Чондидаш (Перевод Н.

Горской)

(Чондидаш.- Среди предшественников Р. Тагора, писавших на бенгальском

языке, крупнейшим поэтом часто называют Чондидаша. Этому имени
приписываются более тысячи стихотворений, дошедших до нас
преимущественно в рукописях бенгальских кришнаитов, последователей
Чайтаньи. В начале XX века была найдена рукопись поэмы (условно
названной издателем "Шри-Кришнокиртон" - "Восхваление Шри Кришны")
о любви Кришны и Радхи, автор которой также называет себя
Чондидашем. Поэму датируют XV или XVI веком. Это один из древнейших
памятников бенгальской литературы. Исследователи пришли к выводу,
что существовало несколько поэтов, подписывавших стихи именем
Чондидаша, причем по крайней мере один или два из них жили и творили
до распространения кришнаитской религии Чайтаньи, то есть в XV или в
самом начале XVI века. Прочие Чондидаши жили в XVII веке и, может
быть, даже позже, но в сознании традиционного бенгальского читателя
все они слились в один собирательный образ, вокруг которого, как обычно,
возникло множество легенд. Западноевропейский читатель знаком со
"стихами Чондидаша" по различным переводам. Поэтический перевод на
русский язык предпринят впервые. Использовано критическое издание
стихотворений, приписываемых Чондидашу, которое подготовил
Биманбихари Моджумдар ("Чондидашер подаболи". Калькутта, 1960).
Нумерация переводов принадлежит составителю. Стихотворение 1 взято
из поэмы "Шри-Кришно-киртон"; остальные, по мнению Б. Моджумдара,
созданы до Чайтаньи, то есть относятся к древнейшим слоям наследия
Чондидаша. )

Радха - сводне Бораи

<1 >

Кто на свирели играет у Джамны, Бораи?

Кто там в заречных лугах на свирели играет?

Руки дрожат, растревожено сердце свирелью,

видишь, очаг задымил и лепешки сгорели.

Кто он, Бораи, играющий там в отдаленье?

Я б, как рабыня, упала пред ним на колени!

Кто он, Бораи, наполнивший душу отрадой?

Хочет меня наказать или жаждет награды?

Сладко рыдаю и слез моих не утираю,

жизнь я теряю от звуков свирели, Бораи!

Сердце терзая своей сладкозвучною трелью,

это сын Нанды играет вдали на свирели.

Птицей к нему не могу полететь легкокрылой.

Если б земля, разверзаясь, несчастную скрыла!

В чаще огонь запылает - он виден, Бораи!

 Углем в гончарной печи - я незримо сгораю.

Кришна прекрасный виновник такого горенья...

...Это пред Башоли спел Чондидаш со смиреньем...

***

<2 >
У Радхы-печальницы, У Радхы-молчальницы

Сердце, любовью больное!

Забыты условности, стыд и законы Вед

Ей чуждо теперь все земное.

Куда бы Шри Радха на бросила взгляд

Всюду лишь Гопинатх

Взглядом пылающим и немигающим

смотрит на облако ныне.

Жжет себя голодом, и во цвет золота

плечи одев, как йогиня.

Лилии вынула, косы раскинула,

черные волосы гладя.

Вскинется - с трепетом, с ласковым лепетом

в небо высокое глядя.

Радхику томную шеями темными

пара павлинов пленяет...

"Всюду мерещится – только Его лицо!" -

так Чандидас воспевает.

*(Радха смотрит на темные предметы (грозовое облако, черные волосы,

темно-синие шеи павлинов), так как они напоминают ей цвет Кришны.)

Сводня - Радхе о страданиях Кришны

<3 >

Выслушай, Радха, старухино слово!

С вестью печальной явилась я снова.

Мука его на глазах возрастает,

 что я ни делала,- тает и тает.

Скинул одежды, кудрей не расчешет,

плоть ни едой, ни водой не потешит.

Был золотистый, а ныне - как сажа,

имя твое повторяет он в раже.

Смотрит в пространство, речам не внимая,

как деревянная кукла немая.

Жив ли, недвижный, подобный утесу?..

Хлопка комок поднесла к его носу -

дышит, но жизни почти не осталось.

Ты поспеши, коли есть в тебе жалость!

"Травами лечат больных лихорадкой,-

молвит поэт,- он излечится Радхой!"

Радха - Кришне

<4>

Внемли ты просьбе великой!

В смертном забвении, в каждом рождении

будь мне отныне владыкой.

Плоти стремлением, духа велением

стала рабой твоей верной.

Этим все сказано - я с тобой связана

узами страсти безмерной.

Близко ль, далёко ли - в мире иль в Гокуле -

разве найду я другого?

Слышу ответное слово приветное

лишь от тебя, дорогого!

Думано, меряно,- сердцем проверено,-

ныне владею я кладом.

Место отрадное, место прохладное

найдено с ласковым рядом.

Слабую, льнущую, милости ждущую

не отвергай, тороватый!

Думано, меряно: сердце потеряно,

 сердце возлюбленным взято.

Если мгновение я в отдалении,

тело душа оставляет!..

"В сердце расколотом станет он золотом!" -

с чувством поэт добавляет.

* (Место отрадное, место прохладное...- В жаркой Индии благо связано с
прохладой.)
Радха - подруге

<5 >

Слушай внимательно, слушай, подруга:

страсть тяжелее любого недуга.

Пламенем стала любовь, а не светом -

сколько я выдержу в пламени этом?

Как головня, от огня я чернею.

Злая любовь, что поделать мне с нею?

Льется из глаз моих горькая влага.

Кто говорит, что любовь - это благо?!

Боль причинив мне и сделав несчастной,

словно Творец, она стала всевластной.

Молвлю я: "Этим Творцом всемогущим

ты осчастливлена будешь в грядущем".

<6 >

Страсти проклятие, смерти объятие -

пламенем жгут нас горячим.

Оба понятия - словно заклятие,

смех заменившее плачем.

Боль - словно петля тугая.

Птицею взвиться бы, вдаль устремиться бы,

прочь от любви убегая!

Милым полюблена и приголублена,

в пламя я брошена ныне -

сердце погублено, тело обуглено,

вся я черна, как пустыня.

 Боль эта минет ли, сердце покинет ли?

Ливень глаза иссушает...

"Выживет, сгинет ли? Пеплом остынет ли?.." -

так Чондидаш вопрошает.

* (В ор. первая строка построена на созвучии слов "любовь" (пирити) и
"смерть" (мирити).

ИЗ "СТА СТИХОТВОРЕНИЙ ОБ ОТРЕШЕННОСТИ"

***

Не насладились мы желанным наслажденьем -

Желанье наслажденья нас пожрало.

Не истязали мы подвижничеством плоть -

Подвижничество истязало нас.

Не мы беспечно проводили время,

Но время нас, беспечных, провело!

Желанья наши не увяли,

Но из-за них увяли мы!

***

Я в суетной жизни с опаской великим дивлюсь добродетелям,

Приносящим великие блага своим добросклонным владетелям,

Оттого, что великие блага, уподобясь великим врагам,

Великими путами вяжут их по рукам и ногам.

***

В каждом лесу плодоносных деревьев обилье.

В реках священных вдоволь прохладной воды.

Всюду найдется мягкое ложе из листьев.

Трудно понять, зачем обездоленным людям

Горькие муки терпеть у дверей богача?

***

Душевного довольства неистощима радость,

И ненасытна алчность взыскующих богатства.

 Зачем же сотворил создатель гору Меру,

Вместилище сокровищ, вобравшее в себя

Все злато трех миров? Не по нутру мне это!

***

Тигрицу, что зовется старостью,

Не в силах мы преобороть.

И, недругам подобно, с яростью

Болезни ранят нашу плоть.

И жизнь уходит нечувствительно,

Как из горшка худого - влага,

А люди - вот что удивительно! -

Охотней зло творят, чем благо.

***

Твое величье славлю, Время!

По изволенью твоему, ушли в страну воспоминаний

Блистающий столичный град, и царь могучий, и вельможи,-

Владетели земель обширных,- совета мудрые мужи

И сонмы луноликих дев, кичливые князья, поэты

И выспренние славословья.

***

В обиталище целого рода

Одинокий остался жилец.

Опустели дома, где семьи

Разрослись от единого корня.

День да Ночь, две кости игральных,

Забавляясь, бросает Время.

Наше племя людское - пешки

Перед ним на игральной доске.

***

Рассветы и закаты уносят нашу жизнь!

Благодаря тревогам и бремени забот

Бег времени для нас почти неощутим.

Без страха созерцает рожденье, старость, смерть,

 Хмель заблужденья пьющий, безумный этот мир!

ИЗ "РАЗГОВОРОВ ПОДВИЖНИКА И ЦАРЯ"

***

Из шелка тебе одеяние любо,

А я утешаюсь одеждой из луба.

С богатым сравняется нищий бездольный,

Когда одинаково оба довольны.

Но если желанья твои безграничны,

Тогда ты и вправду бедняк горемычный.

***

Кто я - льстец иль певец, лизоблюд или шут, лицедей

Иль красотка, что гнется под тяжестью пышных грудей?

Не наушнику, не штукарю,-

Для чего мне стучаться к царю?

***

Этот мир, издревле благодатный,

Правосудными царями создан.

Вслед за тем, он стал добычей ратной

И, как сено лошадям, был роздан.

Отчего цари полны гордыни,

Отчего их распирает чванство

Там, где царства целого пространство

Две деревни составляют ныне?

***

Пылинка мирозданья,-

Кусок ничтожный глины, водою окруженный,-

Причина сотен распрей и войн между царями!

Какого блага ждать от этих нищих духом?

Плюю на них! Плюю и на того, кто грош

Возьмет из царских рук!

***

Кто может избежать предначертаний?

Угомонись, безумная душа!

 Зачем тебе скитаться, неприкаянной?

Не вспоминай несбывшихся мечтаний!

Грядущее провидеть не спеша,

Ты наслаждайся радостью нечаянной.

***

Душа, ни на миг не вверяйся той шлюхе Удаче,

Что пляшет послушно по манию царских бровей:

Сбирать подаянье пойдем по дворам Варанаси.

Да будут ладони нам чашей, отрепья - бронёй.

***

Проседь в кудрях у мужчины - красавиц природу

Столь оскорбляет, что, не расставляя сетей,

Девы обходят его, как собранье костей

Или колодец, где чандалы черпают воду.

(Абханг буквально значит "непрерывный". В этой поэтической форме может

быть до ста строк.)

Ответ святым, спросившим Тукарама, как удалось ему порвать узы мирской
жизни

Шудрой родился я, вел я торговлю;

Бог этот наш, родовой, наш семейный.

Сам о себе говорить я не стал бы,

Мне говорить приказали святые.

Беды мирские меня сокрушили,

Мать и отца схоронил я в печали

И разорился в голодное время,

Собственных жен прокормить неспособный:

Отнял одну из них пагубный голод.

Жизнь моя горькая: стыд и убыток.

 Рухнул мой храм, и тогда я подумал:

"Незачем скорбное сердце неволить".

И попытался я спеть восхваленье,

Но промолчало усталое сердце;

Только потом помогли мне святые,

Веру желанную мне даровали;

Вторить я стал песнопеньям священным,

И подпевало мне чистое сердце.

Ноги святым омывал я смиренно,

И не печалился, и не стыдился,

Делал добро, если мне удавалось,

Наперекор истомленному телу;

Больше не слушал друзей и соседей,

Возненавидев житейскую мудрость;

Больше не путал я правду и кривду,

Мненью мирскому внимать отказался,

Только святому наставнику верил,

Только на Бога в душе уповал я;

И посетило меня вдохновенье,

След в моем сердце оставил Витхоба.

Горе! Стихи мне писать запретили,

И сочиненья свои утопил я,

Сел перед храмом, как заимодавец,

Так что Нараяна сжалился вскоре.

Долго рассказывать: кончу на этом.

Этого тоже довольно покуда.

Ведомо мне, что со мною случилось,

Ведомо Богу, что будет со мною.

Благочестивых Нараяна помнит;

Милостив Бог,- это все, что я знаю.

Тука сказал: "Все мое достоянье

В том, что сказал всеблагой Пандуранга".

 * (Святые - варкари (см. выше). Можно предположить, что этот абханг был
пропет во время одного из паломничеств. Бог этот наш...- То есть Витхоба.
Рухнул мой храм...- Согласно легенде, Тукарам на последние сбережения, вопреки
воле своей жены и не обращая внимания на голодных детей, выстроил храм
Витхобы. ...Стихи мне писать запретили. // И сочиненья свои утопил я...-
Согласно легенде, брахман Рамешвар Бхатт убедил власти запретить Тукараму
сочинять стихи, так как, будучи шудрой, Тукарам якобы осквернял тем самым
индусские святыни. Повинуясь приказу, Тукарам утопил все свои рукописи в реке.
Сел перед храмом, как заимодавец...- В Индии существовала такая форма
требования кредитором долга у должника, при которой кредитор садился у дома
должника и не уходил, пока тот не отдавал долг. Подобным же образом Тукарам
сел перед храмом, уповая на милосердие бога.)
** (Пандуранга - видимо, одно из имен Витхобы.)

***

Господи! Как хорошо разориться!

Благословенно голодное время:

Я разорился, и к Богу воззвал я,

Ибо мирское теперь мне отвратно.

Как хорошо мне с женою сварливой!

Как хорошо мне терпеть поношенье!

Как хорошо, когда люди глумятся!

Как хорошо потерять мне скотину!

Как хорошо не стыдиться соседей!

Господи! Как хорошо мне с тобою!

Храм хорошо было строить мне, Боже:

Мог я не слушать голодных детишек.

Тука сказал: "Хорошо мне поститься,

В срок постоянно молитвы читая!"

***

Всех приветствую и вся,

Этот стих произнося.

Ты, Нараяна, со мной;

Бог со мною, как родной,

Почитатель вечных вед,

Всем я брат и всем сосед.

Тука молвил: "С Богом я.

Что друзья мне, что семья!"

 ***

Как Тебе, Господи, служат, не знаю,

В богослужении смысла не вижу;

Даже вода - это Ты, Вездесущий,

Кроме Тебя, мне пожертвовать нечем.

В каждом цветке узнаю Тебя, Боже,

И у меня опускаются руки.

Рис нам даруешь, даруешь нам бетель,

Не угощать же Тебя мне Тобою!

Всем драгоценностям Ты драгоценность,

И не бывает богатства другого.

Ты песнопенье, и слушатель Ты же.

Негде плясать нам - Нараяна всюду.

Тука вещает: "Я весь Твое имя,

Рама, Нараяна, свет и светильник".

* ("Как Тебе, Господи, служат, не знаю..." (стр.171).- В этом абханге
перечисляются все аксессуары индусского богослужения.)

Тукарам не гордится своим поэтическим дарованием

Что это вдруг на меня накатило?

Криво ли, прямо ли - Богу виднее.

Переплетенье стихов не отсюда,

Милостью Божьей наитие Божье.

Тука сказал: "Я в стихах не искусен.

Так что за них отвечает Гопала".

Ответ Рамешвару Бхатту на его просьбу о прощении

* (Рамешвар Бхатт.- См. выше. Через некоторое время Рамешвар Бхатт
раскаялся в содеянном и извинился перед Тукарамом. В пламени жгучем благая
прохлада.- После наговора на Тукарама тело Рамешвара Вхатта покрылось
волдырями. Ему казалось, что огонь сжигает его тело. Ответ Тукарама,
простившего его, принес облегчение, И язвы зажили.)

Враг превращается в лучшего друга,

Тигры ласкаются, змеи не жалят;

Яд - исцеленье, в несчастии счастье;

Даже само преступление - подвиг,

Даже в печали великая радость,

 В пламени жгучем благая прохлада.

Всеми владеет единое чувство,

И не любить невозможно друг друга.

Тука сказал: "Несказанное знанье -

Милость Нараяны в этом рожденье".

***

Кто не верит мудрым словесам,

Да еще порочит Бога сам,

Не желает сам себе добра.

Уши? Нет, крысиная нора!

Амриты не пить - великий грех,

И к тому же пагубный для всех.

"Полоумный,- Тука говорит,-

Зло по недомыслию творит".

***

Все понимаю, во всем разобрался:

Только слывешь ты могучим.

Имя твое оказалось бессильным,

Так что тебя разлюбил я.

В собственной скверне погряз я,

Сам себя мучаю, грешный.

Тука сказал: "Погибаю,

Значит, бессилен Витхоба".

*("Все понимаю, во всем разобрался..."- Этот и следующий абханг принадлежат к
циклу стихотворений, написанных Тукарамом в период временного
разочарования в избранном пути. Согласно индийским представлениям, бхакту
должно явиться видение почитаемого им божества, но, несмотря на все
старания и молитвы, Витхоба не являлся Тукараму. Поэт впал в отчаяние, гнев
ослепил его, и он начал богохульствовать. Но это было лишь временное
помрачение, подобно тому как ночная тьма предшествует восходу солнца.
Вскоре Тукарам удостоился лицезрения Витхобы. Имя твое оказалось
бессильным...- Бхакты считают, что имя бога обладает неограниченной силой и
может подчинять своему влиянию даже само божество.)

***

Мне надоело с тобою водиться;

Ты, наконец, надоел мне, Витхоба.

 Нищий, ты слуг своих делаешь тоже

Нищими, чтобы весь мир насмехался.

Ты безобразный, и ты безымянный;

Всех нас ты хочешь себе уподобить.

Тука сказал: "Ты дотла разорился

И разоряешь меня напоследок".

***

Факелы, зонтики, кони,-

Это страшнее погони.

Всякий почет как ярмо,

Слава - свинячье дерьмо.

Уединенье дороже.

Смилуйся, Господи Боже!

Тука зовет: "Помоги!

Видишь, грозят мне враги!"

*("Факелы, зонтики, кони..." - Этот и следующий абханг принадлежат к
большому циклу абхангов о том, как Тукарам ответил на приглашение Шиваджи
приехать к его двору. Шиваджи (1627-1680) - основатель маратхской державы,
вождь маратхов в борьбе против империи Великих Моголов. Согласно легенде,
Шиваджи, наслышанный о добродетелях Тукарама, захотел его увидеть и послал
ему письмо-приглашение в сопровождении слуг и богатых даров. Тукарам
отказался все это принять. Он отказался и от визита к Шиваджи, заявив, что
это лишь отвлечет его от служения богу. Восхищенный Шиваджи сам
отправился к нему.)

***

Ради чего мне пускаться в дорогу?

Чтобы покой потерять, уставая?

Проголодаюсь - прошу подаянья.

Нет одеяния лучше лохмотьев;

Лучшее ложе, по-моему, камень,

Лучший покров - беспредельное небо.

Что во дворце ты прикажешь мне делать?

Жизнь пропадает в желании тщетном,

А во дворце суета и тщеславье,

Там не найдешь ни покоя, ни мира.

Только богатого там почитают,

 Смотрят с презреньем на простолюдина.

Стоит мне только увидеть вельможу,

Кажется, смерть я поблизости вижу.

Тот, кто печаль разделяет со мною,

Господу вместе со мной угождает.

Знанием дивным с тобой поделюсь я:

Нищий блаженнее всех властелинов.

Повиноваться желаниям - низость,

Лишь созерцатель вполне благороден.

Тука сказал: "Прославляют богатых,

А между тем только праведный счастлив".

Сурдас (Перевод В. Микушевича)

(Сурдас.- Жил, по-видимому, в конце XV - начале XVI века и был последователем

Валлабхачарьи, основателя одной из крупнейших кришнаитских сект в Северной
Индии. Главное произведение Сурдаса - "Сур-сагар" ("Океан (поэзии) Сурдаса"),
представляющее собой обширное собрание гимнов (на языке брадж), посвященных
главным образом Кришне. Современные индийские литературоведы называют
Сурдаса "солнцем поэзии хинди" (слово "сур" значит: "солнце"; см. вступ. статью
с. 27), однако европейским читателям его творчество известно мало. Русские
поэтические переводы публикуются впервые. Использовано издание "Сто
жемчужин из Океана поэзии", подготовленное Прабхудаялем Миталем ("Сур-
сагар ке сау ратна". Матхура, 1962). Нумерация принадлежит составителю,
который выражает большую благодарность Н. М. Сазановой за помощь в работе
над подстрочными переводами стихотворений Сурдаса.)

<1>

Кланяюсь я Всеблагому!

Ты зренье даруешь слепому, проворство даруешь хромому,

 Глухому даруешь ты слух, говорить позволяешь немому,

И в дальней дороге даруешь ты зонтик скитальцу любому *.

Сурдас говорит: "Я у ног твоих. Кланяюсь я Пресвятому".

* (...даруешь ты зонтик...- Имеется в виду зонт как символ царской власти.)

<2>

Кришне поверив, не верь остальному!

Сменяется радость печалью, и нет исцеленья больному.

И плодоносящее дерево обречено бурелому.

Озёра засыплет песок вопреки полноводью былому;

Растает луна в небесах, уступившая мраку ночному.

Сурдас говорит: "Этой ложной вселенной нельзя по-иному".

<3>

Поверь мне, любимый:

Чужими людьми населен этот мир, вожделеньем томимый.

Счастливый счастливых влечет, процветает судьбою

хранимый;

Несчастного все покидают; он бедствует, горем гонимый,

Жена, как душа, но, покойник, внушаешь ты страх

нестерпимый.

"Нечистый",- кричит она в ужасе, глядя на труп

недвижимый.

И ты возлюбил этот мир обольстительно-невыносимый.

И вспомнил ты Бога, но поздно, Сурдас, по заслугам

казнимый.

<4>

Спаси меня, Господи Боже!

Я в море мирском утопаю, не надо судить меня строже!

Обманчивы воды-виденья, заманчивы волны-стремленья;

Влекут в запредельную бездну чудовищные вожделенья.

Желания - хищные рыбы, я больше не чаю подмоги.

Морская трава заблуждений опутала руки и ноги.

Житейское море бушует, жена меня топит и дети.

Твое несравненное имя - последняя лодка на свете.

 Целительный корень спасенья! Убьет меня вихрь

беспощадный.

Ты вынеси, Господи Боже, Сурдаса на берег отрадный!

<5>

Кришна лежит в колыбели,

Яшода запела, как многие матери пели доселе:

"О сон моего драгоценного! Мешкать сегодня тебе ли?

Когда призывает мой Кришна, другие бы медлить не смели".

Мигает глазенками Кришна, заснул наконец еле-еле.

Яшода велит окружающим знаками, чтоб не шумели.

Младенец опять просыпается. Мать постоянно при деле.

Подобного счастья, Сурдас, даже боги достичь не сумели.

<6>

Природе в угоду

Молочными зубками вдруг восхищает младенец Яшоду.

Счастливая, Нанду зовет она, издалека окликая:

"Смотри! Ненаглядные зубки прорезались! Радость какая!"

Сияет малыш, ослепительным смехом сердца привлекая.

Сурдас говорит: "Это молния в лотос попала, сверкая!*"

* ("Это молния в лотос попала, сверкая!" - Здесь: лотос - лицо или рот Кришны,
молния - блеск его улыбки, блеск зубов.)

<7 >

Младенца ходить обучает Яшода.

Еще неуверенно-робки шаги малыша-тихохода.

Поет материнское сердце: "Да минет младенца невзгода!"

Яшода взывает, счастливая, к богу - хранителю рода.

Играть Балараме и Кришне под сенью благой небосвода.

Сурдас говорит: "Счастлив Нанда при этом, ликует Яшода".

<8 >

"Нет, мама, не нужно сердиться!

Ни капельки масла не съел я! Нет, нет, воровать не годится.

До глечика не дотянуться, не стоит мне даже трудиться;

Измазали рот мне мальчишки, не буду я с ними водиться".

 Но в масле широкие листья. Обмана малыш не стыдится.

И розгу бросает Яшода, глядит она не наглядится.

Отрадное благоговенье отрадою вознаградится.

Ни Брахме, ни Шиве, Сурдас, этой радостью не насладиться.

* (Проказы младенца Кришны, символизирующие божественную игру ("лилу" - см.
вступ. статью, с. 21) - одна из излюбленных тем Сурдаса.)

<9 >
Пастушки влюбленные в сборе.

Увенчан павлиньими перьями *, Кришна приблизится вскоре.

Идет, опоясанный желтым, сияет он в юном задоре;

Оглянется, глянет и явит он светоч призывный во взоре.

Сраженные женщины смотрят, изведав блаженство и горе.

Сурдас! Ослепляет он женщин, главенствуя в трепетном хоре.

*(Увенчан павлиньими перьями...- Юноша Кришна обычно изображается в
головном уборе из павлиньих перьев. Идет, опоясанный желтым...- Ср. прим. к
"Гита-говинде", песня 4.)

<10>

Любовь - это божья щедрота.

Все женщины стыд потеряли, им дома сидеть неохота.

Свекрови устали браниться, забыта былая забота;

И нет по дороге возврата, и нет вдалеке поворота.

Бывало, мужей обожали, привязаны к детям, и что же?

Былое слабее былинки, им Кришна сегодня дороже.

И рвутся семейные узы, с непрочными нитями схожи;

Змея, уползая, не помнит изношенной, сброшенной кожи.

Как травы, которые скрылись, подхвачены бурным потоком,

Как воды, которые скрылись, незримые в море глубоком,

Как воин, который уходит, в сраженье погибнуть готовый,

Как будто сраженные горем, сожженные заживо вдовы,

Влюбленные женщины Браджа, не помня занятий вчерашних,

Уходят за Кришною следом, навек покидая домашних.

Покорствуют Кришне пастушки, другого не чают оплота.

Сурдас! Увязая все глубже, не вылезет слон из болота.

*(Любовь пастушек Браджа к Кришне символизирует здесь, как и в "Бхагавата-
пуране", стремление человеческих душ к богу (см. прим. к "Гита-говинде", с. 819).)
 <11>

Идет он большими шагами.

Он в желтом, вертушка в руках, только зубы блестят

жемчугами;

Увенчан павлиньими перьями, шел он, сверкая серьгами;

Бродил, умащенный сандалом, над сладостными берегами.

Узрел длинноглазую Радху он, царственный, под небесами.

Она, ненаглядная, в синем, чарует она волосами;

И с нею красавицы-девы, уже восхищенные сами.

Сурдас говорит: "Очарован, ликует он, бог над богами".

Возвышенные анахореты. Фрагмент свитка. Сунь Вэй, IX в.

<12>

Такая любовь постоянна.

Играет пастушка беспечно, она не предвидит обмана.

Воды в молоке не заметно, в печенье не видно шафрана.

Любовь сочетает влюбленных, любовь как блаженная рана.

Все женщины Браджа влюбились, великая страсть

 неустанна.

Сурдас пробуждение славит. Любовь пробужденным желанна.

*(Играет пастушка...- Здесь речь идет о Радхе. Воды в молоке не заметно, в
печенье не видно шафрана.- Эти сравнения призваны подчеркнуть нераздельное
единство Кришны и Радхи.)

Видьяпати (Перевод В. Микушевича)

(Видьяпати.- Творчество приходится в основном на первую половину XV века. Он

был придворным поэтом и советником при раджах Митхилы, индусского
княжества в Северной Индии. Наследие Видьяпати включает несколько
произведений на санскрите и апабхранша, но наибольшую популярность
получили его стихотворения-песни на майтхили, новоиндийском языке Митхилы.
В самой Митхиле песни Видьяпати сохранялись преимущественно устной,
фольклорной традицией (в XX в. были найдены лишь единичные митхильские
рукописи), но, попав в соседнюю Бенгалию, они поразили воображение бенгальских
кришнаитов, последователей Чайтаньи (начало XVI в.), вошли в канон их
священных песнопений и даже во многом повлияли на бенгальскую кришнаитскую
лирику последующих веков. Поэзия Видьяпати оказала влияние и на раннее
творчество Р. Тагора.

В Митхиле и в Бенгалии Видьяпати приписывается множество песен, зачастую

весьма разнородных, и практически невозможно установить, какие именно
тексты принадлежат поэту XV века. Мы можем судить лишь об общем
характере его творчества на майтхили. По своему первоначальному смыслу
песни Видьяпати продолжали традиции санскритской и пракритской любовной
лирики (Халы, Амару и т. д.), хотя (очевидно, вслед за Джаядевой) героями своих
стихотворений Видьяпати иногда (отнюдь не всегда) делал Радху и Кришну.
Исследователи полагают, что воспевание Радхи и Кришны в стихах Видьяпати
было иносказательным восхвалением раджи-покровителя и его супруги.
Бенгальские кришнаиты, однако, восприняли эти стихи (подобно "Гита-говинде"
Джаядевы) как аллегорическое описание взаимоотношений человеческой души
(Радхи) и бога (Кришны). В некоторых случаях песни Видьяпати подвергались в
 Бенгалии переделкам в соответствии с таким пониманием. Несомненно, что
многие песни, приписываемые ему в Бенгалии, были созданы местными
кришнаитами (на особом языке, смеси бенгали и майтхили) и не имеют никакого
отношения к митхильскому поэту XV века.

Из европейских языков Видьяпати больше всего переводили на английский.

Русские поэтические переводы только начинают появляться. В основу данного
перевода положены различные индийские издания (полного критического издания
песен Видьяпати еще не существует). Нумерация переводов принадлежит
составителю. Большая часть песен взята из митхильских рукописей. Некоторые
известны и в Митхиле, и в Бенгалии (1, 2, 6 и, что особенно удивительно, 13). Два
последних стихотворения (19, 20) известны только в Бенгалии. Песни Видьяпати,
как правило,- речи традиционных персонажей, обращенные друг к другу: героиня
обращается к подружке-посреднице (4, 5, 6, 7, 8, 12), подружка-посредница - к
героине (2, 3) или к герою (Кришне) (9, 10, 11). Иногда все стихотворение - как бы
речь "от автора" (1, 13, 17). Особые случаи - два женских монолога (14, 15) и
молитва Кришне, взятая из бенгальских источников (6).)

<1>

Хорошо ненаглядной купаться.

Кто посмеет за сердце свое заступаться?

Мрак, напуганный полной луною;

Плачут волосы черные над белизною.

Тело влажной обтянуто тканью,

И любовь ненароком грозит созерцанью.

Но, подобные птицам чудесным,

Груди словно торопятся к сестрам небесным.

Ненаглядная рук не разжала.

Еле-еле беглянок она удержала.

* (Традиционное описание девушки, выходящей из воды после купания.)

<2>

Под защитой колючек цветок расцветает,

И, тоскуя, пчела над жасмином летает.

Приближается, видит сокровище сока:

Сладок мед сокровенный, погибель жестока.

Ты, цветок медоносный, скупишься, как видно.

И тебе над голодным глумиться не стыдно?

День за днем исцелить невозможно томленья,

И нигде без тебя не найти утоленья.

Ты мне скажешь: такая болезнь беспричинна?

 Он умрет, и в убийстве ты будешь повинна.

<3>

Жены другие прельстительны тоже.

Ты, словно душа, для него всех на свете дороже.

Даже мгновенная губит разлука.

По-твоему, вечно продлится подобная мука?

Знаешь, разумница, медлить не надо!

Весна не навек наступает, минует услада.

Темной одеждой окутано тело,

Но только виднее луна, если в небе стемнело.

Светит луна для влюбленного взора.

Лучистую амриту выпьет, ликуя, чакора.

(Темной одеждой окутано тело... - Ср. стихотворение Халы (9). ...Лучистую
*

амриту выпьет, ликуя, чакора. - Структура сравнения такова: лицо женщины =

луна, изливающая амриту; взгляд мужчины = чакора, пьющий амриту лица =
луны. (Ср. строфу 7 песни 2 в "Гита-говинде" Джаядевы.))

<4>

"Пасет он коров, как другие подпаски,

О шашнях своих распускает побаски.

Пастух пастухом остается, бесспорно,

И слушать о нем горожанке зазорно.

Не нужен мне Кришна, любитель пастушек,

В деревне пускай соблазняет простушек!

В деревне раздолье любому невеже.

А где воспитанье? Достоинство где же?

Коров он доил, вычищал он коровник.

Сама посуди, разве это любовник?"

[Поэт говорит: "Остеречься нелишне!

Узнаешь ты цену великому Кришне".]

* (Ср. самопоношение Шивы в поэме Калидасы "Рождение Кумары", V, 65-73. Из
двух митхильских рукописей, в которых засвидетельствовано это
стихотворение, одна содержит лишь пять первых двустиший, а другая
добавляет благочестивую концовку.)

<5>

Предпочел бы другой мне другую дорогой,

 Потому что красавиц поблизости много.

Сколько долгих веков я в печали молилась,

Лишь сегодня, счастливая, возвеселилась.

Нет, подружка, я счастья такого не стою.

Лотос видит луну, облюбован луною.

Он в своей плетенице предстал мне, блистая.

Божества недостойна пастушка простая.

Повстречались нежданно-негаданно взгляды,

И сподобилась я несказанной отрады.

Возвещает поэт: "Красота совершенна.

И печаль на земле для прекрасной мгновенная.

<6>

Плелась плетеница в покое моем одиноком.

Одежда моя соскользнула с груди ненароком.

И рядом со мною возлюбленный мой оказался.

Нежданно-негаданно мой узелок развязался.

Не знаю, как мне рассказать о сегодняшнем чуде.

Руками своими поспешно прикрыл он мне груди.

Откликнувшись, тело мое запылало, не скрою.

И я поддалась, не владела я больше собою.

В меня господин мой прекрасный мгновенно вселился.

Он, мною владея, со мною безудержно слился.

Таиться не стану: отрадно мне было при этом.

Так лотос впервые цветет упоительным цветом.

<7>

Одежды упали, отброшен был стыд нестерпимый;

Собою мою наготу прикрывал мой любимый.

Зажмурилась я и светильник во тьме погасила.

Пчела ненасытная в лотосе меду вкусила.

Бесстыдна любовь, словно чатака-птица весною.

Любовь пламенеет, зажженная искрой одною.

И вспомнить мне стыдно: объятия были мне сладки!

В нем все необычно: обличив, стан и повадки.

 Дрожит мое сердце. Оно разорваться готово.

Я больше не смею сказать ни единого слова.

<8>

Стыжусь я моей простоты непростительной.

Я ночь провела в неприступности мстительной.

Коснулось души моей чувство отрадное,

И сразу же солнце взошло беспощадное.

При солнце своей наготы застыдилась я,

В досадной ошибке своей убедилась я.

Схитрить я задумала, неумудренная.

Осталась теперь я ни с чем, разоренная.

Поэт говорит: "Заблужденье плачевное!

Не в пору твое воздержание гневное".

<9>

Видишь, Мадхава! С нею победа сдружилась.

Безнаказанно деву ты мучил, теперь она вооружилась:

Над бровями клинок, блещут серьги-секиры.

Юница в броне благовонной.

Взоры - стрелы; не брови, нет, луки!

Страшись красоты непреклонной!

Возвещает поэт: "Перед этим сраженьем

Как блистает прекрасная вооруженьем!"

<10>

Любовь голодна при своем пробужденье.

Женщине ты не мешай разделить наслажденье.

Не жадничай, следуй благому наказу:

Есть не пристало руками обеими сразу.

Красавицу пыл неразумный смущает.

Кришна! Терпеньем погонщик слона укрощает.

Она покорилась моим уговорам,

И не пугай ты прекрасную грубым напором!

Поверь мне, насилие здесь невозможно.

Нежностью нежность попробуй прельстить осторожно.

 Взаимная страсть порождает усладу.

Лучше оставь ее, в ней замечая досаду!

Без лишних объятий вам лучше расстаться.

Выплюнет Раху луну, чтобы тьмы наглотаться.

Поэт говорит: "Не прельщайся пороком!

Бережно пчелы в цветах наслаждаются соком".

<11>

Ей больно? Пускай! Только ты не тревожься нимало!

Цветка никогда никакая пчела не сломала.

Истину, Кришна, запомни простую:

Мольбам ты не верь, или ночь пронесется впустую.

Пей сладостный сок, и усладу она испытает.

Любовь, как луна, в наслажденье таком возрастает.

<12>

Я в ненастье, во мраке дневном согрешила,

День за ночь принимая, к нему поспешила.

Дерзновенной любви помогало ненастье.

Облака прикрывали постыдное счастье.

Опыт мой несказанный при этом отраден:

Словно слон дорогой мною днем был украден.

<13>

Лицо застилают ей волосы темной волною,

Как будто неистовый Раху прельстился луною.

Цветам рассыпаться в прерывистом этом сиянье;

Так Ямуна с Гангой свое торжествует слиянье.

В слиянии полном ни тело, ни дух не стыдится;

Верховною пляской спешит госпожа насладиться.

Блестят на лице ненаглядной жемчужины пота:

Ей жемчуг дарован любовью,- какая щедрота!

Целует любимого, счастьем своим опьяняясь;

Луна упивается лотосом, с неба склоняясь.

Свисая с груди, плетеница становится краше:

Белей молоко в золотом углублении чаши.

 Над бедрами пояс. Торжественный звон колокольцев:

Любовь совершается. Бог победил богомольцев.

* (Бог победил богомольцев.- Имеется в виду бог любви Камадева.)

<14>

На свет не родись - будешь плакать, страдать и стыдиться,

А если родишься, не нужно девицей родиться.

Родишься девицей - рождайся девицей холодной.

Рождаешься страстной - тогда не зовись благородной!

И ночью и днем заклинаю всесильного бога:

Не дрогнуть бы только мне, жить бы мне чисто и строго.

Мне надобен муж, наделенный дарами благими.

При этом пускай не прельщается муж мой другими!

А если прельстится, пускай не гнушается мною.

Гораздо разумней своей украшаться женою.

Поэт говорит: "В этом двойственном мире, как в море,

Кто с жизнью расстаться готов, тот спасается вскоре".

* (Поэт говорит: "В этом двойственном мире, как в море..."- Ср. темы
"двойственности" и "смерти заживо" в стихах Лал-дэд.)

<15>

Я глаза подвела благолепия ради.

Не скрывают морщин моих жидкие пряди.

Разукрасить пытаюсь цветами седины,

Но при этом как будто виднее морщины.

Разве так уж давно я была молодая?

Я смотрю на себя, молчаливо страдая.

Как мешок продырявленный, дряблая кожа.

Где моя красота? На кого я похожа?

Бестелесный не брезгует стынущей кровью.

Я на старости лет одержима любовью.

<16>

Обогатил я наследников

грешным своим достояньем.

Сам никому я не надобен,

 смерть мне грозит воздаяньем.

Кришна, спаси! Пособи мне стопами-челнами!

В море греховном затерян я,

злобными пойман волнами.

Сроду тебе я не кланялся,

жил я любовью лукавой;

Амритой чистою брезговал,

сгублен богатством-отравой.

Слушай поэта внимательно:

"Это пустые потуги!

Не нанимаются вечером

к новым хозяевам слуги".

* (В море греховном затерян я...- Ср. стихотворение Сурдаса, 4. Не нанимаются
вечером к новым хозяевам слуги.- Ср. евангельскую притчу о хозяине
виноградника и работниках (Матф. 20, 1-16).)

<17>

Новое в новом Вриндаване:

даже цветы-новоселы.

Новые ветры весенние,

вновь опьяненные пчелы.

Новому юноше - мир обновленный.

В роще, как пьяный, над Ямуной

снова блуждает влюбленный.

Новой листвой опьяненные,

новые, новые птицы;

В новом своем упоении

новые в рощах юницы.

С новым царевичем новые

сверстники сонмом беспечным.

Снова поэт опьяняется

праздником новым и вечным.

Sponsor's links: Sponsor's links:

 Оглавление | Каталог библиотеки

Прочитано: 0%

Гитаговинда

Джаядева Госвами

Радостный Дамодара.

лНебо затянуло тучами, в лесах темно от стволов тамалы. Он страшится

ночи. Отведи же Ты, Его, Радха, в дом», - таков приказ Нанды; и вот в каждой
беседке, у каждого дерева на берегу Ямуны торжествуют тайные забавы у
отправившихся в путь Радхи и Мадхавы.
***
Дворец его мыслей украшен деяниями богини красноречия, первый среди певцов у
ног Падмавати, поэт Джаядева создает это произведение, что повествует о
любовных забавах блаженного Васудевы.
Если сердце твое обретает радость, вспоминая Господа Хари, если оно склонно к
искусствам любовных забав, внимай красноречию Джаядевы Ц череде сладких и
нежных слов любви.
Умапатидхара заставляет распускаться ростки речей, чистота
переливающихся голосов ведома лишь Джаядеве; достоин хвалы Шарана, чей
поток слов нелегко постичь; в превосходных описаниях любви у учителя
Говардханы нет соперников; славящийся памятью Дхойи Ц повелитель поэтов.

***
1). При всеобщей гибели в бушующих водах опустошения, Ты служил лодкой,
поддерживая спасенные Веды. О Кешава, принявший образ рыбы! О, владыка
мира, слава Тебе, Господь Хари!
При пахтании океана, Ты держишь на Своей спине великую гору Мандару,
служащую мутовкой при пахтании молочного океана. След, напоминающий
шрам, остался на Твоей спине, и это снискало ей безграничную славу. О Кешава,
принявший образ черепахи! О, владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
Земля, упавшая на дно вселенной и погрузившаяся в воды океана Гарбходака,
теперь покоится на кончике Твоего клыка, напоминая собой темное пятно на
поверхности лунного диска. О Кешава, принявший образ вепря! О, владыка мира,
слава Тебе, Господь Хари!
Чудесными ногтями Своих славных рукЦлотосов. Ты разорвал на части тело
Хираньякашипу, подобного осе. О Кешава, принявший образ человекаЦльва! О,
Владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
О чудесный карлик, Своими тремя гигантскими шагами, Ты обманываешь царя
Бали, а священными водами Ганги, стекающими с Твоих лотосных стоп, Ты
очищаешь три мира и всех живых существ. О Кешава, принявший образ карлика!
О, владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
Реками крови, с тел убитых Тобой кшатриев-демонов, Ты заливаешь землю
Курукшетры. Смываешь с мира грехи, и благодаря Тебе, люди спасаются от
пожара материального существования. О Кешава, принявший образ Бхригу,
Бхригупати (Парашурамы)! Ц О, владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
 В битве на Ланке, Ты подносишь господствующим божествам десяти сторон
света, желанное ими, восхитительное подношение, головы десятиглавого демона
Раваны. О Кешава, принявший образ Рамы! О, владыка мира, слава Тебе, Господь
Хари!
На ослепительно сияющем, белоснежном теле, Ты носишь одежды, цвета синей
тучи, и напоминающие воды реки Ямуны, представшей перед Тобой в страхе от
удара Твоего плуга о землю. О Кешава, принявший образ Халадхары (Баларамы)!
О, владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
О! Ты, чье сердце полно сострадания, осуждаешь заклание животных,
совершаемое под видом ведических жертвоприношений, установленных в шрути.
О Кешава, принявший образ Будды! О, владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
Появляясь, подобно комете, Ты несешь в руке устрашающий меч, что подобен
метеору и даже еще страшней, которым Ты уничтожаешь сборище млеччх,
злобных варваров, живущих в конце КалиЦюги. О Кешава, принявший образ
Калки! О, владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
Этот гимн Ц самое лучшее, что есть в этом мрачном мире. Внемли же
произнесенному досточтимым поэтом Джаядевой возвышенному песнопению,
приносящему благо, дарующему красоту и счастье превосходнейшему. О Кешава,
нисходящий в этих десяти образах! О, владыка мира, слава Тебе, Господь Хари!
Спасающему Веды, держащему гору, поднимающему землю, разрывающему
дайтью, обманывающему Бали, убивающему кшатриев, побеждающему
Пуластью, носящему плуг, проявляющему сострадание, приводящему в смятение
млеччх, - нисходящему в этих десяти воплощениях, поклонение Тебе, Господь Шри
Кришна!

***

2). Припавший к округлым грудям Камалы, с серьгами в ушах,- О Кришна! Ц

игриво носящий гирлянду лесных цветов. Слава Тебе, Господь Хари!
Излучающий свет, подобный свету тысячи солнц, разбивающему цепь
материального существования,- О Кришна! Ц конечная цель чистых преданных.
Слава Тебе, Господь Хари!
Играючи победивший ядовитого Калию, радующий обитателей Враджи, - О
Кришна!, лотос рода Яду, солнцеЕ Слава Тебе, Господь Хари!
Победивший демона Мадху, Муру, Наракасуру, восседающий на Гаруде, - О
Кришна! Ц источник счастья для Своих вечных спутников, Слава Тебе, Господь
Хари!
С глазами, подобными лепесткам незапятнанного лотоса, освобождающий от уз
материального бытия, - О Кришна! Ц источник существования трех миров.
Слава Тебе, Господь Хари!
Ставший украшением для дочери царя Джанаки, победитель демонов, - О
Кришна! Ц в битве усмиривший десятишеего. Слава Тебе, Господь Хари!
Прекрасный, как юное облако, поддерживающий Говардхан, - О Кришна! Ц для
которого уста Радхарани Ц словно месяц для чакоры. Слава Тебе, Господь Хари!
Мы склонились у Твоих лотосных стоп Ц знай это,- О Кришна! Ц твори благо
склонившимся. Слава Тебе, Господь Хари!
Эта сияющая песнь досточтимого поэта Джаядевы творит радость, - О Кришна!
Ц и несет счастье. Слава Тебе, Господь Хари!

***
Пусть грудь Мадхусуданы, на которую нанесен, словно свидетельство страсти,
отпечаток шафрана с прижатых в обьятиях округлых грудей Падмы, - пусть,
 покрытая каплями пота в изнеможении от любовной игры, она исполнит
желанное вами!

И спутница со страстью сказала Радхе, нежной телом, словно цветы васанти,

когда Та бродила весной по чаще в усердных поисках Кришны, сильно мучаясь
растущим беспокойством в мыслях, порожденных любовной лихорадкой.

***

3). Когда нежный ветер с Малайи касается дрожащих побегов лаванги; когда в
убежищах беседок кукуют кокилы, смешавшись с роями пчел, - чарующей весной,
тяжкой для разлученных, гуляет здесь Хари; Он танцует с юными женами,
подруга!
Когда издают стенания покинутые жены путников, обезумевшие от любовных
желаний; когда в тихих зарослях бакулы роя пчел склоняются у многочисленных
цветов, - чарующей весной, тяжкой для разлученных, гуляет здесь Хари; Он
танцует с юными женами, подруга!
Когда тамалы в герляндах молодых листьев пропитаны великим благоуханием
мускуса; когда гроздья киншуки блистают, словно ногти Манасиджи,
разрывающие сердца юных, - чарующей весной, тяжкой для разлученных, гуляет
здесь Хари; Он танцует с юными женами, подруга!
Когда распустившиеся цветы кешары блистают, словно золотой зонт владыки
земли Маданы; когда усеянные пчелами груды цветов паталы подобны колчану,
служащему для забав Смары, - чарующей весной, тяжкой для разлученных,
гуляет здесь Хари; Он танцует с юными женами, подруга!
Когда свежая каруна словно смеется, видя, как люди утрачивают стыдливость;
когда вокруг полно цветов кетаки, сходных с наконечниками копий, что
разрывают разлученных, - чарующей весной, тяжкой для разлученных, гуляет
здесь Хари; Он танцует с юными женами, подруга!
Когда очаровывает аромат мадхавики, когда столь благоухает навамалати,
когда прирожденный друг юности вносит помрачение даже в души отшельников,
- чарующей весной, тяжкой для разлученных, гу ляет здесь Хари; Он танцует с
юными женами, подруга!
Когда манго, покрытые бутонами, трепещут, охваченные дрожащими лианами
атимукты в чащах Вриндаваны, которых огибают в своем течении чистые воды
Ямуны, - чарующей весной, тяжкой для разлученных, гуляет здесь Хари; Он
танцует с юными женами, подруга!
Суть этого возвышенного творения, изреченного досточтимым Джаядевой, -
воспоминания об играх Хари, описание леса в пору чарующей весны, следующее за
переменами любовного чувства. Чарующей весной, тяжкой для разлученных,
гуляет здесь Хари; Он танцует с юными женами, подруга!

***

Пыльца, отрясаемая со слегка распустившихся, вьющихся цветов малли,

предстает благовонной пудрой, что заставляет благоухать рощи, - ведь здесь
жжет сердце стремительный носитель ароматов, подобный дыханию
Асамабаны, друг аромата кетаки.
Когда слух приходит в волнение от сладких голосов кокил, что играют среди
побегов манго, сотрясаемых пчелами, которые жаждут ароматного нектара
распустившихся цветов, - как тяжело проходят эти дни у путников, горящих
желанием хотя бы силой воображения на мгновение достигнуть соединения с
возлюбленным!
И та спутница снова сказала Радхе, показывая на появившегося в далике Мурари,
предающегося восхитительным любовным забавам, дрожащего от возбуждения в
объятиях многочисленных жен.

***

4). Умащенный сандалом, в желтых одеждах на темноЦсинем теле, с гирляндой

лесных цветов, украшенный драгоценными серьгами, что во время забав
покачиваются у Его щек, улыбающийся Хари развлекается здесь в игривой,
веселящейся толпе юных, прелестных жен.
Любовно прижавшись к Хари всей тяжестью тяжелых, пышных грудей, какая-то
пастушка вторит Ему, напевая мелодию панчали. - Хари развлекается здесь в
игривой, веселящейся толпе юных, прелестных жен.
Еще одна прелестная пастушка созерцает превосходный, лотосоподобный лик
Мадхусуданы, рождающий любовь игривыми движениями дрожащих глаз. - Хари
развлекается здесь в игривой, веселящейся толпе юных, прелестных жен.
Еще одна прекраснобедрая, прижавшись к щеке и словно шепча в самое ухо,
нежно целует возлюбленного, полного расположения, порождающего дрожь
волосков. - Хари развлекается здесь в игривой, веселящейся толпе юных,
прелестных жен.
Какая-то, стремясь к любовной забаве, тянет рукой Его накидку, в то время как
Он направляется к чарующей, тростниковой беседке на берегу вод Ямуны. - Хари
развлекается здесь в игривой, веселящейся толпе юных, прелестных жен.
Юная пастушка восхваляет Его и, увлеченная, любовно танцует с Хари
пастушеский танец под свирель, сладким звукам которой вторит ряд
браслетов, дрожащих от хлопанья в ладоши.- Хари развлекается здесь в игривой,
веселящейся толпе юных, прелестных жен.
Он обнимает одну, целует еще одну, еще одну, чарующую чарует; глядит с
улыбкой на другую, следует за уклоняющейся, что еще восхитительней? - Хари
развлекается здесь в игривой, веселящейся толпе юных, прелестных жен.
Пусть распространяет блага эта изреченная досточтимым Джаядевой славная
песнь, о тайных чарующих забавах чудесного Кешавы, в рощах Вриндаваны! -
Хари развлекается здесь в игривой, веселящейся толпе юных, прелестных жен.

***
Услаждая всех и порождая блаженство, Он освящает праздник Ананги Своими
темными нежными руками, подобными гроздьям голубого лотоса, в то время как
всего Его, со всех сторон, вволю обнимают красавицы Враджи. Так, о подруга,
играет весеннею порой ослепительный Хари, подобный воплощению любовной
страсти.
Ветер с гор Шрикханда, словно страдая от укусов змей, постоянно обитающих в
их лоне, и желая погрузиться в снег, стремится к вершине Иши. Чего более! - В
великой радости, при виде нежных бутонов на верхушках манговых деревьев,
кукушки издают сладкозвучные, громкие крики: ФКу -ху! Ку-ху!Ф

Пусть охраняет вас улыбающийся, восхитительный Хари, рядом с

прекраснобровыми пастушками, полными кокетства в веселье пастушеского
танца; слепая от любви Радха страстно обнимает Его грудь, восклицая: УКак
хорошо! Твои уста Ц словно нектар!Ф - и под предлогом хвалебной песни
возбужденно целует Его.

Беззаботный Кешава.
Пока Хари, равно любящий всех, гулял по лесу, Радха, утратившая Свое
первенство и охваченная ревностью, ушла в другое место. Укрывшись в беседке
 из лиан, верхушки которых гудели от жужжания вьющихся вокруг больших
черных пчел, и, охваченная печалью, Она тайком сказала подруге:

***

5). С Его губ, подобных нектару, льются сладкие звуки, что дарует голос
опьяняющей свирели; Он глядит по сторонам, качает головой, у щек Его дрожат
серьги. - Мое сердце помнит Хари, веселящегося здесь в пастушеском танце и
смеющегося надо Мной.
Его волосы охвачены обручем с прекраснолунным павлиньим пером; Его чудная
одежда Ц словно плотное облако, украшенно мощным луком Пурандары. - Мое
сердце помнит Хари, веселящегося здесь в пастушеском танце и смеющегося
надо Мной.
Толпа прекраснобедрых пастушек возбуждает в Нем страсть поцелуями своих
уст; сияющий прекрасный бутон Его уст сладок, как цветок бандхудживы. - Мое
сердце помнит Хари, веселящегося здесь в пастушеском танце и смеющегося
надо Мной.
Весь охваченный дрожью волосков, Он обнимает ветвями рук тысячу юных
пастушек, разгоняя мрак лучами многочисленных драгоценностей, что
украшают Его руки, ноги и грудь. - Мое сердце помнит Хари, веселящегося здесь в
пастушеском танце и смеющегося надо Мной.
Сандаловый знак на Его лбу затмевает луну, плывущую сквозь гряду облаков;
вратами сердца Он безжалостно сдавливает пышные груди пастушки,
находящейся рядом. - Мое сердце помнит Хари, веселящегося здесь в пастушеском
танце и смеющегося надо Мной.
Возвышенный, чьи щеки украшены восхитительными серьгами с изображением
макары из драгоценностей, в желтом одеянии, Он сопровождаем чудесной свитой
отшельников, славных мужей, полубогов и асуров. - Мое сердце помнит Хари,
веселящегося здесь в пастушеском танце и смеющегося надо Мной.
Прислонившегося к подножью роскошной кадамбы, прогоняющего страх перед
прегрешениями века Кали, чарующего также и Меня Своим сердцем и взорами Ц
волнами любви, - Мое сердце помнит Хари, веселящегося здесь в пастушеском
танце и смеющегося надо Мной.
Воспетый досточтимым Джаядевой прекраснейший, ослепительный образ
Мадхурипу, служит ныне праведникам надлежащим воспоминанием о Его
лотосных стопах. - Мое сердце помнит Хари, веселящегося здесь в пастушеском
танце и смеющегося надо Мной.
***
Сердце ведет счет Его неисчислимым достоинствам; в смятении оно даже не
думает о непостоянстве, ощущает удовлетворение, издали прощает Ему вину и
снова испытывает злосчастную любовь к Кришне, что, полный желания, гуляет
без Меня среди юных жен. Что Мне делать?

***
6). С пришедшей в уединенную обитель-беседку Ц пребывающему ночью в тайном
укрытии; с бросающей испуганные взгляды во все стороны Ц смеющегося от
избытка страстного желания; возвышенному Кешиматхане, о подруга, дай
многообразно насладиться со мной, охваченной страстным желанием!
Со стыдящейся при первом соединении Ц радующему сотнями искуссных
ласковых речей; с внимающей нежным и сладким улыбкам Ц распускающему
одежду на бедрах; возвышенному Кешиматхане, о подруга, дай многообразно
насладиться со мной, охваченной страстным желанием!
С покоящейся на ложе молодых побегов Ц долго-долго лежащему на Моей груди; с
обнимающей и целующей Ц обнимающему и пьющему из Моих губ; возвышенному
Кешиматхане, о подруга, дай многообразно насладиться со мной, охваченной
страстным желанием!
С закрывающей в изнеможении глаза Ц Тому, чьи чарующие щеки изборождены
дрожью волосков; с той, все тело которой покрыто влагой утомления, -
объятому жаждой от опьянения высшим желанием; возвышенному
Кешиматхане, о подруга, дай многообразно насладиться со мной, охваченной
страстным желанием!
Со сладко воркующей, наподобие кокилы, - превзошедшему всю мудрость науки
Манасиджи; с тою, чьи волосы в беспорядке и цветы еле держатся, -
царапающему ногтями полные тяжелые груди; возвышенному Кешиматхане, о
подруга, дай многообразно насладиться со мной, охваченной страстным
желанием!
С тою, на чьих ногах звенят кольца с драгоценностями - испившему все
разнообразие любовных наслаждений; с позвякивающей распущенным поясом Ц
держащему за волосы и целующему; возвышенному Кешиматхане, о подруга, дай
многообразно насладиться со мной, охваченной страстным желанием!
С изнемогающей от истечения в блаженстве любовной близости Ц слегка
закатывающему Свои глаза-лотосы; с бессильно поникающей телом, подобным
лиане, - Мадхусудане, чья любовь в расцвете; возвышенному Кешиматхане, о
подруга, дай многообразно насладиться со мной, охваченной страстным
желанием!
Пусть распространяет счастье этот изреченный досточтимым Джаядевой,
игривый рассказ о бесчисленных любовных соединениях Мадхурипу и о тоскующих
пастушках! - Возвышенному Кешиматхане, о подруга, дай многообразно
насладиться со мной, охваченной страстным желанием!

***
Я цепенею, видя в роще Говинду, - из рук Его выскальзывает свирель любовных
забав; из под изогнутых, словно лианы, бровей на Него уклончиво взглядывают
искоса многочисленные пастушки; Его щеки обильно увлажнены потом; видя
Меня, и устыдившись, Он улыбается прелестным лицом, подобным нектару,
окруженный толпой красавиц Враджи.
Тяжело глядеть на цветение свежих побегов ашоки с маленькими гроздьями
цветов; даже лесной ветерок у озера мучает Меня; даже цветение бутонов на
верхушках манго, чарующих жужжанием пчел, о подруга, не приносит радости.

Пусть прогонит ваши заботы прелестный, восхитительный юный Кашава, что

украдкой глядит на выразительные улыбки пастушек, чьи заплетенные волосы
паспустившись в полном беспорядке, упали на их поднятые лианы бровей, на
плечи и полускрытые груди, которые они показывают, прибегая к хитростям, и,
дав пройти желанию, втайне придается долгому размышлению.

Пришедший в смятение Мадхусудана.

И вот Кансари, утвердив в Своем сердце Радху Ц цепь, связывающую желания
сансары, - оставил красавиц Враджи.
Терзаемый раной в сердце от стрел Ананги, полный раскаяния, Мадхава, повсюду
искавший Радхику, погрузился в скорбь в беседке на берегу Калинданандини.
***
7). Она удалилась, видя Меня окруженным толпой юных жен, - Я же,
провинившийся, не мог даже удержать Ее из-за великого страха. Харихари! Она
ушла в гневе, лишившись почета.
 Что сделает, что скажет Она после долгой разлуки? К чему богатство и свита,
к чему Мне жизнь и жилье? Харихари! Она ушла в гневе, лишившись почета.
Я размышляю о Ее лице с бровями, изогнутыми под бременем гнева, - оно подобно
красному лотосу, смущенному вьющейся сверху пчелой. Харихари! Она ушла в
гневе, лишившись почета.
Я непрестанно глубоко восхищаюсь Ею, проникшей в Мое сердце, - зачем же Я ищу
Ее здесь, в лесу, зачем понапрасну стенаю? Харихари! Она ушла в гневе,
лишившись почета.
Я вижу, что сердце Твое, стройная, терзается негодованием; Я не знаю, куда Ты
ушла, и потому не могу умилостивить Тебя. Харихари! Она ушла в гневе,
лишившись почета.
Ты являешся перед Моим мысленным взором, заставляя Меня метаться взад и
вперед. Что же Ты не обнимешь Меня со страстью, как прежде? Харихари! Она
ушла в гневе, лишившись почета.
Прости, впредь Я никогда не причиню Тебе ничего подобного. Даруй Мне
наслаждение, прекрасная, - Я горю любовью. Харихари! Она ушла в гневе,
лишившись почета.
Так описано это преданным Хари, Джаядевой, происходящим из Киндубилвы,
подобно тому, как возлюбленный Рохини Ц из океана. Харихари! Она ушла в гневе,
лишившись почета.
***
Гирлянда из волокон лотоса на сердце Ц это не повелитель змей; череда
лотосных лепестков на шее Ц это не блеск яда; сандаловая пудра Ц это не пепел.
Не поражай Меня, лишенного любимой, Ананга, приняв за Хару! Зачем же ты в
гневе устремляешься на Меня.
Не бери в руку этой стрелы из цветка манго, не сгибай лука. О ты, играючи
покорившая весь мир, что за доблесть нанести удар ослепленному? Ведь сердце
Мое, о Манасиджа, уже изорвано чередою стрел Ц дрожащих кокетливых взглядов
Этой газелеокой, и теперь в нем не осталось жизни даже на самую малость.
Росток Ее бровей Ц лук, беглые взгляды искоса Ц стрелы, тетива Ц кончик уха.
Зачем любовь доставила оружие, покорившее мир, Этой богине, победно
шествующей словно Ананга?
Пусть дротик кокетливого взгляда, наложенный на дугу бровей, несет терзания
уязвимому; пусть даже перевязь волос, черных и волнистых, совершает свой
губительный труд; пусть, о стройная, и Твоя алая губа, подобная бимбе, столь
продлевает это ослепление! Но как это Твоя дивно изогнутая, округлая грудь
может играть Моей жизнью?
Если даже в привязанности к чувственному миру Ц к этим радостным
прикосновениям и этим дрожащим нежным кокетливым взглядам, к этому
благоуханию лица-лотоса и этим искусным речам, источающим нектар, к этой
сладости губыЦбимбы Ц разум погружен в созерцание Ее, зачем же, Ц увы! -
возрастает мучение разлуки?
Пусть даруют вам долгий покой волны кокетливых взглядов Мадхусуданы, в
изобилии устремленных на средоточие нектара Ц ошеломляющий, сладостный,
луноподобный лик Радхи Ц и не замечаемых множеством игривых жен, что
внимают прекрасным звукам, исходящим от Его свирели, в то время как Он
склонил шею набок, качает головой и колышутся Его серьги.

Нежный Мадхусудана.

И подруга Радхики обратилась к Мадхаве, который в изнеможении оставался в

тростниковой беседке на берегу Ямуны, охваченный бременем страсти:
 ***

8). Она бранит сандаловый аромат, смотрит на лунные лучи, как на

невыносимое горе; считает ядом ветер с Малайи, ибо он касался змеиных нор;
опечаленная разлукой с Тобой, Мадхава, Она, словно в страхе перед дротиками
Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.
Словно чтобы защитить Тебя от непрерывно падающих стрел Маданы, Она, как
широким щитом, покрывает Свое уязвимое место Ц сердце Ц сетью влажных
лепестков лотоса; опечаленная разлукой с Тобой, Мадхава, Она, словно в страхе
перед дротиками Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.
Как бы исполняя обет ради блаженства Твоих объятий, Она готовит постель из
стрел Кусумавишикхи Ц цветочное ложе, желанное в искусстве бесчисленных
развлечений; опечаленная разлукой с Тобой, Мадхава, Она, словно в страхе перед
дротиками Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.
Ее возвышенное лицо-лотос несет на себе облако слез, источаемое из глаз, - так
месяц изливает поток амброзии, в то время как его терзают клыки страшного
Видхундуты, опечаленная разлукой с Тобой, Мадхава, Она, словно в страхе перед
дротиками Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.
С помощью мускуса антилопы Она тайком рисует Тебя в образе Асамашары,
склоняясь перед Тобой и, изображая макару внизу, а в руке Твоей Ц стрелу Ц
свежий цветок манго; опечаленная разлукой с Тобой, Мадхава, Она, словно в
страхе перед дротиками Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.
Отдавшись созерцанию, воображая, что Ты, столь недоступный, находишься
рядом с Нею. Она стенает, смеется, отчаивается, плачет, трепещет,
оставляет скорбь, опечаленная разлукой с Тобой, Мадхавы, Она, словно в страхе
перед дротиками Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.
На каждом шагу Она взывает так; лО Мадхава, Я пала к Твоим лотосным
стопам! Ты отворачиваешься, и вот даже луна тотчас умножает жар в Моем
теле!» - Опечаленная разлукой с Тобой, Мадхава, Она, словно в страхе перед
дротиками Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.
Чтобы изобразить это, надо с чувством продекламировать превосходно
изреченные, досточтимым Джаядевой, слова подруги, юной пастушке,
встревоженной разлукой с Хари. Опечаленная разлукой с Тобой, Мадхава, Она,
словно в страхе перед дротиками Манасиджи, погрузилась мыслями в Тебя.

***
Ее жилище кажется чащей; даже свита любимых подруг кажется сетью;
страдания со вздохами кажутся языками пламени в пылающем лесу; Она же в
разлуке с Тобой Ц увы! Ц уподобилась газели. О! Как же это сам Кандарпа
кажется Ямой, предавшись забавам тигра!
***
9). Даже превосходную гирлянду, лежащую на груди, Она, изможденная, считает
бременем Ц Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.
Даже на влажную, нежную, сандаловую мазь на теле, глядит как на яд,
испуганная Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.
Несравненный ветер вздохов, подобный пламени Маданы, пылая, распространяет
вокруг Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.
ГлазаЦлотосы, подобно сломанному тростнику, покрытые сетью капель,
обращает во все стороны Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.
От неподвижной щеки, подобной молодой луне в сумерках, не отнимает руки
Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.
Даже находящееся перед глазами ложе из свежих побегов считает пылающим
 огнем Ц Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.
лХари! Кришна!» - любовно, со страстью, словно осужденная на смерть шепчет
Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.
Пусть песнь, изреченная досточтимым Джаядевой, осчастливит посвященного у
стоп Кришны! Ц такова Радхика в разлуке с Тобой, Кешава.

***

Она ощущает дрожь волосков, произносит лСИТ!», стенает, трепещет,

лишается дыхания, погружается в созерцание, возбуждается, закрывает глаза,
падает, поднимается, теряет сознание. Если Ты, подобный небесным
врачевателям, смилостивишься, то неужели Эта красавица, охваченная столь
великой лихорадкой, не оживет от Твоего целебного напитка? Иначе же
проситель окажется покинутым.
Желанный божественный врачеватель, если Ты не прогонишь мучения больной
от любви Радхики, то будешь безжалостней даже громовой стрелы Индры.
Удивительно, что в то время как тело давно болеет, сжимаемое любовной
лихорадкой, сердце Ее страдает в мыслях о сандале, луне, лотосе. Но как это,
помышляя в изнеможении лишь о Тебе одном, любимом, о Твоем освежающем
теле, Она, обессилев и оставшись в одиночестве, способна еще дышать хотя бы
мгновенье?
Та, что прежде, в изнеможении сомкнув глаза, не могла вынести ни мгновенья
разлуки с Тобой, как живет Она еще в долгой разлуки, глядя на цветущую
верхушку мангового дерева?
Пусть умножит ваши блага рука Кансадвиши, принявшего облик пастушка,
который отважно поднял и держит Говардхан, чтобы защитить Гокулу,
испуганную ливнем, - рука, которую в высшем блаженстве долго целовали
пастушки Ц возлюбленные, с гордостью нанеся на нее изгибами губ отпечатки
киновари.

Одержимый желанием Пундарикша.

лЯ останусь здесь, а ты иди к Радхе, умилостивь и приведи Ее, согласно Моему
слову», - получив, такое поручение Мадхурипу, подруга сама снова пошла к Радхе
и так сказала Ей:
***
10). В то время как веет ветер с Малайи, принося с собой желание, и
распускается множество цветов, разрывая сердца разлученных, увенчанный
лесными цветами изнемогает в разлуке с Тобой, подруга!
В то время как Его жгут даже прохладные лучи месяца, Он уподобляется
умирающему; падают стрелы Маданы, и Он стенает в великом горе; увенчанный
лесными цветами изнемогает в разлуке с Тобой, подруга!
В то время как жужжит рой пчел, Он затыкает уши; сердце Его переживает
разлуку; каждую ночь Он подвергается страданиям; увенчанный лесными
цветами изнемогает в разлуке с Тобой, подруга!
Он обитает в просторной чаще, покинув чарующую обитель; мечется на земле,
что служит Ему ложем; громко стенает, произнося Твое имя; увенчанный
лесными цветами изнемогает в разлуке с Тобой, подруга!
В то время как поэт Джаядева ведет речь и с переживанием разлуки в сердце
растет страсть, пусть Хари явит благодеяние! Увенчанный лесными цветами
изнемогает в разлуке с Тобой, подруга!
***
Где некогда с Тобой свершились радости супруга Рати, в той самой беседке Ц
великом святилище Манматхи Ц Мадхава, опять непрестанно помышляя о Тебе
 и, шепча Твое имя, словно череду молитв, вновь жаждет отведать нектар Ц
страстно обнять сосуды Твоих грудей.
***
11). Не медля иди, прекраснобедрая, следуй за Ним, владыкой Твоего сердца,
облаченным в восхитительный наряд Маданы и отправившимся на свидание Ц
средоточие любовных радостей. Увенчанный лесными цветами обитает в лесу
на берегу Ямуны, овеваемым тихим ветром; руки Его трепещут, сдавливая
пышные груди пастушек.
Он играет на нежном тростнике, делая знак, что указывает на Твое имя; Он
склоняется даже перед пылью гонимой ветром, который касался Твоего
стройного тела. Увенчанный лесными цветами обитает в лесу на берегу Ямуны,
овеваемым тихим ветром; руки Его трепещут, сдавливая пышные груди
пастушек.
Когда пролетает птица, когда трепещет лист, Он, воображая, что
приближаешься Ты, украшает ложе и беспокойным взором смотрит, следя за
Твоей дорогой. Увенчанный лесными цветами обитает в лесу на берегу Ямуны,
овеваемым тихим ветром; руки Его трепещут, сдавливая пышные груди
пастушек.
Оставь беспокойно звенящее кольцо на ноге, подобное врагу, сотрясающееся в
любовной игре; накинь темное покрывало и иди, подруга, в беседку, окутанную
мглой. Увенчанный лесными цветами обитает в лесу на берегу Ямуны,
овеваемым тихим ветром; руки Его трепещут, сдавливая пышные груди
пастушек.
Ожерелье лежит на плече Мурари, словно журавль, порхающий над тучей;
подобно желтой молнии, Ты, пожирающая плоды добрых дел, блистаешь,
поменявшись местами при наслаждении. Увенчанный лесными цветами
обитает в лесу на берегу Ямуны, овеваемым тихим ветром; руки Его трепещут,
сдавливая пышные груди пастушек.
На ложе молодых побегов возложи на лотосоокого покров бедер, с которых
соскользнула одежда и снят пояс, - подобных сокровищнице, хранящей радости.
Увенчанный лесными цветами обитает в лесу на берегу Ямуны, овеваемым
тихим ветром; руки Его трепещут, сдавливая пышные груди пастушек.
Хари полон нетерпения, а ночь уже близится к концу, внемли моим словам,
поскорее действуй, чтобы исполнить желание Мадхурипу. Увенчанный лесными
цветами обитает в лесу на берегу Ямуны, овеваемым тихим ветром; руки Его
трепещут, сдавливая пышные груди пастушек.
В то время как досточтимый Джаядева, предавшийся служению Хари, ведет
полную очарования речь, склонитесь с радостью в сердце пред столь
сострадательным Хари, любимым за Свои благодеяния. Увенчанный лесными
цветами обитает в лесу на берегу Ямуны, овеваемым тихим ветром; руки Его
трепещут, сдавливая пышные груди пастушек.

***

То он испускает вздохи, то глядит по сторонам, то входит в беседку под

жужжание пчел, то совсем лишается дыхания, то украшает ложе, то глядит,
полный беспокойства. Твой возлюбленный, милая, изнемогает, терзаемый
Маданой.
С Твоей уклончивостью совсем уже зашло наделенное палящими лучами солнце, и
с желанием Говинды наступил густой мрак; моя долгая просьба подобна
жалобному зову уток. О, ослепленная, медлительность бесплодна в этот
сладостный миг свидания!
Вслед за объятиями, за поцелуями, за царапаниями от ногтей, за пробуждением
 любви, за возбуждением, за началом страстного соединения Ц какой сладости,
смешанной со стыдом, не ощутит пара любящих, что шли к другим, по ошибке
встретились и во мраке узнали друг друга по голосу?
О прекрасноликая, что со страхом и дрожью устремляешь взор на дорогу во мгле,
тихо замедляешь шаг, то и дело останавливаешься у каждого дерева, и, наконец,
тайно приходишь, в то время как члены Твои трепещут от любви, - пусть,
увидев Тебя, счастливый, Он осуществит Твое желание!
Пусть защитит тебя Девакинандана Ц метеор, уничтоживший Кансу; пчела на
лотосоподобном лице ослепленной Радхи, сапфир, что служит украшением,
венчающем вершину трех миров; воплощение положившее конец земным
тяготам; приход вечерней поры, что вдоволь радует сердца красавиц Враджи.

Благодетельный Вайкунтха.

И увидев Ее в обители из лиан, не способную идти и давно охваченную страстью,

подруга рассказала о Ее состоянии Говинде, изнемогающему от любви:

***
12). В тайне Ей повсюду видишься Ты, пьющий сладкий нектар Ее губ. О владыка
Хари, Радха изнемогает в Своем жилище!
Со страстью, устремившись на свидание с Тобой, Она падает, пройдя несколько
шагов. О владыка Хари, Радха изнемогает в Своем жилище!
Сделав браслет из чистого волокна молодых ростков лотоса, Она вся живет здесь
стремлением насладиться Тобой. О владыка Хари, Радха изнемогает в Своем
жилище!
То и дело, взглядывая на игру Своих украшений, Она склонна воображать: лЯ Ц
Мадхурипу.» О владыка Хари, Радха изнемогает в Своем жилище!
лПочему Хари не спешит на свидание?» Ц снова и снова говорит Она подруге. О
владыка Хари, Радха изнемогает в Своем жилище!
Она обнимает и целует подобную туче густую мглу, говоря: лПришел Хари!» О
владыка Хари, Радха изнемогает в Своем жилище!
В то время как Ты медлишь, Она, утратив стыд, стенает и плачет, готовая
принять возлюбленного. О владыка Хари, Радха изнемогает в Своем жилище!
Пусть произнесенное досточтимым поэтом Джаядевой, умножит великую
радость знатоков. О владыка Хари, Радха изнемогает в Своем жилище!

***

Кончики Ее волосков сильно дрожат, Она громко произносит лСИТ!», цепенеет

внутри, издает беспокойные восклицания; с великой любовью обратив помыслы к
Тебе, газелеокая погружается в океан желаний, предавшись созерцанию.
Она украшает тело; стоит пролететь листку, как Она то и дело подозревает,
что это пришел Ты; Она расстилает ложе, погружается в долгое созерцание. Но,
даже поглощенная сомнением, украшением ложа, размышлением и сотней игр,
Эта красавица не вынесет и ночи без Тебя.
лПочему Ты останавливаешься у дерева бхандиры Ц убежища черных змей?
Почему не идешь, брат, в виднеющийся отсюда радостный приют Нанды?» Ц
такова скрыто предназначенная Радхе речь Говинды, находящегося близ Нанды,
переданная Им из уст путника. Да побеждают слова, несущие хвалу вечернему
гостю!

Коварный Нараяна.
 А между тем луна Ц капля сандала на прекрасном лике небосвода Ц озарила
сетью лучей недра Вриндаваны; блеск ее явил пятно, подобное греху, что она
совершила, служа помехой на пути, которым следовала толпа неверных жен.
В то время как взошел месяц, а Мадхава все медлил, Она, опечаленная, стала
громко горевать, стеная на все лады:
***
13). лДаже в назначенное время Ц о горе! Ц не пришел Хари в лес. Бесплодна Моя
юность, хоть красота и безупречна. Увы, к какому убежищу пойду Я здесь,
обманутая речью подруги?
лСледуя за Ним, Я даже ночью бродила по чаще, и вот из-за Него Асамашара
пригвоздил Мое сердце. Увы, к какому убежищу пойду Я здесь, обманутая речью
подруги?
Уж лучше для Меня смерть, тело Мое бесполезно. Зачем, безрассудная, терплю Я
огонь разлуки? Увы, к какому убежищу пойду Я здесь, обманутая речью подруги?
Меня Ц о горе! Ц раздражает сладостная весенняя ночь. Какая-то подруга,
возлюбленная за свои добрые дела, наслаждается Хари. Увы, к какому убежищу
пойду Я здесь, обманутая речью подруги?
О горе! Великим злом кажутся Мне браслеты и прочие драгоценные украшения,
ибо они несут пламя разлуки с Хари. Увы, к какому убежищу пойду Я здесь,
обманутая речью подруги?
Даже цветочная гирлянда на сердце, словно игрою стрел Атану, столь жестокой
по природе, поражает Меня, нежную телом, как цветок. Увы, к какому убежищу
пойду Я здесь, обманутая речью подруги?
Я останусь здесь, не обращая внимания на лесной тростник. Мадхусудана даже
не вспоминает Меня в мыслях. Увы, к какому убежищу пойду Я здесь, обманутая
речью подруги?
Пусть речь поэта Джаядевы, чье убежище Ц у стоп Хари, живет в сердце, словно
юная женщина, нежная и сведущая в искусствах! Увы, к какому убежищу пойду Я
здесь, обманутая речью подруги?

***

Пошел ли Он к какой-нибудь возлюбленной? Удерживают ли Его друзья

любовными забавами? Блуждает ли Он во тьме близ леса? Или любимый
изнемогает и не способен хоть немного пройти по дороге, раз, даже
договорившись на свидание, Он не пришел в чарующую беседку из тростников и
лиан?
И вот, видя, как Эта подруга, онемевшая от скорби, возвращается без Маданы,
она, вообразив, что Джанардана очарован какой-то другой пастушкой,
произнесла, словно видя это:
***
14). Ее жилье приготовлено, как надлежит, для любовного сражения; цветы
врассыпную падают из Ее распустившихся волос; какая-то юная жена,
наделенная великими достоинствами, придается любовной забаве с Мадхурипу.
Она охвачена страстью в объятиях Хари, гирлянда дрожит на сосудах ее грудей;
какая-то юная жена, наделенная великими достоинствами, придается любовной
забаве с Мадхурипу.
Пряди волос растрепались на ее чарующем лице-месяце; истомленная страстью
от питья из Его губ; какая-то юная жена, наделенная великими достоинствами,
придается любовной забаве с Мадхурипу.
Раскачивающиеся серьги ударяют о ее щеки, пояс позвякивает на ее бедрах,
двигающихся взад и вперед; какая-то юная жена, наделенная великими
достоинствами, придается любовной забаве с Мадхурипу.
 Стыдясь и смеясь под взглядом возлюбленного, издавая на все лады любовное
воркование, в страстном наслаждении, какая-то юная жена, наделенная
великими достоинствами, придается любовной забаве с Мадхурипу.
С сильной дрожью волосков, вся волнуясь и трепеща, она обнаруживает любовь,
вздыхая и закрывая глаза; какая-то юная жена, наделенная великими
достоинствами, придается любовной забаве с Мадхурипу.
Ее прекрасное тело покрыто каплями пота, стройная в любовной битве, она
падает на Его грудь; какая-то юная жена, наделенная великими достоинствами,
придается любовной забаве с Мадхурипу.
Пусть воспетые досточтимым Джаядевой радости Хари принесут облегчение в
прегрешениях века Кали! Какая-то юная жена, наделенная великими
достоинствами, придается любовной забаве с Мадхурипу.

***
Хоть это лунное сияние, подобное лотосному лику Мурари, бледному от разлуки,
способно затмить рассудок, но месяц лишь безмерно увеличивает мучение
страсти в сердце, влекущемуся к любви.

***

15). Ее чарующее лицо охвачено желанием, губы изогнуты в поцелуе; с дрожью

волосков Он рисует ей мускусом знак на лбу, подобный изображению газели на
месяце. Мурари наслаждается сейчас в лесу, на берегу Ямуны.
Прекрасные, как груда облаков, волосы, дрожащие вокруг юного лица, Он
украшает цветком красного амарата Ц молнией, сверкающей в увеселительном
лесу супруга Рати. Мурари наслаждается сейчас в лесу, на берегу Ямуны.
На небосводе пышной пары грудей, умащенных блистающим мускусом и
украшенных луноподобными следами ногтей, Он укрепляет череду звезд Ц
безупречное жемчужное украшение. Мурари наслаждается сейчас в лесу, на
берегу Ямуны.
На превосходящую волокно стебля лотоса, прохладную, как снег, нежную пару
рук с ладонями, словно лепестки лотоса, Он надевает изумрудные браслеты,
подобные веренице пчел. Мурари наслаждается сейчас в лесу, на берегу Ямуны.
На украшенные благовониями пышные бедра Ц обитель страсти, золотой трон
Манасижди Ц Он возлагает драгоценный пояс, затмевающий свод храма любви.
Мурари наслаждается сейчас в лесу, на берегу Ямуны.
Поставив Себе на сердце бутоны стоп Ц пристанище Камалы, - украшенное
ногтями-драгоценностями, Он покрывает их снаружи, нанося лак. Мурари
наслаждается сейчас в лесу, на берегу Ямуны.
Скажи, о подруга, зачем, в то время как коварный брат Халадхары усердно
услаждает некую красавицу, Я, лишенная удовольствий, долго и бесплодно
пребывала здесь, в чаще? Мурари наслаждается сейчас в лесу, на берегу Ямуны.
Пусть зло, сотворенное веком Кали, не затронет служителя у стоп Мадхурипу,
царя поэтов Джаядеву, что ведет здесь сладостное повествование, превознося
деяния Хари! Мурари наслаждается сейчас в лесу, на берегу Ямуны.

***
Если, безжалостный и лживый, Он не пришел, зачем Тебе мучиться, подруга?
Ведь Ты всего лишь вестница. Если любимый многими, Он вволю предается
наслаждениям, какая в том Твоя вина? Гляди: ныне из-за достоинств
возлюбленного, сердце Твое разрывается под бременем любовных страданий и
само готово идти, чтобы соединиться с дорогим.
 ***

16). Она не страдает на ложе из молодых побегов Ц ведь Тот, чьи глаза подобны
лотосам, дрожащим от ветра, увенчанный лесными цветами наслаждается ею,
о подруга!
Ее не разрывает дротик Манасиджи Ц ведь Тот, чей чарующий лик подобен
распустившемуся лотосу, увенчанный лесными цветами наслаждается ею, о
подруга!
Ее не опаляет ветер с Малайи Ц ведь Тот, чья речь нежнее и слаще нектара,
увенчанный лесными цветами наслаждается ею, о подруга!
Она не дрожит от лучей несущих холод, - ведь Тот, чьи руки и ноги прекрасны,
словно прибрежный лотос, увенчанный лесными цветами наслаждается ею, о
подруга!
Ее сердце не разрывает долгая разлука Ц ведь прекрасный, словно скопление
дожденосных туч, увенчанный лесными цветами наслаждается ею, о подруга!
Она не вздыхает от смеха окружающих Ц ведь Тот, чье чистое одеяние
блистает, словно золото на пробном камне, увенчанный лесными цветами
наслаждается ею, о подруга!
Она не испытывает мучений от великой печали Ц ведь лучший юноша во всех
трех мирах, увенчанный лесными цветами наслаждается ею, о подруга!
Пусть благодаря этим словам, изреченным досточтимым Джаядевой, Сам Хари
проникнет в ваше сердце! Увенчанный лесными цветами наслаждается ею, о
подруга!
О сандаловый ветер, несущий любовное наслаждение, смилуйся же, о веющий с
юга, оставь жестокость хоть на мгновение, о дыхание мира, поставь передо
Мною Мадхову и тогда уже унесешь Мое дыхание!
Подобно врагу, мучает Меня это общество подруг; подобно пламени Ц холодный
ветер; подобный яду Ц наделенный нектарными лучами месяц. Снова сердце Мое
с силой так стремится к Тому безжалостному, который вошел в душу.
Безраздельно своеволие жестокого Камы над лотосоокими женами!
Неси Мне мучения, ветер с Малайи; возьми Мое дыхание, Панчабана,- больше Я не
буду искать убежища дома. К чему Твое терпение, сестра Кританты? Ороси
волнами Мои члены, пусть успокоится жар, сжигающий тело.
В то время как поутру хоровод вдоволь смеется, глядя на неподвижную синюю
накидку на Ее груди и на дрожащий покров желтой одежды Радхи,- пусть, искоса
направив трепещущий от стыда взгляд на лицо Радхи, этот сын Нанды со
сладкой улыбкой на лице очистит сознание мира!

Смущенный Лакшмипати.

И вот, с трудом проведя ночь, даже истерзанная стрелами Смары, Она утром с
негодованием сказала желанному, хотя Тот и вел почтительные речи,
склонившись перед Ней:
17). Твои глаза устало мигают и окрашены в красный цвет, рожденный долгим
ночным бдением,- со страстью они словно открыто говорят о возросшей силе
любовного влечения. Харихари! Уходи, Мадхава, уходи, Кешава, не говори лживых
слов; следуй, лотосоокий, за той, которая прогоняет Твою скорбь!
Пурпурное одеяние Твоих зубов, Кришна, потемнело на вид из-за поцелуев в Ее
глаза, черные от коллирия, и уподобилось Твоему телу! Харихари! Уходи,
Мадхава, уходи, Кешава, не говори лживых слов; следуй, лотосоокий, за той,
которая прогоняет Твою скорбь!
Твое тело покрывают царапины, нанесенные острыми ногтями в любовной
битве, словно строки в описании сладостной победы, начертанной золотом на
 изумрудной пластине. Харихари! Уходи, Мадхава, уходи, Кешава, не говори
лживых слов; следуй, лотосоокий, за той, которая прогоняет Твою скорбь!
Твоя чудесная грудь орошена лаком, сочащимся с Ее ногЦлотосов; Она подобна
снаружи дереву мадана, покрытого свежими побегами. Харихари! Уходи, Мадхава,
уходи, Кешава, не говори лживых слов; следуй, лотосоокий, за той, которая
прогоняет Твою скорбь!
След укуса, оставшийся на Твоей губе, рождает боль в Моей душе. Он дает
знать: лКак же может теперь Твое тело быть неразлучным со Мной?» Харихари!
Уходи, Мадхава, уходи, Кешава, не говори лживых слов; следуй, лотосоокий, за
той, которая прогоняет Твою скорбь!
Поистине, Кришна, душа Твоя подобна телу и даже еще темней. Как можешь Ты
обманывать существо, что влечется за Тобой, мучимое лихорадкой Асамашары?
Харихари! Уходи, Мадхава, уходи, Кешава, не говори лживых слов; следуй,
лотосоокий, за той, которая прогоняет Твою скорбь!
Ты бродишь по лесам, чтобы пожирать бессильных жен,- что же здесь
удивительного? Ведь даже Путаника свидетельствует о безжалостном
убийстве женщины, которое Ты совершил в детстве. Харихари! Уходи, Мадхава,
уходи, Кешава, не говори лживых слов; следуй, лотосоокий, за той, которая
прогоняет Твою скорбь!
Внимайте, мудрецы, изреченной досточтимым Джаядевой, сладкой, как нектар,
что трудно обрести даже в обители богов, жалобе юной жены, обманутой в
любви и испытавшей неверность возлюбленного. Харихари! Уходи, Мадхава,
уходи, Кешава, не говори лживых слов; следуй, лотосоокий, за той, которая
прогоняет Твою скорбь!
Когда Я гляжу на Твою грудь, покрытую, словно выступившей наружу страстью,
пурпурным блеском от лака с ног желанной, то Твой вид, обманщик, рождает
теперь во Мне стыд, превосходящий даже боль от ставшего явным бремени
разбитой любви.
Пусть умножит ваши блага звук свирели Кансарипу, что опьяняет чу вства,
кружит голову, колышет и осыпает листья с мандары, привлекает
неподвижных, услаждает гордых, зачаровывает газелеоких и сокрушает
неодолимые тяжкие беды, которыми мучают небожителей гордые данавы.

Пришедший в смятение Мукунда.

И вот подруга тайно сказала Ей, изнемогающей от любви, сломленной

страстным желанием, скорбящей, размышляющей о деяниях Хари, разлученной с
возлюбленным из-за скорби:
18). Вместе с веянием весеннего ветра идет на свидание Хари Ц какое еще
счастье в мире выше этого, подруга? Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Зачем ты оставляешь бесплодными столь чарующие тяжелые чаши грудей,
превосходящие даже пальмовые плоды? Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Разве не повторяла я еще недавно столько раз слово за словом: УНе оставляй
Хари, наделенного высшим блеском.Ф Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Зачем Ты горюешь и плачешь, охваченная скорбью? Ведь хоровод юных жен
смеется над Тобой. Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Доставь наслаждение взору Ц взгляни на Хари, возлежащего на прохладных
лепестках влажного лотоса. Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Зачем Ты даешь волю тяжкой печали в сердце? Внемли моим словам о
нежеланной разлуке. Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Да приблизится к Тебе Хари, и заговорит с великой радостью! Зачем Ты так
мучаешь Свое сердце? Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Пусть столь восхитительные деяния Хари, воспетые досточтимым Джаядевой,
 осчасливят знатоков! Эй, разгневанная, не гневайся на Мадхаву!
Если Ты груба с нежным, если бесчувственна перед склонившимся, если
ненавидишь охваченного страстью, если отворачиваешься от Этого желанного,
обращающего к Тебе лицо, то по заслугам Тебе, поступающей во всем наоборот;
сандаловое притирание кажется ядом, несущий прохладные лу чи месяц Ц
жгучим, холод Ц огнем, любовная игра Ц мукой.
Чтобы преодолеть несчастья, мы восхваляем стопы славного Говинды, подобные
лотосам, нежным от привольно струящейся, прекрасной, как цветочный
нектар, Мандакини,- стопы, словно покрытые пчелами благодаря драгоценным
сапфирам в венцах Пурандары и сонмов других небожителей, что, полные
блаженства, с великим почтением склоняются перед Ним.

Искуссный Чатурбхуджа

Между тем, в конце дня, приблизившись к красавице,- чей гнев утих, а лицо не
способно было скрыть бесконечные вздохи, со стыдом взглядывающей на лица
подруг,- Хари, радостно произнес такие слова:
19). Едва стоит Тебе заговорить, как лунный блеск Твоих зубов прогоняет столь
ужасную мглу страха; Твой лунный лик услаждает взор, словно чакору,
нектаром дрожащих губ. Любимая, нежная нравом, оставь беспричинный гнев на
Меня Ц огонь желания сжигает ныне Мой рассудок. Дай отведать сладостного
питья с Твоих лотосных уст!
Если Ты действительно разгневана на Меня, прекраснозубая, даруй Мне удары
стрелами острых ногтей, охвати цепью рук, наноси укусы Ц поистине, делай
все, что доставляет удовольствие! Любимая, нежная нравом, оставь
беспричинный гнев на Меня Ц огонь желания сжигает ныне Мой рассудок. Дай
отведать сладостного питья с Твоих лотосных уст!
Ты Ц Мое украшение, Ты Ц Моя жизнь, Ты Ц Мое сокровище в океане бытия! Будь
теперь всегда сострадательна ко Мне Ц Мое сердце столь стремится к этому.
Любимая, нежная нравом, оставь беспричинный гнев на Меня Ц огонь желания
сжигает ныне Мой рассудок. Дай отведать сладостного питья с Твоих лотосных
уст!
Хотя Твой глаз, о стройная, подобен синему лотосу, он выглядит, словно красная
лилия. Если со страстью от стрел Кусумашары Ты окрашиваешь Мою черноту,
то это Ц согласно природе. Любимая, нежная нравом, оставь беспричинный гнев
на Меня Ц огонь желания сжигает ныне Мой рассудок. Дай отведать сладостного
питья с Твоих лотосных уст!
Пусть череда драгоценностей блистает на сосудах грудей Ц пусть украшает
обитель Твоего сердца Ц грудь; пусть и пояс звучит на пышной округлости Твоих
бедер Ц пусть возвещает повеления Манматхи. Любимая, нежная нравом, оставь
беспричинный гнев на Меня Ц огонь желания сжигает ныне Мой рассудок. Дай
отведать сладостного питья с Твоих лотосных уст!
Повели, нежноголосая Ц да окрашу Я свежим, блестящим лаком пару Твоих ног,
превзошедших цветок стхалакамалы, радующих Мое сердце, рождающих счастье
на ристалище любви. Любимая, нежная нравом, оставь беспричинный гнев на
Меня Ц огонь желания сжигает ныне Мой рассудок. Дай отведать сладостного
питья с Твоих лотосных уст!
Возложи на Мою голову украшение Ц превосходный бутон ног, исцеляющих от яда
любви; жестокое, разрушительное пламя страсти горит во Мне Ц пусть они
унесут этот постигший Меня недуг. Любимая, нежная нравом, оставь
беспричинный гнев на Меня Ц огонь желания сжигает ныне Мой рассудок. Дай
отведать сладостного питья с Твоих лотосных уст!
Так побеждает украшенная красноречием поэта Джаядевы обращенная к Радхе
 речь Муравайрина Ц сладкая, льстивая, искуссная, нежная, дарующая усладу
гордым женам. Любимая, нежная нравом, оставь беспричинный гнев на Меня Ц
огонь желания сжигает ныне Мой рассудок. Дай отведать сладостного питья с
Твоих лотосных уст!
Оставь страх, беспокойная! Ц Лишь Тобой, полногрудой и пышнобедрой,
постоянно занято сердце, где нет места другой, и никакой счасливец, кроме
Витану, не способен проникнуть в Меня. Сверши же, возлюбленная то, что
надлежит свершить в начале объятий!
О чарующая, наноси Мне укусы безжалостными зубами, свяжи лианами рук,
прижми плотной грудью Ц ощути и Ты радость, разгневанная! Мои жизненные
силы выходят через рану от стрелы Панчабану.
Твоя изогнутая бровь, о луноликая, подобна страшной черной змее,
ошеломляющей; а пьянящий напиток Ц нектар Твоих уст, служит для юных
волшебным заклинанием, что прогоняет вызванный этой бровью страх.
Твое молчание, стройная, напрасно мучает Меня; спой, юная, сладким голосом
мелодию панчама; прогони страдание Своими взглядами; перестань же
отворачиваться, прекрасная, не оставляй Меня Ц Я, Твой желанный, в безмерной
любви Сам приблизился, чарующая!
Эти губы сиянием сродни бандхуке; гладкая щека, о гневная, - цвета мадхуки;
глаз блестит, источая красоту синего лотоса; нос подобен цветущему сезаму;
Твои зубы, желанная - жасмину. Видно с помощью Твоего лица этот Пушпаюдха
побеждает весь мир.
Глазами Ты напоминаешь опьяненную Аласу, лицом Ц Индусандипани, походкой
среди людей Ц Манораму, парой бедер превосходишь Рамбху; страстна, словно
Калавати; брови излучают прелесть Читралекхи. Стройная, Ты являешь Собой
сошедших на землю небесных жен.
Пусть умножит любовь этот Хари, столкнувшийся в битве с Кувалаяпидой, чьи
бугры на лбу напоминали пышные груди Радхи, - в битве, когда покрытый потом,
Он на мгновенье закрыл глаза, и при виде этого, сразу раздался громкий крик
ослепленного Кансы: УПобеда, победа, победа!Ф

Счастливый Дамодара.
После того, как Кешава умилостивил газелеокую долгими мольбами и,
нарядившись, направился к ложу в беседке, с наступлением сумерек,
похищающих зрение, некая подруга промолвила Радхе, избавившейся от
подавленности и надевшей блестящее украшение:

***
20). За сплетавшим венок льстивых речей, за распростершимся у Твоих стоп, за
отправившимся ныне к ложу любовной игры в прекрасной тростниковой роще на
берегу Ц следуй за Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая Радхика!
О несущая тяжесть пышных бедер и грудей, подойди, позвякивая дрогоценными
кольцами на ногах; яви замедленную походку, затмевающую фламинго! Следуй за
Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая Радхика!
Внемли столь прельщающим возгласам Мадхурипу, опьяняющим юных жен;
насладись страстью, пока стая кукушек славит повелителя Кусумашарасаны!
Следуй за Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая Радхика!
Множеством молодых побеговЦрук, колеблемых ветром, заросли лиан словно
побуждают идти Тебя, чьи бедра подобны хоботу слона. Оставь же
медлительность, следуй за Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая
Радхика!
Спроси эти сосуды грудей, что несут восхитительное ожерелье, словно чистую
 воду, и дрожат от волн любви, будто предвещая объятия Хари. Следуй за
Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая Радхика!
Все подруги видят, что тело Твое уже готово к сладостной битве; под звон пояса,
словно под шум барабана, со страстью и не стыдясь, о разгоряченная, иди на
свидание! Следуй за Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая Радхика!
Иди, игриво опираясь на подругу рукой с ногтями, прекрасными, как стрелы
Смары, и позвякиванием браслетов дай знать Хари о свойственной Тебе походке.
Следуй за Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая Радхика!
Пусть слово досточимого Джаядевы, которое превосходит ожерелье и затмевает
красавицу, непрерывно держится на устах тех, чье сердце устремлено к Хари!
Следуй за Мадхуматханой, шедшим за Тобой, чарующая Радхика!

***

УОна увидит Меня, промолвит слова любви, достигнет желанного в тесных

объятиях и насладится, соединившись со Мной!Ф- с волнением думая так, о
подруга, Этот любимый глядит на Тебя, трепещет, испытывает дрожь
волосков, радуется, покрывается потом, идет навстречу, теряет сознание в
беседке, окутанной густым мраком.
Словно покрывая глаза краской, уши Ц волнистой гроздью тамалы, голову Ц
венком темного лотоса, груди Ц мускусным письмом, темнота во всей беседке,
прекрасная, как темно-синяя накидка, охватывает, о подруга, тела искусных
красавиц, что рады спешить на свидание.
Это мгла, подобная самым темным листьям тамалы и вся украшенная
полосками,- блистающим цветником желтых от шафрана красавиц, спешащих
на свидание,- служит пробным камнем для золота их любви.
И тогда подруга промолвила Радхе, застыдившейся при виде Хари у входа в
беседку Ц убежище, освещенного чередой дрожащих жемчужин, блеском золотого
пояса и драгоценностей в ожерелье и браслетах на плечах и запястиях:

***
21). Со смехом на лице от великой страсти развлекайся под чарующим кровом
беседки в обители любовных игр! Входи сюда, к Мадхаве, Радха!
На твоих грудяхЦсосудах дрожит ожерелье,- развлекайся на превосходном ложе
из свежей листвы ашоки! Входи сюда, к Мадхаве, Радха!
Твое тело нежно, как цветок,- развлекайся в спальных покоях, украшенных
грудой цветов! Входи сюда, к Мадхаве, Радха!
Испуганная градом стрел Маданы,- развлекайся в благоуханной прохладе нежно
веющего ветра с Малайи! Входи сюда, к Мадхаве, Радха!
Твои пышные бедра долго бездействовали,- развлекайся в гуще свежих побегов
широко раскинувшихся лиан! Входи сюда, к Мадхаве, Радха!
Исполненная страсти от цветочных стрел,- развлекайся под жужжание роя
пчел, опьяненная медом! Входи сюда, к Мадхаве, Радха!
Блеск Твоих зубов подобен блеску рубина,- развлекайся под голоса столь сладко
поющей стаи кукушек! Входи сюда, к Мадхаве, Радха!
О Мурари, твори сотни благодеяний в то время, как ведет речь царь царей-
поэтов Джаядева, доставляющий обилие радостей Падмавати! Входи сюда, к
Мадхаве, Радха!

***
Давно лелея мысль о Тебе, столь изнеможенный, сильно страдая, Он страстно
жаждет испить изобильный нектар с Твоих губ, подобных бимбе. Укрась же Его
лоно Ц что здесь смущаться хоть на мгновенье, когда Он распростерся у Твоих
 лотосных стоп, словно раб, купленный за мгновенье счастья Ц движение Твоих
бровей?
И вот с тревогой и блаженством, трепетно глядя на Говинду, Она вошла в
убежище, звеня прекрасными кольцами на ногах.

***
22). Охваченного всевозможными чувствами, что пробудились при взгляде на лицо
Радхи, подобно океану, чьи высокие волны колышатся, видя диск луны,- Она
увидела Хари, стремящегося лишь к одному,- давно жаждущего любовных забав,
на чьем лице Ц пристанище любви Ц царила великая радость.
Носящего на груди дрожащее ожерелье из чистейших жемчужин, подобно
полноводной Ямуне, что выложена обильной, сверкающей пеной,- Она увидела
Хари, стремящегося лишь к одному,- давно жаждущего любовных забав, на чьем
лице Ц пристанище любви Ц царила великая радость.
Рождающего любовную страсть дрожащими косыми взглядами на подвижном
чарующем лице, подобном пруду, где пара трясогусок играет осенью на лоне
распустившихся лотосов,- Она увидела Хари, стремящегося лишь к одному,-
давно жаждущего любовных забав, на чьем лице Ц пристанище любви Ц царила
великая радость.
Носящего прекрасные серьги, что, подобно солнцу, касались Его лица-лотоса,
вызывающего жажду любви прелестным бутоном губ, распространяющих сияние
улыбки,- Она увидела Хари, стремящегося лишь к одному,- давно жаждущего
любовных забав, на чьем лице Ц пристанище любви Ц царила великая радость.
С цветами в волосах,- прекрасных, словно облако, лоно которого пронизано
лунными лучами; украшенного сандаловым знаком на лбу, подобном
незапятнанному месяцу, восходящего во мраке,- Она увидела Хари, стремящегося
лишь к одному,- давно жаждущего любовных забав, на чьем лице Ц пристанище
любви Ц царила великая радость.
Охваченного великой дрожью волосков, возбужденного страстными любовными
играми; чье тело красовалось в нарядах, сверкавших в скоплении лучей от
множества драгоценностей,- Она увидела Хари, стремящегося лишь к одному,-
давно жаждущего любовных забав, на чьем лице Ц пристанище любви Ц царила
великая радость.
Склонитесь перед Хари, давно хранимом в сердце; перед Тем, чья сущность
свершение благих дел, чье обилие украшений удвоено силой изречения
досточтимым Джаядевой,- Она увидела Хари, стремящегося лишь к одному,-
давно жаждущего любовных забав, на чьем лице Ц пристанище любви Ц царила
великая радость.
***
Очи Радхи опустились,- словно от усилий, когда сильно дрожащие зрачки зашли
за уголки глаз, будто следуя путем, ведущим до уха,- и теперь, в момент
встречи с самым желанным, из них полились обильные слезы радости, подобные
каплям стекающего пота.
Находившиеся вокруг Нее подруги оставили обитель, делая вид, что
почесываются, чтобы скрыть улыбку,- Она же подошла к краю ложа, увидела
лицо желанного, охваченное любовью и прекрасное от желания, и, несмотря на
стыдливость, стыд ушел от газелеокой.
Пусть счастливо доставит вам неизмеримую радость сын Нанды, что нежно-
нежно приняв в распростертые руки Радху, крепко, с любовью сжимает Ее, и со
словами: УКак бы не случилось, Атану, что высокие груди Этой красавицы
пронзят Мою спину и выйдут из нее наружу!Ф- поворачивает шею, будто желая
их увидеть.
Словно возвеличенный цветами мандары, рассыпанными богиней победы, словно
Сам отмеченный киноварью в пылу битвы со слоном, одерживает победу
Мураджит, чья рука, словно дубинка, окроплена каплями крови слона
Кувалаяпиды, которого Он играючи убил.
Пусть дарует вам радость Мукунда, что, являя Свое подобие созерцателю Ц
фламинго на Манасе, с наслаждением тешится на чарующих грудях-лотосах в
сердцеЦводоеме Радхи Ц единственной обители красавицы,- радующейся
чудными играми сладостной любви на главной арене забав Манасиджи.

Охваченный великой радостью Питамбара.

Когда же толпа подруг ушла, то, увидев, как обремененная сильным стыдом
Радха, чьи уста, омытые улыбкой, расцвели под властью любовного желания, со
страстью в сердце бросила быстрые взгляды на ложе молодых побегов и цветов,
Хари сказал любимой:
***
23). Возлюбленная, поставь ноги-лотосы на ложе молодых побегов, пусть этот
чудесный покров потерпит поражение от соперника Ц бутона Твоих стоп.
Скорей же иди сейчас, Радхика, за Нараяной, следовавшим за Тобой!
Лотосными руками Я почту Твои стопы Ц ведь Ты пришла издалека. Поскорей
позаботься на ложе о ножных кольцах, отважно следовавших за Тобой, подобно
Мне. Скорей же иди сейчас, Радхика, за Нараяной, следовавшим за Тобой!
Произнеси слово, сладкое, словно нектар, источаемый Твоими луноподобными
устами. Я сниму с Твоего тела накидку, что стесняет груди, подобно разлуке.
Скорей же иди сейчас, Радхика, за Нараяной, следовавшим за Тобой!
Словно в страстном порыве к объятиям любимого, с дрожью волосков, прижми к
Моей груди сосуды столь недоступных грудей и успокой любовный пыл! Скорей же
иди сейчас, Радхика, за Нараяной, следовавшим за Тобой!
Доставь, о прелестная, нектарный сок с уст, Ц оживи подобного мертвецу раба,
отдавшего Тебе сердце, безрадостного, чье тело сжигает пламя разлуки. Скорей
же иди сейчас, Радхика, за Нараяной, следовавшим за Тобой!
Позвякивай бечевой пояса, унизанного драгоценностями, в такт звукам Твоего
голоса, о луноликая! Слух Мой подобен крикам кукушек, - успокой Мою долгую
тоску! Скорей же иди сейчас, Радхика, за Нараяной, следовавшим за Тобой!
Перестань теперь, мигая глазами, словно от стыда, так глядеть на Меня,
измученного бесплодным гневом; отбрось напрасное страдание любви. Скорей же
иди сейчас, Радхика, за Нараяной, следовавшим за Тобой!
Пусть изреченный слово за словом досточтимым Джаядевой этот рассказ о
радостях Мадхурипу родит в знатоках удовлетворенность Ц восхитительное
чувство любовной страсти. Скорей же иди сейчас, Радхика, за Нараяной,
следовавшим за Тобой!
***
Трепет волосков был помехой тесным объятиям, и мигание глаз Ц взглядам,
побуждающим к любовной игре; приятные речи были помехой питью нектара из
губ, а само ощущение блаженства Ц тому искусному любовному сражению. Так
возрастало их счастливое желание Ц начало любовного удовольствия.
Какое наслаждение обретает любимый, когда Его сковывают руки возлюбленной,
сдавливает тяжесть грудей, ранят ногти и складку губ кусают зубы; когда Его
прижимает изгиб бедер, а рука, схватившая за волосы, склоняет Его, и Он
опьянен медом, что источают Ее уста! Да, сладостен путь любви!
В начале битвы Ц беспорядочной любовной игры, отмеченной знаком бога
страсти,- Она, отважно стремясь к победе над любимым, стала действовать
сверху,- и вот вслед за чрезмерным возбуждением, Ее бедра застыли в
 неподвижности, ослабли лианы рук, затрепетала грудь, закрылись глаза. Разве
может женщина овладеть мужскими свойствами?
Ее грудь явила розовые следы ногтей, глаза покраснели от дремоты, пурпур
сошел с губ, на растрепанных волосах расплелся венок, бечевка пояса слегка
распустилась у края одежды Ц эти стрелы Камы, утвердившиеся утром в
глазах, удивительным образом пронзили сердце супруга.
Ее прическа с дрожащими локонами распустилась, щеки источают пот,
ожерелье затмевается блеском грудей-сосудов, пояс куда-то упал и, прикрывая
лоно и грудь ладонями, Она тут же оглядывает себя и находит удовольствие
даже в этой расплетенной гирлянде.
Счастливый, Он пьет из уст газелеокой, чье тело обессилело от неудержимой
великой страсти, чья грудь успокоилась и застыла в объятиях; - из губ, что
омыты лучами зубов и среди беспорядочных забав раскрываются для невнятного
лепета, в то время как в потоке возгласов лСИТ!» глаза Ее полузакрыты от
чарующих развлечений.
И вот, в конце любовного наслаждения, Радха в великом изнеможении
почтительно и радостно сказала Говинде, стремительно удовлетворившему
желание:

***
24). лЯдунандана, рукой, что прохладнее сандала, нанеси сюда, на грудь,
подобную праздничному сосуду Манобхавы, узор мускусом», - говорила Она
радующему сердце, развлекающемуся Ядунандане.
лГлазной мазью, затмившей рой пчел, придай блеск, любимый, очам, коллирий с
которых был стерт поцелуями Твоих губ и откуда пускает стрелы повелитель
Рати»,- говорила Она радующему сердце, развлекающемуся Ядунандане.
лО нарядный, вдень серьги в мочки ушей, что, подобно сетям Манасиджи,
несущим забавы, кладут предел заходящим все дальше прыжкам глаз-газелей»,-
говорила Она радующему сердце, развлекающемуся Ядунандане.
лПриведи в порядок возбуждающие радость локоны у Моего безупречного лица,
превосходящего лотос,- блистающие локоны, что дивно собирают надо Мной рой
пчел»,- говорила Она радующему сердце, развлекающемуся Ядунандане.
лО лотосоокий, нанеси на Мой лоб-месяц, что перестал источать влагу
утомления, состоящий из мускусного сока чарующий знак, держащийся, словно
пятно на луне»,- говорила Она радующему сердце, развлекающемуся Ядунандане.
лО дарующий почет, укрась цветами Мои блестящие волосы, подобные
опахалуЦстягу Манасиджи,- распустившиеся от любовной страсти, чарующие,
чудесные, словно хвост павлина», - говорила Она радующему сердце,
развлекающемуся Ядунандане.
лО благородный нравом драгоценный пояс, одежды, украшения на сладостные
прекрасные бедра, подобные ущелью, задержавшему Шамбарадарану»,- говорила
Она радующему сердце, развлекающемуся Ядунандане.
Склони сердце к блестящему украшению Ц речам досточтимого Джаядевы, что
нектаром, составленным из воспоминаний о деяниях Хари, уничтожающего
страдания от пороков века Кали.- Так говорила Она радующего сердце,
развлекающемуся Ядунандане.
***
лПокрой превосходным узором Мои груди, накрась щеки, укрепи пояс на бедрах,
почти венком ношу волос, надень вереницу браслетов на руки и драгоценные
кольца на ноги» - так было сказано любимому, и Питамбара исполнил это.
Пусть же хранит вас Хари, что повсюду несет Свое величие благодаря
сочетанию отражений в обители, возникающей от череды драгоценностей в
 капюшоне царя змей, служащего Ему ложем, - Хари, словно умножившийся,
воплотившись в разные тела, чтобы сотнями глаз видеть дочь океана,
наделенную лотосными стопами.
Пусть же хранит вас Хари! - Отдернув край прекрасной одежды и блуждая
взором по грудям и бедрам Радхи, Он отвлекается древними историями, говоря:
лНе завладев Тобой, о прекрасная, пожелавшей избрать Меня, ослепленный супруг
Мридани в тревоге выпил яд на берегу молочного океана!»
Мастерство в искусствах гандхарвов; содержание, посвященное Вишну;
удовлетворение от поэтических творений, суть которых Ц постижение
любовной страсти, - все это пусть в чистоте извлекут из славной л
Гитаговинды» ученого поэта Джаядевы, мудрые, что с радостью устремляются к
одному лишь Кришне.
Да будет здесь со стороны достойных согласие со стремящимися, подобно мне, к
благочестию. И да прославят почтения к этому знатоки, видя усилия,
затраченные на сочинение. Если же кто-нибудь занят слушанием иных трудов,
то я прощу их: пусть, снова рассмотрев мой труд, они отметят мое
несовершенство, если здесь окажется таковое, - это пожелание останется и на
будущее.
Пусть на устах Парашары и других друзей звучит поэтическое искусство
славной лГитаговинды» досточтимого Джаядевы Ц сына знаменитого,
досточтимого Бходжадевы и Рамадеви.
Не утешает мысль об опьяняющем напитке: сахар, ты груб; виноград, кто
обратит на тебя внимание? Напиток бессмертия, ты мертв; молоко, у тебя
вкус воды; манговое дерево, плачь; губы возлюбленных, не отваживайтесь на
сравнение, скройтесь, пока искусные речи Джаядевы открывают подобну ю
блаженному состоянию сущность любовной страсти.
Пусть дарует великое счастье и успех труд рук Пурушоттамы Ц рук, что
жаждут несущих радость грудей, подобных плодам Прояги, там, где несет свои
воды поток у соединения пряди волос с жемчужным ожерельем Ц на берегу
Ямуны, где Он предавался множеству забав с Радхой.

И здесь окончена поэма. 1

Оглавление | Каталог библиотеки

Sponsor's links: