Франк Тилье

Головоломка
Серия «Звезды мирового детектива»

Издательский текст
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=12928406
Головоломка: Азбука, Азбука-Аттикус; СПб.; 2015
ISBN 978-5-389-10779-3

Аннотация
В новом триллере Франка Тилье «Головоломка» герои Илан
и Зоэ, профессиональные охотники за сокровищами, внедряются
в таинственную игру, где главный приз составляет триста
тысяч евро, а цена ее – человеческая жизнь. Правила игры
им неизвестны, они знают лишь ее название: «Паранойя». В
горах на территории заброшенной психиатрической лечебницы
восемь участников должны бросить вызов своим самым
потаенным страхам. Чтобы обрести ключ от заветного сейфа с
деньгами, нужно собрать десять черных хрустальных лебедей. Но
осторожно: цена такой находки – жизнь. Ваша жизнь.
Впервые на русском языке.
 Содержание
1 8
2 14
3 21
4 32
5 35
6 44
7 56
8 66
9 73
10 84
11 92
12 101
13 111
14 116
15 122
16 127
17 137
18 143
19 145
20 155
21 164
22 170
23 174
24 182
25 191
26 204
27 209
28 218
29 222
30 232
31 236
32 239
33 243
34 253
35 262
36 271
37 275
38 282
39 288
40 292
41 303
42 309
43 323
44 333
45 344
46 352
47 363
48 369
49 377
50 383
51 392
52 403
53 406
54 417
55 427
56 433
57 441
58 448
59 458
60 466
61 469
62 478
63 483
64 489
 Франк Тилье
Головоломка
© Е. Клокова, перевод, 2015
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015
Издательство АЗБУКА®

***

Но когда от древнего прошлого

не останется и следа,
когда умрут люди и рассыплются в прах вещи,
еще долго пребудут запах и вкус,
более хрупкие, но и более живучие,
спокойные, верные, они, как души,
перекликаются, ждут и надеются,
что на руинах всего сущего сохранят,
пусть даже в крошечной капельке,
гигантское здание памяти.
Марсель Пруст. В сторону Свана
 1

Вся медицинская бригада, занимавшаяся Люкой Шардо-

ном, собралась вокруг его кровати, они убрали все электро-
ды электроэнцефалографа. Показатели электрокардиогра-
фа и других аппаратов свидетельствовали о стабильности
состояния.
Пациент, пристегнутый к кровати ремнями, пришел в
сильнейшее раздражение.
– Я буду говорить только с моим психиатром, а все
остальные пусть уйдут. Пожалуйста…
Палата мгновенно опустела. Люка Шардон попробовал
поднять голову, но не смог.
– Не пытайтесь, – сказала Санди Клеор. – Вы долго были
в тяжелом состоянии, так что пройдет немало времени,
прежде чем ваши мышечные рефлексы восстановятся.
– Ну да, а ремни очень кстати, они не дадут мне упасть
или пораниться, так?
Психиатр присела на край кровати и убрала со лба па-
циента прядь светло-каштановых волос. Красивая молодая
женщина – на вид не больше тридцати – была без халата:
больница, где лежал Люка, находилась в сотне километров
от Отделения для сложных больных 1, в котором она рабо-
тала.
– Не стоит иронизировать, Люка, это для вашей же
пользы, иначе нельзя.
– Чушь! Все возможно, если захотеть.
– Как вы себя чувствуете?
Он взглянул в окно, повернул голову и посмотрел прямо в
глаза своему врачу, в очень красивые темно-голубые глаза.
– Скажите, доктор Клеор, как долго вы пытались меня
лечить – до перевода сюда?
– А вы не помните?
– Нелепый вопрос… как сумасшедший может что-то
помнить? Реальность и время – понятия, ничего не знача-
щие для безумцев, разве вы этого не знаете?
Клеор задумалась. Речь и рассуждения пациента показа-
лись ей связными, совершенно логичными и без малейшего
намека на агрессию.
– Четыре месяца. Вы провели в ОТБ четыре месяца…
– Вы считаете электрошок действенной процедурой? Без
нее нельзя обойтись, ее нечем заменить? Вы понимаете, ка-

1
Психиатрическая больница, специализирующаяся на содержании и лечении
психически больных, представляющих потенциальную опасность для себя или
других лиц.
кую боль причиняли мне, пока «лечили»? Знаете, каково это
– получить разряд в сотни тысяч вольт? Тебе кажется,
что глаза вот-вот вылезут из орбит, а все вены взорвутся.
Вам стоит попробовать хоть раз, может, тогда поймете.
Психиатрам следует опробовать на себе любую терапию,
прежде чем применять ее к другим.
Санди Клеор искоса взглянула на ремни на запястьях па-
циента. Этот человек мог напасть без предупреждения,
стремительно, как кобра, он не раз это делал. Психоз –
непредсказуемый и разрушительный недуг, больные страда-
ют галлюцинациями, их обуревают бредовые идеи, бо́льшую
часть времени они существуют в параллельной реальности,
что очень затрудняет лечение. В случае с Люкой Шардо-
ном дело осложнялось тем, что даже в моменты просвет-
ления он оставался параноиком и любую попытку врачей и
медсестер позаботиться о нем воспринимал как заговор или
травлю.
– Электротерапия помогла вашей памяти вытолкнуть
на поверхность некоторые воспоминания о прошлом. Как бы
вы к этому ни относились, что бы себе ни думали, она вам
помогла.
– Бросьте, доктор! Вы подкармливали мой страх и усу-
губляли страдания, считали, что лечите, но лишь ухудша-
ли ситуацию.
Электрокардиограф подал сигнал бедствия: сердце выда-
вало сто двадцать ударов в минуту. Люка опустил глаза на
иглу капельницы и замедлил дыхание, пытаясь успокоиться.
– Вы с доктором Полем Гамбье, этим любителем тру-
бочного табака, вели пространные беседы, полагая, что
больной «в отсутствии». А я все слышал и каждый день по
крупице терял рассудок.
– Это трудно понять – и уж тем более поверить.
Он попытался рассмеяться, но закашлялся, лицо покрас-
нело от натуги. Отдышавшись, он спросил:
– Как там Сесиль Жанна? Мертвецы все еще бродят за
ней по пятам?
– Увы…
– И она по-прежнему сдирает с себя кожу, если остается
без смирительной рубашки?
– К сожалению, лучше Сесиль не стало.
– И не станет. Пока она заперта в вашей больнице, по-
койники от нее не отвяжутся. – Он вздохнул. – Очень жаль.
Она красивая женщина. У нее такие чу́дные темные воло-
сы – длинные, до пояса. Я всегда любил смотреть на них,
касаться ладонью. Сесиль Жанна много для меня значит.
Вам это известно.
– Да, конечно.
На мгновение глаза Люки стали пустыми, но он сделал
над собой усилие и вернулся к разговору:
– Пока я был в коме, кое-что происходило, доктор Клеор,
и это «кое-что» может поставить под вопрос некоторые
ваши варварские методы.
 Психиатр не понимала, к чему клонит Люка, но, имея
опыт подобных разговоров, не позволила выбить себя из ко-
леи.
– Если знаете чудо-решение, Люка, поделитесь со мной.
– Лучше задам вопрос. Вы блестящий врач, вот и ска-
жите, способен ли мозг исцелить сам себя? Очиститься от
гнили без внешнего вмешательства, лекарств, врачей? Как
заживают ссадины на коленках, даже если их не мазать йо-
дом?
Она покачала головой:
– Выздоровление – путь к той части себя, которую мозг
сознательно заблокировал. Пациенты по большей части не
способны пройти этот путь самостоятельно, им мешает
болезнь. Мы, психиатры, помогаем нашим пациентам раз-
рушать барьеры.
Люка поймал взгляд Санди – он хотел, чтобы она в пол-
ной мере прочувствовала его слова.
– Я знаю правду. Я точно знаю, что произошло в тот
день двадцать второго декабря, доктор. Мне известно, кто
убил восьмерых игроков. Я вижу его лицо, как сейчас вижу
вас, доктор.
Санди Клеор выпрямилась. Ее пациент никогда не говорил
ничего подобного. Он воспринимал ее как мучительницу, счи-
тал, что она участвует в заговоре против него. Она поста-
ралась сохранить нейтральный тон, но возбуждение брало
верх.
 – И кто же он? Что именно вам известно о том дне два-
дцать второго декабря?
Люка Шардон поднял глаза на висевшие над телевизором
часы:
– Доставайте ваш серый диктофон, доктор, тот самый,
которому вы доверяете все эти грошовые умозаключения.
– Я оставила его в отделении.
– Очень удачно. Поезжайте, пока дорогу не занесло сне-
гом, и зайдите в мою палату – ту, где меня держали до
перевода сюда. Я кое-что спрятал в одном из металличе-
ских прутьев кровати. Достаньте это, возьмите диктофон
и возвращайтесь – оно того стоит. Надеюсь, времени у вас
достаточно, потому что история, которую я собираюсь
рассказать, потрясет ваше воображение.
 2

22 декабря
Утро в сердце Альп выдалось сухим и морозным. В такую
погоду хорошо надеть снегоступы и отправиться на прогул-
ку. Именно так и собирался поступить аджюдан-шеф 2 Пьер
Бонифас, если бы в самом конце дня ему не сообщили ужас-
ную новость. Звонивший – горный проводник – находился
в шоковом состоянии и едва мог толком объяснить, что слу-
чилось.
Вертолет национальной жандармерии, перевозивший Бо-
нифаса и его помощника, летел над огромным лиственнич-
ным лесом. Первые лучи солнца освещали горы, их шелко-
вистые вершины тянулись до самой Швейцарии с одной сто-
роны и до Италии с другой. Все двадцать два года полицей-
2
Старший унтер-офицер в вооруженных силах и полиции Франции, примерно
соответствует старшему прапорщику в армии РФ.
ской службы Бонифас не уставал наслаждаться этим вели-
колепным зрелищем, каждый день новым и разнообразным,
как краски на палитре художника, но этим утром ему было
не до красот, он думал о другом.
Бело-синий вертолет перелетел через озеро и опустился
на небольшую поляну на высоте четырех тысяч метров. Ло-
пасти винта подняли в воздух облака снега. Унтер-офицеры
вылезли, зябко поежились и, сунув носы в воротники синих
форменных курток и держа снегоступы в руках, рысцой по-
бежали к человеку, одетому в теплый комбинезон на гага-
чьем пуху.
– Вы ничего не трогали? – спросил Бонифас.
Проводник повел их назад по собственным следам. Креп-
кий высокий парень шагал так широко, что Бонифас едва
поспевал за ним. «Слава богу, что подъем на этом участке
леса между долиной и тянущимися вверх склонами не слиш-
ком крутой…» – думал он, пыхтя и отдуваясь.
– Нет, я сразу вызвал жандармерию.
– Вы правильно поступили. А теперь расскажите поточ-
нее, что именно произошло.
Пилот вертолета выключил двигатель, и в горах снова во-
царилось безмолвие. Лес стал гуще, деревья стояли так близ-
ко друг к другу, что свет, проникавший сквозь листву, рассы-
пался золотыми искорками. Казалось, что этим утром при-
рода замерзла, затаила дыхание.
– Как только выйдем на тропу, увидим высокогорный при-
ют «Гран-Массив»3. Теперь он в собственности города. Этот
старинный дом стоит на острове посреди озера, там можно
передохнуть, хотя нет ни воды, ни отопления. Вмещает при-
ют человек десять, не больше, но от непогоды защищает.
– Знаю, – кивнул Бонифас, – был здесь недавно с семьей.
Замечательное место.
Проводник вел их через кустарник, раздвигая ветки рука-
ми.
– Что да, то да, – согласился он. – На прошлой неделе ту-
ристы сообщили, что прохудилась крыша, и я вчера утром
отнес туда инструменты, чтобы кровельщик положил уплот-
нитель и зацементировал черепицу. Сегодня он должен был
все закончить.
Бонифас и второй жандарм дышали все тяжелее, мороз
обжигал горло, а их провожатый не сбавлял темп. «Из гра-
нита он, что ли, высечен, этот здоровяк?» – с некоторым раз-
дражением подумал Бонифас.
– Приют всегда битком набит, и в дождь, и в снег. Если
все места заняты, люди идут в другой, платный, он находится
чуть выше по маршруту.
Трое мужчин продолжали движение, наклонялись, раз-
двигали ветки, покрытые сверкающим льдом. В царящей во-
круг белизне было нечто сюрреалистичное.
Природа оделась в роскошный наряд, но опасность под-
стерегала их со всех сторон, так что расслабляться не стоило.
3
Ассоциация пяти лыжных баз в Северных Альпах.
 – Снег шел до полуночи, пока не похолодало. Сегодня
утром, подойдя к дому, я сразу понял: что-то не так, на снегу
не было следов – ни ног, ни снегоступов, а туристы накануне
приехали, так что…
– Так что это могло означать одно: никто не выходил.
Через несколько минут они вышли из леса, и их ослепил
солнечный свет. Бонифас надел темные очки. Безоблачное
небо обещало чудесный день. Он сожалел, что оказался в
этом волшебном уголке в воскресенье и станет первым слу-
жителем закона на месте преступления. Придется отчиты-
ваться, заполнять тонны бумаг.
Озеро и островок у подножия горы все еще оставались в
тени.
– Кровь была повсюду, – продолжил свой рассказ провод-
ник. – На кроватях, на стенах, на полу. Слева от входа лежа-
ли три тела. Почти все спали одетыми и в ботинках – ночью
было жутко холодно. Знаете, на что это было похоже? На ле-
дяную шрапнель, ударившую беднягам в спины. Дальше я не
пошел. Побежал звонить и даже рюкзак там оставил. – Он
остановился и посмотрел на Бонифаса. – Я повел себя как
дурак. Нужно было проверить, выжил кто-нибудь или нет.
– Не корите себя, вы все сделали правильно, и место пре-
ступления осталось нетронутым, а это главное.
Бонифас экономил слова, сосредоточившись на опасном
спуске. Ходьба в снегоступах требовала специального навы-
ка и максимальной концентрации. Они довольно быстро до-
брались до озера и мостков, которые вели к островку, про-
шли через небольшую рощу и оказались перед массивным
каменным строением. У входа валялся большой рюкзак про-
водника. Жандарм замер и инстинктивным движением рас-
стегнул висевшую на поясе кобуру.
– Эти следы ног…
От дома вела цепочка следов, оставленная часом или дву-
мя раньше. Они уходили вправо и за дом. Оставивший их
человек был в испачканной кровью обуви.
– Раньше их тут не было, – сказал проводник.
– Уверены?
– На все сто. Утром снег был нетронутым.
Они замолчали. Аджюдан-шеф внимательно оглядел
окрестности. Возможно ли, что проводник подошел к дому
в тот самый момент, когда убийца уже покончил со своими
жертвами и собирался сбежать? Даже представлять не хочет-
ся, что ждало парня, реши он все-таки войти в дом.
Бонифас воткнул снегоступы в снег, снял перчатки. Он и
его помощник достали «ЗИГ-Зауэры»4 и держали их нагото-
ве. Жандарм сделал знак коллеге следовать за ним и напра-
вился к приоткрытой двери. Медленно снял очки. Он видел
десятки мест преступления, но мгновенно понял, что ны-
нешнее не забудет до самой смерти.
Справа находились пять тел, слева – три. Одних убили во
4
Пистолет SIG-Sauer – штатное оружие европейских спецподразделений и по-
лицейских.
сне – они лежали лицом к стене, свернувшись калачиком в
спальных мешках. Другие – одетые и обутые – пытались уце-
питься за ножки кровати. Один – здоровяк под сто тридцать
килограммов веса – был совершенно голым и, судя по всему,
не оказал ни малейшего сопротивления.
Бонифас сунул нос в воротник парки, чтобы не загрязнять
место преступления собственными биологическими выделе-
ниями, и подошел проверить, не выжил ли кто-нибудь из
несчастных.
Мертвы. Все до единого.
Он представил себе, как тела будут лежать в ряд на про-
зекторских столах в ожидании вскрытия, подумал о род-
ственниках, которым придется сообщать о трагедии, и ему
вдруг захотелось позвонить жене и сказать, как сильно он ее
любит.
У его ног лежала молодая женщина лет тридцати, ее рас-
пахнутые глаза смотрели в потолок, руки были сложены кре-
стом на груди, как будто она приносила себя в дар Небу.
Убийца не пощадил даже женщину.
Распрямляясь, Бонифас заметил окровавленную отвертку
с оранжевой рукояткой – она откатилась к ящику с инстру-
ментами, стоявшему у плинтуса. Отвертка могла быть ору-
дием преступления, которым убийца наносил удары в шею,
грудь и спину несчастных. У всех мертвых туристов были
роковые отметины на разных частях тела.
Пятеро мужчин и три женщины заснули рядом с убийцей
– об этом свидетельствует отсутствие следов, ведущих к убе-
жищу.
На улице раздались крики. Коллега Бонифаса орал как су-
масшедший: «Стоять на месте! Не двигаться!»
Бонифас кинулся к выходу, велев проводнику остаться,
и обежал дом. Солнце освещало снег, массивные гранитные
громады гор тянулись вершинами к небу, как будто хоте-
ли защитить людей, столкнувшихся со злом в чистом виде.
Помощник Бонифаса держал на мушке молодого парня, тот
сидел у стены, подтянув колени к груди. Он был в теплой
одежде и шерстяной шапочке. Бонифас заметил, что куртка
и брюки испачканы кровью. Парень поднял полные слез гла-
за на жандармов и произнес пугающе бесцветным голосом:
– Меня зовут Люка Шардон, я не сделал ничего плохого.
Скажите мне, откуда взялась вся эта кровь? И что я делаю
здесь, в горах? Я ничего не помню.
 3

Четыре месяца спустя

Молодой человек сидел по-турецки на краю кровати.
– Что такое «II AN 2-10-7»?
– Отстань от меня, раз и навсегда. Спокойной ночи.
– Не знаю, как насчет спокойной, но долгой она будет, как
пить дать будет.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Да ничего. Совсем ничего. Спокойной ночи от парня из
палаты 27.
Санитар пошел к двери.
– Ты Алексис Монтень? – спросил молодой человек.
– Что?
– Кроме Сесиль Жанны, ты единственный, кто мне здесь
нравится. Только ты никогда не желал мне зла.
– Никто не желает тебе зла. Ты у нас уже четыре месяца,
пора бы понять и запомнить.
 Здоровенный санитар исчез за дверью. Услышав, как
щелкнул замок, пациент подошел к кровати, стянул с нее
простыню и расстелил на линолеуме.
– Семь, восемь, девять…
Никто так и не смог объяснить ему, что означает над-
пись, вышитая синими нитками в верхнем левом углу: «II
AN 2-10-7». Врачи знают кучу умных слов, умеют произ-
носить ученые фразы, но все они спасовали перед глупой
надписью на тряпке. Может, это секретный код? Магическая
комбинация, открывающая дверь этой больницы? Он гадал
несколько месяцев, но умрет в неведении.
Он осторожно оторвал полоску с цифрами и буквами от
простыни и засунул ее внутрь одного из прутьев кровати, ко-
торый ему удалось раскачать. У следующего пациента, кото-
рый вскоре займет эту палату, будет шанс разобраться – если
догадается отогнуть прут и заглянет внутрь.
Он справился и с кроватью – отвинтил от пола, бесшум-
но поставил ее на попа и прислонил к стене, потом скатал
простыню в жгут, залез на стул и привязал к самым высоким
прутьям.
– Сто восемь, сто девять, сто десять…
Он в последний раз заглянул в крошечный глазок, убедил-
ся, что никто не идет, и надел на голову наволочку. У него
есть триста секунд. Не факт, что будет просто, но он сотни
раз мысленно репетировал эту сцену и обязательно преуспе-
ет.
 Комната, в которой его держали, была серой, нейтраль-
ной, спартанской. Единственная «игрушка» – колода карт
Таро на ночном столике. Сесиль Жанна была мастером га-
дания, она утверждала, что умеет читать будущее и посули-
ла ему «неопределенную» участь. Сам он развлекался иначе:
пытался угадать масть и достоинство карты, прежде чем пе-
ревернуть ее рубашкой вниз. Одно из немногих забавных за-
нятий в этом худшем из всех ужасных мест, существующих
в нашем мире. Как же ему выбраться отсюда, чтобы с каждой
минутой не чувствовать себя все более сумасшедшим?
Он плохо различал предметы – мешала надетая на голову
наволочка, – но все-таки перевернул карту и бросил ее на
пол. Выпал «Повешенный». Сесиль Жанна рассказывала ему
обо всех картах в колоде Таро. Эта означает, что в жизни
нам подвластно далеко не все и иногда следует полагаться на
судьбу.
Но он не станет полагаться на судьбу. Он боится одного
– того, что ждет его за порогом смерти. Сначала будет чи-
стилище: мрачное ледяное место с крошечными камерами,
где каждый ждет Страшного суда. Этот неизбежный переход
внушает ему невыносимый ужас.
Он осторожно влез на стул, накинул на шею жгут из про-
стыни. Узел находился на высоте метра восьмидесяти от по-
ла. Ему понадобятся воля и мужество, но иначе отсюда не
сбежать. Не обрести свободу. Сесиль Жанна будет очень гру-
стить, а может, даже повторит его путь.
 – Двести тридцать один… Партия окончена.
Он поднял голову к лампочке, защищенной синей решет-
кой, и оттолкнул стул ногой. Ткань натянулась, узел скольз-
нул к уху. Ступни оказались в двух или трех сантиметрах от
пола – немного, но более чем достаточно. Странно, но по-
следнее, о чем он подумал, была надпись на простыне.

Илан рывком сел на кровати. В глаза ударил яркий свет из

окна, и он инстинктивным движением заслонил лицо ладо-
нью, пытаясь успокоить дыхание и сориентироваться в про-
странстве и времени.
Какой жуткий сон…
Который час? Сколько он спал?
Очень мало, раз чувствует себя таким разбитым. Голова
тяжелая, мысли путаются. Он встает, бредет к окну, неосо-
знанным движением обнимает себя за плечи. В комнате
ужасно холодно – снова барахлит отопление. Погреться мож-
но разве что в лучах солнечного света, проникающего по ко-
сой через стекло. Звучит мелодия Боба Дилана «Достучать-
ся до небес» – ожил его мобильник.
В последнее время ему звонит только патрон. Илан не ре-
агирует, он все еще во власти ночного кошмара. Сон был
таким реалистичным, что каждая деталь впечаталась в па-
мять: синяя решетка на потолке, дверь без ручки с малень-
ким глазком, странная надпись на простыне. Ему приснилась
палата психиатрической клиники, в этом нет сомнений.
 Настоящая, реальная палата психушки.
Перед глазами стоит человек, накидывающий на шею пет-
лю. Лица его Илан не разглядел, как будто камера – вообра-
жаемая, из сна – скользнула по нему всего раз, когда он натя-
гивал на голову наволочку. Одели его как буйнопомешанно-
го – в омерзительный синий комбинезон. В чем смысл жут-
кой сцены? И почему она так врезалась в память – обычно
он не помнит снов?
Телефон не замолкал. Илан собрался с духом, ушел в тем-
ный угол комнаты, молниеносно натянул на себя трениро-
вочный костюм, взял телефон и увидел незнакомый номер.
Он нажал на кнопку и сел за стол перед ноутбуком, чтобы
проверить почту. Ничего нового, только дебильная реклама.
– Слушаю…
Илан положил руку на батарею – холодная как сволочь!
– Илан? Это Хлоэ.
Он оторвался от экрана и начал нервно теребить в пальцах
одну из фигурок ролевой игры, валявшихся на столе. Хлоэ…
Он год не слышал это имя, но так и не забыл. В животе как
будто бомба взорвалась.
– Хлоэ?
– Здорово, что ты не сменил номер. Как поживаешь?
– Что тебе нужно?
– У меня наконец получилось. Я нашла вход в игру. Нашла
дверь в «Паранойю».
Илан поплотнее устроился в кресле на колесиках, стояв-
шем перед двумя компьютерами, которые круглосуточно ка-
чали фильмы с торрентов. Из трубки доносился звук работа-
ющего двигателя и возбужденный голос его бывшей подруж-
ки.
– Целый год прошел, а ты все ищешь несуществующее.
«Паранойя» – миф. Коллективная иллюзия. Не могу пове-
рить, что ты по-прежнему веришь в этот бред!
– Игра существует, она вполне реальна. И она во Фран-
ции.
Илан не сумел сдержать зевок. В последние дни он плохо
спал, и усталость брала свое.
– Слушай, у меня в доме жутко холодно, так что я сейчас
хочу одного – вернуться под одеяло и поспать.
– Охотишься по ночам за сокровищем? Чем занят сейчас?
«Серебряной звездой»?
– Я уже почти год вкалываю на занюханной заправке,
Хлоэ. Непыльной эту работу не назовешь, но на жизнь хвата-
ет. И людей иногда вижу. Единственная связь с игрой – сце-
нарии, которые я пытаюсь пристроить. Я соскочил с крючка.
– Я в десяти километрах от твоего дома. Выиграем – за-
берем деньги, бросишь дурацкую работу и сможешь каждый
день ходить в ресторан – если захочешь. Жди меня и… рада
была поговорить.
Илан несколько секунд не мог осознать случившееся:
Хлоэ Сандерс собиралась снова войти в его жизнь самым
удивительным и неожиданным образом.
 Он встал, шатаясь, как боксер после нокдауна. Яркий свет
погас, и комнату заполонил ледяной сумрак. Он потер плечи
и шагнул к окну.
Окна комнаты выходили на большой круглый сад, за ко-
торым начинались бесконечные, прихваченные морозом по-
ля. Красивая белая пелена смыкалась у горизонта с небом.
Вокруг не было ни одного дома. Маленький огород в глуби-
не участка выглядел запущенным и весь зарос сорной тра-
вой. Отец всегда выращивал кустовые помидоры, кабачки и
редиску, но после смерти родителей Илан забросил все на
свете.
В том числе себя.
Он почувствовал, что промерз до костей, пошел в ванную
и пустил воду. Ну конечно, ледяная. «Только бы не котел,
этого я не переживу!» – мысленно воззвал он к неведомым
богам домашнего очага и тут заметил, что зеркало запотело
от его дыхания. Интересно было бы взглянуть на градусник,
может, температура упала до нуля? Родительский дом слиш-
ком велик для него одного, он чувствует себя здесь чужим.
Илан наскоро умылся и побрился. Ему нет и тридцати,
но в таком затрапезном виде он выглядит лет на пять стар-
ше. Хлоэ всегда говорила, что его глаза напоминают разбу-
шевавшийся океан, интересно, на что они похожи сегодня
– покрасневшие от бессонницы, скучной работы и немысли-
мой тоски по родителям?
Он попробовал привести себя в порядок, зачесал назад от-
росшие волосы, заправив непослушные пряди за уши. Про-
стые, привычные движения давались ему с трудом… Вдруг
он заметил на левом предплечье странный след. Маленькую
ямку, как от укуса насекомого.
Илан оттянул кожу, пытаясь разглядеть, что это такое. Ни
паук, ни другое мерзкое насекомое не могло сотворить ни-
чего подобного. Такой след оставляет игла шприца, когда бе-
рут кровь на анализ или делают укол.
Илан сбежал по лестнице, проверил дверь – все заперто,
окна и двойное витражное стекло веранды тоже целы. Никто
не вламывался, ключи есть только у него, все замки он по-
менял несколько недель назад.
Он цел и невредим, он жив.
Жив, но след на руке откуда-то взялся, так ведь? А вдруг
это они?
Враги его родителей, те, кто убил их два года назад. Тени,
которые приходят, как только он закрывает глаза.
Он тепло оделся, не переставая обдумывать странные со-
бытия последних часов. Сон, игра «Паранойя», Хлоэ, след
на руке. Слишком много для человека, ведущего размерен-
ное, подчиняющееся рутине дней существование.
Котел в подвале раскочегарить не удалось. Пришлось зво-
нить в службу техподдержки компании «Силамб», где де-
журный диспетчер ничем его не порадовал: специалист по
центральному отоплению сможет прийти только через неде-
лю, а то и позже.
 Согласовав день, Илан спросил:
– Вы знаете моих родителей? Жозефа и Анжель Дедиссет?
Ответа он не дождался – собеседник повесил трубку.
Поднявшись из подвала, он подобрал подсунутую под
дверь почту, утеплился и начал разбирать конверты из
«Юбисофт», «Анкамы» и «Адерли», куда посылал сценарии
своих видеоигр. За несколько последних лет он сочинил три
оригинальные истории и сам их проиллюстрировал, но ни-
кто не заинтересовался.
Ему снова отказали. Есть от чего прийти в отчаяние. Даже
не попросили прислать полный текст, не назначили встречу.
Будто он и не существует вовсе.
Илан раздраженно скомкал листки и задумался о своем
будущем. Всякий раз, заходя в магазинчик при бензоколон-
ке, он начинает задыхаться, как выброшенная на берег ры-
ба, но что еще ему остается? Без диплома хорошую работу
не найдешь, тем более в индустрии видеоигр, где от любого
требуют рекомендации.
Он продолжил разбирать почту и увидел две открытки,
адресованные родителям: поздравления с Рождеством и Но-
вым годом. Отец и мать официально признаны умершими,
но друзья и живущие за границей коллеги продолжают пи-
сать им. Илан никак не мог собраться с силами и сообщить
анонимным абонентам, что родители больше здесь «не жи-
вут».
Тел полиция не нашла – только разбитую штормом яхту. В
свидетельствах, запертых в ящике стола, написано: «Смерть
от утопления».
Илан неделю за неделей повторял себе одно и то же: вся
эта история лишена какой бы то ни было логики. Зачем его
родители, опытные яхтсмены, вышли в море, зная, что на-
двигается шторм? Он жил с камнем на сердце, в вечном тра-
уре. Чтобы раз и навсегда покончить с призраками, он дол-
жен увидеть тела и с уверенностью опознать их.
Отсутствие ответов – худшее из наказаний.
«…Мы надеемся, что у вас все в порядке, желаем счастья
в наступающем году, обнимаем. Будете в Таиланде, непре-
менно нас навестите…»
Илан отложил открытку и вскрыл последний конверт. Он
был адресован некой Беатрис Портинари, проживающей в
Париже на бульваре Распай. На почте поставили штамп «По
указанному адресу не проживает». Наверное, Беатрис Пор-
тинари недавно переехала.
Как это попало в его почтовый ящик? Илан бросил письмо
на стол: надо будет отнести его на почту – потом, если не
забудет.
Конверт присоединился к куче других бумаг – счетам,
квитанциям, рекламным проспектам.
Сейчас у него есть дела поважнее, чем визит в отдел до-
ставки.
На аллее хлопнула дверца машины.
За две недели до Рождества Хлоэ Сандерс, подружка, бро-
сившая Илана год назад, неожиданно снова вторглась в его
мир.
 4

«Ле Дофине Либере»

«РЕЗНЯ В ГОРАХ». Автор – Ф. Фонт.
23 декабря

Этот день обещал быть обычным кануном Рождества. В

такие дни люди обдумывают меню праздничного ужина, гу-
ляют по солнышку, катаются на лыжах. Но на этой неде-
ле жителей долины потрясло кошмарное происшествие. Во
вторник утром жандармы обнаружили в высокогорном при-
юте «Гран-Массив», всего в нескольких километрах от Мор-
зина и в двух шагах от швейцарской границы, восемь без-
дыханных тел. В этом старинном доме на острове посреди
озера Иброн зимой и летом находят пристанище множество
туристов.
Следствие установило, что три женщины и пятеро муж-
чин были убиты во сне, всех их закололи отверткой, взятой
из ящика с инструментами. Предполагаемый виновник мас-
сового убийства задержан, жандармы обнаружили его сидя-
щим на снегу за домом. Он заявил, что не виновен и не зна-
ет, кто совершил это преступление. Аджюдан-шеф Пьер Бо-
нифас, прибывший на место преступления одним из первых,
сообщил журналистам, что мужчина не помнит, как и поче-
му очутился в горах. Сопротивления при задержании он не
оказал и произвел на офицеров впечатление человека, поте-
рявшего ориентацию во времени и пространстве.
Многие факты подтверждают виновность задержанного.
Первый, и очень весомый, – отпечатки его пальцев на ручке
отвертки и следы его ног в лужах застывшей крови вокруг
лежащих на полу тел.
Кроме того, вещи молодого человека – рюкзак, спальный
мешок, одежда – были найдены в доме, на одной из коек у
правой стены, где он, по всей вероятности, провел ночь. Сле-
ды на снегу вокруг шале свидетельствуют, что никто, кро-
ме него, не входил и не выходил после 23:00, когда, по дан-
ным местной метеостанции, закончился снегопад. В отчете
о вскрытии указано, что жертвы погибли между часом и че-
тырьмя утра, значит, убийца попал в дом накануне.
По утверждениям жандармов, предполагаемый виновник
преступления впал в истерику и полностью утратил контроль
над собой, когда узнал, что его подружка тоже погибла. Он
потерял сознание, а когда пришел в себя, заявил, что про-
тив него составлен заговор, что его якобы пытались похи-
тить, опутали лживыми домыслами и наветами. Он утвер-
ждал, что его подруга находится в шестистах километрах от
места трагедии и с ней все в порядке. Он попросил отпустить
его домой, забыв, что находится на высоте тысячи метров
над уровнем моря, а его ботинки испачканы в крови убитых.
Вот такое странное и страшное дело. Умышленно ли по-
дозреваемый отрицает очевидное или потерял память из-за
шока? Лжет он или говорит правду и сам не ведает, что ду-
шевная болезнь толкнула его на убийство? Расследование
обещает быть непростым.
Что же на самом деле произошло в ночь с 21-го на 22 де-
кабря? Выводы делать рано, однако личные вещи погибших
туристов (карты, компасы, схемы квеста) говорят о том, что
все они участвовали в охоте за сокровищем или в ролевой
игре наподобие знаменитой «Серебряной звезды». В Интер-
нете можно найти части этой сложнейшей головоломки, ко-
торую не сумела решить ни одна команда «охотников».
Скорее всего, девять игроков отправились в горы и зано-
чевали в шале, где и произошла загадочная драма. На дан-
ный момент это не более чем гипотеза. Расследование про-
должается.
Подозреваемый в массовом убийстве человек находится
под арестом в тюрьме Бонвиля.
 5

Илан Дедиссет ждал Хлоэ на площадке, кутаясь в жакет

из толстой белой шерсти.
В первый момент он не узнал бывшую подружку. Из длин-
новолосой блондинки она превратилась в брюнетку с корот-
кой стрижкой. Сменила машину, внешний вид и стала вы-
глядеть иначе – более зрелой, красивой, уверенной в себе
современной женщиной. А вот в одежде она по-прежнему
отдавала предпочтение черной коже да и двигалась все так
же стремительно – то ли убегала от времени, то ли пыталась
его нагнать.
Они расцеловались.
– Тебя не узнать, – сказал Илан. – Даже глаза другие…
– Голубые линзы. Стараюсь не отставать от моды.
Она окинула его внимательным взглядом.
– Знаю, знаю… – Илан пожал плечами, предварив ее заме-
чание. – У меня тоже много перемен – и не все в лучшую сто-
рону. Я набрал несколько лишних килограммов, но остался
прежним стариной Иланом.
– Вес – ерунда, но ты очень бледный. Болеешь? Если бы
я знала…
– Не болею – замерз, отопление барахлит. Работал всю
ночь, вот и устал.
Илан отстранился, пропуская Хлоэ внутрь.
– Входи, сейчас сварю нам кофе.
Она направилась в гостиную, где на стенах висели боль-
шие картины, в основном пейзажи в темно-оранжевых то-
нах, изображающие увядание природы. С последнего визита
Хлоэ здесь ничего не изменилось: Илан оставил все на своих
местах, в том числе многочисленные фотографии родителей.
Сам он выглядел на снимках намного моложе. Хлоэ позна-
комилась с Иланом за год до трагического исчезновения его
отца и матери, но никогда с ними не встречалась.
– У тебя есть молоко? Я больше не пью черный.
– В чем причина таких радикальных перемен – даже вку-
сов в еде и интонациях голоса? Выглядишь очень… по-па-
рижски.
– Жажда обновления, – объяснила Хлоэ. – Времена меня-
ются, и я вместе с ними.
Комнаты с высокими потолками выглядели слишком
большими и слишком пустыми. По углам висела паутина,
некоторая мебель была закрыта простынями.
Хлоэ поправила шарф, села на диванчик и сделала глоток
горячего кофе. Илан устроился напротив нее и с места в ка-
рьер задал наболевший вопрос:
– Почему ты ушла, ничего не объяснив? Мне, между про-
чим, было очень больно.
Хлоэ обняла чашку ладонями, чтобы согреть пальцы.
Илан заметил, что она перестала грызть ногти, они были
длинными и ухоженными.
– Слушай, я пришла не затем, чтобы обсуждать нашу про-
шлую жизнь, и ранить тебя тоже не хочу. Поиски, связанные
с «Паранойей», – наше общее дело. Я расскажу, что раско-
пала, а ты сам решишь, как поступить.
Илан глотнул кофе, и по телу разлилось блаженное тепло.
– Я же сказал по телефону, что завязал. Из-за игр моя
жизнь превратилась в бардак, мне скоро тридцать, а я рабо-
таю на убогой заправке. Продавать кофе дальнобойщикам в
четыре утра – не самое веселое и совсем не виртуальное за-
нятие, можешь мне поверить. «Паранойя» не имеет ничего
общего с реальным миром, и она меня больше не интересует.
– А награда в триста тысяч евро – как минимум! – обе-
щанная победителю, интересует? Деньги – вещь материаль-
ная.
– Нет ни трехсот тысяч, ни победителя. «Паранойя» – од-
на из городских легенд, путешествующих с сайта на сайт. Кто
в ней участвовал? Кому известно что-нибудь, помимо обе-
щания «пережить самый большой страх в жизни»? Милое
дело… Мы больше года пытались найти хоть какую-нибудь
лазейку, просиживали ночи напролет перед экранами ком-
пьютеров, сворачивая мозги набекрень, – и ничего не обна-
ружили.
– Что было, то было.
– А потом в один разнесчастный день загадочные незна-
комцы, игравшие с нами в прятки, объявили, что «Пара-
нойя» – обманка, миф! Они здорово повеселились.
– Заявление о том, что «Паранойи» не существует, было
частью игры, Илан, своего рода отбором, игрой в игре. Мно-
гие – ты в том числе – разочаровались и отвалились, и теперь
только самые упертые ищут настоящий вход в «Паранойю».
Игра повсюду, нужно только вглядеться повнимательней.
Илан был заворожен взглядом непривычно голубых глаз
Хлоэ, но думал он не о ее новом облике, а о том, насколько
глубоко она увязла во всех этих глупостях.
– Ты была уверена, что виртуальный мир никогда никого
не отпускает, но я вырвался и теперь живу реальной жизнью.
Я, а не мой аватар. С игрой меня связывают только мои сце-
нарии.
– Ни один из которых ты пока не пристроил.
– Спасибо, что веришь в меня.
– Такова суровая реальность. Тебе психиатр помог со-
рваться с крючка? Редко кому удается избавиться от при-
страстия к играм и охоте за сокровищем самостоятельно. Ду-
маешь, что бросил, а на самом деле…
Илан покачал головой.
 – Допивай кофе и уходи, – раздраженно произнес он. –
Внешне ты, конечно, изменилась, но в душе осталась той же.
– Ты меня не прогонишь. Я проехала сто километров, что-
бы сюда добраться, так что останусь и покажу, что нашла.
Хлоэ открыла ноутбук и попыталась подключиться к Wi-
Fi.
– Я сменил пароль.
– А как же доверие? Ладно, тогда… – Она встала. – Твой
ноутбук в спальне?
Хлоэ направилась к лестнице, но Илан преградил ей путь.
– Не стоит.
– Там что, женские тряпки или фотография девушки?
Мне плевать, ты имел право начать новую жизнь.
– Знала бы ты, на что она похожа, моя жизнь!
Хлоэ усмехнулась:
– Я видела машину, когда подъезжала к дому. Водителя за
тонированными стеклами не разглядела, но готова спорить,
что это была прелестная молодая женщина.
– Что за машина?
Хлоэ задумалась.
– «Ауди», большой, кажется, черный, думаю, ты знаешь.
Высоко летаешь, Илан! Где она работает?
Илан онемел. Рядом с его домом нет других строений, ве-
дет к нему дорога, длиной в километр, ответвляющаяся от
коммунального шоссе, и никаким машинам тут делать нече-
го. Он машинально потер то место на руке, где утром обна-
ружил странную ямку.
Кто-то за ним следит. Теперь он совершенно уверен, что
этот кто-то побывал в доме. Тени существуют, они не плод
его воображения.
Все двери и окна были заперты и закрыты, так как же
неизвестный проник внутрь?
– Я сейчас вернусь, – сказал он. – Пароль – «Катондутик» 5,
можешь набрать.
Он пулей взлетел на второй этаж, ввалился в ванную,
осторожно снял висевшее над раковиной зеркало, за ко-
торым был устроен тайник, достал коричневый крафтовый
конверт, заглянул внутрь и облегченно вздохнул.
Секретный блокнот отца никуда не делся. Все страницы
были чистыми – кроме той, что находилась в самой середи-
не. На ней цветной тушью был сделан загадочный рисунок
– пейзаж с горами, соснами, радугой, озером и островком
в левой его части. Радуга была особенная: три полосы раз-
ных оттенков голубого цвета, одна желтая и одна оранжевая.
Автор рисунка находился на мосту или на скале. Сделанная
внизу подпись гласила: «Здесь царит Хаос, но на вершине
ты обретешь равновесие. Там ты найдешь все ответы».
В самом конце страницы находился столбик крошечных,
5
От имени Марка Порция Катона, известного также как Катон Утический (95–
46 до н. э.). Древнеримский политический деятель, проповедник строгих нравов,
лидер аристократии в сенате, принципиальный противник Цезаря и видный фи-
лософ-стоик. После самоубийства в осажденной Цезарем Утике стал символом
защитников республиканского строя.
едва различимых цифр:
H 470
H 485
H 490
H 580
H 600
Родители Илана были учеными-неврологами и до исчез-
новения работали в Гренобле, возвращаясь домой только на
выходные. Илан понятия не имел, чем конкретно занима-
ются отец и мать, но незадолго до гибели в открытом мо-
ре они рассказали, что сделали ряд революционных откры-
тий, в том числе о механизмах памяти и феноменах забве-
ния. Илан хорошо помнил, какими серьезными и спокой-
ными были их лица, выражавшие одновременно радость и
скрытое беспокойство.
Сегодня никому не известно, как супруги Дедиссет посту-
пили со своим открытием, где спрятали результаты. Илан
был уверен, что отец, имевший основания опасаться за
жизнь и безопасность семьи, сознательно зашифровал в ри-
сунке место, где находится тайник.
Возможно, по этой же причине Дедиссет-старший хранил
в глубине шкафа пистолет.
Они чего-то боялись. Или кого-то.
Илан вернулся к странной, практически не поддающейся
пониманию карте сокровищ. Он пробовал разгадать рисунок
почти два года, но так и не понял ход мыслей отца, который
приохотил его к головоломкам, шарадам и ребусам. Дело ро-
дителей – попытка постичь природу памяти – оставалось для
Илана тайной за семью печатями.
Здесь царит Хаос, но на вершине ты обретешь
равновесие. Там ты найдешь все ответы.
Почему отец не оставил ему ни малейшей подсказки? Он
все перепробовал, прошерстил в Интернете тысячи фотогра-
фий, пытаясь определить местоположение изображенного на
рисунке пейзажа, искал связь с цифрами. Что означает бук-
ва «H»? Почему числа расположены именно в таком поряд-
ке? Зачем отец изобразил радугу странной расцветки, если
на листке нет ни капель дождя, ни солнца, то есть и радуге
по идее взяться неоткуда?
Рисунок и цифры «колоться» не желали.
Илан бережно положил блокнот в конверт и убрал его в
тайник. Никто, кроме Хлоэ и, возможно, нескольких коллег
родителей, которым они полностью доверяли, не знал о су-
ществовании блокнота. Загадка рисунка оказалась не по зу-
бам даже бывшей подружке Илана – лучшей из искателей
сокровищ.
Что открыли его родители? Волшебное лекарство, спо-
собное совершить революционный переворот в медицине?
Могли они создать новые теории о механизме функциони-
рования памяти? Почему отец и мать засекретили свою ра-
боту и – главное – где они спрятали документы?
Какие мрачные тайны скрывает странная карта?
 Илан пошел вниз.
Хлоэ ждала его у лестницы, и на лице у нее было написано
очевидное нетерпение.
 6

Хлоэ поставила ноутбук на столик, экраном к креслу, и

опустила жалюзи, чем немало удивила Илана.
– Дурная привычка, – объяснила она. – С некоторых пор
предпочитаю работать в темноте.
Она устроилась рядом с ним – совсем как в старые добрые
времена, когда они все вечера и ночи напролет проводили в
Интернете. Илан молчал, не зная, как реагировать: она по-
явилась из ниоткуда, все такая же красивая, но совсем дру-
гая, снова причинила ему боль и даже не поняла этого. Хлоэ
пребывала где-то далеко, в собственном мире…
Она запустила поиск.
– У тебя анонимный ай-пи-адрес?
– Да, а это важно?
– Так надежней… Береженого Бог бережет. Лично я боль-
ше не свечу мой ай-пи где ни попадя.
Хлоэ набрала адрес. Ее пальцы с завораживающей скоро-
стью порхали по клавиатуре. Страница загрузилась.
 – Это официальный сайт Антверпенского зоопарка, – объ-
яснила Хлоэ. – Не буду рассказывать, как на него вышла, –
после нашего расставания произошла куча разных вещей.
Илан из последних сил сдерживал проснувшегося в живо-
те демона. Отказаться от игры оказалось куда труднее, чем
бросить курить. «Паранойя» была парадоксальной смесью
виртуальной и реальной жизни без какой бы то ни было кон-
цепции и конечной цели. Она существовала, не существуя,
подпитываемая слухами, и никто не знал, по каким прави-
лам ведется игра и чем должна закончиться. Возможно, ни-
кто – ни один человек – толком в нее не играл.
Где находится вход в «Паранойю»? А выход? Нет отве-
та. Есть только обещание: однажды, в нужный момент, игра
«проявится», и человек, осмелившийся встретиться лицом к
лицу со своими страхами, получит выигрыш – триста тысяч
евро.
Илан молча следил за манипуляциями Хлоэ, вспоминая,
как часто он мечтал о ее возвращении.
Она крутанула колесико мышки.
– Вот, смотри внимательно: статья об исчезновении двух
черных лебедей.
Илан пробежал глазами строчки сообщения. Констатация
факта: птицы испарились без следа, и никто ничего не заме-
тил.
– Ладно, – сказал он. – Черные лебеди – эмблема «Пара-
нойи», но это простое совпадение, не более того.
 – Хитрость в том, что в Антверпенском зоопарке никогда
не было черных лебедей, я проверяла.
Задетый за живое, Илан поставил чашку на стол и вернул-
ся к экрану. Хлоэ действительно отыскала лазейку на «дру-
жественном» сайте, потайную дверь, открывающую доступ к
невидимым ступеням игры.
Молодая женщина подвела курсор к строчке.
– Здесь сказано: «Если вы располагаете информацией о
лебедях, пишите на адрес tibre@zooanvers.be». Я написала.
Это была одна из главных характеристик игр в альтерна-
тивной реальности: связь между фиктивным миром и ми-
ром реальным. Осуществлялась она через адреса электрон-
ной почты. Чтобы связаться с виртуальной игрой, Хлоэ ис-
пользовала предметы реального мира – компьютер и свой ад-
рес.
– Мне ответили через час, по-английски. Предложили
следовать «знакам» – пишется з, н, а, к, а, м. Возможно, они
находятся во Франции, в западной ее части. Следы неясные,
намеки завуалированные – сам знаешь, как это делается. Я
рыла, рыла, копала везде, где только можно, прыгала из «но-
ры» в «нору» – то еще было удовольствие.
Илан не сводил глаз с девушки. Хлоэ была захвачена сво-
ими открытиями, игры в альтернативной реальности погло-
тили все ее внимание. В таком состоянии человек перестает
общаться с друзьями, забывает обо всем, преследует един-
ственную цель: погрузиться в пучину игры. Стать игрой, что-
бы победить.
Хлоэ достала из кармана листок с отпечатанным на нем
текстом.
– К счастью, мои усилия были вознаграждены, я нашла
вот это послание, на сей раз на французском.
Илан прочел вслух:
– «От Этой Красивой Арии на Два Голоса у пятьдесят ше-
стой лунки для гольфа пересечешь Армор и пройдешь мимо
Жанны д’Арк. Если не собьешься с дороги, ищи Толстяка, в
день „Д“6 он будет ценнее семи десятых Фортуны. В содер-
жимом вместилища пройди через дверку».
Илан почувствовал дрожь возбуждения. Хлоэ хорошо
знала все его слабости и подобралась исподтишка, подсунув
текст новой загадки.
Он сделал попытку сменить тему:
– Как твои занятия психологией? Надеюсь, ты не бросила
все на свете ради дурацких поисков?
– Если хочешь знать, дела у меня идут как никогда хоро-
шо, просто отлично. – Хлоэ кивком указала на листок. – Не
знаю, сколько человек добрались до этого уровня, но вряд ли
много, учитывая, что загадки становятся все сложнее. Тем
лучше: «золотое дно» будет доступней. Давай, соберись и
скажи, что видишь в этом письме.

6
Военный термин, обозначающий условное время начала какой-либо опера-
ции, реальный срок которой может по разным причинам неоднократно сдвигать-
ся. Во французском языке это le jour «J», в английском – Day «D» (D-Day).
 – У тебя уже есть ответы, так?
– Удиви меня.
Илан понял, что ему ее не переупрямить, и нехотя пере-
читал текст. Некоторые выводы пришли в голову мгновенно:
в подобных посланиях заглавные буквы часто имеют важное
значение.
– «Эта Красивая Ария на Два Голоса»: пять слов, пять за-
главных букв. Похоже на почтовый код. Соединяем буквы и
получаем ЭКАДГ. Если А принять за 0, Б за 1, можем вы-
числить код.
Он взглянул на Хлоэ и понял, что находится на верном
пути.
– Город, в Финистере, отправная точка. Угадал?
Она ободряюще улыбнулась:
– Географический код INSEE7 коммуны Одьерн, если
быть точным.
Илан поднялся и начал ходить из угла в угол, скрестив
руки на груди.
– «У пятьдесят шестой лунки для гольфа»… В гольфе
всего восемнадцать лунок. Пятьдесят шестая – это Морбиан.
Залив Морбиан, скорее всего, отправная точка. Думаю, то,
что ты ищешь, находится в Бретани, где-то между заливами
Морбиан и Одьерн.

7
Географический код INSEE – во Франции числовые или буквенно-числовые
коды, которые выдает Национальный институт статистики и экономических ис-
следований.
 Мозг Илана заработал на ускоренных оборотах. Он потер
ладони и сел.
– Хватит играть в прятки – расскажи, что нашла.
– Рада, что твоя заточенность на географию никуда не де-
лась.
– Ерунда. Это классика.
Хлоэ вывела на экран карту Бретани.
– Классика, верно, но ты ведь понимаешь, что «Пара-
нойю» не расщелкаешь, как орешек. Все значительно слож-
нее. Я искала дни, недели напролет. Смотри внимательно:
между этими двумя точками на карте нет ничего, связанно-
го с Жанной д’Арк, а Кот-д’Армор находится намного север-
нее. Это обманка. На самом деле указания не имеют ничего
общего с Бретанью, тут-то и кроется главная хитрость. Если
мыслишь узко, будешь искать месяцами, даже годами и ни-
чего не найдешь.
Хлоэ щелкнула мышкой, и на экране появился остров с
величественными заснеженными горами на заднем плане.
Место выглядело необитаемым и жутко неприветливым.
– Это один из островов архипелага Кергелен, француз-
ское владение в южной части Индийского океана. Там есть
еще один пролив Морбиан и место под названием «бухта
Одьерн». Названия были даны неким Раймоном Ралье дю
Бати, уроженцем Бретани, который в двадцатом веке плавал
в тех краях. На самом крупном из островов есть база Порт
Жанны д’Арк и база Армор.
 – Надо же, Индийский океан, как я не догадался… Тебе
по-прежнему нет равных.
Хлоэ одарила его летящей улыбкой – той, из прежних вре-
мен. Илану все нравилось в этой женщине, но окончатель-
но его покорила именно ее улыбка. Произошло это на фи-
нале «The Code», интерактивной игры, которую три года на-
зад запустила Би-би-си. Ни один из них тогда не выиграл,
и они «обмыли» поражение в английском пабе. За «Гиннес-
сом» последовало продолжение.
– Я звонила по телефону, писала, рыскала по Интернету.
Искала Толстяка и наконец наткнулась на открытку с изоб-
ражением корабля, стоящего на якоре близ Кергелена. Ко-
гда-то он назывался «Толстяк». Другое судно, часто заходив-
шее в эти порты, носило имя «Фортуна»8.
Илан перечитал часть письма, имевшую отношение к рас-
сказу Хлоэ:
– «…ищи Толстяка, в день „Д“ он будет ценнее семи де-
сятых Фортуны». Ты нашла «Толстяка» и «Фортуну». Это
корабли. Что дальше?
– Загадка становится все заковыристей. Давным-давно
«Почта Франции» выпустила две марки с изображением
этих кораблей: та, что с «Толстяком», стоила три франка
шестьдесят сантимов, с «Фортуной» – пять франков.

8
«Толстяк» и «Фортуна» – корабли французского моряка Ива Жозефа де
Кергелена. В 1771 году он возглавил экспедицию, открывшую 13 февраля 1772
года острова Кергеленовой Земли (ныне – архипелаг Кергелен).
 – Дороже семи десятых… – быстро подсчитал в уме Илан.
– Точно.
Он представил себе, сколько часов, даже дней, Хлоэ по-
тратила на поиски, как много бессонных ночей она провела,
чтобы добиться результата… Ее работа увенчалась успехом,
но отняла слишком много сил: игра сжигала ее изнутри.
– Я убила кучу времени, разгадывая конец, никак не могла
разобраться с днем «Д» и точным временны`м указанием.
Как может варьироваться цена марок, что значит: «в день „Д“
он будет стоить дороже, чем семь десятых»?
– Цена меняется при перепродаже, в коллекциях или на
филателистических биржах?
Хлоэ перешла на другой сайт и показала Илану взятые в
рамки марки и внутренность какого-то корабля.
– Угадал. Через два дня в Париже, на барже, стоящей на
приколе на набережной Сены у авеню Президента Кеннеди,
состоится большая выставка-продажа редких марок.
Баржа «Abilify» выглядела невероятно элегантно и рос-
кошно.
– Две эти марки, скорее всего, тоже будут выставлены на
продажу, – сказала Хлоэ. – Это входная дверь в игру. «Пара-
нойя» в Париже и ждет только нас. Мы не можем упустить
этот шанс.
Илан рывком вскочил со стула:
– Мне очень жаль, но я не хочу снова во все это влезать.
Хлоэ поднялась, подошла к буфету, на котором стояла
прозрачная коробочка с маленьким метеоритом.
– Мы выиграли его вместе. Помнишь ту «охоту» в Овер-
ни? Мы получили пять тысяч евро и этот камешек. Красивая
была победа, согласен?
– Да, но в те времена все было хорошо. У нас с тобой…
– Сейчас на кону триста тысяч евро! «Паранойя» в де-
сять, в сто раз увлекательней всех игр, вместе взятых, Илан.
Это поиск Грааля. Правила неизвестны, участникам обеща-
на встреча с собственными страхами. Не желаете ли глоток
адреналина, мсье?
– После смерти родителей я по горло нахлебался не только
страхов, но и всяких ужасов и кошмаров.
Хлоэ ходила по комнате, печатая шаг, как на параде.
– Хотела бы я знать, как они за это возьмутся. Чего ждут
от игроков. В чем смысл и суть игры.
Илан едва справлялся с растущим раздражением: заяви-
лась как ни в чем не бывало и хочет вновь разжечь азарт, ко-
торый он с таким трудом затушил.
Хлоэ подошла, взяла его за руку:
– Ничего сейчас не говори и хорошо все обдумай. Я бу-
ду на барже через два дня. Если решишь присоединиться,
сделаем вид, что незнакомы, чтобы иметь больше шансов на
успех.
Илан взглянул на ее длинные пальцы с идеально ухожен-
ными ногтями:
– У тебя ледяные руки.
 Хлоэ резко отстранилась, вернулась к столику и закрыла
ноутбук.
– В пятницу, Илан, не забудь.
– Я не приду. После исчезновения родителей я даже на
изображение корабля смотреть не могу. Прости…
Хлоэ поймала его взгляд, и Илану снова показалось, что
перед ним совсем другая, незнакомая голубоглазая женщи-
на.
– Ты спрашивал, как обстоят мои дела с занятиями по
психологии. Когда мы расстались, кое-что произошло, и моя
жизнь стала совсем другой.
– Ты поэтому изменила внешность?
– Обещаю все объяснить, если продолжим вместе.
– Продолжим? Что именно мы продолжим?
– Приключение. Игру.
– Да понял я, понял. Считаешь, что имеешь право снова
вломиться в мою жизнь, и даже не хочешь объяснить, почему
бросила меня?
– Я знаю, что причинила тебе боль, но пришла не затем,
чтобы извиняться. Мне тоже пришлось несладко. Я хочу,
чтобы все было по-честному, ведь мы оба заслуживаем по-
беды.
Хлоэ пошла к двери, но задержалась перед фотографией
родителей Илана.
– Полиция нашла тела?
Илан покачал головой.
 – Мне очень жаль.
– Ничего.
– А что с отцовским дневником? Ты понял смысл загадки?
– Пока нет.
– Я бы хотела снова посидеть над ней в ближайшие дни
– может, удастся посмотреть свежим взглядом и понять, что
к чему.
– Забудь, Хлоэ.
– Прошло два года, но ты остался при своем мнении, я
права? Считаешь, что против них был составлен заговор, что
они вели секретные исследования и где-то спрятали доку-
менты?
Илан поморщился – ему не понравился тон. Он проводил
ее до двери.
– К психиатру я не обращался – если ты об этом так…
«изящно» спрашиваешь. Мне не понадобилась помощь – я
сам завязал с играми, и у меня нет… паранойи, хотя ты, судя
по всему, думаешь иначе.
– У меня ничего подобного и в мыслях не было, просто
ты всегда верил в теорию заговоров и…
– Заговор существует. Мои родители никогда не вышли
бы в море в штормовую погоду. Их заставили. Убили. Рано
или поздно правда выйдет наружу, а насчет твоих намеков…
если не заметила – я прекрасно справляюсь один.
Хлоэ покрутила на пальце ключи от машины.
– Состояние дома говорит об обратном. Напоминает жи-
лище призрака. Мебель укрыта простынями… Не думал от-
реставрировать фасад, отремонтировать комнаты, чтобы бы-
ло меньше похоже на… морг? Ты же сам рассказывал, как
дорого он дался твоим родителям, как они его любили. Я
всегда мечтала с ними познакомиться, но ты так и не позво-
лил нам встретиться. Почему?
Илан молча пожал плечами.
Хлоэ исчезла так стремительно, что он подумал: «Уж не
померещилось ли мне?»
Вернувшись в гостиную, он обнаружил на столике пригла-
шение на «Abilify» с припиской на обороте: «Я очень на тебя
рассчитываю».
Выходит, не померещилось.
 7

Илан быстро шел по авеню Президента Кеннеди, сунув ру-

ки в карманы и спрятав нос в шарф.
Наступившая зима обещала быть суровой, в некоторых
районах страны уже выпал снег. Метеорологи предсказыва-
ли в ближайшие дни резкое понижение атмосферного давле-
ния, усиление ветра и осадки на всей территории Франции.
Илан посмотрел на Сену – вода была лениво-густой, как в
реках подземного Тартара 9. Прямо перед ним тысячей огней
сверкала Эйфелева башня, единственный островок тепла в
зябких сумерках.
Илан любил таинство вечера, действие его сценариев ча-
сто происходило в темное время суток, но сегодня ему бы-
ло неуютно в родном городе. Встреча с Хлоэ растревожила
9
Тартар в древнегреческой мифологии – глубочайшая бездна, находящаяся
под царством мертвых бога Аида, куда Зевс низвергнул титанов. Реки Тартара:
Стикс – река забвения, Коцит – река плача и стенаний.
душу, разбередив старые раны, он почти не спал и все вре-
мя вспоминал искусственную голубизну ее глаз. Зачем она
так радикально изменила внешность? Неужели хотела вы-
травить из памяти прошлое, в том числе их роман?
На одних баржах света не было, на других кипела жизнь.
Целые семьи или одинокие мужчины и женщины населяли
«Anastase II», «Calvacante», «Farinata». Илан зябко поежил-
ся, подумав о родителях. Они любили корабли, жизнь в рит-
ме волн и течений и редкие часы свободного времени про-
водили на побережье Нормандии, в Онфлере – выходили в
море на яхте «Hudson Reed» и ловили рыбу.
В мозгу Илана всплыли душераздирающие картины: раз-
битая в щепки носовая часть яхты, переломанные мачты,
его мать кричит, зовет на помощь, захлебывается, апокалип-
тические волны переворачивают тело отца, как тряпичную
куклу, утягивают на дно. Илан видел снимки, сделанные по-
лицейскими. Он ужасно горевал из-за того, что тела родите-
лей так и не нашли – по официальной версии. Сцены круше-
ния снились ему каждую ночь, не давая обрести покой.
21:10. В полночь начинается его смена на автозаправке.
Илан плохо себя чувствовал: болело горло, ладони вспоте-
ли, но были ледяными, несмотря на перчатки. Он подошел
к «Abilify», очень красивой, белой с синим барже, где про-
ходил прием. На палубу вели узкие мостки. В узком прохо-
де вдоль борта стояли люди в костюмах и тяжелых пальто
с бокалами шампанского в руках. Илан показал присланное
Хлоэ приглашение, и его пропустили. Под стеклянной кры-
шей гостей встречали две распорядительницы в униформе.
– С вами все в порядке, мсье?
– Да, спасибо. Мы останемся у причала?
– Конечно. Добро пожаловать на «Abilify».
Наверное, девушек насторожила его бледность. Хорошо,
что судно не раскачивается и крепко-накрепко пришварто-
вано к берегу. Гарсон предложил Илану шампанского, и он с
удовольствием выпил. На стойке лежала пачка экземпляров
«Паризьен», Илан машинально взял газету, скатал ее в тру-
бочку и зажал в левой руке.
Алкоголь сделал свое дело: Илан расслабился. Корабль
надежный, ничего с ним не случится. Шум, тихая музыка и
человеческое присутствие окончательно его успокоили.
Что он делает на этом судне? Если баржа – логово «Па-
ранойи», кто входит в команду организаторов игры? Распо-
рядительницы, охранники, гости? Когда начнется схватка за
триста тысяч евро?
Прежде чем принять решение, идти или не идти на ве-
черинку, Илан долго шарил по Интернету, пытаясь узнать,
кто ее устраивает, но ничего не нашел. Название баржи то-
же не навело его на след: организаторы отлично все замас-
кировали – даже в Интернете. Кто оплачивает шампанское
и птифуры? Интересно, приглашенные – настоящие фила-
телисты, потенциальные игроки или сообщники организа-
торов? Илан вспомнил слоган «Паранойи», фигурировав-
ший на разных полузакрытых форумах: «„Паранойя“ – игра
неограниченных возможностей. Вы осмелитесь бросить вы-
зов вашим глубинным страхам за триста тысяч евро?»
Лестницы вели в отсек, превращенный в выставочный
зал. Огромное, ярко освещенное помещение было битком
набито посетителями. Женщины в ярких вечерних платьях,
мужчины в элегантных костюмах. Илан не поверил своим
глазам, увидев цену некоторых марок с тремя, а то и с че-
тырьмя нулями.
Он начал пробираться через толпу и тут увидел Хлоэ. Его
бывшая подружка пила шампанское и с самым естественным
видом рассматривала марки. На Хлоэ были черные бархат-
ные брюки и длинный редингот, короткие волосы она заче-
сала назад и, против обыкновения, сильно накрасилась. Вы-
ражение лица у нее было очень веселое.
– «Basel Dove»10. Десять тысяч триста евро. Мой лимит –
триста евро. Это швейцарская марка.
– Я знала, что ты придешь, – сказала Хлоэ.
– Забежал между делом.
Она бросила на него оценивающий взгляд:
– Тебе не кажется, что туристские ботинки не подходят ко
всему остальному? Мог бы сделать над собой усилие…
Илан глотнул шампанского и перешел к следующей вит-

10
«Базельская голубка» – первая и единственная почтовая марка швейцарско-
го кантона Базель. Выпущена 1 июля 1845 года. Находилась в почтовом обраще-
нии до 30 сентября 1854 года.
рине.
– Извини, если огорчил, но мне так удобней. Кстати, всем
плевать на мои ботинки. Итак?
– Здесь повсюду камеры.
Илан обвел взглядом потолок и стены.
– Наоми Фе вон там, в углу. Эта стерва вечно путается под
ногами. Кажется, она меня не узнала.
Илан пришел в бешенство и начал искать глазами малень-
кую, истыканную пирсингом брюнетку.
– Если хищник здесь, значит и добыча где-то поблизости.
Хороший знак – ты не ошиблась, взяла правильный след.
– Да уж конечно. Они второй раз за час ставят «Лебединое
озеро» в качестве музыкального фона.
Илан посмотрел на колонки, висевшие рядом с камерами
наблюдения.
– «Лебединое озеро»… А у них есть чувство юмора.
– В отличие от Фе. Она терпеть нас не может и будет по
мере сил вставлять палки в колеса.
Они продолжили осмотр, напустив на себя неза-
висимо-безразличный вид. Еще одна бесценная марка:
«Havlane». Илан поставил пустой бокал на поднос официан-
та и тут же взял следующий.
– «…ищи Толстяка, в день „Д“ он наверняка будет ценнее
семи десятых Фортуны. В содержимом вместилища пройди
через маленькую дверку». Ты поняла конец? Нашла малень-
кую дверку?
 Хлоэ убедилась, что рядом никого нет, и сказала:
– «Толстяк» и «Фортуна» где-то здесь, в зале, это точ-
но. Больше ни одного знака или указания. Если считать, что
«вместилище» – это баржа, то что такое «содержимое»? Этот
зал? Помещение внизу? Корабль огромный, дверей полно,
но все закрыты на ключ. Нужно во что бы то ни стало най-
ти «маленькую дверку» до окончания вечеринки, иначе все
пропало.
– Ты вычислила других потенциальных игроков, кроме
Фе? Каких-нибудь типов, которым здесь не место?
– То есть таких, как мы с тобой? Нет. Слишком шумно,
люди приходят, уходят, совсем как в улье.
Илана толкнули в спину, и он пролил шампанское на курт-
ку. Мимо него к выходу быстро прошла женщина. У подно-
жия лестницы она оглянулась и встретилась взглядом с Ила-
ном, выхватив его из толпы. Высокая, темноволосая, строй-
ная, одета как рокерша.
– Ты ее знаешь? – спросила Хлоэ.
– Впервые вижу.
– Мне так не показалось.
– Говорю тебе, мы никогда не встречались! – раздражился
Илан, глядя на липкий подтек.
– Туалет внизу, я останусь здесь, а ты сходи замой пятно и
заодно обыщи помещения, если удастся. Первый, кто что-то
обнаружит, пошлет эсэмэску. И прекрати таскаться повсюду
с этой газетой. – Хлоэ кивнула на номер «Паризьен» в руке
Илана. – Вечно ты подбираешь всякую дрянь…
Она ушла, он направился на палубу и увидел Наоми Фе,
беседовавшую с седым мужчиной. Илан решил обострить
ситуацию.
– Будьте осторожны, – сказал он пожилому спутнику На-
оми. – Она ложится с вами в койку, получает что хочет и
отваливает.
Лицо мужчины сделалось до крайности изумленным. «Бо-
гатей, – подумал Илан. – Дорогие часы, костюм сшит на за-
каз». Наоми прошептала несколько слов на ухо своему ком-
паньону, тот кивнул и удалился. Она спокойно достала из
сумочки пачку дорогих сигарет, прикурила, затянулась и вы-
пустила дым в лицо Илану.
– Любишь марки? – поинтересовалась она. – Я не знала.
У Наоми Фе были бездонные черные глаза, пирсинг на
ушных раковинах и в левой ноздре. На вид Илан дал бы ей
лет двадцать пять – двадцать шесть, хотя точно мог сказать
одно: она жестокая хищница и самый серьезный соперник в
игре. Наоми участвовала в «поисках сокровищ» не только из
любви к искусству – она жила на выигранные деньги, потому
и защищала свою территорию, как бешеная собака. Молодая
женщина повернулась спиной к собеседнику, оперлась о ле-
ер и устремила взгляд на огни столицы.
– Я узнала Сандерс. С чего ей вздумалось менять внеш-
ность? Скрывается от кого-то?
– Зато ты у нас враг перемен, – съязвил Илан, – по-преж-
нему выглядишь как недоделанный мальчик.
– Не сомневалась, что ты окажешься поблизости. Вернул-
ся в строй? Включился в гонку? В Сеть ты давно не выходил.
– Никуда я не вернулся. Занимаюсь другими делами.
– Тогда зачем сюда заявился?
– Марки люблю…
Несмотря на невысокий рост, эта женщина была опасна,
как Черная вдова.
– А ты вроде поправился, – сказала она, не оборачива-
ясь. – Не смущайся, от антидепрессантов все толстеют.
– Давай обойдемся без банальностей и поговорим о деле.
Нашла вход?
– А ты?
– Возможно…
На сей раз Наоми посмотрела на Илана в упор и фыркну-
ла:
– Я больше с тобой не сплю, Дедиссет, но точно знаю: бле-
фуешь! От тебя за версту несет враньем.
Илан инстинктивным движением сжал в кулаке газету, и
взгляд Наоми вдруг изменился. Она выбросила недокурен-
ную сигарету в черную воду реки и прошипела:
– Наши дорожки еще могут пересечься, Илан, так что бе-
реги спину. И передай привет родителям.
– Какая же ты тварь!
Она вернулась на палубу и присоединилась к седовласо-
му. У Илана расходились нервы: Наоми была той еще мер-
завкой, однажды она провела с ним ночь, а утром украла все,
что он накопал для игры, и смылась.
Илан тогда поклялся себе, что непременно отплатит об-
манщице ее же монетой.
Возможно, «Паранойя» даст ему такой шанс.
Он отправился в туалет, бросил газету в урну и умылся
холодной водой. Мигрень, разыгравшаяся было в начале ве-
чера, прошла совершенно, – видимо, спокойная атмосфера
этого места подействовала на него благотворно. Салфеток
Илан не обнаружил, полез за носовым платком, и из карма-
на выпала какая-то бумажка. Он подобрал ее, развернул и
прочел:
За вами наблюдают. Это все что угодно, только не
игра. Не ввязывайтесь. Я знаю ответы и помогу вам
открыть правду.
Б. П.
Илан сразу вспомнил женщину – брюнетку в мотоциклет-
ном прикиде, – которая толкнула его в выставочном зале.
Наверняка это она сунула ему записку. О какой правде идет
речь? Кто она, почему хочет помочь?
Илан отправился на нос баржи, исподтишка вглядываясь
в лица окружающих. Возможно, незнакомка все еще здесь.
Он спустился по трапу на набережную. Почему эта женщина
исчезла, не поговорив с ним? Боялась привлечь к себе вни-
мание?
Кто за ним наблюдает?
 Наверное, тени.
Это все что угодно, только не игра. Она точно имеет в
виду «Паранойю». Если это не игра, тогда что же?
Илан вернулся к барже и увидел, как Наоми Фе бежит по
трапу с зажатым в руке экземпляром «Паризьен». Она по-
вернула направо, села на скутер и умчалась.
Илан застыл на месте, повторяя про себя последнюю фра-
зу загадки: В содержимом вместилища пройди через малень-
кую дверку.
Он достал мобильный и заледеневшей рукой набрал со-
общение Хлоэ: «Я нашел дверь. Будешь уходить, захвати эк-
земпляр „Паризьен“. Жду тебя на улице Ранла».
 8

Илан стоял в темноте у решетчатой ограды Дома Радио и

нервно теребил в руке записку, найденную в кармане курт-
ки. Он натянул шапочку пониже на лоб, поднял воротник и
зябко поежился. Заметив Хлоэ, он шагнул вперед, схватил
девушку за руку и потянул к себе.
– Что случилось, Илан?
Он повел ее не на улицу Ранла, а на улицу Буленвилье, где
оставил машину.
– Предпочитаю не рисковать… – Он незаметно оглянул-
ся. – На барже за нами наблюдали.
– Наблюдали? Кто?
Илан протянул Хлоэ записку.
– Там были камеры наблюдения.
– Конечно, там марок выставили на сотни тысяч евро. И
не забывай об игре. Организаторы, само собой разумеется,
интересуются потенциальными кандидатами.
 – Прочти.
Хлоэ быстро пробежала текст глазами, изменилась в лице
и спросила:
– Где ты это взял?
– В кармане куртки. Возможно, нам следует остановиться.
Все слишком странно и наверняка опасно.
Хлоэ замедлила шаг, но ничего не сказала, только нерв-
ным движением сунула руки в карманы.
– Почему ты молчишь?
– Почему? Ты еще спрашиваешь? Да ведь на этой бума-
жонке твой почерк! – Она вздохнула. – Что все это значит?
Во что ты играешь?
Он смотрел на листок и не верил своим глазам. Хлоэ пра-
ва, почерк действительно похож на его собственный. На-
клон, закругления – Илан с детства очень хорошо рисовал, а
вот писать прямо так и не научился.
Он спокойно убрал записку и сказал:
– Это значит, что интрига гораздо сложнее, чем я думал.
Они подошли к машине Илана, и тут он заметил, как
странно девушка на него смотрит.
– Что такое? Думаешь, я схожу с ума? Сам написал эту
ерунду, сам запихнул ее в карман, чтобы привлечь к себе
внимание?
Хлоэ не стала отвечать и села на переднее сиденье. Илан
закрыл двери и включил отопление. Термометр показывал
температуру «за бортом»: –4 °C. Хлоэ расслабилась.
 – Иногда люди действуют неосознанно. Такое поведение
– часть психического процесса, который…
– Ты заделалась психиатром?
– Не глупи. Мы оба знаем, как тебя потрясло исчезнове-
ние родителей и как это повлияло на наши отношения.
Илан снял куртку, закатал рукав джемпера и показал ей
след от укола на руке.
– А это я тоже сделал сам? Я брежу? У меня в доме нет
ни одного шприца, Хлоэ. Я ни разу в жизни не делал себе
укола. Все это необъяснимо.
Девушка несколько секунд разглядывала красно-лиловую
отметку, потом сказала:
– Я заметила, как брюнетка толкнула тебя в выставочном
зале, посмотрела в упор и поторопилась уйти. Вчера утром
на подъездной аллее к твоему дому стояла большая черная
машина – «ауди». Вокруг действительно крутятся какие-то
люди, и я хочу тебе верить, Илан.
Они смотрели друг на друга и молчали. Илану показалось,
что Хлоэ не знает, как поступить – немедленно уйти или про-
должить разговор.
– Чего от тебя ждут? Что им нужно?
Илан машинальным жестом потер руку.
– Это наверняка связано с исследованиями моих родите-
лей. В последнее время я кожей чувствую слежку.
Ему показалось, что в глазах Хлоэ промелькнул ужас. Как
будто ее это тоже касается. Или она просто боится за него?
 – Ты кого-нибудь заметил? – расстроенно спросила она.
– Нет, но ощущения странные. Непонятные звуки в саду
– стук, шорохи, кто-то звонит по мобильному и молчит. Но
самое неприятное…
Илан колебался, не зная, стоит ли продолжать, и Хлоэ
кивком подбодрила его.
– Чаще всего это случается, когда я ложусь, закрываю гла-
за и начинаю засыпать. Появляются тени… Они… просто
смотрят, но…
Он вдруг ужасно замерз и съежился.
– Когда я открываю глаза, вокруг ничего нет. Меня как
будто касаются призраки или души умерших, но я никого ни
разу не… опознал. Я часто смотрю фильмы ужасов, люблю
истории о злых духах, живу один в большом доме, вот и от-
нес все это на счет богатого воображения, своего рода фо-
бии. Но теперь…
– Кто-нибудь проникал к тебе? Пытался напугать – тем
или иным способом?
Хлоэ была в смятении и не могла этого скрыть.
– Почему ты спрашиваешь? С тобой что, случалось нечто
подобное?
Она не ответила. Даже не посмотрела на него. Илан ти-
хонько взял ее за плечо и повернул к себе.
– Хлоэ…
– Нет, ничего такого не было. Но я иногда пугаюсь самой
себя – совсем как ты. Во всем виноваты «Паранойя» и уста-
лость. В последние недели мне чудится, что организаторы
игры повсюду, что они следят за мной двадцать четыре ча-
са в сутки. Я слишком много думаю об игре. Даже ночью.
Раньше со мной ничего похожего не случалось.
Илан вспомнил, как Хлоэ опустила жалюзи, а потом спро-
сила, безопасен ли его компьютер… Неужели она так силь-
но боится слежки? Возможно ли, что его бывшая подружка
тоже видит тени?
Он вздрогнул и опустил рукав.
– Наверное, стоит сделать анализ крови и обследоваться?
Вдруг мне ввели какую-нибудь мерзость?
– Это полная бессмыслица. Зачем кому-то тебя заражать?
Почему подброшенная записка написана твоим почерком?
– Понятия не имею. Скорее всего, меня хотят заставить
сомневаться в себе, напугать, свести с ума. Что, если это свя-
зано со смертью моих родителей? Да мало ли с чем еще?
Илан кивнул на газеты, лежавшие у Хлоэ на коленях.
– Ладно, давай вернемся к делу. Ты все еще ищешь вход? –
Он развернул газету. – Я все понял, когда увидел Фе: она убе-
гала как подорванная, а под мышкой у нее была газета. Про-
изошло чудовищное недоразумение: я подошел к Фе, держа
в руке газету, и она решила, что я уже нашел вход, потому
что этот вход действительно скрыт в «Паризьен». У меня на
этот счет нет никаких сомнений, Хлоэ. Газета – вместилище,
а содержимое…
– Строчки на страницах. Да, все сходится. А ты молодец.
 – Загляни в свой экземпляр. Под «маленькой дверкой»
может подразумеваться какое-нибудь короткое объявление,
которое позволит нам перейти на следующий уровень.
Хлоэ наконец-то улыбнулась:
– Нам?
Илан не ответил. Ему на мгновение показалось, что жизнь
вернулась на год назад, а на самом деле через полтора часа
он должен быть на работе, проверять колонки, заправлять
машины и смертельно скучать, дожидаясь утра.
Он быстро пробежал глазами колонку объявлений. Сва-
дьбы, некрологи, купля-продажа. Хлоэ повезло первой.
– Кажется, я нашла кое-что серьезное.
Илан наклонился к девушке:
– Ты всегда так говорила, если обнаруживала реальный
след.
– Мне это снова удалось. Вот доказательство…
Илану казалось, что все происходит слишком быстро, что
прошлое возвращается и он не вернется домой, как собирал-
ся.
Хлоэ постучала пальцем по объявлению в рамке внизу
страницы:
– Вот, слушай: «Частная лаборатория ищет добровольцев
для психологического тестирования. Дата: 17 декабря. Вре-
мя: с 8:00 до 18:00. Вознаграждение: 30 евро за три часа
макс. Адрес: Блан-Мениль, авеню де ла Дивизьон Леклерк,
склады Шарона, бизнес-парк „Ла-Молетт“».
 – Суббота, семнадцатое декабря. Это завтра. – Илан за-
думался. – В тексте объявления нет ничего особенного, оно
может не иметь отношения к «Паранойе».
– Не думаю. Я начинаю понимать, как они действуют.
Объявление дали организаторы игры, только оно выбивается
из общего ряда.
Хлоэ вздохнула, убрала газету и откинулась на спинку.
– Наконец-то… Я сумела…
Она сидела с закрытыми глазами, ее нижняя губа едва за-
метно подрагивала, выражая удовлетворение, и Илан поду-
мал, что в прежние времена они бы бурно радовались – вме-
сте, Хлоэ сказала бы не «я», но «мы», они бы целовались,
пили вино и занимались любовью.
Ему вдруг ужасно захотелось… Что, если не все потеря-
но и он сумеет склеить «черепки», понять, почему год назад
Хлоэ так поступила? Возможно, у них еще есть шанс?
Он наклонился еще ближе, но Хлоэ мягко отстранила его.
– Нет. Я не могу.
Она взяла свой экземпляр «Паризьен» и открыла дверцу:
– Удачи, Илан. И… спасибо.
Она ушла и не обернулась.
Он сидел, не в силах шевельнуться, потом схватил газету
и смял ее в комок, выместив злость на ни в чем не повинном
печатном издании.
Да, он воистину король придурков.
 9

Илан подумал, что, скорее всего, сделал неверный выбор.

Нужно было оттрубить ночную смену, вернуться домой,
выспаться, смотреть до вечера кино, а потом снова отпра-
виться на работу.
Забыть все, забыть Хлоэ и продолжать жить со своими
страхами и сомнениями.
Вместо этого он приехал в Блан-Мениль, в пустынную
промзону, и ищет адрес, указанный в «Паризьен».
Суббота, 9:10, он устал как собака, не пил, не ел, не мыл-
ся и едет в своей маленькой «клио» по лабиринту офисных
и промышленных зданий, находящихся в двадцати километ-
рах от Парижа.
Илан без труда отыскал авеню де ла Дивизьон Леклерк и
нужный дом в глубине тупика. Людей вокруг было мало –
оно и понятно, выходной.
 На высоких решетчатых воротах висела пластиковая таб-
личка со стрелкой и надписью «Психологические тесты».
Илан припарковался и вышел из машины. По тротуару
взад и вперед ходил охранник в бомбере 11, с огромной со-
бакой в наморднике. Увидев пса, Илан мгновенно покрыл-
ся холодным потом, проскользнул в ворота и быстро пошел
по стрелкам мимо складов Шарона к одноэтажному корпусу,
на свежем кремовом фасаде которого красовалась вывеска
«Лаборатории Эффексор». Другие читатели газеты «Пари-
зьен» – обычные читатели – наверняка выловили маленькое
незаметное объявление и явятся, чтобы получить тридцать
евро. Как организаторы «Паранойи» отличат настоящих иг-
роков от обычных наивных добровольцев? Когда же наконец
начнется «подлинная» игра и гонка за сокровищем?
Приемный покой выглядел более чем скромно: белые сте-
ны, несколько стульев, простой стол, за которым сидела сек-
ретарша – женщина со старомодным пучком. Она поздоро-
валась с Иланом и протянула ему лист бумаги.
– Нужно заполнить стандартный договор, потом вы встре-
титесь с нашим сотрудником. Садитесь за тот стол и пишите.
– Хорошо, – кивнул Илан. – В объявлении говорилось о
частной лаборатории, и, честно говоря, помещение в про-
мышленной зоне вызывает удивление.
– Вообще-то, мы располагаемся в Вильжюифе, но сейчас
11
Куртка (форменная или спортивная) из кроеного трикотажа с манжетами,
воротником и низом, обычно на молнии.
там идет ремонт. – Женщина вздохнула. – Здесь мы, слава
богу, временно.
– А чем конкретно занимается ваша лаборатория?
Зазвонил телефон, секретарша извинилась и сняла труб-
ку. Илан быстро заполнил анкету – имя, фамилия, дата рож-
дения, заколебался, стоит ли вписывать настоящий адрес,
но в конце концов решился: возможно, организаторы «Па-
ранойи» будут связываться с игроками, для этого и нужен
адрес. Телефон беспрестанно звонил, женщина отвечала и
что-то записывала, как обычная служащая конторы.
Все как в настоящей лаборатории. Может, это действи-
тельно лаборатория, несмотря на странную обстановку?
В голове у Илана теснились вопросы. Где другие «испы-
туемые»? А сотрудники «Эффексора»? Кто руководит всей
этой явно серьезной организацией? Откуда берутся деньги,
кто нанимает персонал, арендует помещения? Что за умни-
ки ведут исследования?
Он еще не успел закончить, когда появился седой муж-
чина лет пятидесяти в длинном белом халате и маленьких
круглых очочках на строгом морщинистом лице.
– Я Жеральд Этини, один из руководителей проекта. Пой-
демте со мной, прошу вас.
Проекта… Ну конечно. Илан собрался было задать Эти-
ни мучившие его вопросы, но тот уже свернул в другой кори-
дор. Белый линолеум на полу, череда одинаковых дверей и
желтые неоновые светильники делали его похожим на лабо-
раторный этаж обычного лицея. Этини открыл одну из две-
рей. В комнате без окон находились трое мужчин и женщи-
на. Они сидели за школьными партами и что-то писали. Пе-
ред каждым лежал телефонный справочник. Этини указал
Илану на свободное место.
– Задача проста: попытайтесь ответить на все вопросы и
выполнить все задания. Я вернусь через два часа, и мы нач-
нем второй этап тестирования.
Илан кивнул, снял куртку и спросил:
– Один вопрос, если можно: в чем именно заключаются
тесты и зачем нужен справочник?
Этини вышел, не удостоив его ответом, и Илан повернул-
ся к остальным:
– Прошу меня извинить, но… Вам известно, в чем смысл
предложенных нам тестов?
– Читайте и выполняйте, – ответил один из них. – Может,
это и странно, и занудно, но лично мне плевать, лишь бы
деньги платили.
Типу, который снизошел до ответа Илану, было на вид лет
тридцать, его голову украшали сальные дреды, а жирная зад-
ница едва умещалась на стуле. Интересно, сколько он весит?
Сто сорок или сто пятьдесят кило? Женщина слева от тол-
стяка – бледная, рыжие волосы забраны в конский хвост –
даже головы не подняла. Илан не знал, стоит ли заводить с
ними разговор о «Паранойе», они ничем не напоминали иг-
роков и были, скорее всего, обычными добровольцами, по-
льстившимися пусть на скудное, но все-таки вознагражде-
ние. Когда экономика в кризисе, бери что дают и не выпенд-
ривайся.
Илан снял часы и положил их перед собой.
14:00.
Вопросы были действительно странные. «Если вас умень-
шат до размера карандаша и бросят в миксер, как вы выбе-
ретесь?» «В виде стружек», – ответил Илан, не понимая, ка-
кой тон выбрать – юмористический или серьезный. Следу-
ющим был вопрос: «Какой способ умереть был бы для вас
худшим?» Илан вспомнил приснившийся кошмар и без ко-
лебаний написал: «Смерть через повешение».
Как это ни странно, вопрос номер шесть отсутствовал – за
номером пять сразу следовал седьмой. Опечатка? Ошибка?
Или так поступили намеренно?
Дальше Илан отвечал на вопросы о любимых художниках
– Ван Гог, Сальвадор Дали, Эдвард Мунк; о том, чего боится
больше всего на свете – собак; потом перешел к вопросам
общего порядка.
Некоторое время он потратил на странную задачку:
На вас космический скафандр, вы с товарищами
застряли на освещенной стороне Луны, до ракеты
километров триста, если не больше. Почти все
оборудование, находившееся в луноходе, повреждено.
Осталось пятнадцать предметов, которые должны
помочь вам выжить и добраться до ракеты. Расставьте
 их по степени важности. Вот список:
– коробок спичек;
– продуктовые концентраты;
– 50 метров нейлонового шнура;
– шелковый парашют;
– обогреватель, работающий на солнечной батарее;
– два пистолета 45-го калибра;
– маленький стеклянный черный лебедь;
– ящик сухого молока;
– два кислородных баллона по 50 литров каждый;
– карта звездного неба;
– самонадувающийся спасательный бот;
– магнитный компас;
– 25 литров воды;
– медицинский саквояж со шприцами и иглами для
подкожных инъекций;
– ракетницы.
«Так-так-так, – улыбнулся про себя Илан, – вот и черный
лебедь. Изящный выход, ничего не скажешь!» Ошибки быть
не может – он на территории «Паранойи». Наверное, имен-
но так организаторы отбирают будущих участников. Черный
лебедь – самый ненужный предмет в списке, но Илан поста-
вил его на первое место, незаметно оглянулся на других под-
опытных и продолжил, очень гордый собой.
Эксперимент шел своим чередом: два человека, пришед-
шие раньше Илана (в том числе толстяк с дредами), покину-
ли помещение, один вошел, сел, получил тесты от мужчин в
халатах разного цвета. Сколько в этом здании таких же ком-
нат? Сколько человек участвуют в опытах?
Последняя часть теста оказалась самой… странной. Илан
потратил всего час на начало, а теперь ему предстояло пе-
реписывать на белые листы бумаги фамилии, имена и номе-
ра телефонов из прошлогоднего справочника Иль-де-Франс,
начиная со страницы 22.
Он открыл толстенный том. Что за странное задание?
Неужели это способ разделить участников? Оценить их тер-
пеливость и старательность при исполнении дебильной ра-
боты. Или ему предстоит вычленить из бесконечного списка
кого-то одного, особенного?
Почему страница 22? Почему не этот год, а прошлый? Мо-
жет, он задает себе слишком много вопросов?
Илан приступил к работе не откладывая. Он исписывал
листок за листком, как все остальные, думая, что люди, при-
шедшие сюда ради жалких тридцати евро, готовы на все.
Впрочем, он поступал так же.
До назначенного времени оставалось пять минут, у Илана
ужасно болели пальцы, но он не позволял себе остановить-
ся. Открылась дверь, вошел новый кандидат, и у него сжа-
лось сердце. Женщина, брюнетка, «мотоциклистка». Та са-
мая, что толкнула его на барже. Они на несколько секунд
встретились взглядом, и Илан заметил в ее глазах смесь стра-
ха и удивления. Брюнетка небрежным жестом почесала нос,
потом незаметно приложила указательный палец к губам,
призывая Илана не реагировать.
Он напустил на себя независимый вид и снова склонился
над бумагой. Кто эта женщина? Она работает в полиции? Что
делает здесь? Чего боится?
За вами наблюдают. Это все что угодно, только не
игра. Не ввязывайтесь. Я знаю ответы и помогу вам
открыть правду.
Б. П.
Илан не успел задать себе другие вопросы: подошедший
сотрудник лаборатории забрал у него исписанную бумагу.
– Время вышло.
Илан постучал по часам:
– У меня еще пять минут.
Он хотел задержаться, подойти к темноволосой женщине,
попытаться любым способом войти с ней в контакт.
– Это не имеет значения. Мы переходим к следующему
тесту, потом вы сможете вернуться домой.
Илан нехотя подчинился и пошел к двери, с порога обер-
нулся и последний раз посмотрел на брюнетку, но она не под-
няла на него глаз.
В коридоре Жеральд Этини протянул стопку листов муж-
чине в белом халате, тот немедленно все разорвал, выбросил
в урну и направился в другую комнату.
– Это что, розыгрыш? – изумился Илан.
Этини похлопал его по спине:
– Нам сюда.
 Илан изумленно взглянул на второго исследователя: два
часа его размышлений и работы растворились как дым.
– Может, пора перестать ломать комедию… – пробормо-
тал он.
– О чем вы?
– Переписывать справочник, заполнять анкеты, которые
вы потом демонстративно рвете, не дождавшись, когда я от-
вернусь. Это лишено всякого смысла. Чего вы добиваетесь?
Что за игра эта ваша «Паранойя»?
– Здесь никто ни во что не играет, молодой человек. Мы
занимаемся очень важным и серьезным исследованием, фи-
нансирует нас Министерство здравоохранения. Я, к сожале-
нию, ничего не могу вам объяснить, секретность – одно из
условий эксперимента.
– А вот я думаю, что можете. Мне известно, что речь идет
о «Паранойе». Я много лет ищу следы в Интернете, ищу –
и не нахожу. Я заметил упоминание о черном лебеде в том
странном лунном квесте. Что нужно искать теперь? Каким
будет следующий этап?
– Простите, молодой человек, но я действительно ничего
не понимаю. Пожалуйста, подождите здесь минутку.
Этини оставил подопытного в коридоре и вошел в одну из
комнат. Илан с трудом сдерживался, он совершенно выдох-
ся, был раздражен двухчасовой тупой «работой» и ничего не
понимал.
Почему эти люди продолжают все отрицать?
 В коридоре появился мужчина с тележкой, груженной те-
лефонными справочниками. Он разносил их по комнатам.
Вернулся Этини и указал Илану на дверь с номером 22 –
снова 22! – находившуюся рядом с другими дверьми (воис-
тину, это здание просто безразмерное).
– Сейчас я объясню, что будет дальше, – сказал человек
в халате. – Вы войдете в маленькую звукоизолированную
комнатку без окна и начнете общаться с четырьмя други-
ми испытуемыми – посредством микрофона. Они находятся
в соседних помещениях, вы их не увидите. Каждый из вас
должен будет рассказать, какие мысли и ассоциации у него
возникают при взгляде на предмет, прикрепленный к стене.
Свой вы увидите, как только войдете. Чтобы взять слово, до-
статочно нажать кнопку на микрофоне. Если загорится крас-
ный свет, значит слово успел взять кто-то другой и нужно
дождаться зеленого. Все понятно?
– Да.
– Мы запишем вашу беседу и позже ее проанализируем,
но слушать в прямом эфире не станем, не волнуйтесь. Вы бу-
дете четвертым и предпоследним выступающим. Запомни-
те хорошенько: четвертым. Соблюдать очередность крайне
важно. Вы хорошо уяснили поставленную задачу?
– Полагаю, что да.
– Прекрасно. Пока вы будете устраиваться, я сообщу
остальным, что эксперимент начнется через две минуты. Ко-
гда подойдет ваша очередь, говорите все, что придет в голо-
ву. Правил мы не устанавливаем, нет ни «правильных», ни
«неверных» ответов. Подчиняйтесь инстинкту. Скоро уви-
димся.
Илан вошел в крошечную комнатенку, и Этини захлопнул
за ним дверь. Ручки с внутренней стороны не оказалось.
Илан попытался открыть дверь, но у него ничего не вы-
шло.
Его заперли.
 10

Илан не знал, как реагировать.

Если он кинется на дверь и начнет орать, что хочет вый-
ти, рискует вылететь из игры. Сначала его вышибут из ла-
боратории, потом из состязания. В голове крутилась фра-
за: «Это все что угодно, только не игра». Тогда что? Похи-
щение? Глупости. Не здесь, не таким образом, когда вокруг
полно людей. Да и зачем кому-то его похищать?
Илан попытался успокоиться и огляделся: все стены оби-
ты специальным материалом, на маленьком столике стоят
микрофон и колонки, рядом стул. К одной стене прибит
ящик из стекла и металла, в нем лежит нечто, о чем Ила-
ну предстоит рассуждать. Он подошел ближе. Господи, как
странно… Зачем говорить об этом?
Неожиданно из динамика раздался женский голос:
– Здравствуйте, меня зовут Лара, я не очень знаю, как тут
все работает… слышите ли вы меня… но мне все равно нуж-
но рассказать о предмете из моей комнаты…
 Илан сел: голос женщины подействовал на него умиротво-
ряюще. Лампочка замигала красным глазом, сообщая, что
кто-то взял слово. Голос звучал по-детски застенчиво. Ей,
наверное, лет двадцать, не больше.
– Это кусочек мозаики, синий, только справа вверху серая
точка. Возможно, часть облака.
Девушка не умолкала. Рассказала о детстве, об отношени-
ях с сестрой. Илан удивлялся: как можно быть до такой сте-
пени откровенной с незнакомцами? Второму собеседнику,
тридцатисемилетнему Джону Рональду, предстояло рассуж-
дать о зеркале. Говорил он легко, целых пять минут. Илан
слушал очень внимательно, пытаясь понять, что происходит.
Никто не упоминает «Паранойю», даже не намекает на иг-
ру. Что, если остальные – ничего не ведающие подопытные
кролики?
Третий участник, по имени Сонни, отбубнил текст про
трубку, и наступил черед Илана. Он нажал кнопку «ON», и
красный цвет сменился на зеленый.
– Меня зовут Илан, мой предмет – отвертка. Довольно
большая, с оранжевой резиновой рукояткой, металлический
штырь толстый, сантиметров двадцать в длину.
Илан сидел за столом, подперев щеку рукой. Первые ис-
пытуемые оказались ужасно многословными, трепались по
полчаса, и вся эта комедия стала ему надоедать.
– Что вам сказать? Мой отец любил мастерить, он даже
дом сам ремонтировал. Я другой, так что этот предмет – от-
вертка – вызывает у меня не много ассоциаций. Я хотел при-
думать какую-нибудь забавную историйку о замечательной
отвертке с красивой оранжевой рукояткой, но… о прошлом,
как вы, говорить не хочу. Мне жаль.
Илан наклонился вперед, как будто решил, что так его бу-
дет лучше слышно.
– Кажется, нас не подслушивают, поэтому задам вопрос,
который волнует меня больше, чем рассуждения об отвертке
или о трубке: вас тоже заперли? В дверях ваших комнат тоже
нет ручек с внутренней стороны?
Илан отпустил кнопку «ON», секунд через десять загоре-
лась красная лампочка и раздался низкий мужской голос:
– Меня зовут Марио, я преподаю итальянский. Мой пред-
мет – маленький черный стеклянный лебедь. Сантиметров
пять в длину и три в высоту. Когда я его увидел, сразу по-
думал о лебединой песне. Говорят, что лебедь-шипун раз в
жизни перед смертью исполняет очень мелодичную песню.
Трогательную, изумительно красивую…
Илан встрепенулся. Лебедь следовал своим путем, голос
продолжал вещать:
– Смерть – вещь печальная и до ужаса страшная. Знаете,
я часто об этом думаю, потому что у меня бывают эпилеп-
тические припадки, особенно в стрессовой ситуации. Я не
знал, что… – Он закашлялся. – Нас будут мариновать здесь,
заперев в клетушках с дверьми без ручек. Это как-то стран-
но, чувствуешь себя подавленным. Однажды я на пять дней
впал в кому. Трудно описать несколькими фразами, что я то-
гда чувствовал. Я был одновременно…
Голос Марио сорвался, он снова закашлялся. Илан нахму-
рился. Похоже, бедняге плохо.
– Извините. Я был одновременно мертв и жив. Сначала
видел очень яркий свет. Правда видел. Я… Можно мне ста-
кан воды? Пожалуйста…
Марио дышал все тяжелее, и Илан нажал на кнопку мик-
рофона, но свет не поменялся с красного на зеленый, значит,
несчастный свою кнопку не отпустил.
– Прошу вас, – произнес голос, – дайте воды.
Раздались булькающие звуки. Что-то упало.
Илан выпрямился, сжал ладонями виски. Что за чертов
цирк?
На другом конце провода наступила тишина.
Илан вернулся к столу и ударил кулаком по кнопке: зеле-
ный свет.
– Кто-нибудь знает, что происходит? – прорычал он, убрал
руку, но ответа не дождался.
– Кто-нибудь нас слышит? Нужна помощь, вы что, не по-
нимаете?
Нет ответа. Илан сжал кулаки. Он вспомнил, как ис-
следователь сказал, что не будет слушать разговоры между
участниками эксперимента, и в бессильной ярости оттолк-
нул стул. Возможно, все происходящее – спектакль!
Или реальность?
 Он забарабанил в дверь и заорал:
– Эй вы, там! У нас проблема! Кто-нибудь!
Дверь оказалась куда толще и крепче, чем он думал, так
что его воплей все равно никто не услышит. На месте руч-
ки находился белый пластиковый диск с щелью посередине.
Если его повернуть, можно отжать язычок замка и открыть
дверь.
Ну конечно…
Несмотря на волнение и стресс, Илан понял, что надо сде-
лать, кинулся к прозрачному ящику, обмотал руку шарфом,
размахнулся, ударил, стекло разбилось, и он вытащил от-
вертку, слегка порезав ладонь осколком.
Не обращая внимания на кровь, он вставил отвертку в
щель и повернул ее. Дверь открылась.
Коридор. Илан бросился к соседней двери, дернул за руч-
ку, распахнул ее и увидел маленькую комнату – точно такую
же, в которой был заперт сам. Стол, микрофон, колонки. А
вместо испытуемого – магнитофон. То же он нашел и в сле-
дующей комнатушке. Булькающие звуки были записаны на
пленку.
Никаких людей, только машины.
Илану показалось, что он бродит по психушке, и им овла-
дел внезапный страх. В конце коридора он столкнулся с Эти-
ни, тот стоял у стены, держа на ладони хронометр. Рядом на-
ходился человек в белом халате с медицинским чемоданчи-
ком в руке.
 – Семьдесят пять секунд, просто отлично, – непринужден-
ным тоном констатировал Этини, записал результат в блок-
нот и указал на стол.
– Положите отвертку сюда, пожалуйста. Доктор Леконти
снимет ваши показатели, если позволите. Потом мы обрабо-
таем вам руку.
Пораженный Илан застыл на месте.
– Значит, все это было постановкой? Я разговаривал с за-
писанными на пленку голосами?
Врач, не снимая перчаток, осторожно забрал у Илана от-
вертку с пятнами крови на оранжевой рукоятке, положил ее
рядом с магнитофоном и достал из шкафчика антисептик
и пластырь. В комнате резко запахло лекарствами. «Совсем
как в больнице…» – рассеянно подумал Илан.
– Оборудование у вас явно не последнего поколения, – с
вызовом произнес он, чтобы успокоиться. – Сегодня никто
не работает с кассетниками.
Его замечание повисло в воздухе. Врач измерил давление
и пульс, потом задал несколько рутинных вопросов. Сколько
лет, чем болели в детстве, есть ли аллергия на продукты или
медицинские препараты. Еще он спросил, проходит ли ис-
пытуемый курс какого-нибудь специального лечения. Илан
включился в игру. Вопросы-ответы, анализы, записи не име-
ли ничего общего с тестами, что было, пожалуй, хорошим
знаком. Он сказал себе, что наверняка успешно прошел ис-
пытания и теперь они хотят оценить состояние его физиче-
ского и психического здоровья и понять, можно ли привлечь
его к участию в «Паранойе». Этих людей интересует, как он
будет реагировать в стрессовой ситуации.
– Когда игра начнется по-настоящему? Сколько у меня бу-
дет соперников?
Этини бросил на Илана странный взгляд и ничего не ска-
зал, а врач и вовсе не отреагировал.
– Ну, вот и все, благодарю вас за участие.
– Эй, погодите, что значит «благодарю за участие»?! Я
шел по следу черного лебедя. Реагировал адекватно. Я уве-
рен, что не ошибся. Так что мне делать теперь? Вернуться
домой как ни в чем не бывало?
– Не понимаю, о чем вы. Ни о каком… черном лебеде я
ничего не знаю.
– Может, послушаем еще раз пленку Марио?
– В этом нет необходимости. У нас полно других дел.
Илан не знал, как поступить в сложившейся ситуации.
Этот тип в открытую над ним насмехается.
– Теперь я могу вам все объяснить, – сказал исследова-
тель. – Наша лаборатория специализируется на социальной
психологии. Нет ни игры, ни соперников – в противополож-
ность тому, что вы думаете. У нас очень серьезная програм-
ма, которую финансирует государство. Вам будет интересно
узнать, что только семьдесят процентов добровольцев, при-
нимающих участие в эксперименте, подобном сегодняшне-
му, выходят из закрытой комнаты с помощью предмета из
стеклянного ящика и делают это в среднем за сто пятьдесят
секунд. Иными словами, ваша реакция была очень быстрой.
Эксперимент имел целью показать, что чем больше людей
собирается вместе, тем меньше они склонны помогать дру-
гому. Это называется принципом разделенной ответственно-
сти. Что до ответов, которые мы выбросили не читая… Эта
работа должна была ввергнуть вас в стрессовое состояние.
Они обменялись рукопожатием.
– Доктор Леконти проводит вас к выходу. Деньги получи-
те через две недели – чек пришлют по почте.
Этини повернулся и исчез, врач пошел по коридору, иг-
норируя вопросы Илана, и через несколько секунд молодой
человек оказался на улице. Воздух был холодным и свежим,
небо – голубым и безоблачным, но после трех часов, прове-
денных в безумной и какой-то нереальной обстановке среди
психов, Илан чувствовал себя оглоушенным.
 11

Илан решил остаться и подождать. Он сидел в машине,

припаркованной у тротуара напротив складов, и безуспеш-
но пытался связаться с Хлоэ по телефону, оставляя сообще-
ния на голосовой почте. Байкерша не появлялась. Неужели
он ее пропустил? Могла она выйти, когда он был заперт в
комнате и заканчивал тестирование? За четверть часа в зда-
ние вошли и вышли человек двенадцать добровольцев. Илан
впервые столкнулся с такой странной, двусмысленной игрой
без всяких правил и границ. «Паранойя» была чем-то совер-
шенно новым, особенным.
В стекло постучали. Илан повернул голову и увидел
охранника с собакой. Высокий крепкий мужчина в толстом
бомбере держал на поводке босерона 12 с крупной коричне-
во-черной головой. Илан мгновенно вспотел и вжался в си-

12
Босерон – старинная порода французских овчарок, еще не так давно эта со-
бака была мало известна за пределами своей родины.
денье. В детстве его укусила за икру соседская шавка, и с тех
пор он смертельно боялся собак, особенно больших.
Он приспустил стекло.
– Здесь нельзя стоять, мсье, – суровым тоном произнес
охранник.
Илан смотрел на пса, судорожно цепляясь за ручку двери,
и не мог вымолвить ни слова, потом кивнул и повернул ключ
в зажигании. Ладно, так тому и быть, он поедет домой и по-
пытается немного поспать, а к восьми отправится на работу.
Он покидал промышленную зону с тяжелым сердцем, не
получив ответов на мучившие его вопросы, не взяв нового
следа.
До Монмирая Илан добирался почти два часа. После ис-
чезновения родителей он переехал из своей маленькой квар-
тирки в парижском предместье в их дом.
Проехав по длинной извилистой дороге, он поставил ма-
шину на гравийной аллее напротив входной двери. Илан
обожал это старое здание в готическом стиле, с остроконеч-
ными башенками. В детстве, играя с воображаемыми героя-
ми, он селил их именно в таком доме-замке, а теперь во всех
деталях воспроизводил дом мечты в сценариях видеоигр.
В этом доме мечты он теперь обитает, переживая кошмар
одиночества и страха.
Он огляделся вокруг: Хлоэ права, дом и сад приходят в
запустение и выглядят необитаемыми. Нужно все обновить.
Снять деньги с банковских счетов родителей. Они бы хотели,
чтобы он жил хорошо и счастливо.
Очень скоро дом станет прежним. Обещаю вам…
Он, конечно же, подумал о «Паранойе». Триста тысяч ев-
ро обеспечат его будущее, помогут воплотить идеи в жизнь
и даже создать собственную компанию.
Нужно понять, как внедриться в эту чертову игру и – глав-
ное – стать лучшим среди лучших.
Илан вернулся в дом, налил себе кока-колы, съел кусок
разогретой пиццы, пошел в ванную, повернул до упора тум-
блер электрообогревателя, разделся и встал под душ. Ледя-
ная вода обожгла кожу.
В этот момент раздались голоса. Мужчина и женщина
спорили где-то совсем близко, но из-за шума воды Илан не
мог разобрать ни слова.
– Кто здесь?
Он закрутил кран, не стал вытираться и выскочил голым
в коридор. Голоса стихли. Илана била дрожь, он клацал зу-
бами. Тени, голоса… Что с ним такое?
Он вернулся под душ, намылился, ополоснулся и одел-
ся, даже куртку натянул и обвязал шею шарфом, чтобы хоть
чуть-чуть согреться. Придется терпеть, мастер появится в
лучшем случае через два дня.
Илан устроился на диванчике, включил телевизор, приба-
вил громкости, чтобы не чувствовать себя таким одиноким,
угнездился в подушках и натянул плед до самого носа. Веки
у него отяжелели, он уже готов был погрузиться в сон, но тут
его взгляд упал на журнальный столик.
Почта исчезла.
Илан вскочил и обыскал всю комнату: ничего, ни листка,
ни конверта.
На сей раз у него есть формальное доказательство втор-
жения.
Едва дыша от страха, он осмотрел все помещение и мет-
нулся на второй этаж. Ванная, зеркало, тетрадь отца…
Карта исчезла, испарилась. Страницу вырвали аккуратно,
почти незаметно.
Илан сбежал вниз и запер входную дверь на два оборо-
та. Ключ легко повернулся в замке, значит его не взламыва-
ли. Значит, у них были ключи. Нет, невозможно. Он всегда
держит их при себе или прячет в надежном месте, а замки
новые, их поменяли совсем недавно, как только появились
эти… призраки.
Илан осмотрел все окна и двери, проверил сад. Деревья,
поля, дорога… Нигде ни души. Он отодвинул комод, снял
плинтус и достал фотокопию закодированной отцом карты.
К счастью, он догадался спрятать несколько экземпляров в
разных тайниках, в том числе в компьютерах и на флешках.
Он чувствовал себя изнасилованным. К нему вломились.
Обшарили весь дом, что-то искали в его вещах, в вещах по-
койных родителей.
Тени существуют.
Теперь он совершенно уверен, что мать с отцом погибли
не случайно.
Их убили из-за исследований, которыми они занимались,
из-за сделанных открытий.
Илан тяжело опустился на стул, обхватил голову руками и
попытался собраться с мыслями. Зачем злоумышленникам
понадобилось забирать почту? Там не было ничего, кроме
счетов, писем с вежливым отказом и…
В мозгу что-то щелкнуло. Он вдруг вспомнил конверт на
имя Беатрис Портинари, попавший к нему по ошибке. Тот,
что он забыл вернуть на почту. Здесь есть связь.
Беатрис Портинари – это загадочная «Б. П.».
Ее инициалы стояли в конце странной записки, обнару-
женной им в кармане куртки.
Беатрис Портинари – та самая брюнетка, с которой он
столкнулся в лабораториях «Эффексор». Это она якобы слу-
чайно толкнула его на барже, чтобы передать записку.
Голову прострелила острая боль, как будто в основание
черепа воткнули вязальную спицу. Он согнулся пополам и
сцепил зубы, ему показалось, что затылочная кость вот-вот
взорвется. Боль была жестокой, обжигающей, как будто в
мозг вколотили кучу кнопок. Илан закрыл глаза, и под ве-
ками мгновенно замелькали тени, они склонялись над ним,
хотели утянуть за собой в темноту.
Он облился потом, с трудом разлепил веки и, шатаясь, по-
тащился на кухню. Растворил в воде таблетку аспирина и вы-
пил, стуча зубами о край стакана. В доме было холодно, но
на лбу у него выступила испарина, все тело горело, как в ли-
хорадке.
Он прилег, чтобы унять дрожь. Что происходит?
Боль прошла, и Илан попытался расставить все по местам.
Письмо он получил до того, как явилась Хлоэ и рассказала
ему о «Паранойе», а через несколько дней были украдены
бумаги отца, о которых, кроме нее, знали два или три чело-
века. Совпадение? Вряд ли.
Нет. Только не Хлоэ.
Его бывшая подружка не может быть замешана, это ли-
шено всякого смысла, тем более что она всегда знала о су-
ществовании карты и могла миллион раз незаметно скопи-
ровать ее.
Илан чувствовал себя загнанным в угол: он не хотел заяв-
лять о взломе, ведь легавые о карте не знали, а доказательств
у него не было. Ничего другого не украли. Дверь, судя по
всему, открыли ключом. Полицейские пошлют его куда по-
дальше и в лучшем случае обвинят в мифомании.
Он рывком поднялся и кинулся к компьютеру, чтобы най-
ти точный адрес Беатрис Портинари. На конверте значилось
«Бульвар Распай». Это Шестой округ13. Илан открыл сайт
«Белых страниц», напечатал фамилию, имя, адрес, и на экра-
не высветился номер телефона. В справочник, должно быть,
не успели внести изменения: Беатрис Портинари съехала, но
все еще была зарегистрирована по старому адресу.
13
Париж разделен на 20 муниципальных округов.
 Он набрал номер. Слава богу, голова перестала болеть.
– Слушаю…
– Здравствуйте, меня зовут Илан Дедиссет. Я хотел бы по-
говорить с Беатрис Портинари, она снимала эту квартиру,
возможно, была ее владелицей. Вы, случайно, не знаете но-
вый адрес или номер телефона Беатрис?
– Вам повезло, две или три недели назад она приходила и
оставила номер сотового – на случай, если кто-нибудь захо-
чет с ней связаться.
Илан взял листок бумаги, подумав, что все это не случай-
ность.
– Она брюнетка, крепкая, широкоплечая?
– Мужеподобная и одевается соответственно. Записывай-
те…
Илан поблагодарил, попрощался и тут же набрал номер.
– Да…
– Беатрис Портинари?
Ответили не сразу.
– Кто вы? – Женщина говорила с легким итальянским ак-
центом.
– Тот, кого вы намеренно толкнули на барже и сунули в
карман записку. Сегодня утром мы виделись в лабораториях
«Эффексор».
– Откуда у вас этот номер?
Илан направился к выходящему в сад окну, обвел окрест-
ности подозрительным взглядом и произнес, инстинктивно
понизив голос, словно боялся, что кто-то в доме может его
услышать:
– Все очень странно. Неделю назад я получил адресован-
ное вам письмо. На конверте стоял штемпель «Адресат вы-
был». Я понял, что вы больше не живете на бульваре Распай,
позвонил новой квартирантке и получил от нее ваш телефон.
Странно, правда?
– Это ошибка, ситуация изменилась. Вы ни в коем случае
не должны были звонить мне. Они за вами следят, я буду в
опасности из-за этого разговора.
– Кто такие «они»? Кто за мной следит и почему? Вчера
вечером или сегодня утром, когда я проходил тестирование в
«Эффексоре», ко мне в дом вломились. Это как-то связано?
На сей раз пауза продлилась дольше.
– В том, что письмо пришло на ваш адрес, нет никакой ло-
гики, – недоверчивым тоном произнесла собеседница Ила-
на. – Именно на ваш адрес, вроде бы случайно… Что в нем
было?
– Я его не открывал.
– А следовало бы. Кто-то еще знает.
– Ничего не понимаю. Кто? Что знает?
– Я пришлю вам эсэмэску, – прошептала она, – назначу
встречу и все объясню. Будьте начеку, мне не звоните. И не
ночуйте дома – они на все способны. Нам обоим грозит чу-
довищная опасность.
В трубке раздались гудки.
 Мозг Илана взорвался болью, он бросил телефон на стол,
лег, и тени вернулись: они плясали у него под веками, оттал-
кивая друг друга.
Илан свернулся в клубок, чувствуя, что вот-вот сдохнет.
 12

Нет занятия более унылого и скучного, чем работать но-

чью на автозаправке. Приходится час за часом бороться со
сном, пялясь в книгу или журнал, ведь Интернета нет – хозя-
ин позаботился. Единственное преимущество – можно бес-
платно брать книги с полок маленького магазинчика, устро-
енного в глубине помещения, и читать в свое удовольствие.
В этот декабрьский уик-энд все происходило несколько
иначе: начались рождественские каникулы, люди сели в ма-
шины и отправились в горы, поэтому Илану помогала Ме-
ган. У них было мало общего, так что они почти не разгова-
ривали, но время проходит быстрее, когда кто-то мыкается
рядом с тобой.
Около десяти вечера зазвонил мобильный Илана. Хлоэ,
наконец-то… Он извинился перед Меган и отошел погово-
рить. Илан ждал этого звонка весь день, он все еще злился
на девушку за то, что накануне она так внезапно бросила его
на набережной Сены.
– Это я… Извини, что не позвонила раньше, я увязла в
поисках и не заметила, как прошло время. Мы можем пого-
ворить спокойно? Ты один?
– Один, – сдерживая нетерпение, ответил Илан. – Выкла-
дывай.
– Я отправилась в «Эффексор» к открытию. Думаю, мы
проходили тесты одновременно. Фе тоже там была, явилась
к самому началу.
– Естественно. Она времени не теряет.
– Не знаю, обратил ли ты внимание, что народу там было
немного, а лаборатория нигде не зарегистрирована, и в Ин-
тернете о ней нет ни слова.
– Как и о «Abilify»… Этакий корабль-призрак.
– Точно. Меня сразу насторожило, что добровольцев при-
шло так мало, и я купила в табачной лавке «Паризьен» за
пятницу, чтобы сравнить с газетой, найденной на барже. Ну
так вот: в экземпляре от табачника нет никакого объявле-
ния! Все газеты, лежавшие на столике в салоне «Abilify», –
подделка.
– Получается, что все, кто решил пройти то гребаное
тестирование, тоже прочли сфальсифицированный «Пари-
зьен», то есть случайных людей в лаборатории не было, –
сделал вывод Илан.
– Ты прав, они тоже нашли «вход» в игру и хотят заполу-
чить выигрыш.
Илан вспомнил других испытуемых: рыжеволосую жен-
щину, небрежно одетого толстяка с сальными дредами – они
перекинулись несколькими словами, и он ничем не выдал
свою осведомленность.
Голос Хлоэ вернул его к реальности.
– Из всего этого следует один-единственный вывод. Орга-
низаторы – люди небедные, у них есть деньги, отличная ло-
гистика и масса хитроумных идей. Это скорее хорошо, игра
обещает быть захватывающей. Какие у тебя результаты?
Илан взглянул на странную, невесть откуда взявшуюся
ранку на руке и ответил с сомнением в голосе:
– Все вышло суперстранно. Черный лебедь имел место,
но типы в белых халатах пошли в отказ насчет «Паранойи».
Намекнули, что у меня не все в порядке с головой, и заявили,
что работают по программе Министерства здравоохранения.
– Аналогично… Такая у них стратегия: ни при каких об-
стоятельствах не раскрывать себя, напускать туману и отби-
рать лучших. Думаю, они хотят выяснить, насколько мы хо-
роши и выдержим ли уготованные нам испытания. Отбор
происходит прямо в момент тестирования. Учитывая их воз-
можности, они могут наблюдать за кандидатами на улице, в
общественных местах и отслеживать реакции.
Илан инстинктивно оглянулся и поежился, вспомнив о
неизвестных – или неизвестном? – вломившихся в его дом.
– Сколько это будет продолжаться, как думаешь? Когда
начнется игра?
– Понятия не имею. Мне нужно кое о чем с тобой погово-
рить. Что за предмет был в твоей комнате?
 – Отвертка.
– Отвертка… Очень любопытно. Мой был гораздо ней-
тральней. Фотография. Наша с тобой фотография.
Илан склонился над телефоном. В помещение вошли лю-
ди – наверное, едут на лыжную базу – и устроились рядом с
кофейным автоматом. Мать семейства вздохнула и посмот-
рела в его сторону. Илан ушел подальше за стойку.
– Что за фотография?
– Ты и я, на снегу, в горах, у меня светлые длинные воло-
сы.
– В горах? Что за ерунда? Когда это мы ездили вдвоем в
горы?
– Прошлой зимой, перед тем как расстались. Только не
говори, что не помнишь!
Он нахмурился. И вдруг перед глазами всплыла картинка:
они пробираются по снегу, за ними кто-то идет – несколько
человек. Образы растаяли так же внезапно, как появились,
и лиц он разглядеть не успел. Ему снова стало холодно, и он
повернул ручку обогревателя.
– Я просто устал, голова гудит, мысли путаются, но кое-
что, кажется, помню. Ты забрала фотографию?
– Нет, она была в стеклянном ящике, прикрепленном к
стене. Чтобы достать снимок, нужно было его разбить. Я не
решилась.
– Зря. Тебя тоже заперли?
– Да. Это было просто ужасно, особенно когда Марио буд-
то бы начал задыхаться… Выйти мне не удалось. Дверь от-
крыл Этини – минуты через три или четыре. Не представля-
ешь, как я запаниковала.
В трубке раздался тяжелый вздох.
– Чертов вивисектор сказал, что мне следовало разбить
стекло и ребром снимка откинуть задвижку. Я неправильно
реагировала в стрессовой ситуации, так что мои шансы на
участие в игре уменьшились. Зато теперь мы точно знаем,
что слежка тебе не померещилась. Происходит нечто непо-
нятное. И касается это нечто нас с тобой, я уверена.
– Нас обоих? А ты здесь при чем?
– Не знаю, но фотография говорит сама за себя. Как они ее
достали? Со мной тоже происходили странные вещи. Мягко
говоря, странные. Я все тебе расскажу, но не по телефону.
– Договорились.
– Давай вернемся к тестам… Когда Этини выпустил ме-
ня из заточения, я спросила, что означает эта фотография,
но он не пожелал отвечать и удалился. Потом меня осмот-
рел врач, задал несколько вопросов и проводил до выхода.
На улице ко мне подгреб охранник с собакой и велел отча-
ливать. Все устроили они. Это игра.
Илан в упор посмотрел на мужчину, который стоял у круг-
лого столика и наблюдал за ним, приложив ладонь к щеке.
В ушах у него были наушники. Несколько секунд они мери-
лись взглядом, потом мужчина бросил стаканчик в урну, вы-
шел, сел в машину и уехал. Илан оглядел посетителей: лю-
бой из них мог оказаться участником игры или взломщиком.
Не исключено, что Хлоэ права и они прямо сейчас наблюда-
ют за ним.
– В прошлом году мы с тобой были в горах, а след «Па-
ранойи» впервые обнаружился на одном незарегистрирован-
ном сайте за шесть месяцев до этого. Мы тогда вели себя
очень неосторожно – находили «норы» и оставляли следы
своих ай-пи-адресов. Через них организаторы игры легко
могли вычислить наши «физические» адреса, узнать, где мы
живем, установить слежку…
Илан уловил в голосе Хлоэ панические нотки, ему пока-
залось, что она по-настоящему напугана.
– Не знаю, как это работает, но создатели «Паранойи» на-
верняка месяцами следят за самыми серьезными и упорны-
ми игроками, за нами в том числе. Теми, кто умеет выигры-
вать. Наводят о них справки, фотографируют, запугивают.
– Имеешь в виду тот черный «ауди», который стоял перед
моим домом?
– И это тоже.
«Бред, – подумал Илан, – хотя, с другой стороны…»
– Мы думали, что игра только-только начинается, – сказал
он, понизив голос, – а на самом деле она идет много месяцев
и уже внедрилась в наши жизни. Мы искали игру, а она сама
пришла к нам.
– Вполне вероятно. Повторяю: игра вездесуща, Илан. Она
расползается, заполняет нашу жизнь. Сейчас важнее всего
узнать, зачем и как это происходит.
Меган махнула рукой Илану: народу становилось все
больше, работы прибавилось. Он знаком попросил ее подо-
ждать еще чуть-чуть, отвернулся к стене и зашептал в теле-
фон:
– Ко мне вломились. Забрали отцовскую карту.
– Когда?
– Не знаю. Я не был дома после вечеринки на барже.
– Ты заявил в полицию?
– Пока нет. Не знаю, что делать. Как воры узнали о блок-
ноте? Ты кому-нибудь рассказывала?
– Ни единой живой душе.
Илан решил пока не говорить Хлоэ о Беатрис Портина-
ри. Он полностью доверял ей, но «мотоциклетная» брюнетка
настаивала на соблюдении строжайшей секретности.
– Ладно, мне пора, а то посетителей полна коробочка.
– Поняла. Если что, сразу звони.
– Ты тоже.
Илан убрал телефон. Из головы не шли мысли о фотогра-
фии, описанной Хлоэ. Он ничего не помнил о поездке в горы
с бывшей подружкой, хотя во время разговора у него было
несколько моментов просветления, перед глазами всплыва-
ли яркие образы, в голове звучали голоса, раздавались шу-
мы.
Повторялся кошмар психиатрической клиники.
Он сделал над собой усилие, чтобы скрыть смятение, и от-
правился обслуживать клиентов. Около часа ночи все нако-
нец затихло, и Илан подошел к Меган, которая листала глян-
цевый журнал, поедая шоколадное печенье.
– Слушай, Меган, ты знаешь, как у меня все здесь сложи-
лось?
Она подняла на него усталые глаза:
– Выражайся яснее – время позднее, башка плохо варит.
– Я не помню, как меня взяли на работу. Я что, присылал
резюме, проходил собеседование?
Меган окинула его непроницаемым взглядом:
– Ты явился, принес резюме, сказал, что ищешь работу,
тебя взяли. Я всегда говорила, паренек, ты у нас того… со
странностями. Что с тобой творится?
Илан прикрыл глаза рукой:
– Проехали… Просто память подводит.
Он вернулся на свое место, чувствуя себя как боксер, по-
лучивший удар кулаком в висок.
Это был не просто провал в памяти: он совсем ничего не
помнил о том, как нанимался на работу, как учился работать
на кассе.
Чем больше Илан размышлял о мелких деталях своей
каждодневной жизни, о вещах, которые никогда ни у кого не
вызывают вопросов, тем яснее понимал, что его существова-
ние похоже на головку сыра с большими дырками. Он не зна-
ет, где и когда купил машину. Когда в последний раз был в
парикмахерской. В каком магазине выбирает для себя одеж-
ду.
Он терзал свой мозг вопросами – и не находил ответов.
Одни воспоминания таяли и исчезали, другие возникали
в темпе блица, как то, самое ужасное, о самоубийстве в пси-
хушке.
Илан чувствовал себя подавленным, угнетенным. Как ска-
зала Хлоэ, происходит нечто такое, чего он не понимает. Кто
влияет на его жизнь, что за невидимый монстр вселился в
него, выкачивает энергию, изменяет воспоминания? В чем
причина диких головных болей, возникающих каждый день,
как по команде, откуда берется ощущение иголок в мозгу?
Что за тени появляются, стоит ему закрыть глаза, что за го-
лоса он слышит в душе?
Тебе ввели медленно действующий яд.
Илан закатал рукав и вернулся к Меган.
– Скажи, что тоже это видишь.
Она вздохнула:
– Красновато-лиловая точка, характерный след от инъек-
ции. Ты еще и колешься?
– Никогда даже не притрагивался к наркотикам. Я расска-
зывал тебе о психиатрической клинике?
– Ни словом не обмолвился.
Илан отошел, решив, что завтра обязательно сдаст анализ
крови. Теперь он был совершенно уверен, что ему ввели ка-
кую-то дрянь, от которой организм пошел вразнос, а мозг
выдает галлюцинации.
 Три часа спустя, в 4:25 утра, он получил сообщение:
«Приходите на улицу Ренн, 27, в Париже. Как можно скорее.
Квартира № 38, четвертый этаж. Никому не говорите. Пре-
дупредите за пять минут, я открою. Б. П.».
 13

Илан быстро шел по утреннему Парижу, сунув в карманы

руки в перчатках и втянув в плечи голову в вязаной шапочке.
Фасады домов на бульваре Распай купались в сером сумра-
ке, впереди маячила башня Монпарнас, похожая на длинную
палочку лакрицы. Илан вообразил мертвый – ни зелени, ни
воды – пейзаж у адских врат, вспомнил строфу дантовского
«Ада» и игру «Fallout Rе́demption», действие которой разво-
рачивалось в ледяном, постапокалиптическом Париже.
Он послал сообщение Беатрис Портинари и свернул на
улицу Ренн. Город все еще пребывал в дреме, лишь немно-
гочисленные страдальцы, вынужденные вставать на заре, са-
дились за руль и ехали на работу.
Илан остановился у дома № 27. Это было то ли шести-, то
ли семиэтажное здание в османовском 14 стиле: над его белым
14
В XIX веке по поручению Наполеона III префект департамента Сена барон
Жорж Эжен Осман провел градостроительные работы, во многом определившие
современный облик Парижа.
фасадом основательно потрудилось время, в больших окнах
отражался свет фонарей. Илан осторожно толкнул створку
ворот и оказался перед входом, слева висел домофон со мно-
жеством кнопок, стеклянная дверь была слегка приоткры-
та, – наверное, Беатрис Портинари заранее нажала на кноп-
ку. Илан проскользнул внутрь, бесшумно потянув за собой
тяжелую створку, и задержался у почтовых ящиков в ожида-
нии, когда зажжется свет.
На ящике под номером 38 почему-то стояло имя «Анни
Бокур», а не Беатрис Портинари. Илан подумал, что Беатрис,
возможно, делит квартиру с этой самой Анни, и начал под-
ниматься по лестнице на четвертый этаж. Бордовая ковро-
вая дорожка приглушала звук шагов, потолки были высокие,
деревянные панели украшали стены. Шикарное местечко…
С трудом сдерживая нервную дрожь, он постучал в дверь
квартиры 38, и створка медленно открылась.
Илан потоптался на пороге и спросил сдавленным шепо-
том:
– Есть кто-нибудь?
Свет внутри не горел, ответа он не дождался и пошел по
коридору.
– Я Илан Дедиссет, пришел к мадам Портинари. Вы здесь,
Беатрис? Анни Бокур?
Никто не отозвался, и он почувствовал, как страх липкой
лапой коснулся его затылка. Белые стены, несколько предме-
тов африканского искусства под стеклом в витринах, череда
дверей. Илан входил в одну комнату за другой, машиналь-
но окликая хозяйку. В кухне никого не оказалось, гостиная
тоже была пуста. Он заметил кожаную кобуру на стоявшей
в углу вешалке и фотографию в рамке на стене: блондинка
в полицейской форме была снята рядом с коллегой-сыщи-
ком, альбиносом с поразительно светлыми глазами и плати-
ново-белыми волосами.
Он никогда не видел эту женщину.
Скорее всего, она и есть хозяйка квартиры.
На всех других фотографиях фигурировала она же – и ни-
какой Беатрис Портинари, высокой мужеподобной брюнет-
ки. Почему она назначила ему встречу именно здесь?
Илан был в недоумении. Он развернулся, чтобы уйти,
но свет гасить не стал и вдруг заметил на паркете красный
след. Кровь. Никаких сомнений. Умирающий человек пы-
тался уползти из комнаты.
Ноги сами понесли Илана вперед, он вошел в комнату, по-
вернул выключатель и увидел место преступления.
Незнакомая ему блондинка с фотографии лежала на полу,
вытянув вперед руку, глаза ее были открыты, в спине торчала
отвертка.
Та самая, с оранжевой рукояткой, которую Илан выдернул
из рамки, когда проходил тесты в «Эффексоре».
Он отшатнулся, прислонился к стене, горло перехватил
спазм.
Ему показалось, что он попал в стальные челюсти огром-
ного капкана.
Первым его побуждением было бежать, бежать немедлен-
но, но он не мог оторвать взгляд от пальца погибшей, указы-
вавшего в левый угол, где стоял столик с одним ящиком.
Илан обошел труп и потянул за ручку. Внутри лежали
маленький золоченый ключ – такими открываются висячие
замки или сейфы – и фотография. Илан сразу узнал Жераль-
да Этини, седовласого ученого из «Эффексора». Мужчина
садился в зеленый «мерседес», припаркованный на бульваре.
У входной двери настойчиво затренькал домофон, до
смерти перепугав Илана.
Кто-то снова и снова нажимал на кнопку, вознамерясь во
что бы то ни стало войти в дом.
Зажав в руке фотографию и ключ, он заставил себя по-
дойти к окну гостиной и бросить взгляд на улицу.
Прямо под фонарем стояли два типа. Одного из них Илан
сразу узнал, это был альбинос со снимков, висевших на стене
в гостиной.
Легавые.
Альбинос задрал голову, и Илан судорожно отшатнулся.
Они тут из-за него.
Пришли арестовать убийцу.
Времени на размышления не осталось, нужно действо-
вать. Илан сунул фотографию и ключ в карман, выскочил на
лестничную клетку и услышал, как щелкнула входная дверь.
Он на цыпочках побежал наверх. Вслед ему на каждом
этаже зажигался свет, словно кто-то хотел задержать зло-
умышленника, не дать уйти. Полицейские поднимались по
лестнице, и Илан вызвал лифт. Через двадцать секунд двери
открылись. Сейчас или никогда. Через несколько мгновений
они обнаружат труп коллеги и вызовут подмогу. Илан вско-
чил в кабину и нажал на кнопку.
Лифт медленно поехал вниз. Пот градом катился по ли-
цу Илана, он молился, чтобы кабина не остановилась на тре-
тьем этаже, и как загипнотизированный следил за мигающи-
ми кнопками. 6, 5, 4… 0. Едва металлические створки разъ-
ехались, он ринулся к входной двери, нажал на кнопку и, ни
разу не оглянувшись, выскользнул на улицу, оставив за спи-
ной труп женщины, которую не видел ни разу в жизни, жен-
щины, чье убийство наверняка повесят на него.
 14

Гудок клаксона. На светофоре загорелся зеленый свет.

Илан вздрогнул, встряхнулся и нажал на педаль.
Ловушка. Его заманили в квартиру неизвестного челове-
ка, где лежала мертвая женщина. Ее ударили в спину отверт-
кой, которую он держал в руке.
В его голове звучали слова «убийство», «попытка к бег-
ству», «тюрьма». Он ни в чем не виноват, но его посадят за
решетку. У него мелькнула мысль: «Вернуться. Рассказать
сыщикам, что он стал жертвой чудовищного заговора. По-
пытаться, пока не поздно, объяснить то, чего он и сам не по-
нимает…»
«Клио» миновала бульвар Гренель, проехала по мосту и
выскочила на авеню Кеннеди. Илан притормозил на задах
Дома Радио и бросил взгляд на набережные. Баржи стояли
у берега – все, кроме «Abilify», на ее месте находилась гру-
женная каким-то оборудованием «Existenz». Илан включил
аварийные огни, вгляделся в темноту, оглянулся – на всякий
случай – и вышел из машины. Он ничего не понимал – суд-
но, на котором проводили выставку марок, исчезло.
Испарилось. Никаких следов «Abilify» и «Паранойи».
Илан втопил педаль газа, дрожащей рукой открыл бар-
дачок, куда накануне, обнаружив пропажу карты, положил
отцовский шестизарядный «Магнум-44». От взгляда на ре-
вольвер его пробрала дрожь, и он поспешил захлопнуть
дверцу, почувствовав себя беглым преступником.
Он вернулся на окружную дорогу и поехал к промыш-
ленной зоне Блан-Мениль. Мысли путались, кровь стучала
в висках, он давил на газ, на полной скорости петляя между
машинами.
Дойти до конца. Понять.
Голоса неожиданно вернулись, зазвучав отчетливей и
громче, чем в первый раз. Ему захотелось разбить голову об
руль. В далеком уголке мозга шел разговор между мужчиной
и женщиной. Теми же самыми. Казалось, что мужчина стоит
между двумя скалами, отчего слова было не разобрать.
Мигающий свет фар отразился в зеркале, вернув его к ре-
альности. Илан понял, что едет на скорости не больше ше-
стидесяти, сменил полосу и ускорился. Он что, сходит с ума?
Откуда взялись проклятые голоса? Кто бубнит у него в го-
лове?
Через полчаса он остановился, сунул револьвер в карман,
выскочил из машины и ринулся к пакгаузам Шарон. Решет-
ка была приоткрыта, но табличка с надписью «Психологиче-
ские тесты» исчезла. Илан пробежал вдоль ангаров и оказал-
ся перед большим зданием с кремовым фасадом, где нака-
нуне над ним проводили опыты.
Вывеска «Лаборатории Эффексор» тоже испарилась.
Илан дернул за ручку – дверь не открылась. Часы показыва-
ли половину седьмого. Он вернулся к складам, нашел в куче
мусора обрезок железной трубы, взломал входную дверь и
через десять секунд оказался в приемном покое.
Мебель, компьютер, телефон тоже испарились. Илана за-
тошнило. Он повернул выключатель, но лампы не загоре-
лись, пришлось довольствоваться светом фонарей и луны,
проникавшим с улицы. Он шел по коридорам, открывал две-
ри и видел… пустые комнаты. Старый стул… Стол… И боль-
ше ничего.
Небытие.
«Паранойя» в очередной раз испарилась. Изменила реаль-
ность с помощью волшебного порошка.
Он услышал лай – громкий, злобный лай большой собаки.
Где-то внутри.
Илан обернулся и увидел шарящий по стенам луч фона-
рика.
Охранник и пес приближались.
Илан кинулся вглубь здания. В спину ему несся крик:
«Стой! Стой, кому говорю!» – но он бежал не оборачиваясь,
бежал, боясь, что не выдержит и сдохнет, убитый страхом,
отчаянием и яростью. Лай приближался. Илан оглянулся и
увидел, что охранник спустил собаку с поводка, она была уже
метрах в пятнадцати от него, неслась, то и дело оскальзыва-
ясь на линолеуме, неумолимая, как танк.
Илан хрипло вскрикнул, толкнул двери – одни, другие,
третьи – и понял, что впереди только темнота. Он в ловушке,
еще несколько секунд, и свирепая тварь настигнет его.
В последний момент он заметил окно, ввалился в комнату
и захлопнул дверь. Мохнатый цербер глухо рычал, царапая
когтями створку. Илан вспомнил, как в молодости его поку-
сала собака, и почувствовал фантомную боль в ноге. Не вре-
мя раскисать. Он с энергией отчаяния распахнул окно, вы-
дохнул, спрыгнул на обледеневший асфальт, оказался перед
мрачной громадой складов и метнулся вбок. Его тень сколь-
зила по металлическим стенкам отсеков, легкие готовы бы-
ли взорваться, мышцы горели. Он рвался к решетке, как за-
травленный охотниками зверь.
Илан чувствовал себя дичью, бесноватым убийцей, кото-
рого нужно скрутить и запереть. Никто ему не поверит…
Он стартовал так резко, что взвизгнули шины. В зеркале
отразился свет фонаря охранника, колесо чиркнуло по бор-
дюру тротуара, машина вильнула и наконец тронулась с ме-
ста. Все в порядке.
Да уж, в том еще порядке…
Илан трясущейся рукой достал из кармана тренькающий
телефон, не опознал номер, не стал отвечать и дождался со-
общения на голосовую почту: «Это лейтенант Тартар из па-
рижской криминальной полиции. Пожалуйста, перезвоните,
как только сможете, мне нужно с вами поговорить. Мой но-
мер…»
Альбинос вышел на его след. Как это возможно?
Илан подумал о своих сообщениях и звонках Беатрис
Портинари. Настоящему убийце нужно было сделать одно:
оставить рядом с трупом мобильный жертвы, остальное – де-
ло техники.
Капкан вот-вот захлопнется.
Слава богу, есть Хлоэ. Она тоже видела баржу, читала
объявление, участвовала в экспериментах и сможет свиде-
тельствовать в его защиту, сказать, что он не псих. Хлоэ зна-
ет, что он ничего не выдумал, что кто-то пытается повесить
на него преступление.
У него так сильно дрожали пальцы, что он едва сумел на-
брать номер, ответа не дождался и оставил истерическое по-
слание: «Хлоэ, позвони сейчас же, умоляю. Я по уши в дерь-
ме. Это все штучки „Паранойи“. Они исчезли – ни баржи, ни
лаборатории, ничего не осталось. Еду к тебе».
Он бросил телефон на пассажирское сиденье, открыл все
окна. Ему нужен воздух!
Илан переживал ад в режиме реального времени. Прова-
лы в памяти, след от укола на руке, жестокое убийство…
Как давно им манипулируют? Кто вознамерился его уничто-
жить?
Из головы не шли слова Меган, работавшей вместе с ним
на заправке: Да что с тобой такое, парень? Нет, у тебя
точно шариков в башке не хватает! Почему она так сказа-
ла? И что за голоса звучат у него в мозгу? Он никогда не слы-
шал их наяву, они появились, когда начались все эти непри-
ятности, одновременно со следом от иглы, с приснившимся
кошмаром и остальными мерзостями.
Около половины восьмого Илан добрался до Корвисара,
выехал к площади Италии, заглушил двигатель, посидел, со-
бираясь с силами, вышел и направился к дому, где жила
Хлоэ.
Ему повезло – дверь подъезда открылась, выпуская ко-
го-то из жильцов, и он просочился в холл, взбежал на ше-
стой этаж, постучал в дверь квартиры № 54, но ответа не
дождался. Еще рано, где она может быть? Илан почувство-
вал, что вот-вот сорвется, тяжело навалился плечом, повто-
рил попытку и… замок поддался.
Илан вошел, и у него подкосились ноги.
Он тяжело плюхнулся на четвереньки.
Квартира Хлоэ была совершенно пуста.
 15

Никакой мебели. Ни одного предмета, подтверждающего,

что Хлоэ Сандерс когда-то жила здесь. Только пыль. И пау-
тина на потолке.
Эта квартира необитаема много недель. Или месяцев.
У Илана сдали нервы. Он отошел в угол и долго плакал,
спрятав лицо в ладонях.
Все это нереально. Ему снится жуткий кошмар, он сейчас
проснется. Илан огляделся, коснулся рукой выщербленной
половицы, занозив до крови палец, слизнул языком теплую,
отдающую противным медным вкусом каплю.
Все было реально.
Он выпрямился и, пошатываясь, побрел по комнатам. Все
они были пусты, даже спальня, где они провели столько
счастливых ночей.
Илан отказывался признать, что Хлоэ могла быть участ-
ницей заговора и вернулась к нему, чтобы завлечь в запад-
ню. Что ему известно о ней по большому счету? Он нико-
гда не видел родителей подруги, она ничего не рассказывала
о своем прошлом. Они с Хлоэ «встретились» в Интернете,
она игрок, как и он, их объединила охота за сокровищами.
Начался роман, они жили вместе два года, потом она броси-
ла его без всяких объяснений, перестала отвечать на звонки,
отказывалась встречаться.
Возможно ли, что все, с самой первой – виртуальной –
встречи, было подставой? Чудовищным заговором?
На площадке хлопнула дверь. Илан вытер глаза, ринулся
к выходу и успел перехватить направлявшуюся к лифту со-
седку.
– Я друг Хлоэ Сандерс. Она не подходит к телефону, я
забеспокоился, прибежал, взломал дверь…
Женщина окинула взглядом осунувшегося, бледного как
смерть молодого человека в грязной одежде.
– Мне кажется, мы уже встречались, я не ошибаюсь?
– Год назад я часто здесь бывал. Я… друг Хлоэ.
– Да, конечно, теперь я вспомнила. – Она убрала ключи в
сумочку. – Там больше никто не живет. После того как ма-
демуазель съехала, квартиру так и не заняли.
Илан прислонился к двери, испугавшись, что упадет.
– Когда она съехала?
– Скоро будет год. Знаете, здесь происходили странные
события.
– Какого рода?
 Взгляд соседки затуманился, она поежилась, как будто
вдруг замерзла.
– Пугающие. Каждое утро, выходя из квартиры, и каждый
вечер, возвращаясь домой, мадемуазель Сандерс обнаружи-
вала на двери небольшой погребальный крест.
Женщина кивком указала на кружок в центре створки, где
дерево выглядело более светлым.
– Сюда его приклеивали – почти каждый день, много
недель. Это продолжалось три месяца, потом у вашей подру-
ги окончательно сдали нервы, и она исчезла. Никто даже не
попытался снять или купить квартиру. Не знаю почему.
Илан отшатнулся от двери, как от удара электрошокером.
Значит, Хлоэ ушла не потому, что хотела сделать ему больно,
ее до смерти напугал какой-то псих.
Открытие почти успокоило его, но мысль о «Паранойе»
не шла прочь.
– Хлоэ когда-нибудь вызывала полицию?
– Не припомню. У меня, да и у других соседей были се-
рьезные сомнения насчет правдивости всей этой истории.
– Правдивости? В каком смысле?
– Никто из нас ни разу не видел того или ту, кто клеил кре-
сты, хотя в доме живет много народу, а войти можно, только
зная код домофона.
– Или дождавшись, когда кто-нибудь выйдет из подъезда.
Я поступил именно так.
– Конечно, но вас наверняка кто-то да заметил, мог рас-
сказать другим, описать. Вы не невидимка. И не призрак.
Илан подумал о тенях, об их незримом присутствии во-
круг себя.
– Три месяца, каждый день. Соседи пришли к единодуш-
ному мнению: посторонний человек ничего подобного сде-
лать не мог.
– Хотите сказать, это был один из жильцов?
– Мы думаем, что злоумышленник – не кто иной, как сама
мадемуазель Сандерс.
Илану показалось, что его ударили кинжалом в спину.
Женщина заметила смятение собеседника и продолжила:
– Хлоэ Сандерс всякий раз снимала крест и уносила его в
квартиру. Можете себе представить, чтобы кто-нибудь каж-
дый день приходил в чужой дом с одной-единственной це-
лью: налепить крест на дверь квартиры посторонней женщи-
ны? Что у кого-то хватило терпения вырезать девяносто кре-
стов? Помню, однажды мы попросили показать нам эти кре-
сты, но она сказала, что все уничтожила. Хлоэ была стран-
ной особой…
– То есть?
– Никогда не открывала ставни на окнах, утверждала, что
за ней следят, ходят по пятам. Чистая паранойя!
Илан судорожно сглотнул: с ним происходило то же самое.
Возможно, Хлоэ стала первой жертвой «Паранойи» и ничего
не сказала, чтобы защитить его.
– Последние сомнения исчезли месяцев шесть-семь назад.
Я совершенно случайно узнала, что мадемуазель Сандерс ле-
жала в психиатрической клинике. Мне неизвестно, как дол-
го и по какой причине, названия больницы я тоже не помню.
Странное такое слово…
Илан был потрясен. Психиатрическая больница…
Нет, только не Хлоэ.
Он не хотел верить, но факты – упрямая вещь. Хлоэ по-
чти наверняка бросила его, потому что плохо себя чувство-
вала и была измучена историей с крестами. Как она могла не
сказать ему?
А он был так занят собственными проблемами, что ничего
не заметил.
Илан осторожно прикрыл изуродованную дверь мрачной
пустой квартиры, где теперь жили лишь пауки да старые вос-
поминания.
 16

Илан шел к машине, пытаясь осмыслить сделанные от-

крытия.
Хлоэ была пациенткой психушки.
На двери ее квартиры каждый день появлялся крест.
Неужели она впала в безумие и совершала поступки, о
которых ничего не помнит? Или кто-то намеренно пытался
свести ее с ума?
Илан подумал о тех, кто ополчился на него. О тенях, о
невидимках, проникавших в дом, следовавших за ним по пя-
там. Наверное, он тоже скоро попадет в лечебницу.
Что, если эти же «тени» взяли в оборот и Хлоэ?
Зазвонил телефон.
– Илан? Я получила твои сообщения. Рассказывай! Что
происходит?!
– Нам нужно увидеться и все обсудить, иначе я рехнусь!
Он вдруг понял, что почти кричит.
 – Ко мне не приходи, – поспешно ответила девушка. –
Встретимся на площади Италии, где всегда. Я буду там через
десять минут.
Илан колебался, не зная, на что решиться, но в конце кон-
цов согласился:
– Договорились. Выезжаю…
Он оставил машину на площади и пошел пешком, стара-
ясь держаться поближе к домам, пряча лицо в обмотанный
вокруг шеи шарф. Ему казалось, что все на него смотрят, что
вот-вот налетят полицейские и закуют его в наручники. Он
выключил лежавший в кармане мобильник, зная, что чело-
века можно засечь по сигналу, а его наверняка уже ищут.
Сколько у него времени?
Улицы и проспекты заполнялись прохожими. Илан про-
бирался через толпу, то и дело поглядывая по сторонам. Ко-
гда рядом взревел мотор мотоцикла, он только что не под-
прыгнул от ужаса и неожиданности.
Нельзя поддаваться безумию, нужно успокоиться, приве-
сти мысли в порядок.
Через четверть часа Илан вошел в пивную «О’Жюль».
Хлоэ сидела за столиком в глубине зала, одна. Она маши-
нальным движением помешивала ложечкой в чашке, глядя в
стену. Илан опустился на стул, снял перчатки, наклонился,
поймал взгляд неестественно голубых глаз и сказал, понизив
голос до шепота:
– Меня заманили в квартиру Анни Бокур, она инспектор
полиции. Была инспектором. Ее убили.
– Убили? – Хлоэ всплеснула руками. – Как это случилось?
Кто тебя туда заманил?
– Они. «Паранойя».
Илан говорил через силу и как будто не знал, с чего на-
чать.
– Ее закололи отверткой. В спину. Той самой отверткой
с оранжевой рукояткой, на которой я оставил отпечатки и
кровь во время тех кретинских тестов в лаборатории. Они
все рассчитали. Я сразу вспомнил, когда увидел тело.
К столику подошел официант, Илан попросил принести
кофе, стакан воды и продолжил:
– Я уверен, что врач был в резиновых перчатках, когда
забирал у меня из рук отвертку, так что на ней только мои
пальчики и моя ДНК. Брюнетка с баржи, назвавшаяся Беат-
рис Портинари, была их сообщницей. Они хотели запутать
меня, чтобы я рано утром помчался на улицу Ренн – и ока-
зался виновным в убийстве, которого не совершал. – Илан
задыхался, глотал слова. – Кто-то позаботился о том, чтобы
полиция приехала в тот самый момент, когда я был в квар-
тире. Меня не арестовали только потому, что я успел сбе-
жать. Все улики против меня, нет никакой возможности из-
бежать…
– Успокойся, Илан, очень тебя прошу. Давай спокойно во
всем разберемся, а то я ничего не понимаю в истории с Беат-
рис Портинари. Как ты попал к этой самой Беатрис, вернее,
к Анни Бокур? Вы связывались по телефону?
Илан постучал указательным пальцем по столу.
– Все очень просто, сейчас объясню. Представь, что тебе
нужно заставить человека пойти по тому или иному адресу,
например на улицу Ренн, двадцать семь. Ты связываешься
с новой жиличкой какой-то квартиры в Париже, выдав себя
за ее прежнюю обитательницу, которую действительно звали
Беатрис Портинари. Даешь ей номер своего мобильного – на
случай, если кто-нибудь будет спрашивать женщину, чьим
именем ты назвалась. Следишь за мыслью?
– Думаю, да. Выдать себя за бывшего жильца, которого
никто не знает в лицо.
– Именно так. Инициалы «Б. П.» в записке, которую я на-
шел в кармане, принадлежат некой Беатрис Портинари, чью
почту на прошлой неделе по ошибке бросили в мой ящик.
– Украденный конверт.
– Точно. Но и тут «Паранойя» не оставила никаких сле-
дов. Ни писем, ни доказательств, ничего…
Илан помолчал, давая Хлоэ время осознать новую состав-
ляющую ситуации, и продолжил:
– Итак, я открываю телефонный справочник, звоню, и мне
дают номер мобильного, принадлежащий не настоящей Бе-
атрис Портинари, а той брюнетке с мужскими повадками, ко-
торая выдает себя за нее. Она назначает встречу на улице
Ренн, у женщины, которую сама же и убила, и я попадаю в
западню.
 Лицо Хлоэ помрачнело, она убрала волосы со лба и удру-
ченно покачала головой:
– Тебе не кажется, что все это слишком сложно?
– Еще как сложно! Они придумали коварную уловку, что-
бы полицейские не поверили ни единому моему слову. Все
было рассчитано очень точно. Помнишь те суперстранные
тесты? Нас заставили переписывать страницы телефонного
справочника и тут же, на наших глазах, их порвали. Задавали
идиотские вопросы, заперли в комнате со старыми магнито-
фонами, заставили слушать излияния мифического Марио,
якобы страдающего эпилепсией. Бред, дикие фантазии! А
подброшенная записка, «написанная» моим почерком? Что
подумают легавые, если я расскажу эту историю? Кто мне
поверит?
Илан был на грани истерики.
– На меня хотят повесить убийство. Крадут зашифрован-
ную карту отца. Зачем? Я ничего не понимаю.
Хлоэ взяла его руки в свои и зашептала:
– Думаю, все дело в исследованиях твоих родителей, в
том, что они открыли. Ты что-нибудь об этом знаешь? Они
наверняка с тобой делились, иначе как бы ты узнал, что отец
нарисовал карту и прячет ее за зеркалом.
Илан обхватил голову руками. Хлоэ права, тысячу раз
права, но из-за проклятых провалов в памяти он чувствует
себя совершенно бесполезным существом. Что, если реше-
ние загадки отца находится у него в голове? Неужели Жозеф
Дедиссет однажды дал ему ключ, а он об этом не помнит, как
забыл поездку с Хлоэ в горы и некоторые другие моменты
своей жизни?
– Я больше ни в чем не уверен, – пробормотал он. – Но
насчет зеркала ты права…
– Можешь рассчитывать на мою помощь. Я тоже прошла
эти тесты, видела все, что происходило, и смогу дать пока-
зания.
Илан покачал головой:
– Твои слова никто во внимание не примет.
– Почему?
Он тяжело вздохнул и посмотрел Хлоэ в глаза:
– Кто поверит выдумкам бывшей пациентки психиатри-
ческой клиники?
Девушка напряглась, а Илан издал еще один судорожный
вздох.
– Я ходил в тот дом, где ты раньше жила, и даже вломился
в квартиру.
– Илан…
– Твоя соседка меня просветила. Похоронные кресты на
двери, психиатрическая клиника. Проклятье, почему ты ни-
чего мне не рассказала?
Хлоэ начала судорожно обгрызать ногти, даже не подняв
глаз на Илана. Дождавшись, когда официант отойдет от сто-
лика, она произнесла бесцветным голосом:
– Я не хотела грузить тебя своими проблемами. Не знаю,
что именно тебе рассказали, но те жуткие кресты ставила не
я. Клянусь, Илан.
Он смотрел – пристально, побуждая ее продолжать.
– Некто – не знаю кто – регулярно являлся в мой дом и
проделывал трюк с крестом. Этот человек знал код домофо-
на, а может, у него был ключ от подъезда. Если прийти днем,
когда все на работе, или ночью, легко остаться незамечен-
ным. Соседи наговорили тебе бог знает чего, но ты ведь зна-
ешь – в Париже никто ни на кого не обращает внимания…
Илан подумал о тех, кто вломился к нему и не оставил
никаких следов. Призраки.
– Каждый день, отдирая очередной крест, я говорила себе:
мерзавцу в конце концов надоест, это скоро закончится. Но
ничего не кончалось…
Хлоэ машинальным движением водила пальцами по обод-
ку чашки.
– Я переехала, но въевшийся под кожу страх никуда не
делся, и у меня началась тяжелая депрессия. – Она тяжело
вздохнула. – Я была совсем одна в старом родительском ша-
ле в горах, надеялась, что мне там станет легче. А потом при-
няла упаковку таблеток и…
Илан онемел от изумления. Если бы Хлоэ сама не расска-
зала ему об этом, он бы ни за что не поверил, что она могла
попытаться покончить с собой.
– Я плохо помню, что было потом. Меня отвезли в пси-
хушку с диагнозом «нервный срыв»… Кажется, я провела
там три долгих месяца – никак не могла прийти в себя.
– Кажется? Ты не уверена?
– Я ничего не помню о том, что тогда происходило, как
будто мозг выставил блок. Странно, но из памяти выпали и
некоторые мелкие эпизоды добольничной жизни. Незначи-
тельные, например, как снимала эту квартиру…
Илан был потрясен: у Хлоэ те же проблемы с памятью, что
у него!
Она смотрела в пустоту мутным, как у наркоманки, взгля-
дом и словно бы не замечала собеседника.
– Я бросила университет и психологию, Илан. Я все бро-
сила.
Хлоэ была блестящей студенткой, очень умной и често-
любивой. «Как она могла?»
Девушка заметила смятение Илана и поспешила его успо-
коить:
– Сейчас со мной все в порядке, я окончательно поправи-
лась, правда!
Он молчал, не в силах отделаться от поселившегося в ду-
ше сомнения. Что, если соседка Хлоэ права и случившееся –
плод больной фантазии, а попытка самоубийства – финаль-
ная точка, поставленная безумным мозгом?
Хлоэ продолжила, понизив голос почти до шепота:
– Потом я решила начать жизнь с чистого листа, все бро-
сила и с головой ушла в «Паранойю». Игра стала моим спаса-
тельным кругом. Триста тысяч евро позволят все изменить,
возможно, даже уехать куда глаза глядят. Я хочу выиграть и
получить эти деньги, они мне нужны как воздух.
Илан теперь лучше понимал, почему она так отчаянно
ищет «вход» в игру.
– На двери новой квартиры крест не появлялся? – спросил
он. – Ни крест, ни что-нибудь подобное?
– Нет. Прости, что втянула тебя… То, что с тобой проис-
ходит… с нами происходит, непонятно, необъяснимо.
Она бросила телефон на стол.
– Все совсем запуталось. Утром, после твоего сообщения,
я вышла в Интернет и не обнаружила ни малейших следов
«Паранойи» на тех сайтах, где организаторы оставили «но-
ры». Они все подчистили. Игры больше нет. Снова. В оче-
редной раз.
– Они повсюду – и нигде. Как тени.
Илан не притронулся к телефону. Под черепом разраста-
лась пульсирующая боль, он испугался, что мигрень вернет-
ся, и бросил в стакан таблетку аспирина.
– Что собираешься делать? – поинтересовалась Хлоэ. –
Забудь обо всем, пойди в полицию. Баржа не могла испарить-
ся. Место на стоянке было зарезервировано, наверняка оста-
лись какие-то следы. Нужно их прижать. Помешать и даль-
ше вредить нам. Даже если эти «они» – тени, как ты их на-
зываешь.
Илан достал из кармана фотографию и ключ:
– Вот что я нашел дома у инспекторши. Может, это наве-
дет нас на след.
Хлоэ взяла ключ – небольшой кусочек металла, без номе-
ра, без серии, без других опознавательных знаков.
– Ты, конечно, не знаешь, что он может открывать? –
спросила Хлоэ.
– Нет.
Девушка занялась снимком, на котором Этини садился в
стоящую на бульваре машину.
– Он меня «экзаменовал»… Жеральд Этини.
– На фотографии этот тип выглядит моложе, значит уби-
тая давно за ним следила. Потому ее и убрали. Его нужно
найти – во что бы то ни стало.
Хлоэ постучала по снимку:
– У нас есть номер…
– Ну да, есть. Ты можешь что-нибудь сделать?
Она энергично кивнула и достала мобильник. Илан спря-
тал ключ в карман.
– Обращусь к дяде, он служит в жандармерии. Через час
мы будем знать, кто такой этот говнюк.
 17

Илан был за рулем, Хлоэ сидела рядом.

Они свернули с шоссе А6 к Фонтебло. Дядя молодой жен-
щины сообщил им, что владельца «мерседеса» зовут Рому-
альд Зимлер, а живет он у самого леса, в пятидесяти кило-
метрах от Парижа.
Движение было плотным, и, когда они в очередной раз
сбавили скорость до уровня черепашьей, Илан посмотрел в
глаза своей спутнице и произнес:
– Нужно было рассказать о крестах. Когда ты меня броси-
ла, я чуть не подох. Мы всем делились… Не понимаю, поче-
му ты так поступила, Хлоэ.
Она пожала плечами, нервным движением зажала ладони
между коленями:
– Сначала я думала, что кресты – элемент «Паранойи» и
что это послание лично мне. Что меня хотят навести на но-
вый след и я должна сохранить все в тайне, иначе мое уча-
стие в игре будет поставлено под угрозу. Я понимаю, что ве-
ла себя глупо, но была просто одержима. «Паранойя» выса-
сывала из меня все соки, разрушала мою личность. Потом я
испугалась. До ужаса испугалась, когда осознала, что кресты
не имеют никакого отношения к игре. Я замкнулась, не ре-
шалась выходить из дома, все время смотрела на дверь, ис-
кала предлог, чтобы не встречаться с тобой. Чем хуже мне
становилось, тем меньше я хотела об этом говорить. Как же я
мечтала, чтобы ты заметил, что что-то не так! Но ты был не в
лучшем состоянии, пытался расшифровать карту отца, най-
ти подходы к «Паранойе». Так все и сломалось между нами.
Они свернули на департаментскую дорогу, где движение
было не таким плотным. Вдалеке виднелся лес, густой и
темный. Илан молчал, обдумывая ужаснувший его рассказ
Хлоэ, потом спросил:
– Ты пыталась понять причину провалов в памяти? Нашла
какое-то объяснение?
– Нет. Списала все на стресс.
– Подозревала кого-нибудь? Были мысли насчет того, кто
мог терзать тебя этими крестами? Ты нашла выходы на «Па-
ранойю»?
– Многие игроки хотели бы, чтобы я «выбыла», врагов у
меня более чем достаточно, сам знаешь. Те, кого я обогна-
ла на финише, чокнутые, спалившие мозги играми, которые
путают реальную жизнь с виртуальной. Ради денег люди спо-
собны на все. Я получала письма с угрозами, оскорбитель-
ные мейлы, анонимные звонки. Меня пытались вывести из
себя разными способами.
Илан тяжело вздохнул:
– Письма – это одно, а погребальные кресты – совсем дру-
гое. Никто не станет затевать такую сложную интригу, чтобы
устранить конкурента.
– Никто? Хочешь сказать – все! Наоми Фе, например.
– Фе?
– Эта девка – законченная психопатка. Она всегда носит
черное и наверняка знает толк в кладбищах и крестах. Мне
точно известно, что Наоми ходит в садомазохистские клубы
и любит причинять боль. Илан, ей нравится играть с плотью
и чувствами других людей. Наоми мучит других ради соб-
ственного удовольствия.
Илан слушал не перебивая: Хлоэ требовалось выгово-
риться.
– Знаешь, где она живет? Не поверишь – в нескольких
улицах от моего бывшего дома. Эту сучку видели рядом с
подъездом.
– Ты тоже наверняка ходила на разведку…
– Она на все способна, кому это знать, как не тебе, вы же
вместе…
Илан пропустил колкость мимо ушей.
– Не сходится. Если бы Наоми заходила в дом, кто-нибудь
да заметил бы, слишком выделяется – как ворона среди по-
пугайчиков.
 – Может, и так… Значит, ты с ними.
– Нет, я не один из них. Прости, Хлоэ. Я совсем запутался.
– Проехали…
Хлоэ сидела, прислонясь виском к стеклу, и смотрела пе-
ред собой. Илан не знал, что думать. Он был почти уверен,
что у его бывшей подружки серьезные проблемы с головой,
но она этого не осознает. Переехала, изменила внешность,
думает только об игре, бросила учебу… Закрывает ставни
средь бела дня. Типичные признаки психического заболева-
ния.
Все так, но голоса в голове слышит не она, а он, и со сле-
дом от укола на руке просыпается тоже он.
И за убийство разыскивают не ее.
Что с ними такое – с обоими?
Илан встряхнулся, взглянул на экран GPS, который вел
их по маршруту к красивому особняку за высокой оградой.
Ворота были закрыты, он припарковал машину между дере-
вьями и огляделся.
– Пересядь за руль, – велел он Хлоэ. – Если что-то пойдет
не так, уезжай и звони в полицию.
Илан открыл бардачок и достал револьвер. Хлоэ вцепи-
лась ему в запястье.
– Какого черта ты таскаешь с собой пушку?
– Она принадлежала моему отцу… Мне так спокойней.
– Ты соображаешь, что говоришь? Спокойнее – с револь-
вером?
 Илан стряхнул ее руку:
– Обещаю не пускать его в ход, успокойся.
Он осторожно захлопнул дверцу, спрятал оружие под
куртку, подошел к решетке и нажал кнопку вызова на домо-
фоне. Камера на столбе ворот не выпускала из поля зрения
посетителей роскошного особняка.
Камеры, повсюду треклятые камеры…
– Да? – ответил женский голос.
– Я бы хотел поговорить с Ромуальдом Зимлером.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Алексис Монтень, – сымпровизировал Илан.
Имя и фамилия пришли в голову мгновенно, взялись
неизвестно откуда. Наверное, он где-то их слышал, но не мог
вспомнить, где именно. Женщина не отреагировала, и Илан
добавил:
– Мы с Ромуальдом уже несколько недель вместе работаем
над одним проектом.
– Понимаю. К сожалению, господин Зимлер будет отсут-
ствовать весь день, он проводит аудиторскую проверку в свя-
зи с закрытием одной транспортной компании. Вы можете
связаться с ним по телефону.
– В том-то все и дело, что он не отвечает, а дело срочное.
Не дадите мне адрес компании?
– Это в Немуре, выезд шестнадцать с А-шесть, двадцать
километров на юг отсюда. Компания «Рефрижерум»…
Она повторила название по буквам, и Илан решил воз-
держаться от дальнейших расспросов, поблагодарил и пошел
назад к машине.
С телефона Хлоэ он уточнил адрес, забил его в навигатор,
и механический голос сообщил, что до нужного места два-
дцать минут езды.
– Вперед.
Илан воспрял духом и даже хотел позвонить в полицию и
назначить им свидание в Немуре, но решил, что будет пра-
вильней встретиться с Зимлером без свидетелей, наставить
на него пушку и посмотреть, как он обделается со страху.
Илан повернул ключ в зажигании и тут наконец вспомнил,
где слышал это сочетание – «Алексис Монтень».
Так звали санитара психиатрической клиники в его сне.
Все тот же проклятый кошмар.
 18

Компания «Рефрижерум» располагалась в небольшом

бизнес-парке на въезде в город. Черные грузовики с логоти-
пом компании и несколько легковых машин были припарко-
ваны на стоянке, в центре которой располагалось одноэтаж-
ное офисное здание с высокими окнами. Илан сразу заме-
тил у входа зеленый «мерседес» Зимлера, но никаких других
следов человеческой активности не наблюдалось.
Илан остановился за автобусом и выключил двигатель.
– Останься…
Хлоэ выдернула ключ из зажигания.
– Еще чего! У тебя пушка, а я не хочу, чтобы ты вляпался
в дерьмо, поэтому пойду с тобой.
Они вышли из машины и направились к зданию. В одном
из окон Илан заметил чей-то силуэт: мужчина ходил по ком-
нате и говорил по мобильному телефону.
– Это он! – воскликнул Илан торжествующе. – Ромуальд
Зимлер собственной персоной.
 Они прибавили шагу, в мгновение ока оказались у двери
– она почему-то была открыта – и вошли. В ближайших ком-
натах никого не оказалось, Илан подумал, что пустовать мо-
жет все здание, достал из кармана револьвер, и они пошли,
ориентируясь на голос Зимлера. Седой мужчина в малень-
ких круглых очках как будто совсем не удивился их появле-
нию, распрощался с собеседником, убрал телефон и прими-
ряющим жестом выставил перед собой руки:
– Все будет хорошо, не стоит горячиться. Положите ваш
револьвер.
– Ошибаетесь, все будет плохо, – зло бросил Илан. – Ду-
маю, вы меня узнали.
– Конечно.
Пальцы у Илана дрожали – он никогда не стрелял из от-
цовского оружия, но не сомневался, что сможет убить, если
понадобится.
Зимлер взглянул на стенные часы.
– Слава богу, вы наконец добрались, я было начал беспо-
коиться, – проигнорировав угрозу Илана, сказал Зимлер и
улыбнулся.
 19

Он выглядел совершенно спокойным.

– Было бы жаль, не успей вы вовремя. Должен признать-
ся, что питаю к вам обоим некоторую слабость. Пара игро-
ков – это всегда интересно. Особенно если люди становятся
соперниками в игре. Добавляет остроты.
Зимлер не торопясь подтянул к себе два больших краф-
товых конверта, взял маркер, написал на одном цифру «7»,
на другом – «8» и посмотрел на Илана.
– Лучше бы вы опустили оружие, господин Дедиссет, а то,
не дай бог, раните кого-нибудь.
Зимлер демонстративно медленно нажал на кнопку теле-
фона, показывая, что посетителям ничего не грозит.
– Можете зайти, Анни?
Илан заметил на письменном столе две хрустальные фи-
гурки: лебеди, соединенные клювами и лапками.
– Вы повесили на меня убийство! – выкрикнул он в лицо
Зимлеру. – Зачем? Кто вы такой? Чего добиваетесь?
 Дверь за его спиной открылась, вошедшая женщина за-
стыла на пороге, испуганно ойкнув. Илан обернулся – и ре-
шил, что у него начались глюки.
Перед ним стояла «покойница» с улицы Ренн. Анни Бо-
кур. Живая и здоровая, одетая в элегантный серый костюм.
Илан отшатнулся, онемевшая Хлоэ забилась в угол.
– Ни одно пережитое вами событие не было реальным, –
сказал седовласый очкарик.
– Что может быть реальней трупа?!
Зимлер достал из ящика отвертку с оранжевой рукояткой
и положил ее на стол. Отвертка была упакована в прозрач-
ный пластиковый пакет, красные пятна отмывать не стали.
– Немножко грима, пакетики с кровью – и дело в шляпе.
Так ведь, Анни?
Женщина кивнула, не сводя глаз с револьвера.
– Обычная инсценировка, – подтвердила она бесцветным
голосом.
– Подобные испытания – часть нашей программы отбора
игроков, – продолжил Зимлер. – Ваша реакция мне понятна,
и все-таки успокойтесь, пока никто не пострадал.
Илан опустил револьвер. Он тяжело дышал, сердце коло-
тилось, как у загнанного лисой зайца.
– Ромуальд Зимлер и Жеральд Этини – не настоящие име-
на. Дом, который вы видели, мне не принадлежит. Все это
часть воображаемой жизни, которую мы выстроили вокруг
вас. С помощью актеров – или статистов, называйте как хо-
тите. Меня зовут Виржиль Гадес, я один из организаторов
«Паранойи» и буду заниматься предстоящей партией, кото-
рая начинается прямо сейчас и обещает стать крайне увлека-
тельной. – Он повернулся к секретарше. – Полагаю, мы мо-
жем отпустить Анни… Вы ее очень напугали.
Илан – он все еще не пришел в себя – нерешительно кив-
нул, женщина отступила назад, закрыла за собой дверь, и он
прислонился к стене, чувствуя, что разваливается на куски.
– Полицейский-альбинос… Охранник с собакой… Они
были просто…
– Пешками, – кивнул Гадес. – Как и большинство тех, кого
вы встретили на психологическом тестировании. Можно на-
звать их статистами. Как вы уже наверняка поняли, наша ор-
ганизация располагает колоссальными техническими и фи-
нансовыми возможностями.
Илан и Хлоэ переглянулись, и он снова нацелил оружие
на Гадеса.
– Вы вломились в мой дом. Украли зашифрованную кар-
ту отца. Вы… – Илан отдернул рукав. – Накачали меня ка-
кой-то дрянью.
Взгляд Гадеса стал жестким – так он смотрел на «добро-
вольцев» в лаборатории «Эффексор».
– Ничего подобного мы не делали. У игры есть рамки. На-
ши правила запрещают нарушать границы жилища или на-
меренно вредить физическому здоровью участников. Сожа-
лею о случившемся, но вы ошиблись.
 – Сожалеете? Да я чуть не умер от страха! Украденное
письмо навело меня на след Беатрис Портинари, так что не
отпирайтесь.
– Повторяю: вы ошибаетесь. Мы действительно доставили
вам конверт, на котором был указан адрес Беатрис Порти-
нари, надеясь, что вы с ней свяжетесь, пойдете на квартиру,
найдете «труп» и он приведет вас ко мне. Говорите, украли
почту? – Гадес нахмурился. – Возможно, это сделал конку-
рент, чтобы выбить вас из соревнования.
Конкурент… Эта мысль Илану в голову не приходила,
ведь, помимо конвертов, забрали и карту отца. Он почему-то
вспомнил о Наоми Фе.
– Я попробую что-нибудь выяснить о других кандидатах, –
продолжил Гадес. – Можете не сомневаться: тот, кто нару-
шил правила, будет отстранен. К счастью, ограбление не вы-
било вас из колеи, и вы сумели встретиться с Элен – высокой
брюнеткой в кожаной мотоциклетной куртке. Должен при-
знать, что уже начал слегка тревожиться: вы не торопились
и могли пролететь мимо игры.
– А табличка с номером машины? Вам было известно, что
один мой родственник служит в жандармерии?
– Конечно. У нас есть доступ к некоторым файлам.
Гадес положил один конверт на другой.
– Мы подбросили кусочки пазла, и вы успешно собрали
их, уложившись в разумные сроки. Вам обоим повезло – вы
последние отобранные участники. Вы, Хлоэ Сандерс, канди-
дат номер семь, а вы, Илан Дедиссет, номер восемь. Запом-
ните эти цифры. По последним сведениям, другие кандида-
ты доберутся сюда через два-три часа, но для них – увы –
будет поздно. Они никого здесь не найдут и останутся с пу-
стыми руками и горькими сожалениями. «Паранойя» исчез-
ла в мгновение ока… И вынырнет через несколько месяцев
– где-нибудь в другой части земного шара, – и начнется но-
вый кон игры.
Потрясенная Хлоэ сделала шаг к Гадесу:
– А если бы Илан обратился в полицию? Или начал стре-
лять?
– В первом случае вас бы здесь не было, и вы потеряли бы
все шансы принять участие в игре. А во втором… ну что же,
у нас были бы чертовски серьезные проблемы. Мы ведь не
предполагали, что у частного лица есть огнестрельное ору-
жие и это лицо может использовать его по назначению.
– А откуда в лаборатории взялась наша с Иланом фото-
графия, сделанная в горах? Как она к вам попала? Вы давно
за нами следите?
Гадес надел плотную куртку, взял со стола конверты и па-
кет с отверткой.
– Следили – не совсем верное слово, мы, скажем так, ин-
тересовались вами. В конвертах лежат досье на каждого из
вас, мы ведем самых многообещающих кандидатов, наибо-
лее упорных, готовых идти до конца, чего бы им это ни стои-
ло. Вы, как и те, кто уже едет в пункт конечного назначения,
относитесь к числу именно таких людей. Вы – элита, слив-
ки игрового сообщества, что обещает нам захватывающую
схватку.
– Кто финансирует игру? Кто за все платит?
Гадес проигнорировал вопросы, взял телефон и набрал
номер.
– Дюк? Я уезжаю с последней машиной. Стартуем через
десять минут. Будьте готовы.
Дав указания невидимому Дюку, он сделал знак Хлоэ и
Илану:
– Погода портится, скоро начнется снежная буря. Если не
поторопимся, рискуем застрять.
Илан сжал виски ладонями. Происходящее не укладыва-
лось у него в голове.
– Вы и правда больной или чокнутый… Думаете, мы бу-
дем и дальше слушаться вас, как наивные зайчики?
– Вариантов два: подчиняетесь или едете домой. Если ре-
шите попытать счастья, вернетесь домой к Рождеству и, воз-
можно, станете богаче на триста тысяч евро. Плюс бону-
сы. Одежду и предметы туалета получите на месте. Не тре-
вожьтесь, у вас будет все необходимое. – Гадес повернулся
к Хлоэ. – Даже раствор для линз. После тестирования вас
опросил врач, и мы знаем, что вы оба здоровы и не нуждае-
тесь ни в лечении, ни в лекарствах. Я прав?
Илан промолчал, а Хлоэ робко кивнула.
– Поезд отправляется, решайтесь – сейчас или никогда.
Потом игра исчезнет, переместится, а вас вычеркнут из спис-
ка кандидатов. В какое бы время, в какой бы стране ни на-
чался новый тур, вы участвовать не сможете.
– Кандидатов восемь, верно? – спросила она, глядя на
конверты.
– Верно. – Гадес улыбнулся. – Восемь – вместе с вами.
Жду в машине.
Он вышел. Илан тяжело опустился на стул, уронив руки.
Револьвер упал на пол.
– Я ему не верю. Все это… чистый бред. Все было нере-
альным.
Хлоэ нервно ходила по комнате.
– Не так. Все было реальным, но не имело отношения к
реальности.
– Объясни, в чем разница.
– Они отлично разыграли спектакль.
Илан пристально взглянул на нее, одновременно успоко-
енный и встревоженный:
– Только не говори, что поедешь с ним. Что собираешься
ввязаться, несмотря на все, что они заставили нас пережить.
– Если это – преддверие игры, представь, какой будет сама
игра. – Хлоэ присела на корточки, чтобы видеть лицо Ила-
на. – Да, я поеду. Конечно поеду. А ты хочешь отступить?
Все бросить – сейчас, когда мы так близки к цели? И речи
быть не может!
Илан все еще не мог осознать случившееся. Не мог разли-
чить грань между вымыслом и реальностью. Как давно игра
влияет на его жизнь? Когда точно мерзавцы из «Паранойи»
вторглись в его жизнь? Он обвел взглядом комнату. Стол, за
окном – машины и автобусы. Кому принадлежит транспорт-
ная компания?
– Нельзя доверять человеку, который каждые пять минут
называется новым именем, – произнес он, уходя в глухую
оборону.
– Это часть игры.
– Чушь! Забыла, что они заставили меня вынести? Сущий
кошмар…
– Таков принцип, нет – сама суть игры.
– Перестань философствовать, черт бы тебя побрал! Луч-
ше подумай о сложившейся ситуации. Кому известно, что
мы здесь? Никому.
Хлоэ протянула Илану мобильный:
– Давай, позвони кому-нибудь. Ну давай.
Илан не реагировал. Хлоэ не сдастся. Игра – ее шанс удер-
жаться на поверхности, ее горючее.
– Пять дней, Илан. Пять коротких дней и триста тысяч
евро в конце.
– Триста тысяч евро? А кто сказал, что это правда? Что
это – реальность? Да это самоубийство, Хлоэ. Мы ничего
не знаем ни об организаторах, ни о самой игре. А если мы
не вернемся? Если нет никаких других кандидатов? Поче-
му нельзя вернуться домой и подготовиться? Все слишком…
стремительно. Кроме того, им слишком много о нас извест-
но. Что-то тут не так.
Хлоэ увидела в окно, как Гадес садится в большую маши-
ну с работающим двигателем и зажженными фарами (одна
горела чуть ярче).
– Страх, который ты чувствуешь, – часть игры, неужели ты
до сих пор не понял? А домой нас не отпускают, чтобы избе-
жать утечек в Интернет и не позволить жульничать осталь-
ным. Целая свора жадных соискателей готова на все, чтобы
принять участие в игре. Делай что хочешь. Можешь вернуть-
ся на свою заправку и все забыть. Но я не с тобой. Слиш-
ком много вложено сил, слишком много принесено жертв. Я
должна уехать подальше от Парижа, чтобы в голове прояс-
нилось. И на сей раз дойти до конца.
Илан так и сидел, зажав руки между коленями. Хлоэ сде-
лала шаг к двери и на пороге обернулась:
– Мы в деле. Не упускай свой шанс. Подумай, чего мы
можем добиться вместе.
Она вышла и закрыла за собой дверь. Илан бросил взгляд
в окно: Хлоэ села в машину. Он посмотрел на часы – времени
оставалось минуты две-три, не больше.
Илан встал, взял со стола хрустальных лебедей, начал вни-
мательно их рассматривать и заметил надпись: «Изготовле-
но на хрустальной фабрике „Кристом“».
«Паранойя» вездесуща, она повсюду, даже в самых незна-
чительных предметах.
 Он попытался восстановить в памяти события последних
дней. С одной стороны – игра. С другой – те, кто за ним сле-
дят. Те, кто вломился в дом. Те, кто, возможно, убил его ро-
дителей. Илан не мог отделаться от мысли, что это не совпа-
дение. Что участие в игре позволит ему получить ответы.
Что у него есть сейчас, кроме вопросов без ответов?
Он вскочил и ринулся к выходу.
Жребий брошен.
 20

Илан и Хлоэ устроились в глубине огромной дорогущей

машины, способной взять на борт восемь или девять чело-
век. Виржиль Гадес сидел рядом с водителем. На столике
между удобными креслами стояли бутылочки воды, соки и
легкие закуски.
– Угощайтесь, прошу вас, – сказал Гадес, – дорога будет
долгой.
– Мы не голодны, – ответил Илан, – лучше скажите, где
другие игроки.
– В пути, едут в разных машинах. Те, кто быстрее справил-
ся с отборочными испытаниями, уже на месте. Одна участ-
ница прибыла сегодня утром. В первой тройке.
– Участница… Значит, Наоми Фе в игре? – встрепенулась
Хлоэ.
– Лица и личности других кандидатов вы узнаете только
завтра утром, когда игра стартует. Сейчас никто никого не
знает. Мы не должны допустить ни малейшей утечки и на-
мерены как можно дольше хранить все в тайне.
– Куда именно мы едем? – резким сухим тоном спросил
Илан.
Он все еще бешено злился на Гадеса.
Тот ответил, набирая сообщение в телефоне:
– Проявите терпение. Место весьма оригинальное и иде-
ально подходит для нашей игры. Есть небольшая проблема с
отоплением, но ее очень быстро решат. Если хотите кому-то
позвонить, сделайте это сейчас. Потом я заберу телефоны – с
вашего согласия, конечно. Никто не должен знать, где будет
проходить игра. Оружие тоже придется отдать.
Хлоэ наклонилась и протянула Гадесу мобильник:
– Я не возражаю.
– Вам действительно некого предупреждать?
– Нет. Но вы ведь уже это знаете, правда?
Хлоэ поудобнее устроилась в кресле и взяла себе бутылку
кока-колы. Илан несколько минут молча смотрел на нее, по-
том попросил водителя остановиться, вышел, набрал номер
своего патрона и сказал, что серьезно загрипповал и на ра-
боту сможет выйти только через неделю. Илан уже год рабо-
тал на АЗС и практически никогда не брал отгулов, да и в
отпуск не ходил. Образцовый и исполнительный служащий.
Начальник Илана проглотил его ложь и даже пожелал ско-
рейшего выздоровления.
Он вернулся в машину и нехотя протянул телефон Гадесу.
 – Как только игра закончится, вам все вернут, само собой
разумеется. Отдайте револьвер.
– Если не возражаете, путь пока побудет у меня.
– Сожалею, вынужден настаивать. Вопрос безопасности.
Еще есть время повернуть назад.
Хлоэ буравила Илана взглядом, и он сдался. Седовласый
разложил сотовые телефоны по конвертам с номерами семь
и восемь, а револьвер убрал в бардачок, достал два листка
бумаги и протянул молодым людям. На каждом крупными
буквами был написан один и тот же текст:
Правило номер 1. Что бы ни произошло, что бы вам
ни пришлось пережить, это не реальность. Это игра.
– Это реально, но реальностью не является? – едким то-
ном поинтересовался Илан. – И как же понять, что является
игрой, а что нет?
– Это самое интересное. Два других принципа вы узнае-
те позже. Выучите их наизусть, они помогут во всем разо-
браться. А теперь советую отдохнуть. Путь, как я уже гово-
рил, неблизкий, а вам нужно успокоиться.
Он включил автомагнитолу, и из колонок полилась клас-
сическая музыка. Звуки рояля слегка расслабили Илана, он
прислонился затылком к подголовнику и закрыл глаза. Все
тело ныло, руки и ноги подергивались. Последние часы по
вине «Паранойи» стали кошмаром наяву.
– Знай я об этом правиле номер один заранее, – прошеп-
тал он, – не умирал бы со страху. Я ведь мог совершить непо-
правимое, Хлоэ, у меня было при себе заряженное оружие.
Понимаешь, что это значит?
Молодая женщина придвинулась ближе и положила голо-
ву ему на плечо:
– Ничего ужасного не случилось, и это главное. Я рада,
что ты здесь. Без тебя все было бы иначе. Праздник может
испортить только Фе, но тут уж ничего не поделаешь.
Илан не ответил и даже не шевельнулся, почувствовав,
что Хлоэ волнует только игра, а он для нее не более чем ин-
струмент, средство достижения цели. Была ли она хоть на
гран искренна, когда говорила, что рада его присутствию?
Он ничего не понимал и решил не поддаваться чувствам,
чтобы сохранить ясную голову для игры.
– Если один из нас выиграет, разделим деньги поровну? –
едва слышно спросила Хлоэ.
Илан резко отстранился:
– Ну, началось… Деньги, всегда только деньги. Для тебя
нет ничего важнее денег, я прав?
– Ошибаешься. Я просто хочу «договориться на берегу»
и больше к этому не возвращаться.
– Что ты предлагаешь?
– Мы команда? Если да, поделим деньги.
– Ладно. Поделим. По сто пятьдесят тысяч на рыло. Во-
прос решен.
Хлоэ неожиданно поцеловала его в губы.
– Считай это залогом моего обещания, – сказала она и от-
вернулась к окну.
– Ну да, обещания…
Илан поймал в зеркале взгляд Гадеса. Тот не сводил с
него глаз, и в этом было что-то неприятное, раздражающее.
Молодой человек сконцентрировался на дороге и задумал-
ся. То, как легко и быстро он согласился на отъезд, свиде-
тельствовало об отсутствии у него привязанностей и обяза-
тельств. Он не помнил, когда в последний раз виделся со
своими дядьями, тетками и другими родственниками. У него
нет собаки или золотой рыбки, так что даже кормить никого
не нужно. Если он сдохнет, ни одна живая душа не будет его
оплакивать. Как и Хлоэ.
Илан так и не согрелся, хотя в машине было тепло, но ти-
хая музыка и монотонное урчание двигателя сделали свое
дело – он задремал, а когда проснулся, уже стемнело.
На часах было 18:00: они ехали семь часов. Хлоэ спала,
подложив под голову свернутую куртку. Фары высвечивали
белую, идущую под уклон ленту шоссе. Крупные хлопья сне-
га затрудняли видимость, и водитель не выключал дворни-
ки. Илан прислонился лбом к стеклу. Он ничего не мог раз-
глядеть сквозь мрак, но догадывался, что они уже в горах. В
какую богом забытую дыру их везут?
Он наклонился вперед и спросил:
– Скоро мы будем на месте?
Гадес обернулся. Его лицо в тусклом свете потолочной
лампочки выглядело мертвенно-бледным. Лоб прореза́ли
глубокие морщины. На вид этому человеку было лет шесть-
десят, и Илан спросил себя, как такому пожилому господи-
ну пришла в голову мысль организовать подобную игру. Ка-
ковы его истинные мотивы? На кого он в действительности
работает?
– Осталось километров сорок. После Гренобля погода
резко ухудшилась. Ветер дует со скоростью сто километров
в час. Гидрометцентр заявляет, что ненастье затянется на
неделю, не меньше.
Гренобль… Значит, они в Альпах. Илан вспомнил готи-
ческие романы, которыми увлекался в юности. Буря, горы,
загадочные события, наводящие ужас даже под одеялом. Все
элементы как по заказу. Он взглянул на просыпающуюся
Хлоэ. Девушка потянулась, огляделась и накрылась курткой,
словно тоже замерзла. Губы у нее были совсем бледные.
Машина сделала несколько виражей по серпантину, и впе-
реди неожиданно возникли огни задних фар какого-то авто-
мобиля. Посреди дороги стоял человек и размахивал мощ-
ным фонарем. Судя по всему, его машина забуксовала, съе-
хала на обочину, ударилась о склон горы и опрокинулась в
кювет.
– Авария. Этого только не хватало, – буркнул Илан.
Гадес кивнул водителю, тот мягко затормозил, но двига-
тель глушить не стал. Организатор игры поднял воротник,
накинул капюшон, надел перчатки, вышел и побежал, сгиба-
ясь под порывами ветра.
 Хлоэ вглядывалась в темноту, пытаясь понять, что проис-
ходит.
– Может, это машина с другими участниками?
Из пострадавшего автомобиля выбрался второй мужчина
и присоединился к своему товарищу и Гадесу.
– Смотри, кажется, у них на заднем сиденье еще кто-то
есть, – сказал Илан, наклоняясь вперед.
Хлоэ прищурилась и вдруг воскликнула:
– Черт, ты видел, что написано на спине у одного из тех
типов? «Полиция»!
Илан инстинктивным движением вцепился в кресло, но
сразу расслабился. Легавые здесь не из-за него, он ведь ни-
кого не убивал: все это игра. Гадес что-то горячо обсуждал
с высокими незнакомцами, те бурно жестикулировали.
– Беседуют на повышенных тонах, – заметила Хлоэ. – Ин-
тересно о чем?
– Может, рассказывают анекдоты? Например, чем снего-
вик отличается от снежной бабы?
– ?..
– Снеговик состоит из двух комов.
– Не смешно.
Гадес наконец вернулся, встал в проходе и начал стряхи-
вать с себя снег. Очки у него запотели, он снял их, чтобы
протереть, и Илан заметил, какие голубые у него глаза.
– Возникла проблема, – сказал Гадес, обращаясь к води-
телю и пассажирам.
 – Какого рода?
– Они не могут вытащить машину, так что нам придется
оказать гостеприимство трем бедолагам.
– Почему бы не вызвать спасателей или техпомощь? –
спросила Хлоэ.
– Телефонные линии не работают из-за снегопада, а ме-
сто, куда они ехали, находится всего в тридцати километрах
от нашего… «полигона», – объяснил Гадес и дал распоряже-
ние водителю: – Высадите нас, потом доставите их, если поз-
волит погода. Решим по обстоятельствам.
Водитель кивнул. Полицейские подошли к своей машине,
выключили фары и погасили фонари.
– Сразу видно, что легавые, – сдавленным от страха голо-
сом шепнула Хлоэ. – Кого они перевозят? Преступника?
– Наверное. Опасаться нечего, он будет в наручниках. На-
деюсь, что так. В любом случае ни слова о револьвере в бар-
дачке, иначе возникнут проблемы.
Гадес снова выскочил из машины, а Хлоэ прижалась к
Илану.
– Не везет так не везет. Теперь еще и преступника в по-
путчики заполучили.
Она бросила взгляд на бардачок.
– Что и говорить… И телефоны у нас отобрали, так что
узнать, сказал Гадес правду насчет оборванных проводов
или соврал, мы не можем.
– Мы по-прежнему внутри игры, Хлоэ. – Илан удовлетво-
ренно улыбнулся и понизил голос. – И легавые, и преступник
– это инсценировка. Смотри, как странно: этих типов трое –
и свободных мест в машине три.
Хлоэ задумалась.
– Ты во всем видишь совпадения. А что, если они и правда
попали в аварию? Кто мог знать, что начнется снегопад?
– Наверняка был еще один сценарий, для другой погоды.
В конце концов, какая разница? Разве не ты говорила, что
«Паранойя» вездесуща?
Илан торжествующе ткнул пальцем в листок бумаги:
– Правило номер один. Что бы ни произошло, что бы вам
ни пришлось пережить, это не реальность. Это игра .
В салоне наступила тишина. Водитель выключил музыку
и внимательно, с некоторой тревогой, вглядывался в проис-
ходящее на дороге.
– Ну не знаю… – шепнула Хлоэ. – Могли ведь и настоя-
щие полицейские оказаться в снегопад на дороге с уголовни-
ком на борту.
Илан сощурился, глядя, как двое мужчин ведут к их ма-
шине третьего, светя себе фонарем.
– Думаю, мы скоро это узнаем.
 21

Дверь отъехала в сторону, и ветер зашвырнул в кабину

огромную пригоршню снега. Илан совсем скукожился – он
был в свитере и куртке, отопление работало на полную ка-
тушку, а он все равно мерз. «Может, болею? Подхватил ка-
кой-нибудь мерзкий вирус?»
Первый офицер очень быстро устроился на сиденье перед
Хлоэ, коротко поздоровался и погасил свой огромный фо-
нарь, слепивший глаза окружающим. Его темная борода бы-
ла покрыта изморозью, лицо в мелких морщинках казалось
отлитым из стали. Он наклонился и втащил в салон «заклю-
ченного». Мужчина был одет в оранжевый комбинезон и зе-
леный бомбер из искусственной кожи, скованные наручни-
ками руки он держал перед собой. Полицейские надели ему
на голову бежевый холщовый мешок, как будто собирались
вести на эшафот или на виселицу. Он издавал сдавленное
ворчание, и Илан понял, что во рту у него кляп.
 Второй офицер, гигант под метр девяносто ростом, сел в
кресло и снял шапку, обнажив лысую голову.
– Поехали, – приказал он водителю.
Они тронулись. Илан вгляделся в скатившуюся в кювет
машину, настоящий полицейский фургон с решеткой, отде-
ляющий передние сиденья от отсека для арестантов, с си-
не-красной мигалкой на крыше. Гадес посмотрел в зеркало,
обернулся к полицейским и спросил:
– Не возражаете против музыки? Немного классики, ска-
жем, Шуберт?
– Включайте. Это расслабит «клиента». Он все время
орал, пришлось принять меры.
Хлоэ сидела, сцепив пальцы, и угрюмо молчала. Ее рояль
нисколько не расслаблял. «Если мы не в игре, какое преступ-
ление мог совершить этот человек, зачем его везут в горы?»
– спросил себя Илан.
Арестант внезапно обернулся и застыл в неудобной позе.
Илан не мог видеть лица мужчины, но ему показалось, что
он сверлит его взглядом. Лысый полицейский ткнул задер-
жанного локтем в бок:
– Успокойся, Шардон, понял меня?
Тот не издал больше ни звука, даже на удар не отреаги-
ровал, и полицейскому пришлось силой заставить его сесть
прямо. У Илана кровь застыла в жилах: мешок на голове
мужчины немного сдвинулся, и он заметил розовую полоску
у него на шее. След был едва заметен – через день-другой
он совсем исчезнет, но Илан не сомневался, что бедняга пы-
тался повеситься.
Как в его гребаном сне.
Он вжался в кресло, чувствуя, что сейчас задохнется.
Илан не верил ни в предчувствия, ни в другую мистическую
чушь. Но как объяснить происходящее? Он подумал о про-
валах в памяти, которые случались все чаще, и понял, что
непременно должен все выяснить.
– Могу я узнать, что натворил ваш арестант?
Сидевший в левом ряду бородатый инспектор бросил на
Илана короткий взгляд и сказал:
– Что он натворил? В прошлом году, за три дня до Рожде-
ства, этот очаровашка убил восемь человек в высокогорном
приюте. Три женщины и пятеро мужчин погибли, потому что
имели несчастье оказаться рядом с ним в плохую минуту.
Полицейский обернулся, ухватился рукой за спинку сиде-
нья и продолжил:
– Он нанес им восемьдесят семь ударов отверткой. Може-
те такое представить? Никто не спасся. У них не было шан-
сов – он напал, когда они спали. Психиатры признали его
невменяемым, но мы не сомневаемся, что он прекрасно по-
нимал, что делает, а теперь симулирует безумие и амнезию,
чтобы избежать пожизненного. Однажды этот негодяй вый-
дет из психушки и снова кого-нибудь убьет, даю руку на от-
сечение. – Он хлопнул ладонью по мешку. – Так, Шардон?
Ты самый умный извращенец из всех, кого я встречал на сво-
ем веку. Мы везем тебя домой, к другим психам.
Илану показалось, что он погружается в пучину безумия.
Отвертка, орудие убийства восьми человек. Это не совпаде-
ние: легавые и человек без лица работают на «Паранойю» и
пытаются его запугать. Так почему же у него стынет кровь в
жилах от присутствия незнакомца?
Илан поймал взгляд Гадеса в зеркале, и ему почудился
страх в его глазах. Неужели старика пугают люди в форме?
Или тот факт, что легавые могут сунуть нос куда не следует?
– Трагедия произошла здесь, в Альпах?
– Вы задаете слишком много вопросов, – бросил другой
полицейский. – Откуда такой интерес?
– Просто нездоровое любопытство.
– Оставьте его при себе.
Наступила тишина. Илан решил не нарываться и присло-
нился виском к стеклу, в котором отражался странный плен-
ник, немой и слепой, как раб. Очевидно, полицейские наде-
ли мешок ему на голову, чтобы скрыть отметину на шее.
Или это одна из страниц дьявольского сценария «Пара-
нойи».
Очень скоро глаза Илана затуманились, и на отражение
арестанта наложилось другое изображение: квартира на ули-
це Ренн, на полу лежит мертвая Анни Бокур с отверткой
в спине. Илан сощурился, но труп не испарился, а переме-
стился на снег. На долю секунды Илан увидел себя: он стоял,
склонившись над телом, и с размаху наносил жертве удары
отверткой между лопатками.
Илан вздрогнул, прикрыл ладонью стекло, и наваждение
испарилось. Он повернулся к дремлющей Хлоэ и чуть было
не спросил, видела ли она отражение на стекле, но вовремя
прикусил язык.
Все происходит у него в голове. В больном мозгу.
Но до чего же все реально…
После получаса адской езды сквозь вьюгу машина свер-
нула с шоссе на дорогу, проложенную вдоль берега озера.
Замерзшая вода была пугающе черного цвета, снега намело
метров на двадцать в высоту. Вдалеке, на склоне горы, за-
жглись огни. На мосту водитель сбросил скорость из-за су-
гробов, и пассажиры заметили на утесе какие-то длинные
строения. Автомобиль с трудом карабкался по серпантину,
несмотря на цепи на колесах. Лысый полицейский потер ру-
ки и повернулся к Хлоэ:
– Вы правда хотите запереться там по доброй воле?
Девушка кивнула.
– Очень любопытно, – прокомментировал он. – Те восемь
убитых тоже участвовали в какой-то игре.
– Какого рода игре? – нетерпеливо переспросил Илан, не
зная, что думать.
Гадес поспешил передать сыщику бумаги, чтобы прервать
ненужный разговор.
– Вот, взгляните: у нас есть разрешение французского
правительства занять на оговоренный срок некоторые поме-
щения. В этих местах часто работают киношники – снимают
«ужасы» и триллеры.
Полицейские зажгли фонари, проглядели документы и
вернули их Гадесу – слишком быстро, так что Илану ничего
не удалось разглядеть. Хлоэ не отрывала взгляда от высокой
черной решетки, увитой засохшим плющом.
У Илана перехватило дыхание, когда он увидел раскачи-
вающуюся на цепи вывеску с полустертыми буквами: «Пси-
хиатрический комплекс „Сван-сонг“»15.

15
Лебединая песня.
 22

Водитель поднял воротник непромокаемого плаща, вы-

шел из машины, толкнул створки ворот, захлопнувшиеся
под натиском ветра, и бегом вернулся за руль. Территория
комплекса казалась огромной, корпуса с выбитыми стекла-
ми тянулись вверх и терялись в ночи.
Страх парализовал Илана. Хлоэ выглядела не лучше. За-
брошенная психиатрическая клиника. Обрывки кошмара
материализовывались, перемешиваясь и путаясь, и это сво-
дило Илана с ума.
Все было зыбко и одновременно реально.
Даже если забыть о чудовищных совпадениях с дурным
сном, организаторы не могли выбрать более нездорового и
опасного места. Бетон, решетки и безумие, затерянные в
сердце пустоты под названием «нигде». Погодные условия
усиливали давящее на психику чувство оторванности от ми-
ра.
Зажатый между полицейскими арестант не шевелился,
только шумно сопел. Илан пытался вообразить, как может
выглядеть этот человек. Как он смотрел на людей, которых
убивал? Запечатлелся ли ужас совершенного преступления
в глубине его глаз? Есть ли у безумия особое лицо?
Машина наконец остановилась перед огромным много-
этажным зданием с островерхой крышей. У входа были при-
паркованы четыре автомобиля. Гадес издал облегченный
вздох:
– Наконец-то мы добрались.
Он велел водителю выгрузить ящики с досье кандидатов и
оборудованием, и Илан сообразил, что таинственный устро-
итель игры не хочет открывать бардачок из-за лежавшего там
револьвера.
– Счастливо доехать, – сказал Гадес, кивнув полицейским.
– Что и говорить, пора бы и нам добраться до места, –
откликнулся сидевший слева офицер.
Гадес вышел и открыл заднюю дверь, Илан и Хлоэ с тру-
дом выбрались наружу, постанывая от боли в затекших но-
гах. Мороз мгновенно прохватил до костей, снежная крупа
безжалостно колола лицо. Илан надел капюшон, проводил
взглядом спину заключенного в медленно удалявшейся ма-
шине и догнал Гадеса и Хлоэ у дверей громадного корпуса.
– Они сказали, куда едут? – спросил Илан, дуя на замерз-
шие пальцы.
 – Да. В Отделение для тяжелых больных, где держат опас-
ных пациентов. Оно находится в тридцати километрах отсю-
да, на франко-швейцарской границе, и является подразделе-
нием этого института. Здесь живут сумасшедшие, там содер-
жат жестоких убийц. Отделение тоже скоро закроют – из-за
недостатка финансирования, а не безумцев.
Они вошли в тамбур и оказались перед деревянной две-
рью высотой в два человеческих роста. Илан заметил на по-
лу свежие влажные следы и немного успокоился: слава богу,
они здесь не одни.
– Проблема в том, что им придется преодолеть перевал.
Мне это место знакомо, и я не уверен, что в такую погоду его
можно «взять», даже на шипованных шинах.
– В таком случае они вернутся к нам, верно?
– Ну, выбора у нас нет.
Илан и Хлоэ обменялись понимающим взглядом: очень
может быть, что все это тоже часть игры, постановка. Поли-
цейские наверняка вернутся, притащат с собой Шардона, и
одному Богу известно, что еще случится.
Гадес между тем продолжил свой рассказ:
– Здесь когда-то располагался один из старейших психи-
атрических центров Франции. Комплекс построили в серд-
це Альп на участке в несколько десятков гектаров и лечи-
ли все виды душевных заболеваний – от самых легких до
запредельно тяжелых. Если не считать Отделения для тяже-
лых больных, до ближайшего населенного пункта не меньше
тридцати километров.
– «Сван-сонг», – задумчиво произнесла Хлоэ. – Один из
первых медицинских центров, где в сороковых годах прак-
тиковали фронтальную трансорбитальную лоботомию.
– Переведи на человеческий язык, – попросил Илан.
– В мозг пациенту через глазницу втыкают хирургический
инструмент, напоминающий по форме нож для колки льда 16,
и превращают человека в овощ.
– Звучит жизнеутверждающе.
– Игра развернется в самом просторном из павильонов,
пациенты, которые туда попадали, проводили там остаток
дней. На озере, что чуть ниже по дороге, есть остров, при-
надлежавший первому директору заведения. Легенда гласит,
что при ветре со стороны директорского дома оттуда доно-
сились жуткие крики – то ли людей, то ли животных, – со-
общил Гадес.
– Как мило…
Илан понимал, что Хлоэ пытается держать фасон, не дать
себя запугать. Психологически она давно с головой погрузи-
лась в игру. Гадес толкнул тяжелую дверь, и створка медлен-
но отворилась: влажная древесина набухла и терлась об пол.
– Илан Дедиссет, Хлоэ Сандерс, добро пожаловать на бу-
дущую игровую площадку.

16
Первые операции проводились с помощью настоящего ножа для колки льда.
Впоследствии автор метода, американец Уолтер Джексон Фримен (1895–1972),
разработал специальные инструменты – лейкотом, затем – орбитокласт.
 23

В бледном свете неоновых ламп место выглядело пугаю-

щим и насквозь промерзшим. Коридоры с полами, выложен-
ными черно-белой плиткой, расходились в разные стороны
и казались бесконечными. Стенная штукатурка облупилась,
на высоченных потолках проступила сырость. Лестницы ве-
ли на верхние и нижние этажи, но доступ к ним прегражда-
ли толстые зеленые решетки. Окна тоже были забраны ме-
таллическими прутьями. Хлоэ и Илан шли рядом с Гадесом,
поеживаясь от холода, несмотря на пуховики.
– Сейчас я отведу вас в ваши комнаты и оставлю одних,
после чего обращусь ко всем игрокам с небольшой напут-
ственной речью, которую вы услышите через микрофоны.
– А где остальные? – поинтересовался Илан. – Участники,
сопровождающие?
– Они уже расселились. Не беспокойтесь.
– А я вот беспокоюсь! Вам не кажется, что тут дико хо-
лодно?
– Я приказал установить в помещениях электрические
обогреватели. У нас проблема с соляркой – грузовик, до-
ставляющий нам топливо, не может выехать из-за погодных
условий. Боюсь, придется потерпеть.
Илан посмотрел на Хлоэ: ему хотелось взять девушку за
руку, почувствовать тепло ее тела, напитаться ее энергией.
В прошлые разы, охотясь за сокровищами, они попадали в
странные, иногда пугающие места, но заброшенная психуш-
ка была самым зловещим игровым полигоном из всех воз-
можных.
Они еще раз повернули направо, потом налево. На стенах
висели таблички, указывающие направление «Театр», «Сто-
ловая». Внутренние помещения были огромными и напоми-
нали бесконечный лабиринт. Илан представил себе гигант-
ский подвал, кухни, прачечные, архив, километры труб и
электрических кабелей, темные секретные комнаты.
Да, эта больница – идеальное место для беспрецедентной
охоты за сокровищами.
– Здесь повсюду камеры, – сказала Хлоэ.
Гадес кивнул.
– Конечно, – согласился он, выдохнув облачко пара. –
Шестьдесят четыре камеры установлены в стратегически
важных точках. Это позволит мне следить за передвижения-
ми каждого игрока, так сказать, из командного пункта. Есть
еще одна причина, по которой помещения оборудовали ка-
мерами.
Гадес повел их дальше. В глубине коридора, в нише за
стеклом, лежали пачки денег. Илан вспомнил телевизион-
ную игру, в которой участники видели свой потенциальный
выигрыш, но не могли к нему прикоснуться. В стальную
раму, обрамляющую стеклянный сейф, был врезан замок.
«Значит, его можно открыть… Теоретически…» – подумал
Илан.
– Вот триста тысяч евро. Стекло пуленепробиваемое, но
вы понимаете, почему мы хотим сохранить в тайне место
проведения игры.
Глаза Хлоэ сверкали от возбуждения. Вид кучи денег кого
хочешь приведет в восторг.
– Как много сил и средств потрачено на игру, – прошепта-
ла Хлоэ. – Все мы анонимы, а на этой планете никто не дает
денег просто так. Кто и почему финансирует игру? Должна
быть серьезная мотивация.
Гадес ответил с секундной задержкой:
– Вы все узнаете, если пойдете до конца. Надеюсь, сум-
ма приза будет подстегивать вас каждый день и час на всем
протяжении игры.
– Вы так и не ответили на мой вопрос. Умеете заинтриго-
вать…
– Этого требует моя роль.
Через несколько минут они добрались до места, выгля-
девшего не таким запущенным, как другие помещения. Оче-
видно, именно здесь находилась зона обитания пациентов.
Слева – душевые, явно отремонтированные, чистые туалеты,
большая, полностью оборудованная современной техникой
кухня. В глубине, по правой стороне коридора, тянулся ряд
дверей. Гадес открыл одну из них и сказал Илану:
– Вы находитесь в той части здания, которая была обу-
строена специально для вас. Надеюсь, всем будет удобно.
Вот ваша комната. Входите и ждите объяснений, которые я
дам через несколько минут.
– Я надеялся на теплый прием, с веселой музыкой и шам-
панским, чтобы взбодрить нас перед началом игры, – съяз-
вил Илан. – А где чирлидерши?
Илан шагнул за порог. Обстановка была спартанская.
Простая кровать, стол, на столе поднос с тарелками, на
тарелках – горячая еда, четыре стены, окно с решеткой,
небольшая туалетная комната в нише. В углу висел динамик.
Илан посмотрел на дверь и поднял темные глаза на Гадеса:
– Ручки с внутренней стороны снова нет. Как я выйду,
если вы меня здесь закроете?
– В лаборатории вы нашли способ. Сумеете и здесь, я уве-
рен.
– А Хлоэ?
– Ее комната находится чуть дальше по коридору. Сейчас
я провожу туда вашу подругу.
– Если позволите, я поговорю с ней минутку. Без свиде-
телей.
 – Конечно, конечно…
Гадес отошел в сторону, и Илан втащил Хлоэ в комнату,
где было по-настоящему тепло благодаря электрической ба-
тарее, стоявшей в изножье кровати.
– Помнишь то утро, когда ты пришла ко мне, чтобы рас-
сказать о «Паранойе»? Накануне мне приснился кошмар. С
тех самых пор происходят события, странным образом сов-
падающие с эпизодами моего сна.
– Илан, сейчас не лучший момент…
– Ошибаешься. Мы вляпались по полной программе. У
задержанного, которого везли те полицейские, была полоса
на шее, похожая на след от петли. В моем сне человек с наво-
лочкой на голове удавился на прутьях изголовья своей кой-
ки. Такой, как эта. – Он кивнул на стоявшую у стены кро-
вать. – Угадай, где это случилось?
Хлоэ пожала плечами.
– В палате психушки! Да, выглядела она иначе, но согла-
сись, совпадение немыслимое. Как ты объяснишь подобное?
– Насчет борозды на шее ты уверен? Я ничего не заметила.
У мужика был мешок на голове. Ты вполне мог…
– Все придумать? Нафантазировать?
– Мозг человека перманентно перестраивается, – со вздо-
хом произнесла Хлоэ. – В стрессовых ситуациях он модели-
рует воспоминания, которые накладываются на реальность и
заставляют человека чувствовать себя непобедимым. Я про-
шла через нечто подобное во время истории с погребальны-
ми крестами. Ты много перенес за последние дни, и твое со-
знание спуталось. Воспоминание о сне постоянно меняется,
включая в себя элементы окружающей жизни.
– Нет. Все подлинное, настоящее. Я…
– Настоящее? Ты говоришь о сне, Илан, о том, что про-
изошло у тебя в голове. Хоть это ты, надеюсь, понимаешь?
– Понимаю.
– Ты никому не пересказывал свой кошмар?
– Нет.
– Тогда откуда взялась идиотская идея, что он как-то со-
относится с происходящим здесь? Если ты считаешь, что за-
помнил сон во всех деталях – в чем я сильно сомневаюсь, –
будем считать происходящее странными совпадениями, до-
говорились? Или у тебя есть другое объяснение?
Илан не ответил. Он знал, что не ошибается, но сколь-
ко-нибудь логичного ответа Хлоэ дать не мог.
– Увидимся позже, – добавила девушка. – Только не ханд-
ри, ладно? Ты должен быть на высоте. Не забывай, мы в
«Сван-сонг». Эта больница – настоящая легенда, я всегда
мечтала попасть сюда. Вся история безумия и психиатрии с
конца девятнадцатого века сконцентрирована в этих забро-
шенных стенах. Больница в нашем полном распоряжении,
это редчайший шанс.
Илан взял ледяную руку Хлоэ в ладони и посмотрел ей в
лицо – грустно и нежно:
– Когда я пришел к тебе домой и увидел, что квартира пу-
ста, подумал – ты с ними, предала меня по какой-то непонят-
ной причине, вовлекла в адский водоворот. Прости за под-
лые мысли.
Хлоэ улыбнулась:
– Прощаю все и сразу. Ты был не в себе.
– Спасибо. Еще одно – напоследок. Это насчет арестан-
та. Тебе не кажется странным рассказ легавых о восьми уби-
тых игроках? Они тоже участвовали в соревновании. Их бы-
ло восемь – как нас. И произошло это тоже в декабре.
– Согласна, работа слишком топорная. Думаю, они хотели
заставить нас нервничать. Ты был прав, полицейские участ-
вуют в игре и рано или поздно вернутся. Удачи тебе на зав-
трашний день.
Когда девушка вышла, Гадес взялся за ручку с внешней
стороны двери:
– Увидимся утром. Выспитесь хорошенько, завтра вам по-
надобятся все ваши силы и способности.
Гадес закрыл за собой дверь, лишив Илана возможности
покинуть комнату вслед за ним. В лаборатории «Эффексор»,
в комнате, где проводилось тестирование, система запира-
ния была другой.
Илану в голову пришла неожиданная идея, он достал из
кармана ключ, найденный в квартире псевдоинспекторши
полиции, и попытался вставить его в замочную скважину.
Ничего не вышло, но он сказал себе, что в нужный момент
ключ обязательно ему послужит и его стоит припрятать.
 Илан снял с шеи серебряную цепочку, повесил на нее
ключ и снова надел украшение. Обошел комнату. Рядом с
кроватью, на низком комоде, стоял электронный будильник,
лежало несколько ручек. Он открыл ящик и увидел четыре
карты: восьмерки из колоды Таро.
Он был так ошеломлен, что рухнул на кровать. В его кош-
маре тоже была колода Таро. Человек с наволочкой на голове
перевернул карту, и это оказался «Повешенный».
Придется признать невероятное: либо его рассудок окон-
чательно помутился и питается вымыслом, либо он видел ве-
щий сон.
Илан поднял глаза к потолку и вздохнул с облегчением:
свет давала неоновая трубка, а не лампочка, забранная ре-
шеткой, как в его кошмаре.
Он встал, открыл дверцы шкафа и увидел мыло, новую
зубную щетку, полотенца, белое нижнее белье и кучу оди-
наковой одежды: шерстяные водолазки, голубые холщовые
брюки и куртки. Илан снял одну из них с вешалки и сразу
все понял.
Так одевают пациентов, душевнобольных, психов.
 24

Илан решил поужинать, проигнорировал свинину с пюре,

взял креманку с крем-брюле и съел его, стоя у выходящего
во двор окна. За стеклом была темная снежная ночь. Илан
размышлял о других кандидатах, сидящих по своим комна-
там. Через какие испытания им пришлось пройти, чтобы по-
пасть сюда? Он легко мог представить, как все они напряже-
ны и возбуждены. На кону гигантская сумма денег. Интерес-
но, Наоми Фе тоже здесь? Гадес упоминал кандидатку, при-
бывшую сегодня утром. В глубине души Илан надеялся, что
это была Наоми. Ее участие добавит игре остроты.
Илан поставил вазочку на стол, и в этот момент ожил ди-
намик.
– Добрый вечер, дамы и господа, с вами говорит Виржиль
Гадес. Для начала примите мои поздравления. Вы – элита
охотников за сокровищами, целеустремленные умные игро-
ки, вы пойдете до конца, я уверен. Как все уже поняли, у
«Паранойи» несколько уровней отбора, которые вам удалось
успешно преодолеть. Вы находитесь на подступах к игре и
будете бороться за триста тысяч евро как минимум. Эта кли-
ника – ваша игровая зона, вы будете действовать в самых
тесных закоулках и самых дальних комнатах. Клиника бы-
ла построена в тысяча восемьсот семидесятом году, закрыли
ее пять лет назад. Конструкция здания уникальна – с возду-
ха она напоминает огромную летучую мышь с развернуты-
ми крыльями. В клинику принимали больных обоего пола.
Женщины лежали в одном крыле, мужчины – в другом. Каж-
дое крыло было поделено на четыре зоны, по зоне на этаж.
В крыле «В», на третьем этаже, содержались самые тяжелые
больные: психопаты, невменяемые, истерики, шизофреники.
Вы находитесь в крыле «А» – мужское отделение, – имев-
шем название «Мозговая оболочка», поди знай почему. Под
зданием находится система разветвленных туннелей, точно-
го плана которых у нас нет. Что там происходит – загадка
для всех…
Чем дальше, тем страшнее. Ты делаешь это намеренно,
старый дурак.
– В горах, где погодные условия часто бывают суровыми,
любые строения быстро приходят в негодность. Некоторые
палаты клиники требуют ремонта, но помещения в игровой
зоне находятся во вполне приемлемом состоянии. Прошу
вас ознакомиться с информацией, содержащейся в конвер-
тах, которые вы найдете на дне гардеробов. Там изложены
первые сведения, необходимые для вашей партии.
Илан направился к шкафу.
– В кухне вы увидите большие холодильники и морозил-
ки. К вашим услугам мужские и женские душевые и обнов-
ленные туалеты – помимо тех, что имеются в каждой комна-
те. В одной из душевых стоит аптечный шкаф – на случай,
если понадобится антисептик или успокоительное. Думаю,
вы сумеете быстро обустроиться и самоорганизоваться, вам
не впервой. Все вы участвовали в охоте за сокровищами, и
не раз, но эта гонка – особенная…
В гардеробе действительно лежал конверт. Илан открыл
его.
– Встречаемся завтра, в 09:00, в главном холле. Мы наде-
емся, что вы найдете способ выйти из комнат, но не делайте
этого до 07:30 утра: нам еще нужно урегулировать некоторые
детали, а небольшой инцидент, случившийся вчера на доро-
ге, подал мне несколько интересных идей, которые я попы-
таюсь воплотить в жизнь в течение ночи…
«Интересно, он называет „небольшим инцидентом“
встречу с легавыми и арестантом?» – подумал Илан.
– У вас будет полтора часа на душ, ужин и знакомство
с другими участниками игры. Наденьте висящую в шкафу
одежду и – главное – ни в коем случае не пытайтесь поки-
нуть нашу «летучую мышь». Во-первых, потому, что вы рис-
куете оказаться на старом кладбище, оно находится на задах
клиники. А во-вторых, специально надрессированные соба-
ки охраняют по ночам территорию комплекса, ведь в этих
стенах хранится огромная сумма денег. Желаю вам доброй
ночи. И помните: вы осмелитесь бросить вызов вашим са-
мым потаенным страхам за 300 000 евро?
Динамик издал несколько хрипов и затих.
Илан с конвертом в руке обошел комнату и убедился, что
нигде нет ни камер, ни жучков. Сделал несколько глотков
воды и бросил взгляд на карты. Почему их четыре? И почему
восьмерки? Непонятно.
В конверте Илан обнаружил два листа бумаги. На боль-
шом был изображен внутренний план клиники в двух про-
екциях. Он положил его на кровать и начал изучать.
Здание действительно имело форму летучей мыши с иде-
ально симметричными крыльями, идущими от центра. Во
все стороны ответвлялись коридоры, повсюду находились
комнаты разного размера. Настоящий лабиринт. Илан на-
шел на чертеже центральный вход, «Комнаты кандидатов»,
«Кухню», «Душевые», место, где был установлен стеклян-
ный сейф с деньгами, «Крыло для буйнопомешанных», «Хи-
рургию» и «Процедурную». Подписей, сделанных мелким
шрифтом, было немного.
Илан оттолкнул план в сторону и взял другой листок с тек-
стом, напечатанным на компьютере.
Дорогой кандидат,
как вы уже поняли, в вашем распоряжении
находится краткий упрощенный план, на котором
тем не менее изображены все доступные в настоящий
момент комнаты и коридоры. Эта огромная больница
куда больше и сложнее. Ваша игровая зона будет
постепенно расширяться и займет пространство
цокольного и трех верхних этажей. Окончательный
план вам предстоит начертить самостоятельно.
На территории игры есть двери, решетки и много
запретных зон. Некоторые выходы заблокированы раз
и навсегда, другие можно будет открыть ключами:
сделав это, вы получите доступ к гигантскому
лабиринту здания и пройдете на следующие этапы
игры.
Как получить ключи? Завтра вы откроете первый
конверт с заданием и ключом. Ключ позволит открыть
дверь, которая приведет к следующему конверту,
тоже с заданием и ключом.
В каждой новой комнате, в каждом закоулке и
закутке вас может ждать встреча с маленьким
черным лебедем. Лебеди не являются личной
собственностью кого бы то ни было, но первый игрок,
нашедший фигурку, оставит ее себе. Потрудитесь
хорошенько их прятать, чтобы не искушать
соперников и предотвратить кражи. Мы не
санкционируем подобные поступки, но они часть
игры, так что будьте бдительны и охраняйте ваши
сокровища.
Чем быстрее вы будете выполнять задания, тем
скорее соберете всех лебедей и получите шанс найти
последний ключ, спрятанный где-то на территории
комплекса. Этим ключом открывается сейф, где
лежит приз – 300 000 евро. Доступ к главному ключу
дадут как минимум десять статуэток. За каждого
лебедя полагается премия – 10 000 евро. Таким образом,
в финале победитель получит 400 000 евро. Эти деньги
обеспечат ему – или ей – исполнение заветной мечты.
Вот что вы должны запомнить:
– игра проходит с 9:00 до 19:00. О начале и
окончании игрового дня вас будут оповещать звонком.
Стартовать до звонка запрещается. Сразу после
19:00 вы обязаны прекратить любую активность. Вы
вольны перемещаться по коридорам и комнатам, но
свет во всех помещениях клиники – за исключением
ваших комнат, душевых и кухни – будет гаситься в
20:00. Мы не советуем вам находиться в коридорах
после этого часа: там будет так темно, что вы
рискуете не найти дверь своей комнаты. Поверьте,
провести ночь в неотапливаемых коридорах в полном
одиночестве – не самая приятная перспектива;
– никогда не сообщайте никому из соперников, какие
задания вы получили. Любой намек, даже случайный,
повлечет за собой исключение. Мы везде и нигде и
обязательно узнаем, если вы нарушите правило;
– перейти на следующий уровень вы сможете,
только выполнив очередное задание. Нарушение этого
правила также наказывается исключением;
– невыполнение или отказ от выполнения задания
влечет за собой наказание: участник на сутки
отлучается от игры и перейти к следующей фазе
 имеет право только на следующий день, в 9:00. В борьбе
за победу это является серьезным гандикапом.
Желаю удачи.
Виржиль Гадес
Илан перечитал письмо несколько раз. Он был почти до-
волен, страх постепенно отступал: происходящее все больше
походило на настоящую охоту за сокровищами, игру со сво-
ими правилами и разными этапами. Остается понять истин-
ную природу целей.
Он разделся, поставил будильник на семь утра и решил
подумать, как можно выйти из этой комнаты, что дало бы
ему возможность выиграть время. Дверь была крепкая, с ме-
таллическим усилением. Такую не выбьешь. Осмотрев за-
мочную скважину, Илан принялся за комнату. Где-то должен
быть спрятан ключ. Он проверил под кроватью и комодом,
в сливном бачке, за динамиком и через полтора часа мето-
дичного обыска обнаружил вожделенный ключ в гардеробе,
за подкладкой брюк (пришлось ощупать все пары).
Илан вставил ключ в замочную скважину и убедился, что
дверь открывается. Есть!
Он выглянул в коридор, где гулял ледяной сквозняк, и за-
метил свет под другими дверьми. Оказалось, что его комна-
та – первая по коридору, а слева, там, откуда они пришли,
темно, как в бездне.
Илан вздрогнул, поспешно захлопнул дверь и повернул
ключ в замке. Проверил кровать. Простыни чистые, пахнут
хорошо. Он лег, закинул руки за голову, почему-то вспомнил
о собаках, охраняющих территорию, и невольно поежился.
О том, чтобы прогуляться, не могло быть и речи.
Илан вспомнил бесконечные коридоры, по которым они
шли, попытался представить себе архитектуру здания. Жут-
кое место. В этих стенах жили несчастные душевнобольные
люди, которых потом хоронили на местном кладбище. Об-
щество отвергает тех, чей разум болен, относится к ним как
к зачумленным. Понимали ли эти «особые» существа, поче-
му их заперли в клинике? Считали они себя нормальными
или осознавали собственное безумие?
Илану стало не по себе. С ним тоже может случиться все
что угодно, но криков его никто не услышит. Кому известно,
что они здесь, в этом леденящем кровь месте? Двум поли-
цейским? А если они сообщники устроителей «Паранойи»?
Что с ними сталось – проехали перевал или вернулись назад?
Илан погасил свет, залез под одеяло и повернулся на бок.
В полной тишине время от времени раздавался странный су-
хой звук, как будто скрипела палуба старого корабля. За ок-
ном все еще буйствовал снегопад. Иногда в трубах начинала
булькать вода, где-то лязгало ржавое железо… Илан зажег
свет, встал и подтащил к двери комод. Войти не помешает,
но разбудить вовремя разбудит. Цель проклятой игры – до
судорог напугать участников. Он никому не позволит себя
поиметь. Нужно помнить, что все происходящее – фикция.
Обман.
 Он сунул руку под подушку и вдруг нащупал какую-то бу-
мажку, в очередной раз зажег свет и прочел:
Правило № 2: Один из вас умрет.
 25

День первый
Ночь показалась ему бесконечно долгой.
У Илана было странное ощущение, будто время растяну-
лось, стрелки будильника замедлили ход, а все здание сме-
стилось в другое измерение. Он всю ночь думал о картине
Дали «Мягкие часы», одной из самых своих любимых. Ху-
дожник вдохновлялся воспоминаниями о путешествиях по
Франции (камамберы) и одновременно пытался выразить на
холсте завороженность смертью.
Один из вас умрет.
Услышав в коридоре первые признаки активности, Илан
почувствовал невероятное облегчение. Как объяснить же-
стокий приговор, сформулированный в записке, которую он
нашел под подушкой? Если организаторы поставили себе
цель с самого начала накалить обстановку и посеять страх в
душах игроков, им это отлично удалось.
 Так, сейчас ему необходим горячий душ. Илан снял с ве-
шалки один из отвратительных больничных костюмов, в ко-
торые обряжали пациентов, водолазку антрацитового цвета,
взял полотенце и мыло. А вот побриться оказалось нечем.
Он вышел из комнаты в коридор и мгновенно замерз.
Резкий белый свет неоновых ламп слепил глаза. Душевые
находились слева от комнат. Большие отдельные кабинки
были оборудованы в углу бывшего зала водных процедур с
разбитым кафельным полом, карабкающимися вверх труба-
ми и дырами в потолке. Вдоль стен стояли грязные древние
ванны с ремнями для рук и ног и кнопочными переключате-
лями. Ванны на ножках были очень глубокими, металличе-
ский переключатель на бортике защищала тонкая решетка
с указателем «ледяная / холодная / теплая / горячая / кипя-
ток». Илан представил, как лежит в такой ванне, пристегну-
тый ремнями, точно дикое животное. Даже здесь, в этом по
определению укромном месте, пациентов лишали свободы.
Он быстро принял душ и оделся, не выходя из кабины: ка-
зенное белое белье, голубые хлопчатобумажные брюки, во-
долазка, куртка на пуговицах. Илан подвернул рукава, обул
точно подошедшие по размеру кеды, вышел и посмотрелся
в новое зеркало, висевшее над раковинами – их тоже недав-
но поменяли. Тот еще видок, в дефиле Недели высокой мо-
ды точно не поучаствуешь. «Ты вылитый псих, дружок…» –
сказал он себе, взлохматил волосы и зарычал, оскалив зубы,
как буйнопомешанный.
 – Неплохое представление. Надеюсь, ты только копировал
психа, ведь так?
Илан вздрогнул от неожиданности. Темноволосый муж-
чина – он еще не успел переодеться – протягивал ему ру-
ку. Он выглядел чуть старше Илана и был немного выше
ростом. Они обменялись рукопожатием. Ладонь незнакомца
была ледяной.
– Фредерик Ябловски. Зови меня Фред.
– Илан Дедиссет. Можешь звать меня… Илан.
– Этот наряд они тебе выдали?
– И этот, и еще несколько точно таких же. У тебя в шкафу
наверняка висят близнецы моих тряпок.
– Ошибаешься. Но «голубой стоматологический» тебе
идет, красавчик.
Брюнет кивнул на кабину:
– Вода хоть горячая? В коридоре жутко холодно.
– Вода отличная.
– Ладно, еще увидимся.
Фредерик Ябловски направился к двери.
– Слушай, ты нашел под подушкой записку? – спросил
Илан.
– Наплюй на эту чушь.
Фред вошел в кабину и пустил воду. Илан вернулся в ком-
нату, убрал в шкаф мыло и полотенце, причесался и отпра-
вился на кухню, находившуюся напротив душевой, по пра-
вой стороне бесконечного коридора. Уложенный в шахмат-
ном порядке кафель усиливал эффект перспективы и созда-
вал впечатление, что две параллельные стены в конце концов
где-то пересекутся.
Крыло «А», мужское отделение, «Мозговая оболочка».
В просторном помещении, заставленном холодильника-
ми, морозилками, духовкой и варочными панелями, уже на-
ходились два кандидата. Илан сразу узнал одного из них,
толстяка с дредами, с которым пересекся в «Эффексоре».
– …металл, обладающий свойством «памяти формы»,
сплав титана и никеля. Такого нигде не было, появился, как
по волшебству, после крушения в Розвелле и сразу попал к
американским военным. Разве не странно?
Другой – собеседник дредоносца – стоял в глубине кух-
ни, рядом с электрическим радиатором. Очки в квадрат-
ной оправе, короткие вьющиеся волосы, кривая усмешка…
«Компьютерщик, – решил Илан, – дни напролет пялится в
экран монитора…» На вид «программисту» было лет трид-
цать. Ему, как и Илану, досталась больничная униформа.
Под прицелом двух пар глаз Илан подошел к длинному
оцинкованному столу. Он заметил, что не только стол, но и
стулья, шкафчики и даже мусорное ведро намертво прикреп-
лены к полу.
– А вот и третий пациент, – произнес жирдяй. – Судя по
физиономии, тоже провел отличную ночку. Меня зовут Га-
эль Моки, он же Булл-двадцать.
– Я Илан Дедиссет. Почему двадцать?
 – Это старая и скучная история.
Они пожали друг другу руки. Когда ледяные, похожие на
сосиски пальцы Моки сжали ладонь Илана, он испугался, что
тот расплющит ему кости.
– Ты здорово замаскировался в «Эффексоре», – похвалил
он, морщась от боли.
– Да уж, я опасный конкурент. Скоро сам убедишься. –
Моки указал на шкафчики. – Если проголодался – забудь,
жратвы нет. Техники полно, даже фритюрницу не забыли, но
ни одного завалящего печеньица я не нашел. Гадес – король
шутников. Фритюрница, можешь себе представить?
Ошеломленный Илан решил поздороваться со вторым
участником игры, который так и стоял у батареи, зажав в ле-
вой руке четыре карты из колоды Таро. Он машинально от-
метил, что окна на кухне недавно замуровали, а под потол-
ком горят те же мерзкие неоновые лампы.
– Я Венсан Жигакс, – сухим тоном произнес «програм-
мист», но руки Илану не протянул.
– Жигакс… Ты не родственник Гэри Жигакса, создателя
«Башен и Драконов»?
– Пасынок одного из его племянников. Гэри – мой прадя-
дя, если можно так выразиться, но я его никогда не видел.
– А я вырос на этой игре. Прадядя… Впечатляет.
– Не бери в голову.
Вид у Жигакса был скорее высокомерный, плотно сжатые
губы напоминали лезвие бритвы.
 – Карты у вас при себе? – спросил он, взглянув на карман
куртки Илана.
– Да, а что?
– Какие?
– Четыре восьмерки. А у тебя?
Жигакс сунул руки в карманы.
– Вы, судя по всему, не верите в правило № 2?
– Конечно не верит, – вмешался Моки. – Правило номер
один гласит: не верь в правило номер два. Так, Илан?
Илан кивнул:
– Никто, само собой, не умрет. Под «смертью» они навер-
няка имеют в виду исключение. – Он повернулся к Моки. –
Тебе не выдали красивую голубую униформу?
– Выдали, выдали, не волнуйся. Столько всего выдали,
что на футбольную команду хватит. Но пусть не ждут, что я
выряжусь как пациент. Никто не может мне указывать, а эти
тряпки я нахожу просто… идиотскими.
Илан начал открывать дверцы холодильников и морози-
лок и убедился, что Моки его не разыграл: везде было пусто.
– Как вы тут оказались? – спросил он. – Что с вами тво-
рили Гадес и его приспешники?
Первым откликнулся Гаэль Моки:
– Я живу недалеко от Гавра. Работаю поставщиком элек-
тробытовой техники. Три, а может, четыре дня назад, точно
не помню, я возвращался домой привычной дорогой, и вдруг
из ниоткуда возник какой-то тип. Стоял на обочине, рядом
с машиной, которая вроде как заглохла. Я никогда не под-
бираю голосующих – мало ли на кого нарвешься, но метров
через триста-четыреста проколол колесо, наехал на гвоздь –
как по заказу. А запаска испарилась. Вот так они и вошли в
мою жизнь. С помощью чертова гвоздя. Они, «Паранойя»…
Мне пришлось спрятать у себя килограмм кокаина, можешь
себе представить?
– Настоящего кокса?
– Нет, конечно, блинной муки, но я этого не знал! Два
дня провел как на адской сковородке, потом поехал на транс-
портную стоянку «Рефрижерума», чтобы передать порошок
курьеру. Наркотики, которые банда психов хранила в лесу
под деревом. Когда появился Гадес и все мне объяснил, я
чуть не задушил его в объятиях. – Он пожал плечами. – Лад-
но, теперь выкладывай свою историю.
Илан включился в игру. Рассказал об украденной почте,
свидании в квартире, трупе, бегстве вместе с Хлоэ, чувствуя,
как возвращается пережитый страх. Гаэль Моки не без тру-
да поднялся со стула – расстояние между спинкой и краем
стола было слишком узким для его телесов, открыл кран над
раковиной, повернул его до упора и знаком подозвал Илана.
– Там, в углу, камера. Только не смотри, – прошептал он. –
Мы имеем дело с могущественной, разветвленной, прекрас-
но организованной сетью. Персонал, доступ к государствен-
ным ресурсам и личным данным, шпионы на ультраконфи-
денциальных форумах. Они знают, какой у тебя размер обу-
ви и одежды, им известны все болевые точки.
– Есть догадки?
– Пока нет. Поживем – увидим. Но я считаю, что за всем
этим стоит не только игра. Кому по силам реквизировать це-
лую больницу, пусть и заброшенную, и обновить нехилую
ее часть, чтобы тут можно было жить? Вода, электричество,
оснащение… Все это стоит кучу бабок. Признай, что день-
ги сейчас так просто не добудешь. Не исключено, что речь
идет о новой концепции реалити-шоу и они продадут права
в сорок стран. Или десяток мультимиллионеров наблюдают
за нами и делают ставки?
Илан как бы невзначай бросил взгляд на камеру, сел и
попытался завести разговор с Жигаксом, но очкарик только
скрестил руки на груди, а рта не раскрыл.
– Меня он тоже проигнорировал, – бросил Моки и завер-
нул кран. – Видно, предыдущий опыт общения с себе подоб-
ными был неприятным.
Булл вытащил из кармана сигарету и понюхал ее.
– Слава богу, несколько штук еще осталось! Кто из вас
знает, почему закрыли эту больничку?
Ему ответил голос от двери:
– Нехватка денег, разумеется. Да еще, это место пришлось
бы вычистить от и до, чтобы вновь содержать здесь людей.
Мысль высказал парень, с которым Илан столкнулся в ду-
ше: Фредерик Ябловски. Одет он был в белые брюки, водо-
лазку и длинный белый халат. Ябловски подошел к Моки и
сунул ему под нос сероватый комочек.
– Крокидолит 17. В сороковые годы его широко использо-
вали в строительстве из-за огнеупорных и противогнилост-
ных свойств. Худшая дрянь на свете, в этом здании она по-
всюду. Возможно, асбестовая пыль уже проникла в твои лег-
кие, угнездилась там и через несколько лет вскормит чудные
раковые клетки, которые сожрут тебя изнутри.
Моки резко оттолкнул руку Ябловски:
– А ну-ка убери от меня эту мерзость!
Фред улыбнулся, выбросил комочек в ведро, огляделся,
заметил кофеварку и спросил:
– Сваришь кофе покрепче? Он мне очень даже понадо-
бится.
– Это вряд ли. Здесь нет ни еды, ни питья. Придется ждать
начала игры, чтобы прояснить загадку.
Жигакс отлепился от стены и переместился к другой, на-
против холодильников. Он безостановочно грыз ногти, как
кролик морковку.
– Почему на вас белый докторский халат?
У Ябловски было худое лицо с заостренными чертами и
спортивная фигура. Темные волосы он зачесал назад.
– В моем шкафу полно таких халатов. Меня вышибли с
медицинского, наверное, это намек.
Он опустил руку в правый карман, нащупал какой-то
17
Крокидолит (от греч. krokys, род. падеж krokydos – клочок шерсти, ворс и
lithos – камень) – асбестовая разновидность минерала рибекита.
предмет и сел.
– Не знаю, почему вы одеты иначе. Может, одни будут иг-
рать врачей, другие – психов. По правде говоря, моя роль
мне нравится больше.
Илан попытался скрыть тревогу. Врачи, пациенты, психи-
атрическая клиника. Одежда – иерархический признак. Зна-
чит, он попадет в одну команду с Моки и Жигаксом, если
игроков разобьют на группы. Вряд ли он найдет взаимопо-
нимание с этими типами.
В коридоре раздался жуткий грохот. Илан поставил чаш-
ку на стол и выбежал из кухни. Другие последовали за ним.
Звуки доносились из-за закрытой двери одной из комнат.
– Можете меня выпустить?
В этот самый момент из своей комнаты вышла Хлоэ в бе-
лом халате. Последовал молчаливый обмен взглядами. Хлоэ
встала рядом с Иланом:
– Ты в порядке?
– Как посмотреть… Нашла записку под подушкой?
Девушка кивнула.
– Что думаешь насчет наших… нарядов? – спросил Илан.
– Хотят, чтобы мы прониклись атмосферой.
– Отвратительная идея. Мы окажемся в разных командах.
Фредерик Ябловски решил проявить инициативу и с ух-
мылкой спросил человека за дверью:
– У вас проблема?
– Где этот чертов ключ?
 Ябловски оглянулся на Хлоэ и Илана:
– Так-так-так, оказывается, пациент и врач знакомы? С
кем имею удовольствие?
– Хлоэ Сандерс. У нас Иланом тандем.
– Не знал, что «Паранойя» допускает спевшихся кандида-
тов, – хмыкнул Фредерик. – Вообще-то, так легче мошенни-
чать. Ладно… Ну что, вернемся на кухню и спокойно побол-
таем о пустяках, пока не начались боевые действия, а этот
пусть себе вопит?
К двери подошел Моки.
– Ключ наверняка в кармане или за подкладкой одной из
курток, висящих в вашем шкафу, – сказал он.
– Спасибо, – откликнулся голос.
Стоявший за спиной Моки Ябловски сжал ему плечо:
– Не стоило этого делать. Говорю как друг, в первый и
последний раз. Не забывай – у нас соревнование.
– И что с того? По-твоему, честно соревноваться нельзя?
– Когда на кону триста тысяч евро, никакой честной игры
быть не может. Семь участников лучше, чем восемь. Понял
намек?
Дверь наконец открылась, и на пороге появился мужчина
лет тридцати – голый по пояс красавчик, этакий белокурый
сёрфер с волосатой грудью и конским хвостиком.
– Лучше поздно, чем никогда… – Он ухмыльнулся. – Кто
из вас добрый самаритянин?
Моки поднял руку:
 – Я.
– Спасибо, сэкономил мне время.
Блондин нацелил указательный палец на Ябловски:
– А ты – говнюк.
Он накинул на плечи полотенце и направился к душевой.
Под мышкой у него был зажат комплект «пациентского при-
кида».
– Как тебя зовут? – в спину ему спросила Хлоэ.
– Рей Лепренс. Могу дать визитку, если хочешь.
У Рея Лепренса была улыбка звезды, и он не стеснялся
ходить в трусах перед незнакомыми людьми.
Щелкнул замок, и все обернулись. В глубине коридора по-
явилась Наоми Фе. Она закрыла дверь и опустила ключ в
карман белого халата.
– А вот и маленькая мерзкая гадина, – прошептала Хлоэ
на ухо Илану. – В облике докторши. Кто бы сомневался…
Наоми ограничилась коротким обезличенным «привет»,
бросила равнодушный взгляд на пару и повернулась к Яб-
ловски:
– Тут чем-нибудь кормят?
– О, здесь очень миленькая столовка, таверна для шизо-
фреников, подают психа в решетке и мюсли с валиумом,
больше ничего. Так что поесть не удастся, – пошутил Яблов-
ски и достал что-то из кармана. – Зато у меня есть вот это.
У вас, девушки, такое тоже имеется, судя по вашим белым
халатам?
 Хлоэ и Наоми кивнули и синхронным движением предъ-
явили аудитории шприцы, наполненные прозрачной жидко-
стью.
 26

Четыре кандидата в белых врачебных халатах.

Трое – в одежде пациентов. Один, Моки, в собственной,
цивильной – он наотрез отказался облачаться в униформу.
И четыре шприца, лежащих в ряд на кухонном столе.
Четвертый «врач», Максим Филоза, последним из игро-
ков вышел из своей комнаты и присоединился к группе.
Все восемь участников собрались вместе, голодные, не
спавшие ночь, с выражением тревоги на лицах.
Хлоэ сняла пластиковый колпачок с иглы и выдавила на
стол крошечную каплю. Принюхалась и высказала несколь-
ко предположений: седативы, антипсихотики, нейролепти-
ки, анестетики. В любом случае нечто убойное. Шприц был
стеклянный, а не пластиковый, такими пользовались лет де-
сять-двадцать назад.
Венсан Жигакс, игрок в квадратных очках, нервно тере-
бил в руках карты Таро.
 – Это может быть и яд. Ко мне даже близко никто не по-
дойдет с иглой. Ни-кто…
– Предлагаю немедленно выбросить все в помойку, – ска-
зал Моки. – Вы «вооружены», мы нет, так не пойдет.
Наоми Фе забрала свой шприц и сунула его в карман ха-
лата. Ябловски немедленно последовал ее примеру.
– Еще как пойдет, – бросила брюнетка с пирсингом. – Я
со своим не расстанусь, пока не решу, может он мне приго-
диться или нет.
– Пригодиться? Зачем, по-твоему, нужен шприц, начи-
ненный каким-то дерьмом? Сделать с ним можно одно: во-
ткнуть в задницу пациенту!
Эту тираду произнес «пациент» Рей Лепренс, лишенный
комплексов блондинчик-сёрфер, сидевший по-турецки на
столе… Илан ненавидел подобных кретинов, снобов с мод-
ными очками на макушке, цедящих слова «через губу».
Вокруг проблемы шприцев разгорелся спор на повышен-
ных тонах.
– Давайте все успокоимся, – примирительным тоном ска-
зал Филоза. – Все мы добрались сюда в состоянии стресса,
все провели жуткую ночь, все излишне подозрительны – что-
бы не сказать раздражены. Ничего удивительного в этом нет:
дурацкая одежда, записки под подушкой, пустые холодиль-
ники – элемент дополнительного давления, как и это жуткое
место.
Моки откинул назад дреды:
 – И не говори, братан. Сейчас явится Джек Николсон с
топором и порубит нас на куски. В коридорах холод собачий.
Если я не поем, через два часа хлопнусь в обморок.
– Уверен, все разрешится в девять часов, когда мы встре-
тимся в холле с Гадесом. А пока предлагаю познакомиться.
Я Максим Филоза, мне скоро исполнится тридцать. Работаю
в квартале Дефанс, специалист по обеспечению безопасно-
сти компьютерных сетей. После возвращения отсюда, скорее
всего, буду уволен. К счастью, есть триста тысяч евро, лебе-
ди – и я их заполучу. – Филоза улыбнулся и достал из кар-
мана свои четыре карты Таро. – Я обнаружил в комнате этих
четырех рыцарей. Ничего удивительного: им наверняка из-
вестно, что я увлекаюсь шахматами, решаю логические за-
дачи и… люблю теологию.
– Бог и прочая дребедень? – поинтересовался Моки.
– Именно так. Я спец по разгадыванию загадок. Кстати,
кто-нибудь разбирается в Таро?
Ответа не последовало. Филоза кивнул сёрферу, и тот по-
казал свои карты – тройки.
– Меня зовут Рей Лепренс, тридцать четыре года. Три –
количество тачек, которые я куплю, если выиграю. Одна –
для выгула собак, другая – для баб, третья – чтобы ездить на
работу. Я уже пятнадцать лет торгую охранными системами,
но сейчас бизнес накрылся из-за кризиса. Десять лет я про-
вел в Штатах, жил недалеко от Лос-Анджелеса, потом прие-
хал во Францию. На «Паранойю» меня навел один паренек,
я проверял охранную систему в его доме. Он аутист с гени-
альными мозгами и наверняка стал бы одним из игроков, ес-
ли бы не юный возраст вкупе с болезнью.
– Понятно, – произнес Ябловски. – Он работает, а ты сни-
маешь сливки. Рей – это от Реймонда? А очки зачем носишь
на макушке? Ладно, я Фред, двадцать семь лет. Обеззаражи-
ваю места вроде этого, проверяю на асбест. И играю – в по-
кер и во все игры, приносящие…
– А что со мной? Почему мне достались именно эти кар-
ты?
Жигакс подошел к столу и выложил перед остальными че-
тыре одинаковые карты рубашкой вниз. Скелеты с косами –
«Смерть» – Безымянные арканы18.
Моки суетливым движением потер щеки:
– Впечатляет, но волноваться не стоит.
– Неужели?
– Теперь мы хотя бы знаем, кому адресовано правило но-
мер два.
Никто не рассмеялся каламбуру, а Жигакс наградил шут-
ника злобным взглядом и попросил других кандидатов по-
казать карты. У Фе были пятерки, у Хлоэ – семерки… Не
так мрачно, как скелеты. Жигакс аккуратно убрал арканы в
карман и вернулся в угол, прижав ко рту сжатые кулаки.

18
Термин «арканы» (фр. les Arcanes), или «таинства», применительно к картам
Таро ввел французский оккультист Поль Кристиан. Изображения, названия и
приписываемые значения арканов в каждой колоде Таро могут быть разными.
 Разговор продолжился. Илан наблюдал за лицами и же-
стами «коллег». Карту сокровищ, составленную отцом, и по-
чту кто-то украл. Как там сказал Гадес? Один из конкурен-
тов вполне мог проникнуть в ваш дом, чтобы выбить из со-
ревнования…
Моки и Жигакс? Нет, маловероятно. Хлоэ вне подозре-
ний. А другие? Фе, Ябловски, Филоза, Лепренс…
Некоторые рассказали, как оказались в клинике. Обвине-
ние в киднеппинге, авария рядом с домом, где живет семей-
ка психов, олицетворенный кошмар… Анекдоты и предпо-
ложения, высказываемые насчет игры, вроде бы разряжали
атмосферу, но это была только видимость. Илан пребывал в
тоске и страхе – из-за всего случившегося и того, что пред-
стояло пережить. А еще и еды нет…
В коридоре раздался протяжный душераздирающий вой,
заполнивший пространство, словно могучая волна холода.
По телу Илана пробежала дрожь. Звук был везде и нигде. Он
манил их, как пение сирен, пленивших Одиссея.
Первой поднялась Наоми Фе.
– Помяни черта… Думаю, нас ждет Виржиль Гадес.
 27

– Мы ждем уже полчаса. По-моему, Гадес не придет.

Восемь кандидатов бродили по просторному холлу. Судя
по карте – ее держал Ябловски, – помещение находилось в
«голове» летучей мыши. К административной части, право-
му и левому крылу вели длинные коридоры, общая площадь
больницы составляла около пятисот квадратных метров.
Илан никак не мог согреться. Он не верил в историю о
машине с соляркой, застрявшей невесть где из-за снегопа-
да. Гадес такой предусмотрительный, так почему не распо-
рядился заранее залить топливо в баки?
Заброшенность пропитала серой пеленой горечи каждый
уголок бывшего дома скорби. Все было никаким – темным,
безжизненным, а хлопья снега, как бабочки, налетавшие на
овальный витраж, расположенный на высоте семи метров от
пола, усиливали смятение игроков. Все ужасно замерзли, хо-
тя ни секунды не стояли на месте.
 – Мы не можем торчать тут до бесконечности, – раздра-
женно бросил Максим Филоза. – Под потолком установлены
камеры, и Гадес наблюдает за нами, ждет, как мы будем ре-
агировать. Игра должна была стартовать в 9:00, сейчас 9:35,
значит, мы уже в деле.
– Ну да, и веселимся, как тюлени на отмели, – подхватил
Моки. – Мой организм нуждается в калориях, что, если ни-
какой жратвы и правда нет? Если я правильно понял, бли-
жайший город находится километрах в двадцати-тридцати
отсюда, а погода шепчет…
Жигакс попытался открыть массивную входную дверь, но
она оказалась запертой. Выходящие наружу окошки были за-
браны надежно прикрученными к стене решетками.
– С Гадесом что-то случилось, я уверен. Точно вам гово-
рю.
Жигакс повторил эту фразу раз пять или шесть, но никто
не откликнулся. Илан бросил взгляд на окна, но прутья ре-
шеток были такими частыми, что разглядеть он сумел толь-
ко фасады домов напротив. Непогода не собиралась сдавать-
ся, ветер гулял между зданиями, сдувая с крыш облака бе-
лоснежной пыли. На снегу не было ни одного следа, и Илан
подумал о встреченном накануне лже- или настоящем аре-
станте: вернулись полицейские или сумели добраться до ме-
ста? Где Гадес и другие организаторы? Кто запустил сирену?
Из левого крыла вприпрыжку вернулась Фе с планом в ру-
ке.
 – С Гадесом наверняка все в порядке. – Она посмотрела
на Жигакса. – Деньги все еще за стеклом. Никто не сбежал,
оставив нас на произвол судьбы. Игра еще не началась, а па-
ранойя тут как тут. Панику сеем, Жигакс?
Очкарик безостановочно мотался вдоль стен, совсем как
заключенный по двору на прогулке, то замедляя, то ускоряя
шаг…
– Предлагаю разделиться, – продолжила брюнетка. – Со-
ставим три группы и пойдем в разные коридоры. Там лег-
ко потеряться, как в лабиринте, поэтому помните о правиле
«левой руки». Если кто-то что-нибудь найдет, кричите, и мы
соберемся вместе, договорились?
Она махнула рукой Ябловски и Максиму Филозе:
– Вперед, в левое крыло.
Сёрфер-блондинчик надел очки и начал изучать карту.
– Я выбираю административную часть. Кто со мной?
Хлоэ и Илан направились к правому крылу, и Жигакс
молча присоединился к ним. Моки пожал тяжелыми плеча-
ми.
– Ну, выбора у меня нет. Ты – Лепренс, так? Напоминает
название печенья.
Все рассредоточились. Илан, Хлоэ и Жигакс вернулись в
крыло, из которого пришли, миновали душевые, кухню, свои
комнаты и пошли вглубь коридора с шахматным черно-бе-
лым полом.
– Ты один ничего не рассказал о себе, – сказала Хлоэ, об-
ращаясь к Жигаксу. – Назвал имя, фамилию, мы узнали о
твоем двоюродном дедушке, но не о том, как ты оказался
здесь. Давай колись, какое испытание тебе устроили? Как от-
носишься к игре?
Жигакс шагал, обходя упавшие с потолка куски заплес-
невевшей штукатурки и держа руки скрещенными на груди,
словно боялся случайно дотронуться до стены.
– Да идите вы…
Он ускорил шаг.
– Ну просто миляга, – пробормотала Хлоэ. – Похоже, у
него проблемы с общением.
– И это еще слабо сказано, – откликнулся Илан.
Некоторые двери были открыты, другие заперты на ключ,
комнаты, все одинакового размера, находились в плачевном
состоянии.
– Меня беспокоит отсутствие еды, – сказал Илан. – Что
будет, если… представь, что Гадес смылся и оставил нас без
ничего. Он вполне на такое способен.
– Глупости. Фе права, это было бы нелогично. Неужели ты
думаешь, что Гадес мог сбежать, оставив деньги в заброшен-
ной психушке? Ничего непоправимого не случилось, отсюда
можно выбраться, несмотря на решетки и засовы. Выйдем,
доберемся до ближайшего города и…
– Ты забыла о собаках, «патрулирующих периметр», и
о снежной буре. Стена вокруг комплекса метров пять или
шесть в высоту, как в тюрьме. А купюры – все триста тысяч
евро – могут быть фальшивыми.
Они повернули и увидели перед собой длиннющий кори-
дор, находившийся по другую сторону запертой решетки.
– Без ключа мы дальше не пройдем, – констатировала
Хлоэ. – Нужно вернуться и обследовать другие ответвления.
Илан взглянул на план.
– Схема далеко не полная, этой части здания на ней вооб-
ще нет. Ладно, будем танцевать от печки и пойдем вот сю-
да. – Он ткнул пальцем в слово «Процедурная». – Это неда-
леко.
Они так и поступили и очень скоро попали в совсем дру-
гую обстановку. Стены были выложены белым кафелем, за-
бранные решетками лампочки горели тускло, потолок на-
висал над головой. Первая комната, куда они смогли по-
пасть, оказалась кабинетом дантиста. В центре стояло боль-
шое кресло с ремнями и отсосами для слюны. Некоторые ин-
струменты все еще лежали на привычных местах.
– Как странно, – произнес Илан. – Оборудование совсем
новое. И вполне современное.
– Ты прав, – откликнулась Хлоэ. – И обрати внимание –
никакой пыли. Они все вычистили перед нашим прибытием.
– Время как будто остановилось – в мгновение ока. Куда
подевались пациенты и персонал? Почему не вывезли обо-
рудование? Оно недешевое.
Хлоэ не ответила. Она рыскала по всем комнатам, и глаза
у нее горели, как у подростка при виде кучи сладостей.
 – Здесь был настоящий город. Подология 19, радиология…
А там…
Она попыталась открыть дверь с табличкой «Электрошо-
ковая».
– Закрыто. А жаль.
– Не жаль, а слава богу! Не хочу знать, что здесь происхо-
дило. Электрошок все еще применяют?
– Еще как применяют, только называется это теперь
«электротерапия». Электрошоковые процедуры очень быст-
ро дают обнадеживающие результаты, особенно если речь
идет о памяти и скрытых воспоминаниях. Полагаю, здесь та-
кие процедуры не только проводили, но и злоупотребляли
ими.
Жигакс на сей раз держался сзади, молчал и по-кошачьи
ловко обходил осколки стекла, кося по сторонам больши-
ми круглыми глазами. Илан спрашивал себя, как такому за-
мкнутому, такому странному типу удалось преодолеть все
хитрые препоны «Паранойи» и вырулить на финишную пря-
мую.
Они осмотрели пустую комнату со стенами, обитыми зву-
коизолирующим материалом, потом долго шли по коридо-
ру, который заканчивался тупиком, и открыли последнюю
дверь.
– Ну наконец-то! – воскликнула Хлоэ, застыв на пороге. –
19
Подология – направление в дерматологии, занимается профилактикой и ле-
чением различных заболеваний стопы.
Здесь делали пресловутую префронтальную лоботомию. Ту
самую процедуру, что замарала репутацию клиники.
Они с Иланом вошли и увидели ванну с ремнями и кноп-
ками. Рядом стояли три больших стола с оцинкованной по-
верхностью и пультами управления, к которым, видимо,
присоединялись провода. На одном из столов лежала серая
смирительная рубашка, обездвиживавшая пациента от ма-
кушки до кончиков пальцев. Для лица было прорезано от-
верстие, с десяток ремешков удерживали голову в неподвиж-
ности.
– Смотри…
Фреска на одной из стен изображала заход солнца и чер-
ного лебедя на озерной глади. Птицу окружали девять кру-
гов увеличивающегося диаметра, столько же кругов было на
воде – они символизировали движение. Ошеломленная Хлоэ
подошла ближе.
– Черный лебедь, символ «Паранойи», в девяти кругах…
Илан провел ладонью по стене.
– Картина старая, краска отслаивается. Гадес и его банда
ничего подобного нарисовать не могли. Разве что много лет
назад.
Они с Хлоэ переглянулись.
– Значит, черного лебедя изобразили… люди из прошло-
го, возможно пациенты, – сделал вывод Илан. – «Паранойи»
тогда в помине не было, какая тут связь?
– Похоже, нам придется найти ответ на этот вопрос. – В
голосе Хлоэ прозвучала тревога. Она бросила взгляд в сто-
рону тяжелой металлической двери и увидела, что Жигакс
исчез. Хлоэ взяла с лотка хирургический инструмент с ру-
кояткой и бесконечно длинным стальным острием.
– Лейкотом – знаменитый «нож для колки льда». Веко па-
циента поднимали и вводили острие через угол глаза на всю
длину, перерезая фронто-таламические волокна белого ве-
щества, «освобождая» мозг от патогенных эмоциональных
противоречий.
– Эвтаназия психики, – прошептал Илан с гримасой со-
страдания на лице. – Людей превращали в моллюсков. От-
вратительная жестокость.
Он посмотрел на орудие смерти.
– Выглядит совсем новым. А ведь его оставили здесь как
минимум пять лет назад.
– Гораздо раньше. От лоботомии отказались достаточно
давно. Но инструменты не ржавеют.
Илан смотрел на столы и смирительную рубашку, маши-
нальным движением потирая плечи, чтобы снять напряже-
ние.
– Вот дерьмо… Ты не заметила ничего подозрительного?
Здесь все покрыто пылью, все – кроме инструментов и ру-
башки. Ее как будто только что вытащили из стиральной ма-
шины. В кабинете дантиста таким же новехоньким выгляде-
ло кресло.
Хлоэ кивнула, признавая его правоту.
 – Пошли отсюда, – сказал Илан. – Это место наводит на
меня ужас.
 28

Они вернулись в коридор и обнаружили, что Жигакс

окончательно испарился.
– Мутный тип, – шепнула Хлоэ. – Манеры странные, мол-
чун, но нос держит по ветру, как флюгер. И взгляд его мне
не нравится. Не вызывает доверия.
– А остальные? Все они хотят победить и вести себя по-
рыцарски не станут, равно как и заводить друзей.
Откуда-то издалека донесся мужской голос.
– Судя по всему, наши «друзья» что-то нашли, – проком-
ментировал Илан.
Они побежали на зов и уловили шум из поперечного кры-
ла, где еще не были.
– Ты слышала?
Хлоэ кивнула. Илан потянул ее за собой. Стены и потолки
были покрыты росписями: огромный страшный бык, черная
река, концентрические круги разных цветов.
 – Похоже на Минотавра, – сказала Хлоэ, подняв голову.
– И девять кругов, как вокруг лебедя в лоботомическом
зале. Как в Дантовом «Аде».
– В «Божественной комедии».
Они дошли до комнаты с фантастически яркими стенами.
– Арт-терапия. – Хлоэ остановилась. – Способ заставить
болезнь проявиться, высказаться.
Каждый квадратный сантиметр стены был занят фотогра-
фиями, рисунками, картинками. Сотни изображений. Обыч-
ные лица, странные лица и фигуры – плод художественного
творчества измененного сознания. Были здесь и круги – кон-
центрические и переплетающиеся, а еще мифологические
чудовища: фурии, горгона Медуза, кентавр, нарисованные
той же рукой.
– Снова отсылка к мифологии, чудовищам, аду, – удивил-
ся Илан. – Странный способ самоизлечения. Один из паци-
ентов был чертовски талантлив, но… я бы не хотел встре-
титься с таким, уж больно мрачное у него вдохновение.
Они начали рассматривать фотографии. Больше всего бы-
ло портретов. Пациенты в столовой, пациенты что-то обсуж-
дают, пациенты проводят время в мастерских. Лица – весе-
лые и страдающие, глаза смотрят прямо в объектив, привле-
кая и отталкивая одновременно.
Илану стало не по себе от слишком близкого контакта с
этими людьми. Где они теперь? Умерли? Переведены в дру-
гие психушки? Вышли на свободу? Почему никто из них не
забрал фотографии? Он взял Хлоэ за руку, они покинули
странную художественную мастерскую и вошли в высокую,
обитую пурпурным бархатом дверь, из-под которой проби-
вался дневной свет.
Теперь перед ними был театр. Сотня кресел – по десять
ряд. Облупившийся сводчатый потолок, большие зареше-
ченные окна. И сцена с ветхими декорациями, в центре ко-
торой – Жигакс, сидит по-турецки, обхватив голову руками,
и плачет горючими слезами.
Илан и Хлоэ тихонько прошли между пыльными кресла-
ми. Снег залепил стекла шести огромных окон, так что раз-
глядеть можно было только серые стены других зданий.
Жигакс поднял голову, увидел товарищей по «тройке»,
неловким движением вытер слезы, поднял с пола очки,
спрыгнул со сцены и, не говоря ни слова, пошел к выходу.
– Он похож на десятилетнего мальчишку, – задумчиво
произнесла Хлоэ, – жестами, тем, как смотрит, как ходит.
Она сжала руку Илана и направилась к двери, а он на
несколько секунд задержался у этой странной театральной
сцены, зависшей во времени и забвении. Деревья из па-
пье-маше, бутафорские дома, облака, закрепленные на гру-
бых канатах, зажженные юпитеры… Что должно было слу-
читься в этой клинике, чтобы люди ушли, ничего не забрав
с собой?
Илан подумал о Жигаксе и спросил себя: что сложнее –
здоровому актеру изображать безумие или психопату выда-
вать себя за здорового?
Игрок в квадратных очках либо лицедей, либо безумец.
Илану показалось, что он его вычислил.
 29

Удача улыбнулась Гаэлю Моки и Рею Лепренсу.

Где-то в «туловище» летучей мыши, за очередной ре-
шеткой, обнаружилась застеленная линолеумом комнатуш-
ка, нечто вроде кладовки со съестными припасами. А еще
там стояла этажерка с ячейками: восемь были пронумерова-
ны, на девятую кто-то наклеил бумажку с надписью «Про-
честь в первую очередь». В каждой ячейке лежал коричне-
вый конверт. Увы – все это «богатство» было недоступно.
Жигакс тоже вернулся – он сидел у стены напротив ре-
шетки, подтянув колени к груди. Глаза у него блестели, но
слезы он вытер и снова надел очки.
– Полагаю, в этих конвертах наши задания, – высказалась
Наоми Фе.
Моки не отрываясь смотрел на упаковки пиццы, картош-
ку, десерты, пакеты крупы, а Фе внимательно осматривала
большой кодовый навесной замок с колесиками.
 – Было бы слишком просто, если бы еду мог достать лю-
бой из нас.
– Так… Цифры от 0 до 9 и буквы от A до F на каждом
колесике. Получается…
– Чертова прорва комбинаций, – откликнулся Рей Леп-
ренс, пытаясь вырвать решетку, но не преуспел. – Не знаю,
заметили вы или нет, но в этой клинике решеток больше, чем
на псарне. Что будем делать?
– Думать, – ответил Ябловски. – Ты ведь напрягал голову,
чтобы оказаться здесь, верно? Или ты забыл мозги на пись-
менном столе парнишки, которого обворовал?
– Хватит меня попрекать! Мальчишка не смог бы сюда до-
браться, он слишком маленький, больной и все еще живет с
родителями. Представляешь его на барже или в этом гадюш-
нике? Если выиграю, дам ему немного деньжат.
– Мы тебе верим, Реймонд.
Лепренс пожал плечами, осмотрел замок снаружи, потом
приложил ухо к металлу и начал вращать колесики.
– Защита против отмычки… И штифты, останавливаю-
щие цифры и буквы в нужном месте, что затрудняет про-
слушку. Этот замок – не какая-то там дешевка, не зная ком-
бинации, его не открыть. Есть идеи?
– Предлагаю начать с дат и ключевых слов, – вмешался
Максим Филоза. – Потом будем пробовать все подряд. Или
у кого-то есть другие предложения?
– Хорошая идея, Спиноза, – похвалил Ябловски. – За де-
ло.
Семь кандидатов заговорили разом – молчал только
Моки, – высказывая предложения. Время шло, попытка сле-
довала за попыткой, зазвучали ругательства в адрес Гадеса,
«этого треклятого места», «этого гребаного замка»… Нервы
были на пределе.
– Старт был назначен на 9:00, сейчас далеко за полдень, –
проворчал Моки. – Нужно поторопиться.
Они разбрелись по коридорам в поисках знаков, подска-
зок или комбинации, которая могла быть записана где-ни-
будь на видном месте. Один Жигакс не принял участия в по-
исках – сидел, зажав в руке карты, и не шевелился.
Илан ничего не нашел, вернулся и увидел, что Гаэль Моки
оторвал от старой простыни полоску, привязал к ней обло-
мок стула с боковой проножкой, соорудив некое подобие ло-
вильного крюка, уселся у решетки и занялся делом. Ему уда-
лось подтащить к себе две пачки макарон и пакет риса.
– Хорошая работа, – улыбнулся Илан. – С голоду мы те-
перь точно не умрем.
– Во всяком случае, не сейчас, – подхватил Филоза, про-
должавший подбирать комбинации.
Он помолчал, дуя на пальцы, и продолжил:
– Я недавно пытался взломать компьютер, искал пароль –
когда-то это было моей работой. Проблема в том, что здесь
может быть больше шестнадцати миллионов комбинаций.
– У тебя что, калькулятор в голове?
 – Скажем так: я разбираюсь в устном счете. С детства лю-
бил считать в уме. Точно могу сказать – так мы не преуспеем.
Это «Паранойя», значит должна быть какая-то хитрая хит-
рость. Или явное указание. Возможно, код у нас прямо под
носом.
У тридцатилетнего Философа, как прозвал его Ябловски,
было гладкое волевое лицо и пронзительный взгляд. Илан
сел рядом и попробовал завязать разговор, но Филоза, со-
бравший на колесиках слово «умерший», сразу расставил
все точки над «i»:
– Мы друг друга не знаем, мы – соперники. Я не стану
помогать тебе заполучить триста тысяч евро, они мне самому
нужны позарез. Так что нечего заводить дружбу.
Он продолжил свое бессмысленное занятие, выдыхая пар
и то и дело дуя на ледяные пальцы. Откуда-то слева вернулся
Фредерик Ябловски. По пятам за ним следовала Наоми Фе.
Илан и Моки обменялись понимающим взглядом.
– Ни-че-го, – сообщил Фред. – Мы обследовали админи-
стративную часть, все незапертые комнаты. – Он подошел к
Жигаксу. – Как дела? Не очень устал?
Венсан Жигакс зажал карты коленями, снял очки, достал
из кармана замшевую тряпицу и тщательно протер стекла.
Ябловски присел перед ним на корточки:
– Ты не разговариваешь и не двигаешься, ты противней
вонючего дачного сортира. В чем твоя проблема?
Жигакс, методично протиравший очки, и не подумал
взглянуть на него. Он выдержал долгую паузу, потом сказал:
– Фе и Сандерс слишком маленькие. Но вы, Филоза и я,
мы почти одного роста.
– И что с того?
– Я хочу докторский халат. И шприц.
Ябловски расхохотался, и его смех раскатился по коридо-
ру. Вернулись последние кандидаты, тоже ни с чем.
– Мало ли чего ты хочешь! Правила есть правила.
Жигакс посмотрел Ябловски прямо в глаза.
– Я понял, как открыть замок, два часа назад. Вы никогда
не сообразите. А я ничего не скажу, пока не получу то, чего
хочу.
Ровно через секунду Ябловски схватил его за шиворот,
поднял с пола и встряхнул. Карты рассыпались по полу.
– Прекрасно, Рыжик. Мне кажется, что ты, во-первых,
держишь нас за идиотов, а во-вторых, мы не поняли друг
друга. Ты зачем сюда явился? Срать нам в карман?
– Прекрати, – вмешался Илан. – Не стоит распускать руки,
так ты ничего не добьешься.
Ябловски оттолкнул соперника к стене:
– Этот придурковатый коротышка с самого начала водит
нас за нос. Почему он тихушничает, черт бы его побрал?!
Жигакс собрал карты, как мальчишка конфеты, сел и сно-
ва начал протирать очки. Моки встал, скривившись от боли
в затекшей пояснице, взял свой «улов», наставил указатель-
ный палец на Жигакса и сказал:
 – Какой ты нервный, парень… Ладно, хватит развлекать-
ся, пойду приготовлю все это на нашей замечательной кухне.
У кого сосет под ложечкой, прошу со мной…
Он удалился, шаркая ногами. Наоми Фе нервно вышаги-
вала вдоль решетки, не выпуская Жигакса из поля зрения,
потом достала свои карты и стала внимательно их рассмат-
ривать.
– Я заметила, он что-то делал с картами, хотя сейчас они
нам вроде как и ни к чему. Возможно, тут есть связь.
Хлоэ смотрела на свои семерки, вертела их и так и этак, а
остальные тщетно пытались убедить Жигакса назвать им код
замка. Он не поддавался и никак не реагировал.
Внезапно глаза Наоми Фе азартно блеснули. Она попро-
сила у Ябловски карты и повернула их ребром к себе.
– Нашла! Фред, зови остальных.
Ябловски издал истошный крик. Как только все собра-
лись, она объяснила, в чем дело:
– Взгляните на обрез, там есть следы, сделанные ручкой.
Если собрать наши тридцать две карты в определенном по-
рядке, восстановим надпись, сделанную на колоде.
– Вот оно что, – откликнулся Филоза, не отводя взгляд от
Жигакса. – Изобретательно. Как ты догадалась?
Ответа он, естественно, не дождался.
– Без карт придурка мы обойдемся, – сказал Ябловски. –
Пусть подавится. Начнем.
Четверть часа спустя они добились результата.
 С А 2107.
Никто не понимал, что означает эта серия, но замок от-
крылся. Моки издал довольное бурчание.
– Ты – лучшая, – похвалил брюнетку Ябловски.
Хлоэ многозначительно вздернула брови, а Моки шепнул
на ухо Илану:
– Руку даю на отсечение – наш любимый доктор очень
скоро отведает эту пирсинговую умницу-красавицу.
– Может, уже отведал.
Все вошли в «кладовую». Когда Жигакс переступил по-
рог, Ябловски погрозил ему пальцем:
– Предупреждаю вежливо: выкинешь еще раз подобный
фортель, заставлю тебя сожрать очки и закусить замшевой
салфеткой.
Фе первой подошла к этажерке, достала из ячейки с над-
писью «Прочесть в первую очередь» замок с ключом, пись-
мо и начала читать вслух:
– «Заберите продукты, ознакомьтесь с заданиями, кото-
рые находятся в конвертах, лежащих в ячейках с известны-
ми вам номерами, запомните их, положите конверты назад и
заприте решетку на большой замок. Помните: ни один из вас
не должен знать задания других. Вот последнее правило № 3:
„Ваши друзья – ваши враги“. Сумеете вычислить незваного
гостя? Или гостей?»
Наоми сложила листок и вернула его на полку.
– Незваных гостей? – удивился Лепренс. – Что это значит?
 – Возможно, один из нас – или не один – на самом деле
не является кандидатом, – высказал предположение Илан. –
Это объясняет, каким образом Гадес и его банда узна́ют, со-
блюдаем мы правила или нет. Значит, среди нас крот, и, воз-
можно, не один.
– Засланные агенты «Паранойи», – повторил Ябловски. –
Вот это номер. Ну, за себя я могу поручиться, я точно не
шпион.
Он посмотрел на соперников и задержался взглядом на
Жигаксе, а Лепренс взял в каждую руку по бутылке молока
и поднял их к установленной в углу камере.
– Мы выпьем за ваше здоровье, Виржиль Гадес. Хотя лич-
но я предпочел бы виски.
Сёрфер засмеялся и отошел в сторону.
Они принялись перетаскивать еду, отложив на время
предположения и сомнения. Холодильники и морозильники
заполнились мясом, рыбой, коробками с паэльей и десерта-
ми. Припасов оказалось так много, что даже обжоре Моки
хватило бы на неделю. Радость от первого успеха и хорошее
настроение омрачала мысль о шпионах. «Паранойя» дала им
правдивую информацию или блефует, чтобы посеять меж-
ду кандидатами еще бо́льшую рознь? Моки эта дилемма яв-
но не волновала, он отпускал одну шуточку за другой, Фе
и Хлоэ держались поодаль и смотрели друг на друга очень
неласково.
Закончив с продуктами, каждый подошел к ячейке со сво-
им номером. Илан – у него был номер восемь – удивился,
что Фе – номер четыре: в машине Гадес вроде бы намекнул,
что Наоми в первой тройке. Каким бы невероятным это ни
казалось, первым был Жигакс, следом шли Филоза и Моки,
увлеченно жевавший печенье.
– Читаем пять минут, кладем на место конверты и закры-
ваем решетку, – скомандовала Фе.
Они разошлись в разные стороны. Илан уединился в со-
седней комнате, где из всей мебели остались только два сту-
ла, и осторожно вскрыл конверт. Внутри лежали ключ и ли-
сток бумаги. Текст ошеломил его, как удар кулаком в висок.
Из ступора его вывел голос Хлоэ.
– Ты что, оглох? Шевелись, пора закрывать решетку.
Илан долго смотрел на нее, не выпуская из рук бумажку с
заданием, потом поднял глаза на камеру, встал и попытался
поймать взгляд девушки, но она отвернулась со словами:
– Молчи, Илан, ты знаешь правила.
Хлоэ пошла к остальным. Все, кроме них, уже разложили
конверты по ячейкам. Лица были замкнутыми, Жигакс грыз
ногти, Филоза криво ухмылялся. Илан дрожащими руками
убрал бумаги в отделение номер восемь и вышел. Наоми вде-
ла замок в дужки и спросила:
– Хорошо запомнили задания? Второй раз эта решетка не
откроется.
Все дружно закивали.
– Ладно, тогда всё.
 Раздался щелчок.
– Удачи, – произнес Моки и направился к холлу.
Коридор мгновенно опустел, кандидаты разбрелись в раз-
ные стороны.
Хлоэ задержалась рядом с Иланом.
– Увидимся вечером.
– Твое задание… Сможешь его выполнить?
– Смогу. Давай постараемся и всех победим.
Она убежала.
Оставшись один, Илан долго смотрел на ключ, найденный
в конверте, потом сунул его в карман голубых «стоматоло-
гических» штанов и направился в мужское отделение крыла.
В голове все еще звучала фраза с листка, ее будто произнес
вслух мужской голос.
Задание номер 1. Обследование палаты № 27.
 30

Палата № 27 находилась в глубине мужского крыла, рядом

с процедурной. Номер, написанный мелкими черными циф-
рами, почти стерся, но все еще читался. Дверь была закры-
та, Илан попытался хоть что-нибудь разглядеть через круг-
лое окошко, но не смог из-за слоя вековой пыли на стекле.
Он вставил ключ в замочную скважину, повернул, услышал
характерный щелчок и вошел. Не без опаски.
Вошел и попал внутрь собственного кошмара.
Палата оказалась в точности такой, как в его сне: кровать
с прутьями, лампочка на потолке забрана синей решеткой,
даже комод на том же самом месте. Простыни исчезли, мат-
рас был весь в мерзких коричневых пятнах. Комната «соста-
рилась», но это была она. Палата № 27.
На дальней стене кто-то написал по диагонали черным
маркером: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Илан подошел ближе. В его кошмаре мужчина с наволоч-
кой на голове спрятал внутрь одного из прутьев кусок про-
стыни с вышитой надписью «II AN 2-10-7». Он судорожно
сглотнул, потянул на себя третий по счету стальной столбик,
и тот поддался, но оказался пустым.
– Ну где же ты, проклятая тряпка?
Илан понял, что разговаривает сам с собой. Он выпрямил-
ся и потер ладони. У него не осталось сомнений: «Паранойя»
в курсе насчет его сна. Гадес с сообщниками заставляют его
пережить кошмар наяву.
Сбитый с толку, он долго размышлял и переформулиро-
вал вопрос: что, если воспоминания о сне ему внушили? На-
качали наркотиками и загипнотизировали, транспортировав
прямо в мозг образ висельника из палаты № 27?
Одни воспоминания загрузили – без его ведома, другие
стерли.
Да, могло быть и так, это единственное разумное объяс-
нение. Илан подумал о родителях: они изучали тайны и за-
гадки памяти – и их убили. Может, все происходящее сейчас
связано с исчезновением матери и отца? С их судьбоносны-
ми исследованиями?
Но какая тут связь? Зачем его привезли сюда вместе с дру-
гими игроками?
Илан был растерян, напуган и ничего не понимал. Он
стер пыль с окошка рукавом куртки и посмотрел через стек-
ло. Санитара из сна звали Алексис Монтень. Существовал
ли такой человек в реальности? Работал ли когда-нибудь в
этой клинике? Или он плод больного воображения? Если
сон имел нечто общее с реальностью, где-то должны были
остаться следы санитара. Возможно, в больничном архиве.
Илан продолжил осмотр. В ящике комода обнаружилась
маленькая Библия в черной обложке, на которой стояло имя:
«Люка Шардон». Шардон… Не так ли звали арестанта, кото-
рого конвоировали те офицеры? Илан закрыл глаза и вспом-
нил. Да, именно так его и звали: Шардон.
Илан пришел в смятение и судорожно перелистал Биб-
лию. Уголки всех страниц были загнуты, книга пахла старой
бумагой и пылью. Илан, в отличие от Шардона, никогда не
верил в Бога. Он сунул томик в карман: возможно, она эле-
мент игры и позже пригодится ему.
В ящике лежали черное распятие, колода карт Таро и ри-
сунки страшных мифологических зверей, очень тщательно
выполненные тушью. Значит, Шардон – автор росписей в те-
рапевтическом кабинете и ближайших коридорах. Непонят-
но, это часть игры или Шардон был пациентом клиники до
того, как убил восемь человек?
Пациент палаты № 27 был, как и Илан, талантливым ри-
совальщиком, вот только сюжеты выбирал мрачные.
– Вы отлично поработали, Гадес. В чем подвох?
Илан перешел на шепот. Он заметил камеру в одном из
углов, понял, как странно выглядит его судорожное жести-
кулирование, взял себя в руки и сделал глубокий вдох. Слава
богу, он в клинике не один, другие кандидаты в той же лодке.
 Илан взял распятие, колоду карт, рисунки, сунул их за ре-
зинку брюк и сосредоточился на игре. Его отправили в эту
палату, значит он должен найти что-то определенное. Воз-
можно, маленького черного лебедя или следующую наводку,
которая поможет продвинуться вперед или хотя бы прояс-
нить ситуацию.
Он быстро обнаружил спрятанный под матрасом конверт
с двумя новыми ключами и инструкциями.
Илан окончательно и бесповоротно включился в игру.
«Паранойя» распахнула перед ним свои двери.
 31

Поздравляем, вы добрались до задания № 2. В первом

не было ничего сложного, теперь мы можем перейти к
более серьезным вещам.
У вас в руках два новых ключа. Первый открывает и
закрывает кабинет электрошоковых процедур. Второй
вы должны использовать только после выполнения
задания № 2.
Оно заключается в следующем: вы уже поняли,
что Гаэль Моки не любит подчиняться правилам.
В психиатрических клиниках непокорных пациентов
наказывают ради их собственного блага, спокойствия
других больных и для поддержания порядка. Вы как
ответственный пациент должны привести Моки в
кабинет электрошоковой терапии – ключ у вас есть, –
пристегнуть браслетами, выйти и запереть за собой
дверь. Вы достигнете цели, когда выполните все
эти задания. Третью цель ищите в морге клиники,
используйте второй имеющийся в вашем распоряжении
ключ.
 Удачи.
Виржиль Гадес
Илан несколько раз перечитал письмо и судорожным дви-
жением сунул его в карман. Все это чистое безумие, дьяволь-
щина… Он должен завлечь Моки в электрошоковую, выйти
и запереть дверь. А с ним что будет? Как он освободится?
Один из вас умрет.
Илан прислонился к стене. Ему нужно было подумать.
Первое задание – поиск конверта и лебедей – было вполне
невинным. Теперь он должен фактически напасть на сопер-
ника, человека, к которому испытывает симпатию.
«Они каждому из нас поручили проявить агрессию?»
Илан вспомнил шприцы игроков-«врачей» и содрогнулся.
Смогут Фредерик Ябловски или Наоми Фе ввести человеку
неведомое лекарство, если получат такой приказ? А Хлоэ?
Прочитав свое первое задание, она так на него посмотрела…
Что ей велели сделать?
И кто такие эти самые «незваные гости»?
Первое правило гласит: «Что бы ни произошло, что бы
вам ни пришлось пережить, это не реальность. Это игра». Та
еще игра – попробовать пристегнуть великана Моки к про-
цедурному креслу! Он, конечно же, покорно согласится, да-
же улыбнется и скажет: «Гениальный трюк, совсем как в аме-
риканских сериалах, где людей поджаривают на электриче-
ском стуле, как сардельки. Мне всегда хотелось попробовать.
Можно я понажимаю на кнопочки?»
 Во всем этом наверняка есть какой-то смысл. У организа-
торов «Паранойи» есть тайная цель, помимо вручения побе-
дителю гигантского денежного приза.
Возможно, они проникли в дом, пока ты спал. Накача-
ли наркотиками, загипнотизировали, внушили сон о Люке
Шардоне, настоящем или мнимом пациенте этой психиат-
рической клиники. Нужно понять зачем.
Илан не знал, на что решиться. Можно сходить в электро-
шоковую и оглядеться на месте. Он еще раз прочел надпись
на стене: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Отсылка
к «Божественной комедии». Эта фраза начертана на вратах
ада.
Он сделал попытку отлепиться от стены, почувствовал,
что череп вот-вот расколется от боли, зажал уши ладонями
и дотащился до матраса.
Это снова начинается.
 32

Прогноз погоды был неутешительным, небо нахмурилось,

обещая снегопад. В палате Люка Шардона горела тусклая
лампа дневного света над кроватью, к которой он был при-
стегнут. Мертвенно-белый свет придавал лицам пациента
и врача замкнутое, жесткое выражение.
В кармане брюк Санди Клеор беспрестанно вибрировал
телефон. Ей не хотелось прерывать пациента, но она все-
таки взглянула на экран и раздосадованно покачала головой:
– Сожалею, но придется ответить. Это няня. Мой сын
вчера заболел.
– Конечно, доктор, это важно. Давайте сделаем неболь-
шую паузу. Если не трудно, принесите мне попить. – Он
улыбнулся и шевельнул рукой, заскрипев ремнем. – Сам я, как
видите, временно обездвижен, а у меня ужасно пересохло в
горле.
– Сейчас принесу.
 Она выключила диктофон, вышла из палаты, через пять
минут вернулась с бутылочкой прохладной воды и вылила
половину в стакан.
– Соломинки я не нашла, так что пейте аккуратно, не
торопитесь…
Он сделал несколько больших глотков и откинул голову
на подушку. Санди Клеор вернулась на свой неудобный стул.
Она была молода, но кости у нее разболелись – Люка уже
три часа рассказывал ей свою историю. Доктор убедилась,
что на карте памяти осталось достаточно места, и на-
жала на кнопку.
– Как ваш сын? – поинтересовался пациент.
Лицо врача было спокойным, но очень усталым, под
глазами появились темные круги. Последние дни выдались
непростыми: болезнь сына, куча историй болезни. Психиче-
ское расстройство, подобно гигантскому спруту, запусти-
ло смертоносные щупальца в мозги всех живущих на плане-
те людей.
– Ему гораздо лучше. Он спит. Я обещала вернуться сра-
зу после обеда, вот няня и забеспокоилась. – Она потер-
ла лоб. – Со всеми этими событиями забыла позвонить.
Странно, раньше со мной такого не бывало.
– Да, память иногда шутит с нами странные шутки.
Трудно, наверное, растить ребенка одной? В том, что вы не
всегда успеваете вернуться домой вовремя, есть доля нашей
вины. Из-за нас мужу надоело вас ждать. Мы эгоисты, но
не осознаем этого.
Проницательность Шардона, так много дней проведшего
на больничной койке, была просто поразительна. Клеор ре-
шила не лукавить – этот человек заслуживает искреннего
ответа.
– Издержки профессии. Муж получает жену-психиатра
вместе с пациентами. Как говорится, два в одном.
– Лучше бы вы сидели дома, как моя мать. Домохозяйкой
быть куда спокойней. Мой отец работал на заводе, а когда
возвращался домой, на столе был накрыт ужин.
– Вы помните, чем занимались ваши родители? – удиви-
лась Клеор.
Он улыбнулся, но от ответа уклонился.
– Странно, все то время, что меня тут лечили, я ни на
секунду не подумал, что вы можете быть замужем. Я даже
не представлял, насколько вы…
Она скрестила руки и слегка отстранилась.
– У вас были другие заботы.
– О да, заботы! Лежишь в девятиметровой палате, а те-
бя весь день накачивают какой-то дрянью… Так что ска-
жете о моем рассказе?
– Увлекательный. Интригующий. Должна признать,
что…
– Вы пока ничего не понимаете. Не беспокойтесь, части
головоломки постепенно встанут на свои места, одна за
другой. Любите головоломки, доктор?
 – В юности очень любила.
– Забавно, что больше всего увлекаются головоломками
дети и старики. А так называемые взрослые к ним равно-
душны. Я всегда обожал головоломки. У всех у них одна осо-
бенность: каким бы ни был размер, они становятся совер-
шенно ненужными, бессмысленными, если не хватает по-
следней части. Той, которая завершает целое. Ставит точ-
ку, венчает усилия…
Он закрыл глаза. Его лицо было совершенно спокойным,
даже умиротворенным. Санди Клеор бесшумно положила
диктофон на колени.
– Ладно, давайте продолжим, – сказал он. – Я прекрас-
но помню ту первую встречу на заснеженной горной доро-
ге… Невозможность связаться с внешним миром… Все эле-
менты присутствовали уже в тот момент. Бойня, кото-
рая потом случилась в клинике, была предопределена.
Клеор слушала, и ей казалось, что она падает и вот-вот
достигнет дна, но пациент продолжал, и у нее под ногами
разверзлась новая, еще более глубокая пропасть.
Психиатр поймала на себе взгляд Шардона и не без труда
сумела сохранить внешнюю невозмутимость.
Кто же он такой, этот человек?
Как глубоко тьма проникла в его душу?
– Судьба умеет быть жестокой, но иногда отлично все
устраивает, – шепнул Люка.
 33

Илан медленным шагом вернулся в лечебное крыло. Глу-

хой шум в голове наконец затих, приступ, оказавшийся силь-
нее всех предыдущих, прошел, но он не знал, как долго про-
лежал на полу, зажав ладонями уши и борясь с подступаю-
щим безумием.
Ему было страшно. Он боялся не того, что находилось во-
круг – каким бы зловещим ни был этот дом, не темноты за
окнами, а того, что таилось внутри его существа. Казалось,
что какой-то неизвестный вирус постепенно пожирает его
сознание, что окружающие наблюдают за ним со дна его соб-
ственных глаз, а вокруг витают неприкаянные души и что-
то ему нашептывают. Где-то рядом хлопнула дверь, и Илан
вздрогнул от неожиданности. Другие участники начали дей-
ствовать, разойдясь по коридорам, чтобы обследовать поме-
щения клиники.
Он вошел в электрошоковую.
Свет горел, как если бы его ждали.
 В центре помещения без окон с пожелтевшими от сыро-
сти и плесени стенами гордо красовался электрический стул.
Бежевая спинка с подголовником была слегка наклонена на-
зад, широкие подлокотники казались очень удобными.
Изготовили стул, скорее всего, из массивного дуба или ка-
кого-то другого прочного дерева, ножки были привинчены к
полу. Серый бетонный пол выглядел совершенно чистым, на
правой стене висело большое зеркало, над дверью, напротив
«жаровни», была установлена камера.
Жаровня: слово пришло в голову само собой. Странно,
Илан ожидал увидеть скорее стол, металлический или дере-
вянный – такой же, как в кабинете, где делали лоботомию.
Он ясно представлял себе, как все происходило: пациент
привязан, врачи прикрепляют влажные электроды к его вис-
кам, вставляют между зубами резиновый мундштук и пуска-
ют ток.
Сколько вольт может выдержать человеческий организм?
Как много страданий он способен вынести, прежде чем оста-
новится сердце? Илан подошел ближе. Стул с четырьмя ши-
рокими стальными браслетами для захвата рук и ног был ста-
рым – обивка во многих местах потрескалась, чистым, но
без проводов и тумблеров. Справа в стене Илан заметил три
розетки. На одной стояла надпись «Пациент», на другой –
«Активные электроды».
Илан раскрыл один из браслетов и услышал характерный
щелчок. Кнопка рядом на подлокотнике позволила приве-
сти браслет в изначальное положение. Илан подумал о Лю-
ке Шардоне, пациенте с наволочкой на голове из своего кош-
мара, или любом другом пациенте клиники, которых силой
приводили в этот ужасный кабинет. О несчастных жертвах
садиста-психиатра, «изгонявшего» болезнь с помощью пере-
менного тока.
Илан стоял перед стулом, и ему казалось, что он чувствует
боль осужденного на казнь человека.
Он закрыл глаза. Да, чувствует. Знает, каково это.
Знает, потому что его било током. Когда-то. Бог весть ко-
гда.
Несчастного случая точно не было. В детстве отец объяс-
нил ему, что пальцы в розетку совать нельзя – убьет! – и
он никогда не забывал об осторожности. Так откуда взялось
это странное и малоприятное ощущение болезненного ожо-
га? Стертое воспоминание?
Илан снова почувствовал озноб, встряхнулся и подошел к
стене, где громоздилась куча старого хлама: кресло на коле-
сиках с надписью «Отделение 5», большой чугунный радиа-
тор с решеткой, десятки костылей, налезавших друг на дру-
га подобно гигантскому «Микадо»20. Самым странным пред-
метом была чугунная раковина, взгроможденная на тележку
метровой высоты.
20
«Микадо» («высокие ворота») – настольная игра. Состоит из набора бам-
буковых палочек или проволочек, покрашенных особым способом. Каждая па-
лочка имеет свою стоимость. Цель игры: вытащить из кучки палочку, не задев
остальные. Выигрывает тот, кто наберет большее количество очков.
 Он принялся обследовать вещи, не переставая задавать
себе вопросы. Стул, конечно же, находится в «нерабочем»
состоянии, так что задание № 2, заманить сюда Моки, имеет
единственную цель – напугать его.
Вы осмелитесь бросить вызов вашим самым потаенным
страхам за 300 000 евро?
Но как заманить толстяка, усадить на «жаровню» и уйти,
не получив увечий?
На часах было 14:00, а игровой день заканчивается в
19:00. В худшем случае, если задание выполнить не удастся,
придется дождаться завтрашнего утра, в 9:00 отправиться в
морг и продолжить. Возможно, будет правильней дать неко-
торую фору соперникам, вместо того чтобы измываться над
Моки, ведь он ему даже нравится? Время есть, отставание
будет нетрудно компенсировать.
Усилия Илана увенчались успехом – он нашел маленького
черного лебедя, деревянную статуэтку, приклеенную скот-
чем к костылю. Пытаясь достать птичку, он случайно отло-
мил ей нос, но это не имело значения, первый из десяти тро-
феев был у него в руках.
– Браво, дружок…
Илан вздрогнул от неожиданности и обернулся. В дверях
стоял Гаэль Моки собственной персоной. Он собрал дреды в
конский хвост и стал похож на очаровательного плюшевого
мишку. Его толстые щеки раскраснелись. На лбу выступила
испарина.
 – Эта комната производит впечатление, – сказал он. – Ты
получил задание обыскать ее?
Илан сунул фигурку лебедя в карман. Он искал Моки, а
тот сам к нему пришел. Остается выяснить, сумеет ли он до-
вести дело до конца.
– Сам знаешь, я не могу ничего тебе сказать, – ответил
Илан.
Моки поднял глаза к камере, посмотрел в зеркало и пере-
вел взгляд на собеседника:
– Лебедь с отломанным клювом для тебя и шиш с маслом
для меня. Смысл задания я тебе не раскрою, но могу сказать,
что ищу музыкальную комнату, которой нет на плане. Уже
час брожу по лабиринту. Не заметил табличку или другой
указатель?
– Нет, извини. Театр видел – в параллельном коридоре,
возможно, твоя музыкальная комната тоже где-то там.
– Ладно, попробую найти.
Моки шагнул к двери, и Илан после секундного колебания
окликнул его:
– Подожди… Можешь задержаться на минутку?
Булл-20 вернулся, толкнув створку ладонью, и спросил
Илана, сидевшего на корточках рядом со стулом и осматри-
вавшего кожаные подлокотники:
– Имеешь представление, как эта штуковина работала?
– А ты что, хочешь сделать тосты?
– Просто любопытно.
 Моки посмотрел на часы, подошел ближе и потрогал один
из железных браслетов.
– Металл – проводник, значит ток проходит здесь. – Он
с трудом опустился на колени и начал разглядывать пол под
стулом. – Тебе, кстати, известно, когда впервые опробовали
электрический стул?
– Знал когда-то. Кажется, в конце девятнадцатого века.
– В тысяча восемьсот девяностом, на заключенном по фа-
милии Кемлер. Повешение считали слишком жестоким спо-
собом умерщвления, вот и решили придумать что-то новень-
кое. Теперь усаживают человека на стульчик и поджаривают
ему мозги. Гуманисты хреновы…
Моки не удалось сдвинуть стул – ножки были прочно при-
кручены к полу.
– Из головы не идет история о «незваном госте»… ну, о
чужаке. По-моему, Рею Лепренсу нечего здесь делать. Он по-
хож на туриста.
– Внешность обманчива. Ты на себя посмотри.
Моки осклабился:
– А вдруг он и правда украл данные у парнишки-аутиста
и проник в «Паранойю» благодаря его открытиям? Наш Рей
не похож на искателя сокровищ и любителя загадок, так что
сам вряд ли бы сюда добрался. Типы вроде Гадеса на раз вы-
числили бы шарлатана.
– Может, ему улыбнулась удача или он «сделал» на ди-
станции другого игрока, кто знает.
 – Увидим.
Моки кивнул на розетку под зеркалом:
– Никакого провода, он не подключен.
– Может, кабели протянуты под полом и идут через нож-
ки?
Моки тяжело поднялся, и Илан услышал, как захрустели
его коленные чашечки.
– Я в этом не разбираюсь. Судя по следам ногтей на под-
локотниках, использовали пыточную машину часто. Лечили
людей при помощи этой мерзости. Причиняли боль и терза-
ли мозги.
– Наверное, процедуры действовали и на память…
– Еще как действовали! В шестидесятых ЦРУ использо-
вало такие методики для «промывания мозгов», так называ-
емого mind control – управления сознанием.
– Расскажи поподробней.
Моки бросил взгляд на дверь, на камеру и сказал:
– Как-нибудь потом.
Он достал из кармана сигарету и зажигалку.
– Последняя затяжка осужденного на смерть. Не возража-
ешь, если я подымлю, прежде чем пойду дальше? Треклятая
музыкальная комната не обозначена на плане. Не уверен, что
она вообще существует.
Илан указал рукой на стул:
– Садись и кури на здоровье.
Моки криво ухмыльнулся:
 – Какой ты милый… Я, конечно, мазохист, но не до такой
же степени. А вдруг он в «рабочем состоянии» и поджарит
мне мозги, в точности исполнив правило № 2 нашего вели-
колепного приключения? Да вы осаду сможете выдержать,
питаясь моей тушей. Сам садись.
– Ну уж нет, спасибо. Я против смертной казни.
Гаэль затянулся, выдохнул дым через нос и уставился на
Илана с хитрым прищуром:
– А я настаиваю. Ну пожалуйста. Покажи, чего стоишь,
что не боишься этого стула. В конце концов, ты ведь у нас
«пациент», а любой пациент хоть раз в жизни должен испы-
тать этот агрегат.
– Нет, не имею желания.
Илан решил отойти в сторону, но Моки преградил ему
путь:
– Будет лучше, если ты сделаешь это по доброй воле. Да-
вай.
В голове Илана прозвучал сигнал тревоги. Взгляд Моки
изменился, стал жестким. Он схватил его за плечи и толкнул
на сиденье. Илан попытался вскочить, и ему показалось, что
на него навалились тридцать восемь тонн груза. Моки при-
давил руки Илана к подлокотникам и застегнул браслеты.
– Не дергайся, покалечишься.
– Отпусти!
Моки прижал лодыжки Илана к креслу и мгновенно за-
щелкнул на них стальные обручи, так что нельзя было не
только вырваться, но даже шевельнуться.
– Ты что, совсем сдурел, кретин? Отпусти меня сейчас же!
Моки распрямился, выдохнул дым, посмотрел на Илана,
не зная, на что решиться, что сказать, выбросил окурок, раз-
давил его каблуком и сказал сожалеющим тоном:
– Вот дерьмо… Я этого не хотел, ты сам напросился. Ка-
кого черта ты тут забыл? Не мог… ну, не знаю… побыть в
другом месте? – Он поднял глаза на соперника, сжимавше-
го кулаки в бессильной злобе. – Прости, мужик, я не вино-
ват. Не нужна мне была никакая музыкальная комната, так
просто ляпнул. Это… Это они. Хотят натравить нас друг на
друга.
– Не поступай так со мной, Гаэль. С игрой что-то нечисто.
Мы оба это знаем. Освободи меня, ну пожалуйста!
Моки зажал уши ладонями и заметался по комнате.
– Прекрати! Все будет в порядке. Пусть лебедь останется
при тебе, я не жульничаю, хотя другие наверняка поступи-
ли бы иначе. Через час-другой выберешься, не робей. Дотя-
нешься до кнопок и разблокируешь браслеты.
– Как, черт тебя дери?
– Как-нибудь. А если не сумеешь, в 19:00 они сами рас-
кроются. Наверное… Наверняка. Это просто игра, не забыл?
Я тебе зла не желаю. Понимаешь?
Моки отступал спиной к двери, не переставая извиняться,
а Илан продолжал умолять.
Моки вышел, закрыл за собой дверь, щелкнул замок.
 В комнате, где стены поглощали даже эхо криков, насту-
пила полная тишина.
 34

Это была не игра.

Илан находился в закрытой на ключ комнате, был привя-
зан к стулу и ничего не мог сделать. Он жутко замерз. Ноги
и плечи затекли, в затылке угнездилась боль. Он так долго
кричал, что сорвал голос.
Взглянуть на часы не представлялось никакой возможно-
сти – мешали рукава куртки и свитера, но он был уверен, что
прошло не меньше двух-трех часов и скоро раздастся сигнал
отбоя.
Он проведет свою первую ночь без воды и еды, в звукоизо-
лированном помещении с желтыми стенами. Хлоэ, конечно,
заметит его исчезновение, но что она сможет сделать? Весь
свет в клинике погаснет, кандидаты будут сидеть по комна-
там, как крысы. Хлоэ в лучшем случае появится утром – если
Моки признается, что запер его здесь. Признается? Вряд ли.
Выглядит этот тип как большой безобидный медвежонок, но
на самом деле он опасный соперник.
Илан взглянул на глазок камеры. Повернул голову к зер-
калу. Наверное, Гадес стоит по ту сторону за пюпитром, на-
блюдает за ним, как за ярмарочным уродцем, и делает замет-
ки.
– Да что вам нужно, в конце-то концов?! – прошептал он,
уронил подбородок на грудь и закрыл глаза.
Правило № 1. Что бы ни произошло, что бы вам ни
пришлось пережить, это не реальность. Это игра.
Плевать на принцип, у него скоро лопнет мочевой пузырь,
через час или два придется писать под себя. Может, они это-
го и ждут? Хотят посмотреть, как «подопытный» обделает-
ся?
Правило № 2. Один из вас умрет.
Фраза все громче звучала в мозгу Илана. Умрет он. Бан-
да извращенцев будет наблюдать, как он медленно поды-
хает, не зря же здание нашпиговали камерами. Возможно,
некие богатенькие вуайеристы с замашками садистов выло-
жили немало денег, чтобы насладиться жестокой смертью в
прямом эфире. Или это новый вид реалити-шоу, трешевый
экстрим?
Нужно признать очевидное: было безумием отправляться
в это жуткое место в горах, никого не предупредив. Почему
он не почувствовал опасность, как дал заманить себя в ло-
вушку?
Правило № 3. Ваши друзья – ваши враги. Сумеете
отличить одних от других?
 Чужак или чужаки… Что, если чужак – Моки? Может,
именно он правая рука Гадеса, палач?
У Илана совсем не осталось сил. Сколько времени чело-
век может выдержать в таком положении? Их изведут – всех,
одного за другим, и тела никогда не найдут.
Илан открыл глаза. Комната вращалась, как во сне, дверь
колыхалась, все плыло. Его организму не хватает сахара, ка-
лорий, сейчас случится приступ гипогликемии.
Через какое-то время Илан поднял голову, разлепил тя-
желые веки, заметил, что дверная ручка поворачивается, и
судорожно вцепился в подлокотники.
– Я здесь! – крикнул он. – Я – Илан Дедиссет, кандидат
номер восемь, меня заперли! Откройте, умоляю!
Ответа не последовало. Илан начал что было сил раска-
чиваться взад и вперед, кожаное сиденье заскрипело. Он не
сошел с ума, ему не померещилось: кто-то пытался войти,
ему сейчас помогут.
Медленно тянутся минуты… глазные яблоки движутся
под веками… он впадает в дремоту… просыпается с мерз-
ким вкусом во рту.
Внезапно из ниоткуда возникает голос: он нигде и везде.
Илан втягивает голову в плечи, ждет боли и судорог в затек-
шем теле.
– Цель этого теста – показать, что индивидуум проявля-
ет лучшую способность запоминания, если знает, что каж-
дая его ошибка повлечет за собой наказание. Тот же ре-
флекс вырабатывается у непослушного ребенка, которого
родители наказывают за нарушение дисциплины. Точно так
же человек запоминает опыт ожога.
Илан отчетливо разбирал слова, произносимые низким
механическим голосом – не мужским и не женским, моно-
тонным, лишенным эмоций. Что, если на сей раз он звучит
не у него в голове? Вдруг он реален? Он обвел глазами стену
в поисках микрофонов, но ничего не заметил.
– Какой тест? – спросил он усталым голосом. – Кто со
мной говорит? Это ты, Моки? Мерзкий ублюдок…
– Мы выяснили, как наказание влияет на память.
Илан дернулся.
Если бы он только мог заткнуть уши ладонями и понять,
реален голос или нет.
– Я прочту вам серию из двадцати пар слов. Существи-
тельных с прилагательными. Потом стану называть при-
лагательное, а вы будете говорить, к какому существи-
тельному оно относится. И так десять раз. Будьте точны.
Каждая ошибка повлечет за собой наказание.
– Наказание? Правила игры предусматривают физиче-
скую неприкосновенность кандидатов! Вы меня привязали,
заперли здесь. Плевать мне на ваш тест, я хочу выйти!
Илан осознал, что произнес это вслух. Теперь он не со-
мневался, что имеет дело с реальным человеком.
Он метнул разъяренный взгляд на камеру и попытался
успокоиться. О нем не забыли, возможно, после этого греба-
ного тестирования все наладится. Его отпустят, и он покинет
проклятую клинику, наплевав на непогоду.
Да, на снегопад, но не на собак…
– Начинайте, диктуйте ваш чертов список.
– Итак, вот пары слов, – продолжил голос. – У вас бу-
дет минута на запоминание. Соберитесь и слушайте внима-
тельно. Собака, свирепая. Количество, любопытное. Разум,
больной. Свет, белый. Труп, холодный. Загадка, сложная.
Ветер, порывистый. Крест, черный. Озеро, голубое. Яма,
грязная. Цвет, темный. Граница, зыбкая. Страта, глубо-
кая. Отец, тайный. Круг, цветной. Мозг, бодрствующий.
Сокровище, зарытое. Кожа, содранная. Душа, воспаряю-
щая. Присутствие, отсутствующее.
Голос умолк. Илан попробовал уложить услышанное в од-
ном из уголков мозга, слова звучали в голове, затихая, буквы
таяли, он попытался представить себе слова, как на экране.
Яма, граница, крест… Крест, черный. Как те, что приноси-
ли к двери квартиры Хлоэ. Совпадение? Скорее всего. Еще
одно совпадение. Очень странно, слишком странно…
– Минута истекла. Начинаем. Первое слово: голубое.
Илан встрепенулся. Выброс адреналина в кровь придал
ему сил, он снова попытался достать до кнопок, открываю-
щих браслеты, но не сумел.
– Озеро, – ответил он.
Ассоциация пришла в голову внезапно, и он подумал, что
испытание может оказаться не таким уж и сложным.
 – Верно. Следующее слово: темный.
– Разум.
– Неверно.
Он и сам знал, что ответил слишком быстро, и тут же во
всем теле возникло странное ощущение покалывания. Оно
было мгновенным и шло снизу. От «жаровни».
– Что за гадкие шутки, прекратите немедленно!
– Цветной.
– Я сказал – прекратите, вам ясно?
– Повторяю: цветной.
– Да пошел ты…
Илан скривился, пальцы скрючились. На сей раз ощуще-
ние было неприятным, как будто колонна муравьев устроила
забег внутри его тела.
– Думайте, прежде чем произнести ответ вслух, пожа-
луйста. Следующее слово: зарытое.
– Сокровище. Это вам подходит?
– Верно. Следующее слово: тайный.
– Отец! – выкрикнул Илан.
Ассоциация снова возникла мгновенно и оказалась пра-
вильной. Во что с ним играют? Чего от него ждут? К чему
эти намеки на черные кресты Хлоэ, тайны отца, слова «за-
гадка» и «сокровище», явно имеющие отношение к зашиф-
рованной карте?
– Верно. Следующее слово: холодный.
Илан задумался. Яма, грязная. Кожа, содранная. Присут-
ствие, отсутствующее. Напряжение росло, слова метались в
голове, как маленькие бумажные шарики из…
– Ветер. Ветер холодный.
Илан ошибся – и поплатился. Получив удар током, он за-
кричал от боли и наконец-то понял, что мерзавцы развлека-
ются, пропуская через тело жертвы – его тело! – электриче-
ство. С каждой следующей ошибкой экзекуторы добавляли
ампер.
– Прекрати, Моки! Прекрати немедленно, или клянусь,
что…
– Постарайтесь больше не ошибаться, договорились?
– Кто со мной говорит? Это вы, Гадес? Кто-то из кандида-
тов? Фе? Жигакс? Послушайте, у меня проблемы с памятью,
я не могу выполнить ваш тест. Это больше не игра. Кем бы
вы ни были, остановитесь. Скоро семь, так ведь? Дождитесь
утра. И освободите меня.
– Следующее слово: глубокий.
– Не знаю, будьте вы прокляты! Цвет?
Пауза. Илан расслышал, как невидимка откашливается.
– Неверно.
Последовал удар током. Сильный и крайне болезненный.
Илан издал протяжный вопль, выгнул спину и скрючил паль-
цы, а когда боль отступила, начал яростно вырываться. Кто
его пытает? Ябловски? Лепренс? Ради денег они на все спо-
собны.
– Восьмое слово: сложная.
 Илан мучительно сощурился. Он помнил слово, оно би-
лось в мозгу, неуловимое и непроизносимое. Граница, стра-
та, присутствие…
– Какой род? – переспросил он.
– «Сложная»… Я жду ответа.
Илана осенило.
– Душа. Я уверен – душа!
Его била дрожь. Ничего не случилось, и он криво улыб-
нулся.
Треск. Разряд. Жестокий как молния. Илан не закричал,
даже челюсти расцепить не сумел.
– Неверно. Нужное слово – загадка.
Илан поднял голову. По куртке ползла капля слюны. Го-
лос стал бесплотным, звучал как будто через вату.
– Осталось два слова. Два, вы меня слышите? Не ошиби-
тесь. Прилагательное «свирепая». Назовите существитель-
ное. Не торопитесь.
Думать Илан не мог. Он вслушивался в голос, вроде бы
желавший ему успеха. Голос одного из кандидатов… Голос
психа, маньяка, обожающего баловаться с электричеством.
Такой пойдет до конца. Ради денег.
– Животное, – пролепетал он.
– Собака! Верное слово – собака!
– Нет… Прошу вас…
Лампа затрещала и погасла. Илан забился как в падучей,
а когда ток отключили, не смог даже головы поднять, как
будто все его мышцы превратились в тряпки. Перед мыслен-
ным взором возник образ отца, сидящего на краю кровати и
читающего Библию: он тихонько переворачивает страницы,
свет ночника падает на его лицо.
Илан едва расслышал десятое слово: «бодрствующий» –
пробормотал что-то нечленораздельное, и его скелет взо-
рвался, разлетелся на тысячи мелких кусочков.
Перед тем как телесная оболочка отказалась служить ему,
а сознание погасло, мозг заработал в полную силу.
 35

У Илана подкашивались ноги, он привалился к стене, что-

бы не упасть.
Один из шедших впереди мужчин, высокий тип с суту-
ловатой спиной, обернулся и подошел к нему. У него было
странное лицо с широко расставленными глазами и толсты-
ми губами.
– Хотите выйти на воздух?
– Нет, спасибо, со мной все будет в порядке.
Неоновая лампа на потолке не горит, коридор сужается
каждые пять метров и напоминает раструбное соединение.
Илану кажется, что он попал в утробу чудовищного зверя.
На нем черная рубашка и брюки того же цвета, обут он поче-
му-то в тяжелые туристские ботинки. Рука, которой он упи-
рается в стену, кажется мертвенно-бледной. Он прижимает
ее другой ладонью, чтобы унять дрожь.
 Он не может уйти: сближающиеся то и дело стены дей-
ствуют как мускулы пищеварительного тракта рептилии, вы-
нуждая его двигаться вперед.
Сопровождающие уже миновали какую-то дверь, двое из
них – полицейские, третий – патологоанатом в голубой уни-
форме. Каждое движение дается Илану с трудом, он борется
с собой, делает глубокий вдох и морщится от отвращения.
Здесь у смерти есть не только лицо, но и запах, она воняет
искалеченной плотью и кишечными газами. Илану кажется,
что эта вонь пропитала его легкие, навечно въелась в кожу.
Он открывает одну дверь, проходит через тамбур, толка-
ет другую, шагает через порог и видит на противоположной
стене большие круглые часы. Они показывают 4:10, но самое
странное заключается в том, что секундная стрелка крутится
в обратную сторону, а минутная движется как положено.
Время искривилось.
В глубине комнаты стоит стеллаж размером два метра в
высоту и три или четыре – в ширину, разделенный на ячейки
с дверцами, в каждой лежит покойник. Шестьдесят мертве-
цов в обезличенных гробах ждут, когда ими займутся. Муж-
чины, женщины, молодые, старые… Обстоятельства смер-
ти каждого объявлены подозрительными и нуждаются в про-
верке.
В помещении очень холодно, с легким свистом и гудением
работает вентиляция, но запах разлагающихся тел впитался
в стены и мебель. Смерть убить нельзя.
 В центре комнаты, на скучно-сером линолеуме стоят два
оцинкованных стола на колесиках, на каждом лежит прикры-
тое зеленой простыней тело, на одной Илан замечает пятна
крови.
На него смотрят два человека, третий – молодой полицей-
ский лет двадцати – уставился в пол и будто окаменел. Сце-
пил зубы и крутит кольцо на пальце.
– Должен вас предупредить, зрелище очень тягостное, –
говорит усатый, старший по возрасту полицейский. – Лицо
сильно пострадало, так что не торопитесь, смотрите внима-
тельно и, если сможете опознать, скажите. Чтобы продви-
гаться в расследовании, мы должны быть уверены, что иден-
тифицировали личности погибших.
Помолчав несколько секунд, он спрашивает:
– Готовы?
Илан молча кивает.
Полицейский делает знак врачу, и тот отворачивает про-
стыню.
На женщине темно-синее платье и легкий кардиган, на-
верное белый – был белым, теперь он весь в пятнах и разо-
дран в клочья. Илан видит ее босые ступни и отворачива-
ется, не в силах сдержать слезы. Он зажимает рот ладонью,
вздрагивает всем телом и произносит сдавленным голосом:
– Это она… Моя мать.
Илан не знает, куда девать глаза, на покойницу он смот-
реть не может.
 – Это она. Это она. Это моя мать. Да, это моя мать.
Простыня плавно опускается на мертвое лицо: в порезах
все еще блестят осколки стекла. Судебный медик постарал-
ся хоть как-то привести тело в порядок, но голова сильно
изуродована – череп проломлен до лба, волосы склеились от
засохшей крови.
Врач подходит к второй каталке и повторяет процедуру.
Илан видит отца. Его лицо почти не пострадало, только на
щеках и лбу остались мелкие порезы. Глаза закрыты, он вы-
глядит умиротворенным, почти красивым. На нем голубая
рубашка, «перечеркнутая» по диагонали темным следом, ко-
торый почти выжег ткань.
Взгляд Илана скользит по простыне. Он замечает, что на
уровне ног покрывало плоско лежит на столе, и понимает,
почему врач открыл тело только до пояса.
Из его груди рвется глухое рыдание, он выдыхает, собрав
последние силы:
– Это мой отец. Да, это он. Это мои родители…
Патологоанатом бросает на него взгляд, полный сострада-
ния, и прикрывает тело. Илану плохо, он боится упасть, го-
лова кружится. Внутри образовалась пустота, через которую
безвозвратно утекает время. Свет неоновой трубки расплы-
вается, но секундная стрелка часов движется в правильную
сторону. Он ничего не может понять.
– Опознание окончено. Сейчас мы отвезем вас домой.
Илан отлично расслышал слова полицейского, хотя его гу-
бы не шевельнулись.
– Да, возвращайся и выпей за наше здоровье, ладно? В
погребе есть шампанское. «Теттенже». Только открывай
осторожно, ты ведь у нас не по этой «кафедре».
Илан уверен, что ни полицейский, ни врач не слышали
этих слов. Они торопятся выйти, хлопает первая дверь, по-
том вторая. Илан кидается следом, видит, что ручки нет,
выйти нельзя, и начинает стучать по стеклу круглого окошка.
– Эй, выпустите меня!
По шее Илана пробегает холодок. Он видит силуэты лю-
дей, удаляющихся по «суставчатому» коридору, ни один не
оборачивается, они не слышат его криков. Илан толкает
дверь – все напрасно. Кто-то кладет руку ему на плечо – это
усатый полицейский.
– Опознание окончено. Сейчас мы отвезем вас домой.
Что это – сон? Или бред? Усач берется за ручку, первая
створка открывается, все выходят, двери закрываются, люди
уходят.
У Илана появляется жуткое чувство: он попал в адскую
западню, уподобился Сизифу с его камнем, он застрял, не
может шевельнуться, как будто время растянулось.
Время возвращается в нормальное русло. Илан натыкает-
ся на стекло.
Чья-то рука на плече.
Он оборачивается и застывает от ужаса.
Прямо перед ним, сантиметрах в десяти, лицо отца. Он
медленно моргает, наклонив голову, как будто хочет получ-
ше рассмотреть лицо сына. Рот у него слегка перекошен, как
если бы его сначала отклеили, а потом снова приклеили, при-
чем очень неумело. Илан уверен, что спит, и одновременно
точно знает, что это не сон, что все совершенно реально.
Это нереально.
Илан превратился в соляной столб и все-таки делает то,
чего делать не стоило ни при каких обстоятельствах, – опус-
кает глаза. Жозеф Дедиссет стоит не на ногах, его рассечен-
ное пополам тело… установлено на прозекторском столе, го-
лубая рубашка целомудренно прикрывает разорванные су-
хожилия и мышцы. На стальной каталке кровью написана
фраза: «Это реальность, но это нереально».
Отец показывает Илану окровавленный указательный па-
лец и улыбается. У него всегда были очень красивые зубы, а
теперь во рту торчат страшные пеньки-обломки.
– Как давно мы не виделись, сынок… Ты теперь совсем
взрослый. Изменился. Но выглядишь уж точно лучше меня.
Мои ноги «сделали ноги».
Илан не знает, плакать ему или смеяться, из горла рвет-
ся полусмех-полустон. Он чувствует холод правой щекой.
Смерть всегда холодная. Отец касается его кончиками паль-
цев, продолжая улыбаться. Он похож на Джонни Эка из
«Уродцев»21, фильма Тода Броунинга. Илан смотрел эту кар-
21
«Уродцы» (англ. Freaks) – американский художественный фильм 1932 года
режиссера Тода Броунинга, драма с элементами фильма ужасов. В бродячей цир-
тину несколько раз. Он включается в игру.
– Что случилось, папа? Расскажи. Я думал, вы с мамой
утонули, попали в шторм и погибли…
– Тсс, малыш, успокойся…
Жозеф Дедиссет опирается на руки и выглядывает в
окошко. Его темные волосы аккуратно причесаны, на косой
пробор, как при жизни. Он почти не изменился.
– Они повсюду, сын, – говорит Жозеф Дедиссет и подо-
зрительно оглядывается. – Они затуманили тебе мозги, но
ты здесь, ты вернулся сюда, значит начинаешь выходить из-
под контроля. Черные тучи покидают твою память.
– Вернулся сюда? Хочешь сказать, я уже бывал в здешнем
морге?
– Это не только морг, но и место перехода. Мы с твоей
мамой ждем суда. Ад, рай… Понимаешь, о чем я?
Илан изнемог от усталости и ничего не понимает. Он сто-
ит спиной к двери, держится за стол и разговаривает с мерт-
вецом.
– Кто такие эти они? Что им от меня нужно?
Отец дотрагивается пальцем до левого виска сына:
– То, что у тебя вот тут: решение загадки, доступ к нашим
исследованиям, к нашей с мамой работе. Они будут пресле-
довать тебя, пока не выудят информацию, надеются полу-

ковой труппе вместе с «нормальными» актерами выступают люди с экстремаль-

ными отклонениями в физическом развитии. Джонни Эк – человек без нижней
части туловища.
чить доступ к твоим мозгам, ставя… эксперименты, но толь-
ко все портят. Довели до того, что ты все забыл.
– О каких экспериментах ты говоришь? След от укола –
тоже они?
– Конечно. Они давно вокруг тебя.
Жозеф бросает взгляд на покрытое простыней тело жены,
снова поворачивается к Илану и переходит на шепот:
– Я бы предпочел ничего тебе не говорить, чтобы ты оста-
вался в неведении. – Он вздыхает. – Ничего им не расска-
зывай, даже если вспомнишь. Наши исследования слишком
важны для мира, для выживания рода человеческого, они не
должны попасть к негодяям.
– Но где они? Где твои бумаги?
– Ты добрался до середины лестницы, сынок, истина по-
коится на верхней ступеньке. Поклянись, что отыщешь ее.
Поклянись.
– Клянусь, папа, – отвечает Илан как послушный сын, –
клянусь, но не понимаю. Лестница, ад, рай, твои слова.
Неоновая лампа неожиданно гаснет, и в морге становится
совсем темно. В коридоре раздается звук шагов. Илан пыта-
ется хоть что-нибудь разглядеть через стекло, но ничего не
видит.
Когда свет снова зажигается, кто-то берет его за плечо.
– Опознание окончено. Сейчас мы отвезем вас домой.
Полицейские и судебный медик выходят из-за спины Ила-
на и направляются к двери, входят в тамбур.
 Илан пройти не успевает.
Он в третий раз смотрит им вслед – и ничего не может
сделать.
Раздается оглушающий вой сирены, окно разбивается, и
тысячи мелких осколков летят ему в лицо.
 36

Илан вздрогнул.
Он не сразу понял, что лежит на полу рядом со стулом для
электрошоковых процедур, а рядом валяются Библия, коло-
да карт Таро, распятие и рисунки, найденные в ящике комо-
да в палате № 27. Разломанный на куски Христос «отдыхал»
в углу.
Илан с трудом поднялся на ноги. Звонок звенел не умол-
кая. Он видел сон? Может, и так, но было ли пробуждение?
Он дотронулся до головы. Каждый образ, звук, запах все
еще были с ним, в нем, у него в мозгу, как будто речь шла не
о сне, а о воспоминаниях. О путешествии вглубь себя.
Он ясно видел стены морга и два прозекторских стола,
он помнил, как некий человек откинул простыни с тел, а он,
Илан Дедиссет, опознал лица родителей. Сомнений быть не
могло: однажды он уже видел мать и отца в морге.
 Воспоминание было скрыто в глубине его мозга и теперь
всплыло на поверхность.
Тела отца и матери нашли. Сделали вскрытие. И скорее
всего, похоронили. Но зачем кто-то стер воспоминания из
его памяти и заставил поверить, что родители погибли на ях-
те?
Илан мучительно сощурился. Он услышал далекий ко-
локольный звон. Увидел людей в трауре, сидящих на ска-
мьях перед двумя гробами. Похоронная месса… В его голо-
ве происходила отчаянная схватка, нечто могущественное
преграждало ему дорогу к правде.
Илан напряженно размышлял, пытаясь отделить вымысел
от подлинных воспоминаний, он ясно видел оцинкованные
столы и мертвые тела. Его родители не утонули. На матери
было вечернее платье, на отце – смокинг. Отправляясь в мо-
ре, они одевались совсем просто. А откуда взялись осколки
стекла в порезах на их лицах? А черная полоса на груди от-
ца?
Ее мог оставить ремень безопасности…
Илан как наяву услышал низкий мужской голос: «Ваша
мать вылетела через лобовое стекло, а вашему отцу кры-
шей отрезало ноги».
Родители погибли в автокатастрофе.
Потрясенный Илан боялся шевельнуться и спугнуть про-
будившуюся память, он должен был использовать брешь,
пробитую странным сном, и покопаться в своем прошлом.
В действительности это был не сон, а подвижка сознания.
Двое легавых и судебный медик безостановочно выходили
из морга и произносили одну и ту же фразу: Сейчас мы отве-
зем вас домой. Секундная стрелка вдруг начинала крутиться
в обратную сторону, время замедлялось, потом снова уско-
рялось. Илан вспомнил полосатый диск. Что все это значит?
Что мозг пытается снять блок? Что сознательное и бессозна-
тельное сошлись в поединке у него в голове?
Теперь он был уверен: отец спрятал свои тайны в надеж-
ном месте – в мозгу сына. Какая-то часть его мозга знает, что
за информация закодирована на карте, но нейронные цепи
нарушены и добраться до нее не представляется возможным.
Они затуманили тебе мозги.
Илан взглянул одним глазом на камеру. За ним наблюда-
ют. Они. Те, кто сжег его мозг. Сколько их там собралось,
чтобы проанализировать его реакции? Как далеко готовы
зайти негодяи, чтобы он вспомнил смысл закодированного
послания и выдал его? Что означает этот маскарад с другими
кандидатами? Зачем их задействовали? Какая тут связь? Где
та общая точка, в которой все сходится?
Он должен контролировать свои эмоции, чтобы наблюда-
тели не поняли, что он знает. Он поклялся отцу сохранить
тайну и сделает это. Он в ярости, его душит злоба. На Гадеса
и «Паранойю».
Возвращение к реальности.
Илан посмотрел на стул и потер запястья: ни боли, ни
следов. Металлические браслеты были расстегнуты. Кто его
освободил и уложил на пол? Он порылся в карманах: черный
лебедь со сломанным клювом исчез. Как и окурок, раздав-
ленный Моки.
Илан пришел в бешенство. Наклонился, собрал предме-
ты, найденные в палате № 27, рассовал их по карманам. За-
чем было уродовать религиозный символ? Илан подошел к
двери, повернул ручку.
Дверь оказалась открытой. Он ощутил невероятное об-
легчение. Шагнул за порог. Направился по коридору к жи-
лой зоне. После пережитых пыток ему больше всего хотелось
сбежать, но он знал, что не сделает этого, не покинет «поле
боя» – жуткую психушку.
Он останется и исполнит клятву, данную призраку отца.
Выяснит правду и найдет людей, повредивших ему мозги.
Сволочей, которые прячутся в бывшем доме скорби.
 37

Когда Илан вошел в кухню, там находилось пятеро канди-

датов. Жигакс стоял у мойки и обрабатывал антисептиком
царапину на левой руке, закатав рукава водолазки и свитера.
Моки сидел за столом в компании Ябловски, Хлоэ и Филозы.
Толстяк поглощал пиццу «Четыре сыра», оставляя на тарел-
ке корки. Увидев Илана, он осклабился, попытался встать и
сказал:
– А я уже начал беспокоиться. Ты не слишком торопился,
мужик…
Илан кинулся на шутника, не без труда повалил его на
бок и замахнулся для удара. Посуда и еда оказались на по-
лу. Моки не составило труда спихнуть с себя противника, и
Илану пришлось бы плохо, если бы Филоза и Ябловски их
не растащили. Илан тяжело дышал, пытаясь совладать с гне-
вом, Моки держался за разбитый нос.
 – Этот псих пытал меня током! – Илан наставил указую-
щий перст на дредоносца.
Привлеченные громкими голосами, в кухню вошли Фе и
Лепренс. Одна ноздря брюнетки была заткнута ватным там-
поном, пропитанным кровью. Блондинчик-сёрфер щеголял
голым торсом под расстегнутой пижамной курткой, очки на
сей раз он надел на нос.
Моки вытер рот салфеткой.
– Ты совсем рехнулся! – рявкнул он. – Ничего такого я не
делал, этот электрический стул давно не действует, он…
– Хорош заливать! Ты меня привязал, запер, оставил од-
ного в той жуткой комнате.
– И что? Это же игра. На подлокотниках – сбоку – есть
кнопки, ты запросто мог открыть браслеты, если бы включил
думалку и приложил усилия. Ты с нами, значит все получи-
лось. – Моки пожал плечами и сел на свое место. – Успокой-
ся, приятель. Ты правда думаешь, что я способен стать за-
плечных дел мастером? Почему ты врешь? Чего добиваешь-
ся? Хочешь всех нас перессорить?
Ябловски поглядывал на Моки с подозрением, на лице
Филозы читалось неприкрытое отвращение.
– У тебя остались следы, ожоги? – спросил он.
Хлоэ подошла к Илану, решив, что пора вмешаться, по-
тянула его за руку к заложенному кирпичами окну. Жигакс
не реагировал на происходящее, просто сидел и смотрел на
свой пустой стакан.
 – Он прав, – сказала Хлоэ. – Кто на такое способен? Нор-
мальный человек не станет пытать себе подобного электри-
ческим током. Ты меня слушаешь, Илан? Стул в кабинете
давным-давно отключен.
Илан отстранился:
– У меня на теле нет ожогов, но кто-то зачитал мне список
слов, велел их запомнить, а потом стал играть в угадайку и
включал ток, если я ошибался. Может, это делал не Моки,
но наверняка один из вас.
Участники игры переглядывались, пожимали плечами.
Наоми Фе курила, прислонясь к стене у двери, и, несмотря
на разбитый нос, выглядела скорее спокойной.
– Ты все такой же псих, Дедиссет. Параноик чертов! Ни-
кто не пытается причинить тебе вред, никто за тобой не сле-
дит. Два года назад ты уже побывал в пограничном состоя-
нии, верил, что весь мир строит против тебя козни. Вижу,
ничего не изменилось. – Она выдохнула дым в сторону ко-
ридора. – Жигакс, Сандерс и ты – ошибка рекрутеров! По-
хоже, «Паранойя» неудачно провела кастинг.
Жигакс не удостоил Фе ответом – он с вожделением смот-
рел на зажигалку у нее в руке. Илан жестом дал понять Хлоэ,
что успокоился, и подошел к столу.
– Задам всего один вопрос: кто из вас сегодня выполнил
задание? Кто преуспел? Сколько черных лебедей вы нашли?
Можно на них взглянуть?
Илан смотрел на Моки, которого стычка не лишила аппе-
тита.
– Пусть сначала они покажут.
Илан повернулся к Жигаксу:
– Давай, колись.
Жигакс поднял глаза – заплаканные? заспанные? – и со-
брался было ответить, но вмешался Ябловски:
– Никто из нас не обязан перед тобой отчитываться.
Темноволосый здоровяк в белом докторском халате поло-
жил на стол сжатые кулаки.
– У всех был очень тяжелый день, дружок, хотя ты мог
этого не заметить. Мой халат напоминает половую тряпку,
я в кровь стер ноги – чертовы кеды на размер меньше, чем
нужно. Ты не единственный игрок, так что хорош ныть. На-
оми чуть половины носа не лишилась в этой сраной клини-
ке, Жигакс напоролся на гвоздь, а наш Дэвид Хассельхофф
разгуливает голым по пояс, как на съемках «Спасателей Ма-
либу». Советую тебе успокоиться и никого не обвинять, ес-
ли нет доказательств. – Он вышел из-за стола и вклинился
между Жигаксом и Иланом. – Если остаешься, садись и по-
ешь – или вали отсюда.
Наскок не испугал Илана.
– Ты свое задание точно выполнил, – зло бросил он. – Го-
тов всех растоптать на своем пути, чтобы заполучить приз.
– Мы все здесь ради денег. Если ты такой слабонервный,
тебе здесь не место. Можешь поднять лапки кверху и отправ-
ляться домой.
 – И как, скажи на милость? Вызвать такси?
Илан взял бутылочку воды из упаковки, стоявшей рядом
с холодильником, отвинтил крышку и выпил до дна. К нему
подошел Моки.
– Ты ведь знаешь, игра есть игра: не я тебя, так ты меня.
Думаешь, я не понял, что ты собирался сделать в электро-
шоковой? Не злись, я просто выполнил задание. – Моки пу-
стил воду и понизил голос. – Знаю, знаю, тебе сейчас боль-
ше всего хочется вырвать мне глаза, но нам нужно серьезно
поговорить. Я раскопал кое-что интересное. Попозже, когда
все разойдутся по комнатам, можем обсудить.
Моки ополоснул лицо, закрыл кран и пошел к выходу.
Илан не удостоил его ответом.
Компания распалась: Жигакс и Лепренс решили принять
душ, Филоза закрылся в комнате, остальные ели, лениво пе-
ребрасываясь фразами, но все темнили и стратегией своей с
соперниками не делились.
Илан разложил на кровати Библию, колоду Таро, распя-
тие и рисунки, взял ручку и начал делать заметки на обороте
большой карты. Присоединившаяся к нему Хлоэ вздрогну-
ла, увидев крест.
– Он черный, Илан, и похож на…
– На что?
Девушка взяла в руки изуродованное распятие.
– На один из тех, которые больной придурок приносил к
двери моей квартиры. Где ты его нашел?
 – В одной из палат. Это настоящее распятие, на нем был
Христос, но он… отвалился.
Хлоэ перелистала Библию, бросила взгляд на рисунки:
– Похожи на те, что мы видели на стенах кабинета арт-
терапии. Может, вернемся и еще раз все проверим?
Илан не ответил. Она заглянула ему через плечо.
– Что за слова ты пишешь?
– Те, что мне велели запомнить в электрошоковой. Неко-
торые пары почему-то всплыли сейчас в памяти, а там я
сплоховал – и был наказан. Разум, больной. Свет, белый.
Смерть, холодная.
Он писал не останавливаясь.
– Очень странно… Количество, любопытное. Загадка,
сложная. Отец, тайный. Сокровище, зарытое. Эти пары
слов связаны с картой моего отца. Думаю, кто-то пытается
через меня добраться до тайны моих родителей.
– Хочешь сказать, что…
– Разгадка где-то во мне. Я уверен: отец со мной поделил-
ся, но мне стерли память. Кто-то использует игру и это ме-
сто, чтобы докопаться до истины.
На лице Хлоэ появилось скептическое выражение. Илан
вспомнил еще одну пару слов – крест, черный, – но ничего
не сказал подруге и не стал их записывать. Он машинальным
жестом потер запястья, глядя в никуда, Хлоэ встревожилась,
погладила его по голове, помассировала затылок.
– Кто-то из кандидатов причинил мне боль, Хлоэ. Послед-
ний разряд был таким сильным, что я потерял сознание.
– Не понимаю, как такое возможно. У меня тоже было за-
дание – странное, пришлось побывать в не самых приятных
уголках этого здания, но пытки… Зачем кому-то мучить те-
бя? Зачем использовать игру, чтобы получить результаты ис-
следований твоего отца? И при чем тут мы? Нет, все навер-
няка объясняется гораздо проще… Понимаешь?
– Я собираюсь найти ответы на все эти вопросы и понять,
почему мой «палач» так далеко зашел. Он ведь мог меня…
Илан не договорил. Хлоэ посмотрела на часы.
– Покажешь мне тот кабинет?
Илан решительно кивнул:
– Хорошая мысль.
 38

Илан вел Хлоэ по коридорам «Сван-сонг», не заглядывая

в карту. Молодая женщина касалась ладонью стен каким-то
странным ласкающим движением.
– Я полдня бродила по зданию одна, – сказала она, – и
мне все время казалось, что тут все еще живут люди. Что
кто-нибудь может выскочить из-за двери и утащить меня в
темные глубины этой клиники. У покинутых мест есть душа.
– Душа… – эхом повторил Илан. – Да, есть. Особенно у
этого.
Хлоэ посмотрела на Илана и сказала очень серьезно, без
тени улыбки:
– Ты должен кое-что знать о Жигаксе. Мы сегодня
несколько раз сталкивались с ним – то тут, то там, и я за
ним наблюдала. Мне кажется, он страдает раздвоением лич-
ности.
– О чем ты?
 – У него в голове живет несколько личностей…
– Очень странно. Ты уверена?
– Все не так очевидно, как бывает в кино или романах,
но Жигакс ведет себя по-разному в разных ситуациях. Он
только что говорил сам с собой, медленно, странным – жен-
ским – голосом. Иногда он выглядит ужасно подавленным,
в другие моменты кажется совершенно нормальным. Я бы
сказала, что мы имеем дело с Жигаксом-умницей, Жигаксом
– пугливым ребенком и Жигаксом-параноиком. Короче, он
тот еще подарочек.
– И это делает его опасным?
– Зависит от личности. Сейчас он замкнулся, окуклился.
– По-моему, здесь у всех проблемы с психикой, – шепнул
Илан. – Чем занимается тип вроде него в обычной жизни?
– Может, он уже лежал в психушке, может, лечится и сей-
час, трудно сказать.
Они вошли в электрошоковую, и Илан кивнул на «жаров-
ню».
– Вот к этому стулу Моки меня и привязал, а потом ушел
и закрыл дверь. После этого кто-то устроил мне номер со
словами и пыткой током. Ты никого не видела поблизости
после обеда?
– Я была в противоположном крыле.
– Как это ни странно, я верю Моки. Думаю, он ни при
чем. Когда я его обвинил, он искренне удивился. Это задание
дали кому-то другому.
 – На кого ты думаешь?
– Трудно сказать. Но один из нас ведет грязную игру.
Илан посмотрел на зеркало:
– Видела сцены допросов в полицейских сериалах, когда
один задает вопросы, а другие наблюдают из-за зеркала?
Илан решительным шагом подошел к тележке на колеси-
ках и подтащил ее к противоположной стене, на которой ви-
село зеркало. Хлоэ попыталась помочь, но он остановил ее.
– Не вмешивайся.
– Ты же не хочешь…
Илан толкнул тележку, раковина упала на пол и расколо-
лась, тележка опрокинулась, а за зеркалом не оказалось ни
тайной комнаты, ни наблюдательного пункта. Только бетон-
ная стена.
Разочарованный, но не сдавшийся Илан посмотрел на
свое «кубистическое» отражение в разбитом зеркале и рва-
нулся к груде костылей. Схватил один из них и, держа как
бейсбольную биту, начал лупить по стулу металлической ча-
стью, изничтожая спинку и подлокотники, как личного вра-
га. Хлоэ умоляла его остановиться, но он не слышал и не слу-
шал, отдавшись животной ярости. Он всем телом навалил-
ся на «жаровню», пытаясь повалить ее на бок, но не сумел:
ножки были намертво прикручены к полу.
– Я уверен, провода под ней, – задыхаясь от натуги, сказал
он. – Где-то должен быть источник питания.
– Остановись, иначе будут проблемы с Гадесом.
 – Из-за ущерба, нанесенного пыточному арсеналу? Дума-
ешь, он подаст жалобу? Пусть вылезет из своей норы. Мне
больше ничего не нужно.
Илан обливался потом, отдирая кожаную обивку, но не
смог обнаружить ни одного провода. Он выбежал в коридор,
толкнулся в двери соседних комнат, но они были заперты на
ключ. Илан колотил по створкам костылем, давил плечом –
все было напрасно. Он выбился из сил, сполз по стене на пол
и обнял колени руками.
– Во всяком случае, никто больше не пострадает от это-
го… агрегата.
Хлоэ села рядом, попыталась утешить:
– Все будет хорошо, ты поешь, выспишься, и все наладит-
ся, вот увидишь.
– Ты должна мне верить, – прошептал он ей на ухо, глядя
на камеру под потолком. – Хлоэ, это не игра, здесь что-то
другое, и это что-то связано со мной, с нами. Скажи, что
веришь, иначе я не смогу продолжать. И не узнаю правду.
Хлоэ слишком долго держала паузу.
– Этот список слов, – спросила она, – почему ты вспомнил
о нем именно сейчас, а не раньше? Возможно, ты слышал их
не из динамика? Что, если они звучали у тебя в голове? Как
во сне. Понимаешь, о чем я?
Илан вздохнул: ну вот, она снова о том же.
– Как-то раз я рассказала тебе об эксперименте Мильгра-
ма, помнишь?
 Илан покачал головой: нет.
– Я уверена, что рассказывала. Эксперимент Мильграма
идентичен тому, что ты описал. Один пациент привязан к
электрическому стулу, другой задает вопросы – и нажимает
на кнопку, посылая разряд, в случае неверного ответа. Это
эксперимент на подчинение авторитету, власти.
– Все как во сне. Мой разум фантазирует, используя об-
рывки реальности, чтобы заставить поверить в истинность
происходящего?
– Весьма вероятно, – откликнулась Хлоэ. – И клиника –
заброшенное, отрезанное от мира место – является частью
воображаемой конструкции.
– Я тебе гарантирую, что ток, который пропускали через
мое тело, не был фикцией.
– Понимаю. Я знаю, как тебе тяжело. И… когда мы отсю-
да выберемся, попробуем все наладить. Я тебя не оставлю.
Обещаю. Не в этот раз.
Илан ответил слабой улыбкой, погладил Хлоэ по подбо-
родку и вдруг вспомнил фразу-послание из своего сна, кото-
рая была написана на прозекторском столе: «Это реальность,
но это нереально».
– Забудь все, что я только что сказал. Я все выдумываю,
болтаю бог весть что. Подозреваю всех и каждого. У Жигакса
раздвоение личности, у меня – паранойя. Паранойя… как
игра… забавно, правда?
– Илан…
 Он поднялся, скривившись от боли: часы, которые он про-
вел привязанным к электрическому стулу, не прошли даром.
– Забавней всего, – продолжил он, – что я все ясно осо-
знаю, а значит, не могу быть параноиком.
– Возможно, есть разные формы…
Илан приложил палец к губам Хлоэ:
– Тсс… Давай не будем… Забудь… Я уверен, что все за-
кончится очень хорошо и мы выиграем триста тысяч евро, а
может, и больше – благодаря лебедям-бонусам, а потом на-
ступит весна, будет прекрасная погода, и мы станем насла-
ждаться жизнью.
Хлоэ сдержанно улыбнулась, Илан сделал над собой неве-
роятное усилие, ответил улыбкой, и они молча направились
в жилое крыло. Проходя мимо электрошоковой, Илан боко-
вым зрением увидел разломанный стул, разбитое зеркало и
потемнел лицом.
По комнате как будто смерч пронесся.
Самый буйный пациент этой психушки не устроил бы по-
грома убедительней.
 39

Илан стоял под обжигающе-горячим душем, чувствуя, как

вода смывает муть, накопившуюся в глубинах сознания. За-
витки пара, поднимавшиеся к потолку, складывались в при-
чудливые призрачные фигуры. Он пытался угадать в них ли-
ца из прошлого, надеясь, что они позволят ему проникнуть в
другие зоны раздробленной памяти. Шум бьющихся об пол
струй завораживал, Илан мучительно напрягался, но прова-
лы не заполнялись. Магия сна, в котором он разговаривал с
отцом, перестала работать.
Удар тела о левую стенку соседней кабины вывел его из
задумчивости. Он заметил за перегородкой две пары голых
ног, которые тут же исчезли, выключил воду и начал выти-
раться. Он был не один, кто-то решил принять душ и заодно
развлечься. Его взгляд упал на кран со сделанной курсивом
синей надписью. Он протер большим пальцем запотевший
металл, желая убедиться, что не ошибся.
Hudson Reed.
Название яхты родителей.
Илан был потрясен. Что это значит? Родители не могли
назвать свой маленький парусник «в честь» марки смеси-
теля. Случайное совпадение? Исключено. А кстати, почему
они выбрали английское название?
Он уперся ладонями в стену, втянул голову в плечи.
Несколько часов назад Илан был совершенно уверен, что
отец и мать погибли в море, а на самом деле они попали в
автокатастрофу.
Несоответствия.
Это они… Снова… Всегда только они…
Что он помнит? Родителей, наводящих порядок на суд-
не. Родителей, выходящих на несколько дней в море. Яхту в
порту Онфлёра. Помнит, с какой гордостью мать и отец го-
ворили о своем кораблике. Помнит даже, как один или два
раза поднимался на борт. Так один или два?
Hudson Reed.
Он попытался вызвать в мозгу более давние воспомина-
ния, истории о моряках, рыбацкие анекдоты, но ничего не
вышло. Образы были зыбкими, нереальными.
Чертова яхта с названием как у сантехнического крана…
Треклятый корабль-призрак.
Илан до крови прикусил губу, удерживая рвущийся из
груди вопль. Ему промыли мозги, заставили забыть про-
шлую жизнь, заменили подлинные воспоминания фантази-
ями.
Ему не за что зацепиться, он не верит самому себе. Что,
если Илан Дедиссет – не тот человек, которого он знает, а
кто-то совсем другой, как в шпионских романах, когда ге-
рой со стертой памятью внезапно обнаруживает, что спосо-
бен убить человека ударом кулака?
Он переоделся в чистое и вышел из душа, окончательно
утратив способность ориентироваться во времени и в про-
странстве. Над соседней кабинкой поднимались клубы пара,
стенки сотрясались от толчков и ударов, на дверце висели
два докторских халата. Фе и Ябловски занимались любовью.
Илан причесался, глядя на себя в зеркало, и вдруг чет-
ко осознал, что он не тот, кем себя считает, не жалкий тип,
работающий на заправке и пытающийся пережить личную
драму. За внешней оболочкой, которая только-только нача-
ла стираться, притаилось нечто иное.
На влажной, усеянной капельками воды амальгаме воз-
никло лицо Моки. Человек с дредами подошел ближе, дер-
жа руки в карманах, бросил взгляд на занятую кабинку, по-
смотрел на Илана:
– Через полчаса погасят весь свет. Хочу кое-что тебе по-
казать.
– Иди к черту, Моки. Ты последний, с кем я куда-нибудь
пойду. Почему ты прицепился именно ко мне?
– Да потому, что, не считая Жигакса, ты больше всего по-
хож на параноика, и это интересно.
Из запертой кабинки доносились смешки и воркование.
Моки на секунду отвлекся, покачал головой, подмигнул Ила-
ну и снова стал серьезным.
– Ты рассказал нам о списке слов, тесте и ударах током, и
я поверил. Кто-то тебя преследует.
– Не преувеличивай.
Моки, как всегда, говорил тихо, и Илан едва слышал его
из-за шума воды в душе.
– С этой больницей не все чисто. Думаю, в прошлом тут
творились жуткие дела, а учитывая то, что случилось с то-
бой, ничего не кончено. Это место живое, Илан, его стены
хранят страшные тайны.
Илан подумал о палате № 27 из своего сна и резко обер-
нулся:
– Ладно, показывай, что хотел. Но если попробуешь снова
напасть…
– Тебе нечего опасаться – игровое время закончилось. По-
верь, ты не будешь разочарован…
 40

Илан и Моки прошли по коридору, несколько раз сверну-

ли и оказались перед решеткой, за которой были лестницы:
одна вела на следующий этаж, другая – вниз, во тьму. «Воз-
можно, там находится больничный морг», – подумал Илан.
Моки достал из кармана ключ и вставил его в замочную
скважину.
– Я понял их систему заданий и ключей, – сказал он, от-
крывая дверь. – Мы будем передвигаться по клинике в раз-
ных направлениях, пока не окажемся в одной общей точке,
где спрятан последний ключ, открывающий доступ к день-
гам.
Он пропустил Илана вперед, и они начали подниматься
по совершенно темной лестнице.
– Закрываешь за собой решетку – и другие не могут прой-
ти тем же путем. Очень изобретательно.
Илан указал на камеру:
– Ты понимаешь, что Гадес сейчас за нами наблюдает?
 – И что с того? Он ведь сказал, что после 19:00 нельзя
продолжать игру, но ходить по зданию разрешается до тех
пор, пока не погаснет свет, так что правил мы не нарушаем.
Лестничный пролет скручивался тугой спиралью, разде-
ленной площадкой с окном. Бежевые решетки двухметровой
высоты исключали любую попытку самоубийства.
– Я с самого начала задаю себе один вопрос, – сказал
Моки. – Почему на стенах этой клиники нет граффити? Ну
да, мы в горах, но скваттеры22 и любители острых ощущений
проникают в самые заброшенные места. Для некоторых это
своего рода спорт. Сюда явно никто не заглядывал, оборудо-
вание, инструменты и приборы не украли, а они стоят денег.
Они добрались до второго этажа, и путь им преградила
очередная решетка.
– Гадес говорил, что здесь часто снимают кино, – напом-
нил Илан. – По-моему, это полная туфта.
– С чего ты взял?
– Да с того, что клиника, где давно никого не лечат, явно
находится под наблюдением.
– Ты упоминал ЦРУ и «промывание мозгов». Давай, про-
свети меня поподробней.
Моки с трудом отдышался – сердце у него заплыло жиром,
как свиной окорок, и марш-бросок вверх по лестнице отнял
много сил.
22
Скваттер – лицо, самовольно заселяющееся в покинутое или незанятое зда-
ние.
 – В пятидесятых годах существовал совершенно секрет-
ный проект под названием «МК-ультра». ЦРУ при поддерж-
ке исследовательских институтов проводило эксперименты
по управлению памятью и сознанием. Это был период хо-
лодной войны, стороны шпионили друг за другом, промыв-
ку мозгов и перевербовку использовали оба лагеря… Аген-
ты ЦРУ применяли разные методики, в том числе электро-
шоковые процедуры, накачивали людей галлюциногенными
препаратами типа ЛСД – их иногда тайно добавляли в пищу,
внушали ложные воспоминания, стирали подлинные.
– Хочешь сказать, такое практиковали и во Франции?
– Похоже на то. Летом тысяча девятьсот пятьдесят пер-
вого в стране имела место серия пищевых отравлений так
называемым про́клятым хлебом, больше всего случаев бы-
ло зарегистрировано в Пон-Сент-Эспри 23. Ходили слухи, что
ЦРУ распылило ЛСД над засеянными полями.
Он помолчал, нацелил указательный палец на левый лест-
ничный пролет и продолжил:
– Туда путь закрыт, в «крылья» летучей мыши нам не про-
23
Жители Пон-Сент-Эспри начали страдать неукротимыми галлюцинациями,
многие попали в психиатрические больницы. На пике эпидемии было 300 че-
ловек, страдающих от различных степеней безумия, затем они начали умирать.
Среди объяснений этого явления в разные годы было заражение ржи галлюцино-
генной спорыньей и отравление ртутью. Однако более чем через 50 лет журна-
лист Альбарелли (The Daily Telegraph), ознакомившись с секретными докумен-
тами ЦРУ, выяснил, что причиной массового помешательства мог стать тайный
эксперимент с ЛСД-аэрозолем, целью которого было установить контроль над
людьми.
никнуть, все заперто. Когда я покажу тебе, что нашел, ты
убедишься, что ЦРУ и пятидесятые вовсе не остались в про-
шлом, как многие думают.
Они миновали примитивную парикмахерскую, прошли
через открытую проржавевшую решетку, заметив висящую
в углу камеру. Гадес упоминал о шестидесяти четырех сле-
дящих устройствах, установленных в разных частях здания.
«Если здесь есть командный пункт, – подумал Илан, – там
должны быть экраны во всю стену».
– Видишь, в каком состоянии эта решетка? – спросил
Моки. – Явно давно тут стоит, скорее всего, с самого начала.
На этом этаже, которого вообще нет на карте, только каби-
неты, куда более просторные, чем внизу. Скорее всего, здесь
располагалась дирекция. Клиника огромная, как город, нуж-
ны были мэр и собственная полиция, чтобы управлять тол-
пой психов.
В стертый пыльный линолеум коридора были в букваль-
ном смысле слова втоптаны мятые почерневшие обрывки бу-
маги. Двери некоторых комнат были сорваны с петель, дру-
гие кто-то запер на ключ.
– Кстати, этот уровень называется «Паутинная оболочка»,
я сам видел табличку, – сказал Моки, заводя Илана в одну
из комнат.
– «Твердовая мозговая оболочка» на первом, «Паутин-
ная» на втором… Забавно… Так называются мозговые обо-
лочки: первая – наиболее поверхностная, вторая – сред-
няя…24
– Тот, кто придумал названия, был тот еще шутник…
В помещении царил хаос, как будто кто-то намеренно
устроил погром: металлические стеллажи были опрокинуты,
дверцы шкафов распахнуты, ящики выброшены на пол, в
углу стоял старый восьмимиллиметровый проектор, вокруг
валялись расколотые бобины. Зарешеченное окно смотрело
в ночь.
– Я обшарил много комнат в поисках черных лебедей, –
сообщил Моки.
– Нашел?
– Одного, зато наткнулся на любопытный след.
Он направился к проржавевшему шкафу со множеством
пустых ящиков.
– Думаю, сюда складывали папки, аудио- и видеозаписи
бесед с пациентами. Пленок нет. Шкаф был привинчен к сте-
не, но мне удалось его оторвать, и я нашел вот это. – Моки
кивнул на обгоревшую картонную папку с бумагами. – Ни-
чего не стал трогать, чтобы камера меня не засекла.
Он наклонился, поднял с пола стопку подпорченных, по-
коробившихся от сырости страниц и протянул одну из них
Илану, кивком указав на штамп лечебного заведения. Вся
нижняя часть листка сгорела.

24
Головной и спинной мозг покрывают три оболочки: твердая мозговая обо-
лочка; паутинная (арахноидальная) мозговая оболочка; мягкая мозговая оболоч-
ка.
 – «Сван-сонг», семнадцатое марта, одиннадцать лет на-
зад.
Илан нахмурился.
– Протокол «Мемнод». Дело К. Ж. Лоррен.
– Да, протокол… Взгляни на заголовок на обороте.
Илан открыл папку.
– К сведению министра обороны.
Полустертая подпись. Нечитаемые фамилии.
Моки закрыл дверь и сказал, понизив голос:
– Камер тут нет, я проверил. Итак, друг мой, Министер-
ство обороны. Здесь, в горах, среди психов. Что думаешь?
Илан перелистал страницы – осторожно, словно это был
древний манускрипт, сел и положил документ перед собой.
– Я потратил уйму времени, чтобы расшифровать эти за-
писи, – сказал Моки и тоже сел. – Некоторые документы на-
печатаны на компьютере, другие составлены от руки. Деталь-
но описан случай пациентки К. Ж. Лоррен. Слушай внима-
тельно, оно того стоит. Судя по всему, женщина поступила
в клинику восемнадцать лет назад с диагнозом «истерия» в
совершенно неуправляемом состоянии.
Илан быстро пробежал глазами текст. В истории болез-
ни К. Ж. Лоррен имелось описание молодой женщины,
принудительно заключенной в психиатрическую лечебницу
«Сван-сонг» в возрасте двадцати лет: черные волосы, черные
глаза, очень худая. Никогда не покидала родительский дом
в Шамбери. Подвержена регулярным припадкам, страдает
манией преследования, опасна для себя и окружающих…
Илан перевернул страницу и мгновенно зацепился взглядом
за некоторые термины, которые уцелели в огне: «электро-
шоковые процедуры», «переменный ток», «порог и вынос-
ливость боли», «вытесненная память». На следующих стра-
ницах он обнаружил двадцать пар слов: Напиток, ледяной…
Небо, хмурое… – и указание, что список должен быть про-
диктован пациенту лечащим врачом.
– Многие страницы сгорели, – продолжил Моки, – не хва-
тает данных и экспликаций, но все, что есть, я прочел.
– Объясни, – попросил Илан, поняв, что быстро просмот-
реть документы не получится.
– Как я понял, электричество использовали, когда хоте-
ли вытащить из мозгов подавленные воспоминания. Проце-
дуры были частью так называемого протокола «Мемнод» –
цикла работы с памятью. Электрошок был одним из этапов,
именно он и описан на этих страницах: списки слов для за-
поминания, схема, по которой от раза к разу повышали на-
пряжение. Этой девушке провели много сеансов, пары слов
для запоминания становились все более суггестивными: из-
насилование – черное, страдание – внутреннее, и она в конце
концов вспомнила. Пережитое бедняжкой записано черным
по белому, с ее слов. Психиатр сделал пометку, что, расска-
зывая о прошлом, она говорила детским голоском. Слышал
истории о множественной личности? 25
25
Множественная личность – психический феномен, при котором человек об-
 Илан вспомнил рассказ Хлоэ о Жигаксе.
– Слышал.
– Так вот, после серии электрошоковых процедур она
вспомнила о перенесенных в детстве страданиях, – продол-
жил Моки. – В семь лет отец будил ее среди ночи и уводил
далеко в лес, там были люди, одетые во все черное, с ост-
роконечными капюшонами на головах, вроде тех, что носи-
ли члены ку-клукс-клана. Девочку заставляли смотреть на
жертвоприношения животных, запирали голой в клетке, на-
силовали. Это повторялось три раза в неделю. Можешь себе
такое представить?
Илана затошнило.
– Давай обойдемся без омерзительных подробностей,
очень тебя прошу.
– Ну давай. Изрядная часть текста отсутствует, но восста-
новить дьявольский сценарий, которому следовал ее папа-
ша, совсем не трудно. Женщина с детским голосом поведала
мозгоправу свою историю на сеансах электрошоковой тера-
пии.
Илан представил себе несчастную женщину, привязанную
к электрическому стулу, получающую удары током, вынуж-
денную отвечать на вопросы. Как же она страдала, какой
ужас испытывала, когда начала вспоминать… Прошлое ока-
залось куда страшнее настоящего.
Моки помрачнел, тяжело вздохнул и продолжил:
ладает двумя или более личностями, или эго-состояниями.
 – Судя по всему, это сработало, Илан. Варварские мето-
ды дали убедительные результаты, выявились старые трав-
мы. Не знаю, что потом случилось с пациенткой – наверное,
это было зафиксировано в других досье, – но держали ее в
клинике долго. Взгляни на предпоследнюю страницу и сам
все поймешь.
– «„Сван-сонг“, четвертое июля», – прочел Илан. – Через
три года после применения электрошоковой терапии.
– Именно так – три года спустя… Медицинский отчет о
состоянии К. Ж. Лоррен.
– Здесь написано, что она была… девственницей? – изу-
мился Илан.
– Как оливковое масло первого отжима.
– Выходит, никто ее в детстве не насиловал? Не пони-
маю… Что все это значит?
– А вот что: несчастная девица могла поверить в навязан-
ные ей воспоминания о людях в черных колпаках. Мне ка-
жется, что вместо лечения они нашпиговали ей мозги вся-
кими мерзостями.
Они повсюду, сын. Они извратили твои воспоминания.
Слова отца то и дело всплывали в памяти, нагоняя леде-
нящий ужас.
– В одном я точно уверен, – продолжил Моки, – типы,
которые когда-то опробовали эти методики на пациентах,
только что применили их к тебе – с помощью одного из нас,
возможно того самого пресловутого «незваного гостя». Им,
кстати, вполне может быть Ябловски. Или Филоза – с ним
явно что-то не так.
– Почему ты так думаешь?
– Интуиция… И поверь, нюх у меня тонкий… А ты как
объясняешь, что подлянку с током подложили именно тебе?
У тебя уже были психологические проблемы? Тебя насило-
вали люди в масках?
У Илана не было ответов на эти вопросы. Он посмотрел
на ветхую папку с историей болезни, обвел взглядом ком-
нату, встал, обыскал шкаф, перевернутые стеллажи, раздав-
ленные аудиокассеты, вернулся к Моки и сказал с нервным
смешком:
– Кто-то очень постарался, чтобы погром выглядел прав-
доподобно, но я ни на секунду в это не верю.
На лице Моки отразилось крайнее изумление.
– А ты не преувеличиваешь?
– Ничуть. Есть три варианта. Первый: тебя навели на эту
комнату, чтобы ты нашел фальшивку и испугался. Второй:
ты пытаешься меня запутать, потому что очередное задание
снова касается меня.
– Илан, я…
– Ты правда веришь, что подобные ультраконфиденци-
альные документы могли вдруг взять и всплыть через много
лет? Здание огромное, палат и кабинетов тут как грязи, а ты
вдруг находишь бумажку об электрошоковых процедурах и
памяти. А что, если эти документы – часть игры?
 – Брось, мужик, мы в одной лодке, ты должен мне верить!
– Верить? – угрожающим тоном переспросил Илан. – А
как тебе третий вариант – лично мне он кажется самым прав-
доподобным: ты и есть тот самый «незваный гость». Ты один
из них, тебе известно о моих ложных воспоминаниях. Что
ты на самом деле обо мне знаешь? Зачем расспрашиваешь о
моем прошлом? Чего они от меня хотят?
Моки огорченно покачал головой:
– Да ничего я не знаю, успокойся. Просто пытаюсь понять,
во что мы вляпались. Черт, ты еще больший псих, чем я ду-
мал.
Несколько долгих минут Илан не моргая смотрел на
Моки, пока тот собирал бумаги, потом бросил взгляд на ча-
сы и молча пошел к двери.
 41

Моки шел первым, в одной руке у него был ключ от ре-

шетки, другой он прижимал к животу ветхие страницы до-
кументов. Он шагал вниз по ступенькам, пыхтя и отдуваясь,
и вдруг резко остановился, привлеченный светом из окна.
– В чем дело? – спросил Илан.
– Там, в сотне метров… Кажется, это фары машины.
Илан не поверил, подошел к решетке. За окном, выходя-
щим на зады здания, было совсем темно, шел сильный снег,
но Моки не ошибся, это действительно были фары автомо-
биля, одна горела слабее другой. Илан посмотрел в глаза
Моки, пытаясь понять, случайность это или часть игры. Тол-
стяк пожал плечами, и Илан снова повернулся к стеклу.
– Да, правая горит ярче – в точности как у «универсала»,
который привез нас с Хлоэ сюда.
Он вспомнил Шардона, подергивающееся лицо под меш-
ком, и ему стало совсем не по себе.
 – Фары горят, но тачка стоит на месте, – заметил Моки.
– Ты раньше ее видел?
– Меня привезли засветло, но в окно я не смотрел – просто
не пришло в голову. Тебя что-то тревожит?
– Сколько продержится аккумулятор, если оставить фары
включенными?
– Понятия не имею. День? Чего ты дергаешься? Наверня-
ка один из организаторов игры забыл выключить фары.
Илан не отвечал – он все так же напряженно вглядывался
в ночь. Ни черта не разглядишь… Непонятно, есть кто-ни-
будь в салоне или нет. Зачем кто-то бросил машину посреди
двора с включенными фарами? Может, вернулись полицей-
ские с Шардоном? Тогда почему никто не видел их в здании
клиники? Почему Гадес ничего им не сказал?
Моки постучал пальцем по циферблату часов:
– Через восемь минут погасят свет, так что ноги в руки
и вперед.
Илан и Моки сбежали вниз, толстяк запер решетку, они
помчались по коридорам и вдруг услышали, как хлопнула
дверь, и чья-то тень метнулась из центрального вестибюля в
сторону жилой зоны.
– Черт, ты разглядел? – спросил Моки.
– Не успел. Кто это был?
– Понятия не имею. Пациент? Врач? Черт его знает, но
клиент явно очень торопился.
– Пахнет горелым, чувствуешь?
 Илан ускорил шаг. Запах шел откуда-то справа, в одном
из коридоров клубился серый дым.
– Мы скоро окажемся в темноте, но придется взглянуть, –
бросил он Моки.
– У нас не больше пяти минут – я выставил свои часы по
утреннему сигналу к подъему. Давай поторопимся, я ненави-
жу темноту. В молодости провел пять лет в комнате без ок-
на, и потом у меня были проблемы, понимаешь меня, друг?
Они прибавили шаг и очень скоро оказались в том месте,
которое Илан уже обследовал вместе с Хлоэ. Стены малень-
кого театрального зала были покрыты росписями, но краски
поблекли, штукатурка с изображениями Минотавра осыпа-
лась – беспощадное время брало свое.
– Мрачное местечко, – прокомментировал Моки. – У пар-
ня, который это сотворил, жизнь была явно невеселая.
– Его звали Люка Шардон. Кажется…
– С чего ты взял?
Они заметили оранжевые всполохи в одной из комнат на
правой стороне коридора, это был кабинет арт-терапии, уве-
шанный рисунками на мифологические сюжеты и фотогра-
фиями.
Илан прикрыл нос воротником, подошел к двери и уви-
дел, что студию разгромили: рисунки и снимки, все до еди-
ного, сорвали со стен, свалили в кучу в центре комнаты и
подожгли. Лица людей прошлого съеживались и исчезали,
краски таяли, в воздухе порхали невесомые черные мотыль-
ки. Илан отшатнулся, инстинктивным движением выставив
перед собой руку, и чуть не отдавил ногу Моки, разинувше-
му от изумления рот.
– Среди нас – чокнутый придурок, – прошелестел спутник
Илана, – и я, кажется, знаю, как его зовут.
– Я тоже. Жигакс…
– Зачем он это сделал? Почему теперь, чем ему помешали
фотографии бедолаг?
– Сегодня утром он сидел по-турецки на сцене и плакал,
прислонясь к пыльной кулисе. Мы с Хлоэ думаем, что у него
раздвоение личности.
– Как у К. Ж. Лоррен из досье «Мемнод».
– Точно.
Илан смотрел на медленно угасавшее пламя, в котором
догорали незнакомые лица и прошлое. Неужели Жигакс свя-
зан с клиникой или одним из пациентов, которого он узнал
на снимке? Илан посмотрел на часы, развернулся и почти
побежал, спеша оставить за спиной наводящие тоску и страх
ледяные коридоры. Моки следовал за ним, стараясь не от-
ставать.
В жилой зоне царили покой и тишина. Двери комнат были
закрыты, кухня и душевые – пусты. Зазвенел звонок.
– До чего же противный звук, – вздохнул Моки.
Раздался щелчок, неоновые лампы начали гаснуть одна
за другой, и коридоры погрузились в темноту. Илан и Моки
остались одни на крохотном островке тепла и относительной
безопасности.
– Было без одной минуты… Они поторопились… – про-
шептал Моки.
Илан посмотрел на комнату Жигакса. Света под дверью
не было. «Хочет, чтобы мы поверили, будто он спит?»
– Отложим разговор до завтра, Моки, договорились?
Только не вздумай упомянуть при Жигаксе сюжет о раздво-
ении личности, он может слететь с катушек.
– Идет.
Человек с косичками исчез в своей комнате. Илан после-
довал его примеру, повернул ключ в замке, придвинул к две-
ри комод, подошел к шкафу и вытащил штангу, на которой
висела одежда. Не бог весть какое оружие, но защититься в
случае чего поможет.
Из своего окна он не мог видеть фары «универсала», сто-
явшего с другой стороны здания. Буря не утихала, и Илан
подумал: «Это проклятое место не хочет нас отпускать…»
Он сел на кровать, чтобы расшнуровать кеды, и почув-
ствовал, как напряжены все мышцы и нервы. В памяти
всплыл жуткий образ мертвого отца с выбитыми зубами и
рассеченным пополам телом. Как давно мы не виделись, сы-
нок, ты теперь совсем взрослый.
Илан лег, раскинул руки и уставился в потолок. Голова гу-
дела от вопросов. О себе, о своих снах и якобы конфиденци-
альных документах, которые показал ему Моки. О Жигаксе.
Что, если бумаги сжег не он, а кто-то другой?
 Где проходит граница, отделяющая реальность от вымыс-
ла? Как глубоко игра проникла в его мозг? Чего в конце-то
концов добивается от участников чертов шестидесятилет-
ний организатор «Паранойи»?
Илан не стал раздеваться, повернулся на бок и подтянул
поближе палку. Сегодняшнюю ночь он проведет при свете.
Заснуть все равно не удастся.
 42

День второй
Илана разбудили крики.
Видимо, он все-таки заснул среди ночи.
В коридоре кто-то колотил кулаками во все двери.
– Сюда, скорее! Выходите, черт бы вас побрал! Что-то слу-
чилось с Лепренсом!
Илан узнал голос Максима Филозы. Он повернулся, по-
смотрел на будильник, показывавший шесть тридцать утра,
резко сел, вдел ноги в кеды и кинулся к двери, протирая за-
спанные глаза.
Он отодвинул комод, повернул ключ в замке и вывалился
в продуваемый ледяным ветром коридор. Другие кандидаты
распахивали двери и один за другим появлялись на пороге:
одеться успели только Жигакс и Наоми Фе.
Илан обменялся встревоженным взглядом с Хлоэ – де-
вушка натягивала водолазку, стуча зубами от холода.
Филоза стоял на пороге комнаты Лепренса, лицо его бы-
ло бледным и напуганным. Фе держалась у него за спиной.
Накраситься злючка не успела, корка на разбитом носу за-
сохла и почернела, так что похожа она сейчас была на зомби
из фильма Ромеро 26. Ябловски не отходил от нее ни на шаг.
Непричесанный, в халате на голое тело, он тоже выглядел
более чем странно. Илан по глазам видел, что Фредерик все-
рьез обеспокоен. Они с Хлоэ присоединились к остальным,
не было только Моки.
Все смотрели на пол – на капли крови, образовавшие до-
рожку, уходящую в темноту коридора. Филоза отодвинулся,
чтобы каждый мог оценить масштаб бедствия.
– Я шел в душ и заметил, что дверь приоткрыта, – объ-
яснил он серьезным тоном. – Потом увидел кровь, толкнул
створку и…
Он замолчал и прислонился к стене, словно внезапно ли-
шился сил. Илан подошел ближе и увидел, что простыни ва-
ляются на полу, а на матрасе растеклось большое пурпурное
пятно.
Филоза из последних сил пытался сдерживать эмоции, ча-
сто моргая припухшими веками.
– Моя комната рядом, я глаз не сомкнул, но ничего не
слышал. А вы?
Ответа он не дождался – никто не слышал ни криков, ни
26
Ромеро, Джордж Эндрю (1940, Нью-Йорк) – американский кинорежиссер,
сценарист, монтажер и актер. Ромеро известен как «отец» жанра фильмов про
зомби. Именно его «Ночь живых мертвецов» стала своего рода отправной точкой
в создании фильмов ужасов.
шума борьбы. Илан обратил внимание на странное выраже-
ние лица Жигакса: ситуация напряженная, а тип в нелепых
квадратных очках вроде как улыбается. Филоза продолжил
осмотр, но Илан наблюдал не за его действиями, а за Жи-
гаксом. Дверцы шкафа в комнате Лепренса были распахну-
ты, но все содержимое осталось на месте. Сложенная карта
лежала на комоде вместе с очками и двумя маленькими фи-
гурками черных лебедей (клювы у обоих были целы).
Филоза между тем излагал свои умозаключения:
– Лепренс надел свою одежду – ту, в которой приехал, все
«казенные» комплекты на месте. Ясно, что он ни с кем не бо-
ролся. Он спал, но получается, спал одетым? – Филоза кив-
нул на кровавый след на полу. – Предлагаю посмотреть, куда
он ведет.
– Идея толковая, вот только осуществить ее мы не можем,
свет-то не горит, – бросил Ябловски. – Придется подождать,
хоть и не хотелось бы.
– Ждать мы не станем, – сказал Илан, – нужно действо-
вать. Но сначала…
Он остановился перед единственной дверью, которая
оставалась закрытой, попытался повернуть ручку, потом на-
чал стучать по притолоке.
– Моки, выходи! Слышишь меня? Выходи немедленно!
В ответ не раздалось ни звука.
– Кто-нибудь его видел?
Филоза покачал головой:
 – Ни в душе, ни на кухне его нет.
Илан навалился плечом, но дверь не поддалась. Интерес-
но, толстяк с дредами еще в здании? Илан зашел к себе, взял
деревянную штангу, которой собирался защищаться от неве-
домых врагов, простыню, жестом позвал остальных на кух-
ню, положил все на стол и принялся рвать ткань на полосы.
– Мне нужно масло.
– Факел решил соорудить? Толково… – одобрил Яблов-
ски. – Если не считать того, что деревянная ручка может за-
гореться, Макгайвер.
– Дерево нагревается медленнее металла, так что в руках
его держать будет удобней.
Хлоэ достала из шкафчика «жирный хлеб»27 и принялась
энергично натирать им нарезанные из простыни ленты.
– Это может оказаться эффективней масла.
Илан поблагодарил ее взглядом и стал наматывать ткань
на один из концов палки, потом скатал несколько полос на-
подобие бинта и протянул их Ябловски.
– Запасные. На случай, если… Понесешь?
– Лучше уж ты сам…
Илан пожал плечами, завернул «боеприпас» в салфетку и
сунул ее в карман.
– Так, теперь мне понадобится огонь.
Фе сунула руку в карман, вытащила пачку сигарет и на-
27
«Жирный хлеб» – специальный зимний корм для птиц, особенно для синиц
и воробьев, живущих в городе.
хмурилась:
– Вот дерьмо, зажигалка куда-то подевалась!
Илан посмотрел на Жигакса, тот перехватил его взгляд и
отвернулся. Илан больше не сомневался, что вчерашний по-
жар – его рук дело, но не мог понять, почему он так стран-
но ухмылялся в пустой комнате Лепренса. Сейчас не время
выяснять отношения, но позже он предъявит ему счет. Илан
подошел к плите, повернул кран и осторожно поджег факел.
– Будем надеяться, что не погаснет. Пошли.
Он возглавил кортеж. Шесть человек молча шли по кори-
дору, вглядываясь в след из кровавых капель на черно-белом
кафельном полу. Жигакс замыкал шествие. Кандидаты жа-
лись друг к другу, словно перепуганные подростки.
Их тени колыхались на стенах, под ногами хрустели оскол-
ки стекла и куски штукатурки. Илану казалось, что свет вот-
вот выхватит из мрака страшное лицо призрака с раззявлен-
ным в крике ртом. Он ускорил шаг. В некоторых комнатах
царил полный разгром, стулья были перевернуты, дверцы
шкафов выломаны, на кроватях лежали почерневшие от гря-
зи и пыли, сбитые в комок простыни, из которых в случае
необходимости можно будет сделать новый факел.
Илан узнал стены, выложенные белым кафелем, остано-
вился и сказал:
– Мы с Хлоэ здесь были. Это…
– …медицинское крыло, – закончила Наоми Фе. – Я то-
же сюда заходила – вчера, во второй половине дня. Мерзкое
местечко, особенно в темноте. Дьявольщина какая-то…
– Где Жигакс? – спросил Илан, нахмурив брови.
Все, как по команде, оглянулись и обнаружили, что очка-
рик исчез.
– Ты ничего не видел? – спросил Филозу Илан.
– Нет, тридцать секунд назад он был у меня за спиной.
– Может, вернулся к себе? – спросил кто-то дрожащим
голосом.
– В темноте? – злобно откликнулась Фе.
– Жигакс! – крикнул Илан и, не дождавшись ответа, ска-
зал: – Мерзавец украл у тебя зажигалку, так что темнота ему
не страшна… Ладно, вперед.
Они прошли мимо кабинета дантиста и рентгеновского
кабинета и в конце коридора наткнулись на запертую метал-
лическую дверь. Фе начала стучать, звала Рея Лепренса – все
напрасно.
– Там делали лоботомию, – тяжело вздохнув, сообщила
Хлоэ. – Когда мы забрели сюда в первый раз, дверь была от-
крыта.
Ябловски попробовал выломать ручку металлическим
штырем, который подобрал с пола, но у него ничего не вы-
шло.
– Попытаться стоило…
Илан снял с шеи цепочку с ключом.
– Вдруг сработает…
– Откуда он у тебя? – поинтересовался Филоза.
 – «Подарочек» Гадеса.
Номер с ключом не прошел. Горящий кусочек ткани ото-
рвался и упал на пол. Ябловски поспешно затоптал его и по-
вернулся к Хлоэ, зябко потиравшей ладонями плечи.
– Что там, за этой дверью?
Она ответила после паузы, нехотя:
– Все, что необходимо для проведения лоботомии. Столы,
смирительные рубашки, инструменты в рабочем состоянии.
Комната без окон, другого выхода тоже нет.
– Даже если Лепренсу сделали лоботомию, ему это вряд
ли повредит.
Ябловски попытался разрядить атмосферу, но только еще
больше напугал остальных. Филоза присел на корточки, об-
макнул указательный палец в красную каплю и понюхал.
– Я вот о чем подумал… Какая должна быть рана, чтоб
вытекло столько крови? Ночью никто ничего не слышал, зна-
чит борьбы не было. Лепренса, скорее всего, оглушили, пе-
ретащили сюда, и он не выбрался, иначе была бы вторая до-
рожка следов.
– Лепренс, как и все мы, запер дверь своей комнаты, –
вступила в разговор Фе. – Замок не тронули, как же вошел
тот, кто на него напал?
Ябловски ходил по коридору, пытаясь успокоиться, потом
вдруг посмотрел прямо в камеру и заговорил – зло, на повы-
шенных тонах:
– Гадес, я не желаю участвовать в ремейке «Десяти негри-
тят». Не знаю, кто вы и чего добиваетесь, но, если немедлен-
но не покажетесь и не объяснитесь, мы свалим и предупре-
дим полицию! И непогода нам не помешает…
Пока Ябловски орал, Илан думал о Моки: почему тот не
подает признаков жизни?
– Согласна, – сказала Наоми Фе. – На сей раз это не игра.
Они сделали попытку уйти, но Хлоэ не позволила.
– Вот тут вы ошибаетесь. Все дело именно в игре.
– Шутишь, да?
– Что мы в действительности имеем? Кровавое пятно на
матрасе, идеально круглые капли крови на полу, которые,
как камешки Мальчика-с-пальчика, довели нас до этой жут-
кой комнаты, куда нельзя попасть. Ни шума, ни тела. Одни
предположения.
– Ты называешь «предположениями» раненого человека,
из которого вытекла половина крови? – ядовитым тоном по-
интересовалась Фе.
– Я считала тебя более сообразительной! – парировала
Хлоэ. – Наливаешь в пакет кровь какой-нибудь зверушки – и
дело в шляпе. Спрашиваю еще раз: что мы имеем в реально-
сти? Правило номер один гласит: «Не верь глазам своим…»
Правило № 2 обещает: «Один из вас умрет». Вот кто-то и
изображает покойника.
Возившийся с новым факелом Илан решил вклиниться в
спор:
– Дело не только в Лепренсе. У Моки, судя по всему, тоже
проблемы.
– Предположим. Но почему вы отвергаете версию инсце-
нировки? Может, это тоже часть игры? Не забывайте, глав-
ная цель «Паранойи» – заставить нас испытать самый боль-
шой страх в жизни. До сегодняшнего дня испытания были
скорее легкими, разве не так?
– Да уж, удар током в двести двадцать вольт – очень легкое
испытание, – съязвил Илан.
Хлоэ бросила на него холодный взгляд и продолжила:
– Что, если мы сейчас переживаем последствия заданий
Лепренса или Моки? Может, они и есть те самые «чужаки»?
Лично я уверена, что игра идет не с 9:00 до 19:00, а круг-
лосуточно, она вездесуща. Игра проникла в наше естество,
пропитала нашу плоть и кровь. Мы находимся внутри «Па-
ранойи». Так было с момента ее создания, не вижу причин,
почему бы это вдруг изменилось сейчас.
Филоза потер подбородок:
– Возможно, ты права. А может, и нет. Дедиссет утвер-
ждает, что его пытали током, он…
– Меня пытали. И это было все что угодно, только не игра.
Илан переложил факел в другую руку.
– Есть еще одна вводная, – сказал он. – Мы с Хлоэ прие-
хали сюда на «универсале». По дороге подобрали двух лега-
вых и буйнопомешанного арестанта – его везли в Отделение
для тяжелых больных, которое находится в тридцати кило-
метрах от клиники. Полицейская тачка попала в аварию.
 – ОТБ? – повторил Филоза. – Там держат жестоких
убийц?
– Именно так. В прошлом году Люка Шардон убил восемь
человек – заколол отверткой в горном шале. Судя по всему,
он когда-то был пациентом «Сван-сонг».
Илана слушали не перебивая.
– Откуда ты знаешь? – спросила Фе.
– Не имеет значения. Нас доставили позавчера вечером, и
водитель повез полицейских и заключенного дальше. Вчера,
незадолго до семи вечера, мы с Моки отправились на обход,
он хотел мне кое-что показать.
– Значит, ты был последним, кто его видел… – На лице
Фе отразилось недоверие. – И что же он хотел тебе показать?
– Не твое дело. Когда мы шли назад, остановились пере-
вести дух у окна на лестничной площадке и заметили наш
«универсал» с горящими фарами. Машину поставили на за-
дах клиники. Можно предположить, что…
– …в этих стенах прячется буйный псих и он будет уби-
вать всех подряд? – с кривой ухмылкой перебила Илана
Хлоэ. – Как в ужастике?
– После того что случилось утром, жанры кинокартин ма-
ло меня волнуют. Ты же не станешь отрицать, что подобное
кровотечение вполне могло стать следствием удара отверт-
кой в грудь или спину?
Хлоэ подошла совсем близко к Илану, и в свете танцую-
щего огня ее глаза за линзами поменяли цвет, став темно-си-
ними, как воды океанских глубин.
– Ты видел фары своими глазами или тебе показал их
Моки? – спросила она.
Илану не понравился ее тон.
– Моки, – односложно ответил он.
На лице Хлоэ появилась злая ухмылка – так улыбаются ад-
вокаты во время перекрестного допроса. Илану показалось,
что она намеренно выставляет его перед всеми дураком.
– Спасибо, что не соврал, – кивнула Хлоэ и повернулась
к остальным.
– С первой секунды, как мы решили ввязаться в игру, все
было подстроено. Авария и ОТД. Машина с зажженными
фарами. Черные лебеди на стенах хирургического кабинета
выглядят так, как будто их нарисовали давным-давно, но это
искусная имитация. Моки и Лепренс играют с нами и в этот
самый момент, пока мы тратим время на разговоры, зараба-
тывают очки. Оба – пациенты, команда, вам ясно? Разве не
они отметились первыми, нашли комнату с заданиями и кла-
довку с едой? Помните вопрос-обещание «Паранойи»? «Вы
осмелитесь бросить вызов вашим самым потаенным страхам
за 300 000 евро?» Мы по уши в дерьме.
Факел в руке Илана потрескивал, освещая напряженные
лица. Каждый взвешивал «за» и «против», пытался оце-
нить ситуацию. Фе и Ябловски обменялись вопросительным
взглядом.
– Кто хочет уйти, милости просим, – добавила Хлоэ. – Я
остаюсь. – Она отвернулась от Илана и посмотрела в глаза
Ябловски. – Что будешь делать?
– Не знаю… Моки исчез, это факт. Но если бы на него
напали, захотели похитить, он бы такую бучу устроил, что
мертвые встали бы из могил. Игра? Реальность? – Он кивнул
Фе. – А ты что думаешь?
– Хлоэ права. Я хочу остаться. Игра стоит свеч.
Илан резко повернулся и пошел прочь, не дослушав об-
суждения, и пятеро товарищей по несчастью поспешили сле-
дом. Ябловски крепко сжимал обеими руками железяку.
Они очень удивились, обнаружив Жигакса на кухне: он
спокойно обедал, сидя в одиночестве за большим столом, ел
мюсли с молоком. Рядом с тарелкой лежали очки Лепренса,
те самые, которые тот оставил на комоде в своей комнате.
– Что ты творишь, придурок? – со злобой в голосе спросил
Ябловски.
Жигакс поднял голову, и выражение его лица мгновенно
изменилось. Он подтолкнул очки к Ябловски, и тот ловко
подхватил их.
– Взгляни на левую дужку. С внутренней стороны.
Ябловски прищурился и прочел надпись, судя по всему –
фабричный номер:
– СА 2107. Ну и что?
– Те же буквы и цифры были написаны на нашей коло-
де карт, – объяснила в момент помрачневшая Фе. – Код, от-
крывший замок комнаты, где лежали конверты с заданиями
и продукты.
В воздухе повисла напряженная тишина, потом Ябловски
опомнился и пролепетал:
– Это значит, что…
– Что имя Рей Лепренс наверняка ненастоящее и он нико-
гда не был в Америке, а работает на «Паранойю», – отрезал
Жигакс. – Ясно как день, что именно он написал код на кар-
тах, взяв за образец буквы и цифры со своей оправы. Карты
он потом разнес по комнатам значит попал сюда задолго до
нас.
Игроки переглянулись, пораженные такой проницатель-
ностью. Фе подошла к столу, наклонилась и уставилась на
Жигакса:
– А как это ты догадался насчет очков? Надпись ведь сде-
лана с внутренней стороны.
– Вчера он принимал душ, а очки оставил на полочке над
раковиной, вместе с туалетными принадлежностями. Воз-
можно, он поступил так намеренно, не знаю, но я успел
взглянуть.
Ябловски шагнул к ним, угрожающе похлопывая метал-
лическим штырем по ладони:
– То есть ты знал, что он один из них, но нам не сказал?
Может, ты тоже… «незваный гость»?
– А вы? Все вы?
Жигакс опустил глаза и залпом допил молоко. Выходив-
ший из кухни Филоза вернулся и спросил Жигакса:
 – Где черные лебеди Лепренса?
Тот встал, вымыл пиалу, убрал в шкафчик коробку с хло-
пьями. Обвел взглядом соперников, и выражение лица у него
было такое, что Илан поежился.
– Кое-где… в надежном месте, где они будут в целости и
сохранности.
 43

Деревянная дверь комнаты Моки была очень крепкой, но

они пустили в ход железный прут Ябловски и в конце концов
взломали ее.
Внутри оказалось чисто и пусто, кровать была убрана. Яб-
ловски и Фе вошли первыми, за ними последовала Хлоэ.
Они принялись обыскивать шкафы и ящики, заглянули под
кровать, но не нашли ни карты, ни ключей, ни фигурок лебе-
дей. Илан надеялся обнаружить протокол «Мемнод», но то-
же не преуспел. Во временном жилище Моки осталась толь-
ко одежда – голубая казенная и та, в которой он приехал в
клинику. Кеды, выданные для игры, стояли у порога, а вот
ботинки Моки исчезли. Могло показаться, что толстяк ни-
когда даже не заходил в это временное пристанище.
Несмотря на высказанные Хлоэ соображения и открытие
Жигакса касательно очков Лепренса, все приняли решение
остаться и продолжить игру.
 Каждый занялся своим делом. Илан долго стоял под го-
рячим душем, глядя на надпись «Hudson Reed» на кране.
Странно, но в душевой он чувствовал себя в безопасности,
как будто вода успокаивала и защищала его. Через четверть
часа он оделся и вышел, причесался перед зеркалом, почи-
стил зубы и был уже в дверях, когда услышал, как кто-то чер-
тыхнулся в первой кабинке.
– Это ты, Хлоэ? – Илан постучал в дверь.
Молодая женщина открыла. Она была в белых «доктор-
ских» брюках и футболке без рукавов, подчеркивавшей ее
формы. Илан заметил, что один глаз у Хлоэ карий, а другой
– голубой.
– Я потеряла линзу, – объяснила она, присев на корточ-
ки. – Не могу найти. Поможешь?
Илан наклонился поискать, искоса поглядывая на Хлоэ.
Он заметил, что ее волосы начали отрастать и у корней про-
ступил натуральный светлый цвет.
– Мы вряд ли отыщем эту штуку, слишком уж она малень-
кая и почти невидимая.
Илан кивнул на дверь и улыбнулся:
– Ты, я, мы с тобой в душевой кабине. Могут неправильно
понять…
– Почему?
Они переглянулись. Хлоэ вдруг толкнула дверь ногой и
без предупреждения поцеловала Илана в губы. Ему и в го-
лову не пришло отстраниться. Он позволил подруге раздеть
себя, потом резким движением стянул с нее брюки. Хлоэ по-
вернула кран, чтобы сделать воду теплее.
Пар окутал их обнаженные тела.
– Думаю, я так и буду ходить с разными глазами, – сказала
Хлоэ, покусывая ухо Илана. – Левый – голубой, правый –
карий. Очень в духе этой клиники. Что скажешь?
– Ангел или демон? Сегодняшняя Хлоэ становится Хлоэ
былых времен, хотя руки у нее все такие же холодные. А что,
мне нравится.
Она коснулась ключа, висевшего на цепочке на груди Ила-
на.
– Как думаешь, что он открывает?
– Ящик с фантазиями…
– Нет, правда… Ты не пробовал открыть дверь комнаты,
где хранятся деньги?
– Там совсем другой замок.
Они ударились о стенку кабины.
– Нас могут услышать.
– Да плевать я хотела на остальных.
Илан забыл обо всем и отдался наслаждению. Хлоэ сво-
дила его с ума, вода текла по лицу, кожа горела. Он погладил
ее грудь и вдруг заметил несколько маленьких шрамов – их
было пять или шесть, – но ни о чем не стал спрашивать. Хлоэ
улыбнулась и прикрыла ему рот ладонью, чтобы приглушить
хриплый вскрик наслаждения.
– Тише, милый, не то растревожишь осиное гнездо.
 Илан поцеловал ее и шумно выдохнул. Впервые за дол-
гое время ему было по-настоящему хорошо, но он понимал,
сколь эфемерно это ощущение покоя.
Хлоэ отодвинулась в угол кабины и начала одеваться.
Илан выключил воду и поцеловал ее в шею.
– Ты просто хотела снять напряжение или у нас с тобой
есть будущее?
– Посмотрим… Не стоит торопить события.
– Называешь меня торопыгой?
Она улыбнулась:
– Главное, что нам обоим было хорошо, разве нет?
Илан провел ладонью по груди Хлоэ.
– Этих шести шрамиков раньше не было, – прошептал
он. – Похоже, тебя кто-то ранил.
Девушка мгновенно натянула майку и водолазку.
– Ерунда. Люстра сорвалась с крюка.
– И?..
Хлоэ удивила его настойчивость.
– А ты как думаешь? Я лежала на диване, и кованые нако-
нечники воткнулись в грудь, всего в нескольких сантиметрах
от лица. Пришлось вызывать спасателей.
Илан отстранился, взял влажное полотенце.
– Если я правильно помню, твой диван никогда не стоял
под люстрой.
– Верно. Но ты ни разу не был в моей новой квартире.
Хлоэ посмотрела на часы, чтобы прервать неприятный
разговор.
– Игра стартует через полчаса. Приготовишь завтрак? Ко-
фе с молоком, несколько тостов и клубничный джем. А я по-
ка причешусь.
Илан кивнул, быстро оделся и ушел. Было очевидно, что
Хлоэ соврала насчет шрамов, но зачем? Что она скрывает?
Он отнес свои вещи в комнату и отправился на кухню,
где застал Максима Филозу, который успел принять душ и
побриться, надел докторский халат и теперь пил фруктовый
сок.
– Хорошая была водичка? – спросил он, подняв глаза на
Илана, и тот не нашелся что сказать.
– Я выглянул в окно своей комнаты, – продолжил Фило-
за. – Снегопад поутих, но небо свинцовое, так что это нена-
долго. Не знаю, сколько намело снега, но, если погода не
улучшится, нас может окончательно отрезать от мира. Ни
одна машина сюда не пробьется. Что будет, если кто-нибудь
серьезно поранится?
– Думаю, Гадес все предусмотрел. В душевой есть аптечка
с перевязочным материалом и антисептиками…
Илан поставил чашки в кофемашину и нажал на кнопку,
достал из морозилки хлеб и положил его в микроволновку.
Филоза нахмурился.
– Гадес… Ну что же, давай поговорим о Гадесе. Я все вре-
мя думаю об игре и вижу все больше странностей. У «Па-
ранойи» нет ни рекламы, ни спонсоров. Организаторы упор-
но пытаются внушить окружающим, что игры не существу-
ет. Кто дал триста тысяч евро? Почему он это сделал? Захо-
тел посмотреть, как восемь придурков гоняются за черными
лебедями? Полагаешь, в конце появится Гадес с чемоданом
денег, отдаст их победителю и отпустит его, как в казино?
– Что ты пытаешься сказать? – тихим голосом спросил
Илан.
– Окончательная картина у меня в голове еще не сложи-
лась, но думаю, что Моки и Лепренс исчезли по-настояще-
му. С ними действительно что-то случилось. А твоя подруж-
ка Хлоэ делает все, чтобы задержать нас здесь.
Илан покачал головой:
– Лепренс носил очки, серийный номер которых стал клю-
чом к первой загадке. Он точно один из «незваных гостей»
и играет с нами. Лепренс – член организации. Как и Моки.
– Но ведь организаторы «Паранойи» могли использовать
код с очков, не сказав ему. Мы были в игре задолго до того,
как попали в эту гребаную клинику. За много дней, да что
там, недель до начала гонки. Они за нами наблюдали – раз-
ными способами: в кафе, в спортивных клубах. Подглядеть
циферки на дужке – плевое дело.
– Но зачем?
– Пока не знаю. Хотят запутать нас, заставить сомневать-
ся. Вернемся к твоей… к Хлоэ. Почему она пытается удер-
жать остальных в игре? Зачем ей лишние соперники?
Илан задумался.
 – Наверное, просто боится остаться в клинике одна. Не
хочет, чтобы игру прервали и появились легавые. Ей очень
нужны деньги, и она настоящий боец.
– Как и все мы. – Филоза бросил взгляд на дверь и продол-
жил: – Скажу тебе еще одну вещь – последнюю – про Сан-
дерс. Вчера вечером я видел, как она бегом возвращалась в
комнату за две минуты до отбоя.
Илану показалось, что его ударили под дых. Он поставил
на стол банку с джемом и знаком попросил Филозу продол-
жать.
– Я сидел здесь, в темноте, пил воду. Она, судя по все-
му, пришла из центрального вестибюля и сразу закрылась
на ключ. Я тоже пошел к себе, но успел увидеть, как через
несколько секунд вернулись вы с Моки.
Илан совсем растерялся. Получается, что тенью, про-
мелькнувшей перед ними в дальнем конце коридора, был не
Жигакс, а Хлоэ.
Филоза решил дожать Илана.
– Что произошло вчера вечером? Зачем вы с Моки пота-
щились в те коридоры, зная, что свет скоро погаснет?
Илан выдержал паузу.
– Он всего лишь хотел показать мне старые, наполовину
сгоревшие папки с документами.
– Какие именно документы лежали в тех папках?
Тон Филозы изменился, и Илан ощетинился.
– А тебе-то что?
 – Просто любопытно.
Его реакция показалась Илану странной. Откуда такой
интерес к старым историям болезни?
– Там не было ничего важного, – наконец сказал он. –
Моки – адепт теории заговора, во всяком случае, так мне
показалось.
В кухню вошла Хлоэ, Филоза вскочил и направился к две-
ри, на пороге обернулся и обвел глаз указательным пальцем.
– Ты потеряла линзу.
– Знаю, – без улыбки ответила девушка и села за стол.
– Он мне не нравится. Вчера он отправил меня в другую
сторону, когда я спросила… Не важно… Этот тип выглядит
спокойным, дружелюбным и открытым, но на самом деле он
негодяй и дешевка. Максим Филоза раздавит нас всех, одно-
го за другим, если предоставится возможность.
То же самое говорил о Филозе Моки. Илан переложил
хлеб на тарелки, поставил на стол чашки, устроился напро-
тив Хлоэ и посмотрел ей в глаза:
– Зачем ты вчера вечером гуляла одна по коридорам?
Она невозмутимо отпила кофе и переспросила:
– Вчера вечером? После того как ты раздолбал электри-
ческий стул?
– Да.
– Я не выходила из своей комнаты. Почему ты взял такой
странный тон?
– Прекрати, Хлоэ. Ты пошла в арт-студию и сожгла все
рисунки и фотографии – те, что мы рассматривали утром.
– Ты, надеюсь, шутишь?
– Мне не до веселья. Кто-то по непонятной причине
устроил небольшой пожар в студии. Филоза видел, как ты
опрометью неслась по коридору и влетела в комнату за се-
кунду до нашего с Моки возвращения.
– И ты ему поверил?! – раздраженно воскликнула Хлоэ.
– А зачем ему выдумывать?
Она вздохнула:
– Могу назвать с десяток причин. Он может быть поджи-
гателем или защищать кого-то другого, не любить меня или
пытаться стравить нас. Черт, Илан, мы занимались любовью,
а ты вдруг заявляешь подобное…
– Может, это тоже было запланировано? Ты якобы слу-
чайно оказываешься в душе одновременно со мной, теряешь
линзу…
Хлоэ вскочила, не в силах совладать с обидой и раздраже-
нием:
– Снова этот бред… На сей раз ты зашел слишком далеко.
Иди к черту, ясно?
Она вышла, оставив Илана в замешательстве. Он маши-
нально грыз тост, вспоминая, как Жигакс отвел глаза, когда
он сказал, что ему нужно поджечь факел. А потом сумел вер-
нуться в темноте на кухню, когда остальные шли по крова-
вому следу. Илан не сомневался, что зажигалку у Фе украл
именно Жигакс.
 Что затеял Филоза? А Жигакс во что играет?
Илан допил кофе, убрал со стола и ушел к себе. Сел на
кровать, достал большой ключ, который прятал в одном из
ящиков, и перечитал конец предыдущего послания:
Вы как ответственный пациент должны привести
Моки в кабинет электрошоковой терапии – ключ у вас
есть, – пристегнуть браслетами, выйти и запереть
за собой дверь. Вы достигнете цели, когда выполните
все эти задания. Третью цель ищите в морге клиники,
используйте второй имеющийся в вашем распоряжении
ключ.
На карте морг указан не был, но Илан решил, что он, ско-
рее всего, находится в подвале, и эта мысль ему не понрави-
лась.
Через несколько минут, ровно в 9:00, зазвенит звонок.
И подтвердит, что Гадес здесь, в стенах клиники.
Конечно, если кто-то не запрограммировал сигнал на
включение в девять утра и семь вечера.
Они продолжают играть, мечутся по лабиринту, как лабо-
раторные крысы, а никаких организаторов, учредителей, хо-
зяев «Паранойи» в клинике нет.
 44

Когда охота возобновилась, Хлоэ даже не посмотрела в

сторону Илана. Она обогнала его и исчезла в женском крыле,
пока он бежал в главный вестибюль.
Гремели решетки, кандидаты вгрызались в клинику, как
червячки в гнилое яблоко. Света через большой овальный
витраж над входной дверью проникало немного, но Илан
легко представил себе, что в солнечную погоду окружающий
пейзаж должен выглядеть просто сказочно и наверняка рез-
ко контрастирует с мрачной серостью заброшенной клини-
ки. Как же ему не хватает яркого света и жаркого солнца!
Илан поднажал и почти догнал Ябловски – тот бежал к
решетке, которую накануне отпер Моки. К его превеликому
удивлению, темноволосый верзила достал ключ, вставил его
в замок, повернул, вошел и тут же снова запер. Он задержал-
ся на несколько секунд, заметив приближающегося Илана,
который смотрел на него с нескрываемым удивлением.
 – В чем дело, а?
– У Моки тоже был ключ от этой решетки.
– И что? Думаешь, я его стянул? Количество входов на
этажи ограниченно, одинаковые ключи наверняка существу-
ют. Увижу толстяка, пошлю его к тебе. Чао, красавчик.
Он начал подниматься по лестнице, шагая через ступень-
ку, и ни разу не обернулся. Илан пошел вниз и через десять
ступенек оказался перед закрытой решеткой. Пространство
за ней освещали неоновые лампы. Он вставил ключ в замоч-
ную скважину, повернул его, раздался скрипучий звук, и ре-
шетка открылась. Помедлив мгновение, Илан шагнул вперед
и запер за собой створку.
Лежавший в кармане ключ вносил некоторое успокоение
в душу: на этот раз никто не застанет его врасплох и не при-
вяжет к стулу.
На стенах и потолке сводчатого коридора проступала кир-
пичная кладка. В правом рукаве свет не горел. Илан вспом-
нил слова Гадеса о разветвленной сети помещений под кли-
никой и пошел на свет.
Вопреки его ожиданиям, ни на цементном полу, ни на сте-
нах не было следов сырости и плесени. Наверняка из-за гу-
ляющего в коридорах ледяного сквозняка.
Неоновые светильники потрескивали, один уже перего-
рел, другой судорожно мигал. Илану было не по себе в этом
замкнутом пространстве без окон и дверей, ему отчаянно
хотелось повернуть назад. Сорвавшееся с поводка воображе-
ние рисовало мрачные картины: мертвых пациентов тащат
на носилках, перекладывают на каталки и увозят во тьму. От
чего умирают в психиатрических клиниках? Что сводит лю-
дей в могилу – болезнь или тоска?
Он подошел к первой комнате с открытой дверью и уви-
дел змеящиеся по стенам трубы, огромный бак с соляркой и
несколько бидонов: одни были заполнены наполовину, дру-
гие – пустые – валялись на полу. В углу притулилась дере-
вянная лестница шести или семи метров в высоту.
Чуть дальше коридор снова разветвлялся в форме буквы
«Y». Старая металлическая табличка в начале правого ру-
кава указывала путь в архив, на другой, слева, было написа-
но слово «Морг». Две новые решетки блокировали оба вхо-
да, их явно установили организаторы игры. Илан попробовал
открыть правую решетку ключом из конверта, потом тем,
что висел на цепочке, но ничего не вышло. Может, удастся
попасть в архив, получив следующий конверт? Тогда он на-
конец выяснит, был ли безумец из его снов Люка Шардон
«постояльцем» клиники и работал ли здесь санитар Алексис
Монтень.
Левая решетка открылась сразу. Илан вошел и сразу запер
ее за собой, после чего продолжил движение. В какой-то мо-
мент ему показалось, что он, как гном, закапывается в гору.
Зачем прятать морг так глубоко?
Первое помещение по правой стороне коридора-туннеля
напоминало операционный блок: остов хирургической лам-
пы на потолке, стены выложены бело-желтым кафелем, в
центре – массивный прозекторский стол с двумя продольны-
ми желобами для стока физиологических жидкостей.
Здесь проводили вскрытия, – подумал Илан, зябко пере-
дернув плечами. – Логично, даже в психушке приходится
выяснять причину смерти пациента… Он подошел ближе и
понял, что вызвало у него удушливую тревогу: к столу были
прикреплены коричневые кожаные ремни.
Зачем они, если все «клиенты» патологоанатома – мерт-
вецы?
Илан вспомнил фразу Моки: «В прежние времена здесь
творили много мерзостей». Лоботомия, электрошоковая те-
рапия, а теперь вот этот зловещий стол в туннеле, где ни-
кто не может услышать криков жертв. Какие жуткие экспе-
рименты проводили вдали от цивилизации на людях, кото-
рых общество вычеркнуло из числа живых?
Илан вздрогнул, услышав металлический щелчок.
Ему показалось, что закрылась дверь.
Он выскочил из комнаты и бросил взгляд направо. Сердце
билось так сильно, что он чувствовал каждый тяжелый тол-
чок.
– Кто здесь?
Он вернулся ко второй решетке рядом с табличкой
«Морг», постоял, вглядываясь в длинный сводчатый тун-
нель, и пошел назад. Показалось, все дело в особой акустике
подземелья…
 Илан собрал волю в кулак, продолжил обследовать поме-
щения и метров через двадцать, за двумя поворотами, до-
брался наконец до цели.
В каждой больнице – даже в психушке – есть морг, все
морги похожи, и все-таки странно оказаться в месте, которое
накануне видел во сне: каталка в углу, разделенная на ячейки
«морозилка» у стены…
Он заметил камеру под потолком, но постарался не вы-
дать замешательства. То, что он ищет, спрятано где-то в этой
наводящей ужас комнате, нужно все обыскать и смыться.
Странно, здесь все еще пахнет смертью, – подумал Илан.
– Но откуда? Вся правая половина помещения была загро-
мождена кучей серых войлочных тапочек и корзинами для
грязного белья на колесиках. Он опрокинул их на пол и при-
нялся рыться в старых тряпках, с трудом сдерживая рвотные
позывы. Эту одежду носили пациенты клиники, возможно,
она же была их последним облачением. Нам выдали такую
же… Случайно? Намеренно? Кто знает… – подумал Илан.
Поиски ничего не дали, и он понял, что придется откры-
вать ячейки с трупами. Девяносто шесть штук. До верхних
не дотянуться, нужно будет подтащить каталку.
Илан начал с нижнего левого отсека. Сделал глубокий
вдох, взялся за ручку и потянул на себя. Ему почудилось, что
из посиневших губ вырвался ледяной пар. Поморщившись
от отвращения, он перешел к соседней ячейке.
Лебедя он нашел в одном из ящиков второго ряда и сунул
его в карман. В ячейке под номером 22 обнаружился белый
пластиковый пакет и крафтовый конверт. Он открыл пакет,
и у него перехватило горло. Внутри лежали оранжевый ком-
бинезон и холщовый джутовый мешок.
Одежда убийцы с отверткой.
За спиной Илана снова раздался какой-то шум, он обер-
нулся, замер и прислушался.
Вокруг было тихо.
У Илана затряслись руки. Страх навалился всей тяжестью,
не давая дышать. Он открыл конверт. Внутри, помимо пись-
ма и нового ключа, лежал шприц с прозрачной жидкостью.
Уважаемый кандидат,
вы на верном пути. Полагаю, количество найденных
вами лебедей увеличивается с каждым часом. Знайте,
что фигурок еще очень много, так что ищите, и пусть
вам повезет.
Врачи часто бывают излишне самоуверенными,
им свойственно забывать жизненно важные правила
безопасности. Вы – умный пациент, сумели обмануть
бдительность лечащего персонала, стянули шприц с
сильным успокоительным – сделайте укол одному из
соперников и выведите его из строя на целый день.
Полагаю, вы захотите узнать, кто из игроков
обращался с вами хуже всех. Ключ, который вы
держите в руках, открывает ту самую комнату, где
вы нашли продукты и конверты с первым заданием.
Можете отправиться туда, открыть их и прочесть,
 кому что было поручено.
Одежда из пакета позволит вам передвигаться по
клинике неузнанным. Вы станете местным призраком.
Опасным, вооруженным шприцем с лекарством…
Следующее задание ждет вас в ячейке № 8.
Удачи.
Виржиль Гадес
Прочитанное так потрясло Илана, что он не сразу вышел
из ступора. Ему второй раз поручают физически покуситься
на другого кандидата. Ввести какой-то неизвестный препа-
рат.
Исключено!
Илан встряхнул джутовый мешок, потом комбинезон и
тут же вспомнил арестанта и двух легавых в свете фар на до-
роге. Что все это значит? Неужели убийца с отверткой участ-
вует в игре, он что, не преступник, а статист? Или Гадес
воспользовался случайной встречей, чтобы изменить сцена-
рий? Илан не забыл фразу из его «приветственной речи»:
По дороге сюда произошел небольшой инцидент, подавший
мне несколько увлекательнейших идей, которые я попыта-
юсь воплотить в жизнь сегодня ночью.
Как Гадесу удалось раздобыть оранжевый комбинезон за
такой короткий срок? Неужели у него есть связи с Отделе-
нием для тяжелых больных? Нет, все подстроено: полицей-
ские – не полицейские, убийца – нанятый артист, а Моки и
Лепренс – сообщники организаторов.
 Игра, все это игра…
Из чистого любопытства он надел на голову мешок. Ви-
деть через ткань можно было лишь свет и очертания пред-
метов, дышалось тяжело. Какого черта он напялил на себя
эту дрянь? Илан сорвал мешок с головы, жадно задышал и
вдруг понял, что трупный запах стал сильнее.
По спине пробежал холодок.
Илан резко обернулся, уверенный, что за ним наблюдают,
но никого не увидел. Он посмотрел в камеру, сунул в карман
ключ и шприц, решив, что использовать его не станет, но и
никому другому не позволит.
Он решил осмотреть остальные ячейки – может, удастся
найти еще несколько фигурок лебедей – и едва не упал, от-
крыв пятую дверцу в среднем ряду.
На него смотрели две большие грязные подметки.
Илан зажал рот ладонью. К горлу подступил выпитый за
завтраком кофе. Он задержал дыхание и обеими руками по-
тянул на себя заскрипевший ящик.
Тело заколыхалось, как серый жирный студень. Одежды
на трупе не было, только грубые туристские ботинки синего
цвета – огромные, сорок шестого размера.
Мертвецом был Моки.
На глазах у Илана выступили слезы. Грудь Моки была в за-
пекшейся, почерневшей крови, которая вытекла из несколь-
ких колотых ран. Сверху, на мятой бумажке, стоял черный
лебедь. Дреды, аккуратно разложенные вокруг головы, напо-
минали устрашающего спрута.
Сомнений не было: Гаэлю Моки нанесли несколько уда-
ров в шею, грудь и руки холодным оружием с очень тонким
лезвием.
Отвертка… Орудием убийства стала отвертка.
На сей раз это не мистификация: белая пленка заволок-
ла широко открытые глаза бездыханного Моки, глаза, видев-
шие лицо смерти.
Илан не сомневался, что Рей Лепренс тоже мертв, жестоко
убит.
По клинике бродит монстр, и Илан знает, как его зовут.
Люка Шардон, человек с отверткой, убьет их всех, одного за
другим. Как убил восьмерых игроков в шале.
Пожелтевший от времени листок, лежавший на груди
Моки, явно вырвали из тетради, текст был напечатан на ма-
шинке:
Люка Шардон химиорезистентен к большинству
антипсихотических препаратов, что значительно
осложняет задачу лечащих врачей. Учитывая
склонность пациента к членовредительству,
необходимо установить за ним усиленное наблюдение.
По мнению моего коллеги, Шардон живет в мире,
созданном его воображением, и крайне редко реагирует
на события реального мира. В момент пребывания в
так называемой воображаемой фазе болезнь никак не
проявляется. Психоз овладел его жизнью, его снами и
социальным поведением. Когда болезнь проявляется,
 пациент выглядит совершенно нормальным, что делает
ситуацию парадоксальной, а его – исключительно
опасным.
В те же периоды, когда психоз отступает и имеет
место возврат к реальности, пациент становится
буйным и крайне агрессивным: он начинает верить, что
медики хотят ему навредить, искажают все его слова,
чтобы выставить сумасшедшим. Больным овладевает
параноидальный бред, он отказывается оставаться в
клинике, сегодня напал на санитара.
Пациент из палаты № 27 ничего не помнит о
происшествии в шале и убийстве своей подруги.
Больной считает, что она жива и придумывает события,
которые якобы с ней происходят. Барьер между
реальным и воображаемым полностью стерт. В острой
фазе психоза пациент способен совершить убийство,
которое сам же потом и «расследует».
Моя главная задача – заставить его принять правду
об убийстве восьми человек. Только так можно
улучшить его состояние.
Необходимо найти вход, первый ключ, который
откроет ворота его разума. Другие ключи отыщутся
позже, и мы будем мало-помалу продвигаться вглубь его
больного сознания.
Для начала мы попробуем электрошоковую терапию.
Илан оцепенел. Составитель отчета – совершенно очевид-
но психиатр – пишет об эпизоде в шале. Но как это возмож-
но? Клиника закрыта уже пять лет, а восемь человек погибли
год назад. Почему убийца Моки, Люка Шардон собственной
персоной, оставил документ на теле своей жертвы?
Объятый ужасом, Илан отступил на два шага, почувство-
вал внезапную боль, потом что-то холодное потекло по его
спине, он заорал, обернулся и увидел расплывающийся си-
луэт с пустым шприцем.
Зрение у него мутилось, комната начала вращаться, мир
опрокидывался, но он успел увидеть, что нападавший одет
в оранжевый комбинезон, а на голове у него холщовый ме-
шок с прорезями для глаз. Точно такой же он нашел в белом
пакете.
Илан протянул руку в тщетной попытке сорвать мешок и
увидеть лицо негодяя, но не успел – ноги стали ватными, и
он рухнул на кучу одежды мертвецов.
Шприц упал и разбился, на пол вытекла капля масляни-
стой жидкости.
Потом наступила темнота.
 45

Кошмар вернулся.
Илан вынырнул из небытия и сразу понял, что снова бу-
дет страдать. Из-за ремней на запястьях и лодыжках. Ему
заткнули рот скомканной грязной тряпкой и заклеили меди-
цинским пластырем. Звуки, которые он пытался издавать,
напоминали невнятное бурчание.
Илану казалось, что он смотрит в калейдоскоп: все во-
круг было расплывчатым, неопределенным. Цвета слива-
лись, прямые углы превращались в изгибы, формы искрив-
лялись, но он догадался, что находится в кабинете дантиста,
сидит, пристегнутый к зубоврачебному креслу. Глаза осле-
пила лампа на гибком штативе-шланге.
Кто-то ее зажег.
Илан представил себе худшее: бормашина касается корен-
ных зубов, кроша эмаль, бур ищет нервы. Нет боли хуже
зубной. Он хочет отвернуться, но ремень на лбу удерживает
голову в неподвижном положении. Он пытается кричать и
чувствует в глотке отвратительный вкус какого-то препара-
та. Рвотный позыв быстро проходит.
Господи, как же кружится голова…
Когда Илан открыл глаза, в поле его зрения появилось
и сразу исчезло размытое лицо в хирургической маске. Он
услышал характерный сигнал электрокардиографа. Чье-то
сердце билось медленно – его сердце.
Зачем его подключили к мониторам? Хотят посмотреть,
как долго он сможет выносить пытки? Решили убивать его
не торопясь?
Вокруг зазвучали голоса. Мужчины и женщины что-то об-
суждали. Илан не мог разобрать ни слова, но не сомневался,
что некоторые из этих голосов уже слышал у себя в голове.
Именно они пытались свести его с ума.
Кто-то зашептал ему в ухо:
– Вы знаете, чего мы хотим.
Голос – мужской, низкий, спокойный.
– Мы надеемся, что вы будете сотрудничать и сообщите
нам недостающие элементы. Вы ведь понимаете, что я имею
в виду, господин Дедиссет?
Моки… Он мертв… – подумал Илан. – Его закололи от-
верткой. А теперь они примутся за меня. Начнут пытать
и…
– Сейчас вы сконцентрируетесь и будете слушать мой го-
лос. Только мой голос – все остальное не существует.
 Голос нашептывал фразы Илану на ухо, и ему показалось,
что он падает в бездну. Мозг, затуманенный введенным пре-
паратом, был готов отключиться.
И тогда включилось внутреннее зрение. В зияющем про-
вале сознания Илан переместился в большую темную ком-
нату. Его тело плыло навстречу яркому теплому свету, а пе-
ред мысленным взором возникали образы. Потом появились
звуки и запахи.
Дальние уголки подсознания вытолкнули на поверхность
воспоминания.
Илан увидел себя и родителей на лужайке незнакомого
парка. Они на пикнике, сидят за деревянным столиком. Два
мальчика и девочка, ровесники Илана, катаются на калит-
ке-турникете. Это происходит летом, небо ослепительно-го-
лубое, хотя рядом, на краю парка, стоит завод – из его трубы
поднимается черный дым. Мимо идут люди в яркой одежде.
Мать Илана достает сэндвичи из желто-белой сумки-холо-
дильника, отец сидит на траве и что-то рисует в тетради, той
самой, с картой сокровищ. Илан подходит, чтобы посмот-
реть, но отец захлопывает тетрадь.
– Я не успел увидеть.
Илан услышал свой голос. Глотнул свежего воздуха – ему
вынули кляп, но не смог ни шевельнуться, ни открыть глаза.
Голос снова зазвучал у него в голове, тихий и спокойный. Он
вел Илана вперед, открывал неведомые двери.
Я все осознаю. Как они это делают?
 Илан не сопротивлялся, он хотел понять и не мог бороть-
ся с чужим присутствием в собственном мозгу, потом почув-
ствовал тепло, и краски на мысленном экране стали склады-
ваться в изображения.
Другая картинка из его жизни. Он сидит по-турецки на
кровати, с карандашом в руке и тетрадью отца на коленях.
На сей раз загадочный, сделанный тушью разных цветов ри-
сунок ясно различим: горный пейзаж, озеро, радуга несколь-
ких оттенков голубого и синего, остров на водной глади.
Мозг Илана во всех подробностях восстанавливает множе-
ство деталей.
Илан из воспоминания держал перед собой листок, на ко-
тором мелкими буковками записал информацию.
Другой Илан, тот, что был пристегнут к креслу дантиста,
по просьбе присутствующих описал эту сцену вслух.
– Очень хорошо, – произнес голос. – А теперь вы должны
наклониться, Илан, и точно пересказать мне то, что написа-
ли на том листке.
Голос изменился, стал мягким, даже нежным. Он принад-
лежал женщине, Илан уже слышал его в моменты кризисов.
Он произнес – против воли, слыша себя словно бы со сторо-
ны:
– Я написал: Здесь царит Хаос, но на вершине ты обре-
тешь равновесие. Там ты найдешь все ответы.
– Эта фраза расположена над рисунком. Очень хорошо.
Что дальше?
 – Я обвел слово «Здесь» и написал: Хаос предполагает,
что цифры расположены в беспорядке. Заглавная буква в
слове «Хаос» очень важна, в такого рода загадках она ча-
сто указывает на то, что необходимо брать первые буквы
отдельных слов. Ниже я добавил: H 580, Н 485, Н 490, Н
600, Н 470.
– Вы уверены, что записали их именно в таком порядке?
Перечитайте еще раз и не торопитесь, Илан.
– H 580, Н 485, Н 490, Н 600, Н 470.
– Великолепно. Больше на листке ничего не написано?
– Написано – «Это очевидно», с восклицательным знаком.
Еще есть стрелка, указывающая, что на обороте тоже есть
текст.
– Можете перевернуть листок?
– Наверное. Но…
– Что такое?
Илан сидел с закрытыми глазами, ремни давили на запя-
стья, не давая шевельнуться, а другой Илан – у него в голове
– выронил листок и огляделся. Он – воображаемый – встал
и начал осматривать комнату, в которой находился.
Илан озвучил ощущения «себя прошлого»:
– Это мой компьютер, моя кровать, мои вещи, а вот ком-
ната, кажется, не моя.
– Конечно ваша. Забудьте о комнате, лучше скажите, что
написано на обороте.
Илан мысленно подошел к окну. Он был на втором эта-
же, смотрел на улицу, по обеим сторонам которой стояли
домики с выцветшими фасадами. Чуть дальше находился
большой завод с высоченной трубой и бесконечно длинными
конвейерами. В предыдущей мысленной картине Илан видел
этот же завод из парка. Назывался он «Кристом», и его ло-
готипом был лебедь.
– Кристом… Кристом… – вслух повторял Илан. – Это за-
вод… И он находится напротив моего дома.
– Ваше воспоминание не совсем реально, можете о нем
забыть. Завод не существует, он плод вашего воображения.
Реален только лист бумаги, лежащий на кровати. Мне нужно
знать, что вы написали на оборотной стороне.
Илан сопротивлялся, не желая подчиняться голосу, и
вдруг почувствовал, как по венам потекла холодная жид-
кость. Так вот оно что, ему поставили капельницу. Веки отя-
желели, он не мог открыть глаза, выгнулся, дернулся, но не
подчинился. Илан у него в голове не вернулся к кровати, он
вышел за дверь и начал спускаться по лестнице. Картины на
стенах были знакомы Илану, пристегнутому ремнями к крес-
лу: осенние пейзажи, деревья, теряющие листву. Они висели
в большом доме в Монмирае. Он мысленно понудил вообра-
жаемого двойника продолжать, и воспоминание не прерва-
лось. Виртуальный Илан переступил порог маленькой кухни,
где его мать наливала себе кофе. Он поцеловал ее в щеку,
достал из шкафчика пакет хлопьев и сел за стол.
Илан почувствовал жестокую, как от ожога, боль в руке.
Давление на веки исчезло, он открыл глаза, и его ослепил
свет лампы, прикрепленной к подвижному штативу. Ценой
невероятного усилия он слегка повернул голову. В несколь-
ких метрах от кресла стояли три или четыре человека и что-
то обсуждали. Все были в белых халатах и масках. Они то
и дело оглядывались на Илана, но лиц он различить не мог,
только размытые пятна. Так бывает, когда ныряльщик смот-
рит из-под воды через специальные очки.
– Вы пытаетесь манипулировать моими… воспоминания-
ми. Но у вас ничего не выйдет.
Они не отреагировали. Илан заметил иглу капельницы в
вене и прозрачный мешок с каким-то лекарством, подвешен-
ный к стойке капельницы. Он отчаянно боролся со сном,
чтобы новые воспоминания запечатлелись в мозгу. Главное
– ничего не забыть. Он помнил начало решения загадки отца
– номера, расположенные в определенном порядке: H 580, Н
485, Н 490, Н 600, Н 470.
Откуда он его знал? Возможно, отец объяснил, как рас-
шифровать тайну карты? Илан отчетливо видел городской
дом – хотя совершенно его не помнил, – где жил с родите-
лями до переезда в Монмирай. Завод «Кристом» с логоти-
пом-лебедем, как у «Паранойи»… Кристом, Кристом: Илан
уже где-то видел это название, но вспомнить, где именно, не
мог. Его разум был затуманен, но одно он знал точно: реше-
ние загадки в нем самом.
И мерзавцы делают все, чтобы вытащить это из его голо-
вы.
– Вы никогда не узнаете, – с трудом ворочая языком, про-
бормотал он. – Не получите ответов, которых ждете.
Один из силуэтов приблизился к креслу. В ушах Илана
раздавался навязчивый писк электрокардиографа. Его серд-
це билось очень медленно.
– Ошибаетесь, господин Дедиссет, обязательно узнаем. И
очень скоро. Все, что хранится у вас в голове, будет принад-
лежать нам. В том числе ваши самые потаенные мысли.
Человек подкрутил клапан капельницы. Усталость нава-
ливалась все сильнее, веки Илана затрепетали.
– Но другие кандидаты… – выдохнул он умирающим го-
лосом. – Зачем они здесь? А Моки? Вы его…
– Удачного продолжения игры, господин Дедиссет. Наде-
юсь, вы очень скоро осознаете, что все это не существует.
На этих словах Илан погрузился в сон.
 46

Илан очнулся, не понимая, где находится. Какой сегодня

день? Почему он лежит на кровати в этой комнатушке? Ра-
диобудильник показывал 19:25.
Игровой день закончился полчаса назад.
Он с трудом поднялся на ноги. Зрение мутилось, предме-
ты расплывались. На него нахлынули мысленные образы из
недавнего то ли сна, то ли кошмара наяву. Он вспомнил ли-
ца в масках, услышал шепот, ощутил бегущее по венам ле-
карство.
Илан отдернул рукав куртки, закатал свитер, но не нашел
нового следа от укола, – должно быть, иголку воткнули под
корочку, образовавшуюся на сгибе локтя.
Он обвел глазами помещение. Кто его сюда принес?
Картинка в мозгу внезапно сменилась на другую: вместо
лиц Илан увидел две огромные грубые подметки в ячейке
морга.
 Моки.
Илан обул кеды и, шатаясь, поплелся к окну. За стеклом,
в густой тьме, кружились пушистые хлопья снега. Господи,
когда же прекратится проклятый буран, когда на небе по-
явится хоть самая крошечная звездочка? Увидит ли он сно-
ва солнце?
Илан сунул руки в карманы и не обнаружил ни ключа, ни
листка бумаги с заданием. Он не доберется до ячейки в «кла-
довой», не узнает своего следующего задания, но это не име-
ет значения: для него с игрой покончено.
Илан взял план клиники и по памяти записал на обороте:
H 580, Н 485, Н 490, Н 600, Н 470. Порядок был совершен-
но другим, чем на оригинальном рисунке, он соответствовал
серии, продиктованной «внутренним» Иланом во время се-
анса гипноза, Иланом из воспоминания, который, вероятно,
знал ответ на загадку.
Он ли жил с родителями в скромном городском доме? Ре-
альность это или чистая фантазия, подобная той, что возник-
ла в мозгу пациентки К. Ж. Лоррен после эксперимента по
протоколу «Мемнод»?
Протокол «Мемнод» не существует, как и женщина по
имени К. Ж. Лоррен. Все это развернутая иллюзия, один из
ловких трюков организаторов игры.
Илан обхватил голову руками и вернулся к своим запи-
сям. Что могут означать комбинации из трех цифр, следую-
щие за буквой «Н»? Шифр? Координаты? Он ничего не по-
нимал.
Илан открыл дверь и ухватил за руку проходившего мимо
Ябловски.
– Моки… – прошептал он.
– Видок у тебя, как у дохлой рыбы.
– Моки… он…
– Знаешь, мужик, ты, должно быть, здорово уверен в себе,
если валяешься в постели в разгар игры. Выполнил почти
все задания, да? Сколько лебедей насобирал?
Ябловски не стал ждать ответа и направился в кухню.
Илан проводил его растерянным взглядом и пошел следом.
Хлоэ сидела в одном торце стола, Жигакс – в другом, он чи-
стил морковь, а Филоза стоял у плиты, над кастрюлей с за-
кипающей водой. Все молчали.
– Моки мертв.
Илан стоял в проеме двери, опираясь рукой о стену, и
моргал от бьющего в глаза света. Ябловски уселся за стол и
с вожделением посмотрел на кастрюлю.
– Что готовишь, философ?
– Спагетти болоньезе. На шестерых?
– Я – пас, – ответил Жигакс.
– Моки мертв, черт бы вас всех побрал!
На выкрик Илана прибежала Наоми, а Жигакс соизволил
наконец оторваться от чистки моркови. Взгляды всех при-
сутствующих обратились на Илана. Он вышел в центр кухни.
Ноги все еще плохо держали его, движения были скованны-
ми, неверными.
– Меня привязали к стулу, накачали наркотиками и до-
прашивали.
– Снова? И где на этот раз? Электрический стул ты раз-
бомбил…
Шутливый вопрос задал Ябловски. Илан «расстрелял» его
взглядом.
– В кабинете дантиста.
– Оригинально.
– Арестант, убивший туристов в шале, этот Люка Шар-
дон, когда-то лечился в клинике и теперь вернулся. Заколол
Моки отверткой. Я видел труп.
Филоза обменялся быстрым взглядом с Ябловски, вернул-
ся к плите и бросил в кастрюлю пачку макарон. У Хлоэ сде-
лалось расстроенное лицо, она крепко сжала рукой стакан с
фруктовым соком и спросила, очень серьезно:
– Кто-нибудь сегодня видел следы, доказывающие, что
Моки или Лепренс прячутся где-то в здании?
Все покачали головой. Она повернулась к Илану:
– Где, по-твоему, убили Моки?
– В морге, его тело лежит в холодильнике.
– Спагетти варятся три минуты или десять? – невпопад
поинтересовался Ябловски. – Я жутко хочу жрать, так что
лучше бы тебе сказать, что через три минуты все будет го-
тово.
– На пакете написано «готовить десять минут». Девяти бу-
дет достаточно, чтобы получилось al dente.
– Невезуха… – разочарованно откликнулся Ябловски и
обратился к Жигаксу: – Сколько лебедей надыбал, дружок?
Хлоэ встала.
– Ладно, пойдем, покажешь мне, – сказала она, глядя на
мрачное лицо Илана.
– Я с вами. – Ябловски вскочил со стула. – Прогуляемся
до морга, полюбопытствуем, еда все равно не готова.
Фе отказалась «от этой идиотской затеи», Жигакс молча
присоединился, и Ябловски повторил свой вопрос:
– Ну, так сколько же? С теми, что ты увел у Лепренса?
Пять? Шесть?
– Отвяжись… – Жигакс злобно оскалился.
– Несчастный кретин! Ты что, шуток не понимаешь? Тебя
не учили улыбаться?
Ябловски пожал плечами, отвернулся, и маленькая ком-
пания тронулась в путь. Они остановились перед решеткой,
но отпирать ее Илану не пришлось: человек, всадивший ему
в спину шприц, не потрудился запереть за собой. Они нача-
ли спускаться: Илан шел первым, Жигакс плелся в хвосте.
Ледяной сквозняк обдувал лица, морозя щеки.
Морг выглядел так, как будто там давно никого не было.
Каталка стояла в углу, одежду, разбросанную Иланом, кто-то
сложил в корзины. Он подошел, одолеваемый дурным пред-
чувствием, и потянул на себя ручку пятого ящика в среднем
ряду.
 Ячейка оказалась пустой и чистой. Ни капли крови.
– Этого не может быть… – пролепетал он. – Моки лежал
здесь, голый, с лебедем на груди и в грубых ботинках.
– У него наверняка ужасно мерзли пальцы, – вздохнул Яб-
ловски.
Исчез даже трупный запах.
– Наверное, обработали все лимонным соком и содой, –
пробормотал Илан. – Они убивают запахи разложения, я
помню это по урокам химии. Именно так все и было, я уве-
рен. Сволочи хотят выставить меня сумасшедшим.
Илан начал судорожными движениями открывать другие
ячейки, потом кинулся к бельевым корзинам, повалил их но-
гой на пол. Крафтовый конверт, листок с текстом, оранже-
вый комбинезон и холщовый мешок исчезли. Испарились.
Он почувствовал спиной взгляды окружающих, обернулся,
посмотрел на Хлоэ, но девушка опустила глаза. Илан побе-
жал по коридорам. Остальные догнали его у кабинета дан-
тиста. Он попробовал открыть металлическую дверь, но она
оказалась запертой на ключ.
Илан почувствовал себя загнанным в ловушку: что бы он
теперь ни сказал, что бы ни сделал, никто ему не поверит.
– Не расстраивайся… – Хлоэ погладила его по спине. –
Моки и Лепренс сидят где-нибудь в тепле, едят пиццу «Че-
тыре сыра» и потешаются над нами.
– Ничего он не ест! – огрызнулся Илан. – Мертвецам пища
не нужна.
 – А ты не забыл, как нашел якобы убитую Анни Бокур на
улице Ренн? Когда мы встретились на площади Италии, ты
был до смерти напуган. Совсем как сейчас… Нужно успоко-
иться, Илан.
– Даже ты мне не веришь…
– Думаю, спагетти уже готовы, – встрял в разговор Яблов-
ски.
Илан стоял, ухватившись за ручку двери, и мысленно по-
вторял слово «Кристом». Он слышал голос отца, произно-
сящего по слогам: «Крис-том». Когда? Почему? Мозг отка-
зывался дать подсказку. В памяти неожиданно всплыл дру-
гой образ: слово «Кристом» было выгравировано на одном
из лебедей, стоявших на столе в кабинете Гадеса.
«Кристом» – завод, созданный его воображением. И
«Кристом» – марка хрусталя в реальном мире, хорошо зна-
комая отцу. Возможно ли, что завод «Кристом» из воспо-
минания – хрустальное производство? Тогда кто и почему
сделал логотипом «Паранойи» лебедя? Илан чувствовал, что
сходит с ума. Наверное, ему нужно лечиться, найти специа-
листов, которые помогут вернуть память, пойти в полицию,
расспросить знакомых и понять, что же на самом деле слу-
чилось с родителями.
Илана пробирала дрожь. Он не вынесет еще одной ночи в
этом аду. Убийца с отверткой бродит по клинике, готовясь
нанести очередной удар. Смерть совсем рядом, а ему никто
не верит. Кто станет следующей жертвой?
 Он вернулся на кухню, дождался, когда все соберутся, и
тоном, не терпящим возражений, потребовал:
– Покажите мне ваши шприцы – среди нас все еще четыре
«врача».
Фе курила в дверях. Она выглядела усталой. Филоза сме-
шивал спагетти с мясным соусом. Он вытащил из кармана
шприц и предъявил его Илану:
– Вот, если тебе от этого станет легче. Честно говоря, ты
меня пугаешь. Ну что, убедился?
Илан кивнул, и Филоза убрал шприц. Фе продемонстри-
ровала ему свой, с иглой, защищенной пластиковым нако-
нечником.
– Мы так и не узнали, зачем нас вооружили этой фигней
и что туда закачали, – сказала она, затаптывая окурок каб-
луком.
Ябловски поддержал игру и кивнул на Жигакса.
– Показываю – но не потому, что мне хочется воткнуть
иглу в задницу вот этому…
– У меня шприца больше нет, – перебила его Хлоэ.
Девушка стояла у стены рядом с холодильником. Она яв-
но чувствовала себя неуютно. Лицо с глазами разного цве-
та придавало ей странный вид инопланетного существа, про-
никшего под кожу невинной земной женщины.
– Где он? – убитым тоном спросил Илан.
– Утром, перед тем как идти в душ, я оставила его в кар-
мане халата. Нужно было запереть комнату на ключ, я знаю,
что проявила неосмотрительность. Но… – Она посмотрела
Илану в глаза. – Я не думала, что задержусь в душевой надол-
го. Кто-то воспользовался моим отсутствием и украл шприц.
Хорошо еще, что лебеди были надежно спрятаны.
Филоза поставил кастрюлю на стол.
– Почему ты никому не сказала?
– А зачем? – огрызнулась Хлоэ. – Ты правда веришь, что
тот или та, кто украл шприц, признался бы?
Она намеренно сделала упор на слове «та».
– Какая же ты все-таки дура… – в сердцах бросила Наоми.
– И ловкачка, – добавил Филоза. – У тебя всегда виноват
кто-то другой. Каждый из нас может поклясться, что ничего
не крал, проверить ведь все равно невозможно. Кстати, по-
чему бы тебе не объяснить, что ты делала вчера вечером –
перед тем как погасили свет? Ты развела огонь рядом с теат-
ральным залом и сожгла все фотографии из арт-студии?
– Нет, не я. Все твои слова – наглая ложь!
– Ложь? Ты вполне могла воткнуть шприц в своего друж-
ка, переодевшись и замаскировавшись, чтобы украсть лебе-
дей, а потом заявить, что шприц свистнули. Все очень про-
сто.
– А может, это ты забрал шприц? Мне нет нужды красть
лебедей Илана – если мы выиграем, поделим деньги поров-
ну.
– Хочешь сказать, у тебя не было никакого коварного пла-
на?
 – Да пошел ты к черту, извращенец, самовлюбленный бол-
ван! Лечи голову!
– Лечиться нужно тебе, милая. Ты на все готова ради де-
нег, ты вполне способна смыться с деньгами и оставить бед-
нягу Дедиссета с носом.
Филоза начал раскладывать еду по тарелкам и первым об-
служил Илана, который с укором смотрел на Хлоэ. Он не
исключал, что один из соперников переоделся в оранжевый
комбинезон и вколол ему седативный препарат. Этот чело-
век, как сказал Филоза, вполне мог получить точно такое же
задание, как Илан. Но Хлоэ?
Девушка не выдержала и взорвалась:
– Расстреливай взглядами их, идиот! Не я украла лебедей
Лепренса, не я рыдала, сидя на театральной сцене психушки.
Не я привязала тебя к электрическому стулу. Не знаю, по-
чему Филоза так на меня ополчился, но тут что-то нечисто.
Этот человек – прожженный манипулятор.
Илану не хотелось собачиться с Хлоэ на людях, он был
уязвлен, очень зол и ничего не понимал. По клинике бродит
убийца. Шайка психов подвергает его психологическим и
физическим мучениям. Моки, добрый толстяк Моки, мертв,
а ему никто не верит.
Илан посмотрел на часы. Через пять минут выключат
свет.
– У нас нет никаких новостей ни от Гадеса, ни от его ко-
манды, здесь происходят жуткие события, а вы не реагируе-
те, вас загипнотизировали бабки. Опомнитесь! Или вам ну-
жен еще один труп, чтобы прийти в себя?
– Насколько мне известно, никаких трупов пока никто ни-
кому не предъявлял, – фыркнула Фе.
– Я найду способ выйти из этого про́клятого дома и добе-
русь до машины. В «универсале» остались наши телефоны
и моя пушка. Если связи действительно нет, как утверждал
Гадес, попробую завести тачку и вырвусь из этого кошмара
– с вами или без вас.
 47

Илан быстрее всех опустошил тарелку, поданную Фило-

зой. Ему нужно было поесть – набить живот, чтобы не сва-
литься в гипогликемию и выдержать обратную дорогу, если
придется идти против ветра.
Хлоэ попыталась убедить Илана не ввязываться в заведо-
мо безнадежное предприятие. Она говорила: «Ну, выйдешь
ты, и что дальше? Позвонишь в полицию? Игру в этом случае
почти наверняка остановят, и у всех будут неприятности. А
о собаках ты не забыл? Гадес говорил, что территорию охра-
няют здоровенные псы!»
Илан поежился. Конечно, он думал о собаках, еще бы ему
не думать о чертовых собаках… Он вышел из-за стола и по-
ставил тарелку в мойку.
– Я все помню. Никаких собак не существует. Гадес все
придумал, чтобы удержать нас здесь.
– А вот я считаю, что зверюги вполне реальны, – встрял
Ябловски, почувствовав запах крови. – Миленькие такие со-
бачки – доберманы или босероны.
– Заткнись!
– Если барбосы ухватят тебя за ногу, от них не отобьешь-
ся.
– Уйдешь, я тебя не прощу, – сказала Хлоэ. – Ты знаешь,
как мне нужны эти деньги. Я потратила на «Паранойю» два
года жизни.
Илану угрожала не только Хлоэ – на него ополчились и все
остальные. Все, кроме Жигакса, который грыз сырую мор-
ковку и наблюдал за происходящим из-под полуприкрытых
век. Каждый игрок выдвигал аргументы, уговаривал Илана
не глупить, но ни один не преуспел. Ябловски ужасно разо-
злился и ребром ладони отшвырнул от себя тарелку, но жест
не впечатлил Илана.
– Если они не хотят выпустить меня, пусть покажутся, –
сказал он, адресуясь к камере. – Пусть вылезут из укрытия
и все объяснят. Почему они не реагируют, как вы думаете?
Моки мертв. Я знаю, что видел.
Илан резко поднялся, и у него закружилась голова. На до-
лю секунды ему показалось, что лицо Жигакса расплылось,
как жидкое тесто по сковородке, и тут же вновь обрело нор-
мальные очертания. Илан понимал, что очередной приступ
может накрыть его в любой момент и нужно действовать
быстрее. Он сделал новый факел из отломанной ножки стула
и накрепко прикрученных проволокой полосок ткани, про-
питанных маслом. Кандидаты яростно спорили, не обращая
внимания на Илана. Никто не хотел, чтобы он уходил, но ни
один не желал воспрепятствовать ему силой.
– Что будет, если факел погаснет? – спросила Фе.
– Не погаснет.
– А собаки?
– Нет никаких собак.
Хлоэ нервно металась по кухне, машинально покусывая
кончики пальцев. Илан отправился в комнату, чтобы пере-
одеться в цивильное, обул свои тяжелые грубые ботинки,
влез в куртку, застегнулся, натянул перчатки, подошел к две-
ри и выглянул в темный коридор.
Возможно, где-то прячется убийца и наблюдает за ним.
Илан вернулся в кухню и изумился, увидев, что Хлоэ масте-
рит себе факел.
– Я с тобой не уйду, – буркнула она, – просто хочу убе-
диться, что… – Она заколебалась. – Что ты нашел машину
и выбрался. Поклянись, что вернешься, если ничего не вый-
дет, договорились? Идти пешком в горы – чистое безумие!
Темно, дико холодно, снег все идет и идет…
Илан холодно кивнул и помог девушке поджечь факел.
Жигакс встал со стула и присоединился к ним.
– Пойду взгляну…
– Конечно пойдешь, – съязвил Илан. – Ты все время бол-
таешься у меня под ногами. Что именно надеешься выве-
дать?
Жигакс, как обычно, не ответил. Они оделись и последо-
вали за Иланом. Никто не хотел оставаться в одиночестве на
кухне или в душевых.
Группа добралась до главного входа. Факелы давали мало
света, и темнота медленно, но неуклонно надвигалась на лю-
дей, готовясь поглотить их. В коридорах свистел ветер, пла-
мя колыхалось и могло погаснуть в любой момент. Ябловски
отобрал факел у Хлоэ.
– Дай сюда. Я выше, так нам будет светлее.
– Идиотский предлог. Дрейфишь?
– С ума сошла?
Они оказались на первом этаже, рядом с кабинетами ад-
министративной части здания. Все окна были забраны ре-
шетками, и Илан, как ни старался, не смог расшатать ни одну
из них, даже металлическим штырем. Ему повезло только в
шестой по счету комнате: стена, куда были вкручены верхние
винты, отсырела, он потянул и вырвал их, потом навалился
всем телом и согнул решетку пополам, схватил валявшийся
в углу металлический ящик и скомандовал:
– Отойдите подальше.
Илан размахнулся и ударил по стеклу, которое разлете-
лось с ледяным звоном. Он выбил острые, как кинжалы,
осколки, чтобы не пораниться, и повернулся к спутникам:
– Мы находимся немного левее двери. «Универсал», ско-
рее всего, стоит с другой стороны здания. Я пойду вдоль сте-
ны и в случае необходимости легко смогу вернуться.
Илан высунулся в окно и помахал факелом из стороны в
сторону. Пламя колыхалось на ветру, как волосы ангела. До
земли было не меньше полутора метров, и у него перехвати-
ло горло.
– Никаких собак, – сообщил он «группе поддержки», на-
деясь, что голос не выдал его страха. – Если бы псы дей-
ствительно охраняли территорию, они бы тут же сбежались
на шум. Для защиты у меня есть факел, но не помешает и
шприц. На всякий случай.
Он обвел взглядом товарищей. Ябловски покачал голо-
вой, и на его лице появилось злорадное выражение, Фе от-
вернулась и начала ходить из угла в угол. Филоза пожал пле-
чами и сказал:
– Я буду ждать здесь – на случай, если ты вдруг вернешься,
но помочь ничем не могу. Прости.
Илан сжал губы, чтобы не выругаться. Хлоэ подошла к
нему и шепнула:
– Я бы отдала тебе свой, но…
– …но у тебя его больше нет.
– Будь осторожен, Илан.
– Ты тоже. В этом доме прячется убийца. Запрись и спи
вполглаза. Уверена, что не хочешь пойти со мной?
Она покачала головой и добавила почти беззвучно:
– Где ты спрятал лебедей? Я могу их взять, это обеспечит
нам дополнительные бонусы.
Илан не знал, смеяться ему или плакать. Он бросил взгляд
на остальных и не заметил на их лицах особого волнения –
скорее уж ненависть, а может, жалость.
Илана не волновало, что они о нем думают. Пусть продол-
жают играть, если хотят, пусть бегают по кругу, как лабора-
торные крысы.
Он прыгнул в окно и исчез в ночи.
 48

Илан продвигался вперед вдоль стены. Ветер кидал ему

в лицо снежную пыль, свистел в ушах, и в этом звуке Ила-
ну чудился вой собак. Он пугался, выставлял вперед факел
на манер меча, но свет от него был такой слабый, что вряд
ли позволил бы заметить оскаленную морду пса. Тварь вы-
нырнет из темноты и перегрызет ему горло. От одной только
мысли об этом Илана затошнило, и он согнулся пополам, но
сумел удержать рвоту.
Идти по глубокому снегу было очень трудно, ориентиро-
ваться приходилось по темным контурам заброшенных зда-
ний и гигантских пустых пристроек. Территория клиники
напоминала город-призрак, затерянный в сердце Альп.
Все внутренние аллеи занесло снегом, так что отрываться
от стены не только не имело смысла, но было просто опасно.
Илан оглянулся, с трудом повернув голову в туго застегну-
том капюшоне, и заметил в разбитом окне оранжевый свет,
но через секунду факел мигнул и погас.
Илан остался совсем один.
 Во всяком случае, он очень на это надеялся.
Надежда захлебнулась в приступе паники: ему показа-
лось, что в поле зрения промелькнул какой-то приземистый
силуэт. Он сделал выпад факелом, закричал и прижался спи-
ной к стене, готовясь отразить нападение.
Силы покинули его, он понял, что если не продолжит дви-
жение, то останется тут навечно, и припустился бежать вдоль
треклятой бесконечной стены сквозь пургу и жалящий хо-
лод, задыхаясь и давясь, не смея обернуться и представляя
себе жуткую картину: собака догоняет его, хватает за лодыж-
ку, вырывает куски мяса.
Никакой собаки нет. Тебе показалось.
Илан вцепился руками в выступ стены, как утопающий в
спасательный круг, вымученно улыбнулся, расхохотался, и
звук собственного голоса немного успокоил его.
В том месте, где, как он помнил, должна была находиться
парковка, никаких машин не оказалось. Когда они с Хлоэ
приехали, несколько внедорожников были припаркованы у
здания. Неужели их переместили или спрятали? Но зачем?
Чего добиваются его мучители, где скрываются?
Илан вытер с лица снег и вдруг понял, что добрался нако-
нец до угла левого крыла. Справа, вдалеке, тянулись вверх
черные въездные ворота. Он двинулся к ним, забирая слегка
вбок и выписывая факелом восьмерки.
Табличка с названием «Сван-сонг» сорвалась с крюка и
валялась в снегу. Створки четырехметровой высоты были за-
перты на несколько больших висячих замков.
Участников игры заперли, как опасных преступников.
Ограда неприступна, как стены крепости, но, если сесть в
машину и разогнаться, ворота удастся протаранить.
Металлическая решетка жалобно скрипела под порывами
ветра, факел едва тлел, и Илан принял решение вернуться,
обогнуть левое крыло, положившись на свое умение ориен-
тироваться, чтобы оказаться на задах клиники. Он помнил,
где находилось окно, из которого Моки заметил горящие фа-
ры «универсала». Теоретически метров через сто или двести
он окажется в нужном месте.
Фары больше не горели («Наверное, аккумулятор сдох», –
подумал Илан), но насчет собак Гадес, судя по всему, все
наврал, хоть за это спасибо…
Илан запнулся правой ногой за что-то твердое под сне-
гом, тяжело рухнул на землю, но факел не выронил. Он под-
нял голову и буквально уперся взглядом в скругленный бор-
тик небольшой каменной стелы, смахнул рукой снег с бетон-
ной поверхности и увидел… выбитые цифры. Никаких имен,
только даты.
– Родился в 1972-м, умер… в прошлом году.
В прошлом году… снова… Как это возможно, ведь кли-
ника закрылась пять лет назад? Гадес – законченный лжец.
Илан поднялся на ноги и посветил себе факелом. Он на-
ходился посреди кладбища. На надгробных камнях стояли
разные даты рождения – 1980-й, 1987-й, а дата смерти везде
совпадала. Прошлый год.
Он поднял голову и вдруг заметил на дальнем конце стены
светлое пятно. В одной из комнат правого крыла – далеко,
очень далеко от зоны обитания игроков – горела лампочка.
Неужели он нашел логово Гадеса? Место, откуда этот кры-
сеныш наблюдает за ними, где строит свои подлые планы?
Взгляд Илана скользнул выше, и на четвертом этаже обнару-
жилось еще одно освещенное окно. Комната в зоне «Д», где
держали буйнопомешанных. Кто там прячется?
Илан затаил дыхание и пошел назад. Он перешагивал че-
рез надгробия, рискуя вывихнуть лодыжку на промерзшей
кочковатой земле. Ему казалось, что из могилы вот-вот вы-
сунется мертвая рука и утащит его под землю.
Илан выбрался с про́клятой земли и решил осмотреть ма-
шину: его факел был на последнем издыхании, так что до-
браться до правого крыла и заглянуть в освещенную комна-
ту не получится. Придется вернуться позже, вооружившись
новым факелом.
«Универсал» занесло снегом по самую крышу. Илан рва-
нулся к передней дверце, дернул на себя ручку, но она при-
мерзла и не открылась. Он протер рукой в перчатке стек-
ло со стороны пассажирского сиденья, но разглядеть ничего
не сумел, обошел машину сзади, попробовал открыть багаж-
ник, но и тот оказался запертым на замок. Под ногой что-то
хрустнуло. Илан посветил факелом и увидел обломки двух
мобильников, своего и Хлоэ.
 Кто это сделал? Кто?
Ему показалось, что он уловил боковым зрением какое-то
движение, затаил дыхание, начал медленно отступать к пра-
вой дверце и ударил факелом в стекло. Несколько обрывков
ткани упали на землю и погасли.
– Господи, только не это…
Небо услышало его молитвы: факел вспыхнул с новой –
последней – силой. Илан понимал, что времени ему отпуще-
но не больше десяти минут, выдавил стекло ногой, открыл
дверцу, плюхнулся на сиденье и захлопнул за собой дверцу.
Он дышал тяжело, со всхлипами и напряженно вглядывался
в темноту.
Никого. Что, если воображение снова сыграло с ним злую
шутку?
Лежавшие на сиденье бумаги разлетелись по полу, пламя
факела хищно лизало потолок салона, обитый мокетом. Бар-
дачок был открыт: оружие исчезло. Он наклонился и заметил
между сиденьями открытые наручники. Ни крови, ни мерт-
вого тела.
В довершение всех несчастий ключ в зажигании оказался
обломанным по самую головку. Илан взвыл от отчаяния, по-
пытался вытащить черенок, но без клещей или пинцета сде-
лать это было невозможно.
Он никогда не заведет чертов «универсал» и не покинет
это место. Убийца сделал все, чтобы кошмар не кончался.
Бумаги, разбросанные по машине, были документами из
крафтовых конвертов: их прочли, а потом смяли, скомкали
или порвали. Фотографии, адреса, достоинства и недостатки
кандидатов, способы привлечения к игре. Прежде чем ветер
унес очередную порцию бумаг из машины, Илан успел заме-
тить имена Моки и Лепренса. Он выругался, наклонился и…
под педалями лежал до боли знакомый рисунок – зашиф-
рованная карта отца. Сдернул зубами перчатку и дрожащей
рукой потянулся за листком. Да, это оригинал, сделанный в
цвете, тот самый, который украли из дома в Монмирае.
Теперь все ясно. Гадес – вор и чертов лжец. Он хотел раз-
гадать шифр и украл карту, он один из мучителей. «Пара-
нойя» – дымовая завеса, затеянная с одной целью: добраться
до секретов Дедиссета-старшего.
Теперь Илан был совершенно уверен, что эти секреты
спрятаны у него в голове, но кое-чего он не понимал. Все
указывало на то, что убийца с отверткой сбежал, спрятался
в здании клиники, убил Моки, а может, и Лепренса. Но где
полицейские, которые его конвоировали? Мертвы и закопа-
ны в снегу где-нибудь в горах? Почему Гадес не поднимает
тревогу? Вдруг его тоже ликвидировали? В таком случае кто
напал на него в кабинете дантиста, накачал наркотиками, ко-
пался в воспоминаниях?
Илан бережно сложил карту, сунул ее в карман куртки и
почувствовал, что пахнет паленым. Запах был резким, как
аромат черного перца. Полоска ткани упала на сиденье, и бу-
маги загорелись. Илан попытался сбить пламя, но порыв вет-
ра в замкнутом пространстве превратил его в пожар. Илан
одним движением переместился на водительское сиденье,
потянулся к ручке и… Огромная собака черно-коричневой
масти ударила передними лапами в стекло и залаяла, оска-
лив страшные клыки. Он перекинулся через спинки, отка-
тился назад – туда, где они с Хлоэ сидели три дня назад, –
и дико закричал.
Ветер не давал черному дыму вырваться наружу, обуглен-
ные кусочки бумаги танцевали и кружились в воздухе. У
Илана не было сил реагировать, ни один мускул не подчи-
нялся мозгу, он только переводил взгляд с одного окна на
другое.
Собака никуда не делась, она может в любой момент снова
выскочить из мрака.
При каждой попытке глотнуть воздуха Илан вдыхал угле-
кислый газ и захлебывался мокротой.
Он понимал, что, если останется в машине, умрет от уду-
шья, а потом сгорит. У него кружилась голова, он мог от-
ключиться в любой момент. Илан дотянулся до ручки, при-
открыл дверь и скатился в снег, успев подумать: «Сейчас она
разорвет меня на куски…»
Илан не знал, сколько времени пролежал без движения,
потом кто-то встряхнул его и со всей силы ударил по щеке.
– Ты меня слышишь, Дедиссет? Что ты натворил, несчаст-
ный кретин?
– Придурок ничего не соображает. Давайте занесем его в
дом, пока он не замерз до смерти.
Илан узнал голоса.
Хлоэ и Ябловски.
 49

Илану показалось, что он лежит на палубе попавшего в

шторм судна. Руки, ноги и лицо онемели от холода. Он от-
крыл глаза и понял, что его, как тюфяк, просовывают в то
самое окно, из которого он полчаса назад выпрыгнул на снег.
Филоза тянул его в комнату, освещенную небольшим костер-
ком: на полу догорали обломки дерева и тряпок от факела.
Красные от натуги Хлоэ и Ябловски подталкивали его сзади.
– Ты тяжелый, как чугунная печь, Дедиссет, – с укором
пропыхтел Ябловски.
Оказавшись внутри, он протянул свой факел Фе, Филоза
снял со «спасенного» куртку и перчатки и усадил у стены.
Илан постепенно приходил в себя. Он протянул к огню тря-
сущиеся пальцы, утер рукавом «прохудившийся» на морозе
нос.
– Что случилось? – спросила Фе у Ябловски.
– Мы толком не знаем. Он поджег единственную бывшую
на ходу машину и валялся на снегу. Пришлось попотеть, что-
бы дотащить его до здания.
Здоровяк стряхнул снег с волос и одежды.
– Может, объяснишь наконец, что за чертов кавардак ты
устроил, Дедиссет?
– Собака… – слабым голосом произнес Илан. – Она… на-
пала. Наскочила. Я боялся выйти, а поджег случайно, когда
уронил факел, чуть не задохнулся, вывалился наружу и…
Больше ничего не помню.
– Не было никакой собаки, Илан. Мы ничего не слышали
и не видели следов лап на снегу.
Он покачал головой:
– А я видел. Пес стоял у дверцы, с водительской стороны,
и не давал мне выйти. Я видел его, как сейчас вижу тебя.
Зачем ты врешь? Почему вы все врете мне?
Жигакс нервно ходил из угла в угол, грызя ногти, и время
от времени бросал встревоженные взгляды на Илана.
– Мы тебе не врем, – с нажимом произнес Ябловски. –
Не мы подожгли единственную машину, которая могла нас
отсюда вывезти.
– Ты жалкий…
– Собаки не было, ясно? Иначе она закусила бы тобой, а
потом сожрала бы всех нас. Так что бредишь ты, а не мы.
Илан выглядел совершенно потерянным – он понимал,
что Ябловски прав. Возможно, у него начались галлюцина-
ции из-за дряни, которую ему ввели? Он вспомнил даты
смерти на надгробных камнях. Это тоже бред? Ни о кладби-
ще, ни о том, что в окнах двух комнат в правом крыле горел
свет, он решил не рассказывать.
– Ладно, предположим, что собака мне померещилась. Но
сбежать мы все равно не можем, на воротах висят замки.
– Естественно, – вмешался Филоза. – Никто не должен
входить на территорию, пока идет игра.
Илан посмотрел на Хлоэ.
– Это еще не все, – сказал он. – Наши мобильные телефо-
ны разбиты, ключ от неймановского28 замка зажигания сло-
ман. Наручники валяются на полу машины.
– Полагаю, на самом видном месте? – поинтересовалась
Фе.
Илан проигнорировал вопрос.
– Наверное, он убил полицейских и пробрался в здание.
Не исключено, что этот человек прикончил Гадеса и тех, кто
на него работает.
Ответом на его предположение стали враждебные взгля-
ды.
– Мне надоели его бредовые выдумки, – сообщила Фе. –
Я иду к себе.
– Это не бред, а чистая правда!
– Ну конечно… Предположим, все так и есть, но кто ска-

28
Абрам Нейман (1893–1967) – германский и французский изобретатель и
предприниматель. В 1934 году запатентовал замок зажигания. Сейчас на все «ре-
но», «пежо» и «ситроены» устанавливают одинаковые неймановские замки.
зал, что это не инсценировка? Если на стоянке нет ни од-
ной машины, возможно, так и было задумано? Мы считаем,
что нас заманили в клинику и бросили здесь, а на самом де-
ле изоляция – один из стрессовых элементов игры. Эта иг-
ра называется «Паранойя», Дедиссет. Не забыл девиз «Па-
ранойи»?
Илан вытащил из кармана куртки листок бумаги и пома-
хал им перед носом присутствующих:
– А это тоже бред? Он был в машине, среди досье, которые
Гадес собрал на каждого из нас.
Кандидаты начали рассматривать бумагу, передавая ее из
рук в руки.
– Что это? – спросил Филоза, пока Жигакс внимательно
изучал рисунок.
– Карта, нарисованная его отцом, – объяснила Хлоэ. – Он
вроде бы изобразил на ней место, где спрятал важнейшие до-
кументы – свои исследования, касающиеся проблем памяти.
Они не должны попасть «не в те руки». Родители Илана бы-
ли известными учеными.
– Были?
– Они погибли два года назад – утонули во время шторма
на море. Илан считает, что это был не несчастный случай, а
убийство, напрямую связанное с их исследованиями.
– Мне жаль, мужик, – сказал Ябловски, – история и
впрямь печальная. И что, загадку так и не разгадали?
Хлоэ вырвала карту у Жигакса, водившего пальцем по
цифрам внизу листка.
– Нет, – отрезала она, проверяя подлинность рисунка.
Илан выпрямился. Огонь на земле догорел, факел угасал,
чадя и потрескивая.
– За несколько дней до приезда сюда эта карта – она была
спрятана в доме Илана – таинственным образом исчезла, –
продолжила Хлоэ. – Он заявил, что ее украли.
Илан нахмурился и забрал у нее листок.
– Заявил? – переспросил он, наградив Хлоэ недобрым
взглядом.
На этот раз она не опустила глаз.
– Да, заявил. Я думаю, она все время лежала в кармане
твоей куртки. Ты сам ее туда положил – и забыл. Почему ни
один замок в твоем доме не был даже поцарапан? Да потому,
что никто к тебе не вламывался. Ты убедил себя, что кто-
то заявился специально для того, чтобы забрать карту. Ты
придумал всю эту историю и увяз в ней.
– И это говоришь мне ты? Ты, лечившаяся в психушке от
депрессии? У тебя тоже есть… история, Хлоэ. О крестах, ко-
торые некто приносил к двери твоей квартиры. Якобы при-
носил. А может, ты сама это делала?
Хлоэ наградила Илана злобным взглядом.
На губах Фе появилась гаденькая улыбочка. Брюнетка яв-
но наслаждалась «семейным» скандалом. Она взмахнула фа-
келом.
– Ладно, с господином Дедиссетом мы все прояснили, зря
потратили кучу времени, может, вернемся? Я хочу быть в
форме к завтрашнему дню.
Она повернулась и пошла прочь, остальные потянулись за
ней, искоса бросая на Илана сочувственные взгляды. Он не
захотел остаться один в темноте и холоде и последовал за
группой на некотором отдалении. Они сговорились против
него. Лжецы. А вдруг все его соперники вовсе не участни-
ки игры, а пешки Гадеса? Актеры, статисты, нанятые «Пара-
нойей», чтобы выпытать у него правду.
Илан больше не знал, как отличить реальность от фикции,
правду от лжи. И никому не мог верить, даже Хлоэ. У него
заныло сердце.
Тьма гналась за ним по пятам, казалось, что про́клятое
место вознамерилось поглотить его. Он прибавил шаг, не в
силах совладать с нервами.
Впереди была еще одна «ночь кошмаров».
 50

Обжигающе-горячая вода хлестала по лицу и телу Илана,

снимая напряжение и прогоняя хмарь из мозгов.
Он уже час стоял под душем, влажный пар заполнил ка-
бинку и легкие. Дубинка, верный спутник и единственное
оружие, стояла в углу.
Моки и Лепренса забрали из комнат, во сне, под носом у
всех остальных.
Но его Бука29 не утащит.
Неожиданно на полу под правой перегородкой появились
голые пальцы. Илан закрутил краны и схватил палку. В со-
седнем душе шумно потекла вода.
– Кто здесь?
– Собака существует, Дедиссет.
Из-за грохота струй по кафелю голос звучал еле слышно.
29
Бука, Бугимен – персонаж, которым пугали непослушных детей («не ходи,
Бука съест»), например, чтобы они не выходили ночью из дома.
 – Она реальна. Я видел ее вчера, во второй половине дня,
из окна на первом этаже.
Голос был знаком Илану.
– Жигакс?
– Тсс, замолчите! Они нас услышат. Не выключайте воду.
Да, это был Жигакс. Илан взглянул на босые ноги, пере-
минавшиеся по кафельному полу, и придвинулся ближе к пе-
регородке.
– Собака черно-коричневой масти, гладкошерстная, с
огромной квадратной головой, – продолжал его невидимый
собеседник.
Илан не описывал остальным пса, которого видел у маши-
ны. Жигакс ничего не выдумал.
– Именно такая, – ответил он, наполовину успокоив-
шись. – Гладкошерстная, черно-коричневая. Но Ябловски
прав в одном: почему зверюга не напала, как только я вылез
из окна? И почему не кинулась на них?
– Хорошо выдрессированный пес может вести себя подоб-
ным образом. Травить, не атакуя. Напугать до смерти и мгно-
венно исчезнуть, если его отзовут ультразвуковым свистком.
Илан задумался.
– Выходит, кто-то ее натравил, а потом отозвал?
– Все может быть. Не знаю, чего они от нас хотят, зачем
так с нами обращаются. Но мы с вами не сумасшедшие, Де-
диссет, хотя они пытаются заставить нас поверить в обрат-
ное, для чего и стирают грань между вымыслом и явью. Им
нужны зомби, не различающие очертаний реальности. Игра
– предлог, через игру нас сбивают с толку. Не исключено, что
в еду подмешивают психотропные вещества. Все они заодно.
Илана поразило, как ясно мыслит «Жигакс-молчун». Ви-
димо, сейчас с ним общается «Жигакс-умник».
– Заодно? Наркота в пище? Не верю. С чего ты взял?
– Я наблюдаю и делаю выводы. Я ем только то, что сам
выбираю, в отличие от вас. Вкусные были спагетти? Филоза
каждый день готовит на всех, он просто душка, вам так не
кажется? А у вас не кружится голова после завтрака, обеда
и ужина?
Илан задумался над словами Жигакса. Что, если очкарик
прав? Все они действительно чувствуют дискомфорт после
еды, а у него самого еще и голова всякий раз начинает болеть.
– Вы что, считаете этого нелепого близорукого типа ум-
ственно отсталым? – продолжал Жигакс. – Думаете, он слу-
чайно добрался сюда первым?
– А может, главный манипулятор здесь ты? Манипулятор
и лжец… – с вызовом произнес Илан.
– Зачем мне врать? В любом случае никому не рассказы-
вайте о своих открытиях и вытащите нас обоих отсюда при
первой же возможности.
– Открытия? Какие открытия?
– Те, что скрываются на свету.
– Свет? О чем ты говоришь?
Илан услышал звуки ударов по перегородке. Бум, бум,
бум. Наверное, Жигакс бьется лбом об стенку.
– Ты в порядке?
Стук прекратился.
– Считайте, что этого разговора никогда не было, догово-
рились? – едва слышно произнес Жигакс.
– При чем тут свет, ответь, очень тебя прошу.
– Никому не доверяйте. Особенно ей.
– Кому ей? Хлоэ?
– Она ведет тонкую игру и очень умело ее скрывает…
Мозг Илана работал лихорадочно быстро. Жигакс сейчас
рядом, рукой можно дотянуться. Самое время копнуть по-
глубже. Хотя бы попытаться…
– Я знаю, это ты сжег все фотографии из арт-студии. Я не
сомневаюсь, что ты каким-то образом связан с этой клини-
кой. Был пациентом? Имена Люка Шардон и К. Ж. Лоррен
тебе что-нибудь говорят? Она страдала раздвоением лично-
сти…
Ответов на свои вопросы Илан не дождался, открыл дверь
и увидел Жигакса – тот бежал по коридору, совершенно го-
лый. Он свернул за угол, и через несколько секунд хлопнула
дверь комнаты, щелкнул замок.
В соседней кабинке шумела вода. Илан завернул краны и
начал одеваться. Слова Жигакса потрясли его.
Против него составлен заговор… В еду добавляют нарко-
тики… Немыслимо. Очкарик бредит. Или нет?
Его вещи еще не просохли, так что пришлось снова на-
пялить ненавистный пациентский прикид. Часы показывали
22:30. Илан вышел в коридор и увидел, что двери всех ком-
нат закрыты. Фе и Ябловски снова активно «развлекались».
Он тихонько постучался к Жигаксу, твердо вознамерившись
прояснить некоторые моменты разговора в душевой, услы-
шал, что тот снова бьется головой об стену, и повернул руч-
ку.
– Что с тобой? Открой, не дури!
– Иди к черту!
Илан понял, что Жигакс бредит. Верх в его голове взял
мизантроп и интроверт.
Что бы он сейчас ни сделал, что бы ни сказал, для этой
ипостаси Жигакса недавнего разговора просто не было. На-
стаивать бесполезно.
Он вернулся к себе и заперся на два оборота.
Клочок бумаги, оторванный от листка с планом, лежал
под дверью. Заинтригованный Илан поднял его, перевернул
и увидел примитивный, сделанный карандашом рисунок ра-
дуги, а под ним числа с карты отца – 470, 485, 490, 580, 600, –
расположенные в верном порядке.
Илан положил доморощенное изображение на кровать ря-
дом с оригиналом. Автором может быть один-единственный
человек: загадочный Жигакс. Этот тип держал в руках карту
отца не больше десяти секунд, но, возможно, успел решить
часть головоломки.
Как связаны радуга и числа? Илан мучительно искал связь
и вдруг вспомнил фразу, произнесенную Жигаксом в душе-
вой: открытия прячутся на свету.
Свет.
– Но это же не… – прошептал он.
Его охватило возбуждение. Он взял ручку и записал, как
будто боялся забыть: длины волн!!!
Отец был исследователем и потому нашпиговал загадку
тем, что любил больше всего, – наукой. Как же он раньше об
этом не подумал? В памяти всплыли уроки физики. Элек-
тромагнитное излучение длинами волн от 380 до 780 нано-
метров, которое способен различить глаз человека, называ-
ется видимым светом или просто светом. Когда свет прохо-
дит через призму, например через каплю воды, образуется
спектр в форме цветных полос, причем каждая соответству-
ет определенной длине волны.
Илан смотрел на номера в нижней части карты. Один из
них соответствовал желтому цвету: 580 нанометров.
За странными числами скрывались цвета.
Память Илана, возможно, и напоминала разбившуюся мо-
заику, но знания из курса физики засели в голове прочно. Он
выписал на листке цвета странной радуги отца: синий, два
оттенка голубого (один из них, пожалуй, с зеленцой), жел-
тый, оранжевый. Синий соответствует длине волны 470 на-
нометров, оранжевый – 600 нанометрам, желтый – 580.
Он написал на обрывке плана Жигакса:
470 → Синий
 485 → Голубой
490 → Оттенок голубого
580 → Желтый
600 → Оранжевый
Итак: отец поставил на карте числа, чтобы скрыть назва-
ния цветов, имеющих отношение к необычной радуге. Илан
вспомнил, что другой Илан – «внутренний» – изменил по-
рядок номеров, и тоже переделал свою табличку:
580 → Желтый
485 → Голубой (лазурный)
490 → Сине-зеленый
600 → Оранжевый
470 → Синий
Подумав еще немного, он решил использовать подсказку
– слово «Хаос», написанное с большой буквы, – и написал в
строчку первые буквы названий всех цветов. Получилось:
JАCOB30.
По сути, это почти ничего ему не давало, знакомых с та-
ким именем у него не было – ни близких, ни далеких. Кто он,
приятель родителей? Их коллега? Вариантов не счесть. Кро-
ме того, он пока не понял значения загадочной буквы «Н»,
стоящей перед каждым числом, которое он преобразовал в
букву.
30
По-французски «желтый» – jaune, «лазурный» – azur, «сине-зеленый» –
cyan, «оранжевый» – orange, «голубой» – bleu. Таким образом, получается слово
JACOB – ЖАКОБ. Имя Жакоб – Якоб, Яков, Иаков.
 HJ
HA
HC
HO
HB
Жакоб, Жакоб… Илан вернулся к рисунку отца: озеро,
горы, особый вид с высоты. Слева, на водной глади, малень-
кий островок. У всего этого должен быть смысл, объяснение,
своя логика. Он напряженно размышлял, но так ни до чего
и не додумался. Возможно, взгляд замылился и не замечает
очевидного?
Ничего, теперь у него есть первый ключ – этот самый Жа-
коб.
Илану в голову пришла неожиданная идея. Он записал
свои открытия на клочке бумаги и сунул его под дверь Жи-
гакса, сразу вернулся к себе и заперся на замок. Ему не да-
вали покоя еще два вопроса. Первый: если у Жигакса такие
выдающиеся мозги, почему Гадес не подключил его к реше-
нию загадки? Или он пробовал и ничего не вышло? И вто-
рой: «внутренний» Илан действительно знал ответ. Илан не
сомневался, что этот другой человек – он сам, но из прошло-
го. Значит, он действительно жил с родителями в маленьком
скромном доме напротив завода «Кристом». Вполне вероят-
но, что отец работал на этом заводе, например в исследова-
тельской лаборатории.
Илан закрыл глаза и попробовал вспомнить, но ничего не
вышло. Все заперто в самом дальнем уголке его мозга.
Они затуманили тебе мозги.
Вечные вопросы: кто и почему? Каким боком замешан во
всей этой истории Гадес? Илану не сиделось на месте, он по-
нимал, что заснуть сегодня ночью все равно не сможет. Как
там сказал Жигакс? Собака реальна. Если так, значит реаль-
ны и два освещенных окна в правом крыле. Не исключено,
что именно там найдутся ответы на все его вопросы. Попасть
в загадочные комнаты изнутри клиники невозможно, все ре-
шетки наверняка заперты на замок.
А вот со двора в комнату на первом этаже можно попро-
бовать пробраться…
На этот раз Илан соорудил себе более грозное орудие:
вместо палки взял железный прут и накрутил на один его ко-
нец полосы суровой ткани – прощай, простыня! – проложен-
ные осколками стекла. Если появится собака, одного удара
будет достаточно.
Двадцать минут спустя Илан вылез в разбитое окно, держа
в одной руке факел, а в другой доморощенную палицу.
В одном Илан был уверен на сто процентов: снаружи куда
менее опасно, чем внутри.
 51

Теперь Илан шел в противоположную сторону, подняв во-

ротник куртки до самого носа, готовый размозжить голову
первому, кто сунется.
Он обогнул правое крыло, свернул за угол и оказался пе-
ред бесконечно длинным задним фасадом. Следов собаки
нигде видно не было. Факел освещал только снег под ногами,
но Илан угадывал вдалеке горы, молчаливо наблюдающие за
его отчаянной попыткой вырваться из ада. Горы не только
хранят секреты, они умеют надежно их прятать. Склоны этих
великанов поглотили отчаянные крики смельчаков, которые
сорвались, не дойдя до вершины. Илану вдруг показалось,
что возведенные природой стены никогда его не отпустят.
Он умрет здесь и будет погребен в их гранитной утробе.
Илан попытался взять себя в руки и продолжил двигать-
ся вперед, пока не увидел два освещенных окна: верхнее,
на четвертом этаже, находилось на несколько метров правее
нижнего. Окна существуют, они ему не приснились, как за-
явили Хлоэ и Ябловски. Илан посветил факелом на землю и
подошел к стене.
Зарешеченное окно было задернуто то ли серой, то ли
черной занавеской, так что заглянуть в комнату не пред-
ставлялось возможным. Илан положил факел у стены, чтобы
не привлекать внимания, вернулся и бросил в окно снежок.
Реакции не последовало. Три бесплодные попытки убедили
его, что внутри никого нет.
Раз так, можно не церемониться. Он разбил стекло,
расшатал решетку, отогнул ее, подтянулся и проскользнул
внутрь, резко оттолкнув штору.
Место, куда он попал, больше всего напоминало пост ви-
деонаблюдения в каком-нибудь супермаркете или на вок-
зале. Работали компьютеры, мигали диодные лампочки. На
трех стенах висели десятки погасших экранов. Слева от окна
находился пульт со множеством кнопок и тумблером. Илан
сделал шаг вперед, воинственно потрясая железякой, и по-
пытался открыть дверь, выходившую в коридор. Из этого ни-
чего не вышло – ручка исчезла, замок был заперт на ключ.
Ветер задувал в комнату через разбитое стекло и тихонь-
ко завывал, стелясь по стенам. Илан подошел к пронумеро-
ванным экранам и пульту управления. Начал нажимать на
кнопки с цифрами, экраны загорались, и на них появлялись
неподвижные цветные изображения. Илан узнал коридор,
выложенный черно-белым кафелем, дверь в душевую, кух-
ню. Одна из камер была направлена на стол, где они ели, но
широкоугольный объектив позволял видеть холодильники,
раковину и практически все остальное помещение. Некото-
рые экраны остались темными. На клавиатуре под тумбле-
ром стояли цифры. Илан нажал на № 14, соответствующий
камере, нацеленной на кухню, и повернул тумблер. Объек-
тив производил съемку и мог менять фокусное расстояние.
Он нашел сердце игры, ее нервный узел, командный
пункт, из которого Гадес наблюдал за ними. Хоть в этом ор-
ганизатор не соврал. Илан почувствовал удовлетворение: он
взял верх над теми, кто пытался им манипулировать. Кнопок
было шестьдесят четыре – как на шахматной доске. Шесть-
десят четыре стратегических пункта, позволяющих следить
за действиями игроков внутри «Паранойи».
Некоторые экраны должны были соответствовать меди-
цинским кабинетам – стоматологическому, тому, где прово-
дили электрошоковые процедуры, а возможно, и лоботомию.
Илан представил себе Гадеса, удобно устроившегося в крес-
ле и наблюдающего, как его пытают током, и разозлился еще
сильнее.
Илан нажал на кнопку с номером 60 и остолбенел от изум-
ления. Камера была направлена на человека – женщина с
длинными черными волосами сидела на кровати, подтянув
колени ко лбу. Она выглядела совершенно изможденной,
одета была как пациентка, а белая смирительная рубашка
не позволяла ей двигать руками. Неоновые лампы светили
очень ярко, и незнакомка держала глаза закрытыми.
Илан понял, что нашел комнату, ту самую, на четвертом
этаже, в окне которой горел свет, когда он смотрел с улицы.
Сейчас он находился в помещении прямо под ней.
Илан был потрясен до глубины души. Он набрал номер
60 на клавиатуре, медленно повернул тумблер и увидел бе-
лую дверь в белой стене. Белыми были все четыре стены –
белыми и обитыми звукопоглощающей тканью. Илан напра-
вил электронный глаз влево и увидел окно с решеткой, до
которого пациент не мог дотянуться. Стекло было залеплено
пушистым снегом.
Ветер пел свою странную песню, отражаясь от стен, ше-
велил шторы. Илан потер переносицу. Кто эта женщина? На
ум почему-то пришло имя К. Ж. Лоррен, попавшей в кли-
нику в возрасте двадцати лет, девственницы, утверждавшей,
что в детстве ее насиловали сектанты. Той самой, что, по-
добно Жигаксу, страдала раздвоением личности. В отчете,
который Моки нашел в архиве клиники, говорилось, что па-
циентка (ее описывали как девушку с длинными черными
волосами) крайне истощена.
Бред какой-то, это было пятнадцать лет назад…
Илан зашел в тупик. Объяснение может быть только од-
но: медицинский отчет, который Моки читал ему в архиве,
подделка. Никакой Ж. К. Лоррен не существовало, ее приду-
мали организаторы игры, чтобы задействовать в следующих
заданиях. Возможно, «актриса» должна передать ему новый
ключ, который приведет его к очередному заданию. И так до
бесконечности…
Что, если его соперники правы, все происходящее – фик-
ция, а женщина – статистка «Паранойи»?
Илан не хотел в это верить. Он уцепился за поступки Жи-
гакса, за фотографии, которые тот сжег в арт-студии. За его
описание собаки. За растоптанные на снегу мобильники.
Илан открыл глаза и отшатнулся. Женщина стояла под
камерой и смотрела прямо на него. Все лицо у нее было
расцарапано, некоторые отметины тянулись от самого лба
до подбородка. Создавалось впечатление, что пленница са-
ма себя изуродовала, пытаясь ногтями содрать мясо с ко-
стей. Очевидно, смирительную рубашку надели, чтобы не
дать несчастной еще больше навредить себе.
А вдруг она настоящая сумасшедшая, пациентка дурдо-
ма? Ее могли похитить… Но зачем?
Хотя, с другой стороны, умело наложенный грим…
Пациентка медленно повернула голову направо, потом на-
лево, оскалилась, и Илан заметил крупные желтые зубы.
Черные, как два колодца, глаза были окружены глубокими
морщинами, так что определить возраст женщины Илан за-
труднялся. Сколько ей – сорок? Пятьдесят? Скелет в боль-
ничной хламиде, с лицом, из которого ушла жизнь. Она плю-
нула в объектив, не попала, вернулась на кровать и села, при-
няв позу зародыша. Казалось, что сил у нее осталось на один
вздох, она фактически уже перестала существовать.
 Илан пребывал в полной растерянности. Ему чудилось,
что он уже видел это жалкое существо, но не мог вспомнить,
где и когда. Возможно, она человек из его прошлого? Они
были знакомы до того, как ему выжгли мозг? Кто она? Что
делает в заброшенной клинике?
Актриса «Паранойи»… Иного объяснения не существует.
Он взялся за тумблер и навел объектив на незнакомку.
Она услышала жужжание и слегка подняла голову, так что
из-за плеча стал виден один глаз с расширенным зрачком.
Во взгляде было столько ненависти, что Илан невольно по-
ежился. Такой холодный взгляд бывает только у закончен-
ных психов.
Он заметил на стене за спиной зомби маленькие черные
пятна, напоминающие слова, попробовал разобрать напи-
санное, но она изменила позу, закрыв спиной часть про-
странства.
– Подвинься, – нетерпеливо прошептал он. – Подвинься,
прошу тебя. Дай взглянуть, что там написано.
Он сдвинул камеру и наконец увидел, что все четыре сте-
ны исписаны одним-единственным словом: Жакоб.
Жакоб, Жакоб, Жакоб… Почерк четкий, почти калли-
графический. Буквы выведены очень тщательно. Что за на-
вязчивая идея владела тем, кто покрыл каждый сантиметр
заплесневевших стен именем Жакоб? Илан был потрясен, но
у него возникло чувство, что он близок к пониманию, к раз-
гадке истины. Неприглядной истины.
 Некто внутри него знал женщину из палаты. А она зна-
ла Жакоба. А Жакобу был известен секрет отца. Все это чи-
стое, лишенное какого бы то ни было смысла безумие, но
иного пути к темным глубинам памяти у него нет. Возможно,
в конце его ждет встреча с Гадесом, возможно, так и было
задумано. Ну что же, он получит ответы на все свои вопросы
и узнает тайну собственной личности.
Илан вспомнил о лестнице в одном из помещений мор-
га, где стоял бак с соляркой. Завтра днем он возьмет ее и
заберется на третий этаж. Если понадобится, вырвет решет-
ки, разобьет стекла прутом и попадет в палату черноволосой
женщины.
Почему лестницу оставили рядом с баком? Наверное, она
тоже часть игры: «Найди лестницу и используй ее для…»
Для чего? Он повернул голову к одному из экранов верхнего
ряда в левом углу. Его внимание привлекло какое-то движе-
ние или проблеск. Мониторы слежения показывали темноту,
и вдруг в самом низу экрана № 27 появилось световое пятно.
Кто-то двигался в темноте, неся в руке яркий фонарь.
Пятно света переместилось на экран № 26. Человек шел
очень быстро. Илан занервничал и начал вглядываться в
изображение, пытаясь уловить знакомую деталь, но видел
только пол и стены. Его охватила паника. Может, это убий-
ца? Что, если он готовится нанести очередной удар? Войдет
в одну из комнат, например к Хлоэ, и…
Экраны № 22 и № 21… Рука вставляет в замок решетки
ключ, висящий на большой связке. Значит, у призрака есть
все задействованные в игре ключи и он может попасть в лю-
бое помещение, подняться на все этажи. Настоящий Мастер
ключей31. Кто он? Гадес? Убийца с отверткой?
Экран № 4. Еще одна решетка.
Илан напрягся. Неизвестный направлялся не в жилую зо-
ну, он шел к нему.
Экран № 2. Луч света. Ощущение чужого присутствия.
Звяканье ключей. На расстоянии метра, не больше, ключ
входит в замочную скважину. Илан прижался к стене, гото-
вясь нанести удар.
Ну давай, открывай эту чертову дверь!
Илан почти не дышал, спина покрылась ледяной испари-
ной. Почему неизвестный не открывает дверь? Чего он бо-
ится?
Ключ вытащили из скважины.
Дьявольщина!
Илан бросил раздосадованный взгляд на экран № 2. Фо-
нарь направили прямо на объектив, на темной поверхности
вспыхнуло и тут же погасло яркое желтое солнце. Он прило-
жил ухо к двери, не услышал ни звука, вернулся к экранам.
Свет вспыхивал и тут же гас, как будто человек не хотел,
чтобы его обнаружили.

31
Мастер ключей – вымышленный персонаж в фильме «Матрица» – одна из
разумных программ, системный изгнанник. Он постоянно вырезает ключи-яр-
лыки, которые позволяют очень быстро добраться до любого места в Матрице.
 Куда он направляется?
Илан начал опасаться худшего, он задыхался, чувствовал
себя попавшей в западню крысой. Несмотря на камеры сле-
жения, преимущество было на стороне неизвестного. Что де-
лать? Бежать сломя голову? Разбудить остальных? Он поду-
мал о Хлоэ, представил, как она оказывается лицом к лицу
с врагом. Он не даст ей позвать на помощь, уволочет, как
Моки или Лепренса. Илан все еще верил, что у них с Хлоэ
есть будущее, и не мог бросить ее на произвол судьбы.
В воздухе резко запахло соляркой. Илан испуганно по-
смотрел на дверь. Жидкость растекалась по полу прозрачной
лужей.
Он отступил назад.
– Зачем вы это делаете?
Щелчок. Огонек зажигалки на экране № 2. Тот, другой,
решил его сжечь.
– Я знаю, кто вы. Вас зовут Люка Шардон.
Огонек на экране замер, как пламя свечи. Илан попал в
цель. Не дождавшись ответа, он продолжил:
– В палате № 27 мужского крыла лежала Библия с вашим
именем и фамилией. А еще я нашел там рисунки мифоло-
гических чудовищ. Точно такие же я видел на стенах клини-
ки. Текст на листе бумаги, который лежал на животе мертво-
го Моки, написан почерком Санди Клеор, вашего лечащего
врача. Я видел вас во сне, Люка. Вы были заперты в палате
№ 27, рядом стоял санитар – Алексис Монтень… Много лет
назад вас держали в этой клинике… В моем сне вы спрята-
ли кусок простыни в один из прутьев спинки кровати. Кро-
вать на месте, а вот ткань исчезла. Я помню надпись: «II AN
2-10-7». Что такого важного было в полоске, оторванной от
простыни? Расскажите, прошу вас.
Илан едва успел закончить фразу. Человек опустил руку,
поджег солярку, и пламя вспыхнуло стеной. Илан метнулся
к окну, выпрыгнул и остался лежать на снегу, глядя на огонь.
Как это ни странно, свет на этаже не погас, пробки не выби-
ло, значит щиток остался закрытым. Илан побрел назад, дер-
жась рукой за стену, дошел до угла и понял, что ветер пере-
катил факел на другое место, и он погас. Лицо у него совсем
замерзло, дыхание было хриплым, ноги едва слушались, он
почти ничего не видел из-под капюшона, но старался ступать
по собственным следам и наконец оказался у окна, через ко-
торое выбирался из здания, перевалился через подоконник
и попал в комнату, где было совершенно темно.
Илан сделал шаг вперед, наткнулся на стену, решил найти
дверь и пошел налево, то и дело спотыкаясь.
Неожиданно в спину ему подул сильный сквозняк. Про-
странство вокруг казалось безразмерным. Наверное, он в
холле, у центрального входа в здание. Но какое направление
выбрать? Илан был совершенно дезориентирован. В темно-
те он далеко не уйдет. Илан сгорбился, как старик, дошар-
кал до угла, сел, вцепившись обеими руками в палку, и вдруг
услышал треск. Что это? Круглый глаз фонаря появлялся и
исчезал, перемещаясь с молниеносной скоростью. Илан рез-
ко выпрямился и нанес удар в пустоту. Свет продолжал свой
странный танец, луч выстреливал ему в лицо, отскакивал в
сторону, вспыхивал снова. Илан снова замахнулся, выронил
дубинку и прохрипел:
– Почему? За что вы так со мной?
Свет погас, и он остался один. В темноте. Попробовал по-
звать на помощь, но захлебнулся в рыданиях.
 52

Когда Люку Шардона привезли после осмотра в пала-

ту, переложили на кровать и пристегнули ремнями, Санди
Клеор по-прежнему была там. Она выглядела усталой, но
глаза горели от возбуждения.
– Ненавижу обследования, – признался Люка, как только
санитар вышел за дверь. – Они все время что-то со мной
делают. Орут в уши, вкалывают всякую дрянь, короче, об-
ращаются как с вещью. Наверное, не понимают, что с чело-
веком – с любым человеком! – нельзя вести себя жестоко!
Он посмотрел на часы, перевел взгляд на окно. За стек-
лом шел снег.
– Надо же, как метет… Трудновато будет вернуться до-
мой, да, доктор? Вы тоже рискуете застрять здесь.
– Я никуда не тороплюсь.
– Будете описывать интересный «случай»? Вас интере-
сует мой мозг?
 – Не стану утверждать обратное.
Она что-то писала в маленьком блокноте, хотя дикто-
фон продолжал работать.
– Делаете заметки? – спросил Люка.
– Психиатрические штучки… ключевые слова. Продол-
жайте, прошу вас. Думаю, история подходит к концу?
– Да, развязка близка. Я считаю, что самое интересное
всегда следует приберегать для финала. Последний элемент
головоломки.
Пациент выдержал паузу, пытаясь уловить реакцию вра-
ча, потом продолжил.
– Вы блестящий специалист, но вылечить меня не суме-
ли, – укорил он Санди. – Закармливали лекарствами, приме-
няли электрошок. Не попытайся я удавиться на прутьях
кровати, так и гнил бы в палате со звуконепроницаемыми
стенами – как бедняжка Сесиль и девяносто пять процен-
тов пациентов вашей гребаной клиники.
– Вид у вас более здоровый, но вы едва не погибли. Не сто-
ит забывать, как вам повезло.
– Я все помню.
Люка на мгновение прикрыл глаза.
– Ладно… Пожалуй, нам пора вернуться в «Сван-сонг».
Это название похоже на английское – «Сван’с сонг»… Как
это, по-вашему, переводится? Когда-то давно я вроде бы
знал, но вспомнить не могу. Ну же, док, скажите мне.
Она взглянула на свое отражение в оконном стекле и про-
говорила бесцветным голосом:
– «Лебединая песня». «Сван-сонг» означает «Лебединая
песня»…
 53

День третий
Свет возвращался медленно, неохотно, отказываясь про-
гревать толстенные, покрытые плесенью стены, не желая бо-
роться с непогодой и привносить в жизнь яркие краски.
Илан лежал, свернувшись клубком, он промерз до костей
и окончательно лишился сил. После очередной кошмарной
ночи организм просто отказывался функционировать.
Он не переставал терзать себя вопросами. Почему убийца
с отверткой не устранил его? Почему решил поиграть с ним,
вместо того чтобы убить, как Моки и Лепренса?
Нужно выбираться из этого кошмара. Перелезть через
ограду и идти в горы. Это вопрос его психического выжива-
ния. Еще два дня в клинике, и он окончательно поедет моз-
гами – или сдохнет. Он думал о похожей на скелет женщине,
запертой на четвертом этаже, в палате со стенами, исписан-
ными словом «Жакоб». Не может быть и речи о том, чтобы
оставить ее гнить в проклятой клинике и сбежать, не полу-
чив ответов.
Он вытащит несчастную и заберет ее с собой. Было 8:19.
Тело болело, ныло, скрипело и хрустело, грозя развалиться.
Цвета на витраже посветлели, но остались тусклыми. Илан
бросил осуждающий взгляд на религиозные фигуры. Что де-
лает в этих стенах Христос? Кому нужна вера в прибежище
безумия?
Он вошел в коридор напротив, узнал «шахматный» пол,
стены с облупившейся штукатуркой и вздохнул с облегчени-
ем, поняв, что вернулся в жилую зону. В дверях кухни стоял
Ябловски и жевал бутерброд.
– Мы уже начали о тебе беспокоиться, – сказал он, оглядев
Илана. – Где ты был?
В наглухо застегнутой куртке, с железным прутом в ру-
ке Илан напоминал траппера. Налитые кровью глаза лихора-
дочно блестели. Фе, Хлоэ, Жигакс и Филоза завтракали за
столом.
– Вижу, вы здорово спелись в мое отсутствие, – срываю-
щимся голосом произнес Илан.
Хлоэ встала и подошла к нему. Ее волосы сильно посвет-
лели, и она стала похожа на себя прежнюю.
– Да у тебя жар… Сможешь сегодня играть? – Она пощу-
пала ему лоб.
Илан отшвырнул ее руку:
– Оставь меня в покое!
 Он налил стакан воды и выпил большими жадными глот-
ками. Вода показалась ему омерзительно теплой. На лбу
выступила испарина, как будто температура действительно
поднялась.
– Кого-то держат взаперти на четвертом этаже… – Илан
распахнул куртку. – Плевать, верите вы мне или нет. Если у
одного из вас есть ключи, дающие доступ в женское отделе-
ние крыла, я бы попросил его открыть решетки. Мне необ-
ходимо подняться как можно выше, будь она трижды нелад-
на, эта клиника!
Илана по-прежнему мучила жажда, он залпом выпил еще
один стакан воды и продолжил:
– Я выхожу из игры, мне не нужны триста тысяч евро, я
хочу одного – добраться до несчастной женщины! Неужели
вы не понимаете?
Ябловски прислонился к стене и скрестил руки на груди.
– Хочешь, чтобы мы помогли тебе выполнить очередное
задание? – небрежным тоном спросил он. – Не исключено,
что некто действительно заперт на четвертом этаже и ты дол-
жен освободить его или ее, чтобы получить конверт, новый
ключ или двух лебедей. Неплохо задумано, Дедиссет, но я в
этом участвовать не собираюсь.
– Я с ним согласна, – сухо бросила Фе. – С чего бы нам
доверять тебе? Я не стану рисковать, открывая одну из ре-
шеток, так что не пытайся заморочить нам голову, догово-
рились?
 Илан встретился взглядом с Жигаксом, но тот поджал гу-
бы и покачал головой.
Они психи, все как один, и не могут вырваться из сетей
проклятой игры. Илан повернулся к Хлоэ.
– У меня нет ключей, которые отпирают замки в той ча-
сти здания. Я с самого начала действовала только в мужском
крыле. – Хлоэ бросила на Илана сожалеющий взгляд и ука-
зала на Филозу. – Ключи есть у него. Я точно знаю, что он
поднимался на третий этаж, а может, и выше.
– С чего ты взяла? – огрызнулся Филоза.
Хлоэ не отвела взгляд.
– Просто знаю.
Он пожал плечами и налил себе чашку кофе.
– Жигакс тоже туда ходил. И вообще, я ни перед кем не
обязан отчитываться. Каждый за себя.
Он резко повернулся и пошел к себе. Илан обвел осталь-
ных ненавидящим взглядом, оскалился и так резко схватил
со стола свою железную дубинку, что напугал Хлоэ.
– Успокойся, Илан. Ты сам не свой. Пойди полежи, не то
наделаешь глупостей.
Он проигнорировал ее слова и обратился к Жигаксу:
– Ничего не хочешь рассказать о карте моего отца? Объ-
ясни, что происходит.
Жигакс не сказал ни слова, даже головы не поднял от мис-
ки с хлопьями. Илан готов был взорваться.
– Решили поиграть? Ладно, так тому и быть.
 Он вышел, ненавидя всех скопом и Хлоэ в частности. Она
не поддержала его, не подставила плечо. Она ему не верит.
Все считают, что он свихнулся.
Илан отправился в зал водных процедур, открыл аптеч-
ку, принял несколько таблеток от головной боли и простуды,
потом «отлакировал» этот коктейль витаминами. Порядок,
количество и дозировка роли не играют. Нужно загрузиться
под завязку, чтобы справиться.
Он потрогал лоб. Горячий. Ничего, как-нибудь.
Илан быстро шел по коридорам, прислушиваясь, вгляды-
ваясь в темноту, вздрагивая от малейшего шороха. Стоило
ему на мгновение прикрыть глаза, и под веками возникали
слепящие вспышки, ему казалось, что убийца бродит непо-
далеку, бесшумный и безмолвный. Где прячется этот гад?
Лихорадка… жар, голова раскалывается, сердце готово
выскочить из груди, легкие вот-вот взорвутся. Только бы ле-
карства подействовали…
Через пять минут он добрался до тупика, где за брониро-
ванным стеклом хранились деньги. Десятки невесть откуда
взявшихся пачек, ждущих победителя. Илан понимал одно:
вся эта идиотская игра и охота за деньгами лишены смыс-
ла. Если он хочет остановить безумие, которое мало-помалу
овладевает каждым игроком, нужно лишить игру смысла.
Илан размахнулся, что было сил ударил прутом по сейфу
и едва успел уклониться от собственного оружия, которое
отскочило ему в лицо. На стекле остался крошечный след.
Он мысленно проклинал деньги, Гадеса и всех тех, кто пре-
вратил его жизнь в иллюзию. Нельзя сдаваться…
Илан наносил удар за ударом, по стеклу пошли трещины,
и тут за его спиной раздался голос:
– Еще раз, Дедиссет, и ты преуспеешь.
Он обернулся и увидел Ябловски. Тот держал в руке
шприц – как нож, – готовясь нанести удар. Остальные игроки
сгрудились позади него, в их глазах читались ярость и страх.
– А ты, похоже, умеешь обращаться с этой штукой, – про-
цедил Илан и поудобнее перехватил свое импровизирован-
ное оружие.
– Еще как умею и не задумываясь воткну в тебя иглу.
Отойди от сейфа. Можешь выйти из игры, это твое дело, но
мы продолжим.
Ледяной пот заливал глаза. Илан отер его рукавом и вгля-
делся в лица стоявших вокруг людей. Они то растягивались,
то съеживались, как резиновые маски, голоса звучали про-
тяжно, как на испорченной магнитофонной ленте. Илан при-
слонился к стеклу, боясь, что вот-вот упадет. Мир скручи-
вался, размягчался, как сугроб, уходя в небытие.
Надсадно зазвенел звонок, неоновые лампы судорожно за-
мигали, Илан упал на пол и зажал ладонями уши. Ябловски
вырвал у него оружие и прокричал что-то нечленораздель-
ное, Хлоэ шепнула несколько ласковых слов, коснулась за-
тылка. Минуту спустя Илан остался один – лежал и дрожал
как собака, дожидаясь, когда пройдет приступ.
 В себя он пришел в 9:17. Встал, держась за стену с осы-
пающейся штукатуркой. Эта клиника – не заброшенное зда-
ние, а чудовищное Нечто, оно пытается овладеть им, высо-
сать человеческую сущность, уничтожить. Илан содрогнул-
ся, застегнул молнию куртки до самого верха и пошел на-
зад. Коктейль из принятых лекарств подействовал, ему ста-
ло легче. Он добрался до ведущей в морг лестницы, никого
не встретив по дороге, но они были где-то здесь – игроки,
Гадес, убийца с отверткой.
Илан миновал подземные коридоры, вынес стоявшую у
бака с соляркой лестницу – в высоту она была не меньше
шести метров, нашел в куче лома тяжелую железную палку
и выбрался наружу через окно с выломанной решеткой.
Ветер поутих, низкое небо цвета ртути роняло ватные
хлопья снега. Он зашагал по белесой земле, то и дело ози-
раясь вокруг. Стены, ограждающие территорию, выглядели
неприступными, но он сумеет забраться на бортик, подтянет
к себе лестницу, перебросит ее на внешнюю сторону, спу-
стится и пойдет по направлению к долине.
Илан не заметил никаких следов собаки. Может, она и
правда плод его воображения, хоть Жигакс и утверждает об-
ратное? В голову пришло сравнение с Тартаром, адом древ-
них греков, который охранял свирепый трехглавый пес Цер-
бер. Проклятая клиника как две капли воды похожа на цар-
ство мертвых.
Он быстро оказался на задах здания. За территорией сто-
яли другие стены – гранитные, растущие из земли, устрем-
ленные вершинами к небесам, под облака. Горы. Близкие,
грозные, немые великаны.
Он остановился под окном комнаты видеонаблюдения и
заглянул внутрь. Выгорело не все помещение, но большин-
ство экранов взорвалось, контрольная панель оплавилась,
пол превратился в черноватую кашу.
Илан отступил на несколько шагов. Свет не горел, но он
точно помнил, в какой из комнат заперта женщина с длин-
ными черными волосами и расцарапанным лицом. Он под-
ставил лестницу, но оказалось, что она едва доходит до тре-
тьего этажа, не хватало как минимум трех метров.
Илан осторожно забрался по ступенькам, разбил окно,
раскачал решетку и ввалился внутрь.
Он попал в палату, старую, жуткую, насквозь проморо-
женную, стремительно пересек ее и оказался в коридоре со
множеством запылившихся от времени дверей. Судя по все-
му, это была «С», женское отделение для больных с тяжелы-
ми поражениями психики. Оставалось найти лестницу, ве-
дущую на следующий этаж, в «Д».
Он пошел направо, практически уверенный, что имен-
но там находится лестница на верхний этаж. В коридорах
стояли кресла на колесиках и каталки – свидетельства го-
рестной жизни пациентов, страдавших в этой клинике. На
выцветшем указателе значилось: «Мягкая мозговая оболоч-
ка». Илан знал, что это третий защитный слой – внутренняя
оболочка, прилежащая к человеческому мозгу. Значит, цен-
тральная часть совсем близко.
Он заметил отпечатки ног на пыльном полу и двинулся
по следу. Человек заходил в комнаты с открытыми дверями,
видимо, что-то искал, заглянул он и в зал водных процедур
со змеящимися по стене трубами и «пыточными» ванными.
Илан решил взглянуть, снова увидел надпись «Hudson Reed»
и едва не налетел на торчащий из стены гвоздь. На ржавой
шляпке он заметил высохшее красное пятнышко, коснулся
его пальцем и понял, что это кровь. Несколько капель упали
на пол – определенно недавно. Тот, кого выслеживал Илан,
поранился здесь, на третьем этаже. Такая рана была на за-
пястье у Жигакса. Значит, он здесь побывал.
Впереди показался большой холл и лестничный пролет,
защищенный решетками. Минут через десять Илан отказал-
ся от бесплодных попыток проделать лаз в защитной сетке.
Отсюда на четвертый этаж не попасть. Он опустился на ко-
лени и заметил отпечатки ног по другую сторону решетки.
У кого-то был ключ, кто-то имел доступ на последний этаж,
где была заперта черноволосая пациентка.
– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул он. – Я – Илан Дедис-
сет, я на третьем этаже!
Нет ответа. Он поторопился вернуться и едва не пропу-
стил важную деталь, но в последний момент спохватился,
сделал несколько шагов вперед и обнаружил следы, уходя-
щие под запертую на ключ дверь. Илан не смог определить,
были это отпечатки ног Жигакса или кого-то другого.
Он поднял прут, ударил по ручке, и дверь в конце концов
поддалась.
Илан попал в подсобное помещение: торчащие из стен во-
допроводные краны, толстые трубы, ведра, швабры, десятки
пустых бутылок из-под промышленного чистящего средства.
Некоторые шкафы были опрокинуты на пол, другие все еще
стояли на ножках. Илан принюхался, и мозг подал сигнал
тревоги. Ему был знаком этот запах: разложение.
Горло перехватил спазм, ноги стали ватными. Он подошел
к шкафу с закрытыми дверцами, задержал дыхание, резко
потянул за ручку и… к его ногам с глухим стуком упало тело.
Илан испустил истошный вопль. Мертвая женщина лежа-
ла лицом вниз, одежда на спине была в мелких дырочках от
ударов отверткой. Труп раздулся, кисти рук были серо-зе-
леноватыми, как будто на них надели резиновые перчатки.
Несчастная умерла два-три дня назад.
Кто она, эта рыжеволосая женщина?
Больше всего Илану сейчас хотелось бежать без оглядки,
но ужасная догадка заставила его остаться.
Он ухватился за свитер и перевернул тело. Бледно-голу-
бые высохшие глаза покойницы уставились в потолок. Про-
валившийся рот зиял бездонной чернотой, губы напоминали
заплесневевшие корки.
Илан нащупал в одном из карманов бумажник. Потянул
за уголок и прочел имя и фамилию на удостоверении лично-
сти: Валери Жербуа. Он взглянул на фотографию и вспом-
нил, где видел рыжеволосую. Во время псевдотестирования
в «Эффексоре» она сидела за Моки и переписывала страни-
цы телефонного справочника.
Сомнений быть не могло: Валери Жербуа входила в ко-
манду из восьми игроков, вышедших в финал «Паранойи».
Как там сказал Гадес по дороге в клинику? Одна из участниц
уже прибыла сегодня утром. В первой тройке. Фе сказала,
что ее привезли во второй половине дня и она стала четвер-
тым номером.
Получается, что играть должны были не две женщины, а
три.
Кто-то убил Валери Жербуа и занял ее место. Случилось
это в ночь приезда Хлоэ и Илана. Первую тройку составили
Жигакс, Филоза и Моки.
Моки мертв.
С самого начала один из игроков был убийцей с отверт-
кой.
 54

Время на часах приближалось к 13:00, и Хлоэ шла на кух-

ню, чтобы взять сухой паек и отправиться на очередное за-
дание.
В коридоре кто-то зажал ей рот ладонью и потащил назад,
к душевым.
– Это я… – Илан ослабил хватку. – Всего лишь я.
Хлоэ успокоилась не сразу. Она заметила осколки стекла
на полу и подняла глаза. Разбитая камера висела на проводе.
Дверь аптечного шкафчика была распахнута, пакетики и пу-
зырьки валялись на полу. Глаза у Илана покраснели, волосы
торчали в разные стороны, больше всего он сейчас был по-
хож на буйнопомешанного.
– Ты до смерти меня напугал! Что на тебя нашло?
Илан затравленно огляделся, покрепче сжал в руке свой
прут и заговорил тихим голосом:
 – Убийца с отверткой – Жигакс. Вернее, тот, кто выда-
ет себя за Венсана Жигакса. На самом деле его зовут Люка
Шардон и…
– Тихо, тихо, успокойся! – Хлоэ сокрушенно вздохнула,
даже не пытаясь скрыть раздражение. – Ты понимаешь, что
говоришь? Понимаешь, какие серьезные обвинения выдви-
гаешь?
Конечно, он понимал, еще бы ему не понимать! После сде-
ланного открытия Илан не переставал прокручивать в голо-
ве уравнение. Все совпадало.
– Четверть часа, мне нужно всего четверть часа, чтобы
кое-что тебе показать и объяснить.
Он был на грани истерики. Хлоэ покачала головой:
– Не дави на меня, Илан, не сейчас, я…
– Умоляю тебя!
Молодая женщина сдалась.
– Ладно, четверть часа и ни минутой больше, мне нужно
обыскать кухни, это займет чертову прорву времени. Но сна-
чала я выпью стакан воды и возьму что-нибудь пожевать.
– Не советую.
– Я ужасно проголодалась.
Хлоэ на ходу развернула сэндвич и начала есть, наплевав
на предупреждение Илана. Он отвел ее в выгоревшую ком-
нату и уговорил вылезти наружу. Когда она начала спускать-
ся, он заметил, как она обута, и удивился.
– Откуда у тебя туристские ботинки? Я раньше их не ви-
дел.
– Стояли в шкафу рядом с кедами. Тебе такие не выдали?
– Я в таких приехал, но… нет, в моем гардеробе были
только кеды.
Он вспомнил голое тело Моки в грубых ботинках и спро-
сил себя, почему одни игроки получили уличную обувь, а
другие нет. Хлоэ откусывала от бутерброда большие куски
и торопливо глотала, от холода у нее то и дело перехватыва-
ло дыхание. Они добрались до лестницы, и она ужаснулась,
увидев, во что превратилась комната видеонаблюдения.
– Что тут произошло?
– Отсюда Гадес наблюдал за нами, у него был доступ
ко всем камерам. Свет зажигался и гас автоматически, зво-
нок был запрограммирован. Жигакс тоже наблюдал, а потом
устроил поджог. У него есть все ключи, он может попасть в
любое место, в том числе в наши комнаты. Вот почему Моки
и Лепренс ничего не смогли сделать. Он открыл своими клю-
чами и вошел, когда они спали.
По взгляду Хлоэ Илан понял: она начинает осознавать,
что не такой уж он и сумасшедший. Они отправились в каби-
нет водных процедур, и он показал ей окровавленный гвоздь.
– Помнишь царапину у него на запястье?
Она кивнула и вгляделась в следы на пыльном полу, но
определить где чей не представлялось возможным.
– Ну хорошо, предположим, что Жигакс действительно
добрался до этого этажа и поранился. Комната видеонаблю-
дения уничтожена. И что с того?
– Идем.
Илан потащил Хлоэ в кладовую, толкнул выбитую дверь,
и удивление на ее лице сменилось ужасом, а слова застряли
в горле.
– Она… Она…
– Мертва? Да, и это не инсценировка.
Хлоэ сделала шажок вперед, словно хотела убедиться, что
это не сон, почувствовала трупный запах, и ее едва не вы-
вернуло.
– Теперь ты мне веришь? – спросил Илан.
Девушка медленно кивнула и зажала рот дрожащей рукой.
Ее лицо побледнело от страха и отвращения. Илан вывел по-
другу в коридор, закрыл дверь и посмотрел ей в глаза.
– Кто она? – спросила Хлоэ, с трудом сдерживая слезы.
– Участница игры, она первой приехала в клинику…
Илан помолчал, желая убедиться, что до Хлоэ дошли его
слова.
– Когда нас привезли, в первый вечер, она сидела у себя
в комнате, ее заперли, как и остальных. Если помнишь, мы
вышли вместе с Гадесом, а «универсал» с полицейскими и
арестантом поехал дальше. По дороге что-то случилось. Не
знаю, вернулись они в клинику, потому что не смогли про-
ехать через перевал, или убийца прикончил их, сел за руль и
явился сюда. Ясно одно: человеку в оранжевом комбинезо-
не удалось сбежать и он занял место этой кандидатки. В то
утро, когда нам предстояло получить конверты с заданием
№ 1, Жигакс заявил, что приехал первым, и подошел к ячей-
ке с цифрой «один». На самом деле в первой тройке была
эта женщина, а он – самозванец.
Они услышали, как где-то хлопнула дверь, и вздрогнули.
Хлоэ напоминала тень себя самой.
– Думаешь, на этом этаже кто-то есть?
– Нет… – Илан крепче сжал в руке железную палку. –
Звук идет снизу. Давай убираться отсюда.
Они шли быстрым шагом, и Илан продолжал рассуждать:
– Я считаю, что Гадес был здесь один, вел приготовления
к игре, Жигакс-Шардон прикончил его в первую же ночь,
установил контроль над клиникой и забавляется с нами, как
волк с кроликами.
– И он так и не объяснил, как вышел на «Паранойю»! –
воскликнула Хлоэ.
– Вот именно. Итак: он убрал легавых, получил доступ к
нашим досье – папки лежали в машине – и многое узнал о
нас и о «Паранойе». Этот человек – убийца, у него серьезные
проблемы с психикой, что-то вроде раздвоения личности, но
он еще и игрок, причем опытный. Полицейские говорили об
убитых игроках, и псевдо-Жигакс входил в ту группу. Па-
рень чувствует себя в «Паранойе» как рыба в воде.
– А мы продолжаем играть, мечемся по зданию, выпол-
няем идиотские задания… – убитым голосом произнесла
Хлоэ. – Кошмар какой-то… Никто ничего не контролирует,
помощи ждать неоткуда, а среди нас убийца. Нужно преду-
предить остальных и сматываться отсюда.
– Слава богу, теперь ты на моей стороне. – Илан вздох-
нул. – Но эта история гораздо сложнее. С одной стороны,
есть карта моего отца, которую украл Гадес. С другой –
именно Жигакс помог мне решить часть загадки. Он чертов-
ски умен.
– Что именно он разгадал?
Илан достал из кармана карту.
– Вот, смотри: коды внизу – это цвета, если расставить их
в правильном порядке, получается слово «Жакоб».
– Жакоб… – повторила она, внимательно разглядывая
нижний край карты.
– Кто-то накачал меня наркотиками и запер в кабинете
дантиста. Неизвестные люди пытаются разрушить мой мозг и
украсть воспоминания. Это не имеет отношения к игре, они
хотят добраться до открытий, которые сделали родители. Не
понимаю, кто они и как связаны с убийцей, разгуливающим
по клинике со смертоносной отверткой.
– Да, это нелогично, а значит нереально.
– Хлоэ, ты же не станешь снова…
– Подожди, не перебивай. Итак: Моки мертв, ты видел те-
ло в морге, потом убийца его перепрятал. Очевидно, с Леп-
ренсом случилось то же самое. Убийца с отверткой, Люка
Шардон, присвоил личность Венсана Жигакса и охотится за
нами. Но твои «палачи»… Вдруг они все-таки плод твоего
воображения?
– Я знаю, что видел.
– Шизофреники тоже «знают». Я вот что имею в виду: нет
оснований утверждать, что то, что ты считаешь реальностью,
на самом деле реальность. Свидетелей нет, вот в чем пробле-
ма. Я считаю, что есть игра, убийца, который в нее внедрил-
ся, и твои галлюцинации, вызванные стрессом и пережива-
ниями из-за гибели родителей. Все перемешалось.
Илан не хотел снова вступать в бесконечный спор, это
могло завести их в тупик, и решил перехватить инициативу.
– Ладно, предположим, хотя я уверен, что прав, но что ты
скажешь о женщине с длинными черными волосами в сми-
рительной рубашке? В ней нет ничего иллюзорного, она ре-
альна – как мы с тобой. А еще есть Жигакс, он же Люка
Шардон, бывший пациент этой клиники из палаты № 27. Ты
держала в руках Библию с его фамилией на обороте, Хлоэ.
Его я видел во сне накануне того утра, когда ты снова появи-
лась в моей жизни. Мне снилась палата № 27.
– Мы это уже обсуждали и…
– Боже, Хлоэ, нельзя быть такой упертой! Вспомни, как
Жигакс плакал, сидя на сцене среди старых декораций. По-
чему, как ты думаешь?
Девушка задумалась.
– Потому что это место ему знакомо… Сцена навеяла ему
воспоминания. Ему – или одной из личностей, обитающих
у него в голове.
 – Именно так, – кивнул Илан. – По той же самой причине
он сжег арт-студию. Не исключено, что фотографии Жигак-
са висели на одной из стен. Он сорвал все снимки и сжег,
уничтожил доказательства.
– Получается, вы с Моки видели тогда в коридоре именно
его. Теперь ты веришь, что Филоза – нераскаянный лжец,
что никакой собаки не существует? – спросила Хлоэ.
Илан с нежностью взглянул на подругу:
– Прости, что…
– Проехали…
– И последнее: Люка Шардон действительно пытался по-
веситься в своей палате в «Сван-сонг». Не знаю, когда и по-
чему, но это было, и он выжил. Сегодня – по воле судьбы, из-
за снегопада, аварии на дороге и нашего присутствия в сте-
нах клиники – он вернулся и воспроизводит свои прежние
преступления. Убивает игроков отверткой. Не знаю, веришь
ты мне или нет, но это чистая правда.
– Похоже, его преступное прошлое повторяется. По сло-
вам полицейских, Жигакс убил восьмерых, а нас, вместе с
несчастной женщиной…
– …как раз восемь.
Они стояли у окна, выходящего на зады клиники. Хлоэ с
опаской смотрела на горы, уходящие вершинами в свинцо-
во-серое небо. Великаны застили ей горизонт, создавая ощу-
щение замкнутого пространства. Они спустились по лестни-
це, но свернули не налево, а направо.
 – Хочу напоследок показать тебе кое-что еще. Возможно,
ты наконец поверишь, что я говорю правду.
Они побежали вдоль стены и оказались у низких, торча-
щих из-под снега надгробий.
– То самое кладбище, о котором говорил Гадес, – произ-
несла запыхавшаяся Хлоэ.
– Иди взгляни.
Илан подвел ее к стеле и попросил прочесть надпись.
– Родился в 1972-м, умер в…
Хлоэ шагнула к соседнему камню.
– 1980-й. А там – 1987-й.
В ее голосе прозвучали изумление и страх. Не дав Илану
сказать ни слова, Хлоэ начала счищать снег с других памят-
ников.
– В каждой могиле похоронен неизвестный, все умерли в
прошлом году. Черт, Илан, что это значит? Клинику закрыли
пять лет назад.
– Понятия не имею. Скорее всего, это как-то связано с
протоколом «Мемнод»… С женщиной в смирительной ру-
башке. Я больше чем уверен, что раньше в этой психушке
творились ужасные вещи. Вплоть до прошлого года.
Хлоэ поежилась и плотнее запахнулась в куртку.
– Подожди секундочку. Здесь восемь памятников. И… О
господи…
Она указала пальцем на одну из дат.
– 1987-й… Это…
 – Год твоего рождения.
Илан начал перешагивать через камни, возбужденно ком-
ментируя надписи:
– 1980-й. Кажется, в 1980-м родился Моки, я прав? 1982-
й. 1987-й. 1979-й – это, возможно, Лепренс. А вот и «моя»
могилка!
– Кладбище может быть декорацией, выстроенной для иг-
ры, – неуверенно предположила Хлоэ.
– И зачем было огород городить, если Гадес настоятельно
рекомендовал нам не выходить из здания?
Сорвавшийся с крыши снег тяжело шлепнулся на землю у
их ног. Как ни старался Илан, понять он ничего не мог. Разве
можно объяснить необъяснимое?
– Что будем делать теперь? – спросила Хлоэ.
Зрачки Илана сузились, превратившись в две булавочные
головки.
– Обезвредим Жигакса, отберем у него ключи, поднимем-
ся на четвертый этаж, освободим пленницу и сбежим из это-
го ада.
 55

Хлоэ караулила в коридоре, пока Илан взламывал дверь в

комнату Жигакса. Они вошли, переборов страх, помня, что
это жилище безумного убийцы. Жигакса везли в Отделение
для тяжелых больных, потому что суд признал его невменя-
емым, а невменяемого в тюрьму посадить нельзя, даже если
он устроил бойню в шале. Убил, ведомый своим безумием,
следовательно, ни в чем не виноват.
Кровать была аккуратно застелена, а комната выглядела
так, будто в ней никто никогда не жил. Вешалки в шкафу бы-
ли выровнены с болезненным педантизмом, оранжевый ком-
бинезон отсутствовал. Илан обыскал карманы, но не нашел
ни ключа, ни лебедя, ни карты, ни отвертки – только упа-
ковку кукурузных хлопьев в шоколаде. Он поднял матрас,
заглянул под кровать. Ничего.
– Ну что? – спросила Хлоэ.
– Все чисто, он был очень осторожен, но…
 В ящике комода обнаружились восемь фигурок лебедей, у
одного был отломан клюв. Потрясенный Илан протянул его
Хлоэ:
– Он украл его у меня в электрошоковой, когда пытал.
Девушка повертела фигурку в руках, а Илан продолжил
обыск и достал из ящика старые фотографии.
– Мы не ошиблись.
На глянцевом снимке Жигакс стоял на сцене театра
«Сван-сонг» в окружении нескольких пациентов в костюмах
к спектаклю. Выглядел он чуть моложе и изображал солнце
в тех же самых декорациях, которые и теперь находились в
кулисах. На первом плане виднелись головы зрителей.
– Понятно, почему он плакал, – прокомментировала
Хлоэ. – Все дело в нахлынувших воспоминаниях.
На всех фотографиях фигурировал Жигакс-Шардон – в
разных ситуациях, с разными людьми, но всегда в стенах
клиники.
Последний снимок, судя по всему, был сделан в кабинете
арт-терапии. Разглядывая его, Хлоэ встрепенулась:
– Картина – та, за их спинами… Кажется, она висела в
доме твоих родителей.
Она постучала пальцем по левой части кадра. На заднем
плане, на мольберте, действительно стояла картина – пейзаж
с деревом, оголившимся под ветром. Тона красок были тем-
ные, почти погребальные. Илан онемел от изумления.
– Ты права. Это она. Висит на стене столовой в Монмирае.
 Они обменялись недоуменными взглядами.
– Как картина, написанная душевнобольными в психиат-
рической клинике, спрятанной от мира в глубине гор, попа-
ла в дом твоих родителей?
Илан искал и не находил объяснения.
– У меня нет ответа.
– Родители рассказывали тебе о клинике?
– Не помню.
Илану показалось, что он снова погружается в безумие, на
сей раз, к счастью, не один: Хлоэ выглядела такой же расте-
рянной.
– Объяснение наверняка существует. Ты или твои роди-
тели точно сюда приезжали.
– Невозможно!
– И тем не менее…
Она помолчала.
– Я начинаю думать, что ты был прав с самого начала и
люди, покушающиеся на твою память, реальны. Эти неиз-
вестные охотятся за бумагами твоего отца и сами проводят
запрещенные опыты. У меня кровь стынет в жилах, как по-
думаю о кладбище за зданием и могилах с одинаковым го-
дом смерти. Все это противоречит логике, но существует на
самом деле. Мы как будто попали в другое измерение, где
время и пространство деформированы.
Илан вспомнил сон, в котором секундная стрелка на ча-
сах крутилась в обратную сторону, а судебный медик и по-
лицейские бессчетное количество раз выходили из морга, а
потом снова появлялись. Они с Хлоэ что-то упускают…
Он вздрогнул, услышав за спиной голос:
– Что это вы делаете в комнате Жигакса?
В дверях стоял Ябловски и с изумлением смотрел на рас-
куроченную ручку. Хлоэ кинулась к нему и сунула под нос
фотографии:
– Нам нужно кое-что рассказать тебе о Жигаксе.
Илан подробно описал сделанные им открытия. Ябловски
так изумился, что на несколько секунд лишился дара речи,
потом пробормотал:
– Вот оно как… Жигакс – убийца.
Он стал разглядывать фотографии.
– Вроде не подделка. Мне не сильно нравится Жигакс, я
бы с удовольствием поговорил с ним по душам, но где гаран-
тия, что вы двое не врете?
Хлоэ с вызовом посмотрела на него и сказала, опередив
Илана:
– Можем предъявить тебе труп, если пожелаешь.
Ябловски посмотрел на часы:
– Жигакс ни разу не возвращался перекусить после две-
надцати, уж и не знаю, на чем он держится. У вас есть план,
как его отловить?
Илан вышел из комнаты, плотно прикрыл дверь и собрал
с пола щепки.
– Один из нас должен найти Фе и Филозу и предупредить
их, не поднимая шума.
– Ты сам знаешь, что это почти невозможно, – покачал го-
ловой Ябловски. – Здание слишком большое, мы будем ис-
кать их до второго пришествия.
– Все так, но выбора у нас нет, нельзя, чтобы они спокойно
ходили по коридорам, не зная, что в этих стенах окопался ма-
ньяк. Двое из нас останутся здесь и будут терпеливо ждать.
Как только Жигакс появится, вколем ему успокоительное.
Ябловски кивнул и достал из кармана шприц.
– Он должен был пригодиться… даже это было преду-
смотрено… Ладно, кто останется?
– Вы… – мгновенно отреагировала Хлоэ. – Вдвоем вы с
ним справитесь.
Илан не дал ей уйти.
– Это слишком опасно. Он может зайти на третий этаж,
увидеть разбитое окно и все понять. Ты останешься с Яблов-
ски. – Он обвел их взглядом, поудобнее перехватил палку
и сказал: – Мне понадобятся ваши ключи, так будет больше
шансов найти Фе и Филозу.
По лицу Ябловски он понял, что тот колеблется, и доба-
вил:
– Игра давно закончилась. Гадес наверняка мертв, так что
деньги нам никто не отдаст.
Ябловски вытащил из кармана ключи:
– Они дают доступ на второй этаж мужского крыла, в сто-
ловую и кухни. У Наоми, Филозы и Жигакса был доступ в
женское крыло, туда и нужно идти.
Хлоэ отдала ему ключи и пояснила, кивнув на Ябловски:
– Все как у него, плюс возможность попасть на третий
этаж.
Илан поблагодарил и пошел по коридору странной под-
прыгивающей походкой, обернулся и попросил:
– Кричите, если поймаете Жигакса, и, ради бога, не упу-
стите его.
 56

Бежать, мчаться опрометью по бесконечному, многокило-

метровому лабиринту, заглядывать во все закоулки, быть на-
стороже, обезопасить тылы. Время от времени щелкал замок
решетки, хлопала дверь, но определить, откуда идет звук,
Илан не мог и только ускорял шаг. Звать на помощь он не
хотел, чтобы не спугнуть Люку Шардона.
Благодаря ключам Хлоэ и Ябловски Илан попал в но-
вые для себя артерии каменного организма (он восприни-
мал клинику как живое существо), где когда-то безраздель-
но властвовало безумие. Он разбивал все попадавшиеся по
пути камеры и делал это с такой неистовой ненавистью, ко-
торой сам от себя не ожидал. Наступил вечер, и на мир на-
валилась темнота, значит придется отложить побег еще на
один день. Илан пообещал себе, что завтра, как только рас-
светет, они вместе с Хлоэ и пленницей палаты четвертого
этажа покинут клинику.
 Переберутся через стену, вернутся в город и отыщут прав-
ду.
Но сначала необходимо найти Жигакса-Шардона. И его
ключи. Он может быть на третьем этаже женского крыла. А
вдруг он заметил лестницу у внешней стены? Вдруг узнал,
что Илан видел труп рыжей кандидатки, гниющий в шкафу
для швабр и щеток? Ни в чем нельзя быть уверенным…
Илан заметил в конце коридора Филозу и кинулся к нему,
размахивая железным прутом.
– Брось палку! – Филоза встал в боксерскую стойку.
Илан замедлил шаг. Филоза его боится. Ничего удиви-
тельного – он весь в поту, несмотря на холод в коридоре, и
напоминает буйнопомешанного, вырвавшегося из изолято-
ра. От усталости у него появилась резь в глазах, он держался
только на адреналине.
– Ты должен меня выслушать, это важно.
– Ладно, но близко не подходи.
Илан пустился в объяснения. Он говорил короткими фра-
зами, четко формулируя мысли, Филоза слушал с обычным
недоверчивым выражением на лице, потом спросил:
– Значит, Ябловски и Сандерс караулят в жилой зоне, что-
бы сцапать Жигакса, как только он появится?
– Сходи проверь, если хочешь.
– А где Фе? Обычно я хоть раз в день да встречаю ее, а
сегодня не видел.
– И никто не видел.
 – Как и Жигакса.
Филоза помолчал, обдумывая услышанное.
– Ладно… Я все равно собирался сходить на кухню че-
го-нибудь попить. Умираю от жажды.
– Будь осторожен. Столкнешься с Жигаксом – не выдай
себя. Мы должны прижать его, пока он снова не начал уби-
вать.
Филоза ушел. Через несколько минут Илан понял, что у
него нет сил продолжать поиски, и решил вернуться.
Альтернатива проста: Жигакс либо знает о ловушке и не
попадется, либо не знает и в этом случае, как и каждый ве-
чер, вернется в жилую зону.
Илан брел по широким коридорам мимо пустующих ком-
нат. Ему было страшно: Жигакс мог в любой момент ока-
заться рядом и напасть. Илан помнил, как убийца играл с
ним, светя в лицо фонарем. Он помнил о найденных в ящи-
ке фотографиях, о картине из дома родителей, которую, как
оказалось, кто-то написал здесь, в этих стенах. Он думал о
протоколе «Мемнод» и экспериментах с памятью.
Внезапно ему в голову пришла ужасная мысль: что, если
немыслимое предположение Хлоэ не так уж и немыслимо?
Что, если когда-то он действительно был пленником здеш-
ней психушки? Возможно, кто-то стер воспоминания о том
периоде его жизни и к этому имели отношение его родители.
Он добрался до центрального вестибюля и собирался
свернуть к комнатам, как вдруг заметил на полу, метрах в
трех-четырех от того места, где стоял, блестящую точку. По-
дошел взглянуть и все понял.
Это была капля крови.
Илан мгновенно напрягся. Два или три часа назад он про-
ходил здесь и совершенно точно ничего не видел.
Капли были рассеяны на расстоянии приблизительно од-
ного метра.
Как и в случае с Реем Лепренсом, Жигакс обращался лич-
но к Илану.
Он оставил ему послание.
По непонятной причине Илану вдруг показалось, что ис-
тина где-то рядом, совсем близко. Что устроенная резня, иг-
ра с человеческими жизнями имеет скрытый смысл. Не ко-
леблясь ни секунды, забыв, что рядом никого нет и помо-
щи в случае чего ждать будет неоткуда, он пошел по сле-
ду и очень скоро оказался в той части клиники, где пациен-
тов лечили искусством. Он миновал выгоревшую арт-студию
и продолжил двигаться по коридору. Изображенные на сте-
нах мифологические существа гипнотизировали его. Дантов
«Ад». Путь вниз, через девять кругов, встреча с Минотав-
ром, с гарпиями…
Илан подумал, что вполне мог находиться рядом с Шар-
доном, когда тот создавал свои страшные рисунки, он мог
быть одним из безумных пациентов клиники.
Капли привели его к закрытой двери театра.
Илан отодвинул пурпурные бархатные портьеры и осто-
рожно вошел в зал, готовый в любой момент отразить удар.
Он спустился по лесенке и оказался в одном из двух про-
ходов, ведущих к сцене. За высокими зарешеченными окна-
ми стоял непроглядный ночной мрак, хотя часы показывали
только пять вечера. Да нет, не только, а уже пять. Время этим
утром ускорило свой бег.
В некоторых местах штукатурка сводчатого потолка об-
валилась, обнажив металлический каркас здания. Прямо пе-
ред Иланом находилась большая сцена с декорациями – де-
ревьями, фасадами домов, облаками и солнечным диском в
обрамлении зигзагообразных лучей. Наверху висели тросы и
юпитеры, бо́льшая часть которых почему-то горела, освещая
пустые кресла.
Илан на мгновение замер.
– Я знаю, кто ты на самом деле, – крикнул он. – Ты – Люка
Шардон, ты присвоил себе имя Венсана Жигакса. Мы зна-
комы, Люка? Я был пациентом этой клиники, как и ты? Мы
дружили с К. Ж. Лоррен?
Его голос заполнил собой весь зал. Он похлопал желез-
ным прутом по ладони, чтобы успокоиться, и продолжил:
– Я уверен, что ты разгадал карту моего отца и понима-
ешь, почему стены палаты на четвертом этаже исписаны име-
нем Жакоб. Может, ты сам их и написал. Помоги мне разо-
браться.
Как Илан и ожидал, ответа не последовало. Пришлось ид-
ти по кровавому следу между рядами. На сцену вела корот-
кая, в четыре ступеньки, лестница. Илан поднялся, оттолк-
нул декорации на колесиках и пробрался в глубину мимо ста-
туй, безруких манекенов, костюмов на вешалках. Зловещие
красные капли вели в самую темную часть помещения. Он
отвел в сторону красный занавес, отпихнул от себя подве-
шенные на тросах «облака». Где прячется Жигакс? Неужели
он как-то выбрался? Или наблюдает за ним?
Внезапно его внимание привлек лежавший в центре сце-
ны окровавленный носовой платок, сложенный в несколько
раз по диагонали.
Илан опустился на колени, положил прут и, затаив дыха-
ние, развернул квадратный кусочек ткани. В слабом свете
потолочных ламп блеснули украшения.
Окровавленные кольца и серьги.
Он сразу узнал пирсинговые украшения Наоми Фе. Заме-
тил кусочки кожи, застрявшие в застежках. Их силой вырва-
ли из тела несчастной.
Илан зажал рот ладонью, вскочил, стал пятиться и чуть не
упал, наткнувшись на жардиньерку с пластиковыми цветами
в горшках. Его голова резко откинулась назад, и он увидел…
Венсана Жигакса.
Люку Шардона.
Метрах в семи-восьми над сценой, на переходных мост-
ках, к которым крепились юпитеры, противовесы, облака и
солнце, раздетый догола Жигакс сидел по-турецки и опасно
раскачивался вперед-назад – у него явно начался припадок.
Смотрел он вниз, на Илана. Сжатые в ниточку губы напоми-
нали лезвие бритвы (сравнение банальное, но другое Илану
в голову не пришло). Больше всего Жигакс сейчас походил
на птицу – вестницу несчастья, готовую сорваться с ветки.
Илан приставил ладонь козырьком ко лбу, чтобы защи-
тить глаза от света, и крикнул:
– Шардон, где Наоми Фе? Что ты с ней сделал?
Жигакс замотал головой, как будто отмахивался от мош-
кары, и висевшее у него на шее «ожерелье» из десятка клю-
чей зазвенело-затренькало.
– Меня уже запирали здесь. Делали больно. Так больно…
Жигакс крепче сжал ладонями плечи и продолжил раска-
чиваться.
– Я все вспомнил. Ледяные ванны, электрошок. Безумие,
как черный прилив, лижет мой мозг.
Голос изменился, зазвучал по-детски. Илан не знал, кто с
ним сейчас говорит: Венсан Жигакс, Люка Шардон или кто-
то другой. Сколько личностей борются за власть в голове это-
го человека? Неужели Жигакс действительно не знает, что
он убийца и прикончил восемь человек?
– Можешь спуститься, я тебе ничего не сделаю. Не дури!
– Стой где стоишь! Не приближайся!
– Прошу тебя, Венсан, спускайся, давай поговорим.
– Нет, я боюсь.
– Чего? Чего или кого ты боишься?
Жигакс медленно поднялся. Ноги у него дрожали, скрю-
ченные пальцы касались металлической страховочной сетки.
Он судорожным, обезьяньим жестом почесал голову, обвел
взглядом сводчатый потолок.
– Не хочу, чтобы все снова началось. Только не это. Слиш-
ком много страданий. Вам они тоже знакомы. Вам – другим
кандидатам. Мы все похожи, мы – собратья по несчастью.
– О чем ты? Нас тоже держали в этой клинике?
Жигакс повернулся вполоборота. Помолчал и произнес с
безысходной печалью:
– Вся ваша жизнь – театр…
Илан сделал маленький осторожный шажок вперед и за-
метил одежду Жигакса, сложенную в кучу за стволом пласт-
массового дерева. Он отвел взгляд от несуразной декорации,
и в этот самый момент голый человек с воплем рухнул вниз.
 57

Раздался хруст.
Очки полетели вниз и упали где-то между креслами.
Ноги Жигакса не доставали до пола, тело крутилось на
пеньковом тросе.
Илан подбежал и понял, что он погиб мгновенно: трос об-
мотался вокруг шеи, глаза остались открытыми. Илан отпря-
нул было назад и вдруг заметил на спине удавленника мел-
кие шрамы, очень похожие на следы на груди Хлоэ.
Не может быть…
Илан вспомнил путаные объяснения девушки, сказку на-
счет сорвавшейся с крюка люстры.
Мы все похожи, мы – собратья по несчастью. Илан по-
ежился. Это хуже, чем кошмар. Что с ним сделали? Что с
ними сделали?
Он посмотрел на странное монисто на шее Жигакса, по-
добрал осколок стекла и разрезал шнурок. Один из ключей
наверняка даст им доступ на четвертый этаж. Они попробу-
ют освободить черноволосую незнакомку, которую он уви-
дел на экране, а потом уберутся из чертовой клиники. Илан
вернулся в центр сцены, подобрал платок со зловещим со-
держимым и покинул театр. Филоза, Хлоэ и Ябловски ждали
на пороге кухни, сгорая от нетерпения.
– А где Наоми? – вскинулся Ябловски.
Илан протянул ему платок, украшения тихонько звякну-
ли. Увидев шарики с окровавленными застежками, Фреде-
рик потерял самообладание, кинулся на Илана и прижал его
к стене, уронив побрякушки.
– Что с ней?
Илан объяснил. Хлоэ расплакалась, Филоза угрюмо про-
молчал. Через пять минут все были в театре и собственными
глазами увидели печальное зрелище: Венсан Жигакс болта-
ется в петле над сценой, тело медленно раскачивается, руки
висят как плети.
Взгляд Ябловски выражал не печаль, но ярость. Каждый
из кандидатов пытался представить, что Жигакс сделал с Фе.
Похитил, заколол отверткой, надругался над безжизненным
телом. Нечто подобное могло случиться с любым из них.
Ябловски начал опрокидывать декорации, ища хоть ка-
кой-нибудь след, намек на то, где искать Наоми.
Хлоэ и Филоза стояли в сторонке.
– Жигакс успел что-нибудь сказать? – спросил Филоза. –
Объяснил происходящее?
 Илан промолчал.
– Хорошо, что он сдох, – добавил Филоза.
Илан не переставал думать о последних словах Жигакса и
собственных выводах. Ябловски остановился рядом с телом,
сделал знак остальным подойти. Хлоэ покачала головой, но
Илан взял ее за руку, потянул за собой и подвел к трупу.
Ябловски кивнул на шрамы на голой спине:
– Видели? Очень любопытно. У Наоми такие же между
лопатками.
Он расстегнул куртку и задрал свитер, показав отметины
на животе.
– И у меня тоже.
– Не только у вас, – сказала Хлоэ, положив ладонь на
грудь. – У меня их шесть.
Всеобщее изумление. Все смотрят на Филозу. Он молча
поднимает водолазку, и они видят шрамы на уровне сердца.
Взгляды устремляются на Илана.
– У меня ни одного.
– Уверен? – спрашивает Ябловски.
– Не задавай идиотских вопросов!
Ошеломленный Фредерик Ябловски спустился в зал, за-
быв о мертвеце.
– Откуда у вас эти шрамы? – поинтересовался Илан.
Первым заговорил Ябловски:
– Это может показаться странным, но я понятия не имею.
Они часть меня. Если спрашивают, отделываюсь шуткой.
Но… ответа и сам не знаю. Как и Наоми.
Илан взглянул на Хлоэ:
– Полагаю, люстра ни при чем?
– Верно… Я тоже не знаю, откуда взялись шрамы, но по-
явились они не в одночасье, а всегда были частью меня. Мо-
ей личности.
Филоза рассказал похожую историю. Потрясенные откры-
тием игроки пошли на кухню и расселись вокруг стола. Все,
кроме Ябловски. Он хотел немедленно отправиться на поис-
ки Наоми Фе, но Илан уговорил его остаться и послушать,
после чего выложил перед товарищами ключи Жигакса.
– У меня нет шрамов, но некоторые периоды жизни пол-
ностью выпали из памяти. Сначала я забывал детали – не
знал, как получил работу на заправке, не мог сказать, где ку-
пил машину. Потом мне стало ясно, что все гораздо серьез-
ней. Воспоминания о целых пластах жизни были заменены
ложными, не принадлежащими мне.
Слова Илана вызвали живейший отклик.
– У меня все не настолько серьезно, – признался Фило-
за, – но шрамы имеются, как и провалы в памяти наподобие
черных дыр. Три года назад умер мой брат, я ужасно горевал
и списал это на стресс.
Ябловски сказал, что и в его жизни существуют теневые
зоны. Хлоэ уже говорила Илану, что из ее памяти начи-
сто стерся период пребывания в психиатрической больнице,
причем она не помнила ни названия, ни места, где эта самая
психушка находилась. Самым странным был тот факт, что
она даже не пыталась понять природу чудовищных лакун.
– Подведем итог, – предложил Илан. – Мы не задаем себе
вопросов, как будто нас загипнотизировали, но воздействие
было не внешним, а внутренним. Как будто наша жизнь по-
верхностна, а мы сами – бесплотные «видимости», которым
сконструировали прошлое. Теперь стало совершенно ясно,
что с каждым из нас что-то произошло еще до того, как
«Паранойя» вторглась в наши жизни. Не мы пришли к про-
клятой игре, она «выбрала» восемь человек, у которых есть
нечто общее.
– Провалы в памяти или шрамы.
– Точно. Мне кажется, все мы уже бывали в этой клинике.
Нас здесь насильно удерживали.
– Ты бредишь! – воскликнул Ябловски.
– Если бы… Каким бы безумным это ни казалось, все по-
чти наверняка связано с программой по исследованию памя-
ти, которую обнаружил Моки. Жигакса-Шардона лечили в
«Сван-сонг», и у него тоже были отметины на теле.
– Бред какой-то! Как можно забыть кусок собственной
жизни? У меня нет проблем со здоровьем, зачем бы я стал
тут лечиться?
Филоза молчал, о чем-то напряженно размышляя.
Илан не собирался сдаваться.
– Предположим, что «Паранойя» – не игра, а некая экспе-
риментальная программа, имеющая целью собрать нас всех
и… изучать. Нас, бывших подопытных протокола «Мем-
нод». Возможно, в прошлом они ставили над нами чудовищ-
ные опыты и изменили практически все наши воспомина-
ния. Оснастили клинику камерами, придумали задания. Мы
– лабораторные крысы, вы что, до сих пор не поняли? Из-
за Жигакса вышла осечка, он сыграл роль песчинки, неожи-
данно попавшей в мотор.
Илан посмотрел на Хлоэ, ища в ее глазах понимание и
сочувствие. Она молчала, приложив палец к нижней губе.
– О чем задумалась? – спросил Илан.
– О твоих родителях. О картине, висевшей в столовой их
дома. Они могут иметь отношение ко всей этой истории. Они
исследовали проблемы памяти. Гадес проник в дом, чтобы
завладеть зашифрованной картой. Это знаки. В конце кон-
цов, ты никогда не знал, чем твои мать с отцом занимались
в своей лаборатории, но рассказывал мне, что они работали
в Гренобле. Мы сейчас в Альпах, значит город недалеко.
Илан покачал головой: все выглядело абсурдным и нере-
альным.
– Тела ведь не нашли, – добавила Хлоэ. – Почему ты так
уверен, что их нет в живых?
Предположение подруги показалось Илану чистым бре-
дом. У него не было сил ни о чем думать, он посмотрел на
часы, взял со стола ключи и встал.
– До отбоя остался час. Поднимемся на четвертый этаж и
попытаемся освободить ту женщину. Возможно, у нее есть
ответы на все наши вопросы.
– Нет, – возразил Ябловски. – Главное сейчас – найти На-
оми. Она наверняка еще жива и…
– Она умерла, – перебил его Илан. – Ты сам знаешь, что
никогда ее не найдешь.
– Разделимся на две группы, – предложила Хлоэ. – По-
ищем Наоми минут тридцать, а потом отправимся вызволять
пленницу, договорились?
Ябловски кивнул. Они с Филозой пошли в одну сторону,
Хлоэ и Илан в другую, условившись о встрече в центральном
вестибюле.
 58

18:30.
Хлоэ и Илан терпеливо ждали возвращения товарищей.
Первым появился Филоза.
– Ну и? – спросил он.
– Ничего, – ответила Хлоэ. – Где Ябловски?
– Я не сумел его урезонить. Он не теряет надежды отыс-
кать Наоми, рыщет по всем палатам. Это бессмысленно, мы
можем никогда не узнать, где Жигакс спрятал тело.
– Ничего, полицейские найдут, когда приедут, – отклик-
нулась девушка.
Илан посмотрел на часы:
– Пора идти.
Они быстро поднялись на третий этаж женского крыла,
стараясь не отставать друг от друга ни на шаг. Все трое по-
нимали, что игра закончилась, у них одна задача – при пер-
вой возможности сбежать из этого жуткого места. Но снача-
ла нужно все выяснить.
Понять.
После нескольких неудачных попыток Илану удалось от-
крыть толстую решетку одним из ключей Жигакса, и они
молча пошли к зоне «Д».
– Ты представляешь, где находится палата? – спросила
Хлоэ.
– Весьма приблизительно, я же смотрел с улицы. Окно вы-
ходит на крыло здания.
На этаже, куда они поднялись, решетками с сеткой были
забраны светильники, лестничный пролет и даже разделен-
ный надвое в длину коридор: пациенты из палат левой части
не должны были встречаться с пациентами правой.
– Окно палаты выходит на зады, значит она находится на
левой стороне. Пошли.
Вдоль разделительной решетки была установлена метро-
вая перегородка, поэтому идти приходилось гуськом. Илан
шел первым, Филоза последним. Из потолка и стен выходи-
ло множество кабелей, похожих на нейроны головного моз-
га. Илан понимал, что они оказались в секретной части кли-
ники, защищенной «твердой мозговой оболочкой», «паутин-
ной оболочкой» и «мягкой мозговой оболочкой». Здесь, в
этой мягкой живой субстанции, хранились ответы на вопро-
сы.
Закрытые двери палат были укреплены железными пла-
стинами на уровне петельных крюков и ручек и выглядели
куда более прочными, чем на других этажах. В центре не бы-
ло окошка-иллюминатора – только защищенная плексигла-
сом узкая щель, позволявшая заглянуть внутрь.
– Как мог существовать подобный ад? – прошептал Фи-
лоза. – Страшнее, чем Алькатрас.
Илан заглядывал в каждую палату.
– Ищем изолятор. Черноволосую женщину держат там.
Они замолчали и продолжили движение. Неоновые труб-
ки на потолке потрескивали и мигали.
– Как по-вашему, Гадес предвидел, что мы сюда доберем-
ся? – спросил Филоза.
Илан указал на камеру, висевшую на правой стене:
– Думаю, да… В палате, где заперта женщина, установлена
такая же.
– Значит, она в игре.
Илан обернулся и посмотрел на него в упор:
– Может, хватит уже все сваливать на игру?
– Есть игра, и есть Жигакс. Не могу поверить в твою тео-
рию о стертой памяти. Это безумие.
– Когда ты увидишь, как выглядит бедняжка, изменишь
мнение. Она напоминает ходячую смерть.
– А как объяснить ее присутствие в клинике, закрытой
пять лет назад?
– Никак. Я не могу объяснить ни этого, ни надгробных
памятников. Подтверди ему, Хлоэ.
Она кивнула. На лице Филозы появилось упрямое выра-
жение.
– Могилы могут быть бутафорскими.
– А мы тогда кто? Герои комикса?
Филоза решил не вступать в спор.
– Ладно, увидим. Пошли дальше.
Илан наконец обнаружил то, что искал.
– Она здесь.
Женщина в смирительной рубашке лежала лицом к стене
в позе зародыша, ее голые ноги напоминали высохшие ветки
дерева. Заплесневелые стены были покрыты черными над-
писями, которые Илан заметил на экране в комнате видео-
наблюдения. Он отступил в сторону, чтобы остальные могли
взглянуть.
– Ч-черт… – выругался Филоза.
Илан дернул за ручку, но дверь не открылась, и тогда он
достал из кармана ключи Жигакса.
– Будем надеяться, что один окажется тем самым.
Он пробовал ключи, один за другим, то и дело заглядывая
в щель. Пациентка начала подавать признаки жизни. Мед-
ленно села, устремила на дверь взгляд горящих, как угольки,
глаз. Все лицо у нее было в рытвинах и напоминало лунный
ландшафт. Хлоэ окаменела от изумления.
– Мы тебя вытащим, – прошептал Илан. – Освободим из
этого ада.
Неподошедшие ключи он бросал на пол. Хлоэ заметила,
как сильно он нервничает, и мягким движением отодвинула
его от двери.
– Ты устал. Давай я.
Через несколько минут стало окончательно ясно, что ни
один из ключей не подходит. Илан не хотел сдаваться: он не
уйдет, не вызволив пленницу.
– У Жигакса было гораздо больше ключей, – сказал он. –
Должно быть, он их где-то спрятал вместе с отверткой и
оранжевым комбинезоном.
– Мы никогда ничего не найдем, – бросил Филоза. – Он
все это время притворялся дурачком и водил нас за нос. Хит-
рая сволочь.
Илан взял прут и начал бить по двери, но решетка не поз-
воляла как следует замахнуться, так что удары выходили сла-
бые. Пациентка в ужасе забилась в угол и спрятала лицо в
коленях.
– Свет скоро погаснет, – сказал Филоза. – Что будем де-
лать?
Илан уперся ладонями в дверь, прижался лбом к стеклу и
поймал взгляд пленницы. На мгновение ему показалось, что
он заметил в запавших глазах проблеск сознания.
– Нельзя оставлять ее здесь.
– Мы можем потом вернуться и…
– Нет. Решение наверняка существует. Выход всегда есть.
Он метался вдоль решетки, как лев по клетке, гремя пал-
кой по железу. Хлоэ стояла на коленях, рассматривала за-
мочную скважину, потом резко выпрямилась и сказала:
 – Нужно кое-что попробовать, Илан.
– Если есть идея, говори!
– Тот ключ, что висит у тебя на шее…
Илан замер. Машинальным движением коснулся груди и
покачал головой:
– Нет. Невозможно.
Хлоэ протянула руку:
– Давай его сюда. Попытаться стоит.
Илан расстегнул цепочку и снял ключ.
– Если дверь откроется, значит Филоза прав, – сказала
Хлоэ. – Эта женщина – не изможденная страдалица, а загри-
мированная актриса, тощая от природы. Гадес нанял ее для
участия в финале.
Она вставила кусочек металла в замочную скважину, и
Илан затаил дыхание. Хлоэ повернула ключ, раздался щел-
чок.
И дверь открылась.
Илан не мог поверить в случившееся: этот ключ попал к
нему еще в Париже! Игра вездесуща. Он попросил спутни-
ков не делать резких движений и первым вошел в палату.
Здесь было еще холоднее, чем в коридоре.
Изможденное лицо пациентки покрывали засохшие кор-
ки, в ее взгляде было столько страдания, что она просто не
могла быть актрисой. От запаха мочи горло перехватывал
спазм. Илан забыл о «Паранойе» и цепи событий, которые
привели его в клинику. Сейчас ему хотелось одного – помочь
несчастной.
Илан подошел ближе, и у него появилось ощущение де-
жавю: он знал эту женщину, говорил с ней, касался…
– Я пришел помочь, – мягко произнес он. – Мы вас выве-
дем отсюда, хорошо?
Она не отреагировала. Зрачки глаз были сильно расшире-
ны, белки налились кровью. Возможно, ее накачали нарко-
тиками? Илан смотрел на стены, исписанные словом «Жа-
коб», и представлял, как бедняжка снова и снова лихорадоч-
ным движением выводит одни и те же буквы. Он помог ей
встать. Женщина сильно горбилась, ее качало. Хлоэ шагнула
через порог, завороженная танцующими на стенах буквами.
– И это, по-твоему, игра? – с упреком в голосе спросил
Илан стоявшего в дверях Филозу.
Тот промолчал. Илан начал снимать с женщины смири-
тельную рубашку.
– Может, не стоит? – спросила Хлоэ.
– Перестань, она же едва на ногах держится.
Илан осторожно расстегнул ремни. Женщина не сопро-
тивлялась и не реагировала. Он заметил засохшие желтые
пятна на пижамных штанах несчастной. Руки ей склеили
скотчем, чтобы она не могла разжать кулаки.
– Что за гнусность, – скривился Илан. – Каким чудовищем
нужно быть, чтобы сотворить подобное?
Он принялся аккуратно разматывать липкую ленту, ста-
раясь не причинить незнакомке боль. Затекшие пальцы раз-
жались, она уронила руки, и на пол упал ключ.
Ошеломленный Илан поднял кусочек металла и посмот-
рел женщине в глаза. Ему хотелось схватить ее за плечи и
вытрясти всю правду.
– Так кто же ты такая? Откуда взялся ключ? Кто тебе его
дал? Гадес? Когда прекратится треклятая игра?
Выражение лица женщины не изменилось, глаза остались
пустыми. Илан утратил способность рассуждать здраво: «Па-
ранойя» не отпускала его.
Кто-то коснулся его плеча.
– Рисунок отца у тебя с собой? – спросила стоявшая пря-
мо под камерой Хлоэ.
Илан вытащил листок из кармана и протянул ей. Девушка
постучала пальцем по буквам «Н», стоящим перед цифрами,
обозначающими длины волн.
H
H
H
H
H
– Что они тебе напоминают?
– Я думал об этом дни и ночи напролет – и ни до чего не
додумался.
Хлоэ показала на стены, исписанные буквой «Н» и словом
«Жакоб». Буквы были расположены в том же порядке, что
и на зашифрованной карте, но стояли ближе друг к другу,
образуя четкий рисунок.
– Лестница! – воскликнул Илан. – Черт, это же лестница,
такая же, как…
Он не договорил и снова стал рассматривать рисунок отца
под углом сделанного открытия.
Все вдруг стало совершенно ясно. Последовательность
Н 470
Н 485
Н 490
Н 580
Н 600
превратилась в
HJ
HA
HC
HO
HB
– Лестница Иакова… что-то знакомое.
– Ну еще бы, – вмешался Филоза. – Книга Бытия. Библия.
– Ты нашел Библию в палате № 27, – напомнила Хлоэ. –
В палате…
– Люки Шардона. В этом нет никакого смысла.
– Мне кажется, мы попали в игру, в «Паранойю», сразу
после так называемого несчастного случая с твоими родите-
лями…
Продолжить рассуждения они не успели. Черноволосая
женщина издала пронзительный вопль и принялась разди-
рать ногтями лицо.
Филоза подскочил, воткнул ей в спину иглу шприца и ввел
лекарство.
Через пять секунд она отключилась.
 59

Они отнесли незнакомку в комнату Хлоэ.

Ее тело было почти невесомым, но сердце билось ровно,
пульс не частил. Судя по всему, лекарство в шприце было
мощным седативом.
Хлоэ начала обрабатывать лицо несчастной антисепти-
ком.
– Я уже видела такие увечья у шизофреников и истериков.
Когда их терзают галлюцинации, они причиняют вред самим
себе.
– Сколько ей, по-твоему, лет? – спросил Илан.
– Думаю, около сорока.
– Она очень слаба, – сказал Филоза, – до города с нами
точно не дойдет.
– Значит, мы ее понесем, – отрезал Илан.
– Полагаешь, мы выберемся? Снега намело по пояс.
– Придется постараться. Никто не будет искать нас в этой
клинике. По очень простой причине: никто не знает, что мы
здесь.
– Ну, исчезновением Жигакса и его конвоиров наверняка
в конце концов заинтересуются.
– Конечно. Когда-нибудь. Но я не хочу ждать.
Протяжно завыла сирена, и они замолчали, как загипно-
тизированные. Повсюду, кроме жилой зоны, погас свет.
Трое игроков встревоженно переглянулись: Ябловски так
и не вернулся.
– Фред мог пораниться, – предположил Илан, глядя в гла-
за Филозе. – Как он выглядел, когда ты уходил?
– Физически – как обычно, но психологически был в ужас-
ном состоянии.
– Я уверена, что с Ябловски ничего не случилось, – нерв-
ным тоном произнесла Хлоэ. – Он уж точно чувствует се-
бя лучше нее. Можешь сходить за моими теплыми перчат-
ками, Илан? Наденем бедняжке на руки и склеим края пла-
стырем, чтобы она не покалечила себя, когда проснется. Я
не хочу снова запихивать эту женщину в смирительную ру-
башку, она больше не пленница.
Илан принес перчатки, и Хлоэ осторожно натянула их на
руки с окровавленными ногтями.
– Я останусь с ней. Все уладится. Завтра мы будем в без-
опасности, живые и здоровые.
Словно по молчаливому уговору, никто не заговаривал о
Ябловски. Что могло случиться? Почему он не подает при-
знаков жизни? Илан вернулся в свою комнату, сел на кро-
вать и открыл Библию, найденную в палате № 27. От томи-
ка пахло пылью и плесенью. Прикосновение к книге вызва-
ло в памяти яркие, четкие картины. Вечер, отец укутывает
его одеялом и читает отрывки из Завета. «Сколько мне лет
– десять? Одиннадцать?» Прежде чем погасить свет, Жозеф
Дедиссет клал толстый том на тумбочку и целовал сына в
щеку. Когда отец выходил, Илан доставал из-под подушки
фонарик, залезал под одеяло и долго читал.
Все так и было. И воспоминания об этом скрыты в его
мозгу.
Илан провел ладонью по словам «Люка Шардон», напи-
санным на обложке черными чернилами. И представил себе,
как несколько лет назад Жигакс, бывший «постояльцем» па-
латы № 27, делает то же самое.
Он открыл Библию и быстро – как будто знал, где искать, –
нашел ту главу из Книги Бытия, где говорилось об Иакове.
Через несколько минут к нему присоединился Филоза.
Илан поднял глаза.
– Ну что… Все еще считаешь, что несчастная женщина
участвует в игре? – с горечью спросил он.
– Я не переставал об этом думать, искал объяснение. И
нашел одно.
Илан вздохнул:
– Какое?
– Представь, что она с самого начала была в игре, а когда
Жигакс устранил Гадеса, оказалась в ловушке. Ее не корми-
ли, не поили, не выпускали, она мочилась под себя – и на-
чала слетать с катушек. Как тут не сбрендить, если на тебя
надели смирительную рубашку и оставили одну в заброшен-
ном здании!
Илану пришлось признать, что в словах Филозы есть своя
логика, хотя сам он думал иначе. Он достал из кармана ключ
и сказал:
– Она держала его в руке. Мы пробовали открыть сейф с
деньгами, но ничего не вышло.
– Что еще он может открывать?
– Не знаю и знать не хочу. Главное – выбраться отсюда.
Илан начал листать тонкие страницы Библии, слушая, как
шуршит бумага.
– С каждым проведенным здесь днем воспоминания воз-
вращаются. Я знаю, что мои родители были глубоко религи-
озны и очень меня любили. Мы жили в маленьком скромном
доме. Это всплывает из глубин подсознания. До сегодняшне-
го дня я считал, что мать с отцом были учеными, бесстраст-
ными исследователями, думавшими только о своей карьере
и путешествиях на проклятой яхте. Теперь я понимаю: кто-
то внушил мне все это. Настоящие воспоминания не утраче-
ны, они рано или поздно отыщутся, я уверен.
Филоза сел рядом с Иланом, бросил взгляд на разложен-
ную на кровати карту и прочел вслух фразу над рисунком:
Здесь царит Хаос, но на вершине ты обретешь равновесие.
Все ответы там.
– На вершине… видимо, на вершине лестницы, – предпо-
ложил он.
– Я всегда считал, что речь идет о вершине горы, но теперь
понимаю: отец имел в виду лестницу Иакова.
– Ты нашел то место, где говорится об этой самой лестни-
це?
– Нашел. Иаков был сыном Исаака и внуком…
– Авраама, – перебил его Филоза. – Иаков – иудейский
патриарх, он сражался с ангелом и победил его. Эту бит-
ву считают актом отчаянной храбрости. Иаков был очень
смелым человеком, победителем, преодолевшим все препят-
ствия.
Илан слушал Филозу и искал в его словах аналогии с ис-
торией своей семьи. Он тоже преодолел много препятствий,
чтобы оказаться в финале. Почему отец выбрал библейскую
символику, когда шифровал карту?
– Расскажи мне о лестнице, – попросил он.
– Иаков пришел в город Харран, заночевал там, и ему при-
снился знаменитый сон о лестнице с семью ступеньками. Те-
бе, конечно, известно, что все библейские тексты нуждаются
в толковании. Христианская интерпретация истории с лест-
ницей основывается на словах Христа из Евангелия от Иоан-
на. Если я не ошибаюсь, Иаков видит во сне Христа и вос-
принимает Его как лестницу, соединяющую Небеса и Зем-
лю, Он – Сын Божий и Сын Человеческий. Преодолеть семь
ступеней – значит пройти через все промежуточные миры,
только так можно попасть на Небо, в рай32.
– И каждый человек после смерти попадает в чистилище,
верно?
– В самом низу лестницы – жизнь на Земле. В середине –
чистилище. А на вершине – ад или рай.
Илан долго обдумывал сказанное Филозой. Вспоминал
слова, которые разрезанный надвое отец произнес в том
странном сне: Это не только морг, но и место перехода. Мы
с твоей мамой ждем суда. Ад, рай… Понимаешь, о чем я?
Что общего у этих загадок?
Филоза тронул его за плечо:
– С тобой все в порядке?
– Да… Думаю, да. Знаешь, у меня всегда было особое
представление о чистилище.
– И какое же?
– Для меня чистилище – враждебное ледяное место, где
люди ждут последнего суда…
Филоза пошел к двери.
– Прими горячий душ и отдохни. Завтра будет тяжелый
день.
– Ты прав.
32
Герой неверно передает содержание главы 28 из Книги Бытия. В действи-
тельности текст звучит так: «И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а
верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней. И вот,
Господь стоит на ней и говорит: Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Иса-
ака. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему».
 – А я еще раз обойду коридоры и попытаюсь отыскать Яб-
ловски. Если не найду, уйдем без него. Доберемся до города
и отправим спасателей или полицию.
– Ладно. Скажи – только не удивляйся, – ты что-нибудь
помнишь из школьного курса об аде и чистилище? Кем был
Гадес в греческой мифологии?
– Кажется, он как-то связан с адом, – откликнулся Филоза.
– Верно, Гадес – владыка ада, не позволяющий мертвым
покидать его царство.
– Вот оно что… – Филоза издал сдавленный смешок. –
Получается, мы сейчас в чистилище, по дороге в ад, и Гадес
– наш Гадес – не дает нам сбежать. Класс! Тебе и правда
нужно отдохнуть.
Он вышел из комнаты, а Илан отправился в душевую и
встал под горячую воду. Его не оставляли мысли о большом
овальном витраже в приемном покое. Перед глазами стояли
искаженные страданием лица Христа и его учеников. Кому
пришло в голову украсить портал над входом в психиатри-
ческую клинику витражами с религиозной тематикой? По-
чему пациентам позволяли рисовать на стенах персонажей
дантовского «Ада»? Что побудило отца использовать лест-
ницу Иакова, когда он шифровал карту? Какое отношение
имеют религиозные отсылки ко всему происходящему?
Чистилище…
Илан провел под душем много времени, но ответов на
свои вопросы так и не нашел.
 Выйдя, он встал как вкопанный.
На кафельном полу, свернувшись в клубок, лежал Фреде-
рик Ябловски. Не в белом халате, а в собственной одежде и
грубых туристских ботинках.
Пе́ред водолазки был в крови.
И мелких дырочках.
 60

Илан стоял, беспомощно уронив руки, и не понимал, что

произошло.
Фредерик Ябловски убит ударами отвертки. Труп поло-
жили на пол, пока он был в кабинке.
Дрожа всем телом, с трудом сдерживая рвущийся из гор-
ла вопль, он обошел мертвое тело и помчался по коридору,
ведущему в жилую зону. Пробежал мимо кухни и чуть не
рухнул на пол, увидев на двери Хлоэ черный крест.
То самое распятие без фигурки Христа, которое он подо-
брал в палате № 27.
Илан ворвался в комнату и бросил взгляд на кровать: чер-
новолосая незнакомка спала, тихонько посапывая. Хлоэ ис-
чезла. Бинты и флаконы с лекарствами валялись на полу.
Здесь была борьба.
Илан вернулся в коридор и обыскал все комнаты, выкри-
кивая имя Хлоэ. Он задыхался, был на грани обморока, но
никого не нашел.
Все просто: Хлоэ забрал Филоза.
 Он и есть убийца с отверткой.
Филоза и есть Люка Шардон.
Он уволок очередную жертву в лабиринты про́клятой
больницы.
Илан сорвал черный крест с двери и закрылся на ключ.
Его душили слезы. Зачем, ну зачем он оставил Хлоэ одну?
Почему не уследил, не защитил?
Его обмануло странное поведение Жигакса, манера себя
вести, раздвоение личности. Филоза все это время плел у
него за спиной зловещую паутину. Он вполне мог убить ры-
жую кандидатку и занять ее место в команде. Когда все заби-
рали конверты, он подошел к ячейке № 2. Филоза сообщил
им об исчезновении Рея Лепренса и заявил, что ничего не
слышал, хотя был в комнате по соседству. Илан помнил, о
чем спросил Филоза, глядя на висящее над сценой тело Жи-
гакса: «Он что-нибудь сказал, прежде чем упал? Объяснил
происходящее?»
Хлоэ никогда ему не доверяла. Она догадывалась, чув-
ствовала!
Илан осел на пол, заливаясь слезами. Филоза забрал из
его комнаты распятие, превращенное в надгробный крест, и
прикрепил его к двери Хлоэ, значит был в курсе «психиат-
рического прошлого» девушки, знал, что кто-то мучил ее,
хотел свести с ума, принося к дверям квартиры черные кре-
сты. Это подтверждало теорию Илана о том, что все игро-
ки знакомы между собой, что каждого держали в клинике –
возможно, в разное время.
Илан отшвырнул крест. Посмотрел на часы. Он был на
грани срыва. Новый день начнется через десять часов, и то-
гда он покинет адскую клинику и вызовет полицию.
22:00.
Нужно как-то пережить десять часов.
 61

Последний день
Илан решил сражаться до конца. Он взял самодельную ду-
бинку, карту отца, рисунки, Библию, колоду Таро, найден-
ную в палате № 27, и забаррикадировался в комнате Хлоэ.
Нужно продержаться до рассвета.
04:07. Ветер стих, наступила полная тишина. Илан си-
дел у стены, борясь со сном. На него навалилась каменная
усталость, нервы сдавали, но он знал, чувствовал, что Фило-
за где-то рядом. Готовится нанести удар отверткой восьмой
жертве (с учетом рыжей кандидатки).
Илан закрыл глаза. Представил себе мертвую Хлоэ: голова
свесилась набок, грудь исколота в нескольких местах.
Он закричал и вынырнул из сна. Хлоэ мертва, в глубине
души он в этом уверен.
Все мертвы.
Женщина с длинными черными волосами начала при-
ходить в себя. Илан молча ждал, когда она откроет глаза.
Незнакомка напоминала ему хрупкую былинку, которую да-
же ветер может переломить. Почему Филоза пощадил ее?
Веки больной дрогнули и медленно поднялись. Темные
зрачки сузились, она разомкнула пересохшие губы и сделала
глубокий вдох.
– Вам больше ничего не грозит, – прошептал Илан и вы-
тер ей слезы. – Мы в безопасности, на первом этаже. Через
несколько часов мы покинем здание и отправимся за помо-
щью.
Она с трудом села на кровати, взглянула на свои руки в
перчатках, склеенных пластырем, подтянула колени к гру-
ди и начала медленно раскачиваться взад и вперед, обводя
взглядом комнату. В ее глазах кипела ненависть.
– Итак, ты вернулся…
Тихий напевный голос незнакомки резко контрастировал
с ее внешним видом. Илан попытался скрыть смятение, но
сомнений у него не осталось: он когда-то был пациентом
этой психиатрической клиники.
– Да, – ответил он. – Я вернулся ради тебя. За тобой.
Илан понял, что говорит ей «ты» – самым естественным
образом, как старой знакомой.
Он попытался хоть ненадолго прогнать мысли о Хлоэ.
Сейчас ему требовалась ясная голова, и думать нужно было
быстро. Как ее разговорить? Она знает все ответы, достаточ-
но задать правильные вопросы.
Она нарушила молчание первой. Протянула руку и попро-
сила:
 – Сними мне перчатку. Хочу дотронуться до твоих паль-
цев. Почувствовать тепло. У мертвецов такие холодные ру-
ки.
Илан был напуган, но поддержал игру, чтобы завоевать ее
доверие.
– Ты можешь касаться мертвых?
– Касаться, видеть, разговаривать. Я должна убедиться,
что ты не один из них.
Илан сжал в ладонях ее руку, и она не воспротивилась.
– Уверяю тебя, я очень даже живой. Сейчас сниму с тебя
перчатки, а ты пообещай ответить на мои вопросы. У меня
их без счета.
Она бросила взгляд за его плечо:
– Здесь опасно. Она может быть в коридоре и застать нас.
Я больше не хочу на стул. Не вынесу боли.
– О ком ты?
– О гарпии, о ком же еще. О Санди Клеор. Она говорит:
«Это для вашего же блага…», но все время врет. Что проис-
ходит? Ты не похож на себя.
– У меня… небольшие проблемы с памятью. Наверное,
из-за всей той дряни, которой нас накачивали. А ты как себя
чувствуешь, К. Ж.?
– К. Ж.? Почему ты так меня называешь? Это действи-
тельно странно.
Илан понял, что не ошибся: перед ним К. Ж. Лоррен –
пациентка, которая провела в клинике восемнадцать лет.
 Женщина отдернула руку и нахмурилась, ее взгляд стал
недоверчивым.
– Ты не тот человек, которого я знала. Перешел на другую
сторону? Это один из их адских экспериментов?
Она начала судорожно теребить простыню. Илан энергич-
но замотал головой:
– Нет-нет, я не с ними, я с тобой. Я тоже жертва опытов.
Объясни, что здесь происходит? Клиника давно закрыта, так
как же получилось, что ты все еще здесь? Кто тебя лечит?
Кто приносит еду?
Она не ответила, и Илан показал ей ключ.
– Кто вложил его тебе в руки? Что он открывает?
Она опустила плечи и молча посмотрела на него черными,
лихорадочно блестящими глазами.
Илан не успокаивался.
– Ты должна рассказать мне о протоколе «Мемнод». О
«Паранойе». Мне промыли мозги, внушили ложные вос-
поминания. Зачем? Родители когда-нибудь навещали меня
здесь? Ты их видела?
Он вскочил, кинулся в угол, схватил карту сокровищ отца
и развернул листок перед глазами К. Ж. Лоррен.
– Расскажи о Иакове, о лестнице. Зачем ты исписала сте-
ны палаты этим именем? Не молчи, умоляю!
Ему удалось расшевелить больную. Она неловко ухватила
рисунок и посмотрела на Илана из-под полуприкрытых век.
– Как же давно я не видела этот пейзаж.
 – Расскажи мне о нем.
Женщина кивнула на карты Таро, лежавшие рядом с чер-
ным крестом:
– Ключ к разгадке в этой колоде. Неужели ты и этого не
помнишь?
Илан покачал головой:
– Черная дыра.
– Принеси карты.
Он подчинился и положил перед ней колоду.
– Если хочешь получить ответы, сними перчатки, – сказа-
ла она, протянув к нему руки.
Илан колебался.
– Пообещай, что не станешь… раздирать лицо ногтями.
Она сделала над собой усилие и улыбнулась, показав ис-
порченные зубы.
– Ладно…
Обещание почти наверняка было пустым, но Илан осто-
рожно размотал скотч и снял с нее перчатки. Женщина по-
шевелила пальцами, сморщилась, хрустнули суставы.
– Как же хорошо чувствовать.
Она взяла руки Илана в свои, крепко сжала, закрыла гла-
за, и ее рот исказила судорога. Его снедало нетерпение, но
он сдержался и ничего не сказал, чтобы не спугнуть ее.
Она подняла веки, кивнула на ключ и произнесла тихим
голосом:
– Я знаю, что он должен открыть.
 – Так скажи мне.
– Врата твоего разума. Он даст тебе доступ к правде.
Она снова бредила, но Илан не стал ей перечить. Женщи-
на взяла колоду Таро и выложила карты на стол. Семерки,
восьмерки, Аркан Смерть…
– Многие карты Таро скрывают библейские символы.
Раньше, до того как начались проблемы с памятью, ты это
знал. Какую карту выбираешь? Смотри внимательно. Твой
разум подскажет ответ.
Илан сконцентрировался, его взгляд остановился на од-
ной из карт, и он вытащил ее из колоды.
– Повешенный.
Именно ее перевернул в его сне Люка Шардон. Ее он «чув-
ствовал» лучше всего, сам не зная почему. На карте был
изображен человек в разноцветном костюме менестреля с
заложенными за спину руками, подвешенный за левую ногу
на жерди, лежащей в виде перекладины на двух обугливших-
ся стволах дерева, некогда сожженных молнией, с шестью
коротко обрубленными сучьями на каждом из них.
– Лестница! – воскликнул Илан. – Лестница на карте, со-
стоящая из кусочков дерева.
– Шесть сучьев и жердь, – добавила женщина с костистым
лицом. – Как семь ступеней лестницы Иакова. Семь уров-
ней инициации, ведущих человека с Земли на Небеса. Но
это не самое интересное. – Она коснулась карты указатель-
ным пальцем. – Когда внимательно смотришь на два вер-
тикальных ствола, замечаешь, что срезанных веток двена-
дцать и они поддерживают боковые стойки лестницы. Эти
двенадцать веток символизируют двенадцать зодиакальных
созвездий.
– Созвездия… Лестница связана с созвездиями.
– Надеюсь, воспоминания возвращаются?
Илан все еще не понимал. Иаков – лестница – карта Таро
«Повешенный» – двенадцать знаков зодиака.
– Так в чем же разгадка?
– Разгадка? Никто, кроме тебя, ее не знает.
– То есть… и ты не знаешь?
– Я никогда не была сильна по этой части. Не то что ты.
Мой конек – Таро, твой – загадки и рисование. Ты неверо-
ятно талантлив. Можешь нарисовать или написать красками
все что угодно. Соборы, лица, разбушевавшуюся природу…
Илан вспомнил картины, висящие в доме родителей, но
не дал себе отвлечься и продолжил задавать вопросы:
– Как ты узнала о головоломке, составленной моим от-
цом?
Она бросила на него странный взгляд:
– При чем тут твой отец? О нем никогда и речи не было.
Илан совсем растерялся.
– Тогда кто тебе ее показал? Кто говорил с тобой об Иа-
кове?
– Как – кто? Ты, конечно.
– Ладно, ладно, пусть так. Расскажи что-нибудь еще.
 Зрачки женщины расширились, она словно бы обратила
взор внутрь себя, в прошлое.
– Тебе очень нравился окрестный пейзаж. Они позволяли
тебе подниматься на четвертый этаж и смотреть в окно. Есте-
ственно, под надзором санитара или медсестры. Проклятая
стена слишком высокая, но ты рисовал, глядя из окна с тыль-
ной стороны здания.
Илан покачнулся и ухватился за кровать, чтобы не упасть.
– Это невозможно.
Она издала короткий смешок:
– Ты не изменился.
Илан был уверен, что женщина лжет. Хочет разрушить его
мозг, как и все остальные.
– Рисунок сделал мой отец. Расшифровка кодов – ключ к
важным исследованиям, к открытиям, которые могут…
– Изменить мир, да? Ты так и говорил: «Открытия, спо-
собные изменить мир». Я бы поверила, если бы не видела
своими глазами, как ты рисовал и придумывал эту голово-
ломку. Гарпия разрешала нам общаться – разумеется, не на-
едине, она считала, что эти встречи и дружба благотворно
действуют на нас обоих. Помогают справляться с «пробле-
мами».
Она погладила листок костистыми пальцами.
– Я наблюдала, как ты прячешь лестницу Иакова за буква-
ми «Н» и цифрами в нижней части карты. Через два дня ты
принес готовый рисунок и сказал, что его сделал твой отец,
потому что опасался за свою жизнь. Что он зашифровал в
нем результаты важнейших исследований и теперь твой долг
– беречь их.
Она пожала хрупкими плечами. Ее взгляд изменился, на
губах появилась злая ухмылка.
– Твои родители никогда не были учеными. Твой отец ра-
ботал на стекольном заводе. Мать была домохозяйкой. Вра-
чи твердили, что все это – плод твоей больной фантазии, но
ты не верил. Я поддерживала тебя, играла в твою игру… По-
тому что игра – единственный способ убежать от страшной
правды. У каждого из нас свои демоны, да, Илан?
Он был потрясен, не мог вымолвить ни слова.
– Никто не откроет тебе правду. Твой разум должен сам
отыскать ее. Вот в чем смысл происходящего. А я… со мной
покончено, пора выходить из игры.
Она молниеносным движением разогнула ноги и ударила
Илана в живот. Он задохнулся и рухнул на пол. Безумная
схватила его самодельную палицу и ударила себя по лицу.
– Какие же теплые у тебя руки…
Эти слова стали последними в жизни черноволосой жен-
щины.
Две секунды спустя она перерезала себе горло осколком
стекла.
 62

Время потекло по-другому. Илан словно бы застрял в бес-

конечных секундах, глядя, как К. Ж. Лоррен медленно исте-
кает кровью. Он не мог совладать с собой, тело отказывалось
повиноваться.
Пурпурная струйка доползла до ног Илана, он попытал-
ся подняться, поскользнулся, рухнул навзничь и на коленях
отодвинулся в другой угол.
Его руки и одежда пропитались кровью.
Сказала ли женщина правду? Неужели Илан сам приду-
мал «тайну» карты и кинулся разгадывать ее, чтобы отгоро-
диться от реальности? «Потому что игра – единственный
способ убежать от ужасной правды…» – объяснила она. От
какой ужасной правды? Почему его заперли в психушке?
Илан взглянул на рисунок. Да, манера и рука узнаваемы,
но, возможно, ему передались способности отца? Он пытал-
ся и не мог вспомнить ни одного рисунка Жозефа Дедиссета,
кроме пресловутой карты.
Зрелище «улыбающегося» трупа с перерезанным от уха
до уха горлом было совершенно невыносимым. Илан подви-
нул кровать, чтобы не видеть покойницу, и закрыл глаза, со-
бираясь с мыслями. Как отличить реальность от вымысла?
Как узнать, обманывает его собственный рассудок или нет?
Возможно, он действительно выдумал часть истории, не
исключено, что память подсказала название «Hudson Reed»,
потому что Илан неосознанно сам окрестил так яхту, ведь он
каждый день видел эти два слова в душевых клиники. Вдруг
никто и впрямь не пытал его в кабинете дантиста? Собака
на улице могла ему померещиться, а карта отца – нет, его
собственная карта! – всегда лежала в кармане куртки, и он
вытащил ее, когда в машине начался пожар.
Возможно, возможно… Но ведь след от иглы на руке был
более чем реален. Как и убитые люди. К. Ж. Лоррен, Гадес
и «Паранойя» не плод его фантазии.
Если его действительно держали в этой клинике, то когда
выпустили?
Кто он такой на самом деле?
Разгадка близка. Нужно дождаться рассвета, и он узнает,
сказала безумная правду или солгала.
Он машинально потер красные от засохшей крови ладони.
Какие теплые у тебя руки… Последние слова К. Ж. Лор-
рен все еще звучали у него в ушах. Странная фраза… Илан
вспомнил, что руки Хлоэ оставались холодными, даже когда
они занимались любовью под горячим душем.
То же касалось Ябловски. И Моки. И всех остальных. Ес-
ли верить К. Ж. Лоррен, они мертвы и как тени бродят по
клинике в поисках покоя. На ум Илану все время приходило
одно и то же слово: чистилище.
Его взгляд упал на черный крест, он содрогнулся, спрятал
голову в коленях и замер.
Как только занялся день, Илан перешагнул через труп и,
сторожась, вышел из комнаты, держа в одной руке дубинку,
в другой – карту сокровищ. Нужно проверить, существует ли
изображенный на ней пейзаж.
Он повернул голову в сторону душевых и увидел, что тело
Ябловски исчезло, только на полу осталось несколько капель
крови. Куда Шардон его уволок? Где он прячет трупы и что
с ними делает?
Илан быстро добрался до центрального вестибюля. Впер-
вые с момента приезда в клинику большой овальный витраж
играл всеми красками, треугольники света скользили по ка-
фельному полу, как маленькие хлопотливые феи. Лицо Хри-
ста излучало яркий свет.
Илан на секунду прикрыл глаза, купаясь в тепле солнеч-
ных лучей, потом решительным шагом направился к лестни-
це. Решетки остались открытыми, вокруг было тихо. Илан
крепко сжимал в руке свое доморощенное оружие – он знал,
что Филоза где-то рядом и может напасть в любой момент.
Он свернул в коридор четвертого этажа. Миновал решет-
ки и пошел вперед, стараясь не смотреть на змеящиеся по
потолку кабели.
Илан пытался открыть дверь каждой палаты, выходящей
на зады здания, но у него ничего не получалось. Изолятор,
где держали К. Ж. Лоррен, пустовал. Решетка в конце кори-
дора оказалась запертой, так что в административную часть
клиники он проникнуть не сумел, спустился на третий этаж,
взял старый стул и вернулся в палату черноволосой женщи-
ны.
Он поставил стул под окно, залез на него, выглянул нару-
жу и… не поверил своим глазам: внизу, за высокими стена-
ми клиники, расстилался пейзаж с карты. Заснеженные го-
ры имели ту же форму, склоны поросли лесом, над долиной
вставало солнце, и из тени медленно возникала гладь озера.
В ясном голубом небе не было ни облачка.
Рисунок и реальность совпадали во всех деталях – за ис-
ключением снега.
К. Ж. Лоррен сказала правду.
За долю секунды жизнь Илана разбилась вдребезги. Не
было никаких секретных исследований, убийцы не охоти-
лись за его родителями, и погибли они не в море. Все эти
воспоминания ему «вложили» в голову. Или его мозг сам их
создал.
Все, что Илан считал правдой, было иллюзией, плодом
воображения душевнобольного человека, теперь он это осо-
знал.
 Илан готов был разорвать рисунок, и тут его взгляд упал
на фразу в верхней части листка: Здесь царит Хаос, но на
вершине ты обретешь равновесие. Все ответы там. Равно-
весие… В голову пришла мысль о весах… Он достал из кар-
мана карту Таро «Повешенный». Жердь – верх лестницы –
седьмая ступенька. Илан начал загибать пальцы: Овен, Те-
лец, Близнецы, Рак, Лев, Дева и… Весы.
Значит, на вершине он найдет Весы и обретет равновесие.
Илан посмотрел в окно. Его взгляд обратился на островок
в форме весов – на рисунке он тоже был.
Ключ к карте сокровищ найден.
Возможно, за последней дверью нет ничего, кроме небы-
тия, но это не важно. Илан решил узнать, какой будет раз-
вязка этой истории.
Он не случайно вернулся в заброшенную клинику.
Какой бы ни была правда, она ждет его на острове.
 63

Лестница была всего на несколько сантиметров выше сте-

ны.
Илан осторожно вскарабкался по ступенькам, крепко цеп-
ляясь за стойки руками в перчатках, сел верхом на стену,
подтянул лестницу к себе и перекинул ее на другую сторону.
В последний раз взглянул на здание в форме летучей мыши с
маленькими зарешеченными окнами. Он провел внутри че-
тыре дня. Им манипулировали, его травили, как бешеного
зверя. Сейчас, в свете поднимавшегося из-за гор солнца, вся
эта история напоминала сценарий фильма ужасов. Илан не
представлял, с чего начнет рассказ о своих мучениях, когда
доберется до полицейских.
Он начал спускаться. Спрыгнул в доходивший до колена
снег и двинулся к озеру. Чаша воды лежала во впадине на
расстоянии четырех-пяти сотен метров от территории кли-
ники.
 Чтобы добраться до берега, Илану пришлось цепляться за
деревья, он падал, проехал пару раз на заднице, но в конце
концов достиг цели. Озеро было большое и широкое, про-
зрачная голубая вода сверкала под лучами солнца.
Остров в форме весов находился в левой части, далеко
от берега. Он весь порос соснами, так что Илану не удалось
ничего разглядеть. В длину территория была не больше ше-
стидесяти метров. Правда ли, что первый директор клиники
жил здесь, как утверждал Гадес? Не только жил, но и ставил
опыты над пациентами, а они так кричали, что было слышно
даже в клинике?
Илан шел вдоль берега, внимательно глядя по сторонам,
и наконец заметил понтон, по которому можно было пере-
браться на остров. «Твои поиски были ненапрасны, сокрови-
ще существует и ждет тебя в конце пути…»
Он шел по скользкому настилу, задыхаясь от усталости и
волнения. Солнце слепило глаза. Дерево скрипело, вода хлю-
пала под ногами. Он углубился в лес, стремительно преодо-
лел расстояние до противоположной опушки, с которой от-
крывался вид на здание на склоне горы. Илан поежился, по-
плотнее запахнул куртку и вернулся в лес. Солнечные лучи
проникали через густую хвою и таяли на земле.
В центре лужайки стоял дом, сложенный из бревен и кам-
ня. Больше всего он напоминал высокогорный приют: огром-
ная дверь, массивные стены, всего несколько окон. Илан пе-
реборол страх и сделал шаг вперед. Когда-то он уже видел
это строение, память о нем хранилась в его подсознании.
Илан поднял глаза и увидел в небе вертолет местной жан-
дармерии.
Он сразу понял, что за ним летят служители порядка.
Он подошел к двери, сделал глубокий вдох и толкнул
створку.
Внутри воняло смертью.
На полу и кроватях лежали трупы. Одетые, обутые в тя-
желые туристские ботинки. Всех закололи отверткой.
В самом центре комнаты Илан увидел голое тело толстяка
Моки. Рядом, в позе зародыша, Ябловски, чуть в стороне –
Наоми Фе, Рей Лепренс и Венсан Жигакс, которого убийца
вынул из петли и привез на остров. На верхнем ярусе крова-
ти, под простынями, покоилось еще одно тело. Илан пошат-
нулся, обнаружив, что это Хлоэ: ей нанесли несколько уда-
ров в грудь и оттолкнули к стене. Голова девушки склони-
лась к плечу, руки были сложены крестом, лицо выражало
чистое, беспримесное страдание.
Илан завыл, как раненый зверь, и принялся гладить ее по
щекам.
Все игроки «Паранойи» были здесь. Мертвые.
Он осел на пол, отполз в сторону и вдруг заметил лежа-
щую у плинтуса отвертку с оранжевой рукояткой. Он схва-
тил ее и сжал в кулаке, как оружие. Наверное, он попал в ад.
Оставалось найти еще одно тело. Кого убийца положил на
вторую кровать верхнего яруса? Рыжеволосую Валери Жер-
буа? Виржиля Гадеса?
Он протянул руку, и тут за его спиной раздался глухой
голос:
– Ты все еще не понял?
Илан вздрогнул и резко обернулся. Убийца стоял в две-
рях, одетый в оранжевый комбинезон, с мешком на голове.
Илан наставил на него отвертку.
– Зачем? – спросил он. – Зачем все это?
– Нужно было восстановить истину. Ты должен был дога-
даться сам, ты с самого начала искал виновного, но правда
в том, что всех этих людей, одного за другим, убил ты. Во
всем виноват ты один. Если вдуматься, это вполне логично.
Илан еще крепче сжал в руке отвертку.
– Ты сумасшедший, Филоза, Шардон, или как там тебя
зовут на самом деле!
– Разве отвертка у меня? Я весь в крови? Это место зна-
комо тебе, потому что ты был здесь с Хлоэ Сандерс, Венса-
ном Жигаксом и остальными. Старые камни ни о чем тебе не
напоминают? Тогда тоже было много снега, и солнце свети-
ло так же ярко. Именно тут произошло массовое убийство.
В прошлом году.
Слова Филозы эхом отозвались в мозгу Илана. Он увидел
себя идущим рядом с Хлоэ по заснеженному склону. У них
за спиной переговариваются другие участники охоты за со-
кровищем. Илан нахмурил брови и попытался сконцентри-
роваться. Лица он различал слабо, но один человек – огром-
ный, широкоплечий – заслонял силуэты других. Неужели это
Моки?
Яркий солнечный свет заливал теперь всю комнату.
– Пора прозреть, дружок, – продолжил человек в оранже-
вом комбинезоне. – Почему шрамы есть у всех, кроме тебя?
Почему на всех надгробиях стоит одна и та же дата смерти?
Ты убил всех!
– Все мы были пациентами клиники, на нас ставили опы-
ты, и…
– Шрамы – следы ударов отверткой. Ударов, которые на-
нес им ты. Памятники установили, потому что люди мерт-
вы. Ты застал их врасплох среди ночи, они мирно спали по-
сле трудного дня. Оглянись вокруг – именно в таком поло-
жении ты оставил тела. Накануне все были живы. На следую-
щий день остался ты один – сидел на снегу и ничего не пом-
нил. Все произошло год назад. Восемь человек похоронены
на глубине шести футов33 под землей – по твоей вине.
Глаза Илана наполнились слезами.
– Полная бессмыслица… Их убил ты, а не я. Ты притащил
сюда тела. Ты…
Мужчина указал пальцем на кровать за спиной собесед-
ника:
– Тебе стоит взглянуть.

33
Приблизительно в XVI веке появляются правила захоронения на кладби-
ще. Чтобы собаки не могли добраться до останков, гробы закапывали на глубине
1,8 м, что соответствует шести футам.
 Илан обернулся и потянул за простыню.
Максим Филоза лежал на боку и смотрел на него широко
открытыми глазами. Свитер на его груди был весь в дырках.
Илан ужаснулся. Если Филоза мертв, значит…
– Кто ты? – дрожащим голосом спросил он.
– Думаю, теперь ты готов.
За спиной мужчины возник эллипс белого, ослепитель-
но-яркого, лучистого света. Он поднес руку к шее и снял с
головы холщовый мешок.
– Ты уже догадался: я – Люка Шардон.
Илан долго, бесконечно долго вглядывался в его лицо.
В свое собственное лицо.
 64

Конец истории
Часы на стене больничной палаты показывали 01:00.
Санди Клеор выключила диктофон. Ее пациент Люка
Шардон говорил шесть часов без остановки. Если прибавить
время, когда в середине вечера его возили на обследование и
им пришлось прерваться…
Уф! Она встала и подошла к кровати.
– Вы забыли… – Шардон кивнул на висевший на спин-
ке стула кусок простыни. – Смотрите не потеряйте, я
им очень дорожу. Я пытался разгадать смысл надписи,
прежде чем впал в кому.
Клеор вернулась за лоскутком и разложила его на тум-
бочке.
– Больше от тебя ничего не осталось, «Илан два-де-
сять-семь», – прошептал Люка Шардон, глядя на узкую по-
лоску белой ткани. – Обычный клочок простыни.
 Он перевел взгляд на собеседницу:
– Илан Дедиссет… Илан два-десять-семь. Как вам?
Смешно, не правда ли?
Психиатр, находившаяся под сильным впечатлением от
его рассказа, ответила не сразу.
– Я вот на что обратила внимание: все названия – барж
на Сене, марок на аукционе, лаборатории, – упомянутые в
вашей истории, взяты не с потолка, они реальны. Абилифай
– баржа, якобы стоявшая на Сене, – это препарат, кото-
рым лечат шизофрению; авлан – так вы назвали одну из
марок – бензодиазепин, снотворно-седативный препарат, а
эффексор…
– Антидепрессант…
Илан посмотрел на иглу капельницы.
– Так вот откуда взялся след на моей руке.
– Да, просто невероятно. Ваш рассказ нашпигован та-
кими вот мелкими деталями. Разум использовал окружаю-
щую обстановку, чтобы… создать невероятный сценарий.
Названия лекарств, имена героев видеоигр – Сони, Марио,
масса отсылок к «Аду» Данте. С их помощью вы «оживля-
ли» героев и места действия…
Люка Шардон посмотрел в глаза своему врачу:
– Эта история не сценарий, она помогла мне узнать прав-
ду. Я убил охотников за сокровищем, в том числе мою быв-
шую подружку Хлоэ. Укокошил восемь человек в высокогор-
ном приюте, пока они спали. Память вернулась. Значит, все
правда?
Санди Клеор кивнула.
– Вы четко помните обстоятельства трагического про-
исшествия?
– В тот вечер мы с Хлоэ поссорились. Я хотел вернуться
домой.
– Почему?
– Плохо себя почувствовал. От разреженного воздуха
кружилась голова. Яркий свет, горы, игроки… Я мечтал за-
крыться в комнате и никого не видеть, но Хлоэ уговорила
меня остаться. Начался снегопад, быстро стемнело, так
что вечером уехать было невозможно. Я забился в угол и
затих. Но… голова у меня гудела, я слышал крики, я…
Он помолчал несколько секунд, потом продолжил:
– Рядом стоял открытый ящик с инструментами. Свер-
ху лежала отвертка с оранжевой рукояткой… Не знаю,
что на меня нашло. Среди ночи я достал ее, сжал крепко,
до боли в пальцах. И…
Он закрыл глаза. Лицо исказила судорога, мышцы под
ремнями напряглись.
– Я ударил… Раз, другой, третий… И убил всех до едино-
го… Я…
Он заплакал.
– Почему? Почему я так поступил? Я не убийца.
– Потому-то вас и признали неподсудным.
Психиатр с трудом сохраняла ясность мыслей. Уж
слишком невероятным оказался многочасовой монолог па-
циента.
– Вы хоть понимаете, какие невероятные перспективы
для психиатрии открывает опыт пережитой вами комы?
Вы… добрались до правды, лежа без движения на больнич-
ной койке, когда все вокруг считали вас полутрупом! Мы
применяли все возможные и невозможные методики лече-
ния – электротерапию, медикаментозную терапию – и не
преуспели! Вы сражались и, возможно, частично победили
ослеплявшую ваш мозг болезнь!
Люка помрачнел.
– Плевать я хотел на все эти выверты, я просто хочу
понять, доктор!
Клеор едва справлялась с возбуждением.
– На следующем этапе нашей работы мы постараемся
активировать все мертвые зоны и до конца разобраться,
что спровоцировало ваш поступок. Совершенно очевидно,
что гибель родителей стала спусковым механизмом и уско-
рила развитие психоза. Вы с самого раннего детства очень
много играли. Видеоигры, ролевые игры – иногда по шестна-
дцать часов в день… Виртуальная реальность всегда зани-
мала огромное место в вашей жизни, а после трагедии вы
окончательно утратили связь с миром… Сидели перед экра-
ном, с головой уйдя в игру и «общение» с воображаемыми
персонажами. Вымысел стал способом отгородиться от
реальных бед и страданий.
 Люка успокоился, дышал ровно и тихо, слушал внима-
тельно. За маленьким окном по-прежнему мела метель.
– Итак, мой отец работал на «Кристоме», мать вела хо-
зяйство, мы жили в скромном доме в предместье… Как у
меня в мозгу возникла идея, что они были учеными? Что мы
жили в большом доме в Монмирае? Зачем я обманывал себя?
– Болезнь, Люка. Несколько лет назад у вас диагности-
ровали одну из форм паранойи, усугубленную затворниче-
ством. Работа на заправке не решала проблемы: ночь, оди-
ночество, недостаток общения… Вы самоизолировались и
десоциализировались. Бывшая подружка не раз пробовала
вытащить вас из кокона, а в прошлом году заставила при-
нять участие в охоте за сокровищем. В роковой охоте. Вы
в тот момент представляли собой бомбу замедленного дей-
ствия. У вас, говоря языком психиатров, случился приступ
острого бреда. Гром среди ясного неба, если хотите, когда
человек ничего не контролирует и способен на худшее.
Она налила воды и помогла ему попить, сделала несколь-
ко глотков из своего стакана и продолжила:
– Когда вы совершили то ужасное злодеяние, разум за-
маскировал правду, спрятал ее в дальний уголок мозга, что-
бы защитить вас. Воспоминания о том, что случилось в
горном шале, были недоступны. Жандармы обнаружили вас
сидящим на снегу у стены дома. Вы ничего не понимали и не
помнили. Психическое заболевание осложнилось, вы «окук-
лились», поверили в заговор против родителей и себя самого.
В вашем воображении мать с отцом превратились в блестя-
щих исследователей, носителей великого знания. Продолже-
ние вам известно. Мы четыре месяца безуспешно лечили вас
в моей клинике, потом вы попытались повеситься. В пала-
те, где лежали. Вас вынули из петли и спасли – от смерти,
но не от комы. В тот самый момент, когда вы балансиро-
вали на грани двух миров, мозг начал генерировать историю
об Илане Дедиссете, бесстрашном искателе истины.
Люка слушал молча, с напряженным вниманием.
– Для того чтобы проникнуть вглубь вашей собствен-
ной психики и сориентироваться в запутанном лабиринте,
вам понадобилось расследование. И вы изобрели игру, «Па-
ранойю». Вы находились в глубокой коме, но периодически
мозг работал очень интенсивно. Мы пока не можем с уве-
ренностью сказать, что именно происходит с человеком в
этом состоянии. За пять недель ваше тело ни разу не вы-
дало физической реакции, зрачки не реагировали на свет, но
мозг был жив. Врачи не раз констатировали внешние про-
явления, например «гусиную кожу», я видела это впервые за
всю свою практику.
– Я ужасно мерз… – Он поежился. – Значит, свет в ли-
цо, голоса у меня в ушах, уколы, электрошоковые процедуры
были реальны и накладывались на мою историю?
– Да. Илан Дедиссет слышал голоса, у него начались ад-
ские головные боли и галлюцинации, когда он закрывал гла-
за, ему мерещились тени – и все это потому, что реальный
мир окружал ваше неподвижное тело, а мозг, занятый вы-
мышленной историей, не мог от него абстрагироваться…
По «сценарию», вы часто принимали душ, для вас это был
желанный момент передышки, безусловно связанный с об-
тираниями, которые делали вам санитарки в больничной
палате.
– Я был «по ту сторону» пять недель… Пять долгих
недель, а между тем история, начавшаяся после пробужде-
ния Илана Дедиссета и закончившаяся на острове в форме
весов, кажется такой короткой, сжатой во времени…
– И это доказывает, что в бессознательном состоянии
мы воспринимаем время иначе. Наши сны иногда длятся
несколько секунд, но кажутся нам вечностью. Судя по все-
му, ваш мозг периодически бодрствовал и возвращался к то-
му эпизоду истории, на котором остановился в прошлый
раз. На электроэнцефалограммах читаются разные фазы,
и мы сумеем их расшифровать, не сомневайтесь.
Люка чувствовал, как на него наваливается усталость,
но изо всех сил боролся со сном. Он боялся заснуть. Боялся
не проснуться. Пережить еще один кошмар.
– Знаете, после попытки самоубийства у меня был вы-
бор.
– Какой именно?
– Жить или умереть. Я пережил опыт «белого света», о
котором рассказывают многие из тех, кто стоял на пороге
смерти… Я был в палате, яркий свет из окна манил, при-
тягивал меня. Я подошел и почувствовал на лице его живо-
творное тепло. Мне было хорошо.
Клеор ничего не понимала. Она знала, что этому феноме-
ну наверняка есть научное объяснение: низкое содержание
кислорода в крови, выброс эндорфинов в мозг. Люка прикрыл
веки и счастливо улыбнулся, как будто все еще купался в
свете.
– Что-то меня остановило, некая сила не дала покинуть
наш мир, не выяснив правду. Телефонный звонок Хлоэ пере-
нес меня в пограничье, которое вы называете глубокой ко-
мой. Свет исчез. Илан Дедиссет проснулся в доме, существо-
вавшем только в моем воображении и сценариях.
– Получается, что в коме вы начали бороться с психиче-
ской болезнью.
Клеор не могла совладать с возбуждением. Все, что рас-
сказал ей Люка Шардон, свидетельствовало о сложности
психических механизмов и могуществе человеческого мозга.
В коме разум пациента внушил себе, что все происходящее
реально. Болезнь была на страже, и ее следовало обмануть.
Не имело смысла снова и снова повторять Шардону, что
он убил восемь человек. Нужно было проникнуть в глубины
его мозга, столкнуть с формой реальности, исключающей
неприятие действительности. Психиатру не были извест-
ны прецеденты.
– Вы улыбаетесь своим мыслям, – заметил Люка.
Санди подняла глаза от блокнота:
 – Да, вы правы. Я думала об образе снежной бури, сопро-
вождавшей вас на протяжении всей истории в качестве ар-
тефакта. У вас в голове шло сражение. Болезнь пыталась
сбить вас с толку, а буран препятствовал ей, пока вы бы-
ли не готовы принять правду. Как только это произошло,
погода наладилась, и вы добрались до острова. Произошло
чудо.
Люка повернул голову к маленькому окну, за которым
кружились хлопья снега. Его взгляд потускнел.
– У нее были ваши глаза, ваша стрижка, ваше лицо…
– О чем вы?
– В самом начале, когда Хлоэ пришла рассказать мне о
«Паранойе», она была похожа на вас, а потом постепенно
снова стала собой.
В голосе Люки прозвучала глубокая печаль. Клеор отло-
жила блокнот.
– Хлоэ-психиатр должна была взять вас за руку, втя-
нуть в игру, заставить копаться в себе. Другая Хлоэ оли-
цетворяла воспоминания, радость или боль. Ваша история
– это сумма воздействий. Воображение интерпретировало
ваше прошлое и события, пережитые в клинике. Она превра-
тилась в жуткое место – «Сван-сонг», потому что в глу-
бине души вы именно так воспринимали мое лечебное учре-
ждение. Эпизод с электрическим стулом стал материали-
зацией страха перед электротерапией. В реальной жизни вы
писали сценарии видеоигр. Все, случившееся с Иланом Дедис-
сетом, – плод фантазии Люки Шардона. Вашей фантазии.
Люка улыбнулся:
– История получилась далеко не идеальная. Как и в любой
хорошей видеоигре, там было несколько ляпов, согласны? Я
помню туристские ботинки, которые обул, идя на аукцион
на барже, такие же были на всех кандидатах в «Сван-сонг».
– В данном конкретном случае это были не ляпы, а по-
слания, привязывавшие вас к происшествию в высокогорном
приюте. Они постепенно подводили вас к правде – настоль-
ко нестерпимой, что вы все поняли только в самом конце.
Некоторые были очень выразительны, в том числе оранже-
вая отвертка и кресты на двери квартиры Хлоэ, пустовав-
шей целый год, шрамы и вечно холодные руки.
Люка вцепился пальцами в простыню. Боль исказила его
лицо.
– Способ подсказать мне, повторять снова и снова, что
она мертва, так?
– Да.
– Мертва, как и остальные кандидаты. Руки были холод-
ными у всех…
Люка Шардон замолчал, и Санди Клеор встала, чтобы
надеть куртку. Он думал о Гаэле Моки, Рее Лепренсе, Нао-
ми Фе, Максиме Филозе, Венсане Жигаксе, Фредерике Яблов-
ски, Валери Жербуа и Хлоэ. По-настоящему хорошо он знал
только ее. Остальные были охотниками за сокровищем, ко-
торым не повезло оказаться ночью в одной комнате с убий-
цей.
– Надеюсь, вы скоро расскажете мне о жертвах? – спро-
сил Люка. – Я должен узнать, кем они были на самом де-
ле, как жили. Думаю, эти люди очень отличались от моего
представления о них.
– Конечно, Люка. Мы вместе прослушаем запись. Теперь
я узнала всю историю и понимаю, что многое предстоит
расшифровать. Скрытые сигналы, аллюзии – «ляпы», как
вы их называете.
Психиатр достала из кармана ключи от машины и подо-
шла к окну, постояла несколько секунд, глядя на снег, и вер-
нулась к Люке.
– Было бы безумием садиться за руль в такую погоду.
Дороги превратились в каток. Кажется, мы тут застряли.
Люка Шардон прищурился, у него дернулась щека.
– Возможно, мы еще не выбрались.
– О чем вы?
– О моей истории…