Mystère.

Приглушённый свет напоминал пламя свечи, проходящее

сквозь огненный опал, — он ложился на тени, флюте, ткани,
кожу, облачая присутствующих в интимное настроение.
Играл джаз. Бар «Lucrezia» мистически отталкивал
непрошенных гостей, в него никто не приходил «случайно», и,
разумеется, в нём не задерживались странствующие в своих
капризах женщины или мужчины с простым шифром от
сердца. Он был неприветлив с ними. Если бы люди были столь
избирательными, как это редкое место, — мир бы не знал ни
такого количества слёз, ни спонтанной радости. Лишь
нежное спокойствие. Впрочем, никому подобное
перевоплощение не грозит, и в этом есть своя прелесть.

Название (нет, не название, — имя, ведь это пространство

умеет дышать, смотреть, чувствовать, слышать и хранить
чужие тайны) Lucrezia имеет свою легенду. Город F. посетил
один моряк. Моряком он был по зову сердца, но кровью
принадлежал к графскому роду, и в этом городе он влюбился в
одну замужнюю женщину. Художницу, которая не смогла
отказать себе в соблазне запретной любви. Моряк
возвращался в это место, думая о новой встрече, и в одну из
них Лукреция сдалась, — она провела с ним ночь, нашёптывая
о том, что теперь её жизнь принадлежит ему. Когда моряк
вернулся вновь, он узнал, что его любимая умерла. Муж
Лукреции нашёл их письма и от приступа ревности застрелил
её, а потом выстрелил себе в висок. Узнав о трагедии, моряк
решил остаться в этом городе, увесив свой небольшой дом её
картинами. Одни люди говорили, что он сошёл с ума, другие
утверждали, что где-то в доме спрятано сердце Лукреции…
Спустя время, это место превратилось в бар. Прошлое с
наглостью присвоило себе правду, оставив лишь имя, которое
теперь украшает этот бар.

— Прозаично. Каждый мой любовный роман может

наступить на горло этой истории, — женщина расслабленно
посмотрела на бармена, завершающего создание её коктейля
каплей абрикотина. — Я не люблю легенды. Мне нравится ею
быть.

— Интригуете.

Он поставил бокал на стойку, довольный своим первым за

вечер шедевром, и женские пальцы нежно прикоснулись к
тонкой ножке бокала, поднеся его к губам, словно снимая с
коктейля чары нетронутости. Бармен изучал гостью, — он
работал здесь всего месяц и каждый раз обращал внимание на
новые лица. Про таких женщин говорят: «она не имеет
возраста», ибо душа их, — древняя. С юности такие особы
тянутся к прошлому, они испытывают интерес к тайнам
истории и считают себя «чужими» для этого времени,
кожей ощущая потребность жить в прошлых столетиях. С
возрастом их чужеродность может пойти двумя
маршрутами. Первый, — слиться со всеми остальными,
теряя своё врождённое мерцание. Они заглушают себя,
забывают о своей сути, но иногда этот внутренний голос
напоминает о собственном существовании, призывает
возродиться, словно загадочный феникс. Второй, — страстно
любить воплощение иной породы, быть одиночкой в толпе и
никогда не предавать себя. Эти женщины свободны до
абсолюта, они переворачивают чужие жизни одним лишь
присутствием в них. В сердце такой элегантной леди штиль
сменяется штормом, и шторм побеждает, — она стихийна,
горда, независима, её язык может разрезать чужое эго
острее, чем лезвие бритвы, а красота кажется дикой и
никогда не теряется в легионах живых манекенов. Гостья
бара выбрала второе. Её пальцы украшало кольцо с большим
рубином, чёрное платье чуть ниже колена было закрытым,
локоны тёмных волос, заколотые шпильками, выбивались из
причёски, создавая эффект небрежной элегантности, — она
вся была её воплощением. Глаза подведены чёрным, и этот
бессмертный цвет прочеркивал их глубину. Если вы
встретите однажды таких женщин, обратите внимание, —
их зрачки словно пульсируют, как у змеи, гипнотизирующей
свою жертву. Нога закинута на ногу, прямая спина,
заметные вены на руках и морщинки на лице, ещё не такие
глубокие, но уже намекающие на то, что всё в мире
скоротечно. Эта женщина была спокойной, её выдавали
размеренные движения и медлительная речь, — она не
торопилась. Она смаковала себя…

— Интрига нужна тем, кто хочет выдать стекло за

бриллианты. Я предпочитаю говорить правду, ведь мне не
дарят стекло.

Она улыбнулась. Это была её первая улыбка за вечер, поэтому

и подействовала так эффектно, — правильно поданная
редкость всегда впивается в сердце.

— У вас было много романов?

— У меня было много любви. Разной любви. Любовь не должна
быть однородной. Если она была такой, можно считать, что
вы её не познали.
— Вы не верите в вечную любовь?
— Я не верю в вечность любого из чувств. Всё проходит или
переходит в другие формы, но не все формы подходят мне.
— И когда случается этот переход, вы предпочитаете
начать новую главу?
— Нет. Слишком драматично и больше подходит молодым
девушкам. Мне не приходилось делать это намеренно, я не
ставила такую цель и не желала найти что-то другое. Жизнь
сама ставила точки и перелистывала страницы. Я просто
умею чувствовать её и знаю, что она ведёт меня в верном
направлении.
— То есть вы полагаетесь на судьбу?
— Не совсем. Я просто не пытаюсь спасать то, что
рушится, и не опережаю своё время.
— Вам когда-нибудь разбивали сердце?
— С чего вы взяли, что оно у меня есть?

Гостья сделала ещё один глоток и лёгким жестом попросила

повторить свой коктейль. Бармен почувствовал некую
неловкость за свой вопрос, и она это заметила, поэтому
одарила его ещё одной улыбкой, — более ласковой…

— В молодости каждая женщина хотя бы раз должна

пережить сердечную боль. Это проверка от жизни. Одна
переживёт свою трагедию, сделает выводы и научится быть
счастливой, а другая, после такого удара, каждую
возможную историю любви будет превращать в боль и
проблемы, пытаясь топить в них и мужчину, и себя. Мне
разбивали сердце, я чувствовала надлом, научилась с ним
жить, а потом он растворился в прошлом. Осталась новая я.
Другая я.
— То есть вы тоже были более наивной? Не представляю вас
такой.
— Все женщины начинают с наивности, но многие идут
дальше. Я из их числа.
— А как вы переродились?
Бармен поставил бокал с новым «зельем», раскрывающим
женскую словоохотливость, на стол. Теперь его волновало не
то, насколько хорош его коктейль, а реакция гостьи. Он
хотел превзойти себя в её глазах, ведь это единственный
способ состязаться с собой под остротой её взгляда. Когда
мужчина останавливает внимание на одной женщине,
которая смогла его загипнотизировать (на вечер или жизнь,
— не имеет значения), он начинает смотреть на себя через
отражение её глаз: восхищение сказывается на вере в себя,
порицание царапает мужскую гордость. Этим вечером
фортуна улыбнулась ему.

— Вы очень тонко подобрали слово. Переродилась. Просто

однажды я проснулась и поняла, что не живу.
— Что для вас значит «жить»?
— Не думать о прошлом. Не смотреть в будущее.
Осознавать: вот этот самый момент, здесь и сейчас,
настолько прекрасен, что хочется его растянуть… Вы
согласны со мной?
— Да, но я часто думаю о будущем.
— Мужчинам это к лицу, а женщин делает суетливыми. Я не
люблю женщин, которые спешат.
— Вы сейчас влюблены?

Чуть прогнув спину и элегантно наклонившись ближе к своему

главному союзнику этого вечера, она прошептала бархатным
голосом ответ, и в первый раз мужчина смог насладиться
шлейфом её парфюма. Умные женщины знают этот секрет:
нужно носить аромат почти неуловимо, ведь так к женщине
постоянно хочется приблизиться, чтобы почувствовать
«её». Ни к чему создавать вокруг себя удушающее облако.
— Всегда.
— Теперь я понимаю, почему вас не тронула легенда. Ваша
судьба содержит много таких легенд, но они живут в вашем
сердце, и мне остаётся только дорисовывать, как это могло
быть, где, что вы чувствовали…
— Моё сердце…

Незнакомка провела пальцами по оголённым губам, — на них

не было помады. Женщины, избегающие этой детали в своём
макияже, казались ему созданными для поцелуев, ведь ничего
не мешает их любовникам почувствовать сладкий вкус
женских губ.

— Моё сердце напоминает La Paisible. Вы слышали про виллу

мечты с яблоневым садом Одри Хепбёрн в Швейцарии, рядом
с Альпами и Женевским озером? Одри соединила в одном
месте всё то, что обожала. Она чувствовала себя там самой
счастливой, встречала и провожала желанных людей, любила,
создавала уют… Так и с моим сердцем.
— Красиво звучит.
— Красиво чувствуется.

В этот момент к бармену незаметно подошёл мужчина,

желая послушать рассказ о картине в зале, и главный союзник
вечера спокойно попросил прощения у женщины, последовав
за интересующимся. Из его уст прозвучала ещё одна красивая
легенда. Когда сцена завершилась, и он обернулся, — гостьи
уже не было, на барной стойке лежали лишь купюры рядом с
пустым бокалом. Мужчина не мог отпустить её безмолвно,
он стремительно выбежал из бара и увидел, как спокойной
походкой она скрывается в неизвестности, покачивая
бёдрами.
— Прошу, подождите.

Женщина обернулась и вновь подарила ему безмятежную

улыбку.

— Вы так и не назвали своё имя.

Мужчина замер на месте, когда воздух рассекал её

бархатный голос...

— Лукреция.

В это мгновение ему показалось, что глаза женщины

мистически засверкали, напоминая величие созвездия Ориона.
Лукреция пошла дальше, а он не мог пошевелиться, — хаос
мыслей обездвижил тело. В жизни этого мужчины будут
появляться разные женщины, но лишь Лукреция останется
вечной тайной, которую он так и не смог разгадать…
Женщина, — mystère.

Rita Béart.