http://www.norma-tm.ru/false_friends1.

html

Ложные друзья переводчика

В наше время интерес к проблеме «ложных друзей переводчика» (1)

увеличивается во многих странах мира. Это обнаруживается в публикации
теоретических статей на названную тему и в издании специальных словарей,
обычно сохраняющих в своих заглавиях — в том или ином виде —
наименование «ложные друзья переводчика» (2). Хотя словосочетание
«ложные друзья переводчика» и длинно и слишком открыто, чтобы быть
термином, оно все же терминируется за последние годы. Во-первых, это
словосочетание, по-видимому, не имеет равного и более краткого
эквивалента; во-вторых, сама его «открытость» привлекательна: она как бы
напоминает, какие ловушки ожидают всех, кто имеет дело с разными
языками. Речь идет о словах и похожих (внешне) и непохожих
(функционально) друг на друга.
Казалось бы, как идентично прилагательное позитивный в русском языке
английскому positive или французскому positif. При ближайшем
рассмотрении, однако, оказывается, что в каждом из этих трех языков
названное прилагательное имеет свой круг значений и употреблений, лишь
частично совпадающих между собой, а чаще не совпадающих. Подобные
несовпадения слов, близких по звучанию и написанию, но семантически или
по употреблению несхожих в разных языках, и рассматриваются в словарях,
построенных по типу «ложных друзей переводчика».
Из упомянутых словарей самым тщательным и самым большим является
словарь под редакцией В. В. Акуленко. И не только потому, что этот словарь
снабжен специальными статьями (введением и заключением),
раскрывающими его назначение. Словарь удобен и тем, что является
двойным: англо-русским и русско-английским. Читатель, познакомившись с
введением и заключением, будет знать, что он сможет найти в основном
корпусе столь своеобразного словаря. К сожалению, аналогичного
«аппарата» нет в двух, в общем, полезных книгах француза Л. Дюпона.
«Ложные друзья переводчика» — проблема и практическая и
теоретическая. Она может быть рассмотрена под разным углом зрения и на
разном материале. Сам этот материал превращает проблему в
многоаспектную. Одно дело, когда речь идет о несовпадениях между
неродственными языками, другое — между языками родственными. В свою
очередь, в близкородственных языках создается иная ситуация, чем в языках
с родством более отдаленным. «Ложные друзья» в пределах русского и
английского лексиконов ведут себя несколько иначе, чем «ложные друзья» в
пределах, например, французского и итальянского словаря
(близкородственные языки). Во всем этом нетрудно убедиться,
познакомившись со всеми названными книгами.
Существенно и другое разграничение — письменной и разговорной речи.
Конечно, «ложные друзья» могут подвести и в разговорной речи (на то они и
ложные), но гораздо чаще и гораздо опаснее они в речи письменной. В
разговоре иногда и не замечают различий между, например, теми же
позитивный в русском и positive в английском (тем более, что при устном
переводе всегда можно «обойти» трудное или не совсем ясное слово). На
письме не заметить подобных различий недопустимо. В предложениях «I
have been in a positive state of excitement» (Б. Шоу) и «Я был по-настоящему
взволнован» ясно обнаруживается семантическая неэквивалентность
английского positive и русского позитивный (буквальный перевод: «Я
находился в позитивном состоянии возбуждения»,— разумеется,
невозможен). Поэтому проблема «ложных друзей переводчика» выступает
как проблема прежде всего письменной речи, хотя с ней должен считаться и
устный переводчик (3).
Основываясь на материале названных словарей и привлекая другие факты,
попытаемся теперь предварительно наметить некоторые общие типы
несоответствий в пределах «ложных друзей» родственных языков, прежде
всего близкородственных.
1. Первый тип отношений: в одном языке слово имеет более общее (менее
специальное) значение, чем в другом языке. Франц. idiome в наши дни (4)
означает прежде всего «особенность языка», а испанск. idioma — «язык»
(вообще) и лишь во вторую очередь «особенность языка». Поэтому испанск.
et profesor de idiomas обычно соответствует франц. le processeur de langues
«преподаватель языков». Идиома в русском языке осмысляется теперь только
как термин, совсем лишенный общего значения, еще достаточно типичного в
испанском и уже более редкого во французском. В английском слово idiom
возможно и в общем («язык») и в специальном («неразложимый оборот
речи») значениях. Различие между языками здесь обнаруживается в целой
гамме осмыслений от более общих к более специальным. Подобные
расхождения типичны для «ложных друзей переводчика».
______________________________

(1) «Ложными друзьями переводчика» обычно именуются межъязыковые

омонимы — слова, имеющие при одинаковом звучании разные значения.
(2) «Англо-русский и русско-английский словарь ложных друзей
переводчика». Составили В. В, Акуленко, С. Ю. Комисеарчик, Р. В.
Погорелова, В. Л. Юхт. Под общим руководством В. В. Акуленко. М.,
«Советская энциклопедия», 1969, 383 с; В. Л. Муравьев, Faux amis, или
«ложные друзья» переводчика. М., «Просвещение», 1969, 47 с; L. Dupont,
Les Faux amis espagnols. Paris — Geneve, 1961, 166 p.; L. Dupont. Les pieges
du vocabulaire italien. Geneve, 19C5, 199 p.-Первый словарь, составленный
по типу «ложных друзей переводника», вышел в 1928т. в Париже (см. об
этом в послесловии В. В. Акуленко к только что названному словарю); К-
Г о т л и б. Немецко-русский и русско-немецкий словарь «ложных друзей
переводчика». М, «Советская энциклопедия», 1972.
(3) И. Эренбург рассказывает о своей встрече с Э. Хемингуэем. Первый
говорил по-французски, второй — по-испански. Эренбург спросил о
новостях (по-французски nouvelles), a Хемингуэй решил, что
 интересуются его романами (по-испански novellas). «Ложные друзья
переводчика» чуть было не поссорили писателей. Позднее все
разъяснилось (см. И. Эренбург. Собр. соч. в девяти томах, т. 9. М.,
«Художественная литература», 1967, стр. 149).
(4) Здесь и везде в дальнейшем исходим из современных значений слов.
 
2. Второй тип отношений: родовое значение в одном языке, видовое — в
другом. Испанское существительное vianda — «пища», «всякая пища»
(родовое), франц. viande — «мясо» (видовое). Румынск. pasare — «птица»
(родовое), итальянск. passero — «воробей» (видовое). Подобные контакты
особенно характерны для близкородственных языков.
3. Третий тип отношений: однозначность в одном языке, многозначность —
в другом. Прилагательное галантный в русском языке однозначно
(«изысканно вежливый», особенно по отношеню к женщине). В английском
gallant многозначно. Часто - «отважный, доблестный». Gallant soldier —
«доблестный воин». Затем - «красивый, блестящий». A gallant show —
«красивое зрелище». В значении «изысканно вежливый» английское gallant и
русское галантный встречаются лишь иногда: Не was very gallant at the bail
— «Oн был весьма галантным на балу». Полисемия слова в одном языке
взаимодействует с моносемией слова в другом языке. Заметим, что
расхождения в пределах «полисемия — моносемия» или «моносемия —
полисемия» часто встречаются в широко распространенных словах.
4. Четвертый тип отношений: межъязыковая стилистическая
неэквивалентность слов и словосочетаний. Здесь, в свою очередь, могут быть
разные группы и подгруппы.
Латинский глагол amare — «любить» сохранился в ряде романских языков,
но его стилистические функции различны. Во французском он встречается во
всех стилях речи (aimer), тогда как в испанском — лишь в самом высоком.
Существительное гуманность кажется вполне интернациональным. Его
«гуманное значение» представляется очевидным. Но в испанском humanidad
имеет не только философское значение, но и чисто физическое. Это и
«природа человека», и его «корпуленция».
Как только что было отмечено, анализируемый тип отношений дробится на
группы. Французское attendre — «ждать» кажется тождественным
итальянскому attendere в том значении второго глагола, которое осмысляется
тоже как «ждать». Но и здесь нет тождества. Дело в том, что итальянцы
употребляют этот глагол в таком его значении лишь в ситуациях
«счастливого, благоприятного или просто желательного ожидания».
Аналогичный же французский глагол подобного оттенка не имеет. Поэтому
по-итальянски нельзя сказать l'accusato attende la sentenza — «обвиняемый
ожидает приговора», а по-французски глагол attendre в подобном
предложении был бы вполне на месте. Как видим, стилистическая
неэквивалентность оказывается самой различной.
5. Пятый тип отношений: живое, неархаичное значение в одном языке,
архаичное (в большей или меньшей степени) — в другом языке. В русском
языке наших дней фельетон — это статья на злободневную тему,
высмеивающая те или иные отрицательные явления действительности.
Значение же feuilleton во французском совсем иное: фрагмент из «романа с
продолжением», который печатается в газете. В наше время фельетон в
русском и feuilleton во французском семантически уже не соотносительны, а
в прошлом веке они были ближе друг к другу. В 1879 г. И. С. Тургенев писал
П. В. Анненкову: «Вы, вероятно, уже прочитали первые фельетоны «Нана»
Золя». Подобное понимание фельетона широко бытовало во второй
половине прошлого века.
Противопоставление «архаичное значение — неархаичное значение»
обычно распадается на ряд групп в зависимости от степени архаичности.
Здесь возможны оттенки: «слегка архаичное» слово, «совсем архаичное»
слово или словосочетание и т. д. Испанское существительное estrada
означает «дорога». Во французском estrade — «дорога» уже архаично. Оно
осмысляется теперь иначе — «подмостки». В русском эстрада в значении
«подмостки» в свою очередь стало архаичным и в наши дни именует
«особый жанр исполнительского искусства» (промежуточное звено —
«представление, исполняемое на эстраде»). Контакты между старыми и
новыми значениями слов в разных языках устанавливаются посвоему.
Противопоставление «неархаичное значение — архаичное значение»
обусловлено не только наличием старого, но и возникновением новых
элементов в лексике каждого языка.
6. Шестой тип отношений: лексически свободное значение в одном языке —
лексически несвободное значение в другом языке. Полисемантичное
итальянское существительное riscossa «помощь», казалось бы, должно
совпадать с французским rescousse в том же осмыслении. Но первое
функционирует в свободных сочетаниях, тогда как второе возможно лишь в
выражении a la rescousse — «на помощь». В иных сочетаниях, с другими
предлогами rescousse уже невозможно. Между тем итальянское riscossa
подобных ограничений не знает.
Даже такое слово, как идея, получившее интернациональное
распространение, все же не одинаково «ведет себя» в разных сочетаниях тех
или иных языков. В английском idea в определенных сцеплениях получает
значение «представления»: to give an idea of smth. — «дать представление о
чем-либо», to form an idea of smth. — «составить представление о чем-либо».
Еще сильнее аналогичная тенденция обнаруживается в итальянском: una
musica sull' idea di — «музыка в жанре» (от идеи в собственном смысле мало
что остается в подобных сочетаниях), ha una Iontana idea dello zio — «он
немного похож на своего дядю» и т. д. Частично совпадая между языками в
свободном употреблении, слово идея неодинаково осмысляется в
определенных сочетаниях, характерных для одних языков и нехарактерных
для других.
7. Седьмой тип отношений: термин в одном языке, нетермин в другом
языке. Бензин переводится на французский язык essence, то есть с помощью
многозначного слова, основное значение которого «сущность» «существо», а
затем уже «горючее» (ср. в русском эссенция — «эфирное масло»).
Несовпадение между языками вызвано тем, что по французском benzine не
осмысляется как «горючее» и переводится по-русски другим термином —
бензол. В результате в значении «горючее» в одном языке оказывается
термин (бензин), а в другом — нетермин (essence).
8. Восьмой тип отношений: слово в одном языке, словосочетание в другом
языке. Французы не знают существительного автопортрет. Перевести,
например, «Пикассо. Автопортрет» следует так: Picasso par lui-meme,
буквально — «Пикассо им самим» («подразумевается» — нарисованный,
написанный, изображенный). В этом же языке слово рояль передается
образным словосочетанием piano a queue, буквально «пианино с хвостом».
Слово в одном языке, вступает во взаимодействие со словосочетанием в
другом языке.
Таковы восемь основных типов отношений в сфере «ложных друзей
переводчика». Если учесть, что каждый из перечисленных типов может
иметь свои разновидности и варианты, то общее число типов допустимо и
увеличить. Вместе с тем за разнообразием частных вариантов желательно не
упускать из виду и то, что объединяет отдельные примеры в пределах общего
типа.
Причины возникновения «ложных друзей переводчика» обусловлены
национальным своеобразием лексики каждого языка. Это большой и
сложный вопрос, который, естественно, здесь не может быть рассмотрен.
Задача состояла в другом: попытаться наметить общие типы расхождений в
пределах самого материала «ложных друзей».
Все анализируемые здесь словари очень полезны. Они необходимы
всякому, кто имеет дело с соответствующими языками. Особенно
разнообразен и тщательно обработан материал англо-русского и русско-
английского словаря. Вместе с тем всем лексиконам присущ и один общий
недостаток. Словари построены так, что читателю самому приходится
размышлять, какие значения и употребления слов в разных языках
оказываются все же сходными, а какие — несходными или не совсем
сходными. Для разумного облегчения дела в конце каждой словарной статьи
на основе приводимых примеров и иллюстраций следовало бы вывести
баланс и показать своеобразие каждого анализируемого слова, его значений и
функций в одном языке в отличие от другого языка. Сделать это нелегко, но
весьма желательно. На основе такого конкретного материала легче было бы
установить общие типы (модели) соответствий и несоответствий между
языками. Такой словарь действительно превратится в настольную книгу
любого переводчика. И не только переводчика. Работа подобного рода дала
бы интересный материал для более широкого сравнительно-
сопоставительного исследования лексики.
Взаимное влияние языков в области лексики — факт общеизвестный. В
какой, однако, степени подобное влияние ощущается в сфере «ложных
друзей переводчика»? Если влияние не сталкивалось бы здесь с
(контртенденцией — самостоятельностью каждого языка, тогда перестала бы
существовать, в частности, и сама проблема «ложных друзей переводчика».
Но она существует. И она обусловлена самой самостоятельностью и
известной неповторимостью каждого развитого языка, имеющего свою
письменность и свои традиции. Поэтому-то сходные слова обычно
употребляются в разных языках несходно или не совсем сходно (подобное
«не совсем» особенно важно и особенно опасно для переводчика). Взаимные
влияния и воздействия языков друг на друга и здесь, разумеется,
наблюдаются, но контакты имеют свои пределы. Так очерчивается круг
вопросов о «ложных друзьях переводчика».
Научное изучение этой проблемы только начинается. Между тем трудно
переоценить ее значение и для общей теории перевода и для сравнительной
лексикологии родственных и неродственных языков. Речь идет, разумеется,
не о том, чтобы «поймать» тех или иных переводчиков на отдельных
промахах и ошибках. Речь идет о создании серии новых специальных
словарей, которые помогут мастерам перевода в их большой и ответственной
работе.