Александр Блог.

«Будильник»

… И я проваливаюсь в состояние Сверх-глубокого Сна.

Это происходит незаметно. Я так и лежу с закрытыми глазами на своей кровати и замечаю лишь,
что в комнате становится тихо. Неестественно тихо. Перестает доноситься шум с улицы, этот
вечный звуковой фон большого города, который всегда просачивается в квартиру даже сквозь
самые надежные стеклопакеты.

Исчезают все звуки, но не меняется освещение. За задернутыми плотными шторами все тот же
пасмурный осенний день.

Я открываю глаза и некоторое время смотрю в потолок. Затем я встаю, хочу подойти к окну, чтобы
выглянуть на улицу.

— Не надо.

Я оборачиваюсь и вижу Александра Андреевича Проханова. Знаменитый русский писатель стоит у

двери и безо всякого выражения на лице смотрит на меня. Одет он по обыкновению — на нем
мятый пиджак неопределенного цвета и белая рубашка, туго обтягивающая невероятных размеров
живот.

— Не стоит ТУДА смотреть.

Но губы Александра Андреевича неподвижны, да и Голос не принадлежит известному

патриотическому мыслителю. Голос молодой, низкий и смутно знакомый.

“Ладно, не буду”, - легко соглашаюсь я.

— Пойдем со мной, - говорит Голос, а Александр Андреевич одновременно с этим зазывает меня
ленивым взмахом правой руки. Затем он разворачивается и неторопливо идет к выходу из
квартиры. Я следую за ним.

Мы выходим в подъезд, но это не мой подъезд. И вообще не подъезд - высокие потолки, слабое
красноватое освещение мигающих и потрескивающих в неестественной тишине люминесцентных
ламп, отсутствие других дверей.

Но лифт. Александр Андреевич нажимает на кнопку вызова, и она загорается красным. Где-то в
глубине лифтовой шахты раздается еле ощутимый толчок. Мы молча ждем. Я слышу тихий гул
поднимающегося лифта.

— По лестнице долго, - вдруг говорит Голос. – Нижний Этаж глубоко. Даже ниже, чем ты можешь
себе представить.

“Понятно”, - отвечаю я.

Лифт останавливается, и его двери с неприятным скрипом разъезжаются в стороны. Мы заходим в

полутемную лифтовую кабину. Явственно ощущается запах мочи и хлорки.

— Паразиты, - недовольно ворчит Голос, а Александр Андреевич с раздражением шевелит

ноздрями. Он тоже чувствует запах.

Я предпочитаю помалкивать.
— Я еще ощущаю и запах страха, - Говорит голос. – Страшно им тут гадить, но приходится. Надо
ведь гранты отрабатывать.

Александр Андреевич слегка усмехается и нажимает на самую нижнюю кнопку.

Едем мы долго. Молчим. Лифт мелко трясет.

[…]

Из тамбура в разные стороны ведет несколько тускло освещенных коридоров. Я не знаю куда они
именно ведут, где разветвляются, а где упираются в тупик. Чтобы найти Дверь, мне нужен
проводник, знающий Нижний Этаж. Таким проводником и служит Александр Андреевич. Он один
из тех немногих, кто ориентируется в лабиринтах Нижнего Этажа. И то, что мне удалось, наконец,
подключиться к его психосфере – невероятное везение. Главное сейчас, чтобы он не догадался, что
я здесь посторонний.

Александр Андреевич сворачивает в один из коридоров. Я спешу за ним.

Долго петляя по еле освещенным коридорам, мы попадаем, наконец, в обширное пустое помещение
с высоким потолком. Серые стены, скудный синеватый свет ртутных ламп и гулкое эхо от каждого
шага или шороха.

В самом центре лежит огромная бесформенная туша телесного цвета. Издалека она напоминает
огромный - массой в несколько тонн – кусок гладкого пельменного теста. Туша слегка надувается, а
потом уменьшается до прежнего размера. В этих медленных движениях прослеживается
определенный ритм.

“Оно дышит”, - догадываюсь я, но никаких органов дыхания, как, впрочем, зрения и прочего, не
замечаю.

Мы медленно подходим к туше. Вблизи ее размеры просто поражают.

“Что это такое?” — спрашиваю я, стараясь скрыть отвращение.

— Это Мистическое Тело России, - доносится до меня Голос, озвучивающий Александра

Андреевича. В Голосе ощущается торжественность и гордость. – Потрогай Его.

Я осторожно кладу руку на гладкую бледную кожу, покрытую редкими белесыми волосами. Тело
теплое, теплее, чем моя рука. Слегка дрожит.

— Это страх. – Говорит Голос. – Но Мистическое Тело боится не тебя. Это светлый и радостный
страх. Это страх Б-жий.

Александр Андреевич медленно обходит Мистическое Тело. Я иду за ним. Он гладит Мистическое
Тело и что-то шепчет. Я не могу ничего расслышать. Похоже, что шепот Александра Андреевича
сейчас раздается где-то в Другом Месте.

— Смотри, - Александр Андреевич останавливается, поднимает руку и указывает на Тело.

Я замечаю на гладком Мистическом Теле что-то вроде пупка. Он находится на уровне пояса и,
когда я наклоняюсь, чтобы рассмотреть его, понимаю, что этот “пупок” напоминает скорее
сфинктер ануса.

— Так Президент исполняет роль Мужа в сакральном браке. – Объясняет Голос. - Он берет Жену-
Империю и обладает Ею. Берет силой, но через радость. И обладает по праву.

Все это время Александр Андреевич долго и внимательно смотрит мне в глаза. Я нерешительно
киваю. Александр Андреевич не двигается. Я начинаю опасаться, что он что-то заподозрил.

“Я все понял”, - говорю я, стараясь не отводить взгляд. Александр Андреевич кивает, и мы идем
дальше, но уже через несколько метров вновь останавливаемся.

— Это сосцы, - произносит Голос, а Александр Андреевич указывает на продолговатые хоботки,

свисающие из Мистического Тела на уровне лица. Их несколько, они сероватого цвета и
действительно напоминают сосцы коровьего вымени. – Через них Президент и время от времени
его приближенные питаются Мистическим Телом России, чтобы чувствовать глубинный народ.
Чувствовать его и понимать его.

Александр Андреевич берет один хоботок в руку и начинает мять его. Вскоре из него начинает
выдавливаться что-то густое и светло-желтое. Александр Андреевич быстро подставляет вторую
руку, и его ладонь наполняется субстанцией, напоминающей пшенную кашу.

— Это боль и страдания, - говорит Голос, а Александр Андреевич смотрит на “кашу” и жадно
облизывается.

[…]

…Мы давно оставили помещение с Мистическим Телом России позади и теперь снова петляем по
бесконечным, как мне кажется, лабиринтам Нижнего Этажа. Я покорно иду за Александром
Андреевичем. Он знает, где расположена Дверь, я - не имею об этом не малейшего представления.

Мы сворачиваем в очередной коридор, но внезапно Александр Андреевич, покачнувшись,

останавливается и, схватившись за брюхо, с тревогой и одновременно с какой-то гордостью
смотрит на меня.

“Что-то не так?” – Спрашиваю я. И сразу же повторяю уже безо всякой вопросительной интонации.
– “Что-то не так.”

Александр Андреевич, тяжело кряхтя, прислоняется к стене.

— Наши доморощенные либералы… всегда зубоскалили словно шакалы и смеялись как гиены…

Говорит Александр Андреевич с трудом. С большими паузами, заполняемыми кряхтением и

сопением. Хотя он по-прежнему не открывает рта, тяжесть его состояния детально передает все тот
же соответствующий ему Голос в моей голове.

— … Над идеей Красного Проекта… И его конечным результатом, коим… долженствовал был
стать Новый Человек, Исполин Духа… Но вот и пришел час истины…

Александр Андреевич обеими руками рвет рубашку, туго обтягивающую его необъятное брюхо.
Пуговицы разлетаются в стороны.

— … Я взял на себя не только вынашивание, но и боль, и муку родов…

Я с ужасом вижу, что живот Александра Андреевича неестественно двигается. То тут, то там
проступают сквозь дряблую, но надутую как мяч, кожу какие-то бугры и тут же исчезают. Словно
кто-то двигается и нажимает на живот патриотического писателя изнутри. Кто-то большой и очень
активный.
— … А ты… Обещай, что не будешь сопротивляться… Он очень хочет кушать…

Александр Андреевич – на этот раз уже сам - издает нечленораздельное бульканье и медленно
оседает на пол, а я вдруг узнаю его “голос”, которым он со мной разговаривал все это время. Это
мой собственный голос.

Я медленно отступаю, но, когда Александр Андреевич вонзает пальцы в свой живот и буквально
пытается разорвать его как до этого рубаху, я не выдерживаю. Я медленно отступаю, а затем
разворачиваюсь и, не оглядываясь, бегу вдаль – в тускло освещенную неизвестность коридоров
лабиринта.

Я слышу позади вопль боли Александра Андреевича, потом какой-то нечеловеческий хрип,
переходящий в пронзительный звук, который трудно описать словами. И этот звук издает уже не
известный патриотический мыслитель, а кто-то другой. Вероятно, тот самый Исполин Духа.

Я сворачиваю в какой-то коридор и останавливаюсь, чтобы прийти в себя. Прислушиваюсь.

Сначала стоит гробовая тишина, но потом я различаю быстрый скребущий топот. Этот звук
становится все громче и все ближе.

“Он как-то чует меня”, – Понимаю я. – “И он очень голоден”.

И я снова бегу по лабиринту Сумеречного подсознания Александра Андреевича. Сворачиваю в

один коридор, затем - в другой, потом - в третий, но скребущий топот за спиной не отстает. Скорее
наоборот. Он все ближе и ближе.

И я вдруг с ужасом понимаю, что забыл завести Будильник.