Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/11420309

Нуар
Направленность: Слэш
Автор: Liya Movadin (https://ficbook.net/authors/1899736)
Беты (редакторы): FreakGame (https://ficbook.net/authors/2710866)
Фэндом: Stray Kids
Пэйринг и персонажи: Хван Хёнджин/Ли Феликс
Рейтинг: NC-17
Размер: 7 страниц
Количество частей: 1
Статус: завершён
Метки: Разница в возрасте, ООС, Любовь/Ненависть

Описание:
Можно тебя на одну ночь?

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика
Примечание к части - (
)
https://soundcloud.com/user-993908006/lana-del-rey-music-to-watch/s-VO3Vz?in=ivy-
blue-369980545/sets/marmaris

Часть 1

Он сидит на полу гостиной, бесцветным взглядом следит за тем, как

выносят любимые картины мамы, как отец ругается с кем-то по телефону, а
раскрасневшаяся сестра кричит, что никто не смеет трогать ее вещи, сшитые на
заказ. Феликсу кажется, он единственный в семье, у кого не осталось никаких
эмоций. Он просто сидит на полу, слушает шелест листьев, доносящийся из
открытого окна, и поглядывает на тихо плачущую в углу маму. Феликсу плевать
на деньги, на наследство, которое он уже так и не получит, он выгорел за эти
трое суток, чтобы хоть как-то реагировать, но не замечать слезы мамы не
получается. Со времен смерти бабушки она впервые плачет. Она только
оправилась от затяжной болезни, успела слетать с ним в Рим летом, озаряла
каждый его день теплой улыбкой, которую, кажется, Феликс больше не увидит.
А еще ему страшно, что недуг вернется, что мама, от которой долгое время
скрывалось истинное положение дел, снова заболеет и в этот раз уже не
встанет на ноги, потому что лечить ее будет не на что. Весь этот год они
понемногу продавали имущество, но долги покрыть не смогли. Отца подставил
его же партнер, в итоге он задолжал огромную сумму государству, и если он ее
не вернет, то сядет. Сегодня они продали последнее, что у них оставалось —
семейный особняк. Все кончено, утром будет объявлено о крахе империи Ли, и
они станут или посмешищем, или объектом жалости города, который считал их
своими благодетелями, ведь семья Ли не скупилась на обустройство и
благотворительные проекты. Феликс понятия не имеет, где они будут жить и
главное на что, но по словам отца, долгов у них еще столько же, поэтому его
все-таки ждет тюрьма. Мама поднимается с пола, подходит к напряженному
мужчине и, обняв его со спины, утыкается носом ему между лопаток. Сильно
постаревший за последний год отец убирает телефон в карман и,
развернувшись, обнимает супругу. Глаза Феликса наполняют слезы, и он, рывком
поднявшись с пола, идет в пока все еще его спальню. Он запирает дверь и,
прислонившись к ней спиной, пытается успокоиться. Мама не переживет
разлуку с мужем, Феликс в этом не сомневается. Потеря имущества ничто перед
тем, что женщина потеряет любимого. Феликс вырос в любящей и понимающей
семье, всегда считал родителей своим примером и восхищался их чувствами к
друг другу. Когда у мамы начинались приступы, отец не отходил от ее постели,
сидел на полу, держа ее руку в своих ладонях, лично за ней ухаживал.
Разлучить их — это убить обоих. Феликс все еще зол на отца, что тот не все
учел, так сильно подставился и лишил их всего, но в то же время он знает, что в
глубине души он давно его простил.

Феликс отлипает от двери, подходит к зеркалу и выдергивает заколку, позволяя

белоснежным волосам рассыпаться на плечи. Он долго стоит, впившись
взглядом в свое отражение, проводит подушечками пальцев по своим губам, по
горлу к ключицам, а потом быстрыми шагами двигается к двери.

— Ты куда? — спрашивает сидящая на диване, который пока еще не забрал

покупатель, мама.

— Поеду к Максу, не могу больше здесь находиться, — бурчит Феликс и, пряча

2/8
глаза, чтобы не выдать ложь, выходит за порог.

Феликс останавливается у ворот и, обернувшись, смотрит на дом, в котором

вырос и провел счастливые годы. Даже не верится, что здесь теперь будут жить
другие люди, они же будут пить чай в любовно выращенном мамой саду, в
плетенных креслах, которые выбирала сестра. Возможно, новые владельцы
захотят здесь все поменять, снесут стены, расширят площадь, сотрут
воспоминания, дорогие сердцу семьи Ли. Феликс не готов прощаться с отцом,
которого будут ждать минимум десять лет в тюрьме и из которой, судя по его
возрасту и здоровью, он живым уже не выйдет. Феликс не готов хоронить маму,
сердце которой, истощенное болезнью и разлукой, остановится навсегда.
Феликс не готов уезжать из дома, на стене которого до сих пор остаются
нарисованные карандашом черточки их с сестрой роста. Только никто не
спрашивает у Феликса, чего он хочет, его просто ставят перед фактом и все, что
ему остается, — смириться. Самое страшное в этой ситуации, что Феликсу даже
нечем себя успокаивать. Он может устроиться хоть на четыре работы, может
вкалывать без выходных и перерывов, но ему в ближайшие лет десять эту сумму
не заработать и не собрать снова семью. Феликсу нужно перестать думать,
пытаться убедить себя, что все наладится, что они что-то придумают. Нужно
принять реальность, в которой он уже ничего не может изменить, но не
получается. Поэтому он выходит за ворота, достает из кармана мобильный
телефон и набирает номер, цифры которого отпечатались на сетчатке зрачков.
Сегодня ночью семья Ли потеряет дом и отца, а Феликс свою гордость.

— Я согласен, — выпаливает Феликс, стоит собеседнику снять трубку.

— Куда мне отправить автомобиль? — доносится из трубки хрипловатый голос,

все еще переворачивающий в Феликсе угли, как казалось, былой любви.

Феликс называет адрес и, сбросив звонок, идет к дороге. Через полчаса у

бордюра паркуется черный роллс-ройс, и парень молча опускается на сидение.
Шофер вопросов не задает, не отвлекает его от грызущих мыслей и рассекает
мглу фарами автомобиля. Феликсу кажется, его сердце застряло в горле, он
прямо здесь же на кожаном сидении и задохнется. Он нервно раздирает пальцы,
все пытается себя успокоить, но паника не отпускает. Нельзя передумывать,
нужно это сделать, и плевать, что сегодня ночью он похоронит не просто
гордость, но и свою любовь, во взаимность которой и так верилось с трудом.

Автомобиль сворачивает в элитный район с частными домами, минует ровно

семь шлагбаумов, три проверки, Феликс все считает, нарочно за все цепляется,
лишь бы не думать о предстоящей встрече и не сходить с ума в ее преддверии.
Наконец-то они перед воротами, которые сразу же расходятся, и автомобиль,
въехав, паркуется прямо у каменных лестниц двухэтажного дома. Феликсу
открывает дверцу взрослый мужчина в костюме и просит идти за ним. В
поражающей утонченным интерьером гостиной, которая вобрала в себя роскошь
классического стиля, никого нет. Они не задерживаются в гостиной, сразу
двигаются к лестнице и, поднявшись наверх, останавливаются у массивных
дубовых дверей.

— Он ждет вас, — кланяется мужчина и оставляет парня одного. Феликс

набирает побольше воздуха в легкие, уговаривает себя не сбежать и тянется к
ручке.

Внутри большой спальни горят только светильники на стенах, но Феликс сразу

3/8
видит его. Он сидит в кресле у окон на всю стену, его босые стопы утопают в
ворсе ковра, в руке стакан с глотком виски на дне, черная шелковая рубашка
расстегнута почти до пояса брюк. Он смотрит в окно, словно не замечает гостя,
наблюдает за залитым светом фонарей двором. Дверь за Феликсом со стуком
закрывается, и только тогда он оборачивается к нему. Он пристально смотрит на
парня, побеспокоившего его покой, и Феликс, как и всегда, ничего в этом
взгляде не может прочитать.

Хван Хенджин старше девятнадцатилетнего Феликса на одиннадцать лет. Он

наследник строительной империи, лучший ее представитель и тот, в кого с
пятнадцати лет влюблен Феликс. Впервые парень увидел его на приёме, куда
родители потащили обоих детей, и пропал. Феликс думал, что это просто
увлечение, что не может он влюбиться в такого взрослого мужчину, что это
неслыханно, да и юношеская влюбленность без подпитки умрет, но с каждым
новым днем в нем это чувство только разрасталось. Не общаясь с ним, ни разу
не оставшись с ним наедине хоть на пару минут, не имея представления о том,
что за человек Хван — Феликс придумал образ и окончательно и бесповоротно в
него влюбился. Он постоянно следил за новостями бизнеса, напрашивался на
приемы с отцом, не пропускал ни одно мероприятие и все лелеял в душе
надежду, что Хван обратит на него внимание и позовет его на свидание.
Хенджин и обратил. Первый раз это случилось два года назад, пока
семнадцатилетний Феликс ждал прощающегося с партнерами отца, а Хенджин,
спускаясь с лестницы, задержал на нем взгляд. Феликс, который очень долго
прокручивал в голове тот взгляд и каждый раз глох от собственного визга,
открыто прочитал в глазах мужчины интерес. На этом их пересечения и
закончились. Хенджин улетел в Китай и, запустив там бизнес, провел полтора
года в Пекине, оставив парня залечивать свое сердце и давиться
нерастраченной любовью. Шесть месяцев назад, когда история с долгами отца
не казалась настолько серьезной проблемой, ведь мужчина скрывал истинную
сумму, Феликс праздновал день рождения в клубе. В разгар веселья ему
принесли огромный букет белых лилий и записку:

«Облетел полмира, не нашел конкурентов твоей красоте» ХХ.

Феликс даже гадать не стал и, прижав цветы к груди, не мог стереть глупую
улыбку с лица. Уже следующим вечером он сидел на заднем сидении мазерати,
который вез его на ужин с мечтой последних лет. После двухчасового свидания
Феликс понял, что отныне ни о ком, кроме этого красивого, уверенного в себе,
харизматичного мужчины думать не сможет. Феликс им восхищался и,
понемногу узнавая, все больше влюблялся. Он не верил собственному счастью,
потому что считал себя ординарным, ничем кроме внешности не отличающимся
пареньком, но Хенджин общался с ним на равных и смотрел так, что лишал
остатков разума. Полтора месяца Хенджин водил его в лучшие рестораны,
баловал вниманием и подарками, бросив все, прилетал из командировки из-за
одного «я скучаю» Феликса, и на этом приятные воспоминания закончились.
Хенджин ни разу не говорил о чувствах, ничего не планировал, просто был
рядом, и Феликсу уже этого было более чем достаточно, но, видимо, только ему.
После ставшего последним их свиданием ужина Хенджин приказал шоферу
ехать к нему, а не как обычно к Феликсу, и парень, который только-только начал
в его обществе расслабляться, испугался. Разница в возрасте, образ жизни,
различные интересы — все это пугало Феликса с самого начала, он за эти
полтора месяца так и не научился расслабляться в обществе мужчины, и идея
поехать к нему, конечно же, ему не понравилась. Феликс хотел получше узнать
Хенджина, не переходить на следующий уровень так быстро, потому что был
4/8
наслышан о его связях, и верил слухам, что Хван ни с кем больше одной ночи не
проводит. Феликс не был готов его терять, и отчаянно верил в то, что после того
как они проведут больше времени вместе, Хенджин полюбит его. Выслушав
желание Феликса поехать к себе домой, Хенджин намерений скрывать не стал и
конкретно сказал, что давно хочет продолжить их общение в более интимной
обстановке. Феликс уехал домой на такси. Следующим утром Хенджин
пригласил его на завтрак, Феликс отказался, но ухаживания не прекращались.
Хенджин заваливал его дорогими подарками, звал на свидания, заказывал для
него лучшие столики в самых труднодоступных ресторанах — Феликс не
сдавался. На прошлый Новый год, Хенджин подарил ему яхту, которую назвал
Мармарис в честь татуировки на ребре ладони Феликса. По словам парня он
набил ее из-за города, в котором провел прекрасный месяц с семьей. Феликс
даже смотреть на яхту не пошел и подарок так и не принял. Феликс бы, может,
и сдался, сам бы отдал ему свое так сильно влюбленное в него сердце, но
настоящий Хенджин, тот, с кем он познакомился за их полтора месяца свиданий,
доказал ему, что не стоит. Холодный, расчетливый мужчина, не скрывающий то,
что не верит в любовь, а миром правят только деньги — вряд ли бы до конца
осознал, что для Феликса означает близость с тем, в кого он столько времени
влюблен. Действия и слова Хвана после их расставания это только доказывали.
Феликс закрылся у себя и начал тихо-тихо залечивать сердечную рану. Жизнь
ведь не сказка и не всегда заканчивается хэппи эндом. Феликс решил, что
лучше расстаться сейчас, чем если он примет условия игры Хенджина,
окончательно в нем утонет, и оставшись без него, никогда не восстановится.
Феликс не хочет быть тем, с кем Хенджин проведет одну ночь, потому что для
него Хван всегда был тем, с кем бы он провел всю жизнь.

Окончательную точку поставил сам Хенджин. Два месяца назад Хван приехал к
ресторану, в котором Феликс с друзьями праздновали новые сертификаты, и
через шофера попросил его выйти на разговор. Феликс решил, что пора
заканчивать играть в прятки и вышел к нему, чтобы окончательно расставить
все точки над i. Выйдя из ресторана в одной рубашке, Феликс, ежась, подошел к
стоящему у роллса мужчине, и первое, что сделал Хенджин — это снял свое
полупальто и, не слушая попытку возмутиться, накинул его на плечи парня.

— Зачем вы приехали, господин Хван? — не скрывая недовольство, спрашивает

Феликс, у которого под ногами земля рябью идет.

— Я просил не обращаться ко мне так официально, — усмехается Хенджин,

поправляя рукава синей рубашки, плотно обтягивающей накачанное тело.

— Зачем вы приехали? — не сдается Феликс, параллельно ведет войну с

раздувшимся под грудиной сердцем, которое, только увидев его, сразу ожило.

— Сколько? — изогнув бровь, впивается взглядом в красивое лицо мужчина.

— Что сколько? — нахмурившись, спрашивает Феликс.

— Сколько стоит твоя компания?

— Не понимаю тебя, — прекрасно все понимает Феликс, но дает Хенджину шанс

исправиться, не поступать с ним так, не стирать в порошок то, что осталось от
его чувств. — Может, ты на цветах, которые мне шлешь и я выбрасываю в
мусорку, сразу будешь писать «можно тебя на одну ночь»? И сразу же чек
прикладывай, пожалуйста! — парень еле сдерживается, чтобы не разреветься от
5/8
обиды.

— Я четко сказал тебе, что заинтересован в тебе, и мы провели вместе чудесные

полтора месяца, я о них не жалею, — становится вплотную мужчина, пальто
которого теперь липнет к Феликсу ледяным покрывалом, а не греет. — Я хочу
тебя. Я слишком долго ждал сперва твоего совершеннолетия, потом когда ты
уже наиграешься, но ты заигрался. Чего бы ты ни захотел от меня, не важно,
сколько это будет стоить и где находится, — к утру ты это получишь, но сперва
ты поедешь ко мне.

— Не все продаются, — у Феликса от обиды и еще не выплаканных слез челюсть

сводит.

— Все продаются, ребенок, и ты не исключение, — скалится Хенджин.

— Я так не опущусь, — сняв с плеч пальто, швыряет в него Феликс.

— Признаюсь, мне нравится тебя завоевывать, угадывать желания, дарить все, о

чем ты и попросить не успеваешь, я получаю от этого особое удовольствие, —
ухмыляется Хенджин, натягивая пальто на плечи. — Это заводит. У меня
огромное терпение, и я знаю, что ты придешь ко мне.

И вот Феликс пришел.

Хенджин ставит стакан на тумбу сбоку, но не поднимается, унижает тем, что

подзывает его к себе. Феликс проглатывает остатки гордости, принимает факт
того, что не уйдет отсюда, не получив свое, с трудом отрывает подошвы от пола
и медленно двигается к нему. Он останавливается в двух шагах, не знает, что
делать, куда смотреть, лишь бы не зацикливаться на мощной обнаженной груди.
За все время их свиданий у них даже поцелуя не было, Хенджин только на
прощание касался губами его щеки, и у Феликса уже только от этого кровь в
сосудах замедлялась. Когда Хенджин, пропуская его вперед в ресторанах,
проводил ладонью по его спине, прямо меж лопаток, Феликс даже свое имя
забывал. Что от него останется к утру — он и представлять боится, но
подозревает, что скорее всего это будет груда пепла на пугающей размерами
кровати слева. Хенджин решает все за него, поддается вперед и, притянув
парня к себе, сажает на свои бедра. Он скользит ладонями по футболке,
зарывается носом в плечо, пахнущее цитрусовым парфюмом, тянется пальцами
выше к затылку, собирает в ладони белые волосы, резко тянет вниз и первый
поцелуй оставляет на горле.

— Ты невероятно красив, — Хенджин ведет губами по его кадыку, к мочке уха,

вторая рука покоится на бедре парня, легонько поглаживает.

Феликс обвивает шею мужчины, боится соскользнуть вниз и сам цепляется. Он

не ласкает его, не поддается страсти, он прощается с выдуманным чувством, с
надеждой, знает, что, выйдя за эту дверь, оставит свое сердце здесь. Хенджин
не дал им шанса на отношения, не захотел, не разделил его чувства, осквернив
их похотью, и хотя, несмотря на все это, Феликс прямо сейчас смотрит на него с
нежностью, Хенджин смотрит с голодом, с плохо скрываемым звериным
желанием обладать, и он берет. Он поднимается вместе с ним на руках,
опрокидывает его лопатками на кровать, сразу вжимает в нее своим телом, не
дает очнуться, развернуться, вгрызается в губы, ради которых уже был готов
даже войну развязать. Хенджин поглаживает все еще покрытые тканью
6/8
ягодицы, разводит его руки в стороны над головой, переплетает пальцы с его
пальцами и снова целует. Он не может оторваться от распухших сочных губ, не
дает надышаться, терзает, вбирает в себя его вкус и сам поражается, что
настолько они пьянящие.

Хенджин захотел его сразу же, как увидел — в его красоте утонул, и первое
время все никак не мог принять то, что возжелал фактически ребенка. Он
нарочно бизнес в Китай перевел, сам Феликса от себя же обезопасил, завалил
себя работой, лишь бы не думать о необычайно красивом парне. А сейчас вместо
того, чтобы наконец-то дорваться до желаемого, он сбавляет темп, сменяет
напор на нежность. Он целует его глубоко и мокро, спускается ниже, медленно
раздевает парня и каждый сантиметр понемногу обнажающейся кожи не
оставляет без внимания. Хенджина эта странная и явно неожиданная нежность
пугает. Он уже начал забывать, как ему нравилось наблюдать за тем, как
Феликс ел любимое фисташковое мороженое после ужина, как он наслаждался
его звонким смехом, его тонкими пальцами, сжатыми в его ладони, пока
автомобиль увозил их в ночь. Он помнит только желание — затянутые в кожу
стройные ноги, пухлые губы, в которые безумно сильно хотелось протолкнуть не
только язык, попку, на которую мысленно примерял свои ладони, ключицы, на
которых мечтал сомкнуть зубы. Хенджин заставил себя забыть все остальное,
потому что какой-то зеленый пацан, посмевший родиться сборищем всех его
фетишей, отказал ему. Хенджин окунул только зарождающуюся нежность в
похоть, искупался в ней сам и его испачкал, а все потому что испугался, но так
себе в этом и не признался. Он отгоняет вырвавшиеся из заточения неуместные
сейчас мысли, разворачивает парня спиной к себе, вжимает его лицом в
подушку и рывком тянет вниз трещащие по швам джинсы.

— Я не сделаю тебе больно, — шепчет в шею, прямо по линии роста волос, кожу
прикусывает. — Расслабься.

— Ты уже сделал мне больно, — прячет лицо в подушке разбитый Феликс и

выгибается, когда мужчина кусает его в лопатки.

Феликс стонет сперва от дискомфорта, сжимается, делает себе хуже, но

понемногу под поцелуями и ласками расслабляется, сам выгибается. Он
насаживается плавно, сам подмахивает, пока Хенджин, впившись пальцами в
его бока, натягивает его на свой член. Звуки шлепков голых тел о друг друга
сопровождаются рваными стонами, обрывками фраз, где Феликс то просит быть
нежнее, то требует сильнее. Феликс забывает обо всем, пока он его трахает.
Все, чего хочется — чтобы эта неправильная, умножающая его боль ночь не
заканчивалась. Хочется чувствовать его в себе, на себе вечно, потому что
плевать, что они из разных миров и ни по одной из обсуждаемых когда-то тем не
сошлись, только с ним Феликс чувствует эти долбанные и никак не желающие
сдохнуть бабочки. Хенджин снова делает паузу, не хочет так, не хочет только
брать, довести до пика и все закончить, он хочет его видеть, насладиться
каждой эмоцией, прочитать на его лице его ощущения. Он переворачивает его
лицом к себе, сразу же целует в губы, по которым успел соскучиться. Феликс
смущается, не знает, куда глаза деть, в итоге зацикливается на рельефном
прессе, скользит взглядом по венам, выпирающим на накачанных руках, и сам
тянется, когда Хенджин, приподняв его за талию, сажает на себя. Феликс
смыкает руки в замок на его шее, сам приподнимается и опускается, покусывает
его плечо, упирается носом в шею и чуть ли по швам не расходится от того, как
нежно мужчина поглаживает его по спине и как грубо разводит и сжимает его
ягодицы. Хенджин снова укладывает вспотевшего и охрипшего парня на
7/8
лопатки, опирается о свои руки по бокам от его головы и с каждым новым
толчком касается полураскрытых губ, глотает его стоны.

— Проси.

— Что? — протяжно стонет Феликс, когда распирающий его член бьет по

простате. Он теряется в своих мыслях, ощущениях, он задыхается в этой
пропитанной запахом секса комнате и ближе льнет, словно учится дышать
только кожа к коже.

— Ты ведь не просто так пришел, — еще один глубокий толчок, и Феликс

смыкает зубы на запястье мужчины рядом со своей щекой. — Ты не передумал,
не сдался, не уступил. Проси то, за чем ты пришел.

— Моя семья, — откидывает голову назад Феликс, прикрывает ладонями лицо от

прошибающего каждую клеточку тела удовольствия и притихает.

Феликс уезжает только утром, потому что Хенджин не отпускает, а парень и не

настаивает. Он лежит в кольце его рук, слушает размеренное дыхание и не
чувствует ничего, кроме горечи, разъедающей истощенное сердце. Домой
Феликс приезжает разбитый, переполненный слезами, которые вырвутся наружу
стоит просто у него что-то спросить. Распухшие губы болят, все тело ноет,
голова словно налита свинцом, он на еле его удерживающих ногах поднимается
к себе и валится на оставленный после вынесенной кровати матрас, и рыдает.

Ближе к обеду Феликс слышит радостные крики снизу, даже не поднимается, не

отвечает маме, молотящей дверь со словами, что они свободны, и кое-как
промычав, что хочет спать, поворачивается на другой бок. Все кончено. Феликс
получил назад свою семью, а Хенджин получил ночь. Только какая ирония, ночь,
которая дала Хенджину удовлетворение и реализацию своей цели, для Феликса
станет началом его личного ада, потому что лежать в его руках оказалось
слишком хорошо и израненное сердце не захочет смиряться с тем, что все
закончилось, так и не успев начаться.

— Тебе цветы принесли, — визжит за дверью сестра, отрывает Феликса от

мыслей. — Нет бы мне кто такой букет прислал! — плохо скрывает нотки
зависти в голосе девушка.

— Выброси, — кричит Феликс, не собираясь даже смотреть на них. Какая

разница, кто их прислал, и даже если Хенджин, то ему его «спасибо за ночь»
нахуй не далось. Феликс взял наличными.

— Я открыла визитку! — снова кричит копошащаяся за дверью девушка, и

Феликс срывается с места.

— Дай сюда, — распахнув дверь, выхватывает карточку из ее рук парень, а

потом, захлопнув ее перед ее носом, снова запирается у себя. Он долго стоит, не
решаясь переворачивать белую плотную бумагу с позолоченными уголками, и в
итоге сдается:

«Можно тебя на всю жизнь?» ХХ.

8/8