Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
***
***
***
***
В 1942 г. и даже позже казалось, что Германия может оправдать
ожидания Японии и одержать победу в войне. Немцы почти разрушили
коммуникации союзников в Атлантике, они дошли до Александрии,
восстанавливали силы после поражения под Москвой, и создавалось
впечатление, что они вскоре разобьют Россию. Осенью 1941 г.
казалось, что англичане смогли противостоять угрозе немецких
подводных лодок в Атлантике. Тем не менее скоро число потопленных
объектов опять возросло. В июне 1942 г. общая цифра достигла
угрожающих размеров – она составила 700 тыс. т. У немецкого
адмирала Деница было больше подводных лодок, чем когда-либо
прежде, их было достаточно для осуществления его новой тактики –
«охоты стаями». В течение 1942 г. водоизмещение потерянных
союзниками судов составило почти 8 млн. т, а построенных – лишь
7 млн. Военно-воздушные силы Великобритании постоянно
отказывались отвлечь свое внимание от бомбардировок Германии.
Когда их в конце концов вынудили к совместным действиям, они
сбросили 20 тыс. т бомб на базы подводных лодок, но ни одну лодку
не вывели из строя.
Март 1943 г. был для союзников наихудшим месяцем войны в
Атлантике. В британском Адмиралтействе отмечали: «Никогда не была
столь велика опасность, что немцы разрушат коммуникации между
Новым и Старым Светом, как в первые двадцать дней марта 1943 г.».
Вскоре могли произойти резкие перемены. Англичане
усовершенствовали два новых устройства: высокочастотную
радиопеленгацию для обнаружения подводных лодок и радар,
работающий на коротких волнах для создания маленьких
радиолокационных станций для самолетов и небольших военных
кораблей. Адмирал Макс Хортон, командующий подходами с запада,
хорошо использовал эти средства. Вместо преследования подводных
лодок в океане он организовал группы поддержки, наносившие
ответные удары при попытке атаковать конвой.
4 мая две британские группы поддержки сражались с
подразделением подводных лодок, 7 из них были потоплены,
англичане потеряли только 12 торговых судов. Немного позже
англичане потопили 5 подводных лодок, и ни одно торговое судно не
пострадало. Дёниц не мог себе позволить такие потери. Он прервал
боевые действия с использованием подводных лодок и сообщил
Гитлеру: «Мы стоим перед лицом величайшего кризиса в войне
подводных лодок; так как враг использует новые методы обнаружения,
сражаться невозможно». Никогда не удавалось восстановить эффект
подводной войны. Группы поддержки Хортона, использовавшие
высокочастотную радиопеленгацию, центриметрические
радиолокаторы и воздушные патрули, выиграли сражение в Атлантике.
Морские ресурсы Англии расходовались не только в Атлантике; в
1942 г. конвои, сопровождавшие грузы в Россию, также несли большой
урон. Поставки были единственной помощью, какую могли оказать
России англичане и американцы. Русские, находясь в отчаянном
положении, вначале просили все, что можно прислать. В течение
1942 г. постепенно выяснилось, что они могут сами производить
необходимые им танки и самолеты, и большинство поставок,
осуществленных Западом такой ценой, оставались нераспакованными
на причалах Архангельска. До 1943 г. американцы не посылали то, в
чем русские действительно нуждались: продукты питания, лекарства и
прежде всего десантно-транспортные летательные аппараты. Тем
временем конвои пробивались сквозь ледяные северные воды. Первые
12 конвоев прошли без потерь. Угроза возникла с неожиданной
стороны. Гитлер был убежден, что союзники готовятся к высадке в
Норвегии. Он приказал двум боевым крейсерам – «Шарнхорсту» и
«Гнайзенау» – возвратиться из Бреста назад в Тронхейм, причем их
проход через Ла-Манш взбудоражил англичан; он также послал
«Тирпиц», самый мощный в Европе корабль, присоединиться к ним.
Высадка* в Норвегии никогда не была осуществлена, хотя Черчилль
иногда поддерживал эту идею. Но с тех пор над каждым конвоем
нависала угроза крупного морского сражения, и это в тот момент, когда
военно-морское министерство не могло позволить себе потерять хоть
один эскортный корабль.
Несчастье произошло в июле 1942 г. По настоянию Черчилля
конвой «PQ-17» отправился в Архангельск, несмотря на долгие
светлые ночи. Разведка военно-морского министерства по ошибке
сообщила, что «Тирпиц» вышел в море. Дадли Паунд, первый лорд
Адмиралтейства, отверг предложение командующего войсками
региона и приказал эскорту отойти, а конвою рассредоточиться.
Торговые корабли оказались во власти немецких подводных лодок и
самолетов. 24 из 35 торговых судов были потоплены вследствие того,
что позже оказалось ложной тревогой. Лишь два дополнительных
конвоя в сопровождении авианосца были отправлены в течение
оставшихся месяцев 1942 г., а в светлые месяцы 1943 г. – ни одного.
Всего было 40 конвоев, потеряно 100 кораблей. По иронии судьбы,
малое было достигнуто ценой таких огромных жертв. Три четверти
помощи союзников России шли через Иран – более безопасным и
менее драматичным путем.
Страшная ситуация в Атлантике и удары по конвоям, шедшим в
Россию, сделали первые девять месяцев 1942 г. самым мрачным
временем войны для английского народа. Пришлось сократить
пищевой рацион. Запасы угля уменьшились. Рядовые люди, хотя,
возможно, отнюдь не правящие классы, сожалели, что не удалось
помочь России. Потеря Сингапура вслед за потоплением «Принца
Уэльского» и «Рипалса» поколебала имперские настроения Англии, а
когда австралийцы выразили недовольство, что Великобритания их не
смогла защитить, империи стала угрожать еще более реальная
опасность.
Сам Черчилль впервые подвергся нападкам. В конце концов он в
значительной мере был виновником поражений на Дальнем Востоке:
недооценил опасность, которая исходила от Японии, полагался на
«смутную угрозу», исходившую от двух крупных кораблей, не
защищенных авиацией, не учел предупреждений советников.
Наступила кульминация, ведь много было случаев, когда Черчилль
ради сохранения своего престижа готов был идти на бессмысленные
жертвы. Обсуждался вопрос о создании независимого министерства
обороны. Может быть, Уэйвелл станет новым Кромвелем. Черчилль со
свойственным ему красноречием отбил эти нападки, но в первый и
последний раз во время войны пошел на реорганизацию своего
правительства. Бивербрук, единственный министр, отстаивавший
идею второго фронта, ушел в отставку. Сэр Стэффорд Криппс,
которому совершенно безосновательно приписывали заслугу
вовлечения России в войну, стал спикером палаты общин и
номинальным главой правительства. Черчилль пошел затем на
дальнейшие жертвы – позволил Криппсу отправиться в Индию, где тот
безрезультатно пытался заинтересовать индийских лидеров
перспективой получения после войны статуса доминиона. Ганди это
отклонил как «чек с далеко отсроченным платежом». Кто-то из
присутствовавших добавил: «Выписанный на обанкротившийся банк».
Красноречие Черчилля могло принести голоса на выборах в
палату общин, но не одержать военную победу. Он пожертвовал
Дальним Востоком ради Северной Африки; теперь надо было вновь,
как в декабре 1940 г., одержать там победу. Времена изменились.
Британский флот больше не господствовал в Средиземноморье.
Мальта, перестав быть препятствием для конвоев стран «оси», сама
подвергалась нападению германских самолетов и подводных лодок, ей
трудно было устоять. В январе 1942 г. Роммель, пытаясь совершить
танковый рейд, к своему удивлению, отбросил англичан до Айн-эль-
Газалы, отобрав у них при этом 2/3 завоеванной ими территории.
После этого Мальта оказалась в центре событий. Черчилль и
начальники штабов хотели предпринять новое наступление, в ходе
которого авиация из Северной Африки должна была поддержать
Мальту, – ситуация, прямо противоположная той, какая сложилась в
декабре 1940 г., когда Мальта дала возможность англичанам совершить
первое наступление в Северной Африке. Окинлек не позволил себя
торопить, и Криппс по пути в Индию сообщал, что немедленное
наступление было бы «непростительным риском». Военный кабинет
обсуждал вопрос о смещении Окинлека, но вместо этого направил ему
10 мая категорический приказ осуществить крупное сражение, чтобы
отвлечь противника от Мальты.
В то же время руководители стран «оси» решали, следует ли
предпринять широкомасштабную атаку на Мальту. Редер, как всегда,
на этом настаивал. По его мнению, если Мальта падет, силы стран
«оси» смогут захватить Египет и Средний Восток. Гитлер припомнил
тяжелые потери парашютно-десантных войск на Крите и стремился
сохранить авиацию для предстоящего наступления в России. Роммель
со своей стороны настаивал, что сможет достигнуть Александрии без
дополнительной помощи, и предпринял наступление, не дожидаясь
специального приказа. Гитлер и Муссолини его инициативу одобрили,
Муссолини отправился в Ливию, чтобы въехать в Каир первым на
белом коне.
26 мая Роммель нанес удар. У англичан было больше танков (3:1)
и орудий (3:2). Лиделл Гарт, чьи оценки вполне заслуживают доверия,
утверждает: «У англичан было качественное и очень большое
численное преимущество». Но ими плохо руководили. Помимо
Окинлека, которому приходилось держать под своим контролем весь
Средний Восток, заботиться о северном фланге на Кавказе и
непосредственно руководить боями, никто в должной мере не
соответствовал уровню решаемых задач. Англичане расформировали
свои танковые войска; Роммель свои сохранил в целости. По словам
Роммеля, «у англичан бронетанковые силы сражались по частям, и это
дало нам возможность в каждом отдельном случае вводить в бой
достаточное количество танков». Выдающимся событием явилась
оборона Бир-Хакейма войсками «Свободной Франции», что стало
началом военного возрождения Франции.
К середине июня англичане утратили боевую инициативу и
начали отступление. Обороной Тобрука пренебрегли: его снабжение
морским путем было для флота слишком большой обузой. Черчилль не
понял ситуации и телеграфировал из Лондона: «Полагаю, в любом
случае не может быть речи об оставлении Тобрука». Ритчи,
командующий 8-й армией, оставил поэтому в Тобруке значительные
силы и отступил к границе, надеясь через несколько дней опять взять
его. Но Роммель действовал слишком быстро, взял за один день Тобрук
и вдобавок 35 тыс. пленных – количество, превышавшее численность
его войск.[19]
25 июня Окинлек подошел к границе и принял командование 8-й
армией. Не захотев оставаться на своей позиции, где вокруг
расстилалась пустыня и Роммель с юга мог окружить англичан, он
решил отступить к Эль-Аламейну – оттуда до Александрии всего 60
миль. Здесь барханы не дадут окружить его. Рубежи Эль-Аламейна
можно сломить лишь прямым нападением. Роммель теперь держался
только благодаря захваченным у англичан ресурсам, у него осталось
всего 60 танков. Итальянский генерал, теоретически его
главнокомандующий, приказал остановиться, но Роммель бодро
ответил, что «совета» не примет, и пригласил своего начальника
пообедать вместе в Каире.
Англичане едва выиграли гонку в направлении к Эль-Аламейну. 1
июля, когда они стали там занимать оборонительную позицию,
Роммель их догнал. У него имелось лишь 40 танков, его
импровизированная атака потерпела неудачу. А в Александрии была
паника. Британский флот прошел через Суэцкий канал в Красное море,
в британском посольстве начали жечь бумаги, посол распорядился
держать в полной готовности специальный поезд, который сможет в
любой момент вывезти его и остальных сотрудников посольства в
сравнительно безопасную Палестину. Никто не знал, что худшее уже
позади. 4 июля Роммель сообщил на родину: «Силы наши исчерпаны».
Теперь немцы в свою очередь зависели от путей доставки снабжения,
тянувшихся на тысячи миль в пустыне. Ресурсы у немцев кончились.
Но англичане, лучше оснащенные, утратили веру в своих
руководителей, кроме Окинлека. Прошло еще три недели отдельных
боев. Немцы находились в 60 милях от Александрии, но дальше не
пошли. Впервые Эль-Аламейн, как стали называть это сражение с
расстроенными силами противника, сыграл решающую роль.
Наступление стран «оси» в Северной Африке было остановлено
окончательно.
В Англии сдача Тобрука и распространившиеся слухи о
подготовке к оставлению Александрии произвели почти такое же
впечатление, как падение Сингапура. Сам Черчилль впервые за всю
войну приуныл, и его снова критиковала палата общин. Опять
раздались призывы насчет независимого министра обороны и
вдобавок предложение сделать герцога Глостерского
главнокомандующим. Это было формальным выражением недоверия –
оскорблением, которому никогда не подвергался Ллойд Джордж в
первую мировую войну. За Черчилля было подано 476 голосов, против
– 25, осмотрительно воздержавшихся – примерно 40. Но ему опять
нужны были победы, а не голоса, и вопреки всем ожиданиям они не
заставили себя ждать.
***
***
***
Первое успешное осеннее наступление союзников произошло в
Египте. Монтгомери постепенно накапливал силы. Роммель, которому
отчаянно не хватало горючего, решил, пока не поздно, сорвать
приготовления англичан. 30 августа он начал битву в горной цепи
Алам-эль-Хальфа, ворвавшись в расположение противника тем же
способом, который прежде часто обеспечивал ему победу. Монтгомери
не позволил себя спровоцировать. Английские танки вели чисто
оборонительный бой, находясь в полузакрытой позиции. Запасов
горючего у Роммеля оставалось на один день, и он вышел из боя. А
Монтгомери дал ему уйти. Импровизированные контрудары прежних
кампаний были ему не свойственны. Роммель, будучи больным, уехал
в Германию. Черчилль подгонял Монтгомери, но получил ответ: «Если
начать наступление в сентябре, оно закончится неудачей, а если
подождать до октября, то я гарантирую большой успех и разгром
армии Роммеля; надо ли атаковать в сентябре?» Больше Черчилль его
не торопил.
Отсрочка принесла пользу. В течение сентября лишь 2/3
итальянских судов добрались через Средиземное море к месту
назначения, за октябрь – лишь треть, при этом ни одного танкера. У
держав «оси» танки располагали запасом горючего на три заправки, а
не на 30, как рассчитывали. Тем временем через Суэцкий канал
беспрепятственно шел поток людей и американских припасов. Когда
началась битва, у англичан было 230 тыс. человек, у государств «оси»
– 80 тыс., танков – 1440 у англичан, 260 – у немцев и 280 устаревших –
у итальянцев. Монтгомери намеревался умело использовать свое
превосходство. Вместо былых дерзких налетов – упорная борьба,
война на уничтожение. Монтгомери придерживался принципа,
установленного сэром Уильямом Робертсоном, когда тот был
начальником имперского Генерального штаба во время первой
мировой войны: победа идет к тому генералу, у которого кошелек
полнее; на этот раз в отличие от прошлого преимущество было на его
стороне.
23 октября началась вторая, еще более знаменитая битва у Эль-
Аламейна. Английские танки штурмовали позиции противника в
наиболее укрепленном пункте. Через минные поля прорваться на
простор не удалось. Монтгомери, любивший говорить, что все идет по
плану, вынужден был отступить, а затем попытался наступать снова.
Роммель, поспешивший возвратиться из Германии, опять его
остановил. Но теперь в африканском корпусе немцев было менее 90
танков, а у Монтгомери по-прежнему около 800. Черчилль в Лондоне
сердился по поводу медленного темпа наступления, даже Брук,
начальник имперского Генерального штаба, стал беспокоиться: вдруг
он «ошибся и Монти измотан»?
2 ноября англичане потеряли 200 танков, а у Роммеля их осталось
всего 30, и он решил отступить. На следующий день категорический
приказ Гитлера заставил его повернуть назад и попытаться любой
ценой удержать позиции под Эль-Аламейном. В этой сумятице 4
ноября английские танки наконец прорвались. Казалось, это была
великолепная возможность отрезать силы держав «оси». Но англичане
продвигались слишком медленно. Их попытки окружить противника
всегда были слишком ограниченными, осторожными, запоздалыми.
Роммель ушел. Англичане захватили в плен 10 тыс. немцев и 20 тыс.
итальянцев; по пути они также подобрали 450 брошенных танков и
свыше 1000 орудий. Их собственные потери составили 13 500 человек.
Монтгомери неуклонно продвигался вперед. Сначала Роммель хотел
остановиться в 500 милях от Бенгази – таков был и приказ Гитлера. Но
Роммель использовал против Гитлера Муссолини, который позволил
ему отойти к границе Туниса; там к весне 1943 г. Роммель создал
долговременные позиции.
Не только разгром под Эль-Аламейном заставил Роммеля
отступить до самого Туниса, но и сообщение о том, что англичане и
американцы 8 ноября высадились в Сеиерной Африке. В силу стечения
обстоятельств эта высадка, отчасти предпринятая, чтобы помочь
попавшим в трудное положение английским войскам в Египте,
фактически состоялась вслед за решающей победой англичан и через
неделю после выборов в конгресс. Высадка началась в обстановке
неразберихи, путаницы; этого следовало ожидать, судя по первой
попытке совместных действий. Американцы лишь намеревались
создать небольшой плацдарм на Атлантическом побережье, англичане
надеялись освободить от противника район Средиземноморья и
высадиться прямо у границ Туниса. И те, и эти немного отклонились
от задуманного плана. Американцы высадились в Касабланке – это
была бессмысленная попытка, англичанам удалось добраться до
Алжира, но оказалось, что этого недостаточно.
Были также политические осложнения. Американцы еще
надеялись сотрудничать если не с правительством Виши, то хотя бы с
французскими властями в Северной Африке. Англичане, таких надежд
не питавшие, не смогли настоять на своем. Де Голлю не позволили
участвовать в операции и даже о ней не сообщили. Видя, что
правительство Виши не идет на контакты, американцы сделали ставку
на Жиро, пожилого французского генерала, бежавшего из германской
тюрьмы. Его привезли из Франции на подводной лодке. Он оказался
весьма строптивым, требовал высадки десанта в самой Франции и
назначения на пост главнокомандующего объединенными силами.
Поэтому его вынуждены были задержать в Гибралтаре до тех пор, пока
все не кончится. Как бы то ни было, французские власти в Северной
Африке отказались его признавать. Там находились французские
войска численностью 120 тыс. человек, тогда как союзники могли
высадить лишь 10 тыс. В последний момент Дарлан, правая рука
Петена, внезапно приехал из Алжира. Это было весьма кстати. Однако
теперь известно, что он там оказался не случайно: американцы вели с
ним переговоры, так же как и с Жиро. Дарлан имел намерение
присоединиться к побеждающей стороне. После длительных
колебаний он согласился сотрудничать с союзниками, как в свое время
сотрудничал и с немцами. Его решению способствовало известие о
том, что немцы вступили на неоккупированную территорию Франции,
что правительство Виши утратило свою и без того сомнительную
независимость. Один трофей ускользнул из рук немцев: 27 ноября,
когда они достигли Тулона, французский адмирал вопреки приказу
Дарлана присоединиться к союзникам потопил свой флот.
Администрация Виши в Северной Африке подчинилась приказу
Дарлана прекратить сопротивление. Невзирая на протесты в Англии и
в меньшей степени в США, Эйзенхауэр признал Дарлана верховным
комиссаром. 15 ноября во всей Англии звонили церковные колокола в
честь победы под Эль-Аламейном – победы в борьбе за свободу и
одновременно победы британского оружия. Союзники поставили у
власти адмирала Дарлана, упорного и опасного коллаборациониста,
сотрудничавшего с немцами. Было ли это результатом антифашистской
кампании, которую обещали народам, связанным союзом? Рузвельт
утверждал, что сделка с Дарланом «лишь временная мера, которую
оправдывает лишь напряженность борьбы». Назревший вопрос
разрешился в канун Рождества: Дарлан был убит молодым офицером-
роялистом, который был осужден французским трибуналом и
расстрелян. На освободившуюся должность поставили Жиро,
поскольку такая замена вызывала меньше всего возражений. Но
осталась проблема более глубокая: английское и американское
правительства хотели не перемен в Европе, а устранения Гитлера.
Отсрочки в Алжире и невозможность высадиться дальше к
востоку свели на нет крупнейшее достижение, которое высадка
должна была принести. К тому времени, когда союзные силы начали
наступление, немецкие и итальянские войска сосредоточивались в
Тунисе, где с ними сотрудничал французский генерал-губернатор.
Союзные операции осуществлялись плохо: солдаты были
необстрелянные, командиры – без опыта. По словам Эйзенхауэра, «вот
лучшая характеристика наших нынешних операций: они нарушили все
общепризнанные принципы ведения войны, противоречат всем
правилам оперативных действий и службы тыла, которые приводятся в
учебниках, и в течение ближайших 25 лет их будут осуждать во всех
классах Ливенворта и военных колледжей».
К середине декабря у стран «оси» имелись в Тунисе войска
численностью примерно 25 тыс. человек, у союзников – около 40 тыс.
Шли непрерывные дожди. В канун Рождества Эйзенхауэр отказался от
наступления. Это окончательно исключало какую-либо возможность
высадки во Франции в 1943 г.: несомненно, союзные войска надолго
застряли в Северной Африке. В других отношениях отсрочка
оказалась, по словам Лиддела Гарта, скрытым благодеянием. Гитлер и
Муссолини получили время перебросить в Тунис 250 тыс. солдат – все
свои остававшиеся в районе Средиземноморья боевые части.
***
***
***
***
Пока с такой быстротой менялась обстановка в России и в
Средиземноморье, казалось, «забыли» про войну на Дальнем Востоке.
В Бирме было тихо, после того как там в мае неудачно закончилась
британская кампания. Соревновались друг с другом Макартур и
Нимиц в юго-западном и центральном районах Тихого океана. Даже
при таких благоприятных условиях японцы решили в сентябре, что
удержать все завоевания выше их сил, и ограничились
«исключительно сферой национальной обороны», которую укрепляли
перед предстоявшими в 1944 г. наступательными операциями
американцев. Самым блестящим американским достижением было
одно. В апреле 1943 г. американцы перехватили сообщение о том, что
адмирал Ямамото отправляется в инспекционную поездку к Тихому
океану. Его самолет был сбит, и адмирал погиб. Ямамото, благородный
человек с огромным талантом стратега, был Гектором второй мировой
войны – потеря для Японии невосполнимая. Американский генерал,
замысливший его смерть, смог найти для него лишь такую эпитафию:
«Я надеялся вести этого мерзавца по Пенсильвания-авеню в кандалах
и чтобы все его избивали как можно больнее».
В ноябре Сталин согласился наконец встретиться с Рузвельтом и
Черчиллем в Тегеране. Черчилль предложил провести свою
предварительную встречу с Рузвельтом в Каире, а прибыв туда,
обнаружил, что Рузвельт его перехитрил и пригласил еще и Чан
Кайши. Никакой «группировки» против Сталина создать было нельзя,
вместо этого Чан Кайши потребовал, чтобы английский военно-
морской флот действовал в Бенгальском заливе, до того как будет
направлен против японцев. Черчилль был вынужден согласиться, хотя
это означало дальнейшее отвлечение существенных сил из
Средиземноморья.
Таким образом, Черчилль и Рузвельт прибыли в Тегеран, не имея
согласованного плана; Рузвельт хотел именно этого. Он теперь
стремился к соглашению со Сталиным, даже без Черчилля. Потом
Рузвельту были предъявлены серьезные обвинения: он целиком
полагался на личные отношения, не понимая, что цель Сталина –
установление коммунизма во всем мире. Хотя упразднение
Коминтерна в мае 1943 г. само по себе значило мало, Сталин никогда
не отходил от своей политики строительства «социализма в одной,
отдельно взятой стране». Он использовал иностранных коммунистов в
качестве своих агентов против нацистов. Он не хотел их собственного
успеха, часто ему препятствовал; так было с двумя независимыми
коммунистическими вождями – Тито и Мао Цзэдуном. Сталин
стремился разбить Германию, все остальное для него не имело
значения, и, учитывая 20 млн. погибших русских, это неудивительно.
Рузвельт мог думать о мире свободной торговли, Черчилль – о
восстановлении Британской империи. Сталин думал только о разгроме
Германии.
Почти сразу был получен ответ на трудный вопрос. Черчилль
полагал, что Сталина могли привлекать действия в Восточном
Средиземноморье и открытие проливов. Председательствовавший
Рузвельт спросил Сталина, специалиста в деле разгрома немцев, как
следует действовать. Сталин без колебаний ответил: операция
«Оверлорд», высадка союзников в Северной Франции. Рузвельт его
поддержал; Черчилль неохотно согласился. Было принято важное
решение: определен дальнейший ход войны. Союзники высадятся в
Северной Франции, Средиземноморье отойдет на второй план. Две
действительно великие державы навязали стратегию третьему,
теоретически равному партнеру.
Вот еще один богатый источник будущих легенд. Полагают, что
Сталин без зазрения совести отправил двух своих союзников на запад,
а сам извлек большую выгоду на Балканах, будто бы центре
европейских сил. Фактически Балканы ничего не значили. Румынские
нефтяные месторождения были почти истощены, Югославия и
Болгария стали полнейшей обузой. Чехословакия обладала кое-каким
промышленным потенциалом, хотя меньшим, чем Бельгия, Венгрия –
таким же, как Люксембург. С другой стороны, Западная Германия, куда
Сталин адресовал западных союзников, была крупнейшей наградой в
Европе, и у любого западного государственного деятеля, который
признавал Балканы, в то время как русские брали Рур, она не выходила
из головы.
В Тегеране обсуждали и другие проблемы, среди которых
выделялась польская. В Лондоне польское правительство в изгнании
по-прежнему мечтало о повторении чуда, которое произошло в
1918 г., – о разгроме Германии без победы России. Рузвельту не было
дела до того, что происходит в Польше, лишь бы это не вывело из
равновесия избирателей-поляков в Америке. Черчилль признавал
обязательства, которые Англия дала Польше, гарантируя ее
независимость, но одновременно он признал справедливость русских
притязаний на районы, захваченные Польшей в 1921 г., – на земли,
населенные белорусами и украинцами. Достигнуть соглашения по
вопросу об этих территориях оказалось легко, и с точки зрения
этнических принципов оно было справедливым. Польша отдаст
России эти пограничные районы и получит в качестве компенсации
большие куски территории Восточной Германии. В конце концов
Германия – противник и агрессор, и кто-то должен платить по счету.
Когда три великих деятеля обсуждали проблему расчленения Германии
и расстрела 50 тыс. или, как предлагал Рузвельт, 49 тыс. германских
офицеров, потеря Восточной Пруссии или Силезии казалась делом
второстепенным.
Была еще связанная с Польшей политическая проблема, которая
смущала участников Тегеранской конференции и обсуждалась ими
весьма деликатно. Черчилль и Рузвельт надеялись, что, после того как
будет разрешен территориальный вопрос, к власти в Польше придет
демократическое правительство, которое будет поддерживать
свободные дружественные отношения с Советской Россией; они даже
полагали, что правительство, находящееся в изгнании в Лондоне,
сможет выполнить эти задачи. Но такой возможности уже не было. В
апреле 1943 г. немцы объявили, что в Катыни обнаружены тела 4 тыс.
убитых польских офицеров. Когда польское правительство
потребовало, чтобы Международный Красный Крест произвел
расследование, Советская Россия порвала с ним отношения. Кто
совершил преступление в Катыни, точно установить невозможно.
Даже если, что кажется вполне вероятным, это сделали русские, то
4 тыс. убитых – не так много по сравнению с 6 млн. поляков, убитых
немцами. Какова бы ни была истина, разрыв между Советской Россией
и Польшей произошел, а затем в том же году еще углубился, поскольку
польское правительство в изгнании отказалось рассматривать вопрос о
передаче каких-либо довоенных польских территорий России. В конце
концов Черчилль также порвал с ним отношения.
Кто займет его место? В Западной Европе, как подтверждали
события, имелись демократические партии, готовые взять власть,
партии, с точки зрения американцев, слишком левые, но все же
демократические. В Польше и в других восточноевропейских странах
таких партий не было, только националистические, реакционные
политики яростной антирусской направленности или коммунисты,
которые являлись агентами русских. Неудивительно, что в Тегеране
государственные деятели не стали вникать в эти вызывающие
беспокойство перспективы.
Было еще одно удивительное обстоятельство. Сталин пообещал
Рузвельту, что Россия вступит в войну с Японией, когда Германия
будет разбита. Это сильно упрощало задачу: русские, а не американцы
примут на себя основной удар японской армии. В глазах Рузвельта
акции Сталина поднялись еще выше. Предложение русских
относительно Дальнего Востока облегчило положение Черчилля. Когда
Рузвельт вернулся в Каир, он сказал Чан Кайши, что операции
англичан в Бенгальском заливе закончены. Поскольку Чан Кайши в
любом случае не собирался действовать, эта новость его не огорчила.
Конференция в Тегеране при всех ее недостатках явилась важной
вехой в международных делах. Две мировые державы, потерпевшие
неудачу перед второй мировой войной, теперь сблизились, взаимные
подозрения уменьшились, а то и вовсе исчезли. Три великие державы
обязались быть вместе, пока не будет разгромлена Германия, и
выполнили это обязательство. Всегда было ясно, что Гитлер обречен,
если против него объединятся великие державы. Теперь они это
сделали.
9. 1944 год – год освобождения
В начале 1944 г. все удары союзников принимали на себя
захваченные Германией и Японией буферные территории. К концу года
почти все завоевания были утрачены, и угроза нависла над
территориями самих государств-агрессоров. Хотя в 1944 г. союзники
еще не победили окончательно, для Западной Европы это был год
освобождения.
Вообще говоря, Гитлер предлагал обмен – пространство на время.
Но на деле он никакого пространства не собирался уступить без
борьбы. В марте он заявил Манштейну: «Главное – упрямо вцепиться в
то, чем владеем». Это упорство требовало военных ресурсов. По
иронии судьбы, на Балканах и в Скандинавии, районах, куда союзники
не проникли почти до конца войны, было сосредоточено больше
германских дивизий, чем в Италии, – 44 против 22. Во Франции
находилось примерно 50 германских дивизий – 35 из них севернее
Луары. Это были главным образом второразрядные части,
укомплектованные пожилыми солдатами и ранеными, которые
снабжались за счет оккупированных территорий. Боевые силы
германской армии находились на Восточном фронте. Здесь перед
русскими стояли 180 дивизий, а также 60 дивизий сателлитов
Германии, боеспособность которых вызывала сомнения.
Свои победы немцы одерживали довоенным оружием. Гитлер
долго скупился тратить ресурсы на новое вооружение. Однако к 1944 г.
обстановка изменилась. Немецкие изобретатели разрабатывали
оружие, которое, как полагал Гитлер, положит конец периоду неудач,
надо только суметь продержаться. Для военно-морского флота был
разработан шнорхель, который давал возможность подводным лодкам
не всплывая перезаряжать батареи. Военно-воздушный флот получил
реактивные самолеты, которые по скорости превосходили самолеты
союзников. Немецкие ученые разрабатывали ракеты большой
дальности, обещавшие превратить Лондон и Юго-Восточную Англию
в пустыню. Кроме того, немцы уповали на беспилотные самолеты с
дистанционным управлением. Если бы эти разработки были сделаны
раньше, это могло бы изменить ход войны.
А союзники отставали. В самом начале войны в Англии было
открыто управляемое расщепление атомного ядра. Черчилль передал
это открытие американцам с условием (которое фактически не было
выполнено), что те ознакомят англичан со своими достижениями.
Американские ученые были близки к созданию атомной бомбы, но
считалось, что ее не успеют сделать до разгрома Германии. У
союзников имелись также прототипы реактивных самолетов, но они не
стремились перейти к их производству, потому что тогда оказалось бы
устаревшим огромное количество дореактивных самолетов и заводов,
которые их производят. Таким образом, союзники рискнули
перебиваться с имеющимся вооружением до самой победы.
Единственная, хотя и несколько запоздалая, инициатива американцев
дала большой эффект. Это был истребитель дальнего действия
«Мустанг», разработанный по указаниям британской закупочной
комиссии еще в 1940 г. Благодаря Бивербруку, в то время министру
авиационной промышленности, «Мустанг» был затем оснащен
великолепным двигателем фирмы «Роллс-Ройс Мерлин». Когда Генри
Форд отказался производить эти двигатели для воюющей стороны,
Бивербрук финансировал производившую их фирму «Паккард»; по
словам агента фирмы «Роллс-Ройс», «это было самое крупное, лучшее
и выгодное дело из всех когда-либо предпринятых британским
правительством». Когда на «Мустанге» установили сбрасываемый
топливный бак – опять не новая идея, а использованная уже в
гражданскую войну в Испании, – его дальность действия составила
почти 1000 миль.
Долгое время те, кто ведал созданием бомбардировщика,
полагали, что некоторые изменения в конструкции дадут образец
надежной пулеметной защиты. В конце концов американцы, но не сэр
Артур Харрис признали свою ошибку. В апреле 1944 г. американские
бомбардировщики в сопровождении «Мустанга» начали дневные атаки
на немецкие заводы синтетического жидкого топлива. Это причинило
огромные разрушения. К сентябрю германская авиация, которой как
минимум требовалось 160 тыс. т октанового топлива, получала всего
около 10 тыс. т. Немецкие реактивные самолеты и шнорхели
подводных лодок не могли действовать эффективно, хотя их
производили в большом количестве. Но это был один из блестящих
успехов стратегического бомбометания, который пришел вовремя и
сыграл решающую роль.
… В зимние месяцы 1944 г. наступление русских не ослабевало.
На севере была наконец полностью снята блокада Ленинграда,
продолжавшаяся более двух лет. От голода умерло свыше миллиона
его жителей, а те, кто уцелел, вполне заслужили, чтобы Ленинград
стал городом-героем. Когда немцы отступили, они сумели на этот раз
ограничить фронт, и русские до лета не могли выйти к Балтийскому
побережью. 5 января советские войска перешли границу с Польшей –
это было началом их вступления в Европу. Они очистили Украину от
Днепра до Днестра, в марте достигли Румынии и Карпат, Последний
рывок – освобождение Крыма в мае. К концу наступления практически
вся довоенная советская территория была освобождена. Путь был
открыт на Балканы, а германская линия фронта, вместо того чтобы
стать короче, более растянулась в ширину и стала более уязвимой.
Стало ясно: русские не остановятся у своих границ. Так поступил в
1812 г. Кутузов, этого теперь опасались западные наблюдатели.
Русские будут идти вперед, пока не возьмут Берлин.
В первые месяцы 1944 г. западные союзники мало что могли
противопоставить этим успехам. В Италии они были скованы линией
Густава, которую немцы создали в горах южнее Рима; по настоянию
американцев часть союзных войск перебрасывалась для высадки
десанта в Северной Франции. Черчилль, как всегда изобретательный,
нашел выход. Планировалась также операция под кодовым названием
«Энвил» – предварительная высадка на юге Франции для отвлечения
немецких сил с севера. До мая ее нельзя было предпринять, поэтому
десантные средства можно было использовать в Италии за линией
Густава. Так возникла идея высадки в Анцио – маневр, направленный
не столько против немцев, сколько на то, чтобы не открывать второй
фронт.
22 января союзные силы высадились в Анцио. Они почти не
встретили сопротивления, перед ними был открыт путь на Рим. Но
старая история с Галлиполи повторилась. Генерал Лукас,
американский командующий, не верил в эту операцию и не стремился
наступать. Александер, подобно Яну Гамильтону в Галлиполи, был
слишком вежлив, чтобы его прогнать. Свыше недели генерал даже не
пытался идти вперед, а когда собрался, немцы уже укрепили свои
позиции. Теперь в опасности оказался плацдарм союзников.
Предприняли высадку в помощь основным силам союзников,
стоявшим перед линией Густава. Но этим силам пришлось самим идти
в наступление, чтобы помочь высадке.
Центральным пунктом на линии Густава был монастырь Монте
Кассино. Он гипнотизировал Александера и его генералов, они были
уверены, что немцы, укрепив монастырь, используют его как
наблюдательный пункт. На самом же деле немецкие войска никогда его
не использовали. Но здесь представился случай показать, что
союзники в своей решимости разбить Германию готовы на все. Они
систематическими бомбежками разрушали Монте Кассино, один из
крупных исторических памятников Европы, а потом обнаружили, что
разбитые камни – еще более страшное препятствие, чем сам
монастырь. В конце концов линию Густава обошли французы,
проникшие с тыла, через горы.
Немцы начали отступать. У армий, находившихся в Анцио, была
возможность задержать и отрезать отступающие немецкие войска. Но
генерал Марк Кларк, теперь полностью осуществлявший
командование на плацдарме высадки десанта, хотел первым вступить в
Рим. Несмотря на указания Александера, он оставил открытым путь
отхода, направился прямо в Рим и вступил туда 4 июня. Тем временем
немцы отошли дальше на север и закрепились на новом рубеже. Во
время этого похода на Рим союзники потеряли 40 тыс., а немцы –
20 тыс. человек… В дальнейшем из-за необходимости доставлять
припасы к плацдарму Анцио нельзя было осуществить операцию
«Энвил» до августа, когда высадка в Северной Франции давно уже
произошла. В целом итальянская кампания показала, что Италия была
слабым, второстепенным элементом «оси».
Одержимые мыслью о значении столиц – Парижа, позднее
Берлина, союзники сделали своей целью Рим, они были уверены, что,
если туда войдут, случится нечто грандиозное. Ничего не произошло.
Виктор Эммануил III передал власть сыну Умберто, Бадольо ушел в
отставку, а пожилой политик Бономи возглавил коалицию,
включавшую разного толка антифашистов – от коммунистов до
клерикалов. На севере Рима немцы укрепляли новый оборонительный
рубеж. Алсксандер доказывал, что при наличии пополнения его армии
могут достичь к августу долины реки По и устремиться в Австрию
через так называемую люблянскую брешь (еще одно вводящее в
заблуждение географическое понятие). Черчилль был полон
энтузиазма: прорыв с юга в Европу, за который он стоял во времена
Галлиполи, наконец, 30 лет спустя, будет осуществлен. Британские
начальники штабов относились к этому более скептически. Но они
хотели, чтобы итальянская кампания продолжалась, хотя бы потому,
что здесь Англия еще играла главную роль. Американцы настаивали:
не надо делать того, что ослабит операцию «Энвил», даже если она
отложена до августа (срок слишком поздний, чтобы помочь высадке
десанта союзников на севере Франции). Между Рузвельтом и
Черчиллем состоялся ожесточенный спор, американцы настояли на
своем. 7 из дивизий Александера и большая часть его авиационного
обеспечения были выведены как раз в то время, когда Кессельринг
получил 8 новых дивизий.
В Италии армии союзников, теперь уже вряд ли равные
германским, продолжали упорное и в значительной мере бесполезное
наступление. Немцы имели пространство для маневра в гористой
местности между Римом и рекой По, они осторожно отступили лишь
для того, чтобы укрепить новый рубеж, прежде чем туда вторгнутся
союзники. К декабрю союзники достигли Равенны, но не смогли
захватить Болонью. Долина По все еще была на расстоянии 50 миль.
С приближением союзных армий на севере Италии поднялись
партизаны, потенциально революционная сила, посвятившая себя
новому Возрождению. Летом 1944 г. они сковали 8 из 26 немецких
дивизий в Италии. Около 50 тыс. партизан погибли. Их активность
смущала союзников. Когда Александер на зиму прекратил кампанию,
он публично объявил о демобилизации партизан. Это было
приглашение немцам двинуться против партизан, невмешательство
союзников гарантировалось. Немцы не преминули этим
воспользоваться. Так немцы стали косвенными союзниками англичан
и американцев, которые теперь больше страшились революции в
Италии, чем противника.
***
В июне 1944 г. итальянские дела затмила высадка союзников на
севере Франции. Открытия второго фронта требовали свыше двух лет.
Теперь, по настоянию американцев и с большим опозданием, это
свершилось. Может быть, задержка имела оправдание. На этот раз
высадка десанта была тщательно подготовлена, а не предпринята в
спешке, как аналогичные операции в прошлом. Было изучено
французское побережье, собраны огромные силы: 1200 боевых
кораблей против 15 немецких эсминцев, 10 тыс. самолетов против 500
немецких, 4126 десантно-высадочных средств, 864 транспортных
судна. Имелись танки с тралами для проделывания проходов в минных
полях, танки-амфибии, танки для разрушения бетона, танки, сами
расстилавшие на дороге покрытие, танки для наведения мостов.
Подготовили два искусственных порта под названием «Мэлбери»,
которые предстояло отбуксировать через Ла-Манш. Эйзенхауэр с
редким остроумием заметил: «Только аэростаты заграждения, во
множестве летавшие над Англией, удержали острова, не дав им уйти
под воду».
Эйзенхауэра назначили главнокомандующим, якобы для
равновесия (поскольку в Средиземноморье был британский
главнокомандующий), а главным образом по причине подозрения
американцев, что англичане-де без энтузиазма относятся к
предстоящей операции. Личный состав укомплектовали с педантичной
точностью в равной мере англичанами и американцами. В июле 1944 г.
в него входило 4914 человек, к концу войны эта цифра выросла до
30 тыс. Заместитель Эйзенхауэра Теддер и командующие ВВС и ВМФ
были англичане. Из Италии вызвали Монтгомери командовать
высадкой первого эшелона десанта. Как только сосредоточение сил
приведет к перевесу американцев, Монтгомери снова примет
командование британской армейской группой, а Эйзенхауэр станет
главнокомандующим. Этот несовершенный порядок объяснялся
просто. Монтгомери не скрывал своего мнения о недостатках
американцев, и американские генералы не захотят, чтобы он
командовал, исключая первоначальную стадию.
Что касается командования ВВС, там тоже царила неразбериха.
Гаррис и Спаатс, оба – командующие бомбардировочной авиацией, не
желали терять свою независимость. Гаррис все еще жаждал бомбить
районы без выбора одиночных целей, Спаатс – сбрасывать бомбы на
заводы синтетического жидкого топлива. Во имя компромисса Теддер
получил право отдавать им приказы во время высадки и
непосредственно до нее. Эти операции приобрели ошеломляющий
размах. Почти все мосты через Сену и большинство мостов через
Луару были разрушены, выведена из строя французская
железнодорожная система. Во Франции для снабжения германской
армии требовалось в день 100 поездов, но к апрелю их число
снизилось до 60, а к маю – до 32.
Этот так называемый план по транспортировке осуществлялся не
без трудностей. Черчилль опасался, что бомбардировки вызовут
большие жертвы среди мирного населения Франции. Его поддерживал
Военный кабинет, но верх взял Рузвельт, который меньше считался с
чувствами французов. Под рукой был, правда, более простой и
эффективный способ. Участники французского Сопротивления
заявили, что могут производить разрушения более регулярно и с
гораздо меньшим риском для человеческих жизней. Но их доводы
игнорировали. Ортодоксальные генералы не питали доверия к
партизанской войне. А Рузвельт был полон решимости не
сотрудничать с де Голлем, которому доверял гораздо меньше, чем
русским. Игнорировалось французское Сопротивление и де Голль
вместе с ним: ему не сообщили дату высадки, хотя находившаяся под
его командованием французская армия воевала вместе с союзниками в
Италии. Был разработан план объединенного военного правления во
Франции как побежденной стране. В ответ де Голль назвал
подготовленные союзниками «оккупационные франки» фальшивыми
деньгами. Американцы были против де Голля не по идеологическим
соображениям. На него, как и на русских впоследствии, обижались за
то, что он просто хотел быть независимым. Черчиллю, который
зависел от американских поставок, приходилось быть более
уступчивым; де Голль, никаких поставок не получавший, мог идти
своим путем.
Восточное или западнее Сены высадить десант? Берег к востоку
от Сены хотя и ближе, но сильнее укреплен, и это не
компенсировалось наличием крупных портов. К западу от Сены
имелись более открытые участки для высадки, берег меньше укреплен,
в случае победы можно взять под контроль Шербур. Эти плюсы
оказались предпочтительнее. Были детально разработаны планы с
целью дезинформации противника. В Кенте была создана фиктивная
армия, через нее передавались радиограммы в штаб Монтгомери. На
Па-де-Кале сбросили больше бомб, чем в Нормандии. Германским
разведывательным самолетам было разрешено летать над Кентом, но
не западнее. Немцы полагали, что у них в Англии много агентов. На
самом деле отправлялись лишь радиограммы, составленные под
диктовку союзников.
Немцы понимали, что нападение близится, но не имели
возможности узнать откуда. Рундштедт, которого отозвали, чтобы
назначить главнокомандующим войсками на Западе, придерживался
ортодоксального взгляда, согласно которому союзники должны
высадиться в Па-де-Кале. Роммель, ставший тоже фельдмаршалом,
фактически независимый командующий, имевший прямой доступ к
Гитлеру, считал, что союзники высадятся в Нормандии, и Гитлер с ним
согласился. На этот раз Гитлер не решился действовать по инструкции,
не стал делать выбор между двумя фельдмаршалами, а держал в своих
руках бронетанковые дивизии и распределял войска поровну – на
запад и на восток от Сены.
Были и дополнительные сложности. Рундштедт хотел
сосредоточить стратегический резерв и, после того как союзники
высадят десант, начать контратаку. Роммель хотел встретить их на
участках высадки. Опять Гитлер не пожелал решать, и к этим
операциям готовиться не стали. Немцев также ввел в заблуждение
шторм, разыгравшийся за три дня до высадки. Роммель, уверенный,
что ничего не случится, отправился к Гитлеру в Германию.
Командующий войсками в Нормандии проводил маневры в Бретани,
его заместитель проводил ночь с девицей.
Шторм чуть не расстроил планы союзников. День «Д» был
назначен на 5 июня. За два дня до этого начальник метеорологической
службы Стэг предсказывал штормовую погоду, и Эйзенхауэр отложил
операцию. На следующий день Стэг обещал некоторое улучшение
погоды, и Эйзенхауэр, зная, что если не теперь, то придется месяц
ждать новой возможности, приказал начинать. В Париже германский
метеоролог, по должности соответствующий Стэгу, не сумел заметить
наступающее улучшение погоды. Судьба нации зависит от подобных
случайностей!
6 июня, перед самым рассветом, началось вторжение во Францию.
В тот день в морской операции участвовало около 200 тыс. человек,
2/3 из них – англичане; было сделано 14 тыс. боевых вылетов. В
1940 г., когда немцы оккупировали Францию, на каждую дивизию
первого эшелона приходилось 19 самолетов, а в 1941 г., когда напали
на Россию, – 26. 6 июня 1944 г. у союзников было 260 самолетов на
дивизию. Ни авиация немцев, ни подводные лодки не были способны
воспрепятствовать высадке. К вечеру на побережье было уже 156 тыс.
человек.
Стратегический план был весьма по душе Монтгомери.
Британские и канадские силы должны были высадиться в восточном
секторе побережья и взять Кан. Они вступят в бой с главной частью
германских сил, особенно с танками, сломят сопротивление
противника в упорной борьбе, как у Эль-Аламейна. Тем временем
американцы должны были высадиться на базе полуострова Котантен,
защитить Шербур и накапливать ресурсы для прорыва.
Все шло вовсе не «по плану» вопреки обычному утверждению
Монтгомери. Американцы успешно высадились в одном пункте, в
другом они высадились слишком далеко и в течение двух дней не
могли обеспечить надежный плацдарм. Восточное англичане попусту
тратили время на пунктах высадки, как было некогда в Галлиполи.
Они лишь днем достигли Кана, к тому времени в бой вступила
немецкая бронетанковая дивизия, которая задержала наступление
англичан и прорвалась к пунктам высадки, правда без особых
результатов. Кан держался в течение месяца, вместо того чтобы пасть в
первый день. Через три дня отдельные плацдармы высадки десанта
соединились. Без боя был захвачен Байё и поэтому остался
невредимым – почти единственный свидетель былой славы
Нормандии. Через десять дней все передвижение союзников прервал
шторм, самый сильный за последние 40 лет, он бушевал с 19 по 22
июня. Была разрушена одна из искусственных гаваней, авиация
бездействовала, почти прекратилась доставка припасов. Тем не менее
американцы отрезали Шербур, а 1 июля захватили его, взяв при этом в
плен 30 тыс. человек. Немцы снесли портовые сооружения и
блокировали гавань, так что достижение оказалось не столь большим,
как рассчитывали. Американцам пришлось ждать три недели, пока им
удалось накопить силы для прорыва.
По мнению Монтгомери, остановка англичан перед Каном не
являлась серьезной неудачей при условии, что Гитлер проглотит
приманку и сосредоточит там свои войска. Гитлер так и сделал. Он
был уверен, что здесь предпримут попытку решающего прорыва, и
направил против англичан большую часть немецких танков – семь
бронетанковых дивизий из имеющихся десяти. Он также был уверен,
что вторая высадка произойдет в Па-де-Кале, и не согласился
перебрасывать оттуда немецкие силы. Да в любом случае немцы,
вероятно, не смогли бы совершить переброску, поскольку
бомбардировщики союзников уже разрушили все мосты через Сену и
Луару. 9 июля, после месяца тяжелых боев, англичане взяли Кан. За
город, где остались лишь два монастыря, а все остальное было
полностью снесено, заплатили дорого.
Рундштедт признавал, что война проиграна. Когда Йодль его
спросил: «Что будем делать?», он ответил: «Кончать войну. Что мы
еще можем сделать?» Его сразу отстранили от должности; сменил его
Клюге, ярый борец, прошедший Восточный фронт, исполненный
высоких надежд, которым вскоре суждено было рухнуть. Роммель
тоже исчез из поля зрения. 17 июля он был тяжело ранен, когда его
машину атаковал самолет союзников. Через некоторое время эмиссар
Гитлера поставил его перед выбором: совершить самоубийство,
которое будет представлено как героическая гибель, или предстать
перед судом. Роммель был связан с планами, направленными против
Гитлера, которые, к несчастью, были раскрыты. Он предпочел
самоубийство.
Немецкие генералы и консервативные политики давно обсуждали
вопрос о свержении Гитлера, который, как они полагали, ведет
Германию к поражению. Многие генералы говорили, что они
приветствовали бы свержение Гитлера, но не хотят в этом участвовать.
Другие надеялись, что, когда Гитлера не станет, Германии позволят
сохранить все или хотя бы некоторые ее завоевания. Конспираторы
говорили, но не действовали. Они ждали, что им дадут власть.
Действовал один человек, полковник фон Штауфенберг, тяжело
раненный на войне. 20 июля после ряда неудачных попыток он сумел
пронести бомбу в ставку Гитлера, а когда она взорвалась, позвонил
сподвижникам и сообщил, что Гитлер погиб. Они собрались в Берлине
в министерстве обороны, готовые сформировать нефашистскую
власть. В Париже армейские офицеры арестовали руководителей СС.
Но все получилось неудачно. Шел ремонт бункера, где Гитлер
обычно проводил совещания, и бомбу пришлось подложить в
деревянный гараж, это уменьшило силу взрыва. Сам Гитлер был
прикрыт массивным столом и легко ранен. Он даже смог принять
Муссолини, прибывшего в тот день с визитом, которому на этот раз
удалось вести себя с Гитлером покровительственно (всегда бывало
наоборот). Телефонная связь гитлеровской ставки с Берлином не была
перерезана. Геббельс взял на себя руководство, и верные Гитлеру
нацистские офицеры арестовали заговорщиков, которые не имели
поддержки. Некоторых сразу расстреляли, в том числе Штауфенберга,
других после мнимого слушания дела в «народном суде» повесили, это
сопровождалось страшными зверствами. И вызывает удовлетворение
лишь тот факт, что судья, который вел заседания, сам погиб от бомбы
союзников при исполнении своих зловещих обязанностей. В Париже
офицеры-эсэсовцы были освобождены и распивали шампанское со
своими бывшими тюремщиками. Бомба, взорвавшаяся 20 июля, не
повлияла на ход войны, может быть, даже усилила решимость Гитлера
продолжать войну. Если действие – мерило сопротивления, то
единственным сопротивляющимся был фон Штауфенберг. Другие
пассивно ждали сторонников, но никто не откликнулся. Немецкие
генералы не были связаны с рядовыми солдатами и своим народом.
***
***
***
***
notes
Примечания
1
То есть правительство Чан Кайши.
2
Условия мира, изложенные президентом США В. Вильсоном в
послании Конгрессу от 8 января 1918 г. и положенные в основу
мирных договоров, формально завершивших Первую мировую войну.
3
По данным, приведенным в «Истории второй мировой войны», 62
немецкие дивизии были выделены для войны с Польшей, причем
утром 1 сентября на границе в готовности к действию находилось 54
дивизии (см.: История второй мировой войны. 1939–1945. Т. 3. М.,
1974. С. 17).
4
По данным, приведенным в «Истории второй мировой войны»,
около 420 тыс. польских солдат попали в плен к немцам и немцы
потеряли убитыми 10,б тыс. человек (см.: История второй мировой
войны. 1939–1945. Т. 3. С. 31.
5
Левант – общее название стран, прилегающих к восточной части
Средиземного моря.
6
Во время франко-прусской войны командующий корпусом и
Рейнской армией.
7
Национальное название Ирландии.
8
Сын У. Черчилля, член палаты общин в 1940–1945 гг.
9
Город в Испании, в Стране Басков, который был разрушен в
результате бомбардировки германской авиацией 26 апреля 1937 г.
10
Начальник штаба ВМС.
11
Во время первой мировой войны в 1915 г. на Галлипольском
полуострове проходила Дарданелльская операция.
12
Братья Маркс, американские актеры: Леонард (26.III.1886—
11.X.1961), Артур (21.ХI.1888– 28.1X.1961), Джулиус (2.Х.1890—
19.VIII.1977).
13
По Нюрнбергскому процессу, проходившему с 20 ноября 1945 г.
по 1 октября 1946 г., Гесс был приговорен к пожизненному
заключению.
14
Ср. эти данные с опубликованными в журнале «Новая и новейшая
история»: «К 22 июня в приграничных военных округах и войсках
резерва Главного командования, успевших сосредоточиться на западе,
насчитывалось 186 дивизий, 2 стрелковые бригады, 4 воздушно-
десантных корпуса, около 3 млн. человек и 39 тыс. орудий и
минометов, 9,5 тыс. танков и около 8,5 тыс. самолетов… К исходу 21
июня на территории сопредельных Советскому Союзу западных стран
сосредоточилось 157 дивизий и 19 бригад армий Германии и ее
союзников. 130 дивизий и 8 бригад из указанного числа вражеских
соединений находились в полной готовности к наступлению и
располагались в непосредственной близости от границы. Вся
группировка войск противника насчитывала 3,4 млн. человек, 31,1 тыс.
орудий и минометов, около 4 тыс. танков и штурмовых орудий,
1,3 тыс. самолетов». Данные вооруженных сил Германии и ее
союзников подсчитаны по штатной численности соединений (Новая и
новейшая история. 1991. № 3. С. 17–18).
15
Имеются в виду Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг., к которым
Советский Союз присоединился в 1942 г.
16
Ср. с данными, опубликованными в «Истории второй мировой
войны»: в I квартале 1942 г. в среднем ежемесячно выпускалось около
1,6 тыс. танков всех типов и 1,1 тыс. боевых самолетов всех типов.
Лишь во II квартале стало выпускаться свыше 2 тыс. танков, а
производство боевых самолетов приблизилось к 1,7 тыс. (см.: История
второй мировой войны. 1939–1945. Т. 4. М., 1975. С. 158).
17
Ср. с данными, опубликованными в «Истории второй мировой
войны»: британские войска имели 6 дивизий и южноафриканский полк
и насчитывали 924 танка, а итало-немецкие войска состояли из 7
итальянских и 3 немецких дивизий. На их вооружении было 552 танка
(см.: История второй мировой войны. 1939–1945. Т. 4. С. 203–204).
18
По данным «Истории второй мировой войны», на полуострове
Батаан находилось 12,5 тыс. американцев и 67 тыс. филиппинцев. В
крепости Коррехидор японцы взяли и плен 12 тыс. человек (см.:
История второй мировой войны. 1939–1945. Т. 4. С. 390).
19
Ср. с данными Уинстона Черчилля, опубликованными в его книге
о второй мировой войне: фактически 33 тыс. английских солдат
сложили оружие перед «противником, имеющим, возможно, вдвое
меньшую численность» (Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. 2. Т.
3–4. М., 1991, С. 479).
20
Артур Уэлсли Веллингтон – герцог, английский фельдмаршал
(1769–1852). В войнах против наполеоновской Франции командовал
союзными войсками на Пиренейском полуострове и англо-голландской
армией при Ватерлоо.
21
Тэйлор имеет в виду т. н. тактику дробных ударов, которая
позволяет (при надлежащем исполнении), затратив меньшие усилия,
достигнуть тех же результатов, что и одна крупная наступательная
операция. Во второй половине 1918 года Фош применял именно такую
тактику. Ничего удивительного в том, что наши полководцы
применяли эту тактику – все они читали «Стратегию» Свечина, и
следовали его словам: «С истощением неприятеля вполне допустимо и
мельчание операций». – Прим. Hoaxer.