10

Интернациональный шпионаж и борьба с ним 1
для служебных целей
Вальтер Николаи
ТАЙНЫЕ СИЛЫ
Интернациональный шпионаж и борьба с ним
во время мировой войны и в настоящее время
Максимилиан Ронге
разведка
и контрразведка
Чарльз Э. Россель
разведка
и контрразведка
издание IV управления штаба раб.-кр. кр. армии

ТАЙНЫЕ СИЛЫ: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой
войны и в настоящее время / В. Николаи, М. Ронге, Ч.Э. Россель / Сост., вступ. ста-
тья и общ. ред. В.Ф. Федько. - Киев: “Издательство “Мария”, 2015. - 589 с.: ил. - (Спец-
службы в войнах XX века). / электронная версия.
ISBN 978-966-97441-2-8
Воспоминания непосредственных руководителей тайных операций представляют

огромный интерес не только с исторической точки зрения.
В. Николаи - выдающийся немецкий разведчик, звезда первой величины среди руко-
водителей спецслужб XX века, оставил заметный след своей деятельностью в истории
немецкой разведки и контрразведки. Ни одна книга о европейском шпионаже XX века
не обходится без упоминания его имени и ни одна книга о немецком шпионаже - без
упоминания его заслуг.
М. Ронге также внес значительный вклад в разведывательную деятельность и, учи-
тывая его заслуги во время мировой войны, правительство Австрии в 1934 г. назначило
его начальником разведки и контрразведки хеймвера.
Ч. Россель представляет запись лекций по технике и методике работы с агентурой,
прочитанных им зимой 1924 г. в Нью-Йорке на курсах офицеров запаса армии США.
Все авторы представляют читателю не только уникальный и обширный фактический
материал по технике и методике работы агентуры и контрразведки, но и излагают свои
взгляды на теорию и практику деятельности спецслужб, как во время мировой войны,
так и в будущем.
ISBN 978-966-97441-2-8 © “Издательство “Мария”, 2015

Вниманию читателя предлагается электронная версия книжной серии
«Спецслужбы в войнах ХХ века», которая увидела свет в канун празднова-
ния в странах бывшего СССР «60-летия победы над фашистской Германи-
ей» и окончания Великой Отечественной войны.
Давно стихли залпы последней, как надеялись люди всей планеты, войны.
К сожалению, эти надежды, оплаченные неисчислимыми потерями, не сбы-
лись.
Политики оказались не готовы и неспособны решать проблемы своих
стран мирным путём и языки военного пламени, затухая в одном месте, с
чудовищной неотвратимостью, вспыхивали в другом. Бывшие вожди Герма-
нии, Италии и Японии, объявленные военными преступниками, покинули
политическую сцену, однако не успели высохнуть чернила под приговором их
осудившим, как победители тут же принялись за новый передел мира. Холод-
ная война, которая, как казалось, сдерживала насилие в Европе, на самом деле
экспортировала его за пределы западного мира.
В ХХ век человечество вступило войной, разразившейся в Южной Африке
между англичанами и бурами, которые хотели отделиться и основать свою
собственную республику. И всё столетие, завершающее очередной тысячелет-
ний отрезок истории, нашу планету сотрясали две мировые войны и тысячи
локальных вооружённых конфликтов.
Традиционно войны принято делить на справедливые и несправедливые.
Часто это деление не вызывает сомнений: отражение нападения агрессора
всегда было и будет справедливым. Однако, часто случается, что определить
правого и виноватого не так просто, а иногда (как в случаях религиозных и
этнических конфликтов) – невозможно.
Жестокость приводит к жестокости, зло порождает зло.
Но всегда конечная цель войны, кем бы и как бы эта война не велась, ни-
когда не бывает достигнута. В истории человечества никто и никогда ещё не
одержал полной и окончательной победы навсегда. Недавние союзники в од-
ной войне, очень скоро оказываются противниками в другой, непримиримые
враги через некоторое время оказываются в одном стане, создаются и распа-
даются военно-политические союзы.
Рушатся империи, просуществовавшие столетия, и вчерашние соотече-
ственники, а ныне граждане разных государств начинают смотреть друг на
друга сквозь прицел автомата.
Но есть ещё один вид войны… Война, которая не прекращается ни на се-
кунду… Война, история которой начинается во времена Адама и продолжается
сегодня… Война жестокая, бескомпромиссная и беспощадная. Война, в кото-
рой есть победители и побеждённые, есть свои герои и предатели, и, конечно,
жертвы. Это тайная война специальных служб и специальных подразделений.
Она не имеет чётких территориальных границ, нет конкретно обозначенной
линии фронта. Полем сражения служит весь земной шар. Секретная служба
проходит за семью замками государственных тайн, и её солдаты погибают
молча, как будто растворяясь в небытие….
В книгах серии приоткрываются завесы над тайнами, и рассказывается
о роли и деятельности разведки и контрразведки, специальных подразделе-
ний различных стран мира (в том числе и Украины) в войнах и вооружённых
конфликтах прошлого столетия; рассказывается о выдающихся разведчиках
и агентах, известных и неизвестных операциях. Рассказывается со знанием
дела, максимально объективно, честно и правдиво, без идеологических пред-
убеждений и оценок.
Хотелось бы подчеркнуть еще один аспект.
В 2005 году книжная серия выходила в свет на фоне глобальных геополи-
тических преобразований: распада СССР; образования и становления новых
независимых государств на территориях бывших республик; изменения поли-
тической картины мира; демократических преобразований в Украине, как ак-
тивной участнице этого процесса. Однако никто тогда не мог предположить,
что через девять лет Украина подвергнется вооружённой агрессии со стороны
бывшей братской республики – России; что у Украины будет аннексирован
Крым; что на востоке Украины российскими агрессорами и местными сепа-
ратистами будет развязана полномасштабная война с использованием самых
современных систем оружия; что счёт безвозвратным потерям с обеих сторон
пойдёт на тысячи и тысячи.
Электронная версия книжной серии призвана не только информировать
читателя, но и способствовать формированию в обществе цивилизованного
отношения к деятельности спецслужб. Поскольку специальный орган, законо-
дательно наделенный правом осуществления оперативно-розыскной и опера-
тивно-разведывательной деятельности, есть неотъемлемой и обязательной со-
ставной частью государственной системы любой страны, ибо вечными были
и остаются национальные интересы в вопросах обеспечения национальной
безопасности.
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
книжной серии «СПЕЦСЛУЖБЫ В ВОЙНАХ ХХ ВЕКА»
(2005-2006 гг.)
Белов А.Ф., заслуженный деятель науки и техники Украины, лауреат Госу-

дарственной премии, генерал-лейтенант СБУ
Бордюжа Ю.Н., полковник запаса СБУ
Большаков В.Н., кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и

истории государства и права НАУ КМ Украины
Горбатюк В.С., генерал-полковник запаса СБУ
Грушина О.В., «Софтлайн Бизнес Практика»
Губернский Л.В., проректор Киевского национального университета им. Т.

Шевченко, доктор философских наук, профессор
Запорожец Г.А., главный редактор журнала «Техника специального назна-

чения» (Международная ассоциация ветеранов подразделений антитеррора
«Альфа»)
Короп Н.А., полковник юстиции запаса, магистр
Крутов В.В., доктор юридических наук, генерал-лейтенант
Лищук В.Д., кандидат философских наук
Мосов С.П., заслуженный деятель науки и техники Украины, лауреат Го-

сударственной премии Украины в области науки и техники, доктор военных
наук, профессор, полковник.
Севрюков Г.И., ректор Новокаховского гуманитарного института Киевско-

го университета «Украина», кандидат философских наук
Сидак В.С., доктор исторических наук, член-корреспондент АПН Украи-

ны, генерал-лейтенант СБУ
Тимошенко В.А., ректор Национальной Академии СБ Украины, кандидат
юридических наук, профессор, генерал-майор СБУ
Тимошенко И.И., ректор Европейского университета финансов, информа-

ционных систем, менеджмента и бизнеса; доктор педагогических наук, про-
фессор
Федько В.Ф., исследователь, автор и разработчик информационно-изда-

тельских проектов «Мир специальных служб», «Моя революция», «Спецслуж-
бы в войнах ХХ века». Зам. председателя правления ИД «Княгиня Ольга»
Черненький В.Н., кандидат технических наук, доцент, полковник запаса
Шульга В.В., начальник Управления спецтелекоммуникаций и компью-

терных сетей Администрации Президента Украины. Генерал-лейтенант
***
Проект поддерживает
Национальная академия СБ Украины
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ ШПИОНАЖ И БОРЬБА С НИМ
ВО ВРЕМЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Полковника В. Николаи
НАЧАЛЬНИКА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

ГЕРМАНСКОГО ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ
(ВО ВРЕМЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ)

ВАЛЬТЕР НИКОЛАИ И ЕГО ВКЛАД

В РАЗВИТИЕ НЕМЕЦКОЙ И МИРОВОЙ РАЗВЕДКИ
Вальтер Николаи — выдающийся немецкий разведчик, звезда первой

величины среди руководителей спецслужб XX века, оставил заметный след
своей деятельностью в истории немецкой разведки и контрразведки. Ни одна
книга о европейском шпионаже XX века не обходится без упоминания его
имени. Ни одна книга о немецком шпионаже не обойдется без упоминания
его заслуг.
В своем труде Тайные силы (Geheime Machte), который вышел в Берлине в
1923 г.[1], Николаи рассматривает работу германской военной разведки и кон-
трразведки накануне и в период Первой мировой войны, участником которой
был сам.
Эта книга входит в небольшое количество источников о военной развед-
ке, которые считаются серьезными. В ней не только сформулированы многие
принципы разведывательной деятельности, но и предложен богатый истори-
ческий материал полезный для осмысления. В Советской России Николаи
считался специалистом в теории разведки и его труды оперативно переводи-
лись [2]. К. Звонарев [3], известный исследователь и историк деятельности
спецслужб, в предисловии к этой книге написал: «Предлагаемая вниманию
читателя книга Николаи, несмотря на ее довольно крупные недостатки и про-
белы, на ее вольные и невольные неточности, является весьма ценным вкла-
дом в литературу по вопросам разведки. …Труд Николаи заслуживает того,
чтобы с ним ознакомились не только работники разведки, но и командный и
политический состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В этом труде мно-
го весьма поучительных фактов и примеров из деятельности разведки или
«тайной силы», как ее называет Николаи».
В начале прошлого века германский Генеральный штаб пришел к выво-
ду, что разведывательные станции, созданные вдоль западных и восточных
границ германского рейха, отнюдь не оправдывают возлагаемых на них на-
дежд. Практика использования в приграничных округах офицеров запаса не
позволяла решать новые, все более усложняющиеся задачи. В марте 1906 г.
Генеральный штаб представил военному министру Карлу Эйнему план реор-
ганизации военной разведки, который предусматривал замену пожилых офи-
церов-отставников наиболее энергичными и образованными офицерами Ге-
нерального штаба. Предлагалось подчинить их командованию приграничных
10 В. Николаи. М. Ронге. Ч. Россель: Тайные силы
корпусов, а не округам ландвера, с тем, чтобы в случае войны они возглавили

разведывательную службу при соответствующих армейских штабах. Из офи-
церов-разведчиков, которыми были укомплектованы штабные отделы I-c, соз-
дали службу, явившуюся, как показало время, принципиально новым шагом в
области организации военной разведки. В числе молодых офицеров разведки
Генштаба находился и обер-лейтенант Николаи [4].
Вальтер Николаи родился в Германии в 1873 году, в обычной семье проте-

стантов далекой от прусских аристократических традиций и связей. Его отец
был офицером и потомком брауншвейских пастырей. Сын воспитывался в
духе традиционного немецкого консерватизма и преданности императору.
Большинство исследователей [5] дают противоречивые данные его биогра-
фии, поэтому ограничимся изложением наиболее прозрачных этапов его про-
фессиональной карьеры.
Проучившись несколько лет в Домской гимназии в городе Хальберштадте,
Николаи затем окончил кадетский корпус и в 1893 г. в чине лейтенанта был
зачислен в армию. Трудолюбивый и старательный, но замкнутый молодой
офицер вскоре обратил на себя внимание своими выдающимися и профессио-
нальными качествами. Он избегал вечеринок с выпивками, предпочитая раз-
меренную жизнь в своей семье. Серьезный, он оживлялся только тогда, когда
говорили о Германии! Тогда он пылко включался в дебаты.
Около 1896 г. Николаи впервые побывал в России, что дало ему возмож-
ность усовершенствовать русский язык и по возвращению представить до-
клад, получить звание капитана, и возможность учиться в военной академии
в Берлине (1901—1904) и продолжать изучать русский язык. В своем докладе
о современных методах ведения разведки Николаи продемонстрировал глубо-
кие, точные, умные суждения и высокую культуру.
Николаи вспоминал: «После трехлетнего слушания курса военной акаде-
мии я был в 1904 году командирован в Большой генеральный штаб. В высшей
военной школе я изучил русский язык и слушал наряду с лекциями по воен-
ным наукам, лекции по географии далеких стран, по истории давно минувших
столетий, по государственному и международному праву, но ничего не слы-
шал об основах нашего века, о современной политике. Не выясняли нам, —
офицерам, предназначенным для продолжения работы в Генеральном штабе,
— даже взаимоотношений между странами эпохи Бисмарка, не оказывали ни-
какого влияния на наше отношение к внутренним политическим вопросам,
не обращали нашего внимания на политических или экономических конку-

рентов Германии. Мы были солдатами и только ими. Мы чувствовали себя
призванными выполнять, подобно нашим великим военным образцам, наш
долг в момент, пришествие которого мы лишь подозревали. Наши взоры были
обращены главным образом на прошлое, только в военном отношении — на
настоящее и ни в каком отношении — на будущее. Армии, окружавшие Герма-
нию, в том числе и армии тройственного союза, были лишь второстепенным
предметом преподавания. Франция была врагом. К враждебности России мы
еще не привыкли. Англия и Америка считались морскими державами. Говори-
лось иногда о сущности войны на два фронта, но о мировой войне — никогда».
Когда германский Генштаб составлял списки разведчиков для посылки в
Японию, капитан Николаи был включен в него. В это время японская армия
одерживала одну за другой победы в боях против русских на суше и море.
Николаи вспоминал: «Германский генеральный штаб решил командиро-
вать офицеров в Японию, чтобы там изучить военный опыт японской армии.
Я находился среди офицеров, избранных для изучения японского языка. По-
сле полуторагодичной работы на восточном семинарии и частных занятии с
японцами, которых в Германии, несмотря на войну, имелось большое количе-
ство, мы достигли того, что изучили японский язык в достаточной мере. Окру-
женные завистью товарищей, трое из нас поступили на службу в Японскую
армию. Задача их потом оказалась незавидной. Они не встретили в японском
офицерском корпусе особенно сердечного приема и их, в противоположность
тому, как принимали до того в Германии японских офицеров, к действитель-
ному ознакомлению не допустили.
Будучи единственным женатым офицером среди обучавшихся японскому
языку, я однажды получил короткое уведомление, что моя командировка в
Японию не состоится, и что я должен прекратить изучение языка. Бесцельная
полуторагодичная напряженная работа была тяжелым ударом даже для само-
отверженного прусского офицера».
Начальник русского отдела III-b полковник Лауенштайн пришел к выводу,
что Россия, потерпев поражение в войне против Японии, направит оружие
против Германии. Необходимо было создать сильную секретную службу на
Востоке, и он решил поручить эту задачу Николаи. Подтверждением правиль-
ности выбора полковником кандидатуры молодого офицера был лежавший на
его письменном столе доклад, в котором содержались сведения о перемеще-
нии русских войск на границе, сведения французской разведки о перевоору-
жении царской армии и стратегические планы франко-русского союза против

Германии. Автором доклада был Николаи.
В июле 1906 г. Николаи стал первым офицером разведки штаба 1-го армей-
ского корпуса в Кенигсберге. Прежде чем приступить к выполнению своих
служебных обязанностей, Николаи вновь предпринимает поездку в Россию с
целью освежить свои знания о стране и людях, поскольку считал, что без этого
его задача окажется неразрешимой.
Вернувшись в Кенигсберг, Николаи приступил к работе. Его ждали глубо-
кие разочарования в немцах пограничных с Россией областей — почти все
они занимались контрабандой и были коррумпированы русской разведкой.
В этом регионе [6] хорошо поставленной русской разведке противостояла не-
мецкая разведка, располагавшая всего одним офицером Генерального штаба в
Берлине и несколькими совершенно неподходящими, не деятельными офице
рами на границе.
В силу того, что русская служба наблюдения за иностранцами была хоро-
шо поставлена, необходимо было радикально менять методы работы — раз-
ведывательную информацию из России должны были поставлять агенты
из местного населения. В результате напряженной работы Николаи удается
быстро развернуть в пограничных районах России агентурную сеть. Первые
же результаты оказались столь многообещающими, что его действия были
признаны образцовыми, и уже через год, с лета 1907 г., в несколько других
приграничных корпусов также назначаются штатные офицеры разведки. За
этим последовало расширение всей системы военной разведывательной служ-
бы. Через несколько лет агенты Николаи были внедрены практически во все
сферы, включая политические партии и окружение русского императора.
Среди них были светские дамы и дамы полусвета, профессора и театральные
актеры, предприниматели и видные революционеры [7]… Недаром Николаи
однажды сказал: «Я русских держу в кулаке» [8].
В 1912 году Николаи написал поистине провидческие строки относитель-
но работы секретных служб: «Правительство, чей Генштаб может предвидеть
минимальные колебания акций на медь, сталь, хлопок, шерсть на бирже, а
также следить за производством бензина и пищевых продуктов, нужных для
армии, — такое правительство выигрывает сражение, еще не начав войны» [9].
Кайзер Вильгельм II ценил Николаи, считая его гением секретной войны.
После семи лет напряженной работы, в марте 1913 г., 40-летнего майора
Николаи назначают начальником разведывательного отдела III-b [10]. Он уве-
рен, что в обозримом будущем неизбежен общеевропейский конфликт, и к

нему надо заблаговременно готовиться. До начала Первой мировой войны
оставалось полтора года…
Николаи вспоминал: «После моей командировки в Восточную Пруссию по-
следовала двухлетняя строевая служба в качестве ротного командира в сред-
ней Германии. В июле 1912 г. я был переведен в Генеральный штаб, а в начале
1913 г. был назначен начальником разведывательного управления Большого
генерального штаба. В качестве такового, я должен был одновременно руко-
водить совместно с полицейскими властями борьбой с вражеской разведкой».
Выбор столь молодого для этой должности офицера показывал незначи-
тельный размер системы, которой он должен был заведывать. Одновременно,
однако, это назначение указывало на желание Генерального штаба со свежими
силами наверстать упущенное, так как генерал Людендорф имел, в качестве
начальника оперативного отдела, руководящее влияние в Генеральном штабе.
Без преувеличения можно сказать, что с назначением Николаи в истории
германской разведки начинался новый этап…
«Если Штибер считается родоначальником немецкой разведки в ее успеш-
ном практическом применении, то отцом организационной структуры немец-
кой военной разведки называют полковника Вальтера Николаи. Он создал не
только теорию разведки, он создал нечто большее, — идеологию разведки,
заложил основы ее нравственной культуры, наконец, воспитывал своих со-
трудников, что ценится не меньше» [11].
Историк разведки Дэвид Кан в своей книге «Гитлеровские шпионы»
(«Hitler’s Spies», 1978) так описал Николаи: «…энергичный штабист, светлово-
лосый, среднего роста, лет тридцати пяти на вид… Он заправлял разведкой
точно так же, как командовал бы полком в сражении, ибо он был потомствен-
ным прусским офицером, который привык исполнять свой долг на любом
участке» [12].
Прежде чем приступить к работе на новой должности, Николаи съездил на
короткое время во Францию. На него произвело очень сильное впечатление
возбужденное настроение против Германии, которое он наблюдал повсемест-
но и целью которого было постоянное напоминание населению «…об Эльзасе
и Лотарингии, с одной стороны, и введение его в заблуждение относительно
военных приготовлений Германии, с другой».
Возвратившись в Германию, Николаи приступил к изучению состояния
шпионажа, ведущегося Францией и Россией против Германии, созданию соб-
ственной агентурной сети. Созданная Николаи организация насчитывала сот-

ни агентов, действовавших как во вражеских, так и в нейтральных странах.
Она обрабатывала сведения, поступавшие также из других подразделений
Генштаба. После «дела Редля» [13] Николаи провел реорганизацию разведки,
поэтому значительная часть разведывательной сети осталась не раскрытой
и успешно действовала как на Западном, так и на Восточном фронте. Име-
на подавляющего большинства агентов так и остались неизвестными широ-
кой общественности — такова специфика работы. Некоторые же получили
всемирную известность. Самым, наверное, знаменитым агентом Николаи
была Мата Хари [14], хотя до сих пор в литературе о шпионаже не утихает
полемика – была ли она в действительности агентом немецкой разведки. В
воспоминаниях «фрейлейн Доктор» говорится о внедрении Маты Хари в не-
мецкую разведку, но дата не указана. Не исключено, что это произошло во
время гастролей танцовщицы в Берлине. Полемика вокруг казни Маты Хари
не прекращалась долго. В своих воспоминаниях «Фрейлейн Доктор» писала:
«Нет, судебной ошибки не было. Приговор был правильным и соответствовал
военному времени. Но трибунал ошибочно думал, что нанес непоправимый
удар по немецкой разведке. В действительности агент «Н-21» не нанесла вреда
Франции. Ни одно ее донесение не было использовано, ни одно ее сообщение
не имело для нас политического или военного значения. Вот почему ее судьба
трагична — она рисковала своей жизнью напрасно» [15].
Фриц Карл Регельс, специалист по немецкой разведке, придерживается
иной точки зрения: «Мата Хари принесла Германии большую пользу. Она
была курьером в агентурной цепи в Европе. Она отвозила им деньги, чеки,
распоряжения, получала информацию и большую ее часть передавала сама.
Она прекрасно разбиралась в военной обстановке, пройдя выучку в одной из
наших лучших разведшкол. Это была настоящая разведчица, которая служила
интересам Германии» [16].
Наверное, в этом и заключается разгадка мужественного поведения Мата
Хари перед расстрелом — она умирала как солдат, выполнивший свой долг.
Старейшим и одним из самых удачливых агентов был барон Август Шлюга
[17], прослуживший в агентурной разведке полвека, оказавший Германии не-
оценимые услуги и, в отличие от многих своих коллег, благополучно скончав-
шийся в своем имении в возрасте 76 лет.
А наиболее легендарным агентом службы Вальтера Николаи считают Эли-
забет Шрагмюллер [18], блестяще проявившую себя при выполнении много-
численных разведывательных заданий во Франции, Швейцарии, Бельгии,

Англии, Италии… При этом ее отличало как выдающееся аналитическое
мышление, так и незаурядное личное мужество. Неоднократно Элизабет была
на грани ареста, но ей всегда удавалось бежать. И она снова шла на задание.
В 1914 году Элизабет была назначена одним из руководителей разведцентра,
помощницей Маттезиуса, отвечая за разведсеть, работавшую во французских
тылах и на немецкой территории. «Она отбирала агентов и обучала их, от-
правляя для выполнения заданий в нейтральные страны. У нее было отличное
чутье, — она безошибочно делала выбор, разбиралась в психологии, обладала
способностями организатора. Она была фанатичной патриоткой. Когда надо,
жертвовала разведчиком ради дела» [19].
К числу выдающихся агентов Николаи в России, которых можно классифи-
цировать как «агент влияния», можно смело отнести Распутина [20] и Влади-
мира Ульянова-Ленина [21].
Первая мировая война не была для Николаи неожиданностью, — он к ней
готовился давно. И созданная им разведывательная организация прекрасно
функционировала, выполняя поставленные перед ней задачи, о чем в книге
«Воспоминания о войне» свидетельствует генерал Людендорф: «Подполков-
нику Николаи было поручено руководить средствами печати, следить за на-
строениями в армии, укрепляя боевой дух солдат. Кроме того, он должен был
контролировать работу почты, телеграфа, телефонной сети, принимать меры
против экономического шпионажа. Николаи справился со всеми поставлен-
ными задачами, послужив своему отечеству» [22].
В числе шести важнейших отделов III-b подчинялся прямо начальнику Ген-
штаба, который в свою очередь был непосредственно подчинен Вильгельму II.
Объем полномочия отдела III-b был столь широк, что, как отмечал Николаи,
включал «многое такое, что должно было бы являться функцией военного ка-
бинета…» [23]. Он поясняет, что «III-b не представлял собой ограниченный
закрытый отдел», а занимался разведывательной работой, контрразведкой,
прессой и политической работой в армии. Ему же были поручены все связи
с с иностранными военными атташе, а также наблюдение за иностранными
посольствами в Берлине. В рамках отдела было создано специальное бюро по
сбору материалов об антимонархической пропаганде. Контрразведчики из
III-b занимались и перлюстрацией переписки немцев с заграницей.
Таким образом, отдел III-b возглавлял всю систему разведывательных орга-
нов в армии и стране.
«Верховному главнокомандованию нужна была не только разведыватель-

ная служба, которая могла бы заглядывать за железный занавес вражеских
фронтов, в хозяйственную и политическую жизнь различных противников, —
писал Николаи. – Все ведомства в армии и на родине, которые получали ин-
формацию о противнике, должны были для целей верховного командования
быть объединены в единый механизм. Эта двойная задача и была возложена
на III-b [24].
Поскольку III-b являлся не просто органом военной разведки, а общего-
сударственным разведывательным и контрразведывательным военно-полити-
ческим ведомством, то в нем работали не только офицеры, но и штатские —
«знающие заграницу и иностранные языки представители делового мира», а
также сотрудники дипломатической службы.
Как свидетельствует Николаи, отдел III-b имел непосредственное отноше-
ние к пропагандистской деятельности. В соответствии с этим в составе отдела
находилось Военное ведомство печати. Его возглавлял сначала майор Дой-
тельмозер, а после того, как он был назначен руководителем отдела печати
МИД, - майор Штоттен. Ведомство делилось на три департамента: по делам
отечественной печати (руководитель Дойтельмозер), по делам иностранной
печати (руководитель Герварт) и департамент цензуры (руководитель фон Оль-
берг). Таким образом, контроль за прессой в военное время, разведывательная
обработка материалов иностранной печати, цензура газетной информации и
пропаганда за границей были сконцентрированы в Военном ведомстве печати
отдела III-b. Обработке иностранной прессы уделялось серьезное внимание.
Кроме того, что вся информация просеивалась разведчиками, пополняла и
обогащала картотеку отдела, - под руководством подполковника Герварта вы-
пускались объемистые бюллетени «Сообщения иностранной прессы», которые
рассылались военным и гражданским властям, а также крупным монополиям –
для сведения и органам печати – для организации контрпропагандистских
выступлений.
В 1915 году Николаи основал службу внутренней разведки (контрразведки),
завербовав информаторов в крупных германских промышленных концернах,
учреждениях и даже в частных организациях и группах. Поначалу их также
планировалось использовать для сбора косвенной информации об иностран-
ных государствах, но по мере ухудшения политической ситуации в самой Гер-
мании Николаи стал все более ценить сведения о внутренних врагах «фатер-
лянда». (В этом же году контрразведка раскрыла 35 вражеских агентов).
Николаи всем интересовался, все видел, немедленно устраняя ошибки в

работе секретной службы, доведя до совершенства службу разведки за грани-
цей.
Существует мнение, что Николаи недооценил Соединенные Штаты Аме-
рики как вероятного противника в мировой войне и не уделил должного вни-
мания созданию агентурной сети в этой стране. Известный историк разведки
Дэвид Как утверждает, что Николаи «обратил внимание на Соединенные Шта-
ты как на поле оперативной работы лишь за несколько месяцев до вступления
США в войну [25] т.е. в апреле 1917 г. Но мемуары фон Папена и документы
свидетельствуют об обратном.
Капитан Генерального штаба Франц фон Папен находился на посту воен-
ного атташе в США с 1913 года. В своих мемуарах он пишет: «…большая часть
подготовительной работы была проделана моим предшественником (т.е. Гер-
вартом [26] – В.Ф.). В Нью-Йорке был подготовлен офис с целью получения и
передачи военной информации» [27]. Речь идет о фирме Амзинк, совладель-
цем которой был американский немец Генри Виллинк-младший, и о котором
Герварт сообщал коллеге-разведчику: «…В свое время я имел много дел с фир-
мой Амзинк… я подготовил там военно-разведывательный пункт Нью-Йорк
на случай мобилизации…» [28].
Можно привести и другие примеры, показывающие, что III-b создал об-
ширную агентурную сеть на территории США задолго до назначения фон Па-
пена. И сеть эта использовалась не только для работы в Америке, но и для под-
рывной деятельности в Европе, в тылу у противников Германии. Так, в одном
из писем к фон Папену, Герварт сообщает, что одновременно направляет ему
пакет с листовками. «Вы можете попытаться направить эту листовку для рас-
пространения во Франции в посылаемых газетах или письмах через посред-
ство Адольфа Павенштедта [29] или американцев, чье дружественное отноше-
ние к Германии и надежность не вызывают сомнений» - писал Герварт [30].
Даже в высших правительственных сферах у Николаи были агенты. Одним
из них была Мюриэл Уайт, дочь известного высокопоставленного американ-
ского дипломата. Имя Генри Уайта известно каждому, изучающему историю
США ХХ века. Известный историк Бейли пишет: «Уайт знал Европу, европей-
ских государственных деятелей и европейские проблемы. Прожив много лет
в Англии и Франции и имея дочь, которая была замужем за немецким дворя-
нином и страдала от союзной блокады, он мог хорошо понимать точки зрения
обеих сторон» [31].
В мемуарах итальянского премьер-министра Орландо, опубликованных в

1960 г., говорится, что Уайт наряду с государственным секретарем США Лан-
сингом и генералом Блиссом был одним из трех, «без сомнения, наиболее
авторитетных» членов делегации США в Париже. Уайт был в числе друзей
президента Вильсона и, как единственный республиканец в составе амери-
канской делегации, рассматривался там как представитель республиканского
большинства в конгрессе.
Его дочь, Мюриэл, родилась во Франции в 1880 г. Интересовалась полити-
кой, принимала участие во встречах отца с коллегами. Так, например, весной
1907 г. она присутствовала при встрече Уайта с бывшим премьер-министром
Артуром Бальфуром и вела запись беседы. Мюриэл вышла замуж за кайзе-
ровского полковника, графа Зеер-Тосса. Когда и при каких обстоятельствах
Мюриэл стала сотрудничать с отделом III-b нам неизвестно. Но в архиве пол-
ковника Герварта сохранилось немало документов, свидетельствующих о пло-
дотворной работе графини в качестве агента.
Советник посольства США в Берлине, а впоследствии – секретарь делегации
США на Парижской конференции 1919 г. Джозеф Грю записал в своем дневнике,
что вечером 20 марта 1915 г. он дал «очень удачный ужин в честь полковника и
г-жи Хауз; другими гостями за столом были посол (Джерард), Монтгелас (заведу-
ющий американским отделом МИД Германии), чета Герарди (военно-морской
атташе США в Германии) и Мюриэл Зеер-Тосс». Однако это был не только вели-
косветский ужин с ближайшим другом президента Вильсона, — графиня Зеер-
Тосс выполняла и специальное задание… В этот день Мюриэл передала Теодору
Рузвельту, экс-президенту США, ответ на ранее полученное от него письмо.
Что же она писала одному из влиятельных американских политиков, старо-
му покровителю своего отца?
В архиве Герварта сохранилась выдержка из письма, помеченная входящим
штампом III-b и озаглавленная: «Рузвельту разъясняется немецкая точка зре-
ния». Целью послания было снять с Германии вину за вторжение в Бельгию.
Необходимо отметить, что Рузвельт как экс-президент пользовался большим
влиянием в США, особенно среди приверженцев своей партии, и оба воюю-
щих лагеря старались привлечь его на свою сторону. С германской стороны в
этой операции активно участвовала дочь Генри Уайта. Мюриэл также регуляр-
но снимала копии с писем отца и направляла их в III-b.
После потопления «Лузитании» в мае 1915 года правительство США напра-
вило в Берлин весьма резкую ноту протеста. Джерард пишет, что вскоре после
этого он беседовал со статс-секретарем Циммерманом: «Среди приглашен-

ных была одна американка, очаровательная женщина, которая была замужем
за немцем… Я случайно услышал отрывки из разговора, который она вела с
Циммерманом». После ухода статс-секретаря американка изложила Джерарду
содержание разговора. Циммерман рассказал ей якобы о телеграмме австро-
венгерского посла в США Думбы. Думба сообщал, что американскую ноту не
нужно принимать всерьез, так как она «преследовала лишь цель успокоить
общественное мнение в Америке и не выражала подлинного мнения амери-
канского правительства [32].
Джерард отправился в МИД к Циммерману, и тот действительно показал
ему такую телеграмму. «Разумеется я протелеграфировал в государственный
департамент и написал президенту Вильсону» - вспоминает Джерард [33]. По
его мнению, тем самым была предотвращена война между Германией и США
в 1915 г. Как видим, в весьма напряженный момент после потопления «Лузита-
нии» германскому правительству, несомненно, надо было знать: действитель-
но ли США готовы начать войну в случае повторения подобных нападений не-
мецких подводных лодок или американские угрозы являются просто блефом.
И это задание Мюриэл блестяще выполнила.
Осенью 1916 года графиня Зеер-Тосс совершила двухмесячную поездку в
США. В высших кругах Вашингтона и Нью-Йорка, куда она была издавна вхо-
жа благодаря положению своего отца, графиня беседовала со многими лица-
ми, о чем регулярно сообщала в своих письмах. Графиня не теряла времени,
даже когда она на пароходе пересекала океан, то продолжала собирать инфор-
мацию. Кроме собственных донесений, составленных на основании бесед,
Мюриэл скопировала ряд важных писем, полученных отцом от государствен-
ных деятелей Англии: лорда Керзона, лорда Ньютона и др. С грифом «Строго
секретно. Информация из-за границы (прислано из Америки)» донесения на-
правлялись начальнику отдела III-b.
Для поездки графини Зеер-Тосс за океан не случайно была избрана осень
1916 г. Это был период резкого усиления тайной дипломатии воевавших держав.
Уже весной 1915 года американская дипломатия рассматривала разные ва-
рианты в отношении Германии. Полковник Хауз, побывавший в марте в гер-
манской столице, придерживался мнения, что «США не могут допустить по-
ражения союзников, оставив Германию господствующим над миром военным
фактором». В этом его вывод был сходен с мнением Джерарда, и именно таково
было направление рекомендаций, данных Хаузом в Вашингтоне по окончании
поездки. Но Хауз внимательно рассматривал тогда и возможности америка-

но-германского сближения. В этом отношении интересна беседа, которую он
имел с Гервартом в американском посольстве в Берлине 21 марта 1915 года.
«Я сидел рядом с Хаузом и затем после еды беседовал только с ним…», —
доносил Герварт своему начальнику Николаи [34]. Смысл разговора был сле-
дующий: Герварт призывал США «сделать Германию своим другом и подго-
товить путь к будущему соглашению, которое… совершенно необходимо в
интересах христианско-тевтонской культуры и ее идеалов». Хауз внимательно
выслушал Герварта и заявил, что он увидел вещи в новом свете. «Он выразил
далее надежду, - сообщает Герварт, - что мы с ним не будем терять друг друга
из виду и просил меня ему писать… Он попросит посла отправлять ему мои
письма нераспечатанными, и я смогу быть уверен, что он их наверняка полу-
чит». Герварт уверенно утверждал: «Я считаю чрезвычайно важным сообщить
вам, что отныне существует прямой мост между Генеральным штабом и Белым
домом в Вашингтоне» [35].
Николаи сообщил Герварту: «Ваши сообщения о пребывании здесь полков-
ника Хауза очень меня заинтересовали» [36].
В декабре 1915 года после нескольких скандальных разоблачений фон Па-
пен и Бой-Эд, пойманные с поличным на организации диверсий и саботажа,
были демонстративно выдворены из США. Фон Папен возвращался на суд-
не, везя с собой обширную документацию. Во время остановки в английском
порту Фалмут на судах нейтральных государств были проведены обыски. Не-
смотря на его дипломатическую неприкосновенность, английская разведка
решилась провести «активное мероприятие» - изъять архив, подтверждающий
акции немецкого шпионажа в США. Это случилось 2 января 1916 года. Во-
енный атташе протестовал: «Я находился на на территории нейтрального го-
сударства, на голландском судне. Действия адмирала Холла не соответствуют
международному праву…». Но английские разведчики не слушали увещева-
ний Папена и продолжали обыск. Акция удалась и англичане заполучили бес-
ценные документы. Безусловно, это был серьезный удар по отделу III-b.
В конце января 1916 г. Бернсторф направил в Берлин письмо, в котором
обосновывал необходимость прервать компрометирующие посольство контак-
ты с немецкими диверсантами в США.
«Если сюда засылаются лица с заданием подкладывать бомбы и т.п., то
они должны быть снабжены на родине всеми необходимыми средствами и
им следует строго запретить даже косвенно вступать в связь с находящимися
здесь германскими официальными учреждениями», - писал немецкий посол.

Если до того Бернсторф без колебаний покрывал немецких тайных агентов,
прибывавших с диверсионными заданиями, то сейчас он явно опасался, как
бы не произошел какой-нибудь скандал во время предстоящих переговоров.
А графиня Зеер-Тосс успешно продолжала свою миссию. Беседуя с Грю 26
ноября 1916 г. она сумела выудить у него следующие сведения, тотчас же пере-
данные начальнику III-b Николаи: «Американское правительство очень ин-
тересуется всем, что указывало бы на склонность здесь к заключению мира;
ему (Грю) дано поручение сообщать во всех подробностях о мирных планах и
пожеланиях (Германии)… У него создалось впечатление, что Германия склон-
на к миру… В этом смысле он и проинформировал свое правительство» [37].
Грю также высказал мнение, что «Вильсон имеет теперь серьезное намерение
принять участие в том, чтобы войне был положен конец, и во всяком случае,
чтобы была созвана конференция воюющих стран, где были бы обсуждены
различные пожелания, цели и компенсации» [38].
Однако графиня трезво оценивала ситуацию. «Ни победы Германии, ни
победы Англии – такова политика Америки» - резюмировала она в своем до-
несении.
В своих воспоминаниях Николаи обошел вниманием деятельность отдела
III-b по развертыванию своей пропаганды в Америке. А велась она столь не-
прикрыто и в таких масштабах, что уже в 1916 году во Франции была выпуще-
на книга, озаглавленная «Германская пропаганда в Соединенных Штатах» [39].
Непосредственно руководило этой пропагандой германское посольство в
США. В ней активно участвовал сам посол Бернстоф, Бернгард Дернбург, кото-
рый до того четверть века прожил в США, долго работал в нью-йоркских бан-
ках и имел обширные связи в финансовых и политических кругах Америки, а
также профессор Мюнстенберг. С ними тесно сотрудничали Бой-Эд, который
до того на протяжении ряда лет был штатным пропагандистом при адмирале
Тирпице, занимая пост начальника отдела печати германского адмиралтей-
ства, и фон Папен.
Методы германской пропаганды в США в годы Первой мировой войны
были весьма типичны для так называемой «серой» и даже «черной» пропаган-
ды, вплотную смыкающейся с разведывательно-диверсионной деятельностью.
28сентября 1914 года состоялось открытие пресс-бюро Дернбурга. В засе-
дании участвовал высокопоставленный представитель кайзеровского посоль-
ства Альберт. Основной задачей пресс-бюро было: «Незаметно и ненавязчиво
оказать влияние на здешнее общественное мнение, чтобы склонить его в поль-

зу германского дела». Уже 30 сентября пресс-бюро приступило к работе. Об
интенсивности работы бюро можно судить по отчету о первом месяце его де-
ятельности. За этот месяц бюро подготовило 302 статьи, а еженедельник «Фа-
зерленд» рассылал свои бюллетени со статьями в редакции 2800 американ-
ских газет [40]. Все статьи просматривали и редактировали Альберт и Клаузен.
В марте 1915 г. фон Папен писал Герварту: «Чего нам особенно не хватает –
и в этом большое упущение последних 15 лет – нет крупной газеты, издавае-
мой на английском языке!» В ответном письме, Гервард, работавший к этому
времени в Генштабе, направил из Берлина фон Папену и Бой-Эду меморандум,
в котором изложил свои взгляды на развитие германской пропаганды в США.
В Берлине было создано специальное пропагандистское бюро «Юберзее-
динст», направлявшее в Америку пропагандистские материалы. Из Германии
командировались в США пропагандисты с профессорскими званиями, кото-
рые выступали там с лекциями и докладами.
Руководители германской пропаганды сумели взять в свои руки все газеты
в США, издававшиеся на немецком языке (например, «Нью-Йоркер штаат-
сцайтунг», «Нью-Йоркер морген», «Иллинойс штаатсцайтунг» и др.). Кроме
того, было начато издание англоязычной газеты «Вайтал исью». Немецкие
пропагандисты использовали также публикацию в американской прессе сво-
их материалов и статей, оплачивающихся в качестве объявлений.
Среди завербованных американских журналистов можно отметить Джор-
джа Юстиса [41], Пассера Стромме [42], Герберта Кори [43].
Одним из элементов обработки американцев была пропаганда, обращен-
ная к гражданам США в Европе. В Берлине, Риме, Женеве и Роттердаме из-
давалась на английском языке «Континентс таймс. Американская газета в
Европе», финансировавшаяся германским министерством иностранных дел.
Эта газета, явно прогерманская и резко антианглийская, призвана была при-
влекать симпатии американцев на сторону Германии.
Большой вклад в дело германской пропаганды в США внесла и пресса Хер-
ста, газеты которого участвовали во всех кампаниях, которые проводились
германским посольством в США и были направлены последовательно против
Франции, Англии и России. Особенно ожесточенными были кампании про-
тив предоставления Соединенными Штатами державам Антанты займа в 1
млрд. долл. В 1915 г. и в связи с поставками оружия из США. Херстовскую про-
паганду лично курировал граф Бернсторф, который писал в своих мемуарах:
«…я часто посещал господина Херста, так как он был единственным крупным
владельцем газет, сохранявшим нейтральную позицию на протяжении всей
войны» [44].
В ноябре 1914 г. Берлин посетил советник госдепартамента США Ченджер
Андерсон. Его сопровождал Ченджер Хейл, бывший помощник государствен-
ного секретаря США, занимавший к этому времени дипломатический пост в
Лондоне. Андерсен и Хейл имели в Берлине длительные беседы с Гервартом
о германской пропаганде в США. Как явствует из записи этих секретных бе-
сед, американские дипломаты указывали на ошибки, допущенные германской
пропагандой в Америке. Герварт подробно доложил Николаи содержание этих
бесед, поскольку Андерсен и Хейл дали много конкретных советов.
Таким образом, несмотря на утверждение Николаи о недостаточности про-
паганды за границей, документы и свидетельства политиков говорят об об-
ратном…
Одной из гениальнейших операций немецкой разведки была революция
в России…
9 марта 1915 г. Парвус [45], — соратник Ленина, российский революцио-
нер и агент немецкой разведки, — подготовил меморандум, план подготовки
революции в России. Эта программа заняла у него более 20 страниц текста
[46]. Он подробно расписал, как, какими методами, с помощью каких средств
можно вывести Россию из войны с Германией. Ленинский лозунг превраще-
ния войны империалистической в войну гражданскую — суть плод програм-
мы Парвуса [47]. Подготавливая свой план, «режиссер русской революции»
основывался, в частности, на резолюции конференции заграничных секций
РСДРП, проходившей в Берне 14—19 февраля 1915 г., в которой Ленин писал:
«В каждой стране борьба со своим правительством, ведущим империалисти-
ческую войну, не должна останавливаться перед возможностью в результате
революционной агитации поражения этой страны. Поражение правитель-
ственной армии ослабляет данное правительство, способствует освобожде-
нию порабощенных им народностей и облегчает гражданскую войну против
правящих классов.
В применении к России это положение особенно верно. Победа России вле-
чет за собой усиление мировой реакции, усиление реакции внутри страны и
сопровождается полным порабощением народов в уже захваченных областях.
В силу этого поражение России при всех условиях представляется наимень-
шим злом» [48].
С меморандумом Парвус прибыл в германский МИД. Его принял государ-

ственный секретарь Ягов… План был одобрен…
«Уже 17 марта государственный секретарь МИДа Ягов телеграфирует в
Государственное казначейство: «Для поддержки революционной пропаган-
ды в России требуются два миллиона марок». Положительный ответ при
ходит с обратной почтой чер ез два дня. Это был аванс. Из двух миллиoнoв
один миллион Парвус получает сразу и переводит их на свои счета в Ко-
пенгагене. Там он основал коммерческую империю, которая занимается
торговыми операциями. В том числе незаконными сделками по продаже
угля, металлов, оружия в Германию, Россию, Данию и другие страны. С
них он получал огромные доходы, которые оставлял в России или перево-
дил на счета в других странах. Большую часть средств Парвус вкладывает в
создание средств массовой информации по всему миру. Они должны были
настроить мир и население России против царского режима» [49]. По рас-
четам Парвуса все основные события должны произойти в России весной
1916 года. То есть к этому сроку Россия настолько ослабнет вследствие ор-
ганизованных разрушительных дейс твий извне и внутри страны, что сама
запросит мира [50].
Летом 1916 г. в донесениях, поступавших в отдел III-b, сообщалось, что в
русской армии и среди населения царит недовольство. Время решительных
действий наступило…
Свидетельствует историк разведки Э. Бояджи: «Николаи договорился с
Людендорфом, что в течении шести месяцев он будет готовить план широкой
политической операции на Восточном фронте. Приступая к осуществлению
этого плана, он укрепил связи с русскими марксистами и социал-демократа-
ми, находившимися в эмиграции. Он стал платить им жалованье из средств
Русского отдела Третьего бюро [51]. Был среди этой компании, ставших «на
постой» у немецкой разведки, и некто Ульянов (Ленин) — очень пылкий и
страстный пропагандист. Так вот этому необыкновенному революционеру в
1910 году немецкая разведка платила по 125 марок в месяц, получая от него
информацию об охранке, работавшей на Западе [52].
Русским отделом Третьего бюро руководил Бартенвефер. Он получил ин-
формацию, что военный потенциал России еще силен, но пораженческие на-
строения усиливаются… Людендорф понял, что настал подходящий момент
подключить взрывную силу русских марксистов, под руководством Ленина,
для развязывания гражданской войны в России.
В Лозанне Николаи вместе с офицерами Третьего бюро — Нассе и Хагеном,

специалистами по проблемам России — встретился с группой революционе-
ров. Финансировали операцию несколько американских банкиров, сотрудни-
чавших с немцами.
Разведки стран Антанты знали об этом плане, но считали его невыполни-
мым.
Однако серьезность проекта была очевидной — фонды распределялись
немецко-американской банковской группой, были известны имена крупных
немецких промышленников, участвующих в этой акции. Крушению царской
империи помогали американские банки, субсидировав на это миллионы дол-
ларов. Лондон в свою очередь надеялся, что возникшая на обломках империи
республика не сможет соблюдать договоры, подписанные Николаем II в от-
ношении территорий, что вынуждало Англию вступить в войну. На политику
Англии косвенно влияло Третье бюро, закидывая дезинформацию в англий-
скую разведку.
2 марта 1917 года «Рейхсбанк» направил представителям немецких банков
в Швеции приказ под номером 7433. Вот он: «Настоящим удостоверяем, что
запросы на получение денежных средств, предназначенных для пропаганды
прекращения войны в России, поступят через Финляндию. Получателями
сумм будут следующие лица: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сименсон,
Козловский, Коллонтай, Стиверс и Меркалин, на которых, в соответствие с
нашей инструкцией №2754, открыты счета в филиалах немецких частных бан-
ков в Швеции, Норвегии и Швейцарии. Эти документы должны иметь две
подписи — Дирхау и Милкенберга. Каждый запрос вышеуказанных русских
представителей должен выполняться незамедлительно».
Историческое прибытие поезда с русскими революционерами из эмигра-
ции было организовано Третьим бюро.
Поезд спокойно пересек Германию, никаких пломбированных вагонов —
вагоны обыкновенные, пассажирские, в которых развернули бурную деятель-
ность офицеры немецкой контрразведки и секретных служб германского Ген-
штаба. В поезде ехало 110 русских эмигрантов по списку, составленному Лени-
ным, и ровно столько же агентов Третьего бюро. Все пассажиры были снабже-
ны официальными документами, выданными немецкими властями.
Для благополучного завершения этой широкомасштабной операции не-
мецкий Генштаб вызвал своих самых лучших агентов. Общее число агентов
превышало 400 человек, включая агитаторов и пропагандистов. Они въехали
в Россию через Швецию, получив из банков денежные средства, выделенные

немецкой разведкой. Людендорф подсчитал, что на организацию Гражданской
войны в России было потрачено около 70 миллионов марок. Но столько стои-
ли несколько часов ведения военных действий на Западном фронте.
Американские банкиры нажили баснословный капитал: заняв 12 миллио-
нов долларов русским революционерам в эмиграции, за четыре последующих
года они получили 600 миллионов золотых рублей.
И на полях войны эта операция тоже дала желаемый результат. Весной 1918
года Людендорф направил все имеющиеся резервы на Западный фронт, совер-
шив прорыв на англо-французском направлении» [53].
В 1918 году Людендорф вспоминал: «Мы взяли на себя большую ответствен-
ность, доставив Ленина в Россию, но это нужно было сделать, чтобы Россия
пала». Чем обернулась для России эта операция известно, но не будем обви-
нять Людендорфа и Николаи — они боролись за выживание своей страны,
своей Германии.
Николаи и германский Генеральный штаб правильно рассчитали силы в
этой операции, но несмотря на это они не смогли предотвратить поражение
Германии в Первой мировой войне.
Война закончилась поражением, страна стояла перед революцией…
В своих воспоминаниях Николаи пишет: «Когда наступившая затем рево-
люция окончательно выдала Германию неприятелю, я стал настаивать на сво-
ем оставлении на посту, так как считал это своим долгом, вызванным громад-
ной опасностью неограниченного проникновения неприятельской разведки
в Германию. Однако верховное командование сочло политическую нагрузку
военной разведки слишком сильной, для того, чтобы я мог остаться. Военное
министерство не согласилось даже с назначением моим в пограничную охра-
ну. Я был уволен в отставку. Переведенное в Кольберг верховное командование
пыталось привлечь меня к сотрудничеству, хотя бы в отношении использова-
ния моего опыта. Однако с политической стороны и это не было допущено».
Но Николаи не ушел в отставку. Он относится к тем немцам, которые счи-
тали, что Германия не проиграла войну, а была предана… Он начинает новый
этап своей деятельности.
На секретном совещании, где присутствовали Людендорф, Гинденбург и
группа офицеров Генштаба, Николаи заявил: «Это поражение, но если мы не
хотим, чтобы поражение обернулось для Германии и Генштаба настоящей ка-
тастрофой, то должны обвинить в нем не солдат, а руководство. Если необхо-
димо, то мы принесем в жертву императора и империю!» [54].

9 ноября 1918 г. первая часть плана, разработанного Николаи, была реали-
зована — утром рейхсканцлер принц Макс Баденский опубликовал официаль-
ное сообщение о решении Вильгельма II отречься от престола и о назначении
рейхсканцлером вождя социал-демократов большинства Эберта. Теперь необ-
ходимо было принимать срочные меры по нормализации положения в стране,
предотвратить сползание в бездну революции.
Сразу после отречения императора Николаи, Гинденбург и Гренер встрети-
лись на совещании в Спа и обсудили главный вопрос — как подавить револю-
ционные выступления [55].
Поздним вечером в кабинете новоявленного канцлера зазвонил телефон-
ный звонок. Эберт знал, откуда звонят: аппарат соединял Берлин со ставкой
Верховного главнокомандования в Спа. Эберт услыхал в трубку: «С вами го-
ворит Гренер. Готово ли правительство защитить Германию от анархии и вос-
становить порядок» [56]. Это был голос генерал-квартирмейстера, т. е. началь-
ника штаба действующей армии генерал-лейтенанта Вильгельма Гренера [57].
История знает много парадоксов. Но телефонный разговор между Берлином и
Спа, заботливо записанный адъютантом Гренера майором Фолькманом, при-
надлежит к числу самых невероятных: кайзеровский генерал Гренер приказал
социал-демократу Эберту быть республиканцем!
Эберт был взволнован, но совладал с собой: «Да, несомненно!».
Гренер продолжал: «Отлично! В таком случае верховное командование бе-
рет на себя ответственность за дисциплину в войсках и восстановление по-
рядка в стране».
Эберт с готовностью согласился. В историю этот беспримерный пакт во-
шел под названием «пакта Гренер — Эберт». Под знаменем этого пакта прош-
ли первые годы существования Веймарской республики.
***
О дальнейшей судьбе Вальтера Николаи существуют разные версии… По-

говаривали, что он был одной из многочисленных жертв нацистского режима
в Германии в 1934 году и эту дату многие зарубежные справочники определя-
ют как дату его смерти. Есть источники, которые описывают его деятельность
в 1939 г. [58]. Бояджи в «Истории шпионажа» пишет: «…Поражение в войне
взбесило Николаи, уверенного и умного разведчика, и стало причиной его
участия в политических играх, которые впоследствии привели к власти Гит-

лера. До своей смерти в 1935 году бывший начальник секретного отдела III-b
оставался советником фюрера во всех вопросах, касавшихся секретной войны
[59]. Французские исследователи Фалиго и Коффер помещают в своей книге
буквально следующее: «…согласно Герсту Бухгайту, историку Абвера, Вальтер
Николаи с 1945 года находится в СССР, но как заключенный в лагере, где
он и умирает. Только исследование советских архивов может прояснить дело»
[60]. К сожалению, они были правы. Свидетельствует Теодор Гладков: «…в го-
роде Галле был обнаружен (по доносу домохозяйки) и задержан не кто иной,
как… полковник Вальтер Николаи, тот самый руководитель германской во-
енной разведки в годы Первой мировой войны, чей портрет украшал кабинет
шефа абвера адмирала Канариса… Николаи подвергли многочисленным, но
корректным допросам. Однако старый волк от разведки после прихода Гит-
лера к власти пребывал не у дел, и ничего важного для допрашивающих его
офицеров рассказать не смог. Вскоре он умер» [61].
Владимир Федько, исследователь

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА
(к русскому изданию)
Предлагаемая вниманию читателя книга Николаи, несмотря на ее доволь-

но крупные недостатки и пробелы, на ее вольные и невольные неточности,
является весьма ценным вкладом в литературу по вопросам разведки. До сих
пор служба разведки во время мировой войны не освещена ни в одной стране.
Правда, в некоторых странах появились отдельные журнальные статьи, появи-
лось также несколько брошюрок по вопросам разведки, но они в большинстве
случаев не носят серьезного характера. Их авторы предпочитают заниматься
пинкертоновщиной, описанием отдельных пикантных эпизодов из деятель-
ности разведки. Виноваты в этом, конечно, не одни авторы этой литературы,
а, главным образом, то обстоятельство, что — во-первых, тема сама по себе уж
очень щекотлива, а во-вторых — бывшая Антанта считает нужным тщательно
скрывать все то, что делалось ею в области разведки за время мировой войны,
ибо как сотрудники, так и система, и приемы этой службы могут ей еще при-
годиться в дальнейшем.
Германии как будто бы всего этого опасаться больше нечего, ибо вся ее ор-
ганизация разведки разгромлена, отчасти раскрыта. Казалось бы, поэтому, что
Николаи будет действительно и до конца откровенен и приподнимет завесу
над этой таинственной особой — разведкой. Это было бы крайне интересно
и поучительно, ибо до сих пор все держались, да и теперь еще держатся того
мнения, что единственной страной, в которой разведка была поставлена на
должную высоту и делала чудеса, является Германия.
Но Николаи далеко не откровенен, не искренен и не объективен. Быть
таковым ему, по-видимому, мешает не погасшая жажда реванша. Эта мысль
красною нитью проходит через всю книгу. Некоторые места этой книги, где
он, увлекшись пропагандой идеи реванша, удалился от темы, — мы сочли
нужным просто вычеркнуть, так как никакого интереса они не представляют.
Николаи до неимоверных размеров раздувает и хвалит организацию и дея-
тельность разведки Антанты, в частности царской России, и умышленно, до
наивности, преуменьшает таковую у немцев.
Его книга, в отношении Германии, написана до того дипломатично и ту-
манно, что, прочитав ее, вы так и не получите ясной картины организации,
приемов и деятельности немецкой разведки. Лишь в некоторых местах, при
внимательном чтении можно уловить незаметные на первый взгляд проти-
воречия. Так, например, Николаи все время твердит, что немецкая разведка
была в ужасном загоне, никто до войны не обращал на нее внимания, ее разъ-
едал ведомственный антагонизм, ей не давали средств, она не имела поли-
тического руководства и т. д. и т. д., и в то же самое время он несколько раз
ясно и определенно подчеркивает, что все нужные немецкому командованию
сведения разведка всегда давала исчерпывающе и заблаговременно. Спраши-
вается, что же еще нужно? Ведь это идеал каждой разведки — давать командо-
ванию нужные исчерпывающие сведения и во-время.
Далее. Николаи пишет, что в мирное время немцы не имели в странах Ан-
танты прочно заложенной и налаженной агентурной сети. Но несколькими
строками ниже он заявляет, что агент немецкой разведки во время войны со-
стоял комендантом одной крепости, хотя, правда, во время войны в нем заго-
ворили «национальные чувства» и на предложение немцев сдать им крепость
он ответил отказом.
В отношении России Николаи категорически утверждает, что немцы к на-
чалу войны в ней ничего серьезного не имели. Но это, конечно, неверно. Даже
по данным слабенькой царской контрразведки немцы в России еще задолго до
войны имели хорошо и прочно заложенную агентурную сеть. Так, французская
контрразведка установила в 1916 году, что германские страховые общества под-
держивают тесную связь со страховыми обществами России. Эти последние,
под благовидным предлогом перестраховки, совершенно открыто пересылали
страховые бордеро в Германию. По этим бордеро немецкая разведка имела пол
ную картину русской военной промышленности, военного судостроения и проч.
Во время войны русской контрразведкой было обнаружено довольно вну-
шительное количество агентов немецкой разведки среди офицерства русской
армии, до чина генерала включительно, напр. полковник Артур Штюрмер (по-
вешен в начале 1916 г.), полковник или генерал Иванов; вообще до марта 1916
г. на одном лишь юго-западном фронте было обнаружено 87 австр. и немецких
шпионов. Ясно, что в эту работу они были втянуты еще в мирное время.
Николаи отрицает виновность казненного русскими в качестве немецко-
го шпиона жандармского подполковника Мясоедова. Он склонен утверждать,
что дело Мясоедова аналогично делу Дрейфуса во Франции только с гораздо
более трагичным финалом. Правда, дело это крайне темное и запутанное. Но,
судя по тем материалам, которые появились в печати и которые имели целью
доказать полную невиновность Мясоедова, — получается, наоборот, впечатле-
ние, что он действительно имел связь с немецкой разведкой.
Николаи молчит также о роли немецкой разведки в разных великосветских

и придворных салонах Петрограда. Но русская контрразведка имела опреде-
ленные сведения о том, что эти салоны, как в мирное время, так и во время
войны использовались немцами в целях разведки.
Он так же ничего не говорит о роли в немецкой разведке того громадного
количества немецких колонистов, состоящих в двойном подданстве, которы-
ми были наводнены русские пограничные с Германией области и районы кре-
постей.
А задачи их и роль хорошо известны.
Николаи ничего не говорит также и о том, как его молодцы обрабатывали
Распутина. И.В. Гессен по этому поводу передает следующее заявление А. Н.
Хвостова, царского министра внутренних дел (от февраля 1916 г.).
«Я прежде не вмешивался в его (Распутина) поведение, но потом убедился,
что он принадлежит к международной организации шпионажа, что его окру-
жают лица, которые состоят у нас на учете и которые неизменно являются к
нему, как только он вернется из Царского, и подробно у него все выспраши-
вают».
Если припомнить отношения Распутина с царским двором, то можно легко
себе представить, какую ценность он представлял собой для немецкой раз-
ведки.
Мы имеем также неопровержимые данные о том, что сам Вильгельм II не
только интересовался результатами своей разведки, не только давал ей руко-
водящие указания и задания, но даже сам не брезговал заниматься разведкой
в тех кругах, куда другим его разведчикам проникнуть было невозможно. Он
«обрабатывал» монархов, президентов и придворные круги разных стран, и,
нужно сказать, довольно успешно. Он, не стесняясь, пишет Николаю Романо-
ву, что президент Америки — Рузвельт — его «осведомил о том-то и том-то»,
что «мать императора (Николая) постоянно сообщает мне все» и т.д.
В августе 1905 года, во время посещения английским флотом германских
вод, он отдает приказ своему флоту «неотступно следовать за британским и,
когда тот встанет на якорь, остановиться вблизи, дать им (англичанам) обед,
напоить их елико возможно и выведать у них, что нужно, а потом уйти». Об
этом своем плане Вильгельм по секрету сообщает Романову.
Вильгельм почти в каждом письме сообщает Николаю Романову те или
иные «агентурные новости». То они из «частного источника», то «из источни-
ка заслуживающего полного доверия», то «от знакомого и преданного немца,
посланного мною следить за Антантой», то газетные сведения, журнальную

статью такого-то влиятельного лица и т. д. и т. д. Вильгельм под псевдонимом
сам пишет статьи военно-политического характера в газетах с целью инспира-
ции своих соседей. Он сам выбирает и посылает в другие страны своих пред-
ставителей, дает характеристики нужным и ценным для него людям, устраи-
вает их. Сам он назначает военных атташе в нужных ему странах и поддер
живает с ними связь лично.
Больше того. Он так ловко изо дня в день «обрабатывает» Николая Романо-
ва, что тот по его указке назначает своими министрами, послами, военными
атташе, губернаторами пограничных с Германией губерний и т. д. желатель-
ных для Вильгельма лиц. Последний открывает на границе с Россией госпи-
тали, обставляет их безукоризненно во всех отношениях, завлекает туда под
благовидным предлогом — лечения русско-подданных, — и его разведчики
выведывают от них все, что им нужно. Для полезных ему русских офицеров
и сановников он не жалеет орденов, денег, ласки и представляет их в глазах
Николая Романова самыми преданными последнему подданными.
У Вильгельма любой разведчик может поучиться собиранию нужных све-
дений. Он подробно изучает людей, нащупывает их слабые стороны, на кото-
рых искусно играет. Так, например, по отношению к Николаю Романову он
применяет следующий прием. Ему во время русско-японской войны нужно
было ослабить русские войска на немецкой границе и узнать, какими войска-
ми Романов намерен усилить свою Дальневосточную армию. Прямо вопроса
он не ставит, ибо это будет нескромно, и Николай может не дать прямого от-
вета. Поэтому он тянет последнего, что называется, за язык. Он пишет ему ди-
пломатическое письмо, в котором указывает на количество дивизий на Даль-
нем Востоке у Японии и у России. Чтобы получить перевес над японцами, он
предлагает Романову отправить на Дальний Восток еще столько-то дивизий.
При этом Вильгельм ясно намекает, что дивизии эти нужно взять с немецкой
границы. Понял ли Николай Романов заднюю мысль Вильгельма — не из-
вестно, но факт тот, что на Дальний Восток действительно были отправлены
некоторые части с немецкой границы и при том так: из одного корпуса вы-
хвачена артиллерия, из другого бригада пехоты, саперная команда и т.д. Этим
боеспособности расположенных на германской границе корпусов был нанесен
чувствительный ущерб.
Таким образом, цель Вильгельма была достигнута: русские войска на гер-
манской границе были ослаблены и пока что не опасны.
Вильгельму выгодно было поссорить Россию с Францией и Англией. Он

тщательно подбирает факты и фактики, дает им свое освещение и со своими
выводами преподносит их Николаю Романову. Когда же все это действует на
Николая Романова недостаточно сильно, Вильгельм начинает систематически
играть на его самых слабых струнках. Он ему пишет: Франция, мол, респу-
блика. Англия — либеральная монархия. Они хотят уничтожить монархию в
России и Германии, поэтому дают у себя убежище революционерам послед-
них. Следовательно, — никакой дружбы с этими странами, лишь Россия и
Германия должны быть в дружбе и действовать сообща против Антанты. И эту
своеобразную обработку Николая Романова Вильгельм продолжает в каждом
своем письме.
Мы, конечно, далеки от того, чтобы утверждать, что все это делал и писал
только лично сам Вильгельм, что все это плоды его мысли. Нет, за его спиной
безусловно скрывалась и его устами говорила немецкая разведка (ген. Ведель)
и дипломатия, — а Вильгельм являлся их послушным и довольно талантли-
вым исполнителем.
Такого рода примеров можно привести довольно много, и вряд ли Нико-
лаи сможет их опровергнуть.
Ошибка немецкой разведки, повлекшая за собой в начале войны некоторое
ее расстройство, заключалась в системе построения агентурной сети, а именно
в том, что немцы базировались главным образом на своих соотечественниках
и даже во сне не допускали возможности того, чтобы царское правительство
уже в первые дни войны оказалось способным запрятать их почти поголовно
по тюрьмам и в Сибири. Однако немцы быстро от этого удара оправились,
связались с уцелевшими агентами и работа пошла. Николаи об этом упорно
молчит, не желая выдавать всем известного секрета построения немецких раз-
ведывательных организаций.
Николаи утверждает, что немцы не занимались активной (разрушительной
и уничтожающей) разведкой. Он говорит, что немецкая разведка неоднократ-
но получала самые серьезные предложения убить то или иное высокопостав-
ленное лицо в стане противников, взорвать заводы, склады и т. д., но немцы,
якобы, всегда от таких предложений отказывались. Но и это не соответствует
действительности. Контрразведка Антанты располагает по этому поводу боль-
шим количеством данных. Правда состоит лишь в том, что не всегда немцам
удавалось провести такого рода намерения в жизнь. Так, например, англий-
ского лорда Китченера немецкая разведка выследила и немецкая подводная
лодка отправила его на тот свет, однако Николая Николаевича и Николая Ро-
манова, сколько террористы немецкой разведки за ними ни охотились, пой-
мать не удалось. Людей же немецкая разведка для такого рода предприятий
загубила довольно много.
А сколько военных заводов, складов, мостов, пароходов и т. д. пустила на
воздух немецкая активная разведка в тылу своих противников, — об этом Ни-
колаи молчит.
Николаи утверждает, что немецкая разведка крайне слабо вела агитацию
и пропаганду в рядах своих противников. Но это тоже не соответствует дей-
ствительности. Более организованную и реальную агитацию и пропаганду,
чем немцы, за время войны вряд ли кто из воюющих вел. В этом отношении
немцы были неподражаемыми мастерами. Напомним хотя бы «Русский Вест-
ник» и массу разных прокламаций, листовок и карикатур, которыми немцы
засыпали русские окопы и т.д.
Как широко была поставлена у немцев агитация и пропаганда, видно из слов
М. Эрцбергера о том, что уже в октябре 1914 г. в Германии насчитывалось «не
менее 27 бюро или ведомств», занимавшихся немецкой пропагандой за преде-
лами Германии. По словам Эрцбергера, каждое из этих бюро или ведомств за-
нималось пропагандой на свой собственный страх и риск, без всякой объединя-
ющей их идеи. Но постепенно все эти бюро были объединены в одно централь-
ное бюро для пропагандистской работы заграницей. Общая сумма расходов,
затраченная за время войны немцами на пропаганду неизвестна. Но заявление
Эрцбергера о том, что лишь одно его бюро затратило на пропаганду 12.000.000
марок, указывает, что общая сумма расходов на пропаганду была громадной.
Немцы весьма искусно использовали для агитации и пропаганды каждый
подходящий повод: недостаток вооружения, проигранное сражение, настрое-
ние солдат, национальные противоречия, состав правительств и т. д. и даже
не брезговали организацией и поддержкой восстаний и «революционного»
движения в стане врагов. Весьма пространно и подробно одно из таких пред-
приятий описывает соотечественник Николаи — капитан Карл Шпиндлер в
книге «Таинственный корабль» везший оружие ирландским революционерам-
националистам.
Николаи также обходит молчанием хорошо поставленную немцами еще в
мирное время дезинформацию противника. Так, например, еще в 1908 году
немцы продали русской разведке «Записку о распределении германских во-
оруженных сил в случае войны». Записка эта, хотя по форме и стилю и не
совсем удачно составленная, но с подлинными подписями тогдашнего началь-

ника большого генерального штаба Мольтке и самого Вильгельма, была оце-
нена русским генеральным штабом, как самый подлинный, не вызывающий
никаких сомнений документ. 2-ой обер-квартирмейстер русского ген. штаба
ген.-майор Борисов писал тогда по поводу этой «липы»: «… Он очень интере-
сен для нас. За подлинность его, по моему мнению, можно ручаться. Состав-
лен он очень серьезно и с истинным воинским взглядом и воодушевлением,
к сожалению, не принятым в наших сухих формальных распоряжениях…».
Но именно эта сторона документа и выдает, что он сфабрикован для про-
дажи и введения в заблуждение противника. Русский ген. штаб не потрудился
сличить стиль и тон этого документа с имевшимися у него настоящими не-
мецкими документами и попался на удочку. А разве это единственная «липа»,
подсунутая немцами своим противникам за большие деньги?
Во время войны немцы очень ловко проводили своих противников также и
при помощи распространения ложных сведений посредством агентов-двойни-
ков, прессы и т. д. Об этом пишет даже Людендорф в своих «Воспоминаниях».
Все это необходимо иметь в виду при чтении книги Николаи, в противном
случае о немецкой разведке и ее деятельности создается неверное представление.
Разведку царской России Николаи расписал так, что у читателя действи-
тельно может создаться впечатление о ее образцовой организации, постановке
и работе. На самом же деле положение было совершенно иным.
Во-первых, утверждение, что русская военная разведка тратила в год от
13-ти до 25-ти миллионов рублей — явно не соответствует действительности,
До 1905 года на секретные расходы военному министерству, исключая
морское ведомство, отпускалось в год 113.650 руб., причем из этой суммы,
начиная с 1885 года, выдавалось с «высочайшего соизволения», в полное и
непосредственное распоряжение главнокомандующего Кавказским военным
округом, для разведки в Турции и Персии — 56.890 руб., т. е. 50% всей суммы.
Остальная сумма (56.760 руб.) отпускалась в распоряжение главного управле-
ния ген. штаба и распределялась следующим образом:
Штабам военных округов — 51.000 руб.
Консулу в Бомбее — 1.200 -»-
На содержание военной голубятни в Дании — 3.000 -»-
На приобретение случайных сведений — 1.560 -»-
Помимо этого, официальные военные агенты получали средства на свое
личное существование по другим статьям сметы военного министерства.
В 1913 г, секретная смета военного министерства по статье «на известное

его императорскому величеству употребление» была утверждена в размере
1.947.850 руб.
Из этой суммы на разведку против Германии и Австрии расходовалось око-
ло 180.000 руб. Можно предположить, что приблизительно такая же сумма
шла на расходы по контрразведке против этих стран.
Утверждение Николаи, что германская разведка до войны получала всего
около 450.000 марок не соответствует действительности, так как, несмотря на
жалобы Николаи, в Германии все время существовал самый тесный контакт
между военной разведкой и разведкой министерства иностранных дел, а по-
следнее на секретные надобности получало в год около 1.500.000 марок.
Кроме того, нужно также учесть бесплатную эксплуатацию немецкой раз-
ведкой своих соотечественников заграницей, особенно коммерсантов и фа-
брикантов, а также те суммы, которые получались от продаваемого другим
разведкам дезинформационного материала.
О постановке и деятельности русской разведки Николаи великолепно зна-
ет по русско-японской войне. Правда, после неудачного исхода этой войны в
России забили тревогу по поводу из рук вон плохо поставленной разведыва-
тельной службы. Но в то время русские политические и военные круги также
были заражены теперешней болезнью Николаи — стремлением к реваншу на
Дальнем Востоке. Лишь с 1912 года стремление это затихает, и главное внима-
ние обращается в сторону запада — Германии и Австрии.
Свой рассказ о том, как работала русская разведка на западе, Николаи ил-
люстрирует весьма характерным для русской разведки примером — провала
ею своего же ценного сотрудника в австрийском ген. штабе. Немецкая раз-
ведка таких грубых ошибок не делала и так легкомысленно своих ценных со-
трудников не губила.
Николаи указывает на то, что немцы нашли в приграничных пунктах рус-
ской разведки документы, свидетельствующие о том, что русские имели много
ценных данных о Германии. Бесспорно, что кое-что, русская разведка должна же
была иметь: ведь люди работали, и деньги тратились. Но он умалчивает о том,
сколько среди этих, имевшихся у русских, документов было сфабриковано немец-
кой разведкой. Самым показательным для слабой постановки и неорганизован
ности русской разведки накануне войны является следующий факт.
9-го июля 1914 г. главное управление ген. штаба категорически запретило
военному атташе в Италии заниматься разведкой против Германии и Австро-
Венгрии, 20-го июля тот же генеральный штаб посылает тому же военному

агенту истеричное телеграфное предписание во что бы то ни стало до 25-го
июля установить на какой фронт — на западный или восточный, — двинутся
внутренние германские корпуса, причем за успешное выполнение этого пору-
чения в срок была обещана награда в размере 25.000 руб. Военному агенту слу
чайно удалось это приказание исполнить, но оно стоило 35.200 итальянских
лир и 25.000 руб.
Спрашивается, допустима ли такая игра случайностями при хорошей орга-
низации и постановке разведки?
Можно категорически утверждать, что с началом военных действий и с
отъездом военных агентов из Германии и Австрии, русский генеральный штаб
очутился у разбитого корыта, т. е. без всяких сведений о противнике, без вся-
кой агентурной сети. Отсутствовал, также, какой бы то ни было план работы
разведки во время войны. Мы видим в первый период войны не организован-
ную деятельность разведки, а какой-то хаос и неразбериху.
Глубокой зарубежной военной разведкой начинают заниматься все, кому
не лень. Одно перечисление всех этих органов может привести в ужас:
1. Главное управление генерального штаба;
2. Главное управление морского генерального штаба;
3. Ставка верховного главнокомандующего;
4. Верховный начальник санитарной части принц Ольденбургский (по газам);
5. Штабы всех фронтов;
6. Штабы всех армий;
7. Штабы некоторых военных округов;
8. Штабы некоторых корпусов.
Все эти учреждения, каждое самостоятельно и независимо, направляли сво-
их агентов в нейтральные страны и, в большинстве случаев, связывали их с
русскими военными агентами — главными руководителями агентуры главного
управления ген. штаба. Связывали их не для того, чтобы последние руководили
и координировали их деятельность, а просто как с легальным пунктом связи.
Этот хаос и неразбериха дошли до того, что XI армия насаждала свою сеть
в Италии, Швейцарии, Швеции, Сев. Америке и Аргентине, а II-я армия — в
Канаде.
При таком положении дела нет ничего удивительного в том, что немецкая
контрразведка могла разоблачать целыми пачками агентов русской разведки.
В первое время агенты разных организаций, нагнанные в нейтральные стра-
ны, как сельди в бочку, начали расшифровывать и проваливать друг друга.

Потом постепенно все это улеглось и предоставленные сами себе агенты как
бы объединились, начали не без помощи молодцов из контрразведки Нико-
лаи, фабриковать разные вымышленные донесения и передавать их каждый
своему учреждению. В ставке главковерха создалось впечатление, что раз все
донесения разных источников бьют в одну точку, — значит, они верны. Лишь
после, при помощи сведений разведок Антанты, ставка смекнула в чем дело.
В конце 1915 года в Париже при французском военном министерстве было
создано «Междусоюзническое Бюро» (Bureau Interallie). Задачами этого бюро
являлись: «Совместное изучение и выработка общих мер борьбы с неприя-
тельским шпионажем, контрабандой и пропагандой, а также централизация
всех сведений о противнике».
Представителем ставки русского главковерха в этом Бюро был назначен
молодой подполковник граф Игнатьев (брат которого состоял в то время во-
енным агентом во Франции), бывший до этого руководителем агентуры штаба
юго-западного фронта в Париже. Естественно, что к нему потянулись аген-
ты всех вышеуказанных русских разведывательных органов, разбросанных по
Швейцарии, Франции и Голландии. К концу 1916 года Бюро объединяло уже
28 самостоятельных организаций. Но фактически граф Игнатьев в то время
этими организациями руководил лишь отчасти, а главным образом — являлся
посредником между ними и их хозяевами на русской территории.
В начале 1916 года Генеральный штаб понял, что с разведкой дело обстоит
более, чем плохо, и стал настаивать на том, чтобы подчинить себе всю глубо-
кую зарубежную разведку. По этому вопросу он писал 18 января 1916 г. (№ 102)
в ставку Главковерха:
«В июле 1915 г. главное управление Ген. штаба получило от нашего военно-
го агента в Копенгагене тревожные сведения о том, что находившаяся в этом
городе группа агентов разведки бывшего штаба северо-западного фронта ве-
дет себя настолько неосторожно, посещая увеселительные места и вращаясь в
обществе подозрительных лиц, что обращает на себя внимание местных жи-
телей».
Далее говорится о том, что, благодаря этому, немцы из 11-ти агентов пере-
манили к себе на службу 9 человек, и в результате немцами в Варшаве обна-
ружено и казнено 8 агентов русской разведки. В заключении предлагается, в
целях устранения этих и других ненормальностей, объединить всю агентуру
в руках Ген. штаба.
Главковерх на это совершенно резонно ответил, что в принципе он, конечно,

не возражает против такой централизации всей глубокой агентурной разведки
в руках Ген. штаба, но последний должен доказать, что он способен справиться с
этим делом. В пояснение этой пощечины Ген. штабу говорится, что «…в начале
войны заграничная разведка в смысле освещения армиям положения против-
ника совершенно себя не проявляла, и казалось, что ее совсем нет. Сведения
о неприятеле, доставляемые военными агентами, ограничивались ничего не
выражавшим перечислением поездов, проходивших через тот или иной пункт.
Сведения военных агентов относительно сосредоточения в Буковине до 450.000
австрийцев принесли уже плоды. Нельзя назвать обстоятельной работой и на-
стойчивые сведения о формировании в Германии армии в 275 полков. Подобные
сведения, разумеется, убили в полевых штабах всякую веру в возможность полу-
чения от военных агентов сколько-нибудь верных сведений и поэтому фронты
вынуждены были посадить заграницей в тылу неприятеля свою разведку».
Как бы в свое оправдание, Ген. штаб пишет в Ставку главковерха:
«… К моменту начала войны, вследствие особо неблагоприятно сложив-
шейся обстановки, может быть, и в связи с некоторыми дефектами в самой
организации дела, заграничная разведка во враждебных нам странах факти-
чески прекратила свое существование и военным агентам в нейтральных стра-
нах пришлось спешным порядком устраивать разведочную сеть из элементов,
имевшихся под рукой…».
Переписка по вопросу о передаче всей глубокой агентурной разведки в Ген.
штаб тянулась до июня 1917 года, когда, наконец, эта передача и состоялась.
Ген. штаб получил в свое распоряжение приблизительно 40 самостоятельных
разведывательных организаций, в каждой 5—15—26 человек, и около 450 от-
дельных агентов. Право самостоятельного ведения разведки было оставлено
только за Кавказским фронтом.
При приеме агентуры Генеральный штаб старался учесть результаты и сто-
имость работы этой обширной разведывательной организации. Конечно, при
царившем тогда в разведке хаосе, полностью этого намерения выполнить не
удалось. Однако, все же выяснилось кое-что довольно пикантное. Во-первых,
было установлено, что в русскую агентуру довольно глубоко проникла немец-
кая контрразведка, которая выкачивала деньги за сфабрикованные управле-
нием Николаи сведения. Например, среди сети военного атташе в Италии
полковника ген. штаба Энкеля (бывшего до конца 1924 года начальником ге
нерального штаба Финляндии) была обнаружена целая организация, так назы-
ваемая «Римская», состоявшая из бывших служащих международного обще-

ства спальных вагонов и одновременно находившихся на службе у Николаи,
дававшая фабрикуемые последним сведения и поглотившая за 1,5 года около
2.000.000 итальянских лир.
Произведенное в августе 1917 г. обследование результатов работы к тому
времени уже самого крупного разведывательного центра русских в Париже —
Бюро гр. Игнатьева, дало следующую картину:
За время с 1 мая по август 1917 г. им было послано в Россию всего 324 до-
несения, из них:
ценных — 38,
бесполезных — 87,
несерьезных — 28,
неверных — 154,
запоздалых — 17.
В заключение комиссия, производившая обследование, пишет:
«Столь ничтожный процент удовлетворительных сведений комиссия при-
знает фактом, свидетельствующим о серьезных недочетах в организации и де-
ятельности названного Бюро (гр. Игнатьева). Успех работ при существующей
организации дела Бюро совершенно не отвечает ни задачам, возлагаемым на
него, ни особо крупным суммам, отпускаемым на его содержание».
Полковник Кривенко, находившийся в составе русской военной миссии
при французской главной квартире, по поводу работы Бюро Игнатьева писал
26 сентября 1917 г. в ген. штаб:
«…Считаю лишь нужным, ввиду серьезности вопроса, отметить, что раз-
ведывательный материал этого Бюро, посылаемый, между прочим, в главную
французскую квартиру, остается там в нераспечатанных конвертах за беспо-
лезностью…».
Не лучше обстояло дело и с остальными русскими разведывательными ор-
ганизациями.
Николаи пишет, что русская разведка занималась также организацией в
Германии революционного движения, убийств, саботажа, взрывов и т.д. Ни-
колаи в данном вопросе, по-своему, прав; попытки такого рода действительно
имели место, и кончались весьма печально... для русского же Генштаба. Вот
наиболее крупные из такого ряда попыток:
В конце 1916 г. у переводчика Ставки главковерха капитана Брагина возник
план об организации революционного движения в Германии. План этот был
построен очень широко, вплоть до издания подпольных газет, листовок, агита-

ции на заводах, создания типографии, коммерческих предприятий, банков и
т.д. и т.д. На проведение этого плана в жизнь Брагин требовал всего только…
40.000.000 руб. в год. Проект, несмотря на всю его абсурдность, был всеми
инстанциями принят, и Брагин должен был приступить к проведению его в
жизнь. Но начальник Ген. штаба Аверьянов нашел сумму чересчур крупной
и предложил Брагину кое-что сбавить. Тот наотрез отказался. Тем временем
грянула февральская революция, и проект Брагина таковым и остался.
После февральской революции московский профессор Р. И. Вонгловский
подал докладную записку командующему войсками Московского военного
округа, в которой предлагал учредить специальный комитет по обработке в
«революционном» духе австрийских и германских военнопленных и после об-
работки тем или иным путем сплавлять их на родину с поручением вести там
революционную пропаганду. Докладная записка дошла до самого Керенского,
получила его одобрение и на том и остановилась.
Наконец, третья авантюра — по «революционной» (?) обработке Турции —
была сделана штабом Одесского военного округа в 1916 г. Эта «революцион-
ная» обработка в своей программе имела: «избиение германского состава и
преданных немцам младотурок, взрывы мостов, линий жел. дорог, туннелей,
складов огнестрельных припасов, поджоги провиантских и вещевых складов,
препятствование своевременному подвозу огнестрельных и продовольствен-
ных припасов и т. д.». В программе предусматривалась также соответствую-
щая, ничего общего с революцией не имеющая, агитация среди разных пле-
мен, населяющих Турцию.
Выполнитель этого плана, некто Георгий Александрович Фарди, в конце
1916 года донес штабу Одесского военного округа, что его организацией со-
вершены убийства: фон-дер-Гольц-паши, Абдул-паши, фон-Мюнцнер-паши,
Ахмед-Заде, Селим-бея, покушения на Энвер-пашу и на Сандерс-пашу, мас-
совые убийства германо-турецких офицеров в Сивасе 15-го июня и т. д. Фарди
получил за это 86.900 руб. и впредь требовал в месяц 50.000 руб.
В штабе Одесского военного округа и в Ставке главковерха поверили этой
явной лжи Фарди. Он никого не убил, ни на кого не покушался, никого не
агитировал, а состоял на службе у Николаи, выкачивал от русской разведки
народные деньги и выдавал немецкой контрразведке ее агентов. Но лишь 23
сентября 1917 г. Ставка главковерха узнала об этом от военного агента в Копен-
гагене Потоцкого.
Более успешно шла работа нынешнего президента одной из республик, по-

явившихся в результате мировой войны. Во время войны этот теперешний
президент состоял фактически вербовщиком агентов для русской разведки и
руководил разложением армии одной из союзниц Германии. Много стоил он
денег русской разведке, но зато и много вреда нанес противнику.
Для агитации Ставкой главковерха в Стокгольме и Румынии было созда-
но под руководством известного польского журналиста, ныне сенатора, Вла-
дислава Рабского «пресс-бюро», под названием «Норд-зюд», но результаты его
работы были столь ничтожны, а расходы столь велики, что уже в 1916 г. это
учреждение было ликвидировано.
Правда, русская разведка имела несколько довольно солидных, как по сво-
ему общественному положению, так и по стоимости, агентов, но она не уме-
ла заставить их работать, не умела их использовать. Так, например, агентами
русской разведки состояли: один из видных генералов теперешней Польши и
один из бывших в 1923 г. министров той же Польши, (в то время они оба со-
стояли депутатами прусского сейма). Но оба они не давали ничего ценного.
Вот вкратце и в общих чертах картина работы русской глубокой зарубеж-
ной военной разведки во время войны. Вряд ли ее можно признать хотя бы
удовлетворительной.
Сейчас несколько слов о русской тактической фронтовой разведке. Несмо-
тря на горький опыт русско-японской войны, русский Генеральный штаб по
прежнему верил, что с такой разведкой справится кавалерия. Но уже в нача-
ле 1915 г. наступило разочарование, а союзники подсказывали, что нужно ве-
сти разведку посредством агентов через линию фронта, заняться агентурным
опросом пленных (среди пленных посадить своего агента для подслушивания
их разговоров), подслушиванием телефонных переговоров противника и проч.
Этим делом занялись разведывательные отделения штабов фронтов, ар-
мий и, отчасти, корпусов. Но и здесь до конца существования царской армии
положительных результатов добиться не удавалось. Главная беда заключалась
в отсутствии людей, знающих и любящих это дело и в общей организацион-
ной неразберихе. Например, при оставлении русскими войсками Львова, там
сошелся стык двух армий. Вербовщики разведывательных отделов этих армий
перебивали друг у друга агентов, набивая и цену им, конечно, развращая их.
Такие явления имели место сплошь и рядом. Тратилась уйма денег и губилась
масса людей, но результаты были самые мизерные, чтобы не сказать — рав-
ные нулю.
Лучше всего об этом говорят следующие цифры по V-ой армии!

За время с 1/XI—1915 г. по 28/VIII—1916 г. было отправлено через фронт в
тыл противника 137 агентов, вернулось со сведениями — 23 агента, причем 4
из них принесли важные сведения, 16 маловажные, остальные 3 агента двой-
ники (работали у немцев); 72 агента совсем не вернулись, 32 агента не прошли
фронта. Как видим, результаты самые плачевные.
Немцы учли слабость русской разведки и в этой области и перетянули на
свою сторону большинство агентов более ловким и жизненным подходом к
ним. Лишь некоторые из таких агентов сознались в этом своим первым хозя-
евам — русским. Большинство же молчало и передавало немцам верные дан-
ные, а русским данные, сфабрикованные немецкой контрразведкой.
Русская военная контрразведка большой опасности для немецкой разведки
представлять не могла, ибо она была сравнительно молода (создана лишь в
1911 году; до того военной контрразведкой занималось министерство внутрен-
них дел в лице департамента полиции и жандармских управлений), без опы-
та и навыков, не имела кадров подготовленного личного состава, вследствие
чего, несмотря на антагонизм между Генеральным штабом и министерством
внутренних дел, она старалась выезжать на жандармских офицерах. Послед-
ние же ударялись в сторону политического сыска и придерживались знакомых
им приемов провокаций и наружного наблюдения. О военной разведке они
имели в большинстве случаев слабое представление и применяли в борьбе с
разведкой приемы охранки, оказавшиеся совершенно непригодными для этой
цели.
До чего низок был уровень работников военной контрразведки царского
Генерального штаба, показывает следующий, рассказанный С. М. Устиновым
в его «Записках начальника контрразведки» факт:
«Из Килии я приехал в Измаил, где во главе контрразведки уже стоял пере-
веденный из Сулина капитан П. По сведениям агент уры, действительно через
Дунай под видом беженцев из завоеванных немцами местностей в Измаил
просачивалась масса шпионов и агитаторов. Воинские части задерживали в
камышах Дуная всех без разбора и приводили к нему целыми партиями в
30—40 человек. Как разобрать в этой толпе, кто из них действительно беже-
нец, кто шпион, — мне казалось совершенно невозможным. Но капитан П.
был убежден, что нет ничего легче этого. «Шпиона по роже видать», уверял он
меня. Рожа, конечно, рожей. Но какой-то агент, бывший пристав в Измаиле,
разжалованный (февральской) революцией, убедил его, что германцы своим
шпионам для беспрепятственного их возвращения через фронт, ставят на зад-

це особые клейма, которые он, якобы, сам видел у некоторых сознавшихся
шпионов. Капитан П. поверил этой чепухе и потому смотрел не только рожу,
но и зад-цу, отыскивая на ней эту своеобразную визу».
В русской контрразведке было не мало людей, подобных этому капитану П.
Сведение личных счетов, выдумывание и раздувание дел, с целью выслужи-
вания в глазах начальства, добывания орденов, чинов и получения побольше
денег на расходы — вот в большинстве случаев главные побудительные им-
пульсы работников царской контрразведки.
Понятно, что такая контрразведка была не очень-то опасной для разведки
противника, и он ее мог водить безнаказанно за нос. В этом отношении нем-
цы были неподражаемыми мастерами.
Такова в общих чертах картина организации, построения и работы русской
военной разведки до и во-время мировой войны. Более основательно и под-
робно осветить этот вопрос в кратком предисловии невозможно; для этого
нужен специальный труд, гораздо более объемистый, чем труд Николаи. По
тем же соображениям нам пришлось обойти молчанием вопрос о постановке
разведки Антанты, а также не пришлось более подробно остановиться на раз-
ведке Германии и союзников.
По тем же причинам мы не имели возможности в настоящий момент вы-
явить и указать на все сознательные или несознательные извращения Нико-
лаи фактов и их тенденциозное и одностороннее освещение. Нам пришлось
остановиться лишь на более крупных из них.
Все же, несмотря на все указанные выше дефекты, труд Николаи заслу-
живает того, чтобы с ним ознакомились не только работники разведки, но и
командный и политический состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В
этом труде много весьма поучительных фактов и примеров из деятельности
разведки или «тайной силы», как ее называет Николаи. Правда, как сказано
выше, некоторые из них неточны, или даже неверны, но установить истину
довольно легко, хотя бы по мемуарам и воспоминаниям о войне, которых за
последние годы появилось довольно большое количество.
К. К. Звонарев.
Москва, март 1925 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА.
В опубликованном весной 1920 г. описании моей деятельности во время

мировой войны я уделил разведывательной службе сравнительно мало места,
хотя руководство военной разведкой и борьба со шпионажем в Германии со-
ставляли с 1912 г. мою единственную, а во время войны — мою первую и глав-
ную задачу в Генеральном штабе.
«Служба прессы», с которою в Германии часто смешивали и смешивают
«разведывательную службу», стала одним из отделов Генерального штаба лишь
во время войны, до того она никаким учреждением подготовлена не была и не
была также взята на себя правительством, а между тем без нее военное коман-
дование решительно обойтись не могло.
Если, благодаря этому, только один Генеральный штаб оказался в состо-
янии накопить опыт в «службе прессы» и оценить роль печати в мировой
войне, то в большей мере это относится к разведывательной службе, так как
Германия не располагала, подобно своим противникам, единой политиче-
ской, хозяйственной и военной разведывательной службой, руководимой
правительством. Тем самым она как будто отказывалась от использования
политического состояния врага и от воздействия путем пропаганды на ней-
тральные страны, ее разведывательная служба управлялась и использовыва-
лась почти исключительно в военном направлении. Поэтому меня неодно-
кратно просили поделиться своим опытом именно в качестве начальника
разведывательной службы германского верховного командования. Однако,
до сих пор и особенно в то время, когда я составлял упомянутую выше ра-
боту я полагал, что от опубликования этого материала следует воздержи-
ваться.
С тех пор события изменили мою точку зрения.
Всюду, и прежде всего в Германии, работа разведки, пышным цветом рас-
пустившейся во время мировой войны, в полном разгаре.
За это время успели похвастаться своими успехами в разведке и против-
ники Германии. Однако, они до сих пор избегали снимать покров с той гран-
диозной военной, хозяйственной и политической организации пропаганды
и шпионажа, которой они обязаны своими успехами и в которой они превос-
ходили Германию в течение десятилетий до войны.
Германия не может, к сожалению, претендовать на то, что она своевремен-

но поняла значение разведки и ее развития, что она в достаточной мере счи-
талась с ее политической ролью до и во время войны. Тем более необходимо
совершенно открыто признать допущенные ошибки. Повидимому, даже опыт
войны не внес в эту область никакой перемены. А то, что Генеральный штаб
смог при данных условиях создать или накопить в виде опыта на собственном
поле деятельности, вследствие известного исхода войны, для Германии, по-
шло прахом или осталось неиспользованным.
Если бы исход войны соответствовал жертвам немецкого народа и трудам
его военного командования, то Генеральный штаб стал бы весьма настойчиво
ходатайствовать перед правительством об использовании этого опыта. Чужая
разведка, вместо того, чтобы разъедать основание германского государства и
будущее немецкого народа, была бы вновь вырвана с корнем.
Всестороннее ознакомление с методами и путями германской разведки
нам кажется, поэтому, необходимым как на случай самостоятельного высту-
пления Германии, так и для успешного отражения вражеской разведки.
Это относится также и к тем государствам, которые, не имея собственной
разведки, не имеют о ней достаточного представления и не подозревают поэ-
тому, какой опасности подвергается их политическая свобода и национальная
независимость со стороны тех могущественных государств, которые вышли из
мировой войны настоящими мастерами в деле разведки и порожденной ею
политической пропаганды.
Тайна еще более усиливает эту опасность. Поэтому является вполне пра-
вильным, чтобы описание было дано именно со стороны Германии, которой
пришлось бороться с разведкой, далеко превосходящей ее собственную, и ко-
торую поэтому она имела случай всесторонне изучить.
Из стран-победительниц Франция особенно заинтересована в замалчива-
нии тех средств, которые способствовали ее победе. Англия же, и прежде всего
Америка, должны остерегаться французской разведки, которую они усилили
одновременно с усилением военного положения Франции.
Знание того, что происходило в области разведки, необходимо и для исто-
риографии мировой войны. Без этого знания история не может вынести сво-
его правильного приговора, точно так же, как и политика не может извлечь
всей пользы из опыта мировой войны.
Если я по всем этим причинам решился дополнить мое первое, упомяну-

тое в начале, произведение, то все же могу набросать картину лишь крупными
штрихами, так как от этих событий нас уже отделяют годы и, кроме того, я
не в достаточной мере располагаю накопленным за время войны громадным
количеством фактических данных.
Николаи.
Берлин.
Июнь, 1923 г.
I. ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ.
Происхождение шпионажа — военное. Хорошая осведомленность, допол-

ненная шпионажем у врага, была всегда и всюду необходимым вспомогатель-
ным средством военной борьбы, так как незнание или ошибочное представле-
ние о происходящем у врага или о его намерениях грозило неожиданностями,
а, отсюда — и потерей сражения, от которого часто зависела судьба государ-
ства и народа. Для такой примитивной разведывательной службы достаточ-
но было пары отважных молодцов, на хитрость и надежность которых можно
было положиться, которые соблазнялись, по большей части, крупным денеж-
ным вознаграждением, и от которых, по исполнении задания, охотно отде-
лывались для того, чтобы скрыть, что слава военного успеха основывалась на
успехах хитрости или предательства. Таким путем Наполеон I, благодаря ус-
лугам известного шпиона Шульмейстера, быстро и без пролития крови занял
крепость Ульм. Но уже этот первый из знаменитых шпионов нового времени
испытал на себе всю неблагодарность своего ремесла. Возведенный за свои ус-
луги корсиканцу из баварского контрабандиста в полицей-президенты Вены и
владельца замка в Нейдорфе близ Страсбурга, он умер в глубочайшей нужде.
Могила его находится на кладбище Сент-Урбан немецкого города Страсбурга,
предательски выданного Людовику XIV.
Но только политически слабые или молодые государства могли ограни-
чиваться разведывательной службой в военное время или довольствоваться
одной лишь военной разведкой. Уже во время войн Людовика XIV и Наполе-
оновской эпохи разведка перешла и в область политическую: шпионаж свил
себе гнездо в тайных кабинетах дипломатии, и тайная разведка стала состав-
ной частью политики.
Франция является творцом постоянной военно-политической разведки.
Наполеон III, под влиянием все возрастающей мощи Пруссии при Бисмарке,
впервые придал военной разведывательной службе прочные формы. Он соз-
дал в 1855 году единообразно-организованную и распространенную по всей
Франции специальную полицию, которая стала главной носительницей шпи-
онажа во время франко-прусской войны. После войны республика передала ее
в распоряжение генерального штаба, «II Бюро», которого взяло на себя плано-
мерную организацию разведывательной службы («Service, de renseignements»)
против Германии. В настоящее время, на вершине своего военного могуще-
ства, Франция является законченным мастером и неограниченным власти-
телем в этой области. Руководство разведкой находится в крепких руках со-

знательно добивающейся могущества политики. Только тогда, когда Германия
располагала государственными людьми с подобной же политической волей,
появлялись и в ней зачатки работающего на службе у политики шпионажа.
Такой шпионаж имелся в эпоху Фридриха Великого и Бисмарка. Первый уже
не полагался на сообщения своих официальных представителей заграницей
и на заверения находившихся при его дворе чужих дипломатов, а добывал
себе независимые и достоверные сведения о положении дел через собствен-
ных доверенных людей и тем же путем осведомлялся о военном вооружении
своих политических противников. Так же поступал и Бисмарк. Во время, во-
йны под его политическим руководством в Германии существовало то полное
согласие между военной и политической разведкой, — как между военным и
политическим руководством вообще, — которое облегчило тогда Германии,
а в мировой войне — ее противникам путь к успеху. Подобно тому, как Бис
марк был в курсе политического положения и руководил им, так и военные
распоряжения Мольтке планомерно выполнялись на основании верных све-
дений о враге. Его решение повести наступающие немецкие войска вправо
на Седан основывалось на агентурных сведениях из Парижа о выступлении
Мак-Магона из Шалона, о его намерении обойти правое крыло германской
армии в направлении на Мец.
Знакомясь с задачами разведывательной службы, я познакомился с ветера-
нами разведки того времени. Имея до тех пор обывательское представление о
низком характере шпионов, я был поражен, встретив их в высших духовных
и социальных кругах. Я встретил людей с вполне законченной общественной
подготовкой, в высшей степени культурных, и с обширным общим и полити-
ческим образованием. Разговор с ними представлял громадный психологиче-
ский и политический интерес; он знакомил с величием прошедшей эпохи и
указывал одновременно условия, при которых только и могла быть успешной
разведка в будущем. Так как эти условия были осуществлены в результате гер-
манских объединительных войн, то германская разведка могла тогда оставать-
ся в узких личных рамках, тем более, что цели ее были ограничены, а силы ее,
благодаря государственному искусству Бисмарка, концентрировались всегда
против одного врага.
Германии времен Бисмарка не была известна работа на все стороны и напа-
дение со всех сторон. Отношения с Англией, и в особенности с Россией, были
дружественными. Это выражалось в том, что ни по отношению к России, ни
по отношению к Англии не велось никакой разведки сверх официальной ин-

формации. Сама Россия, которой угрожали не столько внешние, сколько вну-
тренние враги, организовала чисто политическую разведку, направленную,
главным образом, против этих внутренних врагов и распространенную по
всей Европе в виде полицейской организации — знаменитой «охранки». Хотя
последняя вначале и не преследовала целей военного шпионажа, но все же
была способна начать в любое время работу и для военных нужд. Лишь рус-
ско-японская война привела Россию в ряды государств, сознательно ведущих
военную разведку. Союз с Францией предоставил в распоряжение русской
разведки большой опыт ее союзницы, но превратил ее в то же время в слугу
французской разведки против Германии.
Последняя не учитывала, однако, этого развитии. Ее политическая раз-
ведка хирела в руках дипломатии, комплектовавшейся и действовавшей под
углом зрения общественных соображений, строго придерживавшейся коррект-
ных путей и довольствовавшейся тем, что она на этих путях находила. Личный
аристократический образ мыслей переносился и на деловое ведение операций.
Изречение «Wright or wrong — my country» не привилось у немцев, вследствие
конкуренции с Англией. Военная разведка утеряла политическое руководство,
а вместе с тем понимание и поддержку политических факторов. Это не могло
быть возмещено ни военными атташе, включенными всюду в рамки дипло-
матии, ни тем, что вместе с германским военным флотом выросла и разведы-
вательная служба адмиралтейства, которая, хотя в большей степени, чем раз-
ведка генерального штаба преследовала политические цели, но по существу,
являлась также и военной разведкой. Кроме того, она развивалась независимо
от разведки генерального штаба, рядом с ней и лишь в слабом с ней контакте,
так как у обеих — не было как общего, так и политического руководства.
То обстоятельство, что Германия стала, из ложных политических побуж-
дений, военным учителем других народов, в первую очередь — японского,
нанесло величайший вред германским интересам. Япония довольствовалась
тем, что без всяких усилий получала этим путем. Она не нуждалась ни в какой
другой разведке, кроме той, как ую для нее создала Германия.
Во время этого упадка, распада и нарушения германских военных интере-
сов, Франция напрягала все свои силы для «реванша». Она привязала к себе
для этой цели Россию. Испуганная хозяйственным расцветом Германии, Ан-
глия порвала со старым принципом равновесия сил («balance of power») и раз-
вязала руки французской политике реванша против Германии.
В качестве мировой державы, Великобритании издавна уже приходилось

поддерживать обширную разведку. Значение ее она познала и оценила в борь-
бе за мировое господство. Лорд Фишер, который был первым лордом адмирал-
тейства с 1904 г. по 1910 г. — одновременно с созданием Эдуардом VII «en tente
cordiale» сердечное согласие, — пишет в своих воспоминаниях:
«Прискорбно видеть, как неудовлетворительны были наши шпионы и
наши разведывательные учреждения не только в последнюю войну, но и в осо-
бенности в войну с бурами. Слова султана, произвели на меня такое впечатле-
ние, что я самостоятельно принялся за работу и смог, благодаря патриотизму
нескольких англичан, занимавших видное положение в торговле на берегах
Средиземного моря, организовать в Швейцарии частный, тайный разведы-
вательный центр. Провидению угодно было, чтобы я оказался в состоянии,
благодаря счастливому стечению обстоятельств, получать ключи к шифрам
и все шифрованные сообщения, исходящие от различных чужих посольств,
миссий и консульств».
С присоединением английской разведки к континентальной, русско-
французская разведка присоединила к военно-политической и разведку эко-
номическую. Как и вообще в Антанте, Англия стала играть руководящую роль
и в разведке. Предусмотрительно освобожденная, благодаря Франции и Рос-
сии, от военных забот, она ограничилась в дальнейшем, главным образом, хо-
зяйственной подготовкой мировой войны и осуществляла свое руководство с
помощью политической пропаганды, в которой стала учителем своих союзни-
ков и Америки.
Америка до войны интересовалась, в общем, лишь морскими вооружени-
ями великих держав континента. В отношении германских сухопутных сил
она довольствовалась осведомленностью об успехах этой лучшей, но не вели-
чайшей армии в Европе. Она могла, поэтому, ограничиваться общей точкой
зрения и служебными донесениями, которым Германия сама шла навстречу,
и не прибегать к детальной работе шпионажа. Но главной причиной, однако,
было то обстоятельство, что у американской разведки не было до войны того
враждебного отношения к Германии, которое воодушевляло разведку Англии,
Франции и России.
Вместе с этим миновали для Германии времена решающих военных боев,
также как и времена, когда для подготовки и проведения войны достаточно
было военной разведки. Наряду с армией и политикой, выступили техника,
промышленность и наука. Во внутренней жизни государств появились новые
социальные проблемы, ставшие для разведки как объектами осведомления,

так и объектами влияния.
Мировая война доказала, что борьба между народами выросла из узких
рамок решения дела оружием и стала борьбой всех народных сил в политиче-
ской, хозяйственной и военной областях и, не в последнюю очередь, в области
морального состояния народа. Военную разведку сменила разведка государ-
ства против окружающих его стран. Она распространилась в равной мере на
все области, в которых могло действовать более сильное государство, — на
хозяйство, на политику, на вооруженную силу. Разведка не довольствовалась
уже чисто отрицательной работой осведомления, но перешла к положитель-
ному действию в экономической борьбе, а также во внутренней и внешней
политической пропаганде.
II. ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ.
После трехлетнего слушания курса военной академии я был в 1904 году

командирован в большой генеральный штаб. В высшей военной школе я
изучил русский язык и слушал наряду с лекциями по военным наукам, лек-
ции по географии далеких стран, по истории давно минувших столетий, по
государственному и международному праву, но ничего не слышал об осно-
вах нашего века, о современной политике. Не выясняли нам, — офицерам,
предназначенным для продолжения работы генерального штаба, — даже
взаимоотношении между странами эпохи Бисмарка, не оказывали никако-
го влияния на наше отношение к внутренним политическим вопросам, не
обращали нашего внимания на политических или экономических конку-
рентов Германии. Мы были солдатами и только ими. Мы чувствовали себя
призванными выполнять, подобно нашим великим военным образцам, наш
долг в момент, пришествие которого мы лишь подозревали. Наши взоры
были обращены главным образом на прошлое, только в военном отношении
— на настоящее и ни в каком отношении — на будущее. Армии, окружав-
шие Германию, в том числе и армии тройственного союза, были лишь вто-
ростепенным предметом преподавания. Франция была врагом. К враждеб-
ности России мы еще не привыкли. Англия и Америка считались морскими
державами. Говорилось иногда о сущности войны на два фронта, но о миро-
вой войне — никогда.
Первым моим заданием в генеральном штабе была топографическая съем-

ка одной местности в долине Вислы близ крепости Грауденц. Находясь ме-
сяцами в тесном общении со страной и с людьми в Восточной пограничной
области Германии, я узнал про беспокойство, которое внушали населению
подозрительные явления постоянного русского шпионажа и упорная борьба,
которую поляки вели за продвижение в немецкую страну путем покупки и
заселения, затрачивая на это крупные денежные суммы. Когда мне при выпол-
нении служебных заданий не раз приходилось вступать в сношения с поль-
скими жителями, последние, возбужденные подстрекателями, относились к
прусскому офицеру холодно и почти враждебно.
На Дальнем Востоке поднимающаяся Япония боролась с Россией за геге-
монию на азиатском материке. Вдали от своего германского учителя япон-
ская армия одержала победу над русской армией. Этим решительным наро-
дом были применены германские стратегические и тактические принципы и
новейшие завоевания военной техники; они были впервые испытаны двумя
великими военными державами. Германский генеральный штаб решил ко-
мандировать офицеров в Японию, чтобы там изучить военный опыт япон-
ской армии. Я находился среди офицеров, избранных для изучения японского
языка. После полуторагодичной работы на восточном семинарии и частных
занятии с японцами, которых в Германии, несмотря на войну, имелось боль-
шое количество, мы достигли того, что изучили японский язык в достаточной
мере. Окруженные завистью товарищей, трое из нас поступили на службу в
Японскую армию. Задача их потом оказалась незавидной. Они не встретили
в японском офицерском корпусе особенно сердечного приема и их, в противо-
положность тому, как принимали до того в Германии японских офицеров, к
действительному ознакомлению не допустили.
Будучи единственным женатым офицером среди обучавшихся японскому
языку, я однажды получил короткое уведомление, что моя командировка в
Японию не состоится, и что я должен прекратить изучение языка. Бесцель-
ная полуторагодичная напряженная работа была тяжелым ударом даже для
самоотверженного прусского офицера. Мой начальник отделения, полковник
фон Лауенштейн, бывший военный атташе в Петербурге, утешил меня новым
данным мне заданием. Явилась необходимость в разведке против России, ко-
торая немедленно после проигранной войны с Японией направила свои воо-
руженные приготовления против Германии. Как первый офицер, получивший
подготовку при Генеральном штабе, я должен был быть прикомандирован к
одному военному округу на Востоке и попытаться организовать там разведку

и контрразведку против России.
Летом 1906 года я отправился в Кенигсберг. Прежде чем приступить к ра-
боте, я предпринял поездку в Россию, находившуюся еще под влиянием ре-
волюции 1905 года, с целью ознакомиться со страной и людьми, которых я
до тех пор еще не видал, без этого ознакомления задача моя казалась мне
неразрешимой. У меня не было никаких оснований скрывать в России свое
звание германского офицера. Вследствие этого, однако, я натыкался всюду на
убеждение, что я прибыл в Россию с целью военной разведки. Во время своего
пребывания в крепостях за мною был установлен надзор. В одном большом
городе были весьма удивлены моим пребыванием в нем, так как город совер-
шенно не был крепостью. Один из высших чиновников, которому я передал
привет от его родных, живущих в Германии, отвел меня немедленно в сторону
и спросил, что я хотел бы узнать. Офицеры, с которыми я знакомился, выска-
зывали товарищескую заботливость о моей судьбе. Всюду в России казалось
само собой понятным, что офицер ездит заграницу только для шпионажа. Я
получил объяснение этому по возвращению из России, когда я приступил к
своей задаче организовать борьбу с русским шпионажем в Восточной Пруссии
и постепенно все больше его раскрывал.
До русско-японской войны русский шпионаж против дружественной в те-
чение долгого времени Германии был мало активен. Однако во время этой
войны деятельность его усилилась, вследствие страха перед враждебным отно-
шением Германии. Страх этот политически поддерживался Францией и сбли-
зил русскую разведку с французской. Восстановление русской армии по фран-
цузским указаниям и с помощью французских денег подчинило окончательно
русскую разведку влиянию французского шпионажа, давно уже беспрерывно
работавшего против Германии, и дало ей возможность ознакомиться со всем
опытом последнего. Самодержавное, полицейское и чиновничье русское го-
сударство больше всего другого подходило к этой новой, поставленной перед
ним задаче. К этому присоединялось также то обстоятельство, что денежные
средства, доставлявшиеся Францией для вооружений, оказывали сильнейшую
поддержку шпионажу. Суммы, обещавшиеся шпионам и государственным
предателям, были чрезвычайно велики по сравнению с положением дела в
экономной Германии. Чаще всего, впрочем, все ограничивалось только обе-
щаниями. Состоявшие на русском жаловании, получали в действительности,
по большей части, скудную оплату.
Большая часть денежных средств поглощалась собственной организацией

в стране и заграницей. Следствием ее больших размеров была недостаточ-
ность руководства и надзора, что, в свою очередь, способствовало подкупно-
сти занимавшихся этим делом русских полицейских чиновников и офицеров.
Успехами своими русская разведка была обязана не столько своим качествам,
сколько тому обстоятельству, что появление шпионажа на Востоке застало
врасплох германские военные и полицейские власти, которые привыкли до
начала столетия иметь дело только с французской разведкой. Недостаточная,
вследствие этого, оборона со стороны Германии доставила вскоре противнику
заметные успехи и побудила его ко все усиливавшейся, деятельности.
Руководство разведкой находилось в руках генерального штаба в Петербур-
ге. Оттуда шла в контакте с военным атташе и консульствами обработка Бер-
лина, Вены и вообще заграницы. Каждый военный округ на русской западной
границе имел разведывательное отделение в составе 6—10 офицеров во главе
с офицером генерального штаба. Разведывательные отделения в Петербурге и
Вильно работали против Германии, в Киеве — против Австрии, в Варшаве —
против обеих стран. Они «обрабатывали» расквартированные в пограничном
районе высшие штабы германских и австро-венгерских войск. В качестве по-
средников им были подчинены пограничная стража и пограничная жандар-
мерия, на которые возлагалась, кроме того, мелкая шпионская работа в погра-
ничной полосе как на предположительном театре военных действий. Русская
тайная полиция, «охранка» вербовала во всех европейских столицах агентов,
которых она направляла к военным атташе для дальнейшего использования.
Военные атташе работали также из Германии против Австрии и в националь-
ных противоречиях находили благодарную почву для этой работы.
Германское пограничное население было разложено контрабандой и день-
гами русской разведки. Органы последней проникали с неописуемым бесстыд-
ством глубоко внутрь Германии. Действительным повелителем в германской
пограничной полосе был русский пограничный офицер. Особенно успешно
работал начальник пограничной жандармерии в Вержболове, полковник Мя-
соедов. То обстоятельство что он был ежегодно во время охоты гостем герман-
ского императора в Роминтах, мешало ему в его деятельности так же мало,
как мало мешало военным атташе то, что они были специально прикоманди-
рованы к особе германского императора. Наоборот, это даже способствовало
их деятельности, так как окружало их в глазах германских властей ореолом, с
которым трудно было бороться.
Все германские власти требовали прежде, чем принять меры, точных до-
казательств, несмотря на то, что должны были бы вмешиваться при малейшем
подозрении и сами доставлять эти доказательства, или, по крайней мере, ме-
шать шпионажу путем своевременного вмешательства. Деятельности герман-
ской полиции вредило также то, что она желала ловить и препровождать шпи-
онов, но не чувствовала себя призванной преграждать пути шпионам. Для
того чтобы шпионаж не заметил, что за ним следят, все производилось без
участия гласности. Хотя, все же удавалось подвергнуть суровому наказанию
многочисленных шпионов и предателей, но сохранность тайны оставалась не-
совершенной. Вражеской разведке наносили вред, но ее не предупреждали.
Смелость русских органов шпионажа в Германии заходила так далеко, что
они требовали у германской полиции защиты, как от сыщиков, которые на-
блюдали за ними, вместо того, чтобы взяться за них, так и от становившейся
недоверчивою публики. Поэтому судьба настигла упомянутого выше полков-
ника Мясоедова не на германской земле а лишь позднее в его собственном
отечестве. Во время войны он был казнен в Петербурге за государственную
измену в пользу Германии. Приговор этот, как и многие подобные, был оши-
бочным. Он никогда не оказывал услуг Германии. Так как это меня интере-
совало, то я попытался установить причину этого приговора. Полковник пал,
по-видимому, жертвой своей любви к женщинам, а выставленное обвинение
было лишь особенно удобным во время войны предлогом для устранения со-
перника другой высокопоставленной особы.
Этой русской разведке противостояла до 1906 г. немецкая разведка, распо-
лагавшая одним офицером генерального штаба в Берлине и несколькими со-
вершенно неподходящими, недеятельными офицерами на границе. В то время
как русская разведка располагала почти неограниченными средствами, гер-
манский рейхстаг предоставлял ежегодно генеральному штабу для всей раз-
ведки и контрразведки всего лишь 300.000. В то время как в России все власти
находились к услугам разведки, германские власти относились к стремлениям
германского генерального штаба тем недоверчивее, чем выше были эти вла-
сти; подчинявшиеся же ведомству иностранных дел учреждения относились
даже отрицательно, так как и собственная разведка, и оборона от чужой раз-
ведки рассматривались, как вредящие «дружественным отношениям» Герма-
нии с другими странами.
Условия для организации германской разведки в России были, на первое
время, благоприятными. Среди преобладавшего в русской пограничной по-
лосе еврейского населения можно было без труда найти многочисленные эле-
менты, готовые выполнять шпионские поручения и служить посредниками в
сношениях с занимавшими высокие посты чиновниками и офицерами. Ев-
рейский торговец и ростовщик и без того играл в этих кругах роковую роль. К
этому присоединялось отрицательное влияние обширного русского шпиона-
жа, вследствие которого он вошел в кровь, как пограничного населения, так и
чиновников и офицеров.
Здесь я впервые заметил вред, от которого страдает своя же нация, ког-
да населением пользуются для шпионажа без плана и системы, и научился
впоследствии понимать, почему Англия и Франция использовали для свое-
го шпионажа, преимущественно, нейтральных иностранцев. В то время, как
Россия развращала сама себя, они держали свой народ вдали от этого яда и
развращали нейтральные враждебные народы, особенно в Австро-Венгрии и
Германии.
Если, следовательно, в Германии власти не желали верить в шпионаж, а
население жило в тылу вполне спокойно, имея лишь фантастическое представ-
ление о шпионаже, то в России, последний был, для властей и для населения
чем-то само собой понятным и повседневным. Неправильно было бы, однако,
думать, что германская разведка могла извлечь из этого существенную пользу.
Она не располагала средствами, которых от нас требовали русские круги, же-
лавшие не столько доставлять Германии достоверные сведения и выполнять
опасную для себя работу, сколько без труда зарабатывать крупные денежные
суммы. Очевидно, в России шпионаж рассматривался, как источник денег,
прежде всего, независимо от того, черпались ли при этом деньги на службе
для России или против нее.
Еврей как шпион в России, не был знаком с военным делом и не мог, поэ-
тому, работать самостоятельно. А, как посредника, его часто обманным путем
лишали заработка те русские, к которым он подходил для целей государствен-
ной измены. По большей части он обращался к таким лицам, которые ему уже
были известны по своему легкомыслию и веселому образу жизни и которые от
него зависели. Но они часто, однако, отделывались и от своих старых долгов,
угрожая искусителю выдачей властям, так как над всеми заинтересованными
в эксплоатации разведки витала внимательная полиция и каждому предателю
грозили драконовские законы против шпионажа.
Но и независимо от этого, русский офицерский корпус и чиновничество,
несмотря на причиненный им собственным шпионажем нравственный вред,
проявляли сильное национальное сознание, так что при всех завязанных сно-
шениях дело лишь очень редко доходило до действительных услуг германской
разведке; по большей же части имелись лишь попытки надуть ее.
В противоположность этому, было установлено, что немцы, завербованные
русской разведкой, работали даже в качестве государственных изменников
добросовестно и дельно и были скромны в своих претензиях. При этом их
держали в строгом повиновении угрозами, что они будут выданы германским
властям, если будут недобросовестны, непокорны или нескромны, и делали
их, таким образом вполне покладистыми. Большое число государственных из-
менников в Германии давало возможность выполнять эти угрозы, не нарушая
чувствительно собственных интересов. Таким образом отделывались от вы
полнения всех неудобных и ставших невыгодными обещании.
Благодаря тому, что военные и гражданские власти, вся полиция и рус-
ские представительства заграницей участвовали в поддержке собственной
разведки, у них вошла в плоть и кровь внимательность ко всякому признаку
осведомительной деятельности Германии в России. Вследствие этого, оказы-
валось почти невозможным послать в Россию немцев с осведомительными за-
даниями. Военные дела были покрыты густым покровом тайны. Достоверные
сведения могли давать лишь весьма способные и сведующие наблюдатели.
Иностранцы были в России на виду. Они бывали там в небольшом количестве
и почти исключительно с деловыми целями, в противоположность Германии
— большой стране, лежащей на пути международных сообщений и с междуна-
родными посетителями культурных центров и курортов; благодаря этому, для
разведки в России не были пригодны иностранцы, игравшие столь крупную
роль в разведке государств Антанты в Германии.
После моей командировки в Восточную Пруссию последовала двухлетняя
строевая служба в качестве ротного командира в средней Германии. В июле
1912 г. я был переведен в генеральный штаб, а в начале 1913 г. был назначен
начальником разведывательного управления Большого генерального штаба. В
качестве такового, я должен был одновременно руководить совместно с по-
лицейскими властями борьбой с вражеской разведкой. Выбор столь молодо-
го для этой должности офицера показывал незначительный размер системы,
которой он должен был заведывать. Одновременно, однако, это назначение
указывало на желание генерального штаба со свежими силами наверстать упу-
щенное, так как генерал Людендорф имел, в качестве начальника оперативно-
го отдела, руководящее влияние в генеральном штабе.
Прежде чем вступить в новую должность, я съездил на короткое время

во Францию, желая, по крайней мере, иметь представление о стране и на-
селении, прежде чем предо мною закроются границы и этого государства,
против которого, наряду с Россией, генеральным штабом была организована
разведка. Особенно добросовестно выполненные мною французские предпи-
сания о прописке германских офицеров привлекли ко мне такое внимание
властей, даже приблизительно подобного которому не оказывали в Германии
иностранным офицерам. Мое звание офицера генерального штаба еще более
усилило это внимание. При этом власти не переставали быть изысканно веж-
ливыми. Сильное впечатление произвело на меня возбужденное настроение
против Германии, которое я мог наблюдать всюду, особенно в театрах, и целью
которого являлось напоминание населению об Эльзасе и Лотарингии, с одной
стороны, и введение его в заблуждение относительно военных приготовлений
Германии, с другой. Я не могу припомнить подобных правительственных ме-
роприятии в Германии до войны.
Возвратившись в Германию, я получил в Меце и Страсбурге от властей, ко-
торым была поручена борьба с французской разведкой, сведения о современ-
ном состоянии шпионажа, ведущегося Францией против Германии. Вдоль гра-
ницы, за густой завесой специальных комиссаров, искавших агентов, держав-
ших с ними связь и наблюдавших за ними, работали разведывательные отделы
генерального штаба при губернаторствах крепостей Бельфор и Верден и при
командовании XX армейского корпуса в Нанси. К серьезным политическим
последствиям уже в 1887 году привел случай со Шнебеле. Этот специальный
комиссар до такой степени пренебрегал необходимыми предосторожностями
при своих личных многочисленных осведомительных поездках в Германию,
что возбудил, наконец, даже внимание германских властей и был арестован
при переходе границы. Возбуждение, вызванное во Франции этой непривыч-
ной со стороны Германии мерой, возросло под влиянием военного министра
Буланже до опасности войны. В целях ее устранения, Бисмарк распорядился
освободить комиссара, который продолжал свою деятельность по разведке из
Нанси в качестве учителя языков. Происшествие это обнаружило, кроме того,
что комиссар этот был деятельным членом монархической партии. Это не по-
мешало ему, однако, поступить на службу к республике для разведки против
Германии, как не помешало и республике защитить его за это и вознаградить.
Германская полиция в Эльзас-Лотарингии оказалась совершенно недоста-
точной для борьбы с проникновением французских шпионов. В этом не было
ничего удивительного, так как расходы на полицию утверждались ландтагом,

а в последний входили элементы вроде Веттерле, Блюменталя и т.п., которых
подозревали в оказывании французам изменнических услуг, и которые, по
крайней мере, совершенно не были заинтересованы в усилении германской
полиции. Таким образом, германской пограничной полиции противостояла
на французской стороне вдесятеро более многочисленная. А существовавшим
с 1875 г. разведывательным отделениям французского генерального штаба с
многочисленными офицерами были впервые в 1910—1913 годах противопо-
ставлены германские разведывательные офицеры при трех округах Эльзас-
Лотарингии. Предоставленные самим себе, они должны были одновремен-
но принять на себя, в контакте с центральным полицейским управлением в
Страсбурге и под руководством Большого генерального штаба, борьбу с фран-
цузским шпионажем.
Население, особенно в Эльзасе, усиленно шло навстречу французским
стремлениям. Многочисленные эльзасцы переселялись, при наступлении
призывного возраста, во Францию. Французская разведка использовала их
немецкое образование, их родство и знакомство с немцами. Многие француз-
ские офицеры также выросли в германских школах и были весьма подходящи-
ми для разведки в Германии. Французам были сданы в аренду многие участки
для охоты. Благодаря этому, а также благодаря французским владельцам поме-
стий, замков и домов, в области всегда много находилось французов, которых
держали, по крайней мере, с помощью «районных законов» вдали от укрепле-
ний. Зависели от французских основных учреждений и немецкие монастыри
в Эльзас-Лотарингии.
В противоположность русской разведке, страдавшей всеми недостатками
молодой, чрезмерно разбухшей и развращенной чужими деньгами органи-
зации, французская проявляла уже тогда соответствовавшее вековому опыту
мастерство и отличалась грубостью, соответствовавшей ненависти и полити-
ческой смелости Франции. Не были редкостью взломы учреждений и офицер-
ских квартир, относительно которых можно было доказать, что орудия взлома
были доставлены французским шпионажем. Не останавливался последний и
перед работой с одурманивающими веществами и ядом. Изображения шпио-
нов в уголовных романах и кинематографических фильмах имели своим про-
образом страстно проводимую французскую разведку довоенного времени.
Уже с 1894 года имелись доказательства того, что французская разведка
свила себе гнезда среди германских военнослужащих. Так как, однако, поли-
ция, ведущая контрразведку, имелась в небольшом числе лишь близ границы,

то фактические данные ограничивались, главным образом, Эльзас-Лотарин-
гией и лишь изредка удавалось доказать, что французский шпионаж переско-
чил уже через пограничную полосу и пустил корни внутри Германии. Но и это
некоторыми случаями обнаруживалось. В качестве примера того, как далеко
простиралась работа французского генерального штаба, мы приведем лишь
историю специального комиссара Томпаса. Отец его поселился после войны
1870—1871 г. в Мюнхене в качестве торговца французскими винами. Сын по-
лучил немецкое образование. Затем он познакомился с Германией, состоя на
службе международного общества спальных вагонов. Достигнув призывного
возраста, он был призван французским генеральным штабом и обучен раз-
ведывательной службе. Он должен был позаботиться о том, чтобы его немец-
кие знакомства были рассеяны по империи. Он постарался, в особенности,
над тем, чтобы его мюнхенские подруги переселились в Берлин и завязали
сношения с молодыми офицерами, преимущественно из военно-учебных за-
ведений. Стали известны два случая, когда германские офицеры поддались
систематическому обольщению этой организации. Под французским руковод-
ством они обокрали полностью артиллерийскую и инженерную школы. Что не
должно было пропасть, было с помощью французов сфотографировано.
Особенно обильным источником военных сведений о Германии являлись
для французской разведки бежавшие во Францию германские дезертиры. Уже
до войны было обращено особое внимание на использование этого источника.
Совместным циркуляром министерств внутренних дел, военного и морского от
1-го июня 1913 г. были отменены прежние распоряжения и заново разработана
подробная инструкция. Особенно заботились о том, чтобы каждого перебежчи-
ка тщательно допросил «с военной точки зрения» предназначенный для этого
офицер, и чтобы он, в тех случаях, когда можно предполагать, «что перебежчик в
состоянии доставить особенно интересные сведения», направил его для дальней-
шего расспроса в военное министерство в Париже. Относительно допроса суще-
ствовали подробные инструкции, по отношению к дезертирам — начиная уже
с 1909 г. Протокол допроса дезертира должен был содержать, в зависимости от
рода оружия опрашиваемого, определенные многочисленные вопросы, ответы
на которые могли доставить ценные сведения о германских военных учреждени-
ях. Достойно упоминания, что заботились и о том, чтобы склонить дезертиров
к отдаче своих военных и других документов, которые пересылались разведыва-
тельному управлению и использовались агентами его при их въезде в Германию.
Легкость шпионажа в Германии увеличивала усердие всех его органов, по-

лучавших, кроме заработка, почетные отличия. В противоположность русской
разведке, французская выплачивала большие суммы и достигала таким пу-
тем больших успехов, чем те, которыми русская разведка была обязана своему
действию напролом и невнимательности к судьбам людей. Но и французская
разведка впадала в легкомыслие. И ее офицеры не останавливались перед лич-
ной деятельностью на германской почве. В декабре 1910 года был арестован
офицер разведывательной службы из Бельфора, капитан Люкс, не смогший
противостоять притягательной силе верфи графа Цеппелина в Фридрихсга-
фене и честолюбию, побудившему его к самостоятельному производству нуж-
ной разведки. Присужденный германским судом к рыцарскому заключению в
верхне-силезской крепости Глятц, он сбежал оттуда с помощью органов фран
цузской разведки на востоке Германии и в Богемии. Оказалось, что уже за-
долго до войны Франция свила гнездо и там. С другой стороны, и русская
разведка действовала на западе Германии в тесном контакте с французской.
Для руководства было организовано особое отделение в Швейцарии под на-
чальством высших офицеров, которые чувствовали себя вдали от России осо-
бенно уверенно и швырялись большими средствами. Деятельность их была,
поэтому, почти вся известна, и вред, наносимый ими Германии, был невелик.
Но и без этого Швейцария, Бельгия, Голландия и Люксембург были из-
давна ярмаркой работающих против Германии с 1910 г. и взаимно друг друга
поддерживающих разведывательных учреждении Антанты. Страны эти до-
ставляли представителям разведки приятное и богатое развлечениями место
жительства, а их агентам — лучшую возможность незаметно ездить в Герма-
нию. Чем более руководство шпионажем переносилось в нейтральные страны,
тем больше щадилось собственное население и шпионы вербовались среди
населения этих стран.
Самое большое шпионское бюро содержала Франция в Швейцарии. Оно на-
ходилось в Женеве; начальником его был сначала подполковник Ляргие а затем
обер-лейтенант Парше. Его обслуживало приблизительно 90 человек. Базель
был в течении десятилетий резиденцией вспомогательного разведывательного
учреждения против южной Германии. В начале войны там было обнаружено
швейцарской полицией французское шпионское гнездо, которое должно было
взрывать германские технические железнодорожные сооружения.
«Intelligence departament» английского генерального штаба содержало свое
самое большое шпионское бюро в Брюсселе, ул. Даршард, 7 под начальством ка-
питана Рендмарт фон Вар-Штар. Зарубежом главным образом выступал и с боль-

шим успехом инженер Герберт Далэ Лонг, работавший по разведке и во многих
других местах под именами: Лессинг, Ланэ, Далэ-Хербет, Леиор, Гонг. Это шпи-
онское бюро имело разветвления в Голландии, главным образом в Амстердаме,
где происходило большинство переговоров со шпионами. Впрочем, Бельгия,
Голландия и северные государства и сами являлись объектами английской раз-
ведки. Последняя поэтому выступала здесь чрезвычайно осторожно. Для шпи-
онажа в этих странах она пользовалась и германскими подданными. Ей было
легко вербовать людей в Германии и среди путешествующих по Британской Им-
перии или живущих там немцев, так как последние полагали, что они не делают
ничего бесчестного и, во всяком случае, противного интересам своей родины,
получая крупное вознаграждение, как английские шпионы, или же чувствова-
ли себя польщенными оказанным им Англией доверием. Для английской же
разведки они были ценны также и тем, что она могла от них отречься в случае
их провала. Английская разведка заходила на этом пути так далеко, что пыта-
лась склонить к шпионажу заграницей германских офицеров, питая большое
доверие к их ценности и добросовестности. Это была чрезвычайно ловкая игра
Англии, направленная на скрытие своего мирового шпионажа и на отвлечение
подозрения на Германию. Задолго до войны Англия была, без сомнения, осве-
домлена о военной и морской мощи Голландии, Дании, Норвегии и Швеции,
имела твердые планы на случай, если эти страны также должны будут активно
втянуться в войну, и располагала в этих странах предпосылками для торговой и
экономической войны с Германией. Только Россия соперничала с Англией в от-
ношении разведки в северных государствах. Центр ее заграничного шпионажа
находился в Копенгагене, чему благоприятствовали отношения между датским
и русским двором. Руководил там шпионажем генерал Игнатьев, а в последние
годы перед войной — Ассанович. Последний работал успешнее своего предше-
ственника и неоднократно переносил поле своей деятельности в Стокгольм. Он
был способным учеником английской разведки и начал перед самой войной
употреблять немцев для шпионажа в соседних государствах.
Заграницей поддерживали французскую разведку военные и морские ат-
таше и консульства, особенно расположенные на менее поддающихся наблю-
дению постах. Так, например, могла быть доказана совместная деятельность
консула Робэи в Бремэне с морским атташе Фаррамонд в Берлине. В 1910 г.
Жорне Фукс был назначен французским консулом в Берлине, хотя еще в 1892
году он был выслан из Эльзас-Лотарингии как один из самых усердных по-
литических агентов Франции. Германия заявила протест, но удовлетворилась

тем, что его перевели в Нюренберг. Там он находился всегда под подозрением
в шпионаже. Оно подтвердилось во время обыска в его квартире при объяв-
лении войны. Консула, находившиеся в Швейцарии, все поголовно работали
по разведке. В качестве особенно усердного должен быть отмечен консул Вик-
стрэм в Мальме.
Бельгийская разведка против Германии начала проявлять себя лишь с 1912
года. Несмотря на связь с французской разведкой, она имела все отличитель-
ные признаки молодой еще неопытной организации. Цели ее не шли дальше
ближайшей пограничной полосы и успехи ее были с виду невелики. Она яв-
лялась скорее доказательством непосредственной военной подготовки и ин-
тересна тем, что еще до возникновения мировой войны Бельгия уже была в
рядах Антанты.
Внутри указанных организационных рамок шла с 1910 года разведыватель-
ная работа Антанты, с разграничением областей этой работы. На долю России
приходилась почти исключительно военная разведка Германии, Австро-Вен-
грии и Балканских государств. На Францию была возложена, наряду с воен-
ной, политическая разведка Германии и Италии. С Англии была снята забота
о военных вопросах, она ограничивалась морской разведкой. Она выясняла,
прежде всего, хозяйственно-политические вопросы и подготовляла политиче-
скую пропаганду против Германии.
В военной разведке Антанты поражала ее наступательная тенденция. Она
не довольствовалась разведкой мощи германской армии и флота и их насту-
пательной силы.
Английская разведка выяснила главным образом возможности высадки на
германском и датском побережьях и действовала в Бельгии и Голландии. В
1910 и 1911 г.г. были арестованы лейтенанты Брандон и Френч и адвокат Стю-
арт. Они должны бы были исследовать Кильскую гавань и канал Северного
моря. Английские офицеры объезжали в сопровождении французских Бель-
гию и французскую пограничную область. В Спа было раскрыто отделение
«Intelligentce departament».
Русская разведка вполне ознакомилась с восточными крепостями Герма-
нии и со всей железнодорожной и шоссейной сетью восточной Германии. В
Австрии и на Балканах она всюду пустила крепкие корни среди славянских
национальностей. В северных государствах и в Швейцарии она была тесно
сплетена с разведкой Англии и Франции.
Французская разведка господствовала в Бельгии, Люксембурге и в Швей-

царии. Она интересовалась всей германской системой крепостей на западной
границе, рейнскими мостами позади нее и, в особенности, возможными пере-
ходами через Мозель между Диденгофен и Триром. Из Голландии пускали
почтовых голубей вдоль Рейна и до Швейцарии. На речных мостах была уста-
новлены наблюдатели, которые должны были в случае войны сообщать о рас-
пределении германских военных сил между восточным и западным фронтом.
Война Германии на два фронта была основой многих опросных листов для
агентов. Из Голландии также приучали голубей к полетам по линии Ганно-
вер—Шнейдэмюль—Торн. И на этом пути стояли наблюдатели для сообще-
ния о распределении германских сил между восточным и западным театром
военных действий.
Германская контрразведка могла убедиться в этих фактах уже на основа-
нии того материала, который все в большем количестве поступал к ней до
войны в связи с громадным усилением вражеского шпионажа. Первые воен-
ные события уничтожили вражеские планы нападения и обесценили резуль-
таты этого шпионажа. Одно за другим победоносные для немцев сражения
перенесли войну на западе с самого начала во вражескую страну; на востоке
немецкие армии отбросили угрожающие массы русской армии на восток. Во
вражеских крепостях и городах — в Брюсселе, Варшаве, Вильно и Бухаресте,
на стоянках французских командований и специальных комиссаров были за-
хвачены акты и документы, которые подтверждали организацию, совместную
работу и цели разведки уже открыто сражавшихся против Германии против-
ников. Военная добыча после битвы под Танненбергом доставила особенно
много доказательств военных приготовлений России наступательного харак-
тера, лежавших на русской разведке.
Число арестованных и приговоренных германскими гражданскими суда-
ми за шпионаж быстро росло.
Годы Арестовано Осуждено

1907 ? 3
1908 66 9
1909 47 6
1910 103 10
1911 119 14
1912 221 21
1913 346 21
1914 (в I полуг.) 154 51
Всего: 1056 чел. 135 чел.
Среди осужденных было 107 немцев, из них 32 эльзас-лотарингца, 11 рус-

ских, 5 французов, 4 англичанина, 3 австрийца, 2 голландца, 1 американец, 1
швейцарец, 1 люксембуржец.
Шпионаж производился в пользу Франции в 74 случаях, России — 35, Ан-
глии — 15, Италии — 1, Бельгии — 1 и в 9 случаях в пользу нескольких из них
одновременно.
Цифры эти показывают громадный рост разведки до самой войны. При
этом следует принять во внимание, что шпионаж ведется очень осторожно и
производился тем осторожнее, чем энергичнее действовала германская кон-
трразведка. Установленные факты могут поэтому рассматриваться лишь как
весьма небольшая часть фактически имевшего место шпионажа. К этому не-
обходимо прибавить, что самые тяжелые случаи государственной измены, в
которых услуги врагу оказывались германскими военнослужащими, разбира-
лись военными судами и не включены в вышеприведенные цифры.
Данные о национальности шпионов и государственных изменников пока-
зывают, в какой ужасающей степени шпионажу удалось обосноваться среди
германского населения и как, в особенности, эльзас-лотарингцы поддержи-
вали французский шпионаж. Если в этой сводке фигурируют лишь немного-
численные нейтральные иностранцы, то это объясняется тем, что они имели
возможность легче всего ускользать от германского наблюдения.
Франция идет впереди с 74 случаями. Цифра эта заслуживает особенного
внимания, так как французская разведка была самой солидной, и поэтому до-
казать ее деятельность удалось в такой большой мере.
Россия со своей неуклюжей разведкой не дала даже половины этого числа.
При крупных предприятиях пускался в ход весь опыт французской разведки.
Приведем некоторые случаи франко-русской разведывательной деятельности,
которые были полностью раскрыты и установлены судебным порядком:
В 1912 году, когда русская разведка усилила свою деятельность против вос-
точных крепостей Германии, первый писарь губернаторства крепости Торн
был помещен в служебном здании для охраны секретных планов и докумен-
тов. Немного времени спустя про это узнала русская разведка. Разведыватель-
ное отделение варшавского военного округа, под начальством особенно дея-
тельно и успешно работавшего полковника Батюшина, добилось привлечения

назначенного для охраны писаря к нему на службу. Снабженный фотографи-
ческими аппаратами он доставил все, что ему было доступно. Полковник Ба-
тюшин не останавливался перед личным приездом для инструктирования в
Торн и в Бреславль, где у него на службе находился также писарь крепости.
Для торнского предателя оказалась роковой поездка через Австро-Венгрию и
Швейцарию в Варшаву и Париж для доставки своего материала. На обратном
пути из Парижа он был в Германии арестован и приговорен к высшему на-
казанию в 15 лет тюремного заключения. Найденные у него русские деньги
были сравнительно невелики, французские же —значительны.
В начале 1914 года прибыло обратно в Берлин письмо, адресованное до вос-
требования в Вену — Ницстас, которое не было получено адресатом. Письмо
было вскрыто. В нем оказались русские деньги. Содержание его указывало, что
деньги предназначались для изменнических целей. Австрийский генераль-
ный штаб был об этом уведомлен. Он установил надзор за соответствующим
почтовым отделением. Поступившее по этому же адресу письмо было однаж-
ды вечером получено мужчиной, личность которого, вследствие неблагопри-
ятного стечения обстоятельств, тотчас же установить не удалось. Он уехал в
автомобиле, и наблюдавший уголовный чиновник смог установить лишь но-
мер этого автомобиля. Он последовал за ним в другом автомобиле, но нагнал
его лишь тогда, когда седок уже вышел. Единственной точкой опоры оказался
потерянный в автомобиле перочинный нож. Владельцем его оказался полков-
ник Редль, начальник генерального штаба в Праге, покончивший самоубий-
ством, после того как сознался в своем предательстве в пользу русской развед-
ки. Он был привлечен из Берлина через русского военного атташе.
Почти одновременно поступили в Берлин, в Генеральный штаб, письма, в
которых какой-то незнакомец из Женевы пересылал части документов, являв-
шихся по его словам копиями секретного германского военного материала,
проданного Франции и России. Сначала это было принято за мошенническую
проделку. Но дополнительные присылки показали, что это были действитель-
но копии германских предварительных работ на случай войны. Отправитель
отказывался дать более точные указания или приехать для этой цели в Гер-
манию. Обстоятельство это заставило заподозрить целый ряд учреждений и
войсковых частей в том, что ими совершена государственная измена. В конце
концов, доказательства сконцентрировались над одним высшим учреждением,
находившемся сначала в Кенигсберге, а в то время в Познани, и в частности —
над его бывшим писарем, который уже окончил свою военную службу и был
уважаемым чиновником, а также над писарем одного кавалерийского полка.
Для окончательного выяснения вопроса разведывательный офицер из Кениг-
сберга поехал к незнакомцу в Женеву. Там он встретил под вымышленным
именем бывшего секретаря русского консульства, фон Экк, который был рань-
ше известен нашему офицеру. Пользуясь своим служебным положением в кон-
сульстве в Кенигсберге, фон Экк склонил к государственной измене в 1911—
1913 г.г. германских военнослужащих, в том числе и вышеназванных. Теперь
он находился в Женеве и пытался вторично превратить в деньги свои знания.
Оба писаря были приговорены к высшему наказанию — к 15 годам тюремного
заключения. Только один из них получил более или менее крупные суммы,
другой же не получил почти ничего и после первой услуги использовывался
русской разведкой без вознаграждения. Фон Экка также настигла его судьба.
Во время войны он был арестован при переходе Тирольской границы.
В апреле 1914 года контрразведка из Петербурга сообщила о том, что гене-
ральный штаб ведет там переговоры о покупке планов Германских восточных
крепостей. По более точным данным предательство должно было исходить из
одного центрального учреждения в Берлине. В течение 24 часов виновный был
найден в лице одного старшего писаря. Он сознался в том, что совершил пре-
дательство по предложению русского военного атташе, полковника Базарова,
и через его посредство послал планы в Петербург. Немедленное сообщение ге-
нерального штаба министерству иностранных дел и требование немедленного
отъезда русского военного атташе были, очевидно, неприятны министерству,
тем более, что атташе отрицал всякое участие в этом деле и считал оскор-
блением для своего положения и своей личности то обстоятельство, что его
утверждению противопоставляют свидетельство какого-то фельдфебеля. По-
требовалось еще одно сообщение русскому посольству о том, что курьер, при-
везший планы в Петербург по поручению атташе, находится уже на обратном
пути на германском пароходе, не имеющем остановки между Петербургом и
Штетином и не имеющем беспроволочного телеграфа; что поэтому снестись
с курьером невозможно и что немецкий капитан парохода уже осведомлен
о том, что представляет собой его пассажир. Если полковник Базаров жела-
ет обождать возвращения этого курьера, то это ему разрешается. После этого
сообщения русский военный атташе покинул в тот же день Берлин и свою
должность. Он пошел, таким образом, по тому же пути, как и его предше-
ственник, полковник Михельсон, который был уличен в соучастии в деле госу-
дарственной измены. Завлеченный полковником Базаровым фельдфебель был

также присужден к высшему наказанию. Вознаграждение его заключалось в
800 марках.
Естественно, что германский Генеральный штаб пришел в своей борьбе с
вражеским шпионажем к требованию как увеличения средств для этой борьбы,
так и создания собственной разведки, и что он не разделял веры в миролюбие
политических учреждений. Внесенное в январе 1912 года под личным влияни-
ем полковника Людендорфа предложение говорило об увеличении денежных
средств, назначенных для разведывательного управления Генерального штаба.
Было предоставлено на год 450.000 марок вместо 300.000. Из этих средств сле-
довало содержать разведку и контрразведку. Из этой незначительной суммы
в 1913 году было еще сбережено 50.000 марок на случай чрезвычайных поли-
тических осложнений. Антанта скрывала суммы, отпускаемые государствами
на разведку. Были захвачены данные только о русских расходах. Судя по ним,
Россия затратила на свою разведку в 1912 году около 13 миллионов рублей, а в
предшествовавшем войне полугодии 1914 года до 26 миллионов.
Даже не основываясь на незначительном отпуске денежных средств, из
общего положения и из перевеса противников явно вытекает, что германская
разведка не имела возможности достигнуть размеров, даже приблизительно
равных размерам разведки объединенных государств Антанты, хотя послед-
ние и смогли, по возникновении войны представить в своей пропаганде дело
таким образом, будто германская разведка превосходила по своему объему их
собственную. В действительности же, германский Генеральный штаб распо-
лагал к началу войны лишь разведкой против России и Франции. Время и
средства не дали создать таковой и в Англии. Организация разведки в послед
ней должна была являться следующим шагом в организации германской раз-
ведки. Выполнению этого шага помешало возникновение войны. Само собой
понятно, что о разведке против Америки или против нейтральных государств
не могло быть и речи. Требовалась чрезвычайная концентрация сил уже и для
того, чтобы провести, по крайней мере, достаточное освещение Франции и
России.
Пути, по которым был вынужден следовать германский Генеральный штаб,
существенно отличались, поэтому, от путей государств Антанты. Так как он
был построен на немногих доверенных лицах, ему не удавалось догнать другие
страны, опередившие его по размеру своей работы; ему пришлось ограничить-
ся лишь самым необходимым и планомерно устремлять свои ограниченные
силы на строгую и целесообразную работу. Будучи свободным от второстепен-

ных и бесцельных полезностей, он смог, пожалуй, превзойти другие генераль
ные штабы в выявлении самого существенного.
Обстановка работы в России была уже описана. Совершенно иной была
она во Франции. Прорезываемая многочисленными железными дорогами
страна и оживленная международная циркуляция путешествующих делали
поверхностное наблюдение вполне возможным. Настоящие же военные тай-
ны, выявление которых и является главной задачей шпионажа, были во Фран-
ции, хотя и с меньшей оглаской, чем в России, но вполне достаточно охраня-
емы. В крепостях, в канцеляриях, на военных заводах и в частях войск, всюду
господствовал идеальный надзор. И здесь обнаруживалась, что и государство,
и население давно уже освоились с пониманием значения военных секретов,
существования шпионажа и его опасности.
В качестве, специальной полиции по всей стране была распространена гу-
стая сеть обученных полицейских сил вышколенных французским генераль-
ным штабом и французским правительством, опиравшимся на собственный
опыт в деле разведки.
Но все же и во Франции возможно было вести разведку, выходившую за
пределы поверхностного наблюдения. Не только в Париже, но и в других боль-
ших городах все возрастающая дороговизна жизни разлагающе действовала
на французское общество, и так уже обнаруживающее отрицательные резуль-
таты международного общения. На французском офицерском корпусе также
сказывалось отсутствие монолитности и личное их отношение к республике
не отличалась той преданностью, какой отличался русский офицерский кор-
пус по отношению к своему монарху. Во Франции часто играла роль женщи-
на. В общем, обстоятельства работы разведки во Франции могут быть опре-
делены, как более деликатные, по сравнению с условиями работы в России.
Наибольшее впечатление произвело, в виду своих политических осложнений,
дело Дрейфуса. Полезно напомнить это дело подробнее, так как оно харак-
терно для выяснения того, какую роль играл шпионаж во Франции и как его
использовали внутри страны для невоенных целей.
В сентябре 1894 года поступило во французскую контрразведку в Пари-
же «бордеро», т.е. сопроводительное письмо, в котором государственный из-
менник предлагал пересылку различных важных и секретных военных до-
кументов. Бордеро было адресовано германскому военному атташе в Париже
майору фон Шварцкопфу, которому, однако, его никогда не пришлось видеть.
Путь, по которому контрразведка достала это бордеро, изображался во время

следствия двояким образом. Один раз утверждали, что это случалось «обыч-
ным путем», т. е. — из корзины для бумаг находившейся у атташе, содер-
жимое которой регулярно передавалось подкупленной уборщицей тайному
агенту. Это заявление ложно, так как атташе никогда не имел в руках этой
бумаги. Верно второе утверждение, что письмо было похищено прежде, чем
попасть к военному атташе. Французский генеральный штаб содержал для
наблюдения за германским военным атташе тайного агента, эльзасца Бруке-
ра. Брукер добивался и добился более чем дружественных отношений с не-
коей г-жой Бастьон, женой швейцара атташе. Таким образом, атташе и его
корреспонденция находились под тщательным надзором. Брукер понял из
содержания письма, что он завладел очень важным документом. Он принес
его начальнику разведывательного управления Анри и потребовал за достав-
ку этого особо важного документа особенной платы. Ввиду того, что Брукер
уже знал о бумаге, Анри не имел возможности уничтожить ее, что он, без со-
мнения, охотно бы сделал. Он представил ее по начальству генералам Гонзу
и Буадефру, помощнику начальника и начальнику генерального штаба. Экс-
перты заключили по содержанию бордеро, что писавший его должен быть
артиллеристом, так как речь шла о новом секретном тормозе для лафета, и
что он должен быть стажирующимся офицером генерального штаба. Таким
образом, подозрение пало на еврея Дрейфуса, которого в генеральном штабе
и без того заметно не любили. Был уведомлен военный министр Мерсье, ко-
торый поручил расследование майору дю Пати де Кляну. Образцы почерка
Дрейфуса были доставлены и сравнены с бордеро. Настоящий эксперт Гобер
не смог дать заключения по почерку об авторстве Дрейфуса, начальник же
парижского опознавательного управления Бертильон, утверждал, наоборот, с
полной определенностью, что почерк этот идентичен с почерком Дрейфуса.
После этого Дрейфус был в середине октября 1894 года арестован. Обыск у
арестованного не дал никаких результатов: не было найдено, в частности, ни
какой бумаги, которая бы соответствовала бумаге бордеро. Последнее было
написано на особенно легкой и тонкой бумаге, которой нельзя было найти
ни в одном магазине и которой пользовался, как бумагою для писем, лишь
один офицер — майор Эстергази из разведывательного управления. Об этом
не знал никто, кроме Анри, который об этом умолчал. Было ли бордеро на-
писано с провокационной целью или представляло серьезное предложение,
так и осталось невыясненным.
Дальнейшее военное расследование не дало никаких определенных ре-

зультатов и военный министр предлагал дело прекратить. Тогда Анри в конце
октября 1894 года двинул в поход газету «Jibre Parole». Началась кампания в
печати, которая побудила военного министра Мерсье превратить военное рас-
следование в судебное дело. Главное заседание в конце декабря произошло
при закрытых дверях. Начальник разведывательного управления Анри давал
свои показания в отсутствии обвиняемого и его защитника, которые не знали,
таким образом, что было выдвинуто против обвиняемого. Дрейфус был при-
сужден к пожизненному изгнанию, к заключению на Черном острове и к раз-
жалованию. Осуждение произошло 5 января 1895 года при полной гласности
и с обычной французской театральной помпой.
7 июля 1895 года начальником разведывательного управления стал Пи-
кар. К нему попало в руки письмо на имя немецкого атташе, посланное по
пневматической почте. Он сравнил почерк с бордеро и с почерком Эстергази
и был поражен. Анри боролся с возникавшим подозрением. Он встретился
в Базаде с представителем германского Генерального штаба, который искал
этой встречи для того, чтобы объяснить, что Дрейфус невиновен. Герман-
ский представитель намек ал при этом на виновника настолько ясно, что
французы могли бы легко разгадать что это — Эстергази, если бы Анри не
обрывал собеседника всякий раз, как он хотел указать на действительного
виновника.
С целью лучшего доказательства вины Дрейфуса, Анри сфабриковал пись-
мо, ставшее известным под названием «подложного Паницарди». Паницарди
был итальянским военным атташе в Париже. Письмо было составлено из его
старых писем и в нем было точно указано на Дрейфуса.
Этот подложный документ был использован против Пикара. Он должен
был искупить свое подозрение против Эстергази тем, что был удален из ге-
нерального штаба и получил батальон в Тунисе после предварительных про-
должительных командировок на границу и на юг. Прежде чем уехать в Афри-
ку, он вступил в сношении с адвокатом Леблуа, желая посвятить хоть одного
человека в истинное положение дела на тот случай, если с ним что-нибудь
приключится в Тунисе.
Леблуа, равно как сенатор Шэрэр-Кэстнер и Матье Дрейфус, брат осужден-
ного, занялись вновь этим делом. Последний открыто обвинил Эстергази.
Против него было возбуждено в ноябре 1897 года дело, но в январе 1898 года
он был оправдан, после того как председатель суда заявил, что дело Дрейфуса
решено окончательно и что надо только расследовать, не является ли предате-

лем и Эстергази.
За этим последовало «Я обвиняю» Золя. Оно привело к судебному делу
против Золя. Из его произведения было использовано для обвинения лишь
предложение, что «Эстергази был оправдан по приказанию». Анри выступил
в качестве свидетеля. Золя был признан виновным.
Поднятый шум заставил военного министра поручить майору Гине рассле-
дование актов и секретных документов. Последний установил подложность
вышеупомянутого письма Паницарди: это было не особенно трудно, так как
письма, на основании которых был составлен этот мнимый документ, были
написаны на бумаге разных сортов; серьезное расследование обнаружило бы
это и раньше. 30 августа 1898 г. военный министр Кавеньяк лично допросил
Анри. На следующий день последний покончил самоубийством. Эстергази
бежал в Англию.
За этим последовал пересмотр процесса сначала в уголовном департамен-
те, а затем, когда из этого ничего не вышло, в «Chambres reunites», который
привел сначала к тому, что Дрейфуса перевели во Францию. С августа по сен-
тябрь 1899 года дело Дрейфуса разбиралось вновь в Rennes. Противники его
оперировали там с «бордеро с пометками Вильгельма», новым, конечно, под-
логом, который привел, однако, к новому осуждению Дрейфуса.
Лишь военный министр Андре возбудил вновь пересмотр процесса, при-
ведший в 1906 году, через 11 лет после осуждения, к оправданию Дрейфуса.
Дрейфус был награжден орденом и возведен в чин майора. Он подал, правда,
добровольно в отставку, но в мировую войну служил вновь.
Подобно тому, как германской разведке приходилось на родине прилагать
много усилий для отстаивания перед политической властью хотя бы самых
необходимых интересов Генерального штаба, так и заграницей дела обстояли
не лучше. Чем яснее вырисовывались из знакомства с вражеским шпионажем
агрессивные намерения противников, тем яснее становилось и то, что в случае
войны вражеское кольцо отдалит Германию от остального мира как бы желез-
ным занавесом. Германская империя не имела центрального разведывательного
управления. Генеральный штаб должен был, поэтому, искать собственных новых
путей. Беспрерывные политические кризисы, начиная с 1912 года, побуждали к
многочисленным поездкам в нейтральные страны, чтобы там искать, с помо-
щью германских представителей, связей, которые обеспечивали бы Генераль-
ный штаб во время войны достоверными сведениями об окружающем мире.
Прием, оказываемый мне германскими представителями за рубежом, с

чисто светской точки зрения был безупречным. Но создавалось впечатление,
что серьезность цели моего визита кому-то мешала. В деловом отношении
наш Генеральный штаб фактически был лишен поддержки. В то время как
разведывательные службы Англии, Франции и России, создавшие свои аген-
турные сети вокруг Германии, пользовались разносторонней поддержкой всех
своих зарубежных учреждений, германской разведке приходилось самой ис-
кать помощников и агентов.
Более того, наши официальные представители не рекомендовали мне
заниматься подобными поисками, считая их бесперспективными. Почему-то
считалось, что Генеральный штаб не вправе требовать от немцев, работаю-
щих за рубежом, чтобы они ставили на карту свои деловые интересы и без-
опасность. Но без официальной поддержки наш Генштаб не мог создать свою
разведку в других странах... Во время войны немцы заграницей недоверия
германских представительств отчасти не оправдали. Их попытки помочь тес-
нимому отечеству и его военному командованию оставались, однако, беспо-
лезными, так как проходили без руководства. По той же причине они стали
для многих роковыми.
Разведка Антанты угрожала интересам в равной мере Германии, Австро-
Венгрии и Италии. Общая опасность требовала совместных оборонительных
действий. Австрийский и германский генеральные штабы начиная с 1910 г.
обменивались поступавшими к ним сведениями о России. Между германской
и итальянской разведками такой обмен сведениями о Франции начался только
в 1914 г. В мае того года, по приглашению итальянского Генерального штаба,
я направился в Рим для проведения соответствующих переговоров, где меня
приняли с искренней доброжелательностью. Особенно дружелюбно были на-
строены начальник Генерального штаба генерал Поллио и начальники управ-
лений, тогда как отношения между австрийским и итальянским генштабами
были довольно напряженными. В частности, обе стороны постоянно следили
друг за другом. Поэтому в нашем тройственном союзе не приходилось даже
мечтать о том единстве разведывательных, служб, какое было у стран Антанты.
***
Беспрерывные политические кризисы предвоенной эпохи были для моло-

дой германской военной разведки хорошей школой. Дислокация русской и
французской армии, их вооружение, подготовка и снаряжение, строение си-

стемы крепостей и стратегической сети железных и шоссейных дорог, равно
как и предполагаемое выступление обеих армий были к началу мировой во-
йны германскому Генеральному штабу известны.
***
Так как в области военной разведки Генеральный штаб мог самостоятель-

но развертывать свою активность, то там, несмотря на все препятствия и
ограничения, успех был возможен. Объединенным предостережениям и тре-
бованиям Генерального штаба и адмиралтейства лишь после продолжитель-
ных усилий удалось добиться более строгого закона о шпионаже и введения
в борьбу против шпионажа особенно вышколенных полицейских сил. Поли-
тика работала только для мира и забывала о подготовке к войне. Руководство
войной и все с этим связанное рассматривалось как исключительно военное
дело, причем политические власти всячески заботились о том, чтобы высшие
военные власти не занялись политикой. Суд над пойманными шпионами и
обнаруженными государственными изменниками происходил всегда при от-
сутствии гласности.
В судебном разбирательстве принимали участие лишь представители Ге-
нерального штаба, адмиралтейства, прусского военного министерства и мор-
ского генерального штаба в качестве экспертов. Таким образом, только эти
«не политические» власти имели представление о военных приготовлениях
соседей. Рейхстаг же относился к военным предостережениям с большим не-
доверием. Он не допускал никакого влияния военных властей на полицию
из боязни, как бы это не послужило политическим целям. Германия имела
имперскую армию, имперский флот. Процессы о шпионаже производились
имперским судом. Но имперской полиции в Германии не было. Власть над
полицией принадлежала союзным государствам и они не были склонны по-
ступиться хоть частью ее. Германию прорезывали границы пяти больших
полицейских областей отдельных государств. При этих условиях германская
полиция могла добросовестно справляться с отдельными случаями шпиона-
жа, создать же крупную организацию, наподобие таковой у противника, было
невозможно. Открытыми до войны случаями шпионажа Германия была, та-
ким образом, обязана не столько своей хорошей организации контрразведки,
сколько большому количеству шпионов.
III. НАЧАЛО ВОЙНЫ.
В конце июня 1914 года я присутствовал на «Кильской неделе». Представи-

тели всех стран и частей света собрались для мирного соревнования. Присут-
ствие английской эскадры придавало особенное значение поддерживаемому
германским императором спортивному празднику. Император должен был от-
туда отправиться в путешествие на север, которое было подготовлено и на этот
год. В воскресенье, 24-го июня, я вернулся после обеда с моторной прогулки
по каналу имп. Вильгельма в Киль. Перед тем пестрая праздничная картина
Кильской бухты была заметно изменившейся. На германских военных суднах
флаги были приспущены. На суше мне сообщили о случившемся утром этого
дня убийстве сербским студентом австрийской эрцгерцогской четы в Сарае-
во. Император, принимавший участие в гонках в наружной бухте на «Мете-
оре», получил это известие через начальника морского кабинета. Последний
подъехал к находившейся впереди всех императорской лодке и перебросил
сообщение. Император покинул немедленно гонки и вернулся на борт «Гоген-
цоллерна». Все торжества и состязания были отменены. Глубокое молчание
царило вечером над бухтой. Черными пятнами вырисовывались очертания
английских военных кораблей, которые рано утром следующего дня подняли
якоря и отплыли. Огни светились только на пароходе, на котором помещались
гости императора. «Кильская неделя» закончилась преждевременно под впе-
чатлением убийства принца.
Император вернулся в Берлин. Он намеревался, до своей поездки на север,
принять участие в траурных торжествах в Вене. Но австрийское правительство
сообщило, что оно не может в достаточной степени обеспечить его личную
безопасность. Представление союзного правительства о размерах беспоряд-
ков, сообщение, что следы убийц вели к официальным сербским учреждени-
ям, и мнение австрийской дипломатии о необходимых шагах указывали на
серьезность создавшегося политического положения. Император решил, вви-
ду этого, отказаться от своей поездки. Но рейхсканцлер фон Беттман доложил
ему, что это усилит политическое напряжение. Таким образом, против воли
императора, поездка состоялась. 6 июля «Гогенцоллерн» отплыл в сопровожде-
нии крейсера «Росток» и миноносца «Слеипнер» в Норвегию. Политический
барометр в Берлине был установлен на мир.
Генеральный Штаб был уже давно приучен к политическим кризисам. Раз-
разившийся теперь кризис был, правда, особенно серьезным вследствие раз-
личных обстоятельств. Господствующее мнение не считало, что в лице убито-

го наследника Германия потеряла безусловно верного друга. Имелось, однако,
убеждение, что в его лице была устранена ярко выраженная личность с твер-
дой волей, в которой Германия нуждалась на тот случай, если ожидавшаяся
в близком будущем кончина императора Франца Иосифа повлечет за собой
тяжелые потрясения в сложной государственной жизни союзной Австро-Вен-
грии. Новый наследник, эрцгерцог Карл, был молод и неопытен. К этому при-
соединились сведения из России о пока еще слабо поддававшихся контролю
и отрицавшихся русским правительством передвижениях войск из Сибири в
Европейскую Россию и о пробных мобилизациях, повышавших боевую готов-
ность русской армии. Несмотря на это, и для Генерального штаба оставался
действительным пароль политических органов власти о необходимости из-
бегать всякого дальнейшего возбуждения общественного мнения.
Ничего не было изменено в предусмотренном на лето распределении вре-
мени. Приготовления к осенним императорским маневрам на Рейне между
VII и VIII армейскими корпусами были закончены и отпуска в Генеральном
штабе были распределены. Так, например, начальник Генерального штаба,
генерал-полковник фон Мольтке, настаивал на своем пребывании в июле в
Карлсбаде. Благодаря такому положению дел, господствовало убеждение, что
и этот политический кризис, подобно предыдущим, пройдет без призыва к
оружию. Чрезвычайное усиление разведки против России не считалось еще
необходимым, а предоставленный мне с начала июля до середины августа от-
пуск не был отменен.
Я проводил его со своей семьей в Гарце. Меня держали в курсе официаль-
ной точки зрения. Она была гораздо успокоительнее, чем точка зрения прессы,
хотя военная разведка и консульства сообщали из России о военных приготов-
лениях. До 24 июля сообщенные мне сведения гласили об отсутствии поводов
к перерыву отпуска. Лишь 25 июля я был вызван в Берлин для участия в сове-
щании с вернувшимся из Карлсбада генералом фон Мольтке. Но и теперь было
сказано, что я на следующий же день вернусь к своей семье. Снабженный лишь
самым необходимым, отправился я в Берлин. Совещание с начальником Гене-
рального штаба ограничилось оценкой имевшихся сведений, которые и теперь
еще не считались безусловно серьезными. Для меня, однако, по моей должно-
сти, они были настолько серьезными, что я остался в Берлине и добился при-
каза ввести в действие, предусмотренное на случай грозящей военной опас-
ности, усиление разведки против России и одновременно против Франции.
Ближайшие дни усилили поступление из России сведений и выявили бы-

строе продвижение русской мобилизации. Несмотря на это, я оставил жену
и детей до 31 июля в Гарце, так как видел усилия и стремления генерала фон
Мольтке, рейхсканцлера и императора сохранить мир. Лишь когда 31 июля
разведывательный офицер с русской границы сообщил, что Россия мобилизу-
ется в полном объеме и против Германии, война показалась неизбежной. Но
и тогда еще я встретил у генерала фон Мольтке сомнения, порожденные чув-
ством ответственности. Потребовалось настойчивое заверение этого разведы-
вательного офицера, что он лично отвечает за верность своего сообщения, для
того, чтобы ему окончательно поверили. Генерал фон Мольтке передал это из-
вестие императору в Потсдам по телефону.
С 11-го июля последний находился на борту «Гогенцоллерна» в Сонэфиор-
де близ Бальгольма. Возвращаясь с прогулки на судно, он узнал из норвежской
газеты о военных приготовлениях Сербии и о переводе сербского правитель-
ства в Ниш. Не ожидая сообщений ведомства иностранных дел, он прика-
зал поднять якорь. 27 июля он прибыл в Новый Дворец близ Потсдама. По-
лучив сообщение, что полная русская мобилизация против Германии точно
установлена, он отправился в Берлин к рейхсканцлеру. Генерал фон Мольтке
сел в автомобиль, чтобы его там ожидать. Но уже по пути обогнал его поезд
императорских автомобилей, в первом из которых была императорская чета.
Они ехали не во дворец рейхсканцлера, а в Королевский Замок. Совещание
состоялось в мраморном зале, главным образом, по вопросам военного по-
ложения. Начинающийся уже поход русских боевых сил представлял для Гер-
мании чрезвычайную опасность. Ежедневно и ежечасно таяло преимущество,
которое немецкая армия имела перед русской, распределенной на большом
пространстве и располагавшей для наступления лишь недостаточными же-
лезнодорожными линиями. Особенно серьезной становилась эта опасность в
том случае, если бы Германии пришлось вести войну на несколько фронтов.
Правда, сообщения из Франции гласили лишь о таких военных мероприяти-
ях, которые была вынуждена, в конце концов, провести и Германия: возвра-
щение отпускных, сосредоточение войск на их стоянках и т. п. Политические
сообщения из Франции не оставляли, однако, никакого сомнения в том, что
Генеральному штабу приходится считаться с войной на два фронта.
Поступившие сообщения влекли за собой мое постоянное личное общение
с начальником Генерального штаба, Я был свидетелем той борьбы, которую
вели в нем стремление к миру и чувство ответственности, Только благодаря
громадному напряжению силы вопи, заставил себя генерал фон Мольтке днем
31 июля объявить о «грозящей военной опасности». Тем самым были начаты
двадцатичетырехчасовые приготовления на случай мобилизации. Генерал фон
Мольтке созвал офицеров Большого генерального штаба в библиотечном зале,
объявил им о грозящей опасности войны и прибавил: «Если не осуществится
небольшая надежда на сохранение мира, то это означает на завтра мобилиза-
цию и тем самым — войну. Идите теперь каждый к своей работе; отечество
знает, что оно может полагаться на свой Генеральный штаб». Последние слова
были едва слышны из-за внутреннего волнения генерала. С торжественной
серьезностью уходили все из библиотечного зала.
Это было последнее собрание в нем офицеров Большого генерального
штаба, так часто слушавших там уроки великого генерал-фельдмаршала фон
Мольтке и графа Шлиффена. Генеральный штаб не вернулся после войны в
свой дом. То, что он стал домом имперского министерства внутренних дел,
является символическим для хода войны и для будущего.
Генеральный штаб накладывал последние штрихи на подготовительные к
мобилизации распоряжения. От политики он держался вдалеке. Он следил,
правда, за политическими событиями заграницей, но внешняя политика Гер-
мании у него не обрабатывалась. Он имел на нее влияние лишь постольку, по-
скольку начальник Генерального штаба находился в постоянном соприкосно-
вении с руководящими учреждениями ведомства иностранных дел и высту-
пал по военным вопросам в решающие моменты внешней политики. Наряду
с военным министерством Генеральный штаб был ответственен за то, чтобы
военная мощь Германии соответствовала ее политическому положению. Сам
Генеральный штаб был того мнения, что хозяйственная и политическая кон-
куренция народов приведет в близком будущем к вооруженному столкнове-
нию. Его последние военные предложения 1912 г. были удовлетворены Рейх-
стагом лишь частично. Из-за них Генеральный штаб потерял начальника сво-
его оперативного отдела, полковника Людендорфа. Он был назначен в строй
командиром полка. Важнейшая во время войны должность не была уже занята
лучшим из Генерального штаба.
Весной каждого года сжигались мобилизационные планы истекшего года и
заменялись новыми, приноровленными к прогрессирующему военному и по-
литическому развитию. Таким образом, Генеральный штаб подготовлял еже-
годно тот час, когда на него будет возложено военное руководство германским
народом. Никогда не стремился он, однако, к войне и меньше всего — при по-
следнем своем начальнике мирного времени, генерале фон Мольтке, верность

которого долгу была почитаемым образцом для всех офицеров Генерального
штаба. Так обстояло дело и в последние 24 часа мира.
1-го августа пополудни истекал срок, в который следовало решить, бу-
дем ли мы и дальше спокойно смотреть на русскую мобилиз ацию, или
же и германская армия будет приведена в военное сос тояние. Все более
многочисленные сообщения разведки свидетельс твовали о продвижении
русских войск и доносили уже о начале враждебных действий на прусской
границе. В подъезде королевского дворца генерал фон Мольтке доложил
императору, что военное положение не позволяет откладывать далее из-
дание приказа о мобилизации. Император стоял перед последним реше-
нием. После короткой внутренней борьбы он резко выпрямился. Харак-
терным энергичным движением правой руки и коротким «хорошо» он дал
генералу разрешение. В 5 часов дня он подписал в адъютантской комнате
приказ о мобилизации.
Быстро созванный рейхстаг собрался 4 августа на свое первое военное за-
седание. Вечером потребовал свои паспорта английский посланник. Одно-
временно поступило сообщение от направленного к итальянскому королю
флигель-адъютанта фон Кляйста, что король лично всей душой с Германией,
но что совместное выступление с Австрией вызвало бы в Италии бурю него-
дования; его правительство не может рисковать восстанием. Стало ясно, что
Германия вместе с одною лишь Австрией идет навстречу борьбе с гораздо бо-
лее сильным противником.
Сообщение об удивительно наивных представлениях русских властителей
привезли с собой возвратившиеся через Стокгольм военные представители
Германии при русском дворе. Они сообщили, что в Петербурге были пора-
жены мобилизацией в Германии и объявлением ею войны. Германия должна
была понять, что для русской мобилизации необходимо больше времени, чем
для германской. Германия должна была поэтому обождать, прежде чем объ-
явить войну. В остальном сообщения указывали на то, что война с Германией
вызвала в России лишь небольшое воодушевление.
Рано утром, 16 августа, император уехал в действующую армию, через
Вюрбург и Майнц в Кобленц. Этот кружной путь был избран для того, чтобы
скрыть от многочисленных вражеских наблюдателей в Германии, что верхов-
ное командование направилось к правому флангу армии, который должен был
явиться главным операционным пунктом.
Пропаганды я буду в дальнейшем касаться лишь мимоходом, хотя она и

является существенной составной частью того, что следует понимать под вра-
жеской разведкой. В область моей работы она, однако, не входила. Отсутство-
вавшая пропаганда и политическая разведка в Германии и во время войны
не были созданы решившимся на борьбу до победы правительством. Непо-
правимой впоследствии ошибкой было то, что, по крайней мере, хотя бы по
возникновении войны не было наверстано упущенное, и вся совокупность
разведывательной деятельности не была объединена правительством. Война
рассматривалась только как военное дело, поэтому ограничивались только во-
енной разведкой. Генеральный штаб лишь постепенно узнал, до какой степени
плохо обстояло в действительности дело с разведкой политических руково-
дящих учреждений. В Шарлевилле мне пришлось однажды утром передать
рейхсканцлеру фон Бетману поручение начальника штаба фон Фалькенгайна.
Канцлер попросил меня остаться еще немного: «Расскажите же мне о том, что
происходит у врага; я совершенно ничего не знаю об этом». Картина была
совершенно иной, нежели та, которую представляла разведка при Бисмарке.
Задачи, ставившиеся военной разведке в мирное время, были выполнены с
наступлением войны. В мирное время разведка эта была единственным сред-
ством осведомления о военном положении враждебных теперь государств.
Теперь вражеские армии выступали против германской на театрах военных
действий. Считалось, что разведывательные средства армии призваны до-
бывать сведения о враге, необходимые для сражения. Происходившее позади
вражеских войск считалось делом скорее экономическим и политическим.
Невиданные ни в одной из предшествующих войн размеры военных опе-
раций перенесли центр тяжести командования в значительной мере на фронт
и в руки выдающихся полководцев, которые были, в особенности в Германии,
приучены Генеральным штабом к ответственной инициативе.
Отсутствовал твердый центральный пункт, именно при этих условиях осо-
бенно необходимый. Понимавший значение вооруженной силы и деятельно
способствовавший развитию германской армии император, исторический об-
раз которого носит, поэтому, ярко выраженный военный облик, не был солда-
том ни по своему существу, ни по своему развитию. Раннее вступление на пре-
стол прервало его военное образование. В молодом возрасте стал император во
главе армии. Генеральный штаб пользовался, правда, его доверием и удостаи-
вался отличий, но интересы молодого монарха шли по иным путям, нежели
тихая и трезвая работа Генерального штаба. Среди окружающих императора в
мирное время можно было найти лишь немногих офицеров Генерального шта-
ба и почти исключительно таких, которые проявляли, кроме солдатских, еще и
другие способности. Участвуя в маневрах и стратегических играх Генерально-
го штаба, монарх играл роль, не подходившую для получения основательных
знаний по существу работы военного командования. Наоборот, роль эта спо-
собствовала скорее известной недооценке им значения полководца. Тем более
достойно уважения, что император с первых же часов войны подчинился от-
ветственным военным вождям и старался приспособиться к чуждой для него
области войны. В верховной ставке ему помогал один лишь генерал фон Моль-
тке, личный его друг и начальник Генерального штаба с 1906 г. И если послед-
ний, несмотря на внушаемое его личностью в мирное время и в начале войны
большое уважение, не отличался и до того особенной энергией, то последняя
была после возникновения войны еще более ослаблена хронической болезнью.
Отражались эти обстоятельства и на разведывательной службе. И здесь весь
центр тяжести перешел сначала на фронт. Из немногих, знакомых с разведкой,
офицеров лучшие были в порядке награждения освобождены для службы в во-
йсковом генеральном штабе, а остальные были прикомандированы в качестве
разведывательных офицеров к армейским командованиям. Господствовало
мнение, что тайная разведка, шпионаж, будет применяться преимущественно
на театрах военных действий. Однако, ввиду быстрого течения первых воен-
ных событий на Западе, где вначале ожидался военный исход, у командования
были большие сомнения относительно возможности и полезности шпионажа.
Они заходили так далеко, что одно из командований оставило своего разведы-
вательного офицера в Льеже, при переходе через Бельгию, как ненужный бал-
ласт. Эти офицеры вначале не находили нигде особенного применения и под-
держки. При особенно сильно развитом в германской армии чувстве суборди-
нации имело значение и то обстоятельство, что начальник разведывательного
управления был самым молодым в ставке верховного командования началь-
ником управления, значительно моложе начальников генерального штаба на
фронтах и начальников отделов военного министерства, и что гражданские
власти привыкли также к более авторитетному представительству Генераль-
ного штаба. Я считаю необходимым выявить и эти личные моменты, так как
они способствуют пониманию того, каких усилий стоило разведке завоевание
влияния, и насколько она должна была отставать от разведки вражеской, про-
шедшей большую школу в мирное время и поддерживавшейся решившимися
на войну до победного конца государственными деятелями. Сознание недо-
статочности разведки побудило, правда, уже в мирное время, выяснить по-

средством больших стратегических военных игр по образцу тех требований,
которые могут быть предъявлены войной к этой отрасли военного управле-
ния. Теоретические исследования эти оставались, однако, в рамках тактики и
стратегии и, во всяком случае, не выходили из военных рамок. Хозяйственной
и политической разведкой, хозяйственным и политическим воздействием на
вражеские государства они не занимались, разведка же в мировом масштабе
не бывала никогда объектом даже теоретического обсуждения. Действитель-
ность оставила, поэтому, в тени всякую фантазию.
Генеральный штаб имел право предполагать, что на него падет только во-
енное руководство войной. В частности, к внутренней политике он не имел в
мирное время никакого отношения. При возникновении войны он заметил,
однако, что ни над ним, ни рядом с ним политического руководства войной
нет. 2 августа 1914 года генерал фон Мольтке приказал выяснить, что пред-
принято в связи с войной для руководства общественным мнением в тылу, в
особенности — через посредство печати. Я принужден был доложить ему, что
это ограничивается памяткой, в которой указано лишь чего нельзя говорить
во время войны, для положительного же руководства общественным мнением
не подготовлено ничего.
Генерал фон Мольтке приказал мне добиться, по крайней мере, в отноше-
нии верховного командования уверенности в том, что оно останется в доста-
точной связи с общественным мнением относительно военных событий. Но-
вая задача находилась в начале лишь в слабой связи с моими предыдущими
заданиями. Объем ее казался тогда ограниченным. Нельзя было предвидеть,
что из нее разовьется затем германское военное бюро печати. Осуществле-
ние хотя бы в небольшом масштабе связи между военным и политическим
руководством войной, каковой отличалась деятельность врага, объединяемая
общим понятием разведывательной службы, ценилось выше получения новых
заданий. Различие заключалось лишь в том, что у врага совместное руковод-
ство находилось в руках у правительства, а в Германии — в руках верховного
командования. Ошибку эту генерал фон Мольтке допустил по крайней необ-
ходимости, генерал Фалькенгайн лишь неохотно терпел ее дальнейшее необ-
ходимое развитие. «Гинденбург — Людендорф» энергично выступали против
нее. Когда они потребовали, чтобы политическая имперская власть взяла на
себя руководство общественным мнением, то представитель рейхсканцлера
отклонил это, указав, что канцлер фон Бетман не желает иметь никаких дел с
печатью. А когда требования верховного командования сконцентрировались в

1918 году на том, чтобы вражеской пропаганде был противопоставлен герман-
ский министр пропаганды, то командование получило в июне 1918 г. ответ
от канцлера графа Гертлинга, в котором тот называл обоснованное требова-
ние верховного командования «ценным вкладом в подготовительные работы,
давно уже ведущиеся в целях объединения всех государственных мероприя-
тий, направленных к руководству общественным мнением внутри страны и
заграницей». Граф Гертлинг писал: «Подготовительную работу возложил я на
начальника моего бюро печати. Последний использует свой двухнедельный
отпуск, начинающийся 23-го августа, для завершения своего проекта органи-
зации нового учреждения. После того как проект будет мною рассмотрен, он
будет послан для просмотра и необходимых дополнений и изменений верхов-
ному командованию и заинтересованным центральным имперским властям.
В связи с этим, я предполагаю до такой степени ускорить окончательное уста-
новление общего плана, если нужно — при помощи комиссарских совещаний,
чтобы он был закончен в кратчайший срок и чтобы практическое проведение
могло быть начато без задержек». Верховное командование не разделяло оп-
тимизма заключительной фразы. Прежде чем был создан проект имперского
правительства, военные вожди принуждены были отказаться от надежды при-
нудить врага к миру. Победило внушенное врагом заблуждение о возможно-
сти сносного мира без разрешения вопроса оружием.
Я должен упомянуть об этих событиях и при том в этом месте своего из-
ложения, так как они дают возможность понять дальнейшее описание герман-
ской разведки и предохраняют от подозрения в односторонности и замалчи-
вании многих действий Германии в целях ее оправдания и обвинения ее про-
тивников. Это предположение было бы неверно еще и потому, что я считаю
упрек Германии в упущении гораздо более тяжелым, чем упрек вражеским
правительствам в том, что они всеми средствами помогали беде, если это во-
обще может быть упреком.
Само собой понятно, что слабое место германского руководства войной
не осталось скрытым от врагов. Их пропаганда ударила с силой по этому ме-
сту. Ей принесло неожиданную пользу то обстоятельство, «что Германия объ-
явила войну России и тем самым явилась инициатором объявления войны,
что Германия первая вступила в Бельгию и сама назвала это «неправомерно-
стью». В то время, как разведка враждебных государств занималась по всему
миру подготовленной пропагандой против беззащитно стоявшей за своими
обширными границами Германии, сами эти враждебные государства отгоро-

дились от Германии герметической стеной. Железное кольцо вокруг средне-
европейских государств, образованное застывшим фронтом, замыкалось на
севере находившимся под английским господством морем. Единственная уз-
кая щель для германской разведки оставалась только на франко-швейцарской
границе.
После объявления войны исполнительная власть в тылу перешла в Герма-
нии к военным властям. К их обязанностям относилось и предупреждение
вражеского шпионажа. Для того, чтобы действительно закрыть пути враже-
ской разведке мероприятия военных властей в этом направлении нуждались в
центральном руководстве. Таковое, однако, отсутствовало. Генеральный штаб,
руководивший до войны деятельностью контрразведывательной полиции,
был занят работой на театрах военных действий. Там же служили в качестве
армейских полицейских чинов и немногочисленные опытные в контрразвед-
ке полицейские чиновники. Тыл был лишен какой бы то ни было опытной
охраны против шпионажа. На ее месте находились воодушевленные благи-
ми намерениями, но совершенно несведущие местные власти. Мероприятия
их состояли преимущественно в публичных предостережениях. Население
слышало впервые об этих вещах из уст властей. Следствием этого была по
всей Германии дикая шпионобоязнь, приводившая к смешным, а иногда и к
серьезным явлениям. Во время сильнейшего национального возбуждения са-
мые бессмысленные слухи распространялись с быстротой молнии. Особенно
разрушительно действовало сообщение, что по Германии ездят автомобили
с золотом для целей вражеской разведки. Задерживали каждый автомобиль
и брали седоков под огонь. При этом потеряли жизнь и ехавшие по делам
службы высшие чиновники. В течение нескольких дней наступило состояние,
поставившее под вопрос проведение мобилизации. Генеральный штаб при-
нужден был вмешаться и положить конец этой вырождающейся в безобразия
борьбе со шпионажем. При этом было совершено и должно было быть исправ-
лено много неправильных действий. Многие высокоуважаемые лица невинно
попадали вследствие каких либо обстоятельств под подозрение и жаловались
на совершенную над ними несправедливость. Следствием всего этого был
всеобщий отбой. Власти, действовавшие до того побуждающим образом, бес-
помощно приостановили свою деятельность. Военные и гражданские власти
тыла обратились вскоре за советом к Генеральному штабу, как единственно-
му компетентному учреждению. Результатом было новое тяжелое обреме
нение верховного командования. Начальник германского разведывательного

управления получил, наряду со своими непосредственными заданиями и с
заданиями по зарождающемуся бюро печати, еще и задание руководить кон-
трразведкой во время войны. Подобно тому, как связь разведки с обслужива-
нием печати представляла некоторые преимущества, так была сама по себе
организационно правильной и тесная связь между собственной разведкой и
контрразведкой. Но и здесь следует признать ошибочным сосредоточение ру-
ководства в верховном командовании, находившемся к тому же за пределами
родины.
У врага и здесь дела обстояли иначе. Их полиция не только боролась с
германской разведкой, но и принимала участие в разведке своей страны и
существенно ее поддерживала. Полицейские чиновники всех степеней были
основательно знакомы с сущностью шпионажа. Первые мероприятия в защи-
ту государственной тайны протекли у них, поэтому, бесшумнее и с большей
пользой, нежели в Германии. Хотя и там настроение народа было возбужде-
но против германской разведки, однако, оно было с самого начала войны на-
правлено по правильному пути. Призыв к настроению народа имел целью не
столько страх перед опасностью, сколько национальную пропаганду, возлага-
ющую вину за войну на Германию. В Бельгии также с первого же дня стали
вести войну с замечательной энергией, и это проявилось не только в подго-
товленном участии населения в борьбе, но и в образе действий против гер-
манской разведки. Так, например, еще до вступления Бельгии в войну там
был схвачен гамбургский коммерсант Эргардт, посланный разведкой до воз-
никновения войны в Антверпен для осведомления о поведении Англии, и,
хотя он не предпринимал никаких враждебных действий ни против Бельгии,
ни против какого либо находившегося уже с нею в союзе государства, он был
присужден к смертной казни и расстрелян. Он умер, как герой, и был одною
из первых военных жертв Германии.
В действительности, ни во Франции, ни в России не было нужды в обо-
ронительных мероприятиях, так как сильное национальное чувстве застави-
ло там всех оборвать те связи, которые были завязаны германской разведкой
с подданными этих государств. Ни один русский, а в особенности ни один
француз, не оказался способным предать врагу свой вступивший в борьбу на-
род. Когда германские войска находились перед крепостью, с командующим
которой были в мирное время завязаны связи, то легко напрашивалась мысль
потребовать у него сдачи крепости. Задачу взял на себя один разведыватель-
ный офицер, его знакомый. Командующий отказался. Когда крепость была

долгое время спустя взята силой оружия, нашли приказ по войскам, хвалив-
ший и награждавший этого самого офицера за храбрую защиту.
Удалось, однако, завязать новые связи и во враждебном лагере. По мере
того, как война затягивалась, ослабевала национальная сила сопротивления и
у других народов. Но когда это впервые удалось — и именно во Франции, — то
число осужденных в Германии за государственную измену немцев перевалило
уже за 30.
С другой стороны, Генеральный штаб, подвергся при возникновении во-
йны штурму всевозможных личностей, желавших оказывать услуги в качестве
шпионов. Побуждаемое отчасти самыми фантастическими представлениями,
большинство их было совершенно непригодно. Благодаря твердому воспита-
нию германской разведки в мирное время, ей было нетрудно отделить мякину
от пшеницы. Наряду с очевидными обманщиками и крупными мошенниками
интернационального характера, находились и немцы обоего пола, не уступа-
ющие действующей армии по своему мужеству и преданности отечеству и
отдававшие свою жизнь в распоряжение разведки. Подобно шпионобоязни,
расцвел также и шпионаж на собственный страх и риск, в котором, за от-
сутствием соответствующей организованности, бесполезно растрачивалось
много национальной воли. Поэтому и в Германии при возникновении войны
не было недостатка в сведениях о враге, но эти сведения почти все целиком
трудно было использовать; кроме того, они облегчили возможность достичь
своей цели немедленно привившимся ложным сообщениям врага, тем более,
что они широко распространялись в массах.
Все эти впечатления подтверждали, что и положение, наблюдавшееся в на-
чале войны, было разработано вражеским государством еще задолго до самой
войны; подтвердилось также, что сибирские армейские корпуса были перебро-
шены в Европейскую Россию раньше всеобщей русской мобилизации. Между
тем как при нормальной мобилизации они могли бы попасть на фронт лишь
к середине сентября, они находились там уже к 20-му августа. На германском
западном фронте во время наступления были пойманы русские шпионы —
по большей части, голландские евреи, — доставлявшие по условному шифру
сведения из Голландии. Большое количество их и их образ действий показы-
вали, что здесь имелась налицо не импровизация, а планомерная работа, и что
война Германии на два фронта была положена в основу вражеских военных
планов.
IV. РАЗВЕДКА ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

В НЕЙТРАЛЬНЫХ СТРАНАХ.
Наступление войск и первые операции мировой войны происходили на

основании предварительных работ мирного времени. Германская мобилиза-
ция и выступление германской армии происходили настолько планомерно,
что прусский военный министр, генерал фон Фалькенгайн, выразился, что он
может, собственно говоря, уйти в отпуск. Так как выступление современных
массовых армий не может быть поставлено в зависимость от поступающих
в последний момент сведений, разведка имела вначале лишь сравнительно
небольшое значение для всех воюющих. Разведка вновь приобрела свое зна-
чение лишь тогда, когда фронты застыли и появилась уверенность в много
летнем характере мировой войны.
На театрах военных действий появился шпионаж, который, вследствие
своего характерного своеобразия, будет в дальнейшем рассмотрен в особой
главе. Иными были основы большой международной разведки, для которой
были закрыты пути через обширные фронты и которая сконцентрировалась,
поэтому, в нейтральных державах, лежащих между воюющими странами. В
окружавшем Германию и Австро-Венгрию кольце сначала еще зияло боль-
шое отверстие на юге. Но и оно закрылось со вступлением в войну Румынии,
Болгарии и Италии; образовался беспрерывный, непроницаемый вал не толь-
ко от Северного моря до Альп, от Балтийского до Черного моря, но и с юга,
от Салоник через Тироль до границ Швейцарии. Внутри этого вала лежали
среднеевропейские государства, окруженные союзом врагов, разведка которых
paбoтaлa концентрично к середине круга. Германский Генеральный штаб рас-
полагал разведкой против России и Франции, австрийский — против России
и Италии, болгарский — против соседних балканских государств и против
Турции. Разведка против сильнейших врагов — против Франции, Англии, а
затем и Америки — выпала, таким образом, на долю Германии, и ей же при-
шлось вести преимущественную разведку и против России, так как свобод-
ным оставался лишь северный путь через Швецию—Финляндию, южный же
был почти совершенно закрыт.
Вполне понятно, что разведка трех великих военных держав — России, Ан-
глии и Франции, — при завоевании промежуточных нейтральных стран, оказа-
лась на первом месте, тем более, что к началу войны она была уже совершенно
готовой к действиям. В соответствии с разделением ролей до войны и в пер-
вый период ее, разведка против Германии выпала прежде всего на долю Фран-
ции и России. Англия наблюдала за германским побережьем и за германским
флотом. Это распределение ролей внутри совместного военного руководства,
устранявшее последние преграды для совместной работы генеральных штабов,
означало концентрацию сил каждого из них и тем самым увеличение этих сил
при проведении операций. Из географического положения вытекали и базис-
ные пункты: для Франции — Швейцария, Англии — Нидерланды, Норвегия и
Дания, для России — Швеция. Материалы, полученные после оккупации Ру-
мынии, показали, что из этой страны, пока она была еще нейтральной, так-
же велась столь интенсивная разведка против срединных государств, каковую
установить раньше было невозможно. В дальнейшем течении войны связи госу-
дарств Антанты в нейтральных странах продолжали расширяться. Трудно более
или менее подробно описать огромную систему шпионажа, практиковавшегося
Антантой через нейтральные страны. Мы попытаемся сделать это по отдель-
ным странам. При этом будем проводить лишь важнейшие из массы фактов.
Швейцария.
На основании своего опыта в мирное время и правильной оценки значе-

ния своей страны для воюющих сторон, швейцарское правительство пыталось
немедленно же по возникновении войны помешать с помощью строгого за-
конодательства злоупотреблениям своим нейтралитетом и уменьшить опас-
ность, грозившую этому нейтралитету от работы разведки воюющих держав
на швейцарской почве. 3-го августа было издано союзное постановление о
мероприятиях в защиту страны и к поддержанию ее нейтралитета. За ним
последовали распоряжения о карательных мерах и по поводу опубликования
военных сведений. В начале 1917 года Швейцария была принуждена защитить
с помощью особого постановления свои собственные военные секреты, так
как, несмотря на законодательные мероприятия, разведке воюющих держав
удалось обосноваться в Швейцарии. Ввиду того, что не исключалась возмож-
ность, что и Швейцария будет принуждена воевать — это представляло для
нее непосредственную опасность. Французская разведка сумела раньше дру-
гих преодолеть законодательные рогатки с помощью образования небольших
и незаметных, но зато многочисленных шпионских организаций. Руководил
ими военный атташе в Берне, полковник Пажо; когда ему стало угрожать слу-
чайное обнаружение нескольких предприятий, он был заменен полковником
Морне. В теснейшей связи с военным атташе работал и генеральный консул в

Женеве, Паскаль д’Э, который затем, также будучи скомпроментированным,
должен был покинуть свою должность. Подчиненные генеральному консулу
вице-консулы Перон и Монжу, а также французские консулы Пелинье в Бер-
не, барон Фужер в Лозанне, Робен в Цюрихе и Фарж в Базеле, находились,
несмотря на свою экстерриториальность, в теснейшей связи с французским
шпионажем. Они не только добывали самостоятельные для военного атташе
сведения о Германии, но и посредничали между находившимися в Германии
агентами и расположенными во Франции шпионскими бюро, которые нахо-
дились под начальством специальных французских разведывательных офице-
ров и помещались на границе со Швейцарией в Анмас, Эвиан и Понтарлье.
К отдельным консульствам были прикомандированы, под видом консульских
секретарей, старшие агенты французской разведки.
Под этим руководством работали, по большей части независимо одна от
другой и часто даже не зная друг друга, многочисленные шпионские группы.
Упомянем про некоторые из них, работавшие особенно успешно. Француз-
ский драгунский офицер, миллионер и банкир из Лиона, граф Мужо руково-
дил в Берне разведывательным бюро, усиленно работавшим с 1916 по 1918 г.
в Швейцарии и в Германии. Для этой цели он купил в Бавильяре, в Швейца-
рии, фабрику часов, коммивояжеры которой и занимались шпионажем. Важ-
нейшими сотрудниками его были Жорж Клорен, крупный промышленник
Бревар и доверенный Дрейфус, из швейцарцев — директор школы верховой
езды в Берне, несколько швейцарских коммерсантов, владелец справочного
бюро и, наконец, служащие в швейцарских гостиницах, работавшие в каче-
стве посредников по передаче писем и просматривавшие корреспонденцию
гостей, из которой извлекались сведения о Германии. Группа эта пыталась
также разрушить заводы близ Рейнфельдена, уничтожить с помощью зажи-
гательных бомб шедшие в Германию поезда и посыпать ядом вагоны, в кото-
рых должны были везти скот из Швейцарии через германскую границу. Они
работали в Швейцарии настолько смело, что сохранять долго тайну было не-
возможно. Руководители предприятия были арестованы, сам граф Мужо был
освобожден под честное слово. Нарушив последнее, он бежал на француз
ский берег Женевского озера и продолжал оттуда свою деятельность. 21 чело-
век из его сотрудников, в том числе и бернский адвокат Рудольф Брюстлэйн,
ставший во главе дела после бегства графа Мужо предстали в мае 1918 года
перед швейцарским судом. Некоторые из обвиняемых, шпионившие одно-
временно и против Швейцарии, были присуждены к долголетнему тюремно-

му заключению
Вторая группа, руководимая из Женевы, опиралась исключительно на
швейцарских граждан. Нити ее сходились у французского военного атташе, в
руках его адъютанта.
В 1917 году германский почтовый контроль установил, что на газетах, шед-
ших из Германии в Швейцарию, сообщались химическими чернилами чрез-
вычайно важные шпионские сведения. Первая перехваченная почта была за
номером 79, так что 78 сообщений уже попали в руки врага. После того, как
стал известен адрес, стало возможным перехватывать дальнейшие доклады,
следовавшие через небольшие промежутки времени. Однако выяснить орга-
ны вражеской разведки удалось лишь после продолжительных поисков. Ими
оказались, отставной судейский чиновник во Франкфурт-на-Майне Росс и
двое военных, из которых один работал для французской разведки на запад-
ном фронте, а другой — на телеграфе в Майнце. Все трое были присуждены к
смертной казни. Их соблазнители и посредники в Женеве были приговорены
швейцарским судом к тюремному заключению,
В Западной Швейцарии интересы Франции поддерживались симпатиями
к ней. Особенно важно было для французской разведки то обстоятельство,
что ей удавалось находить там, среди полицейских служащих людей, имев-
ших возможность предупреждать и способствовать своевременному бегству
во Францию тех лиц, деятельность которых стала известна властям. Несмотря
на это, за три первых года войны в Швейцарии было обнаружено 14 француз-
ских шпионских организаций, а относительно 145 человек была установлена
их деятельность на службе французской разведки, и соответствующий мате-
риал о них был передан Германией швейцарским судам.
Что касается Англии, то Швейцария находилась вначале вне сферы инте-
ресов ее военной разведки. Тем живее, однако, интересовалась Англия Швей-
царией с точки зрения экономической разведки и политической пропаганды;
исключительно с этой целью она организовала консульства на границе между
Швейцарией и Германией, наблюдала оттуда за торговыми сношениями с Гер-
манией и препятствовала им. Руководило этой деятельностью посольство.
Организованная английская военная разведка не решалась вступить на швей-
царскую почву. В 1916 году появились английские военные шпионские бюро
на французской пограничной полосе, снабжавшие сначала из Эвиан, а затем
из Понтарлье английского посла в Берне указаниями относительно военной
разведки. Остальной военный шпионаж Англии в Швейцарии имел неофици-

альный характер. Было обнаружено лишь одно единственное шпионское бюро
под очень удобным видом школы иностранных языков в Берне с отделениями
в Базеле и Цюрихе. Причина, по которой Англия не совсем отказалась от соб-
ственной военной разведки в Швейцарии, заключается, по-видимому, в том
интересе, который представляло для Англии в связи с воздушными налетами
наблюдение за верфью цеппелинов в Фридрихсгафене. В этом вопросе оказа-
лись заинтересованными и консульство в Базеле, и генеральное консульство в
Цюрихе. Генеральный консул Ангет находился в непосредственных сношениях
с монтерами, которых он завербовал для своих целей в Фридрихсгафене. Од-
нако вся английская разведка в Швейцарии далеко отставала от французской.
Русская разведка в Швейцарии была неудовлетворительной как в мирное
время, так и во время войны. У нее не было системы. Давал себя чувствовать
также и недостаток руководства, вследствие отдаленности от родины. Послед-
ний недостаток старалась, по возможности, компенсировать «русская комис-
сия» при французском военном министерстве, бывшая, собственно говоря,
лишь представительстом русской разведки в Париже. Чувствительную потерю
принесло русским то обстоятельство, что русский военный атташе в Берне Гур-
ко так сильно скомпроментировал себя в самом начале войны своею бесцере-
монной шпионской деятельностью, что должен был покинуть свой пост и был
заменен новичком в разведывательном деле, генералом Головань. Русская раз-
ведка была раздроблена и тем, что работала одновременно против Австрии и
Германии, между тем как Франция и Англия концентрировали свои силы ис-
ключительно против Германии. Так как в Австрии шпионить было легче, чем
в Германии и так как там отдавали себя в распоряжение разведки родствен-
ные по племени помощники, то русская работа направлялась из Швейцарии
преимущественно туда. В то время как в Германии во время войны удалось
обнаружить едва ли не одного присланного из Швейцарии русского шпиона, в
Австрии их было обезврежено довольно много.
У Соединенных Штатов Северной Америки в первый период войны не
было никаких оснований принимать участие в разведке Антанты. Так как они
были нейтральны, то представители их имели возможность знакомиться со
всем, что интересовало вашингтонское правительство. К этому присоедини-
лось еще то обстоятельство, что германское правительство, стремясь к сохра-
нению этого нейтралитета, шло широчайшим образом навстречу американ-
цам. Когда Америка присоединилась в 1918 году к Антанте, то ей оставалось
лишь воспользоваться уже существовавшей разведкой союзников. Чувствова-

лось, что поддержка войны Америкой оживила и разведку. Казалось, что толь-
ко теперь получили союзники правильное предоставление о Германии, только
теперь узнали, куда следует направить свою разведку и в первую очередь —
свою пропаганду. Америка не отказывалась при этом и от собственной раз-
ведки. В Швейцарии руководил ею с непосредственным подчинением главной
ставке военный атташе в Берне генерал Переинг. Ему помогали консульства в
Берне и Цюрихе.
Италия не играла в разведке против Германии сколько-нибудь заметной
роли. Все свои осведомительные силы она направила против австрийского
фронта. Вследствие этого Швейцария почти совершенно не являлась полем
деятельности итальянской разведки.
Голландия.
Голландия имела для Англии то же значение, что Швейцария для Франции.

Голландская база была для разведки тем важнее, что отечество было отделено
от материка каналом. Подчинение английского шпионажа военному атташе в
Гааге оказалось вскоре недостаточным. В лице оберст-лейтенанта Оппенгейма
было организовано особое руководство всей разведкой и контрразведкой про-
тив Германии. Под его начальством находился генеральный консул в Роттер-
даме, наряду с ним также в Роттердаме имелось более крупное, подчиненное
непосредственно военному министерству в Лондоне, шпионское бюро дирек-
тора одной пароходной линии, Тинслей. В этом бюро Тинслей находились
важнейшие связи английской разведки. В нем работало более 300 человек, и
оно распадалось на 4 отдела. Первый отдел руководил морским шпионажем,
второй — под личным руководством Тинслей — шпионажем против герман-
ской армии. Третий отдел был посвящен военной технике и снабжал шпионов
технически безукоризненными паспортами и документами. Четвертый отдел
состоял, в качестве отдела печати, в теснейшей связи с зависевшей от англи-
чан ежедневной голландской газетой «Telegraf» и обслуживал, прежде всего,
пропаганду против Германии. Число агентов, которых ежедневно пропускало
бюро Тинслей, было велико. Они вербовались для него доверенными людьми,
которые имелись как в крупных гостиницах, так и в ничтожнейших постоялых
дворах, как среди голландских властей, так и среди полиции, среди носиль-
щиков на вокзалах и извозчиков и среди пограничных чиновников. Кроме
бюро Тинслей в Голландии стали известны еще пять английских шпионских

организаций, не могущих, однако, ни по строению, ни по результатам срав-
ниться с вышеуказанной. Имело свои собственные органы и осведомительное
агентство Рейтера, работа которого в Германии и в Бельгии опиралась на те
же основы, что и работа военной разведки. Так как вся английская разведка
ограничивалась, главным образом, германским, в том числе и бельгийским,
побережьем и германским флотом, то понятно, что пущенный для этого в ход
громадный аппарат давал блестящие результаты.
Голландия являлась базой также и для английского хозяйственного и тор-
гового шпионажа против Германии. Руководил им английский генеральный
консул в Роттердаме, а поддерживал его торговый атташе сэр Фрэнсис Оппен-
геймер.
Так как нейтральное пассажирское сообщение из Германии в Голландию
и из Голландии в Англию находилось под английским контролем, то в рас-
поряжении английской разведки находились чрезвычайно действительные
средства для вымогательства сведений. Влияние ее в Голландии было гораздо
сильнее влияния Франции. Английские агенты имелись, поэтому, во всех сло-
ях общества, во всех нациях и среди всех путешественников, которые ездили
между Германией и Голландией. На помощь голландских евреев опиралась
только первая организационная постройка английской разведки военного
времени. Вскоре после начала войны эта ограниченная база была оставлена,
и для разведки было использовано все находившееся под английским влия-
нием. Среди проезжавших через Голландию находились и многочисленные
военные корреспонденты нейтральных стран. На них английская разведка об-
ращала особенное внимание. Так, например, военный корреспондент «Nieuve
Rotterdamsche Courant», Леонгардт Коопер, совершил, находясь на службе у
Англии, восемь поездок на театр военных действий в Бельгии и в Северной
Франции и четыре поездки в Германию. Он давал отчет о своих наблюдениях
как давшему ему это поручение бюро Тинслей, так и непосредственно военно-
му министерству в Лондоне.
Бельгийская разведка была германским наступлением почти целиком от-
теснена в пределы Голландии; в Бельгии оставались лишь отдельные части
ее. Лишь в 1915 году был обнаружен в Льеже бельгийский разведывательный
офицер, имевший мужество оставаться все это время на своем посту и под-
держивать непрерывную связь с посредническим учреждением в Маастрихт.
И если подобный образ действий указывал на достойную уважения любовь к
отечеству и на личное мужество, то и поведение этого офицера на германском

военном суде было таким мужественным и смелым, что судьи из чувства то-
варищеского уважения не приговорили его к смертной казни, которую он за-
служил по закону. Бельгийская разведка была, однако, до войны слишком сла-
бо развита и слишком мало самостоятельна, чтобы быть в состоянии играть
независимую роль в шпионской толчее в Голландии. Она растворялась почти
полностью во французской разведке.
Последняя боролась из Голландии на два фронта: с одной стороны, против
Бельгии, а через нее — в тылу германской армии — во Франции, с другой —
против Германии. Ясно, что Франция предпочитала шпионить в Германии
легчайшим во всех отношениях путем через соседнюю с ней Швейцарию, не-
жели через отдельную Голландию, в которую попасть можно было только через
Англию. На первом месте поэтому, у французской разведки в Голландии стоял
шпионаж на театре военных действий. Он будет рассмотрен в дальнейшем, и
мы покажем при этом, что кроме организаций, служивших для использова-
ния Голландии и направленных против Германии, английский и французский
фронтовой шпионаж располагал в Голландии еще и собственными вспомога-
тельными силами.
Близость театра военных действий сделала Голландию сборным пунктом
германских дезертиров и дала возможность вражеской разведке получать от
них путем расспроса важнейшие сведения. Вдоль всей голландской и голланд-
ско-бельгийской границы были расположены находившиеся под английским
руководством опросные пункты.
В учрежденных голландскими властями лагерях для интернированных
были поставлены доверенные лица, продолжавшие расспросы дезертиров и
устанавливавшие место их пребывания после освобождения из лагерей, с це-
лью склонить более подходящих из них к возврату на театр военных действий
или к шпионским поездкам в Германию, и инструктировать их. Этот источ-
ник сведений был, пожалуй, в Голландии самым обильным в военном отноше-
нии. Находившаяся в тылу нейтральная страна представляла для германского
военного командования большую опасность, которой не знала Антанта.
Русская разведывательная организация была в Голландии гораздо плано-
мернее и опаснее для Германии, чем в Швейцарии, несмотря на то, что она
находилась вдали от своего отечества. Она была обязана этим русскому во-
енному атташе в Гааге, полковнику Мейеру, лично принимавшему выдающе-
еся участие в разведке. Пример его действовал на представителей России в
Голландии, деятельно его поддерживавших. К нему поступали, главным обра-

зом, военные сведения из внутренней Германии, западный же театр военных
действий и флот интересовали его меньше. Помогло русской разведке и то
обстоятельство, что она уже до войны завязала из Голландии обширные связи
с Германией.
Разделение труда между разведками различных великих держав Антанты в
Германии было проведено самым целесообразным способом.
Северные государства.
В северных государствах господствовала английская разведка и при этом

не только в отношении, но и в том, что она самым тщательным образом на-
блюдала за Данией, Швецией и Норвегией в целях хозяйственного и торго-
вого шпионажа. Выполнителями этой экономической разведки были англий-
ские консулы, количество которых к началу войны значительно увеличилось.
Так, например, генеральное консульство в Готенбурге имело вместо одного
профессионального консула в мирное время 7 консулов во время войны. Так-
же и в Норвегии в мирное время имелся лишь один штатный консул, во вре-
мя же войны их стало 33 и, кроме того, еще 25 вице-консулов. Единственной
задачей их являлось наблюдение за экономическим положением Германии
и прекращение всяких торговых сношений с нею. Только Швеция старалась
противостоять проникновению этого шпионажа. Но, несмотря на это, и там
остались жизнеспособными как военный и морской шпионаж, руководимые
английским военным атташе, так и шпионаж экономический, руководимый
генеральным консулом. Дания, соприкасавшаяся с Германией на суше, была
весьма подходящим местом для чисто военных наблюдений. И здесь, как в
Христиании, ими руководил английский военный и морской атташе.
Франция вела свою собственную шпионскую работу в северных государ-
ствах в тесном контакте с английской разведкой. Она проявила здесь скорее
самостоятельное стремление к деятельности со стороны всех офицеров и чи-
новников иностранного ведомства, нежели планомерную организацию, в ко-
торой Франция и не нуждалась, так как Швейцария служила ей воротами в
Германию, а Голландия — полем расспросов и базой для шпионажа в тылу
германской армии.
Соединенные Штаты предоставили военный шпионаж в северных государ-
ствах английской и французской разведкам. Сами они интересовались здесь
почти исключительно состоянием германского торгового флота, хозяйствен-

ным положением Германии, питанием и настроением германского народа. По
этим вопросам велась планомерная разведка под руководством морских и тор-
говых атташе, равно как и генеральных консульств в Копенгагене, Христиании
и Стокгольме. Все выезжавшие из Германии американцы, а также и другие
путешественники допрашивались этими учреждениями. Рассылки агентов,
однако, не наблюдалось.
К русской разведке датские власти относились благожелательно, шведские
же власти, в собственных интересах, боролись с нею. Копенгаген стал, таким
образом, центром русской разведки против Германии, руководство же ею на-
ходилось по временам в Стокгольме. Верный своей системе мирного времени
русский генеральный штаб работал и во время войны с обширными и боль-
шими организациями. Обнаружены были, поэтому, относительно немного-
численные, но тем более значительные организации этой разведки. Крупней-
шей из них была известная уже в мирное время организация д-ра Каца из
Варшавы, перенесшая в начале войны свою главную квартиру в Копенгаген.
Оттуда часть их направилась с помощью англичан и французов через Швейца-
рию в Германию, их работа распределялась весьма систематично. Так, напри-
мер, главный агент Шапиро должен был наблюдать за Восточной Пруссией,
Фестенништедт — за Познанью, Вильнер — за Берлином, Зильберберг — за
Бромбергом, Блауцвирн — за Бреславлем. Большинству этих главных агентов
не удавалось приступить к работе: их арестовывали вскоре по их вступлении
на германскую почву. Это не останавливало, однако, русских руководителей от
посылок все новых и новых агентов, которых постигала, по большей части, та
же участь. Другое русское предприятие скрывалось за датской рекламной газе-
той «Expert Revue». Руководил им также русский еврей. За ним стоял русский
военный атташе в Копенгагене и его зять. Так как последний был арестован
датским правительством за мошенничество, то организация эта развалилась
в самом своем центре. В 1915 году всплыла русская шпионская группа, в ко-
торой выдающуюся роль играли евреи Блюменталь и Штукгольд, специаль
ностью которых была вербовка агентов в артистических кругах. В то время,
как предприятия, опиравшиеся на евреев, не достигали успеха, вследствие
недобросовестности и трусости последних, организация полковника Раша в
Копенгагене, работавшая со шведами, финнами и немцами, могла отметить
некоторые успехи. Им удалось завязать связи в Германии с военнослужащими
и в высших кругах общества.
Румыния.
В Румынии Россия руководила совместной разведкой Антанты. После ок-

купации страны германскими войсками удалось установить, что уже до во-
йны русская разведка успешно работала отсюда против срединных держав, в
особенности — против Австрии. Ее поддерживала при этом румынская по-
лиция. Во время войны, пока Румыния была нейтральной, русская разведка,
в сотрудничестве с английскими и французскими консульствами, была на-
правлена, прежде всего, против соединительных путей между Турцией и Гер-
манией в целях наблюдения за снабжением Турции боевыми припасами и за
переброской германских войск в Турцию.
Задачи.
Руководство разведкой великих держав Антанты оставалось и во время

войны в руках отдельных генеральных штабов, которых поддерживали в хо-
зяйственной и политической областях их правительства. Совместного высше-
го руководства, по-видимому, не было. Зато сотрудничество было еще более
полным, чем в последние годы мира. Параллелизма в работе избегали при
помощи распределения заданий. Как уже было упомянуто, на долю России
и Франции выпадали, в первую очередь, военные сведения, Англия же огра-
ничивалось сведениями о ведении войны на море и экономическими вопро-
сами. Америка принимала во всех отраслях разведки ограниченное участие.
Зато со вступлением ее в войну политическая разведка и политическая пропа-
ганда достигли блестящего развития. Политический центр находился, таким
образом, в американской разведке, военный со времени организации общего
верховного командования — у французов, экономический — у англичан, орга-
низовавших разведывательный центр в Фолькестоне. После военного развала
России в 1917 году, разведка ее заграницей потеряла своего руководителя. По-
скольку она не служила целям революционной пропаганды в Германии, она
растворилась в разведке прочих государств Антанты.
Вследствие того, что на разведку Антанты во второй период войны было
возложено руководство борьбой со всеми мероприятиями срединных госу-
дарств, направленными на нанесение вреда боеспособности Антанты, вся ор-
ганизация этой разведки была подвергнута дальнейшей концентрации. При
этом значительно возросло влияние II Отдела генерального штаба во Фран-
ции и «Intellegence deparlament» в Англии. Все правительственные учреждения

внутри страны и все посольства и консульства за границей были, так сказать,
милитаризованы и стали членами этой системы. Чем более, однако, междуна-
родная разведка врастала в гражданские учреждения и чем более она обслу-
живала другие, помимо чисто военных, цели, тем более последние отступали
на задний план. Военное осведомление концентрировалось все в большей сте-
пени на театрах военных действий и выросло там в особую систему, которая в
следующей главе будет рассмотрена отдельно.
Международная разведка стала, однако, орудием не столько стратегиче-
ских или военных решений, сколько общего ведения войны. Она стала во-
площением слов Клаузевица, что ведение войны и политика — это одно и
тоже. Разведка и правительства работали при этом рука об руку. Политически
установленное разведкой использовалось пропагандой, влияние же последней
выяснялось снова разведкой. Экономические данные разведки влияли на ме-
роприятия по блокаде Германии и по экономическому давлению на нейтраль-
ные страны.
Разведка германского
Генерального штаба за границей.
Ясно, что Германия, у которой до войны не было ни экономической, ни

политической разведки, Генеральный штаб которой лишь в последние полтора
года перед войной располагал суммой в 450.000 марок на содержание соб-
ственной разведки и на борьбу с вражеской, не могла подготовить против Рос-
сии, Франции, Англии и мелких соседних государств разведки, подобной той,
которую каждая из них подготовила против Германии. Небольшие наличные
силы были сконцентрированы против ближайших противников в сухопутной
войне — России и Франции. На разрешение этой задачи и ушло в начале во-
йны все созданное в мирное время. После первого доказавшего правильность
полученных в мирное время сведений столкновения с врагом, германское во-
енное командование оказалось перед пустым местом.
Осенью 1914 года была начата в тягчайших условиях новая организация
германской разведки. И теперь ее пришлось создавать без всякой поддержки
и даже при противодействии германских властей заграницей. Нечего было и
думать о том, чтобы она могла при этих условиях обосноваться в вышепере-
численных соседних странах с успехом, даже приблизительно равным суще-
ствовавшей уже разведке Антанты. Правда, денежные средства были теперь,

во время войны, неограниченными. Но на одних лишь деньгах построить
разведку невозможно, если хотят, чтобы она приносила пользу, а не тяжелый
вред. Существенную роль играет в разведке личность ее работников. Однако
ввиду упущений мирного времени, Германия совершенно не имела подготов-
ленных работников, в то время как ее противники располагали многочислен-
ными образованными офицерами и всей системой своих сработавшихся за-
граничных представительств.
В противоположность врагу, ведшему со всех сторон концентрическую раз-
ведку против Германии, последней приходилось организовывать по всем на-
правлениям эксцентрическую разведку. Против России она могла пользовать-
ся лишь узким и дальним путем через Швецию и Финляндию. Расчет времени
и пространства играл здесь особенную роль, если только поступавшие отсюда
сведения имели вообще при своем поступлении еще какую-нибудь ценность.
Англия была защищена каналом и строго контролировала все движение из
норвежских, датских и голландских гаваней. Единственной переходной стра-
ной к Франции была Швейцария. Франция сконцентрировала, поэтому, на
швейцарской границе все силы, уже в мирное время обученные контрразвед-
ке. Не доходя этой границы, простиралась наподобие открытого поля область
дружественной Франции западной Швейцарии, на полицию которой Фран-
ция сумела оказать большое влияние. Французская контрразведка доходила
даже до германо-швейцарской границы. О каждом приехавшем из Германии
в Швейцарию немедленно сообщалось на французскую границу.
Указанные обстоятельства представляли дальнейшее затруднение для ор-
ганизации германской военной разведки. Она была принуждена довольство-
ваться пребыванием в Германии и пыталась постепенно завязывать оттуда
сношения с вражескими странами или проводить разведчиков через расстав-
ленные врагом рогатки. Не было ничего более необоснованного, чем шпионо-
боязнь Антанты в начале войны. Она оценивала Германию по своей мерке. Ка-
залось бы, что с точки зрения германского военного командования следовало
сожалеть о трудностях, стоявших на пути германской разведки. На самом деле
они привели, однако, к тому, что, в противоположность вражеской разведке,
германская должна была избегать всего лишнего и была принуждена работать
так выдержанно, как это должна делать разведка, которая обязана доставлять
военному командованию достоверные данные.
Как мы уже писали, германской разведке удалось еще до войны завязать
в России и во Франции ценные связи и поддерживать их до возникновения

войны. К чести французского и русского народов следует, однако, сказать, что
все старые связи были порваны в самый момент возникновения войны и что
прошло много времени, прежде чем удалось завязать новые. Во Франции это
стало возможным лишь в 1915 году. К этому времени, однако, 35 немцев уже
были присуждены к наказанию за шпионаж для врага. Как ни постыдно это
для Германии, факт этот должен быть упомянут, так как он ярко освещает пе-
ревес и громадную работу антантовской разведки в Германии.
Война выявила свое разлагающее влияние, прежде всего, в России, а также
затем во Франции и даже в Англии, так что германская разведка нашла всюду
немногочисленные, но хорошие связи.
В нейтральных странах она могла двигаться лишь с величайшей осторож-
ностью и не могла даже мечтать о завоевании занятой врагом области. На-
ходившиеся в нейтральных странах немцы, на которых Генеральный штаб
возлагал некоторые надежды, проявили хорошие намерения, но оказалось,
что этого недостаточно при отсутствии руководства официальных представи-
тельств данной страны. На их помощь приходилось рассчитывать все меньше
и, в конце концов, пришлось от нее совершенно отказаться. В то время как
Германия отказывалась от этой возможности, Антанта строила свою разведку
в нейтральных странах через своих граждан под руководством своих офици-
альных представителей.
Создание шпионских организаций в нейтральных странах, подобно мно-
гим перечисленным мною у Антанты, для Германии являлось невозможным.
Ее «военно-разведывательные бюро» были расположены на германской почве
вдоль границ с нейтральными странами. В каждом из них работало лишь не-
много офицеров, по возможности не кадровых, а запасных, из кругов, знако-
мых с заграницей. Только руководство этими бюро находилось в руках актив-
ных, специально подготовленных офицеров разведывательной службы. В глав-
ной ставке руководил «тайной разведкой» штаб-офицер Генерального штаба,
подчиненный начальнику отдела III-b и имевший двух сотрудников.
И из этого видно, насколько ограниченную роль, по крайней мере, по раз-
мерам, играл собственно шпионаж внутри германской военной разведки.
К мировой войне Германия подготовлена не была, так же как и все воен-
ные исследования на случай возможной войны производились не в рамках
позднейшей действительности. Американская армия представляла для Гене-
рального штаба в мирное время лишь теоретический интерес. За развитием
ее наблюдали постольку, поскольку это было возможно делать на основании

печати и отчетов военных атташе в Вашингтоне. Однако добросовестная рабо-
та Генерального штаба дала на основании этого верную картину американской
армии. Для организации там постоянной разведки не хватало не только денег,
но и достаточной заинтересованности.
Ничего не изменилось в этом отношении с возникновением войны. Лишь
очень медленно проникало в сознание политических и военных руководите-
лей войны представление о возможном участии Соединенных Штатов в ми-
ровой войне. Когда вопрос этот начал приближаться к своему разрешению,
в распоряжении Генерального штаба все еще имелись лишь данные мирного
времени о военных предпосылках вступления Америки в войну. Не на осно-
вании разведки, а на основании одних лишь расчетов было получено пред-
ставление, подтвержденное целиком фактическим течением американского
участия в войне. Неверно, будто германский Генеральный штаб ошибался от-
носительно сил, которые Америка должна бросить на европейский материк,
или относительно сроков осуществления этого. Более подробно будет об этом
сказано при рассмотрении результатов разведки.
Тем не менее, следовало попытаться получить непосредственную карти-
ну военных подготовительных шагов Америки. При этом необходимо отде-
лить первый период войны, когда Америка поддерживала противников Гер-
мании поставками оружия и военного снаряжения, и второй период, когда
она вступила в борьбу на стороне Антанты. Уже выяснение фактов первого
рода наталкивалось на чрезвычайные затруднения. Путь в Америку был за-
крыт с запада Англией, Францией и Италией, с востока — Россией и Японией.
Мировые морские пути сообщений находились под господством Англии, под-
вергавшей их самому тщательному контролю. Посылка в Америку немцев с
разведывательными целями казалась совершенно невозможной. Оставалось
лишь пытаться добыть необходимые сведения через Южную Америку, но от-
править даже туда добросовестных лиц было невозможно, и удавалось лишь в
единичных случаях. На те же затруднения наталкивалась передача сведений
из Америки. При этих обстоятельствах на американском материке развилась
самостоятельная деятельность проживавших там друзей Германии, не выдер-
живавшая, однако, сравнения с организованной разведкой и таившая даже в
себе большую опасность, так как источники сведений Германии известны не
были, и невозможно было судить об их достоверности.
По вступлении Америки в войну, весной 1917 года, препятствия для гер-
манской разведки в последней, еще увеличились. С другой стороны, однако,

еще большей стала необходимость иметь сведения о военных приготовлениях
Соединенных Штатов. На прямых путях сообщения между Северной Амери-
кой и Европой путешествия агентов германской разведки стали совершенно
невозможными. Все сведения, получавшиеся через Южную Америку, запаз-
дывали и теряли свою ценность. Все эти обстоятельства заставили Германию
почти совершенно отказаться от дорогостоящих попыток содержать развед-
ку в самой Америке. Оставалось возможным только наблюдение за амери
канскими боевыми силами с момента их вступления на европейскую почву.
Германская разведка распространилась поэтому, со вступлением в войну Аме-
рики, на все гавани французского побережья. Хотя трудности были здесь те
же, что и для всякой разведки во Франции, все же удавалось своевременно
получать достаточные сведения. Из всех воюющих держав Америке меньше
всего или даже почти вовсе не угрожала разведка Генерального штаба на ее
собственной территории.
Это утверждение находится как будто в противоречии со сведениями, рас-
пространяющимися по всему миру, о германском саботаже и пропаганде в
Америке. Если отбросить те преувеличения, которые вражеская пропаганда
применяла для своих целей, то останется, быть может, несколько предпри-
ятий, которые были германскому Генеральному штабу известны еще меньше,
чем самим Соединенным Штатам, так как были созданы инициативой друзей
Германии, действовавших без ее руководства. Их жертвенная готовность при-
носила, поэтому, Германии сравнительно мало пользы и таила в себе с самого
начала опасность бесплановой и бесцельной деятельности.
V. НА ТЕАТРАХ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ.
Война меняет коренным образом условия работы военной разведки. Воен-

ная тайна, в первую очередь — выступление в поход и предназначенное толь-
ко на случай войны снаряжение, известные в мирное время лишь немногим и
сохранявшиеся в строгом секрете, становятся явными. На глазах у миллионов
и при сотрудничестве тысяч людей решения медленно претворяются в деле.
Необходимо получить сведения об этих происшествиях у врага и помешать
его осведомлению о положении у себя. Всякие посторонние соображения от-
падают, единственной целью борьбы является победа.
В этой борьбе мировая война поставила перед обеими сторонами задания,

подобных которым никогда не приводилось разрешать разведке. Правда, во
время русско-японской войны имелись уже обширные фронты и длившиеся
неделями сражения, во время которых мог развиваться шпионаж, не игра-
ющий при маневренной войне роли непосредственного вспомогательного
средства для военного командования. Китайское население, на родине кото-
рого происходили военные действия, оказывало, насколько известно, суще-
ственные услуги родственным ему по расе японцам и наносило значительный
ущерб русскому командованию, фланги фронтов были, однако, в то время еще
свободными, и кавалерия имела возможность предпринимать глубокую раз-
ведку.
Мировая война создала условия, оставившие далеко позади все бывшее
до тех пор. Кавалерия, считавшаяся в военных играх, на маневрах и в уставах
оружием разведки, вышла из строя после первых же боев. Фронты останав-
ливались и становились все более плотными. Они передвигались вперед или
назад только во фронтальном направлении. Правда, воздушная разведка стала
новым элементом ведения войны. Все воюющие всемерно работали над раз-
витием этого воздушного оружия. Но и оно видело лишь расположение врага,
марширующие колонны, движущиеся поезда, города, деревни и дымящие фа-
бричные трубы, и при том лишь на пространстве, ограниченном возможной
дальностью полета. Их сообщения давали возможность делать заключения о
намерениях вражеского командования лишь тогда, когда они претворялись
уже в дело, и зачастую не оставалось уже времени для проведения контр-
мероприятий. Они не сообщали нечего о настроении вражеских войск, о по-
ложении населения в городах и деревнях, о боевой подготовке в тылу и, тем
более, за морем. Ничего не говорили они и о том, какое военное снаряжение
вырабатывалось на фабриках, хотя именно эти сведения становились самыми
важными по мере того, как война затягивалась и росло значение техники.
Протяжение фронтов превзошло все ожидания мирного времени. Боевому
фронту германских войск, длиной в 2.400 километров, противостояли фрон-
ты: английский — в 135 километров, французский — в 800 километров и рус-
ский — в 1.400 километров. Все они располагали в своей или в союзной стране
широкой сетью путей сообщения, немцы же могли пользоваться во вражеской
стране лишь многократно разрушенной и мало пригодной к использованию
сетью. Германия воевала на различных и отдаленных один от другого театрах
военных действий, противники же ее — каждый на ограниченном и постоян-
ном пространстве. Каждая неожиданность должна была бы оказаться гибель-

ной для менее многочисленной германской армии. Германская разведка на
театрах военных действий была, поэтому, занята главным образом и в доста-
точной мере выяснением чисто военных фактов.
Однако после поражений русской армии и также союзных армии на фран-
цузской почве противник увидел, что военная победа над Германией невоз-
можна. Чем дальше продолжалась война, тем более Антанта дополняла войну
оружием политическим и экономическим, и задача военного командования
все больше сводилась к поддержанию давления на германский фронт и исполь-
зованию и закреплению окончательной победы в экономической и политиче-
ской войне. Поэтому и разведка Антанты на театрах военных действий была с
самого начала проникнута политическими целями. Ей было на руку то обстоя-
тельство, что она могла сосредоточить свои усиления на германской армии, так
как поражение последней передавало в руки Антанты и союзников Германии.
Для германского же верховного командования представляли разный ин-
терес вражеские войска на всех театрах военных действии. Только тогда,
когда данные о противнике были достаточно исчерпывающими, получалась
правильная общая картина, дающая возможность судить о группировках про-
тивника на фронтах, имеющих решающее значение. Германия должна была
поддерживать своих союзников присылкой войск и снаряжения. От правиль-
ного представления о враге зависело в значительной мере распределение
германских вспомогательных войск, во избежание ненужного ослабления ре-
шающих фронтов или неожиданностей на второстепенных фронтах, которые
могли стать гибельным для общего положения. При всех армейских штабах, в
пределах которых сражались германские войска, равно как при всех главных
штабах союзников находились, поэтому, офицеры разведывательной службы
верховного командования. По большей части они же руководили и всей раз-
ведкой в районе армии, благодаря чему могли пользоваться непосредственно
всеми источниками: допросом военнопленных, захваченными документами,
воздушной разведкой, артиллерийским наблюдением и сообщениями войско-
вых частей. Общие сводки отдельных армейских разведок передавались ими
верховному командованию. Посылка шпионов была, вследствие ее бесполез-
ности, запрещена за редкими и кратковременными исключениями.
На этом общем фоне следует рассмотреть обстоятельства разведыватель-
ной работы на каждом из театров военных действий отдельно, так как они
были различными в зависимости от плотности фронта, от естественных усло-
вий театра военных действий, от характера населения и от энергии ведения

войны противником. При этом полезно будет сначала рассмотреть восточные
театры военных действий, и лишь затем изучить обстановку на западном теа-
тре, сыгравшем решающую роль и обладавшем поэтому наиболее развитой во
всех ее отраслях разведкой.
Русский театр военных действий.
Русская разведка была в мирное время подготовлена только к наступле-

нию. Добыча в битве под Танненбергом доставила доказательства того, что
русские армейские штабы обладали таким материалом о Германии, как о теа-
тре военных действий, лучше которого не могло быть ни в одном германском
штабе. По завоевании Варшавы были захвачены печатные списки 120 стро-
го секретных документов и планов германских и австрийских вооруженных
сил, которые уже в 1907—1910 годах были доставлены русскому генеральному
штабу разведывательным отделением в Варшаве. Ознакомили нас с успехами
русского довоенного шпионажа и документы, захваченные в Вильно, Ковно,
Риге, Холме и других резиденциях русских военных и гражданских властей.
Дорога через «Бранденбургские ворота» была превосходно подготовлена
разведывательной деятельностью в Германии и налаженными там связями
Русские были, однако, застигнуты врасплох величайшей скрытой силой
присущей германской армии. Таковой явилась преданность единодушного
народа делу защиты своего отечества. Создавшееся в процессе тихой и верной
своему долгу работы руководство Генерального штаба нашло свое воплощение
в двух полководцах: Гинденбурге и Людендорфе. Русская армия была отбро-
шена гораздо менее значительными германскими силами обратно в Россию.
Тем самым была обесценена вся грандиозная довоенная работа русской раз-
ведки. Предпосылки русской разведки оказались негодными. К новой задаче,
требовавшей энергичной и быстрой работы, чрезмерно раздутая организация
русской разведки мирного времени не была подготовлена.
Все возникшие в начале войны слухи о том, что русские пользуются пыла-
ющими домами, колокольным звоном, ветряными мельницами и тому подоб-
ными мелочами, должны быть отнесены к разряду сказок, как и вообще такой
взгляд на средства шпионажа на театре военных действий.
У русских не оставалась в начале источников осведомления, кроме показа-
ния германских военнопленных.
Они представляли собою ценный источник и встречали, поэтому, на рус-

ском фронте, по большей части, хорошее обращение, которое должно было
вызвать у них готовность к показаниям. Мученичество военнопленных на-
чиналось, по большей части, лишь на этапах. Несмотря на это, удалось уста-
новить, на основании захваченных приказов, что германские военнопленные
показывали, в общем, немного. У русских не существовало того хитрого об-
ращения с военнопленными, которое мы увидим на западном театре военных
действий. А так как военнопленные поступали к тому же неравномерно и в
небольших количествах, то и этот источник был для русской разведки не осо-
бенно обильным.
Она прибегла тогда к средству, состоявшему в незаметном оставлении
шпионов в очищаемых перед немцами областях или в посылке их под видом
перебежчиков в немецкие ряды. И здесь, как и в мирное время, повели дело
во вредном массовом масштабе. Вследствие этого, указанному роду шпионов
не хватало необходимой предварительной подготовки, а выбор их не был до-
статочно тщательным. Многие из них были рады тому, что избегли войны и не
проявляли никакого желания вернуться в ряды русской армии, уверенности
в победе которой, они, побывав в тылу германского фронта, не разделяли. И,
наконец, эта массовая посылка была настолько заметна, что без особенных за-
труднений удавалось ее почти полностью обнаружить и обезвредить.
Так как русский фронт не был сплошным еще спустя долгое время по-
сле полного закрытия западного фронта и, так как большие полосы леса и
болот давали возможность проходить знающим местность людям, то после
того, как фронт до некоторой степени стабилизировался, началась работа с
подготовленными для шпионажа гражданскими лицами. Это делалось, одна-
ко, настолько неловко, что также было немедленно обнаружено. Шпионы эти,
ставшие источником сведений для германской разведки, принесли русским
больше вреда, чем пользы.
Война на востоке велась не на русской почве, а в польских или русифици-
рованных областях. Русское командование не встречало, поэтому, в населении
той страстной поддержки, которую мы увидим на западном театре военных
действий. Не приходится говорить, в общем и целом, и о ненависти восточ-
ного населения к немцам — за исключением Латвии. Употреблявшиеся в ка-
честве шпионов местные жители были, по большей части, поляками, евреями
или балтийцами, питавшими к Германии такую же симпатию, как и к России.
Это не значит, однако, что они, с самого начала проявляли симпатию к нем
цам: они вели себя, включая и балтийцев, нейтрально и думали лишь о соб-
ственной выгоде, которая влекла их туда, откуда они могли больше всего ожи-
дать для своих собственных жизненных интересов. В качестве побудительных
мотивов для действительно дельных шпионов оставались, таким образом,
только мотивы денежные. Но именно они побуждали их охотно служить обо-
им сторонам и зарабатывать деньги у обоих.
Совершенно неверно мнение, бывшее сильно распространенным во время
войны и на германском восточном фронте, будто поляки вели интенсивный
шпионаж в пользу русских. За исключением городской интеллигенции и по-
мещиков, поляки держались вначале нейтрально и никоим образом не пыта-
лись вредить немцам. Лишь, когда появилась надежда на самостоятельность
Польши, развился и польский шпионаж и собственная польская разведка, не
служившая, однако, русским, а преследовавшая польские цели и искавшая
связи с поляками, находившимися заграницей — особенно в Америке, и с
представительствами Антанты.
Русские евреи и во время войны смотрели на шпионаж в первую очередь,
как на гешефт. Никакого внутреннего участия в войне они не принимали. По-
этому, хотя в политическом и религиозном отношении им жилось лучше под
властью немцев, нежели под властью русских, симпатии их находились боль-
ше на русской стороне. Интересную смесь коммерческих способностей и на-
ционального равнодушия показал один бывший также характерным для рус-
ской действительности случай на одном из германских участков австрийского
фронта. Посланный в качестве шпиона еврей явился в сопровождении многих
перебежчиков, которым он служил, Он предложил повторить этот маневр. Eмy
было обещано сравнительно высокое вознаграждение за каждого перебежчи-
ка в полном снаряжении и вооружении, которого он приведет. Действительно,
через несколько дней он появился в сопровождении большего числа русских
солдат. Когда ему должны были уплатить обещанное вознаграждение, он от-
казался от него со словами: «Благодарю, эти господа уже уплатили».
Убедившись в неуспешности своего шпионажа через фронт, русские вскоре
прекратили его. Летом 1915 года был захвачен приказ главнокомандующего
западным фронтом, генерала Эверта, в котором констатировалось полное кру-
шение русской разведки на театре военных действий.
Тем большее значение приобрела для русского командования разведка,
работавшая против Германии в нейтральных странах. Сильнейшую поддерж-
ку этой разведке оказывало то обстоятельство, что Франция и Англия быстро
сообщали ей все, что они узнавали о военных мероприятиях Германии про-

тив России. Чем менее удовлетворительной оказывалась русская разведка на
фронте, тем более приходилось с этим считаться, и попавшие в немецкие руки
опросные листы показывали, что французская и английская разведки собира-
ли в Германии сведения для России и вели отсюда же разведку против восточ-
ного театра военных действий.
Важно было, поэтому, обеспечить продвигающуюся в Россию германскую
армию, в первую очередь, от проникновения в нее шпионажа. Удобно было
в этом отношении то, что Висла и другие речные барьеры, протекавшие на
востоке в тылу фронта и параллельно ему, давали возможность с помощью
небольших, сравнительно, сил контролировать все пути сообщения. Особенно
старательно оцеплялся весь район в тылу германской и австрийской армий во
время более крупных операций. Это увенчалось успехом во время наступления
на Румынию, когда Зибенбюрген был в тылу защищен р. Тейс, закрытой для
всякого сообщения, кроме военного. Кроме того, юго-восток обеспечивался
от проникновения шпионажа из Германии строгим контролем на германско-
австрийской границе. Продолжительность войны, сопротивление населения
наложенным на него ограничениям, недостаточно твердое проведение этих
ограничений властями, требования политических партий рейхстага об осла-
блении этих мер безопасности, все это мешало полному действию указанного
контроля.
Шпионаж союзников находился настороже и в Германии. Поэтому были
приняты меры к введению его в заблуждение. Многочисленные транспорты,
шедшие с западного фронта на подкрепление австрийскому, направлялись
сначала на север, и, наоборот, шедшие на север направлялись на юг Германии
и лишь в пределах фронтовой полосы получали свое окончательное направ-
ление. Впервые было применено это весной 1916 года во время подготовки
к прорыву русского фронта в Галиции при Горлице—Тарнове. Успех был пол-
ный. Несмотря на то, что с немецкой и австрийской стороны были пущены в
ход значительные массы войск и артиллерии, русские были застигнуты вра-
сплох. Прорыв передал в наши руки Галицию и поколебал всю русскую си-
стему крепостей. Победоносная битва эта побудила философский факультет
Берлинского университета преподнести звание почетного доктора начальнику
германского генерального штаба, генералу фон Фалькенгайну. В адресе было
специально упомянуто про удачное сохранение тайны. Хотя это и носит в себе
долю преувеличения, поскольку речь идет об оценке значения полководца,
все же германская контрразведка вправе считать своей заслугой то обстоятель-

ство, что она способствовала успеху военных операций на Востоке, несмотря
на огромную, созданную в мирное время и поддержанную во время войны
союзниками, русскую разведку.
Общая работа привела к установлению теснейшей связи между герман-
ской и австрийской разведками. Чем больше высшее стратегическое руковод-
ство переходило к немцам, тем более сильным становилось и влияние их раз-
ведки и контрразведки. При всех австрийских штабах, которым были подчи-
нены германские войсковые части, находились и разведывательные офицеры
германского верховного командования, старавшиеся использовать на Востоке
опыт, приобретенный разведкой на западном театре военных действий.
Собственная разведка натыкалась, однако, на востоке на почти непреодо-
лимые препятствия. Как уже упоминалось, население нигде особенно не шло
нам навстречу. К этому присоединялись большие расстояния русского театра
военных действий, его слабая населенность и немногочисленность шоссейных
дорог. Немцам также приходилось пользоваться, преимущественно, показа-
ниями пленных. Очень трудно было найти достаточное количество знающих
русский язык и пригодных для военных опросов переводчиков и допрашива-
ющих офицеров, которые могли бы справиться с большим наплывом русских
военнопленных и перебежчиков. Сначала их приходилось отчасти снимать
с западного фронта. Лишь зимой 1915—1916 гг. корпусные штабы восточно-
го фронта оказались достаточно снабженными переводчиками, а дивизии —
лишь летом 1916 года.
Судя по русским военнопленным, война в русском народе не вызвала ни-
какого энтузиазма. Солдаты показывали, что на войну их «погнали». Будучи,
однако, хорошими солдатами, они были послушны, терпеливы и переносили
величайшие лишения. Они сдавались лишь тогда, когда бой был безнадеж-
ным. Особенно верными своему долгу были солдаты немецкого происхожде-
ния и из прибалтийских областей. Они сражались особенно упорно, а в каче-
стве военнопленных показывали очень неохотно.
Поляки дрались также нехорошо, также легко перебегали, особенно по-
сле оккупации Польши и делились своими знаниями, так как к войне были
равнодушны. То же относилось и к литовцам. Упорными, способными к со-
противлению, враждебными к немцам и замкнутыми, если не обманщика-
ми, были латыши и эстонцы. С чисто военной точки зрения оба эти народа
давали, наряду с Сибирью, лучших русских солдат. Магометане верно сража-
лись на русской стороне. В плену они обнаруживали дружелюбное отношение

к немцам.
Настоящий русский военнопленный был чувствителен к хорошему обра-
щению и охотно, в общем, рассказывал о том, что знал. Так как он был, по
большей части, необразованным, то знал он немного и лишь местные обсто-
ятельства. Русские офицеры, включая и балтийских, были верны своей при-
сяге. Они держались с солдатской простотой и отказывались от каких бы то
ни было показаний. Многие из них, наподобие командующего II-й русской
армией под Танненбергом, генерала Самсонова, избегли пленения при помо-
щи самоубийства.
Для глубокой разведки в тылу армии, внутри России, оставался лишь уз-
кий путь, через Швецию и Финляндию. Для того, чтобы представить себе за-
труднительность этой разведки, достаточно подумать о том, сколько времени
требовалось для поездки агента в Россию, и какую ценность сохраняли его
сообщения к моменту его возвращения. События, обыкновенно, далеко опере-
жали его. Тем большее значение приходилось придавать попыткам передавать
сведения по телеграфу. Но и это средство оказывалось непригодным в таком
полицейском государстве, как Россия. Не удавалось справиться с затруднени-
ями в передаче сведений с фронта и тогда, когда положение позволило пере-
нести передовые сборные пункты в Финляндию, в Крым и на Кавказ.
При этих обстоятельствах шпионаж играл для немцев на русском театре во-
енных действий лишь второстепенную роль. Он мог быть успешным, в край-
нем случае, лишь при узко-ограниченных тактических целях. Ни про одну из
перегруппировок русской армии не было своевременно сообщено шпионами.
Зато достоверный источник сведений представляли собой перехваченные
русские радио. Все приказы были, конечно, шифрованные, но система шифра
была проста и менялась редко. Легко удавалось, поэтому, расшифровывать.
Обычным источником сведений для разведки являлись и документы рус-
ских властей, захваченные во время наступления германской армии. В воен-
ном отношении ценность их была, по большей части, невелика, так как речь
в них шла о прошедших уже событиях. Но зато они давали всегда полную
картину господствовавшего в русской армии и в народе настроения.
Как я уже упоминал при описании возникновения войны, сообщения из
России и тогда указывали на то, что говорить о действительно враждебном
отношении народа и армии к немцам не приходится. Я говорил также, что
это впечатление подтверждалось в начале войны и показаниями пленных, не-
смотря на то, что поражения, нанесенные германской армией русским, влек-

ли за собою тяжелые жертвы и лишения для русского солдата и делали для
него течение войны иным, чем он его себе представлял, и чем его изображали
сверху. Недружелюбное отношение поляков, литовцев и балтийцев могло объ-
ясниться тем, что театром военных действий была их родина. Равнодушие рус-
ского солдата имело, однако, и оборотную сторону. Ему не доставало военного
воодушевления, пленные не знали, какую цель должна преследовать война с
Германией. Для истиннорусского солдата не играли никакой роли ни идеи ре-
ванша и освобождения отечества от вступивших в него немцев, с помощью
которых французское правительство успешно поднимало настроение своих во-
йск, ни экономическая и политическая конкуренция Германии, в которой был
убежден каждый английский солдат. Он исполнял свой долг, не задавая вопро-
сов. При царском правительстве, в течение первого года войны не замечалось
никакой пропаганды ни на русском фронте, ни среди германских войск.
Лишь при правительстве Керенского началась среди русских войск враж-
дебная немцам пропаганда. Ей стали служить старые известные революционе-
ры, как Плеханов, Амфитеатров и знаменитая Брешко-Брешковская. Словом
и пером работали они в войсках за продолжение войны. Каждый, произно-
сивший слово «мир» клеймился немедленно, как продажный немецкий агент.
Благоразумно замалчивалось, что русская кровь должна и дальше проливаться
за чужие цели. Успехи этой пропаганды выявились очень скоро. Через шесть
недель после революции армия была в руках нового правительства, и пленные
были настроены определенно враждебно по отношению к Германии. Вновь
ожила их уверенность в победе. Переговоры, которые велись во время этой
революции со многими высшими командными властями русской армии, в
том числе с главнокомандующим северным фронтом, генералом от кавалерии
Драгомировым и ставили себе целью помешать этой перемене, остались без-
результатными. Французская пропаганда победила.
В качестве контрреволюционного учреждения русская разведка была как
таковая сначала во время мартовской революции упразднена. Место разведки
заняла самая ярая пропаганда, приведшая разведслужбу к частому с ней со-
прикосновению. Ежедневные сношения между фронтами привели к тому, что
немцы знали о всех переменах на русской стороне. Поэтому и наступление
Керенского не застало их неподготовленными.
Военные действия прервали пропаганду. Она стала вновь возможной лишь
в начале сентября 1917 года. Неудачное наступление сделало, однако, недей-
ствительным старый лозунг о безусловном продолжении войны. На многих

участках началось братание германских и русских войск. Германская разведка
получила возможность проникать в русские ряды и там агитировать за мир
между Россией и Германией. Германские разведывательные офицеры востор-
женно принимались войсками и их носили на плечах через окопы и лагеря.
В ноябре после большевистского переворота создалось новое положение.
Военная борьба фактически кончилась. Но на Востоке германский фронт дол-
жен был быть сохранен, дабы не подпускать большевизма к границам Герма-
нии. А на русской стороне продолжалась пропаганда французской разведки
в союзе с социалистами-революционерами против постыдного для России
Брест-Литовского мира и за возобновление войны с Германией. Пропаганде
этой не удавалось больше достигнуть своей цели. В то время, как военная
борьба на западе концентрировалась для решающих боев, на востоке она пере-
шла в борьбу чисто политическую. Большевистская пропаганда среди герман-
ских войск была невелика. Русские властители перенесли центр тяжести своей
пропаганды не на театр военных действий, а внутрь Германии. Идея перево-
рота заносилась не столько с фронта в страну, сколько из страны на фронт.
Попытка переворота со стороны социалистов-революционеров с помощью
Антанты в июле 1918 года в Москве, убийство германского посла фон Мирбаха
и германского главнокомандующего на Украине генерал-фельдмаршала фон
Эйгорна, были последними активными проявлениями деятельности француз-
ской разведки, работавшей до и во время войны за участие России в борьбе
против Германии.
Балканы.
До осени 1915 года Балканы имели очень малое касательство к германской

разведке. Лишь после того, как сербская армия была разбита и была установле-
на связь с болгарской армией, в середине ноября произошло первое свидание
на сербской почве германского начальника Генерального штаба генерала фон
Фалькенгайма с болгарским генералом Шоковым. Я присоединился к послед-
нему при его возвращении в Софию, с целью согласования разведки на Балка
нах с германской разведкой.
С высшими военными властями согласование было достигнуто быстро.
В низах же работа очень скоро наткнулась на обычное в Болгарии «polecka,
роleсkа! — «не спеша, не спеша!». Работать там с германской быстротой было
невозможно. Чиновничества в немецком смысле слова там не было. Герман-

ские чиновники и офицеры, не привыкшие к сношениям с заграницей, на-
тыкались там вначале на значительные затруднения, которые удалось, однако,
преодолеть с помощью высших властей. Полиция сама по себе была удовлет-
ворительной и внушала страх, но базировалась больше на партийных, чем на
внешнеполитических целях. Разведки подобной германской не было.
Со вступлением Болгарии в войну на стороне Германии победила политика
короля Фердинанда и председателя совета министров Радославова, но настрое-
ние не было единодушным в пользу немцев. Правда, на стороне Германии стояло
подавляющее большинство народа, национальной целью которого были Македо-
ния и Добруджа, равно как и официальные учреждения армии и правительства,
уверенные в победе Германии. Однако, финансовые круги, банки и зажиточные
семьи были связаны своими интересами с Антантой и, в особенности, с Фран-
цией и не были согласны с политикой Радославова. В этих кругах Антанта распо-
лагала разведкой, лучше которой она не могла ни желать, ни создать. Поэтому не
было заметно, экономической или политической разведывательной деятельно-
сти иностранцев, но зато установилась очень оживленная тяга к путешествиям в
Швейцарию со стороны дружественных Антанте кругов. Здесь находился центр
французской разведки на Балканах. Дорогу эту могла бы закрыть лишь Австрия,
но она не была в состоянии провести эту меру по отношению к своему союзнику
достаточно энергично из политических соображений. Напротив, имелись даже
подозрения относительно того, что чехи содействовали связи между Францией
и Болгарией, а высокопоставленные представители Австрии и Болгарии, чехи по
национальности, подозревались даже в активной поддержке этих связей. Офи-
циальные болгарские учреждения, охотно желали поддерживать интересы воен-
ного командования, но проводить это могли лишь с трудом и неполно, вопреки
противившимся мощным финансовым и политическим группам.
Наряду с этими крупными связями, внутри Болгарии был сильно развит и
мелкий шпионаж Антанты, игравший, однако, лишь второстепенную роль, так
как все, что Антанта должна была, в общем, знать о военных происшествиях,
она узнавала через свои связи и через Швейцарию. На самом фронте процве-
тал тактический шпионаж, которому благоприятствовал природный характер
театра военных действий и разноплеменность обоих сторон. Германские раз-
ведывательные офицеры в сотрудничестве с болгарскими успешно перенесли
на здешнюю разведку и контрразведку германские принципы и опыт главных
театров военных действий.
По ту сторону фронта, в Греции, с самого начала войны стояли на страже

французская и английская разведки. Франция здесь отошла на задний план,
на переднем же находилась Англия, придавшая разведке свойственный Ан-
глии крупный высоко-политический характер. Греция была, кроме того, базой
для шпионажа и пропаганды против Турции через Смирну. Левантинцы до-
ставляли превосходный материал и для дальнейшего расширения в сторону
Малой Азии.
В тылу болгарской армии через Дунай шел сильный шпионаж Румынии,
находившийся в связи с русскими и руководимый французской разведкой.
Наряду с этим еще до революции в России шла немаловажная большевистская
пропаганда. В крестьянской Болгарии она не имела видов на успех, но значи-
тельно способствовала ухудшению настроения.
Чисто турецкие круги относились к Болгарии лояльно, но входящие в со-
став Турции враждебные туркам круги, — армяне и левантийцы, делали все
что могли, чтобы в союзной Болгарии повредить Турции. Оба эти народа раз-
вивали в Болгарии сильную пропаганду против войны, причем находились в
согласии с кругами страны, дружественными Антанте.
На Балканах действовала, таким образом, преимущественно политиче-
ская разведка, стремившаяся экономить военные силы, нападать полити-
чески, в первую очередь на самое чувствительное место фронта срединных
держав и прорвать его. Цель эта была достигнута полностью. Наступление
салоникской армии 15 сентября 1918 г. нашло фронт оставленным. Это была
не военная, а определенно политическая победа и предательство со стороны
Болгарии. С начала апреля этого года было ясно, что дело закончится имен-
но так. Германская разведка, опираясь на сообщения из Болгарии, могла в
середине июля предсказать это событие с точностью до одного дня. К этому
исходу привела раковая опухоль, состоявшая в том, что антантовский капи-
тал играл в Болгарии руководящую роль и что влиятельные круги тяготели
к Парижу.
Следует упомянуть еще и о том, что представитель Соединенных Штатов,
аккредитованный одновременно в Бухаресте и в Софии, самостоятельно пред-
ставлял американские интересы с помощью успешной пропаганды, направ-
ленной против срединных держав. Это было возможно благодаря тому, что
Болгарией была выдвинута и принята точка зрения, согласно которой Амери-
ка не объявляла войны Болгарии. Об это разбивались все попытки устранить
американского агента.
Положение на Балканах представляло для Германии также и непосред-

ственную опасность. С помощью строгого наблюдения за пассажирским дви-
жением из Болгарии стремились не допустить того, чтобы дружественные Ан-
танте болгарские круги могли знакомиться с Германией. Эта мера была сведена
на нет сильным, переходившим почти в безобразие, движением из Германии,
часто, под флагом перевозки подарков и тому подобного, служившим лишь
удовлетворению страсти к сенсациям и любопытства и влиявшим к тому же
на настроение Болгарии не в пользу Германии, вследствие своей навязчивости
и оскорбительности. Другая непосредственная опасность состояла в том, что
германские войска при этих обстоятельствах подвергались влиянию разведки
Антанты. Германский главнокомандующий, генерал фон Шольтц, обратил, по-
этому, особенное внимание на преподавание отечествоведения в своих вой-
сках. Последние и остались до самого конца в хорошем состоянии. Они были,
однако, бессильны против политического успеха Антанты и политического
крушения Болгарии.
Турция.
Как уже упоминалось, путь в Малую Азию разведка Антанты нашла в Смир-
не. Другую базу нашла она в английском флоте у Митилены. Английские раз-
ведывательные бюро были, затем, в крупном масштабе организованы в Галаце
и в Сирии. Другим центром являлся взятый в Багдаде в плен и живший в те-
чении всей войны близ Константинополя на Принцевых островах английский
генерал Таунсенд, которому Высокая Порта разрешила полную свободу пере-
движения и который свободно посещал нейтральные посольства. Спокойною
гаванью для разведки являлось и одно интернированное стационарное судно
Америки. Против России Черное море и Кавказ являлись действительным ба-
рьером. Зато русская разведка в Голландии, о подвижности которой я уже го-
ворил, давала себя чувствовать через Средиземное море вплоть до Константи-
нополя. На Кавказе развилось также оживленное движение дезертиров с обеих
сторон. Случалось, что они меняли фронт по четыре—пять раз, в зависимости
от того, на какой стороне были лучше условия содержания. Но разведка могла
извлекать из этого лишь ограниченную пользу и лишь по местным вопросам.
При энергично производившейся в Турции разведке едва ли был пойман
хоть один турок. Турция является единственной боевой областью, где жен-
щина не играла никакой роли. Почти не было установлено и появления ней-
тральных шпионов, так как турецкая обстановка была настолько своеобраз-

ной, что вражеская разведка направляла, по-видимому, свое внимание лишь
на знакомых с ней туземных жителей. Пойманные шпионы были, по боль-
шой части, греками, армянами и евреями. Греки или левантийцы были при
этом трусами, евреи обнаруживали сильную враждебность к туркам и из всех
государств Антанты особенно поддерживали англичан. Армяне были в каче-
стве шпионов очень решительны и страшны. Они и здесь причиняли туркам
много затруднений, что значительно способствовало усилению мероприятий
против армян. Таким образом, часть вины за судьбу армян во время войны
несет вражеская разведка. Сильной помехой в борьбе со шпионажем было то,
что «Surete generale» и полицейский префект Константинополя были разными
учреждениями и что в них добросовестно соблюдалось служебное время, а вне
его работы не велось. Сама по себе турецкая полиция была ловкой и энергич
ной, она была научена политическими интригами и поэтому внушала страх.
Германской разведке нелегко было приспособиться к турецким условиям,
так как она не была с ними знакома. Тем не менее, благодаря ознакомлению
турецких руководителей разведки с германскою разведкой и посылке герман-
ских офицеров в Турцию, удалось все же достигнуть удовлетворительного со-
гласования.
Удалось обезвредить большое количество органов вражеской разведки. Оно
было так велико, что проведение процессов застаивалось. Наказания были су-
ровыми; закон о шпионаже соответствовал проекту, который был представлен
германскому рейхстагу и не был утвержден последним, но был перенят Турци-
ей. Состояние переполненных шпионами турецких тюрем было очень плачев-
но; часто в них царил сыпной тиф. Массовый характер шпионажа и вызванная
этим затяжка быстрого судебного решения повлекли за собой, без сомнения,
и гибель многих невинных.
Многие ценные сообщения без сомнения доходили до Антанты также и
потому, что высокие сановники Турции проявляли к ней склонность и под-
держивали с нею связь. Так, например, комендант Смирны Рахми-бей допу-
скал там влияние иностранцев в большой мере, чем это было полезно для
интересов срединных государств. Это указывало на то, что связи этих кругов
с Антантой были старше их связей с Германией. Да и Высокая Порта не так
уж, безусловно, поддерживала борьбу против иностранного влияния. Полу-
чалось впечатление, что она оставляет на всякий случай открытою дверь за-
днего хода. Тем сильнее верность союзу проявлялась в армии, главным пред-
ставителем которой был Энвер-паша, удовлетворявший все нужды разведки.

Турецкое население, благодаря своей религиозности, было невосприимчиво
к какой бы то ни было пропаганде, в том числе и большевистской. Военные
руководители, поэтому, вдвойне понимали опасность от разлагающей пропа-
ганды, грозившую Германии, и обращали внимание германского верховного
командования на видимые вредные последствия ее. Вообще бросалось в глаза,
как хорошо в Константинополе были осведомлены о положении в Германии.
Политические деятели ездили постоянно в Германию для личного наблюде-
ния. К Австро-Венгрии относились нехорошо. К разведке ее относились сдер-
жанно, так как она работала в Турции и до войны, стремясь достигнуть в пер-
вую очередь делового влияния, и не переставала делать это и во время войны.
Вследствие этого, к представителям австро-венгерского государства питали
меньше доверия, чем к представителям Германии. В Константинополе знали
хорошо положение в Болгарии и предупреждали о заметных успехах пропа-
ганды в народе и в армии.
У собственно разведки не было центра: далеко отстоящие один от другого
театры военных действий и самостоятельно борющиеся армии имели каждая
свою разведку.
Очень обширная и ловко руководимая политическая разведка простира-
лась под военным руководством далеко вглубь Центральной Азии. Ее, однако,
считали исключительно турецким делом и от германской разведки скрывали
ее цели и результаты.
Австро-Венгрия.
Австро-венгерской армии было брошено много несправедливых обвине-

ний относительно ее поведения в войне, несправедливых постольку, посколь-
ку у единичных верных монархии войсковых частей не было недостатка в му-
жестве и в верности своему долгу. Однако все здание армии не соответствова-
ло задачам мировой войны. Так как каждая армия является лишь составною
частью народа, никакая армия не может существовать, когда народ разбит на
партии или на отдельные нации. Уже до войны крупные силы ставили себе
целью распад Австро-венгерского союза государств. Для того чтобы правильно
оценить влияние этого явления на армию, следует знать его предыдущее раз-
витие. Начиная уже с 1908 г., разлагающая пропаганда велась живым темпом.
Контрразведкой должны были заниматься гражданские власти.
Высшие военные власти ограничивались тем, что старались, по возмож-

ности, оградить от этого разлагающего влияния войсковые части. Хотя они и
делали в этом направлении все возможное, все же обезвредить многолетнюю
работу этой пропаганды они не были в состоянии. Военною школой ее можно
было, правда, ослабить, можно было не допустить открытой вспышки, но ис-
коренить ее было невозможно. Вражеская пропаганда не ограничивалась при
этом населением, но проникала и в казарму, и является доказанным тот факт,
что она работала в тесной связи с генеральными штабами государств, враж
дебных монархии. Уже до войны она, следовательно, являлась частью развед-
ки; во время же войны она в ней растворилась целиком.
Военные учреждения, уже в мирное время предпринимавшие борьбу с
этим злом, были обвинены в сгущении красок и подвергались нападкам тех
политических кругов, которые работали в интересах противников монархии.
Россия вела шпионаж в Австро-Венгрии, начиная с 80-х годов прошлого
столетия, когда война с Австрией казалась неминуемой. После русско-япон-
ской войны русский шпионаж усилился как против Германии, так и против
Австро-Венгрии. Разница заключалась лишь в том, что против Германии дви-
жущей силой была Франция, против Австрии же у России были собственные
политические побуждения. Русский шпионаж в Австрии был, пожалуй, еще
интенсивнее, чем в Германии. В 1910 году удалось предать суду 19 русских
шпионов, в 1913 их было уже 34, в 1914, до возникновения войны — 36. Так
как Россия находила много пособников среди различных национальностей, то
шпионаж ее характеризовался всегда образованием целых групп, из которых
некоторые охватывали до 20 агентов. Русская шпионская сеть простиралась
по всей монархии, от Карпат до Тирольских гор и до плоскогорий Боснии.
Во всех крупных городах имелись агенты. За последние 30—40 лет почти все
аккредитованные в Вене военные атташе России принуждены были покинуть
свои посты, вследствие их обнаружившейся шпионской деятельности. У пол-
ковника Марченко, которому пришлось уйти с поста военного атташе, состо-
ял, между прочим, на службе один австрийский военнослужащий, занимав-
шийся в течении 20 с лишком лет шпионажем в пользу России. Полковник
Занькевич, ушедший в 1913 году, был особенно скомпроментирован своими
связями с одним обер-лейтенантом военной школы, другим офицером и с не-
сколькими военными. Наряду с русскими военными атташе, деятельными
центрами шпионажа являлись и русские консульства. Было доказано, что в
шпионаже принимали участие и послы и другие служащие посольств. В Вос-
точной Галиции русскому шпионажу охотно оказывали услуги родственные по

племени русины. Ему помогали духовные лица, депутаты, адвокаты и судьи.
Руссинские школы и союзы являлись центрами панславистской и великосерб-
ской пропаганды и давали приют агентам.
Русские агитаторы одинаково разъезжали не только по Галиции, но и по
остальным славянским областям монархии, и выдающиеся деятели последних
предлагали свои услуги в Москве и в Петербурге. Это были те же лица, которые
во время войны поддерживали революционные комитеты, саботировали во-
енные займы и считали позором военную службу Австрии. В течение первых
двух лет войны пришлось вынести 140 смертных приговоров одним лишь рус-
ским агентам внутри страны. Были приговорены к смертной казни и полити
ческие вожди, как Крамарж и Рашин, но затем были по амнистии помилованы.
Несмотря на свою принадлежность к тройственному союзу, Италия вела
обширный шпионаж против Австро-Венгрии. До 1902 года шпионаж этот был
обращен почти исключительно против Франции. С указанного же года глав-
ной целью его стала Австро-Венгрия. Количество пойманных и осужденных
итальянских агентов было сравнительно невелико; объясняется это тем, что их
укрывало ирредентистски настроенное население юго-западных пограничных
областей. Особенно занимался поддержкой ирредентизма союз Данте Алиги-
ери. Его официальной целью была защита и распространение итальянского
языка. В Австрии он был, правда, запрещен, но все же многие австрийские
граждане принадлежали как к центральному союзу в Риме, так и к местным
организациям северной Италии. Союз находился в теснейшей связи с раз-
ведкой итальянского генерального штаба. Он имел доверенных людей в Три-
есте, Роверето, Триенто, Пола, Герце и других городах, Так как он доставлял
итальянскому генеральному штабу также и секретные документы австрийской
армии, было ясно, что членами его состояли и проитальянски настроенные
австрийские военнослужащие. Они назывались «amici», т. е. друзья, так как
работали с союзом не из-за денег, а идейно.
До войны успешно занимались мелкой разведкой шпионы, находившие-
ся среди итальянских рабочих, ежегодно тысячами работавших в монархии.
Итальянского происхождения были также и многочисленные чиновники. Ряд
происходивших во время войны процессов по обвинению в государственной
измене выявил действительный образ мыслей многих членов «Lega nationale»,
«Geovanni Fiume» и других союзов, преследовавших, якобы, лишь культурные
цели. Захваченные во время войны документы одного итальянского армей-
ского штаба доставили список ряда лиц, происходивших, по большей части,

из южного Тироля и сообщавших осведомительному бюро в Вероне про все,
достойные внимания, военные происшествия в Тироле.
Подобно тому, как Россия проникла в монархию до итальянской границы,
так и Италия доходила до Будапешта и Боснии.
Ввиду союзных отношений, итальянские консульства щадились, хотя они
и принимали участие в разведке. С тех пор, как 1906 году скомпрометирован-
ный шпионажем майор Дельмастро принужден был покинуть Вену, итальян-
ские военные атташе больше не принимали участия в разведке. Запрет этот не
распространялся на итальянского морского атташе.
К области итальянской ирреденты примыкала зараженная великосерб-
ской пропагандой область Сербии. Она находила, в свою очередь, свое про-
должение в ирреденте румынской, а последняя — в чехословацкой. Монархия
была, таким образом, окружена поясом, прерывавшимся лишь на границе с
германской областью — с Баварией. Великосербская пропаганда, простирав-
шаяся на Кроацию, Славонию, южную часть Венгрии, Боснию, Герцеговину и
Далмацию, после аннексии Боснии и Герцеговины, пустила в ход обширный
шпионаж, служивший целям непосредственной подготовки к войне. Под-
готовка эта была частью национальной программы, осуществление которой
было долгом каждого хорошего серба, независимо от того, жил ли он в Сербии
или в Австро-Венгрии. Пропаганда воплощалась в «Narodna Otbrana», во главе
которой находился генерал Боцо Янкович и конечною целью которой было
восстание, а в случае войны — помощь сербской армии. Школы комитаджей в
Куприи и Прокуплие выпускали предводителей банд, состоявших из бывших
солдат, учителей и православных греческих священников. Сербские разведы-
вательные офицеры были одновременно членами «Narodna Otbrana», служив-
шей с виду лишь скромной цели распространения высшей культуры среди
живших в монархии сербов — наподобие общества Данте Алигиери для ита-
льянцев. В тесной связи с «Narodna Otbrana» находились другие культурные
организации внутри монархии — антиалкогольные, спортивные и студенче-
ские союзы. Борьба с великосербской пропагандой была еще труднее, нежели с
итальянской или русской, так как затруднялась необразованностью лояльных
элементов и равнодушием магометанского населения Боснии и Герцеговины.
Когда во время войны были захвачены документы сербского разведыватель-
ного учреждения, то лишь тогда удалось предать суду многих шпионов и госу-
дарственных изменников, которые и были осуждены.
После возникновения войны великосербская пропаганда была перенесена

за границу. Вождям вроде д-ра Трумбик, бургомистра Спалато удалось сво-
евременно уехать из монархии. Образовался Юго-Славский комитет, состо-
явший почти исключительно из австро-венгерских граждан. Он находился
сначала в Риме, затем в Париже и, наконец, в Лондоне. Он считал себя един-
ственным народным представительством всех южных славян. В 1917 году он
изложил в договоре Корфу свою политическую программу, согласно которой
будущее южнославянское государство должно было быть образовано под ски
петром сербского королевского дома. Пропаганда за это велась особенно ин-
тенсивно в Америке, среди военнопленных и в Швейцарии. В Америке были
созданы три больших союза; центральные союзы кроатов, сербов и словен.
Во главе их стоял югославский национальный совет в Вашингтоне. Он рабо-
тал в тесном контакте с южнославянским клубом в австрийском рейхстрате,
признавшим программу Корфу. Следствием этой пропаганды были многочис-
ленные случаи дезертирства. Черногорцы смогли сформировать из дезертиров
три батальона, сербы — адриатический легион. В Одессе даже можно было
составить две дивизии, а в Америке формировались военные транспорты из
австро- венгерских южных славян. Само собой понятно, что интенсивная про-
паганда была развита и среди военнопленных, размещенных во Франции по-
сле сербского отступления.
Шпионаж и пропаганда в Австро-Венгрии так тесно переплетались между
собой, что невозможно мыслить одно без другого. Само собой понятно, что
союзный фронт против русских, сербов и итальянцев должен был иметь, при
этих обстоятельствах, много слабых мест. Подобно государственному организ-
му, армия была также разъедена этой работой вражеской разведки. Семя, бро-
савшееся годами в мирное время, давало свои всходы во время войны. Подоб-
но Болгарии, Австро-Венгрия является грозным примером того, как действует
планомерная подготовка войны через разложение народов. Крушение обоих
стран было ускорено тем, что и в Германии появились признаки разложения.
Западный театр военных действий.
Несмотря на весь шпионаж и на вовлечение немцев в государственную

измену в мирное время, от французов остались скрытыми важные военные
тайны, как например, введение в германскую тяжелую артиллерию «Большой
Берты» и германское наступление с его деталями. Это способствовало пораз-
ительно быстрому продвижению правого крыла германской армии. Наступле-

ние это сделало непригодной всю французскую систему шпионажа, подготов-
ленную для ведения войны в Германии.
Претворить в дело некоторые приготовления французской разведки уда-
лось лишь на южном фланге, где, либо немцы стояли на своей земле, либо
французы проникали в германскую область. На основании заранее заготов-
ленных списков арестовывались дружественные немцам жители и вывозились
во Францию. Многие эльзас-лотарингцы переходили во Францию и усилива-
ли французскую разведку. Так, например, один военный шофер, сын фабри-
канта из Вройшталь, по окончании германского выступления в поход, с кото-
рым он, в качестве военного, подробно ознакомился, переехал через Донон во
Францию. Позднее он объявился в качестве французского разведывательного
офицера в Швейцарии. С самого начала войны эльзас-лотарингцы поставляли
врагу такое поразительное множество шпионов, что верховное командование
принуждено было запретить прием их во все учреждения, где они могли бы
получать важные сведения. Кроме населения, южному флангу угрожал непо-
средственно и шпионаж из Швейцарии. Хотя власти в Эльзас-Лотарингии и
были до некоторой степени приучены к борьбе со шпионажем, все же предот-
вратить его было трудно, как в начале войны, так и позднее. Несмотря на то,
что фронтовая полоса была отделена от Швейцарии охранявшимся проволоч-
ным заграждением, что германская граница со Швейцарией была относитель-
но коротка, а водная граница по Боденскому озеру представляла известную
защиту, — все же в течение всей войны между эльзасским театром военных
действий и Швейцарией происходил интенсивный шпионаж. Он облегчался
тем, что в пограничной охране принимали участие четыре германских госу-
дарства: имперская область, Баден, Вюртемберг и Бавария, и потребовалось
много времени для согласования действий полиции этих государств, бывшей
в мирное время самостоятельной. Когда же это согласование было достигну-
то и пограничная охрана стала благодаря этому действительной, — возникли
новые затруднения, вызванные сопротивлением местного населения по отно-
шению к мероприятием, прекращавшим его сношения со Швейцарией. Вред-
ные последствия этого смягчились лишь благодаря тому обстоятельству, что
южный фланг не являлся решающим.
Наступление правого фланга привело его в область «Serwice de renselgnement
territorial» — территориальной разведки, которая была во Франции подготов-
лена одновременно с «Service de renselgnement ехrander» — иностранной раз-
ведкой, ставшей теперь непригодной. В мае 1899 года председатель кабинета

министров разослал префектам секретный циркуляр, по которому все рабо-
тающие под открытым небом служащие: полевые сторожа, деревенские по-
чтальоны, и речные и уличные сторожа и т. п. подчинялись в целях разведки
специальному комиссару. Вся страна была разделена на 122 сектора, которые
вблизи границы и значительных военных пунктов были по размерам меньше
и гуще населены служащими, нежели во внутренних районах. Таким образом,
с 1910 года была подготовлена отечественная разведка на случай, если Фран-
ция станет театром военных действий.
Когда резиденции специальных комиссаров попали во время наступления
во власть немцев, обыски в их канцеляриях доставили чрезвычайно важный
материал, в том числе списки всех агентов, которые смогли быть, благодаря это-
му, арестованы и отправлены в Германию еще до того, как успели приступить к
своей деятельности. Картина была всюду одна и та же: после первых победонос-
ных германских наступательных боев агентам присылались на автомобилях по-
чтовые голуби и инструкции. В мирное время агенты были обучены обращению
с голубями, а последние были приучены к полетам на разведывательные сбор-
ные пункты. В этих списках числилось много агентов в Бельгии и Люксембурге,
с которыми уже в мирное время репетировались сношения посредством голу-
биной почты: через определенные промежутки времени офицеры французской
разведки присылали им корзины с почтовыми голубями. Все голуби крепости
Седан были приучены к полетам в Люксембург и в Бельгию. Еще задолго до
войны начальник железнодорожного бюро в Люксембурге Фуриель и руково-
дитель одного разведывательного учреждения в Брюсселе находились в личной
связи с начальником французской разведки, полковником Дюпом. С Бельгией
считались, очевидно, как с театром военных действий и как с союзником.
Единичные оставленные шпионы были арестованы лишь спустя долгое
время. Так, например, шпион Гэйни, родом из Верхнего Эльзаса, был обнару-
жен лишь в 1916 году в верховной ставке. Он был завербован в начале войны
и оставлен в Шарлевиле. Жил он, скрываясь, в одной семье, кормившей его
за разные услуги. Однако когда германский надзор стал строже и для хозяев
поэтому явилась опасность, то последние решили от него отделаться. Он был
тяжело ранен своими же людьми и принужден был спасаться у германской
полевой полиции.
Многочисленные французские солдаты отстали во время отступления от
своих частей. Поскольку им удавалось избегнуть плена, то они, равно как и
многие молодые люди, достигшие во время войны призывного возраста, до-

ставлялись с помощью жителей через Бельгию и Голландию вновь на враже-
ский фронт и становились ценными осведомителями для французской раз-
ведки. Когда верховная ставка 28 сентября 1914 года была переведена в Шар-
левиль, то поступило сообщение, что в лесах Рокруа находится целый полк
зуавов, снабжающийся и реквизирующий в окрестных деревнях. Лишь в кон-
це ноября удалось окружить этих заброшенных. Под Cингилe-Пти капитули-
ровал, правда, не полк, но все же боеспособная французская рота в составе 2
офицеров, 233 солдат и 4 англичан в форме и в полном снаряжении. За эти
два месяца император неоднократно проезжал в автомобиле по этим лесам.
Борьба со шпионажем на театре военных действий была возложена, преи-
мущественно, на чиновников Эльзас-Лотарингской полиции, прикомандиро-
ванных в качестве комиссаров к армейским штабам. Зная французский язык и
французскую разведку мирного времени, они оказывали большие услуги. Но
французская разведка проникла и в их ряды. Полицейский комиссар верхов-
ной ставки Вегеле, защищенный своим положением от всякого подозрения,
был связан с французской разведкой в течении всей войны. В награду за это
он в настоящее время находится на французской государственной службе. Весь
остальной полицейский персонал, работавший на театре военных действий,
был, правда, достоин доверия, но не владел языком, не был знаком с борьбой
со шпионажем, да и вообще не был подготовлен к поставленным перед ним
задачам. Имелись полицейские комиссары, появлявшиеся в брюках до колен,
в чулках и в охотничьих шляпах и полагавшие, что в этом наряде они могут
добиться успеха у французской «тайной» полевой полиции. Эти внешние мо-
менты все же можно было быстро устранить, но подготовка оставалась крайне
затруднительной. Враг был и в этом отношении далеко впереди. Его специаль-
ная полиция была рассеяна по всей Франции, привыкшей и в мирное время
к разведывательной службе полицейских частей. И что уже весной 1915 года
германской полевой полицией была обезврежена вся подготовленная на фран-
цузской почве система разведки.
Можно утверждать, что к этому времени театр военных действий во Фран-
ции был как бы совершенно очищен от шпионов. Без сомнения, при интен-
сивном сообщении между отечеством и фронтом было возможно вновь до-
ставлять шпионов на западный театр военных действий и через Германию.
Факт, что несмотря на все меры предосторожности даже иностранцы могли
доходить до верховной ставки, не имея никакого законного пропуска и не бу-
дучи никем остановлены. На легковерность чиновников надзора и войсковых

частей указывали и другие случаи. Осенью 1914 года была обнаружена одна
женщина повсюду легко проходившая, благодаря украшавшему ее Желез-
ному Кресту 1870 года. Несколько месяцев спустя была арестована женщина
«военный врач», носившая походную шапку, сходную с форменной блузу и
короткий кортик на офицерской портупее, получавшая всякого рода докумен-
ты от лазаретов и введшая в заблуждение даже многих военных врачей. В
действительности же первая была сурово наказанной преступницей, а вторая
— публичной женщиной. Обеих толкало не намерение шпионить, а страсть
к приключениям. В общем же все рассказы о фантастических переодеваниях
шпионов относятся к области басен. Первым правилом для шпиона является
стремление избегать всякой бросающейся в глаза одежды. Возбужденной же
фантазии обязаны своим возникновением многочисленные сообщения о по-
дозрительных световых сигналах на театре военных действий. Они причи-
няли много забот, но объяснение их оказывалось всегда невинным. Большую
роль играли в воображении многих лиц и тайные телефонные соединения.
Еще в 1916 году одна саперная рота была в течение нескольких месяцев занята,
вопреки мнению полевой полиции, тем, что раскапывала дороги, разыскивая
кабель, будто бы на глубине 6 метров проходивший к фронту. Само собой по-
нятно, что обнаружение и обезвреживание всех шедших на фронт телеграф-
ных сообщений было одной из первых задач контрразведки.
В то время как подготовленная заранее разведка на театре военных дей-
ствий оказалась недееспособной, приходилось подыскивать новые способы
заселения шпионами занятых немцами французских областей. Становилось
ясным, что враг пытался установить связь со своим населением воздушным
путем. В 1915 году было впервые установлено, что в тылу немецкого фронта аэ-
ропланами были высажены шпионы с почтовыми голубями. Это были люди,
для которых оккупированная область была их домом, и которые были высаже-
ны у себя на родине, где они знали все пути и тропинки. Встречались между
ними, однако, и немцы, особенно эльзас-лотарингцы, либо жившие уже до
войны во Франции и скрывавшиеся от службы в германской армии, либо де-
зертировавшие или взятые в плен уже во время войны. Шпионы германской
национальности обладали тем преимуществом, что были лучше французских
знакомы с порядками в германской армии и могли самостоятельно передви-
гаться среди германских войсковых частей. Французы, со своей стороны, были
знакомы с населением и могли рассчитывать на его поддержку. Все шпионы
этого рода были пожилыми людьми. Под гражданской одеждой французы

носили французскую, а немцы — немецкую форму. Последние должны были
снимать по высадке гражданскую одежду, прятать ее и смешиваться с герман-
скими войсками. Французы должны были сначала оставаться в гражданской
одежде, чтобы иметь возможность скрыться среди населения, лишь в случае
грозящей опасности снимали они эту одежду, чтобы избегнуть при поимке
судьбы шпионов и находиться, благодаря французской форменной одежде, на
положении военнопленных. Шпионов этих снабжали подробными инструк-
циями и большими суммами французских и, в особенности, немецких денег.
Для пересылки сообщений им давали, по большей части, по 6 почтовых голу-
бей, обращению с которыми они были тщательно обучены. Высадки произво-
дились ночью, преимущественно в тыловой, более спокойной, менее густо за-
полненной германскими войсками и менее охраняемой зоне. Оттуда шпионы
должны были пробираться в боевую зону. Им обещали, что по истечении не-
которого времени за ними прилетят на место высадки. Количество подобных
предприятий заметно увеличивалось перед крупными боевыми событиями и
давало возможность делать выводы о том, где подготовляют эти события вра-
ги или где они их ожидают со стороны германцев. О намерениях или о пред-
положениях неприятеля можно было узнать и из показаний самих шпионов
и из найденных у них инструкций. В 1915 году в руки немцев попало 9 таких
летных шпионов, в том числе четыре в форменной одежде, и пять летательных
аппаратов. Наблюдались также попытки увезти обратно высаженных шпио-
нов. В условленное со шпионом время французские аппараты кружили не-
однократно над находившимся под немецким наблюдением местом высадки.
Они держались, однако, на большой высоте, может быть потому, что не ока-
зывалось условленного со шпионом знака о том, что воздух свободен. Не раз
можно было констатировать, что обещанной попытки увезти шпиона вовсе не
предпринималось. И ни разу не удалось заметить, чтобы летный шпион был
действительно увезен обратно. Их предоставляли таким образом своей судьбе,
и они или попадали в руки германской контрразведки или же пробирались
с трудом в Голландию. Многие из них были пойманы лишь далеко в тылу, в
Бельгии. Достигнув Голландии, они являлись там к французскому консулу, ко-
торый должен был позаботиться об их возвращении во Францию. Некоторым
из них давались задания также и по разрушению железных дорог и мостов в
тылу германской армии, особенно тех частей фронта, где ожидалось герман-
ское наступление или подготовлялось французское. Фактов подобных успеш-
ных взрывов установлено не было. Польза, которую приносили летные шпи-

оны, заключалась, таким образом, преимущественно в пересылке сообщений
с почтовыми голубями. Один военнопленный французский летчик показал:
«Попытки увезти шпиона обратно делались редко: это было слишком опасно».
Для германского командования этот путь был закрыт. Неприятельские во-
еннопленные никогда не согласились бы на подобное применение против сво-
его отечества. Высаживать же в тылу французского фронта, среди враждебного
населения шпионов-немцев было совершенно невозможно. Да и французы
в Эльзас-Лотарингии не решались применять этот вид шпионажа, и он был
ограничен лишь франко-бельгийским театром военных действий. Здесь он
был, по-видимому, успешным, так как высадки продолжали производиться
вплоть до 1917 года. В этом году были захвачены еще 7 летных шпионов и один
самолет.
Понесенные при высадках потери в летательных аппаратах вызвали к жиз-
ни в 1917 году новую систему: шпионы высаживались с помощью воздушного
шара. Способ этот обладал преимуществом незаметности, благодаря отсут-
ствию предательского шума французских аэропланов. Воздушные шары были
диаметром в 8,5 метров и содержали 310 куб. метров газа. Поднимать они
могли лишь одно лицо, а дальность их полета равнялась 40—50 километрам.
Эти шпионы обучались в Англии. За 26 дней обучения производилось шесть
учебных полетов, из которых два — ночью. Они также везли с собой почтовых
голубей, но задачей их была не столько передача сведений, сколько организа-
ция в тылу германской армии разведки и сообщения с Голландией, превра-
щенной к тому времени в базу фронтовой разведки. Четыре таких шпиона
были пойманы уже в 1917 году.
Ту же цель преследовала и третья система, введенная французской развед-
кой в 1917 году. Она состояла в том, что шпионы сбрасывались с аэропланов на
парашютах. Для этой цели были сконструированы особые аэропланы, имев-
шие между колесами под хвостом алюминиевый ящик, в котором находился
шпион со своим парашютом. Дно ящика открывалось нажатием руки летчика.
Не зная заранее этого момента, привязанный к парашюту шпион выпадал из
ящика. Уже в 1917 году были обнаружены в тылу германских войск три до-
ставленных подобным образом шпиона. Один из них был найден совершенно
разможженным: его парашют оказался негодным. Опасность от шпионов, вы-
саженных с помощью воздушных шаров или парашютов, была значительно
больше, чем от высадившихся с аэропланов, так как высадка происходила не-
заметным образом, а самый шпионаж был более широким: целью его были
уже не донесения отдельного шпиона, а организация хорошо инструктирован-
ными людьми разведки через Голландию.
В том же году начала действовать еще и четвертая система. С аэропланов
начали сбрасывать значительные количества почтовых голубей и шаров для
широкого снабжения ими населения в целях разведки в тылу германского
фронта. Почтовых голубей помещали попарно, в маленьких корзинках и вы-
пускали последних с аэропланов на маленьких шелковых парашютах. В корзи-
нах находилась пища, подробное указание об обращении с голубями, анкет-
ный лист, образец сообщения, французские деньги и воззвание следующего
рода:
«Сопротивление немцев слабеет под напором союзников, освободивших
уже часть французской территории. Для того, чтобы продолжать свое продви-
жение, союзники должны быть хорошо осведомлены о положении врага и его
намерениях. Оказать эту услугу должны вы, добрые патриоты, находящиеся
среди неприятельских войск. Вот средства для этого.
Если вы рискуете при этом жизнью, то вспомните о союзных солдатах,
столь великодушно пожертвовавших своей жизнью для вашего освобождения.
Доставляя сведения, вы окажете вашей стране неоценимую услугу и ускорите
окончание войны.
По достижении мира мы сумеем вас вознаградить, а вы будете всегда гор-
ды тем, что действовали, как хороший патриот».
На необитаемых участках в тылу германского фронта было найдено много
корзин с умершими почтовыми голубями. В декабре 1917 г. их было найдено
63, в январе последнего года войны — 41, в конце мая того же года при од-
ной лишь армии — 45. Цифры эти представляют лишь незначительную часть
сброшенных почтовых голубей. Значительная часть осталась, без сомнения,
необнаруженной и была использована населением. Постоянно наблюдались
летящие почтовые голуби. Как ни трудно было попасть в них, все же удалось
одиннадцать из них подстрелить. Все они несли под крыльями военные со-
общения. Эта полезная система была в 1918 году усовершенствована врагом.
Сбрасывание производилось не только с аэропланов, так как и это считалось
еще слишком заметным, а и с очень остроумно сконструированного сбра-
сывающего приспособления на маленьких воздушных шарах в пять метров
диаметром. На этих шарах находился деревянный крест, по четырем концам
которого были прикреплены корзины с почтовыми голубями. Посреди кре-
ста находился будильник, автоматически откреплявший по истечении опре-

деленного времени маленькие парашюты с корзинами и этим вызывавший
опорожнение шара. Во избежание предательского действия найденной обо-
лочки шара, на ней была надпись: «Германский шар, может быть уничтожен».
Впоследствии вместо будильника стали употреблять горящий фитиль, вызы-
вавший своевременное падение почтовых голубей и поджигавший затем и
самый шар.
Каждое сбрасывание почтовых голубей служило и целям пропаганды среди
населения. Подобного рода воззвание от июня 1918 года заканчивалось сло-
вами: «Немцам не удается сломить мощь союзников. Они не могут помешать
тому, чтобы мы победили и навсегда уничтожили этот подлый народ, этого
врага человечества».
Таким путем германское командование узнало о многих вспышках нена-
висти и о решительности бороться до уничтожения Германии.
Ясно, что мысль его должна была, поэтому, работать в ином направлении,
чем мысль политиков на защищенной родине, которые верили в возможность
соглашения и относились к таким доказательствам истинного настроения
врага, как к преувеличениям военных властей.
Почтовые голуби были довольно чувствительными: им грозила смерть,
если их не находили сразу. Поэтому неприятель начал одновременно сбрасы-
вать и специальные воздушные шары для сообщений. Диаметр их равнялся 60
сантиметрам, сделаны они были из шелковой бумаги бледно-голубого цвета,
приноровленной к воздуху. Их можно было наполнить от каждого газопрово-
да. Сброшенные пакеты содержали от одного до трех таких сложенных шаров
и подробное описание способа их употребления. Часто бывали приложены
и химические средства, с помощью которых нашедший мог тут же на месте
приготовить газ для наполнения шара. По сравнению с почтовыми голубями
шары страдали тем недостатком, что могли быть пущены только при попут-
ном ветре.
Наконец следует упомянуть, что равным образом неприятель снабжал на-
селение, путем сбрасывания в тылу германского фронта, и аппаратами беспро-
волочного телеграфа. Это были передатчики новейшей конструкции заводов
Маркони с четырьмя аккумуляторами, четырехсотвольтной сухой батареей и
антенной длиной в 30 метров, с помощью которых можно было телеграфиро-
вать на расстоянии в 50 километров. Кроме обычного материала, в пакетах
находились указания относительно шифровки. Германские полевые радио-
станции неоднократно сообщали, что в воздухе работают, по-видимому, не-

большие станции. Тем не менее, хотя сброшенные аппараты были найдены
неоднократно, действующие не были обнаружены ни разу.
Несмотря на большую опасность, грозившую мирному населению оккупи-
рованных областей Франции, собственное их командование побуждало их к
шпионажу через посредство воззваний следующего рода:
«Внимание!
Вы хороший патриот? Желаете Вы помочь союзникам прогнать врага?
Да?
Возьмите тогда этот пакет, отнесите его незаметным образом домой,
вскройте его вечером, когда будете совершенно один и поступайте согласно
содержащихся в нем указаний.
Если за Вами наблюдают, то оставьте его лежать. Заметьте место и возьми-
те его ночью. Уничтожьте немедленно парашют, он для Вас бесполезен.
Если Вы выполните все, как следует, то Вы поступите, как хороший патри-
от, окажете союзникам ценную услугу и поможете приблизить час окончатель-
ной победы.
Терпение и мужество!
Да здравствует Франция! Да здравствует Бельгия! Да здравствуют союзни-
ки!
За отечество!
Для того, чтобы ускорить его несомненное освобождение, напишите очень
тщательно на этом вопросном листе требуемые сведения. Спросите верных
друзей о том, чего не знаете. Для установления Вашей личности укажите имя
и адрес двух лиц в неоккупированной Франции. Число это поможет найти Вас
после освобождения, дабы Вас можно было наградить
Каждый солдат Франции и Бельгии душою с Вами. Поддержите его в его
задачах и покажите ему еще раз, что мужество угнетенных не уступает его
мужеству.
Да здравствуют союзники».
С конца декабря 1917 года неприятель осмелился сбрасывать почтовых го-
лубей и воздушные шары и в Эльзасе, и в немецкой Лотарингии, и прилагал к
ним следующие воззвания на французском языке:
«Всем лотарингским патриотам.
Сообщением перечисленных ниже сведений Вы окажете неоценимую ус-
лугу и ускорите конец войны.
Франция сумеет Вас после войны вознаградить, а Вы будете испытывать

гордость от того, что поступили как хороший патриот».
Неприятель организовал не только воздушный шпионаж, но и воздуш-
ную пропаганду. До 1916 года сбрасывание газет и листовок на французском
и немецком языках, имевших целью поднять настроение, возбудить своих
сограждан в оккупированных областях и подавить настроение немцев, про-
изводилось исключительно летчиками. Так как верховное командование рас-
сматривало эти действия, как не входящие в состав военных операций, и со-
ответственным образом поступало с пойманными летчиками, виновными в
сбрасывании пропагандистской литературы, то на место летчиков был постав-
лен сбрасывающий воздушный шар. Он был сконструирован наподобие шара,
предназначенного для сбрасывания разведывательных средств. Дальность по-
лета его была, однако, больше и доходила к концу войны до 600 километров.
Шары долетали, благодаря этому, до самой Германии и попадали главным об-
разом в северо-восточную промышленную область. Каждый шар нес до 400
газет. Сбрасывание происходило автоматически небольшими пачками при
помощи тлеющего зажигательного шнура, пережигавшего поддерживавшую
нить. Для населения Бельгии и Франции сбрасывали, главным образом, новые
французские газеты, подложные номера «Газеты Арденн», а также специаль-
но составлявшиеся летучки вроде «La voix du pays», «Courrier de l’air», «Lettres
à tous les françqis». Летучки, предназначавшиеся для германских войск, со-
держали призывы к перебежке, забастовке и революции. Подложные номера
немецких газет изображали состояние на родине в возбуждающем свете. Под-
ложные письма германских военнопленных во Франции и в Англии, а также
изображения завидного будто бы обращения в обеих странах с германскими
военнопленными имели целью побудить германских солдат к перебежке, а
возбуждающие изображения должны были разлагающе действовать на на-
строение германских войск.
Уже в 1917 году у германского верховного командования, во время его пре-
бывания в Крейцнахе, имелся большой материал об этой стороне деятельно-
сти неприятельской разведки. Собрание этого пропагандистского материала
заключало в себе чрезвычайно ловко составленные брошюры, тетради с по-
эзией и прозой, отдельные листовки и картины. Оно покрывало, и при том в
несколько слоев, весь стоявший в моей лекционной комнате стол на 12 чело-
век, хотя каждое отдельное произведение было представлено в этой коллек-
ции лишь одним экземпляром. Генерал Людендорф приказал показать этот
материал группе членов парламента, посетившей вскоре после этого верхов-

ную ставку. Поскольку они принадлежали к тому направлению, которое ве-
рило в возможность разрешения войны не только путем оружия, коллекция
эта возбудила в них недоверчивые сомнения. Невозможно было убедить их
в ненависти к нам неприятеля и в его стремлении к нашему уничтожению.
На фронте офицеры разведывательной службы должны были заботиться о
том, чтобы войска сдавали неприятельский пропагандистский материал. Они
были уполномочены выплачивать за это особое вознаграждение. Однако нуж-
ды в подобном побуждении не оказывалось. Войска сами отклоняли непри-
ятельскую пропаганду. Неприятельская разведка начала пользоваться успехом
в этой области лишь с тех пор как ее пропаганда завоевала влияние на родине,
и ее идеи стали проникать к солдатам в письмах с родины и во время отпусков
Чем дольше отдельным германским дивизиям приходилось находиться
в бою, тем дольше подвергались они влиянию сбрасываемых летательными
аппаратами летучек, тем больше способствовали этому влиянию увеличива-
ющиеся невзгоды. Но и во время отдыха дивизии не избегали этого влияния,
так как имели больше досуга для углубления в сбрасываемые печатные произ-
ведения. В июле 1918 года одна из армий сдала 300.000 неприятельских лету-
чек. Количество не сданных должно было быть также немалым.
Вначале сбрасывали главным образом летучки, карикатуры и листовки, в
которых призывали к перебеганию и создавали настроение понижавшее бое-
вой энтузиазм и уверенность в победе; с 17-го же года стали сбрасывать также
политические книги и брошюры, которые должны были доказать виновность
Германии в войне и способствовать революции. Среди них находились произ-
ведения кн. Лихновского, Мюлона, Греллинга, Бальдера и др. Одной из самых
печальных страниц этой неприятельской пропаганды является то обстоятель-
ство, что в ней принимали участие или, по крайней мере, орудием ее служили
немцы, ибо влияние пропаганды, опиравшейся на немецкие источники, на
немецких представителей было гораздо сильнее.
На французское и на бельгийское население сбрасываемые летучки дей-
ствовали сильно с самого начала. Листки припрятывались со страстной жад-
ностью и хранились как сокровище. Но бывало и так, что благоразумные лица
из французских гражданских властей заботились о выдаче возбуждающих
прокламаций, стремясь избежать необдуманных выступлений, которые долж-
ны были бы навлечь на население тяжелую беду. Как бы то ни было, воздуш-
ная пропаганда создавала в населении достойную восхищения уверенность
в победе, оказывавшую подавляющее впечатление на часть германских во-

еннослужащих, в особенности, когда они сравнивали ее с подавленным под
влиянием неприятельской пропаганды и других воздействий настроением у
себя на родине.
Основное настроение французского населения, на которое действовала эта
возбуждающая пропаганда, стало для меня особенно ясным после следующего
примера: по пути из одного штаба армии в другой мне пришлось как-то проез-
жать обширную лесную область. Перпендикулярно к фронту от нее шла лишь
одна дорога. Самая область оставалась совершенно незатронутой военными
событиями. По пути был расположен в полном одиночестве замок, в котором
шофер моего автомобиля хотел набрать воды для радиатора. Перед замком
находился большой двор, у входа в который стояли два дома привратников.
За окном одного из них я увидел сидящую седую женщину. Я вошел в дом
желая спросить разрешения осмотреть замок, пока шофер будет приводить
в порядок автомобиль. В тихой уютной комнате я нашел кроме этой старой
женщины, молодую француженку необычайно высокого роста и красоты. В
то время, как она разыскивала ключ, я спросил, является ли старая женщина
ее матерью. Она ответила, что это ее бабушка и подтвердила, что та помнит
еще войну 1870—71 г. На следующий вопрос, что говорит ее бабушка о тепе-
решней войне, я получил ответ, что немцы стали гораздо более жестокими,
чем были тогда. Заявление это удивило меня. Было совершенно невозможно,
чтобы эти женщины получили какие бы то ни было непосредственные впечат-
ления от войны, так как они не имели возможности получать с театра военных
действий никаких сообщений, вследствие прекращения людских и почтовых
сношений. Я пытался убедить молодую француженку в том, что более жесто-
кими стали не немцы, а самая война, и что грабежи являются неизбежными
спутниками войны, несмотря на все строгости властей. Я мог ей рассказать,
что уже в самом начале войны я вступил вместе с первыми германскими ча-
стями во французский город Бузьер, и что мы нашли город уже совершенно
разграбленным французскими солдатами. Молодая француженка, молчаливо
слушавшая мое выступление в защиту германского образа ведения войны,
резко выпрямилась при этом рассказе и бросила мне в ответ: «Non, monsieur,
ce n’est pqs vrqi. Si vous voulez ma vie, mais ce n’est pas vrai. Jamais!» (Нет, сударь,
это не правда. Вы можете лишить меня жизни, но это не правда. Никогда.) —
Я не мог внутренне отказать ей в уважении за столь глубоко укоренившуюся
верность своему народу.
Противник подготовился к войне и в отношении пропаганды. Француз-

ское население перенесло много страданий, когда панически покидало свои
жилища во время наступления германских войск, изображавшихся в виде
каких-то варваров Когда эти войска обогнали беженцев, то последние стали
раскаиваться в том, что послушались возбуждающей пропаганды и стали ру-
гать власти своей страны, побудившие их к бегству, вместо того, чтобы призы-
вать к спокойствию и пребыванию на месте. Тайная полевая полиция немед-
ленно же в интересах контрразведки занялась этими обстоятельствами. Ока-
залось, что уже до войны власти, и в первую голову бургомистры, возбуждали
население против немцев. По возникновении войны они же были первыми,
оставившими свои посты, и увлекли за собой в безумном бегстве и остальное
население. Присоединилось к общему бегству и большинство французских
судей. Местная полиция частично осталась на месте и продолжала свои обя-
занности. Тюрьмы, бывшие в начале также во многих случаях оставленными,
постепенно вновь наполнились преступниками. Но оставалось лишь немного
французских судов, которые могли бы судить их. Многие арестованные за под-
лежащие французской юрисдикции проступки и преступления принуждены
были поэтому оставаться во французских тюрьмах в течение всей войны. В
условиях войны и вследствие равнодушного отношения с французской сто-
роны, положение арестованных во многих из этих тюрем было плачевно. Со
стороны немцев прилагались старания, по мере сил, облегчить это положение.
Императорский указ, по которому немецкие судьи должны были судить по
французскому праву там, где не было французских судов, не применялся.
Пропаганда, вызвавшая такое положение изображавшая немцев еще до
войны варварами, была тяжко виновата перед своим же народом. Вплоть до
Реймса и Шалона можно было найти целые деревни, покинутые своими ко-
ренными обитателями и густо населенные семьями из пограничных местно-
стей. Так как область Реймса и Шалона стала впоследствии местом боев, то,
можно легко представить себе судьбу этих семей, которая становится еще бо-
лее трогательной, если сравнить ее с тем, что было бы им суждено, если бы они
остались на своих родных местах, лежавших далеко позади боевого фронта.
Подобное же несчастие навлекла довоенная пропаганда на бельгийский
народ. Она вызывала ненависть и планомерно толкала население на службу
войне.
Этой бесцеремонностью по отношению к собственному населению отли-
чалась пропаганда и в дальнейшем. Население возбуждали всяческими сред-
ствами. Делали это не только через посредство сбрасываемых летучек, но и че-

рез посланцев и прокламациями из Голландии, через печатание и распростра-
нение в оккупированных областях так называемых ложных газет. Создававше-
еся таким путем настроение являлось в то же время лучшей питательной сре-
дой для шпионажа. Были обнаружены многочисленные тайные типографии,
скрытые самым тщательным образом. Типографии эти занимались попутно
изготовлением фальшивых командировочных и отпускных свидетельств для
германских солдат; с помощью этих свидетельств пытались склонять солдат к
дезертирству и им его облегчить.
Ложные газеты поддерживали часть своего названия. Во время величай-
ших побед германского оружия в них сообщалось о тяжелых поражениях
немцев. О русских, давно уже отброшенных за границу, все еще сообщалось,
что они движутся на Берлин. С населения пропаганда эта переносилась на
пленных, которые распространяли ее, в свою очередь, по лагерям для военно-
пленных в Германии. Действие ее было необычайно упорным. Так, например,
работавших близ Меца русских военнопленных, слышавших канонаду с фран-
цузского фронта, невозможно было убедить в том, что они находятся уже поч-
ти на французской земле. Они оставались уверенными в том, что находятся
вблизи Берлина и что гром орудий свидетельствует о наступлении французов.
Многие немцы пытались разъяснить населению истинное положение дел на
фронтах. Внешне им отвечали на это почтительным изумлением и доверием.
В действительности, однако, удалось установить, что этой своей разъяснитель-
ной деятельностью относительно военного положения многие немцы бессоз-
нательно содействовали шпионажу.
Для отпора пропаганде среди населения оккупированных областей была
создана «Газета Арденн». В ней сотрудничали благоразумные французы и ее
читали в оккупированных областях широкие круги населения. Французские
сотрудники ее были после войны приговорены к тяжелым наказаниям и даже
к смертной казни за оказание услуг неприятелю.
Если бы существовала германская пропаганда, подобная неприятельской,
то она должна была бы отказаться от мысли получить какую бы то ни было
поддержку в рядах противника. Неприятельские народы, включая и интерна-
циональную социал-демократию, сохраняли национальный фронт.
Так, например, среди обезвреженных в Бельгии органов неприятельской
разведки находилось значительное число руководителей социалистического
движения. Бельгийский социал-демократический депутат от крупного рабо-
чего центра Шарлеруа, работавший во время войны в Флиссингене, писал ру-

ководителю бельгийской разведки:
«Я считаю необходимым выразить всем моим сотрудникам благодарность
генерального штаба. Я весьма доволен их работой и благодарю вас за ценное
содействие, которое вы оказываете, таким образом, освобождению отечества».
В 1915 году было сообщено, что один из вождей социалистического дви-
жения во Франции был захвачен в плен в качестве капрала. На запрос с на-
шей стороны он заявил о своей готовности отправиться во Францию и дей-
ствовать там в пользу окончания войны. Для проверки его заявления была
затребована в Берлине присылка сведущего лица, знакомого с французской
социал-демократией. Прибыл депутат Зюдекум и после подробной беседы
установил, что сообщения француза о его политическом положении правди-
вы и что можно допустить, что он свои планы проведет в жизнь. Француз
был проинструктирован, переодет в штатское платье, осведомлен о пути через
Германию, о положении в ней, препровожден до Базеля и там отпущен. Не
успел он прибыть во Францию, как все французские газеты вновь зашумели об
этой немецкой попытке разрушить единство французского народа и его волю
к борьбе. Сам этот французский социалист принимал, насмехаясь, участие
в осуждении глупых немцев Депутата Зюдекума ругали «социалистом кайзе-
ра», в Германии же он был принужден, за свою патриотическую деятельность
скрыться под одежду защитного цвета.
В то время как через Францию отправлялись на театр военных действии
воздушным путем шпионы и велась пропаганда среди собственного населе-
ния и среди германских войск, через Голландию, то же самое проделывалось в
Бельгии и сухопутным путем.
В этом деле принимали участие все союзники и каждый из них с этой
целью содержал центральные учреждения в Париже, Гавре и Лондоне. Со-
вместно, организованное и находившееся под английским руководством уч-
реждение в Фолькестоне заботилось о сохранении единства этого, чрезвы-
чайно сложного и крупного, аппарата. В Голландии существовала английская
организация, отдельная от франко-бельгийской. Английская организация
ставила себе целью почти исключительно разведку по бельгийскому побере-
жью, франко-бельгийская же направляла свою деятельность больше в сторону
самой Бельгии и боевого фронта во Франции. Каждая организация охватыва-
ла несколько самостоятельных групп. Главными английскими группами яв-
лялись группа Тинслей, группа графа де-Леден и организация Рейтера в Ам-
стердаме, группа братьев ван Тишлен и группа Курбуэн в Флиссенгене, группа

Базэн в Маастрихте и группа майора Оппенгейма в Гааге. Группы французской
организации находились в Роттердаме под руководством полковника Лелэ, в
Гааге — ген. Букабейль, в Маастрихте — Эмиля Фукено. В тесной связи с ними
работали с чисто бельгийским персоналом группа майора Гаймана в Бреда,
группа Виктора Эрнеста в Флиссенгейне, группа Альфреда Лямэн и лейтенан-
та Мишель, а также группа консула Висмаэль в Маастрихте, группы консула
Роовер и инженера Моро в Розендаале и группа Жака Шеффера в Роттердаме.
Все эти главные группы содержали ряд подчиненных им групп вдоль бельгий-
ской границы в Голландии.
Наподобие этого была организована и контрразведка, задачей которой
было парализовать деятельность германской разведки. Она наблюдала за
вокзалами, гостиницами, германскими торговыми предприятиями и вообще
всеми немцами, а также за консульствами и посольствами всех государств.
Английская контрразведка была централизована в Гааге и Амстердаме, фран-
цузская — в Роттердаме бельгийская — в Маастрихте. Совместные совещания
происходили в Гааге в отеле Бельвю. Общее руководство находилось в руках
Англии в лице центрального органа, выдвинутого из Лондона в Соутэнд.
На службу к обеим этим крупным разведывательным группам поступали
бежавшие в Голландию бельгийцы всех общественных классов и профессий.
Будучи тесно спаянными, со страной и с населением Бельгии, они отдавали в
распоряжение этих организаций свои связи. Уже к началу 17-го года герман-
ской разведке были известны около 500 работавших в Голландии сотрудников
бельгийского шпионажа; от них нити шпионажа вели к их родственникам и
друзьям в Бельгии, сходясь по большей части в одном центральном пункте и,
расходясь дальше сначала, в виде системы агентов под названием «Service».
Ввиду избытка шпионажа, обнаружение его не представляло затруднений.
Когда это удавалось, то в первую очередь перерезывалось сообщение с грани-
цей путем ареста курьеров. Ими являлись, по большей части, коммерсанты, в
целях сокрытия своей деятельности, действительно производившие торговые
операции. Часто курьерами служили контрабандисты и маловажная публика,
как раз, однако, подходившая для этой опасной пограничной и курьерской
службы. После ареста курьеров «Service» оставляли нетронутым. Не зная, что
сообщение его с Голландией прервано, «Service» продолжало работать и до-
ставлять свои донесения германской контрразведке, узнавшей таким образом
про все подчиненные ему учреждения в Бельгии и Сев. Франции. Лишь после
этого их брали в оборот. К началу 17-го года было уже уничтожено 79 подоб-
ных «Service» и, кроме того, 4 больших организации были ликвидированы до
того, как успели начать свою работу. Число арестованных измерялось тыся-
чами, так как в некоторых группах работало свыше, чем по 30 человек всех
общественных классов. К этому же времени осуждено было 507 человек. 179
из них были, ввиду тяжести преступлений, присуждены к смертной казни, ко-
торая, однако, в большинстве случаев была смягчена в порядке помилования.
Несмотря на эти успехи германской контрразведки и на суровые наказания,
неприятельская разведка продолжала работать с усиленной энергией Растяну-
тость границы не давала германскому верховному командованию возможности
предотвратить установление все новых связей между Голландией и бельгий-
ским населением. Чем дольше продолжалась война, и чем энергичнее стано-
вились усилия врагов, тем слабее становились человеческие силы на немецкой
стороне. После того как из-за указанных причин пришлось отказаться от кордо-
на между Францией и Бельгией, пришлось затем уменьшить и количественно
и качественно войсковые части, ограждавшие Бельгию со стороны Голландии.
Все больше приходилось, поэтому, прибегать к техническим мерам ограждения
на границе. Было устроено тройное высокое проволочное заграждение. Сред-
ний ряд был в особенно опасных местах заряжен электрическим током высоко-
го напряжения. Плакаты предупреждали население не прикасаться к заграж-
дению, охранявшемуся лишь через большие промежутки старыми солдатами
ландштурма. Но все это, несмотря на весь надзор на предупреждения и на опас-
ность, не являлось непреодолимым препятствием. Посланцы неприятельской
разведки находили средства и пути для прорыва заграждений. Они переходили
их с помощью лестниц и преодолевали даже наэлектризованное заграждение,
одеваясь в резиновые сапоги, пиджаки и перчатки; употребляя обтянутые рези-
ной рамы для раздвигания проволоки и изолированные резиной лестницы для
перехода через нее. Простыми средствами являлись также подкопы и пролеза-
ние под заграждение. Почти ежедневно находили мертвых агентов, неправиль-
но воспользовавшихся своими предохранительными средствами и сожженных
электричеством. Да и старые солдаты ландштурма не всегда оставались недо-
ступными просьбам безвредных с виду пограничных жителей. Часто из добро-
душия, а часто и подкупленные значительными денежными суммами или все
более заманчиво становившимися предметами продовольствия, они станови-
лись ненадежными, так что их приходилось после кратковременного стояния
на часах увольнять или переводить на другой участок границы. Каждая смена
уменьшала, однако, знакомство сторожевого персонала с местностью и с на-

селением. Оказывалось, что граница, расположенная в неприятельской стране,
никаким способом не может быть герметически закрыта.
Тем не менее, перед пограничными заграждениями застаивался поток
убегавших через Бельгию неприятельских военнообязанных, военнопленных,
высаженных летчиков и шпионов. Мешало это и переходу через границу мно-
гочисленных немецких дезертиров и тем самым уменьшало для неприятеля
этот источник сведений.
В зависимости от того, содействовали ли передвижению этих элементов
отдельные органы разведки или целые округа, в Северной Франции и Бельгии
образовались для них форменные маршруты.
Германская контрразведка не была особенно заинтересована в дезоргани-
зации этих маршрутов. Не придавала она особенного значения и тому, что-
бы голландские власти мешали работе известных в Голландии организаций,
ибо движение неприятельской разведки по известным уже путям облегчало
противодействие этой разведке.
Члены каждой «Service» имели свои клички, пароли и распознавательные
знаки, с помощью которых они узнавали друг друга. Донесения их писались
на маленьких полосках бумаги и запрятывались в предметы продовольствия
или другие. Для достижения своей цели они не останавливались перед на-
силием и оказывали часто при аресте сильнейшее вооруженное сопротивле-
ние, так что многие чиновники полевой полиции были при этом убиты. В
то время, как французы не могли пользоваться в оккупированных областях
ни железной дорогой, ни почтой, а оставление ими места жительства зави-
село от разрешения местного коменданта, в Бельгии господствовала большая
свобода: в целях хозяйственной деятельности всех бельгийских предприятий,
железные дороги, велосипеды и почта не могли быть совершенно закрыты для
свободного пользования.
Каждый приговор над шпионами изрекался публично. Но и это не отпуги-
вало население. Это лишь побуждало его неоднократно пользоваться в каче-
стве курьеров не подлежавшими наказанию детьми.
На голландской границе открылась для германской разведки своеобразная
дорога, первоначально предназначавшаяся совсем не для нее. В Льеже и в Лил-
ле были обнаружены сборные пункты для писем населения к своим близким
во Франции. Пересылка производилась посыльными через Бельгию, Голлан-
дию и Англию.
На бельгийско-голландской границе были пойманы многие лица, зара-

батывавшие таким образом много денег; среди них находились и женщины,
переносившие под своими юбками целые связки писем окольным путем через
Голландию и Англию и обратно. Они были чрезвычайно приятно поражены,
когда арест их не повлек за собой требуемого законом сурового наказания,
а, наоборот, привел к легализации, так сказать, их почтового дела. Верно и с
благодарностью выполняли они возложенные на них обязанности, сдавая при
переходе голландско-бельгийской границы свою почту из Франции и Англии;
по просмотре они получали ее обратно и доставляли своим адресатам в Се-
верной Франции и Бельгии более удобным и безопасным путем, чем раньше.
То же самое проделывалось с почтой, собранной ими у местных жителей, ко-
торую следовало доставить находившимся на фронте родственникам. По про-
смотру возвращалась им и она, за исключением писем, содержавших недопу-
стимые сведения. Зато многие сообщения, желательные германской разведке,
отправлялись также во Францию и в Англию. Обе стороны были, таким об-
разом, довольны. Предприятие, придуманное первоначально во вред герман-
ским интересам, стало приносить им пользу. Поступавшая из Франции почта,
в которой многие письма бывали скрыты от цензуры, содержали ряд полезных
и неподдельных сведений. Исходившая же почта не причиняла немцам вреда,
а, наоборот, давала им возможность знакомиться с настроением населения,
с его отношением к германским войскам, содействовала обнаружению пре-
дательских элементов и давала, наконец, возможность доставлять противнику
тенденциозные сведения, так как и там письма проверялись, до их выдачи
адресату, разведкой.
Под давлением нужды, германскому верховному командованию приходи-
лось соглашаться на различные мероприятия, несомненно помогавшие непри-
ятельскому шпионажу.
В интересах питания населения оккупированных областей неоднократно
приходилось посылать наиболее уважаемых граждан во Францию. Само собой
понятно, что их расспрашивали при этом и о положении на германском фрон-
те и что они своих знаний не скрывали. Командование должно было решить-
ся на отсылку во Францию женщин и детей, которых невозможно было над-
лежащим образом прокормить, и которые являлись бесполезными едоками.
Многие тысячи их стали, таким образом, передатчиками сведений, несмотря
на добросовестный обыск их ничтожного багажа. Лишь в последний год во-
йны отсылаемых стали подвергать шестинедельному карантину. По истече-
нии этого срока те сведения, которые находились у них в памяти, не могли

уже вредить.
Питание коренного населения вызвало нужду и в помощи испанско-амери-
канского комитета. Делегатам его пришлось предоставить известную свободу
передвижения, дабы они могли убедиться, что их продовольствие действитель-
но поступает по назначению. У них происходило много совещаний с бургоми-
страми и с доверенными лицами. Хотя все это и происходило на глазах у на-
блюдавших германских офицеров, но все же ясно, что эти чужие люди видели
и слышали многое, о чем они не были обязаны молчать по возвращении.
Церковь и другие религиозные учреждения, равно как и духовные лица,
находились, благодаря некоторой робости германских властей, под боль-
шой защитой, чем того требовали интересы борьбы со шпионажем. Жители
очень быстро заметили и использовали это. Церкви стали во многих случа-
ях сборными пунктами для враждебных немцам предприятий. Что духовные
лица принимали участие в шпионаже, было неоднократно установлено при
обнаружении крупных шпионских организаций в Бельгии. Но и в Северной
Франции шпионаж использовывал церковные учреждения. Заботами о душе
злоупотребляли. Имелись особенно большие подозрения относительно ар-
хиепископского дворца в Камбре, что он является шпионским центром. От-
дельные подобные случаи были обнаружены и во Франции, Так, например,
в одном армейском штабе были украдены секретные карты с нанесенным на
них расположением германских войск. Вор спрятал их у одного священника,
а последний передал их неприятельской разведке. Единственная тайная стан-
ция беспроволочного телеграфа, которая была обнаружена на западном театре
военных действий, находилась у одного священника во Фландрии и обслу-
живалась молодой девушкой. Впрочем употребление этой станции для целей
шпионажа осталась недоказанным.
Так как духовное одеяние доставляло столь действительную защиту носи-
телям его, то его надевали и не имевшие на него права шпионы. Уже во время
первого продвижения контрразведка сообщила, что германскими войсками
схвачен занимавшийся шпионажем французский священник. Однако на дру-
гой день было сообщено, что шпион этот оказался капитаном пехоты, остав-
ленным французами. Это было обнаружено благодаря тому, что он носил под
сутаной на шее медальон с портретами своей жены и дочурки. Эти приложен-
ные к донесению предметы довели уже в самом начале войны представление
о существовавшей у французов и в области шпионажа готовности к жертвам.
Само собой понятно, что за продолжительный период оккупации свои

услуги в качестве шпионов предлагали местные жители в Бельгии, но не во
Франции.
Валлонцы, благодаря своей хитрости, оказались весьма пригодными к про-
фессии шпионов также и на немецкой стороне. Они были не особенно сведу-
щи в военных вопросах, были поверхностны в своих наблюдениях и донесени-
ях, обладали плохой памятью и были тщеславны. Для них было, по-видимому,
важно, в первую очередь, придать себе интерес, пережить кое-что интересное
и чувствовать себя важным лицом. Фламандцы, несмотря на свое германо-
фильство, реже предлагали свои услуги для шпионажа, нежели валлонцы,
но, взяв на себя какую либо задачу, они выполняли ее добросовестно. Каж-
дый бельгиец, работавший в германской разведке, должен был одновременно
предложить свои услуги и неприятельской разведке и, хотя бы по видимости,
ей эти услуги оказывать, так как каждый бельгиец, попавший заграницу и,
кроме того, имевший возможность и желавший вернуться обратно в Бельгию,
не состоя в то же время на службе у неприятельской разведки, был ей уже по-
дозрителен и, благодаря этому, был уже погибшим для разведки человеком.
Бельгийские женщины, работавшие самоотверженно для своего отечества,
были совершенно недоступны германской разведке. В этом отношении они
превосходили французских женщин. Хотя последние и не страдали в не окку-
пированных областях так, как бельгийские женщины в оккупированной Бель-
гии, все же бельгийка подвергалась большему искушению работать на пользу
германской разведки, нежели француженка. Среди француженок находилось
довольно много помогавших германской разведке — отчасти из ненависти к
чужим притеснителям, англичанам и американцам. Кроме того, на пользу гер-
манской разведке шло и то обстоятельство, что англичане считали для себя
возможным служить германской разведке на французских боевых участках,
а французы — на английских, усыпляя свою совесть тем, что они не действу-
ют непосредственно против своей нации. Наоборот, из граждан Соединенных
Штатов Америки на службе германского генерального штаба не состоял ни-
кто. Таким образом, несмотря на все трудности, германская разведка имела
возможность, пользуясь остававшимся открытым для нее узким путем через
нейтральные страны, приобретать наблюдателей даже в рядах вражеских во-
йск, присылавших свои донесения этим же путем. И если германская развед-
ка была принуждена при данных условиях налагать на себя известные огра-
ничения, особенно в отношении количества разведчиков далеко отставшего
от количества, находившегося в распоряжении неприятеля благодаря летным

шпионам и населению, то, очевидно, это не было для нее вредным; это при-
нуждало ее придавать усиленное значение выбору своих немногочисленных
органов, их подготовке и руководству ими, благодаря чему увеличивались их
надежность, достоверность, компетентность и ловкость. Она избегала, поэто-
му, и той неясности, которая вызывается всякой массовой разведкой, вслед-
ствие того, что она дает громадные количества трудно поддающихся оценке
сведений, в общей массе которых тонут немногочисленные, быть может, важ-
ные и точные сообщения.
Германская разведка успешно подражала методу разведки французской,
состоявшему в побуждении дезертиров к возвращению и к шпионажу на
фронте. Во Франции также имелась возможность того, что дезертиры по мно-
го раз циркулировали между фронтом и Германией и доставляли важнейшие
сообщения. Нетрудно было их побудить также и к тому, чтобы они склоняли
своих товарищей к дезертирству и к разведывательной службе. Эти, существо-
вавшие уже в мирное время явления разложения вновь обнаружились, однако,
лишь во вторую половину войны. То же самое наблюдалось и среди населения
в тылу Франции. Но здесь занимались этим не столько низшие круги народа,
сколько его высшие, зараженные интернационализмом, слои. В качестве при-
мера того, с какой точностью могла, несмотря на тяжелый условия, работать
германская разведка, я укажу на то, что каждое попадание наведенного на Па-
риж гигантского орудия становилось точно известным через 24 часа, так что
через посредство разведки была возможна как бы артиллерийская наводка.
При всех данных обстоятельствах германская тайная разведка в тылу не-
приятельской армии оставалась, однако, настолько ограниченной, что не
могла полностью удовлетворить разведывательную потребность, армейских
штабов и верховного командования. Крупнейшим и важным источником для
германской разведки на западном театре военных действий и единственным
на самом фронте стали, поэтому, неприятельские военнопленные.
Главное значение приобретал этот источник благодаря возможности свое-
го быстрого использования во время боев. Нелегко было найти необходимое
для этой цели количество пригодных переводчиков. Ничтожность вспомога-
тельных сил принудила самым тщательным образом подготовить и эту от-
расль разведки, дабы трения не увеличивали уже существующих затруднений.
С тем, что придется допрашивать и цветных солдат, сначала вообще не счи-
тались. Впоследствии, однако, нашлись подходящие переводчики и для них.
Все военнопленные оказывались хорошо содержимыми и снаряженными,

если принимать во внимание последствия только что происходившего боя.
Если исключить только что перенесенные потрясающие впечатления, то и на-
строение их оказывалось в общем и целом хорошим и даже превосходным,
особенно с тех пор, как стала материально заметной помощь американцев.
Здесь не место опровергать клеветнические оскорбления германских войск
за их плохое обращение с пленными. Не говоря о том, что это противоречи-
ло уже самому духу германских войск, хорошее обращение с пленными, как
с ценным и почти единственным на театре военных действий источником
сведений, соответствовало и интересам немцев. При первой же возможности,
во избежание личных оскорблений и озлобления, пленных уводили за услов-
ленную тридцатикилометровую полосу. Кроме того, они сохраняли свои день-
ги, ценные вещи и бумаги, содержавшие часто ценные сведения. Естественно,
что совершенно избежать того, чтобы страдавшие от чрезвычайных лишений
германские войска не присваивали себе в качестве военной добычи ценные
части одежды, в особенности же превосходные кожаные куртки и пальто, взя-
тых в плен летчиков, не удавалось. Равным образом и английские высокие
резиновые сапоги, бывшие, впрочем, причиной длительных болезней ног, ча-
сто находили любителей в германских окопах раньше, чем того желали бы их
владельцы.
Пленный имел право немедленно, самое позднее — в армейском лагере
военнопленных, написать открытое письмо своим близким. Об отсылке его
заботились вполне добросовестно. И как раз это разрешение развязывало язы-
ки даже самым скрытным. Содержание на германской стороне, по понятным
причинам, существенно отличалось от того, к которому пленные привыкли
до тех пор. Часто случалось также, что при неожиданно значительном посту-
плении пленных, на месте не оказывалось своевременно достаточного коли-
чества продовольствия, не хватало одежды, белья и обуви. Вследствие этого,
уменьшалась возможность расположить пленных в нашу пользу хорошим
обращением: противник имел эту возможность, но насколько удалось уста-
новить не использовывал ее. Там действовали противоположным образом:
пленный, не желавший рассказывать, приводился к повиновению плохим об-
ращением и питанием.
Неприятель, знавший по опыту своего собственного использования пока-
заний пленных, каким ценным источником разведки они являются, прилагал
все возможные мыслимые старания инструктировать своих солдат на случай
плена. Захваченные приказы знакомили нас с этим и давали возможность об-

ращаться с пленными так, чтобы полученные ими инструкции потеряли свое
влияние.
Средство, преимущественно применявшееся неприятелем до самого кон-
ца войны и заключавшееся во внушении войскам страха перед варварами и
перед пленом, оказывало часто противоположное действие. Как раз пленные,
находившиеся еще под потрясающим впечатлением боя, встретившие затем
человеческое обращение и утоление своего голода и жажды, высказывались
даже охотнее, чем перебежчики. С последними обращались, понятно, с боль-
шой осторожностью, так как нельзя было не подозревать, что они явились для
шпионажа, попытаются завоевать благосклонность ложными сообщениями и
сбежать вновь при первой возможности.
Летчиков обеих сторон связывал между собой технический интерес и из-
вестный спортсменский дух. К этому присоединялось то обстоятельство, что
многие из них были еще весьма молоды и что английские и французские лет-
чики часто набирались из малоценного материала. До самого конца войны не-
приятельские летчики не перестали уважать немецких. В товарищеской бесе-
де они откровенно рассказывали обо всем и полученные от них сведения были
тем ценнее, что именно летчики часто бывали знакомы со стратегическими
обстоятельствами и, тем самым, с важнейшими вопросами.
Намеренно ложные и обманные показания давали, собственно говоря,
только офицеры и унтер-офицеры, так как они понимали всю их военную цен-
ность. Английский же офицер не делал и этого. Он был образцово молчалив,
и его превосходили в этом разве лишь старослужащие английские же унтер-
офицеры и солдаты.
Влияние ранения или нервного потрясения бывало различно. После пере-
несенного тяжелого потрясения, лучше тренированные английские военно-
пленные обнаруживали, естественно, большую сопротивляемость, нежели
французские и бельгийские. В то время, как последние обнаруживали после
подобных переживании нервную болтливость, связанную с возбужденной
фантазией, у англичан эти же обстоятельства вызывали тихую замкнутость,
доходившую часто до полной молчаливости.
Легко раненые, убеждавшиеся уже на перевязочном пункте, что с варвар-
ством немцев дело обстоит не так уже плохо, показывали часто из благодарно-
сти лучше всего. Точно также обстояло дело и с тяжело ранеными, поскольку
их приходилось оставлять в передовых линиях, вследствие невозможности их
транспортировать, или вследствие того, что огонь их собственной артиллерии

мешал их отправке в тыл. Их показания шли тогда на пользу только войсковой
части, но не командованию.
Отравленные газами были, по большей части, весьма словоохотливыми,
равно, как лихорадящие, употреблявшие, по-видимому, свои последние силы
на то, чтобы весьма подробно описывать свои последние впечатления.
Некоторые пленные давали прямо-таки классические показания. Так, на-
пример, один захваченный незадолго до битвы на Сомме француз, выдал весь
план наступления, вплоть до его деталей, с такой точностью, что ему не по-
верили. Точно также и один английский сержант дал весной 1918 года столь
обширные и невероятные — для его кругозора — показания, что они были
оставлены под сомнением и лишь позднее оказались правильными. Случи-
лось это и с одним из первых пленников из танков. Он вышел невредимым
из взорвавшейся машины, долго еще дрожал от этой адской езды и рассказал
в этом состоянии самым детальным образом о всей своей деятельности на
одной фабрике танков, о деталях конструкции их и о размерах производства
этих новых боевых средств. И здесь донесение разведки было встречено по-
дозрительно, пока дальнейшие данные не подтвердили его. Показания были
настолько подробными, что по ним оказалось возможным сконструировать
модель танка.
Кроме чисто военных вопросов, пленные давали хорошую и верную карти-
ну настроения противника.
По вопросу о своих политических взглядах они заявляли, по большей ча-
сти, что придерживаются взглядов, провозглашаемых национальными парти-
ями их отечества. Очень редко встречались признававшие себя социалистами
и державшиеся соответствующим образом.
Первые французские пленные находились всецело под впечатлением на-
травливающей пропаганды, которая велась во французской армии против
немцев. Они дрожали от страха, что немцы будут их пытать и убивать и вну-
шали презрение. Будучи успокоены на этот счет, они проявляли, по большей
части, радость по поводу своего выхода из боя. Настроение их по вопросу об
исходе войны было сплошь уверенным. По ним можно было заметить, что
другое настроение во французской армии не допускалось. Если единичные из
них оказывались слабыми, то они все же стеснялись признаться в этом перед
другими. Дисциплина значительно отставала от английской. Отсутствовало
уважение к офицерам и унтер-офицерам, которые, со своей стороны, не отли-
чались начальническим видом английских чинов. Во время бунтов во фран-

цузской армии пленные были в ворчливом настроении. Французские колони-
альные войска, в которых белые французы были перемешаны с черными, были
безукоризненной войсковой частью, равно как негры и мадагаскарцы, возве-
денные французским правительством во французское гражданство. Они были
жестоки и презирали жизнь, в качестве пленных они были неподатливыми и
с трудом поддавались работе переводчика. Среди мадагаскарцев находились
высоко интеллигентные люди, оказывавшиеся при хорошем обращении до-
бродушными и легко дававшие показания. Показательно было, что они не-
однократно жаловались на господствующую у французов грязь. Аннамиты и
другие цветные народы использовывались, главным образом, лишь в качестве
рабочих частей в прифронтовой полосе. Они попадали, поэтому, в плен лишь
во время прорывов, доходивших до этой полосы, или одиночками, когда нахо
дились слишком далеко. Магометане были сплошь настроены дружественно
к немцам и заявляли, что сражаются против немцев лишь по принуждению.
Португальцы производили плохое впечатление, настроение их было пода-
вленным, о Германии они имели довольно смутное понятие и причин своей
борьбы с ней они не понимали. Они рассказывали равнодушно обо всем, что
знали.
Бельгийцы, поскольку они являлись валлийцами, были преисполнены не-
нависти, а фламандцы, напротив, не скрывали своих симпатий к Германии.
Англичане соблюдали и после пленения строжайшую дисциплину. До са-
мого конца 1916 года они были приучены оставаться ночью на открытом воз-
духе без прикрытия. Железная дисциплина, поддерживавшаяся строгими на-
казаниями, вошла им в плоть и кровь. Из одного захваченного английского
приказа вытекало, что за одиннадцать месяцев 1917—18 года было расстреляно
65 человек, в том числе много офицеров, по большей части за трусость перед
врагом, но также и по более мелким поводам. Все пленные были уверены, что
их правительство выиграет и эту войну, как и все предыдущие. Редко лишь
проявляли они склонность к мысли, что Англия может столковаться с Герма-
нией. У французов также мысль эта в отношении Франции встречала отзвук
лишь в редких случаях, да и то лишь почти исключительно у южан. Обращало
на себя внимание, что ирландцы также высказывались в борьбе с Германией
за Великобританию. Английские батальоны из Южной Африки, бывшие от-
борными войсками, доставляли среди пленных много германофилов. Плен-
ные из английских колониальных войск, впрочем, сплошь проявляли дурное
настроение вследствие того, что их особо ценные дивизии ставились на самые

горячие участки фронта и использовывались до последнего человека. Австра-
лийцы напирали со злобой на то, что, будучи будто бы назначены в Египет,
они были отправлены на театр военных действий во Францию. Но все эти
колониальные войска, подобно ирландцам, были, в общем, настроены за Ве-
ликобританию и уверены, что Англия никогда не вступила бы в войну, если
бы она ее не рассчитывала наверняка выиграть.
До своего вступления в войну американская армия бывала по политиче-
ским причинам, неоднократно представлена в Германии и на театре военных
действий депутатами своего офицерского корпуса, хотя штабам и войсковым
частям трудно было растолковать, почему должны быть на германском фронте
американские офицеры, когда изготовленные Америкой снаряды убивают гер-
манских солдат. Офицеры действительной службы производили впечатление
дружественно настроенных и, во всяком случае, не враждебных немцам. Это
же отношение можно было уловить и в плену, хотя их высокоразвитое чувство
долга исключало всякое выявление этого настроения. Haпротив, мобилизо-
ванные во время войны из других профессий офицеры проявили враждебное
немцам настроение. Не одинаковым казалось и настроение нижних чинов.
Они видели в войне нечто вроде крестового похода, повторяли, по большей
части, ходячие фразы, ведшейся у них на родине английской пропаганды, и
считали само собой понятным доведение войны до полного уничтожения по-
зорной Германии. Были, однако, и такие, для которых война с немцами была
войной с единоплеменниками, особенно, когда они увидели цветные войска
французов или были принуждены драться с немцами бок о бок с ними. К цвет-
ным они питали презрение, граничившее с отвращением. К самой войне они
относились различно. Солдаты действительной службы проявляли скромный
военный характер, который лучше всего выразил один пленный из первой
американской дивизии:
«Нашей задачей является убивать или быть убитыми».
Среди мобилизованных на войну было много таких, которые считали во-
йну, как таковую, несправедливостью и не скрывали своей радости по пово-
ду избежания ее. Американские пленные были, пожалуй, еще крепче англий-
ских. Но само собой понятно, что вначале выносливость их была меньше. Так
как дивизии прибывали одна за другой и всегда имелись новички, то картина
настроения американских пленных была неоднородной. Первые отправлен-
ные во Францию вновь сформированные дивизии были, по-видимому, состав-
лены из жителей тех штатов, которые были враждебны немцам, в которых

английская пропаганда пустила крепкие корни и на которых правительство
президента Вильсона считало возможным опереться в первую очередь. Плен-
ные из дивизий, поступавших позднее из штатов Пенсильвании, Нью-Йорка,
Нью-Джерсей, Иллинойса и других штатов Запада, по отношению к немцам
были настроены скорее дружественно. Пленные одной из сформированных в
этих штатах дивизии единогласно показали, что они пошли на войну с Герма-
нией лишь по принуждению и против своей воли.
Показания пленных давали возможность заглянуть и во взаимоотноше-
ния различных союзных войск между собой. Они не были товарищескими,
величайшим наказанием было и приводило к бунтам, если их помещали вме-
сте на транспортах и в лагерях военнопленных. Особенно велико бывало воз-
мущение, когда цветные попадали в тесное личное соприкосновение с плен-
ными европейцами. Французы отказывались, также, и от слишком близкого
общества союзных им русских. Судя по поведению пленных невозможно было
говорить и верном братстве по оружию между неприятельскими войсками.
Скорее можно было думать, что только политика по отношению к Германии
связывает их между собой. Если бы германское правительство интересовалось
этой областью, и если бы с германской стороны велась политическая пропа-
ганда, то данные ее дали бы много такого, что могло бы быть успешно исполь-
зовано для фронтовой пропаганды.
Англичане смотрели на французов сверху вниз, жаловались на их нечисто-
плотность и насмехались над их слабой дисциплиной. В английской прифрон-
товой полосе с французским населением обращались, по словам английских
пленных, с драконовской строгостью. Зато в тылу английского фронта было го-
раздо больше порядка, чем в тылу французского фронта. Значительные отряды
английской полиции и жандармерии заботились о безусловном проведении в
жизнь всех вызванных войной распоряжений. В отношении населения англи-
чане были нетребовательными лишь постольку, поскольку их штабы избега-
ли, по возможности, размещения в замках, а охотнее селились в помещениях,
которые лишь с трудом могли быть обнаружены летчиками и артиллерией,
по большей части в асбестовых бараках. С трудом удавалось, поэтому, на ос-
новании допроса пленных установить на карте местопребывание английских
штабов. Английские пленные говорили об оккупированной Франции, как о
неприятельской стране, и о строгих мероприятиях против населения, как о
чем-то само собой понятном. Английские офицеры заявляли германским офи-
церам разведки, что не понимают гуманного отношения немцев к француз-

скому населению. Их удивление было тем сильнее, что и они были пропитаны
пропагандой о жестокости немецкого ведения войны. Если подумать о том,
сколько различных человеческих рас прошло через французскую прифронто-
вую полосу за четыре года войны, то можно будет понять впечатление многих
военнопленных о том, что населению германской прифронтовой полосы жи-
лось гораздо легче, нежели населению французской.
То же самое относится и к бельгийской прифронтовой полосе. Фламанд-
ские пленные особенно жаловались на барское поведение англичан и на бес-
пощадно применяемый ими метод разрушения бельгийских местностей.
Французские пленные против неуважения со стороны английских внешне
не протестовали, а французские офицеры, которым англичане не отдавали в
плену чести, проявляли по отношению к ним известное стеснение. При этом
вначале французы чувствовали себя, в качестве солдат, выше англичан и часто
пренебрежительно отзывались о малоценности английских дивизий, по боль-
шей части, вновь сформированных. Национальная гордость французов стра-
дала, по-видимому, от того, что они принуждены были признавать англичан
спасителями Франции. Лучшее питание англичан возбуждало в них зависть.
Они жаловались на нахальное, барское поведение своих союзников во Фран-
ции и навязчивое приставание английских солдат к французским женщинам.
Они их ненавидели за беспощадное разрушение английской артиллерией и
летчиками французских поселений на германском фронте и в тылу его. Они
выражали часто свою злобу против союзников и заявляли, что охотнее всего
вместе с немцами выбросили бы их из Франции, особенно когда во француз-
ской армии распространилось мнение, что англичане никогда уже не очистят
французских гаваней на канале.
Когда Америка объявила войну Германии, уверенность пленных в побе-
де значительно усилилась. С воодушевлением ожидали они прибытия аме-
риканских войск. Вскоре, однако, у французских и английских пленных стал
заметен поворот в обратную сторону. Тщеславие их страдало от признания
американцев спасителями в нужде. Само собой понятная незначительная
ценность вновь сформированных американских дивизий и их первоначаль-
ная беспомощность почти во всех военных вопросах, влекли за собой извест-
ное пренебрежение к американским войскам со стороны привыкших к войне
англичан и французов. Правда, после того как американцы быстро и успеш-
но прошли военную школу, они завоевали себе своей храбростью признание
союзников, но так как теперь именно они действительно стали спасителями

в нужде и явно выражали свою американскую гордость, то существовавшая
всегда между американскими и прочими пленными отчужденность остава-
лась неизменной. На вопрос об отношении американских войск к французско-
му населению сообщали, что они старались держаться корректно и осторожно
и обнаруживали более естественную и добровольную дисциплину. Так как
они получали большое жалование и сыпали деньги полными пригоршнями,
то страдающее население видело в них выгодных и более желательных гостей,
чем английские солдаты и даже чем собственные войска.
Редко случалось, что пленные дезертировали. Бывало, правда, что они де-
лали это с целью смешаться с населением и там остаться. По пути же в Голлан-
дию, и следовательно, опять на фронт, их было поймано очень немного. Если
им удавалось достигнуть Голландии, то они становились опасными осведоми-
телями, так как могли сообщить обо всем, что они видели в германских рядах
и о чем узнали от населения во время бегства.
Германские военнопленные, находившиеся в неприятельской стране, были
почти совершенно лишены возможности бежать, так как не могли рассчиты-
вать на поддержку населения. Тем не менее случалось, что подобные бегле-
цы являлись. К ним приходилось относиться с величайшей осторожностью,
так как вполне естественным было подозрение, что они при поддержке врага
были отправлены обратно, с целью произвести разведку и при ближайшей же
возможности дезертировать снова. После того, как это подозрение было неод-
нократно подтверждено добровольными показаниями самих же беглецов, по-
следних стали отсылать на германский, восточный фронт. Это средство шпио-
нажа, применявшееся неприятелем, принесло ему, однако, и некоторый вред,
так как беглецы сообщали очень важные сведения о положении в глубоком
неприятельском тылу и, в особенности, о методах, которые неприятельская
разведка применяла к германским пленным.
Знание этого было важно, так как давало возможность предостеречь соб-
ственных солдат от этих методов. Вскоре после взятия в плен происходил сна-
чала допрос по пунктам, интересовавшим в первую очередь войсковую часть,
после чего производился подробный допрос на сборном пункте. Расспрашива-
ние продолжалось в армейских лагерях для военнопленных при участии сведу-
щих лиц по преимуществу эльзас-лотарингцев и доверенных лиц, одетых в не-
мецкую форму. В больших лагерях шпики эти не обращали на себя внимания,
так как здесь собирались пленные из различных войсковых частей. Пленных,
о которых предполагали, что они знают особенно много, отделяли особо и

пытались их либо склонить добром, либо принудить к показаниям с помощью
строгого обращения. Когда пленные находились в бараках, то разговоры их
между собою, особенно разговоры офицеров, подслушивались доверенными
лицами. Кроме того, в бараках были подвешены на незаметных местах, за ве-
шалками и шкафами, микрофоны, соединенные с комнатой переводчика или
офицера разведки. Последние слушали, таким образом, разговоры пленных,
которые, считая себя среди своих, часто говорили о вопросах, предлагавшихся
на допросе и о чем они промолчали. Лишь постепенно удалось предупредить
войска об этом способе и внушить им, что прежде чем разговаривать о во-
енных делах, они должны хорошенько выстукать стены своего жилища и убе-
диться в надежности всех обитателей помещения.
Но и в находящихся внутри страны лагерях пленные не находились в без-
опасности от шпионажа. Там применялись те же средства, не только с целью
контролировать настроение, но и для выяснения определенных вопросов.
При этих обстоятельствах нет ничего удивительного в том, что захваченные
карты довольно правильно изображали германский фронт. То же самое имело
место и с немецкими картами с нанесенным на них неприятельским фронтом,
так как кроме допроса пленных имелся еще целый ряд средств, служивших целям
разведки: захваченные карты и документы, знаки на убитых и другие материа-
лы. Излюбленным средством было огорошить пленного точным знанием их соб-
ственного фронта, так что они должны были получить впечатление, что врагу уже
все известно и что не имеет, поэтому, смысла что-нибудь от него замалчивать.
Таким образом, точное знание неприятельского фронта не представляло
особенных трудностей и не являлось, как таковое, большим успехом. Развед-
ке было труднее узнать численность и расположение резервов и намерения
командования. В этом отношении разведка союзников, несмотря на свою об-
ширность, на фронте успеха не достигла.
IV. В ТЫЛУ
Об особой неприятельской разведке на родине речь может идти, собствен-

но говоря, только в отношении Германии. Разведка германского Генерального
штаба во Франции и в России исчерпывалась театрами военных действий, в
которые превратились эти страны. Поскольку она могла работать дальше в глу-
бине страны, работа ее протекала в условиях, описанных уже по отношению к

театру военных действий. Англия и Америка были, можно сказать, совершен-
но защищены морем от проникновения к ним разведки. По той же причине
обе страны могли свести к минимуму выход заграницу всяких сведений. Тем
больше шума поднимали они из-за тех немногих шпионов, которым удалось
туда проникнуть, и которые были, в большинстве случаев, обнаружены. Коли-
чество их не может быть даже приблизительно сравнено с количеством пой-
манных в Германии шпионов, о котором будет сообщено в дальнейшем.
Это объясняется тем, что условия развития обширного шпионажа и всех
прочих областей разведки в Германии были совершенно иными. Окруженная
врагами со всех сторон, она соприкасалась на больших протяжениях с ней-
тральными соседями. Закрывать границы с ними было еще менее возможно,
чем закрыть границу в тылу действовавшей западной армии. К тому же Герма-
ния была принуждена в собственных интересах поддерживать сообщение с за-
границей. Неприятель не ставил ей в этом отношении никаких препятствий,
дабы не закрыть путь и своим собственным агентам. Отрезывание Германия
от нейтральных стран производилось лишь на голландском, датском и норвеж-
ском побережьях и на границе между Францией и Швейцарией. Знаменатель-
но, что в Германии не был схвачен, в качестве шпиона, ни один гражданин
какого либо нейтрального государства, лежащего вне этого кольца воюющих
держав. Каждый, проезжавший с запада через Англию или через Францию,
подвергался самому тщательному наблюдению. Правда, агенты вербовались
и в Бразилии, и в Аргентине, и в Испании и вообще по всему земному шару
и среди всех национальностей. Следует допустить поэтому, что и они прини-
мали участие в разведывании Германии, но из них ни один не был схвачен.
Тем полнее использовывалось население Швейцарии, скандинавских го-
сударств, Голландии и Люксембурга. Богатый выбор агентов низшего сорта
доставляла темная шайка, сборным пунктом которой стали во время войны
пограничные, нейтральные государства.
Много связей навязывалось и со швейцарами крупных гостиниц и кель-
нерами, занимавшими в Германии места призванных на военную службу не-
мецких служащих. То же относилось и к персоналу маленьких театров, наби-
равшемуся во время войны из заграницы. Этим путем попадали в Германию в
качестве шпионов — женщины танцовщицы и т. п. элементы.
Неприятель имел своих уполномоченных также и в высших кругах обще-
ства. Он вербовал их среди находившихся в Германии нейтральных студентов,
а для экономической разведки — среди многочисленных деловых контраген-

тов Германии в пограничных, нейтральных странах. Стали известными мно-
гочисленные случаи, когда Антанта, в особенности Англия, заставляла при-
нимать участие в разведке, находившихся в зависимости от нее нейтральных
коммерсантов, так как вербовать подходящих шпионов для экономических
вопросов было уже труднее. Осветить общее экономическое положение было,
правда, легко, но для выяснения положения отдельных отраслей военной
промышленности и сельского хозяйства уже нужны были сведущие люди, со-
общения которых имели бы действительную ценность. В качестве русских раз-
ведчиков неоднократно выступали румынские евреи — до тех пор, пока они
могли еще, в первую половину войны, свободно передвигаться по Германии.
Поводы к их поездкам были особенно многочисленны в первую половину 1916
года, когда Германией был разрешен вывоз в Румынию медикаментов и ма-
шин в обмен за выдачу уже оплаченного Германией румынского хлеба. Кроме
того, вражеской разведкой были основаны торговые предприятия, на имя ней-
тральных иностранцев, особенно шведов и датчан, специально для того, что-
бы иметь возможность посылать в Германию коммивояжеров для шпионажа.
Но и военная разведка нуждалась в сведущих органах. Через Германию с
одного фронта на другой проходили транспорты. Посылая шпионов внутрь
Германии, с определенно формулированными военными вопросами, непри-
ятель дополнял через их посредство собранные в нейтральных странах сведе-
ния, по большей части случайные и полученные с театров военных действий,
когда события находились уже в стадии последней подготовки. Для выполне-
ния этих заданий неприятель находил много агентов среди германских де-
зертиров в нейтральных странах. Во время войны легче было дезертировать в
Голландию, нежели в Швейцарию, так как граница первой с Германией была
длиннее, и охранять ее было труднее. Большая часть дезертировала туда еще и
потому, что Голландия была расположена в тылу германской действующей ар-
мии. Так как в Голландии главную роль играла, работавшая против Германии
английская разведка, то именно ей поставляли немецкие дезертиры большую
часть агентов. В Швейцарии они попадали, напротив, в сети французского
шпионажа. Известен стал случай, когда в 1917 году лишь один эльзасский вер-
бовщик доставил французской разведке для шпионажа против Германии свы-
ше пятидесяти германских дезертиров. Лишенные средств к существованию,
оторванные внутренне от своего борющегося народа, дезертиры эти легко
поддавались искушению. В качестве немецких солдат они были сведующими
людьми и имели знакомых в германских войсках. Все необходимые, превос-

ходно подделанные, документы они получали от неприятельской разведки.
Лишь сравнительно немногие дезертиры направлялись в Данию. Здесь вербо-
вал германских дезертиров для французской разведки враждебный Германии
южно-ютландский союз.
Проживавшие в Швейцарии многочисленные русские эмигранты и вы-
сланные, очевидно, из вражды к царскому правительству, оказывали лишь
незначительную поддержку разведке, но приняли в ней живое участие после
падения России, когда ее разведка превратилась в социалистическую пропа-
ганду, направленную против Германии.
Обильным шпионским источником являлся существовавший Швейцарии
немецкий рабочий центр — особенно по отношению к разведыванию герман-
ского военного хозяйства.
Надежность французских агентов оставалась, без сомнения, недостаточно
проверенной. Причину этого следует искать в высокой премии, которую по-
лучали вербовщики за каждого агента, следствием легковерного отбора было
и недостаточное инструктирование. Организованная в Дижоне шпионская
школа для агентов, которые должны были посылаться через Швейцарию в
Германию, имела возможность подготовить лишь сравнительно немногих из
них.
В англо-французских шпионских школах в Лондоне подготовка была по-
ставлена лучше, так как английская разведка придавала очень большое зна-
чение основательному предварительному обучению шпионов, направляемых
специально по флотской части. Судя по доставленному германской разведкой
плану обучения в этой школе, агенты в пяти курсах знакомились со всеми де-
талями шпионажа, как в материальном, так и в личном отношении.
Можно было подумать, что указанные источники покрывали всю потреб-
ность в шпионах для Германии. Но вербовка производилась даже среди нахо-
дившихся в Германии военнопленных. При этом действовали вполне плано-
мерно. В лагеря военнопленных направляли специальных, подробно инструк-
тированных посланцев, или же инструктирование брали на себя пленные, до-
бровольно сдававшиеся в плен или, наконец, в лагере вербовали доверенного
человека с помощью писем подобного рода.
«Дорогой товарищ! Прибыв сюда, я имел случай говорить с одним францу-
зом, на которого возложено поручение собрать возможно больше сведений (Вы
понимаете меня). Он просил меня найти корреспондента для этого лагеря. Я
подумал о Вас. Я знаю, что Вы имеете несколько верных и умных товарищей,

которые сочтут для себя за счастье и за долг помогать в этой работе, если Вы
примете на себя руководство ею в Вашем лагере.
Сообщайте о положении в войсках и о населении и вообще мельчайшие,
даже второстепенные данные, которые могут дать интересные указания.
Я не буду никогда писать Вам под своим именем (в случае нужды Вы смо-
жете, быть может, получить право на лишнее письмо, если я Вас спрошу в сво-
их письмах об упущенном). Вы будете, в общем, писать симпатическими чер-
нилами. Для моих сообщений в этом нет нужды, так как они будут спрятаны в
коробках с консервами. Может, однако, случиться, что мне придется написать
Вам тайком словечко в письме, которое мне удастся, по непредвиденным об-
стоятельствам, послать Вам в пакете. В этом случае углы письма или карточки
будут слегка надрезаны. Никому не сообщайте рецепта.
Каждая почтовая посылка будет содержать ящик. Корреспонденция будет,
однако, помещаться только в запаянных коробках. К каждой коробке будет
приложен пакет для изготовления химических чернил. Что касается прояви-
теля, то мы пришлем Вам его немного, на случай, если он Вам понадобится,
но нужда в нем будет встречаться редко, так как способ с пакетами гораздо
безопаснее и требует почти столько же времени.
Все письма сжигайте после предварительного извлечения из них необхо-
димых указаний.
В последний момент мне поручили сказать Вам, что если Вы серьезно и
деятельно займетесь этим, о Вас не забудут».
Можно допустить, что в каждом лагере для военнопленных находился
один или несколько доверенных людей разведки. Они расспрашивали вновь
поступавших пленных обо всем, что те видали в германских войсках и в Гер-
мании с момента, как были взяты в плен. Обмениваемые больные, пленные
участвовали в доставке собранных сведений заграницу. Так как на этом пути
сведения часто шли слишком медленно, то предпочтение отдавалось почто-
вой пересылке шифрованных и написанных симпатическими чернилами до-
несений. Приходилось поэтому тщательно наблюдать за всей почтой военно
пленных и обрабатывать ее химическими средствами. Опасными элементами
в этой группе были военнопленные офицеры.
Лагеря военнопленных служили французской разведке исходными пункта-
ми для саботажа. О целях его и приемах работы можно лучше всего узнать из
текста поручений. Для начала — поручение общего характера:
«Найти несколько верных, молчаливых и осторожных друзей, сообщить

нам их имена и дать им знать, чтобы они обозначили свои письма буквами а,
в, с, дабы их можно было затем узнать и выбрать.
Вы будете получать все пакеты и письма. Работайте втихомолку, руководи-
те, распределяйте работу между друзьями. Речь идет о собирании сведений и
об их пересылке, о бегстве, об указании саботирующих и о разрушениях. Поль-
зуйтесь попеременно адресами, которые я Вам даю, ищите друга, который был
бы занят цензурой писем. Если Вы желаете иметь цензурную печать лагеря, я
Вам пришлю ее.
Вы должны крепко держать в руках Ваш лагерь. Для уничтожения Герма-
нии, быть может, вы все будете нужны. Вся организация должна рассматри-
ваться, как служебное дело, которое поручается лично Вам и доказавшим
свою надежность французам. Вы должны всегда иметь возможность отрицать
сношения с нами.
Предпринимайте разрушения на вокзалах, в военных лагерях, в государ-
ственных зданиях, на конюшнях, на военных заводах. Подыскивайте для это-
го только решительных и очень осторожных людей. Сообщите мне тайным
письмом районы, где Вы можете работать, ангары для воздушных кораблей,
военные заводы и т.д. Я пришлю Вам все необходимое. Не прикасайтесь ни-
когда к предметам, находящимся в пакете с продовольствием, не прочтя пред-
варительно приложенного указания. Обращение с ними опасно.
Для бегства, требуйте все необходимое, карты, компасы. Беглец должен
мне сообщить свой маршрут и место, в котором он желает перейти границу.
Никогда не говорите об этом, даже в нейтральных странах. После удачного по-
бега соответствующие лица будут использованы внутри Франции и ни в коем
случае не на северном фронте.
Укажите мне тех, кто забыл свои долг: они должны быть наказаны, в то
время как храбрые будут вознаграждены.
Инструкции должны рассматриваться, как военные приказы».
После того, как подобным образом было положено начало организации
групп для саботажа, они получали более подробные указания следующего
рода:
«Каждый человек, идущий на полевые работы, должен обязательно полу-
чить из уст в уста нижеследующие указания и выполнять эти приказы, памя-
туя о том, что он француз и что он помогает, таким образом, грядущей победе.
Выясните людей, укажите им, как они должны ухаживать в имениях за
скотом. Сыпать, например, песок в машины, устраивать короткое замыкание

электрической проводки и т. п. Как вызывать крушение военных поездов.
Там, где возможно достать серную кислоту, поливайте ею картошку, чтобы
помешать ее произрастанию. Все эти манипуляции могут быть проделаны так,
чтобы немцы ничего не заметили. Плохой урожай стоит проигранного сраже-
ния. Вы работаете для отечества.
Ведите пропаганду среди рабочих на крестьянских дворах и учите их вы-
калывать ножами и деревяшками очки и ростки посевного картофеля; в сверт-
ках шоколада, печений или бисквитов Вы получите маленькие аппараты для
этого.
Ответьте немедленно, если Вам может понадобиться материал для поджо-
гов и пастилки для заражения скота. Если Вы ответите утвердительно, в сле-
дующие пакеты будут вложены в специальных сосудах пастилки или другие
средства. Читайте инструкции о них.
Вы можете получить также и маленькие поджигательные аппараты, ко-
торые, будучи положены на место, вызывают пожар лишь через 3—5 часов.
Кладите их на большие дворы, в вагоны железной дороги, в готовые к отправ-
лению поезда. На дворах дайте сначала скоту пастилки, а затем подложите
огонь. Животных поместят тогда в другом месте, при чем они заразят и другой
хлев.
Взвешивайте и выбирайте осмотрительно. Дела Ваши будут вознагражде-
ны по заслугам. После каждого разрушения сообщайте мне письмом или от-
крыткой, дабы я мог это занести в наградной список.
Пишите обо всем, что Вам нужно: я пришлю тогда большее количество ма-
териалов. Вы должны, в конце концов, довести до того, чтобы во всех округах
сгорели дворы и погиб в пламени скот. Испробуйте все. Это должно постиг-
нуть неприятеля и постигнет его, как бич, ударяющий по немецкому народу.
Привлекайте к этому, если возможно, и верных друзей. Вы будете тогда вели-
колепно работать для победы и для отечества».
Находившиеся в Германии французские военнопленные оказывались, та-
ким образом, и в плену не свободными от своего воинского долга. При этом с
опасностью, грозившей отдельным пленным, и с тем, как отразятся эти дей-
ствия на положении пленных вообще, считались так же мало, как и при орга-
низации шпионажа местными жителями на театре военных действий. В ряде
случаев саботажа удалось, однако, установить, что им занимались агенты,
присланные из нейтральных стран, из Швейцарии, Швеции и Дании. Были
предупреждены исходившие из Копенгагена покушения на разрушения кана-

ла императора Вильгельма, мостов, железных дорог и промышленных пред-
приятий.
Трудно сказать, сколько взрывов, пожаров, несчастных случаев, разру-
шений на заводах и вредных явлений в области народного питания в дей-
ствительности зависело от саботажа, так как в случаях, где покушения были
успешными, следы виновников почти всегда стирались самим разрушением.
Разведка и подготовка саботажа и донесения о достигнутых успехах были
постоянной составной частью французской разведывательной деятельности.
Цели ее явствуют, впрочем, лучше всего из опросного листа 1916 года:
«Ценность доставленных сведений определяется, в особенности, точно-
стью их указаний и их источниками. Необходимо беспрестанно настаивать
на этих пунктах. Сведения относятся к политике, хозяйству, финансам и во-
йскам.
Под политическими сведениями следует понимать различия в мнениях
партий, социалистическое движение, взгляды рейхстага и канцлера и политика
последнего, планы, которые у него имеются и которые он мог бы провести в
жизнь. Общее настроение, забастовки, восстания. Отношения между союзника-
ми немцами, австрийцами, турками, болгарами. Пропаганда в неприятельских
и нейтральных странах; мероприятия германского правительства в отношении
последних. Опыт показал, что в Берлине в соответствующих кругах много бол-
тают и что часто выбалтываются новости, которые должны были бы сохранять-
ся втайне. Существует, следовательно, возможность там кое-что узнать.
Под хозяйственными сведениями следует разуметь все общие данные, ох-
ватывающие эту область. Всегда представляют интерес сообщения о рудниках,
о государственных и частных заводах, о недостатке сырья, о заработной пла-
те, о контрабандном ввозе в Германию провианта через нейтральные страны,
Швецию, Голландию, Швейцарию.
Финансовые сведения охватывают займы, балансы крупных банков, госу-
дарственный золотой запас и т. п.
Под военными сведениями следует понимать: расход и состояние войско-
вых частей, настроение в армии, вопрос о том, играли ли при смене в верховном
командовании главную роль политические или стратегические соображения.
Отношения между политическим миром и гражданскими элементами, с одной
стороны, и командованием — с другой. Людские потери, материальные затраты
на суше и на воде, большие переброски войск с одного фронта на другой.
Сведения должны содержать детали, которыми они отличались бы от

обыкновенных рассказов, которые можно всегда легко услышать от возвра-
щающихся из Германии путешественников. Один единственный из перечис-
ленных пунктов, тщательно обработанный, имеет большую ценность, нежели
длинный доклад, содержащий лишь обычные рассуждения».
Из этого вопросного листа явствует, что военные сведения упоминались
лишь на последнем месте. По мере того, как неприятель все больше возлагал
свои надежды на внутренний распад Германии, сведения эти отступали все
больше на задний план. Это вполне ясно из присланного одному французско-
му агенту в сентябре 1917 года вопросного листа:
1. Настроение в западном промышленном районе и в городах: Кельн, Бер-
лин, Лейпциг и Мюнхен. В частности, слышно ли что-нибудь о тайной рево-
люционной пропаганде, были ли уже арестованные или преданные суду за
нее.
2. Верно ли, что в Познани был обнаружен большой польский заговор и что
было арестовано много знатных поляков, в том числе — два депутата.
3. Какие войсковые части находятся в настоящее время в Тондерне, Гузуме,
Гадерслебене, Зондербурге, Шлезвиге, Киле, Рендсбурге и Неймюнстере. Како-
во имя настоящего временного командующего IX армейским корпусом. Верно
ли, что и во Фленсбург назначен новый командующий. Следует попытаться
завязать знакомство с матросами».
Из этого вопросного листа вытекает, что неприятель знал о революцион-
ных течениях в Германии и что уже тогда он уделял особенное внимание их
центрам.
Американские вопросные листы были почти исключительно политическо-
го содержания и заключали в себе вопросы вроде следующих:
«Рассчитывают ли немцы победить в войне.
Думаете ли Вы, что в Германии вспыхнет революция.
Любят ли немцы своего императора».
Английские вопросные листы занимались преимущественно германским
военным флотом и хозяйственными вопросами. Кроме того, в вопросах, вроде
нижеследующего, они обнаруживали, что Англия является инициатором воз-
душных налетов на германские города:
«Точные детали о воздушной обороне в Рейнской области, результаты вре-
да, причиненного организованными Антантой воздушными налетами на раз-
личные города. Число убитых при этом».
Вопросные листы английского и французского хозяйственного шпионажа,

ввиду их крупных размеров, не могут быть переданы. Они содержали самые
подробные указания и вопросы по всем отраслям военной промышленности.
Борьба между разведкой и контрразведкой привела за долгие годы войны
к явлениям, которые в мирное время предусмотреть было невозможно. Герма-
ния, которой разведка угрожала больше всего, была принуждена вести и в об-
ласти контрразведки самую ожесточенную борьбу, по крайней мере постольку,
поскольку хватало сил у Генерального штаба. В его руках было сосредоточено
и наблюдение за почтой и телеграфом, и выдача, и проверка паспортов в па-
спортном бюро.
При обнаружении путей, применявшихся противником для преодоления
поставленных препятствий, Генеральному штабу стало очень быстро не хва-
тать тех средств, которыми располагала полиция. При отделении III-b оказа-
лась необходимой организация научного отделения, и наряду с ним возникло
отделение для обеспечения и постоянного испытания и обеспечения надеж-
ности применявшихся систем шифровки. Ученые химики, физики и матема-
тики поступили на службу военному делу.
Прежде всего, оказалось недостаточно существующих средств для испы-
тания почты в отношении тайных писем. Обыкновенные, известные уже в
мирное время симпатические чернила легко обнаруживались с помощью об-
щеупотребительного способа с парами йода. Они обладали тем недостатком,
что жидкость разрушала поверхность бумаги. Эти разрушенные места легко
становились видимыми при проявлении, так как на них оседали частицы
йода и окрашивали написанное в коричневатый цвет. Эти обыкновенные чер-
нила употреблялись, однако, в течение всей войны лишь частными лицами.
В особенности, переписка между военнопленными и их близкими содержала
много написанных этими чернилами сведений, относительно которых отпра-
вители полагали, что цензура их собственной страны их не пропустит. Всю ис-
ходящую и входящую почту приходилось, поэтому, обрабатывать химически
в почтовых контрольных пунктах. Однако вскоре после начала войны органи-
зованная разведка прибегла к химическим чернилам, на которые обычный
способ проявления не действовал. Меньше всего были усовершенствованы
химические чернила, употреблявшиеся русской разведкой. Упорнее же всего
изыскивала до самого конца войны все новые способы французская разведка.
Простейшее средство, состоявшее в полном перерыве почтового сообщения,
могло применяться лишь в периоды сильнейших военных кризисов, так как
другие соображения побуждали Германию поддерживать сообщение с загра-

ницей. Положение врага было более выгодным. Ему надо было следить только
за почтовым сообщением в Германию и из нее, сообщение же с остальным
миром вредить ему не могло. В научной борьбе между химическими чернила-
ми и проявителями победу одержали последние. Невозможно было изобрести
такие чернила, проявление которых было бы невозможно.
Всю почту приходилось, однако, читать. Части писем, которые должны
были быть скрыты от врага, покрывались в цензуре особым веществом, от-
носительно которого предполагалось, что устранить его невозможно, не по-
вредив при этом, во всяком случае, написанного. Разведка страны назначения
была, наоборот, заинтересована в том, чтобы узнать, что желала скрыть от нее
цензура. Наука искала поэтому средств для растворения покрывающего ве-
щества без повреждения написанного, и, с другой стороны, искала веществ,
которых не удалось бы растворить. В этом соревновании победила разведка:
ни одно покрывающее вещество не оказалось, безусловно, надежным.
Разведка проявляла также постоянно изобретательность в изыскании сред-
ства для пересылки сведений: под почтовыми марками, между склеенными
открытками, в оболочке пакетов. Коллекция контрразведки содержала образ-
цы сказочной изобретательности и упорной работы.
В телеграфном сообщении было повсюду запрещено применение условных
сокращений. Тем не менее, внешне безобидные телеграммы также могли со-
держать в условных выражениях важные сообщения. Приходилось поэтому
наблюдать и за ними и в особенности проверять их отправителей.
Совершенно новым явлением был в мировой войне беспроволочный теле-
граф, дававший возможность каждому воюющему перехватывать телеграммы
противника. Поэтому в беспроволочном сообщении давались почти исключи-
тельно шифрованные телеграммы. Наподобие того, как на почте играл важ-
ную роль химик, так здесь вступал в круг сотрудников разведки математик,
который должен был их расшифровать. Русские были в своих системах шифра
самыми беспечными и самыми неповоротливыми, и это часто причиняло их
военным интересам тягчайший вред. Зато у остальных враждебных держав
организация и осторожное обращение с шифрами были выдающимися. Си-
стемы и ключи менялись через кратчайшие промежутки времени. Было ясно,
что неприятельская разведка самым тщательным образом занимается герман-
ским способом шифрования, и что достигнутые при этом успехи побуждают
ее к осторожности у себя. И, тем не менее, судя по успехам германской науки
во время войны, можно считать установленным, что ни одна шифровальная

система не может долго оставаться неразгаданной. Частая перестановка букв
повышает трудность расшифровки, но не исключает ее, если только налицо
имеется некоторое количество телеграмм, одинаково шифрованных. Шпио-
наж охотился, поэтому, за шифрованными телеграммами повсюду, не только в
неприятельской стране и в воздухе, но и в нейтральных странах.
Они добывались за большие деньги. Шведские судьи приговорили в 1918
году двух английских агентов к продолжительному тюремному заключению
за то, что они отобрали у одного телеграфного рассыльного адресованные гер-
манскому посланнику телеграммы и передали их представителю английской
разведки. Подобные же приговоры за кражу политических телеграмм для раз-
ведки выяснились и в Голландии и, особенно, в Швейцарии. Следствием того,
что в Германии разведка была ограничена Генеральным штабом, было то, что
использование военного опыта было, к сожалению, применено лишь для его
собственного шифрования. Ему не удалось, к сожалению, побудить ведомство
иностранных дел подвергнуть испытанию употребляемые им способы шифро-
вания, и приноровить их к современному состоянию науки. Этим объясняет-
ся то обстоятельство, что секретные политические телеграммы могли неодно-
кратно становиться известными противнику. Достижения в области шифра,
использованные только военной организацией, оказались для Германии по-
терянными одновременно с расформированием Генерального штаба. Поэтому
страны-победительницы обладают громадным перевесом в этой области.
Чем больше ограничивали пересылку сведений по почте и телеграфу, тем
большее значение принуждена была придавать разведка тому, чтобы границы
оставались открытыми для пассажирского сообщения. На границах был уста-
новлен строгий личный и паспортный контроль, шпионаж натыкался на но-
вые препятствия, агентов приходилось снабжать, прежде всего, достаточными
документами. На почве паспортной системы разгорелась ожесточенная борьба
между разведкой и контрразведкой. Подлоги, преследовавшиеся в мирное вре-
мя, как уголовные преступления, развивались теперь при поддержке государ-
ства и при сотрудничестве первоклассных научных сил до высшего совершен-
ства. Были обнаружены документы, не отличавшиеся от настоящих ни сортом
бумаги, ни подписями, ни печатью и бывшие все же поддельными во всех от-
ношениях. Германские паспорта было легче всего подделать. Они были изготов-
лены из сравнительно обыкновенной бумаги и сброшюрованы в форме книж-
ки, так что из них легко можно было вынуть отдельные страницы и заменить их
другими, а употреблявшиеся, по большей части, резиновые печати было легко

подделать. Паспорта других стран были лучше защищены от злоупотреблений
и подлогов, благодаря одному тому, что состояли по большей части из одного
листа или же были сложены по системе Лепорелло, так что невозможно было
так просто удалить одну часть и заменить другой. По сорту бумаги и внешним
украшениям они отчасти являлись произведениями искусства и были снабже-
ны, по большей части, чеканными печатями. Все это, однако, не мешало по-
явлению подложных, нейтральных паспортов, где все, начиная с бумаги, было
изготовлено самой разведкой. Поразительной была подделка подписей. Моих
профессиональных познаний недостаточно для подробного описания этих
очень интересных махинаций. Я могу только констатировать, что обыкновен-
ный контроль паспортов ни от чего в настоящее время не гарантирует и что
посланный государственной властью агент будет, наверное, в первую очередь
снабжен всеми необходимыми и, по внешности, неподдельными документами.
Шпионы снабжались, однако, и настоящими паспортами, предназначав-
шимися первоначально для других лиц. Начиная уже с 1905 года, во Франции
были изданы циркуляры о том, чтобы отнимать у германских дезертиров их
личные документы в целях использования их агентами разведки. Во время
войны для этой цели стали прибегать к краже германских паспортов. Фотогра-
фия и подпись владельца паспорта должны были приводиться в соответствие
с фотографией и подписью агента. Наука придумали для контрразведки клей,
который не давал возможности отклеивать фотографию. В ответ на это раз-
ведка изобрела способ, с помощью которого изображение на карточке унич-
тожалось, однажды уже употребленная фотографическая бумага превращалась
снова в светочувствительную и новое изображение отпечатывалось на месте
старого — все это проделывалось, не отклеивая карточки.
В целях борьбы с подделкой паспортов, наука обратила свои взоры на вы-
работку бумаги. Были изобретены сорта бумаги, на которых становилась не-
возможной никакая подчистка или перемена.
Следует, наконец, упомянуть и об использовании разведкой мельчайшей
фотографии. Добились того, что напечатанное на листе пишущей машинки
помещалось на карточке величиной в один квадратный миллиметр. Агенты
могли, таким образом, получать инструкции, обнаружить которые было почти
невозможно, и которые они читали с помощью лупы.
Размер шпионажа против Германии привел к тому, что к концу войны при
каждом военном округе были созданы химические бюро, руководившие, по
своей специальности, всеми учреждениями, наблюдавшими за почтовым,

телеграфным и пограничным сообщением.
Все эти мероприятия, возможно было, однако, осуществлять лишь у глав-
нейших проходов через сухопутную границу и у мест высадки по побережью
Северного и Балтийского морей. Большие же участки границы приходилось
оставлять без надзора, в виду все более ограниченного числа служащих. Все
же и здесь делалось все возможное. Но чем больше здесь делалось, тем более
ухищренными становились и приемы перехода границы шпионами, и сред-
ства сокрытия сведений. И здесь случалось обнаруживать самые неправдопо-
добные вещи.
Недостаточно было ограничивать свое внимание границами. Так, напри-
мер, судоходство по Рейну открывало шпионам пути для проникновения в
Германию. Оно оставалось открытым для нейтральных шкиперов и во время
войны. Наличная речная полиция довольствовалась наблюдением за испол-
нением полицейских предписаний. Вследствие этого, пришлось организовать
находившееся под военным руководством наблюдение за рекой с моторных
лодок, экипаж которых состоял из сведущих людей. Это наблюдение за ре-
кой оказалось особенно необходимым, когда Верховная Ставка находилась в
Крейцнахе и, тем самым, в сфере действия всей работавшей в самой Германии
неприятельской разведки.
Оказалось также необходимым организовать военную контрразведку
вдоль границы с Швейцарией, проходящей по середине Баденского озера. Ее
выполняли моторные лодки, вооруженные и снабженные прожекторами. Им
пришлось выдержать не один бой с решительными органами неприятельской
разведки, пытавшимися проникнуть через озера в Германию. Не был допу-
щен также ввоз в южную Германию пропагандистского материала, ставивше-
го себе целью восстановление юга против севера. Ввиду этих обстоятельств,
жалобы голландского и швейцарского правительств на ограничения свободы
нейтрального судоходства приходилось оставлять без внимания.
Очень важно было, что промышленная область на северо-западе Германии
плотно примыкала к голландской границе. Лишь с трудом, да и то не вполне,
удавалось защитить ее от проникновения из Голландии революционной про-
паганды неприятельской разведки.
Все затронутые мною выше обстоятельства представляли чрезвычайную
опасность для германского военного командования. Военное командование
неприятеля было защищено от этих опасностей, как географическим поло-
жением своих стран, так и тем, что германской пропаганды не существова-

ло. Правда, в начале войны, в Германии, ввиду отсутствия государственной
пропаганды, за нее взялись многие частные лица и созданные для этой цели
пропагандистские союзы. Лишенные государственной поддержки и руковод-
ства, и не имея возможности своими силами собрать необходимые для этого
средства, они были, однако, принуждены ликвидировать одно предприятие за
другим. Правда, некоторое время под руководством депутата Эрцбергера су-
ществовала и официальная, стыдливо замалчивавшаяся пропаганда. Но про-
изведения их выявляли свое германское происхождение как грамматически-
ми ошибками на своих заглавных листах, так и другими признаками, так что
они с самого начала распознавались заграницей и, вследствие этого, успеха не
имели. Целые кипы их должны еще и теперь лежать в подвалах германских
представительств заграницей.
Хотя число схваченных шпионов составляет лишь небольшую часть дей-
ствительно работавших, хотя, с другой стороны, схваченные и осужденные
шпионы представляют незначительные и менее опасные элементы, в то вре-
мя, как крупные шпионы и предатели умели избегать сетей полиции, рабо-
тавшей лишь в области военной контрразведки, хотя, наконец, количество
схваченных шпионов не является доказательством хорошей постановки кон-
трразведки, которая доказывается лишь успешным сохранением в тайне го-
сударственных интересов, — я все же, ввиду интереса, представляемого их
национальным составом, хочу привести здесь цифры о количестве лиц, осуж-
денных в Германии за время войны за преступления против законов о воен-
ной и государственной измене. Среди них было:
— 225 немцев, в том числе 67 эльзас-лотарингцев,
— 46 французов,
—31 голландец,
— 25 швейцарцев,
— 22 русских,
— 20 бельгийцев,
— 13 люксембуржцев,
— 5 датчан,
— 4 австрийца,
— по 3 англичанина, итальянца, шведа,
— 1 перуанец.
Преступление было совершенно 175 раз в пользу Франции, 59 — Англии,
55 — России, 21 — Бельгии, 2 — Италии и 14 раз в пользу нескольких из них

совместно.
В 33 случаях преступники были осуждены за саботаж, при чем во всех этих
случаях, кроме одного, подстрекательницей была Франция.
Осужденные немцы поддерживали преимущественно Англию, эльзас-ло-
тарингцы — исключительно Францию. Голландцы пали почти все жертвами
английской разведки, швейцарцы и люксембуржцы — французской, шведы —
французской и русской.
О том, в каких размерах преследовались цели разведки под прикрытием
германской форменной одежды, можно судить по тому, что за первые три года
войны в Берлине были задержаны 1785 человек за незаконное ношение фор-
мы, в том числе 384 самозванных офицера.
По официально опубликованным в 1919 году данным, в английской кон-
трразведке, работавшей исключительно против Германии, было занято 6000
человек. Германская разведка, которой приходилось вести борьбу со шпио-
нами всех неприятельских держав, насчитывала к концу войны на штатных
должностях 1139 человек. Если бы контрразведка находилась в руках прави-
тельства и энергично использовывалась им, то и следы хозяйственной и по-
литической разведки могли бы быть обнаружены, и она была бы обезврежена,
по крайней мере, в значительной своей части. Этому утверждению противо-
речит как будто тот факт, что во Франции вся контрразведка в 1917 году была
объединена с военной разведкой. Однако, причина этого заключалась глав-
ным образом в том, что они убедились, что во Франции приходится опасаться
только военной германской разведки, но не активной политической, т. е. не
пропаганды и не саботажа.
Большую пользу принесло неприятелю то обстоятельство, что часть его со-
юзников стала открытыми врагами Германии лишь во время войны. До тех
пор они могли, в качестве нейтральных лиц, свободно передвигаться по Гер-
мании. Особенно много сведений о развитии политического положения до-
ставляли неприятелю американцы, находившиеся в Германии до вступления
Америки в войну.
Постоянную опасность во время войны представляют всякого рода интер-
национальные связи. Они имелись во всех кругах общества, но были тем опас-
нее, чем выше и влиятельнее были эти круги.
Почтовый контроль давал повод к постоянному наблюдению даже за не-
которыми представителями высшего дворянства. Будучи во многих случаях
связаны браком и свойством с другими странами, обладая наследственными

владениями заграницей, члены его привыкли к тому, чтобы проводить часть
года в заграничных, прелестных в это время, местах. Разговоры и переписка с
родственниками велись, по большей части, на темы политики. Наступившая
война порвала нити и воздвигла препятствия, о которых некоторые из них не
отдавали себе должного отчета. То, что могло быть сказано в мирное время,
легко вступало во время войны в противоречие с интересами отечества. Мно-
гие как будто бы не сознавали, что разговоры в нейтральных странах и обмен
письмами могут во время войны граничить с государственной изменой. Осо-
бенно важно было то обстоятельство, что тайны часто выбалтывались перед
лицами, близко стоявшими к неприятельским правительствам.
Совершенно также обстояло дело и с международными отношениями
крупных торговцев. Неприятель мог получать этим путем сведения, знако-
мившие его с крупными решающими вопросами и освобождавшие его от
труда по получению сведений через посредство небольших одиночных пред-
приятий. Этим же путем возможно было добиться влияния в хозяйственных
и политических вопросах, т. е. вести пропаганду и политику высокого стиля.
Биржи также являлись опасным разведывательным центром и сборищем
многочисленных неприятельских агентов, собиравших там сведения и вед-
ших пропаганду.
Весьма сомнительными следовало считать совершенно бесконтрольные
сношения между интернациональными политическими партиями. Невоз-
можно было избегнуть того, чтобы на конференциях в нейтральных странах
не велось разговоров о делах, которым придавала значение неприятельская
разведка и на которые влияла ее пропаганда. Это было особенно опасно для
Германии, так как ее международные партии принимали свою международ-
ность всерьез, между тем как представители неприятельских стран деятельно
поддерживали национальные цели своего военного командования, а партии
нейтральных стран представляли интересы сверхнациональные и, во всяком
случае, не немецкие. Поэтому германское верховное командование по мере
возможности боролось с участием представителей интернациональных пар-
тий в заграничных конференциях.
В связи с этим должны рассматриваться и нейтральные представительства
в воюющих странах. Аккредитованные в Германии военные атташе нейтраль-
ных государств пользовались, правда, совершенно заслуженно, полным дове-
рием верховного командования. Тем не менее, с этим учреждением связана
опасность, что посредством него в нейтральные страны доходят компетентные

суждения, которые там не всегда должным образом сохраняются в тайне. Раз-
ведке в нейтральных странах было не трудно добывать из этого источника
ценнейшие сведения. То же самое можно сказать об использовании эконо-
мической и политической разведкой докладов своим правительствам ней-
тральных посольств и консульств. Нежелательны были, поэтому, оживленные
сношения руководящих политических и хозяйственных кругов и выдающихся
представителей германской печати с нейтральными посольствами. Иное дело,
если они, как это имело место у неприятеля, использовывали свои сношения
для пропаганды военных целей своего правительства. Очень нежелательным
было и то обстоятельство, что разведывательный источник нейтральных по-
сольств черпал свои данные лишь из Берлина, а остальная Германия, и ее на-
строения оставались для него закрытыми. Во время одного из более продол-
жительных перерывов в военных операциях нейтральным военным атташе
была дана возможность проехаться по Германии и ознакомиться с военными
мероприятиями в стране. С этим было связано ознакомление их с центрами
германской культуры и науки, с социальным обеспечением, с высоким уров-
нем мирного хозяйства Германии и многим другим. Они были весьма удов-
летворены этим ознакомлением, их уважение и симпатии к Германии стали
еще больше. Инициативу к подобному же ознакомлению политических ней-
тральных представителей пришлось взять на себя также Генеральному штабу.
Неприятельская разведка интересовалась постоянно политическими про-
исшествиями в Германии и, в особенности, в германском рейхстаге. Скрыть их
от нее было невозможно. Когда происходили события, которые должны были
вновь оживить уверенность неприятеля в своей победе, мне было рекомендо-
вано закрыть границы для почты и газет. Подобная мера явилась бы, однако,
лишь бесцельным отягощением населения, так как все происходившее в рейх-
стаге протекало на глазах у сидящих в дипломатической ложе нейтральных
представителей, шифрованные отчеты которых на следующий же день рас-
ходились по телеграфу по всему миру и находили оттуда дорогу к неприятелю.
Правда, печать, во всех воюющих странах, находилась под цензурой. Тем
не менее за главнейшими германскими газетами велось планомерное наблю-
дение в Лондоне и в Париже, за провинциальными и специальными — раз-
ведкой в Голландии и Швейцарии и агентами в самой Германии, причем круп-
нейшими газетами интересовались ввиду их политического и хозяйственного
содержания, а маленькими, на которые цензура обращала меньше внимания,
интересовались потому, что из них можно было при тщательном просмотре

добыть довольно много полезных военных сведений. Шедшие в нейтральные
страны крупные газеты в своем рекламном отделе являлись передатчиками
многих сведений на условном языке.
Крупные безобразия творились при пересылке транспортов с подарками.
Они служили для многих немцев и нейтральных иностранцев поводом к удов-
летворению своего любопытства на театре военных действий.
На основании всего вышеизложенного можно сказать, что при ожесточен-
ности современной войны поле битвы не ограничивается одним лишь рай-
оном операций. Под угрозой смерти находится не только солдат на фронте,
но и вождь в глубоком тылу, и государственный деятель на родине и даже в
нейтральных странах, если только этого требуют интересы одной из воюющих
сторон, и если эта сторона воодушевлена безграничной энергией, направлен-
ной к завоеванию победы. Показательно, что мировая война началась с поли
тического убийства австрийского престолонаследника. Эта сторона современ-
ного ведения войны также была возложена на разведку, которая разведывала
пути и возможности устранения политически вредных лиц, вербовала орудия
его выполнения и пускала их в ход в желательный момент. Ясно, что здесь
связь с официальными учреждениями сохранялась в сугубой тайне. Герман-
ская разведка не располагает никакими положительными данными в этой
области, она может судить лишь на основании поступавших сообщений и
предостережений. Судя по ним, германский император находился в постоян-
ной опасности. Его охрана была поручена верховной ставкой особой полиции,
но меры безопасности приходилось принимать очень осторожно, так как им-
ператор запрещал их, как только их замечал. Подобным же образом обстояло
дело с генерал-фельдмаршалом фон Гинденбургом, который переносил охра-
ну со свойственным ему снисходительным юмором. Генерал фон Людендорф
был защищен лучше всего тем, что никогда не находил времени для прогулок
или отпуска и, благодаря этому, всегда находился под военной охраной. Ге-
нерал-фельдмаршал фон Эйнгорн пал жертвой неприятельских убийц в Ки-
еве, где охрана была сильно затруднена. На Балканах, в классической стране
политических убийств, находился под постоянной угрозой болгарский царь
Фердинанд. Предостережения относительно него получала и германская раз-
ведка. Самой германской разведке свои услуги по устранению руководящих
лиц у неприятеля предлагали органы, энергии которых можно было верить, и
которые пытались правдоподобно указать пути к осуществлению своей цели.
Предложения исходили, по большей части, из русских и турецких кругов и

были направлены против великого князя Николая Николаевича и Венизелоса.
Особенно памятен мне один случай, когда военнопленный русский офицер,
убежденный в том, что война между Германией и Россией навлечет несчастие
на его отечество и винивший в этом великого князя Николая Николаевича,
предложил проникнуть к нему в одежде монаха и убить его. С германской
стороны не соглашались на эти и подобные им предложения, хотя нельзя от-
рицать известного основания за неоднократно проводившимся принципом,
что рисковать жизнью должен не только солдат в окопе, но и вождь, и что
устранение его может часто принести больше пользы, нежели принесение в
жертву многих тысяч солдат.
Про эти явления, было необходимо упомянуть хотя бы вкратце, дабы иметь
полное представление об объеме деятельности современной разведки и в тылу
воюющих сторон.
VII. РЕЗУЛЬТАТЫ.
О ценности разведки следует судить не по размерам ее, а по ее успехам. В

этом отношении германская разведка может выдержать сравнение с непри-
ятельской, хотя, правда, только в области разведки военной. В этой области
она может претендовать на то, что, несмотря на все трудности, она превзошла
гораздо более обширную и находившуюся в более благоприятных условиях
разведку Антанты. Начиная с битвы на Марне, во время решающего прорыва
при Горлице-Тарнов, во время наступления на Сербию и Румынию, при Изон-
цо и во всех крупных наступательных сражениях на западном фронте непри-
ятельское командование бывало застигнуто врасплох германскими военными
действиями. От него осталось скрытым, несмотря на значительные приготов-
ления, и отступление германского фронта на Зигфридовскую позицию, оно
было замечено им лишь по его окончании. На вполне осведомленного про-
тивника германское наступление наткнулось впервые в середине июля 1918
года под Рейсом. Несчастные последствия этого доказали как всю важность
сохранения в тайне намерений командования, так одновременно и всю пользу
успешной разведки. Источники, по которым неприятель был в этом случае ос-
ведомлен, с немецкой стороны выяснены быть уже не могли. Кажется, однако,
что и в данном случае неприятель был обязан своими сведениями не своему
шпионажу, а показаниям военнопленных немцев. С другой стороны, следует

констатировать, что германское верховное командование ни в одном важном
случае не было захвачено событиями врасплох.
Несмотря на всю ограниченность разведки, ею добывалось большое коли-
чество сведений. Поскольку они были военного содержания, они ни переда-
вались непосредственно оперативному отделению, а предварительно просма-
тривались и оценивались отделением «чужие армии», так как часто противо-
речили одно другому, и требовалось постоянное сравнение для того, чтобы
отличить верные данные от ложных.
Полезные для флота сообщения передавались разведке морского штаба.
Сообщения с техническими данными пересылались соответствующим гер-
манским учреждениям, а сообщения политического содержания — в поли-
тический отдел верховного командования на усмотрение относительно даль-
нейшей пересылки в ведомство иностранных дел. Сообщения хозяйственного
порядка направлялись в Берлин, в организованное при Генеральном штабе
центральное бюро, находившееся в связи с заинтересованными хозяйствен-
ными властями,
Так как военное командование было компетентно и ответственно только
за военное дело, то оно использовало и составляло сводки исключительно по
военным сведениям.
После крушения Германии утверждение, что германская разведка была не-
удовлетворительной, стало одним из орудий революции. К этому же мнению
присоединился и вождь одной из буржуазных партий, и, тем самым, усилил
впечатление, будто бы крушение Германии было военным и было вызвано не-
верной оценкой и недооценкой неприятельских боевых сил. Особенно рас-
пространялось это неверное утверждение в отношении резервов, с которыми
маршал Фош вел свое последнее наступление, а также относительно амери-
канских боевых сил, подавляющее количество которых будто бы сломило
сопротивление германской армии. Оба эти утверждения ложны, так как по
обоим вопросам верховное командование было правильно осведомлено гер-
манской разведкой.
21 марта 1918 года, когда началось германское наступление, в тылу нахо-
дились 16 английских и 35 французских дивизий. Они были распределены по
всему фронту. Неприятель ожидал нападения, но не знал, где оно произойдет.
Части эти на неприятельской стороне представляли из себя резервы, но не
сплоченную резервную армию. Разведка установила, что к началу апреля все,
за исключением одной, английские дивизии, а к середине мая и все француз-

ские резервы, за исключением двух дивизий были выведены на фронт. Одно-
временно разведка сообщила, что противник оттянул дивизии от спокойных
фронтов и что к середине мая он имел в резерве 40 свежих французских ди-
визий, в то время, как англичане оставались почти совсем без резервов. Этот
второй резерв был постепенно использован во время второго германского на-
ступления в мае и в июне 1918 г. К середине июня в резерве оставалось не
больше десяти боеспособных французских дивизий. Благодаря притоку аме-
риканских и итальянских дивизий и пополнению выведенных из боя фран-
цузских дивизий, число их к началу июля возросло приблизительно до 30. К
этому же времени англичане также — создали резерв в 18 дивизий. Теперь эти
резервы были более концентрированными, нежели в марте этого года. Распо
ложение их было известно. Таким образом, ни французское наступление 18
июля при Вилле-Котре, ни английское 8 августа не было неожиданным. Не-
ожиданной оказалась только неустойчивость многих германских войсковых
частей. В последовавших затем боях неприятельские части снова сильно рас-
таяли, так что к концу сентября, когда германское Верховное Командование
потребовало перемирия, в тылу у неприятеля не было уже ни значительных
резервов, ни тем более большой резервной армии, с помощью которой маршал
Фош будто бы нанес последний решающий удар. Вернее будет сказать, что он
шел на рушащийся фронт, а еще вернее — что он давил на фронт, опоры кото-
рого на родине рушились.
Что касается американских боевых сил, то до объявления Америкой во-
йны все предположения об их численности и о сроках их прибытия в Европу
были объектом вычислений и не были поэтому делом разведки. Эти исчисле-
ния германского Генерального штаба привели к заключению, что к весне 1918
года во Францию могут прибыть 15 американских дивизий и многочисленные
этапные и рабочие войсковые части. Разведка установила, однако, что к этому
времени во Франции имелось лишь 6 дивизий. Это вызвало сильное разочаро-
вание французов и англичан. Нажим с их стороны повлек за собой ускорение
американских транспортов, так что в середине мая германская разведка обна-
ружила во Франции уже 10 американских дивизии, в середине июня — 16, в
середине июля — 22, в начале августа — 28, в середине августа — 31 и к концу
войны — 36. Фактически, следовательно, американские боевые силы до весны
1918 года не только не недооценивались с германской стороны, но даже пере-
оценивались. Прибытие американцев бывало также всегда известно задолго
до их поступления на фронт. Было известно и об их обучении во Франции. В

то время, как первые поступавшие во Францию американские дивизии снача-
ла еще несколько месяцев обучались и затем, прежде чем попасть в большие
бои, посылались на спокойные участки фронта, начиная с июля, их уже после
двухмесячного, а затем даже после месячного обучения стали употреблять в
горячих пунктах боя. Здесь они отличались своим храбрым поведением, но
должны были дорого заплатить кровью за свою неопытность, с которою они
были, в силу нужды, брошены в бой.
Насколько утверждение, что немецкое командование было застигнуто си-
лами противника врасплох, является ложным, и построенным в целях оправ-
дания революции, настолько, однако, верно, что отдельные участки герман-
ского фронта бывали, действительно застигнуты врасплох неприятельскими
предприятиями. Разведка, однако, своевременно и правильно оповещала и
здесь. Это не означает, однако, что вожди или войска в каждом случае верили
ее донесениям. Ибо не в них только дело: последнее слово остается за полко-
водцем. Правда до него доходят непосредственно лишь важнейшие сообще-
ния, в остальном ему приходится полагаться на суждение своих сотрудников.
Я представляю себе вполне, что мнение это у союзников всегда бывало одина-
ковым. Германская разведка не была, поэтому, заинтересована в ограничении
массового характера разведки неприятельской. Наоборот, она старалась еще
больше усилить этот избыток разведки и даже допускала поступление к не-
приятелю, по установленным уже путям таких сведений, которые очевидно
не должны были бы быть правильными, но которые иногда, а именно в тех
случаях, когда имелись основания предполагать, что противник этим сообще-
ниям не поверит, бывали и верными.
Ввиду громадного количества попавших в немецкие руки шпионов, найти
подходящее орудие для такого обмана не было трудно. Будучи набраны без
разбора, неприятельские шпионы не относились серьезно к своей задаче и
охотно соглашались работать в качестве двойников. При таких условиях они
без всякого риска получали то, что им было нужно, и зарабатывали двойные
деньги, получая вознаграждение от обеих сторон. В целях того, чтобы мно-
гочисленные неизвестные агенты неприятеля автоматически получали лож-
ные сведения и для того, чтобы подобные же показания давали и германские
пленные, среди войсковых частей, в оккупированных областях, на родине и
в нейтральных государствах намеренно распространялись ложные сведения,
которые должны были поступить к неприятелю. Такое введение неприятеля
в заблуждение было трудной и важной отраслью работы. Оно было строго

сконцентрировано в руках разведывательного отдела и верховного командова-
ния, всем же подчиненным учреждениям самостоятельное распространение
ложных сведений было запрещено, ибо беспорядочное пользование таковым
могло повлечь за собой вредные последствия. Взяв в руки систематический
обман неприятельской разведки, германская разведка одновременно, по воз-
можности, защищала себя от подобных же попыток противника.
Германская военная разведка обязана своими успехами отчасти тому об-
стоятельству, что ей приходилось не доказывать, а лишь констатировать. В
результатах обнаруженного ею она совершенно не была заинтересована. Она
не должна была сообщать то, что желали слышать, и могла относиться безраз-
лично к тому, что сообщала. Если у нее и существовала какая-либо тенденция,
то отнюдь не в сторону недооценки неприятеля, так как именно на ясном со-
знании перевеса неприятеля в отношении людей и материалов покоилось тре-
бование верховного командования, чтобы силы его собственного народа были
максимально развернуты для борьбы.
Совершенно иначе следует оценивать результаты разведки хозяйственной
и политической: здесь перевес оказался за противником. Хозяйственной раз-
ведкой руководила Англия. Нельзя не согласиться со словами, в которых руко-
водитель английской разведки, прощаясь со своим штабом, так охарактеризо-
вал достигнутые ею результаты:
«Вашим усилиям обязаны мы тем, что неприятельскими агентами не было
вызвано ни одного разрушения, ни одного пожара. Это тем более знаменатель-
но, что неприятельских агентов было много. Вы доставили сведения, имев-
шие неизмеримую ценность для морской, армейской и торговой разведки.
Министр блокады полагает, что ваша работа способствовала в значительной
мере успешному проведению блокады. В отношении подавления неприятель-
ской торговли, сведения ваши сильнейшим образом способствовали обнару-
жению неприятельских товаров на нейтральных суднах. Вам будет интересно
узнать, что во всех дошедших до призывного суда случаях контрабанды, до-
казательства были доставлены вами. Значение этого факта станет еще более
наглядным, если я прибавлю, что стоимость этих грузов, не считая пароходов,
равна 30 миллионам фунтов стерлингов. Вы помешали, кроме того, пересылке
ценностей на сумму в 70 миллионов фунтов и совершенно расстроили непри-
ятельские заокеанские сношения, поскольку они вообще могли быть расстро-
ены».
В политической разведке успех принадлежит целиком Антанте. Суще-

ствовала, правда, и германская политическая разведка, которую ведомство
иностранных дел поручило депутату Эрцбергеру. Последний был озабочен,
однако, не столько тем, чтобы выяснять политическое положение в окружаю-
щем мире и влиять на него, сколько тем, чтобы доказать правильность своего
собственного политического направления. А поскольку последнее состояло в
том, чтобы поддержать в Германии веру в соглашение и желание его осущест-
вления, то оно благоприятствовало целям неприятельской разведки. Этой
тенденции обязаны своим возникновением многие из появившихся во время
войны сведений о готовности неприятеля к соглашению и о возможностях за-
ключить мир. Верховное командование получало через свою разведку другое
впечатление: впечатление о воле противника к уничтожению, которая могла
быть сломлена лишь в случае военной победы Германии.
Депутат Эрцбергер, деятельность которого была, по крайней мере, полу-
официальной, тем не менее никогда не вступал в официальные сношения с
верховным командованием и с его разведкой.
С положительными результатами деятельности неприятельской политиче-
ской разведки до осени 1917 года не велось никакой решительной борьбы. На
нее стали обращать внимание лишь при появившихся к тому времени при-
знаках революционного брожения в широких массах народа. Но и их обнару-
жение, за отсутствием какой-либо другой разведки, принуждена была взять
на себя разведка военная. Уже к 1918 году было обнаружено много фактов.
Неоднократно выявлялись и предупреждались широко задуманные попытки
доставить в Германию из Голландии революционные листовки. Наряду с этим
французская разведка в Швейцарии пыталась создать в Южной Германии
враждебное северу настроение: на южно-германской границе было задержано
большое количество прокламации соответствующего содержания. В течение
1918 года все больше получалось доказательств того, что усилия разведки дер-
жав Антанты по революционизированию Германии были значительно пре-
взойдены работой русского посольства в самой Германии. Также поступало
все больше доказательств того, что Антанта подготовляла перевороты в Рос-
сии, Вене, в Будапеште и в Софии. Нетрудно было установить, что диплома-
тические курьеры одного правительства были перевозчиками тех многочис-
ленных прокламаций, написанных безукоризненным немецким языком, ко-
торые всплывали во всех промышленных районах Германии и отличались от
пропагандистского материала Антанты лишь своими более революционными
и интернациональными требованиями. Трудно, однако, было убедить круги,

достигшие в Германии политического влияния, в опасном характере этих
явлений. Разведке пришлось прибегнуть к тому, чтобы один из 12 ящиков,
величиной в кубический метр, с которыми приехал курьер, свалился с лест-
ницы вокзала на Фридрихсштрассе, разбился и обнаружил свое содержимое,
состоявшее из сотен тысяч прокламаций. Лишь после этого были вручены па-
спорта послу этого государства. Это случилось 5 ноября 1918 года, за 4 дня
до революции. Я получил донесение об этом во время поездки в разведыва-
тельное управление восточного театра военных действий на русской границе.
Доносивший мне об этом пограничный чиновник сообщил одновременно о
полученном распоряжении воспрепятствовать большевистской пропаганде.
После этих кратких примеров, характеризующих состояние Германии, нет
нужды в объяснении причин, по которым политическая разведка смогла пол-
ностью достичь в Германии своей цели. Этим самым были аннулированы и
все успехи военной разведки.
VIII. ПОСЛЕ ВОЙНЫ.
После крушения Германии дальнейшее существование разведки, находя-

щейся под военным руководством, стало невозможным. Связь ее с бюро печа-
ти и с патриотической пропагандой навлекла на нее ненависть новых власти-
телей, веривших в возможность соглашения.
Во время канцлерства принца Макса Баденского обе эти отрасли работы
были изъяты от верховного командования. Тем самым было выполнено то,
чего верховное командование долго и неоднократно требовало от прежних
канцлеров. Но цель, с которою это было сделано, не была тою, которая имелась
в виду при этом требовании.
Бюро печати и патриотическая пропаганда не были проникнуты духом со-
противления. Да и разведка, как таковая, не подходила к этой новой системе.
Ее неполитичная манера сообщать факты, как они есть, не соответствовала
картине, которую желали видеть: соглашение, всеобщее разоружение, войны
больше не будет.
В течение войны я неоднократно просил назначить меня в строй. Однако,
ввиду своеобразия моей должности, просьбы этой никогда не удовлетворяли.
Я возобновил ее снова после отставки Людендорфа, при наступлении описан-
ных выше обстоятельств. Но преемник его на посту первого генерал-квартир-

мейстера, генерал Гренер, также отклонил мою просьбу, учитывая значение
разведки во время перемирия и мирных переговоров.
Когда наступившая затем революция окончательно выдала Германию не-
приятелю, я стал настаивать на своем оставлении на посту, так как считал
это своим долгом, вызванным громадной опасностью неограниченного про-
никновения неприятельской разведки в Германию. Однако верховное коман-
дование сочло политическую нагрузку военной разведки слишком сильной,
для того, чтобы я мог остаться. Военное министерство не согласилось даже
с назначением моим в пограничную охрану. Я был уволен в отставку. Пере-
веденное в Кольберг верховное командование пыталось привлечь меня к со-
трудничеству, хотя бы в отношении использования моего опыта. Однако с по-
литической стороны и это не было допущено.
С прекращением германской разведки исчезли и все принятые военным
командованием меры против проникновения неприятельской разведки в Гер-
манию. Так как существовала лишь военная контрразведка, а армия должна
была быть распущена, то полагали, что от заграницы и вообще больше скры-
вать нечего. Сверх того Германия обязалась, по Версальскому миру, сама со-
общить обо всех важнейших явлениях военного и хозяйственного порядка, и
принуждена терпеть существование контрольных комиссий.
Тем самым неприятельская разведка официально совершила свое вступле-
ние в Германию.
По окончании войны сотрудничество стран-победительниц в области меж-
дународной разведки прекратилось. Только в самой Германии они еще некото-
рое время продолжали совместно преследовать свои цели. Не было уже и речи
о существовавшем до и во время войны обмене сведениями и совместном их
использовании. Различие интересов вскоре повлекло за собой и различие пу-
тей. Соединенные Штаты Северной Америки совершенно перестали прини-
мать участие в совместной разведке.
Бельгия лишилась поддержки Франции. Разведка ее не работает уже так
слитно с французской и английской, как во время войны. Само собой понят-
но, что Бельгия, поскольку она принимает участие в политических и военных
событиях, принимает значительное участие и в разведке против Германии.
Область, интересующая ее, ограничивается, по-видимому, Рейнской областью,
Вестфалией, Ганновером и Гессеном. Чрезвычайно интенсивно действует бель-
гийская разведка в оккупированных областях против всякой деятельности на-
ционально-настроенных германских кругов. Она следит за всеми бывшими

офицерами и выдающимися лицами.
В 1920 году Франция и Англия внесли предложения об увеличении госу-
дарственных средств, отпускаемых на разведку. Французский парламент во-
тировал за это с обоснованием, что мысль о реванше становится в Германии
постепенно все сильнее и что следует быть осведомленными о деятельности
германской химической и авиационной промышленности. Ограничение
французских вооружений станет возможным, и не будет представлять опас-
ности для страны лишь в случае полной осведомленности обо всем проис-
ходящем в Германии. Английское правительство также внесло предложение
об увеличении вдвое кредитов на тайную разведку, хотя и с ограничением
своей разведки в Германии. Можно допустить, что с 1920 года кредиты эти
еще более увеличены.
Английская разведка подвергалась лишь незначительным организацион-
ным изменениям. Она, по-видимому, прекращена в Швейцарии, где она ра-
ботала против Германии. Напротив, в Голландии, в Роттердаме главное шпи-
онское бюро Тинслей продолжает существовать. Оно проявляет значитель-
ный интерес к военно-техническим нововведениям. Кроме того, английская
разведка обращает особенное внимание на попытки Германии вновь заво-
евать заграничные рынки. Она вернулась, таким образом, к своему исходно-
му полю деятельности. Однако, опытные, известные по войне и испытанные
агенты оставлены и, по-видимому, предназначаются для других заданий.
Очевидно, в настоящее время разведка против Франции не считается еще
необходимой, как потому, что военные силы союзника пока еще достаточно
хорошо известны, так и потому, что все, что могло бы подать повод к наруше-
нию согласия, старательно избегается. Сохранено наблюдение за северными
государствами, и бюро в Копенгагене находится все еще под руководством
весьма деятельного капитана Соммерфильдо, которому в политических во-
просах помогает капитан Гудсон. Существуют также разведывательные уч-
реждения, созданные во время войны при английских консульствах в Сток-
гольме и Гельсинфорсе. Наблюдение за Востоком расширено через военную
миссию в Ковно.
Руководство межсоюзными контрольными комиссиями в Германии было
поручено генералу Дюпону. Тем самым этот бывший начальник французской
разведки стал организатором официально признанных французских разведы-
вательных учреждений, рассеянных по всему государству.
Французская разведка претерпела существенное изменение, поскольку

центр ее, находившийся до войны при генеральном штабе, перенесен в мини-
стерство иностранных дел. Это показывает, что главная роль приписывается
уже не военной разведке, а на первый план выдвигается скорее дипломатиче-
ская, политическая и хозяйственная разведка, военная же играет по отноше-
нию к ней второстепенную и подчиненную роль.
Разведывательное управление французского министерства иностранных
дел состоит из шести отделений, ведающих дипломатической, внутренне-по-
литической, военной, технически-промышленной и хозяйственной развед-
кой, пропагандой и охраной этих областей в своей стране от разведки дру-
гих стран. Дипломатическая и внутренне-политическая работа стоят во главе
остальных. Это означает мировую и внутренне-политическую пропаганду за
французскую политику в том государстве, которое должно быть в данный мо-
мент использовано для политических целей Франции.
Кроме разделения по содержанию работы проведено разделение и геогра-
фическое. Разведка против Германии ведется «Section Europe Cantrale», сокра-
щенно называемой «Sec». Главный разведывательный центр ее находится в
Аахене. К нему прикреплена школа шпионажа и мастерская подложных до-
кументов. Последняя изготовляет, под руководством известного уже во время
войны инженера, все употребляемые паспорта. Она располагает для этой цели
бумажной фабрикой и печатями союзных и нейтральных государств.
Военный шпионаж поручен штабу оккупационных войск в Майнце. Ему под-
чинены все находящиеся в оккупированной области информационные, транс-
портные, ликвидационные, репарационные, угольные и т. п. бюро. Чисто во-
енные разведывательные учреждения выдвинуты из Майнца в Кельн, Дюссель-
дорф, Висбаден и Страсбург. Они содержат подчиненных им агентов в Германии:
одно лишь дюссельдорфское учреждение содержит 15 бюро в Рурской области.
Наряду с этой постоянной организацией постоянно работают также и от-
дельные предприятия. Так, например, из Касселя была послана по Германии в
автомобиле комиссия, официальным заданием которой была забота о могилах
французских воинов в Германии. Однако, в целях разведки к ней были присо-
единены переодетые в офицерскую форму известные шпионы. Делаются также
попытки завербовать себе источников среди охранной полиции и рейхсвера.
Тайная политическая разведка должна следить за намерениями германско-
го правительства, за всем происходящим за кулисами парламентской жизни,
за настроением населения, за забастовками и волнениями и влиять на них.
После того, как эта система была заложена через посредство контрольных
комиссий в Германии, генерал Дюпон поехал в Варшаву, чтобы там, на почве
государственных новообразований, сорганизовать разведку на востоке взамен
выбывшей русской разведки. Одновременно он должен был связать с фран-
цузской разведкой французские вассальные государства и создать в Польше
базу для наблюдения за своей бывшей сотрудницей — за Россией. При этом
Франция может и теперь восстановить свои старые связи по разведке в Со-
ветской России.
При деятельном сотрудничестве Франции, новая Польша уже к 1920 году
сорганизовала свою разведку. Она делится на разведывательное, осведоми-
тельное, дипломатическое и контрразведывательное отделения. Руководство
находится в Варшаве в военных руках. В Вильно находится подотдел для Лит-
вы, в Брест-Литовске — для России, в Кракове — для Чехо-Словакии, в По-
знани — для Германии.
Данциг обрабатывается ведущим одновременно разведку и на Восточную
Пруссию, подотделом при польском генеральном комиссариате в Данциге.
Под французским руководством польская разведка усвоила полностью гру-
бый метод французской работы. Шпионы подготовляются в особых школах.
В Варшаве широко разрабатываются и достигнутые во время войны успехи
в области подлогов. Дипломатические представительства и консульства за-
границей участвуют в политической и пропагандистской работе и являются
опорными пунктами для посылаемых из Польши агентов. Одного польского
консула в Берлине уже пришлось отозвать, так как он слишком далеко зашел
в шпионаже.
Польская разведка обнаруживает сильный страх перед новым военным
или национальным усилением Германии. Она работает в тесной связи с мощ-
ными французскими разведывательными организациями в Варшаве, Позна-
ни и Верхней Силезии и доходит до западной пограничной области и до Бава-
рии. Агенты против Германии в редких случаях являются выходцами из кон-
грессовой Польши, по большей же части происходят из бывших германских
областей. Благодаря этому, они образованы, знакомы с языком и со страной.
А так как они снабжаются, кроме того, и крупными денежными средствами,
то представляют большую опасность. Однако, французские деньги и здесь уже
обнаруживают свое разлагающее влияние. Уже и в разведку начинает изред-
ка проникать «польское хозяйство»: скандальные дела, вызванные растратой
офицерами и чиновниками разведки доверенных им средств.
При таких обстоятельствах шпионаж на польской границе находится в

полном расцвете. Он превосходит довоенный шпионаж России и особен-
но опасен вследствие использования им бывших германских офицеров, а
также знакомств и родственных связей всех слоев населения Германии и
Польши.
Также совершенно организована и разведка Чехо-Словакии. Здесь так-
же превосходно проводится сотрудничество дипломатического, военного,
хозяйственного и политического шпионажа. Руководство находится в руках
кабинетской канцелярии в Праге. Ей подчинены пропагандистское бюро при
министерстве иностранных дел, работающие под видом торговых миссий, и
разведывательный отдел Генерального Штаба. Агенты ее отличаются особен-
ной интеллигентностью. Это, по большей части, офицеры легионов и студен-
ты высших учебных заведений, выступающие в соседних странах под видом
коммерсантов.
Школа шпионажа в Голлашовиц, как, впрочем, и вся разведка, находится
под французским руководством. Некоторые признаки указывают на то, что
чехи начинают находить эту опеку неудобною для себя, в особенности — вви-
ду громадных денежных средств, которые приходится жертвовать на содержа-
ние разведки в интересах Франции.
Литовская разведка развита слабо и работает главным образом не против
Германии. Сорганизовала у себя разведку и Латвия, с центром в Риге.
Создание организации в Германии и в восточных окраинных государствах
потребовало в первую очередь все силы французской разведки. Работу как в
нейтральных странах, так и из них можно было сначала ограничить, и она,
вследствие этого, отошла на задний план. Только в последнее время она начи-
нает снова расширяться. Особенно заметен перенос центра тяжести в Швей-
царию, где он носит характер широко организованного и деятельно руководи-
мого разведывательного бюро в Страсбурге, и где самым выдающимся пред-
ставителем ее является французский офицер генерального штаба при консуль-
стве в Базеле. Снабженное крупными денежными средствами, бюро это все
более становится исходным пунктом разведки в южной Германии, особенно с
тех пор, как работа в Мюнхене стала меньше, вследствие неоднократных про-
валов посланника Дарба. В последнее время замечается также интенсивная
деятельность в Голландии и Копенгагене.
Окруженная со всех сторон этой новообразованной разведкой, Германия
подвергается шпионажу и обработке общественного мнения в такой мере, с
какой до войны и приблизительно даже не могло быть речи. Франция, обнару-

жившая свою несправедливость как во время заключения Версальского мира,
так и в последующей своей политике в Германии, не имеет возможности от
нее отказаться.
Положение в Германии идет навстречу ее стремлениям. Французские граж-
дане живут в пансионах и гостиницах и свободно входят в соприкосновение с
широкими кругами населения. Иностранцы всех наций могут, не возбуждая
ничьего внимания, путешествовать по Германии, и работать для разведки.
Хозяйственный шпионаж, ведущийся Англией, Америкой и Японией, может
развиваться неограниченно. Он работает тем успешнее, что нет германских
законов, которые могли бы ему помешать. Нет также такого центрального
учреждения, которое могло бы предупреждать угрожаемые промышленные
предприятия и фирмы и инструктировать их.
Но и из среды немецкого народа также выходят силы, способствующие
неприятельской разведке. Усиливающаяся безработица и нужда, вызванные
миром, и политические последствия революции порождают, благодаря отсут-
ствию контрразведки, людей, из-за корыстных целей отдающих себя в распо-
ряжение противника. Само государство из внутренне-политических соображе-
ний ограничивает развитие национального сознания. О том, насколько тупым
стал народ, свидетельствует отсутствие того всеобщего страха перед шпиона-
ми, какой имелся в начале войны и какой был бы теперь вполне уместным.
Когда в Рурской области был за национальное дело расстрелян Шлягетер, то и
тогда возбуждение германского народного настроения ограничивалось лишь
некоторыми кругами населения. В то время как приведение в исполнение в
военное время приговора над мисс Каволь вызвало, хотя и под влиянием про-
паганды, возмущение во всем мире, исполнение приговора над Шлягетером в
мирное время было встречено молчанием. Оказывается, что уснула и мировая
совесть.
Неприятельские агенты представляют, однако, большую опасность и для
всякого рода национального движения. Нет такого глупого мошенничества, в
которое бы в Германии не поверили. Благодаря этому разведке легко провоци-
ровать и вызывать желательные для ее политических целей явления.
Указанные обстоятельства, как бы это не было печально, все же складыва-
ются в пользу Франции. Все больше лиц, существование которых потерпело
крушение в Германии, обращается теперь в иностранный легион. Среди них
находятся и образованные люди, и выходцы из привилегированных слоев.
Франция организовала вдоль границы в оккупированной области 10 сборных

пунктов и превратила Грисгейм в их центр. Тех, кто может быть как-нибудь
использован для шпионажа, свидетельствующий врач признает непригодны-
ми для иностранного легиона. Так как здесь имеют дело, по большей части, с
отчаявшимися элементами, то среди них французская разведка, главным об-
разом, черпает людей для крупных предприятий в Германии.
Повсюду во французской разведке находятся эльзас-лотарингцы — как в
качестве агентов, так и на руководящих постах. Этой армии шпиков и аген-
тов, которую Франция, благодаря своей дорогой валюте, может содержать в
Германии за небольшие деньги, противостоит лишенная почти всяких средств
германская контрразведка. Со времени революции она пользуется на родине
еще меньшей поддержкой, чем раньше. Наблюдение же за шпионажем невоз-
можно по валютным условиям.
Франция принимает всех агентов на службу без испытания. Поэтому каче-
ство агентов не соответствует размерам организации. Тем самым понижается
и ценность разведки. Однако работающая в ней уличная сволочь оказывает
нужные Франции услуги. Она доставляет выдуманные сведения и остается,
поэтому, безнаказанной в случае поимки. Примером служит случай подделы-
вателя документов Анспаха.
Франция не преувеличивает действительной ценности этого массового
шпионажа в Германии. Она способствует ему из политических соображений,
но заботится одновременно и о том, чтобы от него не пострадала серьезная
разведка. Настоящая разведка ведется по старым испытанным принципам,
и руководство ею все в большей мере переносится в нейтральные страны и в
восточные окраинные государства.
Примером этого является деятельность французского майора Ришара в
Мюнхене. Случай этот показывает также, что германская контрразведка не в
состоянии противодействовать крупным предприятиям неприятельской раз-
ведки. Только в Восточной Пруссии и в Верхней Силезии удалось до сих пор
разбить все значительные организации. В Верхней Силезии организация была
обнаружена, благодаря тому, что предписанное французской разведкой напа-
дение было совершено в неправильном месте. При этом было установлено, что
проектировалось убийство местного руководителя контрразведки.
В остальных случаях после войны судебные решения выносились лишь по
делам второстепенного значения, число которых, однако, указывает на обшир-
ность французской разведки в Германии.
Первые аэрофотосъемки осуществля-

лись с помощью почтовых голубей,
которые переносили фотоаппарат с
автоматическим затвором, который
снимал каждые две минуты по кадру.
Английский летчик ведет аэрофотосъемку (Первая мировая война).

Американский высотный дальний разведчик TR-1 Dragon Lady.

187
Американский разведывательный самолет SR-71 Blackbird.

Спутник за работой
190
11 сентября 2001 г. Манхэттен до и после атаки Международного делового центра террористами

В. Николаи. М. Ронге. Ч. Россель: Тайные силы
(съемка с разведывательного спутника).

Чудо немецкой техники: размеры фотокамер

чуть больше некрупной монеты.
Легендарный «Минокс» служил верой и правдой многим

поколениям шпионов…
Фотоаппарат «ФТ-21»
Комплект «F-21-T».
Фотоаппарат «Tessina».
Фотоаппарат «Robot star 50».

Радиопередатчики, которыми немецкая секретная служба снабдила

своих норвежских агентов, направленных в Англию во время операции
«Хоманд Норд-3».
Фотокамера в зажигалке.
Эммануил Голдберг, создатель «микроточки».

Март 1941 г. Генеральный Штаб Красной Армии: карты грядущей войны.


197
198


199
200


201
Годы Количество процессов Количество осужденных

1919 34 88
1920 103 171
1921 225 419
1922 175 241
1923 211 293
При недостаточной деятельности контрразведки цифры эти весьма крас-

норечивы. Почти все осужденные — немцы. Встречающиеся среди них ино-
странцы являются французами, швейцарцами и чехами. С 1920 года можно
уже доказать, что французская разведка пустила корни и в рейхсвере. В этом
году было осуждено по 5 процессам 6 членов рейхсвера, а в 1921 — по 13 про-
цессам уже 19 его членов. В 1923 впервые находятся среди осужденных шесть
человек, служащих в охранной полиции. Судебные наказания обнаруживают
не усиление приговоров за причиненный Германии вред, а, наоборот скорее
смягченное к преступникам отношение, — вероятно потому, что число шпи-
онских преступлений увеличивается, и судьи к ним привыкают. Строго судит
лишь народный суд в Мюнхене.
IX. ШПИОНЫ И ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИЗМЕННИКИ.
В работе, подобной тайной разведке, существуют лишь два элемента, на

которые можно полагаться: это — руководящие лица и те шпионы, которые
работают из чистой любви к отечеству, и которых я бы назвал «национальны-
ми шпионами».
Немецкая военная разведка обязана своими успехами в первую очередь
преданности и дельности своих офицеров. Им приходилось работать в гораз-
до более трудных условиях, нежели офицерам разведки неприятельской. В то
время, как эти последние должны были быть знакомы лишь с обстановкой
Германии, германским офицерам — разведчикам — было необходимо знание
военной, политической и хозяйственной обстановки, возможностей выезда
и передвижения, полицейских и иных охранных мер в нескольких великих
державах, а также и в пограничных нейтральных государствах. В то время как
неприятельская разведка уже перед войной располагала гораздо большим ко-
личеством опытных офицеров и могла объединить их во время войны, в то

время как неприятеля поддерживали все его учреждения и подданные загра-
ницей — германская разведка на такую помощь рассчитывать не могла и ей
приходилось выбирать для себя руководителей, и готовить их лишь во время
войны.
Отливающая всеми цветами радуги масса агентов требует, прежде всего,
в качестве руководителя, выдающуюся во всех отношениях личность. Здесь,
безусловно, необходимо знание людей, трезвое отношение к ним, а также и
уменье обращаться с ними. Характерно, что в немецкой разведке лучше всего
умели обходиться с агентами, даже самыми упорными и закоренелыми из них,
один кавалерийский офицер из старинного рода и одна очень образованная
дама. Разведка — господское дело (Der Nachrlchtendienst est ein Harrendlenst),
там, где она будет передана в руки иных лиц, она окажется неудовлетвори
тельной. Руководитель должен во всех отношениях стоять высоко над агента-
ми, в противном случае господином положения оказывается не он, а агенты
со всеми их отрицательными свойствами. Опасности, связанные с разведкой,
велики для каждого, приходящего с нею в соприкосновение. Они заключают-
ся в невозможности контроля над действиями и над сведениями и, в особен-
ности, в большом искушении, вызываемом деньгами. В разведке необходима
строгая дисциплина, усвоение взгляда на политического противника, как на
врага и вера в войну. Этим, пожалуй, и, объясняется, что во всех государствах
разведка в организационном отношении находится преимущественно в воен-
ных руках, хотя ее чисто военные цели и отступают все больше перед целями
политическими и хозяйственными.
Честно проводимая разведка доставляет много разочарований. Повинна в
этом та своеобразная особенность ее, что услуги свои предлагают много пло-
хих агентов, но мало хороших. Хорошие агенты изнашиваются быстрее, так
как действительно, подвергаются крупным опасностям, связанным с этой про-
фессией. Плохие агенты, напротив, выдерживают неограниченно долго, так
как избегают опасности. Ввиду этого, редко можно ценить хорошую разведку
по большому числу ее агентов. Руководящие лица должны обладать сильным
характером для того, чтобы производить постоянную чистку и собственно-
ручно разрушать то, что могло бы импонировать, но что в действительности
является лишь мишурой. Эти принципы и лежали в основе германской раз-
ведки. Руководствовалась ими и английская разведка перед войной, а также,
по-видимому, и после нее. Русская и французская разведка не следовали им
ни перед войной, ни во время ее, а французская разведка не делает этого и

после войны, так как ее интересуют не только фактические данные, но и со-
общения, соответствующие политическим целям Франции,
Огульное, презрительное осуждение шпионов несправедливо. Совершен-
но определенно не подлежат ему «национальные шпионы», оказывающие —
из чистой любви к отечеству — неоценимые услуги политическим и военным
вождям своего народа и рискующие при этом жизнью за отечество. Подобные
шпионы встречались во время войны во всех лагерях. И германский Генераль-
ный штаб осаждался вначале войны немцами обоего пола, негодными к во-
енной службе и желавшими таким образом выполнить свой военный долг.
Среди них встречались люди из образованных и зажиточных кругов. Их пред-
ставление, однако, о своих способностях было часто весьма наивным. Лишь
немногие из них могли быть подвергнуты серьезному испытанию и пущены
в дело, приводившее уже после двух-трех поручений почти без исключения
всех, в том числе и женщин, к концу, состоявшему в смертной казни. Так,
например, одна сестра милосердия, выросшая в неприятельской стране и
имевшая все данные для успешной разведывательной деятельности, спустя
короткое время была обнаружена и расстреляна во Франции. Оставленное ею
завещание передавало заработанное ею деньги на помощь раненым. В другом
случае лишь с трудом удалось отговорить мать двоих офицеров, находивших-
ся на фронте, от возвращения в качестве шпионки в неприятельскую страну,
в которой она воспитывалась. Жертвовали своей жизнью и имуществом для
служения родине и немецкие коммерсанты. Презирать подобные поступки,
наверное, никому не придет в голову.
Заслуживает также величайшего уважения и население Бельгии и Фран-
ции за поддержку, которую оно оказывало в разведке своим борющимся бра-
тьям. Оно было воодушевлено горячим патриотизмом и никогда за долгие
годы войны не теряло надежды на победу своего народа: несмотря на тяжкое и
без того бремя войны, а быть может — именно вследствие этого — никогда не
теряло оно и желания содействовать достижению этой победы. Многие фран-
цузы и бельгийцы обоего пола были уличены в содействии беглым солдатам
и шпионажу, равно как и в самом шпионаже, и были строго наказаны по за-
конам военного времени. В этом случае они все, без исключения, были геро
ями, и перед лицом смерти лишь немногие из них выказывали слабость. Они
умирали, не дрогнув бровью, часто — с последним словом о своем отечестве.
Смертные приговоры над женщинами не были ни разу приведены в исполне-
ние, хотя часто именно они работали наиболее горячо. Так, например, одна
молодая французская модистка взяла на себя руководство на театре военных
действий передовым сборным пунктом для большой организации, шедшей
через Бельгию в Голландию; она знала при этом, что организация эта два раза
уже была разбита, и оба предшественника ее на передовом посту были приго-
ворены к смерти. Несмотря на все свое личное уважение к подобной деятель-
ной любви к отечеству, верховное командование, ответственное за благо своих
собственных войск, не могло соглашаться с мягкими судебными приговорами
германских полевых судов в Бельгии, равно как с широко применявшимся
генерал-губернатором фон Биссингом правом помилования по политическим
мотивам. На этой почве между ними часто возникали разногласия.
Благодарного признания достойны, однако, лишь те национальные шпи-
оны, единственной движущей силой которых было желание содействовать
победе своего народа. Но были и иные. Разведывательный отдел осаждали
многие, стремившиеся использовать разведку в своих личных целях. Они по
большей части рассчитывали обеспечить себе деловые преимущества и дру-
гие привилегии, благодаря облегченному для разведки проходу через грани-
цу. Разведывательная служба также несет долю ответственности за наличие в
обществе моральной неустойчивости.
Эта группа стоит очень близко к третьей группе международных шпионов.
Они также не имеют права на нравственное оправдание. Они злоупотребля-
ют гостеприимством нейтральной страны, по большей части воодушевлены
лишь жаждой денежной наживы. При подобной психологии они ненадежны
и трусливы. Впечатление это подтвердилось во всех тех случаях, когда они по-
падали под суд. Германской разведке пришлось, однако, встретить несколько
таких случаев, когда нейтральные иностранцы самоотверженно оказывали ей
услуги, будучи искренне убеждены в несправедливости, допускаемой по от-
ношению к Германии.
Печальной главой в развитии разведки является государственная измена.
Интересам государства сильно вредит то обстоятельство, что наказуемой яв-
ляется лишь военная измена стране. С тех пор, как война между народами
протекает не только на поле брани, государственная измена в области поли-
тики и хозяйства приобретает, по меньшей мере, такое же, а в так называемое
мирное время имеет и большее значение, нежели военное предательство. Та-
кое явление, что шпион, жертвующий собой за свой народ, подвергается пре-
зрению и суровому наказанию, государственный же изменник, сознательно
или не сознательно вредящий своему народу, от наказания ускользает и даже

часто из своего образа действий извлекает материальную или политическую
выгоду — противоречит нашему правосознанию. Народы со здоровым нацио-
нальным чувством должны в будущем с уважением вспоминать о своих шпи-
онах, к государственным же изменникам должны испытывать глубочайшее
презрение и строжайшим образом их наказывать.
Государственная измена принесла Германии во время войны гораздо боль-
ше вреда, нежели шпионаж неприятеля, несмотря на громадный масштаб его
организации.
Сознательно совершили государственную измену перед войной во время
и после нее те, кто был за это осужден, и число которых я уже приводил. Но
действительное количество их этим далеко еще не исчерпывается.
Безнаказанными остались те германские государственные изменники, ко-
торые поддерживали неприятеля в его пропаганде заграницей, направленной
против германской победы.
В области государственной измены разведка переходит целиком на почву
политики. На этом пункте следует прекратить наше изложение, дабы не быть
вынужденным поднять все политические вопросы об исходе войны.
X. ВЗГЛЯД НАЗАД и ВПЕРЕД.
Полученная картина показывает, что на сияющем фоне выполненного с

обеих сторон военного долга, долг политический исполнялся во время войны
лишь врагами Германии. Темным пятном на этой картине является призна-
ние, что в рядах собственного борющегося народа имелось так много государ-
ственных изменников.
Какой бы обширной ни казалась здесь неприятельская разведка по срав-
нению с разведкой германского Генерального штаба, действительность без со-
мнения превосходила и это изображение, которое я мог дать лишь в той мере,
в какой неприятельские предприятия стали известны германской контрраз-
ведке. Было бы очень ценно, если бы и противники наши сообщили теперь
точно о том, что они фактически знали о германской разведке. До сих пор
они хвастались лишь успехом своей разведки и жаловались одновременно на
огромную будто бы работу германской разведки при подготовке и проведении
мировой войны, но последнего они не доказали никакими фактами. Уста-
новление фактов доказало бы неосновательность упреков в том, что Германия

стремилась к войне, но не опровергло бы, что она упустила подготовку войны
и проведение ее до ее конечной цели, т. е. до победы. Изречение: «Хочешь
мира, готовься к войне» было выполнено Германией лишь в его первой части.
В настоящее время уже нет сомнений в том, что зависевшая от Франции
и руководимая великим князем Николаем Николаевичем военная партия
России победила и приняла решение воевать уже в феврале 1914 года. Если
бы германское правительство располагало политической разведкой и знало
обо всем этом, то подготовка к войне могла бы, хотя бы в последний момент,
быть иной, и, прежде всего, вопрос о том, кто повинен в войне, был бы осве-
щен правильно с самого начала. Весьма вероятно, но не могло быть доказано,
что уже в 1913 году Россия, благодаря своей разведке, имела полные сведения
о германском плане войны на востоке и на западе и сообщила их и фран
цузскому правительству, но что в Париже это встретили с недоверием, так как
считали неправдоподобным, чтобы немцы предполагали оказать сопротивле-
ние русской армии со столь слабыми силами. Если верно предположение, что
германской план войны был известен, то становится понятной и заблаговре-
менная русская мобилизация и замедление французского выступления. Все
это должно было способствовать использованию слабости германской армии
на востоке.
В Германии знали про подготовку войны неприятельской разведкой, но
верили этому лишь в Генеральном штабе. Политика старалась избежать этой
тяжкой необходимости. Народу не рассказывали о неприятельском шпиона-
же из боязни усилить зло еще более и привлечь этим новые силы на службу
неприятельской разведки. Теперь можно сомневаться, был ли этот путь пра-
вильным. Противники пошли иным путем. Уже в мирное время воспитывали
они в народе враждебное отношение к Германии, и предостерегали его от про-
никновения германской разведки. От опасностей собственной разведки свой
народ они оберегали и возлагали ее на нейтральных граждан, планомерно и
целесообразно подготовляя войну и в этом отношении. Военная разведка, а
тем самым и все вообще военное дело, являлось для них уже в мирное время
политическим орудием. Иначе обстояло дело в Германии. Существенным от-
личием германской разведки являются именно ее чисто военный характер и то
обстоятельство, что она не только не пользовалась поддержкой политических
факторов, а, наоборот, принуждена была прокладывать себе дорогу вопреки
им. Следствием этого была необходимость концентрировать свои силы в про-
тивоположность неприятелю, у которого они растекались по безбрежным про-

странствам. Сама по себе концентрация эта вредной не была; но она приноси-
ла пользу лишь отрицательной цели разведки. Свое положительное использо-
вание разведка нашла лишь в победоносном течении военных операций. Для
положительной же политической работы германской разведке недоставало не
только политического руководства, но и необходимой массы агентов.
Война освободила военную разведку от оков мирного времени и дала ей
возможность свободно развиваться. Но и во время войны, германская развед-
ка оставалась чисто военной. При обстоятельствах, предвидеть которые было
невозможно, Генеральному штабу приходилось ее организовать заново против
Франции и России и создавать из ничего против Англии, а затем и против
Америки.
Удачное выполнение этого показывает, что будь налицо такая же реши-
мость и в области хозяйственной и политической разведки, кое-что можно
были бы сделать и там, и что соединенные силы их этих разведок могли бы
под решительным политическим руководством многое нагнать и многого до-
стигнуть.
Вместо этого, однако, на военную разведку нагрузили также и обслужива-
ние печати, а затем на нее же возложили заботу о настроении народа и армии.
И то и другое повлекло за собой не политическую поддержку разведки, а по-
литическую ненависть к ней.
Между военной разведкой и политическими взглядами Германии раскры-
валась все более значительная пропасть. В то время, как политические деяте-
ли верили в готовность неприятеля к соглашению и говорили о возможностях
мира, военная разведка никогда не сообщала каких-либо данных о слабости
военного руководства у неприятеля или о готовности его политических руко-
водителей к соглашению. Поступали, правда, сообщения об усталости и осла-
блении дисциплины в единичных войсковых частях. Одновременно, однако,
поступали и сообщения о самых беспощадных мерах правительств, называв-
шихся демократическими, но, несмотря на это, навязывавших массам свою
волю.
В Германии же все признаки слабости не только не исправлялись прави-
тельством, а наоборот, усиливались его уступчивостью. Неприятельская раз-
ведка легко разобрала, на какие пункты ей следует напирать со своей пропа-
гандой. Она знала, каким путем можно увеличить недовольство и слабость и
усилить заблуждение.
Дух августа 1914 года оставался в живых под конец лишь на фронте. В нем
заключался глубочайший секрет успехов германской армии. 28 сентября 1918
года генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга посетила в Верховной ставке
иностранная офицерская миссия, возвращавшаяся с боевого фронта во Фран-
ции. Начальник миссии, кавалерийский полковник, отзывался с особенным
почтением о духе войск, которых они видели во время тяжелых боев. Он гово-
рил, что геройское поведение их гарантирует окончательную победу. Это было
в тот же день, в вечер которого Гинденбург — Людендорф принуждены были
принять решение об отказе от борьбы. 26 октября 1918 года я находился вместе
с военными вождями в Берлине. После прибытия туда я заболел свирепство-
вавшим тогда гриппом и был в течении нескольких дней прикован к постели.
В это время меня посетил один нейтральный гражданин, находившийся в Гер-
мании на высоком официальном посту. Он сказал, что положение Германии
принуждает его отказаться от своего нейтралитета для пользы Германии. Он
знает донесения представителей своей страны во Франции и заклинает вер-
ховное командование не складывать оружие, так как силы противника также
исчерпаны, а в случае сдачи — Германии не приходится ожидать пощады. Я
мог только ответить ему, что мне только что сообщили об отставке генерала
Людендорфа. Вера в соглашение победила волю к защите.
Разведка является как бы барометром, показывающим напряжение между
государствами. Перед войной, во время войны и еще после нее он показывал
для Германии бурю. Чем основательнее разрешила, однако, эту задачу развед-
ка и чем в большой степени страны победительницы вступают между собой
снова в хозяйственную и политическую, а потому и в военную конкуренцию,
тем в большой мере будет обращаться их поставленная опытом войны на не-
виданную доселе высоту разведка и против бывших друзей. Это произойдет в
особенности в том случае, если идея мира между народами начнет когда-либо
практически осуществляться, так как именно тогда важно будет узнать через
посредство разведки, настолько серьезно проводится разоружение другими
странами. К разведке идея разоружения определенно не относится, так как по-
ложительная часть ее, т. е. пропаганда, стала бы, вместо орудия военной борь-
бы, орудием борьбы политической еще в большей степени, нежели в настоя-
щее время. Разведка стоит, таким образом, во всяком случае, на пороге новых
заданий. Не приходится уже презрительно отделываться от нее словом «шпи-
онаж». Не следует также и заблуждаться насчет ее отсутствия на основании
того, что ее существование официально отрицается или о ней мало говорится.
«Война в мирное время» — таково лучшее определение теперешней роли

разведки в конкуренции народов. Поскольку будущие войны будут проис-
ходить лишь между крупными государствами, для которых узы лиги наций,
связывающие лишь мелкие государства, значения не имеют, то чем больше
времени будет требоваться на подготовку войны; чем большее значение будет
иметь исход этих войн для всех народов; чем больше будет вследствие это-
го их военное снаряжение; чем труднее станет переносить в течение долгого
времени тяжелое бремя вооружений; чем легче технический прогресс сможет
дать одному ошеломляющий перевес над другим, тем менее будет возможно
обойтись без мирной работы разведки. Общность интересов стран победи-
тельниц исчезла. Каждая из них будет стараться первой использовать общий
опыт. Начнется невиданное доселе по интенсивности соревнование во всех
областях разведки. Цели ее будут преследоваться еще более интенсивно и без-
оговорочно, нежели раньше, и именно поэтому будут пытаться снова погру-
зить ее во мрак тайны.
За свое будущее может быть спокойно лишь то государство, политические,
хозяйственные и военные руководители которого и в области разведки вы-
полняют свой долг совместно. Однако массовый характер, приданный раз-
ведке Францией, следует считать грубым бесчинством и бороться с ним, если
только не ставить себе целью заразить другие народы ядом шпионажа и госу-
дарственной измены.
Если верно, что разведка приобретает в будущем значение гораздо боль-
шее, чем то, которое она имела перед мировой войной, то необходимо, чтобы
чиновничество и армия, в первую же голову весь народ и, в особенности, выс-
шие слои его, были предупреждены, научились быть молчаливыми и более
внимательными, чем это имело место до войны в Германии и в соседних с
нею странах, в первую очередь зараженных шпионажем. После того, как ин-
тенсивная военная, политическая и хозяйственная разведка вошла, благода-
ря своим успехам в мировой войне, в ряды официальных государственных
функций, стала своевременной и необходимость довести это обстоятельство
до сознания народов. Война передала контрразведку из рук полиции в руки
верховной государственной власти. Будущее передает ее в руки всего народа.
К этой самозащите способны, однако, лишь народы со здоровым националь-
ным чувством; лишь те правительства, которые поддерживают в народе это
чувство, выполняют свой долг, и будут пользоваться успехом в борьбе с раз-
ведкой. Именно Германия знает по своему опыту, что одних лишь материаль-
ных средств, для этой цели, недостаточно, что необходима моральная борьба
с разведкой.
Соответственно сущности разведки мы видим, что выполнение ее нахо-
дится всюду в руках военных, но руководство — в руках политических.
Только германская разведка была до сих пор лишена политического руко-
водства.
С разгромом Германии «сердечное согласие» (Антанта) потеряло свою об-
щую цель. На место его выступит новая группировка держав. Русская про-
блема не разрешена для великих держав, заинтересованных в восстановлении
России.
По пути к будущему развитию впереди идет разведка, стремящаяся этот
путь распознать и на него повлиять. Настоящее время является как бы создан-
ным для разведки. Это относится и к Англии, и к Северо-Американским Со-
единенным Штатам. Структура Британской мировой империи, иммиграци-
онный и расовый вопросы в Америке прямо-таки побуждают к применению в
них разведывательного искусства. Тайная сила разведки будет в будущем го-
раздо более значительной, нежели была в прошлом и есть в настоящее время.
***
Максимилиан РОНГЕ
РАЗВЕДКА И КОНТРРАЗВЕДКА

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Макс Ронге — офицер австрийского генерального штаба, с 1913 г. и до кон-

ца мировой империалистической войны был начальником разведывательного
бюро.
Книга Ронге не дает полного представления об организации и методах ра-
боты австрийской разведывательной службы. Ронге сам предупреждает чита-
теля о том, что “присяга не позволяет ему быть откровенным”. Однако его
германский коллега В.Николаи на страницах немецкой военной печати в ре-
цензии на книгу Ронге упрекает последнего в “нескромности и в разглашении
австрийских агентурных тайн, которые еще могут пригодиться в будущем”.
Выпуская свою книгу, Ронге преследовал две противоречивые цели:
1) доказать, что австрийская разведка и контрразведка работали хорошо, и
2) наглядно показать буржуазии, что она, находясь у власти, оказывала не-
достаточную поддержку разведке и контрразведке, недоучитывала их огром-
ную силу и значение в современном капиталистическом государстве и что по-
этому разведка и контрразведка не могли полностью развернуться и реализо-
вать все свои возможности. Этой противоречивостью целей можно объяснить
много раз повторяющиеся расхождения в его утверждениях и выводах. Он
жалуется, что разведывательная служба в Австро-Венгрии была до мировой
войны в загоне и что ей не давали достаточно денежных средств. Но в то же
время он говорит, что о противниках и союзниках австро-венгерская разведы-
вательная служба знала все или почти все.
Далее он утверждает, что военным атташе запрещалось заниматься до-
быванием нужных данных о соседях агентурным способом, что разведке не
разрешалось использовать в агентурных целях посольства, консульства и пр.,
и наряду с этим приводит хорошие и плохие образцы агентурной работы
австрийских посольств, консульств и военных атташе.
В этом стремлении одновременно напугать и успокоить буржуазию Рон-
ге не раз противоречит сам себе и впадает в противоречие с бывшим на-
чальником австрийского генерального штаба фон Конрадом. Так, например,
Конрад утверждает, что разведка и контрразведка всегда находили сильную
поддержку со стороны Франца-Иосифа. Ронге отрицает это. Конрад приводит
свой разговор в 1909 г. с австрийским военным атташе в Петербурге, майором
графом Спанокки, тем самым опровергая две легенды Ронге: первую — о не-
достаточности денежных средств и вторую — о запрещении военным атташе
заниматься шпионажем. Конрад пишет, что майор Спанокки высказал мысль,

что «за 50–60 тысяч рублей можно было найти человека, могущего сообщить
данные о новом плане русского развертывания».
На это Конрад, по его же словам, ответил, что он готов дать на это дело и
100 000 рублей, но что эта сумма является крайним пределом того, что мо-
жет быть дано из разведывательного фонда генерального штаба. В случае же,
если бы понадобилась большая сумма, пришлось бы просить ее у министра
иностранных дел.
Спрашивается, откуда генеральный штаб мог иметь такую сумму, если, по
словам Ронге, он лишь с 1911 г. начал получать на разведку только 185 000
крон, т.е. 68 450 рублей в год?
Ронге убеждает своих бывших хозяев, что самым лучшим и действенным
инструментом в борьбе против революционного движения является военная
контрразведка. Он утверждает, что если бы военной контрразведке была пре-
доставлена полная свобода действий, свержение монархии в Австро-Венгрии
было бы по всей вероятности предотвращено.
Ронге упрекает также австрийскую буржуазию в том, что она якобы неохот-
но шла на предложение д-ра Витольда Иодко и Иосифа Пилсудского, сделан-
ное ими от имени “польской социалистической партии” — об использовании
последней в целях шпионажа против царской России. Фактически же Иодко и
Пилсудский и их политические единомышленники были широко использова-
ны австрийской разведкой и контрразведкой как в борьбе с революционным
движением внутри Австро-Венгрии, так и в чисто шпионских целях против
стран, граничащих с Австро-Венгрией.
По-видимому, все эти выводы Ронге оказались достаточно убедительными
для австрийской буржуазии, и она в 1934 г. избрала его своим “спасителем”,
назначив начальником разведки и контрразведки хеймвера и предоставив ему
свободу действии в борьбе с революционным движением.
В своем труде Ронге пытается также “убедить” в том, что шпионаж — дело
“чистое”, “честное”, нужное и необходимое для современного капиталисти-
ческого государства, что шпионаж — дело не позорное и в то же время до-
ходное. Эти свои положения он пытается иллюстрировать многочисленными
примерами.
В книге Ронге имеется немало фактических неточностей и сознательных
искажений. В некоторых случаях мы оговариваем это в подстрочных приме-
чаниях.
В частности, автор всячески старается выгородить своих “высокопостав-

ленных” агентов по шпионажу. Ронге часто повторяет, что осведомленность
австрийской разведки была в большей степени через перехват радиограмм,
а ни в коем случае не изменой высшего командования, как думали в России.
Он, например, утверждает, что бывший военный министр Сухомлинов и пол-
ковник Мясоедов никогда не были связаны с австро-немецкой разведкой и
тем более не являлись ее агентами. Теперь уже точно установлено, что эти
оба лица и их окружение были шпионами Германии и что даже продажное
царское правительство вынуждено было Мясоедова казнить, а Сухомлинова
отстранить от должности и заключить в крепость.
В книге Ронге приведено много фактического материала, характеризую-
щего организацию и технику работы разведывательных служб современных
капиталистических стран. В ней показаны современные средства разведки,
практическое их применение и взаимодействие.
Среди других сведений военный читатель найдет в книге Ронге сравни-
тельно подробные данные о подготовке австро-венгерской разведывательной
службы к работе во время войны.
Основное острие австрийская разведка вкупе с немецкой направляла про-
тив России. Еще задолго до мировой войны были созданы шпионские центры
во всех стратегических пунктах вдоль западной границы.
Ронге приводит много данных о том, как шпионы внедрялись в военные
объекты еще в мирное время, как осуществлялась диверсионная деятельность.
Характерно отметить, что эти мобилизационные мероприятия разведы-
вательной службы были рассчитаны так, чтобы предшествовать мобилизаци-
онным мероприятиям общего порядка. В частности, перевод разведыватель-
ной службы hа военное положение предусматривается в три приема: первая
стадия усиленной разведки — “на политическом горизонте сгущаются тучи”;
вторая стадия — “политический горизонт закрыт тучами” и третья стадия —
перевод разведывательной службы на военное положение — “война объявле-
на, идет общая мобилизация”.
Заслуживают внимания военного читателя также и данные о разведы-
вательной службе войсковых штабов. Оказывается, что в мирное время раз-
ведывательное бюро генерального штаба Австро-Венгрии не занималось во-
просами войсковой разведки. Подготовка войск к разведывательной службе в
общей тактической учебе не проводилась, за исключением конницы, боевая
подготовка которой проходила под знаком разведки. Но даже, несмотря на
это исключение, австрийская конница, как показал опыт мировой империа-

листической войны, оказалась неподготовленной и неспособной выполнить
разведывательные задачи.
В общевойсковых штабах не было ни одного специального работника, ве-
давшего вопросами добывания сведений о противнике. Этим вынуждены
были заниматься сами командиры батальонов и полков, а в штабах дивизий и
корпусов — оперативные работники по совместительству. При штабах корпу-
сов и отдельно действующих дивизий находились уполномоченные разведы-
вательного отделения штаба армии, возглавлявшие только агентурную работу.
Такое положение существовало до 1917 г., когда в штаты батальона была
введена должность офицера-разведчика, а в дивизиях и корпусах эти обязан-
ности были возложены на одного офицера оперативного органа.
В 1917 г. каждая пехотная дивизия получила по четыре группы (поста) на-
земных наблюдателей, вооруженных стереотрубами и биноклями; каждая
кавалерийская дивизия — по три группы и армейские корпуса — по одной
группе наземных наблюдателей.
Характерно, что при смене или переброске войскового соединения на
другой участок фронта несколько наблюдателей во главе с унтер-офицером
оставлялось на прежнем месте и переходило в подчинение вновь прибывшего
соединения, т.е. они были прикреплены к определенной территории, а не к
соединению или части.
Тот же территориальный принцип австрийцы применяли в отношении
агентуры, радиостанций и телефонного перехвата и подслушивания.
Особого внимания заслуживают данные об организации службы радио-
перехвата и подслушивания телефонных разговоров и об австрийских успехах
в дешифровании переписки противника.
В книге Ронге немало недостатков, неточностей, недоговоренностей и, как
мы уже упоминали выше, даже сознательных искажений. Однако, несмотря на
это, она представляет интерес для ознакомления с целями и задачами шпио-
нажа, с практикой и техникой шпионской и диверсионной работы разведыва
тельных органов капиталистических стран.
I. РАЗВИТИЕ
ВОЕННОЙ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЫ
В ГАБСБУРГСКОЙ МОНАРХИИ
Разведывательная служба с незапамятных времен была спутником войны.

Для всякого командования столь же важно добыть сведения о противнике,
как и скрыть от противника свою обстановку и свои намерения. Организация
разведывательной службы выросла постепенно вместе с развитием военного
дела. Этот особый орган постоянно сводил в одно целое результаты своей дея-
тельности, а военный начальник использовал их в качестве основы для своего
решения.
До конца XVIII века специальные разведывательные бюро создавались при
штабах высшего командования только в военное время. Они работали под
руководством офицеров штаба генерал-квартирмейстера (с 1865 г. названного
генеральным штабом), тоже существовавшего лишь в военное время. Развед
кой занимались дипломаты. Благодаря тому, что офицеры и солдаты очень
часто переходили из одной армии в другую, положение иностранных армий
не составляло тайны. Большие пешие походы войск создавали благоприятные
условия для добычи военной разведкой сведений о противнике. Кроме того,
служба разведки в значительной степени упрощалась благодаря однородности
войск, среди которых существовали одинаковые тактические и стратегические
(оперативные) воззрения.
Во время войны против французской революции стало очевидным, что
прежняя линейная тактика устарела. Обстановка изменилась. Войска посте-
пенно разделялись на группы, корпуса, объединявшиеся лишь на поле битвы.
Это значительно повысило требования, предъявлявшиеся к разведыва-
тельному аппарату. Разведывательные органы были поставлены перед необхо-
димостью подбора еще в мирное время способных и вполне надежных людей
и подготовки их для разведывательной работы на будущих театрах военных
действий. Франция, подавая пример, шла в первых рядах, и успехи Наполеона
во многом объяснялись великолепной работой разведывательной службы.
В 1864 г. аппарат австрийского разведывательного бюро имел в своем со-
ставе уже 13 офицеров и 1 унтер-офицера. Характерно отметить, что в 1864 г.
во время войны с Данией разведывательное бюро, организованное при 6-м ар-
мейском корпусе имело так мало работы, что его руководитель капитан Виль-
гельм фон Грюндорф принял на себя еще обширное наградное дело.
Разведывание Пруссии было начато в марте 1866 г. Его вели окружные

инстанции в Богемии, Моравии и Силезии, командование крепости Иозеф-
штадт, временное окружное командование Троппау и местное генерал-ко-
мандование в Моравии. В то время особенно выдвинулся австрийский гене-
ральный консул фон Грюннер в Лейпциге, который и после оставления своего
поста, в связи с вторжением пруссаков на нашу территорию, держал связь с
тайными агентами.
В созданной 15 мая 1866 г. главной квартире северной армии разведслуж-
бой руководил подполковник Карл фон Гегетгофф так хорошо, что, по выраже-
нию знатока этой войны генерал-майора фон Штейница, операции были по-
добны игре с открытыми картами, тогда как пруссаки сильно в этом отстали.
Так же хорошо работала служба разведки против Италии.
С середины ноября 1866 г. в работе разведывательной службы наступило
затишье. Связь с гражданскими властями была совершенно утеряна. Только
со времени франко-германской войны 1870-1871 гг. разведывательная служба
получила некоторую устойчивость.
В 1872 г. было издано “руководство разведывательной службы”, имевшее в
виду главным образом значительно усилившегося противника на юго-западе —
Италию. Этим руководством, в целях экономии, было упразднено ведение во-
енной разведки в мирное время.
Введение всеобщей воинской повинности почти во всех европейских го-
сударствах, сокращение сроков мобилизации, развитие и улучшение желез-
нодорожной сети, ускорявшее сосредоточение войск на границе, — вес это
настоятельно требовало ведения разведки еще в мирное время, ибо в против-
ном случае навряд ли разведывательная служба могла своевременно создать
столь необходимую во время войны агентурную сеть в стране противника.
Об этом, конечно, не думали художники бережливости, которым жаль было
тратить деньги на оплату агентов в течение, может быть, многих мирных лет.
Наблюдение за иностранной военной организацией и за все чаще и чаще по-
являющимися новинками военной техники предполагалось передать, глав-
ным образом, военным атташе, институт которых мало-по-малу вводился при
посольствах и представительствах всех государств.
При существовавшей тогда сравнительной простоте военного дела для ис-
кусного военного атташе было нетрудно выполнять эти задачи. Таким путем
разведывательное бюро получило через военного атташе итальянскую моби-
лизационную инструкцию, ежегодные отчеты русского военного министра
царю, материалы об организации русской армии в военное время и прочие

вспомогательные документы. Способные и опытные военные атташе подолгу
оставались на своих местах. Так, военный атташе в Петербурге Эдуард Клепш
пробыл на этой должности 25 лет (1875-1900 гг.).
В то время разведывательным поездкам офицеров за границу не чинилось
особых препятствий. В период с 1874 г. по 1882 г. таких поездок совершалось
до 20 ежегодно. Сверх того министерство иностранных дел, по желанию во-
енного ведомства, охотно прикомандировывало офицеров к консульствам. В
школах дипломатов и в восточной академии ввели преподавание военных
предметов.
Начиная с 1877 г., ирредентистские стремления в южном Тироле, питаемые
из Италии, принудили военные инстанции усилить разведку. В этом отноше-
нии разведывательному отделению военного командования в Инсбруке по-
могали пограничные полицейские отделения, триентская полиция, отдельные
жандармские посты и ближайшие консульства. Было приступлено к система-
тическому разведыванию итальянских укреплений на тирольской границе. В
1908 г. фортификационное разведывательное бюро военно-технического ко-
митета было включено в состав разведывательного бюро генштаба. Главное
командование в Сараево приняло на себя разведывательные обязанности, вы-
полнявшиеся ранее местным генеральным консульством.
С начала 70-х годов Россия стала уделять повышенное внимание Галиции.
Впервые разведывательное бюро генштаба начало борьбу с разведкой соседей,
т.е. стало заниматься контрразведкой. После оккупации Боснии натянутые
отношения усилились. Все отчетливее вырисовывалась опасность войны, и с
1882 г. австрийские консульства в России переключились на энергичную ра-
боту по разведке. Они проявляли столь большое усердие, что одному из них —
консулу в Москве, Стефану Буриану фон Раен (впоследствии министр ино-
странных дел) — пришлось предложить несколько ослабить его разведыватель
ное рвение.
Во главе австрийского разведывательного бюро после полковника Адольфа
Леддина (1876-1879 гг.) стояли полковники Карл фон Рипп (до 1882 г.), Гуго фон
Биллимек (до 1886 г.) и Эдмунд Манер фон Марнегг (1893 г.). При двух послед-
них разведывательная служба быстро развилась. Уже с 1885 г. в разведыватель-
ном бюро генштаба пришлось создать специальную группу, руководившую
разведыванием России при содействии разведывательных отделении штабов
I и II корпусов в Кракове и Львове, а с 1889 г. — и Х корпуса в Перемышле.
Через 4 года было утверждено временное “Наставление по ведению разведки

в мирное время”. Это наставление касалось исключительно разведки против
России и узаконило ее ведение в мирное время.
На это дело ежегодно отпускалось 60 000 гульденов, что дало возможность
содержать в России около сотни тайных агентов.
Русские в то время еще сильно отставали в деле разведки, которая велась
ими без системы и без энергии неприспособленными для этого органами
и недостаточно обученными агентами. В то же время русская контрразвед-
ка, благодаря многочисленной полиции, стояла на высокой ступени. Между
прочим, в ее сети попался поручик фон Урсин-Прушинский, вступивший во
время своей “миссии” в связь с некоторыми из тайных агентов и скомпро-
метировавший, кроме того, успешно работавшего по разведке вице-консула
в Варшаве Юлиуса Пинтера (офицер генштаба, с 1883 г. по 1885 г. работал в
разведывательном бюро генштаба). Этого великолепного разведчика мы были
вынуждены в 1889 г. отозвать. Впоследствии министр иностранных дел выра-
зил желание сократить подобные “поездки” офицеров и ограничил содействие
своих органов разведывательной работе лишь исключительными случаями.
С тех пор началась глухая борьба между разведывательными органами обо-
их государств. Уже в 1889 г. в Галиции был осужден первый русский шпион.
Другой, австрийский дезертир Венцель Марек, энергично занялся кражами и
ограблениями военных канцелярий. В 1887 г. ему в руки попали планы крепости
Перемышль, которые он передал в Варшаву. Не зная о хороших отношениях,
завязавшихся между разведывательным бюро генштаба и начальником герман-
ской разведки майором фон Венкером, Марек позволил в 1890 г. органам ав-
стрийской контрразведки завлечь себя на германскую территорию, где он и был
арестован и выдан для суда Австрии. Русские немедленно взяли реванш. Им по-
могло то обстоятельство, что австрийские агенты работали группами. Это была
большая ошибка нашей разведслужбы, так как арест одного агента, особенно
начальника группы, тянул за собой остальных. Таким образом, из-за Марека
пострадало 28 человек нашей агентурной группы Киев—Житомир—Волочиск,
а также некоторые агенты в Варшаве, среди последних — один очень ценный.
В последующие годы русские в достаточной мере удачно продолжали свою
охоту за шпионами. Даже один слепой, т.е. с виду совершенно непригодный
агент, не ускользнул от их внимания и должен был идти в Сибирь наравне
со своими зрячими помощниками, которых он сумел себе подобрать. Однако
это не помешало нашему разведывательному бюро быть блестяще информи-
рованным о России, при поддержке военно-уполномоченного в Петербурге

и особенно благодаря одновременно с ним назначенному военному атташе
штабс-капитану Эрвину Мюллеру. Были добыты даже планы русского развер
тывания, а также секретные одноверстные карты.
К тому времени австрийцам удалось углубить совместную работу с герман-
цами и наладить обмен секретными данными о России. Германская разведы-
вательная служба была проведена по книгам австрийского разведывательного
бюро генштаба как источник № 184.
Недостаток в офицерах генерального штаба, владевших русским языком,
старались восполнить тем, что, начиная с 1890 г., ежегодно отправляли двух
офицеров для изучения языка в Казань. Эту уступку мы с трудом вырвали у
русского военного министра Ванновского.
Это было время высшего расцвета австрийского разведывательного бюро,
продолжавшегося до 1903 г. Несколько офицеров было послано в качестве
тайных агентов в Италию. В Белграде работал майор генштаба Евгений Горд-
личка, бывший в такой милости у короля, что ему не повредило даже заявле-
ние бывшего австро-венгерского консульского агента в Неготине Радованова
о том, что Гордличка занимается разведкой. Консулы Юлиус Писко (Янина,
Ускюб, Салоники), Гектор де Роза (Ниш), Альфред фон Раппапорт (Призрен)
и консульский чиновник Адольф фон Замбаур (Ускюб) великолепно освещали
Балканы. Вновь созданные разведывательные пункты в Темешваре (1889 г.), а
также при командовании военного порта в Каттаро (1898 г.) дополняли развед-
ку, направленную против Сербии и Черногории.
Само собой разумеется, что и остальные государства в деле разведки от
Австрии не отставали. Они привлекали к разведывательной работе всякие
элементы, ни в малейшей степени не считавшиеся ни с какими нормами
нравственного свойства в отношении своих хозяев. Нередко они работали на
две стороны (двойники), нередко были просто обманщиками. Они старались
выманивать деньги или доставлять хозяину фальшивые документы (шантаж).
Шпионаж тогда был в мирное время малоопасным занятием, поскольку за-
конодательство того времени угрожало сравнительно небольшой карой. В Ав-
стрии высшей мерой наказания было 5 лет каторжных работ, в Венгрии —
только тюремное заключение. Выдача военной тайны стала считаться престу-
плением по закону лишь много позднее.
Первый современный уголовный кодекс против шпионажа ввела в 1886 г.
Франция, однако и этот кодекс отличался еще своей мягкостью. За Францией
последовали Англия и Италия — в 1889 г., Россия — в 1892 г. и Германия — в

1893 г. После этого в Австрии приступили к составлению проекта нового за
кона, который, однако, только в 1896 г. был представлен в парламент мини-
стерством.
Таким образом в Австрии шпионы, которых удалось захватить, отделыва-
лись очень дешево. В 1897 г. в руки жандармерии попал человек, с большой
ловкостью внушивший к себе доверие военных кругов и сумевший незамет-
ным образом выведать секретные сведения. Это был Пауль Бартман, бывший
обер-лейтенант, работавший у русского военного атташе в Вене полковника
Зуева и его помощника подполковника Воронина. Он работал вместе со своим
сообщником Ваничеком в течение 6 лет в Галиции, пока не был арестован
при разведке железной дороги. Он был присужден к высшей мере наказания
— к 5 годам. Был также арестован по обвинению в шпионаже бывший желез-
нодорожный служащий Карл Сария. Его арест привел к обнаружению целой
организации, работавшей в Бельгии, в Ницце и в других крупных странах и
городах. Организация эта занималась, главным образом, “обманным шпиона-
жем”. В этой же организации находился еще другой железнодорожный служа-
щий Пшиборовский, бывший германский лейтенант Вессель и некая Матиль-
да Беймлер. Раскрыть ее удалось благодаря совместной работе с германским
генштабом, также пострадавшим от работы этой организации.
В 1902 г. разведывательной деятельности против России был нанесен тя-
желый удар. В Варшаве был арестован германский агент — русский подпол-
ковник Гримм [1]. Следствие выяснило, что он поддерживал сношения с май-
ором Эрвин Мюллером, отозвание которого теперь стало неминуемо. В нем
мы потеряли энергичного и толкового работника. В дальнейшем, когда в 1903
г, мюрцштегерское соглашение, казалось, привело к сближению с Россией, и
когда год спустя война с Японией всецело поглотила внимание царской им-
перии, новый начальник разведывательного бюро подполковник Гордличка
(1903 — 1909 гг.) счел возможным пренебречь разведкой против России.
Правда, поведение русских могло бы служить предостережением. Еще в
1902 г. стало известно об организации в России специальных школ шпионажа.
Одновременно в Галиции появилось большое количество странных “точиль-
щиков”. Чины русской пограничной охраны все чаще и чаще стали переходить
нашу границу. Отдельные русские офицеры начали изучать немецкий язык,
хотя среди большого количества жителей Прибалтики и прочих германских
потомков, конечно, не было недостатка в офицерах, владевших немецким язы-
ком. Одним из таких изучавших немецкий язык был капитан Михаил Галкин,
позднее предприимчивый руководитель разведывательной службы в Киеве. В
1903 г. австрийская контрразведывательная группа генштаба узнала, что во-
енный прокурор ландвера, подполковник Зигмунд Гекайло, занимается шпи-
онажем в пользу России. Ему удалось сбежать, но на его следы навело письмо,
отправленное им на родину из Бразилии. С затратой 30 000 крон и при по-
мощи властей Бразилии Гекайло удалось арестовать и доставить в Австрию.
Другим признаком несомненной шпионской деятельности русских было на-
падение в том же году на штаб кавдивизии в Станиславове. Были похищены
мобилизационная инструкция и шифр мирного времени. Подозрение пало
на разжалованного командира взвода Антона Боднара, скрывшегося в Нью-
Йорке. В апреле 1904 г. он вернулся обратно в Галицию. Его уличил кусок за-
навески с окон штаба кавдивизии, найденный в его дорожном чемодане [2].
Руководитель разведывательной службы штаба Варшавского военного округа
полковник Батюшин также развивал кипучую деятельность. На это указыва-
ет случай двойного шпионажа пенсионера лейтенанта Болеслава Ройя. После
того как этот человек был принят на службу в качестве австрийского агента
в Кракове, он в 1906 г. выехал с рекомендацией графа Коморовского в Варша-
ву к полковнику Батюшину и заслужил себе честь и славу как осведомитель
о германских маневрах при Лигнице, где он присутствовал под видом кор-
респондента. После этого он вернулся обратно в Австрию и просил военное
министерство дать ему фальшивые документы для введения русских в заблуж-
дение. Привлеченный к ответственности, он сознался в своих сношениях с
Батюшиным. От него хотели узнать условный адрес последнего, а также шифр
его сообщений, но Ройя отказался это сообщить. После этого мы ему дали
возможность бежать и удовольствовались отдаленным наблюдением за этим
сомнительным господином.
В этом же году появилось объявление в “Нейе Фрейе Прессе”, а также в
германских газетах о том, что некий г. Гольтон вербует в Париже бывших
кадровых офицеров для “колониальных дел”. Несколько претендентов были
изумлены, когда Гольтон после краткого вступления прямо перешел к воен-
ным вопросам и в достаточно незамаскированной форме поставил вопрос о
шпионаже. Они сообщили об этом нашему разведывательному бюро, дога-
давшемуся, что за Гольтоном скрывается 2-е бюро французского генштаба, ру-
ководившееся в то время майором Дюпон. “Пригодным” лицам предложили
вступить в серьезный контакт с Гольтоном и в конце концов они очутились в
распоряжении полковника Батюшина, чем и было подтверждено то, о чем мы

только догадывались. Со времени заключения франко-русской конвенции в
1892 г., установившей взаимный обмен разведывательными данными, русская
и французская разведывательные службы работали рука об руку. При помощи
весьма заслуженного германского контрразведчика, полицейского советника
Цахера в Познани, мы смогли арестовать дезертира Франца Недвед, состояв-
шего на службе у полковника Батюшина.
Таким образом эти и другие случаи показывают, что Россия вела против
нас энергичную разведку. Наша же разведывательная сеть в России состо-
яла в 1906 г. всего лишь из двух агентов, работавших на разведывательном
бюро генштаба. Даже изучение русского языка в г. Казани было в том же году
приостановлено из финансовых соображений.
Конечно, невыгоды этого изменения курса дали себя почувствовать не сра-
зу. Незадолго до этого мы добыли за 10 000 рублей план русского развертыва-
ния. Это случилось как раз перед вызвавшим большой шум делом о шпионаже
полковника Леонтьева в России. Русско-японская воина дала великолепную
возможность наблюдать за русской армией. Это дело было возложено на под-
полковника Макса Чичерин фон Бачани, капитана графа Щептицкого (Ста-
нислава) на русской стороне и на военного атташе в Токио майора Адальберта
Дани фон Гиармата и обер-лейтенанта Эрвина Франца — на японской сторо
не. В частности, граф Щептицкий находился при кавкорпусе Ренненкампфа и
хорошо ознакомился с русской конницей. Попутно с этим обогатились наши
сведения о разведывательной службе во время войны, причем оказалось, что
японская разведка далеко обогнала русскую.
Пренебрежение разведкой против России казалось не опасным, так как в
1906 т. открылись первые перспективы снова быстро возродить агентуру в слу-
чае конфликта. Д-р Витольд Иодко и Иосиф Пилсудский от имени польской
социалистической партии предложили штабу военного командования в Пе-
ремышле в качестве эквивалента за поддержку их стремлений использовать
свою разведку. Если в Вене не были склонны даже временно согласиться на
такой эксперимент, то все-таки в случае нужды у нас было бы “железо в огне”.
Все это облегчило принятие решения, к которому было вынуждено разве-
дывательное бюро, так как в тот момент на первый план выступили соседи на
других границах. Ежегодные ассигнования на разведку достигли суммы в 120
000 крон. Со времени убийства короля в Белграде отношения с Сербией ста
новились все более и более напряженными. Полковник Гордличка, в качестве
большого знатока обстановки, взялся за создание разведывательной службы

против беспокойного соседа, а также против Черногории. Он же наладил си-
стему связи для надежной доставки сведений в случае воины, для чего, по
преимуществу, должны были быть использованы почтовые голуби, доставляв-
шиеся в Сербию из вновь созданных разведывательных пунктов Петервардей-
на, а также из Боснии.
Еще более опасной оказалась позиция члена тройственного союза — Ита-
лии, переключавшей на Австро-Венгрию свою разведку, ведшуюся до 1902 г.
главным образом против Франции, и начавшую с повышенной энергией про-
водить ирредентистскую пропаганду. Итальянские офицеры очень часто стали
приезжать в район, граничащий с Австрией. Их работа там, руководившаяся
военным атташе в Вене, носила явно шпионский характер, и мы вынуждены
были перейти к арестам. Правда, арестованных скоро отпускали на свободу,
потому что наше министерство иностранных дел не желало портить отноше-
ний и создавать размолвки с союзником.
Особую тревогу вызвали у нас сообщения о подготовлявшемся вторжении
в южный Тироль отрядов, о деятельности Риотти Гарибальди, а также о при-
готовлениях к вооруженному выступлению против нас в случае смерти Фран-
ца-Иосифа. Наше внимание обратило на себя то обстоятельство, что союз “За
Триенто и Триест” развивал оживленную деятельность, а председатель его
местной группы “Венеция” граф Петр Фоскари очень часто приезжал в Карин-
тию, где он имел поместье. Однако старания министерства иностранных дел
— не скомпрометировать себя — оказывались тормозом во всех мероприятиях
контрразведывательной службы. Все же контрразведка была усилена и на по-
мощь ей была привлечена пограничная стража.
В 1903 г. для того чтобы уплотнить агентурную сеть, был создан разведыва-
тельный пункт при 3-м корпусном командовании в Граце.
Весьма кстати в это время было сделано предложение одним господином,
вначале называвшимся “С.С. 60”, а потом “Дютрюк”, который за соответ-
ственное вознаграждение доставил нам итальянскую мобилизационную ин-
струкцию, железнодорожные графики и пр. Вначале невозможно было устано
вить, откуда он получал свои материалы, за которые он однажды по своему
желанию получил красивые серьги. Но уже в 1902 г. итальянцы заподозрили
капитана Джерарда Эрколесси в том, что он занимается шпионажем. Однако
они еще не оказались достаточно находчивыми, чтобы поймать его с полич
ным. Руководивший наблюдением обер-лейтенант карабинерских войск Бле
вел себя настолько неумело, что сицилианские власти начали за ним охоту,
как за шпионом. Наконец, в 1904 г. Эрколесси был уличен в государственной
измене в пользу Франции. С этого момента прекратилась доставка донесе-
ний и со стороны “Дютрюка”, который горько жаловался разведывательному
бюро на то, что этот случай весьма повредил ему. Было ясно, что он был по-
средником между Эрколесси и французской разведслужбой и одновременно
использовал попадавший в его руки материал для продажи его нам. Лишь впо-
следствии выяснилось, что за “Дютрюком” скрывался французский капитан
Ларгье, работавший во французской разведывательной службе и за спиной
своего начальника перепродававший док ументы, добытые для Франции.
Дело Эрколесси затруднило ведение разведки в Италии как раз в то время,
когда усилились слухи об итальянских фортификационных работах на вос-
точной границе. Установление этого факта приобретало особенное значение
потому, что это означало вынос вперед района развертывания и позволяло де
лать определенные выводы об оперативных замыслах Италии в случае войны.
Официальная Италия, подобно австро-венгерскому министерству ино-
странных дел, делала вид, что ничего не знает о существовании шпионажа
союзника, и дошла до того, что донесла на некоего Умберто Диминича, пред-
ложившего итальянскому морскому министерству копии с чертежей австро-
венгерских кораблей. По нашим сведениям, итальянцы этим “товаром” были
уже обеспечены и указанием на Диминича желали вызвать нас на выдачу им
итальянцев, продававших итальянские секреты.
Диминич был арестован и признался, что он сбыл эти чертежи русскому
военному атташе в Вене, полковнику Владимиру Роопу. При судебном разби-
рательстве была соблюдена такая деликатность, что покупщик чертежей даже
не был назван.
На это обстоятельство возлагал некоторые надежды и итальянский воен-
ный атташе в Вене, подполковник Чезаре Дельмастро, весьма честолюбивый и
желавший творить чудеса в разведке. Но ему не везло. Одному из своих аген-
тов, по-видимому, считавшемуся особенно надежным и ценным, он не только
предложил посетить Италию, но и сообщил ему миланский пароль офицера-
разведчика, капитана Читтадини — “Пьетро Аливерти”. Этот пароль играл в
итальянской разведслужбе такую же важную роль, как пароль “герцог” — во
французской [3]. В январе 1905 г. состоялась встреча этого агента с руково-
дителем итальянской разведки в Лугано. Доставленные агентом документы
вызвали огромный интерес, и он был щедро вознагражден. Итальянцы мало
догадывались о том, что документы были фальшивыми, изготовленными в

венском разведывательном бюро. Это в значительной степени облегчило нам
разоблачение итальянских шпионов. Агент нашего разведывательного бюро
очень хорошо сыграл свою роль и был не прочь продолжать игру. Однако на
этот раз, в интересах дела, было сделано исключение, и мы не были склонны
тратить время и силы на изготовление фальшивок.
Раскрытие пароля скоро дало себя почувствовать подполковнику Дель-
мастро. Некто Пьетро Контин и его любовница привлекли наше внимание
своими связями с Дельмастро. Прежде чем их арестовать, мы в течение не-
скольких месяцев за ними наблюдали. После их ареста Дельмастро утверждал,
что Контин служил у него переводчиком. Однако следствие и суд установили,
что Контин пользовался паролем “Пьетро Аливерти”, и он был осужден. Дель-
мастро же после продолжительного сопротивления был вынужден покинуть
свой пост.
II. МОЕ ПОСТУПЛЕНИЕ НА РАБОТУ

В РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ БЮРО ГЕНШТАБА
Осенью 1907 г. я был вызван в Вену. Начальник разведывательного бюро

полковник Евгений Гордличка спросил меня, какими языками я владею. Хотя
во время учебы, а также в течение службы в качестве офицера в разных го-
сударствах я изучил или начал изучать 8 языков, я отважился сослаться на
мое знание лишь французского, английского и итальянского языков. “Этого
достаточно”, — заявил полковник Гордличка. Так поступил я на службу в раз-
ведывательное бюро.
Однако обладаю ли я достаточными познаниями? — спрашивал я самого
себя. За мной числилось 6 лет службы в армии, три года работы в генштабе и
11 лет на итальянской и русской границах, а также внутри монархии. Обшир-
ное государство я прошел по всем направлениям. Довольно ли было этого?
Мысли о шпионаже, секретных заданиях, переодеваниях, фальшивых боро-
дах, залах судебных трибуналов, о Сибири, Чертовом острове — преследовали
меня до бреда.
12 ноября 1907 г. я приступил к исполнению своих служебных обязанно-
стей в качестве руководителя разведывательной группы, личный состав кото-
рой был весьма немногочислен, ибо к нему принадлежал еще только майор
Дзиковский. Он посвятил меня в детали службы, а также обучил пользованию

тайными письменными средствами, простым шифром и т.п. Первые получки
от агентов полых тростей, щеток, зеркал и тому подобных предметов, служив-
ших, для сокрытия письменных сообщений, возбуждали мою фантазию. По-
сле этого я занялся изучением организации разведывательного бюро и так-
тики разведки. Кроме моей группы, было еще шесть, работавших по разведы-
ванию иностранных армий: русская, итальянская, германская, французская,
английская и балканская группы. Личный состав всех перечисленных групп
состоял из 9 офицеров генштаба и 5 прочих офицеров.
Непосредственная разведка была возложена на главные разведывательные
пункты: в Граце и Инсбруке — против Италии; в Темешваре, Аграме, Сараеве
и Заре — против Сербии и Черногории; во Львове, Кракове и Перемышле —
против России. В общем там работало 15 офицеров. Работа заключалась в вер-
бовке, обучении и отсылке агентов, в приеме их донесений, в использовании
доверенных лиц, находившихся постоянно за границей, в установлении
связи с этими лицами (почта, посредники, шифр, криптография, секретные
чернила и т.п.). Число агентов, которые в то время находились в подчинении
разведывательного бюро, было весьма незначительно, и в Италию и на Балка
ны часто в качестве простых разведчиков высылались офицеры.
Самым больным был денежный вопрос. Средств, ассигнованных мини-
стерством иностранных дел на “разведку”, а также сумм, отпускаемых на раз-
ведку по смете генштаба, едва хватало бы на годовое содержание директора
“среднего” банка. Главные разведывательные пункты получали каждые чет-
верть года по 1 750 крон, галицийские же пункты не получали ничего. Только
после моего повторного ходатайства им была предоставлена, начиная со вто-
рого квартала 1908 г., сумма в 200 крон и отдано распоряжение об оживлении
совершенно заглохшей разведывательной службы. Каким образом как раз в
то время могло случиться, что русские арестовали в Варшаве нескольких из
своих офицеров по обвинению в шпионаже в пользу Австро-Венгрии, было за-
гадкой. Агенты разведывательного бюро должны были довольствоваться еже-
месячными вознаграждениями в 60-150 крон. Ясно, что при угрозе многих
лет тюремного заключения и нередко еще чего-либо худшего (ссылка в Си-
бирь) желавших работать было совсем немного. Участие прочих учреждений в
разведывательной деятельности было минимальным. Правда, отдел морской
разведки обменивался с нами результатами своей работы, однако его служба
еще находилась в зачаточном состоянии. Военным атташе эта деятельность,
во избежание неприятных последствий, была запрещена. Только Белград

представлял в этом отношении исключение. Кроме того, работали офицеры,
командированные в Македонию для реорганизации турецкой жандармерии.
Ценной была помощь германской разведки, с которой мы работали на началах
взаимности.
Скоро я вынужден был признать, что шпионажу, направленному против
нас Россией, Италией, Сербией и Францией, мы противопоставили весьма
незначительные контрразведывательные силы. Для контрразведывательных
целей Австрия имела в своем распоряжении слабую государственную поли
цию, хорошо организованную в Вене и кое-как в Кракове и Триесте. Венгрия,
вплоть до Будапешта, вообще не имела контрразведки, так как ее погранич-
ная полиция служила иным целям; Хорватия и Славония имели только один
полицейский пункт в Землине. В особенно угрожаемых районах на итальян-
ской границе, а также в Адриатике надежных контрразведывательных органов
было крайне мало. Было ясно, что местная полиция, одетая в форму берса-
льеров и альпийцев, не могла быть причислена к органам, ведущим борьбу
с итальянским шпионажем и сепаратизмом. Финансовые соображения пре-
пятствовали государственной полиции. Только в 1909 г. таковая была учреж-
дена в Аграме и Заре. Правда, жандармерия и государственная лесная стража
должны были содействовать нашей работе, однако по опыту было известно,
что успех работы зависел от степени согласованности личных отношений их
руководителей с представителями контрразведки.
Результаты контрразведывательной работы, которые я застал, были весьма
скудными. Одна книжка небольшого формата заключала в себе 250 фамилий
лиц, заподозренных или уличенных в шпионаже за время с 1884 по 1903 г.
Светлым моментом были хорошие отношения с полицейским управлени-
ем г. Вены. Начальник этого управления содействовал совместной работе тол-
ково и предупредительно.
Не менее сердечными были мои отношения с венским прокурорским над-
зором, а также и с теми чиновниками венского высшего судебного трибунала
по уголовным делам, с которыми я входил в соприкосновение как военный
эксперт.
Особые затруднения создали нашей контрразведке, а в некотором отно-
шении и нашей разведке многочисленные враждебные государству волнения
в некоторых частях монархии. Не имея никакого намерения вмешиваться в
политические вопросы, разведывательное бюро и разведывательные органы
должны были заниматься наблюдением и борьбой с этими явлениями. Так

было и на юго-западе, где ирредентизм поддерживала разведслужба римско-
го генштаба, где итальянские подданные работали в качестве чиновников
в австрийских общественных учреждениях, где итальянские подданные —
горные проводники и пастухи — действовали по ту и по сю сторону грани-
цы, где ирредентистские союзы вели свою вполне определенную политику.
Даже итальянское правительство, как было установлено в 1909 г. военными
властями, имело на австрийской территории в бассейне Ривольто, к юго-вос-
току от Ала, агитационную базу, о существовании которой наши власти не
имели никакого представления. Так было и на юге, где постоянно и неза-
маскированно велись великосербские выступления, не останавливавшиеся
даже перед воротами казарм. Так было и на северо-востоке, где действова-
ли панславистские агитаторы, находившие всяческую поддержку у русских
представителей. Ко всему этому присоединялось еще антимилитаристское
движение, имевшее своих сторонников и пропагандистов, главным образом,
в Богемии.
В то время, когда я еще занимался изучением того, чего требовала моя
новая должность, т.е. законов, организации полиции, жандармерии погра-
ничной стражи и административной службы, почтового, телеграфного и па-
спортного дела, а также службы передачи донесении внутри государства и
за границей, — уже в январе 1908 г. я получил первое крупное задание: под
готовка “усиленной” разведки, которая должна была начаться немедленно в
связи со все более и более циркулировавшими слухами о предполагаемом
вторжении итальянцев на нашу территорию в случае смерти Франца-Иосифа.
Первоочередная задача “усиленной” разведки заключалась в отправке офи-
церов для установления возможных, превышавших потребности мирного
времени, мероприятий, а также в посылке агентов в назначенные для них на
случай мобилизации районы разведки. Во вторую очередь дело шло о кон-
трразведывательных мероприятиях: подготовке к закрытию границ, допол-
нении списков подозрительных и политически неблагонадежных лиц, наме
чении к высылке опасных иностранцев, подготовке к энергичному подавле-
нию всякого опасного для государства движения, установлении надзора за
гражданским изготовлением взрывчатых веществ, за почтово-телеграфной
связью, равно как и за всеми политическими событиями. Командование и
гражданские власти должны были оказывать содействие военной контрраз-
ведке.
III. АННЕКСИОННЫЙ КРИЗИС
Если Балканы являлись с давних пор политическим барометром Европы,

то Сербия все более и более превращалась в тот капсюль, который угрожал
взорвать минную систему политических разногласий. Проектировавшаяся
Австро-Венгрией постройка железнодорожной линии в Салоники через Но-
вобазарский санджак вызвала весной 1908 г. безудержную травлю со сторо-
ны Сербии. Это заставило нас арестовать целый ряд лиц по обвинению их в
государственной измене, десять из которых были приговорены, по решению
военного суда, в июле 1908 г. к тюремному заключению на сроки от 1 до 8 лет.
Между тем в июне в Цетинье был закончен так называемый “бомбовый про-
цесс”, причем из показаний одного свидетеля, доверенного человека наслед-
ника сербского престола Георгия Настича, был установлен факт предполагав-
шегося убийства черногорского князя, являвшегося помехой для объединения
Черногории с Сербией. Это должно было произойти с ведома родственного
ему кронпринца с помощью бомб из сербского арсенала в Крагуеваце.
Все эти события ясно показали, чего надо было ожидать со стороны сербов
в случае аннексии оккупированных нами районов. Поэтому вполне понятно,
что с середины 1908 г. разведывательной службе пришлось заняться подго-
товкой этого выступления Австро-Венгрии. Накануне сообщения, в 5 часов
5 октября, был введен в действие давно подготовленный план “усиленной
разведывательной службы” против Сербии и Черногории. С этого момента
для разведывательного бюро генштаба наступило “военное время”. К обще-
му изумлению аннексия вызвала бурю негодования не только в Сербии, но и
в Англии, Франции, России и Италии. Нужно было глядеть во все стороны.
В деле контрразведок сербы оказались необычно подвижными: арестовывали
наших агентов, передатчиков почтовых голубей и предпринимали ряд других
мер. Во всяком случае, эти события вызвали прилив в нашу разведывательную
организацию новых сил в достаточно большом количестве и в том числе не-
мало очень хороших элементов; даже офицеры запаса совершенно безвозмезд-
но предлагали свои услуги. Как и следовало ожидать, в связи с многолетней
подготовкой, незначительной величиной обеих стран, нормальной работой
средств связи и наших представителей, разведывательная служба дала вполне
положительные результаты.
Решение сербского правительства, само собой разумеется, зависело от по-
зиции России. Однако внезапное появление многочисленных русских “то-
чильщиков” [4] в Галиции, северной Венгрии и Буковине, а также их систе-

матическое распределение по этим районам и наличие у них карт указывали,
что Россия считалась с возможной необходимостью поспешить на помощь
своему маленькому союзнику. Благодаря незначительности средств, развед-
ка, производившаяся нашими разведывательными органами, добывала лишь
маловажные сведения. Характерно, между прочим, что уже в то время посту-
пали сообщения об оттягивании русского сосредоточения за среднее течение
р. Вислы.
Сербский кризис продолжался всю зиму. К нему присоединилась еще воз-
можность конфликта с Турцией. Прикомандированному к нашему военно-
уполномоченному в Турции ротмистру фон Пфлюгель было предложено спеш-
но объехать наиболее крупные города Турции и упорядочить разведыватель
ную службу, находившуюся под руководством консульства. Он добился хоро-
шего успеха и организовал в Ускюбе и Скутари сборные пункты. По проше-
ствии нескольких критических дней, когда казалось, что война вспыхнет не-
медленно и когда разведывательная работа стала вестись особенно усиленно,
Сербия уступила (31 марта 1909 г.). Наследник, выступавший как поджигатель
войны, исчез со сцены. Однако разведывательная служба не могла почить на
лаврах, так как необходимо было зорко следить за Сербией, — действительно
ли она выполняет обещания, вырванные у нее силой. Кроме того, понятный
интерес вызывала и начатая сербами реорганизация армии.
Но как раз в это время произошел неприятный случай. В конце марта был
арестован коммерсант Карл Мюллер, связанный с сербскими офицерами, в тот
момент, когда он вышел из квартиры нашего военного атташе в Белграде, май-
ора Танчоса. Хотя процесс Мюллера и нескольких впоследствии арестованных
лиц окончился их оправданием, тем не менее сербские газеты потребовали
немедленного отъезда нашего военного атташе, необычайно деятельного и
слишком перегруженного заданиями разведывательного бюро.
Таким образом, военное ведомство снова было скомпрометировано. Оно
не замедлило, под давлением министерства иностранных дел, сделать соот-
ветствующие выводы. Новый военный атташе, капитан Отто Гелинск, полу-
чил строгие указания — воздерживаться от всякого шпионажа. Все же наша
разведывательная служба сумела добыть сведения о будущей организации и
силе сербской армии. Благодаря совместной работе с железнодорожным бюро,
были также добыты все достойные изучения данные о сербской железнодорож
ной сети.
Удивительно, с какими незначительными средствами был достигнут этот

успех балканской группой разведывательного бюро, работавшей под управле-
нием капитана Драгутина Чобана, до ноября 1909 г. руководившего разведкой
против Сербии и Черногории. Ведь, например, усиленная разведка с октября
1908 г. стоила 70 000 крон.
В это время нам предложил свои услуги бывший обер-лейтенант Карл
Фризе. По рекомендации члена рейхсрата Венцеля Клофача, он связался с
сербом Мила Павловичем и русским журналистом Сватковским. Последний
должен был познакомить его и рекомендовать начальнику отдела сербского
министерства иностранных дел Спалайковичу. Все эти лица были хорошо из-
вестными нам столпами сербской разведки, так что можно было надеяться
на хорошие результаты работы Фризе. Однако прошло много времени, а он
не торопился с отъездом. Когда же, наконец, он прибыл в Белград, то ограни-
чил свое первое донесение, которое пометил № 2, просьбой о высылке денег.
Мы предложили ему вернуться. Не сделав абсолютно ничего, он возвратился
в Вену и потребовал 20 000 крон за свои вещи, якобы оставленные в Белграде,
а также как возмещение за обеспеченное за ним Спалайковичем место. По-
страдавшим оказался Клофач, на которого жестоко напали чешские газеты,
так как он дал одному из агентов австрийского генштаба рекомендательное
письмо к сербским друзьям. Само собой разумеется, он ничего не знал о ра-
боте Фризе в разведывательном бюро и стремился лишь к тому, чтобы дать
сербам военно-образованного шпиона. Его земляки скоро успокоились, ибо
они уже тогда очень хорошо знали, в каком лагере находился этот “народный”
представитель.
Нам хорошо было известно, что центром сербского шпионажа и агитацион-
ной работы было сербское генеральное консульство в Будапеште. Учреждение
новой контрагентуры при будапештском штабе 4-го корпуса означало борьбу и
желание иметь соединительное звено с венгерскими властями, которые в от-
ношении контрразведки постоянно оставались до сих пор позади австрийцев.
Другой центр шпионажа был у русского консула Пустошкина во Львове.
Воспользовавшись действиями шпиона Мончаловского, мы принудили его,
наконец, покинуть свой пост. Но чувствовалось, что были еще и другие центры
и среди них некоторые из военных атташе. Однако венская полиция, прежде
охотно нам помогавшая, отказалась вести наблюдение за военными атташе из
боязни могущих иметь место неприятностей. Оказалось также необходимым
наблюдать за той частью наших военнослужащих, расходы которых не соот-
ветствовали доходам, за гостиницами, игорными залами и увеселительными

заведениями, а также следить за корреспонденцией, за движением путеше-
ственников и т. п. Находившийся же в нашем распоряжении аппарат едва ли
был достаточен даже для того, чтобы разобраться в поступавших заявлениях и
вести наблюдение за некоторыми подозреваемыми.
Обнаруженная, в связи с аннексионным кризисом, опасность войны, а так-
же заметное усиление шпионажа соседей, заставили, наконец, министерства
взяться за обсуждение представленного еще в 1896 г. проекта нового закона о
шпионаже.
Аннексионный кризис вызвал и некоторые досадные явления. Газеты уде-
ляли мало внимания призыву — не создавать противнику безвозмездных
разведывательных возможностей путем разглашения в такое опасное время
наших военных мероприятий. Сначала оказалось необходимым издать стро-
гое предупреждение. Потом, за время с ноября 1906 г. до марта 1909 г, около
200 газет было конфисковано. В большинстве это были чешские газеты, но и
немецких было больше чем достаточно. Особенно неприятно удивила газета
“Цейт”, обслуживавшая сербов “оперативными планами”.
Еще более неприятными были антимилитаристские демонстрации в Бо-
гемии, затем все более и более смелая панславистская пропаганда, склоняв-
шая сербов к перенесению их пропаганды и разведывательной деятельности
в Прагу. Замечалась также тесная связь некоторой части чешского населения
с сербами и русскими. Неоднократно начальник генштаба пытался организо-
вать главные контрразведывательные пункты при обоих корпусных командо-
ваниях в Богемии для ведения борьбы с этими действиями. И только в начале
1914 г. в Праге был создан такой пункт.
В 1909 г. по Штейнфельду (вблизи Винер Нейштадта), столь известному
своими пороховыми и снарядными заводами, стали бродить подозрительные
лица. Предполагали, что это были сербские змиссары, имевшие диверсион-
ные задания. Бдительность жандармерии и присланных на поддержку войск
предупредила покушения, если они вообще предполагались. Нас это навело
на мысль — использовать в будущем и это средство ведения воины (дивер-
сию). Применение его было поручено разведывательной службе. Начиная с
1910 г., мы стали собирать сведения о железных и обыкновенных дорогах со-
ответствующих иностранных государств, а также приступили к изысканию и
изготовлению фугасных снарядов и к вербовке пригодных людей. Работа эта
подвигалась крайне медленно вследствие опасения ее разглашения.
В течение этих первых лет своей деятельности по разведывательной линии

я имел большие возможности следить за образом действий разных шпионов. В
самом начале я изучил одного провокатора, подосланного к нам французской
разведкой. Однажды меня посетил некий Гейссенбергер, который раньше, в
1906 г., один раз приходил к нашему военному атташе в Париже. С иголочки
одетый и разряженный, он представлял собой совершенно своеобразную фи-
гуру. Так как мы с 70-х годов прекратили агентурную разведку против Фран-
ции, то его объяснения для меня особого интереса не представляли.
15 апреля 1910 г. на квартиру полковника Гордличка (тогда уже командира
бригады) явился один человек с предложением добыть за хорошее возна-
граждение у некоего Гуго Поллака план крепости Перемышль. На меня вы-
пала задача вступить в переговоры с каким-то Гуго Бартом. Сначала я дал
возможность ему говорить и вскоре заметил его намерения — выведать у
меня некоторые сведения путем постановки разных наводящих вопросов.
Он рассказал, что свое предложение он делал уже нашему атташе в Париже,
но там имеются лишь некоторые “сегменты” плана, другие же припрятаны
в Австрии. По его мнению, надлежало бы этот план выманить у Поллака
и предложить русским, чтобы узнать, имеют ли они уже этот план в своем
распоряжении. Старый план, который они имеют, якобы уже устарел, так
как крепость была перестроена после его кражи. Само собой разумеется, что
это был вздор. Я, однако, не сделал никаких замечаний, дал ему говорить
до тех пор, пока, несмотря на прохладную погоду, на его высоком лбу и без-
усых губах появился пот. Наконец, я узнал, что его большая осведомленность
объясняется связями с французским и русским генеральными штабами. Эта
личность становилась для меня все яснее и яснее и, наконец, я предложил
ему продолжить переговоры на следующий день в свободном от подозрений
нейтральном месте, а именно — в кафе “Европа”. Этим я хотел дать возмож-
ность филерам полиции поглядеть на него и, может быть, признать, если он
встретится на их пути.
Едва только Барт ушел, как было получено сообщение нашего парижского
военного атташе о том, что некий Барт, который, однако, называл себя Герма-
ном, предлагал за 1 500 франков достать от Поллака план крепости. Со мной
он рассчитывал сделать гораздо более выгодное дело, благодаря своей блестя-
щей идее обмануть русский генеральный штаб. Те 100 000 рублей, которые он
желал при этом заработать, должны были быть честно поделены между разве-
дывательным бюро и им. Между тем он был столь наивен, что на мой вопрос
о масштабе и величине плана сказал, что масштаб 1: 120 000, и показал при
этом на половину биллиарда, хотя растопыренных пальцев одной руки было
бы вполне достаточно, чтобы охватить его. Этого для меня было довольно, и я
приказал арестовать его. В тот же день германский генштаб запрашивал о нем,
так как там он утверждал, что состоит на русской службе.
В полицейском управлении было установлено, что это был высланный из
Вены и несколько раз судившийся вор Иозеф Иечес. Он признался, что со-
стоял на службе у русских военных атташе в Вене и в Берне — у полковников
Марченко и Ромейко-Гурко.
Во время рассмотрения этого дела в суде Иечес рассказал, как он был
послан к полковнику Дюпону (Париж, Университетская ул., 75), как он не-
медленно после этого передал русскому посольству в Париже полученные от
Дюпона задания, как он опутал шпионской сетью почти всю Европу. Только
против Австрии он не желал вести шпионаж “из любви к императору”. Этот
веселый процесс закончился осуждением вора и шпиона к 4 годам тюремного
заключения. В апреле 1914 г. он был выпущен на свободу, но сразу же был опять
отдан под суд по обвинению в попытках шпионажа в Вене.
Во время мировой войны было получено подтверждение, что сказочный
план крепости Поллака в действительности был только фантазией нашего
многогранного друга Иечеса. В апреле 1915 г. у захваченного перед Перемыш-
лем в плен русского унтер-офицера были отобраны многочисленные карты.
Среди последних находилась подписанная полковником Батюшиным фото-
графическая копия плана окрестностей крепости в масштабе 1: 42 000, ориги-
нал которого (масштаб 1: 25 000) относился к 1895-1898 гг. Каким образом этот
план оказался у русских, установить не удалось. Было лишь установлено, что
все ротные командиры русской осадной армии имели эти фотокопии. На них
были отмечены, хотя и с некоторыми неточностями, и сооружения, возведен-
ные в самом начале войны. Это давало основание предполагать, что сведения
добыты тайными агентами путем наблюдения.
Известный лесопромышленник Дамиано Чиж из Бецекки (южный Ти-
роль) доставил в Австрию капитана итальянского генштаба Эмилио Маджиа,
который беспрепятственно покинул почтовую карету у лесопильного завода
Чижа, т.е. именно в том месте, где предполагалась постройка нового укре-
пления. Об этом было доведено до сведения жандармерии. В мае 1909 г. Чиж
предстал перед высшим судом, где я впервые выступил в качестве военного
эксперта.
***
Двойным шпионом был Алоиз Перизич. После того как в 1905 г. мы от-
казались его использовать в качестве агента, он два года спустя написал ано-
нимное письмо с предложением сделать начальнику генштаба разоблачения,
касавшиеся шпионажа дружественной державы. Путем объявления в газетах
было организовано свидание с одним из офицеров разведывательного бюро.
Здесь Перизич признался, что он является итальянским шпионом и свои разо-
блачения ставил в зависимость от гарантирования ему безнаказанности. Эта
гарантия ему была дана с тем ограничением, что при возобновлении шпио-
нажа он не должен ожидать никакой пощады. Он сознался, что обслуживал
и французов. Далматинские власти взяли его под наблюдение и в 1909 г. его
опознали в Землине, откуда он часто ездил в Белград в качестве лесопромыш-
ленника. При аресте у него были найдены: схема организации нашей армии,
военный альманах и словари, служившие шифром. Благодаря всему этому, не
было никаких сомнений в его подлинной профессии. Несмотря на это, ген-
штаб, ссылаясь на служебную тайну, отказался ответить на запрос гарнизон-
ного суда в Аграме об агентурном прошлом Перизича, чем последний был
“весьма удовлетворен”. По отбытии тюремного наказания, он в 1915 г. снова
ускользнул из-под надзора далматинцев и был рекомендован русским воен-
ным атташе в Риме своему коллеге в Борне.
Жертвой его красивой, но очень дорого стоившей “подруги”, которая в кон-
це концов предала и его, был молодой лейтенант Противенский, состоявший
на службе “Мадам Бернагу” в Париже, на улице Мишодьер, Пансион Ирис (ус-
ловный адрес пользовавшегося дурной славой подпольного бюро, куда обра
щался за сведениями французский генштаб).
Сапожный подмастерье Башта, уже понесший кару за подделку докумен-
тов, служил в 1909 г. в 28-м пехотном пражском полку в качестве рядового. На
столе своего командира батальона он нашел несколько схем, оставшихся после
военной игры, снял с них копии и предложил их итальянскому посольству в
Вене. Арестованный по указанию постороннего человека и прижатый к стене,
он сослался как на подстрекателя на одного фельдфебеля, совершенно непри-
частного к делу. Этот пример показывает, как легко халатность может натол-
кнуть на преступление. Несмотря на все требования, канцелярская дисцип
лина не всегда достаточно строго соблюдается и не везде отдают себе отчет в
том, что является секретом. Часто служебная записка о болезни какого-нибудь
лейтенанта держалась в большем секрете, чем действительно секретный до-

кумент.
Другими типами были: шпион Книч, навлекший на себя подозрение своим
поведением; шпион Миодрагович, доносивший на своих коллег; профессио-
нальный шпион Бронислав Дирш, почти с детских лет занимавшийся сыск-
ной деятельностью, и, наконец, шпион-дезертир Питковский, которого пре-
дал Миодрагович.
В ноябре 1909 г. контрразведывательная группа узнала, что один австриец
продал военные документы итальянскому генштабу за 2 000 лир. Его фото-
графия, на фоне памятника Гете в Риме, попала на мой письменный стол. Он
был опознан как служащий артиллерийского депо Кречмар и вместе со своей
любовницей был поставлен под надзор полиции, чтобы в надлежащий мо-
мент уличить его и его сообщников. Однажды он вместе с русским военным
атташе полковником Марченко появился на неосвещенной аллее в саду по-
зади венского большого рынка. Очень скоро выяснилось, что Кречмар состоял
на службе не только у итальянцев и русских, но также и у французов.
Моим первым намерением было отдать приказ об его аресте при ближай-
шем же его свидании с Марченко. В этом случае последний оказался бы в
неприятном положении, будучи вынужденным удостоверить свою личность,
чтобы ссылкой на свою экстерриториальность избавиться от ареста. Но это
намерение не было осуществлено вследствие сомнения полиции в исходе это-
го предприятия, а также вследствие опасения неодобрительной оценки ми-
нистерства иностранных дел. Таким образом, 15 января 1910 г. вечером был
произведен обыск у Кречмара и у его зятя фейерверкера. Военная комиссия,
разобрав найденный материал, установила, что Кречмар оказывал услуги по
шпионажу: начиная с 1899 г. — русскому военному атташе, с 1902 г.— Франции
и с 1906 г. — итальянскому генштабу, причем заработал только 51 000 крон. За
большую доверчивость к нему поплатился отставкой его друг — управляющий
арсеналом морской секции, его тесть — штрафом за содействие и 5 офицеров
артиллерийского депо — отставками и штрафами.
Весьма опечаленный в свое время инцидентами, виновниками которых
были наши агенты, граф Эренталь отнесся к инциденту с Марченко очень снис-
ходительно. Он лишь дал понять русскому поверенному в делах Свербееву, что
желателен уход полковника Марченко в отпуск без возвращения его в Вену.
Взамен Марченко мы получили в лице полковника Занкевича столь же
опасного руководителя русской агентуры. Так как полицейского надзора за
полковником Занкевичем нельзя было установить, то я, желая все-таки за-

труднить его деятельность, поставил наблюдение за ним под свою личную
ответственность.
Я не ошибся. Занкевич проявил неприятную любознательность, появлялся
2-3 раза в неделю в бюро дежурного генерала военного министерства и зада-
вал больше вопросов, чем все прочие военные атташе, вместе взятые. На ма-
неврах он вел себя настолько вызывающе, что его пришлось ввести в границы.
К военным учреждениям он подходил под предлогом дачи заказов, с целью
узнать их производственную мощность. Он был хитер и скоро заметил, что за
его жилищем установлен надзор. Потребовалось много времени, прежде чем
удалось установить методы его работы.
Не менее энергичным был и сербский атташе полковник Лесянин, кото-
рый так искусно скрывал свою деятельность под видом исключительного ин-
тереса к любовным похождениям, что его считали безвредным. Только после
его поспешного отъезда в начале мировой войны полиция обнаружила на его
квартире не только связанную с разведывательной деятельностью обширную
частную корреспонденцию, но и около 30 томов документов, показавших, что
он ничуть не уступал своим русским коллегам.
IV. ПЕРЕДЫШКА
Полковник Август Урбанский (начальник разведывательного бюро с октя-

бря 1909 г.) хлопотал об увеличении ежегодного отпуска средств на агентурное
дело, но, несмотря на то, что император Франц-Иосиф также признавал необхо
димость увеличения ассигнований, граф Эренталь, министр иностранных дел,
согласился только на отпуск суммы в 150 000 крон. Для Эренталя агентурная
служба была пугалом, ибо он всегда видел перед собой только связанные с ней,
благодаря неизбежным инцидентам, дипломатические неприятности, которых
он желал всячески избежать. По его словам, его вполне удовлетворяла осторож-
но осуществлявшаяся разведывательная служба министерства иностранных дел,
которую, как известно, незадолго перед этим обманул двойной шпион Васич
(процесс Фридьюнга). Эренталь не учитывал, что генштаб был заинтересован
в установлении того, как Италия использовала предусмотренные итальянским
бюджетом 26 млн. лир на постройку крепостей. Он дошел до того, что совершен-
но прекратил командировки офицеров и не разрешал им отпусков за границу.
Все же агентурная служба против Италии, ограничивавшаяся до сих пор

главным образом приграничным районом, была распространена и на центр
страны. Нам удалось завербовать очень хороших агентов.
Большую поддержку нам оказали войсковые части ландвера, несшие охрану
границ в Тироле и Каринтии; при них были созданы хорошо работавшие аген-
турные пункты. Совершенно ненормальное положение с прохождением почты
с военными документами из южного Тироля в прибрежные области — Дал-
мацию, Боснию и Герцеговину — через Италию было отменено еще год назад.
К сожалению, надзор за путешествующими итальянскими офицерами хро-
мал потому, что министерство иностранных дел получало о них сообщения
только тогда, когда они уже покидали пределы нашей страны. Однако мы не
были настолько слепыми, как представляли это сенсационные разоблачения
Анджело Гатти в газете “Корриере делла сера” о разведывательной деятель-
ности капитана де Росси. Что он вместе с другими присутствовал в разведы-
вательных целях на маневрах в Каринтии, нам было известно. Впоследствии
он должен был завербовать агентов в Галиции и у дунайских мостов, которые
пришлось бы переходить в случае войны. Гатти хвастается хорошим разре-
шением этой задачи. Но удивительно, что эти агенты совершенно покинули
итальянский генштаб весной 1915 г. Я не знаю, виноват ли в этом Шлойма
Розенблат из Ржешова или Бенно Шефер из Черновиц. Особенно знакомы нам
донесения Росси. Одно из них в конце 1909 г. кончалось следующими сло
вами: “Укрепленные лагери Кракова, Львова и Перемышля находятся в состо-
янии видимого запустения, т.е. без охраны; это, однако, может быть следстви-
ем снега, выпавшего в значительном количестве”. Это сообщение показалось
нам более забавным, чем тревожным.
Старательно составленные донесения итальянского консула Сабетта в
Заре, представлявшиеся им в Рим, могли оказаться гораздо более неприят-
ными. Однако в отношении содержания его военных донесений мы были по-
стоянно осведомлены.
Нападение на кассу “Банка кооператива” в Триенте, имевшее место в кон-
це августа 1909 г., разоблачило одного весьма опасного итальянского шпиона.
Громила начал не особенно хитро, ибо немедленно оказался среди трех
подозрительных лиц. При домашнем обыске у сотрудника банка, а также у
известного ирредентиста Иосифа Кольпи были найдены стилеты, шпаги и
взрывчатые вещества, а кроме того богатый набор инструментов для взлома
и сотни фотоснимков с военных объектов, таблиц с военными данными и
писем по знакомому нам условному адресу “Аливерти” и на имя полковника

Негри — начальника итальянской разведслужбы.
В течение 6-летней шпионской деятельности Кольпи сделался неосторож-
ным. Через несколько дней после ареста Кольпи монах Марко Мориццо вер-
нул обратно в банк украденные 350 000 крон, являвшиеся — как позднее хо-
тел уверить Кольпи — “принудительным займом для национального дела”. Он
сообщил, что деньги были ему переданы под строжайшей тайной от имени
одного иностранного священника. После этого были арестованы также мать
и сестра Кольпи, после настойчивого отрицания признавшиеся, что они узна-
ли из спрятанной в грязном белье Кольпи записки, где находились деньги, и
поторопились передать их профессору семинарии Допу Пецци.
“Друзья” Кольни были скоро разысканы. Их было всего 15 человек. Состо-
явшийся в Триенте суд оказался в высшей степени мягким. Кольпи даже уда-
лось сохранить возможность переписываться с полковником Негри. Военный
надзор также не оказал помощи, вследствие чего вся компания шпионов была
переведена в Вену и передана в ведение советника высшего суда д-ра Шауппа.
В целях дальнейшего выяснения я отправился вместе с последним в Триент
и осмотрел укрепления Секстена, игравшие большую роль в процессе. После
осуждения Кольпи за ограбление кассы на шесть лет тюремного заключения
состоялся процесс о шпионаже, в котором я принимал участие в качестве экс-
перта. Обвинение в государственной измене было недостаточно обосновано, и
от него пришлось отказаться, так как существовало опасение, что у присяжных
нельзя будет добиться никакого успеха.
В феврале 1910 г. события вынудили вновь усилить работу разведыватель-
ной службы, причем налицо была опасность столь ненавистных для графа
Эренталя “серьезных дипломатических осложнений”. В Сербии был аресто-
ван разведчик обер-лейтенант Раякович. Спустя лишь долгое время удалось
добиться его освобождения — и то за взятку в несколько тысяч динаров не-
которым высшим сербским чиновникам.
Так как для подготовки агентов на случай войны практиковалась посылка
их на маневры соседних государств, то и эти расходы увеличили издержки
на разведку против Италии и Сербии. Таким образом, на Россию опять ока-
залось возможным уделить лишь скромные средства. Впрочем, здесь до не-
которой степени пришла на помощь Германия. При начальнике германской
разведки полковнике Брозе, а позднее при майоре Вильгельме Гейе связь с
нами стала еще более тесной. Я несколько раз побывал в Берлине, а майор Гейе
приезжал в ноябре 1910 г. в Вену. Результаты наших переговоров изложены в

меморандуме — “организация службы разведки совместно с Германией”.
К сожалению работа лиц, завербованных разведывательным бюро геншта-
ба для агентурной службы в России, была мало успешна. Только один из них
оказал очень хорошие услуги, засняв важные объекты на железнодорожных
и грунтовых путях. Мне удалось помешать предполагавшемуся переводу из
Черновиц жандармского ротмистра Эдуарда Фишера, бывшего опорой нашей
разведывательной службы. При все еще очень элементарном развитии раз-
ведывательной службы против России было необходимо по возможности со-
хранить стабильность личного состава.
В 1910 г. русская контрразведка арестовала двух германских агентов. Рус-
ские арестовали своего же подданного барона Унгерн-Штернберга по обвине-
нию в использовании им обсужденного на закрытом заседании Думы проекта
закона о контингенте новобранцев. Они, конечно, приписали деятельность
барона на счет Австрии, так как барон имел сношения с австрийским воен-
ным атташе майором графом Спаннокки. В действительности же ничего об-
щего с нашей разведкой он не имел.
Усиление шпионской деятельности во время аннексионистского кризиса
в 1910 г. увеличило до небывалых размеров количество судебных шпионских
процессов. Вновь возобновил свою деятельность и профессионал-шпион Бар-
тман. По отбытии своего первого наказания он снова был осужден на 3 1/2
года заключения в связи с шантажным письмом к тогдашнему начальнику
генштаба генералу фон Бекку. Затем он вместе со своим другом Реннером
появился в Ницце, где ему было дано задание местным французским аген-
турным бюро, направленное против Австро-Венгрии и Германии. Во время
германских маневров в Силезии он неосмотрительно приблизился к майору
Брозе (разведывательный отдел III-б), был арестован, но затем оправдан госу-
дарственным судом в Лейпциге.
После этого он в Герце сбрил себе бороду, подстриг усы и явился к фран-
цузскому военному атташе в Риме в качестве итальянского агента против Ав-
стро-Венгрии и предложил “секретную карманную книжку австро-венгерско-
го генштаба”. За книгу, открыто продававшуюся всем в Вене, так называемую
“Шпрингер”, заглавную страницу которой он снабдил надписью: “Для строго
секретного использования, господину...”, он выманил у французов 1 200 лир.
Далее Бартман занялся мыловарением, служившим ему ширмой, а позднее
он стал туристом и занялся обследованием укреплений в Венецианской обла-
сти. Результатом этого была его работа “Оборона”, в которой он рассказывал

чудеса об изобретении одного итальянского капитана о “форте будущего”. С
этой работой он явился к нашему военному атташе в Риме и начал вести пере-
говоры, причем старался склонить нас к неосторожным замечаниям о наших
военных приготовлениях. Потерпев неудачу в обоих случаях, он обратил свое
внимание на Истрийские острова. Здесь на острове Луссин Пикколо он был
нами арестован…
Надеждам Бартмана, что во время судебного разбирательства я стану со-
общать сведения о нашем развертывании против Италии, за что он весьма
охотно просидел бы в тюрьме долгое время, не удалось сбыться. Его защитник
д-р Моргенштерн сделал попытку отвести меня как эксперта, ибо он опасался,
что я буду стоять на той точке зрения, как и данная военным министерством
суду экспертиза, которая, ему казалось, и была приговором. Я, конечно, был
знаком с содержанием этой работы. Между тем Бартман был осужден не в
связи с “экспертизой”, а в связи с тем, что наши точные сведения о всех его
условных адресах выявляли его как неисправимого шпиона. Письменная экс-
пертиза военного министерства умышленно оставляла без внимания “форт
будущего”. Бартман решил этим воспользоваться и выдавать на суде свою “ра-
боту” “Оборона” за патриотический подвиг, пока я ему не доказал, что его
чертежи являются копиями из труда австрийского полковника Виктора Тиль-
шкерта, изданного в 1902 г.
Типичным шпионом-пройдохой был Герман Ганс Кордс. В начале декабря
1909 г. он представился нашему военному атташе в Лондоне в качестве много-
летнего друга майора Дюпона и обвинил печально прославившегося Гофрих-
тера в шпионаже в пользу Франции. Позднее утверждал в одном письме, что
он сдавал ядовитые письма на западном вокзале в Вене. Все были твердо убеж-
дены в том, что Кордс был большим мошенником.
В сентябре 1910 г. к нашему военному атташе в Риме явился некто Лестер
и сообщил, что он по заданию итальянского генштаба, должен встретиться в
Триесте с одним из австрийских морских офицеров. Так как он снова упомя-
нул о своем знакомстве с одним офицером генштаба, продававшим Франции
документы, то мы немедленно догадались, что Лестер и Кордс — одно лицо.
Он был принят в Триесте и приглашен в Вену, где полиция и установила, что
он был приговорен к наказанию за мошенничество в Англии. Тогда взял его
в работу судья высшего суда д-р Шаупп. Следствие продолжалось свыше года,
так как Корде постоянно сочинял новую ложь и клевету. Достаточно было
ему увидеть в какой-то газете портрет полковника Скотти и капитана Карла

Шнеллера, чтобы обвинить и их в шпионаже. Д-р Шаупп, не упоминавший в
следственных актах его настоящей фамилии, чтобы по возможности дольше
держать в секрете арест и не встревожить его соучастников, обращался с Корд-
сом очень хорошо и снискал к себе его доверие до такой степени, что Кордс
открыл ему свою агентурную работу, никаких доказательств которой до сих
пор не было возможности получить.
Наказанный в 1900 г. шпион Сария тоже пошел по пути мошенничества.
В 1908 г. он обманул Россию, продав ей за 20 000 руб. не имеющие значения
железнодорожные графики. В целях дальнейшей эксплуатации русского атта-
ше полковника Ромейко-Гурко в Берне, он вошел в компанию с Эрзам-Стахе-
лем и летом 1911 г., когда я находился в отпуске, попытал счастья у нас. Наша
разведывательная служба купила у некоего Цулиани план Венеции. Мне это
дело показалось подозрительным. Сравнение с прежними почерками Сарии
выявило замечательное сходство. Я обнаружил, что в 1894 г. Сария служил
в магазине деликатесов Цулиани. Он озадачил меня тем, что его последние
письма приходили не только из Швейцарии, но и из Италии и даже из Ав-
стрии, в то время, как Сария, как было установлено, за последние годы не
выезжал из Цюриха. Он пользовался услугами одного или нескольких третьих
лиц. Повторная попытка надуть нас в 1912 г. успеха не имела, так как я тотчас
узнал старую “фирму”. Она была нами ликвидирована в сентябре 1914 г., и
виновные предстали перед высшим судом в Цюрихе по обвинению в обма-
не Италии, Франции, России, Англии, Австро-Венгрии, Голландии и Бельгии.
Парочка, однако, избежала наказания, и Сария снова мог фабриковать всяко-
го рода фальшивки.
Тайный полицейский агент России Исаак Персиц, бывший во время рус-
ско-японской войны правой рукой руководителя “интимной разведки” и на-
блюдавший за капитаном графом Щептицким, также быстро скатился к мо-
шенническому шпионажу, решившись в 1906 г. предложить разведывательно-
му бюро генштаба документы одного офицера русского генштаба. Когда зимой
1909-1910 гг. он появился в Галиции, мы могли его выслать только в Италию,
так как все остальные страны отказывались его принять.
Впрочем, по личному опыту должен сказать, что не следует слишком торо-
питься с причислением того или иного агента к мошенникам. Один из наи-
лучших моих агентов предложил мне при первой же встрече, ради которой я
совершил далекое путешествие, совершенно настоящий документ — секрет-
ную инструкцию. Может быть, он сам переоценил значение своего предло-

жения или представил его более важным только для того, чтобы завязать де-
ловую связь. Впоследствии он работал великолепно и не делал ни малейшей
попытки навязать мне малоценные вещи.
Многие шпионы были захвачены в Галиции и там же преданы суду. Сре-
ди них был русский солдат Новоселов, выдававший себя за дезертира, затем
Добржанский, внук надворного советника, стяжавшего себе в 80-х годах про-
шлого столетия печальную славу руссофильского агитатора, государственного
изменника и шпиона. Русская “охранка” (политическая полиция), работавшая
как внутри государства, так и за границей и очень часто прибегавшая к содей-
ствию наших властей, пользовалась поездками своих агентов в Галицию для
разведывательных целей. Так нам стала известна вдова русского подполковни-
ка Софья Владимировна Короцкая, действовавшая как третье лицо.
С большим трудом удалось уличить этих агентов, и в 1910 г. двое из них —
Декирт и Козловский — не избежали суда. Благодаря процессу против жив-
шего на пенсии главного надзирателя пограничной стражи Владимира Верж-
бицкого, выяснилось, что на службе России находился бывший австрийский
почтовый чиновник Филемон Стечишин, директор целой шпионской компа-
нии. Его самого и его любовницу-помощницу нам поймать не удалось, и толь-
ко его жена попала в руки полиции.
Замечательный случай был с одним “глухонемым”, часто проживавшим в
качестве рисовальщика во всех укрепленных пунктах Галиции. Его личность
не могла быть установлена, но один свидетель узнал его, как агитатора, кото-
рого он видел в Киеве. Его заявления о том, что он неграмотен, были опровер
гнуты, и это давало основания предполагать, что он симулянт. После 8-месяч-
ного следствия во Львове он был оправдан. Вообще в то время обращали на
себя внимание мягкие приговоры полицейских судов. Теперь я просмотрел
дела и нашел их необычно скудными. Существенным данным не придавалось
никакого значения. Если обвиняемый давал ложные показания, то ему вери-
ли, и процесс заканчивался. Впервые перелом был достигнут с назначением
в состав суда постоянных военных экспертов. Однако в южном Тироле и это
не помогло. Местные жители всегда помогали шпионам, находившимся на
службе соплеменной Италии.
Мы, благодаря содействию одного богемского музыканта, оказались в
состоянии основательно надуть русский разведывательный пункт в Киеве,
имевший главным образом своим назначением политическую обработку Га-
лиции и Буковины. Этот музыкант похвастался в Киеве своим знакомством с

обремененным долгами австрийским офицером генштаба. Русская агентура
немедленно к нему приблизилась. Он для вида дал себя завербовать в каче-
стве шпиона, затем явился в русскую полицию за некоторыми “справками”.
Этот последним поступок окончательно укрепил доверие к нему начальника
киевской разведывательной службы полковника Маринско [5]. После этого
киевский полковник приказал организовать мнимому австрийскому офице-
ру генштаба свидание с одной красивой женщиной в Праге, которая должна
была дать ему дальнейшие указания. Это удалось блестяще. Офицер генштаба,
женщина, фотография которой вскоре украсила нашу коллекцию, и музыкант
съехались в Праге. Первому было предложено посетить русского полковника
Линдау. Подполковник Милан Ульманский, выдававший себя за майора, дей-
ствительно нашел на месте свидания полковника с его характерным шрамом
на лице и обогатил наши сведения о методах киевского шпионажа. Богемский
же музыкант был вынужден “переменить климат” и впоследствии повысился
на должность капельмейстера черногорской военной капеллы. Лишь позднее
выяснилось, почему порвалась быстро и внезапно столь много обещавшая
связь фальшивого майора генштаба с полковником. Мы имели у себя в раз-
ведывательном бюро предателя, раскрывшего русским нашу затею.
V. СОВЕЩАНИЕ НАЧАЛЬНИКОВ РАЗВЕДПУНКТОВ
Весной 1910 г. начальники разведывательных пунктов созваны были по

моей инициативе в Вене для обсуждения некоторых вопросов. Впоследствии
эти совещания начальников местных разведорганов созывались ежегодно.
Составленная в моей разведывательной группе инструкция “Цели разведыва
тельной службы” служила разведывательным пунктам руководством в работе.
Необходимо было основательно обсудить составленный мной проект новой
“Инструкции разведывательной службы мирного времени”. Весь известный
нам в то время опыт разведывательной работы прочих государств был исполь-
зован нами в качестве вспомогательного материала. Кроме того, мы приложи-
ли все усилия к созданию единообразного сотрудничества всех гражданских
властей с военной разведывательной властью. Призыв военного министер-
ства, обращенный ко всем центральным инстанциям, собраться для обсуж-
дения составленной капитаном Легоцким инструкции, нашел отклик. Уже во
время первого заседания, состоявшегося 10 марта 1911 г., был принят мой про-
ект новой инструкции по разведслужбе, так что теперь мы имели положение,
обязательное для всех сотрудничавших властей и органов.
В ближайшем будущем необычайно большое значение должно было при-
обрести дешифровальное дело. Шифр как средство секретных сношений из-
вестен с древнейших времен. В постоянной борьбе между непрошенными
разгадчиками шифра и применяющими этот шифр произошло огромное раз-
витие шифровального дела.
Агенты, для которых уже одно наличие при них шифра может иметь пе-
чальные последствия, стараются применить в своей тайной переписке самые
простые шифры, чаще всего переставляя лишь буквы. Этот метод не пред-
ставляет для опытного дешифровальщика решительно никаких трудностей и
выдает себя частой повторяемостью определенных букв. Это также относит-
ся и к замене букв любыми знаками. Приведу простой пример: сообщение
(открытый текст) буква за буквой пишется по горизонтальным линиям; за-
тем производится списывание букв, вертикально стоящих одна под другой,
в последовательности столбцов, причем буквы для целесообразности разде-
ляются на равные группы. Для того чтобы затруднить посторонним лицам
расшифрование, столбцы пишутся не в арифметической последовательности,
а разбросано, причем в качестве указателя может служить условный “ключ
шифра” в алфавитном порядке его букв. Для опытного дешифровальщика это
не представляет, однако, никаких трудностей, даже если применяются другие
усложняющие работу хитрости.
Другим способом шифрования (способ замены) является использование
квадратов, в решетке которых заносится алфавит с разброской букв. Каждый
столбец и каждая строчка обозначаются цифрой. Шифр для каждой буквы соз-
дается путем объединения цифр столбцов и строк.
Значительно более трудным является обратный способ, причем шифр заим-
ствуется из внутренней части возникающей таким образом таблицы. Во главе
столбца появляются алфавит и основные цифры, а среди них каждый раз в
ином порядке алфавит или выбранные сюда цифры. Каждая буква шифруется
теперь по другому ряду находящихся там цифр, причем набор рядов может объ-
единяться произвольно. Так, например, в итальянском “Чифрарио таскабилс”
(“карманный шифр”), который в начале войны применялся на фронте, строчки
обозначались алфавитом, и временный отзыв, а также пропуск, использовались
в качестве ключа шифра для установления последовательности рядов.
Русские штабы применяли в конце 1914 г. так называемый “прыгающий

код”, где у одного из зашифрованных алфавитов каждый раз извлекалось 5—7
или 9 сокращающих знаков и затем переносились на другой. Но этот код ско-
ро исчез, потому что он для них был слишком сложным, и они снова перешли
к буквенной подмене, к так называемому “Цезарю”, к самому легкому способу
для дешифрования.
Вообще, если желательно затруднить дешифрование, то для шифрования
приходится проделывать очень много кропотливой работы. Применение меха-
нических средств, конечно, облегчает и то и другое, но все же остается большое
неудобство буквенного шифрования, заключающееся в том, что оно хлопот
ливо и шифровка гораздо длиннее, чем открытый текст, что требует больше
времени и работы, а также необычайно удорожает их передачу по телеграфу.
Вследствие этого алфавиты были дополнены наиболее употребительными фра-
зами и часто встречающимися словами, так что возникли целые таблицы и,
наконец, целые “шифровальные коды”. Шифр затем возникает путем обозначе-
ния стороны столбца и строки в буквах или цифрах, или для одного слова (фра-
зы и т.д.) составляется цифровая (буквенная) группа. Само собой разумеется, та-
кое дорогостоящее средство должно служить годами, причем путем изменения
боковых обозначений возможно изменение ключа. В целях дальнейшего увели-
чения трудностей дешифрования письмо сокращенными знаками может быть
перешифровано путем прибавления или отнятия каких-нибудь чисел при циф
ровых сокращениях, путем подмены букв для всего сокращенного письма, или
при обусловленных группах, что опять-таки необычайно увеличивает работу и
открывает еще новые источники ошибок, но зато лишает возможности дешиф-
ровать депеши. При передаче по телеграфу и по радио работа облегчается, если
вместо цифровых групп или произвольно объединенных букв выступают про-
износимые слоги или слова, которые легко позволяют установить неизбежное
перевирание. У нас эти соображения вызвали введение шифрокодов.
Как бы сложны ни были системы шифров, все же при наличии достаточ-
ного количества зашифрованного материала они дают возможность дешиф-
ровать секретный текст. Рано или поздно при соответственной опытности
применяемая система обнаруживается, и тогда дешифрование становится
возможным на основании частоты повторяемости букв и слов, а также на ос-
новании разных других факторов и признаков [6].
К моменту моего прихода в разведывательном бюро генштаба шифрова-
ние было оценено вполне как необходимое средство сохранения тайны в не-
прикосновенности. Шифровали и дешифровали много, но совершенно не за-

нимались раскрытием иностранных шифров. Лишь после продолжительных
поисков мне удалось найти один далеко запрятанный в старых делах русский
консульский шифр. Срок его действия истек, и для моей работы он был, к со-
жалению, непригоден.
После этого перехватывание радиограмм, передаваемых радиостанцией
Антивари и предназначенных для последней, производившееся нашими во-
енными кораблями с 1908 г., предоставило в наше распоряжение целый ряд
иностранных шифрованных сообщений. Кабельную связь тоже было возмож-
но подслушивать. Дешифрование было чрезвычайно интересно. С огромным
рвением принялся я за трудную работу, которая была настоящим сизифовым
трудом, вследствие малого количества лиц, умеющих читать, а также вслед-
ствие обусловленного этим страшного перевирания текста. Постепенно, одна-
ко, наметился успех. Служба подслушивания, при помощи телеграфа и теле-
фона, введенная в связи с усиливающейся агентурной работой против Сербии,
тоже давала обильный материал, причем разведывательный пункт в Сараево
отчасти разгрузил меня от дешифрования. Однако работа все увеличивалась,
и я едва мог с ней справиться наряду с остальной моей деятельностью.
Работа стала совершенно невозможной, когда после очень беспокойного
лета, в связи с Агадирским инцидентом, Италия осенью привела в испол-
нение свои планы в отношении Триполи. Еще 23 апреля 1911 г. главный
разведывательный пункт Инсбрука сообщил о предстоящем уходе неапо-
литанского корпуса в Африку. Военный атташе в Риме, полковник Митцль,
заявил, что это праздное измышление. В это время антагонизм между гра-
фом Эренталем и генералом фон Конрадом зашел так далеко, что первый,
как стало известно позднее из одного сообщения военного атташе в Кон-
стантинополе, дал задания своим — по возможности скрывать от военных
атташе данные о политических событиях, чтобы затруднить им доклады
начальнику генштаба. Вскоре после этого Инсбрук дал подтверж дающее
сообщение, а 11 мая даже утверждал, что дело будет идти о Триполи. В
начале сентября от одного из агентов пришло такое же сообщение, 11 сентя-
бря и морской разведывательный отдел знал об этом, а полковник Митцль,
по данным ему в Риме сведениям, все еще продолжал считать это уткой.
Тем не менее он уговорил посла дать консульствам указания о более стро-
гом наблюдении. Консульство в Неаполе правильно соо бщило 22 сентября
о признаках сосредоточения войск. Только теперь генеральный секретарь
итальянского внешнего отдела признал наличие триполитанской экспеди-

ции. 23 числа, после неожиданного предъявления Турции ультиматума, на-
чалась война.
В данном случае для министра иностранных дел графа Эренталя был не-
важен очевидный отказ в работе его агентурной службы, ибо он считал пово-
рот Италии в сторону Триполи за отвлечение ее от вожделений в отношении
Австрии. Он заботился лишь о том, чтобы война не перебросилась на Балкан
ский полуостров. Усиленная агентурная деятельность против Италии была на-
чата генштабом еще 24 сентября 1911 г. Она вскоре установила, что, доверяя
честности монархии, Италия не приняла никаких мер против несомненно за-
манчивого с нашей стороны удара ей в тыл.
Теперь посыпался целый дождь перехваченных шифрованных донесений.
Так как я ни с какой стороны не мог надеяться на помощь, то продолжал де-
шифрование один. Вскоре, однако, это оказалось совершенно непосильным, и
в результате было принято нужное решение.
Разведывательное бюро было сильно расширено, важность его службы
была признана, и, согласно с желанием бюро, было проведено увеличение его
личного состава. Моя агентурная группа значительно выросла и получила не-
которую самостоятельность, выразившуюся между прочим в том, что я докла
дывал непосредственно заместителю начальника генштаба. В ноябре 1911 г. я
добился прикомандирования одного офицера для дешифровальной службы.
Это был капитан запаса Андреас Фигль, который оказался блестящим сотруд-
ником и вплоть до конца мировой войны с незначительными перерывами сто-
ял во главе дешифровальной группы. Эту группу я включил в состав агентур-
ной группы. В начале 1912 г. мне было подчинено уже 8 офицеров. В течение
последующих годов оба министерства обороны страны, признав значительной
проделанную разведывательным бюро работу, добавили еще несколько офице-
ров, из коих я получил еще четырех. Моя разведывательная группа распалась
на русскую, итальянскую и балканскую разведывательные подгруппы, а также
на подгруппы шифра, контрразведки, фотографии и “специальных операций”
(диверсии. - Ред.). Все референты этих подгрупп должны были предваритель-
но проработать по крайней мере полгода в соответствующей группе разведы-
вательного бюро генштаба для ознакомления с обстановкой. В октябре 1912
г. разведывательное бюро генштаба получило еще и артиллерийскую группу,
которая, кроме того, должна была ведать автомобильным делом и воздухопла-
ванием.
VI. ПРИЗНАКИ БАЛКАНСКОЙ ВОЙНЫ
В начале декабря 1911 г. с поста начальника генштаба ушел генерал Конрад.

Преемник его фельдмаршал Блазиус Шемуа относился к разведывательной
службе так же благожелательно, как и его предшественник, и добился после
смерти графа Эренталя (февраль 1912 г.) ежегодного ассигнования до 150 000
крон. В конце года военное министерство прибавило еще 10 000 крон. Однако
этот год поставил перед разведслужбой так много задач, что уже в сентябре
образовался дефицит в сумме 98 000 крон.
Итальянская война в Ливии, закончившаяся 18 октября 1912 г. Лозаннским
миром, потребовала продолжения разведки. Мне посчастливилось добыть
новейшие распоряжения Италии по мобилизации, а также приказы по пере-
возкам военного времени. Эти документы дали нам возможность составить
полное представление об итальянском сосредоточении.
Из России поступали сообщения о всевозможных подозрительных упраж-
нениях и предмобилизационных мероприятиях. Имелись сведения о желании
Франции снова вынести русское сосредоточение вперед, но русские на это не
соглашались. Мы имели также сведения о пробной мобилизации в Варшав-
ском военном округе, об образовании “Корпуса тревоги”. Все это вынудило
нас расширить в тесном контакте с Германией нашу агентурную есть. Разве-
дывательная служба Германии тоже страдала от недостатка денежных средств,
почему зоны разведки обеих стран были точно разграничены.
Было также ясно, что на Балканах что-то происходит. Весной здесь несо-
мненно нужно было считаться с возможностью восстания албанцев. Греция
приступила к реорганизации армии. В Черногорию шли из России и из Ита-
лии оружие и боеприпасы. В Сербии образовалась новая тайная организация
под названием “Черная рука” или “Единение или смерть”, ставившая своей
целью освобождение всех славян и раздел Австро-Венгрии. Во главе организа-
ции, как тогда сообщали, стояли участники убийства короля в 1903 г.: бывший
министр Георгий Геенчич, капитан Войслав Танкосич, офицер разведыватель-
ной службы на р. Дрина, преподаватель военной академии майор Драгутин
Дмитриевич и редактор газеты “Пьемонт” Люба С. Иованович. Среди членов
организации были, по-видимому, командир Дунайской дивизии полковник
Божанович и жандармский майор Радивоевич. Нужно было быть готовым к
еще более резким выступлениям, чем памятное выступление “Словенского
юга”.
В ноябре 1908 г. преемницей “Словенского юга” явилась “Народна Одбра-

на”, во главе которой стоял генерал Божа Янкович, а секретарем был Милан
Прибичеевич. Этот союз пользовался покровительством наследника Алек-
сандра и работал рука об руку с сербским генштабом. Его задачей являлось
создание паники и мятежей в населенных сербами областях, а также дивер-
сионные акты. Лишь значительно позднее было установлено, что сокольские
и антиалкогольные союзы в Боснии и Герцеговине были не чем иным, как
отделениями “Народна Одбрана”.
В 1910 г. новый союз собирался, по-видимому, использовать в целях поку-
шения поездку императора Франца-Иосифа в Сараево. Последовавшее затем
покушение на генерала фон Варешанин несомненно было делом рук этого со-
юза. На эти выступления реагировали слишком слабо. Сербский майор ген
штаба Милованович дошел до высшей грани в своей агитации, прежде чем ре-
шились его выслать. Равным образом не с надлежащей жестокостью боролись
и с пропагандой в пользу Сербии и против монархии, которую сильно развил
англичанин Сетон Ватсон.
Настроения в Сербии угрожали катастрофой. Сессия скупщины 1911 г.
только что закончилась общей ориентацией на Россию даже прогрессивной
партии, до сих пор склонявшейся к австрийской монархии. Надлежало сохра-
нять бдительность. Очень хороший источник, консул в Нише, своими донесе-
ниями разведывательному пункту в Темешваре навлек на себя неудовольствие
посла в Белграде и министерства иностранных дел.
К счастью, консул и начальник штаба в Темешваре были хорошими друзья-
ми, и информация продолжала поступать в виде “частной корреспонденции”.
В конце февраля 1912 г. наше министерство иностранных дел настояло на
ограничении разведывательной работы против Сербии и на чрезвычайной
осмотрительности. Как раз в это время, 29 февраля, последовало заключение
болгарско-сербского договора, явившегося первым шагом к “Балканскому сою-
зу”, направленному как против Турции, так и против Австро-Венгрии, знаме-
новавшего собой успех России на Балканах и разъяснявшего русские военные
приготовления, а также неожиданное наводнение Галиции русскими шпиона-
ми весной 1912 г. Балканские дипломаты сумели так искусно замаскировать
свои шаги, что в начале июня наш военный атташе в Софии, подполковник
Лакса, по получении известий о конференции в Белграде, — где был заклю-
чен таможенный союз, принято единообразное законодательство и заключен
торговый договор между Болгарией и Сербией, — заявил, что политическое
или военное сближение обеих стран в данное время совершенно исключено. В

действительности же 19 июня сербы и болгары вели уже переговоры об опера-
тивном плане против Турции (Мите Стажич, Балканская войа 1913 г.).
Начальник генштаба, смутно предчувствуя это, решил 23 июня восстано-
вить “усиленную разведку” против Сербии и обратился к министерству ино-
странных дел с просьбой о содействии этой разведке со стороны наших дипло-
матических представителей в России. В согласии он был тем более уверен, что
в 1910 г. подобное ходатайство, хотя и после долгого промедления, но все же
было выполнено 24 ноября 1911 г. Однако в ответе, данном только 27 августа
1912 г., министерство, иностранных дел находило, что именно в настоящий
момент в России разведывательная деятельность будет навлекать на себя силь-
ное подозрение, почему оно считало рискованным требовать от консульских
официальных лиц повышенной деятельности в области военной разведки.
Лишь в октябре начальник генштаба настоял на своем, и переговоры с ми-
нистерством иностранных дел увенчались успехом. Но действительная под-
держка министерства иностранных дел оставалась ничтожной вплоть до ми-
ровой войны.
Тем временем то из Сербии, то из Черногории стали поступать сведения о
военных приготовлениях.
Начальник болгарского генштаба уверил полковника Лакса, что никаких
военных мер не принято, широко разглашенного в газетах союза с Сербией не
существует и король не сочувствует желательному России Балканскому союзу.
23 августа Лакса сообщил, что о военной опасности не может быть и речи.
Однако в тот же самый день, по сообщению Мите Стажича, генерал Савов со-
вещался об изменении оперативного плана против Турции.
В августе, так сказать, в последнюю минуту, оказалось возможным отпра-
вить в Черногорию капитана Губка.
18 сентября он телеграфировал, что две бригады и вся артиллерия мобили-
зованы. Одно за другим поступали также сообщения из главных разведыва-
тельных пунктов. Все эти сведения давали уверенность, что дело шло о под-
готовке войны против Турции, но не против Австро-Венгрии.
В связи с сообщениями военному атташе в Белграде сомнениями разве-
дывательного бюро об угрожающем положении, он запросил сербского воен-
ного министра, может ли он спокойно отправиться на румынские маневры.
Ответ был успокоительный, и он 27 сентября выехал. На следующий же день
в разведывательное бюро поступили определенные сведения о предстоящей
сербской мобилизации. Немедленно после этого военному атташе была от-

правлена телеграмма с вызовом его обратно. Телеграмма, однако, запоздала,
и он вернулся в Белград только 3 октября. Между тем 30 сентября в Сербии
была объявлена всеобщая мобилизация. В тот же самый день наш посол фон
Угрон поторопился сообщить нам по телефону о “предстоящей” мобилизации.
2 октября пала последняя завеса. Подполковник Лакса сообщил о совмест-
ном выступлении против Турции сербов, болгар и греков с ультимативным
требованием автономии для Македонии. Капитан Губка доносил о неминуе-
мом наступлении черногорцев на Скутари. Подробные донесения агентов и
балканских консульств наводнили разведывательное бюро. 9 октября произо-
шло первое столкновение между черногорцами и турками. Начальник ген-
штаба не сомневался, что Россия является главарем всего этого движения, и 10
октября отдал приказ о развертывании первой очереди “усиленной разведыва
тельной службы” при участии главных разведывательных пунктов в Галиции
и в Германштадте.
Для разведывательного бюро генштаба снова наступило время напряжен-
ной работы. В первую очередь надлежало установить, какое количество войск
Сербия оставила в качестве заслона против Австро-Венгри, затем выяснить
соотношение сил сторон, ведущих борьбу. По нашим расчетам, к 18-октября,
т. е. ко дню объявления войны Турцией балканским государствам, эти силы
представлялись в следующем виде: 385 000 болгар и сербов против 335 000 ту-
рок, 33 000 черногорцев против 30 000 и 80 000 греков — против 40 000 турок.
Превосходство союзников в орудиях определялось семьюстами.
Разведывательное бюро генштаба зорко следило за военными событиями,
столь неблагоприятными для Турции, причем наряду с донесениями агенту-
ры и консульств использовались донесения военных атташе, находившихся
при главных квартирах в Белграде, Софии, Цетинье и Константинополе, а так-
же военных атташе — обер-лейтенанта запаса принца Людвига Виндишгретца
в Болгарии и подполковника Танчоса в Греции.
Начиная с середины ноября 1912 г., разведывательное бюро генштаба зани-
малось вопросом поддержки Албании путем подготовки транспорта, оружия
и офицеров-разведчиков. Одновременно мы бдительно следили за Италией,
так как от нее можно было ожидать особых действии против Албании. На
висла угроза военных осложнений с Сербией и Черногорией. С начала дека-
бря ежедневно стали поступать сообщения об обратной переброске сербских
войсковых частей с театра военных действий в северную Сербию, а также о
формировании отрядов против Австро-Венгрии. 5 декабря был отдан приказ

о развертывании второй очереди “усиленной разведывательной службы” про-
тив Черногории и Сербии.
Было очевидно, что война или мир зависели от поведения России. Тут да-
вала себя весьма сильно чувствовать недостаточная агентурная сеть в России.
Ни у нас, ни у Германии не было постоянных агентов в ее военных округах.
По крайней мере в каждом из 28 русских корпусных округов необходимо было
иметь по постоянному агенту для того, чтобы иметь под своим наблюдением
хотя бы европейскую часть этого огромного государства. Но откуда было их
взять при вечной скудости в денежных средствах? На это нужно было иметь
ежегодно, по меньшей мере, полмиллиона крон.
Перемирие, заключенное 3 декабря 1912 г. между воюющими сторонами,
за исключением Греции, а также конференция послов, собравшихся для рас-
смотрения балканских вопросов 17 декабря, могли расцениваться начальни-
ком генштаба лишь как маневр для выигрыша времени. Разведывательное
бюро генштаба приняло участие в старательно проводимых военных подго-
товлениях путем издания в 20 000 экз. справочника, ориентирующего в рус-
ской дислокации мирного времени, а также в организации русской армии в
военное время. Трем офицерам было поручено написать небольшие популяр-
ные справочники по русской, сербской и черногорской армиям.
Резкая позиция, занятая Францией по отношению к Австро-Венгрии в ал-
банском вопросе, показала, что Россия не останется в одиночестве при воору-
женном выступлении против монархии. Германский генерал-квартирмейстер
граф Вальдерзее вел переговоры в Риме с итальянским генералом Поллио, а
подполковник Монтанари — в Вене с генералом фон Конрадом о совместных
действиях в случае вызывающих действий России и Франции по отношению к
тройственному союзу. Начальник германской разведывательной службы май-
ор Гейе отправился в Рим, чтобы согласовать со своим итальянским коллегой
по должности, полковником Негри, вопрос об обмене результатами разведыва-
тельной деятельности против Франции. Он хотел организовать такой же обмен
между нашими и итальянскими разведывательными органами генштабов и в
области контрразведки, на что, однако, мы не были в состоянии согласиться
при интенсивной, направленной друг на друга, агентурной деятельности. Толь-
ко за последнее время германской агентурой было установлено, что проживав-
шая в Германии посредница между предателем Кречмаром и итальянским ген-
штабом была подругой жены полковника Негри и работала также против нас.
В январе 1913 г. начальник генштаба провел назначение подполковника

Евгения Штрауб военным атташе в Швеции, Норвегии и Дании, с местопре-
быванием в Стокгольме. Он должен был не только наблюдать за Россией, но и
следить за центром русского шпионажа в Стокгольме и Копенгагене.
VII. РОСТ ШПИОНАЖА ПРОТИВ АВСТРИИ
Само собой разумеется, что в эти напряженные дни шпионаж достиг сво-
его расцвета. Так, например, группе контрразведки разведывательного бюро
пришлось в 1913 г. работать над 8 000 случаев против 300 случаев в 1905 г.,
причем имелось 560 арестов против 52. Из произведенных арестов почти 7-я
часть привела к осуждению.
Для широкого распространения сведений по шпионажу с тем, чтобы при-
учать к осторожности солдат, мы выпустили воззвание “Остерегайтесь шпио-
нов”, которое было распространено в 50 000 экземплярах во всех казармах, в
жандармерии и в пограничной охране.
Областью, наиболее удобной для охоты за шпионами, являлась Греция,
где работал капитан Ишковский. Его поддерживало полицейское управление.
Процессы шпионов, захватывавшие частично и 1914 г., позволяли глубоко
заглянуть в русскую систему шпионажа. Дом полковника Батюшина на Сак
сонской площади в Варшаве, где капитан Терехов и капитан Лебедев вырабо-
тались в прекрасных помощников, сильно беспокоивших нас во время миро-
вой войны, давал в своих стенах приют предприятию, работавшему с массой
руководителей — начальников групп, вербовщиков агентов, разведыватель-
ных инспекторов и женщин. Эти последние особенно охотно использовались
в качестве посредниц и вербовщиков, причем те, которые попали в наши
руки, как, например, Мария Тромпчинская, Ева Войчик и др., особенной
красотой не отличались. По установившимся у нас традициям, мы, по край-
ней мере в мирное время, не использовали для работы женщин, возможно,
из-за недостатка денежных средств, а также из опасения разного рода неиз-
бежных женских историй. Что касается женщин высшего круга, то благодаря
отсутствию у них военных знаний, от них нельзя было ожидать результатов,
соответствующих затратам, и они использовались скорее для политической
разведки. Возможно, что русские женщины, вследствие внутриполитических
условий, обладают особенной склонностью к агентуре, и я до сих пор помню
о многолетней докучливой деятельности жены русского ротмистра Иванова в

Сосновицах.
Вербовщики и посредники Батюшина нередко имели целые бюро, как, на-
пример, Зигельберг, Самуэль, Пинкерт, Соломон Розенберг и прежде всего
Иосиф Герц — правая рука полковника Батюшина, специалист по фабрика-
ции фальшивых паспортов, фальшивых крепостных планов и т.п. В конце 1913
г. говорили, что Герц был уволен из-за мошенничества на таможне, однако
Батюшин, получив в конце 1914 г. командование частью, якобы принял его в
качестве поставщика.
Так как у русских количество играло большую роль, то Батюшин имел
армию доверенных лиц, хозяев явочных квартир, старших дворников и под-
ручных. Это массовое использование сил имело тот недостаток, что слишком
много народа было знакомо с работой и они могли, в случае нужды, выболтать
все за деньги. К сожалению, у нас не было средств для наилучшего использо-
вания этого промаха, типичным примером которого может служить процесс
шпионской группы Пичкура, к которой принадлежал известный нам шпион
Бронислав Дирч. Он хотел быть очень хитрым и заранее сообщил о своем при-
бытии по ту сторону черно-желтых пограничных столбов. Полицейскому ко-
миссару Францу Хорвату во Львове, прекрасно работавшему в контрразведке
во время войны, удалось арестовать по этому следу Пичкура и еще пятерых его
товарищей, жизнь которых прервалась в венском государственном суде.
Чересчур одинаковое снаряжение агентов Батюшина также несомненно
вредило образцовой в остальном отношении разведывательной службе. Все
собиравшие сведения о крепостях получали армейский карманный фотогра-
фический аппарат “Экспо” [Тромпчинская, Лангнер и Сокалук (Соботкин)].
В 1911 г. Лангнер и Сокалук, в сопровождении Лидии Кащенко, наблюдали за
большими армейскими маневрами.
Аналогичным образом был организован разведывательный центр в Киеве,
которым руководили полковник Галкин и его помощник Беловцев. Об этом
центре мы слышали еще чаще, так как он был направлен исключительно про-
тив нас, тогда как Батюшин работал и против Германии. Одесский центр ра
ботал против Румынии и Венгрии, что было доказано после ареста Епифана
Куруца. В мае 1914 г. в одном туристе, проезжавшем по Семиградии, признали
русского военного атташе в Бухаресте, полковника Семенова. Мы тогда пола-
гали, что ему было поручено обследовать юго-восточную часть государства. Во
время войны наши предположения подтвердились.
Не довольствуясь этим, русский шпионаж протягивал свои щупальцы про-

тив центральных держав и из-за границы. При поддержке некоего Гампена в
Копенгагене, полковник Ассанович развил энергичную деятельность из Сток-
гольма. Один из агентов Ассановича, русский, некий Бравура, завербовавший
венгерца Велесси, впервые со времени моего пребывания в разведывательном
бюро генштаба привел в движение венгерские суды. У них было мало практики,
поэтому им понадобилось три недели, чтобы разыскать Бравура, несмотря на то,
что им неоднократно помогал офицер разведывательной службы в Будапеште.
Едва успели арестовать Бравуру, как в венгерских газетах тотчас было опублико-
вано все это дело со всеми подробностями, которые могли выясниться только из
протоколов суда. Как слабо власти держали прессу в своих руках, выяснилось во
времена кризиса. Венгерский премьер-министр не осмелился даже выступить
против разглашения военной тайны, опасаясь обратных результатов.
Один шпион Гампена, финляндец Ян Копкен, работавший под разными
фамилиями, был арестован в Аграме. В Кроации и Славонии шпионы подле-
жали военному суду, причем за эти преступления полагалась смертная казнь.
Приговор не вызвал никакой сенсации, однако он не был приведен в исполне-
ние, а заменен 16 годами тюремного заключения.
Швейцария использовалась французским и русским шпионажем в каче-
стве опорного пункта. Известный уже нам столп русской разведки полковник
Ромейко-Гурко, работавший при поддержке обер-лейтенанта барона Унгерн-
Штернберга, пользовался такой дурной репутацией, что даже Италия отказа-
лась его принять, когда он в 1913 г. должен был занять пост военного атташе
в Риме. Кроме того, в Аннеси, на французской территории, проживал полков-
ник русского генштаба Владимир Николаевич Лавров, развивавший активную
шпионскую деятельность из Женевы.
Из массы фактов того времени следует упомянуть об отставном казачьем
офицере Михаиле Додонове во Львове, который имел задание не только вер-
бовать агентов и обследовать Перемышль, но также и подготавливать взрывы
мостов и других объектов в случае мобилизации.
Первым их диверсионным опытом был, несомненно, взрыв на Каменном
поле, близ Вены.
Один русский агент завербовал немца Германа Прюфера и поручил ему
снять при свете магния краковские форты. Этот первый опыт оказался неудач-
ным. Сторожевые посты не дали ослепить себя, часовой выстрелил, испортил
аппарат, ранил и арестовал Прюфера.
Русский подполковник Яцевич попался во Львове в открытом шпиона-

же. Правда, он дешево отделался, ибо в то же время русскими в Варшаве был
арестован за такие же дела наш обер-лейтенант Роберт Валолох. Обе стороны
охотно пошли на обмен.
Воспоминания о полковнике Марченко вызвали у меня в памяти арест не-
коего Пиехочинского, работавшего под вымышленным именем в венском ар-
сенале. Как только стало известно о деле Кречмара, он сбежал. Он продолжал
работать под своим именем, и наказание, полученное им в 1912 г., не исправи-
ло его. Уже во время мировой войны он получил восемнадцать лет тюремного
заключения.
Еще в 1910 г. германский генштаб справлялся о русском поручике бароне
Мурманне, который искал в Берлине русского военного атташе. Мы тотчас
могли сообщить, что в 1898 г. один бывший кадет пажеского корпуса Алек-
сандр Мурманн судился за шпионаж. Но это еще не доказывало, что кадет
и поручик одно лицо. Случайно выяснилось, что одна венская учительница,
60-летняя вдова, баронесса Мурманн, начала уговаривать мать одного ав-
стрийского офицера склонить ее сына заняться шпионажем в пользу России.
Он должен был обратиться к ее сыну Александру в Варшаве. Таким образом
она являлась вербовщицей для своего внебрачного сына.
Спустя некоторое время эта старуха была арестована вместе с ее сыном, на-
ходившимся тогда в Вене. Против ее сына не было серьезных обвинений, и в
феврале 1911 г. он был выслан в Россию. Только осенью в 1911 г. арест шпиона
Лангнера дал новые сведения о Мурманне. Оказалось, что он был вербовщи
ком и одновременно преподавателем в варшавской секретной школе. Позднее
он выплыл в Берлине и Будапеште, но арестовать его не удалось. Это придало
ему храбрости, и он осмелился отправиться в феврале 1912 г. в Вену, где ему,
наконец пришлось предстать перед судом.
О том, как глубоко была отравлена Галиция русскими интригами, сви-
детельствуют два процесса, имевшие место в 1914 г. Состоявший на пенсии
окружной секретарь Александр Раманик из Рогатина обратился с просьбой к
известному руссофилу судейскому чиновнику и депутату рейхсрата Владими
ру Куриловичу достать ему важные военные документы из Львовского кор-
пусного командования. Курилович счел его за провокатора и донес о нем по-
лиции. К своему ужасу он узнал после, что Раманик — его единомышленник.
На суде он взял обратно все свои показания, и его единомышленник был
оправдан.
Другой случай. Молодой православный священник, Макс Сандович, и дру-

гой более пожилой поп, Игнат Гудима, были арестованы за шпионаж. Най-
денные у них заметки тяжело скомпрометировали журналиста Семена Бен-
дасюка и судейского чиновника Василия Колдра. Следствие установило связь
их с русским графом Бобринским, с русско-галицийским благотворительным
союзом, с местами руссофильской пропаганды — с Почаевским православным
монастырем, с интернатом в Житомире и с русским разведывательным бюро.
Таким образом, шпионаж и агитация в пользу “православной церкви” рабо-
тали рука об руку. Церкви с их молитвами за царя, школьные интернаты и
читальни, равно как и газета “Прикарпатская Русь”, — все они содержались на
русские деньги. Материал так недвусмысленно подтвердил обвинение в госу-
дарственной измене, что защитник не мог его опровергнуть. За государствен
ную измену полагалась смертная казнь, а за шпионаж — самое большее пять
лет. Дело о государственной измене слушалось в суде присяжных во Львове.
Защитниками являлись испытанные единомышленники и партийные това-
рищи подсудимых доктора Дудукевич, Глускевич и Черлунчакевич, которые
вскоре после этого сами судились за то же преступление. Они так хорошо дей-
ствовали на этом процессе, что добились оправдания обвиняемых.
Италия, интересы которой совпадали в то тяжелое время с нашими, стала,
видимо, более сдержанной в отношении шпионажа. Правда, случалось ино-
гда арестовать подозрительного субъекта, но до суда дело не доходило. Только
одному не повезло. Священник дон Андреас Сальвадор из района Тремозины
(на озере Гарда) оказался на службе карабинеров крепости Рива. Его донесение
попало в руки наших властей. Он был приговорен к полутора годам и вскоре
амнистирован.
Шпион в рясе был тогда для меня новым типом.
Мы оказались бессильными перед другой итальянской разведывательной
деятельностью, о которой мы узнали в середине 1913 г. “Клуб Альпино Италья-
но” взял на себя обязательства производить ежегодно обследование опреде-
ленных участков дорог, следующих в Австрию.
Сербам было легко укрывать своих разведчиков среди родственных им по-
граничных племен. Трудно было раскрыть серба, носившего мундир австро-
венгерского офицера и склонявшего служащих нашей дорожной охраны к де-
зертирству в Сербию. Эмиссары, проникшие в глубь страны, подвергались,
конечно, опасности, когда они приближались к важным военным объектам.
Так, например, бравый формейстер Клементовский арестовал двух подозри-
тельных лиц на Феликсдорфском артиллерийском полигоне. Достойный вни-

мания случай произошел в августовские дни 1912 г. в Белграде.
Однажды ночью к дому, занятому находившимся в отпуске австрийским
военным атташе, подъехала элегантно одетая пара с мальчиком и небольшим
багажом. Эта пара представила кухарке военного атташе письмо от него, с
которым коротко якобы еще утром виделась в Вене. Хотя эти лица и казались
хорошо ориентированными в домашней обстановке военного атташе, тем не
менее кухарка не пустила их переночевать в квартире. Само собой разумеется,
что майор Геллинек никогда не писал этого письма.
Долгое время все наши наблюдения за русским военным атташе в Вене
полковником Занкевичем не давали результатов. Но потом разоблачения по-
следовали одно за другим.
Начиная с марта 1913 г., группа контрразведки генштаба, венское поли-
цейское управление и командование военной школы следили за братьями
Яндрич, из которых один, а именно Чедомил, был обер-лейтенантом и слу-
шателем военной школы, другой же, Александр — бывший лейтенант. Одно-
временно возникли подозрения против лейтенанта Якоба. Наши наблюдатели
установили, что в квартире окружного фельдфебеля в отставке Артура Итцку-
ша появляется полковник Занкевич. После третьего посещения им Итцкуша
против последнего было начато следствие. В начале апреля уже не было боль-
ше никаких сомнений в том, что все эти нити вели к Занкевичу, сумевшему
завлечь в свои сети также и отставного полицейского агента Юлиуса Петрича
и железнодорожного служащего Флориана Линднера. Лица, замешанные в
шпионаже, были арестованы, и мне было приказано сообщить об этом мини-
стру иностранных дел. Граф Берхтольд от изумления “превратился в соляной
столб”, и когда я кончил свой доклад, он долго молчал. Занкевич поступил
подобно своему предшественнику. В качестве трофеев он увез с собой в Рос-
сию агентурные донесения обоих Яндрич и прочих упомянутых лиц, а также
многое другое.
В наши руки попали два его помощника, Беран и Хашек, которым он пред-
ложил отправиться в Стокгольм за получением вознаграждения. Беран имел
задание обследовать округ 8-го корпуса в Праге и сообщить результаты этого
обследования непосредственно в Петербург.
После этого за новым русским военным атташе было установлено прави-
тельственное наблюдение с первого же дня его прибытия в Вену. Это наблю-
дение простиралось и на известного русского журналиста Дмитрия Янчевец-
кого и на двух сербских агитаторов Иефтановича и Гавриловича, часто при

езжавших в Австрию.
Однако радость достигнутых результатов была омрачена происшедшим
одновременно разоблачением двух собственных предателей.
VIII. ПРЕДАТЕЛИ В СОБСТВЕННОМ СТАНЕ
Весной 1913 г. мне предложили купить секретные сведения о германской

мобилизации. Я сейчас же вошел в контакт с моими германскими коллегами
по службе, и общими усилиями удалось открыть источник этого предатель-
ства в лице одного писаря штаба крепости Торна по фамилии Велькерлинг.
Наша дешифровальная группа раскрыла шифр этого очень ловкого шпиона,
и это позволило познакомиться с широким масштабом предательства Вель-
керлинга. Впоследствии один офицер русской разведки подтвердил, что этот
писарь был ценнейшим агентом России. Это дело осталось в тени благодаря
почти одновременному раскрытию поразительного случая в нашем лагере.
В начале апреля 1913 г. в Берлин было возвращено из Вены письмо, адресо-
ванное “до востребования”. В Берлине оно было вскрыто. В письме оказались
6 000 крон и два известных шпионских адреса, один — в Париже, другой — в
Женеве (Rue de Prince, 11, М-г Larguier).
Майор Николаи, начальник разведывательного отдела германского ген-
штаба, получив это письмо, указывавшее на крупное шпионское дело, пере-
слал его нам, так как шпиона следовало, вероятно, искать в Австрии [7].
Мы горячо принялись за это, несомненно, крупное дело. У нас не было ни-
каких данных относительно личности адресата. Это лицо могло жить в Вене,
но, может быть, вследствие болезни или других обстоятельств оно не могло
получить письма. Может быть, это лицо жило за пределами Вены и лишь ино-
гда приезжало в столицу. Опрос на почте не дал никаких результатов. Там
не помнили, поступали ли раньше письма по этому адресу. Оставалось лишь
надеяться, что адресат или сам лично явится когда-нибудь за письмом, или
пришлет другое лицо. Конфискованное письмо, благодаря неосторожному об-
ращению с ним, было приведено в такое состояние, что адресат немедленно
понял бы, что дело неладно. Поэтому мы сфабриковали другое письмо, пере-
данное через германский генштаб в Берлине, и поручили наблюдать за по-
чтовым окошком. Мы не упустили из виду также осторожное наблюдение за
другим концом следа. На парижский адрес мы не обратили внимания потому,

что он не имел определенной фамилии и потому, что боялись непосредствен-
но угодить в пасть французской контрразведки, что могло бы испортить все
дело. Иначе обстояло дело с г-ном Ларгье. Если это было то самое лицо, кото-
рое обслуживало нас в 1904-1905 гг. из Экс-Ле-Бэна и Марселя, то здесь можно
было бы надеяться на результат. Мы узнали, что французский отставной ка-
питан Ларгье жил на покое в Женеве. У нас явилось сильное подозрение, что
он по-прежнему “работал” на разные государства и имел в своем подчинении
много людей. Этим мы к цели не приблизились, но результаты наблюдения
показались мне достаточно важными для того, чтобы поставить на это дело
последний грош из наших скромных денежных средств. Действительно, до на-
чала октября было собрано достаточно материала, чтобы анонимно обратить
внимание швейцарских властей на операции Ларгье, направленные и против
Швейцарии. Однако установленное оказалось недостаточно значительным,
чтобы обойти хитрость Ларгье, и казалось уже, что предприятие окажется без-
успешным, как вдруг 10 октября его соучастник Туллио Меноцци вместе с
унтер-офицером Петрилла и купцом Трокки были арестованы по обвинению
в шпионаже в пользу Франции. Тогда дело завертелось и в Швейцарии. Ларгье
и два его главных помощника — Розетти и Росселет — предстали перед судом,
и Ларгье был выслан.
Тем временем и наше дело разъяснилось. До середины мая поступило еще
два новых письма на имя г-на Никона Ницетас [8], так что мы могли взять
наше сфабрикованное письмо обратно. Усилилась уверенность, что шпион по-
падет в наши сети. Статский советник Гайер поручил наблюдение лучшим
сыщикам государственной полиции. Напряжение увеличивалось с каждым
днем. Чтобы не возбуждать подозрений, нужно было отказаться от всех даль-
нейших шагов и терпеливо ждать.
25 мая [9] поздно вечером я пошел домой обедать. Не успел я войти в квар-
тиру, как раздался звонок по телефону. Статский советник Гайер телефониро-
вал мне: “Пожалуйста, придите ко мне в бюро. Случилось что-то ужасное”. Я
бросился в первый попавшийся вагон трамвая.
Оказалось, что к концу дня письма были взяты с почты господином в штат-
ском. Три сыщика последовали за ним до площади Стефана, где этот господин
взял такси и уехал [10]. В то время такси было мало, второго на площади не
оказалось, и наши наблюдатели увидели, как почти попавшая в их сети дичь
ускользнула. Они решили ждать возвращения такси, номер которого они за-
метили. Спустя некоторое время такси вернулся, и шофер сказал, что он свез
своего пассажира в гостиницу “Кломзер” [11]. Осмотрев автомобиль, сыщики
нашли в нем футляр перочинного ножика, по-видимому, забытый пассажи
ром. Сыщики отправились в гостиницу, где один из них спросил портье, кто
из постояльцев приехал недавно на такси.
“Начальник штаба пражского корпуса, полковник Редль”, — ответил пор-
тье.
Сыщик уже подумал, что портье неправильно показал, как вдруг этот са-
мый постоялец, которого он преследовал с самой почты, стал спускаться с
лестницы. Сыщик быстро пошел к нему и спросил:
“Не вы ли, г-н полковник, потеряли этот футляр?”
Редль ответил, что он, и все сомнения рассеялись. В то время как два сы-
щика последовали за вышедшим полковником, третий поспешил со своим
сообщением к статскому советнику Гайеру.
Услышав сообщение, что многолетний член нашего разведывательного
бюро [12], военный эксперт на многочисленных шпионских процессах, разо-
блачен как предатель, я окаменел. Потом пошла печальная работа.
Было установлено, что Редль приехал из Праги в Вену на автомобиле. Нуж-
но было установить за ним наблюдение, чтобы помешать ему сбежать. Сыщи-
кам удалось подобрать клочки расписок, разорванных Редлем. Одного взгляда
на них было для меня достаточно, чтобы убедиться, что речь шла об известных
адресах, прикрывавших шпионаж, устанавливавших связь Редля не только с
Россией и с Францией, но и с Италией.
Я дал понять начальнику разведывательного бюро и заместителю началь-
ника генштаба о необходимости привлечь военного следователя, что являлось
необходимым для начала работ судебной комиссии. Кунца нельзя было найти.
Наконец, нашли военного юриста, майора Форличека. Нужно было получить
согласие коменданта города на арест, но дело не терпело отлагательства.
Лучший друг Редля [13], один присяжный поверенный, сообщил статско-
му советнику Гайеру из “Ридгофа”, где он обедал вместе с Редлем, что Редль
странно вел себя и проявил признаки депрессии, позволявшие заключить о
его намерении лишить себя жизни. По-видимому, эпизод с футляром ножика
возбудил подозрение Редля, он, вероятно, заметил слежку за ним двух сыщи-
ков и понял, что его предательство обнаружено.
Необходимо было действовать немедленно. Прежде всего был вызван [14]
начальник генштаба фон Конрад, ужинавший в “Гранд отеле”, и ему было со-
общено о полученных данных. Он предложил сейчас же разыскать Редля и

допросить его и согласился с предложением — дать возможность преступнику
немедленно покончить с собой.
Около полуночи Редль вернулся в давно окруженную со всех сторон гости-
ницу “Кломзер”. Когда мы вошли в его комнату, он был уже раздет и пытался
повеситься. Редль был совсем разбит, но согласился дать свои показания лишь
одному мне [15]. Он рассказал, что в течение 1910-1911 гг. широко обслуживал
некоторые иностранные государства. В последнее время ему пришлось ограни-
читься лишь материалом, доступным пражскому корпусному командованию.
Самым тяжелым его преступлением была выдача плана нашего развертыва-
ния против России в том виде, в каком он существовал в упомянутые годы и
какой в общих чертах оставался еще в силе [16]. Но об этом он мне ничего не
сказал. Соучастников у него не было, ибо он имел достаточный опыт в этой
области и знал, что соучастники обычно ведут к гибели.
Наконец, он попросил дать ему револьвер [17].
Когда утром члены комиссии, охранявшие после выхода от Редля улицы,
прилегающие к гостинице, заглянули к нему, то увидели, что предатель уже
мертв.
Возник вопрос: нужно ли скрывать истинные причины этой смерти и вы-
ставить в виде единственной причины гомосексуальность, которая также вы-
плыла наружу?
Несмотря на все возражения, решили не скрывать правды [18].
Незавидная работа предстояла мне в ближайшее время. Дело шло о том,
чтобы проверить показания Редля. Ввиду важности этого дела, а также пото-
му что я, благодаря моей работе, был привязан в Вене, расследование в Праге
взял на себя полковник Урбанский.
Он вернулся из Праги с обширным материалом, заполнившим всю мою
комнату.
Теперь, когда Редль был обезврежен, многие лица стали утверждать, что
они знали то или другое из его шпионской деятельности. Нам хватило расска-
за одного из них, если бы он раньше рассказал нам о деятельности Редля. Все
сообщения рассматривались моими сотрудниками, военным следователем,
ведшим следствие, и полицейским управлением. Всем им приходилось много
работать и как раз в такое время, когда много хлопот задавали отклики дела
Занкевича. Должны были оправдываться все близкие знакомые Редля, как, на-
пример, его ближайший друг, майор фон Зигринген. Никому не приходило в
голову, что денежные средства, которыми широко располагал Редль, проис-

ходили из нечистого источника. Со всех сторон слышались упреки, были за-
просы в парламенте, но ни один депутат не спросил, были ли предоставлены в
распоряжение контрразведки достаточные средства.
В Праге было продано с аукциона имущество Редля, среди которого было
два фотографических аппарата. При обыске квартиры Редля они не были об-
следованы полковником Урбанским и военным следователем Форличеком.
В середине января пражские и венские газеты сообщили, что пластинки,
найденные в этом аппарате, были проявлены учеником реального училища,
в руки которого попал этот аппарат, и один из учителей реального училища
представил эти пластинки командованию корпуса. Газетные заметки переда
вали частично неправильные сведения. Так, например, утверждали, что сре-
ди этих фотографий были снимки чрезвычайно важного приказа наследника
престола пражскому командиру корпуса и начштаба.
В апреле полковнику Урбанскому дали понять, что по желанию генераль-
ного инспектора всех вооруженных сил, эрцгерцога Франца Фердинанда, он
не получит дальнейшего движения по службе.
Редль, несомненно, принес вред. Однако представление, возникшее у мно-
гих, что он являлся могильщиком Австрии, преувеличено. Самое большое
предательство — выдача плана развертывания против России — не принесло
русским пользы, а наоборот, ввело их в заблуждение.
Нечего было и думать об изменении плана развертывания, если не хоте-
ли радикально менять весь план войны, ибо развертывание тесно связано
с целым рядом факторов. Русские хорошо знали это и вполне положились
на данные Редля. Но когда подошли вплотную к войне и когда выяснилось,
что нечего рассчитывать на поддержку Румынии, на которую прежде рас
считывали, то было обнаружено, что при сосредоточении наших войск пра-
вый фланг северной армии был слишком открыт, и потому начальник ген-
штаба решил отодвинуть сосредоточение за pp. Сан и Днестр. Русские ничего
об этом не знали. Им неизвестны были даже некоторые изменения, внесен-
ные после 1911 г., как об этом впоследствии сообщил генерал Данилов в сво-
их мемуарах. Они считали, что 3-й корпус, начальником штаба которого был
Редль, войдет в состав 3-й армии в Галиции, тогда как в действительности
он был направлен против Сербии. Это подтверждает тот факт, что Редль не
имел ни соучастников, ни последователей. Он был единственным доверен-
ным лицом России.
IX. НАКАНУНЕ МИРОВОГО ПОЖАРА
21 апреля 1913 г. разведывательное бюро переехало в только что выстро-

енное здание военного министерства в Штубенринге. С важнейшими доку-
ментами в руках мы, офицеры, переехали в тщательно оборудованный новый
дом, снабженный фотографическим ателье и приемной комнатой, устроенной
с соблюдением всех правил предосторожности [19]. Бюро было совершенно
изолировано и имело один официальный и один неофициальный выход.
Новое помещение дало, наконец, возможность предоставить приличные
условия для работы нашему сильно увеличивавшемуся количественно лично-
му составу. Чрезвычайно выросли не только моя агентурная группа, но и сек-
торы, занимавшиеся изучением иностранных армий. Руководство предъявля-
ло теперь совершенно иные требования в отношении получения материалов
военного и военно-политического характера, касавшихся наших вероятных
друзей и противников. Кроме того, занялись распространением полученных
сведений и в своей армии. В 1914 г. я использовал офицеров разведыватель-
ной службы для обсуждения мероприятий на случай войны и извлек из этого
ценные указания для будущего. В следующем году должно было состояться
подобное же обсуждение мероприятий в отношении России.
В первое время дешифровка трудных шифров не удавалась, и это послу-
жило стимулом для улучшения методов работы. Мы выпустили пособие и до-
бились, что дешифровка сербских телеграмм больше не представляла для нас
затруднений. После этого мы занялись раскрытием русского шифра, но работа
эта оказалась трудной и оставалась малоуспешной до начала войны.
Благодаря ежегодным совещаниям и моим частым поездкам, я добился
сотрудничества моей группы с местными разведывательными органами и с
германской разведывательной службой. Я очень часто встречался с майором
Николаи или с его представителем, причем мы устраивались таким образом,
что выбирали для наших встреч всегда какой-нибудь другой город.
Сфера влияния моей контрразведывательной группы распространялась на
все государство и даже на “нейтральные” иностранные государства. Уже в 1912
г. половина наших дел относилась к контрразведке. Это несоответствие между
разведкой и контрразведкой заставило меня поставить вопрос о концентрации
контрразведки в венском полицейском управлении. 18 мая 1914 г. мои усилия
привели, наконец, к созыву совещания, на котором были представлены ми-
нистры внутренних дел Австрии и Венгрии, военное министерство, местные
правительства Кроации-Славонии и Боснии и Герцеговины, венское поли

цейское управление и все центральные органы военной разведки. С 1 июня
1914 г. почти во всех главных провинциальных городах Австрии были созда-
ны контрразведывательные пункты для борьбы с иностранным шпионажем.
Однако добиться централизации котрразведывательной службы в венском
полицейском управлении на этом совещании не удалось.
Но все же и достигнутый результат означал значительное облегчение ра-
боты разведывательной группы. Необходимость планомерного материального
снабжения армии в военное время заставила разведывательную службу за-
няться экономической разведкой. Здесь ценные услуги нам оказал руководи-
тель торгового музея Карминский. Слабым местом разведывательной службы
продолжала оставаться Россия.
Новый закон о шпионаже, разрешавший газетам печатать лишь совершен-
но маловажные сведения, положил конец умелому использованию этого ис-
точника, дававшего многие отправные данные. Я помню сообщение одного ге-
нерального консула министерству иностранных дел об уходе из некоего города
артиллерийской бригады. Это сообщение оказалось столь неправдоподобным,
что нужно было его проверить. Однако мы не смели спросить об этом гене-
рального консула, так как его нельзя было “впутывать в шпионские дела”, хотя
в данном случае речь могла идти о простой прогулке в районе казарм. Нам
пришлось пустить в ход наш аппарат, и через несколько недель мы с большим
трудом узнали, что злополучная русская артиллерийская бригада не двинулась
с места.
Ощущавшийся у нас недостаток в офицерах, говоривших по-русски, с на-
чала 1913 г. был несколько смягчен возобновлением изучения языка в России
двумя офицерами генштаба.
Трудности разведки России побудили меня организовать с 1 марта 1914 г.
секретную школу для особенно одаренных и предназначенных для крупных
задач людей. Мелкие разведчики должны были сами приучаться к работе.
Я имел в виду также организацию курсов для офицеров, предназначавших-
ся для разведывательных поездок, но это не было проведено в жизнь. Точно
так же не хватало времени и для практической и теоретической подготовки
офицеров при разведывательных центрах, предназначавшихся для разведыва-
тельной службы в штабах корпусов во время войны. В этих разведывательных
центрах едва хватало руководителей для занятия руководящих должностей в
армии и в тылу.
В попытках создать кадры недостатка не было. Незадолго до начала войны

я употребил все усилия для сохранения важной информационной (обрабаты-
вающей) группы, которую предполагалось принести в жертву экономии.
Кажущийся излишек личного состава разведывательной службы объяс-
нялся тем, что у нас войсковая разведка и информационная (обрабатываю-
щая) служба были, по крайней мере номинально, объединены в одном бюро,
тогда как в других государствах имелось для этого два разных учреждения.
Незадолго до своей отставки полковник Урбанский внес, на основе своего
пятилетнего опыта, предложение произвести это разделение. Но этот вопрос
остался неразрешенным до вступления в должность нового начальника бюро,
полковника фон Граниловича. Он был отозван с должности военного атташе
в Бухаресте, участвовал после этого в большой полевой поездке генштаба и в
должность начальника разведывательного бюро вступил лишь во второй по-
ловине июня 1914 г. Ближайшие же дни принесли ему совсем другие заботы,
не имевшие ничего общего с организационными изменениями разведыва-
тельного бюро.
Разведывательная служба не могла не видеть происходившей повсюду под-
готовки к войне. Италия, имевшая в 1903 г. между Штильфрез Иох и Адриа-
тикой лишь 55 укреплений, в том числе одно бронированное, в 1913 г. имела
уже 158 укреплений, в том числе 66 бронированных, и 145 оснований для ус
тановки орудий; рост этого строительства наблюдался как раз за последние
два года. Начиная с 1909 г., сильно возросло стратегическое железнодорожное
строительство. Отставка министерства Джиолитти, являвшегося сторонником
тройственного союза, привела к управлению армией генерал-лейтенанта Пол-
ли. Он настойчиво требовал увеличения ассигнований на армию и увеличе-
ния ее численности мирного времени.
Румыния, являвшаяся вторым вероятным союзником, в 1914 г. сочла нуж-
ным разработать план наступления против Австро-Венгрии.
Россия лихорадочно вооружалась. В марте 1914 г. “Кельнише Цейтунг” обра-
тила внимание на русскую пробную мобилизацию. Наш поверенный в делах
в Петербурге был возмущен этим известием, которое тотчас же было опровер-
гнуто русским телеграфным агентством. Он находил наивной мысль, что Рос
сия выберет именно этот момент для нападения на центральные державы. В
конце марта он услышал также и от турецкого поверенного в делах, что Россия
хочет напременно сохранить мирные отношения со всеми своими соседями
в течение двух-трех лет, пока ее военная мощь не позволит ей говорить более
энергичным языком. Царь должен был через несколько недель уехать в Крым,
министр иностранных дел Сазонов должен был отправиться для прохождения
курса лечения в Сальзо, так что вообще не могло быть и речи о войне. Однако
в конце апреля весь русский балтийский флот получил приказ быть готовым к
выходу в море. Это находилось в связи с пробной мобилизацией 800 000 чело-
век 10 мая. Наш военный атташе в Стокгольме полагал, что Россия достигнет
необходимой боеспособности лишь через несколько лет.
Сербия, так же как и другие страны, работала над усилением своей армии.
X. САРАЕВСКОЕ УБИЙСТВО
По примеру мероприятий во время больших маневров последних лет, я

и на сей раз, в 1914 г., дал распоряжение контрразведке предпринять меры
предосторожности, так как на маневрах, намечавшихся в конце июня 1914 г. в
Боснии, должен был присутствовать Франц Фердинанд.
В результате предпринятых мер с территории маневров всегда удалялось
много подозрительных лиц; на мне лежала обязанность позаботиться о соз-
дании запретной зоны в непосредственной близости от престолонаследника.
В этой работе мне помогали приглашенные мною лучшие сыщики из Вены и
местные органы полиции.
Никогда мне эти мероприятия не казались столь важными, как на пред-
стоявших маневрах, которые должны были происходить в политически не-
благополучной области. К моему неприятному удивлению, эрцгерцог, однако,
отклонил мои предложения.
Что или кто склонил его к этому, — осталось для меня загадкой.
Мое внимание во второй половине июня было отвлечено вновь вспых-
нувшим обострением отношений между Турцией и Грецией. Полковник Лак-
са сообщал из Софии, что Сербия сосредоточила на греческой и албанской
границах 18 полков и что в двух дивизиях призвано несколько контингентов
резервистов. Кто мог знать, что там снова затевалось?
28 июня вечером я узнал об убийстве наследника престола. Конечно, я
не могу утверждать, удалось бы моей контрразведке предупредить этот не-
счастный случай или нет, но во всяком случае наличие группы испытанных
и знавших свое дело людей увеличивало шансы на раскрытие признаков
готовившегося покушения. Что убийство имело политическую почву и что
нити его тянулись в Сербию, было совершенно ясно для меня. В Сербии и
Черногории начали развиваться такие настроения, что невзирая на весьма
частую информацию, получавшуюся от консульского корпуса министерством
иностранных дел, последнее 7 июля потребовало от консулов максимального
усиления бдительности.
На следующий день мы приказали соответствующим разведывательным
пунктам перейти к первой стадии усиленной разведывательной службы.
Начальник генерального штаба и военный министр отбыли в отпуск. Вслед
за ними уехал и я в Лофер. Майор Геллинек сообщил 17 июля из Белграда, что
там не верят в серьезность положения; эта информация на другой день была
подтверждена одним надежным агентом, доносившим, что соответствующие
инстанции имеют положительные заверения России о том, что она твердо
будет стоять на стороне Сербии и что этот факт наверное удержит Австро-
Венгрию от принятия серьезных политических шагов. Находившаяся уже и
до того под вопросом верность Италии тройственному союзу в этот день по-
лучила тяжелый удар. Генерал-лейтенант Полио умер от удара. Во главе гене-
рального штаба стал генерал-лейтенант Кадорна, человек, не разделявший по
вопросу о тройственном союзе точки зрения своего предшественника. Вто-
рой сомнительный союзник — Румыния, вдруг стал тайно приобретать карты
Семиградья, а аудиенция майора Ранда у румынского короля совершенно не-
ожиданно показала заметное сочувствие Румынии к Сербии. Нам пришлось
начать разведку и против этого “друга”.
19 июля совет министров решил послать 23 июля Белграду ограниченную
сроком ноту. Конечно, это был шаг, в серьезности которого сомнении уже не
могло быть. Одновременно с этим разведка вступила во вторую стадию уси-
ленной разведывательной деятельности против Сербии и Черногории, а так-
же и против России.
Фактически уже 20 июля поступили сведения о призыве резервистов в рус-
ском пограничном корпусе и о сосредоточении кавалерийских корпусов.
Так как по всем признакам настал уже последний срок для переправки че-
рез границу взрывчатых веществ для взрыва русских мостов, то 21 июля гали-
цийские разведывательные пункты получили соответствующие распоряжения.
25-го я вернулся в Вену, чтобы быть на месте к моменту получения ответ-
ной ноты Сербии. По прибытии я нашел сообщение капитана Губка из Цети-
нье, что Черногория в случае некоторых уступок готова сохранить нейтрали-
тет и что Албания готова принять участие в войне против Сербии.
В 6 ч. вечера 25-го был получен неудовлетворительный ответ от Сербии, в

тот же вечер было получено еще телефонное сообщение из Землина, что в 4
ч. пополудни в Сербии официально объявлена мобилизация. Все это, вместе
взятое, заставило меня немедленно принять те меры, которыми служба раз-
ведки надеялась оказать помощь войскам. К этим мерам относились: органи-
зация восстания македонцев в Ново-Сербии, агитация против войны среди
рекрутов в области, диверсионные акты и т.п. Ввиду ожидавшегося вскоре за-
крытия границы с Сербией и Черногорией, надлежало наладить против этих
государств разведывательную службу через нейтральные страны. Проведение
этих мероприятий из Софии было сравнительно легким делом, так как Бол-
гария сама очень интересовалась развертывавшимися событиями. Хорошую
службу сослужили нам в этом отношении македонские четники (партизаны),
на которых одновременно была возложена задача организации разрушений на
линиях железных дорог, ведущих от Салоник в Сербию. Против этой важной
для сербов коммуникации, по которой доставлялось из Франции вооружение,
были также направлены албанские и турецкие отряды из Албании. Из по-
пытки включить в действие македонский комитет в Болгарии, для угрозы с
тыла сербским войскам у Дрины, ничего не вышло, ибо он располагал не более
чем 300 вооруженных людей. Мелкие отряды и эмиссары разведывательных
пунктов в Темешваре и Будапеште причиняли противнику много вреда, но об
этом мы получали сведения очень поздно. Многочисленные мосты в ущелье
Вардара неоднократно подрывались или совершенно уничтожались. В первых
числах августа был взорван железнодорожный мост в сердце Сербии через
Мораву под Чуприа, во второй половине августа взлетел на воздух железнодо-
рожный мост через ущелье Тимок.
В сентябре диверсионная деятельность приняла такие размеры, что серб-
ское правительство в своем органе “Самоправа” от 25-го числа дало выход сво-
ей злости в статье, озаглавленной “Граф Тарновский и македонские банды”. В
статье говорилось, что австро-венгерское посольство в Софии вооружает бан-
ды и снабжает их деньгами, а “помощник” полковник Лакса их организует
и ими руководит. Большие затруднения, испытывавшиеся сербами в конце
октября в отношении артиллерийской аммуниции, поступавшей через Сало-
ники, были частично результатом вышеперечисленных железнодорожных раз-
рушений. Одно такое железнодорожное разрушение в ноябре, к сожалению,
оказалось запоздавшим, так как следовавший из Франции крупный транспорт
с артиллерийскими снарядами успел попасть в сербский арсенал в Крагуеваце.
К сожалению, сообщение о взрыве моста с ошибочным толкованием, что

доставка военных грузов из Салоник по этой причине расстраивается на дли-
тельный срок, укрепило у командующего мнение, что сербы таким образом
могут быть доведены до истощения своих сил.
Наши намерения нанести сербам удар в спину при помощи сильного отря-
да албанцев потерпели полное фиаско. Поручик Опетс, отправившись с транс-
портом оружия в Кастельнуозо, должен был инсценировать этот приключен-
ческий поход. Здесь он, однако, получил извещение, что албанское побережье
находится в руках повстанцев. Министерство иностранных дел придавало
большое значение и особенно настаивало на поднятии восстания в Ново-Сер-
бии, но не в Черногории, как это предполагалось одно время. Наконец, 21
августа поручик Опетс прибыл со своим транспортом оружия в С. Джиован-
ни ди Медуа. Итальянцы, однако, об этом деле узнали и потребовали немед-
ленного прекращения посылки подобных транспортов. Опасаясь дальнейших
осложнений, министерство иностранных дел удовлетворило требование ита-
льянцев. Все усилия поручика начать намеченные действия с каждым днем
становились все безнадежнее и привела его к тому, что он в начале октября
написал просьбу о своем отозвании.
Другие сербские коммуникации на Дунае, которые могли быть исполь-
зованы для перевозки военных материалов из России, находились под бди-
тельным наблюдением наших консулов в придунайских городах. Особен-
ное внимание обращалось на недопущение перевозки войск. Для этой цели
к консулу в Виддине был прикомандирован офицер разведки капитан Ле
онард Геннинг, имевший, кроме того, поручение организовать агентурную
разведку против Ново-Сербии. Он распорядился разрушить кратчайшую
телеграфную связь с Петербургом, т.е. телеграфную линию Ниш-Кладово,
на которую покушались также разведывательные пункты в Германштадте
и в Софии.
Капитан Геннинг посылал в ближайшие сербские пункты банды для разру-
шения пристаней, депо и пароходов, организовал столкновение с одним рус-
ским пароходом и добился 14-дневного перерыва в работе русского транспор-
та. Им и начальниками других разведывательных пунктов были предприняты
еще различные попытки к нарушению пароходного сообщения, но благодаря
контрмерам со стороны сербов, и благодаря отношению румын, благожела-
тельному для сербов, они редко удавались и даже премия в 25 000 франков на
каждый потопленный пароход не давала результатов.
XI. МОБИЛИЗАЦИЯ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО АППАРАТА
После частичной мобилизации против Сербии, начатой 25 июля, 31 июля

была объявлена всеобщая мобилизация вооруженных сил.
Для обеспечения быстроты и простоты совместной работы надлежащих
центральных учреждений в Австрии было образовано специальное управле-
ние, именовавшееся “Управлением военной охраны”, а в Венгрии — “Комис-
сия по военной охране”.
С точки зрения разведывательной службы, важнейшей отраслью этих уч-
реждений являлась цензура почты, телеграфа, телефона и произведений пе-
чати, которая должна была воспрепятствовать проникновению за границу
и оглашению сведений, могущих нанести нам вред, а противнику принести
пользу. Цензурные комиссии, созданные при почтово-телеграфных станциях
всех больших городов, в значительной степени способствовали службе охраны
в отношении наблюдения за сношениями частных лиц. Прочие цензурные
пункты, как правило, открытые при государственных прокуратурах, распрост
раняли свою цензурную деятельность на произведения печати. В начале рабо-
ты пришлось встретиться с большими затруднениями, поскольку ни руковод-
ство, ни работники не имели опыта. Дело стало налаживаться лишь по мере
постепенной замены неподходящих работников. Особое значение приобрел
контроль писем военнопленных, организованный при разведывательных пун-
ктах лагерей военнопленных.
Фактически вся тяжесть разведки в действующей армии легла на разверну-
тые в начале войны шесть разведывательных отделений при крупных полевых
штабах. По мере необходимости они должны были открывать вспомогатель-
ные разведывательные пункты. При каждом штабе корпуса также имелись
разведывательные пункты, но последние приобретали особенное значение
лишь при самостоятельных действиях корпуса, при обычных же условиях они
должны были, в пределах отведенного им района действий, дополнять армей-
ский разведывательный аппарат. Большие надежды возлагались на разведыва-
тельные органы (отделения) конницы, выделенной командующими фронтами.
Контрразведывательные пункты при армейской этапной службе несли в
пределах армейского тыла исключительно контрразведывательные функции.
Главные разведывательные пункты, находившиеся в тылу, были сохранены и
приданы местному командованию, в частности — командованию крепостей.
Поскольку вначале шла речь о войне только против Сербии, разведыватель-
ный отдел выделил 26 июля одно маленькое “разведывательное отделение

Б”, состоявшее из офицеров, которые в разведывательном отделе работали по
балканским странам. Но когда война с Россией стала неизбежной, главное ар-
мейское командование вынуждено было взять непосредственно в свои руки
руководство операциями против этого сильного врага. 6 августа, незадолго
до начала войны с Россией, было принято решение возложить руководство
операциями оставшихся на балканском театре двух армий на командира 6-й
армии генерала от артиллерии Оскара Потиорека. В связи с этим выделенное
маленькое “разведывательное отделение Б” 8 августа поступило в распоряже-
ние командующего вооруженными силами на балканском театре в Сараево.
При объявлении всеобщей мобилизации было сформировано второе, бо-
лее крепкое, разведывательное отделение для главного командования. Это от-
деление руководило и всей разведывательной службой действующей армии.
Оставшийся сильно разреженный разведывательный отдел, дословно на-
зывавшийся “Бюро учета и сбора сведений”, должен был продолжать свою ра-
боту против всех государств, еще не примкнувших к лагерю врагов, и явиться
в известной степени резервом и источником пополнения для общеармейских
разведывательных отделений.
В первой половине августа 1914 г. главное командование оставалось еще
в Вене. Таким образом, невероятно разросшаяся работа могла проводиться в
хороших и благоустроенных помещениях. В то время как вокруг нас и поч-
ти во всех частях империи бушевал военный подъем, у нас в отделении был
сплошной проходной двор. К нам являлось много лиц с предложениями сво-
их услуг по агентурной службе. Среди них, конечно, находились и хотевшие
так или иначе избавиться от службы на фронте, но очень многие пришли без
какой-либо задней мысли, кроме жажды приключений. Среди предлагавших
свои услуги находились люди всех специальностей, напрашивались на рабо-
ту даже находившиеся в заключении шпионы. Только немногие из этих лиц
могли выдержать строгие испытания, большинство из них никогда не было в
странах, враждебных нам, что, разумеется, исключало возможность предполо-
жить, что они смогут справиться с работой в тяжелых условиях военного вре-
мени, не вызвав к себе подозрений. Недостаточно, понятно, для агента быть
только клоуном или агентом по продаже швейных машин.
Для тех немногих, которые были признаны подходящими для разведыва-
тельной работы против России, осталась возможность въезда туда только из
нейтральной Швеции, из Турции и отчасти из Румынии. Серьезную заботу
для нас составляло приобретение паспорта, причем пока наиболее приемле-

мыми в смысле проезда в Россию являлись бельгийские или датские паспорта.
Имелось также в виду вести при помощи военных атташе разведку из этих
нейтральных стран против России. Полковник Штрауб в Стокгольме до это-
го времени не вел активной разведки и поэтому боролся с большими труд-
ностями. С такими же поручениями по разведке был командирован немец-
ким генеральным штабом в Стокгольм майор Фредерици. Полковник Штрауб
умел очень искусно мешать намерениям русского военного атташе и зачастую
вклиниться в его действия. Помощник русского военного атташе в Швеции
поручик Пребьяно дает Штраубу лучший отзыв, указывая, что никто не при-
нес русским в Швеции столько вреда, сколько полковник Штрауб. Район раз-
ведывательной деятельности Штрауба распространялся, главным образом, на
Петербургский военный округ. Одесский военный округ наблюдался нашим
военным атташе в Бухаресте. Для майора Ранда эта задача была не из легких.
Полковник Семенов работал для России, как бы у себя дома: он сделал по-
слушной себе не только румынскую полицию и органы таможен, но организо-
вал пункт для того, чтобы вести за шведами неослабное наблюдение.
Военный атташе в Константинополе генерал-майор Помынковский имел
задачей использовать турецкую разведку в черноморских областях и на Кав-
казе. В интересах разведки можно было использовать настроения среди ев-
реев, созданные русскими погромами. Мне было рекомендовано привлечь к
разведывательной работе раввинов из Садагора и Белжеча. Еврейская рели-
гиозная община в Будапеште предложила использовать в разведывательных
целях ее связи с раввинами из русской Польши. Позже предложила свои услу-
ги еще одна еврейская организация. Однако этой доброй воле мало отвечали
ничтожные результаты, которые эти организации дали.
Большие планы имели “Союз по освобождению Украины” под руковод-
ством Меленевского и Скорописа и группа зарубежных украинцев, возглав-
лявшаяся доктором Николаем Зализняк. Я и сегодня еще не знаю, имели ли
они вообще какую-либо связь на Украине. 2 августа главным разведыватель
ным пунктам в Галиции были посланы указания по поводу формирования
польских молодых стрелков, которые фактически уже 7 августа заняли Ме-
хов и в количестве 2 400 чел. двинулись на Кельцы и Радом. Все же это было
многообещавшее начало, а стремления многочисленных депутатов, как-то:
фон Сливинского, Дашинского, д-ра Триловского, д-ра Кост-Левицкого, фон
Вассилько, использовать национальное движение в Польше и Украине для
формирования легионов получили тем более горячий отклик, что они сулили
в перспективе заметное усиление действующей армии. Уже в начале августа
было приступлено к формированию польского легиона во Львове и Кракове.
Экипировку и вооружение взяло на себя императорское и королевское ми-
нистерство обороны, все же остальное было возложено на разведывательное
отделение главного командования. Полковник Гранилович, совместно с обра-
зованным 16 августа обществом “Высший польский национальный комитет”,
взялся горячо за дело; оно принесло ему, однако, мало радостей. Требовалась
масса усилий, чтобы создать боевую часть. Однако надежда на большой при-
ток людей из русской Польши и на всеобщее восстание в ней не оправдалась.
Успехи польских легионеров в разведывательной службе далеко не оправ-
дали возложенных на них надежд. Кроме того, для нас возникли опасения, что
в Швейцарии, Голландии и Дании, среди изъявивших желание поступить в
легионы, проникли и русские разведчики.
Так, например, в середине мая 1915 г. в Вене “портной” совершенно слу-
чайно встретил в ресторане одного офицера, которому незадолго до этого при-
шивал капитанские знаки различия. Портной обратил внимание на его по-
ведение, не свойственное офицеру. По просьбе портного, офицера интервьюи
ровал один настоящий капитан, которому выдававший себя за ротмистра
легионов Георг Михаил фон Вишнярский также показался подозрительным.
Его задержали для выяснения личности. Задержанный попросил разрешения
пойти в уборную и там застрелился. В канализационной трубе было обнаруже-
но 14 ассигнаций по тысяче крон и бумажные рубли, а на его квартире — ком-
прометирующие документы и удостоверения, обычные для русской разведки.
Его настоящее имя было Мих аил Корн. Потом было установлено, что родом
он из Галиции, был действительно офицером недавно распущенного легиона
и состоял на службе русской охранки. Так как многие легионеры служили под
псевдонимами, обнаружение шпионов было чрезвычайно трудным.
Важным приобретением для нашего разведывательного отдела был совет-
ник д-р Карминский, который уже 12 августа начал составлять обзоры Царства
Польского, Подолии и Волыни. Других предложений по оказанию помощи
разведслужбе со стороны гражданских учреждений я не помню. Этот сотруд
ник оказал нам значительную помощь и после того, как рассеялись иллюзии
быстрого окончания войны и мы совместно с министерством иностранных
дел и управлением военной охраны взялись за определение экономического
состояния государства. К сожалению, ни в одном министерстве не было ор
ганизовано центра по использованию всех возможностей промышленности и

купечества.
С германской разведкой сразу же был установлен тесный контакт, как это
было условлено в мирное время. Штабс-капитан фон Флейшман был прико-
мандирован к отделу III-б в Берлине, во главе которого стал полковник Брозе
(майор Николаи отправился в штаб главного командования германской ар-
мии). Немцы командировали к нам штабс-капитана Гассе, который потом был
направлен в разведывательный отдел штаба главного командования. Его пост
в Вене занял военный чиновник Вильгельм Прейслер, который уже до войны
оказывал разведотделу значительные услуги в качестве банковского служаще-
го. Штабс-капитан Флейшман потом был прикомандирован к германскому
штабу восточного фронта.
Активные мероприятия контрразведки начались немедленно с началом
мобилизации. С 1912 г. велась регистрация всех подозревавшихся в шпионаже
или во враждебных антигосударственных действиях. Теперь их арестовали,
интернировали или выслали. Всех иностранцев из враждебных к нам госу-
дарств нужно было проверить, чтобы помешать выехать военнообязанным, за
исключением военврачей. В их числе был также начальник сербского геншта-
ба воевода Путник, находившийся на курорте в Глейхенберге, но по приказу
императора он был освобожден. Все прочие иностранцы могли выехать, но не
через районы сосредоточения армии. Был только задержан ряд богатых и знат-
ных русских для обмена их на задержанных в России австрийцев.
Возникли осложнения с иностранцами, которым Австрия стала второй ро-
диной. Они не хотели ее покидать, зачастую и их рaботодатели не желали с
ними расставаться. Мне памятен сильный протест оптовика по импорту чая
и кофе Ю. Мейнля на имя министра торговли против высылки работавших у
него англичан.
С большой жестокостью пришлось действовать на театрах военных дей-
ствий, где национальное родство и усиленная агитация создали атмосферу
худшую, чем даже снившаяся обычно пессимистически настроенным воен-
ным властям. В Боснии удалось предупредить опасность диверсионных актов
путем изъятия в качестве заложников всех ненадежных элементов и меропри-
ятий по усилению охраны. Шпионаж со стороны противника был затруднен
закрытием границ, цензурой почты и телеграмм и, наконец, эвакуацией на-
селения из приграничных районов, занятых частями прикрытия. Но в остав-
ленных нами местностях у верхнего течения р. Дрины формировались банды,
воевавшие на стороне Черногории и Сербии. Туго пришлось здесь мусульма-

нам, не успевшим спастись бегством. Из Санджака Новый Базар (Черногория)
мусульмане должны были бежать в Боснию.
В Герцеговине, как в малокультурной стране, трудно было уберечь теле-
графные линии от разрушения. Районы, не занятые погранчастями, находи-
лись под властью банд. При прохождении мелких воинских частей через селе-
ния они часто подвергались обстрелу. Пришлось для устрашающего примера
сжечь селение Орахованц и расстрелять заложников.
Далмация не была сразу задета войной. Влияние тамошней сербской кли-
ки было уничтожено арестами наиболее беспокойных и влиятельных лиц.
Влияние патриотически настроенного кроатского населения стало преоблада-
ющим. Военное командование все же настаивало на введении государствен-
ной полиции в портовых городах Далмации.
В Кроации—Словении положение было особенно трудным. Сербы, про-
живавшие у Савы и Дуная, могли очень легко передавать наблюдательным
постам своих соотечественников донесения световыми сигналами и коло-
кольным звоном. Военное командование Темешвара, которому политики не
мешали в такой сильной степени, как другим, арестовало все подозрительные
элементы, запретило в 30-километровой полосе у границы всякий колоколь-
ный звон, пастьбу скота на склонах гор, спускающихся к Дунаю, и приказало
тщательно занавешивать в этой зоне всё освещенные окна.
Две линии кордона проверяли наличие пропусков у лиц, проникавших в
приграничную зону к северу от Дуная.
Вот пример, иллюстрирующий сербофильскую политику гражданских вла-
стей: в Аббации начальник разведывательного пункта арестовал президента
кроато-словенского ландтага Богдана Медаковича, который несмотря на на-
чавшуюся войну, вел сербофильскую агитацию и был признанным поборни-
ком великосербской идеи. Гражданские власти квалифицировали этот арест
как “ошибку, допущенную перестаравшимся подчиненным военным учреж-
дением”, и немедленно освободили его. Медакович не вернулся в Аграм, а
поехал в Вену.
В ночь с 29 на 30 июля в Галиции пытались разрушить железнодорож-
ный мост линии Тарнов—Орло (через р. Пойрад). Кроме того, был подожжен
мост у Неполокуц (в Буковине). Эти факты давали основание предполагать
начало диверсионных действий, связанных с мобилизацией русской армии.
Немедленно принятые меры предотвратили дальнейшие покушения. Были
арестованы все руссофильские элементы, известные еще в мирное время. Это

должно было оградить нас также и от шпионажа. Но эта зараза была распро-
странена гораздо шире, чем мы предполагали.
В этом отношении показательной была брошюра под названием “Совре-
менная Галиция”, выпущенная в июле 1914 г. отделом военной цензуры при
генерал-квартирмейстере штаба русского юго-западного фронта для комсоста-
ва подчиненных этому штабу армий. Она должна была служить им справоч
ником о политических партиях Галиции и их отношении к России. В ней были
указаны все члены руссофильских организаций, на которых можно было рас-
считывать. Первый экземпляр этой брошюры 11 октября доставил наш агент
из штаба 24-го корпуса. Почти в то же время германский генштаб добыл дру-
гой экземпляр из полевой канцелярии 23-го корпуса; один экземпляр был до-
быт в районе Сана, два экземпляра доставила армейская группа фон Кевесса, а
три экземпляра — главный разведывательный пункт во Львове, переведенный
к тому времени в Мункаш.
Но уже первые вторжения русских в Галицию раскрыли нам глаза на поло-
жение дела. Руссофилы, вплоть до бургомистров городов, скомпрометировали
себя изменой и грабежом.
Мы очутились перед враждебностью, которая не снилась даже пессими-
стам. Пришлось прибегнуть к таким же мероприятиям, как и в Боснии, —
брать заложников, главным образом, волостных старост и православных свя-
щенников. О настроениях последних весьма показательны следующие цифры:
до начала 1916 г. с отступавшими русскими войсками ушли 71 священник, 125
священников были интернированы, 128 расстреляны и 25 подверглись судеб-
ным преследованиям. Таким образом, больше чем одна седьмая часть всех
священников Львовского, Перемышльского и Станиславского округов были
скомпрометированы.
Вышеуказанная брошюра стала роковой для многих руссофилов. Она стала
также главной уликой против их вождя, члена рейхсрата Маркова, который
был арестован 4 августа одним из первых и отправлен в Вену. Другие вожаки
еще до мобилизации скрылись в Россию.
Россия вела пропаганду также в Богемии и Моравии при помощи возвра-
щавшихся на родину руссофилов-чехов. Они остерегались проявлять открыто
свои враждебные государству настроения, но то здесь, то там вспыхивали ан-
тивоенные и антиавстрийские демонстрации. Ряд анархистских и национал-
социалистских союзов был закрыт, и их пресса запрещена.
На Буштеградской железной дороге было обнаружено, что паровозам этой

дороги наносились малозаметные повреждения, которые должны были в крат-
чайший срок повлечь за собой выход из строя паровозного парка. Пришлось
арестовать необычайно большое количество людей, пристававших к офице
рам с разными вопросами. Было установлено наблюдение за вожаками анти-
милитаристов, поскольку они не были мобилизованы.
Нам стало ясно, что поведение населения в чешских и словацких областях
зависело от развития военных действий, за которыми там следили с величай-
шим напряжением.
И без того сложные при таком политическом положении задачи кон-
трразведки усложнились еще больше в дни мобилизации, которая вызва-
ла неразбериху переселения народов и создала благоприятную почву для
шпионажа. Население стало обнаруживать повышенный интерес к шпи-
онажу. Посыпались анонимные и подписанные доносы. Налаженный ап-
парат венского полицей-президиума показал себя на высоте положения,
но вскоре его штат оказался недостаточным, вследствие мног очисленных
откомандирований сотрудников в главный штаб и другие военные учреж-
дения.
Военный психоз проявлялся в форме распространения нелепейших слухов.
Пришлось взяться за их распространителей и болтунов. Между ними были и
отставные офицеры. Возбуждение населения возрастало по мере увеличения
числа стран, объявивших Австро-Венгрии войну. Атмосфера в тылу сгущалась,
и мы вздохнули свободно, когда 16 августа та часть штаба главного командова-
ния, к которой принадлежал разведотдел, покинула Вену, чтобы занять свою
квартиру на галицийском театре в Перемышле.
XII. РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СЛУЖБА

ВО ВРЕМЯ ПЕРВОГО ПОХОДА ПРОТИВ РОССИИ
Квартира, которую мы заняли в Перемышле, была приноровлена к по-

левым условиям — казарма в предместье Засани. Большая палата, оборудо-
ванная обыкновенными чертежными столами и несколькими керосиновыми
лампами, служила канцелярией, другая палата служила общей спальней. Это
помещение имело те преимущества, что оно объединяло всех сотрудников и
давало гарантию от проникновения посторонних.
В большом напряжении ожидали мы результатов начатой 14 августа раз-

ведки воздушными силами и кавалерийскими дивизиями, перешедшими
границу 15 августа. Данные о численности и развертывании русских сил, ко-
торые доставлялись командованию разведкой мирного времени, черпались из
сопоставлений и всевозможного комбинирования. Давно прошли те времена,
когда мы получали организацию военного времени русской армии и план ее
развертывания, так сказать, с царского письменного стола. Годы пренебреже-
ния разведкой давали себя знать, тем более что и в кризисный период подъем
разведывательной деятельности страдал от недостатка средств. Все же удалось
собрать ценные данные. Уже в начале 1913 г. мы расшифровали тайну форми-
рования в случае войны 31-й второочередной дивизии плюс дивизии в сибир-
ских стрелковых корпусах.
Мы могли рассчитывать, что Россия направит на Галицию 60 пехотных
дивизий, из которых 35 могли закончить сосредоточение уже 19 августа или
даже двумя—тремя днями раньше, принимая во внимание пробные моби-
лизации, проводившиеся в течение ряда лет, задержку выслужившего срок
контингента частей и постоянно расширявшуюся сеть железных дорог. Ос
тальные 25 дивизий могли быть полностью на месте уже к концу августа.
После войны часто утверждали, что русские уже весной 1914 г. перевели
сибирские войска в европейскую часть России и что мы об этом не знали.
Возможно, что эта версия основана на донесении полковника Помянковско-
го, сообщавшего из Стамбула о том, что турецкий генштаб получил сведе-
ния о передвижении войск с Кавказа на запад. Принимая же во внимание,
что турецкую разведку возглавлял германский подполковник Тосенэ, нельзя
предполагать, чтобы он не проверил столь важного донесения и, в случае под-
тверждения его, не сообщил германской разведке, которая в свою очередь не-
медленно дала бы нам об этом знать. Сибирские части, конечно, не были пе
реведены в Европейскую Россию. Начальник русского мобуправления начала
войны полковник Добровольский подчеркивает в своей статье “Мобилизация
русской армии в 1914 г.”, что 1-й и 2-й сибирские корпуса, призыв которых
был отложен на две недели, чтобы им не дожидаться своих частей, в которые
они должны были влиться при проезде последних, получили пополнения из
Пермской и Вятской губерний. Действительно, 1-й, 2-й и 3-й сибирские кор-
пуса прибыли на театр военных действий только в середине сентября. Уже 9
августа мы получили из Кракова агентурное сообщение, что эти три корпуса
направляются против Австро-Венгрии.
Как показывает сравнение наших предположений с фактической картиной

сосредоточения русских войск, наши расчеты в основном были правильны.
Мы ошиблись только относительно месторасположения группы войск между
Днестром и Прутом. Там в действительности стояла вначале только пехотная
бригада соседней 8-й армии. Русские отправили 7-ю армию во главе с генера-
лом Никитиным к берегам Черного моря для обороны против Румынии, но
вскоре, успокоившись относительно последней, они послали 8-й корпус к 8-й
армии. К сожалению, мы не придали большого значения извещению, полу-
ченному 15 августа из генконсульства в Яссах, относительно сосредоточения
русских войск в количестве 12 корпусов в Подолии. По данным, указанным
в книге H.K. Циховича (“Борьба в Галиции”, стр. 134), русские двинули сразу
же 15 корпусов и 13 кавалерийских дивизий в составе 734 батальонов, 603
эскадронов с 2666 орудиями против нашей северной армии, имевшей 780
батальонов, из них 143 батальона ландштурма и 106 маршевых батальонов с
недостаточным боевым снаряжением и менее боеспособных, 366 эскадронов
и 2148 орудий. Таким образом, русские имели на 2/5 перевес в коннице, а в
артиллерии более чем на 1/4; при этом русские имели лучшие орудия и в 3
раза больший запас снарядов.
Наши расчеты предполагали в дальнейшем еще больший перевес сил рус-
ских войск, а потому наше командование настаивало на проведении немед-
ленного наступления, не дожидаясь прибытия еще трех армий и значитель-
ной части 2-й армии с сербского фронта. При принятии дальнейших решений
наиболее существенную роль играли данные о распределении русских армий
в их предполагаемом продвижении. Независимо от сомнений в правильности
наших предположений, в последний момент мы могли бы еще внести важ-
нейшие изменения. Следовательно, в этот критический момент было чрезвы-
чайно важно иметь возможность проверить массу сведений, поступивших из
нашей разведки, относительно расположения и состава сил противника.
При введении особой усиленной службы разведки, у нас хотя и поторо-
пились, согласно инструкции, послать в Россию шпионов, в том числе офи-
церов, действующих методом наружного наблюдения, но после мобилизации
все границы, вплоть до границ Швеции и Румынии, оказались закрытыми,
так что и путь в Россию оказался также закрытым. Ряд наших работников, на-
ходившихся в России, был интернирован, часть объявлена на положении во-
еннопленных. Даже многие служащие нашего консульства вынуждены были в
продолжение нескольких месяцев мириться с тем, что они были на положении
интернированных. Оставшиеся на свободе пользовались для посылки своих

донесений передаточными адресами в нейтральных странах. Эти телеграммы
шли до цели в продолжение многих недель, вследствие чего теряли свою цен-
ность. Ценными оставались только сведения, которые могли дойти до нас не-
посредственно через границу, но это являлось крайне трудным делом, так как
только некоторым агентам удавалось пробраться через границу. Кроме того,
мы не имели своих агентов среди жителей пограничной полосы. Таким об-
разом, вражеский стан оставался для нас невыясненным.
Небольшое количество пригородных самолетов не могло помочь делу, так как
они могли в лучшем случае оповестить нас лишь о походных колоннах и т.д.,
что при искусной маскировке со стороны русских не всегда оказывалось верным.
Большое разочарование ждало нас в области разведки конницы, которая не
смогла проникнуть во вражеское расположение.
Известия, полученные нами до прибытия в Перемышль, укрепили нас в
наших, как выяснилось, верных предположениях относительно расположения
русских сил.
Соответственно с основной мыслью плана операций командование 18 ав-
густа издало приказ о приведении армий в состояние готовности; отсюда мог-
ло последовать как наступление на врага, собравшего свои силы между Вислой
и Бугом, так и мощное противодействие натиску русских войск с востока.
С исключительным нетерпением ожидали мы дальнейших извещений,
чтобы 21 августа принять окончательное решение.
Я направился к офицерам по разведке в соответствующих армиях; в Ланцут
(1), Радымно (2) и Самбор (3), чтобы узнать о принятых мерах. Были предпри-
няты всевозможные меры, однако известия поступали очень редко и скупо.
Переоценка нами сил русских войск, сконцентрированных между Дне-
стром и Прутом, была усугублена извещением о том, что там сосредоточились
два кавказких корпуса. Румынский генерал Илиеску, беседовавший по этому
поводу с нашим бухарестским военным атташе, прибавил, что эти корпуса пе-
реправились в Одессу морским путем. С другой стороны, наш военный атташе
в Константинополе извещал о том, что все 3 кавказских корпуса все еще на-
ходятся на Кавказе. Как нам сейчас известно, это последнее извещение было
верным. Только в конце августа появились на театре военных действий 2-й и
3-й кавказские корпуса, а 1-й корпус остался в тылу.
От подсобной разведывательной станции в Черновицах прибывало срав-
нительно много секретных сообщений, так как Румыния благоприятствова-
ла проходу разведчиков. Но эти разведчики сообщали о такой массе армей-

ских соединений, якобы угрожавших Черновицам, что для остального фронта
оставалось до смешного мало. Понятно, что такое положение снижало доверие
к сообщениям из этого района.
Путаницу вносили известия об усиленных перевозках на железных дорогах
юга России по направлению на Волынь, Варшаву, Брест-Литовск. В дополнение
к этому пришло извещение от фон Кевесса о том, что значительные русские
силы, сконцентрированные южнее железной дороги Проскуров—Жмеринка, в
ближайшее время не предполагают вступить в действие. Посланный нами 21
августа в Подолию летчик не заметил по линии Проскуров—Тарнополь значи-
тельного скопления сил противника. Поэтому в главной квартире сделали вы-
вод, что для предполагаемого нами главного удара на север с востока никаких
опасностей не предвидится.
Наша разведка осталась не оповещенной о таком важном факте, как выход
8-й русской армии из своего расположения под Проскуровом и 3-й армии —
из крепостного треугольника под Ровно. Поэтому мы не придали значения из-
вестиям, полученным нами 21 августа вечером, о вторжении врага в Гусятин,
Тарнополь и Броды, тем более, что говорилось о 5 дивизиях. Был дан приказ
для большого наступления на 22 августа, так как считали, что вышеуказан-
ное вторжение незначительно и может быть легко отбито. Предостережение,
пришедшее из Черновиц, о необходимости серьезнее отнестись к опасности
с фланга, было встречено с недоверием; согласно этому известию, 8-я армия
сосредоточила свои силы в районе Волочиск—Новоселица. Командовавший
этой армией Леш (фактически Брусилов, а не Леш) хотел первоначально до-
ждаться прибытия сибирских полков, но переменил решение и перешел в
наступление. Известие о наступлении подтверждалось вторжением у Гусятина
и Тарнополя, и все-таки недоверчивое отношение к наличию 8-й армии про-
должалось, тем паче, что 23 августа заметили у Тарнополя лишь более круп-
ные колонны конницы и небольшие части пехоты.
На основании плохой информации, наша 3-я армия предприняла насту-
пление против гораздо более сильного противника, что и привело к пораже-
нию и проигрышу всего вступительного этапа воины.
В своей брошюре “К 10-летию со дня битв при Злочове и Перемышле” тог-
дашний начальник штаба 3-й армии Пфефер обвиняет верховное командо-
вание в неправильной информации о положении врага. Однако в действи-
тельности верховное командование было вправе обвинять командующего 3-й
армией в недостаточной информированности потому, что в его ведении была

разведка всего Киевского военного округа, и в данном случае 3-я армия имела
дело как раз со знакомой ей областью, где можно было использовать имевши-
еся связи. Роковой оказалась недостаточная информированность о районе к
востоку от Збруча.
После первого успеха у Красника главное командование было настолько
уверено в победе и настолько недооценивало положение на востоке, что по-
слало на север в помощь 4-й армии часть 3-й армии, а также отдало приказ о
немедленном наступлении на Люблин. Чтобы не тратить сил на осаду Иванго-
рода, была сделана попытка подкупить коменданта крепости. После перегово-
ров с командованием 4-й армии в Олежисе я поехал в свой прежний егерский
гарнизон Ниско, где и передал это деликатное предложение начальнику шта-
ба 1-й армии. Затем я вернулся в Краков, чтобы и здешнему главному разве
дывательному пункту дать аналогичные указания. Действительно, одному из
наших агентов удалось положить письмо на письменный стол коменданта кре-
пости. Какой оборот приняло это дело, осталось нам неизвестным [20], так как
военные действия принудили 1-ю армию отдалиться от крепости.
По мере того как развертывались военные операции, увеличивалось и ко-
личество получавшихся нами разведывательных данных. Агенты получили
большую свободу действий. Нередко затруднения встречались со стороны на-
шего собственного сторожевого охранения, которое не соглашалось пропускать
наших агентов обратно. Это вызывалось предательством со стороны многих
руссофилов, что заставляло относиться к ним осторожно, но в этом отноше-
нии было много преувеличений; можно определенно сказать, что население
было охвачено психозом шпионажа и видело во всем предательство. Достаточ-
но привести один случай, имевший место в Перемышле, чтобы иметь об этом
представление. В главную квартиру в Перемышле пришло известие о том, что
по ночам с пожарной каланчи врагу посылаются неизвестными лицами свето-
вые сигналы. Немедленно были арестованы 2 пожарных сторожа и ротмистр
фон Вальцен попытался расследовать это дело, но чуть не поплатился жизнью
за эту попытку, так как слишком преданные ландштурмисты, видя в нем шпи-
она, открыли по нему огонь. Я лично занялся расследованием этого дела и
вскоре убедился, что это сведение было ни на чем не основано. Но, конечно,
не всегда такого рода извещения были выдумками: в 1914 г. были пойманы
на месте преступления два серба, передававшие световые сигналы. Они были
казнены. В 1917 г. к нам в руки попал документ, содержавший инструкцию
командования 1-й итальянской армии, полученную жителем Сан Себастиа-

но (местности, расположенной в тылу нашего фронта). Эта инструкция ука-
зывала особый способ сигнализации, используя такую невинную вещь, как
ставни, причем каждые три окна обозначали участок фронта. Такие примеры
были нередки, и это давало волю воображению. Поэтому понятно, что ког-
да наши агенты, возвращаясь подчас со своей трудной работы в истерзанном
виде, предъявляли охранению свои удостоверения, они встречали недоверие
и должны были иногда так долго доказывать свою принадлежность к нашей
службе, что нередко донесения, которые они с собой приносили, полностью
теряли свое значение. Много времени потребовалось для того, чтобы изме-
нить эту постановку дела и добиться более быстрого оповещения высшей ин-
станции о прибытии агента и установления его личности.
Важным источником для оценки положения на фронте служили военно-
пленные. И в этом деле надо было сперва накопить опыт для того, чтобы пу-
тем систематического опроса пленных иметь возможность составить карти-
ну действительного положения. До конца сентября в этой области делались
только первые шаги. В этом отношении русские имели большие успехи и им
удавалось выудить от наших военнопленных довольно ценный материал. Кое-
что ценное удалось нам получить при обыске убитых и раненых. Так, из бумаг,
найденных на убитом полковнике Витковском, нам удалось узнать, что между
Вислой и Бугом находятся 4-я и 5-я русские армии. Взятые немцами у убитого
русского генерала документы о перевозках подтвердили известный уже нам
факт стягивания трех сибирских корпусов к европейскому театру военных дей-
ствий, по направлению к Варшаве.
Исключительно ценным, непревзойденным источником информации ока-
залась русская радиотелеграфная служба; русские так же неосторожно ею поль-
зовались, как и немцы в первое время войны. Русские пользовались своими
аппаратами так легкомысленно, как если бы они не предполагали, что в нашем
распоряжении имеются такие же приемники, которые мы могли настроить на
соответствующую волну. Мы пользовались своими радиостанциями для пере-
дачи приказов значительно экономнее и осторожнее и, главным образом, для
подслушивания, что нам с успехом удавалось.
Какая бывала у нас радость, когда перехватывали один за другим неза-
шифрованные приказы! Еще большая радость была у нас, когда шифр пре-
рывался отдельными незашифрованными словами. Мои наспециализиро-
ванные дешифровщики с энтузиазмом бросались разгадывать эти загадки.
Иногда расшифровка удавалась путем догадок, а иногда при помощи прямых

запросов по радио, во время радиопередачи. Все это требовало, понятно, гро-
мадных усилий.
Надо было одновременно знать подразделения армии противника и имена
высших командиров, чтобы таким образом с пользой выяснить, от кого идет
та или иная радиотелеграмма и кому она направлена. Таким образом, события
развивались, а наша разведка находилась еще в периоде созревания; 3-я армия
была отброшена при Злочове, вторично она потерпела неудачу, несмотря на
помощь 2-й армии, стянутой с балканского фронта; 4-я армия после победы
при Комарове вернулась по направлению к Львову, чтобы помочь двум другим
армиям в борьбе с надвигающейся с востока русской лавиной.
В это время результаты нашего радиоподслушивания были взяты под со-
мнение: были выдвинуты опасения, что русские посылают заведомо ложные
приказы, чтобы ввести нас в заблуждение. Только с большим трудом удалось
восстановить доверие к правильности нашей работы в области радиоподслу
шивания.
10 сентября во время сражения под Львовом создалось критическое по-
ложение. Русским не удалось разбить наше северное крыло; южное же крыло,
во главе с начальником генштаба фон Конрадом, двигалось к Львову. В это
время мы получили секретные сведения о том, что русские войска двигаются
по направлению к пустому пространству, образовавшемуся возле 1-й армии.
Мы сначала этим слухам не верили, но никогда нс обманывавшее радиопод-
слушивание подтвердило это сведение, и нам удалось выяснить, что 5-й и 17-й
корпуса разбитой при Комарове 5-й армии вернулись обратно и вторглись во
фланг 1-й армии. Так как резервов для обеспечения тыла нашего фронта у нас
не было, то пришлось принять решение об отступлении.
К этому времени осведомительному отделу удалось узнать состав 12 корпу-
сов четырех армий противника, находившихся перед нашим фронтом, а так-
же девяти резервных дивизий.
Расположение сил во вражеском лагере нам удалось узнать, преодолев боль-
шие трудности, но, и получив нужные сведения у нас никогда не было уве-
ренности в точности полученных данных. В данном случае нас смущал тот
факт, что генерал Эверт, получивший 26 августа командование 4-й армией
вместо барона Зальца, потерпевшего поражение при Краснике, стал подписы-
вать телеграммы как командующий в Краснике лишь в конце сентября. Нам
осталось неизвестным, что уже в начале сентября 4-я армия, получив подкре-
пление, была разделена, и ее западное крыло образовало 1-ю армию, которая

по первоначальному плану должна была совместно с новой 10-й варшавской
армией ударить против Германии. Мы полагали, что между Днестром и Бугом
расположена 7-я армия под начальством Никитина, тогда как там сосредото-
чились пехотная бригада, казачья дивизия и запасная дивизия, создавшие так
называемый “Днестровский отряд”. Только позднее нам удалось это выяснить
благодаря радиоподслушиванию.
Распространено мнение, что во время первоначального этапа войны наш
разведывательный аппарат доказал свою несостоятельность. На это мы вправе
возразить, что и русские в это наиболее тяжелое для разведки время успели не
больше нашего, а ведь не надо забывать, что русская разведка имела уже до во-
йны богатые средства и опирались на руссофильские слои нашего населения.
И.К. Цихович (“Стратегические очерки мировой воины 1914-1918 гг.”) указы-
вает, что в русской ставке еще 24 августа рассчитывали на то, что наши войска
расположены на линии Краков—Перемышль, и жаловались на недостаток в
сведениях, поступавших из этой области и из района левого побережья Вис-
лы. Генерал Данилов (“Россия в мировой войне”, статья VII) подтверждает, что
о положении в восточной Галиции русские ничего не знали вплоть до боев 26
августа.
Что касается работы нашего разведывательного аппарата, то в этом отно-
шении можно сделать только одно заключение, а именно: даваемые нами све-
дения были близки к истине, но не всегда аппарат мог доказать их достовер-
ность и, таким образом, с успехом бороться с недоверием к нашим сведениям,
господствовавшим у командования.
XIII. БОИ НА САНЕ И НАША РАДИОРАЗВЕДКА
12 сентября 1914 г. верховное командование снова переехало в Новый Сан-

дец, где осведомительному отделению было предоставлено тесное помещение
школы.
Обеспечение от проникновения иностранного шпионажа в этом городе
оказалось делом значительно более трудным, чем в Перемышле, что объясня-
лось большим движением войсковых частей через город и соседством русских
деревень. Поэтому мы охотно согласились на предоставление нам львовской
полицией комиссара Карла Шварца, хорошо знакомого с условиями Галиции.
Обер-лейтенанты Земанек и Маркезетти занялись столь важной для нас служ-

бой радиоподслушивания и стали изучать русский шифр. С этой же целью мы
направили капитана Покорного на радиостанцию 4-й армии. Радиостанция
верховного командования также была постоянно готова к перехвату радиосо-
общений. Некоторое замешательство вызвал у нас подслушанный нами при-
каз, данный ставкой 14 сентября, согласно которому все радиопередачи долж-
ны были впредь быть целиком зашифрованы. Это свидетельствовало о том,
что русские признали свою ошибку, но к этому времени капитан Покорный
знал уже слишком много и умел путем сравнения всех радиограмм, попавших
в его руки до 19 сентября, расшифровывать весь русский шифр, так что, не-
смотря на некоторые искажения, мы могли без особого труда делать переводы
подслушиваемых радиопередач.
Работа агентов была затруднена вследствие отступления армии к Дунайцу
и Бяле. Была прервана связь с агентами, находившимися за границей. Раз-
ведывательные отделения прибегали к созданию параллельных станций, ко-
торые насаждались в покинутых нами районах. Так, например, лейтенанту
Леону Гебелю из 4-и армии удалось остаться в Лежайске возле Сана после
ухода наших войск, причем ему надо было вести себя очень осторожно из-за
большого количества руссофилов.
Обер-лейтенант Макс Тайзингер фон Тюлленберг был оставлен с 20 людьми
из 2-й армии для разведки и диверсионных действий в районе между Ржешо-
вом и Саном. Он нанес много вреда русским и дал нам ряд ценных сведений.
Полицейскому комиссару Хорвату, переселившемуся вместе со Львовской
полицией в Бялу, было поручено организовать во Львове тайную разведыва-
тельную станцию. Армейские разведывательные отделения и осведомитель-
ные отделения верховного командования пытались восстановить агентурную
службу. Многим новичкам нехватало опыта, многие потеряли вскоре охоту к
этой опасной работе. Надо было создать массовую разведку, и я думаю, что не
ошибусь, если скажу, что в то время на работу было принято 200 агентов. Ча-
стично они были использованы для ближней разведки и возвращались через
пару дней обратно, частично же посылались в разведку на 5—8 дней. Служба
дальней разведки требовала, конечно, больше времени, требовала разъездов
по России в течение месяцев и имела своей целью осведомление о положении
внутри России.
Во время отступления мы действовали в контакте с германцами. Герман-
ская 9-я армия была послана в Силезию и в район Кракова. Чтобы это меро-
приятие осталось незаметным для русских, мы предложили военному атташе

в Стокгольме дать знать русскому консулу о якобы готовившемся наступлении
Гинденбурга на Петроград.
Мы ожидали большого натиска со стороны наступавших русских, но в дей-
ствительности темп их наступления был значительно медленнее, чем мы ожи-
дали, и после занятия Перемышля русские армии задержались на Вислоке.
Это было нашему верховному командованию не понятно, но путем радио-
подслушивания мы узнали о стягивании новых сибирских полков и 1-го тур-
кестанского корпуса.
Когда наши отступавшие армии достигли места, где они смогли привести
себя в надлежащее состояние, нам удалось подслушать радиотелеграмму, по-
сланную известным нам уже командующим 9-й армией генералом Лечицким,
которая приказывала 16-ому корпусу покинуть Вислок и вернуться в Кр. Сан.
По сведениям, полученным от агентов, русские войска в количестве 1 пехот-
ной бригады и 7 кавалерийских дивизий расположились в районе между Ни-
дой и Вислой. Это заставило думать, что русские предполагали передвинуться
на северный берег Вислы, быть может, после того, как им стало известно о
сосредоточении полков германской 9-й армии.
По радио мы вскоре узнали, что сведения наших агентов базировались
на ложных слухах, распространявшихся русскими с целью дезинформации;
в действительности там было сосредоточено всего 5 1/2 кавалерийских диви-
зий, что видно из стратегического очерка Циховича.
Радиотелеграмма, посланная командиром кавкорпуса Новиковым, гласила:
“Из Буск, 25. 9 8 ч. 30 м. утра. Генералу Ольховскому в Варшаве. В прошлую и
в эту ночь мы получили известия о том, что немцы движутся из Силезии на
восток по направлению к вверенному мне корпусу. Нам точно известно, что
германские войска концентрируются в районе Ченстохова... в районах Бенд-
зин, Олькуц, Пилица, Кромолов. Их передовые отряды достигли линии Ново-
радомск—Щекочины— Мехов—Сломники. Кроме того, мы имеем сведения
о продвижении кавалерийских частей к Нагловице и о транспорте войск из
Олькуц в Пржисека. Принимая во внимание эти известия, я решил, оставаясь
на расстоянии пяти переходов от передовых позиций, пренебречь переходом
Вислы и немедленно послал 2 дивизии по направлению к Нагловице—Во-
дислав для интенсивной разведки. В дальнейшем, для того чтобы обеспечить
себя от проникновения разведки противника на востоке... концентрировать
там сильные кавчасти. 5-ю дивизию я направил в район Кельцы—Пржедборц,
причем генералу Банковскому подчинил туркестанскую бригаду, 4-я дивизия

направлена в Сташов—Хмельник. Сегодня штаб корпуса остается в Буск. Но-
виков”.
Итак, благодаря радиоподслушиванию, нам удалось перехватить очень
ценный документ, и в то время как генерал Ольховский трудился над дешиф-
рованием этой телеграммы, наш капитан Покорный уже успел разобраться с
этим делом и переслал текст телеграммы германскому командованию через
связиста фон Флейшмана. Кажется, никогда еще не было такой войны, чтобы
планы противника так быстро становились известными тому, против кого они
были направлены.
На следующий день наши армии стояли готовыми к бою на новых позици-
ях. Войска противника стояли еще на Вислоке. В это время нам стал известен
следующий весьма важный приказ командования 9-й армии: “Настоящим
приказываю 26 числа в связи с предстоящим маневром отодвинуться войскам
за Вислок, оставив на месте только авангард. Части должны быть размещены
в ранее занятых районах. Гвардейский корпус должен остаться в занятом се-
годня районе Колбушово—Купно, его авангард должен придвинуться ближе”.
Германцы настаивали на немедленном наступлении, желая застигнуть рус-
ских врасплох раньше, чем они приготовятся к новой операции. До нас дошли
сведения, как видно, распространявшиеся противником с целью дезинфор-
мации, о продвижении 9-й армии в гористую местность Кельцы; нам не было
известно, имелись ли крупные силы в Ивангороде; из Варшавы нам давали
знать об обратном, но на это трудно было полагаться. Одновременно пришло
подтверждение из Стокгольма относительно прибытия в конце сентября си-
бирского корпуса. Ночью 28 сентября мы подслушали приказ, отданный 9-й
армии, о продвижении ее за Вислу. Отсюда мы сделали вывод, что враг не
собирается двигаться на Венгрию, а собирается перенести центр тяжести из
Галиции в Польшу.
Наши силы начали 4 октября передвигаться, и в это время радиоподслу-
шивание оповестило нас о продвижении 9-й, 4-й и 5-й русских армий от Сана
к средней Висле, а 1-й и 2-й армии — от северо-восточного фронта к северу от
Варшавы. Перехватив радиограмму русского полковника князя Енгалычева из
10-й кавдивизии в Саноке, мы узнали о предполагавшемся нападении на юго-
восточные фронты Перемышля, о чем мы тотчас же известили по радио коман-
дование крепости. Капитан Покорный продолжал неустанно работать над ра-
диоподслушиванием, и ему приходилось дешифровать до 30 телеграмм в день.
Краткую передышку перед наступлением я использовал для посещения

разведывательных отделений отдельных армий. 2 октября я поехал в герман-
скую ставку в Кельцы.
10 октября наши армии прибыли к Сану. Одновременно германцы нашли
под Варшавой русский приказ о концентрированном наступлении огромных
сил из Ивангорода—Варшавы к сердцу Германии; это был проект русской ар-
мии, на который Антанта возлагала так много надежд.
Ряд причин заставил нас отложить предполагавшееся нами наступление
через Сан. Наши войска страдали от ненадежности русинов — главных оби-
тателей этой местности; после побед русских население сильно симпатизи-
ровало врагу, причем влияние в этом направлении оказывали и летучки, ис-
ходившие от архимандрита Почаевского монастыря Виталия, освободившего
“галицийских братьев” от верности присяге австрийскому императору. Эти
руссофилы наносили нашим полкам немало вреда: так, на Сане ими были
организованы тайные телефонные линии, благодаря которым враг имел воз-
можность узнавать многие интересные подробности о положении и состоянии
наших войск.
При моей поездке на курорт Криница, где сконцентрировались галиций-
ские власти, я добился через начальника края фон Корытовского, сильно
встревоженного распространением руссофильского движения, запрещения
освещения в домах в районе военных действий; все почтовые голуби были
нами скуплены, и под страхом смертной казни запрещалось пускать их летать.
От органов юстиции мы потребовали быстрых и решительных действий для
устрашения населения, но все же благодаря тому, что часто арестовывались ни
в чем не повинные люди, приходилось быть весьма осторожными.
Приходилось также внимательно следить и за польскими националиста-
ми. Бригадир легионов Пилсудский послал несколько эмиссаров в Варшаву,
чтобы противодействовать руссофильским настроениям среди местною насе-
ления, которое после успехов русских войск в Галиции подняло голову, так что
и польское население становилось ненадежным. Вот как в действительности
выглядело дело с нашумевшим польским повстанческим движением.
В середине октября русские изменили шифр радиотелеграмм, но, к счастью
для нас, телеграмма, посланная новым шифром, осталась непонятой одной
частью, которая потребовала разъяснений. В ответ на это командование пере-
дало ту же телеграмму старым шрифтом, благодаря чему мы без труда освоили
и новый шифр. Таким образом, мы узнали, что нашим и германским войскам
противостояли следующие русские силы: в Восточной Пруссии — 14—18 пе-

хотных дивизий, на Сане и южнее Днестра — от 28 до 31 и против 9-й гер-
манской и 1-й нашей армий — от 43 до 46 русских пехотных дивизий, т.е.
против 52 дивизий союзников стояло 85—95 русских дивизий; это заставило
Гинденбурга решиться на отступление к Силезии, чтобы получить свободу для
нового наступления. Наши армии должны были к нему присоединиться.
Перегруппировка в Польше шла полным ходом. Наша служба радиопод-
слушивания наблюдала ежедневно за продвижением русских войск. 7 ноября
мы успели предупредить нашу 1-ю армию о готовившемся на нее нападении,
благодаря чему широко подготовленное нападение вылилось в ничто. 3-й кав
казский корпус 4-й армии и два соседних корпуса, двигавшихся к югу от 9-й
армии, столкнулись друг с другом и при Дзяловшице возникло замешатель-
ство. Оба командующих армиями яростно бомбардировали друг друга теле-
граммами, что доставило нам большое удовольствие. Не меньшую радость
доставил нам приказ командования 5-й армии, требовавший от генерала Ора-
новского в Седлеце впредь посылать все указания по радио, так как восста-
новление разрушенных линии в районе военных действий отвлекало слишком
много времени и сил. Этот приказ давал нам возможность беспрепятственно
наблюдать за большей частью мероприятий на русском фронте.
XIV. ТРИУМФ СЛУЖБЫ ПОДСЛУШИВАНИЯ
Верховное командование вынуждено было снова переместиться в глубь

страны. Наиболее удобным для этого пунктом нашли Тешен. Здесь, в мона-
стыре, мы встретили сердечный прием и приступили тотчас же к организации
службы контрразведки в городе, на вокзалах и пр. Вопреки ожиданиям, наше
пребывание в этом городе затянулось.
В это время созрел план наступления германской 9-й армии на север между
Познанью и Торном, чтобы ударить во фланг русской армии. Одновременно
4-я австрийская армия должна была ударить через Вислу у Кракова.
Для обеспечения тыла Силезии предназначались: 1-я армия, германская
группа генерала фон Войрша и 2-я армия, переброшенная с Карпат.
Для обеспечения тыла Западной Галиции и Венгрии остались слабые силы
3-й армии и части, находившиеся под командованием генерала Пфланцера.
Служба радиоподслушивания оказывала хорошие услуги нашему командо-
ванию. Можно было немедленно установить намерения русского командования

и настолько хорошо поставить учет неприятельских сил, что уже к концу октя-
бря была установлена точная дислокация частей, до дивизий включительно.
Мы были уверены в том, что если исчезновение с фронта какой-либо во-
йсковой части не было установлено в течение одного дня, то все же она будет
обнаружена в самом непродолжительном времени. Исключение составлял
гвардейский корпус, с 19 декабря совершенно ускользнувший из-под нашего
наблюдения. Все разведывательные пункты были привлечены к его отыска-
нию. Для этой цели полковник Штрауб послал людей из Стокгольма в Пе-
троград. Всё оказалось напрасным. Наконец, 15 января 1915 г. радомская ра-
диостанция сообщила о наличии в Радоме штаба столь долго разыскиваемого
гвардейского корпуса [21]. Однако агентура доносила, что самого корпуса там
нет. В действительности же, как нам теперь известно из труда Данилова, этот
корпус находился юго-восточнее Варшавы, в резерве ставки.
Приказ о переходе на следующий день во всеобщее наступление русской
армии в глубь Германии, перехваченный 13 ноября, был дешифрован 13-го же
числа и находился на столах нашей оперативной канцелярии и канцелярии
главнокомандующего восточным фронтом в Познани. Из этого приказа было
видно, что русские не имели никакого представления об угрозе их северному
флангу и о силах перешедшей 12 ноября в наступление 9-й армии, которая
расценивалась ими в один корпус. В районе Ченстохова они предполагали
наличие четырех германских корпусов, северный фланг которых они хотели
охватить. Это сейчас же вызвало противоречие в мнениях союзников. 2-я ар-
мия была высажена севернее, чем предполагали германцы, и они согласились
подчинить Войрша нашему главному командованию. За это в подчинение Во-
йрша была передана 2-я австрийская армия.
Русские давно удивлялись нашей осведомленности и в результате пришли
к заключению, что в этом повинна, несомненно, германская воздушная раз-
ведка.
Само собой разумеется, что мы не ограничивались только подслушивани-
ем, которое в любой день могло отказать в работе благодаря перемене шифра.
Кроме того, бездействовавшие армии, как 3-я и 8-я в Галиции, пополнявшие
потери после тяжелых боев и готовившиеся снова к окружению Перемышля и
к продвижению в Карпаты, очень редко пользовались радио.
Работа нашей агентуры шла без остановки дальше. Частые случаи обна-
ружения двойников требовали большой осторожности. Разведывательным
пунктам были даны указания о том, чтобы агентам позволялось возможно

меньше видеть из того, что у нас делается на фронте и в ближайшем тылу.
Рекомендовалось завязывать агентам глаза при следовании по нашему распо-
ложению. Предполагалось сообщать всем разведывательным пунктам имена и
приметы подозрительных лиц, чтобы затруднить работу неприятельских шпи-
онов. С конца октября на всех железнодорожных узлах были учреждены свои
контрразведывательные пункты.
В середине ноября, впрочем, наблюдалось оживление и в русских арми-
ях в Галиции. Мы точно могли проследить перемещение сил противника. 19
ноября русский верховный главнокомандующий очень усиленно давал о себе
знать и считал, что наступил час, когда при напряжении всех сил всеобщее
наступление увенчается успехом.
Но следующий день привел нас в ужас. Какой-то офицер связи 4-й русской
армии передал по радио другому офицеру, что действующий шифр известен
противнику. Затем мы узнали из одной радиограммы, что русские читали
шифр германцев и, вероятно, поэтому узнали о том, что мы знали их шифр,
Мы пали духом, ибо лучшее средство разведки грозило отказать в дей-
ствии. Наши и германские посты радиоподслушивания собрали новые шиф-
ровки, и к 22 ноября общими усилиями удалось раскрыть и этот новый шифр.
Нам помогло, что русские, привыкшие к шаблону, придерживались привыч-
ной им шифровальной группы.
К сожалению, первым перехваченным сообщением было известие о проры-
ве германского окружения под Лодзью. Русские сообщения позволяли точно
следить за действиями германских частей.
В первых числах декабря мы перехватили русскую радиограмму: “Шифро-
вальный ключ, не исключая посланного в ноябре, известен противнику”. Мы
притаили дыхание. Но, несмотря на это, упрямые русские спокойно продол-
жали пользоваться старым шифром. Либо у них в этой напряженной обстанов-
ке было явно недостаточно других средств связи, либо не было в запасе нового
ключа или же они считали достаточной частую смену позывных радиостан-
ций, что во всяком случае увеличивало нашу работу.
6 декабря генерал Новиков сообщил, что он неожиданно получил приказ
прикрыть отход 19-го русского корпуса. Это было первым признаком того,
что русская армия начала свои откат, по крайней мере, на северном фланге.
Напряженные фазы боя в сражении у Лиманова—Лапанова сопровождались
радиослужбой.
14 декабря новый русский шифровальный ключ лишил нас источника све-

дений. Раскрытие нового шифра было твердым орехом. Однако при помощи
майора Глумака, обер-лейтенанта Земанека, капитана Покорного и обер-лей-
тенанта Маркезетти удалось его раскрыть в течение немногих дней. Радио-
служба установила, что русские, вопреки ожиданиям оптимистов, не отош-
ли за Среднюю Вислу, а занимали новые позиции по линии Нида—Пилица.
Вскоре оказалось, что русские силы, сэкономленные сокращением фронта и
сильными укреплениями, перебрасывались против 3-й австрийской армии,
выдвинувшейся из Карпат глубоко во фланг. Бои продолжались до нового года,
и русские снова продвинулись в Карпаты. От своих агентов мы знали, что рус-
ские имели величайший недостаток в снаряжении и вооружении. У нас в то
время положение было немногим лучше.
XV. СЕРБСКАЯ ОПЕРАЦИЯ.

ПЕЧАЛЬНЫЙ КОНЕЦ ГОДА
Невыгодность нашего положения в конце 1914 г. еще увеличилась, благо-

даря неожиданному исходу операции против Сербии. Наша разведывательная
служба на Балканах стояла значительно выше сербской. Наши данные о со-
средоточении противника были близки к действительности. Сербы же имели
совершенно неправильные сведения о наших силах. В результате на сербов
сыпалась неожиданность за неожиданностью. Сербам не был известен уход
2-й австрийской армии и оставление севернее Савы лишь одной 29-й пехот-
ной дивизии. Это послужило причиной тяжелого поражения 1-й Тимокской
дивизии. Два раза 16-й корпус неожиданно для сербов нанес им удары через
Дрину по их южному флангу. Сербско-черногорское вторжение в юго-восточ-
ную Боснию не было достаточно подготовлено и обеспечено в разведыватель-
ном отношении, в результате чего оно терпело тяжелые неудачи от действий
наших войск, более слабых по численности.
Для сербской разведывательной службы была конфузом нес остоятельность
сербской разведки, несмотря на многих стор онников Сербии, находивших-
ся в пределах австрийской монархии, и несмотря на наличие подготови-
тельной работы, проделанной еще в мирное время. Наша контрразведка
во всяком случае работала хорошо и обеспечила себя нужными людьми. В
качестве главной причины отказа в работе разведки начальник сербского
разведывательного отдела, полковник Драгутин Дмитриевич, приводит лю-

бопытный случай. Главным агентом разведывательной службы против Ав-
стрии был известный Раде Малобабич, судившийся по шпионскому делу 53
сербов в Аграме и состоявший также на службе в резидентурах мирного
времени у майора Тодоровича в Ложнице и майора Дмитрия Павловича в
Белграде. 25 июля этот подозрительный человек был арестован болгарской
полицией и отправлен в Ниш, где в октябре 1914 г. его случайно обнаружил
Дмитриевич. Арест Малобабича парализовал всю сербскую разведыватель-
ную службу. В 1918 г. Малобабич рассказал полковнику о своей судьбе и о
том, что в Салониках он был присужден сербским военно-полевым судом к
смертной казни. В то время сербы открыто очищались от тех людей, которые
слишком много знали.
Также мало помогли красивые женщины, посылавшиеся с румынскими
паспортами в Австрию, чтобы добиться знакомства с офицерами и использо-
вать их в разведывательных целях. Абсолютно убогой была черногорская раз-
ведывательная служба. Путем демонстраций нам долго удавалось дезинфор
мировать противника и внушить ему, что после очищения юго-восточной Бос-
нии 16-й корпус остался на участке верхней Дрины против его санджакской
группы. Долгое время они бомбардировали Калиновик, занятый всего одной
ротой. Это, вероятно, происходило потому, что они были дезинформированы
ложными донесениями, в которых мы распространяли сведения о наличии
крупных частей в данном пункте.
Эти документы составлялись разведывательным пунктом в Сараево и ис-
кусно передавались в руки противника при помощи агентов.
Нашей разведывательной службе было до известной степени трудно в под-
робностях установить состав частей сербов и фамилии высшего командного
состава. Это объяснялось частой переменой мест нахождения дивизий на
фронте, прибавлением новых формирований и изменением состава армий. В
конце октября вызвали беспокойство сведения из разных источников о том,
что русские намерены перебросить войска в Сербию по Дунаю. Однако наша
агентура на реке ничего не замечала.
Когда мы под Колубара достигли кульминационного пункта успеха, наша
разведывательная служба была очень деятельной и располагала достоверны-
ми сведениями о степени расстройства сербских войск и об их недостатках в
целом. Однако и тогда мы не имели возможности проверить противоречивые
сведения, добытые от пленных.
Мы имели перед собой высокие покрытые снегом горы, затруднявшие

движение агентов и бесконечно замедлявшие доставку их донесений. В этих
условиях раскрытию намерения противника могло бы помочь только радио-
подслушивание. Но сербы располагали этими вспомогательными средствами
связи так же мало, как и наши балканские войска.
Генеральный консул в Салониках Реми Квятковский, удивительно подвиж-
ной в разведывательной службе, и прикомандированный к нему бывший кон-
сул в Нише капитан Генрих Гофленер находились слишком далеко от района
последних боев, чтобы быть в состоянии осведомлять нас своевременно. От
пленных сербской национальности сербы получали сведения о слабости ав-
стрийских войск.
Это привело нас к катастрофе. Только после, сломав хребет войсковой ор-
ганизации и на долгое время сделав войска сербов неспособными к наступа-
тельным действиям, мы узнали, насколько сербы сами пострадали.
Во время кратковременного вторжения сербов в Сирмию весьма ярко вы-
явились настроения части населения, враждебные в отношении Австрии. Тор-
жественные встречи противника, разжигание страстей среди лиц не сербской
национальности, нападения на наших солдат из-за угла, разрушение желез-
нодорожных линий в ближайшем нашем тылу, — все это показывало, что и
на собственной территории мы находились, как в настоящей неприятельской
стране. Нередко жители района Савы подавали сигналы через реку противни-
ку. Переброску с сербского фронта 2-й австрийской армии якобы выдал старо-
ста Кленакской волости.
В Боснии только исключительная строгость помогла подавить элементы,
враждебные Австрии. В Фоча были расстреляны 71 чел., производившие на
нас нападения. 19 октября в Долня-Тузла военно-полевой суд присудил 18
чел. к смертной казни через повешение. Характерно, что убийцы австрийско-
го престолонаследника — Принцип, Габринович и Грабеч — не могли быть
оставлены для отбывания своего наказания в центральной тюрьме в Ценика,
ввиду того что под следствием за подозрительные интриги находились один
караульный инспектор тюрьмы и православный сербский духовник.
Во время продвижения русских появились особенно опасные симптомы:
появление новобранцев с траурными значками, явное нежелание маршевых
частей отправляться на фронт, уклонение от поставок конского состава и
транспортных средств, братание с русскими военнопленными, распростране-
ние прокламаций, большей частью русского происхождения (так называемые
прокламации Ренненкампфа), распространение воззваний царя и Николая

Николаевича к славянам, эксцессы со стороны населения при выступлении из
Праги 3-го маршевого батальона 28-го пехотного полка и 59-го и 60-го ланд-
штурмовых батальонов из Пизека. В противовес сообщениям военного коман-
дования Праги о все более грозных настроениях, городской голова называл их
“единичными” случаями.
Чехи за границей занимали явно враждебную позицию в отношении Ав-
стрии. Вначале цензура ограничивалась просмотром лишь тех писем, кото-
рые посылались из нейтральных держав “подозрительным” адресатам или
от таковых — в нейтральные страны. В конечном счете убедились в том, что
сведения доставляли во враждебные страны и “не внушавшие подозрения”
адресаты. В начале октября была установлена цензура всей заграничной кор-
респонденции. Можно было удивляться изобилию оскорблений Франца-Ио-
сифа, государственному предательству и абсурдным сведениям в письмах,
посылавшихся чехами из-за границы, главным образом, из Америки. Чехи,
жившие в Австрии, конечно, не могли рисовать в своей корреспонденции
мрачных картин внутреннего положения страны. Можно себе представить,
как использовалось бесцензурное время непатриотическими злементами. При
неожиданном введении цензуры было обнаружено достаточно следов связи с
единомышленниками не только в нейтральных странах, но и через последние
— во враждебных государствах.
Настроение в стране отражалось на войсках. Целые чешские части оказы-
вались небоеспособными в критические моменты. Необычайно много чехов
попадало в плен. Противники использовали эти настроения и привлекали
к себе пленных путем хорошего обращения с ними. Русские формировали
чешские национальные дружины, так называемые “гусситские легионы”, что
не могло не отразиться на увеличении количества перебежчиков. Заслужи-
вало внимания и то, что неблагоприятные сведения с театра военных дей-
ствий часто были известны чешским кругам в Праге на четыре дня раньше их
официального опубликования.
О действительном настроении части чешского населения нельзя было
судить по случайным демонстрациям лояльности как, например, по торже-
ственному празднованию дня коронации императора 2 декабря. В то время
казалось, что Сербия находится перед поражением, и вера в уничтожающую
силу русской армии была поставлена под сомнение. Тем не менее наместники
Богемии и Моравии цеплялись за эти доказательства лояльности. Премьер-
министр указывал, что в некоторых кругах наблюдалось оживление более ра-

дикального и враждебного государству течения. Но он и слушать не хотел о
предложении главного командования ввести военно-полевые суды в Богемии,
Моравии и Силезии для государственных изменников и о передаче главному
командованию части политических полномочий, с целью более строгого при-
менения правительственной власти.
На театре военных действий (в Моравии и Силезии), само собой разумеет-
ся, военно-полевые суды существовали. В этих районах с приближением рус-
ских особенно решительно проявлялись антигосударственные настроения, и
по такого рода делам было привлечено 22 человека, из них пять были приго
ворены к смертной казни. Кроме того, до конца 1914 г. к суду было привлечено
еще 38 человек.
Потеря большей части Галиции лишила Австрию не только важного ис-
точника продовольствия, но и вызвала наводнение беженцами. Размещение
беженцев, затем интернированных, и быстро растущее количество пленных
создали серьезную забот у военному ведомству. Хаос можно было устранить
лишь постепенным строительством целых барачных городов. Беженцев не-
обходимо было держать под особо усиленным наблюдением, ибо среди них
могли оказаться русские “посланцы” для шпионажа или для связи с агентами.
Внутри Австрии к концу года было 800—900 человек, подозреваемых в
шпионаже. Сейчас невозможно установить число шпионов, арестованных на
театре военных действий и там же подвергнутых наказаниям. Гражданскими
и военно-полевыми судами внутри страны было вынесено 97 приговоров. Об
становка требовала строгих наказаний. Поэтому неудивительно, что 3/4 из
них были присуждены к смерти.
В конце ноября было получено анонимное сообщение о наличии злостной
шпионской аферы. В этой афере участвовал член провинциального правитель-
ства — доктор Эдуард Рамбусек в Зальцбурге, который, вероятно, на средства
России вел роскошную жизнь со своей подругой, выдававшей себя сперва за
русскую, затем — за француженку, а в конечном итоге — за венгерку. Рамбу-
сек, к сожалению, оставался на своем посту в течение войны. Об этой афере
снова напомнило лишь самоу бийство Рамбусека.
Чем дальше тянулась война, тем шире должна была раскрывать свои глаза
контрразведка. Лишь в конце года открытая граница с Италией и Швейца-
рией была учтена как удобные ворота для просачивания сведений во враж-
дебные нам страны. По согласовании с баварским военным министерством
были введены паспорта и установлено наблюдение за Боденским озером. Про-

цветала контрабандная циркуляция писем. Необходимо было проверять даже
газетные объявления, ибо иногда содержание, по внешнему виду совершенно
невинное, могло иметь секретное значение. Выдача противнику сведений о
группировке сил могла иметь место также в ответах на многочисленные за-
просы о без вести пропавших. В целях сохранения тайны начальник телегра-
фов ввел с началом войны код для обозначения штабов, который применялся
во всей телеграфной корреспонденции и переговорах по прямым проводам.
Но сохранение тайны при тесном соприкосновении с противником было
мыслимо только при частой смене кода. В объявлениях, публиковавшихся
родственниками без вести пропавших лиц, указывались не только войсковая
часть, в которой служило разыскиваемое лицо, но и номер полевой почтовой
станции. Таким образом, часто из одного номера газеты можно было выяс-
нить расположение нескольких дивизий, так как каждая из них имела свой
номер полевой почтовой станции, что невероятно облегчало работу шпионов.
Вступление Турции в войну дало центральным державам союзника. Наш
военный атташе в Константинополе должен был позаботиться о совместной
работе с начальником разведывательного отдела турецкого генштаба майо-
ром Зейфи-беем. Наше разведывательное отделение использовало объявление
турками “священной войны”. С одобрения турецкого посла в Вене летчики
и агенты распространяли воззвания среди мусульман русской армии. Кроме
того, на легко возбуждаемую фантазию последних попытались воздействовать
ракетами и другими пиротехническими средствами. Их должны были при
влекать зеленые знамена с полумесяцем и звездой. Эта пропаганда, которой
особенно занимался ротмистр Вальцель, имела некоторый успех.
В новый год Австрия вступила с заботами и нуждами во всех направлени-
ях. Надежды на близкий конец войны все более исчезали. Осторожное зонди-
рование германцами в Петрограде почвы для мира наткнулось на непреклон-
ное желание правительства России продолжать войну.
XVI. ПОДГОТОВКА К СРАЖЕНИЮ В КАРПАТАХ
Ослабление в начале января 1915 г. боев на русском фронте было временем

оживленной деятельности разведывательного бюро. Прежде всего необходи-
мо было внести некоторый порядок в агентурную сеть, насчитывавшую до 1
000 человек. Предложение услуг работать в агентуре как у нас, так и у наших
разведывательных пунктов было велико. Солдаты добровольно изъявляли же-
лание работать. Недостатка в женщинах также не было. Само собой разумеет-
ся, что среди агентов было немало мошенников и неспособных к этой работе.
Попадались и такие, которые были разоблачены или уволены в одном месте и
пытались устроиться в другом. Хорошую помощь в борьбе с этим оказало цен-
тральное учетное бюро, организованное при разведывательном бюро.
До конца 1916 г. были обезврежены 88 непригодных агентов и 62 афериста.
В целях пресечения неприятельского шпионажа было введено обязатель-
ное предъявление паспорта при переходе границ. Вскоре было введено даль-
нейшее ограничение передвижения внутри страны. Гражданские пассажиры,
ехавшие по железным дорогам северного театра военных действий, должны
были иметь удостоверения личности. На железнодорожной линии Бухс—Вена,
идущей с запада, и на ее продолжении через Будапешт, Предеал в Румынию
был организован железнодорожный контроль, до конца года проконтролиро-
вавший более 2300 поездов, перевезших около 400 000 пассажиров, из коих
300 человек было задержано. Эти мероприятия вначале вызвали много жалоб.
Подозрительные элементы попадались лишь в первые дни после этого ново-
введения, они быстро сумели обеспечить себя “действительными” документа-
ми. Подтвердилась старая истина, что в борьбе с контрразведкой преимуще
ства на стороне разведки.
У нас была некоторая неясность в отношении русских резервных дивизий,
государственного ополчения и запасных формирований. Для выяснения этих
вопросов мы систематически проводили опрос пленных.
С “Союзом освобождения Украины” в середине года создались осложне-
ния, которые привели к его роспуску. Еще до этого министерство иностран-
ных дел прекратило с ним политические связи.
В последнее время мы пытались развернуть нашу диверсионную деятель-
ность в тылу русских в Карпатах.
Взрыв железной дороги у Новоселица, идущей на Черновицы, не удался,
благодаря аресту нашего агента на румынской территории. К счастью, его ос-
вобождение удалось купить за 300 крон. Теперь мы решили применить более
усовершенствованный способ разрушения путей сообщения русской армии,
для чего большую ценность представляли аппараты, спускающие с пути по-
езда. В Брест-Литовске взлетел на воздух склад боеприпасов. В Рени на Дунае
произошло то же самое с баржей, нагруженной боеприпасами для Сербии. Осо-
бое внимание было нами обращено на подвоз военных материалов в Россию,

которая уже к этому времени серьезно страдала от их недостатка. Контрабанд-
ной доставке через Швецию препятствовал полковник Штрауб, сообщавший
шведским властям о тех транспортах, проход которых был воспрещен. Еще
более важен был ввоз через Архангельск. До начала января ледоколы держали
фарватер в гавани открытым. Там накапливались большие запасы, которые не
могла вывезти узкоколейная железная дорога. Русские спешили перестроить
узкоколейку на нормальную колею и построить второй путь нормальной ко-
леи к Белому морю. Полковнику Штраубу было предложено организовать ди-
версионные акты против этой железной дороги и ледоколов. Однако никаких
положительных результатов в этой области достигнуто не было.
Не удалась также организация агентурной разведки на территории Ира-
на. Обер-лейтенант генштаба Вольфган Геллер прибыл в апреле 1915 г. с этой
целью в Тегеран в качестве военного атташе. Он пытался освободить 40 000
австрийских пленных, размещенных в Туркестане, но безрезультатно. В ко
нечном итоге во время охоты он был окружен и взят в плен русскими. По-
сле этого пост военного атташе в Иране остался незанятым. Неудача плана
германского военного атташе ротмистра графа Каница поднять банды против
России повлекла за собой его смерть в феврале 1916 г.
В противовес “Памятной книжке солдата о германских зверствах” Резано-
ва мы выпустили книжку о русских зверствах и заготовили 50 тысяч экзем-
пляров воззваний, которые 22 января — в годовщину гапоновских событий
в Петербурге — должны были поколебать русскую волю к продолжению во-
йны. Эти воззвания выпускались от имени “Русской народной организации
в Женеве”. В русские окопы они доставлялись агентами. На тех участках, где
позиции были расположены близко, воззвания пускались при помощи дет-
ских воздушных шаров. Воззванием этим очень возмущалась русская ставка и
расценивала его как низкий маневр.
Ротмистр фон Вальцель, энергично руководивший этой пропагандой,
позднее использовал баллоны с теплым воздухом, обладавшие большой подъ-
емной силой, бутылки и тому подобную посуду в реках и даже льдины, на
которых яркими красками и бросающейся в глаза форме писались лозунги.
Кроме этих работ, мы имели еще очень интересное дело, связанное с двумя
подозрительными женщинами, задержанными передовыми постами у Чен-
стохова и переданными нам германским криминальным чиновником в Новом
Сандеце. Русские наступали. Мы были завалены работой, и эти две женщины
стали для нас неприятной обузой. Допрос их часто прерывался. Они переходи-
ли из рук в руки. Обе женщины, из коих особенно одна, применяли женское
искусство очаровывания в отношении допрашивающих, хорошо умели маски-
ровать обстоятельства, при которых они были арестованы. И в действитель
ности так и остался невыясненным вопрос, имели ли мы перед собой обна-
руженный арестом женщин факт связи с противником одного из офицеров
разведывательной службы, или же перед нами был искусный шахматный ход
контрразведки противника, предпринятый с целью скомпрометировать этого
очень способного и энергичного офицера. Эти женщины, по-видимому, име-
ли некоторое влияние на отдельных работников тешенского суда, ибо этими
работниками были допущены ошибки, затруднившие выяснение дела.
В то время высшее командование нажимало на освобождение Перемышля,
так как продовольственные ресурсы крепости уже стали скудными. Наиболее
короткий путь шел через Карпаты. О концентрации сил противника на этом
фронте говорили сведения как разведывательного пункта 4-и армии, так и
донесения офицера легиона, посланного штабом 1-й армии в Россию. Послед-
ний доносил о намерениях русских в ближайшее время нанести сильный удар
по слабо занятому карпатскому фронту.
Германцы выделили один корпус, который с частью армейской группы
Пфланцера должен был составить германскую южную армию. Главное коман-
дование должно было привлечь часть сил с балканского фронта. Это надо было
скрыть от сербов. Разведывательная служба здесь стояла перед неразрешен
ными задачами. Дрина, Сава и Дунай представляли препятствие, охраняемое
сербами. Проникновение сюда агентов из Албании было чрезвычайно труд-
ным. Хороший разведывательный пункт — Салоники — был значительно па-
рализован поведением греков, которые выдавали сербам обнаруженных аген-
тов.
Мало помогла нам даже замена премьер-министра Венизелоса Гунарисом,
симпатизирующим нам. Сербы организовали сильную охрану болгарской гра-
ницы. Вскоре выяснилось, что отдельные шпионы, находившиеся в Болгарии
и дававшие нам сведения, торговали ими на все стороны.
Несмотря на все приманки, Болгария не перешла на сторону Антанты,
охотно приняла наше предложение — руководить разведкой против России,
прекратила деятельность шпиона Комарницкого, работавшего для русского
посольства, и подготовила новый закон против шпионажа и государственной
измены, а также закон о введении цензуры в военное время. В то же время
Болгария ни в коем случае не была склонна драться против Сербии. Таким об-
разом, нам нельзя было ожидать облегчения на сербском фронте.
Над Балканами нависла угроза высадки 100 000 англичан и французов в
Дарданеллах, о чем в начале года доносил агент морской разведывательной
службы из Марселя. Считалась также возможной высадка русского десанта в
Варне или Бургасе, и такой план, по Данилову, тогда действительно существо-
вал. Наши консулы в Дедеагаче и Бургасе с напряженным вниманием следили
за всеми событиями.
В отношении Сербии мы неожиданно обнаружили отличного помощника
в лице “центрального справочного бюро Красного креста”. Благодаря инициа-
тиве обер-лейтенанта Теодора Примавези и его офицеров это учреждение по-
лучило развитие, соответствовавшее быстро возраставшей корреспонденции
военнопленных.
До 18 января 1915 г. был просмотрен первый миллион писем. К концу года
такое же количество писем приходилось на одну неделю. В середине года в
этом учреждении было занято 572 человека, из них 470 цензоров. Подбор лю-
дей был нелегким делом, так как недостаточно было только знание языков, а
требовалось много времени, чтобы научиться разбирать нечетко написанные
слова. Количество цензурных групп по языкам возросло с 14 до 23. Кроме того,
одна цензурная группа просматривала книги и печатные материалы, получав-
шиеся пленными. Наконец, потребовалось организовать еще две группы. Кор-
респонденция, не подлежавшая полному запрещению, а содержавшая лишь
отдельные недопустимые места, должна была исправляться специальной цен-
зурной группой. Наоборот, исправленные цензурой противника места корре-
спонденции, приходившей из-за границы, нужно было расшифровывать, для
чего группа должна была изыскать соответствующие средства и методы.
Руководители русской и сербской групп убедились, что при систематиче-
ском использовании корреспонденции можно было получить ценные данные
военного характера.
Под видом корреспонденции пленных шли в адрес родственников также
письма перебежчиков, поступивших на службу противника. Кроме материа-
ла для привлечения их после войны к судебной ответственности, эти письма
перебежчиков давали возможность цензурной группе завязать с ними связи
и получить немало ценных сведений посредством невинных карточек. Таким
путем были получены сведения о составе и дислокации частей сербской ар-
мии. Только нумерация армий странным образом не сходилась.
Другим важным вопросом для командования, намеревавшегося в Карпатах

все поставить на карту, было поведение Италии, которая все более настраива-
лась против своих бывших союзников. Итальянские правительственные газе-
ты охотно помещали статьи, посвященные неосвобожденным братьям южного
Тироля. Особую деятельность проявлял ирредентистский социалистический
депутат Триента — доктор Чезаре Баттисти, печатавший свои статьи в газете
“Мессаджеро”. Журналистские успехи не давали покоя и другим ирреденти-
стам южного Тироля. Государственный суд Триента был вынужден дать рас
поряжение о производстве предварительного следствия в отношении 23 чел.
Ввоз итальянских газет в Австрию был запрещен. Но их доставляли контра-
бандным путем. Только в одном Триенте до конца 1914 г. было рассмотрено 39
контрабандных дел. Фанатик-ирредентист — бургомистр Триеста, осужден-
ный за государственную измену, писал в своем дневнике, что его доверенное
лицо каждую ночь сбрасывало на пограничной станции Ала мешок с газе-
тами, который при помощи железнодорожников доставлялся в Триест. Часть
газет попадала в страну под видом оберточной бумаги.
Итальянское правительство не возражало против образования в Италии
“Эмиграционной комиссии Триентина”, привлекавшей наших дезертиров и
направлявшей их в легион неосвобожденных. Подтверждались сведения о
новом начальнике генштаба графе Кадорна, полностью ставшем на сторону
Франции.
Несомненно, что до тех пор Италия не ввязывалась в войну только потому,
что момент казался ей недостаточно выгодным для легкого достижения успе-
ха и что она была не готова к войне. Благодаря нейтралитету это отставание
энергично наверстывалось. Для этой цели был отпущен 1 млрд. лир. В начале
1915 г. все донесения сходились на том, что в феврале или марте Италия до-
стигнет полной боевой готовности. Это, конечно, было неприятным явлением
в момент, когда предполагали начать большие и длительные бои в Карпатах.
Прежде всего была усилена разведка против Италии. Два офицера, служив-
шие длительное время в контрразведывательном бюро итальянской группы,
были возвращены обратно в эту группу. Руководитель бюро, капитан Зобер-
ниг, в короткий срок развернул работу против Италии и Румынии. Отлично
работал разведывательный пункт в Инсбруке. Разведывательный пункт в Гра-
це получил обратно своего ценного начальника — капитана Николая Афана.
Министерство иностранных дел отклонило требование прикомандировать
одного офицера к составу консульства в Болонье, являвшейся важным желез-
нодорожным узлом. В феврале министерство иностранных дел согласилось

направить капитана Готтарда Шульгофа в качестве вице-консула в Лозанну, с
задачей — установить особое наблюдение за французской Швейцарией.
Хорошо содействовали разведывательной службе консулы в Венеции, Не-
аполе и Милане.
Происшедшее в январе 1915 г. большое землетрясение в средней Италии об-
легчило наше положение и несколько охладило воинственный пыл итальянцев.
Между тем решение союзного командования вылилось в окончательную
форму, и 15 января полковник Гранилович совместно с германскими разведы-
вательными офицерами из штаба главкома восточного фронта и из армейской
группы Войрша уже могли наметить мероприятия для маскировки переброски
германского корпуса в Карпаты.
По моему предложению, в середине января 1915 г. в Банат был направлен
один германский пехотный батальон с целью создать у сербов впечатление о
появлении значительных германских сил. Само собой разумеется, этот транс-
порт должен был быть показан возможно большему количеству зрителей,
причем можно было предположить, что шпионы сделают вывод о переброске
других германских частей в этом направлении. В то же самое время военный
атташе в Софии распространил сведения о прибытии в Банат квартирьеров
трех германских корпусов. Дезинформация удалась полностью.
Еще в конце февраля сербы твердо считали, что в Банате имеется один гер-
манский корпус. Таким образом, во второй половине января 1915 г. 13-й и 19-й
корпуса, в составе 5 дивизий, могли быть переброшены с сербского фронта
в Карпаты. В начале февраля, когда в сербской армии получил большое рас
пространение сыпной тиф, сделавший армию неспособной к наступлению, с
сербского фронта был снят еще 8-й корпус в составе двух дивизий.
Почта и телеграф, обязанные содействовать маскировке переброски гер-
манских частей, не помогли в полной мере. У железнодорожных учреждений
отсутствовала необходимая молчаливость, ввиду чего, в целях осторожности,
среди железнодорожников распространялась дезинформация. Между прочим,
раскрытие тайны не могло быть слишком нежелательным для главного коман-
дования, так как, заметив переброску, русские были вынуждены поспешно
перебросить в Карпаты один корпус из 10-й армии, что значительно облегчило
планировавшийся разгром этой армии в мазурском сражении.
По словам генерала Данилова, русское командование северо-западного
фронта уже 20 января получило сведения о прибытии германских частей под
Мункач. 23 января мы перехватили радиограмму полковника Пустовойтенко,

генерал-квартирмейстера 11-й русской армии, следующего содержания: “Раз
ведка убедительно указывает, что два-три баварских корпуса перебрасываются
на карпатский фронт, частично в Буковину, и на сербский фронт, все усилия
войсковой разведки должны быть направлены на своевременное установление
этих фактов”.
Таким образом, прекращение посылки агентов нашим мункачским разве-
дывательным пунктом, из боязни этим путем раскрыть русским нашу тайну,
цели не достигло.
Неудивительно, что в этом Карпатском районе северо-восточной Венгрии
русские были хорошо осведомлены. Там жили русины, хорошо обработанные
русскими еще в мирное время. Укрытию шпионов благоприятствовали всюду
проходимые и покрытые большими лесами горы. Находившиеся там до сих
пор силы были недостаточны для действительного преграждения доступа рус-
ских агентов. Этому же содействовали патриархальные отношения в немногих
более крупных населенных пунктах. В важном центре Унгвар не было обя-
зательной регистрации лиц, и городской голова со своими шестью полицей
скими имел так много другой работы, что не мог заниматься шпионами. Это
был прямо шпионский рай.
Как только армейское главное командование перебросило в этот район, ко
времени тяжелых боев против русской армии, органы контрразведки, пере-
лом был создан. Вскоре последовали аресты один за другим. В частности,
был задержан человек, выдававший себя за фельдфебеля, у которого была
найдена пуговица [22], разоблачившая в нем русского агента. Вызвал также
подозрение наш собственный агент Кмитек, вернувшийся в веселом настро-
ении на крестьянской подводе через русские линии. Предполагали найти в
телеге шпионскую контрабанду, однако обыск телеги и самого агента остался
безрезультатным. Но этого человека не выпускали из поля зрения. Когда он
вторично отправился в качестве нашего агента за город, он был арестован
и обыскан, причем в воротнике рубахи были найдены цифры, которые, как
вскоре выяснилось, обозначали номера частей, расположенных на перевале
Ужок.
Наблюдение за агентом 3-й армии, кадетом польского легиона Ясиолков-
ским выявило его как двойника. На обратном пути он избрал дорогу через
Унгвар и сообщил, что он выполнил задачу — взорвал железнодорожный мост
между Ярославом и Перемышлем и в доказательство принес вырезку из га
зеты, подтверждающую сообщенные им данные. Уже самый способ его воз-

вращения через русские линии вызвал подозрение. Кроме того, мы узнали,
что мост не взорван. Русская разведывательная служба, по договоренности с
агентом, поместила дезинформацию в газетах.
Работа контрразведки была затруднена слабой поддержкой и недоверием
к ней венгерских учреждений. Даже железнодорожные чиновники, вместо
содействия, оказывали пассивное сопротивление и прикрывались стереотип-
ным: “не понимаю”. Когда же чины контрразведки пригрозили арестом, то
оказалось, что они сравнительно сносно понимают немецкий язык.
Карпатское сражение на Ужокском перевале, начавшееся 23 февраля 1915 г.
и длившееся до апреля включительно, притягивало с обеих сторон все новые
и новые силы. Радиоразведка и агенты раскрывали командованию калейдо-
скопически изменявшуюся картину наступления, контрударов и прибытия
новых сил. Перемышль не мог быть освобожден от окружения русских и пал
22 марта. Освобождение осадной армии дало возможность русским произ-
вести еще одну попытку прорвать фронт, но она была отражена нами при по-
мощи свежих германских сил.
Одна русская радиограмма послужила причиной гибели русского агента.
В ней какой-то С. Бок был назван агентом русского 18-го корпуса. Сигизмунд
Бок, по кличке Статницкий, был разоблачен, когда он попал в наши руки в
районе действий 7-й армии. Это была хорошая поимка.
Наша осведомленность о секретнейших планах русских не могла быть дол-
го тайной для них. Разведывательная служба русских также проявляла боль-
шую активность. Повсюду они протягивали свои нити. Инструкция, найден-
ная нами у одного шпиона в Константинополе, указывала на размеры русского
шпионажа в Турции. Начальник русской охранки в Румынии, Спиридон Па-
нас, завербовал румынского директора полиции в Дорохойе — Иона Вамеса,
который использовал преимущественно для шпионажа охранки, в качестве
осведомителей, беженцев из Буковины, в том числе дочерей одного доктора из
Черновиц. Председатель “польского национального комитета” Яворский до-
ставил нам письмо военной секции польских легионов, в котором были дан-
ные о насыщенности агентами охранки захваченных нами областей русской
Польши. В этом же письме рекомендовалось уволить со службы всех долж-
ностных лиц самоуправлений и принять меры против руссофильской агита-
ции. Для этой цели в феврале 1915 г. пришлось учредить еще два разведыва-
тельных пункта — в Петрокове и в Енджееве. Материалов о русской разведке
накопилось внушительное количество. В марте 1915 г. мы размножили их и

разослали своим разведывательным пунктам.
Несмотря на большие расходы и усилия русских, они не знали о нас столь-
ко, сколько знали мы и германцы о них. В этом они неоднократно должны
были признаться. Нашу осведомленность русские объясняли предательством
высших офицеров, близко стоявших к царю и к высшему армейскому коман-
дованию. Они не догадывались, что мы читали их шифры. В общей сложности
нам пришлось раскрыть около 16 русских шифров. Когда русские догадались,
что их радиограммы их предают, они подумали, что мы купили их шифры.
Русское шпионоискательство принимало своеобразные формы. Лица, которые
ими были арестованы и осуждены, как, например, жандармский полковник
Мясоедов, Альтшуллер, Розенберг, председатель ревельской военной судостро-
ительной верфи статс-секретарь Шпан, военный министр Сухомлинов и др.,
не имели связи ни с нашей, ни с германской разведывательной службой. Чем
хуже было положение русских на фронте, тем чаще и громче раздавался в ар-
мии крик: “предательство!”. В первую очередь подозревались офицеры с не-
мецкими фамилиями. Это зашло так далеко, что ставка вынуждена была 26
июля 1915 г. предпринять решительные меры против этого бессмысленного
подозрения. Об этом мы узнали из приказа, попавшего в наши руки.
XVII. ПРОРЫВ У ГОРЛИЦЫ
В борьбе, длившейся месяцами и с большими потерями, было достигнуто

только отражение наступления противника. Так как немногие трусливые друзья
и пока что многочисленные “нейтральные враги” все свое внимание сосредото
чили на cобытиях в Карпатах и откладывали окончательные выводы, —
общее напряженное политическое положение требовало, чтобы с началом хо-
рошей погоды был достигнут большой решительный успех.
В конце января 1915 г. итальянцы начали формировать третьеочередные
части. Из разговоров офицеров оперативного бюро итальянского генштаба с
болгарским военным атташе было известно, что в середине февраля итальян-
цы считали еще достаточным бряцание оружием для того, чтобы сделать Авст
ро-Венгрию уступчивой в отношении итальянских требовании. В то же самое
время снова усилилась военная агитация среди населения. Мы узнали, что
товарное движение на железных дорогах Италии предполагалось сократить на
1/3 с 1 марта и еще на 1/3 — с 10 марта. Это ясно указывало на предстоящую

мобилизацию. В Фиуме и Зара итальянский консул требовал возвращения на
родину итальянских подданных.
Несмотря на строгий контроль передвижения, наша разведка в Италии
работала неплохо. В нашем распоряжении очутилась новая итальянская мо-
билизационная инструкция. Задержка в армии резервистов рождения 1891 г.
и призыв резервистов рождения 1890 и 1889 годов очень облегчили мобили-
зацию. Кроме того, предусматривалась “скрытая мобилизация”. Из этой ин-
струкции я позаимствовал сведения о развертывании 14 корпусов, в том числе
двух новых, затем о развертывании 10 второочередных дивизий, не входив-
ших в состав корпусов, и о 4 армиях. Кроме того, наш военный атташе в Риме,
на основании данных о назначении 3 новых командиров корпусов, пришел к
заключению о формировании 3 новых корпусов и предполагал еще одну 5-ю
армию, предназначенную для высадки в Албании или Черногории. Во время
войны мы долго искали 15-й корпус, пока не обнаружили и не убедились, что
мобилизационная инструкция была подлинной.
С 26 марта начали поступать сообщения за сообщениями, указывавшие
на открытую мобилизацию и передвижение войск. В действительности же
дело шло о подготовке к ускор ению скрытой мобилизации, начавшейся в се-
редине мая. Италия прилагала усилия к тому, чтобы за нею последовали Ру
мыния и Болгария. Настроение в Румынии взвинчивалось преимуществен-
но людьми из Буковины и Семигорья, которые, в качестве дезертиров или
по другим причинам, еще в довоенное время или же непосредственно после
объявления войны переб ежали границу. Вначале румыны не были рады им.
Частично они поступали на службу в полицию или же занимались шпи
онажем в пользу русских. Кроме того, на собраниях и в прессе они расска-
зывали сказки о притеснениях и грубом обращении с румынами в Австрии.
Пропаганда охватила также и Семигорье, где в особенности духовенство и
учительство обрабатыв али молодых солдат, призывая их не применять ору-
жие против русских и при первой возможности сдаваться в плен или же
путем самоизувечения уклоняться от военной службы. Было установлено
не менее 102 таких предательских случаев агитации, из коих 1/5 падала на
долю духовенства. Темешварская контрразведка, к сожалению, только в 1916
г. обнаружила, что один румынский приходский священник в Борло создал
себе хороший добавочный доход путем оказания помощи дезертирам в Ру-
мынию.
4 000 евреев, бежавших в Румынию из Буковины при вторжении русских в

последнюю, являлись неприятным бременем для румын. Поэтому румынское
правительство поспешило отправить их в Австрию.
Кроме того, имелась румынская ирредента, работавшая теми же средства-
ми, под той же маской и при неофициальной поддержке румын против Ав-
стрии. Так же работали итальянская и сербская организации. Румынская «Лига
культуры» внешне интересовалась только вопросами защиты и пропаганды
румынского языка якобы без преследования какой-либо политической цели.
В действительности же работа ее была направлена к разрушению Австро-Вен-
грии, как это делали итальянское общество “Данте Алигиери” и сербская “На-
родна Одбрана”.
«Семигорский легион», основанный генералом Стойка в 1913 г, был похож
на итальянские ирредентистские добровольные формирования.
По господствовавшим в Румынии настроениям казалось, что ее присоеди-
нение к Италии обеспечено, если только румын не отпугнет внезапный до-
стигнутый нами большой успех над русскими.
Болгария твердо придерживалась прежней ориентации. Ее решительные
заявления о соблюдении нейтралитета произвели в Риме такое впечатление,
что 12 апреля австрийский посол заявлял, что болгары отбили у итальянцев
желание присоединиться к Антанте. Мы не разделяли этого оптимизма, так
как в то же время консул из Венеции сообщил, что там уже открыто происхо-
дят военные приготовления.
В середине апреля начали шевелиться также сербы, которые, по нашим под-
счетам, могли бросить на чашу весов еще 200 тысяч пехоты и имели на 224 ору-
дия больше, чем в момент объявления войны. Разумеется, они выделили части
в Македонию, чтобы прекратить диверсии на Салоникской железнодорожной
линии. Для той же цели была продвинута греческая дивизия к Дейрану. Однако
некоторые признаки указывали, что эти части предполагалось присоединить к
намечавшемуся весной штурму Антанты против центральных держав.
Документы, найденные 17 апреля 1915 г. на потопленной английской под-
водной лодке, указывали на близкое осуществление давно ожидавшейся вы-
садки англичан и французов в Дарданеллах. Эта высадка и была предпринята
25 апреля.
С начала апреля начал стягиваться 5-й кавалерийский корпус под Одес-
сой. Слухи о формировании в Москве новой русской армии не подтвердились
агентом, посланным в Москву, — полковником Штрауб.
Повсеместно угрожавшую опасность должен был сковать удар, который оба

командования решили нанести русским в Западной Галиции. Обстоятельства
до сих пор благоприятствовали этой цели. Русские сильно пострадали в кар-
патских боях и не имели артиллерийских боеприпасов. Намечавшийся удар
должен был вывести наши армии в тыл карпатского фронта и в первую оче-
редь в тыл тех частей русских, которые выдвинулись вперед. Германцы скон-
центрировали для этой цели 8 пехотных дивизий, которые совместно с 6-м ав-
стрийским корпусом должны были составить 11-ю армию, предназначенную
для прорыва под командованием Макензена.
Еще в декабре 1914 г. разведывательное бюро организовало подвижной раз-
ведывательный пункт в Ново-Санджаке, ввиду важности этого района. В те-
чение зимы значительное число наших агентов было направлено центром и
соседними разведпунктами армий в тыл русского фронта до Красно-Дембица.
Мы установили, что 3-я русская армия, против которой должен был напра-
виться удар 11-й и 4-й армий в направлении Tapнова, состояла из 14 пехотных и
5 кавалерийских дивизий, причем не менее 5 бригад пехоты состояло из опол-
ченцев. В конце апреля 1915 г. было получено около 20 тыс. пополнения. Одна
ко, вследствие переброски частей на другие направления, силы эти считались
русскими недостаточными, о чем мы узнали из русских радиограмм и от своих
осведомителей. В данный момент внимание русских было направлено на вос-
точный фланг карпатского фронта, где армейская группа Пфланцера причиняла
нам много забот. В Галицию южнее Перемышля был переброшен 3-й кавказ-
ский корпус [23], снятый из 12-й армии на севере. Как точно работала наша
разведывательная служба, явствует из того, что 8 апреля мы уже знали об этой
переброске, которая, по словам Данилова, была назначена на 6 апреля.
25 апреля в качестве представителя разведывательного бюро главного ко-
мандования я отправился в штаб генерала Макензена, где в эти напряженные
дни принял руководство разведывательным пунктом. Весьма важными для нас
были два вопроса: знали ли русские что-нибудь о наших намерениях и подвоз-
или ли они подкрепления на угрожаемый фронт? Для получения ответа на эти
вопросы были использованы все средства. Кроме того, к этому времени закан-
чивалась подготовка агентов последнего выпуска школы разведывательного
бюро главного командования. Мы слишком были заняты, чтобы обременять
себя еще этим кропотливым делом, которым в совершенстве овладели хорошо
сработавшиеся разведывательные пункты. К тому же присутствие агентов в
пункте стоянки штаба главного командования являлось нежелательным.
По показаниям пленных, захваченных 6-м корпусом 26 апреля, было уста-

новлено, что противник уже знал о прибытии двух германских корпусов. Од-
нако из этого противником не был сделан вывод о наших намерениях. Дани-
лов пишет, что с середины февраля часто поступали сообщения о накапли-
вании германских сил под Краковом. Это было неверно, ибо действительная
концентрация германских частей проходила у Нового Сандеца, но этого рус-
ские не знали. Бонч-Бруевич упрекает разведывательную службу русских в не-
использовании зимы для организации агентурной разведки в районе Кракова
и рассказывает, что еще 27 апреля командующий юго-западным фронтом— ге-
нерал Иванов — был в полном неведении об угрожавшей опасности. Правда,
в тот же день пленные, захваченные 3-й армией, сообщали о подготовке на-
ступления и переброске германских подкреплений, но, по-видимому, русские
не придали этому серьезного значения или же, по крайней мере, не считали
наступление таким близким. Итальянская “Трибуна де Лозанн” указывала на
полную неожиданность для русских наступления 2 мая и приписывала вину
одному из русских генералов германского происхождения, который, якобы,
утаил от командующего 3-й армии Радко-Дмитриева концентрацию 11-й гер-
манской армии. Несомненно, мероприятия по маскировке германских транс-
портов, заранее продуманные и согласованные с майором Николаи, оказали
свое влияние. 19 апреля была прекращена в целях осторожности почтово-теле-
графная связь, а также прекращена отправка заграничной почты в Будапешт.
Конфискованная впоследствии у некоторых лиц венгерская корреспонденция
показывала, как неосторожно работала там цензура. Если за границей распро-
странялся какой-либо даже необоснованный слух, он находил немедленное
отражение на страницах венгерской печати, а это, в свою очередь, поднимало
на ноги агентов противника.
После отступления русских я занял в Ясло квартиру в доме, который не-
задолго до этого был оставлен Радко-Дмитриевым. Несмотря на тщательный
обыск всего дома, ничего интересного в военном отношении найдено не было.
Я остался при командовании 11-й армии до тех пор, пока не убедился в хоро-
шей совместной работе полицейского комиссара Хорвата с офицером герман-
ской разведывательной службы, капитаном генштаба Брауне, и 8 мая вернулся
обратно в Тешен.
На поле боя и в обозах было захвачено большое количество русских во-
енных документов. Интересно было одно из изданий ставки от 25 марта 1915
г. относительно больших упущений и недостатков, допущенных командова-
нием и, в особенности, разведывательной службой. Достойно внимания было

указание на необходимость чрезвычайного засекречивания собственного по
ложения и деятельности. Этот недостаток, по-видимому, имел место не только
у русских.
Во время операций под Горлицей наша радиослужба опять торжествовала.
В особенности много работала радиостанция майора Покорного, непосред-
ственно следовавшая за 11-й армией. Она работала удачно, несмотря на то,
что иногда ей мешала работа германских радиостанций.
12 мая, непосредственно перед началом первых боев перемышльского
сражения, русские переменили шифры и позывные. Нас это волновало мало,
так как мы были уверены в том, что раскроем их, что в действительности
и произошло в течение короткого времени. Но у русских был большой бес-
порядок, в результате чего 15 мая они радио не пользовались, и лишь 16 мая
началась слабая радиоработа. К счастью, к этому времени как раз появилось
много агентов, в свое время направленных в тыл русских. Было приятно ви-
деть хорошую взаимно дополнявшую работу разных средств разведки. Одним
из многих примеров может служить обнаружение переброски 6-го русского
корпуса из русской Польши в Галицию. Агенты сообщили об этом еще 24 мая.
По радиопереговорам было установлено прибытие корпуса в Рогатин 5 и 6
июня. На следующий день войсковой разведкой у Миколаева—Жидачев была
установлена одна дивизия.
10 июня железнодорожный пункт в Ксапа сообщил, что 29-й корпус на-
чал погрузку в Блони под Варшавой и 2 июня прибыл в Миколаев. Сведения
пленных, взятых 12 июня, дополнили картину тем, что 16-я пехотная дивизия
начала погрузку в Блони еще 26 мая.
Русские непрерывно подтягивали части с других фронтов и даже с Кавказа.
Несмотря на то, что турки клялись, что 1-й кавказский корпус полностью на-
ходится на турецком фронте, наши агенты и русские радиоразговоры еще 27
мая установили переброску одной его дивизии в Галицию. Ошибка заключа
лась лишь в том, что вместо предполагавшейся нами 39-й была переброшена
20-я пехотная дивизия.
Радио своевременно раскрыло не только основные решения русского ко-
мандования, как контрнаступление 9 мая против армейской группы Пфланце-
ра, названной потом 7-й армией, но и результаты местного успеха. Корольков
в своей книге “Неудавшиеся Канны июня 1915 г.” жалуется: “Хорошо работав-
шая разведка давала возможность германцам (австрийцам) быть осведомлен-
ными о положении русских. Они знали недостатки противника и учитывали

преимущества своего положения”.
По нашим подсчетам, из 5 миллионов обученных солдат, которые Россия
имела в начале войны, 3 миллиона пошло на формирование частей полевой
армии и военно-морского флота, 800 тысяч на ополчение. Таким образом, для
пополнения убыли осталось 1 200 тысяч, и, кроме того, в конце февраля 1915
г. предстоял призыв новобранцев (470 тысяч) и ополченцев I разряда, не имев-
ших льгот по образованию. В июне должно было поступить на фронт около 1
миллиона человек. Громадная Россия имела в своем распоряжении 9 милли-
онов военнообязанных, так что в конце первого года войны не могло быть и
речи об иссякании ее военного могущества. Разведывательное бюро подвело
итоги положения и сделало заключение, что Россия пока еще не склонна к
сепаратному миру. Для этого требовался полный военный разгром, который
не позволял бы больше рассчитывать на союзников.
К сожалению, путь к разгрому был далек. Наше положение ухудшилось еще
тем, что на арене появился новый противник — Италия. Правда, наши успехи
на русском фронте успокаивающе повлияли на Румынию, исключили угрозу
высадки русского десанта на Балканах, воздействовали на значительное ог
раничение сербских оперативных планов и придали им менее опасное для
центральных держав направление.
XVIII. ИТАЛИЯ ВСТУПАЕТ В ВОЙНУ
Еще 27 апреля 1915 г. мы имели сведения о том, что в Лондоне было со-
вещание английского министра иностранных дел Грея с послами Франции,
России и Италии. Вся итальянская пресса, разумеется, утверждала, что это не-
правда, а английский посол в Риме заявил, что слухи о соглашении являются
плодом фантазии. Однако наш военный атташе нам сообщил, что американ-
ский посол в Риме был уверен в наличии военных намерений Италии. Вскоре
в греческой оппозиционной прессе и в “Новом времени” появились сведения
о лондонском пакте и о больших уступках Италии на Адриатическом море,
возбуждавших смущение в Сербии.
До 4 мая в разведывательное бюро от агентуры поступили многочислен-
ные сведения, согласно которым в граничащих с Австро-Венгрией трех ита-
льянских корпусных округах (3,5,6), главным образом в Венеции, уже нахо-
дилось больше половины пехотных частей, две трети кавалерии, почти вся
горная артиллерия, около половины полевой артиллерии и сильная осадная
артиллерия.
На следующий день Италия объявила о тройственном согласии, секретный
архив итальянского посольства в Вене был упакован, и мы ждали немедленно-
го наступления Италии. Наши агенты разъехались по своим мобилизацион-
ным назначениям. 9 мая наш военный атташе сообщил, что итальянцы будут
в полной боевой готовности 23 мая. Однако наши успехи вызывали в Италии
опасения — не слишком ли преждевременно они присоединились к Антанте.
Вечером 13 мая министерство Саландра подало в отставку, и казалось, что
сторонники войны были облиты холодной водой. Эмиссары Антанты, кото-
рая, благодаря слабости России, нуждалась в большой свежей военной силе,
лихорадочно работали деньгами и прочими средствами пропаганды. В Риме
вспыхнули волнения, полетел д’Аннунцио, вернулся Саландра, что по статьям
итальянского правительственного органа от 18 мая ничего другого, кроме во-
йны, не означало.
Пока что мы в Тешено с часу на час ждали объявления войны Италией и
обменивались с майором Николаи сведениями по этому поводу. Германцы, ко-
торые не должны были участвовать в войне с Италией, рассматривались нами
как хороший источник сведений. В этот период итальянцы закрыли доступ к
железнодорожным станциям, поездам и издали приказ о закрытии окон пас-
сажирских вагонов при следовании пассажирских поездов на определенных
участках. Это было сделано со значительным опозданием, так как на этом на-
правлении мы уже знали через своих агентов больше, чем нужно. На 19 мая
было установлено сосредоточение 24 пехотных дивизии. Разведывательное
бюро исчисляло обшую численность итальянской армии в 1 100 000 человек, из
коих 280 000 кадровых. Территориальная милиция исчислялась в 200 000 че-
ловек. В действительности же, по Амадео Тости («Итало-австрийская война»),
в начале войны должны были быть призваны 1 500 000 чел., из которых 900
000 — в полевые войска. Оперативный план итальянцев, заключавшийся в на-
ступлении двух армий через Изонцо, был нам известен еще до начала войны.
Можно было предполагать, что это наступление произойдет непосред-
ственно после объявления войны и что своим превосходством сил оно от-
теснит нашу слабую пограничную охрану, состоявшую преимущественно из
ландштурменных, маршевых и добровольческих батальонов. Однако итальян-
цы неожиданно для нас ограничились лишь занятием узкой пограничной по
лосы, добровольно оставленной нашими частями, и в течение целого месяца

бездействовали.
Генерал Капелло в своей книге «Note di Guerra» жалуется на неосторож-
ность и неспособность итальянской разведывательной службы, оказавшейся
совершенно неподготовленной. Имевшиеся небольшие действительно полез-
ные силы были распылены по многим вновь созданным органам разведки (при
министерстве иностранных дел, премьер-министре, военном министерстве и
верховном командовании). Ввиду этого разведка давала данные, позволявшие
считать, что против итальянцев действовали 20 австрийских дивизий, т.е. не
менее 220 батальонов. Некоторые говорили даже о 300 батальонах. Отсюда
явилась осторожность. Кроме того, итальянцы встретили трудности при фор-
мировании обозов, о чем доносили наши агенты в начале июня.
Для итальянцев было позором, что при активном содействии соплеменни-
ков в разведке были достигнуты такие плачевные результаты. На это указывал
и генерал Виарини в своей книге “L’armata del Trentino”.
15 апреля нам удалось напасть в Триесте на след широко разветвленной
банды предателей и итальянских шпионов и арестовать ее главаря, учителя
Эрмано Мрачиг. Но этот факт не может служить оправданием слабой деятель-
ности итальянской разведывательной службы. Намек по этому вопросу дает
Альдо Валори в своем труде “La guerra italo-austriaca 1915-1918”.
По его словам, генерал Кадорна получал от разведывательной службы мало
сведений. Генерал Кадорна якобы держался того мнения, что разведка вообще
бесполезна, ибо если она ему и раскроет оперативный план противника, то
все равно он, Кадорна, его изменить не сможет. Если это верно, то и не уди
вительно, что разведслужба под руководством генерала Кадорна, несмотря на
наличие богатых средств, все время работала слабо, и главком, собственно, ни-
когда не был информирован о положении и намерениях противника. Косвен-
но эти факты подтверждает сам Кадорна, ибо в его труде “La guerra della fronte
italiana” работа разведывательной службы совершенно обойдена молчанием.
Всю вину Кадорна сваливает на опубликование Францией сведений о при-
соединении Италии к тройственному союзу и о лондонском пакте, прибегшей
к этому средству после отставки Саландра с целью ускорить выступление Ита-
лии. В результате этого ставка на внезапность потерпела крушение.
Главные силы против Италии должна была выделить 5-я армия, действо-
вавшая на сербском фронте. Чтобы не вызвать снятием почти всех полевых ча-
стей активных действий со стороны сербов, в Сербию была переброшена сла-
бая германская дивизия, требовавшая пополнения. Германские каски должны

были усиленно демонстрироваться на Саве и создать впечатление о наличии
здесь больших германских сил. Благодаря этой демонстрации у сербов совер-
шенно исчезло слабое желание, возникшее под давлением Антанты, начать
наступление одновременно с итальянцами. Форсирование Дуная у Орсова, на-
меченное на 22 мая, было отложено, и в начале июня было начато наступление
на Албанию. Черногорцы попытались наступать на Скутари. В случае их успе-
ха мы лишились бы хорошего источника сведении, так как наше генеральное
консульство должно было бы выехать.
В начале мая главное командование армий центральных держав решило
нанести Сербии удар при содействии Болгарии и Турции. Успехом на Балка-
нах мы хотели добиться второго преимущества в этом году. Полковник Лакса
получил от болгарского военного министра заверение в том, что болгарская
армия находится в боевой готовности. Однако, когда в середине мая болга-
рам было послано приглашение прислать своего представителя в германскую
главную квартиру для обсуждения предстоящих операций, то Болгария, ввиду
угрозы выступления Италии, сослалась на свой нейтралитет. У австрийского
командования в Тешено возникли мысли использовать натянутые отношения
между Сербией и Италией и приступить к неофициальным переговорам с
первой. Балканский союз под руководством Австро-Венгрии являлся целью, к
которой необходимо было стремиться. Но министерство иностранных дел не
пошло на это, вследствие венгерского стремления к гегемонии, да и не могло
рассчитывать на успех, так как благодаря последнсму сербскому наступлению
наш престиж на Балканах значительно упал. Когда вступила в войну Италия,
Греция была внешне целиком на стороне центральных держав. Однако это рас-
положение было чисто платоническим. Боязнь Антанты была слишком вели-
ка, и поэтому Греция предусмотрительно отклонила наше предложение — по-
строить радиостанцию на острове Корфу для подслушивания, что несомненно
быстро позволило бы нам раскрыть планы Италии.
С 20 апреля полковник генштаба Густав Пиффль, начальник разведыва-
тельного отдела, был откомандирован в Марбург для организации разведыва-
тельного отдела юго-западного фронта.
При новом командующем 5-й армией генерале Бороевич руководство раз-
ведывательным отделом в Лайбахе, а затем в Адельсберге принял капитан
Афан. Капитан Виктор Андрейка был назначен начальником выдвинутого
вперед разведывательного пункта в Граце. Начальником разведывательного
отдела армейской группы в Каринтии остался капитан инженерных войск Ла-

ком. Разведывательный пункт в Инсбруке, затем в Боцене был подчинен ко-
мандованию обороны Тироля.
Полное закрытие итальянской границы, разумеется, сильно затрудняло
разведку. Остался открытым только кружный путь через Швейцарию. Поэ-
тому в Фельдкирхе был организован разведывательный пункт. Морской раз-
ведывательный отдел послал капитана флота Рудольфа Майера в Цюрих. На
основе опыта, приобретенного на севере, соответственно была организована и
контрразведка.
Прекрасные услуги оказывал нам секретарь посольства обер-лейтенант
Брош, оставшийся в Риме после отъезда посольства. Чтобы обеспечить остав-
ление его в Риме, в помещении итальянского посольства в Вене был оставлен
итальянский консул майор Джиакомо Заннони и секретарь консульства Рай-
нер. Первый вызвал подозрение своим любопытством в отношении южного
вокзала. Остальные 20 000 итальянских подданных, находившихся в Австро-
Венгрии, разумеется, были высланы. Из лиц, годных к военной службе и же-
лавших остаться, было интернировано 12 000 чел.
В первую очередь наша разведывательная служба должна была осветить во-
прос о назначении загадочной 5-й итальянской армии. Предназначена ли она
для высадки в Далмации, Дарданеллах или для действии во Франции? Неяс-
ность была еще в отношении состава новых корпусов и использования новых
формирований, из которых 40 батальонов уже было установлено в районах
развертывания.
К 25 мая мы уже имели картину сосредоточения итальянских сил на нашей
границе, которая лишь в несущественных деталях отличалась от действитель-
ности. Тогда еще казалось, что наступление итальянцев предполагается как
будто бы через Изонцо. Медлительность итальянского командования и вы
движение легких передовых частей рассеяли мечты Кадорна о “внезапности”.
На следующее же утро после объявления войны сам он был застигнут вра-
сплох налетом нашего флота на восточные берега Италии.
Прошел месяц без существенных событий. Для разведывательной службы
это было полезное время, так как данные агентов дополнялись сведениями
пленных и очень болтливых перебежчиков. Теперь уже мы точно знали со-
став четырех армий и армейской группы «зона Карниа», а также фамилии ко
мандующих. Не имелось лишь сведений о новых корпусах. Мы узнали непо-
средственно от лиц, окружавших генерала Кадорна, что итальянцы не предпо-
лагали перебрасывать свои части на другие театры военных действий, а также

то, что итальянцы не предполагали производить высадки в Далмации.
Итальянцы хотели обеспечить Албанию, для чего имелась наготове одна
дивизия для усиления отряда, посланного ранее в Дураццо и Валлону, Сведе-
ния, поступавшие из Румынии, о том, что в Италию должно прибыть 200 000
французов, вскоре оказались сказкой.
Загадка была разгадана установлением наличия 162 пехотных полков, что
говорило о наличии не менее 40 линейных дивизий. Постепенно этот вопрос
выяснился. Не было номеров пехотных полков от 92 до 110, и мы остановились
на 35 дивизиях, как нами предполагалось вначале. Существенным было то,
что у итальянцев состав дивизий и корпусов часто менялся.
Радиоподслушивание, организованное в конце мая капитаном Фигль, на-
шим лучшим специалистом по итальянским шифрам, подкрепленным теле-
графным референтом и начальником полевой радиостанции при командова-
нии юго-западного фронта капитаном Ганрейхом, встречало вначале большие
затруднения на итальянском фронте. Марбург, расположенный в зоне дей-
ствия наиболее густой сети больших радиостанций суши и Адриатического
и Средиземного морей, давал множество радиограмм, из которых необходи-
мо было выуживать нужные. 5 июня окончательно удалось расшифровать 4
итальянские радиограммы, перехваченные при переговорах большой рации
Кольтано с Массауа. В середине июня к подслушиванию были привлечены все
полевые и ручные радиостанции, находившиеся в распоряжении командова-
ния. 21 июня была принята первая шифрованная радиограмма итальянской
полевой радиостанции. Накапливание зашифрованного материала шло край
не медленно, причем перехваченные радиограммы были сильно искажены,
что невероятно затрудняло дешифрование.
Наконец, 5 июля, когда первое сражение на Изонцо достигло наивысшего
напряжения, радиослужбой 2-й армии была перехвачена радиограмма Кадорна,
зашифрованная шифром итальянского генштаба “Чифрарио Россо”, приобретен-
ным мною еще до войны. Из депеши мы узнали об упреках генералу Фругони
за недостаточную поддержку демонстрациями наступления 3-й армии. 10 июля
шифр полевых раций был изменен. С большим трудом нам удалось раскрыть но-
вый шифр. В течение июня нами было дешифровано только 20, а в июле лишь 13
радиограмм, но постепенно мы начали свыкаться с итальянскими методами. До
12 августа было дешифровано 63 радиограммы, и полностью раскрытый шифр
был разослан штабам армий. Вскоре к нам попал “Справочник итальянской по-
левой радиосвязи”, содержавший необходимые данные тактико-технического и

организационного характера. Теперь наши темпы дешифрования быстро повы-
сились. Ежедневно расшифровывалось до 50 радиограмм. Было организовано
дешифрование в Адельсберге, Виллахе, Боцене при армейских штабах. Во всяком
случае, итальянцы своих приказов по радио не давали, подобно тому как это
делали русские. Итальянцы пользовались радио больше для административных
целей. Однако можно было узнать силу войскового соединения, место располо-
жения и часто можно было делать выводы об оперативных замыслах. Так, на-
пример, передвижения кавалерийских дивизий достоверно указывали на начало
и конец крупных действий и давали возможность догадываться о направлении
предстоящего наступления. Замена через каждые шесть недель “Cifrario servizio”
(служебный шифр), а также частая смена позывных затрудняли нашу работу. В
начале октября 1915 г. итальянцы начали применять так называемое “Cifrario
tascabile”. Здесь нашло применение одно из моих изобретений мирного времени.
С августа 1915 г. мы имели в распоряжении разведслужбы новое средство
разведки: аппараты подслушивания телефонных разговоров противника. Пер-
вые испытания по улавливанию попадающих в землю электрических токов
производил обер-лейтенант Иллнер в Плеккенпассе. К концу года хорошие
результаты побудили установить станции на фронте 10-й армии, на большом
и малом Пале и Фрейкофеле.
Так же, как в России и на Балканах, разведывательная служба против Ита-
лии была верным помощником командования и быстро снабжала его точными
сведениями о группировке частей и подготовке противника к наступлениям.
Дезинформация, распространявшаяся перед третьим сражением на Изонцо
итальянским послом в Берне и во французской Швейцарии, о том, что ита-
льянцы решили этот фронт вообще оттянуть назад — не смогла нас запутать
благодаря нашей хорошей осведомленности. О предстоящем возобновлении
наступления на Изонцо наш военный атташе в Берне сообщил 12-го, а во-
енный атташе в Софии — 15 сентября. Они ошиблись лишь в определении
точной даты наступления: вместо 18 октября они указали более ранний срок.
До конца этого месяца Кадорна приложил много усилий для облегчения по-
ложения сербов, на которых мы опять начали сильно нажимать. Как это часто
нами наблюдалось, неудачи на фронте вели за собой обвинения в шпионаже
совершенно невиновных людей.
К концу года, после четвертого сражения на Изонцо, итальянцы стояли на
том же месте, откуда они начали свое наступление. По подсчетам разведыва-
тельного бюро, они потеряли 520 000 человек из 1 765 000 обученных и 1 414
000 необученных людей, способных носить оружие и состоявших в списках
в мае 1915 г. Из них 1 680 000 были мобилизованы в войска и морской флот.
Таким образом, для покрытия убыли после четырех сражений осталось вместе
с призывом 1916 г. 1 300 000 человек.
Здесь мы тоже пытались посредством пропаганды воздействовать на боевой
дух противника, причем снова нашли применение уже испытанные баллоны.
Воздушные нападения и диверсионные акты против жизненных объектов в
итальянском тылу, как, например, против величайшей в Европе гидростанции
вблизи устья р. По у Кодигоро, или против электростанций, не дали особых
результатов, несмотря на хорошо и с большим знанием дела разработанные
8-м отделением военного министерства указания по этому вопросу.
Нас удивило до некоторой степени то, что итальянцы не применяли ди-
версии против наших каменных сооружений на железных дорогах и шоссе,
несмотря на то, что при их постройке большей частью работали итальянцы,
хорошо знавшие обстановку.
Me не могли недооценивать ирредентизм, открыто руководимый из Ита-
лии. До тех пор сведения о нем были слишком недостаточны, чему особенно
не приходится удивляться, так как наш посол в Риме в мирное время умыш-
ленно не ориентировался в вопросе ирредентистского движения, разумеется,
для того, чтобы случайными замечаниями не расстраивать верного союзни-
ка. Однако мы уже знали, что городской голова Триеста был сильно ском-
прометирован агитаторской деятельностью доктора Питакко, фактического
руководителя городскими делами, сбежавшего совместно с 45 общественны-
ми представителями. Также сбежал городской голова Паренцо, доктор Туллио
Сбиза. Городской голова Горицы Джиорджио Бомбиг был интернирован вме-
сте с семьей. Заседатель исполнительного комитета Паренцо, доктор Салата,
которого народная молва давно считала шпионом, пользовался величайшим
доверием наших властей. После объявления войны он пробрался под предло-
гом продовольственных дел в Рим и, конечно, обратно не вернулся, а принял
участие в организации и руководстве ирреденты против нас. К нему присоеди-
нился потом и городской голова г. Фиуме доктор Риккардо Занелла, который
был мобилизован и попал в плен к русским, откуда в середине 1916 г. прибыл
в Италию.
Весьма чувствительным делалось распространение ирредентизма в лагерях
военнопленных в России, чему много доказательств давала военная цензура.
Совещание, созванное 28 ноября 1915 г. министром внутренних дел для

выработки мероприятий по изучению и подавлению ирредентизма, решило,
что весь собранный материал должен доставляться в министерство внутрен-
них дел и разведывательное бюро для того, чтобы вовремя выявить общую
картину связей бюро итальянских переселенцев (эмигрантов), благотвори-
тельных обществ (Опера Бономелли), школьных союзов, имевшихся развет-
влений их в Австро-Венгрии, а также осветить руководство ими из Италии и
связь с итальянским правительством. Хороший пример показала торгово-про-
мышленная палата Каринтии, решившая в будущем взять торговлю лесом в
собственные руки и вытеснить итальянских подданных.
Венгерский премьер-министр, разумеется, охотно согласился на обмен
сведениями об ирредентизме. Однако он полагал, что значение его преуве-
личено, отрицал существование единого организационного руководства. В
заключение следовал неизбежный намек: “Однако я вынужден... особенно в
отношении информации, идущей из кроатских источников, рекомендовать
величайшую осторожность...”
Главное командование считало, что закончившийся 5 ноября 1915 г. про-
цесс, с вынесением смертного приговора шпиону и государственному пре-
дателю Мрачигу, послужит доказательством, которое повлияет на изменение
взглядов графа Тисса (венгерский премьер-министр). По показаниям преступ-
ника, под руководством депутата рейхсрата доктора Питакко и при поддержке
учителя Анжело Сокки, в деталях был разработан план ослабления австро-
венгерских сил и содействия переходу Триеста в руки итальянцев. Местом
сбора ирредентистских шпионских организаций служило итальянское гене-
ральное консульство в Триесте. Вместе с Питакко в Италию сбежал и доктор
Арнольд Кучера, бывший австрийский агент, имевший связи с Мрачигом по
линии снабжения поддельными паспортами. Оба они сделались информато-
рами итальянских газет, в которых писали невероятные вещи об ужасах ав-
стрийского господства.
Еще больше доказательств дал последующий период: поведение бургоми-
стров в занятых итальянцами населенных пунктах — Градо, Монфальконе,
Аквилея и Корменс; процесс против бургомистра Триеста Виктора Циппеля
и руководителя тамошних ирредентов Антона Тамбози, председателя “Лега
национале”, обыски у епископа доктора Чэлестина Эндрихи, процесс против
инспектора уездных школ в Роверето, откуда около 50 лиц бежало в Италию;
необходимость переместить многочисленных государственных чиновников в
южном Тироле и, наконец, обнаружение письма профессора Спицио Сигелли

у доктора Педротти, написанного еще в 1912 г., которое устанавливало под-
держку ирредентов со стороны итальянских подданных.
Результаты исследования контрразведка изложила в сочинении “Ита-
льянская ирредента”. Командование юго-западного фронта было озабочено
вопросом: как удалить эту язву с государственного тела? В южном Тироле
можно было обойтись без переименования итальянских населенных пунктов.
Последнее можно было осуществить после удачного исхода войны, как это
в действительности и сделали итальянцы в больших размерах с немецкими
названиями населенных пунктов, запутав все существовавшие до сих пор гео-
графические понятия.
XIX. ЗАНЯТИЕ РУССКОЙ ПОЛЬШИ
Ко времени обратного взятия Львова я должен был, к сожалению, оста-

ваться в Вене, где 21 июля 1915 г., в суде ландверной дивизии начался про-
цесс первой серии русин. В эту серию лиц, скомпрометированных брошюрой
“Галиция будущего” и своевременно не успевших бежать в Россию, входили:
депутат рейхсрата Марков, судебный советник Кириллович, русский писатель
Дмитрий Янчевецкий, адвокаты Кирилл Черлунчакевич и Риттер, крестьянин
Дьяков и слесарь Мулькиевич. После двухмесячного процесса всем обвиняе-
мым был вынесен смертный приговор, замененный тюремным заключением.
Янчевецкий уже в следующем году был обменен на увезенных русскими заме-
стителя президента магистрата города Львова и подозреваемую в шпионаже
г-жу Михалину Кирлин.
По делу второй серии привлеченных к ответственности русин (среди них
несколько священников, адвокатов и пр.) суд в феврале 1917 г. вынес 16 смерт-
ных приговоров, которые, однако, не были приведены в исполнение.
К тому времени, когда я вернулся с марковского процесса в Тешен, давно
уже были заняты Варшава, Брест-Литовск, — одним словом, захвачена вся
Польша. Армейское главное командование готовилось использовать создан-
ный Полесьем большой разрыв русского фронта для освобождения занятой
еще русскими части Галиции и продолжать наступление до крепости Ров-
но. Радиослужба, авиация и агентура образцово вели общую работу и дали
командованию полную ориентировк у о группировках сил противника и в
направлении их отхода. 23 августа были дешифрованы 52 радиограммы про-

тивника.
За наступающими войсками в направлении Брест-Литовска следовал май-
ор Покорный со своей радиоразведкой. В этом направлении связь с действу-
ющей севернее Полесья группой Макензена поддерживал наш 12-й корпус.
Остальные австро-венгерские корпуса направлялись на наш северный фланг.
Сообщения о введении русскими нового шифра делали нецелесообразным
перемещение радиослужбы до его раскрытия. Таким образом, аппарат радио-
службы прибыл во Львов лишь 11 сентября, с тем чтобы выдвинуться и рас-
положиться в Бродах. Сейчас же после занятия Ковеля разведывательное бюро
выделило группу агентов для разведывания разрыва русского фронта.
Русские оттеснялись с одной позиции на другую тяжелыми боями, преиму-
щественно охватом северного фланга. Когда южный фланг был оттеснен до Се-
рета, русская ставка решила быстро перейти в контрнаступление этим флан-
гом. Но на русских еще раз воздействовал наш северный охват, угрожавший
Ровно. Русские решили спасти положение и использовать свой 33-й корпус из
резерва для непосредственной поддержки своего правого фланга. К последне-
му перебрасывались войска также из северного Полесья. Наше радиоподслу-
шивание своевременно дало сведения о переброске 33-го корпуса, и можно
было предполагать, что 13 сентября он перейдет в наступление. 33-й корпус
нанес удар в наш левый фланг, и русские опять продвинулись до Стыри, но
быстро отошли назад, когда обнаружилось наступление германской армии из-
за Полесья во фланг русским. Русские решили увлечь за собой преследующе-
го противника на свои прежние позиции с тем, чтобы потом ударить ему во
фланг группой, подготовленной для этой цели в Полесье. Этот план разруши-
ла наша радиослужба, разоблачившая русские намерения.
Начались трудные часы для нашего южного фланга, который необходимо
было подкрепить одним из корпусов, предназначенных для Сербии. Другим
корпусом подкреплялся северный фланг. В результате часть Восточной Гали-
ции осталась в руках противника. Обе стороны перешли к позиционной вой-
не по всему фронту. Азрофотографирование установило неприятельские укре-
пления, которые были нанесены разведывательными пунктами совместно с
военно-топографическими отделениями на генеральную карту.
Зимнее затишье давало себя чувствовать также и в разведслужбе. К сча-
стью, разрыв русского фронта в Полесье давал возможность агентам прони-
кать в тыл русского фронта и доставлять оттуда сведения. Русские также поль-
зовались этим обстоятельством, и нужно было быть настороже, чтобы препят

ствовать небольшим отрядам нападать на этапы и разрушать коммуникации.
В середине декабря 1915 г. русским действительно удалось поджечь электриче-
скую станцию, расположенную в 20 км в тылу германского фронта.
Хотя русская армия понесла ряд беспримерно тяжелых поражений, разве-
дывательное бюро пришло к выводу, что основы царской армии были потря-
сены значительно меньше, чем этого можно было ожидать. К тому же русский
солдат был слишком одарен хладнокровием, а железная строгость сделала
остальное. Все же без длительного восстановления сил русская армия не была
способна к серьезному наступлению. Мы знали, что положение внутри России
резко ухудшилось, что в ней уже шли разговоры не о завоевательных планах,
а о том, как воспрепятствовать дальнейшему продвижению противника в Рос
сию. За войну до победного конца стояли только спекулянты, наживавшиеся
на поставках для армии.
Неприятным спутником наших успехов были все более настойчиво выпи-
равшие польский и украинский вопросы. В ноябре 1914 г. мы раскрыли “Вос-
точно-галицийскую секцию польских легионеров”. Депутаты рейхсрата: про-
фессор Заморский, граф Скарбек, Циенский, Биега и Виерчак были арестова-
ны по обвинению в государственном предательстве и умышленном разложе-
нии легионов. Этой группе, за исключением Заморского, удалось бежать через
Швейцарию в Россию. Заморский же был призван в конце 1915 г. в армию и
отправлен на фронт против Италии. Он перебежал к итальянцам и, как нам
стало известно в ноябре 1916 г. из перехваченного донесения командования
3-й итальянской армии, он передал противнику сведения о нашем военном
и внутриполитическом положении. После занятия нами Варшавы “Централь-
ный национальный комитет” поспешил опубликовать воззвание, острие ко-
торого было направлено против наших государственных органов и в котором
требовалось восстановление польского государства. Стремление к независи-
мости занимало большое место во всех дискуссиях, несмотря на то, что во-
енные власти, по возможности, подавляли эти проявления. У самих поляков
в этом вопросе единодушия не было. Например, сторонники «великой Поль-
ши» — Дмовский и Грабский — продолжали бороться за русскую ориентацию.
Все эти споры вызвали раскол польских политических партий: образовалось
множество разных групп, присвоивших себе всевозможные сокращенные обо-
значения. Разобраться в одних этих обозначениях было для контрразведки не-
легким делом. В конце 1915 и в начале 1916 г. начались работы по объединению
всех партий и групп, по крайней мере, в Галиции и в оккупированных австро-

венгерцами областях русской Польши.
Обо всем этом главное командование информировалось с разных сторон:
разведывательными пунктами военных округов в Кракове и Перемышле, раз-
ведывательным пунктом во Львове, разведывательным отделом военного
губернаторства в Люблине, разведывательным пунктом 11-го корпуса, пред-
ставителем главного командования при германском генерал-губернаторстве
в Варшаве. Мы также регулярно получали прекрасные доклады советника
посольства в Варшаве барона Андриана. Источником ценных сведений была
цензура в Фельдкирхе, организованная в конце августа 1915 г. и контролиро-
вавшая наиболее интересную почтовую корреспонденцию и курьерскую связь
из Швейцарии. Руководителем этого цензурного пункта был старательный
капитан Геннинг, раскрывавший все новые и новые уловки лиц, старавших-
ся контрабандным путем передать запрещенные сведения за границу (напри-
мер, донесения тайнописью, написанные под почтовой маркой, иголочными
уколами в отдельные буквы какой-либо газеты или письма, напечатанного на
машинке, и пр.). Кроме того, военный атташе в Берне сообщал о событиях в
Швейцарии, имевших отношение к Польше. Венская полицейская дирекция
информировала о положении внутри страны.
Деятельность польского национального комитета вскоре приняла характер
заговора. Капитан Геннинг раскрыл, что комитет доставляет свои письма че-
рез границу контрабандным путем. Подозрительные явления наблюдал также
референт разведывательного бюро по польским легионам капитан Рудольф
Митцка.
В середине декабря 1915 г. мы узнали, что в Варшаве и в других пунктах су-
ществуют районные офицерские и унтер-офицерские школы бригады Пилсуд-
ского, имевшие оружие и предметы снабжения. Сепаратистские стремления
этой бригады привели к отрицательным результатам. В начале апреля 1916 г.
окружное командование Петрокова напало на след тайного политического со-
юза, ставившего своей целью независимость Польши. Его главой якобы был
Пилсудский. Кроме того, в начале 1916 г. в Варшаве и в провинции существова-
ла тайная военная организация, предположительно из 1600 человек, которая
постепенно росла и с которой, казалось, была связана усердная военная под-
готовка союза “соколов”.
Отношение населения занятой нами Волыни никоим образом не говорило
о том, что оно ожидает освобождения от нас. Основная масса украинцев не
признавала нас. Подлинные русские и многочисленные чешские колонисты

были открыто враждебно настроены. Были, правда, и такие русские украинцы,
которые мечтали об освобождении и присоединении к центральным держа-
вам, но это были единицы, не имевшие никакого влияния на общую массу, и
мы их могли использовать только в нашей разведывательной службе в каче-
стве агентов против России. Среди пленных украинской национальности их
пропаганда не могла добиться успеха. Эти пленные интересовались социали-
стическими идеалами, но ни в коей мере не национальными.
Все это заставляло нас принимать целый ряд контрразведывательных мер
против государственно враждебных действии. Таким образом, большой во-
енный успех означал увеличение бремени для разведывательного аппарата.
XX. РАЗВАЛ СЕРБИИ И ЧЕРНОГОРИИ
Летом 1915 г. всеобщее внимание привлекали к себе тщетные атаки Антан-

ты в Дарданеллах. Быстро отлетели все большие надежды, возлагавшиеся на
это предприятие. Не остались без влияния и слухи о предстоящем в скором
времени большом наступлении центральных держав против Сербии. 5 июля
1915 г. черногорский принц Петр, командовавший ловченской группой, заявил
о желании вести переговоры с бывшим военным атташе в Цетинье майором
Губка. С разрешения главного командования переговоры начались 11 июня.
Принц начал с протеста против воздушных нападений, — тема, которую мож-
но было разрешить наиболее простым путем. У Губка создалось впечатление,
что по существу переговоры должны были преследовать другую цель. Слухи о
вступлении в войну Румынии и Болгарии на стороне Антанты снова повлияли
на усиление военного пыла Черногории.
По словам сербского посла в Софии Чолак-Антича, в Сербии опять под-
нялось воинственное настроение, так как центральные державы вместо того,
чтобы попытаться привлечь на свою сторону премьер-министра Пашича, для
чего имелась благоприятная почва, угрожали притянуть Сербию к уголовной
ответственности.
В начале августа Сербия попала в тяжелое положение ввиду предстоявшего
в ближайшем будущем вступления в войну Болгарии. Она начала усиливать
войска на границе с Болгарией. Скупщина решила отдать Македонию Болга-
рии за участие последней в войне против центральных держав. Тем временем
нами было решено нанести удар Сербии. Наша разведывательная служба раз-
вернула усиленную деятельность для выяснения готовности Сербии и 1 сен-
тября доставила сведения о том, что общее наступление центральных держав
ожидается в направлении Орсова. Нашими агентами точно были установлены
военные приготовления и переброска сил на болгарскую границу, хотя эти
сведения и опровергались сербским бюро прессы. Для подготовки нашего на-
ступления в Рущук были посланы отдельные офицеры и добровольцы, изъ-
явившие желание участвовать в диверсионных актах против русских транс
портов с военными материалами для Сербии. 11 сентября, находясь на судах с
минами, они приблизились к проходившему транспорту, но мины в нужный
момент отказали в действии. Второй попытке у Лома помешали болгары.
Результаты наступления на Ровно заставили нас изменить план действий
против Сербии. Это имело то преимущество, что, сгруппировав уже около од-
ной армии в северо-восточном углу страны, Сербия начала сомневаться в до-
стоверности получаемой ею информации. Промедление было неприятно, ибо
16 сентября были получены сведения о том, что Антанта собирается прекратить
наступление в Дарданеллах и предполагает находившиеся там силы перебро-
сить в Салоники для поддержки сербов. Это сообщение подтверждалось тем,
что находившийся там французский консул дал задание составить планы гава-
ни и окрестностей и начал переговоры с железнодорожными властями. Против
этого говорило то, что советник американского посольства в Константинополе,
бывший английским агентом, часто рассказывал о предстоящих перебросках
сил Антанты, к чему необходимо было отнестись, как к умышленно распрост
раняемой дезинформации. Отдельные наши осведомители сообщали о поезд-
ке французского генерала д’Амад через Салоники в Сербию. Разведывательная
служба должна была напрягать все силы, чтобы находу получать сведения и дер-
жать командование в курсе поведения Греции и Румынии, возможных совмест-
ных действий сил Антанты в Сербии, а также перебросок частей на этом фронте.
Благодаря своему положению и хорошим средствам связи, София была важным
центром разведывательной службы. Полковник, обходившийся до сих пор един-
ственным помощником, капитаном Штокланна, получил теперь поддержку в
лице посланных из генштаба Кюцля и Локара, а также обер-лейтенанта Янотта.
О Греции мы знали, что она не будет оказывать сопротивления высадке
сил Антанты в Салониках и в общем останется нейтральной. Интересно было
обнаружение хищений греческих правительственных телеграмм в Афинах.
Главный обвиняемый по этому делу — Петроцоулос признался, что его де
ятельность началась по предложению англичан со дня выхода в отставку Ве-

низелоса и прекратилась с возвращением последнего к власти. Таким обра-
зом, Венизелос сам обеспечивал англичан информацией.
После нанесенного русским поражения Румыния не проявляла желания
вступить в войну и неожиданно стала менее строгой в отношении транзита на-
ших военных материалов и товаров через ее территорию, хотя все еще чинила
немало препятствий ввозу в Австрию продовольствия и других необходимых
предметов. Уход английских частей от Анафорта и Седдульбаха, а также све-
дения о высадке в Салониках побудили начальника штаба главного командо-
вания поднять вопрос перед немцами об использовании всех находившихся
в восточной части Средиземного моря подводных лодок против транспортов,
о разрушении салоникской железной дороги при помощи болгар и о совмест-
ных действиях с освободившимися у Дарданелл турецкими силами на левом
фланге болгар. Энвер-паша с этим согласился.
Неудача дарданельского наступления значительно облегчила болгарам
решение активно вмешаться в войну. 14 сентября началась предварительная
подготовка к мобилизации, последовавшей 23 сентября 1915 г. После этого
началась мобилизация греческой армии для обеспечения нейтралитета и для
усиления частей на восточной и северной границах.
Во второй половине сентября за нижним течением Савы и Дуная нача-
лось сосредоточение сил фельдмаршала Макензена в составе 3-й армии под
командованием генерала Кэвесса и 11-й армии под командованием генерала
Гальвица. Маскировка этого сосредоточения явилась серьезной задачей для
контрразведки. Несомненно, прекращение почтовой и телеграфной связи со
2 по 30 сентября было обременительным для хозяйственных кругов, но очень
действительным мероприятием, обеспечивавшим военные интересы. Теле-
графная цензурная комиссия задержала за это время 1300 телеграмм, имев-
ших отношение к перемещению частей, главным образом, с вызовом на стан-
ции друзей и родственников. Сила этого мероприятия несколько ослаблялась
тем, что введение и срок его действия были объявлены официально.
Несоблюдение Германией тех же правил создало возможность обхода. 16
сентября в Дрездене состоялось совещание представителей соответствующих
учреждений, под председательством майора Николаи, решившее принять
нужные меры.
Соблюдение тайны затруднялось еще ненадежностью большей части на-
селения в районе сосредоточения. Неудача австрийцев в последней сербской
кампании невероятно воодушевила соплеменников сербов в Австро-Венгрии.

В Боснии и Герцоговине еще весною замечалось объединение сербских эле
ментов с политическими целями.
К этим трудностям контрразведки прибавилась еще неосторожность при
пользовании телефоном. Так, один из офицеров в разговоре по междугород-
ной линии совершенно беспечно спрашивал о частях, переброшенных на Бал-
каны из 5-й армии, расположенной на Изонцо. Один из прокуроров 13 сен-
тября весьма спокойно телефонировал в Темешвар: “Здесь, где разыгрывается
большое наступление... и теперь уже известно, что прибывают для высадки
16 000 - 18 000 человек”. О том, что мелкие венгерские провинциальные газе-
ты не соблюдали тайны, было известно. Нужно было иметь открытыми глаза
и уши во всех направлениях. Маскировка сосредоточения, несмотря на труд-
ные условия, удалась хорошо, и наша разведывательная служба дала хорошие
результаты.
В эти дни на очередь стал серьезный вопрос о высадке частей Антанты в Са-
лониках. Наш генеральный консул в Салониках сообщил нам о предстоящей
высадке 40 000 англо-французов. Его сообщения дополнялись сведениями во-
енных атташе в Афинах, имевших хорошие отношения с греческим геншта
бом. Кроме того, военный атташе в Мадриде сообщил о морских транспор-
тах, появившихся у Гибралтара. Генеральный консул в Салониках имел агента
даже в штабе английского генерала Гамильтона. Кроме того, было завербовано
шесть агентов для непосредственного наблюдения за частями Антанты. Со-
юзники вскоре воспретили передачу телеграмм. Консул вышел из положения
тем, что посылал сведения курьерами до Ксанти, на греко-болгарской границе,
откуда местный консул передавал их дальше по телеграфу. Мы прикоманди-
ровали к консулу капитана Стефана Павлача для организации нелегального
разведывательного пункта в Салониках. Насколько это было целесообразно,
выявилось в конце декабря, когда Антанта арестовала в Салониках всех пред-
ставителей центральных держав.
14 октября 1915 г. болгары присоединились к победному движению Макен-
зена. Румыны, естественно, воздержались. Разведывательное бюро главного
командования прежде всего интересовалось вопросом о том, что предполагает
предпринять Россия для поддержки Сербии. Русский ультиматум Болгарии
от 4 октября цели не достиг. Россия могла ударить через Румынию в спину
Болгарии или же высадить свои войска в Болгарии. Наконец, Россия могла
предпринять наступление на Черновицы, чтобы увлечь на свою сторону Ру-
мынию. В начале октября наша будапештская резидентура сообщила о скопле-

нии частей в южной Бессарабии. Вскоре из Бухареста сообщили о скоплении
частей в Крыму. 24 октября ковенский разведывательный пункт сообщил о
переброске четырех дивизий в Одессу. Также сообщалось о наличии четырех
дивизий в районе Измаил—Рени. Все это указывало на десантные планы и на
преднамеренное давление на Румынию. В этой напряженной обстановкс 27
октября я созвал всех разведывательных, офицеров на совещание во Львове
для выработки единства действии.
В действительности до конца ноября у русских было намерение высадить
десант в Болгарии, для чего 7-я армия была усилена 3 корпусами (Клембов-
ский. «Стратегический очерк войны 1914-1918 гг.»). В начале ноября наша ради-
ослужба обнаружила в Одессе штаб 7-й армии и дунайский отряд в Рени. Ру-
мынский министр иностранных дел доверительно сообщил нашему военному
атташе, что до сих пор русские еще не требовали пропуска своих войск через
территорию Румынии. Румынское правительство даже требовало отвода рус-
ских частей из Рени. Но в то же самое время мы узнали, что румыны не будут
препятствовать русским частям в использовании дунайского пути.
Между тем с 20 октября салоникские части Антанты начали наступление с
целью спасения сербов. Но судьба последних уже была решена весьма быстро.
9 ноября нельзя было больше сомневаться в полном разгроме Сербии. Все у
сербов так перепуталось, что нельзя было установить силы и группировку ча-
стей. Наша разведка начала сдавать. Хотя разведывательный отдел 3-й армии
и раскрыл сербский шифр, но сербских радиограмм было перехвачено мало.
Разведывательный пункт в Мостаре имел достаточно агентов в Албании, куда
отходили сербы. Однако они не имели возможности достаточно быстро до-
ставлять собранные сведения. Парусники, которые должны были этим зани-
маться, предъявляли неслыханные требования. Восстание в Албании мешало
агентам проникать туда из Греции. Таким образом, единственным источни-
ком сведений остались только пленные, в общем мало что знавшие, и час
тично авиация.
Яркую характеристику развала сербской армии дал наш военный атташе в
Софии, узнавший о следующей телеграмме одного из черногорских престоло-
наследников, принца Данило, из Лозанны своему доверенному лицу в Софии:
“Можете ли вы выяснить, какие планы имеют в виду центральные дер-
жавы в отношении будущего Сербии и Черногории? Аннексия Австро-Вен-
грией Черногории всегда будет служить причиной к беспокойству. Напротив,
Вена могла быть уверенной в большой выгоде Дунайской монархии, если при
посредстве ее была бы создана более сильная Черногория, которая в отноше-
нии монархии осталась бы обязанной и в нужный момент могла бы служить
противовесом в отношении возможного чрезмерного усиления Болгарии...
Черногория должна получить часть Сербии, Спиццу, Будуа, а также северную
Албанию. За это Черногория могла бы препятствовать отступлению сербов
через Черногорию в Албанию и предотвратить высадку частей Антанты в Чер-
ногории и на вышеизложенных основах вступить в договорные отношения с
монархиями».
В начале декабря большая часть Сербии была очищена от сербских частей.
В Албании спаслось и было переброшено на Корфу 50 000 чел. из бывшей
сербской армии. Уже 25 ноября германские войска получили приказ оставить
этот фронт. Несмотря на возражения генерала Конрада, продолжение опера
ций против Салоник было прекращено в марте 1916 г. Это было одной из наи-
более тяжелых ошибок за все время войны.
Многие из наших солдат, попавших в плен, спрятались при отступлении
сербов и собирались принцем Виндишгретцом.
По сообщению капитана Кюнцля, болгарская разведка против Салоник
совершенно прекратила работу. Надеялись только на германцев. Наша раз-
ведывательная служба насчитывала в Салониках до 3 ноября 1915 г. 80 000
человек и 370 орудий. Греческий генштаб насчитывал только 69 000 человек
и 140 орудий.
При этих обстоятельствах высадка русских войск в Болгарию создала бы
для нас весьма тяжелое положение. С целью помощи угрожаемой теперь Чер-
ногории, русские решили перебросить пополненную 7-ю армию на восточно-
галицкий фронт и соответственно переместить 9-ю и 11-ю армии. Об этом мы
узнали из русских радиограмм и от своей агентуры. Появились и другие при-
знаки подготовки крупной операции против Восточной Галиции. 4-я русская
армия передала по радио (шифром) выводы о положении на русском фронте.
2 декабря штаб русского юго-западного фронта приказал прекратить ра-
боту передающих радиостанций. С этим приказанием он несколько опоздал.
Была прекращена также отправка частной телеграфной корреспонденции из
России в Швецию. Однако агентура и пленные дали нам возможность устано-
вить усиление русского южного фронта двумя корпусами и отсутствие перемен
на фронте по линии Стрыпа. 20 декабря вечером русскими была возобновле-
на радиосвязь и введен в действие новый, 13-й по счету, шифр. Этот шифр
нами был уже давно раскрыт, так как рации армий других русских фронтов
пользовались этим шифром еще с 14 декабря. Положение было и оставалось
для нас совершенно ясным в течение всех новогодних боев, предпринятых
русскими.
Черногория не была спасена. Как всегда, плохо информированные разве-
дывательной службой черногорцы ожидали нападения не в том месте, где это
нужно было, и в начале января 1916 г. занятием Ловчена были опять застигну-
ты врасплох. 19-й австрийский корпус вторгнулся в Албанию, занял Скутари,
выгнал итальянцев из Дураццо и выдвинул передовые части к Воюза. К со-
жалению, сербы, уцелевшие до сих пор от пленения и эпидемий, и на сей раз
ускользнули.
Деление захваченных областей между Австро-Венгрией и Болгарией про-
исходило не без недовольства со стороны последней. Наш генштаб даже об-
суждал вопрос о прекращении доставки военных материалов в Болгарию. Все
это вызвало недовольство короля Фердинанда в отношении нашего военного
атташе полковника Лакса. Наш посол, граф Тарновский, вынужден был выслу-
шать от Фердинанда, что своими угрозами полковник Лакса обидел болгар-
ского командующего армией, армию и страну. В мае 1916 г. Лакса был сменен
полковником Новак, руководителем бюро контрразведки. Офицер связи при
болгарской армии, капитан Кюнцль, тоже не понравился болгарам неудачной
литературной деятельностью.
Для управления завоеванными областями в Белграде и Цетинье были созда-
ны генерал-губернаторства. Руководство разведывательным отделом, организо-
ванным в Белграде, принял майор генштаба Вильгельм Стипетич, руководив-
ший разведывательной службой во время операции Макензена. Руководство
разведывательным отделом в Цетинье было возложено на капитана Андрейка.
Проверка оставшегося сербского населения, среди которого было много солдат,
скрывавшихся в гражданской одежде, выявление наших перебежчиков, в том
числе, к сожалению, и офицеров, поступивших на сербскую службу, собирание
и сохранение захваченных сербских документов, паспортное и цензурное дело
— создали много работы. Вскоре от болгарского руководителя разведыватель-
ной службы, майора Таскова, было получено сообщение о том, что сербский
маиор Тернокопович и воевода Бабунский разрабатывают планы организации
партизанских банд для разрушения на греко-болгарской границе железных до-
рог и депо, чтобы препятствовать движению из Салоник через Болгарию.
Салоники продолжали оставаться очагом ненастья на Балканах.
XXI. ГАЗЕТНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ И КОНТРАБАНДА

НА СЛУЖБЕ ШПИОНАЖА
В апреле 1915 г. был создан австрийский центральный орган контрразвед-

ки по образцу дирекции венской полиции; начала издаваться собственная
контрразведывательная газета, публиковавшая сведения о разыскиваемых
шпионах, предостережения относительно шпионов-мошенников и лиц со
мнительного происхождения и прочую информацию о собственной и ино-
странной разведке. Было выпущено также составленное разведывательными
бюро штаба главного командования пособие «Разведчик», предназначенное
для унтер-офицеров и солдат. В этом пособии освещалась деятельность шпи-
онов и вытекающая из нее опасность для армии. Повсюду распространялись
плакаты «Предостережение от шпионов» с целью втянуть население в борьбу
со шпионажем. Возросшая опытность разведчиков противника привела к па-
дению количества осужденных за шпионаж, несмотря на увеличение количе-
ства противников. В течение первых пяти месяцев 1914 г. было осуждено 197
человек, а к 1918 г. эта цифра упала до 12 человек.
Многие шпионы были арестованы во время нашего продвижения на рус-
ском фронте. Львов в этом отношении дал богат ую добычу. Сейчас же после
занятия Львова русскими сюда прибыл известный нам подполковник Яцевич,
за ним прибыли жандармские коменданты из Радзивиллова и Волочиска и
были созданы три резидентуры. Безработица принудила многих превратиться
в шпионов или служить в русской полиции. Преступники, освобожденные
русскими из тюрем, оказались благодарными своим освободителям. Многие
ушли с русскими и, само собой разумеется, прежде всего “главные агенты”:
Иуда Вейнбаум, Генрих Пистол, Ионас Гальберштадт и доктор Хаим Вольфрам.
Остался только один — Фадеус Гульковский с некоторым числом мелких шпи-
онов. Он был нами осужден.
Сознавая, что поймать всех шпионов невозможно, мы стремились, по воз-
можности, затруднить их деятельность. В августе 1915 г. армейский район был
разделен на более узкие и глубокие военные зоны, въезд в которые разрешался
гражданским лицам в исключительных случаях.
Опасность представляли газетные объявления. Кто мог бы предполо-
жить что-либо особенное в объявлении: “Швейцарец 35 лет, отлично знает
бухгалтерию и ведение переписки, долго раб отал на руководящих долж-
ностях в Вене, имеет отличные рекомендации”. Случайно мы обнаружили,
что этим объявлением итальянской разведывательной службе сообщалось,

следующее:
“35-я пехотная дивизия из Вены направилась в направлении Италии”.
Чехи, находившиеся в Швейцарии, использовали метеорологические свод-
ки и объявления о свадьбах для того, чтобы через газеты посылать сведения
на родину. Как нам потом сообщили, из итальянского консульства в Цюрихе
ежедневно посылался запечатанный пакет в итальянское посольство в Берне.
В этом пакете находились аккуратно вырезанные объявления их австрийских
и германских газет. Особенно хорошо, по-видимому, были использованы га-
зеты: “Нейе Фрейе Прессе” и “Рейхспост” за период с декабря 1916 г. по май
1917 г. По заявлению одного из шпионов, известный шпион Шарль Дюма был
очень опечален, когда прекратилась возможность использовать газетные объ-
явления.
Мы подняли вопрос о том, чтобы изъять объявления из газет, посылавших-
ся за границу. Германия отнеслась к этому отрицательно, и наше предложение
не было проведено в жизнь. Если бы было проведено это наше предложение,
осведомленность Франции сильно бы пострадала. В начале 1918 г. Италия во-
обще запретила посылку за границу печатных материалов с объявлениями.
Это тоже мало помогло, ибо тогда шпионы использовали для передачи сведе-
ний невинные статьи, фельетоны и заметки в газетах. Разумеется, для этого
необходимо было иметь предварительное соглашение с редакцией газеты.
В середине сентября 1918 г. мы добились обсуждения вопроса о газетных объ-
явлениях и уговорили издателей, в интересах страны, начать с 20 октября 1918 г.
посылку газет за границу без объявлений. Но этому воспротивился венгерский
премьер-министр. Снова началась борьба, в которой мы победили, но срок был
отодвинут на 1 ноября 1918 г. Таким образом, даже эта долгая война оказалась
слишком короткой для того, чтобы провести в жизнь эти мероприятия.
Кроме того, существовало очень много контрабандных путей для передачи
сведений тем, кто умел использовать всякие возможности. Даже посольство
Ватикана в Вене допускало пересылку частных писем в своей дипломатиче-
ской почте, не понимая, что под этой кажущейся частной корреспонденцией
скрывается шпионская переписка. Случайно задержанные нами письма од-
ного высокопоставленного духовного лица привели к открытию, на которое
было обращено особое внимание посольства.
Неразгаданными остались непонятные слова и знаки, кем-то надписывав-
шиеся на вагонах воинских поездов. То, что они встречались как раз на воин-
ских поездах, давало основание предполагать, что они имели какую-то связь
со шпионажем. Может быть, они сообщали попутным наблюдателям о том,
отк уда идет транспорт и из кого он состоит.
Полицейская дирекция Вены имела необычайно много работы. До конца
1915 г. ее органами были произведены обыски у 1479 лиц, находившихся под
политическим подозрением, и произведены аресты 1069 человек, подозревав-
шихся в опасной для государства деятельности, из них 185 — в шпионаже.
Много работы давало распространение бессмысленных слухов. Не менее ра-
боты было в связи с предполагавшимися покушениями на руководящих дея-
телей центральных держав. Военные атташе нейтральных держав, находивши-
еся в Вене, и больше враждебные, чем дружественные, естественно, должны
были быть под особым наблюдением.
Венгерская пограничная полиция, о которой граф Тисса отзывался, как о
неудачной организации, взяла в течение первого года войны под подозрение
в шпионаже 2000 человек; из них 1506 было арестовано, 65 интернировано и
20 выслано. Намеченные главные пункты контрразведки в Темешваре и Гер-
манштадте еще не были созданы, несмотря на то, что этого требовала все воз-
раставшая активность русской разведки из Румынии. В мае 1915 г. полковник
Гранилович поехал в Будапешт к графу Тисса, чтобы обсудить это дело. Только
31 июля была получена нота-ответ, в которой премьер-министр указывал, что
для контрразведки пригодна только будапештская городская полиция и что
местные коммунальные учреждения для этой цели не пригодны. Во всяком
случае, он не верил в большие размеры шпионажа. Он писал о наличии шпио-
нобоязни и шпиономании военных разведывательных пунктов. При наличии
таких взглядов неудивительно было, что хотя эти два контрразведывательных
пункта и были созданы (в Темешваре и Германштадте), они остались без доста-
точного руководства и без средств. При годовом отпуске 500 крон на агентур-
ные расходы контрразведывательный пункт в Германштадте ничего сущест
венного дать не мог. Кроато-словенский банк прямо-таки препятствовал ра-
боте контрразведывательного пункта в Аграме, созданного в июне 1914 г. и
получавшего в год 52 000 крон на агентурные расходы.
Таким образом, контрразведывательным пунктам по ту сторону Лепты
во многих случаях ничего другого не оставалось, как рассчитывать только на
свои силы; самовольные действия их довольно часто вызывали удивление, и
штаб главного командования неоднократно требовал от них прекратить вся-
кую деятельность в области политики.
Напротив, полицейский пункт, расположенный в районе военных дей-

ствий в Мэриш-Острау, оказывал очень хорошие услуги разведывательному
бюро главного командования.
XXII. НАЧАЛО ДВИЖЕНИЯ ЗА МИР
В конце 1915 г. и в начале 1916 г. центральные державы стояли в зените

успеха. Иным было настроение внутри Австро-Венгрии. Готовились к непро-
должительной войне, а конца ее еще не было видно. Росли и ширились на-
строения за мир.
Сами по себе эти стремления, конечно, были похвальными и гуманными.
Опасность заключалась лишь в том, что противник истолковывал мирные
стремления как признак слабости и этим поднимал у себя боевой дух. Еще
более сомнительными были явления, сопутствовавшие этому. В сентябре
1915 г. в Берне состоялась международная социалистическая конференция,
которая, по нашим сведениям, поставила целью восстание пролетариата про-
тив войны и организацию его для классовой борьбы. Ее манифесты и про-
кламации были по внешнему виду обычной социал-демократической литера-
турой и появлялись в окопах. На борьбу с этим и было направлено внимание
контрразведки.
После вступления в войну Италии руководители нашей разведки — майор
Лонек в Триесте и капитан Андрейка в Граце и Крайне — связались с элемен-
тами, годными для целей диверсионной разведки и контрразведки. Были соз-
даны разведывательные пункты в Кэчахе для Южной Каринтии и в Иннихене
для Восточного Тироля. Прилив агентов был большой. Среди них было много
словен, в особенности там, где вербовка производилась при содействии жан-
дармерии вице-председателем палаты депутатов, командовавшим крайнским
легионом, — капитаном Погачником. В диверсионной разведке изъявили же-
лание работать в Крайне 1620 чел, в прибрежном районе — 160 и для произ-
водства диверсий в тылу итальянского фронта — 359 чел. Кроме того, осенью
1915 г. еще нашлось 2506 чел. в Каринтии, 248 чел. в Крайне и 75 в прибрежье,
которые были согласны вести малую войну в тылу итальянцев в случае втор
жения последних на территорию монархии. Разведывательное бюро главного
командования должно было помочь оружием, боеприпасами и взрывчатыми
веществами, хранившимися при жандармских постах.
В Богемии также не было недостатка в выражении лояльности, когда была

ликвидирована опасность продвижения русской армии и когда большая побе-
да под Горлицей далеко отбросила русских на восток. Несомненно, что масса
чехов поддерживала еще Австрию. Об этом говорил тот факт, что до конца
1914 г. полицейским штрафам было подвергнуто только 950 чел., т.е. пришлось
по одному штрафу на каждые 7000 жителей. Из них 704 чел. были оштрафова-
ны за проступки военного характера. Однако в то же время мы были вынуж-
дены закрыть 46 газет и распустить 32 общества.
Кроме того, нельзя было упускать из виду, что подземные силы продолжа-
ли действовать против Австро-Венгрии. Прежде всего это было заметно по
разлагающему влиянию на новые пополнения. Попав в фронтовые части, эти
пополнения создавали скрытую угрозу перехода на сторону противника целых
частей при менее удачном выборе командиров или при требовании от войск
усилий, быть может, не всегда необходимых. Такие случаи имели место, и
они создавали величайшие затруднения своим соседям. Во время карпатских
боев имел место особенно яркий пример, приведший в июне 1915 г. к рас
формированию 28-го пражского полка и 36-го полка у Синявы.
XXIII. РАЗВИТИЕ СЛУЖБЫ ПОДСЛУШИВАНИЯ

«ПЕНКАЛА» [24]
В конце 1915 г., когда генерал Конрад напрасно ожидал возобновления на-
ступления на Салоники и безуспешно предлагал германцам совместное насту-
пление против Италии, генерал Фалькенгайн готовился к сокрушительному
прорыву французского фронта под Верденом, ожидая, очевидно, от него по-
вторения успеха Горлицкого прорыва. Тогда в начале 1916 г. австрийское глав-
ное командование приступило к подготовке мощного удара из Тироля против
Италии, не ставя об этом в известность своих союзников.
Для осуществления своего замысла австрийское командование переброси-
ло войска, освободившиеся на Балканах, вместе со штабом 3-й армии и оття-
нуло шесть с половиной дивизий с русского фронта.
Во время боевого затишья наша агентурная разведка усердно работала на
всех фронтах. На итальянском фронте постепенно развивалось подслушивание
телефонных разговоров, значительно усовершенствованное старшим лейтенан-
том Поппр. Оно было введено также на русском театре войны. К сожалению,
лишь осенью 1917 г. мы узнали, что итальянцы уже в начале 1916 г. располагали
большим количеством станций подслушивания. В течение одного полугодия,
на участке Виппах-Ромбон, они подслушали около 5200 наших разговоров, что
причинило нам значительный вред. К этой работе ими было привлечено боль-
шое количество дезертиров и перебежчиков, знавших наши языки. В октябре
1916 г. к противнику перебежал начальник станции подслушивания Равнилац,
детально ознакомивший противника с нашей организацией подслушивания.
Подслушивание прежде всего давало данные тактического (войскового)
порядка, но, кроме того, оно давало высшему командованию ценные сведения
и облегчало проверку данных других средств разведки. Это было тем важнее,
что противник умышленно направлял к нам перебежчиков для дезинформа
ции. Нередко последние обладали такой ловкостью и смелостью, что возвра-
щались обратно в свое расположение.
Во время русского наступления в марте 1916 г. подслушивание оказало боль-
шую помощь германским войскам, подслушивавшим приказы о наступлении.
Вплоть до 3 августа 1916 г. русские даже и не подозревали о существовании по-
добного нового изобретения. Как мы узнали из радиодепеши генерала Алексе-
ева, русские сочли захваченную у нас станцию подслушивания за германские
подземные телефонные аппараты. Однако пять дней спустя, русский перебежчик
рассказал, что один из наших дезертиров уже объяснил русским технику и мето-
ды подслушивания, и с середины 1916 г. они стали применять сами эти методы.
Радиоразведка обогатилась новым способом засечки (пеленгирования) не-
приятельских радиостанций при помощи наблюдения с нескольких точек.
Впервые новый метод был испытан на русском фронте при участии трех пе-
ленгаторных станций, расположенных в Броды, Коломыя и Черновицы. Пер-
вый опыт 18 февраля 1916 г. еще страдал от неопытности телеграфистов и на-
чальников станций, вследствие чего при засечке уже нам известных станций
ошибки доходили до 10 км. Все же при этом были обнаружены четыре новых,
неизвестных нам до тех пор, радиостанций. Вскоре этот метод начал давать
отличные результаты. В марте 1916 г. радиослужба на русском фронте получила
стройную организацию, причем каждой станции подслушивания был нарезан
определенный участок неприятельского фронта. Главным руководителем был
назначен капитан Болдескул, занявший место майора Покорного, который
после 18-месячной высокопродуктивной работы по радиоразведке перешел в
строй. Капитану Болдескул было подчинено 6 станций или групп: в Баранови-
чи, Ковель, Берестечко, Броды, Бржезаны и Коломыя.
Впрочем, как мы узнали из русских радиограмм, вскоре они тоже стали

применять «радиокомпасные станции», имевшие такие же задачи, как и наши
радиопеленгаторные станции. Мы совершенно прекратили передачу по радио;
германцы же от нее не отказались, хотя и знали о возможности засечки и
установили наличие в Николаеве специальной школы радиоподслушивания.
Из сведений, полученных агентурой, и просмотром переписки военноплен-
ных мы узнали о значительных новых формированиях Италии в зимний период.
К середине февраля 1916 г. был уже обнаружен 21 пехотный полк с новыми номе-
рами, превышавшими 200, причем № 230 позволял нам предполагать наличие,
по меньшей мере, 30 новых полков. Кроме того, было установлено два или три
берсальерских полка и 16 батальонов альпийских стрелков. Таким образом, к
весне мы должны были ожидать усиления противника на 2—3 корпуса. Факти-
чески, согласно Тости («La guerra italo-austrica»), к середине апреля было сформи-
ровано: 4 корпуса в составе 3 дивизий (34 пехотных и 4 берсальерских полка, 16
батальонов альпийских стрелков и 71 батальон территориальной милиции).
Как выяснилось из подслушанных телефонных разговоров, батальоны на
Изонцо насчитывали всего по 300—400 чел., но в начале марта должно было
прибыть пополнение. Агентура и пленные единодушно сообщали о готовив-
шемся в марте новом наступлении на Изонцо, для которого уже были перебро
шены три бригады с тирольского фронта.
Нашему командованию это было только наруку. Чем больше втянулись бы
итальянцы на Изонцо, тем успешнее был бы удар наших сил, сосредоточив-
шихся к 24 марта в Тироле.
Для того, чтобы ввести противника в заблуждение относительно этой кон-
центрации, ряду радиостанций от восточного фланга Каринтии до середины
этого фронта было поручено работать шифром, специально для того разрабо-
танным капитаном Фигль. Этот шифр итальянцы, несомненно, должны были
раскрыть, но все же ни он, ни содержание депеш не должны были вызвать по-
дозрение в дезинформации. Эти шифрованные радиограммы систематически
оповещали противника о концентрации наших сил на этом фронте.
Забавно было, что одновременно русские пытались таким же способом за-
маскировать увод двух корпусов 4-й армии. С ребяческой наивностью они
заранее объявили об этом шифрованной депешей и, во избежание недораз-
умений, предпослали ей предостережение примерно следующего содержания:
“Не пугайтесь, это только хитрость”. Как ни в чем не бывало, они продолжали
давать до 30 шифрованных радиограмм в день. Все это нас очень успокаивало,
позволяя думать, что русские еще не имели понятия о прекрасной работе на-
шей дешифровальной службы.
Дешифровальщики военного округа Боцен, штаба 11-й армии в Тироле
и 10-й армии в Каринтии действительно работали исключительно успешно.
Свыше 30 итальянских радиостанций находились под непрерывным наблюде-
нием примерно такого же количества наших станций. Каждая перехваченная
радиограмма использовалась нами в кратчайший срок.
22 февраля итальянцы ввели новую весьма остроумную систему позыв-
ных для радиостанций. Над ней нам пришлось долго ломать голову, но все
же к 7 марта она была раскрыта и сообщена нашим радиостанциям. 30 марта
1916 г. итальянское главное командование запретило дальнейшее примене-
ние «Cifrario rosso» в радиопередаче, ввиду подтвердившихся подозрений о
частичном знании этого шифра противником. На самом же деле он был из-
вестен целиком и полностью.
С некоторой тревогой мы ожидали нового шифра, объявленного 1 апреля
вместе с новыми позывными. Однако к вечеру того же дня он был уже рас-
крыт. Система новых позывных также была вскоре раскрыта.
Известный интерес для нас представляла радиосвязь между итальянской
главной квартирой в Удине и отдельным корпусом в Валлоне, хотя ею сравни-
тельно мало пользовались благодаря исправности подводного кабеля между
Корфу и Италией. Тем не менее, преодолев первоначальные затруднения, наши
мощные станции Сараево, Петервардейн, Мостар, Каттаро и Скутари добы-
ли ряд важных сведений, передача которых продолжалась по шифру «Cifrario
rosso». Кроме того, станции Скутари было передано все, относившееся к шиф-
рам итальянского флота. В кратчайший срок она использовала эти материалы
и оказала поддержку морской станции в Пола. В самой Албании итальянцы
пользовались шифром «Менгарини», ключ которого был мною приобретен
еще в мирное время. Это сослужило хорошую службу нашей радиостанции в
Скутари и германскому дешифровальному отделу в Ускюбе.
XXIV. ДИВЕРСИИ
Во время подготовки большой наступательной операция наша авиация

произвела значительное число бомбардировок, а наша агентура выполнила
диверсионные акты, имея главным объектом гидроэлектростанции, игравшие
особо крупную роль в Италии в связи с недостатком угля. В виде реванша ита-
льянцы произвели воздушную бомбардировку Лайбаха.
В дальнейшем нападения, направленные к расстройству работы гидроэ-
лектростанций, усилились, благодаря новому германскому изобретению в
области подрывного дела. Достаточно было сбросить в водопроводный канал
подводные трубки в форме палочек, как последние под определенным давле-
нием воды взрывались и, разрушая водопроводные трубы, надолго выводили
станцию из строя. Взрывы, произведенные одновременно в разных пунктах,
могли нанести очень крупный ущерб. Разведотдел юго-западного фронта ре-
шил сочетать эти нападения с разрушением мостов через Пиаве, что должно
было затруднить переброску войск с Изонцо на тирольский фронт. К осущест-
влению этих нападений были привлечены добровольцы из солдат и наиболее
надежные агенты. К несчастью, их инструктировали всех вместе, т.е. допусти-
ли ту же ошибку, что и полковник Батюшин в Варшаве.
Лица, отобранные для подрывных актов, были направлены через Швей-
царию, причем они были сгруппированы по двое. В Лозанне один из них,
итальянский дезертир Стампи, давно уже работавший у нас агентом против
Италии, неожиданно заявил своему спутнику, что у него нет охоты занимать-
ся этим делом, и сдал свой чемодан с подрывными средствами на хранение на
вокзале. Спутник его вполне резонно сообразил, что Стампи выдал весь план
итальянскому консулу в Лозанне, и вернулся назад, не выполнив задания. Од-
нако было уже поздно предупредить остальных.
Другая пара состояла из талантливого разведчика Ларезе, блестяще выпол-
нившего ранее ряд труднейших заданий, и некоего Маддалена, к которому
Ларезе питал большое доверие. Маддалена на территории Швейцарии со-
хранял вид воодушевленного сторонника, с радостью извещая об удавшемся
разрушении динамитного завода в Ченжио и предостерегая Ларезе от Стампи,
когда узнал о предательстве последнего.
У Ларезе произошла задержка с паспортом, и Маддалена выехал в Италию
раньше. Оттуда он вскоре вернулся и сообщил о произведенных им повреж-
дениях двух мостов через Пиаве. Итальянские газеты это подтвердили, дей-
ствуя согласно указаниям итальянского генштаба, с которым Маддалена успел
договориться относительно захвата агентов-подрывников. Дабы ослабить осто-
рожность Ларезе, он очень пренебрежительно отозвался об итальянской охра-
не. Очевидно, он был шпионом-двойником, сумевшим ловко нас обмануть. В
начале мая Ларезе и Маддалена выехали в Италию, причем Ларезе отправился
в Терни для диверсионного нападения на расположенный там крупнейший во-

енный завод Италии. Произведя, по своему обыкновению, тщательную подго-
товку, он уже собирался опустить мину в воду, но в этот момент был арестован и
предан военному суду в Анконе. Его участь разделили генуэзец Данте Пегацца-
но и триестинец Ренато Гатти, участвовавшие в разрушении динамитного заво-
да Ченжио и в поджоге Генуэзского порта. Одновременно судился и Джузеппе
Нумон, против которого не было никаких улик. С изумительным спокойствием
Ларезе заявил председателю военного суда подполковнику Де-Чезаре:
“Вы осудите меня на смерть, и это будет справедливо, но для меня это ни-
чего не значит”.
Прокурор Майорано дал при этом не особенно лестную оценку итальян-
ской контрразведке:
“В Италии следует отметить два периода борьбы со шпионажем. В начале
войны по всему Адриатическому побережью прошла волна массовых доносов
и подозрений. Особенно преследовались священники и монахи. Достаточно
было зажечь свет в каком-нибудь монастыре, чтобы его сочли за сигнали
зацию противнику. Был начат целый ряд процессов против монахов, но все
они закончились признанием полной их невиновности. После этого перио-
да величайшей недоверчивости впали в другую крайность. Лишь благодаря
счастливому случаю (правильнее, благодаря Маддалене. — Авт.), нашим вла-
стям попалась в руки сеть организованного шпионажа”.
Ларезе был расстрелян, другие подсудимые были присуждены к вечной ка-
торге. Итальянские газеты, уделявшие много места сенсационному процессу,
не могли отрицать героического спокойствия, которое Ларезе сохранил до по-
следней минуты жизни. Применённые им мины они называли “чудом техни-
ки”, но, разумеется, пользовались случаем упрекнуть Австрию в варварстве за
нападение на заводы.
Как бы то ни было, из-за неосторожности нашей разведывательной службы
мы потеряли в лице Ларезе одного из своих способнейших работников.
XXV. ПЯТОЕ СРАЖЕНИЕ НА ИЗОНЦО

В МАРТЕ 1916 г.
13 марта 1916 г. началось долгожданное пятое сражение на Изонцо. Снова

оно не дало итальянцам успеха. Тем не менее наше наступление было значи-
тельно задержано. Мы рассчитывали на мягкую зиму, упуская из виду, что

при такой зиме в Тироле наибольший снегопад обычно бывает в конце зимы.
Действительно, негостеприимные горы, через которые должны были насту-
пать 3-я и 11-я армии, оставались до середины мая непроходимыми.
Таким образом, почти два месяца обе армии находились в южном Тироле,
где вместе с ними расположился и штаб юго-западного фронта. Все это нельзя
было скрыть от населения.
В глубоком тылу неизбежно должны были заметить эшелоны, направляв-
шиеся в Тироль. Кроме того, несмотря на заградительный кордон у перевала
Бреннер, из южного Тироля ежедневно отправлялись больные, которые долж-
ны были освободить места в лазаретах для приема ожидавшихся раненых. В
связи с этим распространялись слухи о предстоявшем большом наступлении.
Даже день, первоначально намеченный для начала наступления, — 1 апреля,
был известен.
Если при наличии всего указанного итальянская агентурная разведка все-
таки не дала своему командованию нужных данных, то это говорит не в ее
пользу. Кадорна, по его словам, лишь 21 марта получил первые сведения о кон-
центрации войск в Трентино. Он, однако, не верил в возможность наступле-
ния крупными силами через горы. Возможно, что его скептицизм основывал-
ся отчасти на том, что в течение долгого времени на этом участке ничего не
происходило. Это ведь ввело в заблуждение и общественное мнение Австро-
Венгрии. Среди населения существовало мнение, что командование решило
отменить план вследствие измены офицеров и произвести длительную пере-
группировку. Командование вынуждено было энергично противодействовать
распространению слухов, в котором участвовали сами офицеры, применяя к
сплетникам суровые наказания.
Кадорна также был введен в заблуждение тем, что разведывательные пои-
ски итальянцев у Рива и Сугана обнаружили лишь те части, которые там стоя-
ли раньше. Но все же итальянцы перебросили некоторые свои части с Изонцо
в 1-ю армию, против которой был направлен наш главный удар. На тироль
ский фронт прибыли также отдельные бригады из вновь сформированных
полков.
По словам генерала Капелло, в начале апреля от дезертиров поступили пер-
вые конкретные сведения о готовящемся наступлении. В конце этого месяца
один из дезертиров, выдававший себя за инженера, сообщил точные данные
о расположении войск и подчеркнул, что подготовка к наступлению ведется
в гораздо большем масштабе, чем в прошлом году против Сербии. Ввиду важ-
ности этих сведений, его направили в итальянскую главную квартиру, где он
был основательно допрошен в разведывательном отделе. Однако он произвел
на итальянцев впечатление авантюриста, ввиду чего его сообщению не пове
рили, хотя оно сходилось с другими сведениями.
Таким образом, наступление оказалось для итальянцев совершенно неожи-
данным. Помимо сильных полевых укреплений, австрийской армии нужно
было преодолеть и долговременные укрепления. Наша разведка мирного вре-
мени имела о них точные сведения, благодаря чему можно было надлежащим
образом использовать против них артиллерию крупных калибров. Между про-
чим, та кропотливая работа, которая была выполнена нашими рекогносцера-
ми, не имевшими еще тогда достаточного представления о сокрушительном
могуществе крупнокалиберной артиллерии, оказалась излишней. Оборони
тельные сооружения как с близких, так и с дальних расстоянии одинаково
легко сокрушались грубой мощью тяжелых орудий.
Вскоре мы установили подтягивание итальянцами подкреплений по же-
лезным дорогам, автомобилями и походным порядком. В ночь с 19 на 20 мая
наша радиостанция Боцен перехватила шифрованную радиограмму против-
ника, содержавшую приказ о большом контрнаступлении при помощи подтя
нутых резервов. К 3 часам 20 мая дешифровка была полностью закончена, а
спустя час уже были отданы распоряжения о ликвидации контрудара против-
ника.
В тот же день наша радиослужба оборудовала новые радиостанции в рай-
оне Падуа. Одновременно итальянцы произвели смену шифра и позывных.
Обнаруженная 5 июня в том же районе радиостанция штаба новой 5-й армии
подтвердила предположение о готовившемся итальянском контрнаступлении
крупными силами. 8 июня эта гипотеза превратилась в уверенность, когда в
1-й армии неожиданно был введен новый шифр, ключ которого с этого мо-
мента стал меняться ежедневно. Кроме того, итальянские летчики стали поль-
зоваться особым шифром. Это затруднило работу наших дешифровальщиков,
но не сбило их с толку.
Равным образом в эти дни блестяще работали и другие средства разведки.
Теперь, имея в трудах Кадорна и Тости точные данные о численности, мы ви-
дим, что тогда, в хаосе боев и при непрерывном потоке подтягивающихся ре-
зервов, слаженная работа всех средств разведки давала в каждый период опе
рации такие сведения о составе противостоявших сил противника, которые
точно соответствовали действительности, отклоняясь всего на 1—2 батальона.

Равным образом, нами быстро был определен и состав новой 5-й армии: 8-й,
22-й, 26-й корпуса.
Тем временем на русском фронте был положен конец нашему успешному
наступлению. Пришлось спешно перебрасывать туда подкрепления в тот са-
мый момент, когда на тирольском фронте непомерно возросло превосходство
сил итальянцев. Пришлось решиться на оставление части захваченной тер
ритории, чтобы отразить натиск противника на сокращенном и более выгод-
ном рубеже. Таким образом, широко задуманная операция после эффектного
начала выдохлась, не дав серьезных результатов.
Начатая германцами 6 февраля 1916 г. операция под Верденом могла бы
дать успех, если бы разведывательная служба не обанкротилась в ту ночь, ког-
да прорыв действительно открыл брешь. После этого верденская операция
превратилась в затяжную кровавую борьбу, безрезультатность которой к тому
времени была уже очевидна.
XXVI. КАТАСТРОФИЧЕСКОЕ ЛЕТО 1916 г.
С начала апреля 1916 г. стали поступать повторные сообщения о намечав-

шемся русском наступлении в Буковине и в Галиции. В середине месяца по-
явилось очень много перебежчиков, подтверждавших сведения о предстояв-
шем наступлении. 13 мая агентурная разведка с полной определенностью уве-
домила командование 4-й армии, что и на ее фронте, на участке Карпиловка-
Корыто, следовало ожидать наступления 8-го и 11-го русских корпусов. В связи
с этим 4-й армии была подчинена 13-я ландверная дивизия. 20 мая поступило
предостережение о том же от военного атташе в Бухаресте. Генерал Авереску
в кругу своих друзей заявил, что, по сообщению румынского военного атташе
в Петербурге, “русские в ближайшее время начнут большое наступление, ко-
торое должно показать, что германцы напрасно считают их неспособными к
наступлению”. К этому времени и наша 7-я армия подготовилась к атаке, хотя
имела примерно против семи русских дивизий только шесть дивизий, распо-
ложенных южнее Днестра.
Наша агентурная разведка дала группировку сил противника на русском
фронте, которая в части, интересовавшей прежде всего австро-венгерские во-
йска, вполне соответствовала действительности, как это впоследствии под-
твердили труды русских авторов (Литвинова, Зайончковского, Клембовского,

Васильева и Черкасова). Замечены были небольшие переброски войск в целях
подготовки наступления, но прибытия новых соединений для образования
мощной ударной группы установлено не было. Это объяснялось тем, что но-
вый главнокомандующий юго-западным фронтом генерал Брусилов хотел ата-
ковать всеми наличными силами на всем протяжении фронта.
К концу месяца уже не оставалось никаких сомнений в наступательных
замыслах противника на фронте Олыка—Тарнополь и южнее Днестра. Начало
атаки ожидалось с часу на час.
Таким образом, и в этом отношении разведывательная служба полно-
стью выполнила свой долг. На этот раз следовало похвалить и русскую раз-
ведывательную службу. 9-я русская армия, использовав интеллигентных пере-
бежчиков и, в частности, кадета ландштурма Душана Иовановича, отлично
выяснила нашу систему укреплений. 7-я армия также была превосходно ин-
формирована, как видно было из захваченного донесения начальника штаба
генерала Головина. Особенно она рассчитывала на “меньшую стойкость З6-й
пехотной дивизии, состоявшей преимущественно из славян”.
Наше командование довольно уверенно ожидало наступления. За долгий
период затишья позиции были сильно укреплены; это должно было компен-
сировать увод лучших частей на тирольский фронт. Тяжелая артиллерия тоже
была снята с русского фронта, но часть ее уже возвращалась назад. Однако
наши войска были ошеломлены новым фактором, не бывшим в достаточной
мере учтенным нашей разведывательной службой. Русская артиллерия, сама
по себе стоявшая на высоком уровне, получила от западных союзников боль-
шое количество тяжелых орудий новейшей конструкции и инструкторский
персонал, хорошо знакомый со всеми тонкостями массового применения ар-
тиллерии [25]. Ни наши войска, ни укрепления не были подготовлены к этой
неожиданности. Вместе с тем главное командование недооценило вначале
значения прорыва у Олыка, считая прорыв у Сапанова (близ Кременец) более
опасным. Туда и были направлены резервы. Начатое 4 июня брусиловское на-
ступление увенчалось совершенно неожиданно крупным успехом южнее Дне-
стра. Наша северная армия понесла сильное поражение и вынуждена была
уступить противнику значительную часть захваченной территории. К сча-
стью, дальше к северу русские не имели такого успеха, хотя ставка именно там
и рассчитывала на решающий результат. Виновником неудачи сочли генерала
Эверта, которого, в связи с его немецкой фамилией, обвиняли даже в измене.
Для использования неожиданного успеха брусиловского наступления нуж-

но было стягивать войска с других участков, а это требовало времени. В свою
очередь, центральные державы использовали это время для спешного подтя-
гивания подкреплений. Последние, однако, не могли быть планомерно ис-
пользованы, так как ими пришлось затыкать то один, то другой прорыв.
Во время этой маневренной войны русские радиостанции вновь стали
очень разговорчивы. Мы ежедневно дешифровали до 70 радиограмм с опе-
ративными приказами, сводками, о перемещениях начальников и т.п. Новые
правила радиопередачи и новый шифр, объявленные 16 июня, вызывали не-
довольство русских штабов вследствие их сложности. Ввиду этого ряд шта
бов продолжал пользоваться старым шифром и правилами, что в огромной
степени облегчало раскрытие нового шифра. Штаб гвардейской группы, вклю-
ченной в состав 8-й армии, объявил в нешифрованной радиограмме ключ
нового шифра. За этим последовал взрыв возмущения в штабе 8-й армии и
введение штабом юго-западного фронта нового шифра. Однако, к нашему удо-
вольствию, старым шифром было объявлено, что вторичной перешифровки не
требуется.
Агентура работала также успешно. В июне, в виде опыта, мы отправили
ряд агентов в тыл русского фронта. Для передачи нам сведений они пользова-
лись почтовыми карточками наших военнопленных в России, помеченными
особыми условными знаками. Карточки отправлялись на родину через почту
военнопленных. Для конспирации они пользовались кодом, ключ которого
был составлен в виде карманного календаря и мог прятаться совершенно неза-
метно. Этим путем мы часто получали своевременные сведения о перебросках
и усилении фронта. Другие агенты по-прежнему работали через Швецию и
пользовались условными адресами. Часть работы военного атташе полковни-
ка Штрауса, не знавшего русского языка, взял на себя прикомандированный
к нему капитан Алоис Павель. Последний вскоре заменил Штрауба, который
ввиду его упорного настояния был переведен на строевую должность.
После процесса Крамаржа было удовлетворено и мое стремление пойти в
строй, правда, на короткий срок. В начале июля мне было поручено коман-
дование на участке Тонале, где линия фронта местами проходила на высоте
до 3400 м над уровнем моря. Мне удалось неожиданное нападение на Сан-
Бартоломео с потерей лишь одного человека от неосторожного обращения с
ручной гранатой. Личным опросом пленных я выяснил положение у против-
ника, долгое время остававшееся для нас неизвестным.
Но в то время, как я заработал здесь орден за боевые заслуги, наша раз-

ведслужба потерпела крупную неудачу. Еще в середине июля военный атташе
в Берне неоднократно сообщал о переброске войск с тирольского фронта на
Изонцо, но наша разведывательная служба и не подозревала о фактических
размерах этих перебросок, на самом деле достигавших 300 000 человек, 57 000
лошадей и 9 800 повозок. В этот период уделялось слишком много внимания
русскому фронту. Итальянцам же помогло еще то обстоятельство, что 31 июля
1916 г. два итальянца из Зары — прапорщик Симон Толья и кадет Якоб Сальви
— и чех Рудольф Чарек с двумя рядовыми 23-го ландверного полка перешли
на сторону противника и явились в штаб итальянского 6-го корпуса. Их пока-
зания были настолько точными, что о них перед наступлением были широко
осведомлены войска противника. Об этом мы узнали потом из документов,
найденных у одного пленного офицера.
Несомненно, эта измена очень помогла генералу Кадорна овладеть г. Го-
рица в шестом сражении на Изонцо, начавшемся 6 августа. Дело в том, что
Кадорна считал этот город защищенный наскоро, сильно укрепленным. Это
было крупной ошибкой итальянской разведывательной службы. Еще хуже
было то, что она не знала о существовании за Горицей второй линии оборо-
ны, на которой итальянская пехота, конница и самокатчики вынуждены были
приостановить наступление. В общей обстановке итальянский успех не имел
крупного значения, но благодаря падению долго оспаривавшейся Горицы он
поднял престиж итальянцев.
Наша разведывательная служба понесла тяжелую потерю: майор генштаба
фон Афан, участвовавший без ведома разведывательного бюро главной квар-
тиры в бою у Подгора в качестве батальонного командира, попал в плен. В
связи с ухудшением его здоровья в плену, было предложено обменять его на
одного из итальянских офицеров. Однако противник, знавший его как вы-
дающегося разведчика, долго не хотел выпускать его из своих лап. Этот факт
показал, что никогда не следует посылать офицеров разведывательной службы
в строй против того противника, разведыванием которого они занимались. В
противном случае они рискуют быть отданными под суд за соучастие в шпи-
онаже.
В связи с неудачами на русском фронте и потерей Горицы австро-венгер-
ский фронт против России пришлось в значительной мере укрепить герман-
скими войсками. Поэтому со 2 августа 1916 г. большая часть этого фронта была
подчинена германскому командованию. Новое начальство было склонно к ре
организациям. “Людендорф намерен реорганизовать все, вплоть до последне-

го австрийского обоза”, — говорили в Тешене. Одна лишь агентурная разведка
осталась без изменении. Германцы даже просили продолжать обслуживать их
нашей отлично работавшей разведкой.
XXVII. ВСТУПЛЕНИЕ В ВОЙНУ РУМЫНИИ
В минувший период войны агентурная разведка против Румынии, которой

руководил в разведывательном бюро капитан Чибур, действовала успешно. С на-
чала 1916 г. имелась резидентура в Бухаресте с отделениями в Яссах и Галаце и с
отдельными офицерами-разведчиками вдоль р. Прут в северной части Румынии.
Поддерживалась тесная связь с болгарской и германской разведывательнными
службами. Благодаря этому, от нашего внимания не укрылись ввоз вооружения,
переброски весною войск к границам, усиление пехоты путем формирования
четвертых батальонов и организации запасных батальонов, а также усиления ар-
тиллерии путем использования крепостных скорострельных орудий.
В феврале 1916 г. русский военный атташе в Румынии полковник Семенов
был заменен бывшим военным атташе в Софии полковником Татариновым.
Последний сумел под видом дон-жуана, картежника и кутилы, не интересу-
ющегося военными вопросами, совершенно незаметно договориться с ру
мынами об условиях их выступления на стороне Антанты. Однако мы распо-
лагали абсолютно надежным источником, который нас вскоре информировал
об этих переговорах.
Еще в 1915 г. великорумынское движение вновь оживилось, благодаря орга-
низации бывшим военным министром Филипеску и сторонником вмешатель-
ства в войну демократом Таке-Ионеску “федеративной унии” и “гвардии для
охраны национального достоинства”. Таким образом, румынское правитель
ство получило в свои руки средство, способное в нужный момент вызвать в
населении военный энтузиазм.
Все же премьер-министру Братиану было нелегко принять решение. Румы-
нии предстояло вести войну на два фронта: против Австро-Венгрии и про-
тив Болгарии. Завоевательные планы ее были направлены против монархии
Габсбургов, куда, следовательно, и пришлось бы направить главные силы. Ан-
танта же больше интересовалась Болгарией, стремясь облегчить наступление
салоникской армии.
Кроме того, Братиану не мог не помнить, что Болгария имела счеты с Ру-
мынией еще с войны 1913 г. и что она постарается воспользоваться случаем
возвратить себе отторгнутые тогда области.
В конце 1916 г. главное командование получило из особого источника све-
дения о том, что после успеха Брусилова Антанта стала настаивать на при-
соединении Румынии. Дипломатия Антанты давала понять, что этот момент
как раз наступил: «теперь или никогда». Сам Братиану надеялся на близкое
окончание войны и боялся опоздать к дележу добычи. Однако Россия не была
в восторге от перспективы присоединения Румынии и после одержанных по-
бед рассчитывала обойтись без ее помощи. Лишь после того, как на русском
фронте установилось равновесие сил и наступательный порыв русских явно
выдохся, Россия стала дружелюбнее относиться к присоединению Румынии.
Как вскоре выяснилось, эти колебания русских оказались для них роковыми.
Удобный момент был уже упущен.
В начале июля премьер-министр, он же военный министр, осмотрел укре-
пленные районы вдоль трансильванской границы. Это не укрылось от нашей
разведывательной службы. В середине месяца наш разведотдел в Брашове
сообщил, что со 2 августа прекращены все отпуска и ожидается всеобщая
мобилизация в целях внезапного нападения. 17 июля это подтвердил один
румынский офицер, состоявший у нас на жаловании. По его словам, насту-
пление должно было начаться около 27 августа. Главное командование соч-
ло тогда необходимым перебросить в Трансильванию одну пехотную и одну
кавалерийскую дивизии.
24 июля пришло сообщение, что Румыния не выступит ранее 1 августа,
неизвестно по какому стилю — старому или новому. Однако четыре дня спу-
стя австрийский посланник граф Чернин телеграфировал из Бухареста, что
вопрос о войне или мире будет решаться лишь 21 августа. Германия не при-
давала большой веры всем этим сообщениям, и лишь по настоянию нашего
главного командования 29 июля в Плессе состоялось совещание начальников
обоих генштабов с представителем Болгарии для разработки плана операции
на случай войны с Румынией. По соглашению с командующим Макензеном
и болгарским генштабом, общее руководство разведывательной службой на
румынском фронте было возложено на нашего военного атташе в Софии, а в
Трансильвании было поручено разведотделу в Брашове.
2 августа 1916 г. наш военный атташе в Бухаресте телеграфировал, что Бра-
тиану заявил графу Чернину о его намерении сохранить нейтралитет. Началь-
ник оперативного отдела нашей главной квартиры, лучше информированный

нашей разведывательной службой, не мог удержаться от отметки на депеше:
“Паяц”.
Количество сообщений продолжало возрастать. Из особого источника мы
узнали о возражениях штабов Антанты против применений на болгарском
фронте резервных дивизий и смешанных бригад со слабой артиллерией. Это
давало основание полагать, что главные силы Румынии будут направлены про-
тив Австро-Венгрии. 13 августа мы узнали и приезде в Бухарест французского
посланника в России, с целью подписания договора о союзе и для ускорения
выступления Румынии. В середине августа полковник Родеану, ведавший за-
граничными военными закупками и подписавший, по сведениям из особого
источника, в Париже военную конвенцию, вернулся в Румынию с назначени-
ем на должность командира бригады.
Главное командование отдало в середине августа распоряжение о сосре-
доточении 1-й армии, наспех сколоченной из различных заново сформиро-
ванных частей. Ее разведотдел был организован в начале августа капитаном
Вильд в Клаузенбурге.
С необыкновенной торжественностью праздновали румыны 18 августа —
день рождения императора Франца-Иосифа. Этим они могли поколебать уве-
ренность у дипломатов, но не у нашего главного командования, которое знало,
что накануне было подписано военное соглашение с Антантой. Румынский
маскарад продолжался и дальше. 24 августа в 4 ч. 25 м. главное командование
получило телеграмму нашего военного атташе, извещавшую о неожиданном
созыве королем Фердинандом королевского совета. Вслед за тем пришла теле-
грамма графа Чернина о том, что король Фердинанд выразил на аудиенции
надежду сохранить нейтралитет. Вечером того же дня Братиану это подтвер-
дил, заявив, что он хочет, может и будет сохранять нейтралитет и что коро-
левский совет докажет правоту его утверждения. Между тем многословное
объявление войны уже было отправлено: 27 августа в 20 ч. 45 м. оно было
передано румынским посланником австро-венгерскому министерству ино
странных дел. Спустя четверть часа румынские войска уже перешли границу
Трансильвании.
Благодаря отличной информации разведывательной службы, это вовсе не
было неожиданностью для нашего главного командования. Причиной того,
что мы почти без боя отдали новому противнику часть страны, была напря-
женная обстановка на других театрах войны, не позволявшая достаточно быс
тро снять оттуда войска. Кроме того, низкая пропускная способность транс-
ильванских железных дорог не давала возможности быстро перебрасывать
войска к месту назначения.
Уступка противнику венгерской территории вызвала сильное волнение в
Будапеште. Еще более ухудшил обстановку наплыв беженцев, к которому Вен-
грия была совершенно не подготовлена, так как граф Тисса, не веря в близ-
кое наступление Румынии, не принял никаких мер. О поведении румынских
войск в оккупированных областях свидетельствует следующий захваченный
нами приказ 13-й пехотной бригады:
«Как раз в деревне Алавалу, где сейчас находятся наши войска, начинается
часть территории, заселенная почти сплошь румынами. Поэтому необходимо
полностью прекратить грабежи, дабы действительно стать подлинными осво-
бодителями наших угнетенных братьев”.
После полного закрытия границ нашей разведывательной службе потре-
бовалось известное время, чтобы примениться к новым условиям. Наши кон-
сульства и резидентуры вынуждены были покинуть Румынию, оставшиеся же
там органы могли пересылать информацию лишь окружным путем. Капитан
Болдескул был заблаговременно командирован в Софию для организации
радиоразведки, но, разумеется, для достижения нужных результатов требова-
лось время. Вследствие слабости наших пограничных частей, число захвачен-
ных пленных было незначительно. Разведывательные пункты, расположенные
близко к границе, вынуждены были спешно эвакуироваться.
Относительно состава румынской армии в конце июня мы были хорошо
информированы.
Менее точно мы были осведомлены о новых формированиях: по нашим
данным они увеличивали состав пехоты до 350-360 батальонов, конницы —
до 112 эскадронов. К этому нужно было еще прибавить формирование третьей
очереди, примерно в составе 80 000 штыков и 35 батарей; сверх того, имелось
шесть тяжелых артиллерийских полков с 126 орудиями.
Общая численность румынской армии перед самым началом войны со-
стояла, по агентурным сведениям, из 345 батальонов, 136 эскадронов и 332
батарей. Фактически же, по данным Киритеску, было сформировано 377 ба-
тальонов. Мы знали о формировании 16 дивизий, но, имея сведения об орга-
низации еще других дивизий, мы считали всего в составе румынской армии
около 20 дивизий. Фактически их было 23, но шесть из них были не готовы к
выступлению.
На наше счастье, румыны льстили себя надеждой, что, как и в 1913 г., им
достаточно будет совершить марш без серьезных боев и этим оказать реша-
ющее влияние на исход войны. О требованиях военной обстановки они тог-
да очень мало беспокоились. Правда, как мы позднее узнали из переписки,
захваченной в доме генерала Ярка в Бузеу, в критике не было недостатка. Эти
документы освещали весьма неприглядную картину спора между Ярка и ге-
нералом Авереску, возникшего в связи с нападками Ярка на румынское ко-
мандование. Против этих нападок выступил лейтенант Корвин Петреску, но
затем, соблазненный деньгами, он перешел на сторону генерала Ярка и стал
утверждать, что автором оскорбительного для генерала Ярка памфлета являет-
ся генерал Авереску. Желая выжать еще больше денег, он предложил купить
у него брошюру, которую якобы написал Авереску и в которой поносилось
семейство Братиану. Брат генерала Ярка купил эту брошюру, рассчитывая на-
нести смертельный удар Авереску. Тем не менее Авереску остался в милости и
получил командование армией. Боевого успеха, впрочем, он не имел.
Румынский план войны базировался на стремлении захватить как можно
больше территории, чтобы при заключении мира требовать ее присоединения
к Румынии. Высокий горный хребет трансильванских Альп вынуждал румын
двигаться отдельными колоннами, не имевшими между собой взаимной бо
евой связи. Естественно поэтому, что румынское командование опасалось при
выходе на равнину нападения превосходных сил противника. Оно хотело дей-
ствовать с максимальной осторожностью, но это не гармонировало с офици-
альными взглядами на предстоящее “свежее и бодрое” наступление.
Стремительное продвижение румын одновременно через все перевалы
горной цепи быстро закончилось. По имевшимся данным, австрийцы имели
40 батальонов, всего около 34 000 штыков и 23 батареи; румынские же силы
насчитывали 172 батальона состава военного времени. К 2 сентября число ру-
мынских батальонов возросло до 200. На болгарской границе и в Добрудже
были сосредоточены 3-я армия и русские войска, а также “сербская доброволь-
ческая дивизия”, заново сформированная в России.
Болгария не дала себя соблазнить предложенной ей Македонией и возвра-
щением ей областей, отнятых в 1913 г., и 1 сентября 1916 г. объявила Румынии
войну. Уже 3 сентября 3-я болгарская армия, совместно с германскими войска-
ми, вторглась в Добруджу. Это ошеломило румын и внесло замешательство в
их перевозки. В связи с этим с 6 сентября румынское наступление стало замед-
ляться. Между тем к нашей 1-й армии постепенно прибывали пополнения, а в
южной части Трансильвании стала сосредоточиваться 9-я германская армия.

От нашей агентуры начали поступать многочисленные и важные сообщения.
Авиация обнаруживала лагеря противника. Были захвачены пленные, в том
числе один из высших чинов румынской армии. Постепенно стал выясняться
состав трех армий, наступавших против Трансильвании.
Медленное продвижение румын не отвечало их надеждам — оказать ре-
шающее влияние на исход войны на восточном фронте. Успехи болгар в До-
брудже также нарушили их расчеты. Поддержка, оказывавшаяся болгарам со
стороны соплеменников, была настолько значительна, что командование 17-го
русского корпуса решило ликвидировать все коренное население южнее Ман-
галии. Об этом мы узнали из перехваченной радиограммы 3-й кавалерийской
дивизии. По инициативе разведывательного бюро, над расположением серб-
ской дивизии были разбросаны, при помощи воздушных шаров, прокламации
на хорватском, сербском и чешском языках.
Вначале дешифровка румынских радиограмм была сопряжена с большими
трудностями, но вскоре эта работа полностью себя оправдала, ибо румыны,
как и русские в период расцвета нашей радиоразведки, передавали по радио
оперативные приказы. Благодаря этому, мы получили полную картину обста-
новки на болгарском фронте. Нами был перехвачен детальный оперативный
приказ о контрнаступлении 14 сентября добруджской армии, усиленной во-
йсками из Трансильвании. Уже 16 сентября разведывательное бюро смогло
передать в штаб 1-й армии в Колошвар (Клаузенбург) первые дешифрованные
радиограммы, относившиеся к румынским войскам в Трансильвании.
Для радиоразведки наступили лучшие времена. В Софии был организован
радиоразведывательный центр во главе с капитаном Янша, помощником ко-
торого был назначен капитан Маросан, имевший уже большие заслуги в деле
дешифровки. В этот центр поступали перехваченные сообщения не только от
болгарских станций подслушивания, но и с трансильванского фронта вплоть
до Мармарош—Сигета. После дешифровки они передавались главному коман-
дованию и в армейскую группу Макензена, объединившую 1-ю и 9-ю армии.
Хотя румыны строжайше запрещали нешифрованную радиопередачу, зато с
шифрованными радиограммами обращались настолько неосторожно, что нам
пришлось для разгрузки Софии дать дешифровальщика штабу 1-й армии.
В начале войны с Румынией русские прилагали все усилия к тому, чтобы
своим наступлением содействовать ожидавшемуся успеху. Благодаря подслу-
шиванию группы капитана Болдескула, получившей затем название “Австро-
Норд” (группа капитана Янша стала называться “Австро-Зюд”), наступатель

ные намерения русских всегда своевременно выявлялись. Когда, по окончании
сосредоточения 9-й армии, над Румынией исполнился приговор судьбы, рус-
ским пришлось нести кровавые жертвы, чтобы облегчить участь союзника. Их
удар из Рахово через Дунай, предпринятый 6 октября для обеспечения опера
тивной свободы хотя бы на болгарском фронте, окончился неудачей. Выдаю-
щуюся роль при этом сыграла наша дунайская флотилия.
К середине октября 1916 г. Трансильвания была почти полностью очищена
от противника. Перед разведывательной службой встала задача выяснить со-
став румынских войск, удерживавших отдельные перевалы, и определить рус-
ские силы, брошенные на подкрепление северного и южного флангов румын
ской армии. Вторая задача не составляла труда для нашей радиоразведки,
выяснявшей увод войск с русского северного и западного фронтов зачастую
на целый месяц раньше, чем данное соединение прибывало на румынский
фронт. Кроме того, агентура непрерывно следила за перебросками войск по
всему фронту, от Риги до Черного моря. Правда, к этим сообщениям приходи-
лось относиться с большой осторожностью. Слухи часто были преувеличенны-
ми, медленность перевозок приводила к ошибочным заключениям.
“В Румынию” — стало у русских крылатым словом; повсюду открыто про-
являлись ненависть и презрение к слабому союзнику.
Труднее было определить состав румынских войск. Затруднения вызыва-
лись не переменами шифра, а беспорядочным смешением румынских войск
и произвольными формированиями новых полков из четвертых батальонов,
причем им нередко присваивали номера расформированных тем временем
полков. В силу обстоятельств отдельные группы сводились в бригады, а те при-
давались каким-попало дивизиям.
24 октября принесло нашим дешифровальщикам немало страха. Вслед-
ствие утери 6-м русским кавалерийским корпусом шифров военного мини-
стерства и радиосвязи, радиограмма добруджской армии запрещала передачу
оперативных приказов по радио. Кроме того, в силу вошло новое транспони-
рующее число. Одновременно и румынские сухопутные радиостанции пре-
кратили передачу; продолжала действовать лишь радиосвязь между морским
ведомством и дунайской флотилией и связь главной квартиры с добруджской
армией. 6 ноября радиогруппа дунайской русской армии перестала пользо-
ваться “шифром службы связи №14” ввиду того, что он якобы стал известен
противнику.
Тем временем была закончена подготовка к наступлению западного флан-

га 9-й германской армии в Валахии. 10 ноября начался знаменитый победо-
носный поход. 25 ноября, к великому изумлению румын, дунайская армия ге-
нерала Макензена, состоявшая из австро-венгерских, германских, болгарских
и турецких частей, перешла Дунай у Систово. Еще раз румыны пытались, ради
спасения Бухареста, перейти в наступление. Одновременно русские армии в
Карпатах должны были атаковать противника, а салоникская армия — угро-
жать болгарам. Однако радио вновь стало болтливым. Кроме того, 1 декабря
был захвачен штабной офицер 8-й румынской дивизии с приказом, в котором
говорилось о предстоящем контрнаступлении. 6 декабря, после небольших
первоначальных успехов румын, Бух арест был все же взят. Из двадцати трех
румынских дивизий оставалось лишь восемнадцать, из которых четырнадцать
представляли собой только жалкие остатки.
17 декабря радиопередача на русском юго-западном и на русско-румын-
ском фронтах снова полностью прекратилась, так как радиостанция 1-й тер-
ской казачьей дивизии попала в плен. Радиосвязь стала оживляться лишь с
21 декабря, причем стал применяться шифр, введенный 14 декабря, но при
другом способе транспонирования. Очевидно, русские шифровальщики не хо
тели ломать себе голову. Неожиданно нам пришлось встретиться с француз-
скими шифрованными радиограммами, появившимися в связи с прибытием
для реорганизации румынской армии французской военной миссии во главе
с генералом Бертело.
После арьергардных боев русские и румыны отошли за нижнее течение
Серета и Прута. Румынская армия потеряла 140 000 чел. пленными и 60 000
убитыми и искалеченными; 180 000 чел. больных и раненых находилось в
госпиталях. На фронте оставалось лишь 70 000 штыков. Из 1300 орудий было
потеряно 520; румынская авиация обанкротилась, на ее место должны были
прибыть 100 французских самолетов.
В это время лучшими источниками сведений являлись пленные и пере-
бежчики. Работа агентуры затихла. По-видимому, много агентов попало в
руки противника, другие не в состоянии были поддерживать связь.
После овладения страной контрразведка, в начале войны сильно занятая
розысками и интернированием политически ненадежных румын, должна
была выявить изменников, состоявших на службе румынской “сигуранцы” и
русских. После взятия Бух ареста, куда сразу был направлен разведывательный
офицер, началась большая работа по просмотру оставшихся архивов. Австро-
фильские политические деятели — Карп, Маргиломан и Майореску — оста-

лись в городе. Несмотря на их дружественное отношение, за ними все же нуж-
но было смотреть.
Таким образом, война с Румынией превратилась, по существу, лишь в пере-
ходящий эпизод. Хотя часть войск центральных держав и была отвлечена на
новый фронт, зато здесь мы одержали первый решающий успех после небла-
гоприятных событий 1916 г. Тяжелые потери России в атаках для поддержки
румын и особенно во время так называемого “зимнего сражения в Карпатах”
значительно ухудшили оперативное положение русской армии.
XXVIII. ОТПРАВКА АГЕНТОВ ЧЕРЕЗ

НЕЙТРАЛЬНЫЕ СТРАНЫ
Начиная с ноября 1916 г., отправка агентов через нейтральные страны, на

основе приобретенного опыта, была сосредоточена в немногих руках. Лишь
за разведотделом армейской группы эрцгерцога Евгения и за разведцен-
тром в Фельдкирхе осталось право самостоятельной отправки агентов через
Швейцарию. Остальные высшие штабы хотя и должны были сами вербовать
агентов, но обязаны были направлять их в разведывательное бюро штаба
главного командования с пер ечнем желательных заданий. Последнее само
производило отправку по согласованию с военным атташе соответствующей
страны.
Независимо от этого, низовые разведывательные организации должны
были самостоятельно вести тактическую агентурную разведку через линию
фронта. По моим сведениям это практиковалось в широком масштабе только
против Албании и в 1918 г. —против России. В мирное время, на маневрах и
учениях, это средство разведки почти не упоминалось. Кроме того, даже шта-
бы высших соединений относились к агентурной разведке с недоверием до тех
пор, пока другие средства разведки обеспечивали достаточный приток сведе-
ний. Обычно, получив приказ о наступлении, выполнение которого требовало
выяснения целого ряда вопросов, в тыл противника посылали в самом спеш-
ном порядке первого попавшегося. И если агент, посланный таким образом,
быть может, сам по себе непригодный для этой работы или из-за отсутствия
достаточной подготовки не давал нужных сведений, то часто на этом строили
общий вывод о пользе разведки.
Румыны не в состоянии были облегчить наступление салоникской армии;

последняя в свою очередь не могла облегчить участь румын. Уже в конце янва-
ря 1916 г. генерал Саррайль, после окончательной эвакуации Дарданелл, при-
бытия подкреплений из Италии и пробившихся на юг частей сербской армии,
располагал свыше 200 000 человек и 1000 орудий. Весной прибыло еще около
75 000 сербов с Корфу и 6 августа одна итальянская дивизия.
Как сообщил нам дезертировавший офицер французской разведки, фран-
цузы тратили много денег на агентурную разведку, руководившуюся майором
Корне и Люсьен, но результаты были невелики. Стать на ноги ей помогли
лишь германские дезертиры, перебежавшие в марте.
После отправки наших войск в Тироль агентурная разведка против Сало-
ник перешла в ведение германцев и болгар. Последние в мирное время рабо-
тали с большим успехом против Сербии. Большое число болгарских офице-
ров осело в городах и вдоль границы под видом коммерсантов и чиновников.
Однако во время войны ощущался недостаток в правильной организации и
не было желания давать достаточные денежные средства. Тем не менее, при
штабе каждой армии имелся отдел агентурной разведки. Главное командова-
ние организовало свой разведотдел в Ксанти, где работали также германский
лейтенант Вальтер Шмидт и турецкий лейтенант Фуад.
Контрразведку номинально возглавлял начальник тайной полиции Георги-
ев со своим помощником Бошняковым, но фактически ею руководил герман-
ский ротмистр Грибель, а на театре войны — начальник германской полевой
полиции Гартенштейн.
Наряду с германскими агентами, против Салоник были использованы так-
же переодетые солдаты болгаро-македонской дивизии.
Нашей разведке, руководимой разведотделом 19-го корпуса в Скутари,
приходилось иметь дело, главным образом, с греками и итальянцами на тер-
ритории Албании. Из Ксанти вел наблюдение майор Павлас, тщательно обсле-
довавший район Кавалла, наш военный атташе в Афинах получал отличную
информацию от греческого генштаба, в том числе даже донесения греческого
военного коменданта в Салониках. Но материалы нашего военного атташе
приходили к нам с большим опозданием. К нашему счастью, вице-консулу
в Салониках, капитану Гофленер, удалось избежать ареста и перебраться в
Монастырь в штаб 1-й болгарской армии. Он немедленно организовал аген
турную разведку и объездил северо-западную пограничную полосу Греции, о
которой мы раньше имели очень скудные сведения. Однако в это время все
дороги в этом районе были закрыты по распоряжению греческого майора Ли-

аскас, видимо, завербованного руководителем французской разведки во Фло
рине армянином Кодаль. Некоторое время Гофленеру приходилось отправлять
своих агентов через Резна—Корча. Вскоре военный атташе в Афинах добился
снятия этого самочинного правителя, после чего Златовский, секретарь Гоф-
ленера, перебрался во Флорину. Начиная с февраля 1916 г., против Валлоны
работал разведцентр в Эльбазане, под руководством ст. лейтенанта Цитковско-
го, бывшего консула в Монастыре. Его помощником был прапорщик Свемере,
свободно владевший девятью балканскими языками. Кроме того, агентурной
разведке оказывали помощь албанские партизанские отряды барона Нопша,
капитанов Геслера и Гилярди. Впрочем, албанцам нельзя было очень доверять:
так, например, в ноябре 1916 г. партизанский отряд Гермени целиком перешел
на сторону противника. Кроме того, находившийся в Аргирокастро итальян-
ский агент Хакки-бей, один из виднейших сторонников Эссад-паши, перехва
тывал наших агентов и курьеров, отправлявшихся вице-консулом в Янине —
фон Горнбостель.
В начале марта 1916 г. французы заняли железную дорогу Салоники—Фло-
рина, захватили в плен Златовского и соединились с сербами у Корча. В связи
с этим был организован еще один разведывательный пункт в Подградец (к
югу от озера Охрида).
Повсюду говорилось о том, что после окончательного сосредоточения сер-
бов начнется наступление на Монастырь, чтобы захватить хотя бы маленькую
часть Сербии. Болгары опередили это намерение, захватив 18 августа 1916 г.
Флорину и ворвавшись во Фракию. В этот момент в войну вступила Румыния,
и маршал Макензен перешел с подкреплениями на румынский фронт. Тем не
менее у Салоник осталось достаточно сил для удержания позиции, которые
к этому времени были хорошо оборудованы. Кроме того, болгары, благодаря
получению огнеприпасов, оружия и технических средств из Германии и Ав-
стро-Венгрии, были значительно сильнее в техническом отношении, чем к на-
чалу войны. К сожалению, интендантство и средства подвоза работали сквер-
но. К этому еще присоединялось стремление населения поскорее обогатиться
при помощи войны.
В середине сентября 1916 г. салоникская армия перешла в наступление и
выгнала болгар из Флорины. Этим создалась также угроза западному флан-
гу 19-го австрийского корпуса в Албании. Капитану Гофленеру было поручено
распространить деятельность его агентуры и на Салоники.
Тем временем Антанта проявляла усиленную заботу об обеспечении тыла

салоникской армии. Еще в июле началась под ее нажимом демобилизация
греческой армии. Войска из северной Греции должны были полностью пере-
йти в район Пелопоннеса, но это, по мере возможности, оттягивалось, так как
греки опасались за Эпир, албанскую часть которого итальянцы уже оккупи-
ровали. В Салониках появился Венизелос, который после революции на Кри-
те и других греческих островах образовал временное правительство, овладев
стоявшими там греческими военными судами, и начал формировать армию
для поддержки Антанты. Стоявший в Янине 5-й корпус пытался, при участии
наших разведорганов, организовать вытеснение итальянцев из северного Эпи-
ра. По мнению наших разведорганов, достаточно было двух полков для того,
чтобы создать опору для партизанских отрядов, организованных греческим
генштабом. Франция и Англия не предприняли бы активных мер для борьбы
с восстанием эпиротов против Италии. К сожалению, наш 19-й корпус не рас-
полагал двумя полками, необходимыми для этой авантюры.
Во второй половине ноября 1916 г. дипломатические представители цен-
тральных держав и их союзников вынуждены были покинуть Афины по энер-
гичному требованию Антанты.
В то же время генерал Саррайль решил попытаться вновь перейти в на-
ступление. Турецкие и болгарские подкрепления прибыли слишком поздно.
Монастырь был взят противником. Наш разведывательный центр должен был
переехать в Прилеп. Однако этим успехом и закончилась эта операция, мало
способствовавшая облегчению положения румын. Большой разрыв между за-
падным флангом салоникской армии у озера Охрида и итальянскими укре-
плениями под Валлоной открыл широкие возможности нашим агентам, от-
правлявшимся разведорганами в Прилепе, Лине, Эльбазане, Борате и Фиери,
проникать в тыл македонского фронта вплоть до Салоник и далее в глубь Гре
ции, а также в сторону Баллоны и Эпира. Нашей агентуре оказывали под-
держку верные нам греческие офицеры. В итоге на этом театре войны агентура
оставалась нашим лучшим средством разведки.
Большую пользу приносили также хорватские солдаты, попавшие из рус-
ского плена через Архангельск и Францию в югославские части салоникской
армии, откуда всячески стремились перебежать к нам.
Большие усилия к облегчению положения румын прилагал Кадорна, тщет-
но стремившийся овладеть Триестом во время седьмого, восьмого и девятого
сражения на Изонцо. Эти атаки, закончившиеся 2 ноября 1916 г., никогда не
застигали нас врасплох. Благодаря радио и показаниям пленных и перебеж-

чиков, мы своевременно узнавали о прибытии новых войск на фронт Изонцо.
Дешифровальщикам приходилось напрягать все свои способности. Трудности
заключались не в смене шифров. Даже новый ключ, введенный 20 августа 1916
г., был раскрыт после 83-часовой работы. Однако итальянцы пользовались
одновременно не только несколькими ключами, но вводили особые шифры
в отдельных дивизиях, бригадах и даже полках. Смена позывных радиостан-
ций была нам даже наруку, так как при этом выявились станции, уже давно
прекратившие передачу. Таким образом, можно было проверить наш учет.
Благодаря снеговым метелям, наступившим в Тироле раньше нормального
срока, итальянцы вынуждены были усиленно пользоваться радиосвязью из-за
частых перерывов проволочной связи. Нашим “Пенкала” это обстоятельство
давало обильный материал.
По-видимому, Кадорна намеревался внести и свою лепту в контрнаступле-
ние русских и румын. Это выдала радиограмма от 21 ноября 1916 г., а также
переброска тяжелой артиллерии с тирольского фронта на Изонцо. Однако по-
сле понесенных тяжелых потерь у итальянцев уже не хватило сил. Кроме того,
немало работы им доставляли события внутри страны.
Из захваченных документов было видно, что революционно-анархическая
пропаганда вызывала необходимость суровых мер подавления. Судебный про-
цесс в Риме против ряда социалистов, обвинявшихся в пацифистской и анти-
патриотической пропаганде, закончился осуждением Итало Тоскано на 6 лет
тюрьмы, трех других обвиняемых — на 5 лет.
Генерал Кадорна столь же мало помог Румынии, как и раньше Сербии и
Черногории.
XXIX. ВНУТРЕННЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ

АВСТРО-ВЕНГРИИ
Чем дальше длилась война, тем больше главному командованию прихо-

дилось уделять внимания внутреннему положению страны. Доклады высших
военных органов, материалы венского контрразведывательного центра, на-
блюдения политической группы разведывательного бюро и донесения спе-
циальных секретных наблюдателей — все это давало обильный материал для
оценки внутриполитической обстановки.
Нельзя было не признать, что плохая организация продовольственного

снабжения в Австрии стала заглушать волю к войне даже у абсолютно надеж-
ных слоев населения. В немецкой части Богемии, в моравско-силезском уголь-
ном бассейне, в Штирии, Нижней Австрии и Вене дело дошло до демонстра
ций. Успокоительные заверения и ссылки на объективные условия приносили
мало пользы, если вовремя не подвозилось продовольствие.
Замечательно было то, что социал-демократия стояла в стороне от этих вы-
ступлений. 1 мая 1916 г. вождь социал-демократов Пернершторфер восхвалял
императора Вильгельма II как миролюбивого монарха и подчёркивал заинте-
ресованность рабочего класса в доведении войны до победного конца. Домес
в июле выступил на собрании австрийского союза металлистов с лозунгом
“держаться до конца”.
Такое отношение к войне со стороны социал-демократов тем более при-
мечательно, что за границей уже зарождалось движение международной со-
лидарности рабочего класса. “Голландская фракция”, настроенная явно враж-
дебно к центральным державам, постановила на мартовском конгрессе 1916 г.
в Гааге вести антимилитаристскую пропаганду в воюющих странах, распро-
странять слухи о мире в центральных державах и вести подготовку всеобщей
стачки в нейтральных странах, стремившихся вступить в войну. На конгрессе
присутствовали германские, французские и румынские социал-демократы и
анархисты; из Австрии был лишь один социал-демократ — Поль.
Прокламации, появившиеся в разных пунктах Германии и Австрии в на-
чале 1916 г., призывали население к выступлениям против войны. Были также
конфискованы открытки антивоенного характера.
Обращало на себя внимание чрезмерно большое количество немецких,
польских и венгерских евреев, дезертировавших в Голландию, в связи с чем
весной 1916 г. нами был назначен в качестве военного атташе в Гаагу подпол-
ковник Ишковский. По полученным им сведениям, дезертирство было орга-
низовано Англией при помощи сионистских организаций. Вне всякого сомне-
ния, глава сионистов в Шевенингене, Генрих Грюнцвейн, поддерживал тесную
связь с сионистами в Кракове и Львове.
Настоящим бедствием стали военнопленные, бежавшие из лагерей. К кон-
цу апреля 1916 г. их насчитывалось уже 12 440 человек. Правда, лишь немно-
гим из них, вроде генерала Корнилова, удавалось пробраться на родину, но
остальные держали наши органы охраны в постоянном страхе перед возмож
ностью диверсионных нападений. Как показала действительность, эти опа-
сения были преувеличены. Взрыв на военном заводе Энцесфельд 18 мая 1916

г. был вызван чрезмерным нагревом котла. Другие несчастные случаи также
были вызваны несоблюдением на производстве технических правил предо-
сторожности. Лишь взрыв арсенала в Цетинье, который должен был служить
сигналом к восстанию, мог быть приписан черногорцам.
Взрыв арсенала служил условным сигналом для одновременного общего
нападения на оккупационные войска. Во главе заговора, раскрытого своев-
ременно, стоял бывший сербский военный министр генерал Радомир Везо-
вич. Когда генерал-губернатор направил к нему одного офицера для передачи
требования — в 24 часа покинуть страну, Везович, совместно с двумя своими
братьями, предательски убил офицера, а сам бежал в горы. В качестве залож-
ников были взяты его отец и брат, причем было объявлено, что они будут по-
вешены, если Везович в течение пяти дней не явится на суд. Везович про-
должал скрываться. Вследствие этого его брат был отдан в руки палача; пре
старелый отец был помилован. Лишь после объявления амнистии весной 1918
г. генерал явился и тотчас же выразил готовность принять участие в борьбе с
повстанцами. Капитуляцию этого человека, ставшего героем, генерал-губер-
натор оценил как моральное поражение его самого и его приверженцев, в силу
чего приказал интернировать его в Пегстале и даже назначил ему месячное
содержание в 1000 крон.
Известную опасность представляли также пленные, возвратившиеся из
России в порядке обмена. Антигосударственная пропаганда, организованная
в русских лагерях для военнопленных, могла оказать неблагоприятное вли-
яние и на возвращавшихся. Кроме того, нужно было для будущего выявить
изменников и зачинщиков, оставшихся в России. В связи с этим нужно было
организовать своего рода политический карантин, посредством которого сле-
довало отделить лояльные элементы от антигосударственных и путем опроса
получить уличающие данные о деятельности изменников в плену. Поэтому
в середине сентября, на совещании в военном министерстве, было решено
при 10-м отделе (дела о военнопленных) организовать совместно со службой
цензуры учет политически ненадежных лиц. Кроме того, в Заснице (Герма-
ния), куда прибывали из Швеции возвращавшиеся пленные, был организован
контрольный пункт.
Со стороны государственных органов и общественных организаций стали
часто поступать протесты против массового интернирования политически по-
дозрительных лиц. Постепенно и сама контрразведка стала спокойнее смо-
треть на вещи. Провинциальным правительствам было поручено проверить

интернированных и причины их интернирования. Признанные невиновными
были освобождены. В Талердорфе (близ Граца) в середине 1916 г. из находив-
шихся 14 000 галичан и буковинцев было освобождено около 11 300 человек.
Оставшиеся были преимущественно русины. Как впоследствии выяснилось,
при этом поступили чересчур либерально. Перемышльскому военному округу
было немало хлопот с возвратившимися, среди которых оказалось очень мно-
го руссофилов. В Сирмию, после спешной проверки интернированных в лаге-
рях, вернулось столь большое количество антигосударственных элементов, что
военному командованию пришлось вновь прибегнуть к их интернированию.
Одним из последствий поражения на русском фронте явилось новое обо-
стрение польского вопроса. Социалист Иодко Наркевич предложил нашему
главному командованию использовать тайную польскую военную организа-
цию, которая, по оценке полковника Паич, насчитывала до 300 000 человек.
В условиях того времени нельзя было недооценивать такой силы. При непра-
вильном использовании она представляла большую опасность. Вопрос заклю-
чался лишь в том, на каких условиях было возможно достигнуть ее использо-
вания. Между Германией и Австро-Венгрией по этому поводу не было едино-
душия. После недавних неудач на австро-венгерском фронте Германия вовсе
не склонна была соглашаться на австро-польское соглашение. Кроме того, к
этому времени ухудшились отношения с бригадиром Пилсудским вследствие
отказа предоставить ему командование всеми польскими легионами. При-
чиной отказа были многочисленные протесты со стороны враждебных Пил-
судскому польских групп, в особенности правых партий. В результате в июле
1916 г. он подал заявление об уходе. Согласие на это было ему дано лишь 26
сентября 1916 г.
Тем временем было решено создать вместо легиона польский вспомога-
тельный корпус. В результате длительных переговоров с полковником Си-
корским, ярым сторонником австро-польского соглашения, было намечено
сформировать польский корпус в составе 4 бригад, с собственными полковы-
ми знаменами и польской формой обмундирования. Однако перед этим не-
обходима была декларация центральных держав относительно будущего Поль-
ши. В связи с сопротивлением Германии оставалось одно решение: объявить
Польшу самостоятельным государством, а Галиции обещать широкую автоно-
мию, оставляя ее польской провинцией Австрии. Поднялась целая буря не-
годования против “нового раздела Польши”. Депутат Дашинский резко напал
на командование восточного фронта, по вине которого стал необходим этот

гнилой компромисс. Главное командование, знавшее обо всем этом от своих
секретных осведомителей, должно было приложить все усилия к дальнейше
му согласованию польского вопроса между Австрией и Германией. Вдобавок
в это время опасность на востоке была уже ликвидирована и не было больше
острой необходимости в польской армии, которая еще находилась, в сущно-
сти, в области воображения. Между тем создание самостоятельного польского
королевства, при необходимости дальнейшего выкачивания экономических
средств из населения, было сопряжено с нежелательными осложнениями. Од-
нако дело уже было начато, и 5 ноября 1916 г. центральными державами был
опубликован манифест. Как установила наша агентура, первое впечатление
было против ожидания хорошим.
Однако это длилось недолго. Антанта, в страхе перед призраком польской
армии, квалифицировала манифест как нарушение международного права.
Ее пресса изливала яд и желчь, убеждая поляков, что все это делается лишь
ради вербовки новых солдат. Руссофилы — прежде всего Дмовский — про-
тестовали. С пламенным протестом выступили Сейда, граф Замойский, Па-
деревский. Социалисты тоже возмущались оккупационными властями — “ве-
шателями Польши”, продавшими польскую независимость. Полковник Си-
корский, вздумавший возобновить вербовку, подвергся сильным нападкам.
Его называли продажным изменником, торгующим кровью польского народа.
Польская военная организация призывала вступать в ее ряды, но вооружение
своих членов откладывала до начала наступления против России.
В Польше появились агенты Антанты, агитировавшие против формиро-
вания армии. Наше посольство в Копенгагене, противодействовавшее шпи-
онажу русского полковника Потоцкого и военного атташе Бескровного, уста-
новило, что из Дании распространялась пропаганда, стремившаяся вызвать
недовольство в польском легионе и среди наших и германских войск в Поль-
ше и Литве. Вербовка в польский корпус потерпела полную неудачу. Поляки
во вновь созданном королевстве были недовольны тем, что оккупационные
власти по-прежнему изымали у них продовольствие и прочие предметы пер-
вой необходимости. Поляки в Галиции, оставшись отделенными от Польши,
ворчали. Наконец, украинцы потеряли надежду освободиться из-под власти
поляков. Следствием всего этого было глубокое недовольство и возбуждение
в стране, тяжело пострадавшей от эвакуации русскими трудоспособного на-
селения и от злоупотреблений галицийских властей. Таким образом, ловкий,
на первый взгляд, политический шахматный ход оказался неудачным во всех

отношениях.
Единственный практический успех, достигнутый разведывательной служ-
бой, заключался в том, что распространение манифеста на русском фронте
с помощью воздушных шаров значительно увеличило приток перебежчиков-
поляков. Вскоре это побудило русских использовать своих поляков на кавказ
ском фронте.
Масса документов, захваченных в Сербии, вскрыла ненормальную обста-
новку, царившую в наших приграничных областях. После первоначального
беглого просмотра этих документов комиссией полковника Керхнаве, я, в це-
лях получения общего обзора, организовал в конце 1916 г. систематическое их
изучение различными органами. По документам министра Пашича можно
было проследить все этапы широко задуманной политики по усилению Сер-
бии. Выявлены были связи со славянами в Австро-Венгрии и даже с венграми.
После аннексии Боснии и Герцеговины общая политическая линия Сербии
заключалась в скрытом вооружении и в проведении ловкого маневра, который
должен был взвалить вину за войну на Австро-Венгрию.
Перед войной сеть сербского шпионажа, при содействии чехов и сербов,
покрывала всю Австро-Венгрию. По кассовой книге сербского военного мини-
стерства за №4 г. значилась уплата 53 агентам в Боснии и Герцеговине, 31 аген-
ту в Хорвато-Словенни, 5—6 — в Венгрии и в Софии — шпиону-двойнику
инженеру Краль, который передавал сербам задания нашего военного атташе.
Еще более интересные данные обнаружили кассовые книги в отношении рас-
ходования секретного фонда сербского премьер-министра. По ним было уста-
новлено, что боровшиеся за рубежом против Австрии политические деятели,
как-то: Гинкович, Зупило, Бакотич, профессор Рейс, Грегорин, Иво, Войнович
и доктор Гаврила, получали весьма солидные субсидии. Так, например, с 29
мая по 3 июля 1915 г. Зупило получил 12 000 дииаров. Ряд наших агентов
оказался двойниками. Среди них Таушанович, продавший сербам наш шифр,
полученный от разведпункта в Панчове. Затем “международный шпион” и
мошенник Кужель, пытавшийся выдать сербскому посланнику в Афинах на-
ших агентов в Салониках. Наконец, албанец Байрам Кур, дольше всех дру-
гих игравший роль шпиона-двойника. Мы узнали также, что один чиновник
сербского происхождения, руководивший во время балканской войны нашей
радиостанцией, организованной на границе Боснии для перехватывания
сербских депеш, выдал этот секрет сербской организации “Народна Одбрана”.
Ряд документов сильно компрометировал династию Карагеоргиевичей. В

частности, было найдено обвинительное заключение военного суда от 1879
г., в котором Петр Карагеоргиевич, Лукич из Милосевача и портной Милан
Шелякович обвинялись в нелегальном приезде в Сербию в целях убийства
правящего монарха. Еще хуже было письмо С. Лукашевича Пашичу с копией
письма королю, датированного 1905 годом. В этом письме Лукашевич угрожал
королю, что если не будут удовлетворены его справедливые денежные требо-
вания, он разоблачит чудовищные факты: убийство по приказу Петра короля
Александра Обреновича, подготовку вторжения сербов в Черногорию при по-
мощи обмана пограничной стражи подложными документами; получение ко-
миссионных при заказах на орудия, намерения Петра отравить черногорскую
княжну Ксению, если она выйдет замуж за короля Александра Обреновича, и
т.п. Как видно из сербской бухгалтерии, упорный Лукашевич действительно
получил свои деньги.
При наличии подобных нравов неудивительно, что сербы, бежавшие в Же-
неву, обвиняли друг друга в расхищении казенных денег.
Сербские разведывательные органы своевременно уничтожили свои доку-
менты. Лишь в Лознице эта мера предосторожности не была принята. Благода-
ря этому, весной 1916 г. в Банья-лука начался грандиозный судебный процесс
156, а зимою в военном суде в Сараево — процесс 39 подсудимых. Начальник
разведки капитан Коста Тодорович, в сентябре 1914 г. покончивший с собою,
чтобы не попасть в плен, тщательно вел дневник и список агентов. Благодаря
этому и при помощи других документов военным экспертам удалось вскрыть
всю историю сербской разведки и связь ее с организациями “Словенски Юг”
и “Народна Одбрана”. Большинство подсудимых — 119 человек — было при-
знано виновными. Среди важнейших обвиняемых, присужденных к смертной
казии, замененной тюрьмой при помиловании, находилось 6 священников и
4 учителя.
В Далмации, где в общем славяне держались более лояльно, неожиданно
появились агитаторы, призывавшие солдат к дезертирству. Странным обра-
зом из отпуска стали часто не возвращаться даже отличные солдаты. Несмотря
на все усилия, корень зла обнаружить не удалось.
Словаки из ненависти к Италии выполняли свой долг, но ясно было, что
они лишь отложили до конца войны свои надежды на объединение с хор-
ватами. В связи с противодействием Венгрии, все более распространялась
мысль, особенно среди интеллигенции и молодежи, достигнуть объедине-
ния вне рамок Австро-Венгрии. Местные власти Краины должны были сами
признать, что школы в Лайбахе воспитывали молодежь скорее в духе государ-
ственной измены, чем в духе лояльности. За рубежом антиавстрийская про-
паганда сербов делала тревожные успехи. В Америке проживало примерно
700 000 сербов, большинство которых относилось враждебно к Австро-Вен-
грии, и этого факта нельзя было недооценивать. Эти настроения усиливали
агитационные поездки доктора Поточняк и Милана Марьянович. Правда,
среди различных организаций не было единства. В Европе Массарик стре-
мился к объединению партий, которые были едины лишь во враждебном
отношении к Австро-Венгрии. Итальянцы начали менять свое отношение к
словакам, учитывая, что враждебность словенского населения чрезвычайно
затрудняет осуществление их завоевательных планов. Министр Бисолатти
заявил в интервью, опубликованном газетой “Матен”, о предстоящем союзе
с юго-славянами.
С 1916 г. в Богемии пошло на убыль движение в пользу чешской незави-
симости. С одной стороны, вожди движения были обезврежены, с другой —
повлияла неспособность русских развить свои успехи на фронте. Кроме того,
населению было не до политики из-за продовольственных трудностей.
В южном Тироле, после бегства или интернирования ирредентистской ин-
теллигенции, одержал верх дух лояльности. В частности, он нашел выражение
в июле, когда местной стражей были захвачены изменники Чезаре Баттисти и
Фабио Фильци. Когда оба пленника совершили свое “прибытие в город”, жи
тели Триента толпами высыпали на улицу. Конвой должен был приложить все
усилия, чтобы спасти изменников от самосуда. Все же он не мог заставить на-
селение прекратить оплевывание изменников, которым оно, по итальянскому
обычаю, выражало свои чувства.
В отношении лояльности итальянцев, попавших в русский плен, их соот-
ечественники также были сильно разочарованы. Еще 6 октября 1914 г. русский
посол в Риме Крупенский предлагал переправить от 10 до 20 тысяч пленных
итальянцев. Этот план начали при помощи всевозможных хитростей при-
водить в исполнение еще до вступления Италии в войну, но большинство
пленных с возмущением отвергало предложение. Так, например, в лагере,
где находились 2500 итальянцев, лишь один дал свое согласие. Позднее, в
связи с обострением нужды среди пленных и с потерей надежды вернуться
на родину, нашлось 4300 из 25 000 пленных итальянцев, которые были при-
знаны надежными и через Архангельск отправлены в Италию. Из них только
300 человек добровольно пошли на фронт. Италия не могла скрыть своего

разочарования, и по адресу руководителя этого дела полковника Бассиньяно
было направлено немало упреков. Примерно 2000 человек из общего числа
пленных итальянцев, достигшего к этому времени 40000 человек, были со-
браны во время русской революции в лагерях у Кирсанова, но и они предпоч-
ли пробиваться через Сибирь. Пленные, попадавшие в Италию, естественно,
хотели поддерживать связь со своими семьями, не открывая, однако, своего
неблаговидного поведения. Для этой цели их почту стали отправлять по кон
спиративному адресу в Петербург “Uffizio centrale dei prigtonieri”. Но так как
итальянская почта ставила на этих письмах свой штемпель, то эта хитрость
была нами раскрыта сразу.
Бросая общий взгляд на последние месяцы 1916 г., следует признать, что
с общегосударственной точки зрения недостаток продовольствия вызвал ряд
неблагоприятных последствий, но контрразведка, благодаря своей хорошей
организации, успешно выполняла свои задачи.
Судебные работники, разбиравшие дела по шпионажу и государственной
измене, наспециализировались в этом деле. Кроме того, как им, так и работ-
никам разведки, существенную помощь приносила книга офицера генштаба
капитана доктора Зоберинг, майора Ишковского и капитана Нордегг “Служба
борьбы со шпионажем”.
Работу контрразведки облегчало то обстоятельство, что австрийский пар-
ламент с начала войны был распущен. Деятельность венгерского парламента,
вследствие более патриотичного состава депутатов, была менее опасной, хотя
и здесь произносилось немало необдуманных речей, давших богатый матери-
ал для неприятельской пропаганды.
Происшедшее 21 октября убийство премьер-министра графа Штюрк сви-
детельствовало о наличии в социал-демократической партии радикального
крыла, не подчинявшегося старому испытанному руководству Виктора Адле-
ра, Пернершторфера и Шумейера. Убийца, сын Виктора Адлера, выдвинул в
качестве мотива преступления отрицательное отношение графа Штюрка к со-
зыву парламента. Далее, в начале ноября, общегосударственная конференция
немецкой социал-демократической партии Австрии вынесла резолюцию о не-
медленном созыве парламента и выдвинула пожелание о скорейшем оконча-
нии войны.
Две недели спустя, 21 ноября 1916 г., скончался престарелый император
Франц-Иосиф.
XXX. ИМПЕРАТОР КАРЛ.

ВСТУПЛЕНИЕ В ВОЙНУ АМЕРИКИ
Цензурный отдел центрального справочного бюро Красного креста все

чаще встречал в переписке высказывания, свидетельствующие о жажде мира.
В прессе эти стремления не отражались, так как цензура не пропускала по-
добного рода статей, могущих быть использованными противником как при
знак нашей усталости и малодушия. Та же участь постигала произведения
пацифистов, работавших за границей. Пацифисты, в особенности из нашего
собственного лагеря, сильно вредили делу мира, распространяя сведения о
том, что центральные державы находятся накануне полного истощения и вы
нуждены заключить мир любой ценой. Естественно, что наша контрразведка
внимательно следила за их деятельностью.
В декабре 1916 г. разведка распространила в расположении противника
листовки с приказом императора Карла по армии и флоту о мирном пред-
ложении Австрии, Болгарии и Турции и затем повсюду проследила, какое
впечатление произведет этот приказ в неприятельских странах. У русских
наши воздушные шары с листовками часто встречали восторженный при-
ем.
Впрочем братание с нашими солдатами было ликвидировано русским ко-
мандованием при помощи телесных наказаний. Пленные, в особенности из
русских гвардейских частей, расценивали мирное предложение как признак
нашей слабости. Приказ царя по армии и флоту, перехваченный нами при по
мощи радио, призывал, в ответ на предложение мира, вытеснить противника
с территории России, и даже воскрешал давно уже погребенные старые цели
войны— Константинополь и проливы.
В Италии наше предложение и выступление американского президента
Вильсона усилили позиции сторонников мира типа Джиолитти. Кроме того,
среди населения вызвал большое недовольство призыв родившихся в 1874-
1875 гг. Все же агитация милитаристов получила перевес.
Внутри самой Австро-Венгрии мирное предложение, естественно, было
встречено с энтузиазмом и усилило симпатии к Карлу. По его желанию, цензу-
ра была ослаблена. Политические статьи, допустимые с точки зрения внешней
политики, пропускались без цензуры. 28 декабря 1916 г. на собрании социал-
демократического союза “Форвертс” Виктор Адлер впервые мог выступить от-
крыто с речью о мире.
Послание президента Вильсона, встреченное центральными державами

очень холодно, было искусно использовано государственными деятелями Ан-
танты. В ее ответной ноте от 12 ноября 1917 г. цели войны были умело облече-
ны в форму, соответствующую идеалам президента.
Карл, взяв на себя главное командование, приказал перевести главную
квартиру из Тешена в Баден, около Вены, так как другие государственные дела
требовали его пребывания вблизи столицы. Я заблаговременно выехал туда
в декабре, чтобы подготовить меры охраны. В связи с близостью столицы и
тек учестью населения Бадена — этого мирового курорта — организация необ-
ходимой охраны была нелегкой задачей. Тем не менее, благодаря содействию
местных властей, она была удовлетворительно поставлена к моменту прибы-
тия главного командования в январе 1914 г. Хотя первоначальное “пассивное
сопротивление” населения и отдельных представителей муниципалитета
было быстро ликвидировано, все же мы часто вспоминали о несравненно бо-
лее любезном отношении жителей Тешена.
В связи с назначением императором Карлом ряда новых советников и выс-
ших чиновников, в составе главного командования также произошли большие
перемены. То, что престолонаследника держали в стороне от повседневной
работы главного командования, было ошибкой. Составляли исключение лишь
мои частные доклады по вопросам разведывательной службы, вызывавшие с
его стороны большой интерес.
На фронтах наступило затишье. Однако Россия, Румыния и Италия энер-
гично вооружались. Выяснение данных о новых формированиях стояло в цен-
тре внимания разведывательной службы. Производился тщательный опрос
каждого пленного на фронте и в лагере, переписка военнопленных просма-
тривалась очень внимательно и давала весьма существенные данные.
В середине февраля мы установили у русских 116 новых батальонов; в даль-
нейшем это количество возросло до 320. Одновременно было выявлено фор-
мирование новых дивизий, число которых к концу мая достигало 72.
Румыния реорганизовала, с помощью французов, свою армию, состав ко-
торой к концу марта 1917 г. включал, по нашим сведениям, 15 пехотных диви-
зий, две кавалерийские и одну пограничную бригады.
Итальянцы в январе 1917 г. придали каждому пехотному полку по одному
маршевому батальону, большая часть новобранцев этого батальона заменялась
старослужащими трех других батальонов, благодаря чему получался боеспо-
собный четвертый батальон. Сводя вместе эти батальоны, итальянцы форми-
ровали новые пехотные берсальерские полки; старые полки получали взамен

новые маршевые батальоны. Кроме того, каждой пехотной бригаде был при-
дан один батальон, получивший № 9. Наконец в составе каждого батальона
одна пехотная рота была заменена пулеметной ротой. Выделенные пехотные
роты сводились по шести в маршевые батальоны, последние — в маршевые
полки и бригады. Учитывая эти формирования, следовало ожидать, что к на-
чалу предстоящей кампании Италия будет располагать 112 пехотными бри-
гадами, 21 полком берсальеров, 18 батальонами самокатчиков и 233 ротами
альпийских стрелков.
Хотя часть этих данных стала нам известна лишь к июню 1917 г., еще в
первые месяцы этого года мы знали об оживленной работе противников по ор-
ганизации новых частей. Это свидетельствовало о подготовке в начале весны
мощного натиска на востоке, на юге и против Германии — на западе. Герма-
ния же решила перейти к обороне, рассчитывая на успех своей беспощадной
подводной войны, начавшейся с 1 февраля 1917 г. Дипломатические отноше-
ния США и Германии были 3 февраля прерваны, а 6 апреля 1917 г. последовало
объявление войны.
Когда германский посол граф Бернсторф возвращался на пароходе “Фри-
дрих III” в Бвропу, к нему чешским агитатором и разведчиком Воска была
подослана для целей шпионажа Млада Яроушек. Впоследствии она попалась
в руки нашей контрразведки и была разоблачена как опасная шпионка и аги-
татор.
В день объявления войны Австро-Венгрия прервала дипломатические от-
ношения с США. Болгария не последовала этому примеру, благодаря чему аме-
риканский посланник в Софии мог по-прежнему поддерживать шпионаж Ан-
танты. Турция также колебалась. По мнению турецкого министра иностран
ных дел, в Константинополе было очень много шпионов и помимо американ-
ского посольства. Все же, по настоянию Германии, 17 апреля дипломатические
отношения Турции с США были прерваны.
Сербы, проживавшие в Америке, поспешили через свой “национальный
совет” предложить свои услуги американскому военному министру Бэкеру.
Разведывательное бюро еще ранее поручило военному прокурору Копржива
составить обзор «антиавстрийского движения среди сербов в Северной Аме-
рике». Эта брошюра пользовалась успехом, особенно среди гражданских ор-
ганов.
Наши специалисты, считая невозможным достать необходимое количе-
ство судов для перевозки и снабжения американских войск, значительно не-

дооценивали возможные размеры американских подкреплений.
В начале февраля 1917 г. французский генерал Нивель посетил 3-ю итальян-
скую армию на фронте Изонцо. Наша разведка вскоре выяснила, что ему было
поручено уговорить итальянцев обороняться и отправить как можно больше
войск во Францию с тем, чтобы они приняли участие в намеченном на весну
решительном ударе. Против этого возражали король Кадорна и министр Би-
соллатти. Более того, они просили о помощи Антанты в случае большого на-
ступления австро-венгерских и германских войск против Италии. Французы
на это не соглашались. В результате был найден компромисс: итальянцы долж-
ны были еще раз попытать счастья на Изонцо, для чего Франция и Англия
должны были снабдить их тяжелой артиллерией. Благодаря нашей хорошей
осведомленности, мы не придавали значения поступавшим в конце февраля
из Германии многочисленным сообщениям о крупных перебросках итальян-
ских войск во Францию. Вскоре наши агенты и другие источники подтверди-
ли, что эти ложные сведения распространялись умышленно.
Попытки французов получить подкрепление показывали, что они были
не очень уверены в успехе предстоящих операций. Император Карл предпо-
лагал поэтому, что они не очень будут противиться заключению мира, и вос-
пользовался случаем вступить через своего зятя, принца Сикста Пармского,
в непосредственные предварительные переговоры с Францией. Мне было по-
ручено снабдить ротмистра Эрдеди документами, необходимыми для выезда
в Швейцарию. При этом, однако, я не имел даже представления, что речь шла
о передаче корреспонденции принцу Сиксту.
Во время этого мирного посредничества, не имевшего, впрочем, успеха,
произошло событие большой важности: в России вспыхнула революция.
XXXI. КОММЕРЧЕСКИЙ
И ПРОМЫШЛЕННЫЙ ШПИОНАЖ
И ДИВЕРСИЯ
Из-за ошибочных представлений о длительности войны не было и мысли

о той важной роли, которую должна была играть в этой гигантской борьбе
промышленность. Лишь необходимость привлечь в широчайшем масштабе
промышленность к пополнению израсходованных запасов, далее — необ
ходимость реализовать вновь появившиеся боевые средства, расширить имев-

шиеся заводы, построить новые и перевести огромное количество предпри-
ятий с мирного производства на военное постепенно выявили, что промыш-
ленность является одним из важнейших элементов военного дела.
Аналогичным образом видоизменилась и роль торговли. Значение ее воз-
растало по мере того, как усиливалась блокада со стороны Антанты, расходо-
вались запасы импортных материалов, уменьшались продовольственные ре-
сурсы, вследствие ослабления сельского хозяйства, потери складов при отходе
и недостаточно экономного расходования продовольствия в начале войны.
Австро-Венгрия, и в мирное время ввозившая из-за границы часть необходи-
мого ей продовольствия, оказалась в тяжелом положении.
Быстро падавший импорт повлиял также на текстильную и швейную про-
мышленность. Слишком поздно перешли к централизованному распределе-
нию имевшихся запасов и ресурсов и к дифференциации потребностей по
степени их важности.
Противники центральных держав, поставщиком которых являлся, невзи-
рая на подводную войну, весь мир, находились в несравненно лучших усло-
виях. Они, естественно, были весьма заинтересованы в том, чтобы установить
состояние нашей промышленности и тем самым выяснить предел нашей вы-
носливости. Вместе с тем они стремились выяснить те скрытые пути, кото-
рыми пользовалась наша торговля для получения минимального количества
крайне необходимых нам предметов из нейтральных стран. Выяснив эти
пути, Антанта намеревалась использовать все свое мощное влияние, чтобы их
ликвидировать, и этим приблизить свою цель — взять нас измором. В связи
с этим, естественно, что против центральных держав был направлен промыш-
ленный и торговый шпионаж, в то время как последние ограничивались лишь
выявлением технических новинок неприятельской военной промышленности.
Наша контрразведка, едва справлявшаяся с другими задачами, не уделяла
большого внимания торговому и промышленному шпионажу. Она по при-
вычке считала, что для охраны скрытности военного производства достаточно
обойтись теми мерами, которые применялись в мирное время, и не могла ох
ватить широко развившуюся военную промышленность.
Это усугублялось еще доверчивостью торгово-промышленных кругов. Так,
например, экспортный отдел венской торговой палаты опубликовал в начале
войны в “Венской газете”, что у него имелись адреса заслуживающих доверия
посредников в нейтральных странах. Благодаря этому, агенты экономическо
го шпионажа получили возможность передавать через посредников сведения

своим руководителям в неприятельские государства. Коммерсанты неумыш-
ленно содействовали шпионажу, помещая в своей переписке с нейтральными
странами те данные, которые легко могли быть использованы неприятельской
разведкой. Так, например, техническое бюро Юлиус Овергоф в Вене выпусти-
ло впоследствии конфискованный список отзывов, среди которых фигури-
ровали почти исключительно заводы, работавшие на оборону, в том числе и
новые, возникшие во время войны, о существовании которых противник не
должен был знать. Этот список был направлен в Цюрих, т.е. в Швейцарию,
кишевшую шпионами обеих сторон [26].
Наличие на предприятиях нелояльных элементов значительно облегча-
ло разведывательную работу противников. Чтобы обойти цензуру, они поль-
зовались секретными связями с нейтральными странами. Фактически этот
шпионаж укрылся от нашей бдительности и на его след напали лишь наши
разведывательные органы в Швейцарии. Там заметили особый интерес, про-
являвшийся противниками к различным суррогатам, введенным в централь-
ных державах. В частности, выяснилось, что неприятельская промышленная
разведка уделяла исключительное внимание производству синтетического
каучука.
С нашей стороны интерес к неприятельской военной промышленности
стал проявляться лишь после того, как разведывательное бюро главной квар-
тиры организовало «внутреннюю разведывательную службу». Выяснилось,
что систематическая разработка соответствующих данных иностранной прес-
сы и агентурных материалов давала большие результаты, чем предполагали.
Несмотря на войну, экономические связи с заграницей, в частности через
нейтральные страны, продолжали существовать, и этим путем можно было
получить много ценного.
В качестве примера можно указать на то, что начальник отдела внутренней
разведки Прейслер выявил пребывание в качестве представителя фирмы в
Париже ответственного сотрудника одной крупной австрийской фирмы, ней-
трального подданного. От этого лица нельзя было ни ожидать, ни требовать
разведывательной работы. Однако главу фирмы удалось убедить вызвать этого
представителя в Вену якобы для переговоров о поставках. Прейслер присут-
ствовал при переговорах в качестве скромно сидевшего в углу секретаря. Бесе-
да велась по заранее составленной программе и дала массу ценного материала
о состоянии французской авиапромышленности.
Наряду с экономической разведкой, наши противники пытались прово-

дить диверсионные акты. В широком масштабе они практиковались Франци-
ей против Германии. Руководство находилось во французском военном мини-
стерстве. Энергичное участие принимал генерал Букабейль в Гааге, где ана-
логичную работу вел и русский атташе полковник Майер [27], затем советник
посольства в Берне капитан Распайль и английская организация в Роттердаме
и Копенгагене во главе с Тинслей. В Амстердаме находилась диверсионная
организация, прикрывавшаяся анархизмом и антимилитаризмом.
Для диверсий открывалось широкое поле деятельности в условиях труд-
ности снабжения: нарушение производства путем порчи машин и трубопро-
водов, поджоги заводов и складов, взрывы и повреждения железнодорожных
станции и паровозов, распространение эпизоотий. Короче говоря, объектов
для диверсий было много, но предварительным условием их успеха всегда яв-
ляется точная осведомленность об объектах, вследствие чего бдительность по
отношению к шпионам служит хорошим средством защиты от диверсии.
Еще в первые дни войны нам удалось избежать диверсионных актов путем
интернирования и изоляции всех подозрительных лиц. Этим же мероприя-
тиям, по моему мнению, мы обязаны тому, что на протяжении всей войны
нашим противникам, несмотря на тщательную организацию, не удалось осу
ществить ни одного крупного диверсионного акта. При бдительности кон-
трразведки отправка агентов для диверсии в Австрию была нелегкой задачей.
Военнопленным, которые повсюду использовались как рабочая сила, нужно
было сперва доставить с их родины средства для диверсий, а между тем наши
цензурные органы внимательно следили за доставкой писем и посылок. Они
просматривали даже внутреннее содержание колбасы, пирожного, сыров, сле-
дя, нет ли там спрятанных ножей, подрывных шнуров, трубок с едкими жид-
костями и т.п. Равным образом цензурный отдел центрального бюро Красного
креста регулярно вскрывал каждый случай включения в переписку секретных
указаний о производстве диверсий.
Главное командование, военное министерство и министерство внутренних
дел издали распоряжение о предупреждении диверсионных актов. На стенах
были расклеены обращения, призывавшие всех сообщать о замеченных призна-
ках подготовки покушений. Отпугивающе действовали объявленные суровые
наказания, по которым обвиняемые в диверсионных актах как военнослужа-
щие, так и гражданские лица, предавались военному суду. При отсутствии смяг-
чающих обстоятельств мерой наказания была смертная казнь через повешение.
Диверсионная деятельность была для нас ощутительна лишь в тылу наше-

го русского фронта. Русский полковник Терехов организовал в Минске, Риге,
Киеве, Смоленске и других городах специальные школы подрывного дела. Од-
нако его агенты не имели удачи [28]. Значительная часть их была захвачена и
казнена, в том числе отряд поручика Исакова. Русские диверсионные центры
в Румынии не проявляли особой энергии и вскоре были ликвидированы на-
шим наступлением.
Летом 1918 г. в Рагузе был арестован человек, спущенный на землю с ита-
льянского самолета. По его показаниям, Италия была намерена, пользуясь
воздушным транспортом, наводнить Австрию шпионами и диверсионными
агентами. Нельзя было недооценивать эту опасность в условиях враждебного
отношения славянского населения. Мною было выпущено всеобщее предо-
стережение, переданное гражданским органам. Действительно, в оккупиро-
ванной венецианской области, где итальянцы и без того оставили при отходе
много агентов, неоднократно были обнаружены шпионы, высаженные с само-
летов. Однако наводнить ими Австрию не удалось.
В итоге можно признать, что контрразведка вполне справилась со своей
важной задачей — борьбой против диверсионных актов.
XXXII. ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ И КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ
СЛУЖБЫ
Разведывательное дело продолжало непрерывно развиваться, хотя некоторые

работники нового главного командования пытались вносить в проверенную ор-
ганизацию разведывательной службы не всегда удачные нововведения. Так, на
пример, еще в начале 1917 г. вопросы организации польского легиона были пере-
даны из разведывательного в оперативное бюро. Впрочем, полковник Гранило-
вич, после печального опыта с легионами, мог этот шаг только приветствовать.
Уже упоминавшееся создание «центра внутренней разведки» при разве-
дывательном бюро отвечало давно назревшей необходимости. На него было
возложено использование всех экономических и научных связей между Ав-
стро-Венгрией и заграницей, а также использование газетных материалов,
неопубликованных из боязни конфискации. Ему же была поручена борьба с
экономическим шпионажем противников. Постепенно этот центр организо-
вал сеть офицеров внутренней разведки в пунктах расположения штабов, ко-

торым они оказывали существенную помощь.
Тактическая разведывательная служба значительно усилилась, благодаря
созданию артиллерийских измерительных отрядов. В связи с увеличением
численности артиллерии и разнообразием типов и калибров в феврале 1917 г.
в каждой артиллерийской бригаде была введена должность «артиллерийского
разведывательного офицера».
Министерство иностранных дел с большим опозданием пришло к мысли о
необходимости целеустремленной и систематической пропаганды в нейтраль-
ных и союзных государствах и в марте 1917 г. организовало «центр пропаган-
ды». В этом направлении кое-что делалось и раньше разведывательным бюро
и управлением военной печати. Последнему теперь было поручено руковод-
ство военной пропагандой за границей, а также борьба с неприятельской про-
пагандой, направленной против наших вооруженных сил.
Опыт показал, что при опросе обычными способами пленные никогда не
дают столько полезных сведений, сколько они разглашают при беседе между
собой без посторонних слушателей. В связи с этим, по приказу 10-й армии, на
карантинных пунктах, где взятые пленные проходили 5-дневный санитарный
карантин, были установлены приборы для подслушивания. Они дали настоль-
ко хорошие результаты, что были затем введены повсюду.
В начале 1917 г. полковник Гранилович получил командование бригадой,
после 2,5 лет пребывания во главе разведывательного бюро главной кварти-
ры. После этого я был назначен опять начальником разведывательного бюро
и временно начальником разведывательного управления генштаба. К этому
времени первое насчитывало 30, второе — 70 офицеров.
Я поставил себе задачей правильно освещать важность и заслуги незамет-
ной, но упорной работы разведывательной службы. Существенную поддержку
я нашел в одобрении верховного вождя, который 30 мая 1917 г. обратился к
офицерам разведывательной службы с соответствующим приказом.
Я придерживался старого проверенного метода — укреплять совместную
работу путем личного контакта с низовыми разведывательными органами.
Часто я созывал разведывательных офицеров фронта, а также представителей
командования и руководителей цензуры. Кроме того, 12 и 13 сентября 1917 г.
мною было организовано совещание военных атташе, так как по моим лич-
ным наблюдениям об их работе и компетенции существовали совершенно
различные мнения. Собрались все атташе, за исключением военного атташе в
Мадриде, не имевшего никакой возможности прибыть. В совещании приня-

ли также участие начальник разведывательного управления морских сил фон
Рисбек и ряд референтов главного командования и военного министерства.
Благодаря этому, на совещании удалось наметить общую линию работы на
длительный период времени.
Проявляя большое внимание к радиоподслушиванию, я охотно согласил-
ся с предложением майора Фигль о более четкой организации этого дела на
Балканах и против Италии. Была создана единая организация “Австро-Вест”.
Радиопеленгаторные станции, существовавшие до сих пор лишь в виде опыта,
получили определенную организацию и должны были путем ежедневных
измерений проверять дислокацию итальянских радиостанций. На юго-за-
падном фронте, наряду с немногими отдельными станциями, были созданы
следующие группы по 4 станции в каждой:
а) “Пенкала Боцен” — в составе четырех таких групп (Финоккио, Обербо-
цен, Тоблах, Крейцберг).
б) “Пенкала Виллах” — в составе восьми отдельных станций.
в) “Пенкала Адельсберг” — из двух групп (Адельсберг, Буйе).
Генерал Бороевич приказал особо хорошо обеспечить “Пенкала”, так как
итальянцы имели на фронте Изонцо большое число радиостанций — по мень-
шей мере 80, из них около 30 мощных. Каждой группе или отдельной станции
была отведена определенная зона подслушивания с таким расчетом, чтобы за
каждой неприятельской станцией наблюдало 2—3 станции. Дешифровку про-
изводила “Пенкала” юго-западного фронта; лишь при перемене позывных или
шифра депеши поступали в Баден. Радиостанции в Албании принимали, по-
мимо итальянских и сербских радиограмм, зашифрованных самыми просты-
ми шифрами, также французские радиограммы. Из трех французских шифров
немцы раскрыли два, мы — один.
Стремясь достигнуть максимальной четкости и наглядности в деле учета
важнейших данных по иностранным армиям и государствам, я задумал исполь-
зовать опыт информационных бюро больших газет. Редакции охотно пошли мне
навстречу, но их системы не всегда были пригодны, так как они были хороши
лишь для тех, кто сам их разрабатывал и пользовался ими в течение ряда лет.
Уже в 1915 г. венское полицейское управление организовало, в связи с недо-
статком сыщиков, курсы военно-полицейских агентов. Однако и они не могли
удовлетворить потребности. Прием на службу полицейских агентов был раз-
решен лишь с санкции разведывательного бюро главной квартиры.
Влиятельные органы настаивали на полном отделении разведки от контрраз-

ведки на фронте, что было следствием полного непонимания этой работы. На
мой взгляд, единственная опасность заключалась лишь в том, что контрразвед-
ка временами оттесняла разведку на задний план. Для противодействия этому
я строго следил за тем, чтобы обе эти функции выполнялись в рамках единой
разведывательной организации отдельными специальными органами.
Чрезвычайно велика была потребность в переводчиках, так как число
станций телефонного подслушивания достигло 190; кроме того, пропаганда на
русском фронте, опрос военнопленных и работа в концентрационных лагерях
требовали очень много людей, знавших языки.
В апреле 1918 г. на одном только итальянском фронте работало в качестве
переводчиков 220 офицеров и 1000 солдат. Были организованы специальные
курсы военных переводчиков и сформированы группы переводчиков из со-
ответствующих лиц. Само собою разумеется, они должны были быть полити
чески вполне благонадежными, так как в противном случае они могли бы
принести много вреда при выполнении деликатных поручений. Подбор ка-
дров переводчиков оказался неудачным лишь в единичных случаях. Так, осе-
нью 1917 г. два переводчика унтер-офицера, чехи, дезертировали к русским
со станции подслушивания телефонных переговоров и сообщили русским о
нашей организации службы подслушивания.
Все же я считал необходимым объединить подготовку и учет переводчиков
в одном центре. В мае 1918 г., по моему распоряжению, в Вене была организо-
вана постоянная школа военных переводчиков.
Для облегчения агентурной разведки после окончания войны мною было
намечено издание пособий для агентов по определенным районам сопредель-
ных стран — своего рода путеводителей для агентуры. В качестве образца
такого путеводителя могло служить руководство по русской Польше, весьма
удачно составленное подполковником Зденко Гофрихтер. Исход войны нару-
шил эти планы.
В середине 1917 г. низовые разведывательные органы были усилены на-
значением одного офицера в каждый батальон специально для руководства
разведкой и наблюдением за противником. При смене частей несколько на-
блюдателей унтер-офицеров и солдат оставались на прежнем участке, чтобы
ознакомить вновь прибывшие части с условиями наблюдения. В дополнение к
этому в конце года были созданы пехотные наблюдательные группы: по четы-
ре группы в каждой пехотной дивизии, три группы в кавалерийской дивизии
и одна группа в корпусе. Они были снабжены стереотрубами и телефонами

и должны были, независимо от артиллерийского наблюдения, следить за по-
лем боя и немедленно сообщать высшему начальству о важных замеченных
переменах. Им оказывали в этом помощь сигнальщики, малые радиостанции,
станция телеграфа через землю, почтовые голуби, бегуны и собаки связи.
Таким образом, к последнему году войны разведывательная служба полу-
чила такой размах, о котором в начале войны нельзя было и мечтать. К этому
времени личный состав разведывательное бюро главной квартиры состоял
из 50 сотрудников; разведуправление генштаба — из 100 сотрудников. Кроме
того, в отделе паспортов было 20 и в школе военных переводчиков — 10 офице
ров. Я давал решительный отпор стремлениям заменить на разведывательной
службе мужчин женщинами. Лишь летом 1918 г. я сделал одно исключение
для паспортного отдела, приняв на службу квалифицированную, серьезную,
исключительно работоспособную сотрудницу.
В начале апреля 1917 г. император Карл выразил желание освободить всех
интернированных уроженцев царства польского и австрийских подданных.
Разумеется, это было исполнено, но все мы были убеждены, что от этих опас-
ных лиц не следует ожидать благодарности. Над ними, следовательно, нужно
было установить полицейский надзор, между тем как служба охраны и так
была перегружена.
Стремление императора Карла к скорейшему заключению мира еще усили-
лось после крайне пессимистического доклада министра иностранных дел 12
апреля 1917 г. Этот доклад стал известен также и Антанте, что во всяком случае
не способствовало ослаблению воинственности ее политических руководителей.
Спустя месяц, мне пришлось докладывать графу Чернину об одном весьма
неприятном деле. В октябре 1914 г., когда он был посланником в Бухаресте,
у него из автомобиля был похищен портфель, в котором, среди прочих до-
кументов, был дипломатический шифр. Портфель вместе с содержимым ему
возвратили, и император Франц-Иосиф отказался принять его заявление об
отставке. Однако после взятия Бухареста на чердаке виллы премьер-министра
Братиану было найдено большое количество фотоснимков с докладов австро-
венгерского посольства и наш дипломатический шифр, т.е. как раз те доку-
менты, которые находились в портфеле графа Чернина.
Таким образом, министерству иностранных дел, которое постоянно ука-
зывало военным органам на необходимость сохранения тайны шифров, при-
шлось предъявить три фотоснимка, показывавшие, что румыны, начиная с
осени 1914 г., могли дешифровать переписку нашего посольства. После этого
не приходилось удивляться тому, что и докладная записка от 12 апреля стала
известна за границей.
Созыв австрийского парламента 30 мая 1917 г. отразился на разведыватель-
ном бюро в виде наплыва ходатайств о выдаче пропусков депутатам на въезд
в зону действующей армии.
В связи с обострением национального вопроса значительно усложнились
задачи контрразведывательной службы. Повсюду получили перевес радикаль-
ные группы национальных партий; стерлась грань между планами государ-
ственного устройства и намерениями разрушить монархию.
В конце апреля 1917 г. конференция чехов и словаков в Киеве постанови-
ла создать независимое чехословацкое государство и выпустила призыв —
вступать в чехословацкую армию. Из 332 делегатов конгресса свыше трети
были военнопленные, отпущенные из лагерей. В условиях непрекращавшейся
скрытной связи австрийских чехов с заграницей это не осталось без влияния
на настроения первых. Конспиративная переписка направлялась по новым пу-
тям, о которых мы лишь догадывались, но не могли их обнаружить.
Поляки тоже не отставали. Они требовали объединения всей Польши, т.е.
и германской части и Галиции, но против этого возражали русины, требовав-
шие автономии восточной Галиции и Буковины. Словены выступали за объ-
единение всех южных славян в рамках монархии.
Как тяжело было защищать государство в этих условиях от разрушитель-
ных элементов! Депутаты парламента стремились при всяком удобном случае
вмешиваться в деятельность контрразведки. Даже более строгое отношение
к «политически неблагонадежным» военнослужащим послужило предметом
запроса в парламенте. При этом указывали на якобы существующие особые
отличительные знаки для этих лиц. Быть может, они смешивали их с быв-
шими шпионами, которые действительно должны были носить в некоторых
концентрационных лагерях на рукавах яркие повязки.
Все стрелы прежде всего были направлены против управления военной
охраны — этой опоры контрразведки. Хотя работа этого органа была очень
успешной, он вызывал ненависть к себе со стороны тех организаций, которые
из-за него лишились ожидавшихся прибылей или получили от него по рукам
за вредную болтливость. В начале августа 1917 г. травля в парламенте привела
к увольнению маршала фон Шлейер, а 9 сентября управление было расформи-
ровано и вместо него создана «междуведомственная комиссия при военном
министерстве» во главе с генералом Шмидт фон Георгенэг и начальником от-

дела Свобода. К счастью, перемена вывески не отразилась на сущности дела.
Чрезмерная нагрузка контрразведывательной службы еще более возросла
после амнистии, объявленной 2 июля 1917 г. Еще 13 мая, вместе с прокурором
Премингером, я имел у императора 1,5-часовой доклад о деле Клофача. Им-
ператор выразил желание, чтобы обвинительный акт был предъявлен еще до
открытия парламента, дабы использовать его до вступления в силу парламент-
ской неприкосновенности. Пришел июнь, но требование о выдаче Клофача
предъявлено не было. В конце месяца начальник генштаба поручил мне обсу-
дить с главным военным прокурором вопрос об амнистии для политических
преступников.
С точки зрения интересов моего учреждения я возражал против помило-
вания зачинщиков, уличенных в государственной измене. Когда мне сооб-
щили, что вопрос уже решен, я мог лишь осудить тех советчиков, которые
использовали во вред благие намерения императора. Я указал, что считаю це
лесообразным объявление амнистии лишь по окончании войны в качестве
поощрения для тех лиц, которые вели себя затем безупречно.
Амнистия была встречена с недоумением в армии и среди лояльных эле-
ментов; расчеты на благодарность освобожденных не оправдались. В непри-
ятельских странах амнистию расценивали как признак слабости, как вынуж-
денный акт под воздействием чехов.
Не успели амнистированные выйти из-под ареста, как на них напала
страсть к путешествиям. К сожалению, командование не смогло всегда успеш-
но бороться со въездом во фронтовую зону разных Кончис, Мальфатти и т.п.
Крамарж при въезде в Прагу был торжественно встречен, как коронованный
чешский король. 12 июля наместник был вынужден признать, что настроение
руководящих политических кругов чешского народа является, с австрийской
точки зрения, революционным. У них лишь не хватало сил претворить идею
в действие. О политических властях сообщалось, что они дезориентированы и
не разбираются в том, что разрешено и что нет.
В связи с возвращением в Рагузу нотариуса маркиза де Бона, заместителя
городского головы доктора Пульезе и ряда других подозрительных лиц, ита-
льянское движение разрослось еще сильнее, чем было до войны.
Епископ г. Триеста Эндричи, возвратившийся по амнистии, возобновил
свою прежнюю деятельность, ввиду чего главное командование вынуждено
было в июне 1918 г. предложить министерству вероисповеданий и народного
просвещения прекратить антигосударственную деятельность епископа. Власти

г. Триеста, не понимая обстановки, поспешили принять амнистированных на
службу в отдел восстановительных работ. Влияние амнистированных в Трие-
сте вскоре выявилось в том, что пленных итальянцев стали встречать привет-
ственными речами.
8 августа 1917 г. Клофач отплатил за свою амнистию тем, что руководимые
им социалисты-националисты организовали в Праге забастовку 20 000 рабо-
чих в целях прекращения вывоза из Богемии угля и продовольствия. Вскоре
за этим пришлось объявить Пильзен на военном положении, дабы прекратить
эксцессы, вызванные провокационным демонстрированием в кафе “Вальдек”
изделий из белой муки.
Вследствие пропаганды, развившейся к концу 1917 г., благодаря деятель-
ности парламента и амнистированных агитаторов, даже простая крестьянка
оказалась твердо убежденной в том, что объявление независимости Богемии
сразу прекратит нужду в продовольствии, топливе и одежде.
Делались попытки повлиять и на армию. Естественно, против этого велась
борьба, поскольку позволяли силы. Так, например, в августе 1917 г. депутат
Бехинэ призывал солдат на фронте присоединиться к государственной про-
грамме чехов от 30 мая и сообщать ему о всех случаях плохого обращения.
В переписке чешских военнопленных появился такой тон, что центральное
справочное бюро сочло нужным отметить отсутствие боязни перед цензурой
и судебным наказанием.
Возвращение из лагерей православных священников и руссофилов, вроде
Маркова, усилило волнения среди русин, и без того недовольных польскими
планами. Вновь возобновилась борьба между православной и католической
церковью.
Поляки были близки к всеобщему восстанию. В начале 1917 г. немцы были
вынуждены даже арестовать Пилсудского, его начальника штаба Соснковско-
го и ряд других членов польской военной организации. Легионеры отказы-
вались приносить присягу при реорганизации во вспомогательный корпус,
и были случаи мятежа. В это время совещание военнослужащих поляков в
Петербурге постановило организовать из польских военнопленных армию в
700 000 человек для освобождения Польши и завоевания Галиции и Познани.
Цензура, бывшая важным средством для выявления умонастроений и ни-
тей антигосударственного движения, подверглась в 1917 г. значительному со-
кращению, в целях освобождения работников для нужд фронта. Много цен-
зурных отделений на оккупированной территории было расформировано или

слито. Штат цензоров был сокращен до 400 офицеров и чиновников и до 2600
солдат. О масштабе работы говорили следующие средние цифры ежемесячно
проходившей корреспонденции: через цензурное отделение в Вене — около 0,5
миллиона, через Будапешт — около 1/4 и через Фельдкирх — от 1,5 до 2 мил
лионов писем. С начала войны до конца 1917 г. телеграфная цензурная комис-
сия в Вене просмотрела 10,5 миллионов телеграмм, из которых 43 000 были
задержаны и 1375 переданы полицейскому управлению для расследования.
Несмотря на острый недостаток в людях, пришлось создавать новые цен-
зурные отделения в промышленных районах: в Резицабанье, Анине и Ора-
вицабанье, где были конфискованы социал-демократические прокламации;
затем в Остраве, где забастовка в июле 1917 г. была ликвидирована лишь пу-
тем объявления военного положения. Временная цензурная комиссия, выез-
жавшая из Вены в Остраву, установила, что движение заслуживало особого
внимания.
Контрразведку нередко тревожили сообщениями о диверсионных актах,
которые действительно в широком размере практиковались Францией и Ан-
глией в Германии. Однако при всем внимании мы не могли обнаружить ни
одного факта крупной диверсии. Все же единичные случаи были. Так, на
пример, были задержаны два неприятельских агента с чемоданом, в котором
под видом электрических фонариков фактически находились адские машины.
У итальянских пленных были найдены пропитанные парафином рулоны бума-
ги; на их имя приходило также вино, оказавшееся керосином. Взрывы 25 мая
на снаряжательном заводе в Беловец около Пильзена, 17 июня на заводе “Ам
Миттель”, пожар 25 мая на пороховом заводе Зауберсдорф около Нейнкирхена
и взрыв 10 июля 1917 г. в Праге — были, как показало расследование, обыч-
ными несчастными случаями на производстве. Аналогичные случаи имели
место и в неприятельских странах.
Необходима была максимальная бдительность, а число объектов, требо-
вавших наблюдения и охраны, было так велико, что основная задача кон-
трразведки как бы отошла на задний план. Быть может, это и было причиной
резкого уменьшения числа пойманных шпионов, или, может быть, шпионы,
наученные опытом, стали хитрее, или же, наконец, возможно, что противни-
ки, получая достаточную информацию от изменников за рубежом, имевших
скрытые связи с тылом Австро-Венгрии, стали в меньших размерах пользо-
ваться агентурой.
Было разоблачено итальянское благотворительное общество “Obera

Bonomelli”, оказавшееся шпионской организацией, руководившейся из Ми-
лана. Ее вербовочный пункт находился в Лугано. Переписка этой организа-
ции задерживалась цензурой. Возможность обхода цензуры была устранена
путем тесного взаимодействия цензурного бюро в Фельдкирхе с германским
цензурным отделом в Сент-Людвиге. С контрабандной пересылкой информа-
ции через путешественников мы боролись посредством усиления контроля
за пассажирами. Насколько недостаточен был прежний контроль, показыва-
ет тот факт, что пленным неприятельским офицерам удавалось пробираться
с подложными или купленными документами до передовых позиций нашего
фронта на Изонцо. Была захвачена целая шайка профессиональных подделы-
вателей документов во главе с польским легионером Виктором Бромович.
В целях пропаганды и ради более высокого заработка ряд венских опере-
точных и эстрадных ансамблей выезжал в нейтральные страны, причем актри-
сы обычно получали вознаграждение, едва хватавшее на дневное пропитание.
Этим пользовалась разведывательная служба Антанты, и ее щедрые кавалеры
узнавали от актрис, обычно много ездивших по Австрии, больше сведений,
чем это нам было желательно.
В оккупированной Румынии мы встретились с «воздушным шпионажем»,
организованным французскими офицерами. Неприятельские самолеты вы-
саживали в тылу нашего фронта агентов с почтовыми голубями. Эти агенты
встречали активную поддержку среди населения, в особенности у агентов ру
мынской полиции. Удалось раскрыть и обезвредить широкую сеть этой орга-
низации. Благодаря двум крупным аферам, скрытая подпольная деятельность
шпионажа стала известна широкой общественности.
XXXIII. НАПАДЕНИЕ НА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ

ПУНКТ АВСТРИЙСКОГО ФЛОТА В ЦЮРИХЕ
В Цюрихе возник конфликт между австро-венгерским генеральным консу-

лом фон Мауриг и вице-консулом капитаном Манер. Возможно, что причиной
конфликта послужили неблаговидные поступки двух агентов, состоявших в
распоряжении консула.
Последние, пользуясь полным доверием консула, вели борьбу с группой
Майера и дискредитировали ее даже во мнении военного атташе в Берне пол-
ковника фон Эйнем. В связи с этим не было придано веры сведениям группы
Манера в минировании вершины Коль ди Лана. Между тем эта вершина дей-
ствительно взлетела на воздух в тот самый день, который был указан итальян-
ским перебежчиком.
Трения с консулом побудили капитана Манера перенести разведыватель-
ный пункт флота из генерального консульства в частный дом. В ночь с 24 на
25 февраля 1917 г., когда в помещении, по небрежности, не было ни одного
сотрудника, на разведывательный пункт было совершено нападение. Утром
несгораемый шкаф был найден раскрытым при помощи кислородного при-
бора. Все содержимое его было похищено.
Этот случай получил широкую огласку. Скомпрометированный моряк и
его сотрудники должны были покинуть Швейцарию.
Самым неприятным для нас в этом было то, что в числе других документов
по агентурной работе был похищен и шифр. По общему мнению, виновника-
ми нападения были один из агентов капитана Майера — итальянский адвокат
Ливио Бини и сотрудник итальянской разведывательной службы старший лей-
тенант Вентинулья. В течение 1918 г. по этому делу стало кое-что известно, и
в результате наше разведывательное бюро установило, примерно, следующую
картину: инициатором нападения действительно был Бини, предложивший
свои план итальянскому консулу в Цюрихе Карло Менас. Последний уведомил
Рим, откуда был прислан инженер для выяснения технических возможностей.
Инженер под каким-то предлогом посетил канцелярию и пришел к убежде-
нию, что для взлома необходимо не менее двух опытных взломщиков. После
этого итальянское правительство выпустило из тюрьмы миланца де Люка и
флорентийца Палаццо и отправило их в Цюрих. На обратном пути их уже
ждали в Комо и отобрали все док ументы, оставив им и Бини в качестве возна-
граждения лишь украденные деньги. Они, однако, остались этим недовольны,
и дележка между взломщиками происходила весьма бурно. Целый десяток лет
они теребили итальянские суды своими претензиями.
XXXIV. НЕЙТРАЛЬНЫЕ ДИПЛОМАТЫ

НА СЛУЖБЕ НЕПРИЯТЕЛЬСКОЙ РАЗВЕДКИ
Румынский военный атташе в Вене, капитан Траян Старчеа, наравне с дру-

гими военными атташе находился с начала войны под негласным наблюдени-
ем полиции. При этом была обнаружена подозрительная тесная связь его со

студентом высшего технического училища Стефаном Иорга. Последний, бла-
годаря содействию со стороны капитана Старчеа, стал секретарем румынской
церкви в Вене. Создалось впечатление, что здесь не все в порядке. За ними
обоими тщательно следили, но не могли ничего обнаружить. Все же военные
власти обратили внимание на то, что в конце 1916 г., как раз к началу войны с
Румынией, Иорга должен был призываться в армию. Благодаря проявленной
неосторожности, в поведении новобранца были замечены некоторые странно-
сти, он был арестован и, наконец, передан гарнизонному суду в Вене.
Тем временем в начале 1917 г. в венский контрразведывательный пункт
поступило секретное сообщение о том, что в цензурном отделе центрального
справочного бюро Красного Kрecтa дeйcтвуeт шпиoнcкaя организация, пере-
сылающая свои материалы за границу через нейтральные дипломатические
представительства. В качестве руководителя был назван граф Фирмиан, его
помощниками — Валерио Бенуцци и Марио Ренси. Все трое были арестова-
ны. Улики быстро накоплялись: подозрительные отношения с дипломатами, в
частности с аргентинским военным атташе Карлосом Виллегас, а также с подо-
зрительными женщинами и известными ирредентистами; получение денег из
Голландии; навязчивое сближение с офицерами, возвращавшимися с фронта;
наконец, передача иностранным представителям информации о событиях на
итальянском фронте. Кроме того, арестованный по подозрению в шпионаже
лейтенант запаса Карл Пернер признался, что действительно имел беседу о
шпионаже с графом Фирмиан и убежден в существовании шпионской орга-
низации в Вене. Тем не менее, Фирмиан и Бенуцци так ловко защищали себя,
что были освобождены в конце сентября 1917 г. по распоряжению военных
властей Вены. Следствие же против Ренси и других второстепенных обвиняе-
мых продолжалось.
Однако в начале октября 1917 г. Иорга чистосердечно признался, что под
воздействием румынских националистов, использовавших, видимо, его про-
тивоестественные отношения со Старчеа, он был принужден вести с мая 1915
г. шпионскую работу по заданиям румынского военного атташе, о чем знал
и посланник князь Маврокордато. Во время выполнения своих разнообраз-
ных поручений Иорга имел встречи более чем с 50 шпионами, в большинстве
случаев — румынскими националистами. Среди них был и румынский ком-
мерческий атташе Василь Кандиани, а также недавно освобожденный граф
Фирмиан и Бенуцци. Последний особенно импонировал Иорге своей мно-
госторонней деятельностью. Он поддерживал связь не только со Старчеа и

итальянским морским министром, но и с испанским посольством. Бенуцци
собирал информацию через свою любовницу, которую он “предоставлял в рас-
поряжение” наших офицеров. Кроме того, он выдавал румынам и итальянцам
внутренние тайны цензурного отдела и, в частности, сообщал об использова-
нии переписки военнопленных в целях разведывательной службы. Он взял
также на себя заботу вновь определить графа Фирмиан, после его освобож-
дения, в цензурный отдел для дальнейшего использования этого ценного ис
точника информации.
Бенуцци использовал в своих целях и русско-французскую шпионскую ор-
ганизацию в Швейцарии. Мы напали на ее след в начале 1917 г. и выяснили,
что она пользуется услугами испанцев. Эти нейтральные подданные сделали
из шпионажа выгодное дело. Часть их обслуживала центральные державы,
другая, большая часть — страны Антанты. Военные атташе в Мадриде и Бер-
не, совместно с генеральным консульством в Цюрихе, разведпунктом в Фель-
дкирхе и разведывательным управлением генштаба, раскрыли, при участии
германского разведывательного отдела, нити этого шпионажа и выяснили,
что шпионы разъезжали по Австро-Венгрии и Германии под видом торговцев
фруктами.
Как румыны понимали нейтралитет, показывает хотя бы тот факт, что до-
клады Старчеа (с его впечатлениями об австро-венгерском фронте, куда он
был допущен) немедленно передавались русским через Братиану.
После вступления Румынии в войну Старчеа передал свою агентуру секре-
тарю чилийского посольства Филиппе Анинат. Последний переправлял мате-
риалы в неприятельские страны через Швейцарию при содействии аргентин-
ского военного атташе Виллегас.
В связи с этими разоблачениями Фирмиан, Бенуцци и Бригола были аре-
стованы. Следствие, приведшее к аресту еще двадцати лиц, естественно, за-
тянулось. Бенуцци сумел расположить охрану в свою пользу и даже, находясь
под арестом, продолжал шпионскую работу и, между прочим, вошел в связь с
испанцами Педро Рикуэльм Галера и Хоакином Фойкс. Когда это было обна-
ружено, были произведены дополнительные аресты. Дело еще не начало слу-
шаться, когда наступил государственный переворот, и все обвиняемые были
освобождены по амнистии.
Естественно, что, получив указанные сведения, мы стали особенно внима-
тельно следить за аргентинским военным атташе и чилийскими дипломатами
и нашли способы контролировать корреспонденцию этих дипломатов, столь

грубо нарушавших правила нейтралитета. Арест студентки Терезы Колбен в
октябре 1918 г. показал, что они продолжали свою деятельность: в ее меховом
боа было обнаружено зашитое разведывательное задание и ключ к шифру.
Она призналась, что ее завербовал на агентурную работу румынский военный
атташе в Берне Василь Кандиани и предложил ей передавать собранные дан-
ные секретарю чилийского посольства в Вене — Анинат. Последний отправ-
лял эти донесения со своими курьерами в Швейцарию.
Надо думать, что Анинат и другие добровольцы-посредники не из одной
любезности исполняли эту роль.
XXXV.НАША МИРНАЯ ПРОПАГАНДА

И УСПЕШНЫЕ БОИ ПРОТИВ РОССИИ
ЛЕТОМ 1917 г.
Обширная подготовка итальянцев к новому, десятому по счету, насту-

плению на Изонцо и намеченный день атаки были задолго известны нашей
разведывательной службе. В середине апреля 1917 г. наша агентура сообщила
о предстоящей поставке Англией 300—400 полевых орудий и 21 батареи тя
желых орудий; между тем Кадорна пишет, что это было лишь предложение,
которое он вынужден был отвергнуть, так как в конце апреля эту артилле-
рию нужно было снова вернуть на французский фронт. Поэтому итальянский
главнокомандующий удовлетворился 152 английскими и 35 французскими
орудиями, большей частью крупных калибров.
В этот период господствовало нервное настроение, так как итальянцы
получили сообщения о намеченном нами большом наступлении с участием
германских войск. Кадорна счел нужным заявить, что “весь фронт отличает-
ся высокой боеспособностью” и что “наше наступление выльется во второй
Верден”. По нашим же сведениям, моральное состояние итальянских войск
оставляло желать лучшего. Случаи дезертирства учащались, в особенности на
юге Италии, где из дезертиров составлялись целые банды. Десятое сражение
на Изонцо, начавшееся 12 мая и закончившееся 5 июля, дало итальянцам, при
боевых потерях в 200 000 чел., хребет “Кук” и небольшую полосу на южном
фланге. Это наступление ознаменовалось восстаниями целых итальянских
полков, отказывавшихся идти в бой. Три полка были захвачены нами в плен
почти без боя, а во время нашего контрнаступления было взято в плен еще
27 000 чел. Эти события произвели удручающее впечатление на итальянское
командование, которое приписывало их разлагающему влиянию нашей про-
паганды.
Тогда Кадорна предпринял новую попытку на тирольском фронте. Наша
агентура сообщила об этом намерении еще в марте, хотя штабы соответствую-
щих армий получили приказ лишь 27 апреля. Сражение, длившееся с 9 по 25
июня, ожидавшегося успеха не дало. Вспомогательное наступление в долине р.
Эч и против Пазубио не осуществилось вследствие упадка боевого духа войск.
Таким образом, итальянцы снова выдохлись к тому моменту, когда русские,
после поездки Керенского на фронт в июне, решили вновь перейти в насту-
пление.
В выделенных для наступления 11-й, 7-й и 8-й армиях дисциплина была
восстановлена. “Парламентеры” к нам больше почти не приходили. Но если
иссяк этот источник информации, то полностью торжествовали радиоразвед-
ка и подслушивание телефонных разговоров.
Брусилов, как мы скоро выяснили, наметил организовать прорыв у Брже-
зан, Зборова и Станиславова. Уже 25 июня мы знали, что наступление под
Бржезанами и Зборовом начнется 29 июня. Из собранных здесь 29 дивизий
11-й и 7-й армий 14 давно уже находились в резерве и, по нашим сведениям,
были готовы идти в наступление.
Эти данные побудили наше командование разработать план большого
контрнаступления. Главный удар должны были наносить германские войска
с запада по северному флангу наступавшей русской группировки, как только
последняя ввяжется в бой.
29 июня, когда подтвердились сведения о русском наступлении, был отдан
приказ о контрнаступлении.
Уже 4 июля, в разгар этих боев, мы смогли сообщить командованию, что
через два дня начнется новое большое наступление 8-й армии под Станисла-
вовым. Первоначальные успехи этого наступления и данные разведки о дви-
жении 7-й армии через Днестр для использования этих успехов потребовали
передачи сильно теснимой армии генерала Кэвесса некоторой части войск,
предназначенных для контрнаступления. В связи с этим вся задуманная опе-
рация была поставлена под знак вопроса. Однако наша точная информация в
период с 11 по 15 июля давала шансы на полный успех даже при ослаблении
ударной группы.
Впрочем, и русские в это время неплохо обслуживались агентурной раз-

ведкой. 5 июля прибыли первые эшелоны германских войск, переброшенных
с западного фронта, а уже 9 июля из Петербурга была отправлена незашифро-
ванная радиограмма:
“Для создания ударной группы против нашего наступления германцы пе-
ребросили с западного фронта на восточный 12 дивизий”.
Хотя у русских имелось достаточно времени для парирования удара, на-
чавшегося только 19 июля, все же они не выдержали натиска более сильного
противника и понесли решительное поражение. С трудом восстановленная
дисциплина не смогла выдержать морального воздействия большого насту-
пления, поддержанного мощной артиллерией. На пассивных участках наша
пропаганда продолжалась [29].
Правда, кое-где она встречала отпор. Так, например, 1 июня был захвачен
наш переводчик прапорщик Могетич, 6 июля было совершено нападение на
нашу разведгруппу, во время которого погиб лейтенант Гербст. Все же, в боль-
шинстве случаев, удавалось вступать в переговоры с русскими делегатами. По-
следние, между прочим, сообщали, что Керенский безуспешно пытался угово-
рить 9-ю армию принять участие в наступлении. Мы узнали также о создании
выборных “летучих боевых комитетов” [30], которые вмешивались в работу
штабов и подчас отменяли приказания офицеров.
Благодаря радиоразведке, воздушной разведке и показаниям пленных,
можно было систематически проследить путь отступления русской 11-и ар-
мии, за которой вскоре последовали 7-я и 8-я армии. Явно заметна была демо-
рализация целых войсковых соединений. 27 июля радиоразведка побила ре-
корд: было дешифровано 333 радиограммы, большей частью оперативного ха-
рактера. На следующий день русские ввели новый, 26-й шифр, но через сутки
он был раскрыт, так как русские еще раньше выдали метод транспонирования.
Тем временем, 23 июля, противник начал для облегчения отхода насту-
пление на север, под Двинском, и на юге, с участием восстановленной 1-й
румынской армии. Наша разведывательная служба своевременно предупре-
дила командование об этом наступлении. Успехи, достигнутые румынами,
благодаря наличию большого числа французских офицеров, в общем масшта-
бе значения не имели. Все же контрнаступление маршала Макензена, начатое
6 августа, не смогло оттеснить южный фланг неприятельского фронта. Таким
образом, эта кампания закончилась освобождением всей восточной Галиции
и Буковины, за исключением юго-восточной части последней. Ее результаты
привели к убеждению, что с этого момента русских можно больше не считать

способными к наступлению. Благодаря радиоразведке, была установлена в тот
же день начавшаяся перегруппировка на юго-западном фронте, и в течение
одного дня была выяснена их окончательная новая группировка.
XXXVI. ОЦЕНКА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБОЙ

ОБСТАНОВКИ, СОЗДАВШЕЙСЯ К МОМЕНТУ
МИРНОГО ВЫСТУПЛЕНИЯ ПАПЫ
В связи с развалом русской армии опубликованное 1 августа 1917 г. предло-

жение папы римского о мирном посредничестве приобрело крупное значение.
Стремление кончить войну распространилось по всему миру. Открытие пар-
ламента, амнистия и успехи на фронте не произвели впечатления на широкие
массы населения Австро-Венгрии, вследствие продолжавшегося ухудшения
бытовых условий и тяжести кровавых потерь. Обращение же папы встретило
живой отклик. По сведениям главного командования, продовольственное по-
ложение было неудовлетворительным, особенно в Далмации и Истрии, где
уже были зарегистрированы случаи голодной смерти. Даже в благословенной
Венгрии, после израсходования последнего урожая, стал ощущаться острый
недостаток в продуктах. Впрочем, хорошие результаты обмолота нового уро-
жая в середине июля 1917 г. подняли настроение.
Итальянцы, чрезмерные притязания которых на территорию Австрии
были серьезной помехой миру, находились, по сведениям нашей агентуры, в
весьма плачевном положении. После неудачного десятого сражения на Изон-
цо усталость от войны значительно усилилась. В Турине, Милане и других
городах происходили беспорядки. Отправка солдат на фронт вызвала «бабьи
бунты». Топливный кризис обострился; импорт хлеба сильно упал. Росло воз-
мущение против спекулянтов. Население было недовольно Англией. В сущно-
сти, за продолжение войны были лишь крупные судовладельческие компании,
которых война обогащала.
О состоявшейся в конце июля конференции Антанты в Сен Жан де Мо-
рьэнн нас информировали шесть надежных источников. Генералу Кадорна
пришлось выслушать резкие упреки со стороны союзников за его чрезмерно
большое и всегда безрезультатное расходование огнеприпасов. Они советова-
ли ему вести лучше летнее наступление против Тироля, чем на Изонцо. Ка-
дорна же считал более вероятным успех на Изонцо. Действительно, в июле мы

установили усиление артиллерии на фронте Изонцо и переброску 11 итальян-
ских бригад с тирольского фронта. Однако Кадорна все откладывал начало на
ступления. В начале августа мы узнали о намеченном подтягивании еще 5—6
бригад. Граница со Швейцарией была закрыта для товарного и пассажирского
сообщения, что тоже служило признаком близкого наступления. Число пере-
бежчиков увеличивалось, как и всегда перед крупными боями. 6 августа май-
ор Баторфи сообщил нам из плена шифрованной телеграммой о предстоящем
наступлении. 10 августа один из источников сообщил, что румынский король
и Керенский обратились к французскому правительству с просьбой о перехо-
де итальянцев в демонстративное наступление для облегчения положения на
восточном фронте. Тем не менее итальянцы активности не проявили. Объяс-
нение этому лежало в отказе бригады Кунео выступить на фронт и в восстани-
ях в бригадах Удине и Ровиго.
На конференции Антанты в Сен Жан де Морьэнн итальянцы не согла-
шались поддержать англичан своими войсками против турок, но выдвину-
ли максимальные притязания на будущую добычу в Малой Азии. Решение
было отложено до Лондонской конференции, которая, однако, не состоялась.
Месяцами продолжался торг между Италией и союзниками, за которым было
весьма забавно следить с вышки агентурной разведки, вспоминая те высокие
идеалы, которые выставлялись как цели войны.
Эти разногласия возбуждали надежду на то, что стремление к миру встре-
тит отклик и у руководителей неприятельских государств.
Впрочем, в лагере центральных держав тоже не все было благополучно.
Еще в мае 1917 г. мы узнали, что Турция вела в Швейцарии переговоры о се-
паратном мире. Она соглашалась на уступки в Малой Азии в обмен на фи-
нансовую помощь и аннулирование капитуляций. Международные еврейские
финансисты в Лондоне имели связь с министром финансов Джавидбей и хло-
потали о сепаратном мире, против чего не возражало и английское прави-
тельство. Об этом нам сообщили 22 мая 1917 г. из Константинополя. Против
сепаратного мира с Турцией боролись сионисты, считавшие его угрозой для
их надежд на создание самостоятельной Палестины.
После неудачи майского наступления генерала Саррайля военная обста-
новка на Балканах была для нас благоприятной. Лишь с начала сентября 1917
г. противник предпринял новое наступление на Западном фронте, но в нем
участвовала только французская «временная» дивизия. Эта операция интерес-
на тем, что она протекала в весьма трудных условиях передвижения. Еще 30

августа, за 8 дней до атаки, наша агентура сообщила о прибытии из Флорины
в район Корча четырех французских батальонов и предупредила о вероятно-
сти наступления противника на 20-ю горную бригаду севернее Деволи. Все же
наши подкрепления прибыли слишком поздно, и бригаде пришлось отойти в
район Лин, после чего начались бои за возврат утерянных позиций, продол-
жавшиеся до октября 1917 г.
Уже с середины мая 1917 г. англичане, желая использовать свои войска на
других театрах, настаивали на расформировании салоникской армии. Нам
это было известно из дешифрованных радиограмм. Из того же источника мы
узнали и о противодействии со стороны сербов, итальянцев и Венизелоса. В
начале июня мы узнали тем же путем о намерении Антанты принудить гре-
ческого короля Константина отказаться от престола. Первоначально этот план
не имел успеха, но затем его осуществление стало неизбежным, вследствие
насильственных мер французского адмирала Доннарт. Англия дала свое согла-
сие, довольствуясь снятием двух дивизий для.переброски в Египет и Синай.
Это ослабление должны были компенсировать греки после прихода к власти
Венизелоса.
Активным элементом салоникской армии являлись сербы, недовольные
пассивностью генерала Саррайля. Слишком поздно мы узнали, что организа-
ция сербских офицеров «Черная рука» находилась в сильнейшей оппозиции
к официальным правящим кругам. Если бы мы узнали об этом раньше, наша
пропаганда могла бы это использовать. Недовольные элементы, стоявшие во
главе указанной организации, были удалены при помощи инсценированного
в Салониках судебного процесса по обвинению в заговоре против престоло-
наследника Александра и Пашича. В июне 1917 г., при минимально возмож-
ной огласке, обвиняемые были признаны виновными и расстреляны.
В середине августа 1917 г. был сформирован батальон хорватских ланд-
штурмистов и отправлен на македонский фронт в целях пропаганды среди
сербов. Хорваты вступали в переговоры с сербскими постами, принимали от
сербов письма на родину и распространяли газету “Белградские Известия”,
выходившую в Белграде на сербском языке. В результате этой пропаганды до
сентября 1918 г. к нам перешло 9 офицеров и 445 солдат, что, разумеется, было
крайне неприятно для салоникской армии. Французы приняли решительные
меры противодействия: за хранение “Белградских Известий” грозила смерт
ная казнь. Все это мало помогало. Естественно, перебежчики были отличным
источником информации; от них мы узнавали также о наших солдатах, на-

рушивших присягу и перебежавших в сербскую добровольческую дивизию.
Летом 1917 г., когда среди союзников в Салониках происходили постоян-
ные переброски, мы еще могли рассчитывать на верность Болгарии. Однако
еще в марте 1917 г. разведывательное бюро главной квартиры пришло к убеж-
дению, что эта верность базируется исключительно на тех выгодах, которые
могут быть обеспечены центральными державами. Стоило бы Антанте пред-
ложить больше, и Болгария охотно пошла бы ей навстречу. У премьер-мини-
стра Радославова уже были известные трения с главной квартирой, которая
была близка к демократической оппозиции. По сообщению полковника Тан-
чос, сменившего нашего военного атташе в Софии полковника Новак, полевое
жандармское отделение, ведавшее контрразведкой, в связи с этими трениями
было переведено из Софии в Кюстендиль, а в Софии было создано военно-
полицейское управление при военном министерстве, которому была переда-
на контрразведывательная работа в тылу. Слабо организованной болгарской
разведывательной службой при главном командовании руководил, в тесном
контакте с германской разведкой, майор Ватев.
Русская революция не осталась без влияния на Болгарию. Усилилась ак-
тивность прогрессивно-либеральной партии Данева. В армии стала заме-
чаться социалистическая агитация. В августе произошло крупное восстание,
подавленное лишь путем многочисленных казней солдат. Среди солдат вела
разлагающую работу руссофильская аграрная партия. Усиливалось недоволь-
ство и среди офицеров. В довершение всего со Стокгольмской конференции
вернулся социалист Кирков и стал развивать пацифистскую пропаганду.
Болгары, настроенные против Германии вследствие спора из-за Добруджи
и недоверчиво относившиеся к Турции, не скрывали своих целей войны. Не
составляло секрета, что они стремились к объединению всех областей Балкан-
ского полуострова, в какой-либо мере заселенных болгарами.
Если еще учесть, что приходилось опасаться влияния русской революции
среди собственного населения Австро-Венгрии и что неограниченная подво-
дная война не дала ожидаемых результатов, то стало ясно, что мирное высту-
пление папы Бенедикта XIV необходимо было рассматривать как наиболее же
лательный выход из положения. К сожалению, это мнение не разделялось Гер-
манией, внутреннее положение которой, впрочем, было значительно прочнее.
В этот момент нам представилась заманчивая перспектива непосредственных
переговоров с французским генштабом. 7 августа 1917 г. в Швейцарии про
изошла встреча майора французского генштаба графа Арман с его родственни-

ком графом Ревертера. Эта идея возникла в период наибольшего обострения
морального состояния французской армии. Но этот кризис был скоро ослаблен
принятыми энергичными мерами. В связи с этим завязавшиеся переговоры
остались безрезультатными, так же, как и благая попытка принца Сикста.
Мало пользы для дела мира принесла шумиха, затеянная непрошенными
миротворцами вроде Фрида, Файльбогена, Мейнля, Ферстера и Уде, которые,
находясь в Швейцарии, видели все в черном цвете. Они вредили нам у союз-
ников — германцев, которые говорили даже о мощной революционной про-
паганде, руководившейся у нас принцем Александром Гогенлоэ, Ферстером и
Фридом. Еще больше они вредили за границей, куда, очевидно, писали в том
же духе, как и к себе на родину. Так, в одном из писем, перехваченном нашей
бдительной цензурой, Фрид писал в Вену некоей г-же Франкль:
«Если нам не удастся решительно порвать с Германией, то мы никогда не
получим того мира, который нам нужен. В этом направлении я и развиваю
всю свою деятельность».
В связи с начавшимся 18 августа одиннадцатым наступлением итальянцев
на Изонцо настроение в нашей стране упало. За день до этого мы были пред-
упреждены перебежавшими к нам лейтенантом и 18 солдатами 206-го ита-
льянского пехотного полка. Во время этой операции мы испытали ряд неудач.
Впервые она дала Италии значительный выигрыш территории, вследствие
чего создалась угроза Триесту.
XXXVII. ИЗМЕНА У КАРЦАНО
Еще в период одиннадцатого сражения на Иэонцо итальянский генштаб

разработал план, суливший внести полное расстройство в систему нашей обо-
роны в южном Тироле. Наиболее опасным для оборонявшихся подступом,
выводившим прямо на Триент, являлась долина верхней Бренты, так называе-
мая Валь Зугана. Ее преграждала наша оборонительная позиция, проходившая
от Монте-Чиварон к устью р. Мазо и затем по западному берегу последней.
На восточном берегу были укреплены лишь холмы выше Карцано, образовав-
шие так называемое предмостное укрепление Ментрате. Южнее предмостно-
го укрепления, на участке от Мазо до Бренты с мостом прямо на Карцано,
был расположен 5-й батальон 1-го герцоговинского пехотного полка, в составе
которого было много чехов. Батальоном временно командовал заслуженный

разведчик майор Лаком. Наиболее храбрым офицером батальона был стар-
ший лейтенант резерва Людвиг Пивко, герой боев за пик де Дана, словен по
национальности и женатый на чешке, до призыва — профессор педагогиче-
ского института. Награжденный всеми боевыми наградами, он пользовался
неограниченным доверием всех начальников и до возвращения из отпуска в
Богемии в мае 1917 г. считался лихим воякой.
С того момента он стал искать случая вступить в связь с противником,
и в конце концов ему удалось завязать сношения с неприятельской частью,
стоявшей против участка батальона. Со времени июньского сражения на этом
участке было относительное затишье. Мелкие поиски, предпринимавшиеся
против итальянцев, не имели успеха, но никто не предполагал, что причиной
неудач являлась измена.
Когда Пивко заручился доверием противника, он наметил план, ставив-
ший своей задачей открыть итальянцам путь в расположение батальона.
Пивко готовил свое черное дело с большой осторожностью. Постепенно он
вовлек чехов, служивших в батальоне, в этот заговор. Особым его доверием
пользовался один фельдфебель, которого он однажды направил в дозор, зара-
нее договорясь через перебежчиков с противником. Как было условлено, дозор
подвергся нападению, причем фельдфебель будто бы был убит взрывом. На
самом же деле он прямехонько направился в Вигенцу, где намеченный план
был рассмотрен и в целом одобрен итальянским командованием. На следую-
щий день фельдфебель вернулся в батальон и стал рассказывать небылицы о
своем чудесном спасении.
После этого план подвергся детальной разработке. При содействии Пивко
капитан итальянского генштаба Финци произвел в австрийской форме деталь-
ную рекогносцировку позиции. Для выяснения возникших вопросов и сомне-
ний понадобились повторные переговоры с Пивко или с его людьми. Они без
труда проходили к итальянцам ночью под видом проверки сторожевого охра-
нения. Условным вызовом служил взрыв двух гранат в определенном районе
в часы обычного затишья.
Однако еще не все было выяснено, ночь для нападения не была еще установ-
лена, когда случилось непредвиденное событие. Один из участников заговора
пытался завербовать повара-чеха, присланного в батальон. Он сообщил пова-
ру о визите фельдфебеля в Виченцу и, чтобы рассеять его сомнения, заметил,
что старший лейтенант Пивко в курсе всего дела. Повар, не решаясь что-либо
разглашать в батальоне, насыщенном заговорщиками, бежал ночью в штаб ди-

визии для разоблачения. Будучи сильно возбужден, он сперва произвел в шта-
бе впечатление душевнобольного. Когда же он начал настаивать и назвал имя
Пивко, хорошо известного выдающегося офицера, его сочли за клеветника,
посадили под арест и дело передали прокурору. Последний был так убежден
в лживости обвинения, что решил уличить клеветника очной ставкой с обви-
ненными им лицами. Единственную улику — временное отсутствие фельдфе-
беля — Пивко сумел правдоподобно объяснить. Доносчик снова был взят под
арест, заподозренные были отпущены, а Пивко, в виде удовлетворения, было
даже поручено возглавить делегацию при встрече императора. По возвраще
нии он с воодушевлением рассказывал о любезном отношении государя.
В связи с отмеченным инцидентом и ожидая скорого большого наступле-
ния с участием германских войск, итальянское главное командование решило
ускорить проведение хитро задуманного плана. Для его осуществления была
назначена ночь с 17 на 18 сентября 1917 г. Пивко и его сообщники взяли на
себя задачу подмешать к ужину сторожевого охранения и, по возможности,
всех бойцов батальона полученное от итальянцев снотворное средство. Фель-
дфебель пулеметного отделения проследил за тем, чтобы под рукой оставалось
поменьше патронов. Телефонная связь была в руках заговорщиков, и им было
поручено прервать ее при первой же попытке известить соседей или высшее
командование. Когда настала безоблачная, но темная ночь, старший лейте-
нант Пивко, рота которого занимала участок у моста на Карцано, приказал
постам лечь спать. Он уверил их, что ничего произойти не может, так как он
сам проверит линию охранения и осмотрит лежащую впереди местность. Под
тем же предлогом он распорядился выключить электрифицированные прово-
лочные заграждения.
Таким образом, все было подготовлено для встречи итальянцев, пять ба-
тальонов которых должны были уничтожить 5-й батальон и стоявшие за ним
батареи. Передовые подразделения итальянских батальонов имели на голове
фуражки австрийского образца, дабы их приняли за своих. Пивко предпола-
гал, что батальон полка “Дейчмейстер”, составлявший гарнизон предмостного
укрепления Ментрате, увидев противника, занявшего у него в тылу Карцано,
спешно отойдет на северо-запад. Пивко по собственным впечатлениям судил
о предмостном укреплении, где он был весною, не зная, что с тех пор оно было
расширено сильными опорными пунктами, вследствие чего старые укрепле-
ния можно было использовать для прикрытия тыла.
Согласно намеченному плану, передовые части противника под руковод-

ством Пивко захватили врасплох крепко спавшие посты боевого охранения.
Спаслось лишь два человека. Патруль дейчмейстерского батальона, ничего не
подозревая, попал в плен, но из трех человек одному удалось бежать. Благо-
даря этому батальон был поднят по тревоге, а один взвод и пулеметное отделе-
ние 5-го батальона были разбужены. Командир отделения отдал распоряжение
своим подчиненным, но все они, будучи участниками заговора, отказались
его выполнить, а один в ответ даже бросил ручную гранату, от взрыва которой
был ранен этот офицер. Все эти случайности не дали противнику бесшумно
овладеть всей позицией. Убежавший начальник охранения сумел по телефону
предупредить соседний батальон и своего батальонного командира. Хотя связь
сразу порвалась, но это как раз и указывало на большой масштаб нападения.
Это подтверждал и огневой бой, разгоревшийся у Карцано и вызвавший тре-
вогу в соседней бригаде на участке Чиварон. Хотя на Карцано стали проби-
ваться лишь мелкие части, но шуму они делали много и нападали на итальян-
цев со всех сторон, вследствие чего у итальянцев, двигавшихся по строго опре-
деленному плану, началось замешательство. Случайно патруль дейчмейстер-
ского батальона натолкнулся на взвод итальянских телефонистов. Взвод был
полностью уничтожен. Стали вспыхивать осветительные ракеты, прожекторы
осветили местность около моста; благодаря этому огонь дейчмейстерского ба-
тальона не допустил установки какой-либо связи у противника. В третьем часу
в дело вмешалась артиллерия обеих сторон. Тем самым надежды итальянцев
на незаметное овладение позицией рухнули. Обстреливаемые с тыла от Мен-
трате итальянцы стали думать, что их заманили в ловушку, и майор Раморино,
командир передовой группы, приказал арестовать Пивко. Тем самым они ли-
шили себя ценного помощника.
Путь итальянским резервам был прегражден предмостным укреплением
Ментрате и включением тока в сеть электрифицированных заграждений. Ли-
шенные поддержки передовые части итальянцев в 9 часов сложили оружие.
Вследствие ревниво оберегаемой командованием фронта тайны разведы-
вательное бюро главной квартиры узнало об измене лишь в начале октября.
Тотчас же я откомандировал двух офицеров для раскрытия всех нитей загово-
ра, очевидно, ведших в тыл.
Расследование венского и пражского полицейских управлений привело к аре-
сту жены Пивко и ее отца. Жена Пивко об измене ничего не знала, предполагая
лишь, что ее муж, под влиянием революции, готовит восстание солдат на фронте.
XXXVIII. БОЛЬШОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ИТАЛИИ
Еще в августе 1917 г., когда выявились успехи итальянцев в одиннадцатом

сражении на Изонцо, австро-германское командование решило мощным уда-
ром отбросить итальянцев за линию Тальяменто для ликвидации угрозы Три-
есту. С этой целью в сентябре намечено было прорвать северный фланг фронта
на Изонцо в долине Флитчер и у Карфрейт. Германия согласилась дать 7 диви-
зий, из которых, вместе с одним австрийским корпусом, намечено было сфор-
мировать 14-ю германскую армию. Последняя, а также обе армии генерала Бо-
роевича, были подчинены эрцгерцогу Евгению, между тем как тирольский и
каринтский фронты были сведены в одну группу под командованием маршала
Конрада. Путем переброски шести австрийских дивизий с восточного фронта
и одной дивизии из Тироля, состав ударной группы эрцгерцога Евгения был
доведен до 36 дивизий, которым противостояли 52 итальянские дивизии.
Вопрос о необходимых мероприятиях со стороны разведывательной служ-
бы обсуждался мною с майором Николаи 12 сентября в Бадене и в герман-
ской главной квартире в Крейцнахе. Для скрытности подготовки с 20 сентя-
бря были прекращены почтово-телеграфные сношения с заграницей в районе
Зальцбург—Брук—Аграм. В целях введения итальянцев в заблуждение, один из
германских корпусов был первоначально расположен в Тироле, причем герман-
ские части должны были почаще появляться на передовых линиях. В связи с
этим генерал Кадорна усилил свои войска на этом участке еще семью пехотны-
ми бригадами. Кроме того, германские квартирьеры были отправлены в Триест.
Разумеется, разведывательной службой были приложены все усилия к вы-
яснению осведомленности противника о наших намерениях и о принятых им
контрмерах. Чрезвычайно кстати 20 сентября на высоте Зиф, на участке у Пу-
стерталер, нами был захвачен среди других ценных документов шифр оптиче-
ской сигнализации, а также код для телефонных переговоров.
Во время сражения величайшая ответственность лежала на радиоразведке.
Нами была предоставлена командованию 14-й армии одна “Пенкала” с опыт-
ными работниками. “Пенкала” и радиогруппы данной армии и обеих армий
на Изонцо были разбиты на два эшелона, дабы при переносе штаба командо
вания во время преследования не было перерыва в работе.
Было неизбежно, что перебежчики известят итальянцев об опасности,
угрожавшей их 2-й армии 22 октября. Однако итальянцы, уверенные в силе
своих укреплений и резервов, не сомневались в успешном отражении любого
наступления на этом участке. Кроме того, задержка в подвозе огнеприпасов и

прочего военного имущества вынудила нас отложить наступление до 24 октя-
бря, вследствие чего у итальянского командования возникли сомнения в пра-
вильности утверждений перебежчиков. Наша разведывательная служба могла
установить лишь усиление артиллерии в долине Флич. Кроме того, были при-
знаки, не внушавшие доверия, что Кадорна сосредоточил в районе Тревизо
или Виченца крупные армейские резервы, образовавшие новую 6-ю армию.
24 октября 1917 г. в разгаре нашего наступления для “Пенкала” выдался
удачный день. Одна за другой итальянские радиостанции подавали весьма
приятный для нас сигнал: “свертываемся”. К нашей радости, это крылатое
слово быстро распространилось, как лесной пожар, до самого Адриатического
моря и, наконец, перекинулось на фронт Каринтии.
Уже на следующий день наши войска достигли Тальяменто — ближайшей
цели наступления. Быстрота продвижения чрезвычайно затрудняла работу
радиоразведки; это было горячее и тяжелое время для “Пенкала”. 1 ноября,
в самый разгар беспорядочного отступления, итальянцы ввели новые позыв-
ные, чем повредили больше себе, чем нам.
К 3 ноября 4-я итальянская армия свернула на тирольском фронте радио-
станции своего северного фланга вплоть до района Фиера-ди-Примеро. Это
позволяло предполагать, что итальянцы вновь хотят оказать сопротивление на
Пиаве. Несколько перехваченных радиограмм и замеченная переброска войск
с северного фланга 4-й армии на юг подтвердили это предположение.
К 6 ноября наши войска уже перешли линию итальянских укреплений
Фриуль Северный и Фриуль Южный, а к 10 ноября заняли восточный берег
Пиаве вплоть до устья.
За два дня до того военные сообщения итальянского бюро прессы стали
выходить уже не за подписью Кадорна, а за подписью нового начальника шта-
ба главнокомандующего генерала Диаз.
По сообщениям нашей агентуры, Кадорна и новый премьер-министр Ор-
ландо присутствовали на военном совете с Ллойд-Джорджем и Пенлеве, при-
чем было решено усилить задержавшихся на Пиаве итальянцев 350 000 фран-
цузов и англичан, но зато командование на итальянском фронте должно было
перейти в руки Фоша.
Сильно пострадавшая и расшатанная 2-я итальянская армия была оттяну-
та в резерв и заменена 4-й армией. Вскоре мы выяснили, что штаб 2-й армии
расположился в Барбарано, южнее Виченца. Это обстоятельство и показания
пленных офицеров не позволяли более сомневаться в том, что противник ока

жет упорное сопротивление за Пиаве. Связь с тирольским фронтом была обе-
спечена заблаговременно сильно укрепленной итальянцами линией Монте—
Томба, Монте—Граппа, Сассо—Россо, Монте—Сиземоль.
Из Франции, Испании и Швейцарии поступали многочисленные аген-
турные сообщения об отправке войск Антанты по железным и шоссейным
дорогам. Об этом говорили повсюду. Австрийский разведывательный пункт
в Женеве сообщал о возмущениях среди некоторых французских частей,
отказывавшихся идти на итальянский фронт.
На некоторое время “Пенкала” были обречены на бездействие, так как
шифр “Cifrario rosso” был заменен новым шифром генштаба, раскрытие кото-
рого потребовало кропотливой работы. Тем временем, 21 ноября были пере-
хвачены радиограммы, указавшие на прибытие 46-й французской пехотной
дивизии.
В ночь на 23 ноября по приказу начальника итальянской радиосвязи все
радиостанции сообщили центральной станции о своем местонахождении и
о расположении соответствующих штабов, если последние стояли отдельно.
Благодаря этому, мы быстро установили дислокацию всех итальянских соеди-
нений включая и находившиеся поблизости в резерве, а также расположение
среднекалиберной и тяжелой артиллерии. Достигнув Пиаве, наше наступле-
ние остановилось, так как дальнейшее продвижение не было и не могло быть
подготовлено, главным образом, вследствие плохого корма и усиленного на-
пряжения, связанного с недохваткой лошадей. Кроме того, германские части
уже готовились к отправке на французский фронт.
Группам “Пенкала” пришлось заняться раскрытием нового шифра ита-
льянских стационарных радиостанции, которые вошли теперь в этапную
зону и были включены в полевую сеть связи. Кроме того, итальянский офи-
цер для связи при салоникской армии стал пользоваться новым шифром. Эти
радиограммы “Si” (называвшиеся так по их начальным инициалам) еще раз
сыграли крупную роль позже, во время итало-французской операции в Алба-
нии.
Тем же шифром начальник итальянской военной миссии в Румынии, ге-
нерал Ромен, телеграфировал своему главному командованию о положении
у румын и у русских. Он особенно был усерден в информации как раз в тот
момент, когда русские радиостанции замолчали, за что мы были ему вдвойне
благодарны.
“Пенкала Баден”, кроме того, должна была обрабатывать радиокоррсспон-

денцию с колониями, которая стала осенью весьма оживленной. Из нее мы
узнали о прекращении призыва в войска населения Северной Африки и дру-
гих колоний. Это было особенно важно для нас потому, что после последних
потерь Италия приблизилась к последней грани своего напряжения.
Прибытие англичан и французов в Италию поставило перед нашими ма-
стерами радиоразведки и дешифровки совершенно новые задачи. Трудности
были усилены еще тем, что первоначально войска находились на отдыхе,
ввиду чего для использования радио было мало случаев. К счастью, еще на
Балканах мы собрали большой материал по радиотелеграфу французов. Для
ознакомления с английскими методами ротмистр Бухер был на две недели
командирован в германский центр дешифровки в Спа. Первая французская
радиограмма была перехвачена 23 декабря 1917 г.
Тем временем еще в середине декабря мы выяснили, что французские под-
крепления (10-я армия) состояли из 12-го и 31-го корпусов. Менее точно мы
были информированы об англичанах, но все же знали, что они перебросили
11-й и 14-й корпуса.
К началу декабря 1917 г. все признаки уже говорили о том, что в первое
время противники ограничатся обороной, причем усиление участка между
Брентой и Пиаве показало, что именно отсюда они ждут наибольшей опас-
ности.
После поражения политико-моральное состояние итальянских войск,
наспех пополненных контингентами 1898 и частично 1899 гг., естественно,
оставляло желать лучшего. В перехваченном нами приказе командира 56-й
дивизии предписывалось бдительное наблюдение за солдатами с примене-
нием строжайших дисциплинарных мер при обнаружении непатриотичсских
действий. Отношения с войсками Антанты были довольно напряженными.
Нередко происходили стычки между солдатами, несомненно вызванные неу-
важением французов и англичан к столь основательно разбитым итальянцам.
Величайшую похвалу работе нашей радиоразведки содержал доклад ита-
льянской следственной комиссии о сражении при Карфрейте:
“Достаточно указать на высокий уровень развития у противника радио-
подслушиваиия, дополненный изумительными достижениями по дешифров-
ке шифров. Благодаря этому, противник выяснил наши пути отхода, опре-
деляя наши радиостанции и расшифровывая их радиограммы. Документы,
захваченные после окончания войны, показывают, что противником были
раскрыты почти все наши шифры, включая наиболее сложные и самые секрет-
ные”. (“Корриере Делла Сера”, 19 августа 1919 г.).
Характерно, что как только итальянцы получили от дезертира наш радио-
приемник, они тотчас же ввели такие радиоприемники у себя. Показательно
также, что ни один из наших штабов не хотел отказаться от своих “Пенкала”,
когда нужно было уменьшить их число при сокращении фронта. Потребова-
лось веское слово главного командования, после чего маршал Конрад полу-
чил “Пенкала Боцен”, генерал Бороевич — “Пенкала Сен-Вито у Тальяменто
и Питторио”, эрцгерцог Евгений — “Пенкала Удине”. Число радиогрупп было
сокращено до шести, вследствие чего, помимо указанных пунктов, остались
только группы Финоккио и Штадлен.
Во время нашего наступления против итальянцев было захвачено много
документов, к которым, естественно, разведывательная служба проявляла осо-
бый интерес.
Командованию 14-й германской армии, совершенно неопытному в вопро-
сах ирредентизма, мною был придан большой знаток майор Сильватичи. В
Удине, где раньше был расквартирован штаб итальянского главнокомандую-
щего, был командирован ротмистр Паскотини. Во всех захваченных пунктах
был организован под руководством офицеров разведывательной службы тща-
тельный розыск, главным образом силами жандармерии. Особенно много ма-
териалов было найдено в пункте сбора донесений 6-го итальянского корпуса, в
замке Спесса ( близ Кормоны).
Обработка материалов в разведывательном бюро потребовала нескольких
месяцев. Наши сведения об ирредентистском движении существенно попол-
нились. Многие должностные лица, усердно служившие итальянцам во время
итальянской оккупации, оказались, согласно захваченным документам, шпи-
онами, энергично работавшими еще до войны. Кроме того, в пограничных
итальянских районах были найдены призывные свидетельства более чем 600
дезертиров, вступивших в итальянскую армию или ведших против нас агита-
цию. Хотя здание местной масонской ложи было разрушено, под развалинами
зала заседаний были найдены гербы неосвобожденных провинций.
Документы штаба 5-го итальянского корпуса, захваченные в Пальманово,
оказались роковыми для целого ряда ирредентистов южного Тироля. Обви-
няемые в числе около 110 чел. перед началом войны передавали разведыва-
тельному отделу в Вероне сведения об оборонительных работах, вооружении и
дислокации войск, состоянии снабжения и о настроениях населения. Часть их
скрылась в Верону, чтобы продолжать оттуда разведывательную работу, часть

осталась на месте для сбора сведений и информации. Произведенные аресты
произвели в Тироле сильное впечатление. В марте 1918 г. дело было передано
местному суду в Инсбруке, но вследствие наступившего переворота не вышло
из стадии расследования.
На квартире итальянского комиссара полиции г. Удине Этторе Ренцаниго
также были найдены документы, указывавшие на существование итальянского
центра шпионажа в Инсбруке, но более конкретных данных не было. Харак-
терно найденное донесение агента со штампом на конверте: “Opera Bonomelli,
Ufficio di Segretaria Milano”. Это подкрепило наши прежние сведения о шпион-
ской деятельности этого благотворительного общества. Найденные документы
осветили также печальную картину предательства наших перебежчиков, среди
которых был прапорщик Сава Ангелич, командир пулеметного взвода 52-го
пехотного полка, дезертировавший 23 февраля 1916 г. Однако и пленные выбал-
тывали слишком много. Плохой пример подал попавший в плен подполковник
Турудия, который мужественно руководил своим далматинским 22-м пехот-
ным полком в Сербии и на Изонцо, но, находясь в лагере для военнопленных,
поступил на службу к итальянцам в качестве “доверенного лица”. При помощи
подобных “доверенных” итальянцы узнавали от пленных далматинцев гораздо
больше, чем путем опроса их офицерами разведывательной службы, так как со
своими соотечественниками пленные легче делились сведениями.
Известный интерес представляло захваченное “наставление по опросу во-
еннопленных”, в котором много внимания уделялось психологическим мо-
ментам и вопросам национальности и вероисповедания как факторам, влияв-
шим на готовность пленного сообщать сведения и на их достоверность.
XXXIX. АВСТРО-ВЕНГРИЯ
ДОЛЖНА БЫТЬ РАЗРУШЕНА
Поражение итальянцев и выход из войны России не только не ослабили у

Антанты волю к войне, но, напротив, укрепили ее еще более. Это сказалось
в том, что во Франции к власти пришел наиболее ярый сторонник войны до
победного конца — Клемансо.
На конференции Антанты, состоявшейся в конце октября 1917 г. в Рапалло,
было решено создать общее верховное командование, во главе которого стали
генералы Фош, Вильсон и Кадорна. В начале декабря состоялась новая кон-

ференция, на этот раз в Париже, где Клемансо пытался осуществить единое
главное командование, причем на суше руководство должно было находиться
в руках французов, на море — у англичан и в экономической области — у аме-
риканцев. Это предложение принято не было.
Благодаря наличию связей, наша разведывательная служба могла точно
информировать главное командование об этих решениях. Разведывательная
служба дала надлежащую оценку обстановки, констатировав, что 170 диви-
зий, находившихся во Франции, будут усилены 4 дивизиями из Англии и
10 англо-французскими дивизиями с итальянского фронта. Контрнаступление
итальянцев для возвращения Венеции было отложено на более дальний срок,
когда итальянская армия оправится от поражения.
Ввиду того, что во Франции линию фронта должны были занимать около
110 англо-французских дивизий, в качестве свободного резерва к весне 1918
г. могли оставаться 74 дивизии, а также те дивизии, которые будут смене-
ны вновь прибывшими американскими войсками, еще не созревшими для
решительных операций. Возможность усиления македонского фронта за счет
французского была исключена. Вряд ли была возможна и переброска войск
из 8 английских и 5 индийских дивизий, действовавших в Сирии и Месо-
потамии. Таким образом, со стоpоны салоникской армии крупных активных
операций ожидать не приходилось.
США в смысле воинственности не уступали своим союзникам; об этом
свидетельствовало объявление войны Австро-Венгрии, опубликованное 7 де-
кабря 1917 г.
С самого начала войны Англия обнаружила непревзойденное искусство
создавать в нейтральных странах враждебность к центральным державам.
Это искусство она сохранила еще со времен классически организованной ею
травли Наполеона I. Теперь она приступила к грандиозному развертыванию
пропаганды для революционизирования Австро-Венгрии и Германии с тем,
чтобы этим компенсировать непрерывные неудачи Антанты.
Первоначально организацией агентуры, выпуском агитационной литера-
туры и ее конспиративной доставкой в Германию и Австро-Венгрию руково-
дил один лишь англичанин Гест. С начала 1916 г. аналогичной работой занялся
начальник разведотделения генерал Макдоно совместно с начальником раз-
ведуправления генералом Коккериль, организовавшим распространение про-
кламаций на фронте. Затем была развернута обширная организация во главе с
виконтом Нортклиффом для неприятельских стран и его братом лордом Ротер-

миром — для нейтральных стран. Австро-венгерской секцией ведали Уикхем
Стид и Сетон Уатсон, германской — Г. Дж. Уэллс, а затем Гамильтон Файф.
Распространением агитационного материала на итальянском фронте веда-
ла специальная комиссия пропаганды в Падуе, во главе с итальянцем полков-
ником Сицилиани. В качестве представителей других стран в ней участвова-
ли: англичанин подполковник Гренвиль-Бэкер, француз майор Грюсс, а также
представители “угнетенных народов”, которые “лучше всего” могли догово-
риться со своими соплеменниками за рубежом. Ежедневно на фронте при по-
мощи самолетов, снарядов, ракет и патрулей распространялось около милли-
она экземпляров листовок. Поставленные в окопах граммофоны призывали
на славянских языках переходить на сторону противника. Работа в глубоком
тылу велась при помощи “гражданских каналов” организации Геста и через
голландцев, швейцарцев и испанцев, разъезжавших по Австрии и Германии
под видом коммерсантов. Агент агитационной организации Джексон при
обрел в Роттердаме типографию, издавал информационный бюллетень, ску-
пал голландские газеты, учреждал пункты по конспиративной пересылке аги-
тационных материалов и попутно занимался военным шпионажем совместно
с Тинслей.
Естественно, эта активная пропаганда опиралась на известные чешские и
югославские круги, на поляков и румын.
Очень умело подчеркивалась опасность, связанная с подчинением Австро-
Венгрии германскому политическому и экономическому влиянию. Всемерно
были использованы утверждения князя Лихновского и Мюлона об Австрии
как главном виновнике войны. Различные австрийские и венгерские газеты
содержали очень много материала.
Уже в 1917 г. враждебные нам газеты без труда находили в наших изданиях
материал для пропаганды. Так, например, “Газетт де Лозанн” от 7 сентября
1917 г. просто перепечатала перевод статьи из “Арбейтер Цейтунг”. Министер-
ство иностранных дел согласилось запретить вывоз этой газеты за границу.
Когда в июне 1918 г. главное командование запретило посылку на фронт этой
газеты и некоторых других изданий, один из пунктов обратился с жалобой к
начальнику генштаба главного командования. Ему было указано, что непри-
ятельская пропаганда особенно охотно пользуется цитатами из социал-демо-
кратической прессы. В марте 1918 г. министр внутренних дел решился закрыть
газету “Абенд” за деморализующую манеру изложения, а газете “Арбейтер
Цейтунг” было сделано предупреждение о недопустимости постоянного вы-

смеивания армии и нападок на союзников.
Американцы тоже стали принимать участие в пропаганде. В 1918 г. мы уз-
нали о созыве в Вашингтоне совещания по пропаганде. На этом совещании,
где присутствовал и Нортклифф, было намечено организовать массовую аги-
тацию, главным образом при помощи интернированных австрийцев, затем
организовать отделения для контрабандной отправки литературы в Голлан-
дию, Швецию, Данию и Швейцарию. Прокламации намечено было отправ-
лять в упаковке продовольственных грузов. Для целей пропаганды американ-
цы увеличили персонал своего консульства в Швейцарии и организовали та-
кие же отделения в Голландии.
Итальянцы имели, помимо Рима, центр пропаганды в Берне, во главе с
профессором Боргезе. Под влиянием нужды итальянцы охотно внимали со-
ветам о сближении с югославянами, их соперниками на Адриатическом море.
В начале 1918 г. было приступлено к переговорам. Югославскому комитету раз-
решено было делегировать в итальянскую главную квартиру своего представи-
теля, доктора Ямбришак, который уже заслужил печальную славу как органи-
затор сербских добровольцев в России, из-за плохого вооружения служивших
пушечным мясом.
Итальянцы не отклонили помощи со стороны чехов. Подполковник Ште-
фаник уговорил правительство сформировать одну чехословацкую бригаду.
Военный министр генерал Альфиери не дал на это своего согласия. Наконец,
21 марта 1918 г. он вышел в отставку. Его преемник генерал Зупелли был ус
тупчивее. Все же он настоял, чтобы небольшому соединению в 8000 чел. было
присвоено название “экспедиционного корпуса франко-чешской армии”. Га-
зеты Антанты возвещали, что в мае эта бригада получила боевое крещение.
Однако наш источник сообщал из Парижа, что главной задачей бригады было
переманивание солдат-славян. Итальянский генштаб сам не очень верил в эту
затею, о чем говорил найденный в пулеметном убежище в Фагаре приказ, в
котором штаб настоятельно требовал поддержки чехословацкой пропаганды.
В апреле 1918 г. в Риме состоялась конференция “угнетенных народов Ав-
стро-Венгрии”, на которой присутствовали также Стид и Уатсон.
Само собою разумеется, что перебежчики, служившие в легионах, попав в
наши руки, подвергались смертной казни. Однако за все лето на итальянском
фронте эта участь постигла всего лишь 37 изменников, оказавшихся чересчур
неосторожными.
На основе работы цензуры при центральном справочном бюро, доктор

Милан Годжа сделал 5 июля 1918 г. доклад, подчеркнувший те репрессивные
меры, которыми наших пленных заставляли вступать в легионы. Один из
пленных писал: “С нами, славянами, здесь поступают мерзко, нас заставляют
сражаться против нашей родины”. Аналогичные сообщения часто встречались
в переписке. Нередко выявлялось не только патриотическое разочарование, но
и политическое отрезвление в отношении Антанты. “Какое безобразие, что
они не могут победить без помощи военнопленных”, — писал один из них.
Один из пленных офицеров резко жаловался на действия майора Деварда и
его помощников в лагере в Кирсанове. Его и еще 25 других офицеров морили
голодом за то, что они остались верными, с опозданием выдавали жалование
и применяли другие меры воздействия.
Противники, не справившиеся с нашей вооруженной силой, пытались
взорвать нас изнутри. Борьба с этой подрывной работой легла на плечи кон-
трразведки, силы которой стали уже недостаточными для выполнения много-
численных задач.
Военные успехи позволили отодвинуть рубеж непосредственной фронто-
вой зоны до государственной границы. Расширенная фронтовая зона начи-
налась у Форальберга. Вследствие надостатка в личном составе, в начале 1918
г. пришлось почти полностью ликвидировать кордон, заграждавший фронто-
вую зону, в связи с чем особое значение приобрел подвижной контроль про-
езжавших. Однако расстроенный и сильно перегруженный железнодорожный
транспорт в то время находился в весьма плачевном состоянии. Пассажирские
вагоны постоянно были переполнены. Это усложняло контроль и позволяло
пробираться беглым военнопленным и прочим, не имевшим документов.
Подделка проездных документов стала выгодным занятием. Фабрикация их
процветала преимущественно в Будапеште. Просроченные документы здесь
снова превращались в действительные. Для борьбы с этим явлением личный
состав контроля на транспорте был усилен 150 офицерами и 4000 солдат и
унтер-офицеров. В период с 1 мая по 31 августа 1918 г. было задержано 80 000
военнослужащих без документов или с просроченными документами, в том
числе 3000 дезертиров.
Нужда и моральный упадок не только сделали обыденным явлением кра-
жи на вокзалах и в вагонах, но вызвали также к жизни целые бандитские
шайки, устраивавшие ограбления товарных поездов и станционных складов.
К розыскам преступников была привлечена жандармерия, к охране станций и
складов — военная полиция, которые этим отрывались от своих прямых обя-

занностей. Все же принятых мер было недостаточно. Ясно было, что контроль
на транспорте нуждался в значительно большем расширении, особенно в Вен-
грии, где он был совершенно неудовлетворителен. Для охраны железнодорож
ных линий от бандитов приходилось пользоваться силами войсковых частей,
отведенных в тыл для восстановления.
Устрашающе росло количество дезертиров, объединявшихся в вооружен-
ные банды. Ходили слухи о регулярных бандитских организациях в Хорватии
и Богемии, так называемых “зеленых”. Для борьбы с бандитизмом власти вы-
нуждены были прибегать к помощи жандармерии и войск. Тысячи дезертиров
были пойманы, но все же “зеленые” оставались неистребимыми.
Недостаток в людях вынудил произвести дальнейшее сокращение почто-
вой цензуры, хотя разведывательное бюро главной квартиры настаивало на ее
расширении, так как она имела особо важное значение именно для борьбы с
революционным движением. Полковник Эрвин Мюллер из междуведомствен
ной комиссии пытался поправить положение, намереваясь организовать цен-
зуру в важных промышленных районах, но вследствие сопротивления мини-
стра торговли это не удалось осуществить.
В обязанности военных органов не входили систематическая пропаганда
за целость и необходимость монархии, в противовес сепаратистским стрем-
лениям. Все же разведывательное бюро внесло и здесь свою лепту, составляя
соответствующие брошюры, распространяя их за границей и ведя пропаганду
в рядах неприятельской армии.
Однако в начале 1918 г. дело пропаганды, ввиду необходимости разгрузить
разведывательную службу, было передано оперативному отделению главной
квартиры. В связи с трудностями этой работы в условиях гористой местно-
сти, наличия водного рубежа р. Пиаве и бдительного надзора неприятельской
контрразведки, оперативное отделение быстро охладело к этой работе и со-
вершенно прекратило отправку патрулей и офицеров-пропагандистов. Между
тем пропаганда, базировавшаяся на использовании стремлений к миру, могла
бы дать в это время крупные результаты. Вместе с тем итальянцам было бы не
так легко искусственно создать “победное настроение” после сражения на р.
Пиаве.
Ослабление газетной цензуры произвело удручающее впечатление на всех,
кому были дороги интересы монархии и командования. Министерство юсти-
ции чрезвычайно гордилось тем, что за десять месяцев до июля 1918 г. было 160
конфискаций, в среднем 16 в месяц. И этим оно думало спасти государство. В

Богемии газета Крамаржа “Народны Листы” в конце концов была закрыта, но
ходатайство военного командования о просмотре бухгалтерских книг с целью
выяснить зарубежные источники финансирования было отклонено.
Несмотря на все трудности и препятствия, контрразведка неуклонно вы-
полняла свой долг и по мере сил предотвращала распространение революци-
онной пропаганды из-за рубежа. Изъятие прокламаций и пропагандистской
литературы, конспиративно доставленной из-за границы, и розыск тайных ра
диостанций, служивших для пропаганды и связи с зарубежными заговорщи-
ками, не могли дать крупных результатов. Это были лишь внешние проявле-
ния болезни, глубокие причины которой требовали серьезного оперативного
вмешательства, а этому противились общие тенденции правительства.
В начале 1918 г. в Цюрихе состоялся съезд международного католического
союза. Спустя 3 дня после его закрытия через цензурный отдел в Фельдкирхе
прошла открытка с сообщением о том, что один из участников съезда вступил
в переговоры с представителями американского правительства. Кто был этот
участник, выяснилось из письма надворного советника Ламмаш к его дочери
от 31 января 1918 г., в котором он сообщал о своем отъезде в Берн для перего-
воров с представителями Вильсона. С такой откровенностью в дипломатиче-
ских делах плохо вязалась конспиративность в переписке этого миротворца,
которая велась в невинном “коммерческом” стиле: император Карл фигуриро-
вал, как “заведующий книгоиздательством”; “Отто” (граф Чернин) выпускал
“афоризмы”, Мейнл — “выдвигал прекрасные предложения по перестройке
школьного здания” и т.д.
Развитие событий внутри Австро-Венгрии внушало опасения. Трудности
продовольственного снабжения, бессилие борьбы со спекулянтами и рвачами
усиливали недовольство, вызванное голодом и нуждой. Это недовольство сде-
лалось лучшим союзником всех элементов, стремившихся к государственному
перевороту. Контрразведка была в этом отношении беспомощна, так как ей не
было дано право применять серьезные меры воздействия. Она ограничива-
лась тем, что регистрировала симптомы надвигавшейся грозы.
Контрразведка давно уже стремилась раскрыть связь чехов с зарубежными
центрами антиавстрийского движения. Окольный путь через Германию все
еще оставался открытым, ввиду чего в январе 1918 г. в Фельдкирхе была соз-
дана конференция разведывательных органов, признавшая необходимым ор-
ганизацию разведывательного пункта в Мюнхене. Однако это решение было
проведено в жизнь лишь в сентябре. Тем временем чешская разведка, имев-

шая свои ячейки при французских консульствах в Цюрихе и Женеве, могла
по-прежнему переправлять свою корреспонденцию через Баварию. Еще легче
было чехам в Париже, так как к их услугам было аргентинское посольство
в Вене, а также и болгарские дипломатические курьеры. Неудивительно, что
чехи в Австрии были отлично информированы о событиях во всем мире. Кро-
ме того, их усиленно поддерживали соплеменники, служившие в австрийских
государственных органах.
После революции в России поляки стали склоняться на сторону централь-
ных держав, но присоединение Холмщины по Брестскому миру к Украине вы-
звало среди них негодование. Вначале возбуждение обнаружилось в польском
вспомогательном корпусе, сделавшем попытку пробиться в Россию в районе
Черновиц на соединение с тремя польскими корпусами, симпатизировавшими
Антанте. Во главе заговора стоял полковник Иосиф Галлер, которому удалось
скрыться. Остальные заговорщики — около 150 офицеров и 3000 солдат —
были после слабого сопротивления задержаны и интернированы в Хусте. 19
февраля 1918 г. вспомогательный корпус был расформирован.
Странным образом в этой, несколько романтичной, затее принял участие
мой сослуживец по разведывательному бюро майор Загорский, хотя он всегда
старался держать легион вдали от политики. Впоследствии он стал генералом и
начальником польских воздушных сил. В 1927 г. он исчез загадочным образом.
В Польше к повстанцам относились благосклонно, вследствие чего кон-
трразведка должна была принять особые меры охраны во время процесса,
имевшего место в Мармарош-Сигете с июня по сентябрь 1918 г. Несмотря на
бдительность венгерской полиции, многим легионерам удалось бежать из Ху-
ста при помощи железнодорожников. Перед самым процессом были арестова-
ны три дамы в одежде сестер милосердия легиона, пытавшиеся организовать
бегство нескольких легионеров. Эти аресты, естественно, вызвали в Польше
сильное возбуждение; подсудимые рассматривались как мученики за поль-
ское дело. 28 сентября 1918 г. император Карл прекратил процесс, “учитывая
заслуги польского народа и твердо веря в его преданность монархии”.
4 марта 1918 г., в связи с бурными демонстрациями в Галиции и оккупиро-
ванной Польше, мною было созвано в Вене совещание начальников разведот-
делов Люблина, Кракова и Перемышля. Совещание признало всю серьезность
положения. Мы находились в открыто враждебной стране, население которой
лишь ожидало удобного момента для выступления.
Поляки организовали борьбу с нашей разведкой и вели наблюдение за де-

ятельностью наших органов и за телефонными переговорами. Пассивное со-
противление железнодорожных и почтово-тслеграфных служащих затрудняло
работу наших разведорганов. Положиться можно было лишь на полицейские
управления Кракова и Львова. Влиятельные поляки, находившиеся в Вене, на-
зывали эти сведения необоснованным пессимизмом; особенно ненавидели
они начальника разведотдела в Перемышле майора Гучала и коменданта во-
енной полиции в Тарнове ротмистра Киллиана.
Даже Краковский военный суд не был чужд влиянию окружавшей обста-
новки и оправдал студентку Оцог, хотя было доказано, что она распространяла
воззвания о неповиновении среди украинских солдат.
Немало заботы доставляли и югославы. После снятия военного положения
в Сербии нарастали волнения. Черногория находилась в стадии скрытого вос-
стания. Несколько агентов разведки были предательски расстреляны. Часть
вины за это падала и на халатность властей, ибо если военный суд приказывал
жандармскому посту привести для дачи показаний “жандармского агента
NN”, то этого раскрытого работника находили убитым на обратном пути.
Обвинение правительства Братиану (Румыния) всеми расценивалось, как
очковтирательство. Разведывательной службе поэтому нужно было проявлять
бдительность. Ей благоприятствовало то обстоятельство, что наши органы
пропаганды на фронтах поддерживали связь с румынскими постами охране
ния. Кроме того, возвратился ряд наших агентов, интернированных в Мол-
давии, и находилось много перебежчиков. Агенты, посланные нами в Яссы,
дополняли картину. Шифрованные радиограммы греческого представителя в
Яссах также были богатым источником информации.
Просмотр захваченных румынских документов показал, что румынское
ирредентистское движение в Венгрии не было искусственно вызвано одним
лишь государственным аппаратом. В апреле 1918 г. румынское правительство
уже не могло сдерживать это движение. Центром ирредентизма были школы,
оказавшие сильное влияние на румын в Австро-Венгрии. Мы безрезультатно
пытались перевезти румынские документы в Вену. Против этого возражали
влиятельные румыны, близкие к германскому правительству, в частности —
тайный советник Вельзер. Германское главное командование не хотело вме-
шиваться в это дело и передало решение вопроса министерству иностранных
дел. Когда при помощи начальника полиции, капитана Гартенштейна, нам
удалось добиться отправки документов в Вену, какой-то злой рок тяготел над
транспортом с документами, который так и не вышел за пределы Венгрии до

конца войны. Этот “злой рок” был инсценирован Венгрией, в результате чего
документы очутились в одной из казарм в Будапеште.
Со стороны венгерского министра внутренних дел фон Сандора, главно-
го директора почт Фоллерта, советника министерства Еккеля и начальников
пограничной охраны Гомера и Илошвая я встречал постоянное содействие.
Однако эти хорошие отношения были несколько нарушены в связи с органи
зацией при венгерском премьер-министре вспомогательного военного органа,
вызвавшего некоторые трения между правительством и главным командова-
нием. Кроме того, во главе этого органа был поставлен бывший начальник раз-
ведывательной службы штаба фронта эрцгерцога Иосифа — капитан Вильд,
защищавший крайнюю панмадьярскую точку зрения. Мы были поэтому вы-
нуждены иметь при венгерском министерстве внутренних дел своего предста-
вителя, который в отношении вопросов разведки сделал излишним посредни-
чество капитана Вильда.
Положение внутри Австро-Венгрии верно охарактеризовал захваченный
нами агент Антанты в донесении от 29 мая:
“Славянское население (особенно в Богемии и Моравии) будет упорно со-
противляться заготовкам хлебопродуктов... Надлежит отметить, что органами
пропаганды (т.е. Антанты) за последние 6 месяцев (т.е. с ноября 1917 г. по май
1918 г.) роздано около 21 000 револьверов и свыше 6000 винтовок.
Австро-Венгрия находится накануне хозяйственной катастрофы и полити-
ческого распада. Славяне рассчитывают только на Антанту.
Правительство политически недееспособно и не в состоянии энергичны-
ми мерами подавить оппозиционные партии. Болезненное стремление не
заострять политической вражды приводит к терпимому отношению ко всем
политическим направлениям. Наша пропаганда не встречает отпора. Сла-
вянские и социал-демократические газеты регулярно помещают переданные
нами статьи. Достигнутые нами крупные успехи являются залогом конечной
победы. Почва везде хорошо подготовлена, осеннее выступление не встретит
больших трудностей и быстро приведет к цели.
Авторитет государственной власти и военная дисциплина подорваны.
Даже скептик должен видеть, что в короткий срок, максимум в течение года,
обстановка приведет к желаемой катастрофе.
Энергичной пропагандой можно значительно сократить этот срок. Рас-
ходы незначительны. Логика велит энергично продолжать пропаганду (воз-
действие на газеты, прокламации и т.п.). Сейчас слова поражают лучше,

чем снаряды, а бумага дешевле пушек. Бескровное наступление приведет к
цели в кратчайший срок. Было бы бессмысленно в этих условиях гов орить
о мире”.
Вдобавок ко всему этому руководство внешней политикой Австро-Венгрии
держалось крайне пассивной тактики. В феврале 1918 г. я узнал, что оно кате-
горически воспротивилось замыслам принца Вида — возвратиться в Албанию
для создания там армии, способной облегчить положение наших войск и вы
теснить итальянцев. Я, правда, сам не верил в возможность собрать 50—100
тысяч человек, все же меня удивил запрет министерства иностранных дел
вести какую-либо энергичную пропаганду в свою пользу. Лишь одна Австро-
Венгрия вела себя так, как будто она была совершенно не заинтересована. От
имени разведывательного бюро я выступил с протестом против подобной пас-
сивности и предложил организовать пропаганду в пользу нашего императора
как будущего албанского монарх а. Когда мне удалось добиться издания соот-
ветствующих директив, было уже слишком поздно.
Военное министерство в начале февраля 1918 г. приказало вести постоян-
ные строевые занятия с солдатами, сочетая боевую подготовку с воспитани-
ем, и подвергать их переписку цензуре. 10 марта 1918 г. был, по распоряже-
нию главного командования, произведен неожиданный тщательный осмотр
солдатских вещей во всей действующей армии. При обыске были найдены
отдельные экземпляры прокламаций революционного или ирредентистского
содержания.
В марте 1918 г. был организован специальный отдел борьбы с неприятель-
ской пропагандой, который должен был противодействовать ее влиянию пу-
тем выпуска необходимых изданий и приказов и путем инструктирования
офицеров, назначенных для контрпропаганды на фронте. Во главе отдела стал
полковник Эгон Вальдштеттен.
21 и 22 мая 1918 г., под моим председательством, в военном министерстве
собрались на последнюю весеннюю конференцию руководители четырех цен-
тральных контрразведывательных органов: государственный советник Шо-
бер, начальник отделения Илоншвай, правительственный секретарь Златарич
(Аграм) и подполковник Веселый (Сараево). По окончании этой конференции,
не лишенной торжественности и приподнятости, я возобновил свою работу
по подготовке разведывательной службы к намеченному большому наступле-
нию против Италии.
XL. ПОДГОТОВКА
В РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОМ ОТНОШЕНИИ
СРАЖЕНИЯ НА р. ПИАВЕ
С начала февраля 1918 г. стали множиться агентурные донесения об уходе

англо-французских войск с итальянского фронта. Сообщения о том, что они
полностью уводятся, вскоре оказались дезинформацией. К концу февраля они
все еще оставались в Италии, и пресса Антанты сообщала, что очищение Ита-
лии признано версальским совещанием задачей последней очереди. В связи
с этим примерно в середине марта, после весенней распутицы, можно было
ожидать со стороны Италии наступления. Однако не в пользу этой версии го-
ворило то внимание, которое уделялось итальянцами западному тирольскому
фронту, куда прибывали новые подкрепления и где была сформирована новая,
7-я армия.
Начиная с последней недели февраля вплоть до середины марта, Италией
была закрыта граница с Швейцарией и прекращен транзит в Испанию. Мы
правильно оценили это как меру для обеспечения скрытности переброски
англо-французских войск во Францию. Дезинформирующие радиосообще-
ния англичан тоже были нами скоро раскрыты и подтвердили наши предпо-
ложения. К середине марта мы установили путем дешифровки радиограмм,
что в Италии оставались лишь 12-й французский и 14-й английский корпуса,
которые в конце марта были направлены на фронт в район Сетте. Как показа-
ли послевоенные итальянские труды по истории войны, эти сведения вполне
соответствовали действительности; лишь в отношении итальянских сил на
французском фронте мы, оказывается, допустили преувеличение: фактически
там было не 6—7 пехотных бригад, а только 4 бригады, составлявшие 2-й кор-
пус генерала Конте Альбриччи.
Тем временем, 23 марта, император Карл утвердил решение начальника
генштаба главного командования генерала Арцо провести демонстрации у
Тревизо. В дальнейшем решено было расширить фронт наступления на весь
участок от моря до Астико. Начало наступления было перенесено с конца мая
на 7-е, а затем на 15 июня. Итальянцы ошибочно приписывали эту оттяжку
своей пропаганде на нашем фронте.
Разведывательная служба готовилась к решительному удару. Станции теле-
фонного подслушивания, освободившиеся на русском фронте, позволили уве-
личить их число на юго-западном фронте до 82. Это было особенно важно
в связи с тем, что условия местности и редкие боевые столкновсния сильно

уменьшили количество пленных и перебежчиков.
Наладившаяся вначале у итальянцев проволочная связь вызвала ослабле-
ние работы нашей радиоразведки. Поэтому чрезвычайно приятно было, когда
офицер для связи при итальянском 20-м корпусе начал в марте по несколько
раз в день передавать шифром по радио детальную сводку боевой обстановки.
Часто также давал о себе знать наблюдатель на Кастеллачио лейтенант Карена,
равно как и лейтенант Торзиелло и Адамо на Пазубио. Мы же в апреле совер-
шенно прекратили пользование радиосвязью, так как наши радисты заметили
чрезмерное усердие итальянцев в деле радиоподслушивания. По радио у нас
разрешалось передавать лишь дезинформационные радиограммы.
В апреле уже многие итальянские корпуса и дивизии установили обычай
передавать по радио шифрованные обзоры боевой обстановки. Особое усер-
дие проявлял главный врач 18-го корпуса Дамико. Командующий 1-й армией
генерал Пекори-Джиральди также был очень общителен. Чтобы дать пред
ставление о работе радиоподслушивания в этот период, я возьму наугад дни
1—4 мая, в течение которых путем подслушивания и пеленгации была уста-
новлена дислокация всех армейских штабов, 20 корпусных штабов из 25, 37
дивизий из 57 и всех кавалерийских дивизий.
Вслед за тем итальянцы стали пользоваться радиосвязью только в самых
экстренных случаях. Это подтвердил и приказ, добытый нами позже. Все же,
благодаря приказу начальника итальянской радиослужбы полковника Кар-
дона об обязательных донесениях радиостанций, наша радиоразведка перед
началом наступления давала почти такие же богатые результаты, как прежде
на русском фронте. Полковник Кардона был даже настолько любезен, что сам
предупредил нас о предстоящей 6 июня смене шифра.
Те приготовления, которые были проведены разведывательной службой
главной квартиры для предстоящего сражения, далеко превосходили под-
готовку прежних операций. К ним был привлечен весь агентурный аппарат
вместе с разведывательным бюро главного командования, дабы при быстром
продвижении вперед не получилось, как раньше, пробелов. Мы знали, что
итальянцы ожидали нашего наступления с середины апреля. Поиски патрулей
и штурмовых отрядов, очевидно, должны были выяснить направление нашего
главного удара. По полученным сведениям, в первой половине мая противник
полагал, что главный удар будет нами нанесен на участке Юдикария—Пиаве, а
вспомогательный — на западном тирольском фронте. 24 мая противник пред-
принял, в целях разведки, довольно крупную атаку на Цунга—Шорта. Еще 16

мая нас предупредил о ней один перебежчик, благодаря чему мы встретили ее
в полной готовности и дали решительный отпор. Спустя два дня итальянцы
произвели в тех же целях атаку на участке Тонале. Это подтверждало сведе-
ния пленных о том, что здесь они ожидали нашего наступления. Очевидно,
противнику уже стало известно о намеченном нами вспомогательном ударе.
Поступившие 1 июня донесения о прибытии на фронт Пиаве нового корпуса
и о продвижении большой части резервной армии на восток свидетельствова-
ли о том, что противник ожидает наступления и на этом участке. Однако ос-
новное внимание противник уделял участку между Азиаго и верхней Пиаве. К
этому времени усиление итальянской армии достигло значительных успехов:
большое количество орудий, утерянных в последнем сражении, было почти
полностью восполнено новыми; были сформированы пулеметные и миномет-
ные полки; число авиаотрядов было доведено до 135.
Объехав перед самым началом наступления весь фронт, я пришел к выво-
ду, что разведывательная служба подготовлена образцово.
Наступление 11-й армии, на которое мы возлагали столь большие надеж-
ды, потерпело неудачу, причем армия понесла большие потери.
Передовые линии противника, на которых была сосредоточена наша ар-
тиллерийская подготовка, были заняты весьма слабыми частями. Когда наши
передовые части ворвались в эти окопы, неприятельская артиллерия, мало по-
страдавшая от нашего обстрела, открыла мощный заградительный огонь, а
вторая линия неприятельской обороны оставалась вполне готовой к обороне.
Из показаний пленных выяснилось, что противник не только знал от
перебежчиков о намеченном нашем наступлении, но даже узнал точно час
атаки, вследствие неосторожных разговоров по телефону, производивших-
ся вопреки строжайшему запрету. Эту большую услугу итальянцам оказала
станция подслушивания, установленная вечером 14 июня в Портеди-Саль-
тон. Измену перебежчиков итальянцы рассматривали как результат работы
комиссии пропаганды, которой после сражения генерал Диац выразил осо-
бую благодарность.
К сожалению, достаточно было найтись нескольким изменникам, чтобы
причинить серьезный вред. Главную роль играли при этом стрелок Папракал
и лейтенант Штини 56-го пехотного полка. Последний после перехода к про-
тивнику участвовал в составлении обращения “Ко всем славянам”, фотокопии
которого сбрасывались неприятельскими летчиками в наше расположение.
В связи с неудачей 11-й армии, наше июньское наступление закончилось

безуспешно. Успехи, достигнутые на Пиаве, не были нами использованы из-за
несвоевременного подхода резервов. В результате пришлось отдать распоря-
жение об отходе за реку. Радиоразведка отлично обслуживала командование,
вплоть до этого печального конца, хотя итальянцы частой сменой шифров за-
трудняли дешифровку их радиограмм.
XLI. ПРОПАГАНДА АНТАНТЫ
Исход сражения на Пиаве и быстрое ухудшение внутренних условий лили

воду на мельницу наприятельской пропаганды. В тылу уже не требовалось
толчка извне. Парламент начал нападать на правительство. Среди населения
стали распространяться самые дикие слухи.
Печально было, что эта пропаганда шла не только от противников, но и
из дружественной Германии, в связи с чем цензурный отдел в Вене отдал рас-
поряжение о цензуре всей почты, поступавшей из Германии. Впрочем, для
осуществления этого не хватало сил. Нападки были направлены прежде все-
го против императрицы, которую обвиняли в неудачах на фронте. Она якобы
распорядилась не применять боевых газов и этим якобы объяснились слабые
результаты нашей артиллерийской подготовки на Пиаве. На самом же деле
они были обусловлены усовершенствованием химической защиты итальянцев
и своевременным очищением зараженных позиций. Даже в Бадене, где была
расположена главная квартира, распространялись злостные слухи, для борьбы
с которыми жандармерии было приказано принять самые решительные меры.
Неприятельская пропаганда охотно использовала эти слухи.
Уже в июне в газете “Джорнале д’Италия” была помещена статья “Кампа-
ния против Циты. Бывшая принцесса Пармская подозревается в шпионаже”,
в которой излагался запрос в парламенте венгерского депутата барона Гусар и
бурные выступления в венгерском рейхсрате.
Удручающее впечатление от поражения на Пиаве совпало с ухудшением
продовольственного положения перед сбором нового урожая. В связи с новым
уменьшением хлебного пайка, бургомистр Вены доктор Вейскирхнер высту-
пил 18 июня 1918 г. с заявлением, что население достигло предела выносливо-
сти и терпение его истощилось; вывешивание этого заявления в виде плака-
тов было запрещено.
Прежний экономический опыт побудил главное командование использо-

вать все свое влияние для полного охвата нового урожая государственными
заготовками. Однако оперативная часть отдавала себе отчет, когда писала, что
“работа государственного аппарата настолько сильно страдает от политиче-
ских и национальных противоречий, что организационными мерами с ними
справиться не в силах... Не подлежит никакому сомнению, что взаимодей-
ствие внутриполитической обстановки и оперативного руководства сильнее
всего проявляется обычно именно в области продовольственного снабжения
армии. Несомненно, что дальнейшее увеличение трудностей в снабжении ар-
мии недопустимо”.
К сожалению, государственный аппарат внутри страны не сумел доста-
точно энергично провести те мероприятия, которые дали столь успешные
результаты на территории оккупированной Сербии. В связи с этим оправ-
дались самые мрачные опасения. Полное бессилие власти в борьбе с под-
польной торговлей и спекуляцией вызвало возмущение населения. Широ-
ко расцвело “мешочничество”, причем обнищавшие горожане за бесценок
обменивали на продовольствие свое последнее достояние. Естественно,
это подготовляло почву для развития революционного движения. Ему спо-
собствовали также начавшие приходить после 17 июля плохие сведения с
франко-германского фронта. Вряд ли была нужда в революционных прокла
мациях Ротцигеля и Рубина Меллера, которые вкладывались в номера “Ар-
бейтер Цейтунг”. В результате тщательного наблюдения за “возвращенцами”
разведотдел в Белграде уже в конце июля смог предсказать, что через 2—3
месяца вспыхнет революция. На созванной мною 18 июля конференции
начальников разведорганов и представителей заинтересованных учрежде-
ний выявилась безрадостная картина. Агитация обнаруживалась и на тех
заводах, где условия снабжения и оплата труда не давали поводов к недо-
вольству. Угольные бассейны находились все время в состоянии брожения.
Создание антив оенных организаций и стремление населения приобрести
оружие говорили сами за себя. По поступившим сведениям, связь чешских
агентов в Богемии с Антантой была еще более подкреплена контактом ан-
глийского морского атташе Бойля с чешскими революционными кругами
через Буковину и Галицию.
С различных сторон поступали сообщения о том, что 28 сентября должно
разразиться совместное восстание чехов, поляков и югославов. Ходили даже
слухи о скрытой чеканке чехами собственной монеты.
В конце июня 1918 г. французское правительство признало право чехов на

независимость и объявило “чешский национальный совет” в Париже верхов-
ным органом будущего чешского правительства. В середине августа Англия
объявила, что считает чехословаков своими союзниками. По сообщениям
газет и агентуры, 27 августа в Лондоне состоялось совещание под председа-
тельством английского министра иностранных дел Бальфура, на котором было
заявлено, что между югославами и чехами достигнуто полное единство и что
те и другие не замедлят вместе восстать против Австрии. 3 сентября Соеди
ненные Штаты признали «чешский национальный совет» в Париже чехосло-
вацким правительством, а его легионы — союзными вооруженными силами.
28 сентября Франция заключила военную конвенцию с “чешским националь-
ным советом”. После этого Италия уже не могла не последовать примеру сво-
их союзников.
Тотчас же было начато очень умелое воздействие на население, в целях
привлечения колеблющихся к решительному изменению национального во-
проса. Усердно распространялось, что новое чешское государство будет осво-
бождено от военных и государственных долгов, а его снабжение возьмет на
себя Антанта.
Чрезмерную активность проявляли также югославы как в пределах Ав-
стро-Венгрии, так и за рубежом. В связи с агитацией, развившейся среди ав-
стрийских югославов, в этих районах была запрещена всякая политическая
и национальная деятельность. Тем не менее 18 августа в Лайбахе имел место
обширный смотр сил югославского движения.
В Далмации широко распространились злоупотребления печатным словом.
Демонстрации происходили при пассивном отношении местных властей.
Беспорядки, организованные в запасном батальоне в Ярославле депутатом
Морачевским, были быстро подавлены. После милитаризации железных до-
рог и призыва в запасные части зачинщиков движение среди железнодорож-
ников затихло. Однако в середине августа мы получили характерное сообще-
ние агента о том, что руководство австрийской социал-демократии поручило
своим сторонникам в Кракове прозондировать почву среди железнодорожни-
ков в отношении перспектив социально-революционного движения.
Еще больше забот нам доставляла польская тайная военная организация,
ставившая своей целью оказание вооруженного сопротивления в случае не-
выполнения требований о независимости и борьбу за отторжение Галиции.
Процесс в Люблине, в связи с нападением на жандармский пост рассеял вся-
кие сомнения в характере этой организации. Левые польские газеты открыто

называли этот процесс “процессом польской военной организации и Пехур”
(“Пехур” — политическая организация молодежи). Военная организация ис-
пользовала для своих целей спортивные общества, объединения туристов, по-
жарные команды и т.п.
14 августа я имел в Кракове беседу с разведывательными офицерами этого
района, от которой у меня осталось хорошее впечатление. Еще более усили-
лась агитация в пользу независимости, замечалось сильное влияние Антан-
ты, имевшей тесную связь с великополяками. Министр внутренних дел неод
нократно указывал львовским административным органам на необходимость
уделять польской военной организации величайшее внимание. Министр пу-
тей сообщения также соглашался с жестокими мерами борьбы с агитацией,
предложенными военным министерством. Но все это оставалось на бумаге.
В конце концов военное министерство поручило военному прокурору Ру-
дольфу Крафт основательно расследовать вопрос о тайной военной организации
в Галиции. Домашний обыск у лейтенанта запаса Казубского в Перемышле дал
богатые материалы. Во Львове было установлено, что организация имела развет-
вления по всей Польше и Галиции и даже имела отделения в России и на Укра-
ине. Однако следствие было доведено до конца лишь в октябре. Таким образом,
столь осуждаемый пессимизм разведорганов подтвердился слишком поздно.
Цензуре стали уделять больше внимания, и было приказано усилить ее ра-
боту по выявлению истинных настроений населения. В неспокойных районах
были организованы новые цензурные отделы. Таким образом, в июне 1918 г.
ослабевшая было цензура вновь усилилась, но потребовалось значительное
время для втягивания нового персонала в работу.
20 июля 1918 г. я распорядился выпускать ежедневные сводки с целью не-
медленного доведения до сведения всех отделов главной квартиры многочис-
ленных телеграфных сообщений о внутриполитической обстановке, получав-
шихся от разветвленной сети разведорганов. Благодаря этому, контрразвед
ка, которой оставалось только регистрировать факты, продолжала приносить
пользу.
В сентябре 1918 г. моему разведывательному бюро снова было поручено
руководство всей пропагандой, направленной против неприятеля. В Бадене
мною была организована специальная группа.
Тревогу внушали усилившиеся безобразия дезертиров. Благодаря смягче-
нию приговоров, отсрочкам наказаний и т.д., меры борьбы с ними цели не
достигали. Если к августу 1918 г. число дезертиров определяли в 100 000 чел.,
то к концу октября оно возросло уже до 250 000, что составляло около 5%
всего состава вооруженных сил. Дезертиры, убежавшие в Швейцарию и даже
образовавшие там “союз дезертиров”, были сравнительно безвредны. Опас-
ны были банды дезертиров в тылу, о которых, впрочем, ходили сильно пре-
увеличенные рассказы. Действительным бедствием они явились в Сирмии,
где благодаря попустительству властей соединилось около 5000 дезертиров и
беглых военнопленных, устраивавших, по-видимому, в контакте с агентами
Антанты революционные выступления. Характерны следующие строки из лю-
бимой песни этих отлично организованных банд: “Да здравствует императри-
ца Цита, которая не велит расстреливать бандитов”.
Наряду с ухудшением внутреннего положения непрерывно обострялось
и внешнее. Еще не верилось, что неудачи германцев во Франции являются
началом длинного ряда поражений и отхода, но положение на Балканах уже
внушало серьезные опасения. В Болгарии кабинет Радославова должен был
уступить место демократу Малинову, который дал обещание заключить мир
не позже сентября 1918 г. По-видимому, Болгария рассчитывала получить от
Антанты часть Албании, так как там заметно усилилась болгарская пропаган-
да, тогда как нашей агентуре ставились всевозможные препятствия.
Новый командующий салоникской армией, генерал Гильома, в июне был
сменен генералом Франше-д’Эспере, который продолжал оставлять в покое
македонский фронт и довольствовался атаками в восточной Албании. Тем
не менее Малинов ссылался на усиление противника греческими дивизиями
и сербскими добровольцами, хотя это усиление частично уравновешивалось
уходом французских войск. Военный атташе в Болгарии майор Кюнцль ука-
зывал, что премьер-министру важно лишь найти предлог, чтобы свалить на
союзников вину за возможные неудачи, о которых-де он своевременно преду
преждал.
В наиболее тяжелый для нас момент наши войска захватили в Албании
новый шифр противника. 30 июля перехваченный нами итальянский радио-
приказ принес радостную весть об отходе противника по всему фронту.
Настроения болгарского народа, а также явно усилившаяся и вызывавшая
кое-где волнения агитация Антанты в стране внушали тревогу. К этому еще
присоединились донесения наших агентов из Швейцарии о переговорах бол-
гарских представителей с американским посланником в Берне. Вместе с тем
майор Кюнцль сообщил о том, что в Софии с особой любезностью относятся
к американскому консулу Мерфи. Далее, Эссад-Паша, базируясь на беседе с

Франше д’Эспере, предсказывал, что болгары не окажут серьезного сопротив-
ления сильному нажиму на фронте и пойдут на заключение сепаратного мира.
Действительно, болгарские солдаты, скверно снабжавшиеся, открыто говори-
ли, что они останутся на позициях только до “Митрова дня” (октябрь).
Мы узнали, что в начале сентября бывший болгарский министр Гешов
имел на франко-швейцарской границе свидание с Пашичем, на котором при-
сутствовал также французский чиновник. Вскоре майор Кюнцль подтвердил
действительность миссии болгарских представителей по ведению перегово-
ров о мире.
Болгары не раз зондировали почву у румынского премьер-министра Мар-
гиломана, выясняя позицию Румынии в случае заключения Болгарией сепа-
ратного мира. Маргиломан, желая доказать этим свою надежность, сообщил
об этом центральным державам. Надежность эта, однако, была не очень ве
лика — это было для нас ясно. Популярнейший деятель Румынии — генерал
Авереску — целиком перешел в лагерь Антанты. Вернувшиеся в Валахию за-
пасные организовали там тайную военную организацию. Офицеры органи-
зовали румынский “почетный легион”, с центром в Яссах, во главе с престо-
лонаследником; побочная политическая цель легиона заключалась в аннули-
ровании бухарестского мира. Были использованы все средства для создания
настроения, враждебного центральным державам. Даже женитьба наследника
на Зизи Ламбрино была поставлена в вину Австро-Венгрии, которая будто бы
этим хотела внести путаницу в права престолонаследия.
Естественно, разведывательная служба зорко следила за Румынией и от нее
не укрылось, что румынами была полностью обеспечена мобилизационная го-
товность шести пехотных дивизий в течение 6 дней, а остальных восьми ди-
визий, егерей и конницы — в 10-дневный срок.
Такова была обстановка к 14 сентября 1918 г., когда граф Буриан от имени
австро-венгерского правительства обратился ко всем воюющим и нейтраль-
ным государствам с предложением мира.
Уже на следующий день произошло событие, открывшее путь лавине, кото-
рая решила судьбы центральных держав: прорыв болгарского фронта. С конца
июля стали поступать сообщения о подготовке 2-й сербской армии к насту-
плению на участке Доброполье—Ветреник. Одновременно стало известно, что
греческие войска освободили французские дивизии, которые предполагалось
использовать в качестве ударной группы. Таким образом, в предупреждениях
со стороны разведывательной службы недостатка не было, но на них не обра-

щалось внимания. Король Борис заявил майору Кюнцль: “Генерал Людендорф
чрезмерно натянул тетиву”. К 17 сентября болгарский фронт был прорван на
участке шириной 40 км и оттеснен на 10 км в глубину. Скоро образовалась
гигантская брешь, которую уже нельзя было заполнить.
XLII. КОНЕЦ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЫ
Генерал Гуго Керхнаве, на основе записок полковника Бейера и документов

главного командования, детально изложил историю развала австро-венгер-
ских вооруженных сил. Печальная гибель Габсбургской монархии мастерски
описана в новом труде подполковника Глайзе-Горстенау «Катастрофа». Я могу
поэтому ограничиться изложением судьбы разведывательных органов в эти
последние дни.
До последнего момента разведывательная служба выполняла свои долг, не
имея, однако, возможности активно вмешиваться в вихрь событий.
Разведотделение болгарского генерал-губернаторства было придано армей-
ской группе маршала Кэвеса, которой досталась неблагодарная задача — об-
разовать новый фронт против салоникской армии. Это разведотделение за-
благовременно организовало агентурную разведку, благодаря чему разведыва-
тельные пункты в Вальево, Ужице, Крушеваце, Митровице, Колашине, Ипеке
и Приполье снова могли развернуть свою работу. В 9-ю пехотную дивизию,
первую из прибывших, начальником разведывательной службы был назначен
капитан Гофленер. Разумеется, после перемирия 29 сентября прекратилось со-
действие со стороны болгарской разведывательной службы. 7 октября, после
прибытия в Софию французского посланника Туссон, нашему военному ат-
таше пришлось удалиться. В середине октября была прекращена всякая теле-
графная связь с Болгарией. Учитывая, что противник весьма быстро продви-
гался по стране, охваченной брожением, а также ввиду ограниченного време-
ни, имевшегося в распоряжении разведывательных органов для налаживания
работы, следует признать заслуги разведывательной службы, которая все же
сумела в основных чертах информировать командование о положении про-
тивника.
Разведывательный пункт Цетинье был придан армейской группе Пфланце-
ра, которая уже не могла более держаться в Албании вследствие продвижения
салоникской армии. Его агентурная сеть состояла из 138 агентов, часть кото-
рых была оставлена на эвакуированной территории.
После разгрома Болгарии Турция не имела другого выхода, как заключение
сепаратного мира. В начале сентября наш разведывательный офицер в Смирне
сообщил об оживленных переговорах жившего там Рахми-бея [31] с Антантой.
Странно, что шифрованные телеграммы нашего полномочного представите
ля в Константинополе приходили в совершенно перевранном виде. Однако
мы узнали из Швейцарии, что турецкий посланник Фуад Селим-бей ведет
переговоры с французским посланником, а 25 октября Помянковский телегра-
фировал, что на еледующий день на острове Лемнос начнутся официальные
переговоры о мире. 30 октября было подписано перемирие, в связи с чем и
закончилась наша разведка в Турции.
Наша агентура в Италии установила из перехваченных радиограмм широ-
кое распространение в итальянской армии тяжелых инфекционных заболева-
ний, преимущественно — инфлуэнцы и малярии, свирепствовавших также и
в тылу. Она выяснила также, что итальянское командование готовит обшир-
ную материальную базу для большого наступления, по-видимому, намеченно-
го на участке Пиаве. Вести о победах во Франции, на Балканах и в Палестине
подняли дух итальянской армии, еще более укрепленный благодаря широко
развернутой пропаганде и многочисленным военным празднествам.
8 и 9 октября радиоподслушивание выявило сосредоточение итальянского
ударного корпуса у Кастельфранко. Агентура сообщила об окончании подго-
товки к переправе через Пиаве у Монтелло и в нижнем течении. В шифрован-
ных донесениях, посылавшихся каждый час водомерной станцией в Ониго,
проявлялась нервная забота об уровне воды в Пиаве. В связи с этими сообще-
ниями главное командование перебросило 4 пехотных дивизии на участок,
находившийся под угрозой. 21 октября радиоразведка сообщила о конспира-
тивных наименованиях, за которыми скрывались вновь сформированные 10-я
английская и 1-я фрацузская армии, состав которых и переброска к Пиаве
вскоре были установлены.
Итальянцы разумно выжидали, пока подвинется достаточно вперед разде-
ление Австро-Венгрии на самостоятельные национальные государства, соглас-
но императорскому манифесту от 17 октября 1918 г. Однако итальянцы достиг-
ли успеха лишь тогда, когда Карольи, в качестве нового правителя Венгрии,
внес замешательство в ряды армии, отозвав с фронта венгерские войска, и ког-
да наши части самовольно снялись с некоторых участков и отправились в тыл.
Несмотря на все, радиоразведка продолжала безукоризненно работать. Даже

1 ноября было обработано 65 шифрованных итальянских радиограмм и были
правильно установлены группировки и направление движения итальянских
армий. Лишь 3 ноября, по заключении перемирия, прекратило свою деятель-
ность это важнейшее средство австро-венгерской разведывательной службы.
Австро-венгерские цензурные органы были ликвидированы еще в то вре-
мя, когда национальные государства получили самостоятельное существова-
ние. Особенно бурно проходила ликвидация цензурного отдела в Фельдкирхе,
руководитель которого был вынужден бежать в Швейцарию. Междуведом-
ственная комиссия при военном министерстве (ранее — управление военной
охраны) прекратила свою работу еще 31 октября 1918 г.
Главное командование еще верило в дальнейшее существование Австро-
Венгрии на основах, изложенных в императорском манифесте. Оно не при-
давало серьезного значения независимости Чехословакии, объявленной
чешским национальным советом, так же как и независимости Югославского
государства, провозглашенной Трумбичем.
По поручению главного командования я приступил к обсуждению мер за-
щиты с министром внутренних дел Гайером, который меня познакомил с де-
путатами Тузар и Корошец. С ними я совещался в отсутствие Гайера. Тузар,
бывший тогда вице-председателем палаты, обнаружил четкое понимание об
становки. Корошец направил меня к Светозару Прибичевичу и дал мне пись-
мо на имя последнего, которое у меня хранится до сих пор. Однако согласо-
ванные действия с германской разведывательной службой потребовали моего
спешного отъезда в Мюнхен. Когда я 30 октября вернулся оттуда, обстановка
уже коренным образом изменилась. Повсюду возникли независимые нацио-
нальные государства. Теперь они сами должны были защищать себя. 28 октя-
бря, в связи с чешской национальной годовщиной, в Богемии снова возник
разговор о моей миссии, но ее неверно трактовали в том смысле, что якобы я
искал помощи против армии. На самом же деле речь шла о мероприятиях по
защите от большевизма.
Я отправился затем в Баден, где 31 октября, созвал совещание начальников
разведывательных пунктов и групп совместно с работниками разведыватель-
ного бюро главной квартиры. Мы сохраняли тогда связь лишь со Швейцарией
и разведорганами в Одессе, Киеве и Бухаресте. Остальные пункты уже были
“национализированы”. Я приказал освободить от обязанностей тех началь-
ников разведывательных органов, которые находились в особо опасном по-
ложении, как-то: майора Гучала в Перемышле, лейтенанта Червенка в Фиу-

ме и др. Далее я распорядился уничтожить секретные документы, могущие
скомпрометировать верных сотрудников. По поводу сохранения ценных ар
хивов разведывательной службы я вступил в переговоры с новым военным
министром Австрии — майором Майером. Школа военных переводчиков
была расформирована. Военные атташе и военный представитель при вен-
герском правительстве, майор Соларч, должны были как можно дольше оста-
ваться на своих местах. Обсуждался даже вопрос о назначении офицеров раз
ведывательной службы в отдельные, вновь образовавшиеся, государства.
Ввиду того, что мое присутствие в Вене облегчало совместную работу с
венским полицейским управлением, я перенес свой служебный кабинет в по-
мещение разведывательного бюро генштаба. Руководство разведывательным
бюро главной квартиры перешло к моему заместителю подполковнику Нор-
дег. Личный состав разведывательного бюро быстро сокращался. Когда заклю-
ченное перемирие с Италией сделало возможным продвижение итальянских
постов вдоль южной железной дороги и стало необходимым уберечь докумен-
тальные материалы, оставшихся сотрудников оказалось недостаточно для про-
смотра 300 000 документов, накопившихся в разведывательном бюро. Поэто-
му документы в ящиках отправлялись в отель “Герцогенгоф” и сжигались там
в большой печи. В разведывательном бюро генштаба оказалось возможным
организовать более рациональную сортировку материалов. Личный состав
бюро тем временем разъезжался в разные стороны.
XLIII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
За последние десять лет о шпионаже написано больше, чем раньше за це-

лое столетие, не говоря уже о шпионских кинофильмах. Поскольку речь идет
о беллетристике, возражать не приходится. Но вряд ли можно одобрить произ
ведения тех лиц, которые якобы сами руководили работой разведорганов и
под этой фирмой расписывают совершенно невероятные шпионские истории.
Дела, лишь едва-едва напоминающие шпионаж, они искажают без всякого за-
зрения совести. Особенно характерны воспоминания тех псевдо-разведчиков,
которые якобы были очевидцами или соучастниками всех крупных событий,
хотя бы одно из них разыгрывалось сегодня в Каире, другое — вчера в Петер-
бурге, третье — позавчера в Гибралтаре и т.д. Эти всезнайки теперь, после вой-
ны, изображают дело так, как будто они уже тогда все время были посвящены
во все тайны. Не проходит дня, чтобы мне не задавали вопросов, читал ли
я такую-то статью о шпионаже и верно ли все изложено в ней. Не смущаясь
моими указаниями о неправдоподобности изложенных событий, авторы по-
добных историй продолжают угощать читателя своими измышлениями. Но
противнее всего — это вещи, написанные настоящими разведчиками, ради
лишних строк разбавленные значительной долей фантазии.
К сожалению, многие неверные суждения об агентурной разведке, распро-
страненные среди широкой публики, являются угрозой для будущего, так как
разведывательная работа нуждается в широкой поддержке со стороны насе-
ления. Для разоблачения этих ошибочных суждений и должна прежде всего
служить моя книга.
Опасение нанести вред еще живым людям заставляет меня проявлять мак-
симальную осторожность, говоря о шпионаже. Приходится ограничиваться
теми случаями, где вынесенный уже приговор или смерть позволяют раскрыть
карты. Я сознаю, что занимательность сильно страдает от моих кратких указа
ний, что сведения поступили “конфиденциальным путем” или от агентуры
вообще. Но даже и столь осторожные указания могут оказаться достаточными
для знающих лиц, чтобы еще теперь обвинить и скомпрометировать кого-ни-
будь из видных деятелей, которые неумышленной своей общительностью ока
зали нашей агентурной разведке ценнейшие услуги.
На основе обширного опыта я могу сделать общий вывод, что для разве-
дывательной службы наиболее важны: трезвая оценка и последовательность,
знание людей, компетентность в специальности, знакомство с неприятельской
организацией и знание языков. Естественность, здравый смысл и осторожность
— вот лучшие свойства разведчика. Фальшивые бороды, переодевание и т.п.
надо, по возможности, отбросить. Именно естественность является наилучшей
“маской”. Когда разведчик отправляется в Италию под видом художника, то
бритые усы, большая шляпа, бархатная куртка с небрежно повязанным гал
стуком и клетчатые панталоны — все это ему мало поможет, если он не умеет
рисовать. Если же он умеет, то достаточно будет и обычного штатского костюма.
Разумеется, не следует надевать при этом кавалерийских ботфорт со шпорами
и носить белье с инициалами “А.Н.”, имея паспорт на имя “Феликса Дурста”.
Совершенно ясно, что разведывательная работа требует строжайшей се-
кретности. Но это не имеет ничего общего с таинственностью и пинкерто-
новщиной.
Получаешь документ или донесение: даешь деньги и задание на следую-

щий день. Вот и вся работа при встрече с большинством лучших источни-
ков. К сожалению, по соображениям безусловно необходимой осторожности,
я не смог даже намекнуть, где и при каких обстоятельствах происходили эти
встречи. Само собой разумеется, что они должны носить характер полной слу-
чайности, исключающей всякую подозрительность.
Для оценки достижений разведывательной службы в мировую войну нуж-
но сопоставить достигнутые результаты с действительностью, которую теперь
легко установить по вышедшим историческим трудам. Чтобы не утомить чи-
тателя, я ограничился лишь теми моментами, которые представляли особый
интерес для главного командования, в частности, развертывание наших про-
тивников до начала операций, установление которого является наиболее труд-
ной задачей для разведывательной службы. Не рискуя оказаться нескромным,
можно утверждать, что наши расчеты, основанные на сопоставлении и ком-
бинировании различных данных, были очень близки к действительности. Во
всяком случае наша разведывательная служба не уступала неприятельской, а
зачастую далеко ее превосходила.
Во второй половине войны выдающуюся роль играла радиоразведка (за ис-
ключением балканского театра). Ряд лет я усердно, но безрезультатно искал
в литературе каких-либо указаний на то, что наши непосредственные про-
тивники также пользовались этим средством разведки. Другое наше новое
средство — подслушивание телефонных разговоров — скоро было скопиро-
вано противником. В связи с применением этого средства непосредственно
на фронте его нельзя было так строго сохранить в секрете, как радиоразведку.
Последняя до конца войны оставалась величайшей тайной австро-венгерской
армии [32]. Все офицеры и солдаты различных национальностей, работавшие
в этой области, оказались верны своему долгу и строго охраняли секрет.
Третье новейшее средство разведки — авиация — развилось только во
время войны. Было бы чрезвычайно желательно, чтобы один из наших от-
важных летчиков когда-нибудь обстоятельно изложил результаты воздушной
разведки.
Хотя всевозможная переписка является одним из древнейших источников
сведений, все же систематическая разработка переписки военнопленных, с
применением последних достижений техники и химии, вряд ли имела место
когда-либо ранее. В связи с длительностью войны и огромным количеством
военнопленных этот источник информации давал ценные результаты.
Значительная часть сведений о противнике была нами получена от непри-

ятельских пленных, которые временами, на отдельных участках, служили един-
ственным источником информации. Естественно, что русские, сербы, итальянцы
также находили словоохотливых помощников среди пленных соответствующих
национальностей. Наше положение было в этом отношении менее благопри-
ятным. Очень ценные сведения получали мы от неприятельских генералов,
не прибегая при этом ни к каким мерам принуждения. На основе показаний
взятых в плен итальянских, французских и английских летчиков составлялись
подробные доклады. Так, например, со слов одного из летчиков итальянской
эскадрильи, возглавлявшейся д’Аннунцио и бомбардировавшей в 1918 г. Вену,
мы составили доклад на 7 страницах печатного текста с несколькими схемами.
Мне самому приходилось опрашивать пленных итальянцев, которые наперебой
старались давать нам нужные сведения и даже с яростью исправляли друг друга.
Разумеется, у подавляющей части неприятельских офицеров не так легко
было получить какие-либо сведения. Но нередко вовремя предложенная папи-
роса или стакан вина делали чудеса. Наконец, пленных было так много, что не
было смысла долго задерживаться с теми, кто отмалчивался. Кроме того, при-
боры для подслушивания, установленные в бараках, позволяли перехватывать
откровенные взаимные беседы пленных, считавших, что их никто не слышит.
Главное командование неоднократно указывало на недопустимость разгла-
шения пленными сведений о своих войсках и угрожало репрессиями по воз-
вращении их на родину. Тем не менее захваченные документы показывали,
что многие наши бойцы, попавшие в плен, давали, независимо от националь-
ности такие показания, которые можно квалифицировать только как явную
измену. “Психоз пленения” еще не являлся достаточным объяснением этой
разговорчивости. Он может обнаружиться лишь спустя известное время, но
не в момент захвата в плен. Понятно, что сведения о фамилии, наименовании
части и годе рождения давались охотно и они были весьма ценны для против-
ника. Пленный думал о своих близких и полагал, что таким путем он скорее
всего известит их о своей судьбе. Кроме того, часто он не понимал, что вещи,
казавшиеся ему общеизвестными, являлись для противника откровением.
Это заблуждение особенно усиливается в том случае, если ведущий опрос,
пользуясь знанием отдельных деталей, умело делает вид, что ему все и так
хорошо известно. Однако, когда опрос длится часами и все время вращается
вокруг вопросов, носящих секретный характер, пленный должен проявить
осторожность. Но тем не менее он продолжает говорить...
Действительной причиной преступной болтливости я считаю страх безза-

щитного безоружного пленного перед противником, перед насилием конвоя
или опрашивающего. На многих могли повлиять ужасы, рассказывавшиеся о
жестоком отношении противника к пленным. Все же я не могу отрицать, что у
нас не было должного инструктирования о том, как нужно вести себя в плену.
Правда, эта тема является весьма щекотливой. Несомненно одно, что вред,
причиненный нам показаниями попавших в плен, был очень велик.
В течение войны достигнутые успехи при опросе пленных несколько от-
теснили агентуру на задний план. Но тем не менее она ни в коем случае не
потеряла своего значения. Неоднократно создавалась такая обстановка, когда
она оставалась последним и единственным средством. Приходилось всегда
иметь наготове известное число агентов, правильное использование которых
столь же важно, как и специальная их подготовка. В последней нуждаются и
военнослужащие, которые привлекаются к агентурной работе.
Если в мирное время мы вынуждены были постоянно бороться с недостат-
ком денежных средств, то во время войны это препятствие отпало. Все рас-
ходы по разведке, включая и контрразведку, премии за успешную работу по
подслушиванию и цензуре, стоимость печатных изданий и т.п., составили за
все время войны около 20 миллионов крон. Разумеется, в эту сумму не входи-
ло денежное довольствие сотрудников войсковых разведорганов.
В среднем личный состав разведывательной и контрразведывательной
службы, без органов цензуры и контроля за “возвращенцами”, насчитывал
около 300 офицеров, 400 полицейских агентов и 600 солдат. В продолжение
войны к работе в органах агентурной разведки было привлечено в общей слож
ности до 2500 офицеров и чиновников, но большинство из них на очень ко-
роткое время; основной же кадр опытных работников оставался стабильным.
Записи об агентах были сожжены, поэтому я могу лишь ориентировочно
указать, что общее число их достигало 2000 человек, часть из них была сня-
та с работы как непригодные и ненадежные; некоторые, подозревавшиеся в
шпионаже на обе стороны, были отданы под суд или интернированы. К концу
войны на работе оставалось около 600 агентов.
Жертвы, как, например, гибель Ларезе, были неизбежны. Следует, в част-
ности, упомянуть печальную судьбу лейтенанта Паламара, ассистента венской
университетской библиотеки. Будучи кадетом, он был направлен в разведот-
дел 7-й русской армии. Там в начале 1916 г. ему было поручено завербовать
одного офицера из русского разведотдела в Борщове. Женщина-агент, считав-
шаяся совершенно надежной, подготовила почву и в середине февраля 1916 г.

организовала встречу Паламара с русским офицером по ту сторону Днестра, за
русскими позициями. Все шло по намеченному плану. Но внезапно во время
переговоров ворвалось несколько казаков и с криком “шпион” набросились на
Паламара.
Через длиннейший ряд посредников штабу 9-й армии стало известно, что
русские принуждали Паламара дать сведения об австрийской армии, угрожая
повешением. Это оказалось безрезультатным, и его бросили в тюрьму в Каме-
нец-Подольске, откуда перевели затем в еще более ужасное место заключения,
в Бердичев, где находился штаб юго-западного фронта.
Государственный переворот принес многим офицерам разведки тяжелые
испытания. Руководители крупных разведорганов, естественно, стремились
прибыть в ликвидируемое разведывательное бюро главной квартиры, но это
удалось не всем.
Контрразведка четко выполняла свой долг до горестного конца. Мы в со-
стоянии еще были следить за деятельностью основателей нового государства
— Крамаржа, Клофача, Прейса, Корощеца, которые собрались в Швейцарии.
Среди югославов пока не было единства. Крамарж и Клофач вовсе не стояли
за республику; первый, в частности, слыл ярым монархистом. Когда из Пари-
жа вернулись Бенеш и Сихрава, Крамаржу пришлось уйти в тень, хотя реше-
ние вопроса о форме правления было отложено до возвращения Массарика из
Америки.
Как показала мемуарная литература, вышедшая после войны, политиче-
ская информация нашей разведки, к глубокому сожалению, вполне отвеча-
ла действительности. Сути дела не меняли мелкие ошибки, связанные с об-
ширным размахом работы. Быстрое уменьшение шпионских дел после 1916 г.
следует отчасти приписать энергичным мерам нашей контрразведки в начале
войны. Возросший опыт полиции и жандармерии помог им справиться с эпи-
демией шпионажа.
Фактом, неразрывно связанным с работой разведки, является измена. Из-
менник не боится презрения со стороны врагов и друзей, когда ненависть,
оскорбленное самолюбие или жажда наживы и власти получают перевес над
чувством долга.
Будучи хорошо осведомлен о фактах измены против нас и в нашу пользу, я
утверждаю, что в Австро-Венгрии измены происходили не чаще, чем в других
странах. Но у нас слишком много о них говорилось, отчасти потому, что в на-
чале войны действительно пришлось казнить большое количество людей за

шпионаж и за оказание помощи противнику. Хотя эти измены русинов и сер-
бов нервировали армию, но для высшего командования они, в большинстве
случаев, роли не играли. Доказательством могут служить жалобы неприятель-
ских штабов на слабые результаты их агентурной разведки. Если учесть, что
противник получал информацию путем подслушивания телефонных перего-
воров, опросом пленных и через своих агентов, то роль изменников предста-
вится еще более незначительной.
Неудачи не должны всегда связываться с изменой, хотя обычно на нее сва-
ливают вину.
В Италии каждое поражение вызывало болезненную шпиономанию. Пере-
бежчики, выдававшие противнику планы намеченных наступлений, бывали
и у нас, но они не приносили большого вреда при хорошей подготовке опера-
ции. Во время июньского наступления 1918 г., помимо измены перебежчиков,
сыграла роль слабость местной тактической (войсковой) разведки, не заметив-
шей контрмер противника. К этому еще добавилась беззаботная болтовня по
телефону, лучше, чем перебежчики, информировавшая противника.
Задачи разведывательной службы во время мировой войны вышли далеко
за первоначальные рамки. Повсюду, во вне и внутри, она должна была иметь
глаза и уши в области военной политики, экономики и техники. В этой ги-
гантской борьбе, не ограничившейся одними рамками полей сражения, было
бесчисленное множество уязвимых пунктов, требовавших использования или
защиты.
Эта задача легла на разведывательную службу, которая в мирное время
получала столь слабую поддержку. Ее обе основные ветви — разведка и кон-
трразведка — стремились честно выполнить свой долг. Наше неприкрашен
ное изложение даст объективному читателю достаточно материала для оценки
успешности работы агентурной разведки Австро-Венгерской империи.
***
Вальтер Николаи Вильгельм Канарис
Франц фон Папен

Лев Троцкий К.Б. Радек (Собельсон)

(Лейба Бронштейн)
Л.Б. Каменев Г.Е. Зиновьев

Рихард Зорге, ефрейтор Адольф Гитлер, ефрейтор
Ефрейтор Зорге и ефрейтор Гитлер… Немцы-романтики, добровольцы Первой

мировой войны… Они не боялись умереть и храбро воевали, награждались
высокими воинскими наградами, были неоднократно тяжело ранены… По-
сле войны их жизненные пути разошлись… Зорге стал убежденным комму-
нистом-интернационалистом. Гитлер поклялся покончить с марксизмом на-
всегда. Их жизненные пути пересеклись во время Второй мировой войны, но
теперь они стояли по разные стороны баррикад…
Герман Геринг, бесстрашный

авиатор во время Первой миро-
вой войны, создатель Гестапо
Рудольф Дильс, участник Пер-

вой мировой войны, первый
руководитель Гестапо
Эрнст Кальтенбруннер Генрих Гиммлер
Генрих Гиммлер, Ф. Зирейс (комендант Маутхаузена)

и Эрнст Кальтенбруннер
Генрих Мюллер
Рейнхард Гейдрих
Отто Скорцени
Вальтер Шелленберг
Ганс Остер
Рейнхард Гелен
Вальтер Варлимонт
Вилли Леман
(агент «Брайтенбах»)
П. Журавлев, руководитель не-

мецкого отдела центрального
аппарата разведки
Р. Соболь, - сотрудник разведки

ОГПУ в Германии в 1920-1930гг.
В 1950-х годах известная писа-
тельница Ирина Гуро
Альфред Науйокс
Диверсанты Шилова и Таврин перед заброской в СССР

Чарльз Э. РОССЕЛЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ РККА
Книга майора Чарльза Э. Росселя представляет собой запись лекций, про-

читанных им зимой 1924 г. в Нью-Йорке на курсах офицеров запаса армии
США.
Выпуск этой книги автор объясняет тем, что «разведывательная и кон-
трразведывательная службы армии США представляют собой сильно заржав-
ленную и застывшую часть военной машины»; что «плохая работа или полное
бездействие этих служб нарушает нормальное движение всей военной маши-
ны страны»; что «ни один офицер (ни регулярной армии, ни национальной
гвардии, ни запаса) не может считаться хорошо подготовленным, если он не
знаком с техникой и методами работы разведки и контрразведки».
Эта книга, по словам автора, должна была восполнить указанные пробелы.
Россель знакомит своих слушателей и читателей с техникой и методами
работы агентуры, т. е. только с одним средством оперативно-тактической раз-
ведки и контрразведки во время войны. Все прочие многочисленные средства
этих видов разведки он обошел полным молчанием.
Повидимому, такая суженная постановка вопросов разведки и контрраз-
ведки перед офицерами запаса вызвана тем, что по укоренившимся в амери-
канском генеральном штабе взглядам, руководителями и работниками аппара-
та различных органов (официальных и нелегальных) разведки и контрразведки
могут быть только офицеры генштаба и отдельные высококвалифицированные
специалисты. Они получают основательную разведывательную подготовку в
академии генштаба. Для работы в разведывательных органах США кандида-
ты выбираются обычно из числа офицеров, окончивших академию генштаба.
Они зачисляются в так называемый «резерв офицеров военной разведки», но
продолжают службу в армии на общевойсковых должностях. За время состо-
яния в резерве разведки они обязаны окончить 140-часовые заочные курсы
разведки, а затем 60-часовые заочные курсы усовершенствования. Успешное
окончание этих курсов учитывается при производстве в следующий чин.
Помимо заочных курсов разведки, при 2-м (разведывательном) отделе ген.
штаба существуют периодические курсы разведки для офицеров ген. штаба,
зачисленных “в резерв офицеров военной разведки”. На этих курсах одновре-
менно проходят обучение 20–25 особо отобранных офицеров. После оконча-
ния теоретического курса эти офицеры привлекаются к практической работе
разведывательного отдела генерального штаба как в центре, так и на местах.
Характерно, что американцы, учитывая усложнившуюся работу органов

разведывательной службы, вызывающую потребность в высококвалифициро-
ванных специалистах (экономисты, химики, криптографы и т.д.), привлекают
к работе все большее и большее количество гражданских специалистов. Так,
например, в июне 1916 г. разведывательный отдел ген. штаба состоял из 1 офи-
цера и 1 гражданского сотрудника, в июне 1917 г. – из 12 офицеров и 22 граж-
данских сотрудников, а в ноябре 1918 г. существовало уже разведывательное
управление, которое имело 228 офицеров и 1.090 гражданских сотрудников, в
1926 г. в разведывательном отделе ген. штаба было 25 офицеров и 51 граждан-
ский сотрудник.
Из постановки Росселем вопросов агентуры и контрразведки в лекциях
можно сделать следующие выводы:
В качестве агентов, непосредственных исполнителей разных разведыва-
тельных задач оперативно-тактической разведслужбы, американцы считают
нужным привлекать рядовых армейских офицеров, не имеющих высшего во-
енного образования.
Из самого выпуска этих лекций видно, кроме того, стремление ознакомить
офицерскую массу вообще с вопросами техники и методами работы агентуры,
чтобы эти офицеры, на каких бы должностях они ни были, могли оказывать
услуги контрразведывательной службе.
Автор собрал в своей книге обширный фактический материал о работе
агентуры и контрразведки, главным образом, из истории мировой войны. Из-
ложен этот материал, к сожалению, не систематично и разбросанно, что не-
сколько затрудняет его чтение и усвоение.
Имеется в книге также не мало курьезных выводов и положений, а также
недоказанных и необоснованных утверждений. В частности, бросаются в гла-
за многочисленные повторения: “остерегайтесь женщин, как заразы”. Автор
несколько раз пытается обосновать эту свою “женобоязнь” в агентуре.
Много внимания автор уделяет одному из источников разведывательных
данных – пленным. Это понятно, ибо американская оперативно-тактическая
разведслужба во время мировой войны сумела использовать этот источник
сведений с очень хорошими показателями. Так, например, за время с 1.4 по
11.11.1918 г. американская оперативно-тактическая разведслужба получила
всего 7.399 правильных и своевременных сведений о противнике, из них:
От пленных ................................................................................ 5.781 или 87%
Из документов противника ...................................................... 739 “ 10%
Из осмотра убитых противника ............................................... 443 “ 6%

Из осмотра снаряжения противника ....................................... 67 “ 1%
Из других источннков .............................................................. 369 “ 5%
Германские оперативные приказы и прочие оперативные документы попа-
дали в американские разведывательные сводки спустя 28 дней после их под-
писания германским верховным командованием, приказы армейского коман-
дования – через 27 дней, приказы корпусного командования – через 20 дней и
приказы дивизионного командования – через 15 дней.
Все же пленные давали наибольшее количество верных и своевременных
сведений.
Россель дает советы своим слушателям, какими способами заставить плен-
ных говорить и говорить правду:
“... Изолировать каждого из них в отдельном помещении, выдерживать
на голодном пайке” и вообще в этом отношении итти настолько далеко, “на-
сколько позволяет совесть опрашивающего”. Рекомендуется также агентур-
ный опрос пленных.
Как видим, приемы опроса по существу варварские, что, впрочем, свой-
ственно всем капиталистическим государствам.
Интерес этой книги для командиров РККА (а для командиров-разведчи-
ков особенно), заключается, во-первых, в том обширном фактическом мате-
риале по технике и методике работы агентуры и контрразведки американской
армии, который в ней собран, и, во-вторых, в том, что изложенные автором
взгляды на тот или иной вопрос работы разведки и контрразведки являются
если не официальными, то во всяком случае – официозными.
I. ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ РАЗВЕДЧИК.
Эти лекции, предназначенные для офицеров запаса армии Соединенных

Штатов, преследуют тройную цель:
во-первых, показать разницу между профессиональным шпионом и патри-
отом-разведчиком и обеспечить полное доверие к последнему;
во-вторых, дать сумму знаний, необходимых каждому офицеру, готовяще-
муся к этой работе;
в-третьих, ознакомить этих офицеров с методами работы, чтобы каждый
из них в случае необходимости мог работать в этой области или же мог бы с
помощью полученных знаний препятствовать работе разведки противника.
Название “шпион” всегда налагает на человека определенное клеймо. Это
слово сразу создает впечатление чего-то нечестного и презренного. Обычай
поставил разведчика вне общества, однако, история полна именами высоко
честных людей, отдавших свою жизнь этой работе. Предрассудок этот ничем
не оправдан, когда презрение относится к людям, вступившим на опасный
путь разведывательной работы, руководствуясь высокими чувствами предан-
ности своей стране. Достаточно вспомнить имена американского патриота На-
тана Хелль или майора Андрэ, английского разведчика, казненного во време-
на революции, чтобы признать, что работа разведчика выполнялась людьми,
достойными всяческого уважения. Последние слова Натана Хелль, по сообще-
нию англичан, принимавших участие в его казни, были: “Я жалею, что у меня
только одна жизнь, которую я могу отдать за свою любимую родину”.
В истории едва ли есть что-либо прекраснее этих слов.
Генерал Вашингтон [1] говорил о майоре Андрэ: “Он был более несчастен,
чем преступен. Совершенный человек и доблестный офицер”.
Существует, однако, тип шпиона, заслуживающий презрения всех честных
людей, – это профессиональный шпион. Профессиональный шпион продает
свои услуги тому, кто дороже за них заплатит, а не руководствуется в своей ра-
боте чувством любви к родине, при чем в большинстве случаев он исполняет
ее, прикрываясь своей нейтральностью. Этот тип шпиона является одновре-
менно презренным и нечестным, т. к. он нарушает все законы гостеприим-
ства. Его никогда нельзя найти на фронте, наоборот, он старается быть воз-
можно дальше от опасности, при чем в случае провала он в девяносто пяти
случаях из ста, оказывается предателем. Храбрость и обман редко сочетаются
в одном лице.
Работать в области разведки могут только люди, имеющие склонность к

этой работе и стальные нервы. Каждый человек должен спросить себя, может
ли он вынести напряжение, требуемое секретной работой в одиночестве. Во-
йска, идущие в бой, получают нравственную поддержку от сознания близо-
сти своих товарищей, возбуждение от выполнения задания и уверенность в
том, что в случае необходимости они получат помощь от находящихся рядом
с ними товарищей. Иначе обстоит дело с работниками разведывательной
службы. Они борются в тайне и в одиночестве. Они прокладывают себе путь
позади фронта врага, противопоставляя свой ум объединенным силам его
контрразведывательной службы и напрягая до пределов свои нервы. Во сне
и наяву они всегда должны быть настороже, зная, что в случае малейшей
ошибки придется жертвовать жизнью. Они идут своим путем, схватывая и
анализируя малейшие детали своего предприятия, пытаясь выполнить свое
задание и, перехитрив противника, вернуться благополучно обратно с до-
бытыми сведениями. Ставка в этой игре – максимальная ставка на свете
– жизнь, не только тысяч товарищей на фронте, но также и жизнь близких
людей дома, на родине. Поэтому, несмотря на все препятствия, разведчик
не оставляет своего дела. Таково подлинное изображение патриота на этой
опасной службе.
Положение работников разведывательной службы весьма скромное. Спо-
койное рукопожатие начальника или произнесенные тихим голосом слова –
“чистая работа” – вот максимум того, на что можно рассчитывать. Однако,
для людей, ищущих приключений, побуждаемых чувством патриотизма и го-
товых, в случае необходимости, пожертвовать своей жизнью, ничто не может
сравниться с работой в этой области.
В словаре современной армии нет общего понятия “секретная служба”. Ра-
бота, которую выполняла эта служба прежде, теперь разделена на две различ-
ные и отдельные области:
1. Служба разведки.
2. Служба контрразведки.
Обе службы, как правило, сосредоточены под руководством одного офи-
цера генерального штаба, но функционируют они независимо одна от другой.
Поскольку каждая из них выполняет определенные задания, необходимо рас-
сматривать их отдельно. Поступая таким образом, мы можем помочь нашим
слушателям решить, для какой службы они считают себя наиболее пригод-
ными.
II. РАЗВЕДКА
Тактическая и оперативная разведки.
Тактическая и оперативная разведки самые опасные виды разведыватель-

ной работы, т.к. они требуют не только работы под огнем, но также и в окопах
противника или непосредственно за ними. Эта работа требует большой на-
ходчивости, ибо необходимо проникнуть в самое расположение противника.
Последнее может быть сделано различными путями, например:
1. Переодевшись в форму противника, предпочтительно в форму кого-либо
из пленных рядового состава. Немцы успешно применяли этот способ, для
чего они старались иметь полную информацию о различных частях против-
ника, и переправляли в соответствующую часть лиц, которые, в совершенстве
владея языком противника, вводили в заблуждение не одного офицера.
2. Другой способ заключается в том, что фронт переходят под покровом
темноты и, скрываясь в течение дня, подслушивают все, что только может
быть услышано. Применяющие этот способ должны иметь хорошие полевые
бинокли.
3. Третий способ заключается в использовании паспорта нейтральной дер-
жавы.
4. Четвертый способ – это опрос пленных.
Избирая первый способ, необходимо в совершенстве владеть языком про-
тивника и говорить на нем без акцента. Один из лучших германских агентов
был схвачен в начале войны в Париже, когда он считал французские пушки.
Он не мог правильно произнести слово “двадцать” (vingt). Французский офи-
цер, наблюдая за этим молодым германским офицером, бродившим по артил-
лерийскому парку, поймал его на одном этом слове. Если разведывание произ-
водится в форме противника, тогда требуются кое-какие сведения о части, но-
сящей эту форму, откуда она переброшена, а также об обычаях страны. Нужно
остерегаться переходить фронт противника в том месте, в котором находится
ваша мнимая часть, в противном случае, грозит скорый провал.
Второй способ требует умения прекрасно ориентироваться и находить
свой путь больше чутьем, чем с помощью зрения. До перехода линии изучите
фронт противника и местность непосредственно позади фронта с помощью
полевого бинокля. Выберите, насколько это возможно, наиболее удобное ме-
сто для перехода и самые выгодные места для укрытия. Многим разведчикам
союзников удалось проникнуть за линию германского фронта, остаться в по-

тайных местах в течение нескольких дней и возвратиться с ценной информа-
цией. Прежде чем покинуть свой фронт, договоритесь о вашем возвращении,
чтобы не быть подстреленным собственными товарищами.
Третий, и, конечно, самый легкий способ, это использование паспорта
нейтральной страны плюс ваша ловкость в получении разрешения на посе-
щение линии фронта. Здесь также необходима осторожность. Чтобы не быть
обнаруженным, вы должны быть основательно знакомы с вашей предполага-
емой родиной и каким-либо городом, относительно которого вы можете быть
уверены, что вас не поймают на ошибке, когда о нем зайдет речь. Делая по-
пытки получить разрешение на посещение фронта и не располагая этими све-
дениями, вы легко можете очутиться перед перспективой расстрела.
Наконец, четвертый способ, применяемый в пределах фронта вашей соб-
ственной армии, не требует особой скрытности. Однако, здесь требуется зна-
ние человеческое природы, психологии и быстроты соображения. Вы должны
выбрать людей для опроса среди проходящих перед вами пленных. Умелыми
вопросами и умением читать в людях вы добьетесь ценных сведений. В про-
шлом было много случаев, когда пленные давали сведения, имевшие очень
большую ценность для командования, однако, успех в этой области в основ-
ном будет определяться вашей способностью различать, когда опрашиваемое
лицо говорит правду и когда оно лжет.
Стратегическая разведка.
Стратегическая разведка добывает сведения, имеющие скорее общий ха-

рактер, чем данные, удовлетворяющие непосредственные потребности момен-
та. Такая работа может быть успешно выполнена с помощью нейтрального
паспорта в дополнение к какому-либо благовидному предлогу для въезда в
страну врага. Этот способ также требует хорошего знания языка, обычаев и
городов нейтральной страны.
Во время войны Севера с Югом (США) генерал Грант [2] ознакомился с
планами генерала Ли [3], весьма успешно используя для этой цели коробей-
ников. В период мировой войны многие так называемые “работники благо-
творительности” оказались агентами германской разведслужбы. Выбор ме-
тода определяется обстановкой. Прежде чем остановиться на определенном
плане, необходимо разработать его во всех деталях. Поставьте себя на место
противника, которого вы хотите ввести в заблуждение, и подумайте, возбудил

бы в вас самих подозрение подобный план. Обдумайте каждую мелочь и,
если вы будете убеждены, что вы сами были бы им введены в заблуждение,
то ваш план имеет все шансы на успех. Никогда не недооценивайте вашего
противника. Он может казаться глупым и ограниченным, но, когда речь идет
о разведке, оценивайте его, как умнейшего из смертных. Не обольщайте себя
надеждами на глупость противника, ибо ставкой в этой игре – ваша собствен-
ная жизнь. Один чрезвычайно умный, но тупой на вид, агент разведки был на
подозрении. Он попался в приготовленную для него ловушку только потому,
что у него засверкали глаза, и его лицо приняло довольное выражение, когда
ему внезапно сообщили новость о крупной победе войск его страны. В присут-
ствии других лиц всегда тщательно играйте избранную вами роль.
Прежде чем приступить к детальному описанию различных способов, при-
меняемых при добывании сведений, необходимо, чтобы лица, желающие по-
ступить на эту службу, хорошо тренировали свою наблюдательность, память и
способность к точному описанию. Совершенно очевидно, что было бы опасно
полагаться на донесения агента разведки, у которого эти способности не раз-
виты полностью. Покойный профессор Мюнстерберг (из Гарвардского универ-
ситета) провел ряд опытов со студентами для определения степени развития
этих трех качеств. Результаты опытов показали, что эти способности средне
развиты всего у 35% субъектов. Это можно часто наблюдать на суде. Три че-
ловека видели одно и то же событие и все трое по разному рассказывают о
случившемся.
Таким образом, вы видите, что первым шагом на этой службе должно
явиться развитие памяти, наблюдательности и способности к описанию.
Развить и усовершенствовать эти способности можно только путем посто-
янной тренировки. Выполняя свою повседневную работу, развивайте в себе
привычку наблюдать все происходящее вокруг. Ходите с поднятой головой и
держите глаза широко открытыми; во время движения не забивайте себе голо-
ву второстепенными задачами, но старайтесь увидеть, запомнить и сохранить
в памяти все события, происходящие вокруг вас.
Научитесь определять численность толпы. Изучайте парады. Наметьте
себе две точки на пути марша парада. Сосчитайте число людей, проходящих
через эти две точки в одну минуту. Затем отметьте время, которое требуется
для того, чтобы пройти расстояние между обеими точками. Помножьте затем
число прошедших это расстояние в одну минуту на время продолжительности
всего парада и вы получите приближенное представление о числе участников.

Это поможет вам позднее, когда вам придется работать в тылу противника.
Замечайте, как вы добираетесь до какого-нибудь определенного пункта.
Делайте прогулки по незнакомой местности. Замечайте на каждом повороте,
который вы делаете, дерево, куст или камень. Затем, когда вы возвращаетесь,
вспоминайте каждую отметку по мере того, как вы к ней приближаетесь. Эта
подготовка является жизненно необходимой, если вы хотите иметь успех в
разведработе в тылу противника. Запоминайте каждый отдельный предмет
меблировки в вашей комнате так, чтобы вы могли двигаться по ней в темно-
те. Проходя мимо полицейского, посмотрите и запомните его номер, чтобы
позднее вы могли его записать. Это поможет вам запоминать наименования
и номера полков. Научитесь запоминать по возможности лица и фамилии.
Все мелочи имеют большое значение для успешной работы. Внимательно
присматривайтесь ко всему, отмечайте у себя в уме все, что вы видите, затем в
свободное время записывайте все виденное. Описывая события дня, помните,
что вы должны так точно представить их, чтобы каждый мог с ваших слов соз-
дать себе ясное представление о случившемся. Сделав описание, отложите его
на несколько дней и затем перечитайте вновь. Если оно вам живо напомнит
события, то это означает, что ваша способность к описаниям вполне развита.
Ваши успехи в области разведки зависят от вашей тренировки по развитию
этих трех качеств.
Наконец, еще одно предупреждение. Не гонитесь за быстрыми результата-
ми, не торопитесь. Нигде так не применима поговорка “поспешишь, – людей
насмешишь”, как в разведке. Многие работники не только упускали чрезвы-
чайно удобные случаи, но и теряли жизнь в погоне за сведениями, которые
им было поручено добыть, пренебрегая в спешке какой-нибудь незначитель-
ной предосторожностью, которая могла обеспечить им безопасность. Пом-
ните, что когда вы перейдете границу с нейтральным паспортом, вы будете
отмечены как лицо, подлежащее наблюдению, и, пока вы под надзором, не
торопитесь с выполнением вашего задания. Во время мировой войны выяви-
лись факты, показавшие, что германская разведка за пятнадцать лет вперед
учитывала случаи, когда ей могут понадобыться определенные сведения. Гер-
манская разведка рассеяла своих агентов по всему миру за многие годы до
того, как она была готова объявить войну. Не торопитесь. Помните, что ваш
начальник послал других агентов за теми же сведениями и что, если вы полу-
чите только небольшую часть их, то эта часть может оказаться как раз запол-
няющей пробел в целой картине. Ваше донесение может дать командованию

ключ ко всему плану кампании противника.
После того, как вы развили в себе наблюдательность, память и способность
к описанию, следующим шагом будет практическое применение этих способ-
ностей на разведывательной работе в ее различных отраслях.
III. ПЛАНЫ И КОЛИЧЕСТВО ВОЙСК ПРОТИВНИКА

ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА.
Получение этих данных является одной из самых важных задач службы раз-
ведки. На основании ваших донесений по этим вопросам командование будет
разрабатывать свои планы. Поэтому вы должны позаботиться о достоверности
и возможной полноте ваших донесений. Эти сведения могут быть получены:
1. Непосредственно за линией фронта противника (от оперативно-тактиче-
ской разведслужбы);
2. В тылу противника (от стратегической разведслужбы);
3. От пленных (могут дать сведения оперативно-тактического и стратеги-
ческого значения).
Попытка перейти фронт должна быть сделана под покровом темноты. До
восхода солнца вы уже должны быть скрыты в каком-нибудь безопасном ме-
сте, откуда сможете наблюдать за всем происходящим. Прислушивайтесь,
насколько возможно, к разговорам окружающих. Не отсутствуйте слишком
долго, так как в полученных вами сведениях может ощущаться немедленная
потребность. Если будете медлить с возвращением, то ваши сведения потеря-
ют значительную часть своей ценности. Замечайте, что противник делает, –
все эти сведения потребуются командованию.
Сомнительно, чтобы без крайней необходимости кому-либо было дано
столь опасное поручение, как работа за передовой линией лишь только для
того, чтобы узнать общие планы противника. Несомненно, те из нас, которые
будут намечены для выполнения такой задачи, будут работать внутри страны
противника. Первым шагом явится обеспечение себя нейтральным паспортом
и подыскание благовидного предлога для въезда на территорию противника.
После того, как вы благополучно перебрались через границу, отправляйтесь в
какой-либо город или местечко, где вы наверное найдете значительное число
офицеров или солдат в отпуску. Например, во время мировой войны большая
часть немецких шпионов работала в Париже и его окрестностях, хотя не мало

их было обнаружено и вокруг различных учебных лагерей.
Вы должны поселиться в гостиннице, в которой останавливаются офице-
ры. Здесь, не привлекая к себе особого внимания, вам нужно установить дру-
жеские отношения с несколькими офицерами. Не старайтесь раскинуть ваши
сети слишком широко: это может вас погубить. Работая среди офицеров, сле-
дите за своими словами и поступками. Помните, что вы имеете дело с под-
готовленными людьми. Не проявляйте ни малейшего внешнего интереса к
войне или к переброске войск. Если эти вопросы будут обсуждаться в вашем
присутствии, не вмешивайтесь в разговор, за исключением тех случаев, ког-
да с вопросом обращаются непосредственно к вам. Чем меньше любопытства
проявите по отношению к их разговорам, тем более вы можете быть уверены
в том, что услышите все, что вам нужно.
В каждом клубе или гостиннице, посещаемой офицерами, встретите лю-
дей, которые постоянно ощущают недостаток в деньгах. Обратите на них осо-
бое внимание. Завяжите с ними незаметным образом приятельские отноше-
ния и при удобном случае одолжите им денег. Сделайте их своими должни-
ками, но не настаивайте и не старайтесь дать им деньги насильно. Сначала
изучите человека и затем, когда вы разработали ваш план действий, выпол-
няйте его. Заставьте этого человека говорить, напоите его, но берегитесь при
этом подпасть самому под влияние винных паров. (Один из лучших способов
избежать опьянения – это выпить сначала стопку прованского масла, тогда вы
не потеряете над собой контроля).
Не трудно заставить человека рассказать о себе, особенно в том случае, ког-
да на его мундире имеются знаки отличия. Спросите его, как он их заслужил.
Будьте внимательным слушателем и он станет много рассказывать, вплоть до
того, что начнет хвастать будущими планами своей армии. Остальное – легко.
Лучшие работники разведки – это те, у кого хватает терпения быть хорошими
слушателями. Упражняйте в себе способность к слушанию до тех пор, пока не
сможете часами выслушивать разглагольствования какого-нибудь болтуна, не
проявляя ничем своего неудовольствия. Не позволяйте себе вступать в спор с
человеком, которого вы обрабатываете. Это погубит все дело.
Каждая война создает своего Бенедикта Арнольда [4]. Всегда найдется че-
ловек, которого можно заставить почуствовать, что его не оценили по досто-
инству и не вознаградили по заслугам. Выделите такого человека. Как правило
он не пользуется любовью своих товарищей. Поработайте над его “обиженно-
стью” и очень скоро он будет в вашей власти. Никогда не говорите ему, что
вы сами принадлежите к другому лагерю. Когда дело доходит до подкупа, вы
должны иметь помощников. Тому, кого вы хотите подкупить, скажите, что вы
разделяете его чувства, что вы знаете человека, который готов заплатить хоро-
шую цену за сведения, которыми вы оба располагаете. Следите за тем, чтобы
говорить о вас обоих, а не о нем одном. Познакомьте его с вашим помощни-
ком. Остальное будет происходить просто и легко. Раз только обрабатываемый
принял деньги, вы получите над ним власть при условии правильного обра-
щения с ним. Не проявляйте ваших настоящих чувств, как это сделал один не-
мец по отношению к французскому офицеру. Этот германский агент в момент
неосмотрительности проявил свои истинные чувства перед своей жертвой.
Офицер, поняв, что он стал предателем и что уверения в дружбе были только
маской для прикрытия настоящих целей немца, пошел к своему начальнику
и признался ему во всем. Помните всегда, что на первом месте должна быть
ваша родина, а ваши чувства на втором. Не стесняйтесь подкупать противни-
ка. Он будет пытаться применять ту же тактику по отношению к некоторым
вашим согражданам.
При работе с солдатами вы должны применять совершенно другой подход.
Во-первых, ознакомтесь хорошенько с целями войны противника. Под целями
мы подразумеваем идеи, которые внушены солдатам как цель войны. В миро-
вую войну, как мы знаем, Германия боролась за господство над миром, однако,
немецкие солдаты твердо верили в то, что они борются за “спасение отечества”
от вторжения противника. Будьте готовы всегда сочувствовать идеям солдат.
Слушайте, когда они рассказывают вам о своих затруднениях, но следите за
тем, чтобы не проявлять своего сочувствия слишком заметным образом. Если
возможно, выберите одного или двух унтер-офицеров в качестве ваших особо
близких друзей. Завоюйте постепенно их доверие. В конце-концов вы будете в
состоянии узнавать от них все, что вам потребуется. Так, например, Германия
нуждалась в сведениях о танках. С этой целью в Париж был послан специаль-
ный агент. Этот человек посещал кафе, где бывали солдаты, выдавая себя за
французского инвалида. Не прошло недели, – и он уже все знал о танках, их
вооружении и броневой защите.
Так же, как и с офицерами, не увлекайтесь желанием получить возможно
больше сведений за счет осторожности. Будьте “славными рубахами-парня-
ми” и, задавая время от времени осторожные вопросы, вы получите все нуж-
ные вам сведения. Из обоих этих источников (т. е. от офицеров и солдат) вы
получите много данных относительно будущих планов противника и его сил.

При посещении кафе изучайте полковые отличительные знаки на мундирах.
При удобном случае сообщите эти сведения вашему начальнику.
Избегайте женщин как заразы. С помощью женщин было поймано больше
хороших работников различных разведок, чем какими-либо другими средства-
ми. Не доверяйте женщинам, когда вы работаете на территории противника.
Имея дело с женщинами, никогда не забывайте играть взятую на себя роль.
Один француз, бежавший из концентрационного лагеря в Германии, остано-
вился в гостиннице вблизи швейцарской границы, ожидая наступления ночи.
Когда официантка подала ему меню, он поблагодарил, что ее очень удивило.
Когда она ему принесла пиво и еду, он снова поблагодарил ее. Тогда она позвала
агента германской контрразведки, потому что, как она говорила впоследствии,
она поняла, что этот человек не мог быть немцем. Француз был арестован.
Следующий источник сведений – это пленные. Здесь вам должно помочь
знание психологии. Вам, например, необходимо выбрать несколько человек
из пленных для опроса. Если вы выберете подходящих людей, ваша задача
будет значительно облегчена. Современные обычаи не допускают примене-
ния пытки пленных в целях получения от них сведений. Все же вы можете
заставить их говорить, изолируя каждого из них в отдельном помещении, или
выдерживая их на голодном пайке. Однажды во время кампании 1900–1902
гг. на Филипинах один капитан обратился к генералу с вопросом: насколько
далеко он может итти, чтобы заставить пленных говорить. Генерал ответил:
“Насколько позволит вам Ваша совесть, капитан”.
В обращении с пленными нет лучшего правила, чем то, которое было дано
этим генералом. Полученные от пленных сведения должны быть весьма тща-
тельно проверены для определения степени их достоверности. Здесь окажет
помощь ваше знание человеческой натуры. Вы скоро заметите, выбалтывает
ли ваш пленный все, что он знает или вам приходится вытягивать из него
каждое слово. Берегитесь информаторов болтливого типа. Они способны рас-
сказать вам то, что вы, по их мнению, хотите от них услышать, в целях полу-
чения некоторых льгот для себя. Рекомендуется иметь одного–двух толковых
людей в лагере или вблизи лагеря пленных для подслушивания всех разгово-
ров, какие ведуться пленными.
Успех большой германской атаки на Шмен де Дам в мае 1917 года мог бы быть
предотвращен и превращен в разгром германских сил, если бы психология плен-
ных была надлежащим образом понята в высших штабах французского командо-
вания. Последние не поверили пленным, утверждавшим, что они перебежчики

и, будучи эльзасцами, все время ждали момента, когда смогут дезертировать
из немецких войск, чтобы принести французскому командованию какую-либо
ценную информацию. Командиры корпусов, армий и армейских групп прене-
брегли их утверждениями о том, что через три дня, в час ночи готовится общее
наступление и, несмотря на усиленные просьбы командира дивизии, не хотели
занять вторую оборонительную линию вдоль р. Эн. Они удовлетворились тем,
что в течение трех дней производили весьма тщательное воздушное наблюде-
ние, которое, впрочем, ничего не обнаружило, т. к. немцы сосредотачивали свои
силы только по ночам. Несмотря на просьбы пленных, ничего не было сделано.
Общее наступление немцев произошло так, как было сообщено перебежчика-
ми-пленными, в точно указанный час, при чем немцы прорвали фронт и поч-
ти уничтожили противостоящие французские дивизии и в тот же день прошли
вторую оборонительную линию прямо до Суассона. Высшее командование и
его штабы в глубоком тылу не обладают чувствительностью в отношении по-
ложительной информации, которой обладают войска передовой линии. В этом
случае войсковая разведка ничего не дала и, что еще хуже, агентурные данные
высшего командования были абсолютно ложны, хотя это имело место в конце
третьего года войны. Новые лица в этом деле, по всей вероятности, все-таки
приняли бы какие-нибудь меры предосторожности, старые же работники, хотя
и являются более опытными, теряют остроту восприятия. Один неверный вы-
вод в разведывательной или контрразведывательной работе может стоить тысяч
жизней, привести к проигрышу крупного сражения и даже всей кампании.
Данный случай показывает важность этого вопроса и необходимость иметь
соответственно подобранных и подготовленных работников разведслужбы.
Правильная оценка положения в разведке и контрразведке так же важна, как
и в организации боя, но ее значение недооценивается из-за преобладания в
ней психологического фактора.
IV. ОПЕРАТИВНЫЕ ПЛАНЫ

И ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ ОПЕРАЦИИ ПРОТИВНИКА.
Командование, по всей вероятности, потребует оперативные планы про-

тивника только в случае крайней необходимости. Воздушная разведка, как об-
щее правило, будет полностью информировать штабы. Однако бывают такие
периоды, когда авиация целыми днями не может делать полеты, и тогда ко-
мандование за всеми требуемыми сведениями обратиться к вам. Это повлечет
за собой, как было указано выше, опасный переход фронта противника и про-
никновение в его боевую зону. В большинстве случаев, достаточным окажется
только наблюдение над происходящим, но могут иметь место также случаи,
когда понадобится вступать в разговоры с противником. В этом случае полез-
но запастись формой противника, и соответствующими документами. Выби-
райте себе форму рядового солдата. Вы не так сильно будете бросаться в глаза и
это даст вам больше шансов на успех. Переход фронта должен совершаться но-
чью. До рассвета вы должны или вернуться или скрыться на день в надежном
месте. Высокое дерево с густыми ветвями представляет собой превосходное
место для укрытия, при чем вы не только будете хорошо укрыты, но иногда
сможете дать сигнал об ударе по неприятельскому фронту. При хорошо раз-
витой способности к наблюдению вы увидите множество вещей, представля-
ющих чрезвычайный интерес для командования. Если вы увидите движение
войск противника или постройку ими новых окопов, или, наконец, подход
артиллерии, то это вы присутствуете при подготовке к бою. Существует ряд
других признаков, которые могут быть замечены опытным глазом и отмечены
хорошей памятью в течение дневных часов. Наблюдайте решительно все, как
бы оно ни казалось вам маловажным. Какая-нибудь мелочь может дать коман-
дованию ключ ко всей операции. Никогда не пренебрегайте мелочами.
Здесь снова вам могут помочь пленные. Это особенно относится к разве-
дывательным поискам или набегам. Те из вас, которые служили во Франции,
вспомнят тренировку бойцов, выделенных для участия в набегах. От пленных
вы узнаете, проходили ли они такую тренировку к предстоящему набегу или нет.
Все вы помните разведывательные поиски, которые повторялись каждую ночь.
Несомненно, некоторые из вас думали, зачем нужно было рисковать столькими
жизнями ради захвата нескольких пленных. Вы тоже в свое время убедитесь в
необходимости устраивать набеги для получения требуемых от вас сведений.
V. ПОЛИТИКО-МОРАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ
ВОЙСК ПРОТИВНИКА.
Политико-моральное состояние армии огромная сила. Когда оно на долж-

ной высоте, тогда удается спасать положение, казавшееся безнадежным. При
здоровом политико-моральном состоянии люди продолжают драться до по-

следнего. Наоборот, войска, у которых оно подорвано, быстро сдаются. Коман-
дованию всегда необходимо знать состояние духа войск противника. Этим
определяются возможности наступления или необходимость обороны. Веро-
ятно, самым поразительным примером высокого духа на войне был тот слу-
чай, когда войска генерала Вашингтона перешли через Делавар, чтобы разбить
гессенцев при Трентоне. Малочисленные, полуголодные, плохо одетые и по-
лузамерзшие войска генерала Вашингтона обладали действительно высоким
уровнем сознания, чтобы форсировать реку, покрытую плавающими льдами,
перед надвигающимся снежным штормом. Тяжесть перехода не поколебала их
духа, и когда они вошли в соприкосновение с гессенцами, то быстро разбили
их. В мировую войну мы видели, что значит для армии пониженное полити-
ко-моральное состояние. Когда дух германской армии был сломлен, эта боевая
машина со своими волнами ударных войск быстро превратилась в бегущую
толпу. Политико-моральное состояние англичан поколебалось летом 1917 г. в
связи с утомлением и напряжением, вызванным воздушными нападениями.
Германия узнала об этом и удвоила атаки. Прибытие первых частей американ-
ских войск и их прохождение через Уайтхолл уравняло чаши весов.
Если бы немцы знали о падении политико-морального состояния францу-
зов летом 1917 года, когда восставшие резервные части двинулись в тыл вме-
сто того, чтобы итти на фронт, они могли бы пройти прямо через слабую ли-
нию фронта. Германская разведка не могла доставить сообщения об этом фак-
те своему центру достаточно быстро, чтобы ими можно было воспользоваться.
Двадцать четыре часа спустя положение изменилось. На таких вот тонких во-
лосках висит иногда судьба народов. Значение разведывательной службы не
может быть переоцененным.
Определить политико-моральное состояние армии не так трудно, как это
на первый взгляд кажется. Существует множество мелких признаков, кото-
рые в сумме выявят общую картину. Наблюдайте за войсками на марше и
замечайте, как они идут: так ли, как должны двигаться войска, или тащатся
нехотя, многие ли отстают, правилен ли строй, поют ли люди или идут угрю-
мой толпой, смеются ли они, шутят ли между собой, как держат себя солдаты
в отношении офицеров.
Вы знаете, как американцы шли в бой. Сравните с ними войска против-
ника и вы получите хорошее представление о политико-моральном состоянии
наблюдаемой вами армии.
В лагерях для пленных вы также можете создать себе представление о их

состоянии, наблюдая: замечаются ли попытки поддерживать дисциплину или
существуют трения между солдатами и офицерами, уровень санитарного со-
стояния, замечается ли безразличное состояние к этому делу. Если последнее
имеет место, то моральное состояние этой организации низкое. Поговорите с
кем-либо из солдат: если они в унынии, то это значит, что их мужество поко-
лебалось и что они не будут драться. Однако не давайте ввести себя в заблуж-
дение присущим солдату свойством поворчать: существует громадная разница
между ворчанием и унынием.
Вы можете иметь точное представление о политико-моральном состоянии
противника, изучая другие моменты в поведении пленных: не слишком ли
охотно они сдаются в плен, не старались ли они попасть на нашу сторону, об-
стоятельства их пленения, как они относятся к своим офицерам и т. д.
В июле 1918 года немцы берегли своих офицеров и в разведывательные
поиски часто посылали одних солдат. В одном случае целый батальон нем-
цев был послан для атаки участка нашего фронта, при чем их не сопрово-
ждал ни один офицер. Заградительный огонь артиллерии отрезал две роты,
шедшие впереди. Из них большинство было убито, остальные взяты в плен.
Оставшиеся в живых унтер-офицеры на вопрос, где же офицеры, с ненави-
стью ответили: “Они больше не идут с нами в атаку, – их жизни слишком
дороги”.
На карте ими было указано место нахождения подземного убежища своих
офицеров, которое нашей артиллерией, химическими и фугасными снаряда-
ми и было разгромлено.
Здесь мы имеем случай полного развала политико-морального состояния,
чего ни одно средство разведки раньше не отмечало.
Проницательность при опросах пленных, быстрота в обнаружении новых
необычных явлений и правильная оценка их являются основными качества-
ми бдительного офицера разведки.
VI. АРТИЛЛЕРИЯ ПРОТИВНИКА.
Далее, разведка должна дать сведения о числе орудий, принимающих уча-

стие в бою и находящихся в резерве, и о новых артиллерийских изобретениях,
рассчитанных на захват противника врасплох.
Совершенно очевидно, что для грамотного донесения по этим вопросам

разведчики должны обладать некоторыми познаниями в области различных
типов орудий и организации артиллерии. Однако, отсюда не следует, что если
вы не получили специальной артиллерийской подготовки, то не можете дать
необходимых сведений по этому вопросу. Всякий интеллигентный человек
может, затратив на это несколько часов, подготовиться настолько, чтобы раз-
бираться во всем, что от него потребуется в области артиллерии. Если вы не
знакомы с артиллерийскими орудиями, то достаньте соответствующее руко-
водство у надежного книготорговца, и ознакомьтесь с этими орудиями (!? -
Ред.).
Естественно, что командование захочет получить по возможности деталь-
ные сведения обо всех наличных артиллерийских средствах противника, а
поскольку знание лишь числа орудий окажется недостаточным, вы должны
дать сведения и о числе и о калибре. На фронте или в бою, если вы не полу-
чили основательной артиллерийской подготовки, вы не сможете определить
калибр артиллерии, если не знаете числа орудий, составляющих неприятель-
скую батарею. Несомненно, что до того, как вам будет поручено выполнение
какого-либо разведывательного задания в каком-либо государстве, вам будут
даны и таблицы организации армии этого государства. Изучая эти таблицы,
вы найдете в них много интересного и много такого, что вам поможет в ва-
шей работе. Эти таблицы вам укажут, из скольких орудий определенного ка-
либра состоит неприятельская батарея. Сосчитав число пушек в какой-либо
данной батарее, вы можете указать их калибр. Следует помнить, что иногда
организация батареи меняется, и поэтому это правило не является безуслов-
ным.
При переездах из одного города в другой внутри страны вы, вероятно, уви-
дите значительное число артиллерийских парков. Один из способов прибли-
женного подсчета количества орудий в парке заключается в том, чтобы снача-
ла определить площадь, занимаемую одним орудием, затем по возможности
измерить шагами всю площадь парка. Остальное уже представляется простой
арифметической задачей. Не следует пытаться считать орудия – это слишком
рискованно.
Во всякой войне, начиная с того времени, когда первый камень, брошен-
ный катапультой, пролетел по воздуху, и вплоть до обстрела Парижа из “Бер-
ты”, каждая воюющая сторона пыталась наводить страх на противника при-
менением новых типов орудий.
В число ваших многочисленных обязанностей входит задача охранять по

возможности вашу армию от подобных сюрпризов. Почти невозможно дер-
жать оружие в тайне от своей собственной армии. Кое-кто из тех, кто участво-
вал в их разработке, будет болтать об этом, поэтому некоторое просачивание
слухов неизбежно. Если вы выработали в себе способности хорошего слушате-
ля, то вы рано или поздно столкнетесь с этим явлением, после чего вам будет
не так трудно, разрабатывая эти слухи, дойти до первоисточника сведений. Во
время мировой войны контрразведывательные службы союзников не смогли
помешать Германии получить сведения об американских опытах в лагере Гент.
Германское верховное командование знало все о железнодорожных орудиях
задолго до их первого выстрела.
Будьте всегда настороже, чтобы ухватить случайные отрывки разговоров о
неприятельской артиллерии. Хотя для вас они могут оказаться только ложным
слухом, возможно, что некоторые из ваших сотоварищей смогут иметь более
определенные сведения, так что ваше донесение в связи с их донесениями
может дать командованию ключ ко всей загадке. Поэтому никогда не оцени-
вайте слухов, как вздора. Но все же никогда не передавайте слух за факт. Всег-
да точно указывайте, что именно представляется достоверным в присланной
вами информации.
Используйте пленных как добавочный источник информации не только в
отношении новых артиллерийских орудий, но также и в отношении орудий,
участвовавших в бою. Опросите их сколько пушек составляет батарею. Штаб
противника мог быть вынужден изменить первоначальные схемы организа-
ции. Проверка так называемых “установленных данных” всегда окупается.
Иногда командованию нужно знать не количество выставленных против-
ником орудий, а их калибры. Может показаться странным, что подобное за-
дание не связано с количеством орудий, но из опыта последней войны подроб-
ные запросы не раз поступали в разведорганы. Причина заключается в том,
что если командованию известен калибр орудий, то оно может определить их
дальность действия и принять соответствующие меры. Например, при укре-
плении новых позиций не следует строить такие глубокие оборонительные
сооружения против легких полевых орудий, как это нужно против крупно-
калиберной артиллерии. Поэтому, если оборонительные сооружения должны
носить временный характер, можно съэкономить много труда, имея точные
данные относительно калибра орудий, которые могут быть выставлены про-
тив них.
VII. СНАБЖЕНИЕ ПРОТИВНИКА.
Склады огнеприпасов.
Одной из задач высшего командования на театре войны является уничто-

жение складов огнеприпасов противника. Каждый уничтоженный склад озна-
чает уменьшение силы сопротивления в бою. Склады могут быть уничтожены
различными путями: артиллерийским огнем, самолетами или диверсантами.
Во время известного неожиданного наступления на Шмен де Дам немцы,
предварительно обнаружив место расположения небольших складов газоли-
на и огнеприпасов одной из французских дивизий, расположенных в неболь-
ших рощицах, выслали самолеты для бомбардировки этих складов. Однако,
благодаря предусмотрительности французов, склады эти были своевременно
очищены. Нужно иметь ввиду, что разведка может установить расположение
складов, но в один–два дня какой-либо непредвиденный случай может сде-
лать эти сведения ложными.
При определении расположения складов огнеприпасов для их артиллерий-
ского обстрела вы в своих информациях должны всегда детально отмечать их
расположение на вашей карте. Если кто-либо из вас присутствовал на рыбной
ловле на море, то несомненно наблюдал, как капитан находит косяки рыб при
помощи отметок на карте. Когда вы делаете отметки, используйте по возмож-
ности все характерные ориентиры, имеющиеся на вашей карте, например, от-
дельные строения, холмы и дороги. Это даст вам возможность наиболее точ-
ным образом определить требуемое место на карте для артиллерийского ко-
мандира. Помните, что вы определяете точку для артиллерийского обстрела, и
поэтому вы не можете ограничиться общими указаниями, но должны дать их
совершенно точно. Вы должны указать пункт в пределах радиуса разрыва сна-
рядов. Самое главное, старайтесь выбрать по возможности какие-либо хорошо
заметные ориентиры на местности.
Однако вы должны рассматривать эту задачу и с другой точки зрения,
когда вы определяете положение склада для воздушной атаки. В этом случае
ваши ориентиры, расположенные так же близко от требуемого пункта, как для
артиллерийского обстрела, должны быть в то же время заметны с высоты.
Старайтесь найти несколько характерных ориентиров в непосредственной
близости со складами, чтобы летчик мог их легко заметить с воздуха.
Существует два типа складов огнеприпасов. Одни – расходные, находящи-
еся непосредственно на фронте, и другие – резервные, расположенные далеко

в тылу. Фронтовые склады расположены на головных железнодорожных стан-
циях или вблизи от них в хорошо замаскированных пунктах непосредствен-
но за линией фронта. Склады во внутренней зоне расположены на железно-
дорожных магистралях. При описании расположения склада любого из этих
типов помните, что успех нападения зависит от точности вашего описания.
Ориентируя их местоположение, не бойтесь быть слишком многословным.
Лучше дать лишние подробности, чем дать их недостаточно. Описание долж-
но быть составлено, примерно, по следующему образцу.
“Склад боеприпасов, обнаруженный сегодня, расположен на расстоянии
около двух миль к востоку от сектора № 5. Когда я стоял справа от него ли-
цом к востоку, то высота № 24 находилась как-раз против меня. Я стоял на
линии, соединяющей пень дерева на гребне высоты № 24 и старую ферму по-
зади меня. Ориентиры следующие: справа разрушенная деревня Нолей, слева
поворот дороги Дижон–Невер. Колокольня церкви Нолей и повороты дороги
являются точными ориентирами”.
Располагая подобным описанием, артиллерия может быстро определить
местоположение склада и уничтожить его.
Если вы определяли это местоположение склада для воздушной атаки, то
донесение должно быть составлено, примерно, следующим образом.
“У северо-восточного угла склада находится большой камень с закруглен-
ной поверхностью. На юго-западной стороне склада – старый сломанный эки-
паж. На северо-западной стороне – небольшой участок с пожелтевшей травой.
Юго-восточный угол склада находится вблизи железной дороги”.
Эти указания должны быть даны в дополнение к данным для артиллерий-
ского обстрела.
Склады снабжения.
Уничтожение складов снабжения также является постоянной задачей вся-

кого высшего штаба. Выполнение этой задачи обычно возлагается на авиацию,
хотя возможна высылка на территорию противника для этой цели специаль-
ных отрядов. Учитывая это обстоятельство, при описании мест расположения
складов надо иметь ввиду и эту последнюю возможность. Не следует забывать
включить наименование железной дороги и населенного пункта, а также наи-
менование провинции страны. Прежде всего не забудьте указать тип крыши
здания склада. Это поможет летчику выделить это здание из ряда других.
Помните, что чем больше деталей вы включите в ваши донесения, тем более
удачными будут попытки уничтожения складов. Вы всегда можете определить
место расположения склада, указывая расстояние в милях от такого-то города
по такой-то железной дороге.
Указания, данные для определения места расположения складов огнепри-
пасов, применимы также и к определению мест расположения складов снаб-
жения. Вы увидите, что противник часто меняет места расположения своих
складов или увеличивает их число. Поэтому вы всегда должны быть насто-
роже, чтобы определить расположение новых складов. Узнайте, если можете,
откуда на склады поступает имущество. Это может помочь командованию в
его попытках воспрепятствовать доставке этого имущества. Укажите по воз-
можности в вашем донесении и характер имущества, хранимого на каждом
из складов. Эти сведения помогут в определении типа взрывчатого вещества,
потребного для уничтожения данного склада.
Совершенно ясно, что следует выискивать склады горючего и сообщать о
них. Если воздушные силы могут уничтожить запасы горючего, то война на-
проловину уже выиграна. Германия прилагала много усилий к тому, чтобы
уничтожить нашу базу горючего в Ла Рошель. Цистерны с горючим обычно на-
ходятся в глубоком тылу. При определении места расположения этих складов
старайтесь правильно указать наименование города, провинции или страны.
Затем по компасу определите место расположения цистерн по отношению к
упомянутому городу. Обозначьте границы какими-либо ориентирами, види-
мыми с воздуха.
При определении места нахождения склада горючего следует иметь в виду
возможности их уничтожения с помощью наземной атаки; для этого нужно
дать ответы на следующие вопросы: как охраняются склады днем и ночью,
что из себя представляет охрана, используются ли наши пленные в качестве
рабочей силы, можно ли приблизиться к складам скрытыми подходами, мож-
но ли приблизиться к пленным, чтобы снабдить их средствами для тайного
уничтожения складов, расположены ли склады таким образом, чтобы при вос-
пламенении одного из них загорелись и другие, из какого материала они по-
строены, охраняються ли они самолетами.
Осветите каждый из этих вопросов, т. к. все они весьма важны; тщатель-
но проанализируйте положение и только после этого посылайте ваше донесе-
ние. Поставьте себя в положение вашего начальника: чтобы вы хотели знать,

прежде чем отдать приказ об уничтожении этих объектов. Помните, что вы
являетесь тайными глазами армии и что командование может оценить по-
ложение, только пользуясь вашими описаниями.
Определить места нахождения складов снабжения или складов горючего
не представляет особых трудностей. Случайное замечание о недостатке горю-
чего, если действительно таково положение, наведет вас на след, и тогда вы
должны найти предлог для посещения склада.
Одна из успешных немецких выдумок, позволившая их шпионам свободно
путешествовать по Франции, и заключалась в том, что они являлись коммер-
ческими представителями нейтральных стран. Другой удобный способ заклю-
чался в том, что они действовали в качестве работников Красного креста. По
всей вероятности, легче попасть в страну противника и передвигаться по ней,
пользуясь маской филантропических организаций, особенно, если вы выра-
жаете желание ухаживать за ранеными. Почти все нейтральные организации
Красного креста приветствуют добровольное сотрудничество, и работник по-
добной организации может передвигаться по стране, не возбуждая больших
подозрений.
Если вы выберете какой-либо из этих методов для работы в тылу против-
ника, то вы должны точно выполнять все обязанности, сопряженные с вашим
официальным занятием. Один из лучших германских шпионов был пойман
как раз потому, что не соблюдал это правило. Никто никогда не видал его на
той работе, которую он якобы выполнял во Франции. Вместо того, чтобы про-
давать машины, что было его официальным занятием, он проводил все свое
время в испрашивании всяческих разрешений. Контрразведка захватила его.
Поэтому, если вы выдаете себя за продавца машин, то старайтесь изо всех сил
их действительно продавать.
Опыт показал, что в большинстве случаев сведения относительно складов
снабжения, получаемые от пленных, являются недостоверными и поэтому не
слишком полагайтесь на них. Все же следует опрашивать пленных и по это-
му вопросу, так как это поможет вам составить мнение о их правдивости в
других вопросах, а также поможет командованию расшифровать непонятные
донесения агентов. Ваш здравый смысл должен руководить вами в отношении
степени доверия к сообщениям пленных.
VIII. ПУТИ СООБЩЕНИЯ

И СОСТОЯНИЕ СРЕДСТВ ТРАНСПОРТА.
Станции и узлы железных дорог.
Успех каждой армии зависит от службы транспорта. При разрушенных же-

лезных дорогах невозможно перебрасывать войска или доставлять предметы
снабжения. При отсутствии горючего автомобили, тракторы и танки останав-
ливаются. При отсутствии дорог бездействует и гужевой транспорт. Отсюда
ясно, что пути сообщения представляют не малый интерес.
Эта информация ценна для командования только в том случае, когда по-
следнему нужно знать, с какой скоростью противник может перебрасывать
свои войска. Если сеть путей сообщения противника мало развита, если мо-
сты ненадежны для перевозки тяжелых грузов или дороги трудно проходимы,
то противник испытывает большие трудности как при наступлении, так и при
обороне. Некоторую помощь в этой работе окажет авиаразведка, но она не мо-
жет определить, является ли какой-либо мост надежным или нет. Вы получите
много сведений, наблюдая движение войск и прислушиваясь к разговорам
в лагерях для отдыха смененных с фронта частей и солдат-отпускников. Воз-
можно, что в этом случае вам понадобится перейти ночью через фронт про-
тивника, чтобы получить самим сведения о состоянии транспортных путей.
Сведения из этой области будут иметь общий характер, если только нет
специального задания. Добывание этих данных не должно итти за счет сни-
жения сведений по другим вопросам, перечисленным выше, но ими нельзя
также пренебрегать и считать их неимеющими никакой ценности. При удоб-
ном случае используйте ваше время на изучение и этих средств войны и полу-
чаемые сведения сообщайте командованию, которое, имея подобную инфор-
мацию, может направлять атаки против путей сообщения противника с целью
их разрушения или препятствования движению.
Донесения должны освещать такие вопросы, как расположение головных
железнодорожных узлов на главных железнодорожных магистралях. Вполне
возможно, что противник для перевозки войск и предметов снабжения ис-
пользует не самые кратчайшие пути, указанные на карте. При перебросках во
Франции многие часто удивлялись длительности поездок. Это происходило
потому, что командование не пользовалось наиболее прямыми путями сооб-
щения, чтобы вводить немцев в заблуждение и предупреждать таким образом
бомбардировку той железной дороги, которой в данный момент пользовались.

Возможно также, что противник использует не те жел.-дор. узлы, которые по-
казаны на карте. Это нередко делалось во Франции и будет, вероятно, повто-
ряться в будущем. Возможно, что были построены новые железнодорожные
пути, настолько хорошо замаскированные, что воздушные силы их еще не об-
наружили. Никогда не расчитывайте, что другое лицо сообщит о том, что вы
видите, или о том, что вам известно. Оно может поступать подобным же обра-
зом, и в результате командование не получит никаких сведений. Во Франции
было построено много миль новых жел.-дор. путей, не обнаруженных герман-
ской воздушной разведкой.
При обнаружении железных дорог, не отмеченных на карте, указывайте
наименования соединенных ими городов; если железная дорога проложена
вдоль реки, указывайте наименование этой реки. Кроме того, не забудьте ука-
зать направление по компасу, а также наименование провинций, по которым
дорога проходит. Помните, что в этом случае вы описываете театр для дей-
ствий воздушниых сил и руководствуйтесь этой мыслью при составлении ва-
шего донесения.
Пленные также могут дать ценные сведения. Они будут охотно говорить о
затруднениях, которые им пришлось испытать при передвижениях, не пред-
ставляя себе, что подобная информация может оказаться полезной противни-
ку. По вопросам, имеющим отношение к этой области, вы можете, не сомне-
ваясь, открыто спрашивать пленных.
Состояние средств транспорта:

железнодорожного, автомобильного и гужевого.
Прочность цепи измеряется прочностью самого слабого звена. Сила армии

определяется состоянием средств транспорта. Ни одна армия не может вести
борьбу, если она не будет полностью обеспечена провиантом и огнеприпаса-
ми. Противник может располагать самыми прекрасными путями сообщения
в мире, но если средства транспорта не находятся на должной высоте, то по-
ражение его становиться неизбежным. Если средства транспорта противника
не могут дать напряжения, требуемого от них в военное время, то он может
считать войну для себя проигранной. С другой стороны, если его средства
транспорта и пути сообщения в хорошем состоянии, то он сможет прово-
дить частые наступательные операции. Кроме упадка политико-морального
состояния войск неполадки в области транспорта являются одним из самых

серьезных ударов, которые могут постигнуть армию.
Сведения об общем состоянии средств транспорта имеют большую цен-
ность для командования по двум причинам: во-первых, зная предел их воз-
можностей, можно определить способность противника к переброске войск и
огнеприпасов, а также его способность наступления или контр-наступления.
Во-вторых, подобные сведения покажут командованию, чего можно ожидать
от противника, когда он приступает к укреплению только что занятой терри-
тории.
Наиболее показательным примером разгрома армии, вызванного отсут-
ствием сведений о средствах транспорта в тылу противника, была злосчастная
русская кампания Наполеона (1812 г.).
Сведения относительно средств транспорта противника должны быть двух
родов: сведения о средствах транспорта внутри страны и средства транспорта
на фронте. Получение данных о транспорте внутри страны дело не трудное и
не требует специальной подготовки в этой области. Наблюдайте за железными
дорогами в районе вашего местопребывания. Если вы видите, что поезда про-
ходят один за другим, причем каждый состоит из длинного ряда нагруженных
товарных вагонов, то это значит, что эта железная дорога справляется с воз-
ложенными на нее задачами военного времени. Но если вы видите небольшое
количество поездов или небольшие составы, то это значит, что данная дорога
работает с напряжением и рано или поздно совсем развалится. Длинные ряды
порожняка в депо или на запасных путях, ремонтные мастерские, заполнен-
ные неисправными паровозами, запрещение перевозить частные грузы, пре-
кращение пассажирского движения, пассажирские поезда, никогда не следу-
ющие по расписанию, – все эти признаки говорят о состоянии транспорта и
являются достоверными показателями его недостатков.
Тот же способ рассуждения, который мы применяем в отношении желез-
нодорожного транспорта, применим к автомобильному транспорту. Если ви-
дите непрерывный поток грузовиков на дорогах, то вы имеете все основания
сообщать, что автомобильный транспорт находится в хорошем состоянии. Вы
можете находить, что железные дороги развалились, но что автомобильный
транспорт стоит на высоте. Внимательно относитесь к этой разнице. Если за-
метите, что гаражи полны неисправными грузовиками, то отсюда можете за-
ключить, что не все благополучно в области автотранспорта. Поговорите с шо-
ферами, вы легко можете вызвать их на разговоры об их затруднениях при езде.
Те из офицеров, которые были во Франции в самом начале 1918 года, вспом-

нят большой спрос на грузовики, который внезапно был предъявлен фронтом.
Все организации, располагавшие грузовиками, должны были лишиться всего
своего автомобильного имущества, чтобы удовлетворить требования фронта.
Вы также вспомните, что перед каждым крупным наступлением сосредотачи-
вались всевозможные средства транспорта для нужд фронта.
Если, по вашему мнению, средства транспорта скудны, доложите командо-
ванию по возможности кратко с указанием ваших оснований для этого заклю-
чения. Это поможет командованию принять правильное решение. Еще больше
упрощается ваша задача при оценке средств гужевого транспорта. Почти каж-
дый из вас может определить – истощена лошадь или нет. Не трудно сказать,
наблюдая за животным, получает ли оно достаточно корма, не переутомлено
ли оно; имеется много красноречивых признаков, которые очень редко, вернее
никогда не вводят в заблуждение. Не забывайте также о повозках: качаются ли
они при движении, скрипят ли под тяжестью грузов, много ли оставленных по-
возок вдоль дороги. Ответ на эти вопросы окажет вам существенную помощь в
вашем заключении относительно состояния средств гужевого транспорта.
Давайте командованию по возможности подробные сведения о состоянии
транспорта не единовременно, но время от времени при всяком удобном слу-
чае, т. к. состояние средств транспорта не остается все время неизменным.
Германия вела рискованную игру, расчитывая на развал французских желез-
ных дорог в случае участия Соединенных Штатов в войне, и утверждала, что
эти дороги никогда не выдержат добавочной нагрузки. Германия выиграла бы
войну, если бы Соединенные Штаты не доставили так быстро новое транс-
портное имущество во Францию.
Когда речь идет о состоянии средств транспорта в прифронтовой полосе, то
вы должны полагаться на свою способность к дедукции. Здесь вам не предста-
вится таких удобных случаев, какие представились при работе внутри страны.
Здесь требуется быстрота наблюдения и проверка ваших заключений с помо-
щью опроса пленных. Пленные охотно сообщат вам о таких вещах, как транс-
порт, особенно если вам удастся заставить их говорить о тех затруднениях, с
которыми они встречались. Никогда, однако, не опрашивайте одного пленно-
го в присутствии другого, или так, чтобы другой мог его слышать. Беседуйте с
каждым из них отдельно с глазу на глаз, ибо пленный охотно будет говорить
только тогда, когда вы убедите его в том, что об этом никому не расскажете.
Оказание помощи противнику или дача ему сведений наказуется смертью. Не
подвергайте этой опасности источник вашей информации.
IX. МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ЗАВОДОВ,

РАБОТАЮЩИХ ПО ИЗГОТОВЛЕНИЮ
ВОЕННОГО ИМУЩЕСТВА.
Определение местонахождения заводов, занятых изготовлением военного

имущества, составляет важную часть работы разведки. Эти сведения ценны
для командования по многим причинам.
Во-первых командование может организовать бомбардировку заводов с
воздуха, если они расположены в пределах досягаемости.
Во-вторых, это поможет командованию определить производственные воз-
можности военных заводов. Оба эти фактора важны для того, чтобы выиграть
войну. Чем скорее военные заводы смогут быть уничтожены, тем скорее война
будет выиграна.
Здесь не следует забывать еще одного обстоятельства. Правила войны не
запрещают воздушного нападения на города и местности, в которых произ-
водится изготовление военного имущества. Поэтому, когда авиация бомбар-
дирует город или местность, где расположены военные предприятия, она не
только уничтожает заводы, но и оказывает гнетущее воздействие на мораль-
ное состояние гражданского населения. Особое внимание должно быть уделе-
но заводам, изготовляющим огнеприпасы, артиллерийские орудия, винтовки,
пулеметы, ручные гранаты, самолеты и отравляющие вещества. Заводы, из-
готовляющие одежду и снаряжение, имеют гораздо меньшее значение, чем
указанные выше.
При определении местонахождения завода следует указывать не только
наименование города, но также уезд и провинцию, где он находится, потому
что в некоторых странах могут существовать два и три города с одним и тем
же названием. При определении местоположения завода не забудьте указать
железную дорогу, обслуживающую данный завод. Также укажите, находится
ли завод на жел. дороге или в стороне от нее. Самолет легко может лететь
вдоль железнодорожной линии до завода, если последний на ней находится.
Следите, чтобы в донесении правильно указать направление по компасу от
города, а также укажите количество заводских труб, т. к. последние представ-
ляют собой хорошие ориентиры для самолета. Поставьте себя в положение
летчика и укажите ему столько деталей, сколько вы хотели бы получить сами.
Помните, что для успеха нападения необходимо, чтобы оно было быстрым и
неожиданным. Сколько построек имеется на данном месте? Рассеяны ли они
и на какой площади? Разрушение какого здания причинит больше всего вреда

заводу? Имеются ли характерные ориентиры, видимые сверху, и какие? Все
эти сведения помогут летчику определить точное место завода.
Другим важным обстоятельством, которое не должно быть упущено в до-
несениях относительно расположения зданий всех типов, лагерей, складов,
городов или населенныжх пунктов, является описание противовоздушной
обороны этих пунктов. Если имеются зенитные пушки, то выясните, по воз-
можности их дальность действия и тип. Если имеется авиация противовоз-
душной обороны, укажите тип и число самолетов, а также по возможности
расположение их аэродрома и мастерских. Это облегчит задачу воздушных
нападений, которые последуют за вашими донесениями.
Никогда не теряйте мужества, если после вашего донесения о каком-либо
объекте не последует немедленного нападения на него. Всегда могут быть при-
чины, по которым командование не может осуществить это нападение. Ваша
работа заканчивается отправкой донесения. Никогда не допускайте, чтобы об-
стоятельства, препятствующие нападению, оказывали какое-нибудь влияние
на вашу работу. Несмотря ни на что, вы должны быть точны и давать исчерпы-
вающие сведения в ваших донесениях, потому что многое зависит от качества
представленного донесения.
В этой области пленные не могут оказать существенной помощи. Возмож-
но, что они вовсе не знают, где находятся военные заводы. Сведений, полу-
ченных от агентов, непосредственно работающих в тылу противника, будет
вполне достаточно. Нити всегда могут быть нащупаны путем прислушивания
к разговорам окружающих людей.
Другим полезным источником информации является наблюдение за про-
ходящими поездами. По перевозимым грузам можно определить, что изго-
товляется в вашем районе. Установление пункта отправки поездов также по-
может в определении местонахождения заводов противника.
X. СВЕДЕНИЯ О ВОЗДУШНЫХ СИЛАХ ПРОТИВНИКА.
Сюда относятся сведения о самолетах различных типов, наблюдательных

аэростатах и методах противовоздушной обороны. По мнению одного из аме-
риканских генералов, “будущая война будет происходить в воздухе”. Если это
верно, то воздушные силы противника приобретают чрезвычайно важное зна-
чение для командования, и кропотливая работа по добыванию сведений о них

становится одной из самых важных задач, поручаемых работникам разведки.
Противник будет стремиться, поскольку это возможно, сохранить втай-
не все, что относится к воздушным силам. Разведка встретится с большими
затруднениями при работе в этой области. Однако, если немцы через своих
агентов, работавших исключительно за деньги [5], могли выполнить эту труд-
ную задачу, то нет никаких оснований полагать, что лица, работающие в раз-
ведке из патриотических побуждений, не справятся с ней. Упорная работа в
сочетании с большим старанием поможет обеспечить ценную информацию и
по этому вопросу.
Как в области химического оружия, новых видов артиллерии или танков,
так и в области воздушного оружия противник будет стараться разрабатывать
новые типы самолетов для разгрома нашей армии. Поэтому совершенно не-
обходимо, чтобы служба разведки зорко наблюдала за его деятельностью в
этой области.
В будущем намечаются новые изобретения в использовании различных
электромагнитных лучей не только для того, чтобы воспрепятствовать дея-
тельности наших самолетов, но и для того, чтобы их уничтожить. Описание
этих лучей, равно как и описание приборов для их применения, должны быть
своевременно добыты. Если противник намеревается использовать подобные
лучи, то он по необходимости будет вынужден изобрести и надлежащие сред-
ства защиты для собственных самолетов. Узнайте, каким способом он обеспе-
чивает безопасность собственной авиации от этих лучей.
Будут разработаны новые типы самолетов, вооруженных пушками. Эти са-
молеты будут защищены броней. Выясните тип и калибр этих пушек, а также
какой род металла употребляется для броневой защиты.
Будут существовать самолеты, приданные химическим частям. Выясните
все, относящееся к подобным самолетам. Обязанностью службы разведки яв-
ляется не только представление командованию голой информации, но и своих
соображений о том, каким образом можно отразить новое воздушное оружие
противника.
Во время войны Германия потратила много усилий и денег на получение точ-
ных сведений об авиационном моторе “Либерти”. Эта работа началась в США и
продолжалась на французском фронте. Всюду, где немцы видели самолет, на ко-
тором по их предположениям мог быть мотор ”Либерти”, их авиация немедлен-
но пыталась заставить этот самолет снизиться за линией германского фронта.
Обычно только лица, непосредственно связанные с авиацией, могут распо-

лагать подробными сведениями о самолетах противника. Будьте чрезвычайно
осторожны при разговорах с летчиками по этому вопросу. Как правило, лет-
чики подбираются и проверяются особо тщательно, и вы легко можете прова-
литься, пытаясь достигнуть вашей цели путем расспроса офицеров воздушных
сил. Однако, вы можете получить все сведения о работе авиации противника
от технического обслуживающего персонала. Наметьте себе одного или двух
механиков и “обработайте” их. Выработайте тщательно продуманный план
и не добивайтесь быстрых результатов. При выполнении разведывательных
задач необходимо прежде всего разработать план действий, затем тщательно
продумать и проверить его для того, чтобы убедиться, что в нем нет пробелов,
и только после этого точно следовать ему.
В разведке воздущных сил противника наибольшим успехом увенчается
работа тех агентов, котрые будут прислушиваться к разговорам своих знако-
мых. Хвастовство — это слабость, свойственная всем в большей или меньшей
степени. Держите глаза и уши широко открытыми; ищите хвастунов. Они по-
падут в тщательно приготовленную вами ловушку и, не сознавая этого, выда-
дут строго охраняемые тайны. Во Франции все болтали о том, что американцы
изобрели замечательный мотор еще задолго до того, как первый двигатель
“Либерти” был привезен во Францию.
Для составления донесений о материальной части авиации крайне жела-
тельно иметь хотя бы общее представление о машинах различных типов. По-
этому необходимо, чтобы каждый готовящийся к работе по разведке приоб-
рел хороший учебник по авиации и изучил наименования различных типов
самолетов. Следует помнить, что все новые изобретения по авиации разра-
батываются в глубоком тылу. Поэтому внимание работников стратегической
разведслужбы должно быть сосредоточено на новых опытах в этой области.
Много ценных сведений может быть получено путем осмотра и изучения са-
молетов противника, сбитых в нашем тылу. Составьте отдельное донесение,
когда вам удастся провести подобный осмотр, независимо от того, составлено
ли другими такое донесение или нет. Никогда не полагайтесь на другое лицо
при составлении донесения по всякому вопросу, который может подойти под
понятие информации. Этот другой может думать, что донесение будет напи-
сано вами и, таким образом, ценные сведения могут быть неиспользованы.
Работайте всегда так, как будто вы единственное лицо, которое знает о данном
случае, и соответственно этому посылайте донесения.
Пленные летчики, как правило, не окажут вам существенной помощи в по-

лучении нужных сведений. Опрос их поручите своему летчику. Скажите ему,
что вам требуется и затем позвольте ему вести допрос непосредственно. Нель-
зя от вас требовать знания технических деталей и поэтому, чтобы отличить
правду от лжи, вы обращаетесь к помощи специалиста. В ваших донесениях
по этому вопросу старайтесь давать возможно больше подробностей. Давайте
ясные и живые описания.
Точно так же нас интересуют вопросы противовоздушной обороны. Каким
образом противник защищает свои войска и города от воздушных нападений?
Расчитывает ли он строить оборону исключительно на работе своей авиации?
Располагает ли он зенитными орудиями? Если да, то каков тип и калибр этих
орудий? Расположена ли его артиллерия на неподвижных установках или нет?
Имеется ли у противника какой-нибудь план защиты крупных городов? Есть
ли аэростаты воздушного заграждения? Применяются ли противником какие-
либо электромагнитные лучи или волны, останавливающие самолеты в полете?
Чтобы ваши донесения о воздушных силах противника имели ценность
для командования, на все эти вопросы должны быть даны исчерпывающие
ответы. Очень важно, чтобы вы посылали возможно чаще донесения о дея-
тельности авиации противника.
XI. ВОЕННО-ХИМИЧЕСКАЯ СЛУЖБА ПРОТИВНИКА.
Предполагается, что применение отравляющих веществ будет запрещено

в борьбе цивилизованных народов. Однако, уже в мировую войну Германия,
пренебрегая международным правом, применяла отравляющие вещества. До
тех пор, пока существуют войны и государства, будет существовать и опас-
ность поражения и жажда завоеваний. Отсюда каждая сторона будет прибе-
гать к отравляющим и другим химическим веществам для обеспечения себе
победы.
Одной из важнейших обязанностей разведчика является тщательное на-
блюдение за военно-химической службой армии противника. Получение све-
дений, относящихся к этой категории, представляет одну из самых трудных
задач. Все государства даже в мирное время чрезвычайно заботливо охраня-
ют свои химические тайны. Однако, терпение поможет проникнуть и в эту
область, как оно помогает проникнуть во многие другие. Болтовня поможет
вам нащупать путеводную нить. Болтливый работник из рядов противника,

гордясь изобретением нового и более мощного ОВ, в момент беспечности мо-
жет проговориться о нем и даст повод к распространению слухов. Газеты, на
обязанности которых лежит поддержание высокого политико-морального на-
строения гражданского населения, будут печатать завуалированные статьи о
новом изобретении. Таким образом можно нащупать нужное вам направле-
ние для поисков. Как только вы соберете достаточно материалов, требующих
проверки и подтверждения, оставьте всю вашу остальную работу (если у вас
нет специальных заданий) и сосредоточьте все ваши силы на этой одной зада-
че. Проверяйте слухи насколько возможно быстро, т. к. быстрота имеет реша-
ющее значение в тех случаях, когда противник готовит внезапное химическое
нападение. По получении первых слухов пошлите донесение командованию,
указывая, однако, что это только слух. Донесение должно быть послано обя-
зательно немедленно, т. к. промедление в этом деле может стоить не только
жизни многих людей, но и победы. Послав первое донесение, приступайте
к проверке слухов до тех пор, пока не узнаете самих фактов. Когда, наконец,
узнаете фактические планы противника, немедленно информируйте командо-
вание, не теряя ни одной минуты. Данные о планах химического нападения
настолько важны, что вы имеете право даже покинуть ваш пост для личного
доклада, если считаете это необходимым и у вас имеется сомнение в возмож-
ности вашего связиста доставить их своевременно.
Помните, что точные сведения о планах военно-химической службы про-
тивника столь жизненно важны, что вы имеете право на любой расход сил и
денег или на использование любого метода для их получения.
Требуемые сведения могут быть получены из трех главных источников:
первый — болтовня в офицерских клубах и гостинницах, второй — разговоры
рядового состава в кафе и лагерях, третий — пленные. После объявления во-
йны при первой возможности вы должны ознакомиться со стандартным ти-
пом противогаза и с противохимическими приспособлениями противника.
Затем, встречаясь с новым типом противогаза, вам станет ясна необходимость
расследовать причину данного изменения. Противник вынужден защищать
свои войска от собственных ОВ. Несколько умелых вопросов о новых типах
противогазов — вот и все, что нужно, чтобы поставить вас на правильный
путь к знакомству с новым ОВ, если вы откроете его во время работы внутри
страны противника; или же несколько усиленных допросов, если вы увидите
новые противогазы на только что захваченных пленных. В том случае, если не
удастся получить определенных данных этим путем, то постарайтесь достать

противогаз и передайте его вашей военно-химической службе для изучения.
Другим источником информации может послужить захваченное имущество
противника. Даже если изучение захваченного имущества является обязанно-
стью других отделов и служб, вы все же должны сами осмотреть его. Возмож-
но, что вы, располагая специальной подготовкой, заметите что-нибудь такое,
что вам даст нить в руки, в то время как служба сбора трофейного имущества,
не понимая его ценности, может отбросить как хлам.
Помимо того, вы имеете в своем распоряжении недавно захваченных плен-
ных. Наряду с внимательным опросом, тщательно рассмотрите их снаряжение.
Вы будете поражены теми многочисленными данными, которые вы при этом
получите и которые облегчат вам вашу работу. При захвате пленного, имеюще-
го на себе противогаз нового типа или какие-либо необычные предметы сна-
ряжения, держите носителя этого имущества при себе до тех пор, пока вы не
заставите его сказать вам правду о назначении этих предметов. Помните, что
все правила войны нарушаются, когда дело доходит до химического оружия.
Существует еще одна сторона вопроса о химической войне, которой вы
должны заняться одновременно с изучением новых отравляющих веществ.
Ваша собственная военно-химическая служба весьма заинтересована в том,
чтобы знать, какие способы защиты от ее атаки применяются противником.
Помогите ей выяснить это, чтобы она могла составить план преодоления
средств защиты противника. Если последний располагает полными сведени-
ями о возможностях вашей военно-химической службы, то она должна разра-
ботать новые методы, обеспечивающие действенность ее атаки.
Жизненное значение химических задач разведки не может быть переоцене-
но. Напав на след, работайте с максимальной быстротой; постоянно держите ко-
мандование в курсе вашей работы. Когда задача выполнена, пошлите ваше до-
несение командованию с нарочным, доставьте его лично, если это необходимо.
XII. СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ЛИНИИ ПРОТИВНИКА:

УКРЕПЛЕНИЯ, ПУЛЕМЕТНЫЕ ГНЕЗДА,
ИХ РАСПОЛОЖЕНИЕ, ПРОВОЛОЧНЫЕ ЗАГРАЖДЕНИЯ.
Состояние боевых линий противника интересует командование при орга-

низации наступления. Неудовлетворительное состояние окопов, убежищ и за-
граждений несомненно неблагоприятно отражается на боеспособности войск.

Необходима глубокая преданность и высокие моральные качества, чтобы на-
ходиться в плохо оборудованных окопах. Войска, постоянно подвергающиеся
влиянию холода, мокнущие под дождем или сидящие в грязи, не в состоянии
сопротивляться с тем упорством, с каким сопротивляются войска, находящи-
еся в лучших условиях.
Плохие условия отражаются также и на состоянии здоровья. Войска, посто-
янно подвергающиеся сырости, холоду и т. д., часто заболевают. От них нельзя
ожидать такой же боеспособности, как от войск, живущих в лучших условиях.
Войска, расположенные за надежными укреплениями и защищенные про-
волочными заграждениями, будут чувствовать себя более уверенно, чем во-
йска, знающие о слабости своих оборонительных сооружений. Если командо-
вание знает, что позиции противника плохо построены и оборудованы, то оно
может организовать наступление с большей уверенностью в его успехе.
Необходимо, чтобы командование располагало точными сведениями не
только о состоянии окопов, но и о состоянии всей системы укреплений и обо-
роны войск.
Данные такого рода могут быть получены только двумя путями: личным
наблюдением и опросами пленных. Хотя первый путь является более риско-
ванным, все же работники разведки должны быть готовыми к личному на-
блюдению, если в этом представиться необходимость.
Последнее может быть сделано двумя способами: первый — это прорыв в
расположение противника; другой — тайный переход разведчика через фронт
противника. Если переходит фронт один человек, то лучше всего выйти сразу
же после наступления темноты с тем, чтобы успеть вернуться до рассвета.
Толково поставленные пленным вопросы также помогут в определении со-
стояния укреплений противника. Если возможно, сравните показания плен-
ных с донесениями отряда, совершившего прорыв фронта противника. Ос-
мотр одежды пленных также даст кое-какие данные по этому вопросу.
XIII. ЛАГЕРИ ЧАСТЕЙ ОТДЫХА, ИХ МЕСТОНАХОЖДЕ-

НИЕ, ЧИСЛЕННОСТЬ И СОСТОЯНИЕ.
Современная война с ее мощной артиллерией, отравляющими вещества-

ми, самолетами и т. д., весьма быстро истощает нервную энергию воюющих
сторон. Напряжение бывает так велико, что человек не может выдерживать

его в течение долгого времени без перерывов для отдыха, поэтому необходимо
часто сменять войска передовой линии и посылать их в тыл в специальные
лагеря для восстановления сил. Совершенно очевидно, что если воздушные
налеты не дадут войскам возможности отдыхать, то они окажутся неспо-
собными вновь сменить части, находящиеся на передовой линии. Поэтому
командование ставит себе целью постоянно тревожить войска противника,
расположенные в лагерях отдыха. Воздушные налеты скоро окажут свое от-
рицательное влияние на их моральное состояние и приведут к уменьшению
способности переносить трудности военной обстановки. Отсюда — необходи-
мость в сведениях об этих лагерях.
Если вы работали в течение некоторого времени в тылу противника, то
определение месторасположения этих лагерей будет простой задачей. В тече-
ние того времени, которое вы провели в тылу противника, вы должны были
завязать дружеские отношения с некоторыми из встречаемых вами офицеров.
Само собой разумеется, что вам надо было позаботиться о завязке переписки
с ними. Ни один серьезный работник разведывательной службы не должен
упускать такого случая. Таким образом, когда ваши друзья оставляют передо-
вые линии и будут отведены в лагери отдыха, они непременно напишут вам
об этом; тогда напишите им ответ и попросите содействия в получении раз-
решения на их посещение. Подобная переписка и посещение не так трудны,
как это кажется. Один из германских агентов, возвратившись в Германию,
хвастался, что он поддерживал переписку с 30-ю французскими офицерами в
течение свыше 3-х лет и с их помощью он получал разрешения на посещение
лагерей отдыха в любое время.
Получив разрешение, не забудьте запастись большим количеством подар-
ков для ваших друзей. Вы должны узнать, что больше всего им нужно: не-
сомненно будете желанным гостем, если приедете с подарками. Подарки по-
могут вам добыться еще большего доверия к себе. При посещения лагеря не
обнаруживайте слишком большого знакомства с военными вопросами. Пом-
ните, что вы представляете собой гражданское лицо и что ничего не знаете
о таких вещах, как «лагери», «войска» и т. д. Притворяйтесь равнодушным
ровно настолько, чтобы не обидеть ваших друзей и не возбудить их подозре-
ний. Однако, нельзя быть равнодушным настолько, чтобы не узнавать всего,
что можно узнать. Помните, что ваши друзья живут военными интересами и
что вам, человеку извне, импонируют их знания. Во время прогулок с ними
по лагерному участку вы сможете получить чрезвычайно ценные сведения о

моральном состоянии войск, их снаряжении, будущих планах и т. д.
Разведчик — актер. Он играет в величайшей мировой драме — войне. От
вашей способности играть свою роль зависит не только ваш успех, но также и
жизнь многих ваших товарищей. Для гражданского лица приятельские отно-
шения с представителями армии противника на его собственной территории
представляются невозможной задачей, не говоря уже о получении разреше-
ния на посещение войск в лагерях. Однако это не так трудно, как кажется.
Майор Бергер — один из сотрудников германской разведки — в своем до-
кладе «Четыре года на территории союзников» сообщает, как легко было для
него передвигаться по Франции. Он рассказывает, каким образом он завязы-
вал приятельские отношения со многими французами и как эти последние
помогали ему посещать по желанию почти любой район Франции. Эти дру-
жественные отношения в некоторых случаях были настолько близки, что Бер-
геру позволялось проводить по несколько дней в передовых окопах; он был на
передовой линии вблизи Невира во Франции, когда в первый раз была про-
демонстрирована стрельба фосфорными снарядами.
Другой германский агент работал в течение почти четырех лет в качестве
официального переводчика во французском военном суде, разбиравшем дела
германских шпионов. Даже после того, как французская контрразведка полу-
чила достаточно доказательств о его связях, влиятельные французские друзья
спасли его от расстрела, получив для него пропуск из Франции в Швейцарию.
Официальные донесения этих германских агентов показывают, что каж-
дый может иметь влиятельных друзей среди противника, если он этого по-
желает.
Для точного указания месторасположения лагерей отдыха следует руковод-
ствоваться теми же правилами, что и для определения расположения других
объектов. Однако, по возможности ваши донесения о расположении частей
должны включать также офицерские квартиры. Целью воздушных налетов
является уничтожение этих квартир.
Не забудьте включить в ваши донесения описание оборонительных меро-
приятий в данных лагерях. При наличии зенитных орудий укажите их тип и
калибр; то же делайте и в отношении самолетов.
От пленных вы можете получить сведения об участках, отведенных для
отдыха сменяемых с фронта частей. Большая часть пленных охотно будет гово-
рить на эту тему, и вы можете их расспрашивать без всяких колебаний. Даже
пленные офицеры могут помочь вам, когда дело дойдет до вопросов об участ-
ках и лагерях для отдыха войсковых частей.
XIV. ПОЛИТИКО-МОРАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ

ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ПРОТИВНИКА.
Страна, дух гражданского населения которой сломлен, может считаться

проигравшей войну. В настоящее время генеральные штабы всех армий ра-
ботают над подрывом моральной стойкости гражданского населения, когда
и где только это представляется возможным. Ваш генеральный штаб также
заинтересован в моральном состоянии тех, кто поддерживает солдат в окопах,
как и в моральных качествах самого солдата. Моральное состояние населения
не может не отражаться на бойцах и на фронте.
Храбрость и моральное состояние практически представляют собой одно и
то же. Если бодрость гражданского населения сломлена, то это явление быстро
передается на фронт. Именно подавленное моральное состояние гражданско-
го населения в Германии явилось причиной начала германского отступления.
Командование должно быть осведомлено о положении в тылу противника,
однако, вам следует соблюдать осторожность в ваших донесениях по этому
вопросу. Следите за тем, чтобы давать обобщенную картину морального со-
стояния масс населения, не удовлетворяясь мнениями небольшой группы
людей. Читайте передовые статьи в газетах, посещайте собрания, беседуйте с
населением. Это даст вам возможность получить точную картину морального
состояния гражданского населения.
Примером неправильной оценки морального состояния нации было пред-
ставление Германии о том, что США не вступят в войну. Германия судила о
настроениях населения всей страны по нескольким крикливым пацифистам.
Если бы Германия так же тщательно изучила американские настроения, как
она выполняла некоторые другие задачи, то мировая война могла бы закон-
читься иначе. В донесенниях о моральном состоянии какой-либо страны ста-
райтесь делать глубокий анализ.
Вы можете судить о моральном состоянии гражданского населения по тому,
как оно переносит различные трудности жизни. Если население безропотно
терпит недостаток в некоторых продуктах, то это значит, что его моральные
качества весьма высоки.
Сами никогда даже бессознательно не пытайтесь воздействовать на мо-

ральное состояние людей, с которыми вы сталкиваетесь. Никогда не пытай-
тесь заниматься пропагандой, помня, что для этой цели все современные
армии располагают специальной службой и что пропаганда не входит в
обязанности службы разведки [6]. Германский разведчик грек Константи
был расстрелян потому, что забыл это правило. Тщательно взвешивайте все
свои слова, независимо от того, выражают ли они одобрение или порица-
ние.
Информация по этому вопросу может быть получена и из другого источ-
ника, а именно: из писем, найденных у пленных. Некоторые письма, взятые у
германских пленных, дали более ясную картину морального состояния немец-
кого народа, чем это удалось сделать всем службам союзников, вместе взятым.
Никогда не упускайте возможности прочесть каждый клочок бумаги, найден-
ный у пленных, независимо от того, имеет ли он личный хараетер или нет.
Точно так же при захвате позиций противника старайтесь сохранить всякий
найденный клочок на этих позициях, и вы будете удивлены массой сведений,
которые будут получены вами из этого источника.
XV. ВОЗМОЖНОСТИ ПРОПАГАНДЫ

В РАСПОЛОЖЕНИИ ПРОТИВНИКА
СРЕДИ ЕГО ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ.
Мировая война вызвала к жизни много новых и странных служб в армии.

Вероятно, наиболее странной из них являлась служба пропаганды, которая
вела войну прокламациями вместо снарядов. Прокламации все время сбра-
сывались с самолетов обеих сторон. Союзники вели непрерывную войну за
снижение моральных качеств германских войск и гражданского населения.
Цель пропаганды заключалась в создании атмосферы недоверия и подозрения
между германским верховным командованием — с одной стороны, войсками
и гражданским населением — с другой. Несомненно, что работа этой службы
значительно ускорила момент окончания войны. Немцы занимались тем же,
но их усилия пропали даром, т. к. они не знали настроений масс, на которые
они пытались воздействовать.
Обстрел Парижа являлся также одной из форм пропаганды, но и это не
имело успеха, т. к. немцы не потрудились ознакомиться с моральным состо-
янием своих противников. Возможно, что они были введены в заблуждение

поведением таких ренегатов, как Боло-паша и ему подобные.
Добывание точных сведений о моральном состоянии гражданского населе-
ния и учет возможности успеха пропаганды среди него возлагается на службу
разведки. Разговоры среди населения, тон передовых статей, поведение воен-
ных отпускников, — все это показатели настроений гражданского населения.
Письма, взятые у пленных, будут содержать правдивое отражение условий в
тылу противника и будут весьма ценными материалами для определения воз-
можности успешной пропаганды.
Служба пропаганды ждет от вас донесений, которые давали бы ей идеи
для ее бумажного оружия. Такие явления, как неурожай, эпидемии, голод,
обстрел городов и, прежде всего, поражение армий противника — могут быть
с успехом использованы службой пропаганды. Разумеется, ваши донесения об
обстановке как в боевой зоне, так и в тылу страны, всегда передаются для
использования службе пропаганды; это вам необходимо учитывать при их со-
ставлении.
Для пропаганды среди войск в прифронтовой полосе служба пропаганды
пользуется данными об условиях жизни семей, оставшихся в тылу, а также
данными об условиях жизни солдат на фронте. Для этой работы могут быть
использованы: состояние окопов, питание и т. д. Пленные также дадут вам
сведения из этой области, и вы можете составить себе ясное представление об
их моральном состоянии.
Общие условия жизни в стране противника.
Наряду с необходимостью знать моральное состояние гражданского насе-

ления, необходимо знать его экономическое состояние и, прежде всего, уро-
жай. Германии хорошо было известно, что Англия будет вынуждена посадить
свое население на паек, и поэтому беспощадной подводной войной она пы-
талась заставить англичан просить мира. Союзникам также было известно,
что Германия испытывает острую нужду в некоторых продуктах питания, и
в соответствии с этим они прилагали все усилия, чтобы воспрепятствовать
доставке этих продуктов германскому гражданскому населению. Анализируя
положение в стране противника, вы должны тщательно отмечать, какие необ-
ходимые продукты имеются в изобилии и в каких из них ощущается недоста-
ток. Основывайте свои суждения не на условиях жизни зажиточных слоев, а
скорее на условиях жизни рабочего и сельского населения. Если, как это было,
например, в Германии, ощущается недостаток в жирах, следует предполагать,
что командование обратит свое внимание на этот продукт в целях предупреж-
дения доставки его в страну противника. О всех недостатках такого рода вы
должны сообщать.
Вопрос может касаться не только продуктов питания, но и продуктов сы-
рья для изготовления боеприпасов. Если командование точно осведомлено, в
каких именно продуктах и сырье противник испытывает нужду, то оно может
использовать эти сведения также для преграждения доставки их противнику
или для соответствующей пропаганды.
XVI. СРЕДСТВА ТЕХНИЧЕСКОЙ СВЯЗИ.
Существуют две категории средств связи — это постоянные и временные

линии. Постоянные линии связи находятся внутри страны и соединяют ее с
фронтом; временные линии служат для внутренней связи войск на фронте.
Расположение линий связи интересует командование по двум причинам. Пер-
вое — информация разведки поможет авиации разрушать их, чем создаются
трудности для противника, хотя они могут носить только временный харак-
тер. Второе — обнаружение временных линий связи и подслушивание пере-
говоров противника может дать не мало ценных сведений. Те из вас, кто был
во Франции, вспомнят много забавных инцидентов, возникавших в результа-
те употребления кодовых слов на фронтовых телефонных линиях. Многие не
могли понять необходимости в этих предосторожностях. Однако применение
кода имело целью засекречивать от немцев переговоры в тех случаях, когда по-
следним удавалось включаться в наши телефонные линии. Неоднократно свя-
зисты, осматривая свои участки, обнаруживали маленькие, почти незаметные
проволочки, обмотанные вокруг проводов. Так немцы включались в провода.
Командованию необходимо еще знать расположение линий связи потому, что
оно, располагая подобными сведениями, может решить, следует ли уничто-
жать эти линии артиллерийским огнем или какими-либо другими средствами.
Если бы можно было накануне боя уничтожить все линии связи противника,
то обстреливаемый сектор оказался бы совершенно изолированным.
Информация относительно основных магистралей связи в глубоком тылу
может быть легко получена, т. к. эти линии у всех на виду. В боевой зоне
ее труднее получить, т. к. линии здесь проложены внутри окопов или же по

земле. В информации о линиях связи в тылу страны нужно лишь указать наи-
менование городов, между которыми эти линии проходят.
XVII. ИНФОРМАЦИЯ
О РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЕ ПРОТИВНИКА.
Эта работа является наиболее интересной и наиболее трудной частью ра-

боты разведки. Интересна она потому, что сотрудникам разведки приходится
меряться силами с достойным противником. Трудна, — так как каждая армия
ревниво охраняет тайны своей разведывательной службы. В этой отрасли рабо-
ты будет меньше отправных точек, чем в любой другой. Однако для усердного,
осторожного и терпеливого работника все бывает доступно, и получение под-
робных сведений о разведывательной службе противника также не является
невозможным. Генеральный штаб должен получать от вас сведения для обе-
спечения успеха службы своей контрразведки. В большинстве случаев такие
сведения могут быть получены в глубоком тылу противника. Если невозможно
пользоваться услугами двойника, то только в очень редких случаях сможете
получить какие-нибудь данные в этой области, непосредственно из разговоров.
Необходимо соблюдать чрезвычайную осторожность в работе по изучению
службы разведки противника, чтобы избежать расстрела. Всегда оценивайте
своего противника, как равного вам по интелекту, и не забывайте, что успех
зависит от тщательности выполнения вами своего плана. Не поступайте так,
как это делали немцы, недооценившие контрразведывательную службу союз-
ников. Не один из немцев был расстрелян только потому, что считал себя выс-
шим знатоком разведывательной работы. В каждой разведывательной службе
на территории противника в военное время находится несколько различных
категорий работников, в числе которых могут быть и идейные работники, и
профессиональные шпионы, и случайные сотрудники.
Первая категория состоит из разъездных агентов, постоянно циркулирую-
щих в глубоком тылу противника.
Вторая категория состоит из так называемых неподвижных или стационар-
ных агентов; сюда относятся мужчины и женщины, которые годами живут в
данном городе или данной местности. Германия располагала шпионами, жив-
шими во Франции в течение пятнадцати лет до объявления мировой войны.
Третья категория — это та, в которой вы найдете как лучших сотрудников

противника, так и случайных агентов, во многих случаях не знающих даже,
что они являются шпионами.
Как было сказано выше, отправные точки в этой области разведки будут
в лучшем случае ничтожны. Всякие разговоры, касающиеся работы службы
разведки, категорически воспрещены, но когда вы вполне обосновались на ра-
боте, вы то в одном, то в другом месте можете услышать, что такое-то лицо вер-
нулось из поездки на ваш фронт. Не медлите в сообщении подобных слухов
вашему генеральному штабу. Всякие сведения представляют ценность, когда
дело касается службы разведки противника, но вместе с тем обязательно ука-
жите в ваших донесениях — основаны ли они на слухах или фактах. Время от
времени вы услышите, что противник узнал о некоторых предполагаемых ме-
роприятиях другой стороны. Поместите это в своих донесениях. Генеральный
штаб сам определит, кому известно было об этих мероприятиях, и таким об-
разом он сможет выявить шпиона, ответственного за сообщение этих данных
противнику. В работе над донесением такого рода все сообщения имеют важ-
ное значение, и ни одна подробность, как бы она не казалась незначительной,
не должна быть упущена или оставлена без внимания.
После того, как вы установили дружеские отношения с офицерами армии
противника, не трудно узнать от них, кто находится во главе разведыватель-
ной службы. Располагая этими сведениями, вы можете при удобном случае
наблюдать за помещением, где это руководство находится, и установить, кто
его посещает. В этом вам поможет ваша способность к дедукции. Если вы уви-
дите, что к нему ходит незнакомое вам лицо в течение трех—четырех дней и
что затем это лицо исчезает, то совершенно ясно, что вы видели перед собой
шпиона. Давайте подробное описание всех подобных лиц в ваших донесени-
ях. Генеральный штаб быстро передаст ваши описания службе контрразведки.
В вашем положении нейтрального вам быть может даже удастся поступить
на службу разведки противника. Если сумеете это сделать, тогда окажетесь
в чрезвычайно выиграшном положении, ибо сможете доносить о методах
передачи информации службой разведки противника, о методах ее работы
и личном составе. Нескольким сотрудникам разведки союзников удалось по-
ступить на германскую разведывательную службу. Если это вам удастся и вас
пошлют обратно на ваш же фронт для работы, то старайтесь защитить себя
от подозрений противника доставлением достаточного количества общей ин-
формации. Вы также должны скрывать свои встречи с вашим начальником,
чтобы другие агенты противника не обнаружили вас при этом. Ни при каких
обстоятельствах не допускайте при этих встречах присутствия третих лиц.
Ваш успех будет зависеть от вашего недоверия ко всем, кроме вашего началь-
ника.
Существует еще одна причина, по которой вы должны быть осторожны
в тех случаях, когда вы работаете на собственном фронте в качестве агента
противника. В случае обнаружения вами какого-либо агента разведки про-
тивника, вы обязаны не только сообщить об этом генеральному штабу, но и
одновременно указать ему, как действовать, чтобы не раскрыть вашего дей-
ствительнго положения.
Одному французу удалось поступить в германскую разведывательную
службу. Он работал в бюро знаменитой «мадам Доктор» [7]. Здесь он встре-
тил человека, который, по его сведениям, собирался поступить в герман-
скую разведывательную службу. В разговоре немец, не зная, что он говорит
с французом, рассказал о своей предполагаемой поездке в Париж. Это было
немедленно сообщено французской контрразведке, и шпион по приезде в
Париж был арестован. «Мадам Доктор» узнала об аресте шпиона и, зная,
что единственным человеком, кому было известно о поездке немца в Па-
риж, был этот француз, сейчас же вызвала его к себе и застрелила. Если бы
этот француз был более осторожен и предупредил своего начальника, что не
следует арестовывать немца до тех пор, пока контрразведка не соберет про-
тив него достаточно улик, то он мог бы жить и по сей день. Не забывайте
указывать, как производить арест, чтобы при этом не скомпроментировать
самого себя.
В качестве работников службы разведки вам придется встречать среди сво-
их противников женщин, которые по своей природе особенно хорошо при-
способлены для шпионажа и находят большое удовлетворение в этой работе.
Таинственность, интрига, очарование — все это возбуждает их любопытство
и привлекает к работе в этой области. Почти каждая разведывательная служ-
ба во время войны имела в рядах своих сотрудников женщин. Как правило,
женщины используются для специальных заданий, хотя в мировую войну они
выполняли любую работу. Женщины редко встречаются в боевой зоне, за ис-
ключением тех из них, которые здесь имеют постоянное место жительства.
Обычно агенты-женщины работают в городах в глубоком тылу и в районах
лагерей отдыха. Считается, что женщины-разведчики всегда хорошо одеты,
красивы и воспитаны, но это далеко не так. Вы найдете женщин-разведчиков
везде, начиная от лучших гостинниц и кончая домами терпимости. Женщи-

ны бессовестны в выборе способов работы и готовы дойти до крайних мер,
чтобы получить требуемые сведения. Германия располагала во Франции боль-
шим количеством женщин, которые работали в качестве прислуги, кельнерш
в кафе и барах, в качестве посетительниц самых лучших гостинниц и даже
в качестве уличных проституток. Многие офицеры в моменты беспечности
выдавали сведения, которые могли бы привести их к расстрелу, если бы это
стало известно. Женщина не поколеблется пожертвовать мужчиной даже в
том случае, когда утверждает, что любит его, если она этим поступком может
достигнуть своей цели.
Женщина в разведывательной работе является самым опасным противни-
ком, при чем их всего труднее изобличить. При встречах с подобными жен-
щинами вы не должны позволять вашей симпатии или антипатии влиять в
какой бы то ни было мере на ваше решение. Такая слабость может иметь для
вас роковые последствия.
То, что женщины-шпионы могут быть осуждены и расстреляны, было до-
казано во Франции в мировую войну. Как общее правило, женщины-агенты,
захваченные во Франции, подразделялись на две категории: одна категория
— связисты и сборщицы донесений от других агентов, вторая — сами аген-
ты. Женщины гораздо легче могут передвигаться по стране противника, чем
мужчины; поэтому вам следует отмечать всякую путешественницу, которая
то появляется, то через несколько дней исчезает. Обо всех женщинах, ездя-
щих по направлению к границе, вы обязаны сообщать вашему начальнику
даже в том случае, если вы не имеете против них определенных улик. Следите
за поездами, отходящими и прибывающими от границы. Именно здесь вы
получите самые верные нити не только в отношении женщин, но и в отноше-
нии мужчин.
Тщательное наблюдение за помещениями, занятыми разведкой, — вот
другой путь для получения достоверных данных относительно агентов-жен-
щин. Женщина, скорее чем мужчина, может недооценить службу контрраз-
ведки противника.
Когда вы сообщаете о женщине, старайтесь свое донесение сделать впол-
не обоснованным, особенно в том случае, когда вы прямо обвиняете в при-
надлежности к разведывательной службе противника. Если ваше обвинение
основано только на слухах или на ваших собственных подозрениях, то не за-
бывайте оговорить это в вашем донесении.
XVIII. СВЕДЕНИЯ
О КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЕ
ПРОТИВНИКА.
Все армии располагают контрразведывательными службами, обязанности

которых заключаются в том, чтобы препятствовать работе агентов разведки
противника. Все лица, работающие в разведывательной службе, обязаны по-
стоянно иметь ввиду, что они должны не только выполнять данное им по-
ручение, но что в процессе его выполнения они обязаны быть всегда начеку,
чтобы не совершить ошибки, которая могла бы вызвать подозрение и дать кон-
трразведывательной службе противника нить, могущую привести к расстрелу.
Никогда ни на одну минуту не забывайте, что противник имеет специальную
службу, единственной задачей которой является разоблачение вашей работы.
Работники этой службы, если они надлежащим образом подготовлены, пой-
мают вас при малейшей допущенной вами ошибке. Очень мало агентов было
обнаружено из-за крупных, бросающихся в глаза ошибок. Их губили именно
мелочи. Поэтому остерегайтесь мелких ошибок.
Личный состав службы контрразведки состоит из людей самых различ-
ных категорий. Кондуктор, проверяющий ваш билет, когда вы едете от гра-
ницы в намеченное место, может быть сотрудником этой службы. Уборщи-
ца, убирающая вашу комнату в гостиннице, лакей, обслуживающий вас за
обедом, дама, которая приглашает вас к себе на чашку чая или которую вы
встречаете в вечернем туалете в гостиннице, даже женщина на улице, кото-
рая зовет вас идти с собой — все они могут быть использованы противником
для того, чтобы сделать вашу работу невозможной. Единственное правило
безопасности, которым вы должны руководствоваться на время пребывания
в стране противника, это видеть в каждом гражданском лице агента кон-
трразведки.
Я вам уже советовал не спешить с работой и подчеркивал, что существует
только один случай, когда быстрота необходима, — это когда дело касается
военно-химической службы.
Никогда не сомневайтесь в четкости работы контрразведки противника.
Вы могли работать без помех годами, но следующий день может привести к
вашему аресту, если вы на мгновение ослабите бдительность.
Несомненно, после переезда границы вы попадете под наблюдение кон-

трразведки. Вам могут разрешить въезд, но будьте осторожны во всех ваших
поступках до тех пор, пока не будете уверены, что за вами больше не следят.
Соблюдайте осторожность со случайными знакомыми, будь-то мужчина или
женщина. Никогда не доверяйте людям, предлагающим помощь в добывании
сведений: это может оказаться ловушкой. Вполне возможно, что ваш новопри-
обретенный друг является сотрудником контрразведки, подосланным специ-
ально для того, чтобы вас поймать.
Охота за шпионами всегда была популярным занятием. В продолжение
войны многие, ни в какой мере не связанные официально с армией, делались
охотниками за шпионами. Не один агент был пойман не военными инстан-
циями, но какими-либо гражданскими людьми, подметившими маленькую
ошибку и оценившими ее значение. В этом деле вы должны руководствовать-
ся вашим здравым смыслом, т. к. никаких твердых правил вашей личной за-
щиты не существует.
В кругу военных, а также среди гражданского населения, часто ведутся раз-
говоры о способах, применяемых при поимке шпионов. Вы получите из этого
источника много ценных указаний, которые не только помогут лично вам из-
бежать ловушек, но также помогут и тем, кто будет послан в эту страну вслед
за вами. Никогда не упускайте случая дать вашему начальнику отчет обо всех
известных вам случаях поимки агентов; это нужно для предупреждения дру-
гих лиц — новичков в этой работе.
В прифронтовой полосе контрразведывательная служба противника рабо-
тает другими методами. Здесь она следит за тем, чтобы ваши агенты не делали
попыток перехода фронта под прикрытием темноты.
Добывание точных сведений о контрразведывательной службе — трудная
задача. В глубоком тылу отправные данные вы получите только из разговоров
и слухов. Один из агентов разведывательной службы союзников в Германии
сам начал охоту за шпионами. Он наметил себе несколько человек и затем
одного за другим объявил шпионами. Понятно, что они не были шпионами,
но его активность и искренность обеспечили ему наконец место в германской
разведке. Если вы полагаете, что сможете справиться с такой работой — реко-
мендуется испытать и этот способ.
На фронте вы можете получить ценные сведения о контрразведывательной
службе противника от пленных.
XIX. ОСНОВНЫЕ ПРАВИЛА

ПОВЕДЕНИЯ РАЗВЕДЧИКА.
Остерегайтесь женщин.
Это предосторежение повторялось несколько раз в продолжение моих лек-

ций. Может показатьсяи странной такая настойчивость, но, однако, история
знает много случаев, когда женщины способствовали поимке и расстрелу раз-
ведчиков-мужчин. Вы должны обращать внимание на женщину только в том
случае, когда подозреваете, что она является агентом службы разведки или
контрразведки противника и то лишь при уверенности, что вы вполне владе-
ете собой.
Никогда не пытайтесь вести пропаганду.
Это тоже опасное занятие. Для этой цели существует специальный отдел, и
вы никогда ни словом ни делом не должны пытаться ему помочь. Логичность
этого указания будет понятна, если вы вспомните, что охота за шпионами
является распространенным занятием гражданского населения всех воюющих
стран. Неосторожное слово или движение может оказаться именно той ни-
тью, в которой нуждалась служба контрразведки противника, чтобы напасть
на ваш след. Это было одним из самых жестоких уроков, полученных герман-
ской разведкой. Не один германский шпион был расстрелян потому, что он
забыл об этом предостережении. Боло-паша был вне подозрений, пока он не
начал писать передовых статей для своей, субсидируемой немцами, газеты.
Эти передовые статьи впервые навели французов на мысль, что этот человек
является предателем.
Никогда не занимайтесь диверсионной деятельностью.
Не забывайте, что потребовались большие затраты времени и денег для

того, чтобы помочь вам успешно проникнуть в страну противника. Вам уда-
лось отвести подозрение, и вы готовы приступить к выполнению своей зада-
чи. Теперь вы в безопасности, но с каждым обнаруженным агентом путь ста-
новиться труднее для остальных, поэтому никогда не пытайтесь делать того,
что входит в обязанности другой службы.
Диверсионные действия не входят в вашу обязанность, как бы она не

представлялась легкой и как бы вы не были уверены в отсутствии опасности
быть обнаруженным. Предоставьте эту работу другим. Если вы находите, что
один—два человека могут взорвать завод и скрыться, то сообщите об этом
своему начальнику, но никогда не пытайтесь выполнять эту задачу сами. В те
минуты, когда искушение разрушить завод почти завладеет вами, вы должны
вспомнить, что этим погубите все, что вами было сделано раньше.
Никогда не проявляйте ваших истинных чувств.
Хороший разведчик должен быть превосходным актером. Вы должны не

только владеть вашими чувствами, но и выражением своего лица. Никогда не
допускайте, чтобы ваши уста говорили одно, а глаза — другое. От вас требует-
ся постоянная бдительность, чтобы не выйти из своей роли.
Одним из наиболее тяжелых испытаний, какие вам придется переносить, —
это наблюдение за вами контрразведки противника. Когда вы обнаружите за
собой слежку, вашим первым желанием будет попытаться отделаться от этого
наблюдения, но подобных попыток предпринимать не следует, если это не
вызывается условиями вашего специального задания в данный момент. До
тех пор, пока вы чувствуете, что за вами следят, вы можете принимать лишь
самые необходимые меры самозащиты.
Не исключена возможность, что вы подозреваете наблюдение за вами, но
не имеете непосредственных доказательств этого. Вот тогда-то вам понадобят-
ся стальные нервы, потому что ничто так быстро не лишает человека равнове-
сия, как подозрение в том, что за ним наблюдают, и невозможность убедиться
в этом. Никогда не пытайтесь обнаружить наблюдающего за вами, будьте есте-
ственны, продолжайте делать ваше дело без колебаний и без страха. Если вы
будете так поступать, вам нечего опасаться плохих результатов.
Будьте правдивы в ваших донесениях.
Кажется понятным, что ни один работник разведки не станет сознательно

сообщать неправильных сведений или представлять донесение, содержащее
заведомо ложные данные. Однако человеку свойственно желание сообщать
такие сведения, которые, по его мнению, желательны его начальнику. Герман-
ская служба разведки была полна продажных шпионов, которые окрашивали
свои донесения по вкусу начальников. Прикрашивание донесений — весьма

опасная практика, могущая повлечь за собой большие неприятности.
Давайте в ваших донесениях лишь то, что вы видите вашими глазами. Ни-
когда не позволяйте вашему сердцу участвовать в составлении донесения даже
в том случае, когда вы уверены, что ваше сообщение не соответствует тому,
чего от вас ждут. Как общее правило, работники разведки работают одни, что
делает особенно трудным составление объективных донесений. Тренируйтесь
записывать именно то, что вы видите, а не то, что вам хочется видеть. Никог-
да не ослабляйте контроля над собой.
Приступая к работе на фронте противника, помните всегда следующие
простые указания:
Будьте хорошим слушателем, никогда не выдавайте себя ни словами, ни
поступками; никому не доверяйте; остерегайтесь женщин; не упускайте из
виду мелочей; читайте газеты и научные журналы той страны, в которой вы
находитесь; будьте всегда начеку — и вы победите; стойте, смотрите и слу-
шайте!
XX. СЛУЖБА КОНТРРАЗВЕДКИ.
Разведывательная служба любой армии представляет собой добывающую

службу, ее обязанность заключается в добывании сведений о деятельности
противника.
Служба контрразведки представляет собой предохранительную службу, ее
задача состоит в защите своей страны от разведки противника.
Служба разведки комплектуется специально подготовленными людьми,
но к выполнению обязанностей службы контрразведки должен быть подго-
товлен каждый офицер армии США. Все офицеры должны быть знакомы по
крайней мере с основами контрразведывательной работы, т. к. никогда нельзя
точно предсказать, где можно встретить агента противника.
Разведка, равно как и контрразведка, обычно находятся под руководством
одного офицера генерального штаба, но только этим и ограничивается связь
между ними. Каждая из служб, в целях наибольшей успешности работы,
должна функционировать независимо. Разделение между ними должно быть
доведено до такой степени, чтобы работники одной службы были неизвест-
ны работникам другой. Это имеет свое логическое основание. Успех работы
каждой из этих служб зависит от способности сотрудников в тайне исполнять

свои обязанности. Тайна может быть сохранена только до тех пор, пока она из-
вестна не более, чем одному—двум лицам. Чем меньше людей знает о вашем
действительном положении, если вы не находитесь на фронте, тем больше у
вас шансов на успех. Конспирация в службе контрразведки столь же важна,
как и в службе разведки.
Для службы в контрразведке также нужна высокая честность, смелость,
преданность, внимательное отношение к мелочам, конспиративность и уме-
ние тщательно продумать предстоящую работу. От ее сотрудников также тре-
буется способность к наблюдению, память и умение описать виденное.
От них требуется особая преданность потому, что они подвергаются боль-
шим искушениям, чем лица работающие в разведке. Агент, понимающий,
что провал неизбежен, готов отдать все за то, чтобы избежать сети, в которой
он может запутаться. После окончания войны не один германский агент хва-
стался, что он, будучи захвачен, откупался деньгами. Все, вступающие на эту
службу, должны быть готовы противостоять искушениям.
Смелость необходима на этой работе, потому что агент противника не по-
колеблется прибегнуть к оружию, если он будет считать, что это его един-
ственный путь к спасению. Имеется еще другая причина, по которой смелость
является жизненно необходимой в службе контрразведки. Весьма мало заре-
гистрировано случаев, когда доказательства, необходимые для задержания
шпиона, доставались бы легко. Наоборот, донесения полны сообщений, по-
казывающих, что приходилось иногда неделями и месяцами идти по следу,
прежде чем произвести арест. Уныние — вот язва, которая может быстро под-
точить дух лучшего из работников этой отрасли службы. Не допускайте себя
до такого состояния духа, когда кажется, что вы не можете выполнить задачу,
которую перед собой поставили. Помните всегда девиз этой службы: «нет ни-
чего невозможного для сильной воли».
Преданность нужна в этой области работы, потому что только при нали-
чии беззаветной преданности долгу можно надеяться на успех. Подкуп, об-
ращение к вашему доброму характеру и даже любовь могут вкрасться в ваши
расчеты и сбить вас с толку.
Работники контрразведки, которые позволяют своим личным чувствам
вмешаться в работу, заранее обречены на неудачу.
Известен случай, когда работник контрразведки, преследуя агента, обнару-
жил, что его жертвой является женщина. Строя обвинение против нее, офи-
цер внезапно замечал происходившую в его душе борьбу. Создается конфликт

между разумом и сердцем. Требуется подлинная преданность долгу, чтобы по-
ставить под расстрел любую женщину, но это должно быть сделано без коле-
баний, если она виновна.
Детали имеют чрезвычайно важное значение для работников службы кон-
трразведки, ваш успех измеряется вниманием к мелочам. Помните всегда, что
судьба агента определяется вашим донесением и вашими уликами. Каждый
человек имеет право на честный и беспристрастный суд и, если вы не вклю-
чите в обвинение всех мелочей, то ваше обвинение может оказаться недока-
занным, и агент разведки противника окажеться на свободе. Не забудьте при
обвинении какого-либо лица в шпионаже упомянуть обо всех подозрительных
мелочах. Нет ни одной мелочи, которая была бы слишком незначительна для
включения ее в обвинительный материал. Пусть суд сам определяет значение
и ценность всех указанных вами фактов.
Совершенно ясно, что конспирация в вашей работе имеет огромное зна-
чение. Ни один контрразведчик не поймает шпиона, если об этом он будет
громко кричать. Если всем известно, чем вы занимаетесь, то вскоре ваша цен-
ность, как работника контрразведки, сведется к нулю.
Следите, чтобы ни вы, ни ваша работа не стали предметом болтовни. Ни-
когда и ни с кем не обсуждайте никаких дел, над которыми вы работаете, кро-
ме лиц, которые непосредственно ведут эту работу вместе с вами, и то только
приняв предварительно все предосторожности против подслушивания. Избе-
гайте театральности при исполнении своего долга. Немало хороших работни-
ков провалились потому, что они не могли победить в себе любви к позе.
Работник контрразведки должен обладать упорством, решимостью и во-
лей идти по слабому следу через все препятствия и извороты, которые может
расставлять ему умный разведчик противника. Работников службы контрраз-
ведки ожидает не мало мрачных часов, когда впереди нет ничего, кроме го-
лой стены, позади раздражительный начальник и никакого видимого выхода
из положения. Именно в такие часы испытывается ваша пригодность к этой
работе. Если вы прониклись подлинным духом этой службы, вы сможете пре-
одолеть всякое препятствие и выйдете победителем. Никогда не позволяйте
унынию отклонить вас с пути, по которому вы пошли. Таких слов, как «это не
может быть сделано» — не существует в словаре службы контрразведки. Архи-
вы контрразведки полны примеров, когда сотрудникам удавалось выполнять
задания, казавшиеся другим не выполнимыми.
XXI. ПОЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОНТРРАЗВЕДКИ.
С учебной точки зрения мы подразделяем контрразведывательную службу

по территориальному признаку ее деятельности следующим образом:
Работа в прифронтовой полосе.
Работа внутри страны.
Работа в нейтральных странах.
Под термином «прифронтовая полоса» подразумевается зона от передовых

линий фронта до тыловых границ органов службы снабжения. Предполага-
ется, что в этой полосе контрразведка охраняет штабы дивизий, корпусов и
армий, лагеря отдыха и передовые снабженческие склады от проникновения
агентов противника.
Службе контрразведки придется здесь иметь дело с тремя категориями
разведчиков противника. Главным условием успешности работы сотрудников
контрразведки в этой полосе является быстрота. Противник будет искать све-
дений о движении войск, о расположении различных снабженческих складов,
штабов и о планах сражений. Сотрудникам контрразведки необходимо рабо-
тать быстро, чтобы препятствовать агентам противника скрыться или пере-
дать полученные сведения своему командованию. В других зонах допустимо
затратить большое время на разработку обвинения против подозреваемого, но
в прифронтовой полосе быстрота действий имеет решающее значение. Если
вы подозреваете какое-либо лицо в сношениях с противником, подберите как
можно больше улик в короткий срок времени и затем арестуйте его. В при-
фронтовой полосе вы имеете полное право на арест только по одному подозре-
нию, с последующим составлением обвинения против подозреваемого лица.
В военное время появляется некоторая «шпиономания», поражающая раз-
личных людей по разному. Вы должны быть готовы к получению многочис-
ленных ложных указаний и доносов от различных лиц. Вы не должны пре-
небрегать ни одним из этих сообщений. Ваша подготовка поможет вам скоро
разобраться в том, ведут ли полученные сведения по ложному следу или нет.
Возможно, что вы пойдете по двадцати следам и выясните, что девятнадцать
из них никуда не ведут, последний может привести вас к подлинному раз-
ведчику.
В контрразведывательной работе в пределах прифронтовой полосы вам

придется встретить разведчика противника, который переходит к вам в фор-
ме вашей собственной армии. Ваша обязанность — иметь при себе список
всех частей, оперирующих в пределах охраняемого вами сектора. Это поможет
обнаружить агента, если он перейдет к вам в форме какой-либо другой части.
Другой способ заключается в проверке произношения подозреваемым ли-
цом некоторых слов. Вы можете вспомнить германского офицера, схваченно-
го только потому, что он не мог правильно произнести по-французски слово
«двадцать» (vingt). Английский язык полон таких ловушек для иностранца.
Выберите себе несколько фраз и пользуйтесь ими для опроса подозрительных
лиц. Если они не выдержат испытание, то старайтесь поймать их на недо-
статочном знакомстве с тем городом или местностью, в которых они, по их
словам проживали. Если вы сами незнакомы с этими местами, то найдите
другого, знакомого с ними.
Следуя этим указаниям, вы сможете обнаружить почти всякого разведчика
противника. При работе в прифронтовой полосе вы должны твердо помнить
одно — это важность быстроты действий в отношении всех подозреваемых
лиц, находящихся в этой зоне.
В глубине страны разведчик противника работает более медленными тем-

пами. Сведения, которых он добивается, носят, по всей вероятности, более
общий характер, и он спокойно располагает своим временем, за исключением
случаев, когда задания касаются химической службы. И здесь вам будут до-
саждать своей помощью бесчисленные любители охоты за шпионами. Хотя
они могут и не знать вас лично, все же они непрерывно осведомляют команд-
ные инстанции о подозрительных лицах. Когда вы получаете задание рассле-
довать заявление, написанное гражданским лицом, то вы должны сначала
убедиться в том, не является ли это заявление плодом вражды или личной
мести. Не один человек обвинялся в работе в пользу Германии лицами, вы-
бравшими этот метод для разрешения своих личных счетов. Относитесь вни-
мательно к подобным заявлениям, даже если для этого придется расследовать
каждое из них в отдельности.
В этой зоне вы получите много нитей, прислушиваясь к разговорам на ули-
цах. Вы услышите, что такой-то недавно ездил в приграничную полосу — вы-
ясните, какую цель преследовала эта поездка. Тщательно следите за всеми

гражданскими лицами, посещающими гостинницы и кафе, в которых собира-
ются офицеры или солдаты. Заметив, что какой-либо мужчина или женщина
часто находятся в обществе кого-либо из ваших сослуживцев, постарайтесь уз-
нать все, что можно, об этих лицах. Выясните, кто они и чем занимаются. Это
лучший способ, ведущий к агентам противника. Следите за поездами, при-
бывающими и отходящими от границ, берите на учет людей, часто встреча-
ющихся в этих поездах. Изучайте донесения контрольных станций военной
полиции, узнавайте, кто и по какому делу ездит на границу. Все это поможет
вам в получении необходимых сведений.
Однако, в этой работе нужна большая осторожность. Старайтесь, чтобы все
ваши действия имели возможно более естественный вид. Никогда не подгля-
дывайте из-за углов. Старайтесь не навлечь на себя никаких подозрений; ваше
поведение не должно бросаться в глаза. Следить за человеком, ведя себя есте-
ственно, ничуть не труднее, чем разыгрывать при этом роль Шерлока Холмса.
Когда вам необходимо навести справки о ком-нибудь, старайтесь придумать
благовидный предлог, прежде чем приступить к расспросам. Никогда не гово-
рите офицеру, что вы подозреваете его гражданских друзей в сношениях с про-
тивником, особенно если в их число входят женщины. Такой поступок только
навлечет на вас неприятности. Ведите вашу работу конспиративно, никому
никогда не разглашайте вашу задачу, держите язык за зубами.
Если вы знаете, как работает агент разведки, то вы знаете также кого мож-
но подозревать в этой работе у противника.
Работа контрразведки имеет еще одну сторону, которая заслуживает того,
чтобы на ней остановиться. Вы предназначаетесь не только для перехвата
агентов противника, но и для защиты личного состава собственной армии от
их развращенного влияния. Во всякой армии имеются лица, которые по тем
или иным причинам, всегда находясь в затруднительном финансовом поло-
жении, являются легкой добычей для умного разведчика. Ваш долг защитить
их от подкупа агентами противника. Когда вы прикомандировываетесь к ка-
кому-либо округу, то вы должны потихоньку изучить ваших новых товари-
щей-офицеров. Вам скоро станет известно, кто из них нуждается в деньгах и,
если у этого офицера вдруг окажется больше денег, чем у него обычно бывает,
или если вы заметите, что он находится в дружеских отношениях с каким-ли-
бо штатским лицом, то вы обязаны проследить и за офицером, и за штатским.
Не мало офицеров было спасено от бесчестия своевременным вмешательством
начальника. Никогда не предупреждайте подозреваемого сами, а поручите это

дело кому-нибудь другому.
В глубоком тылу вы встретитесь с работой агента-женщины (это не зна-
чит, что женщины никогда не работают в прифронтовой полосе). Собира-
ние улик против агента-женщины обычно является весьма длительным и
утомительным делом. Женщины обычно работают вблизи гостинниц или
кафе, посещаемых военными. Здесь вы часто заметите одну или несколько
привлекательных женщин, окруженных офицерами; именно отсюда начнут-
ся ваши затруднения. Рыцарство американцев по отношению к женщинам
представляет собой прекрасное качество в мирное время, но не мало умных
женщин использовало знание этой черты мужчин, чтобы извлечь ценные
сведения и тайны от своей ничего не подозревающей жертвы. Когда вы по-
дозреваете женщину, то будьте вдвойне осторожны в вашей работе. Пом-
ните, что женщины являются наиболее опасными противниками из всех,
с кем вам придется встречаться. Собирая улики против женщин, постарай-
тесь иметь все доказательства налицо, прежде чем ее задержать. Один из
лучших способов для захвата агента-женщины состоит в том, чтобы возбу-
дить ее ревность. Выберите какого-нибудь красивого, умного молодого офи-
цера в качестве приманки и заставьте его встречаться с ней. Следующим
шагом явится его ухаживание за ней и тогда, введя в игру одну из ваших
девушек, заставьте офицера оставить подозреваемую женщину. Затем по-
дошлите к подозреваемой другую девушку, которая должна разыграть роль
сочуствующей. Все женщины болтливы, и в большинстве случаев подозре-
ваемая в приступе гнева проговорится и даст вам в руки конец той нити,
которую вы искали.
При работе внутри страны вы всегда в случае крайней необходимости мо-
жете расчитывать на помощь. Хотя и желательно, чтобы вы сами закончили
ваши дела, все же, никогда не колеблясь, обращайтесь за помощью, если вы не
можете без нее обойтись.
Работая в нейтральной стране, вы пользуетесь теми же методами, что и

разведчик. В этом случае вам придется вести тщательное наблюдение за ли-
цами, пользующимися нейтральными паспортами как средством проникнуть
на фронт вашей армии.
Главной обязанностью сотрудников, работающих в нейтральных странах,

является ведение списка всех лиц, хлопочущих о получении паспортов, и тща-
тельное наблюдение за организацией бюро шпионажа стороны противника.
В процессе работы нередко выяснится, что противник использует нейтраль-
ную страну в качестве операционной базы для его собственной службы раз-
ведки. Старайтесь выявлять эти базы, и при тщательном наблюдении за ними
вы сможете послать вашему начальнику описание многих агентов. Старайтесь
по возможности завязать дружественные отношения с начальником полиции
того пункта или района, в котором вы должны работать. Он может вам помочь
найти местонахождение ваших противников. Чем больше знакомств вы за-
вяжете в нейтральной стране, тем более успешной будет ваша работа. Узнайте,
кто ведает выдачей паспортов, и старайтесь завербовать кого-нибудь из этой
службы. Такое лицо может оказаться чрезвычайно ценным, сообщая вам обо
всех, кто хлопочет о получении паспортов.
Все же вы должны быть чрезвычайно осторожны и не давать повода к до-
гадкам о том, что вы состоите в армии на действительной службе. В этой зоне
вы вынуждены держать свою миссию в тайне не только от сотрудников развед-
ки противника, но и от контрразведывательной службы нейтральной страны.
Если вы будете обнаружены, вас наверное интернируют.
Прекращение болтовни среди офицеров.
Никому не хочется думать, что кто-либо из его товарищей будет созна-

тельно помогать противнику. Между тем хорошо известно, что не один офи-
цер, рассказывая о своей деятельности, давал информацию, чрезвычайно
полезную для противника. Конечно, наблюдать за собственными товарища-
ми, очень неприятная обязанность, но, к сожалению, она совершенно необ-
ходима. Все вы видели тип офицера, который любит говорить о своей ра-
боте. Именно от них агенты противника и получают нужные им сведения.
Вращаясь среди вашей армии, вы должны наблюдать за всеми, кто слишком
много болтает. Однако, если вы не в форме, никогда не должны делать им
замечаний, но должны сообщать о них вашему начальнику. Наши контрраз-
ведывательные архивы периода работы во Франции содержат донесения о
ряде случаев, когда союзный офицер своей болтливостью выдавал наиболее
тщательно скрываемые тайны. Ваш долг, поскольку это в ваших силах, пред-
упреждать такие случаи.
XXII. КАТЕГОРИИ РАЗВЕДЧИКОВ.
Три категории разведчиков.
Существует три общих категории разведчиков, которые, в свою очередь,

могут быть подразделены на несколько подтипов.
Категории эти следующие:
Постоянный разведчик.
Разъездной разведчик.
Случайный разведчик.
Постоянным разведчиком называется такой агент, который имеет посто-
янное место жительства.
Разъездной агент, в зависимости от требований момента, посылается из
одного места в другое.
Случайный агент выполняет какую-либо определенную эпизодическую
задачу, а в некоторых случаях так называют людей, которые сами не отдают
себе отчета в том, что они ведут шпионскую работу.
Германская служба разведки

и классификация разведчиков.
Немцы, по-видимому, располагали наилучше организованной службой

разведки изо всех, когда либо существовавших. Мощная армия их разведчиков
была спаяна четкой организационной системой. Во главе агентурной службы
стоял генерал Путкаммер, подчиненный начальнику разведывательного от-
дела ставки главного командования. В подчинении Путкаммера находились:
Разведывательное отделение в Берне (Швейцария), работавшее в прифрон-
товой полосе. Это отделение возглавлялось германским полковником фон
Бергман, агенты которого работали в пределах прифронтовой полосы союз-
ников, при чем личный состав разведки состоял как из постоянных, так и из
разъездных агентов. Некоторые из них были прикомандированы к различным
германским войсковым частям на фронте и работали совместно с войсковой
агентурной разведкой.
Отделение, руководившее работой в тылу союзных армий, находилось в
Антверпене. Во главе этого отделения стояла знаменитая женщина под клич-
кой «Мадам Доктор», немка, бывшая до войны любовницей Путкаммера. Ее
агенты — всевозможных типов, начиная от дворян и кончая уличными жен-

щинами — работали в пределах расположения наших снабженческих служб, в
Париже и в базисных портах.
Отделение, известное под названием «Разведслужба в нейтральных стра-
нах», находилось в Испании, причем его ячейки имелись в Сан-Себастиане и
в Барселоне. Эта организация распространила свою работу на весь мир, кро-
ме Франции. Здесь, под охраной нейтральной страны, фон Мейер, полковник
германской службы, получал донесения от своих агентов и переправлял их в
Германию.
Каждое из этих отделений было организовано как законченное целое. Что-
бы показать, насколько законченной была эта организация, мы приведем вы-
держки из приказов, устанавливающих основные организационные принципы:
«Сеть первой очереди нашей агентурной разведки во Франции организу-
ется так:
Создаются три общих центра инспектуры, расположенные: один в Брюссе-
ле, другой в Амстердаме (для северной Франции) и третий в Испании (для юга
Франции и нейтральных стран).
К постоянным пунктам прикрепляются двадцать тысяч агентов.
Организуется сеть разъездных инспекторов, на обязанности которых ле-
жит наблюдение за рядовыми агентами, и сеть главных инспекторов, обеспе-
чивающих общую работу службы».
В дополнение к этому была организована специальная служба связи, кото-
рая собирала донесения от различных агентов и доставляла их в соответству-
ющие отделения.
«Мадам Доктор» должна быть отдана пальма первенства в разработке си-
стемы обращения со своими агентами. Вот выдержка из официальных фран-
цузских отчетов по этому вопросу:
«Начальники германской агентурной службы применяли своеобразные
способы расправы со своими агентами, когда их требования становились
слишком назойливыми. Так, например, для того чтобы избавиться от агента
после получения всего, что он мог дать, немцы никогда не колебались вы-
дать своего бесполезного теперь работника противнику. Значительное число
бывших германских агентов были выданы французской контрразведке своими
прежними начальниками потому, что их работа не являлась больше удовлет-
ворительной или потому, что они компроментировали службу».
Немцы классифицировали своих агентов следующим образом:
— Светские люди.
— Прислуга.
— Служащие кафе и гостинниц.
— Деловые люди.
— Фермеры.
— Проститутки.
— Профессиональные шпионы.
— Случайные шпионы.
— Солдаты.
— Агенты службы связи.
Светские люди.
Под это понятие подходят и мужчины, и женщины. Они обычно говорят

на нескольких языках, одинаково хорошо носят дневные и вечерние туале-
ты, посещают самые дорогие гостинницы и курорты, большая часть их много
путешествовала и знакома со многими выдающимися людьми. Эти агенты
работают почти исключительно среди офицеров высших чинов и встречают-
ся только в самом изысканном обществе. Главным оружием их служит лесть,
хотя они не пренебрегают никакими другими средствами для достижения
своих целей. Если заметите, что некоторые из ваших офицеров часто враща-
ются в обществе подобных людей, то произведите незаметное расследование.
Это не повредит, если вы надлежащим образом приметесь за дело, а может
дать большие результаты. Во всяком случае вы должны узнать, кто эти люди и
что они собой представляют.
Германская разведслужба использовала многих из знати нейтральных
стран в качестве агентов. Другие страны делали и будут делать тоже самое.
Как правило, эта категория агентов работает за деньги. Если вы услышите, что
какой-либо иностранец устраивает роскошные приемы для офицеров, устано-
вите за ним слежку.
Точно также, если вам станет известным, что подобное лицо посещает ла-
гери, заводы или часто устраивает вечеринки для избранных офицеров, то вы
должны сообщить об этом своему начальнику и начать расследование.
Если заметите, что какой-либо американский офицер имеет связь с жен-
щиной, то считайте своим долгом узнать о ней все подробно. Может случить-
ся, как это бывало часто во Франции, что и офицер, и женщина оба далеки
от каких бы то ни было дурных намерений, однако, тут может оказаться за-

мешанной и умная женщина-разведчик. Вы не имеете права упускать такого
случая, не расследовав его. Чтобы успешно вести свою работу, вы не должны
доверять абсолютно никому.
Прислуга.
До объявления войны Германия внедрила свыше тысячи слуг и служанок

во Францию, Англию и Соединенные Штаты.
Эту категорию агентов труднее всего обнаружить, т. к. они работают в
очень узкой сфере, ограниченной пределами частного дома. Единственный
путь напасть на след, если вы не получили соответствующего донесения, —
заключается в том, чтобы наблюдать за прислугой в тех домах, в которых вы
бываете. Если заметите, что кто-либо из прислуги бродит вокруг вас, когда вы
ведете разговор о войне, то внезапно понижайте голос, словно вы намерева-
етесь сообщить какую-то тайну, и если прислуга попытается приблизиться к
вам в целях подслушивания того, о чем вы говорите, то этот случай уже требу-
ет дальнейшего расследования.
Если вы убеждены, что этот слуга может оказаться разведчиком, приставь-
те к нему наблюдателя. Узнайте с кем, когда и где он встречается. Опросите
приятелей подозреваемого и вы можете не только обнаружить разведчика, но
и найти нити к службе связи противника. Большая часть слуг-разведчиков —
идейные работники.
Деловые люди.
Несомненно, что всякая надлежащим образом организованная служба раз-

ведки имеет в своем составе многих офицеров запаса и людей, рассеянных по
всему свету и во всех государствах, могущих стать нашими противниками.
Большая часть из них получает некоторое вознаграждение за работу, произ-
водимую в мирное время. Они избирают себе какую-либо профессию или
входят компанионами в какое-нибудь дело и за годы работы обосновываются
настолько прочно, что никакое подозрение их не коснется.
Во время мировой войны Германия располагала многими агентами этого
типа в Соединенных Штатах. Их было чрезвычайно трудно обнаружить в виду
их высокой интеллигентности. Требуется бесконечное терпение, чтобы разра-
ботать полное обвинение против агентов этой категории, но тем не менее это
может быть сделано.
В большинстве случаев задержание агентов этого типа становится возмож-
ным, благодаря какой-либо их мелкой ошибке. Они чувствуют себя умственно
настолько выше окружающих, что никогда не думают о мелочах. Их дерзость
и самомнение в конце-концов становятся причиной их гибели.
Тщательно следите за иностранцами, особенно если их родина сочувствует
вашему противнику. Эти люди, наверное, отражают в себе чувства своей родины.
Фермеры.
Всем известны американцы — выходцы из Германии. Многие из них втай-

не сочувствовали Германии в период последней войны. Те из вас, кто служили
во Франции, наверно, припомнят не один случай, когда войска предавались
кем-либо из фермеров, действовавших по невежеству. Вы встретите этот тип
агента, когда война ведется на чужой территории. В этом случае следует тща-
тельно наблюдать и опрашивать каждого, остающегося на своей ферме, если
она расположена близко к линии фронта. Ежегодно сотни тысяч граждан дру-
гих стран вступают на нашу землю, и никто не знает, кто из них представляет
собой запасных работников разведки. Если нам когда-либо придется вести во-
йну на своей территории, сочтите своим долгом опросить каждого иностран-
ца, остающегося вблизи фронта.
Во Франции не раз случалось, что фермер оказывался германским агентом.
В этой категории агентов вы можете также встретить женщин. Они могут
быть женами или дочерьми крестьян, находящихся в армии или работающих
на своих фермах. Вообще желательно установить наблюдение за каждым граж-
данским лицом, остающимся в прифронтовой полосе.
Настоящий работник контрразведки никогда не верит внешнему виду и
никогда не позволяет ему вводить себя в заблуждение. Мужчина или жен-
щина могут показаться глупыми или тупыми, однако, за этой маской может
прятаться умный разведчик.
Проститутки.
В 1912 году начальник германской службы разведки послал около четы-

рехсот девушек и женщин во Францию. Он понимал, какую ценную работу
они могут проделать. История знает много фактов предательства армий и

сдачи городов противнику вследствие коварства куртизанок. Много тща-
тельно хранимых тайн попадало в армию противника через подземные ка-
налы проституции. Женщины полусвета являются чрезвычайно ценными
агентами, они переезжают с места на место, получая таким образом, с од-
ной стороны, возможность встречаться со многими людьми и, с другой —
быстро скрываться из виду. Собирание улик против агентов этого типа
весьма трудная задача: во-первых, они ведут такой образ жизни, что не-
многие, если вам вообще удастся найти таких людей, выступят в суде с
признанием своего знакомства с ними; во-вторых, их работа по добыванию
ценных сведений производится тогда, когда они находятся наедине со сво-
ими жертвами.
Один из способов получения необходимых улик против агента-проститут-
ки — это слежка за ее хозяином и товарищами.
Другой путь, который может привести к ее обнаружению — это наблюде-
ние за ее корреспонденцией.
Если вы заметите, что подобная женщина поддерживает регулярную пере-
писку с лицами, служащими в вашей армии, то установите наблюдение за
ней. При расследовании случаев, подходящих под эту категорию, вы можете
действовать иначе, чем в тех случаях, когда подозреваемая женщина принад-
лежит к высшему классу общества. Вам не нужно ждать сбора всех улик. Если
вы считаете подозреваемую виновной, арестуйте ее, и в девяти случаях из
десяти она во всем сознается. Вы всегда можете предложить ей больше, чем ее
наниматель, и она продаст его. Будьте, однако, осторожны и помните всегда,
что как она выдала вам своего нанимателя, так выдаст и вас, если кто-нибудь
предложит ей большую сумму, чем вы. В военное время всегда полезно интер-
нировать таких лиц до окончания войны. Соблюдайте осторожность, так как
этот тип женщин часто не дорожит жизнью и при удобном случае легко при-
бегает к оружию. Старайтесь всегда захватывать их врасплох.
Профессиональные шпионы.
Профессия продажного шпиона очень древняя. Иуда предал Христа за

тридцать серебренников, и с тех пор многие охотно продают свою честь тому,
кто за нее дороже заплатит. Вопросы морали и этики не играют никакой роли
для профессионального шпиона.
Профессиональный шпион прячется под маской нейтральности и, при-

крываясь дружбой, ведет свою гнусную работу. Его защитой является ней-
тральный паспорт, и поэтому служба контрразведки должна располагать до-
статочными уликами, чтобы не испортить отношений с нейтральной страной.
Имеется много различных категорий профессиональных шпионов. Этой
работой занимаются как женщины, так и мужчины всех слоев общества. Раз-
ведчиком может оказаться светская женщина, располагающая обширным до-
мом и устраивающая регулярные приемы для ваших офицеров, или это может
быть женщина, открыто зазывающая вас на улице. Агентом разведки может
оказаться мужчина, выдающий себя за графа, с большим штатом слуг, или это
может быть нищий, бродящий вокруг кафе самого дешевого типа. Шпионы
работают во время войны везде.
Потребуется вся ваша проницательность, наблюдательные способности и
мобилизация памяти для успешной борьбы с профессиональными агентами.
Как правило, последние чрезвычайно осторожны, но зачастую пренебрегают
мелкими деталями, которые легко могут их выдать. Проработав беспрепят-
ственно некоторое время, они наглеют, и вот тогда-то вы и накрывайте их.
Вы заметите, что некоторые из них проявляют преувеличенный интерес к во-
енным вопросам, т. к. они должны собирать сведения для своего нанимателя.
Другие будут особенно стараться угощать военнослужащих различных
служебных категорий. Вы не потеряете напрасно времени, если незаметно
расследуете все подобные случаи. Старайтесь узнать историю этих людей,
какую страну они признают родиной, часто ли они ездят туда, разъезжают
ли они по вашей стране. Поставьте агента для слежки за их домами, чтобы
узнать, бывают ли у них поздно вечером подозрительные посетители. Вы-
ясните, каковы их денежные дела, проверьте заявления относительно источ-
ников их доходов, просматривайте их личную корреспонденцию, как полу-
чаемую, так и отправляемую, узнайте все об их корреспондентах, установите
за ними слежку, установите слежку за их посетителями. Если подозреваемое
лицо мужчина, заставьте его встречаться с одной из ваших женщин-помощ-
ниц. В службе контрразведки пользуется популярностью старая, но верная
поговорка: «Если вы хотите поймать мужчину, пошлите на это дело красивую
девушку».
Никогда не впадайте в уныние при преследовании агентов этого типа,
будьте терпеливы. Арест и обвинение одного из них вполне стоит затраченных
на это дело усилий.
Когда профессиональный агент попадается, то в попытке спасти свою

жизнь, он часто выкладывает все, что знает обо всей системе разведки. Боль-
шая часть из них труслива и не останавливается перед тем, чтобы рассказать
все, когда видит перед собой в перспективе «стенку». Используйте весь из-
вестный вам материал об их работе и составьте против них фиктивное обви-
нительное заключение, и тогда скорее, чем вы ожидаете, ваш пленник сдастся
и признается во всем. Настаивайте на том, чтобы он рассказал вам, как он
поддерживает связь с противником.
Никогда не обещайте спасения арестованному агенту, если вы можете избе-
жать этого. Однако, иногда может оказаться полезным спасти менее важного
агента от расстрела, если таким путем можно добраться к жизненному центру
агентурной организации противника. Никогда не доверяйте профессиональ-
ному разведчику, — его слова ничего не стоят. При переговорах выражайте
ваши мысли таким образом, чтобы он мог сделать из них то заключение, ка-
кое ему хочется, но никогда не позволяйте себе давать прямых обещаний, если
вы не можете их сдержать.
Германская разведслужба использовала профессиональных агентов различ-
ных типов для работы во время мировой войны. Она имела своих агентов-
женщин во Франции, располагала индусами, руководимыми Роем на берегу
Тихого океана; танцовщица Мата Хари, испанские аристократы Дон Эстебан
и его двоюродный брат Дон Хозе, авантюристка миссис Шелдон, француз-
ский предатель Боло-паша, греческий граф Константин, русский ренегат барон
Спальдорф и голландский купец, — все они работали за германское золото.
Франция судила, обвинила и расстреляла свыше сорока профессиональных
шпионов во время войны.
Случайные агенты.
Это новый тип, созданный «Мадам Доктор», представляет собой лицо, за-
нимающееся шпионской работой невольно, даже не подозревая об этом. По
всей вероятности, лучшей иллюстрацией случайного разведчика может слу-
жить голландский купец Хогнагель, который заявил, когда шел на расстрел:
«Если бы я не был дураком и не приехал бы в Париж за товаром, мне бы не
пришлось быть расстрелянным, как шпион».
Этот человек был честным голландским купцом, ведущим оптовую тор-
говлю. Агент, работавший в его родном городе Амстердаме, узнал, что купец
любит покутить, и, познакомившись с ним, устроил ему поездку в Париж.

В награду за несколько писем о положении в Париже, агент германской раз-
ведки заплатил купцу три тысячи франков. Несколько коротеньких описаний
Парижа и условий жизни в нем стоили голландцу жизни, но он не понимал,
что подобная информация представляла собой помощь Германии.
Случайного агента легко обнаружить. Подобно голландцу, он не отдает
себе отчета в подлинном значении своей работы и наверное сделает какой-
нибудь промах, который быстро поможет его обнаружить.
Случайные агенты по своему неведению могут задавать самые различные
вопросы о состоянии армии или открыто рассматривать предметы вооруже-
ния. В большинстве случаев они не знают, как держать свою работу втайне.
Если вы встретите иностранца, проявляющего ко всему большой интерес, или
рассматривающего военное снаряжение, установите за ним слежку и тщатель-
но наблюдайте за его корреспонденцией.
Солдаты.
Солдат-разведчик всегда храбрый человек, поэтому обращайтесь с ним

так, как вы хотели бы, чтобы обращались с вами, если бы положение было
обратным. Солдат переходит линию фронта или в собственной форме или в
форме, взятой у пленного. Его задача состоит в том, чтобы, скрываясь позади
ваших позиций, включением в телефонную сеть или путем личного наблюде-
ния обнаружить происходящее за линией фронта. Так как на вашей обязан-
ности лежит охрана фронта, то вы должны часто осматривать все места, в ко-
торых могут скрываться разведчики. Поставьте себя в положение разведчика
противника, переходящего ваш фронт. В каком месте вы сделали бы попытку
перейти линию фронта? Где бы вы прятались, если бы вы нашли нужным оста-
ваться там продолжительное время? Рассмотрите эту задачу с точки зрения
врага и в девяносто девяти случаях вы найдете, что ваш противник поступит
именно так, как поступили бы вы. Здесь в пределах боевой зоны успех опре-
деляется неослабленной бдительностью, здесь вы являетесь ответственным за
предупреждение вторжения разведчиков.
В пределах боевой зоны нет необходимости полностью засекречивать ха-
рактер своей работы. Вы можете и должны доверять другим офицерам; исполь-
зуйте свои знания и подготовку для организации офицеров различных частей
в помощь вашей работе. Чем больше вы приложили усилий к предупрежде-
нию вторжения разведчиков противника, тем в большей секретности будет

сохранена ваша работа.
На фронте обстановка вынуждает к быстрому принятию решения. Если вы
кого-либо подозреваете или он вам только кажется подозрительным, немед-
ленно арестуйте такого человека и затем, когда он будет у вас под надежной ох-
раной, рассмотрите его дело. В случае, если он докажет свою невиновность, то
освободить его — дело не сложное; если же нет, то вы захватили шпиона. Это,
конечно, не значит, что вы располагаете неограниченным правом арестовывать
всякого. Руководствуйтесь вашим здравым смыслом, помня при этом всегда,
что лучше посадить под арест шесть невиновных людей, чтобы их позднее ос-
вободить, чем дать одному шпиону спокойно выполнить свою задачу.
Агенты службы связи.
Каждая хорошо организованная разведывательная служба располагает

собственной службой связи. Связисты ездят между тайными штабами, нахо-
дящимися позади ваших линий, и центральным разведорганом противника.
При исполнении вами вашей работы по выявлению и задержанию агентов
противника вы всегда должны быть начеку и стараться узнать, каким обра-
зом передаются полученные ими сведения за пределы зоны, в которой они
добываются. Хотя захват агента всегда представляется желательным, все же
важнее, если это только возможно, прекратить функционирование службы
связи. На место пойманных и расстрелянных противник всегда может послать
других агентов, но для восстановления разгромленной службы связи требует-
ся продолжительное время. Вы можете оставить выявленного разведчика на
свободе, конечно, под наблюдением, если вы через него надеетесь обнаружить
систему его службы связи.
Обычно связистами бывают граждане какой-либо нейтральной страны
(или выдают себя за таковых). Опять же, как это было во Франции, вы можете
найти и некоторых своих сограждан, охотно продающих свою честь за деньги.
Вы заметите, что самые ценные нити в отношении этих связистов получаются
путем тщательного наблюдения за людьми, переезжающими границы. В во-
енное время автомобильные поездки обычно ограничиваются, поэтому связи-
стам приходится пользоваться железными дорогами.
Развивайте свою зрительную память и научитесь отмечать в памяти каж-
дое встреченное вами лицо. Разделите человеческие лица на три типа — оваль-
ные, квадратные и продолговатые, затем в каждом из них выберите несколько

характерных черт и вы скоро выработаете привычку легко запоминать лица.
Упражняйтесь в этом в мирное время с тем, чтобы во время войны быть до-
статочно подготовленными к этой работе.
XXIII. ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

О КАТЕГОРИЯХ РАЗВЕДЧИКОВ
И ИХ ЗАДЕРЖАНИИ.
Прежде чем перейти к следующей теме о способах передачи полученных

сведений, рассмотрим некоторые основные положения, которые должны быть
хорошо усвоены работниками службы контрразведки.
Использование одного агента для выявления другого.
Если здравый смысл вам подсказывает, что, оставляя одного выявленного

разведчика на свободе, вы можете, установив за ним слежку, обнаружить го-
ловку всей организации, оперирующей в вашей зоне, или раскрыть систему
передачи донесений, то всячески старайтесь использовать его для этой цели.
Однако, на всякий случай вы должны представить донесение об этом вашему
начальнику, излагая ему свои соображения. Позднее, в случае, если это дело
станет известным, вы таким образом будете избавлены от обвинения в пре-
небрежительном отношении к своим обязанностям.
Просмотр корреспонденции подозреваемого лица.
Когда дело доходит до корреспонденции подозреваемого агента, то вы

прежде всего должны постараться, чтобы вся получаемая и отправляемая им
корреспонденция передавалась вам на просмотр. Не забывайте, что вы работ-
ник контрразведки и что вам, защищая свою армию, нельзя останавливаться
перед применением любого доступного вам средства. Корреспонденция всех
бойцов проходит через цензуру, и вы обязаны следить, чтобы подозреваемые
лица не пользовались привилегиями, в которых отказано вашим товарищам.
Производите просмотр корреспонденции секретно и по прочтении письма
удостоверьтесь в том, что конверт находится в прежнем состоянии, что только
очень тщательный осмотр может обнаружить вашу работу. Если конверт закле-
ен клеем по краю клапана, пользуйтесь для открытия небольшим гладким ин-
струментом. Никогда не приподнимайте верхний клапан, а старайтесь открыть
один из боковых клапанов, как правило, последние не так плотно заклеены, как
верхний. Если окажется, что этот способ не приводит к желаемому результату,
то осторожно подержите письмо над паром, стараясь не увлажнять чернил на
адресе до такой степени, когда они могут расплыться пятнами. Если письмо за-
печатано воском или сургучом, то следует взять весьма тонкое стальное лезвие
и, нагрев его, размягчить воск и отделить его от бумаги. Чтобы снова запечатать,
нужно опять нагреть лезвие и осторожно размягчить воск, пока он снова не при-
липнет к бумаге. Для чистого выполнения этой работы нужна лишь практика.
Арест связистов.
Рекомендуется также иногда оставлять на свободе и связистов, если они не

пытаются перейти границу.Если вы можете установить наблюдение за одним
связистом, то это поможет вам обнаружить нити, которые приведут вас и к
другим. Наблюдение за связистом требует большой осторожности. Почти во
всех случаях, если только глава разведывательной службы противника пред-
усмотрительный человек, за связистом следит его специальный агент. Это де-
лается с двойной целью. Во-первых, для защиты связиста от контрразведки
противника, а, во-вторых, для проверки его надежности.
Одним из характерных примеров оставления связиста на свободе с целью
обнаружения других, является случай с французской белошвейкой Марией
Бушар. До войны она была любовницей одного мнимого француза. Послед-
ний после объявления войны оказался сотрудником германской разведки. Он
бежал в Швейцарию, забрав Марию с собой. Через некоторое время француз-
ской контрразведкой было установлено, что Мария слишком часто ездит в Па-
риж навещать свою мать. Во время ее третьей поездки за ней было установле-
но наблюдение, и на обратном пути к границе ей дали снотворное питье. Пока
она спала, ее вещи и она сама были обысканы. Было найдено несколько весьма
важных донесений. Для того, чтобы не возбуждать подозрений, французы за-
менили найденные донесения другими, не имеющими важного значения. В
следующую поездку Марии во Францию за ней была вновь установлена слеж-
ка, и до своего ареста она навела французскую контрразведку на след восьми
германских агентов.
Использование обнаруженного связиста

для дезинформации противника.
Неоднократно контрразведывательная служба союзников вместо того, что-

бы арестовать связиста, заменяла передаваемые им донесения и давала ему
возможность продолжать свою работу.
Бывают случаи, когда желательно, чтобы противник получал информацию,
вводящую его в заблуждение. Это делалось уже в прошлом, и, несомненно, на-
станет время, когда генеральный штаб потребует от вас, чтобы вы разрешили
некоторым агентам противника избежать своей участи только для тог, чтобы
они могли доставлять дезинформацию противнику. Если от вас этого потребу-
ют, потребуйте и вы письменного приказа для собственного оправдания. Ни-
когда не делайте этого по устному приказу, за исключением тех случаев, когда
вы получаете его непосредственно от вашего начальника, т. к. приказ может
быть дан не генеральным штабом, а каким-либо ловким агентом противника,
узнавшим о вашей деятельности и желающим спасти товарища по работе.
XXIV. СПОСОБЫ ПЕРЕДАЧИ СВЕДЕНИЙ

И КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ.
Ни одна область нашей работы не требует в такой степени внимательного

отношения к мелочам, как работа, направленная к тому, чтобы не допускать
посылки агентами их донесений. Добытые сведения, независимо от риска раз-
ведчика при работе, не имеют никакой ценности, если не могут быть достав-
лены туда, где они могут быть использованы. Ввиду этого противник особо
тщательно будет разрабатывать планы организации и обеспечения службы
связи. Чтобы противодействовать этому и разрушать работу противника, вам
придется еще более тщательно разрабатывать ваши контрпланы. Самые умные
работники службы разведки противника будут напрягать все свои усилия к
тому, чтобы изобрести пути, средства и способы обеспечения надежной до-
ставки сообщений. Однако, они встретят на своем пути одно препятствие, а
именно — человеческие слабости.
Германская разведслужба содержала хорошо организованную химическую
лабораторию, единственной обязанностью которой была разработка способов
невидимой передачи сообщений (рецепты тайнописи). С другой стороны, со-
юзники также располагали химическими лабораториями, работавшими над

вопросами борьбы с немецкими изобретениями. Несмотря на все достижения
химии, связисты не раз оказывались неспособными перевозить сообщения.
Успех в обнаружении агентов противника в значительной мере будет обуслав-
ливаться вашей бдительностью в отношении необычных или подозрительных
действий некоторых лиц.
Во время мировой войны один из офицеров французской контрразведки,
служивших на границе, заметил, что один испанец, который вез обратно в
Испанию несколько старых испанских книг, все время суетился и не давал чи-
новникам, производившим осмотр, спокойно выполнять свою работу. Когда
чиновники дошли до книг на дне его чемодана, испанец подошел к ним и не-
брежным, по его мнению, тоном сказал: «Это несколько книг, которые я нашел
в Париже и везу их домой».
Если бы он оставил книги в покое и не старался оправдать их присутствия,
то ему быть может удалось бы увезти их из Франции в Испанию, но такая
суетливость возбудила подозрение и его задержали, а книги подвергли хими-
ческому осмотру. Вскоре выяснилось, что между напечатанными строчками
книг были написаны химическими чернилами разведывательные донесения,
имевшие крупное значение для германского командования.
Каждый офицер службы контрразведки должен всегда относиться подозри-
тельно даже к наиболее естественным поступкам подозреваемых лиц. Гораздо
лучше задержать невиновного человека, чем дать одному донесению достиг-
нуть своего назначения.
Ваша бдительность приведет к результатам, которые всегда будут вам вы-
годны. Если агенты противника увидят, что вы бдительны, то они перестанут
пересылать свои донесения через обслуживаемый вами участок.
Невозможно, само собой разумеется, предусмотреть все способы, которы-
ми пользуются те или иные государства для пересылки донесений агентов раз-
ведки. Для этой цели может быть использован любой или все из нижепере-
численных способов:
— устный,
— оптический или сигналами,
— письменный или так называемый физический,
— по радио.
Если разведчик работает в прифронтовой полосе, то он, по всей вероят-
ности, будет пользоваться устным или оптическим способом передачи; при
работе же в глубоком тылу будет использован устный или письменный способ,

или радио. В первых двух случаях требуется посыльный. В случае применения
радио или оптических сигналов требуется передатчик или механическое при-
способление.
Устная передача сообщений.
При встрече с посыльным, передающим сообщение устно вы должны про-

тивопоставлять свои способности его способностям и победить в его собствен-
ной игре. Если вы подозреваете, что какое-нибудь лицо является передатчиком
устных сообщений, арестуйте его и держите в строгом заключении. Несколько
дней спустя, поместите одного из ваших людей, переодетого в штатское, в
его камеру под видом обвиняемого в шпионаже. Оскорбляйте вашего агента
в присутствии подозреваемого лица. Затем дайте известный срок для того,
чтобы ваш агент установил приятельские отношения с подозреваемым. После
этого позовите на помощь врачей, поручите им приготовить средство, от при-
мешивания в пищу которого подозреваемый сильно заболеет. Однако, прежде
чем дать это средство, подошлите кого-нибудь из ваших помощников в камеру
с сообщением вашему агенту о том, что расследование его дела выявило неос-
новательность подозрений и что через день—два он будет освобожден. Затем
ваш агент должен шепнуть своему товарищу по заключению, что он на самом
деле шпион и что скоро возвратится домой. После надлежащей инсценировки
этой комедии предоставьте яду оказать свое действие. Связист, считая, что он
умирает, в девяносто девяти случаях из ста доверится своему товарищу по за-
ключению и передаст порученное ему сообщение.
Оптическая или сигнальная передача сообщений.
Этот способ используется почти исключительно в прифронтовой полосе,

в которой противник может пользоваться полевыми биноклями и видеть то,
что делается впереди его линии или в зоне, в которой его самолеты могут по-
добрать сообщения. Этот способ также будет применяться для сигнализации
подлодкам противника.
Одним из наиболее часто применяемых способов является использование
обычных предметов или действий для сообщения сведений противнику. Из-
вестны несколько фактов, выявленных французской контрразведкой.
В течение нескольких месяцев некий эльзасец пас овец в тылу одной

французской дивизии. Разделяя стадо на три части, чтобы пасти их на раз-
ных участках, он комбинировал их так, что сообщал германским привязным
аэростатам и самолетам планы французов. Три группы овец на трех участках
означали, что никаких важных сведений не имеется. Две группы на правом
участке и одна на левом означали, что следует обратить внимание на деятель-
ность французов на левом фланге. Все овцы, сгруппированные в одно стадо,
означали, что французы сосредоточивают свои силы для атаки в центре. Все
овцы на самом отдаленном участке означали, что французы уводят войска с
данного сектора. После двух неудачных действий, рассчитанных на внезап-
ность, французы заметили проделки пастуха с овцами. Они арестовали его и
голодом заставили во всем сознаться.
Интересен случай канадцев, поймавщих бельгийца, использовавшего кры-
лья своей ветряной мельницы в качестве сигнального средства. Молодой кана-
дец во время отдыха срисовывал ветряную мельницу и при этом заметил, что
крылья мельницы медленно вращались против ветра. Он наблюдал за мельни-
цей более часа и затем сообщил об этом своему начальнику. Бельгийца аресто-
вали, он сознался и выдал канадцам свой код. Воспользовавшись полученным
кодом, канадцы подготовили сюрприз немцам. Они сигнализировали: «войска
отступили». Немцы немедленно начали движение вперед и попались в ловуш-
ку прежде, чем поняли, что их друг-бельгиец больше не работает на мельнице.
Интересный случай имел место с французской крестьянкой, которая всегда
сидела на пороге своего дома и пряла, когда германские самолеты пролета-
ли над деревней. Ее нитки были пропущены через ставни и когда она пряла
свою пряжу, то манипулировала ставнями и посылала сообщения немцам.
Ее начали подозревать потому, что она настаивала на пребывании в опасной
зоне, а также потому, что ее дом никогда не подвергался обстрелу. Офицер
контрразведки, спрятавшись в стог сена, убедился в шпионской деятельности
этой женщины.
Приведем еще случай с двумя француженками — матерью и дочерью. Эти
две сотрудницы германской разведки обслуживали дом, в котором помещался
штаб одной дивизии союзных войск. Каждую ночь, когда войска двигались на
фронт, дороги обстреливались, в те же ночи, когда движения войск не было,
артиллерия немцев молчала. Разрешение этой загадки было поручено амери-
канской контрразведке. Три офицера этой службы вышли на участок между
передовыми линиями и окопались на склоне холма, откуда они могли наблю-
дать за территорией, расположенной позади американской передовой линии.

В течение трех ночей и двух дней они не упускали из вида ни одного дюйма
площади позади наших линий, отмечая всякое движение. После окончания
своих наблюдений они вернулись и сравнили свои заметки. Один из них за-
метил, что две женщины, находившиеся в доме штаба дивизии, постоянно
занимались стиркой, причем очень часто сушили на веревках разноцветное
белье. Им была расставлена ловушка, и они в нее попались.
Можно было бы привести целый ряд подобных примеров, иллюстрирую-
щих различные способы, какими пользуется противник для передачи сообще-
ний зрительным путем. Но и эти четыре примера достаточно убедительны и
показывают необходимость для каждого работника контрразведки тщательно
наблюдать за всеми гражданскими лицами, находящимися в пределах боевой
зоны. Если вы встречаете человека, который утверждает, что он предпочитает
оставаться дома, несмотря на постоянную смертельную опасность, то рассма-
тривайте его как сумасшедшего или шпиона.
В будущей войне будет использовано множество новых изобретений. Мно-
гие из них будут иметь отношение к передаче оптических сигналов. Невиди-
мые лучи открывают новые способы передачи секретных сигналов в военном
деле. Инфракрасные и длинные световые лучи, обычно не возбуждающие
цветового ощущения, могут быть использованы в военных сигнальных лам-
пах для передачи сигналов, которые будут видны только наблюдателям, во-
оруженным полевыми биноклями, снабженными специальными экранами.
В зависимости от атмосферных условий сигналы могут передаваться этим
способом при полном солнечном освещении на расстоянии от пяти до вось-
ми миль. Инфракрасные лучи могут также обусловить заметное изменение
в обычном внешнем виде предметов. Самолет может быть окрашен в какой
либо особый цвет, не вводящий, однако, в заблуждение собственные войска,
снабженные специальными биноклями, с помощью которых видны настоя-
щие отличительные знаки. Ультрафиолетовые лучи и короткие лучи на другом
конце спектра могут быть использованы для создания света, который может
действовать ночью и который не виден никому, кроме лиц, снабженных спе-
циальными фосфоресцирующими телескопами.
Эти же принципы используются для обнаружения подделок и изменений
в документах. Химические вещества, применяемые для работ по подделке и
исправлению документов, могут быть обнаружены освещением ультрафиоле-
товыми или инфракрасными лучами.
Письменный или так называемый физический

способ передачи сообщений.
При изучении письменного или так называемого физического способа пе-

редачи сообщений следует разделить этот вопрос на две части:
а) писанные сообщения и применяемые для этого материалы,
б) методы и средства маскировки передаваемого материала.
А. Сообщения могут быть написаны одним из следующих трех способов:
а) совершенно открыто,
б) открыто, но кодом, и
в) невидимыми химическими чернилами [8].
По всей вероятности, самым обычным средством, каким пользуются аген-
ты для написания невидимых сообщений, является лимонный сок. При на-
хождении у подозрительного лица чистых листов бумаги следует прежде всего
обработать их сухим паром. Если для письма был использован лимонный сок,
то написанное выступит четкими, черными знаками.
Имеется также шелковка, весьма тонкая и крепкая бумага, которую можно
туго свернуть и вложить в чрезвычайно ограниченное пространство.
Другим средством является оберточная бумага. Во время мировой войны
одна посылка была отправлена из Франции, покрытая секретными невиди-
мыми сообщениями. Для этой же цели служили также книги, особенно такие,
которые были напечатаны с большими промежутками между строчками; их
очень легко использовать для передачи сообщений и, если офицер контрраз-
ведки вообще слабо отдает себе отчет в возможности использования книг, то
через него может пройти не мало донесений.
Будьте особенно внимательны в отношении старых книг.
Другим способом являлось писание донесений на полях газет. Если вам
попадется такая газета, тщательно рассмотрите ее, прежде чем выпустить из
ваших рук.
В последний период войны немцы нашли химический состав, который, не
причиняя вреда коже, мог быть с успехом использован при посылке чертежей
укреплений. План вычерчивался на спине посыльного тонкой кисточкой; по
приезде в Германию спина покрывалась водой, и рисунок выступал наружу.
Этот способ пересылки донесений был обнаружен благодаря тому, что лицо,
задержанное на границе и имевшее на спине подобное донесение, отказыва-
лось принять ванну в течение недели. Французский офицер приказал выку-
пать его насильно, не подозревая, что отказ от ванны вызывался не отвраще-

нием к воде, а страхом перед разоблачением.
Невидимые чернила используются широко также для писания на различ-
ных предметах одежды. Таков был, например, случай с оперной певицей. Эта
женщина закончила успешно концертное турнэ по Франции и возвращалась
в Швейцарию. На границе один проницательный офицер контрразведки за-
метил, что на ней была надета туго накрахмаленная нижняя юбка, не отвеча-
ющая законам моды того времени. Певица была задержана, ее юбка подвер-
глась химическому анализу, причем было обнаружено, что она была покрыта
сообщениями.
Бинты в аптечках путешественников также покрывались сообщениями, на-
несенными на них невидимыми чернилами. Внутренние стенки чемоданов и
дорожных сумок также часто использовались для этой цели. Как видите, пере-
дача секретных донесений агентов действительно представляет собой посто-
янное состязание находчивости между ними и сотрудниками контрразведки.
Существует еще один способ невидимой записи, которая может быть об-
наружена не иначе, как с помощью сильного микроскопа. Первоначальная
запись производится с помощью микропантографа на стекле или металле на-
столько мелко, что вся библия легко может быть переписана на кусочке стекла
размером не больше четверти квадратного дюйма. Всякое лицо, располагаю-
щее микропантографом и натренированное в обращении с ним, может своим
обычным почерком записать любое сообщение или чертеж, какой бы длинны
или ширины они не были, на пространстве, недоступном для невооруженного
глаза. Головка булавки, или кончик вечного пера могут быть покрыты важны-
ми донесениями. Этим способом можно сделать запись и на обыкновенных
очках, причем место записи будет абсолютно невидимо для простого глаза.
Этот способ был обнаружен потому, что глупая женщина выражала слишком
много беспокойства по поводу булавки, которой не хватало у ней в дюжине.
Микропантограф Петерса, значительно усовершенствованный с момента
своего изобретения, которое произошло полстолетия тому назад, может быть
использован только в крупных резидентурах. Легче выведать местонахожде-
ние микропантографа и изъять его, чем препятствовать передаче записанных
с его помощью донесений.
При передаче сообщений чрезвычайно важное значение имеют коды и
шифры. Множество документов, писем или клочков бумаги, имеющих самый
невинный вид, передавали весьма важные сообщения противнику. Можно
привести не мало случаев, когда эти казалось бы ничего незначущие бумажки

вводили в заблуждение наиболее опытных криптографов-аналитиков нашего
времени.
Тайнопись сама по себе является наукой и искусством. Экспертов в этой
области найдется во всем мире не более двадцати человек, но наилучший из
них находится у нас в Америке. В случае необходимости он, как это было в
прошлую войну, снова будет обучать людей разбираться в кодах и дешифриро-
вать сообщения противника.
Самый простой шифр является наиболее опасным. Двусторонний шифр,
изобретенный сэром Френсис Бекон, так же опасен в настоящее время, как и в
тот день, когда он был изобретен, потому что он допускает бесконечное число
вариантов и прекрасно поддается маскировке.
Тема кодов и шифров более подробно будет рассмотрена автором в буду-
щих лекциях, т. к. эти вопросы интересуют разведорганы, а не рядовых аген-
тов контрразведки. При бесконечном терпении шифр или код можно всегда
раскрыть, но это иногда может случиться тогда, когда война уже кончится,
поэтому быстрота является главным фактором в дешифрировании. Дешиф-
ровке шифра часто способствует свойственная людям небрежность при шиф-
ровании; шифр может быть чрезвычайно трудным, но пользующееся им лицо
может выдать его ключ, допустив малейшую ошибку в передаче или в записи.
Условный код между отдельными лицами обычно труднее всего поддается
дешифрированию. Чтение подобного кода может оказаться невозможным без
ключа.
Говорят, что передача изображений по радио привела к усовершенство-
ванию кодового шифра, который не может быть прочтен. Существует ключ,
состоящий из квадратов, в каждом из которых помещены все буквы алфави-
та. Кусок кальки накладывается поверх квадратов и от буквы к букве прово-
дятся линии взад и вперед, составляя донесение, при чем буквы выбирают-
ся наудачу из различных квадратов. После этого зигзагообразный рисунок
линий передается в качестве изображения по радио. Человек у приемника
переносит линии на кальку, накладывает их на ключ и прочитывает сообще-
ние. Для передачи изображения по радио требуются два цилиндра одина-
кового размера, вращающиеся с определенной скоростью и с абсолютным
совпадением во времени. Размеры и скорость могут варьироваться по жела-
нию. В этом заключается безопасность кода даже в том случае, если ключ
будет украден.
Способы и средства маскировки

передаваемого материала.
Здесь снова происходит состязание в находчивости между службами раз-

ведки и контрразведки. С одной стороны, противник, пытающийся перехи-
трить службу контрразведки, с другой — сотрудники контрразведки, препят-
ствующие разведчикам в передаче их донесений.
Германия организовала несколько крупных сборных пунктов донесений
для своих агентов. Из этих пунктов хорошо подготовленные связисты курси-
ровали между Францией, Швейцарией и Испанией. Посыльные прятали до-
веренные им сообщения различными способами:
— в рукоятках кисточек для бритья, как это делали два испанских графа,
которые были захвачены только потому, что кисточки были слишком легки;
— на юбках, как это было сделано оперной певицей, упустившей из виду,
что накрахмаленные юбки не были в моде того времени;
— в дорожных аптечках путешественника, который неосторожно вынул
бинт, когда кому-то понадобилась первая помощь;
— в карандашах, как у тех двух немцев, которые были захвачены с полным
планом противовоздушной обороны Лондона;
— на полях газет, как это было сделано голландским купцом;
— запечатанными в клеенку и подвязанными подмышки или между нога-
ми, как это было сделано французской портнихой;
— в трубке, как это сделал один из германских шпионов, который, когда
заметил что за ним следят, спокойно зажег свою трубку и начал курить, не-
смотря на надпись, запрещавшую курение;
— в двойном дне чемоданов и дорожных сумок;
— в подошвах башмаков и даже в двойном дне банки со сгущенным моло-
ком, как это трижды сделал один предприимчивый германский связист.
Поимка «агента со сгущенным молоком», как его прозвали, представляет
собой превосходный пример необходимости бдительного отношения к ме-
лочам и их запоминанию. Этот агент под защитой голландского паспорта
ездил со своей женой и маленьким сыном в Париж в гости. При возвращении
его багаж был осмотрен и так как ничего подозрительного не было найдено,
то ему было разрешено следовать дальше. При его вторичном возвращении
из Парижа сотрудник контрразведки, осматривавший его вещи, случайно
оставил отпечатки своих пальцев на банке с молоком. Он не придал случаю
никакого значения, хотя и запомнил его. Когда в третий раз тот же самый
путешественник появился на границе по дороге в Швейцарию, сотрудник
контрразведки был поражен, увидя, что этот человек везет с собой опять эту
же банку со сгущенным молоком. Тогда офицер задержал всю семью и иссле-
довал банку. Открыв ее, он увидел, что она имеет двойное дно, в промежутке
которого он нашел полные чертежи французских танков. Очевидно, шпион
следил только за тем, чтобы в банке при переезде через границу было свежее
молоко.
Обнаружение «связистского» карандаша произошло благодаря бдительно-
сти английского офицера и маленькой ошибке со стороны разведчика. По-
следний имел два карандаша в своем жилетном кармане. Один применялся в
тех случаях, когда надо было что-нибудь записывать, а другой был заполнен
планом Лондона, заснятого с воздуха. Сотрудника контрразведки поразило,
что, несмотря на то, что оба карандаша были изготовлены одной фирмой и
были одинаковой длины, один из них был легче другого. Оба карандаша были
вскрыты и внутри одного из них было найдено написанное донесение на спе-
циальной бумаге. Шпион умело вынул графит из карандаша и заполнил обра-
зовавшуюся полость планами, а на концы вставил куски графита. Он упустил
из виду одну мелочь — не заметил разницы в весе обоих карандашей, и эта
небрежность погубила его.
Архивы всех военных ведомств полны донесений о разнообразных спосо-
бах перевозки шпионами писем и донесений.
Существует еще один способ, к которому иногда прибегают при посылке
сообщений. Он заключается в использовании для этой цели почтовых го-
лубей [9]. Германские летчики при перелете наших линий были замечены в
сбрасывании клеток с почтовыми голубями агентам, находившимся позади
наших линий. Если вам придется работать на занятой нами территории, сле-
дите за голубями. Как только вы получите назначение на участок, вы должны
выяснить, имеются ли на нем голубятни. Обратитесь к воздушной службе с
просьбой следить за голубями. Если вам придется работать в глубоком тылу,
то нужно уделять этому вопросу еще большее внимание. Заметьте дом, при
котором имеется голубятня, установите за ним наблюдение. Точно также,
если вы встретите гражданина нейтральной страны, объявившего себя го-
лубеводом-любителем, то непременно установите наблюдение за лицами,
посещающими его поздним вечером, так как этот человек может оказаться
связистом.
Передача сообщений по радио.
На основании прошлого опыта следует принять как истину тот факт, что
секретный радиокод или код, не подлежащий оглашению, станет известным
противнику или нейтральным странам во время войны. Поэтому во время
войны следует применять код, который никогда не был использован в мир-
ное время. Этот код должен быть известен только испытанным и надежным
лицам, настолько глубоко проникнутым пониманием значения вверенной им
тайны, что они предпочтут смерть ее раскрытию. Разведка и контрразведка
ведут здесь самую ожесточенную борьбу, вкладывая в нее с обеих сторон всю
свою находчивость и патриотизм.
Один из наиболее важных случаев использования радио контрразведкой
во время мировой войны имел место в конце октября 1917 г. Германские цеп-
пелины потеряли направление в тумане и запросили по радио Фридрихсгафен
указать им направление по компасу на Фридрихсгафен. Сообщение было пе-
рехвачено радистами-агентами французской контрразведки на радиостанции
Эйфелевой башни. Последняя немедленно передала по радио ответ, который
привел цеппелины во Францию. Когда туман рассеялся, немцы увидели, что
попали в ловушку, но было уже поздно. Четыре цеппелина было уничтожено
зенитной артиллерией, два утонуло в море и только одному удалось вернуться
на базу во Фридрихсгафен.
***
приложения
Приложение 1
АРХИВ ГЕРВАРТА
Архив Герварта фон Биттенфельда дает возможность заглянуть в некото-

рые материалы отдела III-b, касающиеся операций в США. Возможность уни-
кальная, поскольку военный архив Германии, где находились и все документы
Генштаба, был уничтожен в результате воздушных налетов в 1945 г. А в архив
Герварта часть этих материалов попала вполне закономерно. Герварт был во-
енным атташе Германии в США — непосредственным предшественником фон
Папена на этом посту.
Потомок известного прусского фельдмаршала, Герварт принадлежал к выс-
шему берлинскому обществу, был связан с руководящими деятелями Герма-
нии и вхож к самому кайзеру.
В период своего пребывания в США Герварт установил дружеские связи в
правящей верхушке Вашингтона. К числу его хороших знакомых относились
полковник Хауз — ближайший друг президента Вильсона, начальник геншта-
ба армии США генерал Вуд, заместители военного министра США.
После своего возвращения из Америки в Берлин в 1914 г. майор Герварт
занял ответственный пост в отделе III-б и как специалист по американским
делам сконцентрировал в своих руках все связанные с ними вопросы.
I. Докладная записка Герварта о переговорах с американскими

дипломатами Хейлом и Андерсоном
Берлин, начало ноября 1914 г.
Мистер Чендлер Хейл, в настоящее время член американского посольства

в Лондоне, а прежде дипломат в Вене, затем, при Тафте, начальник департа-
мента в Министерстве иностранных дел в Вашингтоне и мистер Чендлер П.
Андерсон, советник американского Министерства иностранных дел со специ-
альной миссией в американском посольстве в Лондоне, а прежде, при Тафте,
помощник государственного секретаря в Министерстве иностранных дел в Ва-
шингтоне, высказали следующее соображение о немецкой пропагандистской
деятельности в Америке:
приложения 539
С самого начала за нее не так взялись. В Соединенных Штатах насчитыва-

ется примерно 30–40 миллионов жителей, которых меньше всего можно счи-
тать друзьями Англии. Это — около 10 миллионов американцев немецкого
происхождения, несколько миллионов ирландцев и большая часть жителей
района между Аллеганскими и Скалистыми горами. Их и должна привлечь
к себе Германия, чтобы при помощи этого элемента постепенно вытеснить из
Америки английское, французское и русское влияние. К сожалению, за исклю-
чением германо-американского элемента никого не удалось привлечь, потому
что было неправильно оценено общее настроение и соответственно ничего не
было достигнуто.
Если тактика немецкой пропаганды не будет в ближайшее же время из-
менена, вообще ничего нельзя будет достигнуть. Однако по причинам, раз-
личным в каждом случае, важно, чтобы перед заключением мира изменилось
настроение народа. Если Германия одержит решительную победу над своими
врагами, но без одобрения зрителей, важнейшими из которых являются Со-
единенные Штаты, то хотя она и сможет продиктовать условия мира, однако
Англия и Франция будут искать и найдут поддержку у Америки.
Если состоится конференция, то она будет происходить в Америке. В этом
случае также необходимо своевременно оказать влияние на общественное
мнение, ибо оно является решающим при определении линии правительства.
Иначе может случиться, что Соединенные Штаты Америки будут брошены в
объятия Англии.
Германия и Америка никогда не вели войны и должны сблизиться друг с
другом. Это сближение было бы весьма полезным и могло бы с течением вре-
мени углубиться и укрепиться на благо обеих стран. Все предпосылки для него
имеются во многих особенностях, роднящих оба народа, в виде обоюдных ин-
тересов и общих опасностей. Было бы, поэтому, вдвойне прискорбно, если бы
сейчас не было сделано необходимое в интересах будущего для того, чтобы по-
строить прочный мост между Соединенными Штатами и Германией. Этот мост
должен быть построен во время войны. После войны будет слишком поздно.
Относительно нынешних руководителей пропаганды мы высказываем сле-
дующее суждение: ни один из них не знает достаточно нас, американцев, на-
столько, чтобы, как говорится, взывать к сердцам. Ни один из них не близок к
нам внутренне, не любит и не понимает нас.
Дернбург пишет как политэконом и выдвигает положения, которых Аме-
рика не хочет слушать.
Мюнстерберг столь же мало популярен, как и неловок. Он — профессор.

Может быть, немецкие профессора и пишут хорошие книги, но ни один из
них не умеет читать в книге души американского народа.
Бернсторф вначале сделал ошибку, постоянно выступая с одними опровер-
жениями и стараясь просто уличить противника во лжи. Он ничего не доказы-
вал и все утверждал. Таким путем он хотел внушить американцам благопри-
ятное мнение о Германии. Но американец не позволяет, чтобы ему что-либо
внушали, он хочет сам выносить суждения. Ему только надо давать для этого
позитивный материал. Это тем более необходимо, что противники Германии
очень ловко стараются завоевать общественное мнение и используют каждую
ошибку немецкой пропаганды.
Очень ловким ходом англичан был перевод и распространение известной
книги генерала фон Бернхарди. Эта книга была названа немецкой библией
и рассматривается как выражение немецкого общественного мнения. Она
снабжена комментариями профессора Кремба и разошлась по всей Америке
в миллионах экземпляров. Официальное заявление, просто сбрасывающее со
счета эту книгу, не поможет. Скорее надо было бы немедленно распространить
подобные же направленные против Германии произведения французских, ан-
глийских и русских авторов. Может быть, это еще не поздно сделать.
Вообще главное состоит в том, чтобы выступать не с отрицательным, а с
положительным! Поэтому было бы, например, очень полезно четко изложить
американской публике, не имеющей никакого представления о подробностях
европейской политики, предысторию войны начиная с захвата Боснии и Гер-
цеговины.
При этом надо наглядно и доступно обрисовать панславистские устрем-
ления и их опасность для Австрии и Германии. Описать вооружение России
и относящееся сюда развитие русской железнодорожной сети. Разъяснить
американской публике, что Россия задолго до начала войны стала проводить
концентрацию войск, чтобы иметь возможность своевременно повести на-
ступление на германских границах. Эти сообщения надо проиллюстрировать
картами дислокации русской армии в мирное время, из которых ясно видно,
что с 1909 г. эта дислокация была изменена в неблагоприятную для Германии
и Австрии сторону.
Было бы также полезно привести доказательства того, что и Англия как
в военном и финансовом отношении, так и в своей печати начала войну за-
долго до войны. Следует привести доказательства того, что Англия сознатель-
но и настойчиво разжигала идею реванша во Франции и что Франция охотно

прислушивалась к английским нашептываниям и давно уже вооружалась. И
в данном случае следовало бы разъяснить текст при помощи карт дислокации
в мирное время французской, бельгийской и германской армий; на картах
должно быть также видно, как много железнодорожных линий в Бельгии на-
ходилось в распоряжении французов и как мало — в распоряжении немцев.
Весь документальный обвинительный материал, который имеется у Гер-
мании против ее противников, должен быть сфотографирован и опубликован
с пояснительными текстами. Тогда к выводам о том положении, в котором
помимо своей воли оказалась Германия, американский народ сможет прийти
сам, а именно этого и желает американец.
Приходится сожалеть, что своим односторонним сотрудничеством с
Джеймсом Пейером германский посол вызвал раздражение американских
банковских кругов. Также приходится сожалеть, что он не установил тесных
взаимоотношений с теми людьми, которые имеют большое влияние на по-
литические круги. Он стоит далеко от сенаторов Рута, Лоджа и других руко-
водящих деятелей и в результате многого не может сделать, тогда как послы
Тройственного союза (Жюсран, женатый на американке и являющийся дуайе-
ном дипломатического корпуса, Спринг Раис и Бахметьев) в этом отношении
находятся совсем в другом положении и имеют самые широкие возможности
в Вашингтоне.
То обстоятельство, что Бахметьев женат на сестре господина Маклина, вла-
дельца весьма распространенной «Вашингтон пост», обеспечивает русскому
послу, кроме того, влияние на херстовские газеты.
Германский посол, к сожалению, нанес большой вред Германии тем, что в
связи с отправкой канадских вспомогательных войск в Англию коснулся во-
проса о доктрине Монро и, кроме того, поставил японский вопрос. Широкие
круги общественности были сначала очень обозлены на него, а теперь вообще
не принимают его всерьез.
Все это — заслуживающие сожаления факты, но нет никаких оснований
для отчаяния. Еще не поздно исправить допущенные ошибки и ликвидиро-
вать пробелы. Настоящий момент даже весьма благоприятен для этого, так
как в Америке сейчас крайне раздражены:
1) английской дезинформацией и английской цензурой печати,
2) английскими положениями о контрабанде и производством обыска на
нейтральных судах,
3) дипломатическим поражением, понесенным весной в вопросе о Панам-

ском канале.
Однако те, кто сделался там предметом насмешек, не смогут поправить
дело. Для этого нужны другие люди.
При помощи дипломатов вообще можно сделать очень мало.
Дипломат видит только трудности и больше спрашивает о том, чего он не
должен делать, чем о том, что он должен делать, и к тому же его коллеги из
вражеского лагеря окружают его стеной изоляции.
II. Анонимный документ

из секретного фонда архива МИД Германии
Америка, AS 4318
Во время моего последнего пребывания в Швейцарии мне было сказано,

что хотят устроить мою встречу с одним лицом, которое в период послед-
них президентских выборов и до самого недавнего времени было довольно
близко связано с Вильсоном. Это лицо само придерживается мнения о пол-
ной обоснованности вмешательства Америки в войну, но считает, что такое
вмешательство не должно переходить определенных границ и продолжаться
особенно долго и что оно, несмотря на внешнее присоединение к союзникам,
должно представлять исключительно американские интересы. На этих днях
состоялась намеченная тогда встреча. Имел место ряд бесед, основное содер-
жание которых кратко излагается ниже.
Предположение о том, что Вильсон с самого начала стремился к разры-
ву с Германией, ошибочно. Напротив, им всегда руководило честолюбивое
побуждение быть единственным человеком, который должен вернуть миру
мир. В связи с потоплением «Лузитании» колеблющаяся и рассчитанная на
посредничество позиция Вильсона навлекла на него неимоверное количество
насмешек. Действия германской дипломатии, подрывавшие внутреннюю без-
опасность Штатов и их внешние позиции, не смогли бы сами по себе побудить
его к объявлению войны. Только провозглашение неограниченной подводной
войны и становившиеся еще более громкими призывы к охране личной безо-
пасности американских граждан вынудили его пойти на крайний шаг. Сам он
еще и сегодня считает, что был вынужден объявить войну в результате роко-
вого стечения обстоятельств: главным образом вследствие того прискорбного
положения, что новое оружие в виде подводных лодок еще не имеет никакой
юридической основы в военном и международном праве.
Вильсон и его окружение не питают иллюзий относительно успеха воен-
ного вмешательства. Максимальная цифра войск, которые будут в наличии
вплоть до середины 1919 г., один миллион. Имелось в виду перевезти в Ев-
ропу до конца марта 1918 г. 250–300 тыс. человек. Но поскольку на каждого
человека требуется 6 тонн морского тоннажа (включая оснащение и продукты
питания), будет невозможно выполнить данное Франции обещание. В резуль-
тате возрастающих потребностей союзников в транспортировке других грузов
недостаток тоннажа исключительно велик. К тому же отправка двух дивизий
во Францию вызвала, особенно на западе Штатов, такой спад военного эн-
тузиазма, что нет сколько-нибудь сильного импульса к поспешному произ-
водству средств транспортировки войск. Нервная агитация проанглийской
прессы не производит никакого впечатления, поэтому вашингтонская пропа-
ганда ограничивается главным образом тем, что публикует частями тайные
дипломатические материалы, направленные против Германии; эти материалы
еще далеко не исчерпаны.
В настоящее время осуществляется перевозка войск примерно по 1000 че-
ловек в неделю. Призванные рекруты (рекрутирование распространяется на
неженатых в возрасте до 31 года) приступили к исполнению своего нового
долга без энтузиазма и отнюдь не стремятся к кровавым приключениям. Обу-
чение новобранцев и их вооружение осуществляются очень основательно, так
основательно, что союзники уже не раз просили ограничить эту тщательность,
идущую за счет их снабжения. Особенно старательно производятся аэропла-
ны. Подходящих моторов имеется больше чем достаточно, но по вопросу о
типе аэропланов между военными техниками пока нет единства. Подготовка
необходимого числа летчиков также связана с большими трудностями. В сооб-
щениях о готовности к войне и наличном военном материале, распространяе-
мых американской прессой и антантовскими газетами, нужно, к сожалению,
вычеркнуть 90%, а из оставшегося еще 50%. Как заявило доверенное лицо, оно
совершенно точно знает, что самостоятельные действия американского авиа-
ционного корпуса (не смешивать с американскими пилотами, включенными
в настоящее время в состав французских эскадрилий) ни при каких условиях
не угрожают гражданскому населению немецких городов; корпус специаль-
но подготовлен для действий за линией немецкого фронта, для создания по-
мех транспорту и уничтожения складов. Господин все время подчеркивал, что
Вильсона совершенно не понимают. Бурные протесты против его недавних

публичных выступлений, возможно, привлекающих внимание по своей фор-
ме, но по сути весьма человечных, свидетельствуют о совершенно ошибочном
восприятии в Германии.
При оценке обстановки в Америке нельзя упускать из виду, что против
финансовой группы, которая, исходя из известных интересов, старается под-
держивать чрезмерную военную политику, подспудно действуют почти столь
же мощные группы, чтобы создать настроение, подготовляющее путь к пре-
кращению мировой войны и возобновлению регулярной мировой торговли.
Работа этих элементов и пацифистских кругов, которые в настоящий момент
находятся в боевой готовности и никоим образом не устранены, была бы об-
легчена, если бы была, наконец, внесена ясность в вопрос о Бельгии и не соз-
давались препятствия в виде совершившихся фактов аннексии.
Если Вильсон и его окружение, как и все мыслящие американцы, не пре-
даются иллюзиям относительно действенности военной силы, они тем не ме-
нее твердо решили при заключении мира безоговорочно использовать свою
экономическую мощь. Будет принят лишь мир, основанный на соглашении и
разоружении, и поэтому до настоящего времени отклонялись все провозгла-
шаемые союзниками формулировки целей войны.
Касаясь последних военных событий, американец заявил: он совершенно
твердо убежден, что этот успех в Италии, «который, надо надеяться, распро-
странится до Милана, а еще лучше — до Генуи», приветствуется в Вашингтоне,
так как вынуждает союзников говорить о мире прежде, чем Америка в пол-
ной мере стала самостоятельной участницей войны. А в ходе этих перегово-
ров Америка скажет свое веское слово, свое очень веское слово, так как она к
тому времени завершит создание экономического союза всех американских,
экваториальных и восточноазиатских государств, и, в конце концов, сможет
спокойно дожидаться того, чтобы Европа еще больше истощилась.
Наконец, господин перешел к вопросу о современном политическом кри-
зисе в Германии. Он нашел заслуживающим большого внимания и окажу-
щим, несомненно, хорошее влияние в Вашингтоне то, что рейхстаг принял
активное участие в решении вопроса о канцлере. Он придает особое значение
тому, что господин Гертлинг, за предшествующей деятельностью которого с
интересом наблюдали в Вашингтоне, сделался ответственным руководите-
лем внешней политики рейха. Это, несомненно, подходящее лицо, с которым
можно вести переговоры о мире.
Господин отказывается лично играть роль посредника. Он также не хочет,

чтобы с самого начала была названа его фамилия. Однако он готов и в даль-
нейшем беседовать со мной и сообщать мне о важных делах, о которых он
получает сведения в своей регулярной переписке с руководящими деятелями
США. Если будет сочтено желательным поставить перед ним какие-либо во-
просы прошу передать их мне.
Резолюция на документе:
Направить копию Его Величеству и Верховному командованию Донесение
надежного лица. Информатор заслуживает доверия.
III. Письмо Герварта генералу фон Гонтарду
Берлин, 16 августа 1918 г.
Милостивейший государь, высокочтимый господин генерал-лейтенант и

генерал-адъютант! (фон Гонтард)
Имею честь препроводить Вашему Превосходительству копию моего по-
следнего обмена письмами с господином Рехбергом.
Так как идея экономического соглашения с тех пор очень меня занимает, я
хотел бы к этому еще кое-что добавить, причем в центре рассуждения я снова
ставлю Россию.
Несомненно, нынешняя война — это первая экономическая война в миро-
вой истории. Поэтому я уже с четвертого дня мобилизации, как только мне была
поручена обработка иностранной прессы, стал интересоваться не одними лишь
военными и политическими, но также экономическими событиями, Я полагаю,
что мы сможем избежать будущих войн, которые также окажутся экономически-
ми войнами, только если будем неприступными в экономическом отношении.
Если Англия или Антанта сейчас, после того как они одержали тактиче-
ский успех, не будут склонны к переговорам, то я не думаю, чтобы мы в бли-
жайшем будущем имели возможность провести негласную беседу с кем-либо
из наших противников. Воинственность и ненависть во вражеском лагере
слишком сильны.
И все-таки я считаю возможным сказать, что война достигла сейчас по-
воротного пункта. По моему мнению, мы должны отказаться от никогда не
вызывавшей у меня симпатии идеи достигнуть решения на Западе и должны
там, сократив линию фронта, перейти к обороне.
Напротив, в Италии мы должны наступать на противника, и военным пу-

тем пройти через Россию, как прошли через Украину. Мы должны навести
порядок в России и сделать ее дружественной, причем быстро. Такая Россия в
сочетании с центральными державами будет представлять собой столь силь-
ный экономический блок, что Англия должна будет с нами считаться. Тогда
мы сможем делать предложения какой-либо стране Антанты.
Я не стал бы настаивать на соглашении с Англией. Оно было бы трудно
достижимым и стоило бы дорого. С Америкой, по-моему, дело обстоит благо-
приятнее. В любом случае выгодные односторонние предложения какому-ли-
бо из могущественных союзников по Антанте могут привести к взрыву Антан-
ты, если соответствующая страна пойдет на переговоры.
Россия — столь огромная область, что мы в одиночку явно не сможем ее
эксплуатировать. Для этого мы слишком ослаблены, а Австрия тем более. В
этом гешефте нам нужен компаньон. Тот, кого мы возьмем в компаньоны и
кто будет готов вместе с нами делать этот гешефт, по необходимости станет
нашим союзником. Тем самым исключается возможность создания против
нас новой Лиги наций, если только наш компаньон будет достаточно силь-
ным. Достаточна сильны для этого Англия, или Америка, или Япония. У нас
есть выбор. Мне Америка или Япония все-таки симпатичнее, чем Англия.
Если тем временем Англия в экономическом отношении свяжется с Амери-
кой, как это предлагает Р., то остается Япония, поскольку Франция, о которой
могла бы еще идти речь, должна быть совершенно истощена.
С заверениями в глубочайшем почтении имею честь оставаться Вашего
Превосходительства преданным слугой
Г. Герварт, полковник
ИЗ МЕМОРАНДУМА ПАРВУСА
— …Организация массовой общероссийской забастовки под лозунгом

«Свобода и мир», руководимой из Петербурга. Она должна охватить оружей-
ные заводы, железные дороги.
— Взрывы железнодорожных мостов, которые парализуют снабжение боль-
ших центров, прервут подвоз войск и снаряжения к линиям фронта, что вы-
зовет массовые волнения внутри страны.
— Подготовка конгресса ведущих российских социалистов-демократов в
Швейцарии — на нем должен быть выработан единодушный призыв к дей-
ствиям против царизма.
— Агитация среди рабочих в портовых городах (Одесса, Севастополь) и на
кораблестроительных верфях (Николаев), на нефтеперерабатывающих (от Баку
до Ростова) и горнодобывающих заводах (от Баку до Ростова) путем забрасыва-
ния печатных изданий из Румынии и Болгарии.
— Организация восстаний и забастовок в регионах с политическими ло-
зунгами, поджоги нефтяных депо.
— Поддержка русских изданий за рубежом и местных партийных газет.
Они должны создавать всюду настроения против царизма.
— Поддержка лозунга РСДРП «Свержение правительства и скорейшее за-
ключение мира».
— Подстрекание антирусских настроений на Украине, в Финляндии и на
Кавказе.
— Организация побегов политических заключенных из Сибири и пере-
сылка их в качестве революционных агитаторов в Петроград…
Письмо Дзержинского Сталину от 25.12.1922 г. (№14270)
Известно, что «Кузьмич» (одна из партийных кличек Ленина — Авт.-сост.)

был действительно завербован представителем германського Генерального
штаба (в 1915 году) ГЕЛЬФАНДОМ Александром Лазаревичем (он же ПАРВУС,
он же Александр Москвич, урожденный в семье еврейского ремесленника в
местечке Березино Минской губернии). Обучался в Одессе, окончил Базель-
ский университет. Доктор философии.
Парвус встречался с «Кузьмичем» в мае 1915 года и письменно оформил все
формальности. Для того, чтобы «Кузьмич» получал деньги была написана рас-
писка, автобиография, дадена подписка о сотрудничестве, присвоен псевдоним
«зершторенманн». Все встречи, организованные Парвусом с «Кузьмичем» носили
конспиративный, тайный характер. Парвус был на службе в министерстве ино-
странных дел Германии и состоял на должности в генеральном штабе. Был вхож в
семью германского канцлера Бетмана-Гольвега, являлся помощником Эриха Лю-
дендорфа (военный мозг Германии). Людендорф описал в своей книге о сотрудни-
честве большевистских вождей с германским правительством. Сейчас Людендорф
заявляет, что большевистское правительство «существует по нашей милости».
Известно, что Парвус через подставных лиц и лично передавал «Кузьмичу»
крупные суммы денег, о расходовании которых он не ставил в известность
ЦК и близких товарищей. Сподручным Парвусу являлся ФЮРСТЕНБЕРГ Яков
Станиславович (он же Борель, ГАНЕЦКИЙ, Гендричек, Францишек, Куба, Кел-
лер) бывш. Член Польской Соц. дем. партии, делегат II, IV, VI съездов РСДРП,
член ЦК и загранбюро ЦК, личный казначей «Кузьмича» с 1915 г. Был дове-
ренным лицом Парвуса в финансовых делах, платным агентом генерального
штаба Германии, значившимся под псевдонимом «Мириан».
Вербовочная операция Парвусом готовилась тщательно на протяжении
многих лет, с 1906-1907 годов. Для контактов Парвус посылал в Копенгаген
Ганецкого. Несмотря на конспиративную обставленность встреч и придания
им секретного характера, «Кузьмич», однако, разбалтывал об этом Инессе Ар-
манд, во время отдыха в Зеренберге, в мае 1915 года. «Кузьмич» рассказывал,
что для того, чтобы получать деньги, ему необходимо было пойти на полити-
ческие уступки германским властям.
Екатерина Горман также свидетельствует, что она приезжала в Швейцарию

вместе с Парвусом и Ганецким. Они разместились в одной из шикарных и до-
рогих гостиниц и через неё Парвус распределил около 20 миллионов немецких
марок среди нуждающихся русских эмигрантов, среди которых, кроме обозна-
ченных, были также: Троцкий, Бухарин и др. Ей были известны связи Парвуса
с германским правительством, которое требовало отчета за использование де-
нег. Поэтому Парвус всегда отбирал расписки с тех, кому выдавались деньги.
Еще раньше Каспаров и Арманд рассказывали о встрече Парвуса с «Кузьми-
чем» в 1906 году. Парвус забрал из ресторана «Кузьмича» и Крупскую к себе на
квартиру, где беседовали до позднего вечера.
Во время проживания «Кузьмича» в Мюнхене Парвус специально прожи-
вал от него в нескольких минутах ходьбы для удобства переодических встреч.
Парвус: владелец издательства «Ди Глоне», увлекается журналистикой. Ре-
дактор издания «Молодая Турция», периодически публикуется в газете «Та-
нин», «Берлинер тагблат», является корреспондентом «Форвертс» (изд-во Герм.
Соц. дем. партии), высоко эрудирован. Отличается незаурядным умом, пред-
видением. Им было предсказано в статье «Война и революция» в 1904 году о
поражении России в войне с Японией и неизбежность революции. К журна-
листскому труду его привлек Каутский. Парвус играл заметную роль в револю-
ции 1905 года, вместе с Л. Бронштейном (Троцким). Оба были арестованы в
Петербурге и сосланы в Сибирь. Оба бежали. Сначала в Петербург, затем за
границу. Парвус издал книгу «В русской Бастилии во время революции», где
описывает свое заключение в Петропавловской крепости после революции
1905 года. Революционная активность Парвуса менялась предприимчивостью
и предпринимательством в части торговли и посредничества. Являясь денеж-
ным агентом Горького, поимел с ним конфликт из-за того, что обманул его
(Горького) и присвоил деньги в сумме 100 тысяч немецких марок, потратив их
в путешествии по Италии с женщиной. Эти деньги полагались Горькому с по-
становок пьесы «На дне». Горький обратился в ЦК немецкой Соц. дем. партии.
Цеткин, Бебель и Каутский осудили Парвуса, после чего он выехал в Констан-
тинополь. Был советником в правительстве младотурок и занимался посред-
ничеством между Германий и Турцией в области торговли. За этот период
времени он неслыханно разбогател. Как правило, связь между большевиками
и русскими эмигрантами поддерживал по поручению Парвуса Ганецкий. Как
стоит полагать, ими были завербованы Чудновский, Зурабов Урицкий, Буха-
рин, Зиновьев и многие другие.
Известно, что в Сибирский банк в Петербурге, Парвус и Ганецкий на счета,

родственницы Ганецкого Евгении Маврикиевны СУМЕНСОН и изв. Михаила
Юрьевича КОЗЛОВСКОГО (члена исполкома Петроградского совета) перево-
дились очень большие суммы через Ниабанк в Стокгольме, куда деньги по-
ступали из Берлина при посредничестве Ганецкого. Известно, что в 1916 году
в Берлине был создан специальный отдел «Стокгольм» под председательством
Траутмана. На него через Парвуса и посредничестве Ганецкого «замыкались»
Бухарин, Радек, Зиновьев. В тот период времени Парвус и Ганецкий осущест-
вляли торговлю с Россией через Скандинавию. Они не брезговали торговать
даже противозачаточными средствами. Такие торговые операции являлись
ничто иным как прикрытием финансовых связей.Политическая деятельность
Парвуса и Ганецкого опиралась на спекуляции международного, масштаба.
Парвус имел крупные коммерческие сделки в России, Турции, Болгарии, Ру-
мынии, Дании с зерном и продовольствием, медикаментами, углем, спекуля-
ции на контрактах по фрахтованию в Скандинавии. Это принесло Парвусу
капитал, в несколько десятков миллионов, который он разместил в цюрихские
банки. «Кузьмич», как стоит полагать, был причастен к этим сделкам. Такие
грузы как: амидобихлоратум, салол, термигросы, карандаши, дамские чулки
переправлялись через Стокгольм в Петроград. После реализации продукции
Суменсон переводила деньги в банк. Эти торговые операции являлись основ-
ным источником существования семьи «Кузьмича» и его круга. По имеющим-
ся данным через счета Суменсон прошли около 2500000 зол. рублей.
Ганецкий по указанию Парвуса руководил «переправкой» «Кузьмича» в
Россию, известно, что в операции принимали участие не только германский
генеральный штаб и министерство иностранных дел, но и сам кайзер Виль-
гельм II. «Кузьмич» был отправлен в Россию в дипломатическом вагоне при
личном поваре и в сопровождении 35 соратников, среди которых были: Круп-
ская, Зиновьев, Лилина, Арманд, Сокольников, Радек и другие.
В конце января 1921 года Бернштейн пользуясь покровительством герман-
ского правительства опубликовал в прессе материалы о причастности Лени-
на и большей части правительства к деятельности германского генерального
штаба. Он вызывал своих оппонентов для разбирательства в суд, считая себя
пламенным революционером. В берлинской газете «Форверст» было опубли-
ковано следующее: «известно, и лишь недавно это вновь было подтверждено
генералом Гофманом, что правительство кайзера по требованию немецкого ге-
нерального штаба разрешило Ленину и его товарищам проезд через Германию
в Россию в запломбированных салон-вагонах с тем, чтобы они могли в России

вести свою агитацию. Ленин и его товарищи получили от правительства кай-
зера огромные суммы денег на ведение своей разрушительной агитации. Об
этом я узнал еще в декабре 1917 года. Через одного моего приятеля я запро-
сил об этом одно лицо, которое благодаря тому посту, который оно занимало,
должно было быть осведомлено верно ли это. И я получил утвердительный
ответ. Но я тогда не мог узнать, как велики были эти суммы денег и кто был
или кто были посредником или посредниками (между правительством кай-
зера и Лениным)... Теперь я абсолютно достоверно выяснил, что речь шла об
очень большой, почти невероятной сумме, несомненно, больше пятидесяти
миллионов золотых марок, о такой громадной сумме, что у Ленина и его то-
варищей не могло быть никакого сомнения насчет того, из каких источников
эти деньги шли. Одним из результатов этого был Брест-Литовский договор.
Генерал Гофман, который там вел переговоры с Троцким и другими членами
большевистской делегацией о мире, в двояком смысле держал большевиков в
своих руках и он это сильно давал им чувствовать... Лишь тогда, когда больше-
вики начали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы
и под различными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги их
главный орган «Правду», вести энергичную пропаганду и значительно рас-
ширить первоначально узкий базис своей партии. Всецело в наших интересах
использовать период, пока они у власти, который может быть коротким, для
того, чтобы добиться прежде всего перемирия, а потом, если возможно, мира.
Заключение сепаратного мира означало бы достижение желанной военной
цели, а именно — разрыв между Россией и ее союзниками...» Известно, что
и Парвус через Радека в Стокгольме просил «Кузьмича» о рассмотрении его
кандидатуры в правительстве. После последовавшего отказа Парвус высказал
угрозы, что придаст гласности неопровержимые улики шпионской деятель-
ности руководства большевистской партии против собственного государства.
Вскоре Парвусу было выплачена за молчание сумма в размере 2000000 золо-
тых немецких марок.
Другим источником поступления денег от германского правительства не-
посредственно «Кузьмичу» следует отнести Карла Моора. Он является высоко-
оплачиваемым агентом Берлина. (Псевдоним «Байер», он же «Тернер»). Моор
осуществлял параллельную работу от Парвуса со стороны генерального штаба
Германии и одновременно осуществлял контроль за деятельностью группы
Парвуса. В сентябре 1917 года Моор изъявил желание передать ЦК крупную
сумму денег, полагая войти в доверие к высшему руководству партии и пра-

вительства. Первоначально происхождение денег вызвало сомнение, а в по-
следующем, после октябрьских событий, несмотря на сомнительность проис-
хождения деньги Моора, были приняты и он по-прежнему регулярно инфор-
мирует Берлин об обстановке в ЦК и правительстве. Фактически мы имеем
нахального и ничего не стесняющегося агента Берлина, пользующегося по-
кровительством «Кузьмича» и других членов правительства.
Председатель Государственного политического управления при НКВД
СССР
(Дзержинский)
Приложение 4.
Полковник Лоуренс («Лоуренс Аравийский»)

«ДВАДЦАТЬ СЕМЬ СТАТЕЙ»
Умение обходиться с геджасскими арабами представляет собой искусство, а

не науку; оно имеет исключения, но не имеет каких-либо определенных правил...
1. Загладить плохое начало трудно, а между тем арабы составляют мнение
по наружному виду, на который мы не обращаем внимания. Когда вы достиг-
ли внутреннего круга племени, вы можете делать с собой и с ними все, что
угодно.
2. Узнавайте все, что только можете, о ваших шерифах. Старайтесь уз-
нать их семьи, кланы и племена, друзей и врагов, колодцы, холмы и дороги.
Достигайте всего этого слушанием и косвенным наведением справок. Не за-
давайте вопросов. Заставляйте говорить на арабском языке их, а не себя. Пока
вы не сможете понимать их намеков, избегайте пускаться в продолжительные
разговоры, так как иначе это может кончиться плохо...
3. В деловых вопросах ведите переговоры только с командующим армией
или той частью, в которой вы служите. Никогда никому не отдавайте приказа-
ний; сохраняйте вашу прямоту и советы для командующего офицера, как бы
ни был велик соблазн (хотя бы и для пользы дела) связаться непосредственно
с его подчиненными.
4. Добейтесь доверия вашего вождя и удерживайте это доверие. Укрепляйте,

если можете, престиж вождя перед другими за свой счет. Никогда не отказы-
вайтесь и не разбивайте тех планов, которые он может предложить; старайтесь
достигнуть того, чтобы он ставил вас в известность о них частным порядком и
в первую очередь. Всегда одобряйте их, а похвалив, изменяйте их мало-помалу,
заставляя самого вождя вносить предложения до тех пор, пока они не будут со-
впадать с вашим собственным мнением. Когда вам удастся этого достигнуть,
заставьте его держаться этого взгляда, овладейте полностью его мыслями и тол-
кайте его вперед как можно сильнее, но скрытно, так, чтобы никто, кроме него
самого (и то лишь очень смутно), не чувствовал вашего воздействия.
5. Постоянно поддерживайте близость с вашим вождем, стараясь в то же
время не быть навязчивым. Живите с ним, чтобы во время еды и приемов
вы, естественно, могли быть возле него в его палатке. Формальные визиты,
для того чтобы дать совет, не столь хороши, как непрерывное внушение тех
или иных идей при случайном разговоре. Когда впервые в палатку приходят
незнакомые шейхи, чтобы поклясться в своей верности и предложить свои
услуги, покиньте палатку. Если у них создастся первое впечатление, что ино-
странцы пользуются доверием шерифа, это сильно повредит делу арабов.
6. Избегайте слишком близких отношений с подчиненными. Постоянные
разговоры с ними сделают невозможным для вас скрыть тот факт, что офицер-
араб, давший те или иные инструкции, сделал это по вашему совету; выдав
тем самым слабость его положения, вы совсем испортите себе все дело.
7. Держите себя с помощниками вождя вашего отряда естественно и не-
принужденно. Этим вы поставите себя над ними. Оказывайте их вождю, если
он шериф, уважение. Он будет возвращать его вам, и таким образом, он и вы
окажетесь равными и будете возвышаться над остальными. Арабы очень счи-
таются с превосходством, и вы должны его достигнуть.
8. Для вас будет наиболее выгодным то положение, когда вы, присутствуя,
остаетесь незамеченным. Не будьте слишком искренни и слишком настойчи-
вы; старайтесь не бросаться в глаза. Желательно, чтобы вас не встречали очень
часто с каким-либо одним шейхом. Для того чтобы иметь возможность вы-
полнять свою работу, вы должны быть выше всяких подозрений, так как вы
потеряете свой престиж, если будут думать, что у вас имеется какая-то связь с
племенем или кланом и его неизбежными врагами...
9. Восхваляйте и всячески поддерживайте создавшееся среди арабов
представление о том, что шерифы являются природной аристократией.
Существующая между племенами зависть делает невозможным для любого

шейха достичь господствующего положения, а потому единственная надежда
на образование союза в Аравии состоит в том, чтобы шерифы были повсемест-
но признаны в качестве правящего класса. Уважение арабов к родословной
и их благоговение перед пророком позволяют надеяться на конечный успех
шерифов.
10. Называйте вашего шерифа «сиди» при всех и наедине. Называйте дру-
гих их обычными именами без титула.
11. Иностранец и христианин не пользуются популярностью в Аравии...
Действуйте повсюду именем шерифа, всячески скрывая своё собственное уча-
стие. Если вы добьетесь успеха, вы получите власть над территорией в не-
сколько сотен километров с тысячами людей, а ради этого стоит поступиться
самолюбием.
12. Никогда не теряйте чувства юмора: оно может пригодиться вам еже-
дневно. Больше всего подойдет непосредственная ирония, умение же дать
остроумный ответ без излишней веселости удвоит ваше влияние среди вож-
дей... Не допускайте шутки над шерифом, если остальные присутствующие не
являются шерифами.
13. Никогда не бейте араба: этим вы унизите себя. Вы можете подумать,
что явившееся результатом этого явное усиление внешнего проявления к вам
признаков уважения улучшит ваше положение, на самом деле вы лишь воз-
двигнете стену между вами и их внутренними кругами. Конечно, трудно оста-
ваться спокойным, когда все делается не так, как следует, но чем больше вы
сохраните хладнокровия, тем больше вы выиграете, а кроме того, сбережете
себя от возможности сойти с ума.
14. Хотя бедуина трудно заставить что-либо делать, им легко руководить,
если только у вас хватит терпения. Чем будет менее заметно ваше вмешатель-
ство, тем больше будет ваше влияние. Бедуины с охотой будут следовать ва-
шему совету... но они не предполагают, что вы или кто-либо другой об этом
знает. Лишь после того, как окончатся все неприятности, вы откроете в них
наличие доброй воли.
15. Не пытайтесь делать слишком много лично. Пусть лучше арабы сделают
что-либо сносно, но зато сами. Это их война, и вы должны им лишь помогать,
а не выигрывать для них войну. Кроме того, в действительности, принимая во
внимание совершенно особые условия Аравии, ваша практическая работа не
будет столь хороша, как вы, пожалуй, воображаете.
16. Если можете, то, не впадая в расточительность, делайте подарки.

Хорошо сделанный подарок весьма часто является наиболее верным сред-
ством для того, чтобы привлечь на свою сторону самого подозрительного шей-
ха. Никогда не принимайте подарка без того, чтобы щедро не вознаградить
за это... не допускайте, чтобы они стали у вас выпрашивать, так как иначе их
жадность заставит их смотреть на вас только как на дойную корову.
17. Если вы находитесь вместе с племенем, носите головное покрывало.
Бедуины относятся с предубеждением к фуражке и считают, что наша настой-
чивость в ношении ее вызывается... каким-то безнравственным и противоре-
лигиозным принципом. Если вы будете носить фуражку, ваши новые друзья-
арабы будут стыдиться вас при других.
18. Маскировка не рекомендуется... В то же время, если вы, находясь среди
племен, сумеете носить арабское одеяние, вы приобретете у них такое доверие
и дружбу, какие в военной форме вам никогда не удастся приобрести. Однако
это и трудно, и опасно. Поскольку вы одеваетесь, как они, арабы не будут де-
лать для вас никаких исключений. Вы будете себя чувствовать, как актер в
чужом театре, играя свою роль днем и ночью в течение ряда месяцев, не зная
отдыха и с большим риском. Полный успех, которого можно достигнуть лишь
тогда, когда арабы забудут что вы иностранец, и будут в вашем присутствии
говорить откровенно, считая вас за одного из своих, может быть достигнут
лишь особенной личностью. Частичного же успеха (того, к которому боль-
шинство из нас стремится, так как полный успех достается, слишком дорогой
ценой) добиться легче и в английской форме. К тому же, поскольку вы не ли-
шаетесь связанного с ней комфорта, вас хватит на более долгое время. Далее,
если вы будете пойманы, то турки вас не повесят.
19. Если вы будете носить арабское одеяние, носите его получьше. Одежда
имеет большое значение у племен; вы должны носить соответствующее одея-
ние и чувствовать себя в нем совершенно свободно. Если они не возражают,
одевайтесь, как шериф.
20. Если вы решитесь на маскировку, то вы должны выполнять ее полно-
стью. Забудьте ваших английских друзей и английские обычаи и усвойте цели-
ком все привычки арабов. Не исключено, что европеец, начав игру, сможет ее
выиграть, так как мы имеем более сильные побуждения для наших действий
и более отдаемся им, чем арабы. Если вы превзойдете их, это значит, что вам
удалось сделать большой шаг на пути к полному успеху. Однако, напряженная
жизнь в чужой среде и необходимость думать на чужом, наполовину понят-
ном языке, дикая пища, странные одеяния, при полной потере частной жизни
и покоя, наряду с невозможностью ослабления внимания к окружающим, тре-
буют такого добавочного напряжения в дополнение к обычным трудностям —
обхождению с бедуинами, климату и туркам, что решение выбрать этот путь
может быть сделано лишь после серьезного обсуждения.
21. Нередко вам придется участвовать в дискуссиях по вопросам религии.
Говорите о ваших убеждениях что угодно, но избегайте критиковать их взгля-
ды, пока вы не убедитесь, что вопрос касается обрядности. Среди бедуинов
ислам является настолько распространенным учением, что у них религиозно-
сти так же мало, как мало религиозного пыла, и нет никакого уважения к об-
рядам. Однако, основываясь на их поведении, не думайте, что они небрежно
относятся к религии. Убеждение в праведности их веры и ее роль в каждом их
действии и поступках повседневной жизни настолько сокровенны и глубоки,
что являются почти бессознательными, обнаруживая себя в случаях несогла-
сия. Для них религия так же естественна, как сон или пища.
22. Не пытайтесь снискать себе уважение своими знаниями военного дела.
Геджас спутал все понятия об обычной тактике. Постарайтесь изучить прин-
ципы ведения войны бедуинами как можно лучше и как можно скорее: пока
вы с ними не ознакомитесь, ваши советы шерифу не принесут никакой поль-
зы. Бесчисленное множество набегов племен научили их тому, что в некото-
рых вопросах тактики они знают больше нас. В знакомых для них условиях
бедуины сражаются хорошо, но незнакомые явления могут вызвать панику.
Сохраняйте ваш отряд небольшим... Чем менее обычны ваши действия, тем
больше вероятия, что они поразят турок, так как инициатива у них отсутству-
ет и они считают, что и у вас ее нет. Не основывайте ваших действий только
на обеспечении безопасности.
23. Те явные причины, которые бедуины приведут в оправдание своего
действия или, наоборот, бездействия, возможно и окажутся соответствующи-
ми истине, но для вас всегда останутся другие, тайные причины для разгадки;
поэтому, прежде чем принять то или иное решение, вам придется вскрыть
эти внутренние мотивы. Намек производит больший эффект, чем логическое
разъяснение. Арабам не нравится краткое изложение мысли. Их ум работает
так же, как и у нас, но с другими предпосылками. У арабов нет ничего без-
рассудного, непонятного, таинственного. Опыт, приобретенный пребыванием
среди них, и знание их предрассудков позволят вам почти в каждом случае
угадать их отношение и возможный метод действия.
24. Не смешивайте бедуинов с сирийцами или обученных людей с пред-

ставителями племени... Арабы города и арабы пустыни смотрят одни на дру-
гих, как на бедных родственников, а последние еще более нежелательны, чем
бедные иностранцы.
25. Не следуйте примеру арабов и избегайте слишком свободных разго-
воров о женщинах. Это столь же трудный вопрос, как и религия. В этом от-
ношении взгляды арабов настолько не похожи на наши, что безобидное с ан-
глийской точки зрения замечание может показаться для них несдержанным,
так же как и некоторые из их заявлений, переведенные буквально, смогут по-
казаться несдержанными.
26. Будьте так же внимательны к вашим слугам, как и к самим себе.
27. Весь секрет обхождения с арабами заключается в непрерывном их из-
учении. Будьте всегда настороже; никогда не говорите ненужных вещей, сле-
дите все время за собой и за вашими товарищами. Слушайте то, что проис-
ходит, доискивайтесь действительных причин. Изучайте характеры арабов, их
вкусы и слабости и держите все, что вы обнаружите при себе... Ваш успех будет
пропорционален количеству затраченной вами на это умственной энергии.
Декабрь 1916 г. — январь 1917 г.

В своих воспоминаниях Вальтер Николаи уделил много внимания состоя-

нию немецкой пропаганды и пропаганды противника… А как непосредствен-
но на фронтах, в окопах, воспринималась пропаганда?
Приведенный отрывок, из воспоминаний Адольфа Гитлера, дает нам не
только живую картину восприятия пропаганды рядовым солдатом Первой ми-
ровой войны, но и серьезный ее анализ.
ВОЕННАЯ ПРОПАГАНДА

Начав все глубже вникать во все вопросы политики, я не мог не остановить
своего внимания и на проблемах военной пропаганды. В пропаганде вооб-
ще видел инструмент, которым марксистско-социалистические организации
пользуются мастерски. Я давно уже убедился, что правильное применение
этого оружия является настоящим искусством и что буржуазные партии поч-
ти совершенно не умеют пользоваться этим оружием. Только христианско-со-
циальное движение, в особенности в эпоху Люэгера, еще умело с некоторой
виртуозностью пользоваться средствами пропаганды, чем и обеспечивались
некоторые его успехи.
Но только во время мировой войны стало вполне ясно, какие гигантские
результаты может дать правильно поставленная пропаганда. К сожалению и
тут изучать дело приходилось на примерах деятельности противной стороны,
ибо работа Германии в этой области была более чем скромной. У нас почти
полностью отсутствовала какая бы то ни была просветительная работа. Это
прямо бросалось в глаза каждому солдату. Для меня это был только лишний
повод глубже задуматься над вопросами пропаганды.
Досуга для размышлений зачастую было более чем достаточно. Противник
же на каждом шагу давал нам практические уроки.
Эту нашу слабость противник использовал с неслыханной ловкостью и по-
истине с гениальным расчетом. На этих образцах военной пропаганды против-
ника научился бесконечно многому. Те, кому сие по обязанности ведать надле-
жало, меньше всего задумывались над прекрасной работой противника. С од-
ной стороны, наше начальство считало себя слишком умным, чтобы чему бы то
ни было учиться у других, а с другой стороны, не хватало и просто доброй воли.
Да была ли у нас вообще какая бы то ни было пропаганда?

К сожалению, я вынужден ответить на этот вопрос отрицательно. Все, что
в этом направлении предпринималось, было с самого начала настолько не-
правильно и никудышно, что никакой пользы принести не могло, а зачастую
приносило прямой вред.
Наша «пропаганда» была по форме непригодной, а по существу совершен-
но шла вразрез с психологией солдата. Чем больше мы присматривались к по-
становке пропаганды у нас, тем больше мы в этом убеждались.
Что такое пропаганда - цель или средство? Уже в этом первом простом во-
просе наше начальство совершенно не разбиралось.
На деле пропаганда есть средство и поэтому должна рассматриваться не
иначе, как с точки зрения цели. Вот почему форма пропаганды должна вы-
текать из цели, ей служить, ею определяться. Ясно также, что в зависимости
от общих потребностей цель может изменяться и соответственно должна из-
меняться также и пропаганда. Цель, стоявшая перед нами в мировой войне,
за достижение которой мы вели нечеловеческую борьбу, представляла собою
самую благородную цель, какая когда-либо стояла перед людьми. Мы вели
борьбу за свободу и независимость нашего народа, за обеспеченный кусок
хлеба, за нашу будущность, за честь нации. Вопреки обратным утверждени-
ям, честь нации есть нечто реально существующее. Народы, не желающие
отстаивать свою честь, раньше или позже потеряют свою свободу и незави-
симость, что, в конце концов, будет только справедливо, ибо дрянные поко-
ления, лишенные чести, не заслуживают пользоваться благами свободы. Кто
хочет оставаться трусливым рабом, тот не может иметь чести, ибо из-за нее
ему неизбежно придется входить в столкновения с теми или другими враж-
дебными силами.
Немецкий народ вел борьбу за человеческое существование, и цель нашей
военной пропаганды должна была заключаться в том, чтобы поддержать эту
борьбу и содействовать нашей победе.
Когда народы на нашей планете ведут борьбу за свое существование, когда
в битвах народов решаются их судьбы, тогда все соображения о гуманности,
эстетике и т. п. конечно отпадают. Ведь все эти понятия взяты не из воздуха,
а проистекают из фантазии человека и связаны с его представлениями. Когда
человек расстается с этим миром, исчезают и вышеупомянутые понятия, ибо
они порождены не самой природой, а только человеком. Носителями этих по-
нятий являются только немногие народы или, лучше сказать, немногие расы.
Такие понятия как гуманность или эстетика исчезнут, если исчезнут те расы,
которые являются творцами и носителями их.
Вот почему, раз тот или другой народ вынужден вступить в прямую борьбу
за само существование на этом свете, все подобного рода понятия сразу полу-
чают только подчиненное значение. Раз понятия эти идут вразрез с инстин-
ктом самосохранения народа, которому теперь приходится вести такую крова-
вую борьбу, они не должны более играть никакой сколько-нибудь решающей
роли в определении форм борьбы.
Уже Мольтке сказал относительно гуманности, что во время войны наибо-
лее гуманным является - как можно скорее расправиться с врагом. Чем беспо-
щаднее мы воюем, тем скорее кончится война. Чем быстрее мы расправляемся
с противником, тем меньше его мучения. Такова единственная форма гуман-
ности, доступная во время войны.
Когда же в таких вещах начинают болтать об эстетике и т. п., тогда прихо-
дится ответить только так: раз на очередь становятся вопросы о самом существо-
вании народа, то это освобождает нас от всяких соображений о красоте. Самое
некрасивое, что может быть в человеческой жизни, это ярмо рабства. Или наши
декаденты находят, быть может, очень «эстетичной» ту судьбу, которая постигла
наш народ теперь? С господами евреями, в большинстве случаев являющимися
изобретателями этой выдумки об эстетике, можно вообще не спорить.
Но если эти соображения о гуманности и красоте перестают играть ре-
альную роль в борьбе народов, то ясно, что они не могут больше служить и
масштабом пропаганды.
Во время войны пропаганда должна была быть средством к цели. Цель же
заключалась в борьбе за существование немецкого народа. Критерий нашей
военной пропаганды мог таким образом определяться только вышеназванной
целью. Самая жестокая форма борьбы являлась гуманной, если она обеспечи-
вала более быструю победу. Любая форма борьбы должна была быть признана
«красивой», если она только помогала нации выиграть бой за свободу и свое
достоинство.
В такой борьбе на жизнь и смерть это был единственный правильный кри-
терий военной пропаганды.
Если бы в так называемых решающих инстанциях господствовала хоть ка-
кая-нибудь ясность в этих вопросах, наша пропаганда никогда не отличалась
бы неуверенностью в вопросах формы. Ибо пропаганда является тем же оруди-
ем борьбы, а в руках знатока этого дела - самым страшным из орудий.
Другой вопрос решающего значения был следующий: к кому должна об-

ращаться пропаганда? К образованной интеллигенции или к громадной массе
малообразованных людей.
Нам было ясно, что пропаганда вечно должна обращаться только к массе.
Для интеллигенции или для тех, кого ныне называют интеллигентами,
нужна не пропаганда, а научные знания. Как плакат сам по себе не является
искусством, так и пропаганда по содержанию своему не является наукой. Все
искусство плаката сводится к умению его автора при помощи красок и формы
приковать к нему внимание толпы.
На выставке плакатов важно только то, чтобы плакат был нагляден и об-
ращал на себя должное внимание. Чем более плакат достигает этой цели, тем
искуснее он сделан. Кто хочет заниматься вопросами самого искусства, тот
не может ограничиться изучением только плаката, тому недостаточно просто
пройтись по выставке плаката. От такого человека надо требовать, чтобы он
занялся основательным изучением искусства и сумел углубиться в отдельные
крупнейшие произведения его.
То же в известной степени можно сказать относительно пропаганды.
Задача пропаганды заключается не в том, чтобы дать научное образование
немногим отдельным индивидуумам, а в том, чтобы воздействовать на массу,
сделать доступным ее пониманию отдельные важные, хотя и немногочислен-
ные факты, события, необходимости, о которых масса до сих пор не имела и
понятия.
Все искусство тут должно заключаться в том, чтобы заставить массу по-
верить: такой-то факт действительно существует, такая-то необходимость дей-
ствительно неизбежна, такой-то вывод действительно правилен и т. д. Вот эту
простую, но и великую вещь надо научиться делать самым лучшим, самым
совершенным образом. И вот, так же как в нашем примере с плакатом, про-
паганда должна воздействовать больше на чувство и лишь в очень небольшой
степени на так называемый разум. Дело идет о том, чтобы приковать вни-
мание массы к одной или нескольким крупным необходимостям, а вовсе не
о том, чтобы дать научное обоснование для отдельных индивидуумов, и без
того уже обладающих некоторой подготовкой.
Всякая пропаганда должна быть доступной для массы; ее уровень должен
исходить из меры понимания, свойственной самым отсталым индивидуумам
из числа тех, на кого она хочет воздействовать. Чем к большему количеству
людей обращается пропаганда, тем элементарнее должен быть ее идейный
уровень. А раз дело идет о пропаганде во время войны, в которую втянут бук-
вально весь народ, то ясно, что пропаганда должна быть максимально проста.
Чем меньше так называемого научного балласта в нашей пропаганде, чем
больше обращается она исключительно к чувству толпы, тем больше будет
успех. А только успехом и можно в данном случае измерять правильность или
неправильность данной постановки пропаганды. И уж во всяком случае не
тем, насколько удовлетворены постановкой пропаганды отдельные ученые
или отдельные молодые люди, получившие «эстетическое» воспитание.
Искусство пропаганды заключается в том, чтобы правильно понять чув-
ственный мир широкой массы; только это дает возможность в психологически
понятной форме сделать доступной массам ту или другую идею. Только так
можно найти дорогу к сердцам миллионов. Что наше чересчур умное началь-
ство не поняло даже этого, лишний раз говорит о невероятной умственной
косности этого слоя.
Но если правильно понять сказанное, то отсюда вытекает следующий урок.
Неправильно придавать пропаганде слишком большую многосторонность
(что уместно, может быть, когда дело идет о научном преподавании предмета).
Восприимчивость массы очень ограничена, круг ее понимания узок, зато
забывчивость очень велика. Уже по одному этому всякая пропаганда, если
она хочет быть успешной, должна ограничиваться лишь немногими пунктами
и излагать эти пункты кратко, ясно, понятно, в форме легко запоминаемых
лозунгов, повторяя все это до тех пор, пока уже не может быть никакого со-
мнения в том, что и самый отсталый из слушателей наверняка усвоил то, что
мы хотели. Как только мы откажемся от этого принципа и попытаемся сделать
нашу пропаганду многосторонней, влияние ее сейчас же начнет рассеиваться,
ибо широкая масса не в состоянии будет ни переварить, ни запомнить весь
материал. Тем самым результат будет ослаблен, а может быть, и вовсе потерян.
Таким образом, чем шире та аудитория, на которую мы хотим воздейство-
вать, тем тщательнее мы должны иметь в виду эти психологические мотивы.
Так, например, было совершенно неправильно, что германская и австрий-
ская пропаганда в юмористических листках все время пыталась представлять
противника в смешном виде. Это было неправильно потому, что при первой
же встрече с реальным противником наш солдат получал совершенно иное
представление о нем, чем это рисовалось в прессе. В результате получался гро-
мадный вред. Солдат наш чувствовал себя обманутым, он переставал верить
и во всем остальном нашей печати. Ему начинало казаться, что печать обма-
нывает его во всем. Конечно, это никак не могло укреплять волю к борьбе и
закалять нашего солдата. Напротив, солдат наш впадал в отчаяние.
Военная пропаганда англичан и американцев, напротив, была с психологи-
ческой точки зрения совершенно правильной. Англичане и американцы рисо-
вали немцев в виде варваров и гуннов; этим они подготовляли своего солдата
к любым ужасам войны.
Английский солдат, благодаря этому, никогда не чувствовал себя обману-
тым своей прессой. У нас же дело обстояло как раз наоборот. В конце концов,
наш солдат стал считать, что вся наша печать – «сплошной обман». Вот каков
был результат того, что дело пропаганды отдали в руки ослов или просто «спо-
собных малых», не поняв, что на такую работу надо было поставить самых
гениальных знатоков человеческой психологии. Полное непонимание солдат-
ской психологии привело к тому, что немецкая военная пропаганда стала об-
разцом того, чего не надо делать. А между тем уже у противника мы могли бы
научиться в этом отношении очень многому. Нужно было только без предрас-
судков и с открытыми глазами наблюдать за тем, как в течение четырех с поло-
виной лет, не ослабляя своих усилий ни на одну минуту, противник неустанно
бил в одну и ту же точку с громадным для себя успехом.
Но хуже всего у нас было понято то, что является первейшей предпосылкой
всякой успешной пропагандистской деятельности, а именно, что всякая про-
паганда принципиально должна быть окрашена в субъективные цвета. В этом
отношении наша пропаганда - и при том по инициативе сверху - так много
грешила с первых же дней войны, что поистине приходится спросить себя: да
полно, одной ли глупостью объяснялись эти вещи ?!
Что сказали бы мы, например, по поводу плаката, который должен рекла-
мировать один определенный сорт мыла, но который стал бы при этом прово-
дить в массу ту мысль, что и другие сорта мыла довольно хороши. В лучшем
случае мы бы только покачали головой по поводу такой «объективности».
Но ведь это относится и к политической рекламе. Задача пропаганды за-
ключается, например, не в том, чтобы скрупулезно взвешивать, насколько
справедливы позиции всех участвующих в войне сторон, а в том, чтобы дока-
зать свою собственную исключительную правоту. Задача военной пропаганды
заключается в том, чтобы непрерывно доказывать свою собственную правоту,
а вовсе не в том, чтобы искать объективной истины и доктринерски излагать
эту истину массам даже в тех случаях, когда это оказывается к выгоде про-
тивника.
Огромной принципиальной ошибкой было ставить вопрос о виновниках

войны так, что виновата-де не одна Германия, но также-де и другие страны.
Нет, мы должны были неустанно пропагандировать ту мысль, что вина лежит
всецело и исключительно только на противниках. Это надо было делать даже
в том случае, если бы это и не соответствовало действительности. А между тем
Германия и на самом деле не была виновата в том, что война началась.
Что же получилось в результате этой половинчатости.
Ведь миллионы народа состоят не из дипломатов и не из профессиональ-
ных юристов. Народ не состоит из людей, всегда способных здраво рассуж-
дать. Народная масса состоит из людей, часто колеблющихся, из детей при-
роды, легко склонных впадать в сомнения, переходить от одной крайности к
другой и т. п. Как только мы допустили хоть тень сомнения в своей правоте,
этим самым создан уже целый очаг сомнений и колебаний. Масса уже ока-
зывается не в состоянии решить, где же кончается неправота противника и
где начинается наша собственная неправота. Масса наша в этом случае ста-
новится недоверчивой, в особенности, когда мы имеем дело с противником,
который отнюдь не повторяет такой глупой ошибки, а систематически бьет в
одну точку и без всяких колебаний взваливает всю ответственность на нас.
Что же тут удивительного, если, в конце концов, наш собственный народ на-
чинает верить враждебной пропаганде больше, чем нашей собственной. Беда
эта становится тем горше, когда дело идет о народе, и без того легко поддаю-
щемся гипнозу «объективности». Ведь мы, немцы, и без того привыкли боль-
ше всего думать о том, как бы не причинить какую-нибудь несправедливость
противнику. Мы расположены думать так даже в тех случаях, когда опасность
очень велика, когда дело идет прямо об уничтожении нашего народа и на-
шего государства.
Нужды нет, что наверху это понимали не так. Душа народа отличается во
многих отношениях женственными чертами. Доводы трезвого рассудка на нее
действуют меньше, нежели доводы чувства.
Народные чувства не сложны, они очень просты и однообразны. Тут нет
места для особенно тонкой дифференциации. Народ говорит «да» или «нет»,
он любит или ненавидит. Правда или ложь! Прав или неправ! Народ рассуж-
дает прямолинейно. У него нет половинчатости.
Все это английская пропаганда самым гениальным образом поняла и -
учла. У англичан поистине не было половинчатости, их пропаганда никаких
сомнений посеять не могла.
Английская пропаганда прекрасно поняла примитивность чувствований

широкой массы. Блестящим свидетельством этого служит английская пропа-
ганда по поводу «немецких ужасов». Этим путем англичане просто гениально
создавали предпосылку для стойкости их войск на фронтах даже в моменты
самых тяжких английских поражений. Столь же превосходных для себя ре-
зультатов достигали англичане своей неустанной пропагандой той мысли,
что одни немцы являются виновниками войны. Чтобы этой наглой лжи по-
верили, необходимо было ее пропагандировать именно самым односторон-
ним, грубым, настойчивым образом. Только так можно было воздействовать
на чувство широких масс народа и только так англичане могли добиться того,
что в эту ложь поверили.
Насколько действенной оказалась эта пропаганда, видно из того, что мне-
ние это не только целых четыре года удержалось в лагере противника, но и
проникло в среду нашего собственного народа.
Нет ничего удивительного в том, что нашей пропаганде судьба не сули-
ла такого успеха. Уже внутренняя двойственность нашей пропаганды имела в
себе зародыш импотентности. Само содержание нашей пропаганды с самого
начала делало маловероятным, что такая пропаганда произведет должное впе-
чатление на наши массы. Только бездушные манекены могли предполагать,
что при помощи такой пацифистской водички можно вдохновить людей идти
на смерть в борьбе за наше дело. В результате такая несчастная «пропаганда»
оказалась не только бесполезной, но и прямо вредной.
Даже если бы содержание нашей пропаганды было совершенно гениаль-
ным, все-таки она не могла бы иметь успеха, раз забыта главная, центральная
предпосылка: всякая пропаганда обязательно должна ограничиваться лишь
немногими идеями, но зато повторять их бесконечно. Постоянство и настой-
чивость являются тут главной предпосылкой успеха, как, впрочем, и во мно-
гом остальном на этом свете.
Как раз в области пропаганды меньше всего можно прислушиваться к
эстетам или пресыщенным интеллигентам. Первых нельзя слушаться потому,
что тогда в короткий срок и содержание и форма пропаганды окажутся при-
способленными не к потребностям массы, а к потребностям узких кружков
кабинетных политиков. К голосу вторых опасно прислушиваться уже потому,
что, будучи сами лишены здоровых чувств, они постоянно ищут новых острых
ощущений. Этим господам в кратчайший срок все надоедает. Они постоян-
но ищут разнообразия и совершенно неспособны хоть на минуту вдуматься
в то, как чувствует простая безыскусственная толпа. Эти господа всегда яв-
ляются первыми критиками. Ведущаяся пропаганда не нравится им ни по
содержанию, ни по форме. Все им кажется, слишком устаревшим, слишком
шаблонным. Они все ищут новенького, разностороннего. Этакая критика -
настоящий бич; она на каждом шагу мешает действительно успешной про-
паганде, которая способна была бы завоевать подлинные массы. Как только
организация пропаганды, ее содержание, ее форма начнут равняться по этим
пресыщенным интеллигентам, вся пропаганда расплывается и потеряет вся-
кую притягательную силу.
Серьезная пропаганда существует не для того, чтобы удовлетворять по-
требность пресыщенных интеллигентов в интересном разнообразии, а для
того, чтобы убеждать, прежде всего, широкие массы народа. Массы же в сво-
ей косности всегда нуждаются в значительном промежутке времени, раньше,
чем они даже только обратят внимание на тот или другой вопрос. Для того же,
чтобы память масс усвоила хотя бы совершенно простое понятие, нужно по-
вторять его перед массой тысячи и тысячи раз.
Подходя к массе, с совершенно различных сторон, мы ни в коем случае не
должны менять содержание своей пропаганды и каждый раз должны ее под-
водить к одному и тому же выводу. Пропагандировать наш лозунг мы можем
и должны с самых различных сторон. Освещать его правильность тоже можно
по-разному. Но итог всегда должен быть один и тот же, и лозунг неизмен-
но должен повторяться в конце каждой речи, каждой статьи и т.д. Только в
этом случае наша пропаганда будет оказывать действительно единообразное
и дружное действие.
Только в том случае, если мы будем самым последовательным образом с
выдержкой и настойчивостью придерживаться этого, мы со временем уви-
дим, что успех начинает нарастать, и только тогда мы сумеем убедиться, какие
изумительные, какие прямо грандиозные результаты дает такая пропаганда.
Успех всякой рекламы - и это одинаково относится к коммерческой и к
политической рекламе - заложен только в настойчивом, равномерном и дли-
тельном ее применении.
И в этом отношении пропаганда противников была образцовой. Она ве-
лась с исключительной настойчивостью, с образцовой неутомимостью. Она
посвящена была только нескольким, немногим, но важным идеям и была рас-
считана исключительно на широкую народную массу. В течение всей войны
противник без передышки проводил в массу одни и те же идеи в одной и той
же форме. Он ни разу не стал хотя бы в малейшем менять свою пропаганду,

ибо убедился в том, что действие ее превосходно. В начале войны казалось,
что пропаганда эта прямо безумна по своей наглости, затем она начала про-
изводить только несколько неприятное впечатление, а, в конце концов, все
поверили ей. Спустя четыре с половиной года в Германии вспыхнула рево-
люция. И что же? Эта революция почти все свои лозунги позаимствовала из
арсенала военной пропаганды наших противников. Еще одно отлично поняли
в Англии: что успех пропаганды в сильной степени зависит еще от массового
ее применения; англичане не жалели никаких денег на пропаганду, памятуя,
что издержки покроются сторицей.
В Англии пропаганда считалась орудием первого ранга. Между тем у нас в
Германии пропаганда стала занятием для безработных политиков и для всех
тех рыцарей печального образа, которые искали теплых местечек в тылу.
Вот чем объясняется тот факт, что и результаты нашей военной пропаган-
ды равнялись нулю.
ССЫЛКИ И КОММЕНТАРИИ
Владимир ФЕДЬКО
ВАЛЬТЕР НИКОЛАИ И ЕГО ВКЛАД
В РАЗВИТИЕ НЕМЕЦКОЙ И МИРОВОЙ РАЗВЕДКИ
{1} Nicolai W. Geheime Machte. — Berlin, 1923.

{2} Николаи В. Германская разведка и контрразведка в мировой войне.
Изд. РУ при штабе командующего всеми вооруженными силами Украины и
Крыма, 1921; Николаи В. Нападение с тыла (действия партизанского отряда
6-й дивизии красных на фронте против Юденича) // Красный стрелок. — М.:
Издание ВВРС. — 1922. — № 2.; Николаи В. Германская разведка и контрраз-
ведка в мировой войне. Изд. РУ штаба РККА. Б/г.
{3} Звонарев Константин Кириллович, настоящее имя — Карл Кришьяно-
вич Зайгзне, член партии большевиков с 1908 г., участник подавления Кор-
ниловского мятежа в августе 1917 г., боец и командир Красной Армии. В 1923
году окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. Репрессирован в период
сталинских чисток.
{4} Всемирная история шпионажа / Авт.-сост. М. И. Умнов. — М.: Олимп;
ООО «Фирма «Издательство АСТ», 2000.
{5} Бояджи Э. История шпионажа. В 2-х тт. Т. 1 / Пер. с итал. Л. Кориной. —
М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003; Волков А. Славин С. Адмирал Канарис — «Желез-
ный» адмирал. — М.: Олимп; Смоленск: Русич. — 1998. («Мир в войнах»);
Всемирная история шпионажа / Авт.-сост. М. И. Умнов. — М.: Олимп; ООО
«Фирма «Издательство АСТ», 2000; Гелен Р. Служба / Пер. с нем. В. Черняв-
ского, Ю. Чупрова. — М.: ТЕРРА, 1997. — (Секретные миссии); Гиленсен В.
М. Германская военная разведка против России // Новая и новейшая исто-
рия. — 1991. — № 2. — С. 153 —177.; Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты
на службе Республики Советов 1917 — 1920 гг. — М.: 1988; Мельников Д. Е.,
Черная Л.Б. Двуликий адмирал. — М.: Политиздат, 1965.; Паутина: Система
германского шпионажа. Пер. с нем. — М.: Изд. Португалова, 1915.; Полмар Н.,
Аллен Т. Б. Энциклопедия шпионажа / Пер. с англ. В. Смирнова. — М.: КРОН-
ПРЕСС,1999; Ривьер Л. Центр германской секретной службы в Мадриде в 1914
—1918 гг. Пер. с фр. — 2-е изд. — М.: Воениздат, 1938.; Ринтельн Ф. Секретная
война 1914—1918. Записки немецкого шпиона. — М.: Воениздат, 1943; Сейда-
метов Д. Германо-австрийская разведка в царской России. — М.: Воениздат,

1939.; Сергеев Ф. Тайные операции нацистской разведки. 1933—1945. — М.:
Политиздат, 1991.; Список полковникам по старшинству. — Пг., 1916; Спи-
сок генералам по старшинству. — Пг., 1916; Фалиго Р., Коффер Р. Всемирная
история разведывательных служб: Т.1: 1870—1939 / Пер. с фр. А. Чекмарева;
Предисл. П. Пайоля. — М.: ТЕРРА, 1997. — (Секретные миссии); Bardanne
G. Le colonel Nicolai espion de genie. — Paris, 1947; Buchheit G. Das Deutsche
Geheimdienst / Geschizhte des militarishen Abwehr. — Munchen, 1966.
{6} До 1906 г.
{7} Историк разведки Э. Бояджи среди агентов Николаи называет имена
В. Ульянова-Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Сименсон, Козловского,
Коллонтай.
{8} Бояджи Э. История шпионажа. В 2-х тт. Т. 1 / Пер. с итал. Л. Кориной. —
М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
{9} Там же.
{10} Служба военной разведки (Geheime Nachrichtendienst des Heeres), ина-
че называвшаяся Отделом III-b Генерального штаба армии. Название отдела
восходит к временам франко-прусской войны. Тогда в прусском Генштабе весь
сбор разведывательной информации был поручен секции «б» французского
(III) отдела.
С тех пор по традиции отдел разведки и контрразведки германского Ген-
штаба приобрел обозначение III-b.
{11} А. Иванов, исследователь. Материал из личного архива В. Федько.

{12} Полмар Н., Аллен Т. Б. Энциклопедия шпионажа / Пер. с англ. В.
Смирнова. — М.: КРОН-ПРЕСС,1999.
{13} Альфред Виктор Редль (1864—1913), полковник австрийского Генераль-
ного штаба. В 1901 году был завербован русской разведкой. Редль сыграл реша-
ющую роль в провале австрийской агентурной сети в России. Более того, его
действия практически парализовали австрийскую контрразведку. В 1913 г. был
разоблачен и покончил жизнь самоубийством. Перед смертью Редль рассказал
майору Ронге о своей деятельности в качестве агента России.
{14} Наст. имя Маргарета Гертруда Зелле (1876—1917). Арестована в Париже
13 февраля 1917 г. по обвинению в шпионаже. 27 июля 1917 г. военный трибу-
нал вынес Мата Хари смертный приговор, который был исполнен 15 октября.
Полемика вокруг казни Маты Хари не прекращалась долго. Остается доба-
вить, что все материалы следствия по ее делу остаются засекреченными до

сих пор.
{15} Бояджи Э. История шпионажа. В 2-х тт. Т. 1.
{16} Там же.
{17} Август Шлюга (1841—1917), барон. Учился в Политехническом инсти-
туте в Вене, после чего пошел служить в австрийскую армию. Храбро дрался
в сражении при Маженте (австро-итальянская война 1859 г.) и со временем
получил должность в Генеральном штабе. Однако вскоре он решил покончить
с военной карьерой и стать австрийским помещиком. В 1866 г. Шлюга был за-
вербован начальником прусского Генерального штаба графом Гельмутом фон
Мольке и под видом журналиста отправился в австрийский штаб. Во многом
именно благодаря сведениям, полученным от своего разведчика, Мольтке уда-
лось сокрушить Австрию всего за семь недель. Шлюга вновь послужил Моль-
тке накануне франко-прусской войны 1870—1871 гг. К тому времени он уже
имел оперативный псевдоним «агент 17». В течение долгих лет (с 187 по 1914
год) «агент 17» был «законсервирован». Последним его начальником стал В.
Николаи, который восстановил с ним связь накануне Первой мировой войны.
На 5-й день (!) после объявления во Франции мобилизации Шлюга передал
Германии стратегические планы развертывания французских армий. Некото-
рые военные историки склонны считать эту информацию самым грандиоз-
ным успехом шпиона-одиночки, действующего на вражеской территории, за
все то время, что существует разведка. Он посылал свои донесения Николаи
каждые два дня. Курьерам требовалось всего 48 часов на то, чтобы выбрать-
ся из Франции и через нейтральную Швейцарию проникнуть в Германию. В
марте 1916 года Шлюга послал свое последнее донесение, отошел от дел из-за
ухудшения здоровья (на момент начала войны ему было уже 73 года), вернулся
в Германию и вышел в отставку.
{18} Элизабет Шрагмюллер (1887—1940?), выдающаяся разведчица в пери-
од Первой мировой войны (агентурный номер 1.4.G.W.). В 1916 году организо-
вала разведшколу в Ганновере, совмещая руководство с вылазками на враже-
скую территорию для выполнения заданий. Ее многочисленные выпускники
доставляли немало хлопот командованию Антанты.
{20} И.В. Гессен передает следующее заявление А. Н. Хвостова, царского
министра внутренних дел (от февраля 1916 г.). «Я прежде не вмешивался в его
(Распутина) поведение, но потом убедился, что он принадлежит к междуна-
родной организации шпионажа, что его окружают лица, которые состоят у

нас на учете и которые неизменно являются к нему, как только он вернется
из Царского, и подробно у него все выспрашивают». Цит. по предисловию К.
Звонарева к русскому изданию книги В. Николаи.
{21} Подробно о сотрудничестве «вождя мирового пролетариата» с немец-
кой разведкой можно прочесть в книге известного исследователя А. Арутюно-
ва, который посвятил этому вопросу немало страниц: Арутюнов А. А. Досье
Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства. — М.: Вече, 1999., а
также Бояджи Э. История шпионажа. В 2-х тт. Т. 1.; Хереш Э. Тайное дело
Парвуса. Купленная революция. — 2001.
{23} W. Nicolai. Nachrichtendienst, Presse und Volksstimmung im Weltkrieg.
Berlin, 1920.
{24} Там же.
{25} Канн Д. Гитлеровские шпионы. («Hitler’s Spies», 1978.
{26} Как сообщает фон Папен в своих мемуарах, Герварт был отозван с
поста военного атташе в США по инициативе Бернсторфа за то, что, минуя
посла, направлял в Берлин донесения по политическим вопросам.
{27} F. von Papen. Memoirs. London, 1952.
{28} Из письма Герварта – Темпу, 19 июля 1915 г.
{29} Один из руководителей фирмы Амзинк.
{30} Июнь 1915 г.
{31} Th. A. Bailey. Woodrow Wilson and the Lost Peace. New York, 1945.
{32} Восленский М. С. Тайные связи США и Германии. Блок империали-
стов против Октября (1917-1919). – М.: «Наука», 1968.
{33-38} Там же.
{39} L. Rouquelle. La propaganda germanique aux Etats-Unis. Paris, 1916.
{40} Еженедельник «Фазерленд» выходил тиражом 100 тыс. экз. и 2-3 раза
в неделю издавал свои бюллетени.
{41} В качестве примера пропаганды Юстиса можно указать на его письмо
в редакцию «Вашингтон пост» с требованием запретить вывоз военных мате-
риалов из США для держав Антанты.
{42} Корреспондент «Миннеаполис джорнел». Прибыл в Берлин с реко-
мендательным письмом германского посланника в Норвегии Оберндорфа.
Стромме прибыл в Германию с целью «выступать против английских измыш-
лений в американской прессе».
{43} Корреспондент «Ассошиейтед Пресс» в Европе.

{44} G. Bernstorf. My 3 Years in America. New York, 1920.
{45} Парвус (Parvus) [псевд.; наст. имя и фамилия Гельфанд (Helphand)
Александр Израиль, русский вариант Гельфанд Александр Лазаревич (Льво-
вич) или Израиль Лазаревич] (1867—1924), политический деятель Российской
империи и Германии, бизнесмен.
{46} Оригинал документа хранится в архиве германского министерства
иностранных дел.
{47} Уже в 1912 г. Ленин мечтал о большой европейской войне. Сослав-
шись на резолюцию Базельской (1912) конференции, он формулирует лозунг:
«Превращение современной империалистической войны в гражданскую во-
йну есть единственно правильный пролетарский лозунг...» О своей тайной
мечте (европейской или мировой войне) Ленин поведал в письме Горькому
в начале ноября 1913 года: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной
для революции (во всей Восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы
Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие». Исходя из этого
Аким Арутюнов приходит к выводу: «Я допускаю мысль, что к убийству эрц-
герцога Франца-Фердинанда, совершенному сербским студентом Гаврилой
Принципом 28 июня 1914 года, действительно причастны Ленин и Радек. Воз-
можно, первый исполнял роль идеолога, разрабатывающего план разжигания
европейской кровавой бойни для превращения ее затем в гражданскую войну
народов. Что же касается Радека, то не исключаю, что именно он нашел и под-
готовил убийцу».
{48} Арутюнов А. А. Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свиде-
тельства. — М.: Вече, 1999.
{49} Из интервью В. Устюжанина с Э. Хереш, автором книги-исследования
«Тайное дело Парвуса. Купленная революция». — КП, 04.04.2001.
{50} Там же.
{51} Так Бояджи называет отдел III-b германской разведки.
{52} В своих воспоминаниях Николаи писал: «…а о Ленине мне было толь-
ко известно, что живет в Швейцарии как политический эмигрант «Ульянов»,
который доставлял ценные сведения моей службе о положении в царской Рос-
сии, против которой он боролся». А вот Дзержинский более откровенен (см.
Приложение 3).
{54} Там же.
{55} В конце октября в Киле начались восстания на императорском флоте,

превратившиеся 3 ноября в общее вооруженное восстание флота и образова-
ние рабоче-матросского совета.
{57} В. Гренер вступил в должность генерал-квартирмейстера 1 ноября вме-
сто ушедшего несколько дней назад генерала Людендорфа.
{58} Сергеев Ф. Тайные операции нацистской разведки. 1933-1945. – М.:
Политиздат, 1991.
{60} Фалиго Р., Коффер Р. Всемирная история разведывательных служб: Т.
1.: 1870-1939 / Пер. с фр. А. Чекмарева; Предисл. П. Пайоля. – М.: ТЕРРА, 1997. –
(Секретные миссии).
{1} Гримм работал на Германию и Австрию.

{2} Факт этот изложен Ронге явно неверно.
{3} Пароль «герцог» французская разведслужба давала обычно непрове-
ренным или внушавшим сомнение агентам, в результате чего он стал известен
контрразведкам почти всех стран.
{4} В 1907 г. Одесский военный округ послал в Галицию группу своих аген-
тов под видом точильщиков. Австрийская контрразведка не обратила на них
внимания, поэтому в следующем году почти все органы русской разведки от-
правили всех своих агентов под видом точильщиков. Ясно, что такой небы-
валый до того наплыв точильщиков поставил на ноги австрийскую контрраз-
ведку.
{5} Маринско, по-видимому, псевдоним, под которым был известен на-
чальник разведки штаба Киевского военного округа.
{6} Полковник А. Фигль. Система шифрования. Грац, 1926.
{7} Урбанский, бывший в то время начальником разведбюро австрийско-
го Генштаба, в своих воспоминаниях, дошедших до нас в изложении Эрвина
Киша («Падение полк. Редля»), о помощи Николаи ничего не говорит. На так
как письмо было отправлено из Эйдкудена, то нет ничего удивительного, что
оно прежде попало в руки Николаи. Ронге ссылается на помощь Николаи с це-
лью скрыть существование в Австрии «черного кабинета» для перлюстрации

корреспонденции.
{8} Одно из писем разведотдела русского Генштаба Редлю:
«Глубокоуважаемый г. Ницетас.
Конечно, Вы уже получили мое письмо от 7 мая, в котором я извиняюсь за
задержку в высылке. К сожалению, я не мог выслать Вам денег раньше. Ныне
имею честь, уважаемый г. Ницетас, препроводить Вам при сем 7000 крон, ко-
торые я рискну послать вот в этом простом письме. Что касается Ваших пред-
ложений, то все они приемлемы. Уважающий Вас И. Дитрих.
P. S.
Еще раз прошу Вас писать по следующему адресу:
Христиания (Норвегия), Розенборггате, № 1, Элизе Кьернли».
Адрес на конверте:
Господину Никону Ницетас. Австрия, г. Вена.
Главный почтамт, до востребования.
{9} По данным Урбанского, все это произошло не 25.5, а 24.5.1913 г.
{10} По данным Урбанского, такси стоял у почтамта с работающим мото-
ром.
{11} По сведениям Урбанского, шофер заявил, что он свез господина в кафе
«Кайзергоф». Сыщики кинулись на том же такси в кафе. Там Редля не ока-
залось, но от мойщика такси у кафе они узнали, что «господин в штатском»
уехал на другом такси в гостиницу «Кломзер».
{12} Редль занимал должность начальника агентурного отделения разве-
дывательного бюро Генштаба, т. е. должность, которую потом занимал Ронге.
{13} Этот «лучший друг» - главный прокурор генеральной прокуратуры
верховного кассационного суда д-р Виктор Поллак. Ему Редль рассказал в ре-
сторане о своей половой извращенности, говорил еще о каком-то тяжелом пре-
ступлении, но в чем оно заключалось, ничего не сказал. Редль просил Поллака
помочь ему немедленно и беспрепятственно выехать в Прагу или, в крайнем
случае, поместить его в санаторий. Поллак позвонил начальнику политиче-
ской полиции. Последний ответил, что до утра он ничего сделать не может.
{14} Урбанский утверждает, что он доложил об этом фон Конраду там же в
«Гранд отеле».
{15} Урбанский утверждает, что Редль отказался от каких бы то ни было по-
казаний и на вопрос комиссии о размерах его измены и о продолжительности
таковой ответил, что все доказательства они найдут в его служебной квартире.
{16} По нашим сведениям, этот документ продал русской разведке один из

офицеров оперативного отделения австрийского Генштаба, а не Редль.
{17} Урбанский говорит, что лишь на предложение одного из членов Ко-
миссии: «Вы можете, г-н Редль, просить о предоставлении Вам огнестрельного
оружия», Редль, заикаясь, сказал: «Я покорнейше прошу о предоставлении мне
револьвера».
{18} Наоборот, круги Генштаба решили скрыть истинные причины смер-
ти Редля. Официальное телеграфное агентство разослало сообщение о смер-
ти Редля, в котором, между прочим, написано: «Высокоталантливый офицер,
которому предстояла блестящая карьера, в припадке сумасшествия, находясь
в Вене при исполнении своих служебных обязанностей и т. д.» Были даже, в
целях маскировки, назначены торжественные похороны с воинскими почестя-
ми. Лишь когда «Пражский листок» огласил тайну, торжественные похороны
Редля были отменены.
{19} Урбанский дополняет эту картину: “Каждый секретный посетитель
бюро незаметным образом фотографировался в профиль и анфас. Для этой
цели в висячих на стенах картинах были вделаны объективы фотоаппаратов,
управляемых из соседней комнаты. Незаметно же с посетителей снимался
оттиск пальцев. Для этой цели офицер, занимавший посетителя, предлагал
посетителю или посетительнице сигары или конфеты, причем коробки были
покрыты слоем “шелкового порошка”, спичечница и пепельница, которые по-
сетитель должен был к себе подвинуть, тоже были посыпаны тем же порош-
ком. Если посетитель не льстился ни на сигареты, ни на конфеты, офицер вы-
зывался под благовидным предлогом в другую комнату. На столе оставалось
специальное дело с грифом “секретно”, тоже посыпанное “шелковым порош-
ком”. В висящем на стене ящичке, внешне похожем на домашнюю аптечку,
был помещен микрофон, соединенный в соседней комнате со специальным
самозаписывающим аппаратом, и т.д.”
{20} Русское командование экстренно сменило коменданта Ивангорода,
назначив вместо неспособного и ненадежного старого генерала инженера-пол-
ковника Шварца.
{21} В Радом был отведен на отдых гвардейский кавалерийский корпус.
{22} Прием русской разведслужбы, снабжавшей своих агентов подобными
отличительными знаками.
{23} За все время войны 3-й кавказский корпус никогда в составе 12-й ар-
мии не был.
{24} В марте 1916 года, после того, как одна из выдвинутых вперед ручных
радиостанций была захвачена противником, станции и группы подслушива-
ния получили конспиративное наименование «Пенкала». Это название было
взято из популярного рекламного рисунка одной карандашной фабрики, изо-
бражавшего голову с огромным ухом.
{25} Неверно.
{26} Местные власти за один лишь 1916 г. поймали 21 шпиона (см. Эмиль
Тило «Борьба со Шпионажем в Швейцарии». – Лозанна, 1917 г.
{27} Майер только мечтал о диверсиях, но практически ничего не сделал.
{28} В чем же, в таком случае, заключалась «ощутительная диверсионная
деятельность русских» — непонятно. Известно, что русская разведслужба в
этом отношении больше болтала, чем делала, и в ее актив нельзя записать ни
одного более или менее крупного диверсионного акта.
{29} Ронге приписывает разложение русской армии после Февральской
революции австрийской пропаганде, кстати сказать, крайне неуклюжей и по-
литически неграмотной, что можно объяснить лишь желанием руководителей
австрийской разведслужбы получить ордена и за это дело. Наоборот, пропа-
ганда Ронге и его подчиненных дала возможность русской буржуазии двинуть
18 июня (1 июля) войска в наступление. Австрийские «пропагандисты» пред-
лагали русским солдатам не слушаться офицеров, не стрелять по австрийцам,
расходиться по домам и т. д., а сами ничего этого не делали. Агитаторы рус-
ской буржуазии великолепно использовали это несоответствие между слова-
ми австрийских «пропагандистов» и делами самих австрийцев.
{30} Таких «комитетов» в русской армии не было: были ротные, полковые
и т. д. «солдатские комитеты».
{31} Бывший вали (губернатор) Смирнского вилайета.
{32} Явное противоречие: в тексте Ронге несколько раз говорит о русских
и итальянских радиограммах, предупреждавших свои войска о том, что ав-
стрийцы читают радиопередачи своих противников.
{1} Вашингтон Джордж (1732—99), первый президент США (1789—97),

главнокомандующий армией колонистов в Войне за независимость в Сев.
Америке 1775—83, обеспечившей ликвидацию английского колониального

господства и провозглашение независимости США. Председатель Конвента
(1787) по выработке Конституции США. Делегат 1-го и 2-го Континентальных
конгрессов. – Прим. ред.
{2} Грант Улисс Симпсон (1822—85), американский генерал, в Граждан-
скую войну в США 1861-65 главнокомандующий армией Севера. В 1969—77
18-президент США от Республиканской партии. – Прим. ред.
{3} Ли Роберт Эдвард (1807—1870), американский генерал, командовавший
в период гражданской войны в Америке армией конфедератов. – Прим. ред.
{4} Во время англо-американской войны американец Бенедикт Арнольд
предал свою страну, потому что считал себя недооцененным по заслугам. –
Прим. Ч.Р.
{5} Автор не прав. В германской разведслужбе было много “идейных” аген-
тов. – Прим. ред.
{6} Во время Первой мировой войны не только Германия применяла от-
равляющие газы, но и Великобритания. – Прим. ред.
{7} Утверждение автора не совсем точно – в то время во многих странах,
например, в Польше, Германии, Франции, Японии и т. д. пропаганда включа-
лась в задачи разведывательных органов. – Прим. ред.
{8} Шрагмюллер Элизабет (1887 – 1940 ?) – известная германская развед-
чица в период первой мировой войны, впоследствии руководитель разведшко-
лы. Агентурные имена: «Анна Лессер», «Блондинка из Антверпена», «Фрейлен
Доктор» и др. – Прим. ред.
{9} Симпатические, или невидимые, чернила – это жидкость, которая не
оставляет никакого видимого следа на бумаге, но которую можно обнаружить
при помощи нагревания или химической реакции.
{10} Очевидно, имеется в виду Уильям Ф. Фридман (1891-1969), которого
военный историк Дэвид канн назвал «бесспорно, одним из самых выдающих-
ся дешифровщиков всех времен». Прим. ред.
{11} В период первой мировой войны «крылатые курьеры» использовались
всеми воюющими сторонами.
До войны Бельгия была питомником почтовых голубей и когда немцы в
1914 году шли на Брюссель, бельгийская контрразведка должна была уничто-
жить некоторые наиболее редкие в мире породы голубей. Более 30 000 почто-
вых голубей было истреблено, для того чтобы они не попали в руки немцев.
В начале войны был создан британский отдел почтовых голубей, который
обслуживал не только разведку, но и все рода войск. Начав в 1917 году с не-
скольких голубей и с 12 человек обслуживающего персонала, отдел в период

перемирия состоял из 9 офицеров, 320 солдат и имел 50 чердаков с шестью
тысячами птиц.
Англичане снабжали голубями американский экспедиционный корпус.
Некоторые агенты, которые выбрасывались с самолетов на парашютах, бра-
ли с собою иногда трех голубей: двух для пересылки информации и одного как
последнего курьера, который возвращается в том случае, если к разведчику
нужно послать самолет.
Во Франции воздвигли памятник этим маленьким крылатым героям. Мно-
гие из них получили за свои изумительные подвиги ордена.
В Англии адмиралтейство, министерство авиации и военное министер-
ство составили список подвигов, совершенных голубями. Прим. ред.
ПРИЛОЖЕНИЯ:
{1} Документы цитируются по:

Восленский М. С. Тайные связи США и Германии. Блок империалистов
против Октября (1917-1919). – М.: «Наука», 1968.
{2} Из интервью В. Устюжанина с Э. Хереш, автором книги-исследования
«Тайное дело Парвуса. Купленная революция». — КП, 04.04.2001.
{3} Сайт Общества «Память».
{4} Лиддел Гарт Б. Полковник Лоуренс. — М.: Воениздат, 1939.
{5} Адольф Гитлер. «Моя борьба», глава VI.
Содержание 579
СОДЕРЖАНИЕ
Обращение к читателям ……………………………………………………..…… 4
Вальтер НИКОЛАИ

Во время мировой войны и в настоящее время
Вальтер Николаи и его вклад в развитие

немецкой и мировой разведки ……………………………………………..…… 9
Предисловие редактора (к русскому изданию) ………………………….…… 29
Предисловие автора ………………………………………………………………. 45
I. ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ………………………………………...……… 48

Военное происхождение шпионажа. Франция, как творец военно-
политической разведки. Людовик XIV. Фридрих II. Наполеон III. Бис-
марк. Упадок германской разведки, выдвижение разведок английской
и американской.
II. ПОДГОТОВКА ВОЙНЫ ………………………………………………………. 52

Российская разведка на службе у Франции. Германская разведка в
1906—1914 г.г. Французская разведка, нейтральные страны в качестве
базы. Бельгийская разведка. Наказанные шпионы. Отдельные случаи
государственной измены. Дело Дрейфуса. Совместная деятельность Ан-
танты и Тройственного Союза в области разведки.
III. НАЧАЛО ВОЙНЫ …………………………………………………………….. 76

Кильская неделя. Убийство австрийского эрцгерцога. Германский
генеральный штаб. Нордландская поездка императора. Русская моби-
лизация. Возвращение императора в Берлин. Германская мобилизация.
Центр тяжести разведки переносится на фронт. Император, Генераль-
ный штаб, правительство. Начало вражеской пропаганды. Шпионобо-

язнь.
IV. ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА

В НЕЙТРАЛЬНЫХ СТРАНАХ …………………………………………………. 88
Общие замечания. Швейцария. Голландия. Северные государства.
Румыния. Цели разведки. Разведка германского генерального штаба в
нейтральных странах.
V. НА ТЕАТРАХ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ …………………………………… 103

Общие замечания.
Русский театр военных действий. Настроения в русской армии. Раз-
вал разведки. Пропаганда. Переворот. Керенский создает враждебное
немцам настроение. Большевики и их пропаганда. Балканы. Турция.
Австро-Венгрия. Западный театр военных действий. Французская си-
стема, подготовленная в мирное время, становится непригодной. Театр
военных действий заново населяется шпионами. Авиационный шпио-
наж. Шпионаж через почтовых голубей. Пропаганда среди французско-
го населения, его участие в шпионаже. Французская пропаганда в гер-
манских войсках. Социалисты. Шпионаж из Голландии против Бельгии
и Северной Франции. Обстоятельства, благоприятствовавшие шпио-
нажу. Отправка населения во Францию. Relief Commission. Церковь.
Бельгийское население. Германский шпионаж на фронте союзников.
Дезертиры в качестве шпионов. Сообщения пленных. Впечатление от
пленных. Соотношение между пленными различных национальностей.
Перебежчики. Бежавшие из плена. Обращение с пленными немцами.
VI. В ТЫЛУ …………………………………………………………….………...... 153

Союзники защищены. Германия — главное поле битвы шпионажа.
Французский шпионский сброд. Германские дезертиры, как шпионы.
Рабочие из нейтральных стран. Школы шпионажа. Военнопленные, как
шпионы. Саботаж. Опросные листы разведывательного управления.
Наука на службе у шпионажа. Наблюдение за почтой и телеграфом.
Подделка паспортов. Внутреннее судоходство. Приговоры по делам о
шпионаже. Интернационалисты на службе разведки. Аристократия,
крупные торговцы и финансисты биржи. Политические партии. Ней-
тральные посольства. Консульства и военные атташе. Пресса. Транспор-

ты продовольствия и подарков. Политические покушения.
VII. РЕЗУЛЬТАТЫ ………………………………….………………..…………… 172

Резервы Фоша. Американские военные силы. Последнее слово в об-
ласти разведки принадлежит командующему. Введение в заблуждение
противника. Германская разведка стоит выше в военном отношении,
союзническая — в политическом и хозяйственном. Революционная
пропаганда в Германии.
VIII. ПОСЛЕ ВОЙНЫ ……………………………………………………………. 178

Контрольные комиссии. Новая французская система разведки. Мас-
совый шпионаж в Германии. Приговоры.
IX. ШПИОНЫ
И ГОСУДАРСТВЕННЫК ИЗМЕННИКИ …………………………………... 202
Национальные шпионы достойны уважения, интернациональные и
изменники — презренья. Мелких шпионов наказывают, крупные шпи-
оны и изменники остаются безнаказанными.
X. ВЗГЛЯД НАЗАД И ВПЕРЕД …………………………………...…………… 206

Германия отдана во власть Франции; Англия и Соед. Штаты Сев.
Америки находятся под угрозой.
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА …………………………………………………………..... 213
I. РАЗВИТИЕ ВОЕННОЙ
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЫ
В ГАБСБУРГСКОЙ МОНАРХИИ ……………………………………………... 227
II. МОЕ ПОСТУПЛЕНИЕ НА РАБОТУ

В РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ БЮРО ГЕНШТАБА ……………………………..... 231
III. АННЕКСИОННЫЙ КРИЗИС ……………………………………………... 239
IV. ПЕРЕДЫШКА …………………………………………………………………. 246
V. СОВЕЩАНИЕ
НАЧАЛЬНИКОВ РАЗВЕДПУНКТОВ ………………………………………….. 251
VI. ПРИЗНАКИ БАЛКАНСКОЙ ВОЙНЫ …………………………………... 256
VII. РОСТ ШПИОНАЖА ПРОТИВ АВСТРИИ ………………………….... 262
VIII. ПРЕДАТЕЛИ В СОБСТВЕННОМ СТАНЕ ………...………………...... 267
IX. НАКАНУНЕ МИРОВОГО ПОЖАРА ……………………………………... 270
X. САРАЕВСКОЕ УБИЙСТВО ………………………………………………… 274
XI. МОБИЛИЗАЦИЯ
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО АППАРАТА ………………….………………………. 314
XII. РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СЛУЖБА

ВО ВРЕМЯ ПЕРВОГО ПОХОДА
ПРОТИВ РОССИИ ……………………………………………………………… 281
XIII. БОИ НА САНЕ

И НАША РАДИОРАЗВЕДКА …………………………………………………… 289
XIV. ТРИУМФ СЛУЖБЫ ПОДСЛУШИВАНИЯ …………………………… 294
XV. СЕРБСКАЯ ОПЕРАЦИЯ.

ПЕЧАЛЬНЫЙ КОНЕЦ ГОДА …………………………...……………………… 297
XVI. ПОДГОТОВКА
К СРАЖЕНИЮ В КАРПАТАХ ………………………………………………….. 302
XVII. ПРОРЫВ У ГОРЛИЦЫ …………………………..…………………..……. 311

XVIII. ИТАЛИЯ ВСТУПАЕТ В ВОЙНУ …………….………………………... 317
XIX. ЗАНЯТИЕ РУССКОЙ ПОЛЬШИ …………………………………….….. 326
XX. РАЗВАЛ СЕРБИИ И ЧЕРНОГОРИИ …………………………………….. 330
XXI. ГАЗЕТНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ

И КОНТРАБАНДА
НА СЛУЖБЕ ШПИОНАЖА ………………………………………………….... 337
XXII. НАЧАЛО ДВИЖЕНИЯ ЗА МИР …………….…………………………. 340
XXIII. РАЗВИТИЕ СЛУЖБЫ

ПОДСЛУШИВАНИЯ «ПЕНКАЛА» ……………….………………………….. 341
XXIV. ДИВЕРСИИ ………………………………………………………….……. 344
XXV. ПЯТОЕ СРАЖЕНИЕ

НА ИЗОНЦО В МАРТЕ 1916 г. ………………………………………………… 346
XXVI. КАТАСТРОФИЧЕСКОЕ ЛЕТО 1916 г. ……………………………….. 349
XXVII. ВСТУПЛЕНИЕ В ВОЙНУ РУМЫНИИ ……………………………… 353
XXVIII. ОТПРАВКА АГЕНТОВ

ЧЕРЕЗ НЕЙТРАЛЬНЫЕ СТРАНЫ ……………………………………………. 361
XXIX. ВНУТРЕННЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ

АВСТРО-ВЕНГРИИ ……………………………………………………………. 365
XXX. ИМПЕРАТОР КАРЛ.

ВСТУПЛЕНИЕ В ВОЙНУ АМЕРИКИ ………………………………………. 374
XXXI. КОММЕРЧЕСКИЙ И
ПРОМЫШЛЕННЫЙ ШПИОНАЖ
И ДИВЕРСИЯ …………………………………………………………………….. 377
XXXII. ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ И
КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЫ ………………………………….... 381
XXXIII. НАПАДЕНИЕ НА
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ
АВСТРИЙСКОГО ФЛОТА В ЦЮРИХЕ …………………………………...…. 390
XXXIV. НЕЙТРАЛЬНЫЕ ДИПЛОМАТЫ НА

СЛУЖБЕ НЕПРИЯТЕЛЬСКОЙ РАЗВЕДКИ ………………………………..... 391
XXXV. НАША МИРНАЯ ПРОПАГАНДА

И УСПЕШНЫЕ БОИ
ПРОТИВ РОССИИ ЛЕТОМ 1917 г. ………………………………………….... 394
XXXVI. ОЦЕНКА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ

СЛУЖБОЙ ОБСТАНОВКИ,
СОЗДАВШЕЙСЯ К МОМЕНТУ
МИРНОГО ВЫСТУПЛЕНИЯ ПАПЫ ……………………………………….... 397
XXXVII. ИЗМЕНА У КАРЦАНО ……………….………………………………. 401
XXXVIII. БОЛЬШОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

ПРОТИВ ИТАЛИИ …………………………………………………………….... 405
XXXIX. АВСТРО-ВЕНГРИЯ
ДОЛЖНА БЫТЬ РАЗРУШЕНА ………………………………………….......…. 410
XL. ПОДГОТОВКА В РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОМ

ОТНОШЕНИИ СРАЖЕНИЯ НА р. ПИАВЕ ………………………….…….. 421
XLI. ПРОПАГАНДА АНТАНТЫ …………………………………….......……. 424
XLII. КОНЕЦ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЫ ………………………...…. 430
XLIII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ……………………………………………….........…….. 433

ПРЕДИСЛОВИЕ
РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ РККА …………………………………………….…….. 457
I.ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ РАЗВЕДЧИК ..………………………....... 460
II. РАЗВЕДКА ……………………………………………………………………... 462

Тактическая и оперативная разведки.
Стратегическая разведка.
III. III. ПЛАНЫ И КОЛИЧЕСТВО

ВОЙСК ПРОТИВНИКА
ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА ………………………………………………......…….. 466
IV. ОПЕРАТИВНЫЕ ПЛАНЫ И ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ

ОПЕРАЦИИ ПРОТИВНИКА ………………………………………………….. 470
V. ПОЛИТИКО-МОРАЛЬНОЕ
СОСТОЯНИЕ ВОЙСК ПРОТИВНИКА ……………………………………... 471
VI. АРТИЛЛЕРИЯ ПРОТИВНИКА …………………………………………... 473
VII. СНАБЖЕНИЕ ПРОТИВНИКА …………………………………………... 476

Склады огнеприпасов. Склады снабжения.
VIII. ПУТИ СООБЩЕНИЯ

И СОСТОЯНИЕ СРЕДСТВ ТРАНСПОРТА …..……………………..…….. 480
Станции и узлы железных дорог.
Состояние средств транспорта:
железнодорожного, автомобильного и гужевого.
IX. МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ЗАВОДОВ,

РАБОТАЮЩИХ ПО ИЗГОТОВЛЕНИЮ
ВОЕННОГО ИМУЩЕСТВА ………………………………………………..….. 484
X. СВЕДЕНИЯ О ВОЗДУШНЫХ СИЛАХ

ПРОТИВНИКА ……………………………………………………………...…... 485
XI. ВОЕННО-ХИМИЧЕСКАЯ
СЛУЖБА ПРОТИВНИКА ……………………..………………………………. 488
XII. СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ЛИНИИ

ПРОТИВНИКА: УКРЕПЛЕНИЯ,
ПУЛЕМЕТНЫЕ ГНЕЗДА,
ИХ РАСПОЛОЖЕНИЕ,
ПРОВОЛОЧНЫЕ ЗАГРАЖДЕНИЯ ………….………………………………... 490
XIII. ЛАГЕРИ ЧАСТЕЙ ОТДЫХА,

ИХ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ,
ЧИСЛЕННОСТЬ И СОСТОЯНИЕ …………………………………………… 491
XIV. ПОЛИТИКО-МОРАЛЬНОЕ
СОСТОЯНИЕ ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
ПРОТИВНИКА ………………………………..…………………………………. 494
XV. ВОЗМОЖНОСТИ ПРОПАГАНДЫ

В РАСПОЛОЖЕНИИ ПРОТИВНИКА
СРЕДИ ЕГО ГРАЖДАНСКОГО
НАСЕЛЕНИЯ ………………………………….………………………………..... 495
Общие условия жизни в стране противника.
XVI. СРЕДСТВА ТЕХНИЧЕСКОЙ

СВЯЗИ ……………………………………………………………………………... 497
XVII. ИНФОРМАЦИЯ
О РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЕ
ПРОТИВНИКА ……………………………….…………………………………. 498
XVIII. СВЕДЕНИЯ
О КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЕ
ПРОТИВНИКА ………………………………………………………………….. 502
XIX. ОСНОВНЫЕ ПРАВИЛА

ПОВЕДЕНИЯ РАЗВЕДЧИКА ………………………………………………...… 504
Остерегайтесь женщин.
Никогда не пытайтесь вести пропаганду.
Никогда не занимайтесь диверсионной деятельностью.
Никогда не проявляйте ваших истинных чувств.
Будьте правдивы в ваших донесениях.
XX. СЛУЖБА КОНТРРАЗВЕДКИ …………………………………………….. 506
XXI. ПОЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОНТРРАЗВЕДКИ ……………………….... 509

Прекращение болтовни среди офицеров.
XXII. КАТЕГОРИИ РАЗВЕДЧИКОВ …….…………………………………….. 514

Три категории разведчиков.
Германская служба разведки и классификация разведчиков.
Светские люди.
Прислуга.
Деловые люди.
Фермеры.
Проститутки.
Профессиональные шпионы.
Случайные агенты.
Солдаты.
Агенты службы связи.
XXIII. ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О КАТЕГОРИЯХ

РАЗВЕДЧИКОВ И ИХ ЗАДЕРЖАНИИ ……………………..……………….. 524
Использование одного агента для выявления другого.
Просмотр корреспонденции подозреваемого лица.
Арест связистов.
Использование обнаруженного связиста
для дезинформации противника.
XXIV. СПОСОБЫ ПЕРЕДАЧИ СВЕДЕНИЙ

И КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ
МЕРОПРИЯТИЯ ……………………………………………………………….... 538
Устная передача сообщений.
Оптическая или сигнальная передача сообщений.
Письменный или так называемый физический способ передачи
сообщений.
Способы и средства маскировки передаваемого материала.
Передача сообщений по радио.
ПРИЛОЖЕНИЯ:
№1
Архив Герварта …………………………………………………………………… 547
№2
Из меморандума Парвуса …………………………………………………….... 548
№3
Письмо Дзержинского Сталину от 25.12.1922 г.
(№14270) …………………………………………………………………………… 552
№4
Полковник Лоуренс («Лоуренс Аравийский»)
«Двадцать семь статей» ………………………………………………………… 558
№5
Военная пропаганда …………………………………………………………….. 568
ССЫЛКИ И КОММЕНТАРИИ ……………………………………………..…. 579

Сборник подготовлен по книгам:
Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны
и в настоящее время
Полковника В. Николаи
Начальника разведывательного управления германского верховного
командования (во время мировой войны).
Перевод с немецкого под редакцией К.К. Звонарева.
Издание разведывательного управления Штаба Рабоче-Крестьянской
Красной Армии
Москва – 1925
***
Макс Ронге
Разведка и контрразведка (издание второе)
Государственное военное издательство Наркомата обороны Союза СССР.
Москва - 1939
***
Чарльз Э. Россель
Разведка и контрразведка
Издание разведывательного управления Штаба Рабоче-Крестьянской
Красной Армии
Для служебного использования (тираж 600 экз.)
Москва – 1936
***
Готовя издание к публикации, мы сочли возможным, не вмешиваясь
в текст, исправить грамматические ошибки, допущенные наборщиками в
оригинальных книгах; привести к единообразию написание воинских званий
и названий воинских учреждений.
В разделе «Приложения» приводятся документы, относящиеся к событиям
описываемым в книгах.

10

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

10

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Интернациональный шпионаж и борьба с ним 1

для служебных целей

издание IV управления штаба раб.-кр. кр. армии

Воспоминания непосредственных руководителей тайных операций представляют

ISBN 978-966-97441-2-8  © “Издательство “Мария”, 2015

книжной серии «СПЕЦСЛУЖБЫ В ВОЙНАХ ХХ ВЕКА»

Белов А.Ф., заслуженный деятель науки и техники Украины, лауреат Госу-

Бордюжа Ю.Н., полковник запаса СБУ

Большаков В.Н., кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и

Горбатюк В.С., генерал-полковник запаса СБУ

Грушина О.В., «Софтлайн Бизнес Практика»

Губернский Л.В., проректор Киевского национального университета им. Т.

Запорожец Г.А., главный редактор журнала «Техника специального назна-

Короп Н.А., полковник юстиции запаса, магистр

Крутов В.В., доктор юридических наук, генерал-лейтенант

Лищук В.Д., кандидат философских наук

Мосов С.П., заслуженный деятель науки и техники Украины, лауреат Го-

Севрюков Г.И., ректор Новокаховского гуманитарного института Киевско-

Сидак В.С., доктор исторических наук, член-корреспондент АПН Украи-

Тимошенко И.И., ректор Европейского университета финансов, информа-

Федько В.Ф., исследователь, автор и разработчик информационно-изда-

Черненький В.Н., кандидат технических наук, доцент, полковник запаса

Шульга В.В., начальник Управления спецтелекоммуникаций и компью-

НАЧАЛЬНИКА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

издание IV управления штаба раб.-кр. кр. армии

ВАЛЬТЕР НИКОЛАИ И ЕГО ВКЛАД

Вальтер Николаи — выдающийся немецкий разведчик, звезда первой

корпусов, а не округам ланд­вера, с тем, чтобы в случае войны они возглавили

Вальтер Николаи родился в Германии в 1873 году, в обычной семье проте-

не обращали нашего внимания на политических или экономических конку-

жении царской армии и стратегические планы франко-русского союза против

рен, что в обозримом будущем неизбежен общеевропейский конфликт, и к

ственной агентурной сети. Созданная Николаи организация насчитывала сот-

численных разведывательных заданий во Франции, Швейцарии, Бельгии,

«Верховному главнокомандованию нужна была не только разведыватель-

Николаи всем интересовался, все видел, немедленно устраняя ошибки в

В мемуарах итальянского премьер-министра Орландо, опубликованных в

этого он беседовал со статс-секретарем Циммерманом: «Среди приглашен-

поездки. Но Хауз внимательно рассматривал тогда и возможности америка-

здесь германскими официальными учреждениями», - писал немецкий посол.

оказать влияние на здешнее общественное мнение, чтобы склонить его в поль-

С меморандумом Парвус прибыл в германский МИД. Его принял государ-

В Лозанне Николаи вместе с офицерами Третьего бюро — Нассе и Хагеном,

в Россию через Швецию, получив из банков денежные средства, выделенные

димо, то мы принесем в жертву императора и империю!» [54].

О дальнейшей судьбе Вальтера Николаи существуют разные версии… По-

участия в политических играх, которые впоследствии привели к власти Гит-

Владимир Федько, исследователь

Предлагаемая вниманию читателя книга Николаи, несмотря на ее доволь-

Николаи молчит также о роли немецкой разведки в разных великосветских

посланного мною следить за Антантой», то газетные сведения, журнальную

Вильгельму выгодно было поссорить Россию с Францией и Англией. Он

совсем удачно составленная, но с подлинными подписями тогдашнего началь-

В 1913 г, секретная смета военного министерства по статье «на известное

Венгрии, 20-го июля тот же генеральный штаб посылает тому же военному

ны, как сельди в бочку, начали расшифровывать и проваливать друг друга.

Главковерх на это совершенно резонно ответил, что в принципе он, конечно,

ваемая «Римская», состоявшая из бывших служащих международ­ного обще-

построен очень широко, вплоть до издания подпольных газет, листовок, агита-

Более успешно шла работа нынешнего президента одной из республик, по-

Лучше всего об этом говорят следующие цифры по V-ой армии!

шпионам для беспрепятственного их возвра­щения через фронт, ставят на зад-

Москва, март 1925 г.

В опубликованном весной 1920 г. описании моей деятельности во время

ISBN 978-966-97441-2-8 © “Издательство “Мария”, 2015

корпусов, а не округам ландвера, с тем, чтобы в случае войны они возглавили

ваемая «Римская», состоявшая из бывших служащих международного обще-

шпионам для беспрепятственного их возвращения через фронт, ставят на зад-

социальные проблемы, ставшие для разведки как объектами осведомления,

Первым моим заданием в генеральном штабе была топографическая съем-

одному военному округу на Востоке и попытаться организовать там разведку

Путь, по которому контрразведка достала это бордеро, изображался во время

Дальнейшее военное расследование не дало никаких определенных ре-

Прием, оказываемый мне германскими представителями за рубежом, с

французской армии, их вооружение, подготовка и снаряжение, строение си-

статочности разведки побудило, правда, уже в мирное время, выяснить по-

нение верховного командования. Начальник германского разведывательного

Наступление войск и первые операции мировой войны происходили на

Ясно, что Германия, у которой до войны не было ни экономической, ни

Война меняет коренным образом условия работы военной разведки. Воен-

В этой борьбе мировая война поставила перед обеими сторонами задания,