потом пятница, испытание, тоже выходной, —
начала она перечислять, мечтательно глядя в никуда. — А потом суббота… воскресенье…
прелесть.
Дафна обернулась ко мне, взгляд её прояснился, и она явно собиралась сделать
глупость, но вокруг пока ещё ходили ученики — не слишком поздно. А идти куда-то у
неё явно не было сил, да и желания. Судя по взгляду, она это точно поняла. Я укутал
нас магией с посылом для мощного отвода глаз, и пространство вокруг нас немного
поплыло.
— Хм? — Дафна с сомнением оглядела творенье моей магии. — Это что?
— Мощный отвод глаз. Нас увидит только Грюм своим глазом, и то вряд ли.
— О-о, чудесно…
Она с улыбкой, пусть и уставшей, но искренней, тут же прижалась ко мне, явно
собираясь сделать какую-то глупость, и отказывать ей в этой глупости я не
собирался — сам увлёкся. И увлёкся на целых минут пять, не меньше. Всё-таки, всё-
таки не нужно врать себе, ведь кто я, если разобраться? Парень Гектор Грейнджер,
которому нравится симпатичная девушка Дафна, а всё остальное — плоды моего малость
безумного сознания, продукта души из осколков. Не нужно считать себя тем, кем ты не
являешься.
— Нужно идти спать, — Дафна отстранилась, улыбнувшись. — Иначе я сама уже не дойду.
— Спокойной ночи…
…
Да, тяжелым был вчерашний день. Но сейчас я вновь полон сил!
После всех своих утренних тренировок и процедур, после завтрака в Большом Зале, я
планировал заняться чем-нибудь продуктивным, но директор слегка скорректировал мои
планы. Он объявил, что вот прямо сейчас уже прибывают родители, и порекомендовал
ученикам не разбредаться и не прятаться по тайным углам замка, стараясь заняться
своими делами. Мы и вправду не успели ничего сделать — уже на выходе из Большого
Зала начали попадаться разномастные взрослые волшебники, ученики спешили к ним,
радостно обнимая и что-то рассказывая.
Не без труда я добрался до холла, где тоже уже были волшебники, а вдоль стен можно
было заметить авроров или сотрудников ДМП — они хоть и были в гражданском, но
характерные движения, взгляды, расстановка сил для лучшего охвата пространства… Это
всё легко читалось. А возможно, они просто присутствовали здесь, как и остальные, в
роли обычных родителей, а поведение — профессиональная деформация.
— Мистер Грейнджер, — послышался сбоку знакомый голос, и я обернулся.
Чету Малфой я заметил ещё на входе в холл, но не придал значения, ведь какое мне до
этого дело? Однако они подошли, и мистер Малфой даже первым заговорил. Выглядели
они, кстати, как и всегда — достойно и достаточно элегантно. Мистер Малфой в тёмных
дорогих одеждах и чёрной мантии, а миссис Малфой — всё так же шикарна в более
светлом платье, но тёмной мантии.
— Мистер Малфой, — кивнул я с вежливой улыбкой. — Леди Малфой. Рад видеть вас в
добром здравии.
— Взаимно, мистер Грейнджер, — сдержанно улыбнулся Люциус, да и Нарцисса тоже, чем
слегка меня удивила. Конечно, не было во взгляде доброжелательности какой-то, или
ещё чего, но не было и враждебности или презрения. Нейтральность. — До меня дошли
слухи, что вы стали личным учеником профессора зельеварения.
— Да, это так, — вновь кивнул я, соглашаясь. — Надеюсь не подвести профессора
Снейпа в этом своём начинании.
— Это похвально. Профессор Снейп — отличный мастер-зельевар… — мистер Малфой как-то
даже показательно держал в руках свёрнутый в трубку свежий выпуск Пророка.
Интересно, что там? — Прежде он ещё не брал учеников. Постарайтесь не подвести его,
мистер Грейнджер.
— Безусловно. Правда, последнее время я работаю над тем, чтобы выудить из директора
допуск в Запретную Секцию.
— Даже так? — слегка удивился мистер Малфой. — И зачем же, если не секрет?
— Вы знаете, там очень много полезных книг, редкой информации, сложных знаний. Они
мне необходимы в будущем, и нужно пользоваться возможностью, пока я ученик
Хогвартса. Где мне потом знания брать?
— Это действительно очень и очень сложная тема, — понимающе кивнул Люциус, и мне
показалось, что он стал что-то усиленно обдумывать, как, кстати, и миссис Малфой.
— И как ваши успехи на этом нелёгком поприще?
— Вы о выпрашивании допуска? Думаю, со дня на день получу. А профессор Снейп,
надеюсь, не откажет помочь понять особо сложные темы или отрекомендовать более
приемлемые пути их освоения.
— Что же… — Люциус приосанился пуще прежнего, хотя казалось, что больше уже некуда.
— Мне кажется, в моих силах оказать некоторое влияние на профессора Снейпа, чтобы
он не отказал вам в такой малости, как помощь в понимании. Или хотя бы
рекомендации.
— Не стоит утруждать себя, — улыбнулся я. — Не возьмём крепость нахрапом — так
возьмём измором.
Поулыбавшись друг другу, мы пошли каждый по своим делам. Причиной тому, как мне
кажется, послужило появление Драко с компанией — в его сторону стрельнул взглядом
Люциус, и личинка Малфоя, а иначе не назвать этого «Люциуса на минималках», тут же
направился к нам. Ну а я, из вежливости, не стал мешать семейной встрече.
Интересно, что ещё произойдёт в этот чудесный день встреч?
***
Хогвартс был переполнен людьми.
Волшебники всех возрастов, достатка и цветов нарядов тут и там бродили вместе со
своими детьми. Эти компании были везде — гуляли по коридорам, галереям, сидели в
Большом Зале, явно предаваясь ностальгии, ведь в большинстве своём дети учились там
же, где и родители.
Выйдя на улицу, а точнее, во внутренний двор, я вдохнул довольно тёплый воздух
полной грудью. Правда, это единственная вольность, которую я себе позволил.
Внезапный наплыв людей вызывал лёгкий дискомфорт, выбивая из привычной колеи. Но, с
другой стороны, только сейчас появилось ощущение заполненности Хогвартса людьми.
Вот именно столько юных волшебников хотелось бы видеть обучающимися в стенах этого
замка, сколько сейчас здесь волшебников всего. Интересно, основатели строили
Хогвартс «на вырост», или раньше было больше волшебников?
За пределами замка уже давно стаял снег. Это заставило меня почувствовать себя
черепашкой из старинного мультика — она была столь медлительна, что каждый раз,
выходя на улицу, была одета и подготовлена к прошлому сезону. Довольно печальный,
кстати, мультик, если вдуматься.
Снег стаял, но зелень и не думала появляться. Февраль — месяц стабильной серости,
осенней пожухлости, мрачности, холодных, пробирающих до костей дождей и грязи.
Хорошо, что конкретно сейчас этой грязи почти не было, а лес вокруг всё-таки
хвойный. Да, он тёмный и мрачный в это время года, но будь он лиственный, то
пришлось любоваться вообще голыми деревьями.
Моё любование прервалось учениками и родителями, что посчитали своим долгом
прогуляться не только по замку, но и снаружи. А ведь сейчас разрешено и в Хогсмид
сходить. Даже немного жаль, что Дафна решила отсыпаться. С другой стороны, у неё
есть сестрёнка, белокурый ангелок-Астория, явно не одобряющая не то что нашу
дружбу, а вообще факт общения. Вот она-то и вытащит Дафну из постели, если в числе
прочих гостей прибудут и их родители.
Я стоял чуть с краю от тропинки, что вела от замка вниз, к далёкому Хогсмиду, по
пологому склону, мимо избушки Хагрида, мимо опушки Запретного Леса. По этой
тропинке бодро вышагивали группы учеников со своими родителями. Но, что в замке,
что здесь и сейчас, нельзя было не заметить, что далеко не всех ребят навестили
родственники — некоторые шли в компании своих друзей и их родителей, а некоторые
просто страдали бездельем, наслаждаясь неожиданным выходным. Разумеется, моих с
Гермионой родителей можно было не ждать.
Вот появились Гарри с Роном. Они выглядели счастливыми, радостно общаясь с миссис
Уизли и двумя её старшими сыновьями. Где-то в отдалении Флёр обнимала девочку лет
двенадцати, стоя в компании невысокого и полноватого мужичка с шикарными усами, и
довольно эффектной женщины-блондинки. Крам шёл по тропинке вместе с солидной парой
немолодых, но и не старых волшебников, сдержанно указывая рукой то в одну сторону,
что-то говоря, то в другую. Стоя здесь, чуть в отдалении, я видел довольно много и
других знакомых лиц, но знакомы они мне были лишь по перрону в Лондоне, где эти же
волшебники встречали учеников после окончания учебного года.
Я просто стоял, дышал свежим воздухом, осматривал окрестности, судя по всему, всё
ещё не отойдя от учебного марафона, устроенного Снейпом. Даже мне то и дело
мерещился то разделочный нож в руках, то нейтральная к магии и различной химии
палочка для помешивания, то бурлящий котёл. Стоило только о чём-то задуматься, или
прикрыть глаза, как перед глазами появлялся этот котёл, в котором каждый раз по-
разному что-то бурлило, постоянно меняя цвета и формы пузырьков. Всё-таки я сам для
себя выбрал оптимальный режим обучения, дающий отличную нагрузку, великолепную
успеваемость, но и отлично чередовавшийся с отдыхом, а самое важное, что отдых был
подходящим именно мне, а не банальное плевание в потолок, лёжа на диване.
Постепенно все эти юные и не очень волшебники разбрелись по всей территории
Хогвартса. Не удивлюсь, если несколько из них забрались и в Запретный Лес — там,
как ни крути, можно найти несколько занятных ингредиентов для зелий, да и вообще,
местная природа довольно богата на что-то интересное.
Из ворот замка довольно быстро вышел Седрик, тут же начав оглядываться, ища кого-то
взглядом, а когда увидел меня, стоящего поодаль от тропинки, тут же пошёл в моём
направлении.
— Привет, — махнул он рукой, чуть ли не подбежав. — Думал, что уже не найду тебя
сегодня.
— Привет, староста. Что-то случилось?
— Не совсем, — Седрик встал рядом со мной, как и я, глядя на окрестности замка.
— Хм… Интересное место для обзора ты выбрал. И вид хороший, и видно абсолютно всё.
— Ты пришёл меня похвалить?
— Эй, не ёрничай, — улыбнулся староста. — Хотя, наверно, не самое приятное чувство,
когда… Ну…
— Всех родители навестили, а мои не могут даже в теории? — ухмыльнулся я, глянув на
Седрика, не знавшего, как эту мысль высказать более тактично.
— Как-то так, да. Но я не для этого здесь. Отец протащил кольца.
— Хм?
— Кольца для аппарации.
— И года не прошло, — опять ухмыльнулся я.
— Какой-то ты сегодня колючий.
— Слишком много общался с профессором Снейпом, наверное, — пожал я одним плечом.
— Возможно, — кивнул Седрик. — Так что, будешь тренироваться в аппарации? Сегодня
вечером, в одном из классов. Скорее всего, прямо напротив гостиной.
— Конечно, — кивнул я и вдохнул побольше свежего воздуха. — Завтра испытание.
— Есть такое, — Седрик стал малость напряжённым.
— Я спросил у директора. Он говорит, что в контракте Кубка прописано соревнование
по поиску на время и без ограничений.
— Зачем же тогда такое недвусмысленное послание? — тень возмущения пролегла на лице
Седрика. — Только чтобы мы шевелились активнее?
— Возможно. Кстати, я тут мимоходом обдумал всякое разное, касающееся этого
состязания. Как думаешь, где будут прятать похищенных людей?
— Ну, — Седрик задумался. — Учитывая, что их якобы русалки украдут, то у них в
городе.
— Я тоже так подумал. В литературе о Хогвартсе говорится об этом городе и даётся
чёткое его описание. Чуть ли не схематичное. Самое массивное и выделяющееся место
там — статуя на центральной площади.
— Логично.
— Седрик, а нам известно, где именно находится город русалок?
— Разумеется.
— И где площадь?
— Конечно.
— Наверняка, стартовая точка заплыва будет не над городом.
— Ха, разумеется, — улыбнулся Седрик. — Иначе само состязание несколько потеряет
смысловую нагрузку. Если, например, стартануть от берега, то пока доберёшься до
города русалок, повстречаешь кучу всякой живности и растений. Не самую дружелюбную,
но и не особо опасную. Те же гриндилоу.
— Вот и я об этом думал. Ну, не то чтобы прям «думал», так, фоном, в перерывах. А
что тебе мешает призвать метлу, долететь до точки над озером, строго вертикально
над городом и площадью, раз уж мы знаем точное его местоположение. Наколдовать
головной пузырь, трансфигурировать булыжник потяжелее, и буквально ястребом
спикировать вниз. Итого — пять-семь минут путь туда. Быстро освободить заложника, и
вместе с ним, «верхом» на Асцендио вернуться вертикально вверх и добраться до
финиша на метле?
— Эм… Об этом я не думал… Сказано, в воду, значит в воду… И ведь действительно!
— Седрик был явно рад открывшимся перспективам. — Хоть с собой можно взять только
палочку, можно же призвать что угодно. Как в прошлый раз. Сократить расстояние и
время по воздуху. Спасибо, Гектор. Это важная и правильная идея.
— Да не за что.
— А ты, кстати, не волнуешься за Гермиону?
— Директор пояснил детали, контракт вообще силы не имеет в этом смысле. Ну а прочие
нюансы безопасности — не думаю, что после такой подготовки и стольких надежд на
международное сотрудничество, что выйдет на новый уровень, и прочее… Не думаю, что
организаторы не продумали нюансы безопасности вовлечённых.
— Возможно… — Седрик увидел своего отца, что вышел из ворот замка и начал
оглядываться. — Ладно, Гектор, я побежал. Не скучай!
Староста махнул мне рукой и поспешил в сторону отца. Мистер Диггори, стоило только
ему увидеть сына, сразу же заулыбался. Стоило Седрику добежать до отца, как тот
сразу же похлопал его по плечу, и они отправились по тропинке в направлении
Хогсмида.
— Подслушивать нехорошо, — обратился я в никуда, продолжая смотреть на замок и
волшебников, словно муравьи, разбредающихся по округе по всем направлениям.
Конечно же, я не видел того, кто стоит неподалёку, в паре метров от меня, но
неопределённый контур видит паучок, что тусуется на астрономической башне. Для его
глаз это слишком большое расстояние, и точно понять, кто рядом, практически
невозможно — я себя-то толком разглядеть не могу.
— Не хотела прерывать столь важную беседу, — с леди Малфой словно стекла невидимая
плёнка.
— Неожиданно, — кивнул я в приветствии, отвернулся и вновь стал наблюдать за
перемещениями волшебников, мелкими деталями их общения, вслушиваясь в звуки
природы, шорох ветра, и в приносимые этим ветром кусочки разговоров и смеха.
— Что именно? — леди Малфой встала в полутора метрах от меня, устремив взгляд на
горы.
— Я предполагал, что вы предпочтёте провести время с Драко.
— Это семейный момент, такой визит. Однако, мой муж слишком уж быстро перевёл
встречу из семейной в деловую, собрав целый консилиум из товарищей Драко и парочки
отцов. Их жены оказались слишком заняты и не пришли сегодня, а общаться с
профессорами я не имею никакого желания.
Глянув одним глазком на эту действительно эффектную блондинку, заметил привычное
нейтральное выражение лица и довольно цепкий взгляд, направленный на всё вокруг. Но
были и нотки ностальгии, что неудивительно — леди Малфой, как и почти все из
присутствующих здесь взрослых волшебников, потратили пять или семь лет своей жизни
в Хогвартсе, захватив самый противоречивый и сложный её период, детство, юношество.
Неудивительно, что этот замок вызывает те или иные воспоминания.
— И что вас привело именно сюда?
— Раньше, точно на том месте, где мы сейчас стоим, была небольшая каменная
площадка. Естественного происхождения. После одного случая, она была разрушена
заклинанием. До этого же, это было неплохим местом, чтобы осматривать замок и
округу. Здесь были ещё небольшие кусты, насыпь. Было трудно подобраться сзади к
этому месту. Сидя здесь, можно было ощутить себя, словно сидишь в засаде, всё
видишь, всё знаешь, а тебя не видит никто.
— Хм-м… Похоже, у каждого волшебника есть своя увлекательная история о Хогвартсе, —
улыбнулся я, не глядя на леди Малфой. — Так зачем вы здесь?
— Хм?
— Сходу я не вижу ни одной причины, чтобы мы вот так мило стояли на небольшом
холмике у рощи, беседовали о былых деньках и смотрели на Хогвартс и просторы
вокруг.
— Это так, — спокойно кивнула леди Малфой. — Я просто пришла на давно полюбившееся
мне место, но оно оказалось занято. Однако, и лично к вам, мистер Грейнджер, у меня
есть один вопрос, буквально не дающий покоя. Как вы отражаете шуточные невидимые
проклятья?
— Нет ничего проще, — улыбнулся я и поднял руку ладонью вверх. — Ваши проклятья я
ощущал на подлёте.
Сконцентрировавшись, создал визуальный эффект на основе Лю́моса — этакую овальную
амёбу, что парила над рукой.
— Представьте, что это, — я кивнул на слегка светящуюся аморфную штуку размером с
мячик, — энергетическая составляющая нашего тела. Не знаю, как её называют, и
называют ли как-то вообще. Хотя, как мне кажется, правильнее было бы сказать, что
наше тело есть материальное проявление этой энергии в материальном мире. Но, это
частности…
Видя на лице леди Малфой лёгкое непонимание и несоответствие того, что она хотела
услышать тому, что слышит, я решил перейти непосредственно к сути.
— Проклятие, — на основе всё того же Лю́моса, я создал крохотный красный шарик,
который начал сближаться с желтоватой амёбой, — вторгается в энергетику и
прорастает за счёт агрессивности своей.
Красная сфера «воткнулась» в амёбу и начала прорастать там, словно корни дерева.
— Вместе с этим, проклятье тем или иным образом влияет на энергетику, а через неё —
на тело, поведение, образ мысли, и прочую деятельность тела. Ощутив те простенькие
проклятья на подлёте, я перехватил их, правда, чуть-чуть они успели прорасти. Но я
их попросту выдавил из своей энергетики и послал отправителю. Я даже не знал, что
это были вы.
— Очень необычно, — улыбнулась леди Малфой, но улыбка была не искренняя.
Нет, она не скрывала за ней какой-то негатив, презрение или какие-то другие эмоции.
Просто не искренне — возможно, она даже не хотела улыбаться. Эх, лицемерное общение
высших кругов общества или тех, кто себя к ним причисляет заслуженно, или из
заблуждений.
— Вы мне не верите?
— Подобное — слишком маловероятно для вас.
И понимай, как хочешь.
— Вы спросили — я ответил, — развеяв иллюзию, я вновь посмотрел вдаль.
— И вы ничуть не переживаете, мистер Грейнджер, что рассказываете такие секреты
своих способностей, буквально, первой встречной?
— А особенно учитывая, — с ухмылкой я обернулся к леди Малфой, — происхождение и
различные нюансы прошлого этой самой «первой встречной»? Ничуть. Я не делаю из
подобного секретов. Если кому-то интересны нюансы колдовства, какие-то методики,
которые вдруг знаю я, то я с удовольствием поделюсь.
— Это может оказаться очень недальновидной стратегией.
— Лучше, когда ты скрываешь, обманываешь, интригуешь, манипулируешь информацией в
угоду себе?
— На подобном подходе держится власть и влияние в обществе волшебников, — судя по
тону, это была констатация факта.
Резкий порыв холодного ветра изрядно нас потрепал, но закончился так же быстро, как
и начался.
— Обман и ложь — прерогатива слабых и боязливых. Как маленький ребёнок невинно
обманет родителя, опасаясь наказания. Как слабый обманет сильного, чтобы ввести его
в заблуждение по той или иной причине. Как тот, что хранит знание, недоскажет или
соврёт просящему, опасаясь, что просящий воспользуется знанием лучше хранящего.
— Вы считаете себя сильным, мистер Грейнджер? — леди Малфой даже чуть наклонила
голову, а улыбка её была полна демонстративным любопытством и лёгкой насмешкой.
— Я к этому стремлюсь, — кивнул я. — Но я предпочитаю быть сильным среди сильных, а
не среди слабаков, а учитывая, что сила волшебника идёт от ума — то не среди
дураков. В том, чтобы быть сильнее слабака и дурака, нет ни достижения, ни чести,
ни повода для радости или гордости. Если я рассказал вам этот свой маленький
секрет, а вы, как волшебница, превзошли меня в использовании этого трюка, то это
покажет моё недостаточное усердие.
— Интересная позиция. Но для тех, кто ищет силу и могущество, всегда остаётся
Тёмная Магия. Не так ли?
— Знаете, — я улыбнулся, а очередной порыв холодного ветра немного подпортил
настроение. — Предлагаю вернуться в замок. Погода перестала располагать к
прогулкам.
Само собой я отставил локоть в сторону, предлагая леди опору в нелёгком путешествии
по склонам близ Хогвартса. Разумеется, ей помощь была не нужна, но хороший тон пёр
сам собой, словно отзеркаливая манерность того круга, в котором я общаюсь в данный
момент.
Шаг за шагом, мы направились к замку.
— Не так давно, кажется, в прошлом году, — я продолжил так и не начавшийся ответ.
— У меня состоялся один разговор. Мол, волшебники, как люди в целом, обладают
крайне недостаточным умом, интеллектом, а мозг наш слаб, чтобы мы пользовались
магией без всяких костылей типа палочки, сложных вычислений и формул, должных
помочь нам претворить желаемое в действительное.
— Это крайне распространённая теория среди волшебников, — кивнула Нарцисса, когда
мы прошли мимо разрозненной группы учеников с их родителями, при этом мы оба
вежливо кивнули знакомым. — Хотя, правильнее было бы сказать, что эта теория даже
имеет доказательства.
— Именно. Тёмная Магия в моём представлении — ещё один костыль. Использование
негативных эмоций в колдовстве для его многопланового усиления — лёгкий путь,
исключающий развитие волшебника, как существа. Как личность. Развитие живого
организма. Лёгкий путь, вместо труда и саморазвития. Как мне кажется, это просто
тупик.
— Тупик?
— Да…
Мы зашли во внутренний двор и двинулись по нему в холл.
— …У жизни, как процесса, есть лишь один смысл — постоянное развитие. Это является
некоей самоцелью жизни вообще. Не именно моей, вашей, или любого другого волшебника
вокруг нас, — я обвёл взглядом тех немногих, кто решил провести время во внутреннем
дворе. — А глобально, как явления. Эволюция — инструмент, позволяющий появляться
более развитым и приспособленным особям. Они, в свою очередь, являясь более
развитыми, чем предыдущее поколение, лучше выживают, дают больше потомства. Более
развитые в своём же поколении являются более сильными и получают, опять же, больше
возможностей для размножения, передавая свои лучшие, только-только приобретённые
превосходящие качества другим поколениям. Менее развитые или просто, несущие
неудачные комбинации признаков и качеств, являются менее приспособленными, слабее,
умирают или просто не получают возможность размножаться, тем самым, не передавая
свои неудачные признаки следующим поколениям.
Мы зашли в холл, но тут волшебников было совсем немного, и все были слишком заняты
общением друг с другом, чтобы обращать внимание хоть на что-то вокруг, потому мы
без всяких проблем продолжили движение в сторону Большого Зала.
— Спасибо, конечно, за такое занятное объяснение принципов эволюции. Но какое
отношение это имеет к Тёмной Магии? — леди Малфой ухмыльнулась прям очень ядовито,
а я, похоже, совсем не воспринимаю подобное в негативном ключе, и даже наоборот —
позитивно.
— Всё та же история о костылях. Волшебник, слабый сам по себе, используя Тёмную
Магию, победил более развитого и талантливого, с лучшим набором признаков и
качеств. Не важно, в каком смысле «победил», важен результат. А он, результат,
прост — побеждённый на дне, и его набор удачных, превосходящих признаков не
передастся следующим поколениям.
— То есть, он изолирован от возможности размножаться? — усмехнулась леди Малфой.
— Ну, мы же в социуме живём, — ухмыльнулся в ответ. — Даже на дне можно найти эту
возможность. Но вот партнёр будет совсем не из лучших — они все там, ближе к
вершине. Пока практикующий Тёмную Магию не «победил» их всех. Теперь, представляем,
что это не единичный случай, а концепция общества, и получается, что появление
сильного волшебника среди практиков Тёмной Магии является больше случайностью, чем
природной закономерностью.
— Печальная картина вырисовывается, — продолжала усмехаться леди Малфой. — Как же
тогда все эти волшебники вообще выживают?
— О, всё просто. Тому причиной само общество. Выживание отдельных особей уже давно
перестало слишком сильно зависеть от признаков и качеств, от эволюции. Деньги,
бизнес и прочее. Даже полного бесталанного идиота и тугодума, неспособного
сообразить, за какой конец нужно брать волшебную палочку, можно рано или поздно
обучить парочке простых действий. Выполняя эти действия, тугодум и идиот будет
выполнять простую работу, получать галлеоны, сидеть по выходным в каком-нибудь
Дырявом Котле и обсуждать тягости замера толщины стенок котлов с другими идиотами,
и жаловаться, какие все вокруг идиоты, а он один — роза среди навоза.
Леди Малфой впервые улыбнулась более открыто, и даже немного посмеялась, прикрыв
рот ладошкой.
— Ваши слова, мистер Грейнджер, напоминают слова моего отца. Правда, он
аргументировал это сугубо несоблюдением чистокровных обычаев, но ваша теория куда
более правдоподобна. Правда, в ней прослеживаются и довольно неприятные, и даже
опасные для озвучивания в обществе, мнения.
— Так и есть. Мы, люди, хотим того или нет, являемся частью огромного и сложного
природного механизма. Процессы, лежащие в основе нас, нашего развития, не терпят
компромиссов. Это жестокая и неизменная правда. По крайней мере пока. Социум же
может просто не принимать реалии, превозмогая их. Что-то из этого хорошо, а что-то
плохо.
Мы почти дошли до Большого Зала, и я решил закругляться с этой темой для
разговоров.
— У обычных людей, например, много различных социальных механизмов, мнений и
прочего. Вот, к примеру, существует ряд врождённых заболеваний, негативно влияющих
как на внешность, так и на умственные способности. По тем или иным нормам общества,
таких людей стараются так или иначе вписать в это общество. Разумеется, они
размножаются, распространяя и закрепляя не самые лучшие признаки и качества. Это же
касается и медицины. Великое благо для человека, и не менее великое горе для
биологического вида. Она позволяет сохранять жизни и здоровье особям с неудачными
комбинациями признаков, нежизнеспособными комбинациями. Разумеется, это
закрепляется в наследственности, накапливается. И мне, на самом деле, интересно,
что произойдёт раньше — человечество научится корректировать свою наследственность,
или выродится, превратившись в вид, способный выжить только обложившись «костылями»
с ног до головы?
Именно на такой печальной ноте мы зашли в Большой Зал. За столами факультетов
сидели некоторые из учеников в компании своих родителей, разговаривали и смеялись,
или же очень серьёзно общались друг с другом. Кто-то стоял рядом, кто-то ходил
туда-сюда. В общем, оживлённо, пусть и не особо многолюдно.
— Кстати, — я направился к столу Слизерина, заприметив за ним мистера Малфоя с
сыном в компании других учеников и их родителей. — Раз ваша семья выразила желание
посодействовать моему развитию, то я был бы благодарен знакомству с сильными
волшебниками, не особо жадными до знаний. Именно волшебниками, а не любителями
перетягивать министерское одеяло или попусту сотрясать воздух в бесконечных спорах
в коридорах всё того же министерства.
— Хм… — леди Малфой глянула на меня с подозрением. — Так вы, мистер Грейнджер,
поняли причину нашего общения?
— Мистер Малфой довольно бездарно провалил попытку под благовидным предлогом
одолжить мне «знания». Логично предположить, что прекрасная леди куда лучше
разговорит юнца.
— И как вы оцениваете успехи «прекрасной леди»?
— Восхищён. Но можно было и просто спросить. Предпочитаю честность на честность —
так проще и эффективнее.
— Учту. Было приятно пообщаться, мистер Грейнджер…
Мы распрощались у стола слизеринцев, и если взрослые волшебники вообще не придали
внимания происходящему, хотя скорее всего, попросту сделали вид, то вот ученики
поглядывали с лёгким удивлением, подозрением и непониманием. Ещё бы — известные
радикалы, и общаются с магглорождённым? Подозрительно!
Осмотрев Большой Зал и присутствующих здесь волшебников, я пришёл к выводу — тут
делать мне решительно нечего. Вон, Гермиона, например, суетится с какой-то книжкой,
и даже умудрилась заинтересовать чем-то близнецов Уизли — они сидели и читали.
Вдумчиво. То есть, близнецы проигнорировали возможность пообщаться с семьёй и
старшими братьями ради книжки? Неудивительно, что парочка учеников косятся на эту
компанию с лютейшим недоверием и опасением.
И что делать?
В итоге, я практически весь день шлялся по замку, встречая тех или иных учеников с
родителями. Разумеется, неоднократно я встречал и Авроров — некоторые даже были при
исполнении, в красных мантиях, суровые и внимательные.
К нашим иностранным гостям тоже приехали родственники, пусть и лишь к единицам. Ну,
хоть не только к чемпионам — уже хорошо. Вон, к Романовой приехали отец с матерью.
Общение у них явно не особо клеилось, но в целом было всё вполне неплохо. Екатерина
даже умудрилась выцепить меня в толпе и представила родителям, как талантливого
дуэлянта, способного составить ей конкуренцию. Те посмотрели на меня, вынесли
какое-то своё мнение, вежливо попрощались и отправились с дочерью дальше на
прогулку, а судя по их лицам, когда я вновь их встретил через час, они умудрились и
поссориться, и помириться.
Флёр носилась со своей мелкой сестричкой и родителями по всем окрестностям, весело
что-то щебеча и показывая, напрочь игнорируя всех вокруг себя. Это было даже
миленько, учитывая, что большую часть времени она ведёт себя как леди, а тут —
самая типичная девчонка, радостная и восторженная.
В общем, я страдал от безделья, наблюдая за происходящим в замке, тем самым и
отдыхая от учебного завала, организованного Снейпом и остальными преподавателями —
никто не давал ученикам спуску.
Вечером, когда многие родители «улетели» по своим делам, а совсем немногие остались
в гостинице Хогсмида, чтобы поприсутствовать завтра на состязании, или же
поддержать своих детей-чемпионов, я встретил Седрика у дверей Большого Зала.
— Всё в силе?
— Разумеется, — кивнул он. — Пошли, ужин сейчас начнётся.
Это действительно было так, а Зал постепенно заполнялся учениками, умаявшимися за
день как от общения с родителями, так и от постоянной беготни Хогвартс-Хогсмид.
— Гектор, — Джастин весело накладывал еду в свою тарелку. — А ты чем занимался?
— Бесцельно шлялся по замку, — я с не меньшим энтузиазмом «напал» на еду. — Ты?
— А, с парочкой ребят сидели в гостиной, играли в шахматы и плюй-камни. Ну, ещё
пару журналов пролистали.
— Короче, тоже бездельничали.
— Ну а то! — хмыкнул он, и тут же немного погрустнел. — Моих-то родителей никто
сюда не пригласит.
— Как и моих.
— Потому и спросил, — кивнул Джастин. — Ладно, дамы и господа. Приятного нам
аппетита.
После сытного ужина, я встретился у входа гостиной с Седриком. Он огляделся по
сторонам и кивнул мне следовать за ним. Через десяток метров мы зашли в
неиспользуемый класс, что был напротив от того, где мы с ребятами обычно занимаемся
магией. Обстановка тут была, как и везде — стулья, столы, доски и абсолютно голые
стены без всякой индивидуальности. Похоже, каждый преподаватель оформляет
используемые кабинеты так, как считает нужным, а по умолчанию они совершенно пусты,
скучны и однообразны. Хотя, уверен, где-то есть специализированные классы,
подразумевающие использование в качестве аудиторий только для одного единственного
предмета.
Седрик подошёл к шкафу для книг, что стоял у стены, и вытащил из-за него большой
чехол — круглый и плоский. В такой можно упаковать приличного размера хула-хуп, а
судя по толщине — несколько. Положив чехол на одну из парт, Седрик быстро его
открыл и достал на свет два кольца — красное и синее. Цвета были яркими и даже при
плохом освещении их можно было бы легко разглядеть. Благо что сейчас свет в
кабинете включен на максимум.
— Так, смотри, — Седрик положил красное кольцо на пол рядом с собой, и пошёл в
другой конец класса, держа в руках синее. — Есть два кольца.
Седрик положил второе на пол и выпрямился, отряхнув руки.
— Для обучения аппарации нужно всё делать по простой схеме, — он подошёл ближе,
объясняя. — Сам приём выполняется просто. Держишь в руках палочку. Точно
представляешь место, в которое хочешь попасть. Важно представить не только его, но
конкретно ту точку, в которую ты встанешь ногами.
— Понял.
— Как только представил, взмахни палочкой пошире, неважно как. Кажется, — Седрик
задумался. — Ты говорил, что неплохо чувствуешь магию.
— Было дело.
— Взмах нужен, чтобы окутать себя своей магией через палочку.
— Логично.
— Сделаешь взмах. Следующая твоя задача — обернуться на пяточках на сто восемьдесят
градусов, одновременно с этим произнося «Аппарейт».
— Усвоил.
— Для обучения это нужно делать из круга в круг. Стоишь в одном круге, и
представляешь, как появишься в другом, при этом мысленно представляя обстановку и
всё вокруг. Задача обучения — сделать первую удачную аппарацию и закрепить
результат несколькими повторами. Этот навык отлично вбивается в сознание. Давай
покажу.
Седрик зашёл внутрь красного круга, достал палочку и демонстративно
сконцентрировался. Взмах рукой, начало движения на пяточках и:
— Аппарейт…
Последний слог улетел вместе с Седриком в пространственную воронку. Визуально
казалось, будто человека реально засосало в воронку, исказив, как тряпку,
исчезающую в каком-то унитазе — иначе и не сказать. Ровно в тот же миг Седрик
появился в центре синего круга.
— Вот так вот, — с улыбкой кивнул он. — Давай. Теперь твоя очередь.
Седрик вышел из круга и отошёл на моё место, пока я заходил в красный.
— Готов?
— А чего нет-то… — улыбнулся я.
Быстро и качественно представив себе кабинет и пустой синий круг, пожелал оказаться
там, представил его тем местом, где я появлюсь. Взмах палочкой, полностью окутал
себя магией, начал движение на пяточке и произнёс:
— Аппарейт…
Как-то в прошлой жизни я, по настоянию друга, прыгнул с канатом с моста в обрыв.
Канат, конечно, эластичный, но в момент его натяжения мне казалось, что из меня все
внутренности вместе со скелетом вылетят по инерции. Тут было схожее ощущение,
только тянули за центр живота, а вот куда — непонятно. Казалось, что во все
стороны. Правильнее сказать, словно бы я резко начал уменьшаться, но всё содержимое
тела по инерции стремилось остаться на месте и в итоге словно бы распирало.
Миг, и я стою в синем круге, смотрю на Седрика, а тот с улыбкой аплодирует.
— Прекрасно! — радовался он. — С первого раза. И никакого расщепа, оставленных
конечностей или частичной аппарации.
— Хм? И ты не сказал о такой опасности?
— Ну, я же не инструктор, — пожал тот плечами, сохраняя на лице улыбку. — Слышал я…
Или читал где? Не важно. В общем, что-то про «не думай о белой обезьяне».
— Я тоже такое слышал.
— Так вот, — продолжил мысль Седрик, сложив руки на груди. — Инструктора полчаса
рассказывают о том, какие последствия могут быть при неправильной аппарации.
Неудивительно, что первые попытки у всех провальные. Да и вообще, первая неудачная
аппарация служит, словно бы, якорем — с каждой неудачной попыткой всё сложнее и
сложнее переучиться на правильную.
— Хм… Ясно. Как говорится: «Я не знал, что тут можно помереть, потому и выжил».
— Ха-ха-ха, да, — посмеялся Седрик. — Как-то так. А теперь, то же самое, только в
красный круг. Для закрепления.
И я повторил аппарацию по инструкции — пошла чуточку легче. Вообще, я точно помню
то, как двигалась магия вокруг Седрика, когда он аппарировал передо мной летом.
Сейчас же я на собственной шкуре прочувствовал нюансы и понял, какие визуальные
образы нужно составлять. В принципе, всё в пределах ожидаемого, кроме лёгкой
тошноты — вот она бесит.
Живот сильно забулькал и заурчал.
— Пройдёт, — отмахнулся Седрик, услышав это действо. — Вот повторишь десяток раз, и
даже лёгкой тошноты не будет.
— Поверю на слово, — ухмыльнулся я и начал аппарировать из круга в круг, раз за
разом.
Через двадцать минут — слишком уж увлёкся — Седрик остановил меня, и начал собирать
круги, складывая их в чехол.
— Ну вот и всё, — подвёл итог староста, спрятав чехол за шкафом. — Теперь, по
мелочам. Аппарация в Хогвартсе запрещена — это заложено в самом замке, а не просто
«нельзя». Ну и, помни, когда будешь это делать вне Хогвартса — с тренировочными
кольцами процесс существенно легче. Может показаться, что аппарация даётся очень
тяжко и ты где-то ошибся, но это не так.
— Понял. Спасибо, Седрик.
— Да мелочь, — отмахнулся он, но протянутую руку пожал. — Я неплохо заработал,
будучи посредником между тобой и близнецами. Кстати, об этом.
— Да?
— Ты не забыл, что я выпускаюсь в этом году?
— Действительно. Не забыл, но не учёл.
— Тебе, Гектор, нужно что-то придумать, чтобы выйти «на рынок» без меня. У меня
есть мысль.
— Да? Рассказывай.
— Ну, я подам твою кандидатуру на рассмотрение в старосты, ты станешь старостой, и
пользуясь этим статусом подойдёшь к близнецам. Типа, так и так, я теперь староста,
а наш деятель хочет продолжить сотрудничество. Думаю, ни у кого мыслей не появится,
что это ты.
— Даже учитывая мои успехи в колдовстве?
— Даже, — кивнул Седрик. — Я точно знаю, что в Хогвартсе нет книг по созданию
артефактов — их просто неоткуда взять в стране. Не наше это, я же говорил уже.
Скорее будут искать того, у кого есть связи с иностранцами-волшебниками, причём
копать будут именно в Азию.
— Понятненько… Ладно, в любом случае, спасибо. Это полезный навык.
— Ещё бы!
На этом наш урок закончился, и мы отправились в гостиную. Лично я планировал
посидеть с ребятами, поделать домашку — её никто не отменял. Однако, стоило только
мне приземлиться в своё удобное кресло, поприветствовать однокурсников и открыть
рюкзак, чтобы достать учебные принадлежности, как в гостиную зашла наш декан. По-
доброму мне улыбнувшись, она подошла.
— Ребята, добрый вечер. Гектор, дорогуша, тебя вызывает директор.
— Да? Ну ладно, — пожал я плечами, закрыл рюкзак и перекинул через плечо, вставая с
кресла.
Надеюсь, он рассмотрел уже мою кандидатуру на допуск к библиотеке. Сегодня, если
слухи не врали, пока ученики гуляли тут и там со своими родителями, должен был
состояться очередной педсовет — об этом говорил Седрик с другими выпускниками за
завтраком. Что-то важное должны были обсудить, в том числе и допуск в запретную
секцию для работ семикурсников по ЗоТИ. В основном, кстати, по этой теме только и
ходят туда. Не зря же я разговаривал с каждым преподавателем о моей компетентности
и адекватности. Вроде бы все только хвалить меня и могли.
Именно об этом я и думал по дороге в кабинет директора.
Горгульи в нише не было, и вход на винтовую лестницу был свободен. Быстренько
поднявшись, я услышал тихие разговоры нескольких людей в кабинете. Мадам Спраут
поднималась первой. Постучав, она открыла дверь.
— Директор, — сказала она. — Я привела мистера Грейнджера.
Мы зашли внутрь, а мадам Спраут отошла в сторону. Тут и министр, и другие
директора, и Снейп.
— Ну и вот, — кивнул в мою сторону министр.
Краем глаза я отметил движение палочки сбоку. Спраут?
— Сом…
Чувства опасности не было, но его отлично симулировало сознание, проанализировав.
Слишком расслабился. Вмиг раскочегарив всю доступную энергию, выпустил её, а
затухающим сознанием хотел оказаться в другом месте для подготовки…
***
Студенты с опаской прислушались к своим ощущениям. Многим показалось, что началось
лёгкое землетрясение, но похоже, что это лишь игра воображения.
***
Кабинет директора Хогвартса выглядел как после боестолкновения. Пожалуй, именно так
можно охарактеризовать выбитые наружу окна, дымящиеся бумаги и книги, перевёрнутые
шкафы и кресла. На стенах и мебели красовалась немыслимая чёрная дымящаяся паутина
от мощных электрических дуг, что прошлись вокруг в дикой пляске.
Мадам Спраут отлетела к стене и сейчас находилась вниз головой в куче книг.
Профессор Снейп с невозмутимым лицом смотрел на полностью дымящегося министра,
лежащего на полу без сознания, а от костюма его остались лишь обгорелые лоскуты.
Профессор думал: «Тушить, или не тушить — вот в чём вопрос». Каркаров успел неплохо
защититься, вот только теперь он лысый, чумазый, со сгоревшим меховым рукавом на
коричневой мантии. Всем стал очевиден и без того известный факт — за щетиной он
прятал довольно неприятное и даже страшноватое лицо. Мадам Максим выглядела просто
недовольной — с ней ничего не произошло.
Директор Дамблдор сидел в своём кресле. С невозмутимым видом он стряхнул со стола
догоревшие остатки бумаг, и взглянул на бессознательного министра.
— А виновный, — заговорил он, привлекая к себе внимание, — всегда оказывается
наказан. Говорил я, Корнелиус, давай по-человечески. Нет, сюрприз и приятную
неожиданность подавай, чтобы похищенный ощутил всю гордость за честь участвовать в
турнире.
— Директор, — Снейп прервал монолог Дамблдора. — Меня, безусловно, не побоюсь этого
слова, радует текущее состояние неуважаемого министра магии, но есть куда более
важный вопрос. Где мистер Грейнджер?
— Не беспокойся. Антиаппарационный барьер был пробит изнутри, и точка выхода тоже
здесь же. Где-то внизу, на уровне подземелий. Фоукс…
Дамблдор обернулся к фениксу, невозмутимо сидящему на своей жёрдочке.
— Найди, пожалуйста, мистера Грейнджера.
— Курлык!
— Не хочешь? Но с ним всё в порядке?
— Курлык.
— Вот и славно.
— Дамбльдог… — Мадам Максим исказила фамилию директора во всех доступных ей слогах.
— Но что делать с заложник? Месье Делакур-р дал понять, что не желает видеть милый
Габр-ри́ в этой р-роли́…
— Мы, мадам Максим, отправимся на поиски мистера Грейнджера и, надеюсь, при
повторной попытке сначала всё-таки поговорим, а потом будем колдовать. Надеюсь, наш
почтенный министр магии изволит оставаться в бессознательном состоянии хотя бы до
утра.
— Я передам ваши пожелания мадам Помфри, — кивнул Снейп, подхватывая магией тело
Фаджа.
— Дерзкий мальчишка… — недовольно прошипел Каркаров, с недовольством стряхивая
пепел от волос с головы.
— Игорь, — ухмыльнулся Дамблдор. — Тебе очень идёт новый образ. Знаешь, говорящий
такой.
Дамблдор развернулся в кресле к разбитому окну и взглянул в ночное небо. Почему
всегда всё так сложно?

========== Часть 38 ==========

— Я не понимаю…
Пэнси Паркинсон находилась в полнейшем недоумении, сидя в розовой ночнушке на
кровати Дафны, старательно изучая руны, сложной цепочкой тянущиеся спиралью по
стойкам балдахина.
— Вот же хитрая змея, — без тени злобы или зависти, Пэнси в очередной раз пыталась
понять суть этих Рун.
Дафна дёрнула ногой во сне, стукнув Пэнси в спину, и Паркинсон тут же обернулась к
спящей под покрывалом подруге. Не нужно быть экспертом, чтобы понять — Дафна вновь
изображает из себя морскую звезду, заняв большую часть поверхности и без того
огромной кровати. Огромной, мягкой, удобной, помогающей лучше высыпаться, и всё за
счёт Мордредовых рун!
— Хватит дрыгать телесами! — тихо возмутилась Пэнси, зная, что Дафна всё равно не
проснётся.
— Дхе-хе-хе… — Гринграсс похихикала во сне, а благостное выражение её лица вызвало
нервный тик у Пэнси — задёргался глаз.
— И так каждый раз, когда я так близка к разгадке.
— Спросила бы её, да и всё, — безразлично пожала плечами Миллисента, лежавшая на
своей кровати с книгой в руках.
— Не-ет, так не интересно, — Пэнси закатала невидимые рукава принимаясь со вновь
вспыхнувшим энтузиазмом изучать руны.
Тишина. Лишь шорох страниц книги в руках Миллисенты раздавался в комнате. Где-то в
гостиной факультета проходила небольшая вечеринка старшекурсников, но они вообще
слишком уж любили различные вечеринки, и, по мнению Пэнси, слишком сильно старались
походить на своих родителей. Сидели с важным видом, куртуазно гоняли чаи или что
покрепче, велеречиво обсуждая совершенно неподходящие темы. Конечно, так делали не
все, но общее впечатление всегда было именно таким. Да даже тот же Драко слишком
часто уподоблялся своему отцу, рассказывая различные нелепицы всем, кто был готов
его слушать.
— Эх… — вздохнула Пэнси, подобрав ноги под себя и продолжая сидеть на кровати
Дафны. — Ну как она выдумала подобное?
— Ты не поймёшь, — безразлично высказалась Миллисента, не отрываясь от книги.
— Хочешь сказать, я тупая? — вспыхнула Пэнси.
— Ты слишком неусидчивая и вспыльчивая. Будь ты при этом ещё и тупая, то была бы
гриффиндоркой.
— Не вяжется, — усмехнулась Пэнси, взглянув на Миллисенту, наполовину задёрнувшую
зелёный балдахин своей кровати. — Если к нам на факультет шляпа не зачисляет тупых,
то что здесь делают все эти… тупицы?
— Ну, — задумчиво и медленно потянула Миллисента. — Некоторые из них знают много
больше тебя.
— Не путай знания с умом, — отмахнулась Пэнси. — Знания это…
Пэнси неожиданно получила очередной пинок от спящей Дафны — та попыталась как-то
перевернуться во сне.
— …Да что же ты спать не можешь, как человек?! — возмутилась Пэнси, резко
обернувшись к подруге, которую и пушечным выстрелом сейчас не поднять.
— Ты на её кровати, — констатировала факт Миллисента. — При этом ты жалуешься, что
она тебя пинает. Тебе не кажется, что здесь нет логики?
— Логика есть, но я пока сама её не поняла. Эх… И почему наши парни такие тупые?
— Что-то последнее время ты слишком часто упираешь на то, что они — тупые, —
Миллисента отложила книгу и посмотрела на Пэнси, так и сидевшую на кровати спящей
Дафны. Большой кровати. Самой большой и самой удобной в этой комнате за счёт особых
рунных цепочек. Правда, самой Миллисенте было плевать на подобное, и девушке было
удобно везде, лишь бы не на каменном полу.
— Или тебя, — продолжила говорить Миллисента, — раздражает тупизна одного
конкретного блондина.
— Эх… — вновь вздохнула Пэнси. — Не раздражает. Расстраивает. Я уже и так, и эдак,
и намёками, и фактами, и всяко-разно. Думаю: «Вот как заметит, как оценит старания
и ум». А нет, у него на уме одни грязнокровки, и «мой папа́ говорит».
— Я тебе так скажу, — Миллисента закрыла книгу, положила её на тумбочку рядом с
кроватью, и поудобнее устроила голову на подушке. — Это не они тупые. Они, мы,
скажем так, нормальные. Как все. Это ты умна. И кстати, в прошлом году тебя это
вообще не расстраивало. В чём подвох?
— Ни в чём, — надулась Пэнси, сложив руки под грудью.
— Хм… — Миллисента растянула улыбку во все «тридцать два». — Может быть тебе
приглянулся один умный мальчик, и ты его невольно сравниваешь с остальными?
— Вот ещё! Да и кто, прошу прощения? Он совсем не чистокровен, а значит…
— Он? — продолжала ухмыляться Миллисента, и даже оторвалась от подушки, но
передумала — уже хотелось спать. — И не делай вид, что оговорилась случайно.
— Дхе-хе-хе, — опять чему-то усмехнулась Дафна, продолжая спать, причём спала она
на самом деле, а не притворялась.
— Просто хочется, чтобы и умный, — Пэнси задумалась. — И красивый, и заботливый, и
добрый. И чистокровный.
— Ну уж извини, — усмехнулась Миллисента, подавив зевок. — Такие принцы с неба не
падают…
Резкая вспышка под сводом высокого потолка посреди комнаты заставила девушек
моментально вооружиться палочками, оставаясь там же и в тех же позах, в каких они
были. Миг, и на месте вспышки появился знакомый парень, тут же падая вниз. Словно
какой-то мешок он рухнул на пол с характерным звуком, распластавшись на спине и не
шевелясь — лишь грудь его чуть приподнималась, говоря о дыхании. А ещё в комнате
появился еле ощутимый запах озона, а одежда парня, брюки и тёмно-синяя водолазка,
немного дымились.
— Хм… — задумчиво протянула Миллисента, вглядываясь в тело парня. — Была не права.
Принцы с неба падают.
Пэнси прикрыла левой рукой грудь, хотя через розовую ночнушку нельзя было не то что
увидеть что-то — даже контур был «не читаем».
— Может, ему помощь нужна? — Миллисента осмотрела парня ещё раз, вздохнула,
зевнула, убрала палочку и отвернулась, задёргивая балдахин, активируя чары
приватности.
Спустя секунду, Миллисента отодвинула краешек балдахина.
— Я спать. Сами разбирайтесь с этим чудом.
— Тебя разве нисколько это не возмущает?! — удивилась Пэнси, продолжая сидя на
кровати Дафны указывать палочкой на тело Гектора. — Парень оказался в комнате
девушек, отходящих ко сну!
— Ох, как я возмущена! Как возмущена! — наигранно вздыхала Миллисента. — Красивый
парень в нашей комнате! Какая беда!
— Не надо этой иронии…
— Красавчик-брюнет с шикарным телом, — продолжила мысль Миллисента, улыбаясь, даже
скалясь, из-за балдахина, — нуждающийся в экстренной «помощи», оказывается в
комнате трёх целомудренных девиц. Я видела воспоминание, начинающееся точно так же…
Как раз в твоей коллекции.
Пэнси буквально вспыхнула, покраснев до кончиков ушей. Не хватало только пара из
ушей, как бывает при передозировке бодроперцового зелья. Убедившись, что посыл
дошёл до адресата, Миллисента кивнула.
— Постарайся держать себя в руках, эксперт-теоретик любовного фронта, — ухмылялась
она, глядя на красную, как рак, Пэнси. — Я слишком хочу спать, и не желаю, чтобы
меня из постели выдернули профессора, примчавшиеся разбираться о причинах
срабатывания сигналки на всякие пошлости.
— Да что ты обо мне думаешь, вообще?! Я не такая!
— М-да? Мои объёмы в опасности?
Одна из подушек Пэнси, которые она стаскала на кровать Дафны, мгновенно устремилась
в ухмыляющееся круглое лицо Миллисенты, исчезая вместе с этим лицом за балдахином.
Этот самый балдахин, бархатно зелёный, медленно закрывался, а вместе с этим
становился всё тише и тише смех Миллисенты, пока не стих окончательно, как только
закрылся балдахин.
Пэнси некоторое время продолжала сидеть на кровати Дафны, краснея и держа под
прицелом палочки тело Гектора.
— А вдруг помощь и вправду нужна? Неспроста же дымится…
Пэнси быстренько сползла с кровати, оказавшись на полу рядом с Гектором. Продолжая
краснеть и прикрывать совершенно не нуждающуюся в подобных мерах грудь, прекрасно
скрытую за ночнушкой, Пэнси начала водить палочкой вдоль тела Гектора, проводя
известные ей диагностические мероприятия.
Через минуту, когда девушка выяснила, что парень не пострадал, а единственная его
проблема — сложносоставное заклинание сна, которое было явно не закончено, Пэнси
поймала себя на странной мысли. Она продолжает прикрываться, но при этом не
надевает мантию, до которой рукой подать. Значит ли это, что она подсознательно
хочет находиться в таком виде рядом с парнем?
— Дхе-хе-хе…
Резко обернувшись, Пэнси увидела, как спящая Дафна схватила рукой подушку и теперь
обнимает её, чуть ли не пуская слюну.
— «Хе-хе-хе», да? — ухмыльнулась Пэнси. — Будет тебе «Хе-хе-хе». Обжевалась зельями
для отдыха… Только вот…
Пэнси взмахнула палочкой, очищая комнату от лёгкого запаха дымка, попутно пытаясь
починить одежду Гектора. Не получилось — какие-то странные повреждения, явно
магические. Ткань грозилась рассыпаться. Пэнси дотронулась до рукава водолазки
Гектора, и кусочек ткани буквально рассыпался.
— Ма-ать… Вот же его приложило, — удивилась Пэнси. — Или он приложил…
До девушки дошло, что сдвинь она Гектора с места, и его одежда может рассыпаться.
Чары сна на парне очень мощные, финита не возьмёт. Сами спадут далеко не скоро.
Похоже, второй компонентой чар должно было быть что-то типа стазиса, или нечто
подобное, да ещё и с условием на пробуждение — так подсказывал девушке её опыт в
чарах, а именно в этом она была диво как сильна, ведь прикладывала к изучению чар и
заклинаний все свои силы и знания.
«Интересно, а будет ли мой отчёт семье полноценным, если в нём не будет упомянуто
состояние тела Грейнджера? Они же просили — полный отчёт» — Пэнси искала оправдание
тому, что непроизвольно, потихоньку, аккуратно «отламывает» кусочки водолазки
Гектора, обнажая руку. Разумеется, нужно будет продолжить процесс и всё как следует
обследовать, ведь отчёт не будет полноценным, без точных данных?
«Самообман — куда я качусь?».
Краем глаза Пэнси заметила, как чуть-чуть приоткрылся балдахин на кровати
Миллисенты, а из небольшого проёма, словно в страшной сказке, сверкнул один глаз
девушки.
— Милли… — зарычала Пэнси, отдёргивая руку от Гектора, но недостаточно аккуратно —
водолазка рассыпалась прахом.
— Хм… — донеслось из-за балдахина. — Неплохо.
— Ты же спать пошла.
— Но мне же тоже интересно.
— Всё увидела?
— Погоди, я считаю кубики его пресса.
Пэнси взмахнула палочкой, создавая в воздухе подушку и отправляя в приоткрывшийся
балдахин. Вновь донёсся смех, и тут же стих, вместе с закрывшимся балдахином.
— Всё, — хлопнула себя по щекам Пэнси. — Пора приводить план издёвки над хихикающей
змеёй в действие.
Пэнси встала, выдохнула, и приготовилась взмахнуть палочкой. Сама для себя она
думала не только об издёвке, довольно двусмысленной и непредсказуемой, но и кое о
чём другом. Помимо того, что просто грех не воспользоваться обстоятельствами для
лёгкой издёвки над Дафной, так ещё и кровать её является, пожалуй, одним из самых
защищённых мест в Хогвартсе — столько рунических вязей девушка не видела даже на
самых изощрённых артефактах в доме. Если у этого краса… грязнокровки, да, помыслы
не чисты, то его ощутимо приложит магией. И Пэнси, как настоящая подруга, скажет
Дафне: «Ха-ха! Смотри, любимец твой вовсе не так хорош! А я — молодец!».
Движением палочки, Пэнси очистила Гектора от праха в форме одежды, мимоходом
огорчившись, что нижнее бельё парня осталось целым. Ещё взмах, и парня безжалостно
подбросило в воздух, буквально впечатывая в кровать Дафны.
«Ой-ёй!» — Пэнси корила себя за несдержанность.
Ничего не произошло.
Пэнси подождала, но ничего не происходило. Она точно знала о том, как работают все
уровни защиты этой чудо-кровати, секрет которой она пытается разгадать уже не
первый месяц, а потому оставалось лишь сделать простой вывод — Грейнджер отнюдь не
враг её подруге, и помыслы его действительно чисты.
Оглядев получившуюся композицию из Дафны, раскорячившейся под одеялом, и Гектора,
раскорячившегося в нелепой позе, но, разумеется, поверх постели, Пэнси посчитала,
что выглядит это как-то криво. Взмахнув палочкой, она впихнула Гектора под одеяло,
ехидно улыбаясь и предвкушая скандальную реакцию обоих. Ну или хотя бы Дафны. Хотя,
эта змея может всё переиграть в совсем ином русле, если сообразит достаточно быстро
по пробуждении. А она может…
Дафна зашевелилась, и Пэнси быстренько встала в надменную позу, ожидая пробуждения
подруги. Но нет. Пэнси чётко видела, как Дафна повела носом во сне, повела ещё раз,
и ещё.
— Дхе-хе-хе… — выдала всё так же спящая Гринграсс, и быстренько опутала парня всеми
конечностями, плотнее обнимая и буквально втыкаясь носом в его шею.
Руки Пэнси опустились плетьми, а сама она уставилась на это, открыв от изумления
рот. В голове у неё была лишь одна мысль: «Совсем подруге крышу оторвало. А как
держится, змея, как играет?!».
— А они неплохо смотрятся вместе, — раздался голос Миллисенты, вновь высунувшейся
из-за балдахина своей кровати.
— Ага… — на автомате кивнула Пэнси. — Милли! Р-р-р…
— А что, «Милли»? Интересно же, что ты удумала, а тут вон оно че…
— А чего такого-то?
— Да мне-то всё равно, — улыбнулась Миллисента. — Главное — чтобы спать никто не
мешал.
— Ага…
— А ещё, ты пристроила Грейнджера на своё место.
— Ах! Мордред! — вспылила Пэнси. — Не учла!
— Спокойной ночи! Приятных снов на своей нелюбимой жесткой кровати, — хихикала
Миллисента, скрываясь за балдахином. — Без одеяла и подушек.
Разумеется, всё это можно наколдовать, но они будут не из магических материалов,
плохие и неудобные. Решительно кивнув, Пэнси обошла кровать Дафны с другой стороны
и решительно сдвинув магией свою композицию немного в сторону, пристроилась рядом с
подругой.
«Черта с два я лягу в эту ужасную и неудобную крова…»
Мысль оказалась не закончена. Дафна как-то дёрнулась во сне, легонько задела Пэнси,
та от неожиданности дёрнулась сама и грохнулась с кровати.
— Дхе-хе-хе…
— Говорила же, не пей ты зелья для отдыха, — бурчала Пэнси, вставая с пола. — От
них отдыхаешь в итоге только ты…
Пэнси встала и ещё раз осмотрела композицию на кровати. Две черноволосые головы
торчат из-под одеяла и мирно спят.
«Если гадить — то по максимуму» — кивнула себе Пэнси, и вновь обошла кровать,
забираясь на неё теперь со стороны Гектора. Забралась под одеяло, легла на спину и…
Начала краснеть.
«Какой ужас!» — роились мысли в её голове, а куча просмотренных в омуте
воспоминаний не давали расслабиться. Впервые в жизни Пэнси лежала на кровати,
словно солдат на плацу — вытянувшись в струну и тупо глядя вверх. Она даже палочку
на тумбочку не убрала… Кстати, о палочках.
Вытащив руку с палочкой из-под одеяла, Пэнси взмахнула ею, выключая в комнате свет,
и только пара ночников в виде столбиков с жидкостью, в которой плавает воск, мягко
светясь, позволяли различать во тьме детали.
«И умный, и красивый…»
Усталость дня брала своё, мысли витали вокруг «умного и красивого», который вдруг,
внезапно, признаётся Пэнси, что чистокровен с головы до пят, а она — прекраснейшая
из умнейших, и умнейшая из прекраснейших, и вообще, у них любовь-любовь! Вся такая
романтичная, с цветами, конфетами и, разумеется, всей той невероятной акробатикой,
коллекция с воспоминаниями о которой хранится у Пэнси в специальной шкатулке под
кроватью.
— Совершенно чистокровен… — бурчала она в чьё-то тёплое плечо, а где-то фоном, над
сознанием, прямо в момент признания «умным и красивым» его чистокровности,
разносилось по небу ехидное: «Дхе-хе-хе…».
***
Ночь перед состязанием ознаменовалась повальной тишиной и спокойствием в замке
Хогвартс — лучшей школе чародейства и волшебства. По крайней мере именно как о
«лучшей» говорят многие её выпускники, но есть то, в чём вынуждены согласиться даже
самые состоятельные потомственные волшебники, накапливавшие знания поколениями —
библиотека там точно лучшая, пожалуй, даже во всей Европе.
Но, к сожалению, не этим вопросом были озадачены профессор зельеварения Северус
Снейп и директор Альбус Дамблдор. Тревожная ситуация приключилась по многим
причинам — куда-то запропастился Гектор Грейнджер.
Его рюкзак был обнаружен вместо шлема на одном из доспехов в нише коридора второго
этажа. Рядом валялся шестикурсник с Гриффиндора. На нём были следы подпалин и
электрических травм.
— Решил поживиться чужим добром посреди ночи, — сделал вывод Снейп, с неприязнью
глядя на ученика. — Без сознания.
— Хорошо, что лишь без сознания, Северус, — важно кивнул Дамблдор и снял рюкзак с
доспеха. — Думаю, мистеру Грейнджеру это ещё пригодится.
— Полагаю, вы не будете пытаться проверять содержимое?
— Я похож на юнца, жадного до чужих вещей? — Дамблдор с недоумением посмотрел на
Снейпа.
— Я бы не хотел транспортировать ещё и вас в больничное крыло.
— И почему мне кажется, что заботы в твоих словах меньше, чем ананасов за полярным
кругом?
— Не могу знать…
Сколько им ещё искать? Одному Мерлину известно. Дамблдор не мог точно указать на
точку выхода — лишь то, что она в области подземелий. Домовики не знали, куда делся
Гектор Грейнджер и не могли сказать даже где он появился. Но нужно спешить, ведь,
как бы то ни было, переигрывать ситуацию уже поздно, а второе состязание состоится
завтра после завтрака, а если точнее — уже сегодня.
***
Сказать, что я спал — нагло соврать.
Однако, с другой стороны, заклинание чертовски сильно замедлило процесс мышления, а
от управления телом так и вовсе отстранило — это я понял, пребывая в темноте. Своих
мыслей почти не было, и тут-то показали себя паучки — они великолепно отрабатывали,
исправно посылая в мозг визуальную и звуковую информацию, которая почти не
обрабатывалась, просто откладывается на подкорке. Один из паучков был прицеплен к
рюкзаку и выполнял роль этакой камеры заднего вида, так что я знал где рюкзак и
знал, что МакЛагген слишком жадный до чужого добра.
Парочка паучков разлетелись в стороны из карманов, когда я появился в точке выхода
спонтанной аппарации. Хотя, это не совсем аппарация. По крайней мере мои мозги
восприняли процесс иначе.
Жалко было одежду — я почти сразу понял, что она «выгорела» от переизбытка магии
выброса, да ещё и форма этой магии была частично электрическая. Хорошо, что
сохранились труселя — не зря волшебные покупал, из волшебных тканей. Выдержали.
Почему я вообще думаю о труселях? О, всё предельно просто!
Разлетевшиеся в точке выхода паучки исправно отправляли визуальную и звуковую
информацию, давая понимание того, где я оказался. В итоге я видел и слышал всё
происходящее, а вид лежащей под одеялом Дафны в позе морской звезды позабавил
знатно. Неподготовленный разум парня удивился бы такому, ведь её манеры — леди-
леди. Пяточки-коленки вместе, движения размеренны, в меру элегантны, а тут такое.
Из категории «принцессы тоже какают».
Честно говоря, я думал о том, что они либо сдадут меня на поруки Снейпу, вызвав
того, но оказалось, что тараканы в их головах, а точнее только в одной черноволосой
голове с причёской каре, слишком сильны. Ладно, думаю, положат на свободную
кровать — всё равно, судя по ней, там никто не спит, а количество и внешний вид
подушек и покрывал говорит о том, что Пэнси спит на огромной кровати Дафны. Но нет,
Паркинсон оказалось, похоже, слишком скучно.
Итог? Я, весь такой неподвижный и в одних лишь труселях лежу на кровати, а на
правом и левом плече сладко спят девушки. Ситуация двоякая. С одной стороны, я мало
что ощущаю — всё крайне притупленно с физической точки зрения, но как любому парню,
мне это в должной степени нравится. С другой стороны, есть такое ощущение, что меня
без меня женили. Да и в прошлой жизни, и даже в памяти осколков, какой-то интим на
то интимом и назывался — не был я фанатом скакать по дамским постелям, как
кобелина, предпочитая найти одну партнёршу, а не срастётся — тогда уже другую
искать. Или сама найдётся.
Поразмыслив над ситуацией, решил не пытаться пока что высвободиться из таких вот
объятий, и подумать о другом — слишком уж буйно отреагировал на попытку меня
усыпить. Мне неизвестны точные обстоятельства, по которым сложилось всё так, как
сложилось, но скоропалительно обвинять всех я не буду. Да и сразу после перемещения
я догадался о том, по каким причинам меня могли захотеть усыпить именно в тот
день — не иначе, как выбрали «похищенным» для Флёр. И решили следовать своей
легенде максимально — похитить. А я-то думал, что на сегодняшнем педсовете они
обсудят мой допуск в Запретную Секцию, если уж разговор коснётся меня. А тут вон
оно что…
Покрутив эту мысль так и эдак, решил, что ничего страшного нет в роли
«похищенного». Разве что могли же они просто сначала сказать? Тем более директор
знал, что мне известна суть испытания.
Чисто из юношеской вредности и вспыльчивости, я могу обидеться, проваляться тут до
самого состязания даже если проснусь, благо компания приятная, тёплая, мило сопящая
в шею. Но, с другой стороны, мне прекрасно известно, как люди любят искать крайних,
а уж волшебники и подавно — читал газеты, слушал, видел, наблюдал. Магглорождённый
парнишка сорвал второй тур Турнира Трёх Волшебников! Я уже вижу, как министр
выставляет меня злом во плоти. А ведь я выплеснул знатное количество магии —
наверняка кто-то хоть немного да пострадал в кабинете директора. В профессорах-то я
уверен — они «молодцы», колдуют неплохо. А вот Фадж создаёт впечатление… как
говорят радикалы? Маггл с палочкой? Да, что-то подобное. В общем, не с руки мне
саботировать что-либо. Возможно, и найдут другого человека, но вдруг нет?
Сконцентрировавшись, начал попытки выводить свою энергетику из состояния сна.
Долго, очень долго. Шаг за шагом, капелька за капелькой. В один прекрасный момент я
почувствовал, как сознание обретает былую силу и мощь, оковы незавершённых чар
спадают, возвращая контроль над телом.
Глаза открылись резко. В этот же миг на задний план ушли потоки информации от
паучков, вновь превратившись лишь в этакие ментальные звёздочки, до которых можно
добраться легко — лишь протяни руку.
Тепло, уютно, в меру мягко с двух сторон. Внутренние часы говорили, что сейчас
около четырёх-пяти часов утра. Но пару минуток-то можно и полежать? Конечно можно!
Хоть руки мои и были оккупированы, некоторая свобода есть. Аккуратно и медленно
пошевелившись, приобнял Дафну одной рукой. Та почти не среагировала, продолжая
крепко спать и мерно посапывать мне в шею. Приобнял другой рукой Пэнси. Та
устроилась поудобнее, прижимаясь. Тоже спит.
Желание вот так и валяться было крайне велико. Всё это вызывало сугубо и только
позитив, но умом я понимал — не нужно медлить. Да, может так статься, что и без
меня всё решат, и я даже уверен, что так и будет. Вот только это создаст ряд
проблем, а проблемы никто не любит — отыграются потом ведь.
Тихо вздохнув, проверил руками наличие и состояние нижних «девяноста» у девушек,
окутал их магией и этой же магией аккуратно приподнял в воздух. Миг, и я
выскользнул из кровати, аккуратно кладя девушек обратно, поплотнее сдвинув друг к
другу — пусть сами обнимаются. Они, кстати, сразу же так и поступили.
По привычке потянувшись к кобуре на предплечье, не просто обнаружил её, но и
палочку внутри — не заметили? Проигнорировали, посчитав нормой? Кто же знает…
Взмахнув палочкой, трансфигурировал воздух вокруг себя в одежду, закрепил
результат, создал обувь, влез в неё и, создав чёрную простую мантию с капюшоном,
окутал себя магией, делая полностью необнаружимым настолько, насколько хватало
фантазии.
Дверь в комнату была зачарована, но даже без диагностики было понятно, что чары и
заклинания направлены в стены и наружу, а изнутри можно делать что угодно. Вот я и
сделал — открыл её. Тихо, ни одна петелька не скрипнула, ничто не щёлкнуло, и я
легко и без проблем почти вышел за дверь, но обернулся, ухмыльнулся своей мысли, и
несколькими взмахами палочки создал пару букетов и записку типичного содержания,
мол: «Так и так, ночь была прекрасна, но вряд ли повторится. Павший принц».
Наверняка они посмотрят воспоминания Пэнси и Миллисенты, и всё поймут в итоге. Если
умны.
Вот теперь я с чистой совестью покинул комнату, прикрыв за собой дверь. Неожиданной
проблемой для меня стало то, что по известной мне информации, женские крылья всех
гостиных защищены мощными сложными чарами, чтобы парни не шлялись, где не надо.
Бороться с этими чарами у меня не было никакого желания. Выход? Можно, конечно,
вновь попробовать аппарировать, ломая защиту мощнейшей вспышкой магии, но есть ведь
вариант и проще! Как там звали особо неадекватного домовика, одного из тех, что
благостно таращатся на меня на кухне, ожидая магической подачки? Тинки? Винки?
Дипси? Ляля? Что за бредовые имена…
— Турки, — тихо позвал я, сдерживая смешок. Позвал, и «турки явились».
— Молодой сильный волшебник звал Турки? — тихо осведомился домовик, сложив ручки
вместе и преданно глядя большими глазами.
— Да. Ты можешь меня перенести к директору?
Сознанием я подключился к паучку на рюкзаке — именно Дамблдор таскал этот рюкзак,
прочесывая подземелья на пару со Снейпом.
— Турки очень сожалеет, — понурился домовик, — но домовикам нельзя переносить
учеников.
— Ты молодец, Турки, — я склонился, погладил домовика по голове, вливая побольше
магии, и домовик поплыл. — Но директор отчаянно меня ищет и мы не можем заставлять
его ждать. Ведь он директор!
— Да-да, — закивал этот эйфорирующий домовик, беря меня за руку. — Директор
Дамблдор — великий человек!
Миг, и я стою напротив директора и Снейпа — они подсвечивали пространства коридора
Люмосами. Кроме нас никого не было.
— Директор, — кивнул я.
— Мистер Грейнджер, — улыбнулся он, тут же протягивая мой рюкзак. — Вы заставили
нас поволноваться.
— Вы меня тоже заставили… Поволноваться.
— Где вы были? — тут же спросил Снейп.
— И вы не хотите ничего мне сказать?
— Кроме того, что все мероприятия, должные примениться к вам, были согласованы, а
методы продиктованы самим Министром Магии? — ухмыльнулся Снейп.
— Ну-ну, Северус, — Дамблдор успокаивающе, похоже, на всякий случай, покивал нам
обоим. — Думаю, настоятельные рекомендации министра оказались неуместны. Сразу
несколько негативных человеческих факторов сошлись в одном месте, приведя к таким
последствиям.
— Последствиям?
— О, мистер Грейнджер, — ухмыльнулся Снейп. — Вы предоставили нам всем уникальную
возможность видеть копчёного министра магии в дымящихся обносках, электрическую
цирюльню имени Грейнджера, что сделала Каркарова лысым, и… Предоставили
сомнительное удовольствие видеть исподнее мадам Спраут. Я уже молчу об ущербе
кабинету.
— М-да? Не скажу, что особо огорчён.
— Я понимаю, — кивнул директор. — Полагаю, нам всё-таки придётся пройти в мой
кабинет, а по пути я объясню, в чём же причина столь неоднозначных действий…
— Я и так всё понял. Попав в надёжное и безопасное место, — на этой мысли я
подметил, что «безопасное» оно довольно условно и безопасность эта зависит от точки
зрения. — Я почти сразу понял, что я выбран на роль «похищенного». Полагаю, для
мисс Делакур.
Мы быстро шагали по коридорам, и, казалось, за шаг преодолевали сразу несколько
метров. Почти сразу появилась лестница, по которой мы поднялись в Главную Башню, а
там уже маршрут знакомый.
— Да, это так, — кивнул директор.
— Но мы же и не общались толком.
— Только лишь потому, что вы слишком старательно избегали общества, способного
помешать вам следовать своему учебному графику, — пояснял директор, пока мы втроём
поднимались по неподвижным в это время лестницам Главной Башни. — Да и профессор
Снейп нагружал вас нещадно.
— Это пойдёт на пользу мистеру Грейнджеру, — тут же отмазался Снейп.
— Не сомневаюсь, — кивнул Дамблдор. — Вот только всё это вкупе почти полностью
исключило любую возможность для юной мисс Делакур проявить к вам, мистер Грейнджер,
свою симпатию. А ведь она то и дело пыталась встретиться с вами взглядами, передать
записку или что-то ещё.
Начав анализировать воспоминания, отброшенные из-за незначимости, нашёл
подтверждения слов Дамблдора.
— Конечно, на роль «похищенного» предполагалась младшая сестра мисс Делакур, но
совместным решением на педсовете было принято, что вы подходите для этой роли.
Родители же мисс Делакур решили, что раз есть альтернатива, то пусть так и будет.
Мадам Максим их поддержала. А министр наш и рад был, тут же соглашаясь, никого не
спрашивая. Как и мистер Крауч. А организаторы именно они.
— А вы?
— Ведущий мероприятия, — усмехнулся Дамблдор.
Мы добрались до кабинета директора, и вид открылся мне… Неоднозначный. Всё в
подпалинах, чёрной паутине прогара на камнях, стенах, шкафах. Беспорядок и
полностью отсутствующие окна.
— Нехило, — осмотрел я место происшествия.
— Ваших рук дело, — кивнул Снейп, а директор подошёл к своему столу.
— Должен похвалить вас, мистер Грейнджер, — начал директор, — за невероятную
реакцию, быстрый анализ и мгновенное решение с не менее мгновенным выбросом магии.
Похвальные умения.
— Я стараюсь каждый день, — кивнул я. — Кстати, честно говоря, я полагал, что на
сегодняшнем…
— Уже вчерашнем, — поправил директор.
— Хорошо. На педсовете, я полагал, вы примете решение о допуске меня к Запретной
Секции.
— Этот вопрос тоже решался, но пока нет однозначного решения. Хм… — Дамблдор
задумался, опершись руками о стол. — А вы знаете, в качестве компенсации за
доставленный шок и неудобства, я одобрю ваш допуск. Только…
Дамблдор посмотрел на Снейпа.
— Северус. Прошу составить точный список тем и литературы, к которым мистер
Грейнджер получит допуск, в соответствии со своими пожеланиями стать целителем. От
себя я тоже добавлю те книги в список, о которых знаю.
— А кто компенсирует погром? — спросил Снейп. — Лично я этим заниматься не буду.
— Кто всё придумал, тот и компенсирует. Министерство и так очень значимые деньги
зарабатывает, как и сам Фадж. А вы, мистер Грейнджер, как мне известно,
заинтересовали Малфоя-старшего. Думаю, через него Северус донесёт до министра
нужные мысли.
— Ладно, директор, — улыбнулся я. — Колдуйте, что нужно. Только вот…
Я протянул рюкзак обратно.
— Пусть побудет у вас. Не знаю, как скажется подводная обстановка. Вдруг русалкам
покажется вещица интересной. А вещица кусается знатно. В воде может приголубить
многих. Обидятся ещё, на вилы насадят меня, и всё.
— Разумное решение, — Дамблдор принял мой рюкзак. — И я уже имел удовольствие
увидеть результат работы защиты на вашем рюкзаке. Очень занятно и интересно
реализовано.
— Благодарю.
Я сел на одно из уцелевших кресел.
— Приступим.
— Что же… — директор достал палочку. — Готовы?
— Нет.
— Прекрасно, — Дамблдор указал палочкой на меня. — Со́мнус…
И темнота. Опять.
***
Пэнси сладко потянулась в чертовски удобной кровати, мимоходом толкнув Дафну и
получив такой-же толчок в плечо, только осознанный.
— Эх, Даф… — протянула она, блаженно зажмурившись. — А мне такой сон снился… Такой
сон…
— Угу, сон ей снился…
В интонациях Дафны что-то было не так, и Пэнси тут же открыла глаза, садясь на
кровати и скидывая одеяло.
— Что не так? — вяло посмотрела она на подругу спросонья. — Чем тебе мой сон не
нравится? Ты его даже не видела.
— Сон? — раздался голос Миллисенты, что уже проснулась, а судя по тому, что была
одета, причёсана и вообще, представляла собой эталонную девушку-толстушку, наотрез
отказывающуюся худеть, проснулась она давно. — Если я поняла, о чём ты, то это был
не сон.
— А как же… Он же… Прямо с потолка. Аппарация в Хогвартсе… Сон! — важно кивнула
Пэнси, постепенно краснея. Видать, понимала, как всё неприлично получилось. — И где
он?!
Пэнси заозиралась, но Гектора нигде не было. Несправедливо. Глянув направо, Пэнси
увидела сидящую на кровати Дафну в ночнушке, а в руках она держала одну розу.
Полупрозрачную, изо льда, совсем как те цветы, что растут в ледяном горшке в
закутке с личными вещами Гринграсс.
— Твои там, — кивнула Дафна куда-то в сторону.
Пэнси повернулась к тумбочке со своей стороны и увидела букетик обычных роз и
записку.
— Как же…
— Милли мне всё рассказала. Как и твою идею, — Дафна обернулась к Пэнси, и хищно
улыбнулась.
— Упс… — Пэнси попыталась состроить невинное личико, но такое не брало Дафну. — Ты
слишком много хихикала и пиналась.
— Да-а-а?
— Однозначно, — важно кивнула Пэнси, взяла записку и быстро прочитала. — Ах он… Ах
он!!! Подлец!!! Ну я ему… Ну я его…
— Судя по всему, — ухмылялась Миллисента, стоя у небольшого книжного шкафчика и
подбирая художественную литературу на сегодня. — Ты ему уже, и ты его и так и эдак…
— Да ну вас! — надулась Пэнси, потянувшись рукой к букету, попутно вновь краснея.
— Ничего…
В этот момент она ощутила, как Дафна чуть навалилась на неё со спины, ехидно
ухмыляясь.
— Ты смотри, а? — скалилась Гринграсс. — Сколько жила с тобой в одной комнате, и
даже не подозревала, кто тебе на самом деле нравится.
— Да не нравится мне он!
— Ну-ну… Обманывать подруг нехорошо. Ой нехорошо!
Дафна ловко повалила Пэнси на кровать, начав быстро и ловко щекотать ту своими
тонкими пальцами.
— Аа-а-а! Ха-ха-ха… Нет! Мама-ма-ма-ма! Памагити-и-и-и-и!
— Будешь знать, ха-ха! — Дафна проявляла доминирующие черты своего характера. — А
наказание я тебе ещё придумаю.
— Не-ет!
— Да! А знаешь почему? Потому что он всё видел, слышал и помнит! Милли — отличный
шпион, хоть с виду и не скажешь.
— Да ну нет! — Пэнси в шоке открыла глаза, уставившись на Дафну, пока та прекратила
экзекуцию.
— А ты по записке не поняла? Про принца?
— О, я тупая!
— Просто не проснулась… Продолжим. Это за то, что спала на плече Гектора…
— Не-е-ет! А-а-а… Ха-ха-ха! Я больше не буду! Наверное…
— Что? Ну держись!
***
Могу заверить без утайки, находиться под водой, под чарами сна, стазиса, и Мерлин
знает чего ещё — сомнительное удовольствие.
Не могу с уверенностью сказать, как сильно привязан процесс мышления волшебника к
его мозгу, по крайней мере, процесс привычного нам мышления, но даже под этими
чарами я ментально бодрствовал. Правда, бодрствование это было, словно под конской
дозой успокоительных, но без снотворного эффекта, да и касалось только разума.
Готов поспорить, что не будь у меня паучков и связи с ними — вырубило бы и
сознание. Всё-таки поступающая от них визуальная и звуковая информация так или
иначе удерживает сознание.
Но есть в этом и минус. От тела разум оказался отсечён. Проще говоря, я чувствовал
себя крайне тупым разумом роя пауков. Сами по себе они тупые, а точнее,
подчиняющиеся модели поведения и не имеющие даже намёка на разум, но, похоже, душа
моя не знает покоя, и лишившись связи с телом, но не привязки к нему, лишившись
поступающей в огромном количестве информации от тела, сконцентрировалась на
доступном — паучках.
Толку с этого не очень-то и много. Паучки сидели по углам замка там, где я их
оставил и там, где был лучший обзор вокруг, ведь у них нет собственных
потребностей. Либо же шныряли где-то, повинуясь сумрачному интересу моего сознания.
Вот эту парочку деятелей я и постарался взять под контроль, чтобы добраться до
места проведения состязания.
Было это легко? Нет, ни разу. Для начала, паучки очень мелкие. Пусть они и не
ограничены в своих возможностях размерами собратьев, но они оставались
действительно маленькими, и преодолеть путь от замка до Чёрного Озера, да ещё и в
предрассветном сумраке, было очень непросто. Каждый камень — огромный холм. Каждый
холм — горный массив. Сухие травы — странные извилистые препятствия. А ещё был риск
банального нападения со стороны фауны. Но, с горем пополам, мне удалось добраться
до берега, где волшебники из министерства спешно возводили трибуны, ставили палатки
и вообще, готовились к проведению мероприятия.
Расставив паучков так, чтобы иметь обзор на всю площадь проведения планируемого
мероприятия, чтобы слышать всё, что нужно, я принялся ждать. И вот ждать-то
оказалось неожиданно легко. Задался целью — выполнил. Никаких ограничений
физиологии, никакой скуки. Правда, скорость мышления и вообще, образ этого
мышления, были крайне унылы. И понимание разницы угнетало.
Светало. По идее, сейчас должен проходить завтрак. Обнаружится ли пропажа сразу?
Ну, мою-то пропажу сразу заметят, как в прошлый раз — я ведь всегда хожу на
завтрак. Гермиона, по идее, тоже. Чжоу… Да чёрт бы её знал, никогда не обращал
внимания — её существование меня не интересует от слова «совсем».
Паучки в замке «отсигналили», что ученики под руководством преподавателей покинули
Хогвартс и направились к пристани. Вместе с этим я видел, как к трибунам начали
стягиваться приглашённые гости и прочие зрители. Было их довольно много. Не совру,
если скажу, что не меньше нескольких сотен человек. Мелькнула мадам Помфри,
организовывающая палатку первой помощи вместе с коллегами в лаймовых мантиях.
Вокруг территории мелькали авроры в красных мантиях, и волшебники в строгой
гражданской одежде и в пальто… Они походили на каких-то гангстеров из Чикаго
«двадцатых».
Где же я? Ну, где-то в озере. Как бы странно это не звучало, но я сейчас не ощущаю
некоего «центра» сознания, носителя для него.
Приметил я и чету Малфой. Они о чём-то беседовали с другими важными с виду
волшебниками, и непосредственно с министром. Фадж явно был чем-то недоволен, но
кивал, соглашался.
Постепенно трибуны заполнились учениками и гостями. Особое место занимали места для
судей и покрытый золотой тканью стол, органично вписанные в трибуны — там уже
разместились директора, Людо Бэгмен и мистер Крауч. Очень недовольный и сердитый
мистер Крауч, а его строгий деловой костюм в полоску и мантия-пальто, наряду со
шляпой-котелком, придавали ещё большей суровости.
Одними из последних на место проведения состязания пришли чемпионы в сопровождении
своих групп поддержки. Конечно, Крам и Делакур пришли вместе со всеми своими
товарищами, а вот Седрик, по большей части с однокурсниками, и лишь редкие ребята с
других курсов не только нашего факультета, но и остальных, решили пройтись вместе с
чемпионом, лишившись самых удобных мест на трибунах.
— Дамы и господа! — заговорил Людо Бэгмен, приставив волшебную палочку к горлу и
усиливая голос. — Уважаемые гости, зрители! Добро пожаловать на второе состязание
Турнира Трёх Волшебников!
Трибуны начали активно аплодировать — кто-то свистел, кто-то запускал хлопушки, а
кто-то вполне сдержанно и вежливо хлопал, но это, в основном, были волшебники
постарше.
— До начала ещё целых пять минут! — крикнул кто-то из толпы.
— Десять! — крикнул другой.
— Пока чемпионы подходят к столу судей для получения инструкций, — невзирая ни на
что, продолжил говорить Бэгмен, одетый в какую-то вырвиглазную мантию, жёлтых
цветов и с узорами на звёздную тематику. — Я поведаю вам о сути испытания.
За пару секунд зрители успокоились и притихли, готовясь внимать. Пара волшебников,
тем временем, вынесли из одной из палаток большой рулон чёрного полотна. Они быстро
вышли перед трибунами, расстелили полотно, оказавшееся действительно большим, и
парой взмахов палочек подвесили его в воздухе, словно экран.
— Вчера ночью у наших дорогих и любимых чемпионов, — продолжил говорить Бэгмен, — У
каждого из них, было что-то похищено. Своего рода сокровище. Эти три сокровища
сейчас лежат на дне Чёрного Озера…
Бэгмен довольно неплохо играл голосом, нагоняя немного жути и мистики.
— …Чтобы победить, каждому чемпиону надо лишь найти своё сокровище и показаться на
поверхности. Всё надо сделать за один час. Дальше чемпионам придётся полагаться
только на себя.
Интересно, что значит эта чудная формулировка? Как бы это не оказалось большой
неприятностью.
Чемпионы выслушали инструктаж от судей, покивали, всячески показали, что им ясна и
суть, и ответственность, и начали переодеваться. Судя по тому, что под одеждой
каждого были плавательные костюмы, ни для кого не осталась тайной цель задания.
Стоило только Флёр скинуть верхнюю одежду и оказаться в облегающем плавательном
комбинезоне, мужская часть трибун возликовала. Не все, конечно, но никто не стал
отказывать себе в удовольствии посмотреть на ладные контуры симпатичной блондинки.
Но женская половина отыгралась, с энтузиазмом приветствуя Крама в шортах и майке.
Правда, как ни крути, Виктор был не самым анатомически правильно сложенным парнем,
сутулым и немного косолапым, но его славы было более чем достаточно, чтобы это
компенсировать, а в будущем — поможет медицина, я так понимаю. Понимали это и
остальные. Ну а Седрик оставался Седриком. Внешне он был намного выше среднего, а
идеальная симметрия делает симпатичным любой типаж, даже немного угловатые и острые
черты англичанина.
Один из организаторов из министерства подошёл к чемпионам, проверил, что есть у них
с собой, убедился, что лишь палочка да ножи в ножнах на голени — допустимое
исключение — и начал колдовать что-то над ними. Стоило только закончить колдовство
над Флёр, как треть подвешенного в воздухе огромного чёрного полотна заняло
идеальное изображение девушки, словно с видеокамеры. Расстояние на изображении
было, я бы сказал, правильным, позволяющим увидеть и её, и окружение. Полагаю,
похожие чары использовались на Финале Кубка Мира по Квиддичу.
Как только изображения всех трёх чемпионов заняли свои участки на чёрном полотне,
Бэгмен продолжил говорить, несмотря на шум от поддержки чемпионов болельщиками.
— Итак, дамы и господа! Подходит время для начала состязания! Чемпионы готовы?!
Отлично! Сразу, в одиннадцать, как только раздастся выстрел пушки, можно будет…
Громкий выстрел оглушил всех, а от пушки, что стояла на помосте рядом с трибунами,
в сторону устремился столб дыма.
— Вперёд! — тут же проголосил Бэгмен.
Чемпионы помчались к воде, на ходу применяя нужные им чары — именно так написали бы
в каком-нибудь Пророке. Вот только побежали лишь двое — Крам и Делакур.
— Чего же ждёт мистер Диггори?! — воодушевлённо возмутился Бэгмен. — О, кажется, он
произносит заклинание, но, к сожалению, шепотом и без эффектов! Что же это?
Пока все ждали результата заклинания Седрика, Крам, добежавший до воды и даже
погрузившийся по колено, на бегу применил к себе частичную трансфигурацию,
превращая голову, шею и часть плеч в большую акулью голову с жабрами. Прыжок, и он
нырнул в озеро, исчезая с поверхности, но изображение на экране чётко показывало,
как он плывёт в немного мутноватой, зеленоватой воде.
Флёр применила чары Головного Пузыря и целеустремлённо нырнула вслед за Крамом.
Седрик стоял, ждал. Зрители начали возмущаться, но вот по небу к нему прилетела его
метла, и староста тут же перехватив её, вскочил и молнией устремился к середине
озера.
— Как же это неожиданно!!! — ликовал Бэгмен, а вместе с ним ликовали и зрители.
— Сед-Рик! Сед-Рик! Сед-Рик!!!
— Похоже, мистер Диггори основательно разгадал, догадался и просчитал суть
состязания!!! — голосил счастливый Бэгмен, глядя вслед улетающему Седрику. — Против
ли это правил? Решительно нет!!! Как говорит мой коллега мистер Крауч, великолепный
знаток правил, ум волшебника — неотъемлемая его часть! Если он смог спрогнозировать
и подготовиться должным образом — это лишь играет ему в плюс!
Тем временем, Делакур и Крам постепенно погружались в глубь озера. Что занятно —
света ближе к дну не становилось меньше. Ну, только если чуть-чуть, как и
сужающийся обзор, но незначительно. Наше озеро нельзя назвать кристально чистым и
прозрачным, потому что-то подобное вполне ожидаемо.
Изображение на полотне показало, как Седрик благополучно завис над серединой озера,
заозирался, на глаз прикидывая что-то, а потом достал ножик из ножен на голени, и
трансфигурировал его в булыжник. Тяжелый, судя по всему — аж метла пошатнулась, да
и держать его, прижимая к себе, парню было явно не легко. Очередной взмах палочки,
и Седрик наколдовал Головной Пузырь. Миг — и он просто падает вниз головой в озеро,
при этом держа булыжник.
— Феноменально!!! — радовался Бэгмен. — Таким образом чемпион Хогвартса быстрее
всех доберётся до цели! Но давайте обратим внимание на то, чем же заняты другие
наши дорогие чемпионы!
А они плыли. Направление они знали, но им пришлось следовать вдоль дна, чтобы это
самое направление не потерять — из-за пасмурной погоды можно было лишь различить
верх и низ, находясь под водой.
Вот чемпионам начала попадаться на глаза различная живность. Крам оказался довольно
хитёр — вообще никто из озерных обитателей не желал сталкиваться с огромной пастью
большой белой акулы. Так что чемпион Дурмстранга преодолевал расстояние до цели без
каких-либо проблем, лишь иногда меняя курс чтобы переплыть сверху или сбоку заросли
длинных водорослей. В книгах, кстати, писалось, что русалки там устроили целые
водорослевые фермы на дне, и благополучно выращивают самые разных их виды.
Флёр выглядела чертовски целеустремлённой. Её можно было бы сравнить с этаким
ледоколом — вижу цель, не вижу препятствий. Ей на пути попадались всякие заросли,
водоросли, водяные черти и прочая хрень, но та отмахивалась от них различными
чарами и заклинаниями, продолжая с поразительной целеустремлённостью и без единого
признака волнений плыть вперёд. Каждое её заклинание, каждый маневр зрители
воспринимали с огромным энтузиазмом, подбадривающими криками и аплодисментами.
Разумеется, в основном лишь парни.
А Седрик? А он уже почти на дне. Благодаря этому я, пусть и через экран напротив
трибун, смог увидеть себя любимого. Картина следующая. Центральная площадь
подводного городка, повсюду небольшие куполообразные домики и прочая овальная
архитектура, слегка поросшая подводной растительностью. Посреди площади стоит
огромная статуя тритона с копьём. И вот к этой статуе и привязаны три тела в
одежде. Бездыханные, неподвижные, волосы развеваются в разные стороны. Чжоу,
Гермиона и я. Довольно странно видеть себя, но по ощущениям, не иметь физического
центра, воплощения, так сказать.
Седрик трансфигурировал булыжник обратно в нож и замер напротив нас. Глянув на
меня, он покачал головой и принялся пилить водоросль, удерживавшую Чжоу —
поддавалась растительность неохотно. Вокруг начали появляться русалки, но они не
мешали, а просто плавали кругами на отдалении, но в зоне видимости. Некоторые из
них держали в руках трезубцы. Кстати, я испытал лёгкое разочарование ещё на стадии
изучения озёрной живности по книгам — не красивые они, и не женщины верхней своей
половиной. Они лишь похожи на людей тем, что у них схожая грудная клетка, но из
рыбьих костей, две руки и голова, имеющая некоторые общие черты с приматами. А
жаль — эстетически было бы приятнее, соответствуй они легендам.
Седрик быстренько перепилил водоросль и отправился наверх при помощи заклинания.
Быстро отправился. Надеюсь, у него не будет кессонной болезни — глубина-то не
маленькая, давление, все дела.
— Мистер Диггори, чемпион Хогвартса, справился с заданием за пятнадцать минут!!!
— срывал голос Бэгмен. — Великолепно! Вы можете видеть, как он взбирается на
ожидавшую его над водой метлу, а вместе с ним и его пропажа — мисс Чжоу Чанг! Мы
видим, что она пришла в себя и отлично себя чувствует! Но как же дела у двух других
чемпионов?
У Крама всё ровно — его акульей рожи не испугается разве что гигантский кальмар,
что живёт в нашем озере. Хорошо, что его участие в состязании не предусмотрено.
Флёр приходилось тяжело, но и она справлялась, постепенно распугав нападавшую на
неё живность. Эта живность, казалось, решила отыграться на девушке из-за страха
перед Крамом, типа: «Уж блондинку-то мы не убоимся!». Ну и систематически получали
магических люлей.
Время шло. Они долгие. Очень долгие. Седрик уже вернулся на берег, его, как и Чжоу,
благополучно замотали в кучу полотенец и одеял, начали отпаивать зельями.
Болельщики радовались, пара друзей хлопали по плечам, подруги Чжоу толпились вокруг
китаянки, а она вся из себя такая спасённая, что аж приторно становится.
Время шло. Так как чемпионов пока что поблизости не было, то и на себя я посмотреть
не мог. Но ситуацию быстро исправил Крам. Быстро, и ненадолго. Этот человек-челюсть
стремительно доплыл до нас, ухватился пастью за водоросль, что удерживает Гермиону
и хотел было порвать её, водоросль, не Гермиону… В общем, порвать зубами и «на
инерции». Водоросль обломила Крама, а заодно он ощутимо дёрнул сестрёнку. Я уже
представлял, как караю квиддичного тугодума, но тот, к его счастью, вспомнил, что у
него ещё есть ножик, и не стал делать вторую, а потом и третью попытку порвать
водоросль зубами. Быстро отпилив этот абсурдно прочный продукт местной флоры, Крам
схватил Гермиону и поплыл вверх. Живи. Но ты тупой — так сестрёнке и скажу. Пусть
умного ищет, а то намучается. Интеллект, он, штука нужная, а для волшебника —
жизненно важная.
Флёр подоспела последней, но, если верить часам на берегу, укладывалась во время. С
суровым и сосредоточенным лицом, она перерубила водоросли заклинанием. Лично меня
встревожило то, что живность озёрная, всё те же водяные черти и прочие осминожки,
решили преследовать вейлу до победного — она привела их на хвосте. Мне подумалось,
что русалки и тритоны предпримут что-то, но нет — проклятые рыбы что-то напевали и
радовались.
Флёр обхватила меня одной рукой, а второй, держа палочку, начала отбиваться от
наседающих гриндилоу — их становилось только больше и больше. Не ровен час, схарчат
нас — эти твари этим и промышляют.
— Похоже, чемпионка Шармбатона попала в затруднительную ситуацию! — вещал Бэгмен.
Толпа взволнованно зашевелилась и заохала. Один из паучков видел, как напряглись
другие чемпионы и Гермиона. Сестрёнка, буквально только-только выбралась на берег с
Крамом и сейчас, замотанная в полотенца и одеяла, словно личинка какая-то, с
очевидным волнением смотрела на полотно в воздухе, где осталось одно только
изображение Флёр, а всё вокруг кишело водяными чертями.
Забавно, но присутствие вейлы под боком, да ещё и плотно прижимавшей меня к себе,
пробудило в теле определённые инстинкты. Так как всё это является продуктом магии,
то ощущения начали пробиваться в сознание, тут же начавшее устанавливать «обратную
связь» с телом. Этого хватило, чтобы я сконцентрировался и выплеснул море магии
вокруг своего тела, сопровождая визуальным и смысловым посылом «оглушить всех, кто
не Флёр».
На полотне было видно, как вокруг нас словно бы разошлась мощная ударная волна —
граница деформации была отчётливо видна, словно при наземном взрыве. Вся живность
вокруг покрылась мельчайшими сполохами электричества и начала всплывать кверху
брюхом. Кроме нас с Флёр. Девушка недоумённо посмотрела на меня, явно поняв, откуда
пришла помощь, но медлить не стала — начала всплывать вместе со мной при помощи
заклинания.
Холодный ветер ударил в лицо. Брызги, шум воды, холод. Попытка вдохнуть чуть не
закончилась внеплановым утолением жажды, но я справился. Одновременно с этим,
словно отрубило связь с паучками, но я знал, что это лишь ощущения.
Не говоря лишних слов, мы с Флёр поплыли к берегу.
Выходить на сушу было очень тяжело, но пока мы не вышли хотя бы по колено, никто не
спешил на помощь. Мне казалось, будто я побывал в космосе пару часов, а потом меня
резко телепортировало на планету — тяжесть сказочная. Флёр вообще идти не могла, её
заваливало в сторону, и я тут же подхватил её.
На берегу тут же заиграла весёленькая оркестровая музыка, что-то орал Бэгмен, но я,
после пребывания под водой, да ещё и с телом, отключенным от бодрствующего
сознания, с трудом адаптировался к изменениям. Уверен, что впади сознание в спячку,
как и тело, таких проблем я бы не испытывал, но мы имеем, как говорится, то, что
имеем.
К нам бросились пара волшебников в лаймовых мантиях, тут же начав колдовать и
проверять самочувствие. Только сейчас я заметил парочку следов на открытых участках
кожи Флёр — явно ожоги от присосок всяких подводных тварей. Проявила себя и
Гермиона, почти сразу оказавшись рядом и накидывая на меня и халат, и полотенце, и
вообще… Флёр, собственно, подверглась схожим процедурам, только от других людей.
— Ты как? — с беспокойством спросила сестрёнка, а сама ещё с мокрыми волосами, в
халате и куче полотенец. — Замёрз?
— Не, нормально, — улыбнулся я, но, похоже, немного криво. — Но спасибо.
— Ну а как иначе! — улыбалась она.
Вокруг шум, гам, но я в него не вникал.
— Когда мне профессор МакГонагалл сказала, что я буду в роли заложника… — начала
было говорить Гермиона, тут же вызывая у меня кучу вопросов, — я была так удивлена,
да ещё и столько чар. Под водой. Было волнительно. Но в итоге ничего не запомнила.
Раз — и всё.
— А мне ничего не говорили. Сразу приложить попытались, — покачал я головой,
помогая Флёр стоять.
— Да быть того не может! Мне профессор всё рассказала и сама, в одиночестве,
накладывала чары, получив согласие.
— Забавно.
— А у тебя?
— А меня никто не спросит, как у меня дела? — ухмыльнулась Делакур.
— Так видно же, что отлично, — отмахнулась Гермиона.
— И как твои дела?
— Шейка болит, — с плаксивым выражением лица она указала на шею, где красовался
ожог в виде щупалец.
И всё это несмотря на плотную опеку другими волшебниками. Удивился ли я, когда к
нам прорвалась Дафна? Немного. Обычно она не проявляет эмоций на публике, а в моём
присутствии — ярких эмоций. Вопрос времени конечно. Лично мне было даже приятно
увидеть беспокойство на её лице.
— Ты как? — тут же спросила она.
Вокруг вплотную к нам суетились волшебники, но это норма — других чемпионов и их
«заложников» встречали ровно так же.
— Неплохо. Мисс Делакур хочет поцелуй за спасение, — усмехнулся я.
Дафна тут же поцеловала её в лобик, вызвав шок на лице.
— Компенсируешь потом, — ухмыльнулась Дафна. — Навестим позже.
— А я-то тут при чём? — пискнула возмущённая Пэнси, которую я не заметил в толпе и
которую, оказывается, таскала на буксире Дафна. Миг, и они куда-то упорхнули.
— Она странная, — сделала заключение Гермиона. — А ты молодец. Хорошо справился.
— С ролью безвольной куклы под водой? Тогда и ты от меня не отставала.
Довольно быстро затихла вся эта круговерть ответственных волшебников, и мы,
спасители и спасённые, выстроились перед столом судей. Зачем там понадобились ещё и
заложники — одному Мерлину известно, но как сказали, так и делаем. Дамблдор,
оказывается, уже успел отойти в сторону, забраться по колено в озеро и переговорить
с появившейся предводительницей русалок. У этой наглой рыбы с короной на голове
даже была своя свита. Почему наглой? Просто небольшое остаточное недовольство
подростка, оказавшегося в сложной ситуации и которому не оказали помощь, хотя и
могли.
Дамблдор вернулся за стол, показал жестом, чтобы болельщики притихли, но те не
поняли. В итоге директор приложил палочку к горлу и над поверхностью озера
разнеслось его громогласное: «Ти-и-ихо-о-о-о!!!». И тишина.
— Итак, третье место, с незначительной разницей в один балл, занимает… Мисс
Делакур, чемпионка Шармбатона!
Зрители разразились аплодисментами, поддерживая Вейлу, что смущённо стояла рядом со
мной.
— Мисс Делакур показала мастерское владение самыми различными чарами и
заклинаниями, и, банальная случайность, стечение обстоятельств, не позволили ей
опередить мистера Крама. Сорок два балла!
И вновь аплодисменты.
— Поздравляю, — тихо шепнул я девушке.
— Не так уж и хорошо получилось.
— Могло быть и того хуже. Вода — совсем-совсем не ваша стихия.
Флёр посмотрела на меня с подозрением в голубых глазах.
— Второе место — чемпион Дурмстранга, Виктор Крам.
Поддержка зрителей звучала куда более суровой. Похоже, парни, наконец-то, вновь
вернулись к поддержке кумира, а не вейлы. Оно и понятно, немного привыкли, а
сейчас, в халатах и полотенцах, вейла не вызывала того восхищения.
— Мистер Крам проявил логику и предусмотрительность, — продолжал вещать Дамблдор, —
используя устрашающую частичную трансфигурацию, тем самым распугивая живность в
озере и проходя часть препятствий, даже не доходя до них. Но, были и минусы. Сорок
три балла.
Очередной вал аплодисментов, выкриков, звуков хлопушек и прочего, прокатился над
озером.
— И первое место… Седрик Диггори, чемпион Хогвартса! — огласил директор.
Вот Седрика поддерживали действительно громко — наших тупо больше.
— Мистер Диггори проявил ум, смекалку, находчивость, а главное — знание не самых
сложных, но нужных заклинаний, способных перевернуть ситуацию с ног на голову,
получая преимущество. Сорок семь баллов!
Ликование, радость, снова ликование. И так продолжалось, пока мы не добрались до
Хогвартса. Там, уже в более спокойной обстановке, когда многие поспешили в Большой
Зал, а не куда-то ещё, не в гостиные или библиотеку, я с чистой совестью скинул с
себя халат и полотенца, применил к себе различные бытовые чары. Высушился, привёл
себя в порядок, трансфигурировал мантию, и всё это стоя в холле.
— Хм… — Гермиона, всё ещё с мокрыми волосами и закутанная в халаты и полотенца,
смотрела на меня с лёгким недоумением. — А я об этом не подумала.
— О волшебстве?
— Ну да.
— Бывает. Помочь?
— Нет, я сама, — отрицательно качнула она головой. — Пойду к себе, в гостиную. С
тобой точно всё хорошо? Может быть к мадам Помфри?
— Нет, Миона, всё отлично.
Сестрёнка убежала к себе. Дурмстранговцы остались на корабле. Французы — в карете.
Что делать? Пойду в Большой Зал — почти все туда и направились. Вдруг расскажут
что-то интересное.
Большой Зал и вправду полнился учениками, хаотично разбредавшимися между столов —
все сидели, как хотели, никакого деления по факультетам. Ну, разве что слизеринцы
проявляли минимальное гостеприимство, да и немногие из них спешили за другие столы.
За нашим столом шло активное поздравление Седрика — он был не только центром
внимания, но и центром толпы. Вокруг нашего старосты и сидели, и стояли, всячески
поздравляя, улыбаясь, и вообще. Сам он с радостным лицом принимал поздравления,
одной рукой обнимая Чжоу Чанг, которая продолжала быть «вся такая спасённая, мама
дорогая». Как только я подошёл, именно мои однокурсники первыми обратили на меня
внимание… И последними. Для остальных-то я просто парень с факультета, пусть и
достаточно значимый, и видный, а значит отвлекаться от Седрика нет ни единой
причины.
— Ты как? — тут же поинтересовался Джастин, рядом с которым я присел.
— Да нормально.
— Знаешь, я сильно удивился, что именно ты стал заложником.
— О, поверь, дружище, — я хлопнул парня по плечу. — Я удивился не меньше твоего.
— Оно и понятно, — с улыбкой кивнула Ханна. — К Делакур приехали родственники же.
Там сестрёнка её, милейшая девочка. Они счастливо проводили всё время. Было очень
странно, что пропал именно ты.
— Вот и я о том же.
— …если бы не Гектор… — донеслись до меня слова Седрика, и тут, словно в страшном
фильме, весь факультет, да и ребята в форме других цветов, обернулись ко мне, как
один. — Я бы не справился.
— Да что ты такое говоришь, — упрекнула его Чжоу. — Ведь всё сделал ты.
— А весь план быстрого спасения разработал Гектор, — улыбнулся ей Седрик. — Так что
ощутимая доля успеха — его рук дело. Так ведь?
Седрик посмотрел на меня, и мне оставалось лишь пожать плечами.
— Тебе решать. План-то может и мой, но исполнитель — ты. Плохой исполнитель запорет
любой отличный план. Справедливо и обратное.
— Вот-вот! — кто-то подтвердил слова, и все вновь обратились к Седрику.
— Хм… А ты скромен, — улыбалась Ханна. — Скромность красит. Но не мужчину.
— Зависит от обстоятельств… — в голове само собой вспомнилось, как я проверял
состояние и наличие нижних «девяноста» одновременно у двух девушек. — Не так-то уж
я и скромен.
— О-о-о! — Ханна что-то такое заметила в моём лице. — Требую подробностей.
— Не мой секрет.
— Ну как же так? — обиженно надулась Сьюзен, обожающая притворяться ветошью и
слушать, слушать, слушать. А потом говорить, говорить, говорить, но только члену
клуба «Сарафанное Радио Хогвартс», а проще говоря — всем, кто в юбке.
— А вот так.
Посиделки в Большом Зале, обсуждение всего подряд, но в основном лишь подвиги
чемпионов из категории: «А он такой Вжу-у-ух, а она — Фьють, а он — Ва-а-ау!!!»,
всё это длилось до объявления обеда — в этот момент все ученики быстро разошлись за
столы своих факультетов. Похоже, во внеурочное время всем плевать, кто и где сидит.
В принципе, я не раз замечал гриффиндорцев за столом Слизерина, воронов — в гостях
у львов, и так далее.
После обеда многие решили разойтись по своим делам, оставляя в Большом Зале лишь
тех, кто жить не может без большой и шумной компании в не менее большом и шумном
помещении. Я же направился в библиотеку. А вообще, стоило бы зайти к директору — он
обещал допуск за все мои страдания.
На повороте в одном из коридоров я попал во внезапный и жестокий плен девичьих
объятий, и тут же меня затащили за этот угол.
— Дафна.
— Гектор.
Девушка явно решила не сдерживать себя от совершения всяких глупостей, коим мы и
предавались не меньше минуты. Только вот я чувствовал знакомую магию буквально в
двух шагах, в коридоре, откуда я пришёл.
— Там кто-то есть, — разорвав поцелуй, кивнул я в сторону ощущений.
— Это Пэнси. Бдит, чтобы никто, никак, и ни под каким предлогом.
— Ясно.
— Ты мне должен ещё пару поцелуев.
— М-да?
— Именно, — кивнула Дафна, прислонившись. — За то, что я поцеловала Делакур вместо
тебя.
— В лоб.
— В лоб, — вновь кивнула эта нахальная, как выясняется, брюнетка. — И это уже очень
много. А то удумала, хитрая вейла, поцелуйчики ей.
— Ты собираешься целовать каждую девушку, что на меня позарится?
Дафна хитро улыбнулась, и явно задумала подлянку, причём не сейчас, а когда-нибудь
потом — это прям читалось во взгляде.
— О, нет. И вообще, — Дафна приобняла меня за шею, дыхнув на ушко. — Ты видел меня
в… пусть будет, неглиже.
— Не видел, — так же шепнул я, чем вызвал лёгкие мурашки по телу девушки. Один-
ноль. Я — в танке. — Но понимаешь, гений трансфигурации, хорошее воображение,
пространственное мышление…
— Не такое принято шептать на ушко.
— Научишь?
— Научу.
— А тебя кто научит?
— Пэнси?
— Это странно звучит и двояко.
Мы чуть отстранились, глядя друг на друга.
— Как парень — я за. Как Гектор Грейнджер — категорически против. Будем учиться
друг у друга на своём опыте.
— Кхм-кхм, — раздался старческий кашель сбоку.
Мы резко отпрянули друг от друга и повернулись на звук. Рядом стоял ухмыляющийся в
бороду директор и поблескивал очками-половинками.
— Эх, молодость, чудесная пора, — со смехом в голосе продекларировал Дамблдор.
— Мистер Грейнджер. Вот.
Директор протянул мне пергамент с подписями и прочим.
— Хм?
— Да, мистер Грейнджер, это ваш допуск.
— Дафна! — за угол влетела Пэнси, явно желая что-то сказать. — Там… Ой. Здесь тоже.
— Мисс Паркинсон, — ухмыльнулся директор. — Вам стоит подтянуть ваши навыки в
установке сканирующих и сигнальных чар.
— Да, директор, — смиренно кивнула Пэнси.
Директор, улыбаясь, пошёл куда-то по своим делам, напевая под нос неизвестную мне
мелодию.
— Дафна! — Пэнси вмиг оказалась рядом с подругой. — Там!.. А тут… Здесь!
— А проще?
— Расходимся, короче! Атас!
— Где ваши манеры, мисс Паркинсон? — наигранно удивился я.
— К Мордреду манеры — мы в одной кровати спали, — прошипела она, при этом краснея.
— Снейп желает видеть всех в гостиной. Ещё вчера. Мне птичка прилетела.
Пэнси показала бумажную птичку-оригами. На этом мы быстро распрощались, а я
отправился в библиотеку, воодушевлённый сразу несколькими событиями. Допуск,
кстати, был не простой — там был указан номер списка книг, которые я могу читать.
Судя по всему, список этот лежит у мадам Пинс. Ну, что же, да здравствует новый
этап в личном развитии? На штурм Запретной Секции?

========== Часть 39 ==========

Запретная Секция, Особая Секция — называют её по-разному, но суть одна.

Небольшая, по сравнению с основными залами, секция библиотеки, в которую есть лишь
один вход, и он же выход. Здесь было не так уж и много книг, но каждая выглядела
по-своему уникальной и даже устрашающей. Некоторые книги находились под закрытыми
стеклянными крышками витрин, некоторые — на специальных подставках. Практически все
книги были прикованы к своим местам в шкафах особыми цепями — небольшими, тонкими,
достаточно длинными, чтобы книгу можно было взять и изучать сразу же за столом
перед шкафом. Но не думаю, что эти цепи легко порвать.
К сожалению, пока я не достиг седьмого курса обучения, я не могу брать любую книгу
для изучения, даже имея допуск. Список книг, доступных мне, был ограничен
рекомендованной Снейпом и Дамблдором литературой, и я не горю желанием
потворствовать своему любопытству, и трогать недозволенное, хоть и интересно.
Первыми в списках шли книги по малефицистике — к ним я и приступил. Обычные с виду,
но явно древние, с кожаными переплётами и непонятно, чья эта кожа. Изучение этих
книг начало меня увлекать, хотя воды там — море. Помимо того, что приходится
стараться воспринять информацию на довольно старом английском с примесью латыни и
французского, так ещё и в каждой книге слишком большая доля текста уходила на
различные восхваления этой дисциплины или же наоборот — попытки запугать
опасностями. Но с точки зрения познания, это было действительно интересно. Не
только сама магия проклятий, а восприятие её волшебниками тех времён, отношение к
ней, ведь любое волшебство так или иначе воплощается через ментал, через мысли,
образы, желания, намерения и прочее.
Февраль кончился практически незаметно — да оставалось-то ему пара дней после
второго состязания. Пришёл март, сухой и ветреный. Эта сухость ощущалась везде и во
всём — даже подземелья замка, где проходили как обычные уроки зельеварения, так и
индивидуальные, даже здесь стало суховато. Снаружи же не осталось и следа от
прошедшей зимы, если не считать мрачной пустоты, неразложившихся прошлогодних сухих
трав и растений, и прочего. Запретный Лес оставался всё столь же мрачен, но
отражение неба в Чёрном Озере уже не придавало нашему водоёму свинцовой тяжести и
мрачности.
Профессора сбавили темп учёбы, давая нам немного расслабиться. Вот только это не
касалось пятых и седьмых курсов — там нагрузка у ребят только возрастала, делая
учеников постепенно всё более мрачными и унылыми. С ребятами с факультета мы по-
прежнему несколько раз в неделю проводили время в неиспользуемом классе — это стало
традицией. Чай, сладости, журналы, практика в магии и обмен опытом — неизбежные
элементы подобных посиделок, позволявших одновременно и учиться, и просто проводить
время вместе. Как-то даже мелькнула у Джастина мысль пригласить ещё кого-то в этот
узкий круг, но все мы довольно быстро отказались от подобного — не хотелось
разрушать устоявшуюся зону комфорта.
— Нет, ну ты посмотри, а? — возмутилась как-то Ханна на таких вот посиделках,
листая вместе со Сьюзен журнал из очередной стопки «за прошедшие дни».
— Что такое? — тут же рядом оказался Эрни, да и все мы, бросив отработку заклинаний
по программе.
— Да это больше Гектора касается, но тем не менее, — Ханна передвинула журнал по
столу к тому краю, где стоял я.
Взяв журнал в руки, я принялся читать в слух:
— Бла-бла-бла, талантливые, если верить слухам, магглокровные брат и сестра
Грейнджеры… Бла-бла-бла… Пробивают себе дорогу в жизнь, будучи не лишёнными
амбиций… Виктор Крам, звезда-чемпион-и-прочие-регалии, признался, что никогда не
чувствовал чего-то подобного к кому-то, кроме Гермионы Грейнджер. Так… А тут что?..
Ага, вот и про меня. Очаровал милой улыбкой французскую чемпионку и талантливую
волшебницу из Шармбатона.
— Там ещё и дальше есть, — хмыкнула Ханна.
— Ага, вижу, — кивнул я с улыбкой. — Мэнди Броклхёрст, способная не по годам
ученица Рэйвенкло говорит, что Грейнджеры не обладают какими-то выдающимися
внешними данными…
— Пф-ф-ф, — громко фыркнули парни и непонятно, от белой зависти или насмешки над
этой фразой.
— Да-да, — Ханна закатила глаза к потолку. — То-то все на балу глазели на тебя и на
Гермиону, ага. От отвращения, наверное, взгляд отвести не могли.
— …однако, — продолжил я чтение, — они оба достаточно умны. Например, Гермиона
Грейнджер очень хороша в зельеварении, и нельзя исключать, что успех обоих связан с
приворотным зельем. Хм…
Оторвав взгляд от статьи, глянул на ребят, что как и я, улыбались подобному
выверту.
— Приворотка ради приворота — для неудачников, — веско констатировал я. — Не думаю,
что это мне вообще когда-нибудь понадобится, только если на продажу.
— Так-то да, — кивнула Ханна. — Правда, ходят истории, что различные приворотные
зелья создавались вовсе не для того, чтобы вызвать любовь или соблазнять кого.
Хотя, правильнее сказать, подобное является целью многих поколений зельеваров,
этаким Граалем или Философским камнем.
— Ага, вот только последний удавалось создать, — покивал Эрни. — А полноценное
любовное зелье — всего лишь мечта. Так у них ещё и различных побочных действий
куча.
— Например? — заинтересовался я этой темой, ведь в зельеварении тема любовных зелий
пока не затронута.
— Ну… — задумчиво потянул Эрни. — Например… Например, эффект подобных зелий зависит
от человека.
— То есть? — не понял Джастин, да и я пока мог лишь предполагать.
— Смотрите, — Эрни сел за стол, и я с Джастином и Захарией последовали его примеру.
— Если человек является прожжённым романтиком, то эффект той же Амортенции —
возьмём самое сильное зелье — будет заключаться именно в романтике. В мечтаниях, во
всяких там объятиях, цветах, только степень этого сумасшествия будет… До абсурдного
огромна. Если любовь в понимании человека — поцелуйчики и прочее, то хрен от него
избавишься, от такого человека. Всё, что его будет интересовать и всё, что он будет
пытаться сделать — поцелуйчики и прочее. Думаю, не стоит говорить о тех, для кого
любовь…
Эрни слегка покраснел.
— …Кроется в постели.
Теперь покраснели и остальные.
— А если человек садист, маньяк? — Эрни, подавивший румянец и взявший себя в руки,
серьёзно на нас посмотрел. — Запытает с особым тщанием и любовью, сохраняя при этом
тебе и рассудок и жизнь, чтобы пытать можно было вечно. Зельевары говорят, что это
связано с зависимостью людей от получения удовольствия и, соответственно, от того,
через что ты получаешь удовольствие, ассоциируя его с любовью.
— Грамотно выдал, — ухмыльнулся Джастин. — Неожиданно даже.
— Я не тупой, — притворно возмутился Эрни. — Просто повод редко выдаётся. Чтобы ум
проявить. Вот.
— Но есть и более слабые варианты, видел описание некоторых, — я решил продолжить
тему.
— Есть, но суть остаётся примерно та же. Меняются только пропорции. Есть зелья,
вызывающие желание близости разной степени, и вот они самые популярные. Правда, что
Амортенция, что подобные зелья в сильной своей модификации, под строгим
ограничением распространения. Недавний закон министерства, лет так двадцать ему,
тридцать, не больше.
Джастин немного удивился словам Эрни, тут же решив прояснить для себя
заинтересовавший его момент.
— А почему тогда слабые тоже не берут на контроль? Это ведь, так или иначе,
принудительное влияние на разум.
— Откуда мне знать? — пожал плечами Эрни. — Кто-то вроде бы говорил, что в этом нет
смысла. Типа, ну… Эффект слабых и средних любовных зелий схож с эффектом просто
красивого и приличного волшебника или красавицы-волшебницы. Типа, достойные
волшебники и волшебницы и так привлекательны, и если запрещать подобные зелья, то
может стоит запретить ещё и выглядеть хорошо… В общем, какие-то такие разговоры.
Кстати, они до сих пор есть в министерстве. Разговоры, я имею в виду. Может так
статься, что и слабые зелья через пару лет поставят на контроль, как и их
продавцов.
— Хм… — я задумался. — А может быть такое, что действительно сильные волшебники
заинтересованы в таких зельях?
— То есть? — чуть-чуть подалась вперёд Ханна, а я вернул ей журнал.
— Ну, если взять за истину то, что сильные волшебники, сильные именно умом, менее
подвержены плотским желаниям, то они вполне могут быть заинтересованы в том, чтобы…
Распалять костёр любви до небес.
— Ха-ха-ха, — засмеялись пунцовеющие ребята. — Скажешь тоже! Костёр Любви!
— Пламя страсти! — поддакнул Джастин, посмеиваясь.
Как только прошёл этот короткий приступ смеха, за которым скрывалось стеснение и
смущение, Ханна, утерев несуществующую слезинку, глянула на меня с усмешкой.
— Да, это действительно может быть так. Особенно, если брак сугубо по расчёту и без
особого уважения. Или, например, когда один из супругов очень силён, а другой —
нет. Но это дело сугубо каждой отдельной семьи и каждого отдельного волшебника.
Обычно такие зелья не используют в целях навредить или соблазнить. Могут, конечно,
подлить и тут, в Хогвартсе, но это очень сомнительное и неразумное деяние.
— Да?
— Ну так и толку-то? — Ханна ухмыльнулась так, как умеет только она,
непреднамеренно демонстрируя некое пренебрежение, но виной тому лишь её типаж.
— Эффект у всех зелий временный, не продержится и суток. В замке что-то делать
нельзя. Действительно сильные зелья ещё добыть надо, да и непонятно ещё, кому ты
хуже сделаешь, подливая кому-то. Эрни, вот, говорил об этом. Можно такую любовь
получить, что до гроба в пот бросать будет от воспоминаний. А слабые… Хм…
— Смысл подливать такие нам? — пожал плечами Эрни, вызывая внимание на себя. — А
что? Ну вот подлил ты зелье для, хи-хи, пламени страсти, а жертва неопытна. Смотрит
на тебя, чувствует себя странно, хочет чего-то конкретно от тебя, а вот что —
понятия не имеет. Ибо неопытна жертва.
Эрни наставительно поднял указательный палец, мол: «Вот так-то!».
— А если жертва опытна? — Сьюзен решила поучаствовать в разговоре.
— Ну, если верить всё тем же разговорам, — задумался Эрни. — То получается, что
если жертва опытна, то эффект будет мало чем отличаться, если бы жертва просто
повстречала парня или девушку желанного типажа. Ну и, разумеется, от слабых и
средних зелий ты не теряешь голову, хотя сам я точно сказать не могу. Наверняка под
их влиянием вполне хватит ума сообразить, что что-то неспроста всё это происходит.
А если и на это ума нет… Ну что, так тебе и надо.
— Жесткая позиция, — улыбнулся я. — Если дурак — то судьба твоя быть жертвой.
— А почему нет? — удивился Эрни. — Родители говорят, что в жизни всё именно так и
без всяких зелий. А зелья — просто ещё одна яма на дороге жизни, в которую ты
можешь ухнуть по своей глупости.
— И что, всем зельям можно сопротивляться?
— Нет конечно! — возмутилась Сьюзен раньше, чем кто-то что-то успел сказать. — Тот
же Веритасерум — побороть невозможно. Хотя…
Сьюзен вновь смутилась и задумалась.
— …Сугубо теоретически, любой эффект можно побороть. Но одно дело — теория, а
другое — практика.
Позже, ближе к концу марта, я прояснил вопрос с любовными зельями, прочитав кучу
статей по ним. Действительно, они работают примерно так, как и говорил Эрни, а сама
любовь, то неведомое эфемерное чувство, являющееся совокупностью огромного
множества различных факторов, реакций и процессов — действительно Грааль
зельеварения, недостижимая вещь. Страсть, влечение или ещё что-то — не проблема. Но
вот любовь… Думаю, дело в том, что магия, как и обычная наука, в какой-то мере
основывается на наблюдении за процессами и феноменами, на попытке их описать
известными методами, подогнать под доступные методики и схемы, а потом —
использовать в своих целях. Но настоящая любовь не является тем, что так уж просто
исследовать — её, для начала, вообще нужно зафиксировать как явление. А ведь это
очень индивидуальное для каждого чувство, сложное и комплексное, но главное — для
всех она разная. Наверное, потому и нет некоего идеального любовного зелья.
Занятия со Снейпом шли много мягче, чем во время недавнего «испытания» наших с
Дафной стремлений в зельеварении. Мягче, но жестче, чем когда лишь в субботу были
дополнительные зелья. Снейп, получивший карт-бланш на ингредиенты и программу
обучения, взялся за нас с энтузиазмом, а главное — мы его не подводили. Вот,
банальный пример этого энтузиазма — демонстрация простых зелий мастерского уровня.
Казалось бы, что тут такого — вари себе по рецепту, да корректируй немного процесс
в случае необходимости. А оказывается, что мастерское зелье от ученического, даже
идеально сваренного по рецепту, отличается как небо и земля.
По мере занятий, Снейп пояснил нам своё отношение к учебной программе Хогвартса,
навязанной министерством, а в особенности — по зельям. Программа эта подразумевает
то, что и должна делать школа для учеников — она давала базу. Обучение основам,
работа с самыми разными ингредиентами, базовые нюансы их взаимодействия и умение
варить по рецепту. Вот только рецепты эти — для супер-новичков, и приставка «супер»
здесь не в положительном смысле употреблена. Можно усложнить процесс, использовать
несколько иные ингредиенты, дешевле или дороже, готовить быстрее и получить намного
более хороший результат. В основном, кстати, процесс только усложняется, скорость
готовки увеличивается, а ингредиенты становятся дороже.
— Но нужно понимать, — сказал тогда Снейп, сидя за своим столом перед нами, — что
удорожание ингредиентов должно хоть немного соответствовать улучшению качества
зелий. Никому не нужно зелье от прыщей стоимостью с хороший дом.
— А нельзя делать зелье дешевле, но сложнее? — я решил не сдерживать любопытство.
— Зачастую — нет, — Снейп отрицательно мотнул головой. — Самые дешёвые рецепты и
так приведены в учебниках. Самые дешёвые, самые долгие и самые простые, чтобы
ученик мог усвоить самый неоптимальный, но надёжнейший и простейший путь получения
зелья с хоть сколько-нибудь значимым заданным эффектом.
— Хм… То есть, когда ученик, допустим, Уизли, не может сварить зелье по рецепту,
получается, он запарывает самое простое зелье.
— Именно, — скрывая негодование, кивнул Снейп.
— Всё-таки вам, профессор, хорошо бы в университете каком преподавать, или среди
коллег заниматься наукой.
— Вот вырастете и придумаете университет. Только ориентируйтесь на международный
уровень, иначе ничего кроме крохотной частной школы не получится. Волшебников
слишком мало, а желающих продолжить образование после школы, да на общих
основаниях — и того меньше.
— Печально это, — протянула Дафна, помешивая своё зелье в котле — у меня перерыв
между фазами готовки, потому и разговариваю.
— А я надеялся, что где-то что-то да есть.
— Нет, мистер Грейнджер. Если образование принять за рынок платных услуг, то к
этому рынку применимо ровно то же, что и к другим — спрос рождает предложение. Мне,
как профессору, мастеру пары направлений, доступна некоторая официальная
информация.
Снейп сложил руки в замок, упершись локтями о стол.
— В среднем, почти все выпускники Хогвартса так или иначе продолжат
совершенствоваться в магии после школы. Однако, только порядка десяти процентов не
имеют возможности получить адекватное образование самостоятельно или через семью.
— Магглорождённые?
— Нет, мистер Грейнджер. Магглорождённых намного меньше, пусть они и входят в этот
процент. Зачастую такие выпускники идут в различные министерские структуры, в
Аврорат, ДМП или наёмным рабочим в частный бизнес. Работа в министерстве требует
некоего совсем небольшого набора навыков и знаний, различающегося от отдела к
отделу, плюс пара предметов… маггловского характера. Всё это организовывает
министерство и этот ликбез даже при полном отсутствии даже зачатков интеллекта
проходится за год.
— Что-то типа стажировки с небольшим материалом по профессии?
— Да. Более серьёзное образование требует ДМП и Аврорат. Как в виде оценок, так и в
виде подготовки. Вот там уже есть подобие университетской программы, но скорее
просто училище. Профессии довольно популярны среди тех, чьи семьи не имеют точного
ориентира для развития, или же, если сам юный волшебник склонен к подобному.
Остальные, так или иначе, могут получить образование на дому за счёт знаний семьи,
или же за счёт репетиторов.
— А люди науки? Наверняка же такие есть.
— Есть. Для тех, кто жаждет двигать вперёд магическую науку, самостоятельно
развиваться, но опять же, не имеющих по тем или иным причинам, возможность грызть
этот гранит самостоятельно или за счёт семьи — Отдел Тайн. Если не считать
сотрудников низшего звена из категории принеси-подай, то там матёрые зубры по всем
магическим дисциплинам, узким их специализациям и прочее. Но, опять же, не каждый
жаждет оказаться в полукабале государства. Хотя лично я не вижу ровным счётом
никакой разницы — мы так или иначе от кого-то да зависим. Следите за своим зельем,
мистер Грейнджер.
— Да, действительно, — кивнул я сразу на всё и принялся за второй этап.
Так вот и шло обучение.
Касательно социальной части жизни Хогвартса — постепенно всё сходило на нет.
Ученики окончательно привыкли к факту существования иностранных гостей, и те, в
какой-то мере, вливались в коллектив. Люди попривыкли к тому, что в школе ходит
звезда квиддича мирового масштаба, или одна единственная на весь Хогвартс вейла —
даже её аура перестала вызывать должный эффект. При условии, конечно, что Делакур
себя контролирует. Даже Турнир перестал быть главной темой для разговоров, а ведь
ради него начали что-то чудить с полем для квиддича. Но как же наши так и не
реализовавшиеся идеи о небольшом матче? Именно это я спросил у Седрика как-то в
гостиной — так или иначе, но именно он оказался связующим звеном между нашими
хотелками и министерскими работниками.
Мы тогда как раз стояли у входа в замок и видели поле для квиддича, на котором что-
то творили эти самые работники.
— Потому, наверное, и отказывали в содействии, — Седрик с лёгким недовольством
глядел на происходящее. — Знали, что чары безопасности для матча помешают им в
работе в дальнейшем. Вот и не сказали, какие именно чары нужны. И преподаватели
отмалчивались.
— Печально. Не поиграть с Крамом.
— Да даже если бы и получилось, не думаю, что было бы действительно интересно.
— М-да?
— Да, Гектор. Не забывай, Крам — часть команды. Без команды он, конечно, останется
хорошим ловцом, но в хорошей команде ловец не просто висит над полем, а принимает
активное участие, а тактики учитывают его. Как и ты, кстати, — Седрик глянул на
меня. — Ты отличный игрок за счёт твоих способностей и навыков, и одинаково хорош
будешь на любой позиции.
— Кроме ловца.
— Да… — улыбнулся староста. — Это была абсурдная игра.
— Каждая игра будет такой, если я буду ловцом.
— Так вот. Отличный игрок, но без команды — просто отличный игрок.
— Без команды я мог бы выиграть, будучи ловцом, — улыбнулся уже я.
— Ха-ха, это точно.
Так что матчу вряд ли быть. Может быть потом, после Турнира, но времени будет явно
немного — неспроста матчи начинаются не сразу в учебном году, ведь подготовка поля
требует времени, а это поле, похоже, готовят к третьему испытанию. А ведь
неизвестно пока, что там наворотят и как долго придётся приводить поле в порядок. А
жаль.
С Дафной всё оставалось примерно на том же уровне, но оно и понятно. Будь мы на
одном факультете, у нас было бы много больше времени, когда мы виделись бы вне
занятий и вне личных «обучающих мероприятий», будь то тренировки или просто
домашка. Что я, что она являемся частью своих факультетов, и, так или иначе,
проводим с однокурсниками или другими ребятами довольно много времени, а Дафна ещё
и с сестрой. В силу разных обстоятельств, наши компании трудно свести в одну —
нужен повод посерьёзнее, чем хотелки двух учеников, толком не демонстрирующих
каких-то отношений на публике. Но временами мы украдкой улучали моменты и для
«глупостей», хоть и нечасто, и для посиделок в библиотеке — но там уже не в
одиночестве, а в присутствии одного-двух однокурсников. Пэнси же стала этаким
хвостиком Дафны, стараясь так или иначе, но присутствовать рядом, когда мы проводим
время вместе. Мне кажется, Паркинсон за нами следит. Не как надзиратель, а как
сталкер.
Вот пришла пора пасхальных каникул, а вместе с ними пришёл и апрель. Технически, на
эти каникулы можно уехать домой, но никто не стал этого делать — тут и Хогсмид, и
походы туда, и гости из других школ. Пусть они уже и не были какой-то диковинкой,
но не до полного же безразличия, а сам факт недели выходных так или иначе намекал
на какие-нибудь события, и никто не собирался пропускать хотя бы капельку этих
событий. Даже мельчайший слушок обязан был быть свежим. Потому остались все.
Остался и я.
***
Первый день пасхальных каникул, и ничего. Абсолютно ничего не изменилось и ничего
не произошло. Обычные физические упражнения, обычный завтрак в обычной компании.
Обычные занятия. Ну, у остальных-то занятий может и нет, а вот я решил пару часиков
провести в библиотеке, подробнее вникая в суть малефицистики и того, что местные
волшебники понимают под Тёмными Искусствами.
Попутно я размышлял — как, ну как дети, да и подростки моего возраста, умудряются
находить себе приключения? До меня то и дело доходят разные слухи об инцидентах и
приключениях то одних, то других учеников. Я начинаю ощущать себя слишком
сдержанным, сосредоточенным на разных задачах, а от того и скучным. Что побуждает
подростков действовать, ища неприятности? Ответ очевиден — интерес. Но я не могу
заставить себя интересоваться всякими мелочами, пусть крохотный интерес и есть. Но
он ограничивается опытом, даже если этот опыт какой-то неправильный, осколочный.
Он-то и позволяет мне разумно ограничивать любопытство.
Вот, например, недавно устроили потасовку львы и змеи. С магией, заклинаниями, все
дела. Любопытно ли мне, что именно произошло? Немного. Любопытны ли причины? Чуть-
чуть. Полезу ли я выяснять детали? Однозначно нет, ведь это вне зоны моих
интересов. И так вот во всём. Всё те же Поттер и Уизли, к примеру, взяли в компанию
скромнягу Лонгботтома, ведь тот начитан не меньше Гермионы, но от него можно хотя
бы избавиться — мне так это видится. И вот втроём они расследуют дело о «Каркарове,
связи его со Снейпом, и их тёмных делах». Каркаров, конечно, сам виноват — нечего
преследовать Снейпа по пятам и пытаться поговорить, даже на занятиях. Разумеется,
это провоцирует интерес тех, кто не привык ограничивать себя в приключениях. О
результатах расследования хотят узнать все, но предпочитают окольные пути — слухи,
наблюдение, или ещё что-то.
Конечно же у меня есть паучки. Возможно их наличие и убивает добрую часть
любопытства, ведь довольно много разной информации я узнаю буквально из первых рук.
Правда, не самая это значимая информация. Но если ею воспользоваться правильно, то
можно довольно хитро и грамотно манипулировать обществом внутри школы, чтобы жалить
больно и прямо в цель тех, кто мне неугоден. Но я не хочу лезть в болото интриг — я
по большей части реакционист, так сказать. Но это не из-за моей пассивности, а из-
за сложности подобрать адекватный ответ на интрижки подростков — не калечить же их,
с моими-то возможностями. Главное не привыкнуть к такому, и чётко понимать, что
взрослому волшебнику можно ответить сполна.
На такие мысли меня и наталкивало изучение малефицистики в частности, и Тёмных
Искусств в общем. Но самое странное заключается в сильном отличии моего восприятия
тёмных искусств, и того, как его воспринимают местные. Для меня Тёмные Искусства
были, есть и будут проявлением именно тёмных магических энергий в магии. То есть,
та же энергия смерти, направленная на мучения и мучительную смерть принудительного
характера, да ещё и способную вызвать сумасшествие — вот это тёмные искусства, не
несущие блага ни пользователю, ни объекту применения. Разделы магии жизни,
применение этой энергии во зло, что тоже очень легко — вот тёмные искусства. А тут?
А тут какая-то странная хрень пока что. И этот вопрос нужно прояснить.
С такими намерениями я закончил чтение очередной старинной книги и отправился на
обед. На входе в Большой Зал я дождался появления профессора Снейпа.
— Профессор.
— Мистер Грейнджер?
Мы стояли чуть в стороне от входа, но особого внимания не привлекали — ученики
спешили набить животы.
— У меня возникло несколько вопросов…
— Сейчас каникулы, мистер Грейнджер, — прервал меня Снейп. — Осмелюсь заметить, что
это период отдыха ещё и для преподавателей, а не только для студентов.
— Но вопрос важный.
— Ладно. Дерзайте.
— В чём суть Тёмных Искусств?
Снейп смотрел на меня, молчал. Так прошло несколько секунд.
— Вы задаёте слишком общие вопросы. Подходите вечером в кабинет зельеварения.
— Хорошо.
После обеда я отправился в наш дуэльный клуб. К моему удивлению здесь были почти
все его члены. Это ничуть нас не стесняло, ведь залы были просторные, а мест за
столиками, диванами или креслами хватало на всех. Но внимание этих всех было
приковано к дуэли. Явно учебной, но тем не менее, довольно активной. Малфой бодался
с Ноттом. Оба показывали неплохие результаты, а Драко, похоже, научился-таки более-
менее владеть плетью из палочки — Флагеллаве́ртум слушается его. Да, пока что Драко
крутит плеть вокруг себя, а его действия легко читаются, ведь он помогает разуму
телом — начинает движение телом, рукой и прочее, словно в руках у него настоящая
плеть. А с кончика её то и дело слетают заклинания или появляются щиты, блокируя
контратаки или отражения заклинаний от Нотта.
Взглядом я нашёл Романову, что пристроилась в тёмном уголке возле двух книжных
шкафов, держала одну из книжек в руках и делала вид, что читает, а на самом деле,
как и все, поглядывала за учебной дуэлью. Одета она была, как и всегда, в форму
Дурмстранга, и всё-таки, эта алая помесь мундира, пиджака и чёрт его знает, чего
ещё, очень шла ей, да и другим девушкам Дурмстранга, как и широкая длинная юбка. К
ней-то я и направился. К Романовой, не к юбке.
— Неплохо справляется, — сказала она вместо приветствия.
— И я рад тебя видеть. Как твои дела?
Романова посмотрела на меня с ехидной улыбкой.
— Ой, привет. У меня дела хорошо, а как у тебя?
— Ладно, не ёрничай, — я встал рядом и тоже принялся смотреть за дуэлью. — Хорошо
ли справляется Малфой? Смотря с чем сравнивать.
— Хм?
— Если с тем, как он решил показать своё преимущество мне в начале года, мол,
занимался всё лето, бла-бла-бла, то неплохо. А если сравнить с идеальным
исполнением, в моём понимании, конечно, то посредственно.
— И в чём же посредственность? — Романова поправила прядь тёмно-каштановых волос, а
судя по взгляду, и так знала ответ, ну или догадывалась.
— В движениях. Кнут подчиняется только разуму, сколько бы ты ни махал руками. А вот
привязывать действия кнута к движениям тела — потерять большую часть преимущества
заклинания. Лишишься свободы движения — лишишься возможности работать кнутом. Ну и
список заклинаний, которые он может использовать пока маловат.
— Может быть он хранит «коронный номер»?
— Может быть.
— Победитель — Драко Малфой! — громко оповестил всех Флитвик, как только Нотт
пропустил Сту́пефай.
Защита над помостом развеялась, ученики сдержанно поаплодировали спустившимся
дуэлянтам.
— Скажи мне, Катя, что такое Тёмные Искусства?
— А попроще спросить ничего не мог?
— Мог. Но на вопросы попроще я могу и сам себе ответить. Вы же проходите Тёмные
Искусства у себя в Дурмстранге.
— Хм. Скажу так, как говорили нам. Тёмные Искусства — крайне многогранны из-за
расплывчатости и разнообразия методов.
— Это-то понятно. Просто… Давай на примерах?
— Ну попробуй, — улыбнулась Романова.
— Взять к примеру простейшее проклятье, Ватноножное. Несмотря на его безобидность,
оно относится к проклятьям, злонамеренной магии, и по сути своей, котируется как
Тёмная Магия.
— Есть такое.
— Но в чём его тёмность-то, если оно является этакой вариацией чар, пусть и
нестандартной по своим движениям, образам и формулам?
— О, это уже из разряда Истории Тёмных Искусств. Все разделы этих самых искусств
изучают возможность из проклятий делать обычные заклинания с таким же эффектом, и
наоборот.
— Ладно обычные, но из обычных-то проклятия зачем?
— Проклятья плохо реагируют с обычными вариантами Проте́го. Сделаешь из
Разоружающего проклятье — всё. У врагов станет намного меньше шансов. Или другое
какое заклинание. А из проклятий делать обычные заклинания — тоже есть смысл.
Круциа́тус знаешь?
— Не применял, — качнул я головой. — Да и не сильно хочется. Там столько негативной
энергии от жертвы откатывается, да и сам, кажется, какую-то неправильную магию
начинаешь использовать.
— А говоришь — не использовал, — Романова с ухмылкой покачала головой. — Но суть ты
правильно уловил. Когда желание причинить зло начинает зашкаливать, кажется, будто
твоя магия становится другой. Думаю, дело в намерении и призме сознания, но это не
факт.
— Не факт, — кивнул я.
За время разговора ученики вокруг начали заниматься своими делами — что-то
обсуждали, показывали друг другу какие-то чары и заклинания, рисовали схемы боя на
пергаменте, а некоторые просто гоняли чаи за беседой. Профессор Флитвик с
энтузиазмом рассказывал что-то недавним дуэлянтам, Малфою и Нотту, и оба парня как-
то незначительно кривились. Похоже, профессор рассказывает об их оплошностях, и
чрезмерная гордость парней отчаянно борется со здравым смыслом.
— Так вот, — продолжила рассказ Романова. — Круциа́тус был довольно успешно
переделан под обычное заклинание. Как и Импе́рио, кстати. О Конфу́ндусе знаешь?
— Ну да, а кто не знает.
— Ну вот. Сейчас уже точно не сказать, стали ли эти Непростительные продуктом
отемнения обычных заклинаний, или же наоборот, но факт остаётся фактом. Есть
обычные заклинания, аналоги этих двух Непростительных, пусть и намного слабее. Но
для них не нужно стальной воли, сильного желания причинить вред, и вообще. Они
намного сложнее в исполнении, в движении палочкой, в формулах, но намного менее
требовательны к магической силе. Конфу́ндус и Торме́нта. Ты же знаешь, что яркие
эмоции помогают разгонять магическую силу заклинания?
— Разумеется. Я неплохо разучил Патро́нус в прошлом году.
— Хм? — Романова с сомнением посмотрела на меня. — Верится с трудом.
— В прошлом году Хогвартс охраняли дементоры Азкабана.
— Оу… Жесть, как она есть.
— Ага. Там хочешь-не-хочешь, а учиться надо. Тогда все мои одногруппники с
факультета разучили Патро́нус.
— Это очень нехило.
— Стимуляторы в балахонах летали за стенами. Поверь, их присутствие очень
мотивирует.
— Так вот. Как нам говорили, самая простая и яркая эмоция, которую способен в себе
вызвать каждый, и которой крайне легко поддаться — различные формы гнева, желания
навредить, разорвать, уничтожить. Этими эмоциями можно ощутимо усилить даже обычное
заклинание. Но если ещё и их вплести как элемент намерения, выстроить довольно
простые формулы, выплеснуть и направить жестами — получится тёмное заклинание.
— Какая-то очень размытая и совершенно лишённая конкретики грань.
— Так оно и есть. А когда негативные эмоции становятся слишком сильны, твоя магия
словно меняется, становится агрессивной, жесткой. Но самая пропасть кроется в
другом. Слабый волшебник слаб умом.
— Слышал о такой теории, — кивнул я, глядя как ребята с седьмого курса вышли на
помост ради отработки атаки и защиты — слышал по разговорам.
— А какую цель преследует гнев? Что приходит, после воплощения гневного порыва,
мести обидчику, или ещё что-то?
— Удовлетворение? Некое удовольствие?
— Именно. Наш препод говорит, что нет большего наркотика, чем удовольствие. Слабый
разум становится зависим от этого удовольствия, ищет его постоянно. И находит, —
Романова нахмурилась. — Находит в применении тёмной магии к людям. Но и это мелочь.
Первое, что нам сказали — не применять тёмную магию к разумным существам. Говорят,
тёмная магия отличается тем, что устанавливается что-то типа связи с жертвой.
Подобное должно бить по мозгам.
— Ну да, логично, — улыбнулся я, поняв некоторые нюансы. — Это должно усиливать
эффект, так как ты в обратку получаешь искажённую магию, должную нести
удовольствие…
— Да, да! — Романова чуть ли не запрыгала на месте. — Я сформулировать не могла.
Там текста очень много, а кратко — никак. А дальше, как с наркотиками, сигаретами и
прочим. Одно наслаивается на другое, и на выходе мы получаем потёкшего крышей
тёмного волшебника.
— Понятненько… Я представлял себе это несколько иначе, но довольно близко к твоей
информации. Усиление колдовства… Неужели никто не придумал, как получить усиление,
но не побочные эффекты?
— Конечно придумали. Различные ритуалы, опосредованные пытки и прочее. Главное в
этом — не иметь непосредственного магического или иного контакта с жертвой, а
ритуал должен быть автономным.
— Чтобы не иметь контакта с искажённой тёмной магией. И вас такому учат?
— Пф-ф, нет, конечно, — Романова убрала книгу обратно на полку шкафа. — Вас тоже
учат нескольким проклятиям, но основа вашего курса не в познании, а в защите. У
нас — баланс. Но в познании лишь сама база. Углублёнка для действительно способных.
— А ты?
— Способная, — ухмыльнулась Романова, а выражение лица её стало несколько хищным.
— Хочешь проверить?
— Нет, спасибо, — улыбнулся я в ответ. — Это направление вне моей компетенции. Я
даже не знаю, как правильно защищаться.
— Ну, не скажи. Защитился же как-то раз. Причём довольно продвинутым методом.
Правда учти, далеко не все проклятья и тёмные заклинания можно отклонить. Для
многих нужно целенаправленное желание нанести вред, и эта целенаправленность
передаётся заклинанию.
— То есть, только защищаться. И вот тут-то первая проблема.
— Пошли, покажу.
Мы направились к дальнему манекену, свободному, да и вокруг особо никого не было.
— Смотри. Простенькое, но вредоносное проклятье, — Романова достала палочку и
указала на манекен.
Крохотным и быстрым движением, больше похожим на случайный тремор кисти руки,
Романова сделала росчерк палочкой.
— Сектус, — тихо произнесла она так, что услышал лишь я, и с кончика её палочки
сорвался небольшой тёмный серп, мгновенно попавший в манекен и сделавший на нём
неглубокий порез.
— Не похоже на защиту.
— Я показываю, от чего ты будешь защищаться.
— То есть, решила-таки меня прирезать?
— Отнюдь, — улыбнулась она. — Заклинание тёмное и сила его напрямую зависит от
вложенного негатива. Сейчас ты видишь результат практически нейтрального
заклинания. Сильное, на грани искажения магии, делает порез на три-четыре
сантиметра в глубину. Хотя…
Романова задумалась на секунду.
— Порез — не совсем правильно. Проклятья не режут в буквальном смысле. Они
заставляют тело что-то сделать. Здесь оно просто заставило по линии разделиться
ткани манекена. Потерять связь друг с другом. Из-за формы и гладкости среза принято
называть это порезом. Да и название корни от этого смысла имеет.
— А самому заклинанию не научишь?
— Есть его обычный аналог, Секо. Грубо, сложно, стабильно, а разрез самый
настоящий, физический.
— Ну а всё же?
Романова думала недолго.
— Запоминай…
Пять минут ушли на то, чтобы показать мне движение и формулу. Нет, формула не такая
длинная, просто одно дело написать её, а другое — облечь в слова, причём в понятной
форме. И вот спустя пять минут уже я создаю это заклинание, оставляя новый порез на
затянувшемся манекене.
— А говорят, что темномагические раны плохо лечатся.
— Ну не у бездушного манекена же? — возмутилась Романова. — У живых существ со
своей… как там… энергетикой, пусть будет. Кстати, ещё один плюс тёмных заклинаний —
они очень хорошо взаимодействуют с живыми, с их энергетикой, пробивая её. Но только
те, в которых магия искажена.
— Как раз из-за искажения.
— Скорее всего. Эти вопросы уже ближе к целительским нюансам тёмных искусств. А
теперь, щит. Суть его проста и сложна одновременно. Тебе нужно проклясть
пространство перед собой.
— Хм? Проклясть пространство? Какая прелесть.
Пара учеников прошли мимо нас, стараясь послушать, о чём это мы там сплетничаем.
Но, похоже, ничего не услышали и пошли дальше своей дорогой.
— Именно. Вот жест, а ключ — Клипсис.
Романова взмахнула палочкой, и перед ней на краткий миг появилась тёмная плёнка
щита, тут же исчезая.
— Сложность в том, что щит быстро исчезает. Ну и в том, что нужно проклинать
пространство, а капельку негатива направить на летящее проклятье.
— Летящее? Заранее не поставить?
— Нет.
Пять минут детальных пояснений, десять для практики, и вот я уже стабильно и
качественно делаю этот щит.
— Фишка Тёмных Искусств, а в данном случае, малефицистики, в тщательной игре
крохами эмоций.
Профессор Флитвик подкрался незаметно.
— Молодые люди, — кивнул он нам, глядя внимательно и строго.
— Профессор, — разумеется, ответили мы.
— Надеюсь, мне не нужно беспокоиться, и вы используете стандартные ограничения при
изучении подобной магии? — смотрел он больше на Романову, чем на меня.
— Разумеется, профессор.
— Хорошо. Очень хорошо! — Флитвик улыбнулся, и посеменил дальше, к другой группе
учеников, с улыбкой на лицах что-то обсуждавших.
— Стандартные ограничения?
— Ничего особенного, — отмахнулась Романова от моего вопроса. — Не ставить в
партнёры для практики ненавидящих друг друга волшебников, не использовать
заклинания, не отработанные на манекене и не дошедшие до контролируемой стадии
эмоциональной выкладки, и тому подобное.
— Короче, чтобы не сорвались ненароком.
— Именно. Ну что, готов? — Романова собиралась направиться к помосту, который как
раз пустовал.
— Думаешь, стоит использовать прилюдно? — мне было интересно её мнение, пусть и
своё у меня и так есть.
— А почему нет? Не Непростительные же, а подобный уровень Тёмных Искусств
обязателен к владению и у вас, только на седьмом курсе.
Мы подошли к профессору и сообщили, что хотели бы отработать заклинание и защиту.
Разумеется, сказали, что за заклинания будем отрабатывать. Профессор радостно дал
добро, но ещё раз, для уверенности, спросил нас:
— Вы же не испытываете друг к другу какой-то неприязни?
— Ни в коей мере, — улыбнулся я.
— Хорошо. Заходите на помост.
Мы вышли и сразу разошлись на положенное расстояние. Профессор взмахнул палочкой,
площадка оказалась накрыта защитой, а её оттенок несколько отличался от обычного.
— Начинайте по готовности, — кивнул Флитвик.
Все думали, что мы устроим очередную эффектную дуэль, но когда мы начали просто,
методично и не сходя с места кидать друг в друга тёмными серпами, защищаясь тёмными
щитами, многие потеряли интерес к самой дуэли, но явно ждали, когда кто-нибудь из
нас накосячит и получит травму. Какую? Да неважно, главное — травму. Причём я по
себе знаю, что не обязательно быть кровожадным, чтобы ждать подобный исход. Само
это ожидание, неизвестность, беспокойство и прочая смесь эмоций — это уже очень
многое, и подобное само по себе привносит оживление.
Конечно, мы не доставили никому подобного удовольствия, окончив дуэль.
— Неплохо, неплохо, — покивал Флитвик, когда мы спустились с помоста. — Особенно
меня порадовала ваша сдержанность в эмоциях. Мисс Романова, вы углублённо изучаете
Тёмные Искусства?
— Нет, профессор Флитвик, — она встала, словно по стойке смирно. Всё-таки жесткая у
них там муштра, что привычки срабатывают даже перед чужими преподавателями.
— Базовый уровень, теория в основном.
— Всё равно, похвальный контроль эмоций. Удивительно стабильные заклинания
поразительно одинаковой мощности раз за разом. Изучаете Окклюменцию?
— Немного.
— А вы, мистер Грейнджер.
— Нет, сэр, — я отрицательно мотнул головой. — Просто контролирую себя и магию.
— Ах, да, в самом деле, как-то упустил это из вида. Но вместе с похвалой я считаю
себя обязанным предупредить, и вместе с тем попросить, — Флитвик смотрел на нас
снизу вверх крайне серьёзным взглядом. — Не гонитесь за силой тёмных искусств. Это
не какое-то моё предубеждение — это результат наблюдений. Я не знаю ни одного
волшебника, которого бы эта дорожка привела к хорошему концу, и поверьте, я знаю
очень и очень много волшебников.
После мы с Романовой ещё некоторое время попрактиковались уже в обычных
заклинаниях, показывая некоторые нюансы и хитрости друг другу, и, как ни странно,
обоим было что показать, а там уже и вечер близился.
После ужина я, как и просил Снейп, спустился в кабинет зельеварения, где рассказал
профессору свои мысли по поводу Тёмной магии, как и высказал вопросы, пусть они и
частично были закрыты информацией от Романовой. Но стоит понимать, что одно дело —
информация от ученицы, пусть и одной из лучших, а другое — от профессора.
— Не стоит путать Тёмную Магию с Тёмными Искусствами, — заговорил Снейп, вставая
из-за своего стола и давая понять, что разговор будет короткий, а после него
профессор ждёт моего моментального исчезновения из его кабинета. — Тёмная Магия,
как вы сами говорите, является костылями для волшебников, инструментом преодоления
лимита собственных возможностей. Но многие хватаются за эти костыли, не
ознакомившись с инструкцией, спотыкаясь и расшибая себе голову на первом же
повороте. Другим же даже костыль в руки давать опасно — убьются на месте.
— А Тёмные Искусства?
— Тёмные Искусства — комплексное направление исследования Тёмной Магии.
Всестороннего исследования, вид и формы которого могут отличаться как вода и
Веритасерум. У того и у другого один цвет, плотность, запах, но общее между ними
лишь то, что и то, и другое — жидкость.
— Профессор, — я решил прояснить ещё один важный момент. — На финале Кубка Мира я
видел, как одни волшебники убивали других.
— Не самый лучший опыт в вашем возрасте, — нейтрально и строго Снейп смотрел на
меня, не мигая.
— Согласен, но суть в другом. Я ощущал странную магию. Профессор Грюм показывал
Аваду и Круцио — от них я ощущал ту же странную магию.
— У вас высокая чувствительность, что может сильно помочь вам в развитии, как
волшебника. Эта «странная магия» и является той самой, искажённой, о которой вы
узнали от Романовой.
— Но я не понимаю… У нас, у волшебников, совершенно одинаковая магия. Она другая у
различных существ, тех же домовиков и прочих. Как одна магия становится другой?
— Вот станете мастером Тёмных Искусств, мистер Грейнджер, — Снейп усмехнулся, и вся
эта усмешка говорила лишь об одном: «Ага, как же!», — и ответите на этот вопрос для
всего Магического Мира, так как ответа пока нет.
— Но профессор… Когда мы с ребятами изучали Патронус, да даже когда изучили его…
Почему негативные эмоции способны исказить магию, а позитивные — нет?
— Цель? — Снейп словно бы задал риторический вопрос, который я не совсем понял и,
похоже, это отразилось в моём взгляде. — Негативные эмоции зачастую имеют вполне
конкретный объект, на который направлены, имеют конечную цель, воплощение которой
принесёт волшебнику удовлетворение. Имеет ли такую цель эмоция счастья для
Патронуса?
— Думаю, зависит от человека, — пожал я плечами…
В кабинет зашла Дафна и Пэнси.
— Профессор, — кивнули они одновременно.
— Положите ваши работы на стол и можете быть свободны, — кивнул он девушкам. — Как
и вы, мистер Грейнджер. Ответ на ваши вопросы волшебники ищут уже многие столетия,
так что это за гранью моей компетенции.
— Жаль. Картина мира не хочет складываться.
— И не сложится, мистер Грейнджер, — усмехнулся Снейп, мельком глянув на два
объёмных свитка пергамента от девушек, которые, оставив свитки на столе, продолжали
стоять в дверях. — Чем больше вы знаете, тем больше вопросов к миру и тем сильнее
картина этого мира трещит по швам. Доброго вечера.
Снейп развернулся, взметнув полы мантии, взял пергаменты и вмиг оказался у дверей,
указывая нам всем на выход.
— А теперь, леди и джентльмены, прошу проявить сознательность и лишить меня вашего
общества на этих каникулах.
Мы быстренько покинули кабинет, а за нами тут же захлопнулась дверь. Что делать?
Прогуляться по замку — этим мы и занялись, пусть рядом и шла Пэнси. Словно дуэнья,
она следила за тем, чтобы ненавязчиво исключить моменты близости. При этом она же
спокойно может стоять «на стрёме», пока мы делаем глупости. Странно это всё.
— О чём таком ты спрашивал профессора? — полюбопытствовала Дафна.
— О Тёмной Магии и Тёмных Искусствах, и почему негатив искажает магию, а позитив —
нет.
— О как… — Дафна явно задумалась, а Пэнси смотрела на меня с лёгкой насмешкой во
взгляде.
— Ну да, ну да, — покивала Паркинсон. — Куда там всяким магглорождённым до таких
высоких магических материй…
— Тогда может ты расскажешь?
— Тю-ю-ю, буду я ещё рассказывать подобное всяким прохвостам…
— Пэнс, — Дафна с притворным укором посмотрела на подругу.
— Ничё не знаю, это моё мнение, и я свободна высказывать его где и когда захочу.
— Ну-ну, Паркинсон, — ухмыльнулся я, взглянув на эту ехидну. — У вас в комнате твои
действия говорили громче любых слов и мнений.
Щечки девушки начали алеть, но выражение лица не изменилось.
— …до гроба же теперь припоминать будут… — тихо буркнула она, чем вызвала наши
смешки.
— Кстати, Дафна, завтра Хогсмид.
— О, кстати. Мы с девочками хотели чисто женской компанией погулять. Так что не
получится.
— Да? Ничего страшного, — улыбнулся я, а мы тем временем подошли к повороту
коридоров подземелий, за которым крылась гостиная их факультета. — Я найду чем себя
занять. На крайний случай, всегда можно будет всё переиграть непосредственно в
деревне.
— Это так, — с лёгкой улыбкой кивнула Дафна.
Мы попрощались и разошлись по гостиным.
Стоило только шагнуть через круглый проход в бочке и оказаться в гостиной
факультета, как сразу же я услышал звуки радости, праздника и веселья. Внутри, как
выяснилось, устроили вечеринку с различными закусками, едой, напитками и капелькой
алкоголя.
— О чём празднуют? — я добрался до нашего с ребятами места и сел в кресло.
Мои одногруппники, как и все, тоже были расслаблены, общались с ребятами помладше
или постарше, что решили присоединиться к нам в нашем закутке.
— А, да так, — Джастин протянул мне кружку с ароматным подобием глинтвейна.
— Решили отметить сразу три дня рождения, а Касл, с шестого курса, радуется ещё и
тому, что его предварительно одобрили в ученики к одному известному немецкому
чароплёту.
— У нас же Флитвик есть, — я с недоумением глянул на ребят.
— Ну, это вопросы к его семье.
Так и прошёл вечер, в веселье, разговорах, со вкусной едой и закусками, и с
различными напитками. К чести всех ребят могу сказать, что пьяных не было, да и
вообще, вели себя довольно культурно, пусть и максимально расслабленно. Например,
всем известно, что на факультете есть несколько парочек, что встречаются и не
стесняются прилюдно это показать. В рамках разумных приличий, разумеется. Но даже в
такой вот компанейской обстановке ничего особого не произошло. По постелям все
разошлись во втором часу, а я думал — что делать в Хогсмиде одному? Завтра придумаю
себе приключение. Для разнообразия.

========== Часть 40 ==========

Утро было чудесным. Солнечное, яркое, в меру прохладное. Утренний бег вновь я
провожу на улице, а не на лестницах Главной Башни, ведь кажется, что погода
окончательно начала идти к лету, потихоньку, помаленьку, но яркой зелёной травой
уже никого не удивишь. А то единственная зелень ещё полмесяца назад — мох да хвоя.
А теперь вон, красота, только цветочков и не хватает.
После завтрака я тут же переоделся и отправился во внутренний двор — ждать сбор
учеников и дальнейшее отправление в Хогсмид, под чутким руководством и контролем
МакГонагалл. Ждать пришлось не очень долго, и вскоре толпа учеников двигалась в
сторону Хогсмида, где быстро рассосалась кто куда.
Оглядев видимые улочки деревеньки, я пришёл к выводу, что в пасхальные каникулы
здесь не так уж и много взрослых волшебников. Так, жители, да и всё.
Несколько раз столкнувшись с группами знакомых ребят, спросил, мол: «Какие планы?».
Ответы были удивительно схожи — шляться, покупать мелочи, разговаривать и заглянуть
в Три Метлы. Порядок мог быть разным, но суть одна и та же. Прикинув, что сам не
могу придумать лучшее занятие, кроме как, например, как и положено подросткам,
отправиться на исследование Воющей Хижины, я отправился по магазинам.
Встретилась мне и группа девушек-слизеринок с разных курсов, среди которых были и
Дафна с Пэнси — вот и их «женская компания». В общем, делать было особо нечего, а
совсем уж бесцельно шляться я не люблю. Можно, кстати, заглянуть в Кабанью Голову —
там любят собираться всякие «мутные типы». Послушать, посмотреть — это я могу даже
через защиту. Паучков кинуть…
Пока я думал об этом, ноги сами привели меня на отшиб деревни, как раз к дверям
Кабаньей Головы. Заходить внутрь я не стал, просто «обронил» пару пауков и мысленно
заставил их искать себе укрытие в зале заведения. Что теперь? А ведь я умею
аппарировать!
Представив и чётко визуализировав тёмный закуток за минимаркетом в паре кварталов
от дома, закрутил магию вокруг себя должным образом. Ощущения были ровно такие, как
и во время обучения, но стоило мне оказаться в этом тёмном закутке за магазином,
между близко стоящими стенами домов, среди небольшого бардака в виде мусора и
вообще, не самой хорошей обстановки, как меня сильно затошнило из-за аппарации. А
может быть ещё и из-за того, что запахи города слишком сильно ударили по носу.
Выгребаясь из этого неприметного проулка, я наткнулся на группу подростков,
выглядящих прилично, но ведущих себя, как кучка бандитов. Они толпились у угла
минимаркета, задней его части, откуда я и выбирался, распивали что-то и, как мне
кажется, «играли» в крутых парней. Разумеется, они заметили меня, ведь я забыл
использовать методы скрытности.
— О, это что за залётный? — ухмыльнулся один из парней, и вся компания двинулась
мне наперерез.
Начистить пару физиономий — святое дело. Вот только я не святой.
Сделав пару шагов назад, в проулок, я тут же окутал себя магией, желая стать
невидимым, неслышимым, и всё такое прочее.
— Быстрее, — подначивал один из парней.
— Да не ссы, там тупик.
Вот теперь я вышел из проулка и отошёл в сторону — парни прошли мимо меня и
заглянули внутрь.
— И куда он делся?
Ухмыльнувшись, я бодрым шагом пошёл прочь отсюда. Знакомые улочки, автомобили,
дома — я не промахнулся, и действительно оказался в своём районе, рядом с домом
родителей. Поглядывая по сторонам, не мог не удивиться, что у некоторых особо
отчаянных домохозяек вовсю уже цветут всякие кустики да цветочки в садах у домов.
Нет, всё-таки я решительно не понимаю местный климат — он до ужаса… Никакой.
Добравшись до дома, увидел припаркованный автомобиль. Неужели у них выходной и мне
повезло? Подойдя ближе понял, что рэнджик сдох, а дома никого. Как я понял, что
рэнджик сдох? Ну, иначе бы отец не разобрал всю переднюю панель, явно что-то там
химича с проводкой. Вот, вроде бы дантист, а при необходимости может сделать всё.
Но не проще ли было отогнать в сервис? Или он и так знает, в чём проблема и как
чинить, и просто не хватило времени? В таком случае и я бы не стал платить. А может
быть они купили новый, наконец-то, и теперь отец доламывает то, что недоломано в
стареньком?
Повздыхав, решил подождать — вдруг родители вернутся пораньше? Я ведь даже не знаю,
куда они ушли, и не факт, что на работу. Так что попросту опёрся спиной о стену
рядом с дверью в дом и стал ждать, оставаясь невидимым.
Прошло минут тридцать, прежде чем я заметил подозрительного типа среди редких
прохожих. Выглядел он не особо опрятно, в поношенной тёмной одежде, но перемещался
вдоль дороги уверенно, а на парочку проехавших мимо автомобилей глядел с
неодобрением. При этом те самые редкие прохожие не обращали на типа абсолютно
никакого внимания.
Вот эта подозрительная личность дошла до нашего дома. Мужик, а иначе этого типа с
неаккуратной щетиной и не менее неаккуратными волосами и не назвать, кивнул сам
себе, достал палочку и двинулся прямо к двери. Я следил за ним неотрывно, был
настороже, держал палочку в руках на всякий случай и прислушивался к магии. Мужик
подошёл к двери, даже не оглядываясь навёл на неё палочку, чуть шевельнул.
— Алохомора.
Замки щёлкнули, и мужик без проблем зашёл внутрь, а я вслед за ним. Вот он,
поглядывая по сторонам, прошёл по прихожей и зашёл в гостиную. Недолго думая,
достал из кармана потрёпанного чёрного пальто какую-то явно магическую безделушку в
виде шарика на подставке, и поставил на стол, а сам нагло развалился на диване,
достав из другого кармана зеркальце. Стукнув по зеркальцу палочкой, мужик поднёс
его к лицу.
— Я на месте. Артефакт активировал, так что всё будет передаваться на ваш
экземпляр, да и прихвастнуть можно будет.
— Меня не интересует хвастовство, — послышался незнакомый голос с той стороны.
— Твоя задача лишь доставить максимум вреда, но потом всё исправить и стереть
память…
— Да-да, проучим грязнокровок, их родителей, вообще всех, — отмахнулся мужик.
— Свежо предание. Главное — галлеоны.
— По выполнении. Старайся делать больше красочного, чтобы грязнокровки
впечатлились, увидев. Настоящий вред не нужен.
— Отчего же? — ухмыльнулся мужик. — Откуда такая снисходительность.
— Напуганная крыса — податливая крыса. Крыса, загнанная в угол — опасный зверь.
Мужик убрал зеркальце обратно в карман и закинул руки на спинку дивана, осматривая
всё вокруг цепким взглядом, не вяжущимся с образом.
— А хорошо живут магглы, — хмыкнул он.
Задавив лишние эмоции, начал думать логически.
Цель мужика — нанести поправимый вред родителям и сделать запись. Какова
вероятность того, что цели выбраны случайно? Предельно низка. Но это не имеет
значения — нужно действовать, но действовать так, чтобы никто не подумал на меня.
Сконцентрировавшись, выведя контроль магии на максимум, чтобы ни единой капли не
просочилось вовне, не стало «фоном» и чтобы нельзя было её почувствовать, создал на
себе чёрное глухое пальто, перчатки, маску чумного доктора — первое, что пришло на
ум — и соответствующую широкополую шляпу.
Зайдя за спину сидящему мужику, совершил одновременно сразу несколько действий:
приставил палочку к его шее; влил мощную подконтрольную дозу энергии жизни с
посылом «Паралич»; снял с себя всю невидимость.
Мужик замер, не в силах сделать хоть что-то. Даже умей он отлично колдовать без
всяких движений и слов, то справиться с непривычной энергией, пронизывающей твоё
тело — задача не из лёгких. Как я понял, с колдовством на основе привычной всем
местным волшебникам нейтральной энергии справиться отнюдь не просто, так что об
энергии жизни и говорить нечего.
— Пытки — прекрасное изобретение, — мой голос звучал изменённым, а учитывая, что я
контролировал свои движения, изменив их манеру, узнать меня будет точно невозможно.
— Как насчёт небольшой порции боли?
Дабы был хоть какой-то признак колдовства, чуть провернул палочку вокруг оси.
Палочка, кстати, у меня тоже неприметная, вполне обычная, коих множество. Думаю, её
тоже будет проблематично узнать.
Заставив подконтрольную мне энергию жизни в теле мужика вызывать у того
экстремально острую боль по всем нервам, я приложил немало усилий, чтобы удерживать
того в сознании. Даже стоя за спиной этого мужика, я видел, как наливалось кровью
его лицо. Склонившись над ним, я видел, как проступают капилляры на белках
лихорадочно дергающихся глаз, как сосуды лопаются.
Магия мужика бунтовала, пытаясь «взорваться» волнами — явный выброс из-за
мечущегося в агонии сознания. Мне было непросто подавлять эти вспышки магии, но я
их попросту давил своей энергией.
Предметы вокруг задрожали, а некоторые даже поднялись в воздух. Это из-за
напряжения магии? Из-за её активной и быстрой циркуляции мощными потоками? Что за
бредовый аналог магической индукции.
Свободной рукой я не без труда вытащил палочку из неподвижной руки мужика. Ждём-с
ещё минутку.
Мужик начал тихо хрипеть. Вены на лице посинели от притока крови, а белки глаз
окончательно были залиты кровью — красные-красные. Я прекратил болевые ощущения
жертвы, но не отпустил паралич — подождал пару секунд, пока его магия успокоится.
Только после этого убрал ещё и паралич.
Мужик сразу же скрючился и упал с дивана, мелко дрожа, лёжа в позе эмбриона. Дрожа
и подвывая. Внезапно он исчез в воронке аппарации, или подобной технике. Не думаю,
что он сделал это сам — не то состояние. Но вот какой-нибудь артефакт — вполне.
Притянув себе в руку шарик со стола, коснулся своей магией того фонового облака,
что осталось после аппарации мужика. Всё-таки местные волшебники слишком
расточительно относятся к своим безграничным запасам энергии, совсем не стремясь
оптимизировать её траты. Я понимаю, что в этом просто нет ровным счётом никакой
необходимости, но это всё равно вызывает у меня картинку того, как кто-то забивает
гвозди микроскопом.
Войдя в контакт с остаточной магией, если так вообще можно выразиться, я окутал
себя нейтральной, обычной энергией и заставил её меня аппарировать в точку выхода
перемещения того мужика. Миг, и я, с шаром в руках, оказался посреди небольшого
зала. Ну, это должно было быть залом в идеале, но сейчас это какое-то обшарпанное и
потёртое во всех местах помещение с грязными матовыми окнами, тусклыми
светильниками, явно не «по феншую» помещения, какой-то мебелью, стасканной в один
угол зала. В общем, ассоциация такая: бомжи построили штаб, как в детстве,
используя чей-то заброшенный дом — концепция та же, как и качество, только масштабы
другие.
Под моими ногами валялся тот самый мужик, а к нему на выручку спешили ещё двое
оборванцев с палочками. Без лишней суеты, я наложил на шарик в руках банальный
Локомотор, и тот повис надо мною. Мужики резко остановились и выхватили палочки,
направив на меня и выкрикивая заклинания. Тёмные сгустки метнулись в мою сторону.
Спасибо скорости мышления и самоконтролю, мне хватило времени, чтобы следуя
«инструкции по эксплуатации Тёмных Искусств» прилично накрутить в себе ненависть,
направив её на мужиков и на их как свершившееся колдовство, так и на свершённое.
Взмах палочки, и меня окутывает настолько мощный тёмный щит от проклятий, что
казалось, будто пространство загудело, а я почувствовал, что моя нейтральная магия
чуть было не изменилась на что-то близкое к энергии смерти — вот так, похоже, эта
хрень и работает. Занятно. Чуть понизив градус ненависти, чтобы вдруг не
перешагнуть эту черту, ведь я не хочу бороться с собственными демонами, так
сказать, я отразил проклятья.
Мужики, похоже, были малость шокированы мощностью щита, потеряв тем самым
драгоценную секунду.
— Сектум, — выдал я изученное тёмное проклятье, и с моей палочки сорвался абсурдно
широкий тёмный серп, молниеносно врезавшийся в обоих мужиков. Ну да, я и без
накачки эмоций способен выдать огромную мощь, но эти эмоции нужны для правильной
работы тёмных заклинаний. Главное лично для меня — не перетрудить мозг.
Я не видел, какие именно раны получили мужики под одеждой из-за специфики
проклятья, но они тут же мешками рухнули на пол, а лужи крови под ними растекались
так быстро, словно вся кровь единовременно вышла из тел. Перестарался. Кто же знал,
что это всё может быть настолько мощным?
Проблема в том, что я не планирую убивать — есть более действенные методы.
Приманив тела магией, убедился, что в них ещё теплится жизнь. Взмахнув палочкой,
направил энергию жизни.
— Вулнера Санентур.
Миг, и лужи крови устремились к телам, мгновенно впитываясь в них, а через секунду
мужики раскрыли глаза.
— Петрификус Тоталус.
Простое, но действенное обездвиживающее заклинание, хорошо подходящее против
обезоруженных противников. Особенно, если не собираешься дать им времени на
невербальную беспалочковую магию. То, что мужики выглядят непрезентабельно ещё не
значит, что они совсем уж ни на что не способны — нужно учитывать любую
возможность.
Вновь накрутив себе ненависти, но без перегиба, быстро «собрал» на коленке простое
проклятье из парочки местных формул, сдобрил простым эльфийским контуром для
закрепления в теле и душе, и направил палочку, кончик которой светился фиолетовым,
на этих неудачников. Вербальный ключ не подбирал, но его отсутствие не должно быть
критичным, ведь истинная магия строится не на костылях, а на воле.
— Хм… — но сказать-то что-то нужно, и меня так и подмывало сказать Круциатус, ведь
смысл слова — пытка. — Васонистри…
Исказил немного греческое слово — играем-то на публику.
Лучик заклинания попал в мужика, и того выгнуло дугой. Аналогичное мероприятие
провёл и со вторым — его тоже выгнуло. Тот, что и без того валялся в позе зародыша,
подвывая, и по следу которого я здесь оказался, тоже подвергся этому заклинанию.
Смысл? Посыл проклятья был прост — любая мысль о мести, возмездии, грязнокровках,
чистокровных, чистоте крови, любая попытка колдовать или задействовать магию, любая
попытка двигаться быстрее, чем инвалид, всё это и некоторые вариации на подобные
темы, будет вызывать нестерпимую боль, а собственная магия будет словно жечь
изнутри. Только что придумал, не знаю, что получится. Но, судя по тому, как они
бьются на полу и хрипят, их мысли далеки от миролюбия.
Взмахнув палочкой по широкой дуге, сконцентрировался и выпустил мощный поток магии,
с посылом «Жги всё дотла».
Огонь быстро охватывал всё вокруг и казалось, будто он пожирает даже камень.
Быстро, но недостаточно быстро. Мужики имеют реальную возможность покинуть место
трагедии до того, как оно станет их братской могилой.
Повернув голову в маске чумного доктора к парящей в воздухе сфере, не удержался от
пары фраз — они не должны затеряться в треске и гуле разгорающегося повсюду
пламени.
— Эта страна прогнила до основания, словно от чумы. Я очищу её огнём.
Потянувшись магией к сфере, чтобы попытаться выяснить, где находится «тот конец
провода», ощутил, как резко оборвалась связь, но при этом я успел понять
направление. Только лишь вектор, да и то расширяющийся конусом, но и это уже очень
и очень много.
Мужики, что валялись под ногами, перестали завывать и более осмысленно глядели на
разгорающийся пожар, пламя которого чудесным образом не трогало маршрут до выхода
из помещения. Хмыкнув, сконцентрировался и аппарировал прочь, в закуток за
супермаркетом на моём районе.
Звуки пригорода, неприятный запах, тесный проулок — ничего необычного. Тут же скрыл
себя магией, развеял одежду «доктора», выдохнул, и направился прочь из этого места.
Прогулка в Хогсмид… М-да. Но время ещё есть, и много.
***
Частный дом в пригороде Лондона в мгновения ока оказался под контролем пяти
волшебников в красных мантиях. Они, находясь под магглоотталкивающими чарами,
быстро взяли территорию под контроль, и двое из них ворвались в дом.
Не говоря ни слова, держа палочки перед собой и быстрыми взглядами проверяя каждый
угол, волшебники в красных мантиях начали быстро проверять дом на наличие
волшебников, спровоцировавших срабатывание магической сигнализации.
Спустя минуту двое волшебников, а точнее, волшебник и молодая волшебница с
фиолетовыми волосами, закончили осмотр и зашли в гостиную.
— Чисто, — сказала волшебница в амулет на шее.
Миг, и в гостиной собрались и остальные трое.
— Томпсон, — заговорил самый старший, обращаясь к одному из волшебников. — Займись
поиском остаточных следов.
— Есть, сэр, — козырнул Томпсон, молодой парень с каштановыми волосами, и тут же
начал водить палочкой в пространстве.
Остальные ждали, но были настороже.
— Четвёртый раз за месяц, — хмыкнула единственная девушка, обладательница
необычного цвета волос. — И впервые нарушитель ушёл.
— Ты ещё вспомни, Тонкс, какие рецидивчики ловились тут, — ухмыльнулся самый
старший в группе. — Удивительно, и тянет же их сюда.
— Не зря же Грозный Глаз попросил присмотреть за домом особо тщательно, —
самодовольно улыбнулась Тонкс, словно это она организовала все задержания.
— Не только, — кивнул старший. — В паре анонимных сообщений утверждалось, что дом
этих магглов может быть подвержен атакам. А в совокупности с просьбой Грюма — это
уже звоночек. И чем они так приглянулись?
— Вы газет не читаете, что ли? — удивилась Тонкс.
— Не имею привычки читать эти дурацкие газеты до обеда. А после их не рассылают.
— Короче, босс, Грейнджеры, брат и сестра, магглорождённые, и они с невероятной
силой мозолят всем глаза. Ну, я-то одобряю их рвение и вообще, — Тонкс почесала
голову, а её волосы немного сменили оттенок. — А вот психи-родственники могут и не
одобрить.
— Чушь, — хмыкнул один из волшебников. — Родители не вмешиваются в дела Хога, пока
там ничего этакого не случается.
— Это мы о нормальных родителях, — парировала Тонкс. — А есть всякие пересидки,
откупившиеся психи-пожиратели и прочий сброд, кому-то да приходящийся
родственниками.
— Есть след! — крикнул Томпсон, до сего момента усердно и сосредоточенно
выписывавший палочкой различные фигуры в пространстве зала. — Почти размылся.
— Вперёд, Томпсон! — тут же скомандовал старший. — Мы за тобой.
Томпсон кивнул и тут же исчез в воронке аппарации, а вслед за ним исчезли и
остальные из пятёрки волшебников в красных мантиях.
На просторной площадке у самого утёса перед берегом моря, возле догорающих остатков
дома, от которого не осталось даже каменных стен, лишь куча обгоревшего хлама, да
чудом уцелевшая входная дверь да крыльцо, появились пятеро волшебников в красных
мантиях, тут же ощетинившиеся палочками в разные стороны.
— Где-то здесь, — сказал Томпсон. — Не могу сказать точнее, миля туда, миля сюда.
— Я тебе и так скажу, что не промахнулся, — хмыкнула Тонкс, глядя на остатки дома.
Холодный ветер с моря растрепал одежду и волосы группы волшебников, но это не
помешало им обнаружить трёх выживших, валявшихся на траве недалеко от тлеющего
пожарища.
— Там.
Волшебники быстро подбежали к чумазым и неряшливым людям, держа их на прицеле
палочек.
— Работает Аврорат. Никому ни с места, — громко и чётко сказал старший группы.
Только сейчас авроры смогли разглядеть некоторые детали поведения этих трёх
выживших. Один из них валялся в позе эмбриона, скулил, что-то бормотал, мелко
дрожа, да и вообще находился в невменяемом состоянии. Двое остальных старались
лишний раз не двигаться, а если и двигались, то медленно. В их глазах читался ужас
и паника.
— Какие люди… — хмыкнул старший аврор. — Вот вы и попались, голубчики. Берём их…
Допросим в отделе.
***
Хогсмид встретил меня самым разгаром адекватных увеселений и прогулок, ведь первый
ажиотаж прошёл, и теперь многие гуляли, смеялись, ели всякие сладости и радостно
обсуждали странные новинки в магазинах.
Вливаться в какие-то компании мне было неохота, хотя и посматривали на меня в
некоем ожидании — то ли я должен подойти, и мол: «Не хотите ли прогуляться?», то ли
сами размышляли о подобном.
Приключения искать мне что-то больше не хотелось, но и возвращаться в замок раньше
времени — тоже не вариант. В итоге ноги принесли меня к Трём Метлам, и я, поправив
лямку рюкзака, который мне вернул Дамблдор через домовиков, решил провести немного
времени в этом заведении. Паб был не особо полон, ведь пользовался популярностью у
старшекурсников лишь ближе к концу дня, потому мне достался столик, пусть и
небольшой, да и в не самом удобном для посиделок углу, но с хорошим обзором на всё
вокруг.
Шум, гам, разговоры, сливочное пиво или что покрепче, разнообразные закуски или
полноценная еда источали запахи — всё это смешалось, и, как ни странно, давало
возможность подумать, или хотя бы наметить направление для размышлений. А
размышлять мне есть о чём.
Например, вот вопрос, оставшийся без ответа — каким образом была выбрана семья для
запугивания магглорождённых, меня с сестрёнкой конкретно в этом случае? Случайно из
списка таких семей, где есть обучающийся в Хоге ребёнок? Или целенаправленно именно
нашу семью выбрали для запугивания именно нас? Кто? Нет, не так… Для начала нужно
ответить на простой, но крайне важный вопрос — а кому выгодно?
Выгодно может быть многим. Например, те же Малфои. Типа, вон какая беда случилась,
а всё потому, что семья твоя, как и ты, без защиты, давай к нам или с нами, бла-
бла-бла. Может такое быть? Может. А может быть, что ноги у этой акции растут из
семьи Гринграсс, ведь все косвенные данные говорят об их неудовольствии тем, что я
ошиваюсь рядом с Дафной. «Ошиваюсь» во всех смыслах. Это могут быть и Нотты, ведь
собранная паучками тут и там информация, брошенные фразы и прочие косвенные данные
говорят о серьёзных намерениях семей Гринграсс и Нотт объединить часть активов для
дальнейшего процветания и прочее. Конечно, если верить разрозненным данным из
библиотеки, да и просто тем же разговорам, даже договорные браки вовсе не обязаны
заключаться сразу после Хога, и более того, зачастую подобное происходит в куда
более осознанном возрасте. Но тем не менее… Да, тем не менее.
Сливочное пиво хорошо шло под такие вот мысли, а уж парочка мясных блюд, которые я
заказал, и подавно. Новые посетители Трёх Мётел приходили, старые уходили, но мест
пока хватало, и никто не спешил тревожить мой покой.
А теперь стоит подумать о том, что я могу сделать для безопасности родителей.
Первое, что приходит в голову — защита дома. Но они же не сидят дома круглые сутки.
Но это всё равно должно быть первым пунктом. Личная защита — тут проблема. Можно
сделать кулон или что-то подобное для защиты, но оно будет работать на волшебнике,
а на обычном человеке — вряд ли. Энергию-то нужно откуда-то брать, и если кулон с
Люмосом, светящаяся побрякушка, которую я создал ради эксперимента, и которая
валяется у меня в рюкзаке… В общем, если такой кулон способен работать и от фоновой
энергии, ведь Люмос — крайне слабая вещь, а в артефактном исполнении требует ещё
меньше энергии, то вот защита, а тем более хорошая защита, требует много больше, и
фоновой энергии просто не хватит.
В общем, стоит озаботиться хотя бы защитой дома. На будущее.
В Три Метлы зашёл Нотт, осмотрелся и направился в мою сторону, бесцеремонно садясь
за мой столик, прямо напротив меня.
— Сидишь? — с ухмылкой парень смотрел на меня.
— Вы проявляете поразительную наблюдательность, мистер Нотт, — ответил я столь
похожим на Снейпа тоном.
— Думаю, вскоре ты поумеришь свой грязнокровный гонор. Пойдём, выйдем.
В немом вопросе я посмотрел на этого самоуверенного парня, а Нотт, вставая, лишь
шире ухмыльнулся.
— Не бойся, Грейнджер, бить не буду.
— Страх, как и уважение, ещё надо заслужить, — хмыкнул я в ответ, вытащил немного
мелочи и оставил её на столе в оплату за еду и питьё. — Пойдём.
Мы вышли из Трёх Мётел и, игнорируя снующие туда-сюда группки учеников, зашли в
узкий проулок между двумя зданиями. Разумеется, я был наготове, но не думаю, что
Нотт замыслил что-то настолько коварное, как нападение в переулке, да ещё и при
куче свидетелей, что видели нас, сюда заходящих.
Там нас ждали два старшекурсника со Слизерина, и стояли они, стараясь держаться
максимально пафосно, этакие крутые мафиози, ну или ещё кто — не знаю, во что они
играют в своём расистском коллективе.
Мы подошли к этим ухмыляющимся и очень важным персонажам, которых, кстати, я не
наблюдал в дуэльном клубе, а ведь мне казалось, что все старшие ребята, и уж тем
более слизеринцы, должны там быть.
— На, смотри, — Нотт кинул мне знакомый шарик с ножками-подставками, который я тут
же перехватил в воздухе. — И помни, что в следующий раз результат может быть
неисправимым.
— Хм? — я повертел в руках шарик.
— Ха-ха-ха, — рассмеялись слизеринцы, но говорить продолжил только Нотт, похоже,
как инициатор. — Разве можно было ждать от грязнокровки, что он знает, как
пользоваться подобными вещами?
— Ты просто феноменально мелочен, — с ухмылкой, я послал в шар немного магии с
посылом «Активируйся, покажи изображение».
В воздухе появилось объёмное изображение гостиной нашего дома, а на диване сидел
тот самый непрезентабельный мужик. Лица слизеринцев выражали предвкушение.
— О, наш дом, — констатировал я факт, придав немного удивления голосу. — А вы уже
смотрели?
— Я решил, что гляну на предупреждение тебе вместе со всеми, — хмыкнул Нотт.
Стоит ли говорить, какую именно картину увидели слизеринцы? Всю устроенную мной
сцену, от начала и до конца. И лица их выражали лёгкий страх и недоумение. В конце,
когда на изображении я в импровизированном костюме чумного доктора стоял в огне и
разрушил сферу, чем прервал запись, слизеринцы выглядели совсем ошарашенными.
— Спасибо, Нотт, что своим поступком намекнул… На многое. Думаю, стоит поставить
этого волшебника в известность.
С честной и доброй улыбкой на лице, я вернул шар ошарашенному и бледному Нотту,
развернулся и пошёл прочь. Почти сразу мне в спину произнесли:
— Петри́фикус Тота́лус!
Не оборачиваясь, я одним движением вынул палочку и превратил её в кнут, и, всё так
же не оборачиваясь, руководствуясь лишь пространственной чувствительностью, создал
на кончике палочки Проте́го Рефле́кто, отражая парализующее заклинание обратно. А
вместе с этим наколдовал ещё два максимально быстрых Сту́пефая, выбивая дух из
оставшихся оппонентов. Так, на всякий случай.
Покинув проулок, смело направился обратно в замок. На самом деле я не считаю
странным или удивительным то, что Нотт поспешил показать мне то, что должно было
поставить меня на место, при этом даже не проверив, а что именно записано на сфере.
Получив желаемое, ну или то, что должно было выступить в этой роли, он поспешил
осадить грязнокровку, что так ему неприятен. И я рад, что он поступил именно так,
ведь можно сделать сразу два вывода. Первое — это организовал не сам Теодор, ведь
тогда он знал бы, что именно записано на шаре. Второй — заказчик либо посредник,
либо родственник Нотта. Причём одинаково вероятно и то, и другое. Посредник мог
выслать запись, так как она всё равно сделана. Родственник мог её выслать, чтобы
Теодор посмотрел и сделал выводы. Ну а получилось так, что выводы вместо него
сделал я.
— Эх… — печальный вздох сам вырвался из груди, пока я поднимался по склону к
воротам Хогвартса.
Методы воздействия на Ноттов сами всплывали в моей голове в виде идей, а
источниками подобных махинаций были осколки эльфа и гнома, да и сам я склонялся к
некоторым шальным мыслям о том, как подгадить им жизнь, раз они такие «злые». Но
для всего этого мне нужны связи, информация, нужно прийти к некоторым соглашениям с
другими волшебниками, и афера удастся. Но для начала — информация. Не общая, из
обрывочных сведений в статьях из библиотеки, а факты. Где берутся факты?
Правильно — в министерстве. Какой факультет самый «министерский»? Хаффлпафф.
Когда я добрался до Большого Зала, в голове окончательно сформировался план
действий, что должен ударить по благосостоянию Ноттов, словно кинжал убийцы из
тени, испортив все мыслимые и немыслимые планы их семьи на ближайшее будущее. Раз
уж мы перешли на другой уровень противостояния, на поле жестких игр и теневых
манипуляций, грех не воспользоваться некоторым опытом.
Дождавшись, пока в Большой Зал на ужин стали возвращаться ученики с прогулок и
прочих своих занятий, я перехватил Седрика.
— Нужно будет поговорить без свидетелей.
— Ок, — серьёзно кивнул он. — Терпит, или срочно?
— Терпит.
— Тогда после ужина.
— Ок.
Сам ужин прошёл незаметно, пока я в своих мыслях отрабатывал различные варианты и
нюансы возможного развития событий. Нужно быть готовым ко всему и к любому виду
деятельности. А после ужина мы с Седриком, незаметно для всех и под видом весёлого
обсуждения прошедших событий, свернули в безлюдный коридор, а там — в
неиспользуемый кабинет. Седрик тут же начал колдовать целую кучу различных чар для
приватности и прочую скрывающую магию, большую часть из которой я, к своему
удивлению, уже и так знал. Хотя, почему к «удивлению»? Просто не обращал должного
внимания, будучи поглощённым учебным процессом.
— Итак, — Седрик взял один из стульев и, развернув спинкой перед собой, сел. — Что-
то случилось?
— Мне нужна информация, — я повторил его действия, садясь на стул напротив.
— И ты обращаешься ко мне?
— Ну так, а кто знает всех, кого нужно знать, и кто имеет связи в министерстве?
— Действительно, — кивнул Седрик. — Я тебя выслушаю, но знаешь, я уже неделю
размышляю над кое-чем…
— И чем же?
— Гектор, есть несколько заказов на различные артефакты, но они не очень дорогие,
довольно сложные, но их много.
— И ты молчал? — улыбнулся я.
— Там… Скользкий момент с тем, что я узнал о них в обход отца… — Седрик задумчиво
почесал голову. — А сами заказчики… Не самые благонадёжные члены общества.
— Преступники?
— Нет-нет, но… Но и не добропорядочные граждане. У отца бзик на допустимости
подобных контактов, и он легко бросается из крайности в крайность. Его гиперопека и
привычка хвастаться каждым моим чихом назойливы, тут не поспоришь, но я не горю
желанием узнать обратную крайность его отношения ко мне.
— Оу, ясно. И ты уже не первый день размышляешь о том, как сделать так, чтобы и
заказы взять, и от отца скрыть.
— Да, и пока не придумал. Просто мне нужно знать, если я придумаю, то справишься ли
ты, и возьмёшься ли вообще?
— Конечно возьмусь, откуда вообще такие вопросы? — наигранно возмутился я, и
улыбнулся.
— Так ты с прошлого заказа заработал очень приличную сумму денег. Я подумал, что в
ближайшее время тебе это будет неинтересно.
— Мне могут пригодиться деньги очень скоро, и хорошо, что мне не придётся остаться
с минимумом в карманах.
— Тогда, как договорюсь, так и возьмёшься за дело? А то прошлый-то заказ тебе нашли
близнецы, а у них в этом деле с моралью плохо — бизнес есть бизнес.
— Понимаю, — кивнул я. — Возьмусь.
— Это хорошо, — Седрик явно расслабился. — Так какого рода информация тебе нужна?
— Досье на весь бизнес Ноттов. С кем связаны, перспективные направления,
предприятия, что угодно, но полноценно. Кто может быть заинтересован в тесном
партнёрстве с ними так или иначе…
— Стой-стой, — Седрик выставил руки перед собой. — Я понял, что тебе нужно. Тут,
боюсь, просто одолжением или услугой не отделаешься. Нужны деньги… Хм, понятно,
зачем тебе деньги. В принципе, всё это можно узнать внутри факультета, через
родителей или родственников наших ребят. Они «по-свойски» узнают, но карманные
деньги никому не помешают.
— Сколько?
— Пока не знаю… — Седрик задумался, явно считая монетки. — Но сумма приличная.
Информация, знаешь ли, не публичная, плюс, как я понял, тебе пригодятся выкладки
министерских аналитиков. Но вряд ли больше двух сотен галлеонов.
— Понял. Не вопрос, — я протянул руку, и Седрик тут же её пожал.
— А зачем, если не секрет?
— Извини, но…
— Ничего, понимаю. Тёмные делишки, — он улыбался шутке, даже не подозревая, как
близко был к истине.
— Именно. Темнее черного.
На этой замечательной ноте подошли к концу наши переговоры. Седрик получил на руки
нужную сумму и пообещал сегодня же навести справки, и в течение недели я получу
полное досье. Ещё он попросил меня обойтись без глупостей, ведь подобное — не мой
уровень. На случай, если я решу сделать что-то необдуманное. Разумеется, я
согласился, ведь ничего необдуманного я делать и не собираюсь.
Теперь мне остаётся только узнать детали о бизнесе и доходах Ноттов, чтобы решить,
что именно я собираюсь делать. Но одно я знаю точно — им будет больно. Но не в
прямом смысле, разумеется.
***
Каникулы — прекрасная пора. Но не для меня.
Нападение на родителей, пусть и не состоявшееся, является крайне весомым поводом
заняться безопасностью дома. Сначала я хотел создать что-то на основе местной
магии, полученных здесь знаний, но вовремя одумался, не успев потратить на это
слишком много времени. Одно дело, излишне не пользоваться своими возможностями в
школе, в стычках, когда понимание того, как работает магическая энергия в
совокупности с возможностями мозга и души, может перевернуть баланс сил с ног на
голову и привлечь слишком уж много интереса, а другое — действительно экстренная
ситуация. В итоге я потратил два дня пасхальных каникул на создание системы
безопасности, используя свои возможности по максимуму.
Для этого мне пришлось вновь вооружиться наковальней на колёсиках, молотом с
насадками и своей фантазией, уединившись в своём закутке в комнате, предварительно
повесив наколдованную табличку «Не беспокоить» — наши ребята нормальные, нос куда
попало не суют, и если написано «не беспокоить», то беспокоить и не будут.
Вообще, идея пришла в голову спонтанно. Просто в один момент, скучая по
недоступным, потерянным знаниям из жизней осколков, а в особенности по библиотеке
Академии, где эльф преподавал долгие годы, я вдруг понял что мне нужно. Сама
структура Академии, расположение её башен по внешнему кругу, внутреннему,
центральные башни, стены, тропинки — всё это и многие другие элементы были
составными частями мощного пространственного магического многофункционального
контура. Я знаю, что в те времена я знал его, но сейчас я и пару линий не повторю —
их нет в моей голове. Но сама идея…
В итоге я создал и запорол шесть связок из стальных шестигранных кольев. Только на
седьмой связке из множества колышков до меня дошло, где я ошибся — нужно «стучать»
молотом не каждый колышек по отдельности, пытаясь ещё и создать идеальное
совмещение такого зачарования для работы в связке, а один раз «выковать» всю
связку, одним ударом. Только после этого феноменального логического умозаключения у
меня получилось создать этакий артефакт-сетку из колышков, которые можно разнести
на расстоянии друг от друга сохраняя пропорции положения в пространстве, и получить
защиту. Какую защиту? А тут я не стал долго думать — создал крайне плотную
магическую сферу, вложив в неё смысл, типа «не пропусти враждебно настроенного
волшебника», «шарахни не смертельно, но крайне травмирующе по враждебно
настроенному волшебнику», ещё куча всяких условий, но главное — запрет на
колдовство тем, кто не имеет особого кольца-допуска.
Закончил я эту работу в обед одного из дней каникул, от которых осталось четыре
дня. В общем, в середине каникул закончил. Что я сделал после? Разумеется, тут же
сбежал из Хогвартса и аппарировал в пригород, в проулок всё к тому же минимаркету.
На этот раз я не пренебрёг скрывающими чарами и прочей магией, хотя этого можно
было и не делать — местной шпаны тут не было.
Добравшись до дома, увидел всё так же припаркованный рэнджик, но внутри он был
собран — отец, похоже, либо доломал его окончательно, либо починил.
Сосредоточившись на магии, полностью взяв под контроль, как и должно уважающему
себя волшебнику, я направил её в связку стальных шестигранных колышков. Миг, и они
взлетели в воздух, разъединяясь и выстраиваясь в сложном порядке, сохраняя
пропорции и создавая сеть, перекрывающую весь дом, задний двор, кусок дороги и
часть соседних участков. Очередной магический импульс, чётко сформированный посыл,
и колышки моментально устремились вниз, превращаясь в серые росчерки. Они ушли под
землю, но при этом не повредили ровным счётом ничего — это я тоже учёл.
Зная, что министерство следит за проявлениями магии в районах, где живут
магглорождённые, я поспешил убраться отсюда на всякий случай — лишь проверил
напоследок, работает ли контур, запустив под невидимый купол простой сгусток
медленного Сту́пефая. Долетев до границы охранного барьера, сгусток просто
растворился, разлетелся в стороны, рассеявшись, словно облачко газа в вакууме.
Работает как минимум эта часть контура, а значит можно аппарировать обратно,
возвращаться в замок, что я и сделал.
***
Каникулы почти подошли к концу, а я всё сижу то в библиотеке, в Особой Секции, то в
нашей комнате. Не удивлюсь, если меня вообще потеряли в замке, но на приёмы пищи-то
я хожу? Хожу. Значит не должны. А занят я крайне важным делом — разрабатываю
коварные планы, один за другим, без остановки, при этом пытаясь вспомнить или
придумать наиболее изощрённые способы испортить жизнь разумным на отдельно взятой
местности.
Только в последний день каникул, девятого апреля, ситуация немного изменилась.
За завтраком ко мне подсел Седрик, потеснив Джастина.
— Привет.
— Утро бодрое, — кивнул я, пребывая в своих думах.
— Он несколько занят своими мыслями, — кивнул в мою сторону Джастин, — так что не
рассчитывай достучаться.
— Отнюдь, — я повернулся к Седрику, попутно накладывая себе какой-то довольно
вкусный и нажористый на вид салатик. — Я весь внимание.
— Всё готово, — коротко сказал Седрик, и стянул булочку с корицей с общей тарелки,
стоявшей рядом с нами. — Когда отдать?
— После завтрака?
— Отлично, — Седрик откусил кусок от булки и ушёл к своим.
— И что это было? — Джастин, проводив взглядом старосту, не удержал любопытства.
— Секретные секреты, дружище, — улыбнулся я, предвкушая познание точной информации
о Ноттах, их делах и прочее.
— Ну, как знаешь, — он пожал плечами, а я в который раз убедился в том, что просто
обожаю эту черту ребят с нашего факультета — никакой назойливости.
После завтрака мы с Седриком отошли от общего потока, скрывшись за массой чар
приватности, которые даже искажали то, что под ними — нас нельзя было разглядеть.
Похоже, староста наш всё больше и больше проникается духом секретности, раз
совершенствует этот раздел чар, и это похвально. Я, например, столько чар не знаю,
и мне хотелось бы исправить это упущение. А сам Седрик ведь отнюдь не на чарах
специализируется — трансфигуратор он.
— Вот, — староста вытащил из своей школьной сумки довольно толстую папку с
бумажными документами. — Там осталось двенадцать галлеонов лишними…
— Не парься, — я взял папку и тут же положил её в рюкзак. — Кто-то говорил, что
любой труд должен быть вознаграждён. Это немного, но пока только этим и богаты.
— Как знаешь, — кивнул Седрик, но было видно, что этот ответ он и ожидал услышать.
Ну или нечто подобное. — И всё-таки я надеюсь, что ты не наделаешь глупостей с этой
информацией.
— Разве там что-то такое, что может позволить четверокурснику наделать глупостей?
— ухмыльнулся я, но похоже, у Седрика есть своё мнение на мой счёт.
— Зная тебя, может быть что угодно.
— Не переживай. Как я и говорил — никаких необдуманных поступков. Жду заказов.
— Обязательно.
Пожав друг другу руки, мы разошлись по своим делам, и если я понятия не имею, куда
пошёл староста, то вот я — к себе в комнату. Там, скрывшись от всех за пологом в
своём закутке, я наколдовал Лю́мос для лучшего света и принялся изучать полученную
информацию. Однако, ничего феноменального в этом досье не было. Если коротко, то
получается следующее.
На данный момент семья Нотт насчитывает аж целых три волшебника — дед, отец, сын.
Весь бизнес — несколько разрозненных и мало связанных друг с другом предприятий,
среди которых как выращивание растительных ингредиентов для зелий, так и небольшая…
мануфактура, получается? Мебель делают премиум класса. Звучит странно, ведь её
можно и наколдовать, но это так. Стоит понимать, что особая волшебная древесина,
особые материалы при создании обивки, будь это ткань или кожа, применение различных
зелий в качестве неких пропиток или лаков — в общем, абсолютно каждый этап создания
подобных изделий способен сделать конечный продукт уникальным, с теми или иными
магическими свойствами, схожими с артефактами. Но не артефакты — просто сочетания
разных вещей. Есть у них и небольшая территория, как я уже заметил, под
растительные ингредиенты — там выращивают особую древесину. А вот остальное — уже
закупки у других семей.
Внимательный волшебник задастся вопросом — а зачем выращивать ингредиенты в каких-
то почти фермерских масштабах, ведь вон сколько мелких торгашей на Косой Аллее? Вот
только надо понимать, что торгаши там — частники, что понасобирали что-то тут и
там, или же через третьи руки добыли животные ингредиенты, или даже добыли сами. Но
у них ли закупается Госпиталь Мунго? Нет. Аптечные сети? Нет. Да тот же Олливандер
или Киддел? Разумеется, нет.
В общем, есть у Ноттов производства, жестко привязанные к местности, хотя,
правильно сказать — они там все такие. Приложенные Седриком сведения аналитиков
министерства содержали в себе сведения о том, с кем и в каких объёмах торгуют Нотты
для получения необходимых материалов или для продажи готовой продукции, количество
волшебников и домовиков в штате, примерная оценка стоимости того или иного бизнеса
с учётом стоимости земли, или без оного — аренда и прочее. В том числе есть цифры
по доходам и чистой прибыли, и если первые довольно заманчивы, то вот последнее,
после вычета всех издержек, амортизаций и налогов, уже не так впечатляют. Однако,
когда ты толком-то ничего и не делаешь, а тебе падает на счёт около семи-восьми
сотен галлеонов в месяц чистой легальной прибылью — это неплохо. Тут за тысячу свою
жизнь в Турнире ставят. Также есть информация, какие направления бизнеса этой семьи
могли заинтересовать Гринграсс. У последних, кстати, доходность намного больше.
Так, для справки. С другой стороны, бизнес Ноттов не расширяется и не развивается
уже лет сто. А те же Гринграссы, по косвенным данным, вроде как, активно работают.
В общем, прочитав всё это, я понял, что и как я буду делать, и для этого мне не
нужно подготавливать что-то — сделаю всё на месте. Сейчас время — скоро обед. Успею
ли? Вряд ли. Перекушу в забегаловке какой-нибудь, благо и обычные фунты есть.
Окутав себя магией, пожелав скрыться от всего и вся, от всякого взора-надзора,
исчезнув в видимом и прочих спектрах, став неслышимым, я покинул стены школы и
быстро добрался до раздевалки нашей команды по квиддичу — именно тут хранится наш
инвентарь, например, мётлы. Поколдовав над дверьми и замками, без проблем проник
внутрь и взял своего Слейпнира. Держа древко этой необычной метлы, я понял, что
слегка соскучился по игре и полётам. Но, моя метла слишком уникальна — вдруг
накосячу со скрытностью, и появятся ненужные мне свидетельства присутствия некоего
волшебника на Слейпнире? Мне это не нужно. Вот, Тамсин, надеюсь, не обидится, если
я полетаю на её Нимбусе-2000?
Вооружившись этой метлой, я покинул территорию Хогвартса и аппарировал в пригород
Лондона, где, собственно, был мой дом — самая близкая точка к землям Ноттов.
Вскочив на метлу, взмыл в небо, не боясь быть замеченным — магия.
Полёт на поле или на тренировке — это одно. Полёт высоко над домами и холмами,
дорогами и полями — совсем другое. Сугубо приятные впечатления. Жаль, правда, что
это быстро приелось, и уже через полчаса я был сосредоточен лишь на задаче —
добраться до земель Нотта. В папке Седрика прилагалась карта, где был отмечен этот
небольшой кусочек земли, так что найти я это место должен без проблем.
Так в итоге и оказалось — в одной из больших рощ, коих было много на зелёных
равнинах, я увидел несколько зданий, а сама роща была явно скрыта магией от обычных
людей.
Приземлившись на приличном отдалении, в соседней, обычной роще, сосредоточился и
скрыл метлу магией, ещё и ветками присыпал. Взмахом палочки трансфигурировал себе
уже проверенный костюм, образ чумного доктора, максимально скрыл себя магией и
начал колдовать.
Сведя ладони вместе, начал концентрировать между ними нейтральную энергию, и
энергию жизни. Закручивал петельки энергий, плёл завитки, следуя собственному
негативному настрою, которым щедро сдабривал конструкцию. Закреплял эффект образами
различных формул из разных дисциплин, скудными, пока что, знаниями малефицистики,
но компенсируемые пониманием магии. Я точно знаю, что я хочу — проклятье по
области, но не обычное, нет. Оно будет ухудшать самочувствие сотрудников, но без
последствий. Оно будет пропитывать землю эманациями страха — я буквально вложил
свои ощущения от дементоров. Оно будет буквально пить жизнь из их растений, посевов
и угодий, укрепляясь с пущей силой в земле, стенах, стволах деревьев, листочках и
плодах растений.
Закончив творческий процесс и вынырнув из состояния концентрации, я увидел на
ладонях нераскрывшийся чёрный бутон лотоса. Он был невесомый — это лишь
визуализация энергии, хотя кажется из-за плотности и формул трансфигурации, что это
самый настоящий материальный объект. Подумал, прикинул, как мне занести его на
территорию, и понял, что зря прятал метлу — проще будет скинуть с неба.
Держа бутон над левой рукой, выкопал правой метлу из-под ветоши, вскочил на неё и
взлетел в небо, направляясь точно в центр над территорией Ноттов.
— Что же… Нужно что-то пафосное, — мой голос через маску чумного доктора звучал
искажённым. Почему я говорю сам с собой? Возможно, это придаёт уверенности в
правильности собственных поступков. — Цвети, чёрный лотос.
Отпустив бутон, я смотрел, как он летел вниз, к земле, ускоряясь с каждой секундой.
Вот он превратился в росчерк и упал. Мне даже померещилась капля, упавшая на
зеркальную гладь воды, вызывая круги. Развернувшись на метле, полетел прочь, чтобы
через пару километров приземлиться, развеять костюм и аппарировать близ Хогвартса.
Вернув метлу в раздевалку, я отправился в Большой Зал — похоже, успел к середине
обеда. Однокурсники тут же поприветствовали, хотя виделись ещё утром в гостиной.
— Где пропадал? — спросила Ханна и указала рукой на большие круги пирогов, а
точнее, на то, что от них осталось. — Хватай, пока есть. Очень удачные.
— Спасибо, — я поспешил последовать совету девушки. — Да так, магию изучал.
Добрался до жутко интересных книг. Думаю, скоро их добью.
— А-а, — понятливо протянул Джастин. — А мы-то гадаем — что же могло заставить тебя
забыть об обеде.
— Да я не забыл. Знаешь, бывает, сидишь такой, читаешь, вроде бы идти пора, но
слишком интересно. И думаешь: «Вот, сейчас, последний абзац — и иду». А потом
смотришь — пару страниц лишних прочитал.
— У меня так только с журналами бывает, — хмыкнул Эрни. — Не знаю, хорошо это или
плохо.
— Хоть что-то читаешь, — ядовито ухмыльнулась Ханна. — И то Мерлину хвала.
А я ел и думал, как бы натравить теперь на Ноттов отдел министерства по всяким
инспекциям и проверкам частных предприятий — есть там что-то подобное с более
заковыристым названием. Может быть… Хм, идея.
Сразу же после обеда я перехватил Гермиону.
— Привет. Как дела?
— Привет, — улыбнулась сестрёнка. — Да нормально. Работаю над проектом. Правда…
— Давай, колись, в чём дело?
— Да чем больше работаю над ним, тем сомнительней выглядит идея… Но это уже мои
терзания. Что-то случилось?
— Есть такое, отойдём? — я кивнул в сторону от дверей Большого Зала, и мы пошли по
коридору до холла.
— Что за секретики? — улыбалась Гермиона, идя рядом.
— Да так. Я слышал, что мистер Уизли любит участвовать в рейдах по поиску тёмных
артефактов и прочей тёмной магии у подозревавшихся в качестве Пожирателей Смерти.
— Да, было пару раз, — кивнула Гермиона. — Мистер Уизли участвовал в подобных
рейдах и даже лично знаком с несколькими главами отделов министерства, так или
иначе связанных с подобными акциями. Ты ведь не просто так спрашиваешь?
— Просто у меня есть информация… Пойдём в совятню, напишем ему.
— Хм… Как-то всё это внезапно. Но пойдём.
Мы быстро добрались до нужной башни и поднялись наверх. Достав из рюкзака листок и
перо, я начал писать уважительное письмо мистеру Уизли, мол: «Так и так, есть
информация, что тёмные-тёмные дела творятся на землях Ноттов, где расположены их
производства. Люди в опасности, а продукция может оказаться проклятой страшной
магией. Скорее разберитесь, а в идеале — приплетите отдел по «много букв» надзору и
оценке. С уважением и наилучшими пожеланиями, Гектор Грейнджер. С меня — особые
штепсели, американские».
— Вот про штепсели было обязательно? — Гермиона указала пальчиком на последнее
предложение в моём письме.
— Разумеется, — кивнул я. — Мистер Уизли одобрит юмор. Давай, чиркани пару строк —
твоё мнение тоже важно.
— Юмор? Он очень серьёзно относится к своему хобби, — Гермиона взяла в руки перо и
письмо, подложила под него тетрадку и написала пару строк, вернув.
— Он умышленно над всеми издевается, наблюдая за реакцией, если ты не заметила, —
улыбнулся я и протянул руку к совам. Как ни странно, но прилетел именно Хрустик.
Вот как, как этот птиц узнаёт, когда он нужен?
Сычик бодро попрыгал по моей руке, что-то прочирикал, потрясая головой, взял письмо
и собрался лететь.
— Сыч, ты хоть в курсе, куда лететь?
Хрустик нахохлился, глядя на меня, как на дурака, но решил подождать, пока я не
назову адресата.
— Отнеси мистеру Артуру Уизли.
Хрустик улетел, но обещал вернуться.
— Расскажешь, что у тебя с Ноттом?
— Дерзкий он больно. Пусть министерские покапают им на мозги.
— То есть, ты соврал о тёмной магии в письме? — Гермиона явно намеревалась
прочитать мне парочку нравоучений.
— Ни слова лжи. Знаешь, есть такие люди, что при виде спящего дракона норовят
потыкать его палкой и убедиться, что он спит. Так вот — не спит.
— Ну-ну, — ухмыльнулась Гермиона. — Дракон из тебя такой себе. Мелковат будешь.
— Я расту.
Под разговоры ни о чём, мы покинули совятню и направились в библиотеку. Вот только
у меня ещё есть планы, а потому, проводив Гермиону, я отправился гулять по замку в
поисках нужных мне людей. Кто разбирается в магическом бизнесе и производстве? Тот,
у кого есть подобные активы в семье. Хочешь не хочешь, но некоторое понимание всё
равно приходит, если ты хоть немного интересуешься тем, что происходит дома. А
значит мне нужен МакМиллан — у них бизнес по производству волшебных алкогольных
напитков.
Эрни нашёлся в гостиной — сидел вместе с Джастином, активно обсуждая нюансы жизни
обычных людей. А ведь забавный факт. МакМилланы входят в список «Священных Двадцати
Восьми», являются истинно чистокровными уже больше десяти поколений, и Эрни этим
действительно гордится. Но при этом он с большим интересом изучает всё, что связано
с обычными людьми, и ко всем относится без предрассудков. И не бедный. Очень не
бедный. Члены его семьи в родстве с теми же Блэками, и прочими… Но семья полностью
адекватна, насколько мне известно. Вот забавно же — он, по сути, равнозначен
Малфою. Без шуток. Может чуть-чуть менее богат. Но при этом семьи очень разные, как
и взгляды — я не обманываюсь доброжелательностью Малфоев.
— Эрни, дружище, есть вопрос, — я сходу сел рядом с ребятами.
— Вот так вот сразу? Мы тут о важном, вечном — самолётах.
— Да нет уж, хватит, я устал пытаться объяснить принцип работы турбореактивного
двигателя.
— Да ты сам не до конца понимаешь, — шуточно возмутился Эрни. — А из-за этого не
понимаю и я.
— Ребят, всё это здорово, но мне нужно узнать ответ на вопрос…
— Задавай, помогу, чем смогу, — кивнул Эрни.
— Итак. Представим, что у меня есть производство.
— Какое?
— Любое.
— Хорошо, — кивнул Эрни.
— Оно стоит сколько-то денег. Кто определяет стоимость?
— Министерство, — тут же ответил Эрни. — Там есть отдел. Всё точно, чётко, с учётом
всех нюансов, рынка, инфляции, капитала производства, доходности, прибыльности, и…
И много чего ещё. Это нужно для правильного налогообложения, скидок на налоги и
прочее.
— Ясно. Вот у меня пошло что-то не так на производстве и никак это не исправить.
Производить толком ничего не получится, работать на территории нельзя… Приплетём
какое-нибудь проклятье или ещё что. Что с ценой?
— Много нюансов, но в целом — падает. И резко.
— А есть какой-то рынок, где продаётся земля, бизнес, постройки там…
— Я понял к чему ты клонишь. Это можно делать в частном порядке, а можно через
министерство. Если распорядиться собственностью некому, то этим занимается
министерство. Если есть кто-то, кто может претендовать на собственность —
консервация и ожидание решения по вопросу собственности. Вообще, всё довольно
сложно, и просто одновременно. Сложно — в деталях и нюансах, но суть простая.
— Я понял… Хм…
— Планируешь бизнес какой?
— Есть немного.
— О, тогда сделай заметку, что у моей семьи есть немного пустующей земли,
непригодной для земледелия.
— Скалы, что ли? — улыбнулся я.
— Почти, — улыбнулся в ответ Эрни. — Если вдруг какое мелкое производство
задумаешь, не связанное с земледелием и не требующее больших площадей — сдадим по
вкусной цене. А может меня какая идея посетит, и сам организую чего.
— Буду знать. Спасибо, — кивнул я парням, вставая.
— Да без проблем, — Эрни так же кивнул и повернулся к Джастину, улыбаясь. — Так,
что там, говоришь, с нагнетанием воздуха…
— Мерлин, помоги мне…
Я покинул гостиную. Теперь, если бизнес Ноттов обвалится, а он обвалится неизбежно,
нужно будет купить его через третьи руки. Вряд ли кто-то сможет избавить их от
Лотоса — хорошую штуку придумал на голой фантазии, спасибо пониманию принципов
магии. Нужно чтобы никто из местных не купил, но тут поспособствуют проверки
министерства, а купил кто-то чужой, ведь это будет естественно на фоне Турнира,
целью которого является налаживание международных отношений. Да и такую покупку
можно будет списать на незнание чужаком ситуации. Хм… Франция? Нужно будет обсудить
всё с Флёр — её отец, пусть и не «большая шишка», но «шишка». Но тут не к спеху —
Лотос не сразу испортит. Да, не сразу.
***
Четыре дня и четыре ночи семья Нотт пытается решить возникшую на производстве
проблему. Серьёзную, напрочь уничтожавшую бизнес. И ладно бы просто было тяжело
работать другим волшебникам и домовикам — работать-то становится не с чем! Сырьё
портится, новое не растёт, да ещё и эти министерские комиссии — кто-то явно решил
капитально подорвать их бизнес! Бизнес, цена которого падает со скоростью и
стремительностью валуна с горы. Но даже это не имеет значения — даже землю не
продать! Проклятый Уизли всем растрепал, что земля и всё на ней проклято по самую
маковку неснимаемым проклятьем!
— Хоть бы кому-нибудь продать… — Нотт-старший, сухой мужик с проседью в светлых
волосах, маршировал от камина до дивана и обратно. — К Мордреду здания и людей —
можно заново отстроиться, технологии есть, да… И мастер-малефик лишь развёл руками!
Мастер… Липовый мастер!
Дела шли не очень. Очень не очень. А в далёкой Франции задумчиво смотрел на большое
письмо мистер Делакур. Дочь писала, что есть возможность заработать на ровном
месте, но нужно всё обговорить с инициатором, да ещё и под договор о неразглашении.
Интересно ли это? Безусловно!

========== Часть 41 ==========

Средней руки ресторан в Лондоне не мог похвастать большим числом посетителей в этот
вечер. Интерьер, гармонично сочетающий в себе европейские и азиатские нотки, мягкое
освещение, вежливое обслуживание и очень хорошая еда за средний, по меркам столицы,
прайс — то, что может порадовать уставшего меня, да и мистер Делакур был не против
хорошей еды.
За столиком неподалёку расположились миссис Делакур и Флёр. Конечно же мне никто не
сказал о целях ещё и их присутствия, но банальная чувствительность в магии говорила
мне о простой вещи — небольшая пирамидка, которую поставил на стол мистер Делакур и
которая развернула вокруг нас невидимое поле, аналог чар приватности, работа
которого очевидна, служил ещё и передатчиком. Да-да, пирамидка передавала
информацию по тонкому магическому каналу за пределы поля, прямо к столу вейл. И вот
мне кажется, что я точно не должен был заметить подобное.
Пока мы с этим мистером, невысоким и немного полноватым, со знатными усами, словно
у гусара и начинающей редеть в преддверии лысины шевелюрой, сидели, наслаждались
едой и говорили «о погоде» — деловые разговоры лишь после еды — я, волевым усилием,
создал жгутик своей магии, подцепился к каналу между артефактом и вейлами, или что
там на том конце. Я буквально встроился в эту связь с одной простой целью — понять,
как передаётся наш разговор, в каком виде, а нужно мне это с целью фальсификации.
Мозги позволят говорить об одном, а передавать другое. Зачем? Ну, мне просто не
нравится то, что с мистером Делакуром мы подпишем договор о неразглашении, но как
его ни формулируй, он не поможет, если сам разговор подслушать.
— Что же, месье Грейнджер, — Делакур первым завёл разговор, как только с едой было
покончено и нам подали напитки. — Подпишем договор для начала, я так понимаю?
— Разумеется, — с улыбкой кивнул я, протягивая заранее подготовленный договор.
Мистер Делакур, Жан-Поль, взял бумагу и начал внимательно вчитываться, попутно
попивая вино. Я тоже решил отдать должное напиткам, вот только в моём случае был
сок. Через пару минут внимательного изучения, мистер Делакур кивнул, положил
договор на стол и, залихватски поправив усы, почти незаметно взмахнул палочкой,
трансфигурируя вилку в перо. Миг, и вот он уже уколол себе палец этим пером, а ещё
мгновение спустя — подписал кровью договор. Я повторил его маневр, и вот теперь мы
уже можем приступать к обсуждению дела, ведь попутно я разобрался с «кодировкой
сигнала», если так можно выразиться — для миссис и мисс Делакур мы будем говорить о
совсем других вещах.
Глянув на подписанный документ, на кровавые подписи, и убирая документ в рюкзак —
не важно, у кого он хранится — я краем сознания думал о том, как же занимательна,
всё-таки, кровь. Если рассматривать мир и вселенную, как то или иное состояние
энергии, то получается, что тело является просто материальным проявлением души.
Правда, верно и обратное. Но вот и получается, что кровь, пока ещё живая кровь,
свежая, имеет непосредственную связь с душой, магией, разумом. Подписанный ею
магический документ действительно имеет силу. Разумеется, все договоры можно
обойти, сломать, разрушить, но какова цена?
— Что же, месье Грейнджер, — мистер Делакур сложил руки в замок, подавшись за
столом вперёд. — Я вас внимательно слушаю.
— Не буду ходить вокруг да около, — я же наоборот, откинулся на спинку стула, не
позволяющего сидеть совсем уж вольготно, но немного расслабленно — без проблем.
— Мне известно, что вы один из многих волшебников Франции, что заинтересованы в
восстановлении международных отношений с Англией, в совместных бизнес-проектах и
прочем.
— Это так, и это не тайна, — кивнул Жан-Поль.
— Однако, основной проблемой в подобных мероприятиях является полное отсутствие
своеобразного плацдарма, земли, если угодно. Количество оной в магически скрытых,
подготовленных районах очень ограничено. Выходов на магический мир у нас не так уж
и много, ну и прочие особенности.
Да, магический мир — не просто слова. В одной занятной книжке в библиотеке, за
авторством довольно старого, но явно опытного волшебника давних времён, была его же
теория о возникновении самой идеи Статута Секретности и о всех сопутствующих вещах.
Идея, как писал автор, зрела давно, за многие сотни лет до установления самого
статута. Но только после обнаружения своеобразных проходов в места, географически
идентичные обычному миру, но без следа человеческой жизни, идея созрела
окончательно. Так созрела, что мировое магическое сообщество поспешило согласовать
все нюансы и сделать то, что мы имеем сейчас. Вот только подобных проходов
оказалось неожиданно мало, а надежды волшебников найти их больше, или научиться
создавать — таяли с каждым десятилетием. Как итог — дефицит земли в магмире, а
многие волшебники вынуждены до сих пор жить в обычном, скрываясь от людей. Да,
различные чары, расширение пространства и прочие приблуды, являются эффективными
инструментами для такой жизни, но сам факт того, что в последние сто лет все эти
социальные го́вна в котле под крышкой Статута закипают всё чаще, и брызжут всё
сильнее, говорит само за себя — что-то идёт не так. Но, всё это лирика, пока что
меня не интересующая в полной мере.
— Это ни для кого не секрет, месье Грейнджер, — улыбнулся мистер Делакур. — Любое
производство требует землю и ресурсы. Лишь немногие отрасли могут существовать в
каком-нибудь чемодане с Незримым Расширением. Вот только ваше министерство не горит
желанием продавать свои земли, а те, кто уже обладает землёй — ломят непомерные
цены.
— Оно и понятно, — улыбнулся я. — Министерство давно ведёт учёт земли, её оценку, и
при этом, каждый должен выставлять землю на продажу. Де-юре, конечно. Но вот совсем
не обязан её продавать, и тем более, блюсти ценовую политику.
— Дань юридической традиции, — понимающе кивнул мистер Делакур. — У нас, как и
везде, то же самое. Но неужели у вас есть такая земля в магическом мире, которую вы
продадите?
Неверие и сомнения в голосе мистера Делакура можно было черпать огромным ведром.
— Но неужели нужна земля именно в магическом мире?
Мистер Делакур понял, что этот вопрос — лишь тема для разговора, для его развития.
Он отпил вина, откинулся на спинку стула, и начал отвечать на вопрос.
— Разумеется, месье Грейнджер. По всемирному соглашению, в соответствии со Статутом
о Секретности, любое магическое производство обязано находиться либо в области
незримого расширения или других пространственно-изолированных от обычного мира
лакунах — долго перечислять — либо же в магмире.
— Действительно, Статут, столько неудобств, — покивал я, понимающе, чем вызвал
неосознанный ответный кивок, а следом и слегка удивлённый взгляд мистера Делакура.
— А столь сложные, а главное — стабильные чары, Незримое Расширение, лакуны… Ммм,
это стоит денег или их эквивалента во многие разы больше, чем окупаемость бизнеса в
ближайшие… Поколения?
— Хм, именно так. Отсюда и сложности международного сотрудничества в области
производства. Никто не хочет отдавать свои земли даже в аренду, ведь все, у кого
она есть, что-то да делают на ней. Пусть таких семей и немного — кто успел давным-
давно, того и тапки, месье Грейнджер.
Мистер Делакур улыбался, довольный ввёрнутым в разговор фразеологизмом.
— А как вы смотрите на земли Ноттов?
— Хм? Бесполезны совершенно, — удручённо выдохнул Жан-Поль, закрутив усы пальцем.
— Из-за странного тёмного проклятья, обрушившегося на земли этой несчастной семьи,
цена, конечно, стала смешной, но что с ними делать?
— Поясните? — я с улыбкой чуть наклонил голову.
— С удовольствием. Понимаете, месье Грейнджер, по международному соглашению,
строго-настрого запрещено отемнение земель, скажем так. Подобные инциденты
подвергают Статут опасности. Например, вы знали, что абсолютно каждое кладбище
находится, в той или иной степени, под контролем министерства, как и крупные
больницы и прочие учреждения, связанные с болью и смертью?
— Честно говоря, я не был осведомлён о подобных мерах, — благодарно кивнув за
информацию, я сделал глоток сока.
— В общем, владелец земли обязан ликвидировать подобные вещи своими силами, либо же
выплачивать огромные штрафы, а в случае бесконтрольного расширения проклятых
земель, они в приказном порядке заливаются Адским Пламенем. Оно выжигает там всё,
оставляя лишь бесполезные на протяжении, в лучшем случае, многих десятков лет
пустоши.
— Хм… Занятно, занятно. А ведь, насколько мне известно, проклятье на земле Ноттов
не смогли ни очистить, ни остановить, ни локализовать.
— Именно, — печально кивнул мистер Делакур. — Как лицу, заинтересованному в
подобных вопросах, в сотрудничестве, мне доступна актуальная информация. Пока
проклятье на земле Ноттов лишь усиливается, но не расширяется. Но всему есть
предел, как и насыщению области Тёмной Магией. В один прекрасный момент оно начнёт
изливаться из этих земель. Да, они не в магмире, но классифицируются как скрытые от
обычных людей и их средств наблюдения. Не идеальный, но отличный вариант, к
сожалению, скоро их очистят. Пустая трата денег. Адское пламя выжжет комплексы
сокрытия, и это будет просто пятак мёртвой обычной земли.
— Но согласитесь, сейчас на эту землю смехотворная цена — даже не две тысячи
галлеонов.
— Эх, — улыбнулся мистер Делакур. — Услышали бы вас наши предки.
— Разве это не так?
— Так. Но каких-то две сотни лет назад, тысяча галлеонов была фантастической
суммой, а сейчас — просто большой.
— Забавно. И в чём же причина, если не секрет? — взглядом я указал на бутылку вина
и графин сока, в которых оставалось ещё много — разговор можно продолжать.
— Ограниченность территорий магмира и крайне дорогая, во всех смыслах, работа
мастеров для сокрытия новых областей. Это ограничивает нас всех в развитии
волшебной промышленности, в расширении. Несмотря на заверения министерств и прочих
госструктур, которыми они щедро разбрасываются для обывателей, промышленность и быт
волшебников плотно связаны с обычным миром. И если в прошлые века экономики
волшебных стран почти не отставали от обычных, то сейчас разрыв растёт с каждым
годом, покупательская способность галлеонов падает со скоростью снежного кома. Вам
это о чём-то говорит, месье Грейнджер? А то вдруг я попусту сотрясаю воздух…
Мистер Делакур явно упирает на мой небольшой возраст.
— Разумеется, говорите, не переживайте. Вы сотрясаете воздух не напрасно.
— Хе-х… — Хмыкнул он на мой ответ. — В общем, обыватель, или совсем недавно
вошедший в магмир волшебник, не заметит подвоха. А вот старые семьи бьют тревогу.
Баснословные накопления некоторых, например, в сто тысяч галлеонов, ещё век назад
считавшиеся сумасшедшей суммой, королевской, стремительно обесцениваются. О!
Отличный пример!
Мистер Делакур подался вперёд, явно воодушевлённый.
— Приз победителю Турнира — тысяча галлеонов. Вам не показалось, месье Грейнджер,
что сумма, мягко говоря, незначительна, учитывая все риски и опасности?
— Немного, — кивнул я, вспомнив, сколько денег у меня есть вообще, и сколько можно
заработать ещё на заказах Седрика, ведь он озвучил сумму, пусть и ориентировочную —
месяц «ковки», и около восьми тысяч, но и заказов очень много.
— Однако эта сумма установлена в те далёкие времена, когда основали и сам Турнир, —
мистер Делакур важно кивнул и выпил вина. — В те времена это была действительно
достойная сумма, и победитель мог круто развернуться после школы. Очень круто, а
учитывая славу, как победителя Турнира — то вообще! А сейчас? Тут потратил, здесь
потратил, оделся, обулся, купил пару книг, да… как говорится… Проставился друзьям?
Вот и всё, нет денег.
Мистер Делакур налил вина в свой опустевший бокал, поболтал его там, вдохнул аромат
и сделал пару глотков.
— Но, мистер Грейнджер, как бы я не был рад рассказать о различных нюансах жизни в
волшебном сообществе — это ведь одна из моих специализаций, история — но я бы
хотел, всё-таки, вернуться непосредственно к теме встречи. Вы ведь неспроста
затронули подобную тему, а в особенности — земли Ноттов?
— Это так. Что, если я вам скажу, что, пусть и не лично, но могу поспособствовать…
— я дождался, когда мистер Делакур начнёт делать очередной глоток. — Снятию
проклятья с их земель?
— Пф-ф, — мистер Делакур с трудом удержался от становления этаким распылителем
вина. — Поосторожнее с такими шутками, месье Грейнджер. Снятие подобных хаотичных
тёмных проклятий — больная тема многих государств.
— Я знаю того, кто мог бы исцелить эту землю.
— И вы говорите это мне, а не Ноттам? Или, например, Малфоям? Только за
посредничество в решении столь щекотливого вопроса, вы могли бы получить большие
деньги, тысячи галлеонов, месье Грейнджер. В чём подвох?
— Всё предельно просто. Начнём с вопроса о безопасности ваших финансов в случае,
если очистить землю не удастся.
— Хорошо, — серьёзно кивнул мистер Делакур, отставив в сторону бокал с вином.
— Тут всё просто. Если не удастся исцелить земли, я возмещу ваши финансовые
издержки. Насколько мне известно, сейчас земли Ноттов оцениваются в чисто
символические тысячу галлеонов.
— Это так. Неужели у вас, месье Грейнджер, магглорождённого, есть эта сумма?
— Если как следует поскрести по сусекам, — улыбнулся я, вызвав лёгкую улыбку Жан-
Поля. — То найдётся. В любом случае, недостающую сумму всегда можно разменять в
Гринготтсе.
— То есть, как минимум, я ничего не теряю. Но как насчёт компенсации
бюрократической волокиты?
— Сколько?
— Две сотни галлеонов сверху, — поспешил сказать мистер Делакур, явно не надеясь на
большую сумму, да и вообще, сугубо ради торга.
— Вполне.
— Хм… Допустим.
— В случае, если удастся исцелить земли и стоящее там производство, предлагаю
следующее. Лично мне всё это не особо интересно, как и весь этот бизнес — мороки
много, а выхлоп ни о чём.
— Хм… Учитывая, что вы всего второй год в магическом мире, но уже имеете накопления
не менее тысячи и двух сотен галлеонов, это кажется правдой. Но само производство,
методики выращивания и обработки различных растений — это всё тоже имеет цену. Как
и расположенные там ресурсы.
— Которые вы получите в своё распоряжение, или же, если не удастся исцелить земли —
они сгорят в Адском Пламени. Как и всё остальное.
— Это так.
— Так вот. Производство, технологии и прочее, что расположено на землях Ноттов,
попадут в ваше распоряжение на… Три года.
— Хм? Так мало? — притворно возмутился мистер Делакур. — В чём тогда смысл?
— Всё просто, — улыбнулся я. — Есть ли в распоряжении английского министерства
законсервированные из-за тёмных проклятий земли?
— Есть, конечно, как и везде… — Мистер Делакур кивнул, ведь это само собой
разумеется, а потом до него дошло, и он смотрел на меня, широко раскрыв глаза, и
казалось, что даже его усы встали в стойку гончей, хотя… Разве можно так сказать об
усах?
— Похоже, вы уловили суть, — я широко улыбнулся, подавшись вперёд за столом.
— Репутация — наше всё, мистер Делакур.
— То есть… Вы, месье Грейнджер, предлагаете мне зарекомендовать себя, как
волшебника, знающего тех, кто может справиться со столь серьёзными, сложными и
неопознанными проклятьями на земле? За счёт этой авантюры?
— Как вы думаете, это поспособствует тому, что английское и французское
министерство, или же другие лица, владеющие подобными «консервами», обратятся к вам
за помощью? Или же, может это поможет выкупить такие «консервы», пусть и много
дороже их символической стоимости, но и столь же дешевле реальной?
— А вы уверены, месье Грейнджер — без шуток сейчас — что ваши «связи» справятся?
— Откуда мне знать? — пожал я плечами. — Мне точно известно лишь о землях Ноттов,
но что мешает попробовать?
— Действительно. Кроме всё той же репутации… Хорошо, допустим. И что же должно
произойти с землями Ноттов после трёх лет? Продать их вам? За ту же цену, что куплю
сейчас?
— Конечно, я могу и заплатить, но ваша задача иная — подарить их.
— Эм… Вам? — мистер Делакур не понял, да и никто бы не понял.
— Я же говорил, что мне всё это решительно не интересно. Нет, не мне.
— А кому?
— Тому, кому я скажу.
— Вы не хотите раскрывать свои планы раньше времени? Неужели вы боитесь, что я
кому-то расскажу? — опять наигранно возмутился мистер Делакур. — Вы мне не
доверяете?
— Доверять? — я широко улыбнулся. — Вам? Разве человек, который хочет доверия от
собеседника, будет ставить заглушающий артефакт с функцией прослушки и передачи
разговора сторонним лицам?
Мистер Делакур выглядел недовольным.
— Я не доверяю вам, мистер Делакур. Да и никому не доверяю. Вопрос лишь в том,
хотите ли вы взаимовыгодно сотрудничать, или нет.
— Вас совсем не беспокоит, что наш разговор слышали другие?
— А слышали ли? Я всегда смогу найти посредника, как вы и сказали, того же Малфоя,
благо, что они мне симпатизируют, несмотря на происхождение. А земли Ноттов уже
скоро «сгорят», если ничего не сделать. — я встал и положил на стол достаточное для
оплаты количество фунтов, и даже на чаевые хватит с излишком. — Вы знаете, где меня
искать, месье Делакур. До скорой, я надеюсь, встречи.
Кивнув на прощание вейлам, сидевшим за столиком неподалёку, я покинул заведение и,
зайдя за угол, скрыл себя магией и, пользуясь сумраком вечера, тут же аппарировал
близ Хогвартса — учёба-то уже началась, а уроки не сделаны. Непорядок.
***
Миссис и мисс Делакур встали из-за своего столика и подсели к мистеру Делакуру.
— Совершенно бессмысленная беседа, на мой взгляд, — на лице Апполин, можно сказать,
матриарха семейства, не было и тени удовлетворённости от подслушанной беседы.
— И о чём же мы беседовали, по вашему мнению? — с подобным же неудовольствием Жан-
Поль взглянул на свою жену, а потом и на дочь.
— Что ты имеешь в виду? О каких-то глупостях. Какой же бардак в голове у этого
магглорождённого. Флёр, я категорически против твоей в нём заинтересованности,
пусть он и своеобразно реагирует на наш шарм.
— Не так-то уж он мне и интересен, матушка.
— Поговори мне тут, — нахмурилась Апполин, поправив прядь столь же белоснежных
волос, как и дочери.
— Что бы вы не слышали, — серьёзно заговорил Жан-Поль, залпом допивая вино, — это
не то, о чём мы говорили.
— Что ты имеешь в виду, дорогой? — Апполин тут же настроилась на серьёзный лад, и
взяла в руки небольшую пирамидку, что стояла на столе. — Исправен, работает.
— Грейнджер что-то сделал… О чём мы говорили?
— О создании магазинчика… — с непониманием сказала Флёр.
— Пф-ф, нет, — ухмыльнулся Жан-Поль. — Совсем-совсем не об этом.
— Даже так? — нахмурилась Апполин. — И рассказать теперь ты не можешь?
— Именно. В свете всего этого, мне кажется, что предложение Грейнджера очень…
Интересное.
— Ты уверен?
— Да, дорогая. Поверь мне — это интересно. Очень интересно. А сотрудничество —
перспективно.
Апполин задумалась. Она оказалась в крайне непривычной ситуации — неведение. Но
даже так, она была склонна верить мнению мужа, ведь зачастую это мнение совпадало с
её, да и ошибок и провальных действий он не имел привычки совершать.
— Флёр, — мистер Делакур обратился к дочери, с интересом наблюдавшей за родителями.
— На днях ты получишь письмо. Организуй нам встречу, как в этот раз.
— Хорошо, отец, — кивнула Флёр и улыбнулась. — Значит, Гектор раскусил вашу интригу
и переиграл?
— Да какая это интрига, дочь, — отмахнулась Апполин, словно от незначительного
неудобства, хотя Флёр точно видела степень недовольства матери. — Так, мелочь.
***
Они согласились.
На шестой день с начала учёбы после пасхальных каникул, и на третий после нашего с
Жан-Полем разговора. Утром в субботу пятнадцатого апреля, Делакуры передали своё
категорическое согласие через Флёр. И после обеда того же дня мы с Флёр покинули
Хогвартс, покинули зону действия антиаппарационных чар, чтобы отправиться на
встречу для подписания договора о сотрудничестве. В лесочке, на зелёной светлой
поляне, где уже не действовали чары замка, первой аппарировала Флёр, а я — сразу за
ней, вдоль следа перемещения. Это несложно, если делать сразу вслед за перемещением
волшебника — понимание подобного действия приходит вместе с навыком аппарации, но
временной промежуток, в котором ты чётко ощущаешь след и когда можешь пройти по
нему, не зная точки выхода, крайне короткий. Четыре-пять секунд, не больше.
Мы оказались в небольшом проулке, на незнакомой, но узнаваемой улочке центра
Лондона, и я пошёл вслед за Флёр. Одеты мы были вполне обычно, хотя в одежде Флёр,
платье, лёгком пальто, шарфике и беретике, совсем не читалось некоей молодёжности.
Пусть французы-волшебники и не были столь консервативны в одежде, и вполне могли
позволить себе намного более открытые или подчёркивающие фигуру наряды, но даже
так, за версту чувствовались как стиль, так и «порода».
— Ты знаешь больше мест в Лондоне, чем я, — не мог не удивиться я, хоть и
объяснение, я уверен, более чем очевидное.
— Мы часто и много путешествовали. Только по этой причине я, пусть и с акцентом, но
говорю на английском, а понимаю так и вообще прекрасно. Как и читаю.
Шли мы недолго, да и разговор как-то не строился. Флёр была явно немного напряжена
и не чувствовалось в ней привычной лёгкости. Нашей целью вновь оказался небольшой
ресторанчик, но на этот раз столик был не «публичный», так сказать, а отдельная
кабинка. Нас с Флёр встретила девушка на ресепшене и проводила до этой самой
кабинки, но сама Флёр заходить не стала, отправившись за столик к своей матери.
Внутри, на диванчике, меня ждал мистер Делакур, с аппетитом, за которым скрывал
лёгкую нервозность, поедавший какое-то тяжелое мясное блюдо.
— О, мистер Грейнджер, — он кивнул мне с улыбкой, а я сел напротив. — Прошу
прощения, но голод совершенно не оставил мне выбора. Присоединитесь?
— На самом деле, хотелось бы быстрее разобраться с делами. График, дуэли, занятия с
мастером.
— О, личное ученичество? Похвально, — кивнул мистер Делакур, протёр губы салфеткой
и отставил в сторону блюда. — Тогда, приступим. Я взял на себя смелость оформить
договор. Ознакомьтесь и внесите правки, если потребуется.
Мистер Делакур без лишних слов передал мне два экземпляра договора о
сотрудничестве, которые я тут же проверил магией, попутно заставляя проявить
скрытое, если оно есть — ничего не оказалось, что радует. Само содержание договоров
простое. По сути, в нём отражено всё, о чём мы говорили, а сам договор мы обязуемся
поместить в надёжное хранилище, предварительно зашифровав заклинанием на крови и
магии владельцев — текст нельзя будет прочитать никому, кроме нас.
— Меня единственное смущает, — Делакур закрутил ус пальцем, — что этот ваш
«товарищ» в договоре не отражён, как и его обязательства. Зато отражены ваши, месье
Грейнджер, в случае его неудачи или отказа.
— Это уже мои проблемы, как договариваться, — улыбнулся я. — Как и моя
ответственность. Вы лучше скажите, как вы собираетесь обезопасить свои новые
владения? Нотты из вредности могут нагадить после продажи.
— А, — отмахнулся мистер Делакур. — Стандартные процедуры и договоры, ничего
особенного. Такие нюансы предусмотрены при подобных покупках давным-давно.
— Что же, отлично, — кивнул я. — Подписываем?
— Разумеется.
Мы, как и в прошлый раз, расписались кровью. Как только была поставлена последняя
подпись, текст договоров поплыл, преобразуясь в неведомую абракадабру, но стоило
взять в руки экземпляр, как текст становился читаемым.
— И всё же, месье Грейнджер. Мне бы хотелось лично познакомиться с тем, кто будет
проводить столь тонкую работу.
— Вы правда думаете, что столь сильный тёмный волшебник будет бегать и открывать
себя всем и каждому? Учитывая политику не только английского министерства и мнение
социума, но и мнения граждан других стран?
— Но вам же он открылся?
— Не лично, — ухмыльнулся я. — Да и я всего лишь магглорождённый, расходный
материал. Будет всё отлично? Хорошо, все получат свою выгоду. Не будет «отлично»?
Ну, меня не жалко.
— Вы очень… пессимистично настроены.
— Я реалист. Даже я, лишь по слухам, разговорам и газетным вырезкам могу сказать,
что быть тёмным магом в Англии, да и вообще в Европе, из-за событий последнего
столетия — крайне дурная затея. Даже если ты адекватен и вообще, миролюбив, тебя
задавят. Так, на всякий случай.
— Тоже верно. Не подумайте, я не поддерживаю ни одну из сторон, хотя к Тёмной Магии
отношусь немного негативно, — мистер Делакур с трудом удержался, чтобы не
скользнуть взглядом по недоеденным блюдам — похоже, и вправду очень голоден. — Но
умом я понимаю, что Тёмная Магия никогда никуда не денется и, так или иначе,
магическому сообществу нужны волшебники, способные с этим разбираться, эксперты. И
последний вопрос, если позволите…
— Конечно, спрашивайте, — кивнул я. — Ведь я не обязан отвечать.
— Ваша прямота, месье Грейнджер, вызывает двойственные чувства в моей душе.
Понимаете, я никак не могу осознать, что по итогу вы хотите подарить земли и всё на
них стоящее кому-то. Кому, если не секрет?
— Не секрет и не тайна, мистер Делакур. Но и отвечать я не буду, ведь тут очень
легко догадаться — стоит лишь собрать информацию и подумать. Уверен, Флёр,
внимательно следящая за слухами и ситуацией в Хогвартсе, прекрасно может провести
параллели.
— Дочь и вправду делится своими мыслями о тех или иных слухах в школе, — кивнул
мистер Делакур. — Гринграсс, полагаю?
— Кто знает? — пожал я плечами. — Может быть и Гринграсс. А может быть и
Паркинсон — для них подобный надел тоже будет нелишним. А может быть Уизли?
Представляете, какой это вызовет резонанс?
— Вы меня запутали, месье Грейнджер, — задумался Жан-Поль, покручивая ус.
— Позвольте… Допустим, что это действительно Гринграсс. Просто, это получается
довольно… сложная схема. Отобрать у Ноттов то, что нужно Гринграссам и ради чего
они хотели заключить брак между их детьми… Хотели же?
— Не знаю, — отрицательно качнул я головой, держа улыбку на лице. — Слухов в
Хогвартсе множество, и если хоть немного верить каждому, то получается какой-то
абсурд.
— Ну, на то это и школа, — кивнул Делакур. — В нашем Шармбатоне всё то же самое.
Так о чём это я… Не лучше ли было бы придержать земли для себя?
— Это изменит мой статус крови? — ухмылка сама вылезла на лицо. — Не думаю, что
ради небольшого участка подготовленной земли и парочки интересных технологий семья
из священных двадцати восьми вдруг возьмёт, плюнет на это пусть и крайне
сомнительное, но всё-таки достижение предков. Да и если им нужен именно молодой
Нотт, то они заключат брак вне зависимости от наличия земли.
— Действительно… С этой точки зрения я на вопрос не смотрел. Простите, месье
Грейнджер, но вы не создаёте впечатление молодого магглорождённого, от того и такие
подсознательные заблуждения.
— А вы, мистер Делакур, достаточно хорошо осведомлены о слухах и происходящем в
Хогвартсе.
— Разумеется, — с довольной улыбкой кивнул он. — Мы ведь целимся на международное
сотрудничество. Школа, где учатся дети либо из влиятельных и богатых семей, либо из
связанных с такими, всегда полнится слухами. А учитывая, что есть иностранные
чемпионы, такие интересные, необычные, дети сразу начинают так или иначе привлекать
к себе внимание этих необычных волшебников, старших, но ещё не взрослых. Слухи,
хвастовство, просто разговоры, мнения. А когда сравниваешь их с теми или иными
движениями на политической, социальной или экономической сценах, получаешь более
правильное видение ситуации.
— То есть, Флёр — вовсе не случайная чемпионка.
— Будет ли для вас секретом то, что в составе делегации как Шармбатона, так и
Дурмстранга, вообще нет случайных детей?
— Были такие мысли, были, — кивнул я, улыбаясь. — Вы стали довольно откровенны.
— Ну так сейчас мы, в той или иной степени, коллеги и партнёры. Положение
обязывает. Жаль, что первое впечатление испорчено, и о доверии с вашей стороны,
месье Грейнджер, пока не идёт речи.
— К сожалению, есть тайны, которые никто не в силах рассказать вне зависимости от
желаний.
— Верно. К сожалению. Что же… Раз мы пришли к договорённостям, следует обозначить
следующие шаги.
— Я слушаю.
— Я взял на себя смелость назначить встречу с Ноттами уже на сегодня, так что в
понедельник — крайний срок — их земля будет нашей. Могу ли я надеяться, что ваш…
человек… возьмётся за решение проблемы в ближайшие сроки? Не хотелось бы даже один
лишний галлеон отдавать министерским кровопийцам.
— Только дайте мне знать, и в ближайшее время после получения весточки, целитель
займётся проблемой.
— Целитель?
— Ну а как ещё назвать волшебника, который будет исцелять землю?
— Действительно. Доктор?
— Доктор… кто?
— Действительно. А доктор кто? Как-то по-азиатски звучит. Доктор Ху.
— Раз мы договорились, — я встал с диванчика. — Буду ждать письма от вас. Всего
доброго.
— Всего доброго, месье Грейнджер.
Покидал ресторан я уже один — Флёр предпочла больше времени провести с родителями.
Занятно то, что даже сейчас мистер Делакур не может посвятить родственников в наши
дела. Конечно, они догадаются по мере осуществления тех или иных этапов, но хотя бы
слухи и домыслы пойдут «после», а не «до». И это радует.
Вернувшись в Хогвартс, я сразу же отправился в Дуэльный Клуб. Народу было довольно
много — не удивлюсь, если полный состав клуба, ведь были тут представители почти
всех курсов, кроме младших. Заняты были почти все сидячие места, и даже манекены
пользовались ажиотажем — там отрабатывали заклинания. Флитвик же руководил учебной
дуэлью двух третьекурсников — змейки и ворона. Я нашёл взглядом нечастых здесь
гостей — Дафну и Пэнси. Они сидели за небольшим столиком на четверых и, под чарами
приватности, с большим энтузиазмом что-то обсуждали. Взвесив все «за» и «против», я
решил присоединиться к ним.
— Леди, — кивнул я, присаживаясь. — Как ваши дела?
— Гектор, — кивнула Дафна, улыбнувшись.
— Грейнджер, — Пэнси важно вздёрнула носик, но важность эта не продлилась долго,
уступив место ухмылке. — Дафне есть что тебе сказать. Правда ведь?
— Возможно, — Дафна улыбнулась.
— Нет, в самом деле? — возмущению Пэнси не было предела. — Не поделишься с ним
такой новостью?
— Что за новость? Что могло вызвать у вас такое оживление? — я подался вперёд за
столом, улыбаясь и поглядывая то на одну, то на другую. — Рассказывайте.
— Давай, Даф, начинай. Или начну я.
— Хорошо, уговорила. В общем… Не пойми неправильно, Гектор… — Дафна замялась.
— Я попробую, но ничего не обещаю.
Дафна вздохнула, вернула себе самообладание, и заговорила.
— Не так давно, в Рождество, родители сообщили, что готовят мою помолвку с Теодором
Ноттом.
Обе девушки явно ждали от меня какую-то реакцию.
— Эм… Я должен удивиться? Или возмутиться?
— Ты… Знал? — одновременно удивились обе девушки, но говорить продолжила только
Пэнси: — Знал, и продолжал… А что вы, собственно, делаете? Романтизируете?
Встречаетесь?
— Да мы как-то и не обозначали словами происходящее, — пожал я плечами, а Дафна
кивнула. — И да, знал, и что?
— То есть, тебя совсем ничего не смущало? — продолжала удивляться Пэнси, а Дафна
явно обдумывала полученную информацию.
— А должно? Обозначить намерения, заключить предварительные союзы — обычное дело.
Да и не завтра бы это произошло, условно говоря. Никогда не знаешь, как оно там
сложится, и всё это не повод совершать необдуманные действия. Я в себе уверен.
Осталось лишь прийти к цели и достигнуть тех высот, с которых мой статус крови не
будет играть никакой роли.
— М-да? А ты в себе уверен, нечего сказать, — Пэнси состроила ехидную рожицу.
— Ой, да ладно, — отмахнулся я. — Если уж сильно приспичит, за деньги и услуги
можно легко фальсифицировать статус крови — это не то, что можно достоверно
проверить. Готов поспорить, подобные прецеденты были и немало. Уверен, если какой-
то семье было выгодно заполучить магглорождённого, то совершенно «внезапно» для
всех выяснялось, что магглорождённый-то, оказывается, с волшебной родословной, а не
просто так.
— Да бред! — возмутилась Пэнси, хотя возмутилась она явно лишь для вида.
— Может быть, — кивнула задумчиво Дафна. — Такое действительно может быть. В такое
сложно поверить, учитывая… Многое учитывая. Но сугубо теоретически, в подобном нет
ни одной сложности — только много возни.
— Вот именно.
— Ты же не думаешь, что у тебя подобное получится? — ехидно осведомилась Пэнси.
— А мне это и не надо. Я конкретно решил стать целителем. Лечить и исправлять то,
что считается не просто невозможным, а при котором рекомендуют пустить Аваду в лоб,
чтобы не мучиться.
— И как ты со своими амбициями попал к хаффам? — хмыкнула Пэнси, явно не особо веря
в успех моих стремлений. — Да и неужели ты думаешь, что у тебя что-то получится?
Откуда вообще такое желание быть целителем?
— Разве может быть иначе? — ухмыльнулся я, откидываясь на спинку диванчика.
— Посмотри вокруг, Паркинсон. Волшебников слишком мало. Ценна каждая капля
волшебной крови. Разве можно относиться к здоровью нации пренебрежительно? Тем
более, я сейчас затронул в изучении тему малефицистики и ужаснулся — при
определённых обстоятельствах проклятья могут так въедаться в тело, что становятся
наследуемой патологией. Разве это не ужас? И с этим практически ничего нельзя
сделать. Пока что.
— Ха! Думаешь, научишься лечить подобное? Невозможно, — веско и без всяких сомнений
выдала Пэнси, тряхнув каре чёрных волос.
— Разве? Мы волшебники, Паркинсон. Для нас нет ничего невозможного, а все лимиты —
здесь, — я постучал пальцем по виску. — Пока ты считаешь что-то невозможным, ты
подсознательно не даёшь своему разуму и своей магии осуществить это. Вон, пережить
Аваду тоже считалось невозможным. Но бегает по Хогвартсу один шрамоголовый
парнишка, нагло проигнорировавший данное заключение.
— Исключение из правила — только лишь подтверждает его существование.
— Пэнси, — Дафна с укором посмотрела на подругу. — В словах Гектора есть смысл.
— Ну, разумеется, разве может быть иначе! — Паркинсон надулась, словно хомяк —
иначе и не сказать.
— Исключение, Паркинсон, — улыбнулся я, — одним своим существованием доказывает
факт возможности иного исхода. В любом случае, есть много важных и сложных проблем.
Вон, я как-то ненароком прикинул. Уизли-детей аж семь штук. Рано или поздно они
обзаведутся семьями, и если в каждой родится по два ребёнка. Если считать мистера и
миссис Уизли, потенциальных жён парней и мужа Джинни, то в итоге получится тридцать
Уизли лет через десять-пятнадцать.
Похоже, о такой простой арифметике не думали не только Пэнси и Дафна, но и многие
другие, иначе бы эта цифра не вызвала такой шок на лицах девушек.
— Тридцать Уизли. Ну ладно, не тридцать, всё-таки Джинни девушка и уйдёт в семью
мужа. Но это всё равно уже целый клан! А если у них мальчики родятся? Без учёта
потенциальных детей Джинни — двенадцать парней. И рано или поздно они тоже женятся
и тоже станут отцами. И если у каждого будет по двое? Да в каждой отрасли, в каждом
отделе министерства, на каждом производстве можно будет встретить какого-нибудь
Уизли, и всё это будет так или иначе завязано на одну большую семью. А если они ещё
и все будут здоровые, без ментальных отклонений, сильные волшебники? Вот потому
здоровье нации и важно.
— Ужасная перспектива… — выдохнула Пэнси.
— Ты так не любишь эту семью?
— Разумеется!
— А почему? Только, если подумать…
— Так… эм… Хм. — Пэнси действительно поумерила свой пыл и задумалась. — Потому что
Уизли? Их все не любят. И вообще, давай не будем о них.
— Да мне всё равно. Мы вообще не об этом говорили. Дафна? Так что там с желанием
заключить брак между тобой и Теодором?
— Действительно, ушли от темы, — важно кивнула Дафна, но на этот раз, начав
говорить, она не держала маску отстранённости, чтобы говорить спокойно, без
сомнений и опасений. — Помнишь, ты предположил, что мои родители положили глаз на
активы Ноттов?
— Разумеется. Прекрасный был танец при луне, светлячках, падал пушистый снег и
играла прекрасная музыка…
— Вы… — Пэнси переводила взгляд с меня на Дафну. — Где это вы так? Ты не
рассказывала.
— Потом, — отмахнулась Дафна. — А я ответила, что это лишь интрига. Не просто
интрига, как оказалось. И я оказалась не так хороша в расследовании интересов
семьи. Они действительно были.
— Полагаю, ты не зря говоришь «Был» именно в прошедшем времени. Так?
— Именно, — Дафна улыбнулась. — Бизнес Ноттов, считай, пропал. Никаких помолвок не
будет. Никакой экстренности и спешки. Здорово, правда?
— Правда, — улыбнулся я. — А не придумают ли твои родители другие нужды?
— Вряд ли. Этот план, как выяснилось, они вынашивали долгие годы, подгоняя
различные нюансы нашего бизнеса под потенциальное слияние активов. Долгие. Годы.
— Неужели все эти ваши бизнесы такие… негибкие?
— Такая уж структура у многих производств, — Пэнси ответила за Дафну. — Мои
родители тоже не раз и не два жаловались, что складывавшаяся десятилетиями или даже
столетиями концепция слишком закостенелая. Отец говорит, что наши масштабные
производства не выдерживают никакого стресса. Чуть что — и всё тут же сыплется.
Конечно, есть всякие договорённости и прочее, различная взаимопомощь между семьями
с объёмными производствами, но… Если происходит то, что произошло с Ноттами — дело
дрянь.
— Как некультурно, мисс Паркинсон, — ухмыльнулся я. — И что там такое происходит?
— Да как есть, — пожала плечами Пэнси. — Потому многие семьи предпочитают сферу
услуг или бизнес, способный уместиться в пределах дома или лавки. И неужели ты не
знаешь? Слухи же разлетаются…
— Да я больше на учёбе сосредоточен, на магии. Мне профессор Снейп и директор
Дамблдор такой список книг в Особой Секции выкатили, что у меня немного мозги
клинит…
— Дамблдор разрешил тебе посещать Особую Секцию? — удивилась Пэнси, да и Дафна
тоже. — Декан учит тебя чему-то, кроме зельеварения?
— Ну, не учит, а скорее, отвечает на возникающие вопросы, чтобы я не накосячил из-
за недопонимания темы. Ну и да, директор выдал допуск. А что такого? Учусь я
отлично, успехи показываю, интерес в магии проявляю, а не ко всякому там
вредительству. Вот я уверен, что сколько бы ни были талантливы, например, близнецы
Уизли, допуск туда они от него никогда не получат.
— Ещё бы! Эти поганцы же Хогвартс разрушат до основания, если им дать столь
специфические знания! — в словах Пэнси было зерно истины. Большое такое зерно. — А
у Ноттов беда — какое-то супер-суровое Тёмное Проклятье поразило их земли с
производством. Вроде бы они даже приглашали специалиста, но тот только руками
развёл, ещё и деньги вернул за консультацию.
— О как, — «удивился» я, но удивился искренне, правда, не проклятью, а возврату.
— И что теперь?
— А что теперь? — Дафна безразлично чуть-чуть развела руками в стороны. — Адское
Пламя, и прощай земелька. Производство там специфическое, и даже если за пару лет
организуют новую землю и сами здания, то с растениями и прочими долго восполняемыми
ресурсами — беда. Лет через пятнадцать сведут баланс хотя бы в ноль.
— Специфичная терминология, — я одобрительно кивнул Дафне.
— Ничего такого, — но несмотря на слова, девушка была рада подобным словам и жесту.
— Тут услышала, там прочитала, нахваталась по верхам.
— Ладно, юные леди…
— Юные? — Пэнси вновь ухмылялась «во всю». — Мы тебя старше, между прочим. Мы обе
в…
— Тц, — Дафна дёрнула Пэнси за рукав мантии. — Язык твой без костей, подруга.
— Ты не сказала ему о своём дне рождения? Как вы вообще… как… Я всегда знала, что
ты странная. Ненормальные, — качала головой Пэнси. — Этот мир ненормальный. И Хог
ненормальный. И ты, — Пэнси указала пальцем на меня. — Потому что встречаешься с
ненормальной ей. Чтобы встречаться и не знать день рождения, нужно в первую очередь
быть ненормальным.
Мы с Дафной переглянулись, услышав подобное умозаключение от Пэнси, и просто пожали
плечами — в этом есть доля правды, чего уж тут.
— Нет, они даже не спорят! — всплеснула руками Пэнси. — Дал же Мерлин подругу.
— Ладно тебе, — улыбнулся я. — В общем, понял я, что у Ноттов проблемы. Не скажу,
что я в печали — больно уж Теодор насолить мне пытался часто на пару с Малфоем.
— А ты чего хотел? — Пэнси явно решила прояснить ситуацию для меня. — Вот он узнал,
что планируется брак с Дафной. С умной, красивой, богатой. Обычно, договорённости
имеют поразительное свойство вступать в силу, ведь подобное завязано на выгоде, и
мало какие вещи способны что-то так сильно изменить, чтобы выгоды не стало. Мальчик
принял это как данность и наверняка прям сразу же начал считать Дафну своей
заранее. И что в итоге? Да вы двое вообще плевать хотели на это!
— Ну а что тут такого? — пожал плечами я, да и Дафна, похоже, поняла суть моего
«поживём - увидим».
— Нет, ну ладно бы там скандал, или слёзы, или угрозы, да хоть что-нибудь, — Пэнси
даже пальцы загибала, перечисляя варианты. — Вы же двое просто проигнорировали
существование не только договорённости, но и самого Тео. Дафна даже на бал пришла в
других цветах. В твоих. Словно Тео — пустое место.
— Хм… Ну, как по мне, — я задумался на миг. — В Креббе с Гойлом больше личности,
чем в Тео, без обид. Не строил бы он мне подлянки, так бы и остался просто именем в
списках однокурсников.
— Просто знакомы с детства, и всё, — безразлично пожала плечами Дафна.
— Но ведь он… Он… — Пэнси пыталась возразить, явно ища контраргументы. — А ведь и
вправду…
Пэнси сдулась.
— Ладно. Кто-то хочет подуэлировать? — я поглядел на девушек, но те лишь
отрицательно покачали головами, явно желая обсудить что-то между собой — это было
видно по глазам. — Тогда я пошёл. Похоже, там очередь к Флитвику — сегодня и мне не
судьба. Встретимся на занятиях.
— Да, — кивнула Дафна. — До вечера.
Что делать, когда есть немного времени? Скорее в библиотеку — запомню, может,
половину очередной книги по малефицистике. Наука, всё-таки, занятная. А вот насчёт
снятия Лотоса с земель Нотта, хотя, можно считать, что уже не Нотта, а Делакур —
тут нужно подумать. Раз в перспективе есть вероятность прибыльной занятости,
заключающейся в обезвреживании заражённых земель, то стоит попробовать сделать
безумную по своей сути, полностью неадекватную хрень, которую осуществить можно
разве что при помощи истинной магии, сугубо волевой, чтобы создать этакого
«Пожирателя Смерти», ведь проклятья основываются именно на такой энергии, на таком
аспекте Тёмной Магии… Заодно «он» послужит отводом для последствий применения
Тёмной Магии. Пусть я и не планирую ею пользоваться, но, как говорится, не
зарекайся.
***
Жан-Поль Делакур был обеспокоен. Сильно обеспокоен. А причина его беспокойства была
крайне проста — сейчас, посреди ночи с понедельника на вторник, он находился в
своих новых землях, ранее принадлежавших Ноттам. Под кучей защитных и скрывающих
амулетов, под довольно качественной мантией невидимкой, соблюдая целый ворох
предосторожностей, должных защитить его как от взглядов со стороны, от обнаружения,
так и от воздействия странного и до чёртиков пугающего проклятья, что казалось бы,
искажает саму реальность, тени, растения, вызывая панику… О, да, Жан-Поль уже
оценил те кошмары, в которые постепенно, медленно и верно обращаются растения на
этой земле, и те насылаемые проклятьем мучения разума…
В общем, здесь он из-за собственного любопытства. Порока, который является движущей
силой всей его жизни. Так или иначе, но он даже на вейле женился из-за любопытства,
пусть оно и было косвенной причиной. Нет, он ни на миг не жалеет и даже благодарен
своему любопытству, но вот сейчас… Жан-Поль испытывает сильное желание избавиться
от своего порока раз и навсегда, ибо немолодое сердце может из любопытства
остановиться, и из любопытства же больше не запуститься.
Дело в том, что Делакур дождался-таки появления того волшебника, что должен снять
проклятье. Ну а почему нет? Интересно же, что из себя представляет этот волшебник!
Крайне интересно! Ничего больше, никакой интриги или двойного смысла — просто
интересно.
И вот сейчас, спрятавшись за кустиком и подрагивая от страха, Жан-Поль глядел на
крайне странного волшебника, чем-то напоминающего некий художественный образ
чумного доктора. У него были все атрибуты — маска, словно птичий клюв, шляпа, плащ,
и всё чёрное-чёрное. Десять минут назад этот волшебник словно из воздуха появился
рядом со зданиями на территории, и пришёл сюда, на середину всей огромной рощи, на
небольшую полянку — Делакур проследил за ним.
Чумной доктор повёл рукой в воздухе, а из земли словно бы вырос чёрный-чёрный
стебель с не менее чёрными листьями. Казалось, будто корни этого стебля протянулись
по всей земле вокруг — от края до края.
Делакур видел, как этот странный волшебник в странных одеяниях достал что-то
небольшое, овальное, и начал подносить к чёрному стеблю, на конце которого
раскрылся большой бутон. Такой же чёрный и мрачный, а свет луны только подчёркивал
весь этот мрак. Вот волшебник вложил предмет в раскрытый бутон, и начал мелкими
движениями водить руками вокруг.
Не нужно было быть сильным или опытным волшебником, чтобы почувствовать ту мощь
магии, которую выдавал этот волшебник буквально просто так. Казалось, что вокруг
трещала реальность, а уж то, что магия явно была Тёмной, злой, агрессивной,
грозящей просто выжать всю жизнь из всего вокруг… Это заставило Жан-Поля замереть в
страхе. Ему казалось, что даже кончики его усов опустились к земле, и поседеют они
с минуты на минуту.
Краткий миг, странный магический импульс, и вся Тёмная Магия, всё проклятье,
распространившееся вокруг, всё это словно огромным пылесосом втянулось сначала в
стебель, потом в бутон, а потом и вовсе в тот предмет, что странный волшебник
вложил в чёрный цветок. Вокруг не осталось ровным счётом ничего плохого, словно бы
всё проклятье было лишь иллюзией — идеально здоровая и чистая земля, и это
чувствовалось. Только небольшой овальный предмет в руках чумного доктора был
чёрным, а не светлым, как ранее, а вокруг самого этого волшебника кружилась злая
магия. Вот волшебник медленно повернулся в сторону Жан-Поля, и тот понял — его
раскрыли. Довело-таки любопытство его до могилы, а яркие красные глаза под маской
лишь уверили его в этом.
Делакур уже мысленно прощался с жизнью, но чумной доктор просто исчез, не оставив
даже следа аппарации. И тишина. Лишь лёгкий ветерок шелестел листьями во тьме ночи.
Жан-Поль, полностью обессилевший, рухнул на пятую точку и дрожащею рукой к своей
шляпе молча прикоснулся.
— Дела-а-а… А ещё говорят, что англичане засели на островах, и не вылазят…
— бормотал себе под нос Делакур. — Да нихрена-а-а… Это весь мир огородил себя от
Англии… Пусть эти монстры с «Дамблдорами» и «Волдемортами» тут сидят… в своём котле
варятся…
Встав с земли и отряхнувшись, Делакур пошатывающейся походкой двинулся прочь
отсюда.
— Мы, европейцы, люди простые… — продолжал он бормотать. — Интрижки… Чары… Зельица
в котелках побулькивают… Монетки золотые горсточками… А монстры пусть тут сидят.
Да…

========== Часть 42 ==========

Кабинет директора Хогвартса, Кавалера ордена Мерлина, всеобщего любимца и просто

великого человека, Альбуса Дамблдора, выглядел так, словно в нём никогда и ничего
не происходило, никаких инцидентов и непредвиденных неприятностей. Единственной
сложностью в восстановлении были книги, но это и так были копии — не проблема
создать их вновь.
Под светом волшебных фонарей и светильников, в ночной тиши, директор сейчас сидел
за своим столом, перебирал бумаги, подписывал или откладывал в сторону, ожидая
визита двух волшебников.
Дверь в кабинет открылась, но Альбус уже знал, кто там — характерный стук протеза
мало с чем можно спутать.
— Альбус, — кивнул Грюм и прошёл к одному из кресел, попутно быстро оглядев всё
вокруг.
Вслед за Грюмом зашёл в кабинет Снейп, как всегда, весь в чёрном, и занял удобное
ему место у шкафов с книгами, рядом с большим коричневым глобусом. Стоя.
— Аластор, Северус, — кивнул им Дамблдор, отложив в сторону бумаги. — Рад вас
видеть. Чай? Или чего покрепче?
— У меня своё, — Грюм потряс вынутой из-за пазухи флягой, откупорил и сделал
глоток — по кабинету растёкся еле уловимый запах недурственного виски и специй.
— Откажусь, — сухо ответил Северус.
— Как знаете. А я, пожалуй, выпью чашечку, а то ещё всю ночь работать.
Дамблдор взмахнул рукой, из дальнего угла кабинета прилетел чайный сервиз, но
только одна фарфоровая чашечка наполнилась чаем из заварника. Сделав глоток и
удовлетворённо кивнув, Дамблдор посмотрел на своих ночных визитёров.
— Итак, что вас двоих привело сюда одновременно?
— Хм… — Грюм устроился поудобнее, и явно решил заговорить первым. — Благодаря
Северусу и его описанию личностей старших Ноттов, мои архаровцы предотвратили три
акции против четы Грейнджер.
— Даже так? — немного удивился директор.
— Ну, не совсем. Благодаря наводке, их дом накрыли плотным колпаком слежки. Две
акции были организованы через посредников, заказчиков никто в глаза не видел,
задача — посмотреть и проверить, что там за магглы такие. Ничего особенного. Третья
акция — в целях членовредительства. Мерзкого маргинала повязали, всё отсиживался по
норам, а тут вылез. Давно искали, хех…
Грюм вновь сделал глоток своего напитка из фляжки и бесцеремонно занюхал это дело
рукавом, под по-товарищески укоряющий взгляд как директора, так и Снейпа.
— Мне кажется, что ты ещё что-то хочешь добавить, — Дамблдор последовал примеру
Грюма, но не в вопросе «рукава» — просто выпил немного чая.
— Это так, — кивнул отставной аврор, а его искусственный глаз крутнулся, мгновенно
осматривая весь кабинет за секунду. — Была четвёртая акция. И вот тут уже
начинается нелепица какая-то.
— Такие хорошие наёмники?
— Не, — отмахнулся Грюм и пристукнул посохом о пол. — Полнейшее быдло, что мать
родную за полгаллеона продадут. Проблема не в этом. Наёмник был один. Судя по
всему, как только он проник в дом, пока там никого не было, его тут же и обломили.
По-Тёмному так обломили. Ты, Альбус, бывал когда-нибудь в пыточной? Без магии, без
темноты всякой, а в обычной?
— Имел подобный опыт.
— Вот и мои бойцы, правда не сразу, но сообразили, что там какой-то след был,
такой, знаешь… — Грюм показал двумя пальцами что-то маленькое. — Кро-о-хотный такой
след. И пробой от аппарации или порт-ключа.
— Разумеется, они помчались в погоню? — Дамблдор задал логичный вопрос.
— Разумеется. Учитывая оперативность реагирования, след кто-то целенаправленно
размыл — слишком мало времени прошло. В общем, переместились они, а там — поляна да
догорающее пепелище. Только дверь в дом уцелела, да полоса пола до центра холла.
Словно кто-то целенаправленно заставил дом гореть так, чтобы оставить выход для
волшебников в нём. Ну и наёмников этих нашли. Досталось им знатно — до сих пор
колдомедики ломают себе голову о том, что на них за проклятье такое.
— А что оно делает? Может быть Северус знает?
На эти слова Снейп отреагировал только тем, что заострил внимание на Грюме, чтобы
не пропустить ни слова.
— Да какое-то прям… Заковыристое, а главное — смысловой посыл в нём чёткий. Хех,
забавно даже.
— Аластор, — директор с укором посмотрел на старого аврора, но тот лишь отмахнулся.
— Короче, там долго рассказывать о сути, но я буквально вижу текст записки, которую
мог бы оставить тот, кто усмирил эту падаль: «Я вас не убил, но как только вам
надоест такая жизнь, вы всегда сможете сами залезть в петлю». Они не могут резко
двигаться, не могут колдовать, говорить о магии и даже думать! При малейшей
попытке — эффект, как от Круциатуса! Заклинания обезболивания, зелья и обычная
химия, маггловские препараты вплоть до анестезии — ничего не помогает и не приносит
результата.
— Ну и не лечите их, — пожал плечами Северус. — Многие, кто не гнушается
издевательствами над обычными людьми, при этом являются бомжами нашего мира — не
достойны лечения.
Грюм обернулся к Снейпу, а на исполосованном шрамами лице была ухмылка.
— Хорошего ты о себе мнения.
— Не надо передёргивать, — Снейп дёрнул уголком рта, выражая своё несогласие. — Я
был зельеваром, колдомедиком и попутно становился экспертом в определении Тёмной
Магии. Единственным толковым зельеваром, и только благодаря этому мне
посодействовали в мастерстве. И только за это я оказался в Ближнем Кругу. Сравнение
меня с маньяками, ублюдками или психами здесь неуместно.
— Хватит, — Дамблдор прервал зарождающуюся перепалку. — Не отрицаю, что меня
бесконечно забавляет то, как вы собачитесь, но всему своё время и место. Продолжай,
Аластор.
— Так вот. Лечим их не по доброте душевной, а чтобы допросить. Все вопросы так или
иначе связаны с магией, а как только они о ней хотя бы подумают — всё, выноси
готовенького. Единственное, что мы выудили из них — чумной доктор.
— Чумной Доктор? — удивился Дамблдор, начав тут же обдумывать варианты, даже не
имея толком представления о картине как в общем, так и в целом, при этом директор
рефлекторно погладил длинную седую бороду.
— Я удивлён, что эти отбросы вообще знакомы с таким образом, — хмыкнул Грюм, да и
Снейп был с ним согласен.
— Это интересно, — кивнул директор. — Неожиданный образ.
— Вам будет ещё интереснее сейчас, — Снейп сделал шаг вперёд, словно из строя.
— Вопрос касается Ноттов.
— Внимательно тебя слушаю, Северус, — кивнул Дамблдор, а Грюм развернулся в кресле
вполоборота, чтобы лучше видеть собеседника.
— Всем нам известно, что земли Ноттов, занятые их допотопным, неразвиваемым,
закостенелым и инертным…
— Останови свой поток пренебрежения к их деятельности, — Дамблдор с усмешкой
выставил руки в защитном жесте. — Все мы знаем, что многие частные производства
старых семей не развалились до сих пор не иначе, как чудом.
— …были подвергнуты неизвестному и крайне мудрёному Тёмному Проклятью. Я там был по
их просьбе, видел. Своеобразно.
— Ты мог бы снять его?
— Даже если бы и мог, то не стал бы. Я строго придерживаюсь невмешательства
взрослых в жизнь детей в Хогвартсе. За некоторым исключением. У меня нет
доказательств, но косвенно я уверен, что именно Нотты, и именно старшие, отправили
как минимум одного наёмника «потрепать» родителей Грейнджера. А учитывая различную
информацию — я в этом уверен. Но не в этом суть. Эти земли были куплены Жан-Полем
Делакуром, вы его знаете.
— Разумеется, — кивнул Дамблдор. — Довольно хитрый и прозорливый французский делец
и политик. Он в числе тех, кто заинтересован в установлении нормальных отношений с
магической Англией. Но неужели он купил земли под Проклятьем, которое не смогли
снять «наши»?
— Купил. Легко и без особых торгов. А сегодня это проклятье было снято. Мой человек
говорит, что перед этим на бывшие земли Нотта ступил некто в образе Чумного
Доктора.
— Ну вот и выяснилось, — кивнул Дамблдор, а Грюм вновь достал фляжку и сделал
смачный глоток.
— Значит, — протянул Грюм, — у нас завёлся новый сильный тёмный маг?
— Не думаю… — Дамблдор задумался на пару секунд, и никто не прерывал его
размышления. — Северус, скажи, какова вероятность, что этим волшебником является
юный Гектор?
— Грейнджер? Вероятность есть всегда, но конкретно в этом случае, она исчезающе
мала.
— Причины?
— Он только начал знакомиться с малефицистикой, и совсем недавно задавал вопросы по
самому её базису. Там же работа совсем иного уровня. Совсем.
— Хм… Может быть юный мистер Грейнджер имеет связь с этим Доктором?
— Опять же, возможно, — кивнул Снейп. — Но почему тогда он задавал подобные
вопросы? Зачем так стремится изучить библиотеку? Ведь если у него есть столь
сильный и опытный знакомый, или наставник, или ещё кто-то, кто даже приглядывает за
домом и родителями… То почему бы пару книжек не дать перспективному волшебнику?
Много нестыковок.
— Согласен со Снейпом, — кивнул Грюм. — Мальчишка точно не тёмный — подобные
искажения в магии ощущаются, когда применяешь к волшебнику Импе́рио. Я только
недавно достиг успеха — все на четвёртом курсе если и не сопротивляются успешно, то
хотя бы понимают, что находятся под подчинением и пытаются его скинуть. Грейнджер
абсолютно чист в этом плане.
— Может быть он даже не знает, что за ним присматривают? — задал вполне логичный
вопрос Снейп, чем вызвал интерес своих собеседников. — Ну а что? Он очень
перспективный и талантливый волшебник с крайне неординарными умственными
способностями. Уж вам-то не надо рассказывать, как сильно зависит адекватность
тёмного мага от его мозгов. Столь уникальному волшебнику можно без опаски передать
такие специфические знания и навыки, при этом не боясь, что он слетит с катушек и
утопит мир в крови.
— И ты что, не против? — Грюм с недовольством повернулся к Дамблдору, обдумывающему
вероятности.
— Против? Чего именно? Разве я хоть раз в жизни говорил, что против тёмной магии?
— директор сделал глоток чая. — Я лишь утверждаю, что не следует искать силу,
принося в жертву жизни и здоровье других волшебников. Мистер Грейнджер не раз
обращался ко мне за допуском в Особую Секцию, вполне чётко формулируя цели и
задачи, которые ставил перед собой. Разумеется, они подразумевали изучение Тёмных
разделов магии. Читал ли я ему нотации об опасности, которые скрыты в страницах
таких книг? Нет — я и так вижу понимание в его глазах.
— Тьфу-ты, понимание, — возмутился Грюм, но это больше походило на старческое
ворчание.
— Вот если бы ко мне подошёл юный Рональд Уизли с такой просьбой, или Драко, —
директор посмотрел на Снейпа, — без обид, Северус…
Снейп коротко кивнул.
— …то юный Рональд бы услышал долгую и обязательную к пониманию лекцию о вреде
тёмной магии. А юный Драко без лишних разговоров был бы послан в свою родовую
библиотеку, и я уверен, Люциус не подпустил бы его к ней и на расстояние полёта
Бомбарды.
— А мисс Грейнджер? — Снейпу было интересно мнение директора.
— Мисс Грейнджер? Ровно то же, что и Рональд. Она умна, талантлива и обладает
хорошей памятью. К сожалению, она напрочь отказывается воспринимать магию должным
образом. Для неё всё это — много маленьких ритуалов с палочкой или других вариаций
строго определённых действий, а смысл только в них.
— Так может стоит как-то изменить программу? — Грюм пристукнул посохом о пол.
— Чтобы прививали правильное понимание, контролировали, приглядывали.
— Аластор, — вздохнул Дамблдор. — Тебе сказать адрес министерства, отдела по
образованию и попечительского совета, чтобы ты мог слать туда свои жалобы? Не я
решаю такие вопросы, как и вопросы финансирования. Можешь спросить Помону, в
скольких из её теплиц ученики помогают выращивать ингредиенты на продажу, чтобы
пополнять бюджет. Или можешь спросить у Северуса, как много зелий уходят с лотка.
— Ну а чего там эти козлы в совете сидят, куда смотрят? — Грюм в очередной раз
высказал недовольство.
— А им плевать на Хогвартс, — пожал плечами Дамблдор, допивая чай. — Уже давным-
давно. Своих детей они и сами обучить могут, а на тех, кто не может, им плевать.
Для них наша школа уже давно не школа, а один большой лагерь, куда можно спровадить
детишек, чтобы те варились в обществе своих сверстников. Мы даже к Турниру замок
сами готовили, а министерство только ДМП да Аврорат подрядили, для охраны. Я уже не
первый год думаю над тем, как привлечь больше денег в школу. Хорошо хоть благодаря
Турниру мы можем следующие два года уделить составлению хорошей идеи, а не искать
каждый день всем преподавательским составом деньги, как припадочные.
— Ладно, я понял, избавь меня от подобного, — пошёл на попятную Грюм, отхлебнув
немного из фляги. — Ты лучше вот что скажи — что с Чумным Доктором делать? И с
Грейнджером?
— Ничего.
Подобный ответ вызвал удивление у всех.
— По отношению к новой фигуре на нашей магической арене — нужно подождать,
посмотреть, что и как будет делать этот Доктор, а там уже решать. Но моё чутьё
подсказывает, что он — как ответная реакция на агрессию по отношению к Грейнджеру
или его семье. Северус, будь любезен, попроси Люциуса сделать внушение особо
неадекватным, чтобы не совались к ученикам и их семьям. Тем более, у вас есть, о
чём позаботиться.
— Для некоторых «Это» — повод пуститься во все тяжкие.
— Значит, это их проблемы, — кивнул директор. — Второй шанс на то и «второй», что
не «третий».
— Ясно всё… А Грейнджер?
— Учим, Аластор. Учим мальчика дальше. Северус, подтолкни его к изучению
окклюменции, только ненавязчиво. Ну или наоборот, бескомпромиссно. Возможно, это
будет последним кирпичиком для гарантированного сохранения его разума.
— Лучше бы ты, — Грюм сел поудобнее, — так заботился об обучении Поттера. В свете
грядущих событий, которые, как понял, неизбежны, ему пригодятся хорошие навыки.
— Поверь, старый друг, это не возымеет никакого эффекта. Он такой же, как и отец —
неусидчивый, вспыльчивый, слишком подвержен эмоциям и только в них его сила, —
важно кивнул Дамблдор. — Мне не хватит и двадцати лет, чтобы вытянуть его на
уровень Тома, а о тёмной магии можно и вовсе забыть — она его поглотит. Если ему
суждено его победить — он победит. Если нет — то нет.
— Ясно всё, пойду думу думать, — Грюм покряхтел, встал с кресла и не прощаясь
покинул кабинет.
— Директор… — начал было говорить Снейп, но Дамблдор прервал его жестом.
— Я всё понимаю, Северус, как и ваше с Аластором беспокойство. Поверь мне, даже
если Гектор решит изучать тёмную магию ещё и с практической точки зрения, то лично
для себя он избежит всякого вреда и приложит для этого все силы. А насчёт остальных
аспектов подобного… Ты же знаешь, как мягко он обходится с обидчиками? Ты бы сам
поступил так же? В его возрасте?
— Я бы, директор, и сейчас вряд ли удержался бы от нанесения тяжких телесных.
— Вот и я о чём.
— Вы же не думаете, что он, или этот… Доктор… Составят конкуренцию Тёмному Лорду,
когда тот вернётся?
— Есть такая вероятность, — кивнул директор. — Стоит помнить о статусе крови
мистера Грейнджера. При любом раскладе, они не будут по одну сторону баррикад,
иначе Том потеряет идеологических сторонников, а именно там — волшебники с деньгами
и навыками. Помимо маньяков и маргиналов, разумеется. Ну а если этот неведомый
Доктор действительно настолько заинтересован Грейнджером, что оказывает ему такую
нетривиальную, пусть и неочевидную поддержку — он тоже не будет на стороне Тома. Я
никогда не воевал с Тёмными Магами, Северус. Но с психами, убийцами и маньяками, со
смертями и пытками ради силы. Не моя вина, что большая доля всего этого приходится
именно на Тёмных.
— Я присмотрю за ним.
— Хорошо, Северус. Хорошо…
Снейп кивнул и покинул кабинет директора, оставив Дамблдора в задумчивости.
— Целитель. Тёмный. Адекватный. Сильный. Магглорождённый… — директор задумчиво
барабанил пальцами по столу. — Поразительное сочетание, для одного человека. Даже
интересно, к чему он придёт в итоге.
***
Запретный Лес внушал своей ночною тьмой, туманом, атмосферой. Неподготовленный
человек здесь будет чувствовать себя крайне неуютно, а различные, отнюдь не
присущие обычному лесу звуки — добьют беднягу, доведут до икоты. Здесь
чувствовалась странная магия, здесь виднелись следы разных животных, опасных,
разумных. А уж о паутине акромантула — не узнать её невозможно — и говорить не
стоит! Тут явно где-то колония! Но всё это было мне лишь в радость.
Частичка эльфа внутри меня позволяла без проблем перемещаться в этом лесу, словно
тень. Незримая, тихая тень, смертоносная, как стилет в умелых руках. Что я тут
делал посреди ночи, только-только разобравшись с проклятием на землях, теперь уже,
Делакура? О, всё предельно просто! Я искал хорошее место для яйца феникса.
Мысль запихнуть в него Лотос, заменив сущность огня, пришла сразу же после желания
создать Пожирателя Смерти. И нет, нет такого существа — название я сам придумал. И
я понятия не имею, как их создавать, если подходить к вопросу научно, с точки
зрения магии вычислений, формул и пространственных схем. Но знание некоторых
принципов колдовства, «правильного», волевого, и некоторых других аспектов,
позволили моему буйному разуму составить коварный план.
Феникс — странное и противоречивое существо, порождение энергии огня и жизни.
Противоречивость его в том, что имея связь с измерениями этих энергий, оно по
большей части не получает оттуда энергию, а собирает извне для своего
существования. Потому и обитают они в лесах. Там есть, чему гореть, а цикл жизни и
смерти протекает крайне быстро. Да-да, смерти, но не той, что мучительная,
связанная с болью, пытками, ужасами и сумасшествием. Смерть, как обратная сторона
жизни. Именно с её участием я и создавал Лотос, помимо искажённой нейтральной,
близкой к Тёмной.
Живя в лесу, кстати, феникс обладает крайне длинным жизненным циклом. Не удивлюсь,
если Фоукс, феникс Дамблдора, очень часто сгорает, возрождаясь — убивая себя,
сокращая свой цикл, он компенсирует недостаток смерти вокруг — как бы то ни было,
до Запретного Леса довольно далеко, да и фениксу нужна свобода, полёт по владениям,
чтобы собирать энергию. Но я отвлёкся от темы.
Мёртвое яйцо феникса, лишившееся подпитки родителя — есть. А значит есть и
физическая основа, которую нужно только лишь как-то «запустить» вновь.
Мощная магическая структура на основе искажённой, тёмной энергии и энергии жизни —
есть. Лотос. Я собрал его и внедрил в яйцо.
Огонь феникс использует не только, как проявление своей энергии и связи с
измерением, но как и естественный инструмент укорачивания жизненного цикла всего
вокруг, чтобы получить энергии жизни и смерти. Но мне нужен другой инструмент, и он
есть у меня — я прекрасно помню дементоров. О, это та ещё энергия для пыток. Вот я
теперь и шныряю по Запретному Лесу в поисках остатков дементоров или следов их
деятельности. Я ни за что не поверю, что за время своего здесь квартирования они
никого не уконтрапупили.
Зачем мне хотя бы крохи энергии дементора? Я просто возьму свой чудо-комплект для
ковки, создам контур для процедуры установления сродства с энергетическими
измерениями, и наглухо вобью в яйцо и энергию дементора, и Лотос. Пусть последний и
находится в яйце, но сейчас это сосуд, а должен быть материальной основой.
Последний элемент, который я применю — привязка будущего Пожирателя к себе на
уровне крови. Вообще, феникс — дикое и безмозглое существо. Совершенно безмозглое —
даже курица по сравнению с ним — гений. Такова его суть. Но если его сделать
фамильяром, он словно бы становится продолжением сознания владельца. Так что если
кто-то видит волшебника, разговаривающего со своим фениксом, то этот «кто-то»
должен сделать правильный вывод — перед ним, самый настоящий псих.
Почему я вообще так много знаю о фениксах? Ну, они — та ещё заноза в заднице
эльфов. Как лесной житель относится к пожару? Крайне негативно, скажу я вам. Вот
такого же мнения эльфы о фениксах — стихия, с которой постоянно нужно что-то
делать, ибо манит их туда, где лес и жизнь, а место-то уже занято.
Вот под такие мысли я продолжал шнырять по лесу уже который час. И с каждой минутой
мой энтузиазм угасал всё сильнее и сильнее, пока я не наткнулся на обглоданный и
частично ушедший под корни дерева скелетик, похожий на жеребёнка. Невооруженным
взглядом можно было понять, что жеребёнок родился с патологией костей таза и задних
ног — инвалид. Рог на черепушке — единорог, значит.
Подойдя поближе и вслушавшись в энергии вокруг, почувствовал тонкий блёклый след
энергии дементоров. Рядом с жеребёнком были мелкие волоски. Толстые, почти как
иголки, хитиновые. Хм… Ну, картина ясна. Дементоры схарчили жеребёнка, словно
волки, санитары леса, отловив больного и слабого. А плоть докушали акромантулы —
больше некому здесь разбрасываться хитиновыми волосами-иглами.
Кто-то может сказать, мол: «Дементоры не пьют души животных!». И будет прав. Но
единорог — умное животное. А ум в живом теле без души — такого не бывает. В общем,
единорог достаточно интеллектуально развит, чтобы бояться похожим на человека
образом, что и привлекло дементоров.
Сбросив рюкзак с плеча, вытащил все принадлежности и начал подготовку.
Наколдовав палочкой при помощи трансфигурации одну «пустую» насадку для молота,
подготовил её для внедрения нужного контура, капнув немного своей крови — для
привязки того, что получится, к себе любимому. Вытащил почерневшее яйцо, положил
его на наковальню. Сосредоточился на энергии вокруг и, пользуясь навыками контроля,
отделил крохи энергии дементора. Создал нужный контур для процедуры сродства, залил
туда энергию дементора и погрузил контур в насадку. Удерживая контроль, прикрутил
насадку на молот и аккуратненько, словно работаю с ювелирным изделием, стукнул по
яйцу.
Не было звона или искр. Казалось, будто воздух вокруг яйца взорвался чёрным дымом,
разлетаясь на десятки метров, но тут же втянулся обратно. На наковальне с
колёсиками лежало чёрное яйцо с серым рисунком. Убрав насадку в рюкзак, создал
новую. Очередным волевым посылом создал контур для сродства и, создав нужную
пропорцию энергий жизни и искаженной нейтральной, вновь стукнул по яйцу — очередная
беззвучная чёрная волна разошлась в стороны и тут же втянулась обратно.
Ощущаю ли я что-то от яйца теперь? Вот именно — что-то ощущаю. А вот что? Привязка
точно есть — это как с тем кустиком. Энергии внутри яйца бурлят, связи с
энергетическими измерениями тоже есть — что-то да получится. В округу яйцо не фонит
вообще — всё идёт в дело. Брать ли его с собой в Хог? Нет — вдруг какие-то чары
обнаружения сработают? Мне такого не надо. А вот прикопать где-нибудь возле хижины
Хагрида — это можно. Если что, то все подумают на здоровяка, ведь он фанат всякого
этакого, милого и хорошего. В понимании Хагрида, конечно.
Собрав вещички, поспешил прочь отсюда.
Полчаса забега по лесу, и я вышел к хижине, неподалёку от которой по-прежнему стоит
карета Шармбатона. Подобравшись вплотную к хижине, раскопал магией ямку и положил
туда яйцо, присыпав землёй. Не нужно думать, что земля как-то помешает существу
появиться на свет. Яйцо — лишь форма. У него нет скорлупы или других элементов
яйца, как у птиц или ящериц. Оно само станет существом.
По-отечески похлопав по земле, под которой закопано яйцо, я отправился в Хогвартс.
Всё-таки понедельник — день тяжелый. Ещё и уроки не сделал.
***
С чем только люди ни сравнивают время. То оно вода, то оно песок, то ещё какая-то
неведомая субстанция, которую так легко упустить. Но во всём этом есть одна простая
истина — ты действительно можешь чем-то увлечься и даже не заметишь, как время
пролетит. То же самое происходит и со мной — учёба и жизнь в Хогвартсе, общение с
товарищами и практика в волшебстве, размеренный штурм библиотеки, изучение
рекомендованных книг в Особой Секции и дополнительной литературы в обычной,
дополнительные занятия с профессором Снейпом и Дафной. Всё это способствует
быстрому наступлению нового дня и насыщенному обычными событиями течению оного, а
там уже и следующий день не за горами. Если рассматривать эти вопросы по
отдельности и подробнее… Что же…
Если учёба и прочие подобные направления моей деятельности спокойно шли по плану,
то некоторые нюансы общения со сверстниками требовали внимания и осмысления.
Например, Нотт капитально так притих, начав обходить меня по широкой дуге. По лицу
было видно, что дело не в страхе или чём-то подобном, скорее — в опасении. А уж
чего именно он опасался — вопрос открытый. Паучки слышали пару разговоров, общий
смысл которых в том, что Нотт то ли пожаловался родителям, то ли просто написал им,
а в ответ вместо совета получил волшебный пендель, который ему со всем старанием
передал декан, профессор Снейп, как лицо ответственное за жизнь подопечных в
учебное время и в пределах замка.
Малфои всякие и прочие личности, с которыми у меня не самые лучшие отношения, в том
числе и Поттер с шестым Уизли — все они углубились в свои дела. Малфой начал вести
себя более сдержанно. Это не значит, что он как-то особо изменился, но похоже, он
меньше даёт волю эмоциям, а на всё происходящее стал смотреть со всё нарастающим
пофигизмом. Ну, разве что Поттер и Уизли его выводили из себя за десяток секунд —
тут, похоже, медицина бессильна.
Поттер и Уизли продолжили расследование коварных замыслов Каркарова — они постоянно
шушукались, переглядывались, куда-то пропадали и явно что-то делали. Пока
единственное, что им удалось выяснить — Каркаров теперь носит парик. Разумеется,
эта новость сразу стала достоянием общественности, капитально испортив и без того
плохое настроение директора Дурмстранга. А на что он рассчитывал?
С Дафной было несколько сложнее. Нет, ничего странного или ещё что-то, да и видимся
мы каждый день — совместные уроки, прогулки между занятиями, обучение у Снейпа. Вот
только везде с нами ходит Паркинсон. Я против неё, конечно, ничего не имею — ещё в
прошлом году я заметил, что она себе на уме, и у неё какой-то свой «кодекс». Но
ради приличия мы с Дафной ведём себя подобающе молодым и воспитанным людям, не
позволяя себе чего-то лишнего в присутствии посторонних. Нужно ли объяснять, что
Пэнси, словно дуэнья какая, попросту не даёт нам делать глупости? Забавным же я
считаю то, что ни мне, ни Дафне, подобное не доставляет действительно сильных
неудобств. Даже наоборот — пока что безуспешные, но и не особо старательные попытки
уединиться, вызывали волнующее чувство чего-то… Запретного, что ли? Некоей интриги.
Ну и немалую роль в получении столь необычного удовольствия от подобного стиля
общения играет наблюдение за Пэнси и её попытками: «Не допустить! Наедине не
оставить! Непотребство-то какое!». Да и раз-другой на неделе, но мы с Дафной
умудряемся улучить минут пять на всякие глупости, после чего возвращались к
социальным ролям коллег-волшебников.
Гермиона бросила свои разработки для помощи домовикам. Ну или сделала вид, что
бросила. Возможно, она довела их до ума, но решила никак не афишировать подобное.
Зато она взялась за учёбу, всё свободное время тратя на библиотеку. Я даже как-то
подошёл к ней для разговора.
— Миона, привет, — подсел я за её стол.
Сестрёнка оторвала взгляд от книги, глянула на меня, улыбнулась устало.
— Привет, Гектор. Что-то случилось?
— М-м-м, нет. Мне просто интересно, — я подался вперёд, всматриваясь в неё. — Ты
отдыхаешь, или только учишь?
— Конечно же учу. Скоро экзамены, два месяца осталось…
Да, дело было в конце апреля.
— …объём материала нешуточный. Нужно всё как следует повторить. Убедиться, что
ничего не упущено.
— Мхм, понятно, — кивнул я. — А ты практикуешься в волшебстве?
— Немного. Зачем? — недоумённо посмотрела она на меня. — Я ведь всё помню, знаю.
Заклинания и чары за курс делаю пару раз, чтобы убедиться и всё проверить. Вдруг
спросят на экзамене, а я не пробовала ни разу?
— Не понимаю, — я наклонил голову немного вбок, рассматривая Гермиону. — Возможно,
это твой путь волшебницы?
— Но ты ведь тоже много времени проводишь в библиотеке, — теперь уже сестрёнка
смотрела на меня с непониманием.
— Ну, ровно столько, сколько того требует мой режим, график. Заметь, очень успешный
график. Кто лучший ученик на всём потоке? — улыбнулся я, вызвав лёгкую
пренебрежительную улыбку Гермионы.
— Оценки — не главное, — важно ответила она, но во взгляде не было и капли веры в
собственные слова.
— Это говорит человек, рвущий жилы ради оценок, — я продолжал улыбаться.
— Даже то, что ты лучший ученик на потоке, не делает тебя могущественным
волшебником.
Похоже, она вообще не в курсе моих достижений, и это является положительной
рекомендацией нашему дуэльному клубу, да и вообще, моим товарищам с курса —
информация из клуба сама по себе не дойдёт до ушей незаинтересованных и
неосведомлённых, значит нет слухов, а товарищи хорошие — не рассказывают направо и
налево как о своих успехах, так и о моих.
— Тоже верно. Но я тут не для этого. Мне просто интересно, почему ты, оказавшись в
волшебном мире, занимаешься, зачастую, вовсе не совершенствованием себя, как
волшебницы? Ну, то есть, в моём понимании, крайне важно обладать обширной
практикой, а не только теорией — без практики теория мертва. Да и возня с
различными несправедливостями — не наш, пока что, уровень.
— Как это, «не наш»? Очень даже «наш», — возмутилась сестрёнка. — Несправедливость
нельзя оставлять неисправленной.
— Хм… Согласен. А ты спросила тех, по отношению к кому ты хочешь исправить
несправедливость, как она есть в твоём видении?
— Несправедливость, она и есть несправедливость, — кивнула Гермиона. — А те же
эльфы просто не знают, что отношение к ним несправедливо, что это нужно менять.
Правда, я пока отставила в сторону эту тему. Если я плохо сдам экзамены, меня могут
и из школы отчислить — тогда уже будет не до несправедливости.
— Занятно, — я искренне и широко улыбнулся. — Знаешь, у меня есть занятная
ассоциация. Возможно ли, что Тёмный Лорд тоже видел несправедливость и решил её
менять, невзирая на мнение страдающих, как он видел, от несправедливости?
— Ну знаешь, — возмутилась Гермиона, но увидев в моём взгляде лишь шутку,
улыбнулась в ответ. — Тёмная Леди Гермиона, что правит домовиками и вершит свои
тёмные дела с их помощью?
— Почему нет, — пожал я плечами.
— Ага… А свою опергруппу назову… Пожиратели Печных Дверец?
— Печные дверцы? Причём тут печные дверцы.
— А, так, — отмахнулась Гермиона. — Один знакомый свободный эльф очень часто
упоминал горячие печные дверцы в качестве сурового наказания, если прищемить ими
уши. Мерзость какая-то.
— Действительно. Ладно, что ты там учишь? Может я это ещё не прошёл.
— Да, История Магии. Очередные восстания гоблинов. Знаешь, бедный профессор Биннс.
Неудивительно, что он скончался на работе, читая эти унылые материалы…
Вот так, собственно, и шли дни в Хогвартсе. Один за другим, один за другим.
Иногда мы, я имею в виду вообще всех учеников, находили в себе силы, желание и
немного времени на то, чтобы прогуляться до Чёрного Озера, посидеть на берегу, и
прочее. Многие жалели, что после Святочного Бала закрыли бальный зал — это было
отличное место для танцев, и даже некоторые парни понимающе кивали — понравилось
находиться с девушками в близком контакте легально и столь волнующе. Старшие,
конечно, снисходительно улыбались на подобные разговоры, но тем не менее.
В последних числах мая преподаватели начали валом увеличивать учебную нагрузку.
Возможно, они хотели таким образом занять последние крохи свободного времени? Ведь
всё-таки, можно считать, что лето на дворе, хочется гулять, наслаждаться погодой,
солнышком, свежим воздухом, природой в конце-то концов, чем, собственно, мы все и
пытались заниматься. Но эта нещадная нагрузка лишала этой возможности практически
полностью. Ну, если ты вообще планируешь нормально сдать экзамены, что абсолютно не
важно для всех курсов, кроме пятого и седьмого. Шестикурсники-то это поняли в
большинстве своём, и смело забивают на всё, гуляя по округе. Остальные свято верят
в важность экзаменов, учатся не покладая рук.
Я беспокоился о Гермионе, ведь она практически не общается с двумя своими друзьями.
Но я зря переживал — избавившись от них, сестрёнка всё-таки влилась в компанию
девушек-гриффиндорок с разных курсов. Так что здесь можно за неё не переживать.
В начале июня сдали нервы у некоторых игроков в квиддич — они устроили игру в одни
ворота. Ох, как же разорялась МакГонагалл, сетуя на безответственность,
безалаберность, несерьёзность этих молодых волшебников, что играют в квиддич,
пренебрегая всякой безопасностью, не на специально подготовленном поле. А если шею
себе кто-то свернёт? Если не подоспеет мадам Помфри? Если не успеют оказать первую
помощь?
— Мадам Помфри может очень многое, — говорила замдиректора, стоя на улице перед
выстроившимися на зелёной траве игроками с мётлами в руках, собирая с каждым мигом
всё больше и больше зрителей вокруг. — Но она неспособна воскрешать мёртвых. Никто
из нас не способен…
МакГонагалл продолжала беспощадно пилить квиддичистов, а остальные ученики, пусть и
на безопасном расстоянии, так, чтоб под горячую руку не попасть, стояли и
смотрели — не каждый день за стенами замка происходит такой разбор полётов. Во всех
смыслах.
— Знаешь, — заговорила стоявшая рядом Дафна, — я предполагала, что увижу тебя среди
этих отчаянных летунов.
— Ты такого высокого мнения обо мне? — повернувшись к Дафне, я невольно залюбовался
иссиня-чёрными волосами, пышущими здоровьем на солнечном свету. Совсем как у меня.
Да, капелька нарциссизма всегда присутствует в человеке, а учитывая, что это мой
любимый цвет волос…
— Ты отлично летаешь, — Дафна посмотрела на меня в ответ, улыбнувшись. — Обычно,
такие волшебники жизни не видят без полётов.
— Ну, для меня это скорее всего просто одна из граней возможностей. Играя в
квиддич, я…
— О чём говорим? — Пэнси дерзко вклинилась между нами, переводя взгляд зелёных глаз
с меня на Дафну и обратно. А вот у неё волосы отливают шоколадом на солнце, хотя
тоже чёрные.
— О жизненных перипетиях, Паркинсон, — ответил я с улыбкой. — Слушай, а с чем
связано твоё поразительное стремление всячески разрушить наше с Дафной… Наш тет-а-
тет?
— Очевидно, Грейнджер, — Пэнси гордо вздёрнула носик, — как воспитанная юная леди и
подруга другой не менее воспитанной юной леди, я просто не могу себе позволить
стоять в стороне, когда эта самая подруга всё глубже и глубже погружается в пучину
порочных отношений с неравным… Вообще никак не равным.
— Но как-то ты делаешь это… Неэффективно, что ли? — улыбнулся я, краем глаза
наблюдая за тем, как МакГонагалл повела нерадивых квиддичистов в замок, а зрители
начали расходиться кто куда.
— Я же подруга, — пожала плечами Пэнси. — И раз уж дорогая моя Дафночка решила
столь самозабвенно в эту пучину погрязать, моя задача — поддержать её или хотя бы
попытаться принять столь странный выбор. Да. Именно так.
— Хм…
Дафна улыбнулась Пэнси, вытесняя её и становясь рядом со мной, а Пэнси ловко
скользнула на другую сторону от Дафны.
— Тебе, подруга, — Дафна по-прежнему смотрела на Паркинсон, — не кажутся свои же
мысли несколько противоречивыми?
— Я девушка, — пожала та плечами. — Мне можно.
— Так-так-так, — раздался со спины знакомый голос, и я уже по привычке ожидал
вальяжно растянутые слова и фразы. — Вы только посмотрите…
Мы обернулись, чтобы лицезреть самого́ сиятельного Драко Малфоя с компанией. Состав
его компании не меняется — Кребб, Гойл, а теперь там зачастил ещё и Нотт.
Интересно, а почему Забини и Пайк предпочитают этой компании свою атмосферу?
Неужели Малфой для них не авторитет от слова «совсем», а его отец не имеет влияния
на их родственников? Удивительно.
— …Я, честно говоря, — продолжал ухмыляться Малфой, — был о тебе лучшего мнения,
Паркинсон. Но, похоже, очередное дно пробито, и ты теперь предпочитаешь компанию
грязнокровки, а не куда как более достойных волшебников? Мой отец…
— Драко, — я первым вступил в диалог, не давая сказать какую-нибудь едкую хрень
довольно вспыльчивой, хоть и сообразительной Пэнси. — Не далее, как после второго
тура Турнира, я имел удовольствие пообщаться с твоим отцом…
— Я не разрешал тебе обращаться ко мне по имени, — скривился Малфой. Нотт же
кривился просто так. Забавные они. Проигнорировав недовольство Драко, я продолжил
говорить:
— …и у нас состоялась очень продуктивная беседа, если ты помнишь. Уважаемый мистер
Малфой предложил оказать мне всестороннюю поддержку в моих начинаниях разного рода.
Да и с леди Малфой — чудесная, право слово, женщина — мы имели крайне интересную
беседу о Тёмной Магии.
— И к чему ты это мне говоришь?
— К тому, Драко…
— Тц…
— …что всё это попахивает интригой, замыслом уважаемого мистера Малфоя. И раз у
тебя не сложилось с тем, чтобы помогать своему отцу в его начинаниях, так будь
любезен, хотя бы не мешай.
— А знаешь что, Грейнджер? — хмыкнул Малфой. — Отец может планировать, что угодно.
А у меня есть своё мнение на этот счёт…
Сейчас произошла одна из тех ситуаций, во время которых, будь это мультик или
комедийный фильм, на заднем плане должно было бы появиться перекати-поле,
подгоняемое ветром в полной тишине. Потому что это — немыслимо!
— Браво, — я хлопнул в ладоши, прервав тишину вокруг. — Это надо отпраздновать!
Выхватив палочку, заставив тем самым дёрнуться эту злобную компашку, я указал
кончиком в небо, вызывая чары фейерверка. Яркие вспышки озарили небо, а я тут же
приставил палочку к горлу, колдуя Сонорус.
— Дамы и господа! Внимание! Экстренные новости! — мой голос разносился по округе.
— У Драко Малфоя обнаружено Собственное Мнение! Правда или вымысел — покажет время!
— Грейнджер! — прорычал Малфой и даже хотел было вынуть палочку, но передумал.
— Кончай злиться попусту, Драко, — улыбнулся я. — Мы в школе. Уникальная и быстро
проходящая пора — детство. Не разменивай её на пустую и никому не нужную вражду.
Время всё расставит по своим местам.
— Знаешь, я терпеть тебя не могу, — выдохнул Малфой. — Но тут я вынужден
согласиться. Время покажет, где чьё место. Наслаждайся жизнью, пока можешь. Пойдём.
Драко развернулся и направился в сторону Хогвартса, и вся его компания последовала
вслед за ним.
— Для вас же не секрет, — заговорила Дафна, глядя вслед Малфою и компании, — что я
терпеть их не могу?
— О, минутка свежих новостей? — хмыкнула Паркинсон. — В курсе мы.
— Это хорошо, — кивнула Дафна. — Раздражает порой. И что в нём Астория видит?
К нам со стороны озера спешили Поттер и Уизли — рыжих было аж целых три, двое из
которых одинаковы.
— Кто-то сказал «Малфой»? Где? — первым заговорил Рон, а я указал рукой в сторону
почти скрывшейся за воротами компанией. — Пойдём, дружище…
Рон потянул Гарри за рукав.
— …проследим за этими подлецами…
Тут до него дошло, что он стоит рядом с двумя слизеринками. Рон тут же скуксился,
потянув Поттера ещё сильнее.
— Молчи, Гарри, — продолжал бормотать Рон.
— Дамы… — шуты-близнецы сняли невидимые шляпы в не менее шутовском поклоне.
— …и господин, «один штука».
Они тут же последовали за героическим дуэтом.
— …фейерверки, — говорил один из них, но мы его слышали.
— …да, надо свои сделать. Только через зелья.
— …верно мыслишь, Фордж.
— …как иначе, Дред.
— Шуты, — фыркнула Паркинсон. — Вы куда шли вообще?
— На озеро.
— Так вперёд!
На берегу Чёрного Озера, неподалёку от причала с кораблём Дурмстранга, было
решительно нечего делать — разве что пикник какой устраивать. Собственно, для
подобных целей мы и высматривали площадку, но самое привлекательное место, пара
поваленных стволов деревьев у рощи, постоянно было занято кем-нибудь. В итоге, пока
гуляли по бережку, пиная порой камешки под ногами, мы пришли к логичному выводу —
нужно обустроить своё место.
— Интересно, — Дафна задумалась, глядя на воду. — Что сподвигло квиддичистов на
такой отчаянный поступок?
— А что такого? Вышли полетать, — Пэнси не поняла причин задумчивости, а вот я
знал, что подобное — отчаянный поступок.
— Несанкционированные тренировки — жесткое нарушение правил, — пояснил я.
— Да ну? Я думала, плюнуть в котёл Снейпа — нарушение правил.
— Эй! — мы с Дафной возмутились одновременно. — Ты зельеварение не трогай.
— Ладно-ладно!
— А причина, как мне кажется, — теперь уже я задумчиво взглянул на водную гладь,
греясь в лучах солнца, — проста и очевидна. Наши профессора вместе с этими
министерскими бракоделами всё поле превратили в какую-то глушь растительную. С
третьего раза только. Дай Мерлин, к следующему году вернут в нормальное состояние.
— Бракоделы? Хорошее слово, — Дафна улыбнулась. — Надо запомнить. И наставнику
сказать. Пусть обогатит лексикон.
— Ты хочешь, чтобы Снейп ещё более забористо описывал интеллектуальные способности
того стада баранов, что приходят к нему на занятия?
Моя фраза вызвала смешки у девушек.
— Почему бы и нет?
— А вы, хочу я сказать, — Пэнси с подозрением смотрела на нас, — те ещё мазохисты.
— Наглые инсинуации!
Вот так и проходили дни один за другим, пока в один прекрасный момент не пришло
понимание — экзамены не за горами. Буквально со дня на день. А сразу после них —
третье состязание. К этому моменту уже ни для кого не было секретом, что странный и
страшный растительный лабиринт, в котором день ото дня копошатся минимум десять
волшебников, что-то химича, будет этим самым испытанием. Седрик готовится, и делает
это отчаянно, практикуя самые разные направления магии, при этом, не забывая и об
экзаменах. Да-да, от занятий-то чемпионы освобождены, но не от экзаменов.
Интересно, чем это всё закончится? И стоит ли, если Седрик победит, просить у него
доступ к огню Трибунала? Ведь я уже пришёл к выводу, что подобное — как чит-коды в
игре, убьёт весь интерес к саморазвитию. Думаю, скоро я узнаю и результаты, и смогу
сам себе ответить на свои же вопросы, но самое главное — надеюсь, что яичко созреет
раньше, чем придётся уезжать на каникулы.
***
Как сказал бы один мой знакомый из прошлой жизни: «Вжух, и всё». Примерно такое
впечатление оставили после себя мгновенно пролетевшие экзамены. Словно резкий порыв
ветра, словно молния — не успели начаться, а уже кончились, и, как положено молнии,
оставили после себя угасающий гром — странное послевкусие, лишь затихающие
впечатления.
Самая большая обида для всех учеников школы заключалась в том, что после экзаменов,
обычно, у нас есть день или два на посещение Хогсмида перед летними каникулами, но
сейчас на это время приходится третье состязание Турнира, и никаких походов не
планируется. Да, походы перед отправкой домой — не самая, можно сказать, разумная
вещь, ведь до отдыха рукой подать, но тем не менее это так. И нужно быть честным с
собой, из третьего испытания получится крайне сомнительная с одной стороны, но с
другой и интересная замена походам.
Но, пусть походы и отменили, абсолютно каждый ученик Хогвартса, за исключением
парочки семикурсников, терзаемых сильными сомнениями и столь же сильной
неуверенностью, ожидали третьего состязания. Не знаю, как на других факультетах, но
у нас был брошен жребий, и на двух ребят с пятого и шестого курса легла
ответственность по добыче того, что в Хогвартсе было не найти просто так —
различных напитков для вечеринки. Раз мы не идём на прогулку, «прогулка» идёт к
нам.
Но это всё лирика. Двадцать четвёртого июня, на следующий день после последнего
экзамена, ближе к вечеру все мы покинули замок в сопровождении МакГонагалл и пары
авроров в штатском — ни за кого другого этих волшебников принять было решительно
невозможно. Путь наш был короток и заканчивался большими трибунами, которые были
выстроены вокруг одного из участков трибун поля для квиддича. Трибуны одного
сектора поля были слишком малы, чтобы вместить всех учеников и гостей. Непоправимо
малы. Потому их и перестроили, и теперь зрительские места начинались не с высоты
третьего этажа, а от самой земли. Да и в принципе были больше и комфортнее — всё-
таки в своём изначальном виде это просто лавки, а высокие спинки и бортики
ограждений были только на самых верхних рядах.
Как и прежде, рядом с местом проведения испытания дежурили волшебники, в том числе
и колдомедики в своих лаймовых мантиях. Рядом с бывшим полем для квиддича были
установлены несколько палаток, и, судя по гербам на одной из них, там располагались
чемпионы.
Довольно быстро трибуны оказались заполнены учениками, на отдельных местах, более
качественных и удобных, располагались гости, будь то представители стран или школ,
или же просто родители, что приехали посмотреть, поддержать, пообщаться друг с
другом, оставляя тем самым ощутимые суммы в карманах организаторов. Занять места
рядом с теми, с кем хотелось бы, было довольно проблематично из-за потока учеников,
а потому, я сел там, где получилось — но хотя бы это привычные люди с моего
факультета.
С трибун открывался шикарный вид на глухую высокую стену из растений, у которой был
лишь один вход, а также на небольшой пятак открытого пространства между трибунами и
стеной. Именно на это место поспешно вышел Людо Бэгмен в чёрно-желтой мантии,
делавшей его похожим на пухлую пчелу. Он коснулся палочкой горла.
— Леди и джентльмены! Зрители, ученики и гости! — его голос разносился на всю
округу, и я уверен, если кто-то решил не идти сюда, отсиживаясь в башнях, то он мог
отчётливо слышать этот голос даже через закрытые окна. — Приветствую вас на третьем
состязании Турнира Трёх Волшебников!
Зрители встречали это заявление восторженными аплодисментами, как и большое
полотно, что выносили сюда двое волшебников.
— До начала самого соревнования остались считанные минуты, а пока, встречайте наших
чемпионов!
Вновь раздались аплодисменты, подбадривающие выкрики, кто-то истово размахивал то
флагами, то плакатами, а через проход в трибунах вышли на небольшой пятачок земли
наши чемпионы, подойдя непосредственно к Бэгмену. Они выглядели серьёзными,
напряженными, но улыбались и махали руками, крутясь из стороны в сторону. К ним
направились двое волшебников, что принесли полотно и уже подвесили его в воздухе
магией.
— Пока наших дорогих чемпионов проверяют и подготавливают всё необходимое к
состязанию, я, с вашего позволения, расскажу о его сути.
Двое волшебников действительно проверяли чемпионов на наличие различных артефактов
или прочих амулетов, попутно накладывая чары, а на полотне появлялись изображения,
словно неподалёку от чемпионов летали камеры — совсем как на втором туре.
— Итак, как многие уже заметили, нашим чемпионам предстоит пройти лабиринт. Полный
различных сложностей и опасностей, которые придётся преодолеть. Но для чего,
спросите вы? Там, в глубине лабиринта спрятан кубок. Тот чемпион, который первым
доберётся до кубка и возьмёт его в руки и станет победителем Турнира!
Зрители, улучив паузу в объяснениях, начали либо поддерживать чемпионов, либо
обсуждать что-то, а парочка даже взорвали хлопушки с конфетти.
— …а зачем тогда были те баллы? — обсуждал кто-то неподалёку довольно очевидную
тему.
— Итак! — вновь заговорил Бэгмен, и все тут же притихли. — Первым заходить будет
чемпион с наибольшим количеством баллов, набранных за прошлые состязания. За ним —
занимающий второе место. Ну и как вы уже догадались — последним будет заходить
чемпион, занимающий третье место по баллам. Но помните, сколько бы баллов ни было у
чемпиона, в этом лабиринте каждый может получить свой шанс на победу. Если же
чемпиону покажется, что он больше не в состоянии продолжать борьбу, то следует
выпустить красные искры в небо. Но не стоит переживать, уважаемые зрители! Чемпионы
готовы?
Волшебники, что занимались подготовкой чемпионов, кивнули, их жест повторили и сами
чемпионы.
— В таком случае, первым заходит в лабиринт мистер Седрик Диггори, чемпион
Хогвартса!
Вновь, как и на втором состязании, выстрелила пушка, оповещая о времени, заиграл
небольшой оркестр, а Седрик смело зашёл в мрачный лабиринт под бодрую музыку.
Солнце спряталось за холмами, но небо на западе пока было светлым, окрашиваясь в
оранжевый цвет.
— …делайте ваши ставки! — донёсся голос одного из близнецов Уизли.
Они ходили между рядами, собирая ставки и делая записи. Ли Джордан, их темнокожий
друг, работал в роли калькулятора на ножках, помогая на ходу корректировать суммы и
говорить ограничения по ним, чтобы вся их честная компания не оказалась в минусе.
На подвешенном в воздухе экране было видно, как Седрик с опаской, но и без излишней
медлительности, пробирался по тёмному лабиринту. Другие чемпионы не могли видеть,
нашёл ли Седрик неприятности, и какие именно. Вторым чемпионом в лабиринт
отправился Крам, и почти сразу же за ним отправилась Флёр. Теперь осталось только
напряжённо ждать развязки, наблюдая за действиями.
— Хм, как любопытно! — Бэгмен комментировал происходящее на экране. — Похоже,
мистер Диггори нашёл первое препятствие — Зеркало Хеймера.
Мы видели, как Седрик задумчиво водит палочкой перед слегка светящейся желтым
областью пространства в коридоре лабиринта.
— Это очень занятное охранное заклинание, не опасное само по себе, — говорил
Бэгмен, — но полностью переворачивающее восприятие верха и низа на всех уровнях
чувств и принудительно фокусирующее внимание именно на этом.
Седрик смело шагнул в желтую зону, покачнулся, с большим трудом отвёл взгляд от
неба, закрыл глаза и смело сделал следующий шаг. Ещё один, и ещё, и вот он
преодолел светящуюся область.
— Отлично справился мистер Диггори со своим препятствием!
Зрители радостно встретили этот факт, рукоплеская.
— Но нам ещё предстоит посмотреть, как с таким же препятствием справятся остальные
чемпионы. Да-да, вы не ослышались — Зеркало Хеймера есть на абсолютно каждом пути в
начальных этапах лабиринта.
Вскоре мы действительно смогли увидеть, как справились с этим остальные. Крам
выдохнул, отошёл на пару шагов и попросту разбежался, сосредоточившись именно на
том, чтобы переставлять ноги и ни на чём кроме. Флёр же сделала несколько иначе.
Она наколдовала неизвестные мне светящиеся сферы в количестве трёх штук — на пол и
на стены. Похоже, они как-то связаны с ней ментально и позволили сохранить
восприятие или хотя бы просто правильную ориентацию в пространстве. Бэгмен назвал
их Маяками.
Солнце окончательно спряталось за горизонтом, на небе появились звёзды, а на
трибунах и небольшом пятаке пространства перед лабиринтом загорелись множество
факелов, освещая всё вокруг. Чемпионы уже давно боролись с различными сложностями,
держа Люмосы над головами. Там были и различные магические животные, растения,
ловушки на основе рун, сложные чары на области. Всё выглядело достаточно опасным, а
возможность наблюдать за происходящим раскачивала публику на эмоциональных качелях
так, что я не удивлюсь, если потом будет грандиозная попойка для успокоения нервов.
Финальным аккордом, гвоздём в нервном здоровье многих, стал огромный соплохвост, с
которым повстречалась Флёр.
— О, какой милашка вымахал, — ласково пробасил Хагрид, а его поистине громкий голос
услышали все, придя в священный ужас, ведь ни для кого не новость, что чем ласковее
Хагрид отзывается о животном, тем оно смертоносней.
С увеличением размеров до солидного такого хитинового танка, соплохвост сильно
потерял в скорости и маневренности, а по заверениям Бэгмена, общих знаний школьной
программы по уходу достаточно, чтобы найти его слабые места. Флёр справилась, пусть
и пришлось побегать от этого танка и поуворачиваться от струй пламени, внешне мало
уступавших драконьим. Правда, дракон заливал всё потоком, а соплохвост — вспышками,
выстрелами.
Когда Седрик нарвался на сфинкса, вся делегация Дурмстранга облегчённо выдохнула.
Неужели они считают Крама настолько тупым? Забавно. Жаль, что магия для наблюдения
за чемпионами не передавала звуки — всем было интересно услышать загадку. Но так
или иначе, Седрик с ней справился.
Самая интрига началась, когда Бэгмен объявил, по подсказкам волшебников, что следят
за ситуацией в лабиринте, что все трое чемпионов вот-вот подберутся к кубку.
Напряжение нарастало. Почти одновременно чемпионы вышли в просторную секцию
лабиринта, посреди которой, на постаменте, стоял кубок. Они замерли, смотрели друг
на друга, готовились к чему угодно. Вся дилемма и напряженность мысли отражалась на
их лицах — тот, кто управляет чарами, демонстрирующими происходящее, а они точно
под контролем, явно заслуживает Оскара за лучшую операторскую работу. Вспомнив один
хороший старый фильм, я, в полной тишине, не удержался от попытки изобразить
мелодию:
— Туру-дуру-дум… Уа-уа-уау…
С разных сторон послышались смешки, и было их довольно много. Краем глаза я
отметил, что принадлежали они в основном магглорождённым или полукровкам. Это
радует — классика вестернов должна жить, пусть она и сильно исказила историческую
достоверность самой концепции Дикого Запада.
Первым атаковал Крам, стараясь выбить самое слабое, по его мнению, звено — Флёр. В
принципе, можно считать, что ему это удалось — Протего Флёр проломилось под напором
мощного, но не очень быстрого Ступефая. Зато Крам пал жертвой Экспеллиармуса
Седрика, но не растерялся, тут же бросившись к кубку. Казалось, вот она победа, но
я ждал чего-то интересного. Седрик взмахнул палочкой, произнёс заклинание, и на
пути Крама из земли вырос столб. Света там почти не было, и я не удивился, что Крам
со всего размаха врезался в этот столб головой. Почему не удивился? Ну, был у меня
в прошлой жизни похожий случай, тоже в условиях бега, большой скорости, плохой
освещённости, но не со столбом. Да… Перевернуло меня тогда знатно.
Седрик на краткий миг глянул, как дела у Флёр, ведь стены лабиринта норовят опутать
и сожрать того, кто в них попадёт. Делакур почти выбралась, Седрик сам себе кивнул,
мол: «Справится», и банально призвал кубок при помощи Акцио. Миг, и вот он появился
на полянке перед всеми нами, держа кубок.
Громко заиграл небольшой оркестр, возликовали зрители, оглушая меня своими воплями
радости. Седрик всего секунду выглядел растерянным, но потом улыбнулся и поднял
кубок над головой. Да, это не Кубок Огня, просто кубок, пусть и красивый — символ
победы.
К Седрику тут же направился Бэгмен, попутно поздравляя, да и другие судьи. Разве
что лысый Каркаров выглядел недовольным.
— Это мой сын! — прорвался к Седрику мистер Диггори, радостно крича, да так громко,
что было всё прекрасно слышно. — Это мой мальчик!
Вскоре эвакуировали из лабиринта других чемпионов. Флёр была грустной, но не особо.
Крам сурово дулся, обиженно глядя в пространство перед собой и не менее обиженно
потирая большую шишку на лбу. Но Седрику руку пожал и даже немного улыбнулся,
искренне, стоит отметить. Дамблдор выглядел счастливым. Его прямо распирало от
гордости и этим он не уступал не менее счастливому мистеру Диггори, что крутился
вокруг сына, успев того и обнять, и потрепать по голове, и сфотографироваться с
ним, всячески акцентируя внимание именно на Седрике.
Мистер Бэгмен объявил победителя, слово взял Дамблдор, поздравил всех в общем, и
Седрика, в частности, и пригласил, в том числе и гостей, если они пожелают, на
праздничный пир в честь окончания Турнира. Директор акцентировал внимание на именно
благополучном окончании. К счастью ли, или к сожалению, но почти все гости в итоге
поблагодарили директора за гостеприимство, но отказались, сославшись на дела,
занятость и прочее.
Под шум веселья и радости, мы начали покидать трибуны. Краем глаза я заметил
странную вещь — в тени, почти никем не видимый, в траве у внешней стены трибун кто-
то валялся. Никто не обращал на это абсолютно никакого внимания.
— Эй, Эрни, — я дёрнул за руку шедшего рядом МакМиллана, который весело обсуждал
увиденное с другими ребятами.
— А?
— Там кто-то валяется.
— Хм… Может нужна помощь?
Пусть Эрни сказал так, но по лицу было видно, что он не горел желанием тратить
время на подобное, но быстро поборол такой настрой и мы вместе направились к
человеку. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это Поттер. То ли спит, то ли
без сознания валяется. И какой-то подозрительно бледный.
— Молодые люди, — раздался сзади голос МакГонагалл, и мы тут же обернулись,
открывая вид на валявшегося Поттера. — Что это вы тут делаете?
Взгляд замдиректора был строгим, а увидев Поттера, стал ещё строже. Но при этом она
поспешила подойти и проверить его состояние.
— Я заметил, что тут кто-то валяется, — я начал прояснять ситуацию. — Мы с Эрни
подошли, чтобы проверить, не нужна ли помощь. Что бы тут ни случилось, мы к этому
не причастны.
— Я знаю, — отмахнулась МакГонагалл, проведя палочкой над Поттером. — Мистер Поттер
без сознания от потери крови.
Ран, похоже, МакГонагалл не обнаружила.
— Возвращайтесь в замок. Немедленно.
Мы кивнули и поспешили в Хогвартс. Обернувшись на миг, я увидел, как рядом с
МакГонагалл появился домовик и они вместе с Поттером исчезли.
— Странно это, — задумчиво высказался Эрни, пока мы догоняли последних учеников.
— Думаешь, кто-то по тихой навалял ему?
— Кто знает? — пожал я плечами. — Вполне может быть.
Большой Зал был ярко украшен гербами трёх школ, но центральным и самым большим был
именно наш, Хогвартса. Ученики шумели, активно обсуждали последнее состязание, а
столы были буквально завалены самыми разнообразными блюдами. Похоже, Дамблдор решил
не тянуть с этим вопросом, сразу же давая команду домовикам накрыть столы.
Как только я занял своё место за столом факультета, сразу же погрузился в беседу о
прошедшем состязании, и о том, как чемпионы преодолевали трудности. Стоит отдать
должное ребятам, они не восхваляли Седрика, отдавая должное навыкам и других
участников. Сам же чемпион, победитель Турнира, выглядел вполне счастливым.
— А когда официальная церемония? — прозвучал чей-то вопрос.
— Завтра, должно быть, — ответил Седрик. — По крайней мере, так говорил отец.
— А когда?
— Ну, полагаю, сразу после завтрака. Ведь в одиннадцать уже посадка на поезд.
За разговорами я заметил, как МакГонагалл, до сего момента отсутствовавшая, подошла
к директору и быстро что-то сказала, садясь на своё место. Полагаю, это связано с
Поттером. Судя по отсутствию какой-либо обеспокоенности или других признаков
серьёзности ситуации, ничего страшного с ним не произошло.
— Интересно, — сидевший рядом Джастин поглядывал в сторону стола преподавателей, за
которым сидели ещё и судьи. — А где Каркаров?
— Хм?
Глянув внимательнее, я заметил, что директора Дурмстранга действительно нет рядом.
Пока я думал над ответом, заметил крайне странную вещь, совершенно нетипичную для
одного известного мне зельевара. Он резко дёрнулся и выглядел удивлённым, незаметно
коснувшись левой руки. Ещё более странным и нетипичным было то, что он тут же
сказал пару слов директору и оба они встали из-за стола, зайдя в дверь, что была за
столом преподавателей — именно через неё зачастую преподаватели заходят в зал,
сразу садясь за стол. Ни разу там не был, даже интересно стало.
— Что-то случилось, — констатировал я факт, а Джастин, который наблюдал эту картину
вместе со мной, согласно кивнул.
— Ага. Ну и ладно. Если бы было что-то важное, мы бы уже об этом знали.
— И то верно. Предлагаю наседать на французскую кухню, — указав рукой на блюда этой
самой кухни улыбнулся я. — А то когда ещё отведаешь действительно настолько
качественных блюд этой страны?
— Вот, кстати, верно говоришь. Почему домовики готовят лучше, чем в самых шикарных
ресторанах? Я имею в виду, обычных, не магических.
— Магия, Джастин. Это всё магия.
После праздничного пира, разумеется, всем факультетом закатили вечеринку в
гостиной. Это мероприятие, в кои-то веки, отличалось от спокойных посиделок и
прочих подобных — тут и хлопушки с конфетти, радость, веселье и чуть ли не танцы.
Море напитков разной степени «тяжести», поздравления и тосты. Пристроившись на
своём любимом месте, я, с кружкой сливочного пива в руках, с лёгкой улыбкой
наблюдал за всей этой движухой.
Седрик улучил момент, чтобы вырваться из плена поздравлений и прочего, и подошёл ко
мне, протягивая пакет.
— Вот. В благодарность за помощь. Там ещё детальный список и контакты. Сам знаешь
какие.
— Хорошо-о, — с лёгким сомнением я принял пакет, внутри которого оказалась бутылка
виски очень большой выдержки, Огденский. И несколько листов. — Виски? Ай-яй-яй,
спаиваешь несовершеннолетнего.
— Что поделать? — пожал плечами Седрик, улыбаясь. — Отец говорил, что подобное —
универсальный подарок в благодарность за ту или иную помощь. Больше знак, чем сам
подарок. Особенно когда Мордред его знает, что дарить человеку.
— Хм. Справедливо. Благодарю. А список вовремя — я уже притомился в ожидании, зная
конечную плату и не имея возможности взяться за дело.
— Вот и отлично. Кстати, готовься стать старостой в следующем году.
— Вот зачем мне оно надо?
— Это не так уж и сложно, — ухмыльнулся Седрик. — Да и на кого факультет оставлять?
Не так-то уж и много подходящих на роль, кто будет в следующем году с пятого по
седьмой курсы.
— Может хотя бы поспрашивал? Вдруг кто-то хочет?
— А никто не хочет.
Седрик отправился обратно в свою компанию. А я сидел, думал.
Где-то через час, когда часть учеников разошлись по своим комнатам или же
отправились в поисках приключений по замку, я, наобщавшись и навеселившись,
наколдовал бокал под виски и, откупорив бутылочку, налил себе немного. Опьянения я
не боюсь — энергия жизни мне в помощь. Диагностика говорит, что бутылочка не
содержит никаких примесей — пить можно. Дав подышать напитку минутку, насладился
ароматом и сделал небольшой глоток. М-да, пусть я и не эксперт в подобных напитках,
но любой дурак почувствует разницу между обычным виски, и действительно
качественным, выдержанным и наверняка до одури дорогим.
Не успел я допить первый бокальчик, как почувствовал отклик в ментале.
— Наконец-то…
Залпом допив, развеял бокал, убрал бутылку в рюкзак и, зайдя в тень в гостиной,
чтобы немногие присутствующие, пожелавшие более спокойно провести остаток ночи,
ничего не заметили, скрыл себя магией и покинул гостиную.
Тишина и покой в коридорах замка. Наверняка сейчас кто-то из преподавателей
занимается отловом парочек, что решили уединиться — по крайней мере наличие таких
парочек не подвергается сомнению, ведь день такой… Такой, в общем.
Без проблем покинув территорию замка, я спешил к хижине Хагрида — яичко созрело.
Сам птенец ощущался как привычный мне паучок, вот только при этом он ещё и словно
был вторым мозгом для меня. Не самостоятельным, нет, но ощущаемым как продолжение
тела — дополнительный набор органов чувств, дополнительное тело. И сейчас это тело
было слабым, беспомощным, и вообще, находилось немного под землёй, что вызывало
очевидный дискомфорт.
Добравшись до места, избегая, на всякий случай, светлого пространства от факелов и
фонарей кареты Шармбатона, я обошёл хижину Хагрида и быстренько откопал результат
своей работы. Странный результат.
Птичка была размером с котёнка, со слабым чёрным пушком вместо оперения, но это
норма. Вроде бы даже походила на феникса. Странным было ощущение в магии. Птичка в
самом деле излучала крохи ауры дементора и это сильно так ломало шаблон мира.
Двойственность восприятия, возможность глазами птички видеть себя, меня совсем не
сбивала с толку — привык, пользуясь паучками. При этом совсем не требовалось
волевых усилий для управления птичкой. Чуть поднапрягшись, полностью убрал ауру
дементора.
Взяв птичку на руки, почувствовал, как внутри неё течёт энергия смерти, но при этом
она никак не сказывается на мозгах птички — на моих. И это самое важное. Похоже, не
зря я предполагал, что рождённое, созданное из этой энергии, не может быть
сумасшедшим по определению, ведь эта энергия является сутью этого организма. А вот
человек крышей поедет из-за неестественности этой энергии для него. Даже сродство
не поможет, ведь основа, суть жизни, существования человека, эльфа или гнома,
совсем-совсем другая.
Надеюсь, из-за связи с этой птахой, можно будет «сливать» на неё последствия
использования Тёмной Магии, если придётся, а уж в очищении от проклятий вообще цены
этому фениксу не будет, ведь он их будет тупо жрать.
Поднявшись на ноги, неспешно двинулся в сторону Хога. На всякий случай, чтобы была
легенда, укусил себя фениксом за палец, мол: «Нашёл, подобрал, а он меня цап-царап,
и всё, фамильяр». Такое себе объяснение, но и подкопаться тяжело. А фамильяров тут
не отбирают, кем бы этот фамильяр ни был — читал об этом. Хорошее настроение
подбило вспомнить песенку, которую я и стал напевать себе под нос, и я уверен, что
немалую роль в этом сыграл бокальчик виски.
— Пускай круто меня заносит… Душа чуда, сейчас просит…
Внезапно я ощутил сильную ментальную волну, что должна была вызвать страх и панику.
Обернувшись на её источник и приготовившись к бою, не без удивления понял, что
смотрю в небо. Там очень быстро и резко формировался огромный зелёный череп, словно
бы северное сияние, насыщенное, густое, при этом походившее чем-то на облака. Череп
открыл челюсть, из которой медленно выползала огромная змея вместо языка и
завязывалась петлёй.
— Красиво, чёрт подери, — хмыкнул я, понимая всю грандиозность этого заклинания,
при этом я прекрасно осознавал, кто отмечал подобным образом места своего, скажем
так, «присутствия».
 Одновременно с этим я увидел какое-то зелёное пламя на реях корабля Дурмстранга.
До него было далеко, но сконцентрировавшись на магии, я усилил и без того хорошее
зрение.
На центральной мачте корабля был спущен парус. Верхняя рея горела зелёным пламенем,
а на ней, на собственных кишках был повешен изуродованный Каркаров — его можно было
узнать. Белый парус корабля, на котором раньше красовался герб Дурмстранга, теперь
был испорчен — поперёк него была всего одна надпись, даже ночью хорошо видимая в
зелёном пламени и в ярком свете метки в небе. «Предатель».
— Ох, не к добру это… Ой не к добру…
По дорожке от замка уже вовсю спешили преподаватели. Разумеется, среди них был и
Грюм. Я прекрасно знал, что его глаз меня увидит — не настолько сильно я скрывал
себя. Потому и делать это перестал. Разумеется, рядом со мной тут же остановился
сам Грюм, как и директор, махнув остальным двигаться дальше в сторону корабля.
— Отвечай честно, салага, — Грюм смотрел на меня, а его посох был наготове, хотя
сразу так и не скажешь. — Что ты тут делаешь?
— Да я-то просто птичку нашёл у хижины Хагрида, — показал я птенца, на котором всё
ещё были следы земли. — Заметил, как в земле копошится что-то. Думал, что нюхлер —
нам Хагрид их не так давно показывал. Думаю, вдруг блестяшку он нашёл какую
интересную, они такие…
Грюм и Дамблдор внимательно меня слушали.
— А там это вот… Ещё и до крови за палец цапнул. А вот, что это… — кивнул я в
небо, — за светопреставление — я понятия не имею.
— Не врёт, — кивнул Грюм.
— Возвращайтесь в замок, мистер Грейнджер, — серьёзно сказал директор.
— Хорошо.
Кивнув, направился в Хогвартс. Я ведь говорил, что плохая идея была для Каркарова,
вернуться в Англию? Ну, вот и закономерный итог. Хотя как-то всё это подозрительно.
Очень подозрительно.

========== Часть 43 ==========

Стоя на небольшой возвышенности и наблюдая за тем, как прощаются наши ребята с

гостями из Шармбатона и Дурмстранга, я вспоминал только-только прошедшую церемонию
награждения, как и слова Дамблдора…
…Церемония награждения — первое, с чего началось утро в Хогвартсе. Если, конечно,
считать, что обычный день начинается с завтрака, как всеобщего мероприятия. Многие,
как и я в том числе, ожидали увидеть какую-то праздничную атмосферу или нечто
подобное. Да хотя бы большие и яркие флаги школ, как на ужине вчера, но нет. Всё
было довольно мрачным, флаги приспущены, а иллюзия неба на потолке полностью
деактивирована — пожалуй, мы чуть ли не впервые увидели этот потолок таким, какой
он есть, и из-за этого Большой Зал стал ещё больше походить на аналогичные залы в
католических храмах или монастырях.
Наши деканы жестами расставили нас вдоль столов факультетов, и вот так, стоя, мы
дождались появления Дамблдора и остальных преподавателей.
Директор встал у своей трибуны, украшенной анимированной позолоченной совой,
которая не расправила крылья, как обычно — осталась неподвижной.
— Сегодня, — начал говорить Директор, и все, в том числе и ученики других школ,
затихли, слушая, — магический мир понёс невосполнимую утрату. Директор Дурмстранга,
Игорь Каркаров, был своеобразным, неординарным, но талантливым волшебником…
Я мысленно усмехнулся тому, насколько корректно и нейтрально говорил Дамблдор, а в
его взгляде не чувствовалось какой-то особой грусти. Так, немножко, но показывал
он, якобы, вселенскую печаль. Его можно понять — директора другой школы не просто
убили, а распяли и сожгли на нашей территории. Только слепой бы не заметил
несколько министерских работников и авроров, что чуть ли не носом землю рыли — для
этого достаточно было просто выглянуть в окно, смотрящее в сторону Озера и корабля.
Пока я думал, директор заканчивал свою нейтральную и короткую речь, упомянув, что
совместные силы министерств двух стран принимают все меры для расследования данного
происшествия.
— …однако, я со всей уверенностью могу заявить, — продолжал говорить Дамблдор, —
что знаю, кто именно стоит за этим кошмарным и бесчеловечным убийством, и вы, а в
особенности, ученики Дурмстранга, имеете право это знать. Директор Каркаров был
убит слугами Лорда Волдеморта по его личному указанию.
Тихий ропот пронёсся по рядам учеников, а я внимательно следил за реакцией
окружающих и самого директора. Такое заявление, конечно, очень резонансное и
кажется абсурдным. Хочется сказать, что Дамблдор, наконец-то, окончательно
свихнулся, вот только сильно я сомневаюсь, что он в принципе способен поехать
крышей. Но куда хуже то, что в голове моей есть чёткое понимание — Дамблдору нет
никакой нужды врать. Не того полёта птица, чтобы опускаться до мелочной лжи.
— …оба министерства отмахнулись от моей информации и не желают, чтобы я об этом
говорил, — вещал директор, и все внимали, пусть некоторые и с недоверием на лицах.
— Но я считаю, что утаивать подобное от вас, друзья, крайне неверно. Почтим же
минутой молчания…
И почтили. Только после этого Дамблдор завёл уже куда более позитивную речь о
Турнире, дружбе и прочем, в стиле: «Но, тем не менее, жизнь идёт, возрадуемся же…».
Церемония награждения прошла в куда более позитивном русле, хотя министр Фадж,
присутствовавший здесь лично, и лично же вручавший тысячу галлеонов Седрику, волком
смотрел на Дамблдора. Похоже, министр и вправду не хотел какого-либо оглашения
информации, но при этом не стал опровергать слова директора в его вотчине.
В общем, после всего этого, начался сам, собственно, завтрак, и отличался он от
прочих большим изобилием различных блюд.
— Эй, Гектор, — Джастин не мог просто сидеть и есть, собственно, как и многие
другие ученики. — Думаешь, директор сказал правду?
— О чём именно? — сегодня я решил на завтрак есть исключительно сладости, благо их
было в избытке. Просто вот прихоть такая. А ещё, я сделал гнездо из шарфа, куда
себя посадил… Мерлин, как же абсурдно звучит, на самом деле, но воспринимается
вопрос именно так — в гнезде сидел чёрный нахохлившийся птенец, немного прикрытый
тканью, и уплетал всё, что ему даёшь. Всеядное существо.
— Ну, я о Сам-Знаешь-Ком. Директор говорил, что он вернулся.
— Такое вполне может быть, — кивнул я, а понимание этого факта вселяло некоторые
опасения.
— И что теперь делать?
— Много вариантов, — пожал я плечами. — От банального бегства из страны, до адских
тренировок, чтобы защитить себя.
— Не думаю, — хмыкнул Эрни, — что Сам-Знаешь-Кто вернулся, а если и вернулся, то,
опять же, сомневаюсь, что будет что-то… Ужасное.
— В любом случае… — задумавшись, я ковырнул ложечкой тортик. — Хм… Ему нужно будет
снова набирать сторонников, либо вызволять своих из Азкабана. Сомневаюсь, что
последние сохранили остатки рассудка. Это может быть проблемой. На любую активность
нужны деньги. Это не быстро. Вопрос в том, будет ли он набирать политический вес,
или пустится во все тяжкие? Сам он, конечно, не будет бегать тут и там, творя
беспредел — не его уровень. А вот взять всякое отребье и маргиналов под своё крыло,
всяких угнетённых и прочих… Тех же оборотней.
— Всё равно, — Эрни помотал головой, да и остальные ребята из волшебных семей с
крайним скепсисом относились к словам директора. — Думаю, тут где-то ложь. Как
можно возродиться, умерев?
— Магия, Эрни. Она безгранична. Если мы чего-то не знаем, это ещё не значит, что
это невозможно.
— И что делать? — не удержался от вопроса Джастин.
— Пока не знаю. Если информация о прошлой деятельности Тёмного Лорда и его банды
верна, то валить отсюда. Либо организовывать защиту жилища и родственников.
— Но у меня-то они — обычные люди.
— Как и у меня.
Этот разговор заставил всех задуматься, да и сам я начал размышлять о защите жилья.
Родители точно не захотят никуда уезжать — здесь их дом, бизнес, история, вся
жизнь. Значит нужно создавать оборону. Даже если никаких Тёмных Лордов нет, ничего
не будет и не произойдёт, то защита в любом случае нужна. Это как и в обычном
мире — сигнализации, спецслужбы и прочее. Только вот, как мне кажется, питать
особую надежду на защиту ДМП и Аврората не стоит. Первые — работают постфактум,
раскрывая преступления. Последние, в идеале, охотятся на поехавших крышей Тёмных
Волшебников и пресекают то, что является Тёмной Магией с точки зрения закона. А
защита… Похоже, в волшебном мире, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и
никто никому ничего не должен…
…Вот и сейчас, стоя на возвышенности и наблюдая за тем, как куча учеников
рассаживаются по каретам, прощается с ребятами из других школ, которым предстоит
путь на своих транспортных средствах обратно в свои школы, или куда там
запланировано у них, я размышлял о защите. Нужно за лето крепко подумать о защите
родителей как личной, так и места работы. Да и усилить защиту дома, благо что ковка
артефактов феноменально снижает затраты энергии, так как методика создания не
местная, а гномья — они должны работать даже при жесточайшем дефиците энергии.
Другой вопрос — ещё не факт, что всякие Тёмные Лорды будут творить беспредел.
Банальная истина — историю пишут победители. Далеко не факт, что все те кошмарные
поступки имели место быть, а если и имели, то они вполне могут быть поданы в совсем
ином свете. Хочу ли я в этом разбираться? Нет. Но нужно сделать так, чтобы меня и
мою семью не захотели прибить ради веселья — а по общей информации именно такими
вещами порой «баловали» себя всякие Пожиратели. Думаю, есть запас времени.
Отмахнувшись от неприятных мыслей, поправил рукой лямку рюкзака за плечом,
поудобнее перехватил гнездо из шарфа, где спал чёрный феникс, и отправился к общей
толпе ребят, дабы попрощаться с учениками других школ.
Рукопожатия, доброжелательные улыбки, снова рукопожатия — ничего необычного.
Разумеется, нельзя было не попрощаться и с Романовой.
— Ну, вот и всё, — хмыкнула она, поправив накидку поверх своей формы.
— Что могу сказать, — улыбнулся я. — Неплохо потренировались. Я узнал много нового.
— О, взаимно. А это кто? — она указала рукой на спящего феникса.
— Да чёрт его знает, — пожал я плечами. — Нашёл, он меня клюнул до крови, и теперь,
похоже, мы связаны.
— Не часто такое бывает, — улыбнулась Романова, склонившись и поближе рассматривая
птенца. — Обычно довольно долго устанавливают связь с животным.
— А у тебя есть кто-то? Я имею в виду животное.
— Пока нет, — она отрицательно мотнула головой. — А у твоей сестры, похоже, книзл-
полукровка.
Романова кивнула в сторону. Глянув туда, я заметил Гермиону — она общается с
другими учениками, держа на руках своего рыжего кота-переростка. Ну, не особо-то и
переростка, но всяко крупнее обычных особей.
— Похоже на то. Хотя, она в принципе очень любит различных кошек.
МакГонагалл начала подгонять всех, чтобы рассаживались уже по каретам и отпустили
учеников других школ — время не ждёт.
— Пиши, если будешь проездом в России, — улыбнулась Романова.
— Обязательно. Вот только страна-то не маленькая. Там проездом можно быть где
угодно и вовсе не рядом с твоим домом.
— Тогда, нужна конкретика? — улыбнулась девушка. — Москва.
— Понял. Ну и ты пиши, если будешь в Лондоне.
Романова отошла к другим девушкам из Дурмстранга и начала что-то активно с ними
обсуждать. Я же отправился к французам, что уже собирались потихоньку грузиться в
монструозную карету — Хагрид уже запряг огромных пегасов. Разумеется, меня почти
тут же заметила Флёр и подошла попрощаться.
— Месье Грейнджер, — она смотрела на меня с ухмылкой и интересом во взгляде.
— Первым делом хочу сказать, что в конце лета я переезжаю в Англию.
— Оу, неожиданно.
— Да, — кивнула Делакур, сложив руки на юбке спереди. Всё-таки их форма излишне
подчёркивает… Всё подчёркивает. — Я планировала, как говорится, уйти в свободное
плавание — пришло предложение стажироваться в Гринготтсе. Но отец предложил
заняться финансовыми вопросами на… хм… новой земле. Это показалось мне очень
интересным — максимально расширить бизнес за несколько лет.
— Значит, займёшься купленным бизнесом?
— Да, — кивнула она. — Так же отец хотел, чтобы я стала доверенным лицом в работе с
тобой… И я представления не имею, над чем вы работаете. Полагаю, отец свяжется с
тобой, чтобы мы могли заключить договор.
— Я подумаю об этом. Обязательно.
— Вот и здорово, — Флёр радостно кивнула и обняла меня — еле успел гнездо с
фениксом в сторону убрать.
Отстранившись, Флёр с интересом посмотрела на птичку, но ни о чём спрашивать не
стала. Махнув рукой на прощание, она отправилась вместе с парой подруг к карете.
Миг, и они уже скрылись внутри. Мило.
Поездка в карете, посадка в поезд — рутина. Жаль только, что моя карета добралась
до перрона Хогсмида одной из последних, а значит с поиском свободных мест могут
возникнуть сложности.
Зайдя в один из вагонов, я двинулся вдоль купе, ища свободное или хотя бы то, где
были знакомые мне ребята. И если с последними проблем не было, то вот с более-менее
свободными купе уже всё не так радужно. Просто я бы хотел вздремнуть, ибо
становление связи с фениксом слегка утомило меня.
Спустя пару минут размеренной ходьбы по вагонам, я нашёл полностью свободное купе.
Тут же зайдя внутрь, трансфигурировал из воздуха столик с небольшой нишей и
подушку. В нишу на столе я положил гнездо со спящим фениксом, а подушку пристроил
на сиденье у окна. Лёг, прикрыл глаза и стал думать. А может быть мне лишь
показалось, что я думал — сам не заметил, как погрузился в сон.
***
Две подруги, Дафна и Пэнси, без особого энтузиазма тащили по коридорам вагонов свои
вещи, искренне желая найти свободное купе.
— Ты слишком долго собиралась, — тихо возмущалась Паркинсон, сдунув прядь волос,
выбившихся из каре. — П-ф… П-ф… Зараза. И слишком долго спала.
— Я была под впечатлением от произошедшего, — сухо ответила Дафна, заглянув в
открытое купе — занято. — Плохо спала.
— Вот именно. Могли бы проснуться раньше и заранее собраться. Я не уверена, что мы
что-то не забыли.
Школьные сундуки были не самыми удобными предметами для транспортировки, но что
Дафне, что Пэнси, родители отказали в покупке куда более удобных и вместительных
сумок или чего-то в таком роде. Даже объяснение было — хороший стимул тренироваться
в чарах. Пэнси, конечно, зачаровала сумку для себя и подруги, чем гордилась —
Незримое Расширение довольно сложные чары. Но туда они поместили только самые
нужные и хрупкие вещи. Например, большой горшок с кустом ледяных роз — постепенно
разрастающийся подарок Дафне от Гектора.
Попав в очередной вагон, Дафна заглянула в первое попавшееся открытое купе и
замерла, из-за чего Пэнси чуть не врезалась в неё и в сундук, что та тащила за
собой.
— Ты чего?
— Хм… — Дафна задумчиво смотрела в купе, постепенно расплываясь в улыбке.
Разумеется, Пэнси не могла проигнорировать подобное, и тоже заглянула внутрь.
— Стоило догадаться, — хмыкнула Паркинсон, глядя на спящего Гектора. — Заходим.
Лучший вариант из возможных.
Девушки быстро зашли в купе и заперли дверь — а то мало ли, вдруг кому-то
покажется, что здесь есть место? Гектор занял всё купе с одной стороны, а девушки,
не первый раз уже отправляющиеся в поездку из Хогвартса, прекрасно знали, что на
одну сторону купе максимум можно сесть вдвоём, чтобы поездка была комфортной.
Конечно, можно и больше человек вместить в купе — восемь по максимуму, четыре с
одной стороны, четыре с другой. Но о каком-либо комфорте и свободе движения можно
будет забыть.
Разместив сундуки под сиденьями, девушки устроились поудобнее, и, не сговариваясь,
уставились на крупную чёрную птичку, спящую в гнезде из желто-чёрного шарфа
Хаффлпаффа. Было очевидно, что это ещё совсем птенец. Ни Пэнси, ни Дафна не могли
причислить его к какому-то известному им виду животных.
— И где он достал это мелкое чудо? — Пэнси подалась вперёд, сложив руки на столе и
глядя почти вплотную на птичку.
— Я даже не знаю, кто это, — Дафна с не меньшим интересом глядела на птичку.
Поезд тронулся. Гектор даже не шевельнулся, продолжая спать. Зато птичка приоткрыла
один глаз, уставившись на девушек.
— Милаха, — улыбнулась Пэнси, и перевела взгляд на Дафну. — А ты чего сидишь?
— В смысле? — Дафна оторвалась от разглядывания спящего Гектора. — А что мне ещё
делать?
— Ну так… Вон, твой принц.
Пэнси уже не первый раз пытается всячески подколоть подругу из-за объекта её
интереса. Не для всех этот интерес очевиден, но Пэнси точно знает, насколько этот
интерес силён, ведь девушки дружат не первый год, и утаить что-то настолько
глобальное друг от друга просто не в состоянии.
— Дафна, — Пэнси вздохнула, глядя на подругу, что не отрывала глаз от лица спящего
Гектора. — Тебе стоит быть более… живенькой. Да. Именно так. Иначе какая-нибудь
более решительная ведьма уведёт его.
— Например? — Дафна всё-таки повернулась к Пэнси, а её хитрая улыбка заставила
Пэнси покраснеть непонятно от чего — то ли от стеснения, то ли от возмущения.
— Кто? Может быть, ты?
— Скажешь тоже!.. — возмутилась Пэнси, резко уставившись на птичку. — Мало что ли
дерзких ведьм в Хоге? Вон, если послушать-то внимательно, так не много таких, как
ты, с моралью там.
Дафна вздохнула, но улыбаться не перестала.
— Мне и так-то трудно… Хоть немного быть собой.
— Тц… Воспитали, блин, — Пэнси вздохнула. — В глазах лёд, в сердце пожар.
Дафна хмыкнула и пересела на другую сторону, где спал Гектор. Присев на краешек
сиденья, она не очень смело коснулась руки парня, не обращая внимание на то, как
чёрный феникс одним глазком следил за происходящим.
— Я стараюсь, — тихо сказала Дафна. — Я очень боюсь ошибиться. Сделать что-то… Не
так.
— Ага, например, напрочь забыть о том, что у тебя есть парень, увлекаясь учёбой и
зельями, а вечером по два часа ворочаться в кровати, внезапно вспомнив, что с утра
хотела с ним поговорить. Или прогуляться в обед. Или вместе посидеть в библиотеке
вечером, — Пэнси перечисляла все те мысли и планы, что Дафна строила вместе с
ней, — или…
— Да поняла я.
— И этот не лучше. То по графику, это по графику. Встречи по графику. Достанете вы
меня однажды, опою вас зельями. И вообще, буди его давай. Вы до сентября не
увидитесь.
— Хм…
Дафна продолжала задумчиво и с лёгкой улыбкой смотреть на лицо спящего Гектора.
Пэнси подождала-подождала, да удручённо вздохнула, закатив глаза.
— Как думаешь, — Дафна посмотрела на подругу, размышлявшую о том, погладить птичку,
или нет. — Он правда вернулся?
— Думаю, дома мы об этом узнаем.
— И чего стоит ждать?
— Тебе? — Пэнси с усмешкой взглянула на Дафну. — Уверена, твои родители будут всё
лето проводить различные воспитательные мероприятия, чтобы ты к Гектору не
подходила ни на шаг. Готовься, подруга. У тебя будут тяжелые каникулы.
— А ты?
— А что я? Не я же с ним встречаюсь.
— Думаешь, дома знают?
— Думаешь, нет? Все всё знают. А если не знают, то сестрёнка твоя точно всё
докладывает. Из лучших побуждений.
— Она такая… — Дафна улыбнулась. — Ладно, ты права. До сентября не увидимся же.
Дафна склонилась над Гектором ради поцелуя, и парень проснулся почти в тот же миг,
но лишь открыл глаза и ответил на короткий поцелуй.
— Всегда бы так просыпаться, — улыбнулся он, как только Дафна отпрянула. — Надо же,
и даже Паркинсон не попыталась помешать.
— Разумеется! — Пэнси проявила гордость и собственную значимость, вздёрнув носик.
— Я же милосердная подруга.
Дафна встала с места, чтобы Гектор мог сесть, и тут же присела рядом с ним.
— Ну, леди, рассказывайте, — Гектор одной рукой протёр глаза, просыпаясь
окончательно. — Какие планы на лето.
***
Честно говоря, я и забыл, что женщины способны очень много и долго… говорить.
Особенно, находясь в небольшом замкнутом помещении, единственное разнообразие в
котором — вид за окном. Но, честно сказать, меня такая компания и разговоры ничуть
не напрягли, и даже наоборот, расслабили.
Во время поездки до Лондона мы с Дафной и Пэнси обговорили буквально всё — каждую
мелочь, произошедшую в Хогвартсе. Разумеется, большая часть разговоров и теорий
пришлись на смерть Каркарова и заявление Дамблдора, но и вполне обыденным темам
нашлось своё место.
Вокзал Кингс-Кросс, магическая его часть, встретили нас толпами родителей,
встречающих своих детей. Помнится, в прошлый раз многие родители и дети довольно
долго задерживались на платформе, общаясь друг с другом. Сейчас же многие из тех,
чьи дети учатся на Слизерине, довольно быстро покинули платформу, и выглядели
какими-то напряжёнными. Не сильно, конечно, но мелькали тени опасений во взглядах.
Как только я помог Дафне и Пэнси с багажом, рядом с нами на перроне тут же
появились их родители и мгновенно увели их к каминам, улетая прочь. Ни привет тебе,
ни пока. Похоже, что-то значимое в среде местной псевдо-аристократии произошло. Но,
не буду об этом заморачиваться.
У выхода с магической части вокзала меня ждала Гермиона.
— Я уж думала, что ты раньше меня умудрился сойти, — улыбнулась она, поудобнее
перехватив Живоглотика.
Вещи свои она уже сбросила в тележку, коих тут было около двух десятков.
— Ты что, раньше всех решила сойти с поезда?
— Ага, это было несложно.
Я покатил её тележку в стену и вместе мы вышли на обычную часть вокзала, где
суетились и ходили туда-сюда множество людей. Не без труда мы выбрались отсюда,
лавируя между группами людей или одиночками.
Снаружи было пасмурно, вечерело, стоянка была забита автомобилями, но рэнджик
родителей мы нашли без труда — отец умудрился найти место поближе к выходу с
вокзала. Гермиона, разумеется, тут же умчалась к ним, и я лишь усмехнулся, покатив
тележку. Живоглот еле успел эвакуироваться с её рук, спрыгнув на асфальт, иначе он
рисковал быть раздавленным — Гермиона со всей своей любовью обнимала отца, не желая
того отпускать.
— Привет, пап, — махнул я рукой, подкатив тележку к машине. — Открывай багажник.
— Как только выберусь, так сразу, — притворно прокряхтел отец, и Гермиона его
отпустила, смутившись. — Фух. Я уж думал всё, тут-то мне и конец придёт.
— Папа! — возмутилась Гермиона, и начала помогать мне затаскивать её вещи в машину.
Как только мы уселись поудобнее на задних сидениях, отец сразу же завёл авто и мы
поехали домой. Только сейчас Гермиона заметила, что у меня на коленях лежит
импровизированное гнездо из шарфа, а там спит феникс. Живоглот, кстати, полностью
проигнорировал существование птички. Ну, как «проигнорировал» — посмотрел, мявкнул,
и прикрыл глаза, позволяя Гермионе гладить себя по голове.
— Это что? — спросила сестрёнка.
— Птичка.
— Нет, это-то понятно. А что за птичка?
— Понятия не имею, — пожал я плечами, и даже не соврал, так как названия
получившаяся хрень точно не имеет. — Вырастет — посмотрим.
— А… Где ты взял её?
— Нашел у дома Хагрида.
— Гектор.
— Да?
Гермиона посмотрела на меня серьёзным взглядом.
— Зная Хагрида, можно с уверенностью сказать, что это что-то опасное. Иначе просто
и быть не может.
— Директор в курсе, и он не против, — использовал я ультимативный аргумент против
её возражений.
— Тогда ладно, — важно кивнула Гермиона, чем вызвала у меня улыбку. Да и отец
улыбался — я видел его в зеркало заднего вида.
— Так, дети, повремените с рассказом, — заговорил он. — Вот домой приедем, и
расскажете всё.
Дорога до дома выдалась не самая быстрая — пришлось немного постоять в пробках, и
только после этого мы покинули Лондон и въехали в наш пригород, добравшись до дома.
Как только мы подъехали к гаражу, я сразу же ощутил, что моя защита работает. Да, я
не надевал пока браслет, что позволяет колдовать на этой территории, и как раз
благодаря этому своему действию, а точнее, бездействию, смог точно почувствовать,
что колдовать без браслета не выйдет.
Стоило переступить через порог, как сразу же почувствовал запах домашней еды,
выпечки, жаркого — слюнки потекли мгновенно. Похоже, это отразилось на моём лице,
так как отец усмехнулся и кивнул в сторону лестницы на второй этаж.
— Дуйте наверх, раскладывайте вещи, умывайтесь, и ужинать.
— Ага, — кивнул я.
В этот момент с кухни вышла мама, улыбаясь.
— О, Гермиона, Гектор, с возвращением.
— Мам! — Гермиона тут же поспешила обнять её покрепче.
— Ну ладно-ладно, — с улыбкой, мама погладила сестрёнку по голове. — Я тоже рада
тебя видеть.
Как только Гермиона освободила маму из своих объятий, настала и моя очередь
проявить любовь к родителям, потому я подошёл и обнял её, мимолётно замечая, что
стал ещё выше.
— Рад тебя видеть, мам.
— Давайте, раскладывайте вещи и спускайтесь.
Дотащив вещи Гермионы до её комнаты, я зашёл к себе. Из своего домика тут же
высунулся Хрустик, что-то прочирикал, выскочил наружу, покрутился, показывая себя-
любимого, и залетел обратно. Вот вроде бы мелкий сыч, а самостоятельный и всё-то
понимает.
Скинув рюкзак, и пристроив шарф-гнездо в углу стола, переоделся в домашнее, и уже
через пять минут мы всей семьёй сидели в столовой, накладывая порции самой разной и
крайне вкусной домашней еды.
За тихим семейным ужином звучали мои с Гермионой рассказы об учёбе, о Турнире, об
испытаниях. Родители охали и ахали, то от восхищения, то от волнения — не всякий
раз слышишь, как твой ребёнок рассказывает о гигантских драконах и прочих
существах, при этом понимаешь, что они — настоящие, не выдумка.
Рассказывали мы и о гостях, пересказывали уже их рассказы. Я не спешил говорить о
судьбе директора Дурмстранга, да и Гермиона не спешила это делать.
— Хм, кстати, Миона, — я покрутил высокий стеклянный стакан с соком в руках. — А
как у вас с Виктором?
— О как! — родители одновременно улыбнулись и посмотрели на сестрёнку, доведя ту до
яркого пунцового румянца и смущения.
— Гектор! — возмутилась сестрёнка, глупо смотря в свою пустую тарелку.
Вдох-выдох, вот она взяла себя в руки и упрямо посмотрела на нас всех.
— Для начала, ничего такого не было, мы просто друзья.
— Как интересно-о-о, — протянула мама, подперев голову обеими руками.
— Действительно, — отец показательно нахмурился, но в глазах читались интерес и
смешинки.
— Да ничего такого. Мы ходили с ним на святочный бал, проводили вместе время в
библиотеке, но… Я думала, что он мне нравится, но когда начали работать вместе над
одним проектом… В общем, мы слишком разные. Вот.
— Ясно, что ничего не ясно, — мама с улыбкой кивнула на короткую речь Гермионы. — А
у тебя, Гектор, как дела в этом плане? Может быть нашёл себе какую-то симпатичную
подружку?
— Может быть и нашёл, — я нейтрально пожал плечами.
— Расскажешь?
— Да всё он нашёл, — буркнула Гермиона. — Слизеринка, чистокровная. Наверняка что-
то замышляет.
— Ты до сих пор так думаешь? — немного удивился я.
— Все они что-то замышляют.
— Раз замышляют, значит есть чем, — пожал я плечами, вызвав смешки родителей.
— А что плохого в этом вашем… Слизерине? — спросил отец, откинувшись на спинку
стула.
— Они все тёмные, — важно кивнула Гермиона. — По крайней мере, по всеобщему мнению.
— Это плохо?
— Разумеется.
— У-у-у, — потянул я, — королева предрассудков и предубеждений. Давай не за столом
обсуждать подобные темы.
Расправившись с десертом, мы вновь продолжили разговор, но уже на более
приземлённые темы.
— Что ест твоя птичка? — спросила мама, явно пытаясь прикинуть рацион семьи.
— Всё. Всеядная она. Магическая же.
— Хорошо. А много?
— Вряд ли очень. Но обещает вырасти в приличного такого размера птицу.
— Хорошо. Нужно будет озаботиться этим вопросом.
— Сын, — теперь отец посмотрел на меня внимательно. — Завтра тебе нужно будет
отправиться в Мунго.
— Да? Хорошо. К Сметвику?
— Да. Он написал, что ждёт тебя с часу до трёх, — важно кивнул отец.
— Хорошо. Значит поеду.
— Тебя отвезти?
— Нет, пап, я же не маленький. Общественным транспортом пользоваться умею. Да и
научился одному приёмчику для перемещения.
— М-да? Какому?
— Аппарация.
— Гектор! — тут же возмутилась Гермиона. — Это же незаконно! Только
совершеннолетний, с семнадцати лет, если по нормам магмира, может обучаться этому
крайне сложному и опасному приёму.
— И че? — я наклонил голову в бок. — А я так научился.
— Но ты мог пострадать.
Родители с лёгкой улыбкой, но и с беспокойством следили за нашей перепалкой.
— Я обучался по всем нормам министерства и со специальными кольцами. Я не мог
пострадать.
— И где же ты их достал? — сестрёнка ехидно улыбнулась. — Они есть только в
министерстве и приносят их в Хогвартс только сотрудники и только в строго
отведённый для тренировки месяц.
— Седрик притащил.
— Но это же незаконно!
— И че?
От повторения столь брутального аргумента Гермиона аж рот открыла от удивления, и
тут же закрыла, надувшись.
— Общение со слизеринцами до добра не доведёт. Помяни моё слово.
— Да? С Поттером и Уизли явно безопаснее.
— Не понимаю, о чём ты.
Гермионе почти удалось сделать непричастный вид, но никого из присутствующих это не
ввело в заблуждение, правда и докапываться никто не стал — каждый имеет право на
свои секреты.
Практически до самой ночи мы разговаривали о всяком, и это изрядно вымотало
Гермиону — она отправилась спать. Пожелав спокойной ночи родителям, я последовал
примеру сестрёнки. Но только я собрался спать и приготовил постельку, как в окно
постучала клювом сова. Открыв окно я хотел впустить птицу, но та лишь протянула
небольшой конверт. Пришлось доставать из рюкзака браслет и надевать, чтобы
нормально проверить письмо магией, ведь без браслета любые манипуляции просто
рассеивались, поглощаясь защитой. А заодно я вдруг понял, что зачарованные предметы
и артефакты продолжают работать — по крайне мере моё Расширение Пространства на
рюкзаке. Это ожидаемо, но нужно будет проработать ещё и этот момент, ведь не
обязательно вредить непосредственно заклинанием — можно и «гранату» какую
придумать.
Письмо пришло от Седрика. Он просил меня прибыть завтра утром к дому Уизли — он
договорился с близнецами о передаче мне полномочий посредника между ними и неким
артефактором. Разумеется, это лишь игра на публику, но сам Седрик больше не может
выполнять эту функцию по понятным причинам. Заодно он хотел бы узнать, когда
примерно ожидать выполнение заказов. Я ответил ему на обороте его же письма и
отправил обратно с совой. Что же… Тут всё просто. Скорее всего, со всеми заказами я
справлюсь за неделю — там действительно ничего особо сложного, невозможного или
даже интересного, зато их очень много. Завтра, значит, сначала на встречу с
Седриком, потом в Мунго, а потом — нужно будет найти место для работы — дома я
ничего делать не буду. О, и нужно будет Гермионе дать браслет, разрешающий
колдовать. Только под каким предлогом?
***
Обычное раннее утро, обычные зарядка, пробежка и физические упражнения перед
завтраком, вот только вокруг не Хогвартс, а обычный пригород Лондона, на небе
сплошные облака и моросил лёгкий дождичек.
Приняв душ и переодевшись в обычную, но строгую одежду в виде тёмных джинсов,
тонкой тёмно-синей водолазки и взяв с собой лёгкую курточку, я спустился к
завтраку. Гермиона, похоже, решила отсыпаться до последнего, невнятным вялым
голосом оповестив всех, что первого занятия не будет.
Позавтракав, взял рюкзак и вышел из дома. Пройдя буквально пару сотен метров,
скрылся в тёмном проулке между знакомым минимаркетом и стоящим рядом зданием, тут
же аппарируя близ Норы.
Роща, холмы, зелень вокруг. Невдалеке виднелся дом Уизли, к которому я и
направился. Здесь погода была получше, чем в Лондоне, а через просветы в облаках то
и дело выглядывало солнце, пробиваясь косыми лучами. Недалеко от Норы, на
самодельном поле для квиддича, уже тусовались близнецы, экспериментируя с какой-то
слегка хлопающей и взрывающейся мелкими цветными искрами фигнёй.
— Привет, парни! — махнул я им рукой.
— О! — одновременно они повернулись в мою сторону и помахали, улыбаясь. — А ты чего
здесь? И как?
— Аппарировал, — я подошёл и пожал руки парням.
— Вот же, — хмыкнул один из них, кажется, Фред — они совсем немного отличались в
ощущениях магии. А может быть это Джордж — мне нужно чтобы они хоть раз честно
назвали свои имена. — А нам маман запрещает, строго блюдя…
— …и жестоко карая, если подловит.
— Только зелья и остаются.
— А вы беспалочковую тренируйте. Я вам точно говорю.
— Не, парень, — хмыкнул второй. — Мы, конечно, круты…
— …но не настолько, — закончил за него первый.
— А я, собственно, по приглашению Седрика. Вроде бы сейчас он должен прийти…
Из окна высунулась миссис Уизли, тут же оповестив всех о своём присутствии довольно
громким возгласом.
— Вы, господа сорванцы, в комнатах прибрались? — крикнула она, чтобы близнецы её
точно услышали, но потом заметила меня. — Гектор?
— Здравствуйте, миссис Уизли, — махнул я ей рукой.
Миссис Уизли скрылась, чтобы через пару секунд выйти из дома. Как всегда, в
домашне-рабочем ярком платье, явно вся в делах и заботах, она быстренько подошла к
нам.
— Гектор, дорогуша, что же ты без предупреждения, — с улыбкой посетовала она на моё
поведение. — Я бы хоть чего к чаю приготовила.
— О, не стоит беспокоиться, миссис Уизли. Я буквально на минуточку, переговорить с
Фредом и Джорджем.
— Да? — она с подозрением посмотрела на этих проказников. — Надеюсь, вы не
планируете какую-то грандиозную пакость?
— Нет, что ты, мама, — близнецы одновременно выставили руки в защитном жесте.
— Только мелкие и незначительные.
— Смотрите мне, — погрозила она им пальцем, и вновь обратилась ко мне. — Если
захочешь задержаться к обеду, то скажи, я организую ещё одно место за столом.
— Обязательно, если вдруг задержусь.
— Не балуйтесь, — миссис Уизли быстренько вернулась в дом.
— Слишком много контроля, — покачал головой Фред.
— Слишком много опеки, — повторил жест Джордж.
— Вы даже через двадцать лет будете для неё любимыми и мелкими детишками-
проказниками. Смиритесь.
— Да оно понятно. Но странно.
Рядом раздался хлопок аппарации, а я краем глаза видел, как воронка
пространственной аномалии мгновенно превратилась в Седрика. Знакомая мне одежда
коричневых и зеленоватых цветов, куртка и вежливая улыбка бывшего старосты — ничего
не меняется.
— Привет! — махнул он нам рукой, подходя. — Похоже, я немного опоздал.
Рукопожатия, приветствия — ничего неожиданного.
— Я, собственно, чего вас собрал, — Седрик осмотрел нас, остановив взгляд на
близнецах. — Парни. Так как я школу закончил, то…
Седрик положил руку мне на плечо.
— Теперь Гектор будет ответственным за ваши контакты с нашим рукодельником.
— Да? — близнецы переглянулись, но продолжил говорить Фред. — И ты тоже не скажешь
нам, кто это?
— Разумеется, — улыбнулся я. — Контракты — они такие.
— Жаль, — вздохнул Джордж. — Такой спец нам бы не помешал. Ты ведь в курсе, что мы
планируем свою лавку всяких приколов открыть?
— Проинформирован.
— Вот. Было бы круто, если бы ещё и подобные артефакты продавались у нас. За вполне
адекватную долю.
— Это уже не от меня зависит.
— Да ты главное передай, вдруг что срастётся?
— Это контракт не запрещает, — кивнул я, чем вызвал явное одобрение у близнецов.
— Ну, собственно, я сделал, что хотел, — улыбнулся Седрик. — А теперь мне надо
бежать. Отец планировал познакомить меня с… «Кучей важных людей». Он просто грезит
тем, как я буду вместе с ним работать в министерстве, и обязательно перерасту его в
должности очень-очень скоро.
— Ха, да наш такой же, — ухмыльнулся Джордж под ободряющую улыбку Фреда. — Помню,
как-то шутканул он, мол: «А представьте, все важные отделы — и везде Уизли! Малфою,
мол, взятки давать некому будет».
— План забавный, конечно, — кивнул Фред. — Но перспективы в нём маловато.
Седрик попрощался и аппарировал прочь.
— Останешься?
— Не, парни. Мне в Мунго надо, осмотр у меня плановый.
— Болеешь?..
— …или дело прошлого?
— Да, надо проверить здоровье, исключить осложнения, всякое такое. Мало ли. Сметвик
говорит, чтобы не артачился, ходил к нему и занимался учёбой.
— А-а, Сметвик, — покивали близнецы.
— Классный дед, — продолжил мысль Фред. — Правда, мама его недолюбливает.
— Да? Почему? Мне он показался довольно квалифицированным целителем.
— А, фигня, — отмахнулся Фред. — Просто отец пару раз к нему попадал, получив
травмы на работе. Ну, ты же знаешь, ему всё по-маггловски надо, вот и настаивал на
лечении маггловскими методами.
— Ага, — кивнул Джордж, продолжая мысль брата. — Сметвик и говорит, мол: «Любой
каприз за ваши деньги». Пока мама не узнала, отец несколько дней ходил с вот такими
вот руками в гипсе…
Джордж вытянул руки на уровень плеч, сгибая их в локтях — похоже, у их отца был
перелом ключиц.
— …счастливый, аж смотреть тошно.
— Н-да, — улыбнулся я. — Представляю шок остальных людей.
— А-то! Батя у нас тот ещё юморист.
— Ладно, парни, полечу я. А то ещё опоздаю, чего доброго.
— Давай.
Скрыв себя магией от взоров обычных людей — аналог магглотталкивающих, только на
голой воле — я аппарировал близ Дырявого Котла. Вообще у меня ещё есть пара часов,
даже больше, поэтому я решил просто прогуляться по Косой Аллее, заглянуть в
магазинчики, пособирать слухи.
Кстати, о слухах. Связь с паучками у меня осталась, но в Хогвартсе сейчас не
происходит вообще ничего. Совсем. Глухо. Потому связь почти не ощущается. Ну, могу
послушать шум ветра на Астрономической Башне — оно мне надо?
Прогуливаясь среди волшебников по магической улочке Лондона, глядя на витрины
магазинов, на прилавки со всякими нужными и не очень вещичками, я размышлял о том,
какую именно защиту нужно организовать для родителей.
Перво-наперво в голову пришла мысль о каких-нибудь артефактах наподобие того, что я
создал для Дафны. Но этот вариант я отбросил сразу. Да, браслетик в виде змейки
получился знатный, а магия, следуя моей воле, реализовала уникальную вещь,
способную на многое и даже без особой подпитки со стороны. Но тем не менее, эта
подпитка нужна, и потребность в ней несколько больше, чем может дать естественный
фон. Нужно что-то способное накапливать магию, и расходовать её крайне эффективно —
родители-то мои обычные люди. Потому я и хожу по магазинам со всякими вещами,
ингредиентами и побрякушками — ищу материал, ведь создать я могу далеко не всё.
Можно, конечно, попробовать создать на основе скудных воспоминаний о магии из жизни
эльфа или гнома какой-нибудь контур, способный удерживать и накапливать магию, но…
Либо эти двое не создавали такого в принципе, либо слишком редко это делали,
пользуясь чужими работами. С другой стороны, а чего я парюсь? Вон, защитный контур
вокруг дома поставил? Поставил. Он автономен и работает как за счёт фоновой магии,
так и за счёт поглощаемой, от развеивания заклинаний. Так зачем изобретать
велосипед?
Да, против очень сильных волшебников это не поможет, но если какой-то действительно
сильный волшебник решит вдруг причинить зло моим родителям, то… Ну, нужно быть
объективным и отбросить эмоции — тут никакая индивидуальная защита не поможет, и
даже у местных подобного нет, иначе бы пользовались. Значит, решено — буду ковать
медальоны, развеивающие магию и на её основе создающие Проте́го Рефле́кто. Почему
именно так?
Тут всё предельно просто. У волшебников есть пунктик на собственном превосходстве.
Нужно против «поганых жалких магглов» применять сразу что-то мощное и убойное?
Разумеется, нет — нужно показать себя, какой ты великолепный, и какие они
ничтожные. Первым пойдёт что-то не особо опасное — оно будет развеяно защитой, а на
её основе подготовится Проте́го Рефле́кто, которое появится точно на пути второго
заклинания. И вот второе должно быть серьёзнее, опаснее, ведь что это такое, на
маггла магия не подействовала? Надо жахнуть покруче, Бомбардой какой-нибудь. Вот и
вернётся она отправителю.
А вот дополнительная защита на дом, скорее всего, не нужна. По сути, под действием
защиты невозможна активация магического эффекта. То есть, с огромной вероятностью —
нужно будет проверить — даже опасная тёмная побрякушка будет просто побрякушкой,
находись она в пределах защиты. А вот за ней — уже сработает. А если я отменю
работу вообще всей магии, то может произойти что угодно. Принесёт Гермиона в дом
какую-нибудь сумку с Незримым Расширением, и «БАЦ!» — сумка разлетается, как
осколочная граната, уничтожая всё вокруг осколками содержимого. Оно мне надо?
В голове начала медленно и верно складываться схема, которая поможет мне
реализовать личную защиту родителям. Но помимо прочего, чисто на всякий случай, я
обрисую им ситуацию в магмире, и какая угроза может им грозить. Вдруг они решат
уехать? Пока размышлял, заглянул в кафе Фортескью, заказал мороженое попроще, но с
шоколадной крошкой. Сидел, ел, думал — особо даже не обращал внимание на
волшебников вокруг, но, похоже, и обращать-то это самое внимание было не на что.
Да, от меня не ускользало то, о чём говорят люди — ничего важного. Вообще. Ничего
связанного с Тёмным Лордом, кроме «А вот Дамблдор сказал, а министр его послал».
К назначенному времени я добрался до Госпиталя Мунго и, узнав у полноватой и ни
разу не любезной ведьмы за стойкой, здесь ли целитель Сметвик, отправился по
широкой лестнице на второй этаж — дорогу я знаю. Постучавшись в дверь, открыл и
зашёл внутрь.
— День добрый, целитель Сметвик, — улыбнулся я сидящему за своим столом полноватому
мужичку.
— О, мистер Грейнджер, — улыбнулся он в ответ, убирая документы в сторону и кладя
перед собой папку, что до этого момента покоилась на стопке других папок. — Рад
подобной пунктуальности. Проходите, присаживайтесь.
Сметвик указал на удобный стул напротив его стола, и я поспешил воспользоваться
приглашением. Хотя, какое это приглашение? Инструкция к действию.
— Так-с, — Сметвик быстро пролистал листы с записями в папке, особо уделив внимание
последнему. — Хм… Так, ясненько. Что же, мистер Грейнджер, побеседуем?
— Отчего бы и не побеседовать, — улыбнулся я.
Взгляд Сметвика был добрым и располагающим к себе, как и улыбка, но при этом было
видно, что он крайне внимательно смотрит, изучает, составляет мнение. Ну да, ведь
мои проблемы так или иначе связаны с мозгами и ЦНС, вот он и наблюдает за
различными реакциями как физиологическими, так и психологическими.
— Помнится, я назначал вам курсы зелий.
— Да, целитель, было дело.
— Вы их пропили в соответствии с рекомендациями?
— Разумеется. Как вы и просили, особо мозги не напрягал, сильной магией по принципу
детских выбросов не пользовался.
— Очень хорошо, — кивнул целитель. — Как ваше самочувствие?
— Нареканий или осложнений нет. Голова не болит ни систематически, ни изредка.
Болевых синдромов в теле нет, повышенной усталости или утомляемости нет. Всё в
тонусе. Палочковая магия слушается, предметы изучаются, память работает.
— Прекрасно, рад это слышать. Позволите, проведу диагностические мероприятия?
— Разумеется.
— Тогда, как и в прошлый раз, попрошу вас мысленно поупражняться в различных
дисциплинах, чтобы нагрузить немного мозги. Как только в этом отпадёт надобность, я
скажу вам.
— Хорошо.
Около двадцати минут целитель Сметвик крутился вокруг меня, размахивая палочкой
запуская какие-то крайне сложные магические манипуляции, не несущие мне вреда — это
я проверил в первую очередь. От них шёл отклик, скорее, познания, чем чего-либо
ещё. Ну, это и логично — диагностика ведь.
— Фух, — Сметвик смахнул несуществующие капли пота со лба и вернулся за свой стол,
тут же начав делать записи. — Вы, мистер Грейнджер, и вправду в отличном состоянии.
Похоже, ваше состояние окончательно стабилизировалось и больше я не вижу проблем
для использования ваших… экспериментальных методик колдовства.
— Это хорошая новость, сэр, — как будто я сам не знал. — Не совру если скажу, что
мне этого не хватало.
Действительно, приятно узнать у специалиста с опытом, а не только по моим
обрывочным достоверным знаниям, что моему здоровью ничего не угрожает. Конечно,
есть пока ещё один нюанс — ещё не прошло окончательное слияние с энергией шторма,
но тут ничего не поделаешь. Нужно подождать ещё полгодика-год. И тогда я смогу без
проблем использовать большие объёмы этой энергии, как сейчас могу использовать
энергию жизни или нейтральную, как все волшебники. Правда, поняв некоторые идеи и
основы малефицистики, могу с помощью эмоций превратить нейтральную в тёмную… Хм,
кстати, нужно попробовать откормить ею феникса. Да и вообще проверить, работает ли
он как громоотвод… А то сижу сейчас в своём гнезде, клюю всякие вкусности и сплю —
вот и вся деятельность.
— Как ваши успехи в учёбе, мистер Грейнджер? — в вопросе Сметвика крылась какая-то
насмешка, которую позволяют себе взрослые в адрес детей, не обидная. Сам же
целитель продолжал делать записи, поглядывая на меня и на мои реакции.
— Более чем успешно. Я получил допуск в Особую Секцию. Директор и профессор Снейп
набросали очень большие списки литературы к изучению. Чего там только нет, должен я
сказать. Сейчас я особо сконцентрировался на малефицистике и зельях, если не
считать обычную школьную программу.
— Хм, неплохо, неплохо. А школьная программа на каком уровне изучения?
— На разном, сэр, — пожал я плечами. — Что-то на уровне седьмого курса, что-то
шестого, а что-то лишь пятого, но такого почти нет. Некоторые предметы, помимо
прочего, изучаю не только ввысь, так сказать, двигаясь по курсам, но и вширь. Если
бы шёл строго по учебникам, то не изучил бы только Руны и Зелья.
— А почему именно эти предметы могли бы остаться среди неизученных полностью?
— Для Рун нужен наставник, понимание, и всякое такое прочее. Ну а для Зелий —
практика. Здравомыслие не позволяет мне практиковаться в зельеварении без контроля
профессора, потому здесь я ровно на том уровне, который даёт профессор Снейп.
— Похвальное здравомыслие.
— Спешка до добра не доводит. Во всём нужно знать меру.
— Это так, мистер Грейнджер, — Сметвик закончил заполнение бумаг, закрыл папку и
отложил в сторону, подняв взгляд на меня. — Это действительно так. Хотелось бы
узнать у вас кое-что. Я пока не вижу каких-либо характерных следов ошибок при
работе с Тёмной Магией…
— Просто я и не работал с ней, сэр.
— Даже так? Вы удивляете меня, честное слово. Помимо того, что вы довольно
откровенно отвечаете на вопросы, так ещё и добравшись до малефицистики, не
попробовали сделать что-нибудь этакое?
— Касательно ответов, — я устроился на стуле поудобнее. — Я прекрасно понимаю, что
вам, как целителю, для составления правильной картины, нужно собрать корректный
анамнез пациента. Что, где, когда, как, в каких количествах и прочее. В такие
моменты пациенту следует отринуть сомнения, стеснение, неуверенность и честно
ответить. Тогда и целитель сможет составить корректную картину, понять, что, где,
когда и при каких условиях пошло не так, и назначить правильное лечение или
профилактику.
Сметвик с лёгкой улыбкой покивал на мои слова.
— Вы знаете, мистер Грейнджер. Наверное, стоит составить методичку для пациента.
Многие даже зная, что целитель не может рассказать какие-то детали или тайны о
здоровье пациента третьим лицам, всё равно продолжают врать.
— Думаю, это от стыда.
— Стыда?
— Да, целитель. Уверен, многие посещают это заведение получив травмы по собственной
глупости, невнимательности, из-за своих или чужих ошибок и прочее. О таком говорить
стыдно, особенно если считаешь себя крайне важным, сильным, профессиональным.
Гордость мешает.
— Ха, вы правы, пожалуй. Но что насчёт малефицистики? Честно говоря, когда вы
сказали о том, что начали её изучать, я слегка не поверил. Обычно ученики вашего
возраста, мистер Грейнджер, стоит им добраться до подобного, тут же пытаются
проверить на практике и подпортить жизнь ближнему своему. Ошибки в отсутствие
опыта — неизбежны. Вы же чисты совсем от подобного. Либо не совершали ошибок.
— Лестно слышать о том, что вы допускаете мою непогрешимость в работе с магией,
однако я не так крут, — искренне улыбнулся я, ведь это правда. — Я практикую сейчас
нейтральные, скажем так, дисциплины, набиваю руку, вникаю в то, как видят магию и
волшебство волшебники, читаю, стараюсь понять и осознать.
— Понять и осознать… — Сметвик задумчиво повторил мои слова. — Это редкое
стремление в наши дни. Да и в годы моей юности редкий волшебник старался понять
магию или видение этой магии у других волшебников, авторов тех или иных трактатов.
— Неужели? — удивился я. — Это же очевидно. Без понимания магии далеко не уйдёшь.
Ладно ещё базовые знания, они максимально отшлифованы годами преподавания в
Хогвартсе. Там исключены двусмысленность трактовки, формул или прочего.
— Это так.
— Но, — я подался чуть вперёд. — Более продвинутые знания и дисциплины, смежные
науки или вообще, отдельные направления, как малефицистика, например… Они требуют
очень разносторонних как знаний, так и понимания предмета, базы. Просто чтобы
понять, как видел магию автор той или иной методики, чтобы можно было повторить тот
же результат, а не другой, используя те же методики. Например, ещё полгода назад у
меня было своё видение Тёмной Магии, но, если бы я с ним подошёл к изучению
малефицистики, не пообщавшись с практиками, так сказать, не расширив кругозор и
понимание… Думаю, реши я применить знания по этому предмету, результат мог бы
оказаться плачевным. Моё видение было пусть немного, но некорректным.
— Вы правы. Колдовство — далеко не только следование инструкциям. Вы всего за год
сильно поднаторели в понимании магии. Похвально. Знаете… Я, пожалуй, составлю
список книг и отправлю их директору Дамблдору, чтобы в следующем году он расширил
ваш допуск. Только есть одно условие.
— Я вас внимательно слушаю.
— Так же через год, примерно в первую неделю летних каникул, я хотел бы
проэкзаменовать вас. Надеюсь, вы найдёте время, мистер Грейнджер, чтобы уделить
внимание не только подготовке к СОВ.
— Ох… Точно… Первые обязательные экзамены, — я задумчиво потёр виски. — Как-то
вылетело из головы. Ещё и наш староста нынче выпустился и грозился, что именно меня
выберут старостой на этот год.
— Да? Не отчаивайтесь, — по-доброму улыбнулся Сметвик. — Я тоже был старостой на
пятом курсе. Если хотите, могу дать совет.
— Разумеется.
— Совет, на самом деле, простой — с самого начала дайте понять, что факультету не
получится сесть вам на шею, свесив ножки. Разграничьте зоны ответственности со
вторым старостой и найдите себе одного-двух помощников, которые сами будут с
радостью заниматься некоторыми делами. На каждом факультете всегда есть один-два
ученика, которым в радость возиться с младшими, помогать в обучении, решать какие-
то мелкие социальные конфликты. На себя берите только межфакультетские конфликты,
серьёзные внутренние и проблемы с преподавателями. Ну и первые две недели водите
перваков с занятия на занятие вместе с тем, кого вы выберете ответственным за беды
мелких.
— Хм… В общем, выстроить чёткую вертикаль взаимодействия учеников.
— Типа того…
Сметвик словно бы опомнился, посмотрел на механические наручные часы.
— Ох, мистер Грейнджер, засиделись мы с вами. Время-то как быстро бежит.
— Вы правы, целитель, — кивнул я и встал со стула, поправив рюкзак за плечом.
— Полагаю, до встречи в следующем году?
— Полагаю, да, — с улыбкой кивнул он.
Уже у самой двери я обернулся.
— Кстати, хотел спросить. Как вы думаете, Тёмный Лорд вернулся?
— Откуда такие вопросы? — лицо Сметвика стало намного серьёзнее.
— Есть повод подозревать, сэр.
— Скажу вам так — я не обладаю достоверной информацией. Откуда вообще такие мысли,
ведь он погиб?
— Я уверен на все сто, что есть способы не умереть, умерев. Уверен, их как минимум
два.
— Даже два? Почему именно два?
— Потому что всегда и в любой ситуации есть как минимум два решения. Не думаю, что
смерть является исключением. Как и возвращение к жизни.
— Ха, занятная позиция. Тем не менее, я не знаю. И не думаю, что кто-то может
достоверно ответить, вернулся ли он, или нет, а если и вернулся, то он ли?
— Понял. Всего наилучшего.
Выйдя из кабинета Сметвика, я думал о том, что ему известно «нечто». Опасно ли это
знание для меня? Не думаю. Для семьи? Тоже вряд ли. Как мне кажется, Сметвик
вращается в довольно специфических кругах. Чего стоит только та сумма, которую он
отвалил за браслет для своей крестницы. Как стоит понимать его слова? Значат ли
они, что Сметвик знает и общается с волшебниками, которые так или иначе если и не
обязаны, то должны знать о возвращении Тёмного Лорда, если тот вернётся? И значит
ли, что Сметвик в курсе о том, что именно позволило ему не умереть, и более того,
значит ли, что Сметвик в курсе о том, к каким последствиями для волшебника может
привести использование этого метода «бессмертия»? Эх… Магическая Англия, маленькая
деревня, все друг друга знают, один я тут — не знаю ничего и никого.
С такими мыслями я вновь прошёлся по Косой Аллее, покинул её через Дырявый Котёл и
аппарировал в тёмный проулок между минимаркетом и зданием, что стоят недалеко от
дома. Скрыв себя магией от посторонних взглядов, неспеша двинулся домой, не обращая
особого внимания на начинающийся дождик. Опять.
Родителей дома не оказалось, зато была Гермиона. Закутавшись в халат, сидела на
диване в гостиной и смотрела телевизор.
— Привет, — я подошёл и сел рядом.
— Привет. Как сходил в больницу? Что сказали?
— Что здоров, как бык.
Открыв рюкзак, достал браслет и дал Гермионе.
— Это что?
— На доме стоит защита, не позволяющая колдовать. Это — своеобразный пропуск.
— Какая ещё защита? Откуда? — тут же встрепенулась сестрёнка. — Почему я об этом не
знаю?
— В связи с последними событиями я озаботился безопасностью дома и родителей.
Осталось только для них добыть личную защиту…
— Гектор, — Гермиона явно не понимала, как на это реагировать. — Какая глупость.
Кому понадобится вредить нашим родителям?
— Кому-нибудь да понадобится.
— И вообще, — сестрёнка смотрела на меня с укором. — Во-первых, это, наверное,
стоит денег…
— Нет.
— Ладно, допустим, — кивнула она. — Тогда, зачем мне браслет? Я не собираюсь
колдовать дома. Это против правил.
— Нет так нет, — пожал я плечами. — Ладно, у меня ещё куча дел.
Встав с дивана, я хотел было покинуть дом в поисках места для работы с артефактами,
как в окно гостиной постучала сова. Здоровая такая, суровая, а письмо в её лапке
было… Как бы правильно сказать, официальным, что ли? Не какой-то первый попавшийся
под руку конвертик.
Мы с Гермионой подошли к окну и открыли его — сова смотрела на меня.
— Похоже, это тебе, — Гермиона как бы сделала шаг назад, но уходить не спешила, а в
её взгляде горел огонёк любопытства.
— Похоже.
Протянув руку и попутно проверив магией письмо, я не обнаружил на нём следов
какого-то волшебства, а потому взял его смело и даже пригласил жестом сову в дом.
Но та лишь ухнула, подняла «ушки», осмотрела всё вокруг, и улетела прочь. Дождь за
окном становился сильнее. Я вернулся на диван, и Гермиона последовала за мной, явно
ожидая, когда я открою письмо и, похоже, я просто обязан, по мнению сестрёнки,
прочитать его вслух.
Повернув конверт другой стороной, увидел на нём сургучную печать с гербом Малфоев.
Хм…
— Откуда это? — Гермиона с любопытством рассматривала печать. — Из Хогвартса?
Переведя на неё взгляд и глядя во вроде бы такие умные, но такие глупые карие
глаза, я не смог не улыбнуться.
— Это похоже на герб Хогвартса?
— Хм. Нет, но мало ли? Вдруг что-то как-то по-особому обозначается?
— Выучи геральдику семей магической Англии. Это от Малфоев.
— Малфоев? Тебе? Чего им от тебя нужно? — Гермиона, похоже, всерьёз забеспокоилась.
— Да кто их знает? Вообще, я вполне нормально общаюсь с мистером и миссис Малфой.
Довольно интересные личности, когда держат свои предрассудки при себе.
— Они ненавидят магглов. И магглорождённых. Люциус вообще злой, это очевидно. И был
Пожирателем Смерти.
— Да плевать вообще. Главное, чтобы он не переходил дорогу мне и моим близким. А в
остальном — пусть делает, что хочет. Каждый волен выбирать свой путь, и если его
путь приведёт его в могилу — туда ему и дорога.
— Гектор, нельзя так говорить. Да, он плохой человек…
— Слушай, ты уж определись, а то тебя из стороны в сторону мотает на волнах
демократии и либерализма. Рекомендую выработать свою точку зрения по каждому
отдельному вопросу, как и направление движения по жизни.
— Да ну тебя, — Гермиона надулась, как мышь на крупу. — Ничего меня не штормит.
А сама сидит и посматривает в сторону конверта.
Сломав печать, достал письмо. Красивым каллиграфическим почерком там было небольшое
послание, суть которого предельно ясна, мол: «Так и так, мистер Грейнджер,
приглашаем вас к нам второго июля, у нас тут будет праздник, а вы сможете
пообщаться с однокурсниками и не только. Дресс-код — строгий, деловой, но не
парадный. С уважением, Люциус Малфой».
— Что пишут?
— Зовут в гости.
— Пф-ф-ф, че-е?
Не удержавшись, я рассмеялся столь яркой реакции Гермионы. А она сидела, смотрела
на меня, широко распахнув глаза в неверии.
— Вот такие вот дела, Миона.
— Тебе совершенно решительно нельзя туда идти, Гектор! Это может быть очень опасно.
— Да жить вообще опасно. Не переживай, я не слабый волшебник.
— Глупость какая! — продолжала возмущаться сестрёнка, пыша праведным гневом. — Ты
четырнадцатилетний парень, только перешедший на пятый курс, и то, два первых
пропустивший. Ты априори не можешь быть сильным волшебником…
Воспитательную речь сестрёнки, вызывающую у меня лишь улыбку, прервал очередной
стук в окно. Сова. Пока я шёл открывать, прилетела ещё одна. И ещё.
— Это что такое вообще? — возмущалась Гермиона. — Если бы не тот факт, что окно
выходит на внутренний двор, я бы сильно обеспокоилась. Соседи бы тоже.
Письма были от Седрика, от Ханны и от Дафны. Судя по тому, что совы не улетали, но
и не желали заходить, нужен ответ. В принципе, ничего особенного там не писалось,
но в каждом из писем был вопрос — что я делаю второго июля.
— Хм… Миона, будь добра, подай рюкзак.
Через пару секунд Гермиона принесла мой рюкзак, и я быстро достал оттуда перо,
пергамент и чернильницу. Быстрым, размашистым, но чертовски классным почерком, я
сходу написал два вежливых дружеских письма с ответом, и одно чуть более
развёрнутое — для Дафны. Отдав письма совам, которые тут же улетели прочь, вернулся
на диван, а Гермиона стояла напротив, уперев руки в бока.
— Гектор Грейнджер! — Гермиона внезапно съехала с нравоучительного тона. — Как же
странно произносить свою фамилию, обращаясь к другому… В общем, это
безответственно.
— Ну, что поделать? — пожал я плечами. — Похоже, там будут все более-менее значимые
персоны моего и близкого к моему возраста, и, судя по всему, их родители. Надо
сходить.
И это действительно интересно. Очень интересно. А маленький, незначительный шанс
того, что там будет опасно, неожиданно взбудоражил меня, отчего я даже проснулся в
гнезде и чуть было не курлыкнул, выпустив крохи ауры дементора. Разумеется, это
произошло лишь на краткий миг и в крайне небольшом радиусе, но произошло. Нужно
срочно экспериментировать с энергией и кормить феникса — птица не должна быть
голодной. Может быть вскоре со мной свяжется Делакур и предложит Чумному Доктору
исцелить что-нибудь? Было бы неплохо. А пока… Нужно думать.

========== Часть 44 ==========

Создание артефактов — тяжкий труд. Хотя, если говорить конкретно о моём случае —
создание грамотной концепции артефакта — тяжкий труд. Знай кто-то о методах,
которые я использую, о гномьей ковке, например, покрутили бы пальцем у виска, мол:
«Чего тут сложного вообще?». И будут правы, если разговор будет идти о простых
артефактах. Но если нужен многофункциональный и сложный артефакт, чары и руны в
котором переплетены в невероятный взаимозависимый комплекс, да при этом ещё и
намертво «вбиты» в сам материал… Тут уже всё намного сложнее.
То, что делаю молотом я — ближе к обычному зачарованию, но с закреплением чар
письменами, рисунок которых задаёт сама магия. Но можно-то взять заготовку для
нормальной, привычной ковки, заняться самым тривиальным, с виду, кузнечным делом, и
с каждым ударом молота по раскалённому докрасна материалу не только придавать
форму, смешивать слои и сбивать окалину, но и вбивать нужные чары или руны в саму
суть материала. Одну руну за другой, чётко следуя расчетам, связывать их чарами,
контурами и рисунками, попутно придавая форму… Но, это пока не мой уровень, к
сожалению, и создать артефакт, который даже в случае его разрушения на части
продолжит выполнять функцию свою — это пока не моё. И вряд ли когда-нибудь станет
«моим», потому что для этого нужно знать гномьи методы расчётов взаимодействия тех
или иных рисунков, рун и прочего. Этакий сопромаг, хе-хе-хе…
Можно, конечно, сесть за науку, начинать проводить эксперименты и прочее, и даже
собирать свою научную группу… Но я сильно сомневаюсь, что получится в короткие
сроки создать и освоить огромный пласт знаний, который гномы формировали десятками
и сотнями поколений. Остаётся довольствоваться малым. И это бесит, а причины
раздражения просты — никак не получается скомпоновать комплексную личную защиту с
малым расходом энергии, чтобы вручить её родителям.
Я уже всю голову себе сломал, изрисовал кучу схем, пусть и двумерных, на листочках,
коих в моей комнате стало просто немеряно. Гермиона как-то зашла и сильно
распереживалась, опасаясь, что у меня рецидив — снова начал часами рисовать и
писать всякую муть, не имеющую абсолютно никакого смысла. Даже родителей этим
обеспокоила.
— Сынок, у тебя всё хорошо? — спросила как-то мама, зайдя в комнату и с опаской
поглядывая на кучу исписанных листов. Доски, кстати, на которых я писал будучи
овощем, сейчас стоят чистые, в уголке, сложенные одна к другой — все каракули
оттуда я перерисовал и освободил пространство.
— А? Да, всё отлично, — покивал я, отложив в сторону очередной альбом для
рисования, в котором чистыми остались от силы пара страниц. — Просто есть одна
проблема… Идея даже, и я не могу её решить.
— Бывает такое.
Из дверного проёма выглядывали отец и сестрёнка. Так, можно сказать, только лишь
макушки голов да две пары глаз — смотрели, ждали чего-то, похоже. Встав с пола,
порадовался, что два года занимаюсь всякой эльфийской гимнастикой — от неудобного
положения ни суставы не заболели, ни связки, ни мышцы. «Неудобное положение» для
меня теперь, пожалуй, не существует в принципе.
— У меня такого пока не было, — сказал я чистую правду, если рассматривать меня,
как Гектора Грейнджера. Хотя, как можно рассматривать меня кем-то иным, если я даже
имён прошлых не помню? То-то и оно… — У меня всегда есть решение. Сразу, или почти-
что сразу. Или по крайней мере я понимаю, в какую сторону копать. А тут я ничего не
понимаю. Бесит.
— Ну-ну, — мама погладила меня по плечу, улыбаясь и, похоже, понимая, что нет
никакого рецидива — я просто слишком увлёкся. — Всё бывает в первый раз. Хм… А
получается ли что-то вообще?
Из дверного проёма пропали головы отца и Гермионы, а чуткий слух уловил, как они
тихо отправились вниз, на первый этаж.
— Получается, но не то, что я хочу. Всё время так или иначе на выходе расчётов
получается примерно один и тот же, но нахрен не нужный результат.
— Во-первых, разговорчики, молодой человек, — строго погрозила мне мама, но во
взгляде была улыбка. — А во-вторых… Попробуй реализовать то, к чему приводят твои
расчёты и идеи. Скажем так, освободи мозги от этого вопроса, может быть, потом и
мысль дельная придёт.
— Хм… Надо попробовать.
— Вот и хорошо. А сейчас — пора обедать.
Мы спустились вниз, в столовую, где уже был накрыт стол, а в воздухе витали
чудесные ароматы хорошей, добротной домашней еды. После обеда под звуки телевизора
в гостиной, где шли новости, завязалась непринуждённая беседа.
— Гектор, — мама посмотрела на меня чуть серьёзнее. — Миона сказала, что тебя
пригласили в гости Малфои.
— Хм, да, есть такое дело.
— Также она сказала, что это не самая… Хорошая семья с не самым хорошим взглядом на
всех вокруг. Кажется, когда мы покупали всё ко второму курсу, то видели их. С
претензией на аристократию, да и за словом в карман не полезут.
— Допустим. К чему этот разговор?
— А тебе есть в чём пойти?
Гермиона с вопросом посмотрела на мать, перевела взгляд на отца, но ничего больше
не произошло, и никто ничего, кроме этого, не сказал. Похоже, она ожидала, что
разговор пойдёт несколько в ином русле.
— Да. Разумеется.
— Это хорошо, — кивнул отец. — А по какому поводу вечер?
— Насколько я понял из письма мистера Малфоя, да и из писем приглашённых ребят,
точнее, их родителей, которые возьмут их с собой… Что-то связанное с началом
довольно масштабного, по меркам магического мира, сотрудничества в сфере частного
предпринимательства, да и на государственном уровне тоже. Приглашены многие из
заинтересованных или уже участвующих во всём этом, в том числе и перспективные юные
волшебники. Седрик Диггори, например, победитель прошедшего в этом году Турнира
Трёх Волшебников.
— Да, вы довольно красочно описали это… мероприятие, — отец явно не одобрял уровень
опасности, которому подвергались участники и зрители на этом Турнире. Но это
понятно — не так-то легко понять и принять тот факт, что многие травмы, считающиеся
крайне тяжелыми, лечатся магией легко и непринуждённо. — Выжить и выполнить
задания — вполне достойно, как я понял, тем более, выбирались лучшие.
Эти слова напомнили мне забавный и немного разочаровывающий нюанс церемонии
вручения награды. Разочаровывающий, но в то же время и принёсший некое облегчение.
Седрику вручили тот кубок, который выставлялся в лабиринте — это символ победы, и
он уйдёт самому парню, а в Хогвартский Зал Наград уйдёт памятная табличка о победе
в Турнире, коих там, по словам учеников, немало. Но куда важнее было то, что по
старой традиции, класть Кубок Огня в запечатывающий контейнер, нужно было ему. Само
по себе действо пролетело незаметно, быстро, но я следил за происходящим. Пламя
Трибунала не покинуло кубок, не перешло победителю, никак с ним не
взаимодействовало. Возможно, оно исполнит некое его абстрактное желание без этих
манипуляций и, скорее всего, пламя из кубка попросту невозможно выкорчевать, не
сломав реликвию. А если сломаешь, то далеко не факт, что оно сразу же не уйдёт в
своё измерение. Может быть факт приглашения на вечер к Малфоям является частью
«чуда» для Седрика? Возможно, там он получит какое-то выгодное предложение от,
например, иностранных коллег? Кто знает — Пламя своевольно, и пусть и способно
выдавать результат в зависимости от условий, даруя или забирая, но без чёткой
постановки вопроса, оно как Джинн, что хочет, то и творит.
— В общем, это должно быть чертовски скучным, но в теории, полезным мероприятием.
— А тебя не беспокоит… многое? — спросила Гермиона.
— Да-да, Малфой — Пожиратель Смерти, подручный Тёмного Лорда, нацист, ублюдок,
злодей и всякое прочее. Он обязательно пытает магглорождённых и жрёт младенцев на
завтрак, обед и ужин, как и прочие чистокровные и не очень, которые будут там
присутствовать, а меня пригласили вообще в качестве живой консервы. Посвежее чтобы
был.
— Гектор, — притворно возмутилась мама, а отец лишь закатил глаза к потолку.
Гермиона выглядела крайне недовольно и точно имела в рукаве пару аргументов, чтобы
я туда не ходил. И вообще никуда не ходил. — Не нужно так сильно иронизировать.
— Да я, как бы, о том же. Малфой и прочие радикалы могут быть сколь угодно
недоброжелательны к нам, магглорождённым, и даже могут строить коварные планы, но
нужно чётко разграничивать такие вещи, как общественные мероприятия, и личная
встреча. Пригласи он меня куда-нибудь для встречи тет-а-тет, я бы нашёл повод
отказаться. Но на этом вечере он не Пожиратель Смерти, а богатый и влиятельный
волшебник с обширными связями.
— Пф, — фыркнула Гермиона, взяв со стола стакан с соком. — Сейчас связи есть,
потом — нет. Весь его авторитет и влияние зиждется на его деньгах, которыми он
подкупает всех, кого не лень.
— И правильно делает, — пожал я плечами, вызвав одобрение отца, и покачивание
головой от мамы. — Деньги — инструмент. Если они позволяют ему добиваться его целей
и задач, попадая в карманы жадных до золота, то почему он не должен вдруг
пользоваться этим?
— Может потому, что это не очень-то и правильно? Ведь у него нет в итоге реального
влияния и авторитета, — парировала в итоге Гермиона.
— А что, по-твоему, «реальный» авторитет? Достижения какие-то?
— Почему бы и нет.
— Оступишься — и тебя закидают гнилыми помидорами, опуская ниже плинтуса.
Поднимаешься вновь, но рано или поздно оступишься — вновь закидают, да ещё и старое
припомнят. В этом плане деньги надёжнее.
— Поступки, знания, да много чего лучше, чем взятки и подкупы.
— Хм… Думаешь, Дамблдор бы…
— Директор Дамблдор, — поправила Гермиона.
— Суть не изменилась, — отмахнулся я. — Думаешь, он бы был столь авторитетным
человеком, не имей он влияния посредством занимаемых должностей, которые получил,
как мне кажется, как за счёт годами отрабатываемых навыков, получаемых везде, где
только можно, знаний и совершенствования себя?
— Вот и я о том…
— А ты подожди, — улыбнулся я. — Все эти навыки, знания и сила, позволили ему стать
авторитетом среди волшебников. Но каких волшебников, ты не задумывалась?
— Всех, судя по общественному мнению.
— Хм, нет. Тех, кто не поддерживает радикальную идеологию чистоты крови, и тех, кто
в поддержке директора видит свою выгоду. По сути, его власть и влияние возникли в
том числе и благодаря его социальной позиции и тому, что вокруг себя он собрал
этакий политический противоположный полюс чистоте крови. Ну и те, кому выгодно.
— Мне кажется, что это глупость.
— Хм… Хорошо, — я залпом выпил стакан сока и, поставив его на стол, продолжил
мысли. — В Хоге, в библиотеке, есть стенограммы голосований Визенгамота по тем или
иным вопросам. В Хоге вообще есть вся мыслимая литература, кроме, как мне кажется,
откровенной волшебной чернухи. Хотя… В Особой Секции может и есть, под семью
замками и прочим — так основатели завещали.
— Никогда не встречала подобных записей, — Гермиона смотрела на меня с сомнением, а
родители внимательно слушали наш диалог, явно собирая крупицы информации. Ну а что,
сегодня, кажется, они никуда не спешат.
— Ты ещё скажи, что всю библиотеку прочитала. Что мне, что тебе с твоей памятью,
там работы на долгие годы, если не на десятилетия. Я же искал целенаправленно,
собирая всю информацию по хоть сколько-нибудь значимым семьям. Так вот,
стенограммы. Там указано, кто за что голосовал… Ты же знаешь, что Визенгамот…
— Не только суд, но и орган, занимающийся обсуждением законопроектов, — продолжила
за меня Гермиона, — в том числе и выносящий решения о том, принять их, или нет.
— Именно. Так вот, по этим стенограммам можно без особого труда проследить, кто и
кому оказывает негласную, или вполне очевидную поддержку. По сути своей,
прослеживаются три партии. Последователи идеи чистоты крови и те, кто продвигает
максимальную правовую выгоду потомственным волшебникам, которых уже можно назвать
чистокровными.
— Уже? И как это?
— А если подумать, Миона? — улыбнулся я. — Как семья может стать чистокровной? Со
временем, разумеется.
— Эм… Браки только с волшебниками и смена поколений?
— Именно. Я собирал информацию по этому поводу. Магглорождённый плюс
магглорождённый — полукровка. Полукровка плюс полукровка — чистокровный. По сути,
третье поколение в семье уже чистокровный, но по старинным традиционным стандартам,
они желают видеть ещё парочку поколений браков с равными по статусу крови или более
древними чистокровными.
— Звучит бредово, честно говоря, — покачала головой Гермиона.
— Так я и не говорю, что с точки зрения наследственности и медицины, в частности,
это является истиной. Я говорю о мнении, как принято считать. А вот что именно с
точки медицины, физиологии и, возможно, генетики, делает обычного человека
волшебником — пока ответа нет. Если это вопрос генетики, то сколько и какие участки
ДНК отвечают за подобное? Как они взаимодействуют друг с другом и с остальной ДНК,
как распределяются при делении, как расходятся их аллели, возможно ли рождение
обычных людей у волшебников, и если да, то какова вероятность в зависимости от
поколения, и прочее… Мы не знаем, где правда, так как исследования не проводились и
на руках у нас нет статистики…
— Ты вообще о чём? — Гермиона была сильно смущена своим незнанием. — Я не совсем
понимаю.
— Есть зерно истины в твоих рассуждениях, — покивал отец. — Но, тем не менее, это
не является причиной для ненависти и радикальных настроений, а они, как я понял,
присутствуют в магическом мире.
— Думаю, дело в том, что не раз и не два были случаи, когда магглорождённые
дорывались до власти, стремясь поменять то, что, по их мнению, неправильно в
магмире. Например, довольно свежий пример, когда Нобби Лич, магглорождённый
волшебник, стал министром магии. Один месяц — и катастрофический, для
правительственного аппарата, процент чистокровных из старых семей, что занимали
должности, подали в отставку, не желая иметь отношения с его законопроектами и
правками, активно лоббируемыми сторонниками равенства и братства. Если глянуть
стенограммы заседаний Визенгамота, то даже крыло Дамблдора, который тогда ещё не
был Верховным Чародеем, с большим непониманием относились к таким правкам и
законам. Позже, через пару лет, правки и законы стали адекватными, учитывающими
реалии мира, как я понял, и не приводящее к правовому и финансовому краху старых
или недавно укоренившихся семей. А вот в шестьдесят восьмом Лич выдал какой-то финт
ушами, я не раскопал пока информацию, не до этого было. То ли лично ему что-то не
понравилось, то ли ещё что, но через год его тупо заразили. Драконьей оспой.
Исследовал которую, кстати, Дамблдор. Ну это так, для справки.
— Хочешь сказать, что его заразил Дамблдор? — удивилась Гермиона и явно готовилась
выдать оправдательную речь в пользу директора, а родители слушали. Только слушали.
— Я хочу сказать, что почти все семидесятые годы даже те, кто лояльно относится к
магглорождённым, занимались тем, что разгребали гуано за Нобби Личем. Кстати,
именно в это время окончательно сформировалось именно радикальное движение чистоты
крови, возглавляемое Тёмным Лордом. Нужно раскопать больше информации по
политическим первопричинам, чтобы делать выводы. Но, как я понял, Тёмный Лорд
ударился в другую крайность, что тоже было плохо. Но это только то, что, так
сказать, снаружи. А вот то, как оно там было на самом деле, о чём говорили, о чём
думали, кто кого пытал, убивал, кто кому палки в колёса вставлял — мы уже никогда
не узнаем.
— Как-то всё странно. Значит, — Гермиона посмотрела на меня внимательно, — ты
говоришь, что в библиотеке Хогвартса есть все записи?
— Надо понимать, что толком они ничего не прояснят. Это лишь записи свершившихся
фактов. Внутреннюю кухню они не покажут. Но в свете последних событий я считаю, что
нужно обязательно всё как следует разнюхать. Магмир маленький, я бы даже сказал,
крохотный, если сравнивать с обычным. Здесь, в обычном мире, можно забить на
социальную движуху, а там она так или иначе тебя коснётся. Нужно хотя бы краем уха,
но собирать информацию и быть в курсе. Это одна из причин, почему я хочу сходить к
Малфоям. Много крайне разношерстных волшебников и их детей, разговоры, слухи,
мнения, поведение, жесты, мимика, взгляды. И вообще, мы слишком отклонились от
темы.
— Да, сынок, — кивнула мама. — Ты говорил о том, что прослеживаются три партии в
этом вашем Визенгамоте.
— Да. Одну уже назвал. Вторая по числу — лояльно настроенные к магглорождённым,
всякие любители перемен и революционных новшеств. Мне кажется, что далеко не у всех
там такие уж прямо лояльные взгляды, просто этот полюс политической силы им
импонирует больше и сулит большую выгоду. Ну и третьи — нейтралы. У них там своя
атмосфера, как я понял, а судя по голосам, они стараются продвигать то, что не
особо затрагивает ни тех, ни других. Например, они, по большей части, работают с
законами, правками и прочим, что влияют на аспекты внешней политики, международных
отношений, экспорта и импорта. Короче, они зарабатывают бабки, пока остальные
грызут друг другу глотки, размахивая лозунгами, в которые сами не особо верят.
— Запутано, но, — отец подался вперёд за столом, — ничуть не более запутано, чем в
обычной политике и власти.
— Ладно, пойду я, — налив себе ещё стакан сока, я взял его и встал из-за стола.
— Послезавтра уже вечер этот, а у меня толком ничего не готово. Я у себя, если что.
Поднявшись в комнату, я вновь сел за расчёты. Довести до ума то, что само просится
в качестве конечного продукта, а потом уже заняться защитой? Что же, попробуем-с…
Сделать то, что само получается — не проблема. Сколько бы я ни пытался рассчитать
многозадачный защитный артефакт, получается лишь многозадачный атакующий, при этом
ещё и прожорливый, что, само собой, недопустимо. Так помимо прочего, не получается
сделать его, как бы сказать, единым — только что-то составное. Но раз мои расчёты
сами тянутся к подобному, то почему бы и не сделать? Ведь я иду к Малфою. Он, пусть
и в прошлом, Пожиратель Смерти, хотя сейчас его моральный облик для общественности
довольно хорош — меценат, немного политик, не особо радикальные взгляды. Но это
лишь обложка — это понимаю и я. Так что следует озаботиться вопросом.
Сидя за столом, я удивлялся, как расчёты складывались сами по себе. Три часа, и вот
уже новый альбом испещрён формулами и схемами, а последние два листа, если сложить
вместе, изображали круговую схему из мелких символов и контуров, часть которых
позаимствовал из эльфийского плетения Исцеления — оно модульное, и назначение части
модулей я знаю, благодаря чему и модифицировал этот контур ещё в самом начале
своего здесь пути.
Посмотрев на это дело как следует, оценив всё и придя к выводу, что продукт
получится качественным, я уже собирался покинуть дом и отправиться куда-нибудь
подальше, например, в рощу неподалёку от дома Уизли, чтобы заняться созданием
продукта, но…
— Не занят? — в комнату зашла Гермиона, глядя на меня с беспокойством.
— Нет, заходи.
Свободных стульев у меня не было, потому она присела на кровать.
— Ты понимаешь, насколько опасным для тебя может оказаться твоё присутствие на этом
вечере? Что если Сам-Знаешь-Кто и вправду возродился? Дамблдор ведь сказал…
— Директор сказал, что Каркаров был убит по поручению Тёмного Лорда, — я
развернулся на стуле, глядя на Гермиону. — Но он не сказал, что Тёмный Лорд
вернулся, воскрес или что-то типа того. Если я правильно помню.
— Ну да, но ведь это значит, что он отдал распоряжение.
— Когда?
— Хм… Директор соврал?
— Ни единым словом. Каждый услышал то, что хотел. Или же не хотел. Суть не в этом.
Даже если Тёмный Лорд вернулся, то я не вижу ровным счётом ни одной причины, чтобы
он тут же, с корабля, как говорится, на бал, отправился творить бесчинства. Собрать
сторонников, вломить предателям, показать тем, кто от него отрёкся, всю глубину их
заблуждений. Он может быть психом ненормальным, что кайфует от пыток и убийств, но,
с огромной вероятностью, он затаится. Потому что сейчас это выгодно.
— С чего бы? Лучше ведь сразу, пока никто не пришёл в себя…
— Не-а, — я улыбнулся. — Ты видела лицо Фаджа, когда Дамблдор говорил о Тёмном
Лорде?
— Разумеется, — ухмыльнулась Гермиона. — Такую недовольную мину не каждый день
увидишь, тем более у политика.
— Вот. Я уверен, что Фадж организует полноценную кампанию против Дамблдора, чтобы
тот воду не баламутил. Если вдруг люди поверят, что Тёмный Лорд вернулся, и если
этому будут доказательства, то будет паника по всем фронтам. Слишком уж уверились
все в его кончине. Даже те, кому плевать, слегка запаникуют. Это не выгодно Фаджу,
тем более очень много, как я понял, политических нюансов и заверений опиралось на
смерть Тёмного Лорда. Я учусь на факультете, можно сказать, министерских детей. Я
слышу разговоры, мнения, обсуждения. Фадж будет давить Дамблдора, стараясь
максимально его дискредитировать. Тёмный Лорд боится только одного волшебника в
стране — Альбуса Дамблдора. Так говорят, по крайней мере. Ну или ненавидит его. В
любом случае, максимальная выгода Тёмного Лорда — тишь, гладь, да божья благодать.
Это позволит восстановить силы свои, своих подчинённых, собрать под крыло нужных
людей, может всяких маргиналов, чтобы были хоть какие-то боевики, а без них никак —
с середины семидесятых это его стиль. Как говорится, у носорога плохое зрение, но с
его размерами, это не его проблемы.
— Так-то логично.
— Это я к тому, что даже если вдруг, по какой-то нелепой причине, Тёмный Лорд
наведается к Малфою в гости, то сделает это точно не на приёме, где будут
представители всех политических направлений, в том числе и забугорные воротилы
бизнеса. Малфой — публичный человек. Его дом — самое плохое место, чтобы там
шляться. Я не вижу ни единой, даже самой сумасшедшей причины для визита туда
Тёмного Лорда. Вся имеющаяся о нём информация говорит о том, что он предпочитает
появляться только в случаях его тотального доминирования на «арене», будь то бой,
или политика. А все остальные угрозы — вторичны. Уверен, Тёмному Лорду выгодно,
чтобы вечер прошёл максимально гладко, чтобы потекли деньги его сторонникам, чтобы
были различные выгодные соглашения и прочее. Пытки и убийства даже таких
незначительных, но гостей в моём лице — точно не то, что ему нужно.
— Но ведь можно принудить к чему-то… — Гермиона продолжала беспокоиться. — Столько
различных средств, зелий и заклинаний.
— Тут нужно задать вопрос — а что с меня поиметь?
— А… Просто так?
— Не сейчас. Будь его радикальное движение в силе, будь он сам на пике
возможностей, действуй он и его последователи открыто — тогда да. Не сейчас.
Уверен, что этим вечером дом Малфоя будет одним из самых безопасных мест Англии.
Если самому не рыпаться.
— Эх… Поступай как знаешь. Если что, помни — я же говорила.
Гермиона вышла из комнаты, а я начал собираться. Пять минут, и я покинул дом,
предварительно предупредив родителей, что отбываю на пару часиков, погулять.
Прогулка до минимаркета, тёмный проулок, аппарация, и вот я стою у края рощи, а
вдалеке виднеется дом Уизли. Скрыв себя магией по полной программе, я шагнул в рощу
и начал углубляться, шагая между деревьями, переступая корни и обходя различные
кусты. Когда вокруг были видны лишь деревья, и ни единого просвета между ними, я
скинул рюкзак и начал доставать свои приблуды для ковки.
Разложив всё на земле, достал палочку и, максимально сконцентрировавшись, чтобы
даже крохотная капля магии не ушла в пространство, как любят разбрасываться ею
местные волшебники, я начал трансфигурировать различные запчасти для будущей
поделки, ну и, разумеется, пустую насадку для молота — в неё буду внедрять
получившийся контур.
Подготовка заняла без малого полчаса — даже вспотел от концентрации. Никто не
появился, писем из министерства не пришло, мол: «Ай-яй-яй, колдуете, сударь».
Значит, продолжаем-с.
На наковальне лежал браслет, но не простой. Он состоял из тонкого обруча, к
которому крепились множество небольших немного выпуклых металлических треугольников
с феноменально острыми, в один атом краями — спасибо трансфигурации за её
возможности творить что угодно. Заточка на каждой стороне была лишь с одной
плоскости, односторонняя, что позволяло треугольничкам лежать внахлёст друг на
друге, и в собранном виде казалось, что они двух размеров — побольше и поменьше.
Забавно, но в собранном виде было почти не видно мест стыка — если бы не знал, не
заметил бы даже.
Взяв пустую насадку, начал визуализировать сложную схему с альбомных листов,
фокусируя мысленные образы и посылы в нужных местах схемы — остальное будет
работать просто потому что это руны, схемы и модули эльфийских контуров.
Погрузив эту конструкцию в насадку, удерживая её от развеивания или активации силой
воли, прикрутил насадку к молоту, прицелился, и совсем легонько стукнул по
браслету.
Сноп искр сопровождался диким звоном. Я не успел поднять молот, а из-под него
разлетелись в стороны светящиеся кусочки чего-то. Потрясая головой, приходя в
чувство от акустического удара и лёгкой контузии, быстро закинул молот в рюкзак.
Взял с наковальни тонкую полоску основы браслета — она была испещрена
бессмысленными рисунками, словно кто-то прошёлся лазерной гравировкой.
Треугольничков не было. Странно. Но ощущения, словно всё работает.
Быстро надев браслет, попутно убирая наковальню в рюкзак и закидывая его на плечо,
прислушался к ощущениям — работает. Просто треугольнички разлетелись в стороны.
Короткий образ-команда, словно работаю с паучками, и пространство вокруг сверкнуло
мельчайшими длинными росчерками. Их было чертовски много. Миг, и деревья вокруг
начали буквально рассыпаться в идеально нарезанную труху. Ещё одна команда-образ, и
треугольнички мгновенно прилетели к браслету, соединяясь с ним и друг с другом под
частую звонкую дробь от ударов металла о металл.
— Ха! — воскликнул я, не сдерживая радость. — Нашинкует что угодно. И не разрушишь,
и защиту пробьют. Теоретически, почти любую.
Вспомнив, что за магией могут следить, да и роща не звукоизолирована, я побежал
между деревьев отсюда подальше, в другой уголок рощи, используя навыки эльфа, чтобы
двигаться реально быстро.
Через пару минут такого забега — роща огромная, целый лесок — я остановился, скинул
рюкзак и достал свой самодельный парадный костюм, в котором ходил на Святочный бал.
Быстро переодевшись, проверил, как он ощущается магически — всё идеально. Стиль у
него довольно строгий, но он слишком нарядный. Однако проблема ли это, когда он
немного, но живой? Ведь даже цвет ему придавала магия.
Полчаса я стоял среди деревьев, можно сказать, медитировал, и уверен, что будь тут
сторонний наблюдатель, он бы мог увидеть, как постепенно сглаживаются и исчезают
узоры на костюме, как меняется его цвет. Я оставил лишь малую часть узоров — тонкие
линии по рукавам этого своеобразного мундира, на воротнике и на мантии. Цвет —
тёмно-тёмно-синий. Всё. К походу к Малфою готов — осталось только дождаться
воскресенья, второго июля. А пока можно вернуться домой и попробовать придумать,
всё-таки, защиту для родителей — теперь-то, когда мысли свободны от атакующего
артефакта, я должен справиться. Или нет?
***
Стоя перед большим камином в гостиной дома семьи Диггори, я чувствовал себя крайне
некомфортно. Я не обращал особого внимания на стиль помещений, отделку, убранство —
оно было нормальным, но не в этом проблема. Просто…
— Значит, — заговорил Седрик, стоя рядом. — Ты не хочешь подключать камин в своём
доме к сети?
— Это не самое лучшее решение, — я сбил щелбаном несуществующую пылинку с рукава
тёмно-синей мантии, под которой был ещё более тёмный костюм. — Это серьёзная брешь
в безопасности дома обычных людей.
— Звучит странно, но это так.
Сам Седрик был одет в деловой костюм двух цветов — тёмно-коричневый и чёрный, и в
чёрную же мантию. Через занавешенные окна в гостиную падали рыжие лучи закатного
солнца.
Да, именно из-за того, что в доме родителей камин не подключен к сети, да и вообще
своими размерами не подразумевает возможность зайти в него человеку, я и обратился
к Седрику, и именно из-за этого я чувствовал себя некомфортно. Но такой вариант
лучше, чем идти в какое-нибудь публичное место с каминами и ждать нужного времени,
чтобы отправиться к Малфоям.
— Тяжело тебе придётся, — хмыкнул Седрик, поправив воротник мантии. — У нас многое
завязано на каминной сети.
— А аппарация?
— Чисто с точки зрения практичности — оно, конечно, да, — кивнул Седрик. — А вот с
точки зрения приличий лучше пользоваться камином или, если уж тебе отправили
портключ — использовать его.
— И с чем такое связано? — достав палочку, я наколдовал Темпус — ещё пара минут до
назначенного именно мне времени.
— Полагаю с тем, что аппарировать к дому ты можешь в любое время суток и далеко не
всегда тебя там ждут. А камин открывают хозяева, когда ждут гостей.
— То есть, его можно и закрыть?
— Разумеется, но всё равно лучше, чтобы дома на постоянной основе жил волшебник или
домовик. Блокировка камина — временная мера, и её нужно обновлять хотя бы раз в
неделю. Есть ещё несколько видов блокировки, например, какая-нибудь печать или
чары-пропуск на письме, чтобы только его держатель мог пройти через камин.
— Но так и так пробелов в безопасности немало.
— Немало, — кивнул Седрик. — Давай, твоё время. Мне только через семь минут.
Вопросов о том, почему нужно перемещаться в строго определённое время, у меня не
возникало, ведь ответ очевиден — если много гостей, и все приходят через камин, то
желательно упорядочить процесс во избежание казусов и столкновений на выходе.
Взяв с подставки немного летучего пороха, кинул щепотку в пламя, и оно тут же стало
зелёным. Зайдя внутрь, обернулся и проговорил чётко и внятно:
— Малфой-мэнор, — и тут же кинул оставшуюся часть пороха.
Полёт был быстрым. Зелёная круговерть вокруг завертела меня в сумасшедшей карусели
ощущений, в потоке энергии, и вот я уже делаю шаг вперёд из камина в Малфой-мэноре.
Шаг в сторону. В среднего размера зале с высокими потолками и стенами из мрачного
массивного камня — а может быть это лишь отделка такая — встречали прибывающих
мистер и миссис Малфой, и выглядели они, как и всегда, более чем достойно. Но,
разумеется, было решительно невозможно не отдать должное уровню «шикарности» миссис
Малфой.
— Мистер Грейнджер, — с лёгкой вежливой улыбкой приветствовал меня мистер Малфой, и
даже протянул руку, которую я тут же пожал.
— Мистер Малфой…
Раз уместен такой жест, то не стоит удивляться и протянутой мне руки миссис
Малфой — не удивляясь, я поцеловал воздух над ней.
— Леди Малфой.
— Я рад, — слово держал Люциус, — что вы нашли возможным посещение сего скромного
вечера.
— Питаю искреннюю надежду, что мне нет нужды плести словесные кружева в течение
всего вечера, ведь есть смутная вероятность, что отдельные личности воспримут это
лишь как попытку походить на «достойного» волшебника.
Люциус усмехнулся.
— Значит нам нужно правильное первое впечатление, — он чуть повернул голову в
сторону своей жены, — Нарцисса, организуй знакомство мистера Грейнджера со
значимыми личностями в первую очередь.
— Разумеется, — улыбнулась она. — Прошу, следуйте за мной.
Мы пошли на выход из этого небольшого зала, но не успели подойти к дверям, как там
появился Драко в чёрном костюме, чем-то напоминающим одновременно и фрак, и мантию,
и вообще всё сразу. Неплохое дизайнерское решение, конечно, и смотрится отлично, но
как-то непривычно. В том числе и белая сорочка с галстуком-бабочкой.
Не удержал, не удержал лицо парень, как только меня увидел — дрогнуло оно в гримасе
недовольства, хоть и быстро стало нейтрально вежливым.
— Малфой.
— Грейнджер.
— Отличный костюм.
— Твой тоже неплох. Не узнаю ткань.
— Абсолютно уникальная, второй такой нет.
— Сам сделал, что ли? — хмыкнул Драко, но взгляд был оценивающим, ведь получившаяся
у меня ткань была действительно шикарной. — Что-то знакомое.
— Разумеется, — я чуть вытянул руку и волевым посылом сделал рукав таким, каким был
костюм на Святочном балу. — Абсолютно уникальная разработка, уверен — будущее в
области одежды.
— Что-то в этом есть, — кивнул озадаченный и удивлённый Драко. — Вынужден
откланяться.
Он отправился к отцу, встречать гостей, которые, как я понял, должны появиться с
минуты на минуту, а мы с леди Малфой вошли в смежный зал. Он был намного, намного
больше предыдущего. Этот зал был немного ярче, но по-прежнему оставался суровым и в
чём-то даже лаконичным с этой мрачной каменной отделкой, высокими потолками с
разнообразными барельефами и прочими украшательствами. Вдоль стен стояли большие
столы, богатый фуршет, всё красиво и в лучшем виде. Были тут и столики на несколько
человек, были закутки с диванчиками и кофейными столиками. Довольно большая часть
зала, центральная, была пуста от мебели, и можно было без труда рассмотреть
затейливые геометрические рисунки на зеркально отполированном каменном полу. Тут и
там были волшебники разных возрастов и в разных нарядах, среди которых можно было
увидеть и что-то сугубо национальное. Если присмотреться, можно было отличить
волшебников из Франции, Италии или Германии — их деловые костюмы и мантии
отличались, хотя несведущий человек и не заметит значимой разницы.
— Честно сказать, — заговорил я, идя рядом с леди Малфой, привлекая взгляды
волшебников, но голову никто не поворачивал — не заработали бы косоглазие, — я
предполагал, что встречать меня будет именно Драко, как сверстник.
— Вы, мистер Грейнджер, гость Люциуса и, следовательно, мой, а Драко, как вы и
сказали, лишь сверстник. Он встречает своих гостей, или тех, кого поручит проводить
Люциус.
— Получается, мне никак нельзя ударить в грязь лицом.
— Мне кажется, мистер Грейнджер, вы попросту неспособны провалиться в социальном
плане.
— Благодарю за столь лестную оценку.
Краем глаза я отмечал сверстников, как и ребят что старше, что чуть младше — они,
пока что, стояли вместе с родителями, а если эти самые родители оказывались близко
друг к другу, начинали общаться. Был тут и Эрни, кажется, со своими родителями.
Неудивительно — они довольно богаты и у них есть актуальный во все времена бизнес —
алкоголь. Ну и, разумеется, они являются одними из «священных двадцати восьми». Как
и Абботы, которые стоят в компании волшебников из Германии, если я правильно понял
стиль одежды.
Мы целенаправленно двигались к одному из фуршетов, возле которого стояла группа
волшебников. Немолодых, явно респектабельных. Что-то французское прослеживалось в
одежде и манерах некоторых из них, и именно в этой компании находился знакомый мне
мистер Делакур.
— Постарайтесь влиться в разговор, — дала напутствие миссис Малфой. — Если
остальные увидят вас за полноценным общением с этими волшебниками, ваше первое
впечатление будет более чем удачным. Пусть и не для всех.
— Благодарю, — почти незаметно кивнул я леди Малфой, рассчитывая, что это не
ускользнёт от её внимания. Не ускользнуло.
Мы подошли к этой группе волшебников, и они закономерно обратили на нас внимание.
— Позвольте вам представить, господа, Гектор Грейнджер… Поразительно талантливый
юноша, — отрекомендовала меня миссис Малфой, а я отметил, что некоторые из этих
волшебников были куда больше рады общению с ней, чем факту знакомства. Ну, это и не
удивительно.
— Месье Грейнджер, — тут же заулыбался мистер Делакур, протягивая руку. — Рад снова
вас видеть, в самом деле.
— Похоже, месье Делакур, — леди Малфой сугубо вежливо улыбнулась ему, — вы сможете
представить мистера Грейнджера остальным.
— Всенепременнейше, — кивнул он в ответ.
— В таком случае, я вынуждена покинуть вас.
Миссис Малфой отправилась обратно в тот небольшой зал с камином, разминувшись в
дверях с Драко — он шёл сюда вместе с Ноттом и незнакомым мне волшебником в летах.
— Месье Грейнджер! — Делакур вообще не собирался скрывать радости, под любопытными
взглядами стоящих рядом волшебников, и тут же обратился к ним. — Позвольте всем вам
представить этого поистине одарённого волшебника, пусть и всего лишь перешедшего на
пятый курс Хогвартса.
— Любопытно, — хмыкнул усатый мужчина довольно сухой конституции. — Франсуа Лаберж,
глава торговой гильдии Франции. На моей памяти нечасто столь радушно отзывались о
юных волшебниках, кроме, разве что своих детей.
— Очень приятно, месье, — ответил я с лёгким поклоном и вежливой улыбкой на лице.
— А вы не многословны, — хмыкнул второй, чуть полноватый, гладко выбритый и с
зачёсанными назад короткими чёрными волосами. — Эммануэль Рэно, полномочный
представитель министра магии Франции на землях Англии.
Очередной кивок с моей стороны.
— А вы, я полагаю, — обратился я к знакомому мне по газетным статьям и вырезкам,
молчаливому и угрюмому, непримечательной внешности волшебнику, — Джордж МакГоуэн?
— Вы правы, молодой человек, — кивнул он коротко.
— Наслышан о ваших достижениях в развитии волшебного животноводства и трикотажа.
— Рад слышать, что молодое поколение интересуется подобными вещами. Но при этом я
удивлён, что не могу распознать ткань вашего, без преувеличения, замечательного
костюма.
— О, ничего особенного, право дело, — улыбнулся я. — Всего лишь личная разработка.
— Вправду? — лицо МакГоуэна оставалось суровым, но любопытство во взгляде и голосе
было очевидным. — И какими же уникальными свойствами, если не секрет, обладает эта
ткань.
— Спектр свойств довольно широк, сэр, но для использования некоторых из них
необходимо обладать определёнными навыками в колдовстве. Например…
Я проделал тот же трюк, что и во время встречи с Драко на этом вечере.
— Хм, — МакГоуэн внимательно поглядел на трансформацию части моего костюма.
— Выглядит, как трансфигурация.
— Действительно, — кивнули остальные, проявляя вежливый интерес к беседе и
происходящему.
— Однако, ткань остаётся волшебной, — улыбнулся я, возвращая ей первоначальный
облик. — И это её свойство. Помимо прочего, костюм из этой ткани носит некоторые
защитные свойства, и способен блокировать простые сглазы, проклятья и даже шальные
заклинания. В разумных пределах, конечно.
— Это очень занятные свойства, и многим могут быть полезны.
— Да-да, — кивнул Лаберж, — особенно для волшебников на административных
должностях. Вы даже не представляете, какой жуткий серпентарий представляют из себя
различные госучреждения типа министерства. Каждый месяц уходит приличная сумма
только на медицину, чтобы снимать особо хитрые сглазы и проклятья от завистников и
прочих нетрудоспособных приживал.
— Может быть и мне дадите представиться? — хмыкнул солидный высокий волшебник,
седой, как лунь.
— Оу, excusez-moi, месье, — улыбнулись французы.
— МакФерсон. Кэмпбелл МакФерсон. Инвестор и совладелец большинства торговых марок и
магазинов на территории Шотландии и частично Англии.
— Кстати, господа, — Делакур радостно потёр руки. — Мы сейчас обсуждаем довольно
важный для нас вопрос о взаимной интеграции финансов и деятельности на территориях
наших стран. Но мы упускаем крайне важную вещь, следуя нашему видению…
Все посмотрели на Делакура внимательно.
— Анализ спроса.
— В самом деле, — кивнул МакФерсон. — Это моя вина, господа. Всё-таки я слишком
увлёкся различными идеями на фоне открывшихся перспектив международного
сотрудничества и совсем забыл, что важен факт спроса, и на его основе стоит
создавать идеи о предложении.
— Так давайте же поинтересуемся у представителя молодого поколения, — хмыкнул
Делакур. — Что же интересует их, когда вопрос касается покупок, товаров?
— Боюсь, господа, — улыбнулся я, — вне моей компетенции обсуждать подобное.
— Разве?
— К сожалению для представителей торговых ассоциаций, — продолжил я свою мысль, —
сам я являюсь довольно самодостаточным волшебником, и возникшие нужды решаю
самостоятельно. Не от хорошей жизни, разумеется. Как например, создание ткани для
этого костюма, как и сам костюм.
— И как же вы пришли к такой нужде?
— О, ничего необычного. Просто Святочный бал во время Турнира.
— Наслышан, наслышан, — покивал МакФерсон, а остальные улыбнулись. — Кстати, а вон
и победитель.
Все взгляды нашей компании закономерно обратились в сторону входа в зал, через
который только что прошёл мистер Малфой, сопровождавший мистера Диггори в нашу же
сторону. Занятно.
Минуты две ушли на представление всех друг другу, и, закономерно, начались вопросы
в адрес Седрика о том, тяжело ли далось ему участие в столь знаковом соревновании.
Под шумок в нашу компанию влились ещё несколько волшебников и, на данный момент,
возле нашего стола была самая большая группа людей.
— …некоторые моменты действительно дались с трудом, — Седрик улыбался максимально
откровенно, немного стеснялся, но я видел мелкие нюансы его движений и мимики, и
для меня, привычного к общению с этим парнем, не было секретом, что он играл.
— Но вы отлично справились, — покивал МакФерсон и остальные, даже Делакур, но
насчёт отца Флёр всё понятно — победа в Турнире не была основной их целью.
— Это так, но всё благодаря Гектору, — Седрик кивнул мне, и все с любопытством
посмотрели уже на меня.
— Вы не знаете, — продолжал Седрик, — но именно Гектор составлял эффективные
стратегии прохождения первого и второго этапов, при этом были аж несколько запасных
планов на всякий случай.
— В самом деле? — месье Лаберж забавно шевельнул усами, при этом задав вопрос от
лица всех остальных.
— Это правда, но уверен, мистер Диггори имел в рукаве пару тузов.
— Я слышал, — заговорил Делакур, — что месье Грейнджер обошёл защиту Кубка и нашёл
способ принять участие в отборе.
— Я, безусловно, верю, — кивнул Лаберж, — что месье Грейнджер выдающийся волшебник
для своих лет, но вряд ли он бы стал самым достойным чемпионом сугубо из-за разницы
в возрасте.
— Поверьте, месье Лаберж, — улыбнулся Седрик. — Если бы Гектор решил участвовать в
Турнире, он бы обязательно стал чемпионом вместо меня или любого другого ученика
Хогвартса.
— А для третьего состязания идеи не нашлось? — похоже, мистер МакГоуэн, эксперт по
животным, ингредиентам и тканям, решил немного подначить нас.
— Была, — кивнул я, — но для столь же быстрой и эффективной победы в третьем
состязании я видел один путь, осуществление которого…. Вряд ли бы кто-то из
учеников его потянул, даже Седрик или я. И если обнаружение направления до Кубка,
что таился в лабиринте, не являлось проблемой, хоть и было сложным, то вот вторая
часть плана…
Небольшая драматическая пауза для разогрева интереса, но не перебарщивать.
— …Занятное есть заклинание, — продолжил я мысль. — Горнопроходческое, Конус
Ассенгеймера…
Волшебники с пониманием покивали, а МакФерсон с усмешкой покачал головой.
— Да, господа, комплексное заклинание для тройки волшебников. Можно, конечно, было
бы просто пустить Адское Пламя через лабиринт по азимуту до Кубка, но не думаю, что
даже попытку отработать подобную Тёмную Магию оставили бы безнаказанной.
— Ваша правда…
— Тем не менее, — Лаберж вновь забавно шевельнул усами, и было очевидно, что многие
сдерживали смешки по этому поводу. — Мы слегка отошли от темы. Спрос, господа.
— Могу сказать одно, — кивнул я. — Есть как минимум одно направление магического
производства и бизнеса, абсолютно неразвитое как у нас, в Англии, так и в Европе,
если я правильно понял.
— Просветите же нас, мистер Грейнджер, — МакФерсон смотрел на меня с лёгкой
усмешкой.
— Артефакты. Да-да, я знаю, что Азия взяла первенство на этом рынке давно и
надёжно. Но ниша широкого потребления пуста совершенно.
— Просто производство артефактов само по себе является отнюдь не дешевым
предприятием, оттуда и цены, — пожал плечами Делакур. — Это общеизвестная
информация. Потому только Азиаты и гоблины делают артефакты, имея доступ к изобилию
различных месторождений самых разных материалов.
— А что если у меня есть альтернатива? — с улыбкой я оглядел присутствующих.
— А ты не мелочишься, да? — усмехнулся Седрик.
— Лови момент, как говорится.
— Технология? — заинтересовался МакФерсон, да и глава французской торговой гильдии
выражал интерес. — А ведь я слышал о презанятнейшем артефакте, с которым уехала
экспедиция на севера́.
— Возможно. Думаю, у меня найдётся, что предложить уважаемым волшебникам.
— Месье Грейнджер, — право говорить досталось Делакуру, как уже знакомому со мной.
А количество заинтересованных волшебников вокруг всё росло и росло, а фуршет пустел
всё быстрее и быстрее. — Всё это, конечно, звучит прекрасно, но вызывает некоторые
сомнения.
— Хм… Ладно, — я снял одну запонку и показал остальным. — Оцените.
Не стесняясь вообще ничего, Лаберж, глава торговой гильдии, взял запонку и достал
палочку, начав водить вокруг неё.
— Довольно простая по функциям, — говорил он, не переставая колдовать над
запонкой, — но крайне стабильная и… вообще не требующая магии вещь. Да. Простая. Я
бы оценил комплект таких запонок в десятка четыре галлеонов. И красиво, и просто, и
этот блеск синего топаза…
Лаберж вернул мне запонку и, пока я надевал её обратно, спросил:
— Себестоимость?
— Ноль.
— Ноль?
— Ноль.
— Немыслимо. Одни только материалы…
— Постоянная трансфигурация, — отмахнулся я.
— Но это же драгметаллы и камни…
— Я познал трансфигурацию во всей её полноте, — улыбнулся я, а Седрик вежливо
похлопал меня по плечу, глядя на остальных.
— Это то, — заговорил бывший староста, — о чём я вам говорил.
— Я к чему веду, господа, — я вновь осмотрел всех с вежливой улыбкой. — Давайте
запустим пробную партию какого-нибудь занятного, простого и полезного артефакта.
Полезного именно для средних слоёв населения. Посмотрим, какой будет спрос,
урегулируем эти вопросы.
— Думаю, нас больше заинтересует технология, — хмыкнул МакФерсон, но оно и не
удивительно, с его-то сферой деятельностью — инвестиции и соучредительство торговых
точек.
— У обычных людей есть такое понятие, как конвейер и автоматизация производства.
— Мы имеем некоторое представление об этой трудно реализуемой в реалиях магического
мира концепции, — кивнул Делакур. — Производство у волшебников упирается в самих
волшебников. По сути своей, мы ремесленники, хотим этого, или нет.
— Давайте, для начала, просто проведём эксперимент. С вас аналитика и заказ, а с
меня — продукт. Посмотрим, как он будет реализовываться, а производственные
проблемы оставим за мной. Учитывая себестоимость продукта, можно будет демпинговать
на рынке так, что азиаты умоются кровавыми слезами от злости и бессилия.
Разумеется, все нюансы под договор.
— Ха-ха-ха, — кто-то рассмеялся, кто-то просто улыбался, но всем импонировал
подобный подход.
— Мы обязательно обдумаем все нюансы, — покивал Лаберж, да и остальные были
согласны.
С этого момента вечер становился всё более и более непринуждённым. Компания наша,
несмотря на большой разброс в возрасте её участников, успешно курсировала от стола
к столу, поедая всё подряд и выпивая всё, что попадётся под руку, при этом число
участников то увеличивалось, то уменьшалось, но в любой момент времени мы были
самой многочисленной группой волшебников разных возрастов.
В один из набегов на другой фуршет, когда мы взяли в оборот парочку местных мелких
бизнесменов, активно их раскручивая на сотрудничество или просто разговор, к нам, а
точнее ко мне, подошла миссис Малфой.
— Господа...
— Да, любезная хозяйка? — распушил хвост подвыпивший Лаберж, тут же получив крайне
чувствительный тычок локтем в бок от своего товарища, Рэно, представителя
французского министерства магии.
— Боюсь, я вынуждена украсть у вас мистера Грейнджера.
Меня быстренько «эвакуировали» из этого общества, и только сейчас я заметил, сколь
много внимания мы привлекаем, в том числе и от молодёжи. Кстати, вечер, по сути, в
самом разгаре, и нужно будет обязательно пообщаться со знакомыми мне ребятами, а
возможно, и с их родителями.
— Помнится, — начала разговор леди Малфой, — я обещала познакомить вас с достойными
волшебниками, которые именно Волшебники, с большой буквы.
— И это было бы действительно очень здорово, а я был бы благодарен вам за подобное.
— Что же, следуйте за мной, только не удивляйтесь.
— А будет повод?
Мы двигались прочь из зала и, покинув его, подошли к первым же дверям в длинном
коридоре. Я был настороже и внутренне готовился к отражению любого вида агрессии.
— Я хочу вас познакомить, чтобы вы могли иметь возможность переписываться по
возникшим у вас вопросам.
Леди Малфой открыла дверь, и мы зашли в приятную светлую гостиную в светлых тонах.
Оглядев присутствующих, я подумал лишь об одном: «Что это за женский клуб такой?!».
***
Одна секунда — ровно столько потребовалось мне, чтобы полностью пересмотреть
варианты диалога, выстроенные по пути в эту гостиную. Всё-таки я ожидал, что леди
Малфой познакомит именно с волшебниками, а не волшебницами. Но, с другой стороны, а
велика ли разница? Не думаю.
— Проходите, мистер Грейнджер, — сказала стоявшая рядом миссис Малфой, закрывая за
нами дверь, — не стесняйтесь.
Вежливо улыбнувшись собравшимся, кивнул, прошёл в гостиную и сел на свободное
кресло — единственное кресло как таковое, среди диванов, на которых и расположились
разномастные, но как одна молодо выглядящие леди. Внешность обманчива, и по ней не
стоит судить — одна леди Малфой чего стоит, а её возраст мне достоверно известен.
— Мы вас надолго не задержим, — продолжила говорить леди Малфой, подходя к
свободному месту на диване.
Там, на этом диване, уже расположились две леди. Та, которая была слева, была одета
совершенно «неподобающим», в местных реалиях, образом. Длинное чёрное платье, вырез
которого давал понять мощь и качество её «ар-р-ргументов», а разрез чуть ли не от
самой жо… высокий разрез, позволял увидеть стройные длинные ноги — леди как раз
закинула одну ногу на другую, поигрывая туфлей на носочке. Она красива, она это
знает и однозначно умеет пользоваться, выводя не особо контролирующих себя
волшебников и волшебниц из равновесия, но стоит только обратить внимание на взгляд,
а не на мимику, улыбку, движения, позу… В общем, во взгляде зелёных глаз лишь
тотальный контроль. Я бы даже сказал, Контроль, с большой буквы.
С другой стороны дивана сидела чуть ли не противоположность этой леди, но тоже
брюнетка. Черты лица выдавали в ней что-то французское, как и манера сидеть — ноги
вместе, коленка к коленке, абсолютно закрытое, но элегантное тёмно-синее платье,
поверх которого была довольно длинная пелерина того же цвета, чёрные волосы в пучке
на затылке. Добавить очки, и получится строгая учительница, которая конкретно в
данный момент решила немного расслабиться, чуть привалившись к высокому
подлокотнику дивана, наслаждаясь бокалом вина.
Между этими леди и села миссис Малфой, делая картину завершённой — справа налево
«Разврат», «Баланс», «Строгость». Но не менее занятной была ещё одна гостья,
предпочитавшая длинное закрытое платье с широкой юбкой, поверх которого была
приталенная мантия, сейчас расстёгнутая. Но не это привлекало внимание, а глухая
чёрная повязка на глазах, по краям которой тянулись мелкие рунные вышивки, а
длинные волнистые рыжие волосы были уложены в странную причёску, явно учитывающую
наличие повязки. Эта леди сидела посреди второго дивана, а за её спиной молча
стояла, словно статуя, девушка в строгом длинном сарафане, а её мантия больше
походила на плащ.
— Для начала, — слово взяла леди Малфой. — Представлю вас друг другу. Леди, перед
вами — Гектор Грейнджер. Многообещающий юный волшебник, перешёл на пятый курс
Хогвартса.
— И в чём же он столь многообещающ, что ты представить его нам решила? — ухмылялась
леди-разврат, продолжая покачивать туфелькой, но при этом внимательно глядя на
меня, анализируя и ожидая различные реакции на её облик и мелкую моторику.
Ох, будь я действительно просто четырнадцатилетним, а через пару дней уже
пятнадцатилетним, парнем, я бы испытывал стойкую неловкость в подобной ситуации.
— Эта леди, — миссис Малфой указала рукой на «Разврат», — стиль и образ которой
обычно вызывают стойкие сомнения в «тяжести» её поведения — Сильвия Сегура Суарес.
— Твоё здоровье, молодой человек, — Сильвия взяла со стоящего сбоку столика бокал с
красным вином и сделала глоток, который получился настолько демонстративным и
манящим, что я бы выдал ей пять звёзд из пяти за эти отработанные, чёткие, а
главное — осознанные движения.
— Приятно познакомиться, — легко кивнул я, сохраняя вежливую улыбку и держа в
фокусе зрения лишь голову леди.
Мы сидели в довольно тесном кругу, так сказать, так что переведи я взгляд с глаз
хотя бы на нос или рот — это уже было бы видно. Что уж говорить о том, что я до сих
пор не прошёлся взглядом по фигуре, которая так этого и просит.
— Хм… хорошая выдержка, — мисс, а может быть и миссис, Сегура заметила, что я не
прилагаю усилий, чтобы взгляд не бегал туда-сюда, что смотрю прямо. — Даже не
оценил.
— У меня хорошее обзорное зрение, — я улыбнулся чуть шире.
— Хм… Зачёт, — чуть улыбнулась она, но это было сугубо формальностью — взгляд
оставался прежним.
— Справа от меня, — леди Малфой указала на «Строгость», — Каллида Розье.
Эта леди сделала короткий кивок, обозначая, что речь идёт о ней, и выдала сугубо
формальное:
— Рада знакомству, мистер Грейнджер.
— Последняя же на очереди, — улыбнулась леди Малфой, — но не последняя по
значимости в нашем женском клубе по интересам — Эмбер. Просто Эмбер.
Рыжая леди с повязкой на глазах коротко кивнула и, судя по всему, она прекрасно
ориентировалась в пространстве и без зрения — казалось, будто она смотрит на меня.
Нет, она не просто смотрит — она просвечивает, как рентген, видит каждую мелочь во
мне, от тела до магии и души — я уверен.
— У вас есть какие-то вопросы, мистер Грейнджер? — леди Малфой обратилась ко мне с
лёгкой вежливой улыбкой.
— Вопросы есть всегда, — кивнул я. — Но, честно признаться, я ожидал знакомства с
волшебниками. Как-то так сам сложился в голове образ именно волшебника, или какого-
нибудь седого сварливого старца, когда разговор заходит о компетентных именно что
волшебниках, а не просто людей с даром магии.
— Ты считаешь, — вновь заговорила мисс Сегура, и к её образу роковой дамы добавился
ещё и чертовски приятный голос, от которого аж мурашки по телу могут пробежать, —
что леди не могут быть действительно сведущи в магии?
— Это общий стереотип нашего общества, — краем глаза я заметил бокал с вином, что
появился на столике справа от моего кресла. — И пусть я считаю, что всё зависит от
стремлений лично каждого, учитываю я и то, что может преподнести общество.
Взяв бокал в руку, проверил магией содержимое — есть что-то. Сконцентрировавшись,
создал невидимые магические нити из пальцев левой руки и провёл ею над бокалом,
попутно создавая в голове чёткий образ фильтрации вина от магических добавок и
зелий. Миг, и под моей ладонью выплыл из красной жидкости прозрачный шарик,
полтора-два миллилитра, не больше. Волевым посылом я трансфигурировал хрустальную
стопку, в которую и поместил эту жидкость, а саму стопку поставил на стол. Только
после этого я сделал глоток чистого от зелий вина — вкусно.
— Потому я и ожидал увидеть мужчин, но не прекрасных юных леди.
— Льстец, — нейтрально констатировала факт «Строгость» из семьи Розье.
— Девушке столько лет, на сколько она выглядит, — пожал я плечами. — Так что это
лишь констатация факта.
— Ладно, — мисс Сегура откинулась на спинку дивана, но сделала это, опять же,
демонстративно. В её движениях было, я бы сказал, девяносто девять процентов
естественности, и лишь один — планирования. Но взгляд… Взгляд говорил, что это всё
результат долгой практики, и под её контролем абсолютно каждая часть её тела, мышца
и, кажется, даже каждый волосок. — Неплох. Но всё же, мой вопрос остаётся
открытым — что в тебе такого, что тебя представили нам? Кроме внешности — тут,
конечно, нет вопросов. Зелья?
— В смысле?
— Формировал тело зельями?
— Нет, — ответила за меня Эмбер, молчавшая до сего времени. — Я вижу полную
естественность происхождения, хотя зелья были, но другие… Да.
Голос её был плавным и текучим, словно вода.
— Отвечая на ваш вопрос, мистер Грейнджер, — заговорила леди Малфой. — Каждая из
здесь присутствующих, по тем или иным причинам, отдаёт большую часть времени и
жизни совершенствованию себя, своих знаний и умений, касательно магии, волшебства и
их применения. Причины…
— Неважны, — Розье прервала леди Малфой. — У каждой они свои. Здесь — ещё далеко не
все, но те, кто смог прийти.
— Ну, лично моя — не секрет, — улыбнулась леди Малфой. — У меня это — банально
слишком много свободного времени в своё время было. В общем, к этим леди, и
конкретно ко мне, вы, мистер Грейнджер, можете обращаться с различными вопросами
касательно магии. Как я понимаю, вы планируете стать целителем?
— Это основная цель и идея, леди Малфой, — кивнул я, сделав глоток вина. — Но это
не значит, что я отмахиваюсь от других направлений. Как оказалось, чтобы одиночке
выжить и процветать в этом, безусловно, гостеприимном мире, нужно обладать крайне
широкими познаниями в самых разных областях.
— И как же вы, позвольте узнать, — скупо улыбнулась Эмбер, — относитесь к Тёмной
Магии?
— Двояко. С одной стороны, я считаю её своеобразными костылями. Но, чем дальше я
погружаюсь в познание волшебства, тем больше понимаю, что эти костыли превратились
со временем в уникальное и неповторимое направление магии. Искусство — неспроста
это носит именно такое название.
— Но способны ли вы…
От Эмбер повеяло абсурдно сконцентрированной тёмной магией, но я бы не сказал по
лицам остальных, что это что-то необычное для неё.
— …выдержать её напор?
— Не знаю, — честно ответил я. — Есть, конечно, определённые мысли и теории о том,
как обезопасить свой разум от её пагубного воздействия, но пока это лишь теории.
Всё стихло.
— Это уже немало. Нарцисса, — Эмбер повернула голову в сторону леди Малфой, — ты
довольно хитро разобралась с нашим желанием делиться знаниями.
Похоже, на моём лице отразилось лёгкое недоумение, вызванное сказанной фразой, и
Эмбер решила прояснить ситуацию.
— Как бы всё ни выглядело со стороны, — спокойным и вкрадчивым голосом, чем-то
напоминающим Снейпа, заговорила она, — все мы выросли и были воспитаны в старинных,
древних семьях волшебников, и некоторые постулаты для нас нерушимы. Например,
ограничения на передачу знаний другим семьям. Удивительный психологический ход —
доверить их магглорождённому, не имеющему семьи волшебников как таковой.
— Действительно, — кивнула мисс Сегура. — Мы поддержим конструктивный диалог через
письма.
— Согласна, — коротко ответила Розье, а от Эмбер был лишь короткий кивок.
Но стоило только ей кивнуть, девушка, что стояла за её спиной, вышла из-за дивана и
протянула мне банальную визитку. М-м-м, понятно, Эмбер — не имя, на него писать не
получится. А тут вполне конкретный получатель — эта вот девушка, что-то типа
секретаря Эмбер.
— Не смеем больше вас задерживать, мистер Грейнджер, — всё так же мягко сказала
Эмбер.
— Я провожу вас обратно в зал, мистер Грейнджер, — Нарцисса встала с дивана, и я
последовал её примеру.
— Хорошего вечера, леди.
***
Как только Нарцисса и Гектор покинули гостиную, Сильвия сразу же задала вопрос,
адресованный Эмбер.
— Что скажешь?
— В целом, или по какому-то отдельному пункту? — рыжая леди с повязкой на глазах
повернула голову к Сегуре.
— Вообще. Внешность и нюансы поведения я могу оценить и сама.
— Силён. Собран. Контролирует себя и свою магию. Опытен.
— Как отреагировал на твою проверку?
— Рефлекторно закрылся. Ни крохи магии не коснулось его, хотя вы так не можете.
— Мелочь, — отмахнулась Сильвия, устроившись на диване ещё более фривольно, но при
этом до сих пор её хотелось называть именно леди, а не каким-то иным словом.
Пожалуй, подобное умение оставаться леди в любой ситуации — одно из её личных
достижений, при этом далеко не самых значимых. Вообще в любой. — Я думала, что
Нарцисса приведёт кого-нибудь более податливого нашим влияниям.
— Просто тебе не удалось его подразнить, как ты любишь, — спокойно ответила Эмбер,
и повернула голову к Розье. — Что ты скажешь?
— Разум защищён, но не окклюменцией. И это не совсем защита… Текущие поверхностные
мысли читаются, но нет никакой возможности заставить его подумать или вспомнить то,
что мне хотелось бы. Тут он как ты, Сильвия, — Каллида посмотрела на соседку по
дивану. — Такой же жесткий контроль.
— Ну и ладно. Если Нарцисса по какой-то причине решила помочь ему — поможем. В
пределах разумного, конечно. Лично я на глупые вопросы отвечать не буду, а задаст
такой — не буду отвечать вообще ни на что. Ладно, с этим решили. Что о причине
самого этого вечера? Нормальное международное сотрудничество — не шутки.
— Только если местный Тёмный не вернулся. Это может многое изменить…
***
Вернувшись в зал в сопровождении леди Малфой, я увидел некоторые перемены в
расстановке сил. Компания, из которой меня выдернули, по-прежнему была в полном
составе и даже немного расширилась, но помимо неё образовалось ещё несколько
кружков по интересам, и в некоторых из них волшебники единственное что делали, так
это с неодобрением смотрели на всё подряд. Большая часть молодёжи оккупировали
большую площадь у диванчиков и столиков, и, пожалуй, нужно будет как-нибудь и к ним
подойти.
Леди Малфой подвела меня к прошлой нашей компании.
— Господа, возвращаю вам мистера Грейнджера, — улыбнулась она.
— О, премного благодарны, прекрасная хозяйка, — вновь распушил хвост один из
французов и вновь же получил тычок локтем в бок от своего товарища. — Я ведь просто
констатирую факт!
На этот раз было не так-то уж и просто влиться в беседу, но мне это удалось.
Похоже, разговоры о бизнесе и прочем подошли к концу, уступив место сплетням,
слухам и различным историям, и вот тут я уже в пролёте, но даже так удавалось
поддерживать разговор, то и дело уходящий то в одну тему, то в другую. Разумеется,
наша компания перемещалась по залу, то «поглощая» новых участников, то «выплёвывая»
обессилевших, попутно разбираясь с напитками и едой. Я уже начинал понимать, что
пора откланяться и пойти помозолить глаза кому-нибудь ещё, как наша компания
«поглотила» нескольких волшебников.
— А, мистер и миссис Гринграсс, — поприветствовал их МакФерсон, — а эта прекрасная
юная леди, полагаю, Дафна?
— Да, мистер МакФерсон, — с доброжелательной улыбкой кивнул Уильям Гринграсс,
пожимая ему руку.
Шотландец хотел было уже заняться неотъемлемой частью подобных встреч — начать
знакомить всех, но Уильям Гринграсс заметил меня и не сдержал немого удивления.
— А, вижу вы уже знакомы с мистером Грейнджером?
— Можно и так сказать, — с недовольством ответил он.
— Ну-ну, не стоит так негативно относиться к этому юному дарованию.
— Всего лишь магглорождённый, — надменно вскинул голову Гринграсс.
— Мы догадались, Уильям, — серьёзно кивнул МакФерсон, чем вызвал очередное
удивление теперь уже у всей четы Гринграсс.
— Дафна, — улыбнулся я девушке, что сегодня выглядела особенно шикарно, и, к своему
удивлению, я даже позабыл о недавнем знакомстве с Сильвией. Забавно.
— Гектор, — улыбнулась она намеренно искренне, вызвав лёгкое раздражение родителей
и протянула ручку, воздух над которой я тут же поцеловал — некоторая «эльфиистость»
в движениях возникла сама собой.
— А-а-а, ну всё понятно, — с улыбкой протянули на разный лад волшебники вокруг.
— Вот где корень твоего недовольства, Уильям, — усмехнулся МакФерсон. — Но мы так
редко видимся, а сейчас такая уникальная возможность обсудить различные вопросы —
недопустимо упускать её, распыляясь на мелочные недовольства. А молодежь, так уж и
быть, пусть уделит время друг другу.
В общем, нас спровадили куда подальше. Я быстренько урвал с фуршета два бокала с
местным волшебным подобием глинтвейна, лёгким, летним, не согревающим, а
прохлаждающим.
— Мне казалось, — я подал один бокал Дафне, принявшей его с довольной улыбкой на
лице. — Что местные воротилы бизнеса обсуждают дела сугубо в мужской компании.
— Ты о маме?
Я лишь кивнул в ответ, и мы направились к молодёжи, среди которых были ребята как с
разных курсов, так и из семей с разными взглядами как на жизнь, так и на политику.
— Она тоже занимается частью бизнеса, чтобы разгрузить отца, — пояснила Дафна
причину, по которой София Гринграсс осталась в компании этих дельцов. Правда, там
была ещё одна леди, немка, степень суровости которой зашкаливала.
— Ханна, Эрни, — поприветствовал я своих товарищей. — О… Невилл? Крайне неожиданная
встреча.
Я протянул руку Лонгботтому, и тот её без сомнений пожал. Он вообще выглядел крайне
презентабельно, да и вообще, стоит отметить, что за последние месяцы в Хогвартсе он
сильно вытянулся, схуднув — видать, пришла его пора. Но несмотря на идеальный
строгий чёрный костюм и мантию, на уверенный вид и прямую осанку, в глазах его
виднелось всё то же смущение и неуверенность, что и всегда, а столь «нормальным» он
сейчас был, похоже, сугубо из-за воспитания и подобающей атмосферы.
— Гектор, — кивнул он. — Удивлён, но и рад тебя видеть на этом вечере. Я здесь
вместе с дядей Элджи. Он занимается волшебными растениями и ингредиентами в
довольно крупных масштабах, и его пригласили в целях возможного соглашения о
расширении бизнеса, торговли. Он планирует заключить пару договоров для обмена
сотрудниками ферм и обмена опытом с иностранными коллегами.
— Ты что, заучивал это что ли? — улыбнулся я по-дружески.
— Эм… — парень тут же сдулся, — да.
Но он быстро взял себя в руки.
— Не знаю, знакомы ли вы все друг с другом, — я перевёл взгляд с Дафны на
остальных.
В ходе краткой беседы выяснилось, что Эрни и Ханна знакомы с Дафной, а Невилла я ей
представил. Минут двадцать мы стояли и говорили о всякой ерунде, и, как я заметил,
это позволило Невиллу ощутимо расслабиться, а уж когда мы с Дафной подняли тему
растительных ингредиентов — ну тут он вообще оказался в своей лодке, что говорится.
Но он оставался грустным.
— Невилл, что такое? — решил я уточнить причину подобных настроений.
— Что именно?
— Грустный ты какой-то.
— Просто… Малфои… Не та семья, в доме которых я действительно хотел бы быть.
— Не знаю конкретных причин, — я немного слукавил, так как во время поиска
информации в библиотеке натыкался на статьи, где говорилось о поимке и отправке в
Азкабан нескольких Пожирателей Смерти за пытки четы Лонгботтом Круциатусом. — Но,
как мне кажется, если твой дядя видит в этом мероприятии что-то важное и нужное
ему, тебе следует его поддержать.
Правда, там не было никаких материалов дела, да и стенограммы того заседания не
прояснили ровным счётом ничего. Среди задержанных была Беллатрикс Лестрейндж, в
девичестве Блэк — родная сестра Нарциссы Малфой. Думаю, Невилл в курсе подобного
родства, и более того, где-то в ещё более старых записях была информация о свадьбе
кого-то из Лонгботтомов и Блэков — старый пергамент, текст еле читался. В общем,
тяжко парню.
— Так я потому и согласился, — кивнул Невилл. — Хотя бабушка была против. Очень
сильно против. Чувствую, я ещё пожалею.
— А, — понятливо кивнула Дафна. — Воспитательные мероприятия.
— Именно, — скуксился Невилл, вызвав добрые улыбки остальных, да и сам улыбнулся в
итоге.
— Гектор, — Дафна тронула меня за рукав. — Пойдём к Пэнси?
— Ребята? — я с вопросом посмотрел на остальных.
— Увольте, — улыбнулся Эрни под молчаливое одобрение Ханны. — Я не готов
участвовать в соревновании остроты ума, ехидства и надменности. Невилл, пойдём
туда… — Эрни кивнул в сторону компании молодых волшебников, явно уже закончивших
Хогвартс, но ещё, похоже, не перешагнувших планку двадцати лет.
Мы с Дафной подошли к компании, по большей части, состоявшей из слизеринцев, среди
которых были и старшие ребята с Рэйвенкло, да и с Гриффиндора тоже. Заметил я
выпускника прошлого года — Маркуса Флинта.
— О, Грейнджер! — именно Маркус заметил меня первым, и вполне радостно протянул
руку, которую я пожал. — Удивительно видеть тебя на этом приёме. К успеху идёшь.
Мисс Гринграсс…
Маркус кивнул Дафне. Ну и началось: «Грейнджер. Малфой. Гринграсс. Грейнджер.
Крэбб. Гринграсс. Грейнджер. Гойл. Гринграсс. Грейнджер. Дэвис. Гринграсс. Хм… Не
«Хм», а Грейнджер, Нотт. Гринграсс…». В общем, мрак социальных норм и обычаев.
— Давай-ка познакомлю, — Маркус указал рукой на незнакомого мне парня лет двадцати,
может чуть старше. — Николас Аллен, выпускник девяносто второго и чемпион дуэльного
клуба.
— Хм? — Николас, средней внешности шатен с цепким взглядом карих глаз, с вопросом
глянул на Маркуса, но в итоге кивнул мне.
— А это Гектор Грейнджер, дерзкий и талантливый летун. По слухам, сейчас он в Хоге
самый лютый боец.
— Даже так? — удивился не только Николас, но и я. — Что же, мистер Грейнджер… Вы же
магглорождённый?
— Да, мистер…
— Давай по именам.
— Да, Николас.
— Что же, Гектор, — улыбнулся он. — И правильно делаешь. Может так остальные
чистокровные вспомнят, что они являются волшебниками, а не родовитыми придатками к
палочкам.
— Буду надеяться, что пример моих успехов будет мотиватором к развитию, а не
причиной зависти и негодования.
— Ну, от этого ты не избавишься. Мисс Гринграсс, — кивнул он Дафне.
— Мистер Аллен.
Остальные, стоит отметить, слушали разговор, возможно даже делали какие-то выводы,
но судя по взглядам, особо надеяться на это не стоит.
— Возможно я лезу не в своё дело, но я имел неудовольствие проспорить, и теперь на
этом вечере обязан говорить, что думаю. Вижу, вы и Гектор ближе друг к другу, чем
может показаться. Так вот. Из опыта скажу — плюйте на всех, кто недоволен
ситуацией. Время всё расставит по своим местам…
— Да ты философ, — ухмыльнулся Маркус, продемонстрировав ровные идеальные зубы.
Похоже одна из целей для него на этом вечере — всем показать, что с зубами у него
нынче полный порядок.
— Ещё бы. А скажи, Гектор, какие заклинания ты предпочитаешь в дуэли…
Ну и понеслось. Разговоры о магии — далеко не только дуэльной, а вообще —
постепенно затянули и остальных. Обычно это происходило так — кто-то сугубо из
вредности фыркнет на какое-нибудь моё высказывание, а старшие ребята ловко
раскрутят недовольного на диалог. Полминуты — и мы уже полноценно общаемся о
заклинаниях, чарах, зельях. Немного недовольным выглядели Малфой и Нотт. Как «по
секрету» сказала мне Пэнси, они уже час пытаются мусолить тему магглорождённых и
прочее, но особого энтузиазма у коллектива эти вопросы не вызывали, и как только
был найден повод перейти к куда более интересным темам, пусть и не для большинства,
все сразу же с радостью принялись говорить об этом — лишь бы не очередные заходы о
«грязнокровках», их месте и прочей чуши, которая всем осточертела.
Приём шёл своим чередом. Кто-то напился, кто-то объелся. Кто-то заключал договора.
В центр зала пару раз выходил Люциус Малфой, рассказывая, как он рад, о светлом
будущем и прочие обычные любезности на фоне прочего. Были и танцы, но всего пара.
Так, для разнообразия. Разумеется, танцевал я с Дафной, которая была очень даже не
против.
Вскоре пришла пора всем расходиться. Процесс этот растянулся часа на два, не
меньше, при этом сам приём, как бы, продолжался — просто количество гостей
постоянно уменьшалось, пока не осталось почти никого.
— Месье Грейнджер, — ко мне подошёл весёлый и довольный мистер Делакур. — Вскоре я
вам напишу. По нашему с вами вопросу. В течение недели. Если возможно, попрошу вас
не уезжать из страны. Совы… Не очень хорошо летают на дальние расстояния. Да и
остальные, кажется, приняли ваши слова всерьёз. Полагаю, сугубо из-за того, что вы
гость Люциуса, а не юного Драко…
— Я вас услышал, мистер Делакур. Я буду в «зоне доступа».
Попрощавшись с Дафной, с Асторией, недовольной фактом моего существования и доселе
где-то бегавшей по дому вместе с однокурсницей, Сэлвин, не знаю имени, я осмотрел
зал, ещё раз запомнил лица всех присутствующих, заметил в дальнем тёмном углу
Сильвию, что больше походила на хищницу в засаде, и отправился в зал с камином.
Именно там сейчас находились мистер и миссис Малфой, провожая гостей.
— Мистер Грейнджер, — скупо улыбнулся немного уставший мистер Малфой. — Надеюсь, вы
продуктивно провели этот вечер.
— Более чем, мистер Малфой, более чем. Примите мою благодарность за этот прекрасный
вечер и не менее прекрасных и интересных гостей.
— Иначе и быть не могло, не сочтите за хвастовство.
— Миссис Малфой, — кивнул я с улыбкой этой шикарной блондинке.
— Мистер Грейнджер, — кивнула она в ответ, глянула на камин, и вдруг задала вопрос:
— Как вы предпочитаете возвращаться?
— По понятным причинам, дома у меня не подключен камин к сети.
— Понимаю, — кивнула она. — Тогда, рекомендую в Дырявый Котёл. Пусть место это и
максимально непрезентабельно, но работает круглые сутки и оттуда вы сможете
добраться куда угодно на Ночном Рыцаре.
— Спасибо за совет. Предпочитаю аппарацию.
— В столь юном возрасте? — удивился мистер Малфой. — Похоже, вы действительно
стремитесь к вершинам магического искусства. Всего наилучшего.
— И вам, мистер Малфой, миссис Малфой.
Камин, зелёное пламя, Дырявый Котёл. Посетителей тут практически не было, массивные
деревянные столы были чисты и пусты, свет притушен — обычная вечерняя атмосфера в
таверне со средневековым антуражем. Разве-что какой-то забулдыга портил всю
картину, распивая что-то и закусывая вполне приличными блюдами… Да, закусывал едой,
а не закуской.
Я направился к выходу в обычную часть Лондона, но был остановлен окликом Бармена.
— Куда вы, молодой человек? Там маггловский мир, полный опасностей!
— Я там живу, сэр, — кивнул я и вышел прочь, оставив Тома, именно так зовут
бармена, в лёгком недоумении. Ну, по крайней мере, мне так показалось.
Скрыв себя магией, зашёл в первый попавшийся проулок, спрятавшись от света уличных
фонарей. Ночной Лондон — особый Лондон. Хотя я уверен, что так может сказать любой
человек и о любом городе. Ночь неуловимо их меняет до неузнаваемости. Но сейчас мне
это было не интересно. Аппарация — и вот я стою в проулке между супермаркетом и
соседним зданием, а чуть поодаль тусуется молодёжь, похоже, распивая что-то
спиртное. Меня они не видели и видеть не могли, а потому я без проблем отправился
домой.
Что же… Вечер действительно выдался довольно интересным и продуктивным. Возможно
даже удастся начать продавать свои артефакты, что очень неплохо. Нужно только
продумать некий конвейер для их создания, иначе сидеть и стучать молотом по
заготовкам я буду очень и очень долго. Да и Делакур обещал написать. Мне кажется,
что нашёлся клиент для «исцеления». Почему бы и нет? Да и доделать проект по защите
родственников просто крайне необходимо. Да… Лето может оказаться сложным.

========== Часть 45 ==========

Утро, солнце, день чудесный. Потянувшись в кровати, бодро встал и собрался на

пробежку и прочие физические упражнения, попутно размышляя о конце вчерашнего дня,
и строя планы на сегодня, да и вообще, на ближайшую неделю.
Домой вчера я вернулся затемно, что, в принципе, не удивительно. Время было не
очень-то и позднее, близилось к полуночи. В столовой сидели родители и Гермиона,
распивали чаи с печеньками и явно меня ждали.
— Вечер добрый! — махнул я им рукой, проходя и садясь за стол. — А чего это вы
здесь сидите?
— Да вот, ждём одного любителя ходить по гостям, — ухмыльнулась мама.
Отец внимательно на меня смотрел. Целых несколько секунд.
— Пил?
— Пил, — кивнул я.
— Пить вредно.
— Вредно не пить и не быть на одной волне со значимыми волшебниками, которым был
представлен непосредственно хозяевами вечера. Но, я не злоупотреблял.
— Это видно, — кивнул отец.
— Всё прошло хорошо? — спросила Гермиона с явным беспокойством.
— Отлично. Тёмных Лордов не было, зато были ребята из Хога, их родители и много
других важных волшебников. Мне довелось с ними пообщаться и даже затронуть тему
некоторых моих разработок.
— Как будто они будут слушать ученика Хогвартса, — ухмыльнулась Гермиона.
— Тебя это мало беспокоило, Миона, когда ты клепала свои проекты и грозилась
устроить революцию, перевернув устои мира.
— Ладно, дорогие мои, — мама улыбнулась, допила чай и поставила чашечку на стол.
— Раз всё в порядке и кое-чьи переживания, не буду показывать пальцем, оказались
напрасными… Предлагаю расходиться. Один только вопрос. Гектор, ты голоден?
— Нет, мам, — улыбнулся я в ответ. — Там был богатый фуршет, и я не думаю, что
смогу съесть что-то ещё. Точнее, съесть-то я смогу, но мне будет жутко некомфортно.
— Вот и хорошо. Все спать.
На этом наш короткий семейный совет подошёл к концу.
Сейчас же, пробежав уже кружок по району, наслаждаясь утренней прохладой, лучиками
солнца и только-только зарождающейся суетой в домах, жители которых собирались на
работу — понедельник, как-никак — я создавал в голове проект очередного защитного
артефакта для дома.
Дело в том, что покончив с браслетом, я пришёл к логичному выводу — а почему бы не
сделать какую-нибудь летающую атакующую штуку с контролем как у паучков и не
подвесить где-нибудь в доме под потолком? Разнообразить, так сказать, защитные
системы? Просто до адекватной личной защиты я пока что так и не додумался. Будь
родители волшебниками, проблем бы не стояло. Ну или помни я, как делать накопители
магии. Но чего нет, того нет, и я даже не знаю, с какой стороны к этому вопросу
подобраться.
Только потом, когда я занимался своей «эльфийской зарядкой» на заднем дворе дома,
до меня дошла просто гениальнейшая и простейшая мысль. Сделать кулон-наблюдатель,
или что-то подобное, чтобы родители носили его с собой, и через который я мог бы, в
случае чего, увидеть или услышать «неприятность». Разумеется, добавить туда ту же
атакующую функцию, что и треугольники браслета — тупо летать на большой скорости,
быть крайне прочными, пробивать магическую защиту, подпитываясь от неё и крошить
врагов. На долгую работу в таком режиме можно не рассчитывать, минута максимум, но
в экстренном случае с головой хватит этой минуты, чтобы навести вокруг хаос. А то
ишь чего, упёрся рогом в автономность, чтобы часами работать артефакт мог в
активном режиме, а ведь это вовсе необязательно. Пассивное наблюдение будет
работать от фоновой магии без проблем, и даже её будет много.
Покончив с зарядкой, кивнул сам себе и отправился в душ.
За сытным завтраком, семья огорошила меня новостями.
— На днях мы отправляемся в путешествие, — отец улыбался, и не понятно, чему — то
ли отличному завтраку, то ли своей идее.
— Здорово, а куда? — тут же оживилась Гермиона, предвкушая что-то новое.
— Эм… — я с сомнением посмотрел на родителей, на сестрёнку. — Я не могу.
— Почему же? — удивилась мама, ну а остальные молчаливо поддержали её вопрос.
— У меня на ближайшее время, неделю, да даже на весь месяц и дальше, куча дел.
Буквально, невпроворот.
— И какие же это дела у школьника летом? — Гермиона первой озвучила общий вопрос.
— Хм… Ну ладно. Для начала, — я откинулся на спинку стула, испытав лёгкую
расслабленность и удовольствие от сытного завтрака. — Нужно побольше узнать о
чёрной птичке, так что я много времени проведу в публичной библиотеке в магическом
квартале.
— Там такое есть? — у Гермионы буквально загорелись глаза.
— Есть, через квартал, за Гринготтсом. Сам там не был, да и в Хоге лучше, говорят,
но за неимением альтернативы… — я пожал плечами.
— Допустим. Но книги от тебя не убегут, — резонно заметил отец.
— Это да. Ну в течение недели должен отписаться мистер Делакур — у нас с ним
намечается прибыльный совместный проект. Это раз. Неизвестно, сколько времени после
этого мне придётся уделить этому делу. Это два. Возможно, напишут, а может и
назначат встречу лично или с представителем некоторые влиятельные бизнесмены
магической Англии. Это три.
Отец остановил меня жестом.
— Стоп-стоп, а по какому поводу влиятельным людям может потребоваться встреча с
тобой?
— Теоретически интересная продукция, которую я могу предложить.
— И что же это такое, до чего не додумались взрослые волшебники? — ухмыльнулась
Гермиона.
— Согревающие амулеты видела в Хоге?
— Разумеется. Они почти у всех есть… Погоди, так это твоих рук дело? — Гермиона
нешуточно удивилась, раскрыв глаза широко-широко.
— Да, но это большой секрет.
— Но их же Уизли продают.
— Посредники. Мне нужно было охватить все направления сбыта, а некоторые
чистокровные не стали бы покупать поделки магглорождённого из принципа.
— Это… Сколько же денег ты уже заработал? И когда успевал только? Ещё и лучший
ученик…
— Ну, у каждого свои хобби. Помимо прочего, мне нужно наладить контакты с ещё
несколькими волшебниками, просчитать и проработать пару заготовок… Седрик грозился,
что приложит все силы, чтобы я стал старостой в этом году. Нужно всё распланировать
хотя бы в общих чертах. У нас есть на факультете, например, два небольших клуба —
нужно будет, как только получу оповещение из Хога о назначении, запросить у декана
бумаги, подготовить их деятельность… В общем… Я просто не могу сейчас никуда
сорваться. Просто права не имею взять, и пропасть после того, как Малфои
предоставили мне полезные знакомства.
— Ты собираешься продавать согревающие амулеты по всей Англии и Франции? — Гермиона
быстро приняла информацию, как данность, и теперь задалась довольно правильным
вопросом.
— Нет, конечно, у меня есть куча других идей в голове. Только это, дорогие мои,
никому ни слова. Ни под каким давлением обстоятельств. Пока что. Особенно ты,
Миона.
— Почему я-то сразу? Я не из болтливых.
— Просто на всякий случай, ведь именно ты в нашей семье, помимо меня, активно
контактируешь с волшебниками. Нечего им знать лишнее раньше времени.
— А я говорила, дорогой, — мама посмотрела на отца одновременно с укором и
улыбкой, — что нужно было заранее всё согласовывать. Дети нынче так быстро растут.
— Ладно. Допустим, — отец кивнул и сложил руки на столе. — Пусть мне кажется, что
твоя деятельность несколько… оптимистична, как и твой настрой, не в обиду…
Мне оставалось лишь пожать плечами — не каждый родитель легко примет факт, что их
ребёнок, не так давно бывший овощем, мутит какие-то малопонятные делишки.
— …но вот поехали мы отдыхать. А как тебя-то тут одного оставить?
— Я взрослый мальчик, самостоятельный.
— Но нам было бы намного спокойнее, знай мы, что есть кому за тобой присмотреть и
помочь, случись что в наше отсутствие.
Мама кивнула на слова отца. Что можно сказать по этому поводу? Я их понимаю. Нет,
серьёзно. Можно было бы возмутиться, мол: «Ко-ко-ко, я взрослый, я сам всё могу!»,
но смысл? Ведь им действительно будет спокойнее.
— Ваши предложения?
— Хм… — отец задумался, а вот мама, судя по лицу, уже видела возможный вариант
решения проблемы.
— Сынок…
— Да?
— Ты же в прошлом году ездил в гости к Уизли? — спросила она с улыбкой. — Хорошо
время провёл.
— Да, с пользой. Тогда мне следует им написать и узнать, смогут ли они меня
приютить… а на сколько? И с какого по какое?
— С пятого июля, на три недели. Мы планировали скромно отметить твой день рождения
и на следующий день отправиться, — кивнула мама.
— Хорошо, я напишу. И не расстраивайтесь так, — откровенная улыбка вылезла на лицо.
— Мне действительно важно попробовать свои силы во всём этом. Отличная возможность
зарекомендовать себя в неплохом свете.
— Мы понимаем, — мама продолжала улыбаться. — А в следующий раз распланируем всё
вместе.
— Так и поступим. Ну что, пойду писать письмо.
Вернувшись в свою комнату, я быстренько написал это самое письмо, в котором
приветствовал мистера и миссис Уизли и спрашивал о том, есть ли у них возможность…
В общем, спрашивал. Как только закончил с письмом, из домика тут же выскочил
Хрустик, бодро приземлившись на стол.
— Держи, — я протянул ему миниатюрное письмо, свёрнутое в трубочку — так ему проще
из-за габаритов. — Доставь миссис Молли Уизли, пожалуйста.
Хрустик прочирикал что-то невразумительное и, как только я открыл окно, он тут же
вылетел наружу.
Потянувшись, я взял чистый альбомный лист и начал проводить расчёты по двум
защитным артефактам. Дело это оказалось увлекательным, и только через два часа я
отвлёкся, но не из-за готовности расчётов, а из-за возвращения сычика. С запиской.
— Давай, посмотрим, что там.
Проверив магией записку, взял в руки и развернул. Миссис Уизли писала, что это лето
они проведут не у себя дома и она не может точно сказать, есть ли возможность
пригласить меня туда, где они находятся. Для прояснения этого вопроса мне стоит
обратиться непосредственно к директору Дамблдору.
— Интересно… Скрытничают?
Мне так или иначе нужно успокоить родителей, а врать я не собираюсь. А значит что?
Значит пишем директору.
Через десяток минут Хрустик, чертовски довольный тем, что приступил к своим прямым
обязанностям, вновь унёсся в неизвестном направлении, держа в лапках записку для
директора. Разумеется, я помнил, что Дамблдор является занятым человеком и может
быть у чёрта на куличках, вообще на другом конце света, потому я наказал Хрустику
возвращаться, если директор слишком далеко. А то с этого сычика станется полететь
через море куда-нибудь. Ну а пока ждал, продолжил работать над расчётами.
На этот раз Хрустик вернулся, стоило мне только закончить и перепроверить схему для
охранного артефакта для дома — этакий сюрикен с функцией видео и аудио наблюдения и
удалённого управления.
Дамблдор писал, что хотел бы встретиться в Дырявом Котле, по возможности, через
час — он будет там «мимо проходить». Ну, почему бы и нет?
Не спеша я собрался в дорогу. Глянув в окно, прихватил с собой курточку — погода
портилась и от утреннего солнца не осталось и следа, лишь серое небо, сплошь
затянутое облаками.
Спустившись вниз, я застал лишь Гермиону, с интересом уткнувшуюся в книгу.
Сестрёнка с ногами забралась на кресло в гостиной. Заметив меня, она тут же
спросила:
— Ты надолго?
— Хм… На часа два. Нужно договориться о пребывании в гостях, пока вы будете
путешествовать.
— А письма?
— Да не проще ли лично встретиться, тем более, есть время?
— Так-то да.
— А папа с мамой где?
— Уехали, — пожала плечами Гермиона, возвращаясь к чтению. — Нужно в клинике
доделать что-то перед отъездом.
— Ясно. Ну, не скучай.
— Ага… — она уже полностью погрузилась в чтение.
Улыбнувшись, я вышел из дому.
— Кажется дождик собирается… — пробормотал я и усмехнулся этой мысли. А феникс
сидит себе в гнезде из шарфа, сытый, в тепле. Забавная двойственность восприятия
позволяет пренебречь не самой комфортной погодой, что разыграется в скором времени.
Но что-то в ней знакомое… Реагирует энергия шторма? Может быть где-то рядом
пролетает гром-птица? Кто знает…
Скрыв себя магией, дошёл до всё того же минимаркета и, зайдя в проулок, аппарировал
к Дырявому Котлу.
Паб был наполовину пуст. Ну или наполовину полон — тут зависит от жизненной
позиции. Присмотрев приличный столик на двоих, ну максимум троих, так как одной
стороной он был у стены рядом с окном, я решил пристроиться именно за ним. Достав
альбом, принялся делать записи и расчёты уже для личной защиты родителям.
— Что-то подать, молодой человек?
Ко мне подошёл бармен… Хотя, какой он бармен? Он тут выполняет самые разные
обязанности, хотя есть и одна ведьма в обслуживании — вон, ходит, разносит заказы.
Видать мистеру Тому крайне скучно протирать стакан да стойку постоянно.
— Эм… Добрый день, сэр. Что-нибудь вкусное, бодрящее, без алкоголя.
— Разумеется без алкоголя, — хмыкнул этот седой дядька. — Молоды вы ещё.
— Это временный недостаток.
— Воистину. Тогда, предлагаю отличный травяной отвар. Вкусный, с нотками мяты и
лесных ягод. Он и согреет в такую пасмурную погоду, и придаст должную бодрость
разуму.
— Будьте любезны, сэр, — кивнул я с улыбкой.
Через пару минут он сам принёс мне большую кружку.
— Сколько…
— Оплатите, как будете уходить, не отвлекайтесь от работы.
Только я добрался до самого сложного, на мой взгляд, момента в расчётах, как со
стороны выхода на Косую Аллею появился директор Дабмлдор. Выглядел он, как и
всегда. Всё та же лиловая мантия, всё столь же седая длинная борода и неизменные
очки-половинки. Ему многие добродушно кивали, пока он подходил к моему столу.
— Мистер Грейнджер, — поздоровался он, кивнув.
— Директор Дамблдор, — я кивнул в ответ и убрал свой альбом в рюкзак.
— О, я вижу, Тому подвезли трав для его фирменного отвара.
Поймав взгляд бармена, директор добродушно улыбнулся ему, кивнул и указал рукой на
мою кружку, мол: «И мне того же».
Как только бармен принёс такую же кружку и поставил перед директором, Дамблдор
заговорил:
— Как я понимаю, вам нужно место пожить некоторое время.
— Да, директор. Родители уезжают в путешествие вместе с Гермионой, отдохнуть, все
дела. Но это для меня оказалось неожиданностью, а лето было мною уже расписано.
Возможные дела, возможные встречи, очень много нужно сделать. Для их спокойствия я
думал пригласиться в гости к Уизли, но… — я развёл руками, показывая всю глубину
этого «Но».
— Понимаю. Дело, безусловно, важное. Проблема в том, что из-за возвращения Тёмного
Лорда, — начал говорить директор. — Некоторые волшебники, что находятся в лёгкой
немилости или просто страхе, предпочли оказаться в более надёжном месте, чем
комфортный, но слабо защищённый дом.
— Понимаю. Кстати, раз такое дело, считаю важным сказать заранее, что я поддерживаю
контакты с Малфоями, переписка там. Да и другие волшебники, которые могут не
входить в круг лиц, которым могут доверять… Те, кто против Тёмного Лорда.
— О, в этом нет ничего страшного. Просто у меня будет одна просьба — не говорить
никому ничего о том, что вы услышите или увидите в том месте, куда мы отправимся
через пару дней.
— К чему просьбы? Я предпочитаю контракты. Но взамен я прошу не спрашивать и не
пытаться иным образом узнать у меня то, что видел или слышал, или увижу или услышу,
во время встреч с волшебниками, не входящими в ваш… Клуб по интересам. Я ведь
правильно понял, что вы там собираетесь вполне определённым коллективом?
— Это даже лучше, чем обещание, — кивнул директор. — Просто, обычно молодые люди
крайне негативно относятся к контрактам. Обижаются, ведь как же, их слову не
доверяют…
Мы улыбнулись друг другу.
— В таком случае, составим контракт…
— Не сейчас, мистер Грейнджер. Я, к сожалению, спешу… — Директор осушил кружку
залпом, чем немного меня удивил. — Эх… Вкусная вещь. Давайте поступим так… Как я
понял, приютить вас нужно с пятого июля на три недели?
— Да.
— До пятого числа я предлагаю составить наши варианты договоров, а пятого мы вновь
встретимся здесь, сформулируем удовлетворяющую обоих версию, подпишем, и
отправимся.
— Вполне.
— Соглашение будет от лица организации, её членов и лично меня. Учтите это в
формулировках. Чтобы не было потом претензий, мистер Грейнджер.
— Хорошо, директор.
— А сейчас… — он встал из-за стола, оставив пару монеток за напиток. — Я вынужден
откланяться.
— Всего доброго, директор.
— И вам, мистер Грейнджер. И вам. Как же хорошо и быстро проходят переговоры с
умными людьми…
Том подошёл к столу как раз тогда, когда я собирался уходить. Расплатившись за свою
порцию, я покинул Дырявый Котёл. Хм… Ну вот, кажется, некоторые проблемы решились.
Нужно будет составить как можно более грамотный договор — надеюсь, собственных
мозгов и осколка памяти хитрожопого гнома мне будет вполне для этого достаточно.
***
Несколько дней до пятого июля пролетели незаметно.
В основном я занимался тем, что доводил до идеала расчёты защитных артефактов для
родителей, ну и, само собой разумеется, преуспел, покинув дом вечером третьего
числа и за час управился с их созданием. Для дома — три похожих на сюрикены
звёздочки небольшого размера, острые, почти неразрушимые. Для родителей — простые
тканевые браслетики с небольшим металлическим украшением в виде наконечника стрелы.
В случае необходимости, эти наконечники, как и треугольники в моём браслете, могут
отсоединяться и свободно перемещаться в пространстве. Они обладают острым кончиком
и гранями, высокой твёрдостью и могут передавать мне обзорную картинку и звук в
случае необходимости. В общем, всё продумано до мелочей.
Утром четвёртого, в мой день рождения, я установил артефакты для дома, вручил
родителям подарки, объяснив, что это не просто так, а для защиты, и только после
этого мы отправились в Лондон. Гулять, ходить по магазинам и прочим интересным
местам в Сохо, посидели в ресторане не ради еды, а ради деликатесов и чего-нибудь
интересного, а вечером, дома, устроили небольшой праздничный пир. В качестве
подарков я попросил просто прикупить одежду — родители настаивали на том, что
платить будут сами, мол: «Заработал? Молодец. Будут твоими карманными. Вот будешь
совершеннолетним — будешь самостоятельным, а пока поумерь пыл и принимай подарки».
Удалось хоть удержать от покупки чего-то абсурдного, но задарили-таки… Наручные
часы. Без перегибов, жутко качественные, в меру скромные, строгие, но элегантные.
Сталь, немного серебра, тёмно-синий циферблат в минималистичном стиле. Думаю, я с
ними поработаю в плане ковки и зачарования.
Утром пятого числа родители с Гермионой поехали в аэропорт, попутно подбросив меня
с моими вещами и фениксом в гнезде-шарфе до Дырявого Котла. Ну, как «подбросили» —
такси. Машина в гараже, гараж в доме, дом — под охраной. Довозить меня было вовсе
не обязательно, но не отказывать же родителям в такой малости? Тем более мама
смогла вдоволь насладиться процедурой промывания моих мозгов в лёгкой форме на тему
«А всё ли ты взял с собой, сынок?». С заботой, неназойливо.
Выйдя у Дырявого Котла, хотя правильнее было бы сказать, что у магазина кассет и
пластинок, ведь водитель не видел скрытое от взглядов обычных людей заведение, я
посмотрел на часы — до встречи с директором полчаса.
Зайдя внутрь и вдохнув аромат готовящихся блюд, коих к обеденному времени будет,
похоже, немало, как и посетителей, я занял всё тот же столик у окна, пристроив
гнездо ближе к стенке с окном. На этот раз бармену было некогда — несколько мужчин
в деловых мантиях стояли у стойки, заказывали напитки и закуску, общались, в том
числе и с самим барменом. Потому ко мне подошла ведьма средней наружности и
непонятного возраста.
— Добрый день, сэр, — безразлично протянула она. — Будете что-то заказывать?
— Что-нибудь с мясом, вкусное и сытное…
— Через… — ведьма задумалась на миг, — …две минуты подоспеет жаркое.
Заказав себе порцию побольше, травяной отвар и хлеб, я достал альбом, между листов
которого лежал шаблон контракта. Прочитав всё и уверившись, что количество правок
будет минимальным, начал работать по проектам для Седрика — там объём «ковки»
предстоит немаленький, но сами по себе заказы простые. Всякая мелочь, самая сложная
из которых — амулеты с магглоотталкивающим эффектом. Похоже, далеко не каждый
волшебник освоил в должной мере эти не самые сложные, но и отнюдь не простые чары.
Ну или желают избежать казусов, когда в запале просто забывают о них, ведь многие,
что бы ни говорили, очень часто по тем или иным причинам находятся среди обычных
людей.
Увлёкшись, я сам не заметил, как поел и попил, и почти пропустил появление
директора, явившегося на этот раз камином. Он подошёл к моему столику и сел.
— Мистер Грейнджер, — он слабо улыбнулся в бороду, сверкнув очками-половинками.
— Добрый день, директор, — кивнул я, доставая контракт и убирая альбом в рюкзак.
— Вот, шаблон.
Дамблдор выудил откуда-то подобный листок и вручил мне. Что могу сказать? Похоже,
мы мыслим примерно в одном и том же направлении, а договора чуть ли не идентичными
получились — много различных, но простых пунктов о взаимном молчании и гарантий
того, что ни я, ни кто-то из Ордена Феникса — именно так называлась организация —
не будет предпринимать попытки каким-либо образом выудить информацию друг у друга.
— Что же… — я посмотрел на директора. — Похоже, контракты мы составили почти
одинаковые.
— Будете переписывать?
— Думаю, да. Ни вы, ни я, как я понимаю, не горим желанием подписывать не лично
созданные бумажки.
— Хм… Похоже, — усмехнулся директор, — Аластор оказал слишком сильное влияние на
своих подопечных всего за один год. Постоянная бдительность, не так ли?
— Именно.
— Похвально. Что же, я подожду, пока вы, мистер Грейнджер, составите новый
контракт.
На это ушло совсем немного времени, и вскоре мы уже подписали два экземпляра для
каждого из нас.
— Вот и всё, мистер Грейнджер. Теперь нам стоит покинуть это гостеприимное
заведение. К сожалению, камином не попасть туда, куда нам нужно.
— Заблокирован?
— Для большей безопасности.
Расплатившись, мы покинули Дырявый Котёл и спокойненько так, игнорируя людей вокруг
и их взгляды, отправились по обычной улочке, куда глаза глядят.
— Хм… Директор, а вас ничего не беспокоит?
— Например? — Дамблдор поглядывал с живым интересом на витрины магазинов, мимо
которых мы проходили.
— Ну, вы выглядите несколько… неординарно.
— А, мелочь, — отмахнулся директор. — Об этом пусть ломают себе голову молодые, а у
старого находчивого деда в моём лице есть целый набор непробиваемых оправданий и
объяснений, если вдруг меня кто-то остановит.
— Например?
— Например… Я — Гендальф. Вживаюсь в роль, — пожал плечами директор. — Или ещё кто-
нибудь. Сейчас, если я правильно понял нынешние веяния, модно снимать фильмы по
мотивам сказочных историй, книг.
— А ведь и вправду.
Мы свернули в неприметный проулок, где людей почти и не было.
— Но почему тогда, если я правильно понял из разговоров, многие волшебники обязаны
пройти какие-то курсы, чтобы свободно ходить среди обычных людей.
— Курсы в основном для сотрудников ДМП и Авроров. Но их можно понять, — Дамблдор
уделил особое внимание магазину со сладостями, его витринам и ассортименту, что
виднелся через них, но задерживаться не стал. — Они вынуждены вести оперативную
работу и зачастую нужно быть незаметным для волшебников, но не прячась от обычных
людей, сливаясь с ними. А так… Всегда можно сказать какую-нибудь глупость…
— А ещё есть группы людей, что занимаются отыгрышем ролей по каким-нибудь
произведениям, сказаниям, устраивают рыцарские битвы, наряжаются в волшебников,
кидая друг в друга цветными носками с криками: «Огненный шар!»… и всякое подобное.
— Вот видите, — улыбнулся директор, когда мы прошли мимо молодой парочки, что с
большим интересом поглядывали на нас, а до моего слуха донеслись их предположения о
том, кого же отыгрывает этот бодрый дед? — Вы уже придумали себе несколько
оправданий, если появитесь среди обычных людей в каком-нибудь неординарном виде.
— А как же, ну… Моральный облик, всякое подобное? Некоторые без зазрений совести
покрутят пальцем у виска.
— Ну и пускай крутят себе на здоровье…
Мы вновь свернули в проулок, тихий и безлюдный. Директор остановился, повёл немного
рукой и я почувствовал, как нас укрыло от взглядов обычных людей, появись они
здесь.
— …я уж в свои сто с небольшим как-нибудь да переживу осуждения от людей. Вам
приходилось аппарировать, мистер Грейнджер?
— Да, сэр, — кивнул я, и взглянул на мелкого феникса, что спал в гнезде из шарфа на
сгибе моего локтя. — А он как?
— Волшебные существа, тем более птицы, — начал отвечать директор, — не только без
проблем переносят аппарацию, но и отлично цепляются к волшебнику на голых
инстинктах. Для некоторых, способных самостоятельно на подобный магический приём,
это столь же естественно, как и сердцебиение.
— Понял. То есть, дополнительно ничего не нужно делать? Достаточно, что он… тут?
— Да. А теперь я попрошу вас взять меня за руку и держаться крепче. Всё-таки
волшебник — не птица. Легко может «потеряться».
Я взял директора за руку и он, без предупреждения, аппарировал. Миг, и мы стоим на
пустой и заброшенной на вид парковой зоне посреди квартала из кирпичных домов
довольно старого образца. Это был явно не самый богатый район. Старенькие машины
припаркованы у некоторых подъездов, почерневшие от времени стены домов, потерявшие
былой лоск белые рамы окон. Видно, что за ними следят в меру сил, но сами жильцы, а
не какие-нибудь коммунальщики.
Мы стояли через дорогу от стены из домов и… мне кажется, но тут не хватает одного
дома.
— Вижу, мистер Грейнджер, вы уже заметили одну странность?
— Да, сэр. Куда дом дели? — улыбнулся я, глядя на него, а чёрный феникс завозился
во сне. Вот же птица, только жрёт и спит. Ну, точнее, я жру и сплю от его лица, но
тем не менее.
— Это результат одних из самых, пожалуй, сложных из известных мне чар. Фиделиус.
Вот, возьмите…
Директор протянул мне небольшой сложенный пополам листочек.
— Прочитайте.
Развернув его, я последовал словам директора. «Штаб-квартира Ордена Феникса
находится по адресу Площадь Гриммо двенадцать». Стоило только прочитать и понять
написанное, как я увидел недостающий дом, стоящий вплотную к остальным, являющийся
частью этакого жилого массива, стены. Кирпичи этого дома почернели куда сильнее, а
многие стёкла казались грязными, совершенно непрозрачными. Может так оно и было.
Порог и дверь этого дома тоже выглядели немного иначе — массивнее, серьёзнее на
вид. И мрачнее.
— Итак, следуйте за мной…
Записка в моих руках истлела, а сам я вместе с директором зашёл внутрь дома.
Тёмная мрачная прихожая — вот, что бросается в глаза. Длинный коридор с явно
магическими светильниками. В некоторых, редких местах, отходили от стен мрачные
почти чёрные обои с вензелями — не мешало бы выгнать эти пузыри воздуха из-под них,
подновить. Сбоку от входа стояла массивная подставка под зонтики в виде большой
лапы какого-то столь же большого животного.
Откуда-то сверху раздался грохот.
— …Мордред и Моргана! — услышал я приглушённый возглас миссис Уизли. — Если это
опять Фред и Джордж, я им устрою!
Мы с директором прошли по коридору и оказались в небольшом помещении, этаком
центральном хабе, откуда можно было попасть во все остальные части дома: наверх по
лестнице; направо — коридор с несколькими дверьми по левую руку и с большой
двустворчатой дверью в конце; прямо, минуя лестницу — кажется, там кухня. Именно
оттуда, из кухни, спешно шла миссис Уизли в желтом цветочном платье и фартуке. Шла
она очень целеустремлённо, а близнецам, мне кажется, пора искать укрытие, ведь я ни
на миг не сомневался, что источником звука, а значит и проблем, являются именно
они.
— Директор, — кивнула миссис Уизли и собиралась уже пройти мимо нас, направляясь к
лестнице, но тут заметила меня. — А, Гектор, дорогуша…
Она сразу же подобрела.
— Надо же, как дети растут, не по дням, а по часам, — умилилась она.
М-да, если ближе к концу учебного года я думал, что окончательно вырос, то сейчас я
точно знаю — вырос. Чуть выше метра восьмидесяти, что крайне неплохо, как мне
кажется. Вот и на миссис Уизли я смотрю сверху вниз.
— Миссис Уизли, — улыбнулся я. — Рад вас видеть.
— Я тоже, я тоже, — покивала она. — А где твои вещи?
— Всё в рюкзаке, — кивнул я себе за спину, дёрнув рукой лямку на левом плече.
— Незримое расширение.
— Ах, наверное, дорого обошлось.
— Всё сам, всё своими руками. Ещё бы я платил за то, что могу сделать сам.
— Похвально, — кивнула миссис Уизли с улыбкой. — Я и не сомневалась в твоём
стремлении к знаниям. Ну а сейчас, господа…
Миссис Уизли посмотрела через лестничный пролёт наверх.
— …я должна подняться наверх и обеспечить кое-кому наказание, раз они его так
жаждут.
Она пошла наверх. Поднявшись на один лестничный пролёт, миссис Уизли вновь довольно
громко крикнула.
— Выходите по-хорошему, негодники…
Не прошло и секунды, как она скрылась где-то на втором этаже, а внизу, прямо рядом
со мной и директором, появились из воронки аппарации близнецы. В полосатых
свитерах, как и всегда, нахальные и довольные.
— Чш-ш-ш, — шикнул один из них, но при виде директора у обоих погасла ухмылка, они
кивнули, но задерживаться не стали, скрывшись в одной из комнат в коридоре.
— А тут не особо скучно… — улыбнулся я. — И не особо прибрано.
— Да, есть такое, — кивнул Дамблдор, улыбаясь. — Ещё неделю назад дом был пуст, и
кроме старого домовика тут никого не было. Много лет. Да и с магией нужно
поберечься — здесь жила очень древняя семья тёмных волшебников, а они — большие
затейники на всякие пакостливые задумки, способные отправить тебя на тот свет много
раньше положенного тебе срока. Так что, мистер Грейнджер, будьте предельно
внимательны, если решите полезть в неосмотренные пока помещения…
— А таких много?
— Проще сказать, какие осмотрели. Приходится ограничиваться своими руками, а
нынешний хозяин дома… Проще говоря, он предпочёл бы его сжечь, чем наводить порядок
и жить здесь.
— Директор? — двустворчатая дверь в конце коридора открылась, на миг явив нам
убранство большой гостиной.
В проходе появился довольно импозантный мужчина, выглядящий годиков на сорок.
Волнистые чёрные с проседью волосы до плеч, пижонская бородка, не менее пижонский
дорогой костюм.
— Сириус, — кивнул Дамблдор. — Познакомься с нашим гостем. Гектор Грейнджер, это —
Сириус Блэк. Предвосхищая возможные вопросы — в преступлениях, вменяемых ему, он
невиновен. Частично.
— Хм… — Сириус подошёл к нам, улыбаясь, а в глазах его читалось лёгкое безумие.
— Наслышан.
Он протянул руку, и я тут же её пожал, придержав левой гнездо со спящим фениксом.
— Меня не предупреждали о пополнении.
— Нет-нет, Сириус, — покачал головой директор. — Мистер Грейнджер здесь именно как
гость. На три недели.
— А это разумно? Но, в любом случае, я рад гостям. Но можно было и раньше
предупредить. Я бы хоть гостевую комнату приготовил.
— Ты был слишком занят диалогом с алкоголем, ища истину на дне Огденского.
— Мне тяжело находиться в этом доме в трезвом состоянии. Слишком уж много далеко не
лучших воспоминаний, директор, — Сириус повинился, но без вины во взгляде.
— В любом случае, Молли как раз собиралась подготовить какую-нибудь комнату на
втором этаже. Ну а мне, — директор сделал шаг назад, готовясь повернуться к выходу
из дома, — нужно заняться нерешёнными вопросами. Вечером собрание, Сириус. Будь
любезен, закончи с подготовкой гостиной.
— Да зачем? Можно же на кухне.
— Послушай старика, Сириус, — директор серьёзно посмотрел на Блэка. — Наведи уже
порядок в доме и прекращай превращать его в сарай больше, чем он есть. Вот приедет
Гарри, и что ты скажешь своему любимому крестнику? «Смотри, Гарри, какой у меня
есть чудесный старый грязный сарай»? Так?
— Тц… — Сириусу явно не нравилась как эта перспектива, так и идея по приведению
дома в порядок, но, судя по всему, из двух зол он решил выбрать меньшее. — Хорошо.
— Вот и отлично.
Директор покинул дом, а со второго этажа… А сколько их там всего? В общем, по
лестнице спустились Рон и Джинни, и если вторая при виде меня вполне нормально
улыбнулась и махнула рукой, то вот Рон как-то скис.
— А, — скривился шестой, — Грейнджер. А ты чего тут забыл.
— Я теперь здесь живу.
— Чего?
— Того.
— Ха-ха-ха, — смех Сириуса был каким-то лающим. — Не ладите?
— А чего с ним ладить, — буркнул Рон и прорвался между нами на кухню, попытавшись
пихнуть меня плечом, но я без всякого труда уклонился.
Рыжий, похоже, пихнуть хотел основательно, с чувством, толком, расстановкой, но он
до жути неуклюжий. Результат? Он потерял равновесие и повалился в коридоре под смех
Джинни и Сириуса. Быстро встав, шестой обернулся к нам на миг, буркнул что-то и
быстро ушёл на кухню. Джинни же остановилась перед нами.
— Мама сказала, что можно собираться на обед.
Известив нас, она, как и Рон, прошла на кухню.
— А почему обед на кухне?
— Столовая пока… непригодна для использования, — хмыкнул Сириус. — Перекусишь с
нами? И что это за птиц?
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Нашёл у хижины Хагрида. Учитывая нравы и
увлечения нашего лесничего, это может быть кто угодно.
— Это точно, — кивнул Сириус. — Или же его ему подбросили, зная, что тот не оставит
зверушку в беде.
— Это точно.
Мы прошли на кухню, и я понял, что не очень корректно было бы называть это
помещение только лишь кухней. Тут и шкафы с посудой, сервизами, и огромный длинный
стол, люстры под потолком. Но всё, абсолютно всё и даже стулья, требуют внимания,
всё нужно подновить, и подновить капитально. С другой стороны, если представить,
что в этом доме должны жить много волшебников, а на этой кухне приходилось готовить
на много персон и в больших объёмах, тогда да, это всего лишь кухня, а не гибрид
кухни и столовой.
Я занял одно из мест за столом, за которым уже сидели Рон и Джинни. Кстати, только
зайдя на кухню я почувствовал ароматы готовой еды. Чары, наверное, предотвращают
«утечку» запахов. Спустя всего лишь секунду зашла и миссис Уизли.
— И куда делись эти двое? — возмущалась она, идя к плитам, на которых стояли
закрытые кастрюли и сковороды.
Не глядя она взмахнула палочкой куда-то в сторону, и на стол слевитировали тарелки
и прочие столовые приборы, причем, в полном комплекте — несколько вилок, ножей,
ложек.
— Это что такое? — Рон с сомнением крутил перед глазами пару вилок.
— Раз уж мы будем, пусть и временно, — отвечала миссис Уизли, возясь с кастрюлями и
сковородами, — жить здесь, то и за столом будем вести себя соответствующе.
— И как этим пользоваться? Зачем так много?
— Джордж! — крикнула миссис Уизли в коридор. — Фред! Пора есть!
Не прошло и пары секунд, как эти двое аппарировали к нам, занимая место за столом.
— Уже, мам! — ответили они одновременно.
— Сколько раз я ещё должна повторять, чтобы вы не аппарировали в доме?
— возмутилась миссис Уизли.
Сириус же, будучи, как я понял, хозяином дома, просто наслаждался всем
происходящим. Миссис Уизли первым делом организовала горячие закуски в
соответствующих маленьких «тарах»… Спасовала тут моя память, касательно названий,
но хорошо, что остальной застольный этикет мне известен более чем, ведь эльфийский,
той эпохи, когда жил эльф, почти не отличался от человеческого что там, что здесь.
Воистину, ничто не ново под луной. Занятно, но ни у близнецов, ни у Джинни не
возникло вопросов, какими приборами пользоваться, и как, хотя на краткий миг в
глазах мелькнула неуверенность.
— Рон, — миссис Уизли упёрла руки в бока и с укором глядела на шестого. — Я же не
раз рассказывала, показывала и накрывала.
— Не помню я такого. Что за глупость вообще…
— Закусочная вилка.
— Это которая? — Рон в замешательстве смотрел на всё это.
— Сэр Джордж, — один из близнецов повернул голову к другому, оба из которых сидели,
показательно держа осанку и в своей же манере гиперболизировали каждое своё
действие.
— Да, сэр Фред?
— Вам не кажется, сэр Джордж, что с каждым годом наш дорогой братец Рон раскрывает
перед нами всё новые и новые грани своей безнадёжности.
— Вы однозначно правы, сэр Фред. Но боюсь, не в наших силах что-то изменить.
— Придурки… — буркнул Рон. — О, вспомнил!
Шестой взял одну из вилок, словно это был спасательный круг.
— Молодец, сынок, — похвалила его миссис Уизли.
Сириус ухмылялся, я ухмылялся, близнецы переглянулись, а Рон, кажется, начал
вспоминать, для чего нужны остальные приборы.
В общем, обед прошёл довольно быстро, ребята разбежались кто куда, а Сириус и
миссис Уизли отправились вместе со мной подбирать комнату. Конечно же я попросил
дальнюю, чтобы не было случайного повода другим заглядывать туда и отвлекать меня
от дел. Желательно, со звукоизоляцией, ибо пусть буду я тут и не постоянно, но мне
хотелось бы тишины. В итоге меня заселили на третий этаж, в комнату, раньше
принадлежавшую Беллатрикс Блэк.
— Все свои побрякушки и поделки она утащила с собой к Лестрейнджам, — Сириус без
энтузиазма и даже с лёгкой неприязнью говорил об этом, когда мы стояли на входе в
комнату, осматривая её. — Так что опасного, полезного или личного тут ничего нет.
Я склонен был согласиться с Сириусом. Немного тёмные обои, зелёные с серебряным
элементы декора, громоздкая по габаритам резная мебель из тёмного дерева, тёмные же
шторы с белыми занавесками на окнах. И всё это требует приведения в божеский вид.
Разумеется, не было тут и постельного белья. В общем, довольно обезличенная, если
не считать оформления, комната.
— Бельё… — начала было миссис Уизли.
— У меня всё с собой. Я предусмотрительный. Но даже так, я могу просто
трансфигурировать и закрепить.
— Хм… Ладно, — кивнула она. — Я не буду запрещать тебе колдовать летом, Гектор.
Всё-таки ты довольно ответственный, да и сообразительный. Да и хулиганить не
будешь, в отличие от моих неугомонных оболтусов. Но никакой Тёмной Магии. И это не
нравоучение, а техника безопасности. У нас некому помочь в этом плане, случись что.
Ну да, во время моего посещения Норы в прошлом году я проявил себя более чем
хорошим начинающим волшебником.
— Тёмная магия? — удивился Сириус, а я лишь кивнул, соглашаясь с миссис Уизли.
— Да, Сириус, — обратился я к нему по имени, чувствуя, что для него это будет
оптимальным обращением. — Директор выдал допуск в Особую Секцию, где я изучаю
малефицистику в числе прочих дисциплин. Но у меня голова на плечах, так что
практиковаться я не собираюсь. Да и не готов я…
Пристроив гнездо с фениксом в углу большого рабочего стола, я скинул рюкзак на не
менее громоздкий, но при этом элегантный стул.
— Ну… Не мне читать нотации молодым… — покачал головой Сириус. — Но тут я
присоединяюсь к Молли. Давай без всякой Тёмной Магии. Меня от неё тошнит…
— Хозяин — барин, — улыбка и кивок вышли сами собой.
— Хм, — Сириус задумчиво провёл по бороде. — Такой подход к моему статусу в этом
доме мне нравится. Вот бы и другие вспоминали об этом хотя бы иногда…
Так и оставаясь задумчивым, Сириус покинул комнату. Миссис Уизли осмотрела всё ещё
раз.
— Тебе точно ничего больше не нужно?
— Нет, миссис Уизли, спасибо за беспокойство.
— Ну ладно. Если что, я буду или внизу, на кухне, или… Или где-то ещё. В любом
случае, в доме ещё очень-очень много работы. Если что — иди на шум.
— Договорились, — улыбнулся я, и через миг остался наедине с собой в этой комнате.
— Ладно… Благоустраиваться надо.
Достав палочку из кобуры, взмахнул, и… Начал колдовать. Уборка всего и вся, чистка
окон, чистка штор и занавесок специфическими заклинаниями — благо, что бытовуху я
учил очень усердно. Немного магии, и мебель если и не первозданный вид приняла, то
достойный — сто процентов. Быстро организовав себе постель, разместил остальные
вещи в большом шкафу и, устроившись поудобнее за массивным рабочим столом, принялся
за работу — расчёты не ждут.
Ближе к вечеру в окно постучала клювом неизвестная сова. Занятно. Получается, совам
Фиделиус не преграда. Но что тогда мешает отследить сову? Или нужно получить знание
адреса непосредственно от определённого волшебника? Жаль, что мне не попадались
чары Фиделиуса. Всё-таки я хоть и изучал многое, но более-менее систематизировано,
по нарастающей, так сказать, и до такого уровня местной магии я попросту ещё не
добрался.
Впустив сову, взял письмо из её лапок. Делакур писал, что хотел бы встретиться
вечером, в семь, в кафе Фортескью, и обсудить пару вопросов. На развороте я написал
о своём согласии, вручил письмо сове и отправил в обратный путь. До семи осталось
немного — сорок минут. Быстро приведя себя в порядок, оделся в тёмно-синее, накинул
мантию на плечи, убедился, что рядом с фениксом стоит тарелочка с орешками и
изюмом, блюдце с водой, и я в его лице не останусь голодным, если проснусь. Надев
рюкзак, низко, на манер сумки, покинул комнату и спустился вниз. Как-то в доме
тихо. На кухне никого. Внимание моё привлекло что-то на стене, занавешенное чёрной
тканью. Интересно, конечно, но трогать я это не буду.
— Ходят тут всякие… — проскрипел голос, на который я тут же обернулся, чтобы
увидеть старого сутулого домовика с длинным крючковатым носом и острыми, повисшими
книзу ушами. — …Стоит тут, словно пуп земли… Понабегло, тут, понимаешь, всяких
грязнокровок и предателей крови… ох, видела бы это моя дорогая госпожа…
Домовик прошёл мимо. Совсем кукухой поехал, что я могу сказать? Не иначе как от
жесткого дефицита магии, что неудивительно — сидеть тут взаперти годами, без
волшебников, без волшебных существ, без поручений, сдобренных магией. Высвободив
кучу нейтральной энергии, направил её в домовика. Тот замер, постоял, чуть
приосанился и обернулся ко мне.
— Это ничего не меняет, — голос его стал получше, да и взгляд адекватнее. — Старый
Кричер не одобряет.
— Но будет ли старый Кричер строить подлянки?
— Старый Кричер — уважающий себя домовик, — смотрел он на меня исподлобья. — Старый
Кричер не опустится до вреда гостям, даже если эти гости…
Домовик щёлкнул ногтем на большом пальце.
— …и кната ломаного не стоят.
И пошёл по своим делам.
— Передай, пожалуйста, Сириусу или кому-нибудь из взрослых, что я… Кстати, я —
Гектор Грейнджер. Передай, что я ушёл по делам. Когда буду — не знаю.
— Старый Кричер передаст, — не оборачиваясь ответил домовик, продолжая неспешно
идти по своим делам. — Когда-нибудь…
Усмехнувшись такому поведению этого старого и принципиального домовика, я покинул
дом на Гриммо и аппарировал из тёмного переулка прямо под двери Дырявого Котла, в
зону действия магглоотталкивающих чар над пабом.
Не отвлекаясь на никому не нужный осмотр немногочисленных гостей заведения, я
прошёл на Косую Аллею, где под вечер было хоть и людно, но не так, как бывает во
время покупок вещей к Хогвартсу.
Без проблем добравшись до Кафе, где половина столиков была занята, занял свободный
у окна, а у подошедшей милой ведьмы заказал обычное мороженное с шоколадной
стружкой и кружку горячего шоколада.
Спустя некоторое время в кафе зашёл мистер Делакур и, быстро найдя меня взглядом,
присел за мой столик.
— Месье Грейнджер, — кивнул он, улыбаясь.
— Мистер Делакур. Будете что-то заказывать?
— Нет-нет, я здесь всего лишь на минутку. Хотел вам сказать, что для одного нашего
знакомого есть работка по профилю.
— Хм? Вы говорите о том, о чём я думаю?
Мистер Делакур задумался на миг, после чего махнул рукой и навёл чары приватности
на столик.
— Шпионские игры — не моё. Для Чумного Доктора… Как его прозвали некоторые
осведомлённые…
— У него уже и слава своя есть?
— Как не быть? — удивился Делакур. — Слухи — они везде. В общем, есть работа по
очищению участка земли. Платят нехило. Довольно старинный участок в одной из
Шотландских пространственных лакун. Законсервирован, так как удалось остановить
рост проклятья, но на этом, собственно, всё. Лет сто пятьдесят уже стоит, прожигает
мелким налогом и лёгким штрафом кошелёк владельцев.
— Сумма?
— За работу, если всё удастся, три тысячи шестьсот. Смею надеяться на эти шестьсот,
как процент за посредничество….
— Я передам. Не думаю, что вопрос денег будет проблемой.
— Тогда я отошлю вам портключ. Он сработает послезавтра в десять после полудня по
Лондонскому. Всего доброго…
Делакур поспешил убежать куда-то по своим делам, а мне оставалось только доесть
мороженное, да допить шоколад. Интересно. Наконец-то что-то стоящее.
***
Довольно забавно обстоят дела. К чему я это говорю? Ну, вот бывает такое спонтанное
желание что-то съесть, например. Мозг просто взял, и выстроил ассоциации, приведшие
его к какой-нибудь еде, фастфуду или к чему-то подобному. И всё, мысль о какой-
нибудь вкусняшке так и будет свербеть в сознании, пока не купишь, а там — хоть
трава не расти.
В общем, у волшебников с этой областью торговли и обслуживания крайне сложно
обстоят дела — фастфуд и стритфуд здесь не существуют как классы, и разве что на
финале Чемпионата Мира по квиддичу было подобное. Но и то, как мне кажется, там
были палатки с различной едой только лишь из-за самого факта существования
палаточного лагеря и того, что многие гости были приезжие, не имеющие доступа к
еде. А вот на Косой Аллее такой проблемы, как отсутствие доступа к еде, не
наблюдалось, да и домой можно в случае чего отправиться довольно быстро. Тот же
Дырявый Котёл, кстати, может порадовать вкусной и сытной едой, пусть и без
ресторанных изысков, при этом ценник будет чертовски низким. Может поэтому там
такой контингент собирается? По нижней, так сказать, социальной планке.
Я это к чему — пришлось прогуляться немного по центру Лондона, благо что понятие
«центра» для этого города крайне растяжимое, и сам Дырявый Котёл находится в зоне
этого самого «растяжимого центра». Понабрав всякой разной непонятной, но явно
довольно качественной хрени в немногих работающих в это время точках стритфуда — не
путать с фастфудом — держа в руке стакан с колой, я, скрытый магией, аппарировал на
площадь Гриммо.
Сейчас, когда небо окрасилось рыжими цветами заката, когда уличное освещение ещё не
заработало, а естественных источников стало недостаточно, ещё более мрачные дома в
этом районе стали ещё более давящими, и только лишь свет в некоторых окнах отгонял
ощущение заброшенности и некоей тяжелой безысходности, словно смотришь фильм о
постапокалипсисе. Ладно, я преувеличиваю, но этому району точно не помешало бы
немного облагородиться, а то ещё немного, и получится гетто — для полноты картины
останется только завезти пару банд всяких «нига», выпивающих подростков, граффити и
шумную полноватую многодетную мамашу-нига, которая будет рассказывать за жизнь с
характерными интонациями и покачиванием головы… Хотя, одна многодетная шумная
мамаша с полноватым телосложением сейчас скрывается в одном из домов…
Улыбнувшись ассоциациям, присел на лавочку в парковой зоне, через дорогу от дома
«двенадцать», развернув первую вкусняшку. Что-то китайское, мясное, пряное и
немного острое… Я точно знаю, что раньше помнил название, но не сейчас — там, где
должно быть это воспоминание, там, куда ведут ассоциации, ничего нет. Нужно будет
узнать, когда в следующий раз буду без дела шататься по Лондону — настолько
очевидные пробелы, пусть и бесполезные, немного раздражают.
Расправившись с продуктом китайского фастфуда, добрался до следующего пункта из
купленных — классика жанра, рыбка и картошка фри. Помню, в прошлой жизни, один мой
знакомый весь мозг мне выел, рассказывая о своих поездках в Англию. Ну, я отвечал
ему тем же, только о США. В общем, одним из пунктов в его классической программе
«затрахай всем мозг» была вот эта классика Лондонского, да и вообще английского
фастфуда — рыбка в кляре, картошка фри и соус. Каждый, кто приезжает в Лондон,
просто обязан отдать дань этой простой, но вполне приятной еде. Главное, чтобы
продукты были свежие.
Расправившись с едой, скинул мусор в урну, стоящую рядом, и взяв пакет с ещё парой
штук, отправился к дому Сириуса.
Переступив порог и вновь очутившись в этом мрачном тёмном месте, видавшем не одно и
не два поколения волшебников и буквально пропитавшемся магией, я услышал тихое
многоголосье споров где-то там, дальше по коридору, наверняка из гостиной, которую
просил подготовить Директор.
Пройдя по коридору до небольшого центрального холла и глянув на до сих пор
занавешенное «нечто», подошёл к лестнице и именно в этот момент меня заметили в
зале в конце коридора — двери были открыты. Было плохо видно, что именно
представлял из себя этот зал, гостиная, или что там вообще такое, но зато виден был
кусок стола, большого и круглого. Ну или как минимум овального. За ним сидели
несколько волшебников, и я даже знал парочку из тех, кого мне было видно с этой
точки — профессор Грюм, Сириус Блэк, виденная мною ранее девушка-аврор с цветными
волосами. Они сидели ко мне лицом и, разумеется, именно они меня увидели.
Улыбнувшись, отсалютовал им стаканом с колой и пошёл наверх в свою комнату. Но не
успел я пройти и один лестничный пролёт, как меня нагнала миссис Уизли.
— Гектор, дорогуша, — она выглядела немного обеспокоенной, но одновременно с этим
испытывала и облегчение. — Ты выходил из дома?
— Да, миссис Уизли. С этим что-то не так?
— Наша вина, что мы не разъяснили технику безопасности сразу, — покачала головой
миссис Уизли. — Прежде чем покинуть дом, нужно попросить кого-нибудь, чтобы
наложили магглоотталкивающие, а в идеале ещё и дезиллюминационные на пять-десять
минут, чтобы успеть отойти от дома.
— Такие нехилые меры безопасности, словно вы ожидаете слежки.
Я спустился, чтобы поравняться с миссис Уизли.
— Не беспокойтесь, я владею этими чарами и использую их постоянно.
— Правда? — в её голосе звучало очевидное сомнение, ведь эти чары в базовом,
простейшем и не самом качественном варианте преподаются на седьмом курсе.
— Разумеется, — кивнул я, взял стакан с колой в левую руку и, достав палочку, как
по учебнику сделал нужный жест, коснувшись кончиком палочки своей головы.
Буквально секунда ушла на то, чтобы я стал полностью невидимым. Честно говоря, эти
чары мне не особо нравились — с момента их наложения и до полной активации они
вызывали вполне конкретные физические ощущения, словно тебя обливают киселём, и тот
обволакивает тебя полностью.
— О, чудесное исполнение, — похвалила меня миссис Уизли, а взгляд её смотрел за
меня, что не удивительно — зрение потеряло точку для фокуса, но не направление.
Отменив чары, я вновь стал видимым.
— Ну и магглоотталкивающие я тоже знаю. И ещё парочку.
— Могу только лишь похвалить, — миссис Уизли по-родительски коснулась моего локтя.
— Но и спросить хочется — почему ты потратил столько времени на освоение этих чар?
Не пойми неправильно… В твоём возрасте мальчишки обычно, если дело касается чар и
заклинаний, уделяют больше внимания различным дуэльным направлениям, или просто
незначительным, но обидным шалостям, чтобы как следует насолить противнику…
— С этим у меня тоже проблем нет.
— Ну ладно. Ты умеешь и применяешь эти чары, так что, думаю, никаких проблем не
будет. Только не забывай их применять.
— Разумеется, миссис Уизли, — улыбнулся я и, видя, что разговор окончен, отправился
к себе наверх.
Поставив пакет с едой на стол и кинув на него простенькие бытовые чары сохранности,
переоделся в домашнее и задумался о простой вещи — нужно немного улучшить степень
приватности этого помещения. В основном, из-за близнецов. Ни для кого не секрет,
что их неугомонность и любознательность просто феноменальны, а значит они могут
сунуть свой нос, куда не просят. Этого хотелось бы избежать.
Долго выдумывать ничего не пришлось — есть простенький рунный комплекс, не
позволяющий пройти в помещение без разрешения владельца. Да, он легко
продавливается и, по большей части, является этакой сигнализацией, но именно это
мне и нужно, ведь полноценную защиту от проникновения я не поставлю по двум
причинам: я её не знаю; неизвестно, как она будет взаимодействовать с прочей магией
в доме, а она тут есть, и много. Да и подумав чуть дольше, понял, что в моё
отсутствие близнецы или кто-то другой всё равно ничего не найдут, так как я всё
беру с собой. Ну а когда я здесь — хватит и таких мер на случай нежданного визита
без предупреждения.
Кивнув своим мыслям, подошёл к дверному косяку и провёл по нему рукой. Странно.
Что-то под ним есть, а точнее — на обратной стороне наличников, или что это такое?
Как тут организованы двери? Вряд ли сильно отличается технология от известной мне.
Подав немного магии и уловив то, как именно она формируется, почувствовал точно тот
же рунный комплекс, что и сам хотел ставить. Похоже, прошлая хозяйка комнаты тоже
страдала лёгкой паранойей. Пусть руны чертила Беллатрикс, или же кто-то до неё, но
сейчас они давно потеряли связь с создателем из-за долгого отсутствия контакта с
ней. Взмахнув палочкой, я отсоединил наличник от остальной конструкции и положил на
пол. Действительно, на обратной стороне вырезаны руны. Надо бы их обновить — их
структура немного испортилась от времени.
Простым заклинанием для резки по дереву — оно из той же оперы, что и Диффиндо для
ткани — я старательно восстанавливал руны, но это пока ещё не всё. Наколдовал
стакан, немного воды и капнул каплю крови. Не самый популярный, и вообще не
одобряемый метод привязки рун на человека. Наколдовав кисточку, макнул в полученную
жижу и аккуратно, с филигранной точностью, пропитал руны.
Избавившись от раствора при помощи Эванеско, развеял остальные продукты магической
деятельности, напитал магией руны и установил наличник на положенное ему место.
Закрепив всю конструкцию парой бытовых заклинаний, отошёл на шаг и удовлетворённо
кивнул — кажется, работает. Нет, никаких визуальных проявлений не наблюдается, но
если кто-то попытается пройти в комнату без разрешения, то словно бы упрётся в
мягкое желе, не позволяющее двигаться дальше, а я получу подобие ментального
сигнала о проникновении. Мне нужно будет лишь дать дозволение войти, словами или
мыслью — тут зависит от степени контроля своих мыслей и умения направить их по
нужному адресу, так сказать.
Теперь можно браться за работу.
Сначала была мысль подготовиться к предстоящей операции по ликвидации тёмного
проклятья на какой-то там земле, но как можно подготовиться к тому, о чём ничего не
знаешь? Правильно — никак. А потому я решил заняться совсем другим делом — ковкой
всяких амулетиков по заказу Седрика.
Кровать в комнате стояла так, что собою закрывала небольшой пятачок пространства у
окна. Как бы, на расстоянии от окна. Вот туда я и направился, разместившись на полу
со всеми своими приблудами для ковки. Развернув довольно длинный список, напротив
многих пунктов из которого стояли цифры с нужным количеством амулетов, порою
переваливающих за пять десятков, я принялся за работу.
Вообще, амулеты в заказе требовались довольно простые. Например, постоянная
«непромокайка» — водоотталкивающий амулет. Или вот, амулет, который не даст
приставать всякой грязи и пыли. Одним из топов был амулет, защищающий от пепла при
перемещении по камину. Тут я даже улыбнулся, потому что это действительно нужная
вещь. Лично я не пачкаюсь лишь за счёт чувствительности к магии, которая позволяет
появляться в камине просто идеально, без лишних всполохов и прочего. А так, да,
перемещение по каминной сети может прилично испачкать нерадивого волшебника, а
постоянно чиститься, или как-то иначе исхищряться, а если ещё и одежда какая-нибудь
особая, требующая бережного отношения, или ещё какие-то сложности… В общем, тут
тоже ничего особо сложного — залить два заклинания в насадку для наковальни,
удерживать их от развеивания и активации, и ковать…
Одним из самых популярных запросов — светящийся амулет. Нужны двух типов — просто
Люмос, и Люмос Солем.
Ничего сверхъестественного, а технология у меня для всех одинаковая. Нужно лишь
немного пофантазировать насчёт формы кулонов, чтобы она хотя бы отдалённо
передавала суть функции.
Потратив без малого три часа, я натрансфигурировался и наковался по самое нехочу —
выполнил лишь четверть заказа. Судя по тому, что никто не явился проверить, чем это
я таким занимаюсь, звукоизоляция в комнате действительно присутствует, хотя я мог
бы сказать это и без экспериментов — чувствовались различные нейтральные чары,
набравшие силу при моём заселении.
Сделав зарисовки кулонов и подписав, какие функции соответствуют каждому из них, я
сложил готовую продукцию и свои инструменты в рюкзак. Время на дворе уже позднее,
двенадцатый час, а значит пора бы и на сон грядущий готовиться, чем я и занялся. Но
не успел я толком устроиться в кровати, как в окно постучалась уже знакомая мне
сова. Открыв окно, я взял письмо, а сова тут же улетела — значит ответ не
требуется.
В конверте была записка и ещё один конверт поменьше, надпись на котором гласила:
«Портключ. Активация в десять после полудня седьмого июля». В записке была короткая
информация по земле. Небольшая площадь, находится внутри большой пространственной
лакуны, этакого кармана, где есть и чужие владения. Ни типа проклятья, ни чего-то
действительно полезного, кроме того, что оно завязано на землю в прямом смысле
слова. Что же… Будем думать.
***
Жизнь в доме на Гриммо, можно сказать, кипела — я это понял сразу после своей
утренней пробежки и прочих занятий под невидимостью.
Для того, чтобы понять всю активность в доме, нужно просто представить себе обычную
ежедневную суету в Норе, убрать бытовые вопросы касательно ухода за огородом и
прочее, и перенести всё сюда.
Ранний подъём. Меня эта процедура миновала, так как я проснулся ещё раньше, но
выглядело всё примерно следующим образом. Миссис Уизли, как самый активный разумный
в этом доме, всех будила, отправляла умываться и приводить себя в порядок, после
чего всем вменялось отправиться на завтрак, и не важен был статус этого волшебника.
Например, на второй день моего здесь нахождения, на завтраке присутствовал некий
темнокожий суровый волшебник в тёмно-фиолетовой мантии и странной шапочке — всё в
каком-то его национальном стиле. Нет, он здесь не ночевал, но забежал по делам, и в
итоге был усажен за стол.
Была здесь довольно молодая волшебница с цветными волосами. Тонкс — так её
называли, когда она вместе с другими сотрудниками Аврората и ДМП патрулировала
Хогсмид и окрестности на третьем курсе. Но только сейчас мы удосужились
представиться друг другу.
— Тонкс, — хоть мы и только-только сели за стол, а конкретно она — напротив меня,
девушка протянула руку. — Просто Тонкс.
Разумеется, я пожал руку, мимолётно оценивая не фигуру, но стиль — смысл оценивать
фигуру у той, кто способен менять внешность как угодно? И стиль её был похож на
какой-то панковский, с лёгким налётом «хэви металла» — мрачно, при этом ярко,
немного кожи, немного джинсовой ткани. Высокие сапоги на манер армейских, широкие
штаны с карманами, ничуть не стесняющие движений, много всяких аксессуаров и
заклёпок. В общем, тот ещё кадр.
— Гектор Грейнджер. А у Тонкс есть имя? — улыбнулся я, садясь на место — пришлось
привстать, чтобы дотянуться для рукопожатия.
— Я не люблю, когда его называют, — отмахнулась девушка, с энтузиазмом крутясь на
месте и пытаясь разглядеть, что же подаст миссис Уизли.
— Но представиться-то всё равно не мешало по полной форме, — улыбнулся я. — Вдруг
придётся на связь выйти, письмо написать. И куда? На имя Тонкс? Кого именно? Теда,
Андромеды?
— О, ты знаешь моих родителей?
— Не-а, — мотнул я головой, попутно краем глаза окинув взглядом присутствующих:
Сириус, Рон, клюющий носом, близнецы носятся туда-сюда возле лестницы и пока не
спешат заходить на кухню, мистер Уизли, сидящий рядом с Сириусом и явно собравшийся
на работу, как и раньше, в своём тёмно-коричневом костюме и тяжелой тёмно-зелёной
мантии.
— А как так? — Тонкс наклонила голову, глядя с вопросом.
— Просто собираю информацию из разных источников. Всё-таки не каждый день девушка
из древнейшей и благороднейшей семьи выходит замуж за волшебника в первом
поколении.
— Магглорождённого, что ли? — Рон что-то буркнул, пытаясь разлепить глаза. — Так и
говори.
— Я слово «маггл» стараюсь употреблять не часто и только для определённых случаев и
в определённом контексте. Всё-таки я сам, хе-х, магглорождённый, и мне порой
кажется, что если я буду называть родителей магглами — я их, в каком-то роде,
предам. Семантика слова, всё-таки, не самая лучшая.
— М-да… — Сириус, сидевший во главе стола, печально улыбнулся. — Помню, знатная
была истерика. Когда кузина вышла замуж, я уж думал, моя дражайшая матушка на
дерьмо изойдёт…
— Сириус! — миссис Уизли, только-только начавшая сервировать стол, с укором
посмотрела на Блэка. — Не ругайся за столом.
— Прости, но тут иначе смысл не передать, — Сириус пожал плечами, но ни его лицо,
ни взгляд не выражали ни раскаяния, ни вины. — Мне вообще порою казалось, что вся
семья соглашалась с матушкой, лишь бы она заткнула эту свою противную сирену, что
была у неё вместо голоса.
— Понимаю, — тихо подбодрил Сириуса мистер Уизли.
— Какие-то проблемы? — миссис Уизли с ухмылкой во взгляде, но со строгим лицом
посмотрела на мужа.
— Нет-нет, то есть, Сириус, — мистер Уизли притворно нахохлился. — Плохо так
говорить.
Именно в этот момент на кухню быстро забежали близнецы и Джинни, мгновенно
рассевшись по местам.
— Всем доброго утра…
— …и хорошего настроения, — начали они говорить, с улыбками глядя на всех.
— Что разминируем сегодня?
— Пятую комнату?
— Шестую?
— Второй зал?
— Подвал?
— Библиотеку?
— Лично вы, господа, — миссис Уизли покончила со своими обязанностями, сервировав
стол, чем вызвала недовольство Рона, до которого только сейчас дошло, что перед ним
опять много столовых приборов, и это не сон, — отправитесь в Нору и займётесь
своими обычными обязанностями. Пусть дом пока и закрыт, но сад сам за собой не
поухаживает, живность себя не покормит.
— Это свинки-то сами себя не покормят?
— Или гуси?
— Или курицы?
— Наказание? — миссис Уизли выгнула бровь на манер Снейпа, а близнецы
переглянулись, кивнув друг другу.
— Покормить, так покормить, поняли, не дураки…
— …Были бы дураки — не поняли бы.
После завтрака все занялись своими делами, и это был второй пункт суеты в доме. Я
присоединился к наведению порядка, но лезть в комнаты в поисках приключений не
спешил, и начал делать то, от чего остальные отлынивали по непонятным мне
причинам — магией приводил в порядок кухню. Там чары применить, тут немного
подновить, здесь восстановить. В некоторых местах я без всяких подсказок чувствовал
сильно ослабшие чары на предметах или поверхностях — магия словно окутывала лишь
часть предмета, и именно эта часть казалась наименее изношенной или постаревшей.
Восстановив такие предметы, я волевым посылом растягивал эти чары на весь предмет,
как, казалось бы, правильным, и насыщал их магией — стояли годами, если не
десятилетиями, и ещё столько же простоят после ремонта.
Во время обеда многие приятно удивились обстановке на кухне, которая стала как
новая, и хоть она и осталась мрачной, но теперь это мрачность опрятная, красивая, а
не развалина допотопная. Ну а после приёма пищи я отправился в свою комнату —
ковать. Что делали остальные? Ну, взрослые в лице Молли и Сириуса пытались навести
порядок. Близнецы — а кто их знает, чем они заняты в Норе? Рон, наверное, как и
всегда, ходил туда-сюда, обивал косяки, листал журналы о квиддиче или плевался в
потолок. Джинни же, как и я, старалась проводить время наедине с собой. Что уж она
там делает — меня не касается.
Выполнив вторую четверть заказа, я посмотрел на часы — до ужина в этом доме ещё
пара часиков. Нужно бы прикинуть, как снимать проклятья. Учитывая те немногие
знания по малефицистике, что у меня есть, и моё понимание магии в принципе, можно
прийти к некоторым мыслям.
Например, наиболее часто встречающимся способом противодействия насланным
проклятьям являются контрзаклинания, и не важно, в полёте ли проклятье, только
сорвавшись с палочки, или это уже внедрённое в объект тёмное заклинание,
разворачивающее свой эффект. Но всё это лирика, ибо не стоит считать себя самым
умным — владельцы земли наверняка обращались к квалифицированным специалистам в
этой области, и я сильно сомневаюсь, что те не пробовали применять свои знания, в
том числе и начального уровня.
Так же одним из способов, очевидным как для меня, так и для местных Тёмных
волшебников, является «Подмена». Простой в своей сути, но сложный в осуществлении и
реализуемый только при определённых условиях способ. Его суть полностью передаётся
в названии — просто осуществляется подмена объекта проклятья. Только в этом
способе, помимо сложностей в методах осуществления, есть ещё одно важное
ограничение — равнозначность объекта воздействия проклятья, и объекта для подмены.
В случае с людьми и при отсутствии каких-то особых моральных ограничений, всё
довольно просто — человек на человека, волшебник на волшебника. При использовании,
как мне кажется — всего лишь догадка — ритуалов и прочих дополнительных
манипуляций, можно подменить, например, человека курицей. Проклятье перейдёт на
курицу, и остается только вылечить человека от последствий воздействия проклятья.
Но «Подмена» — тоже довольно очевидный способ. И чем больше разница между
значимостью и масштабами объектов, тем сложнее осуществить «обман» проклятья. Проще
говоря, подменять землю курицей — дело, мало того, что неблагодарное, так ещё и не
факт, что получится, как бы ты не старался.
Но можно воспользоваться тем, о чём местные, похоже, вообще не задумываются или
даже не подозревают — чисто энергетические манипуляции. Например, наколдовать
подобие Лотоса. Суть проста — пусть прорастёт, как Лотос на территории Ноттов, но
будет не заражать и процветать, а поглощать и процветать. Как корни поглощают влагу
из земли. Но… Это всё догадки — нужно оказаться непосредственно на месте и там
определиться.
А значит, остаётся только ждать.
***
Ровно за пять минут до назначенного времени я, скрытый всеми известными мне
способами, стоял на пустыре в трансфигурированном и закреплённом костюме Чумного
Доктора и держал в руках монетку — именно она была портключом. Стоял, и смотрел на
темнеющее небо на западе — солнце уже зашло.
Сам я был готов к любым, как мне кажется, неожиданностям, и сразу же после переноса
был готов отвечать на агрессию, если кто-то проявит оную.
Срабатывание портключа, меня затягивает пространственная аномалия и плавно
выбрасывает в шаге от огромного чёрного пятака земли, явно скрытого за какой-то
интересной защитой. Приземлился я чётко, можно даже сказать, идеально — ни одна
травинка не помялась. К моему удивлению, вокруг места моего появления стояли три
волшебника в мантиях и указывали палочкой примерно туда, куда я должен был попасть.
— И где он? — нервно спросил один из волшебников. — Время уже.
— Не бзди, — одёрнул его второй. — Может он вообще решил сюда не идти.
— Может кто-то спалил ловушку? — спросил третий. — Или, может это на нас ловушка?
— Ты больной? — возмутился второй. — Хотели бы нас прибить, прибили бы бесплатно,
без перевода крупной суммы на счёт.
— Тоже верно.
Хм. Ну и ладно. Активировав браслет с треугольничками, направил их в руки
волшебников. Тихий свист, и палочки в руках волшебников буквально взорвались,
разлетаясь осколками, а за ними последовали и кисти их рук. Не успели они осознать
и закричать от боли, а я уже отправил в них три усыпляющих заклинания.
Сконцентрировавшись, выплеснул огромное количество энергии через палочку в
заклинание Гоменум Ревелио. Если бы такую магию можно было видеть, то это была бы
волна, не несущая никакого вреда, что распространилась в разные стороны и бежала,
казалось, до самого горизонта. Вообще никого вокруг.
Подойдя к спящим израненным волшебникам, провёл над ними палочкой — у одного,
которого я мысленно называл «второй», обнаружился большой кошель полный звонких
золотых монет.
— Это я удачно зашёл.
Не знаю, сколько там денег, но они там точно есть. Защиты никакой на кошеле нет, а
единственная магия — Незримое Расширение. Проверив кошель как следует, убедился в
«чистоте» и прикрепил себе на пояс. Наведя палочку на бедолаг, начал затягивать
раны каждого, используя Вулнера Санентур на чистой энергии жизни. Это заклинание
так хорошо начало работать, что срастило разорванные кисти рук, притянув каждый из
кусочков, разлетевшихся вокруг. Мило. Теперь пора бы и непосредственно делом
заняться.
Подойдя к барьеру, отделявшему большой, действительно большой участок чёрной земли,
на котором стоял, как насмешка над миром, почти белый особняк, я укутал себя
плотной нейтральной магией и сделал шаг вперёд.
Тёмная Магия буквально пудовым молотом начала лупить по мне. Не атаковать, а именно
давить. Если я правильно понял посыл этой магии, этого проклятья, оно хотело
сломать мой разум, внести галлюцинации, чтобы я во всех видел чудовищ и пытался
атаковать, чтобы боялся каждой тени… Чтобы казалось, будто они лезут под кожу и
выпивают жизнь. Правда, последнее — реальный эффект, из-за чего всё на этой земле и
было мёртвым. Самое забавное, как мне показалось, так это то, что проклятье сильно
изголодалось по еде — оно извело всё, до чего могло добраться в зоне действия, и
как следует настоялось под чарами консервации, совершенно не желая выдыхаться или
выветриваться, или ещё как-нибудь исчезнуть.
Куда забавней было то, что я-феникс проснулся, ощутив поток тёмной магии,
переходящий от меня-человека. Как я и рассчитывал, связь работала идеально — тёмная
магия, искажённая энергия, она утекала от меня к фениксу, не затрагивая меня, но и
не влияя на самого феникса — такая энергия является его сутью. Как энергия может не
затрагивать меня, но проходить через меня? А чёрт его знает, но осколок эльфа
«утверждает», что не нужно воспринимать мир как сугубо трёхмерное пространство. То
есть для магии, как энергии, я-человек и я-феникс находимся, как бы, в одной точке.
Сложно… Неполноценность знаний осколка вызывает больше вопросов и непонимания, чем
даёт ответов.
Но, как бы всё это не было прекрасно, я могу решить проблему двумя способами.
Первый — постоять здесь, поскучать, тёмная магия поглотится мной и уйдёт фениксу, а
проклятье просто «кончится» из-за этого. Второй вариант — создать подобие Лотоса,
как я и планировал. Лично для меня очевидно, что второй вариант лучше — неизвестно,
сколько мне нужно будет тут стоять, чтобы такой метод возымел эффект. А значит…
Направив ладони друг к другу, я начал создавать подобие Лотоса, разумеется, с
соответствующими корректировками образов и мысленных посылов. Минута, две — я не
особо спешил, но и не медлил, напрягая мозги и волю на максимум.
В один прекрасный момент, между моих ладоней появилась чёрная капля, а когда
процесс завершился — она упала на чёрную землю под ногами. Вновь мне показалось,
словно одинокая капля упала на бесконечную спокойную водную гладь, расходясь
волнами.
Глазами же я видел, как по чёрной земле словно прокатилась волна искажений. Ещё
раз. И ещё. Но на самом деле всё оставалось спокойным. Из земли начали тянуться
чёрные дымные струи и, словно протуберанцы на Солнце, они закручивались, вновь
касаясь поверхности. Некоторые изначально, словно дуги, росли, лопались и
втягивались в землю. Занятное зрелище, а в магии так и вовсе творилась какая-то
невероятная свистопляска. Но в один прекрасный момент, из земли словно выросла
чёрная трава. Выросла кольями, и тут же втянулась. Я чётко ощущал, как проклятье
стягивается в одну точку — точно в том месте, куда упала капля. Как раз в этом
месте и начал формироваться и распускаться цветок лотоса.
Пара мгновений, и единственным источником тёмной магии, источником проклятья и
вообще, заражённым объектом, был именно этот цветок лотоса — совсем не
материальный. Я вытянул руку над цветком, и тот оторвался от земли, взлетая и
приземляясь на ладонь.
— Красиво, чёрт подери. И совсем не так страшно, как настоящая энергия тьмы или
смерти из… Оттуда, — прервал я сам себя.
Один только вопрос — что теперь с этим делать? Нет, я понимаю, скормить фениксу —
это пойдёт на пользу, всё-таки его кормить нужно чем-то подобным, если говорить о
энергетической диете. Как это пронести в дом на Гриммо? Пусть тёмная магия сейчас
чувствуется в лотосе лишь при контакте, а само проклятье надежнейшим образом
запечатано… А, ладно, придумаю что-нибудь. Вот, например…
Трансфигурировав при помощи палочки простую на вид деревянную шкатулку, я положил
туда Лотос и закрыл крышку — уже этого было достаточно, чтобы даже моя
чувствительность спасовала. Разумеется, в дом на Гриммо я это не потащу — припрячу
под чарами неподалёку, а потом прогуляюсь с птичкой и скормлю ему.
Сконцентрировавшись, аппарировал так, чтобы даже крохи магии не ушло в фон и не
оставило следа. Аппарировал в паре кварталов от Гриммо, в безлюдном и мрачном
проулке, где не было ни одного уличного фонаря. Убедившись, что вокруг никого,
присел на одно колено, развёл магией землю под ногами и положил туда шкатулку. Пара
заклинаний — и это место неделю как минимум будут обходить стороной обычные люди, а
волшебники ничего даже не заметят. Простые заклинания для сокрытия, но
эффективность их работы увеличивается с уменьшением площади покрытия. Интересно,
насколько мощные тогда чары стоят на Дырявом Котле?
Развеяв свою одежду и оказавшись в обычной, в которой вышел на прогулку, смело
отправился в дом на Гриммо. Нужно написать Делакуру, что работа сделана. Упоминать
ли о засаде? Нет, не буду. Но главное во всём этом, что я могу заниматься решением
подобных вопросов, а значит и денюжку получать. Нужно будет раскачать энтузиазм
француза, чтобы заказов было как можно больше — пусть попотеет за столь большой
процент.

========== Часть 46 ==========

Это забавно. Нет, в самом деле.

Я сидел за столом в выделенной мне комнате в доме на Гриммо, дождь частой дробью
крупных капель стучал в окно, периодически сверкала молния — погода испортилась
буквально за пару минут, почти сразу, как только я вернулся сюда с «дела». И вот
сейчас, сидя в тёмной комнате, я думал — как забавно может сказываться видение
ситуации и поставленные цели на мгновенных реакциях и поведении. Хорошо ли, что я
поступил с наёмниками так, как поступил?
Почему я вообще об этом задумался? Всё просто. Нужно уметь анализировать свои
поступки, которые ты совершаешь не задумываясь, под действием лишь своего
мировоззрения, поставленных целей, интересов или эмоций. Последнее можно исключить,
так как они были под контролем и оставались неизменны. Остаётся анализ остального.
И почему же я оставил тех волшебников нетронутыми? Потому что это был самый
выгодный вариант. Для начала нужно учесть, что передо мной стояла конкретная
задача — снять проклятье с земли, и отвлекаться на остальное было бы
нецелесообразно. За землёй кто-то должен был следить, да и окрестности внутри этой
лакуны также принадлежат тем или иным волшебникам. Да, я проверил всё вокруг на
наличие людей, но так ли я уверен, что Гоменум Ревелио покажет действительно
качественно скрытых волшебников? Уверен ли я, что там не было каких-нибудь
артефактов или чар? Стоит ли думать, что глаз Грюма настолько уникален, что вообще
никто, нигде и никогда не додумывался до схожего зачарования? Ответ, конечно,
отрицательный. Всегда стоит учитывать то, что за тобой могут следить, и это не
паранойя, а суровая реальность магмира.
Стоило ли брать с собой и допрашивать наёмников? Однозначно нет. Сейчас образ
Чумного Доктора должен работать на репутацию, а похищение трёх, пусть и напавших,
или ждавших в засаде, не является показателем хорошего волшебника. Может сами они
ничего бы и не сказали, но всегда может всплыть какой-нибудь кадр, который будет
соловьем петь о том, что три его друга шли домой дорогой ночной, а тут тёмный маг
из лесу раскатал их всех толпой. Да и они могут быть под различными контрактами или
Непреложными Обетами, или ещё какой-нибудь хренью, не позволяющей разболтать что-то
о нанимателе. Как итог попытки допроса — одни минусы. Да, был шанс узнать хоть что-
то, но он того не стоил.
Другой вариант — убийство агрессоров. Не буду вспоминать о той же репутации, на
которую Чумной Доктор работает сейчас. Убийство оно и есть убийство — Сириус Блэк
сидел в Азкабане вовсе не за эфемерное предательство Поттеров, а за убийство
Петтигрю и обычных людей, а гвоздями в крышку гроба было раскрытие Статута
Секретности. Ну и, разумеется, всё та же репутация. Но помимо прочего есть ещё один
важный фактор. Ответ на агрессию мгновенной смертью — пройденный этап, виденный
местными магами много раз. Это делает волшебника с подобной реакцией предсказуемым.
Банальный пример — если образ Тёмного Лорда из разных источников более-менее верен,
значит, если встретив его, крикнуть ему: «Лох! Чмо!», получишь вполне предсказуемый
результат. Вопрос — что будет, если сказать такое Дамблдору? Да хрен его знает, что
выдумает этот старик! Вообще непонятно, к чему готовиться.
Что же касается непосредственно самого источника угрозы, того, кто нанял этих
ребят, то его реакция пока не может быть точно известна вне зависимости от принятых
мною решений. Убил бы я тех волшебников, а наниматель посчитал бы: «Вот, блин, как
опасно, не буду больше соваться». Только с тем же успехом он мог бы посчитать:
«Ясно, в следующий раз приведу больше людей». Или ещё что-то. Точно так же он может
подумать, когда узнает, что я их не убил: «Ага, испугался, нужно додавить, приведу
больше людей». Ну или: «Победил и не заметил, опасно, нужно поостеречься».
Абсолютно любой вариант имеет место быть, но для точной оценки нужно знать, кто
именно зачинщик. И да, это возвращает мысленно к допросу наёмников, но шансы того,
что они могли бы что-то сказать, минимальны. А вот вероятность наблюдения за моими
действиями и шанс неизвестной мне реакции в случае серьёзной агрессии с моей
стороны — очень велики.
Очередная молния ярко сверкнула за окном, и почти в тот же миг раздался хлёсткий
гром, совсем не раскатистый.
— Очень близко, — выдохнул я, глядя в окно. — Займусь-ка я артефактами, есть часик-
полтора.
Да, письмо Делакуру я отправил, мол: «Работа выполнена». Ни о какой засаде не
говорил — посмотрю на реакцию непосредственно во время встречи. Посмотрим, да.
Посмотрим. Но запрошенную французом сумму я ему выделю — пусть будет дополнительная
мотивация. Жадность — очень плохой помощник.
***
Целые сутки я ждал ответа от Делакура. Я не знаю, чем он там занимался, но в самом-
то деле, надо иметь совесть! Хорошо хоть что Хрустика я отправил, наказав ответа не
ждать. Да, кстати, этот сычик, которого ещё перед отъездом родителей я выпустил из
дома, нашёл меня здесь, на Гриммо, почти сразу после заселения. По крайней мере так
говорит Джинни, у которой он и тусовался до того момента, как понадобился мне. Этот
птиц, похоже, сам решает, когда будет выполнять свои почтовые обязанности, при этом
точно знает, когда это от него требуется. А всё остальное время он ищет приключений
на свой хвост. Ну или получает вкусняшки от других доброжелательно настроенных
волшебников сугубо за счёт того, что является милым и забавным комком перьев.
Чем я занимался, пока ждал ответа от Делакура? Ну, на следующий день, с утра и до
обеда, я ковал артефакты, и уложился ровно к началу приёма пищи. Теперь нужно будет
написать Седрику о готовности, и пусть принимает товар, распределяет там, или чем
он планирует заниматься. А деньги… Когда получит всё — тогда и отдаст.
Вот настало время обеда, на котором не было мистера Уизли, но по какой-то причине
была Нимфадора, разноцветноволосая девушка, имя которой пришлось узнать вообще
окольными путями, подслушав случайный разговор. Когда подошёл черёд спокойно
посидеть, попить чай и переварить съеденное, я решил завести небольшой разговор.
— Тонкс.
— Да?
— Не пойми неправильно, но у меня чувство, будто каждый раз ты здесь кого-то ждёшь.
— Ха-ха, — рассмеялся Сириус. — Племяшка ждёт одного нашего общего друга. Видишь,
Тонкс, как быстро тебя раскусили?
— Ещё бы… — буркнул Рон, и все посмотрели на него, ожидая ответа. Тот лишь быстро
допив чай, начал вставать из-за стола. — Грейнджер только и делает, что со
слизеринскими змеями общается. Научился хитрить и хитрость видеть… Я пошёл…
Рон быстро покинул кухню, заставив всех или недоумённо переглянуться, или
безразлично пожать плечами, как например и поступили близнецы.
— Гектор, дорогуша, — начала миссис Уизли. — Ты не занят до ужина?
— Кстати, да, — кивнул вдруг Сириус. — Нам бы не помешала небольшая помощь в
приведении в порядок пары помещений.
— А мы? — тут же одновременно высказались близнецы.
— А вы… — миссис Уизли задумалась. — В принципе, в Норе дела сделаны, а вас без
дела оставить — себе дороже. Только есть один момент, нюанс, которому вы должны
будете неукоснительно следовать.
Близнецы взглянули друг на друга, ведя молчаливый диалог целых три секунды, и
только после этого вновь посмотрели на свою мать, выражая готовность как минимум
услышать это условие, а там уже решить.
— Никакой магии и баловства. Нужна помощь именно как помощь.
— Это мы можем… — кивнул один из них.
— …правда, недолго, — улыбнулся другой.
— Вот и отлично.
Нимфадора после обеда убежала на работу — Аврорат не ждёт. Ну а мы отправились в
один из залов на первом этаже.
Несмотря на большое количество дорогой мебели, отделку, ковры и прочее, было такое
впечатление, что здесь не было живых людей минимум лет пятьдесят. Всё выглядело
потрёпанным, в толстом и плотном слое пыли, паутина по углам. А за шторами, а
точнее тем, что от них осталось, вообще мрак какой-то творился. Там даже докси
поселились — мелкие тёмные фейки, кусачие и агрессивные до жути. В пыльных шкафах,
некоторые из которых походили на серванты, а другие — сугубо для книг… Там, в этих
шкафах, таилась страшная грязь в прямом смысле слова, а стёкла в дверцах сервантов
были настолько пыльными, что перестали быть прозрачными.
— Ну-с, господа, — миссис Уизли по-хозяйски осмотрела всё вокруг. — Шкафы и
серванты не трогаем, начинаем с проверки штор, выгоняем докси, а потом занимаемся
чисткой остального.
— А шкафы? — близнецам было крайне интересно их содержимое.
— В последнюю очередь. У нас в доме, помню, можно было в таких шкафах напороться на
удивительно вредоносные вещи. Сомневаюсь, что здесь дела обстоят иначе.
— Верно говоришь, Молли, — кивнул Сириус. — Тут такого добра может быть море. Я уже
и не вспомню, что где, да и после моего ухода из дома всё могло не раз поменяться.
Так что с предельной осторожностью, народ. Если не хотите лишиться пальцев или рук.
Или ещё чего-нибудь важного.
Ну мы и приступили к уборке. Гонять докси руками было сложно поначалу, но мы с
близнецами быстро вычислили логику. Подставляешь замотанную в ткань руку, эти тупые
феи тут же кидаются на неё, стараясь покусать, чтобы не совал руки в их жилище, ну
а там ты их хватаешь, и в клетку — миссис Уизли принесла, а если точнее,
трансфигурировала и закрепила результат, хоть и делала это в другой комнате. Так,
на всякий случай, чтобы возможные тёмные и не очень побрякушки не среагировали на
магию.
Пока отлавливали докси, Сириус и миссис Уизли разбирались с остальной пылью и
грязью. Иногда я поглядывал на результат, и должен сказать, получалось у них более
чем достойно, правда, Сириус по большей части лишь мешался. Сразу видно — не привык
по дому делать хоть что-то. Но старался.
Когда нетронутыми и неочищенными остались только шкафы, мы собрались в центре
комнаты. Рядом была большая клетка с докси — они шумели, истово бились внутри,
стараясь выбраться, убраться с дневного света и, по возможности, покарать
вторженцев.
— Развелось же пакости всякой, — Сириус с неприязнью посмотрел на этих мелких
вредителей. — Хорошо хоть других животных не появилось. Только всякая плесень, мох
и паутина.
— А пауки? — я задал резонный вопрос.
— А чем, думаешь, эти мелкие твари питались?
— Хм… Да тут целая экосистема.
— Так дом сколько лет стоял полностью закрытым от всех и вся. Удивляюсь, как Кричер
не склеил ласты.
— Хм… — от входа в комнату раздался скрипучий, но много мягче, чем в первый раз,
голос местного сутулого домовика Кричера. — Старый Кричер помрёт не раньше
недостойного хозяина Сириуса.
— Иди и не бурчи тут, — отмахнулся от него Сириус. — Займись уже чем-нибудь
полезным.
Кричер ушёл, а я лишь хмыкнул.
— Что? — Сириус посмотрел на меня с вопросом во взгляде.
— Думаю, Кричер имел в виду вовсе не то, о чём вы подумали.
— Да? И что же?
— Он не оставит свой, так сказать, пост, пока жив хоть один из Блэков. Думаю, смысл
был именно в этом.
— И что же тогда он всё время пытается дерьмом всех поливать?
— Его верность семье не мешает высказывать своё мнение, — я перевёл взгляд на
шкафы. — Может, приступим к делу?
Пока мы говорили, миссис Уизли сняла драные, испорченные шторы и осмотрела их.
— Волшебные ткани. Такие не восстановишь. Жаль, — она бросила их на пол к куче
другого испорченного хлама. — На помойку.
Работа со шкафами тянулась намного дольше. То и дело попадались различные
безделушки или книги, трогать которые было совершенно небезопасно. И если от
некоторых безделушек даже на мой взгляд лучше и проще избавиться, то вот с книгами…
— Выбросить бы их к Мордреду, — Сириус с неприязнью смотрел на некоторые из книг,
судя по корешкам, какая-то темень тёмная.
— Дело твоё, — пожала плечами миссис Уизли, вырвав из рук близнецов одну из книг.
— Мы тут помогаем, вообще-то.
— Ну мам. Там про зелья.
— Пусть берут, — отмахнулся Сириус.
— Да и остальное выбрасывать не стоит, — внёс я свою лепту, вчитываясь в корешки, а
сенсорикой выискивая защищённые или проклятые книги, коих было не мало — такие я
отмечал мелком, который выдала мне миссис Уизли.
— Ага, и эти вот? — Сириус с ухмылкой кивнул на отмеченные книги. — Мало того, что
они могут покалечить или убить, так ещё и содержание их… Спорное. Я бы никому не
желал знать подобное.
— Ну, знать и применять — разные вещи, — я отметил ещё одну проклятую книгу. — С
проклятиями и защитой можно разобраться, а знания… Скажем так, если вдруг Тёмные
маги пойдут на весь мир войной, я хотел бы знать, что именно от них ожидать и как
этому противодействовать.
— Правильно мыслишь, салага.
Обернувшись на голос, я увидел в дверном проходе Грюма, что опирался плечом на
косяк, чтобы разгрузить ногу с протезом.
— День добрый, сэр.
— Уже вечер. Смотри, Сириус, у парня котелок варит. Я знаю твою ситуацию по жизни,
но не оставляй других без знаний и оружия только лишь чтобы потешить себя. А
опасные книги соберём и перенесём в одно помещение, чтобы под контролем… И чтобы
особо одарённые…
Искусственный глаз Грюма резко посмотрел на близнецов, которые делали вид
непричастный ни к чему вообще.
— …не убились об эти знания. Плавали, знаем, как оно бывает. И вот ещё, давайте,
завязывайте, домохозяйки и домохозяины. У нас собрание.
Грюм скрылся в коридоре, а Сириус с миссис Уизли переглянулись.
— Увлеклись, похоже, — улыбнулась она. — Пойду приготовлю чай для всех.
— Ну а я… — Сириус размял шею. — Пойду в зал. Глава дома, как-никак. Эх…
В комнате остались только мы с близнецами.
— Гектор, друг, — подошёл один из них и положил руку на плечо.
— А не желаешь ли ты подслушать? — второй подошёл с другой стороны.
— Не-а.
— И ничуть не интересно?
— Самую малость. Но, как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.
— Хм… Говорят, они там против Сам-Знаешь-Кого планы строят, — ухмылялся первый.
Фред. Да, точно. Это Фред.
— Пусть строят.
— Ла-а-адно, — протянул Фред. — Давай хотя бы книжку какую возьмём. Это же дом
Блэков, древнейшего и благороднейшего семейства. Тут наверняка есть что-то
особенное.
— Да тут всё особенное, парни, — улыбнулся я, а близнецы посмотрели на книги в
шкафу. — Но я не собираюсь злоупотреблять гостеприимством Сириуса. Да и мне
кажется, подобное не останется незамеченным.
— Ну вот одну, вот эту, — заговорил Джордж. — Тоненькую.
— Блин, парни, а слабо договориться со взрослыми?
— Тю-ю, — протянули они одновременно, но продолжил только Фред. — Нет в тебе жилки,
духа авантюризма. Договариваться — слишком просто.
— Тем более мы вернём…
— Что вернёте? — голос директора заставил нас троих обернуться к проходу.
Дамблдор, неизменно седой и с бессменными очками-половинками, прошёл в комнату и
встал рядом с нами, глядя на книги.
— Эм… Ничего особенного, директор… — близнецы поспешили с улыбками на лицах
покинуть комнату. — Столько шалостей ещё не придумано…
— …Да, братец Фред, нельзя терять время.
Когда они ушли, директор заговорил:
— Вижу, вы наткнулись на малую часть книг в этом доме.
— Похоже на то, директор.
— Интересует?
— Не больше, чем все остальные книги. Мистер Блэк желает их выбросить, и это
печально.
— Отчего же?
Я внимательно посмотрел на корешки книг. Некоторые были явно рукописные и очень-
очень старые. Очень старые.
— Это слишком импульсивно и неразумно. Всё-таки семья Блэк собирала эти знания
годами. Может быть не конкретно эти, но… Думаю, вы меня поняли.
— Разумеется, — кивнул директор. — Конкретно здесь не столь уникальные знания.
Дамблдор задумчиво обвёл взглядом все книги.
— Многие я даже читал в своё время. Как сейчас помню. Жуткое, откровенно говоря,
чтиво. Но знать это нужно, ведь незнание порождает невежество. События последних
пятидесяти лет резко настроило простых обывателей и министерство против Тёмной
Магии. Слишком много тёмных среди преступников. К счастью, министерство не в
состоянии продавить запрещающие законы. Невежество, мистер Грейнджер, порождает
страх. А страх лишает разума, ослепляет.
— Как и любовь.
— Как и любовь, верно, — кивнул директор. — В министерстве не понимают, что
проблема-то не в тёмной магии, а в людях. Запрет на практику тёмной магии не даст
ровным счётом ничего, кроме ответной агрессии, а пользователей тёмной магии не
станет меньше, зато прятаться они станут лучше, и если сейчас ещё есть несколько
специалистов на островах, занимающихся подобным и решающих вопросы, то потом их не
останется. Ведь это станет незаконным.
— А какое мнение у вас и вашей фракции?
— Фракции? Ну, это вы, мистер Грейнджер, пожалуй, перегнули, но в целом — верно.
Свежие стенограммы ещё не попали в Хогвартс?
— Не видел.
— Тогда, стоит заметить, что пока что относительно всяких мелких запретов на тёмную
магию, которые пытается продвинуть министерство и лояльные им в Визенгамоте,
благополучно бойкотируются всеми остальными, и даже теми, кто обычно воздерживается
от голосования.
— Занятно.
— Именно. Думаю, проблема в том, что в министерстве работают сугубо молодые. Не в
плане прожитых лет, хотя и это тоже, а в плане семьи. Пара поколений, может чуть
больше. Представителей старых семей там очень мало. Вот и бесятся с перепугу, ведь
не знают о тёмной магии ничего.
— А как сделать, чтобы знали?
— Ну, например, дать денег Хогвартсу на ещё… два курса, восьмой и девятый. Для
специалистов, преподавателей. Тогда можно и заниматься ликбезом. А так — всё в
старых семьях.
— Знаете, я раньше думал, что вы совсем не воспринимаете тёмную магию как что-то,
что имеет право на существование.
— Мы — люди, мистер Грейнджер. Многим из нас свойственно искать силу, но не многие
из тех, кто её ищет, выбирает сложный путь. Да и следует признать, что Тёмная
Магия, Тёмные Искусства, содержат в себе огромное количество того, что попросту
невозможно добиться обычной магией. Правда, есть некоторые вещи, которые бы лучше
забыть, но это нюансы, мелочи. Это всё равно что судить о нации по паре её
представителей. Знаете…
Мы с директором посмотрели друг на друга.
— …похоже, мы увлеклись разговорами, а ведь меня ждут. Я попробую убедить Сириуса,
чтобы он приберёг книги, но это всё для него… Слишком больная тема.
— Ничего страшного, директор. Есть Особая Секция, и я не уверен, что даже к концу
Хогвартса смогу в достаточной мере осмыслить её содержимое.
— Возможно это так. Я и сам зачастую наведываюсь туда уже на протяжении многих лет,
и до сих пор не закончил с чтением.
— Вы ищете что-то конкретное?
— Все мы что-то ищем, мистер Грейнджер. Вопрос лишь в том, осознаём ли мы это.
Сказав заумную фразу, директор вышел из зала, а я отправился заниматься чем-нибудь
продуктивным, и выбор пал на написание письма Дафне.
Вот так и прошёл день после «дела», день в ожидании ответа от Делакура. И только
поздним вечером этого дня, восьмого июля, пришёл ответ — француз хотел бы
встретиться утром в одном из Лондонских ресторанчиков. Даже адрес указал. Ну что
же. Встретимся.
***
Утро девятого числа было мрачным, пасмурным, моросил мелкий дождик, косой от ветра.
Но даже так, я вышел на пробежку, нацепив на себя один из кулонов против дождя —
этакий стресс-тест. Вроде бы работал. По крайней мере вернулся я после всех своих
физических упражнений сухой.
Приведя себя в порядок и прилично одевшись, я отправился на встречу с Делакуром.
Пришлось аппарировать к Дырявому Котлу, а оттуда добираться до ресторанчика на
такси, но это не было проблемой.
Заведение было приличным, но не претендовало на что-то шикарное. Просто хорошее и
современное место. Посетителей было довольно много, но несмотря на это, я без труда
заметил Делакура за одним из столиков.
— Доброе утро, мистер Делакур.
— Доброе, мистер Грейнджер.
Мы радостно пожали друг другу руки и сели за столик.
— Итак, — начал Делакур. — Я взял на себя смелость заказать классический завтрак.
Надеюсь, вы не против.
— Более того — я за.
— Вот и отлично.
После того, как нам подали завтрак, и мы поели, пришла пора пить чай, заодно и
разговор вести.
— Могу сказать, что заказчик был доволен, — с радостной улыбкой, начал разговор
Делакур. — Вот, пожалуйста, передайте за отличную работу.
Он положил на стол небольшой мешочек, и я, проверив тот магией, заметив лишь
Незримое Расширение, принял его, положив в рюкзак.
— Полагаю, — улыбнулся я, внимательно глядя на француза и ловя каждый мельчайший
нюанс его мимики и прочих движений, — вы уже взяли причитающуюся вам долю?
— Разумеется, — кивнул он. — Всё, как и договаривались.
— А о ловушке возле земли заказчика тоже договаривались?
— Ловушке?
Делакур непонимающе посмотрел на меня, а через миг побледнел и даже чуть вспотел.
Что он там себе навыдумывал, интересно.
— Ох… Какая неожиданность, право слово… — Делакур достал из кармана платочек,
промокнув испарину на лбу. — Я совершенно ничего не знаю…
Занятно. Похоже, он не врёт. По крайней мере он в сильном замешательстве, страхе и
совершенно не понимает, о чём идёт речь.
— Что же… В таком случае…
— Мы же не будем заканчивать на этом? — осведомился он, подавив волнение.
— Это решать не мне. Но, мистер Делакур, полагаю, что теперь, когда заказ выполнен,
вам будет проще находить новые, а к вашим услугам прибегнут более охотно и с
большим доверием.
— Да… Да, это так, — Делакур настроил себя на деловой лад, сделал пару глотков чая,
да таких, что чашечка опустела. — В самом деле. Надеюсь, этот досадный инцидент не
повлиял на мнение сами-понимаете-кого… Как-то не так прозвучало, по-моему.
— В самом деле, — улыбнулся я, кивая. — Но я понял, о ком речь.
— Прекрасно. В общем, месье Грейнджер, передайте мои сугубо самые наилучшие
пожелания уважаемому человеку. Я уверен, что вскоре найду более достойный по оплате
вариант.
— Надеюсь на плодотворное сотрудничество, — я достал банкноты чтобы оставить за
завтрак.
— Нет-нет, мистер Грейнджер, не стоит беспокоиться, — заулыбался Делакур, поспешно
доставая фунты. — Сугубо за мой счёт.
— Как пожелаете, — я улыбнулся, встал из-за стола и перекинул рюкзак через плечо.
— Жду вашего письма. Всего наилучшего.
— И вам. И вам, мистер Грейнджер.
Покинув ресторанчик, я вернулся на Гриммо — там уже покончили с завтраком, и в
доме, судя по всему, остался только Сириус, что-то напевающий в одной из комнат.
Без шума, тихо и мирно я поднялся к себе, взял гнездо с фениксом и столь же тихо
вышел из дома, скрыв себя магией от всех вообще.
Легко ли было найти схрон со шкатулкой? Честно говоря, не очень. Ночью всё
меняется, и знакомые места становятся совсем другими, а в магии Лотос в шкатулке
совсем не чувствовался. Но спустя две минуты поисков, я всё-таки нашёл нужное
место, раскопал магией землю и достал шкатулку.
Лотос всё ещё был там, а как только я коснулся его, сразу понял, что сила проклятья
и тёмной магии ничуть в нём не угасла. Забавно было то, что стоило только Лотосу
оказаться в области видимости феникса, как я-феникс тут же проснулся и почувствовал
некое подобие аппетита. Не такое, какое бывает от еды, а нечто иное. Когда я поднёс
гнездо к шкатулке, я-феникс начал быстро клевать Лотос, отрывая от него кусочки.
Было забавно смотреть на это со стороны. Но куда забавнее, как мне кажется, было
то, что, когда от Лотоса не осталось ничего, я-феникс захотел спать и, как и
прежде, благополучно свернулся в гнезде из шарфа. Вот такая вот птица странная
получилась. Пошло ли фениксу это на пользу? Сложно сказать наверняка, но все
расчёты и теории говорят о том, что однозначно пошло. Остаётся только ждать и
периодически подкармливать его чем-нибудь этаким. Можно даже самому это самое «что-
то» делать — опыт есть.
Пока я подбирал гнездо с фениксом и устраивал его получше на сгибе локтя, ко мне
подлетела сова и вручила письмо, тут же улетев прочь. Хм, от Дафны. Прочитаю, когда
вернусь на Гриммо. Но на сегодня пока не все дела сделаны — нужно перепроверить,
все ли артефакты я сделал для Седрика и списаться уже с ним. И вот тогда будут
сделаны уже все запланированные дела, и можно будет приступить к выполнению
домашних заданий. Да. Отличный план.
***
Девятое июля не хотело кончаться.
Покормив Феникса, я вернулся в дом на Гриммо и вновь оказался задействован в уборке
и чистке дома. Правда, миссис Уизли с молчаливого согласия Сириуса решила наводить
марафет не во всём доме, а только в тех помещениях, что так или иначе планируется
использовать, так что нашей целью на сегодня стало приготовление одной из комнат.
По уверениям миссис Уизли, как только всё будет более-менее подготовлено, а сами
они закончат какие-то свои важные переговоры и прочую тайную деятельность, о
которой никому, кроме взрослых, ничего толком не известно, тогда Сириус пригласит
погостить сюда Гарри. Разумеется, все с нетерпением ждут Поттера — разве может быть
иначе. Хотя я не совсем понимаю подобного оживления и предвкушения. Как по мне,
Поттер не является какой-то выдающейся личностью, но я и общался с ним не особо
много. Сириуса понять можно — как я понял, Поттер его крестник. Хотя, если
задуматься, он друг Рона, значит и близнецы его ждут. Джинни… Ну, учитывая, сколько
всяких историй рукописных и просто слухов блуждало вокруг его персоны, то всё
понятно. Миссис Уизли вообще желает, чтобы все друг с другом дружили, а различные
мелкие дрязги для неё вообще не повод что-то менять в своём отношении к другим.
Вон, с Роном мы очевидно для всех не ладим, и какова же реакция миссис Уизли? «И
так сойдёт, подумаешь, поссорились». Наверняка опыт сказывается, ведь в семье шесть
парней разного возраста, и я сильно сомневаюсь, что взросление обходилось без
конфликтов как внутри семьи, так и с другими ребятами.
Почему я вообще задумался о приезде Поттера? Просто меня забавляет вся эта суета
вокруг его личности. И ведь ладно, Мальчик-Который-Выжил — его все так называют —
учили бы его чему, или ещё что, но нет. Просто носятся, как с хрустальной вазой и
не знают, куда толком приткнуть.
В общем, приводили всё в порядок.
Разумеется, практически сразу, как вернулся домой и разместил гнездо с фениксом в
углу стола, я прочитал письмо от Дафны. Пишет девушка, что, мол: «Томится взаперти,
родители устроили воспитательный марафон, заключающийся в домашнем аресте и
обязанности выучить и сдать кучу различного материала. С практикой». Если на счёт
«почитать книжки» она более чем не против, то вот практику в волшебстве она любит
только касательно зелий, а в этом направлении ей кислород-то как раз и перекрыли. В
семье приветствуют чары и заклинания, а значит тренируйся в этом деле. Она и
тренировалась, пусть и без особого воодушевления, но с истовым энтузиазмом. По
крайней мере, так выходит с её слов. Надо бы придумать что-нибудь этакое, чтобы
поднять ей настроение, и я даже знаю, что именно. Но, это ближе к вечеру.
Найдя Сириуса, сидящего на диване в одном из залов, блаженно потягивающего какой-то
напиток в стакане, с иронией глядящего на газету в руках, я подошёл к нему для
разговора.
— Развлекаешься?
— А то! — хмыкнул он, не поднимая на меня взгляд. — Тут такую хрень пишут, что грех
не посмеяться.
Отложив газету на столик рядом с креслом, Сириус посмотрел на меня.
— Что-то хотел?
— Вообще, да. Есть вопрос. Как я понял, в своё время ты так или иначе был вхож за
счёт семьи в дома других волшебников.
— А, было дело, — скривился Сириус. — Все эти приёмы, поклоны… Особенно в девять-
десять лет, когда тебе хочется бегать и веселиться с другом, а приходится вечно с
кем-то раскланиваться, «извольте-дескать-ваша-честь». Тоска… Надеюсь, ты не решил
брать у меня уроки этикета?
— Нет, уволь, — улыбнулся я. — Вопрос в другом. А ты знаешь, где дом Гринграсс?
Сириус ухмыльнулся как-то едко.
— Уж не в девушке ли дело? Хотя, чего я спрашиваю, в твоём-то возрасте, — Сириус
хлопнул рукой по подлокотнику кресла, — однозначно дело в девушке. Знаю, но у меня
встречное предложение.
— Ты же гриффиндорец, — притворно возмутился я. — Как же бескорыстное рыцарство и
непреодолимое желание броситься помогать страждущим?
— Как-то, знаешь, поубавилось с годами. Дело вот в чём… — Сириус подался вперёд.
— Ты не поверишь, но всё просто. Мне в этом доме не хватает не так уж многого. И
если скрываться приходится по разумным причинам, и я с этим согласен, сам свой шанс
на оправдание отправил на тот свет…
Я вопросительно выгнул бровь на манер Снейпа.
— …Не спрашивай, — отмахнулся Сириус. — В общем, мне банально нужен нормальный
алкоголь.
— А заказать? Или ещё что…
— У Молли просто какое-то феноменальное чутьё на мои заначки — все под замок
отправила. Ну, хоть не в раковину. Нечего, мол, бухать при детях. А мне… А мне
надо. Вот. В этой дерьмовой хмурой Англии, в этом доме…
Сириус посмотрел куда-то за меня, погрязнув в воспоминаниях.
— …Без света и бокала хорошего Огденского мне сложно.
— Понял. Будет.
— Тогда, я напишу тебе адрес. А то даже у стен есть уши.
Странно, конечно, и я не уверен, что могу сказать, что понимаю его… Но раз ему
нужен алкоголь — будет алкоголь.
— Слушай, — отвлёк я Сириуса от написания адреса на бумажке. — А у всех домов
волшебников есть адреса? Ну, как у этого, например.
— Не совсем. Это относительно новое веяние, лет сто пятьдесят ему. Раньше-то как, —
Сириус написал адрес и отложил его в сторону. — Камины у всех. Каминная сеть —
вообще древняя, достатутная вещь. Потом уже, когда города магглов начали расти, как
на дрожжах, многие волшебники переняли схему обозначения и на её же принципах
просто вписывались, так сказать, в адреса. Просто чтобы было. Не все, конечно.
Некоторые до сих пор живут особняком. А этот дом вообще изначально был маггловский.
Даже не знаю, почему сюда заехала наша семья почти сразу, как он был построен.
Забавно, что дома такие под чарами ненаносимости, и в кадастрах магглов их не
существует, как и на картах, и где-либо ещё, да и даже на магические карты нанести
их крайне сложно. Крайне.
— Ты много об этом знаешь.
— Ну да, — хмыкнул Сириус. — Я же после школы сразу свалил из дома, Джеймс меня
приютил. А Годрикова Лощина — фифти-фифти, магглы и волшебники. Вот и стало мне
интересно, как да почему.
— А если дом в лакуне или пространственном кармане каком?
— Так а какая разница? — Сириус даже удивился немного. — Ты же в лакуну или карман
такой ногами приходишь, или прилетаешь. Они же всё равно находятся в определённой
точке пространства и их можно привязать к адресной сетке магглов. Да и домов таких
мало — предпочитают, как я понимаю, строиться в обычном мире, а потом уже вокруг
дома творить всякую волшбу для сокрытия. В лакунах в основном земли под те или иные
нужды.
— Ясно, спасибо.
— Да без проблем.
Сириус вручил мне бумажку с адресом, и я, благодарно кивнув, отправился готовиться.
Нужно мне немного — всего лишь небольшая модернизация имеющихся контуров для
артефактов, чтобы создать маленького летающего дрона. Разумеется, летать он будет
не на крыльях, да и вообще, выглядеть будет посредственно, всё тот же треугольничек
какой, или ещё что-нибудь. Но главная его задача — летать и смотреть. Разведка, так
сказать.
Засев в своей комнате, потратил всего полчаса на лёгкую модернизацию контуров,
попутно исчертив два листа в альбоме. Очередном альбоме. Из реальных модификаций
внёс функцию полной скрытности, осуществлять которую буду посредством внедрения
сгустка магии с соответствующим волевым посылом и образом в насадку для молота, ну
и, соответственно, посредством ковки.
Всё подготовил, трансфигурировал простой металлический треугольничек, подготовил
насадку, удар — немного искр, привычный шум в ушах, и…
— Я, конечно, молодец, — сам себя не похвалишь — никто не похвалит. — Но вот где
теперь треугольничек?
Похоже, маскировка работала и, более того, включилась автоматически. Это радует, но
есть нюанс — черт его теперь знает, где треугольничек. Он мог на манер своих
собратьев слететь с наковальни, и найти его теперь крайне трудная задача. Но, раз
его функции включились автоматически, может быть и связь с браслетом-передатчиком,
на который «привязываю» все свои безделушки, тоже установилась?
Сосредоточившись, попытался мысленно связаться с только что сделанным артефактом, и
это удалось — я видел часть своей комнаты из-под кровати. Всё-таки его немного
отбросило в сторону. Лёгкий волевой посыл, который я даже не заметил из-за
выработанной привычки работать с подобными артефактами, и вот треугольничек вылетел
из-под кровати, и я получил возможность видеть себя со стороны. Работает.
Приземлив треугольничек на стол, переоделся в уличное, приличное, закинул рюкзак за
плечо и спустился вниз.
— Гектор, — окликнула меня миссис Уизли, выходя с кухни. — Скоро ужин… Хоть и
поздний.
Быстро всё-таки время летит, ничего не скажешь.
— Миссис Уизли, я прогуляться, да и появилось несколько дел, которые прям
обязательно нужно сделать.
— На тебя накрывать?
— Не стоит беспокоиться, я перекушу в дороге.
Миссис Уизли явно не поняла, как это можно сделать, а я вспомнил, что у волшебников
отсутствует понятие фаст и стритфуда.
— Забегу куда-нибудь, поем. Но не откажусь и от вашей стряпни.
— Как знаешь, — она была явно немного расстроена отказом от ужина, но тут же поняв,
что отказ не категорический, улыбнулась. — Оставлю твою порцию под стазисом.
— Надеюсь, никто её не съест до моего возвращения.
Перед выходом из дома как следует скрыл себя магией и только после этого вышел за
порог. Отойдя в сторону тёмного проулка, аппарировал перед Дырявым Котлом, оставил
на себе лишь магглоотталкивающие, и зашёл внутрь. И опять здесь довольно много
посетителей, но в этот раз собирались люди не только и не столько поесть, сколько
выпить и обсудить либо прошедший день, либо собранные слухи. Вот так вот и живут
обычные волшебники с не самой оплачиваемой работой. Интересно, что стало причиной
столь шаблонного мышления у волшебников? Да, безусловно, способности к магии, при
их принципиальном наличии, зависят от мозга и прочих ментальных параметров, но в
диапазоне от «дурак» до «поразительно умён» этой разницей можно пренебречь, и
только ближе к «гению» волшебник становится ощутимо сильнее и талантливее.
Хотя… Если ты не обладаешь обширной домашней библиотекой, а в школе бил баклуши, не
пользуясь возможностью изучать магию, если твоя семья не имеет влияния и её
возможности не могут заинтересовать наставника, то ты попадаешь в сложную ситуацию.
Ты не показал себя талантом, не заинтересовал кого-то, кто может тебя учить ради
обучения. Если семья небогата, то ты не можешь купить себе книги, чтобы иметь
понимание, куда развиваться, а пропущенное школьное образование с преподавателями
не дало тебе базу для самостоятельного мозгового штурма. Твоя семья не обладает
влиянием и не может заинтересовать профессионала, чтобы он тебя учил. Тебе нужно
зарабатывать деньги просто на еду, потому что ты не знаешь, как её добыть иначе, а
скудные знания и навыки из школы не позволяют толком их монетизировать. Результат —
низкооплачиваемая работа в какой-нибудь лавке или на каком-нибудь простом
производстве, или ещё где, например, младший помощник старшего ассистента замглавы
отдела по подсчёту карандашей в стакане — там любят клепать отделы разные.
Не сомневаюсь, многие выполняют по-своему важную работу, которую так или иначе,
кто-то должен выполнять, и за счёт этого общество более-менее стабильно существует.
Более-менее. Но в целом…
Покачав головой, без проблем прошёл на задний двор заведения и открыл проход на
Косую Аллею, тут же шагнув на эту волшебную улочку Лондона. Особого вечернего
столпотворения не наблюдалось, но то и дело среди прочих мелькали волшебники, что
крайне спешили по одним им ведомым делам, что неудивительно, ведь лавочки скоро
начнут закрываться.
Не теряя времени, я направился в одно важное место среди множества магазинов,
петляя по извивающейся, словно змея, мощеной камнем широкой дороге Косой Аллеи.
Целью моей был магазин самых разных сладостей, выпечки и прочих кондитерских
изысков.
Зайдя внутрь этого светлого магазина, отделка которого была только и только в
пастельных тонах, а большие стеклянные витрины буквально ломились от самых разных
сладостей, пирожных и тортиков, ярких и цветастых, или же строгих одно-двухцветных.
Подойдя к продавцу, я сразу попросил какой-нибудь набор пирожных, но разнообразный,
самых вкусных, самых свежих, и желательно, из новинок. Через минуту я уже покидал
магазин с хорошо упакованной коробочкой, нет, даже коробкой. Заверили, что лучшее.
Стоимость была тоже немалая. Теперь в фирменный магазин МакМилланов — если хочешь
взять алкоголь, то тебе туда дорога.
Десять минут я объяснял продавцу, что алкоголь нужен не мне, но когда я уже выбрал
действительно дорогую бутылку, он решил, что молодому парню для того, чтобы
напиться, хватило бы и чего-то подешевле раз в пять, решил-таки уступить мне и
продать виски.
Выйдя на улицу, где, несмотря на пока ещё светлое небо, уже зажглись волшебные
фонари, я поспешил покинуть Косую Аллею, а следом и Дырявый Котёл. Отойдя в сторону
с Чаринг-Кросс, проголосовал палочкой, а через пару мгновений напротив меня уже
остановился приторно-фиолетовый трёхэтажный автобус — Ночной Рыцарь. Не теряя
времени, я продиктовал кондуктору адрес в километре от пункта назначения и еле
успел взяться за поручень — так резво водитель стартанул с места, на сумасшедшей
скорости лавируя в потоке автомобилей, мгновенно поворачивая и маневрируя, порой
применяя какие-то игры с пространством для того чтобы протиснуться между двух машин
или автобусов.
Пара минут, резкая остановка, я расплатился и, нетвёрдой походкой покинул это
адское транспортное средство. Вот додумались же они до столь разнообразных чар для
автобуса, чтобы он мог так перемещаться в пространстве, но не придумали гасители
инерции для пассажиров? Волшебники — ненормальные.
Придя в себя, пошёл вдоль дороги в пригороде Лондона, вдоль домов, и через минуту
уже вышел из жилой зоны, попутно любуясь алым закатом, подсвеченными алым холмами,
рощами, полями. Если верить адресу на листочке Сириуса, то дом Гринграсс находится
чуть в стороне от этой дороги, которая ведёт за пределы пригорода, на север, и
через пару десятков километров приведёт к небольшому городку.
Вот я дошёл до развилки, и если в одну сторону можно было пойти по всё тому же
асфальту, той же широкой дороге, то направо сворачивала, по сути, тропинка, только
широкая, словно для машины. Эта дорога вела к холму, где возле рощи виден был
большой огороженный участок с не менее большим домом. Ни этой развилки, ни того
дома не было на картах, которые я видел пусть и раз в жизни, но они были новые, и я
их запомнил. Последние сомнения развеивались почти неощутимым отголоском магии от
этой дороги.
Разумеется, по самой дороге я не пошёл, но двигался рядом, полностью скрыв себя
магией от вообще любых методов обнаружения и поиска, которые только пришли мне в
голову. Шёл через невысокую траву, не забывая прислушиваться к ощущениям и
прощупывать пространство вокруг тонким жгутом нейтральной энергии — если он найдёт
что-то магическое, значит нужно будет разобраться, вдруг это сигналка?
Подойдя к ограждению, выполненному в виде каменного основания забора и каменных
колонн, между которыми тянулись секции высокого чёрного, словно чугунного, забора,
я задумался. Идея, конечно, интересная, но в свете последних слухов и событий,
проникать на территорию семьи волшебников точно не будет хорошим тоном, а уж шухер,
который может подняться — вообще отдельный разговор. В итоге я пришёл к простому
решению — написать письмо.
Сосредоточившись, я-феникс пробудился ото сна, а на мой ментальный зов тут же
выскочил Хрустик из импровизированного временного домика. Сычик подлетел и с немым
вопросом уставился на меня-феникса. Хм… Ну, что сказать, лети ко мне — так я
подумал, и стоило только мыслям сформироваться в голове, Хрустик подлетел к окну,
подцепил клювом защёлку на форточке, открыл и вылетел прочь. Эта птица много умней,
чем кажется.
Я-феникс зевнул и продолжил свои важные занятия — лёг спать.
Хмыкнув на всё это дело, я провёл рукой по траве и летним цветочкам на высоком
стебельке. Хорошо тут. Правда, темно уже, самые яркие звёзды проявились на небе.
Хрустик прилетел довольно быстро, оправдывая тот факт, что он — волшебный сычик, а
не просто какой-то пернатый поедатель насекомых. За время ожидания его появления, я
быстро написал записку Дафне, не забыв подписаться. Да, темно вокруг, но это не
умаляло качество моего зрения.
Вручив сычику записку, сказал:
— Отнеси Дафне Гринграсс.
Хрустик, сидевший у меня на плече, с большим сомнением посмотрел на меня, за
ограду, на окна дома, в которых уже горел мягкий желтый свет, снова на меня.
— Нет, друг, я не дурак, просто так получилось.
Сычик что-то крякнул на своём «сычиковском» языке, и быстро упорхнул к одному из
окон.
Ровно две минуты — столько времени потребовалось, чтобы из открывшейся калитки в
воротах ограды появилась Дафна в светлом платье. Я стоял совсем рядом, без
невидимости против волшебников, и ей не составило труда меня заметить, подбежать и
с улыбкой обнять.
— Гектор, — она тут же отстранилась, глядя мне в глаза и улыбаясь. — Это очень
неожиданно.
— Могу представить.
— Откуда ты узнал адрес дома?
— Спросил у знающих людей.
— Его немногие знают. Иначе бы ты не добрался. Хм-м-м, — протянула она, оглядывая
меня в полумраке, разгоняемом лишь светом в окнах да уличным освещением на
территории дома. — Подозрительно.
— Подозрительно? — широкая улыбка сама выползла на лицо. — Когда я узнал, что в
качестве одной из воспитательных мер тебя лишили сладкого, я уже хотел было
проникнуть на территорию, постучать в окно, словно сова и вручить тебе презент из
твоей любимой кондитерской. Вот это было бы подозрительно.
Я протянул ей коробочку, перевязанную лентой — всё-таки упаковка полуподарочная,
если так можно выразиться. Дафна воодушевилась пуще прежнего.
— Ты, конечно, своеобразный волшебник, — она с улыбкой приняла коробочку, желая
поскорей открыть её. — Но защиту ты вряд ли бы прошёл. Хотя… Нет, она
профессиональная, и как минимум о вторжении бы узнали.
— Но это было бы…
— Очень неблагоразумно, — улыбка Дафны немного померкла. — А я ведь даже пригласить
тебя не могу. Родители, сам понимаешь. Появление в доме другого волшебника не
останется незамеченным.
— Понимаю. И когда тебе разрешат куда-нибудь сходить?
— Хм? Это свидание? — игриво улыбнулась она, несколько обескураживая
непосредственностью.
— А даже и так.
— Через неделю.
— Тогда, через неделю спишемся и договоримся о деталях?
— Разумеется. Сразу же…
Дафна быстро глянула через ограду на окна дома, пробежала взглядом по саду,
тропинкам и беседке, и быстро обняла меня за шею одной рукой, явно намереваясь
сделать глупость, а учитывая, что сделать это она решила буквально под окнами
собственного дома, можно сказать, на глазах у её родителей, не одобряющих не то что
какие-то там отношения со мной, а даже факт моего существования — это очень
решительная глупость, не ответить на которую я просто не мог.
Спустя пару минут, в ходе которых чуть было не была позабыта коробочка с пирожными…
А может быть минут было вовсе не пара, ведь за глупостями время летит незаметно. В
общем, желания куда-то уходить у меня пропало полностью, да и Дафна не спешила
возвращаться в дом, но всё же отстранилась, с улыбкой.
— Надо идти. Родители могут зайти в комнату, — дышала она часто. — В любую минуту.
Проверить, как я учусь.
— А то, что ты не дома, они не узнают?
— Так близко к участку — нет. Пиши.
— И ты.
Дафна быстренько скрылась за воротами, обернувшись на прощание, а я смотрел, как
она чуть ли не бегом дошла до дверей дома, то и дело поглядывая по сторонам, и тихо
зашла внутрь. Всё-таки когда вокруг точно нет свидетелей, она ведёт себя довольно
открыто. Особенно если мы не виделись дольше пары дней. Прогресс. Большой прогресс.
Улыбнувшись самому себе, я всё тем же маршрутом отправился пешком до дороги,
попутно сорвав какой-то попавшийся под руку колосок и с трудом подавляя желание
использовать его на манер зубочистки, задумчиво крутя во рту — в итоге, задумчиво
крутил его в руках, глядя в звёздное небо, почти не засвеченное тусклыми огнями
пригорода.
Только дойдя до асфальтовой дороги, поглядел по сторонам.
— А чего я, собственно, пешком хожу?
Скрыв себя магией, аппарировал рядом с домом на Гриммо и, быстро добравшись до
дверей, зашёл внутрь. С кухни доносились тихие мужские голоса. Туда я и направился.
— …не думаю, что это будет проблемой, — услышал я конец фразы Сириуса.
Говорил он не быстро, прерываясь на раздумья, так что весь смысл от меня несколько
ускользнул.
Зайдя на кухню, я тут же привлёк к себе внимание Сириуса, сидевшего напротив —
неожиданно — Люпина.
— Сириус, профессор Люпин, — кивнул я, вспоминая, какая сейчас фаза луны.
— Гектор, — чуть улыбнулся Сириус.
— Мистер Грейнджер, — кивнул Люпин.
Выглядел наш бывший профессор более-менее: приличная, пусть и не новая, немного
растянутая шерстяная кофта на пуговичках; рубашка под ней. В общем, нормально.
Правда, как и прежде, он чуть сутулился.
— Мне тут ужин должен был остаться…
Взглядом я быстро нашёл пару тарелок и судя по зависшему в воздухе пару над едой,
они действительно были под стазисом.
— Да, вон стоит, — Сириус кивнул на них. — Молли говорила, что тебе.
Я взял тарелки и поставил на стол, а вытащив палочку, отменил стазис.
— Прекрасный аромат, а главное, — ухмыльнулся я, — можно использовать лишь одну
вилку.
— Ха-ха-ха, — лающим смехом разразился Сириус, да и Люпин улыбался. — Вижу, не я
один стараюсь избегать подобных условностей, если есть возможность.
— Ну да… Надеюсь, не помешаю, — глянул я на них, приступая к еде.
— Ничуть. Вообще, я пытаюсь уговорить вашего бывшего профессора, Римуса, остаться в
этом доме гостем.
— Ты же знаешь, сейчас не то время, да и в зелье я не уверен, — Люпин говорил
спокойно, размеренно.
— Да, кстати, — кивнул я. — Послезавтра полнолуние.
Они оба посмотрели на меня.
— Вам известно о моей… проблеме? — удивился Люпин.
— Вы недооцениваете количество учеников, сопоставивших все нюансы, — улыбнулся я.
— Действительно, это так. Видишь, Сириус, — Люпин перевёл взгляд на Блэка. — Я не
могу тут остаться. Это может быть угрозой…
— Ай, да брось. У меня есть отличный подвал, — отмахнулся Сириус.
— Ты настоящий друг, — Люпин ухмыльнулся очень едко. — Мне всегда нравилось
гостеприимство твоей семьи.
— Тц, — Сириус закатил глаза к потолку. — Ты понял, о чём я говорю. А зелье… Ну,
если что-то пойдёт не так, как раз в подвале и посидишь.
— А почему бы не попросить сварить зелье Снейпа? — посмотрел я на обоих. — Как я
вижу, директор вхож в этот дом, и он обладает определённым влиянием на профессора.
— Не собираюсь я его просить ни о чём, — отмахнулся Сириус.
— Так заплатите ему за работу, — пожал я плечами. — Он профессионал.
Да, мне не нравился Люпин и не нравился факт его здесь присутствия, но свои личные
мнения я умею держать при себе, тем более, когда можно просто вести диалог.
— Я ему не доверю… — Сириус хотел подобрать какую-то фразу, но не смог. — Вообще
ничего.
— Вопрос закрыт, Сири, — Люпин по-дружески улыбнулся Блэку. — Мне есть где провести
это время. Тем более, какой тебе смысл от моего присутствия в том состоянии?
— Ладно, всё, я понял, — отмахнулся Сириус от всех.
Я достал из рюкзака бутылку виски.
— На, не бухти.
— О, это по-нашему! — настроение Сириуса тут же пошло в гору, а сам он засуетился.
— Надо спрятать. Нет, попробовать, а потом спрятать. А то Молли опять найдёт, а я
даже не попробую.
Люпин покачал головой, вставая из-за стола, и они вместе с Сириусом быстро и тихо
ушли в гостиную. Ну а мне оставалось лишь доесть, поставить посуду в мойку, и
отправиться наверх собирать вещи. Почему? Ну а вдруг Блэк уговорит Люпина остаться?
Лично я не собираюсь находиться в одном доме с оборотнем в полнолуние. Тут вам не
Хогвартс, зелье не от Снейпа, веры в ситуацию — ноль. Пережду в другом месте пару
дней. Вот прям завтра с утра и уйду — сегодня ещё рано.
***
Уходить мне никуда не пришлось. Люпин оказался достаточно адекватным и смог донести
до Сириуса свою точку зрения. По крайней мере утром его здесь не было, а ходивший
по дому Кричер бормотал, рассуждая о том, как было бы хорошо, если бы всякие
оборотни сюда не возвращались, пусть и по приглашению «недостойного хозяина
Сириуса, разбившего матери сердце». В общем, у домовика своя трагедия космических
масштабов, и он охотно делится со всеми своим мнением о происходящем, хотят этого
волшебники вокруг, или нет.
Утром десятого я списался наконец-то с Седриком и договорился о встрече. Он
предлагал заскочить ко мне и забрать товар, но по понятным причинам, это было
несколько неприемлемо, и я предложил ему подождать меня у своего дома. Тот
согласился, и через пять минут после получения этого письма, я покинул дом на
Гриммо и аппарировал на поляну рядом с домом Диггори. Дом его, кстати, был вполне
приличный, хоть и в сельской местности. Сразу видно, что руку приложили
проектировщики-профессионалы, хотя это и не монструозный каменный мэнор, но
довольно большой английский дом, с большим участком, садом, огородами и прочими
необходимыми нюансами, но не об этом речь.
— Седрик, — кивнул я бывшему старосте, как только появился перед оградой.
— Гектор.
Мы пожали друг другу руки и начали переносить готовые артефакты из моего рюкзака в
его сумку с незримым расширением.
— Вот ещё, — я протянул Седрику два листка, где были очень точно нарисованы амулеты
и подписаны функции каждого. — Чтобы не путаться. Я хотел рассортировать, но
забегался…
— Да забей, — отмахнулся Седрик, улыбнувшись. — Разберусь. Тем более, рисунки очень
качественные, а артефакты друг на друга не похожи.
— Тоже верно.
— По деньгам… Не знаю, как тебе будет удобнее. Сразу после реализации всего товара,
наверное?
— Так будет проще. И учёт вести, и об одной встрече договариваться.
— Отлично.
Покончив с перекладыванием амулетов, кулонов — вообще не важно, как их называть — я
вернулся в дом на Гриммо, ведь вот-вот придёт пора завтракать.
Жизнь в доме на Гриммо била ключом. По крайней мере, если сравнивать её с тем
застоем, которой тут, судя по всему, был много лет — невиданная деятельность.
Поглядывая на то, как продвигаются дела в уборке и приведению дома в порядок у
дуэта Молли — Сириус, я не удивился бы, если бы они ещё месяц пытались выполнить
эту непосильную задачу, то и дело споря друг с другом о том, что и как нужно
делать. В итоге занимались реальным делом только я и Джинни, да близнецы в тех
редких случаях, когда их не отправляли в Нору или у них самих было время — никто
никого не заставлял.
В общем, работа кипела. А когда не работали, я занимался уроками, Сириус слонялся
по дому, миссис Уизли занималась готовкой на всех, а иногда и больше — почти каждый
день собирались куча волшебников и плели свои заговоры в гостиной, закрываясь ото
всех. Джинни — поразительно трудолюбивая для той, кого я считал прям девочка-
девочка, что оказалось не совсем верно, наверное, из-за жизни в Норе, где всегда
есть чем заняться — уходила к себе в комнату, занимаясь своими делами.
Примерно так прошла почти неделя. Я переписывался с Дафной. Разговоры о всяких
мелочах, и тому подобное. К пирожным она подошла с большой ответственностью, и
умудрилась растянуть удовольствие почти на всю неделю, тихо подъедая заначку
вечерами. Из не самого приятного — свидание переносится ещё минимум недели на
полторы, а причина проста — Дафна не прошла своеобразный экзамен по чарам,
проводимый своей мамой. В общем, девушка в добровольно-принудительном порядке
борется с гранитом науки. К тому времени, как её освободят от этих обязанностей,
уже вернутся мои родители с Гермионой, и я благополучно окажусь в родном доме, а не
в этом выездном балагане… Хотя, я преувеличиваю — благодаря нашим совместным
трудам, дом на Гриммо обретает действительно достойный вид, и немалый вклад внёс
лично я, восстанавливая всё подряд почти до первозданного вида. Даже Кричер, обычно
так или иначе пытающийся глаза мозолить да репликами мешать, не лезет к нам за
работой.
Почему я вообще помогаю во всей этой уборке? А почему нет? Тут и опыт с
распознаванием различных зачарованных старых вещей, назначение которых с трудом
вспоминает Сириус, а я соотношу то, что чувствую в них, с тем, что они делают.
Полезно? Полезно. Постоянно применяю бытовую магию для тех или иных вопросов,
разумеется, после того как потенциально опасные вещи будут убраны. Полезно?
Полезно. Да и вообще, стоит понимать, что не меня сюда звали, а я просился пожить.
Было бы некорректно сидеть и ничего не делать.
Двадцать второго числа, за пару дней до моего отъезда, мы всей честной компанией
закончили с очередным помещением, доведя всё до идеального состояния. Близнецы и
Джинни тут же смотались по своим делам, а я, Сириус и миссис Уизли осматривали
результаты своего труда.
— Знаешь, Гектор, — миссис Уизли посмотрела на меня. — Даже не знаю, как долго мы
бы ещё делали всё без твоей помощи.
— Да ладно вам, миссис Уизли, — улыбнулся я. — Я ведь много полезного для себя
вынес.
— Везде-то ты пользу пытаешься какую-то найти. Прям, слизеринец какой-то.
— Если верить Распределяющей Шляпе и описанию различных черт того или иного
факультета, мне бы и на Слизерине место нашлось. Но трудолюбие победило.
— Трудолюбие? — удивился Сириус. — Ты извини, но я думал, что на Хаффлпаффе дурачки
да огородники.
— Ну, о дурачках я могу вставить ехидный комментарий, но ты обидишься.
— А ты попробуй.
— За последние сто лет ни один хафф не попал в Азкабан, так что… — развёл я руками.
— Уел, — беззлобно ухмыльнулся Сириус.
— Так, все на кухню, господа, — улыбнулась миссис Уизли. — Я утром как раз сделала
сэндвичи для перекуса.
Зайдя на кухню, где все до сих пор предпочитают принимать пищу, мы увидели
близнецов и Джинни. Эти трое уже сидели и ждали, чуть ли не с вилками и ложками
наготове. Не хватало только чтоб они стучали ими по столу, скандируя: «О-бед! О-
бед!».
Во время перекуса Сириус заметил, что теперь можно и Поттера приглашать, а то
засиделся он там у своих родственников, а они ведь его не жалуют. Коллективно все
пришли к выводу, что действительно пора — целый месяц там сидел, как раз, как и
просил Дамблдор.
— А при чём тут Дамблдор, если не секрет? — уточнил я, доев сэндвич и взяв стакан
сока в руки.
— Хм… — Сириус откинулся на спинку стула, проведя рукой по шевелюре волнистых
волос. — Тут в двух словах не скажешь. Но если коротко — особая защита, которую
специально или нет, но создала Лили, его мама, перед своей смертью. Или во время
неё…
— Звучит, не в обиду, сомнительно.
— Понимаю, — кивнул Сириус, а остальные внимательно слушали, явно стараясь
вычленить что-то важное или интересное. — Но я сам знаю минимум один способ для
создания чего-то подобного, а Лили была всегда много умнее нас. Я имею в виду,
меня, Джеймса и Римуса, да и к знаниям относилась куда более трепетно. Не удивлюсь,
если она действительно нашла какой-то способ. Возможно, не будь мы такими
твердолобыми упрямцами, всё сложилось бы по-другому…
Видя, что Сириус готов скатиться в воспоминания, миссис Уизли начала довольно
громко собирать опустевшую посуду.
— Иди напиши Гарри, — сказала она Блэку.
— В самом деле, — тот оживился и встал из-за стола, как и все мы. — А то чуть было
не приуныл.
Буквально через три часа, пока миссис Уизли решила сделать хороший ужин, Сириус
собрал целую спасательную команду в лице Грюма, Тонкс, Шеклболта — того темнокожего
сурового дядьки — и ещё нескольких человек, и отправился «выручать» Поттера.
Выполняли это явно несложное задание они довольно долго, и миссис Уизли, почти
покончившая с готовкой, даже начала волноваться. Откуда я знаю? Я сидел на кухне и
читал книжку, желая лично увидеть, чем это всё закончится.
Вскоре эта выручай-команда вернулась. Довольно шумно вернулась, должен я сказать. Я
даже вышел с кухни в холл, чтобы засвидетельствовать появление народного героя
магической Англии.
Шеклболт тащил сундук, Тонкс — клетку с полярной совой Поттера. Сам Поттер — какие-
то сумки и свёртки. В общем, только Грюм был нагружен лишь своим посохом и среди
первых прорвался в холл, бодро хромая прочь от них, бормоча что-то матерное себе
под нос. А Сириус… Стал Сириусом, превратившись из чёрной собаки в человека. Хм,
анимаг. Неплохо.
Что я могу сказать? Поттер как Поттер, ничего необычного. Такой же лохматый,
очкастый, в простой одежде и серой ветровке поверх. Смотрел туда-сюда, улыбался
счастливой улыбкой, и проявил великую неловкость, задев занавеску на стене, и та
слетела, явив всем большую рамку с портретом немолодой дамы в строгом чёрном
платье, что сидела на нарисованном кресле, курила и пила вино из бокала. Портрет
был явно живой, и только сейчас я почуял от него характерную магию.
Все тут же на него уставились, а эта нарисованная дама явно не ожидала, что
занавеску вообще когда-нибудь уберут. Встрепенулась, демонстративно быстро
прокашлялась, поставила нарисованный бокал с вином на столик у кресла и вдохнула
поглубже, чтобы…
— А-а-а!!! Мерзавцы! Отребье! Порождение порока и грязи! Полукровки, мутанты,
уроды! Вон отсюда! Как вы смеете осквернять дом моих предков…
Первую секунду я был удивлён, а потом мне стало чертовски забавно смотреть на это
зрелище, и дело тут в нюансах. Эта дама вроде бы и экспрессию поддала в свои
реплики, и эмоции на лице были соответствующие, но что-то неуловимое в деталях
мимики и прочем говорило о том, что она просто разыгрывает давно отрепетированный и
прогнанный по многу раз спектакль, попутно всматриваясь в каждого из
присутствующих.
Сириус быстро накрыл портрет занавеской, и всё стихло, а ощущение магии пропало.
— Моя дражайшая матушка, — скривился Сириус. — Даже после смерти она с большим
энтузиазмом делится со всеми своей злобой.
— Ого! — удивился Поттер, только отошедший от увиденного. — Любит она всех нас.
— Вот тебе и «ого», — кисло ухмыльнулся Сириус.
— Так, Гарри, не стой в проходе, — вечно неунывающая Нимфадора протолкнулась в этой
толпе, держа перед собой клетку с совой. — И вообще, давайте, тут сгружаемся, или
толпой наверх потащим его вещи?
— Тут, — Шеклболт обладал низким голосом, почти басом. — Не сахарный, не сломается.
— Да-да, конечно, — тут же закивал Поттер. — Я сам справлюсь, занесу. Только…
Покажите, куда.
Тут он заметил меня.
— О, Грейнджер, — судя по лицу, Поттер не знал, как именно нужно на меня
реагировать, но тот факт, что я тоже здесь, дал повод несмело улыбнуться.
— Ага, собственной персоной, — ухмыльнулся я.
Именно этот момент выбрала миссис Уизли, чтобы буквально вылететь из кухни,
радостно распахнув объятия перед Поттером, но не обнимашки вышли, а просто
похлопывание по плечам.
— Гарри, мы все так рады.
— Поттер? — на лестничной площадке появились близнецы, Рон и Джинни, только
увеличивая степень хаоса в происходящем. Интересно, чем вообще занимался Рон? Он
толком не делал вообще ничего и даже не помогал нам. Только жрал.
В общем, я решил переждать это столпотворение возле лестницы, а откуда-то из чулана
под ней выбрался Кричер, мазнул по этой толпе взглядом, скривился и пошёл по своим
делам.
— Сброд… — бурчал он себе под нос, вызвав у меня улыбку как своим отношением, так и
тем, насколько оно, в определённой степени, является верным.
Через минут двадцать все волшебники в этом доме, в том числе и Грюм с Шеклболтом,
сидели на кухне, где за столом оставалось ещё много места, ужинали, попутно
расспрашивая Поттера о том о сём. Я в этом разговоре не участвовал, да и мне было
не интересно — я ждал, когда уже вернутся родители из путешествия, ведь осталось
два дня.
После ужина молодёжь отправилась наверх, как, собственно, и я. А взрослые решили
устроить очередное собрание, и даже директор пришёл, если я правильно расслышал.
Зайдя в комнату, я подошёл к фениксу, что продолжал благополучно спать в своём
гнезде из моего шарфа. Птичка однозначно подросла, и теперь это чёрное чудо
размером с курицу. А в идеале, он станет раз в пять больше, и это минимум — так
подсказывает мне моё чутьё, а не доверять ему у меня повода нет.
Потратив минут пятнадцать на проверку того, все ли задания на лето сделал, и
вообще, пройдясь по списку дел на лето, с удивлением отметил, что практически всё
готово, а то, что не сделано, зависит уже не от меня. Например, со мной пока не
вышли на связь те волшебники, с которыми я общался. Ну если не выйдут — флаг им в
руки, мне не критично.
Не зная, чем себя занять, я решил провести всё-таки эксперимент с фениксом. Да, он
поглощает проклятья и стороннюю тёмную магию, но поглотит ли он тёмную магию,
которую буду вырабатывать лично я, и пойдёт ли она в обход моего сознания, не влияя
на него? По идее, плотный контроль над магией должен поспособствовать тому, что в
доме никто не обнаружит подобную махинацию.
Только я хотел начать эксперимент, как раздался стук в окно. Повернув голову,
увидел сидящую там большую сову. Кажется, это сова Малфоев. Интересно, что им могло
понадобиться? Вообще, все эти совы, переписка с их помощью — жуткая вещь.
Достаточно представить, как посреди ночи, в дождь, в чёрное-чёрное окно кто-то
стучит, ты смотришь, а там сидит сова и смотрит на тебя своими глазищами. Для
полноты картины нужно только вспышку молнии добавить, и всё, инфаркт. Да и вообще,
как они находят дом под Фиделиусом? Почему дом не могут найти другие волшебники, а
совы — могут? Что мешает проследить за совой? Или это не помогает?
Размышляя обо всём этом, я подошёл к окну, открыл его и взял у совы письмо. Она тут
же улетела. Ну и ладно.
Писала леди Малфой. Если избавить это письмо от положенных по этикету нюансов, то
смысл его прост и кратко: «Наш женский клуб не сообщил тебе, по каким конкретно
вопросам к кому можно обращаться. К сожалению, это не то, о чём можно говорить в
письме, а потому сообщу лишь при личной встрече, например, во время покупок для
Драко к школе, первого августа». Вот и всё. На самом деле, я и вправду не знаю,
кому и о чём писать. Ну, кроме Эмбер, однако понятие «Тёмные Искусства» слишком
растяжимо, и просто невозможно, как мне кажется, быть экспертом во всех его
направлениях.
Пожав плечами, сжег магией письмо, и хотел было приступить к эксперименту с
фениксом, как в дверь постучали. Выдохнув, я решил, что само провидение не даёт мне
сделать этот не самый продуманный поступок, а значит нужно остановиться.
— Войдите! — крикнул я, и дверь распахнулась, явив мне лица близнецов, Рона и
Поттера.
— Эй, Гектор, — обратился Фред. — Не хочешь послушать, о чём они говорят?
— Хм? Вы о собрании Ордена?
— Ну да, — одновременно ответили близнецы, а Рон скривился.
— Не-а. Меня эта вся движуха не интересует. Пусть строят свои коварные планы…
— Да что ты понимаешь, — возмутился Рон. — Орден Феникса создал сам Дамблдор, чтобы
бороться против Сам-Знаешь-Кого.
— А я тут при чём?
— Ты — магглорождённый. Тебя это должно касаться, ведь Сам-Знаешь-Кто не оставит
таких как ты в покое.
— Ну, — ухмыльнулся я, — раз ты такой знаток Тёмных Лордов, иди и борись с ним.
— И пойду, — надулся Рон и пошёл к лестнице вместе с Гарри.
Близнецы лишь помотали головами.
— Так что?
— Нет, ребята, как я и говорил, меньше знаешь — крепче спишь. Да и в случае чего,
нечего разбалтывать.
— Логично, — кивнул Фред. — Тогда, не будем мешать.
Они закрыли за собой дверь, оставив меня размышлять в одиночестве. Но как бы я ни
размышлял, ни к чему не пришёл, ведь для этого нужно располагать какой-то
информацией, а без неё можно лишь сидеть, и думать: «Я думаю, думаю, думаю». Всё
слишком косвенно, всё на уровне слухов. Да, был ряд конкретных преступлений, за
которые осудили Пожирателей Смерти, но если абстрагироваться от подобного,
преступления совершали и другие волшебники, причём список их ощутимо больше, а
классовая принадлежность этих волшебников довольно широка. Может они просто не
раскрывали себя? Вполне вероятно. Даже так оно и есть, скорее всего. А на счёт
«множества жертв» и прочего — сложно судить. У волшебников нет вообще никаких
систем учёта волшебников. Единственное, что «считают» волшебники — примерное
количество тех или иных существ. Всё. Так что точных цифр никто назвать не может. В
общем, полное отсутствие достоверной информации позволяет лишь размышлять и
теоретизировать, основываясь на слухах и домыслах, а это плохо. Но и лучших
вариантов попросту нет.
Через полчаса я покинул комнату и услышал, как внизу отчитывают молодёжь за
безответственные поступки. Ухмыльнувшись, я пошёл принимать душ и готовиться ко
сну — больше делать нечего.
Ещё пара дней в доме на Гриммо прошли точно так же, как и остальные. Я занимался
физической подготовкой, теоретизировал на счёт магии, используя запомненный
материал, немного практиковался в отведённой мне комнате. Гарри много времени
проводил с Роном и Сириусом, к которым периодически примыкали близнецы, но
ненадолго. А двадцать четвёртого числа мне пришло письмо с незнакомой совой. Писала
Гермиона из почтового отделения на Косой Аллее — они вот только-только приехали.
Значит, пора возвращаться.
Вещи мои были практически собраны, и сборы не заняли и десяти минут. Время было
послеобеденное, так что спустившись вниз я застал на кухне трёх волшебников. Миссис
Уизли заканчивала с наведением порядка, а Сириус общался с Гарри, и оба выглядели
вполне довольными обществом друг друга.
— Гектор? — Сириус перевёл на меня взгляд.
— Родители вернулись, так что я покидаю этот гостеприимный дом. Миссис Уизли, —
кивнул я.
— О, дорогуша, уже? — удивилась женщина, оторвавшись от раскладывания посуды. — Как
же быстро время летит.
— Так и дел было по горло, — улыбнулся я. — Надеюсь, я вас всех не стеснил своим
присутствием.
— Ха, — гаркнул Сириус. — Да ты очень даже помог, так что не переживай, парень.
— Да, — кивнула миссис Уизли. — Я даже не знаю, как долго мы бы тут ещё возились.
Дай Мерлин, управились бы к первым числам августа.
— Поттер, — вежливо улыбнулся я парню и протянул руку. — Увидимся в школе. Или на
Косой Аллее.
— Да, — кивнул он и пожал руку.
— Попрощайтесь с остальными за меня.
Близнецы с Роном и Джинни, вроде как, должны были отправиться в Нору вместе с отцом
по своим семейным делам, так что сейчас на кухне присутствуют все волшебники в этом
доме.
Развернувшись, направился к выходу из дома, а встретив по пути Кричера, высвободил
большое количество нейтральной энергии, направив к нему. Тот приосанился,
взбодрился, но слова мне не сказал, идя куда-то по своим делам. Зато бурчать не
забывал:
— …всё-таки не достоин недостойный хозяин… ничего не знает… ничего не понимает…
Скрыв себя магией, вышел за порог и, вдохнув свежий после только-только прошедшего
дождя воздух, отправился в тёмный проулок возле дома, откуда аппарировал к
знакомому мне минимаркету. Несколько минут пешей прогулки, и вот я уже стою на
пороге своего дома, а в окнах я заметил родителей. Звонок, пара секунд, и дверь
открывает мама.
— Гектор, сынок, — она тут же меня обняла. — Как погостил?
— С пользой, — улыбнулся я. — Последние дни так вообще сгорал от нетерпения
вернуться.
— Заходи скорее, у нас столько всяких историй.
— У меня тоже есть парочка.
Зайдя домой, осмотрелся и мысленно согласился с одной простой истиной: в гостях
хорошо, а дома — лучше.

========== Часть 47 ==========

Как бы быстро не работал твой мозг, осознание тех или иных вещей приходит порою не
сразу. Так, например, только оказавшись дома я понял, как скучно мне без магии, без
практического её применения, а судя по Гермионе — не мне одному.
Несколько дней кряду родители и Гермиона рассказывали о своём путешествии по
Греции. Отец даже озаботился тем, что почти в день приезда отправился проявлять
фотографии к своему другу-фотографу, у которого в подвале своя фотолаборатория. Так
что рассказы сопровождались демонстрацией самых разных снимков, из которых по
несколько заходов выбирались наиболее удачные, и откладывались в сторону, чтобы
потом оказаться или в альбоме, или в рамочке.
Рассказывал и я о проведённом времени, правда уточнил, что гостил несколько в ином
месте, где по причинам разыгравшейся у волшебников паранойи, а может и
действительно не без повода, поддерживалась некая секретность и информацию я не
могу разглашать по договору. Родители отнеслись с пониманием, как и Гермиона — та
вообще похвалила массовую паранойю. В итоге я рассказывал конкретно о своей
деятельности, не затрагивая других. Опять же в общих чертах я рассказал о «бизнесе»
и прогрессе в сфере заработка денег. Пусть некоторые вопросы пока что остаются в
подвешенном состоянии, но примерно обрисовать перспективы, надежды и то, что я
раздумываю о вариантах развития на случай отказа или незаинтересованности
волшебников-предпринимателей.
Примерно в таком темпе прошли несколько дней, даже неделя, а первого августа
родители вернулись к работе в стоматологической клинике. Что делать двум
волшебникам в доме? Правильно, делать нечего. Но основным стимулом к началу какой-
нибудь движухи послужили письма из Хогвартса, пришедшие с совами чуть ли не сразу
после завтрака, как только за родителями закрылась дверь — мы как раз убирали
посуду со стола и планировали заняться мойкой посуды.
— Гектор, — Гермиона избавляла посуду от больших кусков недоеденного перед
загрузкой в посудомойку. — Возьми письма, пожалуйста.
— Ага, — я пока только искал, чем конкретно себя занять, может быть даже
пропылесосить, но почему-то не хотелось мне возиться с обычной техникой, а было
желание практиковать бытовую магию, но нельзя.
Подойдя к окну на кухне, выходящему на задний двор, я открыл створки и хотел
впустить сов, но те лишь сидели снаружи и пытались впихнуть мне все письма
поскорее — им, похоже, и так есть чем заняться.
— Поесть? — спросил я их, но те быстренько что-то ухнули и улетели. — Ну и ладно,
была бы честь предложена.
С пачкой писем, судя по гербам и подписям, не только из Хога, я зашёл на кухню.
Гермиона как раз закончила с посудой и включила эту адскую моющую машинку —
насколько я помню, у меня никогда не было подобного девайса, зато были оправдания
её отсутствию: ставить некуда; я и сам могу вымыть, тут немного.
Прислонившись к разделочному столу, я положил на него два письма Гермионе, рядом
положил свои и начал вскрывать первое из них. Сестрёнка тоже поспешила узнать, что
же пишут, и встала рядом, открывая своё.
— Хм… — я вчитывался в список книг. — Подозрительно.
— Что именно? — не отрываясь от чтения такого же списка спросила Гермиона.
— Учебник по ЗоТИ мне не нравится.
— Ты определяешь качество учебника по названию?
— Ну ты послушай: «Теория Защитной Магии: основы для начинающих». Но проблема не в
этом. Год издания. Этот год. Девяносто пятый. Более того, автор — Уилберт
Слинкхард.
— И что это значит? — Гермиона посмотрела на меня, поправив прядь непослушных
волос. — Не понимаю твоих сомнений. Что не так с автором?
— То, что я его не знаю. Нечего головой покачивать, да ухмыляться, Миона. Все
авторы книг за прошлые годы являются или являлись, пока были живы, действующими
экспертами в магии, имена которых у многих на слуху. Раньше были редакции более
старых изданий, переиздания и прочее, а тут — абсолютно новое пособие.
— Наука не стоит на месте, — пожала плечами Миона, улыбаясь. — Не вижу проблемы в
том, что издали полностью новую книгу.
— Так-то оно так… но это просто выбивается из сложившейся тенденции. Я ведь видел
списки учебников за многие годы — по ним подбирал литературу для дополнительного
чтения в библиотеке. Вот и удивляюсь. Не каждый преподаватель решится вести предмет
по полностью новой и неопробованной программе. В конце концов, тот же Люпин учил по
третьей редакции учебника середины шестидесятых. Думаю, отчасти это была программа,
по которой он учился сам, дополненная личным опытом.
— Если так смотреть на этот вопрос… — Гермиона задумалась на секунду. — На втором
курсе нашим преподавателем был Локхарт, писатель местный. Он рекомендовал свои
книги. Наверняка немало заработал.
— Может и тут будет этот безвестный Слинкхард.
— Ну, справедливости ради, — в голосе сестрёнки появились поучающие нотки, — Люпин
тоже был никому неизвестным волшебником.
— Ладно. Справедливо. Может и не прав.
Список был уже изучен и запомнен, так что я сложил листок и положил обратно в
конверт, отложив его в сторону и взяв следующий. Так же поступила и Гермиона. Пара
мгновений, и вот в наших руках значки старост и короткое сопроводительное письмо от
деканов.
— Ура! — взбодрилась Гермиона, чуть ли не прыгая на месте от радости.
— Представляешь, я — староста.
— Поздравляю, наверное, — улыбнулся я, демонстрируя свой значок. — И мне досталось.
— Так это же здорово! Если мы справимся с обязанностями старост, это будет очень
неплохой рекомендацией после выпуска из Хогвартса. Нельзя упускать такую
возможность, пусть она и добавит немного проблем.
— Хм… — Сложив руки на груди, я задумчиво кивнул. — Тут ты, конечно, права. Пусть я
и уверен в успехе своих стремлений и начинаний, но лишний плюсик в личном деле
может и пригодиться. Возможно, всё в жизни сложится совсем не так, как я бы этого
хотел.
— Вот именно, — Гермиона важно кивнула, довольная тем, что оказалась права в глазах
других. — А там что?
Она кивнула в сторону ещё одного письма, лежавшего на разделочном столе рядом со
мной.
— А это уже личное, — улыбнулся я, взяв письмо и открыв. — Но если тебе интересно,
и если тут нет ничего этакого, я скажу… Только прочту быстренько.
— Этакого? — Гермиона с ухмылкой сложила руки под грудью. — Что же такого «этакого»
может быть в личном письме, что это нельзя рассказать собственной сестре?
— Текстовая порнография? Эротическая переписка? — не выражая лишних эмоций ответил
я, мысленно посмеиваясь над мгновенно покрасневшей сестрёнкой. — Да ладно, шучу я.
— Шутник.
Писала Дафна. Предлагала встретиться сегодня, первого августа, на Косой Аллее.
Правда, пойдёт она туда с Пэнси. Тут, по словам Дафны, у неё не было вариантов —
либо Пэнси, либо родители. Правда, родители всё равно отправятся на Косую Аллею, но
по своим делам.
— Дафна пишет, встретиться и прогуляться предлагает. Сегодня. На Косой Аллее.
— Значит, Дафна? Между вами что-то есть?
— Кто знает, — улыбка сама появилась на моём лице. — Кто знает. Через два часа я
отправляюсь на Косую Аллею. Ты?
— Разумеется, я тоже пойду. Нужно купить всё сразу и ничего не забыть, да и в
общественную библиотеку я хочу заглянуть, посмотреть, оценить.
— Кстати, действительно хорошая идея. Нужно будет заглянуть.
— Я собираться, — Гермиона мигом выскочила из кухни, но через секунду вернулась.
— Достанешь посуду?
— Достану.
Правда, практически сразу я сам отправился собираться вслед за Гермионой. Но если у
меня на это ушло десять минут довольно вдумчивых сборов, с чувством, толком,
расстановкой, хоть и ничего особого я не надел — как всегда тёмно-синее и почти
чёрное, как и мантия — то Гермиона спустилась ровно за пять минут до выхода, и,
судя по всему, именно приведение в порядок её непослушных волос заняло столько
времени. А в остальном — сероватые джинсы, футболка, лёгкая серая курточка поверх,
больше похожая по толщине на рубашку, да сумка через плечо, унисекс какой-то.
— Ты в мантии пойдёшь? — она удивлённо посмотрела на меня.
— А ты без?
— Я с собой взяла. Мы же пока доберёмся, будем по обычным улицам идти, обычный
транспорт там…
— Во-первых, вообще плевать — я имел занятный разговор с директором, и мы пришли к
выводу, что технически, можно одеваться как угодно, лишь бы мог лапши на уши
навешать тем, кто решит проявить любопытство. А во-вторых — как ты хочешь успеть за
десять минут добраться до Косой Аллеи?
— Десять минут?
— Ну да. У меня-то встреча через пятнадцать минут. Сам-то я аппарировать могу. Так
что, Ночной Рыцарь.
— О, о нём у ребят отзывы очень… Не очень, — но несмотря на слова, Гермионе
понравилась идея с подобным. — Хотя мне понравилось. Но можно было и комфортнее
сделать, я уверена.
Ну да, не в первый раз поедем на подобном. Гермиона достала из сумки серо-голубую
мантию и быстро надела — приталенная, по фигуре, немного не стандартный крой для
Англии.
— В Греции брала, — ответила она на невысказанный вопрос, читавшийся в моём
взгляде. — Пойдём?
— Пойдём.
Мы вышли из дома, не забыв закрыть на замок, и прямо в таком виде пошли по улице.
Без сокрытия и прочего.
— Мне кажется, что я выгляжу странно.
— Выше голову, Миона, — улыбнулся я. — Да и все уже на работу уехали. У нас тут на
районе я ни одного пенсионера не видел, так что на нас даже смотреть некому.
И это было действительно так. Пройдя немного, мы завернули в закуток между двух
домов, деревья на территории которых образовывали этакую арку сквозного прохода на
соседнюю улицу. Достав палочку, я быстро наколдовал магглоотталкивающие на нас
двоих. Сестрёнка явно хотела бы что-то сказать по поводу колдовства вне Хогвартса,
но промолчала. Правильно, вряд ли можно засечь моё колдовство, когда я полностью
держу потоки магии под контролем и простой естественный фон от волшебника и то
больше, чем паразитные утечки во время колдовства.
Покончив с этими обязательными операциями, прежде чем пародировать сумасшедших и
голосовать палочками на пустой дороге, мы покинули этот закуток и только после
этого я стал заниматься этим делом. Пародировать сумасшедшего, имеется в виду.
Подождать пришлось почти минуту. Похоже, Ночной Рыцарь был довольно далеко от
нашего местоположения.
Трёхэтажный фиолетовый автобус появился буквально из ниоткуда — так быстро он
двигался и так моментально начал останавливаться, игнорируя физику и инерцию. Двери
распахнулись, и оттуда высунулась голова кондуктора с фуражкой набекрень. Не самый
опрятный человек, которого я встречал, не самый.
— Ночной Рыцарь приветствует волшебников, попавших в беду, — бодро выдал он, — либо
просто нуждающихся в транспорте. Прошу на борт!
Мы с Гермионой быстро зашли внутрь и буквально вцепились в поручни.
— Куда едем? Дайте угадаю — Дырявый Котёл?
— Именно, сэр, — Гермиона выдала вежливую полуулыбку. — А как вы догадались?
— Ну так первое августа, — кондуктор поправил фуражку. — В эти дни я слышу «Дырявый
Котёл» чаще, чем во все остальные вместе взятые. Так что, опыт. Слышал, Эрни?!
Кондуктор обернулся к водителю.
— Трогай до Котла! — кондуктор повернулся к нам. — Домчим с ветерком.
Автобус дёрнулся с места, словно у него ракета сзади. Вроде бы мы нормально
удержались на месте — если держаться за поручни, то мотыляет по салону даже не
сильно, словно бы частично гасится инерция. А вот кондуктор стоит, как ни в чём не
бывало.
— Слышали, молодёжь… — начал он разговор, отвлекая от картин за окном, слившихся во
множество линий, — …министерство на Дамблдора взъелось, подлянку какую-то готовят.
Административную, разумеется.
— Да? И в чём именно дело? — мне без проблем удавалось и говорить, и стараться
сохранить своё положение в пространстве относительно салона автобуса.
— Да кто бы знал, — пожал плечами кондуктор. — Но слухи ходят, куда без этого.
Разные волшебники здесь ездят, о разном говорят. Так что, чую я, в этом учебном
году нелегко вам придётся. Вы какой курс? Шестой? Седьмой?
— Пятый.
— Пятый? — удивился кондуктор. — А выглядите постарше. Хотя, со мной тоже парень на
потоке учился, уже на третьем был конь здоровый, так что… Да, вполне. Ну, тогда
точно тяжело будет. СОВ эти, профессора беситься будут, а если ещё и министерство
чего удумает — вообще труба дело.
Автобус резко остановился в безлюдной подворотне.
— Дырявый Котёл, господа-волшебники…
Расплатившись, мы ступили на асфальт, а автобус мгновенно уехал куда-то, исчез, не
успели мы и оглянуться.
Паб буквально ломился от количества посетителей. Вот в самом деле — практически
негде было протолкнуться. Бармен то и дело успевал принимать заказы, а две средней
внешности ведьмы без особого энтузиазма на лицах, но расторопно подавали еду и
выпивку.
На Косой Аллее дела обстояли не намного лучше — волшебники сновали тут и там, их
было много, одежда их была разнообразна и ярка. Около трети волшебников являлись
учениками Хогвартса разных возрастов, и если младшие крутили головами, следуя за
родителями, то ребята постарше, примерно нашего и старшего возрастов, ходили
группками от магазина к магазину, что-то обсуждали, смеялись. Возле многих
магазинов стояли торговые лавки под навесами, а продавцы активно зазывали покупать
только их товар, ведь он самый качественный, какой только можно найти — ну конечно,
как иначе?
— Итак… — Гермиона важно оглядела всех и вся. — План действий?
— Для начала, встретить Дафну и Пэнси.
— Паркинсон? — сестрёнка пребывала в недоумении. — Как ты вообще с ней общаешься?
Она же язва ядовитая, так бы и… Ух, слов нет.
Дырявый Котёл, а точнее вход туда со стороны Косой Аллеи, находился несколько выше,
чем остальные магазинчики, и отсюда можно было увидеть большую часть магической
улочки, как и волшебников на ней, пусть в таком столпотворении это было не так уж и
просто. Но мне удалось увидеть Дафну и Пэнси, что стояли под навесом летней веранды
кафе Фортескью.
— Вон, у кафе, я их увидел, — кивнул я в сторону этого заведения, — пойдём.
— Ну пойдём. Надеюсь, язвительных фразочек со стороны Паркинсон будет не так много,
чтобы моё терпение начало трещать по швам.
— Ты же умная. Прояви интеллект и фантазию, отвечая язвительно, но не ниже пояса.
Хотя…
— Что?
— Ты вспыхиваешь слишком быстро, как и прочие гриффиндорцы.
— Не надо наговаривать.
— Ну-ну.
Мы бодро двигались, лавируя между группами волшебников и одиночками, неуклонно
приближаясь к своей цели, а я размышлял о том, как пройдёт эта прогулка, ведь
сейчас здесь встретить можно было кого угодно, и закончиться всё может тоже как
угодно. Посмотрим.
***
Косая Аллея — главная магическая улочка Лондона, и это является одной из причин, по
которым здесь всегда довольно много волшебников. Но сейчас, когда все письма из
Хогвартса получены, волшебников здесь стало ещё больше — никто не хочет затягивать
с покупкой необходимых вещей к школе, учебников, канцелярии, ингредиентов или
школьной формы.
И вот, эта толпа ходит туда-сюда, все шумят, торговцы зазывают, а мы стоим на
летней веранде кафе Фортескью. Мы — я, Гермиона, Дафна и Пэнси. И вот если моя
сестрёнка вполне может мириться с существованием Дафны, то Пэнси для неё — самая
неприятная личность, язва, и вообще… Пэнси же видит в Гермионе мишень, на которой
можно отрабатывать злословие, как навык — это читается во взгляде.
— Дафна, — улыбнулся я девушке и получил лёгкую ответную улыбку, — Паркинсон.
Ещё пару раз прозвучали приветствия, после которых я тут же выдал своё предложение,
пресекая возможное начало конфликта.
— Леди, вы тут, можно сказать, свои, всё знаете. Не подскажете, как пройти в
библиотеку?
— То есть, — ухмыльнулась Пэнси, сложив руки под грудью, — в обществе прекрасных
леди тебя интересует лишь их знание дороги до библиотеки?
— П-ф, тоже мне, прекрасная леди, — фыркнула Гермиона.
— А я-таки знаю, зачем тебе библиотека, — Пэнси стрельнула взглядом на Гермиону и
вновь посмотрела на меня. — Да-да, я точно знаю.
— Пойдём, — коротко кивнула Дафна и встала во главе нашей группы.
Покинув веранду, мы влились в поток других волшебников, двигаясь к Гринготтсу.
Разумеется, сам банк нас не интересовал, хотя я вот подумываю о том, чтобы зайти к
этим кровожадным коротышкам и поинтересоваться о возможности открытия хранилища и
об условиях. Мы прошли мимо банка, по правой улочке — здание банка, словно ледокол,
разделяло Косую Аллею на две другие улочки.
Буквально через один квартал, где волшебников уже было ощутимо меньше, мы подошли к
небольшому на вид зданию, оформление и дизайн которого были взяты откуда-то из
античности, и всё это как-то само по себе говорило об одном — здесь библиотека. Ну,
и соответствующая вывеска, конечно, не оставляла сомнений.
Без лишних слов мы зашли внутрь.
— О, внутри она больше, чем снаружи, — это были первые слова Гермионы,
разглядывающей ряды высоких шкафов с книгами, что уходят вдаль, а единственным
препятствием для сестрёнки на пути к знаниям была большая стойка регистрации, за
которой работали аж две престарелые волшебницы с суровыми лицами и взглядами.
— Нужно зарегистрироваться, — пояснила Дафна и указала рукой на стойку. — Пэнси?
— Эх… Ладно. Хотя мне тут делать нечего, но за компанию…
— А ты? — спросил я Дафну.
Гермиона словно телепортировалась к стойке, и уже выясняла, что нужно сделать для
регистрации, и вообще, какие книги есть, какие правила, и всё-всё-всё об этом
месте. Пожилая волшебница без энтузиазма, но и без негатива, спокойно отвечала на
вопросы сестрёнки с той же скоростью, с которой они задавались.
— Я уже, и довольно давно. Думала, что здесь будет что-то интересное для меня, но…
Это, по большей части, обычная библиотека. Продвинутых знаний по магии здесь
немного, а уж о чём-то действительно сложном и опасном нет и речи. Она ведь, на
секундочку, под контролем министерства.
Мы подошли к стойке, ко второй волшебнице.
— Я бы хотел зарегистрироваться, мэм, — улыбнулся я пожилой волшебнице,
выделяющейся короткой стрижкой полностью седых кудрявых волос.
— Имя, фамилия, — так же без каких-то лишних эмоций заговорила она.
— Гектор Грейнджер.
— Возраст.
— Пятнадцать полных лет.
— Вашу палочку, пожалуйста, — дама указала рукой на тёмную каменную поверхность в
стойке, куда, судя по всему, следует положить палочку, что я и сделал.
Дама внесла параметры палочки в бумаги, что оформляла.
— Можете забирать.
Буквально через десяток секунд мне выдали читательский билет.
— Не терять. Восстановление — пять галлеонов, — строго говорила эта мадам. — Карта
библиотеки и секций там, можете взять брошюру. Если вы не знаете, как пользоваться
библиотекой, можете взять брошюру. Для ознакомления с правилами — можете взять
брошюру. Если вы…
— Если у нас есть хоть один вопрос — мы можем взять брошюру?
— Вы быстро схватываете, — нейтрально кивнула мадам. — Для таких тоже есть брошюра.
Паркинсон зарегистрировалась сразу после Гермионы, а потому мы закончили всё это
почти одновременно. Где сестрёнка? Правильно — набрала всех брошюр и сейчас стояла,
ждала нас, и как только мы покончили с лёгкой бюрократией, она сразу же с улыбкой
двинулась вглубь библиотеки.
— Можешь ничего не говорить, — Пэнси страдальчески закатила глаза к потолку. — Я за
ней присмотрю. Но с тебя должок, Грейнджер.
Мы проследовали за Гермионой, поглощённой чтением корешков книг на полках шкафов.
— Миона, я пойду прогуляться.
— Да-да, конечно, — она была уже где-то в своём мире.
— Если что — встречаемся у кафе Фортескью.
— Да, я тоже так считаю.
Улыбнувшись, я кивнул сам себе, развернулся и пошёл вместе с Дафной на выход из
библиотеки.
— Надеюсь, они не передерутся.
— Не беспокойся, — Дафна улыбнулась намного естественней и ярче, чем недавно у
кафе. — Пэнси более чем способна находить дипломатичные пути взаимодействия. Просто
её школьный образ был сильно зависим от круга общения.
— А она больше не планирует общаться с Малфоем?
Мы вышли из библиотеки, снова очутившись на людной улице, пусть волшебников здесь
было не в пример меньше, чем непосредственно на Косой Аллее.
— Не больше необходимого. Ну и надо понимать, что они довольно давно знакомы и так
просто, без последствий, такие контакты не отбросишь в сторону.
— Да и невыгодно, так ведь?
— Разумеется. Знаешь, занятное дело, — Дафна задумалась, положив руку мне на сгиб
локтя, и так вот мы и пошли по улочке. — Многие понимают, что школа не продлится
вечно, потому и стараются не портить отношения внутри факультета, если в этом нет
смысла. Но с детьми из влиятельных или значимых семей легко портят отношения те,
кто намного беднее, намного менее влиятельны.
— Сказывается слишком большая разница в круге общения, как текущем, — кивнул я, —
так и в будущем. Допустим, те же Уизли, я уверен, будут пересекаться с Малфоем
разве что на Косой Аллее. Это не делает их или Малфоя ни плохими, ни хорошими — они
просто живут разными мирами, разными ценностями.
— Я тоже так считаю.
Вот так, под разговоры ни о чём, мы гуляли по волшебным улочкам, что было довольно
непросто из-за огромного количества волшебников вокруг — слишком много суеты,
слишком шумно. В итоге мы пришли к выводу, что нужно прогуляться по магазинам, не
особо популярным среди волшебников. Например, связанных с зельеварением. Да, как ни
странно, эта уникальная дисциплина с поистине широчайшими и необычными для
палочковой магии возможностями не пользуется популярностью среди волшебников, и это
можно понять — примерно треть из всех ингредиентов имеет довольно омерзительный
вид, запах, или какой другой нюанс, не способствующий привлекательности. Да и
эстетикой зельеварение не блещет, а элегантность этой дисциплины способен оценить
далеко не каждый.
Первым делом мы зашли в магазин «Логово Зельевара». Да, не самый популярный,
школьнику тут делать нечего. Зато именно здесь, в атмосфере лёгкой мрачности, в
идеальной чистоте и порядке, можно посмотреть, оценить или купить действительно
качественный высококлассный инструментарий. Витрины и полки буквально ломились от
различных ножей, щипцов, палочек для помешивания из разных материалов, котлов. Одно
другого краше и, соответственно, дороже. Были инструменты как на каждый день,
простые на вид, так и подарочные, красивые, в индивидуальных коробочках, обитых
бархатом, или же целые наборы. Осколок гнома позволяет даже беглым взглядом оценить
высокое качество абсолютно каждого, даже самого невзрачного предмета.
В этом магазине мы застряли действительно надолго, с энтузиазмом оценивая и
обсуждая те или иные товары, удивлялись поразительным ценам на действительно
редкие, редчайшие ингредиенты, указанные в прейскуранте, а не выставленные на
обозрение, как любят делать в более ширпотребных магазинах, словно задаваясь целью
отгонять любопытных. Но меня куда больше заинтересовал откровенно слабый
ассортимент котлов, и я поспешил разузнать о причинах подобного дефицита у
продавца, волшебника средних лет в строгом тёмно-синем костюме с высокими и узкими
манжетами — они сразу бросаются в глаза, и я даже знаю причины, ведь ничто не
должно мешать рукам работать с ингредиентами и зельями, и обычная одежда, и тем
более обычная мантия не способствуют подобному.
— Извините, сэр, я заметил, что котлы крайне однообразны, хоть и разные по размеру.
Не расскажете, в чём причины подобного?
— К сожалению, сэр, — печально улыбнулся продавец, — министерство ввело очередные
неадекватные ограничения для импортных и отечественных котлов. Теперь есть жесткий
и совершенно негибкий норматив и стандарт на толщину стенок и применяемые
материалы.
— Но позвольте, — удивилась Дафна. — Разве эти параметры не влияют на качество
зелья, пусть и в меньшей степени, чем… Всё остальное.
— Вы правы, юная леди, — кивнул продавец. — Профессионалы учитывают эти факторы для
получения зелий высочайшего класса. Более того, многие для достижения такого
качества своей продукции подбирают котлы чуть ли не под каждое отдельное зелье.
— И в чём тогда резон?
— Помимо штрафов и сбора денег? — продавец ухмыльнулся. — Слишком часто случаются
инциденты при варке зелья недостаточно квалифицированным зельеваром, использующим,
например, тонкостенные котлы для варки зелий, требующих высокую температуру. Или же
из-за беспричинного желания купить необычный котёл, из необычного материала.
Неправильный подбор ингредиентов — и всё. Хорошо, если дело обойдётся лёгкими
травмами.
— Так не лучше ли ввести ограничение на реализацию товара? — удивился я. — Ну,
например, для покупки чего-то необычного и потенциально опасного — подтвердить
степень мастерства? Есть же какие-то, не знаю, символы, регалии, которыми может
прихвастнуть мастер-зельевар при желании?
— Вы мыслите, молодой человек, как правильный разумный. В министерстве мыслят как
жадные разумные. Ваш подход не позволит пройтись по населению со штрафами и
санкциями, хотя он действительно намного более практичен.
— Ага, — я задумался. — А ещё, это заставит производителей и покупателей уйти в
подполье, взвинтить цены на продукцию.
Дафна посмотрела на меня, а в её взгляде мелькнуло понимание.
— И тогда министерство сможет проводить рейды по прикрытию подобных точек, изъятию
имущества и прочее… И тут поживиться. А через годика два-три, когда недовольных
станет много, а самые богатые и влиятельные вдруг поймут, что им негде купить самые
лучшие зелья, ведь их просто не будет в продаже…
— Тогда и отменят. До них, якобы «дойдёт», — улыбнулся я в ответ.
— Да, молодые люди. Если вас интересует моё скромное мнение, то я склонен считать
так же, как и мои коллеги.
Поговорив ещё немного, мы собирались уходить, но я решил, что раз уж мы учимся у
Снейпа, да и на полпути ни Дафна ни я сворачивать не собираемся, следует
обзавестись качественной продукцией. Я не знаю всех нюансов создания подобного, мне
неизвестны требования к инструментарию, а потому сейчас я это куплю, а потом, когда
проанализирую и проконсультируюсь по этому вопросу у Снейпа, создам свои.
— Сэр, я бы хотел приобрести два полных набора инструментов. Для себя и для моей
спутницы.
— Это отличное решение. Есть какие-то предпочтения?
— Пожалуй, без лишних украшений. Нам работать с ними чуть ли не каждый день.
Я знаю, что Дафна, пусть и девушка, но в этих вопросах склонна быть сугубо
прагматичной. И я знаю, что наш инструментарий на уровне школьного, чуть получше —
я об этом не заморачивался, а Дафне просто не покупают, ведь семья не
заинтересована в дочери, как в зельеваре.
— Это недёшево, — Дафна глянула на меня с лёгким сомнением.
— Ну и что? Это нужные и полезные вещи, и я вижу, что даже самый скромный и дешёвый
комплект из представленных на голову превосходит то, что нас заставляют покупать в
Хоге. Я просто не смогу теперь работать с теми инструментами, зная, что мог взять
что-то достойное.
Почти час мы потратили на подбор инструментов по руке. Оказывается, что многие
наборы шли этакой «рассыпухой», и составлялись уже непосредственно продавцом,
который помогал подобрать каждый отдельный предмет под руку клиента — из них и
составлялся комплект, образцы которых были представлены на витринах.
Обошлась мне покупка довольно дорого по местным меркам — сто тридцать один галлеон
и шесть сиклей. Стоило ли оно того? Хотя бы тот факт, что Дафна целых пять минут
стояла в обнимку с кейсом, мечтательно улыбаясь и вообще, глядя на меня с лёгким
довольством и благодарностью — однозначно стоило.
Положив покупки в сумки, мы отправились дальше по магазинам. Время было уже
обеденное, количество волшебников немного поубавилось, и сейчас Косая Аллея
выглядела несколько свободнее. Ненамного, но уже получше — не было того дикого
столпотворения.
— Мне кажется…
Мы остановились рядом с кафе, а лёгкие запахи фруктов, шоколада и различного чая не
оставили равнодушным ни меня, ни неприлично заурчавший живот Дафны.
— …что пора если и не пообедать, то перекусить. Тем более, сюда идут Пэнси и
Гермиона. Хм…
— И они не выглядят довольными компанией друг друга, — Дафна улыбнулась. — Это
забавно.
Девушки довольно быстро подошли к нам, игнорируя существование друг друга и чуть ли
не демонстративно отворачиваясь в стороны.
— Зайдём в кафе, перекусим? — высказал я предложение, на которое все согласно
кивнули.
Летняя веранда была почти пустой — многие предпочитают мнимую приватность зала в
самом кафе, да и видеть толпы народа — зрелище не для всех. Но сейчас, когда
утренний и предобеденный ажиотаж спал, а волшебники с детьми прошли спринт под
названием «покупки к школе», веранда выглядела достаточно привлекательным решением.
Заняв свободный столик, мы дождались, когда официантка обратит на нас внимание,
сделали заказ и принялись ждать. Хоть кафе Фортескью специализируется на мороженом,
чае и горячем шоколаде в различных их вариациях, но и что-то для лёгкого перекуса
здесь тоже имеется — довольно богатый ассортимент сэндвичей, вроде бы даже очень и
очень качественных.
Разговор напрашивался сам собой, и я решил начать его сам, как только официантка
ушла.
— Итак, как там библиотека?
— Очень интересно, — важно кивнула Гермиона. — Я не ожидала такого богатства
обычной художественной литературы разных стран. Правда, если верить каталогам, там
не очень много книг по магии. Точнее, их много, но они однотипные, а темы не
слишком разнообразны. Вроде бы, ненамного сложнее школьной программы.
— Она обежала всю библиотеку, — фыркнула Пэнси. — Словно боялась, что какую-то
книгу у неё уведут из-под носа.
— А ты, Паркинсон, только и делала, что мешала. То выбор мой раскритикуешь, то
едкий комментарий выдашь, непонятно для чего и почему. Хотя твоего мнения я не
спрашивала.
— Ой-ой, да если бы не мои комментарии, ты бы так и ходила, читая корешок каждой
книги и силясь понять, что и где можно искать.
— Мне вообще было неинтересно смотреть, какие детективы стоят на той дурацкой
полке, — возмущалась Гермиона.
— Ну да, сопливые романы — намного лучше, куда там детективам.
— Прелестно, — улыбнулся я и переглянулся с Дафной, что точно так же улыбалась,
глядя на эту перепалку. — Вам точно нужно перекусить, и настроение станет лучше.
— Вот, кстати, — Пэнси развернулась к нам, указав рукой на Гермиону. — Если бы не
я, она бы там так и осталась, мучимая голодом и жаждой.
— Какая забота, аж на слезу пробило, — фыркнула Гермиона, а мой слух уловил
бурчание её живота. Похоже, услышал это не только я, и все мы посмотрели на
сестрёнку.
— Всё не так уж и плохо, — Гермиона чуть покраснела.
Вскоре нам принесли заказ и мы в куда более дружелюбной атмосфере, пусть и не
лишённой колкостей со стороны Пэнси и Гермионы в адрес друг друга, провели полчаса,
степенно наслаждаясь едой. Ну а после — логичное продолжение визита на Косую Аллею.
Поход за необходимыми покупками.
Должен сказать, что не иначе как чудо помогло нам избежать встречи с различными
однокурсниками или же просто знакомыми учениками из Хогвартса, что вместе с
родителями были здесь. Да, многих я видел утром, а сейчас их были единицы, но
улочка небольшая, магазинов, где можно купить необходимое, не так уж и много, а
некоторые даже не имеют альтернативы, как например Флориш и Блоттс. Дафна же была
особо рада тому, что мы так и не встретились с её родителями, что должны были быть
где-то здесь.
Самым последним в списке магазинов, а заодно и тем, визит в который оказался самым
долгим, был «Мадам Малкин. Мантии на все случаи жизни», хотя никто не говорит
полного названия — просто магазин мадам Малкин. Дафна и Пэнси, разумеется,
отнеслись к этому вопросу очень серьёзно, ведь в некоторые нюансы пошива одежды и
мантий, как выяснилось, можно вносить коррективы за скромную плату в полгаллеона и
ценою дополнительного ожидания в аж пятнадцать минут для каждого отдельного случая!
Я иронизирую, если что. Гермиона и я хотели, как всегда, быстро снять мерки и всё,
но Дафна с Пэнси заявили, что это решительно невозможно — только полноценная
подгонка, точные размеры, и вообще, никакой готовой продукции.
Пришлось стоять пока тебя обмерят, потом стоять, изображая из себя вешалку — но это
только для мантии. Подгонка, замеры, подгонка — утомляет. Хотя, не мне жаловаться —
создание моего костюма тоже было небыстрым, а уж о количестве магических
манипуляций я даже говорить не буду.
Покидали магазин мы, в общем-то, довольные. Разве что я немного морально устал,
раздавая комплименты, заслуженные, хотя порою и не очень, да и в принципе весь этот
процесс меня немного вымотал. Гермиона тоже была рада такому исходу событий и тому,
что школьная форма на ней будет нынче выглядеть немного лучше, чем обычно. Хотя,
сестрёнка пыталась скрыть факт своей радости за демонстративным нежеланием
разговаривать с Паркинсон. И я бы вот не сказал, что это как-то расстроило Пэнси.
Когда пришла пора расходиться, я попросил Гермиону подождать меня у входа в Дырявый
Котёл. Она взглянула на меня с лёгким подозрением, но улыбнулась и подошла к
проходу. Пэнси увязалась за ней, явно желая высказать пару ехидных замечаний —
причину она всегда найдёт.
— Дафна, — мы отошли чуть в сторону, стоя вплотную к магазину «Всё для квиддича»,
но так, что на нас почти невозможно было обратить внимания. — Извини, что
полноценного свидания не получилось.
— Это частично и моя вина. Не смогла отправиться без Пэнси. Да и магические
улочки — не самое хорошее место для подобного.
— А ты бывала на обычных улочках? В Лондоне?
— И не только. В Париже, например. Но мне не нравятся большие города. Воздух там
слишком тяжелый, спёртый, ядовитый какой-то.
— Это да… Даже здесь, на Косой Аллее, разница огромна, хотя мы по прежнему в
Лондоне. Значит, нужно пригласить тебя куда-то, где будет и красиво, и интересно, и
чистый воздух?
— Я таких мест не знаю, — чуть печально качнула головой Дафна. — В любом случае, мы
отлично провели время. Ты не поверишь, но моя компания на сегодня могла быть в лице
Малфоя и ещё кого-нибудь. А ты знаешь, что у нас на факультете ему ещё на первом
курсе дали прозвище «Павлин»?
— М-да? — я не сдержал улыбки. — Не знал. Уверен, что могу догадаться о причинах.
Как и на павлина, на Малфоя в его красивых одеждах можно смотреть и любоваться, но
стоит только ему открыть рот…
— Да-да, — кивнула Дафна, откровенно улыбаясь. — Всё именно так.
Глянув мне за спину, она ухмыльнулась.
— Похоже, их не стоит оставлять наедине.
Она резко подошла вплотную, совершая глупость прилюдно, но быстро, легко и
мимолётно.
— Спасибо. И да, пирожные были изумительно вкусными. Особенно на фоне
принципиального лишения сладкого.
— Рад, что тебе понравилось.
Попрощавшись, я отправился к Гермионе, и на полпути обмолвился парой слов с Пэнси,
что шла к Дафне.
— Ну что, прошло свиданьице?
— Прошло, а будет ещё лучше. Не скучай, Паркинсон.
— Не стань жертвой книгочея, Грейнджер. Она феноменально упёрта.
Разумеется, последнее слово должно было остаться за Пэнси — не кричать же мне через
всю улицу в спину девушке? Вот именно.
— Ну что, герой, — хмыкнула Гермиона. — Нагулялся со своей ненаглядной?
— Ты у Пэнси научилась язвить?
— Всегда умела. Не считала нужным это делать.
— А ведь и вправду. Домой?
— Домой.
Обратный путь до дома не занял много времени, спасибо нашему безумному волшебному
автобусу ядовито-фиолетового цвета. Родителей ещё не было, но и время не подошло,
хотя ужином стоило бы заняться — решать этот вопрос взялась Гермиона, причём без
всяких подсказок. Ну а я отправился в свою комнату, где меня ждало письмо. Странно.
Обычно совы носят письмо адресату, а вот чтобы так вот оставить… Отправитель должен
сильно сомневаться, что сова долетит до адресата, который может быть не то что не
дома, а даже в другой стране — только в таких случаях просят доставить на
конкретный адрес проживания волшебника. Забавно, кстати, то, что ты действительно
просишь сову, например: «Доставь домой тому-то тому-то», и она доставляет именно
туда, где человек живёт.
Проверив письмо на предмет возможных ловушек, смело вскрыл конверт и достал письмо.
Мистер Делакур нашёл ещё один заказ. Утверждает, что на этот раз никаких проблем
быть просто не может, а сам заказ в другой стране. Конечно, писал он не прямым
текстом, а несколько иносказательно, но не составило труда понять суть, зная, на
какую тему он вообще может писать.
Ну что, подготовка и отправка в другую страну — дело простое. Главное, как и в
прошлый раз, быть готовым к любым неожиданностям. А, ну да — нужно ответить же.
Похоже, лето моё так просто не закончится, а я так надеялся, что август пройдёт
спокойно.

========== Часть 48 ==========

Август — хороший месяц лета. По крайней мере я всегда так считал.

Делакур в ответном письме обещал, что портключ отошлёт только пятого числа. Также
он написал, чью конкретно территорию придётся исцелять, где она находится и всякое
прочее, однако встречать «Чумного Доктора» никто не будет — не у каждого волшебника
есть желание лично видеться с тёмным по тем или иным причинам.
Доверяю ли я Делакуру? Не особо. Дело даже не в возможных подозрениях в его
причастности к ловушке, хотя мотивы и у него могут быть — дело в том, что он
договаривается с совершенно неизвестными мне волшебниками, земли которых по тем или
иным причинам были прокляты. Надо осознавать крайне низкую вероятность того, что
тихому, спокойному и безвредному волшебнику кто-то будет гадить, проклиная землю,
делая её непригодной для существования и неважно, в какой форме это проклятие
выражено. Такие волшебники точно кого-то сильно достали, но недостаточно для их
убийства. Вот и гадят им. Убийство, кстати, вообще крайне не приветствуется в
волшебном мире по вполне понятным причинам — с мёртвого ни взять нечего, ни толку
никакого, а волшебников так и вовсе мало на Земле, а если сравнить с обычными
людьми, то вообще…
И всё это значит лишь одно — к путешествию стоит подготовиться. В идеале нужно
озаботиться полётом в другую страну, поиском и осмотром объекта, но это не несёт
особого смысла, только если…
Только если с того момента, как я получу письмо и до активации портключа будет
достаточно времени, можно просто банально добраться до объекта обычным транспортом
и проверить всё на предмет ловушек. Но как найти нужный участок на территории целой
страны, а я уверен, что искать придётся именно таким образом, ведь пусть волшебники
и пользуются системой обычных людей для нумерации своих домов и участков, вписывая
их в существующую схему в городе или за ним, но вот беда — города-то они не
указывают, а факт существования одинаковых названий улиц в городах не является
секретом.
Это, кстати, довольно забавно — помнится, в прошлой жизни я неоднократно удивлялся
полному отсутствию на картах и непосредственно на самой улице дома с каким-нибудь
номером, в то время как буквально в шаге стояли соседние дома, а их номера тонко
намекали, что должен быть ещё один.
Решение, конечно, есть — купить все карты всех городов с точным обозначением
номеров домов, и имея на руках адрес, найти улицы с таким же названием, а уже на
них искать дома, которых там нет. Это звучит довольно легко и просто для человека,
привыкшего к развитым цифровым технологиям, но на самом деле крайне сложно найти
все карты, да ещё и достаточно актуальные, на бумажных носителях. Конечно же в
каждой стране есть службы, занятые учётом земельных ресурсов, всякие кадастры, но
тут уже я не обладаю ни знанием, ни пониманием того, что и где искать, да и
банальный перебор подобной документации может занять огромный промежуток времени.
Так что здесь, к сожалению, я бессилен. Но если в письме будет указан город, то
ситуация резко изменится. А пока — только лишь подготовка к мгновенной реакции на
агрессию сразу после переноса.
Примерно такое командирское решение я принял утром второго августа, прежде чем
отправиться на свои стандартные занятия физической подготовкой. Всё-таки следует
разнообразить занятия каким-нибудь снарядом. Мечом там, копьём. Но конкретного
видения этого снаряда я ещё для себя не получил, потому хвататься за первую
попавшуюся идею не спешу.
Солнечное утро быстро начало превращаться в пасмурное по мере продвижения моей
тренировки, и теперь вместо позитивных игривых лучиков света всё лишь сереет и
темнеет. Похоже, погода будет не очень.
Сразу же после завтрака с родителями, стоило только им выйти за дверь, в окна
начали стучать первые капельки пока мелкого и редкого дождика, а через минуту к ним
присоединилась в этом деле и сова — стучала в окно. Птичка принесла послание лично
мне, в котором был указан адрес места встречи — от миссис Малфой. Похоже, вчера они
так никуда и не отправились за покупками, а так поступают очень немногие, ведь это
всё-таки плюс-минус традиция.
Угостив птичку совиным печеньем — универсальное лакомство для них, правда, не особо
нравящееся Хрустику — я поднялся к себе наверх, надел свой магический самодельный
костюм и начал силой воли менять его. По сути, внешне это стало обычной чёрной
одеждой, закрытой, без каких-либо излишеств, а у мантии появился капюшон. Оценив,
что в костюме отсутствует вообще хоть какая-то индивидуальность, я вышел из дома.
Капли дождя стекали по одежде, но не впитывались. На улице было предельно пасмурно
и мрачно. Скрыв себя магией, я прошёл буквально сотню метров и аппарировал на
задний двор Дырявого Котла — так тоже можно, но не рекомендуется, ибо «двор» это
только по названию, а по факту просто небольшой пятачок пространства, окруженный
стенами. Можно устроить какой-нибудь несчастный случай при подобном перемещении. Но
на этот раз всё обошлось и тут я был один. Сразу же открыл проход на Косую Аллею и
тут же прошёл на магическую улочку.
Здесь тоже было мрачно и пасмурно, а дождь набирал обороты. Волшебников почти не
было в этот довольно ранний час, а немногие из присутствующих решили пока постоять
под навесами лавок или внутри магазинов, более вдумчиво выбирая товар или просто
поглядывая на затянутое тучами небо. Капли дождя звучно барабанили по крышам,
стёклам, навесу, превращаясь во всё нарастающий слитный шум, принося с собою
ощущение свежести.
Я сделал только пару шагов в нужную мне сторону, а рядом, вдоль стен домов,
зажурчали ручейки от водостоков. Обратил ли кто на меня внимание? Вряд ли, ведь
несмотря на примечательность рослой фигуры в чёрном, лицо которого скрыто под
капюшоном, на мне сейчас подобие отвода глаз. Не полная невидимость, нет — сейчас
мне это не нужно. Зато благодаря подобным мерам, те, кто ищет в толпе конкретно
меня, не мазнут взглядом мимо даже не осознав, что кого-то вообще видели, а
заметят.
Пройдясь немного, свернул в переулок, носящий звучное название «Лютный». Обстановка
изменилась пусть и не сразу, но довольно быстро, стоило только пройти буквально два
десятка метров. Мрачные домики стояли довольно плотно друг к другу, повсюду были
различные проулки-переулки, некоторые домики соединялись арками переходов на вторых
этажах. Атмосфера разительно отличалась, да, но она не была какой-то пугающей или
ещё что-то. Просто старая и очень плотная застройка с кучей постоянно петляющих
дорожек и проулков, среди которых не было прямых участков длиннее пятнадцати
метров — создавалось впечатление, что ты в тесном муравейнике, а местные «муравьи»
могут появиться буквально из-за каждого угла. Мрачные вывески, по сравнению с оными
на Косой Аллее, не добавляли переулку красок. Хотя, какой это переулок? Это
настоящий большой квартал.
Контингент здесь тоже был мрачный, и особенно много волшебников было ближе ко
входу, и словно бы специально они выглядели отталкивающе и пугающе, но отнюдь не
неопрятностью — в этом вопросе им дадут фору некоторые посетители Дырявого Котла.
О, тут есть своя таверна, Белая Виверна. Миленько. Даже жаль, что через окна не
видно ни зги. Мой же путь лежит к довольно известной лавке — Борджин и Бёркс.
Кстати, вопреки расхожему мнению, этот переулок, Лютный, вполне официальное,
легальное место, дурная слава которого начала набирать обороты только в
послевоенные годы. Собственно, примерно в то же время начали набирать обороты
«светлые» настроения в массах, такие как неприятие тёмной магии, и подобное. Ну а
тот факт, что здесь собираются не самые богатые, а порой и откровенно маргинальные
слои общества — полностью заслуга министерства магии. По крайней мере мне кажется,
что министерству выгодно, чтобы все эти массы были в одном месте, а не разбредались
по норам по всей стране. Да и в таких районах, ставших в мировоззрении обывателей
преступными, зачастую поддерживается пусть и свой, специфический, но строгий
порядок. Осколки эльфа и гнома, да и собственная логика это лишь подтверждали.
Но чувствовал ли я себя в безопасности? Нет, и дело не только в Лютном — больно
много событий происходит вообще, и как таковое чувство безопасности куда-то исчезло
в последнее время, не успел я и опомниться.
Дойдя до нужного мне магазина с большими и светлыми витринами и не менее большими,
но мрачными вывесками, я встал у входа так, чтобы видеть всё вокруг, чтобы не
терять и миллиметра из зоны видимости, несмотря на надетый капюшон. Встал, и
прислонился к стене. Чистой стене, пусть на вид и нельзя было так сказать.
Дождь набирал обороты. Даже в таком месте как Лютный, где между домами не
разойдутся и две повозки, видимость ощутимо падала из-за множества тяжелых крупных
капель, огромным потоком, льющимся с неба. Мощённая камнем дорога покрылась тонким
слоем быстро текущей в низины воды — её поверхность шла рябью от капель,
оставлявших пузыри. Шум дождя заглушал абсолютно всё. Ситуация не способствует
безопасности, потому я заранее запустил в воздух мелкие острые треугольнички — их
нельзя было заметить во всей этой погодной вакханалии. В случае необходимости они
могут не только резать и делать сквозные отверстия в телах условного противника, но
и выставлять небольшие слои Проте́го нескольких модификаций параллельно своей
плоскости.
Мимо меня порой проходили волшебники в чёрном, спешащие по своим делам. Как и я,
они носили капюшоны и непонятно, то ли от дождя, то ли от людей. Пусть Лютный и
является, в принципе, вполне легальным местом, слава у него плохая. Волшебников,
как-то связанных с тёмной магией, не любят, опасаются, побаиваются, отсюда и
неприятие — никогда не знаешь, кто из них окажется психом с поехавшей крышей, и
какую гадость такой волшебник способен отчебучить. Ну и просто чтобы детей пугать —
нечего им лезть в тёмную магию, а у кого есть профильные знания в семье, и без
предрассудков научатся тому, что нужно. Хотя, это лишь моё мнение, основанное на
куче обрывочных знаний об этом мире, но знаний из вторых, а порой и третьих рук.
Сквозь завесу дождя я увидел быстро приближающуюся женскую фигуру в чёрном пальто с
широким капюшоном. В походке фигуры узнавалась миссис Малфой, пусть сейчас она
двигалась без манерности и прочих нюансов, которые показывала на публике в компании
мужа, сына, или просто так. Она двигалась точно ко входу в магазин, возле которого
я стоял, но заметила меня и теперь шла ко мне. Да, действительно она.
— Освежающая погодка, не правда ли? — вежливо улыбнулся. — Доброе утро.
— Доброе утро, — так же вежливо улыбнулась она и приглашающе указала рукой на
магазин. — Пройдём?
Я открыл дверь перед ней, одновременно с этим незаметно возвращая треугольнички на
место, раздался мягкий перезвон входного колокольчика, и мы зашли внутрь, только
сейчас позволив себе снять капюшоны.
Борджин и Бёркс — об этом месте много разговоров среди тех, кто не приемлет тёмную
магию. Страшное место, где полно опаснейших и запрещённых вещей, где даже смотреть
на них страшно, и вообще… Реальность оказалась несколько разочаровывающей. В магии
я действительно ощущал это место иначе, но предметы здесь, коих было великое
множество, но которые находились в строгом, хоть и не сразу понятном порядке, не
вызывали ощущения какой-то опасности. Да, в них чувствовалась тёмная магия. Не та,
как я понимаю её за счёт осколков, но та, какой её видят местные — искажённая
нейтральная энергия. Искажённая до поразительной близости своей сутью к энергии
смерти, но другая. А вот откровенно проклятых предметов, реально опасных, было не
так уж и много, и все они лежали на застеклённых витринах или на индивидуальных
застеклённых подставках — даже если захочешь, просто так не коснёшься.
Ассортимент? Разный. От мельчайших побрякушек, до громоздких вещей типа мебели,
странных шкафов и сундуков. Тут даже была довольно изящная и украшенная Железная
Дева. Уверен, у неё совсем не пыточное назначение.
— Возьмите этот листок и ознакомьтесь, — миссис Малфой протянула мне сложенный
вдвое пергамент, в котором чувствовалась простая рунная цепочка самоуничтожения
через сожжение по желанию автора или по условию — мера безопасности. — Скажете, как
закончите.
— Хорошо.
— Помимо прочего, я хотела бы познакомить вас с владельцем данного магазина…
Мы пошли в сторону прилавка, за которым никого, пока что, не было. Пока мы шли,
медленно, вдоль витрин и мимо различных интересных и не очень предметов, я
развернул листок и вчитался в текст. Содержание его было простым, но даже в тексте
миссис Малфой не дала конкретных имён, называя тех леди словами, однозначно
характеризующими одну из них: вульгарная — Сильвия; скучная — Каллида; рыжая —
Эмбер. Напротив каждого слова был список дисциплин или специализаций, по которым к
каждой из них можно обращаться. Ничего особо необычного, а действительно Тёмной
Волшебницей среди них была только Эмбер. Остальные — более «общественно одобряемые»
специалисты. Хотя, я не совсем уверен насчёт ритуалистики у Каллиды, да и магия
крови у Сильвии вызывает вопросы, главный из которых — что из себя представляет
магия крови в этом мире? То, что это не идиотский абсурд из фэнтези про кровавые
копья и всякую подобную чушь — однозначно. А вот сочетание крови с алхимией у той
же Сильвии — уже интересно. Да, действительно разнообразные дамы.
— О, миссис Малфой, — раздался голос подошедшего к прилавку продавца. — Давненько
вы к нам не захаживали.
Этот продавец был не молод. Я бы даже сказал — стар. В белой рубашке и жилетке,
слегка сутулый, с непослушными седыми волосами, торчащими, словно у одуванчика. Он
поглядывал на нас внимательным взглядом через аккуратные очки на цепочке.
— Прочитал, — сказал я, как и просила миссис Малфой.
Она мельком глянула на меня, на пергамент в моих руках, и тот вспыхнул холодным
синим пламенем, попросту исчезая за долю секунды. Забавно. Сама миссис Малфой любит
и усердно занимается рунами и чарами. Не теми чарами, с которыми ассоциируется
школьная программа, а комплексными, каскадными — так было написано. Если я
правильно понял из изученного в Хоге, и то лишь по дополнительной литературе,
каскадные и комплексные чары — штука поистине сложная, а один академически верный
каст, с соблюдением взмахов, слов и образов, может растянуться на полчаса
непрерывной работы. По сути, чары Фиделиуса относятся к каскадным чарам, но это не
точно — я пока не добрался до материалов, настолько далеко выходящих за пределы
школьной программы.
— Доброе утро, мистер Бёрк, — улыбнулась миссис Малфой. — Извините, что давно не
заходила.
— Да ничего страшного, — отмахнулся продавец, а судя по фамилии, совладелец, а
может и единоличный хозяин магазина. — Я всё понимаю. Семья, дела, увлечения, а
тёмными… хе-хе… делишками теперь занимается Люциус.
— Можно и так сказать. Сегодня я хотела вам представить этого молодого человека.
— Как всегда, без имён, пожалуйста, — кивнул мистер Бёрк, глянув на меня. — Чем
меньше я знаю личной информации о новых людях — тем лучше. В нынешней ситуации. Эх…
Что за времена? Что за нравы? Каких-то тридцать лет, и старый я уже не уважаемый
эксперт и оценщик в области тёмных и проклятых вещей, а старый подозрительный хрыч,
промышляющий тёмными делишками.
— Не наговаривайте на себя, — улыбнулась миссис Малфой. — Кому надо — те и помнят,
и уважают.
— Только это душу и греет. Иногда мне кажется, что не ровен час, и министерство
начнёт продавливать запреты на тёмную магию. Стоит только помереть старикам, и
конец. Всё, что сложнее Люмоса, станет под запретом.
— Вы утрируете, но такие опасения есть у многих.
— Да, утрирую, шучу, — покивал мистер Бёрк.
— В каждой шутке есть доля шутки, мистер Бёрк, — вставил я свои пять кнатов.
— Довольно мудрые слова, молодой человек. Так, раз уж вас отрекомендовали, хочу
сразу сказать, что заниматься предметами, приносящими смерть, я не буду. Ни
покупать, ни продавать, ни оценивать.
— Я понимаю, — хотя я не совсем понимаю, зачем вообще мне здесь быть… хотя… я видел
книги, специфические вещи, которые могут пригодиться в той или иной деятельности, и
вообще… — Не тот уровень доверия.
— Именно. Пусть миссис Малфой нас и представила, но доверие — не та вещь, что
приходит с одними лишь словами. Да и следует помнить, что магазинчик этот более чем
легален, пусть и слава Лютного совсем это не подразумевает.
— Я понял. Но я уже вижу некоторые вещи, которые могут мне пригодиться. А могут и
не пригодиться.
— Хм… Глаз-алмаз, да? — ухмыльнулся мистер Бёрк, переведя взгляд на миссис Малфой.
— Пусть я и рад вашему визиту, но всему своё время. Сейчас же оно неспокойное. Я бы
рекомендовал воздержаться вам от посещения моей лавки без острой на то нужды. Да и
вообще, это касается всего Лютного. Всякие пустоголовые брехуны уже заготовили
вёдра с помоями и только и ждут, на кого бы их вылить, да поскандальнее чтобы
получилось.
— Спасибо за совет, мистер Бёрк, — миссис Малфой с улыбкой кивнула. — Я с
удовольствием…
Снаружи нарастал какой-то шум, гомон и крики. Нарастал очень быстро. Палочка уже
оказалась в моей руке сугубо на всякий случай, как и у мистера Бёрка. Миссис Малфой
помедлила с этим делом — не боец, но я это и так знал. Вместе с тем, как палочка
оказалась в моей руке, с браслета слетели треугольнички, повинуясь моей воле.
Вовремя. Снаружи раздался взрыв — я тут же палочкой создал Проте́го Дуо вокруг нас,
а треугольничками — несколько слоёв всех видов защиты. Окно разлетелось, как и
входная дверь. Ударная волна была не сильная. Клубы дыма и пара, пыль. Осколки
увязли в защите. Я ощущал, что бой был на улице. Немало волшебников. Некоторые
двигались очень быстро. Аппарации… Нет. Барьер, как на Хоге.
Кажется, день перестаёт быть серым.
***
Дым и пыль, заполнившие часть магазина там, где раньше был вход, категорически не
желали рассеиваться или опадать. Магическая чувствительность спасовала перед фоном
от нескольких площадных заклинаний, сработавших снаружи. Чувствовать себя слепым по
всем фронтам — ужасно.
Миссис Малфой начала довольно быстро совершать небольшие пассы палочкой, беззвучно
двигая губами, а мистер Бёрк сделал один широкий взмах, подняв ветер в магазине.
Поток воздуха был не особо силён, но достаточен, чтобы сдуть весь дым и пыль.
Развороченный переулок с несколькими окровавленными, но живыми телами. Конкретно в
этом месте переулок был тесным, а проходы недлинные, мало места. И среди этого
узкого пространства бросался в глаза гуманоид в местами порванных, натянутых
одеждах и с яркими звериными чертами лица, особенно голова — недопревращённая
волчья. Он как раз склонился над одним из выживших, широко раскрыв пасть, но увидев
нас в глубине магазина, сменил приоритеты.
Резко рванув в нашу сторону, эта тварь в мгновение ока набрала огромную скорость.
Восприятие начало замедляться — спасибо мозгу за это. Но меня не беспокоили в этот
момент летевшие от мистера Бёрка лучи заклинаний, от которых легко уклонялась
тварь. Я словно бы… как там это называлось в прошлой жизни? Погряз во флешбеках.
Вместо магазина и развороченной улицы Лютного я видел совсем иные улицы, погрязшие
в крови. Они сменялись одна на другую. Видел таких же монстров или похожих, немного
отличающихся, а порой и полностью обращённых. Видел смерти, плач и скорбь.
Как я мог забыть об этой стороне оборотней? Об их боевой форме, которую они
неспособны принять по своей воле, но лишь при помощи магии, не в полнолуние? Где
таились все эти воспоминания?
В реальность я вернулся резко, но не полностью, всё ещё пребывая где-то там и
привычным движением выставляя перед собой руку, указав пальцем на цель. Словно на
замедленной плёнке звучал голос мистера Бёрка. Он и миссис Малфой, которых я видел
боковым зрением, двигались словно в крайне густом киселе, но это издержки моего
восприятия. А вот тварь та двигалась более чем резво.
Всё так же частично пребывая в обрывках воспоминаний, я мгновенно, на одних
рефлексах и привычках, всплывших вместе с кадрами из жизни, создал простой
магический контур в пространстве перед собой. Где-то на задворках сознания
мелькало, что он не простой совсем, но это лишь отголосок…
Оборотень двигался в мою сторону, как к ближайшему оппоненту. Хотя я точно знаю,
что видел он лишь жертву. Где-то там, на развороченном проулке медленно двигались
пара волшебников в чёрном, медленно падали капли дождя. Тупая тварь…
Оборотень перешагнул невидимую ему черту и начал разваливаться на кровоточащие
кубики. Он двигался очень быстро, потому и кубики имели большую скорость и инерцию.
Словно сработал неведомый переключатель, и всё вокруг задвигалось с положенной
скоростью, а нас окатил горизонтальный поток из кубиков и крови, благополучно
стекающий с какой-то защиты, не моей.
— Братан! — донёсся сквозь шум дождя крик одного из волшебников в чёрном, что
появились в проулке и не обращали внимания на пострадавших, то валявшихся на
каменной дорожке, то свисавших из проломов в стенах.
Этот волшебник мгновенно направил палочку на нас, а в следующий миг уже почти
вплотную летело неизвестное мне и явно тёмное заклинание, которое было остановлено
столь же тёмной плёнкой щита от вставшего рядом Бёрка.
— Не зевай, — прохрипел он, отвечая подобным серым сгустком по противнику,
выстроившему защиту.
Щит противника был довольно широк, об него разбивались капли плотной завесы дождя,
чётко обрисовывая границы защиты. Второй волшебник в чёрном встал рядом с первым и
быстро начал шариться по карманам.
— Жри зелье и порви их, — донёсся до моего слуха голос этих волшебников.
Бёрк бомбардировал тех заклинаниями без всяких слов, но защита упорно держалась.
Где-то со стороны прорывался неуместный шум, который было невозможно распознать из-
за ливня — каким бы ни был острым мой слух, он никогда не станет эльфийским из-за
банальной анатомии, и я не смогу по-настоящему разделять звуки на составляющие.
— ДМП не придёт, — раздался спокойный голос миссис Малфой, что продолжала совершать
быстрые пассы палочкой.
Я почти справился со своим странным состоянием, отогнав от сознания эти флешбэки,
исчезавшие без единого следа в памяти, и теперь смотрел на оборачивающегося,
изменяющегося волшебника без тех ассоциаций, что были в голове мгновение назад. Всё
ушло, и я даже не мог толком понять, что именно. Но осталось несколько вполне
точных истин — такие оборотни уже не люди. Если в оборотне начали даже в
человеческой форме проявляться мелкие звериные черты, значит это уже не человек с
возможностями зверя, а зверь с разумом человека. Это была аксиома в моей голове. К
сожалению, к таким существам применимо лишь одно средство несмотря на всю
всесильность магии, и именно такими зверьми были те два волшебника, один из которых
практически стал полутрансформировавшейся тварью.
Не время для пространных размышлений, пусть я и могу себе это позволить. Не люблю
ощущать в магии страдания — пережиток осколка эльфа, в жизни которого подобное
чётко ассоциировалось с магией смерти. Не люблю страдания непричастных, но каждый
должен получить по заслугам, но отнюдь не в случайной стычке — пережиток осколка
гнома. И таких вот пережитков и условностей нагребается большой вагон и маленькая
тележка…
Оборотень закончил трансформацию, превратившись в довольно страшного и несуразного
гуманоида, немного увеличившегося в размерах. В тот же миг зверь устремился к нам
на огромной скорости, оставляя за собой след от разбивающихся о его тело капель
дождя. Он двигался рывками.
Миссис Малфой закончила свой каст, а пространство вокруг пошло рябью. Как-то
неправильно начал капать дождь, неправильно течь вода, даже дышалось странно. Но
эта волна искажений шла не в стороны, а строго вперёд. Оборотень не смог зацепиться
лапами за стену, к которой прыгнул. Он соскользнул, падая на каменную дорогу и
катясь кубарем, взметнув струи воды. Быстро затрепыхавшись и задёргавшись на камне,
он пытался встать, но не мог — лишь рычал. Его подельник, что до сих пор держал
защиту, покачнулся и схватился за голову, но защиту не опустил, но самое
подозрительное — засунул руку в карман.
Тряхнув головой, окончательно и бесповоротно я отринул лишние мысли. Быстрый, как
электрический разряд, волевой посыл, и вот в одной руке лук, а в другой стрела.
Натянута тетива, подпитка энергией шторма с одним лишь посылом — смерть. Упругий
звон тетивы, мгновенный росчерк стрелы, прошедшей через защиту последнего
волшебника в чёрном.
Секунда — ровно столько потребовалось его телу, чтобы буквально сгореть дотла в
невидимом пламени, исчезнуть дымом, испариться, под действием невидимого
электричества. Лук исчез из моих рук так же быстро, как и появился, а сам я уже
достал палочку и направился в сторону барахтающегося в воде оборотня. Насколько же
силён ливень? Треугольнички продолжали летать вокруг меня, создавая защиту,
раздвигая мусор у входа в магазин, а после и воду на дороге.
Накинув капюшон, я начал без устали и перерыва, мгновенно колдовать одно Инкарцеро
за другим совершенно не щадя магии. В нос ударил запах свежести, смешанный с
горелой плотью — здесь почти не было движения воздуха, а ливень не мог развеять
этот запах за пару секунд.
Подойдя к оборотню, представлявшему из себя бешено подёргивающуюся личинку, даже
кокон, полностью состоящий из верёвок, из которого торчала лишь клацающая челюстями
башка, я поглубже натянул капюшон — не оставляло чувство, что скоро появятся
нежданные свидетели.
Вода от ливня текла вокруг меня, местами окрашенная кровью. Только сейчас я
заметил, насколько атмосфера пропитана болью и стонами. Развороченные стены домов в
разных местах, осколки. Людей на улицах было немного — они были дома. В такие
моменты понимаешь, что как бы ни казался безлюдным Лютный, люди-то живут в домах, и
вот им досталось больше всего. Вдалеке слышались крики. Возможно, скоро сюда кто-то
придёт.
Направив палочку на оборотня, сконцентрировал энергию жизни.
— Слышишь, животное? — тихо говорил я, и мне не нужно было смотреть на себя со
стороны, чтобы видеть образ того самого эльфа, осанку, жесты, пусть и был я в
глухой чёрной мантии с капюшоном. — Познакомься с принципом равноценного обмена. Ты
нанёс все эти травмы умирающим людям, за счёт тебя же они и исцелятся. Ты рад?
В ответ мне раздавалось лишь рычание и клацанье челюстями. За спиной я слышал шаги
приближавшейся миссис Малфой, чары которой, по сути, сыграли крайне важную роль,
пусть ей и требовалось время на их создание.
Энергия жизни устремилась плотной зелёной змеёй с моей палочки к оборотню — она
была так плотна, что имела визуальное проявление. Вот только в ней был не
позитивный оттенок цветущей листвы, а гнилостный, разложения и смерти — та самая
обратная сторона медали. Коснувшись оборотня, она начала иссушать его, расходясь
бесцветными волнами вокруг. Будь здесь чувствительные, действительно чувствительные
к магии волшебники, они бы впали в сильный когнитивный диссонанс от двойственности
ощущений.
Волевым усилием я направил магию на исцеление пострадавших за счёт жизни оборотня.
Кровь текла по воде, собираясь из пятен в ручейки, устремляясь к своим обладателям.
Заживлялась их плоть, раны. Срастались переломы. Это длилось буквально несколько
секунд, и вот немногие жертвы, что оставались в сознании, с недоумением осматривали
себя, кто-то радостно восклицал, а кто-то и вовсе плакал.
На месте оборотня остался лишь прах и «сдувшийся» кокон Инкарцеро, и всё это
растворялось в дождевой воде, утекая вместе с ней.
— Не думала, что вы добрались до тёмного целительства в библиотеке Хогвартса, —
раздался спокойный голос миссис Малфой сбоку от меня, и я обернулся к ней.
Она, как и я, стояла с надетым капюшоном, скрывавшим её личность. Волевой командой
я вернул почти незаметные глазу треугольнички обратно на браслет под одеждой, а
вместе с их исчезновением пропала и защита, позволив ливню обрушиться на меня. Но
это не вызывало никакого дискомфорта. Собственно, миссис Малфой тоже не
жаловалась — её одежда не впитала ни единой капли, всё стекало вниз.
Хлюпая обувью по воде, к нам подошёл мистер Бёрк, с каждой секундой всё сильнее
промокая.
— Неплохо, достойное колдовство, — покивал он. — Местным бедолагам не приходится
рассчитывать на помощь министерства, да и в Мунго не пойдут — денег не хватит.
Многие бы здесь и скончались, чего я бы не хотел — живём бок о бок.
— Нам нужно идти, — миссис Малфой явно собиралась в спешке покинуть место
происшествия. — ДМП не придёт на помощь, но тут же явится для выяснения.
— Мы немы, как рыбы, — ухмыльнулся мистер Бёрк. — Собственно, как и всегда.
Мы с миссис Малфой быстро, но без спешки двинулись по проулкам, покидая место
происшествия, оставляя за спиной развороченный квартал. Пара поворотов, пара
встречных волшебников, что спешили на место происшествия, но не «законники» —
просто неравнодушные.
— Кто поставил антиаппарационный барьер? — спросил я, как бы, обращаясь в
пространство.
— Не знаю, и знать не хочу.
Мы выбрались из низины, в которой был этот квартальчик, и каменная дорога под
ногами перестала представлять из себя одну сплошную лужу, хотя ливень и не
собирался стихать. Ещё пара проулков, и мы выйдем на Косую Аллею.
— Не думал, честно говоря, что есть зелья, превращающие оборотней в такую…
полуформу.
— Есть зелья, позволяющие держать зверя под контролем, есть, позволяющие не
превращаться, пусть и абсурдно дорогие. Почему, по-вашему, мистер Грейнджер, не
может быть подобного?
— Тоже верно.
Мы покинули зону действия антиаппарационного барьера, а навстречу нам попались ещё
пара волшебников, мельком глянувших на нас, но не задержавших взгляд — они стояли
под аркой перехода между домами, скрываясь от дождя.
— Словно бы ничего не произошло, — хмыкнул я.
— Чары, — коротко ответила миссис Малфой. — Это Лютный. Каждый квартальчик
заглушён. Можно стоять в соседнем проулке и не слышать взрыва Бомбарды.
— И часто тут такое?
Зайдя за угол, мы оказались в довольно длинном проулке, ведущем на Косую Аллею —
красочные стены домов на торговой улочке нельзя ни с чем спутать, да и редкие
пробегавшие там волшебники были яркие и ухоженные. Даже тут их не останавливает
ливень от бесцельного шатания вдоль прилавков и магазинов.
— Нет. Ситуация с оборотнями обостряется последние годы всё сильнее. Но я не видела
повода для подобных акций с их стороны. Скорее всего, что-то с кем-то не поделили.
Мы вышли на Косую Аллею, тут же зайдя под навес магазинчика в полуметре от прохода
в Лютный. Тут царила тишина и относительный покой — разве что ливень подгонял не
такое уж и большое число волшебников лёгким бегом переходить дорогу.
— Что же… Это был продуктивный поход, — высказал я свои мысли, пока миссис Малфой
искала взглядом кого-то, полагаю, мужа с сыном. — И я немного удивлён вашим
спокойствием.
— Вы, мистер Грейнджер, — она продолжала скользить взглядом по волшебникам и
витринам, — пришли в наш мир в спокойное время и не застали множество действительно
удивительных деяний и волшебников, чьё колдовство поражало воображение. Некоторые
говорят, что упал уровень образования. Нет — упал уровень мотивации.
Миссис Малфой, как и я, заметила Драко с отцом, что шли по Косой Аллее, полностью
игнорируя дождь. Важно, с чувством собственного достоинства, а вода просто стекала
по невидимой плёнке вокруг них.
— Вынуждена попрощаться с вами, — она на миг повернулась ко мне. — Вижу, вы не зря
выбрали направление целительства. Не бросайте его.
— И не собирался. Всего доброго.
Миссис Малфой направилась к своей семье, а я тут же скрыл себя магией от сторонних
взглядов.
Покидая Косую Аллею, а следом и Дырявый Котёл, в котором несмотря на раннее утро
уже сидели посетители и согревались горячей едой и спиртными напитками, я размышлял
о том, как сильно я расслабился. Нет, это не совсем верная фраза. Я не
расслаблялся — я недостаточно концентрировался на различных задачах, живя
постепенно, тихо, мирно. Мир жесток — это неизменная истина, свойственная, похоже,
любому из них. Волшебники же создали как бы мирок внутри мира. Но он очень…
маленький, сконцентрированный, если так можно сказать, и вероятность встретить
здесь жестокость намного выше, чем за его пределами. Правда, это же касается и
всего остального. Этого я не учитывал. Этот вопрос нужно рассмотреть, а планы —
слегка скорректировать. Но для начала — дождаться пятого числа и выполнить заказ,
переданный через Делакура. Если это не ловушка, конечно. А если ловушка — всё равно
выполнить, но и французу отсыпать люлей тогда придётся. Или как-то иначе намекнуть,
возможно, не очень тонко, что его политика касательно меня в корне неверна.
***
Книжный магазин на Косой Аллее всегда был центром интересных событий для любителей
литературы в самых разных её проявлениях. Но конкретно сейчас здесь было довольно
тихо, а посетителей немного. За окном продолжал идти дождь, барабаня по окнам,
разогнав волшебников по кафе, тавернам, пабам и прочим подобным заведениям —
немногие хотели продолжать покупки в такую погоду.
Нарцисса стояла рядом с Люциусом на втором этаже, опираясь о перила и глядя вниз —
там Драко с жутко важным видом листал какую-то книгу, явно раздумывая о том, нужна
она ему, или нет.
— Как прошла ваша встреча? — сухо спросил Люциус, занятый, по большей части, своими
мыслями.
Они не переживали, что их могут подслушать — комплексные чары приватности не давали
и шанса возможным любителям совать свой нос в чужие дела.
— Познакомила юного Грейнджера с Бёрком, — ответила Нарцисса, убрав невидимую
пылинку с рукава мантии, практически неотличимой от пальто.
— Ясно. Как отреагировал старик?
— Доброжелательно.
— Даже так? — Люциус на миг посмотрел на жену, заметив её задумчивость. — Что-то
произошло?
— Сметвик не зря просил приглядеться к нему. Он довольно талантлив. Немного не
дотягивает до некоторых наших знакомых, до той же Беллы, например, но…
— Но?
— Не знаю. Там случился инцидент с оборотнями.
— Тц… — Люциус сделал глубокий вдох, выдох. — Буянят?
— Мягко говоря, — кивнула Нарцисса. — Проблема была решена не без его участия.
— И что же мог такого показать магглорождённый против этих тварей?
— Достаточно. Мне он чем-то даже напомнил злого Сметвика…
— Даже так? Неужели он умудрился кого-то исцелить за счёт чужого здоровья?
— Да. Да и одного оборотня буквально нашинковал каким-то авторским заклинанием. Без
палочки.
— Возможно, — кивнул Люциус. — Драко, пусть и без желания, но говорил, что Гектор
очень силён в магии. Я бы сказал, в каком-то своём её понимании. Ну и сражается на
равных с лучшей дуэлянткой Дурмстранга, а у них уровень в этом деле ощутимо выше
наших учеников. Надо было всё-таки отправлять Драко туда — они бы выбили из него
всю дурь, раз мы не смогли.
— Что было, то было.
— Что-то ещё интересное?
— Ничего, — Нарцисса мельком глянула на левую руку мужа, и это не ускользнуло от
его внимания.
— Не знаю. Никто не знает. Вроде бы яркая, как и раньше, — Люциус говорил как бы ни
о чём, но посвящённые что-то да могли понять. — Но даже если, то Он никак себя не
проявляет. Это странно.
Они оба увидели, как Драко взял ещё две книги и положил на прилавок, доставая
деньги. Похоже, покупки подошли к концу, и можно спускаться. А Грейнджер — подумать
о том, как именно себя вести по отношению к перспективному волшебнику, можно и
позже.
***
Дом, милый дом — прекрасное место, куда можно вернуться после прогулки в ливень. Но
справедливости ради стоит заметить, что в нашем пригороде ливня не было — лишь
серые тучи.
Гермиона без особого энтузиазма, но с присущей ей основательностью, порхала по
дому, наводя порядок, тем самым выражая свою помощь родителям. Без магии, что само
собой разумеется. Она, похоже, даже не пыталась что-то колдовать, иначе бы уже
подняла тревогу, мол: «Заклинания не получаются, странно, проверь ты».
Грязь на меня не липла в буквальном смысле, так что я, не боясь обесценить труд
сестрёнки, направился к себе в комнату, на ходу снимая мантию.
— Ты уже вернулся?
Похоже, незамеченным мне не пройти, хотя хотелось бы.
— Да, — кивнул я Гермионе, стоявшей в проходе на кухню. — Помочь чем-то?
— Нет, я уже всё. И куда тебя понесло с утра пораньше? Ничего не понимаю.
— Так всё туда же, на Косую Аллею.
— Опять, небось, встречался с этой Гринграсс?
— Нет, — лёгкая улыбка вылезла на лицо. — Более детально и подробно, без спешки,
исследовал ассортимент магазинов. А то во время сборов к школе как-то всё слишком
суматошно, тебе вечно пытаются всунуть то, что выгодно, а не то, что интересно
именно тебе.
— Логично. Что-нибудь к полднику будешь?
— А богатый выбор?
— Вообще ни разу, — улыбнулась она. — Спросила из вежливости. Наверное, надо в
магазин сходить, или родителям на работу позвонить, чтобы заехали куда-нибудь.
— Я схожу. Говори, что нужно… — буквально развернувшись на месте, я пошёл обратно
на выход.
— Вот так пойдёшь? — она с недоверием оглядела мой наряд, являющийся странным для
обычного мира, пусть и не очень.
— А, пустое, — отмахнулся я, надевая обувь. — Если кто-то пристанет с вопросами,
скажу, что вживаюсь в роль волшебника для отыгрыша роли на играх. Мало ли фриков на
улице?
— Так-то да, но… Странный подход. Вроде бы и Секретность, всякое такое, а тут
открыто говоришь, что волшебник…
Выпрямившись, глянул на Гермиону, натянул капюшон на голову и усмехнулся.
— Вампир, притворяющийся человеком, который притворяется вампиром.
Долю мгновения на лице Гермионы читалось непонимание, но потом она с усмешкой
покачала головой.
— Как авангардно. Ладно, смотри…
Две минуты Гермиона явно по памяти перечисляла продукты, а мой воображаемый пакет с
покупками всё разрастался и разрастался, пока их не стало два. Конечно, я могу
завернуть за угол минимаркета, скрыться магией и всё скинуть в свой плоский
треугольный рюкзак на одной лямке, но в голове стрельнул бзик — пройтись с пакетами
так, как обычный человек. Ну не могу я вечно быть логичным, пусть логика сугубо
моя, личная — не робот же?
С такими мыслями я и шёл по улице вдоль частных домиков нашего района. День
рабочий, людей вокруг немного, и даже более того — их ещё поискать нужно. Молодёжь,
похоже, тоже не любители просиживать штаны возле дома и наверняка они тусуются где-
нибудь. Например, возле того же минимаркета, или в небольшом парке неподалёку, или
ещё где. Да в конце концов, можно сесть на автобус и потусить в Лондоне — тут до
него недалеко совсем. Но, это всё размышления.
Добравшись до магазина, на парковке которого было всего несколько машин, я зашёл
внутрь. Привлёк ли я внимание? Немного. Ровно столько, чтобы немногочисленные
покупатели задержали взгляд на мне немногим больше, чем на остальных людях. Та ещё,
наверное, хохма — здоровый парень в чёрных одеждах, мантии и капюшоне, степенно
катит тележку по магазину, складывая туда покупки.
На кассе я заметил печеньки по акции — две пачки по цене одной? В принципе, это не
было ложью — и вправду, по цене одной. Глянув на тележку с продуктами,
исключительно здоровыми, сырыми, которые ещё нужно превратить в блюдо, я перевёл
взгляд на печеньки. Снова на тележку.
— Похоже, — улыбнулась молодая продавщица, можно сказать, девушка, — эти
замечательные печеньки переманивают вас на тёмную сторону Силы?
О, меня приняли за джедая… Хм, лучше бы я имя своё помнил, чем целую кучу брендов,
тайтлов и прочей ерунды из мира развлечений. Взяв четыре упаковки этих печенек-
сэндвичей с разными вкусами и положив их в телегу, я улыбнулся.
— Вы даже не представляете мощь тёмной стороны…
Разобравшись с покупками, потопал домой, но мысли гложили меня отнюдь не радостные,
несмотря на печеньки. Оборотни. Инцидент в Лютном. Мне интересны причинно-
следственные связи этого события. Нет, вовсе не из праздного любопытства — нужно
понимать, что происходит в обществе. Но сколько бы я ни собирал информации, этого
недостаточно. Чтобы иметь действительно чёткое и точное представление о том, что
происходит в магическом мире, там нужно жить. Жить в самом прямом смысле. Нужно
засыпать и просыпаться в этом обществе, получать каждый день новости, обсуждать их
с другими волшебниками, слышать бытовые разговоры, соотносить услышанное с
увиденным. Сухая информация ни о чём мне не говорит.
Вот взять, к примеру, тот инцидент. Да, в нём участвовали оборотни. О чём это может
говорить? Например, о том, что министерство окончательно загнало их в угол, и
теперь им буквально нечего терять, а как известно, этого нельзя допускать. Нужно
создавать иллюзию выбора, и поддавшись этой иллюзии существа сами выберут то, что
нужно тебе. Они будут верны этому выбору, ведь сделали его сами, посчитав лучшим.
Но это всё не то, не то…
Да, казалось бы, ответ на поверхности — перестаралось министерство. Но это лишь
поверхностное наблюдение. Нужно знать, что именно подстегнуло ту группу волшебников
сделать то, что они сделали. Вполне возможно, что это была какая-то разборка,
внешне выглядевшая, как «взбрык» оборотней, которые, несомненно, были в этом
замешаны… Да это могло быть чем угодно! Но, чем бы это ни было, оно напомнило мне
об одном — нужно не только идти к своей цели, к становлению целителем, но и
наращивать сугубо боевую мощь. Но пока что делать это тайно. Если сейчас я
интересен некоторым просто как перспективный волшебник и в качестве способа
подзаработать не особо напрягаясь, то образ ещё и сильного боевика может
спровоцировать менее открытую игру, в которой постараются задействовать меня, как
ресурс. Меньше открытость — больше тайн. Больше тайн — тяжело их разгадывать. А
заниматься этими «гаданиями» я решительно не желаю.
Домой я вернулся довольно быстро, вручил Гермионе сумки, которые чуть не опрокинули
её — набирал я с душой, благо обычные фунты у меня тоже были, и немало. Забрал
пакеты обратно и сам всё отнёс на кухню, где всё было разобрано и разложено на свои
места в холодильнике. Какие места? Понятия не имею — не моя епархия.
Вернувшись в свою комнату, переоделся в домашнее и сел за стол, рассматривая
чёрного феникса, мирно спящего в своём гнезде из моего шарфа. Занятно то, что он
жрёт, растёт, спит, но не гадит. В прямом и переносном смысле. Всё-таки феникс не
просто биологический объект. Это даже, по сути, наименьшая часть его сущности.
Сосредоточившись, начал подавать свою магию через нашу связь, предварительно
исказив её на тёмный манер. Поразительно. Никакого влияния на мои мозги — это я
могу сказать с уверенностью. Несмотря на то, что именно я проецирую эту энергию в
реальность, она словно бы меня не касается, переходя фениксу, но при этом в
трёхмерном пространстве проявляет себя именно в точке моего присутствия… Эх,
чёртова многомерность — без поллитра не понять и даже не выразить правильно мысль
из-за отсутствия конкретных знаний. Забавно… В какой-то из интерпретаций
пространственной модели, я и феникс являемся одним объектом, и именно где-то на
этом уровне происходит разделение энергий и влияния их на наши трёхмерные тела.
Одна мысль начала цепляться за другую, превращаясь во всё более громоздкие формы,
удаляясь от причины их зарождения — от феникса. Я и сам не заметил, как начал
размышлять о тонкостях бытия, строении вселенной, мироздании. Вот я уже размышляю,
что «материальность» материального мира всего лишь иллюзия, думаю о том, есть ли
какая-то неделимая частичка во вселенной… И вот я сам не заметил, как начало
смеркаться, а мысли мои крутились вокруг бредового на первый взгляд сравнения
единой системы души, тела и разума с молекулой, любой молекулой.
Вот под такие мысли я и спустился на ужин, который, к слову, прошёл без меня.
— Вы не звали, — некий упрёк сам появился в голосе, когда я возвращался с кухни,
держа в руках стакан молока и пачку печенек и зашёл в гостиную, где родители
занимались своими делами под мерный шум телевизора, а Гермиона читала книжку.
— Ты был занят своими мыслями, — улыбнулась мама, оторвавшись от внимательного
прочтения каких-то бумаг за столом. — Мы не стали тебя беспокоить.
— Именно, — кивнул отец, сидевший на диване и задумчиво рассматривающий модель
челюсти человека. — Мне прекрасно известно, как может улетучиться вдохновение, и
никогда больше эту мысль не догонишь. О чём хоть думал?
Я сел на диван рядом с пододвинувшейся с середины сестрёнкой, поставил стакан на
стол, открыл коробочку с печеньками и, размышляя о том, с какого конца начать
тягать оттуда кондитерскую продукцию, ответил:
— О бренности бытия, мироздании, вселенной, душе, и о прочем бреде.
— Занятно, — улыбнулся отец. — И к каким мыслям пришёл?
— Всё тлен, материальное нематериально, мы — энергия. Осталось понять, что такое
энергия вообще.
— Эк тебя накрыло, — хмыкнула Гермиона, не отрываясь от чтения учебника по чарам за
пятый курс. Всё с ней ясно — дорвалась, понеслась душа в рай. — И как понимать
нематериальность материального?
— Ты знаешь, — я повернулся к ней, вынудив оторваться от чтения и посмотреть на
меня в ответ, — что атом чего-либо — не шарик вовсе.
— Не задумывалась, — Гермиона заинтересовалась моими мыслями, а родители навострили
уши, желая услышать очередную идею, спор, и вообще, понаблюдать за нашим
взаимодействием, ведь они долгие годы не видели подобного… И это грустно.
— Так вот, мы, люди, понапридумывали себе кучу различных моделей для визуализации и
упрощения понимания всего вокруг. По сути, «шарик» атома — место, в котором может
оказаться тот или иной электрон в определённый момент времени.
— Ну, логично, ничего не скажешь, — кивнула сестрёнка.
— То есть, по сути, в какой-то момент времени, атом вещества — ядро, а вокруг него
тут и там зависли электроны. А что дальше?
— Хм… не знаю. Подобное сильно за пределами школьной программы, до которой я
дотянулась перед Хогвартсом.
Родители улыбнулись.
— А дальше нам следует посмотреть на ядро. Протоны и нейтроны. И вот же
неожиданность! — я быстро съел печеньку. — Они тоже не шарики. В соответствии с
текущей физической моделью, они состоят из кварков. Они там бешено взаимодействуют
друг с другом, создавая свою систему, которую мы представляем шариком.
— Допустим… К чему ты ведёшь?
— А из чего состоят кварки? По-любому состоят ведь из чего-то, что опять не
шарик, — я улыбнулся, сделав глоток молока. — Так же и молекулы — это все вот эти
частички, взаимодействующие друг с другом в определённой своей системе. То есть,
система «протон» взаимодействует с системой «нейтрон» — не будем заострять внимание
на точном их количестве — а они, в свою очередь, взаимодействуют с системой
«электрон» — я уверен, что это тоже не мельчайшая частичка. Получается система
«атом». Две системы «атом» взаимодействуют друг с другом комплексно через системы
«протон» и системы «электрон», что не позволяет им просто так разлететься кто куда,
а системы «электрон» в том или ином количестве летают между ними, как спутники,
оказываясь то в зоне влияния одной системы «атом», то в зоне влияния «другой».
— Странно и не сразу понятно, но в целом — допустимое описание. Возможно, —
покивала Гермиона.
Отец ухмыльнулся и посмотрел на маму.
— Надо же. Я в его возрасте думал о совсем иных взаимодействиях.
— Поговори мне, — шутливо погрозила она отцу из-за стола.
— Хорошо, Гектор, — кивнула сестрёнка. — Но к чему это всё?
— Ты понимаешь, что никто никого никогда не касался и не коснётся? Никто, никого и
ничего. Это невозможно принципиально — всё остаётся на уровне энергетического
взаимодействия различных энергетических систем, являющихся составными частями
других систем…
— Ла-а-адно… — протянула Гермиона задумчиво, да и родители, похоже, никогда не
рассматривали этот вопрос с такого угла. — Это было неожиданно. И странно. Но не
лишено смысла. Но к чему эти мысли?
— Да я понятия не имею. Взять вот душу. Да, наукой факт её существования не доказан
и не решусь предположить, когда до этой материи доберутся, но она есть. Всякие
теории дуализма природы света, корпускулярно-волновая теория и всё прочее тонко
намекают нам, что всё вокруг есть энергия. Правда, что такое «энергия» — тоже тот
ещё вопрос. Душа — энергия. Разум — результат взаимодействия систем, только систем
этих много больше, чем просто молекулы… Но по итогу — всё это лишь разные
проявления некоей энергии, как мне кажется. И вот самая странная мысль из всего
этого…
Взяв очередную печеньку в руки, я задумчиво посмотрел на неё.
— На каком-то уровне бытия, по факту, что я или ты, и вот эта печенька — абсолютно
одно и то же…
Посмотрев на родителей, удивлённых подобным вывертом мыслей, я улыбнулся.
— А ещё занятный факт — посмотрите спектрограммы обозримой части вселенной. Мы и
всё вокруг — один и тот же состав, одни и те же пропорции, плюс-минус, конечно. С
одной стороны, мы состоим из того, из чего состоит всё мироздание. С другой — на
фоне этого как-то теряется всякая уникальность. Ведь факт существования жизни в
привычном для нас смысле — не уникальный случай, не чей-то замысел, а банальная
закономерность. Закономерность, следствие самого факта существования вселенной и её
нахождения на том этапе, на котором она есть сейчас.
— Похоже, у тебя какие-то проблемы и неопределённости в жизни, — задумчиво сказал
отец. — Не поделишься?
— Хм… — я съел печеньку и запил молоком. — Всё становится слишком сложно. Кажется,
я теряю даже иллюзию контроля своей жизни и понимания того, какого хрена вообще
вокруг происходит.
— О, это предельно нормальное состояние вещей, — улыбнулся отец. — Люди вообще
крайне мало контролируют в своей жизни. Готовься к тому, к чему считаешь нужным.
Делай то, что считаешь правильным и смело принимай решения. Смело, но взвешенно.
Старайся учесть многое, но не пытайся учесть всё — это нам не подвластно. Но самое
важное — учитывай ошибки прошлого, но не жалей о решениях. Ведь в момент принятия
этого решения ты, на самом деле, мог принять только его.
— Что за фатализм вообще? — возмутилась Гермиона.
— Это не фатализм, дочка. Это — трезвый взгляд на вещи. Надейся и стремись к
лучшему, но рассчитывай на худшее — тогда всё будет лучше, чем могло бы быть.
— Однозначно, фатализм, — кивнула сестрёнка, вернувшись к чтению, а мы вернулись к
своим делам.
Не прошло и минуты, как Гермиона звучно вздохнула и закрыла книгу.
— Ну вот. Теперь я думаю о мироздании и фатализме, а не об учебном материале.
— Бывает, — мы с отцом ответили одновременно и даже пожали плечами в одной манере,
что вызвало улыбки женской части семьи.
Если честно, я сам не понимаю, зачем и почему я пришёл ко всем этим мыслям, но
наверняка в этом есть смысл. Может быть стоило меньше вглядываться в непонятные
формулы из неизвестных порою символов, которые я накалякал в состоянии овоща
давным-давно? Всё может быть.
Но, как бы то ни было, сейчас мне стоит уделить внимание подготовке к выполнению
заказа Делакура.
***
Пятое августа настало довольно быстро.
Прошедшие дни выдались пасмурными и не особо приятными. То и дело шёл дождик, и
происходить это могло абсолютно в любое время суток. Но я не заморачивался
подобным. Что же я делал? Думал. Думал и кормил феникса тёмной магией. Он от неё
рос, как на дрожжах, причём буквально. Рос прямо во сне. Он уже не на столе спит —
в углу комнаты. Потому что как только он получил доступ к тёмной магии, что
является частью его рациона, он вымахал до размера приличного такого павлина,
только чёрного. Ну и оперение, конечно, другое — чёрное, хвост пусть и длинный, но
узкий, а весь облик хищный. Примерно такого размера феникс у Дамблдора, но этот — я
точно знаю — вырастет ещё больше… Такого на руке таскать не получится.
Основная идея и причина, по которой я резко начал откармливать птичку — их
способность применять свой аналог аппарации, только вот он почти не имеет
ограничений на дальность. Ну, то есть, у волшебников эти ограничения есть — личная
сила, зависящая от мозгов. Ведь магия, колдовство, оно завязано на понимание
процесса, который ты воплощаешь. Да, это понимание может выражаться в совершенно
разных вещах — от формул, конструктов и прочих костылей, до сознательного понимания
процесса, внутреннего понимания, которое ты вкладываешь посредством образа. С
аппарацией всё сложнее — понимания вообще почти нет ни у кого. Это просто
копирование способностей феникса с небольшим подгоном процесса под хоть какую-
нибудь модель, облегчающую восприятие происходящего и дающую хоть какой-то
фундамент для этого колдовства. А вот как конкретно, в деталях происходит процесс —
да кто его знает? Ну а как известно, чем менее понятен процесс, тем больше магии
надо. А вот для феникса это естественно, как дышать, и затраты энергии минимальны.
Вот, словно о магии говорил Архимед: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю».
Хотя… Может так оно и было?
Почему я вообще всё это делаю? А как мне возвращаться из другой страны? Благо, что
это вообще Европа, а не Америка — не хватало ещё улететь на другой конец Земли. Да,
безусловно, можно создать портключ, вот только кто бы мне рассказал, как это
делается. Да и если бы это было действительно просто, то подобные знания можно было
бы встретить в школьной программе или хотя бы в дополнительной литературе, но их
там нет и даже толком не упоминается о подобных вещах, и это печально.
Но, в сторону размышления о фениксах, магии и прочем. Письмо от Делакура. Он
передал портключ, который сработает шестого числа в час ночи по лондонскому
времени. Место действия? Испания, пригород Севильи. Ну, не совсем пригород, если я
правильно понимаю… Цель — дом. Только дом — не земля, не участок, не плантация.
Сугубо и только дом. Скрытый, разумеется, но держатель портключа может его видеть.
Мистер Делакур утверждает, что договорился, и никто меня ждать не будет, и даже
более того — любой волшебник, оказавшийся на территории дома или рядом с ним может
быть мною, а точнее, Чумным Доктором, рассмотрен только как недоброжелатель. Ладно,
посмотрим, так ли это, и не является ли подобное банальной попыткой заявить о своей
непричастности.
К нужному времени я покинул наш пригород своим ходом и, скрывшись ото всех
возможных взглядов магией, зашёл в рощу. Пройдя немного вглубь, создал себе образ
Чумного Доктора, скрыл себя магией настолько, насколько вообще мог, взял в руки
портключ в виде необычной крупной монеты, и стал ждать — оставалось минут пять.
Пока ждал, проснулся в образе себя-феникса и, открыв клювом окно, вылетел на улицу.
Странное чувство — полёт в облике птицы. Но я не стал долго наслаждаться, летая в
ночи — крохотное волеизъявление, и я-феникс уже парю над тёмной рощей, чувствуя
себя-человека снизу, среди деревьев. Странная двойственность сознания. Паучки
ощущались именно как дополнительные глаза и уши, а вот феникс — полноценное тело,
думающее и рассуждающее одновременно со мной-человеком.
Пока парил над рощей, изредка взмахивая крыльями, рассуждал об интересном моменте.
Я-феникс довольно чётко, хоть и подсознательно, понимал, как я аппарирую. Но как бы
я ни пытался осознать это собой-человеком — ничего не получалось. Словно у меня нет
нужной части тела. Возможно, так оно и есть — я же не проводил диагностику
анатомической структуры тела феникса.
Пришло время для срабатывания портключа, и меня затянула пространственная аномалия.
Я-феникс ощутил это легко, словно зрячий человек видит что-то перед собой и может
описать детали. Тут же зацепившись за след, словно всю жизнь только и делал, что
отслеживал следы перемещений, я-феникс «нырнул» в пространство следом.
Миг, и я стою перед домом, а в небе появилась невидимая никому большая чёрная тень
волшебной птицы — я-феникс следил за ситуацией с воздуха.
Миг, другой, и… Ничего. Чисто вокруг. Дом — большой особняк в лучших традициях
Испании — именно такие цвета, песочно-оранжевые, приходят в голову. Именно такое
сочетание с белым. Именно такие открытые веранды, галереи, и даже черепичная крыша.
Ворота были открыты, территория явно была защищена, но по ощущениям я могу сказать,
что имел доступ к ней.
Я-феникс оглядел пространство вокруг. Буквально в паре километров уже начинались
вполне современные строения Севильи, где-то на середине пути текла река, тянулись
линии электропередач. Да, на дворе ночь, но я-феникс видел всё, как днём, разве что
тона сместились в синий спектр.
Медленно двигаясь по мощённой крупным камнем дорожке к дому, я вслушивался в
ощущения. Да, территория чиста, но дом откровенно фонил темнотой, которая даже
казалась разумной. Это будет немного сложнее, хотя принцип остаётся прежним —
модификация Лотоса для поглощения проклятья, и всё. Правда, придётся проявить волю
и побороться с псевдоинтеллектом у этого проклятья, но это не проблема — оно уже
сейчас пытается затянуть меня в свои сети и сделать… Сделать «что-то». Знать даже
не хочу, что именно.
Сосредоточившись, я начал формировать Лотос, и через минуту качественного труда со
всей самоотдачей, я «капнул» заклинанием на землю. На этот раз не было эффекта
капли на глади воды — сама земля не была проклята. Но зато казалось, будто я
физически ощущал, как потянулись некие магические корни по земле к дому, хотя
ничего подобного не было. Миг, и весь дом словно оплёлся паутиной, лианами, плющом.
Его чёрные жилки пульсировали, а под моими ногами разрастался стебель, чёрный, как
сама тьма. Вот он вырос мне по пояс, на его кончике появился бутон. Секунда, две,
три, и вот вся та чернота, что опутала дом, начала постепенно словно бы
уменьшаться. Словно этот плющ начал расти в обратную сторону.
Я-человек и я-феникс ощутили лёгкое ментальное давление, незначительное
сопротивление, бездумную атаку. Проклятье сопротивлялось, но не осознанно, нет —
оно делало то, ради чего создавалось. Атаковало. Правда, как-то слабо, пусть и
агрессивно. Виной ли тому активность моего мозга, или ещё что, но игнорировать эту
атаку было так же просто, как идти против лёгкого ветерка — сопротивление вроде бы
и есть, но его нет.
Несколько минут, и в моей руке был Лотос, а дом был чист. Настолько чист от тёмной
магии, насколько это было возможно. Но нет, я не «съел» что-то помимо проклятья — в
доме даже мебели не было. Занятным же я посчитал то, что проклятье тут висело явно
давно и капитально вросло во всю суть дома. Теперь же, когда эту магию нагло
выдрали, выпили, убрали, создался этакий вакуум, а свято место, как известно, пусто
не бывает — дом начал заполняться обычной естественной магией этого места, пусть и
крайне медленно. Владельцам нужно скорее сюда заезжать — это позволит быстрее
сродниться с местом.
Сосредоточившись, аппарировал к роще в километре от этого места. Как, если ни разу
тут не был? Я-феникс детально видел это место с высоты, а спроецировать правильный
образ в голове, зная и понимая пространственное положение относительно меня — не
проблема.
Через пару секунд рядом со мной, стоящим по колено в траве на самой границе зелёной
рощи, появился я-феникс и завис в воздухе, словно на восходящем потоке — даже перья
двигались. Что могу сказать — не знай я, что это такое, точно бы обгадился от
неожиданности и от впечатлений. Размах крыльев точно больше двух метров, пусть и
чуть-чуть. Учитывая, что эта абсолютно чёрная птица может шарашить вокруг себя
аурой, как пяток дементоров… В общем, если я захочу кого-нибудь когда-нибудь
довести до гроба путём разрыва сердца, то я знаю, как это сделать.
Я протянул Лотос фениксу, и я-феникс тут же его схватил клювом, подкинул и в один
присест склевал. Всё, хватит с меня приключений на это лето. Чек за работу —
двенадцать тысяч. Фамильное поместье, явно старинное, как и проклятье. Похоже,
семья хотела его вернуть может и не как жилплощадь, ведь денег у них очевидно
много, то как память — уж точно.
Вытянув руку к фениксу, я-феникс схватил её лапами, лёгкий волевой импульс, и нас
затянуло в пространственную аномалию, выбрасывая обратно в пункте отправления — в
роще относительно недалеко от дома. Я-феникс полетел домой, скрыв себя магией, а я
развеял одежду и отправился пешком — за час дойду, прогуляюсь.
Занятным открытием, пусть и довольно предсказуемым, было то, что феникс может
пользоваться беспалочковой магией так же, как и я. Оно не особо странно, ведь сама
по себе магия — всего лишь энергия, а колдовство — продукт работы разума с
энергией. По сути своей, феникс — точка в пространстве, вокруг которой будет
проецироваться магия и изменяться реальность так, как нужно моему сознанию. Жалко
что с паучками такой трюк не прокатит, как бы я ни старался. И вот ещё интересный
вопрос — есть ли у феникса душа? Ну, в прямом смысле этого слова. Потому что
сознание у него есть — моё. И мы связаны. Но есть ли своя душа? Или из-за процесса
создания конкретно этой особи, он лишь проекция моей души? Или ещё что-то? Сугубо
теоретически — у него своя душа, через которую идёт связь с энергетическими
измерениями. С другой стороны, феникса вообще не стоит считать только лишь
биологическим объектом, как и физическим. Будучи своеобразным воплощением различных
энергий и концепций, он может существовать и по совсем иным принципам, непонятным
мне… И тут осколок эльфа спасовал — может быть эльф знал детали, а может быть и
нет.
На днях заберу награду у Делакура, и всё, на покой до первого сентября. Буду
переписываться с Дафной, общаться с семьёй и никаких приключений. Может быть разве
только определюсь с оружием для тренировок и создам подобающий экземпляр. А в
остальном — тишина, покой и печеньки, благо что акция идёт месяц.

========== Часть 49 ==========

Мрачное и пасмурное лондонское утро ничуть не вдохновляло на подвиги, как и большое

количество людей на входе вокзала Кингс-Кросс. Похоже так совпало, что довольно
много поездов как прибывают, так и отходят в скором времени, и поток людей просто
огромный. Честно говоря, меня немного раздражает подобная толпа, довольно безликая
и серая — слишком уж много деловых костюмов, строгих одежд, и все как на подбор
мрачных оттенков, и лишь небольшое количество детей среди этой толпы являлись
более-менее яркими пятнышками в этой серости. Что я тут делаю? Таки жду родителей и
Гермиону — первое сентября, как-никак, скоро уже посадка на Хогвартс-Экспресс.
Почему я тут, а они ещё только едут сюда? Ничего особенного, просто мне нужно было
забежать на Косую Аллею за дополнительными ингредиентами, список которых отправил
профессор Снейп буквально сегодня в шесть утра — очень ответственно.
Подключившись к амулетам родителей, я понял, что им ехать ещё минут десять —
допустимо, опоздать не должны. Ну а пока я тут стою, подпирая собою стену вокзала,
можно мысленно подвести итоги прошедшего месяца и подумать о том, чем заниматься в
Хогвартсе.
Как мысли ни крути, но особо подводить итоги нечему. Деньги от Делакура я получил,
а сам француз даже взял крайне маленькую сумму за посредничество в качестве этакого
извинения за недосмотр в подборе клиента в прошлый раз. Мы обговорили, что в
течение августа заказы не принимаются, да и в сентябре тоже. От такого заявления на
лице мистера Делакура проступило лёгкое и почти незаметное облегчение — похоже, он
столкнулся с некоторыми сложностями в деле поиска клиентов, но это уже не мои
проблемы.
Переписка с Дафной велась без перерыва, но не была слишком уж частым явлением. Её
родители прознали о нашей прогулке и не строго, но наказали. Не физически, нет.
Скажем так, это больше походило на некое административное наказание, санкции. В
общем, чуть порезали степень свободы на август. В итоге мы решили не действовать им
на нервы лишний раз, а погулять и пообщаться успеется и в Хогвартсе.
В итоге, август я провёл в общении с родителями и Гермионой, как, собственно, и
планировал. Пару раз мы выбирались в Лондон, чтобы посетить разные места, в которых
я ещё не был, и не важно, что именно представляли из себя эти места — кино, музей,
ресторан, театр или торговый комплекс.
Так как все уроки я сделал, то в плане образования мне оставалось лишь больше
времени уделить анализу того, что запомнил из книг, искать взаимосвязи между
различными заклинаниями, чарами, рунами, арифмантикой. Проще говоря — я продолжал
выстраивать и дополнять уже имеющееся представление как о магии в целом, так и о
местном видении колдовства и магии в частности.
Некоторое время было потрачено мною на поиск некоего универсального оружия для
тренировок. Как бы тут я ни пытался что-то для себя придумать, ничего лучше копья
на китайский манер, этакой глефы, я не придумал. Оно позволяет тренировать как
колющие, так и рубящие и режущие удары, что соответственно даёт нагрузки на нужные
группы мышц. В итоге, в последнюю неделю каникул, я просчитал и создал себе такую
вот глефу. Металлическую, неразрушимую, зачарованную на всякую фигню посредством
гномьей ковки, пусть и по единственной доступной мне методике, несколько
примитивной.
Вот, собственно, и все события за август — совершенно ничего особенного.
А вот что касается планов хотя бы на первый семестр в Хогвартсе — тут всё несколько
сложнее. Единственное, что я точно знаю — я, скорее всего, уйду с роли охотника в
команде по квиддичу, встав на роль вратаря. Это позволит мне официально забить на
тренировки, ведь вратарь не участвует в командной игре, а навыки мне улучшать
некуда. По крайней мере, я не вижу для себя перспектив развития и практической
пользы от дальнейшего превозмогания. Ну а то, что я гарантированно не пропущу ни
одного квоффла — верно на девяносто девять процентов, ведь всегда есть шанс чуда.
А в целом… Нужно сначала приехать в Хогвартс и посмотреть вживую на то, что там
будет происходить. Например, обязанности старосты — по факту, я понятия не имею,
что я должен буду делать, и вот от нагрузки будут зависеть остальные планы на
учёбу.
Пока я предавался размышлениям о сложностях жизни, на стоянку заехал наш ренджик, с
неба начал моросить мелкий противный дождик, а люди вокруг засуетились с большей
силой. Вот вроде бы в Англии живут, а всё дождик недолюбливают. Странные они. Хотя,
я тоже двояко отношусь к этому погодному явлению — всё зависит от настроения. Если
оно будет соответствующим, могу с радостью выйти в ливень на улицу и даже
наслаждаться подобным. М-да… Я тоже странный.
Отойдя от стены, взял заранее припасённую тележку и направился к машине родителей.
Быстро сгрузив вещи Гермионы в тележку, мы начали процесс прощания — всякие
обнимашки, пожелания всего наилучшего, наказ от родителей хорошо учиться,
добиваться успехов и всякое подобное. С нашей же с Гермионой стороны мы пожелали им
тут не скучать, беречь себя, и только после этого я покатил тележку с вещами
сестрёнки ко входу на вокзал, а следом и по перрону прямо к переходу на магическую
платформу «девять и три четверти».
Краем глаза я заметил довольно интересную и необычную движуху. Среди обычных людей,
на некотором расстоянии друг от друга, явно следуя какой-то схеме охраны важного
объекта, шли знакомые мне волшебники в лице Люпина, Грюма, Тонкс, Шеклболта и ещё
одного незнакомого. Шли они растянутой группой охранения, а объектом охраны был
Поттер, у ног которого бежала чёрная здоровая собака неизвестной породы — Блэк.
— Смотри, — я обратился к Гермионе и кивнул в сторону этой странной, и не с первого
взгляда понятной процессии. — Сколько волшебников ты видишь?
— Где? — Гермиона не сразу проследила за моим взглядом, но после… — Если не
считать, что я узнала троих, то… Три?
— Присмотрись не к конкретным личностям, а вообще, к схеме движения людей вокруг в
целом.
Мы встали недалеко от перехода, к которому довольно быстро шла вся эта процессия.
— Четыре? Та девушка с цветными волосами… Я её где-то видела…
— Понял. Ты пытаешься узнать знакомых, а не увидеть картину.
— Подожди-подожди, — Гермиона любит различные задачки, и конкретно эту ситуацию она
восприняла как вызов своей внимательности и логике, попутно тиская здоровенного
рыжего Живоглота, держа его на руках. — Пять. Странно движутся.
— Семь, но об одном нужно именно знать — тут логика не поможет. А вообще,
волшебники пользуются в основном двумя типами групп. Тройка и пятёрка. Их любят
называть звёздами. Сейчас ты видишь, как пятёрка охраняет вип-персону с товарищем.
— Ты про Гарри? Думаешь, это реальная необходимость?
— Ну, если учитывать слухи о возвращении Тёмного Лорда, славу Гарри и тот факт, что
по официальной версии именно об него он убился в прошлом… Почему бы и нет?
— Версии? — удивилась сестрёнка, посмотрев на меня. — Это общеизвестный факт. Сам-
Знаешь-Кто пришёл в дом Поттеров, убил непростительным его родителей и попытался
убить самого Гарри, но потерпел фиаско.
— Ты видела колдографии дома Поттеров в Годриковой Лощине? — улыбнулся я, глядя на
неё в ответ. — Напомню, что с того самого дня дом находится под чарами сохранности,
и сломать его больше, чем он уже сломан, невозможно.
— Ну так там же бой происходил…
— Авада — не Бомбарда. Нельзя так раскурочить дом подобными заклинаниями. Если в
доме были только родители Гарри и сам малыш, то кто рассказал о том, что там
произошло? Это два. Как отразилось неотражаемое проклятье мгновенной смерти? Хотя,
тут уже вопросов меньше — уверен, это можно реализовать.
— Нет причин не верить в эту версию, на самом деле, — пожала плечами Гермиона. — В
чём смысл говорить неправду людям?
— Как и всегда, нужно для начала ответить на простой вопрос — кому эта версия
выгодна? Будет ответ на этот вопрос — можно размышлять и об остальном.
Пока мы тихо шептались о происходящем, Поттер со своей охраной и собакой прошли на
магическую часть вокзала, пройдя через колонну между платформами «девять» и
«десять». Мы решили больше не тратить время попусту и тоже направились к переходу,
а через миг уже стояли посреди магической части вокзала, яркой, более красочной,
чем серая обычная его часть. Тут и там были волшебники разных возрастов со своими
детьми, проверяли, всё ли те взяли в школу, прощались-обнимались, и прочее.
Мы отправились к алым вагонам Хогвартс-Экспресса. У одного из них мы встретили
однофакультетницу Гермионы, Лаванду. Эта кудрявая блондинка радостно нас
поприветствовала, сказала, в каком купе заняли место другие девочки с факультета, и
Гермиона, не без моей помощи, затащила вещи в вагон, а потом и в купе. Я же
отправился дальше в поисках места уже для себя. Хрустик доберётся до Хогвартса
сам — это было ясно по его поведению. Феникс пока остался дома — спит в углу
комнаты. Родителям я сказал, что его можно кормить, можно не кормить — ему всё
равно. Может быть я-феникс прилечу в Хогвартс, может быть поселюсь в лесу — пока не
знаю. Так что из вещей у меня только рюкзак-треугольник с собой, в котором я и ношу
вообще всё, что только может пригодиться.
Двигаясь по вагонам, ненароком заглядывая в то или иное купе, я размышлял о
необходимости где-то уже пристроить свои деньги, которых скопилось немало. Прям
очень немало. Кровожадным коротышкам я не доверяю, и не важно, сколь большим
количеством договоров они скованы. Как вообще можно доверять разумным хищникам,
которые в пищевой цепочке стоят выше твоего вида? Ну, сугубо биологической пищевой
цепочке, но тем не менее. Я на сто процентов уверен, что эти коротышки сидят в
своих подземельях, добывают драгоценности и доят волшебников, как корову, только
вместо молока — золото. Сидят, и угорают над ограничениями, которыми волшебники,
якобы, сковали их.
Тряхнув головой от непрошенного желания избавиться от затаившейся угрозы в лице
целого вида разумных кровожадных и по меркам как людей, так и эльфов с гномами, в
некотором роде аморальных любителей жрать живую человечинку, попутно пытая и
готовя… Эх… Нужно будет более подробно узнать о гоблинах в этом мире, прежде чем
подвергаться влиянию стереотипов.
Заприметив пустое купе, я тут же зашёл внутрь и расположился поудобнее у окна. Там,
на платформе, как и всегда, было людно, но постепенно родители сажали своих
отпрысков на поезд, смотрели в окна и готовились помахать рукой, или же просто
уходили, посчитав свой долг выполненным.
Посидев ещё немного, достал из рюкзака мантию, надел, расправил невидимые складочки
и прицепил на положенное место значок старосты. Да, я не знаю точно весь список
обязанностей старост, но кое-что мне всё-таки известно. Например, что уже сейчас
мне было бы неплохо отправиться в первый вагон к другим старостам. Так же мне
вменяется следить за порядком в поезде. Эх… Тяжка моя ноша.
Стоя у выхода из купе, я вдруг понял, что мне даже нечего тут оставить в качестве
свидетельства того, что как минимум одно место занято. Пораскинув мозгами,
трансфигурировал из воздуха табличку «Занято», закрепил результат, наложил немного
чар и положил на место у окна — хрен кто от неё теперь избавится.
Покинув купе, двинулся в первый вагон, минуя купе с веселящимися учениками, или
грациозно лавируя между оными, но уже снующими по коридорам.
Первый вагон не представлял из себя ничего особенного, разве что дальше него пройти
нельзя, да и двери там нет — тендер с углём за ним. Как бы странно это ни было, но
волшебники не избавили паровоз от необходимости коптить небо.
С другой стороны, в этом вагоне не было как таковых купе, зато было много простора,
удобные сиденья, практически диванчики, столы и всякое подобное. На окнах были
занавески и шторы, на стенах — старомодные светильники, явно магические. Были тут и
шкафы с различными вещами внутри, например, сервизами. В общем, это был обычный
такой вагон первого класса из середины прошлого века — в меру элегантный и богатый,
но без перегибов.
— Леди и джентльмены, — с улыбкой я кивнул присутствующим здесь ребятам, коих было
шесть, и сидели они на диванчиках.
Кто-то, как например Малфой, даже не озаботился тем, чтобы надеть школьную форму —
сугубо чёрный и строгий деловой костюм. Драко сидел, забросив ногу на ногу и
попивал чай.
— Грейнджер, — без каких-либо эмоций, плохих или хороших, констатировал он факт
моего появления. — И почему я не удивлён?
Скупо дёрнула уголком губ Пэнси, сидевшая на кресле рядом, но стоит отметить, что
не на диване рядом с Малфоем — мелочь, а показательно.
— О, Гектор, привет! — помахала мне рукой Ханна, на мантии которой, как и у меня,
красовался значок старосты. — Проходи, садись.
Ханна похлопала на место рядом с собой сидя на диване, расположенном напротив
такого же, где сидел Малфой.
У окна стояли светловолосый и кудрявый Энтони Гольдштейн и Падма Патил — они,
очевидно, являлись старостами от Рэйвенкло. Ну и Гермиона тут была, чего уж
необычного. Она, как и Драко, пренебрегла школьной формой, и если Малфой был в
строгом костюме, то Гермиона, как и всегда, в джинсах, футболке и тёмно-синей
лёгкой курточке — в меру строгой, в меру удобной. В общем, ничего необычного.
Подойдя ближе, я сел рядом с Ханной и откинулся на спинку, устраиваясь поудобнее и
закинув ногу на ногу. Из всех моё внимание привлекла Гермиона. Она, сложив руки под
грудью, стояла возле другого окна, взглядом охватывая всё пространство купе, и с
явным недовольством постукивала указательным пальцем по руке.
— Хватит нагнетать, Грейнджер, — Драко краем глаза видел её и, похоже, это его
раздражало. — Сколько можно?
— А в чём проблема? — я глянул на сестрёнку.
— Ни в чём.
— А конкретнее?
— Где второй староста? И кто вообще он?
— О, а ты не знаешь? — Малфой нахально улыбнулся и даже позволил себе развернуться
вполоборота к Гермионе. — Возрадуйся, Грейнджер! Ты ведь не ищешь лёгких путей, да?
Так вот. Тебе несказанно повезло, ведь твоим коллегой будет — невероятное дело —
Уизли.
— Рон? — Гермиона натуральным образом опешила. — Но… За какие такие заслуги?
— Очевидно, — нагло ухмыльнулась Пэнси, — что лишь за то, что он друг Поттера.
— Других-то достоинств для факультета у этого остолопа нет, — хмыкнул Драко.
— Прекрати говорить всякие гадости, — нахмурилась Гермиона.
— Имею право говорить то, что хочу, — отмахнулся Малфой. — Это моё мнение.
— Какая прелестная у вас здесь атмосфера, — с ухмылкой я осмотрел всех
присутствующих. — Сразу чувствуется дух продуктивного сотрудничества в этом году.
— О да! — Малфой улыбнулся. — Я уже чувствую, как полетят баллы с грифов за их
многочисленные нарушения.
— Кстати, — я подался вперёд. — А какие у нас у всех обязанности? Огласите весь
список, пожалуйста.
— Тц, ты даже этого не знаешь? — Малфой не изменял своей манере пренебрежительного
общения. — Уверен, что твоя сестра вызубрила всё вдоль и поперёк.
— Не вызубрила, — кивнула она, — а выучила, проявив здравомыслие. В обязанности
старосты факультета входит…
В этот момент к нам в вагон натуральным образом ввалился Рон, сверкая широкой
самодовольной улыбкой. Но стоило только ему увидеть весь этот контингент, с доброй
половиной которого у рыжего те или иные тёрки, как улыбка на его лице померкла.
— Явился, — Малфой сделал максимально расстроенное лицо. — Я-то понадеялся, что ты
заблудишься в поезде, а лучше и вообще, на платформе.
— Заткнись, Малфой, — Уизли сердито надулся. — Что ты вообще здесь забыл? Неужели
ты староста?
Малфой показательно оттянул лацкан пиджака, демонстрируя значок старосты.
— Я думал, что плохое зрение — фишка твоего друга Поттера. А это, похоже, заразное.
Рон готов был проявить весь свой вспыльчивый характер, а Гермиона, похоже, решила
ещё подлить масла в огонь.
— Рон, ты где был? Старосты должны явиться в вагон до того, как поезд тронется.
Удивившись её словам, я глянул в окно — поезд-то уже не просто тронулся, а даже
прилично набрал скорость и судя по картине за окном, движется минут так десять.
— Ой, да какая разница? — возмутился Рон.
— Да действительно, — кивнул Малфой. — Тебя всё равно здесь никто не ждал,
неудачник.
— Что ты сказал?! — Рон выхватил палочку.
Ровно то же самое сделал Малфой, вскакивая, и вот они уже стоят, готовые запустить
друг в друга каким-нибудь заклинанием. Пэнси, к её чести, тоже держала палочку
наготове, но продолжала спокойно сидеть на кресле. Рэйвенкловцы смотрели с лёгким
осуждением и одновременно с этим, с предвкушением. Ханна умудрилась сесть рядом со
мной так, что любые случайные заклинания до неё не дотянутся. Спряталась, но
держалась независимо.
Хмыкнув, я даже не стал доставать палочку или вообще хоть каким-либо жестом
проявлять активность — просто волевое колдовство, концентрация и никаких лишних
затрат. Палочки парней вырвало из их рук. Малфой, словно его за пояс потянули,
оказался вновь на своём диване, а его палочка парила рядом. Рон же по воздуху
перелетел на кресло, и его палочка оказалась рядом с ним.
Парни, да и остальные, с недоумением начали смотреть друг на друга, ища виновника
подобного магического воздействия, но не нашли. А потом все решили вдруг посмотреть
на меня — единственного, не искавшего взглядом виновника, а просто продолжавшего
ухмыляться.
— В школе ещё представится вам возможность надрать друг другу… Что вы там хотите
надрать, — отмахнулся я вообще от всего, а парни перехватили свои палочки в воздухе
и без особого желания убрали на место. — Гермиона, продолжай, пожалуйста.
Сестрёнка хотела было продолжить распекать Уизли…
— …Не это, — улыбнулся я, вызвав немой вопрос в её глазах. — Я об обязанностях
старост.
— А, понятно… Итак…
Пять минут Гермиона довольно быстро и чётко перечисляла все обязанности, закончив
на послаблениях и возможностях. Что могу сказать — ничего неожиданного.
По обязанностям выходит следующее. Староста должен поддерживать порядок во время
школьных поездок в Хогвартс-Экспрессе. Зоны контроля при этом идут не по
факультетам, а по вагонам, но зачастую ученики так или иначе кучкуются по
факультетам, так что это практически равнозначно. Что значит «поддерживать
порядок»? Пресекать колдовство в коридорах, драки, стычки, оказывать помощь, если
попросят, и всё в таком духе.
Непосредственно в Хогвартсе у старост несколько обязанностей. Помимо очевидного
поддержания порядка как на факультете, так и в школе вообще, старостам вменяется
несколько обязанностей. Староста должен водить первокурсников на занятия и забирать
их оттуда в течение первых двух недель. Староста должен патрулировать Хогвартс во
время комендантского часа в соответствии с установленным директором графиком. Во
время дежурства староста обязан пресекать нарушения правил другими учениками, а
учитывая, что их вообще не должно быть в коридорах и других помещениях кроме
гостиной или спальни — начинается всё с этого, а дальше в зависимости от того, чем
эти ученики занимались. Староста имеет право снимать любое количество баллов со
своего факультета, и максимум пять баллов с представителя другого, но тут есть ряд
ограничений и определённая ответственность. Решения старост по снятию баллов раз в
неделю рассматриваются на педсовете, и если всеобщим голосованием деканов
выясняется, что баллы сняты без веской причины, то они снимаются уже с факультета
старосты, назначившего наказания. Из-за этого, по словам Гермионы, предпочтительней
передавать нарушителей непосредственно на руки дежурного преподавателя или декана в
зависимости от тяжести проступка — рисковать баллами и репутацией нежелательно.
Староста является посредником между факультетом и деканом в различных
административных вопросах. Через него зачастую доводится до факультета та или иная
информация, проводится взаимодействие факультета с деканами и, в различных спорных
вопросах, с другими факультетами. Например, в ведомстве старосты находится
заверение состава факультетской команды по квиддичу, но тут есть небольшое «но» —
управлением составом команды и прочими нюансами, будь то время тренировок и прочее,
действительно занимается староста, но тут у него есть административный ресурс в
лице капитана команды. По сути, капитан команды по квиддичу — исполняющий роль
старосты в вопросах квиддича, а сам староста лишь заверяет тот или иной вопрос, но
ответственность при этом разделяется равномерно. Староста занимается
организационными вопросами касательно различных мероприятий на факультете,
внутрифакультетских кружков и всякое подобное. В общем, если по списку идти —
обязанностей куча. Если по факту — факультет является в достаточной мере
саморегулирующимся организмом, и задача старосты — просто не пустить всё на
самотёк.
— А, фигня, — отмахнулся Рон.
— Похоже, — я с улыбкой посмотрел на Гермиону. — Тебе достался просто замечательный
коллега.
Гермиона устало потёрла висок, а Рон, сидя на кресле, самодовольно вздёрнул нос.
— Ну ещё бы! — улыбался рыжий. — Уж я-то наведу порядок.
— Это была ирония, — Малфой с неприязнью посмотрел на Уизли, — тупое ты создание.
— Че ты сказал?! — набычился Рон, но вспомнив тщетность прошлой попытки выяснить
отношения, не стал делать ровным счётом ничего.
— У меня только один вопрос, — я осмотрел присутствующих. — А кто староста школы?
— А его не выбрали ещё, — хмыкнул Малфой, как наиболее осведомлённый, что странно.
— Декан говорил, что подходящую кандидатуру не удалось найти за лето. Будут
смотреть в первые две недели кого-то с седьмого курса.
— Допустим, — кивнул я. — А кто распределит нас по вагонам? Я, например, понятия не
имею, где кто едет в соответствии с негласными традициями.
— Тут просто, — слово взяла Пэнси. — Рассаживаются обычно следующим образом, считая
от первого вагона. Слизерин, Рэйвенкло, Гриффиндор, Хаффлпафф. Первокурсники
зачастую могут быть где угодно, просто из-за небольшого количества знакомых или
полного их отсутствия — садятся там, где есть место.
— Хм… Получается, я всё время ездил где-то в вагонах Рэйвенкло. Понятно, почему мои
поездки всегда такие тихие.
— Похоже на то, — кивнула Пэнси с лёгкой улыбкой.
— Ну так и что? — я обвёл всех взглядом. — Займёмся своими делами? Пойдём следить
за порядком?
— За нашими следить смысла нет, — Ханна, сидевшая рядом со мной, с лёгкой улыбкой
пожала плечами. — Ни одного происшествия за последние лет десять, наверное.
— У нас все, небось, лишь книги читают, — задумался Энтони, поправив галстук в
цветах Рэйвенкло. — Хотя может дойти до экспериментов. Я, пожалуй, пойду. Падма?
— И я.
Рэйвенкловцы быстренько покинули вагон.
— И что вы на меня смотрите? — Малфой ухмыльнулся. — Нашим не нужно объяснять, что
можно, а что нельзя. В отличие от грифов. Так что вам…
Малфой глянул на Гермиону и Рона.
— …я бы порекомендовал отправиться и следить за своими, чтобы те чего не учудили.
— Сам иди и следи за своими змеями, — отмахнулся Рон. — Уверен, что это не они всё
знают, а тебя просто слушать никто не будет.
— С больной-то головы, Уизли, — ухмылялся Драко, — на здоровую не перекладывай.
— Всё, я умываю руки! — Гермиона буквально всплеснула руками и быстро покинула
вагон.
Рон же просто отдался наслаждению, развалившись в кресле и глядя на вполне неплохое
убранство помещения.
— Тем не менее, — я встал с дивана, оправив мантию. — Пойду, посмотрю, всё ли в
порядке. Возможно, кому-то из поступающих может понадобиться помощь или у них есть
вопросы.
— А ты можешь на эти вопросы ответить? — Драко никак не унимался.
— Я смотрю, ты сегодня в ударе. Что-то хорошее случилось?
— Мой отец на всё лето нанял лучших инструкторов, — не без гордости заявил Малфой.
— А, ясно, рад свалить из дома из-под тотального контроля и строгого графика, —
покивал я, улыбаясь, а Малфой лишь скривился.
— Дыши свободнее, Малфой, — я отправился на выход из вагона. — Начались десять
месяцев свободы.
Потратив пару часов на довольно бесцельное блуждание по вагонам, периодически
останавливаясь у окна и наслаждаясь видами, я вернулся в вагон старост. Тут была
только Пэнси, спокойно сидевшая на диване и читавшая книгу по чарам. Что-то
довольно продвинутое, если верить названию. Я сел рядом и расслабился, устраиваясь
поудобнее.
— Плодотворно ли провёл время? — спросила она, не отрываясь от чтения, а на лице
играла лёгкая ухмылка.
— Абсолютно. Давно я не слышал такого количества абсурдных слухов и предположений в
одну единицу времени. Удивительно, но в поезде всё спокойно, никто не буянит,
правила не нарушает, а колдуют только в купе.
— То есть, останавливать колдовство в купе ты не стал? — она посмотрела на меня.
— Не-а. Как и в школьных правилах, здесь сказано, что запрещено колдовство в
коридорах. А, как говорится, что не запрещено, то разрешено.
— Действительно.
— Жалко только, что Дафну не встретил.
— Они с Асторией отправятся камином.
— К чему такие сложности?
— Ты будешь смеяться, Грейнджер, — улыбнулась Пэнси, глядя на меня, — но их
родители решили, что вы двое можете воспользоваться ситуацией и уединиться в купе,
как следует заколдовав всё вокруг.
— Хм… Сама по себе идея неплохая, — кивнул я.
— Ну да, ещё бы, — Пэнси вздёрнула носик. — Вы, парни, только об одном и думаете.
— О квиддиче?
— При чём тут квиддич?
— Ну как же! — притворно возмутился я. — Все парни думают о том, как здорово
загонять свои квоффлы в ворота.
— Это… — кончики ушей Пэнси чуть покраснели. — Самая дурацкая аналогия, которую я
когда-либо слышала. Хотя…
— Часто слушаешь аналогии на подобные темы?
— Ты меня вывести хочешь? Так у тебя может получиться, — но несмотря на свои слова,
взгляд её зелёных глаз выражал веселье.
— Честно говоря — оно само получается.
— Ясненько всё с вами, мистер Грейнджер. Пожалуй, я предпочту чтение, — Пэнси вновь
вернулась к своему занятию, внимательно глядя в страницы текста и схемы.
— Что читаешь?
— Книгу.
— Это, как ни странно, я и сам понял.
— Тогда следовало спросить: «О чём я читаю».
— Так о чём?
— О чарах.
— Невероятная краткость, — кивнул я, улыбаясь. — Это я тоже прочитал на обложке.
— Вот видишь, — она вновь улыбнулась, не отрываясь от чтения. — Всё-то ты знаешь.
— Интересно?
— А читала бы я что-то неинтересное в свободное время?
— Да кто тебя знает.
— Ну так проверь, интересно ли.
Пододвинувшись ближе, я опустил взгляд в текст. Хм… Занятно. Таких тем я в
библиотеке пока не находил. И вправду интересно.
Когда чуть покрасневшая Пэнси хотела перевернуть страницу, я остановил её,
придержав рукой.
— Подожди. Полабзаца осталось.
— Не судьба, — Пэнси перевернула страницу, с вызовом и улыбкой глянув на меня.
— Ладно-ладно. Придёт время, и на моей улице будет праздник.
— Всенепременнейше.
Так и пошло время.
За окном начало темнеть. Дождик то начинался, оставляя на стёклах косые капли, то
заканчивался. Лишь один раз выглянуло солнышко, почти склонившееся в тот момент к
горизонту. В тот момент вид в окно был шикарен — мы проезжали по вершине холма, и
могли видеть, как лучи солнца, пробиваясь через густые облака, веером расходились
над водной гладью какого-то озера.
Другие старосты то приходили, то уходили, но особо никто не шумел и все стремились
лишь устало присесть, отдохнуть, выпить чая и молчать.
По прибытию в Хогсмид, мы, как старосты, чуть ли не первыми сошли на перрон. Драко
тут же нашёл ожидавших его товарищей в лице Крэбба и Гойла, а заметив ещё и Поттера
невдалеке, эта воссоединившаяся троица мигом направилась к нему дабы нарушить его
душевное равновесие. Правда, вместе с Поттером был ещё и Уизли, но, когда подобное
останавливало Малфоя с товарищами? Правильно, никогда.
У Хогсмида нас ждали повозки с фестралами, и я в который раз убедился, что
практически никто не видит этих существ, но это и не удивительно. До Хогвартса я
добирался вместе с Ханной и другими ребятами с факультета.
Большой Зал — я даже не думал, как сильно скучал по этим дурацким свечам, в
огромном множестве плавающим над нашими головами, по иллюзии неба, которое, как по
заказу, начало проясняться, демонстрируя звёзды, яркий полумесяц и подсвеченные его
светом облака.
Заняв место за столом, я, как и другие ребята, с нетерпением ждали начала
распределения поступающих, вступительного слова Директора, а потом и пира. Ладно,
пира все ждали в первую очередь, ведь ни один даже самый вкусный перекус, взятый с
собою в поездку, не сравнится с праздничным столом в Хогвартсе. Мне кажется, что
составление меню — отдельное искусство. И лично мне интересно, кто же в Хогвартсе
владеет этим искусством?
— Подозрительная хрень, — важно заявил Эрни, сидевший от меня по правую руку.
Его слова были услышаны многими рядом с нами, и ребята с вопросом посмотрели на
МакМиллана.
— Вон, гляньте, — Эрни кивнул на стол преподавателей.
Куда конкретно? Вопрос глупый, учитывая один простой факт — за столом
преподавателей, каждый из которых носил пусть и разноцветные, но тёмные одежды, не
считая Дамблдора, цвет одежд которого был лиловым, но очень мягким… В общем, сидела
за столом одна поразительно розовая дама. Она была полновата, явно невысокого
роста, с короткими кудрями каштановых волос под ярко-розовым беретом. Вроде бы
вполне нормальное пропорциональное лицо было буквально искажено настолько приторной
улыбкой, что становилось тошно даже мне, видевшему или помнившему всякое дерьмо.
Розовое… Она была вся в розовом! В самом ядовитом оттенке этого цвета, ярком,
колющем глаз. Может быть в другой обстановке подобный цвет и выглядел бы
гармоничным, но не здесь, не в стенах Хогвартса. На фоне этого розового, даже
лёгкая и воздушная, элегантная и даже несколько фривольная форма девушек из
Шармбатона, которые гостили тут в прошлом году, выглядела более чем уместно.
— Дорогой мой друг, — обратился я к Эрни, да и ко всем остальным. — Скажи мне на
милость, что делает кабинетный работник и словоблуд, в лице Амбридж, на месте
преподавателя по ЗоТИ?
— Думаешь, я знаю?
— А кто знает?
Судя по всему, не знал никто. Похоже, этот год будет не самым хорошим, ведь как ни
крути, но я ни за что не поверю, что эта дамочка может быть хорошим преподавателем
по Защите от Тёмных Искусств, а тот факт, что даже я прекрасно знаю о деятельности
этой, в какой-то мере, ядовитой особы, а заодно и вернейшей сторонницы Корнелиуса
Фаджа, как министра магии Англии, то ничего хорошего ждать точно не придётся. Что
же… Посмотрим, посмотрим.
***
Церемония распределения — это всегда праздник. Праздник для детишек, поступающих в
Хогвартс, пусть и наполнен этот день волнительным ожиданием, лёгкой неуверенностью
вследствие неопределённости, и радостью от конечного результата. Праздник для
остальных, ведь это один из немногих дней в году, когда столы Большого Зала
Хогвартса будут ломиться от самой разной и очень вкусной еды — кто же действительно
откажется устроить себе подобное пиршество?
Разумеется, не все поголовно считали этот день праздником, например, некоторые
преподаватели предпочли бы лишний раз в Хогвартс не возвращаться, учеников не
видеть, и вообще. Да-да, одним из таких является профессор Снейп. Разумеется, и
среди учеников были недовольные началом учебного года, но таких было поразительно
мало. Хогвартс, как мне кажется, одна из немногих школ, куда дети стремятся
вернуться на новый учебный год.
Именно такие мысли меня одолевали, пока я наряду с остальными учениками смотрел за
церемонией распределения поступающих одиннадцатилеток. Не было ничего нового или
неожиданного, если не считать песенки Распределяющей Шляпы, хотя она новая каждый
год, если верить слухам. Но в этот раз она затянула мотивчик о преодолении
трудностей, о тёмных временах и глупости многих предрассудков. Либо эта шляпа —
пророк, либо ей управляет Дамблдор. Ну, как наиболее логичный и понятный вариант. А
может быть она достаточно разумна, чтобы анализировать те или иные слухи и делать
свои собственные выводы.
— Мне вот что интересно, — зашептал Джастин, чуть наклонившись вбок ко мне. — Куда
Хагрида дели?
Нашего косматого здоровяка и в самом деле нигде не было, и дело не в том, что мы
его не видели или он где-то притаился — не с его габаритами. Его в самом деле нет
на приветственному пиру, а это нонсенс. Хагрид, что бы там люди о нём ни думали,
любит различные традиции и чтит их, если считает их важными. Присутствие всех
преподавателей и сотрудников школы на распределении и пиру — не просто традиция, а
обязанность, и только по веской, действительно веской причине дозволялось не
посещать эти мероприятия.
— Может быть случилось что-то важное? — пожал я плечами, всматриваясь в других
преподавателей, но никто не выглядел обеспокоенным больше обычного, а Флитвик так и
вообще чувствовал себя прекрасно в свете свободного места сбоку от него.
— Или пострадал от какой-нибудь милой зверушки?
— Шутки шутками, дружище, — я слабо улыбнулся Джастину, — но его зверушки и впрямь
могут быть чертовски опасными. Странно вот что - чем они опасней, тем лучше Хагрид
с ними уживается. Если он и может пострадать от зверя какого, то скорее от
лукотруса или нюхлера, чем от чего-то действительно опасного.
— Твоя правда…
Пара преподавателей с лёгким неодобрением посмотрели на нас — мы были среди тех
немногих, кто предпочёл немного пошептаться во время распределения, а не сидеть
молча, внимать, смотреть и ждать.
— Давай потом, — я кивнул в сторону этих преподавателей. — А то обидятся на нас,
мало ли…
— Ага…
Распределение тем временем практически подошло к концу. Что я могу сказать? Детишек
побольше пришло, чем в прошлом году, пусть и не феноменально, а пропорции деления
по факультетам были плюс-минус равными. Взглядом я старательно запоминал тех, кто
попал к нам — четыре девочки и пять мальчиков. Довольными выглядели все, что
хорошо — не хотелось бы мне возиться с теми, кто считал бы Хаффлпафф не тем
факультетом, где «их великолепие» должен или должна учиться.
Как только последний из новичков занял место за столом своего факультета, со своего
громоздкого троноподобного стула встал Дамблдор и подошёл к кафедре, украшенной
анимированной позолоченной совой, что тут же расправила крылья.
— Нашим новичкам — добро пожаловать! — по залу разнёсся звучный голос директора.
— Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнёзда! Придёт ещё время для
речей, но сейчас время для другого. Ешьте и пейте с удовольствием!
Под довольные аплодисменты учеников, директор занял своё место, а столы в мгновение
ока заполнились долгожданной едой во всём своём мыслимом разнообразии. Я, как
любитель поесть, не мог не заметить, что благодаря визиту гостей в прошлом году,
наши домовики немного расширили меню, добавив некоторые блюда из зарубежной кухни.
Да, такого было немного, но это были наиболее полюбившиеся нашим ребятам блюда —
похоже, домовики ведут статистику того, кто, что и как ел.
Как только был утолён первый голод, начались разговоры за неспешной дальнейшей
трапезой.
— Эй, Гектор! — моё внимание привлёк Герберт, наш вратарь.
— Да?
— Ты в курсе, что нам в команду нужен ловец, охотник и оба загонщика? И капитан.
— Ты вот хочешь говорить об этом прямо сейчас?
— Да, звезда ты наша, да! — улыбаясь, кивал этот вечно жизнерадостный парень, нынче
обучающийся на седьмом курсе. — Так что?
— Ты хочешь остаться вратарём?
— О?! Ты же знаешь, — тот виновато развёл руки в стороны, — я не лучший вратарь, и
оставался там лишь от безысходности.
— А капитаном будешь?
— Не, пусть лучше Тамсин, — Герберт кивнул в сторону девушки, что как и он, перешла
на седьмой курс, и по прежнему предпочитала короткую стрижку.
— Пф-ф, че? — Тамсин чуть было не подавилась соком. — Пусть Гектор будет.
— Вот видишь, — улыбнулся я Герберту. — С наскока вопрос не решить. Обсудим в
гостиной.
Ужин протекал вполне мирно, спокойно, но беседы были оживлённые, пусть и довольно
пустые по своему смыслу. За нашим столом все были довольны, и это хорошо.
Когда я, да и остальные, наелись по полной программе, остатки блюд пропали со
столов, и только кубки, кружки да графины с напитками остались, но и они пропадут,
как только директор официально пошлёт всех по гостиным. Вот, кстати, он снова встал
со своего места и подошёл к трибуне.
— Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в
начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, —
сказал Дамблдор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы —
запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь
уже это точно запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — по
его утверждению, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах
Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов,
подробный перечень которых, наряду со списком запрещённых предметов, вывешен на
двери кабинета мистера Филча… У нас два изменения в преподавательском составе. Мы
рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Планк, которая будет вести
занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам
профессора Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств.
Директор выдержал небольшую паузу для аплодисментов со стороны учеников, но они,
эти самые аплодисменты, были не особо-то и яркими, что неудивительно. Ученики не
очень любят перемены в преподавательском составе, и по этим самым аплодисментам
можно легко понять отношение учеников к прошлому профессору ЗоТИ. И судя по сугубо
формальным аплодисментам, да и то, далеко не ото всех, можно сказать одно — Грюм
был неплох, хоть и своеобразен.
— Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить…
Неожиданное для многих, да чего уж, для всех, событие, заставило обратить внимание
учеников не на директора, который сам оказался не готов к подобному. Все взгляды
устремились к Амбридж. Эта полноватая низенькая дама встала с места, при этом не
сильно изменившись в росте. Медленным шагом, сохраняя на лице приторную улыбку, она
вышла из-за стола преподавателей и направилась к кафедре. Дамблдор быстро взял себя
в руки, сделал шаг назад, уступая ей место, а лицо директора говорило всем о том,
что вот эта импровизация — то единственное, что директор хотел бы услышать больше
всего на свете.
— Занятно, — потянул Эрни, сидевший справа от меня. — Посмотри на остальных, как их
скривило.
И это была чистейшая правда — остальные преподаватели выражали своё неудовольствие
более чем явно.
— Благодарю вас, директор, — говорила Амбридж, пока шла к кафедре, — за ваши добрые
слова приветствия.
Её голос не соответствовал образу — высокий, словно у молодой девушки, с этаким
придыханием. Она не заняла место директора за кафедрой — она встала перед ней,
оставив Дамблдора и весь преподавательский состав у себя за спиной. Лично меня
позабавило то, как изменилось лицо директора, как только он выпал из поля зрения
Амбридж. Он стоял, сцепив руки в замок перед собой, слегка наклонил голову набок,
смотрел куда-то вдаль, а лицо его выражало одновременно лёгкую неприязнь и
безысходность. И это было забавно.
— И как же приятно, — Амбридж обращалась к нам, к ученикам, сидящим в Зале,
продолжая улыбаться, — снова оказаться в Хогвартсе! Видеть ваши умные, счастливые
лица, улыбающиеся мне. И я уверена, что мы станем с вами очень хорошими друзьями.
Она взяла паузу на манер директора, вот только не было аплодисментов — ни единого
хлопка, положенного в этот момент. Уголок рта Амбридж почти неуловимо дёрнулся в
лёгком негодовании, но она сохранила лицо и решила продолжить свою речь.
— Наше министерство магии неизменно считало обучение наших волшебников и волшебниц
делом чрезвычайной важности, — Амбридж начала медленно прохаживаться туда-сюда,
неотрывно глядя в Зал и продолжая улыбаться. — Хотя каждый директор привносил что-
то новое в руководство этой старинной школы, прогресс только ради прогресса
поощрять нам не следует…
Судя по лицам некоторых учеников, уши у них начали сворачиваться в трубочку от
сугубо формальной речи этой розовой дамы, что неудивительно — здесь ребята привыкли
к более содержательным, конструктивным речам, а сейчас даже неподготовленный
разумный должен чувствовать фальшь и игру слов, смысл которых далёк от того, что мы
слышим.
— …Иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением
лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат
сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует
отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и
ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что
должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни. М-хи-хи…
Тихий ехидный смех этой низенькой розовой дамы был феноменально противным — у меня
аж мурашки по коже прошли. Она словно напоминала какую-то неприятную волшебную
полуразумную тварь из жизни эльфа… Что-то такое неприятное, но без конкретики.
Поулыбавшись, Амбридж решила-таки вернуться на своё место, давая директору
возможность закончить свою приветственную речь. Ученики словно бы очнулись от этой
скучной речи, встрепенулись, а те, кто решил проигнорировать Амбридж, занявшись
своими делами, вновь обратили внимание на Дамблдора.
— Спасибо профессору Амбридж за столь содержательное выступление. Как я уже
говорил, отбор в факультетские команды по квиддичу начнётся с третьей недели
первого семестра. Я смею надеяться, что после прошлогоднего перерыва вы, дорогие
ученики, проявите истинное рвение в этом направлении, и все мы сможем насладиться
поистине яркими и захватывающими матчами в этом году…
— Жопа, товарищи, — важно кивнул Эрни, наконец переварив слова Амбридж.
— Пояснишь? — я повернулся к нему.
— Как будто ты сам не понимаешь.
— Я-то может и понимаю, но хочу услышать и другие версии.
— В общем, по словам Амбридж ясно одно — она пришла сюда, чтобы вывести всех из
равновесия и вскрыть что-нибудь этакое.
— Этакое?
— Копать инфу на Дамблдора, — Ханна смилостивилась над учениками, краем уха
слушавшими и нас, и директора. — Ты, похоже, несколько выпал из жизни.
— Можно и так сказать, — я согласно кивнул. — Первый месяц был весь в делах, а в
августе отдыхал ото всех, проводя время с семьёй.
— Это, конечно, правильно, — Ханна еле сдержалась от несогласного покачивания
головой. — Но некоторые вещи надо знать. Под директора сейчас копать хотят все. За
его высказывания о возрождении Тёмного Лорда… Вот же… Хотела же сказать «Сам-
Знаешь-Кого»… В общем, он теперь только лишь директор. С поста Верховного Чародея
его погнали, как и с председательства МКМ.
— Амбридж, — внезапно заговорила Сьюзен, поправив чёрный ободок на своих рыжих
волосах, — наглая злая сука, и любые её слова нужно понимать только и только в
плохом смысле.
— Ух-ты! — Джастин удивлённо посмотрел на вмиг смутившуюся Сьюзен.
— Так тётя говорит, — отмахнулась она. — А её мнению стоит верить.
— И какой же «плохой смысл» мы тут имеем? — это уже Захария решил спросить,
сохраняя спокойствие и свойственный ему лёгкий пофигизм на лице.
— Хм… — я задумался, краем сознания отмечая, что речь директора уже почти подошла к
концу. — Очевидно, Амбридж будет пытаться устанавливать свои правила, реформировать
то, что посчитает нужным, чтобы вывести всех из равновесия и тем самым «вскрыть»
что-нибудь. Что угодно, что можно использовать против директора. Сопутствующие
жертвы, полагаю, интересовать её не будут.
— …А теперь, — Дамблдор заговорил чуть громче прежнего. — Поспешите в свои комнаты
и отдохните как следует перед завтрашним днём!
С этими словами пир подошёл к концу, исчезли кубки, кружки и кувшины, а ученики
начали потихоньку вставать с мест, наполняя Большой Зал гулом мгновенно
зародившихся обсуждений, разговоров. Я и Ханна поспешили встать с места и обратить
своё внимание на часть стола, что была ближе к преподавателям — именно там
расселись первокурсники, которые сейчас не совсем понимали, что нужно делать, лишь
вставали с мест вместе с остальными.
— Первокурсники! — мы с Ханной одновременно выкрикнули эти слова.
Мелкие тут же посмотрели на нас. Ханна глянула на меня и указала ребятам в мою
сторону — сама она сидела по другую сторону стола и посчитала, очевидно, что
разделять новеньких на два потока не стоит, запутаются ещё.
Ребятня довольно быстро собралась рядом со мной, а Ханна обошла стол и теперь
встала за их спиной.
— Итак, ребята, познакомимся позже, в гостиной, а сейчас, следуйте за мной, —
улыбнулся я как можно дружелюбнее, да и не получается, на самом деле, без улыбки
смотреть на такое разнообразие эмоций — от удивления и предвкушения, до стеснения и
лёгкой растерянности.
Развернувшись я, не особо быстро, чтобы мелким не пришлось срываться на бег, пошёл
за постепенно пробирающимся на выход остальными учениками нашего факультета.
Мы довольно быстро дошли до Главной Башни и, разминувшись с учениками других
факультетов кроме Слизерина, двинулись в сторону подземелий.
— Итак, — начал я свою речь только теперь, когда слышимость стала вполне сносной.
— Пока что можете не грузить себе мозги тем, как куда пройти — на освоение замка
под моим руководством, или под руководством старосты от девочек, у вас будет две
недели.
Ребята шли за мной, не задавая лишних вопросов, лишь крутили головами туда-сюда,
стараясь рассмотреть вообще всё, что попадалось на глаза.
— Но, тем не менее, хочу сказать, что гостиная наша находится практически в
подземельях, довольно близко от Большого Зала и Главной Башни — той самой, которую
мы только что прошли, где движущиеся лестницы и несметное количество живых
портретов.
Слизеринцы уже свернули в свой коридор, а мы почти дошли до кухни, возле входа в
которую я остановился и обернулся к ребятам.
— Здесь, — я указал рукой на большой натюрморт, — находится самое важное помещение
замка. Знаете, какое?
Ребята помотали головами или же просто продолжали смотреть на меня.
— Кухня! — я важно воздел указательный палец к потолку. — Как известно, чем дальше
от начальства и ближе к кухне — тем лучше.
Мелкие заулыбались подобному выверту, ведь все мы любим вкусности, даже если
никогда себе в этом не признаемся — что поделать, если нравящаяся человеку
комбинация реакции вкусовых рецепторов положительно влияет на центр удовольствия
мозга и стимулирует выработку определённых гормонов. Еда — наш природный наркотик.
— Все запомнили этот проход?
Дождавшись кивков, я продолжил:
— А чтобы туда попасть, нужно пощекотать вот эту грушу… — я указал рукой на одну
единственную грушу на натюрморте. — Сейчас я делать это не буду — там, на кухне,
работают домовики, они сейчас немного устали и просто так не отстанут от дорогих
гостей, пока не всучат кучу вкусностей, хотите вы этого или нет. Сытым туда лучше
не ходить. Пойдём дальше.
Я приглашающе махнул рукой и пошёл по каменному коридору, в котором свет факелов
умудрялся теряться в темноте под потолком, хоть тот и не был настолько уж высоким.
Впереди, к моему удивлению, нас ожидали некоторые из учеников, поглядывая на то,
как я рассказывал про кухню и улыбаясь.
Вскоре мы добрались и до входа в гостиную. Около десятка учеников разного возраста,
что не успели попасть в гостиную, стояли по обе стороны от входа в виде нескольких
огромных бочек.
— Итак, ребята, — я остановился рядом с крышками бочек, которые, кстати, были почти
с мой рост в высоту. — Здесь находится вход в нашу с вами гостиную, в гостиную
факультета Хаффлпафф. Внимательно смотрите, чтобы не ошибиться.
Дождавшись, когда внимание детей сконцентрируется на мне и на моих действиях, я
указал на одну из «бочек», под которую и был замаскирован проход.
— Вот эта крышка бочки — на самом деле проход в нашу гостиную. Не спутайте.
Запомнили?
— Да… — нестройный хор голосов был мне ответом.
— А теперь, чтобы дверца открылась, нужно постучать в определённом ритме.
Я отстучал нужный простенький ритм, и дверь открылась. Внутрь сразу же потянулись
ребята с разных курсов, а пока они заходили, я продолжил говорить:
— Ритм меняется раз в месяц, он всегда простой, стучать можно с разной скоростью,
но главное — сам ритм. Это важно, поверьте. Если вы ошибётесь один раз, то услышите
упреждающий треск двери, а если во второй — вас может окатить уксусом. Пусть это и
не волшебная смесь, но хорошего мало, так что отнеситесь серьёзно. Запомнили ритм
на этот месяц?
Лёгкая растерянность была во взгляде малышни, но я одобряюще улыбнулся.
— Ничего страшного. Первое время вы будете ходить по замку в сопровождении меня или
Ханны Аббот, старосты от девочек, — я указал рукой на Ханну, стоявшую рядом.
— Поверьте и не сомневайтесь — вы быстро освоитесь. А теперь — добро пожаловать в
гостиную Хаффлпаффа.
Я приглашающе махнул рукой на открытый проход, и малышня повалила внутрь.
— Неплохо справляешься, — улыбнулась мне Ханна. — Я даже немного удивлена.
— Не так-то я уж и плох, — я притворно обиделся, но тут же улыбнулся.
— Позволишь сказать приветственную речь? А то я готовилась.
— Разумеется.
Вслед за последним первокурсником мы с Ханной зашли в гостиную, а дверь за нами
закрылась. Что могу сказать — тут ничего не изменилось. Ученики проверяли растения
в горшках, расставляли те, что принесли с собой. Кто-то оказался у шкафов с
книгами, а кто-то — за столиками, на диванчиках или креслах. Некоторые, судя по
общему количеству, поспешили отправиться в свои комнаты, как например, нынешние
второкурсники почти в полном составе и большинство третьекурсников. Новички же
стояли недалеко ото входа и осматривались. На их лицах отчётливо читалось
удовлетворение общей атмосферой.
— Итак, ребята, — я встал перед новичками, а рядом со мной встала Ханна, улыбаясь
им. — Вы удивительно бодры, судя по взглядам, так что сейчас время приветственной
речи. Ханна?
— Да… — она привлекла всеобщее внимание первокурсников. — Итак, поздравляю вас всех
с распределением на наш факультет, Хаффлпафф. Поздравляю, и добро пожаловать.
Хотелось бы сказать…
Она начала говорить чем-то стандартную речь, которую я уже слышал в исполнении
Седрика аж целых два раза. В этой речи не было чего-то особенного, но она и не была
затянутой или нудной. В основном о том, что это за факультет, как общаться с
ребятами с других факультетов, короткая выдержка из основных правил, типа
комендантского часа, и прочее.
— Хотелось бы добавить пару слов, — заговорил я, когда Ханна закончила со своей
речью, а краем глаза отметил появление в гостиной нашего декана, Помоны Спраут.
— Как сегодня спела шляпа, наш факультет открыт для любых людей — и хитрых, и
храбрых, и умных. Но что это значит? Кто-то скажет, что мы ничем не выделяемся, но
дело тут в другом. Отличительная черта учеников нашего факультета, то, что выделяет
нас, но что нелегко заметить — трудолюбие. Здесь, в стенах факультета Хельги
Хаффлпафф, человек с любым складом характера найдёт себе место. И общительный,
желающий обрести побольше друзей, и умный, страждущий знаний, и одиночка. Храбрый
найдёт себе товарищей для приключений, а амбициозный и хитрый, что свойственно
ребятам с факультета Салазара Слизерина — найдут верных соратников. Взаимное
уважение позволяет достигать подобного, а трудолюбие — любых поставленных целей.
Так что дерзайте. Всё в ваших руках, а если что-то случится — вы всегда можете
рассчитывать на помощь как нас с Ханной, как старост, так и других ребят.
— Хорошие слова, мистер Грейнджер, — улыбнулась мадам Спраут, и посмотрела на
первокурсников. — Я — ваш декан и профессор Гербологии, Помона Спраут. Я тоже
многое хотела бы сказать, но я вижу, как вы устали от долгого путешествия, а после
ещё и столь прекрасного пира — сам Мерлин велел скорее прилечь и поспать, правда?
Ребятня и вправду притомилась, ведь марафон событий и впечатлений подошёл к концу,
вот и дала о себе знать усталость.
— Сейчас ваши старосты проводят вас до ваших комнат, — мадам Спраут посмотрела на
нас. — Как закончите, подойдите ко мне, хорошо?
— Да, декан, — кивнул я. — Итак, мальчики за мной, девочки — за Ханной.
Мальчишки отделились от общей массы первокурсников и последовали за мной в мужское
крыло. Знал ли я куда их расселили? Да вообще ни разу! Ситуацию спасали таблички с
именами на каждой двери. Разумеется, я знал, кто где живёт из тех, кто уже учится —
всё-таки каждый день по нескольку раз тут хожу. А вот новые имена… Оказались на
двери, где раньше жили семикурсники. Как ни странно, но только сейчас я заметил
подобную ротацию помещений.
— Так, все вы распределены в одну комнату, — я открыл дверь в эту самую комнату.
— Ваши вещи уже там. Заходите, распределяйте, кто где хочет жить, но помните — все
места совершенно одинаковы. Вопросы?
— Не… — сонно потянули двое ребят, а остальные только отрицательно качнули
головами.
— Вот и отлично. Подъём у нас в семь утра. Проспать не получится — сам Хогвартс вас
разбудит. Правда, после этого можно лечь спать дальше, но не советую — первые дни
довольно важны, а за прогулы снимают баллы. Кто бы мне сказал о том, зачем они
вообще нужны…
Последнюю фразу я сказал довольно тихо, но достаточно для того, чтобы ребята её
услышали и улыбнулись, заходя в комнату.
— Спокойной ночи, — пожелал я им вслед и закрыл за ними дверь.
В гостиной по-прежнему было людно — всё-таки ученики постарше могут себе позволить
отправиться спать несколько позже. Могут позволить как физически, меньше уставая и
не вырубаясь на ходу, так и морально — кого в нашем возрасте волнует, что завтра
рано вставать?
Подойдя к мадам Спраут, что сидела на кресле за столиком, а напротив неё на
диване — Ханна, я присел рядом с подругой и приготовился внимательно слушать пока
не начавшуюся речь декана.
— Итак, ребята, — она посмотрела на нас внимательно и, одновременно с этим,
доброжелательно. Декан почти не изменилась за лето, разве что седины в кудрявых
коротких локонах прибавилось. — Хочу поздравить вас с тем, что вы стали старостами.
— Спасибо, мадам Спраут, — вежливо кивнул я, как и Ханна.
— Для начала, о расписании. Оно уже составлено — заберёте завтра в районе семи
часов и раздадите. Вы уже знакомы с обязанностями старост?
— Да, — улыбнулся я. — Гермиона, моя сестра, выучила всё наизусть и зачитала всем
ещё в поезде.
— Хорошо, — мадам Спраут улыбнулась в ответ. — График дежурств на сентябрь тоже уже
составлен, вот…
Декан вытащила откуда-то из мантии два тонких листа пергамента и протянула нам.
Взяв их, мы быстро ознакомились — там не были указаны старосты других факультетов,
только лишь мы. Что могу сказать — ничего особенного. В среднем получалось около
двух дежурств в неделю. Полночи на смену. Эх…
— Раз уж вы все свои обязанности уже знаете, то мне нет нужды их рассказывать. Но
если вдруг у вас возникнут какие-то вопросы — смело обращайтесь.
— Конечно, декан, — кивнула Ханна.
— И вот ещё, — мадам Спраут словно что-то вспомнила вот прямо только что. — Вам,
как и остальным старостам, нужно будет подойти ко мне завтра в течение дня. Нужно
будет получить информацию по факультетским клубам. И к директору — за информацией о
школьных. Там мы всё расскажем — что, зачем и почему.
— Понятно.
— Что же, в таком случае, хорошего вам вечера.
Мадам Спраут встала с места, и мы с Ханной тут же поднялись вместе с ней —
своеобразный этикет, похоже, у обоих в крови.
— Ну что, — улыбнулась девушка-блондинка. — Как тебе первый день в роли старосты?
— Пока непонятно, но я чувствую кучу проблем, а мой график саморазвития претерпит
очевидные изменения.
— Это точно, — кивнула она. — Но, думаю, мы справимся. Ладно, я пошла спать.
— Спокойной ночи.
— И тебе.
Ханна ушла, а я направился к Герберту и Тамсин, которые о чём-то тихо шептались на
одном из диванчиков.
— Итак, — я присел рядом, с другой стороны, от Герберта. — По команде…
— Внимаем тебе, о великий! — начал паясничать Герберт, но тут же получил кулачком в
бок от Тамсин. — Ай, понял, понял! Я хороший… То есть, плохой — Гектор хороший.
— Именно, — кивнула девушка.
— Собственно, что я хочу сказать, — лицо моё приняло серьёзное выражение — я
буквально чувствовал это каждой клеточкой кожи. — Капитаном я точно не буду, иначе
я просто умру.
— Ладно, это понятно, — кивнул Герберт. — Ты и так-то мало времени находил на отдых
в прошлом году. Да и позапрошлом. С чего вдруг на вратаря позарился?
— Чтобы не ходить на тренировки, очевидно.
Моя улыбка вызвала легкое непонимание у ребят.
— Ну смотрите. С моими навыками я и так не пропущу ни одного квоффла — форс-мажоры
не учитываем.
— Хм… Справедливо, — улыбнулась Тамсин. — Дальше можешь не говорить. Таким образом,
ты даёшь всем возможность играть на интересных ролях. Исключаешь себя из
тренировок, ведь вратарь, по сути, в командной игре не участвует.
— Да.
— И освобождаешь время для своих занятий и обязанностей, — покивал Герберт,
задумчиво поглаживая подбородок.
— Именно.
— Ладно. Допустимо. Мы с Тамсин разберёмся, кто будет капитаном. Хотя тебе это был
бы ощутимый плюс.
— Не-не, — замахал я руками. — Хватит мне плюсов. У меня допуск в Особую Секцию
есть.
— Ого! — они одновременно высказали своё восхищение.
— Вот-вот. Мне по максимуму нужно уделить время книгам и информации по магии — где
я потом буду брать подобное по продвинутым темам? Когда окончу Хогвартс.
— Так в домашней биб… Оу-у… — до Герберта дошло. — Я иногда забываю, что в этом
плане ты гол как сокол.
— Спасибо на добром слове, дружище.
— А че? На правду не обижаются. Ладно. Тут я тебя понял. Да и тем более, у нас же
принцип — квиддич не ради победы, а ради игры. Какой во всём этом смысл, если
приходится жертвовать своим будущим?
— Ты че-то поумнел, что ли? — Тамсин отыграла очень натуральное удивление.
— Неожиданно, прям.
— Ну таки-да, — возгордился Герберт. — Расту, понимаешь, над собой. Не вечно же мне
быть без царя в голове, словно бладжером контуженный. А то стану, чего хорошего,
похож на Людо Бэгмена. Чего мне толку с известности, если буду дураком?
— Так что? — прервал я поток мыслей Герберта. — Возьмётесь за капитанство?
— Решим. И вратаря, пожалуй, тоже тебе уступлю, — Герберт похлопал меня по плечу.
— Всё равно загонщиком хочу попробовать — это у меня лучше получается. Значит,
будем открывать набор на ловца, загонщика и двух охотников.
— Пожалуй. Но если что, ты сам знаешь, Герберт — я на любую роль могу встать.
— Только не надо на ловца — ещё одну такую нелепую игру я не переживу.
— Только если никто не будет хотеть играть матч вообще.
— Договорились.
— Тогда, — я встал с дивана. — Покидаю вас.
— Давай, — Герберт и Тамсин махнули рукой.
Оглядевшись, понял, что больше ни с кем из присутствующих у меня нет необходимости
говорить о чём-либо, а все наши — однокурсники, имеется в виду — уже разошлись кто
куда. Подумав и покрутив мысли и планы, я попросту отправился в свою комнату — пора
бы и поспать. Предстоят сложные и загруженные две первые недели, за которые надо
решить действительно много вопросов. Эх… Вот делать Седрику нечего было, кроме как
предлагать мою кандидатуру. Но, с другой стороны, не убоимся сложностей, да?

========== Часть 50 ==========

Утро первого учебного дня в этом году было солнечным и тёплым, а оставшаяся со
вчерашнего дня лёгкая сырость на улице придавала свежести воздуху, наполняя его
ароматами леса. Да, я вновь, пока погода хорошая, отправился заниматься физическими
упражнениями на улице, и даже для тренировки с глефой добежал до поля для квиддича.
Оно, кстати, приведено в идеальное состояние после Турнира — похвально.
Делая упражнения с глефой, специально зачарованной не для боя, а для тренировки, да
ещё и в своих браслетах, я ощутил, как нещадно нагружаются мышцы плечевого пояса и
туловища. Ноги, разумеется, тоже, но комплексы упражнений в основном нужны для
«верха». Закончив с медленной частью, ориентированной на комплексную, плавную
нагрузку, начал работать на скорость. Глефа была тяжелой. Очень тяжелой. При этом
она незначительно сопротивлялась изменению своего положения в пространстве, но при
этом и останавливать движения было сложно. В общем, я был доволен.
Пока завершал комплекс медленными, размеренными движениями, плавными и
перетекающими одно в другое, вновь погрузился в размышления об этом оружии. Как же
много в этом мире было и есть различного оружия, концептуально напоминающего
глефу — в одной только Европе их множество, хотя мне, почему-то, роднее китайская
версия в лице гуань-дао. А ведь идея оружия довольно проста — берёшь меч, палаш,
катану, или любое другое оружие, и сажаешь на древко, вместо обычной короткой или
не очень рукояти. И резать можно, и рубить, и колоть, да ещё и на дистанции. Да,
некоторые варианты больше подходят для одного, меньше для другого, но общая идея
так или иначе одинакова.
Закончив с упражнениями и засунув глефу обратно в рюкзак, я, обливаясь потом,
направился обратно в Хогвартс — как раз осталось время на душ и на визит к декану.
Добравшись до гостиной, в которой не было пока что ни души, и стояла тишина да
благодать, я мигом оказался в душевой, пустой и холодной. Приведя себя в порядок и
подсушившись магией, переоделся в школьную форму и отправился к декану.
Рабочий кабинет, за которым скрывались покои мадам Спраут, был расположен в
довольно интересном месте. Скажем так, есть один крайне короткий путь от нашей
гостиной до одного из внутренних дворов замка, где и располагались теплицы. Вот в
этом коротком зачарованном переходе и были помещения нашего декана.
Зайдя без стука — двери всегда открыты для гостей — я оказался в просторной
оранжерее, совмещённой с рабочим кабинетом. Примерно половина потолка была
наклонной, из особого стекла, делающего свет солнца не прямым, а рассеянным, но
достаточно ярким и пропускавшим нужное количество ультрафиолета, необходимого для
растений.
Эти самые растения располагались в несколько рядов, и представляли из себя в
большей степени декоративные цветы и растения, не представляющие ровным счётом
никакой опасности. Нет, конечно, если съешь какой-нибудь листок, или капнешь сок на
рану или кожу, то рискуешь и отравиться, и ожог получить лёгкий, но подобными
свойствами может похвастаться и ряд вполне обычных, даже не магических растений.
Помнится, в прошлой жизни, у моего знакомого рос какой-то жутко ядовитый кактус,
который носил гордое имя «Еб…» кхм… Фикус, в общем. Так мой знакомый однажды
поцарапал руку об один из его шипов, тот легко надломился и выпустил немного сока.
Результат — незатягивающийся шрам на руке…
В общем, нормальная такая оранжерея, в конце которой располагался большой рабочий
стол с кучей бумаг и прочих аксессуаров, свойственных рабочей среде высокого
начальства. Именно за этим столом сейчас восседала мадам Спраут, сосредоточенно
потягивая какой-то травяной отвар из кружки. Только я начал идти в её сторону, как
позади меня открылась входная дверь, впуская Ханну, немного сонную, но в целом
вполне бодрую и уже успевшую прихорошиться в должной для девушки мере.
— Привет, — махнула она мне рукой и уже вместе мы пошли к столу мадам Спраут.
Дойдя до стола декана, мы тут же обратили на себя её внимание одним фактом своего
присутствия.
— Доброе утро, ребята, — улыбнулась она, приглашающе указав рукой на два удобных на
вид стула. — Присаживайтесь, хотя разговор у нас будет быстрый.
Стулья оказались удобными не только на вид, но и по ощущениям, что помогло немного
расслабиться Ханне — я и так не чувствовал никакого напряжения. Мадам Спраут взяла
несколько пергаментов и протянула нам.
— Полагаю, чарами умножения для подобных случаев вы владеете?
— Да, — одновременно ответили мы, вызвав улыбку и кивок одобрения у мадам Спраут.
— Отлично. Тогда, надеюсь, вы справитесь с тем, чтобы раздать расписание всем
остальным. Теперь, что касается факультетских клубов. Их у нас немного, вот списки.
Мадам Спраут протянула ещё два пергамента, на которых было всего несколько строк
текста.
— Ваша задача, связанная с этими клубами — там указаны имена текущих глав —
уточнить количество членов на данный момент и получить хотя бы примерный план
активности на этот год.
— Думаю, — я бегло прочитал этот список, — сложностей возникнуть не должно.
— Отлично. И насчёт дежурств. Вы, полагаю, уже задумались о том, что до двух ночи —
слишком долго. Это официальные цифры, но по факту, достаточно дежурить первые два
часа после отбоя.
Подобное вызывало улыбки у нас, и я не мог не сказать пару слов.
— Это существенно облегчает жизнь, декан.
— Да, я тоже так считаю, — улыбнулась она. — Собственно, на этом всё. Поспешите,
через пару минут уже подъём. Следует раздать расписания и вообще, проследить, чтобы
первокурсники не растерялись.
Мы с Ханной быстро покинули владения мадам Спраут, и уже через минуту зашли в
гостиную. Пока пустую, но уже доносились звуки начавшейся активности в мужском и
женском крыльях. Кивнув друг другу, мы пошли каждый в своём направлении.
Дойдя до комнаты первокурсников, я постучал, открыл дверь и зашёл внутрь. Хм… Почти
собрались. Дисциплину внедрять не придётся — это радует.
— Доброе утро, господа первокурсники, — улыбнулся я.
— Ага…
— Доброе…
На разный лад промычали они сонными голосами, хоть и были уже практически в полной
боеготовности.
— Так, умываемся, собираемся — я жду вас в гостиной факультета. Если нужен душ — он
там, — я указал рукой дальше по коридору. — Но чтобы туда попасть нужно вставать до
семи. Иначе — очереди. Я так делаю, по крайней мере.
— Но рано же совсем… — недовольно пробурчал светловолосый парнишка.
— У меня такой график. А вы, когда более-менее освоитесь, можете составлять свой.
Жду. Но не затягивайте.
Я вышел в гостиную, где начали собираться ребята с других курсов. Почесав репу,
вытащил палочку и трансфигурировал столик у выхода из гостиной, чем привлёк
внимание некоторых из учеников. Разложил листочки с расписанием на шесть стопок,
создал таблички с номерами в соответствии с курсом обучения. Взмах палочки,
каскадные чары, и там, где лежали листки с расписанием, как по волшебству появились
высокие стопки их копий.
— Хитро, — ухмыльнулся проходящий мимо Джастин, и взял листок из стопки с большим
номером «Пять». — Хм… Сложно… Мне как-то лениво.
— Крепись, волшебник, Мерлином будешь.
— Ага, два раза, — покивал он и отошёл в сторону.
Столик стоял на максимально видном месте, у выхода, пройти мимо решительно
невозможно, даже если захочется. Ребята довольно быстро смекнули, что к чему, и
начали потихоньку подходить, брать соответствующий листочек с расписанием и уходить
куда-нибудь по своим делам, или в компанию к товарищам, или ещё куда. Вскоре
подтянулась и Ханна в компании девочек-первокурсниц. Она с лёгким интересом и
удивлением посмотрела на этот мой столик, и повела ребят к нему.
— А первый курс?
— А первый раздадим сами. Доброе утро, юные леди.
Обозначенные юные леди умудрились засмущаться и покивать в ответ, несмело желая
этого самого «утра» и мне. Через несколько секунд подтянулись и мальчишки, и мы с
Ханной быстро раздали всем расписание.
— А почему бы не взять вещи сразу? — спросил всё тот же светловолосый, явно
наименее стесняющийся чего бы то ни было.
— Хороший вопрос, — кивнул я. — Вообще, некоторым факультетам, например,
гриффиндорцам, раздают расписание деканы за завтраком. То же самое и у слизеринцев.
Смысл прост — чтобы новички чаще ходили по замку, лучше его запоминая. А старшие —
чтобы не бездельничали. Поверьте, если не найти себе хорошую компанию и различные
занятия, то от безделья можно вляпаться в самые разные неприятности.
— И да, — заговорила Ханна, обращаясь ко всем. — Есть просьба, к которой прошу
отнестись со всей ответственностью. Пока не познакомитесь с основными маршрутами в
замке, не бегайте никуда. Я понимаю, что это всё очень интересно, но магия и
волшебство — не только красивы и интересны, но и невероятно опасны при незнании.
Конечно, в больничном крыле вас вылечат, но всё же… Мы договорились?
Ребята согласно покивали, хотя я невооруженным взглядом мог видеть, что некоторые
из них категорически против подобного подхода, и у них прям зудит от жажды
исследовать хоть что-нибудь.
Вскоре мы все отправились на завтрак, а я или Ханна вкратце рассказывали о том, что
мы видим перед собой, будь то дверь куда-то, портрет кого-то или ещё какая-нибудь
мелочь. Местные привидения, не считая Толстого Монаха, пока не особо беспокоили нас
и наш факультет, сосредоточив своё внимание на гиперактивных гриффиндорцах. Ну и
отлично.
Завтрак прошёл штатно, хотя Эрни и Джастин то и дело пытались по-дружески подначить
меня, типа: «Нянька, нянька», но толка в этом никакого не было. Ну а после
завтрака, за которым некоторым первокурсникам пришлось намекнуть, что лучше поесть
сейчас, так как до обеда не будет ни времени, ни возможности перекусить, мы с
Ханной повели их на первое в школьной жизни занятие. К несчастью, или же к радости,
этим самым первым занятием у ребят была трансфигурация. О, я даже боюсь
представить, как способны заунывные сугубо академические лекции МакГонагалл убивать
весь детский энтузиазм. Но эта дисциплина требует как самодисциплины разума, так и
способности фантазировать, причём первое на начальном этапе важнее — развивать мозг
нужно, и должна быть хотя бы одна такая вот строгая дисциплина, которая этот мозг
грузит.
Дошли до кабинета мы первыми — ещё никого не было ни снаружи, ни внутри. Только
МакГонагалл в образе кошки сидела на учительском столе.
— Ребята, — я осмотрел чуть ли не выстроившихся первокурсников. — Трансфигурация
может показаться вам скучной, а лекции — нудными и непонятными. Совет от меня —
переборите эти ощущения, и как следует напрягайте мозги. Это ваш вклад в ваше же
будущее. Это моё мнение. Можете поступать, как знаете.
— Можно подумать, ты так уж хорош, — надменно вздёрнула носик шатенка-
первокурсница. Хм… Бёрк.
— А вы, юная мисс, случаем не родственница одному занятному мистеру Бёрку,
владельцу одного занятного магазина?
— Даже если и так?
— Имею честь быть знакомым с этим экспертом в своём деле. Но если мы говорим о том,
насколько я хорош в магии, то без лишней скромности готов сказать, что я в этой
школе первый после преподавателей. Хотите верьте, хотите нет. Можете пренебречь
моим советом.
Краем глаза я увидел Малфоя и Паркинсон, что вели за собою первокурсников
Слизеринцев.
— Аббот, — хмыкнул Малфой. — Грейнджер. Я всё удивляюсь, как же так вышло, что
магглорождённый стал старостой факультета? Неужели не нашлось кого-то более
достойного.
— О, Малфой, — улыбнулся я. — Твои попытки выставить себя в лучшем свете перед
первокурсниками меня умиляют. Думаю, раз ты так хорош, то сможешь хотя бы догнать
меня в успеваемости, а лучше — хотя бы на равных закончить учебную дуэль. Правда,
боюсь, моим надеждам не суждено сбыться.
— Хм, — ухмыльнулся Малфой. — Увидим.
— Паркинсон, — кивнул я Пэнси, и та с лёгкой и почти незаметной улыбкой кивнула в
ответ.
Мы завели наших подопечных в кабинет и отправились на свои занятия. Но стоило
только нам отойти недалеко, как встретили гриффиндорцев под руководством Гермионы.
Рона не было.
— Ещё Грейнджер, — ухмыльнулся Малфой. — Мне кажется, что вашу фамилию я произношу
даже чаще, чем свою…
— Ты что, говоришь о себе в третьем лице? — удивился я, кивнув приветственно
сестрёнке, что не стала останавливаться, лишь кивнув всем в ответ — спешила довести
своих подопечных, куда бы она их не вела. — Подобное заставляет задуматься.
— Можешь не пытаться, тебе не испортить моё настроение…
Мы встретили воронов во главе с их старостами. И все-то шли в одном направлении.
— Терзают меня смутные сомнения, — задумчиво заговорил я, когда мы всё шли и шли по
коридорам, лестницам, но не расходились в разные стороны. — Что нам опять придётся
учиться всеми четырьмя факультетами одновременно.
— Похоже на то, — кивнула Ханна, да и остальные выглядели в той же степени
согласными.
— Интересно, по какому поводу на этот раз у нас будет одинаковое расписание.
Кстати, а одинаковое ли? Малфой?
— Смотри сам.
Драко протянул мне своё расписание, и было оно абсолютно идентичное нашему. Вернув
его, я, как и остальные, свернули на одном из лестничных пролётов и пошли в сторону
кабинета Истории Магии.
— Ну, как минимум с вами мы будем учиться.
— Не испытываю по этому поводу особой радости, — кивнул Малфой.
Зайдя в кабинет Истории Магии, мы стали свидетелями правильности наших
умозаключений — здесь были почти все ребята с нашего курса, не считая всего
нескольких, например, оставшихся старост. Ну, кроме Рона — он уже спит за столом.
Заранее, так сказать, до начала урока. Многие занимались всякой ерундой, ожидая
начала занятия, а я, увидев свободное место рядом с Дафной, направился туда.
— Привет, — улыбнулся я этой брюнетке, что становится всё симпатичнее и
симпатичнее.
— Привет, — она улыбнулась скупо, но искренне и открыто, учитывая, что в обществе
она предпочитает не настоящие эмоции, если вообще их показывает.
Заняв место рядом с ней, я даже достал учебные принадлежности, как и она, да и
некоторые другие ученики, и решил немного поговорить.
— Прекрасно выглядишь, должен я отметить.
— Спасибо. Ты тоже ничего такой.
— Всего лишь «ничего»? Ну, полагаю, для парня и «ничего» — уже высокая планка.
— Верно, — она вновь улыбнулась. — Один мой дальний родственник, забавный дедок,
сказал как-то, что парень должен быть немногим красивее обезьяны.
— Не согласен.
— И я не согласна.
— Как провела остаток лета? Письма, конечно, были содержательны, но в них не
передашь очень многое.
— С чего бы начать…
Даже когда в аудиторию через дверь влетело привидение профессора Бинса, мы с Дафной
продолжили разговаривать, но тихо, практически шепотом. Всё-таки ученики вокруг
спят, а некоторые даже пишут, и я не могу не заметить, что дело это непростое,
учитывая тихий и монотонный бубнёж приведения.
После занятия я вместе с остальными старостами, кроме Рона и Драко, посчитавших
наличие вообще всех старост на одном и том же маршруте излишним, мы отправились
забирать первокурсников с трансфигурации и вести их на другое занятие — Гербологию.
И только после этого мы отправились в подземелья на урок Зельеварения.
— Народ, у меня есть конструктивное предложение, — я привлёк к себе внимание, когда
мы проходили через холл, двигаясь к лестницам.
— Конструктивное? — Энтони Гольдштейн, староста воронов, вопросительно выгнул
бровь. — Тогда изволь.
— Давайте сравним расписание наших первокурсников.
Обменявшись копиями этих расписаний, мы пришли к неутешительному выводу — у всех
вместе занятия будут только по трансфигурации, гербологии, по чарам и заклинаниям,
и по астрономии. Остальные — разделённые.
— Понимаю, что ты хотел, — кивнул Энтони. — Но, похоже, не получится.
— Да, жаль. Было бы удобно разделить присмотр за мелкими на смены.
Добравшись до подземелий, мы приступили к нелёгкой науке изучения зелий и процесса
их изготовления. В основном, конечно, последнее — первые пять курсов даются
практические навыки использования тех или иных ингредиентов, из-за чего и список
изучаемых зелий кажется порою нелепым до ужаса. Собственно, похожая ситуация и с
другими практическими дисциплинами.
Сегодняшняя тема — Умиротворяющий бальзам. По словам Снейпа, это довольно часто
попадающийся на СОВ рецепт, так что сварить мы его должны с полной самоотдачей и
ответственностью. Результат? Ну, единственный, кто получил нагоняй от профессора —
Поттер. Кто-то подумал бы, что Снейп придирается, и даже в какой-то мере так оно и
было, ведь далеко не каждый не просто не сделал хорошее зелье, а вообще запорол его
в хлам. Вот только единственным, кто пренебрёг рецептом, пропустив один из этапов,
был Поттер. Остальные делали ошибки во времени, в помешивании, в температуре, но не
в ингредиентах, потому и не удостоились ощутить на себе неудовольствие профессора.
Как я и замечал уже неоднократно — с первого по пятый курс нас учат работе с
ингредиентами и банальному следованию рецепту. Такое грубое нарушение достойно
порицания. Понял ли Поттер причину? Судя по лицу и по тому, как он заглядывал в
котлы тех, кто запорол зелье — вообще не доходит. Ну и ладно.
После зелий шло либо Прорицание, либо Древние Руны, и немногие, как и прежде,
отправились на занятия именно по Рунам. Конечно, сначала мы, старосты, вновь
отправились за своими подопечными, Правда, стоит отметить, что у нас пополнение в
лице Паркинсон — отреклась девушка от Прорицания, и правильно, как по мне. Это не
та дисциплина, которой можно научиться. Я уверен, что здесь, как и в осколках
воспоминаний эльфа, для подобной дисциплины нужно обладать определённым даром в
виде особенностей строения мозга и немного отличным мировосприятием.
Ну а после Рун пришла пора долгожданной Защиты от Тёмных Искусств. Всем, включая и
меня, было чертовски интересно узнать, как и о чём будет вещать эта министерская
розовая дама небольшого роста. Именно по этой причине абсолютно все явились к
началу занятий без опозданий. Все разложили перед собой учебники, тетради,
пергаменты — в общем, всё, что нужно, в том числе и свои палочки, как один из
главных инструментов на этих занятиях. Сам я сел рядом с Дафной. Лично для меня
было приятно, что наши отношения постепенно выходят на публичность в некотором
роде.
Кабинет, кстати, профессор Амбридж решила не менять на свой лад, оставив антураж от
Грюма — скромно, аккуратно, с различными схемами, зарисовками и справками в
рамочках на стенах, с различными учебными пособиями и монструозной системой
стационарного вредноскопа — схема линз и зеркал впечатляла.
Ровно в положенный момент открылась дверь в смежный кабинет, по обыкновению,
являющийся рабочим кабинетом профессора, а порой и покоями для оного сотрудника
школы. В общем, дверь открылась, оттуда вышла эта низенькая полная дама в приторно-
розовом деловом костюме из толстой натуральной ткани. Тишина стояла гробовая.
— Здравствуйте! — сказала она, мило и приторно улыбаясь, сложив руки перед собой. В
правой была палочка, стоит отметить.
Ответили ей всего несколько человек — у нас такое не практикуется. Если Амбридж
решит, что мы должны её приветствовать вообще на японский манер — это будет
катастрофа среди учеников. Я так и вижу: «Встать. Поклон. Сесть». Ну или что-то в
этом роде… Хм… А ведь было бы забавно.
— Стоп-стоп-стоп, — она продолжала улыбаться, хоть и покачала головой в знак
неодобрения. — Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать
так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз, пожалуйста. Здравствуйте,
учащиеся!
— Здравствуйте, профессор Амбридж! — ответили уже все, или почти все. Я, например,
просто из лёгкой юношеской вредности, просто «пел под фонограмму». Как и Дафна.
— Вот и хорошо, — чуть ли не пропела она. — Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные
палочки уберём, перья вынем.
— Приехали, — я тихо шепнул, констатируя факт всеобщего недовольства, но палочку
убрал в кобуру на предплечье.
Амбридж подошла к меловой доске и постучала по ней палочкой. Миг, и появился текст,
отражающий суть этого курса. «Защита от Тёмных Искусств. Возвращение к
основополагающим принципам».
— Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки
отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — Амбридж льстиво улыбалась, но держалась
с пренебрежением и превосходством. — Постоянно менялись учителя, и не все они
считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе.
Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня,
которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ. Вам, однако,
приятно будет узнать, что эти недостатки мы теперь исправим. В нынешнем учебном
году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной, теоретически
выверенной, одобренной Министерством программе. Запишите, пожалуйста, цели курса.
Она вновь постучала по доске, а прошлая запись изменилась на новую, суть которой
мне, как любителю практиковать магию, не очень-то и понравилась. Хотя, какая мне
разница? Учебники за прошлые годы есть в библиотеке, и я по ним изучал ЗоТИ в том
числе. Практика заклинаний у меня есть, причём по нескольким программам. Но
проблемы могут быть у меня, как у старосты, ведь ученикам однозначно уже не
нравится подобное. Что именно? Цели: уяснение принципов, лежащих в основе защитной
магии; Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо
и не противоречит закону; включение защитной магии в общую систему представлений
для практического использования.
Я в этих целях вижу полное отсутствие практики, и очень, очень много теории о том,
что, когда и почему можно применять. Оно, с одной стороны, понятно, ведь «Защитная»
магия в большинстве своём больше является атакующей или контратакующей, и слово
«Защита» мало уместно в этом контексте. Очевидно, что министерство в лице Амбридж
хочет, чтобы мы не защищались вообще, ну или, как было замечено на пиру —
взбесились и сами вручили ей какой-нибудь компромат, ведь со стороны законности, я
уверен, надо сначала стать жертвой или умереть, а защиту своих прав, расследование
и прочее отдать на откуп «профессионалам», которые защищать-то тебя будут
постфактум, так сказать. Неприятно.
Ребята в классе беспрекословно записывали текст с доски, и как только последний из
нас покончил с этим делом, Амбридж спросила:
— У всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда?
Отвечать никто не спешил, и Амбридж спросила вновь, желая услышать ответ сразу ото
всех.
В общем, мы начали не чтение, не разбор текста, а банальное переписывание в тетради
того, что написано в учебнике. Должен отметить, что пока что этот учебник
производил впечатление самой «водной» воды, которую я когда-либо встречал в книгах
по магии, а начало было о таких примитивных, да ещё и палочковых основах, что аж
блевать тянет, честное пионерское…
Я, конечно, писал, глядя в текст одним глазом. Небрежный почерк — хотя для
некоторых это был бы верх каллиграфического искусства — размеренно и быстро ложился
на страницы тетради. Основное моё внимание было приковано к Гермионе, которая даже
учебник не открыла — сидела, подняв руку и спокойно ждала, когда Амбридж её
спросит. Амбридж терпела долго. Очень долго. У неё даже глаз, казалось, начал
дёргаться. В конце концов, когда большая часть учеников переписала заданный
отрывок, профессор сподобилась обратить своё внимание на Гермиону.
— Вы хотите задать вопрос по поводу главы, милая моя?
— Вопрос, но не по поводу главы.
— Видите ли, сейчас мы читаем, — улыбнулась Амбридж. — Все прочие неясности мы
можем разрешить с вами в конце урока.
— Мне неясны цели вашего курса, — продолжила свою мысль сестрёнка.
— Ох, зря, — вздохнула Дафна. — Хотя, Гриффиндор.
— Что поделать, — тихо ответил я, пожав плечами. — Она такая.
— Ваше имя, будьте добры.
— Гермиона Грейнджер.
— Видите ли, мисс Грейнджер, цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно
понятны, если прочесть их внимательно, — нарочито ласково сказала Амбридж.
— Мне они непонятны, — сурово отрезала Гермиона. — Там ничего не говорится об
использовании защитных заклинаний.
— Использовании защитных заклинаний? — усмехнулась Амбридж. — Что-то я не могу
представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грейнджер, когда вам понадобилось бы
прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то
может напасть?
— Мы что, не будем применять магию?
Разумеется, обладателем столь громкого голоса был Рон, а я, чуть склонившись над
ухом Дафны, прошептал:
— Может, мне на неё напасть? Чтобы у неё не возникало подобных мыслей?
— А ты можешь это сделать и себя не выдать?
— Могу. Я вообще… могучий, — чуть дёрнул я уголком губ, изображая улыбку.
— Мои родители сказали бы, что нужно учиться игнорировать идиотов, — ухмыльнулась
Дафна, а сидевший спереди нас Малфой вдруг тихо хмыкнул — он мог различить наши
слова. — Но знаешь, я бы подождала следующего урока. Сейчас стоит как можно больше
узнать о ней и её мыслях. Уверена, грифы с этим справятся, беря огонь на себя.
Пока мы перешептывались, спор гриффиндорцев с Амбридж, в который включились ещё и
Поттер с Дином Томасом, набирал обороты.
— …повториться, — говорила Амбридж строго, без лишних улыбок. — Вы что, ожидаете
нападения во время моего урока?
— Нет, но…
Вокруг меня были, в основном, слизеринцы и вороны, и все мы молчали, смотрели, как
наиболее неспокойные продолжали спор, пытаясь приводить аргументы, но Амбридж
усугубляла ситуацию, упоминая то плохую программу, то опасных оборотней на роли
преподавателя, то психа… Забавно было то, что она права — это сомнительные
преподаватели, но они были хороши именно как… Наставники. Не преподаватели, что
следуют инструкциям, и сами по себе должны являться этаким эталоном этих инструкций
свыше, а именно наставники.
Разговор перешёл от опасностей в классе, до опасностей во внешнем мире, но и тут
Амбридж парировала, что, мол, в современном обществе нет места опасностям, тем
более есть специалисты, которые обеспечивают безопасность. Ага, как же, держи
карман шире. Даже самый недалёкий болван понимает, что магмир — одна большая
концентрированная опасность. Я вот тоже смотрел на подобное несколько неправильно,
подвергшись стереотипу, мол: «Конец двадцатого века, нормальное общество и всякое
такое, риски минимальны». Неправильная позиция.
Поттер упомянул о Тёмном Лорде. Похоже, Гарри истово верит Дамблдору. Это я к
чему — среди моих знакомых много сомневающихся в словах директора. Многие, судя по
некоторым слухам, которые я уже успел собрать в большом количестве, верят газетам и
прочей периодике, а там нет ни слова о Тёмном Лорде, зато, как я понял, очень много
о психическом состоянии Дамблдора. В общем, в ход пошло общественное мнение и
пропаганда.
Итог спора — Поттер не сдавался, вывел Амбридж из себя и получил наказание. Сама
Амбридж проговорилась, что министерство полностью отрицает возрождение всяких
Тёмных Лордов, а она тут — глас министерства. Последнее было сказано не прямым
текстом, а между строк.
В общем, урок был почти сорван, Поттер и Амбридж как следует поорали друг на друга,
она отправила нашего героя с запиской к МакГонагалл, а наш урок продолжился. Ну,
как «урок» — переписывание учебника.
— Всё ясно, — кивнула Дафна, да и я понял политику «партии».
— Да, — кивнул я, так же тихо шепча. — ЗоТИ в этом году у нас нет.
— Опечален?
— Плевать. Есть Клуб — там попрактикуемся. В библиотеке есть книги, если нужно. Всё
в наших руках.
— В руках его… — Драко чуть откинулся назад на стуле, но продолжал писать.
— Смотри, как бы из рук всё не повыпадало. Дуэль в среду?
— Дуэль в среду.
— Мальчишки…
Кажется, это будет действительно сложный год. Эх… Не люблю сложности.
***
Понедельник — день тяжелый. В который раз я подмечаю этот интересный факт, как и
то, что тяжелым для себя его делают сами люди. Однако, и мне в этот день пришлось
нелегко.
После занятий по ЗоТИ, на которых ученики вдоволь поспорили с профессором Амбридж,
но всё равно сидели и писали заунывные и бесполезные по большей части абзацы, я
отправился за своими подопечными в лице первокурсников.
— Итак, — стоял я перед ними и хотел толкать речь, как нас нагнала Ханна. — Я хотел
бы показать вам одно важное место в этой школе. Ханна?
— Не знаю, что ты задумал, но не думаю, что это что-то плохое.
— Верно. Так, все за мной.
Недолгий путь по коридорам и лестницам окончился перед дверьми больничного крыла.
— Здесь, в больничном крыле, — заговорил я, обернувшись к первокурсникам,
стреляющим любопытными, но одновременно с этим и недоверчивыми взглядами, — вы
можете получить медицинскую помощь в случае необходимости. Ведь всякое может
случиться — от неудачного эксперимента, до ошибки на практических занятиях, и
знать, куда бежать в случае чего — крайне важно. А теперь можно отправиться и в
гостиную, сбросить вещи и пойти на ужин.
Мы поступили в точности, как я и сказал, и уже через несколько минут я с Ханной
привёл наших подопечных в Большой Зал, по большей части уже заполненный учениками
всех возрастов и факультетов. Разместившись за столом и получив свои порции, мы,
как и остальные ребята, приступили к ужину. Мелкие активно обсуждали свой первый
учебный день, да и ребята постарше делали примерно то же самое. Особенно те, у кого
сегодня была Защита от Тёмных Искусств — всё-таки Амбридж умудрилась вообще никому
не понравиться как сама по себе, так и со своей учебной программой.
Хотя, опять же есть некоторая двойственность учебной программы. Дело в том, что
она, пусть и изобилует различной водой в тексте, домыслами и прочей ерундой, в том
числе и бюрократической и правовой, но она пусть и немного, но проливает свет на
видение магии местными волшебниками, на колдовские процессы, дополняя картину мира.
А это, в свою очередь немного облегчает сам процесс колдовства. Да, сразу не
заметишь разницы, но эта доля понимания защитной магии немного, но полезна. Но
минусов всё-таки у такой программы больше, чем плюсов, ведь школьный курс в большей
своей степени ориентирован на наработку практических навыков, а большие объёмы
сугубо теории добивают энтузиасты. В общем, плохая программа.
После ужина, закономерно, повёл первокурсников в гостиную, где они попытались,
вроде как, найти свой уголок, и что-то подобное им даже удалось, а некоторые
деятели даже начали знакомиться с остальными учениками с курса второго-третьего, но
не старше — сейчас для них разница в возрасте кажется слишком значимой, да и для
других подростков тоже. Чем занялся я? О, нет, никакого самообразования! Мы с
Ханной начали решать вопросы с клубами.
Однако, с клубами история довольно простая, и сама по себе совершенно
неинтересная — находишь главу, тот уже знает, что делать, получаешь списки
действующих членов и план активности, относишь его декану. Всё.
Ну и последней активностью на этот день было выполнение домашних заданий. Лидером
по объёму домашней работы пока остаётся профессор Снейп, но и далеко не все занятия
ещё прошли — первый день, как ни крути. Но вот незадача — не каждый знает о
свойствах лунного камня, а в учебнике не так уж и много информации по нему.
Собственно, как и всегда.
— Гектор, — Джастин посмотрел на меня, когда мы всей нашей компанией, по сути, всем
курсом хаффов, сели за наш неизменный столик. — Я уверен, что в твоей голове есть
много больше по лунным камням.
— В принципе, — я разложил перед собой письменные принадлежности, взял рулон
пергамента и приготовился писать. — В голове уже сложился текст заданного объёма.
Могу рассказывать, пока пишу, а там вы уже дополните и измените, как хотите.
— Ок, давай. А то тут пусто, — Эрни помахал перед нами книгой по зельеварению за
пятый курс. — Ладно, не совсем, но и не густо. А домашку хочется сделать сейчас.
— Ага, — закивали остальные, а продолжила мысль только Ханна. — И не бегать потом
по библиотекам. Да и привыкли мы уже делать домашку сразу.
— Так может завтра зайдём в библиотеку? — высказала дельную мысль Сьюзен. — Ну, я
имею в виду, чтобы взять дополнительную литературу на всех. И бегать не придётся. А
список составим по сноскам из учебников — они везде есть.
— Дельная мысль.
Выполнение домашней работы закончилось почти к самому отбою, и если ребята
планировали ещё немного посидеть, а потом отправиться спать, то мне предстояло ещё
дежурство. До часу ночи — два часа после отбоя, который в одиннадцать. По идее, со
мной должна была дежурить Ханна, но я её убедил, что «двойка» будет лишней, и я
справлюсь со всем сам, а она пусть идёт спит, отдыхает.
Выбравшись за пределы гостиной, я застал момент, когда начинался комендантский час.
Это довольно пугающе, если ты неподготовленный морально человек. В и без того
мрачных каменных коридорах средневекового замка-монастыря, коим, по сути, и
является Хогвартс, тускнеют факелы, почти не давая света и подпуская к себе
вплотную вязкую темноту коридоров. Гаснет пламя в чёрных чашах на цепях или на
колоннах — они расположены в самых крупных коридорах и помещениях замка. В такие
моменты особенно красивыми я считаю коридоры с высокими витражными окнами или
галереи вокруг внутренних дворов замка — они всегда освещены либо прямым светом
луны, либо рассеянным в облаках, да и звёзды шикарные здесь, на природе, вдали от
городов и засветки, да ещё и в горах, пусть и невысоко.
Сконцентрировавшись, скрыл себя волевой магией, проверил связь с паучками и просто
отправился гулять по замку — делать мне нечего, кроме как ловить нарушителей. Пусть
подобным страдают те, кто считает должность старосты — крайне важным этапом своей
жизни. Я же считаю подобный выверт моего бытия — дружеской подлянкой от Седрика. Но
и его понять можно — кому ещё он мог доверить свой любимый факультет?
Во время прогулки я попутно создавал новых паучков, разбрасывая тут и там — мозги
они не грузят, за это центральный артефакт отвечает, а вот «бить тревогу» в случае
чего они могут. Да и просто мониторинг ситуации — дело полезное. Нужно будет, всё-
таки, как только стану целителем, вылечить Грюма, ведь обещал, а его знания о
создании артефактов наподобие его глаза — очень интересная вещь.
Гулял, раскидывал паучков, прислушивался к обстановке — ничего. Глухо. Только
непосредственно возле гостиных факультетов была какая-то небольшая ученическая
активность, но, как я и заметил, они были в шаговой доступности от гостиной — на
такое мне плевать.
Вот от одного из паучков я получил сигнал о том, что мимо него прошёл профессор
Флитвик. Похоже, он сегодня дежурит. А так, да, сколько бы я ни «патрулировал»,
везде тишь, гладь, Божья благодать. Прелестно.
Зайдя на смотровую площадку Астрономической Башни, я вдохнул поглубже приятный
свежий воздух, насладился моментом уединения и начал подводить итоги подходящего к
концу патрулирования. В целом — пустая трата времени, но при этом есть небольшой
шанс предотвращения какого-нибудь правонарушения, например, драки, побоища, каких-
то прочих подобных мероприятий. Но ловить просто шляющихся по замку, которых
сегодня ещё и не было — увольте.
Вернувшись в гостиную, не застал там вообще никого. Ну, что можно сказать? Первый
учебный день подошёл к концу.
***
Вторник — такой же сложный день, как и понедельник.
Для начала, после физических упражнений и тренировок, и, разумеется, душа, я
подождал в гостиной, когда проснётся Ханна, и вместе с ней мы пошли сдавать
материалы по клубам декану. Процесс этот был быстрым, я бы даже сказал, мгновенным.
А после этого началась стандартная волокита: убедиться, что мелкие проснулись и
привели себя в порядок, проводить их на завтрак, проводить на занятия, отправиться
уже на свои занятия.
Где-то на моменте завтрака я перекинулся парой слов с Гербертом и Тамсин. Они
определились, кто будет капитаном, и это будет девушка — Герберт обладает
репутацией раздолбая, которая не соответствует такой должности. А вот Тамсин может
быть и серьёзной, и убедительной, и дипломатичной — обширные и к месту применяемые
ею знания истории неплохо помогают в этом деле. В общем, ей я и поручил заниматься
делами команды, коих, не очень много, если подумать. Договориться с администрацией
о времени тренировок, назначить дату отборочных соревнований на роли в команду,
курировать тренировочный процесс. Ну и немного бюрократии в виде парочки бумаг, но
это нужно тогда, когда принимается новый человек в команду и прочие подобные
нюансы — она справится.
После завтрака и сопровождения мелких мы отправились в башню Рэйвенкло, где в
просторной и удобной аудитории в виде амфитеатра, нам должен был читать лекцию на
фоне огромного окна профессор Флитвик. Его занятия всегда вызывали лёгкое
предвкушение, ведь маленький профессор умудрялся заинтересовать в своём предмете
практически всех, и даже Дафна, дав однажды обещание, что приложит больше сил и
старания к изучению этого нелюбимого ею предмета, нынче проявляет небольшой
интерес, и это — показатель, кто бы что ни говорил.
— Ребятишки, — улыбался Флитвик, стоя на своей импровизированной подставке из книг,
научная или художественная ценность которых неизмеримо мала. — В конце этого года,
как вы уже знаете, вам предстоит сдавать очень важные экзамены, Стандартное
Обучение Волшебству. СОВ.
Дав нам пару секунд на согласные кивки и прочие проявления понимания темы, Флитвик,
став серьёзным, продолжил:
— Вы должны помнить, что эти экзамены могут повлиять на вашу будущность на многие
годы! Если вы ещё не задумывались всерьёз о выборе профессии, сейчас для этого
самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придётся работать больше обычного, чтобы
вы все смогли показать себя с лучшей стороны!
— Извините, профессор, — поднял я руку, привлекая внимание Флитвика.
— Да-да, мистер Грейнджер? У вас есть вопросы?
— В какой-то мере, сэр, — я встал из-за стола, а учитывая, что сидел я чуть ли не
на самом верху амфитеатра, чтобы сзади чего не прилетело во время практики, видеть
меня могли все, пусть и для некоторых было не очень удобно разворачиваться.
— Хотелось бы уточнить практическую значимость СОВ от вас.
— Что конкретно вы имеете в виду? — кроха-профессор забавно наклонил голову набок.
— Например, я захотел закончить обучение на пяти курсах. На что влияет СОВ в таком
случае?
— Надеюсь, это сугубо гипотетически?
— Разумеется, профессор.
— Что же… Надеюсь, всем интересен подобный вопрос? — Флитвик окинул взглядом
аудиторию, и многие согласно кивали в ответ. — В таком случае, нужно сказать о
следующем. Возьмём среднестатистического ученика со столь же средними
возможностями. Перспективы мы так же будем рассматривать в среднем, так сказать,
доступные большинству.
Профессор приосанился, положил палочку на кафедру перед собой, вздохнул, и
продолжил мысль.
— Итак, после пяти лет обучения можно начать карьеру, разумеется, в любой отрасли.
Можно пойти наёмным рабочим на какую-нибудь ферму, производство и тому подобное.
Можно пойти работать в торговлю, в магазины, лавки, аптеки. Можно пойти в
министерство. Это то, что доступно действительно всем. Но стоит понимать, что не то
что на высокую, даже на среднюю должность вас вряд ли возьмут — пять лет обучения
это минимальный минимум. Помимо этого, мистер Грейнджер, стоит понимать, что,
например, помощником аптекаря и даже простым продавцом не возьмут того, у кого нет
СОВ по зельям, или же оценка плохая. Во многих случаях не возьмут даже с хорошей
оценкой по профильному предмету, ведь экзамен СОВ — показатель базового понимания
предмета, а работодатель всегда и во все времена хочет специалиста как можно лучше,
а платить — как можно меньше.
— Понятно, профессор, — кивнул я. — Тогда другой вопрос. Многие ли работодатели
озаботятся личной проверкой знаний кандидата?
— Личной? О, нет, мистер Грейнджер, — Флитвик с улыбкой отмахнулся от такой мысли.
— Никто даже думать о подобном не будет, разве что задаст пару вопросов на
собеседовании. А в министерстве на многие должности вообще берут только при наличии
СОВ или ЖАБА по нужным им предметам с определённой оценкой, и даже будь вы Мерлин
во плоти, бюрократический механизм вас не пропустит.
— С этим ясно…
Я хотел задать следующий вопрос, но Рон решил задать вопрос с места, банально
вклинившись в разговор.
— А в чём смысл СОВ, если мы решим учиться дальше?
Хмыкнув на подобную бестактность, я сел на место, готовясь слушать.
— Тут всё предельно просто, мистер Уизли, — улыбнулся Флитвик, поправив свою
изумрудную мантию. — В зависимости от того, по каким предметам вы сдадите СОВ и на
какую оценку, будет зависеть, какие предметы вы сможете выбрать на шестом и седьмом
году обучения в Хогвартсе. Соответственно, вы сможете выбирать, по каким предметам
будете сдавать ЖАБА. Например, нельзя сдавать ЖАБА по предметам, по которым у вас
нет СОВ.
— Вообще совсем?
— Говоря сугубо гипотетически, вы можете пойти в министерство, договориться о сдаче
или пересдаче СОВ по нужному предмету, а потом — о сдаче ЖАБА. Только надо
понимать, что бесплатно это делать никто не будет, а первая пересдача СОВ доступна
только спустя пять лет после окончания вами Хогвартса.
— К чему такие сложности? — спросила Лайза Турпин, шатенка с Рэйвенкло.
— Такие вопросы уже не ко мне, — развёл руки в стороны Флитвик. — Более того, СОВ и
ЖАБА влияют не только на вашу дальнейшую карьеру, но… Скажем так, если вы решите
учиться дальше у мастеров, то вам так или иначе придётся приложить свои результаты
к письму или продемонстрировать их при личной встрече. Напомню, что СОВ и ЖАБА
позволяют увидеть уровень вашей подготовки, и, например, мастер зельеварения
отмахнётся от вашего письма и кандидатуры на обучение, как от мухи, если у вас
будет низкий балл по СОВ или ЖАБА по этому предмету, и тем более, если вы его
вообще не сдавали. Конечно, во время беседы с мастером, если он вообще будет в вас
заинтересован, возможно, он проверит ваши знания. Но скажу вам, ребята, по опыту, и
зная многих мастеров — такое редко бывает. Тому много причин, но примите это как
данность.
— То есть, без СОВ никак? — Рон пригорюнился так, что захотелось его взбодрить
тарелкой с печёной курочкой. Ну серьёзно — такого уныния на лице разумного человека
я не видел давно.
— К сожалению, мистер Уизли, — улыбнулся профессор. — Конечно же мы говорили о
среднестатистическом ученике, обычной работе и прочем. Всегда есть шанс, что вам
выпадет возможность достичь чего-то большего. Но я скажу вам так — за время моего
преподавания в Хогвартсе, а преподаю я больше пятидесяти лет, я не встречал ни
одного ученика, который бы достиг хоть чего-нибудь, при этом ничего не делая.
Вопрос был исчерпан, и профессор, убедившись, что новых вопросов не будет,
воодушевлённо взял палочку с кафедры и с улыбкой заговорил:
— Раз мы выяснили всё, что хотели, то приступим к сегодняшней практике. До самого
конца занятий нам предстоит отрабатывать Манящие чары. Если кто-то вдруг забыл,
повторяем за мной.
Профессор Флитвик начал демонстративно медленно показывать жест палочкой, произнёс
вербальную формулу, Акцио, назвал предмет, являющийся целью, и в итоге приманил к
себе лежавший на его кафедре листок пергамента.
— Все всё вспомнили? Прекрасно. Эти чары частенько попадаются на СОВ по Чарам и
Заклинаниям, — весело говорил он, — так что вам нужно как следует попрактиковаться.
Приступайте.
И мы приступили. Я тоже не стал отлынивать, теша свою гордость своими же
возможностями, и, как и все остальные, добротно и старательно отрабатывал чары.
Своей целью я выбрал скомканный в шарик лист бумаги из тетради. Получались эти чары
у меня отлично, без всяких проблем, а потому я приступил к попыткам как можно лучше
и быстрее их выполнить, попутно стараясь отбросить, для начала, название предмета,
не произносить его вслух, а потом и вовсе стараясь делать «рисунок» палочкой как
можно меньше. Это должно экономнее расходовать энергию в том случае, если я не
контролирую процесс самостоятельно, уменьшить время создания чар за счёт того, что
кончик палочки проходит меньшее расстояние в пространстве, но при этом также
быстро, если не быстрее.
Разумеется, как и в некоторых других случаях, такое практическое занятие
превратилось в локальный прорыв Хаоса — вокруг постоянно туда-сюда летали различные
предметы, специально созданные учениками или ещё где-то добытые, отовсюду
доносились голоса учеников или их же вскрики от прилетевшей в голову подушки. В
общем, самый настоящий хаос.
После Чар я и Ханна первым делом отправились провожать первокурсников, после чего
пришла пора посетить первое занятие по трансфигурации. Их должно быть два, но
график получился таким, что сдвоенное занятие разбивалось обеденным перерывом.
Думаю, это не очень плохо, ведь перекусить после довольно нудной лекции МакГонагалл
никто не против.
В общем, занятия у нашего замдиректора началось примерно так же, как и у Флитвика —
нам прочитали важность СОВ, важность их сдачи на хорошую оценку, и вообще, что
жизнь — сложная штука. Я, конечно, утрирую, но примерно такой посыл читался в
словах МакГонагалл. И разумеется, строгая декан Гриффиндора, а по совместительству
и преподаватель Трансфигурации, не могла не напомнить о любимых ею качествах
волшебника и человека вообще.
— Невозможно сдать СОВ, — сурово произнесла она, глядя на нас поверх своих
аккуратных очков, — без серьёзной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу
причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по
трансфигурации. Надо только потрудиться.
Вообще мне в некоторой степени нравится манера МакГонагалл общаться с учениками. По
крайней мере, если сравнивать её со Снейпом. Они одинаково строги и требовательны,
и вообще, во многом похожи, но если речи Снейпа зачастую сводятся к тому, что
вокруг него слишком много ни на что негодных идиотов, и медицина здесь бессильна,
то МакГонагалл, в целом, не отрицает этот факт, но умудряется говорить подобное
такими словами, словно хочет всем сказать: «Да, вы идиоты, но если как следует
постараться, можно научить курить и зайца».
— Итак, сегодня, — продолжала тем временем профессор МакГонагалл, — мы приступаем к
заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит
систематически изучать только при подготовке к ЖАБА, но оно принадлежит к числу
труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ.
Оказывается, Эване́ско является одним из сложнейших заклинаний за первые пять
курсов, что меня несколько удивило, ведь я без особых проблем его изучил ещё на
третьем курсе, когда делал подборку различных бытовых чар. Тогда мне и показалось,
что Эване́ско во всём своём многообразии вариаций, является очень полезным
колдовством, способным заставить исчезнуть как неживой, так и живой объект.
Буквально стереть его из мироздания. Правда, чем сложнее структура объекта, тем
сложнее колдовство, а если объект ещё и магический, как например, какое-нибудь
волшебное животное, то сложность растёт по экспоненте. Например, я сильно
сомневаюсь, что на свете есть волшебники, способные «стереть» при помощи Эване́ско
человека. Мёртвого — возможно, и то с огромным трудом, да и далеко не каждый. А
живого — вряд ли. Волшебника — подавно. Думаю, с возможностями моего мозга, я бы
справился с этим делом, но проверять как-то не хочется.
Мне кажется, что основная сложность заклинания заключается в том, что многие просто
понятия не имеют о точном строении тела. Не об анатомии — я имею в виду клетки и
прочее. Да и сам механизм исчезновения тоже остаётся тайной, вот и не получается
заставить исчезнуть действительно сложные объекты — просто не хватает магии и
мощности мозгов, чтобы эту магию подать в должном объёме.
Под такие мысли я и сам толком не заметил, как занятие прошло. Оказывается, я
заработал баллы для факультета за идеальное и быстрое выполнение Эване́ско с первой
попытки. Гермиона отстала от меня на одну, а многим другим потребовалось больше
пяти.
Обед, выполнение обязанностей старосты, снова немного трансфигурации, и вот я уже
двигаюсь к хижине Хагрида в числе тех, кто выбрал дополнительным предметом Уход.
Честно говоря, я не думаю, что эта дама, Граббли-Планк, немолодая и, кажется,
довольно замкнутая волшебница, приведёт кого-то неординарного, как это любит делать
Хагрид. Жаль, конечно.
Собственно, так оно и оказалось. Профессор показывала нам лукотрусов. Забавным я
посчитал то, что Хагрид уже демонстрировал нам одного и даже рассказывал о них, но
похоже, не делал записи об этом. А учитывая то, что эти маленькие, словно состоящие
из веточек и листиков животные не были чертовски опасными, то и рассказывал Хагрид
о них без особого, присущего ему, энтузиазма. А значит, что? Правильно — почти все
напрочь забыли об этих существах.
Профессор Граббли-Планк подошла к вопросу более творчески, собрав кучу лукотрусов,
соорудив из них простую кучку, не отличавшуюся от веточек и палочек вообще никак,
да и помимо прочего, дала лукотрусам возможность вести себя естественно.
Девочки сразу умилились этим забавным маленьким существам, нелепо двигавшимся на
ножках-палочках, и столь же нелепо шевелящие такими палочками, только руками. В
голове была забавная идея назвать одного такого Грутом, но я никак не мог понять,
откуда эта мысль взялась, из каких глубин памяти, что это значит, и почему мысль
кажется мне забавной. Ненавижу такие вот пробелы в памяти — они заставляют
чувствовать себя или идиотом, или психом.
В общем, публика начала умиляться, а на вопрос, что это за существа, отвечать
решила только Гермиона. Разумеется, предварительно быстро подняв руку и чуть ли не
подпрыгнув на месте. Вот она и более-менее подругами обзавелась, вон, стоят рядом,
Парвати Патил и Лаванда Браун… Но всё равно остаётся Гермионой, которой нужно чтобы
как можно быстрее её спросили, чтобы похвалили за знания. Мило, и одновременно с
этим немного пугающе, ведь зная её непоколебимость и упорность, далеко не факт, что
эта черта характера сгладится с возрастом.
Нам поручили зарисовать лукотруса, к чему мы все и приступили, в том числе и
Малфой. Почему я акцентирую внимание на нём? Просто есть у меня забавное
наблюдение. Драко может как угодно и сколько угодно высказывать о том или ином
преподавателе, о методах, об учебном материале, но поставленные преподавателем
задачи всегда старается выполнить, и выполнить при этом качественно. Ну, не даром
же он в десятке лидеров по учёбе на курсе, при этом ближе к первому месту, а если
конкретно — четвёртый.
Поттер умудрился получить травму в ходе дела. Уж не знаю, что там у него случилось
и как он смог довести лукотруса, довольно спокойное и дружелюбное, пусть и немного
опасное существо до такого состояния, но что есть, то есть. Стоит весь лохматый, в
очках, собственно, как и всегда, сжимает окровавленную руку и скалится в ответ на
смех Малфоя с его товарищами. В общем, ничего нового.
В общем, день проходил без особых событий, в обычной суете, разбавленной
обязанностями старосты, и в этом вопросе мне помогала Ханна.
Вечером же я пошёл в один из неиспользуемых кабинетов, чтобы начать изготовление
различных мелких артефактов, способных облегчить жизнь ученику Хогвартса. Помимо
обычных уже согревающих, я думал сделать что-то для защиты от дождя и грязи,
продавая их через Уизли за сущие крохи. Но крохи крохами, а из таких вот крох и
создаётся капитал — тут маленько, там чуть-чуть, вот уже и сумма какая-никакая
накопилась. Приятно? Разумеется.
Как следует зачаровав кабинет от внезапного проникновения учениками и
преподавателями, страдающими излишней ответственностью или желанием кого-то поймать
в поздний час, я начал трансфигурировать металлические кулоны-капли для согревающих
амулетов, и кулоны-монетки для защиты от грязи, пыли и дождя, которые на каком-
нибудь шнурке, ниточке или цепочке должны занять место на запястье.
Время шло, работа спорилась, а создание новых схем артефактов было вообще простым
делом — ведь они действительно простые, и отнюдь даже не на одну десятую столь же
сложные, как, например, мой браслет с треугольничками-дронами.
Когда уже почти со всем было покончено, от одного из паучков пришёл сигнал.
Подключившись, я увидел, как из кабинета Амбридж вышел Поттер и спешно зашагал
прочь. Он был как-то бледен, понур и растирал кисть руки движением, свойственным
подобным при получении травм. Это меня заинтересовало. Паучок ловко побежал по
потолку, преследуя парня, который чуть ли не срывался на бег.
Быстро покидав всё магией в рюкзак, я покинул кабинет и поспешил наперерез. По
идее, я должен перехватить Поттера в коридоре второго этажа перед самым выходом в
Главную Башню, откуда тот уже доберётся до гостиной.
Так и получилось. Я буквально вынырнул у Поттера перед носом, от чего парень
встрепенулся, выхватил палочку и наколдовал Люмос. Ну да, время-то позднее, я вижу
в этой неполной темноте нормально, да ещё и тусклый свет из Главной Башни немного,
но разбавляет мрак коридора.
— Грейнджер, — как-то настороженно выдал Поттер.
— Именно. Час после отбоя, Поттер, — улыбнулся я, — а ты шляешься, бегаешь по
коридорам. Причина?
— Какое твоё дело? — вяло огрызнулся бледный парень. — Да и если на то пошло, то я
был на отработке у Амбридж.
— Хм… Всякие Поттеры просто так по коридорам не бегают, — я спокойно ответил. — Я —
староста. Записка от профессора Амбридж?
— Какая ещё… А… Нет её… И вообще, — Поттер очень быстро себя накрутил, избавившись
от бледности на лице и добавив себе храбрости. — Я уже почти в гостиной. Отстань,
а?
— Если ты мне ответишь на вопрос… — я внимательно смотрел на Поттера, на его руку,
от которой чувствовался запах крови.
Поттер заметил, куда я смотрю, и попытался спрятать руку.
— Итак, вопрос, — хмыкнул я. — Почему Гарри Поттер возвращается с отработки у
профессора Амбридж с травмой на руке? Да ещё и странной, от которой чуть-чуть веет
какой-то мерзостью?
— Какое тебе вообще дело?! — вспылил Поттер, сделав шаг в мою сторону и указывая на
меня светящимся кончиком палочки. — Тебя это никак не касается!
— Ошибаешься, парень, — я продолжал спокойно стоять, мысленно готовясь к отражению
какой-нибудь атаки от Поттера, вызванной его безграничным пониманием любой
ситуации. Это ирония, если что. — Я — староста. Ты получил на отработке травму и,
судя по всему, отнюдь не случайную.
— И что?
— Ты идиот? — хмыкнул я. — Раньше я думал, что подколки Малфоя не имеют под собой
почвы.
— Ты…
— Подумай ещё раз. Отработка с травмами для ученика. Я — староста. Касается ли это
меня?
Похоже до Поттера начало, наконец-то, доходить что-то, и он смотрел на меня уже не
агрессивно, а задумчиво. А может быть он просто только сейчас сформулировал некую
идею, понятную ему и без меня, но при мне родившуюся.
— Будешь разводить секреты в другой раз. Подобное, — я указал рукой на его руку,
которую он отвёл за спину, — является серьёзной причиной задавать тебе эти вопросы,
чтобы получить полные ответы. Телесные наказания отменены Дамблдором сразу, как
только он стал директором, да будет тебе известно. И ни один профессор не имеет
власти изменить этот нюанс. Я несу ответственность за первокурсников в частности, и
учеников своего факультета вообще. Я должен знать, что именно происходит на
отработках у Амбридж, тем более причина наказания отнюдь не самая веская. Что
будет, если кто-то провинится сильнее тебя?
— Я ни в чём не виноват. Я лишь сказал ей правду. У меня нет ни единой причины не
верить директору. Волдеморт вернулся, и это факт, — веско вещал Поттер, продолжая
держать меня на прицеле палочки, на кончике которой тускло светился Лю́мос. — Или ты
тоже считаешь его сумасшедшим стариком и лжецом?
— Не считаю. Но мой вопрос остаётся в силе. Что. Там. Произошло?
Гарри помялся секунду, прежде чем опустить палочку, не рассеивая Люмос.
— Она заставила меня писать строки каким-то странным пером.
— М-да? Каким?
— Не знаю. Оно не требует чернил, пишет кровью и оставляет царапины на руке.
— Покажи, — я требовательно протянул руку.
Поттер хотел было взбрыкнуть, но что-то его остановило, и он протянул руку, тыльной
стороной кисти вверх.
— Вот.
Взяв его руку, немного склонился, чтобы внимательнее рассмотреть. Казалось, будто
на коже в самом деле кто-то пытался писать острым пером, расцарапывая, раз за разом
выводя короткую строку по одному и тому же месту. «Я не должен лгать». Вынув
палочку, из-за чего Поттер на миг вздрогнул, я провёл ею над травмой, подавая свою
магию и стараясь ощутить отклик. Немного тьмы. Не той тьмы, как её понимал эльф, а
местной, искажённой магии. Такое просто так не залечить. Ещё и какое-то влияние на
энергетику.
— Хочешь посмеяться? — улыбнулся я.
— Не особо, — Поттер действительно не был расположен к подобному.
— А придётся. Во-первых — тут немного Тёмной Магии. Во-вторых — после пяти-шести
таких процедур тебе действительно будет тяжело врать, вплоть до лёгкой физической
боли. Покажи-ка руку, которой писал…
Поттер протянул правую руку, а я тут же осмотрел пальцы, которыми держат перо. По
две точки на каждом — такой след остаётся от кровавого пера, я точно знаю,
подписывал таким документы.
— Занятно… Похоже на хитрую модификацию Кровавого Пера, которым подписывают
контракты и документы. Это даёт гарантии того, что подписавший будет следовать
слову контракта. Тут, похоже, контракт с самим с собой, текст которого ты пишешь…
Недопустимо…
Я хотел продолжить говорить, но наконец-то из укрытия вышли Малфой и Паркинсон —
сегодня их черёд патрулировать. Я чувствовал их где-то с середины нашего разговора,
но вида не подавал.
— Так-так-так, — ухмылялся Драко, а Пэнси, что шла рядом с ним, просто улыбалась.
— Кто это тут у нас шляется по ночам?
— Малфой… — чуть ли не прошипел Поттер, отходя в сторону и вставая так, словно я с
ним заодно, тем самым противопоставляя нас Малфою и Паркинсон.
Драко поднял палочку на уровень головы, но держал её вне своего поля зрения — хоть
кто-то в этом цирке понимает, что держать источник света перед глазами и пытаться
разглядеть что-то — идиотизм.
— Вечер добрый, — кивнул я им обоим.
— И что же…
— Ты извини, конечно, — я смотрел на Малфоя с серьёзным лицом. — Но ситуация
странная и шутки сейчас неуместны.
— М-да? — Малфой ухмылялся, но видя непробиваемую серьёзность на моём лице, принял
не менее серьёзный вид. Как, кстати, и Пэнси. — Что случилось?
— Неважно… — хотел отмахнуться Поттер, но я посмотрел на него предельно серьёзно.
— Засунь свою дурацкую вражду себе в одно место, да поглубже. Сейчас не время.
— Не указывай мне, — хамство и негодование вылезло на очкастое лицо героя всея
Англии.
— Включи уже мозг…
— Ха, — хмыкнул Малфой. — Чтобы что-то включить, нужно чтобы это «что-то» для
начала было…
— Драко, — Пэнси сделала шаг вперёд, вставая боком между всеми нами. — Сейчас,
очевидно, не время. Что случилось?
Она посмотрела на меня в ожидании ответа.
— Если коротко, — я взглядом убедился, что Поттер не будет буянить. — Амбридж
слегка модифицировала Кровавое Перо с применением лёгкой Тёмной Магии, скорее
всего, малефицистики, если я правильно понял. Теперь оно служит не по прямому
назначению, а для нанесения физического вреда держателю и впечатыванию написанного
как в тело, так и в разум.
— Могу её похвалить за изобретательность, — хмыкнул Малфой. — Пока не вижу
проблемы.
— Это пока, — кивнул я. — Она использовала эту презабавную штуку на отработке
Поттера.
— А вот это уже серьёзно, — кивнула Пэнси.
Поттер, похоже, вообще стоял и натуральным образом обтекал с нашего общения.
Нормального, серьёзного общения. Ну а может и с того, что на него вообще не
обращают внимания.
— Физические наказания, тем более с применением Тёмной Магии, — продолжала тем
временем Пэнси, сложив руки под грудью. — Напрочь запрещены Дамблдором и
министерством. За подобное, кстати, может светить Азкабан от полугода до года на
средних уровнях.
— Разумеется, вы знаете, — скривился Поттер, — за что можно туда отправиться.
К моему удивлению, Поттер был полностью проигнорирован слизеринцами. Ну, не совсем
полностью.
— Как она тебя заставила писать? — Малфой без шуток и ухмылок посмотрел на Поттера,
чем явно сломал ему шаблон своего типичного поведения.
— Эм… Просто дала перо и сказала писать строки.
— Ты можешь дословно сказать?
Поттер явно боролся с собой.
— … Теперь, мистер Поттер, — мозги Гарри явно скрипели в попытке выдать дословную
фразу. — Вы напишите для меня некоторое количество строк. Нет, не вашим пером. Вы
воспользуетесь моим пером.
— Хм… — Малфой задумался. — Она говорила раньше, что именно написание строк будет
наказанием, отработкой и прочее.
— Нет… Наверное. Нет, точно нет, — мотнул головой Поттер.
— Жаль.
— Думаешь, — я посмотрел на Малфоя, — подвести обвинение под дословно высказанное
Амбридж?
— Была такая мысль.
— Какое обвинение?
— Хорошее, — улыбнулась Пэнси. — Вот если бы Амбридж сказала, что написание строк
этим пером является наказанием, отработкой или что-то в таком духе, тогда да… Тут
было бы с чем работать.
— Вы понимаете, — я посмотрел на Пэнси и Драко, — что это всё — проблема?
— Не дураки, — Малфой гордо вздёрнул голову.
— Я бы не спешил с такими заявлениями… — буркнул Поттер, но в ответ получил лишь
неприязненные взгляды, причём от нас всех. А Малфой тем временем продолжил мысль:
— Наши мелкие могут попасть под раздачу.
— Что будем делать?
— Не знаю, Грейнджер, — мотнул головой Малфой. — Пока не знаю. Нужно посмотреть,
как пойдёт дело. Своим я скажу, чтобы если попадут на такую отработку, попытались
вывести Амбридж из себя и развести её на признание.
— Добро. Мелких я предупрежу, — кивнул я. — Старшим скажу, как лучше действовать.
Похоже, Амбридж настроена серьёзно.
— Она — помощница министра, — пожал плечами Малфой. — Она всегда настроена
серьёзно.
На этой «весёлой» ноте мы разошлись по своим делам, а я думал о том, как доставить
неприятности этой поразительно подозрительной дамочке — всего два дня, а её уже
ненавидит почти вся школа. Уверен, что ей хватит недели на то, чтобы заработать
ненависть вообще всех. Думаю, будет сложно, а работать придётся тонко — против
бюрократии силу не применишь, а если силой и добьёшься результата, то виноватым во
всём сам и останешься. А это недопустимо.

========== Часть 51 ==========

Ситуация с Амбридж — странная немного, но требует решения в любом случае.

Нет, я не думаю, что она действительно опасна, но, скажем так, взятое ею
направление на пресечение практики по ЗоТИ не является хорошей идеей, как и
телесные наказания, да ещё и с элементами тёмной магии.
Очевидно, что для предотвращения неприятных казусов, нужно выработать модель
поведения, которой будут придерживаться все на факультете, а в идеале вообще в
Хогвартсе. Почему? Какую бы пакость ни задумала Амбридж, ей будет крайне тяжело
реализовать её без поддержки хоть кого-нибудь из учеников. Один в поле не воин.
Именно с такими мыслями я и задержался немного в гостиной утром среды. Над самым
выходом я повесил наколдованное объявление, яркую и привлекающую внимание вывеску,
гласящую о факультетском собрании в гостиной после ужина, явка обязательна. Ну и
заодно предупредил одного-двух учеников с каждого курса, чтобы все точно были
оповещены и приглашены в гостиную вечером.
За завтраком, а точнее, за пару минут до его начала, когда многие уже сидели за
столами, мимо нашего стола прошла мадам Спраут.
— Мистер Грейнджер, мисс Аббот, — она улыбнулась нам. — После завтрака зайдите к
директору. Это касается всех старост.
Мы кивнули, а я тут же развернулся к Джастину.
— Дружище, — улыбнулся я.
— Да-а? — протянул он, глядя на меня с лёгким подозрением. Эх, растёт, уже не так
похож на какого-то главного злодея-миллиардера из кинематографа.
— Проводи первокурсников на их занятия, а?
— Хорошо, — Джастин явно испытал облегчение. Наверняка он думал, что я попрошу о
чём-нибудь более обременительном.
— Кстати, — Эрни подался вперёд и хотел положить руки на стол, но именно в этот
момент домовики подали завтрак, и один из самых чистоплотных и аккуратно выглядящих
учеников на факультете — да, Эрни такой — чуть было не опрокинул на себя глубокую
тарелку с овсянкой. — Вот же…
Ребята улыбнулись, пододвинув к себе свои порции, задумчиво выбирая, чем сдобрить
овсянку — сухофрукты или орехи?
— В общем, — Эрни справился с чуть было не возникшей неудобной ситуацией. — Я тут в
душе слышал, как наши обсуждали действия Амбридж.
— Что-то важное?
— Если бы ты не ходил в душевую раньше всех и в полном одиночестве, — хмыкнул
Эрни, — то знал бы, что сплетен там больше, чем где бы то ни было. В общем, она
заявила, что каждый порядочный ученик школы обязан доложить ей о «брожениях» в
наших рядах, о высказываниях и мнениях, противоречащих политике министерства.
— Хм… За просто так?
— Пока — да, — понимающе хмыкнул Эрни. — Не думаю, что кто-то побежит ей
докладывать. Но вот если она начнёт обменивать какие-то блага на информацию —
вполне возможно. Я бы создал какую-нибудь группу учеников, у которых больше прав и
возможностей, но взамен — доклады и поимка «неугодных».
— Разумное решение, — кивнул я. — В реалиях Хогвартса, как довольно изолированной
социальной системы — более чем, да. И это может быть проблемой.
— Не только, — кивнула Ханна. — В случае необходимости, она может пригрозить тем, у
кого родители работают в министерстве. Создать там сложности какие на работе, или
вообще уволить.
— Насколько такие угрозы реальны?
— Почти нереальны, — Сьюзен ответила вместо Ханны. — В министерстве очень строгая и
сложная иерархия, в которой правило «вассал моего вассала — не мой вассал» работает
идеально. Если волшебник не является прямым подчинённым Амбридж, она его не уволит.
— Но может надавить?
— Надавить может любой, — важно кивнула Сьюзен, тряхнув парой рыжих прядей.
— Кстати, о чём собрание запланировал?
— Амбридж, — одной этой фамилии оказалось достаточно для понимающих кивков.
После завтрака я и Ханна отправились в кабинет директора. Встретив по дороге
старост других факультетов, мы одной не очень дружной толпой добрались до нужного
этажа. Горгульи в нише не было и проход на винтовую лестницу был свободен.
Кабинет директора встретил нас прекрасным освещением от утреннего солнца — его лучи
заливали всё вокруг через большие окна, на фоне которых и сидел директор за своим
большим рабочим столом. Занятно то, что свет солнца не слепил, не мешал обзору.
— Проходите, — директор кивнул нам, отложил какие-то документы в сторону, беря при
этом небольшую стопку других документов.
Мы быстренько встали перед его столом.
— Для начала, — Дамблдор внимательным взглядом оглядел каждого из нас, слабо
улыбаясь, — я хочу поздравить вас с этими важными должностями. Но, давайте опустим
лирику и приступим к делу. Надеюсь, работа по внутрифакультетским клубам вами уже
проведена?
Практически все согласно кивнули, лишь Рон замялся, но видя согласный кивок
Гермионы, подтвердил «готовность».
— Хорошо. Если документы с собой — прошу положить.
Достав из рюкзака пергаменты, я положил их в быстро выросшую стопку на столе.
— Касательно факультетских команд — жду документы о результатах отборочных и о
новых составах не позднее конца третьей недели. Роли расписывать не обязательно, в
отличие от самого состава. Теперь, по школьным клубам. Их немного, как вы,
наверное, знаете.
Дамблдор протянул документы нам. Но вот их было немного, явно в одном экземпляре, и
было непонятно, кому что делать.
— Сами распределите между собой, — Дамблдор ответил на наш невысказанный вопрос.
— По ним жду документы, как и по факультетским командам, не позднее конца третьей
недели. На этом, пожалуй…
Дамблдор на миг задумался, словно пытаясь понять, не забыл ли что-то важное.
— …Всё. Можете быть свободны.
Без лишних вопросов мы покинули кабинет директора. Уже внизу, спустившись с
лестницы, я глянул на ребят.
— Нужно будет поговорить, — обратился я ко всем сразу. — Это важно. Предлагаю
сегодня за час до отбоя.
— Тебе не интересно наше мнение? — ухмыльнулся Малфой.
— Вообще, или конкретно в этом вопросе? — в ответ я ухмыльнулся точно так же.
— О чём говорить-то? — лениво потянулся Рон. — Глупости, небось, какие-нибудь. Я
слишком занят со всеми этими обязанностями старосты.
— И чем же это, прошу прощенья? — Гермиона удивлённо посмотрела на своего товарища.
— Шахматами, плюй-камнями и журналами о квиддиче?
— Эй, я же не упрекаю тебя за то, что ты всё свободное время тратишь на книги.
— Довольно, — я с лёгкой улыбкой прервал эту перепалку. — Так что? За час до отбоя?
По времени вопросов нет?
Вроде бы все были согласны.
— Вопрос в другом, — Пэнси привычным жестом сложила руки под грудью. — Где?
— Нужно какое-то тайное место, наверное? — задумчиво нахмурилась Гермиона.
— Зачем? — вопрос Гольдштейна был резонен. — Мы же собираемся говорить, а не
правила нарушать. Предлагаю вообще в холле. А там, если что, определимся.
Предложение было принято, и все мы отправились на занятия. Похоже, мы с Ханной не
единственные, кто делегировал на чужие плечи полномочия по сопровождению
первокурсников на первое занятие.
День шёл своим чередом. Я выполнял обязанности старосты вместе с Ханной, водил
мелких на занятия и забирал их оттуда, ходил на свои занятия, пару раз мне принесли
списки новоприбывших в факультетские клубы — их нужно периодически сдавать
«высокому начальству».
Под конец дня я мог заметить, что недовольство учеников фактом существования такой
волшебницы, как Амбридж, и тем, что она занимает должность профессора по ЗоТИ,
росло буквально на дрожжах. За три дня почти все курсы посетили по одному занятию
ЗоТИ, и вообще никто не был этими уроками доволен. Разве что первокурсники
недоумённо пожимали плечами, да второкурсники выглядели несколько расстроенными —
но им толком и сравнить не с чем, ведь первые курсы вообще только пришли на учёбу,
а у вторых курсов толковая практика по ЗоТИ в прошлом году началась только после
Рождества. Больше всех негодовали семикурсники — их, бедных, и так застращали ЖАБА,
как я понял, а теперь ещё не будет практики по ЗоТИ. Разумеется, можно учиться и
самостоятельно, но с наставником-то побыстрее будет, а время — как раз та самая
роскошь, которая седьмому курсу вообще не по карману.
Почему я решил, что у седьмого курса слишком мало времени на самообразование? Это
логично, ведь профессора основательно планируют загрузить нас в этом году из-за
СОВ — почему должно быть иначе у них перед ЖАБА?
Вечером после ужина я быстро заскочил в дуэльный клуб, где было довольно много
учеников. Я бы даже сказал, полный состав, не считая выпустившихся в прошлом году
ребят. Найдя взглядом Малфоя, я подошёл к нему.
— Ещё хочешь дуэль?
— Разумеется.
— Придётся подождать. У меня дела на факультете.
— Можешь не спешить, — с ухмылкой отмахнулся Драко. — Тут ещё час, наверное, будут
высказывать всеобщее недовольство происходящим в этом жалком подобии школы.
Ученики и вправду крайне активно обсуждали ЗоТИ и всякое подобное, а гомон голосов
сливался просто в шум. Покинув клуб, я отправился в гостиную факультета.
Удивился ли я, увидев весь факультет в полном сборе? Не очень — давно мной
замечено, что хаффы довольно дисциплинированны сами по себе, без влияния
факультета. Правда, когда вообще все находятся в гостиной, здесь становится
тесновато.
Выйдя на середину, я окинул взглядом каждого из учеников. Негромкие разговоры
окончательно стихли — ученики ожидали, когда я заговорю, а главное — о чём. В этой
тишине в гостиную зашла ещё и мадам Спраут, тихонько пристроившись у стенки — её
почти никто не заметил.
— Итак, дамы и господа, — начал я свою импровизацию, ибо заранее не готовился. — Я
попросил всех вас присутствовать здесь не просто так. Все мы уже поняли, что у нас
в школе есть проблема. Серьёзная проблема. Да, вижу по взглядам и кивкам, что вы
догадываетесь о том, что из себя эта проблема представляет, а точнее — кто её
источник. Но дело далеко не только в полном отсутствии легальной практики по ЗоТИ в
ближайшем году.
Небольшая пауза в лучших традициях Дамблдора была необходима — ребята тут же
зашептались, кто в недоумении, а кто просто делился догадками.
— Да, товарищи, — кивнул я, — вы не ослышались — это не главная проблема. Более
того, она довольно легко решается — практика в неиспользуемых кабинетах.
Организационные вопросы я ещё обсужу с Ханной Аббот, нашей старостой от девушек, и
со старостами других факультетов. Так что об этом переживать не стоит — к началу
третьей недели будет готовое решение. Проблема у нас в другом, хотя её источник тот
же.
Очередная короткая пауза в моём исполнении, но ребята молчат и просто смотрят на
меня в ожидании. Вновь окинув всех взглядом, для себя отметил, что сидячие места
были отданы преимущественно младшим курсам, а среди них — девушкам. Джентльмены
подземелий — умиляет.
— Одна известная вам профессор ЗоТИ, — я продолжил свою мысль, — в довольно хитрой
манере использует модифицированное Кровавое Перо в качестве телесных наказаний на
своих отработках.
И тишина. Но не от того, что не понимают — это просто неслыханно! Старшие курсы
пребывали в особенном шоке, ведь за своё обучение они ни разу не подвергались
телесным наказаниям и прекрасно знают, что они запрещены.
— Конкретно сейчас, скорее всего, один ученик отбывает такое наказание. Профессор
хитра, и не говорит, что подобное — именно наказание, отработка или что-то ещё.
Суть наказания конкретно этого ученика — писать Кровавым Пером строки текста.
Кто-то начал хихикать, кто-то откровенно улыбался, и лишь треть учеников оставались
серьёзными либо из-за смутного пока что понимания, либо в ожидании разъяснений.
— Смешки здесь неуместны. Модификация Кровавого Пера занятна — каждый штрих таким
пером царапает руку пишущего, словно не по бумаге он пишет, а прямо на руке, с
силой вдавливая перо. Результат — каждая написанная на листе фраза буквально
вырезается на руке, с каждым разом становясь глубже.
Вроде бы прониклись. Реакция мадам Спраут — спорная. Вроде бы верит, а вроде бы и
нет, но, в любом случае, слушает.
— Я осматривал рану после такой отработки. Немного Тёмной Магии. Эффект обещает
быть занятным — помимо болевых ощущений, написанная строка врезается в сознание,
как установка к действию, или бездействию. А как нам известно, воздействие магией с
целью вреда или силового подчинения, тем более через кровь, является Тёмной Магией
как по сути, так и по законам министерства. Я вижу у некоторых есть непонимание
того, что такое Кровавое Перо. Рассказывать принципы долго, а суть вы можете
спросить у тех, кто знает. Но общая суть проблемы сводится к тому, что под видом
отработки, профессор практикует телесное наказание с использованием Тёмной Магии.
В очередной раз я выдержал паузу, а ученики тут же начали самым активным образом
обсуждать услышанное. Кто-то восклицал о недопустимости, кто-то просто возмущался,
а кто-то — покачивал головой в неодобрении.
— А ты большой эксперт в Тёмной Магии, что ли? — возмутился парень с третьего
курса, полагаю, решив показать меня некомпетентным в этом вопросе, а может и просто
пребывая в сомнениях, как и добрая четверть остальных ребят.
— Не эксперт, — согласно кивнул я. — Но уже год изучаю специфические направления,
так как планирую стать целителем. И нет, я не собираюсь что-то показывать или
доказывать. Сейчас проблема в другом.
Гомон голосов стих.
— Я не знаю, будет ли тот ученик, который сейчас отбывает наказание у профессора
единственным, к кому применят такой способ. Возможно, уже есть ещё кто-то. А
возможно и нет. Возможно, никто больше подобному не подвергнется. Важно другое —
нужно решить, как себя вести и как общаться с этой… Личностью. Предлагаю следующее…
Убедившись, что меня слушают внимательно, продолжил мысль.
— Ученики с первого по пятый курс — сидим на ЗоТИ тише воды, ниже травы. Если
профессор что-то говорит — соглашаемся, киваем и улыбаемся. Не важно, какой бред
будет говорить профессор — киваем и улыбаемся. Не нарываемся ни при каких
обстоятельствах. Она говорит, что Дамблдор старый лжец и маразматик — соглашаемся и
киваем. Она говорит, что мы все говно — киваем и улыбаемся. Идея понятна?
— А если мы не согласны? — возмутилась девушка с четвёртого курса. — Если она не
права? Просто взять и молчать?
— Да, — коротко кивнул я. — Ну, можете идти на принцип, получить наказание, но
тогда…
Я улыбнулся.
— Тогда действуйте по-другому. Как? Эту идею я приберёг для старших курсов. Если вы
попали на отработку к профессору ЗоТИ, постарайтесь получить от неё чёткий ответ на
вопрос: «Моё наказание — писать строки этим вашим пером?». Ну или формулируйте как
хотите, главное, чтобы вопрос был недвусмысленный. Чтобы ответ профессора
однозначно и недвусмысленно говорил о том, что она наказывает вас тем, что
заставляет писать строки пером.
С десяток учеников явно поняли смысл этой идеи, и хитрая ухмылка появилась на их
лицах.
— Вижу, вы поняли. Сразу же после такой отработки мчитесь в больничное крыло и
требуете у мадам Помфри освидетельствования полученных травм по протоколу. Все эти
материалы вы должны получить на руки от мадам Помфри. Это, как и воспоминания о
произошедшем наряду с их правдивостью в случае применения Веритасерума —
доказательства действий профессора ЗоТИ. Они могут пригодиться, если она совсем
обнаглеет. Но в целом, политика факультета — не нарываемся, но действуем, если
иного выхода не будет.
— Да кому нужны будут эти доказательства, — громко фыркнул мальчик со второго
курса, магглорождённый, кажется. — Кто мы, и кто — Ам… профессор ЗоТИ?
Некоторые даже были согласны с этим утверждением, но я лишь улыбнулся.
— Знаете, слизеринцы любят прихвастнуть, что они — дети отнюдь не простых
волшебников. Смею напомнить, что родители и родственники многих на нашем
факультете — тоже не абы кто. Назовите любой хоть немного значимый отдел
министерства, даже ДМП и Аврорат — там есть ваши родственники или родители, и вовсе
не на «принеси-подай» должностях. Будет желание, повод и реальная доказательная
база — справимся.
Поговорив ещё минут десять на различные темы, связанные с нашей проблемой, собрание
факультета официально подошло к концу, и ученики поспешили заняться своими делами —
хоть той же домашкой. А я подошёл к явно ожидавшей меня мадам Спраут. Декан
выглядела обеспокоенной.
— Мистер Грейнджер. Ваши слова — правда? Я имею в виду, о типе наказания.
— Да, мадам Спраут, — кивнул я. — Как минимум один ученик на данный момент
подвержен подобным отработкам.
— Почему вы не говорите имя этого несчастного?
— Очевидно, этот ученик не желает огласки, раз до сих пор никто ничего не знал, не
так ли?
— Действительно, — печально кивнула Декан, и казалось, будто даже её седые кудри
под аккуратной коричневой шляпкой, стали понурыми. — Но вся эта ваша затея…
Рискованно. Амбридж обладает обширными возможностями из-за своего положения в
министерстве.
— Азкабан радостно поприветствует нового постояльца, — улыбнулся я. — Даже мне
известно, сколь сильна оппозиция Фаджу и текущему правительству. Если будет шанс,
они вцепятся в возможность дискредитировать министра за счёт его доверенного лица.
Даже в народе говорят, что действия и слова Амбридж — действия и слова министра и
министерства. Огласка подобного применения Тёмной Магии профессором по отношению к
ученикам, да ещё и в качестве наказания, в нынешних реалиях — скандал выше гор.
Фадж сам лично проводит её в Азкабан на полагающиеся полгода.
— Откуда такое желание отправить волшебника в это… ужасное место, мистер Грейнджер?
— удивилась декан.
— Откуда? Взрослый волшебник осознанно и целенаправленно причиняет вред детям, —
пожал я плечами. — Уж вы-то должны это понимать.
Понимает. Она прекрасно всё понимает, но похоже, не действует из-за установки
руководства в лице Дамблдора.
— Уверен, — продолжил я, — директор тоже ждёт подходящего момента для действия.
Всё-таки за красивые глаза не становятся самым известным и одним из сильнейших и
влиятельнейших волшебников.
— Хорошо, — кивнула декан. — Ваши рекомендации факультету я одобряю — сама бы и
лучше не придумала. Но я бы попросила не давать ход делу слишком поспешно.
— Разумеется, — я улыбнулся. — Всегда есть несколько вариантов действия. Магия
настолько разнообразна…
Лёгкая недосказанность могла дать понять много больше, чем слова.
— Надеюсь, вы не будете делать необдуманных поступков.
Кивнув, я покинул гостиную — нужно провести дуэль с Драко, послушать мнения
причастных к дуэльному клубу учеников с других курсов, да ещё и перед отбоем должно
состояться «совещание старост». Эх… Как всё муторно, честное слово. Не люблю я
такую вот суету.
***
Дуэльный клуб — неизменное место сбора тех, кто увлечён хоть сколько-нибудь боевым
применением магии, колдовства. Да, не все любят принимать в подобных авантюрах
непосредственное участие — некоторые здесь изучают теорию, наблюдая за дуэлями, за
тренировками других учеников, читая книжки, слушая объяснения профессора Флитвика и
изредка захаживающего Снейпа, при этом такие ученики сидят за столиками поближе к
книжным шкафам возле стен, попутно опустошая стратегические запасы чая в Школе.
Однако, этим вечером, в среду, помимо того, что здесь до сих пор присутствовали
практически все члены клуба, так ещё и попросту просиживать пятую точку опоры они
не стали — все продолжали активно общаться, изучать заклинания и отрабатывать на
манекенах, которых стало ещё больше стараниями профессора Флитвика. Ученики
выстраивались в очередь, повторяли движения палочкой или как-то по-иному, на свой
манер укладывали в голове знание о новом заклинании, и отрабатывали его, когда
приходило их время. Наш кроха-профессор был просто счастлив такому энтузиазму.
Я же смог заметить, что ребята отрабатывали первые заклинания из учебных материалов
по ЗоТИ в соответствии с их курсом обучения. Понятно — нашли себе место для
практики.
Найдя взглядом Малфоя, который в компании вечных своих товарищей Крэбба и Гойла
стоял чуть в стороне, сложив руки на груди, я тут же направился к нему.
— Наслаждаешься зрелищем?
Встав рядом, я повернулся лицом к остальным ребятам, пытаясь понять, что так
привлекло внимание Драко.
— Посмотри, насколько многие жалки, — хмыкнул Драко, продолжая смотреть на
тренировки других учеников. — Стоило только им узнать, что практики не будет, как
сразу же начали паниковать.
— А ты, я погляжу, не беспокоишься.
— Почему я должен беспокоиться? Есть простое решение. Собираешь небольшую группу, а
учитывая, сколько учеников на одном курсе одного факультета — всех. Скидываетесь по
галлеону-другому, находите кого-нибудь со старших курсов, кто знает программу и не
прочь быстро заработать карманных денег, и всё, вопрос решён.
— В этом есть смысл, — кивнул я. — Если группа будет стараться, то старшекурсник
сможет «поставить» его исполнение каждому на достойном уровне за часа два-три.
Сколько там заклинаний в программе по ЗоТИ за этот курс?
— Аж целых восемь, — скривился Малфой, — если смотреть по учебнику прошлого года. В
других может быть шесть, а может и десять.
— Предельно — десять, — я ненароком обратил внимание на то, что тихо обсуждавшие
что-то своё Кребб и Гойл, изрядно вымахавшие за лето как ввысь, так и вширь,
достали откуда-то упаковки со вкусняшками, начав их с энтузиазмом уплетать за обе
щеки. — В итоге — десять-двадцать галлеонов в год. Слышал я, что у того же Рона
Уизли в прошлом году было раза в два больше карманных денег, и это по минимуму. Так
что, это не должно быть проблемой ни для кого.
— Именно. Даже магглорождённые могут обменять свои деньги в Гринготтсе. Да вообще —
заработать эту сумму — не проблема.
— Ты меня удивляешь, Малфой, — повернувшись к Драко, я улыбнулся. — Сильно
изменился за лето ты.
Малфой скривился, как от лимона.
— У меня не было выбора. Мне вот что интересно, — он с важным, но не высокомерным
видом посмотрел на меня. — Как ты так успешно осваиваешь новые заклинания до такого
высокого уровня?
— Хм? — улыбка вылезла на моё лицо. — То есть, ты признаёшь, что я лучше?
— Какая глупость, — фыркнул Малфой, вернув себе своё привычно пренебрежительное
выражение лица. — Волшебник — это не только умение махать волшебной палочкой,
идеально воспроизводя парочку заклинаний. Это как оценивать человека в целом лишь
по одной его черте, пусть и превосходной, в то время как остальные его качества
будут ниже уровня моря.
— Звучит, как заученная фраза.
— Так сказал мой отец, и нравится тебе это или нет, но в этих словах есть смысл.
Так что? Как?
— Думаешь, что у меня есть какая-то секретная методика?
Вопрос вышел риторическим, а Драко со своими товарищами, приготовились услышать
великое откровение, попутно глядя на тренирующихся учеников.
— Я из своих способностей секрет не делаю, но и рассказывать мне нечего. Два часа в
день — внеурочные тренировки в волшебстве, строгая дисциплина, график, физические
упражнения. Но это лишь метод развития того, что есть у меня изначально.
— И что же это такое? Завышенное самомнение? — Малфой не мог не выдать что-то
подобное, потому я и не удивился.
— Нет, хоть я и не без этого недостатка. Аномально высокая активность мозга, — я
постучал пальцем по виску, вызвав лёгкое недоумение на лицах парней. — Мои мозги
позволяют во много раз быстрее осваивать и усваивать информацию, вырабатывать
навыки и привычки. Ну и, разумеется, я вырабатываю своё видение магии, постоянно
углубляя понимание того, как представляют себе магию, волшебство и колдовские
процессы другие волшебники.
— Звучит, как бред, — Драко был недоволен подобным ответом, а Кребб с Гойлом просто
пожали плечами, глянув друг на друга, и вернулись к тихому обсуждению чего-то
своего, изредка кивая то на одного волшебника, то на другого, шутя и улыбаясь.
— Не скажи, — я мотнул отрицательно головой, а кто-то из тренирующихся напортачил с
магией, сделав небольшой дымный взрыв, последствия которого в тот же миг
ликвидировал профессор Флитвик. — На третьем курсе, когда я только начал осваивать
магию, я практически не мог изменить эффект заклинаний. А уж про то, как долго мне
не давался Патронус, я вообще молчу. Сейчас же, с опытом, да и тем контролем
сознания, который реализуется моим мозгом…
Я просто достал палочку и ни на кого не наводя, просто направив вверх перед собой,
создал простенькое Инсендио. Вместо струи пламени появился небольшой пламенный
жгутик, извивающийся так, как мне того захочется. Миг, и вместо жгутика на кончике
палочки танцует огненный человечек.
— Абсолютно каждое выученное заклинание обогащает мой опыт колдовства, а учитывая
идеальную память — это не проблема, — продолжал я, пока ребята с интересом ожидали
очередного пируэта от огненного человечка. — Иногда я узнаю что-то новое,
разнообразя тем самым свой опыт, расширяя его или вообще порою пересматривая. В
итоге каждое новое заклинание либо даётся проще предыдущего, либо немного меняет
мою картину мира, но в итоге всё равно улучшая мои навыки. Результат?
Я развеял человечка, убрал палочку и просто вытянул руку ладонью вверх, вновь
создавая огненного человечка. Только теперь он плясал на ладони.
— Рано или поздно я начинаю делать с колдовством то, что мне вздумается.
— Нет, ну как? — тихо возмутился Малфой.
— В учебниках упускается важная деталь, — я развеял огненного человечка. — Там
говорится, что для колдовства нужны взмахи палочкой, формулы, фразы и прочее, и всё
это каким-то образом создаёт заклинание, абсолютно одинаковое в разных руках. Там
говорится, что волшебнику для создания колдовства нужно всё это. Но правильная
формулировка — всё это нужно волшебнику, чтобы заставить его магию исполнить нужное
ему колдовство. Чувствуешь разницу?
— Что-то есть, — кивнул Малфой.
— Твоя магия — такая же часть тебя, как руки или ноги. Тебе же не нужны особые
ритуалы, чтобы почесать нос? Однажды научившись шевелить руками и ногами, ты лишь
осваиваешь новые движения, а не учишься для каждого из них шевелить руками заново.
Это не какое-то отдельное, новое движение. Ты даже можешь, просто наблюдая за тем,
как шевелит руками кто-то другой, повторить это методом проб и ошибок. Так и с
колдовством — ты учишься «шевелить» своей магией.
— Ну да, конечно, — отмахнулся Малфой. — Руки-ноги я хотя бы чувствую и могу
сравнить ощущения, попытки ими двигать и прочее с конечным результатом. Погоди…
Малфой внезапно стал задумчивым, словно уцепил мысль и боится её выпустить из рук.
— Ты просто круто ощущаешь магию, да?
— Одна из граней повышенной активности мозга. Но это не самое важное. Далеко не
самое важное. Главное — вложить в направляемую тобой магию нужный посыл, мысли,
предельно чётко сформированные в твоей голове, а в идеале ещё и сдобренные
идеальным пониманием тех процессов, которые ты хочешь воссоздать магией. Ну, как в
трансфигурации. Чем лучше ты знаешь строение объекта, тем легче тебе дастся
превращение. Идеальное знание и идеальные образы в голове позволят
трансфигурировать что угодно чуть ли не по щелчку пальцев…
Я даже показательно щёлкнул пальцем, превращая воздух перед рукой в прозрачный
стеклянный бокал. Пустой, правда.
— То есть, — Драко глянул на бокал в моих руках. — Весь твой секрет, по-хорошему, в
том, что ты абсурдно умён?
— Я бы так не сказал. Ум — несколько иной продукт работы мозга. В некоторых
вопросах я абсурдно туп и буквально не вижу очевидного. Я бы сказал, что причина
моих успехов — крайне активная работа мозга. Из неё всё и вытекает.
— Звучит до сих пор как бред, — кивнул Драко. — Без доказательств этих твоих
мифических возможностей, я быстрее поверю, что ты умудряешься не спать ночами, без
перерыва тренируясь в волшебстве.
— Я на твой вопрос ответил открыто и без утайки, — разведя руки в стороны, я
обернулся к продолжавшим практику ученикам. — Верить или нет — дело твоё.
— Проверка.
— Хм?
— Устроим проверку. Летом мне довелось изучить парочку авторских заклинаний,
которые ты гарантированно не мог нигде узнать. Жаль только, что изучать их довелось
лишь в конце лета, и довести их до приемлемого результата стоило больших трудов,
многих беспокойных вечеров. Пойдём.
Мы двинулись к одному из манекенов в дальнем неприметном углу — там занимался
какой-то третьекурсник в цветах Слизерина. Заговорил с ним Малфой, что логично.
— Уступи на минут десять.
Парнишка кивнул и отошёл в сторону, а манекен быстро восстановился от нехитрых
повреждений. Драко повёл палочкой вокруг нас, тихо нашептывая слова нескольких
заклинаний приватности, и когда вокруг нас появился чуть искажающий изображение
барьер, внутри которого были только мы двое, он заговорил:
— Не хочу, чтобы любители погреть уши узнали слова и жесты. Смотри, — Драко резко
вскинул палочку в сторону манекена, чуть дёрнул ею сверху вниз. — Сектумсемпра.
Слова были тихие, что делало честь Малфою — прибыло в нашем полку осознающих
отсутствие необходимости кричать во время колдовства.
С кончика палочки Драко слетел быстрый маленький серебристый сгусток, почти
мгновенно добрался до манекена, и тот дёрнулся, как от удара, тут же покрывшись
десятком глубоких порезов. Действительно глубоких — словно острым мечом ударили.
Оценив результат, Малфой кивнул и повернулся ко мне.
— Против Врагов. Именно так — Врагов. Похоже на Секо, только это — проклятье. Не
режет буквально, а создаёт разрезы. Не только снаружи, но и внутри. Ты же не
боишься Тёмной Магии?
— А должен? — я улыбнулся, достал палочку, сосредоточился, делая небольшое
количество своей магии немного искажённой, и в точности повторил жест Драко, как и
слова, — Сектумсемпра.
Моё колдовство было слабее, сгусток медленнее, да и вообще. Но даже такой результат
заставил Малфоя немного удивиться.
— Ты подожди, — не поворачиваясь к нему, я приготовился повторить. — Сейчас
потренируюсь.
Сказал — сделал. Двенадцать повторений, и качественные показатели моего колдовства
превзошли таковые у Малфоя. Тринадцатую, последнюю попытку, я решил сдобрить
большим количеством тёмной магии, постаравшись уже в меньшей мере доверить контроль
над ней палочке, а в большей — делать это лично. Всё-таки слишком расточительное
это палочковое колдовство без участия личного контроля над магией.
В общем, тринадцатая попытка случилась для всех внезапно. Почему? Я почти не
шевельнул палочкой — она, казалось, просто дрогнула естественным образом. Слова
произнёс вообще мысленно. Мог бы и без этого всего, но это значило бы, что мне
нужно полностью взять контроль над магией на себя, а я пока не готов так поступить
конкретно с этим заклинанием.
Сгусток оказался чертовски маленьким, чертовски плотным, тонким, но при этом и
столь же быстрым. Он ударил манекен, и тот рассыпался на десятка три кусочков с
ломанными линиями срезов.
— Как-то так, — я повернулся к удивлённому и словно бы наигранно понурому Драко.
— Но ещё далеко от идеала — я это отчётливо ощущаю.
— Ясно. Верю. Как-то неприятно видеть такие успехи у магглорождённого.
— Тренируй мозги — вся магия в них. Обычные люди говорят, что математика —
гимнастика ума. И нужно уделить внимание пространственному мышлению — тут тоже
поможет математика, а точнее, работа с объёмными фигурами. Ну или просто тренировки
в колдовстве до седьмого пота.
— А, — отмахнулся Малфой. — Магия с палочкой всё равно не моё.
— Ты лучше скажи, дуэлиться будем?
— К Мордреду. Настроения нет.
Как итог — дуэли действительно не было. Пообщавшись с парочкой учеников, я покинул
постепенно пустеющий дуэльный клуб и направился в главный холл — время встречи
старост.
Ждать пришлось недолго. Практически в оговоренное время появились все, кроме Рона.
— Где Уизли? — спросил я Гермиону, выглядевшую несколько устало.
— В гостиной, где ещё-то? Говорит, что нечего ему обсуждать со слизеринскими
змеями, заучками и тупицами.
— Каков подлец! — возмутилась Падма Патил, староста Рэйвенкло. Вот мне интересно,
она — индианка. Я знаю, что у них там нет своей хорошей школы волшебников. Так
вот — Патилы тут, в Англии живут, или просто отправили своих детей, Падму и Парвати
сюда учиться?
— П-ф, это же Уизли, — Паркинсон с нахальной ухмылкой на лице закатила глаза к
потолку. — Разве стоило ожидать чего-то иного от этого недалёкого идиота?
— Он не дурак, Паркинсон, — огрызнулась Гермиона скорее из внутрифакультетской
солидарности, чем от полнейшего несогласия. — Он лучше всех играет в шахматы на
факультете.
— Вот и гадай теперь, — Малфой медленно осмотрел присутствующих. — То ли Грейнджер
превознесла Уизли, то ли весь свой факультет опустила до его уровня.
Подобное вызвало закономерные смешки у доброй половины старост, и у меня в том
числе, ведь все не понаслышке знают о горячности шестого Уизли, как и том,
насколько нелепы и глупы в итоге его поступки из-за этой поспешности. Я, на самом
деле, не отрицаю, что Рон может проявлять действительно хорошие умственные
качества, как и его друг Поттер, но вспыльчивость, поспешность, малый кругозор
буквально погребли под собой их интеллект. Тот же Поттер, например — я не раз
замечал, что он способен думать только в спокойной обстановке, но где бы она
взялась здесь, в Хогвартсе? Он, как и Рон, не ладит с большей частью сверстников не
со своего факультета — для них повсюду раздражители. Но это лирика. Пора брать дело
в свои руки, пока все не перессорились, и не важно, взаправду, или в шутку.
— Господа, отставим в сторону споры, для них ещё придёт время. Отсутствие Рона
никак не скажется, ведь он всё равно не собирается быть старостой, как мне кажется.
Знает кто-нибудь кабинет какой поблизости?
— Есть один, — кивнул Гольдштейн своей кудрявой головой. — Давайте за мной.
Пара минут, и мы зашли в один из неиспользуемых классов. Вот только здесь не только
стены были голыми, без единого следа каких-нибудь плакатов или шкафов, но и мебели
не было вообще.
— Постоим, не сломаемся, — Ханна по-деловому оглядела абсолютно пустой класс —
хорошо хоть окна были.
— Можно и наколдовать… — я хотел было достать палочку, но, похоже, никому это было
не нужно и задерживаться здесь никто не хотел и не планировал. — Ладно.
— Давай, выкладывай, зачем нас всех собрать решил, — начала разговор Пэнси,
подбоченившись. Остальные просто стояли, формируя этакий круг.
— Секундочку, — я всё равно достал палочку и провёл ею вокруг нас, создавая мощные
комплексные чары приватности. — Всё просто. Нужно определиться с политикой каждого
факультета относительно Амбридж.
— А что делать? — Гольдштейн переводил взгляд с одного на другого. — Да и зачем? Ну
не будет практики — велика потеря?
— Как это — велика потеря? — Гермиона явно не понимала, как можно так легкомысленно
относиться к этому вопросу. — Это же очень важно, особенно в свете последних слухов
о возрождении Сами-Знаете-Кого.
— Ой, далась ты ему, даже если он вернулся, — Малфой с пренебрежением отнёсся к
этому высказыванию. — Будет он бегать да охотиться на всех несогласных, особенно на
детей.
— Гарри Поттер? — Падма немного наклонила голову вбок, одним этим именем ставя под
сомнение слова Малфоя.
— Т-ц. Дело ясное, что дело тёмное, — он показательно отвернулся, уставившись в
темноту за окном.
— Допустим, — кивнул Гольдштейн, проведя рукой по своим светлым кудрям. — У нас
вроде бы начали пытаться что-то с этим сделать, но это гиблое дело. Каждый себе на
уме, никакой дисциплины, полнейший хаос. Все отрабатывают что попало,
старшекурсники — не исключение.
— Эх… — вздохнула Гермиона. — У нас примерно то же самое, только большинству ещё и
плевать на практику. Учиться никто не хочет. Всем развлечения да квиддич подавай.
— Какой квиддич? До начала отборочных вообще почти две недели.
— Ну… — Гермиона замялась, словно сказала то, что не должна была. — Анджелина
назначила отборочные на эту пятницу.
— О, неужели вы научились играть нечестно, словно «поганые слизеринцы»? — слова
Малфоя буквально сочились иронией.
— До вас нам ещё очень далеко…
— Народ, — я остановил все эти разговоры не по теме. — Во-первых, давайте вернёмся
к теме разговора, а во-вторых — дело вообще не в практике.
— И в чём тогда? — Гольдштейн всем своим лицом выражал непонимание того, что за
тема может быть важнее, учитывая разговор об Амбридж.
— Всё просто, — убедившись, что ребята будут меня слушать, пусть некоторые, не буду
показывать пальцем, кривятся от необходимости стоять друг с другом в одном
помещении. — Учитывая все брожения в обществе и министерстве, о которых, появись у
него желание, сможет поведать нам Малфой…
Короткий взгляд в его сторону дал мне понять, что желания у него нет, а на лице
буквально написано: «Сами думайте».
— …Мы можем сделать выводы, что министерство хочет выбить Дамблдора из кресла
директора, последнего поста, который за ним остался. Просто чтобы тот не смущал умы
населения словами и мнениями, отличающимися от официальной позиции министерства.
Некоторые хотели явно возмутиться подобной постановкой вопроса, но я остановил
зарождавшиеся возражения.
— Подождите, потом обсудите это, дайте сказать. Учитывая, что в Пророке и прочей
желтой прессе сейчас довольно активно говорится о том, какое министерство
замечательное, что возрождение Тёмного Лорда — бред, а Дамблдор — маразматичный
бредогенератор, то… Вырисовывается вполне ясная картина, что появление здесь, в
Хогвартсе, Долорес Амбридж, на секундочку, личной помощницы и доверенного лица
министра — вовсе не случайность. Таких случайностей быть не может. Самой Амбридж
вообще не сдался этот Хогвартс — у неё отличное место в правительстве. Лично у неё
нет ни единой причины удалиться от дел министерства, чтобы преподавать здесь…
— Но она же сказала, что выполняет задачу министерства по устранению пробелов в
наших знаниях? — Падма словно бы обиделась на весь мир — таким унылым было
выражение её лица.
— Ну знаешь, — ответить ей решила нахмурившаяся Гермиона. — Я бы тоже не стала
заявлять, что пришла сюда наводить суету, смуту, сеять раздор и копать под
директора, многими если и не любимого, то уважаемого как минимум.
— Справедливо, — кивнула Падма, но оставалась расстроенной.
— Поехали дальше, — я продолжил разговор. — Очевидно, что она здесь по душу
Дамблдора. Но наехать на него прямо — никак нельзя. Нет оснований. Он может сколько
угодно высказывать своё мнение, противоречащее политике министерства, но это не
мешает ему быть директором. Значит, что?
Пауза. Малфой устало выдохнул.
— Нужно дискредитировать его, как директора. Это же основы основ, — Драко устало
поведал остальным эту истину, словно идиотам. — Накопать компромат на него, как на
директора, и выкинуть к Мордреду отсюда. И копать нужно основательно.
— Тебе ли не знать, — Гермиона с укоризной посмотрела на парня. — Твой отец уже
столько раз пытался это сделать, но ничего не получилось.
— И прошу заметить, — Драко проигнорировал этот выпад, чем задел Гермиону даже
больше, чем если бы ответил. — Причины тогда были более чем реальные, существующие,
не выдуманные. Потому Амбридж, если и будет копать — то глубоко и с размахом.
— А если нечего копать? — Гольдштейну не нравились все эти мысли и интриги. Как и
мне. Думаю, он бы лучше провёл время за книгой или практикуясь в волшебстве.
— Спровоцировать, — стоявшая рядом со мной Ханна решила поучаствовать в обсуждении.
— Через учеников. Простой и надёжный способ. Прижать нас как следует, и мы сами
наведём какую-нибудь смуту, которая подставит директора, именно как директора.
— А во всём этом деле, — я продолжил мысль Ханны, — нужно придерживаться тактики
«разделяй и властвуй». Одна, без поддержки части учеников, она не задавит другую
часть учеников. Сама по себе против всех она не выстоит. И вот тут назревает самый
важный вопрос — переходить на её сторону, или нет.
— Гектор, ты что?! — возмутилась Гермиона. — Думаешь, что стоит идти против
Дамблдора?
— Отнюдь, — улыбнулся я. — Я лишь озвучил вопрос, который поселится в головах
многих. Смотри, как сделал бы я на месте Амбридж. Начал бы каким-нибудь образом
давить на учеников. Например, через министра оформил бы себе какие-нибудь
полномочия, всё-таки Хогвартс является достоянием Англии, и в достаточно большой
степени находится под контролем министерства, как единственное высококлассное
образовательное учреждение. Глупо считать иначе.
— Ладно, допустим, и что дальше? — с вопросом Гермионы согласны были все, хотя
Малфой и Паркинсон, кажется, уже видят ниточки интриги.
— Всё просто. Давить, что-нибудь запрещать, резать в правах и свободах учеников, за
провинности — наказания пожестче. На определённом моменте ученики взвоют. И вот тут
я бы организовал какую-нибудь особую группу учеников, которая была бы на моей
стороне.
— Да никто бы не пошёл к тебе после этих твоих мер, — отмахнулась Падма.
— Отнюдь, — Малфой выглядел спокойным, явно думал о чём-то. — Если бы Грейнджер на
месте Амбридж в такой ситуации вернул права и свободы, многие бы пошли к нему. Не
ради идеи или ещё что — а ради своего комфорта.
— Ты хотел сказать: «Многие Слизеринцы», — лёгкие обвиняющие нотки слышались в
словах сестрёнки, но ребята, в принципе, были с такой постановкой вопроса согласны.
— Я и не отрицаю. Тем более — не самая плохая идея оставить после себя правильное
мнение у Амбридж, которая, на секундочку, — Малфой посмотрел на нас с лёгким
превосходством. — Приближённый к министру человек.
— Это сейчас она — приближённый к министру человек, — обломил я тот лёгкий пафос, с
которым Драко стоял, сложив руки на груди. — Главный во всём вопрос — правда ли
вернулся Тёмный Лорд. Если это так, а Амбридж устроит тут локальный прорыв Ада на
Земле… Надо ли объяснять, что даже если министерство скинет Дамблдора с поста
директора, они его тут же вернут, ещё и извиняться будут. Вместе с тем, Фадж со
своим аппаратом, и с Амбридж в том числе, быстренько слетят с должностей. Многие,
особенно он сам, как я погляжу, забывают, что должности на верхушке министерства —
выборные. Общество захочет скинуть Фаджа, проявив недовольство — ему крышка. И вот
если Тёмный Лорд реально вернулся — Фаджу крышка.
— Да, возможно, — кивнул Малфой. — Политика — она такая.
— Ты не понял? Ладно, поясню, — теперь уже я подбоченился на манер Драко. — Что
будет, если слизеринцы и кто-нибудь ещё — уверен, на каждом факультете будут
такие — поддержат Амбридж? Помимо того, что выгоды никакой на перспективу, так ещё
и для всей школы окончательно станут врагами, что портили им жизнь вместе с розовой
неваляшкой.
— Неваляшка? — вразнобой спросили почти все.
— Ну, игрушка такая, толстенькая, круглая, изображающая человека, с низким центром
тяжести. Её на бок положишь, а она возьмёт, и встанет сама — чистая физика, никакой
магии.
Несколько секунд потребовалось ребятам, чтобы вообразить невесть что, после чего
они заулыбались, представив себе Амбридж в образе… Не знаю, до чего они додумались,
но «в образе» — это точно.
— Посмеялись — и ладно. Продолжим. Если никто, ни единая душа, не поддержит
Амбридж — она вообще ничего никому не сделает. Просто берём — и игнорируем вообще
любую её выходку. Запретит что-то — плевать. Назначит отработку — не приходим.
Наказание — игнорируем. А вот применение магии к ученикам строго регламентировано
уставом Хогвартса, который не в силах изменить никто вообще. Она будет практически
бессильна.
— За такое могут и отчислить, — Гермиона хмурилась, но была согласна с моими
мыслями.
— Кто? — а вот я ухмыльнулся, как и добрая половина старост. — Это решает
Попечительский Совет. Туда идут постановления от надзора за несовершеннолетними, из
Визенгамота и прочее. Они решают. А это, на секундочку, самые богатые и влиятельные
волшебники Англии. Фадж не то что не имеет на них влияния — всё с точностью
наоборот. Это они, если сильно захотят, могут подвинуть Фаджа. И потакать его
прихотям, как и его помощницы, никто из них не будет. В общем, без поддержки
Амбридж уйдёт отсюда ни с чем. Ну а если перейдёт границу, а она может — не
выглядит она особо уравновешенной…
— То в запретном лесу есть колония акромантулов, — хищно оскалилась Пэнси, немного
напугав особо впечатлительных в лице старост Рэйвенкло. — Что? Хороший же вариант?
А ещё можно упасть с лестничной площадки восьмого этажа Главной Башни. Эх,
Хогвартс, любимая школа.
— Неужели ты одобряешь такой подход? — Гермиона не увидела неодобрения в моём
взгляде, на что я лишь пожал плечами.
— Знаешь, я даже в чём-то понимаю Тёмного Лорда. Я имею в виду, манеру убивать
неугодных. Из-за укоренившейся традиции среди волшебников на не причинение смерти,
все становятся самую малость охреневшими очень сильно.
— Как грубо, — фыркнула Пэнси.
— То есть ты предлагаешь, — Малфой решил подвести итог нашей встречи, — ни в коем
случае не примыкать к Амбридж, что бы там ни случилось, и полностью игнорировать?
— Да. Это лучшая стратегия. Фаджа сметут с его аппаратом в любом случае. Если
Тёмный Лорд вернулся — сметёт сначала толпа, а потом и он сам. Больно плохая из
Фаджа марионетка — отправил Амбридж к детям тех, кто ему платит. Если нет — всё
равно сметут, когда точная информация о деятельности Амбридж дойдёт до родителей
учеников. На неё он всё не скинет — не получится. Уверен, она «укусит» в ответ —
столь доверенный человек наверняка знает много интересного.
— Понятно. Я доведу твои мысли до факультета, — Драко вместе с Пэнси собрался
уходить. — Гарантировать ничего не могу — политика факультета определяется
большинством.
— У нас могут заартачиться, — Гольдштейн покачал головой. — У нас все сами по себе.
— Мне и говорить не стоит, — Гермиона важно вздёрнула голову. — Гриффиндор всегда
был на стороне Дамблдора. Уверена, не найдётся и одного человека, который бы
примкнул к Амбридж, если дело пойдёт плохо.
— А что у вас? — Драко, уже стоявший у дверей, обернулся ко мне, как и Пэнси.
— У нас всё будет в лучшем виде, — вместо меня ответила Ханна.
— Хорошо.
На этом наше импровизированное спонтанное собрание закончилось, и все мы
отправились по гостиным — вот-вот наступит время отбоя. А ведь ещё надо домашку
сделать. Эх… Всё-таки не люблю я сложности.
***
Забавно складываются дела в Хогвартсе. Я стоял в кругу хмурых старост, и буквально
ухохатывался. Собрались мы утром воскресенья всё в той же пустой аудитории. Причины
моего смеха? О, всё просто! Случилось это буквально десять минут назад…
…Воскресный завтрак в Большом Зале проходил штатно. Более богатый стол, в отличие
от других дней недели, не такие загруженные и осоловелые от ранней побудки лица
учеников. В общем, ничего необычного. Вот появились совы, разносящие
корреспонденцию, в том числе и Ежедневный Пророк. Эта газетёнка имеет свойство
выпускать газеты, когда вздумается редакции, а не только по графику. Да, несмотря
на название — эта газета не ежедневная, а день через день. И вот сейчас, в
воскресенье, вроде бы быть её не должно. Надо бы оформить подписку — в который раз
об этом думаю.
Время шло, ребята завтракали.
— Ты посмотри, а… — Ханна, одной рукой державшая газету, спокойно пила сок, и чуть
было не подавилась.
— Что там? — я наклонился вбок, читая заголовки. — Ух-ты! Занятно…
«Министерство проводит реформу образования. Долорес Амбридж назначена на новую
должность Генерального Инспектора».
— Вот это поворот, — ухмылялся я. — Нужно собрать остальных старост.
Однако собирать никого не пришлось — читать умеют все. Буквально сразу же после
завтрака мы не сговариваясь встретились у выхода из Большого Зала и одной дружной
толпой пошли в сторону того самого пустого кабинета.
— Что ты тут забыл, Уизли? — Малфой в присутствии Рона даже начал тянуть манерно
слова, максимально демонстрируя своё превосходство так, как умел лучше всего —
копируя отца. Вот только если мистер Малфой делал всё с достоинством, то Драко
выглядел на его фоне блеклой и некачественной китайской подделкой, у которой даже
запчасти друг с другом не сходятся. — Может лучше пойдёшь в гостиную свою, в
шахматы поиграешь с Поттером?
— Тебя спросить забыл.
Рону практически удалось проигнорировать слова Драко, но ключевое здесь слово —
«почти». Чуть покраснел от недовольства.
В кабинете мы встали, как и в прошлый раз, в круг.
— Итак, — Драко сложил руки на груди, перенеся вес на одну ногу и с усмешкой
посматривал на всех. — Кто начнёт это чудесное собрание? Читать все умеют, я
надеюсь?
— Поумерь пыл, Малфой, — я с похожей ухмылкой смотрел на ребят. — Думаю, нужно
зачитать?
— Рон, скажешь? — сестрёнка посмотрела на недовольного рыжего.
— А че говорить-то? Ладно. В общем, написал я Перси, брату моему. Он сейчас как раз
в министерстве работает. В общем, слухов разных и прочих движений там по горло.
Фадж наводит какую-то дикую суету, грозится Дамблдора скинуть. Перси, продажная
рожа…
— Какое удивительное открытие! — Малфой хотел было хохотнуть и по привычке глянуть
за спину, но одёрнул себя — Кребба с Гойлом сейчас здесь нет.
— Не перебивай а, моль бледнолицая…
— Довольно, — остановил я спор. — Не время и не место. Продолжай, Рон, будь так
любезен.
— Угу, — кивнул Уизли. — В общем, Перси жалуется, что, мол, ученики не хотят
помогать Амбридж, а она так переживает, так переживает за качество образования. Ещё
он прямо говорит, что тем, кто будет ей помогать в её делах в Хогвартсе, будет
оказана… Как там? В общем, хорошо им будет, а остальным — плохо.
— Какой слог, какой словарный запас, — «восхитился» Драко, но его проигнорировали.
— А теперь, к статье, — Гермиона развернула перед собой Ежедневный Пророк, и начала
читать.
С каждым словом, на моём лице всё шире и шире растягивалась улыбка. Если коротко,
то вчера, в субботу, декретом об образовании за номером двадцать три, была
учреждена должность Генерального Инспектора Хогвартса, а занимать её будет Амбридж.
Много было слов о том, какое это прекрасное решение, а Дамблдор — вовсе не великий
волшебник. Брали интервью у Перси Уизли, у Люциуса Малфоя. В общем, много воды было
в статье. Выставляющей министерство сугубо в положительном свете. Добавили, правда,
целую строчку от лица мадам Марчбэнкс — одной из старейших членов Визенгамота — она
не одобряла подобное. Но не забыли в Пророке написать статейку о её «подрывной
деятельности». Возможно, это даже правда — когда дело касается прессы, инструмента
воздействия на массы, ничего нельзя исключать.
А когда статья дошла до «сомнительных назначений» Дамблдора, я уже с трудом
сдерживал смех. Дело в том, что это действительно смешно — так однобоко искажать
реальность! С одной стороны — это чистейшая правда. Назначения преподавателей ЗоТИ
были крайне сомнительными, но только если смотреть на вопрос: «А являются ли они
преподавателями?». Но, как я уже заметил, Люпин и Грюм не учили нас по программе —
они учили нас по опыту, а это намного важнее заучивания параграфов.
В общем, когда Гермиона закончила читать, я рассмеялся…
— Что смешного? — возмутилась она. — Гектор! Это же кошмар.
— Ха-ха… Ох, не могу… — быстро взяв себя в руки, я посмотрел на каждого. — Начало
положено, не так ли?
— Ну, будет она инспектировать занятия, и что? — Гольдштейн озвучил витавший в
воздухе вопрос. — Как это связано с твоими предположениями, Гектор?
— Очевидно же… — вместо меня начала отвечать Гермиона. — Это назначение — повод
«найти» что-то, что можно изменить под видом благих начинаний.
— Малфой, — я привлёк внимания Драко, что с ухмылкой рассматривал ногти на правой
руке. — Что у вас на факультете?
— Пока единого решения нет. Но вы все должны понимать, — он поднял взгляд на нас.
— Что если родители решат, что нам нужно держаться Амбридж — мы будем держаться
Амбридж. Скорее всего. Нужны будут железные доводы для иного решения.
— Вы сами не можете решить, что для вас лучше, что ли? Вы…
— Миона, — прервал я эту отповедь. — Ты не понимаешь, о чём говоришь.
— Послушай братца, Грейнджер, — Малфой кивнул в мою сторону. — Многие из нас
относятся к старым семьям со строгими правилами и иерархией внутри. Если мы пойдём
против родителей в таких… «Важных» вопросах, многим могут устроить весёлое лето.
Этого никто не хочет. Чтоб ты понимала — вспомни вашего увальня-Лонгботтома. Он из
похожей семьи. Часто он шёл против мнения своей бабушки?
— Не впутывай в это Невилла…
— Малфой прав, — кивнула Ханна, привлекая к себе внимание. — Наша семья довольно
легко относится к разным брожениям в стране, но есть ряд внутренних правил. Ты же
часто слышала, что-нибудь типа: «Наша семья всегда поддерживала Дамблдора, и я тоже
буду…», или «Наша семья всегда делала то да это, и я буду…». Нужны реальные доводы.
— А могут выдать такие указания? — спросил я Малфоя.
— Могут. Я уже получил такое от отца. Воспоминания о воспитательных мерах ещё
слишком свежи, чтобы перечить. Гринграсс, Паркинсон, — Драко мотнул головой в
сторону согласно кивнувшей Пэнси, — Нотт, Селвин… Да Мерлин, добрая половина наших
уже получили инструкции к действию.
— То есть…
— Ещё ничего не решено. Мы ждём дальнейших действий Амбридж. Но твои мысли я довёл
до сведения всех.
— Малфой. Серьёзный вопрос без шуток и попыток задеть, — я глянул на Драко. — У
тебя есть информация о том, вернулся ли Тёмный Лорд, или нет?
Малфой хотел было стандартно огрызнуться, как и всегда, когда его семью связывают с
Волдемортом, но сдержался.
— Никто не знает. Вообще. Есть один признак его возвращения, и он однозначен. Но Он
ещё не явил себя никому.
— Чёртов Пожи… — Рон хотел высказаться, но я без палочки кинул в него Силенцио, а
моё еле заметное движение рукой всё же было «замечено».
— Господа. И дамы. Ждём. Посмотрим, чем всё это закончится.
Мы разошлись. Пока что нам действительно оставалось ждать. Надеюсь, Амбридж проявит
себя максимально ужасно, что поможет остальным сделать правильный выбор. Ради
всеобщего блага, разумеется.

========== Часть 52 ==========

Время — непостижимая сущность. Оно имеет свойство тянуться долго и мучительно в

восприятии человека, а может пролететь мгновенно. Задумавшись об этом, особенно
обладая некоторыми мистическими знаниями, как и пониманием вполне «материальной»
физики, можно уйти в такие дебри, что сам себе удивляться будешь. Например, вот как
мысли о том, что прошла неделя незаметно и быстро, могли привести меня к
размышлению о влиянии плотности материи на «плотность» пространства, которое, в
свою очередь, возможно, замедляет скорость протекания изменений энергетических
состояний этой материи, которая в свою очередь является, по сути энергией, а ведь
именно эта скорость является тем, что мы воспринимаем как время…
Но, отбросив в стороны мысли о сложности мироздания и о том, что мои представления
могут оказаться, как обычно и бывает при недостатке информации, крайне неверны,
стоит отметить несколько важных вещей за прошедшую, вторую неделю обучения в
Хогвартсе.
Первая, и самая важная вещь. Амбридж в первый же свой рабочий день на посту
Генерального Инспектора помчалась проводить проверки преподавателей. Если за
завтраком в понедельник ребята только предполагали, да и во время обеда тоже, то
вот на ужине была чёткая информация по этому поводу. Амбридж, воспользовавшись
окном в своём графике, отправилась инспектировать Прорицания. Честно говоря, мне
казалось, что Трелони наверняка не пройдёт эту проверку. Помимо того, что
Прорицания — сама по себе довольно мутная дисциплина, так ещё и преподаватель
должен обладать даром, но и это не всё. Дар этот не имеет «выключателя» и его
нельзя «запустить» в любой удобный момент времени. По крайней мере, если дар к
подобному не особо яркий, а сам прорицатель из-за невыраженности дара не смог взять
его под контроль — тяжело научиться управлять тем, что даже нащупать ты не можешь
толком.
В общем, по имеющейся информации, Амбридж докопалась до Трелони, всего несколькими
фразами выставив её некомпетентным преподавателем, помимо прочего ещё и не имеющей
навыков для ведения предмета.
Во вторник инспекция продолжилась. Теперь уже весь курс мог наблюдать, как проходит
этот процесс. На Чарах и Заклинаниях профессор Флитвик отнёсся к Амбридж вполне
вежливо и гостеприимно. Как результат — Амбридж спокойно сидела себе на самом
верхнем ряду амфитеатра, делала записи в блокнотике, а единственный вопрос она
задала лишь по окончании занятия.
— Мисс Браун, скажите, — говорила она, остановив гриффиндорку у выхода из кабинета.
Я как раз проходил мимо. — Как обычно проходят занятия у профессора Флитвика?
— Чудесно, мадам Амбридж! — ярко улыбаясь ответила эта жизнерадостная девушка.
— Профессор всегда знает, как нас заинтересовать, хорошо объясняет и показывает
примеры.
— Отлично, — с лица Амбридж не сходила её фирменная слащавая улыбка.
Следующим занятием по расписанию шла трансфигурация, и Амбридж решила, что
непременно должна проинспектировать ведение и этого предмета. Многие ученики
ухмылялись, ожидая отповеди МакГонагалл, и декан Гриффиндора никого не
разочаровала.
МакГонагалл важно вплыла в кабинет, полностью игнорирую восседавшую за самой
дальней партой Амбридж. Я сидел вместе с Дафной и мы готовились как показать навыки
в использовании Эване́ско — нам его ещё долго проходить, усложняя объект
устранения — так и ожидая неизбежного диалога Амбридж и МакГонагалл.
— Успокоимся, ученики, — заговорила МакГонагалл, мгновенно устанавливая гробовую
тишину в классе. — Мистер Финниган, будьте добры подойти и взять проверенные
сочинения и разнести их ученикам. Мисс Браун, пожалуйста, возьмите этот ящик с
мышами… Смелее, милая, они вас не съедят. Раздайте по одной каждому.
— Кхе, кхе… — своим покашливанием, высоким тоном, интонациями — Амбридж умудрялась
каждой деталью своего поведения вызывать раздражение, и не важно, намеренно или
нет. Но её проигнорировали все, в том числе и МакГонагалл.
— Что-то будет, — тихо-тихо шепнула мне Дафна, чуть наклонившись вбок чтобы я лучше
слышал. Именно в этот момент Лаванда выдала нам наших белых мышек — идеальная
трансфигурация, браво, профессор! Я уверен, что даже химический состав «мышки»
будет полностью соответствовать эталонной особи.
— Обязательно, — так же тихо ответил я. — Но не скандал. Так, крохотный конфликт,
искры между двумя профессорами.
— Попрошу без разговоров, мистер Грейнджер, мисс Гринграсс, — МакГонагалл каким-то
чудом услышала наши слова, хотя даже я с трудом слышал самого себя, честно сказать.
Получив наши домашки от Финнигана, мы удовлетворённо кивнули сами себе. «П» —
Превосходно. А когда было иначе?
— Итак, прошу внимания. Дин Томас, если вы ещё раз поступите так с мышью, я оставлю
вас после уроков…
А что он сделал? Что вообще с ней можно такого сделать, чтобы заслужить
неодобрение? Не съел же он её, в конце-то концов — это крайне дурная идея, есть
трансфигурированный объект.
— …Большинство из вас добилось исчезновения улиток, и даже те, у кого сохранились
заметные остатки раковины, уловили принцип превращения. Сегодня мы будем…
— Кхе, кхе…
— Да? — МакГонагалл всё-таки взглянула на Амбридж.
— Я хотела узнать, профессор, получили ли вы мою записку с датой и часом инспекции
вашего…
— Очевидно, получила — в противном случае спросила бы вас, что вы делаете на моём
уроке, — МакГонагалл отвернулась, продолжив обращение к ученикам. — Повторяю:
сегодня мы будем упражняться в гораздо более трудном исчезновении — мыши. Эване́ско…
— Кхе, кхе…
— Возможно, — МакГонагалл холодно взглянула на Амбридж, — вам следует обратиться в
больничное крыло, ведь постоянный кашель — не к добру, особенно учитывая недавно
полученное вами предсказание Трелони о большой опасности.
— Я хотела бы…
— Интересно, как вы собираетесь ознакомиться с моим методом преподавания, если
намерены ежеминутно меня прерывать? Видите ли, я обычно не позволяю разговаривать в
классе, когда говорю сама.
Амбридж обиделась, но сочувствовать ей никто не стал, что само собой разумеется. За
оставшуюся неделю на нашу долю выпала ещё лишь одна инспекция — Уход. Там всё было
тихо-мирно, Амбридж поспрашивала Граббли-Планк о том о сём, и урок пошёл своим
чередом.
В этот же день, во вторник, в гостиной факультета у меня состоялся разговор с
Тамсин, занявшей роль капитана сборной факультета по квиддичу.
— Знаешь, Гектор, — мы отошли чуть в сторону от основной массы учеников, — всего
вторая неделя идёт, а я уже устала. Ты в курсе, что гриффиндорцы немного
жульничают?
— В чём? В том, что провели отборочные в пятницу?
— О, так ты знаешь? Да, на неделю раньше срока. Ещё и тренируются без разрешения.
— Ну и ладно, — улыбнулся я. — Они вообще являются единственным факультетом,
нацеленным только на победу в школьном турнире, и только ради победы живут.
— Оно понятно, что мы ради интереса играем, — слабо улыбнулась Тамсин, — но
спортивный дух улетучивается на фоне этих маленьких и незначительных, но неприятных
поступков.
— Что поделать, — пожал я плечами. — Это такая мелочь, что ею проще пренебречь, чем
пытаться исправить.
— Верно. Кстати. Ты придумал уже что-то для компенсации отсутствия практики по ЗоТИ
для факультета?
— Есть мысль. Например, организовать довольно простую схему занятий. Одно занятие в
неделю. Второй курс показывает первакам заклинание, третий — второму, и так далее.
Самая большая проблема — седьмой курс.
— Не особо, — улыбнулась девушка. — Герберт отлично знает ЗоТИ школьного уровня и
даже немного больше. Думаю, наш курс легко разберётся сам — просто раз в недельку
будем собираться часа на два сугубо ради ЗоТИ, и всё. А, да, ты же не застал
программу первого и второго курса.
— Ну да.
— Там тоже всё очень просто. Начать практику можно чуть позже, с Рождества. И
приставить к ним лучше кого-нибудь с четвёртого или пятого, вашего курса. Они и
управятся быстрее, и задача будет легче лёгкого.
— Хорошо… Спасибо за совет.
— Давай Герберта к организационным моментам пристроим, а то больно он довольный, —
Тамсин глянула на своего коллегу, вольготно развалившегося на диване в компании их
сокурсников. — Аж смотреть тошно.
— Я только за, — улыбка вылезла на лицо. — Герберт!
— Ась?!
— Иди сюда, — я махнул ему рукой, и наш вратарь, уже бывший, быстренько соскочил с
дивана, направившись к нам.
Обсуждение различных организационных моментов заняло примерно час, в ходе которого
мы выработали вполне приличную стратегию обучения учеников практическим навыкам по
ЗоТИ. Пришлось озадачить ребят с разных курсов, чтобы они составили список
активностей остальных, давая нам возможность составить график занятий. Но его ещё
нужно будет отшлифовать и, как я и говорил на собрании факультета, результат будет
в конце второй недели.
Вот, собственно, все значимые события за неделю.
Старосты, похоже, донесли до своих коллег по факультетам информацию о
нежелательности нарываться на Амбридж и крайней необходимости держать себя в руках.
Слизеринцы, похоже, активно копали землю носом, выясняя у знакомых, родителей, у
знакомых родителей и у прочих контактов, вернулся ли Тёмный Лорд или нет. Похоже у
них есть какая-то достоверная информация, ведь они приняли общую идею ни во что не
ввязываться, а в случае чего — игнорировать до определённой степени.
И вот сейчас, в воскресенье, сидя в библиотеке, лихорадочно запоминая информацию из
книг и наслаждаясь тем, что больше мне не нужно будет водить первокурсников чуть ли
не за руку по всему замку, я попутно размышлял о времени, гравитации, пространстве
и сложности бытия в целом. Но моим мыслям было не суждено прийти к какому-нибудь
выводу — появилась Гермиона, без лишних предисловий севшая за стол рядом со мной.
— Привет, — она положила на стол довольно крупную книгу — для лёгкого чтения, не
иначе. — Что делаешь?
— Привет. Учусь, как видишь.
— Со стороны выглядит так, словно ты ищешь картинки — слишком быстро листаешь,
слишком быстро бегаешь взглядом по тексту.
— Пока только запоминаю. Потом буду обдумывать. Совсем времени нет со всей этой
социальной активностью. Кстати, ты не отложила в дальний ящик свой проект по
освобождению домовиков от несправедливости их магической сути?
— Не надо утрировать, — она одновременно и улыбнулась, и нахмурилась. — Отложила.
Для его готовности не хватает чего-то важного… Помимо того, что я понимаю, что
ничего не понимаю в быте этих существ. И их менталитете.
— Это хорошо, что в прошлом году ты отказалась навязывать им благо вне зависимости
от их на то желания.
— Да-да, — покивала она, отмахиваясь и улыбаясь. — Тёмная Леди Грейнджер и армия
домовиков. Я, собственно, по какому поводу пришла…
— Давай, рассказывай, чего удумала, — я отодвинул книгу в сторону и сел вполоборота
к сестрёнке, выглядевшей неуверенно, но при этом и явно горевшей энтузиазмом. Как,
собственно, и всегда, когда её посещает очередная занятная мысль сделать что-нибудь
этакое.
— В общем… Я поспрашивала на факультете. Не так уж многих у нас интересует практика
по ЗоТИ. Некоторым даже в радость, что не придётся лишний раз напрягаться.
— Это понятно, — кивнул я. — Такие везде найдутся. Ты, я вижу, явно что-то
задумала.
— Да, в какой-то мере, — Гермиона поправила прядь волос, как-то не особо уверенно
перехватила рукав джемпера. — Раз на факультете таких не очень много, то… Может
быть на других есть ребята, желающие заниматься практикой по ЗоТИ?
— Хочешь собрать какую-то общую группу? Или присоединиться к уже существующей?
— Свою собрать, разумеется, — важно заявила сестрёнка. — А есть уже существующие?
— А ты как думаешь?
— Ну… Вполне возможно, на самом деле. Хотя, после провала Дуэльного Клуба на втором
курсе, вряд ли у нас есть что-то подобное. Я бы об этом знала.
— А ты знаешь всё, что происходит в Хогвартсе?
— Гектор, — Гермиона посмотрела на меня с укором. — Я живу в спальне с двумя самыми
главными сплетницами Хогвартса. Если бы было что-то наподобие дуэльного клуба — я
бы точно знала просто по тому, что Парвати и Лаванда обязательно бы это обсуждали.
— Они тоже могут не знать, но не об этом речь. Ты не просто так ведь подошла ко
мне? Думаю, ты и сама могла бы организовать свой клуб или нечто подобное.
— Было бы здорово, если бы можно было делать подобное официально, — вздохнула она.
— Вот только Амбридж же не пропустит такую инициативу. Зарубит на корню.
— Естественно. Она же против практики. Кстати, ты читала постепенно появляющиеся на
стене у Большого Зала «декреты»?
— Мелочь, — отмахнулась сестрёнка. — Повторяется она. «Не колдовать в коридорах»,
«одеваться в соответствии с правилами», «носить знаки отличия». Справедливости
ради, чего-то подобного на обязательном уровне не хватало.
— М-да? То есть ты готова сменить свои любимые джинсы и ветровки, постоянно нося
школьную форму?
— Не знаю… Не отклоняйся от темы, — Гермиона приосанилась, а лёгкое отстранение от
изначальной темы разговора придало ей больше уверенности. — Я хотела у тебя узнать,
присоединишься ли ты, если мы организуем свой… Клуб? Пусть будет клуб.
— Мы, это…?
— Пока что точно будут участвовать некоторые девочки… Близнецы наверняка будут. Рон
и Гарри — возможно. Я с ними уже говорила об этом, но последнее время мы не очень
хорошо общаемся, и я не знаю, что там творится у них в головах. Рон может пойти за
компанию — сам по себе вряд ли он переборет своё желание ничего не делать. Тем
более — учиться…
— Ясно, — я откинулся на спинку стула. — Допустим, организовали вы. Кто будет
учителем? Разумеется, можно и по книгам, без наставников. Групповое занятие
позволит совместно выработать наилучший подход к заклинаниям. Но мне-то оно зачем?
Мы с ребятами с факультета и так собираемся несколько раз в неделю для практики.
— Да? А где?
— В неиспользуемом классе, разумеется, — я даже улыбнулся, давая столь очевидный
ответ. — Чары защиты помещения, приватности, рунных вязей — всего этого просто
куча. Тебе ли не знать, вместе на руны ходим.
— Ничего такого мы не проходили, а в книгах я не видела.
— Самой составить рунную цепочку? Знания-то тебе на что? Тем более опыт есть.
— С этой стороны я на вопрос не смотрела, — Гермиона задумалась. — Хотелось готовый
вариант, чтобы не тратить время — его и так почти нет. Кстати, девочки уже
поспрашивали. Вроде бы твои однокурсники с факультета все были бы не против
поучиться чему-нибудь стоящему. Ты не знал?
— Мы не всё время вместе, как ты видишь, — я развёл руки в стороны, демонстрируя
очевидную вещь — до её прихода я сидел в библиотеке один. — Но это вполне может
быть. Они наверняка думают, что кто-нибудь со старших курсов покажет что-нибудь
этакое.
— Вряд ли много старшекурсников придут. У них своих забот полно. Меньше всего
хочется возиться с младшими — я-то точно это знаю.
— А-а, — потянул я, понимающе, — набегалась с первокурсниками.
— Немного, — при этом Гермиона выглядела виноватой. — Это утомляет.
— Ладно, хорошо.
— Ты согласен?
— Нет, я не об этом, ты мне мысль не дала закончить.
— А, давай.
— Кто-то с Рэйвенкло есть?
— Пока не знаю. Падма, сестра Парвати, будет наверняка. Большего пока сказать не
могу, и даже предположить.
— Ясно. Слизерин?
— Слизерин? — Гермиона очень сильно удивилась подобному. — Вот уж точно вряд ли…
— И почему?
— Так это же слизеринцы.
— Они, по-твоему, плохие?
— Вообще не об этом речь, — Гермиона с лицом крайне знающего человека отмахнулась
от подобного. — Просто, они же совсем-совсем сами по себе. Да и недавно я обдумала
кое-какие слова. Твои и Малфоя…
— О, интересно, — я полностью развернулся к сестрёнке. — Продолжай.
— О том, что они слушаются мнения семьи, их… приказов, что ли?
— Ну, не приказов, а настоятельных рекомендаций, — я ухмыльнулся своей собственной
интерпретации этой добровольно-принудительной форме взаимодействия взрослых
волшебников с подрастающим поколением.
— А как известно, большая часть пойманных Пожирателей Смерти является
родственниками или даже родителями тех, кто учится сейчас на Слизерине. Или учился
раньше. Или сами учились там многие поколения.
— Только не надо говорить о том, что все там — коварные Тёмные Волшебники, все
злые, Пожиратели Смерти, убийцы…
Гермиона вставила руки в защитном жесте.
— Стой-стой, я поняла, что ты можешь вспомнить множество эпитетов, использованных
кем-то по отношению к ним или просто применимым к «не добру». Но надо понимать,
что, если… Волдеморт… — пусть и с лёгким усилием над собой, но Гермиона произнесла
псевдоним местного Тёмного Лорда. — Если он возродился, то его сторонники, не
важно, в какой мере они ими являются, могут попросту поставить слизеринцев перед
фактом. Мол, теперь вы на его стороне.
— Разумеется.
— Вот и я об этом! — Гермиона испытала явное облегчение, найдя понимание своих
слов. — Зачем учить тех, кто может стать врагом?
— Врагом? Не слишком ли громкое заявление по отношению к сверстникам, не достигшим
даже совершеннолетия. Максимум, что может получиться — новый виток интрижек, более
ожесточённые противостояния, кстати, и без того крайне редкие и то между лишь
небольшой группкой гриффиндорцев и слизеринцев.
Гермиона смотрела на меня с лёгким непониманием и требовала пояснить мои слова.
— Ты приглядись. Седьмые и шестые курсы без проблем общаются друг с другом.
Младшие — тоже. Близнецы вообще ведут бизнес со всем факультетом Слизерина, ибо
деньги не пахнут. Это вы, ваш курс и по курсу вверх и вниз устроили из пусть и
немного агрессивного, но обычного противостояния и соперничества настоящую холодную
войну, изредка перетекающую в скоротечную горячую фазу.
— Ты преувеличиваешь.
— Поверь, со стороны виднее. Изнутри может я бы и не заметил, но увы. В общем, вы
должны пригласить слизеринцев.
— На это многие не пойдут.
— Не говори за всех. Как минимум у каждого из названных тобой учеников, кроме Рона
и Гарри, есть адекватные контакты со слизеринцами. Гольдштейны, те, кто живут
сейчас в Англии, сотрудничают с Булстроудами и Флинтами, и Энтони гарантированно
общается с некоторыми ребятами из змей. Наши Аббот и МакМиллан — вообще со всем
потоком слизеринцев во вполне нейтральных отношениях. Я могу долго перечислять,
если задамся этой целью.
— Но зачем? Я всё понимаю, нормально общаются, хорошо, — не сдавалась Гермиона.
— Даже согласна, что с врагами погорячилась. Но зачем?
— Подумай, ты же умная. Вот прямо сейчас.
И она задумалась. Всего на пару секунд, но этого ей хватило. Никогда не сомневался,
что она умная, просто ум, как и любую другую деятельность, нужно направлять в
определённое русло чтобы был результат. Иногда направлять приходится извне.
— Просто жест, — важно кивнула она. — Даже если никто или почти никто не
согласится — будет важен сам жест. Ведь сейчас, несмотря на старания Амбридж и
учащающиеся с её стороны намёки на желательность докладывать ей обо всех и обо
всём, никто из них не идёт ей навстречу.
— Именно. А если вы организуете свой тайный клуб из учеников трёх факультетов и
даже не пригласите Слизерин, это будет выглядеть как плевок в их сторону. Плевок на
их согласие, пусть и не без личной выгоды, но следовать общему курсу школы. И если
не пригласите, то не удивляйтесь, что появится группа слизеринцев на побегушках у
Амбридж. Просто ради того, чтобы обломить вас разом, раз все факультеты плюют им в
спину столь открыто.
— Я поняла. Тогда, через близнецов…
— Сама.
— Тоже жест?
— Именно. Ты — староста. Лицо факультета. Если ты подашь им это предложение, это
будет тоже жест. Только убеди сначала своих особо буйных в необходимости подобного.
— Могут быть какие-нибудь стычки уже в клубе.
— Конфликты интересов вообще неизбежны.
— Ладно, я поняла… — Гермиона потянулась к книге, желая приступить к чтению, ведь
не только ради разговора она подсела ко мне. — Но ты участвовать в этом будешь?
— Зависит от того, будут ли участвовать ребята с нашего факультета. В идеале — всем
курсом. Мне было бы неудобно тратить время на занятия с двумя разными группами.
Время и так сейчас в большой цене.
— Хорошо…
Разговор сам по себе подошёл к концу, мы приступили к изучению каждый своего
материала. В Особую секцию за последнюю неделю я заглядывал только три раза, что
немного меньше, чем хотелось бы. Вот и прямо сейчас я сидел за столом, но пару раз
украдкой взглянул на двери в эту секцию. Но, как бы мне не хотелось отправиться
туда прямо сейчас, на данный момент у меня по плану расширение кругозора
посредством книг в обычной части библиотеки — ничего особенного, но столь же
обязательное, по моему мнению, как и всё остальное.
Участвовать в этой авантюре Гермионы? Почему бы и нет? Посмотрю на навыки
однокурсников, сам покажу чего-нибудь, если кому-то будет интересно, а возможно
даже и узнаю что-то новое, если повезёт. Тем более дуэльный клуб превратился в
практикум по ЗоТИ и что-то значимое там теперь почти никогда не происходит. Флитвик
настолько теперь там занят, что даже толком подуэлировать ни с кем не получится —
простенькие заклинания ещё куда не шло, но чем-то серьёзным и заковыристым уже не
побросаешься из-за занятости профессора и необходимости ему следить за кучей
учеников, рвущихся скорее практиковаться в этом распроклятом предмете.
Подложила Амбридж свинью, ой подложила. Большую такую, розовую. Да чего уж — сама
она и есть этот бекон неразделанный. Надо будет организовать для неё какую-нибудь
подлянку, чтобы не расслаблялась. Или не надо? Нет, не буду пока что. Как
известно — незачем подливать масла в огонь под котлом с говном. Кипящее говно и
воняет, и ошпарить может сильно. Значит пока просто ждём-с, когда Гермиона соберёт
клуб… Назовём его «Слабоумие и Отвага!».
***
Глобальное рассмотрения вопроса о коррекции текущего курса, которым идёт
образовательное учреждение «Хогвартс», даёт понять, что на самом деле профессор
Амбридж, более известная в ученических кругах, как «Проклятая Жаба», вносит не так
уж и много изменений. Единственным «весомым» её достижением, по сути, является
упразднение практики в волшебстве по ЗоТИ, а в конце третьей недели — запрет на
колдовство в принципе, если дело происходит не на уроках. Вот это уже было «М-да-а-
а», вот это уже было мощно. А остальное — стали более строгими и без того
существовавшие правила. Хотя бы ношение школьной формы в период времени от завтрака
и до ужина включительно. В общем, пока всё тихо-мирно к концу сентября.
Конечно же никуда не делись инспекции. Амбридж решила, что ей следует
проинспектировать и то, как преподаватели ведут свои предметы на разных курсах.
Слава Мерлину, или кому тут положено воздавать такие почести, она не лезла на
каждый курс — негатив, направленный на себя от остального персонала она вполне
ощущала. Но мы удостоились лицезреть её инспекцию урока зельеварения. То, что Снейп
даже не смотрел на неё, отвечая на вопросы предельно коротко, а порой и в стиле
этакого Капитана Очевидности — радовало многих. Гриффиндорцев же радовало то, что
профессор вынужден отвечать на неудобные ему вопросы.
Кстати, касательно Снейпа. Наши с Дафной дополнительные занятия по Зельеварению
начались только под самый конец сентября.
— Профессор слишком занят наведением порядка внутри факультета, на занятиях и
вообще, — пояснила мне Дафна, когда на первом таком занятии мы удостоились
невиданной чести — отсутствием внимания со стороны профессора и даже более того, он
вышел из кабинета по своим делам.
— Я думал, что внутри вашего факультета довольно строгая дисциплина.
— И да, и нет, — улыбнулась Дафна, продолжая нарезать очередной корешок, пока я
размельчал в ступке косточки мелкой зверушки. — К нам ведь идут самые амбициозные.
Ну а разного рода амбиции имеют свойство конфликтовать друг с другом.
— Ничего опасного, надеюсь?
— Конечно нет, но бывают различные казусы внутри факультета. О них мы не говорим.
— Это-то понятно, — кивнул я, пытаясь поймать особо верткие крохи кости на пестик в
ступке. — Нужно казаться едиными перед остальной школой.
— Верно…
— Кстати. Скоро очередной поход в Хогсмид… — решил я поднять довольно важную тему
для разговора. — Не желаешь пойти со мной?
— Разумеется, желаю, — Дафна на миг взглянула на меня, тут же вернувшись к
ингредиентам. — Но давай не сейчас обсуждать подобное. А то ещё отвлечёмся от
зелий…
— Это да. Снейп нам потом спуску не даст.
— Разговоры? — раздался позади нас голос профессора, который появился буквально из
ниоткуда.
— В какой-то мере, сэр, — кивнул я, не оборачиваясь, умудрившись наконец-то поймать
нежелающие протираться в пыль кусочки кости в ступке.
— Прекрасно. Рекомендую вам не отвлекаться на всякие мелочи и сосредоточиться на
зельях, — заметил он, не показав своего отношения. После проверки от Амбридж он
вообще выглядел предельно безэмоционально, что свидетельствовало о крайней степени
раздражения.
— Сэр…
— Да, мистер Грейнджер?
Снейп вернулся за свой стол и без удовольствия принялся разбирать какие-то свои
бумаги.
— Я хотел спросить. Почему вы так заинтересованы в должности профессора по ЗоТИ?
Не отрываясь от работы с ингредиентами, отложив ступку с готовым порошком в сторону
и взяв в руки разделочные доску и нож, я краем глаза видел, как Снейп внимательно
смотрел на меня. Это молчание длилось до тех пор, пока я не нарезал аккуратными
полосками жабью шкурку.
— Какое самое опасное волшебное животное, мистер Грейнджер? — Снейп говорил тихо и
вкрадчиво.
— Человек, сэр.
— Интересное умозаключение, — спокойно продолжил Снейп. — Интересное, и верное. В
программе по ЗоТИ практически не рассматриваются способности этих волшебных
существ. Рассматриваются опасности, которые могут подстерегать от различных
животных или явлений, но их ещё нужно постараться найти, в то время как волшебник —
всегда рядом. Волшебник всегда и в любую секунду может направить свою магию,
границы которой намного обширнее любого другого существа непосредственно на вас.
Профессор Грюм в прошлом году взял правильный курс на изучение предмета.
Единственный, за последние годы.
— Вы считаете, что мы должны уметь сражаться? — спросила Дафна, продолжая, как и я,
работать с ингредиентами.
— Не сражаться, а противодействовать колдовству — это большая разница, мисс
Гринграсс. Я даже не говорю о необходимости понимания Тёмных Искусств для
противодействия им — хватило бы общих знаний по методам защиты именно от чар и
заклинаний. Как вы думаете, почему больничное крыло Хогвартса пользуется такой
популярностью?
Вопрос был явно риторическим и ответа не требовал.
— Мелкие пакости, стычки, драки с применением волшебства происходят постоянно.
Единицы из учеников могут и знают как именно защититься, или отменить воздействие.
Вот и бегут со всякой мелочью в больничное крыло. Мистер Грейнджер…
— Да?
— Вы неплохо проявляете себя в Дуэльном Клубе.
Неплохо — слишком скупая похвала моим успехам. Хотя сам я тоже не считаю их
великолепными — лишь превосходящими большинство учеников.
— Если вы так считаете, — кивнул я, закидывая первую партию ингредиентов в медленно
кипящую на определённой температуре воду.
— Почему вы редко используете контрзаклинания?
— Хм… По версии министерства, контрзаклинания — более удобное название, которое
волшебники используют для своих заклинаний.
— Избавьте меня, пожалуйста, от цитирования этих подобий на книги, не иначе, как по
недоразумению названных учебниками. Называть их можно как угодно, но это не изменит
их сути. Контрзаклинания — особые заклинания, способные при столкновении с целевым
заклинанием развеять его даже при десятикратной разнице в силе.
— В школьной программе не так много упоминаний именно о контрзаклинаниях и об их
механизме работы.
— Это так. Один из моментов, которые я считаю неприемлемыми в школьной программе.
— То есть, — я начал помешивать заготовку для зелья, основу, — Вы хотите изменить
школьную программу в сторону большей эффективности.
— Это так. К сожалению, директор Дамблдор считает, что эту должность стоит занимать
временным преподавателям.
— Я слышала, — Дафна решила высказать свои мысли, — что на самой должности висит
проклятье.
— Непроверенная информация, мисс Гринграсс. Стены этой школы так сильно пропитались
магией за тысячу лет, что найти следы даже сильного проклятья не представляется
возможным.
— Может поэтому Дамблдор и не даёт вам эту должность, — я рефлекторно хотел пожать
плечом, но сдержался, чтобы не дрогнула рука при готовке основы зелья. — Чтобы вы
не были вынуждены покинуть не только пост профессора ЗоТИ, но и Хогвартс? Кто
знает, как работает это проклятье…
— Боюсь, мистер Грейнджер, мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос. И раз уж мы
подняли тему контрзаклинаний…
Снейп достал из своего стола толстую тетрадь. На вид она состояла из кучи
пергаментов, подшивок, и больше напоминала папку с каким-то личным делом.
— Здесь, — Снейп указал рукой на лежащую перед ним тетрадь, — список различных
контрзаклинаний ко множеству других заклинаний и проклятий, которые хотя бы в
теории могут быть использованы против волшебника. Список составляли многие
волшебники, поэтому не удивляйтесь разнице в почерке. Информация в том числе и из
библиотеки одного известного вам затворника.
— Хм? — я даже отвлёкся от приготовления зелья, правда, этап приготовления был не
критичный и позволял подобную вольность. — И вы…
Моя фраза подразумевала продолжение. Дафна же тоже стрельнула глазами в сторону
этой тетрадки, но без какого-то сильного энтузиазма — всё-таки палочковая магия
привлекает её в меньшей степени, чем зелья.
— И я передаю её вам для изучения.
Какие-то почти незаметные детали в мимике профессора говорили мне о том, что
передаёт он её не совсем по своей воле, хотя в целом и не против. Учитывая, что
Дамблдор обещал как-нибудь порешать вопрос с книгами в доме Блэка, становится
очевидно, что без него это дело не обошлось.
— Что взамен?
Снейп вопросительно выгнул бровь.
— Взамен? Ничего. Прилежное обучение, мистер Грейнджер.
Всё оставшееся время занятий было посвящено зельям, а после — я взял эту тетрадку.
Покидая кабинет зельеварения поздним вечером вместе с Дафной, я не мог не заметить
лёгкий интерес девушки, пусть она его и не высказывала.
— Не мои секреты, Дафна, — я улыбнулся ей, когда мы почти дошли до гостиной
Слизерина, благо что располагалась она довольно близко от кабинета.
— Понимаю.
— Серьёзно.
— Я знаю, — кивнула она и даже ободряюще улыбнулась, немного кокетливо поправив
прядь чёрных волос. — Я давно заметила, что ты без проблем делишься знаниями, если
можешь. Так что я понимаю — если сказать не можешь, то не можешь.
— Наверное, мне стоит сказать спасибо, что ты относишься к подобному без какой-то
вспыльчивости или поспешности. Кстати, ты не знаешь, много ли ребят с вашего
факультета хотят присоединиться к внеклассному изучению ЗоТИ?
— Ты о предложении твоей сестры?
Да, Гермиона умудрилась довольно тихо и незаметно, учитывая, что дело происходило в
Большом Зале, подойти к столу Слизерина и высказать своё предложение по организации
общих дополнительных занятий. Да и наши сказали, что, мол: «Да, был разговор, но мы
пока не знаем — с тобой и так нормально проходим все чары и заклинания по
программе, и даже чуть больше».
— Пока не ясно. Многие считают, что им это не нужно, либо думают, что нагонят
потом, дома, под руководством родителей или ещё каким-то образом.
— А ты?
— Хочешь, чтобы я туда ходила?
— Честно говоря, это был бы повод для меня подтянуть твои навыки в палочковой
магии. Уверен, дальше необходимого минимума по школьной программе ты не забиралась.
— Даже это — уже много. Но если ты хочешь, я пойду. Возможно, у меня получится
приложить больше усилий, и отработать необходимый минимум.
— Честно сказать, рад слышать подобное.
В общем, спокойно всё, если можно так сказать о сложившейся ситуации. Из-за Амбридж
многие активности пока что остановились. Ученики замерли в ожидании чего-то, а вот
чего — сами не знают. А различные нововведения росли буквально на дрожжах. Правда,
некоторые из них были столь абсурдны, что не знаешь — смеяться, или плакать? Вот,
например, запрет на исполнение музыки в учебные часы. У меня был закономерный
вопрос: «А что, кто-то исполняет, что ли?».
Лично мои дела почти не претерпели изменений. Например, партию различных амулетов,
кулонов и прочей бижутерии я передал в руки близнецов Уизли без всяких предоплат —
на реализацию, так сказать. Сами они вообще сейчас «на коне», как говорится. Их
разработки, шуточные, или же откровенно вредительские, пусть и безвредные с точки
зрения здоровья, начали пользоваться сумасшедшей популярностью, ведь они были
ориентированы на различного рода диверсии, направленные как на обстановку вокруг,
так и на себя лично. Например, кровопролитные конфетки, или блевательные батончики.
Да, звучит жутко, но те же кровопролитные конфетки вовсе не опасны, хотя по
названию не скажешь. Они действительно вызывают кровотечение из носа или рта, но
при этом компенсируют потерю крови. Ну а о блевательных батончиках вообще говорить
не стоит — простой стимулятор работы определённых мышц в теле. Более того, я
спросил у них на счёт аллергических реакций и прочего, но близнецы лишь посмеялись
над моими опасениями — они проводят тройную фильтрацию зелий, оставляя в итоге
субстанцию, несущую сугубо магический характер, этакое заклинание в жидкости.
Никаких растительных или органических компонентов — эти методики, кстати, за
пределами школьного курса.
— И откуда такая прозорливость и такой подход к безопасности? — спросил я их во
время передачи моих разработок из рук в руки.
— Да был случай на третьем курсе, — ответил Фред.
— Потравились своей же бурдой, — пояснил Джордж.
— А мы ведь ещё до Хогвартса решили, что превзойдём…
— …и помножим на ноль эту унылую лавку Зонко.
— Ясно. А продавать то, что убивает покупателя — не ваша цель.
— Разумеется! — ответили они синхронно.
— Вот и выяснили, — продолжил Джордж, — что для предотвращения непредвиденных
последствий нужно избавиться от того, на что может по разному реагировать организм
каждого.
— От остатков растений и компонентов в готовых зельях.
— Хм, неплохо, очень неплохо, — улыбнулся я. — Мне только непонятно, почему ваши
оценки столь далеки от вашего реального потенциала?
Умом я понимал, что ответ на подобное может оказаться предельно тривиальным.
— А зачем? — близнецы удивились абсолютно синхронно, но продолжил говорить Фред: —
Что толку в оценках, если ты решил открывать свой собственный бизнес?
— Ноль целых… — продолжил мысль Джордж.
— Ноль десятых… — закончил за него Фред.
Факт общения с близнецами Уизли напомнил мне об относительно недавнем рауте в доме
Малфой — местные воротилы бизнеса не спешили связываться со мной для обсуждения
возможности изготовления и поставок различных артефактов. Это печалило, но не
сильно — я и без них смогу заработать денег, если уж сильно приспичит.
Начало октября, а точнее, первое же число, ознаменовалось походом в Хогсмид. Как
выяснилось, начиная с пятого курса можно было посещать Хогсмид немного чаще — почти
в два раза. Раньше я этот нюанс не замечал, ведь никто не акцентировал на этом
внимания, а на выходных, когда и проводятся подобные мероприятия, я обычно занят
совсем другими делами. Но это, опять же, лирика. Основное, как мне кажется,
событие — окончательное утверждение первого собрания ребят, пожелавших
дополнительно заниматься ЗоТИ. Кстати, касательно ЗоТИ.
В тетрадке Снейпа был огромный список заклинаний, применение которых к летящему в
тебя заклинанию или проклятью противника влечёт к их взаимному уничтожению или иным
эффектам, приводящим к уничтожению вражеского заклинания. Забавно то, что многие из
них мне были прекрасно знакомы, но то, как их можно применять — было для меня
тайной. Например, вряд ли без подсказки можно догадаться, что простое бытовое
заклинание для завязывания шнурков уничтожает Инкарцеро с физическим проявлением
связывающего элемента, будь то канаты, нити или цепи. При этом Инкарцеро может быть
практически любой мощности.
Буквально за два дня разобрав эти записи я вывел для себя один значимый момент в
контрзаклинаниях. Банальный и очевидный, но только после того, как осознаешь его.
Заклинание, находящееся в полёте от палочки оппонента до твоей тушки, можно
нейтрализовать в полёте другим заклинанием, суть и смысл которого заключается в
эффекте, способным нейтрализовать это самое заклинание. То есть, взять то же самое
Инкарцеро. По сути, даже слабейшее заклинание для завязывания шнурков нарушает
своим ментальным образом суть заклинания Связывания, что приводит к его коллапсу.
Однако, если вдруг кто-то кинет в тебя огненный шар, хоть конкретно такого
заклинания и нет в местной школе магии, то гасить его надо не водой, как кажется,
на первый взгляд — так получишь только объёмный взрыв — а, внимание, модификацией
Головного Пузыря, Удушьем.
С проклятьями дело обстоит иначе, ведь они несут в себе намного более абстрактный
эффект, и зачастую контрзаклинание для того или иного проклятия является совершенно
не очевидным. Но это всё лирика — нужно просто понять суть подобной защиты, и иметь
возможность понять, что конкретно в тебя отправил оппонент. Но, мои мысли опять
ушли в сторону от основной темы.
Гермиона назначила встречу желающих дополнительно заниматься ЗоТИ в, кто бы мог
подумать, Кабаньей Голове. В трактире, что находится на отшибе Хогсмида вдалеке от
главной дороги. Туда, если верить слухам, редко ходит кто-то из учеников, так как
заведение не представляет особого интереса. Разговор об этом состоялся буквально в
субботу вечером, перед днём похода. Сестрёнка перехватила меня после ужина у выхода
из Большого Зала.
— Гектор.
— Да?
— Ты не передумал участвовать?
— Нет, — отрицательно мотнул я головой. — Я всегда рад поддержать твои авантюры,
если в них есть смысл. Конкретно в этой — смысл есть.
— Понятно… — протянула она.
— Много людей планируется?
— Не очень. Ты, я вижу, чем-то недоволен?
— Не то что бы недоволен… Просто Кабанья Голова — не лучшее место.
— Чем именно? Там мало народа всегда, мало посетителей. Никто нас не застукает.
Скорее всего.
— Это-то и плохо. Намного лучше было бы встречаться в Трёх Мётлах или другом людном
месте — меньше шансов, что нас подслушают.
— О… Я не думала об этом в таком русле. Но в любом случае, поздно что-то менять.
И это действительно было так. Менять место встречи было поздно, и оставалось только
убедиться завтра, в Кабаньей Голове, что мы обеспечим должный уровень приватности
посредством чар и заклинаний.
После этого короткого разговора я вернулся в гостиную, где Тамсин, чуть ли не с
порога, выкатила мне список «свежего мяса» в команду. Она провела отборочные в
несколько этапов, во время проведения которых отсеялись не столько те, кто не
обладал навыками, а те, кто хотел играть не ради игры, а ради победы — такие нам не
нужны, как ни странно. Подобные люди, готовые воплощать победу любой ценой,
несколько искажают концепцию сборной Хаффлпаффа по квиддичу, потому их отсекали.
Для нас, как я уже давным-давно понял, намного более приоритетными являются
волшебники с желанием именно играть на той или иной роли.
— Ну что?
Тамсин смотрела на меня с очевидным вопросом в глазах, ожидая, пока я ознакомлюсь
со списком, с чертами личности и навыками, что она выписала напротив каждого имени.
— Что «что»? Ты капитан, тебе решать. Захария, вроде бы, неплох в роли охотника —
можно брать.
— Это который твой однокурсник?
— Да, — кивнул я. — Остальных я лично не знаю, но если верить твоим записям — более
чем подходят.
— Слушай. А ты не хотел поучаствовать в отборе?
— Зачем? — искренне удивился я. — С моими навыками это только понизит самооценку
остальных ребят. Так как я претендую на роль вратаря…
— Я бы всё равно хотела увидеть тебя на этой роли до игры. Просто чтобы быть
уверенной.
— Сомневаешься?
— Вообще ни разу, — улыбнулась девушка. — Но психологически мне будет легче, как и
остальным ребятам. Сам понимаешь, как, порою, много значит уверенность в том, что
ворота под верной защитой.
— Это так. Хорошо. Когда у нас тренировка?
— Во вторник ранним утром.
— Значит, я буду.
— И вот ещё…
Тамсин протянула мне свиток пергамента.
— Из-за того, что я капитан команды, — заговорила она, когда я взял пергамент в
руки. — Весь этот административный ворох проблем повис на мне.
Развернув пергамент, я не мог не удивиться очередному предложению от производителей
Слейпнира. Вторая его версия в обмен на всего лишь одно условие — по разу сыграть
на каждой роли и проявить себя максимально эффективно. Единственное, что не
требуется — играть ловцом. И вот этот момент меня очень радует — игра ловцом с
моими навыками — слишком быстрое завершение матча, а это фантастически скучно.
— И что от меня требуется?
— Подпись, разумеется, — ярче прежнего улыбнулась Тамсин. — Метла уже на складах в
Англии. Всё, как ты привык — без ограничителей. Для полных психов, суицидников и
камикадзе.
— А, по-твоему, есть разница между суицидниками и камикадзе?
— Тебе с исторической точки зрения, или прям морально?
— Как хочешь.
Тамсин кивнула, задумалась на долю секунды, что было видно по глазам, и ответила:
— Суицидники — люди без чувства самосохранения, спешащие свести счёты с жизнью
самыми разными, порою очень экстремальными способами. Камикадзе — люди, чьё
самопожертвование является маленьким кирпичиком, символизируя вклад в победу. Ах
да, первые считаются психами, а семьи вторых находятся на очень высоком
государственном обеспечении. Пока они не выполнят свою цель.
— Я вот даже не знаю, удивляться твоим знаниям, или печалиться тому, в какой
области они простираются.
— То есть, ты знал, кто это такие, и всё равно спросил?
— Ну да, — улыбнулся я, чем вызвал ответную улыбку Тамсин.
— Смотри, — пожурила она меня, — перестану отвечать на твои вопросы — будешь
сутками выискивать на них ответы в запутанных, искажённых и далеко не всегда
правдивых хрониках.
— Понял-принял, больше не буду, сэр Историк, сэр, — козырнул я на манер бравого
вояки, лицо которого выражает лишь безграничное отсутствие интеллекта дабы не
смущать его наличием высокое начальство.
— Паяц.
Утром первого октября случилось невероятное — ученики Хогвартса имели возможность
заметить, что практически всю ночь шёл снег, вместо дождя. Подобное ничуть не
скрасило постепенно темнеющие леса и холмы вокруг Хогвартса, а вот слякоти добавило
изрядно. Да и сейчас, утром, те, кому разрешено покинуть территорию Хогвартса ради
похода в Хогсмид, собрались во внутреннем дворе, кутались в тёплые осенние плащи,
куртки, пальто, прячась от колючих снежинок, подгоняемых ветром и тут же тающих,
стоит только им коснуться кожи. В общем, пасмурно было, сыро и немного ветрено.
Филч, как и всегда, тщательным образом следил за наличием письменных разрешений на
посещение деревеньки. МакГонагалл в очередной раз выдала тираду о том, что подобные
походы — наша привилегия, и если мы будем «косячить», то быстренько её потеряем.
Стоя на небольшом отдалении от общей толпы, я, Дафна и Пэнси, которая под
предлогом: «Не хочу с ними, хочу с вами и плевать, что вы об этом думаете»,
присоединилась к нам, я размышлял о грядущей прогулке. Размышлял какими-то
абстрактными образами, которые принимали в голове мои мысли.
— Гектор…
— Да? — я повернулся к Дафне.
Девушка не изменяла своему стилю в тёплой зимней одежде, предпочитая тёмно-синее
пальто с чёрным мехом по воротнику, шарфику и отлично сидящему беретику. Примерно в
таком же стиле была одета и Паркинсон, разве что предпочитая тёмно-зелёные цвета
ткани, а крой был более французский, элегантный. Я же сам кутался в тёмные одежды и
чёрную мантию с довольно пышной, но сугубо строгой и мужской в своём стиле отделкой
чёрным мехом.
— Сначала, как я понимаю, — заговорила Дафна, уткнувшись в шарф, прячась от
налетевшего вместе с ветерком снега, — отправимся на встречу?
— Да. Они решили организовать всё в самом начале прогулки, а потом уже разойтись по
увеселительным делам своим.
— И правильно.
Мне в самом деле было интересно, сколько народа явится, а главное — послушать, чего
же они ожидают от этих внеурочных занятий по ЗоТИ. Но самым интригующим было то,
кого же выберет Гермиона в качестве компетентного учителя для нас всех. Где-то в
глубине души даже было шальное желание показать, кто чего стоит, если
предполагаемый учитель окажется некомпетентным, но я его задавил. Нужно лишь
немного подождать. И почему сестрёнка не посвятила меня в детали своего плана?
Хотя, стоит ли удивляться — я и сам рассказываю ей далеко не всё. Да, просто
подождать — и всё станет ясно.
***
Хогсмид — занятная деревушка, как ни крути.
Двигаясь под лёгким отводом глаз, натянув на голову глубокие капюшоны, мы с Дафной
двигались сквозь Хогсмид, постепенно приближаясь к его окраине, а там будет и рукой
подать до Кабаньей Головы — всего лишь метров триста немного в горку, на вершину
небольшого холма, где и стоит эта таверна. Да, именно таверна — некорректно
называть пабом это заведение.
Так вот, собственно, о чём это я? Ах, да, Хогсмид — занятная деревушка. Здесь
довольно много различных магазинчиков, в которых можно купить абсолютно всё. Кто-то
может подумать, что деревенька этим и живёт — зарабатывает на учениках, спешащих
расстаться со звонкой монетой. Однако, такие люди будут неправы. Да, деревенька на
этом зарабатывает, но это сродни хобби, не более того. Здесь полно работающих
волшебников или стариков, доживающих свой век. Так что думать, будто ученики
являются единственным источником дохода для деревни — большое заблуждение.
— Что твои говорят о всей этой движухе? — спросил я идущую рядом Дафну, когда мы
покинули вполне чётко очерченную границу Хогсмида и двинулись вверх по холму,
преодолевая лёгкий ветерок, норовящий запустить под капюшон острые, но быстро
тающие снежинки, мгновенно превращающиеся в слякоть под ногами.
— Представления не имею.
— То есть, как это?
— Уже как неделю все средства связи проверяются министерством. Проходят только
угодные министерству письма, так что мне известна лишь официальная позиция семьи.
Как я поняла, никто за пределами Хогвартса не получил информацию о реальном
положении дел.
— Это печально. А слетать домой? Камином из Хогсмида, например.
— Та же история — контроль или блокировка.
— А аппарировать?
Дафна повернула голову в мою сторону, но об этом говорило лишь изменение положения
капюшона на её голове.
— Даже среди совершеннолетних немногие владеют этим навыком. Кстати, об информации.
На факультете говорят, что пара человек получили отработки у Амбридж.
— Из ваших? — я действительно удивился.
— Да.
— Неожиданно. Результат?
— Пока только царапины на руках — так говорят. Вроде бы даже попытались проводить
провокации, но Амбридж хитро играет словами, не допуская однозначного толкования.
Когда мы почти подошли к таверне, совершенно невзрачной на вид, ничуть не
изменившейся за прошедшие два года, я не мог не заметить вслух одно наблюдение:
— Ты очень серьёзно относишься к «делу об Амбридж».
— Она всех раздражает. Но если бы только это… От её здесь присутствия одни только
минусы, проблемы и травмы. До подобных травм даже дома во время наказаний дело не
доходит, и уж поверь — некоторые родители более чем горазды на выдумку.
Мы подошли к входной двери в Кабанью Голову. По ощущениям — никакой лишней магии.
Даже не знаю, с чего я стал таким подозрительным. Хотя, может быть дело в том, что
во время прогулки по Косой Аллее и Лютному вместе с миссис Малфой я слишком часто
краем уха слышал это словосочетание — Кабанья Голова?
Дверь легко поддалась, но со слабым скрипом, и мы зашли внутрь.
Первое, что бросается в глаза — мрачная и немного неухоженная с виду обстановка.
Всё в серых тонах, камень пола и даже грубая деревянная мебель давно потеряла свой
цвет, став «серым» наполнением пространства вокруг. Не серым здесь было только
пламя в камине да бело-коричневый козлик, важно процокавший копытами от барной
стойки куда-то вглубь помещения. Бармен, здоровый так, мощный мужик, пусть и не
молодой, с первого взгляда кажущийся дряхлым, с недовольством смотрел на нас,
протирая свою стойку тысячелетней тряпкой — по крайней мере такой она выглядела. Но
вот забавно — чем дольше я нахожусь в этом мире, тем больше понимаю всю
иллюзорность и обманчивость внешнего облика. Та же тряпка — она выглядит так,
словно ей пора на свалку уже лет как сто или двести, но я чётко ощущаю, что более
стерильной вещи вокруг мне не сыскать, а чистоту эта тряпка наводит идеально. Не
визуальную, а фактическую, гарантирующую «безопасность», так сказать. Да и бармен
этот кажется мне крайне сильным волшебником, хотя при первой встрече на третьем
курсе я не мог бы такое сказать о нём.
У дальнего окна сидели двое в тёмных мантиях и с глубокими капюшонами на головах,
скрывающих лица во тьме. В дальнем углу возле очага сидела волшебница, потихоньку
пила что-то из кружки и, судя по положению капюшона, смотрела в окно. Возможно даже
задумчиво смотрела. Правда, что там можно разглядеть, учитывая количество сажи на
нём — одному Мерлину известно. Однако истинное наше с Дафной внимание привлекли
ученики, что сидели за самым дальним столом. Гермиона, Рон и Гарри.
— Похоже, мы пришли раньше всех, — ухмыльнулся я.
— Они даже не под чарами приватности, — неодобрительно покачала головой Дафна, и мы
двинулись к столу, за которым сидели ребята. Тут же, кстати, напрягшиеся, что
неудивительно.
— Привет, заговорщики, — я ухмыльнулся, чуть приоткрывая лицо из-под капюшона.
Подобный трюк сделала и Дафна. Всё это сугубо для того, что показать этой троице,
кто именно к ним пришёл, но не показать этого окружающим.
— Ге… — хотела удивиться Гермиона, но я опередил её слово жестом руки, а вокруг
стола сразу возник слегка искажённый купол целого комплекса чар приватности. Даже
Дафна уважительно глянула на меня. — …тор?
— М-да, сестрёнка, — я отодвинул стул для Дафны, и когда она присела, и сам занял
место рядом. — Тебя не учили ставить различные чары приватности, заглушения и
прочее?
— Наверное, переволновалась, — повинилась Гермиона, но видя, что работа уже
выполнена, суетиться не стала.
Мельком оглядев эту троицу, одетую в самую обычную тёплую осеннюю одежду, я задался
вопросом: «Интересно всё-таки, к чему всё это приведёт?».
— А что тут всякие змеи делают? — возмутился Рон, мельком глянув на Дафну без
особого одобрения.
— Услышу ещё одно оскорбление, — заговорил я без видимой агрессии, да и голос был
спокоен, — и твои слова окажутся вбиты обратно в то место, откуда они имеют
неприятное свойство вылетать. Вместе с зубами.
— Гектор! — возмутилась Гермиона.
— А ты, — глянув на сестрёнку, игнорируя недовольное сопение Рона, и Поттера, по
взгляду которого было ясно, что он готов защищать друга, я ухмыльнулся. — Неужели
не рассказала своим товарищам, что пригласила ещё и Слизерин? Тогда я с
удовольствием понаблюдаю за тем, как ты будешь разруливать возможные конфликты,
если придёт кто-то ещё с факультета змей.
— Эй! — возмутился Рон. — То есть тебе можно их называть змеями, а мне — нет?
— Зависит от контекста и посыла в словах. Я могу назвать тебя рыжим, но от того,
как я это сделаю, будет зависеть, оскорбил я тебя, или просто сказал факт.
— Прекращайте, а? — устало выдохнул Поттер, глядя на нас через свои очки-
велосипеды. — И так тошно.
— Что-то случилось? — вежливо поинтересовался я.
— У нас проблема с учителями, — кивнул Поттер.
— А я говорю, — Рон обернулся к другу, воспользовавшись поводом сесть к нам боком и
избежать неприятных тем, — что тебе надо нас учить. Мы вон, в прошлом году, чтобы
за Дурмстрангом шпионить, сколько всяких заклинаний изучили.
— Ага, — кивнул Гарри. — Только всё равно люлей отхватывали.
— С завидным постоянством, стоит отметить, — улыбнулась Гермиона, а мы с Дафной
переглянулись.
— Как бы не вышло так, — заговорила она, ухмыльнувшись краешком губ, видневшимся
из-под капюшона, которые ни она, ни я не спешили снимать, — что придя сюда за
знаниями и навыками, нам самим не пришлось стать учителями.
— Ой, да что вы… — Рон хотел продолжать возмущаться, ведь это его любимое дело, как
ни крути, но в этот момент открылась входная дверь.
— Кажется, — Поттер ошарашенно смотрел нам за спину, — у нас пополнение.
Мне смотреть туда не нужно было — после всего года тренировок игры в квиддич
сенсорика на объекты вокруг буквально стала моим шестым, или седьмым, или ещё
каким-то по номеру, чувством, что всегда активно. В общем, людей там было немало.
Ребята один за другим заходили в таверну. Бармен хмурился, видя их количество.
Посетители у окна притихли — исчезло лёгкое раздражение от акцента, сильно
контрастирующего с академически правильным чистым английским. Глаза Поттера и Рона
расширялись от удивления, а Гермиона даже смутилась.
— Два-три человека, да… — протянул Рон. — Ты, подруга…
— Не подруга я тебе, — отрезала Гермиона.
— Ну я же извинился! Много раз.
— Толку-то. Лучше бы не извинился, а изменился.
— Вот же чертовщина…
— Что, Рон, — ухмыльнулся я, пока за нашими с Дафной спинами росло количество
учеников, спешивших подойти к нам, искавших место, где присесть и вообще, ожидающих
хоть какой-нибудь движухи уже, в конце-то концов! — Не у кого домашку списать.
Рыжий отвечать не стал, а я неуловимым жестом, чуть провернув кисть руки, расширил
купол комплекса приватных чар так, чтобы все в него попали, и даже захватил чуть
больше пространства. Хотя… Купол — это лишь фактическое обозначение области
покрытия. Если смотреть со стороны, то нужно немного вглядеться чтобы увидеть чуть
дрожащую границу этой области — словно горячий воздух над асфальтом жарким летним
днём.
— Вы только посмотрите, — знакомый голос, знакомые интонации, лениво тянущиеся
слова. — Профессор Уизли, профессор Поттер, какая честь нам всем оказана…
— Малфой… — простонал Рон, и мне на секунду показалось, что с его уст вот-вот
сорвётся матерное русское слово, характеризующее полный крах и неминуемую
катастрофу.
— А почему не профессор Грейнджер? — я обернулся к новоприбывшим.
— О, и ты тут, — ухмыльнулся Драко, снимая дорогую меховую шапку и отряхивая
несуществующие снежинки с чёрного пальто. — Потому что это ирония была.
— Наверное, — засуетилась Гермиона. — Всем нужно куда-то присесть.
— Сейчас разберёмся, — кивнули некоторые из парней и быстро начали суету по
организации сидячих мест — стаскивали столы и стулья, объединяя всё.
— Привет, — махнула мне рукой Ханна, рядом с которой стояли все наши с потока.
— Вижу, вы все решили сюда ходить, — это был не вопрос, а констатация факта.
— Ну так интересно, да и достаточно важно, — кивнул с улыбкой Эрни. — Правда, есть
у меня пара вопросов к ситуации…
— Как и у меня… — без лишних смешков кивнул Захария, развязывая шарф в цветах
нашего факультета.
Подготовка мест заняла минут пять, максимум — десять. И вот так получилось, что
Рон, Гарри И Гермиона сидели за своим столом, а остальные, коих было действительно
много, человек тридцать с разных факультетов и разных возрастов, в том числе и
неугомонные близнецы Уизли, находились по другую сторону, сидели или стояли,
готовились внимать и распивали сливочное пиво из бутылок — тут и купили.
Так получилось, что рядом со мной в итоге сидели все наши с факультета, правда, тут
были только однокурсники, и Малфой, пытавшийся поставить свой стул так, чтобы
выглядеть главным, но в итоге просто махнувший на эти безуспешные попытки рукой — в
отсутствии хоть какой-то видимой иерархии это было почти невозможно.
— Так, — Гермиона заговорила первой. Её голос чуть дрожал как от волнения, так и от
энтузиазма, буквально переполнявшего её — это было видно по лицу. Ещё бы —
социальная активность, да такая успешная! — Ну, значит…
Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться под взглядами кучи учеников с
разных факультетов, она продолжила:
— Так вот… хм… Вы знаете, зачем мы здесь собрались. У меня возникла идея, что тем,
кто хочет учиться защите от Тёмных Искусств, было бы полезно… То есть по-настоящему
ей учиться, а не той ерунде, которую преподносит Амбридж…
На этом моменте многие не сдержали различного рода понимающих ухмылок, кто-то
просто фыркнул, а Малфой так и вовсе закатил глаза к потолку.
— Ну, и я подумала, что стоит взять это дело в свои руки, — сестрёнка искоса
взглянула на своих товарищей. — В смысле, учиться защите как следует, не
теоретически, а настоящими заклинаниями.
— Но экзамены ты ведь тоже планируешь сдать? — Майкл Корнер, именно так зовут этого
брюнета с факультета воронов, задал интересующий его вопрос.
— Разумеется. Но не только. Я хочу действительно овладеть защитой, потому что…
потому что… — Гермиона вдохнула поглубже. — Волдеморт вернулся.
Реакция на такое заявление последовала незамедлительно, пусть и не была бурной. Но
каждый либо поёжился, либо подавился сливочным пивом, либо начал выдавать какие-то
нечленораздельные звуки, как например, Невилл Лонгботтом. Пожалуй, только я, Дафна
и Драко оставались спокойными и даже более того — Малфой нахально ухмылялся,
наблюдая за происходящим, и даже специально сел так, чтобы в поле зрения были все,
или почти все.
— Такой, по крайней мере, план, — кивнула сама себе Гермиона и хотела уже
продолжать.
— Постойте, — я заговорил, привлекая к себе внимание. — Просто для ясности…
Сестрёнка, вы решили этим заниматься из-за возрождения Тёмного Лорда, чтобы… Что?
— Уметь себя защитить, разумеется.
— Фух, — я смахнул со лба несуществующие капли пота. — Я уж думал, что вы решили
противостоять волшебнику, который старше вас раза в четыре, имеет чрезвычайный опыт
борьбы с волшебниками и является одним из сильнейших волшебников в принципе, ещё и
Тёмным.
Моя реплика заставила некоторых призадуматься, особенно Гермиону, вот только Рон
был настроен более решительно.
— Гарри уже несколько раз с ним сталкивался, и ничего…
— Куда важнее, — взял слово Захария, — где доказательства?
— Чего именно? — Гермиона перевела взгляд на моего коллегу.
— Где доказательства того, что Сами-Знаете-Кто вернулся?
— Ну, Дамблдор в это верит.
— Верит чему? Конкретику, пожалуйста. Вы говорите очень серьёзные вещи, в то время
как все остальные, то же министерство, ДМП и Аврорат заявляют об обратном. Думаю,
нам всем хотелось бы услышать о том, что вынуждает вас думать иначе.
— Есть причины… — начала было говорить Гермиона, но слово взял Поттер.
— Я утверждаю, что он вернулся, — Поттер даже встал со своего места. — Я уже
несколько раз с ним встречался до этого. Но есть куда более важное доказательство.
У Пожирателей Смерти есть метки на руках. Они связывают их и Волдеморта.
На имени Тёмного Лорда многие вздрогнули. Хороша пропаганда, ой хороша…
— Пока он был развоплощён, метки были бледны, — продолжал Поттер. Краем глаза я
видел скрываемое Малфоем удивление, а значит в словах Поттера есть правда, а
смутные ощущения, которые я чувствовал в магии от левой руки Снейпа имеют вполне
понятную природу. — В конце же прошлого года я лично видел, как Каркаров
демонстрировал… другому Пожирателю метку, наливающуюся цветом…
— Каркаров был Пожирателем Смерти? — удивилась Алиссия Спинет, сидевшая рядом с
Анджелиной, Кэти Белл и близнецами — гриффиндорская сборная в полном составе тут,
кстати.
— Это так, — ответил я, привлекая внимание. — Я читал стенограмму заседания
Визенгамота четырнадцатилетней давности, на котором судили Каркарова, как
Пожирателя Смерти. Именно на том заседании он сдал многих своих товарищей ради
свободы. Думаю, за это его и вздёрнули на рее в прошлом году, написав кровью
«Предатель».
От упоминания подобного инцидента многие сбледнули с лица — такое не каждый день
увидишь.
— Скорее всего, — кивнул Поттер. — Я с Роном активно следили за ним и за его
деятельностью. За день до того события Каркаров приговаривал, как сумасшедший,
глядя на руку: «Он вернулся, он вернулся, надо бежать». Сами делайте выводы.
— И Дамблдор верит… — хотел было продолжить тему Захария.
— У него есть надёжные источники. Верит он, а я верю ему, — важно кивнул Поттер.
Ребята молчали, переглядывались, а Поттер сел на место. Доказательства, конечно,
такие себе, и будь тут более взрослые ребята, они бы задались кучей разных вопросов
на этот счёт. В принципе, я бы тоже мог задать ещё пару вопросов, но не горел
желанием — возродился Тёмный Лорд или нет, это никак не меняет ситуацию конкретно
сейчас, конкретно касательно обучения. А вот в целом — уже другой разговор.
— Так вот, — Гермиона воспользовалась образовавшейся паузой, чтобы продолжить свою
речь, — я и говорю: если хотите учиться защите, тогда надо решить, как мы это
устроим, как часто будем встречаться и где.
— Я слышала, — заговорила довольно странная блондинка с непослушными платиновыми
волосами и серёжками-редисками, — что Гарри умеет вызывать Патро́нус.
Забавно говорила эта девочка. Четвёртый курс Рэйвенкло, если я не ошибаюсь.
— Да, это так, — ответил Поттер.
— Телесный?
— Да.
— Ух ты! — доносилось с разных сторон.
Мы же с ребятами с факультета только переглянулись, усмехнувшись, а Захария даже
фыркнул.
— Какие-то проблемы? — взбрыкнул Рон, глядя на Захарию. — Ты вообще, кто?
— Захария Смит, Хаффлпафф, — отмахнулся от рыжего мой товарищ. — А проблем нет. Мы
все умеем вызывать Патро́нус — не велико достижение.
— Да ну? — Рон смотрел на него с явным сомнением, как, собственно, и Гермиона.
— На третьем курсе научились ещё, — с улыбкой кивнула Ханна. — Дементоры — хороший
стимул.
Я видел, что те немногие, кто учится на старших курсах, гриффиндорцы, например,
смотрели с большим изумлением на нашу группу. Гермиона посмотрела на меня с укором.
— Это так?
— Ну, да, а что, это достижение? — улыбнулся я.
— Гектор, ты… — сестрёнка надулась, как мышь на крупу. — Ты невыносим.
— А ещё, — ухмыльнулся Рон, привлекая внимание, — Гарри убил василиска мечом
Гриффиндора…
И понеслись восхваления нашего национального Героя, длившиеся без малого минут
пять. Малфой, похоже, начал смотреть на различные вещи не с точки зрения «Я тоже
так хочу», а с другой, более практичной и удобной, которую можно описать фразой:
«Мерлин, какой же цирк!».
Поттер постоянно отмазывался, мол, повезло, мне помогали, и прочее. Было приятно
видеть, что он понимает этот нюанс, и это похвально.
— Мы пришли учиться, — заговорил Захария. Я и раньше замечал за ним некоторые едкие
черты характера, но сейчас он проявляет их в полной мере, — и возможным учителям
являлся как раз Поттер. Но он объясняет нам, что на самом деле ничего не умеет.
— Он этого не говорил! — рявкнул Фред.
— Тебе что, уши прочистить? — поинтересовался Джордж, вытаскивая из мешка, с
которым они пришли длинный, устрашающего вида инструмент.
— Рискните, — ухмыльнулся я, не двигаясь с места ни на шаг.
— И что ты сделаешь? — близнецы перевели агрессию на меня. — Баллы снимешь?
— Пф… Ха-ха-ха, — Малфой аж голову задрал от смеха.
В накалившейся обстановке это было как гром среди ясного неба, и, разумеется, все
обратили внимание на Драко.
— Он вас раскатает всех вместе взятых, как Мерлин — черепаху, — Малфой сложил руки
на груди и поглядывал на всех с коварной ухмылкой.
— Ты меня хвалишь? — обратился я к нему с такой же ухмылкой.
— О, нет, — Драко ухмыльнулся пуще прежнего. — Но я бы с удовольствием посмотрел на
это.
— Хватит, народ, — Гермиона прекратила перепалки. — Да, у нас проблемы с учителем.
Но мы преодолеем это, если постараемся. Намного важнее определиться с тем, как
часто мы будем заниматься, и где?
Начались очередные дебаты по поводу собраний, времени, выбор помещений.
— Я могу попробовать организовать просторное защищённое помещение, — вставил и я
свои пять сиклей. — Но нужно всё обдумать и пока что я не могу сказать ничего
конкретного.
— Хорошо, мы будем иметь это в виду, — важно кивнула Гермиона, втянувшись в
организационную деятельность.
Малфой чуть подвинулся ко мне.
— Я удивлён, что ты считаешь этот цирк приемлемым вариантом тренировок, Грейнджер.
— Я просто помогаю сестре, Малфой. Но нельзя исключать, что коллективно мы сможем
докопаться до чего-то интересного.
— Ой, вряд ли, — покачал он головой.
В ходе собрания были озвучены мысли, что помещение нужно обязательно тайное, ведь
Амбридж, по доступной информации, считает, что Дамблдор набирает свою армию —
откуда такая информация, мне, конечно, неизвестно, но Гарри и Рон утверждают это с
большой уверенностью. Пусть я и не считаю их великими мыслителями, но есть у них
такая черта — они не врут. Да, они могут считать ложь за правду, но в важных
вопросах не врут. Иначе бы Поттер не получал от Амбридж одно наказание за другим,
пытаясь отстоять свою правду. Да и Рон имеет связь с Перси, работающим в
министерстве, а тот карьерист-пройдоха точно в курсе всех мельчайших движений,
чтобы быть на гребне волны.
В какой-то момент наших переговоров я почувствовал, что кое-кто почти прорвался,
пусть и незаметно, через наши чары приватности. Сосредоточившись, я без лишних
движений палочки отправил в этого деятеля, сующего свой нос куда не надо,
простенький усыпляющий импульс, как от Сомнуса. В дальнем углу раздался гулкий звук
удара головы о стол — дама, оказавшаяся не дамой, а переодетым мужиком, свалилась
на пол. Бармен был в шоке от подобного, но спустя всего миг, явно узнал волшебника,
разозлился, и схватив того за шкирку, спящего, подтащил без усилий к камину,
активировал связь и бросил бедолагу в зелёное пламя. Сказать, что все были
удивлены — ничего не сказать. Но в целом я был доволен тем, что предотвратил утечку
информации.
В итоге нашего собрания было решено, что мы будем собираться где-то раз в неделю,
как только будет найдено или подготовлено подходящее для занятий помещение. За сим,
казалось бы, пора и расходиться, но Гермиона придумала способ, препятствующий
разглашению информации — подписи участников на зачарованном пергаменте, являющимся
списком участников будущего нелегального клуба.
— Вы правда думаете, что я распишусь на договоре без видимых условий? — ухмылялся
Малфой, при этом глядя на гриффиндорцев с явным недоумением.
— Пиши уже, или вали нахрен, Малфой, — возмущался Уизли, но, к моему удивлению, без
явных реакций Малфоя.
— Просто составьте понятный и простой договор с условиями, — вздохнул он печально.
— Мерлин, ну что за идиоты…
— Полегче с выражениями, — Поттер вступился за друга. — Это ты сюда пришёл, а не мы
тебя приглашали.
— Если делаете, — заговорил я под взглядами собравшихся. — То делайте правильно,
вот и всё.
Из-за того, что Гермионе пришлось составлять договор, мы потратили лишних полчаса,
но зато теперь все могли без сомнений его подписать. Конечно же были несколько
недовольных, например, подруга Чжоу Чанг, что тоже пришла сюда, но это всё лирика.
Только после этого все мы покинули Кабанью Голову, а я и Дафна смогли отправиться
по магазинам, проводя время вместе. М-да… Всё-таки сложный будет год. Ну или
полгода — кто знает, может быть мы сживём Амбридж, или Тёмный Лорд проявит себя, и
министр заберёт из Хогвартса свою ручную розовую жабу. Время покажет.

========== Часть 53 ==========

Прекрасное утро, чистое небо, зарождающийся на востоке рассвет — казалось ничто не

может омрачить этот день.
Заниматься физическими упражнениями, в том числе и с глефой, пришлось под
различными чарами сокрытия — гриффиндорцы отправились на тренировку по квиддичу, и
вообще, наводили утреннюю суету перед завтраком.
Сам же я пребывал не только в мыслях о том, как можно организовать неплохое
помещение для разноплановых тренировок по ЗоТИ, но ещё и размышлял о неплохо
проведённом дне вчерашнем, о прогулке по Хогсмиду с Дафной и периодически то
присоединявшейся к нам, то уходящей Пэнси. Ну а что? Каким бы там ни было моё
сознание, невозможно избежать того, что по факту я являюсь просто парнем Гектором
Грейнджером, которому более чем нравится симпатия со стороны девушки.
Гриффиндорцы тренируются… Занятно.
Кстати, на отборочных, которые вообще прошли фоном для меня, у нас появились новые
игроки. Ну, это само собой разумеющееся, конечно, но тем не менее. Нынешний состав
теперь выглядит следующим образом. Капитан и одна из охотников — Тамсин. На роль
ещё одного охотника прошёл Захария, а третий — Эрни. Парни решили попробовать себя
в роли игроков, а некоторый опыт любительских игр летом с товарищами у них был —
это позволило пройти без особых проблем, да и конкуренции, по сути, у них почти не
было. Не популярен квиддич на нашем факультете. Даже у воронов он куда более
популярен, но удивляться этому не стоит — они там экспериментируют с тактикой,
анализом и прочими интеллектуальными вывертами. Вообще, у нас только слизеринцы и
гриффиндорцы серьёзно относятся к этой игре, и если большинство змей видят в этом
один из инструментов для победы в школьном состязании, бесполезном, кстати, как по
мне, то гриффиндорцы — один из немногих способов лично для них занять первое место
по итогам года. Но, я отвлёкся.
Загонщик — наш бывший вратарь, Герберт Флит. Второй загонщик — четверокурсник
Эдвард Никлсон. Ну, обычный средний парень, разве что крупный среди своих
одногодок, а летняя практика в боксе — его дядя-сквиб является крутым тренером —
позволили парню проявить отличную работу рук, работу с битой. Да, как ни странно,
но это факт — его хлёсткие у точные удар отправляют бладжер как из пушки и почти
всегда в десятку, а навыки физических тренировок и чувства собственного тела в
пространстве позволяют стабильно, как танк, летать на метле и пользоваться массой и
инерцией во время полёта, чтобы вдарить по бладжеру действительно мощно.
Лианна Тайлер — полукровка не только как волшебник, но и по национальности. Она
прошла на ловца. Не феноменально, но достойно. Не хватает практики, но отличные
рефлексы. Эта полуазиатка говорила, что вообще решила попробоваться в команду
сугубо из-за общения с Кэти Белл, девушки с Гриффиндора, ярой фанаткой этой игры, а
заодно и её подругой.
Ну и я — вратарь.
Сначала новенькие возмутились, мол: «А чего вратарь не ходит на тренировки?».
Разумеется, Тамсин им пояснила, что я в тренировках не нуждаюсь, а в командной
работе вратарь не участвует, так что не мешайте нашему старосте спокойно жить.
Этого было недостаточно, а потому я сел на только-только пришедшую по почте метлу,
вторую версию Слейпнира, и показал класс, стоя на воротах — с моей реакцией и
чувствительностью к пространству вокруг меня было невозможно ни пробить, ни обойти.
Почему я вообще вспомнил о подобном? Ну, просто гриффиндорцы, вон, тренируются, и
по большей части достаётся Рону — он довольно посредственный вратарь. Не дано. Но
он старается, и что самое важное — со всей самоотдачей. Я даже иногда видел его по
утрам — тренировался в одиночестве, не щадя себя. Главное, чтобы его не сломала
игра со слизеринцами — львы и змеи традиционно играют первыми.
В общем, в хорошем настроении я вернулся в гостиную, привёл себя в порядок и взялся
за обязанности старосты. Например, утвердил назначенное Тамсин время тренировок,
сгрёб пару документов и отправился к декану.
У мадам Спраут, которая уже давно бодрствовала и проверяла свои растения в
оранжерее, я заверил пару документов и получил официальное разрешение на проведение
тренировок в обозначенное мной время — поле для квиддича довольно плотно расписано,
и каждые две недели приходится заново утверждать график, при чём всё это является
задачей капитана и старост. А то за прошлые годы я много раз слышал возмущения
гриффиндорцев, что, мол, Снейп, скотина, хитростью выбивает своей команде самый
насыщенный график тренировок. А если подумать, то это слизеринцы активнее суетятся
по этому поводу, подходя к своему декану в максимально правильное время.
Снова вернувшись в гостиную, я «выцепил» самых активных ребят с разных курсов и
уточнил, как протекает их самообучение ЗоТИ. Выяснилось, что вполне и очень даже —
благодаря моей идее и пусть скромному, но участию, практически весь факультет
договорился между собой, кто кого учит, чему и где. Разве что пятый курс, наш, и
первый пока что остались не у дел, но тут всё просто — мы решили, что будем учить
молодняк базовым заклинаниям, когда Флитвик начнёт практику по своему предмету.
Дело в том, что профессор отлично чувствует готовность учеников к чему-то большему,
чем трансфигурация, в которой почти не используются жесты. Остаётся только ждать,
когда профессор «даст отмашку».
Выяснив все нюансы жизни на факультете, я отправился вместе с остальными на
завтрак. Но разве можно пройти мимо стены рядом с дверьми в Большой Зал? Нет, ведь
именно на этой стене то и дело появляются всё новые и новые объявления в рамочках —
очередные «декреты» Амбридж. Вот и сейчас некоторые из учеников наблюдал за тем,
как наш завхоз, Филч, всё такой же немного неряшливый и с редкими седеющими
волосами, слазил со стремянки, прибив свежий «декрет» к стенке.
— О чём пишут? — спросил я Гермиону, что стояла вместе с парой девушек со своего
факультета, Алиссией, Лавандой и Кэти, и смотрела на это чудо бюрократической
мысли.
— Это кошмар, Гектор, — выдохнула она.
— Что случилось? Привет, народ, — кивнул я остальным. — И тебе, кстати, доброе
утро.
— Сомнительное утверждение, — качнула головой сестрёнка. — Амбридж запретила все
нелегальные сборища и клубы.
Глянув на новый документ в рамочке, я быстренько пробежался взглядом по его
содержанию. И в самом деле, запретила. Все внеурочные собрания, группы, клубы и
прочую активность. Для продолжения своей активности, нужно получить разрешение на
оную у Генерального Инспектора, то есть у Амбридж.
— Это вообще проблема! — возмутилась Алиссия. — Эта жаба точно не разрешит играть
нашей команде. Слишком уж она зла на Поттера.
— И что теперь делать? — Гермиона резко повернулась ко мне. — Как теперь соби…
— Т-ш-ш, — я шикнул на неё, чтобы молчала. — Почему этот декрет вышел только
сейчас? Ученики уже не первый день заняты самообразованием.
— Да сдал нас кто-то, — отмахнулась Алиссия и пошла вместе с другими девушками в
Большой Зал. — Малфой, наверняка…
— М-да, создал он себе репутацию, нечего сказать… — покачал я головой.
— Так и некому больше, — словно само собой разумеющееся высказала Гермиона, — но
девочки не правы в корне.
Гермиона умудрилась одним взглядом передать, что, мол: «Договор же!», на что я лишь
кивнул с улыбкой.
— Думаю, кто-то просто подслушал. Как говорится, даже у стен есть уши, а учитывая,
из какого серпентария пришла к нам Амбридж, при этом дослужившаяся без всякого
покровительства до помощника министра — она точно не чурается грязных методов и
точно умеет собирать информацию окольными путями.
— О чём беседуете? — к нам подошли вечно улыбающиеся близнецы.
— Я слышал, — продолжил мысль Фред, — слово «Амбридж»?
Вместо ответа мы просто кивнули на новое объявление в рамочке и отправились на
завтрак, а то за всеми этими разговорами можно и без еды остаться.
— Дерьмо… — услышали мы синхронный комментарий близнецов за нашими спинами, а зайдя
в Большой Зал — разошлись по местам за своими столами.
Стоило только появиться еде, как Джастин решил задать вопрос, интересующий его:
— И как теперь собираться?
— Я над этим работаю.
Ханна посмотрела на нас двоих.
— Вы о новом декрете?
— Угу.
— Меня больше беспокоит то, сколько придётся собирать бумаг на всякие мелкие клубы
и прочее. А если Амбридж ещё и сопротивляться будет…
— Это вряд ли, — Эрни усмехнулся. — Она нацелена явно на Дамблдора, а самый простой
способ — доставать всячески Поттера. Уверен, если бы он не участвовал в авантюре с
ЗоТИ, ей было бы плевать.
Пока ребята разговаривали и ели, я предавался размышлениям на несколько тем.
Первая, и довольно очевидная — нужно поспешить с местом для занятий. Вторая,
равнозначная по важности — организовать защиту аудиторий рядом с гостиной, где и
проходят дополнительные занятия ребят с факультета. Не нужно чтобы Амбридж капала
на мозги нашим.
Но самым тревожным я считаю лично для себя то, что дуэльный клуб таким образом
может и закрыться. Его курирует Флитвик, а он — очень ответственный профессор. Он
ни за что не рискнёт будущим своих учеников, оставляя клуб функционировать. И хоть
из-за многократно повысившейся активности рядовых членов клуба, которые с
остервенением принялись практиковаться там в ЗоТИ, практически полностью отсекая
возможность дуэлировать более продвинутым ученикам — Флитвик-то один, нас много, а
защита присутствующих от шальных заклинаний целиком лежит на его плечах — я всё
равно считаю этот клуб довольно хорошим местом. О, ученики будут в ярости.
Занятия в этот день, понедельник, прошли довольно быстро, а из-за того, что все
факультеты вновь учатся в одно и то же время, я практически весь день наблюдал за
недовольством гриффиндорцев в лице Рона и Гарри. Наши же, хаффы, просто были
несколько растеряны и взвешивали на разных чашах весов важность ЗоТИ и шанс
получить административные наказания неизвестной степени тяжести — Амбридж грозится
отчислениями, и не факт, что не сможет продавить подобное решение. Да, оно может
быть оспорено Советом Попечителей Хогвартса, но пока там дело до этого дойдёт,
неизвестно, что ещё может произойти.
В общем, ЗоТИ у нас в понедельник было последним занятием, и Амбридж ловила на себе
целую кучу гневных взглядов учеников. Но все молчали, писали, что говорят, и всё
это вместе несказанно радовало это маленькое розовое существо, по какому-то
стечению обстоятельств носящее титул «профессор».
Практически сразу после ЗоТИ, по дороге в Большой Зал, Поттер и Уизли решили
высказать Малфою своё весомое мнение:
— Это ты нас сдал, — Рон взял инициативу в этом импровизированном наезде, а Поттер…
Он смотрел, но стоя рядом с другом, а не в стороне.
— Чего? — лицо Малфоя выражало крайнюю степень удивления. — Ты о чём, болезный?
— Ты прекрасно знаешь, о чём я. Это ты сдал нас этой жабе.
— Полагаю, — ухмыльнулся Драко, мельком стрельнув взглядом вбок, а увидев там
Кребба и Гойла, продолжил: — ты имеешь в виду этот новый декрет?
— Именно.
— Да будет тебе известно, что даже возникни у меня такое желание, я не смогу этого
сделать. Контракт. Но, судя по твоему неизменно тупому выражению лица, слово
«контракт» тебе не говорит ровным счётом ни о чём.
— Ты врёшь, как и всегда, — Рон проигнорировал аргументы Малфоя. — Поганый слизень…
Я махнул на всё это дело рукой и пошёл вместе с остальными дальше по коридору, что
приведёт нас в Большой Зал на вожделенный ужин.
— И ты ничего с этим не хочешь сделать? — идущая рядом Дафна с явным вопросом во
взгляде посмотрела на меня, поправив и без того идеальную причёску иссиня-чёрных
волос.
— В спорах двух людей всегда виноват третий. Да и даже если захотят подраться,
обязательно из ниоткуда появится профессор Снейп.
Ужин прошёл тихо и спокойно. Ханна отдала мне часть бумаг по клубам и прочим
организациям внутри факультета — списки, род деятельности и всякое прочее, что
может пригодиться для Амбридж. Сам я тоже собирал подобное, но как-то так
получалось, что стоило только заговорить с кем-нибудь из наших об этом, как бумаги
организовывались чуть ли не сами по себе за пару минут. Ну а ещё мы просто
разделили работу — некоторые клубы были чуть ли не в стиле «кройки и шитья», сугубо
женские, а работать с девушками проще девушке, ведь я даже на территорию их
общежития зайти не могу, даром что староста.
После ужина я смело отправился в кабинет ЗоТИ, прошёл пустой класс и постучался в
дверь рабочего кабинета Амбридж.
— Не заперто, входите, — ответила она своим не самым приятным голосом.
Зайдя внутрь, я чуть было дар речи не потерял — она даже каменные серые стены
перекрасила в розовый. Здесь вообще всё было так или иначе в оттенках розового, и
только мебель да абсурдное количество тарелочек с магическими изображениями кошечек
сохранили за собой право остаться в изначальном цвете. Ну и ещё несколько элементов
декора, которые не могли быть розовыми по определению.
Профессор Амбридж сидела за своим столом, заполняла какие-то бланки и документы,
ловко орудуя розовым пером.
— Мистер Грейнджер, так? — полу утвердительно спросила она, подняв на меня взгляд и
отложив своё перо в сторону. — Должна признаться, я ожидала ученика, которому
назначена отработка.
— О, профессор, я надолго вас не задержу, — улыбнулся я и подошёл к столу,
протягивая стопку пергаментов.
— Позвольте поинтересоваться, — Амбридж даже не посмотрела на них, продолжая
приторно улыбаться. — Что это такое?
— Списки клубов, кружков, команд и прочих организаций внутри факультета для
прохождения вашей аттестации и получения одобрения на проведение деятельности.
— Очень хорошо, — довольно кивнула Амбридж. — Должна заметить, вы первый из всех,
кто пришёл, да ещё и подготовились так тщательно. Я уже думала, что мне придётся
работать с каждым клубом индивидуально.
— Я понимаю, что у вас и так много работы, — кивнул я, не покривив душой. А вот как
я отношусь к этой работе — вопрос совсем другой.
— Вы абсолютно правы, мистер Грейнджер. Министерству предстоит провести
действительно серьёзную работу по наведению в Хогвартсе порядка. Кстати, мистер
Грейнджер, — улыбнулась пуще прежнего это розовое недоразумение. — До меня дошла
информация о том, что внутри Хогвартса организовывается некая… нелегальная группа
учеников.
— Даже так?
— Они собираются не только пренебрегать всеми нормами, но и игнорировать
постановления и предписания министерства магии и самого министра, Корнелиуса Фаджа…
Краем глаза я заметил на рабочем столе рамочку с портретной колдографией Фаджа.
— …У меня есть подозрения, что эта группа учеников собирается вести подрывную
деятельность, направленную против министерства и его политики.
— Это очень серьёзно, профессор, — кивнул я. — Министерство прилагает немало усилий
для нормализации жизни нашей страны, и подобное, разумеется, будет мешать.
Сам я смеялся с подобной формулировки, ведь ни словом, ни смыслом я не врал, говоря
чистую правду — вопрос лишь в том, как воспринимать то или иное слово, фразу, их
суть.
— Отрадно видеть такое понимание, — Амбридж вернула перо в специальную подставку.
— Хотелось бы узнать у вас, мистер Грейнджер, как у старосты факультета — вам
известно что-нибудь об этой группе?
— Знаете, по школе ходят слухи о чём-то подобном, но никакой конкретики. Если такая
группа есть, то они наверняка будут предпринимать меры, чтобы их не засекли.
— Всё верно, а потому мне и нужны люди, сознательные, ответственные, перспективные.
Способные понять всю опасность подобной деятельности, и которые незамедлительно
помогут мне уберечь эти юные дарования от столь необдуманных поступков, ведущих,
несомненно, к ужасному для них будущему.
— Я понимаю, профессор. Но за всей школой мне не уследить, потому я предпочту
блюсти за нормальным моральным обликом учеников на моём факультете.
— Отрадно, мистер Грейнджер. Можете быть свободны.
Развернувшись, я покинул кабинет Амбридж. Занятно. Всё-таки вербует себе
сторонников, действуя на элементах гордости, используя общие слова. Но и я ответил
тем же. Я это понял, она это поняла… А может быть и не поняла, ведь легко услышать
в словах только то, что слышать в них хочешь.
По пути в гостиную я решил заглянуть на кухню замка. Причина тому была простая и
очевидная — я могу себе весь мозг сломать в попытках сделать хорошо скрытую
аудиторию для занятий, или две, или три, не важно, но есть ведь домовики! Да,
многие волшебники игнорируют факт их существования напрочь, но я точно понимаю, что
волшебные существа, являющиеся служащими в таком большом замке, так или иначе знают
обо всех интересных помещениях здесь. Да, они могут не иметь возможности попасть в
то или иное место замка, но знать о существовании «места» — обязаны.
Дойдя до большого натюрморта, я пощекотал грушу, и та, захихикав, открыла мне
проход на кухню. Здесь, как и прежде, царил настоящий хаос из носящихся туда-сюда
домовиков, и практически каждый был занят каким-то своим делом — мыл посуду,
занимался бельём, таскал дрова для очагов, штопал какие-то вещи. Но моё появление
тут же заставило всех практически синхронно повернуться в мою сторону, что,
несомненно, пугало.
— Дорогие мои домовики…
От начала моей речи парочка домовиков чуть в обморок не грохнулись от переизбытка
чувств, но тем не менее, они готовы были внимать.
— …В Хогвартсе настали трудные времена, — продолжал я говорить. — Причин тому
много, но результат один — ученикам негде практиковаться в магии.
Даже домовикам хватило ума для понимания неприемлемости подобного отношения к
учебному процессу — они зашептались между собой, а в их словах я слышал порицание и
удивление подобному подходу, мол: «Нельзя колдовать в школе колдовства?».
— И теперь, в эти трудные времена…
Домовики начали стягиваться поближе ко мне, а я, пользуясь знанием их потребностей,
разливал вокруг нейтральную энергию без всяких посылов. Немного совсем, чтобы она
не стала причиной спонтанного магического явления, но этого было достаточно для
домовиков — они как рыбки плыли на прикормку.
— …группе учеников, желающих получать знания, требуется тайное от всех место, в
котором можно тренироваться в волшебстве, учить теорию и применять практику. Знает
ли кто-нибудь подобное место?
— Знаем, как не знать-то? — ответил за всех один очень старый домовик, что
умудрился оказаться ближе всех ко мне. — Комната Так-и-сяк, называет она.
— Добби знает! — бодро прискакал местный домовик-революционер, о существовании
которого я пару раз слышал краем уха в разговорах Поттера. — Добби всё знает!
Этот нелепый домовик в странных одеждах, в разных носках, ярких шортах, жилетке и с
праздничным колпачком на голове, чуть ли не распихал всех, оказавшись рядом со мной
вместе с тем старым престарым представителем местной общины. Другие смотрели на
него с небольшой неприязнью, да и вообще, чего он вперёд батьки лезет?
— Это Выручай-Комната, сэр, — закивал головой Добби, а старый домовик лишь рукой
махнул на него, но я передал старику немного магии, чтобы тот взбодрился.
— Расскажешь?
— Конечно, — тот активно закивал головой, с которой чуть было не слетел колпачок,
но был вовремя пойман домовиком. — О ней все домовики знают. На восьмом этаже,
напротив портрета с троллями в странных юбках. Как-то раз Добби было очень нужно…
Домовика прорвало, и он начал рассказывать о своих злоключениях, но выставлял их
как прелести жизни «свободного эльфа». Мне кажется, что у него маленько протекла
крыша, но кто я такой, чтобы судить интересы и заблуждения домовика? Может быть ему
было крайне плохо в доме, где он служил? Скорее всего, он уже тогда был несколько
сумасшедшим, отчего его прошлые хозяева и относились к нему не очень-то и хорошо? В
общем, не моё это дело. Главное, что я понял из его рассказа, это местоположение
этой Выручай-Комнаты и то, что Домовик привязан к Гарри Поттеру. Может быть сам
домовик и считает себя свободным посредством каких-то ритуалов и тому подобного, но
привязанность к «хозяину» у него всё равно есть, как и зависимость от него, пусть
ни сам домовик, ни хозяин этого не признают. Такие дела…
— Я понял тебя, Добби, свободный эльф, — улыбнулся я, чем вызвал большую радость
этого домовика. Разумеется, я сдобрил свою похвалу нейтральной энергией, магией, а
домовик стал ещё более счастливым, хотя казалось, что дальше уже некуда. — Но
знаешь, Гарри Поттер ведь тоже относится к нам, ученикам, желающим практиковаться в
волшебстве.
— Правда?
— Конечно. Я думаю, что Гарри Поттер будет очень рад, если ты расскажешь ему об
этой комнате. Ведь тогда Гарри Поттер сможет помочь многим ученикам, и это сделает
его чуточку счастливее.
— Да, Гарри Поттер, сэр, великий волшебник! Добби не знал, что у Гарри Поттера,
сэра, такие проблемы! Добби немедленно отправится и всё расскажет об этой комнате
Гарри Поттеру, сэру.
Добби тут же исчез. Мило.
Напоследок кинув в пространство немного нейтральной магии в качестве благодарности
домовикам за внимание, я покинул кухню и даже умудрился сделать это быстрее, чем
парочка инициативных существ собрали мне корзинку со снедью в дорогу. Куда я
направился? О, очевидно, на восьмой этаж дабы проверить информацию от домовиков.
Добравшись до цели, я оказался в пустом коридоре, где было всего несколько
гобеленов и картин. На одной из них был изображён волшебник в окружении троллей в
балетных пачках, и те намеревались в танце отлупасить мужика дубинами. Учитывая,
что картина была анимированная, мне даже страшно представить, сколько продолжается
этот импровизированный балет.
Как там говорил Добби? Пройти туда-сюда три раза, мысля о нужной тебе комнате. Хм…
А ведь Дамблдор в прошлом году на Святочном Балу как-то упоминал о том, что, будучи
преисполненным желания посетить уборную, он наткнулся на презанятнейшую комнату,
дверь в которую возникла сама по себе, и всё вокруг было уставлено ночными
горшками. Учитывая, что современную канализацию в Хогвартсе провели чуть ли не
сразу с момента её создания, постепенно модернизируя в соответствии с техническими
новшествами, можно сказать, что комната та очень старая.
«Мне нужна комната для тренировок в магии вообще, и по защите от Тёмных Искусств в
частности».
Покрутив в голове эту мысль ровно три раза, щедро сдабривая её волевым посылом в
никуда, я остановился, чтобы поглядеть на медленно проступающий в каменной стене
контур больших двустворчатых дверей. Вензель за вензелем проступал рисунок,
превратившись в итоге в полноценные деревянные двери с красивой чёрной железной
отделкой. Толкнув створку, я попал в огромное вполне неплохо освещённое помещение.
Откуда свет? Непонятно. Но моё внимание привлекли шкафы со множеством книг,
диванчики, кресла, столики, подушки, и большое свободное пространство, явно
подразумевавшее наличие волшебников, которые кидались бы друг в друга различными
заклинаниями.
Глянув в коридор и убедившись, что никого нет, зашёл внутрь, закрыл дверь, а на
тумбочке рядом со входом появился ключик, по форме подходящий к замочной скважине в
этих дверях. Воспользовавшись этим нехитрым устройством, я почувствовал, как по
дверям прошла волна магии. Я готов поспорить, что снаружи дверь исчезла.
Хмыкнув, я отправился медленным шагом вдоль книжных шкафов, беглым взглядом
осматривая корешки на предмет чего-нибудь нового для себя, или хотя бы того, чего я
не видел в библиотеке Хогвартса.
— Видел… видел… читал. Видел… видел…
Да, я шептал эти слова вслух, ведь ситуация была необычная, а в глубине сознания я
лелеял надежду на то, что обнаружу здесь какую-нибудь действительно интересную
книгу. Невиданную, необычную.
К сожалению, обход помещения не выявил чего-то, чего я не видел в библиотеке, и
даже более того — ничего из Особой Секции. Безусловно, даже наличие такого
материала — очень даже много. Ведь по факту здесь структурированные знания по
запросу — защита от Тёмных Искусств. Я уверен, что с тем же успехом можно получить
аудиторию, в которой шкафы с книгами буду заполнены знаниями по другой дисциплине —
какую запросишь. Для проверки я даже вышел из комнаты, дверь в которую тут же
исчезла, и загадал то же самое, но «по трансфигурации». Разумеется, зайдя внутрь, я
получил примерно ту же самую аудиторию, разве что подушек не было, зато был целый
ворох различных предметов разного размера, но без всякой логической связи друг с
другом. Шкафов с книгами было чуть поменьше, но сами книги были более крупными.
Ради интереса вызвав комнату для практики Тёмной Магии, я получил примерно то же
самое помещение, только шкафов с книгами было мало. Насколько? Один шкаф, да и то
не полный. Пробежав взглядом по корешкам книг, понял, что моё мнение относительно
Тёмной Магии в этом мире является верным. Но, с другой стороны, может так
оказаться, что вся эта магическая комната попросту считывает с меня моё понимание
запроса, и, если какой-нибудь мнительный ученик попросит такую комнату — для
практики в Тёмной Магии — ему вполне может быть предоставлена комната с куда
большим объёмом информации. Просто он будет считать эту информацию Тёмной, вот и
вся история.
Прекратив эксперименты над Выручай-Комнатой, я отправился в гостиную.
Там, в гостиной, уже вовсю шло обсуждение нынешнего нововведения от Амбридж, а моё
появление, разумеется, привлекло внимание. Судя по тому, как на Ханну и прочих моих
однокурсников наседали остальные, они в мягкой и вежливой форме хотели получить
ответ на вопрос: «Как дальше быть?».
— Дамы и господа, — заговорил я с улыбкой, обведя взглядом присутствующих. — Завтра
я смогу обезопасить одно помещение. Ближайший к нашей гостиной неиспользуемый
класс. В ваших интересах будет урегулировать график занятий в нём. Могу
порекомендовать вполне простую и понятную схему. Занятия раз в неделю. В
понедельник — первые курсы. Во вторник — вторые. И так далее. А пока, займитесь
своими делами и отбросьте в сторону волнения.
Ученики вроде бы послушались и разошлись по своим делам, а я занял своё место на
кресле рядом со столиком, за которым сидели однокурсники, при этом вокруг нашего
пятачка висели различные чары приватности.
— А ты сможешь? — тут же спросил Джастин.
— Да, друг мой, смогу, — утвердительно кивнул я. — Сегодня в комнате займусь
подготовкой. Благо что наши закутки звукоизолированы, и мешать я никому не буду.
— Хорошо, — кивнули почти все.
— А сейчас?
— А сейчас, Ханна, займусь уроками. Вы, кстати, уже сделали что-нибудь?
— Начали с зельеварением работать, но у нас какой-то затык странный, — Ханна
придвинула ко мне свою тетрадь с записями.
— Что же… Давайте разберёмся…
— А что насчёт помещения для ЗоТИ? — не сдержал любопытства Захария.
— Поттер нам покажет на днях.
— Поттер? — возглас удивления донёсся от каждого из моих однокурсников.
— Хм, — ухмыльнулся я. — Да, Поттер.
— Да ну, вряд ли, — не поверил Эрни. — Откуда ему знать? Хотя… Всякое может быть.
— Да скорее всего, — Ханна посмотрела на ребят с лёгким превосходством, но такова
уж она и её мимика. — Гектор всё нашёл, но каким-то образом слил информацию
Поттеру. Вы же заметили, что наш дорогой староста не очень-то любит светиться без
повода?
— А ведь и вправду! Ты нашёл? — сразу же воодушевилась Сьюзен вместе с остальными.
— Да, есть помещение. Хорошее. Думаю, Поттер уже знает о нём в данный момент, и я
не удивлюсь, если завтра мы уже отправимся изучать его. Давайте, всё-таки, по
домашке уже пойдём…
Ночью я потратил практически два часа на подготовку всего необходимого для
обеспечения безопасности в ближайшей неиспользуемой аудитории. На самом деле, я не
сделал ничего необычного для себя — просто рассчитал пару простеньких схем,
подготовил съёмные насадки для молота, и всё. Сама идея простая — завтра зайду в
тот класс и начну «ковать» стены. Главное, чтобы «трещин не пошёль»… Вот и откуда
эта фраза? Хотя, мне уже давно плевать, пусть и смущает маленько то, что фразу я
должен был понять, судя по всему, и даже улыбнуться, но нет. Ни понимания, ни
улыбки.
***
Всего пара дней, а я уже испытал на себе гиперактивность гриффиндорцев.
Нет, это не значит, что мы на Хаффлпаффе сидим на попе ровно, ничего не делаем,
увальни этакие, медлительные и нерасторопные. Просто Гриффиндорцы, Поттер в
частности, проявляют слишком спонтанную активность, непоследовательную. Тут, там,
это, пятое-десятое, с места на место. В общем, тяжело.
С самого завтрака в Большом Зале он начал проявлять активность на пару с Гермионой,
и чуть ли не весь день старался по одному находить участников нашего неофициального
клуба по изучению ЗоТИ, чтобы сказать: «Сегодня после ужина, на восьмом этаже,
напротив картины с Варнавой Вздрюченным».
— А не проще сказать один раз одному представителю группы с каждого факультета?
— спросила Ханна, когда мы за обедом видели примерно ту же картину. Правда, Поттер
всё-таки делегировал полномочия по оповещению ребят на плечи парочки других
учеников со своего факультета.
— Судя по всему, нет, — улыбнулся я и принялся за еду — она сама себя не съест.
Занятия, Чары, Трансфигурация, Уход и Гербология пролетели незаметно даже с учётом
нечастого отвлечения на обязанности старосты, коих в «рабочее» время было не так
много, стоило только первокурсникам обрести самостоятельность. И вот, когда настало
время, я вместе с однокурсниками с факультета подошли к дверям Выручай-Комнаты.
Разумеется, мы были скрыты чарами от чужих взглядов — подобное ребята разучили и
без моего на то участия, всё-таки не зря вот уже два года по часу-полтора в день
уделяли практическому волшебству.
Зайдя внутрь, мы тут же влились в компанию учеников, что распределились по
диванчикам и креслам, по подушкам, или устроившись возле книжных шкафов.
— Пожалуй, пойду туда, — я кивнул в сторону Драко и Дафны, что стояли вместе с
Энтони Гольдштейном и Чжоу Чанг, изучая ассортимент книг, кстати, как и Гермиона,
но сестрёнка нашла одну единственную книгу, уже погрузившись в чтение с головой.
— Хорошо, — кивнул за всех Джастин.
Пока я шёл, в комнату пришли близнецы Уизли и Анджелина Джонсон, нынешняя капитан
сборной Гриффиндора по квиддичу.
— Малфой, — кивнул я блондину, переведя взгляд на остальных, — Гольдштейн, Чанг…
Дафна.
— И тебе не хворать, — ухмыльнулся Драко, достав с полки заинтересовавшую его
книгу. — Интересный тут ассортимент.
— Подборка по теме, которую заказал заказчик комнаты.
— Ты уже знаешь об этом месте что-то? — спросила меня Дафна, встав рядом со мной
много ближе, чем положено «по этикету», практически вплотную.
— Можно и так сказать.
Краем глаза я заметил, что обстановка немного отличалась от той, которую заказывал
я. Например, здесь были громоздкие конструкции из зеркал и линз, судя по внешнему
виду подходившие под описание стационарных вредноскопов или чего-то в этом роде.
Были ещё некоторые странные вещи. Или вот, здоровые такие и немного нелепые
манекены, у которых вместо ног было одно колесо, а на груди красовалась большая
мишень.
Гермиона вдруг оторвалась от чтения, окинула взглядом присутствующих и, отложив в
сторону книгу, вытолкала Поттера на середину зала, привлекая тем самым всеобщее
внимание.
— Ну… М-да… — Поттер явно волновался, растрепав рукой и без того беспорядочно
лежащие чёрные волосы. — Мы подыскали место для занятий, и, как я вижу, вы все
легко его нашли.
— Да…
— Отлично…
— Изумительно…
Ученики отвечали на разный лад.
— А это что такое? — Дин Томас, мулат с Гриффиндора, указал на вредноскопы.
— Проявители врагов и вредноскопы, — тут же ответил Поттер. — В принципе, все они
показывают приближение врагов и тёмных Магов, но на них нельзя чересчур
полагаться — их можно обмануть.
— Что за бред, — хмыкнул тихо Малфой, но его услышали, и некоторые обратили свои
взгляды в нашу сторону.
— Хочешь поправить, Малфой? — набычился Рон, но без особого негодования.
— Просто, — я улыбнулся, отвечая заместо Драко, — описание не совсем корректно.
— Так поправь, раз такой умный.
— Сомневаешься, что умный? — взглянул я на рыжего. — Но поправлю. Они фиксируют
именно Тёмную Магию, а не Тёмных Волшебников.
— А есть разница? — тут же поинтересовался Гольдштейн. — Хотя, да…
— Да, есть. Тёмный Волшебник может вполне контролировать себя, свои эмоции и
настрой, а именно это влияет на «тёмность». Но плохо контролирующий себя волшебник,
применяющий Тёмную Магию, будет виден в проявителе или на него укажет вредноскоп.
Или на волшебника, что искренне и со всей душой желает кому-то вреда, находясь
рядом с проявителем, но при этом ни разу не использовавший Тёмную Магию. Чувствуете
разницу.
— Мы поняли, что ты знаешь принцип, — кивнул Поттер. — Спасибо за пояснение. Это
несколько меняет возможность их применения.
— И каким образом, дружище? — возмутился Рон, ведь его друг согласился со мной и с
Малфоем.
— Это значит, что грамотного Тёмного Волшебника с их помощью не засечь. А значит,
как я и сказал, на них нельзя полагаться. Но не о них сейчас речь… С чего бы
начать…
Поттер даже не успел толком задуматься, как Гермиона выдвинула своё предложение:
— Я думаю, надо избрать руководителя.
— Гарри — руководитель, — немедленно откликнулись близнецы, да и многие ученики
были с ним согласны. Разве что мои товарищи с факультета одновременно повернулись
ко мне, да и Драко с Дафной не остались в стороне.
Разумеется, это не осталось незамеченным остальными учениками.
— Что? — я окинул их всех взглядом. — Не нужно мне это. Мне и так обязанностей
хватает.
Гермиона начала рассуждать на тему голосования по всей форме для официального
подтверждения полномочий лидера.
— Я думал, — чуть склонился в мою сторону Малфой, — что ты решил принять участие в
этой авантюре сугубо ради «очков лидерства».
— Я здесь только чтобы убедиться, что некоторые мои родственники в лице Гермионы не
начудят с этим неофициальным клубом слишком сильно. Ну и вдруг всё-таки попадутся
какие-то интересные знания.
— Кстати, — продолжил Малфой, подняв руку в ответ на голосование за кандидатуру
Поттера. Я, кстати, поступил тем же образом, а вслед за мной подняли руки остальные
ребята с факультета. — До меня дошла информация, что профессор Флитвик закрывает
клуб.
— О как?
— Именно. Завтра он собирается объявить об этом на собрании.
— Печально.
— Не особо, в текущих условиях. Лично я собираюсь подзаработать на факультете,
обучая младших.
— А тебе нужны деньги?
Малфой лишь скривил высокомерное лицо.
— Лёгкий доход. Больше — не меньше.
— Разумно.
Пока мы шептались, начались выборы названия для организации. Когда высказали мысль
за «Армию Дамблдора», я чуть воздухом не подавился.
— Ну что, все за АД? — Гермиона обвела взглядом учеников, и многие согласились с
этим названием за авторством Джинни Уизли.
— Нет, разумеется, — улыбнулся я, вызвав лёгкое непонимание ребят со своего
факультета, и откровенное негодование остальных. — У вас совсем крыша потекла?
— Что ты имеешь в виду? — Гермиона чуть наклонила голову вбок. — И без оскорблений,
пожалуйста.
— Это не оскорбление, а констатация факта. Амбридж копает под Дамблдора. А вы?
Называете незаконный, в текущих обстоятельствах, клуб по изучению боевого
применения волшебства Армией Дамблдора? Нет, серьёзно? А если она узнает? Если
раскроют нас? Давайте подставим директора, да?
— Так-то он прав, — кивнул Поттер, хотя ему очень понравилась идея с названием.
— Да в каком месте? — тут же возмутился Рон. — С чего бы нас вообще кто-то раскрыл?
Только если какой-нибудь Малфой нас сдаст.
— Тц… — Малфой явно хотел состроить максимально прискорбное выражение лица, и даже
приложить ладонь к вышеобозначенной части тела. — В который раз тебе говорю, дурья
башка, «Контракт». Тебе это ни о чём не говорит?
— Полегче на поворотах, — возмутился Джордж, пусть и на лице его играла улыбка.
— Ронинкс может и дурак… — продолжил за него Фред.
— …Да даже точно дурак, — подхватил Джордж.
— Но дурак наш, и обижать его можем только мы.
— Да назовите Клуб Общеприкладного Волшебства, — прервал я начавшуюся перепалку.
— Делов-то. Так хотя бы по названию нас не свяжут с Дамблдором и не припишут кучу
неудобных обвинений в случае раскрытия. А возможность подобного всегда стоит
учитывать.
— Разумно, — кивнула Гермиона. — Хотя АД мне нравится больше, чем КОВ, но идея
правильная. Кто за это название?
Теперь уже проголосовали абсолютно все, хотя некоторые не без недовольства.
Далее Поттер предложил начать обучение с банального Экспелиармуса, что встретило
лёгкое неодобрение — я уверен, что многие ожидали, что их мгновенно начнут учить
чему-то крутому. А вот и правильно, как я считаю. Поттер тоже нашёл слова для
аргументирования своего решения, и в итоге все мы начали быстро разбиваться по
парам.
— Гринграсс? — Ханна обратилась к Дафне, но тут же повернулась ко мне. — Не смотри
на меня так. Я знаю, как может падать эффективность практики, когда пара состоит из
небезразличных друг другу людей.
— Разумно, Аббот, — кивнула Дафна.
— Видать, судьба, — ухмыльнулся Малфой, и мы встали с ним в пару. — Чередуемся? А
то Разоружающее как-то не впечатляет. Чего ещё ждать от Поттера.
— Чередуемся. Начинай.
Малфой без труда и какого-либо напряга, как и без лишних движений, хлёстким
движением палочки отправил в меня тонкий лучик Разоружающего, который я поглотил
обычным Проте́го. У других учеников дела обстояли по-разному, и разница эта порою
была огромна. Например, кто-то вообще не мог создать это заклинание, и даже немного
его искажал, создавая и вовсе другой эффект. Кто-то, наоборот, прикладывал слишком
много сил, и в принципе, его оппонент оказывался обезоружен, вот только выбитая из
рук палочка превращался в реактивный снаряд, который летел куда угодно, но не в
руку колдовавшего.
— Абсурд какой-то…
Малфой принял моё заклинаний на щит и тут же ответил своим Экспеллиармусом, который
принял на щит уже я.
— Всё правильно, — ответил я на высказывание Драко. — Нужно сначала научить
максимально безвредной контратаке, а потом переходить к остальному. Например…
Проте́го. Например, разучиванию защиты, проверяя её как раз разученным Разоружающим.
Экспеллиармус.
Так мы и обменивались заклинаниями.
— А вы через защиту тренируетесь? — Поттер подошёл к нам, дабы проконтролировать
процесс. — Отлично колдуете. Но не хотите попробовать обезоружить без защиты?
Узнать конечный результат?
— Не думаю, что это для нас имеет смысл, Поттер, — хмыкнул Драко. — Мы на другом
уровне.
— Хорошо, — Поттер просто кивнул и пошёл дальше, а что я, что Малфой, смотрели ему
вслед.
— Тебе не кажется, что, получив важное занятие, — удивлённо спросил Малфой, —
Поттер вместе с этим получил немного мозгов?
— Ты тоже не просто так поумерил свой пыл.
— Хм… Экспеллиармус…
Так мы и занимались. Краем глаза я отмечал отличные успехи моих товарищей с
факультета, да и Дафна, что довольно категорично относилась к палочковой магии,
ничем не уступала в этом вопросе Ханне, что справлялась более чем хорошо. У
остальных дела были похуже в общем, а некоторые индивидуумы умудрялись портачить
катастрофически, что меня, честно сказать, прилично так изумляло. Некоторые,
вообще, увлечённо и самозабвенно швырялись заклинаниями друг в друга, улыбались,
круша понемногу книжные полки, но банально не попадая в человека напротив. Всего-то
десять-пятнадцать метров между оппонентами, и это максимум — многие стояли ближе.
Под конец тренировки практически каждый мог выдать стабильный Экспелиармус, что
неудивительно — уже не маленькие волшебники тут собрались, и сказывается банальный
опыт в разных дисциплинах, имея который можно намного быстрее освоить заклинание,
чем в начале пути становления волшебником.
Как оказалось, Гермиона запланировала только час на эти занятия, и довольно большая
часть времени ушла на банальные словоблудия, и в итоге мы сами не заметили, как
пришла пора расходиться. Себя и своих товарищей я скрыл различными заклинаниями, и
мы без проблем вернулись в гостиную. Но стоило только оказаться за нашим столиком
чтобы поделиться впечатлениями, как ко мне подошёл Герберт.
— Поздравь меня, Гектор, — ухмылялся наш уже загонщик во все тридцать два.
— С чем именно?
— Я развёл Амбридж на признание письма кровавым пером в качестве отработки.
Парень даже показал немного травмированную руку, оттянув в сторону перевязку.
— Хм… — мне не нужно было видеть себя со стороны, чтобы понять, насколько хищной
стала моя ухмылка. — Освидетельствование?
— Получил у мадам Помфри вот буквально только что, — кивнул довольный Герберт.
— Ты мазохист?
— Что? Нет! Как ты мог вообще такое подумать? Я же на благо всех.
— Да понял я. Сьюзен, — я повернулся к нашей рыжуле, что начала заплетать волосы в
длинную косу. — Ты можешь нормально связаться со своей тётей?
— Амбридж как-то фильтрует переписку, — покачала та головой. — И ни о чём серьёзном
пообщаться не получится.
— Хорошо… Но ты напиши письмо тёте и передай его мне. Я смогу доставить. Суть вот в
чём. Можно ли, не афишируя, создать дело против Амбридж. Есть воспоминания,
свидетельства, медицинские документы. Что может потребоваться? Если необходимо, я
могу поузнавать о тех, кому неугоден Фадж из влиятельных семей, чтобы продвинуть
всю эту интригу.
— Хорошо. Я тогда напишу прямо сейчас, — Сьюзен достала пергамент, чернильницу и
перо, приступив к написанию.
— Так-с… Ещё кто-то умудрился? Один официальный случай — не показатель.
— Мы над этим работаем, — кивнул Герберт, продолжая довольно ухмыляться.
— Мы?
— Старшие курсы.
— Ясно. Иди лечись. Тебе ещё битой ворочать завтра.
— Ох, блин… Точно! — всполошился Герберт. — Давайте, удачи. Если что — знаешь где
меня искать.
— Разумеется.
Интересно получается. Возможно, получится прижать Амбридж несколько раньше, чем я
планировал. Возможно даже Флитвику не придётся разгонять дуэльный клуб, и более
того, оттуда свалят паникёры, что начали изучать там ЗоТИ. Или займутся тем, что
делали всё время до этого — гонять чаи и читать книжки. Было бы здорово.
***
Наступает ночь, Хогвартс засыпает, просыпается «мафия» — именно так я мысленно
сказал сам себе, покидая в час ночи гостиную факультета под кучей скрывающих чар и
заклинаний. Я не крался, словно воришка, шёл уверенно, да и пока что я не собирался
покидать территорию замка — нужно организовать обещанный класс. Благо, что
помещение для него находилось буквально в паре метров от входа в гостиную.
Зайдя внутрь, я осмотрелся — ничего нового или удивительного. Старые парты и
скамьи, голые каменные стены, немного запылённые окна в тончайшем слое сажи, через
который уверенно пробивался лунный свет. Да, класс находился как бы на цокольном
этаже, и окна располагались довольно высоко — вот и свет луны, пробивающийся лишь
через верхнюю их часть, превращался в бело-голубые линии, мистически подсвечивая
поднятые моим появлением мельчайшие частички пыли.
Закрыв дверь, достал палочку и начал опутывать аудиторию заглушающими чарами и
прочими результатами мозгового штурма местных волшебников. Спустя пять минут, за
которые я обезопасил это помещение, я скинул свой рюкзак на ближайшую парту, достал
молот, разложил различные насадки для него, которые только на полпути к становлению
полноценными заготовками — на них нанесена лишь рунная часть различных защитных
комплексов.
Потерев руки в предвкушении интересной работы, решил для начала провести небольшой
эксперимент. Взяв насадку, с помощью которой делал светящиеся кулоны, пристроил её
к молоту, подтащил к стене одну парту, забрался на неё и, прицелившись, стукнул
молотом по самому высокому камню, до которого мог дотянуться.
Вспышка, искры, но звона не было — просто гул. Тяжелый, протяжный, словно в гонг
ударили, но не железный, а каменный. Да, абсурдно, но впечатления именно такие.
Спустившись с парты, встряхнулся, прогоняя шум из головы, и самым натуральным
образом уставился на светящийся ровным и мягким внутренним желтым светом камень в
стене. Это выглядело так, словно какой-то подлый строитель засунул в кладку матовый
полупрозрачный пластик вместо камня, а находчивый я прикрутил к нему фонарик. Света
было недостаточно, например, для чтения — ночничок, не более того, но, если
организовать такую вот цепочку по всем четырём стенам, в аудитории будет более чем
светло.
Впечатлившись этим успехом, я отошёл на середину аудитории и мысленно прикинул,
какие камни в стенах мне придётся «ковать» для размещения тех или иных элементов
моего комплекса маскировки и изоляции помещения от нежелательных визитёров, всякие
там «безопасности» и тому подобное.
Лазил по всей аудитории, менял насадки, концентрировался на нужных образах и
формулах, стучал по камням. Казалось, что я провёл за этим делом почти всю ночь, но
это не так — всего сорок минут. Результат? Ну, визуально сложно найти какие-то
отличия — тонкие ниточки рисунков в камне почти не выделялись на фоне естественной
структуры камней. Однако я точно могу сказать, что для всех в замке эта комната
всегда будет пустой. Имеется в виду, для каких-нибудь систем слежения, для
домовиков, для поисковых чар и прочей ерунды. В эту комнату не сможет зайти тот,
кто желает зла тем, кто находится внутри — этот волшебник просто не найдёт сюда
дорогу, и даже стоя прямо напротив двери, не будет её видеть. И нет, это не что-то
сложное и высококлассное — это из категории чар уровня курса седьмого. Вот только в
виде чар это лёгкая и быстро развеивающаяся защита местности, но в моём исполнении
и с применением некоторых гномьих методик — уже более серьёзная защита.
Теперь, когда время почти два ночи, пришла пора второй части моего сегодняшнего
похода. Собрав всё в рюкзак, я покинул класс и, убедившись, что нахожусь под
различными скрывающими чарами и заклинаниями, я спешно отправился прочь из
Хогвартса.
Ночная свежесть и прохлада радушно встретили меня за порогом замка. Вдохнув воздух
полной грудью, я взглянул на густые тучки на горизонте, подсвеченные лунным светом,
и отправился прочь с территории, в Запретный Лес, туда, где антиаппарационные чары
Хогвартса не будут мне мешать.
Ещё до того, как моя нога ступила в пределы Леса, на плечо мне спикировал Хрустик,
забавно топорща перья. Мелкий сычик, как и всегда, прекрасно знал, когда у меня
есть потребность в его услугах по профилю почтальона. Почесав клювик птицы, я
отправился дальше, сквозь устрашающий мрак Запретного Леса. Как только я
почувствовал пропажу сдерживающих аппарацию чар, тут же переместился в центр
Лондона, буквально в квартале от Сохо. Ночное освещение, шум, люди — столица в этом
районе не спит. Пристроившись к стене здания кинотеатра, игнорируя редких прохожих,
собственно, как они меня, достал письмо Сьюзан, добавил некоторые свои выкладки с
извинениями за ночную почту, и вручил конверт Хрустику.
— Отнеси письмо Амелии Боунс.
Сычик прочирикал что-то невнятное и улетел прочь, тут же скрываясь из вида.
Почему для отправки письма я покинул Хогвартс? Всё предельно просто. Мне не было
известно о том, какими именно методами пользуется Амбридж для цензурирования нашей
почты, и на какой площади это ей подвластно. Ну а ещё я просто хочу прогуляться по
городу без лишних свидетелей, вот и всё. К утру вернусь, а пока — прогулка, ночные
кафе, фастфуд, яркие огни города и немножко магии.
***
Среда — такой же отличный день, как и прочие.
Вернувшись в Хогвартс после прогулки по Лондону, я не чувствовал себя уставшим ни
капельки, хотя режим сбился знатно. Но, думаю, не с моим конским здоровьем
беспокоиться о подобном.
Само утро прошло, как и всегда — тренировки, приведение себя в порядок и отправка
на завтрак вместе с ребятами.
В Большом Зале множество учеников, как и всегда, активно обсуждали какие-то свои
темы, делали предположения о том, какой очередной бред выдадут в Пророке, ожидали
письма и посылки, в общем — ничего нового.
Заняв вместе с ребятами место за столом факультета, мы тут же получили свои порции
завтрака от домовиков и принялись за еду, периодически разнообразя этот процесс
различными репликами и фразами. Однако, появление почтовых сов с корреспонденцией
тут же привлекло всеобщее внимание. Среди множества сов разных пород затесался и
мой сычик.
Хрустик яростно спикировал на стол напротив меня, затормозив у самой «земли». Взяв
у сычика письмо и вручив ему пару кусочков бекона — волшебные птицы всеядны, кто бы
что ни говорил — я тут же принялся читать. Хм… Амелия Боунс выразила благодарность
за полноценное письмо от любимой племянницы, пожурила за ночную рассылку, а заодно
и прокомментировала нашу идею с наказанием Амбридж через ДМП посредством
возбуждения различных дел по разным «статьям». Ещё она написала, что выяснила
способ цензурирования писем и применила меры. Наверное, поэтому её письмо дошло
полноценным?
— Гектор? — Сьюзен обратилась ко мне, дочитав своё письмо. — Тебе тоже тётя
написала?
— Да, — я сложил письмо в конверт и уничтожил на всякий случай, сжигая в огне и не
оставляя даже пепла. — Могут возникнуть сложности с наказанием через ДМП.
— Вы о чём? — Джастин не мог сдержать любопытства, не особо подходящего столь
опрятному юному волшебнику из богатой, пусть и обычной семьи. — О жабе?
— О жабе, мой друг, — улыбнулся я. — О жабе.
— И в чём именно проблема?
— Полагаю, — слово взял Эрни, со скучающим видом бросающий по одному орешку из
большой тарелки в свою овсянку, — дело в Визенгамоте. Дела подобного масштаба, да
ещё и о применении Тёмной Магии, всегда идут через слушание при полном составе
Визенгамота. А там, каким бы Фадж не являлся недальновидным дураком, он имеет
некоторую власть и влияние.
— Именно, — кивнула Ханна. — Он, как всем интересующимся известно, величина
изученная, понятая, прикормленная. Подрывать его авторитет выгодно немногим.
— А невыгодно? — Джастин повернулся к Ханне.
— Полагаю, если верить словам родителей и знакомых, столь же немногим.
— Получается, — я задумался, подтянув к себе поближе тарелку с колбасками, почему-
то не пользовавшимися популярностью конкретно этим утром, — большинство расположены
к нему нейтрально?
— Да.
— Что же… Думаю, я смогу попробовать решить этот вопрос. С вас — письма
родственникам с подробным описанием текущего расклада сил и с просьбой
посодействовать, если в Визенгамоте всплывёт это дело.
— Это можно, — улыбнулись Ханна и Эрни, как представители древних семей
волшебников, так или иначе имеющих какое-то определённое влияние.
— Эх… — вздохнул печально Эрни.
— Что приуныл?
— Да тоже хочется порой сказать: «Сейчас как напишу родителям, они вам устроят, у-
у-у, с-с-суки».
Подобное высказывание заставило улыбнуться уже всех, а завтрак продолжился в более
непринуждённой и лёгкой обстановке.
После завтрака я практически сразу же в коридоре у входа в Большой Зал перехватил
Слизеринцев.
— Малфой, — кивнул я парню, обращая на себя внимание его, его товарищей и парочки
других учеников с факультета змей, в том числе и Дафны. — Дафна. Хорошо, что я вас
встретил.
— Как будто в этом узком коридоре могло произойти иначе, — хмыкнул Малфой, а за его
спиной, как и всегда, стояли Крэбб и Гойл с важным видом.
Дафна подошла поближе, улыбнувшись чуть больше, чем скупо — уже очень много,
учитывая, что вокруг самые разные ученики туда-сюда бродят.
— Гектор. Что-то случилось?
— Можно и так сказать. Отойдём?
— Кто именно? — Малфой сложил руки на груди, приняв вид важный и независимый.
— Вы оба.
— Конечно, — у Дафны даже вопросов не было.
Нас заметила Пэнси и хотела подойти, но передумала, важно пройдя мимо. Малфой
обернулся к своим громилам.
— Идите, парни.
Те кивнули и пошли на занятия. У них, как у многих на потоке, сейчас Прорицания.
Альтернатива прорицанию — Нумерология. Но её я изучаю самостоятельно. Кстати, нужно
будет подойти к профессору по этому предмету и проконсультироваться насчёт СОВ —
темы там, ещё что-то, чтобы я мог подготовиться самостоятельно. Всё-таки
Нумерология — далеко не только сугубо математика.
— Пойдём, — я кивком головы попросил следовать за мною Дафну и Драко.
Пара поворотов и коротких коридоров, и вот мы вырулили в галерею перед одним из
внутренних дворов. Сейчас здесь было безлюдно — все спешили на занятия, а через это
место не пролегал ни один из даже самых длинных и запутанных маршрутов, хотя здесь
часто просто гуляют в свободное время.
— Итак, — я незаметно взмахнул палочкой, устанавливая вокруг нас барьер против
подслушивания и подглядывания. — Нужно устроить бунт на корабле.
— Боюсь, — ухмыльнулся Малфой, — ты обратился к ученикам не того факультета. За
бунтом и прочими революциями — тебе к гриффиндорцам.
— Вынуждена согласиться, — Дафна кивнула, улыбаясь. — Это не по нашей части.
— Ну да. По вашей — дразнить бедного Рона.
— Я не виноват, что это так забавно, — улыбнулся Драко.
— Ну, не об этом разговор сейчас. Дорогие мои коллеги-волшебники, — я максимально
обезоруживающе улыбнулся. — Ваши родители вхожи в разные, но разнообразные круги
так или иначе влиятельных семей, да и сами влиятельны не меньше.
— Это так, — приосанился Драко, а Дафна лишь посмотрела на меня выжидающе.
— Есть вариант «осадить» Амбридж посредством ДМП.
— Уже интересно, — Дафна даже чуть-чуть вперёд подалась. — Продолжай.
— Я и так понял, к чему он клонит, — кивнул Драко. — Нужна информация о том, кто
поддержит такую инициативу при рассмотрении дела в Визенгамоте.
— Бинго, Малфой.
— Не радуйся, Грейнджер, — чуть скривился парень. — Пойти против Амбридж — пойти
против Фаджа. При этом, велика вероятность, что сам-то он отмажется, но тех, кто
поднял руку — запомнит. С другой стороны, можно толкнуть информацию в прессу, и
давить уже оттуда.
— Есть контакты Скиттер? — тут же спросил я, почуяв упущенную мной возможность
давления на общественное мнение.
— У отца есть. Тут главное — правильно расставить акценты. Что с попустительства
Фаджа, Амбридж устроила в школе террор, пытает учеников, все страдают и прочее. Я
бы, конечно, предпочёл воспользоваться её инициативностью, чтобы насолить
Гриффиндорцам, но… Как-то это уже не интересно.
— Да ты взрослеешь, — не мог не высказать я своё наблюдение. — Похвально.
— Тц… — Малфой скривился.
— Это должно было случиться рано или поздно, — хмыкнула Дафна. — Я поняла суть
твоей проблемы. Вот только мы тут, если ты не забыл, под колпаком Амбридж. Она не
даст списаться с родственниками на подобные темы. Она даже камины контролирует
якобы в целях нашей безопасности. Ведь Блэк на свободе.
— Нашли кого бояться. Делаем иначе, — я переводил взгляд с Драко на Дафну.
— Работаете на факультете с нужными учениками, пишете письма, я их могу отправить.
— Как?
— Легко и просто, Малфой — покидаешь территорию Хогвартса и отправляешь.
— Пытались. Не работает. Нужно уйти намного дальше.
— Аппарируешь в Лондон, и отправляешь, — пожал я плечами. — Вот и всё.
— Не так уж много волшебников умеют аппарировать.
— Я умею, — парировал я этот аргумент блондина.
— Хорошо. Я понял. Переговорю. Встречаемся вечером.
На этом мы разошлись, и потянулся обычный рабочий день среды — занятия, редкие
обязанности старосты, занятия, обед, и так далее.
После ужина меня перехватила Гермиона.
— Гектор, постой…
Дело было в одном из коридоров, буквально в шаге от Главной Башни.
— Да? — обернулся я на голос сестрёнки. — Какая-то ты взмыленная вся. Что-то
случилось?
— А? Нет, — мотнула она головой, растрепав непослушные каштановые волосы. — Просто
много забот. Вот, держи.
Она протянула мне обычную на вид монетку, но в той ощущались какие-то чары.
— Деньги? Спасибо, конечно…
— Ты послушай, — перебила она меня. — Это одна из зачарованных монеток для связи.
Протеевы Чары. Присмотрись к ребру монетки. Видишь цифры?
— Разумеется.
— На настоящем галлеоне здесь стоит серийный номер, по которому можно определить,
какой именно гоблин отчеканил её.
— Я знаю. А тут белиберда какая-то.
— Сейчас да. Но посредством Протеевых Чар на монетке будет появляться месяц, день и
время сбора клуба.
— А как узнать, что нужно проверить информацию?
— Она будет нагреваться, — улыбнулась Гермиона.
— Ты молодец. Хорошо придумала.
Гермиона заулыбалась от похвалы, а мне и не жалко.
— Вот, возьми ещё, — она протянула ещё несколько монеток. — Передашь Ханне и
остальным?
— Не вопрос.
— Вот и отлично. Ладно, Гектор, я побежала — дела-дела.
Гермиона вихрем унеслась прочь по коридорам, а я продолжил свой путь, лежавший в
Дуэльный Клуб.
Зайдя внутрь нашего просторного помещения, я не мог не заметить, что
присутствовали, пожалуй, все, но никто не практиковался, не занимался и не
сражался. Все заняли места либо у шкафов, либо за столиками, либо на диванах. Я
направился к диванчику, за которым сидела Дафна и Пэнси.
— Привет, -улыбнулся я, подсаживая рядом с Дафной. — Как дела? Что за траур тут?
— Привет, неплохо, — отозвалась за всех Пэнси. — Профессор Флитвик просил никого не
расходиться и ничем не заниматься. Объявление хочет дать.
После слов Пэнси я заметил, как на середину дуэльной дорожки, что была несколько
выше уровня пола, вышел профессор Флитвик. Но этого ему было недостаточно, чтобы
быть достаточно высоким, и чтобы его можно было разглядеть с любой точки в зале, а
потому он взмахнул палочкой, наколдовав себе лесенку с кафедрой. Забравшись туда,
кроха-профессор оправил рукава чёрного фрака, и внимательно посмотрел на
собравшихся.
— Дорогие мои ученики, — заговорил он в полной тишине. — Я несказанно рад, что
столь многие из вас стремятся к познанию тонкого искусства дуэли, как и просто
тянутся к прикладным, можно сказать, боевым областям применения магии. Однако, все
вы знаете, насколько печальная обстановка сложилась в нашем любимом Хогвартсе на
данный момент.
Ученики согласно загудели, воспользовавшись драматической паузой в речи Флитвика.
— Всем нам стоит понимать, — продолжил говорить профессор, — что наш Клуб —
нелегален. Пусть о его существовании знают директор и другие деканы, они закрывают
глаза на этот наш маленький произвол.
Флитвик улыбнулся заговорщически, чем вызвал ответные улыбки остальных.
— Все мы, «нормальные», — Флитвик сделал акцент на этом слове, — профессора
понимаем, что подобный клуб, эта наша активность, важны на пути становления
многосторонне развитого и умелого волшебника. Однако, как я уже сказал, де-юре — мы
нелегальны. Учитывая политику, проводимую Амбридж по отношению к ЗоТИ, и
практической магии, в частности, я могу сказать — житья нам не дадут.
Ученики тихо загудели — все были с этим согласны, но никто не хотел мириться, да и
где теперь практиковаться?
— Я не готов и не желаю брать на себя ответственность за то, что может учудить эта
странная женщина по отношению к вам и вашему будущему. А потому, я объявляю
Дуэльный Клуб… Эх… — Флитвик печально вздохнул. — Закрытым до лучших времён.
Попрошу отнестись с пониманием, и терпением. У меня всё.
Флитвик немного понуро спустился со своего помоста и скрылся в толпе, которая тут
же начала обсуждать новость.
— Может, — задумался я, — всё-таки просто грохнуть Амбридж, и всё?
— Не-е, — отмахнулась Пэнси. — Руки марать, фи-и. Законфундить, чтобы отправилась
без палочки в логово акромантулов в нашем Лесу — вот это я понимаю.
Перед нами на столике появился чайный сервиз, и девушки тут же разлили нам всем по
чашечке чая, но не успели мы и глоток сделать, как подошёл Малфой.
— Вот, — без всяких предисловий он протянул мне связку конвертов с письмами.
— Адреса и кому отправить — написано. К сожалению, у меня нет времени — дежурство.
Малфой быстренько удалился, оставив нас троих наедине с чайным сервизом. Ну, как
«наедине» — зал был полон народу, но все были в своих компаниях. Потекла лёгкая и
ничего не значащая беседа, а я думал о том, удастся ли как-то ужалить Фаджа и
скинуть Амбридж? Было бы неплохо, честное слово, а главное заново будет работать
Клуб, ученики начнут изучать ЗоТИ на уроках, а не где попало, и вообще, количество
лишней суеты существенно снизится, а это важно. А значит, этой ночью мне предстоит
отправить целый ворох писем. Может быть нужно заскочить в почту на Косой Аллее —
она круглосуточная.
И вообще, стоит сформулировать какие-нибудь вопросы для женского клуба имени
Нарциссы Малфой, но тут спешить я не буду. Они сказали, что на очевидные вопросы
отвечать не будут, а если кроме очевидных вопросов, на которые есть не менее
очевидные ответы, мой мозг не сгенерирует другие, то плакали наши «контакты»
горючими слезами.
А пока что остаётся лишь одно — ждать.

========== Часть 54 ==========

«Ученикам запрещается ходить в урочное время в неопрятной школьной форме».

«Ученикам запрещается украшать, изменять крой и стилизовать стандартную школьную
форму».
«Ученикам запрещено изменять список элементов гардероба, относящегося к школьной
форме».
«Ученикам запрещено в любое время дня и ночи проявлять взаимоотношения, не
установленные действующими правилами Хогвартса и директивами министерства магии
Англии».
И таких вот «запрещается» становилось всё больше и больше. Амбридж лично следила за
тем, чтобы всё выполнялось неукоснительно. Первую половину октября она делала это с
большим энтузиазмом — взмахом палочки разнимала влюблённые парочки, которые могли
как целоваться в коридоре, так и даже попросту держаться за руки. Или, например,
при помощи бытовых чар одним взмахом палочки приводила неопрятную форму ученика в
норму — сама заправлялась рубашка, застёгивалась верхняя пуговка и аккуратно
затягивался галстук.
Но «инспектору» это дело быстро надоело, и она начала уже штрафовать, снимая баллы.
Ближе к концу октября появилось объявление о наборе в Инспекционную Дружину
Хогвартса. Судя по этому объявлению, тем, кто решит присоединиться к этой чудесной
организации под руководством Амбридж, полагаются дополнительные баллы. Но вот же
незадача — Амбридж насолила всем, в том числе и слизеринцам, банально закрыв
Дуэльный Клуб. Да, лично она не закрывала это чудесное место, но вынудила Флитвика
своими декретами. В общем, нет у неё поддержки в Хогвартсе, как я и просил многих,
и это её бесит, раздражает, заставляет нервничать и злиться — это видно с каждым
днём всё лучше и лучше в её словах и движениях.
Сама же обстановка в Хогвартсе… Ну, что я могу сказать? Она напряженная, и
напряжение это растёт — ученики просто не готовы принять столь строгую дисциплину,
правила, пусть даже далеко не каждый пользовался разными вольностями. Например,
далеко не все обожают практические занятия, есть исключения, но даже они возмущены
их отсутствием — и такое повсеместно.
Наш новообразованный клуб собирался один или два раза в неделю, и дела там шли
вполне неплохо. Уизли продвигали свою «Забастовочную» продукцию — ходили в клубе и,
по словам Гермионы, в гостиной факультета, таская туда-сюда ларцы и коробки,
предлагая различные сладости с самыми разными эффектами. Разумеется, для каждого
эффекта идёт в комплекте противоядие, да и предлагали не за бесплатно. Например,
кровопролитные батончики, которые «проливают» на самом деле не кровь, всякие
блевательные батончики, опухательные леденцы, языкораздувательный мармелад,
лихорадочный леденец и прочую ерунду, позволяющую по тем или иным причинам
прогулять урок-другой. Такие товары пользовались популярностью не только среди
гриффиндорцев, хотя они относились к основной массе покупателей — дух явного
бунтарства, именно такого вот, «на всю катушку», присутствовал только у них.
Остальные ждали, когда уже чаша весов прегрешений Амбридж перевесит… Что бы там ни
было на другой чаше, но перевесит, в общем.
Школьная жизнь вне переделов гостиной стала окончательно унылой — ученики делают
вид, что подчинились, смирились, и следуют декретам, злясь всё сильнее. Но
благодаря этой согласованной модели поведения вокруг не происходит вообще ничего
явно. Но мои паучки, разбросанные по замку, позволяли знать кто, в каком
количестве, где и когда собираются, как пытаются обезопасить свои места для
маленьких групп от вторжения Амбридж, и чем они занимаются. Ничего
предосудительного — в основном, ученики занимаются, тем, что им запрещено делать,
либо же своими клубными увлечениями, не прошедшими «аттестацию» розовой жабы.
Так вот, занятия нашего Клуба Общепрактического Волшебства протекали довольно
интересно, если наблюдать со стороны. То, что я заметил на первом занятии,
оказалось отнюдь не обманом и не иллюзией — собравшиеся здесь ученики имели крайне
скудное представление о боевом или условно боевом применении магии. Но это не
показатель. Думается мне, что причина банальна — тем, кто имеет представление о
такой магии, немного практикуется в ЗоТИ и каких-нибудь схожих по характеру
дисциплинах, просто нет никакой необходимости посещать подобный клуб. Например, для
меня, Драко, Дафны, да и самого Поттера. Тот, похоже, как для ученика, неплохо
поднаторел в этой дисциплине за прошлый год, пока старался проследить за
Каркаровым, попутно изучая магию ради этой цели, в том числе, и касательно защиты
себя любимого. Однако, вместе с ним занимался и Рон, если верить их словам, но вот
у него дела не очень.
В нашем КОВ-клубе уже к ноябрю наметились две быстро прогрессирующих кандидатуры.
Хотя, наверное, всё же три. Гермиона, Джинни и странная белокурая девочка Луна
Лавгуд. Касательно последней сразу хочется отметить, что у неё великолепно
получается именно защитная магия, но всё, что так или иначе является атакующей,
контратакующей или хоть как-нибудь взаимодействующей с другими волшебниками, хоть
как-то наносящее вред — не её.
Джинни Уизли — огненно-рыжая девочка, в этом году в ускоренных темпах становящаяся
похожа на девушку, а не на странное бесполое создание в юбке, но с красивым лицом.
Она, как и легко было догадаться по общей черте всех Уизли, по лёгкости на подъём,
вспыльчивости и моментальной отходчивости, пусть и с элементами злопамятности,
легко и непринуждённо всё разрушает. Редукто, изученное членами клуба, довольно
быстро стало её любимым заклинанием, а её исполнение этого заклинания является
самым сильным среди всех нас, за исключением всё того же Драко, Дафны и меня. Но мы
и не показываем максимум, всегда отрабатывая то, что говорит Поттер. Почему?
— Тебе не хочется показать что-то этакое? — спросил как-то Малфой, когда мы во
время собрания клуба стояли у одного из книжных шкафов и читали интересную нам
литературу. Дафна, кстати, тоже была рядом, изучая по книгам нюансы боевого
применения зелий — от непосредственно целевого применения в виде зелья, до этаких
гранат.
— А зачем? — не отвлекаясь от чтения, и сопоставляя в голове информацию из книги
оной из сборной солянки от Снейпа по контрпроклятьям, ответил я. — Чтобы просто
похвастаться? Типа, смотрите, чего могу, а вы — дно?
— Почему бы и нет? — с лёгкой усмешкой пожал плечами Малфой.
— Скажи, — Дафна оторвалась от чтения, глянув на Драко. — А зачем ты учишь всю эту
боевую магию? Помнится, до того, как Гектор начал раскатывать тебя по дуэльному
помосту раз за разом, ты даже не особо-то и думал о подобном.
Малфой явно не горел желанием отвечать, и я получил возможность пару секунд
понаблюдать за кучей учеников, отрабатывающих в парах друг с другом поочерёдно
безопасное для всех Разоружающее и Протего — сейчас черёд именно такой тренировки,
а не повального изучения новых заклинаний, как любит Гермиона.
— Естественно, чтобы показать превосходство чистокровных.
— Ну, хоть что-то не меняется, — улыбнулся я. — Потому ты и удивляешься, почему я
не пытаюсь показать своё превосходство среди тех, кто начал хоть как-то плотно
изучать защитную и атакующую магию буквально месяц назад, да?
— Не понимаю. Почему бы не показать это превосходство?
— В этом нет смысла. Я изучал различную магию подобного рода не для превосходства…
— То-то ты меня то и дело подначивал недостаточностью моих навыков, — Малфой
продолжал ухмыляться, хотя во взгляде читалось недовольство.
— Это всё игра, имеющая под собой смысл. Здесь же смысла не будет. Во-первых, пока
что они всё делают правильно.
— Оно и видно.
— Ты не перебивай, а подумай. Они, все эти ребята, Поттер, Уизли и даже моя сестра,
поставили себе цель — научиться защищаться, и сделать это в кратчайшие сроки. Как
думаешь, какой способ лучший?
— Сразу и не скажешь, — Малфой задумался, или сделал такой вид.
— Я скажу — изучить базовые заклинания максимально широкого спектра применения, и
сделать это на рефлекторном уровне, с небольшим налётом понимания. Вот, возьмём,
например, Гермиону…
Мы посмотрели на мою сестрёнку, что активно обсуждала что-то с группой девочек,
показывая жесты палочкой.
— Она знает целую кучу самых разных заклинаний и может их выполнить. Это отлично
подходит для школы, для демонстрации, для экзаменов. Но подходит ли для боя? Когда
счёт времени идёт на доли секунды. Что важнее — знать кучу защитных заклинаний, и в
случае нападения на тебя, сначала понять, что в тебя летит, потом подобрать нужное
заклинание, подходящее для защиты наилучшим образом?
— Звучит сомнительно, если честно. Мои наставники твердили, чтобы я отрабатывал
одно и то же заклинание по паре сотен раз, при этом в меня кидали самые разные
заклинания для стимула, — поёжился Драко.
— И правильно делали. Невербальное безжестовое заклинание летит до цели максимум
секунду. По цвету и форме далеко не всегда можно понять, что именно в тебя летит.
Попытка понять это и подобрать нужное заклинание — практически гарантированный путь
в могилу. Ну или куда там тебя хочет загнать враг. Здесь нужны отработанные
рефлексы, когда ты на один только намёк на угрозу, на начало формирования
заклинания, уже ставишь Протего в той или иной его форме. В большинстве случаев это
тебе поможет, а если враг хочет тебя убить — он в любом случае придумает такое
заклинание, от которого ты не защитишься. Например, Авада.
— Думаешь, правильно, что они отрабатывают одно по одному, изредка разнообразя это
дело?
— Да. Бой — не дуэль. Дуэль — битва умов. Бой — битва выучки, навыков, рефлексов.
Чем больше ты знаешь заклинаний, просто знаешь, тем хуже тебе в бою — ты начинаешь
выбирать. Но и в обратное скатываться не стоит — одно-два отработанных заклинания
тоже не могут быть эффективными.
— Но ты ведь применял множество заклинаний, самых разных, — удивился некоей
противоречивости моих слов поступкам, а Дафна просто покачала головой, уже зная
ответ.
— Я просто могу очень быстро думать. Пока ты делаешь замах, я могу проанализировать
возможные заклинания, которыми ты будешь атаковать, придумать себе план на ужин,
представить, как пройдёт вечер в гостиной, просчитать в голове пару уравнений,
накидать план на завтрашний день, а когда с твоей палочки наконец-то сорвётся
заклинание, полностью изучить его, сопоставить с известной мне информацией,
подобрать нужную защиту и создать её.
— Эх, — наигранно печально вздохнул Малфой. — Я-то думал, что твой секрет,
Грейнджер, в многочисленных тайных тренировках.
— Они тоже играют свою роль, — улыбнулся я. — Не тайные, вполне явные, как я и
говорил, по полтора-два часа в день. Но «корень зла» — в моих мозгах. Проще говоря,
мне не нужно вбивать себе в голову заклинания до уровня рефлексов. Как бы ни
сложилась ситуация, я попросту почти всегда успею её понять и принять нужные меры.
— Ты страшный враг, Гектор, — улыбнулась Дафна. — В прямом столкновении тебя просто
невозможно «продавить».
— Только если знаниями. Кстати, как дела среди семей?
— Пока не ясно, — покачала головой девушка, вновь берясь за чтение. — Некоторые
семьи уже дали «добро» через своих детей. Некоторые молчат.
— По крайней мере, — Драко тоже вернулся к чтению, — нет тех, кто поддерживает
Амбридж в её начинаниях.
И это хорошо.
За день до первого матча по квиддичу в этом году, важному для гриффиндорцев и
слизеринцев, ведь это игра между ними, вечными непримиримыми соперниками, я получил
информацию о полной поддержке хоть сколько-нибудь влиятельных семей. Поддержки не
меня, но возможного дела против Амбридж, а значит, и против Фаджа. Малфой, как и
предлагал, смог через связи отца подключить к этому делу прессу, а точнее —
непосредственно Скиттер. Эта дамочка за счёт всеобщего родительского недовольства,
уже готова взять интервью непосредственно у Амелии Боунс касательно дела, и
опубликовать материал ровно в день слушания. При этом руководство Пророка отнюдь не
против — туда уже занесли небольшое «пожертвование».
Вот на фоне этой информации я объявил среди старост внеочередное собрание в пустом
кабинете, состоявшееся вечером пятницы сразу после ужина.
Вновь, как и в первый раз, мы стояли в абсолютно пустой аудитории, глядя друг на
друга.
— Итак, господа, — с улыбкой я оглядел всех присутствующих, и даже Рон Уизли,
похоже, втянулся в роль старосты и перестал хотя бы частично отлынивать от своих
обязанностей. — Я собрал всех вас для того, чтобы сказать — дело сдвинулось с
мёртвой точки.
— А поподробнее? Если тебе не трудно, — Гермиона устало помассировала пальцем
висок.
— У дела против Амбридж, которое готово в любой момент попасть на стол Визенгамота,
есть всесторонняя поддержка значимых волшебников. Можно сказать, три четверти
Визенгамота проголосуют нужным образом, а любители надавить на политиков иным
образом уже стоят под дверью кабинета министра.
— Не нравится мне это, — Гермиона неодобряюще покачала головой, вызвав усмешки у
Драко и Пэнси.
— Да вообще плевать на неё, — отмахнулся Малфой. — Грейнджер правильно говорил — от
неё больше вреда, чем пользы. Не наша бы всешкольная договорённость, я бы может и
вступил в этот её Патруль Нравов…
— Инспекционная Дружина, — Падма Патил поправила старосту Слизерина.
— Вообще без разницы.
— И что теперь? — Рон не особо понимал, а может просто не желал понимать.
— Теперь… — я выдержал небольшую драматическую паузу. — Теперь нам нужно согласие
жертв Амбридж на дачу показаний под Веритасерумом для большей их ликвидности.
— Это будет непросто, — Пэнси покачала головой. — Многие боятся Веритасерума не
просто так. Волшебник под действием этого зелья отвечает на любой услышанный
вопрос. При некоторых обстоятельствах это может приводить к травмам мозга, трудно
поддающимся лечению. Или психическим расстройствам.
— Потому составлением списка будет заниматься лично Амелия Боунс, — кивнул я, ведь
Сьюзен этот вопрос уже решила, причём как-то мимоходом. — А дача показаний будет
проходить «при закрытых дверях», так сказать.
— А директор такое разрешит? — Гольдштейн был заинтересован удивительно
неподходящим для его факультета вопросом.
— Это всё можно провернуть тайно. Народ, — я посмотрел на каждого из
присутствующих. — Ваша задача убедить жертв Амбридж на дачу показаний под
Веритасерумом. У кого на факультете сколько накопилось таких ребят?
— Трое у нас, — Малфой сложил руки на груди. — Все с седьмого курса.
— Тоже трое, — кивнул Гольдштейн. — Шестой и седьмой курсы.
— У нас четверо, — Ханна, казалось, вспоминала, не напутала ли чего-то, поправив
при этом прядь блондинистых волос, заправив её за ухо. — Да, четверо. Четвёртый,
шестой и двое с седьмого.
Все уставились на Гермиону — на Рона надежды не было. Но именно в этом вопросе,
когда Гермионе ответить было нечего, Рон улыбнулся.
— Шестеро. Даже тут мы всех уделали.
— Нашёл чем гордиться, — хмыкнула Пэнси.
— Че? — возмутился Рон. — Да это настоящие герои — добровольно нарвались на
отработку к Амбридж, раскрутив её на нужное признание. Так что не надо тут, вот.
— Гриффиндорцы получили больше всех отработок, — Малфой откровенно издевался над
своим рыжим коллегой. — Надо же, какая неожиданность?!
— Ты договоришься, вот честное слово, — набычился Рон, но быстро взял себя в руки.
— Правда, на Веритасерум вряд ли согласятся, это да.
— А ты их спроси, — улыбнулся я. — «Че, струсили?»
— Мы не трусы! — возмутился Рон, и тут до него дошло, вызвав улыбку на лице, и он
даже почесал голову. — А че, идея ведь, нечего сказать.
Итогом собрания было то, что все старосты согласились поговорить с жертвами
Амбридж, и на этом мы разошлись.
Разговор… Был простой. Достаточно было подойти к Герберту и его однокурсникам,
задав простой вопрос: «Показания под Веритасерумом дадите? Родители дадут добро?».
Ответом было полное согласие, пусть и на разный манер высказанное.
А утром субботы, на завтраке, когда вся школа находилась в предвкушении
предстоящего матча, а у некоторых игроков из сборных Гриффиндора и Слизерина даже
кусок в горло не лез из-за напряжения, случилось важное событие.
Двери Большого Зала распахнулись, явив нам всем на обозрение процессию из большого
числа волшебников во главе с Амелией Боунс — видел я эту даму как на колдофото, так
и однажды на каникулах, когда она забирала Сьюзен из гостей у дома Финч-Флетчли.
Несколько волшебников были в алых мантиях авроров, но большинство — в гражданской
одежде. Среди них, как бельмо на глазу, несмотря на идеальное соответствие
«обычному гражданину», был рослый такой дядька, плечистый, в деловом костюме и
плотно запахнутом сером плаще, а на голове его была обычная шляпа. И вот глядя на
него мне представлялся этакий Инспектор Гаджет на максималках — казалось, что, если
он напряжет мышцы, одежда разлетится в стороны под подозрительно знакомый мотивчик
с арабскими нюансами в нотах: «Ай-яй-яй-я-а-ай!».
Появление такой вот процессии, разумеется, привлекло внимание всех присутствующих в
Большом Зале ребят, и некоторые даже повставали с мест, чтобы рассмотреть всё
получше. Волшебники целеустремлённо двигались в сторону преподавательского стола, а
стоило им подойти, как двое авроров в алых мантиях тут же взяли под арест
недоумевающую Амбридж, а Амелия Бонус, скрывшись под чарами приватности, объясняла
ситуацию важно покачивавшему головой Дамблдору. Занятно то, что ни один профессор
даже не шелохнулся в попытках защитить «коллегу», а на лице Трелони вообще сверкала
яркая улыбка. По губам профессора Прорицания можно было прочитать: «А я говорила,
сука ты розовая».
Накинув на Амбридж чары заглушения, авроры увели вяло, но яро сопротивляющуюся
дамочку прочь, а через пару минут с места встал Дамблдор.
— Дорогие мои ученики. По обстоятельствам непреодолимой силы, матч по квиддичу
переносится на завтра, — тишина была ему ответом, но директор не собирался ждать,
пока до учеников дойдёт смысл сказанного. — Те из вас, кого уважаемые авроры и
сотрудники ДМП попросят пройти для дачи показаний — прошу вас следовать за ними.
Уверяю, что вам ничего не грозит, а при даче показаний будут присутствовать как ваш
декан, так и кто-то из вашей родни по возможности.
Директор сел на место, авроры и сотрудники ДМП отправились к столам каждого из
факультетов, а зал буквально взорвался в негодовании, смешанном с непониманием.
Конечно, некоторые догадывались, но сейчас мысли ребят были о квиддиче и о том, что
будет матч только лишь завтра.
— Думаешь, — Джастин чуть наклонился в мою сторону. — Из этого что-то получится?
— Посмотрим, друг мой. Посмотрим.
***
Как выяснилось, посмотреть было на что.
Правда, для этого пришлось воспользоваться паучками, предварительно засев в
гостиной на своём кресле. Тот ещё наверное видок со стороны был — сижу весь такой,
закинул ногу на ногу, подпёр рукой голову, и сижу, смотрю в пространство с
задумчивым видом, аки правитель какой — осанка и определённая моторика из-за
осколков эльфа и длительных тренировок дают о себе знать. Хм… Знали бы все вокруг,
что во время таких вот «восседаний на троне» я получаю информацию со всего
Хогвартса…
В общем, ситуация сложилась следующая. Из-за отмены игры по квиддичу, всем резко
стало нечего делать, но при этом было жутко интересно, что происходит в замке, как
проходит дача показаний в паре аудиторий, на время занятых аврорами, и что творится
в покоях и кабинете Амбридж, куда в компании Амелии Боунс сопроводили эту розовую
жабу для обыска имущества и прочих процедур. И если о даче показаний все рано или
поздно всё узнают, ведь слухи имеют свойство разноситься быстрее скорости света, то
вот об обыске…
Авроры завели Амбридж в кабинет и приступили к тщательному наведению хаоса,
переворачивая всё вокруг под тщательным руководством мадам Боунс, и даже тарелки с
котиками не избежали участи быть снятыми со стен и проверенными на самую различную
магию.
Мадам Боунс махнула палочкой в сторону Амбридж, и, судя по результату, она сняла
Силенцио.
— Что вы себе позволяете!!! — завопила пищащим голосом Амбридж, чуть ли не
раздуваясь от гнева.
— Всё, что от нас требует наш долг, — невозмутимо ответила Боунс.
Всё-таки строгая она дама, а немного угловатые и острые черты лица вкупе с
причёской в виде тугого пучка на затылке, лишь подчёркивали некую суровость и
ощущение безысходности, должное появиться у задержанных. Однако Амбридж таким не
проймёшь, да и она сейчас на взводе.
— Вы хотя бы понимаете, кого вы задерживаете, да ещё и в такой грубой форме?!
— продолжала возмущаться Амбридж, растеряв всю свою напускную приторную
дружелюбность. — Господин Корнелиус, на минутку, наш министр магии, просто так это
дело не оставит!!!
На последнем слове она аж взвизгнула, доведя громкость и тон своего голоса чуть ли
не до ультразвука.
Я сидел в кресле в гостиной, наблюдал за этой картиной от паучка и улыбался.
— К вашему сожалению, обвиняемая Амбридж, — Боунс даже ухмыльнулась, — ни вы, ни
господин пока-ещё-министр Фадж не обладает ни дипломатическим иммунитетом, ни
неприкосновенностью. И уж тем более не являетесь неподсудными.
— Это восстание против власти?! — взвизгнула Амбридж в очередной раз, но вырываться
не пыталась — авроры крепко держали её за руки, и были готовы в любой момент
применить магию.
— Отнюдь.
— Вы, — Амбридж повернула голову к одному аврору, взглянув снизу вверх, потом к
другому. — Немедленно отпустите меня. Я — официальный представитель министра магии
и министерства в целом! Если вы не подчинитесь, вылетите с работы с волчьим
билетом — не успеете и «Люмос» сказать!
— Я бы на вашем месте побеспокоилась о том, что присутствующие здесь авроры и
сотрудники ДМП так или иначе являются родственниками детей, которых вы подвергли
пыткам и нанесли телесные волшебные травмы посредством Тёмной Магии.
Авроры подтверждающе кивнули, уставившись на Амбридж своим самым суровым взглядом,
пока двое сотрудников ДМП продолжали обыск, наводя тем самым всё больший хаос в
этом ужасном, приторно-розовом помещении.
— Также, — ухмылялась Боунс, — я рекомендую вам подумать о том, что вы будете
говорить во время суда. Хотя, чего это я, в самом деле? Ведь мистер Скримджер уже
подписал разрешение на допрос во время суда с применением Веритасерума.
Погорячилась, можете не думать.
Один из сотрудников ДМП закончил с выворачиванием потрохов рабочего стола Амбридж.
— Мадам Боунс, — обратился он к главе ДМП.
— Да, Майерс? — обернулась она, не глядя взмахнув палочкой, запуская в Амбридж
Силенцио.
— Вам следует взглянуть.
Мадам Боунс подошла к Майерсу, а тот указал на десятка два бережно сложенных писем,
шкатулку с Кровавым Пером и пару небольших тёмно-зелёных пузатых флакончиков.
— Что здесь?
— Переписка с министром, если верить верхнему письму, — бодро ответил Майерс, и
кивнул на шкатулку, при этом держа в руках палочку и явно порываясь что-то сделать.
— Кровавое Перо. Нестандартное. Самодел. Не очень качественный Тёмный Артефакт.
Ощущаются множественные следы применения.
— Что в склянках?
— Тяжело сказать сразу, — чуть усомнился в своих словах Майерс. — Учитывая крайне
малый объём одной единицы, отсутствие запаха, прозрачность и, наверняка, отсутствие
вкуса, готов поспорить, что это либо Веритасерум, либо напиток Живой Смерти. Я не
могу придумать применение последнему в пределах школы, разве что Амбридж хочет
убить тут всех. А вот первое…
— Прекрасно, — кивнула Боунс. — Подготовьте улики. Этого, вкупе с заявлениями,
медицинскими освидетельствованиями и показаний пострадавших с Веритасерумом будет
достаточно.
Краем глаза я заметил, как в гостиную вернулся Герберт. Оборвав связь с паучком, я
обратился к парню:
— Ты быстро.
— А? — он глянул на меня. — Да. Сейчас давали показания быстро. Похоже, тянуть с
судом не собираются. Показания под Веритасерумом будем давать уже там. Они даже уже
взяли разрешение у родителей и обговорили вопросы. Я и не думал, что ДМП может
работать так быстро.
Герберт быстрым шагом пошёл в мужское крыло, а буквально через пару секунд, не
успел я обратно подключиться к интересующим меня паучкам, в гостиную зашла мадам
Спраут.
— Мистер Грейнджер, — обратилась она ко мне без привычной лёгкой и доброй улыбки,
но с беспокойством на лице. — Собирайтесь. Через час нам нужно быть в министерстве.
— Что-то случилось? — поинтересовался я, вставая с кресла.
— Мисс Аббот и вы, как старосты, будете присутствовать и свидетельствовать по делу.
— Ясно. Сколько у меня времени?
— Не больше двадцати минут. Ещё по самому министерству блуждать придётся.
Кивнув, я отправился в свою комнату чтобы переодеться в свой костюм из чудо-ткани,
придав всему комплекту строгий вид — черно-синяя деловая тройка и тёмно-синяя
строгая мантия по фигуре. Почему? Ну так официальному мероприятию — подобающий
наряд.
Через семь минут я спустился в гостиную. Учеников здесь поприбавилось, все что-то
обсуждали или разговаривали с мадам Спраут, а рядом с ней стояла Ханна. Как и я,
она предпочла строгое длинное чёрное платье и такую же строгую и столь же чёрную
мантию.
— Я готов.
— Хорошо, мистер Грейнджер.
Мадам Спраут развернулась, и будучи явно задумчивой, поспешила покинуть гостиную
даже не глядя, идём ли мы с Ханной за ней. Мы шли, чего уж тут. Практически молча
мы проделали путь до кабинета директора, но перед самой нишей, в которой не было
сейчас гаргульи, лишь винтовая лестница наверх, декан заговорила.
— Постарайтесь отвечать честно, без утаек, — важным и обеспокоенным тоном говорила
она, немного суетливо поправляя рукава мантии, шляпку, под которой почти полностью
прятались кудри с частой проседью. — Не давайте повод применить к вам Веритасерум,
ведь вопросы не оговорены, а импровизация в этом деле — не лучшее решение.
— А как же разрешение от родителей или опекунов? — тут же спросила Ханна, когда мы
уже начали подниматься по лестнице.
— Ваш официальный представитель, мисс Аббот, и без того будет присутствовать в
составе Визенгамота полного собрания. А ваш, мистер Грейнджер…
Мадам Спраут остановилась на секунду, и обернулась ко мне практически на пороге
кабинета.
— …В подобных вопросах, это директор Дамблдор, под чьей ответственностью вы и
находитесь на протяжении учебного года. Не думаю, что он будет против, если вам
нечего скрывать касательно дела.
— Нечего, мэм, — кивнул я, и мы зашли в кабинет.
Директор, как и всегда, сидел за своим столом. Откинувшись на спинку довольно
жесткого, но удобного на вид кресла, он смотрел на остальных деканов и старост —
толпа собралась немаленькая.
— А, Помона, вы вовремя, — скупо улыбнулся он. — Теперь, полагаю, вы можете
отправляться.
Глянув на других старост и деканов, среди которых лишь немногие сохраняли каменное
лицо и спокойствие, мы подошли к ним, а Снейп, как тот, кто желал покинуть этот
кабинет как можно скорее, взял пригоршню летучего пороха с подставки рядом с
камином, кинул в пламя, и оно стало зелёным.
— Алгоритм всем известен, смею надеяться, — сухо и тихо заговорил Снейп.
— Не стоит настолько принижать умственные способности собравшихся, Северус, —
отчитала его МакГонагалл.
— Предпочту быть уверенным в результате. Адрес: «Атриум министерства магии».
Он первым зашёл в камин и чётко, спокойно произнёс:
— Атриум министерства магии.
Бросив остатки летучего пороха под ноги, Снейп исчез в зелёном пламенном вихре.
Следующим отправились Драко с Пэнси, потом кроха-профессор, Флитвик, с Энтони и
Падмой, следом МакГонагалл со своими подопечными, и только после этого — мы.
Миг переноса, и вот мы уже выходим посреди огромного и протяженного зала,
заполненного спешащими волшебниками всех мастей. Под крайне высокими арочными
сводами сновали туда-сюда бумажные самолётики. Вдоль стен тянулись, казалось,
бесконечные ряды каминов с золотой отделкой, смотрящейся ярко и вычурно на фоне
чёрных стен и тёмного паркета под ногами. Во всей этой толпе был оплот спокойствия
в лице ожидавших нашего появления трёх деканов других факультетов, к которым мы и
подошли. Ученики же… Мои сверстники с большим энтузиазмом осматривали всё вокруг.
Только Драко, Пэнси и Ханна старались выглядеть максимально спокойно, словно поход
в министерство, и уж тем более на заседание Визенгамота ради рассмотрения
удивительно быстро добравшегося до них судебного разбирательства — обычное,
наскучившее и совершенно неинтересное дело.
— Куда дальше? — тут же задал я вопрос, непроизвольно беря на себя бремя лидерства
среди сверстников.
Подобный маневр сами по себе выполнили МакГонагалл и Снейп, в жестах, движениях, в
уверенности которых так и читалось что-то такое.
— Следуйте за нами, — коротко бросила МакГонагалл, но голос её был прекрасно слышен
в общем гуле, гомоне разговоров и шуршаний одежд других волшебников.
Она со Снейпом, словно ледокол, уверенно повела нас сквозь ряды волшебников в одной
ей известном направлении. Мы всё шли, а огромный коридор с каминами, как и занятые
волшебники, всё не кончались и не кончались. То и дело камины озаряли зелёными
всполохами всё вокруг, но вообще никто из присутствующих, в том числе и мы, и
глазом не повели.
Вот мы миновали огромный зал, в стенах которого словно однотипные башенки, плотно
пристроенные друг к другу, росли вверх на десяток, а порой и больше, этажей, окна
офисов — там горел мягкий желтый свет. Мы прошли мимо одного фонтана с золотыми
статуями разных волшебных животных, мимо другого, уже с волшебницей, и оказались в
другом зале — в точной копии первого, только статуи в очередных фонтанах были
другие. Ещё пара минут, и мы наконец пришли в небольшое, по сравнению с залами,
помещение. Оно было тупиковым и заканчивалось стеной полумесяцем, а там, в чёрной
каменной стене, были кабинки лифтов. Расположены они были настолько близко друг к
другу, насколько вообще было возможно, а вместо привычных мне глухих дверей там
были чёрные решётки, раздвигающиеся в стороны.
К счастью, все мы не могли влезть в один лифт даже при желании, а потому разбились
на две группы — с нами, с мадам Спраут и Ханной, отправились МакГонагалл с Роном и
Гермионой.
— Как думаете, — по-заговорщически тихо заговорил Рон. — Чего там будет?
— Суд будет, мистер Уизли, — строго ответила МакГонагалл. — Не отвлекайте остальных
от размышлений своими вопросами.
— Извините… — повинился рыжий.
Лифт ехал вниз. Похоже, мы под землёй. Хотя, почему я сомневаюсь, когда так это и
есть?
— Я немного волнуюсь, — тихо пожаловалась стоящая рядом Гермиона, немного нервно
поправив прядь волос. — Мне кажется, что я неуместно одета.
— Хм? — взглянув на сестрёнку, убедился, что пусть на ней и джинсы, тонкая
водолазка и осеннее полупальто, выглядела она вполне опрятно.
— Смотря с какой стороны посмотреть, — улыбнулся я ободряюще и, кажется, это
помогло.
— Ваш брат прав, мисс Грейнджер, — не оборачиваясь, продолжая стоять спиной к нам и
лицом к лифту, кивнула МакГонагалл. — Но, с другой стороны, вам не помешало бы
проникнуться большим уважением к стилю одежды, предполагаемой к ношению уважающими
себя волшебниками.
Лифт остановился, решётки разъехались в стороны, и мы вышли в очередной зал с
чёрной плиткой на стенах и неярким, но более чем достаточным голубоватым
освещением. Рядом с нами из такого же лифта вышли профессора Снейп и Флитвик со
своими подопечными.
— Не будем задерживаться, — сухо заговорил Снейп, а в пустом зале — никого кроме
нашей группы здесь не было — его голос разнёсся тусклым эхом.
Пройдя буквально пару коридоров, мы дошли до большого открытого зала. В глаза
бросался гладкий до зеркальности каменный пол со сложным геометрическим рисунком,
уходящие вверх ряды амфитеатра, трибуна председателя и десятка полтора волшебников
в чёрных мантиях и с ромбовидными головными уборами. Пока что, судя по всему, здесь
собрались ещё не все.
— За мной, — коротко бросил Снейп, и мы последовали за ним на совсем другие места,
более скромные, больше даже похожие на трибуны — просто лавки амфитеатром.
Там, на этих лавках, уже сидели несколько волшебников в разных одеждах, оживлённо,
но тихо что-то обсуждая. Рассевшись по местам, мы стали ждать.
Довольно быстро зал начал заполняться волшебниками. Одни из них поднимались на
места к своим коллегам — они были одеты столь же строго и мрачно, представители
Визенгамота. Другие же занимали места среди зрителей, свидетелей и прочих
«остальных». Вот начали подтягиваться «жертвы» из числа учеников — они прибивались
поближе к нам.
Вскоре оказались заняты все места для членов Визенгамота — пятьдесят немолодых, а
порой и откровенно дряхлых волшебников. Рядом с трибуной председателя, исполняющего
обязанности просто «ведущего» в случае судебного слушания, была трибуна поменьше.
За ней, за второй трибуной, стоял крайне серьёзного вида тщедушный волшебник с
лицом самой настоящей канцелярской крысы — щепетильно раскладывал бумаги, готовил
письменные принадлежности и старался при этом выглядеть чрезвычайно важно. Не иначе
как секретарь.
В зал зашёл знакомый мне мистер Крауч. Как и прежде, он носил свой строгий тёмный
деловой костюм в полосочку, рукава и края брюк которого выглядывали из-за плотно
запахнутой чёрной мантии с белой оторочкой. Быстрым шагом мистер Крауч дошёл до
трибуны председателя и занял за ней место, глянув на бумаги перед ним. Ровно в этот
же момент зашла Амелия Боунс и ещё один волшебник, выглядящий столь же серьёзно,
как и Крауч, и даже придерживавшийся такого же стиля в одежде, разве что волосы его
были волнистые, без седины и свисали до плеч. Они заняли места за спиной Крауча.
Именно в этот момент стихли разговоры. Краем глаза я отметил присутствие среди
зрителей мистера Малфоя — яркое пятно его платиновых волос на фоне чёрных одежд
довольно трудно пропустить мимо взгляда. Не менее ярко, но всё-таки в куда более
деловом стиле, чем во время Турнира, была одета Скиттер, притаившаяся на самых
верхних рядах. Похоже, все действительно в сборе.
— Итак, — Крауч стукнул молотком, призывая к тишине и порядку. — Слушание от пятого
ноября тысяча девятьсот девяносто пятого года по делу о применении тёмной магии
объявляю открытым. Введите обвиняемую.
Как только Крауч произнёс эти слова, посреди зала, на просторном свободном пятаке,
где как раз и был сложный геометрический рисунок на полу, появился один стул с
высокой прямой спинкой и кандалами в области лодыжек и кистей рук. В зал вошли двое
авроров в алых мантиях, ведя под руки Амбридж. Сейчас она была не столь агрессивно
настроена, да и вообще выглядела как-то непривычно бледной.
Её усадили за стул, кандалы на котором тут же закрылись, лишая розовую жабу свободы
движения.
— Обвиняемая Долорес Джейн Амбридж. Вам вменяется создание Тёмного Артефакта с
функцией причинения физического и морального вреда использующему его волшебнику.
Вам вменяется использование этого артефакта на несовершеннолетних учениках Школы
Чародейства и Волшебства Хогвартс. Вам вменяется использование ваших должностных
полномочий в целях принуждения учеников к самоистязанию Тёмной Магией.
Крауч читал всё с листа и с каждым словом пусть немного, но удивлялся всё больше.
— Обвиняемая, — он посмотрел на Амбридж, выглядящую теперь откровенно загнанной.
— Вам есть что сказать относительно выдвинутых вам обвинений?
— Это… — голос её дрогнул, — это всё поклёп.
— Что-то более весомое? Нет? — Крауч опустил взгляд в бумаги. — Итак. К делу
прилагаются… Протоколы опроса свидетелей. Результаты медицинской экспертизы сразу
после получения травм посредством обозначенного выше Тёмного Артефакта… Вот,
самодельное Кровавое Перо. Улики прилагаются к делу…
Крауч посмотрел на секретаря, и тот с важным видом передал ему контейнер. Крауч
открыл его и продемонстрировал всем это самое перо, а следом и маленькие пузатые
флаконы с Веритасерумом.
— Флаконы с использовавшимся Веритасерумом прилагаются, — резюмировал Крауч,
положив всё обратно и вернувшись к бумагам. — Результаты анализа Пера и количества
зелья… Прилагаются.
Похоже, он даже был не в курсе дела, но очень чётко и быстро ориентировался прямо
на ходу — сказывается практика той же самой работы во время противостояния с Тёмным
Лордом.
— Итак, — продолжил говорить Крауч, читая и тут же анализируя содержимое
документов. — Анализ подтвердил, что Кровавое Перо, изъятое у Долорес Джейн
Амбридж, является некачественным, но сильным Тёмным Артефактом кустарного
производства. Также анализ подтвердил его многократное, больше сорока раз…
На этой цифре зал возмущённо загудел, а Крауч тут же ударил пару раз молотком.
— Тишина! Больше сорока раз, применение данного артефакта в течение последнего
месяца…
— Когда она успевала-то? — сидевшая рядом Гермиона тихо прошептала, склонившись
немного ко мне, а лицо её выражало лёгкий шок. — Кошмар.
— …Учитывая свидетельские показания, прецедентов было больше. Анализ остатков
Веритасерума во флаконах, изъятых у Долорес Джейн Амбридж, показал отсутствие
девяти капель, что соразмерно трём полноценным его применениям или девяти — в
лёгкой форме без потери самосознания допрашиваемого.
Крауч взмахнул палочкой, а на столах перед членами Визенгамота появилось по
увесистой стопке бумаг.
— Уважаемые члены Визенгамота могут ознакомиться с материалами дела.
Всего восемь человек из пятидесяти решили так и поступить, начав быстро, но
вдумчиво изучать бумаги. Остальные либо проигнорировали факт их появления, либо же
быстро проходились по ним беглым взглядом.
Крауч выдержал паузу буквально в минуту, позволяя желавшим ознакомиться с
документами, а в это время зрители и прочие «непричастные» к непосредственному
делопроизводству тихо зашептались, обсуждая услышанное.
— Итак, — стукнул молотком Крауч. — Вопрос к уважаемым членам Визенгамота — мы
будем проводить повторный опрос свидетелей под Веритасерумом для окончательного
выяснения подробностей?
Десяток секунд совещания, и слово взял волшебник, чудом ещё не рассыпавшийся песком
от старости, вот только голос его был громким и ясным.
— Мы выбрали вслепую несколько свидетелей, которых можно опросить подобным образом.
Вот имена… — волшебник передал список Краучу. — Так же хотелось бы слышать слова
некоторых старост факультетов.
Все свидетели, как я понимаю, уже присутствовали в зале, сидя на местах для
зрителей.
— Герберт Флит, — назвал имя нашего теперь уже загонщика Крауч, а внизу, на
просторном пятаке, появился ещё один стул, только в этот раз без кандалов.
Герберт, сидевший где-то сбоку от меня, быстро и уверенно спустился с трибун и сел
на стул. Один из авроров, до этого момента стоявший в стороне, принёс небольшой
круглый столик с двумя стаканами воды и двумя флакончиками.
— Герберт Флит, — Крауч внимательно посмотрел на парня, от чего тот слегка
вздрогнул. — Сейчас вам дадут стакан с водой, в которой растворят три капли
Веритасерума. После того, как вы выпьете раствор, вам будет задан ряд вопросов. Не
пытайтесь осознать, что именно вы отвечаете, не пытайтесь препятствовать ответу.
Вам всё ясно?
— Да, сэр, — кивнул Герберт.
Аврор отмерил три капли зелья и подал стакан с получившимся раствором парню. Тот
взял его, выдохнул и быстро выпил залпом. Буквально пара секунд, и Герберт стал
выглядеть так, словно попал под Империо — вид глупый, безэмоциональный,
отстранённый. Крауч взмахнул палочкой, и я увидел, как вокруг Герберта и мистера
Крауча появились на миг купола какой-то защиты, тут же исчезнувшие.
— Одностороннее заглушение, — пояснила мне Гермиона тихим-тихим шепотом. — Я
читала, что так волшебники могут говорить друг с другом, и слышать будут только
друг друга, но их будут слышать все.
Назначение и смысл подобных манипуляций стали мне ясны, ведь под Веритасерумом
волшебник ответит на любой вопрос, который ему зададут. Однако, неправильно
заданный вопрос может капитально заклинить мозг, а если он касается какой-то
информации, хранящейся, например, под Непреложным Обетом, то волшебник может быть и
ответит, что вряд ли, но его может капитально переклинить или даже убить.
— Ваше полное имя?
— Герберт Джонатан Флит.
— Обучаетесь ли вы в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс?
— Да.
— На каком курсе?
— Седьмой.
— Проверка окончена. Герберт Джонатан Флит, заставляла ли вас Долорес Амбридж
использовать представленное ранее Кровавое Перо?
— Да.
— Во время его использования вы получали усиливающуюся травму руки?
— Да.
— Действовали ли вы по своей воле, используя это перо?
— Нет.
— Кто вас заставил это сделать?
— Долорес Джейн Амбридж, — похоже, полное имя не пролетело мимо сознания нашего
загонщика.
— Она заставила вас использовать представленное ранее Кровавое Перо под предлогом
отработки?
— Да.
— Вы проходили медицинское освидетельствование у медиведьмы Хогвартса, Поппи
Помфри?
— Да.
— Какую степень тяжести полученных вами травм из-за использования Кровавого Пера
зафиксировала Поппи Помфри?
— Травмы от Тёмной Магии средней степени тяжести с ментальным принуждением второго
класса.
— Допрос окончен.
Аврор сделал другой раствор в новом стакане и подал его Герберту.
— Выпейте, — сказал Крауч, и Герберт тут же залпом выпил стакан.
Пара секунд, и взгляд парня прояснился, стал осмысленным, а лицо перестало походить
на восковую маску.
— Можете занять своё место среди свидетелей, — кивнул ему Крауч.
— Сэр, — кивнул в ответ Герберт и быстро вернулся к нам, получив пару
подбадривающих хлопков по спине от других «жертв» с нашего факультета.
Точно так же проходил опрос других свидетелей, и заняло это без малого пятнадцать
минут.
— Гектор Эрих Грейнджер.
Крауч назвал моё имя. Забавно, но моё второе имя, данное в честь кого-то по
материнской линии, использовалось так редко, что я даже забыл о его наличии. Ну, не
забыл, но как-то не сопоставлял «Эрих» со мной.
Встав с места, я спустился вниз и занял место свидетеля.
— Представьтесь, — Крауч смотрел на меня своим пронзительным взглядом, но это лишь
заставило меня приосаниться, начав держаться ещё более уверенно и свободно.
— Гектор Эрих Грейнджер, ученик пятого курса Школы Чародейства и Волшебства
Хогвартс, староста факультета Хаффлпафф.
— Скажите, мистер Грейнджер, вы подозревали о том, какую именно деятельность
проводит подсудимая в стенах школы?
— Догадывался, сэр, — кивнул я. — Практически в первый же день мне довелось во
время патрулирования повстречать одного ученика, возвращавшегося с отработок. Судя
по его отсутствию здесь, он пожелал остаться неназванным.
— Несмотря на его желание, — строго заговорил Крауч, — вам придётся назвать его
имя.
— Гарри Поттер, — пожал я плечами.
Подобная информация вызвала возмущение среди присутствующих, пусть часть
недовольных и делала это явно наигранно.
— Тишина! — стукнул молотком Крауч. — Продолжайте.
— Я заметил следы травмы на его руке и настоял на том, чтобы он показал мне руку.
Мне показалось странным, что парень до крови порезал себе руку, выцарапав там
слова, потому я применил пару диагностических чар. Выявил следы Тёмной Магии.
Выяснил причины появления подобных травм.
— И даже не отправили пострадавшего в больничное крыло.
— Ему пятнадцать лет, сэр, — я улыбнулся уголком губ. — Если мистер Поттер за пять
лет обучения не усвоил, что при получении травм нужно обратиться к нашей медиведьме
- это сугубо его личные проблемы.
— То есть, вы в самом начале учебного года знали о том, что Долорес Джейн Амбридж
применяет Тёмную Магию, Тёмный Артефакт в качестве наказания, буквально для пытки?
И при этом не сообщили в Департамент Магического Правопорядка или Аврорат?
— Да, — невозмутимо кивнул я. — Долорес Амбридж неоднократно заявляла, что
действует в школе сугубо с одобрения самого министра, по его наставлению и с его
всеобщего одобрения. Многие тонкости законов мне пока ещё неизвестны, и я посчитал
куда более эффективным проведение профилактической беседы с факультетом.
— На тему?
— Не нарываться, а если уж нарвался — немедленно идти в больничное крыло для
оказания помощи. Помимо прочего я считаю важным уточнить, что даже пожелай я
отправить заявление в Аврорат или ДМП, мне бы это не удалось. Долорес Амбридж
каким-то образом блокировала нежелательную ей переписку учеников как с родителями,
так и с кем бы то ни было ещё. Да и как я уже сказал, я посчитал неуместным писать
заявление, ведь Амбридж действовала сугубо с разрешения министра Фаджа и при полной
его поддержке любых её действий.
— В этом мы ещё разберёмся. Свободны, — Крауч стукнул молотком, а я отправился на
своё место.
— Сдал Гаричку с потрохами, — Ханна с улыбкой прошептала.
— А нечего прятаться, когда мы тут всем фронтом идём против супостата.
Заседание продолжилось, и теперь вызвали Малфоя. Ох и разошёлся же Драко. Соловьём
пел о том, какие бесчинства творила Амбридж, как всех принуждала к содействию, а в
случае отказа — провоцировала на отработки, где нещадно пытала. В общем, все
увидели сходство Драко с Люциусом — тоже тот ещё любитель почесать языком.
Самое забавное началось тогда, когда пришла пора допрашивать Амбридж. Она даже
посопротивлялась попыткам влить в неё Веритасерум — то ли от страха, то ли ещё что,
но не в этом суть. Она признала всё. Вообще всё. Более того, она заверила всех, что
ненавидит детей, и если бы для достижения целей пришлось бы использовать
Круциатус — она бы без сомнений использовала его. Именно на этой великолепной ноте
в зал ворвался всклокоченный Фадж, растерявший размеренность и важность.
— Что здесь происходит?! Почему без моего ведома? — возмущался он, а увидев Амбридж
на стуле для обвиняемых, одновременно и сбледнул, и возмутился. — На каком
основании ты, Бартемиус, занимаешь моё место?
— Вы, Корнелиус Фадж, — Крауч смотрел на министра столь же строго и сердито, как и
на Амбридж. — Временно отстранены от исполнения обязанностей на посту Верховного
Чародея Визенгамота в связи с личной заинтересованностью в текущем деле. Сами
знаете, таков закон.
— Закон можно и изменить, Бартемиус, — прошипел бледный Фадж. — Я здесь Министр
Магии!
Взглянув на Скиттер, я лишь улыбнулся — эта белокурая дамочка строчила строки в
блокноте сама, за её спиной скрипело самопишущее перо, оставляя записи на парящем в
воздухе ещё одном блокноте, а сама репортёрша даже высунула от усердия язык, то и
дело стреляя горящим взглядом то на одного волшебника, то на другого. Думается мне,
вся желтая пресса Англии уже сегодня вечером будет пестреть яркими заголовками её
статей.
— Вы, верно, забыли, — нахмурился Крауч, — что это выборная должность. Как можно
изменить законы, так можно сместить и министра. А теперь либо займите место среди
зрителей, либо покиньте зал Визенгамота.
— Я этого так не оставлю! — погрозил Фадж, резко развернулся и пошёл прочь.
Ухмыльнувшись, я тихо прошептал, чтобы услышали лишь те, кто рядом:
— Амбридж точно так и сказала.
Когда бывшая профессор Амбридж выпила противоядие от Веритасерума и вернула себе
контроль над мыслями и телом, то сбледнула пуще прежнего и, казалось, вот-вот
картинно потеряет сознание. А может быть и вполне натурально — кто знает этих
людей, немного шизанутых, с тонкой душевной организацией?
— Итак, — продолжил Крауч. — Время вынести решение по делу о Тёмной Магии и прочим
преступлениям против волшебников. Уважаемые члены Визенгамота. Кто за то, чтобы
признать Долорес Джейн Амбридж виновной по всем пунктам?
Практически все подняли свои руки, а я с трудом подавил улыбку.
— Кто против?
Ни одной руки.
— Большинством голосов членов Визенгамота полного собрания принято решение признать
Долорес Джейн Амбридж по вменённым ей обвинениям виновной по всем пунктам и
приговорить к заключению в Азкабане на срок в один год. Приговор окончательный и
обжалованию не подлежит.
Крауч стукнул молотком, подводя черту под заседанием. Засверкали вспышки
колдокамер, запечатлевающих момент шока на лице Амбридж, всеобщие улыбки
собравшихся — никто не сочувствовал этой дамочке — и то, как Авроры уводят
норовящую потерять сознание Амбридж прочь.
Ученики, зрители и деканы начали вставать с мест, потихоньку двигаясь на выход. Как
только мы покинули зал, я заметил, что многие взрослые предпочли пообщаться друг с
другом, отойдя в сторонку, но наши деканы не давали нам особой возможности
расслабиться, ведя в сторону лифтов. Краем сознания я отмечал, что запрыгнувший в
волосы Амбридж паучок исправно передаёт информацию. Какую? К примеру, о том, что
Фадж перехватил конвой чтобы обмолвиться парой слов. Каких? «Я что-нибудь придумаю,
ты главное молчи». Разумеется, что после такой фразы я постараюсь сделать так,
чтобы паучок ни за что не потерял их из виду.
Уже находясь в лифте и выслушивая радостные мысли вслух в исполнении Уизли, я
размышлял о том, кого поставят на должность преподавателя по ЗоТИ? Что будет с
нашим клубом? Да и вообще… Такой ход не может не ударить по Фаджу, хотя тот
выкрутится, разумеется. Но вот кто и как воспользуется предоставившейся
возможностью подгадить действующему министру — вот в чём вопрос.

========== Часть 55 ==========

Возвращение в Хогвартс прошло тихо, мирно и быстро.

Добравшись всей нашей процессией вместе с деканами до каминов в Атриуме, мы без
ожидания очереди — каминов слишком много — отправились обратно в кабинет директора.
Возвращались в обратном порядке, так что мадам Спраут шла первой, а за ней уже
Ханна, затем я.
— Как всё прошло? — тут же задал вопрос Дамблдор, сидевший за своим столом и
перебиравший изрядно уменьшившуюся стопку документов.
Мадам Спраут тут же улыбнулась, поправила складки на своей коричневой мантии.
— Довольно быстро, Альбус. Даже слишком быстро, — отвечала она за всех, да и сам
Дамблдор, задавая вопрос смотрел именно на неё.
— Взаправду?
— Да. Такое ощущение, что суд — лишь формальность. Всё было согласовано заранее,
никаких проволочек, анализы и экспертизы… Не мне рассказывать тебе о том, как
медленно работает наш бюрократический механизм.
— Это так, — кивнул Дамблдор, проведя рукой по бороде и откинувшись на спинку
кресла.
За нашими спинами вспыхнул камин, и оттуда гордо и изящно вышла МакГонагалл и,
отойдя в сторону, стала ожидать появления Гермионы и Рона. Первой появилась
сестрёнка, а затем Рон. Из всех здесь присутствующих он единственный был со следами
гари на одежде, но, к его чести, только на рукаве мантии.
— Вот же… — он тут же начал отряхивать рукав. — Никогда не получается…
— В таком случае, — продолжил Дамблдор, обращаясь уже к нам, ученикам, — вы можете
идти. Я не понаслышке знаю, как могут выматывать визиты в министерство.
— Всего доброго, директор, — кивнул я одновременно с Ханной.
Покинув кабинет директора и спустившись по винтовой лестнице, наша четвёрка
притормозила, а я заговорил, обращаясь к ребятам:
— Остальных подождём?
— Чего их ждать-то? — буркнул Рон. — Пойду лучше в Большой Зал. Обед скоро, все
дела…
Рон проигнорировал легкое неодобрение его словам, витавшее в воздухе, и отправился,
как и сказал, в Большой Зал. По крайней мере двигался он именно в этом направлении.
— Он неисправим, — посетовала Гермиона. — Ну и Мордред с ним.
— Вот и правильно, — кивнула Ханна. — Нечего тратить своё время на попытки
исправить других.
— Но ведь можно быть лучше… — возразила сестрёнка, вызвав лишь улыбки на наших
лицах. — Что?
— Люди не меняются, Грейнджер…
Голос Малфоя заставил Гермиону резко обернуться — мы-то видели его приближение, как
и остальных: Пэнси, Гольдштейн и Патил.
— Малфой, — констатировала факт Гермиона. — То есть, и ты остался таким же
мелочным, сквернословящим нахалом?
— Примерно, — индифферентно кивнул он. — Только мелочность — это не часть
характера, а производная от собственных амбиций. Мелкие амбиции — мелочны и
поступки.
— Гениальное умозаключение, совсем не в твоём духе, — съехидничала Гермиона.
— Он прав, — прервал я очередную пикировку. — Поговорим? Или и так всё ясно?
Ребята поглядели по сторонам, но никого вокруг не было. Достав палочку, я повёл ею
в воздухе, ставя вокруг нас купол чар приватности.
— Да не о чем говорить, — пожала плечами Пэнси, сложив руки под грудью. — От
Амбридж избавились, всеобщую цель достигли, репутация министра подмочена…
— Вот последнее меня беспокоит, — кивнула Гермиона. — В зале была Скиттер, и
неизвестно, в каком свете она выставит события.
— Всё схвачено, Грейнджер, — гордо вскинул голову улыбающийся Малфой. — В выгодном
свете.
— Выгодном кому?
— А скажи, кому было выгодно, что именно Фадж — министр?
Такой вопрос заставил задуматься Гермиону, да и сам я не мог сходу дать
однозначного ответа.
— Очевидно, господа, — Гольдштейн чуть подался вперёд.
Падма ткнула своего вихрастого блондинистого коллегу локтем, вот он быстро и
дополнил свои слова.
— …И дамы, да. Выгодно было тому, у кого есть деньги, чтобы платить ему. Ну и ему
самому. Общеизвестный факт — Фадж взяточник. По некоторым данным, он спокойно мог
отодвинуть в сторону свои интересы и интересы страны, если ему заплатить.
— Именно, — кивнул Малфой. — Мой отец неоднократно пользовался услугами Фаджа,
пусть и ради мелких его решений, являвшихся не проблемой, а неудобством.
— Я и не сомневалась, — на лице Гермионы появилось прекрасно знакомое обвиняющее
выражение лица, — что твой отец — тот ещё любитель взяток и подкупов.
— Деньги — инструмент, — я привлёк к себе внимание своими словами. — И инструмент
этот должен работать… Мне тоже, кстати, нужно подумать об этом. Но, всё это лирика.
Какие планы? Что с нашим КОВ-клубом?
— Пусть будет, — ответили сразу несколько старост, но продолжила мысль Падма. — Мы
не знаем, каким будет новый преподаватель, и будет ли вообще. Разгонять клуб, чтобы
его снова собрать? Да и не только ради ЗоТИ, как предмета, мы там собрались.
— Значит, решено, — важно кивнул Малфой и собрался идти… куда-то. — Всё хорошо,
живём как раньше. Кстати…
Драко повернулся ко мне.
— Удивительно, на самом деле. Что отец, что я, что многие наши знакомые, на дух не
переносят Дамблдора и любые его слова воспринимаем в штыки. Забавно тут то, что
директор вечно говорит о дружбе, взаимопомощи, что все мы должны держаться вместе,
и тогда всё будет хорошо. Странные ощущения от того, что такой подход сработал.
На этой замечательной ноте мы отправились в Большой Зал. Практически все ученики
здесь собрались в преддверии обеда. Вели они себя, в принципе, как обычно, лишь
только тема для огромного количества разговоров за столами была необычная — пока
что им оставалось лишь гадать о том, как прошел суд, что они и делали довольно
активно. Даже ребята с Рэйвенкло отложили в сторону различные журналы, книги,
записи и прочее, чему любили уделять внимание перед приёмом пищи.
Наше появление привлекло внимание, пусть и не сразу — что поделать, если ученики,
сидя в Большом Зале, не смотрят на вход постоянно. Но когда мы заняли места за
столами, начались расспросы.
— Ну, как? — Джастин тут же обратился ко мне и Ханне, а остальные постарались
сбиться вокруг как можно плотнее. — Как всё прошло? А то мы сидим тут, не знаем, о
чём думать. А те, кого забрали как свидетелей, ещё не пришли.
— Скоро придут, — заверила всех Ханна, сразу повернувшись ко мне и тем самым давая
слово.
— В общем… — небольшая драматическая пауза, во время которой, казалось, ребята
вокруг даже дыхание затаили.
— Да не томи ты, — кудрявая девочка со второго курса аж ложку погнула от
нетерпения.
— …Дело выиграно, — с улыбкой я обвёл взглядом собравшихся.
Не было радостных воплей или чего-то подобного. Сдержанные улыбки, вздохи
облегчения, подбадривающие похлопывания по плечам, негромкие выкрики типа: «Йес-с-
с», и тому подобное выражение радости.
— А что Амбридж? — продолжил задавать вопросы Джастин.
— Отправилась в Азкабан на год.
Подключившись к паучку, что прячется в волосах розовой жабы, я попытался
сориентироваться… Её довольно быстро вытряхнули из розового костюма, впихнув в
полосатую чёрно-белую робу, сделали колдографию с табличкой на фоне шкалы роста, и
непосредственно в данный момент перенесли под конвоем на причал, усаживая в
зачарованную лодку. Разумеется, транспортировка будет осуществляться так же под
конвоем. Сама Амбридж, кстати, явно находится под Силенцио, руки-ноги в кандалах,
что оставляют минимальную свободу движений, достаточную для самостоятельной ходьбы.
— Ты лучше расскажи, — выдернул меня из размышлений голос Захарии, — как само
слушание проходило?
— В общем, дело было так, — я подался вперёд за столом, — Перемещаемся мы с мадам
Спраут и Ханной в Атриум министерства…
И я начал рассказывать всё от и до, не приукрашивая, но и не утаивая ничего.
Попутно в моей голове крутились мысли о том, насколько быстро ученики осознают не
только обретение свободы от гнёта и директив Амбридж, но и отсутствие преподавателя
ЗоТИ? Наверняка, закатят сегодня вечеринку, а ведь завтра игра…
 ***
Вечер опустился на Лондон… Хотя, справедливо будет сказать, что опустился он на всю
Англию. Небо очистилось от облаков и могло порадовать любителей астрономии
кристальной чистотой.
В доме семьи Малфой царили покой и тишина. Только в небольшой гостиной, в свете
всего пары светильников, сидел хозяин дома в компании двух гостей. Они сидели на
креслах вокруг журнального столика, распивали огневиски, а тени от пламени в камине
играли замысловатыми узорами на стенах.
— Ну и? — Сметвик, устроившийся в кресле поудобнее, смотрел на товарищей с
выжидающей улыбкой, держа стакан с огневиски в руках. — И по какому поводу
собрание? Опоздай я ещё немного, и вы бы были уже пьяны.
— Мы не молоды уже, Гиппократ, — ухмыльнулся в ответ Бенджамин, — меру знаем.
— Ага, но не соблюдаем, — кивнул Сметвик.
— А за ответом — к Люциусу.
— Люциус?
— Да, в принципе, ничего особенного, — пожал тот плечами и сделал мелкий глоток.
— Если не считать, что один известный тебе магглорождённый ученик Хогвартса
умудрился провернуть небольшую социальную интригу с крайне интересными и далеко
идущими последствиями.
— Ты о суде над Амбридж? — удивился Сметвик.
— Именно, старый друг.
— Хочешь сказать, это провернул Грейнджер?
— Говорить так не совсем корректно, — поправил Бенджамин и, как и Малфой, отпил
немного огневиски, привычно выдохнув. — Не единолично.
— То есть?
— Скажем так, — слово взял Малфой. — Если бы не он, то было всё в школе, как и
всегда. Хаффы залегли бы на дно, не отсвечивая… Ты вообще знаешь суть
произошедшего?
— Разумеется. Статьи во всех газетах приводят довольно точную стенограмму
заседания. Да и на работе уже успели слухи разойтись. Как Фадж вообще допустил, что
в газеты ушла такая едкая статья Скиттер?
Вопрос был явно риторический и ответа не требовал, потому Малфой продолжил свою
мысль:
— Хаффы бы залегли. Вороны приняли бы взвешенное решение и просто объявили бы
полное игнорирование самого факта существования Амбридж. Гриффиндорцы бы устраивали
свои любимые бунты, а наши — встали бы на ту сторону, где выгодно, то есть,
присоединились бы к Амбридж.
— Ну не все, — покачал головой Сметвик.
— Разумеется, не все, — согласился Малфой, покрутив бокал и посмотрев через
огневиски на огонь камина. — Я про общую тенденцию, а не частности. Грейнджер же
проявил… Много чего проявил.
— Дочь описала всю его деятельность, — взял слово Паркинсон. — Грейнджер то тут
поговорит с кем-нибудь, то здесь договорится. Одних ненавязчиво убедит в своей
позиции, других. На своём факультете предложил вариант действий. Гриффиндорцев
убедил не нарываться. Почти всех. Вы сами знаете, с каким нравом порой поступают на
этот факультет.
— Можешь не рассказывать, — отмахнулись Малфой и Сметвик.
— Слизеринцам через твоего сына и старшую Гринграсс довёл информацию о том, как
выгодней поступить, пусть и с небольшими неудобствами. Перспективы там, все дела. В
общем, тут слово, там дело, где-то поулыбался, где-то действовал, и вот уже весь
Хогвартс поступает так, как ему надо. Забавно, не находите?
— Не нахожу, — Люциус позволил себе не согласиться. — Возможно ли, что он
действовал не столько из своей выгоды, сколько исходя из наилучшего решения для
остальных?
— Одно другому не мешает, — Сметвик поправил складку мантии на животе и
присоединился к распитию напитка, сделав глоток побольше, но в пределах разумного.
— Меня больше беспокоит то, что к нему прислушиваются, — нахмурился Бенджамин.
— Даже Пэнси, а она, вообще, себе на уме. Теперь же, видя результат, к которому
привело согласие с мнением и следование рекомендациям, ученики больше уверятся в
нём.
— Я же говорил — перспективный малый, — ухмыльнулся Сметвик. — А ты что скажешь,
Люц?
— Говорил. Только ты говорил как о волшебнике, а не… таком вот деятеле.
— Ну, одно другому не мешает. И не стоит забывать, что действительно сильный
волшебник зачастую обладает и большими умственными способностями.
— Да интрига-то не особо шикарная, — отмахнулся Малфой. — Амбридж сама предоставила
возможность. На ровном месте такое провернуть было бы сложно. Дело в работе с
людьми. А ещё мне покоя не даёт этот неведомый Чумной Доктор. И эта ситуация с
Ноттами…
— Чтобы понять, кто в деле замешан, — Сметвик подался вперёд, важно поведя бокалом
в руке, — нужно определить, а кому выгодно? Что тебе не понятно касательно Ноттов?
Люциус кивнул в сторону Паркинсона, и тот приосанился, настроившись на серьёзный
лад.
— Кто-то слишком внезапно и основательно проклял земли Ноттов, — начал перечислять
Бенджамин. — Не менее внезапно, продуманно и уверенно её купил Делакур. Тут же
появился специалист, который снял проклятье. Поговаривают, что этот же спец
поработал уже два раза. Ниточки ведут к некоему Чумному Доктору.
— Ну вот, — развёл руками Сметвик, откинувшись обратно на спинку кресла. — Вы и
ответили сами на все свои вопросы.
— Пояснишь мысль? — Люциус посмотрел на Гиппократа, попутно указав взглядом на
бокал с огневиски. — А то, как-то, не очень хорошо думается.
— Хех, поясню. Первое появление этого вашего Чумного Доктора?
— Защита дома Грейнджер.
— Берём за аксиому, что эти двое как-то связаны. Касательно «внезапного» проклятия
земель Ноттов. Что это за земли, кому интересны, что произошло до этого?
— Ну так это и не секрет, — скупо улыбнулся Малфой. — Земли интересны твоим дорогим
Гринграссам, как и производство на них. А что было…
— Да, что было до этого? — Сметвик продолжал ухмыляться. — Разумеется, имеющее
отношение к землям.
— Хм… Твои друзья, Гиппократ, — Бенджамин взял слово, — вроде бы объявили о
намерении заключить брак между Дафной и младшим Ноттом. Как раз ради совместного
производства… Именно на тех землях. Пэнси довольно чётко обрисовала этот вопрос в
своих письмах.
— Именно. Вообще, вы, господа, слишком долго думаете обо всём этом. Всё-таки вы —
не сильные волшебники.
— Не очень-то завуалированно назвал ты нас дураками, — Малфой по-дружески
улыбнулся. — Но ты прав.
— А теперь, кому выгодно?
— Из всех под эту категорию подпадает только Гектор Грейнджер, — резюмировал
Люциус. — Но он не рассматривался как возможный виновник из-за происхождения и
отсутствия знаний, навыков, и тем более, практики в Тёмной Магии. А там работал
кто-то уровня мастера, и мастера крайне хорошего. Я уже говорил об этом.
— Да, Люц, говорил, — покивал Сметвик, делая очередной довольно большой глоток
огневиски. — Но связь Грейнджер — Чумной Доктор, если она реальна, вносит
значительные коррективы…
Волшебники замолчали, думая о чём-то своём, и тишину комнаты нарушал лишь треск
огня в камине.
— Нарцисса говорила, — в тишине раздался тихий голос Люциуса, — что Грейнджер —
очень сильный волшебник, при этом, применяющий Тёмную Магию. Не сильную, но
предельно точную.
— Что значит: «Не сильную»? — Гиппократ, как и Люциус, смотрел на пламя камина, и
только Бенджамину было недоступно это развлечение — положение его кресла не
располагало к подобным выворачиваниям шеи.
— То и значит. Мощную, но… — Люциус старался подобрать правильное слово. — Ровно
настолько, насколько требует того результат, а не шарашить на весь Лондон, колдуя
Лю́мос.
— Знаете… — Сметвик допил залпом остаток огневиски, заставив остальных лишь
покачать головой от такого неуважительного отношения к качественному напитку.
Поставив стакан на стол, он продолжил: — Завтра будет игра Гриффиндор — Слизерин.
— Это так, — согласился Люциус, ожидая, что такого придумал Сметвик.
— Так сходите, посмотрите, потом пообщаетесь с Грейнджером. Не о Чумном Докторе…
так, о магии. А родители всегда могли посещать игры. Ты, Люц, помнится, не
пропустил ни одной игры Драко на втором и третьем курсах.
— А действительно, чего это мы? — взбодрился Бенджамин. — И я пообщаюсь с ним. А то
больно часто дочь упоминает его в письмах. «Гектор то, Гектор сё…».
— Может она влюбилась?
— Да Мерлин упаси, Люц! — Бенджамин воздел руки к потолку. — Совершенно
недопустимо.
— А что такое? — ухмыльнулся Малфой.
— Тебе не понять, — отмахнулся Паркинсон. — У тебя парень. Нам в этом плане проще.
— Не скажи, — не согласился Люциус. — Вон, Андромеда, встала в позу, устроила
скандал — полмагмира на ушах стояло…
— Очень малой его части из старых семей, — поправил Люциуса Сметвик.
— Пусть так. И что? И ничего. Живёт себе спокойно, делом своим занимается, никто
особо криво и не смотрит. Кроме некоторых фанатиков, разумеется. А ты попробуй,
будучи наследником старого рода отчебучь такое.
Паркинсон задумался, вздрогнул, согласился.
— Значит, завтра поедем? — Сметвик перевёл взгляд с одного товарища на другого.
— А ты куда?
— Ну, технически, больничное крыло Хогвартса пусть и автономно от Мунго, но в
какой-то мере является его частью. Повод найдётся — было бы желание.
— Тогда, — Люциус допил огневиски и поставил пустой стакан на столик, — следует
прекращать с напитками. У Северуса, конечно, хорошее антипохмельное выходит, но он
может отказаться дать его просто из вредности.
Волшебники довольно быстро покончили с беседой, Люциус отправил гостей камином по
своим домам, а сам отправился с чистой совестью спать. Ему ещё предстояло обдумать,
как и о чём говорить, а главное… А зачем? Вот, вроде бы, обычная беседа старых
друзей, а теперь нужно ехать с утра в Хогвартс, потому что они придумали
«поговорить». Правильно Северус всегда говорит, что алкоголь — зло, а для
разрушения собственных планов нужно совсем немного зла.
***
Утреннее солнце пробивалось через небольшие круглые окна гостиной факультета
Хаффлпафф, позволяя рассмотреть не выспавшихся учеников. Многие из тех, кто
постарше, выглядели помятыми, но оно и не удивительно — как только вечером субботы
пришли «экстренные» выпуски Пророка и прочей корреспонденции, в том числе и письма
от родственников, ученики осознали, что от Амбридж удалось избавиться. Как я и
предполагал, это вылилось в небольшую вечеринку. По крайней мере на нашем
факультете.
Вчера, как раз во время этой вечеринки, я и представить себе не мог, какой
раздражающей занозой в жизни школы являлась эта розовая жаба, ведь лично для меня
она была лишь досадным неудобством, совершающим неуместные и неправильные поступки
по отношению к детям. Для школы же она была самой настоящей катастрофой, а терпели
её по моей просьбе с большим трудом. Вот и устроили веселье с капелькой алкоголя,
морем еды и вообще, хорошо проводили время. Однако всё имеет свою цену.
Тот факт, что легли спать все глубоко за полночь, не мог не сказаться на
сегодняшнем самочувствии. Вот я и наблюдаю малость помятых и вялых учеников.
Однако, маячащая на горизонте игра в квиддич более-менее взбодрила нас всех, и на
завтраке в Большом Зале мы были бодры, хороши собой, да и вообще, в отличной форме.
Конечно, секрет такого самочувствия крылся в парочке простеньких зелий, запас
которых всегда был у старшекурсников, и им, в основном, и требовался.
— Нет, ну ты посмотри! — Джастин даже во время завтрака в очередной раз читал
вчерашнюю статью Скиттер. — Как поливает всех гуано!
— Она это умеет, — улыбнулся я, пытаясь соорудить завтрак посытнее и повкуснее,
хотя в воскресенье он и так диво как хорош. — Но не нужно напоминать о гуано во
время приёма пищи.
— Извини, конечно, — повинился Джастин, но во взгляде его было лишь веселье. — И
министерство-то у неё плохое, и Фадж всем врёт, и под угрозу жизни и здоровье детей
ставит…
— Кстати, да, — Ханна перестала с сомнением смотреть на различные колбаски, бекон и
прочие тяжелые продукты. — Откуда она узнала детали задержания, колдофото… Да та же
переписка Амбридж и Фаджа — откуда ей знать её содержание?
— Мне, друзья, — я обвёл взглядом товарищей, сидящих рядом и напротив, — вообще
плевать до тех пор, пока она не копает под нас. Есть, конечно, предположения… Но
без подтверждения — просто домыслы.
— Верно мыслишь, — кивнул Джастин. — Но всё-таки…
У парня с лица пропала улыбка.
— По этой переписке получается, что министр знал о том, что именно и как делает
Амбридж, одобрял.
— Получается, так, — кивнул Захария.
— И всё ради того, чтобы спровоцировать Дамблдора и заткнуть его.
— Я тоже так всё понял, — Захария вновь кивнул.
— Типа, — продолжил Джастин свои мысли вслух, — директор наводит смуту, говоря
всем, что Сами-Знаете-Кто вернулся, а люди не должны об этом знать. Понимаете?
Джастин посмотрел на нас всех с вопросом, и даже подался вперёд.
— Фадж знает, что Тёмный Лорд вернулся, — пожал я плечами. — И министерство
утаивает эту информацию. Вот и всё. И я понимаю причины как личные, так и в целом.
Учитывая, сколько всего творилось в те времена, пусть и достоверной информации у
меня нет, не удивительно, что Фадж решил умолчать о подобном. Но давайте отставим в
сторону эти темы…
— Как можно? — возмутилась Ханна. — Фадж на данный момент очевидный политический
труп.
С этим нельзя было не согласиться. Хорошо хоть за разговором ребята не забывали о
завтраке, и даже Ханна поборола своё желание поесть легко, взяв пару колбасок, ну а
без бобов в томате со специями это дело идти просто не может.
— Многим следует пересмотреть планы, — продолжила мысль Ханна, — если они касались
дальнейшей работы в министерстве.
— Думаешь, — я повернулся к нашей блондинке, что с упоением откусила кусок
колбаски, — личность нового министра сыграет важную роль на внутриминистерском
уровне?
— Иначе и быть не может. Это может показаться незначительным, если ты мелкий
служащий. Но каждый министр привносит что-то своё в министерство, а вместе с этим
меняются политические ориентиры, некоторые экономические направления развития,
внешняя политика. Зачастую закрываются старые политические, социальные и
экономические проекты, а вместе с ним — исчезают целые отделы.
— Хм… Не знал о столь сильном влиянии, — покачал я головой и расправился с
остатками овсянки с изюмом.
— Вот именно, — важно кивнула Ханна. — Смена министра буквально парализует
министерство на полгода-год. Погостив пару раз у Джастина…
Ханна кивнула в сторону нашего товарища, получив подобный кивок в ответ.
— …я заметила, что обычные люди кажутся более суетливыми. Намного более суетливыми.
Быстрее реагируют на события, быстрее принимают решения. Порою разница колоссальна.
— Хочешь сказать, — я взял с общей тарелки разделённый на части пудинг, положив к
себе и приготовившись к его поеданию, — что волшебники много медлительнее на
принятие решений?
— Похоже, что так. В любом случае, нас ждут перемены. И я не знаю, к каким именно
переменам стоит готовиться.
Ребята задумались, но ненадолго.
— Смотрите, — Джастин кивнул в сторону стола Гриффиндора. — Рон в полной форме
вратаря пришёл на завтрак.
— Бледный, — не упустила из виду подобный нюанс Сьюзен, поправив длинную косу рыжих
волос. — Волнуется, наверное.
— Учитывая тенденцию слизеринцев выводить всех из себя перед важным событием, —
подал наконец-то голос Эрни, — они его загнали в предельную неуверенность в себе.
— Я видел, как они тренируются, — я как раз по-быстрому расправился с пудингом.
— Рон… Не самый хороший вратарь с фантастическим везением.
— Что ты хочешь сказать? — тут же оживился Джастин.
— Ну… — задумавшись, как правильнее подобрать слова, я опустошил стакан с тыквенным
соком. — Три четверти отбитых или пойманных им квоффлов приходились на
фантастическую случайность, порою до ужаса нелепую. На одной из тренировок он чуть
не сорвался с метлы, зацепившись за неё руками, но тем самым отбил случайно квоффл
ногой. И таких случаев море. Надеюсь, он не сильно расстроится и не бросит квиддич.
— С чего бы вдруг такая забота? — ухмыльнулась Ханна.
— Квиддич — единственное, чем Рон начал заниматься со всей самоотдачей. Вдруг он
сможет стать крутым игроком? Да, ему не хватает базового опыта, но тот не берётся
из ниоткуда.
— Кроме Поттера, — с лёгким недовольством припечатал Эрни.
— Да, я слышал, что он стал ловцом на первом курсе, — мне оставалось лишь пожать
плечами, а взглядом я попытался найти что-нибудь ещё интересного из съестного, но,
похоже, организм насытился. — Талант, конечно, важен, но без упорства и постоянных
тренировок даже этот самый талант, дар, не поможет ни разу, а волшебник, вообще не
обладающий даром, но постоянно тренирующийся и совершенствующийся в итоге обойдёт
одарённого.
После завтрака вся школа направилась к полю для квиддича. Каким-то совершенно
мистическим, волшебным образом, я оказался на самом краю трибун нашего факультета,
а по соседству были слизеринцы. Нужно ли говорить, что в итоге я сидел, с одной
стороны, рядом с Дафной и Пэнси, а с другой — Ханной и Эрни. Конечно, спереди и
сзади были другие ученики, но не из тех, с кем я общался, а потому и особого
внимания друг на друга мы не обращали.
— Дафна.
— Гектор.
— Паркинсон.
— Я прекрасно знаю свою фамилию, Грейнджер.
— Как и я. А имя?
— Не хуже.
— У-у-у, змея, — улыбнулся я.
— Не больше обычного, — ухмыльнулась Пэнси.
— А вам, я смотрю, — Ханна наклонилась чуть вперёд, сидя на трибунах, — довольно
весело.
— Не без этого. Погода нынче, — я посмотрел в небо, — хорошая. Тёплая. Я уже
беспокоился, что ноябрь будет холодным.
— А он и будет, — чуть улыбнулась Дафна.
Шум от множества голосов становился всё более структурированным, оформленным, а
причина тому была проста — начали выходить на поле участники сборных Гриффиндора и
Слизерина.
— Ты же заметил, что уже и снег был, и лёгкая метель, — продолжила мысль Дафна,
которой приходилось говорить чуть громче обычного, чтобы перекричать шум толпы
зрителей. — Теперь, вот, солнышко, тепло. Хотя, боюсь, это ненадолго.
— Соглашусь, — улыбнулся я. — Погода может быть слегка непредсказуемой. Всего
немного солнца — и вот уже всё более чем хорошо.
Пока мы говорили о погоде, команды поприветствовали друг друга, и мадам Хуч отдала
команду на старт. Вот все мячи были введены в игру и началась, собственно, сама
игра. Ли Джордан в своей манере комментировал, немного подливая масло в огонь
пороча слизеринцев и превознося гриффиндорцев, но не переходя границы — у него это
отлично получается. Разумеется, его одёргивала МакГонагалл, но, когда это работало?
Я, честно говоря, не слушал ни его, ни МакГонагалл, сконцентрировавшись на игре.
Да, слишком мала вероятность того, что я увижу что-то интересное в плане игры, но,
с другой стороны, сама игра, её качество, возросший или наоборот уменьшившийся
навык игроков помогает оценить совсем другое, казалось бы, неприменимое к
квиддичу — навык волшебства.
Как бы то ни было, но метла — тот же волшебный инструмент, что и палочка. Не нужно
говорить о том, что они применяются в совсем иных целях, да и работают по-разному —
это инструмент. И чем более продвинут волшебник в палочковой магии, тем лучше из
него будет летун. Не учитывая различные исключения из-за образа мышления и прочих
нюансов. Вот за этим я и наблюдал. Например, Крэбб и Гойл, новенькие загонщики в
команде Слизерина. Они сильны и выносливы, их удары битами сильны и точны, но
летают они ужасно, плохо с контролем тела и метлы. С другой стороны, Малфой
перестал вечно плестись где-то в хвосте Поттера, но что самое важное — он перестал
играть «против Поттера».
Ладно, не совсем перестал, но он уже не «воюет» против него, а концентрируется
именно на снитче. Пусть пока что лишь на попытках этот снитч найти, но всё же.
Игра шла. Слизеринцы, как и всегда, играли жестко, на грани «фола», так сказать.
Гриффиндорцы тоже им не уступали в этом вопросе, и это порождало целое море оваций,
болельщики рукоплескали, вздрагивая от опасных моментов по отношению к любимым
игрокам, или ликуя от уверенной и удачной авантюры.
Время шло. Рон, к сожалению, пропускал один квоффл за другим, отчаиваясь всё
сильнее. Играло ли это какую-то роль при стиле игры обеих команд? Ровным счётом
никакой. Обе команды играют плюс-минус равноценно, и даже небольшая голевая разница
не играет роли — важно лишь то, кто поймает снитч.
Погода начала портиться резко. Набежали тучи, задул холодный ветер. Вытащив
палочку, я создал пару-тройку тонких, но удобных пледов. Одним укрыл Дафну, тут же
получив благодарный взгляд и улыбку, а остальные передал Пэнси и Ханне — Эрни пусть
сам себе колдует, что хочет. Судя по усмешке на его лице, он это прекрасно понял, и
против ничего не имел.
— …наконец-то ловцы обеих команд заметили снитч и устремились в погоню за ним!!!
— громче прежнего раздался голос Ли Джордана над стадионом.
Взгляды всех болельщиков — я не стал исключением — прикипели к ловцам в зелёной и
красной форме, что летели бок о бок друг с другом, при этом полностью игнорируя сам
факт существования своего оппонента. Даже я замер в ожидании, следя взглядом за
этим действом. Да, я знал, где снитч всё это время, и подобное знание позволяло то
и дело покачивать головой, мол: «Ах, как так — не заметили?». Но сейчас я
внимательно следил…
— Снитч пойман Малфоем!!! — разнёсся голос Ли Джордана. — Какая незадача… Вот это
поворот!!!
Малфой буквально на сантиметр обошёл Поттера. Овации, ученики рукоплескали! Не все,
надо понимать, но тем не менее. Судя по слухам, Малфой всегда шёл бок о бок с
Поттером, но слишком много внимания уделял именно противостоянию с Гарри, а тут он
словно не видел ничего, кроме цели.
Дафна и Пэнси поддались общему настроению, аплодируя, радостно поддерживая свою
команду — давно они не выигрывали у Гриффиндора, и подобное можно считать знаковым
событием.
Пока команды спускались на землю и принимали поздравления тех, кто поспешил
спуститься к ним, я вместе с Дафной, Пэнси и остальными ребятами, что сидели
поблизости, спустился с трибун и направился в сторону замка, периодически
поглядывая на небо — как бы дождём оно не разразилось.
— Сразу пойдём в Хогсмид? — спросил я шедшую рядом Дафну, что уже поумерила степень
радости от победы сборной своего факультета.
— Думаю, стоит сначала немного перекусить…
— До обеда ещё слишком много времени, — важно подметила Пэнси.
— Есть решение! — Эрни важно вскинул палец. — Кухня.
— Точно! — Пэнси тут же улыбнулась. — Я ведь и забыла, что тут целая община
домовиков трудится! Нужно сильно постараться, чтобы уйти от них голодными…
— Мистер Грейнджер…
Раздался сбоку знакомый мне голос старшего Малфоя. Все мы остановились посреди
тропинки и обернулись в сторону этого голоса — сбоку от поля нас буквально нагнал,
или перехватил, неважно, мистер Малфой в компании с виденным мной ранее, но не
представленным отцом Пэнси.
— Мистер Малфой, — кивнул я, как и остальные ребята. — Мистер Паркинсон. Честно
говоря, я полагал, что вы постараетесь поздравить Драко с победой среди первых.
— Безусловно, — скупо улыбнулся мистер Малфой, перехватив чёрную трость. — Однако,
я уже договорился с ним о встрече в Трёх Мётлах. Насколько мне известно, сразу
после сегодняшнего матча у вас поход в Хогсмид. И я надеюсь, что вас не обременит
компания в нашем с мистером Паркинсоном лице?
Похоже, визит на кухню Хогвартса откладывается. Ну, ничего. Если не удастся хорошо
поесть в Хогсмиде, всегда можно озадачить местных домовиков этим вопросом. Да и
слишком уж интересно, чего ради Малфой решил побеседовать со мной, а иначе
расценивать этот «перехват» я просто не могу.
***
Близлежащая к Хогвартсу территория не предусматривала прямую дорогу от поля для
квиддича к Хогсмиду, а потому нашей нескромной компании всё равно пришлось сначала
идти к замку. Там, у ворот, от нас отделились Ханна и Эрни, решившие лишний раз не
отягощать свою жизнь общением со взрослыми волшебниками с сомнительной репутацией.
Вот что мне нравится в наших чистокровных в тридесятом поколении хаффах, так это
чувство такта. Тот же Эрни, например, отнюдь не злопыхал на Малфоя, а ведь
МакМилланы всегда поддерживали Дамблдора, и, по сути, относятся к противоположному
Малфоям лагерю. И что в итоге? «Прошу прощения, мистер Малфой, мистер Паркинсон, но
я вынужден откланяться. Хорошего дня».
Так, свернув на дорожку, ведущую к Хогсмиду, мы шли уже впятером — я, Дафна, Пэнси,
мистер Малфой и отец Пэнси. Разговор, разумеется, не особо клеился просто из-за
разницы в сферах интересов каждого из присутствующих волшебников.
— Полагаю, — важно заговорил мистер Малфой, шествуя рядом, — мне следует поздравить
вас, мистер Грейнджер, с успешно завершённым делом?
Да, именно шествуя, ибо просто «шедший» не совсем корректно отражает несколько
чрезмерное самомнение этого волшебника, а отсюда и лёгкую гипертрофированность
манер.
— Возможно, но что именно вы имеете в виду?
— Результат ваших действий касательно Долорес Амбридж.
Дорожка петляла, порывистый, но не сильный ветер то и дело склонял траву к земле,
но та и так готова была «умереть» — осень полностью вошла в свои права, а недавний
снег, истаявший без следа, однозначно на это намекает несмотря на изредка
появляющееся солнце.
— Это не моя заслуга, — покачал я головой, — а всех учеников.
— Не стоит прибедняться, — слабо улыбнулся мистер Малфой. — Именно благодаря тому,
что вы, так или иначе, склонили весь Хогвартс к определённой схеме действий,
удалось достигнуть цели.
— Я лишь озвучил очевидные мысли и доводы.
— Именно этого порой и не хватает, — в разговор вмешался мистер Паркинсон. — То,
что очевидно для одного, может быть даже не замечено многими.
— Если вы хотите видеть это под таким углом, — пожал я плечами, — то не мне вас
отговаривать.
Под ничего не значащий разговор о погоде мы дошли до Хогсмида. Улочки этой
деревеньки пока не могли похвастать наплывом учеников — многие отправились сначала
в замок, и лишь потом придут сюда. Благодаря этому можно было понять, что и среди
взрослых волшебников это место пользуется достаточной популярностью — не было
запустения.
Мы зашли в Три Метлы, и среди немногих посетителей без проблем заметили Драко, что
с гордым видом расслабленно восседал за столом ближе к камину, в одиночестве, что,
правда, его ничуть не тяготило.
— Ну, дочка, — мистер Паркинсон обратился к Пэнси, — не расскажешь отцу о делах
своих в школе, да и вообще? Наверняка вам есть что рассказать.
В общем, мистер Паркинсон увёл Пэнси и Дафну за стол, но больше походило это на
предоставление Малфою возможности поговорить со мной и, как выяснилось, с Драко —
мы с мистером Малфоем подсели к нему за стол. Парень сразу приосанился, приобретя
более «пристойное» положение в пространстве, а я, незаметным взмахом палочки,
установил вокруг нас комплекс чар от подслушивания, заслужив кивок от мистера
Малфоя.
— Сын, — старший Малфой тут же обратился к младшему. — Отличная игра.
— Спасибо, отец.
— Да, отличная, — присоединился я к поздравлениям.
— Это было неожиданно просто, — кивнул Драко. — Нужно было только сосредоточиться
не на превозмогании Поттера, а на победе.
— Концентрация на конечной цели, а не на людях — путь к превосходству над ними, —
важно продекларировал мистер Малфой, и повернулся ко мне. — Мистер Грейнджер, мы
немного отвлеклись от темы.
— Можно сказать и так. Вы ведь неспроста завели этот разговор?
— Разумеется…
К нам подошла официантка, явно новенькая — в прошлом году её здесь не было — но
стояла за пределом еле-еле видимого купола чар приватности. Дождавшись кивка
мистера Малфоя, как старшего в нашей компании, она перешагнула черту.
— Будете что-то заказывать?
— Думаю, ограничимся сливочным пивом. По кружке каждому.
— Сию минуту, — официантка быстро ушла, и уже через десяток секунд, в ходе которых
мы молчали, она вернулась с заказом, поставила перед нами кружки с напитком и
удалилась восвояси.
— Я уже заметил, что вы, мистер Грейнджер, не любитель ходить вокруг да около.
— Это так, — взяв кружку в руку, я сделал глоток, как, собственно, и оба Малфоя.
— Ностальгия… — скупо улыбнулся Люциус. — Тогда задам вопрос прямо — что вами
движет?
— Что движет?
— Какие ваши конечные цели, мистер Грейнджер? Не для меня одного очевидно, что вы
стремительно набираете влияние среди учеников и даже некоторых взрослых
волшебников. Да, эти немногие лишь присматриваются, а не прислушиваются, но даже
это — уже много. Особенно учитывая ваше… происхождение.
Драко не вмешивался, слушал, хотя явно хотел похвастать своими достижениями на
квиддичном поле. Возможно, сработала его чуйка на какие-то важные вопросы, или ещё
что-то. Но раз мистер Малфой решил разговаривать со мной в присутствии Драко,
значит он видит в этом смысл.
— Конечные цели… На самом деле, я просто хочу быть целителем. Как и все, хочу
добиться своего места под солнцем, безопасности дорогим людям, и прочая банальщина.
А то, что приходится порой заниматься сторонними вопросами — лишь одно из средств
создания вокруг себя той обстановки и атмосферы, которая меня устраивает.
— Не самые простые, но и не самые необычные цели. Вам не кажется, что было бы
уместнее употребить ваше нарастающее влияние, например, в политических целях?
— О, нет, — я с улыбкой покачал головой. — Я не имею ни малейшего желания
барахтаться в этой зловонной выгребной яме. Оставьте это тем, кому подобное по
душе. Я, как и вы, предпочёл бы покупать «голоса», чем быть одним из них.
— Грейнджер… — Драко нахмурился.
— Остынь, сын, — сухо припечатал старший Малфой. — Мистер Грейнджер… Обвинение во
взяточничестве — очень серьёзное, и требует доказательств.
— Мы не в суде, мистер Малфой, — я лишь улыбнулся, чуть склонив голову на бок. — И
я считаю деньги просто инструментом. Если он лежит и пылится — значит владелец
инструмента либо не умеет им пользоваться, либо не знает, к чему применить. Ну а
хвастаться деньгами — как хвастаться золотой отвёрткой. Она, вроде бы, есть, и
действительно золотая, но право слово — смешно до жути.
Драко чуть нахмурился и даже был немного возмущён, но мистер Малфой улыбался.
— Однако, — заговорил Люциус, — подобное хвастовство доставляет удовольствие, когда
ты смотришь на искривлённые в зависти лица тех, кто палец о палец не ударил ради
заработка, тратя время лишь на зависть.
— Каждый в жизни находит своё удовольствие. Почему бы не быть и подобному? Полагаю,
я ответил на ваш вопрос?
— Думаю, это так. В таком случае, позвольте поинтересоваться ещё кое-чем. Как ваши
успехи в вопросе освоения Тёмной Магии? Достаточно ли компетентен профессор Снейп в
деле пояснения сложных моментов?
— Очень странный вопрос, должен я отметить, — улыбнулся я и сделал ещё один глоток
пива. — Но, не думаю, что ответ поставит меня в неудобное положение. В основном —
теория. Я понял концепцию Тёмной Магии и основную её проблему. Пока что мне почти
не требуются консультации профессора Снейпа в этом вопросе. Зато он со всей
ответственностью подходит к обучению меня и мисс Гринграсс искусству Зельеварения.
— Постой… — Драко подался чуть вперёд. — Ты в ученичестве у декана?
— Да. Не думал, что это тайна.
— Вот же…
— Не выражайся, Драко, — прервал зарождавшееся ругательство мистер Малфой.
— Извини, отец. Просто декан ни в какую не хочет заниматься со мной зельями больше,
чем просто: «Поясню один момент».
— Это значит, Драко, — мистер Малфой посмотрел на сына, — что ты проявляешь
недостаточно усердия, желания и таланта.
— Позвольте, мистер Малфой, — я обратил на себя его внимание, — но чем вызван ваш
вопрос о Тёмной Магии.
— Я наслышан о вашем небольшом приключении этим летом.
— Не удивлён, честно говоря.
— И некоторые моменты этого приключения меня заставляют озадаченно удивляться. Вы
без колебаний убили одного из напавших, а другого превратили в источник жизненной
силы для исцеления пострадавших.
Драко округлил глаза. Похоже, мистер Малфой решил немного приоткрыть неприглядную
сторону колдовства перед своим сыном. Только вот зачем за мой счёт? Шёл бы и сам
при нём оборотней шинковал.
— Самозащита — она такая, — улыбнулся я. — Но, мне кажется, вас беспокоит вопрос —
а не нашинкую ли я кого-нибудь из учеников, если те проявят чрезмерную агрессию. Не
являюсь ли я угрозой, например, вашему сыну? Особенно учитывая вспыльчивость Драко
и поспешность в некоторых вопросах.
— Я, вообще-то, здесь, — обсуждаемый индивид привлёк к себе внимание обоих.
— В том числе, — серьёзно кивнул мистер Малфой, глядя на меня своими стального
цвета глазами. — Я радею за безопасность учеников, кто бы что ни говорил.
— Не стоит сравнивать оборотней под зельем частичного оборота, которые задались
целью порвать меня на много маленьких и мёртвых Гекторов… — усмешка сама вылезла на
моё лицо. — И несовершеннолетних учеников школы. Даже злые пакости остаются злыми
пакостями, и максимум, которым я отвечу — равноценная пакость. Хотя, я понимаю
истинные причины подобного беспокойства.
— Разве?
— Тёмная Магия. Вы получили, пусть и со слов вашей супруги, доказательства моего
владения некоторыми сторонами этого искусства, не так ли?
Мистер Малфой лишь кивнул, а Драко выглядел озадаченными и недовольным
одновременно, ведь — как же так? — он чего-то не знает, и более того — не знает в
своей же семье.
— И, как взрослый волшебник, не понаслышке знакомый с Тёмной Магией, — я взглядом
указал на его левую руку, от которой чувствовался тончайший шлейф этой магии, как,
кстати, и от профессора Снейпа, — вы закономерно беспокоитесь — а не подточила ли
она мой разум. Смею заверить — нет.
Мистер Малфой почти ничем не выдал лёгкого удивления тем фактом, что я почувствовал
«метку» — подслушал о точном факте её существования из тихих разговоров Поттера с
ребятами в нашем КОВ-клубе, а дальше — лишь немного логики.
— Надеюсь, что это и вправду так. Хотя, стоит ли в этом сомневаться, учитывая вашу
связь с одним интересным тёмным волшебником?
— Прошу прощения? — я ни разу не был удивлён подобной подводкой. — Как я и говорил,
я предпочитаю более прямое общение, пусть и сам способен играть в подобные игры. Да
и вам ли говорить о связях с «интересными тёмными волшебниками».
Драко оказался предельно недоволен подобным отношением к своему отцу, отчего не
сдержался:
— Не забывайся, Грейнджер…
И тут же получил тростью по плечу.
— Спокойно, Драко, — мистер Малфой продолжал скупо улыбаться. — Тебе, как я вижу,
ещё далеко до понимания сути подобных диалогов. Наверное, многолетние попытки
превзойти неотёсанного и несдержанного мистера Поттера оставили отпечаток на твоём
мировоззрении, сын. Смею тебя обрадовать — тебя ждёт насыщенное лето.
— Прекрасно, — Драко чуть сбледнул с лица, растеряв гонор.
— Не отчаивайся, — улыбнулся я парню. — Твой триумф во время матча не остался
незамеченным. Просто нужно тоньше чувствовать момент.
— Я это и так понял. Теперь уже, — нахмурился Драко, хотя осанка выдала вновь
проснувшуюся в нём гордость за успех.
— Вопрос остаётся открытым, мистер Грейнджер.
— Даже обладай я какой-то конкретной информацией — какая мне выгода делиться ею?
— Выгода? — мистер Малфой удивился. — Я думал, что вы с удовольствием делитесь
своими знаниями со страждущими.
— Своими знаниями в области магии, своими выводами, мыслями и видением тех или иных
вопросов, но не секретами. Я же не спрашиваю вас, почему вы присоединились в своё
время к Тёмному Лорду, и почему вы, будучи на свободе, со связями, деньгами и
влиянием, всё ещё не вытащили из Азкабана остальных Пожирателей? Например,
свояченицу, Беллатрикс Лестрейндж…
Драко вновь хотел возмутиться, но сдержался.
— Действительно, — кивнул мистер Малфой. — Некоторые вопросы звучат лучше, когда
остаются незаданными.
— Истинно так, — я был полностью согласен с этой нехитрой игрой слов. — Полагаю,
конечная цель нашей с вами беседы — понимание того, кем я вижу себя в этом мире, и
насколько могу быть полезен вам.
— Вы, мистер Грейнджер, подобной интерпретацией вынуждаете меня чувствовать себя
каким-то лицемерным злодеем, — улыбнулся старший Малфой. — Но я не могу не
согласиться с такой формулировкой.
— Помимо того, что я хочу и стану целителем? Я, конечно, могу заявить, что
всенепременно буду и сильным волшебником, только это может прозвучать как банальное
хвастовство юного магглорождённого.
— Подобное прозвучит как хвастовство из уст вообще любого волшебника. Я бы
предпочёл видеть среди хороших знакомых и союзников именно политиков.
— Как я говорил — мне это не интересно. Политика полна лжи, обмана, подкупов,
интриг, шантажа и грязных манипуляций. Мне это претит. Я уже говорил на подобную
тему с миссис Малфой, если мне не изменяет память. Ложь, обман, вся эта грязь —
путь слабого волшебника. Знаете, почему Дамблдор всегда будет на коне?
Похоже, нелюбовь Малфоя к Дамблдору — что-то за гранью добра и зла. Мистер Малфой
впервые за нашу беседу показал своё истинное отношение к чему-то, скривившись.
— Он не врёт, не обманывает, — я допил остатки пива. — Он может недоговаривать,
играть фактами — куда без этого, когда за спиной столько лет и такой багаж опыта,
каким бы этот опыт ни был. Ложь и обман могут дать временное преимущество, но любая
ложь рано или поздно вскроется. Сейчас, например, все считают его маразматиком и
лжецом…
Драко ухмыльнулся, сложив руки на груди.
— Но скажите… — я подался чуть вперёд. — Как резко, как сильно изменится мнение
общественности, когда Тёмный Лорд явит себя? Все скажут — Дамблдор был прав,
Дамблдор не маразматик, Дамблдор говорил, а мы не верили… И он снова будет на коне,
а все кто пытался его топить — под конём. Как Фадж, например. Он сейчас уже
политический труп, а когда Тёмный Лорд явит себя, а он явит…
Я действительно так думал, потому что не может быть иначе. Почему? Просто… Даже мне
было бы тяжело всё бросить и отправиться тихонько жить куда-нибудь, после всего
того, что я сделал бы, будь на его месте. Тут надо либо уже додавить свои идеи и
планы, какими бы они не были, либо инсценировать окончательную смерть в прямом бою,
и став совсем другим человеком, свалить в закат, планируя какую-нибудь другую акцию
грандиозных масштабов. Но будучи уже совсем другим, новым человеком.
— …Фаджу точно будет заказан путь в министерство, даже на самую пустяковую
должность — общество его сожрёт. И вообще, как мы пришли к этой теме разговора?
Совсем не радужная.
— Не радужная, но необходимая.
— Мне лестно, мистер Малфой, что вы общаетесь со мной не как с неразумным юношей.
— Вы даже не представляете, мистер Грейнджер, как порою бывает полезна подобная
беседа, понимание видения молодёжи. И раз уж зашёл разговор о Тёмном Лорде… Как вы
думаете, какими будут его шаги?
— К сожалению, я не могу даже предположить чего-то на эту тему. Я не знаю истинного
положения дел в те времена. Не знаю мотивы его действий и решений, как и мотивы
тех, кто шёл за ним. Это точно не власть и не деньги — слишком банально. Это точно
не «власть чистокровным, смерть грязнокровкам».
— Почему нет? — удивился мистер Малфой, да и Драко не отставал от отца.
— Слишком поверхностно. Слишком мелочно. Власть и так у чистокровных. Глупец тот,
кто думает иначе.
Малфои либо действительно задумались, либо сделали вид.
— Касательно же магглорождённых — в самом деле? Смерть грязнокровкам?
— Ты не понимаешь, — покачал головой Драко, но мистер Малфой не стал его
останавливать.
— …Они, вы, — поправился Драко, — приходите в наш мир со своими правилами, не чтите
традиции, пытаетесь установить свои порядки…
— Ой, прекрати, — отмахнулся я от подобного, вызвав быстро подавленную вспышку
раздражения у парня. — Сколько нас? Просто посчитай. Или назови хоть сколько-нибудь
значимого магглорождённого. Живого. Нобби Лич не считается. Сделали его министром
ради эксперимента. Эксперимент не понравился — прикопали Нобби Лича. Конец истории.
Мистер Малфой хмыкнул на такое точно так же, как это обычно делает Драко —
родственники, что сказать?
— От самого факта нашего существования никому ни холодно, ни жарко. Нас раз-два и
обчёлся. Наше существование — лишь предлог для тех, кто побогаче и повлиятельнее.
Делёж областей влияния, финансов, повод для интриг для того, чтобы утопить
оппонентов. Потому я и говорю — я не могу сказать, не могу предположить, каким
может быть следующий шаг Тёмного Лорда. Я просто не знаю его истинных мотивов. Я
уверен, что разговоры о том, что он сильнейший Тёмный Волшебник — не выдумка.
— Вы даже не представляете, насколько «не выдумка», — сурово кивнул мистер Малфой,
а Драко даже немного просветлел лицом. Похоже, мелкий Малфой чуточку фанатеет от
персоны Тёмного Лорда. Мне кажется, что личное знакомство с этой личностью сильно
пошатнёт психику Драко.
— Для меня аксиома — сила волшебника равна его разуму. Даже если вопрос касается
Тёмной Магии. Волшебник, носящий титул Тёмного Лорда, да ещё и заслуженно, просто
не может руководствоваться такими мелочными целями, о которых скандируют некоторые
фанатики, или теми, что считают за истину большинство населения. Возьмём того же
Гриндевальда. Он, ни много ни мало, хотел установить новый мировой порядок. На
всей, Мордред его побери, планете! Одну страну, одно правительство, единое для
всех. Причём без истребления обычных людей, магглорождённых и прочей чуши. И после
этого кто-то будет говорить, что Тёмный Лорд хочет истребить магглорождённых?
Всего-то? Не верю.
— В ваших словах есть смысл, мистер Грейнджер. Но цели и мотивы Тёмного Лорда
всегда были тайной для всех, — кивнул мистер Малфой.
— Отец… — Драко удивился, глядя на отца, ведь семья всегда придерживалась легенды о
том, что служили Тёмному Лорду под Империо. Правда, то, что сказал мистер Малфой
вовсе не исключает эту легенду.
— Но, раз мы заговорили о подобном, — Люциус допил своё сливочное пиво. — Что вы
будете делать, если Тёмный Лорд и вправду вернулся, и если он продолжит политику,
которую вёл до своего… исчезновения.
— Много вариантов. Можно на время покинуть страну, или что-то в таком роде. Буду ли
я ввязываться в борьбу? Нет уж, увольте, — я отмахнулся от подобной мысли с
улыбкой. — И никому не рекомендую. Знаете, что я понял на примере Амбридж?
— Нет, но похоже, сейчас узнаю, — ухмыльнулся мистер Малфой.
— Один в поле не воин. Амбридж имела реальную власть. Она могла разделить нас,
учеников, на разные лагеря, достигая своей цели. Но мы просто не поддались на
подобное, оставаясь единым коллективом с общей целью. И чем жестче она давила, тем
хуже было для неё. Здесь ситуация мало отличается. Будучи в одиночестве — волшебник
слаб. Да, ты можешь пойти и вырезать неугодных по одному, или даже толпами, но рано
или поздно тебя задавят толпой. Знаете…
Я откинулся на спинку стула.
— Сейчас даже обычные люди могут дать отпор. Если они зададутся целью уничтожить
Тёмного Лорда и волшебников — пара точечных ядерных ударов по наводке от
волшебников, и всё. Пара рун, и ядерные боеголовки проникнут в лакуны и скрытые
территории. Достаточно одного волшебника, который просто задастся такой целью.
Появится ли такой? Безусловно. Стоит только загнать волшебников в угол. Война —
глупость. Уверен, это прекрасно понимает и Тёмный Лорд. Это к вопросу об
уничтожении грязнокровок, обычных людей и прочее. И в который раз мы приходим к
одному и тому же вопросу — так какую же цель преследует Тёмный Лорд?
— Мне иногда кажется… — мистер Малфой явно собрался завершить нашу беседу. — Что
Тёмный Лорд хочет, чтобы мы все разорились и всем магмиром убились друг об друга.
Мистер Малфой встал из-за стола, и мы с Драко последовали его примеру.
— Что же, мистер Грейнджер, это была интересная беседа. Пусть и многие вопросы
остались незаданными и не отвеченными.
— Согласен, мистер Малфой.
— Драко, — он повернулся к сыну и положил руку ему на плечо. — Ты действительно
хорошо поработал, завоевав победу для своей команды. Молодец.
— Да, отец, — хоть парень и пытался выглядеть безразличным, копируя манеры отца, но
был рад, что его похвалили.
Мистер Малфой выложил на стол немного монет в счёт нашей небольшой покупки.
— Всего наилучшего, мистер Грейнджер, Драко.
И покинул заведение, выйдя через дверь.
— Это было… Странно, — Драко глядел вслед отцу, а когда он вышел, буквально
грохнулся обратно на стул. — И о чём вы таком вообще говорили? Как вы вообще могли
прийти к таким темам для разговора.
— Представления не имею, как так получилось, — взглядом я нашёл Пэнси и Дафну, всё
ещё сидевших в компании мистера Паркинсона, но тот, как только старший Малфой
покинул заведение, тоже начал прощаться и собираться уходить. — Слово за слово, вот
и пришли к таким разговорам.
— Со мной отец о подобном не говорит, — нахмурился Драко.
— Он твой отец. Он и так знает, о чём ты думаешь и какое у тебя мнение.
— Верно…
В заведение начали заходить ученики. Пока лишь парочка, но это было сигналом, что
обед в Хогвартсе прошёл, и все ученики отправились веселиться.
— Ну, наговорились? — Дафна с Пэнси подошли к нам, и говорила первой, с привычной
усмешкой, именно Пэнси. — И о чём же таком вы тут секретничали, если не секрет?
— Ты хоть поняла, что сказала, а? — Драко вопросительно выгнул бровь, не очень
умело пародируя Снейпа.
— Не кривляйся, Драко, — отмахнулась от него Пэнси. — Не получается.
— Тц… Язва.
— Какая есть. Гулять?
— В самом деле, — Дафна подошла, подхватив меня под локоток. — Отец Пэнси, конечно,
интересно рассказывает…
— Ага, — кивнула Паркинсон, — жаль только, что одно и то же раз уже в десятый.
— Ну, Малфой, — я посмотрел на парня, который уже увидел кого-то на входе в
заведение. — Мы пойдём.
— Да-да, идите уже, — отмахнулся он. — Вон, наши уже подошли, скучать по тебе,
Грейнджер, не буду.
— Взаимно, мой скользкий друг, взаимно.
— Пф-ф, — Пэнси фыркнула. — Я с вами.
— М-да? — мы с Дафной одновременно посмотрели на девушку, и даже головы чуть
наклонили одновременно.
— О, кошмар, они уже действуют синхронно! — возмутилась Пэнси. — Но это не умаляет
моей решимости! Сначала — сладости. Потом — канцелярия. Потом — в магазин одежды.
Там есть шикарная розовая шляпка.
— Тебе не идёт розовый, — Дафна не могла не сказать о подобном.
— Ты правда думаешь, подруга, что мне не плевать?
Так и началась очередная прогулка по Хогсмиду. Жаль только погода не собиралась
становиться лучше. Интересно, на самом деле, к чему все эти разговоры Малфоя? Нет,
я понимаю, что ему хочется лучше понимать волшебника, которому он обещал
посодействовать в разных вопросах, встань такая необходимость, но тем не менее…
Интересно. Очень интересно.
А вечером, на ужине в Большом Зале, мне пришло письмо с совой — некоторые
английские дельцы наконец решили встретиться и подробнее обсудить возможность
торговли артефактами. Какие же они все… долгие. Надеюсь, встреча, назначенная аж на
одиннадцатое ноября, почти через неделю, будет продуктивной. И не подстава. Хотя,
разве стоит ожидать честного делового подхода от волшебников с завышенной
самооценкой? Вряд ли.

========== Часть 56 ==========

С чего начинается новая неделя? У всех по-разному, конечно, но у школы в общем — с
завтрака. Именно на завтраке в понедельник выясняются различные нюансы и тонкости
предстоящего дня, и даже всей недели. Вот, например, пустующее место преподавателя
по ЗоТИ — явный показатель того, что Дамблдор ещё никого не нашёл. Или вот,
профессор Граббли-Планк сидит на местах для гостей замка, а стул на месте для
профессора по Уходу… Ну, большой очень. Хоть и пустой. Это значит лишь то, что
вернулся Хагрид, где бы он ни шлялся всё это время. Однако, всем, кто хоть немного
интересуется личностями волшебников вокруг, прекрасно известно, что этот пусть и не
самый сообразительный лохматый здоровяк, но добрый и чуточку сумасшедший, впрочем,
как и все вокруг… В общем, он чтит и уважает этикет, пусть и в меру своего
понимания, и вот пропуск завтрака, как и любого другого приёма пищи — совершенно
для него непозволительно. А значит, хоть он и вернулся, то сразу же получил какое-
то задание от директора касательно школы, либо не в том состоянии, чтобы сюда
прийти.
Есть и другие нюансы, которые могут пролить свет на различные тонкости жизни в
Хогвартсе. Например, необычное выражение лиц профессоров Снейпа и Флитвика. Если на
лице крохи-профессора читалось лёгкое недоумение и радости, то Снейп выглядел куда
более недовольным, озадаченным, и крохи довольства почти не читались во взгляде.
Хотя… На его лице вообще сложно что-то прочитать, если Снейп этого сам не желает.
— Тебе не кажется, — Джастин, как и всегда, спешит завести разговор за завтраком.
Пожалуй, он и является инициатором вообще всех бесед, так или иначе втягивая в это
дело меня…
— Что именно?
— Ну… — Джастин незаметно для многих указал вилкой с наколотой на неё сосиской в
сторону стола преподавателей, — что там что-то неладное?
— Кое что действительно есть.
— Хм… Я понять не могу, что не так. И вон там, — теперь Джастин указал вилкой на
стол гриффиндорцев. — Тоже что-то произошло.
Ханна неодобрительно посмотрела на Джастина.
— Вот так жестикулировать столовым прибором, да ещё и с едой на нём — невежливо,
некрасиво и вообще…
— Мне это прекрасно известно, — кивнул Джастин, но размахивать вилкой, пусть и в
пределах своего личного пространства, перестал. — Просто хочется хотя бы иногда
перестать контролировать каждый жест. Но мы не об этом. Что думаешь?
Джастин вновь посмотрел на меня.
— Ну, думаю, что вернулся Хагрид, и у нас нет нового преподавателя ЗоТИ.
— Печально…
— Что именно, Эрни? — с ухмылкой спросила Ханна.
— Второе. Хагрид — это круто, — Эрни выдал ответную ухмылку. — Если держаться на
почтительном, безопасном расстоянии. А если уж не повезло стать добровольцем —
следовать его инструкциям.
— Это верно, — я не мог не подтвердить слова МакМиллана. — Хагрид — опытный дядька,
на собственном опыте знает, как обращаться с теми или иными животными. Мне вот
интересно…
Посмотрев в свою опустевшую тарелку, отложил приборы в стороны — ассортимент блюд в
понедельник не велик, как и их объём, и сильно не разойтись в такой обстановке, так
что мой завтрак окончен.
— …Если ему попадётся нунду — он с ним справится?
У кого-то подобное вызвало улыбку, а кто-то серьёзно так задумался, теоретизируя по
этому поводу.
— Если только выживет в процессе выяснения подхода, — важно кивнул Джастин, и
принялся за остатки еды — затянешь с завтраком, и домовики уберут недоеденное.
Когда в Зал пришли припозднившиеся ученики, а уже поевшие не успели его покинуть,
со своего места встал Дамблдор и, постучав палочкой по бокалу, распространяя
хрустальный перезвон по залу, привлёк к себе внимание. Зал притих в ожидании.
— Ученики, — голос Директора разнёсся по залу. — Пока вы не отправились на занятия,
хочу дать небольшое объявление. В связи с неожиданным отбытием профессора Амбридж в
места не столь отдалённые, как нам бы хотелось, должность профессора по Защите от
Тёмных Искусств на данный момент некем занять.
Ученики были не особо довольны, но ропот даже не перерос в гул, как обычно бывает.
— Однако спешу вас заверить, что без преподавателя вы не останетесь. Уважаемые
профессора Флитвик и Снейп любезно согласились взять на себя часть обязанностей
профессора ЗоТИ. Профессор Флитвик будет вести этот предмет у курсов с первого по
четвёртый включительно.
Многие ученики, воспользовавшись паузой, начали радостно аплодировать, ведь все
любили Флитвика и закономерно считали, что ЗоТИ под его наставничеством будет
действительно интересным предметом.
— У пятого, шестого и седьмого курсов, как вы догадались, — Дамблдор скупо
улыбнулся в бороду, окинув взглядом присутствующих, — Защиту от Тёмных Искусств
будет вести профессор Снейп.
Овации были разве что от Слизеринцев и некоторых отдельно взятых учеников с других
факультетов, хоть и «не-слизеринцы» поздравляли Снейпа ощутимо скромнее. Дамблдор
терпеливо дождался, пока овации стихнут.
— Также спешу сообщить, что в Хогвартс вернулся профессор Хагрид, и уже со
следующей недели он вернётся к своим обязанностям профессора по Уходу за
магическими существами.
Гриффиндорцы буквально разразились радостью, хоть и не нашли Хагрида взглядом.
— На этом у меня всё. Идите, учитесь, набирайтесь знаний!
Привычка немедленно отправляться куда-то из Большого Зала после завершения речей
Дамблдора сыграла на подкорке сознания многих учеников, и те без промедления, пусть
и под громкие разговоры, отправились на занятия или в гостиные за вещами. Мы,
разумеется, не стали исключением.
— Охренеть, — Джастин выразил чуть ли не всеобщее настроение всех, кто шёл рядом.
Ну, разумеется, из однокурсников.
— Не выражайся, — Хмуро бросила Ханна. — Хотя в целом я согласна.
— Вас так пугает кандидатура профессора Снейпа? — я же смотрел на них с ухмылкой.
— Опыт показал, — заговорила Сьюзен, — что это слишком жесткий вариант. Ладно бы
Зелья поставили вести кого-нибудь другого… Но Снейп аж на двух предметах — это
конец.
— Переживём, — несмотря на своё же утверждение, Захария не выглядел столь уверенно,
каким хотел казаться. — Но это не точно. В любом случае, ЗоТИ со Снейпом будет куда
более полезно, чем с Амбридж. У меня до сих пор строки из различных законов
мелькают перед глазами.
— Это да-а-а, — протянул Джастин. — Это не применяй, то не применяй, в таких-то
обстоятельствах защищаться нельзя, в других — тоже. Только и остаётся, что
расставить руки в стороны и принимать заклинания на грудь в надежде не сдохнуть. Ну
а если сдохнешь — тогда можешь применять.
— Парадоксальненько, — ухмыльнулся я подобному выверту.
— Зато по букве закона. Ну а там может авроры или ДМП разберутся…
— Эй! — возмутилась Сьюзен.
— Без обид, — Джастин выставил в защитном жесте руки. — ДМП — точно разберутся.
Правда тебе уже будет ни жарко, ни холодно.
Так и шли на первое занятие по расписанию понедельника — Историю Магии.
Уроки шли своим чередом. История Магии, Зельеварение, Руны — но последние далеко не
у всех. Ученики по привычке расслабились, ведь Зелья со Снейпом уже за спиной, и
дожить до конца дня теперь казалось не такой уж и сложной задачей, хотя тему для
эссе он всем подкинул знатную, объёмную. Вот только когда мы подошли к кабинету
ЗоТИ внезапно все вспомнили, что… Снова будет Снейп.
Рассевшись по местам, наш курс довольно тихо ждал появления профессора. Все
положили перед собой учебники, выданные ещё Амбридж, тетради, пергаменты,
письменные принадлежности. Тихо переговаривались между собой.
Я, как и всегда, сидел за одной партой с Дафной, и мы, по примеру многих, тоже тихо
разговаривали о всяких житейских мелочах. Вспомнив один немаловажный момент, я снял
рюкзак со стула и достал копию дневника от Снейпа — я его уже прочитал и запомнил,
особо секретных данных там нет, просто необычное применение обычных, порой даже до
удивительно простых заклинаний в качестве контрзаклятий. Разумеется, я мимоходом
уже узнал у Снейпа о допустимости распространения материала.
— Вот, кстати, — я протянул ей копию той сборной тетради-дневника. — А то
пообещать-то пообещал…
— Ничего, — улыбнулась Дафна, принимая тетрадь и тут же пряча её в своей сумке. — Я
всё понимаю. У самой такое же отношение к информации.
— Я помню, — улыбнулся, припомнив один случай. — Книги по Рунам ты копировала
долго…
Позади раздался звук закрывшейся двери, и все тут же замолчали, обернувшись.
Быстрым шагом, словно чёрная тень, профессор Снейп шёл между рядов к месту
преподавателя.
— Учитывая бессистемное преподавание Защиты от Тёмных Искусств, — без всяких
вступлений профессор начал говорить своим привычным вкрадчивым и тихим голосом, — я
удивлюсь, если вы хоть немного представляете, с чем вам предстоит столкнуться на
СОВ. В ещё большем удивлении я буду пребывать, если несмотря на подобный текущий
уровень знаний вы наскребёте проходной балл.
Разумеется, некоторые начали тихо ворчать, в особенности, Рон. Разумеется, на пару
с Поттером. Да и другие парни с Гриффиндора принимали каждое слово профессора за
личное оскорбление. Вон, рэйвенкловцы молодцы — они лишнюю информацию просто
пропускают мимо ушей. Да, некоторое недовольство, конечно, присутствует, но всё же.
А змеям вообще плевать — их нотациями не проймёшь.
— Директор поставил передо мной непростую задачу, — продолжил тем временем Снейп,
начав медленно ходить перед рядами парт. — За оставшееся время подготовить вас к
сдаче СОВ по Защите от Тёмных Искусств. Непростая задача. «Профессор» Амбридж…
Интонацией профессор столь ярко выделил кавычки вокруг должности розовой жабы, что
даже полный идиот понял бы отношение Снейпа к Амбридж как к волшебнице.
— …изволила потратить бесценные два месяца на пустые марания пергамента. Я считаю
подобную трату времени — непозволительной роскошью…
— …а сам только и делает, что задаёт километры эссе, — довольно громко подметил
Уизли. Довольно справедливо подметил, с одной точки зрения.
— Молчать, — веско припечатал Снейп. — Если у вас непреодолимое желание высказать
своё, без сомнений, важное профессиональное мнение, мистер Уизли, извольте для
начала поднять руку.
Под взглядом Снейпа Рон немного сник, но не больше обычного в подобной ситуации,
лишь сложил руки на груди, насупившись.
— Однако, благодаря этим занятиям вы должны были понять, — Снейп продолжил свою
речь, медленно обводя всех взглядом, — что министерство считает незаконными
большинство банальных и очевидных попыток защитить себя глупыми взмахами волшебных
палочек…
— Даже баллы не снял? — тихо удивился Рон, склонив голову чуть в бок к Поттеру.
— Минус балл Гриффиндору, мистер Уизли, — Снейп ухмыльнулся лишь уголком губ, что
наверняка почти никто не заметил. — За несоблюдение элементарной дисциплины на
уроке.
— А не, всё нормально… — Рон насупился ещё больше, что вызвало скромные улыбки
окружающих.
— Также, смею заметить, что тот кружок самоубийц, в котором вы изучаете ЗоТИ…
— …он знает? — тихо удивился кто-то из ребят.
— …который не является секретом, как и что угодно в Хогвартсе, не является
эффективным. То, что лежит на ваших партах и не иначе как по недоразумению называет
учебником, вы можете выбросить на помойку, а лучше — сжечь.
Подобное высказывание вызвало одобрение даже среди Гриффиндорцев, которые не
переваривают Снейпа, как и всё, что он делает в принципе. Профессор взмахнул
волшебной палочкой, а из-под его стола вылетели две стопки отнюдь не новых
учебников. Эти стопки полетели вдоль рядов, и перед каждым учеником не особо
аккуратно падал один экземпляр книги.
— А вот это — хорошая книга, — Дафна скупо улыбнулась, получив свой экземпляр.
Я раскрыл книгу. Дата издания — семьдесят четвёртый год. Именно это издание я не
видел в библиотеке, хотя удивляться подобному не стоит — я вообще ещё много чего в
ней не видел. Я-то один, а библиотека — о-го-го какая большая!
— Этот учебник содержит всё, что вы должны знать, как ученики пятого курса
Хогвартса. Мисс Грейнджер?
Оказывается, Гермиона подняла руку, чего я видеть не мог — ЗоТИ один из тех
предметов, на которых она не спешит занимать первые ряды, а мы с Дафной наоборот —
где-то посерединке всегда и везде.
— Профессор, мы будем заниматься практикой на уроках?
— Будете, мисс Грейнджер. Мой курс ЗоТИ подразумевает упор именно на практическую
часть, так что вам не избежать столь любимого многими махания палочкой.
— Видишь, Дафна, — тихо-тихо заговорил я. — Профессор тоже не любит классическую
магию, но уважает, и даже мастер…
— Я уже поборола свою нелюбовь, — так же тихо ответила Дафна. — Наверное, влияние
мамы и элегантности её навыков.
— Или профессор Флитвик не зря свой хлеб ест.
— Тоже верно.
Профессор предпочёл не заметить наши перешёптывания, как обычно и делает, правда,
только если шепчутся слизеринцы и только если по делу.
— Как я уже сказал, — Снейп продолжал размеренно ходить перед рядами парт, —
спасибо законам, принятым благодаря нашим доблестным труженикам пера и пергамента,
нормально защищаться вы можете только от магических существ. В случае же
противостояния с волшебником, применение классической защитной магии, и уж тем
более специализированной для защиты именно от Тёмных Искусств, может привести вас
прямо на скамью подсудимых.
— Но это же неправильно! — возмутился Дин Томас.
— Минус балл с Гриффиндора, мистер Томас, за неуместную констатацию очевидных
фактов. Часть моего курса по ЗоТИ будет посвящена обучению вас основам приёмов,
которые позволят хотя бы попытаться, при должной удаче и сноровке, защититься или
уйти от опасности. Не стоит тешить себя наивными надеждами, что при столкновении с
волшебником, который всерьёз вознамерится нанести вам вред или убить, у вас есть
шансы в прямом противостоянии. Мисс Грейнджер?
— Профессор, что именно мы будем изучать?
— Помимо заклинаний для противодействия тому десятку волшебных существ и
опасностей, что обязательны для изучения на пятом курсе, вам предстоит освоить
базовые знаний контрзаклинаний и базовые навыки составления связок заклинаний.
— Но разве не достаточно отработки общепринятых заклинаний для эффективной защиты?
Ведь их список довольно большой и те же разновидности Протего довольно эффективны.
— Похоже, мисс Грейнджер, слов опытного волшебника для вас недостаточно, как и
всегда? В таком случае, нам требуется небольшая демонстрация.
Снейп медленно начал обводить взглядом присутствующих, и далеко не каждый из
учеников сохранял уверенность в желании быть тем, на ком эта демонстрация будет
проведена. Хотя были самоуверенные индивидуумы.
— Мистер Уизли, мистер Малфой, выйдите сюда.
Рон довольно бодро подскочил с места, в то время как Драко — вальяжно и с ухмылкой.
Они вышли к профессору и встали рядом.
— Поменяйтесь местами, — сухо сказал Снейп, а на вопросительный взгляд Уизли
пояснил: — Мы же не хотим, чтобы мистер Уизли вылетел в окно?
Рон насупился, и тихо пробурчал:
— Это кто ещё вылетит…
Но тем не менее, они поменялись местами и разошлись в стороны, и теперь Драко стоял
рядом с окном, а Рон — у стены. Оба держали в руках палочки и были готовы к любым
незадачам — по крайней мере это читалось на их лицах.
— Смею надеяться, мистер Уизли, вам знакомо заклинание Протего или его модификации.
— Да.
— Прекрасно, — Снейп подошёл к Драко и что-то тихо шепнул ему на ухо, на что парень
важно кивнул.
— Может стоило бы сказать для всех, что вы хотите от Малфоя? — Поттер озвучил свою
мысль, на что профессор резко обернулся к нему.
— Минус два балла с Гриффиндора, Поттер, за выкрик с места и за феноменальную
наивность. Вы же не думаете, что ваш враг, попадись он вам, будет заранее
объявлять, чем именно он хочет атаковать? Готовы?
Снейп посмотрел на «дуэлянтов».
— Отлично. Начали…
Не знаю, ожидал ли Рон обратного отсчёта или чего-то ещё, но Драко атаковал тут же,
направив палочку на рыжего и совершая мелкие и быстрые движения самым её кончиком.
И даже заклинания не кричал, как оно было ещё недавно, буквально в прошлом году.
— Ступефай, Иктус, Экспелиармус, — три заклинания из одной серии жестов.
— Протего! — Рон чётко и вовремя создал плёнку щита.
Не особо быстрый лучик Ступефая аннулировал защиту, идущий почти вровень с ним
воздушный кулак пошатнул рыжего, а разоружающее успешно выполнило свою задачу —
палочка по дуге прилетела в руку Малфоя.
— Вот дерьмо… — выругался разочарованный Рон.
— Минус балл Гриффиндору, мистер Уизли, за ругательства в присутствии
преподавателя. Итак, кто назовёт ошибки мистера Уизли, повлёкшие его поражение?
Крэбб с Гойлом о чём-то захихикали, но Снейп строго глянул на них.
— Тихо.
И те сразу же смолкли, притворившись мебелью.
— Я жду… — Снейп обвёл взглядом всех. — Похоже, кроме мисс Грейнджер никто не горит
желанием отвечать? Мисс Грейнджер?
— Рон должен был использовать тройной Протего для защиты от этой атаки.
— Верно, но не полностью, — кивнул Снейп. — Мистер Уизли не мог знать, что атака
будет именно строенная. Вариант с более сильным обычным Протего тоже не подходит —
заклинание одноразовое. Надеюсь, это вам тоже известно. Варианты?
— Стационарный Проте́го, — тут же ответила всё ещё стоявшая Гермиона.
— Хороший вариант, — кивнул Снейп, вызвав лёгкую улыбку моей сестрёнки, но тут же
разрушил эффект похвалы следующими словами: — если вы хотите превратиться в
неподвижную черепаху, панцирь которой не так уж и сложно вскрыть опытному
волшебнику. Варианты?
Снейп продолжал испытующе смотреть на Гермиону, что лихорадочно перебирала эти
самые варианты в своей голове.
— Я не сомневаюсь, мисс Грейнджер, — ухмыльнулся профессор, — что вы знаете много
различных заклинаний. Но если в бою вы будете так же долго и старательно перебирать
их в своей голове, то вам стоит заранее озаботиться покупкой места на кладбище.
Жестко, но справедливо.
— Мистер Уизли.
— Да?
— Сейчас мистер Малфой в точности повторит свою атаку. Ваша задача — наколдовать
заклинание для завязывания галстука прямо в луч Ступефая. Это, я надеюсь, вам по
силам?
— Бытовое заклинание? — удивился рыжий, но видя желание Снейпа снять баллы,
поспешил согласиться. — Да. Я знаю его.
— Прекрасно. Теперь по обратному отсчёту. Три, два, один, бой.
— Ступефай, Иктус, Экспелиармус, — в точности повторил связку Малфой, и даже ничуть
не схитрил, как любит порой делать в Дуэльном Клубе.
Рон, полный сомнений, немного истерично, так как чуть не прозевал момент,
наколдовал простенькое заклинание. Его почти невидимый лучик столкнулся со
Ступефаем практически перед в полуметре от Рона, развеяв его быстро истаивающими в
воздухе брызгами, разлетевшимися полусферой. Это случилось из-за «сломавшегося»
воздушного кулака, что попал в образовавшуюся магическую аномалию, а вместе с этим
развеялось и разоружающее.
— Как видите, — Снейп проигнорировал удивлённого Рона и недовольного его успехом
Малфоя. — Одно простейшее бытовое заклинание, которое способен наколдовать даже
первокурсник, способно развеять правильно созданную классическую связку. На моих
занятиях вы будете изучать подобное применение заклинаний, пусть и на базовом
уровне. Даже если против вас используют не комбинацию заклинаний, а одно, но очень
мощное, правильно использованное контрзаклинание может сломать даже такую атаку. А
вот на Проте́го нужной мощности у вас может банально не хватить сил. Более того,
если нападает взрослый и опытный волшебник — у вас почти гарантированно не хватит
сил. Садитесь.
Рон и Малфой быстро заняли свои места.
— А теперь, — продолжил Снейп, — открываем учебники на странице девяносто восемь…
Класс зашептался, обсуждая увиденное, но учебники открывали все и даже Рон. Ещё
бы — простейшие заклинания.
— …я и не знал, что так можно… — донёсся до моего слуха голос Поттера.
— …я тоже, дружище, — согласился с ним рыжий.
Подобные занятия действительно полезны для учеников. В учебниках немного подобной
информации — её нужно искать дополнительно и очень усердно, либо перенимать от
других волшебников, познавших такие нюансы на личном опыте. Полезно ли это лично
мне? В рамках изучения местной школы палочковой магии — безусловно. Учитывая мои
способности — не очень. На голой волевой магии я могу отправлять сгустки
заклинаний, сдобренных образом «Разрушь такое-то заклинание противника». Конечно,
не так всё просто, ведь волевое колдовство — комплексное, объёмное и сложное, но
суть примерно в этом.
После двух занятий ЗоТИ мы все отправились на ужин, и что удивительно, несмотря на
домашнее задание, объём которого был полностью в стиле Снейпа, все ребята выглядели
вполне довольными.
— Удивительно, — улыбался Джастин, идя рядом со мной и другими ребятами с
факультета. — Те несколько уроков, когда Снейп заменял Люпина, он проявил себя
очень… Не очень.
— Думаю, тут дело именно в Люпине, — улыбнулся я. — Ну, знаешь, личная неприязнь,
конфликт и прочее, да и профессор Снейп очень хотел донести до всех мысль, что
Люпин — оборотень.
— Это да, но всё же…
Во время ужина нагрелась монетка для связи внутри нашего КОВ-клуба. Достав её
тайком, я посмотрел на ребро — назначено новое время собрания. Как раз после ужина.
Что же, посмотрим, что там может быть.
***
Вечернее собрание КОВ-клуба в Выручай-Комнате началось с долгого ожидания.
Далеко не все могли сразу после ужина прийти сюда, и даже мне с Ханной пришлось
сначала потратить немного времени на сбор данных по нашим факультетским клубам —
начался третий месяц учебного года, пора обновлять документацию. Благо, что главы
клубов оказались достаточно ответственными, и все бумаги мы собрали сразу в
гостиной, после чего и отправились на восьмой этаж к картине Варнавы Вздрюченного.
Выручай-Комната, как и прежде в случаях собрания нашего клуба, выглядела как
большой просторный зал с огромным количеством свободного места, с книжными шкафами
вдоль стен, столами, диванчиками и креслами, и, разумеется, были тут неизменно
большое количество подушек разных форм и цветов, как и десяток карикатурных
манекенов.
Когда мы пришли, здесь уже собралась примерно половина от всего нашего клуба. Кто-
то читал книжки, как например немного странная девочка с Рэйвенкло, Луна Лавгуд.
Кто-то отрабатывал заклинания, причём делал это с явным весельем. Действительно,
что может быть веселее, чем отправить товарища в полёт по залу с риском свернуть
себе шею? Близнецы, как и всегда, активно старались сбагрить всем подряд свою
продукцию, и ведь даже не поскупились на то, чтобы сделать, заказать, а может и
просто трансфигурировать большие раскладные кейсы со своим логотипом — уже
придумали.
Завидев меня, близнецы тут же подошли.
— Привет-привет, товарищ староста, — ухмыльнулся Фред.
— Как дела, как самочувствие? — тут же продолжил Джордж.
— Дельце есть, отойдём?
Несмотря на вопросительные интонации, ответ им не требовался, и спустя пару секунд
мы отошли к одному из шкафов с книгами, а я, опередив близнецов, наколдовал чары
приватности.
— Дело-то простое, — Фред с улыбкой достал из внутреннего кармана мантии небольшой
самодельный кошелёк. — Все кулоны проданы…
— …добавки не просят.
Они говорили в своей привычной манере, заканчивая фразы друг за другом. Приняв
деньги и положив их в рюкзак, я решил уточнить пару вопросов.
— Слышал я, ребята, что вы хотите свой магазинчик открыть.
— Слышал он, — близнецы переглянулись, продолжая улыбаться. — Да мы сами не раз и
не два об этом говорили.
— И что вам нужно? Как я вижу, идей у вас выше крыши.
— Только крыши не наблюдается, — хоть в словах Фреда и была шутка, но и доли
серьёзности не избежать.
— Денег нам не хватает, чего же ещё? — кивнул Джордж. — Наши товары даже сейчас
неплохо продаются. Вон, галлеонов так тридцать за неделю. Но сам понимаешь…
— Разумеется, — улыбнулся я. — Часть на реактивы, часть на то, на другое, и в итоге
чистой прибыли не так уж и много.
— Самая проблема — небольшой охват. Многие предпочитают товары Зонко просто потому,
что они из магазина…
— …а с текущей продаваемостью, на свой магазинчик мы накопим…
— …через года два.
Мысль о том, что деньги должны работать, скреблась в моём сознании достаточно
упорно, чтобы я решил высказать идею.
— Ребята, — переведя взгляд с одного близнеца на другого, я продолжил: — Есть
деловое предложение.
Близнецы вновь переглянулись, пару секунд ведя молчаливый диалог взглядами, и
только после этого вновь посмотрели на меня.
— Внимательно слушаем, — ответили они одновременно.
— Сколько по вашим подсчётам вам нужно денег?
— Вряд ли у тебя найдётся… — хмыкнул Фред.
— …но раз уж спросил, сколько там? — Джордж посмотрел на близнеца.
— Девятьсот сорок галлеонов на данный момент по минимуму, — быстро ответил Фред.
— В идеале — тысяча сто сорок. Вот так вот.
— Не маленькая сумма.
— Ещё бы, — близнецы вновь ответили одновременно, кивнув.
— А потому, — продолжил Фред, — не хочешь внести посильный вклад, приобретя что-
нибудь из наших товаров?
— А что? — ухмыльнулся я. — После ухода Амбридж товар не столь популярен? С
остальных-то уроков сбегать, полагаю, не спешат.
— О, ты не представляешь, как сильно напугала многих знакомых с манерой
преподавания Снейпа перспектива уроков ЗоТИ в его исполнении…
— …так что спрос есть, хоть и поменьше будет. Снейп на раз чует результат действия
чего-то, основанного на зельях.
— Ясно. Но у меня предложение другого характера. Я могу профинансировать вас, дав
недостающую сумму.
— В чём подвох? — близнецы вообще не показали ни капли радости, став даже
посерьёзней прежнего.
— Небольшая доля в вашем предприятии, которая позволит получать пассивный доход, —
развёл я руки, словно выложил все козыри на стол. — Не больше, не меньше.
— И какая?
— Тут вы сами разберитесь, — хоть и деньги и должны работать, но в первую очередь
они являются инструментом, а в данном случае, помощь будущим предпринимателям и
действительно талантливым ребятам — неплохая «работа». Доход — вторично. — Столько,
сколько не ущемит вас. Да и оставляю за вами возможность выкупа доли. Или могу
просто занять, чтобы не выдумывать ничего.
Близнецы опять переглянулись. Возможно, они и в самом деле ведут молчаливый диалог
подобным образом — кто его знает, как сказывается способность к магии у близнецов?
— Мы должны подумать…
— …но предложение хорошее…
— …и мы обязательно ответим в ближайшее время.
Закончив на этом наши разговоры, мы отправились к компаниям учеников, с которыми
предпочитаем общаться. Я, например, подошёл к нашим хаффам.
— О чём болтали, если не секрет? — тут же поинтересовался Джастин.
— Да ничего особенного. Спрашивал, как у них дела с их идеей по созданию своего
магазинчика приколов.
— Они-то создадут, будь уверен, — вступила в разговор Ханна. — Слишком уж они
деятельные и упёртые… Похоже, все собрались.
Глянув на двери, заметил Гарри и Рона, быстрым шагом зашедших внутрь. Малфой и
Дафна тоже были тут — пришли минутой ранее. Слизеринцы первым делом разошлись в
разные концы зала, чтобы продолжить чтение заинтересовавших их книг.
Буквально вслед за Поттером и Уизли зашла Гермиона, явно спешившая сюда со всех
ног — она выглядела немного запыхавшейся.
Очередное собрание клуба началось с того, что Поттер объявил о небольшой смене
курса тренировок из-за открытой Снейпом «истине» о контрзаклинаниях.
— Ранее, — заговорила Гермиона, — я считала, да многие из наших, что
контрзаклинания — специально разработанные для противодействия определённому
заклинанию. Нигде в учебниках не говорилось о столь необычном применении вполне
обычных заклинаний, хотя, если вдуматься, это является очевидным.
— Лучше давайте выясним, — встрял Рон, — как Снейп узнал о нашем клубе.
— Он декан, — хмыкнул Малфой, — и как бы это не было прискорбно, находится в
подчинении Дамблдора. Однако, благодаря этому же факту, имеет доступ к самой разной
информации о происходящем в замке.
— А мне кажется, что кто-то тупо нас сдал, — Рон не принимал аргументов Малфоя,
глядя на того с очевидным обвинением во взгляде.
— Ты всё не уймёшься, дурья голова? — Малфой выглядел расстроенным, и не понятно,
чем именно. — Я же говорил о контракте, или у тебя в одно ухо влетает, а в другое
вылетает?
— Я прекрасно помню, что ты там говорил. Только я тебе не доверяю. Да и ты тот ещё
хитрый слизень — мог и придумать чего, чтобы насолить нам всем с Гарри.
— Прекратите, — Гермиона решила остановить этот довольно бессмысленный спор.
— Малфой говорит правду о контракте, тем более мы составили его довольно грамотно —
я перепроверила много раз.
— Ну и ладно, — надулся Рон.
Вновь, как и прежде, началась отработка классических заклинаний, но на этот раз не
все этим занимались — чуть меньше половины учеников принялись изучать
предоставленные комнатой книги в поисках контрзаклинаний, о которых говорил Снейп.
Это обещало быть вопросом не быстрым. Я же работал в паре с Дафной, и должен
сказать, что она хоть и крайне редко принимала активное участие в деятельности
Дуэльного Клуба, владела палочковой магией вполне неплохо, о чём я и поспешил ей
сказать.
— Сама удивляюсь, — улыбнулась она, стоя в десяти метрах от меня и держа палочку
наготове.
Ею можно невольно залюбоваться — как её шикарными иссиня-чёрными волосами, или
идеально симметричным лицом с чёткими чертами, по-английски островатыми, но без
единой угловатости, присущей «островным» жителям. Ну и, конечно, школьная мантия
хоть и скрывает всё, но некоторые черты и линии раскрываются в движении.
— Разве это так удивительно?
— В какой-то мере, — подтвердила Дафна лёгким кивком. — Ещё недавно мне приходилось
прикладывать значительно больше усилий для освоения палочковой магии. А сейчас всё
получается слишком просто.
— Главное — не расслабляться. Если хочешь быть эффективной в этом деле, конечно.
Может быть просто общее количество практики сказывается. Вон, Поттера взять,
например. Он даже новые заклинания схватывает буквально на лету, если хоть немного
заинтересован. Был бы он ещё не так зависим от своего настроения и более
дисциплинирован в изучении магии — обошёл бы многих, я полагаю.
— Но не тебя? — Дафна хитро улыбнулась.
— Не меня.
Потренировавшись, но не в общей программе клуба, а по парочке контрзаклинаний из
сборной тетрадки-дневника Снейпа, мы с Дафной взяли перерыв, направившись к одному
из свободных столиков.
— Удивительно эффективно, — Дафна с улыбкой крутила палочку в руках, выбирая книгу
из стопки на столике. — Давным-давно мама пыталась заинтересовать меня подобным, в
том числе и чарами. Думала, что меня заинтересует та элегантность и красота, с
которой она подходит к этому вопросу.
— Не вышло?
— Не вышло. Как я и говорила, — Дафна вложила палочку в миниатюрные ножны —
очевидно, с незримым Расширением — и выбрав книгу, пролистала до интересной ей
страницы, — я довольно рано поняла ограничения палочковой магии.
— Ты о мозгах?
— Да, — Дафна сделала вид, что читает, хотя может так оно и есть. — Причём разница
в успехах между тупым и очень умным крайне незначительна. Если они будут
практиковаться одинаковое время и с одинаковым усердием. Быть хоть сколько-нибудь
великим в палочковой магии — удел гениев, которые либо могут колдовать сильно, либо
умудрились найти какие-то свои хитрости, чтобы колдовать намного эффективнее.
— Да, мы это обсуждали, да и сам я полностью согласен с подобным. Всё колдовство —
в наших головах.
— Именно, — Дафна глянула на меня. — А себя я гением никогда не считала. Только
если в мечтах, типа: «Ах, если бы сбылась моя мечта». А последнее время…
Дафна положила книгу на колени и вновь вытащила палочку, задумчиво глядя на неё.
— …Всё стало получаться слишком легко. Всё лучше и лучше. Странно, но мне теперь
интересно, когда я достигну верхней планки чистой эффективности и силы волшебства,
и насколько она будет отлична от обычного уровня.
— Ясно. Надо было сказать о подобном раньше — привлёк бы тебя к своим тренировкам.
— Не думала, что твои тренировки общедоступны.
— То есть? — удивился я, немного склонив голову набок. Хотя, есть догадки.
— Пожалуй, я действительно думала не о том, — на лице Дафны появился лёгкий укор,
но относился он больше к самой себе, чем к кому-либо вокруг. — У семей волшебников
есть свои представления о том, как правильно вырастить успешного волшебника.
Зачастую, эти представления или методики сильно разнятся. Некоторые, например,
используют особые зелья, которые были разработаны предками. Да, не удивляйся,
далеко не каждый волшебник спешит обнародовать своё изобретение, будь то чары,
зелье, или какое-то иное колдовство.
— Хотят сохранить для семьи, давая родственникам преимущество над остальными.
— Именно, — улыбнулась Дафна. — Я буквально только лишь сейчас поняла, что подобное
к тебе не относится.
— Не совсем, — покачал я головой, улыбнувшись. — Да, я не прочь делиться знаниями и
выводами, но что-то действительно важное приберегу для себя и семьи. Конечно,
родителям подобные знания не нужны, но тем не менее. Гермиона… Я считаю, что не
стоит насаждать кому-то своё видение тех или иных вопросов, аспектов и прочего.
Если она хочет что-то узнать — подходит, спрашивает и получает ответ. Но я не буду
заставлять её принять моё видение лишь потому, что считаю своё — более правильным.
— Довольно… непривычный подход, честно сказать, — Дафна вновь убрала палочку,
положив руки на книгу на коленях. — Обычно родители очень… авторитарны. Они ведь
взрослые, жизнь видавшие, и только они знают, как тебе будет лучше. В том числе и в
плане развития.
— В какой-то мере это так, — я откинулся на спинку кресла, переведя взгляд с Дафны
на учеников вокруг, что тренировались или искали учебный материал, исследуя
содержимое книжных шкафов. — Правда, зачастую, родители переносят свои неудачи и
провалы на детей, ожидая, что те их не допустят. Либо учат тому, что сами знают и
чем сами занимаются — это просто, эффективно, довольно быстро, и кажется
единственно верным вариантом.
— Это, полагаю, — улыбнулась Дафна, поправив прядь чернющих волос, — откуда-то из
маггловской психологии.
— Честно сказать — понятия не имею. Просто пришло в голову.
— Об этом можно подумать в свободное время, — кивнула Дафна и открыла книгу на
нужной ей странице. — Думаю, я могу присоединиться к твоим занятиям по магии. Кста-
ати…
Очередная мысль, пришедшая в голову девушке, не дала ей приступить к столь
вожделенному чтению.
— Да?
— Я видела, да и не только я, как ты занимаешься с копьём.
— Это не совсем копьё…
— Я не об этом. Ты знаешь, что по Хогвартсу уже гуляют твои колдографии?
О чём-то подобном я получал информацию от паучков, но не придал особого значения —
в Хогвартсе постоянно происходит нечто подобное. Несколько любителей волшебной
фотографии то и дело умудряются поймать интересные кадры и не важно, какого именно
содержания. Эти снимки зачастую расходятся по Хогвартсу среди заинтересованных
людей — парни коллекционируют фотки девушек, девушки — парней. Ведь колдография
демонстрирует не просто кадр, а целую сценку, пусть и слегка искажённую, и там
может целый спектакль разыграться, а если фотограф опытный, использует разные
техники и зелья, то волшебники на снимках обретают иллюзию свободы воли и даже
могут реагировать на внешние раздражители.
— Не думаю, что это так страшно. Подобное вообще не редкость.
— Так-то оно так, — кивнула Дафна. — Вот только твои снимки — с обнажённым торсом.
— О, тогда да, — улыбнулся я. — Это может вызвать определённый интерес, как я
понимаю.
— Оно и вызывает. Скажу по секрету, — Дафна чуть склонилась над столом, оказавшись
ко мне немного ближе. — У Пэнси есть целая коллекция, из которой она с помощью чар
пытается сделать один длительный снимок.
— Я вот даже не знаю, как на подобное реагировать, честно говоря. С одной стороны,
подобное немного тешит моё самолюбие. С другой — ты мне рассказываешь о том, что
твоя подруга коллекционирует колдографии со мной, где я с оголённым торсом
тренируюсь во владении глефой…
— Когда ты об этом говоришь, звучит и впрямь странно, — Дафна, не переставая
улыбаться, вновь попыталась вернуться к чтению книги. — Но за этим делом её застала
Миллисента, и просто веселья ради пытается выманить у неё дополнительные занятия по
чарам путём шантажа. Кажется мне, что либо Пэнси скоро сдастся, либо Милли, чтобы
не быть голословной, выдаст тебе этот секрет в обмен на что-нибудь.
— Слизеринцы.
— Укоряешь?
— Отнюдь.
— Зато теперь ты знаешь о «великой тайне» Пэнси, а Миллисента не застанет тебя
врасплох, выменяв информацию на что-то ценное.
Нужно ли говорить, что о чём-то подобном я и так догадывался? Обрывочные данные от
паучков — отличный источник информации и различных доказательств, пускай и
косвенных. Вообще, я чертовски рад что запустил этот проект и продолжаю
периодически создавать новые экземпляры, разбрасывая их по самым укромным уголкам
замка. Как ни крути, но информация является большой ценностью даже в мире без магии
и волшебства, а здесь — и подавно. Тем более подобное позволяет мне понимать
происходящее вокруг немного глубже. Страшно даже представить, сколько раз я мог бы
ошибиться и к каким последствиям такие ошибки могли бы привести, если бы не сбор
информации, который я начал ещё на третьем курсе, изучая всё о семьях волшебников
Англии. Сколько фатальных ошибок я мог совершить? И предстоит ли мне совершить их,
даже учитывая информацию и мои способности? Почему-то такие мысли угнетают. Виной
ли тому полнейшая неизвестность касательно Тёмного Лорда?
За размышлениями прошли те немногие минуты, что оставались перед окончанием
собрания нашего клуба. Ученики начали расходиться. Ханна и Сьюзен взялись проводить
Дафну, ведь наши гостиные довольно близко друг от друга. Драко… Драко — сам себе
хозяин. Остальные, старшие, младшие — все одной весёлой гурьбой отправились по
своим делам, по гостиным, ведь скоро отбой. А девушки ещё и весело шушукались между
собой, обсуждая отношения Чжоу Чанг и Седрика. Разумеется, с её на то подачи и
дозволения, а основной «проблемой», подвергшейся всеобщему интересу и обсуждению,
являлись романтические отношения на расстоянии.
Разумеется, я тоже собрался уходить, но пока возвращал на место книги со стола —
не знаю зачем, сказать не могу — пока то да это, и вот я уже практически один
остался Выручай-Комнате, если не считать Гарри, Рона и Гермионы.
— Не забудьте закрыть за собой дверь. И не шляйтесь по ночам, — Гермиона выдала
инструкции в своём неизменном стиле и поспешила покинуть нас, надев мантию. Да,
некоторые её снимали, оставаясь только в школьной форме. А некоторые носили
нараспашку, и та развевалась за их спинами, словно супергеройский плащ. Кстати,
интересно, а не пытались ли некоторые магглорождённые дети сопоставлять свои
магические возможности с суперсилами — комиксы супергеройской тематики здесь в
ходу, как и везде, правда непосредственно в Англии не так уж и много продуктов
небезызвестных Марвел и ДиСи.
Но, что-то я в очередной раз отвлёкся на сторонние размышления. Поттер унылый — вот
что не давало мне покоя практически всё время. То есть, я прекрасно понимаю, что
человек — существо непостоянное. Эта непостоянность может проявляться в чём
угодно — хотя бы взять то же самое настроение. Но конкретно сегодня Поттер был уныл
настолько, насколько это вообще возможно. А это непорядок — лицо нашего клуба, да и
вообще, Герой Всея Англии не может быть столь унылым просто по определению. И Рон,
друг его, сидит рядом, сочувствующе бездельничает, понурившись.
Подойдя к дивану, на котором сидел задумчивый и унылый Поттер, я присел рядом.
— О чём страдаешь?
— Страдаю?
— Ой, — возмутился Уизли, — видишь, Гарри не до тебя, Грейнджер.
— Тем не менее, — я устроился поудобнее, опершись о подлокотник. — Может я чего
подскажу дельного.
— Да вряд ли, — мотнул головой унылый Поттер, взлохматив рукой и без того
взъерошенные волосы.
— Могу предположить, что ты в таком настроении из-за проигрыша Малфою.
— Всё настолько очевидно? — Поттер посмотрел на меня, словно пытаясь что-то
разглядеть.
— Да не слушай ты всяких, Гарри, — отмахнулся от чего-то Уизли.
— В чём твоя проблема, Рон?
— В чём? — Рон уставился на меня, приняв менее вальяжную, агрессивную позу. — Не
нравишься ты мне. Со слизеринцами якшаешься, возомнил о себе невесть что… А Гарри,
вон, во много раз тебя лучше.
— И как ты измеряешь степень превосходства одного волшебника над другим?
— Ну… Он не якшается со слизеринцами… И вообще, отличный друг.
— А, ну тогда ладно, — покивал я с улыбкой. — Так что, Поттер, я прав?
— Да…
— Похоже, ты не очень разговорчив. Давай, я буду говорить, а ты поправишь, если это
не так.
— Смотри, дружище, — Рон подсел к Поттеру. — Промоет тебе мозги этот прихвостень
Тёмных Сил, и всё, конец.
— Вот я не понимаю, — я с самым натуральным непониманием уставился на Уизли. — В
чём твоя проблема? Я абсолютно с каждым знакомым мне членом твоей семьи нормально
общаюсь, и один ты прям… Не знаю, бесишь настолько, что тебя хочется тонким слоем
размазать по стенам этой комнаты. Завидуешь, что ли?
— Было бы чему, — надулся Рон, сложив руки на груди и пристроившись на диване
вразвалочку.
— Я этого, кстати, — Поттер посмотрел на Рона, — тоже не понимаю.
И обернулся ко мне, глядя ожидающе.
— В общем, — начал я размышлять вслух. — Ты, Гарри, крайне опечален тем, что
впервые проиграл Малфою в том, в чём считал себя действительно крутым.
— А он и так крут…
— Уизли?
— Пятнадцать лет уже Уизли.
— Помимо этого, — продолжил я, решив игнорировать Рона, — оказывается, в ЗоТИ ты
тоже не особо силён, а я успел заметить, что это один из твоих любимых предметов.
— Я бы так не сказал, но близко к этому, — Поттер устало вздохнул, подавшись вперёд
и уперев локти в колени. — Проиграть в квиддич Малфою… Ладно, когда ещё дементоры
над полем летают — там реально не повезло.
— Знаешь, — задумался я. — У тебя, как мне кажется, немного неправильный ориентир.
— То есть? — Поттер взглянул на меня с очевидным вопросом во взгляде.
— Ну, ты хочешь быть лучше, или по крайней мере, не хуже Малфоя.
— Не только его, — покачал головой Поттер. — Мне нужно быть лучше. Так говорят, по
крайней мере.
— Ты и так лучший, дружище, — Рон постучал Гарри по спине, подбадривая. — Не
заморачивайся. В следующий раз — ух как отыграешься!
— Но как ты собираешься быть лучше того, кого не знаешь?
— Я-то Малфоя не знаю? — немного возмутился Гарри. — Да я знаю его, как
облупленного. Высокомерный, наглый…
— Я не об этом. Вот скажи, как быть лучше Дамблдора?
Ответа на этот вопрос я не ожидал, да и дать его ребята не могли.
— А никак, — я сам ответил на собственный вопрос. — Мы не знаем, через что он
прошёл за свою жизнь, не знаем, что он умеет, не знаем его слабые и сильные
стороны, не знаем толком о его характере. Мы ничего о нём не знаем, по сути…
— Дамблдор — сильнейший волшебник! — веско припечатал Рон.
— Допустим, — согласился я. — Но за счёт чего? Давайте сейчас без лишних
рассуждений. Вот и получается, что ни ты, ни я не знаем, что именно нужно делать,
чтобы стать лучше Дамблдора, и уж тем более не ясно, в чём именно лучше. То же
касается и Малфоя. Ни ты, ни я не знаем Малфоя на самом деле, предел его
возможностей, сил, умений, знаний, навыков.
— Ну как же, — хмыкнул Рон. — О знаниях Малфоя мы всё знаем… Глупо звучит.
— Действительно, — улыбнулся я. — Ведь он один из лучших учеников не только на
потоке, но и во всём Хогвартсе. А вот вас и рядом нет.
— Хочешь сказать, он лучше? — хотел было возмутиться Поттер.
— Как-то скупо ты мыслишь. Я не к тому веду. Быть лучше кого-то — крайне сложно.
Вот, казалось бы, ты всё время превосходишь его в чём-то, а стоило ему
сконцентрироваться не на попытках нагадить тебе, а на игре — и вот Малфой уже
впереди. Как итог — разочарование.
— Допустим. И что дальше? — Поттеру было действительно интересно, что я скажу.
— А дальше всё просто. Раз так сложно, практически невозможно, быть лучше какого-то
человека, ведь мы банально его не знаем на самом деле, то лучше кого можно быть?
Задумались. Это хорошо. Но ждать ответа я не хотел — было желание вернуться в
гостиную и не общаться лишний раз без надобности с этими людьми. Да и с кем-то ещё.
— Ты, — я указал пальцем на Поттера.
— Я?
— Да, Гарри. Рядом с тобой всегда и в любой ситуации есть пример волшебника,
которого ты идеально знаешь, даже если сомневаешься в этом. Идеальный вариант —
быть лучше себя.
— Это как вообще? — Рон не понял, но мне плевать — если бы я мог вообще не слышать
реплики конкретных людей, шестой Уизли всенепременнейше попал бы в этот список.
— Я, кажется, понял, — кивнул Гарри.
— Каждый день стремиться превзойти себя вчерашнего — отличный способ. Ты не сможешь
отбрехаться, мол: «Я не знаю, чего он добился, пока я неделю его не видел». Или ещё
что-то. Ты всегда знаешь предел своих способностей. Задача на каждый день —
выходить за этот предел. За свой же предел, который был вчера. Например, наколдовал
Экспеллиармус за две секунды вчера? Сегодня старайся наколдовать за одну и девять
десятых. И так далее.
— Ты сам-то так делаешь? Или только советовать можешь? — буркнул Рон. — А то вас
таких пруд пруди.
— Не во всём. Да, это нелегко. Но это лишь совет, а ты сам — отличный ориентир для
себя же. Попробуй. Удивишься результату со временем.
Улыбнувшись, я похлопал Поттера по плечу и отправился в гостиную — нужно ещё
закончить с некоторыми делами старосты, чтобы завтра утром отнести бумаги декану.
***
Время шло. Первая неделя ноября подошла к своему завершению, если рассматривать
только учёбу, довольно быстро. Казалось бы, ещё вчера директор объявил, что ЗоТИ
будет преподавать Снейп и Флитвик, а вот уже и суббота наступила.
Сказать, что я подготовился ко встрече с волшебниками, для обсуждения моих идей
касательно артефактов — ничего не сказать. Я был во всеоружии. И вот, вечером, за
час до ужина, мне оставалось только проверить свои боевые артефакты, послушать
информацию от паучков, от охранных артефактов в доме родителей и у самих родителей,
одеться подобающе и отправиться в путь. Именно это я и сделал, незаметно для всех
покинув территорию Хогвартса, а стоило мне выйти за антиаппарационный барьер — я
оказался в Лондоне. Встреча на Косой Аллее. Значит туда мне и дорога. Интересно,
что вечер грядущий мне принесёт?

========== Часть 57 ==========

Вечерняя Косая Аллея преображается, становясь ещё более сказочным местом. Алеющее
закатное небо заливает всё мягким светом, окрашивая самые верхушки крыш в рыже-алые
оттенки, но внизу, у дороги, витрин и входов в магазины уже темно — лишь неяркие
желтые уличные фонари да свет из окон превращают порою яркие фасады кривых
деревянных домов во что-то мягкое, пастельное. Различные анимированные или
оживлённые магией вывески и предметы выделяются на таком фоне свой «живостью», а
редкие в это время волшебники, медленно прогуливающиеся тут и там, окончательно
формирую этот неуловимый флёр мистичности всего вокруг.
Вдохнув прохладный, и даже откровенно холодный ноябрьский воздух, я сделал шаг по
мощённой камне дороге, двигаясь в сторону Гринготтса, но не банк мне нужен — улочка
за ним. Там, среди значительно более «ровных» в плане архитектуры зданий находится
небольшая конторка, что-то типа юридической и посреднической помощи — всё в одном.
Пройдя вдоль здания банка, я свернул на куда более ровную улочку, а дома здесь были
«правильной» геометрии — они не создавали впечатления, что ты попал в страну кривых
зеркал, как на Косой Аллее.
Дойдя до нужного неприметного домика с не менее неприметной вывеской, я открыл
дверь и зашёл внутрь. Типичное маленькое офисное фойе — именно так я воспринимал
это небольшое и относительно светлое помещение с парой диванов, кустов в горшках по
углам и рабочим столом с минимумом документов и аксессуаров на нём. За столом сидел
худой шатен в деловом костюме и распахнутой мантии, при этом он чуть ли не дулся от
чувства собственной значимости. Завидев меня, шатен посмотрел на единственный
выделяющийся в обстановке аксессуар на столе — механические часы, декоративный
механизм которых был отчётливо виден через стеклянный колпак.
— Мистер… Грейнджер, я полагаю? — шатен старался держаться максимально нейтрально и
вежливо, но во взгляде мелькало превосходство.
— Это так, сэр, — кивнул я, практически бессознательно проецируя на лицо ровно
такое же отношение к собеседнику.
— Клиент желает провести беседу в более приватной обстановке, где точно будут
исключены факторы возможной прослушки и прочие шпионские выходки.
Мне оставалось лишь кивнуть на подобное.
— Потому, — шатен вытащил из стола крупную монету, — мы переместимся портключом в
безопасное и защищённое место. Вас устраивает подобное?
— А какова ваша роль в этом?
— Можно сказать, что свидетель, юрист, посредник, и прочее в одном лице, — шатен с
трудом удержался, чтобы не выпятит грудь от гордости.
— Приемлемо.
Разумеется, ни в одном глазу это не приемлемо, а потому я пусть и в мыслях, но
начал готовиться к любым неожиданностям, и даже я-феникс проснулся и был готов
покинуть дом в случае необходимости. Да, защита дома родителей на феникса не
действует, так как он имеет связь со мной.
Шатен встал из-за стола и подошёл ко мне, протягивая монетку.
— Надеюсь, мне не нужно учить вас пользоваться портключом?
— Нет.
Взявшись за монетку, предварительно прислушавшись к магическим ощущениям и не
заметив ничего, кроме чего-то схожего с уже знакомыми мне портключами, я
приготовился к переносу.
— Портус, — произнёс ключ-активатор для портала этот шатен, и нас закрутила воронка
пространственного искажения.
Буквально краткий миг полёта через круговерть и мясорубку, которая способна
заставить впасть в панику не готового к подобному волшебника, и вот мы уже стоим в
просторном холле какого-то особняка. Всё светлое, различные оттенки бежевого,
мраморный пол, лестницы, стены. Тут и там видна витиеватая отделка, словно попал во
дворец эпохи возрождения. На парочке высоких мраморных прямоугольных подставках
стоят исписанные синим фарфоровые вазы. Глянув наверх, увидел монструозную
хрустальную люстру с кучей магических ламп, стилизованных под свечи — их суммарного
света хватало для более чем эффективного освещения.
— Добрый вечер, — раздался голос сбоку, и мы с надменным шатеном тут же обернулись
на него.
МакФерсон, всё такой же седой и немолодой, в деловом костюме старинного фасона и в
тёмно-синей мантии. Всё-таки чёрный и синий цвета неспроста являются самыми
универсальными в деловом стиле.
— Хочу заранее извиниться, что не приглашаю вас дальше этого зала, — наигранно
повинился старый волшебник.
— Понимаю, — кивнул я, а шатен из конторы отошёл к столу, что стоял за нашими
спинами, и начал раскладывать различные документы.
— Пройдёмте, мистер Грейнджер, — МакФерсон указал рукой на тот самый стол.
Проследовав за хозяином дома, я сел на предложенное место — напротив МакФерсона, а
шатен из конторы сидел, как бы, между нами, словно бы руководя нашими переговорами,
но на деле являясь лишь посредником.
— В наше неспокойное время крайне сложно найти свободную минутку, — начал говорить
МакФерсон, с наигранным же кряхтением садясь поудобнее, держа осанку, но свободно,
показывая, кто тут хозяин положения. — Посему предлагаю сразу, без чая и разговора
о погоде, перейти к делу.
— Более чем одобряю подобный подход, мистер МакФерсон, — я скупо улыбнулся.
— В таком случае… Я готов купить вашу методику создания артефактов за, скажем, две
тысячи галлеонов.
Я-феникс аж поперхнулся от подобной наглости — нужно мне как-то выразить эмоции, а
прилюдно маску я держу. Однако, ничто не мешало мне вопросительно выгнуть бровь.
— Вижу, вы вдохновились этой суммой, — по-своему интерпретировал своё предложение
мистер МакФерсон. — Это и в самом деле большие деньги, как для простого школьника
вашего происхождения, так и вообще.
Стало понятно, чем он руководствуется, предлагая столь «большую» сумму денег.
— Скажите, — задумчиво потянул я, — а чем вы руководствовались, назначая такую
цену?
— О, это сугубо символическая цена, — усмехнулся МакФерсон, как, собственно, и
горделивый шатен. — Поверьте мне, вы с огромным удовольствием отдадите мне эту
технологию даже бесплатно.
— И что же, позвольте, должно сподвигнуть меня к такому шагу?
Вновь, как и в момент моего здесь появления, я прислушался к магии. Могу с
уверенностью сказать, что в доме полно различных активированных чар, всяких
защитных приблуд и тому подобного. Но куда более интересными я посчитал схожие, но
незначительно отличающиеся по своим параметрам волшебные «сигнатуры» по углам зала.
Вероятность того, что это волшебники — велика. С собой я ношу одного из паучков —
мои волшебные глаза. Подключившись к нему и высунувшись из-за воротника костюма, я
поглядел в сторону сигнатур — волшебники, державшие палочки наготове. Похоже, даже
несмотря на моё происхождение, МакФерсон не собирался меня недооценивать. Ну или не
имеет привычки недооценивать вообще всех.
— Я могу предложить множество различных факторов, способных заставить вас
согласиться на моё предложение. И вы сможете выбрать любой из них, или все вместе —
как вам будет угодно, мистер Грейнджер.
— Например? — я показательно расслабился, откинувшись на спинку удобного стула и
закинув ногу на ногу. Ах, да — можно ещё немного улыбаться, а эльфийские манеры и
пластика придут сами. Судя по лицу МакФерсона, «аура» превосходства перекочевала в
мои руки.
— Например? — к чести старого волшебника, он не стал пытаться «переиграть» меня в
плане «величия», лишь последовал моему примеру и откинулся на спинку уже своего
стула. — Я уверен, что отправляясь сюда, вы никого не поставили в известность, ведь
так? Можете не отвечать — молодости свойственны одни и те же ошибки, одна и та же
самоуверенность и вера в то, что вы знаете и умеете всё лучше всех.
В этом он прав, а исключения — лишь выбросы из выборки.
— Да и вы не сможете покинуть этот дом, — продолжал говорить МакФерсон, — без моего
на то дозволения. А там…
Старик повёл рукой, намекая на множество различных вариантов событий.
— …можно и зелья применять, различные неприятные чары и заклинания. Очень
неприятные чары и заклинания.
— Намекаете на Круциатус?
— Нет, что вы, — отмахнулся МакФерсон, а наглый шатен лишь пренебрежительно
ухмыльнулся. — Это слишком вульгарно. Есть множество способов вынудить человека
добровольно следовать своей воле, мистер Грейнджер.
— И вы совершенно не рассчитываете на то, что я могу дать отпор?
— Вы? Ох уж эта молодость, — усмехнулся старик. — Ну в самом деле, не
переоценивайте себя. Что может сделать магглорождённые пятикурсник, пусть и в меру
талантливый?
— Действительно, — кивнул я, соглашаясь с подобным. — Немногое.
— Вот именно.
— Значит, будем меня пытать и заливать зельями по самую маковку?
— Не обязательно. Знаете, мистер Грейнджер, — МакФерсон подался вперёд, — есть
такие люди, которым нипочём, когда их пытают и принуждают. Разумеется, никто не
способен выдержать подобное вечно — тело, мозг, разум, всё это не из гоблинской
стали, знаете ли. Но время — бесценный ресурс. Для обеих сторон участников этого
действа. Но порой куда большие мучения доставляют страдания родственников.
Вот всё-то в этом мире одинаковое. Не ищут люди сложных, необычных путей для
принуждения ближнего своего — всегда простые, эффективные, не раз и не два
доказавшие свою пользу. Но я готов к подобному. Подключившись к системам охраны
дома, начал мониторить ситуацию. Родители в зале, обсуждают прошедший день, смотрят
попутно телевизор и тешат себя какими-то вкусняшками. На всякий случай я
приготовился давать отпор возможным вторженцам.
— Думаете, нападение волшебников, особенно на фоне нынешних слухов, — я чуть
склонил голову вбок, — останется незамеченным аврорами и ДМП?
— Даже если они и прибудут, как любят, через час-другой, — отвечал МакФерсон с
лёгкой улыбкой на лице, — то будет ли с них толк, ведь дело уже будет сделано? Тем
более, дорогих людей всегда можно изъять из дома и доставить в надёжное место.
— Не думал, честно говоря, что делец подобного уровня опустится до столь
тривиальных средств.
— Как будто достиг бы я подобного, играя честно. Позвольте пояснить вам, мистер
Грейнджер — в этом мире простой и честный человек, чурающийся грязных методов,
далеко не уйдёт, уж поверьте моему богатому опыту. Ну а чтобы не быть голословным…
МакФерсон щёлкнул пальцами, а рядом с ним появился обычный такой домовик, державший
в руках большое зеркало в рамке с вензелями. Домовик встал так, что служил
подставкой для зеркала, а я и все присутствующие могли в это зеркало смотреть под
вполне хорошим углом. Старик не спеша достал палочку и стукнул пару раз по зеркалу.
Миг, и там появилось изображение кого-то в чёрной повязанной маске на фоне ночного
неба и уличных фонарей.
— Уважаемый, — без имён и прозвищ обратился МакФерсон к волшебнику «на том конце
провода». — Покажите, где вы, сколько вас и вашу готовность.
Тот без слов взял артефакт, возможно, тоже зеркало, так, чтобы мы могли увидеть
через дорогу дом моих родителей и несколько волшебников во всём чёрном вокруг.
— Выглядит знакомо, — улыбнулся я, отдавая команду боевым артефактом на активацию —
осталось собрать больше информации, ведь планируется, как я понял, именно
проникновение и захват.
— Неудивительно, мистер Грейнджер, — усмехнулся старик. — Ведь это — ваш дом. И,
как вы можете видеть, боевая пятёрка профессиональных волшебников готова к
действию.
— Пятёрка? А вы не поскупились.
— Вы хорошо держите себя в руках, — в голосе МакФерсона слышалась похвала. — Ну так
что же? Будем ли мы вынуждены привлечь этих господ? Ваши родители, не сомневайтесь,
сейчас находятся дома. При этом, заметьте, моё предложение о покупке технологии всё
ещё в силе. А ведь я, как вы понимаете, могу уже смело его аннулировать, но не
делаю этого, отдавая честь вашей изобретательности. Соглашайтесь, мистер Грейнджер.
Помимо того, что ваше согласие спасёт здоровье и, возможно, жизни ваших родителей,
так ещё и получите на руки немалую сумму. Скажу прямо — даже если бы вы могли
покинуть этот дом без последствий для себя и ваших родных, при этом сохранив
технологию… Вы же не думаете, что я и мои коллеги позволят разрастаться вам и вашей
деятельности на рынке? Возможно, вы сможете заработать эти две тысячи, возможно
даже больше, но вас раздавят, как нежелательного деятеля.
— И всё-таки… Неужели ДМП и Аврорат будет бездействовать.
— Эх… — печально вздохнул МакФерсон. — Всегда есть люди, готовые за скромное
вознаграждение оказать посильную помощь. Я, честно говоря, не знаю мотивов одного
из Авроров, но благодаря ему, мы можем рассчитывать на более чем достаточное
промедление сил правопорядка.
Злился ли я? Нет, ни разу. Немного адреналина в кровь попало, но это неизбежно —
невозможно контролировать себя настолько хорошо. Но по крайней мере эмоции я могу
держать в узде, иначе кнат-цена мне, как сильному волшебнику.
— Что же… — я сел ещё более удобно, держа руки на виду — на подлокотниках. — Ваше
предложение, действительно, крайне заманчиво, а главное — подкреплено аргументами.
— Я знал, что вы — разумный молодой волшебник, — улыбнулся МакФерсон, а наглый
шатен быстренько разложил перед нами две стопки с документами.
Однако, несмотря на визуальную подготовку к подписанию документов, МакФерсон не
разрывал связь с группой волшебников — мало ли. И правильно.
— Но… — я улыбнулся шире. — Вынужден отказаться.
— Эх… — улыбка сошла с лица старика, и он посмотрел на мужика в зеркале.
— Уважаемый, приступайте к захвату.
Именно этот момент я выбрал, чтобы активировать защиту в виде летающих сюрикенов.
Небольшое волевое усилие, и один из этих небольших артефактов вылетел из дома со
скоростью пули. Управлять им было предельно просто даже на такой скорости — в
основном я лишь мысленно ставил задачу, и она выполнялась. Не встречая препятствий,
пробивая возможную защиту, сюрикен в долю секунды пробил головы всех волшебников,
взрывая их, словно арбузы от попадания пятидесятым калибром «Браунинг».
МакФерсон и надменный шатен ещё не осознали, что именно произошло, а зеркальце на
том конце только начало падать из рук волшебника, демонстрируя самое начало
фейерверка из крови, мозгов и костей, а я уже активировал браслет из
треугольничков, направляя пять из них в сторону «магических сигнатур», которые
считал за волшебников. Забавно видеть, как из ниоткуда появляются фонтаны крови,
пачкая стены и пол, а потом приходит звук падающих тел.
Палочка мгновенно оказалась в моих руках и с её кончика сорвался самый быстрый,
идеальный Ступефай, ударяясь в грудь резко вскочившего и уже готовящегося атаковать
шатена. Перестарался я — мужика отнесло в сторону так, словно он познакомился со
встречной электричкой. Кажется, я даже слышал хруст.
МакФерсон успел коснуться рукой перстня, и его окутал купол сложной многослойной
защиты. Весь дом, можно сказать, ожил.
— Не трогать хозяина!!! — на меня кинулся разгневанный домовик, замахнувшись
большим зеркалом.
Что я могу сделать? Бесит это чудо-юдо, выкидыш магической реальности этого мира.
Бомбарда Максима успокоила взрывной характер домовика, оставив от него
мелкодисперсную кровавую взвесь.
— Это… неожиданно, — МакФерсон не выглядел испуганным — лишь немного удивлённым.
— Однако, мистер Грейнджер, вы не покинете этот дом живым. Системы защиты уже
готовы растерзать вас. Жаль, конечно, что вы унесёте свой секрет в могилу. Думаю,
придётся потратиться на экспертов для более тщательного анализа ваших работ.
— Вам не жалко людей? — можно и поговорить, пока я мысленно ищу решение нараставшей
угрозы от дома. Тут, похоже, комплекс чар может меня растерзать, раздавить, причём
буквально. А защита вокруг МакФерсона, спокойно сидящего на своём месте,
действительно хороша. Такую только силой давить, или тратить часы на подбор ключика
к ней. Часы — в лучшем случае. Я приманил палочку заносчивого шатена, валявшегося
без сознания из-за Ступефая. Хотя, будь это просто физическая атака, этот тип
пребывал бы ровно в том же состоянии.
— Людей? Не смешите, мистер Грейнджер, — отмахнулся старик. — Все они знали, на что
идут. Жизнь зачастую сопряжена с риском.
— Вы правы… — я покрутил в руках палочку шатена. Хм… И почему она кажется знакомой.
Ладно, не совсем палочка — что-то в магии. Приманив к себе бессознательное тело
волшебника, я почувствовал то, что мне и казалось подозрительным. Одним движением я
закатал рукав на его левой руке — метка в виде татуировки змеи, довольно
замысловатым образом выползавшей из черепа. Интересная магия, честно говоря. В ней
очень много всего — я даже чувствую заготовки для активации разных сложных
заклинаний.
Выплеснув немного магии вокруг, я смог точно понять, сколько ещё времени
потребуется чарам дома на раскачку — две минуты. Это очень много.
— И ещё, — я посмотрел на МакФерсона, крутя в руках палочку шатена, — вы были
правы. Мало кто из нормальных людей способен смотреть на страдания других, даже
если сам готов идти через ад. Близкие для таких людей — самое ценное. Как вы
думаете, стоит ли нападать на них?
— Всего лишь инструмент. А вы довольно словоохотливы для приговорённого к смерти, —
ухмыльнулся МакФерсон, явно ожидая расправы дома надо мною.
— Действительно, — улыбнулся я. — Стресс, волнения, сами понимаете. Пора
заканчивать.
Что является усилителем колдовства? Тёмная Магия. Конечно, это не совсем корректно,
но в какой-то мере всё-таки верно. «Подкрутив» тумблеры в своём сознании, я начал
копить огромное количество Тёмной Магии в себе, а я-феникс забирал по связи
«последствия». Кстати, уходить отсюда тоже надо.
Тёмная Магия, как и магия вообще, при высокой концентрации проявляется визуально.
Да, концентрация для этого должна быть огромна, но тем не менее. МакФерсон
побледнел, когда вокруг палочки в моих руках собрался тёмный дым — опытный
волшебник, что сказать. Только вот зачем было самого себя загонять в ловушку? Я
резко указал палочкой в сторону старика, выплёскивая магию сплошным направленным
потоком, а мысленный посыл был один: «Уничтожить». Вот, всё-таки, незадача —
целителем ведь хочу стать, а тут такое…
Луч магии был ярким, голубым, гудел, как огромный трансформатор. Защита разлетелась
разноцветными искрами, а луч беспрепятственно прошёл через грудь старика. От
огромной сквозной раны в груди в стороны расползлось разложение, обратившее старика
в пепел — он даже не успел ужаснуться.
Вот только защита на доме до сих пор работала, а чары уже почти готовы были меня
растерзать. Схватив за шиворот бессознательное тело шатена, я просто вытянул руку
перед собой. Миг, и я-феникс появился над своей головой в чёрном всполохе, вцепился
в свою руку и вновь исчез, утаскивая себя наружу от дома, напоследок выплеснув во
все стороны волну тёмной магии, затирая все возможные следы.
Стоя по колено в траве в десятке метров от большого и очень красивого светлого
особняка, я глянул в ночное небо, затянутое облаками. Темно тут, надо украсить всё
вокруг, и у меня даже есть способ — он кроется в метке на руке шатена. Там, в этой
метке, на грани чувствительности ощущались несколько шаблонов заклинаний. Да,
нельзя расшифровать заклинание, но можно понять его суть, ведь магия строится на
образах. Вызов Тёмного Лорда — не совсем то, что я хочу использовать, а вот одна
интересная иллюзия, колдофото которой я видел в старых вырезках газет — уже другое
дело. Только… Это несколько сложно.
Я вложил палочку шатена в его левую руку, взял свою палочку и упёр кончиком в сгиб
локтя шатена. Волевым усилием я направил свою магию через палочку в руку шатена,
через метку, дальше в палочку уже в его руке. Забавно — не думал, что активация
заклинания по отпечатанному каким-то неведомым образом шаблону на теле другого
волшебника даёт понимание ключа-активатора. Хотя, правильнее сказать, слова сами
приходят на ум, словно бы заклинание имеет свою волю и ждёт правильной команды.
Направив палочку в руке шатена в небо, произнёс:
— Морсмордре.
Сработало! С палочки шатена сорвался в небо лучик. Он летел невыносимо долго, и
только лишь когда достиг облаков, взорвался тусклой вспышкой, очень быстро
превращавшейся в иллюзию поистине гигантского черепа, изо рта которого медленно
выползал василиск — глупо путать его со змеёй. Иллюзия, казалось, была соткана не
только из света и тени, но и из облаков. Выглядело… внушительно.
Я-феникс перенёс меня и шатена на крышу кинотеатра рядом с Сохо, и сразу же
вцепился в шатена, перенося его высоко-высоко в небо. Зачем? Появившись высоко над
облаками, скрывавшими под собою Лондон, я-феникс выпустил шатена и просто
наколдовал волевой магией пламя, что начало сжигать так и не пришедшего в себя
мужика. Эх… Не люблю убивать — слишком лёгкий путь, слишком высок соблазн. Убивать
не любил эльф, хотя и зачастую был вынужден. Гном тоже не любил, но убивал — такова
суровая жизнь, когда война на войне и войною погоняет.
Я-феникс отправился домой, а я, который человек, начал совершать серию аппараций,
каждый раз выплёскивая вокруг магию, затирая вспышками все возможные следы. Только
через десять минут таких прыжков я позволил себе аппарировать в Запретный Лес. Но
пошёл ли я в замок сразу? Конечно, нет. Я начал просто ходить по Запретному Лесу и
собирать всякие травки да цветочки, которых тут было в избытке. Идея для этого
простая — тут все растения сугубо сезонные, все нужны для зельеварения, и некоторые
можно собрать в сугубо определённый момент недели или месяца. Зачем мне это? Помимо
того, что запас карман не тянет, я получу глухую отмазку для моих прогулок по
Запретному Лесу.
Пока гулял да собирал травы во тьме, периодически создавая шарики Люмоса над
головой, я размышлял от тленности бытия и человеческой жадности. Всё бы лишь бы
отнять, отобрать, присвоить себе, и чем выше человек, тем наглее он действует.
Могли бы ведь договориться ко всеобщей выгоде, но нет… «Сам захотел царствовать и
всем владеть». Результат закономерен. Интересно, скольким волшебникам этот тип
загубил перспективы, а может быть и жизнь подобным отношением к делу? Но, этого я
никогда теперь не узнаю.

========== Часть 57. Часть 2. ==========

Новый день — новые впечатления!

Под таким девизом начался воскресный завтрак в Большом Зале, но вовсе не ученики и
не сотрудники Хогвартса явились источником этих самых «новых впечатлений» —
воскресная корреспонденция. Влетевшие в Зал совы довольно быстро провели
«бомбардировку» почтой, и лишь немногие остались, чтобы выпросить, или на худой
конец, спереть немного вкусностей.
Ученики, в том числе и мои коллеги по факультету, с энтузиазмом открывали
свеженький «Ежедневный Пророк», который и не ежедневный вовсе, да и не пророк, но
это всё лирика — на первой странице красовалась колдография большой треугольной
крепости посреди бушующего океана.
— Охренеть! — тихо, но по интонации буквально выкрикнул Эрни.
Собственно, примерно такого же содержания пронеслись возгласы многих учеников,
принявшихся читать газету, и даже отставивших в сторону еду. Подобное меня
заинтересовало, и я придвинулся к МакМиллану, заглядывая в газету.
— Что там?
— Да вот, почитай, — Эрни взял газету так, чтобы и я мог читать статью, а она на
первой полосе была одна единственна.
Начав читать заголовок, я немного впал в ступор и даже подключился к паучку в
Азкабане — там всё тихо настолько, насколько вообще может быть, учитывая само
место. Однако же первая полоса пестрела ярким заголовком: «<Беспорядки в тюрьме
строго режима. Массовый побег из Азкабана». Разумеется, помимо фото с воздуха самой
крепости, здесь были и колдографии непосредственно сбежавших. Десять человек. Все
мужчины, и лишь одна женщина — Беллатрикс Лестрейндж.
Вновь подключившись к паучку, я исследовал камеру содержания Амбридж — скупо,
мрачно, «каменно», из удобств — какая-то постель из вторсырья, умывальник и туалет
чуть ли не в виде дыры в полу. И тишина вокруг. Дементоры всё так же летают
снаружи — я видел их через высокое маленькое зарешеченное окошко.
Вернувшись сознанием в Большой Зал, я продолжил чтение статьи, причём вслух:
— Вчера поздно вечером Министерство Магии сообщило о массовом побеге из Азкабана.
Глянув на ребят вокруг, удостоверился, что они слушают.
— В ходе беседы с репортёрами у себя в кабинете министр магии Корнелиус Фадж
подтвердил, что несколько часов назад из камер строгого содержания совершили побег
десять заключенных. «Разумеется, премьер-министр магглов уже проинформирован об
опасности, — говорил министр Фадж репортёрам, — Мы подозреваем, что этот побег был
подготовлен человеком, которому первым в истории удалось вырваться из Азкабана,
известным злодеем и убийцей, Сириусом Блэком».
— Ого! — воскликнул Джастин, и судя по выражению лиц остальных ребят, они полностью
разделяли его эмоции. — А Блэк, похоже, решил действовать.
— Не думаю, — покачал я головой. — У меня есть косвенные сведения, кстати, я ведь
говорил об этом?
— О чём? — тут же перебила меня Ханна, продолжая нить разговора.
— О том, что Блэк не является Пожирателем Смерти, и Тёмному Лорду не служил?
— Не припомню, честно говоря, — Сьюзен задумалась очень выразительно, и даже
закусила губу, пытаясь вспомнить.
— Ну, в общем, есть информация.
— Верится с трудом, но обычно твоя информация довольно точна, — пожал плечами
Джастин, легко принимая слова на веру. — Значит, Министерство понятия не имеет, как
такое произошло?
— Судя по всему, — кивнула Ханна. — Хотя, министерство может быть и контролирует
жизнь обывателей, законы и политику, но подобное…
Ханна кивнула на газету в моих руках.
— …обычно невозможно предугадать.
— Не это важно, — прервал я начало беседы о возможностях и «невозможностях» нашего
дражайшего бюрократического аппарата. — Тут продолжение есть.
— Так читай скорее, — Захария подался вперёд. — Интересно же.
— Так интересно послушать, кто же сбежал из Азкабана? — ухмыльнулся я, глядя
сначала на Захарию, а потом и на остальных. — Там не за красивые глаза сидят, тем
более в камерах строгого режима.
— Гектор, — в голосе и взгляде Ханны читался лёгкий укор. — Давай ты огласишь всю
доступную информацию, а потом уже все мы ударимся в философию о тяготах бытия и о
том, что же теперь делать. Хорошо?
— Так и собирался… В общем… — вновь развернув перед собой текст статьи, я продолжил
чтение вслух. — «Господин министр, — задала вопрос одна из репортёров. — Связано ли
появление Чёрной Метки Сами-Знаете-Кого над домом уважаемого бизнесмена, Кэмпбела
МакФерсона, выход его особняка в осадной режим и полное отсутствие с ним связи, с
побегом опасных преступников из Азкабана?».
«К великому нашему сожалению, — министр Фадж с печалью во взоре развёл руки в
стороны, — печальная статистика вызова этих меток приспешниками Сами-Знаете-Кого, к
слову, давно мёртвого, говорит о том, что уважаемый всеми нами мистер МакФерсон,
скорее всего, убит. Следствие пока не даёт однозначных ответов, но мы уверены, что
связь между этими двумя событиями очевидна, и не подлежит сомнению. Мы считаем
весьма вероятным, что бежавшие преступники, в числе которых кузина печально
известного Блэка, Беллатрикс Лестрейндж, группируются вокруг своего вожака Блэка.
Возможно, Блэк что-то хотел стребовать с мистера МакФерсона, то же убежище,
например, и, получив отказ, убил несчастного, выпустив в небо Чёрную Метку. Тем не
менее, мы прилагаем все силы к задержанию преступников и просим волшебное
сообщество проявлять бдительность и осторожность. Ни в коем случае нельзя
приближаться к этим лицам».
Глянув дальнейшее содержание, перелистнул страницу — и тут и там пошло пустое
переливание из пустого в порожнее, размусоливание темы побега, Блэка, Чёрных Меток,
и как плохо пугать честных граждан этими самыми метками, в то время как Тёмный
Лорд, того… преставился уже давным-давно.
— А дальше что?
— Дальше, Ханна, — я вернул газету Эрни, — ничего, что имело бы реальный смысл.
Народ, у меня вопрос. Насколько реально сбежать из Азкабана, оставляя это событие
незамеченным?
— Технически… — тут же начала отвечать Сьюзен, задумавшись после первого своего
слова, — возможно. Десять дней. Столько обычно проходит между плановым посещением
сотрудниками ДМП этой тюрьмы.
— ДМП? Не Аврорат? — немного удивился я, ведь общение с дементорами — далеко не
самое приятное, полезное, и вообще, довольное сложное дело.
— Ну… — немного смутилась Сьюзен, теребя в руках конверт с полученным письмом.
— Аврорат считается международной организацией. Там сложная и непонятная структура
управления и, в случае дела межгосударственного масштаба у них несколько иные
инструкции. А Азкабан — сугубо наша, Английская тюрьма, вот.
— Ты, подруга, — Ханна улыбнулась нашей рыжуле, — открывай своё письмо. Вдруг, в
связи со всем этим, твоя тётя написала что-то важное.
— Да, в самом деле, — Сьюзен поспешила вскрыть конверт, достать письмо и приступить
к беглому чтению, пусть и не вслух — приватность личной переписки, всякое такое.
— Ой, в самом деле…
— Что такое? — тут же поинтересовался Джастин, но поправился: — Если не секрет,
конечно.
— Нет-нет, не секрет. Тётя пишет, что около половины дементоров Азкабана покинули
свои посты вслед за беглецами. Она пишет, что министерство, и Фадж, в частности,
будет замалчивать подобное.
— Смысл? — я глянул на всех по очереди. — Чтобы не наводить панику?
— Хм… — Эрни перестал сутулиться за столом, а именно таким образом он «сокращал
путь» ложки от тарелки до рта, держа в одной руке газету, и задумчиво хмыкнул.
— Вряд ли. Многие, кто не знаком с некоторыми нюансами жизни министерства, считают,
что дементоры находятся под контролем и в подчинении министерства.
— Всё ясно, можешь не продолжать, — ухмыльнулся я, возя ложкой в тарелке с кашей.
— Они, дементоры, сотрудничают с волшебниками на добровольной основе, так?
— Не совсем, но около того.
— А я-то думал, как министерство умудрилось полностью подчинить и контролировать
довольно разумных, крайне опасных и вполне независимых существ. А тут вон оно что…
Полагаю, Фадж и министерство не говорят о подобном, чтобы волшебники окончательно
не разуверились в правительстве и Фадже.
— Это более чем возможно, — Эрни быстро, буквально в две ложки, доел остатки своей
порции каши. — Только один волшебник смог однажды увести дементоров из Азкабана.
Смог переманить их. Словом ли, силой ли — не важно, да и не знает никто. Угадайте,
кто?
— Можно и не гадать, — кивнул Джастин. — И это общедоступная информация?
— Это — одна из самых расхожих баек о Сами-Знаете-Ком, — важно кивнула Ханна. — Её
знают все. Мол, Сами-Знаете-Кто был так могуч, что пересилил контроль министерства
над дементорами. Не всеми, но половиной. И вот опять. Не нужно быть гением
аналитики, чтобы догадаться до того, что Фадж всех водит за нос. А ему это сейчас
крайне невыгодно.
— Думаешь, — я, пока ребята говорили, последовал примеру Эрни и зачистил свою
порцию завтрака, и сейчас вот отставил пустую тарелку в сторону, — Он ещё надеется
«выплыть» из всей это ситуации? Я бы на его месте не этим занимался, а готовил
плацдарм для отхода с поста, пока есть хоть какая-то власть в руках.
— Не знаю, — Ханна безразлично пожала плечами, немного удиви всех, ведь у неё
зачастую есть мнение на самые разные события и слухи в министерстве. — Всё может
быть.
После завтрака я отправился в Особую Секцию библиотеки чтобы продолжить — в который
раз уже — обучение себя любимого различным сложным и потенциально опасным для
самого волшебника дисциплинам. Вот, например, пришла пора пары книжек по так
называемой химерологии, хотя, по сути, она мало имеет отношения именно к химерам —
просто огромный сборник проверенных на практике методик воздействия и манипуляций с
органикой. Всё сугубо по рекомендациям Снейпа и Дамблдора — вот изучу материал,
который советовали они, тогда и приступлю к «свободному поиску». Ещё и клубная
монетка нагрелась — новое время собрания. Эх… Сколько дел… А главное — вообще не
ясно, как реагировать на сбежавших Пожирателей Смерти.
***
Просторная гостиная загородная дома была погружена во тьму, несмотря на ясное утро
за окном. Шторы были плотно задёрнуты: лишь слабое, еле видное пламя затухавшего
камина, да светильник с практически непрозрачным плафоном возле кресла — вот и все
источники света. Конечно, тонкие светлые линии проглядывали между шторами и полом,
но они не освещали, а даже наоборот — задавали ещё больший контраст и сгущали тьму.
В том самом кресле, рядом с которым и стоял светильник, сидел волшебник в тёмных
одеждах, и ни одной отличительной черты его нельзя было рассмотреть в этой
темноте — лишь слабый контур, золотой перстень с ромбовидным тёмным камнем в
оправе, да книгу в руках — она была одной из немногих вещей в этой гостиной,
которую можно было разглядеть, а текст в ней — прочитать.
— Милорд, — заговорил второй волшебник, что стоял в другом конце гостиной и
терпеливо дожидался, когда «милорд» дочитает и решит перевернуть страничку. Он был
не молод, но из-за мрака вокруг нельзя было увидеть какие-то детали.
Вместо ответа он получил лишь лёгкий жест рукой с перстнем, показывающий, что его
слушают. Страничка перевернулась.
— Осужденные Пожиратели Смерти сбежали из Азкабана.
Нет никакой реакции.
— Кто-то наколдовал Чёрную Метку над домом МакФерсона. Есть небезосновательные
причины считать этого почтенного волшебника погибшим. Насколько мне известно, никто
из обладателей метки не имел ни малейшего повода проявлять агрессию против этого
достойного чистокровного волшебника. Тем более, используя в итоге метку.
Волшебник в кресле коснулся другой рукой перстня, а точнее — камня на нём. Словно
страдая вредной привычкой, он начал покачивать перстень на пальце, явно размышляя о
чём-то, и размышления эти никто не прерывал.
Только когда одна его рука вновь скрылась во мраке, а вторая, та что с перстнем,
вновь легла на книгу, другой волшебник спросил:
— Что прикажете, милорд?
— Пристрой их к какому-нибудь делу, — раздался тихий голос волшебника в кресле, но
даже слыша этот голос нельзя было дать хоть какую-то характеристику его владельцу.
— Они сейчас будут слишком жаждать деятельности, но не способны на сколь какую-
нибудь адекватность. Они могут лишь навредить.
— Смею сказать, что они и раньше не отличались особой адекватностью.
— Ты прав, мой хитрый друг, но это не меняет текущей ситуации.
— Как прикажете, милорд. Нужно ли мне что-то предпринять касательно неизвестного
волшебника, что использовал Метку?
— Нет. Мы будем наблюдать. В текущей ситуации, что ни делается — всё к лучшему.
Даже если кто-то использовал метку, прикрывая свои поступки, это лишь сыграет нам
на руку. Собственно, даже если не пристроить к делу беглецов, их деятельность
пойдёт на пользу.
— Но они могут в своей поспешности… хотя бы лишиться жизни.
— Поэтому я хочу, чтобы они были пристроены к деятельности. Любой. Пускай хоть
лечением занимаются, хоть тренировками, хоть стрижкой газона маникюрными ножницами.
Волшебник в кресле лёгким движением руки дал понять, что аудиенция окончена. Этого
было достаточно второму, чтобы всё правильно понять и отправиться выполнять
поручения, оставляя «милорда» в одиночестве.
Несколько секунд «милорд» просто постукивал указательным пальцем по книге.
— Каков будет его следующий шаг? — задумчиво произнёс он в пустоту, и вернулся к
чтению книги.
***
Сырость, холод старых потемневших камней крепости, вечные сквозняки и аура печали —
именно это ощутил бы пожелавший посетить Азкабан в любое время года. То и дело
можно услышать стенания и завывания сумасшедших волшебников, что лишились рассудка
от пребывания в этом негостеприимном месте посреди холодного и вечно волнующегося
океана.
Звук размеренных шагов, твёрдая подошва — характерный стук. Волшебник в мантии с
глубоким капюшоном двигался по коридорам Азкабана, игнорируя немногочисленных
оставшихся в округе дементоров, но и они отвечали ему взаимностью. Причины такого?
Об этом, к сожалению, мало кто может поведать.
Вот волшебник подошёл к решётке одной из одиночных камер. Там, на набитом соломой
тряпье, не иначе как ради издевательства называемом постелью, лежала сжавшись
невысокая полная волшебница в тюремной робе. Её вечно уложенные кудрями недлинные
волосы сейчас больше походили на всклокоченное воронье гнездо. Она мелко дрожала,
отстукивая зубами быстрый ритм, но не холод был тому виной.
Волшебник постучал о решётку камеры этой женщины, но не она ответила первой — кто-
то из камеры неподалёку истошно завыл. Крик быстро перешёл в булькающий хрип, и
вновь воцарилась почти полная тишина — её прерывали посвисты ветра да шепотки
спятивших заключённых. Эти шепотки сливались в монотонный тихий шелест, который не
перекрывали даже всплески волн, разбивавшихся о берег там, за стенами замка.
Волшебник постучал ещё раз, и заключённая, наконец-то заметила его. Ради того,
чтобы его узнали, волшебник немного откинул капюшон, быстро надевая его вновь.
— Слава Мерлину! — волшебница не встала со своей лежанки, нет — она быстро и
судорожно подползла на четвереньках к решётке, вцепившись в неё рукой. — Я знала,
что он обо мне не забыл…
— Разумеется, — спокойно ответил волшебник и протянул из-под мантии небольшой
конверт. — Прочтите.
Заключённая, в чертах лица которой узнавалась Долорес Амбридж, дрожащими руками
быстро выхватила конверт, вскрыла и начала читать. Вот её лицо исказилось в гримасе
непонимания, она хотела возмутиться, задать вопрос, но вместо этого медленно,
рваными движениями вернулась на лежанку, сжалась вся и зажевала письмо вместе с
конвертом. Несколько секунд ничего не происходило, но вот она задёргалась в
судорогах. Это продолжалось недолго — вскоре Амбридж затихла.
Волшебник кивнул сам себе и развернулся, направившись в обратный путь по коридорам
замка.
Выйдя в холл Азкабана — крепость, как и все другие замки, не лишена была
подобного — волшебник встретился с группой других волшебников.
— Что у тебя? — задал вопрос один из них.
— Все заключенные на месте. Больше сбежавших нет.
— Как и нас. Думаю, инспекцию можно прекращать. Я не желаю и секундой дольше
оставаться в этом Мордредом проклятом месте.
Пятёрка волшебников покинула замок, а из камеры, в которой находился труп Долорес
Амбридж, выбежал крохотный паучок — конкретно в этом месте делать ему больше
нечего, ведь объект наблюдения благополучно отошёл на тот свет. А далеко в
Шотландии, в библиотеке школы чародейства и волшебства Хогвартс, ухмыльнулся и с
укором покачал головой один статный брюнет. Но он не стал заострять внимание на
полученной от паучка информации, ведь книги сами себя не прочитают.

========== Часть 57. 3. ==========

Воскресенье — необычайно долгий день, как оказалось в этот раз.

Покончив с библиотекой, я отправился в Выручай-Комнату — сейчас уже самое время
собрания нашего тайного клуба анонимных любителей Защиты от Тёмных Искусств.
Правда, с уходом Амбридж отпала всякая необходимость в тайнах, но быть тайным клуб
от этого не перестал — слишком уже подобное захватывает бунтарский дух молодых
волшебников. Да и разве не здорово, когда есть такая «тайна», а уж если ещё и
причастных к ней много, когда вроде бы и поговорить о тайне можешь со многими, но и
сохранить её — тут вообще не найдётся аргумента для закрытия клуба.
Зайдя в Выручай-Комнату я понял, что сегодня здесь аншлаг — абсолютно все участники
пришли вовремя, были серьёзные, почти не улыбались, и только близнецы умудрялись
разряжать атмосферу то в одной группе учеников, то в другой, при этом не применяя
ничего из своих спецсредств.
Подойдя к Ханне и Эрни, что стояли и обсуждали что-то вместе с Дафной и Малфоем, я
приветливо улыбнулся этой компании.
— Привет, народ, — кивнул я, глядя на каждого по очереди, — Дафна.
— Гектор, — скупо улыбнулась она из-за наличия посторонних вокруг. Скупо, но не
формально, как было в прошлые годы.
— Что-то все такие серьёзные, — я кивнул в сторону, намекая на учеников вокруг.
— Не знаете, в чём причина?
Вопрос, конечно, был лишний с точки зрения информации — можно и догадаться. Однако
для начала беседы и её дальнейшего поддержания подходил более чем.
— Ты же умный, Грейнджер, — Малфой самодовольно ухмыльнулся, — по крайней мере так
считает подавляющее большинство учеников.
— Я даже не особо-то и проявляю себя. С чего бы им так считать?
— Я тоже понятия не имею, но не о том речь. Вот раз ты умный, то и догадывайся сам.
— Ты, Малфой, выглядишь каким-то раздраженным. Дело не в побеге из Азкабана твоей
дражайшей тётушки Беллатрикс?
Малфой ничего не ответил, но молчал очень уж многозначительно — нельзя было
сказать, как именно он относится к подобному вопросу. А может быть дело в том, что
он сам не знает, как нужно относиться. Ведь с одной стороны — родственница. С
другой — непонятно, что из слухов правда. Да и уже лично мне неизвестно, что именно
рассказывали Драко его родители о Беллатрикс и прочих «достойных» волшебниках из их
пожирательской прикрутки.
— Похоже, — Ханна искоса глянула на некоторые группы учеников, а в особенности на
непривычно серьёзного Невилла, сжимавшего волшебную палочку так, словно она топор,
а не хрупкий магический инструмент. — остальные и вправду сильно обеспокоены
побегом заключённых. Забавно то, что дошло до всех дай Мерлин лишь к вечеру.
— И поэтому все набросились на книги и практику?
И это было действительно важное наблюдение. Суть в том, что из-за всё того же ухода
Амбридж, энтузиазм самостоятельного изучения ЗоТИ, все эти внеклассные групповые
занятия всем факультетом и прочие мероприятия почти сошли на нет. Далеко не всем
нравится ЗоТИ, далеко не все испытывают не то что влечение не только к боевому
применению магии, но даже к различной самообороне. И как только пропала угроза
тотального отсутствия знаний и практики по предмету, многие сразу же отступили от
такой необходимости, как внеклассные занятия по ЗоТИ. Да и стоит учесть, что у
младших курсов этот предмет теперь ведёт Флитвик, а он для многих, если не для
всех, является крайне авторитетным волшебником в плане именно магии и волшебства, а
значит на его уроков будет более чем достаточно, чтобы идти в ногу с программой
обучения, получая необходимый минимум.
— Тебя это так удивляет? — вновь ухмыльнулся Малфой. — Тёмным Лордом и Пожирателями
Смерти запугали всех до дрожи в коленках. Их боятся даже те, кому бояться в
принципе нет необходимости.
— Даже ты?
— Не говори глупостей, — отмахнулся Малфой, но хитрая улыбка Дафны, знавшей и
понимавшей несколько больше остальных, говорила о многом. — Мне и моей семье нет ни
повода, ни смысла беспокоиться.
— Как скажешь, — пожал я плечами, не став развивать тему. — Потренируемся?
— Не, — отмахнулся Малфой. — Сам знаешь, мне есть где тренироваться.
Сразу же стало понятно, о чём именно говорит Малфой — Дуэльный Клуб. Правда, я не
слышал, чтобы Флитвик возобновлял деятельность своего клуба, да и сомнительно это —
нагрузка на крохе-профессоре немалая.
— Как знаешь. Дафна?
— А я бы потренировалась. Без фанатизма.
— Прошу, — я указал рукой на свободный «ряд» — как-то само так получилось, что во
время массовой практики ученики выстраивались шеренгами друг против друга, чтобы
пропущенное заклинание не навредило сзади стоящему.
Некоторое время мы практиковались, и я не могу сказать, что без энтузиазма. Похоже,
Дафне нравилось то, что палочковая магия, как она говорила, стала даваться ей
легче. Это понятно и легко объяснимо — заниматься чем-то, видя прогресс, чувствуя
его, а не ожидая результатов в очень отдалённой перспективе спустя пару десятков
лет, очень и очень увлекательно, даже если сама эта деятельность тебе не очень-то
нравится — никто не лишён хотя бы зачатков гордости, и личный рост эту гордость
очень даже тешит.
Порою я искоса поглядывал на других учеников. Они то и дело собирались в маленькие
и большие группы, что-то обсуждая, но ни ко мне, ни к Дафне, ни к Малфою не
подходили, а из-за этого не особо обсуждали что-то с Ханной и Эрни, которые не
брезговали общением с «пожирательским сынком» — сами чистокровные, из «священных
двадцати восьми», и подобной фигнёй не страдают. Что это значит? Большинство ребят
под руководством Поттера и Уизли теоретизируют, строят какие-то планы и обсуждают
возможные опасности со стороны сбежавших заключённых и непосредственно Тёмного
Лорда, потому и нас вовлекать в эти разговоры никто не спешит. С Малфоем всё
понятно — годы противостояния с Поттером и Уизли не прошли бесследно. Дафна —
слизеринка. Я — общаюсь с Дафной. Эрни и Ханна — тоже не совсем та компания для
любителей противостояний, хотя на общие темы с ними поговорить можно. А вот Сьюзен
в их компании очень хорошо себя чувствует, и тут, опять же, всё просто — её семья
сильно пострадала от действий Тёмного Лорда в своё время.
Обижен ли я таким к себе отношением? Да нисколько! Хотят заниматься своими какими-
то расследованиями — пусть занимаются. Хотят строить планы, генерировать какие-то
идеи — флаг им в руки. Благо то, что Гермиона в этом принимает минимальное участие,
и в основном работает над своим детищем в лице этого вот клуба по изучению ЗоТИ, да
задорно обсуждает книги или практикуется в волшебстве с девичей половиной этого
коллектива.
— Беспокоишься? — Дафна заметила, что я пару раз глянул в сторону сестрёнки и её
женской компании.
— Немного, — кивнул я и опустил палочку, давая понять, что практика в заклинаниях
подошла к концу, да и время подходит тоже.
Мы с Дафной пошли в сторону выхода из Выручай-Комнаты.
— Не хотелось бы видеть её втянутой в гриффиндорские авантюры. Они, конечно, вряд
ли по-настоящему опасны и могут быть хорошим опытом…
— Можешь не объяснять, — улыбнулась Дафна, и мы вышли в коридоры замка. Пустые,
безлюдные, мрачные, какими и положено им быть в вечернее, тёмное время. — Мне это
прекрасно знакомо. Астория — жуткая непоседа, то и дело норовящая найти себе каких-
то приключений на ровном месте. Тоже совсем не опасные, но так хочется уберечь её
даже от малейшей возможности не то что травму получить — просто пораниться.
— Кстати, как у вас дела?
Мы медленно шли по коридорам, вдоль высоких-высоких витражных окон. Впереди —
лестницы Главной Башни, и оттуда доносился тихий шум школьной жизни — ещё не так
поздно, чтобы ученики разошлись по гостиным. Тихий гулкий стук оповестил, что одна
из лестниц закончила свой «маневр», передвинувшись.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, Астория довольно явно не одобряла, помнится, факт нашего с тобой общения.
— Она и сейчас не одобряет, — вновь улыбнулась Дафна, но несколько по-другому,
незнакомым мне образом. — В этом она непоколебима. Но это вовсе не значит, что мы
ссоримся или нечто подобное, нет.
— Должен сказать, что это — отлично.
— Да? Разговоры о подобном бывают, и… Честно сказать, подобное совсем немного
напрягает. Но радует то, что несмотря на все попытки Астории, она так и не смогла
найти в тебе то, что можно преувеличить и использовать как аргумент для твоего
очернения.
— Ну, все мы не идеальны. Сам под себя я не копал, но уверен, что-нибудь да
найдётся. Всё зависит от точки зрения и мировоззрения. То, что для одних хорошо,
для другого — ужасная черта характера или поступок.
— Пока что она напирает на чистоту крови и отсутствие сколько-нибудь значимых
перспектив.
Мы зашли в Главную Башню и начали размеренно спускаться по лестницам. Что мне, что
Дафне, нужно идти до подземелий, а это восемь этажей с действительно большими
лестничными пролётами, да ещё и множество портретов да гобеленов разных размеров на
стенах — с них за тобой постоянно кто-то смотрит, будь то человек, животное или
магическое существо. Эти вот портреты — одна из немногих вещей, к которым
действительно тяжело привыкнуть. Конечно, если ты не начинаешь тупо игнорировать их
существование, что совершенно недопустимо — они ведь и рассказать об услышанном или
увиденном могут.
— Кстати, Дафна, — я вспомнил один интересный нюанс. — Я хотел узнать что-нибудь о
собственности, земле, домах, квартирах, когда волшебник имеет право чем-то владеть,
что-то строить…
— Я поняла, поняла тебя, — с лёгкой улыбкой Дафна остановила мои словоизлияния
жестом руки, когда мы оказались на уровне седьмого этажа. — Не нужно так детально
всё разъяснять. Но…
Она задумалась на мгновение, а я невольно, на это же самое мгновение, засмотрелся
на её задумчивое лицо без всяких масок — редкое, а оттого и «ценное» явление.
— Мне нечего особо сказать… Я никогда не интересовалась подобным вопросом. То есть,
где-нибудь, когда-нибудь, в отдалённом будущем… — Дафна неопределённо помахала
рукой. — Тогда бы и узнала, столкнувшись. А с чего такой интерес?
— Просто, в обычном мире в Англии довольно запутанное право владения землёй,
постройкой, квартирой или домом. Вот я и задался вопросом — а как всё происходит
здесь?
— Оу… Я немногое знаю. Например, все сделки с землёй так или иначе проходят через
министерство.
— И нет частных контор?
— Не знаю, но вряд ли, — Дафна отрицательно качнула головой, попутно, как и я,
кивнув встретившимся на лестнице знакомым ученикам. — Не думаю, что сделки с
землёй, именно покупка во владение новой, такая уж частая вещь. Зато точно знаю,
что в министерстве есть специальный отдел, занимающийся земельными операциями. Ведь
вся земля в обычном мире в пределах страны принадлежит короне, и там какая-то
мудрёная схема, слышала краем уха от родителей.
— А в магическом мире?
— Очень дорого, но и престижно, если под жильё, — важно кивнула Дафна. — Их не так
много, новые обнаруживаются всё реже и реже. Ещё есть какая-то разница от целевого
использования земли — под производство, вроде бы, дешевле, но другие налоги… В
общем, по таким вопросам точно не ко мне. Может быть, если как следует повспоминаю,
то смогу сказать что-то ещё.
— А с владением? Ну, то есть, например, с какого возраста, какие-то ограничения и
усло