Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Первод: А.В.Турчин
avturchin * mail.ru
http://arxiv.org/abs/hep-ph/0009204
CERN-TH/2000-029
DAMTP-2000-105
hep-ph/0009204
A critical look at risk assessments for global catastrophes
Adrian Kent
Department of Applied Mathematics and Theoretical Physics, Centre
for Mathematical Sciences,
University of Cambridge, Wilberforce Road, Cambridge CB3 0WA, U.K.
(April 2003 (revised))
Опубликовано: Journal reference: Risk Anal. 24 (2004) 157-168
В недавних статьях Busza et al. (далее - BJSW) и Dar et al. (далее - DDH)
утверждается, что астрофизические данные могут быть использованы для установления
верхних границ риска катастрофического сценария со «смертельными стрейнджлетами» в
экспериментах на ускорителях RHIC и ALICE. Уровень безопасности, установленный для
этих экспериментов группой BJSW, опирается не только на эти астрофизические границы,
но и на чисто теоретические расчеты, которые BJSW полагают достаточно
убедительными, чтобы твёрдо исключить возможность катастрофы. Тем не менее, DDH и
другие комментаторы (изначально так считала и группа BJSW) полагают, что одних только
этих эмпирических границ достаточно, чтобы дать достаточные основания для
уверенности в безопасности. Это выглядит неубедительным, когда границы выражены в
терминах ожидаемой полезности – что является правильным способом измерения с точки
зрения стандартного анализа рисков. Например, с точки зрения DDH’s вероятность
катастрофы p меньше 2 × 10(−8), что означает, что математическое ожидание числа
смертей ограничено сверху числом в 120 человек. Более консервативная оценка BJSW
утверждает, что математическое ожидание числа смертей ограниченно сверху 60 000.
Данная статья производит переоценку границ риска, данных DDH и BJSW, путём
сравнения с политикой в отношении рисков в других областях. Например, отмечается, что
даже при предположениях, допускающих высокую толерантность к риску и при условии,
что никакой ценности не приписывается будущим поколениям, риск катастроф не должен
был бы быть выше, чем 10(−15) в год, чтобы соответствовать установленным правилам
минимизации риска радиационного воздействия. Допуская более жесткие требования к
минимизации риска и признавая ценность жизни ещё не родившихся людей, можно
обосновано требовать границы рисков, на много порядков более строгой. Обобщая, можно
сказать, что цена малых рисков катастрофы была значительно недооценена группой BJSW
(в начале), потом DDH и другими комментаторами. Будущая политика в отношении
катастрофических рисков была бы более рациональной и более заслуживающей доверия
публики, если бы приемлемые границы риска были бы в основном согласованы заранее и
если бы серьёзные исследования в отношении того, может ли соблюдение этих границ на
самом деле быть гарантировано, было бы выполнено задолго до любого гипотетического
рискованного эксперимента, в обсуждении которого принимали бы участие эксперты, не
имеющие заинтересованности в проведении рассматриваемого эксперимента.
PACS numbers: 25.75.-q, 87.52.Px, 06.60.Wa, 01.52.+r
1.ВВЕДЕНИЕ
Время от времени высказываются умозрительные предположения относительно
способов, которыми новые физические эксперименты могут гипотетически привести к
катастрофе, которая покончит с жизнью на Земле. Некоторые из этих гипотетических
катастроф, включая сценарий «убийственного стрейнджлета», обсуждаемый в этой статье,
могут привести так же к разрушению планеты и другим более широким последствиям. В
любом случае, предлагающиеся механизмы катастроф в основном полагаются на
умозрительные спекуляции относительно гипотетических феноменов, относительно
которых нет экспериментальных данных, но которые, на первый взгляд, не противоречат
известным законам физики. Иногда такие пессимистические гипотезы опровергаются
аргументами, которые показывают, что существование таких катастрофических
механизмов крайне маловероятно, потому что либо более подробный анализ показывает,
что предлагающиеся механизмы в действительности противоречат твёрдо установленным
физическим принципам, или потому что существование этих механизмов должно было бы
приводить к эффектам, которые мы почти наверняка должны были бы обнаруживать, но
этого не происходит. К сожалению, есть трудность в том, чтобы сделать аргументы такого
рода достаточно убедительными. Хотелось бы быть уверенными, что шансы
непреднамеренно запустить глобальную катастрофу действительно очень малы, до того,
как приступать к экспериментам. Но очень трудно, если не невозможно найти аргументы,
которые могли бы оправдать этот вывод с достаточным уровнем достоверности. Было
сделано обескураживающее мало попыток разобраться с этой проблемой. В
действительности, даже очевидный и фундаментальный вопрос – насколько невероятной
должна быть катастрофа, чтобы это давало право на проведение эксперимента – кажется,
никогда не был серьёзно исследован. Цель данной статьи – поднять этот вопрос со всей
серьёзностью, с тем, чтобы стимулировать дальнейшие дебаты. Более конкретным
стимулом для этой статьи стали споры относительно безопасности суперколлайдера RHIC
в Брукхавене, и эксперименты Alice, предложенные CERN. Спекуляции о возможных
катастрофических сценариях в этих экспериментах привели к определённому
общественному давлению, чтобы запретить эти эксперименты. В ответ были написаны
отчёты и статьи, которые использовались для оправдания проведения экспериментов на
RHIC на том основании, что, наряду с прочим «Столкновения космических лучей дают
убедительные доказательства того, что мы находимся в безопасности в отношении
катастрофы на RHIC" [1] и «Нет оснований сомневаться, что эксперименты с тяжёлыми
ионами на RHIC безопасны для нашей планеты» [2].
Я постараюсь доказать в этой статье, что полученные границы риска в
действительности не являются маленькими, принимая во внимание масштаб катастрофы, -
согласно стандартным процедурам анализа риска или в сравнении с принятыми
стандартами приемлемого риска для публики. Поскольку критерии, использованные в
Брукхавене для оправдания проведения экспериментов, были выработаны физиками-
теоретиками и администраторами, а не более представителями широкой публики или
профессионалами в управлении рисками, то кажется желательным представить эти
проблемы широкому кругу слушателей с целью создания информированной дискуссии и
определения более здравой общественной политики в будущем.
Эта статья была предназначена для того, чтобы стать вкладом в дебаты о
гипотетических сценариях катастрофы в результате экспериментов на ускорителях RHIC и
ALICE и о гипотетических или реальных рисках катастрофы. Она концентрируется на
главном вопросе: какой риск катастрофы может быть приемлемым? Другие важные
вопросы в ней не рассматриваются. В частности, в отношении экспериментов на
ускорителях не предпринимается никаких попыток вывести количественные границы
рисков на основе неколичественных теоретических аргументов о невозможности
катастрофы и не рассматриваются выводы BJSW о том, что одних только теоретических
аргументов достаточно для полной уверенности [1,8]. Интерес этих споров не является,
однако, чисто интеллектуальным. Цель состоит в том, чтобы улучшить будущую
стратегию в отношении рисков катастрофы. В частности, должны быть сделаны выводы из
очевидных ошибок в рассуждениях BJSW и DDH о рисках. Является очевидно
неудовлетворительным то, что вопрос о том, что является приемлемым риском
катастрофы, продолжает решаться от случая к случаю, согласно личным критериям риска
учёных, с которыми ответственные за экспериментальное оборудование решили
проконсультироваться. Эти критерии, даже искренне и тщательно сконструированные,
могут быть нерепрезентативными по отношению к общему мнению или экспертному
мнению в анализе рисков. Хуже того, история показывает, что в действительности
использованные критерии риска могут быть вовсе бездумно сконструированными.
Информация о мнении Комптона предполагает, и неверная интерпретация [1] и [2] очень
ясно иллюстрирует, что на учёных, чьей областью знаний не является анализ рисков или
общественная политика, нельзя полагаться ни при интерпретации сведений о создаваемых
наукой рисках, ни при рассмотрении элементарных аргументов, которые предполагают
более строгие критерии риска, чем те, которые могут быть легко удовлетворены. Опора на
такие неэкспертные оценки не полезна ни с точки зрения общественных интересов, ни с
точки зрения долговременных интересов науки. Учёные и научные институции должны
работать, чтобы получить, поддерживать и заслужить доверие общества. Аргументы о том,
что следует проводить некий эксперимент только потому, что риск глобальной катастрофы
кажется весьма низким, без сравнений с какими-либо существовавшими ранее уровнями
риска и рекомендациями, могут не только не смочь убедить в безопасности, но и
(небезосновательно) быть интерпретированы как упражнение в пиаре, направленное на
поддержку заранее выбранного решения, а не как бесстрастный научный анализ. Как
отмечает Calogero [18], это имеет долгосрочные последствия для авторитетности в
вопросах риска для всех учёных, а не только непосредственно участвующих, и в качестве
вероятных последствий – менее информированные и более иррациональные
общественные дебаты и общественную политику.
Вполне вероятно, что вообще невозможно достичь полного консенсуса на твёрдых
основаниях. Например, кажется маловероятным, что будет достигнуто некое ясное
соглашение о том, что риски глобальной катастрофы являют достаточно малыми, чтобы
быть пренебрежимыми, если и только если их вероятность меньше, чем 10**(−20).
Жизнь гораздо сложнее этого, и демократические дискуссии являются более
многосторонними. Тем не менее – в действительности, именно по этой причине, – было
бы ценно иметь спектр тщательно обоснованных мнений в литературе. Я надеюсь, что
аргументы, высказанные ниже, будут способствовать дальнейшей дискуссии.
Разрушение Земли будет включать в себя гибель ≈ 6*10**9 людей и гибель всех
других видов живых существ, потерю исторических данных об эволюции биосферы и
потерю почти всей культурной информации, накопленной человечеством. (сноска 10)
Добавьте к этому цену утраченных возможностей в связи с отсутствием будущих
поколений. Задумайтесь хотя бы о числе смертей людей. Если ожидается, что некий
эксперимент приведёт хотя бы к одной человеческой смерти, в повседневном смысле
этого слова, - то есть, что вероятно, что, по крайней мере, один человек умрёт в результате
эксперимента, - то тогда последствия этого эксперимента для здоровья и безопасности
нельзя назвать пренебрежимо малыми. В нашем случае, когда мы имеем дело с малыми
рисками огромной катастрофы, мы не можем прямо использовать эту меру: эксперимент с
малым риском скорее всего не приведёт к человеческим смертям, в том смысле, что это
является наиболее вероятным исходом. Однако мы можем вычислить другую, связанную с
этим величину: математическое ожидание числа человеческих смертей. Математическое
ожидание числа человеческих смертей в результате катастрофы, разрушающей Землю,
составляет Ed = P(catastrophe)*N, где N ≈ 6*10**9 людей, составляющих
нынешнюю человеческую популяцию. Итак, если мы примем Ed в качестве правильной
меры серьёзности риска – и в следующей главе мы объясним, почему мы это должны
сделать, то тогда любой риск, не удовлетворяющий требованию, чтобы
Границы рисков DDH and BJSW были предложены и обсуждались в статьях DDH
[2] и BJSW [1], в заявлении директора Брукхавена Джона Марбургера [12], и в
комментариях Глэшоу и Уилсона [13]. Ни в одной из этих дискуссий не были сделаны
сравнения с критериями риска и процедурами оптимизации, применяемыми в других
потенциально опасных областях деятельности. Это весьма неудачно, так как сравнение
рисков часто весьма проясняют ситуацию, и в данном случае показывает, что
рассмотрение самих по себе границ рисков как адекватных, в значительной мере не
соответствовало бы по крайней мере некоторым общепринятым способам управления
рисками. Например, Национальный Совет по Радиологической Защите Великобритании
требует, чтобы риск серьёзного вреда здоровью, связанный с хранилищем твёрдых
ядерных отходов, должен быть всегда ограничен сверху величиной 10**(-5) в год; что
процедуры по оптимизации этого риска должны продолжаться, пока риск не снизится до
10**(-6) в год; и что риск маловероятных природных событий должен быть отдельно
ограничен сверху величиной 10**(-6) в год [16]. Эти значения риска относятся
критической группе людей, от единиц до сотен числом, чьи привычки или место
жительства в наибольше степени подвергают их риску. Вполне типично то, что события,
риск которых здесь ограничен, имеют ожидаемое число жертв менее, чем 10 человек.
Короче говоря, согласно установленной практике оценки радиационных рисков, является
неприемлемым создавать риск смерти примерно пяти человек больший, чем 10**(-6),
Приведённые в этой секции аргументы о неприемлемости риска показывают, что
последовательная политика в отношении рисков катастрофы должна рассматривать риск
гибели человеческой популяции, больший, чем 10**(-15), как неприемлемый. Приемлемая
граница риска, следовательно, должна иметь P(catastrophe) < 10**(−15) в год.
X. НЕКОТОРЫЕ КОНТРАРГУМЕНТЫ
Любой человек, живущий сейчас, почти наверняка умрёт в течение ближайших 120
лет, и почти наверняка умрёт в течение этого промежутка времени от естественных
причин, даже если не будет подвергнут никаким другим рискам. Некое индустриальное
производство, которое слегка повышает естественный уровень смертности, ежегодно
убивая 10 000 человек, у которых не было выбора, принимать или нет этот
дополнительный риск, не заслужит общественной симпатии за утверждения, что эти
дополнительные смерти теряются в шуме в сравнении с естественной смертностью.
Другая проблема, связанная с астероидным тестом, состоит в том, что предполагается, что
риски вымирания, связанные с астероидом, являются либо непредотвратимыми, либо,
теоретически предотвратимыми, но достаточно малыми, чтобы ими можно было
пренебречь. В действительности же, астероидная угроза не является непредотвратимой с
современной и будущей технологией, и пассивные и активные контрмеры активно
рассматриваются. С другой стороны, позвольте мне повторить, что многие люди по-
видимому глубоко убеждены той или иной версией аргумента о доминирующем риске.
Нет сомнений, что эта проблема заслуживает более тщательной дискуссии, чем дана здесь.
Приведённый выше краткий обзор контраргументов не предназначен для того, чтобы
опрокинуть «астероидный тест» и подобные критерии, но только чтобы отметить, что
имеются серьёзные контраргументы. Я не думаю, что эти критерии сколько-нибудь
выражают общую точку зрения. До тех пор, пока не станет ясно, что эти критерии
отражают консенсус, они не могут законным образом использоваться для оправдания
рисков катастрофы.
Выражения признательности.