Почуяв прискорбие в моей душе, я приметил этот кабак.

Люди были достаточно воспитанными,

вежливыми и законопослушными, и оставались такими до тех пор пока их дома были открыты и
их ремесло потихоньку шло, хоть и (выражают этого как делали это раньше)не настолько
официально как раньше: но было одно сборище личностей, кто использовал их собственный дом,
и кто, посреди всего этого кошмара, был в нем каждую ночь, упиваясь и громыхая в своих
экстравагантных выходках как обычно это делали подобные люди в другие времена, и,
действительно, до такой оскорбительной степени, что сами хозяин и хозяйка этого дома сначала
стыдились, а затем и просто боялись их.

Обычно они сидели в комнате рядом с улицей, и они всегда засиживались поздними часами, так
что когда повозка с трупами подъезжала к концу улицы чтобы свернуть на Хаундсдитч, которая
была на виду из окон трактира, они часто открывали окна как только они слышали колокол и
выглядывали наружу, чтобы посмотреть на них; и когда они слышали горестные жалобы людей на
улице или из их окон, когда повозка проезжала мимо, они нахально высмеивали и глумились над
ними, особенно если слышали как эти бедные люди призывали Бога смилостивиться над ними,
как многие делали в то время, проходя мимо среди улицы.

Эти господа, были немного встревожены со беспокойством от