Вацлавик, Бивии, Джексон - Прагматика человеческих коммуникаций

Пол
ВАЦЛАВИК
Джанет БИВИН
Дон ДЖЕКСОН
ПРАГМАТИКА
ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
КОММУНИКАЦИЙ
Изучение паттернов,
патологий и парадоксов
взаимодействия
«АПРЕЛЬ-ПРЕСС»
«ЭКСМО-ПРЕСС»
2000
1
УДК 820(73)
I.I.I. i 1 П 12
Pragmatics of Human Communication:

A Study of Interactional Patterns, Pathologies and Paradoxes
New York
Перевод с английского А. Суворовой
Серийное оформление художника С. Ляха Серия основана в
2000 году
Вацлавик П., Бивии Д., Джексон Д.

В 12 Прагматика человеческих коммуникаций: Изучение паттернов,
патологий и парадоксов взаимодействия. / Пер. с англ. А. Суворовой.
— М.: Апрель-Пресс, Изд-во ЭКСМО Пресс, 2000. — 320 с. (Серия
«Психология. XX век»).
ISBN 5-04-006298-2
Авторы данной книги по праву считаются основоположниками
перспективной концепции школы Пало Альто семейной системной
психотерапии. Предпринятое П. Вацлавиком, Д- Бивин и Д. Джексоном
исследование человеческой коммуникации показало, что это сложный
многоуровневый процесс, понимаемый с точки зрения контекста,
содержания, кодировкн-декодировки и передачи сообщения. Смысл
человеческого существования раскрывается иа уровне мета коммуникации
или взаимоотношения, когда обмен ничего не значащими фразами и даже
просто молчание содержат экзистенциальное сообщение, адресованное
другому: «Подтверди то, как я сам определяю себя!» Доступное и в то же
время логически точно выстроенное изложение и многочисленные примеры
из области психопатологии, художественной литературы, искусства,
несомненно, делают книгу интересной И полезной lie только для тех, кто по
роду профессии обращается к толкованию человеческого поведения:
психологам, психотерапевтам, психиатрам, — но и широкому кругу
читателей.
УДК 820(73) ББК 53.57
2
© Перевод, оригинал-макет. Апрель-Пресс
© Оформление. ЗАО «Издательство
ISBN 5-04-006298-2 «ЭКСМО-Пресс», 2000
3
ВВЕДЕНИЕ
Эта книга посвящена обсуждению эффектов человеческой

коммуникации и уделяет особое внимание нарушениям в поведении, т. е.
поведенческим расстройствам. Невежеством или самонадеянностью по-
кажется любая попытка систематизировать прагматику человеческой
коммуникации, когда не сформулированы грамматические и
синтаксические коды вербального общения, а возможность создания
понятной структуры семантики человеческой коммуникации вызывает
скепсис. Надежда на понимание форм отношений между коммуникацией
и поведением остается призрачной, т. к. в современной науке не существует
удовлетворительного объяснения возникновения обычного языка. В то же
время коммуникация — это conditio sine qua поп жизни человека и порядка
в обществе. Также очевидно, что с самого начала своего существования
человек вовлечен в сложный процесс познания правил коммуникации,
лишь в минимальной степени осознавая, из чего состоит свод этих правил
— краеугольный камень в фундаменте человеческой коммуникации.
Предлагаемая вашему вниманию книга не ставит задачей значительно
расширить это минимальное осознание. Она не больше чем попытка
построить модель и представить некоторые факты, поддерживающие ее.
Прагматика человеческой коммуникации — это наука в ранней стадии
развития, едва способная прочесть и написать свое имя и далекая от
развития собственного последовательного языка. В частности, се
интеграция со многими другими областями развивающихся научных знаний
— это дело будущего. Тем не менее эта книга ориентирована на такую
будущую
Непременное условие (лат.). — Прим. ред.
-5-
4
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
интеграцию и адресована тем, кто работает в тех областях, где
встречаются проблемы систематической ин-тсракции в широком смысле
слова.
Можно сказать, что эта книга игнорирует знания некоторых
областей науки, имеющих прямое отношение к обсуждаемой теме.
Отсутствие явных ссылок на невербальную коммуникацию может быть
одним из пунктов критики, а отсутствие ссылок на общую семантику —
другим. Но эта книга не более чем введение в прагматику человеческой
коммуникации (область, которой уделяется явно мало внимания), и
поэтому она, отмечая все существующие сходства с другими областями
исследований, превратится в энциклопедию в самом плохом смысле этого
понятия. По той же самой причине пришлось ограничить ссылки на
многочисленные работы в области теории человеческой коммуникации,
особенно если они изучают коммуникацию как односторонний феномен
(от говорящего к слушающему) и рассматривают коммуникацию как
процесс интеракции.
Междисциплинарный характер предмета обсуждения отражен в стиле
изложения и аргументации. Примеры и аналогии выбраны из настолько
обширной области вопросов, насколько это кажется возможным, хотя
безусловное господство остается за психопатологией. Необходимо
отдавать себе отчет в том, что в тех случаях, когда мы для аналогии
прибегаем к математике, то она применяется лишь в качестве языка, наи-
более подходящего для выражения сложных взаимоотношений, однако это
использование подразумевает лишь то, что наши данные возможно
применить как количественные определения. Вольное же применение
примеров, взятых из литературы, вызывает возражения с научной точки
зрения у многих читателей. В самом деле, ссылки на плоды
художественного воображения могут показаться неубедительным
подтверждением чего-либо. С нашей точки зрения цитаты не доказывают, а
скорее иллюстрируют и разъясняют теорс-
-6-
5
ВВЕДЕНИЕ
тические соображения более простым и понятным языком.
В этой книге использованы основные понятия из множества
других областей науки, которые требуют своего определения, но они
могут быть излишними для эксперта в этих областях. Чтобы его не утом-
лять и предостеречь, а также для удобства обычного читателя предлагаем
краткий перечень глав и их разделов.
Первая глава очерчивает систему отсчета. В ней вводятся основные
понятия, такие как функция (1.2)*, информация и обратная связь (1.3),
избыточность (1.4), и постулируется наличие еще неоформленного кода —
исчисление человеческой коммуникации (1.5), правила которого
соблюдаются при успешных коммуникациях и нарушаются в противном
случае.
Вторая глава определяет некоторые аксиомы этого гипотетического
исчисления, в то время как возможные патологии, подразумеваемые
этими аксиомами, рассматриваются в третьей главе.
Четвертая глава распространяет теорию коммуникации на
организационный или структурный уровни, основанные на модели
человеческих взаимоотношений как системы; таким образом, большая
часть главы посвящена обсуждению и применению основных принципов
систем.
Пятая глава иллюстрирует материал и придаст некоторую
жизненность и специфичность этой теории систем, которая, в конце
концов, имеет отношение к непосредственному влиянию людей друг на
друга.
Шестая глава рассматривает бихевиоральные поведенческие эффекты
парадокса. Это требует определения понятия (6.1, 6.2, 6.3), которое может
быть пропущено читателем, знакомым с литературой о пара-
Десятичное подразделение глав было использовано для того, чтобы

ясно показать структуру главы и облегчить поиск библиографии внутри
книги.
-7-
6
доксах и особенно с парадоксом Рассела. Раздел 6.4 представляет менее
известные концепции прагматических парадоксов, в частности теорию
двойной ловушки и ее вклад в понимание шизофренической ком-
муникации.
Седьмая глава посвящена терапевтическим эффектам парадокса. За
исключением теоретических рассуждений в 7.1 и 7.2, эта глава была
написана с точки зрения клинического применения парадоксальных пат-
тернов коммуникации. Глава включает краткий экскурс в значение
парадокса в игре, юморе и креативности (7.6).
Эпилог рассматривает коммуникацию человека с реальностью в
широком смысле, лишь констатируя, что порядок, аналогичный структуре
логических типов, распространяется на осознание человеком своего су-
ществования и определяет основные знания этого мира.
После того как рукопись была критически оценена различными
экспертами, начиная с психиатров и биологов и заканчивая инженерами
электротехники, стало очевидно, что любой взятый раздел может
показаться слишком примитивным для одних и слишком
специализированным для других. Подобным образом, включение
определений — или в текст, или в подстрочные примечания — может
показаться неприятным покровительством для читателя, для которого эти
термины являются содержанием повседневного профессионального
языка, в то время как для обычного читателя отсутствие таких определений
часто имеет раздражающий подтекст, типа: «Если ты не знаешь, что это
значит, мы и не будем суетиться, чтобы рассказать тебе». Было принято
решение включить в конец книги глоссарий, содержащий только те
понятия, которые не представлены в обычных словарях и которым не дано
определения в тексте.
Авторы выражают свою искреннюю благодарность многим людям,
которые прочитали всю или части рукописи и предложили помощь,
ободрили авторов и
-8-
7
ВВЕДЕНИЕ
дали советы, особенно нашим коллегам из Института по изучению
психики: Полю Экилизу, доктору философии; Джону Викленду, магистру
гуманитарных наук; Карлосу Е. Слуцки, доктору медицины; А. Расселлу Ли,
доктору медицины; Ричарду Фисчу, доктору медицины; Артуру Водину,
доктору философии; Альберту Е. Шефлену, доктору медицины из
Восточного Пенсильванского психиатрического института; Карлу Прибра-
му, доктору медицины; Ральфу Джакобсу, доктору медицины, и Вильяму
К. Демснту, доктору медицины из медицинской школы Стэндфордского
университета; Генри Лонглею, инженеру; Ноэлю П. Томпсону, доктору
медицины; главе отдела медицинской электроники из Фонда медицинских
исследований, и Джону П. Спиглу, доктору медицины из центра по иссле-
дованию личности Гарвардского университета. Конечно, вся
ответственность за содержание книги и, возможно, допущенные в ней
ошибки возлагаются только на авторов.
Эта работа была поддержана Национальным институтом
психического здоровья, Фондом Роберта С. Веллера, Фондом Джеймса
Мак-Кин Кеттелла и Национальной Ассоциацией психического здоровья,
за чью помощь мы особо признательны.
Март 1966, Пало Альто
-9-
8
Глава 1 СИСТЕМА ОТСЧЕТА
1.1. ВВЕДЕНИЕ
Рассмотрим следующие ситуации:
В неком районе северной Канады наблюдается удивительная
периодичность популяции лисиц. В течение чстерехгодичного цикла она
достигает пика, затем спадает почти до уровня вымирания рода, после
чего опять начинает свой рост. Если бы интересы биологов
ограничивались только лисицами, эти циклы так и остались бы
необъяснимыми, потому что в природе лисиц или всего вида в целом
нет ничего такого, что объясняло бы эти изменения. Однако как только
выясняется, что лисицы охотятся почти исключительно на диких
кроликов, у которых практически нет других врагов, то отношения
между двумя видами вполне удовлетворительно объясняют этот
таинственный феномен. Видимо, у кроликов такой же жизненный
цикл, как и у лисиц, по рост и спад их популяций находятся в прямой
зависимости: чем больше лисиц, тем больше они поедают кроликов, и
поэтому, в конце концов, эта пища становится очень редкой для лисиц.
Число последних уменьшается, предоставляя выжившим кроликам шанс
снова размножаться и процветать в фактическом отсутствии своих
врагов, т. е. лисиц. Кролики снова в изобилии, что поддерживает
выживание и рост количества лисиц, и т. д. и т. п.
В шоковом состоянии человека быстро доставляют в больницу.
Осматривающий его врач констатирует отсутствие сознания,
чрезвычайно низкое кровяное давление и, в общем, клиническую
картину острой алкогольной или наркотической интоксикации. Однако
результаты последующих исследований не обнаруживают ни малейших
следов этих веществ в организме больного. Состояние пациента остается
необъяснимым до тех пор, пока он не приходит в сознание и не выяс-
няется, что пациент — горный инженер, который толь-
-10-
9
ГЛАВА 1. СИСТЕМА ОТСЧЕТА
ко что вернулся после двухгодичной работы на медном руднике,
расположенном на высоте 15.000 футов над уровнем моря в Андах. Теперь
становится понятно, что состояние пациента отнюдь не болезненное в
обычном смысле этого слова, т. с. не вызвано какими-либо органическими
нарушениями, а есть следствие адаптации клинически здорового
организма к радикально изменившейся окружающей среде. Если бы врач
сосредоточился исключительно на пациенте, или во внимание
принималась бы только экология окружающей среды, привычная для врача,
то состояние пациента так и осталось бы непонятным.
С точки зрения пешехода, идущего по тротуару возле сада загородного
дома, творится что-то невообразимое: бородатый мужчина ходит
вперевалочку, припадает к земле, огибает луг восьмерками, постоянно
бросает взгляды через плечо и непрерывно крякает. Так ЭТОЛОГ Конрад
Лоренц описывает свое поведение во время одного из экспериментов по
импринтингу утят, которым он заменял мать. «Я поздравлял себя, — пишет
он, — с послушанием и аккуратностью, с которыми мои утята
вперевалочку ходят за мной, когда внезапно поднял голову и увидел за
забором сада толпу смертельно бледных лиц: за забором стояла группа
туристов, которая с ужасом глазела на меня». Утят не было видно за
высокой травой, и все, что видели туристы, было абсолютно необъяснимое,
по существу, безумное поведение (96, р. 43).
Эти, на первый взгляд, далекие друг от друга ситуации имеют нечто
общее: феномен оставался необъяснимым до тех пор, пока область
наблюдения не расширилась и не включила контекст данного феномена.
Недооценка взаимоотношений между событием и формой, в которой оно
происходит, между организмом и его окружением либо стадкиваст
наблюдателя с чем-то «таинственным», либо вынуждает его приписывать
этому объекту изучения свойства, которыми он, возможно, и не обладает.
В биологии этот факт давно нашел широкое применение, в то время как
поведенческие пауки все еще основываются в большой
-11-
10
степени на атомарной точке зрения на человека и на освященном веками
методе отдельных переменных. Наиболее очевидно это при изучении
нарушений поведения (психопатологии). Если человек с психопато-
логической симптоматикой изучается в изоляции, тогда исследование
касается природы состояния и, в более широком смысле, природы
человеческой психики. Если же пределы исследования расширены и
включают в себя изучение влияния поведения данного человека на других
людей, их реакций и контекст, в котором все это происходит, то фокус
смещается с искусственно изолированной единицы на взаимоотношение
между частями более широкой системы. Тогда исследователь поведения
человека переходит от умозрительного изучения психики к изучению
наблюдаемых проявлений взаимоотношений.
Проводником этих проявлений является коммуникация.
Мы предполагаем, что изучение человеческой коммуникации можно
подразделить на те же три области — синтаксис, семантику и прагматику,
которые были установлены Моррисом (Morris) (106), и прослеживаются у
Карнапа (Сагпар) (33, р. 9) при изучении семиотики (общей теории
символов и языков). Тогда, применительно к структуре человеческой ком-
муникации, можно сказать, что первая из трех областей охватывает
вопросы передачи информации, и поэтому в ней преимущественно
доминируют теории информации, интересующиеся проблемами
кодирования, каналов, способности, звука, избыточности и других
статистических свойств языка, не затрагивающих смысла передаваемых
символов. Смысл является главным понятием семантики. Хотя передача
ряда символов с синтаксической точностью и возможна, они останутся
бессмысленными, пока отправитель и получатель заранее не согласятся с
их смыслом, т. е. не придут к семантическому соглашению. И наконец,
коммуникация влияет на поведение, в чем и заключается ее
-12-
11
прагматический аспект. Несмотря на то что возможно четкое
концептуальное разделение на эти три области, они тем не менее зависят
друг от друга. Как указывает Джордж (George) (55, р. 41): «Во многих
случаях справедливо будет сказать, что синтаксис является мате-
матической логикой, семантика ~- это философия или философия науки, а
прагматика — это психология, но на самом деле эти области не слишком
отличаются друг от друга».
Эта книга затронет все три области, но главным образом прагматику, т.
е. поведенческие (бихевиораль-ные) эффекты коммуникации. При этом два
понятия — коммуникация и поведение — будут применяться фактически
как синонимы. Что касается данных прагматики, то ими являются не
только слова, их позиции, но также и их смысл, представленный не только
синтаксисом и семантикой, но и контекстом. Более того, к личным
поведенческим действиям мы также добавим коммуникационные ключи,
присущие контексту, в котором происходит коммуникация. В такой
перспективе все поведение, а не только речь, является коммуникацией, и
вся коммуникация —даже коммуникационные ключи безличного
контекста — влияет на поведение.
Мы не только рассматриваем воздействие коммуникации на
получателя, как это делает общая прагматика, но и неразрывно связаны с
этим, а также с реакцией получателя на отправителя. Таким образом, мы
придаем меньше значения отношениям «отправитель-символ» и
«получатель-символ», а больше отношениям между отправителем и
получателем, опосредованным коммуникацией.
Так как коммуникационный подход к поведению человека, как
нормальному, так и ненормальному, основывается на проявлениях
взаимоотношений в широком смысле этого слова, то он концептуально бли-
же математике, чем традиционной психологии. В то время как математика
наиболее точно описывает отношения между объектами, не касаясь их
природы,
-13-
12
психология традиционно опирается на тенденции, ориентированные на
атомарный взгляд на человека, и, следовательно, занимается
материализацией того, что теперь все больше и больше проявляет себя в
виде комплекса паттернов отношений и интеракции.
Сходство наших гипотез с математикой не должно отпугивать
читателя, не имеющего глубоких знаний в этой области, — ему не
придется иметь дело с формулами или другими специальными
символами. Возможно, когда-то поведению человека будет найдено
адекватное выражение в математических символах, но в наши намерения
эта задача определенно не входила. Мы будем обращаться к работам,
выполненным в некоторых разделах математики, в том случае, когда они
смогут предложить подходящий язык для описания феноменов
человеческой коммуникации.
1.2. ПОНЯТИЕ ФУНКЦИИ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

Основная причина обращения к математике для аналогии или для
объяснения тех или иных правил заключается в исключительной
полезности математического понятия функции. Чтобы объяснить это, пред-
лагаем краткий экскурс в теорию чисел.
По мнению философов, значительный шаг в развитии современного
математического мышления от Декарта до наших дней был сделан
благодаря постепенному появлению новой концепции чисел. Для гре-
ческих математиков числа были конкретными, реальными, осязаемыми
величинами и понимались как свойства единичных реальных объектов.
Так, например, геометрия сочеталась с измерением, а арифметика — с
подсчетом. Освальд Шпенглер (О. Spengler) в своей блестящей работе «О
значении чисел» («On the Meaning of Numbers») (146) показывает, что в то
время не только невозможно было подумать о нуле как о числе, но и
отрицательные величины не имели места в реальности классического
мира: «Отрицательных величин не су-
-14-
13
ществовало. Выражение (-2) х (-3) = +6 - - это ни что-то
воспринимаемое, ни представление величины» (р. 66). Идея, что числа
были выражением величин, оставалась доминирующей на протяжении
двух тысяч лет, и согласно Шпенглеру:
«До сих пор, во всей истории человечества, нет второго примера того,
как одна Культура платит другой Культуре в течение длительного
времени, платит с почтением и склонив голову, как наша Культура платит
Классической. Это было задолго до того, как мы нашли мужество думать
своим собственным умом. Хоти желание посоперничать с Классикой и
существовало всегда, каждая попытка сделать шаг в реальность отдаляла
нас от воображаемого идеала. Следовательно, история западного знания
является одной из постепенных эмансипации от Классического мышления,
эмансипацией никогда не желанной, но вызванной из глубин нашего
бессознательного. И развитие новой математики состоит из длительного,
тайного и завершившегося победой сражения против понятия о величине»
(р. 76).
Нет необходимости углубляться в детали того, каким образом
досталась эта победа. Достаточно сказать, что решающее событие
относится к 1591 году, когда Виета (Vieta) представил буквенное
обозначение чисел. С тех пор представление о числах как отдельных
конкретных дискретных величинах было низведено на второе место, и
родилась плодотворная концепция переменных величин, концепция, которая
для классических греческих математиков была так же нереальна, как
галлюцинация. В противоположность числам, имеющим значения
определенных величин, переменные не имеют значения как таковые, они
обретают смысл только при сравнении друг с другом. С введением
переменных возникло новое измерение информации, и, таким образом,
появилась новая математика. Отношение между переменными (обычно,
но необязательно), выраженное в виде уравнения, составляет понятие
функции. Функции, по словам Шпенглера:
-15-
14
«Вовсе не числа в общем смысле, но символы, представляющие связь,
лишенную всех отличительных признаков величины, формы и
единственного смысла, бесконечный ряд возможных позиций подобного
характера, объединенный ансамбль, существующий и как число. Вес
уравнение, хотя и записанное в нашем неудачном обозначении в виде
множества членов, на самом деле является одним и единственным числом,
причем х, у, z — не более числа, чем знаки + и =» (р. 77).
Таким образом, например, уравнение у — 4ах устанавливает особое
отношение между хяу, охватывая все свойства кривой*.
Обнаруживаемая параллель между появлением математической
концепции функции и пробуждением интереса психологии к концепции
взаимоотношений наводит на следующие размышления. На протяжении
долгого времени — в некотором смысле начиная с Аристотеля — разуму
приходилось постигать огромное количество свойств или характеристик,
которыми в большей или меньшей степени наделен человек, — например,
у него могло быть стройное или грузное тело, рыжие или светлые волосы и
т. п. Конец прошлого века положил начало экспериментальной эры в
психологии и вместе с тем ввел гораздо более изощренный словарь, тем
не менее не слишком отличающийся от
' Пример обманчивости значения чисел как величин, даже когда ими
намереваются обозначать конкретные величины, например в экономике,
мы находим в работе Дж. Дэвида Штерна (J. David Stern) (149). В статье,
посвященной национальному долгу, он показывает, что национальный
долг Соединенных Штатов, изучаемый изолированно, т. е. в понятиях
абсолютных величин, внушительно возрос с 257 миллиардов долларов в
1947 г. до 394 миллиардов долларов в 1962 г. Однако если этот долг
рассмотреть в надлежащем контексте, например в контексте чистого
персонального дохода граждан Соединенных Штатов, то очевидно, что
произойдет снижение долга с 151% до 80% за тот же период. Непро-
фессионалы и политиканы особенно склонны к этой исключительно
экономической ошибке, в то время как экономисты-теоретики высоко
ценят только полную систему экономических переменных, а не
изолированные или абсолютные показатели.
-16-
15
предыдущего, т. к. он был создан из простых и, в большей или меньшей
степени, несвязанных между собой понятий. Эти понятия относились к
физическим функциям — к несчастью, они не только не имели никако го
отношения к математическому понятию функции, но такое отношение и
не предполагалось. Ощущения, восприятие, внимание, память и ряд
других понятий определялись как функции, они изучались и до сих пор
в искусственной изоляции. Однако Эшби (Ashby) показал, что
исследование памяти имеет прямое отношение к наблюдению за данной
системой, и наблюдателю необходимо владеть всей нужной информацией,
имеющей какое-либо отношение к прошлому (и, следовательно, для
существования памяти в системе). Он дает объяснение системному
поведению с помощью понятия теперь и предлагает следующий пример:
«...Предположим, я нахожусь в гостях у друга, и, когда мимо дома
проезжает машина, его собака кидается в угол комнаты и съеживается от
страха. Для меня ее поведение беспричинно и необъяснимо. Тогда мой друг
говорит: «Полгода назад его переехала машина». Теперь поведение
объясняется событием полугодичной давности. Если мы говорим, что
собака «проявляет» память, то это значит, что мы придаем значение
похожему факту — поведение собаки можно объяснить не ее состоянием в
данный момент, а тем, что с ней случилось полгода назад. Если не очень
осторожно сказать, что собака «имеет» память, то тогда можно думать о
собаке как о обладающей ею наподобие клочка черной шерсти. Затем
может появиться искушение поискать это; и можно обнаружить, что у
«этой вещи» могут быть очень любопытные свойства.
Несомненно, что «память» не более объективна, чем обладающая ею
или нет система; эта концепция, которой наблюдатель вынужден заполнить
пробел, возникший, когда часть системы ненаблюдаема. Чем меньше
наблюдаемых переменных, тем больше наблюдателю приходится
прикладывать усилий к тому, чтобы относиться к событиям прошлого
как к части игры
-17-
16
системного поведения. Таким образом, «память» ума только частично
объективна. Неудивительно, что иногда се свойства могут казаться
необычными или даже парадоксальными. Ясно, что эта тема нуждается в
основательном повторном исследовании, исходя из первых принципов» (5,
р. 117).
Это утверждение отнюдь не отрицает впечатляющих успехов
нейропсихологических исследований в области сохранения информации
мозгом. Очевидно, что состояние животного изменилось после
несчастного случая; должно быть, произошло некоторое молекулярное
изменение, появились новые схемы в системе жизнеобеспечения собаки,
короче говоря «что-то», что теперь «имеет» собака. Но Эшби оспаривает
такую конструкцию и превращение памяти в нечто конкретное. Другая
аналогия, предложенная Бейтсеном (Bateson G.) (17), касается развития
шахматной партии. В любой данный момент ситуацию на доске можно
понять только исходя из существующей позиции фигур на доске (шахматы
являются игрой с полной информацией), не обращаясь к какой-либо
записи или «памяти» предыдущих передвижений фигур. Даже если эта
позиция требует того, чтобы быть памятью игры, она абсолютно
сиюминутная, наблюдаемая интерпретация определенного периода.
В то время как лексикон экспериментальной психологии расширился
до сферы межличностных отношений, язык официальной
(теоретической) психологии до сих пор остается атомарным. Такие
понятия, как лидерство, зависимость, экстраверсия и интровер-сия,
изучение и многие другие стали объектами изучения. Опасность,
безусловно, заключается в том, что все эти понятия, если о них достаточно
долго размышлять и повторять, станут псевдореальными, и конструкт «Ли-
дерство» окончательно превратится в Лидерство, к которому некоторая
часть человеческого разума начинает относиться как к изолированному
феномену, существующему совершенно независимо. Однажды эти мысли
-18-
17
материализуются, и это понятие раз и навсегда перестанет быть лишь
обозначением конкретной формы существующих отношений.
Каждый школьник знает, что движение — это нечто относительное,
понимаемое только в связи с точкой отсчета. Но не каждый понимает,
что этот же принцип распространяется фактически на каждое
ощущение, и, следовательно, на переживание человеком реальности.
Исследования восприятия и функций мозга окончательно подтвердили,
что человек воспринимает только взаимоотношения и их паттерны,
которые являются сущностью человеческого опыта. Поэтому, когда из-за
искусного устройства движение глаз становится невозможным, а объект
жает восприниматься теми же областями сетчатки, не возникает
ясного зрительного образа. Так же сложно человеку воспринимать
постоянный монотонный звук, и в конце концов он перестает его
замечать. И, если кто-то захочет изучить степень твердости и структуру
поверхности, он не только попробует поверхность пальцами руки, но
подвигает ими взад и вперед; если же пальцы останутся без движения, то
лезной информации не будет получено, за исключением,
возможно, ощущения температуры, которая опять же может быть
вызвана относительной разницей между температурами объекта и руки.
вести еще много примеров, и все они укажут на тот факт, что
тем или иным образом процессы изменения, движения или
обследования вовлечены во все виды восприятия (132, р. 173). Другими
словами, если в опыте устанавливается взаимоотношение, то следующее
за этим абстрагирование можно считать идентичным математическому
понятию функции. Таким образом, не «вещи», а функции являются
сущностью нашего восприятия; а функции, как мы обнаружили, — не
изолированные величины, но «символы, представляющие связь...
бесконечность возможных позиций, как, например, характер». Но если
так, то нет ничего
-19-
18
удивительного в том, что даже осознание человеком самого себя по
существу является осознанием функций, взаимоотношений, в которые он
вовлечен, и не имеет значения, сможет ли он впоследствии превра тить
это осознание в нечто конкретное. Между прочим, все эти факты,
начиная с нарушения чувствительности и заканчивая проблемами
самосознания, подтверждены обширной литературой, касающейся
сенсорной депривации.
1.3. ИНФОРМАЦИЯ И ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

Один из аспектов психодинамической теории поведения человека,
разработанной 3. Фрейдом и разрушившей догмы традиционной
психологии, непосредственно связан с обсуждаемой темой.
Психоанализ основывается на концептуальной модели в
соответствии с эпистемологией, теорией познания, доминирующей во
время его становления. Она принимает без доказательств, что поведение
является результатом гипотетического взаимодействия интра-
психических сил, подчиняющихся законам сохранения и превращения
энергии в физике, где, согласно Норберту Винеру (N. Wiener):
«Материализм явно привел в порядок свою грамматику, и последняя
господствовала благодаря понятию энергия» (166, р. 199). Первоначально
классический психоанализ оставался теорией интрапсихических
процессов. Даже когда интеракция с внешними силами была очевидной,
она рассматривалась как вторичная, как, например, в понятии
«вторичная выгода»*.
В целом, психоанализ оставил взаимозависимость между человеком и
его окружением нетронутым полем, вот почему так необходима
концепция информационного обмена, т. е. коммуникации. Существует реша-
* Так называемые неофрейдисты, конечно же, придают гораздо
больше значения интеракции между человеком и окружающей средой.
-20-
19
ющее отличие между психодинамической (психоаналитической)
моделью, с одной стороны, и моделью интеракции между организмом и
окружением — с другой, которое может стать более понятным в свете сле-
дующей аналогии (12). Если нога идущего человека ударит по гальке, от
ноги к камню перейдет энергия, камень переместится и в конечном счете
окажется в состоянии покоя, который определится такими факторами,
как количество переданной энергии, форма и вес гальки, характер
поверхности, по которой она катилась. Если, с другой стороны, человек
ударит собаку вместо гальки, возможно, собака подпрыгнет и укусит его.
В этом случае отношение между ударом и укусом совсем иного рода.
Очевидно, что собака берет энергию для реакции из своего собственного
обмена веществ, а не из удара. Поэтому в этом случае передается не
энергия, а скорее информация. Другими словами, удар является частью
поведения, которое что-то сообщает собаке, и согласно этому
сообщению собака реагирует. Это основное отличие между фрейдистской
психодинамикой и теорией коммуникации как объяснительным
принципом поведения человека. Очевидно, что они относятся к разным
порядкам сложности: первая не может развивать последнюю, а последняя
не может происходить из первой; эти теории находятся в отношении
концептуального разрыва.
Этот концептуальный сдвиг от энергии к информации является очень
значимым для стремительного развития философии науки со времен
второй мировой войны и оказавшим решающее влияние на наши знания
о человеке. Если получить должную обратную связь, то реализация
информации об эффекте гарантирует стабильность и адаптацию к
изменению в окружающей среде. И в будущем она распахнет двери для
создания машин высшего порядка (например, контролирующих ошибки,
целеполагающие) и приведет к постулату, рассматривающему
кибернетику как новую теорию познания, и предложит абсолютно новое
по-
-21-
нимание функционирования очень сложных взаимодействующих систем,
открытых в биологии, психологии, социологии, экономике и других
областях. Хотя значимость кибернетики не может быть оценена экс-
периментально, по крайней мере сейчас, се фундаментальные принципы
на удивление просты и будут здесь кратко рассмотрены.
Поскольку наука в своем развитии касалась преимущественно
изучения линейных, ненаправленных и постепенных причинно-
следственных отношений, несколько очень важных феноменов осталось за
необъятной территорией, завоеванной наукой за последние четыре
20
столетия. Проще говоря, эти феномены имели общий знаменатель в
связанных понятиях роста и изменения. Чтобы включить эти феномены в
единообразный унифицированный взгляд на мир, науке со времен
античных греков приходилось обращаться к по-разному определяемым,
но всегда смутным и непростым понятиям. Они опирались на
представление о существовании цели в смене событий и на то, что окон-
чательный результат «каким-то образом» определяет шаги, которые
необходимо постепенно предпринимать; или эти феномены
характеризовались некоторым видом «витализма»* и, следовательно,
исключались из науки. Таким образом, примерно 2500 лет назад сцена
была подготовлена для великого эпистемологического противостояния,
продолжающегося вплоть до наших времен: спор между детерминизмом и
телеологией. С этой точки зрения психоанализ, например, явно при-
надлежит к детерминистской школе, а аналитическая школа Юнга в
значительной степени полагается на присущую человеку «энтелехию»".
"От лат. «vita/is» — «жизненный» — утверждение о присутствии в

организме особого нематериального начала — «жизненной силы»,
«души», энтелехии и др. — Прим. ред.
" От греч. «enleicchcia» — энтелехия; согласно некоторым
сторонникам витализма — особое нематериальное жизненное начало,
направляющее развитие организма. — Прим. Ред
- 22-.
21
Появление кибернетики изменило сложившуюся ситуацию, показав,
что два принципа можно объединить. Это стало возможным благодаря
открытию обратной связи. Цепочка, в которой событие а вызывает Ь, a b
затем вызывает с, а с, в свою очередь, вызывает d и т. д., обладает
свойством причинно-следственной линейной системы. Однако, если d
вернется к а, система окажется круговой и будет функционировать совсем
иным образом. Она проявит поведение, аналогичное тем феноменам,
которые игнорировались в концепции прямого линейного детерминизма.
Известно, что обратная связь может быть позитивной или
негативной; последняя чаще упоминается в этой книге, т. к. она
характеризует гомеостаз и, следовательно, играет важную роль в
достижении и укреплении стабильности во взаимоотношениях. С другой
стороны, позитивная обратная связь вызывает перемены, т. с. приводит к
потере стабильности или равновесия. В обоих случаях часть продукции
системы будет заново введена в систему в качестве информации о
продукции. Разница заключается в том, что в случае негативной обратной
связи эта информация используется для того, чтобы уменьшить
отклонение выхода ОТ некоего стандарта — отсюда прилагательное «нега-
тивная», — в то время как в случае позитивной обратной связи такая же
информация выступает в качестве меры увеличения отклонения выхода, и,
следовательно, позитивна в отношении уже существующего стремления к
бездействию или разрушению.
Хотя концепция гомеостаза в человеческих отношениях будет
детально рассмотрена в 4.4, необходимо подчеркнуть, что было бы
преждевременно и ошибочно заключить, что негативная обратная связь
является созидательной, а позитивная — разрушительной. Наша идея
заключается в том, что межличностные системы — случайные группы,
супружеские пары, семьи, психотерапевтические или даже международ-
ные взаимоотношения и т. д. — могут быть рассмотре-
-23-
22
ны как петли обратной связи, т. к. поведение каждого человека оказывает
влияние на поведение любого другого, а тот, в свою очередь, оказывает
влияние на первого. Вход в такую систему приводит к изменениям или
нейтрализации для сохранения стабильности в зависимости оттого,
являются ли механизмы обратной связи позитивными или негативными.
Изучение семей, члены которых больны шизофренией, вызывает сомнение
в том, что существование пациента необходимо для стабильности
системы — семьи и что эта система быстро и эффективно отреагирует на
любую внутреннюю и внешнюю попытку изменить ее организацию.
Понятно, что это нежелательный тип стабильности. Поскольку жизнь
определяется как стабильностью, так и изменением, механизмы
негативной и позитивной обратной связи должны проявляться в
специфической форме взаимозависимости или взаимодополнения. При-
брам (Pribram) ( 11 7 ) недавно показал, что достижение стабильности
способствует появлению новых форм чувствительности. Таким образом,
стабильность внутренней среды —это не конечная стадия в относительно
неизменной окружающей среде, а скорее, говоря словами Клода Бернарда
(С. Bernard), — это условие существования свободной жизни».
Обратная связь была очень точно названа секретом природной
активности. Системы с обратной связью отличаются не только
количественно высокой степенью сложности; они также качественно
отличаются от того, что соответствует сфере классической механики.
Исследование таких систем требует новых концептуальных
подходов; однако на их логику и эпистемологию оказывают влияние
традиционные доктрины научного анализа, призывающие, например
изолировать одну переменную, или убеждение Лапласа (Laplasean), что
знание всех фактов в данный момент времени дает возможность
предсказать все будущие события. Саморегулирующиеся системы —
системы с
-24-
23
ЛАВА 1. СИСТЕМА ОТСЧЁТА
обратной связью — нуждаются в собственной философии, в которой
понятия паттерн и информация необходимы так же, как были нужны
понятия вещество и энергия в начале этого века. Исследование этих си-
стем сейчас затруднено, поскольку не существует научного языка для их
толкования и выражения. Например, Висер (Wieser) (167, р. 33)
предположил, что системы сами по себе являются наиболее простыми
объяснениями.
1.4. ИЗБЫТОЧНОСТЬ
Вывод об отсутствии последовательности в системных теориях и
традиционных линейных теориях не стоит толковать как признание
безысходности. Если мы и придаем особое значение концептуальным
сложностям, то делаем это, чтобы обратить внимание на то, что могут
быть найдены новые подходы, поскольку традиционные системы отсчета
явно недостаточны. В этом поиске мы обнаруживаем, что успехи,
достигнутые в других областях, связанных с изучением человеческой
коммуникации, оказываются центром этой главы. Гомеостат Эшби (4, р.
93) (Ashby), на наш взгляд, является достойным упоминания примером.
Этот аппарат состоит из четырех одинаковых саморегулируемых подсистем,
взаимосвязанных таким образом, что неисправность одной из них влечет
за собой неисправность других. Это означает, что подсистема не может
добиться собственного равновесия в изоляции от других, и Эшби удалось
подтвердить несколько наиболее замечательных «бихевиоральных»
(поведенческих) характеристик этой машины. Несмотря на то что цикл
гомеостата очень прост по сравнению с человеческим мозгом или
другими аппаратами, сделанными людьми, он способен па 390625
комбинаций параметров, или, другими словами, у него есть именно такое
число возможных адаптивных реакций на любое изменение в его внешней
или внутренней среде. Гомеостат стабилизируется
-25-
24
благодаря беспорядочному поиску комбинаций, пока не будет достигнута
соответствующая внутренняя позиция. Это идентично поведению
«методом проб и ошибок» многих организмов во время стрессовой си-
туации. Гомеостату для поиска соответствующей внутренней позиции
может потребоваться от нескольких секунд до нескольких часов, тогда как
для живых организмов такая временная задержка может быть само-
убийственной, Эшби довел эту мысль до логического конца:
«Если бы мы были подобны гомеостатам, ожидая своего создания,
мы бы ждали вечно в ходе всей нашей адаптации к зрелости. Но ребенок
не ждет вечно, напротив, вероятность того, что он достигнет адаптации к
зрелости в течение двадцати лет, близка к единице» (4, р. 136).
Эшби далее доказывает, что в природных системах адаптация
сохраняется. Это означает, что, когда обнаруживаются новые адаптации,
старые не разрушаются и что не стоит опять приступать к поиску, словно
решение прежде никогда не находилось.
Связь с прагматикой человеческой коммуникации станет более
понятна после следующего соображения. В гомеостате существует
одинаковая вероятность того, что любая из 390625 внутренних
конфигураций реализуется благодаря взаимодействию четырех подсистем.
Таким образом, возникновение данной позиции абсолютно не влияет на
появление следующей конфигурации или их последовательности.
Цепочка событий, в которой все элементы имеют всегда одинаковую
вероятность осуществления, свидетельствует о случайности. Из этого
невозможно сделать никаких заключений и ничего нельзя утверждать
относительно их будущей последовательности. Это другой способ заявить,
что подобное не несет никакой информации. Тем не менее, если такая
система, как гомеостат, способна хранить предыдущие адаптации для
будущего применения, вероятность, свойственная последова-
-26-
25
тельности внутренних конфигураций, претерпит в некотором смысле
радикальное изменение, потому что обычное распределение по группам
конфигураций будет без конца повторяться и, следовательно, станет
более вероятным, чем другие. Стоит отметить, что в этой фазе нет
необходимости приписывать хоть какой-то смысл этим распределениям, их
существование само по себе и является наилучшим объяснением. Цепочка,
похожая на только что описанную, является основным понятием
информационной теории и называется стохастическим процессом. Таким
образом, стохастический процесс указывает на закономерность, прису-
щую последовательности символов или событий, где последовательность
настолько проста, насколько прост рисунок белых и черных пятен на
кофейнике, или же настолько сложна, насколько сложны специфические
«рисунки» тональных и оркестровых элементов, использованных
композитором, идиосинкразическое применение элементов языка в
стиле данного автора или диагностически очень важные паттерны,
содержащиеся в показателях энцефалограммы. Согласно ин-
формационной теории, стохастические процессы демонстрируют
избыточность или напряженность, два понятия, которые могут быть
заменены понятием паттерн, использованным нами. Рискуя надоесть
чрезмерной избыточностью, мы вынуждены снова подчеркнуть, что эти
паттерны не нуждаются в каком-либо объяснительном или символическом
значении. Конечно же, это не исключает, что они могут коррелировать с
другими проявлениями так, как, например, коррелирует
электроэнцефалограмма и некоторые медицинские состояния.
Избыточность была обширно изучена в двух или трех областях
человеческой коммуникации, синтаксисе и семантике; достаточно в этой
связи сослаться на упомянутые новаторские работы Шеннона (Shannon),
Карнапа (Сагпар) и Бар-Гиллеля (Bar-Hillel). Вывод, который можно
сделать из этих исследований, состо-
-27-
26
ит в том, что каждый из нас обладает огромным количеством знаний,
касающихся закономерностей и статистической вероятности, присущих
как синтаксису, так и семантике человеческих коммуникаций. С психо-
логической точки зрения, это знание очень интересно, поскольку оно
полностью выходит за рамки человеческого сознания. Никто, возможно,
за исключением экспертов в области информации, не может утверждать о
существовании последовательной вероятности или порядка букв и слов в
данном языке, хотя каждый может заметить и исправить опечатку,
вставить пропавшее слово и довести до белого каления заику, заканчивая
за него предложение. Но знать язык и знать что-то, касающееся языка, —
это знания разного порядка знаний. Так, человек может правильно и сво-
бодно пользоваться своим родным языком и не владеть при этом
грамматикой и синтаксисом, например, правилами, которые он соблюдает,
говоря на нем. Если ему необходимо выучить другой язык — исключая слу-
чай такого эмпирического приобретения, как его родной язык, — ему
также придется изучить многие подробности, касающиеся языка*.
Обратимся к проблемам избыточности или напряженности в
прагматике человеческой коммуникации. Обзор литературы показывает,
как мало работ опубликовано по этой теме, особенно рассматривающих
прагматику как интерактивный феномен. Под этим мы подразумеваем, что
в основном большинство су~
* Бенджамин Ворф (B.Whorf), великий лингвист, неоднократно

указывал на этот феномен, например, в главе «Наука и лингвистика»:
«Лингвисты долго полагали, что способность свободно говорить на
языке необязательно связана с лингвистическими знаниями, т. е. с
пониманием происхождения этого феномена, систематического процесса
становления и структуры языка, не более чем хорошая игра в бильярд,
нуждается в знании законов механики, которыми оперируют за
бильярдным столом» (!б5, р. 213).
-28-
27
шествующих исследований ограничиваются изучением эффектов влияния
человека А на человека В, даже не принимая в расчет то, что, каким бы ни
было влияние В на следующий поступок А, более сильное влияние на них
оказывает, в свою очередь, контекст, в котором осуществляется их
взаимодействие.
Нетрудно заметить, что прагматическая избыточность по сути похожа
на синтаксическую и семантическую избыточность. Мы тоже владеем
огромным количеством знаний, позволяющим нам оценивать, оказывать
влияние и предсказывать поведение. На самом деле, в этой области мы
особенно чувствительны к противоречиям: поведение вне контекста или
приобретает некий вид случайности, или в нем отсутствует
напряженность, и все это немедленно поражает нас скорее
неуместностью, а не просто синтаксическими или семантическими
ошибками коммуникации. Здесь мы и не подозреваем о правилах, которым
следует успешная коммуникация и которые нарушаются в про-
тивоположном случае. Коммуникация постоянно влияет на нас; как
говорилось ранее, даже наше самосознание зависит от коммуникации. Об
этом убедительно заявил Хора (Нога): «Чтобы понять себя, человеку тре-
буется быть понятым другим. Чтобы быть понятым другим, ему необходимо
понять другого» (65, р. 237). Но если лингвистическое понимание
основывается на правилах грамматики, синтаксиса, семантики и т. д.,
каковы же правила для того понимания, о котором говорит Хора?
Получается, что мы их знаем, не зная, что мы их знаем. Мы находимся в
постоянной коммуникации и, однако, совершенно не способны гово-
рить о коммуникации. Решению этой проблемы и посвящена эта книга.
Поиск паттерна является основой всех научных исследований, там,
где находится паттерн, есть и смысл — этот эпистемологический
принцип также относится и к изучению человеческой коммуникации. Это
было бы относительно легко, если бы исследова-
-29-
28
ние заключалось только в опросе заинтересованных в интеракции, что
дало бы возможность узнать, каким паттернам они обычно следуют, или,
другими словами, какие правила поведения они сами между собой
установили. Недостаток применения техники опросника в том, что эти
утверждения нельзя всегда принимать за чистую монету, особенно при
наличии психопатологии (эти люди вполне могут сказать что-то, а иметь
в виду совсем иное — и, как мы только что убедились, существуют
вопросы, ответы на которые могут быть абсолютно далеки от их
понимания). Тогда, очевидно, необходимы различные подходы к изучению
данной темы. Правила поведения и интеракции одного человека могут
демонстрировать те самые уровни сознания, которые Фрейд установил,
изучая описки и оговорки: (1) они могут быть доступны сознанию челове-
ка, и тогда можно использовать опросник и другие простые техники
«вопрос-ответ», (2) они доступны узнаванию и осознаванию, если на
них укажут, или (3) они могут быть так далеки от сознания человека,
что, даже если на них обратят его внимание и дадут им правильное
толкование, он их так и не заметит. Бэйтсон (Bateson) обострил эту
аналогию с уровнями сознания и представил проблему в рамках нашей
концепции:
«...Последовательно поднимаясь по лестнице познания, мы попадаем в
области все более и более абстрактных паттернов, которые все меньше и
меньше подчиняются инспектированию со стороны сознания. Чем выше
абстрагирование — тем более общими и формальными становятся
предпосылки, с помощью которых мы сводим паттерны вместе, тем
глубже погружение на нейрологический или психологический уровни и
меньше доступность контролю сознания.
Для человека привычка к зависимости (алкоголь, наркотики, таблетки и
т. п.) менее тягостна по сравнению с осознанием того факта, что в данном
случае он получил помош!.. Может быть, он и способен это осознать, но,
вероятно, для него слишком сложно признать
-30-
29
следующий, более сложный паттерн, что, ища помощи, он обычно кусает руку,
которая его кормит» (16).
К счастью, для нашего понимания человеческой интеракции, для
внешнего наблюдателя картинка совсем иная. Он похож на человека,
наблюдающего за шахматной игрой и не понимающего ни ее правил, ни
ее смысла. Воспользуемся этой концептуальной моделью сознания
«игроков» и предположим, что наблюдающий не говорит и не понимает
языка игроков и, следовательно, не может попросить дать объяснение.
Для него скоро станет очевидным, что поведение игроков демонстрирует
что-то, без конца повторяющееся -- избыточность, из которой могут быть
сделаны экспериментальные выводы, заключения. Например, он
обнаружит, что практически всегда за ходом одного игрока следует ход
другого. Таким образом, из этого поведения можно будет легко попять, что
игроки следуют правилу чередования ходов. Правила, по которым
перемещается каждая шахматная фигура, будет не так просто
определить, частично из-за сложности перемещений, а частично из-за
очень разных повторений, которые совершает каждая фигура. Например,
наблюдателю будет намного легче понять правила перемещения слонов,
чем правило, по которому осуществляется такое необычное и редкое
явление, как рокировка, которая может так и не произойти. Заметим здесь,
что рокировка включает в себя два последовательных движения,
осуществляемые одним и тем же игроком, и тем самым выглядит
нарушающей правило чередования ходов. Все же в теории, выстроенной
наблюдателем, слишком избыточное чередование ходов превалирует над
рокировкой, и даже если появившееся расхождение останется
неразрешенным, пока нет необходимости в том, чтобы отказаться от
сформулированной гипотезы. Просмотрев несколько партий, наблюдатель
со всей вероятностью сможет сформулировать с высокой степенью
точности правила игры в шахматы, включая конец игры, т. е. шах и мат.
При
-31-
30
KCDMMVHI/1KAL|HH
этом он достигнет этого результата, не задавая вопросы.
Значит ли все это, что наблюдатель «объяснил» поведение игроков?
Мы предпочитаем сказать, что он идентифицировал сложный паттерн
избыточности*.
Конечно, в случае крайней необходимости он смог бы определить
значение каждой фигуры и каждого правила игры, даже смог бы
тщательно разработать мифологию игры, ее «глубокий» или «реальный»
смысл, включая причудливые сказки о происхождении этой игры, что и
было сделано. Но все это не нужно для изучения игры как таковой, и
подобное толкование или мифология имеет такое же отношение к
шахматам, как астрология к астрономии".
И, наконец, последний пример поможет объединить наше суждение
об избыточности с прагматикой человеческой коммуникации. Возможно,
читателю известно, что компьютерное программирование состоит
' Такие сложные паттерны и паттерны внутри паттернов на

межличностном уровне (во время психотерапевтических бесед) широко
изучались Шефленом (Sheflen) (139). Его новаторская работа показала, что
эти паттерны существуют и что они имеют сложную, повторяющуюся и
структурированную природу.
** Отсутствие обязательного отношения между фактом и
объяснением было проиллюстрировано в недавнем эксперименте
Бавелем (20). Каждому испытуемому сказали, что он участвует в
экспериментальном исследовании по «генерированию идеи» и дали
карточки, изображающие серую гальку, по поводу которой он должен был
«формулировать идеи». Одному из каждой пары испытуемых (видимо, по
отдельности, но согласованно) было сказано в среднем восемь из десяти
раз, что его соображение о карточке было верно, другому — пять из
десяти. Идеи испытуемого, который «награждался» частотой 80%,
оставались на низком уровне, в то время как другой испытуемый
предлагал сложные, искусные и глубокомысленные соображения о
карточке, принимая во внимание мельчайшие подробности ее композиции.
Когда испытуемым позволили поделиться друг с другом своими
открытиями, первый сразу же поддался «блеску» идей другого и
согласился, что последний анализировал карточку куда более тщательно.
-32-
31
из приведения относительно небольшого количества специфических
правил в определенный порядок (программу); затем эти правила руководят
огромным количеством достаточно гибких операций компьютера. Если,
как было сказано выше, кто-то наблюдает за избыточным количеством
человеческой коммуникации, то все происходит с точностью до наоборот.
Человек, наблюдая за определенной системой операций, пытается
сформулировать правила, лежащие в основе ее функционирования, ее
«программы» в нашей аналогии с компьютером.
1.5. МЕТАКОММУНИКАЦИЯ И ПОНЯТИЕ ИСЧИСЛЕНИЯ

Знания, приобретенные нашим гипотетическим наблюдателем,
изучающим прагматическую избыточность поведенческого феномена «игра
в шахматы», вызывают аналогию с математическим понятием исчисление.
Исчисление, согласно Булю (Boole) (31, р. 4), — «метод, основанный на
использовании символов, которые подчиняются известным и общим
законам комбинации, а результаты допускают логичные интерпретации».
Мы уже предполагали, что подобная формализация возможна и в
человеческой коммуникации, что вызывает ряд сложностей в ходе
рассуждения об исчислении. Как только математики перестают исполь-
зовать математику как инструмент вычисления и делают этот инструмент
объектом изучения — как, например, в случае исследований
последовательности арифметики как системы, — они применяют язык,
который не является частью математики, а рассуждает о ней. Дэвид
Гилберт (D. Hilbcrt) (64) называет этот язык метаматематическим.
Формальная структура математики — это исчисление, метаматематика
выражает это исчисление. Нейджел (Nagel) и Ньюман (Newman) опреде-
лили разницу между этими двумя понятиями с восхитительной ясностью:
2 Прагмвтнкв человеческих кмшуникаднЯ
-33-
32
«Невозможно переоценить важность отличия между математикой и
метаматематикой. Игнорирование метаматематики вызовет парадоксы и
путаницу. Признание ее важности дает возможность представить
логическую структуру математической аргументации более четко. Отличие
заключается в том, что оно предлагает точную кодификацию различных
символов, которые создают формальное исчисление, свободное от
скрытых допущений и иррелевантных ассоциаций смысла. Более того, оно
требует точные дефиниции операций и логических правил математических
построений и дедукций, многие из которых математики применяли, не
задумываясь над тем, что они используют» (108, р. 32; курсив наш).
Если не использовать коммуникацию для общения, а общаться на
тему коммуникации, исследовать ее, то неизбежно вынуждены мы
обратиться к концепциям, которые не являются частью коммуникации, но
позволяют рассуждать о ней. По аналогии с метаматематикой это
называется мстакоммуникацией. По сравнению с метаматематикой
исследование метакомму-никации затрудняется двумя важными
обстоятельствами. Первое состоит в том, что в области человеческой
коммуникации не существует ничего сравнимого с формальной системой
исчисления. Это затруднение не исключает полезности самого понятия.
Второе очень близко первому: хотя математики владеют двумя языками
(числа и алгебраические символы для выражения математики и обычный
язык -- для выражения метаматематики), мы же главным образом
ограничены обычным языком как средством и коммуникации, и
метакоммуникации. Эта проблема будет возникать на протяжении всего
дальнейшего обсуждения.
В чем же полезность понятия исчисления человеческой
коммуникации, если, по общему признанию, оно является делом далекого
будущего? С нашей точки зрения, его непосредственная полезность
заключается в том, что понятие само по себе заменяет яркую модель
природы и степень абстракции того феномена, который мы собираемся
идентифицировать с помощью
-34-
33
лого понятия. Давайте суммируем: мы ищем прагматические
избыточности; мы знаем, что они являются не простыми, статичными
величинами или свойствами, а интерактивными паттернами,
аналогичными математическому понятию функция; и, наконец, мы
предвидим, что эти паттерны обладают теми же характеристиками, что и
контролирующие ошибки и цслеполагающие системы. Следовательно,
имея эти предпосылки и тщательно исследуя цепочки коммуникаций
между двумя или больше участниками коммуникации, мы получим
некоторые результаты, не претендующие на то, чтобы считаться
формальной системой, но обладающие природой аксиом и теорем
исчислений.
В уже цитированной работе Нейджсл и Ньюмен так описали
аналогию между игрой в шахматы и формальным математическим
исчислением:
«Шахматные фигуры и квадратики на доске соответствуют
элементарным знакам исчисления; определенные правила расположения
шахматных фигур на доске —- формулам исчислений; исходные положения
фигур — аксиомам или исходным формулам исчислений; последующее
положение фигур -- формулам, извлеченным из аксиом (например,
теоремам); правила игры — правилам заключения (или происхождения)
для исчислений» (108, р. 35).
Они показали, насколько «бессмысленны» конфигурации шахматных
фигур на доске, в то время как
утверждения относительно этих конфигураций достаточно осмысленны.
Установление этого порядка абстракции, по мнению авторов, происходит
следующим образом:
«...Можно установить общие «меташахматпые» теоремы, чьи
доказательства предполагают только конечное число допустимых
конфигураций на доске. Таким образом, может быть выведена как
«меташахматная» теорема о количестве возможных ходов для белых, так и
«меташахматная теорема» о том, что белые не могут объя-
-35-
34
вить мат черным, если у них два коня и король, а у черных — только
король (108, р. 35).
Мы привели эту аналогию так подробно, потому что она
иллюстрирует понятие исчисления не только в метаматематике, но и в
мстакоммуникации. Если мы распространим аналогию на двух игроков,
мы будем изучать не абстрактную игру, а скорее результаты человеческой
коммуникации, на которую сильно влияет сложный свод правил.
Единственное отличие заключается втом, что мы предпочтем применять
термин «формально неразрешенный», а не «бессмысленный», говоря о
некоторых моделях поведения (ход в аналогии с игрой). Такая модель
поведения, а, может быть следствием повышения платы, Эдипова
комплекса, алкоголя или ливня, и любых других факторов, к которым
разум «действительно» обраидается и склонен при этом к некоторому
схоластическому диспуту (например, по поводу пола ангелов). До тех пор,
пока сознание человека открыто для внешней инспекции, все, что у нас
есть — это предположения и самоотчеты, а и то и другое печально
известны своей ненадежностью. Однако если мы обнаружим, что
поведение а — каковы бы ни были его «причины» — одного
коммуникатора вызывает поведение Ь, с, d или е другого и исключает пове-
дение х, у и z, то в таком случае может быть сформулирована
метакоммуникационная теорема. Предположим, что интеракция может
быть определена в понятиях, аналогичных игре, т. е. как
последовательность «ходов», регулируемая правилами, осознаваемыми
или нет самими коммуникаторами, но о которых можно сделать
осмысленные метакоммуникационные выводы. Это означает, что, как было
сказано в 1.4, существуют пока непроинтерпретированные исчисления
прагматики человеческой коммуникации, чьи правила можно наблюдать
при успешной коммуникации и которые нарушаются в иной
коммуникационной ситуации. Существование такого исчисления, при
нынешнем положении дел в науке, можно сравнить со звездой, чье
-36-
35
существование и положение определяется теоретической астрономией, но
еще не открыто сотрудниками обсерватории.
1.6. ВЫВОДЫ
Если подходить к человеческой коммуникации, учитывая выше
указанные критерии, то возникает несколько концептуальных изменений,
которые будут кратко рассмотрены в контексте психопатологии. Об-
ращение к психопатологии не означает, что эти проблемы пригодны только
здесь, а то, что мы считаем их особенно подходящими и очевидными
именно в этой области.
1.61. ПОНЯТИЕ ЧЕРНОГО ЯЩИКА
Сегодня вряд ли кто-то будет всерьез отрицать наличие человеческого
сознания, разве только особенно радикальные мыслители, но
исследование феномена сознания, как известно всем, работающим в дан-
ной области, затруднено из-за отсутствия Архимедовой точки опоры вне
разума. В конечном счете психология и психиатрия намного больше, чем
любые другие дисциплины, являются рефлексирующими: субъект и
объекты идентичны, сознание изучает само себя, а любое предположение
неизбежно стремится к самоподтверждению. Невозможность увидеть
сознание «за работой» привело к заимствованию понятия Черного Ящика
из области телекоммуникации. Этим понятием обозначали определенный
тип трофейного электронного оборудования, которое невозможно было
открыть для изучения, поскольку внутри мог находиться взрыватель. В
наше время это понятие связано с тем, что электронные металлические
изделия настолько сложны, что иногда целесообразнее игнорировать
внутреннюю структуру их устройства и сосредоточиться на изучении их
специфических «ввод-вывод» отношениях. Несмотря на то, что эти
отношения могут позволить
-37-
36
сделать выводы относительно того, что «в действительности» происходит
внутри ящика, это знание несущественно для изучения функций
устройства, которое является лишь частью большой системы.
Применительно к психологическим и психиатрическим проблемам это
понятие имеет эвристическое преимущество, которое не нуждается в
подтверждении интрапсихическими гипотезами и ограничивает себя
видимыми входящими и выходящими отношениями. Это — коммуникация.
Мы считаем, что такой подход характеризует важную тенденцию в
психиатрии рассматривать симптомы как одну из разновидностей входа в
систему семьи, а не как выражение интрапсихического конфликта внутри
нес.
1.62. СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
Если рассматривать поведение человека в понятиях Черного Ящика,
то выход одного Черного Ящика — это вход другого. Теряет ли такой
обмен информацией, независимо от того, сознательный он или бес-
сознательный, свою первостепенную важность, которой он обладает в
рамках психодинамики? Поскольку рассматриваются реакции на
специфические формы поведения, он не должен игнорировать разницу
между сознательным и бессознательным поведением, умышленным и
неумышленным или симптоматическим. Если человеку наступили на ногу,
для него будет очень важно, было ли это поведение умышленным или
ненамеренным. Однако это мнение основывается на его оценке мотивов
другого человека, следовательно, на предположении о том, что происходит
в голове у другого. Если же он спросит другого о его мотивах для того,
чтобы развеять свои сомнения, он может так и продолжать сомневаться, то
другой человек может заявить, что его поведение было бессознательным,
хотя он имел в виду неумышленное, или даже заявить, что оно было
умышленным, хотя фактически оно было случайным. Все это возвращает
нас к приписыванию «смысла» поз а
-38-
37
пятию, который важен для субъективного переживания коммуникапии с
другими людьми, но который мы считаем объективно несущественным
для успеха исследования человеческой коммуникации.
1.63. НАСТОЯЩЕЕ В СРАВНЕНИИ С ПРОШЛЫМ
С одной стороны, искать причины в прошлом — абсолютно
безнадежное занятие, хотя поведение, по крайней мерс частично,
определяется предыдущим опытом. Замечания Эшби по поводу
особенностей «памяти» как конструкта были приведены ранее (см. 1.2):
она основывается на субъективных доказательствах и, следовательно,
страдает от искаженного исследования, предполагающего игнорировать
какие бы то ни было заявления человека А о том, что его прошлое нераз-
рывно связано с человеком В и определяется взаимоотношением между
этими двумя людьми. С другой стороны, если значимость коммуникации и
влияния других и жизни человека доказаны — как было указано в ана-
логии с шахматами и как это происходит при совместной психотерапии пар
или полной семьи, — паттерны коммуникации в конечном счете имеют
диагностическую ценность и позволяют планировать наиболее
подходящую стратегию терапевтического вмешательства. Такой подход
является скорее поиском паттерна здесь и теперь, чем символического
смысла, причин прошлого или мотивации.
1.64. ПОСЛЕДСТВИЯ В СРАВНЕНИИ С ПРИЧИНОЙ
Возможные или гипотетические причины поведения, с этой точки
зрения, имеют второстепенную важность, а последствие поведения
выступает как критерий первостепенной важности в интеракции между
людьми, имеющими близкие отношения. Например, симптом, упорно
остающийся в прежнем состоянии за время психотерапии, несмотря на
интенсивный анализ его происхождения, внезапно обнаруживает свое
значение, когда рассматривается в контексте ин-
-39-
38
теракции между супругами. Затем симптом может проявиться в виде
принуждения, как правило особой интерактивной «игры»', а не как
результат неразрешенного конфликта между гипотетическими
интрапсихи-ческими силами.
Как нам кажется, симптом является образцом поведения, которое
оказывает значительное влияние на окружающих пациента. В этом смысле
вопрос «почему?» не проясняет модель поведения, а на вопрос «для него?»
может давать валидный ответ.
1.65. ЦИРКУЛЯЦИЯ КОММУНИКАЦИОННЫХ ПАТТЕРНОВ

Все части организма образуют круг. Следовательно, каждая часть — и
начало и конец.
Гиппократ
Хотя линейная, последовательная каузальность определяет «начало»
и «конец» цепочки, эти термины бессмысленны для систем с петлей
обратной связи. У круга нет ни начала ни конца. В такой системе раз-
мышлений человеку приходится отказываться от представления о том, что,
скажем, событие а происходит первым, а событие b определяется
появлением а, так же ошибочно заявлять, что событие b предшествует а,
в зависимости от того, в каком месте будет принято авторитарное решение
разорвать непрерывность круга. Но, как мы убедимся в следующей главе,
эта ошибочная логика постоянно используется участниками человеческой
интеракции, когда оба, и А и В, требуют, чтобы только поведение партнера
оказывало на них влияние, не осознавая, что, в свою очередь, сами влияют
на партнера своей реакцией. Подобного типа рассуждения заводят в
тупик: является ли данная коммуникация в семье патологичной, потому
что один из ее
" В этой книге понятие «игра» происходит из математической теории

игр и относится к последовательности поведения, которое руководствуется
правилами.
-40-
39
ГЛАВА 1.ОТСЧЕТА
СИСТЕМА
40
членов психотик, или же один из се членов псцХОТИК1 потому что
коммуникация патологична?*
1.66. ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ «НОРМАЛЬНОСТИ» И «НЕНОРМАЛЬНОСТИ»
Ранние психиатрические исследования с тавили перед собой цель
классифицировать пациентов. Этот подход обладал несколькими
практическими достоинствами, и одним не из последних было открьп ие оп-
ределенных взаимозависимых условий, таких к^ к прогрессивный паралич.
Следующим практическим шагом было объединение этой концептуальной
Дифференциации нормальности и ненормальности в признанный язык,
например, в понятия «психическое здор<^вье» и «психоз». Однако, как только
было принято, что с коммуникационной точки зрения модель поведения
может быть изучена только лишь в контексте, в к^ ТОрОМ она появилась,
понятия «психическое здоровье» ц «психоз» практически потеряли свои
значения как атрибуты личности. Подобным образом представление 0 «не-
нормальности» стало сомнительным. Теперь досТИГНу_ то соглашение о том,
что состояние пациента н^ является статичным, а изменяется в
зависимости от сго внутриличностной ситуации, впрочем, как и от пред-
взятости наблюдателя. Когда же психиатрические симптомы стали
рассматриваться как поведение, соответствующее интеракции, система
отсчета стала Диаметрально противоположной классической психиатр ичес_
кой точки зрения. Значение этой смены акцст- а ВрЯд ли может быть
переоценено. Таким образом, «Шизофрения», рассматриваемая как
неизлечимое и прогрессирующее заболевание сознания, и «шизофрения»
как единственно возможная реакция на абсурдный Или непригодный
контекст (реакция, которая следу<$ т этому контексту и, следовательно,
осуществляет правила
 Подобно безнадежной дискуссии «о курице и

я[/щС>>_
-41-.
41
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММ У
НИКАи|ИЙ
такого контекста) являются двумя всецело различными представлениями
хотя различие лежит в несовместимости двух концептуальных рамок,
несмотря на то, что клиническая картина, к которой они применены,
похожа в обоих случаях. Смысл этиологии и терапии, вытекающий из этих
различных точек зрений, также сильно отличается; следовательно, наш
интерес к изучению и подчеркиванию коммуникационной точки зрения
нельзя считать упражнением в схоластике (интеллектуальным
упражнением).
-42-
42
J лава. 2
КОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ КОММУНИКАЦИИ
Поскольку выводы, сделанные в первой главе, подчеркивают
несоответствие между традиционными психиатрическими
представлениями и предлагаемой нами концепцией, возможно, создастся
впечатление, ■но слишком мало остается того, на чем может быть
основано изучение прагматик человеческой коммуникации. Мы хотим
убедить читателей, что это далеко не I ; I K . Однако нам придется рассмотреть
нескольких про-ртых свойств коммуникации, имеющих фундаментальные
межличностные смыслы. Как будет видно ниже, ГГИ свойства —
составная часть природы аксиом, лс-Кащих в основе наших
гипотетических исчислений Человеческой коммуникации. Когда они будут
опреде-Пспы, мы сможем обсудить их в третьей главе.
2.2. НЕОБХОДИМОСТЬ КОММУНИКАЦИИ

2.21. ПОВЕДЕНИЕ-это КОММУНИКАЦИЯ
Поведение обладает свойством, которое часто переоценивают: у
поведения нет противоположности. другими словами, нет такого
состояния как непове-II мне или еще проще: человек не может себя никак
не n e t - i n . Теперь, когда принято, что все поведение в си-рупции
интеракции* имеет ценность сообщения, т. е.
Необходимо добавить, что, даже находясь и одиночестве,
II ювек может вести диалоги в уме о жизни (см 8.3) иди со свои-
галлюци нация ми (15). Возможно, такая внутренняя «комму-
.............................линя» следует тем же правилам, какими руководствуется
меж-
(Ичностная коммуникация, однако этот невидимый феномен ле-i MI \л
пределами нашего исследования.
-43-
43
является коммуникацией, то из этого следует, что, как бы человек ни
старался, он не сможет не общаться. Деятельность и бездействие, слова
или молчание вес имеет ценность сообщения: они оказывают влияние
на других, и эти другие, в свою очередь, не могут не ответить на эти
коммуникации и, таким образом, сами общаются. Не вызывает сомнения,
что молчание или игнорирование других не является исключением из до-
казанного. И человек за переполненной стойкой во время ленча, который
смотрит только прямо перед собой, и пассажир самолета, сидящий с
закрытыми глазами, сообщают, что не хотят говорить с кем бы то ни было,
и соседи обычно «получают сообщение» и соответственно реагируют,
оставляя их в покое. Очевидно, что это является таким же внутренним
обменом коммуникацией, как и оживленная дискуссия*.
Мы не можем сказать, что «коммуникация» происходит, если она
интенциональная, сознательная или успешная, т. е. когда возникает
взаимное понимание. Анализ того, одинаковы ли послание, которое
было
Люфт (Luft) (98) провел очень интересное исследование в этой

области. Он изучал то, что позже назвал «социальной сти-мульпой
депривацией». Он поместил двух незнакомых людей в комнату, заставил их
сесть друг против друга и проинструктировал «не говорить и не общаться
никоим образом». Последующие беседы с испытуемыми свидетельствовали
о стрессовой ситуации. Согласно автору:
«...перед каждым испытуемым находилась уникальная личность со
своим, хотя и молчаливым, поведением. Принимается без доказательств,
что is это время происходит настоящее межличностное изучение, и только
одна часть этого изучения делается сознательно. Например, как другой
ответит на невербальные сигналы? Возникает ли какая-нибудь попытка
понять вопрошающий взгляд или взгляд холодно игнорируется?
Принимает ли другой какие-нибудь позы, свидетельствующие о
напряжении, утомлении? Комфортно ли ему, показывает ли он, что
принимает другого, или же другой обращается с ним, как будто он вещь,
которая не существует? Существует много других проявлений поведения,
которые можно легко распознать...»
-44-
44
ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
АКСИОМЫ
отправлено, и то, которое было получено, является важным, но иным
анализом, потому что он должен полностью основываться на оценке
особенных, интроспективных, субъективно заявленных данных, которые
мы выбираем, чтобы не обращать внимания на бихе-виоральную теорию
коммуникации. Наш интерес к неправильному пониманию будет связан с
развитием некоторых видов патологии, что происходит помимо, а в
действительности вопреки мотивации или намерениям участников
коммуникации.
2.22. Единицы КОММУНИКАЦИИ (СООБЩЕНИЕ,
ИНТЕРАКЦИЯ, ПАТТЕРН)
Выше понятие «коммуникация» использовалось в двух случаях: как
общее название нашего исследования и как довольно общее определение
поведения. Уточним, что к прагматическому аспекту теории человеческой
коммуникации мы будем далее относиться просто как, «коммуникации».
Для различных единиц коммуникации (поведения) мы стремились
выбрать понятия, не нуждающиеся в расшифровке. Единица ком-
муникации будет называться сообщением, или, чтобы не было путаницы,
простой коммуникацией. Обмен сериями сообщений будет называться
интеракцией. (Для тех, кто настаивает на более количественном опреде-
лении, мы можем только сказать, что порядок, который мы приписываем
понятию «интеракция», более одного сообщения, но он не бесконечен).
Наконец, в 4—7 главах мы добавим еще паттерны коммуникации, которые
являются единицей человеческого общения самого высокого уровня.
Что же касается самых простых возможных единиц, совершенно
очевидно, что если мы приняли все поведение за коммуникацию, то мы
будем иметь дело не с изолированной единицей сообщения, а с измен -
чивым и многогранным объединением многих форм поведения —
вербальных, тональных, касающихся поз, контекстуальных и т. д., каждая
из которых определяет
-45-
45
КОММУНИКАЦИИ
смысл всех остальных. Различные элементы этого объединения
(рассмотренные в целом) способны на значительные вариации и сложные
перестановки, колеблющиеся от конгруэнтных к неконгруэнтным и пара-
доксальным. Прагматическим эффектом этих комбинаций являются
межличностные ситуации, составляющие предмет нашего исследования.
2.23. Попытки ШИЗОФРЕНИКОВ НЕ ОБЩАТЬСЯ
Необходимость коммуникации — это больше чем феномен,
представляющий теоретический интерес. Например, она является
неотъемлемой частью шизофренической «дилеммы». Если наблюдать
поведение больного шизофренией в латентный период, то создается
впечатление, что он пытается не общаться. Но поскольку даже
бессмыслица, молчание, отдергивание, неподвижность (молчание поз)
или любая другая форма отказа сама по себе является коммуникацией,
то больной шизофренией вынужден отрицать то, что он общается, и в то
же время отрицать, что его отказ является коммуникацией. Разрешение
этой дилеммы является ключом ко многим аспектам шизофренической
коммуникации, которая иначе так и останется непонятой. Поскольку
любая коммуникация подразумевает передачу и этим определяет точку
зрения отправителя на его взаимоотношения с получателем, можно
высказать гипотезу, что больной шизофренией, избегая общения,
избегает этой передачи. Является ли это его задачей в каузальном
смысле, конечно же, невозможно доказать; вот почему этот эффект ши-
зофренического поведения будет рассмотрен в деталях в 3.2.
2.24
Сформулируем метакоммуникационную аксиому прагматики
человеческой коммуникации: никто не может не общаться.
-46-
46
АКСИОМЫ
2.3. СОДЕРЖАНИЕ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ УРОВНЯМИ
2.31. «ПЕРЕДАЮЩИЙ» И «КОМАНДНЫЙ» АСПЕКТЫ
Предположив, что любая коммуникация подразумевает передачу и
определяет взаимоотношения, мы, тем самым имели в виду иную аксиому.
Другими словами, коммуникация не только предоставляет информацию,
но в то же время и налагает обязательство на поведение. Согласно
Бейтсону (132, р. 179—181), эти две операции определяются
соответственно как «перелающий» и «командный» аспекты любой
коммуникации. Бейтсон приводит в качестве примера этих двух аспектов
аналогию с физиологией: предположим, А, В и С — линейная цепочка
нейронов. Тогда запуск нейрона В — это «передача информации о том, что
нейрон Л запустился и «дал команду» С также запуститься».
Передающий аспект сообщения предоставляет информацию и,
следовательно, синонимичен содер-ЖЙ7/Ш<9 сообщения в человеческой
коммуникации. Оно может быть о чем угодно, независимо от того, являет-
ся ли данная информация правдивой или ложной, валидной, невалидной
или бесспорной. Командный аспект относится к виду сообщения и,
следовательно, в конце концов, к взаимоотношению между коммуника-
торами. Все такие заявления касаются одного или нескольких следующих
утверждений: «Вот как я вижу себя... вот как я вижу тебя... вот как я вижу
тебя, видящего меня» — и т. д. в теоретическом умозаключении от
следствия к причине. Таким образом, например, сообщения: «Ослаблять
захват следует постепенно и плавно» и «Только позвольте захвату исчезнуть,
и он мгновенно разрушит передачу» — имеют приблизительно одинаковое
содержание (передающий аспект), но по-разному определяют
взаимоотношения. Чтобы избежать недопонимания вышесказанного, мы
бы хотели подчеркнуть, что взаимоотношения очень редко определяются
обдуманно или полностью осознанно. Действи-
-47-
47
тельно, чем спонтаннее и «здоровее» взаимоотноше-ния, тем больше
командный аспект коммуникации отступает на задний план. Наоборот,
«больные» взаимоотношения характеризуются постоянной борьбой за
характер взаимоотношений, в то время как передающий аспект
коммуникации становится все менее и менее важным.
2.32. ДАННЫЕ И ИНСТРУКЦИИ В РАБОТЕ КОМПЬЮТЕРА
Отмстим тот факт, что до того, как ученые стали изучать эти аспекты
человеческой коммуникации, компьютерные инженеры столкнулись с той
же проблемой в своих исследованиях. Для них стало понятно, что в
случае коммуникации с искусственным организмом им приходится иметь
дело как с передающим, так и с командным аспектом. Например, если
компьютеру нужно перемножить две цифры, он должен получить эту
информацию (две цифры) и информацию об этой информации: команду
«перемножить их».
Для нашего дальнейшего исследования важно отношение,
существующее между аспектами коммуникации, касающимися
содержания (передачи) и взаимоотношения (команды). По существу, мы
уже определили выше, что компьютеру нужна информация (данные) и
информация об этой информации (инструкция). Тогда понятно, что
инструкции — это более высокий логический тип по сравнению с
данными; они являются метаинформацией, поскольку они — это инфор-
мация о информации, а любая путаница между тем и другим может
привести к бессмысленному результату.
2.33. КОММУНИКАЦИЯ И МЕТАКОММУНИКАЦИЯ
Вернувшись к человеческой коммуникации, мы обнаружим, что
похожие взаимоотношения существуют и между передающим и командным
аспектами: первый представляет «данные (величины)» коммуникации,
последний — как эта коммуникация должна быть получена. «Это приказ»
или «Я только шучу» — вербаль-
иые примеры таких коммуникаций о коммуникации. Взаимоотношение
может быть выражено и невербально — криком, улыбкой или другими
способами, его можно легко понять из контекста, в котором происходит
коммуникация, например, между солдатами или па арене цирка.
Читатель наверное заметил, что командный аспект, конечно же,
идентичен понятию метакоммуни-кации, рассмотренному в первой главе,
где оно ограничивалось концептуальными рамками и языком аналитика
коммуникации, говорящего о коммуникации. Теперь становится понятно,
что не только он, но и каждый сталкивается с этой проблемой.
Способность к соответствующей метакоммуникации является не только
conditio tine qua поп успешной коммуникации, но она тесно связана с
48
проблемой осознания себя и других, что будет детально рассмотрено в
3.3. Сейчас же, в качестве иллюстрации, мы хотим показать, каким
образом могут быть построены сообщения, особенно в письменной
коммуникации, которая предлагает слишком неопределенные ключи. Как
указывает Черри (Cherry) (34, р. 120), предложение «Как ты думаешь это
сделать?» может обладать большим количеством смыслов, в зависимости
оттого, на какое слово будет сделано ударение — указание, которое
письменный язык обычно не дает. Другим примером может быть надпись в
ресторане: «Посетители, считающие, что паши официанты грубы,
должны встретиться с менеджером», которая может быть понята, по
крайней мере теоретически, двояким образом. Двусмысленности
подобного рода — далеко не единственные возможные осложнения,
вызванные разноуровневостью структуры коммуникаций; представьте,
например, надпись: «Не обращайте внимания на этот знак». В главе о пара-
доксальной коммуникации мы убедимся, что смешение путаницы или
коммуникации и метакоммуникации — может привести к безвыходному
положению, идентичному логическим парадоксам.
-49-
49
2.34. ФОРМУЛИРОВКА АКСИОМЫ
На основе вышесказанного сформулируем другую аксиому,
касающуюся нашей экспериментальной единицы; У каждой
коммуникации есть аспекты, касающиеся содержания и
взаимоотношения, при этом последний классифицирует первый и,
следовательно, является метакоммуникацией *,
2.4. ПУНКТУАЦИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ

2.41.
Следующая характеристика коммуникации, которую мы рассмотрим,
относится к интеракции — обмену сообщениями — между
коммуникаторами. Для внешнего наблюдателя серии коммуникаций могут
выглядеть как непрерывная последовательность взаимообменов. Тем не
менее участники интеракции всегда привносят то, что, согласно Ворфу
(Wharf) (165), Бсйтсон (Bateson) и Джексон (Jackson) обозначили как
«упорядочивание последовательности событий». Они утверждают:
Бихевиористтак мало уделяет внимания последовательности
взаимообменов, что к одному пункту можно приклеить «стимул», а к другому
— «подкрепление», а процесс приклеивания, который между этими двумя
событиями осуществляет человек, обозначить как «реакция». В пределах такой
короткой урезанной последовательности можно говорить о «психологии»
предмета. Напротив, последовательность взаимообменов, о которой мы говорим
здесь, оченьдлин-
* Мы уточняем, что взаимоотношение классифицирует или относит к

какой-нибудь категории содержательный аспект, хотя, следуя логическому
анализу, необходимо отмстить, что класс определяется своими
представителями, следовательно, можно заключить, что содержательный
аспект определяет аспект отношений. Поскольку наш главный интерес
сосредоточен не на обмене информации, а на прагматиках коммуникации, мы
будем использовать первый подход.
-50-
50
АКСИОМЫ
на и характеризуется тем, что каждый пункт в последовательности
является одновременно и стимулом, и реакцией, и подкреплением.
Данный пункт поведения А — стимул, поскольку следует за пунктом,
вызнанным В, и пунктом, вызывающим Л. Но поскольку пункт А
находится между двумя пунктами, вызванными В, он является реакцией.
Пункт А является также подкреплением, поскольку он следует за пунктом,
вызванным В. Тогда взаимообмены, которые мы здесь обсуждаем,
формируют цепочку, состоящую из совпадающих триадных звеньев,
каждое из которых можно сравнить с последовательностью «стимул—
реакция—подкрепление». Мы можем рассмотреть любую триаду
нашего взаимообмена и обнаружить, что она является пробой из
эксперимента по научению стимул—реакции.
Если мы посмотрим на обычные эксперименты по научению с этой
точки зрения, то сразу же обнаружим, что повторяющиеся пробы
равнозначны дифференциации взаимоотношения между
экспериментатором и его испытуемым. Последовательность проб
настолько упорядочена, что всегда кажется, что, когда экспериментатор
предлагает «стимул» и «подкрепление», испытуемый предлагает
«реакцию». Эти слова здесь сознательно взяты в кавычки, потому что
ролевые толкования фактически создаются готовностью испытуемых
принять систему упорядочивания. «Реальность» ролевых толкований такая
же, что и реальность летучей мыши на карточке Роршаха — более или
менее сверхобусловленное творение перцептивного процесса. Крыса,
сказавшая: «Я приучила своего экспериментатора. Каждый раз, когда я на-
жимаю на рычаг, он меня кормит», отказалась принять порядок
последовательности, навязываемый экспериментатором.
В длинной последовательности взаимообменов живые организмы,
особенно люди, настаивают на упорядочивании последовательности,
поскольку это даст возможность установить, кто из них обладает
инициативой, влиянием, зависимостью и т. д., т. е. обнаружить
существующие между ними паттерны взаимообменов (с которыми они
или согласятся, или нет), и эти паттерны будут правилами случайности
в обмене подкреплениями.
-51-
51
Бсе-таки не стоит ставить знак равенства между поведением крыс в
экспериментах по выработке условных рефлексов и поведением людей,
особенно в межличностных отношениях. Если в лаборатории крысы
вызывают симпатию (Б сущности, это очень славные существа), но
приклеивание ярлыка «подопытного кролика» здоровому человеку или
пациенту психиатрической клиники может нанести психологическую
травму психотерапевту.
Мы не можем оценивать упорядочивание коммуникационной
последовательности в целом как хорошее или плохое, но можем
утверждать, что она организует бихевиоральные события и, следовательно,
существенна для поведенческих интеракций. Мы разделяем многие
условности упорядочивания, которые, хотя их точность по сравнению с
другой точкой зрения может быть большей или меньшей, служат для
организации обычных и важных интерактивных последовательностей. На-
пример, мы называем человека, который ведет себя в группе в одном
случае «лидером», а в другом — «ведомым», хотя, подумав, трудно сказать,
кто из них пришел первым или каким будет один без другого.
2.42. РАЗЛИЧНЫЕ «РЕАЛЬНОСТИ» КАК СЛЕДСТВИЕ РАЗЛИЧНОГО УПОРЯДОЧИВАНИЯ
Причиной бесчисленных сражений между коммуникаторами
являются разногласия о способе прерывания последовательности
событий.
Предположим, у пары возникла супружеская проблема, от которой он
пассивно уходит, в то время как 50% проблемы с ее стороны — это
придирчивая критика. Чтобы объяснить состояния фрустрации, муж
будет утверждать, что уход является его единственной защитой от ее
придирок, хотя она назовет это объяснение ужасным и умышленным
искажением того, что «на самом деле» происходит в их браке: а именно,
что она критикует его за его пассивность. Их ссоры, исключая все
эфемерные и случайные элементы, состо-
-52-
52
ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
АКСИОМЫ
яг из монотонных обменом сообщениями «Я удаляюсь, потому что ты
придираешься» и «Я придираюсь, потому что ты удаляешься». Об этом типе
интеракции уже кратко упоминалось в 1.65. Если представить ситуацию
графически, с произвольно выбранного места, то их интеракция выглядит
следующим образом:
Очевидно, что муж воспринимает только триады -3—4, 4—5—6, 6—7—

8 и т. д., где его поведение (стрелки, обозначенные сплошными линиями)
является «просто» реакцией на ее поведение (стрелки, обо-шаченные
пунктирными линиями). Жена воспринимает иначе; для нее важна
последовательность событий в триадах 1 —-2—3, 3—4—5, 5—6—7 и т. д., и
она считает, что только реагирует, но не вызывает поведение мужа. В
психотерапии семейных пар всегда поражаешься силе «искажения
реальности» со стороны обоих партнеров. Часто трудно поверить, что у
двоих могут быть настолько расходящиеся точки зрения на со-
-53-
53
вместный опыт. Первопричина проблемы лежит в уже упоминавшейся нами
области: в их неспособности ме-такоммуникатировать о соответствующих
паттернах своей интеракции. Эта интсракция по своей колеблющейся да-
нет-да-нет природе, которая теоретически может продолжаться до
бесконечности, почти неизменно сопровождается, как мы позже увидим,
типичными обвинениями is негодности или сумасшествии.
В международных отношениях также имеются аналогичные паттерны
интеракции; возьмем, к примеру, анализ С. Е. Джоада (С. Е. М. Joad) гонок
вооружений:
«...Если, как они утверждают, наилучший способ сохранить мир — это
готовиться к войне, то вообще-то не совсем понятно, почему все нации
должны относиться к вооружению остальных наций как к угрозе миру.
Однако они действительно так к ним относятся и соответственно поощряют
рост своих вооружений, чтобы превысить вооружение соседей, и только так
они считают себя защищенными... В свою очередь, такой рост вооружения
рассматривается как угроза миру нацией А, чье оборонительное вооружение
их провоцирует, и используется нацией А (з качестве предлога для накап-
ливания даже более мощного вооружения, чтобы защитить себя от угрозы. В
свою очередь, соседние страны считают это более мощное вооружение как
угрозу для них самих и т. д...» (79, р. 69).
2.43. БЕСКОНЕЧНСЮЪ БОДЬЦАНО И КОЛЕБЛЮЩИЕСЯ РЯДЫ
Математики предлагают следующую описательную аналогию: понятие
«бесконечные, колеблющиеся ряды». Хотя термин сам по себе был
представлен намного позже, ряды этого рода были впервые изучены в
логичной, последовательной манере австрийским священником
Бернардом Больцано (В. Bolzano) незадолго до его смерти в 1848 году,
когда, как казалось, ему уже невозможно постичь смысл бесконечности. Его
идеи были опубликованы уже после его смерти в маленькой книжке
«Парадоксы бесконечности» (30), которая стала классикой математической
литературы. В
-54-
54
АКСИОМЫ
ней Больцано изучил различные виды рядов (S), наиболее простым из
которых является следующий:
S = а — а + а— а + а — а + а — а + а — а +...
Эти ряды для наших целей могут быть обозначены как
коммуникационная последовательность утверждений и опровержений
сообщения а. Теперь, как показал Больцано, эта последовательность может
быть определена — или, как мы бы сказали, «пунктуациро-илна» —
несколько иными, но арифметически кор-мктными, способами*.
Результатом являются суммы (S) ряда, зависящие от того, каким
образом была сгруппирована пос-Цсдовательность ее элементов, результат,
который испугал многих математиков, включая Лейбница. К несчастью, как
мы убедились, решение парадокса, пред-иоженнос в конечном счете
Больцано, не может помочь в аналогичной коммуникационной дилемме.
Здесь, |ЙВк утверждает Бейтсон (17), дилемма возникает из-за ЙОДДельной
пунктуации ряда, т. е. из-за иллюзии, что у l i n o есть начало, а это безусловно
является ошибкой и in кой ситуации.
Таким образом, мы формулируем третью коммуникационную аксиому:
Природа взаимоотношений
' Существует три возможных способа группировки членов о рндн

(«пунктуации»);
S = (а—а)+(а—а)+(а—а)+(а—а)+...
- 0+0+0+...
= 0.
S = а -(а-аЬ(а-а)-(а-а)-(а-а)-...
= а-0-0-0...
И еще один способ:
S — а—(а—а+а—а+а—а+а—...),
м поскольку элементы, находящиеся в скобках, — просто ряды, и i иого
следует, что:
S = a-S.
Следовательно, 2S=a и S=a\2 (30, р. 49—50).
-55-
55
зависит от пунктуации коммуникационных последовательностей между
коммуникаторами.
2.5. иИФРОВАЯ И АНАЛОГОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ

2.51. В ЕСТЕСТВЕННЫХ И ИСКУССТВЕННЫХ ОРГАНИЗМАХ
В центральной нервной системе функциональные единицы (нейроны)
через связующие элементы (синапсы) получают так называемые
56
квантовые порции информации. После возникновения в синапсе эти «пор-
ции» вызывают возбуждающие или подавляющие потенциалы, которые
суммируются нейроном и либо возбуждают, либо тормозят их работу. С
одной стороны, специфическая нейронная активность заключается в
инициировании или подавлении инициации их возбуждения, в результате
чего передается бинарная цифровая информация. С другой стороны,
гуморальная система не основывается на цифровой информации. Эта
система коммуникатирует благодаря сбрасыванию отдельного количества
особых веществ в кровоток. Известно, что нервные и гуморальные виды
коммуникаций, происходящие внутри организма, существуют не только бок
о бок, но и дополняют и влияют друг на друга подчас весьма сложными
способами.
Похожие виды коммуникации можно обнаружить в работе
искусственных организмов*.
Компьютеры, использующие принцип все или ничего, называются
цифровыми, поскольку в основном работают с цифрами. Существуют
машины, манипулиру-
* Есть основание верить, что компьютерные инженеры пришли к этому

результату независимо от того, что было известно психологам, факт,
который сам по себе является хорошей иллюстрацией постулата фон
Берталанфи (25), что у сложных систем имеются свои собственные законы,
которые могут быть прослежены на различных системных уровнях,
например, атомном, молекулярном, клеточном, организма, личности,
социальном и т. д. Предание гласит, что во время междисциплинарной
встречи уче-
-56-
57
АКСИОМЫ
ющие дискретными, положительными величинами — аналоги цифр, и они
называются аналоговыми. В цифровых компьютерах как данные, так и
инструкции обрабатываются в виде чисел, так что часто, особенно в
инструкциях, существует только произвольное соотношение между
информацией и ее цифровым выражением. Другими словами, этим числам
произвольно приписали кодовые имена, которые имеют настолько же
отдаленное сходство с настоящими величинами, насколько телефонные
номера что-либо говорят об абонентах. С другой стороны, как мы уже
обнаружили, принцип аналогии является сущностью всех аналоговых вы-
числений. Подобно тому как в гуморальной системе живого организма
носителями информации являются определенные субстанции и их
концентрация в кровотоке, в аналоговых компьютерах данные принимают
форму конечных и, следовательно, всегда положительных величин,
например, интенсивность электрического тока, число оборотов колеса,
степень перемещений компонентов и тому подобное. Так называемые мореог-
рафы (приборы, состоящие из шкал, выступов и рычагов, раньше
применяемые для вычисления высоты приливов и отливов в любое время)
могут считаться простым аналогом компьютера, и, конечно же, гомеостат
Эшби, о котором говорилось в первой главе, является образцом аналоговой
машины, даже несмотря на то, что он ничего не вычисляет.
2.52. В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
В человеческой коммуникации объекты — в широком смысле —
можно представить двумя различны-
ных, интересующихся феноменом обратной связи (возможно, во время

одного из собраний фонда имени Джози Мэки), величайший гистолог фон
Бонин, демонстрируя рисунок, сделанный на основании показаний прибора,
сразу же сказал: «Но это лишь рисунок третьего слоя зрительной коры
головного мозга...» Мы не можем ручаться за подлинность этого предания,
но мы соглашаемся с итальянской поговоркой «se поп е vero, e ben trovato»
(даже если это неправда, это все равно хорошая история).
-57-
58
ми способами: либо с помощью рисунков, передающих сходство, либо
обозначением с помощью имен. Таким образом, в написанном
предложении «Кошка схватила мышку» имена существительные могут быть
заменены картинками; если предложение устное, нужно указать на
конкретную кошку и мышь. Излишне говорить, что это непривычный
способ коммуникации, и чаще используется написанное или произне-
сенное «имя», т. с. слово. Эти два типа коммуникации (один - -
самообъясняющимся сходством, другой -словом), конечно же, также
эквивалентны понятиям аналоговой и цифровой коммуникации,
соответственно всякий раз, когда слово используется для обозначения,
очевидно, что взаимоотношение между именем и обозначенной вещью
является чем-то произвольно установленным. Слова — это произвольные
знаки, которыми манипулируют согласно синтаксическим правилам. Нет
особых оснований полагать, что буквы «к-О-ш-к-а» должны обозначать
какое-то особое животное. В конце концов, становится понятно, что это
только семантическая условность (конвенция) языка, и вне этой
условности другой связи между словом и вещью, которое оно обозначает,
не существует, за возможным, но несущественным исключением
звукоподражательных слов. Как указывают Бейтсон и Джэксон: «В числе пять
нет ничего похожего на пять; и в слове «стол» нет ничего похожего на стол»
(19, р. 271).
С другой стороны, в аналоговой коммуникации, существует что-то
особенное, «похожее на вещь», используемое для того, чтобы выразить эту
вещь. Аналоговая коммуникация в большей степени соотносится с
вещью, которую символизирует. Отличие между этими двумя видами
коммуникаций станет более ясным, если осознать, что, например, не
количество прослушанных передач на иностранном языке по радио дает
понимание языка, поскольку самую основную информацию легче
получить из письменных знаков, даже когда они применяются человеком
абсолютно другой
-58-
59
АКСИОМЫ
культуры. Мы предполагаем, что аналоговая коммуникация корнями уходит
в далекие архаические периоды эволюции и, следовательно, обладает
более общей ценностью по сравнению с относительно недавно возникшим
и более абстрактным цифровым видом вербальной коммуникации.
Что же такое аналоговая коммуникация? Ответ относительно прост: это
фактически вся невербальная коммуникация. Однако простота этого понятия
обманчива, потому что оно часто подразумевает только телодвижения, в то
время как оно охватывает позы, жесты, выражение лица, интонации
голоса, последовательность, ритм и модуляции самих слов, и все остальные
невербальные проявления, на которые способен организм, так же
коммуникационные ключи, неизменно присутствующие в любом
контексте, в котором происходит интеракция*.
2.53
Человек -- единственный известный организм, использующий оба вида
коммуникации: аналоговый и цифровой**.
Этот факт до сих пор воспринимается неадекватно, но не стоит его
недооценивать. С одной стороны, нет сомнений в том, что человек
общается с помощью цифр. Большинство, если не все, его достижений в
цивилизации невозможно представить без применения цифрового языка.
Это особенно важно для передачи информации об объектах и для передачи
знаний в
' При анализе человеческой коммуникации легко упустить

первостепенную важность контекста, и все же любого, кто чистит зубы на
людной улице, а не в своей ванной комнате, быстро доставят в полицейский
участок или в психиатрическую лечебницу — еще один пример
прагматического эффекта невербальной коммуникации.
" Выдвигается гипотеза о том, что киты и дельфины также используют
цифровую коммуникацию, но, к сожалению, исследования в этой области
пока еще не завершены.
-59-
60
короткий промежуток времени. С другой стороны, существует обширная
область, в которой мы полагаемся почти исключительно на аналоговую
коммуникацию, с незначительным небольшим отклонением от аналоговой
наследственности, переданной нам от наших млекопитающих предков. Это
область взаимоотношений. Опираясь на работы Тинбергена (Tinbergen)
(153) и Лоренца (Lorenz) (96), а также на свои собственные исследования,
Бейтсон (8) показал, что голос, намеренные движения и индикаторы
настроения являются аналоговой коммуникацией, с помощью которой жи-
вотные определяют характер своих взаимоотношений. Приведем один из
его примеров: когда я открываю холодильник и кошка трется о мои ноги
и мяукает, это не означает «Я хочу молока», как выразил бы это человек, но
призывает к особому отношению «Будь моей мамой», потому что такое
поведение можно увидеть только в отношении между котятами и взрослы-
ми кошками, и исключено в отношении между взрос-лыми животными.
Владельцы домашних животных часто убеждены в том, что их любимцы
«понимают» их речь. Бесполезно убеждать их в том, что животные на
самом деле понимают конечно же не значения слов, а изобилие аналоговой
коммуникации, сопровождающей речь. Использование цифрового языка
теряет смысл всякий раз, когда центральным вопросом коммуникации
является взаимоотношение. Это относится не только к общению между
животными и между животными и людьми, но и ко многим другим случаям
человеческой жизни, например, ухаживанию, любви, помощи,
оказываемой в трудную минуту, бою, и, конечно же, ко всему, имеющему
отношение к очень маленьким детям или пациентам с серьезными
психическими нарушениями. Детям, шутам и животным всегда припи-
сывалась особая интуиция в отношении искренности и лживости
человеческих отношений, ибо легко притворяться вербально, но сложно
внести ложь в сферу аналогии.
-60-
61
АКСИОМЫ
Опираясь на аксиому, сформулированную в 2.34, о том, что у каждой
коммуникации есть аспекты, связанные с содержанием и
взаимоотношением, мы надеемся убедиться в том, что два вида
коммуникации не только сосуществуют в сообщении, но и дополняют друг
друга. В дальнейшем мы намерены показать, что содержательный аспект
передается цифровым способом, в то время как аспект, касающийся
взаимоотношения, оказывается по своей природе преимущественно
аналоговым.
2.54. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА ИЗ ОДНОГО ВИДА КОММУНИКАЦИИ в ДРУГОЙ
Этим соответствием определяется прагматическая важность различий
между цифровой и аналоговой видами коммуникации, которую мы здесь
рассмотрим. Для того чтобы эти различия стали более понятными, нам
следует вернуться к представлению цифрового и аналогового видов
коммуникации в искусственных коммуникативных системах.
Эксплуатационные качества, точность и многосторонность двух видов
компьютеров — цифрового и аналогового — крайне различны. Аналогии,
используемые в последних вместо существующих величин, не более чем
приближения к реальным значениям, что приводит к увеличению
неточности во время протекания самих компьютерных операций. Нельзя
сделать зубцы, шестеренки и трансмиссии идеальными, и даже если
создатели аналоговых машин полностью полагаются на постоянную силу
электрического тока, на стабильность электрического сопротивления,
реостаты и тому подобное, эти аналоги все еще остаются механизмами, в
которых происходят виртуальные, неконтролируемые колебания. С другой
стороны, следует заметить, что цифровая машина в реальности округляет
любые результаты, в которых больше цифр, чем она может сохранить в
памяти. Любой, кто имел дело с логарифмической линейкой (прекрасный
пример ана-
-61-
62
лотового компьютера), знает, что он может получить лишь
приблизительный результат, в то время как калькулятор даст точный
результат, если необходимые цифры не превосходят максимум, который
калькулятор может сохранить.
У цифрового компьютера есть огромное преимущество, т. к. он не
только арифметическая, но и логическая машина. Мак-Куллок
(McCulloch) и Питтс (Pitts) ( 10 1) показали, что функции 16-го порядка
логических исчислений могут быть представлены комбинацией из все-или-
ничего членов, так что, например, сумма двух импульсов представляет
логическое «и», взаимное исключение — логическое «или», импульс,
подавляющий работу элемента, — отрицание и т. д. Ничего даже
отдаленно похожего невозможно в аналоговых компьютерах, поскольку
они работают только с конечными положительными величинами и не
способны представить какой-то негативный смысл, включая отрицание как
само по себе, или какую-то другую функцию.
Характеристики компьютеров применимы к человеческой
коммуникации: цифровое сообщение обладает более высоким уровнем
сложности и абстракции по сравнению с аналоговым материалом. Анало-
говая коммуникация не сравнима с логическим синтаксисом цифрового
языка, например, в аналоговом языке не существует эквивалентов для
таких жизненно важных элементов речи, как «если — то», «либо — либо» и
многих других, при этом выражение абстрактных понятий очень сложно, а
подчас невозможно, т. к. каждое понятие даже в примитивном рисунке
должно иметь физическое сходство. Более того, аналоговый язык отличает
отсутствие простого отрицания, например, выражение для «нет».
В человеческой коммуникации слезы могут быть вызваны сожалением
или радостью, сжатый кулак сообщать об агрессии или напряженности,
улыбка может выражать симпатию или презрение, сдержанность
-62-
63
АКСИОМЫ
может быть истолкована как тактичность или равнодушие. Возникает
вопрос: может быть, все аналоговые сообщения обладают удивительно
неоднозначным качеством, напоминающим Gegensinn der Unvote (прямо
противоположное значение примитивных слов)? Аналоговая коммуникация
не обладает ни ограничителями, определяющими одно из двух
противоречивых значений, ни индикаторами, различающими прошлое,
настоящее или будущее*.
Эти ограничители и индикаторы присутствуют в цифровой
коммуникации, но ей не хватает адекватного словаря для описания
взаимоотношения.
Человек, соединяющий эти два языка, и как отправитель и как
получатель вынужден постоянно переводить с одного языка на другой, что
порождает любопытную дилемму, которая будет детально рассмотрена в
главе, посвященной патологической коммуникации (3.5). В человеческой
коммуникации сложность перевода присутствует всегда. Перевод с цифрового
вида на аналоговый невозможен без огромной потери информации (смотри
в 3.55 о формировании истерического симптома), но и обратный перевод
также очень сложен: чтобы говорить о взаимоотношении, необходимо
адекватно переводить с аналогового в цифровой вид коммуникации. Когда
же эти два вида должны со-
* Теперь понятно, что сходство, существующее между аналоговым и

цифровым видами коммуникации, соотносится с психоаналитическими
понятиями первичных и вторичных процессов соответственно. Если
фрейдовское описание Ид перенести из ин-трапсихической is
межличностную систему, то оно, фактически, станет эквивалентом
аналоговой коммуникации:
«Законы логики — прежде всего, закон противоположности — не
распространяются на процессы, происходящие в Ид. Импульсы
противоположности сосуществуют, не устраняя Друг Друга. В Ид нет ничего
такого, что можно было бы сравнить с отрицанием, и мы бы удивились,
обнаружив возражение филоеофскому утверждению о том, что пространство
и время — необходимые формы наших ментальных действий» (49, р. 104,
курсив наш)-
-63-
64
существовать, возникают тс же проблемы, как отмстил Хейли (Haley) в
блестящей главе «Терапия брака» («Marriage Therapy»):
«Когда мужчина и женщина примяли решение, что их связь должна
быть официально оформлена (узаконена), перед ними возникает проблема —
что последует за браком: поженившись, они остаются вместе, потому что они
этого хотят или потому что они должны?» (60, р. 119).
В свете вышесказанного нам бы хотелось заметить, что как только
наиболее аналоговая часть их взаимоотношений (период ухаживания)
пополняется цифрами (брачный контракт), недвусмысленная ясность их
взаимоотношений становится весьма спорной*.
Подведем итоги: Люди общаются как цифровым, так и аналоговым
способами. У цифрового языка более сложный и мощный логический
синтаксис, но ему недостает адекватной семантики в области
взаимоотношений, в то время как у аналогового языка есть семантика, но
нет адекватного синтаксиса для недвусмысленной характеристики природы
взаимоотношений.
2.6. СИММЕТРИЧНЫЕ И КОМПЛИМЕНТАРНЫЕ ИНТЕРАШИИ

2.61. СХИЗМОГЕНЕЗИС
В 1935 году Бейтсон (6) сообщил об интеракци-онном феномене,
который он наблюдал в племени Ятмул в Новой Гвинее и детально
описал в книге «Naven» (10), опубликованной год спустя. Он назвал этот
феномен схизмогенезисом и определил его как
' По тем же причинам можно утверждать, что развод будет переживаться

как прояснение, если получение постановления о разводе будет
сопровождаться аналоговым ритуалом окончательного раздела имущества.
-64-
65
АКСИОМЫ
процесс дифференциации норм поведения личности в результате накопления
интеракций между людьми. В 1939 году Ричардсон (Richardson) (125)
использовал это понятие при анализе войны и иностранной поли-
тики; с 1952 года Бейтсон и другие наглядно показали его
пригодность в области психиатрических исследований (сравните 157,
р. 7—17, также 143). Это понятие, обладающее эвристической
ценностью во многих дисциплинах, было развито Бейтсоном сле-
дующим образом:
«Если наша дисциплина определяется в понятиях реакций человека на
реакции со стороны других людей, становится очевидным, что мы должны
рассматривать отношения между двумя людьми как изменяющееся время
от времени, даже без воздействия извне. Мы должны рассматривать не только
реакции А на поведение В, но и думать о том, как они повлияют на
дальнейшее поведение В и его влияние на А.
Самый поверхностный анализ обнаруживает, что многие системы
взаимоотношений между людьми или группами людей уже содержат в себе
тенденцию к прогрессивному изменению. Если, например, один из
аспектов культурного поведения, соответствующий личности А, обозначить
как напористость, а поведение В — подчинение, то последнее будет под-
стрекать к дальнейшему напору, а то, в спою очередь, будет требовать
дальнейшего подчинения. Таким образом, это потенциально
прогрессирующее положение дел, за исключением факторов, ограни-
чивающих чрезмерность напористого и подчиняющегося поведения, и
поведение А должно по необходимости становиться все более и более
напористым, в то время как поведение В — все более и более подчи-
няющимся. Это постепенное изменение возникнет независимо от того,
являются ли Л И В отдельными личностями или группами людей.
Постепенное изменение такого рода мы описываем как
комплиментарный схизмогенезис. Существует вместе с тем иной паттерн
взаимоотношений между людьми или группами людей, который также
содержит в себе зачатки прогрессирующего изменения. Если
3 Прагматика человеческих коммуникаций
-65-
66
считать хвастовство культурным паттерном поведения одной группы и другая
группа отвечает на это также хвастовством, то может возникнуть
конкурентная ситуация, в которой хвастовство приведет к еще большему
хвастовству и т. д.».
Этот тип прогрессирующего изменения мы называем
симметричным схизмогенезисом (10, р. 176—177).
2.62. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СИММЕТРИЧНОСТИ И КОМПЛИМЕНТАРНОСТИ
Два описанных выше паттерна обычно просто обозначаются как
симметричная и комплиментарная интеракции. Они описываются как
взаимоотношения, основанные или на сходстве, или на различии. В первом
случае взаимоотношения отражают поведение друг друга, и, таким образом,
их интеракция может быть обозначена симметричной. Слабость или сила,
доброта или злобность здесь нерелевантные, т. к. равенство сохраняется в
любой из этих областей. Во втором случае один паттерн поведения
дополняет другой, что формирует поведенческий гештальт иного рода,
который и называется комплиментарным. Симметричная интеракция
характеризуется сходством и минимизацией различия, в то время как
комплиментарная основывается на максимизации различия.
В комплиментарном взаимоотношении выделяются две различные
позиции. Один партнер занимает высшую, важнейшую или «ведущую»
позицию, а другой — подчиненную, вторичную или «ведомую». Эти понятия
значимы до тех пор, пока не приравниваются к «хорошему» или «плохому»,
«сильному» или «слабому». Комплиментарное взаимоотношение может
быть обусловлено социальным и культурным контекстом (в случае матери и
ребенка, врача и пациента, учителя и ученика), своеобразным
взаимоотношением особенной диады. В любом случае, взаимоотношения
соединены тем, что непохожие поведения вызывают друг друга. Один
партнер не навязывает комплиментарного
-66-
67
ГЛАВА Н. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
АКСИОМЫ
взаимоотношения другому, скорее каждый ведет себя так, как предполагает,
и в то же самое время подразумевает поведение другого — и их определения
взаимоотношения (2.3) совпадают.
2.63. МЕТАКОМПЛИМЕНТАРНОСТЬ
Предлагаемый третий тип взаимоотношений — это
«метакомпдиментарный», в котором А позволяет или заставляет В руководить
собой. Можно обозначить его как «псевдосимметричный тип
взаимоотношений», в котором А позволяет или заставляет В быть симметрич-
ным. Однако этого потенциально бесконечного умозаключения от следствия
к причине можно избежать, если вспомнить о различии, упоминавшемся
ранее (см. 1.4), между наблюдением за поведенческой избыточностью и
предлагаемыми объяснениями в виде мифов; т. е. нам интересно как пара
ведет себя, когда ее не отвлекают и оба верят, что они себя сами так ведут.
Если же люди вовлечены в выгодную для себя коммуникацию на различных
уровнях (см.2.22), то могут возникнуть парадоксальные результаты, имеющие
прагматическую важность (5.41, 6.42, пример 3, 7.5, пример 2d).
2.64. ФОРМУЛИРОВАНИЕ АКСИОМЫ
Следующая глава посвящена потенциальной патологии (эскалация
(расширение, усиление) симметрии и ригидность (неподатливость)
комплиментарно-сти) этих типов коммуникации. Сейчас же мы можем
сформулировать нашу последнюю экспериментальную аксиому: Все
коммуникативные взаимообмены или симметричны, или комплиментарны, в
зависимости от того, основаны на сходстве или на различии.
2.7. РЕЗЮМЕ
Принимая выше рассмотренные аксиомы в целом, необходимо
оговориться. Во-первых, аксиомы предложены на основании
экспериментального матс-
-67-
68
риала, определены неформально и являются скорее подготовительными,
нежели исчерпывающими. Во-вторых, сами по себе они достаточно
разнородны, потому что получены при наблюдениях за коммуникаци-
онными феноменами. Они объединены не по происхождению, а по своей
прагматической важности, которая, в свою очередь, основывается не
столько на их деталях, сколько на их межличностных (а не монад-ных)
отношениях. Бсрдвистел (Birdwhistell) даже пошел дальше, высказав
следующее предположение:
«Человек не общается; он участвует или становится частью
коммуникации. Он может двигаться или шуметь... но он не общается. Точно
так же он может видеть, может слышать, обонять, пробовать на вкус или чув-
ствовать — но он не общается. Другими словами, он не порождает
коммуникацию; он в ней участвует. Коммуникация как система — не просто
модель действия и реакции, хотя и сложно сформулированная, она должна
быть понята на транзактном уровне» (28, р. 104).
Таким образом, неизбежность делает все ситуации с участием двух
или более человек мехашчност-ными, коммуникативными; кроме того,
аспект коммуникации, касающийся взаимоотношения, указывает на то
же самое. Прагматичная, межличностная важность цифрового и
аналогового вида заключается не только в гипотетическом смешении
содержания и взаимоотношения, но и в той неизбежной и значительной
неопределенности, возникающей как у отправителя, так и у получателя
при переводе с одного вида на другой. Проблемы пунктуации
основываются на метаморфозе классической модели «действие—реакция».
Наконец, симметрично-комплиментарная модель наиболее близка к
математической концепции функция, поскольку полагает, что возможности
индивида просто изменяются в зависимости от бесконечности возможных
ценностей, чьи значения не абсолютны, но возникают только во
взаимоотношениях друг с другом.
-68-
69
J лава 3 ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ
Каждая из описанных аксиом предполагает есте-ртвенные следствия,
некие патологии, которые здесь Идут рассмотрены. К тому же, на наш
взгляд, прагма-шческие эффекты этих аксиом лучше всего иллюст-
рируются нарушениями, возникающими в человеческой коммуникации.
Поэтому, используя определенные принципы коммуникации, мы изучим,
каким образом и и какой последовательности они могут искажаться.
Поведенческие последствия этих искажений часто coin метствуют
различным психопатологиям личности, Поэтому приведенные примеры
нашей теории мы дополним другими, в которых поведение обозначается
к;п< симптомы психического заболевания. (Патологии каждой аксиомы
будут обсуждаться в той же последо-илюльности, что и во второй главе, за
исключением некоторых неизбежных совпадений, иначе наш материал
станет еще более запуганным.)"
3.2. НЕВОЗМОЖНОСТЬ НЕ ОБЩАТЬСЯ

Уже упоминаемая (2.23) шизофреническая дилем-мм подразумевает, что
пациенты, больные шизофренией, ведут себя так, словно пытаются
отрицать свое
" Расшифровки вербальных взаимообменов существенно упрощают

материал, что нежелательно, потому что они передают не ми много больше,
чем лексическое содержание, и лишены самого .налогового материала,
например, модуляции голоса, скорости |н-чи, пауз, эмоциональных
подтекстов, содержащихся в смехе, Идохе и т. д. Например, Вацлавик (157)
сделал подобный анализ примеров интеракции, записав все происходящее на
бумагу и на мигнитофон.
-69-
70
общение, и затем отрицают и то, что их отрицание является
коммуникацией. Возможно, что пациент выглядит желающим общаться, но
при этом отвергает обязательства, свойственные всем коммуникациям.
Например, молодая женщина, больная шизофренией, во время первого
приема влетает в кабинет психиатра и непринужденно заявляет: «Моей
матери пришлось выйти замуж, и теперь я здесь». Потребовались недели,
чтобы стали понятны некоторые смыслы, которые исключали друг друга и
не вязались с ее неожиданным юмором и живостью. Как оказалось, с
первого шага она сообщала терапевту, что:
1. Она — незаконнорожденная дочь.
2. Этот факт каким-то образом связан с ее психо
зом.
3. «Пришлось выйти замуж» — эта фраза означа
ет или то, что Мать не следует порицать, по
тому что только социальное давление застави
ло ее вступить в брак, или то, что Мать возму
тилась принудительной природой ситуации и
обвинила в этом рождение пациентки.
4. «Здесь» означает как кабинет психиатра, так и
существование пациентки на земле, что под
разумевает, с одной стороны, что Мать довела
се до сумасшествия, а с другой стороны, она
была в извечном долгу перед матерью, кото
рая согрешила и в муках ввела в мир.
3.21. ОТРИЦАНИЕ КОММУНИКАЦИИ В ШИЗОФРЕНИИ
«Шизофренический язык» — это язык, позволяющий слушателю
выбирать из многих возможных значений не только различающиеся, но
даже несовместимые друг с другом. Таким образом, можно отрицать
любой или все аспекты сообщения. Если попытаться получить у пациентки
ответ на вопрос, что она имела в виду своим замечанием, она могла бы,
вероятно, ответить: «Не знаю, должно быть, я сошла с ума». Если же
попросить разъяснить какой-то аспект беседы, она,
-70-
71
ГЛАВА Э. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ
возможно, ответила бы: «Нет, я совсем не то имела в виду...» Но если
говорить коротко, то ее внезапное признание — это убедительное описание
парадоксальной ситуации, в которой она оказалась, а замечание «Я,
должно быть, сошла с ума» необходимый самообман, чтобы
приспособиться к этому парадоксальному миру. Если читателя
заинтересовала тема отрицания коммуникации в шизофрении, предлагаем
ему обратиться к работе Хейли (60, p. 89—99), где представлены
впечатляющие примеры коммуникаций в клинических субгруппах больных
шизофренией.
3.22. ОБРАТНОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ
Ситуация, изобилующая обратными утверждениями, описана в книге
Л. Кэрролла «Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в
Зазеркалье», когда непосредственная коммуникация Алисы испорчена
«промыванием мозгов» со стороны Черной и Белой Королев. Обе
утверждают, что Алиса пытается что-то отрицать, и приписывают это
состоянию ее ума:
«Я совсем не думала...» — начала было Алиса, но Черная Королева
нетерпеливо прервала се:
«Вот это мне не нравится! Ты должна была подумать! Как по-твоему,
нужен кому-то ребенок, который не думает? Даже в шутке должна быть какая-
то мысль, а ребенок, согласись сама, вовсе не шутка! Ты нас в этом не
разубедишь, как ни старайся, хоть обеими руками!»
«Я никогда никого не разубеждаю руками!» -возразила Алиса.
«Никто и не говорит, что ты разубеждаешь руками! — сказала Черная
Королева. — Я и говорю: руками нас не разубедишь».
«Она в таком настроении, — прибавила Белая Королева, — когда
обязательно нужно с кем-то спорить. Неважно с кем — только бы спорить!»
«Злобный, отвратительный нрав», -- заметила Черная Королева
И на минуту или на две наступила неловкая пауза*.
* Перевод Н. М. Дсмуроиой. — Прим. пер.
-71-
72
Можно только восхититься интуицией автора в постижении
прагматических эффектов такого типа алогичной коммуникации, потому что
после еще такой промывки мозгов он наконец позволяет Алисе потерять
мужество.
3.23. БОЛЕЕ ШИРОКИЕ СМЫСЛЫ
Однако обсуждаемый феномен встречается не только в сказках или
шизофренической коммуникации. Его участие в интеракциях между
людьми намного шире. Попытки не общаться могут возникнуть в любом
другом контексте, в котором происходит избегание обязательств, присущих
всем коммуникациям. Типичная ситуация этого рода — это встреча двух не-
знакомых людей, один из которых хочет поговорить, а другой не
расположен, например, два пассажира самолета, соседи по креслам*.
Пусть пассажир А — это тот, кто не хочет общаться. Он не может
сделать двух вещей: он не может физически покинуть поле действия, и он
не может не общаться. Таким образом, прагматика этого коммуни-
кационного контекста сводится к всего лишь нескольким возможным
реакциям:
3.231. «Отказ» от общения. Пассажир А может, так или
иначе, прямо дать понять, что он не заинтересован в
общении, для чего ему потребуется мужество, посколь
ку правила хорошего тона этого не позволяют, тогда
возникнет напряженная и растерянная тишина. Фак
тически, избежать взаимоотношения с В не удается.
3.232. Принятие общения. Пассажир А может согласить

ся на общение, проклиная себя за собственную сла
бость и соседа, но это нас не касается. Важнее для нас
Следует подчеркнуть еще раз, что соответствующие мотивации двух

людей находятся в рамках обсуждаемой темы — анализа коммуникации.
-72-
73
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИИ В КОММУНИКАЦИИ
то, что вскоре он поймет мудрость армейского правила: «если вас захватят в
плен, сообщите только имя, звание и личный номер», потому что пассажир
В не остановится на полпути и попробует узнать об А все, включая его
мысли, чувства и убеждения. Если А начнет отвечать, то В будет безумно
сложно остановить; факт хорошо известный благодаря «промывке мозгов».
3.233. Исключение общения. Л может защитить себя с помощью техник
исключения, т. е. сводя на нет собственные коммуникации или
коммуникации других. Исключение включает огромное число феноменов
коммуникации, такие как самоопроверженис, несовместимость,
изменение тем разговора, отклонение от тем, незавершепие предложений,
недопонимание, невразумительная речь, буквальная интерпретация ме-
тафор и метафорическая интерпретация сухих замечаний и т. д.*
Превосходный пример этого типа коммуникации предложен в первой
сцене фильма «Лолита», когда Куильти, напуганный вооруженным
пистолетом Гум-берта, начинает нести вздор, в то время как его противник
тщетно пытается четко изложить свое послание: «Смотри, я собираюсь
тебя застрелить!» (Понятие мотивации вряд ли поможет разобраться,
является ли это явной паникой или же умной защитой.) Другой пример
такого очаровательного логического нонсенса предложен Льюисом
Кэрролом в стихотворении, которое прочитал Белый Кролик:
При нем беседовал я с нею О том, что он и ей, и мне
Итальянцы ВСТАВЛЯЮТ в спою речь неподражаемое «та...», которое is

устной речи имеет точное значение «но», хотя его можно использовать для
выражения сомнения, согласия, несогласия, недоумения,
индифферентности, критики, презрения, гнева, покорности, сарказма,
отрицания и, возможно, дюжины других вещей и, следовательно, в конце
концов ничего, что касалось бы содержания.
-73-
74
Сказал, что я же не умею Свободно плавать на спине.
Хоть я запутался — не скрою, -Им ясно истина видна; Но что же станется
со мною, Когда вмешается она?
Я дал ей семь, ему же десять, Он ей — четыре или пять. Мы не успели
дело взвесить, Как псе вернулись к нам опять*.
И так дальше еще два четверостишья. Отрывок беседы с
добровольным абонентом, очевидно испытывающим дискомфорт из-за
вопросов, которые задает ему интервьюер, но считающим, что он должен
на них отвечать, содержит, очень похожую как по форме, так и по
недостаточности содержания коммуникацию:
Интервьюер: Как вам удается, мистер Р., жить в одном городе и с
родителями, и со своей семьей?
А: Ну, мы пытались, я имею в виду... я хотел бы, чтобы Мэри (его
жена) руководила ими, а не мои руководили Мэри. Мне нравится навещать
их, но я стараюсь это делать не очень часто... они точно знают, что... так
было всегда, еще до того как мы познакомились с Мэри, и это принималось
как факт — и нашей семье я — единственный ребенок, и они предпочитали
никогда, для собственного блага, не вмешиваться. Я не думаю, что... в
любом случае, я думаю, что всегда, rs любой семье есть что-то лежащее в
основе, мне все равно, в наше семье или любой другой. И это то, что Мэри и
я чувствуем, когда мы... мы оба весьма требовательны к совершенству. И
хотя опять, мы очень... мы... мы строгие и... мы ожидаем, что дети, как нам
кажется, что если бы вам пришлось остерегаться — я имею в виду, если... у
вас было препятствие в виде родни со стороны жены или мужа, мы
чувствуем, нам приходилось видеть это у других, и мы... э"то то, что моя
семья пыталась защитить, но... и, как здесь ~-
* Перевод В. Набокова. — Прим. пер.
-74-
75
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИ!
почему мы... Я нс хочу, что мы надменны по отношению к людям (157, р.
20—21).
Неудивительно, что такой вид коммуникации типичен для всех, кто
обращается за помощью или оказался в ситуации, когда чувствует себя
обязанным что-то говорить, но в то же время хочет избежать обязательств,
присущих всем коммуникациям. С коммуникационной точки зрения,
следовательно, нет существенной разницы между поведением так
называемого нормального человека, оказавшегося в руках интервьюера в
ходе эксперимента, и так называемого психически нездорового человека,
решающего такую же дилемму: или уйти, или не общаться, но по каким-то
своим причинам несклонного поступать таким образом. В любом случае
результат будет похож на бред, за исключением беседы с психически
больным пациентом, поскольку интервьюер, если он -- психоаналитик,
попытается истолковать все в понятиях бессознательных проявлений, а для
пациента эти коммуникации — хорошее средство доставить собеседнику
удовольствие с помощью искусного приема: «сказав что-то, ничего не
сказать». Следовательно, анализ в понятиях «когнитивная
недостаточность» или «иррациональность» игнорирует учет контекста при
оценке такой коммуникации*.
3.234. Симптом как коммуникация. Наконец, существует четвертый вариант,
который пассажир Л может использовать, чтобы защититься от болтливости
В: он может
В этом отношении читателю предлагается коммуникационный анализ

психоаналитического понятия «трансфера», который может быть
рассмотрен как единственно возможный отпет на самую необычную
ситуацию. Смотрите работу Джексон (Jackson) и Хэйли (Haley) (76), которая
также обсуждается в 7.5, во втором примере. Позвольте нам еще раз указать
па гот факт, что в конце клинического бихевиорального спектра
«сумасшедшая» коммуникация (поведение) — вовсе не обязательное
проявление больного ума, но, быть может, единственно возможная реакция
на абсурдный контекст коммуникации.
-75-
76
симулировать сонливость, глухоту, пьянство, незнание английского языка
или любой другой дефект или неспособность, из-за которой, по вполне
понятным причинам, общение невозможно. Во всех этих случаях
сообщение выглядит примерно таким образом: «Я бы не против
потолковать с тобой, но есть что-то, что мешает мне, что сильнее меня, и за
это меня нельзя винить». У этого варианта есть одно «но»: А знает, что на
самом деле он привирает. Но в коммуникационной «уловке» вес станет на
свои места, как только человек освободится от угрызений совести, убедит
себя, что находится под влиянием сил, находящихся вне его контроля.
Однако это слишком изощренный способ сказать, что у него
психоневротический, психосоматический или психотический симптом.
Маргарет Мид (М. Mead), описывая разницу между американцами и
русскими, отметила, что первый сошлется на головную боль, чтобы не
пойти на вечеринку, в то время как у русского действительно заболит
голова. Психиатр Фромм-Райхманн (Fromm-Reichmann) в статье, не
получившей широкой известности, указала на ка-тотонический симптом
как средство коммуникации (51), а в 1954 году Джексон отмстил
эффективность использования истерических симптомов при общении
пациента со своей семьей (67). Если читатель заинтересован в более
углубленном изучении симптома как вида коммуникации, предлагаем ему
обратиться к работам Заза (Szasz) (151) и Аттиса (Artiss) (3).
Может показаться, что коммуникационное определение симптома
включает некое спорное допущение, что есть возможность убедить самого
себя таким образом. Вместо того чтобы ссылаться на ежедневный кли-
нический опыт, подтверждающий это предположение, обратимся к
экспериментам Мак-Гинна (McGinnies) по изучению «защиты восприятия»
(102). Испытуемого усаживали перед тахистоскопом, устройством, с помо-
щью которого он мог видеть слова в маленьком окошечке в очень короткие
промежутки времени. Сначала
-76-
77
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ
определялся порог восприятия испытуемого с помощью предъявления
нескольких пробных слов. Затем ему давалась инструкция сообщать
экспериментатору, что он видит или думает, что видит во время каждого
предъявления. Список слов состоял как из нейтральных, так и
«критических», эмоционально окрашенных слов, например, «изнасиловать»,
«грязь», «проститутка». Сравнение узнавания испытуемым нейтральных и
критических слов показало очень высокий порог узнавания последних, т. е.
он «видел» незначительное число таких слов. Но это значит, что для того,
чтобы «не узнать» как можно меньше социально табуированных слов,
испытуемый должен сначала осознать, что они таковы, а затем убедить себя,
что он не может прочесть, а следовательно, произнести вслух. (В этом
отношении напомним, что во время психологических экспериментов следует
принимать во внимание контекст этих тестов.) Например, не должно быть и
тени сомнения, что на испытуемого и его восприятие влияет, общается ли
он с высушенным старичком-профессором, роботом или привлекательной
блондинкой. В действительности, недавние исследования Розенталя
(Rosenthal) (например, 130) в области взаимоотношений в процессе
эксперимента выявили, что сложное и эффективное, хотя и неопределенное
общение возникало даже в жестко контролируемых экспериментах.
Подведем итоги. Теория коммуникации представляет симптом как
невербальное послание: я не хотел (или хотел) это сделать, это сделало что-
то вне моего контроля, например, нервы, болезнь, тревожность, плохое
зрение, алкоголь, воспитание, коммунисты или жена.
3.3. СТРУКТУРА УРОВНЕЙ КОММУНИКАЦИЙ (СОДЕРЖАНИЕ И

ВЗАИМООТНОШЕНИЕ)
Семейная пара рассказывает следующий случай. Когда муж был один
дома, позвонил друг, который
-77-
78
КОММУНИКАЦИИ
сказал, что в течение нескольких дней он будет в их городе. Муж сразу же
пригласил друга остановиться у них, прекрасно зная, что его жена также
будет рада его видеть, и, следовательно, на его месте поступила бы точно
так же. Но, когда жена вернулась домой, она устроила ему скандал из-за
этого приглашения. Во время терапевтического сеанса выяснилось, что они
оба согласны с тем, что приглашение друга было совершенно
естественным поступком как с его, так и с ее стороны. Они были
озадачены тем, что то, с чем они были согласны, и то, с чем они никак не
могли согласиться, оказалось одним и тем же.
3.31. УРОВЕНЬ ПУТАНИУЫ
На самом деле обсуждение затрагивает две темы. Одна включает
практическое действие, такое как приглашение, воспринимаемое
супругами однозначно; другая касается взаимоотношений между
коммуникаторами — вопрос, кто имеет право брать инициативу на себя,
не проконсультировавшись с другим, — и она не может быть однозначной,
поскольку обуславливается способностью мужа и жены говорить о своих
взаимоотношениях. Пытаясь разрешить разногласие, эта пара совершила
очень распространенную ошибку коммуникации: они были не согласны на
метакоммуни-кационном уровне (взаимоотношений), но пытались
разрешить свое разногласие на уровне содержания, на котором оно не
существует, что и привело их к псевдонесогласию. Другой пациент понял и
сформулировал своими словами разницу между уровнями содержания и
взаимоотношений. Вместе с женой он пережил много яростных
симметричных столкновений из-за выяснения вопроса, кто был прав в
решении некоторых тривиальных ситуаций. Однажды жена сумела
доказать, что муж действительно был не прав, на что он незамедлительно
ответил: «Может быть, ты и права, но ты ошибаешься, потому что ты
споришь со мной-». Любой психотерапевт знаком с такой путаницей меж-
-78-
79
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИИ S КОММУНИКАЦИИ
ду аспектами содержания и взаимоотношения, особенно в семейной
коммуникации, и знает, как трудно ее разрешить. Терапеиты отмечают
однообразную избыточность псевдонссогласий между женами и мужьями,
в то время как пациентам обычно кажется, что в их обстоятельствах никто
и никогда не оказывался, просто потому, что, по объективным причинам,
спектр ситуаций, в которые они могут быть включены, слишком широк,
начиная с поп корна во время просмотра телевизионной программы до
секса. Эта ситуация была мастерски описана Кестлером (Koestler):
«Семейные отношения находятся на том уровне, где обычные правила
здравого смысла и поведения не соблюдаются. Это лабиринты напряжения,
ссор и примирений, чьей логикой является самопротиворечие, чья этика берет
начало в свирепых джунглях и чьи ценности и критерии искажены, как
искривленное пространство вселенной. Эта вселенная насыщена
воспоминаниями — но воспоминаниями, из которых не извлекают никаких
уроков, и насыщена прошлым, которое не предлагает руководства будущему. В
этой вселенной после каждого кризиса и примирения время всегда начинается
заново, а история всегда остается па нуле» (86, р. 218).
3.32. РАЗНОГЛАСИЕ
Феномен разногласия задает хорошую систему координат для
изучения нарушения коммуникации, приводящего к путанице между
содержанием и взаимоотношением. Разногласие может возникнуть на уровне
взаимоотношений или содержания, и обе формы зависят друг от друга.
Например, разногласие по поводу справедливости утверждения «У урана 92
электрона» может быть, по-видимому, разрешено только с помощью
объективных данных; например, учебник по химии не только докажет, что
у урана действительно 92 электрона, но и то, что один из спорящих прав, а
другой ошибается. Что касается этих двух результатов, достигнутый
результат двоякий, если первый разрешает это разногласие на уровне
содержания, то вто-
-79-
80
рой создает проблему на уровне взаимоотношений. Совершенно очевидно,
что для того, чтобы разрешить эту новую проблему, спорщики не могут
говорить об атомах; они должны начать говорить о себе и своих
взаимоотношениях. В результате они должны определить свои
взаимоотношения как симметричные или комплиментарные, например, тот,
кто оказался не прав, может восхититься знаниями другого, или же, наобо-
рот, позавидовать и постараться превзойти его в следующий раз, чтобы
восстановить равновесие*.
Конечно, если он не в состоянии подождать до следующего случая, то
может применить подход «ну и к черту логику» и попытается убедить
собеседника, что 92 — это, возможно, опечатка, или же заявить, что у него
есть друг — ученый, который совсем недавно доказал, что в
действительности не имеет значения каково количество электронов, и т. д.
Замечательный пример этой техники предлагают русские и китайские иде-
ологи, когда стараются доказать, что «на самом деле» думал Маркс, в то
время как все остальные плохие марксисты. В таких сражениях слова в
конце концов могут растерять последние остатки смысла и стать ис-
ключительно средством для «умения перещеголять других»", как утверждал
с восхитительной простотой Шалтай-Болтай:
«Я не понимаю, причем здесь «слава»? — спросила Алиса.
Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.
«И не примешь, пока я тебе не объясню, — ответил он. — Я хотел сказать:
«Разъяснил, как по полкам разложил!»
«Но «слава» совсем не значит: «разъяснил, как по полкам разложил!» -—
возразила Алиса.
Следующий раз может быть уместным или неуместным,

«хорошим» или «плохим» в зависимости от их взаимоотношений.
С. Потер (S. Potter), введя данный термин, предложил
много проницательных и изумительных иллюстраций по этому
поводу.
-80-
81
«Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не
меньше», — сказал Шалтай презрительно.
«Вопрос в том, подчинится ли оно вам», — сказала Алиса.
«Вопрос в том, кто здесь из нас хозяин, — сказал Шалтай-Болтай, —
вот в чем вопрос» (курсив наш)*.
Это просто иной способ сказать, что перед лицом разногласия
собеседники должны определить свои взаимоотношения или как
комплиментарные, или как симметричные.
3.33. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЕБЯ И ДРУГИХ
Если подобное утверждение об уране выскажет физик другому, то
может возникнуть совсем иная интеракция, и вероятнее всего реакцией
будет гнсп, обида или сарказм — «Я знаю, ты считаешь меня законченным
идиотом, но я все-таки ходил в школу несколько лет» или что-то в этом роде.
В этой интеракции отсутствует разногласие на уровне содержания. Спра-
ведливость утверждения не оспаривается, т. к. в действительности
высказывание не содержит информации, поскольку то, что оно утверждает, в
любом случае известно обоим партнерам. Согласие на уровне содержания
ясно направляет разногласие на уровень взаимоотношений, другими
словами, в метакоммуникационную сферу. На этом уровне разногласие
приравнивается к чему-то, что прагматически намного важнее, чем раз-
ногласие на уровне содержания. Следовательно, на уровне
взаимоотношений люди не говорят о чем-то, что выходит за рамки их
взаимоотношений, но предлагают друг другу эти взаимоотношения и
косвенно самих себя'*.
* Перевод Н. М. Демуровой. — Прим. перев. " См. Камминга (Gumming):

«Я предполагал, что многое, о чем Лейнгср (Langcr) говорил как о
«чистом выражении идей» или о символической активности
-81-
82
Как уже отмечалось в 2.3, сложность этих определений иерархична.
Таким образом, если начать с произвольного начального момента, человек
Р может предложить другому, О, определение себя. Р может сделать это
несколькими способами, но каким бы образом он ни коммуникатировал
на уровне содержания, прототипом его метакоммуникации будет: «Вот
каким я себя вижу»*.
В природе человеческой коммуникации существуют три возможных
ответа О на самоопределение Р, и все три очень важны для прагматики
человеческой коммуникации.
3.33Т. Принятие. О может принять самоопределение Р. Принятие точки
зрения Р на самого себя со стороны О, возможно, величайший фактор,
гарантирующий развитие и стабильность. Может показаться удивительным,
но без этого самоподтверждения эффекта человеческая коммуникация
вряд ли смогла выйти за пределы ограниченных рамок взаимообменов,
защиты и выживания; иначе не было бы причин для коммуникации, по
крайней мере просто ради коммуникации. Однако ежедневный опыт не
оставляет сомнений в том, что большая часть нашей коммуникации
посвящена, в сущности, этой цели. Иначе огромный мир человеческих
эмоций —- от любви до ненависти, — возможно, не существовал бы, и мы
бы жили в мире, лишенном всего, за исключением примитивных
стремлений,
для своей собственной пользы, является для нормальных людей функцией

постоянно перестраивающейся Я-концепции, предложением этой Я-
концепции другим для утверждения и для принятия или отказа от
предложения Я-концепции других.
Более того, я полагал, что Я-концепция должна постоянно
перестраиваться, если мы должны существовать как люди, а не как
предметы, и в основном Я-концепция перестраивается во время процесса
коммуникационной активности» (35, р. 113).
' Вообще-то, лучше читать это следующим образом; «Вот каким я себя
вижу в наших отношениях с тобой в этой ситуации», но для упрощения мы
опустим часть, выделенную курсивом.
-82-
83
мире, лишенном красоты, поэзии, игры и юмора. Возможно, человеку, не
включенному в процесс простого обмена информацией, приходится
общаться с другими людьми ради осознания самого себя. Это интуитивное
предположение все больше подтверждается результатами
экспериментальных исследований по сенсорной депривации: человек не
способен поддерживать эмоциональную стабильность, общаясь только с
самим собой, в течение длительного времени. По-видимому, то, что
экзистенциалисты обозначают как встреча, равно как и любая другая
форма растущего самосознания, возникающая в результате
взаимоотношений с другим человеком, берет начало именно здесь. Вот что
пишет Мартин Бубер (М. Buber):
«В человеческом обществе, на всех его уровнях,
люди, в той или иной степени, поддерживают друг друга практическим
образом, своими личными качествами и способностями, и общество может
именоваться человеческим в той степени, в какой его члены поддерживают
друг друга...
Основа жизни человека с человеком — двоякая, с одной стороны —
это желание каждого человека, чтобы его принимали таким, какой он есть,
даже таким, каким бы он мог стать; и, с другой стороны, врожденная
способность человека принимать своих собратьев таким образом. То, что
эта способность так безмерно неразвита, составляет настоящую слабость
человеческой расы и вызывает сомнение в ней: на самом деле, человечество
существует только там, где эта способность раскрывается» (12, р. 101—2).
3.332. Неприятие. Второй возможный ответ О на самоопределение Р - не
принять его. Однако неприятие, каким бы ни было болезненным,
предполагает узнавание того, что не принимается и, следовательно, не
отвергает трезвого взгляда Р на себя. Фактически, формы неприятия могут
быть даже конструктивными, как, например, отказ психиатра принять,
самоопределение пациента в ситуации переноса, т. е. когда терапевту
навязывается типичная «игра в отношения».
-83-
84
Предлагаем читателю обратиться к работам двух авторов, которые на основе
собственных концепций интенсивно работают по этой теме — Берн
(Berne) (23, 24) и Хэйли (Haley) (60).
3.333. Неподтверждение. Третья возможность, по-видимому, наиболее
важна как с прагматической, так и психопатологической точек зрения. Это
феномен неподтверждения, который отличается от полного неприятия того,
как человек определяет себя. Здесь мы частично опираемся на работы
Лэйнга (88) из Тавистокс-кого института человеческих отношений в
Лондоне и дополняем их нашими собственными исследованиями в
области шизофренической коммуникации. Лэйнг ссылается на Вильяма
Джеймса (W. James), который однажды написал: «Никакое дьявольское
наказание, даже если бы оно было физически возможно, не может
сравниться с ситуацией, когда человека освобождают от общества, и его
абсолютно не замечают все его члены» (88, р. 89). Несомненно, что такая
ситуация приведет к «потере себя», а это не что иное, как перевод понятия
«отчуждение». В патологической коммуникации неподтверждение
самоопределения Р отрицает реальность Р как источника такого самоопре-
деления и не имеет отношения к правде или фальши. Другими словами, в
то время как отказ в признании подразумевает сообщение «вы ошибаетесь»,
то неподтверждение — «вы не существуете». Если же быть более точными,
в формальной логике подтверждение и отказ в признании другой самости
приравниваются соответственно к понятиям правды и фальши, непод-
тверждение же аналогично понятию неспособности принимать решение,
а это имеет совсем иной логический смысл*.
Иногда педантичная неспособность принимать решение может играть

заметную роль но взаимоотношениях, как явствует из протокола
терапевтического сеанса супружеской пары. Эта кара обратилась за
помощью, потому что изредка возникающие скан-
-84-
85
Процитируем Лэйнга:
«Характерный семейный паттерн, выявленный бла-ГОдаря изучению
семей больных шизофренией затрагивает совершенно заброшенного или
травмированного ребенка, чья аутентичность подвергалась трудно улови-
мым, часто непреднамеренным, но настойчивым искажениям (р. 91).
Крайняя степень наступает... когда, неважно как [человек] чувствует
или как он поступает, неважно какое значение он придает ситуации, его
чувства лише-
||лы в семье заставили супругов глубоко переживать из-за их не-(Ос

гоятельности как супружеской четы. Они женаты двадцать один юн. Муж —
видный, преуспевающий бизнесмен. В самом начале ч-;шеа жена обронила,
что на протяжении всех этих лет она ни-► 01 на не знала, что она для него
значит.
Психиатр: Итак, вы говорите, что ваш муж не давал вам понять, что вы поступали
правильно, хотя вам это было необходимо.
Жена: Да.
Психиатр: Критиковал ли вас Дан, когда вы заслуживали критики, — я имею в виду,
позитивно или негативно?
Муж: Ни самом деле я редко ее крит

Язык

Вацлавик, Бивии, Джексон - Прагматика человеческих коммуникаций

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Вацлавик, Бивии, Джексон - Прагматика человеческих коммуникаций

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Пол

Pragmatics of Human Communication:

Вацлавик П., Бивии Д., Джексон Д.

Эта книга посвящена обсуждению эффектов человеческой

Непременное условие (лат.). — Прим. ред.

Десятичное подразделение глав было использовано для того, чтобы

1.2. ПОНЯТИЕ ФУНКЦИИ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

1.3. ИНФОРМАЦИЯ И ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

"От лат. «vita/is» — «жизненный» — утверждение о присутствии в

* Бенджамин Ворф (B.Whorf), великий лингвист, неоднократно

' Такие сложные паттерны и паттерны внутри паттернов на

1.5. МЕТАКОММУНИКАЦИЯ И ПОНЯТИЕ ИСЧИСЛЕНИЯ

1.65. ЦИРКУЛЯЦИЯ КОММУНИКАЦИОННЫХ ПАТТЕРНОВ

" В этой книге понятие «игра» происходит из математической теории

 Подобно безнадежной дискуссии «о курице и

2.2. НЕОБХОДИМОСТЬ КОММУНИКАЦИИ

Люфт (Luft) (98) провел очень интересное исследование в этой

2.4. ПУНКТУАЦИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ

* Мы уточняем, что взаимоотношение классифицирует или относит к

Очевидно, что муж воспринимает только триады -3—4, 4—5—6, 6—7—

' Существует три возможных способа группировки членов о рндн

2.5. иИФРОВАЯ И АНАЛОГОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ

* Есть основание верить, что компьютерные инженеры пришли к этому

ных, интересующихся феноменом обратной связи (возможно, во время

' При анализе человеческой коммуникации легко упустить

* Теперь понятно, что сходство, существующее между аналоговым и

2.6. СИММЕТРИЧНЫЕ И КОМПЛИМЕНТАРНЫЕ ИНТЕРАШИИ

' По тем же причинам можно утверждать, что развод будет переживаться

3.2. НЕВОЗМОЖНОСТЬ НЕ ОБЩАТЬСЯ

" Расшифровки вербальных взаимообменов существенно упрощают

* Перевод Н. М. Дсмуроиой. — Прим. пер.

3.232. Принятие общения. Пассажир А может согласить

Следует подчеркнуть еще раз, что соответствующие мотивации двух

Итальянцы ВСТАВЛЯЮТ в спою речь неподражаемое «та...», которое is

* Перевод В. Набокова. — Прим. пер.

В этом отношении читателю предлагается коммуникационный анализ

3.3. СТРУКТУРА УРОВНЕЙ КОММУНИКАЦИЙ (СОДЕРЖАНИЕ И

Следующий раз может быть уместным или неуместным,

* Перевод Н. М. Демуровой. — Прим. перев. " См. Камминга (Gumming):

для своей собственной пользы, является для нормальных людей функцией

Иногда педантичная неспособность принимать решение может играть

||лы в семье заставили супругов глубоко переживать из-за их не-(Ос