***********************************************************************************

************
Life goes on
https://ficbook.net/readfic/10763569
***********************************************************************************
************

Направленность: Слэш
Автор: nice kid complex (https://ficbook.net/authors/274030)

Беты (редакторы): Киара-сан

Фэндом: Bangtan Boys (BTS)

Пэйринг и персонажи: Мин Юнги/Пак Чимин
Рейтинг: PG-13

Размер: 11 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: завершён
Метки: Счастливый финал, США, AU

Описание:
После того, как служба экстренного оповещения присылает сообщение о том, что на
Гавайи летит баллистическая ракета, Юнги требуется ровно тридцать восемь минут,
чтобы его жизнь встала с ног на голову.

Посвящение:
моей бете, которая была тут, чтобы отредачить это
а еще, конечно, всем вам

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
я не могу поверить, что я буквально села готовиться к экзамену, а случайно за один
присест написала целый миник
основано на реальных событиях, можете почитать истории тех, кто это пережил, тут:
https://www.reddit.com/r/IAmA/comments/7qel3h/ama_request_someone_who_made_an_impul
se_decision/ (на англе)

========== . ==========

Пятница двенадцатого января выдалась спокойной. Ну, если точнее выразиться,

стабильной, ведь каждую пятницу уже как два месяца Юнги прощался с коллегами,
возвращался с работы в свою маленькую съемную квартирку, переодевался в самую
отвратительную гавайскую рубашку из тех, которые у него были, а потом снова
встречался с теми же коллегами, чтобы отправиться на какой-нибудь пляжный курорт,
снять номер на вечер и пить коктейли из половинок кокоса, а потом обнаружить себя в
четыре утра где-нибудь на белом гавайском песке и без штанов.

Но, как мы уже упоминали, пятница двенадцатого января выдалась спокойной. Да, был и
пляжный курорт, и коктейль из половинок кокоса, и гавайская рубашка, но на этот раз
Юнги поступил как примерный семьянин и ушел с вечеринки в полночь, не дав себе
ужраться до нечеловеческого состояния.

Надо сказать, за это он собой очень гордился.

Утро тринадцатого января выдалось… ну… лимонная водка дала о себе знать. Юнги ведь
не такой и молодой (двадцать восемь! кто бы мог представить), так что утро
тринадцатого января встретило его головной болью и кошмарной гавайской рубашкой
(оранжевой с синими пальмами), в которой он уснул, не переодевшись.

Он стонет, продирая глаза (беспощадное гавайское солнце даже в январе слепило и без
похмелья), и тянется к спрятанному под подушкой телефону. Похмелье разбудило его в
семь утра. Великолепно.

Первым делом он, как самостоятельный взрослый, снимает пропахшую лимонной водкой,
костром, травкой и бог еще знает чем рубашку, запихивает ее под кровать с глаз
долой и идет на поиски воды. В холодильнике только остатки колы, которую он
приканчивает за два глотка, но горло отчаянно требует жидкости, а так как Юнги все
еще самостоятельный взрослый, то он игнорирует позывы попить из-под крана и быстро
обувается, чтобы выйти в ближайший круглосуточный.

По пути он успевает написать Тессе, чтобы пожелать ей доброго утра и похвастаться

тем, что его не закрыли в обезьяннике за нарушение общественного порядка прошлой
ночью, пролистывает новости…

Утром тринадцатого января в Гонолулу просто прекрасная погода. Да, все еще
ослепительно ярко, но совершенно не жарко — градусов двадцать, а с океана тянет
свежим бризом. В общем, отличный день, чтобы занавесить все окна, накачаться
обезболивающим и спать как минимум до следующего утра.

Юнги заходит в магазин и здоровается с престарелым владельцем — тот отвешивает

комментарий про то, что ему стоит попробовать околехао*, мол, после него похмелья
вообще не бывает. Юнги только вежливо улыбается: от оке у его сослуживца однажды
так снесло крышу, что он на полном серьезе намеревался забраться на Даймонд-хед** и
посмотреть, есть ли там алмазы…

Магазинчик пустой — неудивительно, экран телефона показывает начало девятого, — и

залит солнечным светом, и Юнги, поддавшийся утренней меланхолии, медленно бродит
между полок, кидая в корзину всякую дрянь. Зерновые подушечки с банановой начинкой,
три пачки Доритос, несколько банок холодного пива, блок сигарет, какие-то веганские
бургеры для разогрева в микроволновке — он не веган, но это было единственное блюдо
для микроволновки с нормальным сроком годности. Он думает, что Тессе об этом знать
ну совершенно необязательно — она ругала его за каждую пачку чипсов, так что…

Он зависает у полки с конфетами на добрые пять минут, потому что вдруг приходит
сообщение от Чимина.

«Эй, хён, ты случайно не оставил адаптер в номере у Джонни?»

Чимин — его сослуживец. Он тоже кореец, но в отличие от Юнги приехал в командировку

не из другого штата, а напрямик из Кореи. У него довольно явственный корейский
акцент, которого он стесняется, и, наверное, именно из-за этого он сразу же, как
только их отдел обосновался в Гонолулу, прилип к Юнги липучкой. Юнги и рад был
принять его под свое крылышко: парень он и правда хороший. За те два месяца, что
они были знакомы, они неплохо сдружились. Чимин даже звал его на корейский манер
уважительным «хён». Это было мило.

«Черт, — печатает он. — А я-то думаю, почему я не поставил телефон на ночь

заряжаться».

Он бросает взгляд в угол экрана — 12%.

«Хочешь завезу?»

Ну что он говорил? Не коллега, а мечта.

«Тебе больше нечего делать с утра в субботу? Похмелье не мучает?»

«Я слишком молод для похмелья»

Надо же! Разница в возрасте у них была жалкие два года, а он никак не упускал
возможности упомянуть то, какой Юнги старый, а он молодой и цветущий.

«Это нечестно. Ты выдул литр водки»

«Это была кола с водкой, не считается»

Юнги улыбается, прислонившись лбом к прохладной полке с шуршащими пакетиками

карамели. Он заходит в диалог с Тессой: сообщение осталось непрочитанным.
Предпоследнее, которое он отправил вчера перед сном, она тоже не прочитала, но
тогда в Сан-Франциско было уже три часа ночи, так что… Интересно, она спит или
просто игнорирует его? Она частенько так делала, когда на него злилась.

Сверху всплывает:

«Если хочешь, я могу забежать в Мак и захватить чего-нибудь пожевать на завтрак»

«Боже мой, — печатает он в ответ, — кто ниспослал тебя мне?»

И добавляет:

«Мне двойной Биг Тейсти и две большие картошки»

Чимин — да и все остальные коллеги, — сделали его пребывание в Гонолулу сносным.

Когда ему сказали, что ему придется поехать на Гавайи в командировку на три долгих
месяца, он сначала и представить не мог, что придется уехать из уютной квартирки в
Сан-Франциско, на две тысячи миль и три часовых пояса от любимой жены и родного
города. Но смотрите: он каждую пятницу проверяет на прочность свою печень, у него
есть вроде как друзья, в местном баре ему делают скидки, а в получасе езды от дома
райские пляжи с белым-белым песком. Вполне неплохо, да?

Чимин присылает эмодзи с рукой, показывающей знак «окей», и Юнги собирается убрать
телефон обратно в карман, потому что осталось всего 11%.

На часах 8:07, 13 января 2018, когда приходит уведомление от экстренной системы

оповещения.

«БАЛЛИСТИЧЕСКАЯ РАКЕТА НАПРАВЛЯЕТСЯ НА ГАВАЙИ. НЕМЕДЛЕННО ИЩИТЕ УКРЫТИЕ. ЭТО НЕ

УЧЕНИЯ».

Юнги вчитывается в три простых предложения почти минуту, опустив корзинку с

продуктами на пол.

Баллистическая ракета. Направляется на Гавайи. Не учения.

В ушах немного звенит, когда он дрожащей рукой опирается о полку, потому что колени
совсем не держат.

Ракета.

В голове на удивление пусто, когда он, оставив продукты на полу, направляется прочь
из магазина.

— Парень, все в порядке? — уточняет стоящий за кассой мужчина, сдвинув очки, через
которые он читал газету, на нос.
— Да, — говорит Юнги глупо. — Ищите укрытие. На нас летит ракета.

И выходит.

Ясными были несколько вещей: если ракету и правда направили на Гавайские острова,
то с огромной вероятностью в самое их сердце — на остров Оаху, на Гонолулу. А если
с этим крохотным клочком земли в океане столкнется ракета, то какой смысл искать
укрытие? Разве не очевидно, что Оаху размажет в пыль?

В Сан-Франциско сейчас одиннадцать утра, суббота. В Сеуле три утра, воскресенье.

Юнги решает позвонить сначала в Сан-Франциско.

На улице творится какое-то безумие: всего каких-то десять минут назад они были
тихими и сонными, а теперь все куда-то бегут, кто-то останавливается прямо
посередине дороги, чтобы прочитать уведомление, кто-то ломом вскрывает
канализационные люки… Если бы это не было так реально, то он бы подумал, что это
все как в фильмах про апокалипсис.

Гудки идут и идут, и Юнги, психанув, сбрасывает звонок. Какого черта? Тесса всегда
встает в шесть утра на свою йогу, а сейчас уже одиннадцать! Разве у нее нет
минутки, чтобы выслушать своего мужа, который, на секундочку, вот-вот умрет?

Ладно; он звонит в Сеул. Он и не надеется, что его родители не спят в такой час —
но оно и к лучшему. Им нечего зря волноваться, ждать вестей о том, пронесло или не
пронесло… Вот когда от Оаху останется горстка вулканического пепла, будет не так
страшно, сразу будет понятно, что он…

— Мам, — говорит он мягко, когда автоответчик дает сигнал. Он изо всех сил
старается прикрывать динамик рукой, чтобы не было слышно разворачивающейся паники
на улице. — Мам, мне только что пришло сообщение, что на нас летит ракета. Но не
волнуйся. В смысле… Блин. Мам, я люблю тебя. Передай папе, что мне жаль, что мы так
и не помирились. И что я люблю его тоже. Поцелуй всех племяшек за меня и купи им
чего-нибудь вкусного на мое наследство, окей? Надеюсь, у вас все хорошо. Пока, мам.

Юнги отключает звонок, чувствуя, как жжет глаза подступающими слезами. Он не звонил
им месяц или два! Боже, и вот с такими мыслями он собрался умирать. Телефон, на
котором осталось десять процентов, жужжит входящим звонком, когда он поднимается к
себе в квартиру. Он тут же хватает его в руки с надеждой, что это Тесса, но экран
высвечивает имя Чимина и какое-то их глупое фото, которое они сделали во время
отдыха на пляже.

— Алло? — говорит Чимин робко. — Хён, я только что прочитал оповещение. Это…
правда?

Юнги раздраженно сжимает переносицу в пальцах. А он, черт возьми, откуда знает? Он
что, служба национальной безопасности?

— Не знаю, — говорит он ровно. — Наверное, да. Служба оповещения вряд ли бы

ошиблась.

Чимин отвечает потрясенным молчанием, и Юнги так и может почувствовать, как утекают
драгоценные секунды и проценты зарядки.

— Ого. Никогда бы не подумал, что умру так.

Юнги, прижав трубку к уху, врывается в квартиру, рыская по ней непонятно зачем. А
что ему взять? Документы, деньги? А какой от них будет смысл, если ракета и впрямь
упадет на Гонолулу? Ну, Юнги поступает, как любой бы поступил на его месте: он
достает из-под стола бутылку дорогущего премиального рома.

Так неприятно думать о том, что это единственное, что он может сделать перед
смертью.

— Слушай, — говорит Юнги. — Позвони своим родственникам, окей? Не знаю, девушке

позвони или кому там… Время зря не трать.

— В Сеуле все спят, — отвечает Чимин тихо. — Понятия не имею, что мне делать.

Юнги хочет что-то ответить, но тут ему звонят с другой линии, и он поспешно
выкрикивает:

— Извини, потом перезвоню!

Если успеет.

Это Тесса: как только он принимает звонок, она тут же вскрикивает ему прямо в ухо.

— Малыш, я только увидела новости! Это правда?

Да чтоб вас!

— Да, детка. — Юнги опускается на кровать и трет лоб. — Мне пришло сообщение. Тут…
снаружи, блин, полнейший хаос. Люди как с ума посходили.

— Нет, — шепчет Тесса. — Нет-нет-нет, малыш, как это может… Ты не можешь, я не

знаю, сесть на самолет, пока не поздно?

— Я сомневаюсь, что успею. Тем более, могу поспорить, та же мысль пришла 80%
населения острова, так что…

— Малыш, мне так жаль, — всхлипывает она. — Мне так жаль, мы так отдалились друг от
друга за последние полгода, я…

— Ничего, Тесс, — улыбается он слабо. — Я люблю тебя и… спасибо за эти два года.

— Нет! — Теперь он явственно может услышать, как она плачет в трубку, и сердце у
него сжимается. Хорошо, что он не дозвонился до мамы. — Мне так жаль! Мне так жаль,
малыш, ты сможешь простить меня?

Сердце у Юнги ухает в пятки.

— За что?

— Малыш, я правда не хотела этого, прости меня, я… Это было всего пару раз, я не
знаю, как это получилось, но я люблю только тебя, я просто… Я так разозлилась,
когда ты решил уехать, подумала, что ты хочешь быть подальше от меня и не
сдержалась и…

На самом деле, Юнги думал, что «как холодной водой окатило» — это образное
выражение. Но нет, ни черта оно не образное. Поэтому он просто сидит, выпрямившись
как по струнке и глядя в зашторенное окно, и сжимает телефон до боли в пальцах.

— С кем? — спрашивает он тихо.

— Разве это имеет значение?

— С кем? — повторяет он. — С тем парнем с йоги?

— Да, — признается она со всхлипом. — Боже мой, малыш, я правда люблю только тебя.
Это была ошибка!

Отлично. Так он и умрет, с бутылкой рома в руках, с похмельем, с засунутой под

кровать грязной гавайской рубашкой, с признанием жены о том, что после двух лет
брака она ему изменила. И господи! Не один раз!

— Ясно, — говорит он просто, почти окаменев. — Ладно, пока.

— Нет! — вскрикивает она. — Нет, погоди! Юнги, я только тебя люблю. Ты меня
простишь?

И после этого мотивы ее слов становятся вполне очевидными: наверное, она просто не
хотела до конца жизни мириться с мыслью о том, что изменяла своему покойному мужу,
жить с виной за то, что так ему и не призналась в своей измене. Да какого черта —
почему она вообще злилась на него за то, что он уехал в командировку? Он собирался
вложиться в новую квартиру на эти деньги, все ради нее!..

— Нет, — говорит он. — Не-а, не прощу.

И сбрасывает звонок.

Назовите этот поступок детским и окажетесь правы. Разве не должны мы, оказавшись
перед лицом смерти, прощать друг друга? Нет, на самом деле не обязаны. Его любимая
жена испортила новостью о своей измене его последние минуты или даже секунды!

На мгновение у него даже мелькает мысль позвонить куда-нибудь и сказать, что он

оставляет жене один доллар из своих накоплений, но затем его взгляд падает на
историю звонков. Сразу после Тессы там идет номер Чимина: Юнги рассматривает фото
контакта, где он, розовощекий и улыбающийся, сует какую-то рыбину Юнги под нос. Он
ведь тоже совершенно один на этом острове, только даже родным позвонить не может,
боже…

Экран показывает 7% и 8:14, так что Юнги плюет на все.

— Алло? — говорит он, когда Чимин поднимает трубку после первого же звонка. — Ты
где?

— Хён? — На заднем фоне можно услышать только шум волн, никакой паники и никаких
криков… — Хён, слушай, я должен тебе кое-что сказать.

Ну нет, хватает на сегодня признаний.

— Чимин-а, просто скажи, где ты. Я приеду.

— На пляже Каоловай, — говорит он тихо. — Тут сейчас вообще никого нет. Правда
приедешь?

— Если успею.

И он может буквально представить себе, как Чимин улыбается.

Поэтому он быстро сбрасывает звонок, кидает в рюкзак ром и хватает ключи от машины,
взятой в аренду на три месяца. На дорогах полнейший хаос, но в основном все едут в
противоположную сторону — по направлению к аэропорту Гонолулу, так что полоса
относительно свободная, когда он гонит по ней со скоростью 120 км/ч. Слава богу,
даже в условиях конца света (для одного американского штата) все соблюдают дорожную
разметку. Юнги приятно удивлен.
Пляж Каоловай и правда выглядит таким пустынным, что Юнги становится не по себе. Но
тут тихо: слышно, как кричат чайки и шумят волны, пока оглушительно голубое небо
простирается далеко-далеко за горизонт, не предвещая совершенно ничего плохого.
Одинокая фигурка Чимина сидит прямо у берега, и у линии песка Юнги скидывает
сандалии, не удосуживаясь взять их в руки, и бредет босыми ногами навстречу ему.

— Хэй, — говорит он, садясь рядом. — Что за поэтичная идея: встретить смерть на
гавайском пляже.

Чимин поворачивается к нему, и глаза у него чуть припухшие.

— Я купил Биг Тейсти. Хочешь?

— Ты ревел? — уточняет Юнги и достает из рюкзака бутылку рома. — Конечно, хочу.

Отличный будет завтрак, правда?

Чимин окидывает заинтересованным взглядом ром, придвигая к нему пакет из

МакДональдса.

— Да, я ревел. На нас летит ракета, а мне и пореветь нельзя?

— Наверное, можно, — отвечает Юнги мирно и с жадностью вгрызается в бургер. — Я

тоже пореву, если приспичит. Ничего в этом плохого нет.

Чимин фыркает. Он откручивает пробку у рома и делает щедрый глоток — Юнги оценивает
то, что он даже не морщится при этом.

— Меня сейчас стошнит, — сообщает Чимин. — Видеть алкоголь не могу.

— Пей, он стоит несколько штук баксов.

Чимин округляет глаза и делает еще один глоток.

И, ну, это не самый плохой последний завтрак. Повара сделали бургер просто отменно
хорошим, как если бы знали, что это один из их последних заказов, ноги ему омывает
теплая вода, а перед глазами чистое-чистое голубое небо. Птицы поют, волны шумят,
солнце светит.

Что будет после того, как ракета упадет? Возможно, этот остров уйдет под воду,
начнется какая-нибудь война — блин, да он даже не знает, что за страна послала эту
ракету! — и все станет плохо. Но рано или поздно природа оправится, рано или поздно
птицы снова запоют, а волны будут шуметь, а солнце будет светить. Но уже без него.
Не так уж и страшно, в принципе.

— Моя жена позвонила мне, — зачем-то сообщает он, закидывая в рот картошку. Она
восхитительно хрустящая, хоть и остыла.

— Тесса? — уточняет Чимин.

— Нет, другая. Вообще-то, у меня их семь. Да, Тесса. Она сказала, что изменяла мне.

— Что? — ахает Чимин. — Зачем?

— Зачем изменяла мне или зачем сказала? — уточняет Юнги.

— И то и другое.

— Она сказала, что была зла на меня за то, что я уехал в командировку, и поэтому
сорвалась. Как будто я согласился поехать сюда, чтобы зажигать с гавайскими
танцовщицами и отдыхать от нее! Господи, я просто хотел заработать денег, чтобы мы
могли переехать в квартиру побольше… Но мы уже полгода как начали друг от друга
отдаляться, так что я думаю, это был всего лишь вопрос времени… Черт возьми, я бы
ни за что не подумал, что она может изменить мне, даже с этим парнем с йоги…

Чимин молчит какое-то время, передает ему ром и спрашивает тихо.

— А зачем она тебе об этом сказала?

— Наверное, чтобы не жить с виной. — Юнги криво усмехается и делает глоток рома.
После вчерашнего его все еще подташнивает, так что он даже не может оценить вкус
нескольких тысяч долларов. — Попросила прощения. — Он делает еще глоток и добавляет
хрипло: — Я не простил. Думаешь, стоило?

— Не знаю, — пожимает плечами Чимин. — Я же не знаю, какие у вас были отношения. Но

я бы не хотел узнать, что моя женщина променяла меня на парня с йоги прямо перед
смертью.

Юнги вздыхает.

— Из твоих уст все еще страшнее. Ты попрощался со своими близкими?

Чимин задумчиво перебирает песок.

— Да. Записал каждому по видеосообщению. Тогда я еще не ревел, так что надеюсь, это
были достойные прощальные видео.

Юнги фыркает. Ему бы тоже стоило, но он сейчас с дичайшего похмелья, достойные

видео бы точно не получились.

Они молчат какое-то время. Телефон показывает 8:31, никаких новых оповещений и
сообщений не приходило. Интересно, какое время этот экран покажет в последний раз?
Сколько им еще осталось?

— Ты о чем-нибудь жалеешь, хён? — спрашивает Чимин.

Юнги жует губу.

— Тратил время не на тех людей, — говорит он наконец. — Не помирился с папой. Не

вложился в биткоин, пока было правильное время.

Чимин хмыкает.

— Ты был в ссоре с папой?

— Да, они… они с мамой были против того, чтобы я уезжал в Штаты после школы, и я
уехал без их разрешения. Мама простила меня через пару месяцев, но отец до сих пор
не может отойти. Наверное… мне стоило просто приехать, я вообще ни разу не был в
Сеуле с тех пор. Мне стоило поговорить с ним, чтобы он понял, что это был
правильный выбор и что мы уже слишком взрослые, чтобы хранить на меня такую старую
обиду. Надеюсь, он простит меня. А если не простит, то как-то уже без разницы.

Чимин долго обдумывает его слова, но так ничего и не отвечает.

Юнги спрашивает:

— А ты жалеешь о чем-нибудь?
— Не-а, — говорит Чимин беззаботно. — Посмотри: я на пляже на Гавайях и пью дофига
дорогой ром с картошкой из МакДака. По-моему, о большем и мечтать нельзя.

Юнги задумчиво рассматривает небо.

— Наверное, ты прав. Какой смысл в биткоинах, если я их на тот свет все равно не
утащу. Но зря потраченное время все равно жалко.

Чимин поворачивается к нему, и Юнги смотрит на него выжидающе. С этой корейской

модой на бледную кожу Чимин вообще не загорал, обливаясь солнцезащитным кремом, но
это не помешало ему обрести целую россыпь веснушек на щеках и переносице. Милый он
— правда, очень милый. Интересно, предпочла бы Тесса его, а не Юнги? А предпочел бы
Юнги его, а не Тессу?

— Можно я тоже скажу тебе кое-что, хён? — спрашивает Чимин осторожно. — Это не
признание в измене, но тоже серьезное.

— Только не говори, что это ты украл мой степлер, — ворчит Юнги.

— Нет, — Чимин смеется. Звонкий смех раздается по пляжу и над водой, смешиваясь с
криком чаек. — Нет, я… Я влюблен в тебя?

Юнги прикрывает глаза.

Неожиданно? Абсолютно нет.

— Ого, — говорит он. — Спасибо.

— Я же не нагрузил тебя?

— Нет, наоборот… Мне даже лестно. Не думал, что еще могу привлекать кого-то.

— Ух, как гора с плеч. — Чимин широко-широко улыбается, обнажая ровные белые зубы,
и падает спиной на песок. — Теперь точно ни о чем не жалею.

Юнги невольно улыбается.

— Позволь спросить: за что?

— Ты был первым, кто отнесся ко мне с добротой на этом острове, — отвечает Чимин,
не задумываясь. — И ты всегда делал так, чтобы мне было комфортно на работе. И у
тебя классное чувство юмора. И мне нравится твой нос.

Юнги невольно щупает свой нос. Ну вот, умирать теперь совсем не так страшно.

— Спасибо, я предполагаю…

— Не за что, — фыркает Чимин. — Твоя Тесса очень многое потеряла. Я бы ни за что не

обменял тебя на парня с йоги, каким бы горячим он не был.

— Правда?

— Чистая!

Юнги протягивает ему мизинец.

— Если мы выживем, я приеду в Сан-Франциско и сразу же разведусь с женой. А потом —

обещаешь, что не променяешь меня?
— Никаких парней с йоги, — говорит Чимин серьезно и сцепляет мизинец с его. —
Терпеть не могу йогу. Поедешь со мной в Корею? Увидишь своего папу. Я думаю, все
сильно изменилось с тех пор, как ты уехал.

— Черт возьми, да, — улыбается Юнги.

И пусть падают ракеты: на момент смерти он хотя бы будет не один.

В 8:45 по времени Гонолулу приходит второе сообщение.

«НИКАКОЙ ВОЗДУШНОЙ УГРОЗЫ ШТАТУ ГАВАЙИ. ПОВТОРЯЕМ. ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА».

Они в немом шоке смотрят на сообщение, наверное, добрых две минуты, прежде чем
посмотреть друг на друга, а затем дружно выдохнуть, рассмеяться и обняться.

Потребовалось тридцать восемь минут, чтобы вытащить из людей то, что они прятали в
себе, чтобы заставить переосмыслить свои ценности, старые обиды и отношения.

В 8:46 телефон, на последнем издыхании, снова звонит — это Тесса, и Юнги,

поколебавшись, отвечает только ради того, чтобы попросить ее подготовить документы
для развода.

Они с Чимином сидят и доедают картошку под дорогущий ром, солнце все еще светит,
птицы все еще поют, а волны все еще плещутся о песчаный берег. Жизнь продолжается.

Комментарий к .
*околехао (или просто оке) - традиционный гавайский алкогольный напиток
**Даймонд-хед - вулканический кратер