Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Eyeless
Eyeless
https://ficbook.net/readfic/6539746
Направленность: Слэш
Автор: Vincent Vertra (https://ficbook.net/authors/1308405)
Беты (редакторы): missrowen
(https://ficbook.net/authors/1228427)
Фэндом: Bungou Stray Dogs
Пэйринг и персонажи: Осаму Дазай/Чуя Накахара,
Огай Мори/Коё Озаки, Рюноске Акутагава/Ацуши
Накаджима
Рейтинг: NC-17
Размер: 359 страниц
Кол-во частей: 22
Статус: завершён
Метки: Счастливый финал, Высшие учебные заведения,
Секс по телефону, Инвалидность, Слепота, Япония,
Исцеление, Потеря конечностей, Протезы, Нецензурная
лексика, Секс с использованием посторонних
предметов, Романтика, Повседневность, Hurt/Comfort,
AU, Учебные заведения
Описание:
Он не видит абсолютно ничего, но стремится быть
таким же, как все. Он учится лучше многих, при этом
читая посредством пальцев на испещрённых точками
страницах. Он носит линзы, искренне стараясь скрыть
свой порок, и часто их поправляет, чтобы не
раскрыться. Он ненавидит себя, свою вечную темноту и
того жутко раздражающего парня с литературного
факультета. | AU, где Чуя — полностью слепой студент,
а Осаму — тот возмутившийся, что рыжий олень не
видит, куда идёт, когда Чуя с ним столкнулся.
Посвящение:
Хурма, ты подтолкнул меня это написать. Без тебя бы я
не достиг тех высот, на которых сейчас возлежу.
Примечания:
23.06.21 — граница в 10к оценок пройдена!
09.06.22 — граница в 20к оценок пройдена!
Он был принят.
Принят.
Чуя ещё несколько дней не мог поверить, что это
случилось. Он смог. Оправдал надежды отца и матери,
не оставшись всего лишь глупой слепой обузой.
Университет был относительно недалеко от дома, в
противоположном направлении от той дороги, по
которой юноша ходил в школу — всё-таки удачное
расположение квартиры в центре сыграло свою
удобную роль. Накахара был бесконечно рад, что
обошёл по успеваемости многих зрячих, и наотрез
отказался надевать в университет очки. «Не буду», — и
всё. И точка. Через интернет-магазин были заказаны
довольно дорогие голубые линзы, через которые не
было видно заплывших неестественно белой плёнкой
зрачков. Он хотел бы посмотреться в зеркало, но…
Пусть лучше ему об этом скажут другие, мол, какие
красивые у тебя глаза, и Чуя только горько усмехнётся.
Да, красивые. Были бы красивыми, если бы хоть что-то
видели. От наплыва чувств парень даже обнял
боксёрскую грушу, а потом с упоением по ней врезал,
сжав кулак до хруста костяшек. Он идеален. Хорош
собой. Видный, самоуверенный, красив внешностью, а
за линзами не будет видно его отвратительной
слепоты. Теперь ему будут завидовать, будут
завидовать его уму, гениальности, красоте и… Пускай
завидуют. Пускай считают странноватым, но это того
стоит.
— Я… в курсе.
— До конца недели?..
Ч т о.
— Откуда ты знаешь?!
Доля
жалкой
секунды,
и ноги тоже.
О г о с п о д и.
— А ну пошёл прочь!
— Ты совершенно негостеприимный.
Смешок.
— И? Приглашаешь вольнослушателем?
— И что дальше?
— Швырять их не в кого!
Дазай осёкся.
Часть 5
«Нет. Не пойду первым. Я же не самоубийца, — Чуя
задумчиво глядел в потолок, слегка постукивая ручкой
по своим губам и слушая треск продольных ламп
сверху. В аудитории царила напряжённая тишина,
слышались шорох бумаги, судорожное перелистывание
где-то за спиной, нервный стук карандашами о столы,
перешёптывания и шаги преподавателя по ярусам.
— Ах, о чём там я? Обе части умножаем на «а» в минус
первой… получается «а» в минус первой на «а» равно
«е»… икс равен «а» в минус первой на «бэ»…»
— Неопределённая.
Что?..
— Чуя?
— Нет.
— Не позволяю.
Что, блять?
Примечание к части
Чуя был рад, что его мать довольна его учёбой. Чуя
хотел, чтобы его родители были довольны его учёбой,
мол, видите, что я могу, что справляюсь, что я не
ущербный? Он будто хвастался, что не только не
отличается от других, а ещё и лучше других. После сна
стало немного легче. Осознание, что вот она, пора
первого летнего отдыха после первого триместра,
радовало и наполняло душу лёгкостью. Накахара уже
не слишком терзался невозможностью нормальной
подработки, он раздумывал над тем, как бы ему смочь
подработать. Нужно только отойти от экзаменов хотя
бы на несколько дней, чтоб быть полным сил. Главное в
такие моменты — не начинать думать о чём-то плохом.
А каков закон подлости? Как только думаешь не думать,
сразу же подумаешь об этом. Вот и в голове Чуи
щёлкнуло, когда он только прикоснулся к своей гитаре,
что с Дазаем нужно что-то делать. «Какая-то тупейшая
ситуация, что могла со мной произойти, — Накахара
тяжко вздохнул, нахмурившись, но инструмент всё же
снял со стены. Хотелось сыграть что-нибудь лёгкое.
Что-то, что ассоциируется у него с летом. — И что мне
делать теперь?» Утро, конечно, вечера мудренее, но
после сна, а сейчас было уже семь вечера, голова
работала в разы лучше, потому что Чуя уже не
сокрушался по поводу случившегося, а пытался или
смириться, чтобы потом пожимать плечами и
задаваться вопросом «Ну и что такого?», или найти
решение проблемы. Табуретка в стороне подцепляется
ногой за ножку и придвигается поближе к углу, чтоб
опираться на неё спиной; Чуя брякнул ладонью по
струнам. Вот она, его замечательная малышка, его
гитара, которая выручает в тяжкие моменты и радует в
хорошие. Кажется, если бы Накахару спросили, что бы
он спас из пожара — зачётку с материалами к
экзаменам или гитару, он бы крепко задумался.
Он ни слова не сказал.
Часть 9
Чуя впервые за много лет почувствовал себя
удивительно спокойным. Его абсолютно ничего не
волновало, и на душе было тихо, мирно, тепло. Такое
прекрасное чувство, когда совсем ничего не гнетёт и не
висит комком пыли над головой, чистые мысли,
выверенные действия и наслаждение солнцем. Оно
сильно пригревает, и возникает ощущение, что
снимешь обувь — и ноги, расплавившись, сольются с
асфальтом, но таким ласковым, нагревшимся и даже
приятным. В воздухе веяло еле уловимым ароматом
свежей травы. Летнее тепло пахло по-особенному, чем-
то таким, что просто так не описать, ведь при
упоминании этого запаха каждый думает о чём-то
своём. Тепло пахло теплом. При каждом вдохе
согревало душу и обволакивало чем-то нежным и
пушистым. Обычно такие состояния всегда могут
сподвигнуть на безбашенные поступки и легендарные
подвиги, и Чуе тоже казалось, что он может совершить
нечто невероятное, да хоть горы свернуть! Картинку
гор в окошечке на экране компьютера свернуть кликом
мышки.
— Ты очень жестокий.
— Ты раздражаешь.
— Мне не горит.
— А меня?
— Что, блять?
— Всё равно!
Ах ты так, сука.
— Дам по зубам.
— Неверный пароль.
— В живот коленом?
Бред какой-то.
Примечание к части
— Рот закрой.
— Я не верю тебе.
— А потом?
— И был прав.
— Спуститься, говоришь.
— Почему это?
О нет.
О боже.
Оу.
Воцаряется тишина, и из рядов скамеек-или-что-тут-
понаставлено кто-то выходит под пару голосов других,
оповещая название чего-то, что будет сейчас, видно,
читать на память или просто читать. Накахара совсем
не слушает, отвлечённый такой простой фразой
Накаджимы и собственными воспоминаниями. А не о
том ли случае он…
О как.
Второй.
— Это правда?
— Он не врёт, — звучит голос Рюноскэ рядом, и Чуя
мысленно благодарен ему за проницательность.
Интересно, заметил ли он отсутствие линз и изменение
яркости радужки?
Логичный вывод.
— Ты издеваешься?
— Ну пожалуйста.
— Нет, а что?
— Сейчас укусит.
— Ты есть будешь?
— …Не откажусь.
— А я гостеприимный!
— Ты придурок.
— Чувствую что?
— Ну, нет.
— Неженка.
Примечание к части
И всё-таки медвежонок.
— Сколько?!
— Дазай.
— Мм?
— Ну и какого чёрта?
— Но Чуя!
— Два.
— Что?
Две недели.
— Я… Понял.
— Ничего делать не нужно, — Мори тяжко вздохнул. Не
нравится Чуе это. — Просто жди. Но… Чуя, ты уже
взрослый и должен понимать весь риск. Я не даю даже
шестидесяти процентов гарантии, что всё пройдёт
успешно.
Мазохист какой-то.
— О горе мне, — Накахара только хрипло усмехается,
чувствуя, как солнце прилично нагрело голову. Ну и
жара сегодня, однако. Дазай на солнцепёке должен в
одних трусах стоять, чтобы не расплыться яичницей по
газону, если не без них. Чуя не знает, откуда он вдруг
вспомнил диалог Джульетты и Ромео под её балконом,
он читал Шекспира несколько лет тому назад и то без
энтузиазма, а тут на тебе, в голове прояснилось.
— Но я тут подыхаю!
— Уебу, Осаму.
— Понял.
Ну, да, Чуя знал, что кровь красная. Какой именно цвет
называется красным — не волнует.
Что.
Ч т о.
Своего кого?
— Предельно ясно.
Танцуй, о, танцуй!*
…Чё?
— Продолжение чего?
— Только в твою.
— Да ты охуел.
— Один.
— Какого чёрта?
— Два.
— Дазай!
— Три.
Да похуй.
…Да ну нахуй?
…Да ладно.
Трусы с овечками.
— Стой.
— Что?..
Примечание к части
Ну, ну, ну. Баранки гну. Чуя удивлён, что Озаки ничего
ему не сказала про постоянные «ну», но в юноше в
момент оправданий умер всякий оратор и вообще тот,
кто умеет внятно объясняться и говорить. Парень
вообще ощутил себя обвиняемым в ходе судебного
разбирательства, и сейчас от его показаний зависит,
какой вердикт вынесет верховный судья в лице
родителя. Жаль, что отца нет дома: Мори точно стал бы
адвокатом и защитником одновременно, правда, потом
бы Чуя огрёб за ругательство и от него. Семья
приличного врача, парень — в лучшем институте, а
выражается, будто всё детство под забором в компании
гопников провёл. Ах, ну и за сокрытие ориентации
получил бы, но так, чисто символически. Словесно,
конечно. Вернее, даже не огрёб бы, но выслушал бы
выговор в стиле «мы же разговаривали с тобой на эту
тему когда-то, ты же знаешь, что всё в порядке, почему
ты не сказал». И опять бы всё пошло по новой: ну
правда, ну честно, я не знал, это не я…
— Чуя?
— Заткнись.
— Эээ?
…Трахаться-то хочется.
— Хуежные.
— Завали ебло.
— Просто замолчи.
— Как скажешь.
Ничего не происходит, разве что юноша пытается
свыкнуться с мыслью и ощущением инородной
капсульной хуйни в заднем проходе. Это надолго
вообще? Дазай шуршит чем-то, не сдвинувшись с места,
а затем цепляет что-то мелкое Чуе на ногу, на
внутреннюю сторону бедра — Накахара дёрнул левой
ногой.
— Т-только попробуй!
— Нахуй иди.
— Ты какой-то аромантик.
— С удовольствием!
Отвратительно, блять.
— Нет, мы зайдём.
— В смысле ни разу?!
— Шутка!
О-ху-ен-но.
— Охуел?
Часть 18
— Чуя, солнце, а ты в курсе, что курение вызывает рак
лёгких? А ещё преждевременное старение, пародонтоз,
мертворождение, импотенцию, даже слепоту…
— Выбрось куда-нибудь.
Но.
— Дазай!
— Люблю папу.
— Я обрежу в редакторе.
— А ублюдочные пятна твои на моей шее?
— И петуха, и попугая.
— Что?
— А ты никак не шути.
Ох, б л я т ь.
Шутник ебаный.
— Хуексик.
***
Погода стояла, как ни странно, отличная. Градуса
двадцать четыре. Было солнечно, тепло и не жарко. Чуя
сидит на деревянной лавке, запрокинув голову вверх и
надвинув шляпу на глаза, пока Дазай ходит где-то —
они вышли на улицу к пяти вечера, оба сытые и
выспавшиеся (конечно, отчего бы им быть
невыспавшимися, ведь оба проснулись полвторого дня),
когда жаркие часы более-менее сошли на нет, а до
вечерней прохлады ещё далеко. Перед выходом хозяин
квартиры весьма мастерски замаскировал тональным
кремом пятна на шее Чуи, спросив сначала
разрешения — «А то вдруг ты, Чуя, покрасоваться
хочешь?» — чем вызвал два чувства: и доверие на почве
помощи в сокрытии нюансов внешности, и абсолютное
непонимание, откуда у парня тональник есть дома. Оба
чудесно проигнорировали слова Огая о том, что Чуе
нужно быть в своей квартире днём, потому что сейчас
уже начало шестого. Ну понятно, никому не хочется
возвращаться домой, зная, что тебя поволокут завтра в
госпиталь и положат на операцию, ага, блять, прям
бежит и тапочки теряет. Накахара спокойно принял
предложение Осаму прогуляться до его любимого
сквера и сидел сейчас в тени, вслушиваясь в негромкие
и нечастые голоса людей, в щебет и пересвист воробьёв
высоко над деревьями. Дазай сказал ему, что жутко
хочет мороженого, но на вопрос, будет ли мороженое
Чуя, получил отрицательный ответ и заверил, что
возьмёт хотя бы попить. Литератор, конечно, прислонит
холодную бутылку к животу или шее сзади, если не
кинет в голову, когда придёт. Слепой, конечно же,
готов к этому. Ему хорошо, ведь сейчас так спокойно, а
Дазай не выкидывает никаких своих фокусов и
гаденьких шуточек, за которые ему хочется по голове
настучать. Ему хорошо, потому что он старается не
думать о завтрашнем. Вернее, не старается, а вообще
не думает и не вспоминает, иначе настроение по пизде
пойдёт. Да, он боится. Нет, он не скрывает. Но не
сейчас, пожалуйста. Дайте ему насладиться
последними часами, когда в нём ещё теплится надежда
на выздоровление.
— Дазай?
— Я надеюсь на это.
***
— Именно так.
— Да я не хочу.
— А ты умеешь убеждать.
— В смысле?
— Отстань от меня.
— Я-то отстану, а вот тебя нетерпение сожрёт.
— Дазай!
— Что?
— Не отговаривай меня.
А теперь он нормальный.
Н о р м а л ь н ы й.
Спасибо.
— Хороший мальчик.
Спасибо.
— Какой ты скучный.
— Я Близнец.
— Пра-ав.
— У меня их семь.
— Не ври.
— Ну ладно, шесть.
Примечание к части
Чуя улыбается.
Примечание к части