**********************************************************************************

*************

Землянин

https://ficbook.net/readfic/8078780

**********************************************************************************
*************

Направленность: Слэш

Автор: Professor_choi (https://ficbook.net/authors/1365212)

Фэндом: Bangtan Boys (BTS)

Пэйринг и персонажи: Чон Чонгук, Ким Тэхён

Рейтинг: NC-17

Размер: 129 страниц

Кол-во частей: 4

Статус: завершён

Метки: Инопланетяне, Лабораторные опыты, Космос, Как ориджинал, Ангст, Фантастика,

Ужасы, Вымышленные существа, Ксенофилия

Описание:

На земле разбивается неопознанный летающий объект. Группе из пятнадцати учёных

поручают изучить новую расу и выйти с ними на контакт.

Посвящение:

любимым читателям:З

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания:

Не стану утверждать, что я в этом разбираюсь, но думаю, мы далеко не всё знаем о том,
что прилетает к нам из космоса.

Марк Леви. Первый День

Заходите в гости -> https://vk.com/write_about_us

========== 1 часть. UMA II ==========

Я ракета, летящая в космос,

А твое сердце — луна,

И я целюсь прямо в тебя,

Прямо в тебя.

До тебя 250 тысяч миль

Ясной ночью в июне,

И я целюсь прямо в тебя,

Прямо в тебя, прямо в тебя.

Eminem - Space Bound

— Я уверен, это будет самое громкое открытие нашего века! И мы в центре событий!
Знаменитые ученые. А?!

Трое мужчин, идущих быстрым шагом, сворачивают по ярко-блестящему ромбовидному

туннелю прямиком в главный зал на собрание. Они только прибыли на базу, оставили
чемоданы и отдохнули с дороги, – приступая к работе. На белых стенах мелькает
название с глянцевыми буквами «UMA II». С сегодняшнего дня их жизнь навсегда
изменится. По крайней мере Чимин в этом уверен на все сто. И походу только он
преисполнен энергией, готовый сворачивать горы.

— Успокойся, – дёргано отвечает второй мужчина, мрачно щурясь и выходя на

опережение, заграждая их двоих собой. Мин Юнги не первый год с ученой степенью
генного инженера, но первый раз сталкивается с подобным. А ведь, по правде,
человечество в принципе первый раз сталкивается лоб в лоб с новой формой жизни. Но
в этом очень тяжело убедить Пак Чимина. Он астроном (никакой не уфолог!), но по
словам скептика Мина – псевдоучёный, максимум, сталкивающийся со своими
наркотическими снами, в которых завалил уже не одного зелёного головастика. О
головастиках, кстати, стоит уточнить. Чимин мог только грезить о таком, а теперь мечта
становится явью.

И только Тэхён никак не выказывает своё присутствие, хмуря брови и поправляя очки на
лбу. Нет, он не мечтал об этой фантастической возможности – один на миллион! – и
больше всех хотел сбежать из исследовательского бункера. Потому что считал, что
добром такие дела не заканчиваются. Уж точно не с тем, о чём они не имеют ни
малейшего понятия и с чем нельзя шутить. Свалившиеся с неба головастики – вне
нашего представления, как и смерть, бесконечность, планеты. Поэтому он уверен, что
вся эта операция от начала и до конца – большая ошибка.

В главном идеально отшлифованном зале с покатыми стенами и таким же потолком

несколько низких скамей с постепенно рассаживающимися людьми. Все они собрались
здесь ради одной цели. Все пятнадцать учёных, приглашённых из разных городов одной
страны. Само по себе небывалая честь, что летающий объект разбился именно на их
корейской земле, а значит они имеют шанс вырваться в лидеры в гонке за освоение
космоса. Поэтому и лица у всех серьёзные. В их исследование уже вложены миллиарды.
И ещё сколько будет вложено, когда реализация начнет приносить полезность. Но самое
трудное только впереди и всё это на их «ученых» плечах.

В течение нескольких часов их подробно вводят в курс дела, рассказывая, где и как
разбился объект, что от него осталось, при каких обстоятельствах были обнаружены
пришельцы, как легко их удалось поймать и как быстро была оснащена подземная
лаборатория. Действительно, бункер подготовили буквально за двое суток. Тэхён успел
сесть в поезд, а они уже запускали первых ученых. Потом их долго инструктируют, и это
не как на скучных лекциях, что информация мимо ушей. Нет. Этот инструктаж может
стоить им жизни, поэтому внимать его – первостепенная задача на данный момент.
Перед их глазами голограммная доска с информирующим материалом, повествующим
механическим женским голосом. А вот такое Тэхён видит впервые, да и многие из
присутствующих не касались нанотехнологий.

Далее их разбивают по группам, выдают обмундирование, назначают по одному

наставнику и по трём военным, после чего получается команда из семи человек – на
одного иноземного существа. Тэхён всё ещё держится молодцом и почти не выдаёт
дрожи в коленках (это пока). Его обнадеживает мысль, что рядом старый добрый
товарищ Чимин с его позитивным настроем и опытный смекалистый Юнги, на которого
уж точно можно положиться. Главный наставник – совершенно незнакомый им старец, на
пути в «инкубатор», рассказывающий им о том, что они уже успели разузнать о «гостях из
другого мира». С каждым стуком обуви внутри у Тэхёна обрывались снежные лавины. У
него не было выбора, его поставили перед фактом. Поэтому ему одному тошно и дико
прикасаться к запретному. Он не хочет. Он хочет домой к семье.

Вообще эта база – интерпретация космического корабля, находящаяся под землей, за

которой наблюдает вдвое больше человек, чем находится внутри. Сверху, то бишь на
земле, разбит военный лагерь с казармой, где беспрерывно ходят вооруженные военные,
готовые в любой момент атаковать. Но, как считает Тэхён, если уж предвидится атака,
то тут никто не спасёт. С недавних пор он закоренелый пессимист… И ведь эти
волнения небезосновательны.

Говоря о Тэхёне, то он биохимик. Такой, самый обычный, простейший (как инфузория

туфелька? еще проще...), биохимик, который не собирался покорять мир новыми
открытиями. Ему было достаточно той работы в химической лаборатории в Кванджу, где
не было никаких фантастических тварей. А теперь ему страшно, он не может соврать в
этом хотя бы самому себе. Ему не приходилось ломать голову над существованием других
цивилизаций, соответственно, он не задумывался, верит ли в это. У него своя простая
жизнь. Была. И в той жизни существовали только люди. Но наверно подсознательно он
отдавал предпочтение «не вере», потому что так было проще. А теперь слишком сложно.
И страшно. Но никто не может разделить с ним его страхи. Все заняты грезами.

Для каждого «гостя» было выделено по отдельному помещению – так называемый

«инкубатор», в центре которого располагалась капсула. При входе они переоделись с
халатов на специальную униформу. Никто ещё точно не знал какое влияние оказывает
неопознанное существо на организм человека, потому их облачили в серебристый
антикоминационный костюм от радиации. На голову шлем со стеклом из алюминиевого
листа и противогаз. Перчатки и сапоги в комплекте. В тишине – тяжелые вдохи семи
человек, что теперь тоже похожи на космических пришельцев. Или космонавтов? Ну и кто
тут смешон?

Тэхён переступает порог инкубатора последним. Кожа преет с первых же секунд и

становится до глухоты душно. В груди ухает только от всплесков Чимина, который
вместе с Юнги поворачиваются к нему лицом, вылупляясь большими глазами, в которых
шквал эмоций. В шоке даже Юнги, что сложно было даже представить, не то, что увидеть
воочию. Но за спинами военных Тэхён ещё ничего не видит, кроме края прозрачной
капсулы. Его выводят ближе насильно, хотя желания или любопытства так и не
появляется. Но ему приходится увидеть больше. А людям такое видеть нельзя, всегда
было нельзя. Это тайна. Высший замысел Вселенной. Столкновение не сталкиваемых.
Дисбаланс мирного существования. Ну вот так!!

Из-за плеча вооруженного военного медленно, по кусочкам, начиная от пальцев, Тэхёну

представляются ноги… Нет, не ноги. Лапы, похожие на человеческие ноги. С
удлинёнными пальцами без ногтей, зеленоватого цвета… С тёмными пятнами. Эти пятна
вкраплены по всему телу.

И Тэхён цепляет взглядом всё выше. Голени, колени, бедра – как человеческие, но и
совсем другие. Немногим крупнее, как у физически-подготовленного мужчины. Таз…
Тэхён в шоке расширяет глаза. Он почему-то не задумывался, как они размножаются, но
теперь это не требует разгадки. У этого нечто тоже есть половой орган. Мужской.
Приходится заострить на этом внимание. Орган в покойном состоянии, но и так Тэхён
отмечает, что он больше среднего размера, – можно сказать, это отклонение от нормы. И
ни единого волосочка на всём теле. Лишь гладкая зеленовато-песочная кожа (не прям
зеленый как жаба).

Тяжело сглатывая, теперь Тэхён пристально смотрит на руки, а точнее ладони.

Сросшиеся пальцы как одна клешня, но с различимой выпирающей запястной косточкой.
Это отчего-то трогает Тэхёна больше всего. Как будто с наличием рук и вообще
человеческого строения тела, чудом может являться какая-то косточка...

Верхняя часть туловища в многочисленных тёмно-багровых порезах, большая часть из

которых кажется давно заросшими. Грудь мощная, по-мужски рельефная, с такими же
тёмными точками. Тэхёну от этой грязной зелени всё тошнее и мрачнее. У него у самого
цвет лица уже стал зеленым, словно его сейчас стошнит. Но нет, рвотных позывов нет.
Только скручивает низ живота. На шее существа глубокий рубец, а следом… острая
линия челюсти, тяжёлый подбородок, впалые скульптурные скулы… Нос…

Нос-то есть, а ноздрей нет – только два тонких разреза на их месте. Темно-бордовые
губы интересной формы. Как будто загримированный актёр! И в это охотно бы
поверилось, если бы не вся масштабность мероприятия.

В конце концов Чимин тянет его на себя, ещё и выталкивая вперёд. Всё, что ещё у Тэхёна
клокотало в груди – вот только что оборвалось. Спасибо он, конечно, не скажет. Колени
всё-таки затряслись. Завершающейся деталью вырисовались закрытые веки без ресниц,
а выше и без бровей, только ровные гладкие косточки, подчёркивающие невысокий лоб.
Ото лба… Не волосы. Совсем нет. Какая-то чертовщина. Как будто очень толстые дреды,
только не из скатанных прядей волос, а из кожи – это и есть закостеневшая кожа,
смягчающаяся на середине и спадающая паклями чуть ниже плеч. Уши тоже есть. Но
кончики немного вытянутые. Лежит будто кукла, а не живое существо. Даже не
страшное, точнее внешность не отталкивающая, Тэхён бы не назвал его уродом или
чудовищем. Да и насмотревшись всяких фильмов с разноцветными монстрами, увиденное
все еще предстает монтажом или отличной работой гримеров. По крайней мере таковым
оно, кажется, пока не прозрело. А прозрело оно очень неожиданно, чуть не сразив его
сердечным приступом.

Веки без ресниц резко распахнулись, явив их взорам желтые склеры, по которым
пролегали чёрные проливы, протекающие как капилляры и объединяющиеся в черный
зрачок (без радужки), в которых, и чёрные дыры, и сотни древних звезд, превратившихся
в пыль, и остатки древних солнц, поглощённых чьим-то взглядом. И всё это на Тэхёна –
вот так, сверху, на плечи, на макушку – центнеровым мешком, подкосившим прямую
осанку.

Обвитая ремнями клешня дёрнулась, как и само существо, разинувшее пасть с острыми
клыками. И глядя на них – кучку дураков – иноземными, жёлтыми с проливами, злыми
глазами.

Дальнейшее Тэхён и не запомнил. Он свалился без чувств. Для него это – слишком.

***

— Ну и что новенького? – будничным тоном узнает Чимин, с аппетитом пережёвывая

пищу. В столовой висит приглушённый гул голосов и напряжённая атмосфера, все
разбились на свои группки. Так и Тэхён со своими напарниками. Его состояние хуже всех
и даже еда в рот не лезет. Все ещё мутит после обморока, хотя и прошло уже часов пять.
После ужина спать, а что толку от отдыха? В голове опять спроецируются картинки
увиденного. Тэхён до таких вещей очень чуток – один раз испугался, будет оглядываться
ещё месяц.
— Пока точно известно, что радиации от них нет. Все пять – представители одной расы,
и все мужской особи. Кое-кто даже предположил, что они прилетели сюда, чтобы
забрать наших женщин для размножения. Кто знает… – тяжело вздохнув, в тарелке
ковырялся и Юнги, тоже не особо проголодавшись.

— Ого. Типа они думают, что эти мутанты с инопланетными причиндалами наших
девчонок таскают? Не хотел бы я такому попасться, – гоготнул астронавт, переводя
взгляд на разбитого и унылого Тэхёна. И сменил несмешную шутку. – А что про корабль
говорят?

— Всё в щепки. В радиусе двух километров собирают останки. Да и то, что удаётся
найти, не могут исследовать. Пока рано о чём-то говорить.

— Круто… – широко улыбаясь, Чимин так и светится. А потом пихает Тэхёна локтем. – Ну
и чего ты киснешь? Не кисни – на радуге повисни, – он снова хихикает, но теперь уже
замолкает от укоризненного взгляда Мина.

— Тэхён, возьми себя уже в руки, а то смотреть тошно. Никто не будет таскаться с тобой
как с девкой на выданье. Попросим, чтоб тебя перевели в лаборатории. Выход же всегда
есть. Не всё так ужасно, как ты себе напредставлял…

— Да, тошно. Мне тошно. Почему я должен улыбаться и радоваться? Мне не нравится это
место и эта операция. Если ты забыл, я вообще не горел желанием сюда попасть, – по-
злому и с обидой отвечает Тэхён, раздувая ноздри.

— Не горел, но ты теперь здесь. Смирись. Сколько тут нас продержат? Полгода? Год? А
потом тебе государство будет такие бабки платить, льготы… Ты и внуков обеспечишь
безбедным существованием. Ещё и квартиру выдадут. И вообще как бы недурно заживём.
Твои родители на тебя молиться будут, балбес.

— Мне не надо ни квартир, ни льгот. Я и так нормально жил! – упирается биохимик.

— Ну так иди и жалуйся. Чего ты сопли перед нами жуешь? Мне всё нравится. Я готов
работать хоть на Луне, если это касается моей специальности. Для чего ты учился?
Чтобы ковыряться в пробирках за гроши? – Тэхён насупливается и не отвечает, жуя губы.
Он понимает, что в словах Юнги есть разумное зерно, но соглашаться с этим совсем не
хочется. Только от этого тоже не становится проще. Мысли тяжелее, чем масса тела…

— Ну вот и молодцы, что всё решили! – хлопнув в ладоши, Чимин забрал порцию Тэхёна. –
Не поймите меня превратно, но этот гуманёнок мой. Он мне нравится. И я его с головы
до пят осмотрю.
— Да на здоровье. Смотри не присядь на его зелененький отросток. Всё пойдёт под
запись, так и знай. А я буду ещё и на камеру снимать и громче всех смеяться, –
обращается к нему Юнги. Чимин кривит губы и закатывает глаза.

— Когда я стану самым выдающимся учёным, громче всех смеяться буду я, а ты, в лучшем
случае, засветишься в какой-нибудь второсортной газетенке.

— С чего ты взял, что это вообще будет обнародовано? – наконец в разговор вступил
Тэхён, выглядя всё также болезненно-бледно. Сегодня и все грядущие дни –
определенно не его.

— Это же сенсация! Прорыв в освоении космоса! – Чимину звёзд с неба не перехватать.

Он уже распланировал своё будущее от и до, только у двух напарников сложилось совсем
другое мнение. Но переубедить Чимина, то же самое, что кричать на стену, что она
кирпичная.

— Фантазер, – тянет Мин и улыбается. Чимин тщеславно усмехается ему в ответ.

— Нет, ребят, я амбициозен. И я добьюсь всего, что захочу, потому что это моя жизнь. И
я её строю сам.

Тэхён опускает взгляд на свои руки. И думает про запястные косточки. Их жизни им
больше не принадлежат с тех самых пор, как они перешагнули ступени этого бункера.

***

Полагалось, каждой ночью пришельца должен был наблюдать один из группы и, конечно,
не составляет труда догадаться, кто же рванул первым. Чимин с особым энтузиазмом
взялся за дело. Зато Тэхён от такой участи хотел откреститься и всегда передавать свою
очередь Чимину, раз ему так хочется. Но за ночь Чимин только осматривал тело. Оно
было сковано крепкими ремнями по рукам, ногам, на поясе, на шее и даже на бедрах,
потому что безопасность превыше всего. А вот некоторые группы ушлые и решили не
спать этой ночью всем составом, приступив к самому интересному – вскрытию.

Можно было и не мечтать, что эти существа поддаются анестезии. Они как будто вообще
не спят. Не понятно, дышат ли вообще, потому что грудь не вздымается. И только много
позже удается понять, что черные точки по всему телу – это дыхательные поры, а нос и
разрезы под ноздри – не задействованы, не функциональная часть. Они и правда очень
похожи на людей, но и различий достаточно. Но возвращаясь к вскрытию – да,
обезболить было нереально, резали наживую. К слову, больше так не делают. Больше
некому. От надреза существо начало издавать ультразвук, имеющий частоту выше 20 000
герц. Человеческое ухо не воспринимает его, но зато он оказывает влияние на организм.
Скорее всего, частоты были выше, а может там было что-то другое, чему нет
объяснения, но факт остаётся фактом – вся группа скончалась. Все семеро. Их
обнаружили с кровью из ушей и лопнувшими капиллярами в мозгах. А вот на теле
пришельца чуть погодя затянулся надрез, он лежал в капсуле совершенно безмятежно,
как будто и не убивал никого. Первый день и уже обернулся для кого-то последним.

…Вот только ученые не расстроились трагической потере. Теперь, путем ошибки, было
известно, что рты им тоже нужно закрывать.

Тэхён был в шоке, а вкупе с восторженными рассказами Чимина после проведенной ночи,
так вообще.

— Я не знаю, что это значит, но у них очень странное строение головки.

— Члена? – зачем-то уточнил Юнги, и сам же смущенно махнул рукой, прося продолжить.

— Ага. В общем, у него крестовидная форма уретры, мы не могли вставить катетер, но

как я понял, они всё-таки спускают мочу или что-то такое. Ну, насчёт мочи не уверен,
но, кхм, яички точно функционируют. Правда, у меня не получилось взять образец. Тэ,
это на тебе, – Юнги округлил губы, не сообразив, что сказать. Чимину это дало зеленый
свет для продолжения. А Тэхён не успел возмутиться, почему именно на нём взятие
образца оттуда.

— Потом мы его просканировали. Легкие как у тритона – маленькие мешки и никакого от

них толку. Я так понимаю у них внутренние ноздри – это поры по всему телу. Но что-то
мне подсказывает, они обладают очень тонким обонянием. Они как чертовы амфибии и
на ощупь немного влажные и холодные. Низкий уровень обмена веществ. Знать бы еще,
чем они питаются. Но самое поразительное не это всё. У них три полушария мозга! Три!

— Три? А за что он отвечает? – вклинился Тэхён, сморщившись.

— Это мозжечок, но увеличенный. Хах, похоже с координацией у них всё отлично. Даже
слишком...

Все трое начали представлять, как двигаются эти гуманоиды. Может не идут, а прямо-
таки плывут по воздуху? А может перемещаются со скоростью звука? (Для начала звука,
скорость света слишком большая). Фантастика! (Тихий ужас…)

— Что там ещё? – выспрашивает Юнги. Ему теперь тоже не терпится снова встретиться с
существом.
— Спинной мозг тоже увеличен. Это опять подтверждает мою теорию, что они больше
чувствуют обонянием и осязанием.

— А что... насчёт рук? – почему-то из всех вопросов у Тэхёна выпадает именно этот. Но
тоже ведь интересно.

— Кости внутри есть, но кожа срослась. Не знаю, с чем это связано. Опять же, есть
догадка, что эта гуманоидная диаспора, – Чимин хохотнул, – уже скрещение человека и
их пришельца. Они слишком похожи на нас. А кто знает, вдруг они хотели вывести целую
колонию вот таких?..

— То есть, они уже видоизмененные? – уточняет Юнги.

— Почти все так считают. Я тоже. Кстати, про группу СГ5 слышали? – у Чимина за одни
сутки впечатлений больше, чем от всех лет жизни. Еще бы! Это же не какая-то земная
диковинка. А внеземная!

— Конечно. Об этом только и говорят. Ты случайно не видел это? – снова спрашивает

Мин.

— Нет, но мне пересказали. В общем, их на камерах сразу увидели, они пытались

выбежать... Их закрыли там. Ради эксперимента... Ну я лично не удивлен. Они сами
полезли без разбора внутрь и поплатились. Нам ещё рано вскрывать нашего гуманенка.

— Пусть другие вскрывают или где хотят копаются. Мы не будем этого делать, Чимин. –
Строго сказал как отрезал Тэхён. Чего-чего, а операционный стол он им не даст.

— Да мы уже зафиксировали его рот. Не умрем, не бойся.

— А ты не боишься, что тебя убьет именно то, что внутри? И сколько его разрез будет
затягиваться? У них регенерация?

— Кстати об этом. Предлагаю снять немного кожи. Она ведь затянется. Не думаю, что
гуманенку будет жалко. Тэ... – призывно обратился к нему Чимин.

— Что? Нет уж. Я в лаборатории. Я не буду брать на себя грех. Кем бы они не были, они
не заслужили издевательств... – Чимин бессовестно закатил глаз, не разделяя его
поучительных речей.
— Мы ещё не издеваемся. И это ради науки. Что думаешь, они нас не крали и не изучали?
Что они белые и пушистые? Эти твари умнее всех нас вместе взятых и, уверен,
беспощаднее.

— Я всё сказал, – безапелляционно ответил Тэхён, хлопнув по столу, поднявшись. Его

снова выбросило на берег размышлений. Кошмар снов и яви – желтые склеры с черными
проливами.

***

Весь день Тэхён с группой склонялись из отдела в отдел, а на ночь караульным пошел,
конечно же, Юнги. Вот только ничего феноменального он не вынес, к своему стыду.
Чимин его издевательским образом обсмеял, но Юнги, пусть и злясь, защищался, что
почти сразу в инкубаторе у него разболелась голова, а потом он лишь присел и
незаметно вырубился. Чимин не верил, утверждая, что он все выдумал, дабы не
выставить себя дураком. Тэхён же пожимал плечами. Он в принципе был удивлён, что
Юнги так просто заснул в присутствии целого зеленого «оно», потому что Тэхён бы не
то, что глаз не сомкнул, он бы не пошевелился. А именно это его ожидает сегодня... К
чему он не может подготовиться весь день, чувствуя вечно взмокшие ладони. Одно
обнадеживало, что больше пока никто не умер от оплошности.

К вечеру он собирался, как на каторгу. Чимин его подбадривал, но наверно больше

тешил самолюбие. Юнги даже ничего не сказал, видимо всё ещё переживая из-за
неудачи, а Тэхён переодевался в форму: голубая рубашка с коротким рукавом, в тон к ней
свободные штаны, резиновые закрытые шлепанцы, халат, по двое перчаток на руки (на
всякий случай), медицинскую розовую шапочку, которую ему подарила перед отбытием
сестра, с рисунком каких-то цветочков. Ещё Тэхён надел маску, потому что боялся что-
то подцепить, и для полноты образа опустил со лба очки, чтобы лучше видеть. Его
потряхивало. Нет, его трясло.

По ромбовидным туннелям его сопровождал охранник, находясь в более беззаботном

состоянии, чем Тэхён. А должно быть наоборот. Только переступив порог инкубатора,
Тэхён сразу замерз – температуру специально понизили. Воздух казался... тяжёлым,
будто его даже мало. Хотя по монитору все было в полном порядке. Но Тэхён уже с
первых секунд начал задыхаться и стянул маску на подбородок, не понимая, почему
воздух кажется разряженным, что ли. А потом... споткнулся о взгляд – через стекла
капсулы за ним уже наблюдал пришелец. Не контролируя свои чувства, Тэхёну стало ещё
страшнее: опять подкатила то ли тошнота, то ли спазм. Его пытался подбадривать
военный, говоря, что «оно» сейчас безобиднее ребенка. Но Тэхён был уверен, что это
большое заблуждение. И ещё – ему совсем не хотелось к нему подходить.

— Какой биоматериал собрал Юнги? – Тэхён спрашивал у программной помощницы,

которая отвечает механическим голосом, что никаких данных нет. Тэхён старается не
поворачиваться к капсуле, жуя губы. Ему до жути страшно поднимать стекла и
контактировать с этим существом. Но сонливости, как ни прискорбно, не наблюдалось.
Наоборот, хлестал адреналин.

Хочешь не хочешь, но делать надо. Тэхён шепчет под нос молитвы, без шуток. Когда в
нескольких метрах от тебя полузеленый нечеловек с фонарями вместо глаз, то и не тому
богу начнешь молиться. В общем, первым делом он решил взять кровь. Правда, слабо
представлял: как.

Намного яснее ему представлялось, как он сейчас грохается возле него в обморок.
Может и хорошо, что его поддерживал военный, разбавляя тишину неуместными
шутками. А казалось, откуда такой оптимистичный настрой? Существо не сводило с
Тэхёна взгляда. А у Тэхёна сердце подскакивало до адамова яблока.

— Не бойтесь вы так, профессор Ким. Он ничего вам не сделает. Чем больше вы его
боитесь, тем больше он вас будет запугивать. Он чувствует в вас слабое звено... – всё
болтает мужчина, разговорившись. Тэхён натянуто улыбается.

— Откуда вам знать, что оно чувствует, а что нет...? – шагая к капсуле, его лицо
самопроизвольно серело и бледнело. Он снова осматривал клешни, зеленоватое тело, на
долю секунды скосив взгляд на половой орган, вспоминая слова Чимина. Но проверять
точно не собирался. Нет уж, туда он точно не полезет. Набрав побольше воздуха, Тэхён
нажал кнопку раскрытия створок, одновременно с чем мужчина ему ответил:

— Он же хищник. А все хищники чуют страх.

Тэхён готов поклясться, что вместе с этой фразой у существа только что набухли вены на
руке и тут же скрылись обратно. В глаза он не смотрел. Только не туда.

Взметнувшиеся вверх створки, как крылья, уступили место около стола, где лежало
закованное существо. Вблизи было четче видно, что кожа очень гладкая, увлажненная и
имела телесно-зеленоватый грязный цвет.

— А как вы их пойма... – Тэхён повернул голову, чтобы спросить, но военный уже сидел
на стуле, взявшись за голову и с извиняющейся улыбкой посетовав на резкую головную
боль. А у Тэхёна вот ничего не болело... Только трепетало.

Даже через двойной слой перчаток он почувствовал прохладу тела, первый раз боязно
прощупывая вену на сгибе локтя. И снова увидел, как какая-то энергия волной прошлась
по телу, как разряд, взбугрив вены. Тэхён тыльной стороной ладони вытер взмокший
лоб, чувствуя влагу и на носогубной складке. Как будто они были один на один с этим
существом, и пойманным был далеко не пристегнутый.
— Извините за это. Я не хочу причинять вам боль. Надеюсь, вы меня слышите... Я не
желаю зла вашему народу... – жалобным голосом шептал Тэхён, вводя иглу под кожу. В
пробирку затекала черная кровь... Как смола. За первой пробиркой следовала вторая,
потом третья, Тэхён всё витал где-то не здесь, задумавшись о всяком древнем. Он не
успел ничего понять или предпринять, как что-то ухватилось за его халат и натянуло
ткань вниз, а Тэхён в ту же секунду как подстреленный отскочил и рухнул на пол,
схватившись за сердце. Только одно существо могло схватить его халат. Значит, ему не
понравилась его выходка…

— О господи... – он успел вынуть шприц и тот отлетел вместе с пробирками, разлившись

по зеркально-белому полу. Стук ударов сердца отдавался в перепонках. Тэхён крепко
зажмурил глаза, прикрыв лицо. Да, он взрослый человек, но со внутренними страхами у
него нет согласия. Как и в детстве, как и сейчас – он боится ужастиков. А это реальный
и ощутимый ужас.

Подышав, немного успокоившись, Тэхён и поднялся не с первого раза, только теперь

опомнившись, что военный не среагировал. Даже не шелохнулся на шум. Быстро
взглянув на него... Он спал. Видимо, очень крепко, что танки не разбудят. Как же так
можно заснуть...? Похолодев, Тэхён медленно разворачивал лицо в сторону пришельца,
всё-таки поймавшись в его взгляд. Там звездная пыль и черные дыры. Там очень
страшно. Всё это неспроста. Таких совпадений не бывает. Кажется, он понял, почему так
легко заснул Юнги. А это значит... А что это значит...? Это что-то значит? Этому нужно
придавать значение?

Тем временем кровь из пробирок сгущалась и сжималась, меняя форму. Теперь на том
месте остался бугорок земли или пепла. Нечто похожее на рыхлую субстанцию. Можно
было хотя бы это взять в лабораторию, но пришелец резко ударил пяткой, снова
прошивая его неконтролируемой волной страха. Тэхён всхлипнул и отошел как можно
дальше.

Всю ночь он просидел спиной к раскрытой капсуле, ощущая тепло в затылке. Больше не
решился подходить. И наверно уже не решится никогда.

***

Утром он сбежал, чувствуя сильное недомогание, и только за порогом инкубатора смог

нормально вздохнуть. Пришлось остаться на завтрак, чтоб поделиться с группой
пережитой ночью. В столовой висела всё та же гнетущая атмосфера. Чимин не улыбался.
Юнги смотрел прямо перед собой, как загипнотизированный.

— Как ночь прошла? – осторожно поинтересовался Чимин, внимательно осматривая его.

Тэхён выглядел измученным и будто еще больше ослабевшим. Хотя куда уж больше.
— Могло быть и луч...

— Базу завалило. – Перебив, резко и четко проговорил Юнги. Всё остальное ему уже
было неинтересно.

— А? – мозг Тэхёна туго соображал после бессонной ночи. Но напряжение его не

покидало.

— Сверху нас завалило. Не могут открыть ни сверху, ни снизу. Это конец.

— Юнги... – осадил Чимин, чуть погодя тоже опустив взгляд. – Тэхён, у тебя как
состояние?

— А? – снова растерянно откликнулся он, осматривая ученых в столовой. Все выглядели

болезненно.

— У нас, кажется, начался авитаминоз. Волосы выпадают. У тебя всё в порядке?

— Не знаю... – тяжело сглотнув вязкую слюну, Тэхён с горечью посмотрел на оттянутый

ворот Чимина, на шее у которого началась шелушиться кожа.

— Здесь не хватает воздуха. Кондиционеры ломаются...

Юнги отпивнул из кружки, следом спрятав лицо в ладони. Теперь и ему страшно.

***

Полдня Тэхён спал, постоянно дёргаясь и ворочаясь – ему снилась какая-то

межгалактическая война.

Поздно вечером, когда Чимин ещё только собирался уходить, Тэ полусонно вылез из
капсулы в стене, похожей на улей, направляясь в туалет. Санузел был раздельным.
Справив нужду, кое-как разлепляя глаза, он вышел из одной комнаты, открывая ванную,
медленно поднимая веки, за секунду покрывшись толстым слоем льда – переработав
информацию – отлетев в стену как теннисный мячик, увидев стоящего в полный рост
гуманоида. Их гуманоида. Высокого, голого и нещадно пугающего.
Орал Тэхён как свинья на убой, пытаясь сбежать, но беспомощно карябая ногтями и то и
дело безуспешно барахтаясь, не в силах подняться. Существо было. Оно стояло перед
ним. Смотрело на него, вот этими желтыми фонарями с чёрными пятнами, будто пауки.
Тэхён кричал и не мог докричаться. Даже не знал, чего испугался больше: эффекта
неожиданности или сам факт сбежавшего пришельца, который за ним пришёл (?).

Прибежавший перепуганный Чимин упал с Тэхёном рядом, ощупывая его тело и голову,
проверяя на наличие травм. За ним показался Юнги с выпученными глазами и плотно
сжатыми губами, готовый обороняться до последней капли крови. Тэхён, икая, тыкал
пальцем в ванну и по-настоящему ревел. Тыкал и тыкал, будто его не учили, что это
невоспитанно. Но речь сейчас далеко не о воспитании.

Чимин прижал Тэхёна к груди. Он почему-то не кричал и не плакал вместе с ним, и не

тыкал в ту же сторону, показывая Юнги. Это настораживало, ведь он не псих… Поэтому
ему пришлось снова поднять взгляд в сторону ванной... где никого не было. Ни следа
чужеродного присутствия.

Юнги зло впечатал кулак в стену, так что с полок полетели баночки. Они решили, что он
сбрендил, помешался на воспалившемся воображении… Этот грохот ещё долго
отзывался эхом в ушах.

Тэхён правда теряет себя?

Но он ведь видел! Видел!!

***

На эту ночь они идут втроем. Юнги держит Тэхёна за руку в качестве поддержки. Чимин
всё ещё грезит стать самым лучшим. Тэхён замечает, как с его густой черной шевелюры
слетают волоски. Постепенно. Авитаминоз. Стать лучшим, пусть даже лысым, всё равно
нестерпимо хочется.

Чимин приветствует механическую помощницу, которая снова говорит, что никаких

данных нет. И правильно, их же никто не добыл. Но втроем-то! Они точно смогут.

Гуманоид лежит как ни в чем не бывало. Оказывается, его галлюцинация ещё более
пугающая, потому что казалась очень реалистичной. Оно снова смотрит только на него.
Тэхён отваживается на смелый (или самый глупый) поступок, вырываясь из рук Юнги,
подлетая к капсуле, бездумно схватившись за предплечье существа, безумно крича. …
Кстати, а кто не закрыл капсулу?
— Прекрати это! Пожалуйста, мы не хотим вам зла! Я ведь просил у вас прощение!
Простите нас! Простите нас всех... – Тэхён встал на колени и поздним зажиганием
одернул руку, ещё чувствуя на коже «поцелуй» прохлады. Уже вырисовывал страшные
картинки, что сейчас станет с его ладонью. Разъест кислотой? Может у него тоже
начнётся авитаминоз…?

Но нет, не разъело. Наоборот. По крови потекло тепло... Не похожее ни на одно тепло на

свете. Добирающееся до самых кончиков волос, шевелясь на затылке. Запредельное
ощущение, если честно.

— Тэхён... кажется ты ему нравишься. Скажи ему что-нибудь ещё, – Юнги на месте
анализирует и предлагает. Предлагать намного проще, чем делать. Поэтому-то Юнги
анализирует. На месте.

Тэхён моргает глазами и не проморгает слезы. И не так, что градом, а просто влага от
стресса. Да, он слишком много хнычет, но это неконтролируемо. Он ощущает себя
конечным звеном пищевой цепочки. Он знает, что все эти мольбы бесполезны, – они уже
нарушили баланс мирного существования. Но смотря на друзей, трясущимися губами
говорит через силу, лишь бы что-то говорить:

— Д-давайте дадим ему и-имя.

Юнги жалобно поднял брови, показывая, что попытка такая себе. Но Чимин
подыгрывает. Он коротко бросает взгляд на название программы на зеленом фоне
голограммы, где написано «UMA II» – в честь одной из галактик. И наобум предлагает:

— Может, Умка? Значит умный... Чтоб по-человечески...

Пришелец опять ни с того ни с сего ударяет по столу пяткой, пугая и без того пуганного
Тэхёна, которого ветром сдувает дальше, оставляя на том месте скелет, так как кожа
транспортируется раньше.

— Он меня ненавидит...

«Умка». Какое глупое имя. Он не человек и не животное. Он им не товарищ для имен. Но,
как и всем людям, им хочется придать «предмету» одушевление.

И почему Тэхён постоянно сидит перед ним на коленях и трепещет…? Это слишком
унизительно.
***

Теперь Тэхён боится ходить в ванную один. Но товарищи не всегда рядом, а он не

маленький ребёнок. Поэтому он борется. Включает музыку погромче, мычит себе под нос,
подпевая, отвлекаясь. И даже действительно отвлекается. Где-то фоном слышится, что
пришли Чимин с Юнги и отдельно смех Чимина – это снижающий фактор тревоги.

Тэхён с удовольствием мылит волосы, отмечая, что у него ещё не выпадало клочьями,
или он просто того не замечал. Прикрывая глаза, он глубоко дышит, радуясь, что их
кондиционер работает исправно. И улавливая носом приятный запах. Он никогда такой
не чуял. Нечто между свежестью, холодом и влагой. Но не сырость. Просто что-то очень
приятное и всё. Ну для Тэхёна это так, потому что он приверженец всего простого и
ненавязчивого.

Всё ещё мычит себе под нос слова песни: «Твое сердце луна, и я целюсь прямо в тебя,
прямо в тебя», облокачиваясь спиной о стеклянную перегородку. Холодную, конечно. И
немного влажную. Затылок интересным образом щиплет. Тэхён пускает мыльные руки по
телу, водя и размазывая шампунь. Его это расслабляет, он еще повиливает из стороны в
сторону, пританцовывая.

— До тебя 250 тысяч миль, ла-ла-ла-ла-а… – настроение на редкость хорошее, даже

замечательное. Банные процедуры творят чудеса. Хоть наедине с собой можно
подурачиться. Что ещё делать в закрытом бункере под землей? Стресса и так навалом.

А потом Тэхён медленно разлепляет глаза, уставляясь на стеклянную стену перед собой.
Невероятно, но факт – впереди именно стенка. Сзади шторка. Не наоборот. Там шторка,
а впереди стенка.

Тэхёна прошивает двести двадцать вольт до искр из глаз. Он уже должен был
поджариться от таких разрядов, но только стоит истуканом, не делая резких движений.
Путём военных переговоров, разругавшись с собой в пух и прах, он всё-таки заводит
задеревеневшую руку назад, чтобы ощупать «прохладную и влажную стену». Его кончиков
пальцев касается нечто. Запястная косточка, закостенелая ладонь – низкой температуры.
Тэхён изо всех сил борется с истеричным криком в горле, просящимся наружу. Его живот
сотрясается спазмами вместе с грудной клеткой. «Стена» начинает как-то странно
покалывать спину и будто согревать. До Тэхёна доносится... грудной звук... намного
ниже и тяжелее. Утробное урчание, что ли… Или ещё страннее.

И страшнее!

— Ты…?

В ухо затекает ответ – будто кто-то подул в пустую трубу – и всё обсыпалось мурашками,
проходясь по телу волнами чужой энергии.

Больше «стена» не холодила. Тэхён почувствовал шторку. Его окликнул Чимин.

Это не иллюзия, правда? Тэхён оголеннее, чем есть сейчас – без кожи. Весь он –
диаграмма нервной системы. Выброшенный в открытый космос.

***

Базу всё также не могли открыть. Люк будто намертво заварили. Начались проблемы со
светом. Он периодически мигал. Система всей базы часто перезагружалась или
зависала. Становилось по-настоящему жутко, будто всё постепенно приходило в упадок
и умирало.

Из хорошей новости: у Чимина больше не шелушилась кожа и не выпадали волосы, а

Юнги не выглядел убитым. Зато в группе СГ4 двое ученых обрились налысо. Один из СГ2
ходил перебинтованный – очень сильно отслаивалась кожа. Другой ходил с обломанными
зубами и ногтями. У охраны слезились и кровоточили глаза. И только они трое как
бельмо в глазу – здоровые и свежие, только немного уставшие.

Никто не смог взять хоть какой-то биоматериал. Некоторые вовсе перестали заходить в
инкубаторы, потому что не имели сил или уже не имели желания. Кто-то готовился к
смерти, встречая её с раскрытыми глазами, без страха. Такому только позавидовать,
потому что Тэхён никогда бы не смог смириться с глупой кончиной, тем более из-за
резко одолевшего авитаминоза.

От них убегало что-то важное, но схватить и понять они не могли. Всё бродили около.

На эту ночь обоюдно принимают решение отправить одного Тэхёна. Совсем одного. Да,
жутко, но уже не впервой это жутко. Тэхён снимает халат и маску и оставляет только
один комплект перчаток, натягивая на тело ту же рубашку и штаны. Если бы пришелец
хотел его убить, возможно, он бы это уже сделал. А закрываться одеждой не было
никакого смысла, ведь это ни от чего не защищало.

В инкубаторе как всегда прохладно и могильно тихо, кожа покрывается пупырышками,

вздыбливаются волоски. Тэхён просит программу поставить классическую музыку, чтоб
ненавязчиво разрядить обстановку до самого утра. Существо смотрит из-под
полуопущенных век, чувствуя себя лучше всех, связанный ремнями по всему периметру
тела. Подходить к нему всё ещё страшновато. Никого и никогда Тэхён так не боялся, а
ведь давно стал взрослым. Но и у взрослых совсем нет щитов... Да и при чём тут
возраст? Он боится не нарисованных ужастиков, а реальность. Это нормально. То, что за
гранью нашего понимания – должно нас пугать.
Он нажимает кнопку, створки взмываются вверх. Странно наблюдать за существом,
которое не дышит. Точнее не так, как все. Просто тело, которое лежит. Хотя нет, не
просто. Тело другого цвета и красивой формы. Тэхёну даже завидно, что, будучи мужской
особью, он за всю жизнь такого не добился. Да и не старался, если честно.

— Привет... Умка. Кхм. – Называть нечто разумное по кличке попахивало клиникой. Но

тут уже все давно пованивает гиблым... – Ты ведь не плод моих фантазий? Ты правда
перемещаешься...? Вы все, да...? – естественно, пришелец молчит и по его необычному
взгляду ничего не понять. Тэхён не в курсе, могут ли они распознавать их звуки, не
говоря уж про разные языки, но всё равно балаболит, авось договорится.

На свой страх и риск Тэхён снимает ремень с его губ. Темно-бардовые, интересной
формы, нижняя пухлее чем верхняя – и досталось всё какому-то гуманоиду. Может они и
правда уже скрещенный вид? Такие губы просто обязаны шевелиться и говорить… Но, к
сожалению, они беззвучны.

— Хочешь, помогу выбраться отсюда? И всем вам? – оно... он... это нечто поднимает
уголок губ. Он смеется над ним?! Это усмешка. Последующий возникший вопрос: они
могут усмехаться?!

...Так он его понимает?

— Вы н-нас убьете? – в ответ тишина, так и услышать что-то страшно. Потому что Тэхён
с самого начала знал этот ответ. В отличие от других амбициозных мечтателей, он
приземленный. Истинный «землянин». И вот теперь сформировавшаяся мысль о смерти
его тоже не травмирует. Как данность, которая неотвратимо их настигнет. Всё что было
до – всего лишь хитро-организованное представление. С этим Тэхёну проще
согласиться, потому что если нет, и пришельцы их не обхитрили – то эти существа не
такие уж разумные, как кажутся.

— Тогда убей меня первым. Я не хочу видеть смерть людей. – Всё ложится и слетает с
языка спокойно и легко. И также спокойно Тэхён отстёгивает все ремни, полностью
освобождая существо от сдерживания. Беззащитнее он уже не может быть. Сейчас и
всегда он самое слабое звено перед тем, что не входит в рамки их представления, как
жизнь или смерть, как зарождение Вселенной.

Существо поднимается очень плавно, перетекает как вода. Плавно поворачивает корпус
тела, садясь перед ним и прямолинейно разглядывая. Тэхён немного (очень, просто,
слишком) трясется. Его висков касаются клешни (руки!). Он отсчитывает секунды до
кончины. Вот прям так! Три... Два... Оди...

В голову вливается расплавленный свинец, и полушария взрываются яркими

картинками, транслирующимися перед глазами. Сначала темнота – беспросветная, как в
его зрачках. Потом какие-то размытые краски кругов, словно намешанные дорогой
акварелью. Это галактики. Они движутся со скоростью света. Проплывают мимо
Сатурна, мимо Большого Магелланово Облака. Еще дальше UMA. Это его дом – его
глазами. Яркие краски звездной пыли режут закрытые глаза. Это так красиво, что
кажется, так не нарисует ни один аниматор-видеоинженер.

В открытом космосе тяжелейшая миллиардная тишина.

Потом перед ним напускается какой-то туман, становится светло, но немного затянуто,
как будто дымом, что-то летает в молочном небе. Тарелки! Медленно, не торопясь, как
хлопья космостарс в пиале с молоком. Где-то между туманами и пылью высокие шпили,
мигающие фонариками между множеством больших летающих объектов. А дышать совсем
нечем. Легкие горят.

— Покажи свой личный дом... – шепчет, просит Тэхён, чуть ли не валясь с ног от неги,
которая его накрыла. Под личным домом он подразумевает апартаменты, если таковые
имеются… Но перед глазами показывается иллюминатор. Он открывает вид на
крутящийся разноцветный шар. Земной шар. Это не его дом, но он почему-то выдаёт эту
картинку. Они вместе смотрят на Землю.

— Да, Земля у нас красавица. У вас тоже очень красиво...

Потом эпизод меняется. На щеки пышет жаром. В глаза кидается язык бело-голубого
раскалённого пламени. Солнце! Но не их... Их! – то есть их галактики. Горячо-горячо!
Тэхён широко улыбается и резко распахивает глаза, взбудораженный всем
происходящим. Теперь они смотрят друг на друга – это смущает.

Умирать очень страшно. Даже для такого бесполезного простого человека, как он...

— Вы скоро вернетесь домой...?

Сообщение без обратного адресата. Он снова давит ему на виски, и Тэхёна снова куда-то
выбрасывает. Теперь, кажется, в ад. Он опять весь горит, только изнутри. Это ощущение
немного знакомо ему, потому что крутит низ живота довольно по-человечески. В
реальном измерении пришелец прижимается к нему лбом, утягивая человека за собой на
стол капсулы.

Тэхёну очень жарко. Его накрывает волнами жара и одновременно окатывает холодом. На
теле чувствуются тяжёлые касания, но в бесформенном пространстве он видит только
отражение себя, оставшегося полностью нагим. Намного сильнее горит весь низ,
особенно таз. Когда осознание до него доходит сквозь толщу бесформенности и трубит
по всем радарам, то оно намекает, что происходит кое-что неправильное. Нужно как-то
постоять за себя. Об этом Тэхён его не просил! Он на это не подписывался! И он
пытается ворочаться в этом нечто, не получая должного эффекта. Черт знает, что это
такое, но ему становится больно уже по-настоящему. Его держат не конечностями, а
силой мысли. Пот бежит градом, и кожа покрывается красно-розовым загаром. Изнутри
раздирает, горит, но он не может закричать. Его мысли тоже пытаются блокировать, но
он бежит и не отдаёт свой разум.

Не может быть, что всё, что сейчас происходит... это ментальный... секс. Но другого
объяснения у Тэхёна просто нет. Ему и плохо, и хорошо. Но он совсем ничего не может
сделать, чтобы это прекратить. А от того, что отчаянно сопротивляется, страдает вдвое
больше.

И ведь поддается, двигается на встречу, сам того не желая. Может и хорошо, что он
никого не видит, кроме себя – и то со стороны. Признаться, это отвратительно. И
тошнит, и мутит, и нет воздуха. Периодически Тэхён всё-таки куда-то впадает – где
вообще никаких картинок и боли – ничего не чувствуя, а потом снова ныряет в жар, не в
силах разодрать свинцовые веки. Голова тяжелая, точно чугунная. И всё очень тяжело.

Последнее, что Тэхён чувствует – как соединение – сцепление. Оп – и не разъединяется.

И уж теперь окутывает всеми возможными температурами. Не плохо. По правде,
запредельно хорошо. Всё внутри трепыхается и сменяется всеми цветами. Тэхён не
видит, но точно знает, что обнимает это существо за плечи.

После долгого сцепления, его выбрасывает на сушу – сухую и неприветливую. Он как

использованная мочалка. Вещь. И встречает чернота – дырявая. Ничего не жаль. Это
финал.

***

Проснулся Тэхён в своей капсуле в стене. Почему он проснулся? Он должен быть мертвее
мертвых. Он, черт возьми, заслужил это!

Веки были такие же тяжелые, как будто перед сном он побывал на боксерских боях и
получил от всех соперников. Очень сильно тошнило, теперь вот, по правде. Он тут же
вылез и побежал в туалет. От резких движений помутнело перед глазами. Всё страшно
ныло. Нет, не совсем страшно. Страшное творилось между ягодицами. Там было что-то
не так. Но пока его только плющило и полощило. Он не сразу заметил, что был
полностью голый, хотя никогда не ложился так спать. Ударной волной добил оклик
Чимина. Он застыл в проходе, пристально оглядывая Тэхёна с ног до головы, и так
несколько раз, растерявшись.

— Тэ... что с тобой? Ты залез в краску?

Нет, никуда он не лез. Ну по крайней мере не припомнит. Пришлось встать перед
зеркалом, чтобы увидеть всё то, что не удавалось на себе разглядеть.

Не верилось. Тэхён не пачкался в краске. Но его тело почти всё сине-розово-желтое,

синие даже виски, которых Он касался. Но главный очаг возгорания ниже поясницы.
Тэхёну нужны ответы. Он совсем ничего не понимает.

И ему больно. Не физически, нет.

— Чим-мина... – дрожащим голосом зовет он, поворачиваясь к нему спиной и немного

нагибаясь. – Посм-мотри, пожалуйста... Там.

— Тэ... у тебя по ногам все стекло. Не чувствуешь?

Нет, серьезно, он ничего не чувствует. Ни сильной боли, ни слабой. Ни влаги, осевшей

зелеными соплями на внутренней стороне всей длины ног.

— Давай я позову Юнги... – севшим голосом предлагает он и, пользуясь моментом, на

время сбегает. Побег засчитан. Тэхён сам запускает руку назад и трогает. Анус шире,
чем анатомически должен быть. Припухло вокруг. На ладони следы крови и этих зеленых
соплей, слепляющих пальцы между собой. Тэхён долго и усердно мылит руки, чтобы
избавиться от этой липкой субстанции. До ног страшно добираться. А до ягодиц так
вообще…

Получается, его изнасиловало... какое-то чудовище. Совсем не ментально. Или это

такое воздействие?

Просто взяло и изнасиловало. Его, парня. Запудрив мозги красивыми картинками. А

ведь он проникся и…

Приходится долго отмываться и игнорировать стуки в дверь. Нет сил ни реветь, ни

понимать что-то. Подрагивающий свет говорит сам за себя. Вламывающийся в ванную
Юнги тоже. Перепугались. Тэхён просто прислонился к стеклу и стоит, пока на него
льётся вода. А потом вдруг резко становится абсолютно темно и холодно. Вода тоже
прекращает течь. На полную минуту не происходит ничего, на вторую всё возвращается.
Уже никто не удивляется таким фокусам. Знаем, проходили.

— Все умерли. Все мертвы, Тэ. Только мы выжили. Никого нет... Никого. – Как в бреду
шепчет Юнги, еле шевеля языком. На его одежде чья-то кровь и выпавшие волосы. И
дикие грустные человеческие глаза.
— А... «они»...?

Чимин печально протягивает руку, мол, пойдем, только вылезай, не пугай больше. Юнги
в страшной гримасе заламывает брови, теперь не причисляя его к сумасшедшим.

— Испарились. Как не было.

Тэхён спотыкается о собственные ноги. Они его не слушаются. Больно.

***

База открыта. Наверху пустая казарма, как будто все вымерли уже лет сто назад. Их
трое, и они держатся друг за друга горой. И руками. Приходится искать еду, много еды,
и двигаться, куда глаза глядят. Нельзя возвращаться в города, где жили. Больше никуда
нельзя. Надо сбежать от всего этого как можно дальше.

Юнги ворует одну из военных машин. Они теперь ничейные, так что и не воровство даже.
Едут на север. Ни о чем не говорят. Просто не о чем, и не хочется.

Едут день, едут два, как будто по спирали вниз и снова возвращаются в никуда. Когда
спохватятся целой группы ученых? Или не спохватятся... Воспаленные мысли виснут в
голове протухшими связками. Это отвратительно. Лучше отключить функцию думать.

Чимин смекалисто выбивает три места на рыбацкой барже. Их везут бесплатно, потому
что напоказывали Тэхёна, как страшилку и пробили жалостью. Обещают привезти на
Курилы. Тоже неплохо, Юнги говорит, что там можно жить. Ну в принципе жить можно
везде. Только теперь неизвестно – как.

Тэхён слишком прост для таких тайн. Они его поглотят.

***

Учиться жить заново та еще наука. Тэхён пытается забыть, как и двое напарников.
Представление о мире теперь совсем другое. И мире ли? Они узнали слишком много для
смертных. Возможно, за ними еще вернутся. Тэхён опять себя накручивает, но просто не
может смириться, что так все кончится. Разве эти существа могли всех убить и только к
ним отнестись милосердно? Только если они кому-то подчиняются. Кому-то из
инкубатора СГ1... Но какой в этом смысл? Этот вопрос навсегда останется без ответа.

Они стараются не заговаривать о случившемся, как о какой-то прошедшей эпидемии.

Было и прошло, главное их не коснулось. Но Тэхён всё равно строил предположения. В
новой стране у Охотского моря, в обществе старых смешных рыбаков, невозможно было
не думать. Потому что всё выглядело так, словно это не люди поймали пришельцев, а
наоборот. Ведь как удобно разбился корабль, как удивительно все выжили, как
высокоинтеллектуальна оказалась эта раса. Они позволяли мнимый контроль. А что,
если опыт – это группа ученых, закрытых под землёй в сложной ситуации? Если так, то
это ещё поганее. Более того, Тэхёна использовали в грязных целях. Он до сих пор не до
конца принимает тот факт, что у него мог быть с пришельцем какой-то контакт. Как
прошли синяки, тело приняло тот же здоровый человеческий цвет. Примечательным
остался только шрам от укуса на шее. Естественно, он не помнил, когда его укусили. И
теперь и не хочет вспоминать. Это уже не важно... Он же… забыть пытается!

Время летит. Они обживаются в новых условиях, понемногу начинают говорить на

незнакомом языке. Все быстро наработается. Чимин грустит больше всех. Его мечта и
амбиции умерли под землей, теперь он никто. Юнги держится куда лучше. Рассудил, что
главное жив, остальное успеется. Ученая степень и неудачная операция могут встать на
второе место. Он старается подбадривать Чимина, раз сам он не может с собой
договориться. Было бы неплохо, если бы они уже поладили. Тэхён хочет, чтобы они
поладили. Почему? Это внутреннее желание.

Теперь его новое любимое занятие – гулять ночью по берегу. Звездное небо укрывает его
земной уголок. Море отражает свет полной Луны. Романтика момента окунает с головой.
Тэхён и сам окунается, полностью раздеваясь, ныряя под воду и вплавь. Он отлично
плавает, поэтому не боится. А стоило бы. Но все же старается не уплывать далеко от
берега и прощупывает почву ногой. А потом долго лежит на спине, разгребая гладь
руками. Перед глазами палящее жаром солнце, которое было так близко, пыль других
галактик, кольца Сатурна. Всё было сном или реальностью? Так сильно и упорно
стараясь забыть, он всё время вспоминает.

Смотря на звездное небо, тоскует обостреннее.

Ветер подул прохладой. Запахло очень приятно, не то ли свежестью, не то влагой и

холодом. Ни с того ни с сего начало печь затылок. И это напугало Тэхёна больше всего.
Вот с затылком точно не показалось. Он резко забарахтался в воде, потеряв контроль
над собой и уходя под воду, откашливаясь. Из последних сил гребет по-собачьи обратно,
выплевываемый морской пеной на песок – горе-рыба и та дохлая. Сердце опять
заходится бешеным стуком. Чуть не умер... Опять чего-то испугался...

«Они чувствуют страх».

Тэхён подскочил и заозирался. Не хотел формировать домыслы в полноценную теорию.

Но это было выше его. Эмоции брали верх.
— Чертово чудовище! Если ты здесь, то покажись! Или ты умеешь только пугать! – ветер
подул сильнее, чуть не снося Тэхёна с ног. Инстинктивно он потёр место укуса и с
досадой цокнул. Как это его злило!

— Чертово чудовище... – под нос повторяет он, опустив глаза, идя вперед за вещами.
Глаз Луны смотрел на него. А он смотрел под ноги, видя только грязные пальцы с
прилипшим песком. И только через пару шагов «наступил» на тень. Длинную тень в
человеческий рост. Против воли Тэхён снова отпрыгнул и упал назад, отползая. Вопреки
галлюцинациям было пусто и всё также одиноко. Пришлось зажмуриться, чтоб
наваждение отпустило.

Это жестокая игра.

***

Таких странных моментов становилось всё больше. Тэхён не раз ловил себя за тяжелым
предчувствием и поэтому много нервничал. Юнги говорил, что это так проявляется
пережитый кошмар, что это пройдет – паранойя на нервной почве (хорошая отмазка!). Но
даже если это паранойя, Тэхён не мог расслабиться. Он не хотел, чтобы его заставали
врасплох. Но это повторялось и поход в душ сократился до двух раз в неделю. Было
очень некомфортно. Уже даже наедине с собой было некомфортно.

Так муторно он проживал полгода. Уже и сам начал верить, что сходит с ума. И со
временем, правда, испуг притупился. Он просто устал. Уже было плевать, что случилось
на базе, главное, отвязаться от паранойи и жить дальше. Только вот Юнги и Чимин жили.
Они смогли найти силы и желание, научились искать счастье в новых увлечениях. А
Тэхён ни в чем не мог. Он «заболел» умершими звездами.

Шрам на шее всё чаще ныл. Тэхён всё чаще выпадал из реальности, витая в облаках. Ему
мерещилось всё подряд. А ещё он начал замечать за собой, что стал реже дышать. На
теле появилось много родинок. И если сначала он не придавал этому значение, то
постепенно они увеличивались и явственно бросались в глаза. Тэхён точно знает, у кого
ещё видел такие... Но боится, что озвученное сведет его в могилу.

В конце концов, он приходит к серьезному решению уйти. Хоть куда, но в одиночку. То,
что с ним происходило, не должно было касаться нормально живущих друзей. Поэтому он
собирал вещи ночью и ночью ушел. Лунный свет бдел за ним повсюду, как фонарь. Опять
стало очень неспокойно и закралось животное волнение. Больше всего Тэхён хотел
избавиться от этого навязчивого чувства, может поэтому сиганул вперед на всех парах.
Ни от кого-то – от себя. Лунный свет бежал за ним, поэтому перед глазами всё
расплывалось от влаги. Ужасно болела голова... Тэхён пойман в ловушку подсознания.
Или подсознание здесь не при чём? Галлюцинации были слишком насыщенными. Он
никогда не умел отличать реальность от иллюзии…

Вот только сквозь туман слез он увидел (разглядел!) мимо себя высокое тело.
Зеленоватое. К горлу подкатил противный комок. Он резко обернулся назад, но опять
наткнулся на пустоту. От бешенства хотелось рвать волосы на голове, и он почти так и
делал, зло оттягивая пряди, когда поворачивался обратно, чтобы снова припустить
вперёд.

Это Он.

Тэхён разбудил птиц своим отчаянным криком, послетавших с макушек деревьев. Снова
отскочил назад, прижав ко рту ладони, не веря.

Это он.

— О господи. Нет. Нет-нет-нет. Я брежу. Я сошел с ума... Это не правда. Это мираж... –
шепча дрожащим голосом, Тэхён не сводил глаз с существа. Все те же желтые склеры с
черными проливами зрачков. Мощное телосложение, высоко поднятая голова, а теперь
еще и какая-то странная одежда ниже пояса. Тэхён с особым отвращением (ли?) смотрел
на «кожные волосы», спадающие на плечи. Бугристое начало, идущее ото лба, не давало
ему покоя. Как будто толстые гладкие провода. Чертовщина. Такое может привидеться
только в тяжелом наркотическом бреду.

— Уйди. Не лезь ко мне! Хватит!! – найдя в себе порыв борьбы, Тэхён убрал ладони ото
рта, закричав. Снова подорвался в противоположную сторону. Но и там стоял Он. Как
будто и не двигался. На прежнем месте уже никого не было. Эта гадина передвигалась
по воздуху. О господи!

— Проклятое чудовище! – панически дыша, он отступал назад, а гуманоид, в противовес

его проклятием, повторял за ним шаги. Преследовал. Загонял.

За Тэхёном бдел не лунный свет. Задрав голову, он увидел нависшую над ним тарелку. О
господи!! Это ее свет за ним бежал. Тэхён снова затрясся, зажав рот.

— Что тебе нужно...? Просто убей меня. Пожалуйста...

Но его никто не убивал, точнее не спешил. Пришелец встал ближе, обернув руку вокруг
его талии. Ноги перестали чувствовать под собой опору. Они поднимались. Нет, он
определенно не в себе. Его слепил свет. Существо ему... улыбалось.

Тэхён никогда не парил в воздухе... Никогда он не был настолько сумасшедшим. Снизу

виделся лиственный покров леса и блестящий язык моря. Любимая красавица-Земля…

Отверстие закрылось, Тэхён распахнул глаза внутри инопланетного корабля, где

находилось ещё существ пятнадцать, похожих на Него. Они не обращали внимания на их
появление, занимаясь какими-то своими инопланетными делами. Тарелка взметнулась и
рассеялась в ночи, стремительно вылетая из облаков в космос со скоростью света. Тэхён
увидел в этом же помещении ещё людей. Преимущественно женщин, или даже одних
женщин, многие из которых были без сознания. Тэхён снова прижал руку к губам, чтобы
не воскликнуть. По инерции он прижался к единственному знакомому существу, молча
глотая слезы непонимания.

И услышал голос. Но не слухом, а у себя в голове.

«Не смотри на них». Требовательно, четко.

— Что происходит...? – затравленно спрашивает Тэхён, немного запрокидывая голову,

чтобы видеть его лицо. – Вы нас похищаете...? Вы будете ставить над нами
эксперименты... Как мы? – от собственного голоса тошно. От робости, от пресмыкания.
Тэхён не космонавт, но он в космосе. Разве такое возможно?

«Мы возвращаемся в мой мир».

— А л-люди...?

Тэхён начинает забывать, как пахнет воздух и как течет вода. Земля далеко-далеко
позади, не было и шанса попрощаться. Нет никаких сомнений, что он больше никогда её
не увидит.

«Размножаться». Совершенно хладнокровно отвечают ему в голове. Но Тэхён ведь не

женская особь. В их цивилизации он бесполезен, как мошка.

— А я?.. – боязно спрашивает Тэхён, затаив дыхание. Неясно, на что он надеется, но

надежда ещё теплится в его нежной горячей коже.

Гуманоид касается его лица своей клешней... с запястной косточкой... Этот жест, как и
все в нем, заставляет подчиняться.

«А ты – для меня».
Тэхён немой и безоружный. Это всё ещё очень пугает его, несмотря на предупреждение,
что хищники всё чувствуют за версту. Его затягивает в гущу желтых глаз – он никуда не
может от них спрятаться. Там он и вязнет, как в трясине.

Теперь он знает.

Земляне – покоренный народ.

========== 2 часть. Сверхцивилизация ==========

Комментарий к 2 часть. Сверхцивилизация

https://pp.userapi.com/c844618/v844618240/1eff77/UnNqPqJ2zeI.jpg

https://pp.userapi.com/c844618/v844618240/1eff80/0y77OTNHQCw.jpg

https://pp.userapi.com/c848520/v848520353/162630/2kH7fy0PCe0.jpg

Весь сюжет построен на отношениях, на большее мне не хватило мозгов, да я и не

собиралась делать из него макси. Не забывайте, это жестокая раса, не подвластная
чувствам.

Джуди, ты видишь Землю во тьме кромешной?

Твой тихий вздох прерывается белым шумом.

Радиоволнам не выразить нашу нежность,

память-песок разнесло по углам самумом.

Джуди, я позабыл все простые вещи:

давку в метро и кофейную муть в стакане.

В бедной моей голове разрушения хлеще,

чем от падения метеорита на Юкатане.

В складках материи тёмной не сыщешь бога,

сможем ли мы воссоздать его как идею?

Я заплатил бы за малое очень много,

если б имел хоть что-то, на самом деле:

снова услышать лай своего бульдога,

выстоять очередь в пятничном ''Кэш энд Керри''.

Это мой крест - быть живым на костях планеты,

грея озябшие пальцы в карманах худи,

тщетно травиться просроченной сигаретой.

[Лучше бы мы с тобой умерли тоже, Джуди]

Джио Россо

Тэхён смутно помнит, как их доставляли на чужую планету (ему и не нужно было
запоминать), но впервые он смог открыть глаза, когда его поднимали на руки, спускаясь
по трапу. Лицо залило светом другой, чужой звезды, от чего пришлось зажмуриться…
Прохлада ощущалась сквозь одежду, существо несло его, прислоняя к себе. Тэхён не
держался и не отпихивал, находясь в пограничном состоянии дремы. В руках нет силы, в
ногах нет движения – он очень слаб и плохо ощущает пространство. Размытым взглядом
ловит окружающую обстановку, но всё стремится по наклонной – ускользает мимо.
Тщетно. Константой остаётся только его горизонтальное удерживаемое положение.
Уравнение не сходится, Тэхён ничего не понимает, все его знания безрезультативны.

Трап кончился, они шагнули внутрь стеклянного «рукава», через который было видно…
планету, которую он уже показывал (в своём одурманивающем обольщении): туман
песчаного цвета, тут и там висящие в воздухе габаритные космические корабли, между
которыми беспрерывно летали точно такие же тарелки. Какую-либо почву он не
рассмотрел, будто все было на весу, в каком-то газе. Быть может, еще какая-то форма
жизни располагалась ниже, там, где всё-таки была твердь. Но была ли она? Никакой
твердости не хватит, чтобы удержать его на ногах…

Свет оборвался, на его место пришло дневное приглушенное свечение в новом

замкнутом пространстве. Они внутри дрона Земля-2. Дрон – вот эти большие висящие
махины, где возможно жить. Тэхён чаще моргал, пытаясь всмотреться в стальные стены
и потолок, подвесной мост, по которому его несли, какие-то арки, переходы… слепящий
блеск серебра. Комнатная температура. В потолке стеклянный купол, за ним – всё тот же
песчаный газ. Он никуда не двигается, а Тэхён кружится по оси, моргая всё реже.
Жалкие попытки любопытства оборвали прикосновением к виску. Ослабевшую голову
прижали к груди, как будто так и задумано. Беззаботная темнота утаила секреты,
которых не удалось понять.

Да здравствует новый мир.

***

В следующий раз он проснулся более разбитым. Место мало чем походило на земную
обстановку: светлое помещение с высокими стальными стенами, друг напротив друга
ряды капсульных кроватей, где находилось около тридцати женщин. Земляне! Но, увы, не
на Земле. По логике вещей он проснулся в спальном отсеке, где был единственным
представителем мужской особи.

Освещение падало из большого круглого окна в потолке. За стеклом рассеяно пролегал

туман. Тэхён тоже рассеян. Увиденное им приводило в восторг и одновременно в ужас,
ведь принять всё за реальность, – значит немного сойти с ума. Не может же разумный
человек утверждать, что проснулся в другой галактике и повстречал инопланетян? Да и
верить в них до сих пор не хотелось… Даже если невозможно забыть всё то, что
преследовало его (или кто преследовал…) на Земле последние полгода.

Вопросов накапливалось всё больше. Прежде чем его напряжённое одиночество

нарушили, он успел хорошенько осмотреться, свесить голые ступни из капсулы, ощупать
предоставленный «лежак», морщась от брезгливости. Откуда бы ей взяться? Да
ниоткуда, просто всё, что его здесь окружало, на клеточном уровне им отторгалось, а,
следовательно, было крайне неприятно. Он бы с удовольствием посильнее ущипнул себя
и проснулся в своей мягкой постели. Как раз-таки эту мысль он не успел развить – в
помещение вплыла… женщина. Тоже человек, только в зрелом возрасте, старше Тэхёна
на пару лет так точно. И выглядела она уж очень строго, словно собралась их
обезглавливать. Серьезность её настроя напрягла Тэхёна ещё больше. Но больше уже
просто невозможно!

Женщина громко захлопала в ладоши, раздражая слух противным эхом хлопка, пробуждая
всех спящих. Девушки тяжело отходили от навязанного сна, совсем ничего не понимая, в
отличие от того же Тэхёна. Он хотя бы знал причину всех его бед, а вот они были
жертвами жестокого похищения, пребывая в глухом неведении происходящего. Здесь он
ничем не мог им помочь, даже если бы очень сильно захотел… Он и себе не может
помочь.

— Добро пожаловать на Майну, – раздался красивый поставленный голос. – Можете

называть меня Долорес. Отныне вы будете жить здесь и давать потомство жителям этой
планеты. Раса, которая здесь обитает, продолжает свой вид, скрещиваясь с людьми. За
каждой из вас тщательно следили и удостоили этой чести... – вот Долорес коротко
глянула на Тэхёна, подозрительно сощурившись, ничего не сказав касательного него.
Он-то потомство не даёт. Вроде… – Сейчас вы ничего не понимаете, и вас охватит
паника. Это нормально. Но не надо ничего бояться, уже скоро ваши страхи навсегда
уйдут. Всё будет хорошо.

Девушки, одна за одной, начали плакать и громко переговариваться, некоторые

возмущаться или даже смеяться – кто как реагировал на шокирующую речь. Да он бы и
сам принял это за разводку, похлопав в ладоши, признав, что у них получилось их
немного напугать. Вот только хлопать он не стал и один молчал, всё также сидев,
свесив ноги. Долорес снова обратила на него внимание, смерив странным взглядом,
которого он, конечно, не понял. Может он и правда выглядел странно, потому что не
подскочил в криках и претензиях. И это лишь потому, что он уже имел контакт с этим…
родом. И не просто контакт… А вот об этом думать вообще не хотелось. Слишком уж
много ему дали узнать для простого смертного. Не удивительно, что он здесь. И ещё
жив…

Пока женщины паниковали и бегали из угла в угол, Долорес и ещё одна подошедшая
мадам отдавали какие-то приказы наручным часам. Часам ли? Что немного обрадовало –
на них была какая-никакая одежда. Именно на двух взрослых мадам длинные платья в
пол, прям в духе института благородных девиц. А на них всех, включая Тэхёна – белые
бесформенные сорочки, которые делали из них подопытных пациентов. Ну это было не
далеко от правды. Хотя бы есть, чем прикрыть тело.

Никто не успокаивался, а наоборот больше распалялись, ругаясь и требуя объяснений. Ну

или качая права. Долорес оставалась невозмутимой, чего-то ожидая, сдержанно
наблюдая за беспорядком на её территории. Прошло не так уж и много времени
ожидания, после чего она снова захлопала, прося внимания, указывая всем на выход за
собой. Конечно, это не обсуждалось. Свой приказ она подкрепила словцом, что, мол,
сейчас им ответят на все вопросы – стоит только сделать первый шаг. Тэхён-то уж
знает, чем может обернуться этот глупый шаг на сближение. Как правило, ничем
хорошим это не кончается. Но отказываться, а значит привлекать к себе лишнее
внимание, пока не было его целью.

Возражения себя подождали, все подорвались на выход. Тэхён замыкал толпу, не

торопясь, а навострив уши востро: оглядываясь, прислушиваясь и анализируя новую
обстановку. И правда, уже через пять минут, когда они пересекли лабиринты переходов
и вышли в большой зал, над которым, кстати, находился мост, по которому его сюда
заносили, девушки закричали. А вот и сближение. Первое знакомство… Стояли
пришельцы. Такая же толпа из тридцати голов. Они выглядели одинаково, какими он их
запомнил: желтые склеры с черными проливами, беспокойные (бесконечно пугающие)
зрачки, кожные волосы ото лба, сросшиеся пальцы, складное мужское строение тел,
зеленоватый цвет кожи, который у кого-то был темнее, у некоторых светлее, а иногда
даже напоминал грязно-телесный окрас. То есть они не были все как под копирку –
однояйцевые. Также, как и люди, они имели разную внешность. Что не мудрено, раз они
скрещиваются с человеческим видом. Но что больше всего поразило Тэхёна, на них тоже
была одежда: как будто броня – верх из какого-то то ли металла, то ли непонятной
прочной ткани, чаще всего без рукавов; низ из похожего материала, плотно
прилегающего к ногам, переходя в закрытую обувь. Внешне они немного напоминали
киборгов или межгалактических воинов. У некоторых присутствовали плащи, но всё
было таким же нетипичным, подобранным индивидуально для каждого. Они имели свои
вкусы во внешнем виде? Удивительно, разве нет? Для Тэхёна уж точно удивительно.

И вот тут начался кошмар, собственно, то, ради чего их собрали: пришельцы выбирали
себе «свиноматку». Каждый из них придирчиво рассматривал девушек, подходя к той,
которая наиболее привлекла. Всё это длилось очень долго. Девушки, конечно же,
истерили (а как без этого?), пытались убегать, потому их ещё больше пугали пришельцы,
перемещавшиеся по воздуху, преграждая путь к отступлению. А как ловили, в
обязательном порядке касались затылка, сначала обездвиживая, а затем «выключая».
Тэхён не сразу понял, что это значит, почему они вдруг успокаивались, а потом
всмотрелся во взгляды тех девушек – они стали пустыми, без блеска, взяли и потухли,
как будто ничего и не было. Выключили их чувства, одну за другой. И страхи, и
нежелания. Только покорность и умиротворение.

Тэхён с тяжелым сердцем наблюдал за этим бесчинством, оставшись нетронутым до

поры до времени, ещё наслаждаясь своим одиночеством и чистым разумом. Считал ли
он, что это его не коснется? Вряд ли. Надежды на спасение у него не было. Почему бы с
ним расправляться как-то иначе, когда он такой же как все? С вычетом того, что он не
годится для продолжения рода. Но тогда для чего?
От долгого бездвижного стояния разболелись голые ступни. Он и дышать лишний раз
боялся, вдруг кого-то привлечет. А о ком мог думать? Тэхён знал только одного
пришельца, который превратил его жизнь в ад. И видеть его не было никакого желания,
и не наблюдать его среди остальных тоже жутко. Если не он, то кто к нему придёт? Даже
без честных признаний и так всё явно на лицо – он очень взволнован и безутешен.

«Страшно?» – как гром среди ясного неба спросил голос в его голове. Вот теперь-то,
конечно, Тэхёна встряхнуло, и он испугался. С ним говорил Он! Тэхён лихорадочно начал
оглядываться, выискивая уже знакомую фигуру, но не находил даже близко похожего.
Его снова вводят в заблуждение.

— Что происходит...? – не ожидая ответа, спросил сам у себя. И вот теперь подкожно
вздрогнул, почувствовав «это» присутствие горящим затылком. Ни с чем не спутаешь, ни
с кем.

Он стоит сзади. Пришёл. Пришёл за ним…?

«Твои сородичи вместе с тобой. Это тебя успокаивает?» – что за глупый вопрос? Как его
может успокаивать факт того, что делают с его земляками, и в кого они в итоге
превращаются? Ему что, радоваться? Так это совсем не прибавляет ему оптимизма!

— Вы похитили нас... и издеваетесь... – не разворачиваясь к нему, стоял по струнке

смирно, пытаясь держать ровный голос и не выдавать своей нервозности.

«Мы облегчаем их существование. Так они не будут ни о чем переживать».

Тэхён нахмурил брови. Такой ответ ему совсем не понравился. Что толку быть с
земляками, которые ведут себя как роботы?

— Тогда и меня тоже... – напрягшись, решился на отважный вопрос. Эта мысль окатила
его волной ужаса. Конечно, такой же участи он не хотел! А если его ждала другая, то
какая? Не будет ли она хуже? Или для него любой расчёт будет неутешителен…?

«Нет. Ты для меня», – утвердительный тон, не принимающий возражений.

— Что значит... для тебя? – у самого холодок по холке. Даже произносить вслух эти
слова и то неприятно.

«Ты знаешь».
Тэхён, больше не медля, развернулся к нему, состроив страдальческое лицо. Этот ответ
тоже дурацкий. Пришелец стоял во всей красе, возвышаясь над ним на полголовы,
бесстрастно встречая угнетенность. Как и его, эм, соплеменники, он был в похожей
одежде, правда, без плаща. И как-то так смотрит иначе, задрав подбородок. На кой бы
был нужен вот этот чванливый взгляд!

— Я... я не хочу! Я же мужчина! Так нельзя! – сжав кулаки, Тэхён пытался быть стойким и
утвердительным. Ему нельзя показывать уязвимость, хотя её не увидел бы только слепой.
– Я не буду!

«Будешь», – никаких изменений на лице, никакой реакции, даже не моргнул…

— Я мужчина! – снова повторяет, упорствуя в доказывании.

«Больше нет». – Как это нет?! Когда стало нет, когда всё на месте? – «Я тебя выбрал и
сделал своим. Теперь в тебе течет мой гормон. Ты мой».

Никаких чужеродных гормонов Тэхён в себе не ощущает. Он понятия не имеет, что за

чушь тот несет. И наверно, понимать не хочет. Потому что, если вдаваться в детали,
станет только тошнее.

— Нет. Не ври… – отрицательно мотая головой, Тэ делает осторожные шаги назад. Нет
никакого избавительного «назад». Если понадобится, пришелец вырастет, и сзади, и
спереди, и с любой из четырёх сторон, но не даст сбежать. Да и сбегать некуда, как бы
не опережали ноги. Слова пришельца по правде выбили его из колеи. Он… Да, он был
очень растерян. То есть как это не мужчина?! Как это не мужчина?! И почему вдруг стал
чьим-то, когда всегда принадлежал лишь самому себе…?

«Тебя никто не тронет, потому что они чувствуют в тебе мою энергию. Смирись с этим».

— Я не буду с тобой спать… – округлив глаза, Тэхён понизил тон до свистящего шепота,
будто кто-то ещё мог их услышать и высмеять. Но до них никому нет дела. К счастью?
Или скорее к сожалению?

«Я тебя не прошу».

— Значит... ничего не будет? – напряжение пошло на спад, он наивно повёлся, аж

выдохнув и расслабив плечи. Его кидало из крайности в крайность, что он уже сам
путался в мыслях: да или нет.

«Когда я захочу».
Момент счастья недолог. Только расслабившись, тут же ссутулился, покрывшись тонким
слоем льда, нервно подрагивая ресницами. У него-то ресницы есть: красивые, длинные,
пушистые. Этими ресницами можно моргать и моргать, ничего с ними не случится, в
отличие от внутреннего состояния их обладателя. О таком он видел только по
телевизору и то в редких случаях, – чаще переключал на что-то развлекательное. Люди
называют это рабством. А Тэхён в неволе. Как это могло с ним случиться, на основе
каких ошибок? Чтобы попасть в такие истории, нужно по меньшей мере снимать научную
фантастику, при чём с премией Оскар за лучший сценарий и спецэффекты. Кажется,
ранее он не был замечен в этой деятельности.

— Я не буду... – не понятно зачем, он всё равно это произнес и подчеркнул, что да, не
буду, не заставишь. Хотя бы самому себе, если уж пришельцу не вдолбить этот отказ.
Себе-то он верит.

«Смирись».

— Я был добр к тебе на Земле... Почему ты так поступаешь со мной? – последняя попытка
вызвать жалость или совесть. Ничтожная. Разве у таких существ могут быть столь
высокие чувства? Мораль, сочувствие, совесть… Всё это осталось дома, хотя и на
родной земле не все имели эти человеческие качества, чтобы называться так громко
«людьми»! Так что ожидать от другого вида?

Долгий изучающий взгляд, тянущий время, нервы. Непонимание, непринятие, нежелание

– всё сплелось в отрицательный комок. Но отрицания ничтожно мало, чтобы
действительно отказать.

Ответ один: «Смирись».

***

Когда «выборы», долго ли коротко подошли к концу, пришельцы стали исчезать с

девушками, постепенно опустошая зал. Тэхён только хотел спросить «куда?» – как и его
схватили, переместившись в ранее увиденный спальный отсек, с чем ощутил порыв
ветра и яркий белый свет. Ветер? Может Тэхёну так только кажется... Но ведь здесь
имелся какой-то воздух? А какое в нем соотношение химических элементов узнать, к
сожалению, не дано. И не стоит забывать, что теперь он дышит появившимися
«родинками». С этой точки зрения он действительно уже не относится к людям, но и не
их сородич. Его наделили этой способностью, хоть он её и не выбирал.

Тэхён отошел от подозрительного существа на приличное расстояние, опять

ощетинившись. Женщин не наблюдалось. Они одни. Это добрый знак?
— Куда все делись?

«На зачатие», – вот так легко. Зачатие. Ну а что тут такого? Тэхён выдохнул неизменное
«о господи», схватившись за голову. Он не дурак, представляет, что с ними будут
делать, поэтому искренне сочувствует. Да только его жалость уже никому не нужна.
Девушкам всё равно. Грустно только Тэхёну…

— А мы... – взволнованно протянул, задумавшись о дальнейшем ходе событий. Этот ход

ему совсем не нравился. – Ничего? – да почему ж так хочется быть наивным? Потому что
после сотни подобных вопросов Тэхён всё надеется, что ему ответят согласием и не
тронут. Сложно его в этом осудить.

«Тоже», – как удар ниже пояса. Тэхён не успел обработать данные, как подорвался в
сторону выхода подстреленной птахой, конечно же, без проблем подхваченный
существом, несшим его обратно. Тэхён изворачивался в его руках, визжа и царапаясь,
нехитро рассуждая, что раз боролся, значит оставался верен себе. Клешни всё ещё
доводили его до нервного тика, но, по-хорошему, они – это сейчас последнее, что
должно его доводить. Истерика-то по другому поводу.

— Нет! Нельзя! Я не буду!

Он ничего ему не говорил, только держал. Тэхён впервые боролся на пределе своих
возможностей, а возможности у него весьма ограничены, не пошикуешь. Он отстаивает
свою честь, которую хоть уже и тронули, и замарали, но не лишили. Следует сохранять
достоинство даже с налетчиками такого уровня…

Его пронизывает крупной дрожью, и опять страх перед неизведанным и ненормальным

превышает границы. Что на Земле, что здесь – он придерживался одного
фундаментального закона – не иметь связей с себе подобным. Это же против природы и,
что немаловажно – моральных соображений. Насилие остаётся насилием, а его в данный
момент волнует чертов половой признак. Как будто прошлый опыт сделал из него
сороконожку, и это действительно оружие массового поражения! Но в этой явно
нелогичной цепочке прослеживается сбой в системе: во-первых, они не подобные, а
разные существа, условно относящиеся к мужской особи; во-вторых, вырвавшись из
Солнечной системы, кому не удавалось добровольно, он так и не преодолел границы
собственного сознания. Землянин в нём есть, а Земли нет. Так каких правил теперь
придерживаться?

Тэхёна уткнули носом в твердое ложе, навалившись сверху – фиксируя человеческое

хрупкое в сравнение с ним тело. Тэхёну не тяжело переносить чужой вес на себе, он
будто даже не чувствует этого, скребя ногтями холодное покрытие капсулы. Больше
обидно, чем действительно больно. Стыдно подвывать от испуга, но хоть поскуливать с
досадой и то нужно – чтоб слышал и ненавидел вместе с ним. Ни по-хорошему, ни по-
плохому, никак не хочет «идти с ним на контакт». Один раз уже сконтачились, помним,
проходили… Но тогда он не понял, к чему всё шло, а сейчас яснее ясного. И хоть Тэхён
мужчина, он верит в это и хочет до конца быть стойким как мужчина, но мужские слезы,
которые никакие не скупые и залежи которых в нём целый океан, самопроизвольно
брызжут из глаз. Чудится какой-то бред: что вот он – Проксима – красный карлик, над
ним – звездная система Альфа Центавра, которая её поглощает. В масштабах космоса
это может и ничто, незначительная утрата, а для бедной маленькой Проксимы –
настоящая трагедия.

Голова наливается свинцом... Проксима сходит с орбиты – взрывается ещё одна звезда,
на которую какой-то глупый человек с крыши загадает желание. Тэхён упорно жмурит
глаза, перед ним множество цветных мушек, и всё это звездное нашествие въедается в
стенки мозга пульсирующей болью. Он сам заводит себя в ловушку? А что, если не
жмуриться? А что будет, если принять…? Его не столько пугают, сколько Тэхён хочет
напугаться.

«Не плачь», – совсем не успокоительное, но почему-то разливающееся нугой – та, что

начинка в шоколадной конфете – липкая и вкусная. Тэхён давится собственной слюной и
соплями, креня голову на бок. Вот так полегче, и ещё чуть-чуть, и ещё на полшишечки…
Пора расслабиться… Пора вздохнуть… Последний раз проскребя по капсуле, борясь со
слабостью, но не побеждая, на затылок опускается спасительная рука, и мир становится
темным и тихим, окутывая теплотой мелких импульсов по коже.

С таким не смириться, но он благодарен за эту тьму. За ней нет никакой боли, а значит
её как бы и не существовало. Как там говорится? Если долго всматриваться в бездну, то
бездна всматривается в тебя – таким образом у них мирное соглашение… о
безбрежности. Никаких жарких иллюзий, противоречивой близости, неприятных
вбивающих движений. Тэхён пребывает в «нигде», где ему очевидно проще...

Он обезболил... Всё-таки сжалился?

***

Пробуждение точно такое же, как в то утро, когда вся база… погибла: тошнит, мутит,
бессилие. Тэхён все также лежит на животе, но не голый – прикрытый сорочкой, в
которой изначально был, и даже каким-то покрывалом, которого как раз-таки не было.
Укутывается в кокон, что-то вроде «я в домике», спрятавшись в который по правилам
несуществующей игры тебя не трогают. Его мозг сделает всё возможное, чтобы сберечь
психику, поэтому он не отказывает себе в спонтанных желаниях. Немного придя в себя,
нашёл силы оглянуться на наличие своего рода. Это хорошая новость – женщин вернули
обратно, они мирно спали, выглядя вполне прилично после связи с инопланетянами. И
если они чувствовали себя благоприятно (как ему это виделось), то Тэхён не чувствовал.
На пробу высунув руку, нисколько не сомневавшись, увидел на ней синяки. Значит тело
тоже расцвело... Он его... взял. Да. Пусть он этого не помнит, но внешний раскрас не
даст соврать. Разочарование здесь неуместно, но от этого стало ещё тоскливее.
Ноги слиплись между собой. Тэхён давится подступившей рвотой, и даже не успев
пошевельнуться, начинает блевать прям под себя. От этого еще тошнее, поэтому он
заходится в спазме ещё раз, схватившись за живот. Его трясет как шавку на ветру,
закладывает уши и пробивает озноб. Уже знакомое состояние. А вот так задуматься: это
ж как надо его эксплуатировать, чтобы возрождаться через несколько часов, собирая в
единое целое синявые конечности? И почему непрезентабельно выглядит только он? У
него что, какая-то особенная сперма? Или вулканическая лава…

Тэхён ползет к краю, просто валясь на пол мешком с кишками. Пол остужает пылающее
тело, когда как в голове перезванивают колокола. Отличное начало дня. А тут день-то
вообще имеет время? Приподнявшись на локте, он видит на белом лежаке кровь и
зеленую слизь, и все это вперемешку с рвотой, падая обратно, закатывая глаза от мути.
Вообще-то он не боится всяких биологических субстанций, но это даже его пробивает.
Омерзительно. А если учесть то, что всё это вытекло из него, то тем более блевотно.
Как ещё не выхаркал все внутренности с такого натюрморта!

На шум прибегает представленная Долорес. Неизвестно какого отношения от нее ждать.

При первой встрече она не оставила хороших впечатлений, кроме расчетливого
равнодушия. Она склоняется над ним вместе со второй мадам, поднимая с пола. Тэхён
совсем не стоит на своих двух и как никогда нуждается в опоре. В этот раз ему вдвое
хуже. Черт знает, что с ним творит этот пришелец, но это действительно разрушает его
тело. И если так пойдёт дальше, в один прекрасный день он уже не проснется.

Женщины отводят его в маленький отсек площадью метр на два, где с трудом
помещаются трое. Возможно это аналог туалета или ванной, но нет ни воды, ни лейки,
ни того же туалета. Вот только ступеньки на полу, куда можно сесть, сосуд в стене то ли
с кристаллами, то ли с каким-то порошком, откуда женщины и зачерпывают
содержимого в ладони. Как и ожидалось, он – неизвестная роспись никудышного
художника. Хорошо хоть не болит. Ему совсем не стыдно, что он предстаёт перед
женщинами в таком виде. Сам он не хочет смывать с себя чужое семя.

— Это сухая вода. Придется к ней привыкать, жидкой у нас нет. – Вот те новость! И ведь
размалывают кристаллики, натирая якобы водой. Грязь соскабливается, но с зеленой
слизью всё же туго. Одновременно ему прикладывают холодный компресс на лоб, и
полностью очистив тело, оставляют еще и холод между ягодиц, предварительно
завернув его в полотенце. Снова проводят вдвоем, помогая ему идти. Очень обидно,
что, испытывая такое унижение и пытку, Он его даже не навестил. Ему все равно, что с
ним происходит после сношения. Почему это задевает? Вот его вроде не бросили,
ухаживают за ним, подтирают слюни, а всё равно гложет вселенская обида.

На удивление, женщины уводят его из общей зоны, определяя в личную, где только одно
спальное место, наиболее похожее на земную кровать. На кровати есть белье, есть
покрывало и даже спрессованная овальная подушка, похожая на вытянутую таблетку. У
кровати нет ножек и спинок, только само ложе, встроенное в стену и торчащее как
разложенная гладильная доска. Может быть звучит не комфортабельно, но жить можно.

Долорес гладит его по волосам... Что? Зачем? Жалость! Что может быть хуже для
мужчины – жалость от женщины? Потому что его опять использовал пришелец… Но ему
хватает воспитания, он не возмущается, притихнув. Пусть уйдут, тогда возможно он
повоет в потолок, но один.

Потом они помогают ему лечь на спину, сгибая ноги в коленях, придерживая холод.
Понемногу сознание проясняется. Боли всё также нет, а опустошение ничем не
обесточишь. Но хотя бы не рвёт фонтаном. Ещё немного штормит, но не страшно.
Страшное уже позади.

— Что со мной происходит? – пересохшими губами, сипло. Это хороший вопрос в данной
ситуации и самый правильный. Второй по популярности: «Где я?».

— Так как ты мужской особи, твой организм отторгает доминантное семя. Поэтому ты
«болеешь» после этого. Не волнуйся, это не убьет тебя. Со временем тело привыкнет.

О нет! То есть эта пытка будет повторяться? Он не хочет повторений... Нет, нет, нет...
Зачем ещё? У пришельцев развито либидо?! Им требуется постоянный половой контакт
или это какая-то шутка? Они, конечно, сверхразумы, но… Но это никак не вяжется с
представлением об инопланетянах.

— Почему «доминантное семя»? – он говорит так, будто каши с утра не ел. Так бы сказала
его сестра... И она бы оказалась как всегда права.

— Потому что семя очень плодовитое. Один раз и сразу зачатие. Так это работает.
Женские особи майнийцев не могут самостоятельно забеременеть, но их организм
принимает семя. Человеческие женщины тоже могут принимать семя и в том числе могут
выносить потомство. Видимо, ты нравишься своему покровителю, раз он желает тебя.

Тэхён морщится и снова чувствует тошноту. Но рвать уже нечем. Мадам приносят ему
«еду». Это и не еда вовсе, а какие-то порошки в оболочке, имеющие приятный вкус и
дающие сытость. С трудом можно назвать нормальной трапезой, когда что-то
непонятное хрустит между зубов и рассасывается. Но раз это заменитель еды и воды,
без которых он не сможет жить, приходится принимать дары и не морщиться. Всё же это
чужая планета, глупо ждать от неё привычных благ Родины.

В конце концов его оставляют, убегая поднимать девушек. Тэхён поверить не может, что
они все забеременели в один день... В этом случае, как бы плохо не звучало, он рад, что
не девушка, хоть сейчас из-за этого его организм болеет. Во всём есть свои минусы и
плюсы, но он хотя бы не залетит. Синяки сойдут, он придёт в норму – это лучше, чем
ходить с животом девять месяцев, а потом выдавливать из себя зеленое потомство, не
имея над ним прав. Это жестоко, и это ещё не раз будет сказано. Беспощадная раса
очень умных и хитрых тварей. По Закону Мерфи («если какая-нибудь неприятность может
произойти, то она обязательно случится») Тэхён попал к одной из этих тварей. Загремел
по полной! И ведь искренне переживал, что этого пришельца пустят под скальпель,
выпотрошат внутренности, а потом сделают из него чучело для какого-нибудь
профессорского кабинета. Жалел. Даже извинялся! И всё, черт возьми… ради того,
чтобы оказаться здесь, в какой-то дыре! Благо, что не черной. Но это не
подтвержденная информация…

Прилично замерзнув, Тэхён убрал холод и закутался в покрывало, закрывая глаза. Окно
его каморки перед уходом занавесили, поэтому царил полумрак. Тэхён ещё не знал, что
тут тоже бывают ночи. Совершенно фантастичные ночи! А он соскучился по своим, где
небо стерто тысячью городских фонарей. Где воздух загазован тысячью машин. Где… его
Родина. Забыл, как текут реки, как пахнет кислород, как вдыхать этот кислород...

А Он так и не пришёл.

Один единственный землянин на самом деле одинок.

***

Его вводят в курс дела. Здесь можно отмерить сутки: двадцать часов день и двадцать
ночи, в общем подсчете сорок с копейками, что довольно продолжительно. А вот на
Земле трудоголики всё время жалуются, что им не хватает часов в сутках. Прилетайте на
Майну! Их тут хоть отбавляй…

И вот через сутки он уже может ходить, лишь немного покачиваясь. Долорес говорит,
что отныне его комната отдельная, а потом показывает, что есть на этом дроне. Самое
интересное место, это так называемая зона отдыха – инсталлированный зал под природу
Земли. Тут искусственные деревья, иллюзионные птицы, которые пролетают и низко, и
близко, ручеек на полу, который не разбрызгать в ладонях, ощутимая трава, которая
пусть и щекочет ноги, но не так. Подделка. Но и то радующее глаз. Соврёт, если скажет,
что не радует. Когда нет оригинала, даже фальшивка согреет сердце. Здесь уже
разгуливают девушки, не контактируя между собой, блуждая бесстрастными тенями. На
это жутко смотреть, словно если бы они онемели, ослепли и оглохли одновременно...
Только один Тэхён оставался здоровым и ещё более чувствительным.

Первые дни Тэхён держался. Всё новое было ему интересно. На самом деле он смирился
со своей участью ещё в лесу на Земле. Он уже был потерян для общества, у него не было
будущего, он сам отказался от нормальной жизни с товарищами и побежал куда-то в лес
отшельником. Здесь ничем не лучше, чем быть отшельником, но ещё вставляет эффект
новизны. В его мозгу плохо усваивается мысль, что это правда другая галактика, и он
действительно на чужой планете Майна. Ласкающее название, это да, а остальное за
гранью понимания. Здесь Тэхён не ученый, да и все его знания тут бесполезны. Он и не
хочет вникать. Проще придерживаться позиции, что он слишком прост. А это сложное.

Их дрон «очеловеченный», так что чего-то реально инопланетного, кроме самих

майнийцев и усовершенствованных апартаментов космического корабля, почти не
увидеть. И если уж женщинам все равно, Тэхёну так легче. Он как будто переехал в новое
жилище, забрав все вещи с собой...

Женщин больше не будут трогать. Они спокойно вынашивают плод. Но это не конец
истории. Их предназначение в удвоенном формате. Недаром Тэхён ломал голову, что
тридцать женщин для мощной воинственной расы, где нужна большая численность
населения, – это слишком мало. Мало женщин, много яйцеклеток – сказала ему вторая
мадам Мэри. Что это значит? А это значит, что пришельцы нашли способ забора
яйцеклеток без их преждевременной гибели. Как раз-таки в этом Тэхён понимал. У
женщин половые клетки – фолликулы (будущие яйцеклетки), и они развиваются у девочек
ещё в утробе матери, их количество варьируется от 5 до 7 миллионов, но после
появления на свет это число составляет 1-1,5 миллионов. Тоже много, но и это число
вскоре сильно сократится. На момент полового созревания фолликулов остаётся 300-400
тысяч. Они больше не вырабатываются, соответственно, когда они заканчиваются, у
женщин наступает климакс – они больше не могут родить. Поэтому говорят, что чем
старше, чем тяжелее забеременеть: яйцеклетки ослабевшие или дефектные. И именно
поэтому все тридцать женщин молодые, до двадцати трех лет. После зачатия им
производят забор почти всех яйцеклеток, в последствие отбирая только самые сильные.
И их остаётся ещё меньше. Итак, эти донорские яйцеклетки пересаживают в матки
женщин-майнийцев, которые, пусть и с трудом, могут забеременеть.

Эта практика не нова, на Земле тоже существует пересадка донорской яйцеклетки, но не

в таких количествах. Таким образом численность всё время пополняется, вот только
потомство, рожденное от человека, считается наиболее слабым. Ну, во-первых,
яйцеклетка попадается любая, человек сам по себе слабый, не обладает теми же
суперспособностями, что и сами пришельцы, так плод ещё и перенимает человеческий
ген. Всё это ему рассказывала Мэри. Во-вторых, корень зла майнийцев именно в этом
гене. Их род должен быть неуязвимым, стойким, не поддающимся никаким волнениям и
катаклизмам. Даже у чистокровных майнийцев может пробудиться этот ген (в крайне
редких случаях, практически один на миллион). Это может значит только одно – они
могут чувствовать. Со временем, в чем нет сомнений, пришельцы окончательно
искоренят чувства. Они им не нужны, они добровольно отказываются от этой слабости.
И Тэхён бы понял почему, хотя для него это равносильно смерти. Но именно потому, что
он существо слабое и чувствительное, в этой продуманной сверхцивилизации он не
видел цели. Не то чтобы у людей она есть, но они не могут защитить свою планету,
предугадать нападения извне, смерть и прочее-прочее. Но с чувствами есть какой-то
азарт жить… Да… слабым существам нужно хоть одно преимущество, которым они бы
кичились. А у этой расы… Беспрерывное, интенсивное движение вперед – к звездам.
Наверно вот это называется преимуществом, но для Тэхёна предпочтительнее оседлый
образ жизни. Он не вояка. Поэтому этот мир навсегда будет ему чуждым.

Что же потом происходит с родившими девушками? Половина из них умирает при родах.
Это тоже рассказала Мэри. Это закономерно, потому что два разных существа не могут
ужиться вместе, сильнейший так или иначе истребит слабого – естественный отбор. А
бывает и такое, что погибает плод. Оставшиеся живые девушки, либо оплодотворяются
вторично, либо у них забирают остаток яйцеклеток, либо оставляют ждать смерти. Она
приходит за ними быстро, достаточно прекратить питать их тела полезными
веществами. Одна за другой, все они умрут…
Трудно думать об этом, жалко. Мэри и Долорес не бесчувственные, они всё понимают.
Каким чудом остались здравомыслящими – не поделились. Сколько через них уже прошло
таких молодых девочек? А сколько таких персональных игрушек, как Тэхён? Их работа
следить за роженицами, и они с этим успешно справляются. Нельзя осудить тех, кто
тоже хочет жить, даже в условиях «сурового климата».

Потом Тэхён задумался о многом, не только о своей жизни, а вообще обо всём. Как
устроен мир, в чём смысл, сакральные основы основ, дни тоски – всё это накрыло его с
головой, но ни на один вопрос он не нашел ответ. Хотя нет, кое-что он понял – этот
чертов пришелец чистокровный, в котором нет ничего общего с человеком, уж тем более
этого гена, который спонтанно может пробудиться.

Возможно, (и в чём ирония), ни с каким другим майнийцем Тэхён не был знаком. А всякое
заключение, полученное только от одного опыта, принято считать недостоверным.

***

Какая же здесь ночь! Ведь Тэхён уже встретил не одну, каждый раз восхищаясь и умирая у
окна в коморке. Пришельца не было, да и чёрт с ним, новизна до сих пор захватывала и
подкупала. Двадцать часов тёмного времени суток довольно много для сна человека, но
и организм на этой планете намного больше изматывается. Поэтому Тэхён за целые
сутки успевает два раза поспать. Большая часть ночи для него бодрая, он может ей
любоваться. Стоит начать с… начала (именно с него), во что Тэхён, не соврав
признается, как влюбился: закат окрашивает песчаный газ в кровавое марево, – это
длится около двух часов, а после этого температура падает, повышается влажность,
ложится густой синий туман со светящимся белым дымом, что немного напоминает
облака. Ночь показывает всё то, что не узреть в светлые часы – на небе в ряд
выстраивается три шара. Они видны, как Луна с Земли. Подальше от других довольно
большой в размерах красный шар с темным кольцом, который на самом деле пугает.
Тэхён порой замечает, что кольцо меняет наклон, смещается то вверх, то вниз,
травмируя его тонкую душевную организацию. Посередине видно великий Хадар! Это
громадная звезда, которая в отличие от Солнца, имеет голубовато-белый оттенок. Даже
люди выявили, что оттенок характеризует её температуру поверхности и возраст. Это
очень, очень горячая звезда, которая и находится от Майны очень далеко. К сожалению,
её можно увидеть только ночью в первый час, а потом, соответственно, планета
совершает поворот вокруг своей оси. В этот же первый час ночи видно ещё один шар –
маленький, почти неприметный, не излучающий свечения и на котором не видно ни
кратеров, ни каких-либо темных зон – матовый темно-синий, а в космосе наверно еле
заметный. Конечно, Тэхён ничего не знает про эти две планеты. Большой шар видно всю
ночь, пугая красным глазом и шевелящимся кольцом. А днём снова висит песчаный газ,
скучный и инертный. Поэтому-то Тэхён полон энергии в темное время. Ему есть на что
посмотреть и о чём задуматься.

Немного погодя, чего никто не мог ожидать, в его коморке появился новый жилец.
Тогда он спал и не ждал никакого подвоха. Этот жилец не живое существо, но с ним, о
чудо, можно было поговорить! Это был робот. Тэхён сразу был осведомлен этим же
роботом, что его создатель – уже знакомый пришелец, и его главная задача быть ему
помощником. Тэхён быстро сориентировался, назвал его Муном, оглядел и покопался в
настройках. Робот Мун был высотой метр пятьдесят, передвигаясь на колесиках, зато со
стальной головой, двумя мигающими антеннами, двумя окошками-глазами, в верхнем
туловище у него с встроенным экраном, на котором выводилась необходимая
информация и можно было что-то записать или внести в запароленный архив.

Мун говорил механическим, таким бодреньким голосом. Сам факт того, что он слышал
его запрограммированную речь, радовал его. Помощник из него что надо, ещё и
разговорчивый, а не просто компьютер.

Конечно, первым делом Тэхён спросил у Муна про настройки. Оказалось, что некоторые
из них нельзя было изменить, но те, что были открыты, Тэхён виртуозно скорректировал.
Добавил Муну процент доверия, конфиденциальности (под все сто процентов), внёс
новую черту, как юмор, славно увлекшись и позабавившись с Муном. Он действительно
занял всё его внимание. Это как игрушка для взрослого, которому нечем заняться. Пару
раз Тэ запросил его уловить радиоволну с Земли, естественно, умом понимая, что это
нереально. Помигав антеннами, чуда не произошло. С Земли ни ответа, ни привета, ни
характерного шума. Поэтому Тэхён перестал стучаться в закрытые двери, смирившись с
тишиной.

Только намного позже, в случайном разговоре с мадам он узнал, что дело не в

радиоволнах, которые не улавливаются на расстоянии в миллионы световых лет. Но в
этом и подсказка – миллион световых лет между ними.

На Земле ещё не придумали радио…

***

Синяки сходили, разукрашивая его пестрыми цветами. Уродливо, конечно, ну а что

делать? И поры на нем смотрятся уродливо. Но он хотя бы не один такой – у всех людей
тут новый дыхательный аппарат, разместившийся в больших «родинках». Понемногу
Тэхён обживается.

Передвигается по дрону только в сопровождении Муна, который подсказывает ему, куда

поворачивать. Ранее у Долорес он спрашивал про какой-нибудь материал или одежду, но
она только пожимала плечами, коротко поясняя, что всё, что на ней было, ей выдали. Но
постоянно ходить в одной и той же сорочке не прельщало, и босиком тоже. Мун говорил,
что в его данных нет ничего про одежду и про «3D-принтер может?», но он может
сделать запрос создателю, и тогда он даст ответ. Ну, конечно же, у Тэхёна стух всякий
интерес, как только услышал упоминание о создателе. Все эти запросы невзначай
чреваты пришествием одного всадника апокалипсиса, которого нет и не надо. Тэхён
безгранично рад его отсутствию и не ждёт, нет. Только последний дурак бы ждал того,
кто причиняет ему вред. Ну а он не дурак, он учёный, хоть и в прошлом…
В один из скучных дней (стабильность – залог успеха! Тэхён любит это дело, он зануда
каких ещё поискать) к нему пожаловала Долорес, немного удивив внезапным визитом, и
попросила пройти за ней, не задавая лишних вопросов и не беря с собой «игрушку».
Тэхён покорно исполнил просьбу, не выступая. Она к нему хорошо относилась, так что и
он старался не создавать ей проблем, существуя тихо-мирно. Вот только завела она его
не куда-нибудь на экскурсию (хах), а в... лабораторию. Там находятся только майнийцы,
кому же ещё там быть. Второй раз Америку открывать не надо, для Тэхёна столкновение
с ними стресс, не то, что контакт. А ещё смотря какой контакт…

Ему снова страшно и потно, беззаботное удрученное состояние сменилось тревогой.

Долорес что-то недосказала. К нему скребётся предчувствие, а оно его никогда не
обманывает, в отличие от живых существ. Когда его укладывают на стол на живот и
раздвигают ноги, гадать не приходится – с ним будут что-то делать. Он эксперимент!

Предварительно его касаются затылка, обездвиживая, а значит и отключая боль. Это вот
его никак не успокоило, обездвиженного-то и с раздвинутыми ногами. Он наравне с
препарированной лягушкой, а скоро и позеленеет от жути, став полноценным
земноводным. Лежать в такой позе уже плохо, лежать без движения и без тактильности в
такой позе – фильм ужасов. В добавок ко всему что-то вкалывают в шею, только потом
раздвигая ягодицы... пролезая внутрь. Сопротивляться хотелось больше, чем жить. Так
бы и подорвался, но не мог и пальцем пошевелить, глотая вскрики. Что именно они там
хотели наковырять – неизвестно, но, когда добрались (до центра Земли? до ядра), Тэхён
как раз-таки почувствовал, впервые прочувствовал… насыщенную палитру боли,
надрывно завопив. Будто его пытали раскаленным железом или вливали расплавленный
свинец… или что угодно, что могло также ужалить жаром. Слезы, как защитный
механизм, автоматически покатились градом, и хоть первичная боль прошла, осталась
фантомная, которая ходила липким холодком от пяток к макушке. Он сразу весь вспрел
как мышь и забредил. Его тронули в столь интимном месте, без спроса, без сожаления…
И теперь там пульсировало и жгло, а он понятия не имел, почему.

Но и после острой боли экзекуция не закончилась. Затем его переложили на спину,

добивая желтыми «лысыми» глазищами, делая надрез на шее, что-то туда вшивая. Тэхён
молился (он не забыл, какой у него бог). По вискам стекали слёзы. Говорить было не о
чем... Это жестоко. Он не заслужил издевательств... Тогда за что?

Они даже не потрудились снять с него жалкий слой ткани, так все «переплавили»,
бросив на столе. Его прилично потряхивало, зуб на зуб не сходился, может и губы
позеленели, как и обещали, по-лягушачьи. В глаза врезался кипельно-белый и яркий как
Хадар свет лампы. Он чуть не ослеп, беспомощно закрыв глаза, не сумев поерзать и
отвернуться. Дополнительный удар по хлипкой нервной системе пришёлся со стороны
затылка. Волосы зашевелились, разлилось тепло. Тэхён зна-ает, что после этого
следует. Знает… Безошибочное определение. Позади образовался Он, тень пролегла
рядом. Пришёл... Это Он. При единственно-знакомом существе, который самый
ненавистный, но единственный… эмоции снова вылились из чаш терпения. Захотелось
простого человеческого, чтобы пожалели. Но существа этой породы не умели жалеть.

«Тебе не должно быть больно», – всплывает в сознании чужим голосом, обладатель

которого, видимо, не понимает причину острой печали.

— Я тебя защищал от ножа, а ты меня нет... – с горечью, вспомнив то далекое время,

когда отстаивал свое мнение в споре с Чимином, не разрешая резать чужеземное
существо. Как иронично, что оно не отплатило тем же...

«Так тебе будет легче. Это не моя прихоть».

Нет, это его прихоть! Потому что, если бы не он...! Всего бы, вообще всего, не было. И
ему не пришлось бы проходить через эти испытания. Возможно, он бы умер в том
бункере, во имя науки, как пророчили. Зато у него была бы могила, табличка, хоть какой-
то опознавательный знак, что он жил. А сейчас от него не осталось никакой памяти, что
человек был и его никогда не было.

— Пошёл к черту... – бросает в сердцах, скашивая злые глаза. – Вы всё делаете во благо.
А мне будет легче, если я тебя больше никогда не увижу! Это всё из-за тебя!

Тирада его не впечатляет. И кажется не задевает.

«Я не убил тебя и твоих друзей. Ты должен быть мне благодарен», – Тэхён задыхается от
возмущения, даже не используя легкие. Большего абсурда он не слышал.

— Лучше бы убил...

Тот не отвечает, только испытующе смотрит и смотрит, как будто запрограммирован на

единственное глазение. А потом заходит со стороны и неожиданно забирает его со
стола на руки, всё ещё не возвращая ему двигательную функцию. Тэхён скрипит зубами,
но терпит. Что поделать, если всё так унизительно, настроено против него.

«В смерти нет ничего интересного», – внезапно. Но не перемещается по воздуху, а

просто шагает. Эти шаги ещё больше нервируют слух, лучше бы поскорее избавил от
своего присутствия. Тэхён и не держится за него, ведь не может пошевелить руками. Но
даже если бы мог, лучше бы свалился кубарем и насобирал шишек, чем протянул руку.
Держаться за него? Да ни за что… – «После смерти энергия живого существа обращается
в атомы и становится частью космоса. Вы, люди, преувеличиваете этот процесс».

А как же Рай и Ад? А как же ворота, где его встретят? Он разом убил древнюю легенду,
которую навязывали с рождения.

— Неплохо быть атомом и летать по космосу... – сердито отвечает, всё же

призадумавшись. Эту теорию он никогда не рассматривал… А может во Вселенной есть
творец, этот таинственный Бог, и он непременно встречает каждый атом, распределяя
по местам силы…? А вдруг, а вдруг… Убил таинство…

«Это тебя впечатлило?»

— Чем дальше от тебя, тем лучше.

Проклятый пришелец коротко взглянул на него, натянув багровые губы в подобие

улыбки. А что из сказанного его так развеселило? Сам не ответил.

В конце концов Он донёс его до комнаты, опустив на ложе. Способность двигаться так и
не вернул, молчаливо и по-странному стоя над душой. А потом бессвязно отошёл к окну,
собираясь его открыть для света.

— Нет! Мне нравится так! – молниеносно запротестовал, заслужив еще один странный
взгляд в свою сторону.

«Разве людям не нравится свет?» – такой вид, как будто ему правда интересно, что это
людям нравится. А что тут сказать... Тэхён для него тоже «пришелец» – они существа с
разным мировосприятием.

— Не знаю, кому там что нравится, а я хочу так. – Свои предпочтения – это
индивидуальность. Тэхёна это выделяет, благо, его ещё не лишили способности чего-то
желать... – Так что вы со мной сделали? Почему я не могу пошевелиться?

Пришелец всё также стоял у окна, задумчиво смотря вперёд, выдерживая паузу. Эта
черта Тэхёна жутко раздражала, как будто он пустой звук.

«Тебе будет легче. Это всё, что ты должен знать», – такой ответ не усмирил интерес, а
ещё больше распалил. И вообще это звучало грубо. Он ничего никому не должен, а с
появлением пришельца почему-то задолжал по всем фронтам.

— Я тебя не дал на эксперименты... – припоминает всё ту же ситуацию, потому что не

отпускает, грызёт тёткой-обидой.

«Вы бы и не смогли». – И вот это такая благодарность? Не очень приятно.

— Вы похищаете неповинных женщин! Лишаете их чувств! Эксплуатируете! Вторгаетесь в

человеческое тело... Кто дал вам право...? – бурлило безрассудство на фоне полученной
порции стресса. Или он решил, если за ним приглядывает конкретный пришелец, значит
стерпит его неуважительное отношение?

«Это не твоя забота», – господи, да как же Он раздражает. Тэ кривится.

— Чудовища... – произносит одними губами, а оскорбление вылетает удивительно легко,

будто стояло на пороге всё время. Пришелец, надо же, задирает подбородок, смерив его
высокомерным взглядом, сменив милость на недовольство. Гнев не в его характере.

«Учись контролировать эмоции», – по-хорошему посоветовал (приказал). Тэхён понимал,

что в какой-то степени он прав, эмоциональность порой в ущерб и шпарит горячими
словцами. Хочешь прожить дольше – говори меньше.

— ...Почему ты отправил мне робота? – раз уж Он не уходит, а говорить о чём-то надо,

лучше наступить своей гордости на глотку. Тем более, что это правда было ему
небезразлично. Мун, кстати, стоял выключенным. Пришелец уже постарался, чтобы его
ничего не отвлекало.

«Потому что», – исчерпывающе. А всё-таки разобиделся…

— ...А имя у тебя есть? – друзей нужно держать близко, а «врагов» ещё ближе. Да и ему,
опять же, будет проще как-нибудь называть его. Какие у них тут ещё причуды.

«У нас нет имен», – с такими ответами шёл бы восвояси… Зачем мучить обоих, если
одному не хочется говорить, а второму просто ничего не хочется?

— Я могу как-нибудь тебя назвать? – снова вопрос и снова прилетевший пощечиной

ответ.

«Нет». – С ним нет никакого желания говорить. Он избегает прямых ответов, врет,
издевается, возвышает себя над ним. Любому здравомыслящему такое стало бы
неприятно. Тэ отвел взгляд в сторону, показав, что ему больше не о чем с ним говорить.
Но и пришелец молчал, продолжая гипнотизировать, не отрываясь. Это порядком
надоедало. И немного смущало. Почему повышенное внимание? С ним что-то не так?

— Хватит на меня смотреть... – наконец Тэхён первым сдается, нет-нет, а опять

встречается с его тяжёлым взглядом. А он бац – и испарился. Фокус-покус! Тэхён бы
хотел привстать и оглянуться, но не мог, только выпучил глаза. А в следующее
мгновение вжался в постель, опять напуганный этим проклятым. Он вырос перед его
кроватью как черт из табакерки, глядя всё также отстраненно. Знает же, что его это
пугает. Теперь пользуется этим.
«Ты задаешь слишком много вопросов. И много требуешь».

— Я бы посмотрел на тебя, если бы тебя выкрали черт знает куда, унижали и

насиловали. И не надо меня запугивать своими перемещениями. Я уже привык, – хвост
прижимает, а всё равно дерзит. Настроение бесповоротно испоганено. Спасибо
гостеприимному народу за кров…

«Вот и не отвыкай».

Сделать гадость – это святое. Подошёл, бесчувственно тронул его затылок и… вернул
ему возможность шевелиться, как и хотелось. С движением вернулись и ощущения.
Внутри всё разрывалось на части. Тэхён закричал уже в пустой комнате, сорвав голос.

Доходчиво продемонстрировано: за грубые слова – грубость. Но если не высказывать

своё мнение… то тогда зачем его иметь?

***

Несколько дней кряду проходят как в аду. За это есть кому сказать «спасибо», но он не
появляется. Может быть его инопланетные дела были настолько важны и сложны, что он
пропадал подолгу, но, скорее всего, Он специально выжидал время, чтобы с бухты-
барахты объявиться и взять то, что ему нужно. Но, даже если пришелец делал что-то
хорошее, его это никак не красило в тэхёновых глазах. Он старательно выстраивал его
образ под монстра. Этакое очень сильное и опасное существо, которое держит его в
страхе и любит этим страхом упиваться.

Никто не рассказал ему, в чём заключалось медицинское вмешательство, ни про шею,

куда что-то вставили, ни про внутреннюю среду его интимного места, которое так
несправедливо болело и болит. Он даже сидит с трудом. И это очень неприятная штука,
которая никогда бы и не должна была его коснуться. Даже добрый друг Мун не смог
найти данных про эти фокусы, мол, все претензии к разработчику. Он прав – все
претензии только к нему… Разработчик создавал проблемы, но ничего не рассказывал.
Может ещё и это так сильно било по самооценке: когда с тобой говорят, как с низшим
классом.

Через силу его заставляли глотать сытный порошок и помогали гулять по зоне отдыха.
Один раз, стоя на искусственной траве, чувствуя какой-то сладкий аромат и дуновение
ветерка, Тэ смотрел на иллюзию земного неба и солнца, предательски пустив слезу. Да,
всё было инсталляцией, но он-то помнил (воспроизводил в голове), что оригинал краше
в сотню раз. И в этом его сила – он помнил. Мимо него пролетали птицы – призрачные,
неуловимые, не передающие изящество в первозданном виде, а потом на руку присела
голубая бабочка. Тэхён и хотел бы её коснуться, но пальцы проходили сквозь. Ещё один
обман. Как и предполагалось, новизна обстановки поблекла, началась стадия отрицания.

Женщины бродили тут и там, мимо него, как куклы или те же программные птицы,
которых не потрогать и не прочувствовать. Просто существующие... тела. А он
«антитело»! Он другой. Белая ворона среди черных. Свой среди чужих, чужой среди
своих? Ассоциации, которых быть не должно. Они ведь земляне… Один народ, против
которых целая громада сверхразумов.

Один в поле не воин. Ну так и поле без войны.

***

Ему становилось всё легче, острая боль отпускала, он и привык к ней, так как другой
доли не предлагали.

Научиться контролировать себя было легче, когда Его не было рядом. А его и не было.
Как всегда, Он причинял боль и уходил, оставляя в одиночку зализывать раны. Но и с
этим пришлось смириться. Главное не допускать мысли, что Он относится к нему по-
особенному. Нет, не стоит тешить себя иллюзиями – у этой расы нет чувств и нет
привязанности. Тэхён здесь, пока его «желают», когда он станет нежеланен, от него
избавятся. Ведь толку ноль. Оставалось дожидаться финала и его безболезненности,
например, в каком-нибудь наркотическом сне. Пусть даже не Он сам, а кто-то из них.
Одно прикосновение к вискам или затылку, и уже ничего не будет беспокоить.

Со временем родился вопрос: возможно ли выйти из дрона, и, например, попасть в

другой, увидеть новые места, изучить уклад другой цивилизации. Этот, как и многие
другие вопросы, Тэхён задавал не всезнающему Муну, который кратко донёс ему одну
простую истину – людям запрещено знать больше. Из чего вытекало, что ни о каких
других дронах и живописных местах не могло и речи идти.

Кстати, о речи. Гонимый мнительностью и недоверием, Тэхёну начало мерещиться (лишь

казаться, это не правда), будто он начал забывать свою речь. Как забыл дышать через
нос. Здесь почти нет зеркал, а какие поверхности отражали, он избегал в них
смотреться. Своё тело виделось ему уродливым: эти большие родинки, ссохнувшееся
тело, неказистая бледность. Волосы на самом деле начали выпадать. Долорес говорила,
что так на них влияет среда, и снова пичкала порошками. Тэхён совсем не хотел остаться
ещё и без волос, и проводя по истончившимся бровям и ресницам, плавал в нестройных
мыслях пуще прежнего. Конечно, он не мог не заметить, что его пичкают всякими
полезными добавками больше, чем женщин. Они начали лысеть, то есть совсем. У них
появились маленькие животики, их присутствие Тэхёна угнетало. А вот он и две мадам
ещё были похожи на людей. Также его часто отводили в то же место – лабораторию,
делая инъекции в шею. Тэхён догадывался, что по этой причине у него вырабатывался
иммунитет, поэтому он ещё не был лысым. А так как он сам себе не принадлежит, над
ним распоряжаются, значит, Он захотел видеть его в человеческом обличие, как и на
Земле. Даже если это всего лишь прихоть... Тэхён рад, что человек. Он всё ещё верен
своей природе.

***

За Тэхёном пришли, когда он сидел на скамье в зоне отдыха. Он был глубоко в себе, даже
не задумался, куда его ведут на этот раз. А вели его обратно в каморку, где стоял
полумрак, за окном висел синий ночной туман, наиболее приятный глазу, опять
выключенный и убранный в угол добрый друг Мун и… Он. Внутренности инстинктивно
задребезжали, сжались, похолодели от предстоящей встречи. Раз появился, значит для
чего-то. Раз для чего-то, значит будет больно. Раз больно, то страшно. Как всё
взаимосвязано! Поэтому Тэхён не отходил от двери, прижавшись к ней спиной. И молчит.
Тэхён теперь тоже выдержанно молчит, не делая поспешных действий и не бросая слов
на ветер. Желтые склеры пронзают его душу. К сожалению, только у него и есть душа.

«Как твоё самочувствие?» – начинает разговор первым и этим снова ставит в тупик.
Тэхён не верил, что ему это действительно интересно. Потупил взгляд, обнял себя
руками, закрываясь от того, чего не избежать. Знает же, что не избежать. Но прелюдные
речи только больше раздражают, нежели разбавляют напряженную атмосферу. –
«Молчание ничего не даёт», – недовольно произносит в его голове. Тэхён ежится, но все
равно отмалчивается. Только от представления, что Он сейчас будет его трогать и как,
сворачивает узлом. – «Я могу внушить тебе покорность. Выбирай сам».

— Внуши. Сам я не захочу, – Тэхён решается на смелый шаг – на своих двух идет к
кровати и ложится, закрывая глаза, чтобы ничего не видеть. Чем быстрее всё случится,
тем быстрее кончится. Эврика! А будет с ним препираться, только больше отхватит. Но
раньше его охватывает мандраж. Если Он действительно внушит ему покорность, то
было бы хорошо, чтоб обезболил. И может тогда это не покажется ему мерзостью.

Но затылка не касаются, кровать прогибается под весом чужого тела. Тэхён сжимает
пальцы на ногах, не зная, чего ожидать. Клешня касается его лодыжки и неспеша ведет
выше, задирая сорочку. От такого, казалось бы, ненавязчивого касания табуном пляшут
мурашки, шевеля волосы на загривке. Не в хорошем смысле. Сорочка сдвигается до
пояса. В том месте горит кожа, в коже обжегшиеся клетки, в клетках триллион мизерных
атомов, которые приходят в действие и доводят температуру до ста. Там внутри тоже
сигнализирует узнавание (узнавание?!) – пульсирует и «дышит» мышцей, как не должно
бы-… как никогда не было…

«Прими меня. Теперь это будет постоянно».

Наперекор совету крепче сжимает ягодицы и сдвигает колени. Если в прошлые разы он
не прослеживал, как это происходит, то в этот раз велик шанс отмучиться от и до,
получив по полной программе. Вторгаться в него без подготовки – уже кромешный ужас.
— Нет! Внуши мне что-нибудь… – завертелся, запереживал за свой поджатый хвост-
колечком. И уже просит, не требует. Не хочется ощущать это в здравом уме и податливом
теле. Пришедший ответ «нет» встречается всхлипом. Его тяжелое тело ложится сверху,
но почти сразу становится легче (волшебник какой-то…). Клешня около глаз доводит до
трясучки, но это ерунда по сравнению с тем, когда послышался треск костей, и эти
сросшиеся пальцы, которые должны быть сросшимися, расправляются, тянутся в
стороны как совсем здоровые, прямые пальцы, между которыми, правда, натянулась
кожа. То есть… кисти рабочие. Всё рабочее. Он просто не знал… Лучше б и дальше был в
неведении. Этот хруст раздаётся эхом.

Другая рука давит ему на поясницу. Тэхён не успевает понять, как прогибается,
машинально втягивая живот. А его холодный член уже упирается в проход (зачем ему эти
контрастные ощущения?!) и разрывает в прямом смысле. Тэхён давит крик в ладонях,
подскакивая на локтях.

— Больно... Мне очень больно. Я не могу...! – со всхлипами умоляет, крупно вздрагивая.

В него снова и снова входят, не грубо, но темпераментно – пришелец реально
прохладный и влажный, а у него внутри горячо, и эта химия температур отлично
осязается. Тэхён жмурит глаза, то и дело сглатывая ком подступившей тошноты.
Сознание колеблется на канатике, вот скоро сорвётся – отключится.

— Болит... Пожалуйста... – лихорадочно повторяет, мятежно плавясь в острых

ощущениях, которые ломают его. Не тело, а его самого, как личность. Тело-то заживёт,
а что потом прикладывать к душевным разрывам? Сколько ещё Он будет слушать его
сопли? Им же обоим будет легче, если Тэхён затихнет. Но нет, ничего не происходит.
Тэхён уже специально с надрывом кашляет и имитирует рвотный рефлекс, провоцируя
хоть на что-нибудь.

— Меня... тошнит... Очень.

«Не ври», – мороз по коже от его шестого чувства. Он что, насквозь его видит?

Странное дело: знает, что Тэхён по большей части прикидывается, но почему-то

приподнимает его шею, очищая гортань. Это не сойдёт за обезбол, но стало легче, да…
В какой-то из степеней. В каком-то из измерений.

«Терпи». – Терпение себя исчерпало. И силы. Тэхён растекся бесформенной лужей,

наобум вцепившись в руку, на которую Он опирался. Помнится, в его этих поломанных
клешнях импульсы мироздания, энергетические ядра планет, колдовские чары. Может
перепадёт немножко ворожбы? Попустит… И ведь получилось же. Пришелец, на
удивление, сам накрыл его ладонь, и подушечки пальцев стало приятно покалывать, по
фалангам и выше до казанков поплыла охлаждающая пилюля, которая переключила
внимание мозга с поясницы на руку. Подача сигналов охотно воспринималась
измученным организмом.
Хорошо, что отвлекся, пропустил финальные неприятности. Низ живота потяжелел,
будто туда что-то залили, что именно – не распознал. Касание по затылку, хоть Тэхён
больше и не упрашивал, сняло восприимчивость, его отпустило на последнем толчке.
Болезненные ощущения исчезли. Хвала богам. Всё закончилось.

«Делаю это в последний раз».

Как он вынул, как слез с него, – ничего Тэхён из этого не почувствовал. Он мог
шевелиться, только ноги его не слушались. Голова упала с края, он так и висел как
сдутый воздушный змей, переводя дух. Настроение оставляло желать лучшего. Пришелец
всё ещё находился рядом, поправляя свою темно-матовую одежду, желтыми
немигающими глазищами косо наблюдая за ним. С любопытством или удовлетворением?
Ему, по правде, приносило удовольствие причинять ему боль или в этом было нечто
другое, чего простым смертным не узнать?

— Я желаю тебе смерти, – осипшим голосом человека, выброшенного под палящее

солнце пустыни. Обещал себе не говорить лишнего, но не удержался. Он не может
заявить ему как себе равному, что-то по типу «я убью тебя» или «я отомщу тебе» – как
переругиваются люди, но пожелать смерти вполне. Может для пришельцев это самое
больше оскорбление, чуть ли не объявление войны, но… У Тэхёна это единственная
возможность достоверно выразиться.

Он сидит рядом. Слегка щурит глаза, вероятнее всего разозлившись. Сдвигает ему
сорочку обратно, зачем-то показывая свою порядочную сторону. А вот кому б она сейчас
была нужна, эта порядочность? Ещё и накрыл его покрывалом, чего тоже не просили.
Тэхён слабыми руками оттолкнул его, скручиваясь пополам. То, что он взялся за его руку
– ещё ничего не значит. И то, что он ему в конце сделал одолжение – тоже ничего не
значит. Тэхён знает, что в его поступках нет ничего настоящего, кроме строго
выверенных правил. Машина. Что с неё возьмешь?

«Это временно».

— Внушишь мне любовь? Не думаю, что мой мозг это примет... – точнее он не хочет,
чтобы принимал, а мозг примет всё. В нём, говорят, столько потенциала, что можно
летать по воздуху и говорить с животными на одном языке.

«Любви не существует. Ты не на Земле», – в том же спокойном тоне, по правилам своего

мира, во всём и всегда придерживаясь равнодушия. А ведь это мудрое качество – тебе
всегда всё равно, ничего не беспокоит. Но как раз-таки это не в приоритете мира
Тэхёна, он беспокойный житель своей Родины. И его никто никогда не переубедит в
обратном.

— Тогда ты живешь зря.

Высоко вздернутый подбородок, оценивающий взгляд, проскальзывающая насмешка.
Исчез также незаметно, как вторгся. Зато какую посеял разруху…

***

Долорес впервые отчитывает его. Сегодня она непохожа на саму себя, очень нервная.
Вытряхивает Тэхёна с покрывалом, заставляя ходить и прекратить себя жалеть. Также
недовольно оттирать его кровать от слизи, предупреждая, что в следующий раз он будет
заниматься этим сам. Синяков нет, как таковой боли тоже, но тело немного (много)
ломит. Вся немощность из головы, потому что память подкидывает болезненные
моменты, от чего, кажется, всё критично. Естественно, пререкаться с мадам он не стал.
Во-первых, она была его старше, а во-вторых, она всё-таки больше повидала и
стерпела.

— Господин очень добр к тебе, а ты ведешь себя, как избалованный ребенок. Думаешь,
другие живут лучше? Ты на хорошем счету, он заботится о тебе и твоем здоровье. Прояви
уважение. Он всего лишь берет твое тело. Это твое единственное предназначение.
Раздвинь ноги и принимай. Земной секс оставь в прошлом. Ты просто тело, которое
желанно. От чего тебе плохо? Может ты хотел бы как эти девушки, вынашивать кому-то
детей, облысеть, ничего не чувствовать? – нет, как у них он бы не хотел. Да, он слабый
простой человек. И всё равно обидно. – И извинись перед ним. А лучше прояви
инициативу. Раз он выбрал тебя, значит за что-то. Так что пользуйся моментом.

— А кто Он? – спонтанно спрашивает, что давно вертелось на языке. Сам пришелец
конечно же не ответит, так хоть через чужие рты.

— Ты не знаешь? Хотя... не удивительно. Он управляет старшим взводом. Живет вот там,

– указательный палец направлен вниз. Это не очень понятно, ведь подразумевалось, что
они все жили на дронах.

— Что значит старшим взводом?

— Через пару месяцев женщины дадут потомство, в это же время выродятся майнийские
женщины. Это достаточно большое количество детей. Когда они подрастут, среди них
отберут вожака, который будет за главного. Так и твой Господин. Он главный среди
своих одногодок.

— А как часто... воруют женщин для этого?

— Каждый год по их календарю, десять лет по земному исчислению.

— А внизу, это где? – не может унять приступ дотошности, желая узнать как можно
больше. Это один из способов выживания – сбор и обработка информации.

— Майна – это ниже – на планете. Здесь только рабочие дроны и те, с которых следят за
внешней средой.

— Так это не цивилизация... Это просто...

— Просто исследовательские центры, думай так. Нам никогда не покажут мир внизу. Мы
всего лишь их матки. А ты...

Никто. Он и сам догадался. Нормально ли, что эти слова причиняют ему
безосновательную обиду, будто его предали? И сколько уже можно обижаться?..

— А Он уже делал зачатие? – скрытый вопрос: «Я не первый и не последний?» Долорес,

заламывая брови, улыбается, как душевнобольному.

— Конечно. Он любит летать на Землю. Я ухаживала за его потомством три года назад, –
ни слов, ни чувств – пустота. Обомлел. А что ещё было ждать? Тоже вопрос.

— А я?

Ответ всегда остаётся один и тот же.

— Ты – для него. Без цели.

***

Теперь мимо него слоняются беременные девушки с прилично округлившимися животами

и лысыми головами, без ресниц и бровей, как будто после химиотерапии... Ему всё также
делали инъекции для поддержания здоровья, однако волосы всё равно начали светлеть.
Они теряют пигмент, иными словами, седеют. Если бы наблюдалось значительное
уменьшение пигмента, волосы бы посерели, но у него они становились белые, то есть
вообще без пигмента. То ли витаминов не хватает, то ли это такое влияние окружающей
среды, – скорее всего тут всё намешано, организм просто не справляется со всем сразу
или это такой побочный эффект внедряемого «эликсира жизни». Внешне он такой же
молодой и красивый (очень красивый на самом деле), а волосы с тёмно-каштанового
вылиняли в белый. Смотреться в зеркало невмоготу. Теперь ещё больше, чем прежде.

В этот раз пришелец не появлялся несколько месяцев, и Тэхён не только стал белым, у
него и выцвели глаза: с карих до серо-голубых. Как большинство младенцев рождаются
с голубыми глазами, в которых присутствует малое количество меланина. Вроде
человеческий облик ему поддерживали, а он всё равно изменился до неузнаваемости.
Вот что было бы прекрасно: если таким он будет неинтересен пришельцу. И тогда…
наверно для него всё закончится. Он же сам ему сказал, что смерть нестрашна и
неинтересна. А раз так, то её стоит бояться в последнюю очередь. В общем, Тэхён снова
поверил в невозможное.

Прогулки по зоне отдыха стали надоедать. Или нет, не так – потому что всё было
далекое и не настоящее, – это заставляло больше тосковать по дому. Беременные
женщины тоже выбивали из колеи. Некоторые носили тяжело, выглядели очень плохо, а
кто-то с тем же пластиковым лицом чувствовал себя вполне нормально. Странное дело –
Тэхён совсем не ощущал между ними родственной связи. Это больше не люди. Но на
своем примере он осознал и согласился, что их отключка – гуманное решение. Им так
легче. Они живут, но они не живы. Зато боль обходит их стороной, а Тэхёна крепчает. Он
только и делает, что борется с собой, с проклятым пришельцем, с системой, на деле во
всем проигрывая. Сколько еще он так протянет – одному богу известно. Но в атомах
космоса нет бога, а если есть, то он давным-давно рассеялся по разным уголкам
Вселенной. «Рассеянный» бог ничем не мог Тэхёну помочь. Но вера в него сохраняла
человеческий свет.

А потом его увели в противоположное крыло дрона Земля-2, где было не положено
разгуливать смертным. Он и не ведал, что там находилось. Запрет значит запрет, к
этому он был приучен с детства. Сопровождали его два майнийца, неспеша шагая
вперед. Правда, взяли не только Тэ, но и одну беременную. Шестое чувство истошно
вопило, что быть беде. Почему и за что – не сказало. На дрон прибыла делегация одного
из взводов подрастающего поколения. Все с желтыми глазами, устрашающие и немые.
Голов сто, а то и намного больше. Они как по команде уставились на вошедших,
образовав тяжелую энергетику в помещении, которая повисла над макушкой и физически
давила к земле. Пристальные взгляды в основном были обращены в его сторону, потому
что человек мужской особи здесь слишком редкое явление, так что только из-за
повышенного внимания он чувствовал себя голым.

Оказаться голым потребовалось и в реальности.

Тэхёну внушили приказ раздеться, как и женщине – они анатомические фигуры –

представление сегодняшнего дня. Нет и шанса отказаться, Тэхён выполняет приказ на
автомате, пытаясь глушить внутренний рёв раненого зверя.

Как же так получается? Привез для себя, а позволил увидеть его всем. Ещё одно
предательство? Ещё один удар.

Только бы не плакать. Здесь это никого не разжалобит. Им плевать.

В помещении такая же гробовая тишина, они общаются на высоких частотах, но один из
них, который по-видимому им что-то объясняет, трогает их и крутит-вертит в разные
стороны. Тэ никогда не был на рынке, но смог прочувствовать торгашную обстановку.
Товар выставлен на продажу – и вот в чем его преимущества... (Ни одного плюса в
перечне).

Всё проходит как в тумане. Стеклянными глазами Тэхён неотрывно смотрит в одну точку,
не позволяя себе сорваться. Никто из них не заслужил видеть его слабость. Пусть лучше
считают его рабом, но не слабаком. Потому что он никому не сдался – он верен своей
Родине. И верен себе. Больше ничего не имеет смысла.

Когда наступает момент, что можно потрогать, Тэхёна толкают в сторону, уводя из
тамбура рук. Пришельцы трогают только женщину... А его? Нельзя или нет резона?
Наверно его привели лишь для наглядности в качестве манекена, для остального он
бесполезен. Пусть так, и хорошо, что бесполезен. А ещё хорошо, что на выходе его ждет
Долорес. По ее взгляду отчетливо читается жалость. Наверно она тоже через это
проходила и не раз, или просто ему сочувствует. Парадокс, что понятие сочувствия ещё
живо в этом мире.

Она накидывает на его голое тело покрывало и немного растирает, видя, как он
задеревенел от пережитого стресса. Как она и причитала, Тэхён пытается вести себя
должным образом, уж хотя бы не ныть. Чтобы предотвратить это, разговаривает сам с
собой в уме, без перебоя думая о всякой брехне. Идет немного странно, как будто не
сгибаются ноги. Всё можно списать на волнение. Тэхён больше не задает глупых
вопросов. За что с ним так поступили – похоронено с анализом произошедшего. Было и
было. И прошло. Он обязательно справится.

Проходя по вытянутому полукруглому коридору с панорамным толстым стеклом во всю

стену, Тэхён резко вздрагивает, ощущая затылком чей-то взгляд. То есть не чей-то, а
один конкретный. В голове рой вопросов: «Как? Что здесь делает? К нему? А где стоит?
Напугает?» – сводящих с ума. Но ничего не происходит. Мадам утягивает его ближе к
себе и к стене, уступая дорогу, где и так много места – их обгоняет группа плечистых
майнийцев. Одетые по-особенному, в темной одежде, кто-то ещё и с плащами,
подающие себя выше остальных, с доминирующей аурой. В центре них – Он. Кожные
волосы, которые раньше паклями свисали чуть ниже плеч, сейчас были аккуратно
собраны в жгут, позволяя разбежаться взгляду по всей ширине плеч и красоты шеи. С
каких пор Тэхён начал заглядываться на тела пришельцев? С каких пор отдельные части
этих тел заимели привлекательность? Что ещё более нелепо, Тэхён семенит позади на
босых деревянных ногах, униженный и обмусоленный чужими глазами, смотря вслед
одной единственной твари.

Значит Он был здесь и знал, кого будут показывать. Разумеется, заметил и сейчас,
созерцательно пройдя мимо. Наверно успел вдоль и поперек просканировать его
душевный раскол. И прошёл... Просто прошёл. Как будто они незнакомы. Но в
действительности оно так и есть. Незнакомцы. Тэхён ничего не знает ни про него, ни
про его цивилизацию, существующий рядом со сверхдержавой на птичьих правах.
Ну и ладно! И какая разница! Да Тэхёну вообще всё равно! Пусть идёт дальше и не
возвращается...

Истеричная улыбка протянулась от уха до уха. Нет, не заплачет. Нет, это не смешно, но
так и порывает расхохотаться ему в спину, чтобы эхо разнесло его заливистый смех по
углам и стенам, сорвало обшивку и обрушилось ему на голову. Но сила мысли – не его
конек.

***

Мадам вернула его в комнату. Он сразу убежал в узкую ванную, где долго и упорно
натирался сухой водой, надеясь свести въедливые взгляды. Ещё дольше сидел, подогнув
колени, положив на них голову. Если бы он сейчас мог оказаться дома, то набрал бы
полную ванну, опустил бы туда бомбочку, ещё бы отвалил добрую порцию, например
пихтового масла и пены, и всяких солей, чтобы свариться как сазан по-гурмански и
забыться. Ещё бы он громко включил какую-нибудь телепередачу, соорудив на подносе
закуски, свесив ноги с бортика, релаксируя. Или разговаривал бы по телефону с
друзьями, обсуждая всякую чепуху, споря на политическую тему или о том, сколько
варить яйца для салата и почему предпочтение нужно отдавать перепелиным. Сейчас у
него нет возможности расслабиться. Даже нет телефона, чтобы с кем-то созвониться.
Нонсенс! Он думал, прожить без интернета пару часов – сродни смерти, а оказалось
можно жить без каких-либо средств связи. Без всего и без всех. На другом конце
Вселенной. Где-то в песчаном газе, от которого уже двоится перед глазами. Но
приходится довольствоваться меньшим – сухая вода, площадь метр на два, самокопание
и одиночество.

Замотавшись в это же полотнище, которым его накрыла Долорес, Тэ вошёл обратно в

комнату с огромным желанием завалиться спать на ближайший год, но с порога в него
прилетает ударная волна чужого присутствия. Тэ замер, прибитый гвоздями к полу. Ну,
конечно, как же без этого…

Это Он.

Все внутри затрепыхалось, заволновалось. Сначала Тэхён, конечно, сильно растерялся.

Стоял, тупив взгляд, будто провинившийся школьник. Если пришелец пришел просто
поглумиться, то никак нельзя упасть в грязь лицом. Ему вообще-то всё равно на
недавние происшествия. Он не стесняется своей наготы, пусть пялятся сколько влезет.
Несмотря на уродство цвета кожи и пор, у него отличные пропорции. Где ж они ещё
увидят человеческое тело в первородном виде? Да, ему определенно плевать.

Он сидел в углу у окна. Хватило ума зайти к нему… Ради чего? Удостовериться, что
задел? Или добить? Выглядел всё также: матовая тёмная одежда, убранные волосы,
тяжёлый взгляд исподлобья, рука на руку, отстранённый – незнакомец. Как первичное
удивление спало, Тэхён проморгался, поднял брови, и отодрав себя от пола,
онемевшими конечностями добрел до кровати, безусловно снимая покрывало,
укладываясь на живот. Он же пришел за этим? Лучше сегодня не устраивать сцен. И так
погано. Пусть лучше всё пройдет очень больно, но быстро, чем больно и долго, и снова с
наказанием. Это же он так его проучил за прошлый раз? В принципе, повторения не
хочется, теперь-то уж точно доходчиво объяснено. Но пришелец не торопится. И, как
назло, молчит.

«Как твое состояние?» – опять двадцать пять. Из всех вопросов или требований он
всегда начинает с одного и того же. Сейчас это звучит как насмешка, хотя тон не
издевательский. Как состояние? Как у вайфай роутера, которого раздали по безликим
соседям. Только хуже.

— Всё хорошо, спасибо. – Буквально выталкивает из себя ответ, подворачивая колени,

начиная мерзнуть. В этот раз он и правда очень покладистый. Закон Мерфи отыграл
своё.

«Я оценил твое поведение», – покровительственно приходит следом. Тэхён проглатывает

и это принижение. – «Понравилось стоять перед моими братьями?» – а теперь точно
издевка, хоть и выражается бесцветно.

Тэхён зажимает лицо ладонями так сильно, что болит. Мысленно считает до десяти,
чувствуя подкатывающую бурю. Но с анаграммой десятью не обойдёшься. Тут нужны
числа побольше – миллион, например. Но не стоит поддаваться эмоциям, – это только
губит молодых амбициозных учёных. Пусть всё будет иерархично, как повелось: Тэхён –
никто, а Он царь и бог.

«Я чувствую каждую твою эмоцию. Нет смысла закрываться от меня».

— У меня дома у всех были имена, – на одном дыхании выпаливает, решив свернуть на
другую дорожку, прежде всего заговаривая самого себя. – Я кореец – Ким Тэхён. Чтобы
мне было проще, мысленно я буду называть тебя Чонгуком. Мм, это имя с хорошим
значением. У меня в Сеуле был друг Чон Чонгук. Он был отличным парнем. Я не буду
называть тебя вслух. Но это удобно.

Молчит раз, молчит два, замерла космическая фигура.

«Почему не желаешь мне смерти, как в прошлый раз? Ты испытывал унижение, когда
стоял голым перед моими братьями», – ну вот и подвёл к главному, не обошёл
щепетильную тему. Пришёл лично убедиться, что да – испытал, о да – перед его
братьями. Но Тэхён отпустил себя. Элементарно устал лежать в напряжении. Вытянул
руку, разгладил ткань под ним, засмотрелся на нее. Тема сегодняшнего представления –
им упорно игнорируется.
— Вы когда-нибудь скучаете? Например, по кому-нибудь или по дому? Мы скучаем. Я
тоже. У меня есть старшая сестра. Мы как две капли воды. Она подарила мне шапочку
перед отъездом на базу. Хоть я и прощался как в последний раз, но я думаю этого всегда
будет недостаточно, то есть прощаний всегда будет мало, а сожалений много. Самое
обидное – скучать по мелочам. Например, я скучаю по своему кактусу на подоконнике. Я
поливал его раз в неделю. Он мне был особо и не нужен, но подарили, я ухаживал. А
кофе варил каждый день утром. По кофе я тоже скучаю. Это наверно лучшее, что
придумали на Земле. Ещё я скучаю по своей работе. Я-то думал, что она мне осточертела
и хотел даже поискать что-нибудь другое, а теперь вот ценю. Скучать отвратительно.
Надеюсь, я разучусь когда-нибудь... – безостановочный поток информации, без смысла.
Это отвлекающий маневр, лишь бы он... Чонгук. Да, теперь Чонгук, – над ним не
издевался. А когда забалтываешься сам, и мысли уходят в другую степь. Всё на пользу
своего здоровья.

«Скучать – это чувство слабости. У нас нет слабостей, следовательно, мне не о чем
думать. Вы, люди, также преувеличиваете этот момент».

— Наверно. Мы всё гиперболизируем. Но мне не стыдно. Я горжусь тем, что я человек. А

не кто-то другой. Просто я родился им. Я чувствую нерушимую связь со своей
природой... А тебе это знакомо?

«Конечно. Это мне знакомо», – ч...Чонгук спокойно вступает с ним в диалог и даже
поддерживает. На самом деле, хоть Тэ и чешет бредятину, но ему давно не с кем было
хоть что-то обсудить. Нет, свою работу он и впрямь любил. Пока его не забрали на базу,
где был конечный пункт его счастливой жизни.

— А можно ещё спросить? – Тэхён не видит, как на него смотрит Чон... (да господи боже,
пусть будет имя, что в этом такого) Чонгук, но он заинтересован и внимательно следит
за каждым шорохом и изменением в поведении.

«Это уже вопрос».

— А почему ты часто летаешь на Землю? Тебе она тоже нравится?

«А это два вопроса».

— Это меня не касается? – перефразировал на свой лад, и так прекрасно зная.

«А это третий. Очень много вопросов».

— Хорошо. Я понял. Больше ничего не спрошу. Это лишнее, – поспешно свернул
разговор, криво усмехнувшись. Тэ попривык к этой манере общения. Так что почти не
задевает.

«Я выставил тебя голым на всеобщее обозрение. А ты лег и забалтываешь рассказами

пустого содержания. Теперь боишься меня оскорблять?»

Сам и оскорбил по каждому пункту. «Рассказ пустого содержания» особенно уколол.

Вообще-то это то, что ему важно. А он назвал это глупостью...

Да сам ты глупость…

— Я думал, что привезен для тебя. А ты отдал меня другим... Какая теперь разница, что
ты меня снова поимеешь?

«Разница всегда есть. Сегодня я тебе её показал».

***

Тэхён так и не поднялся с кровати. Когда пришелец ушёл, не предприняв поползновения

в его сторону, его маска рухнула, и он немножечко тоже, укрыв себя с головой, пожалев
себя, раз больше никто не жалел, успокоив себя, раз и это никто не делал, и уснул.
Правда, в этот раз снился сон – впервые с появления на Майне. Тэхён как будто по-
настоящему путешествовал домой: увидел сестру, родителей, они долго разговаривали,
спрашивали, как... его самочувствие (да-да, точно о самочувствии), рассказывали о
себе. А ещё Тэхёну снилось утро в квартире: запах свежесваренного кофе, фоторамки в
прихожей, кактус на подоконнике, пробка в своей машине прямиком на работу. Ему было
так хорошо, сколько уже давно не было. Душа и тело отдыхали на несколько лет вперед.
Даже там, во сне, он задавался вопросом, почему же ему снится столь насыщенный
прекрасный сон. Сон мечты! Но, как не ломал голову, ответ ему не приходил. Он снова
попрощался с близкими и только после этого открыл глаза в том же месте. От
вчерашнего ужасного дня не осталось и следа – все плохое разбилось о риф счастья.
Слабая, сонная, но светлая улыбка согревала его губы.

Совершенно случайно и уже часами позднее Тэхён заметил, что у самого края изголовья
была примята простынь, хотя Тэхён всю ночь проспал поперек. Пригладив складки ткани,
он остановился и так и замер. На ум пришла только одна догадка, кто мог внушить столь
точные расписные картинки. Этот кто-то знал, по чему Тэхён безбожно скучает. Он ведь
сам всё разболтал… Но признавать эту догадку, – значит снова во что-то поверить. А
верить в этом мире – неблагодарное занятие. Тэхён предпочел забыть.
***

Сроки беременности подходили к скорым родам. Женщины ходили надутые, как мячи для
пилатеса, вот только выглядели очень плохо: белые под цвет сорочек и лысые. Их
готовили к родам, так как они предстоят быть тяжёлыми.

Таким необходимым стало новое занятие, которое ему любезно предоставили, а именно:
в его комнату принесли сенсорную доску для графического проектирования и рисования.
Нечто похожее было и на Земле. Когда он зашторивал окно, создавая полумрак и садясь
перед доской, повёрнутой под углом, чтобы было удобнее, она светилась и показывала
созданные ландшафты в 3D. То есть изображения становились объемными и как бы
возвышались над доской. Тэхён не знал, чьи сохраненные работы там имелись, но
благодаря ним он понял, как работать с этой махиной. На самом деле всё было просто:
на доске была панель, он создавал новый лист, где была квадратная разлиновка, сам
задавал рельеф, цвета, отводил места для зелени и воды, творя всё, что душа пожелает.
И это занятие поглотило всё его время. Даже добрый друг Мун отошёл на второй план.
Он правлял и снова фантазировал, воплощал желания, восстанавливал по памяти те
красивые места, которые были на Земле. А его сердце трепетало только от того, что всё
им созданное было никем не загрязнено и девственно не тронуто. Первозданная жизнь.
Красота как она есть. Красота – из-под его пера. Стоит ли ещё говорить, как он был
поглощен и заворожен этим увлечением? Да, всего лишь очередная игрушка (наверняка
всё того же создателя), но в условиях его бесполезного существования – лучший друг от
одиночества.

Из этого чудного мира, в котором он успешно прятался, его выдернуло долгожданное

(тревожное) событие – роды. Женщины рожали практически одновременно, им что-то
вводили, чтобы спровоцировать выход плода. К этому времени к ним подъехали гости –
взвод майнийцев, которые их оплодотворяли. И ещё какая-то рать вышестоящих,
наблюдающих за появлением новой жизни.

Воодушевление, которое по наивности охватило Тэхёна, оборвалось на корню, когда на

весь коридор послышались нечеловеческие вопли и стоны. От этих визгов у него аж уши
заложило. Он вспомнил, что это совсем не радостное событие – это муки и ужасы бедных
женщин, для большинства из которых завтра не наступит.

В числе наблюдавших был и... Чонгук. Тэхён узнал его со спины, да так и встал столбом,
прячась в темном углу. На фоне холодящего кровь лейтмотива, его образ захватал
первый план. Тэхён не сводил с него глаз. По правде, его присутствие сейчас почему-то
успокаивало.

Нет, не померещилось – Он повернул голову в бок, как если бы во что-то вслушивался.

Его черты лица были плохо видны, но Тэхён его ни с кем не спутает. Хорошо, что Тэ
остался в тени. Перспектива быть снова обесчещенным не прельщала. А просто сидеть и
смотреть друг другу в рот Он бы ни за что не стал. В конце концов, Тэхён привезен не
для платонических чувств. Не стоит забываться.
Сделав шаг назад, чтобы уже развернуться и уйти, Тэхён впечатался в внезапно
выросший объект, резво отскочив и обернувшись. Он с самого начала его почувствовал.
И, конечно, не мог позволить уйти незамеченным. Как всегда, дурил его. Как всегда,
испугал. А ещё держал за локоть и брал невиданной напористостью.

«Кто тебе разрешил приходить сюда?» – даже не вопрос, а дерзкая претензия. Тэхён
опешил от нелестного приветствия. Ему не разрешали и не запрещали, так что он ни в
чем не провинился. А пришёл... так, подглядеть одним глазком. Все же эти женщины
окружали его девять месяцев. Он видел их каждый день и наблюдал процесс увядания.
Так и в чем он виноват?

— Нельзя? – спрашивает шепотом, уже готовясь без споров уйти.

«Не смей выходить из комнаты, когда прибывает Управление», – доносится в грубой

форме, непонятно в честь чего. Тэхён куда не ступит, всё по мине и со взрывом, при
этом, не делая почти ничего.

— Почему?

«Потому что ты человек мужской особи. Тебя можно показывать только для учебных
целей. Для Управления ты низший».

Задумался. Застрял в этих думах. Опять что-то оборвалось...

— Что значит «низший»?

«Бесполый», – Тэхён дёргано улыбнулся и отшатнулся, часто взмахивая ресницами.

— Подстилка, что ли? Хаха, так бы и сказал... Я понял, конечно. Хорошо. – Тэ

стремительно развернулся и сорвался на бег, чтобы не видеть ни равнодушия, ни
насмешки. А ещё бежал-то и думал, что догонит и опять напугает появлением. Но нет, за
ним не последовали. Пришлось глотать горькую правду в одиночку.

Это – всего лишь название вещей своими именами. И не то, чтобы он не знал...

***

Пришел позже. На самом деле намного часов позже, но пришёл. Как любит появляться –
неожиданно, стоило Тэхёну невовремя повернуться – и в очередной раз вскрикнуть. Даже
в своей комнате он не мог чувствовать себя уверенно, ведь пришелец не давал продыху
своими выходками. Ну и да, к этому времени Тэхён уже отошёл, проглотив оскорбление
про бесполого. Чонгук – единственный, кто может сделать его пребывание здесь хоть
чуточку лучше, так что не в его интересах с ним ругаться. Наоборот, лучше найти общий
язык. Но никак не выходит. Пришелец не пускает в свою голову, и кажется, закрыт на
все засовы. Или там попросту нечего закрывать? Эмоционально пуст?

— Как всё прошло? Много умерло? – сиплым голосом начал Тэ, сохранив работу на
доске, полностью отвлекаясь. Чонгук перехватил инициативу, открывая созданные
объекты, просто просматривая, не комментируя. Тэхён не стеснялся того, что делал, но
само вмешательство в его дела немного разозлило. Он такое не одобрял.

— Не ответишь? Много девушек погибло? – по части игнорирования Чонгук его

превосходит, это точно. Безупречное равнодушие.

«Это не твоя забота», – неизменный ответ, советующий не совать нос, куда не следует.

— Зачем всё время грубить? Я разве сделал что-то не так?

«Грубость – это твоя выдумка. Я не меняю интонацию».

— Хорошо, – просто соглашается. Не хватает терпения спорить. И зла не хватает тоже.

Но тут пришелец закрывает сохраненные объекты, выключает доску и переводит взгляд
на него. Это не добрый знак. Тэхён даже думает, что знает дальнейший план действий, и
каждую его фразу наперёд. Но впервые ошибается.

«У меня есть время. Я кое-что покажу тебе». – Удивления не скрыть, Тэ и не пытается,

поднимаясь на ноги. Всё что угодно, только не насилие. А лучше всего – интересное
занятие. Пришелец на раз-два подходит к нему и опоясывает, перемещаясь в нужное
пространство, дабы сократить время. Тэхёну только в радость, ему нравится
перемещаться: дует ветерок и слепит глаза – необычный аттракцион. Где они
оказываются, он не совсем понимает, пока не видит стеклянный рукав – по нему Чонгук
нес его внутрь дрона. Значит это выход! Выход!

«Надень защитный костюм. А то не долетишь обратно».

Так они ещё и полетят куда-то! Костюм – серебристый тонкий скафандр, облепляющий
тело вплотную, делая его обтекаемым, как и кожа пришельцев. У рукава висит тарелка...
Совсем небольшая по размеру, рассчитанная на пару существ. Наверно это что-то типа
личной собственности. Чонгук помогает ему попасть туда, по логике вещей, владея ей.
Внутри светло, много кнопочек на приборных панелях, светящиеся лампочки,
перемигивающие цветами, а во главе всего кабина управления, отделенная изгородью.
Чонгук молча подталкивает туда, давя на плечи, заставляя сесть в кресло. Пристегивает
его, что-то проверяет, суетится, а потом садится возле него, очень близко, двигая
рычаг, отчего они первый раз качаются, приходя в движение.

«Будешь управлять сам», – коротко и ни черта не понятно.

— Чтоо? Нет! Я же не умею! – запаниковал, ещё бы. Велик шанс, что он их угробит при
первой же возможности. – Не шути так.

«Это легко. В любом случае мы не упадём».

— Я не буду... Зачем? – всплеск адреналина обуревает все мысли и чувства, немного

штормит. Пришелец кротко усмехается, не проникнувшись отказом.

«Страх – только в твоей голове. Его не существует».

— Для меня существует. Я человек, я так не умею. У меня сердце остановится от страха.
Не делай этого... – надо отдать должное, сегодня Он был терпелив. Понимает, что вот
так вот стать шумахером за секунду, любого введёт в замешательство. Тем более Тэхёна.
Он пугливый.

«Я же рядом. Я контролирую процесс».

— Я умру, – проговаривает себе под нос, заранее настраиваясь на худшее, сделав

трагическое лицо, – и стану атомом. Здорово...

«Как же много ты болтаешь, человек», – Чонгук первый раз обратился к нему, пусть и не
по имени, но обратился. Это приятно удивило. Тэ расслабился, пустив всё на самотёк.
Ну умрёт, ну упадёт – вот беда-то какая!

«Сейчас мы поднимемся над дроном и возьмём большую скорость. Ты только держишь

руку на той панели. Будешь отпускать, скорость сбавится. Всё просто».

— Со скоростью света?

«Больше. Вы такую ещё не открыли».

— А куда мы? – мда, уж простите за нескромный очередной вопрос.

«Увидишь», – спасибо за скромный очередной ответ.

Больше не медля, Чонгук со второго кресла пилота поднял тарелку, уведя её дальше от
дронов, наблюдая за всем сразу. После спускового слова «жми», Тэхён и нажал, сию долю
секунды прижатый к спинке кресла, вылупив глаза. От газа не осталась и следа. Он даже
не успел моргнуть, как они вылетели из воздушной зоны Майны.

А дальше… Это был Космос. Господи, открытый Космос. Просто Космос.

В переднее стекло будто вонзалось сотни огоньков – все это мелькало мимо них в
черноте. При такой скорости все спрессовывается, а звездная пыль и прочий мусор, и
летающие частицы врезаются, создавая иллюзию звёздного дождя. От такой резкой
смены пространства Тэ разинул рот и не мог прийти в себя. Его тело всё ещё находилось
прибитым под гигантским давлением. Пришелец же боковым зрением наблюдал за
реакцией пассажира и, конечно, Тэхён не подвёл – вздыхал, открывал и закрывал рот,
качал головой и... Только через какое-то время, попривыкнув к виду за бортом, первый
раз дал волю словам.

— Господи... Чонгук, это изумительно... – не заметил, как перешёл на личности, как не

заметил и после. Голова совсем не думала, или думала, да только не о том. – Спасибо...
за это... – обращенный на пришельца взгляд поглотил звездный дождь. Голубые глаза
были наполнены ярчайшим светом, восторга не скроешь, благодарность не утаишь –
сейчас Тэхён гол – это не связано с одеждой. В космосе нет ограничений. Два атома
вылетели в вакуум. И соединились.

«Не отвлекайся», – Чонгук увел какой-то рычаг влево, видя на экранчике, что на них
летел метеорит. Их немного подбросило, а потом тарелка снова вернулась на свой
маршрут.

— Мы чуть не умерли... – с ужасом воскликнул тот, позабыв про скорость, убрав пальцы.
Чонгук тут как тут перехватил сенсорную панельку, их опять тряхнуло, но он никак не
выразил недовольство, постепенно убавляя скорость, отчего вид за стеклом блек, а
чернота становилась гуще.

За миллион световых лет от них протягивался голубой луч Хадара, который слепил их
летающий объект. То есть не такая уж чернота. А если вдуматься, вот прям вдуматься, их
окружало безответное давление неопознанной тёмной материи, что лишь на деле
бесконечная, а людьми названная межзвездным космическим пространством, которое
таило в себе ужасающий потенциал: реликтовое излучение, ионизированные атомные
ядра, газ, плазму, пыль, космический мусор, метеоры… Когда на Тэхёна смотрит эта
бездна (а она, несомненно, присматривается), изнутри его тела на неё тоже смотрит
древний мир. Это узнавание на клеточном уровне, заложенное при сотворении жизни.
Поэтому людей тянет в эту червоточину. Мы все оттуда. Это не так уж безответно. Но
бессмысленно – факт.

Определённо точно... впереди Тэхён видел планету. Тот синий маленький шар, который
показывался в тёмное время суток на несколько часов, здесь представился гигантским
для обзора. Даже не охватить одним взглядом. Да что там охватить! Они как мошка
возле этого космического «карлика».

Чонгук подлетел ближе. Сердце у Тэхёна слабое, ухнуло в пятки. Заложило уши. От
планеты исходили особенные волны, которые оказывали влияние на их летающий объект
и на Тэхёна в первую очередь. Ему было некомфортно, но в то же время любопытно. На
поверхности не видно очертаний рельефа, обычно напоминающего лишай или
разросшийся грибок – здесь представлялся темным «ничем». Как подумаешь: а правда,
парят в невесомости около непомерного круга, к которому близко не приближаются,
облетают по кругу. Размером наверно с Плутон, что намного меньше той же Земли, то
есть по-космическому – это планета-малыш.

Понять и принять факт открывшегося вида – за гранью разумного. Тэхён машинально

вжался в кресло, схватив пришельца за предплечье, чувствуя, что внизу живота
покалывает из-за волнения и страха. Эти ощущения густые и неповторимые. Быть
мальком в океане – вот что это такое. Быть маленьким, невзирая на возраст. Быть никем
– потому что здесь, в бесконечном пространстве, не существует личности и чувств. Как
всегда любил говорить пришелец: всё только из головы – сам космос пуст.

«Чего боишься?» – повернувшись в сторону пришибленного белокурого человека,

который словно солнечный зайчик реагировал на каждое новое открытие, называя это
чудом. Для него это и есть недосягаемое чудо. А для расы сверхцивилизации обычное
дело. Как выйти за хлебом – вылететь в космос, погулять.

Медленно, в понимании космического пространства, двигались вдоль шара, теперь

просто наблюдая.

— У меня нет слов. Это гигант... А мы вот такие... – указательный и большой палец
приблизились друг к другу, показав маленькое расстояние между собой – это их размер,
и того меньше. Пришелец, будь он неладен, незаметно усмехнулся. Вероятнее всего, хоть
и без чувств, но он был доволен тэхеновым переизбытком эмоций. Наконец-то он
счастливо улыбался, искрясь восторгом. Всего не передать. Просто каждый орган
внутри тоже парит в невесомости.

«Это ещё не гигант. Она очень маленькая. На ней купол – поэтому ничего не видно». – Ах,
вот оно что. На ней защитный купол.

— А там что-то есть?! – восторженно задался пассажир, опять приглядываясь к

идеально-синему покрову, без намека на наличие хоть чего-нибудь.
«Это моя разработка. Мы учимся создавать искусственные планеты».

— Твоя...? – казалось, ещё больше ну просто невозможно удивить, но Чонгук каждый раз
доказывает, что всё возможно. До бесконечности. Или это только Тэхёна так легко
удивлять?

«Моя. Дальше есть ещё. Мы сами строим новые территории», – он не хвастается и не

задирает нос, а говорит совершенно спокойно, будто в этом нет ничего такого.

— А какая у вас цель? Или это нельзя говорить мне? – знает же, что не скажет, но всё
равно спрашивает.

«Мы воинственная раса. Наша главная цель – присвоить как можно больше территорий.
Вселенная не такая уж большая, как ты думаешь. Конкурентов становится всё больше», –
он первый раз с ним о чем-то посекретничал, открылся, если так можно сказать. Тэхён
крепко задумался, потупив взгляд. Всё услышанное для него трудно-переваримая
информация.

— Люди вам тоже конкуренты...? – осторожно пробивает почву. За своих земляков у него
всегда будет болеть сердце.

«Люди? Вас можно уничтожить за миг. Догадайся сам», – Тэ закусил губу, отвернув лицо,
чтобы не показывать своего разочарования. Трезво оценивая, он с ним согласен. Но
опять же, это тяжело принять, когда вообще не задумывался, есть ли жизнь где-то еще,
кроме Земли.

— А как мы появились? Ты знаешь? – вопросов много не бывает. Тэхён дорвался до

космического умника, грех не вытянуть пару строчек о мироздании.

«Наши предки занесли вас туда как подвид. Вы эволюционировали. Но не слишком

успешно. Мы за вами ещё приглядываем, пока нам это выгодно. Всё», – чего-то другого
Тэхён и не ожидал услышать. Честно говоря, он и сам не верил в эволюцию из обезьяны в
человека или происхождение от динозавров. А эта теория наиболее походила на правду.
Конечно, пришелец рассказывал не без доли превосходства. И ему тоже есть чем
гордиться.

— У Вселенной есть предел? – опрос продолжается, пришелец спокойно держит

управление, кажется, снова натянув уголки губ. Улыбка?

«А что ты знаешь о Вселенной?»

— Ну… Умозрительно… Это какое-то… Огромное пространство…? Весь мир вокруг нас.
Огромный, – жестикулируя, смешно закатывал глаза, пока раздумывал. Это лишь
абстрактные предположения. Ну что они реально знают о Вселенной?

«Ключевое слово – пространство. А значит предел есть».

— И ты знаешь?

«Мы много чего знаем. Но эта информация не для тебя», – обидно, конечно, что людей
всё время дискриминируют, но конкретно в этой ситуации он даже согласен, почему.
Информация и правда не для него. Она ему ничего и не даст.

— А много звезд в вашей галактике?

«Звезд везде много. Но наша галактика значительно больше Млечного Пути».

— Ты исследовал всю вашу галактику? – жадно впитывая подробности, Тэхён разгонялся

быстрее скорости света.

«Основная часть – пустошь, остальное мы видели».

— Ты был где-то ещё, помимо Млечного Пути? – пришелец хмыкнул, резко переключил
скорость и втопил в кромешную тьму.

«Будешь много знать, скоро состаришься».

— Кстати… А я медленно тут старею или как… – унесло ученого человека с ходячей
энциклопедией под боком. Ну а чего, сам дал зеленый свет, а теперь пошёл на попятную.

«Будем возвращаться. На сегодня это всё», – Тэхён покачал головой, так больше и не
посмотрев на него, хотя пришелец сидел впритык. Он же управлял объектом, следя за
всеми мониторами. На обратном пути в глаза бросился уже их гигантский шар – Майна,
казавшийся сгустком песчаного газа, на самом деле являясь вдвое больше, чем голубая,
искусственно созданная планета.

Влетев в зону Майны, Тэхёну опять заложило уши и заболела голова, но очень скоро они
преодолели первый слой газа, за которым показались дроны. Только сейчас он заметил,
что мимо них летает ещё много подобных тарелок, только это называется не тарелки, а
скаты. Это как такси на Земле или личный транспорт – летают стаями со стальными
крыльями, ах и вах. Они перемещаются из одного края в другой за миг, и лишь
некоторые парят без спешки. Тэхён всё ещё где-то не здесь и не в себе.

Тарелка остановилась там же, около дрона Земля-2. Сказка закончилась, и карета снова
превратилась в тыкву... Ну что ж... Пришелец помог ему выбраться и пошел вместе с
ним. Тэхён не глупец, чтобы не понять траекторию его соображений – за любой подарок
надо расплачиваться. На мгновение его прошило током, но он смог взять себя в руки;
Чонгук коротко посмотрел на него. Всё чувствует... Каждый неровный шаг.

На пути в комнату им встретились какие-то майнийцы. Тэхён уже уяснил, что ему
светиться нельзя, так что отошел назад, сгорбившись, тем самым спрятавшись за Его
спиной. Естественно, никаких фраз не было произнесено. Он же не мог этого услышать
своими ушами. Ему и не надо. Дольше проживет. Простояли так недолго, а как
разошлись, пришелец схватил его и мигом переместился в комнату, смотря на него
прищуренными глазами. И стоял очень близко, не выпуская.

Тэхён решил сделать всё сам. Это пришло к нему спонтанно – истинно-человеческое
желание поддаться. Отдаться. Мгновенно загореться, как вспыхнувшая спичка. Сейчас
он именно этого и хотел, даже если то неправильно и дико.

— Можно я сам... Как я хочу... – склонив голову на бок, пришелец отмолчался, видимо,
ожидая первого шага. Сам так сам, он и не помешает. – Я не знаю, можно ли так, но
люди это любят, – нерешительно пододвинувшись, Тэхён обвел его шею, ощущая волосы:
скользкие, гладкие – будто змеи. И на пробу коснулся его багровых губ, задохнувшись, –
даже перестав дышать легкими – всё равно задохнувшись. Не встречая протеста, приник
уже более уверенно, сминая мягкие прохладные губы, вторую руку положив ему на плечо.
А кажется, будто не целовался сто лет! Как ещё вспомнил про это… Осмелел – дальше
проталкивался языком, только внутрь его не пропустили. Тэхён только обводил губы
языком, прикусывая и снова сминая. Не совсем понимал, почему встречал «нет», но с
отказов заводился ещё больше.

«Языка лишишься», – насмешливый тон разом развеял флер романтики. Пришелец

оскалил пасть: острые клыки по бокам челюсти моментально привели его в чувства. Да
уж, один настоящий поцелуй не стоил его драгоценного языка. Спасибо, что хотя бы
предупредил.

Тогда Тэхён стал двигаться по направлению кровати, наступая на него, попросив сесть.
Он послушно выполнил просьбу, в то время как Тэ начал раздеваться: медленно,
наблюдая за выражением нечитаемого лица, стягивая сначала серебристый костюм,
затем сорочку, оставшись голым. Сам с себя бы обхохотался, до чего он дожил… На
Земле так играются девушки: стриптиз, кокетство, жаркая прелюдия – это круто. Но в
том-то и дело, что это круто на Земле. Здесь это черт-те что…

— Я хочу по-человечески... Я хочу чувствовать. – Тэхён подходит к нему, осторожно

перекидывая ногу через его бедра, садясь. Хоть на нем и присутствовала одежда, а все
равно исходила прохлада, будто сидишь у берега моря. Руки, освобождённые от одежды:
гладкие, рельефные – так и скользят под ладонями. Тэ снова касается его губ,
полностью отдаваясь процессу. Не совсем понимает, как преподать себя изящно, потому
что никогда не был в такой роли. Но бесхитростно перевозбудившись, а значит и
наплевав на сдержанность, отдался желанию. Пусть не изящно, а порывисто и даже с
животной страстью, Тэхёну наконец-то было хорошо. Что есть хорошо, априори плохим
быть не может. Да и какая теперь разница? Тэхён оценил полёт. И сам решил взлететь к
звездам. Тем более что законом это не запрещено.

— Помоги мне. Убери боль. Пожалуйста. И я смогу сделать приятно, – хрипло прошептав
над ухом, Тэхён грубо давил на плечи, растирая его кожу. Может со стороны он
смотрелся нелепо, но его это волновало в меньшей степени.

«Нет», – ответил резко и четко. Тэхёна немного дернуло.

— Пожалуйста... Я немного прошу. – Оглаживая грудь за толстой тканью, Тэхён

ненавязчиво упрашивал, желая сегодня получить своё удовольствие тоже. Он и сам
устал страдать. Почему бы не сделать всё безболезненно и хорошо для обоих?

«Когда я тебе обезболиваю, я тоже ничего не чувствую. Каждый раз я тебя жалел. Больше
нет», – Тэхён не задумывался об этом, но с его стороны это тоже понятный запрос. Он
хочет прочувствовать секс, это первостепенно. А залог хорошего секса – тэхеновы
мучения. Такова жизнь.

«Расслабься. Твое тело уже привыкло. Ты сам придумываешь барьер», – опять говорит с
ним как с недалеким (это почти правда, но все равно неприятно). В общем, всё опять
портится. Лучше бы этому проклятому не болтать зазря.

— Да я всегда всё себе выдумываю. Не обращай внимания, – искаженная усмешка

пролегла на розовых красивых губах. Такие губы этого не заслужили... Ну а чьи губы
заслуживают? Тэхён стал бледным, белым с головы до пят – отсутствие меланина
сказывалось, но его это нисколько не портило. Напротив, появился новый шарм – не
похожий ни на кого, один такой Землянин.

Тэхён топит все печали в чае, придерживаясь первичного порыва. Снова перенимает
инициативу, спускаясь поцелуями (скорее укусами) до острой линии челюсти, а потом на
шею, целуя и там, водя кончиком носа. Пришелец как сидел оловянный, так и посиживал
(он вообще-то кроме вставить-вытащить что-нибудь ещё понимал в сексе?). Но Тэхён
явственно чувствовал его возбуждение, и это не могло не радовать. С шеи снова
переключился на плечи. Плечи ему особенно нравились, хоть и другого цвета (Тэхён по
жизни не расист, знаете...). Самостоятельно освобождал его от одежды, продолжая
нацеловывать холодную кожу. Открытая грудь явила множество заживших шрамов, Тэхён
и их пригладил, не оставив без внимания. Скатился на самое дно – взялся за его грудь,
настойчиво сминая в ладонях, уверенно и даже нагло смотря в лицо своего кошмара.
Кошмар щурит глаза, определенно что-то испытывает, но не показывает. Это поединок.
Это вызов. Что там скрывается за этой маской? Если её пробить кулаком, то да –
пришелец обязательно отзовётся, а пронять его вот так непростая задачка. Тэхёнова
голова шла кругом также стремительно, как они летели вокруг синего шара. Схождение
с орбиты не входило в его планы, но Тэхёна вело, а впечатлённый за сегодня, он хотел
увестись куда-нибудь подальше. Даже если это созвездие «боли». Горячее уже не станет.

Тэхён не обращал внимания даже на Чонгука, делая только то, что хотел. Освободив его
верх, принялся за низ, привставав на коленях. По правде, осознание, что его
немаленький орган снова пролезет в его не подготовленное нутро – устрашала. Тэхён
никогда (ну разумеется никогда!) не растягивал себя. И не предполагал, что ему
придется этим заниматься. То есть даже не думал, не планировал, – его жизнь была
обычной и органичной. Разумеется, между ними органикой и не пахнет, но секс – это
продукт без ГМО, так что тычинка к тычинке притянутся, никуда не денутся. Природа
сама легализовала этот беспредел.

Руки дрожали не на шутку, как и все тело, когда он сам себе смачно облизал палец,
прикрывая глаза, заводя руку в расщелину. Тяжело переступить через себя, но надо,
потому что так облегчит свою учесть.

Оказалось, анус не такой и маленький, каким он его помнил. Мышца растянулась из-за
большого размера и неподготовленного вторжения. Ощущения не доставляли никакого
удовольствия, кроме отторжения. Первое проталкивание в принципе неприятное, а когда
сам себе... Ну это пресно, без огонька. Тэхенов живот часто сокращался, он пересиливал
себя и совершал победу за победой. Что ему воинственная раса, когда он сам себе
герой? Именно герой. И награды у него свои. Тоже ни с кем не сравнимые.

«Не торопись. У меня есть время», – вот уж добрый жест, или одолжение. Впрочем,
неважно, Тэхён занят другим. Приходится одной рукой держаться за Чонгука, также
жмуря глаза и проталкиваясь в себя. Если опять вспомнить себя прошлым, то он бы умер
со стыда и отвращения, если бы проделывал такое на своей земле. А теперь... Ну его и
так прямым текстом назвали подстилкой – пальцы в проходе уже роли не сыграет.

Вытащив их, со скрипом обтерев об покрывало, Тэ снова принялся целовать, трогать,

грубо мять, настраиваясь на электромагнитные волны. Видимо, кое-что пришелец
понимал без пояснений и сканировании эмоций, – сжимая его талию, насаживая на себя.
Что ж... Что ж... Сказке здесь совсем не место. Всё слишком сложно.

Тэхён сложился пополам от разрывающего вторжения и зарычал пришельцу в лицо,

несдержанно выругавшись матерными словами на своём родном, от всей души. Тот
отчего-то тоже раскрыл пасть с клыками, вцепившись в его спину, опять захрустев
своими пальцами, расправляя ладони для лучшего упора. Вот наверно хохма со стороны:
оба скалятся перед друг другом, Тэхён неизящно двигается, морщится и полустонет, в
то время как пришелец оставляет вмятины размером с черные дыры от своих
богатырских объятий.

Первые минуты, конечно, тягостно и муторно, потом разрабатывается, трение

уменьшается. Сложно почувствовать одно целое, когда вы половинки двух разных миров
и целым ну никак не можете быть, но обоюдное желание задает настроение. Может всё
не так уж плохо? В этот раз точно лучше. А будь всё в том же ключе, Тэхён сможет
расслабляться. И всё, конец мукам!

В понимании Тэхёна это длилось недолго. Он сам ощущал преддверие разрядки, стараясь
двигаться быстрее, помогая себе рукой. Чонгук же не совершал дополнительных
движений, также ровно следя за его изнеможением и придерживая. Как это точно
происходит, Тэхён не очень понял: его головка упирается под нужным углом и
зацепляется (что, как, зачем, куда), а потом Тэ поддает по черепушке тайфуном
наслаждения. В него заливается слишком много этой слизи. Она холодная, поэтому
Тэхён ее чувствует внутри, и как она стекает по бедрам. Чувствует холод и выше, словно
всё морозит. Его голова высоко запрокинута, так что хочется кричать. Всё чертовски
странно, запредельно, и уже ставшее звездой программы высказывание – «за гранью
понимания». О, Тэхён уже перескакал все свои границы. В прямом смысле перещеголял.

Обессиленно опал на подставленную грудь (всё молчком: ни стона, ни писка). Пришелец

и сам лег на спину, позволяя уместиться сверху. Тэхёну почему-то нравится лежать у
него под боком и дрейфовать. Между ягодицами всё также ноет и пульсирует,
склеивается. Но... не катастрофично. Он ведь тоже кончил, значит было с чего. Это уже
прогресс.

Лежать вот так – предел человеческих мечтаний (опять предел?!), а у Тэхёна с этим
согласованность. Он не хватает звёзд с неба и довольствуется простейшим. Это не
простейшее (совсем не норма обнимать существо другой расы), но в этом мире и в этих
условиях – намного ценнее.

«С самого начала бы вел себя так, и всё было бы проще», – высказывается и тем самым
всё опять рушит. Рассуждения ни о чем. Что «с самого начала»? Ну что? Когда Тэхён
попал непонятно куда и для чего, насилуемый непонятно кем? Да, определенно.
Определенно иногда лучше не говорить ничего, если не можешь влезть в чужую шкуру.

Тэхён стоически держится. Но настроение уже подпорчено – предвестник беды.

— И много ты так кого учил? – любопытство до добра не доводит. Вопрос с подковыркой

и нужно понимать, что это чревато. Но не он начал первым.

«Я никого не учу».

— Нет, не увиливай. Мне же интересно. Сколько ты наворовал женщин? – чем дальше в

лес, тем опаснее его вопросы. Зачем? – для начала стоило спросить самого себя.

«Четверых», – надо же, даже честно ответил. Интересно, он хоть понимает, почему Тэхён
это спрашивает?
— И что с ними стало? Все умерли?

«Спроси у Долорес, если так интересно», – знакомое имя и в данном контексте...

— А она при чём? – чертов пришелец игнорирует его вопрос, поэтому Тэ крепко
затягивается раздумьем. И тут то до него дохо-одит... – Да ну? Ты с ней... – «спал». – Ты
её забрал?

«Да», – Тэхён выдает диковатую улыбку, убирая ладонь с его груди, покашливая, чтобы не
сорваться. Больше не нежится, не хочется. Не греет. Всё в лед. Под самым толстым
слоем.

— А остальные? – это уже остаточное любопытство. Ну чтоб узнать всё до конца.

Говорить в постели про бывших... Потолок глупости.

«Умерли при родах», – Тэхён не к месту хохочет и поворачивается на спину, уставившись

в верх. Брови уползли на лоб.

— Мне везёт, я не умру при родах. И даже работа найдется. Например, убирать рвоту за
твоими пассиями, – поехавшая улыбка не сходит с губ. Из глаз сходит – блеск счастья. Ну
почему всё время больно и больно? Говорил бы так, чтоб было хорошо. Разве это
сложно?

Молчит. Как всегда, просто, безучастно, молчит... Всё равно. Этому существу плевать...
Всегда было плевать. Но отчаянно хочется верить, что там, за броней, что-то есть. Это
тоже слабая черта характера. Но по-другому Тэхён не умеет.

— А ты оказывается любвеобильный. Любишь землян. Даже у меня была только одна

девушка, хах. Ну просто я ее не крал и добивался. Я ее любил. Мы оба друг друга любили.
А без чувств я не вижу смысла. Но ты меня не поймешь. Ты вообще не понимаешь
человеческого... – последние аккорды прозвучали откровенно разочарованно. Слишком
задело. Тэхён знал, что не первый избранный. И то, что не последний – тоже ведь знал.
Только знание не освобождает от последствий.

Тэхён отодвигается и занимает оставшуюся площадь с краю, поворачиваясь к нему

спиной. Говорит, что устал и хочет спать. Желает доброй ночи. Снаружи день. Ещё
девять часов до заката.
«И к чему это?» – небезразлично, иначе бы не возмутился. Но очевидно не понял его от
начала и до конца. Тэхён не против. Какая разница, если говорить об этом бесполезно?

— Тебе надо по инопланетным делам. Иди уже. Мне надо отдохнуть. – Во всём насмешка.
Настолько осмелел. Ну а что, он и в космосе полетал, и с пришельцем переспал. Какие
вершины ещё не преодолел?

«Ты слишком много говоришь. Я отключу тебе чувства. Меньше будешь думать».

— Здорово! Сделай уже это, – Тэхён с энтузиазмом разворачивается, дерзко усмехаясь.

Сучность прет из всех щелей. И безрассудство тоже, впереди планеты всей. Грустно и
смешно… Так и не научился контролировать себя с ним.

«Или сотру тебе память». – Тэ глумится, не чувствуя меры. Перед ним одна цель: добить.
Неважно, как. Важно стереть с лица равнодушие. Тогда ему возможно полегчает.

— О, пожалуйста. Я с удовольствием. Не забудь стереть всё о себе. Сотрешь? Прям

сейчас? – пришелец долго изучающе смотрит. На него, всё время смотрит, будто там
дыра во лбу. И оставляет последнее слова за собой. Как всегда отборное, оскорбление:

«Глупый человек».

Комната пустая. Тэхён пустой заваливается на спину. Нет, память не пропала. Пропал он
сам.

Очищение прошлого стало бы спасением. Но забыть «кто ты» – равносильно смерти. Он

слишком молод, чтобы умирать. Но слишком слаб, чтобы помнить. Тупик.

========== 3 часть. Горизонт событий ==========

Комментарий к 3 часть. Горизонт событий

например, как выглядел дрон Земля-2

https://pp.userapi.com/c856136/v856136318/31769/wcMsXKOHKAU.jpg

https://pp.userapi.com/c852220/v852220318/10d8e0/Za2ihK46fMQ.jpg

https://pp.userapi.com/c845123/v845123318/1fab0b/0zvrmO5jGU8.jpg

Горизонт событий - сферическая поверхность вокруг сингулярности черной дыры. Из-за

этой границы ничто не может уже вырваться - даже излучение (это как "порог"
в "дом" черной дыры, переступив, больше не выйдешь)

Сингулярность - состояние Вселенной в прошлом, когда в чрезвычайно малом объёме

была сосредоточена вся её материя, имеющая огромную плотность (то, что якобы внутри
черной дыры)

забегайте -> https://vk.com/write_about_us

Не залезай в мою нору, не зажигай слепящий свет,

в мой холод не впускай жару, захлопни дверь, возьми свой плед.

Своей протянутой рукой не унижай, иди один.

Я червь, не мертвый, не живой, я сын Хранителя глубин.

Я весь, как черная дыра, дотронешься - и ты пропал.

Я бессердечная гора, я слеп и глух, и я устал.

Пойми, что я не человек, я не могу играть в слова,

и по щелчку включать свой смех, и притворяться, что плевать.

Но я могу жевать песок и по-змеиному шипеть,

и дождь глотать, как сладкий сок, и вровень с соловьями петь.

Я утонул в своих мирах, я путешествую по тьме,

и я не плоть, и я не прах, так не печалься обо мне.

Джио Россо

Тэхён остался один в этой осточертевшей комнате. Один как перст – и речь не только о
выделенном пространстве, которое его душит. Знаете, в сравнении с черными дырами
существуют их ближайшие родственники – черные планеты – они темнее угля, и
поглощают любой источник света, излучение, которое на них попало. Вот так Тэхён
видит этого пришельца. Он поглощает его энергию, и, если потребуется, Тэхён даже не
увидит его вблизи, обнаружив только при столкновении – и неминуемой гибели.

Говорит, один как перст? Один во всём: в незнакомой галактике, в незнакомом небе, в
рабстве у совершенно незнакомого существа иной, высшей цивилизации! И это делает
его таким растоптанным... мизерным. Взрослый мужчина, каким он был на Земле, здесь
превратился в мешок с мыслями, и то отсыревший – выцветший, как поганка, такая же
несъедобная. От мужчины, от достойного звания им называться, остался только половой
орган, который не играет никакой роли без самовосприятия. Он не может
сопротивляться космической силе ущемления своего достоинства. Пришелец давит его,
загоняет в рамки, поступает противоречиво, то есть в его поступках вообще нет логики!
Тэхён не может его понять, как бы сильно не старался (а он безусловно пытался). Эта
раса не следует прописанным законам его мира. Они – другие. Но как же сложно принять
это!
Когда Тэхён был на Земле, то последние два года в шутку сравнивал себя с... китом. Тот,
который всегда один, бороздит океанические просторы без шанса на пару. Все обычные
киты слышат друг друга на частоте 15-20 герц, а этот кит особенный, он поёт на 52
герца, поэтому он – самый одинокий кит на Земле. И это сказано не шутки ради, ведь
последние два года Тэхён и правда был самым одиноким. Да и вряд ли он пел как кит и
искал кого-то. Скорее уплыл на дно, чтобы никто его не достал.

Теперь он одинок по-другому, не как кит, а как... Планемо – проще говоря, планета-
изгой. Что с ней не так? Этих планет тысяча, они блуждают в межзвездном
пространстве, не обращаясь вокруг своей звезды, когда-то оказавшись вытесненной с
орбиты... Такой же и Тэхён. Он бесцельно блуждает в чужом пространстве, не находя
своей звезды, ожидая конца. Эти мысли угнетают его ещё больше, потому что он боится
пустоши во всех её проявлениях. Но куда страшнее, если этот конец ждет его в открытом
безвоздушном космосе, где он останется жалким биомусором, застрявшим в
бесконечности... Бесконечность – это очень много. Но как сказал бы Чонгук: конечность –
ключевое слово. А значит предел всё же есть.

Определенно, у всего есть предел...

Что же пошло не так? Вот только Тэхён был счастлив, по своему велению отдался, даже
брал инициативу, по-настоящему желая. Тогда зачем заистерил? Но до истерики в этих
условиях, тем более в присутствии пришельца, рукой подать, как просто выйти из себя.
Чонгук не проявил себя ни в чем, остался таким же отдалённым и невозмутимым, не
выразившим ни чувств, ни мимики. Тэхён для него просто объект для
самоудовлетворения, но, если честно, он плохо понимает, зачем существам без чувств и
желаний сексуальная потребность. Вот это никак не возьмется в толк. А во всем
остальном просто и понятно – световое расстояние между ними, дальше которого Тэхёна
никогда не пустят. Сегодня он есть, и он может снова возжелать даже такое
инопланетное существо, но завтра для него может не наступить. Никто ему и не обещал
небо в алмазах, чтобы быть спокойным.

Поэтому – да, лучше психануть и вынудить пришельца уйти, чем лежать у него под боком,
во всём великолепии ощущая холодность и свою жалкую незначительность. Это больно.

Но есть и ещё причина, которая стала весомее прошлых страхов. Его задел рассказ про
четырех землянок. Он не просто так иронично подчеркнул, что у него была только одна
женщина. Одна единственная, которую он любил.

Теперь она – атом в космосе и где-то в дальних далях летит по краю.

Два года назад она погибла. Так нелепо! Невовремя! А он никак не может себе этого
простить и отпустить, поёт одиноким китом в океане людей. Ну так и почему его задели
слова Чонгука?.. Вообще-то Тэхён всегда был таким – человеком, который не терпит,
когда что-то выходит из-под его контроля. Также было и в длительных отношениях с
любимой девушкой. Тэхён часто злился из-за пустяков, если чувствовал, будто больше
не владеет ситуацией. Возможно, это был некий защитный механизм, психологический
барьер и всё такое прочее... Поэтому они часто ругались, но ни разу не расставались.
Ссоры можно было пережить и забыть, а, казалось, такую любовь нет: ни пережить, ни
забыть.

В тот день она самовольно купила какой-то палантин. Тэхён тогда был на взводе из-за
работы, да и вообще не в настроении. Слово за слово, опять вспыхнула ссора. Тэхён
просил её относиться к общему бюджету с умом, а не расточительно. Она утверждала,
что Тэхён психопат, что он не дает ей глотка воздуха, что злится на пустом месте, и как
она устала от этого. Закончилось тем, что она швырнула этот палантин на пол и, забрав
сумочку и ключи от машины, хлопнула дверью и уехала. Больше не вернулась... По-
глупому лихачила за рулем, идя на обгон. Так и не заметила встречку и влетела под
грузовую машину. Машина была в кашу. Естественно, она погибла мгновенно. Хоронили
в закрытом гробу то, что от неё осталось. А дома так и валялся палантин... Около года
Тэхён спал с ним в обнимку, пока однажды не нашёл в себе силы жить дальше. Рано или
поздно пришлось бы очнуться от летаргии. Но так и не может простить себя, что из-за
своего характера – держать всё под контролем – он потерял любимого человека.

Так он и продолжает злиться, злиться, очень злиться, потому что в данный момент не то,
что не контролирует ситуацию, он даже собой не владеет. Его это бьет и ломает, каждый
раз! И фраза про четырех землянок... Для него это шок! Его родители были примером
идеальной семьи, сойдясь в подростковом возрасте; сам Тэхен до сих пор не мог
отпустить одну единственную, а какой-то безэмоциональный гуманоид менял игрушек
как перчатки! Для него это не проблема! Ну умерла при родах... Можно же взять другую.
Надоела? Можно сплавить её куда-нибудь или отключить чувства... Ведь всё решается
очень просто. И с Тэхёном... тоже решится просто. Так зачем оттягивать неизбежное?

Чем быстрее он ему надоест, тем скорее для Тэхёна кончатся мучения. Он уже готов
распрощаться и с памятью... и с чувствами... Хоть с чем, что наделяет его
человечностью.

Он уже и так очень много отболел за этот новый мир. Больше нет сил.

***

Тэхёна стали посещать взбалмошные идеи. И чем дольше его оставляли наедине с собой,
тем глубже они прорастали. У него запустилась так называемая программа на
самоуничтожение: загорелся целью и пошел по пути меньшего сопротивления.

Добрый друг Мун, который спасал его подавленное настроение, был окончательно
выключен и задвинут в дальний угол экраном к стене. Тэхён не хотел ничего знать, тем
более, чтобы пришелец имел к нему доступ через посредника. Он ведь точно
просматривал запросы, заданные Муну. А иначе-то как. Для Тэ везде заговор и всё
исключительно в худшем свете. Во-вторых... Тэхён отказывался посещать инъекции. То
есть, как отказывался – просто пропускал их, потому как Долорес доверяла ему, не водя
как маленького за ручку. А сами пришельцы за ним не приходили. Так и получалось: он
потерял над собой контроль и даже будто забавлялся игрой со смертью. Последствия
этой забавы ужасны... Тэхён и сам имел шанс их лицезреть, но страх за жизнь был
раздавлен общим положением вещей. И красивым ему быть не нужно. Если дело только в
этом – в человеческой красоте, то всё намного проще, чем Тэхён ожидал. Осталось
дождаться, пока он перестанет быть настолько привлекательным. Не стоит и
сомневаться, что его попорченную обложку тут же заменят новым объектом вожделения.

Да, не стоит сомневаться... Кто сомневается – тот глуп! А Тэхён верит только себе. Так и
должно быть. В чужом мире.

Через две недели воплощаемого в жизнь плана Тэхён стал замечать за собой, что да, и
правда, волосы начали сечься, обламываться и сильно выпадать. Кроме этого, больше
ничего критичного не обнаружилось, так как времени прошло немного. И Долорес ещё
ничего не замечала.

Тэхён перестал посещать зону отдыха, чтобы не бередить душу. Как-то было совсем
невмоготу... Душа металась и плакала, не находя себе место. Он будто снова вернулся в
состояние двухгодичной давности, когда впал в коматоз наяву, потеряв связь с миром.
Сейчас, конечно, не так больно, вообще другая ситуация, не сравнимая с утратой
любимой, но не менее тягостная. Тэхён столкнулся с метеоритом. И он нанес
сокрушительный удар для его беспризорной планемо.

Такое радиационное одиночество можно встретить только в космосе – в самых удаленных

участках, лишенных света. Там очень холодно. Там кончилась жизнь.

***

В один не самый прекрасный день он прогуливался у дальнего отсека, где не поощрялось

хождение. Но опять же, дилемма! – здесь ему нравилось. Ни одной живой души, тишина,
большие стекла, демонстрирующие то газ, то ночное синее сияние. Отныне Тэхён
приходил сюда к ночи, садясь в позу лотоса или даже укладываясь на спину, подолгу
смотря на замершее небо, отправляя мысли в полет (а желания в космос).

В последнее время так неприятно сохла кожа, а крема и не было. И губы тоже постоянно
сохли, вследствие чего трескались и болели. Конечно, он понимал в чем причина
настораживающих симптомов. Было неприятно, безусловно. Но куда неприятнее –
существовать вот так, как овощ. Да даже если его особо не мучали, даже пришелец брал
его не часто... Тэхён ненавидел свою слабость. Но это именно то, что ему в прямом
смысле вживили. Но как же унизительно лишь от мысли – умереть рабом под каким-то
инопланетным телом... Тэхён не хочет для себя такой участи. Он достоин благородного
финала, разве нет?
Он долго сидел в одной позе, почти не двигаясь, находясь глубоко в себе. А потом вдруг
осознал, что стало холоднее. На дроне одна температура, специально рассчитанная для
«выращивания» людей, поэтому за столько времени Тэхён привык. Сидя на полу, тоже
никогда не мерз. А сейчас захотелось укрыться пледом. Но самое обидное, что пледа тут
отродясь не было.

Боковым зрением вдруг померещилось, будто что-то есть. Сложно объяснить, как он это
уловил, но определенно что-то показалось. Именно не почувствовалось шестым
чувством, не зашевелились волосы на затылке, а зацепился взгляд... Без задней мысли
он решил развернуться и убедиться, что все в порядке. И тууут... раз! Тэхёна
отшвыривает в стекло! Снесло ударной волной так, что чуть кишки не расплющило!
Тэхён знатно приложился головой, но это не шло ни в какое сравнение с тем, как его
колотнуло эмоционально. Так можно и заикой стать! Перед ним стоял Чонгук. Эта
редкостная грубая тварь. И кажется уже давно. Стоял над душой, только и ожидая, чтобы
напугать до смерти! Но и это ещё не вся беда! У него была оскалена пасть с клыками, из-
за чего лицо сделалось страшенным, и глаза расширились по-дурному. Тэхён ещё не разу
его таким не видел... Лицо хищника, который кинется и разорвет – вот что перед ним.

Догадаться не сложно, в чем причина злости, которая ранее не проявлялась в избытке.

Это сильные эмоции...

Так Он чувствует? Чувствует же? Что-то же там внутри срабатывает?!

Тэхён часто моргает, провожая цветные звёздочки перед глазами, собираясь подняться,
как пришелец живо настигает его, железной хваткой схватившись за шею, вторично
вбивая в стекло. Теперь ночь не казалась такой уж красивой. Реальность закружилась в
хороводе колокольного звона. Тэхён с распахнутым ужасом смотрел в его суженные
дикие глаза. Шею сводило, глотку жгло, Тэхён хватался за его клешню, пытаясь
отодрать от себя. Чонгук же второй рукой небрежно провел по его истончившейся
шевелюре, выжигая взглядом выпавшие прядки. Это и так было понятно, но... Тэхён всё
равно вздрогнул, испугавшись неизвестности за свою самодеятельность. А пришелец...
Снова перевел на него дикий взгляд, разевая пасть с острыми клыками, от чего его
глаза полностью залились темной пеленой. Тэхён неотрывно смотрел в эти глаза с
ясным осознанием кончины, боли, не заканчивающегося страха, которого можно было
черпать ложкой.

В прошлый раз, когда он его пометил, Тэхён этого не запомнил. А в этот раз впившиеся
клыки ощутимо разрезали кожу в той области шеи. Тэ закричал как мог, в силу
критичного положения, став таким же влажным от пота, как земноводный. Укус пек
жаром, а он всё не убирался, то ли выпивая кровь (?), то ли что-то туда впуская... А
может и впускал, например, как змея – яд.

Постепенно трепыхания ослабли, как и человеческое тело. Тэхён ожидал прихода

безболезненной смерти, пуская по вискам тонкие отмучившиеся слезы. Стоило лицу
пришельца снова появиться напротив, его губы не окрасились кровью, как и подбородок.
Он не пил его кровь... Ну не вампир же! Но укусил – это точно.

Бессилие и жалость к самому себе тмило разум. Как оскорбительно подчинение, как
ничтожна его борьба. Замкнутый круг. Тэхён всё это ненавидит. Он человек! Свободный,
вольномыслящий, независимый человек!

Тэхён хотел по-хорошему, правда. Он попытался, посмотрел на него под другим углом,
даже пошёл на такое унижение, как добровольный секс... А Чонгук так и остался
ледышкой – во всех смыслах. И ради чего ещё бороться...?

— Мне всё равно, что ты такой супергерой... – сиплым тихим голосом Тэхён резал
словами. Только словами и мог, физического отпора не хватало. – Но я к тебе никогда
ничего не почувствую, кроме страха и отвращения. Я ненавижу твой мир... Я ненавижу
всё, что с тобой связано!! Я ненавижу такую жизнь! – у пришельца в глазах что-то
сверкнуло (звезда сорвалась?). По коже прошлись всполохи, как некогда в бункере,
вздувались вены, перегоняя неведомую энергию. Тэхён и сейчас ничего про это не знает.
Что за энергия... Что за реакция?

Его ещё раз куда-нибудь отшвырнут? Можно за борт...?

«Ты тратишь жизненную силу на ненависть. Ты совершенно не умеешь распоряжаться

своей жизнью. И зачем она тебе?» – спокойный голос – обман восприятия. От него
исходит мощная энергетика, так что вокруг наэлектризованы частицы.

— А тебе-то зачем моя жизнь...? – нервозно ответив, зажал место укуса. Крови идёт
немного, и та остановилась. Зато внутри происходят какие-то химические соединения,
от чего жжёт, расходясь по телу приятным (к сожалению, приятным) теплом. От этого
тепла бегут и мурашки. Откуда в холодном инопланетном теле теплая энергия? Что она
Тэхёну дает...?

«Я умею её поддерживать», – отстраненно заявил тот, вдруг потянув его за руку, чтобы
поднялся.

— Себя поддержи, – под нос. Как же не брызнуть ядом в ответ? На ногах шатко, конечно,
сидя было бы легче... А может и лежа. А может...

«Если ты ещё раз пропустишь инъекцию, я покажу тебе настоящий страх», – встряхнул
его, как куклу, потянув на себя. Тэхён кривил лицо и с огромным нежеланием прижался,
раз прижали. Всем видом показывал, как ему омерзительно от него. Надо же, даже
прижиматься к нему неприятно! А ведь тогда-а...

— А что, на лысого не встанет? – язвительно, опять не пропустив свою очередь.

Пришелец снова схватил его за шею. Обычно он не делает так много телодвижений, а
тут прям разошелся!

«Ты глупый и трусливый человек, но всё равно грубишь мне».

— Это твои проблемы. Взял себе идиота для развлечений, ну так терпи! Мне всё равно! –
Тэхён его толкает, а он приподнимает его с пола, перенося в комнату. Как удобно! Вот
теперь и полежать можно. Вот спасибо.

«Только люди развлекаются, а мы строим цивилизацию».

— Да, конечно. Особенно ты! Любитель землянок! Я вот всё не пойму, это у вас без
разбору встаёт...? Частенько хочется? Так бери своих зелёных! Они-то не против! А тебе
вообще плевать!

«Не твоя забота», – равнодушно и, конечно, недовольно. Пришелец чего-то дожидается,

но знать бы ещё – чего, чтоб тоже быть готовым. Пока из Тэхёна льется только поток
оскорблений. Он же не уходит, значит сам виноват, пусть слушает.

— Да неужели. Инопланетные члены теперь тоже тайна? Уж поделился бы историей, я

всё-таки имею с ним контакт... – кажется, что это олово ничем не пронять. Стоит и
стоит, смотрит и смотрит, как чурбан с глазами. Будто и правда без чувств. Но зато как
успешно прибегает развлечься! Откуда вот эти желания? Если хочет секса, значит что-
то чувствует?

«Ты не знаешь моих братьев. Я ещё добр к тебе. Цени это», – ну надо же, как
благосклонно! Тэхён даже не усмехнулся, а разочарованно заломил брови, раскрыв клюв.

Вечно приплетает своих братьев, как будто другого слова не знает! Черт
запрограммированный!

— Ещё бы я их знал... – ядовито отметил. – Ты же привёз меня для себя... – острым

лезвием режет эта фраза. Но и она же дает какой-то гарант неприкосновенности. Хотя
бы в этом. Никому не отдаст? – Пустил бы по кругу свою игрушку...?

Пришелец прикрыл «лысые» глаза. Похоже, Тэхён его всё-таки довел до ручки, по-
другому это никак не расшифруешь. Но Тэ нравится – хоть какое-то небезразличие, чем
кирпич вместо лица.

«Мои братья никогда не возьмут чужое», – чудовищно спокоен, будто наглотался пачку
таблеток. Да где учат такому самоконтролю? У Тэхёна с этим дисконнект.
— То есть попользованное?

«Много думаешь», – уход от ответа, снова его раздражающая манера коротких фраз,
которые ничего не объяснят. Хитрая тварь, ничего не попишешь.

— А своих женщин ты тоже выбираешь каждый год разную? Или человечинка в

приоритете? – взгляд пришельца снова заволакивается темной поволокой, густеет.
Сейчас ударит током и сожжет тэхенов язык, чтобы не болтал лишнего. – А я – это
экзотика такая? Приелись женщины? Решил поэкспериментировать? Думаю, ты пожалел.
Что тут приятного? В следующий раз тебе следует снова взять женщину. Это, кстати,
ведь совсем скоро? – ну что... ещё раз швырнет? Или опять изнасилует...? У него всё
получается легко: обезболил, вздернул, ушёл. Страх и так висит гудроновой тучей над
головой. А с ним и отчаяние. Такое же смолянистое и тяжелое, беспросветное отчаяние.

«Не указывай мне».

— Это и не указ! А дружеский совет, если хочешь. Бери красивую и молодую. Ну,
например... А вот мисс Вселенная! – Тэхён сам хохотнул со своей шутки, вспомнив про
этот глупый титул. Пришелец таких шуток не понимал, редко моргая, гипнотизируя
тяжелым взглядом.

«Я выкину тебя у самого Хадара», – угрожающе сулит, на что Тэхён снова хохочет,
повернувшись так, что видно дырочки от укуса и кровоподтеки на бледном ажуре кожи.
На белесые ресницы падала длинная челка. Человеческие волосы далеки от майнийских.
Поэтому ли Чонгук хочет сохранить их на подольше?.. Или что он хочет?

— Напугал прям! Боюсь и плачу. Вот и выкинь уже. Сгорю красиво!

«Люди склонны желать себе смерти, будто вы без этого долгожители».

— Я тут и не живу. Как в зоопарке... Ты знаешь, что это такое? Это ад для животных, где
над ними издеваются и продают на обозрение. И ты такой же. Ничем не лучше.

Пришелец бессовестно отвернулся во время задушевной тирады, а как только Тэхён

закончил, дверь комнаты отворилась и в ней... в ней показались две головы...
майнийцев. Те, что из лабораторий. Они что-то с собой принесли, вот в этих ужасающих
сломанных пальцах, которые то ли сросшиеся, то ли... непонятно какие. Тэхён
молниеносно растерял всю спесь, подмяв колени под себя, придвинувшись к стене
кровати. То и дело поворачивался посмотреть на Чонгука, а он так и пялился в окно,
бездействуя.
Началась та самая удушающая паника, подкидывающая отголоски прошлого жестокого
вмешательства в нутро. А что сейчас... Усыпят? Всё? Вот теперь правда конец?

— ...Вы убьёте меня? – хриплым шепотом спрашивал у тишины. Никто ему не ответит.
Окружили его холодными тенями, с ходу разложив на кровати за руки и за ноги. Тэхён
всхлипнул, сжав кулаки. Один единственный пришелец так и не смотрел на него, словно
он не стоящая его внимания вошь. А ему уже по привычке вкалывали инъекцию. Наверно
в этот раз чуть больше, потому что всё горло опалило жаром. Даже хныкать и то было
больно.

Выверенная схема: его снова обездвиживают, лапают, задирают жалкую сорочку, которая
так и не портится со временем, оголяют... Всё глазеют, оттягиваю за руки, смотрят
впадины, расщелины, просвечивают кожу каким-то излучением – выявляют процент
изношенности. Нет? Срок годности не истек? Как жаль...

У Тэхёна в районе солнечного сплетения скапливается гной, грязь, плевки. Как же так
можно... с тем... кого взял для себя? Отдавать другим... Чтобы глазели, мучили,
трогали. Как же так можно...?

Наконец-то эти ироды уходят, так и оставляют распластанного на животе,

позеленевшего земноводного. Вот и зоопарк. Сделали на высшем уровне, как и
заказывали. В такой позе он обычно его берёт – со спины. Значит снова? Внутри
выкручивает ядерный коктейль токсичных эмоций. Он не хочет быть одним из... Просто
обесчещенным низшим человеком. Какая гнусная гадливая участь. Какая гадость! Какая
гадость!

«Страшно?» – опознавательный знак заговорил, отмер, приросший к окну. Даже

развернулся, подсвеченный синим отсветом, отражая в глазах сияющую пыль. Тэхён не
может после такого смотреть глаза в глаза. Ущемил всё что мог. Просто истребил в нём
всё мужское. Вырвал. Притопнул сверху. – «Раз боишься меня, не груби».

— Грубость только в твоей голове. Её не существует... – тонким прерывистым голосом

ответил ему его же изречением. Пусть подавится.

А тот снова нарисовался рядом. Присел рядом, загородил собой свет. Тэхён ожидал всё
что угодно, вплоть до отключки. А он опять укрыл его покрывалом... Где ж этот
пришелец насмотрелся мелодрам?

«Не вреди себе. Это самая глупая борьба. Ты в ней проиграешь. А мне это не навредит», –
как много слов подряд. Одарил своей разговорчивостью со всей широты души. И ведь
говорил по делу, Тэхён не из дураков, чтобы не понять. Но соглашаться с ним – та же
дурость.
— Знал бы ты, как я жалею, что добровольно переспал с тобой. Как я презираю себя.
Всего лишь безразличный секс... Я больше никогда к тебе не прикоснусь. Никогда. Ты
слышишь? – горечь в большой концентрации. Чонгуку кричать не надо, он прекрасно
слышит даже без слов. Палитра его эмоций перед глазами.

«Тебе не надо меня любить или касаться. Ты мой человек. Им и останешься».

Тэхён затаивает дыхание, смотрит искоса, сжимается всем нутром. Много слов, которые
хотят быть озвученными. А вопрос самый волнующий один. И почему-то от него зависит
многое...

— ...Останусь человеком?

«Останешься моим».

Цель так и не ясна – зачем.

— Чонгук... – последний жалобный писк в накаленный момент. Пришелец не отзывается,

но внимает. Не обещает выполнить. Но никогда не уходит посреди вопросов, слушая до
конца. Даже те «рассказы пустого содержания». – Верни меня назад, умоляю... Я хочу
домой...

Взгляд существа снова темнеет. Лицо остаётся нечитаемым. В нём все секреты, а он не
поделится ни одним.

«Ты больше не увидишь Землю. Никогда».

Тэхён кричит ему вслед. Есть за что проклинать. Это путешествие затянулось, но он
никогда не мечтал о «кругосветном». Скучать слишком больно, а он человек, и как самый
настоящий человек – рвется к Родине.

Пусть они и покоренные, низшие существа, его дом – планета Земля – всё ещё самая
красивая во всей Вселенной, и даже среди миллионов каменных и газовых шаров не
сыщешь похожую, среди случайностей и повторений, среди бесконечности.

Нет ни одной такой же.

Мир, рожденный для мира, земля – для Земли.

***

Со следующего дня положение вещей смещается с привычной орбиты и разворачивается

на сто восемьдесят, нарушая уклад заточения. Нет, заточение никуда не пропадает, а
меняет декорации.

С переездом, Ким Тэхён!

Были бы у него вещи, он бы обязательно сам таранил чемоданы. Но нет, только

серебристый комбинезон для полета и новый дрон – как местожительство. Почему и
зачем конечно же не объясняют. Просто к утру, когда Тэхён проснулся и оклемался от
лошадиной дозы «эликсиров жизни», за ним пришли Долорес и Мэри, помогая собраться.
Они сказали, что его ждёт господин, а ему пора с ними прощаться. Прощаться Тэхён
ненавидит по определению. Всё-таки, сколько бы плохого не было пережито, за этот
мучительно долгий год он привык к этим женщинам.

Неизвестность всё также пугала. Шило на мыло – вот чем является этот переезд. Одна
тюрьма не лучше другой. Но переезжать Тэхён терпеть не может. Ко всем местам он
прикипает душой, а отрываясь от них, оставляет часть. Ничего не поделать...
Новшества, на самом деле, ему только на пользу...

Мадам провели его до самого рукава. Там действительно стоял «его» пришелец, не сводя
глаз. Как же странно видеть его после маленького перерыва. Обычно он не появляется
месяцами. Может Тэхён вчера так сильно его извел, что он решил его сбагрить? Или...
Что-то похуже.

Та же тарелка (скат по-майнийски) ожидала у выхода. Чонгук маневрировал легко,

совершив плавный полукруг и скачок. Оба сохраняли тишину, хотя Тэхёну стоило бы
поспрашивать. Но он лишь сидел рядом, смотря на песчаный газ и рассеянные образы
других дронов в округе. Вот на один из них его и перевозят. Такой большой и мощный,
как облако, которое немного-немало у них на Земле весит в среднем 800 тонн... Этот
дрон отличается по всем параметрам. Здесь почти нет стекол, всё закрыто, рукав
подсвечен напольными лампами, дальше похожая конструкция с развилкой на разные
отсеки. Тэхён послушно следует за руководителем похода, магнитя его спину. Кожные
волосы опять взяты в пучок. Плечи широкие, как у богатыря. Не хватает только
инопланетного жеребца и меча-бластера. И будет вам межгалактический канонный воин.

Они идут довольно долго, ещё и спускаются на нижние ярусы. За одним из люков
спрятан тэхенов новый «дом». Он даже не догадывается, что в нем таится, но отчего-то
в томительном предвкушении. За одним люком опять переход и только после второго...
открывается чёрное большое пространство. Высокие потолки черной стали, пол с
выступами и маленькими ступеньками, а напротив... стена. Во всю эту стену
«жидкокристаллическая» картина. Этакий смарт-телевизор. Увидев эту картину, Тэхён
уже не смог сдерживаться, проронив неизменное: «О, господи». Стена отражает... ночь в
мегаполисе. Их, земной мегаполис. Центр какого-то города. Верхушки бизнес-центров,
сотни огоньков, свет из окон, фонари, переполненные дороги... И всё это блестит и
впитывается тэхеновым ненасытным взглядом. Да, он не вернулся на Родину, но Родина
немного заглянула к нему.

Божественная красота.

Наверно Тэхён стоял так минут пять. Неотрывно смотрел на живую картинку, где всё
движется и мигает, но не заканчивается – это повтор, настроенный на одну и ту же
панораму. На всё остальное Тэхён не успел посмотреть. Только позже его взгляду
предстает своеобразное спальное место: мягкий матрас в метра три-четыре на полу,
отделанный подушками. Как раз рядом со стеной. Далее много приборных панелей,
перегородок, столов. Рабочий кабинет? Чонгука? Даже если и так, Тэхён в этом ни в
жизнь не разберется.

Так вот здесь он теперь живёт? А что делать-то? Как разобраться?

— Это для меня? – осторожно задает вопрос, поворачиваясь вполоборота. Пришелец на

него не смотрит и молчит. Ну надо же, похоже разобиделся после вчерашнего... Но всё
равно, как это... Типа пошёл на уступки? – Я буду один? Не будет никаких «долорес»?

«Ничего моего не трогать. Иногда я здесь остаюсь. За пределы этого модуля не

выходить. И лучше не пытайся. Здесь только мои братья».

Ой как угрожающе. Злой гуманоид, несговорчивый, отвернутый боком. А привез, по сути,

в свое обиталище. Здесь поинтереснее, чем в «родильном отделении» полуживых
женщин.

— Надолго я здесь? – ещё один осторожный вопрос. Чонгук отступает к панелям,

запуская работу, включая голографические доски с какими-то деталями и знаками. Лихо
управляется с клешней. Теперь-то Тэ известно, что пальцы у них рабочие.

«Располагайся», – вот и весь бессовестный ответ. Никаких пояснений.

***

Хорошо, что Тэхён сообразительный. Гуманоид незримо следил за ним и надолго завис в
этом модуле, который вроде был персональным. Наверно такой имел каждый
разработчик. И пока тот неотрывно что-то решал на своей доске, проектируя и внося
новые замеры, Тэхён «располагался». Возле спального места он нашёл дверь, которая
вела в специфичную ванную. Она похожа на то, что была в его каморке, но больше и с
какими-то неизвестными штуками. Ну и, конечно, же туалет тоже был. Тоже
специфичный. Тэ к нему уже приспособился. В связи с тем, что питается он одними
порошками, отходы... как бы видоизменились. Всё изменилось.

Потом он решил опробовать спальное место, раз всё равно не было чем заняться. Там он
и нашел корзину с какими-то вещами. Тэхён не стал спрашивать, придя к выводу, что
просто так корзина бы здесь не стояла. А значит она для него. Какой гостеприимный
хозяин! И экскурсию провел что надо. Догадайся сам – она называется.

Корзина, корзина, так что там в ней... Вещи, то есть правда они. Тэхён искал хоть что-то
на замену дурацкой сорочки, и там оказалось черное безразмерное одеяние, типа штаны
и кофта. Материал довольно плотный, согревало. Но в этом он смотрелся нелепо,
впрочем, как и в любой другой одежде. Торчит из ворота бледная поганка – шапочка,
ножка – шея, руки и ноги – корни. В общем, Тэхён всё также не любил своё отражение. Но
корзина с сюрпризом на этом не опустела. Ещё там лежал... мм, звездолёт. Ну как
космический корабль, только маленький – его модель. Игрушка, очень похожая на их
радиоуправляющие машинки. Вот только как этим управлять он не знал, а спросить
опять-таки не решился.

Ещё там оказался плед, какие-то порошки, видимо сытные, но разных цветов – разных
вкусов. Помимо этого, там находился аналог планшета, которым он, конечно, не умел
пользоваться. Хороши подарки, ничего не скажешь! И где они были весь год... Почему
только сейчас, спустя столько одиноких серых дней? Дней боли, обиды и разочарования.
Приятно ли Тэхёну теперь? Больше да, чем нет, но привкус горечи не исчез.

И только после того, как Тэхён всё разобрал и безыдейно лег на теплый пол, обняв
подушку, пришелец соизволил отвлечься от важной работы и уделить ему минутку своего
драгоценного времени. Он быстро пересек пространство, образовавшись у стены,
огласив в голове короткое «поднимайся». Естественно, тот встрепенулся, поднялся, не
понимая в чем дело. Чонгук же провел по черной стене, там загорелись лампочки, ожила
панелька управления, после чего в стене появилось углубление – проще говоря кровать
внутри. Не в том представлении, какое у людей, а лишь гладкая поверхность и светлое
небольшое углубление. Чем-то похоже на капсулы в аэропортах, только больше и
сложнее. Там вполне можно уместиться сидя или в ширину. Но как спать на твердом, ещё
и без всего? Тэхёну было не по уму. Он забрал с собой подушку и плед и гадал, что к
чему. Слава богу, пришелец не настолько бессердечен к «глупым».

«Здесь спать. Там зона отдыха». – Тэ понятливо кивнул, схватив информацию с первого
раза. Неуклюже заполз внутрь, а пришелец всё продолжал удивлять чудо-технологиями.
Тут же в стенке куда-то потыкал, из-за чего изменился климат: стал более мягким,
свежим и теплым (теплее чем обычно). Также приглушился свет, горела только слабая
подсветка, а ещё впервые Тэхён услышал здесь хоть какую-то музыку. Не человеческую
само собой, но что-то наподобие. Такого Тэхён никогда не слышал – нечто однозвучное,
плавное, не навязчивое, но в то же время мотивное, релаксирующее. Успокоение на раз-
два, даже захотелось спать. Странное явление, но разложив подушку и одеяло, глаза
начали слипаться.
— А ты? – единственное, что он спросил перед забытьем. Пришелец бесцельно
посмотрел на него, не выглядя особо усталым. Знать бы ещё, устают ли они и как часто
спят...

«Нет», – коротко и неясно. Стена закрылась, а Тэхён так и остался внутри замурованной
мумией. Не заметил, как уснул. И знаете, неудобства не было. Только покой.

***

Впредь Чонгук и правда стал частым гостем в жизни Тэхёна. Почти каждый день он
забредал в свой модуль, молча включая доски и непрерывно что-то конструируя,
помечая, просматривая. За эти дни они обмолвились лишь парой стандартных фраз, что
вроде и хорошо, но... В таком случае Тэ приходится самому додумывать, что к чему
применяется в этом месте. В общем самому изучать, лишь на основе параллели с
земными вещами. Но что еще радовало вдвойне – он его не трогал. Для Тэхёна это
подарок судьбы. Он, конечно, всё время на коротком старте, но длительное воздержание
успокаивает его. То есть он как бы держит себя в напряжении, но также морально
успокоен. Беспринципных поползновений нет, а значит ещё один день прожит на ура.

Что ещё интересно: Тэ не замечает, когда тот спит. Чонгук никогда не забирался в
«кровать» одновременно с ним, а когда Тэхён уже просыпался, тот либо также корпел за
рабочим столом, либо вовсе отсутствовал. Вот такие дела. И эти дела шли Тэхёну на
пользу.

Из хороших новостей: днем «телевизор» менял заставку на пейзаж каких-то гор. В

помещении сразу становилось светло и очень уютно. Ну а Тэ плюс десять к настроению,
ведь пейзаж гор с его любимой Земли. А он самый главный её почитатель...

Ещё он научился пользоваться моделью звездолёта, который похож на игрушку. Не

сказать, что это прям игрушка, но аналог её точно. Оказывается, звездолёт работал на
солнечной батарее, а как позже выяснилось, лампочки в потолке тоже излучали
солнечный свет, поэтому днём звездолёт летал. Им нужно было управлять как раз с
помощью «планшета». Слава богу, он пришел в действие при первом нажатии, а на
экране доступно была изображена схема модели и горящие детали, после нажатия на
которые звездолёт поднимался и рассекал помещение, как его душенька желала. Чего
только Тэхён не делал с этой игрушкой. И вслух объявлял посадку, руководил экипажем,
взлет, тройные сальто в воздухе и извинения за турбулентность – чем и веселил себя до
смеха. На первое время игрушка стала отвлекающим маневром, затем ему и Муна
вернули. Чонгук снова включил его, молча оставив посреди модуля. И Тэхён опять
переключился на спрограммированную энциклопедию, лишь бы не маяться от скуки.

Он снова попросил Муна словить радиоволну с Земли, а в ответ неизменная тишина.

Тэхён так сильно истосковался по человеческой музыке, да что там – элементарно по
человеческим голосам... А с той стороны «абонент вне зоны». Как говорится –
перезвоните позже. Но Тэхён загорелся идеей докопаться до правды. Ну почему тишина-
то?! Что, сигнал дать сложно...

В этот момент пришелец как раз появился в проходе люка, отметив наличие человека,
сразу сворачивая за свое технологично-прокаченное пространство, а Тэхён начал
донимать робота вопросами. В конце концов, он затем и есть у него, чтобы выдавать
информацию.

— Почему с Земли ничего не уловить? Как далеко мы удалены? – Тэхён не может быть
уверенным, что майнийцы высчитывают расстояние, как и люди в «световых годах», но
всё равно спрашивает. Будто даже из этого хоть что-то поймет... Он ученый биохимик, о
каком космосе может быть речь?

— Согласно данным, 9800 световых лет. – Отличная новость, Мун говорит знакомыми
словами, плохая – Тэхён не понимает, как высчитать... А что, собственно, нужно
высчитать?

— Это очень далеко?

— Ближе, чем ядро Млечного Пути до Солнечной системы, – Тэхён взметнул брови в
удивлении, напрягая извилины. Но не прослыв астронавтом, других наук не понимал.
Только посредственно, на уровне законов физики.

— Значит всё равно не может уловить волны? Хоть что-нибудь?.. – упрашивал кусок
металла, будто от него что-то зависело. А тот, от кого всё зависело, отвлекся от
голографических деталей, с любопытством наблюдая за причитаниями человека.

— Мы в разных временных пространствах, – робот говорит ещё более странно, а Тэхён

всё пасмурнее. То есть, подождите-ка... На Земле ещё не изобрели радио?

— А поподробнее? Что там ещё у тебя есть, Мун?

Дело в том, что в космосе искривлено пространство, а следовательно, и время. Около

каждой планеты своё гравитационное поле, от чего зависит ускорение или замедление
времени. Например, около черной дыры время течёт очень-очень медленно, а где-нибудь
в удаленных местах космоса в пустоши довольно быстро. Но и это не вся разгадка. Не
просто так расстояние измеряется в световых годах. Ключевое слово – свет, и это
меняет всё. Следует объяснить это на примере: допустим, расстояние от Земли до Луны
где-то 380 тысяч километров. Свету нужно 1,28 секунды, чтобы добраться до Луны (то
есть если позвонить на Луну, мы будем говорить с задержками). А если брать большее
расстояние, то возьмем, к примеру Марс – задержка во времени будет в 14 световых
минут. То есть если с Марсом что-то случится, мы узнаем это через четырнадцать минут,
когда дойдёт свет. И так во всём присутствует задержка. Чем дальше от Земли, тем
больше времени понадобится свету.

Самое страшное, это когда расстояние измеряется в миллионах световых лет, ярким
примером является Туманность Андромеды, что значит – свет, который мы видим,
покинул Андромеду катастрофически давно. По факту её уже не существует... А подводя к
основной мысли, которая и есть ответ – на расстоянии 9800 световых лет, сейчас на
Земле... первое тысячелетие до нашей эры.

Только появилось Римское государство. Ранняя, но возможно уже классическая

античность...

Поэтому у землян бытует предположение, что существуют такие отдаленные галактики

(за миллионы световых лет), в которых инопланетяне, возможно, видят динозавров на
Земле с помощью супермощных телескопов. Свет попросту ещё не дошёл до них.

Поэтому с галактики UMA ll, если найти хороший телескоп, не найти и следа тэхеновой
жизни или его друзей.

Это – недружелюбный космос.

— Галактики видят друг друга в прошлом. Земля далеко в прошлом. Там сейчас время до
вашей эры. – Тэхён изломано скислился, сболтнул нелепое «ась?», выпав в астрал.

То есть как это «до нашей эры?»... То есть как это в прошлом...

То есть как... А папа, мама, сестра? А 21 век?

— А если мы вернёмся обратно...? Прямо сейчас? – надежда умирает последней.

Пришелец настроил радары, любопытствую через край. Тэхён снова излучал негативное
биополе.

— Майнийский год равен десяти земным. Прилетев туда, вы окажетесь в 2029.

Тэхён вроде и знал это, а всё равно был сбит истребителем. Да так сбит, что не мог
прийти в себя, если уже не умер.

Хочется сказать: если всё так плохо – то у «света» серьезные проблемы со скоростью! И
вообще со связью... И вообще – всё плохо!
Полный провал!

А кто-то будет ли жив через три-четыре майнийских года на Земле? Самому Тэхёну будет
под шестьдесят, а родителям... Они продолжают жить в своём временном пространстве.
Пока Тэхён блуждает далеко и долго, без шанса на возвращение.

Вот теперь надежда и правда умерла. Что нужно почувствовать при этом? Вряд ли
благодарность одному пришельцу. Скорее приступ дичайшей обиды.

Мистер «Обида» прямо сейчас и зыркнул на наблюдающего за ним пришельца, вложив во

взгляд горечь и непонимание.

Он, по правде, очень далеко от дома.

***

Мирное сосуществование бок о бок протекало исключительно в положительном ключе.

Тэхён опять похандрил часиков двадцать и отошёл. Гуманоид по уши зарылся в свои
инопланетские дела, никак с ним не контактируя. С одной стороны, у Тэхёна
закрадывалась светлая мысль, что ему стало лучше после переезда. И, что ни говори,
приятно. Будто тем самым его выделили, будто он больше не персональная игрушка, а
нечто... большее? Хотелось, честно, хотелось верить, что всё это серьёзно, а не
самообман. Но, с другой стороны, Тэхёну пора было научиться смотреть на мир
реалистично. Сколько раз он наступал на одни и те же грабли, снова и снова веря в свои
выдумки? Даже прожив на Майне год, он не привык к мышлению высшей расы. Да и к
кому привыкать-то? Чонгук появлялся редко, и те встречи заканчивались плачевно, и
всё. Понять, о чём он думает, землянину не удавалось. Существа этой породы ему не по
зубам.

Вероятно, у всего есть предел, и после напряженной замысловатой работы даже у

пришельцев положены выходные! Наверно в этих перерывах Чонгук и захаживал к нему на
дрон Земля-2, что было нечасто. В этот раз Тэхён имел возможность наблюдать за этим
явлением: по обычаю выбравшись из кровати в темное время, он увидел, что пришелец
не сидел за разработками, а стоял напротив ночного пейзажа мегаполиса. Просто стоял
и смотрел – в приглушенном пустом пространстве. К сожалению, Тэхён не умел летать по
воздуху как перышко, слоновьим шагом обозначив своё присутствие. Но, хоть пришелец
сразу же выявил движение, он также загадочно продолжал рассматривать «живую»
панораму. Его плечи и шея давно представляли повышенный интерес для Тэхёна, и
сейчас он занимался тем же – разглядывал более реалистичную картину. В животе
невольно защекотало волнение, словно предчувствовало грядущие события. Тэхён
догадывался, что будет дальше, но и не собирался уходить, наблюдая за космическим
одиночеством.
Что теперь между ними? Как Тэхёну себя вести? Как растянуть мирное сожительство? Как
спокойно поговорить?

«У меня есть время. Я тебе кое-что покажу», – неожиданно всплывает в голове. Эти
фразы Тэхён уже слышал, но как же они его взбодрили! Что может быть лучше, чем полёт
куда-либо? Да всё лучше! Всё! Кроме уединения. Тэхён руками и ногами за.

— Покажешь какую-то планету? – переполненный воодушевлением, Тэхён подошёл к

нему. Пришелец впервые за долгое время был так близко, и его магические глаза
наконец нашли в нём точку опоры. Только сейчас Тэхён увидел в нём сходство с какой-
нибудь жуткой змеей с большой мордой и гипнотизирующими глазами. Так он и сожрать
наверно может с такими-то зубищами. А вдруг правда змей? Мутант!

«Интересно?», – отсутствующе задал в ответ, считывая тэхеновы эмоции. Вот это

поистине интересно: а что прочитал? А как он относится к человеку? Считает его
докучливым или только глупым? На самом ли деле он хочет Тэхёна? Или это только
цикличный зов природы? Никто на это не ответит. Это глухая стена.

— Конечно. Далеко летим? А что там делать? Мы потом сразу обратно? – ворох
вопросов, пришелец снисходительно моргает. В последнее время он крайне обособлен,
ни словечка лишнего не произнесет.

«Собирайся», – только и всего. Защитный костюм уже лежал приготовленный. В этот раз
со шлемом, полностью закрывая участки тела. На первых порах Тэхёну нужна защита, а
потом шлем можно и снять.

В этот раз их ждала не тарелка, а ранее не замеченная махина. Выглядела она совсем
иначе, а ещё была больше и вытянутее, не имея ничего общего со скатами. Это
космический корабль-воин, не иначе. Такой же угловатый и мощный. Чонгук назвал его
«Бур». Возможно, это что-то значило, но Тэ не выспрашивал. Рядом в шахматном
порядке выстроилась целая армия буров. Но как они вылетят из дрона?

Оказавшись внутри, Чонгук загружал систему, включая все нужные кнопочки, выводя из
спячки. В этот раз он не предлагал побыть пилотом, наверно потому, что управлять
буром было сложнее. Он тщательно проверял кресла, пристегивал Тэ, осматривая его
костюм и шлем. Ремни безопасности настолько прочно его сжали, что аж стало больно.
Это значит только одно – предстоит не ближний свет.

«У тебя сейчас будет перегрузка. Ты потеряешь сознание, это нормально», – неслыханная

щедрость предупредить заранее. Тэхён ведь по натуре пугливый, ещё бы подумал, что
умирает, а там и до сердечного приступа недалеко.

— Долго лететь? – спросил вежливо, лишь бы тот обнадежил хорошим прогнозом.

«Всю ночь».

Это равно двадцати часам. Ничего себе! Действительно не ближний свет.

«У нас гиперскорость, долетим быстро. Будет даже лучше, если ты проспишь весь
полёт».

— А меня не расплющит такая скорость? – пришелец еле заметно натянул уголок губ,
после чего его шлем затонировался.

«Я не допускаю ошибок».

И откуда столько уверенности? Самый умный пришелец? Даже умнее высших разумов?..

Для бура раскрывает купол дрона, и они плавно взмывают вверх, после чего покидают
зону планеты, уже в космосе переключившись на мощнейшее топливо, уносящее их
вспять. Тэхён и правда отключился в первое же мгновение, ощущая на себе нешуточное
давление, впадая в беспокойное забытье.

Капитан корабля остаётся в чистом сознании, покоряя космические своды непроглядной

черноты. И луч Хадара не поспевал за ними. Они быстрее всех! Чемпионы этой трассы!

Пришелец смотрел на человека. Говоря об ошибках, он закладывал другой смысл.

***

Весь путь Тэхён то приходил в себя, то опять измученно закрывал глаза. Немудрено, что
ему плохело. Если бы не бур и специально пошитый для скоростных полетов костюм,
разумеется, расплющило бы даже Чонгука. О такой скорости человечество только
мечтало, и то в самых смелых представлениях. Пришелец в свою очередь внимательно
отслеживал приборные экраны на обнаружение других летающих объектов. Космос давно
не пуст. Тут пролетают не только неуклюжие метеориты, но и другие корабли.
Естественно, в их звездной системе только майнийские, но за пределами её
встречаются и чужие, а уж в других галактиках... Об этом, серьёзно, людям знать не
нужно. Это межгалактические отношения высших цивилизаций.

Тихий и слабый Тэхён является привлекательным объектом для созерцания. Чонгуку

всегда нравилось наблюдать за ним, его эмоциями, его реакцией. Сейчас он просто
спокойный и мягкий, «потерянный в пространстве», абсолютно дезориентированный.
Так и должно быть. Пришелец-то надеется, что сюрприз окупит мучительный перелёт. Не
сомневается в своих стараниях, в то время как опять забывает, что Тэхён нестандартный
персонаж. Его эмоции никогда не предугадаешь.

И вот, двадцать часов позади (у Тэхёна пролетели за миг), они влетают на орбиту, бур
трясет из-за гравитационного поля, – чем ближе к планете, тем сильнее вибрация. Тэхён
жмурит глаза, подавляя тошноту, рёбра жутко болят. Не успевает разглядеть
поверхность большого шара – синева из-под молока, облака и чистота, вода... Вода!
Здесь не хватает только зелени и...

Как же много здесь воды!

Чонгук сбавляет скорость, совершая круговороты, чтобы не потерять управление из-за

снижения. Они на высоте около двенадцати километров над землей. Тэхён раскрывает
рот, приходя в себя с первой космической. Его бросает в озноб. О да... Вот этих чувств
пришельцу не хватает: заразительного восторга и удивления. Радость. Неожиданность.

Что же так ошарашило человека? Внизу... Только вдумайтесь! Вода без конца и края!
Будто они в центре Тихого океана, и в какую из сторон не погляди, на горизонте ни
намёка на сушу! Но это не Земля.

А намёка на сушу действительно нет.

Чонгук подлетает ещё ниже, но никуда не садится. Хотя может и на воду, но не станет.

— Это что...? – открыв шлем, Тэ завороженно пялился, задыхаясь от переизбытка

эмоций. Так похоже на любимые воды Родины! Синие воды, непрекращающиеся наплывы
могучих волн, туманность, тяжёлые кучево-дождевые облака, продирающий до костей
поток ветра. Здесь погодка ниже нуля, но воды не замерзают. Они в вечном беспокойном
движении. Виды, от которых никто не останется равнодушным.

«Это Глизе. Ты же любишь воду», – вот же хитрец. Любишь говорит! Тэхён ещё любит свою
Землю, но этот факт им почему-то игнорируется. А это так, глаза замазать! Но как же
это восхитительно!

— А можно спуститься? Потрогать... – бур ещё чуть-чуть снижается, высота над океаном
километр. Больше нельзя.

«Здесь нет земли», – выдает престранную вещь. А как может не быть...? Вода же есть...?
На чём тогда вода?
— Вообще? – нахмурившись, уточняет. Никак не поймет.

«Да».

— Вообще-вообще? – ещё более убедительно и удивленно переспрашивает Тэ. По правде,

даже не верит.

«Только вода. На дне есть лёд, но не такой, о котором ты думаешь. И эти воды лучше не
трогать».

— Почему? – понизил голос, словно это секрет и не отлипал от океанических просторов.

На Земле такую планету называли «планета-океан». Здесь мощнейший парниковый
эффект, в воздухе много водорода и гелия, вода «супержидкая», какую на Земле не
найдешь. Этот мир, как и многие другие, не предназначен для поселенцев. А от мысли,
что под ними многокилометровая водная бездна – пищевод сворачивается в морской
узел. Это даже пострашнее бездны космоса.

«Скоро увидишь», – многообещающе заверил пилот, пролетая дальше на одной высоте,

отбрасывая мрачную тень на волны. На душе у Тэхёна тоже стало мрачно. То ли ещё
будет.

Эта та красота, которая убивает.

Через минуту-две вода под ними начала «волноваться», вибрировать, пузыриться... Тэхён
инстинктивно подался ближе к пилоту, сглотнув тяжелый ком. Вот такие сюрпризы он
терпеть не мог!

— Что там? – нетерпеливо воскликнул напуганный человек, всматриваясь в глубину.

Небольшое пространство под ними потемнело, будто расплылась нефть. Вибрации
усиливались, подводное бурление тоже. Их бур отлетел подальше.

— Чонгук... – на последнем издыхании прошептал Тэ, после чего из воды до того

неожиданно, как в ужастиках после усиливающей напряжении музыки, – и оп! – рывком
выскользнуло длинное черное... щупальце!! До них, конечно, не достало, но от того
оглушающий вопль Тэхёна тише не прозвучал. Он аж подпрыгнул, вцепившись в
предплечье соседа, и, если бы не ремни, залез бы ему на голову. Тот украдкой
улыбнулся, наблюдая исключительно за человеком, ради которого их сюда и привёз.

Ну вот и сюрприз. Та-дам.

Форма жизни. Люди любят искать эту жизнь. Вот она. В своём ужасающем превосходстве.

Вслед за одним щупальцем показалось второе, третье, воды разбуянились, расходясь в

стороны, а посередине образовалась огромная черная воронка... Но не из воды – это
пасть чудовища. Оттуда вылетал вой и мощная энергия, различимая как поток ветра.
Тэхён визжал как резанный, не на шутку перепугавшись. Они разбудили океанического
жителя! Чонгук, конечно, знал...

«Он нас не достанет. Не бойся», – ему то забавно, смешно и вообще отлично! Но Тэхёну
нет. Он ненавидит ужасы! Ненавидит ужасы про чудовищ! И ненавидит ужасы про
океанических чудовищ! Так и зачем было это устраивать?!

— Господи! Улетай! Хватит!! Улетай! – чудовище всё вертело и забрасывало щупальца,

ударяя ими по волнам, не закрывая бездонной пасти. Тэхён больше туда не смотрел, и,
плача от переизбытка страха, дрожал. Для него это было слишком экстремально. К
такому его жизнь не готовила.

«Это ещё не страшно. Мы потревожили их дом, он просто защищался. Не реви».

— Ты сумасшедший? Больной на всю голову? Зачем мне это показывать?! Ты ещё не

понял, что я такое ненавижу?! Тебе весело от этого?! Весело, от чего меня
выворачивает?! – Тэхён психует и сыпет оскорблениями в сердцах. Есть за что. Его
пробрало до костей, не до благодарностей за путешествие. Уикенд с треском
провалился. Теперь картинки произошедшего ещё долго будут мучить тэхёнову голову
днями и ночами.

— Да чтоб ты провалился! Ненавижу! Ненавижу тебя!! Будь ты проклят со своими

полётами! – как Тэхён кричал с испугу (доведенный до истерики), так и пришелец достиг
своего рубежа терпения. Да, он не самое светлое существо, но и не зверь, чтобы
получать за свои добрые намерения ненависть. Он резко прерывает Тэхёна горящей
жесткой пощечиной.

Всё. И правда рубеж.

«Неблагодарная тварь», – цедит пренебрежительно, оскорблённый таким поведением,

сверкая потемневшими склерами. Тэхёна как столкнули с высотки – он растерял весь
пыл, желания, обиды, – летя навстречу неминуемой погибели. Один хлесткий удар,
горячие слова вдогонку – жгучий коктейль унижения.

Они просто не поняли друг друга. Они иностранцы... Но так получилось, что это
повлекло необратимость. Первую и единственную ошибку, которую Чонгук допустил.
Из носа потекла ярко-красная струйка. И из рассеченной губы. Пришелец обхватил его
виски и внушил раз и навсегда, перечеркивая гнусное прошлое, сжигая мосты:

«Забудь всё. Забудь Землю. Себя. Меня. Ты никто в этом мире! Забудь».

Человеческие слёзы в этой цивилизации тоже диковинка, ведь пришельцы не умеют

чувствовать столько за раз, чтобы растрогаться до слёз. Тэхён открывал и закрывал рот
как рыба, выброшенная на сушу. Сказать этой рыбе было нечего. Её лишили голоса. А
теперь кажется, что голоса никогда и не было. И слов он никаких не учил. И всё это в
никуда. Ни за что. Навсегда.

Плачет ещё старый-Тэхён. Новый сидит и хлопает глазами, не понимая ни-че-го.

Недружелюбный космос снова обидел очень сильно.

Бур подорвался в обратный путь. Тэхён потерял сознание, больше не произнеся ни слова
до конца поездки. Кровь расплылась по губам и так и засохла, никем не стёртая.

Время сожалеть ещё не пришло. Пришелец был вне себя от гнева, тем и подкармливался,
чтобы не перегореть. К человеку больше не повернулся.

Конец.

***

***

Новое утро нового дня. Только это не утро и не новый день. Голова чистая-чистая, ни
мыслинки о плохом и сложном. Тэхён не помнит, как его зовут, зато он знает, что он на
планете Майна. Он знает, что есть две мадам, есть существа, похожие на него самого.
Они рожают уже других существ, но это не его забота, поэтому не тревожит. На душе
умиротворительная лёгкость и беззаботность.

Ни мыслинки.

Ни землинки о...

К нему никто не заходит несколько часов, он тоже не имеет желания куда-то выйти.
Графическая доска отодвинута в дальний угол. Она ему не нужна и не представляет
интереса. Стены белые, белая сорочка, он тоже белый, бегает небесно-голубыми газами
по потолку комнаты – отдельная каморка на дроне Земля-2. Так лежит – и хорошо.
Принесли поесть порошка – тоже хорошо, не урчит в животе. Нет никаких потребностей.
Тэхён просто забыл, зачем что-то хотеть. Отключили два в одном: за памятью временно
улетучились чувства – им пока не с чего появляться. Он теперь удобен по всем
параметрам. Спокойно сидит и ждёт, когда за ним придут. Не грустит, не жалуется, не
сетует. Не плачет.

Его впервые отводят на инъекцию для поддержания здоровья – так ему объясняют.
Первая мадам по имени Долорес хватается за голову, с жалостью провожая его
взглядом. Наверное, она была умнее Тэхёна, раз даже после использования живёт и
чувствует как полноценный человек. А вот Тэхён так не умел – быть мудрым. Либо по-
настоящему, либо никак. «Никак» ему село как влитое. Не могло не сесть. Он не помнил,
о чем просил тогда. Почему был расстроен. Кто причина всех его слёз. Это и неважно.
Всё, что связывало его с Землёй – осталось закрыто глубоко-глубоко. Новый и
безымянный – теперь он тоже инопланетное существо.

Просто тело с головой, которое ни для чего не создано.

И совсем не больно.

***

Следующим днём его отводят ещё в одно место – на показ к зелёным существам. Но это
его никак не задевает. Разделся и стоит. Белый, как мел, с опухшей губой и чистыми
распахнутыми глазами. В этих глазах – зеркало души, которую хоть и подчистили, но не
склеили. Всё кровится, но это далеко, на дне, Тэхён этого не чувствует.

Из-за большого скопления незнакомых существ немного кружится голова. Он не знает,

как себя вести. И так уж случается, что лихорадочный взгляд цепляется за первый
попавшийся вошедший силуэт – высокий плечистый незнакомец. Его странные волосы
собраны в жгут. Он тоже смотрит на него с конца зала. И его взгляд тяжёлый, как скала,
не похожий ни на один из всех. Будто эти жёлтые склеры уже видели это голое бледное
тело, будто им уже всё было давно открыто, известно. Но от этого не больно.
Наоборот… ирония момента в том, что Тэхён цепляется за образ этого существа, найдя в
нём остановку.

Его снова отдали всем. Ну и что?..

Рядом снова беременная женщина, та, которая выжила. Лысая, с красными пятнами по
всему телу и опухшая. Они как две куклы, только одна ухоженная, очень красивая и
хрупкая – на неё просто приятно смотреть, а вторая многочисленный раз битая – просто
матка, цирковой зверёк, которого никому не жаль.

Долорес снова выхватывает его из толпы любознательных пришельцев, которые хотят

пощупать и поближе рассмотреть. Выхватывает и потуже накрывает покрывалом,
растирая замёрзшее одеревеневшее тело. Тэхён непонимающим взглядом смотрит на
неё, не спрашивая. Вышел и ладно. Если бы не забрали, он бы так и простоял.

ОН целенаправленно выходит за ними и мрачной тенью останавливается за Тэхёном.

Никакого щекочущего тепла в затылке больше не признается. Когда Тэхён видит Его, то
безукоризненно кланяется и опускает глаза, зная только, что так нужно делать перед
зелеными существами, а не глазеть на них, как он себе позволил в зале. Долорес вся на
нервах, прижимает к себе беззащитного человека, задвигая его за свою спину. Да, её
использовали и выбросили, когда она приелась, поэтому она как никто другой знает, что
это за чувство. Но это вдвойне гаже, когда вот так – лишив памяти, начав марать с
чистого листа. А Тэхён сейчас чистый лист, он даже не воспротивится. Гуманнее его
усыпить, чем так издеваться…

Долорес оказалась сильнее жизненных препятствий. Она научилась жить заново,

перечеркивая прошлое. А Тэхён так и не отпустил. Тэхён умел быть Человеком. И в этом
была вся его огромная сила. Хотите верьте, хотите нет – исключительная в своем роде
суперспособность.

Кто осмелится поспорить?

Долорес хочет увести его, хватает за руку с непоколебимым желанием отстоять и

спрятать. Но Он мысленно даёт ей отпор, пока что прогоняя по-хорошему.

— Не делай этого… Ты и так его наказал. Не насилуй его, я тебя умоляю. Сейчас он не
отвечает за себя прошлого. Отпусти его… Пусть тихо доживает свой век… – Долорес
тараторит и всё ещё стоит на своём. Конечно, ей страшно – ей есть что терять. Но если
женщинам она помочь уже не в силах – они для других целей, то этому мужчине ещё
можно помочь научиться обособленно жить.

Она – не корыстный человек, никогда не ревновала и не завидовала. Побыв на его

месте, Долорес испытывала только сочувствие и желание оградить.

Тэхён также непонимающе глядит то на неё, то на существо, не соображая, о чём идет

речь и в честь чего столкновение двух сторон. Однако без сомнений побеждает
сильнейший, передавая женщине какие-то фразы, действующие на неё как надо. Она
закусывает губу, хмурится, но через «не хочу» выпускает руку Тэхёна и отходит. Поднимая
белый флаг. Она сделала всё, что смогла. Она проявила свою человечность. Высшие
разумы умеют манипулировать.
Хоть этого и не видно, демонстрация мужского тела Его неслабо задела. И он пришёл не
позлорадствовать из толпы наблюдателей. За сутки пыл остыл, разум прояснился. Он
уже и так, кажется, наказал сверх меры. Взгляд постоянно цеплял разбитую губу,
наливающуюся желтизну на коже. Можно было стереть из памяти только Глизе и
пощечину, но сгоряча избавился от всего. Не признается, что пожалел о содеянном, но
он стоит здесь – других доказательств «небезразличия» не нужно. Он пришёл за ним. И в
высшей степени своей скудной эмоциональности пришелец испытывает неприязнь после
предательской демонстрации. Просчёт с памятью тоже... не доставляет удовольствия.
Всё совсем наоборот. Этот «просчёт» смотрит на него как на незнакомца. И, к счастью
или к сожалению, из его уст больше не слетят слова ненависти.

«Как твоё самочувствие?» – такой привычный вопрос, такой чуждый сейчас. Новый-
Тэхён, кажется, будто стал меньше и разумом, и комплекцией. Без своего мнения он
потерял прямоту осанки и ровность плеч, изгибы, даже походку. Потерял всего себя...
Стоит, подняв лицо, смотрит, как на пустое место. Глаза пустые. Мысли тоже, как и
заказывали. Нравится таким?

— Хорошо, – отвечает, не задумавшись. И это не насмешка.

«Как тебе мои братья?» – чего добивается этими вопросами, похоже, и сам не очень
понимает. Пока не подходит, держится на безопасной дистанции. Тэхён отвечает то же
самое. Ему хорошо. Хоть бейте.

«Пойдём поговорим в твоей комнате», – хмуро. Тэхён же кивает и преспокойно шлепает

босыми ногами, исполняя просьбу (или всё же приказ?). Пришелец шагает след в след и
смотрит на него. Всегда смотрел. И сейчас не отрывается. Белая шапка волос так
контрастирует с их миром.

Пришелец больше не чувствует его: ни радость, ни печаль, ни горечь, ни теплоту... А это

как глухота, при чём на оба уха! Как слепота! На оба глаза… Не за что зацепиться, чтобы
распознать энергию. Она девственно-чистая. Марай, как хочешь, по своему разумению.
Хорошо это или плохо – так и не выяснено. Марать не хочется, но и разумение в прошлый
раз дало сбой.

Зайдя в комнату, Тэхён неуверенно затоптался на месте, не зная, как правильно себя
вести. Ему ещё не приходилось выходить на контакт с этой расой. Однако пришелец не
отдаёт никаких распоряжений, останавливаясь рядом, ещё раз внимательно осматривая
лицо. Этому лицу так не шли изъяны… Даже слезы – и то смотрелись лучше…

«Тебя зовут Тэхён», – начинает он, впервые за всё общение с ним что-то внятно
объясняя. Сейчас это важно и что не говори – нужно. – «Кое-кто тебя обидел», – но кто
именно не скажет. На себя не показывают пальцем. – «И ты всё забыл. Я заберу тебя с
собой», – Тэхён спокойно слушает и слегка расстраивается из-за приоткрытой завесы
тайны. Грустно осознавать, что кто-то его обидел, ведь он не помнит ни хорошего, ни
плохого. А к этому существу он пока ничего не испытывает. Он ведь не сделал ему
ничего плохого. – «Ты напуган?»
— Нет. А кто ты такой? У тебя есть имя? – так оно и есть, Тэхёну незачем
сопротивляться. Ему здесь скучно, а так кто-то приютит у себя. Это было бы здорово…

«Можешь называть меня Чонгук», – вот как заговорил. Раньше знал только ответ «нет», а
теперь расширил свой словарный запас. Может, жизнь его всё-таки чему-то научила?
Например, делать всё правильно с первой попытки…

— Красивое имя… – расплываясь в улыбке, Тэхён первый раз проявляет эмоцию. Первую
и сразу светлую. Из-за какого-то имени. Которым сам же его нарёк. – Чонгук… а можно
спросить? – снова вопросы-вопросы, но уж лучше пусть они льются рекой, чем не будет
ничего.

«Ты уже спросил», – это они уже проходили…

— Нельзя?

«Можно».

— А я… Я откуда-то далеко, да? Я не похож на вас. Может, ты знаешь, где я родился? –

конкретно этого вопроса он не ожидал услышать. И на него тоже придётся соврать,
потому что Тэхёну лучше не знать и не скучать. Он же сам как-то сказал, что «скучать
отвратительно», надеялся разучиться когда-нибудь. Желание исполнено. Можно не
благодарить…

«Твой мир погиб. Теперь ты со мной», – какие громкие заявления в двух коротких
предложениях, а сколько мук может принести. На душе у Тэ сразу стало как-то тоскливо,
потому что на клеточном уровне отозвалось и заныло, может даже воскликнуло из недр:
«Ничего это не погиб! Чего врёшь?!» Но ему приходится верить, вместе с обречённостью
своего положения, вверяя этому существу и свою жизнь.

— Спасибо. Чонгук.

Назад пути нет. Пусть лучше не помнит ничего, чем всё то, из-за чего он плакал. Все
обиды, унижения, предательства – больше не коснутся этого человека. Так
действительно будет лучше.

Чего же всё-таки хочет пришелец? Он не умеет любить и заботиться. Чувства, которые

преследуют попятам, не должны проявляться, но они никуда и не уходят. Он порождение
человека, его мать – белая женщина с красивой планеты Земля – вот и весь секрет,
таящийся в его организме. Человеческий ген всё также не научились искоренять, так и
пришелец соответствует своей сущности, отгоняя «лишние мысли» и ощущения как
можно дальше. Но, хочешь не хочешь, в нём течет смешанная кровь, именно поэтому он в
какой-то степени не равнодушен к Земле. Не равнодушен к её красотам, народам,
населявшим её. И только по той причине, что в нём есть какая-то бьющаяся
человечностью жилка, – он здесь, и пытается всё исправить.

И опоясывает теплого человека, перемещая к выходу, на скат, до дрона разработчиков, в

тот же модуль, где были в последний раз. Чонгук лишний раз не трогает его, не
нарушает личного пространства, помещая на кровать, накрывая пледом. Пусть сегодня
ему приснятся яркие космические сны – это и будет его счастливым стартом.

Можно было уйти и никогда не возвращаться. Можно было отправить его домой и
подарить новую жизнь! Но из двух зол Чонгук всегда выбирал худшее, исполняя только
свои прихоти. С тех пор ничего не изменилось. Он всё ещё хочет поддерживать жизнь
этого Землянина. И хочет, чтобы он познакомился с ним вновь.

***

В модуле Тэхён заново обживается, при том пользуясь старыми вещами. Что бы ни
попалось ему на глаза – новое и интересное; к чему бы ни прикоснулся – хочется
детально ощупать, изучить. Максимально любопытный и это-то при шаткой терпимости
Чонгука! Но он стоически терпел всюду сующийся любопытный нос, который (пришелец
не забывал...) был им совсем недавно разбит. Работу периодически приходилось
откладывать, наблюдая за исследованиями человека. А проницательный взгляд то и
дело спускался до губ, к синякам на щеке, к таким неправильным и неуместным здесь
пятнам.

Тэхён тоже старался лишний раз к нему не лезть, но нет-нет, а подходил с вопросиком,
который постепенно разрастался в экзаменационные билеты за весь жизненный курс.
Пришелец оставался неизменно равнодушен, отвечая коротко, но содержательно. Ведь в
том, что Тэхён сейчас активно восполняет свои мозговые запасы, только его вина. И
пусть говорит ни о чём, растрачивая драгоценное время – пустая трата, Чонгук делает
усилия над собой. Невозможно не признать, что прошлый-Тэхён, даже со всеми его
закидонами и выкрутасами, был намного интереснее. А новый... А новый ни в чём не
виноват. Но различие в том, что сейчас его возможно сделать под себя. Как бы подло
это не звучало...

Природная боязнь всех и вся так и не отступила, да и тяжко перерождаться в таком

зрелом возрасте. Он вроде и знает, что это мир – какое-то пространство, где они живут,
– а вроде всё чужое и неясное. Что уж говорить, он даже не знает, кем является сам.
Главным помощником в восстановлении утраченных знаний являлся Мун. Но сейчас его
программа скорректирована, разработчик постарался... В базе данных Муна только то,
что знать можно, а любые мелочи о земной жизни или болезненном прошлом стерты
навсегда. Но это ничего страшного! Тэхену с головой хватает информации о новом мире,
о повадках, порядке, хозяйстве. Ему придется заново научиться всему, даже как
справлять нужду. Его отношение ко всему открыто и прозрачно, он готов
беспрекословно слушаться и быть ведомым. И просто – готов слушать. Его состояние
держится на умеренных волнах, без срывов. (Пришелец сканирует его ежечасно...)

Мун много рассказывает про Майну (только не о внутренней политике майнийцев),

называя её новым домом для Тэхёна, а о Земле ни одного упоминания. Мун теперь тоже
не знает, что это такое. Теперь в представлении Тэ существует только одна галактика,
одна Родина (нет, не Родина, скорее пристанище, которое его приняло...), один
знакомый, который ему помог. С «помощником» только предстоит близкое знакомство.
На данный момент Чонгук Тэхёну нравится, он ему очень благодарен...

Злосчастные инъекции Чонгук теперь проставляет ему сам. Странное для них явление,
что человек подходит без опаски, становясь опрометчиво близко. У него даже в мыслях
нет, что инъекция, например, может его убить. Он верит своему другу. Ему же раз
сказали, что это для здоровья. Второй раз он сомневаться не станет.

Отныне они спят вместе. И это прихоть не пришельца, а человека. Одному укладываться
внутрь пусть и комфортной, но закрытой в стене кровати не по себе. Чонгук что ранее,
что сейчас устанавливает благоприятный для землянина климат-контроль, приглушая
свет внутри. Фиолетовая подсветка ламп высвечивает белый, обволакивая небольшое
пространство «звездной» атмосферой. И когда Тэхён улыбается, его зубы тоже
выделяются ярким белым цветом, делая картину завершенной. Раньше он очень редко
улыбался. Это неприятно. Потому что всевозможный негатив Чонгук уже повидал. Но
лишь за редким исключением проскальзывало что-то счастливое. Почему ему это так
важно? У их народа нет понятия счастья, а просматривать эти чувства у людей многим
интереснее, даже с научной точки зрения. Взгляд со стороны.

Нет, они не спят в обнимку, не прикасаются друг к другу, почти не переговариваются.

Чонгук лишь дожидается, когда он уснёт и уходит обратно по своим делам. Один раз
Тэхён выказал желание потрогать его... тоже, конечно, в научных целях. И здесь
пришелец не отказал, подпуская к себе. Белые руки, неуверенно касающиеся его темной
кожи, очевидно, смотрятся противоестественно. Сейчас он для Тэхёна изучаемый
(неопознанный) объект, как диковинный зверёк. Как зверька и трогает, непонятно
улыбаясь, часто поглаживая кожу на одном месте. Гладкая, влажная, прохладная – вот и
вся причина улыбки. Тэхён смелеет, не встречая сопротивления, перемещаясь на лицо, с
умилением (бедный прошлый-Тэхён, знал бы он, что творится!) касаясь заостренных
кончиков ушей.

— Как кисточки! А выглядит хорошо. Я бы тоже такие хотел! – с энтузиазмом

комментирует, в ус не дуя, каким взглядом его сканируют. Это существо – не ручная
кошка для «хозяйских ласк», тем более его так никто не ощупывал, и не то чтобы ему это
нравилось, но...

С ушей перебрался на выраженные косточки на лобной части без бровей. Заодно щупает
свои имеющиеся светлые брови, хмыкая из-за различия. Его разгульные пальцы
добираются даже до носа, тыкая в разрезы вместо ноздрей. Вот на это пришелец
своенравно крутит головой – открыто не нравится. Тэхён тычет снова, туда же.
— А где дырки, как у меня? – тот выдержанно смотрит, ну точно, как на дурака,
сдерживая себя от колкого ответа. То есть, он просто не понимает, зачем ему отвечать
на такую глупость. Зачем объяснять то, что уже не объяснишь, так предусмотрено
природой? Поэтому, хоть ответа и не пришло – это лучше, чем ответ плохой.

Ну уж потом Тэхён добрался до глаз, приблизившись лицом к лицу катастрофически

близко, с рвением следопыта разглядывая глаза.

— А это ты как меня видишь? Ты вообще что-то видишь? А как спишь? А ресниц вообще
не было? – ну это уже нахальство для тонкой инопланетной личности. Гуманоид
неожиданно раскрыл зубатую пасть, успешно отпугнув энтузиаста. Тэхён воскликнул и
отпрыгнул, но потом ещё шире улыбнулся. Про одно не узнал, зато (хе-хе), обнаружил
другое. – Ничего себе! Покажи ещё раз!

Пришелец был немного в шоке от такого Тэхёна. Раньше он был «бесстрашен» в

словесном поединке, а от тактильного носился как ошпаренный. Сейчас вот как ни в чём
не бывало трогает его и успевает припечатывать несуразные рассуждения. Но, даже с
учётом глупости, неприязни, нелюдимости, он его не отталкивает. Тэхён всё также
вертится рядом.

Потом вовсю щупает волосы, войдя во вкус, сжимая их, вытягивая, даже вытаскивая из
жгута, проводя ладонью от закостенелых корней до мягких кончиков. Пришелец терпит
раз, терпит два, сцепляет зубы три, прошивая тяжёлым взглядом сверхлюбопытного
землянина. Когда Тэ убирает по толстой пряди ему за уши, осмотрев и улыбнувшись,
Чонгук всё же обозначает своё присутствие здесь:

«Это не игрушка», – не так уж грубо, но недовольно. Тэхён сразу одергивает себя,

убирает руки за спину, извиняюще натягивая губы.

— Прости. Они интересные.

«Не трогай их», – вдогонку опять не очень дружелюбно. Но это его манера, он ведь
всегда такой.

Улыбка Тэхёна заметно меркнет. Эмоции тоже. Пришелец опять выхватывает на его лице
желто-синие пятна, останавливаясь. Неразумно опять всё портить.

— Извини. Не буду тебя отвлекать, – отвернулся и засеменил подальше, ускоряя шаг. Так
тоже не уходят, это неприятно... Неприятно пришельцу.
«Человек», – неожиданно даже для самого себя окликает его, но не по имени (это для
него чуждо), совсем забыв, что Тэхён не помнит о своей принадлежности к людскому
роду. Но так как это не звук, а голос в мыслях, Тэхён конечно слышит и понимает, что
это обращаются к нему. Поэтому откликается и пружинисто поворачивается в его
сторону. Новое слово!

— Человек? Это какое-то обзывательство? – осторожно интересуясь, опять удивляет

своим нестандартным мышлением. И с чего бы ему обзывать Тэхёна? Да, и такое было за
период их общения, но он этого точно не может помнить... Но почему-то задает.
Мышечная память?

«Это ты», – мало что поясняет на самом деле.

— Это моё имя?

«Твое имя Тэхён. И ты – человек», – вот так. Терпимее, терпимее.

— А ты? – цепляется за новую нить, впитывая как губка. Так тоже обидно... Был учёным!
А стал...

«Я тебе уже говорил».

— Просто Чонгук?

«Да».

— А я не «просто»? – пришелец щурит глаза, пытаясь уловить хоть долю насмешки. Но

нет, Тэхён допытывает абсолютно искренне. И какой интересный вопрос-то задал...

«Нет».

Разговор двух дураков. Тупой и ещё тупее. Так сразу и не скажешь, кто из них «ещё», а
кто «просто».

— А... Здорово... – Тэхён мычит под нос и опять строит виноватый вид.

«Ты можешь подойти», – разрешает то, чего не должен. А получается, что возвращает его
обратно. Зачем? Тэхён отвлекает от важных дел и докучает, но... Но. Но. Но. Пусть стоит,
раз уж пришёл.

Естественно, тот возвращается, останавливаясь перед ним, снова засматриваясь на

волосы. Чонгук пресекает эти желания, протягивая правую руку, мол, на, трогай (только
не волосы). Тэхён не привередлив, ему и руки очень интересны. Он поворачивает её
ладонью вверх, с необъяснимым трепетом глядя на запястную косточку. Ах, эта
косточка...

...И сейчас её нашёл.

— Здорово! – Тэхён-прошлый не удостоился чести её потрогать, да и не решился бы, не

попросил, если на то пошло. Зато, как и тогда, увидел эту дурацкую кость. Проводя по
гладкой коже, ему передавались теплые импульсы и чудное ощущение щелканья, как от
конфет-шипучек, только в своих руках. Что же там такого скрыто? Чародей? Проклятый?
Монстр?

На потеху зрителю Чонгук и пальцы раздвигает, они характерно хрустят, обычно плотно
сложенные друг к другу, – вот так футляр. Между ними натянувшаяся кожа, ногтей нет,
волос нет – животрепещущий наборчик грима для уродца. Зато исходящее тепло и
покалывание. Минусы – на плюсы.

Ну и без вопросов, конечно, никуда.

— А что это такое покалывает? – на этот раз пришелец выхватывает след на шее – им же
оставленную метку. На коже она уже давно бледная, можно спутать с родимым пятном.
По-настоящему её видят (и должны видеть) не люди, а высшая раса – их зрение
улавливает намного больше, вкупе с осязанием. Тэхён даже не предполагает, что раньше
они были знакомы и вели довольно тесное общение. Настолько тесное, что он в итоге
сам же на него залез в порыве страсти.

Страсти... Как же! Нарисовал себе воздушных замков только потому, что его вывели в
космос, глаза замазать неизведанностью. Вот только для пришельцев это ерунда – как на
машине прокатиться по «международной» трассе, а для Тэ значило много. И наивная
благодарность наложилась на взбалмошное возбуждение, взорвавшись мириадами и
обратившись в «конец света». Для Тэхёна именно так.

«Это Сила», – шарадами отвечает тот, тоже чувствуя человеческие прикосновения. Не

покалывание, конечно, но тепло – несомненно. У Тэхёна сухая кожа, горячая, скукоженная
на сгибах, длинные острые ногти – это так животворяще.

— Какая сила?
«Тебе не нужно знать так много», – снова обрывает на самом интересном, убирая клешню,
опять её сворачивая. Тэхён мнется, раздумывая, что же ещё потрогать. В конце концов
глаза находят его странное матовое одеяние, плотно обнимающее тело. И старый, и
новый Тэхён падок на его плечи, вот и сейчас их касается, проминая мышцы. А вообще-
то, возвращаясь к теме одежды, она должно быть из особого материала, чтобы не
скользить с влажной кожи и чтобы не закупоривать поры... И, и... Ну, майнийцы,
конечно, не дураки, нашили себе парадных мундиров. А плечи...

— Я тоже такие хочу, – вещает с видом туриста, который после полученных впечатлений
решил кардинально изменить жизнь, по приезду домой записавшись на всевозможные
кружки. Ага. Тем оно и заканчивается.

«Зачем?» – он не часто задает вопросы, обычно они ограничиваются темой самочувствия.

Но тут, видимо, и правда любопытно. Что в человеческой голове? По мнению Чонгука –
опилки и одна сотая процента мизерных знаний, а еще одна сотая стёрта – там у него
хранились поводы для истерик.

— Мне нравится, – как на духу выдает новый-Тэхён. Настоящий-Тэ бы ни за что не

поблагодарил за кучу комплиментов в адрес вражеского существа. Чонгук ни с того ни с
сего выделяет и приподнимает его плечо, выпрямляя бледные руки, смотря на жилистые
предплечья и сухой рельеф мышц.

«Ты не сможешь», – уверенно подводит вердикт, выпуская руку. Тэхён насупился,

встретив твёрдое отрицание.

– Почему не смогу? У тебя же есть.

«Ты слабый», – охотно выходит на контакт, опять же, не понимая, откуда в голове у этого
человека за секунду могла родиться такая идея. Ну ведь правда – зачем?

— А ты сильный? – ещё немного, и кое-кто выйдет из себя.

«Да».

— А я сильным быть не смогу?

«Нет».

— А почему у тебя волосы не как у меня? Потому что я человек, а ты «просто»? – хочется
ответить резко и хлестко, развернуть на сто восемьдесят, остаться наедине с собой, как
привык, но тогда всё вернётся в исходный пункт, откуда начали. И что делать потом...?
Снова всё стирать и стирать, и стирать, пока не лопнут мозги?

«Спроси другое», – закрывая глупую тему, он таким образом сберегает момент.

А в памяти, грозное и отчаянное, громким голосом: «Я больше никогда к тебе не

прикоснусь! Никогда. Ты слышишь?» Раздражение просыпается на раз – не нравится.
Задело. Но вот Тэхён стоит из плоти и крови и противоречит своим же обещаниям. То же
что и предаёт себя, только по незнанию. Это подло. Ну и что...?

Тэхён подходит ещё ближе (где его инстинкт самосохранения? дрыхнет как медведь в
спячке?), дотрагиваясь до подбородка, мизинцем дотягиваясь до шеи. Там рубец. Тэхён
отчего-то зависает при его обнаружении, о чем-то задумавшись. Будто дежавю...! Будто
уже видел этот изъян!

— А это откуда...? – поглаживает настойчивее, спрашивает нетерпеливо.

«...Верхняя часть туловища в многочисленных темно-багровых порезах... На шее

существа глубокий рубец, а следом... острая линия челюсти... тяжёлый подбородок,
впалые скульптурные скулы...» – чары мгновения захватывают обдавшую жаром голову. И
то ли улыбаться с этого, то ли плакать. Что это такое было?

— Тебя бьют? – в простоте душевной, дабы не обидеть, понижает тон голоса. Перед
глазами так отчетливо всплывает картинка тех порезов. Правда ли так? Можно ли лезть
под одежду? Можно ли спрашивать об этом?

Существо не моргает, зато смотрит как змей, заволакивая в свои «Жёлтые дыры», где
мощнейшая гравитация во всей Вселенной, а «Горизонт событий» – граница
пространства-времени, из-за которой уже ничего не может вырваться, – давно им
пройдена. Людей всегда влекла непостижимость, потому и Тэхён покорен этой загадкой.
Горизонт событий он уже пересёк, дальше история умалчивает. Внутри – кромешный
ужас сингулярности. Бесконечное ускорение и бесконечное замедление – бесконечная
смерть. Так и с Чёрными дырами. Взгляд со стороны скажет, что звездолет не попал
внутрь, так и зависнув на горизонте, замедляя скорость. Только сам звездолет видит – и
это его последнее воспоминание – что он пропал внутри, где не действует ни один закон
физики. Вот такие эти глаза напротив. Поэтому в них страшно смотреть. По крайней
мере прошлый-Тэхён знал наверняка, что это чревато...

Вот только пришелец не отвечает сразу, вдоль и поперек изучая синяки на бледном лице.
Разве это не он должен спросить, кто оставил эти изъяны?

«Меня трудно побить», – не высокомерно – задумчиво. Тэхён всё ещё безрассудно близко
и не убирает рук. По правде, ещё никто не трогал его лицо так легкодоступно,
настойчиво. А зачем его трогать? В этом есть какой-то сакральный смысл?
— Почему?

«Я быстрее», – этот ответ полностью устраивает Тэ, он расслабленно улыбается. Раз

никто его не обижает – всё хорошо. Следующей жертвой в тэхенов телескоп «Хаббл»
попадают бордовые губы необычной формы. Их он не трогает, наверное, побаивается. Но
непременно высказывается:

— Какие красивые губы. Они не шевелятся? Ты не умеешь говорить...? – на последней

фразе и сам грустнеет. Она прозвучала безнадежно и правда грустно. Как же так? Такой
сильный супергерой, а говорить не умеет.

«Это и не нужно», – поясняет также спокойно. Ему заговорили зубы, вот уж как он
проникся беседой. Тэхён беспардонно пробрался и вытряхнул информацию. И пусть
говорил сущую глупость, это было... неплохо. Да, ведь неплохо?

Ещё раз ухватившись за толстую прядь его волос, с интересом дернув, Тэ наконец
отпрянул, накормив любопытство. Вынес презабавнеший вывод:

— Ты красивый!

Что значит: красивый? В чем измеряется это понятие? Из каких критериев ведется
отбор? Пришелец, как всегда, выдерживает молчание, полосуя его взглядом. Ничего не
понял, если честно. Но запомнил – определенно.

Они иностранцы.

***

Как только находится свободное время в забитом графике, Чонгук всегда берет скат и
долго бороздит просторы галактических дорог. Для него это как гараж для мужчины –
там хорошо, спокойно, никто не лезет, можно расслабиться, подумать. С недавних пор к
нему набился в напарники человек, закрепив за собой место постоянного попутчика.
Пришельцу не было смысла отказывать, он ведь уже брал его с собой, только Тэхён об
этом забыл.

Ну что ж, с чистого листа...

Чонгук заново открывает для него полет: сначала они облетают воздушную зону Майны,
и Тэхён с очень серьезным видом осматривает песочный газ, который для него не чудо.
Он не восторгается, просто смотрит. Почему? Для него всё в новинку, а граней
представления больше нет. Всё вокруг есть нормальным, каким и должно быть, –
постулатом мироздания. То есть он принимает окружающие образы как данность, не
помня, что для него было фундаментальными основами (сравнивать не с чем). Не
сказать, что это пришельцу пришлось по нраву. В какой-то степени ему нравилось
удивлять, – в эти моменты Тэхён проявлял себя с заинтересованной стороны – как никто
другой не видел окружающие явления и предметы. В этом была изюминка, это и
отличало его от других. Поэтому да, изъятие способности удивляться разочаровывало.

Впервые за год проживания здесь он позволил Тэхёну подсмотреть землю Майны одним
глазком. Направил скат вниз, преодолев песчаную туманность, за которой было
скрыто... Нет, не райские сады и не летающие в воздухе города, – а ничего. Точнее
цивилизация была, но под защитным куполом, через который ничего не видно. Как бы не
хотелось узнать их жизнь, они надежно закрывались и хранили тайну своего
мироустройства. Но сам факт того, что Чонгук вообще опустился так низко ради
человека, уже о чем-то говорит. Даже если Тэхён это и не оценит. Ну купол и купол.
Здорово...

Рядом тут и там летали похожие скаты, кто по работе, спеша на дроны, кто на буре
мчался на другие территории, а кто-то совершал так называемый патруль, следя за
мирной обстановкой. Чонгук ещё немного поманеврировал внизу, но, естественно,
дальше не зашёл, улетая обратно. Тэхён и не возмутился, спокойно наблюдая за тем, что
вообще показывают.

Следующая остановка – станция «Космос». Пришелец повернул ввысь, заново открывая

для Тэхёна это пространство. Последний раз он здесь был как раз при «перерождении».
Но ничего страшного, он не помнит, как летел с Глизе. И не должен вспоминать. Пусть
Тэхён и растратил свою индивидуальность, Чонгук хотел, чтобы всё протекало в том же
ключе. Пока он ничего не помнит, он верит и подпускает. И вообще спокоен. Так пусть
отпустит себя. Теперь не нужно напрягаться по поводу и без. Все разрешилось очень
просто!

Газ выплюнул их в мглу, где царила тишь. Всевидящее око Хадара поймало двух
летчиков, ударив лучом в иллюминатор. Тэхён первый раз за полет улыбнулся. Для него
это просто ещё одно событие...

— Что за свет? – Тэхён думал в правильном направлении. Свет то свет. На секундочку,

самое главное святилище планетарных систем, без которого не рождается мир.
Никакой. Чонгук ответил престранно, что на него не похоже:

«Твой дом», – получается, по его сказочке, тэхёнов мир, где он родился – погиб, а дом у
него на звезде… Ну переехал, какие проблемы! Пришелец, посмотрев на его светлую
кожу и выбеленные волосы, по тому и приравнял его к Хадару. Светлое существо,
немногим холоднее самой звезды. А уж его горячее сердце...
— Так я там был? – очень серьезно воскликнул, обратив свой взор на светило, что
укатилось далеко.

«Там все – как ты», – это снова неправда, но какая же она сказочная. Откуда пришельцу
знать эти сказки? А главное – зачем выдумывать?

— Человек-...и? – ещё серьезнее, со знанием дела. – Мы все так выглядим? Белые?

«Да», – уголки губ еле дергаются. Пришелец, как и всегда, неотрывно высматривает
мимику, реакцию, эмоции этого человека. Они живые. По-настоящему живые. Потому что
даже будучи с чувствами и ясным рассудком, большинство людей отключены от жизни.
Они мертвы душами. За ними неинтересно даже наблюдать, не то, что узнавать. Уж
Чонгук знает. Он был частым гостем на планете Земля.

Его туда тянула кровь.

— А почему этот свет за нами идёт?

«Следит за тобой».

— Потому что они меня узнали?! – сколько радости. Вот это ложь во благо. Пусть
радуется. Впрочем, Чонгуку, как законченному эгоисту, нравится ощущать
положительные эмоции. Да он то же, что энергетический вампир.

«Да».

Тэхён помахал ладонью никому, будто кто-то ему подмигнет в ответ. Но, кажется, ему
это и не нужно. Тэхёна устраивает то, что он узнал о своей Родине. Он туда не просится,
ему, в принципе, и с Чонгуком хорошо. Он попросту не знает, где ему может быть
плохо... И с кем.

Сейчас около Майны также мельтешит много скатов – свои братья встречаются
вспышкой пролетевших объектов то с одной стороны, то с другой. Чтобы уединиться,
нужно отлететь подальше. Так вдвойне хорошо.

Полёт замедляется, они виснут где-то «нигде», карту галактики знают только высшие
разумы. И Чонгук, разумеется, в их числе, потому это пространственное «нигде» ему
более чем известно.
«Страшно?»

— Не знаю. А что это?

«Считай это Вселенной», – так говорят люди. У майнийцев на этот счет другое мнение, и
оно, конечно, максимально приближено к действительности. Но людям это ни к чему.

Тэхён повторно переводит взгляд на иллюминатор, засматриваясь на черноту. Его губ

касается ненавязчивая улыбка...

— Здорово...

«Ты уже был здесь», – Тэхён благодарный слушатель и наблюдатель, но это не то, что
хотелось бы видеть. Игрушка попорчена, но она на то и любимая, что её не выбросят,
даже если она расползется на нитки. Эта игрушка, с которой хочется засыпать вместе,
потому что она даёт состояние покоя. Как и всякий ребенок, Чонгук игрался с ней и не
всегда бережно, хотя его поступки говорят об обратном. Он не виноват, что они такие
разные. Что для одного неотъемлемо, для другого неприемлемо, – и так почти во всем. И
не его вина, что сдали нервы после очередного разногласия-непонимания. Пришелец из
воинственной расы, и даже имея человеческий ген в ДНК, это всё равно не делает его
очеловеченным. Он воспитан в своей стезе, такой его характер. Сожалеть он не умеет,
но наверно это именно то, что он испытывает – сожаление за тот единственный
просчёт. Но раз ничего изменить нельзя, нужно жить с этим дальше.

«Хочешь наружу?» – пришелец придвигается ближе, осторожно касаясь клешней его лица.
Оно как будто фарфоровое... и очень красивое. Как можно было бить этот фарфор?
Больше такого никогда не будет. Но и Тэхён больше не разозлится, плюясь ненавистью.
Он больше не прольет слез и не вспомнит, кто был их причиной.

— А так можно? – не шелохнувшись, бесстрастно спрашивает Тэхён. Его не пугает

безвоздушный вакуум. Теперь даже не напугаешь смертью. Какие уж там атомы...

«Я всё могу», – кончики сросшихся пальцев медленно гладят скулы. Это небывалая
редкость (и роскошь). Если бы Тэхён-настоящий это узрел, он бы был взбудоражен и
насторожен. Любые поползновения вызывали в нем панику, так что ещё с переездом в
модуль и до полета на Глизе, Чонгук даже пальцем его не тронул. Лишь бы был спокоен.
Чонгук старался! Да, даже если Тэхён так ничего и не понял – он делал хорошее! И он
был к нему снисходителен. Как умел... Нет, такой чести оказывалось не всем. Почему?
Ответа нет.

А ещё настоящий-Тэхён наверно бы и не согласился на смертельно-опасную авантюру.

Но этот Тэхён полезет с ним хоть в кипящий котел. Раньше, трусость – была
составляющей его натуры, а для людей это нормально. Он не космонавт, не любитель
похолодить себе нервишки. Самый обычный тихий человек.

А кто он сейчас? А на этот вопрос тоже нет ответа.

— Я тебе верю, – теплая улыбка, как самый сильный удар по раскаянью, – давай наружу.

Это хорошо, что он доверяет, а нормальный бы не стал. Выходить в открытый космос на

самом деле опасно, и эта опасность подстерегает на каждом шагу. Не просто так
космонавтов снаряжают мощным скафандром. Одна трещина, поломка, и достаточно
будет двух минут, как его не станет. Элементарно задохнется, а задержать дыхание там
невозможно. Так стоит ли простодушно верить?

Пришелец, услышав подтверждение, достаёт специальный костюм, который целиком

закрывает тело – в том же Тэхён летал на Глизе. У Чонгука нечто похожее. Он ведь тоже
живое существо, к нему также относится средства защиты. В этом случае даже
гуманоидная диаспора уязвима. Главное закрыть все участки тела, а на головах
прозрачные шлемы. Ещё, что немаловажно – крепление и провода, которые не позволят
им уплыть в невесомости. Чонгук не раз проделывал это в одиночку, поэтому
самонадеян. Ну чего он может бояться? Космос его среда обитания.

Помогая человеку одеться, он облачается следом за ним, раскрывая круглый люк под
ногами, который образует канал света, подсвечивающий им путь. Пришелец спускается
первым, плавно окунаясь в невесомость. Он протягивает варежку руки, приглашая Тэхёна
за собой. Тот принимает помощь без раздумий, крепко держась и не отпуская. Вроде он и
не против всего, но под кожей чешется неуверенность, предостережение. Тела не
чувствуют ни опоры, ни гравитации, – а это уже страшновато. Стекло шлемов и
серебристые костюмы отражают свет люка (это тёмная сторона Майны, Хадар не
достанет), и в этой черноте они как две летающие звезды, взявшиеся за руки.

Чонгук отматывает провод больше, чтобы отлететь ещё дальше, ни на секунду не спуская
взора с тэхенова лица. Нравится ли ему, что он чувствует, как выглядят его живые
эмоции – всё устроено ради этого. Тэхён не испуган, но и не счастлив, а просто и
понятно умиротворен. Пока за ним приглядывает высший разум и крепко держит, страх
можно и избежать.

Провод имеет свой предел, поэтому они в конце концов зависают на одном месте. Чонгук
остаётся в этом подвешенном состоянии ещё какое-то время, впитывая в себя источник
покоя. Его любимое место... Любимая тишина, любимая темень. С человеком, которым он
хотел это разделить.

Есть ещё одно непреодолимое желание: оторвать провод и слиться с пустотой. Его это
не страшит, наоборот – будоражит. Всё, что ему нравится, соединится воедино. Два
атома станут вечностью.
Ну так и что... Порвать?

Улетим?

Тэхён через стекло смотрит предельно серьезно, даже с укоризной, будто всё понимает.
Он и тянет его обратно. Подальше от соблазнов.

***

Удачно совершив полет и вернувшись в «Хьюстон», Тэхён тотчас ушёл в ванную,

обтереться странными кристаллами. Настроение было нацелено на одиночество. То ли
он подустал, то ли внутри что-то всколыхнулось. Тэхён не мог забыть отголосок фразы,
про атомы. Атомы, которые блуждают по космосу в местах силы. Ему никто не говорил
об этом, он просто знает и всё. Ещё ему кажется, что это связано с ним напрямую, будто
и правда нужно что-то найти. Или он давно это искал. Но не может вспомнить: память
зажата в тиски, не сдается без боя – ей приказали молчать. Но какие-то крохи всё равно
всплывают в голове. Не поясняют ситуацию, но обнадеживают, что он не пустой сосуд.
Просто забыл себя.

Виновника всех бед тоже не вспоминается, а пострадавшая сторона теперь испытывает к

нему благоговение и благодарность. Он его совсем не боится, не считает пришельцем
или ещё кем-то страшным. Для него он такое же явление, как и все вокруг. И он не
отталкивает своей внешностью. И вообще Тэхён видит в нем только хорошее, потому что
он добр к нему с самого начала. И совсем не помнит, что было с конца. А может и к
лучшему? Пропади пропадом эти печали, они уже никому не принесут пользу. Потому
если Тэхён вспомнит, уже сейчас, после всего произошедшего – это точно будет
Большой Взрыв. И это даже не в теории. Он не переживёт такого предательства... Так
пусть живет себе спокойно, постигая новый чудный мир.

Он и постигал: думал о всяком, стоял у стенки, что-то мычал под нос, будто знал мотив,
но даже не слышал слово «музыка», зависал понемногу, грустил понарошку, – и никого в
общем-то не трогал. Ощущать постороннее присутствие тоже разучился, не распознавая
жжение в затылке – почесал и забыл. Даже не задумался, что не так. И вот вроде бы
нужно покидать комнату, слишком задержался, как во что-то врезается локтем, ойкнув,
вскрикнув и обернувшись полубоком. И пугаться или нет – не знает. Это Он.

Он пришел. Так тихо и незаметно, как ветер сквозь прорезь.

Он стоит зеленый, голый, бесстрастный, а смотрит в самую душу. Тэхён опять у

«Горизонта событий», прижимает руки к груди. Он тоже голый. Но это вроде бы можно,
что тут такого? Его же и другим показывали, вертели. Значит так можно?
— Что-то случилось, Чонгук? – в сомнительной обстановке его голос остаётся ровным.
Может, и правда что-то случилось, а Тэхён-то вон какой помощник!

«Нет», – шаг вперёд, а Тэхён назад. Руки так и прижимает к груди. Ни черта непонятно,
но всё-таки напрягает.

— Я уже ухожу тогда... – предприняв попытку выскользнуть, пришелец преградил путь,

при чём очень лихо, глазом не моргнешь. Тэхён снова улыбается, потому что это его
защитная реакция. Как ещё себя вести?

«Нет», – повторяет и опять шагает вперёд, забивая Тэхёна в угол. Он то уже не может
молчать. Вопросы-вопросы...

— Почему ты такой странный?

«Страшно?»

— Немного. А ты пугаешь?

«Ты не должен пугаться этого», – пришелец делает последний шаг, встав вплотную, не
грубо разворачивая его за плечи к себе спиной. Тэхён не сопротивляется, но смотрит
через левое плечо с весёлой усмешкой.

— Что ты делаешь? – ещё пока весело, как какая-то игра. Вот только он забыл, когда в
последний раз играл в игры – и в прямом и в переносном смысле.

«Выхожу на контакт».

...Задача всё та же – выйти с ними на контакт...

Выйти, выйти... Вот что крутится в голове. А куда выйти? А зачем?

— Говорить?

«Не бойся».
Тэхён и не успел переработать смысл, как в шею врезается что-то острое, а за пояс
крепко держат. Тэхён шипит, но не вырывается, чувствуя и жжение, и шипучее тепло,
разливающееся по венам. От этого его ноги ослабели, но это действительно не было
страшно. Тэхён зажал место укуса, завернув к нему голову.

— Ты чего кусаешься? – в прошлый раз Тэхён очень негативно к этому отнёсся, ну так и
он к его отказу от инъекций отнёсся так же. Его укусы не навредят ему, как раз наоборот
– в клыках содержится его гормон, он укрепляет ему здоровье. Один из способов, не
считая инъекций. Сейчас его организм борется с инородным телом, поэтому ослаб.

«Тебе на пользу». Нет чтобы так спокойно разговаривать раньше! Да ни за что. Тэхён бы
устроил такую бучу, что мало не покажется. Но он дружил со своим инстинктом
самосохранения, а новый-Тэхён дружит только с Чонгуком. Так что не с чего
спрашивать... Верит ему, конечно, доверяет. Больше никого нет.

— Всё? Я могу идти? – заявляет будничным тоном, а пришелец уже и вторую руку
запускает, преграждая дорогу.

«Нет. Не бойся», – Тэхён заламывает белесые брови, не понимая.

— Ещё кусать?

«Нет. Я тебя согрею». Вот бы как расхохотался Ким Тэ настоящий. Вот бы он обсмеял все
его успокаивающие фразочки. Но защитника Ким Тэ нет, он заперт в темнице сырой. А
нынешний, чистый как лист бумаги, принимает ответ с заинтересованностью. Он и
правда замерз... Хах.

Нет, Тэ, этот жар не греет.

— Ну... хорошо... – задумчиво протягивая, вдруг чувствует, что затылок потяжелел.

Пришелец прижался к нему своим лицом. А потом... Потом... Размашисто лизнул его с
начала роста волос до загривка. У Тэхёна рухнуло сердце, похоже, именно в пятки. Он
выпучил глаза, не зная, как реагировать на этот выпад. Волосы... влажные, слюнявые,
стоят торчком. По коже бегут мурашки. Тут уж правда не до холода. Хорошенько
ошпарило жаром. – Так греют...?

«Людям это нравится», – поясняет, но ему невдомёк. Да и странно всё. Но в то же время

забавно, Тэхён трогает свой мокрый загривок, усмехаясь.

Нет, Чонгук, людям нравится другое.

— Это очень странно! Кто тебя этому научил? – вопрос без ответа, потому что тот, кто
научил, не должен этого слышать. И с волос переходит на плечи, также широко лизнув.
Тэхён подпрыгнул, почесав то место.

— Щекотно. Гуки, всё, я согрелся. Я пойду, ладно? – снова попытка к бегству, снова
провалена.

«Что за имя?»

— Это ты... Ну Гуки – Чонгук... А что, плохо звучит? Я только что придумал...

«Как хочешь», – тем временем обхватил Тэхёна за грудки, не давая рукам вырваться. Он
точно помнит, что сначала ему больно и неприятно, и он обязательно попытается
соскочить. Главное, чтобы не ревел...

«Потерпи, это пройдет», – приподняв его с пола, вот как есть, ничего не растягивая, так
и начал проталкивать свой немаленький орган. Разумеется, Тэхён закричал, дергаясь, не
понимая, что это, но всеми силами желая это пресечь и вытолкнуть.

— Чонгук!! Больно! – сорвавшись на визг. Он прижал его ещё крепче, обняв рукой
поперёк груди. Ладонь расправил так, чтобы кожа к коже – тёплые импульсы отвлекали
его. Весь взмокший от первичного страха и боли, Тэхён даже сказать ничего не мог,
просто был в шоке (и в болевом тоже). Второй и третий толчок сопровождались теми же
острыми болями. И это не могло не пробрать до слёз. Да какой до слёз! До костей.

— Гуки...! Я не могу... – опустившись до мольбы, Тэхёна как будто что-то кольнуло в

сердце. Такие знакомые слова, а ситуация не. Такая яркая ужасная боль! Хочется не
просто кричать, а визжать, чтобы не трогали! Пришелец не горазд на ласки, но ему не
нравится его запуганность.

«Скоро пройдёт, не плачь», – не ободряюще ни разу, но как смог. Для него и это
поступок.

— Не проходит! Больно! Не надо, отпусти... – но не отпускал, продолжая совершать

редкие толчки, постепенно учащаясь. Тэхён и не помнит, что ощущал – завертелось
калейдоскопом: больно, терпимо, приятно, менее приятно. Позже Тэхён и сам вцепился в
его руки, откинув макушку назад, закрыв глаза и нахмурив лицо. Чонгук принял ту же
позицию, что и раньше, понятную и отработанную: с одним темпом, с одной силой, не
перегибая. Тэхён хоть и притих, размякнув в объятиях, но ещё кривился. Когда боль
уходила на второй план, а он как-то расслаблял мышцы, было даже хорошо. Совсем не
хотелось стоять на ногах, но, когда держали – было как надо.
В конце концов, Тэхён часто задышал, приоткрыв рот, подстраиваясь под темп.
Успокоился, пусть и в промежности до ужаса зудело. Пришелец, конечно, почувствовал
смену состояний, что не могло не порадовать. Тэ перестал кричать и поуспокоился
морально, хмурясь, но мужественно держась. Иногда у него дергалось от возбуждения,
но он себя не трогал. Да и Чонгук бы не додумался. К сожалению, в этом деле он
недалек, так же, как и в разгадывании мотивов тех или иных обид. С женщинами всё
проще: что с майнийками, что с землянками. А с Тэхёном всегда сложно. Невозможно не
сделать больно, хотя фактор боли он всегда старался сократить. При том в ущерб себе.
Но для Тэхёна (и совершенно справедливо) до этого не было дела. У каждого из них своё
видение происходящего. Чонгук бы всё равно его взял, что раньше – пропуская грубость
и отказы – что сейчас. В нём сила и власть, он ей пользуется, потому что ему привили
это знание. Он не отказывает себе в том, что хочет. А чувства... С этим до сих пор всё
сложно.

Понимаете ли, чувства ему не прививали.

Но вот Тэ хлопает его по рукам, просит ослабить хватку, разворачивается к нему лицом,
румянощекий и вспотевший, инициативно обнимая. А вот так они ещё не делали – на
весу. Тэхёну так намного удобнее, можно вообще не участвовать в процессе, только
висеть как коала, щупая причудливые волосы. Сейчас было хорошо, несмотря на
периферийную резь. Этого Тэхён не может объяснить. Но совершенно точно – он
согрелся. Сварился. Как в бане.

А этот так и остался скользким и холодным, не меняя выражения лица, зато неотрывно
следя за тэхеновым. В этом он прост как три копейки: никто не смотрит так на того, кто
безразличен. А он ещё в бункере не давал ему проходу. Пусть даже никто не поймет: ни
Тэхён, ни его братья, ни другие люди – того, что происходит в его
высокоинтеллектуальной голове. Ему и не нужно ничье понимание. Ему нужен этот
человек, в человечьем обличие, живым и здоровым. Нет веских причин, просто когда он
рядом, у него внутри тоже гуляет человеческий дух. Хочется дышать носом и быть
чувствительным к мелочам, и обижаться без повода.

Даже если больше никто из ныне живущих не поймёт его.

Тэхён так и висит на нем, не слезая. Пришелец перемещается в основной зал модуля, с
ветерком, опуская человека на подушки перед экраном в стене. Там колыбельная
панорама мегаполиса в прожекторах. Несмотря на это, Тэхён не отпускает, тянет на себя
за руку. Пришелец подчиняется порыву, так оба и ложатся на спины, с раздвинутыми
ногами, перед каким-то загазованным городом... Тэхён всё не отпускает его
предплечье, гладит, и так же бессмысленно смотрит в одну точку. Снова холодно. Но
Тэхён знает ещё кое-что, не из ощущений, а из умозаключений.

Может, он догадался, кто его обидел в прошлом...? Потому что это о многом сказало.

— Мне было больно, – неожиданно произносит он, не дрогнув голосом. Откуда-то

появился стержень. После пережитого и не то появится! – Но я тебя прощаю.
Честно, на это даже нечего сказать. Чонгук и не просил прощения, если уж на то пошло.
Угрызений совести он успешно избегает, она слишком слаба для его панциря. Но
постановка слов его, признаться, удивила. В хорошем смысле.

«Почему ты меня прощаешь?»

— Не знаю... – катая слова на языке, Тэхён так незаметно преобразился из глупца в

провидца душ. – Ты совсем не умеешь «согревать», – и не усмешка, и не поощрение.
Констатация факта. А вдогонку контрольный: – Мне тебя жаль...

А вот сейчас было больно. Не Тэхёну. О нет. Никто не задевал его так же метко и сильно.

Жалость от какого-то человека?! Ха! Которого он лишил всего, сделав своим?! Ха...

Вот это новость. И это не смешно, Чонгук.

В космодроме сегодня зима. Минус двадцать поцелуев по телу.

Ниже себя.

========== 4 часть. Господин Никто ==========

Не уходи смиренно, в сумрак вечной тьмы,

Пусть тлеет бесконечность в яростном закате.

Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир,

Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой.

И не разжечь уж тлеющий костёр.

Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы,

Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир.

Дилан Томас

Умение согревать – рабочая профессия людского рода. Существам инопланетной масти

такого не понять и не освоить. И пусть высокоразвитой расе всё по плечу, но даже у
такого низшего рода, как люди, присутствуют индивидуальные качества, отличающие их
от целых галактических держав. Так смешно – всего лишь тепло. Так просто – горячий
источник тела. Ни майнийцы, ни кто-либо ещё не приближены так близко к звёздам, как
люди. Они очень жаркие, их лучше не трогать... Раньше Чонгук не опасался этого очага,
относясь к нему играючи. Видимо, природа воздала за прошлое, наказав его...
чувствами.

Когда ранее ничего не чувствовал, задвигая очеловеченное, а потом в один момент не

успев прикрыться – почувствовал, – это ужасно, и врагу не пожелаешь. С непривычки, с
отторжением, с неумением распоряжаться этими чувствами, прислушиваться к ним,
толковать их... Ужасно. Так сложно жить – слишком сильно слышащим и видящим, а
теперь и дышащим вторым глотком дыхания – с непривычки очень, да, очень... Ужасно.

Так в чём ещё люди хороши? Ни в чём! – до сих пор убеждён пришелец. Но раз они
родственники звёзд, то безобидные только с горизонта, вблизи – смертельно опасны. И
это только теперь до пришельца дошло. Так поздно...

Он ведь попался!

Когда-то Тэхён бросил ему в лицо, что без любви он живёт зря. Эта фраза до сих пор
размазана по его щекам, как позорная клякса. Хотя ему никогда не бывает стыдно.
Однако хотелось бы смыть эти оскорбления. Или... Чтоб Тэхён забрал те слова обратно.
Или сказал свои... Или... Какая теперь разница, что Тэхён бы сделал, если пришелец всё
равно каждый раз его прощал... Такие как он никогда не прощают, месть носится с
головой на плечах, с высокомерным и высокоранговым достоинством. Даже сравняв
человека с землёй, он всё равно за ним вернулся и забрал, как глупец с помутневшим
рассудком.

Тот прошлый-Тэхён, который ему импонировал, навсегда исчез, а от него осталась лишь
оболочка. Хрупкая, смертная, тонкая...

Так в ней всё дело?

Достаточно иметь тело, которое болит...? И тогда он испробует человеческий вкус?

Какое странное извращенное сравнение... А даже если так, пусть так, гореть ему в
Хадаре синим (какая ирония) пламенем – это извращение того стоит. Его пленит
человечинка и человечность. Ему нравится терять контроль, потому что только тогда он
чувствует себя настоящего. И наверно это самое ценное приобретение, которое с ним
сотворилось.

Единственная головная боль – начинается на Т, кончается на Ён. Беззащитное,

потерявшее себя создание.
Тэхён...

Он никогда не называл его по имени, а в мыслях урчал этим словом. Его тоже удостоили
какого-то опознавательного слова – Чонгук. Бесхитростно. Тэхён и Чонгук. Уже не
далекие галактики, уже что-то ближе – те самые звёзды, которые чаще всего
расселяются попарно. Поэтому и сейчас ему хотелось, чтобы он называл его одним
словом, знал его как какого-то близкого... И если нагрянет сумрак, он обязательно
окликнет его, а Чонгук откликнется. Они не потеряются. Вот для чего это имя. Чтобы
знать, кого искать в пустоте...

Великий Хадар на конкурсе красоты Мисс Вселенная с лёгкостью может уступить первое
место одному Землянину. Это маленький секрет, личное мнение названного Чонгука. И
из двух зол, он бы выбрал второе. Второго.

Чонгук, как всегда, игнорирует постороннее наблюдение, совмещая алгоритмы

немыслимых формул и «мыслимых» дум с отвлекающим фактором. Отвлекающий фактор
пересекает орбиту, пикирует на сближение, готовится к посадке. У пришельца
мощнейшее гравитационное поле, Тэхён – спутник. Тут без вариантов, так или иначе
притянется. Человек безобидно подкрадывается сзади, обнимая косогорые плечи.
Сначала неуверенно, опасливо, вдруг взбрыкнётся, не понравится? Потом понапористей,
раскидывая руки сухими ветвями, сплетая корни на солнечном сплетении. Какая
благодать... Как противоестественно живое естество. Чонгук прикрывает лысые глаза.
Почему? Невдомек, просто так спокойно. Ни одному существу он не доверит стоять
позади себя, а Тэхёну запросто. Разве может слабое звено причинить ему вред?
Сомнительно. Да и у Тэхёна на руках ничего нет. Только слова. Но как раз-таки они
острее сабель.

Тэхён следом догоняет престранными словами: «Доброе утро», хотя пришелец понятия
не имеет, о чём он. И почему, проснувшись, улыбается, как не улыбался ему никогда...

Тогда он с глаз долой выключает свою голограмму, чтобы не щекотать человеческое

любопытство. Ответной ласке не предаётся. И принимать эту ласку, увы, не умеет.
Жёлтыми склерами смотрит перед собой (не на человека, сквозь), внутри бенгальским
огнём царапают чувства. И что же они хотят ощутить...? Впрочем, неважно. Самое
главное, что они всё же есть.

Это мгновение Ему хочется растянуть на вечность. Странное откровение – ещё никто и
никогда не обнимал его так. И не было существенной разницы ночь или день, погожие
они или не приветливые, и зачем их таковыми называть. А теперь Тэхён знаменует
«утро», которое не равняется на время, и имеет склонность считать его «добрым».
Пришелец не смеет оспорить: кто он такой, чтобы разбираться в качествах суток?.. Ещё у
Тэхёна есть понятие ночи, в его мире она обязательно должна была быть «спокойной». А
на языке майнийской природы таких суждений нет. Ночь – это космос по умолчанию.
Вряд ли его можно назвать спокойным. Но тогда теряется романтика жизни, если всё
склоняется к условным единицам.
Находясь близко с Тэхёном, можно быть только созерцателем. Или не быть. Или быть
никем – как Чонгук. Это ведь только имя наделяет его каким-то опознаванием, а без него
он почти «Никто», но в повышенном статусе Господина. Если бы Тэхён тогда не обозвал
его по имени, как бы он сейчас ему представился? Имена на человеческом уровне –
связь, допускающая на более близкий уровень общения. Узнав имя, создается
впечатление, что начинаешь узнавать человека, что ты в принципе имеешь шанс узнавать
его дальше – «взаимная поименная оферта». Пришелец, конечно, не человек и его не
узнать поглубже, но, безусловно, для прошлого-Тэхёна наличие имени проложило канал
связи с неземным существом. Он сам его наделил этой способностью, сам подпустил
близко. Тогда... это лишь проблема Тэхёна, что он потерпел неравенство ожидания с
реальностью.

Господин Никто так и остался далеким существом. Тэхён так и остался глупым и
беззащитным. Ничего не поменялось и не поменяется, потому что как бы не хотелось
разорвать порочный круг и прекратить противоестественную связь, один из них слишком
силён и бескомпромиссен, чтобы отпускать.

Тэхён не отворачивается от него после содеянного, прощает, жалеет. Чонгук старается

не всковыривать тот неприятный инцидент, но он ни о чём и не сожалеет, не
извиняется. Ведь если быть совсем честным – да, этот Тэхён абсолютно другой человек,
но зато он послушен и зависим, приручён. Став таким, он стал его – теперь это
константа, неразрывные звенья цепи. Пусть где-то глубоко ещё жив прошлый учёный, и
он во зле и ненависти скребется по стенкам мозга, но ему не выбраться просто так. Он
больше не сможет повлиять на ситуацию. Он больше не может...

Он больше не...

Что ещё остаётся важным, даже при утрате личности – это человеческий облик.
Действительно, тело очень важно, оно – Святой Грааль, который наконец-то нашёлся, а
обладатель его наделён неограниченной властью. Пришелец всегда беззастенчиво,
пристально смотрит на его утонченное лицо и изгибы – ну а как, скажите мне,
пренебречь реликвией... Это не есть сексуальное желание, диктатура похоти. Это нечто
большее, многогранное, не описываемое одним малозначимым словом. Белый человек
по-своему красив, как не могут быть красивы майнийцы или прочие жители космосферы.
Как снег на Земле, как первый снег, только ещё краше – вот такой он, Тэхён, с самой
красивой планеты Земля.

Вряд ли ещё хоть кто-то поймёт это внеземное существо.

Порой, он и сам себя не понимает.

Беречь кого-то и наделять его смыслом – в своём роде проклятие.

Они снова ложатся вместе в зоне отдыха. Тэхён говорит, что здесь ему больше нравится.
Между ними нет расстояния, но одиночество всё равно космическое, как и тишина. В
чёрной пустоте не производится звуков. И между ними... любви. Слишком разные, чтобы
ощущать одно и то же. А Тэхён вообще не помнит, что это за возвышенное чувство.

Пришелец позволял Тэхёну трогать себя ещё и ещё. Чонгук как уличный кот, не
привыкший к человеческим рукам, поэтому так странно себя ведёт. И пусть ему мало что
нравится, но он пытается делать над собой усилия. Что же Тэхён такого делает? Он
сажает пришельца, садится сам, опять подбирается со спины. Просит снять верхнюю
часть одежды, а потом в своё удовольствие водит ногтями по рельефной прохладной
спине, считая, что это расслабляющая процедура. Пришелец не мог согласиться, он
просто смотрел на панораму. Теперь вместо мегаполиса и гор, там мелькает
астероидный пояс, подсвеченный ярким лучом, а в дневное время панорама ясной
солнечной погоды... какой-то чужой планеты с такыром (потрескавшейся поверхностью).
И на этих панорамах почти ничего не происходит, лишь редкие всполохи света и
неявный порыв ветра, разметающий пыль.

Тишина. Могильная. И такой же холод. Как уныло живётся в этом краю.

— Чонгук... – тихо отзывается человек, проминая твёрдую шею, переходя на плечи,

которые как обычно напряжены. – Почему ты такой напряжённый? – закономерный
интерес. – Тебе всё не нравится? Больно? – и почему он думает, что Чонгуку вообще
может быть больно... Разве по нему скажешь, что кому-то под силу его обидеть?

«Нет», – неоднозначный ответ, как всегда скупой на пояснения.

— Не нравится? – убирая ногти, Тэхён принимается просто водить ладонями, уложив

подбородок ему на плечо. От пришельца приятно пахло свежестью и умиротворением.
Можно подумать, что у умиротворения нет запаха, но тогда что такое Он? Чонгук
передаёт эту атмосферу, как великие горы – одни в окружении пустоши, страшные и
опасные, красивые и могучие во власти дикой природы – в оглушающем одиночестве. А
Тэхёну очень хочется, чтобы они оба были не одиноки. Это желание изумительно в своей
простоте.

«Как хочешь», – дан зелёный свет, доступ на самодеятельность. Тэхёну два раза
повторять не надо, он тут же снимает жгут с фантастических (по его мнению) волос,
зарываясь в них лицом, трогая как угодно и сколько надо, поглаживая толстые гладкие
«трубки».

Чонгук терпелив. На какие только подвиги не пойдёшь, чтобы быть вместе...

Но когда нет ошибок, подвиги не нужны.

Пришелец должен это понимать. И ему не прям безразлично, какие махинации Тэхён
проделывает. Но как на них реагировать, – вот это уязвимое место.

В конце концов человек просто замирает на его спине, плотно прижавшись всем телом.
Он так нуждается в заботе и нежности, как маленький несносный ребёнок. Вот чтоб
обратили внимание, проявили инициативу, хоть что-нибудь, лишь бы быть замеченным.
Всё то, что боялся показать прошлый-Тэхён, теперь раскрывается новым. Настрадался,
накушался всласть болями и стенаньями, – стремится забыться. Правда, забыться. Не
нужно ничего вспоминать.

— Я тебе не нравлюсь? – Тэхён больше не выбирает наиболее каверзные выражения,

чтобы выплеснуть желчь. Он говорит, как думает, и, кажется, это только хуже... Когда
мы абсолютно честны – мы остаёмся голыми, и подвергаем других высокой степенью
неловкости.

Чонгук на самом деле не знает, что отвечать. Этот вопрос относится к сакраментальным,
по типу «кто я, что мы такое» – которые обязательно поставят в тупик.

«Я ведь забрал тебя».

Ну забрал и забрал, и что теперь? Тэхён не понимает.

— Ты боишься, что я тебя вспомню? – в голосе нет никакой обиды, мало того, в нём то
неуёмное сострадание. (Себя пожалей!) Он догадался о их раннем знакомстве, потому
что так ему подсказало «сердце». Потому что, в конце концов, Чонгук продолжал
причинять боль, и они оба не знали, как с этим бороться.

«Я ничего не боюсь», – зарекается, вздёрнув нос. Так ли это? Насколько далеко он

заходил, чтобы испытать свою смелось на прочность?

— Почему ты не хочешь рассказать мне о нас в прошлом? Я тебя чем-то обидел? – а ведь
и правда, Тэхён слишком догадлив. Но нельзя обвинить кого-то одного в том, что
случилось. Они оба друг друга подстёгивали, хотя человеку всё же полагается фора – он
безоружный, а значит лишён ответственности.

«Живи настоящим», – самый мудрый совет от него, чтобы больше не спрашивал. Тэхён
перемещается к нему лицом, прямо встречая пугающий глубокий взгляд.

Пододвигается, несмотря на подкожные страхи и предрассудки. Протягивает светлую

руку, запечатав её на скуле. Там эта рука смотрится очень хорошо, пусть и контрастно. А
пришелец смотрит в самую глубь его сознания – где спрятан настоящий-Тэхён. Тому
Тэхёну больно и стыдно за своё тело. Истинный он никогда бы не простил и не допустил
такой близости, а вернувшись, разрушил бы и своё тело, и душу.
«Плачешь? Не плачь», – пришелец обращается в прошлое, устанавливает ментальный
контакт. Тэхён с кареглазыми глазами хмурит брови, злится. В подсознании ему как
всегда одиноко и вдвойне беспомощно.

«Я к тебе больше никогда не прикоснусь», – искусственно слышится в ответ. Всё тем же

горьким обиженным голосом.

Волшебство мгновения пропадает, нет никаких игр разума. Перед ним человек, он тоже
чем-то расстроен. К сожалению, рядом с ним он всегда тоскует. Потому что в этом мире
Тэхёну нет места, вот мир его и выталкивает, насилуя нервы.

— Ты такой одинокий. Ты здесь всегда один. Никто тебя не понимает...? Поэтому ты

взял себе человека...?

Стрела-слово, право слово, вонзилась прямо в сердце. Как посмел такое сказать?! Он же
высокоразвитый вид! Наследник сверхцивилизации! Галактический воин в конце концов!
Создатель... да, точно, создатель ноосфер! Да как же он может быть одиноким...? Что
этот человек знает об одиночестве? Почему нарекает его жалким...?

Тэхён робко касается подушечками пальцев его багровых губ, прерывисто вздохнув,
часто и мелко подрагивая белесыми ресницами – это против всяких мыслимых и
немыслимых правил. Его глаза на мокром месте, будто он разделяет чужие эмоции на
двоих и, что самое главное, умеет их выплёскивать.

Эти багровые губы, к которым снизошло внимание, чуть приоткрываются – идут на

контакт. Тэхён прикован к ним взглядом. Его губы тоже приоткрыты.

— Ну. Почему. Ты. Молчишь...? – шёпотом, и ещё ближе, ещё чаще хлопая ресницами.
Совсем не хочется нарушать магический террор. Эта тяга на ментальном уровне, Тэхён
просто повинуется зову. Своими мягкими бархатистыми губами касается его, держит
лицо руками, роет тоннель к сердцу. Лишь бы кто отозвался с той стороны.

Тэхёну очень плохо, и он действительно плачет, не зная, почему. Ему жалко их обоих, но
о себе он думает в меньшей степени, потому что ничто из себя не представляет. А
Чонгук... Он для него как бог, нереальный могущественный властитель, стоящий чего-
то, абсолютный, тоталитарный... Создатель? Да, он его создатель. Начиная с обложки,
кончая чистым разумом – переделанный с головы до пят.

Кто научил Тэхёна целоваться? Это порыв, не более. Пальцы кружатся в гладких волосах,
кончики вьются змейками, губы дышат стайками дыма. Тэхён хочет спасти его от
одиночества, хочет спасти себя от боли, хочет спасти ещё то, что осталось. Хочет
спасти мир, который их не принимает. Но ведь иностранцам не суждено быть вместе...
Тэхён, ты что, супергерой?

«Почему ты плачешь?» – пик нежности достигнут, пришелец проявляет небывалое

внимание – касается его взмокшего виска, слегка тепля искорками силы. Вот так
пожизненно хорошо. Тэхён беззвучно плачет. Или не он? Или навзрыд?

— Мне так жаль... – дрожащим голосом, едва ли понимая, о чём молвит. – Я не знаю...
Мне так плохо. Чонгук... Голова трещит... Вот тут колет... – Тэхён указывает на область
груди, прося у него кров и покой. – Я смотрю на тебя и мне та-ак больно!

Чонгук еле заметным движением убирает волоски, падающие на глаза. Лишь бы не

плакал, всё что угодно, лишь бы не негативные эмоции.

«Попроси, что ты хочешь?» – ещё никогда и никого он не одаривал своей щедростью. А

Тэхёну можно почти всё, потому что «всё» он и не попросит.

— Чтобы ты обнял меня. Мне холодно, – его шёпот гудит на весь модуль, рикошетит от
стен, врезается и в уши, и в сознание. Это потому, что Чонгук больше никого не
замечает. А с ним сложно замечать что-то другое.

Двоякая просьба, её-то как исполнить? Ничего интересного он выдать не может, но всё
ещё в силах отвлечь. Встав, протягивает клешню. Тэхён сразу же за неё цепляется, как
утопающий за спасательный круг. Пришелец поднимает его легко, мягко, обхватывает и
притягивает к себе, без слов растворившись в пространстве. Тэхен не пытается понять,
только крепко держится, видя свет и чувствуя поток энергии. Пришелец лавирует по
дрону разработчиков и суется туда, куда по крайней мере не должен ступать человек. Но
об этом же никто не узнает. Они всё-таки в небе, а здесь немного другие правила.

Это модуль-карта, где схематично отображены близрасположенные объекты, чтобы

отслеживать вражеские корабли или подавлять маяки противников. Но главная функция
модуля – карта. Она в объемном формате, простирается на всю площадь помещения.
Пришелец не выпускает Тэхёна из рук, приближаясь к голограмме, включая генератор и
вбивая необходимую космотерриторию для просмотра. Перед ними один за одним
появляются светящиеся шарики, как выпущенные мыльные пузыри. Шарики – модели
настоящих космических объектов. Вот только это ещё не самое интересное. Сферы,
висящие в тёмном пространстве с мелкими частицами пыли, похожи на звёзды. Только
они... пульсируют.

«Это на окраине UMA, за астероидным поясом. Называется долина пульсаров...»

Тэхён захлопал глазами, с любопытством глядя на объекты, которые в прямым смысле

пульсируют. Они с определенной частотой выплескивают радиоизлучения. Это
нейтронные маленькие звёзды, на которых есть участок, излучающий узконаправленный
пучок радиоволн, как вращающийся дискошар, слепящий лучом. Эти импульсы могут
быть от 600 раз за секунду или до 1 раз в 5 секунд. То есть человеческому глазу можно
уловить только самые редкие импульсы.

Оказаться в той долине равносильно смерти. Из-за излучения там всё мертво, а какие
экзопланеты и находятся у пульсаров, то они выжжены мощным излучением и пребывают
в вечном одиночестве. А понаблюдать вот так... да, красиво. Зачаровывает. Чаще всего
пульсары сидят попарно, то есть, как и двойные звёзды-соседи, это достаточно
распространенное явление в наблюдаемой Вселенной.

Даже звёзды по парам. Почему же нельзя живым существам?

Тэхён не удивляется так, чтобы потерять дар речи. Но он увлечен и заворожен, этого
вполне достаточно. Ну и благодарен. Миссия выполнена. А вот прошлый-Тэхён от таких
подарков мог и вскрикнуть, а потом, в пылу эмоций, отблагодарить по-взрослому. Хах,
да, он умел удивлять. Это в его натуре.

Разворачивая карту разными сторонами и под разными углами, Тэхён распрощался со

слезами, обратив всё внимание на необыкновенные шары. Для него они не более чем
игрушки. Есть и есть.

Что интересно, на Земле первый открытый пульсар назвали аббревиатурой, которая

расшифровывалась как «маленькие зелёные человечки», потому что они думали, что это
искусственно-созданные маяки других цивилизаций. Но это не сотворенные корабли, а
ещё одна разновидность космических «жителей».

«Нравится?» – Тэхён всё также под его крылом, тесно обнимающий. Он машет головой,
вновь счастливо улыбаясь. Ему не нужны сложные физические пояснения этого
феномена. Он получил порцию чуда. Он доволен.

— А мы туда можем полететь?

Какая наивная прелесть.

«Там нет ничего интересного».

— Да? Ну ладно. Чонгук? – быстро переведя тему, он снова наступил на мозоль, которая
до этого натирала их отношения. – Давай уснём и проснёмся вместе? Если мы будем
вместе, то ни тебе, ни мне не будет одиноко. Я буду тебя обнимать, и ты тоже
согреешься.
Лёгкая арифметика: моя температура плюс твоя температура. Никаких минусов. Пусть
всё множится надвое.

«Как хочешь», – заведённой пластинкой, неизменное, апатичное до беспредела.

Но конечное значение, которое может нести истинный смысл, зависит от того, как вы об
этом спрашиваете.

— А что хочешь ты, Чонгук?

Новая постановка всё меняет. Теперь Он обязательно ответит иначе, и Тэхёну станет всё
понятно. Хотя в понятиях Тэхён и не силён...

«Как захочешь ты».

Ну вот. Так намного лучше.

***

Когда Чонгук улетает на Майну, для Тэхёна это самое мучительное время. Он не знает к
чему пристраститься, о чём подумать, как разговорить Муна, а о рабочем месте Чонгука и
говорить нечего – всё глухо под ноль, выключено так, чтобы было неповадно. Кто знает,
что может взбрести в человеческую голову? Они уже проверяли, да, летали, знаем...

В один из таких «выходных» дней, когда пришелец улетел по своим инопланетянским

делам, не докладывая Тэхёну по каким именно и когда обратно, он весь день промаялся с
головной болью. То там полежит, то здесь, то запустит звездолёт, не чувствуя былой
радости. На душе скребли кошки, о которых он ничего не знает и по меньшей мере бы
удивился, если бы ему рассказали, что они каким-то образом у него в груди. В груди
душа? Души в научном аспекте нет. Кошки воображаемые. Где же правда?!

В конце концов, измучив себя до предела, решил перед сном обтереться кристаллами. В
груди и ушах бесперебойно ухало, как будто кто-то мчался по ухабинам и звонил в
колокола. Без Чонгука было невыносимо. Парадокс. Ведь когда-то было невыносимо с
ним. А сейчас Тэхён и дышать без него не может. Не хочет. Так ему комфортно живётся –
если кто-то за него в ответе, раз сам он за себя ответить не может. Не хочет? Парадокс
в квадрате!
В помывочной царит тишина и скорбное одиночество. Тени прошлого когтистыми
лапами подбираются по стенам – Тэхён их не видит. Оставшись один на один с собой,
появляется что-то сродни печали, как по усопшим, которых нельзя вспоминать плохим
словом. Тэхён никогда никого не терял, поэтому ему не с чем сравнивать и неоткуда
вызнать, что такое душевная гниющая рана. Но именно оттуда – из этой раны, – стекает
мира. Так иконы плачут у свечи. И чем ближе свеча, чем жарче огонь – тем больше боли.

Честное слово, он не симулятор этих слёз. Но внутри против воли и уже не впервой
щемит и гремит в черепной коробке. Кто-то беспрестанно стучится, мешает ему
спокойно жить.

Тихо... Шаги по снегу. Топ-топ, быстрее, топ-топ-топ, медленнее. Лошадки скачут...

подступают. На повозке колокольчик. Это из какой-то сказки...

Топ-топ-топ... Тени всё ближе. Кто они?! Нет, вопрос прямой: кто вы все такие?!

Со всех сторон на него обрушиваются скрипучие звуки и голоса, которых он никогда-

никогда не слышал. Какой-то мир, который в нём умер.

Кристаллы ломаются и просачиваются сквозь пальцы, руки... их очевидно потряхивает.

Тэхён не знает, что на него нашло, но ему действительно плохо... Оставаясь один, он
остаётся с собой – правдивее не скажешь.

Уйти, уйти спать!

Вспотев от волнения, Тэхён поспешил обратно, повернувшись к выходу, и никак не

ожидал, что его там... встретят. Из-за неожиданности он вскрикнул, вылупив глаза на
высокого статного молодого человека. Видимо, это он стучал и топал. Подкараулил и
напугал! А ведь на дроне разработчиков запрет на человечину. Познакомиться с ним, что
ли?..

Может быть Чонгук создал его как игрушку от скуки?.. Это что-то интересное...

— Ты кто? – успокоившись, спрашивает землянин. Бояться того, чего не знаешь, он не

привык.

Человек напротив склоняет голову на бок, на его карие мутные глаза ниспадают
каштановые пряди. Взгляд неодобрительный, оценивающий, горький. Взгляд человека,
которого... убили.

— Ты – это я, – говорит его голосом, его губами. Мир рушится домиком из песка! Кто-
кто? Ха-ха!

Как можно убежать от самого себя?

Так он ему и поверил! Так и испугался! Нет, Тэхён есть Тэхён – он видит свои ладони, он
один, настоящий. А ладони этого человека, как и всё тело – смуглое, неизвестное.

— Это Чонгук тебя послал? – не вопрос, а утверждение. Молодой человек заламывает

брови. Он так разочарован в самом себе...

— Его зовут не Чонгук, – болезненно заверяет человек, начиная тихо плакать. Это так на
него похоже...

— И как же его зовут? – с явным недоверием.

— Он – Никто. И он тебе не друг. И ты тоже Никто. А я – настоящий! – злится, повышая

голос, и даже срывается на крик: – Я настоящий! Я! Вы от меня избавились! Вы
осквернили моё тело! Вы забрали мою жизнь! – человек нежданно-негаданно ринулся на
него, а Тэхёну некуда бежать, уши заложило от крика. – Я никогда не прощу ни его, ни
себя... – Тэхён не на шутку пугается сумасшедшего «друга», подскочив к выходу. На полу
пыль кристаллов, именно в этот ответственный момент ноги предательски
подкашиваются, мир делает «колесо», сорвав шанс на побег.

Ну ведь правда: куда бежать от себя?

Упав на пол и ударившись головой о стену, Тэхён болезненно замычал, схватившись за

ушиб, из которого хлынула кровь. Человек нависает над ним тенью, но этой тени нет.
Всё достаточно просто... Фотоны света проходят сквозь мёртвую материю, а значит и не
отражаются. А если от неё не отражаются фотоны, то его невозможно увидеть, и тени он
не отбрасывает.

Значит это и не человек.

Тогда это...

— Если ты – это я, почему ты на меня злишься...? – севшим голосом спрашивает Тэхён.

Он впервые так напуган, поэтому слова даются тяжело. Узнаёт ли он себя? Нисколько.
Он не видел себя уже очень давно. Он перестал себя видеть. Не хотел: ни в прошлом, ни
в настоящем.
— Потому что мне больно. Значит мы будем страдать вместе.

Его стопа поднимается, опускается ему на шею и... давит. У Тэхёна брызжут искры из
глаз, он такого не ожидал. Сопротивляться не получается, руки не слушаются,
вырываются хрипы, слёзы, истерика! Всё это он уже проходил... Он уже падал. Он уже
ударялся головой. Он уже кричал и плакал. И истерика была его сводной сестрой.

Тогда это фантомы? Тогда всё не по-настоящему?

Один за другим в голову врываются эпизоды: вот он молит, стонет, боится, прижимает к
груди палантин... Его догоняет один и тот же кошмар. У этого кошмара жёлтые склеры.
И он неограниченно силён.

Тэхён не хочет вспоминать прошлое – потому что как раз-таки этого хочет его разум.
Разум на то и разум, чтобы оберегать от переживаний. А нынешнему миру Тэхёна ничего
не грозит.

Он так просто не сдастся.

Ни один из них.

Первый крик всё же прорывается через блокаду. Ему тяжело вздохнуть совсем не из-за
стопы на шее. Так бывает, если подступает панический страх.

Вернуть память равносильно вернуть мертвеца. Но побывав на том свете, он-то уже жить
нормально не сможет. Зато какую цену заплатит за возврат...

***

Поднимать его на ноги было некому. Пролежав в помывочной несколько часов без
сознания, он наконец пришёл в себя. В первые секунды даже не понял, где оказался и
что произошло. Провалы в памяти ему всё же свойственны. Но помалу стали
возвращаться отрывки произошедшего. Он был убежден, что это всего лишь плохой сон,
но, к сожалению, ушиб на голове доказывал обратное. К нему являлся бесформенный
человек и угрожал. Это всё, что он знает... И теперь ему, по правде, страшно.

...Ну и кто же его пожалеет? Пришелец не раздаёт свои сожаления направо и налево. Но
он единственный, кто рядом, а значит хочется только его (а, собственно, кому ещё Тэхён
нужен на этой чужбине?). Ему больше некому обратиться за помощью, даже если тот, кто
рядом – гипотетически враг.

Ещё сутки он лежал в капсуле в стене, найдя это самым безопасным местом, однако
уснуть боялся, остерегаясь повторного внезапного появления. Конечно, после таких
ужастиков у любого проявится маниакальность. Он ведь в ум не возьмёт, что это было
такое. А может он чем-то заболел...? На эти и на следующие вопросы может ответить
только Чонгук. Смешно, что раньше человеку приходилось стыдиться своей тяги и
необходимости в общении, особенно в общении с Ним, а теперь это само собой
разумеющееся, принятое за повседневность.

Разгерметизированная капсула в разрез размышлений до жути напугала притаившегося

человека. Тэхён дёрнулся, ожидая увидеть того неизвестного, который пришёл добить.
Перед глазами промелькнули те секунды, когда страх добрался до мизинчиков ног и
ужалил солёным по́том. Но, слава Хадару, из модуля на него смотрело зелёное существо,
выглядя примерно также, как и сам Тэ: напряженно, угрюмо, с подозрительным
взглядом. Секунды бездействия – каждый успел в друг друге усомниться. Однако первым
навстречу идёт Тэхён, на коленках выползая из капсулы, осторожно и неловко
приблизившись и заключив в крепкие объятия вернувшегося, как будто это всё самое
важное, что у него есть. Так пришельца он ещё не встречал, ни в прошлом, ни в
настоящем. Просто подошёл и обнял, а с какими настороженными глазами на него
посмотрел сначала (как будто всё вспомнил, о ужас!).

Чонгук ещё на подходе почувствовал его встревоженность и был напряжён не меньше.

Слова никогда им не помогали, только всё портили. Тэхёну и не нужно объясняться,

главное, что он теперь действительно в безопасности, чем бы это не являлось, даже
сумасшествием... Верить какому-то несуществующему человеку верх глупости. Но дело
не в том незнакомце, ведь даже если бы он привел ему неопровержимые доказательства,
Тэхён бы закрыл глаза и не поверил. Он не хочет отчуждаться от своего спасителя. С
ним ему спокойно, он и мечтал о таком покое...

Нет, нет, не поверит...

Пришелец, как запрограммированный, медленно тянется и касается места ушиба. Там

запеклась кровь. Его не проведёшь, он всё видит. Но совершенно не может
предположить, что здесь произошло в его отсутствие. Ведь он точно знает, что братья
сюда не зайдут, да вообще никто, кроме него. И Тэхён никак не выйдет, он об этом
позаботился. Тогда что... Что?! Стоит ли волноваться? А он волнуется...? Он уже
взволнован ситуацией, которая вышла из-под его контроля. Тэхён здоров, но испуган,
травмирован, расстроен – это ли недостаточно для повышенного внимания? Раньше
пришелец не проявлял себя в достаточной мере, предпочитая тихий штурм и такое же
тихое отступление, а сейчас боится не доглядеть и упустить всё.

«Что случилось?» – синяки на его лице только сошли, а он уже обзавелся новыми. Но в
тех он хотя бы был уверен, а в приобретении этих смятён. Его также сильно
настораживает своя бурлящая восприимчивость. Вот он Тэхён – тот же самый Тэхён,
который раньше без ума зубоскалил с ним, а Чонгук с периодичностью делал ему больно.
Прошлый-Тэхён не принимал заботу о себе, не хотел её видеть, обрубал привязанность. А
этот... сам за ней тянется. Что ещё им обоим нужно? Они рядом, прижаты друг к другу,
не безразличны друг другу... Зачем им эти призраки прошлого? Зачем им... сломанный
учёный, которого убили?

Как же страшно, когда ты сам прячешь себя, чтобы быть счастливым. Инстинкт
самосохранения желает для любого из Тэхёнов самого лучшего...

Неужели кузнец боли и счастья – может быть одно и то же существо? И может быть
лучшим?

Тэхён сжимает его одежду, закрывает глаза, успокаивается. Так до него никто не
доберётся, так он неуязвим.

«Кто тебя обидел?» – не утешается, задается, присматривается, вдруг увидит ещё какие
повреждения. Вдруг прочитает ответ по его лицу.

— Я... Я? – престранно мямлит, подавляя слёзы. Тот человек ведь плакал, смотря на
него. Теперь ему тоже очень грустно. Словно перед ним и правда предстал мертвец. – Я
просто упал... – кажется, что сейчас наиболее правильное решение соврать, смолчать, не
дать пойти трещине в их маленьком тихом мире. Это ведь Тэхён считаем мир «их», а на
самом деле... А что на самом деле? Потому что если Тэхён разовьёт мысль и задастся
вопросом правдивости тех предупреждений, то механизм саморазрушения не
остановить. И в этой версии землянина есть своя безуминка. – Испугался, что не
поднимусь.

***

С той поры пришелец старался надолго не оставлять его одного. Но трещина в их тихом
мире всё же пошла: Тэхён начал много думать, зависая на одной точке. С ним что-то
происходило, но он не рассказывал. Не то чтобы Чонгук пытался вызнать, он притаился
в засаде, намереваясь разгадать тайну «человечества». Иногда Тэхён мог невпопад
шугнуться, вскрикнуть, ни с того, ни с сего подбежать к нему, схватиться за него. И
молчать. На вопросы он всегда подбирал глупые отговорки, натягивая уголки губ. ...И
озирался по сторонам. ...Кто-то играл с ним в догонялки.

И догонял?

В конце концов Чонгук решил сменить обстановку, так как человека этот тёмный модуль
стал приводить в уныние. Может быть поэтому было это странное поведение, как
следствие безделья и одиночества. На примете для нового переселения было не так уж
много мест, где мог бы обитать человек. Но наиболее оптимальный вариант – это
майнийская база в космосе. Под его предводительством, конечно же. Туда он летал
нечасто, так как всё можно контролировать дистанционно. Но в связи с ухудшившемся
Тэхёновым состоянием можно было на время улететь туда.

Разумеется, Тэхён воспринял предложение (предложение? нет, скорее факт переезда) на

ура. Ему не пришлось ничего собирать, только свои кости в защитный костюм. В этот раз
они оседлали привычный скат. Пришелец почему-то вновь захотел научить его им
управлять, пусть для этого и не нужно много ума. Тэхён и это принял положительно,
управляя панелями скорости под строгим контролем. Этакая новая игрушка, лишь бы не
тосковал о чём-то. Но скат и не достигает той гиперскорости, которую развивал бур. У
скатов менее прочный корпус и маршевый и форсажные двигатели. Первый – основной
двигатель корабля, характеризующийся низким энергопотреблением. А форсажные –
вспомогательные двигатели, позволяющие быстро набрать скорость. Уже понятно, что
скаты – мобильные корабли, как автомобили у людей – сел и поехал. Вот и поехали на
соседнюю планету.

Дело в том, что база как раз располагается над разработкой пришельца. Тот шар,
который Тэхён уже видел в прошлом, скрытый тёмно-синим защитным куполом. Там
проводились так называемые «строительные работы», которые не положено видеть
посторонним. Тэхён немного развеялся, посмеялся, отвлёк их обоих от смутных дум.
Пришелец-то не смеётся, чего там, он даже не улыбается, но с весёлостью человека
немного проясняется. Он постоянно прокручивает сказанные им слова про одиночество.
Кто не одинок, кому никто не нужен – не берут к себе соседей из другого мира. И именно
этого соседа ему так не хочется терять. Ни для чего, просто чтобы жил у него на глазах.
И по возможности улыбался чаще.

...И всё?

Ого, это и правда жалко.

База – большой корабль, висящий как чёрная туча на тёмном пространстве. Для
пришельца космос совсем не тёмный, здесь много различных излучений, которые
частично им видятся. Тэхёну побоку на излучения. Шар под куполом немногим его
волнует. Больше заинтересовал корабль, сопряженный со всей системой разработки.

Они влетают внутрь через беспроглядную чёрную дыру, похожую на турбину самолёта –
вход такой, ничего личного. Оказавшись непосредственно внутри, Тэхёна немного
шатало и подташнивало. Его организм склонен периодически выходить из строя, и
вообще он у него очень слабый для таких экстремальных условий, не удивительно, что
стало плохо. Пришелец не гнал его скорее выбираться. В кабине ската было темно, свет
давали только датчики управления, создавая маломальскую видимость. Черным-черно
было и в пилотном отсеке, где они пришвартовались.

«Устал?» – отстегивает его, внимательнее пропуская его мимику через своё

рентгеновское зрение, в общем, и так зная, как быстро помочь возобновить силы.
— Немного, – лукавит, слабо улыбаясь, с удовольствием хватаясь за чудодейственные
руки. Пилот уверенным движением расстегивает ему горловину костюма. Он же его не
боится, так что укус не помешает. Тэхён ещё и выгибает лебединую шею, подставляясь
сам. Нисколечко не страшно, никак, совсем, вот какой он стал смельчак. Самую малость
жжётся и колется (мелочь ведь?). Тэхёну ещё и нужно его обнять, потому что так ему
намного лучше и надёжнее. И вообще посиделки вдвоём в кабине ската в каком-то новом
объекте кажется ему чем-то романтичным, что ли.

Мгновенного эффекта нет, но самовнушение быстрее, поэтому он наконец может

продолжать путь. Пришелец ступает первым, Тэхён пристраивается сзади, держа ладонь
на шее, ловя цветные мушки перед глазами. Спонтанная прихоть: напоследок захотелось
обернуться. Без особой причины, просто так.

Внутри моментально натянулись струны нервов, рвясь от натуги. Тело задеревенело и

приросло.

Лучше бы он туда не смотрел...

За его местом теперь кто-то сидел. Сидел и смотрел перед собой в черноту,
расслабленно сложив руки на подлокотники. Без костюма, без шлема, в белой сорочке с
босыми ногами. Каштановые волосы подсвечивались приглушенным светом датчиков.

Опять захотелось отчаянно рыдать.

Теперь Тэхён убеждён, что это не живой человек, а плод его воображения. Поэтому он
относится к нему крайне насторожено.

Что он от него хочет...? Как от него отделаться...? Чем помочь себе?!

— Меня он так не жалел... – раздаётся сухим эхом. Его слышит только человек, конечно,
он ведь живёт в его голове. Прошлый учёный о чём-то грустит, как всегда.
Ностальгирует. Воюет с самим собой – тоже, как всегда. Отчаянно пробивается сквозь
скорлупу выстроенных страхов и обид.

Чонгук очень вовремя возвращается за ним и хватает за плечо, сощурив агрессивные

глаза. Мираж пропал.

А память о нём осталась.

***

Они идут рядом, а мимо них тут и там расхаживает большое количество майнийцев, что
не удивительно, ведь это орбитальная станция искусственно-созданного космического
объекта. Тэхён не поднимает головы, прячась за спиной своего пришельца. К Чонгуку
постоянно подходят и о чем-то рассказывают на своих частотах, что немного
раздражает, если честно. Тэхён не привык к такому количеству живых существ. Кое-кто в
его голове знает, что Чонгук не любит, когда человек появляется с ним в обществе... Но
ему совсем не нужно вспоминать тот момент, когда он назвал его низшим и бесполым, в
очередной раз сильно обидев. А ведь мог сказать, что сам не хочет показывать его
другим... А ведь мог сказать, что боится, что на него кто-нибудь не так посмотрит... А
ведь мог сказать, что он – только для него… Мог смягчить удар! Всё мог! Тогда у
пришельца было куча возможностей сгладить острые углы, но он бил по самым больным
точкам. Тэхён, впрочем, тоже... Бьёт и сейчас, даже неосознанно...

Сейчас Тэ очень неуютно среди «не-чонгука», хочется раствориться по воздуху, как это
умеют зелёные существа. Но всё не так уж плохо, на самом деле майнийцам нет дела, с
кем пришёл главный разработчик. Тем более им нет дела до каких-то землян, ввезеных
для поддержания демографии и утоления низменных потребностей, если таковые у кого-
то вообще имелись. Любителей человечинки, таких как Чонгук, почти нет, – это
генетическая особенность...

Так они могли ещё долго стоять, но Чонгук, видимо, сполна ощутил его негатив, после
чего переместил его в какое-то помещение, уйдя снова. Так надо, Тэ и не обижается, ему
же легче. А оглянувшись, охнул! Какое здесь необыкновение! Именно оно удивило
человека больше всего, что он успел повидать за своё недолгий срок. Весь отсек был
заполнен различными разработками, а по краям были возведены мини-оранжереи...
Почва... Растения... Жизнь! Такая знакомая, такая далёкая. От эмоций, которые его
переполняли, аж спёрло дыхание. Чуть дальше располагался «ковёр» травы, зелёной,
густой. В глубоких ваннах была насыпана земля, ещё какие-то породы, жидкости,
материалы... Много-много всего, что невидимой рукой пролезало через глотку и
шевелило измученное сердце.

Зов сердца пленил, но он уже был пленником и не соблазнился... Однако любовно

осматривал всё имеющееся достояние. И тут... За какими-то высокими металлическими
цистернами и биоэкологическими резервуарами, между наваленными отходами, лежал
ящик с горшками. Ничего необычного, неприметные горшки, оттуда торчали зелёные
штучки, которых здесь было в достатке. Растения для Тэхёна ещё не были открыты. Из
великого любопытства он присел на корточки, потянув пальцы к содержимому этих
горшков – к иголкам. Острые! Ойкнул. Обжёгшись на молоке, дует на воду – сказ не о
нём. Это кактусы. И если бы Тэхён вспомнил, возможно, его бы пробило на слезу.

Но пробили только колючие мурашки... Такие же колючие, как иглы. В отсеке эхом
раздался жалостливые стоны, завывающий плач. Подскочив и завертевшись в поисках
источника звука, гул сердца забился в ушах... Плач усиливался, стоны стали надрывнее,
сокращающиеся. А того человека нигде не было... Только его незримое присутствие.
Так плачет душа?

Инертно отступая назад, Тэ за что-то запнулся, чуть не полетев вниз.

«Хочу домо-о-омой», – беспомощно голосил сорванный голос.

Ещё два шага назад. Нет... Не вспоминай...

«Бо-о-ольно! Я не могу!» – снова прошибают слёзы, как зеркальное отражение чьих-то

(его?) стародавних чувств. У них одно тело. Одно прошлое. Нельзя не расчувствоваться.

Снова неуверенные заплетающиеся шаги назад и Тэхён всё-таки запинается и падает на

локти, чуть приложившись затылком. Из носа ни с того, ни с сего побежала струйка
крови. На белых ладонях размазалось ещё одно воспоминание. И правда – больно...

«Внуши! Сам я не захочу...»

«Имя... Имя у тебя есть?..»

«Я кореец».

Голос заливается соловьём, стремясь лишить его слуха. Тэхён тоже начинает кричать,
схватившись за виски, мечтая вырвать его из своих ушей! Вытравить! Голова нещадно
трещит, раскалываясь надвое. Из носа действительно течёт кровь, и в общем происходит
какая-то чертовщина, что никак не сопутствует здравию. Тэхёну страшно оставаться
один на один с собой. Кажется... он в самом деле сходит с ума.

Спокойный мир рушится!

— Замолчи! Заткнись! – Тэхён огрызается в ответ на эхо памяти. – Прекрати меня мучить!

Я не хочу… тебя… вспоминать...! – между строк, заплетясь на губах.

«Больно... Чонгук, мне очень больно...»

— Хватит!! – снова вырвав из себя больной вскрик, стоны тут же прекратились, как будто
кто-то выключил музыку. На самом деле его коснулся пришелец. Он нависал над ним,
схватив за запястья. Тэхён вылупился на него дикими глазами, ещё не оклемавшись от
мозгового захвата. Тело прошивало мелкой дрожью. Голова болела... Слеза падала одна
за одной. Вот же помешательство.

«Что с тобой происходит? Почему ты кричал?» – с виду спокоен, но глаза беспокойные,

мечутся, разглядывают. Пришелец поднимает его, ровно усаживая, касаясь крови, косой
струйкой скатившейся на щеку. Отговорка, что он упал, уже не сработает. Всё равно
молчит.

«На кого ты постоянно смотришь?» – подобрался к сути. А Тэхён сам в этой сути
разобраться не может.

«Кто тебя пугает?» – продолжает наседать, теперь уж точно вызнавая тайну. Не

получается понять самому, хотя он близок к разгадке. Вмешавшись в чужое сознание –
жди беды...

— Кто-то... – вытирая кровь, Тэхён часто моргает, уводя взгляд. – Никто.

«Я смогу помочь только когда пойму».

— Никто. Я сам себя... боюсь.

Пришелец поднимает его лицо, проницательно всматриваясь в глаза. Они же зеркало

души, но многое замалчивают. Озвучивать догадку даже ему не хочется. Как можно в
здравом уме себя бояться? Только если ум... не в порядке.

«Почему ты кричишь?» – допытывает и допытывает, сил уже никаких нет.

— Потому что... Он злой.

Он. Конкретное направление. Расщепленное сознание. Тэхён из прошлого передаёт вам

привет.

Пламенный привет.

«Ты сам на себя зол?»

— Да... – с сомнением тянет Тэхён, будто сам себе не доверяет, снова заглянув ему в
глаза. – И на тебя. Я его прогоняю...
Да, ничего не бывает безвозмездно. Любая ошибка принесёт за собой последствия.
Тэхён был очень силён эмоционально, хоть и частенько разводил сырость. Но не каждый
мог вынести столько же, сколько выпало на его долю. Именно поэтому сейчас эта
эмоциональность выливается из застенки. Очень сильный Тэхён очень сильно хочет
вернуться. Но и Тэхён с нынешним сознанием набирается сил и своего мнения. Всё
зашло слишком далеко.

«Всё будет хорошо. Я помогу тебе. Потерпи немного. Он не опасен. Опасность лишь в
твоей голове...»

Пришелец рывком поднимает его, уводя отсюда куда подальше. Тэхён цепляется за него
всеми конечностями и остатком разума.

Да, всё будет хорошо... Лишь бы он его не бросал. Никогда.

Никогда!

***

Тэхён очень долго спит и просыпается, только если его оставляют одного. Пришельцу не
впервой бдеть его сон. За это время он успевает о многом подумать и ещё заметить, что
Тэхён посерел. Его моральное состояние отражается на физическом. Если всё пойдет
так дальше, это может закончиться плохо. Никакие стирки памяти уже не помогут.

Просыпаясь, он выглядит всё ещё вяло, но уже улыбается. Сам же Тэхён просит провести
с ним время, лишь бы не упускать его из виду, так ему спокойнее. Вот они и гуляют по
станции, там, где зелёные существа особо не ходят или встречаются редко. Тэхён очень
любит к нему прижиматься бесцельно, да так и цепляет его за запястье. Чонгук даже не
заикается оттолкнуть его. Пусть всё будет так, как он захочет.

— Жалко, что ты мне не снишься. А то я успеваю по тебе соскучиться, – незатейливо

признается, по-простому улыбаясь с искрящимися глазами. О, великий Хадар, это
невозможно... Чонгук снова смотрит только в его сторону, ни на кого не обращая
внимания. Рассказы пустого содержания важны, потому что тогда Тэхён улыбается.
Раньше Чонгук тоже пресекал эту важность. Всё было – слишком. – А ты? – также
простодушно, но какой непростой вопрос. Пришелец молчит, не выражая эмоций, как
следует. Но Тэхён-то знает, что это его обычное поведение. – Ну чего ты-ы мо-олчишь, –
напевом продолжает он, снова улыбаясь. – Не-е ску-учаешь? А я ску-учаю. Ну же,
повторяй: ску-ча-ю. Ничего сложного!
«Несносный человек», – уголки губ чуть дрогнули, Тэхён залился чистым смехом. Он
снова беззаботный и с ним так очень комфортно. Говорит себе и говорит. Спокойно как-
то. Не одиноко.

— Несносный! Это я? А сам? Ходит с таким лицом, что жуть. Ртом говорить не хочет!
Спать со мной не хочет! Не говорит со мной. Это ты несносный. Ты! А не я. Есть что
сказать в своё оправдание? – Чонгук отворачивается, скрыв натянутую улыбку. Для него
большая редкость столько эмоционировать. – Конечно нет! Ты же со мной не
разговариваешь!

«Зато ты говоришь за двоих», – подмечает, хитро скосив глаза. Тэхён кривит губы.
Действительно же несносный.

— Ну если я говорить не буду, ты же ещё больше позеленеешь!

«Не страшно», – спокойно раздразнивает его, а Тэхёну только дай дровишек для разгара.

— Тогда я уйду... Брошу тебя! Как ты на это смотришь? – если бы Чонгук умел
саркастично смеяться, это бы он и сделал, а так только сверкнул глазами.

«Попробуй», – уверенно.

— Да нет! Ты должен был сказать: человек, нет, не уходи от меня пожалуйста, мне без
тебя одиноко, а ещё я тоже скучаю! Всему тебя учить надо... – бурчит себе под нос, то же,
что и разговаривает сам с собой. Наблюдать за ним весьма забавно.

«Хорошо».

— Что хорошего-то? Что хорошо?

«Учи меня, сколько хочешь», – Тэхён закатывает глаза, но всё равно обворожительно
улыбается. Оба несносные, что уж тут.

— А если я правда уйду, ну исчезну куда-нибудь... Ты ведь правда будешь по мне скучать?
– останавливаясь, Тэхён придерживает и пришельца, заглядывая ему в замершие
витиеватые зрачки. Очень важно это услышать, а потом расстроиться или нет.

«Ты никуда не уйдешь и не исчезнешь», – сочтется за ответ? А если спросить по-

другому?
— Не уйду от тебя?

«Да».

— Потому что ты меня не отпустишь?

«Потому что ты без меня умрёшь».

Ладно, хорошо, Чонгук. Давай по твоим правилам. Ну а ты? Вот ты?

Ты-то сам не умрёшь?..

***

После долгих блужданий пришелец завёл его в новый отсек, в котором в одном из
секторов также располагались какие-то разработки. В корпусе было толстое стекло с
пола до верху. Около стекла находился резервуар квадратной формы, в котором что-то
сияло. На поверхности этого сияния иногда расходились слабые-слабые покачивания,
почти абсолютная покойность. Но что это такое он не знал. А ведь так сильно скучал по
этому...

«Раздевайся», – диктаторски объявляет, стоя позади. Нет никаких сомнений, что Тэхён
оценит этот презент, стоит только подтолкнуть.

— А? Зачем...? – растерялся, оглянувшись на него. Пришелец мотнул головой в сторону

резервуара.

«Ты это любишь».

— А для чего это? – недолго мешкаясь, он уже лихо скинул одежду. Здесь кругом была
холодная температура, так что он мерз пуще прежнего, немного трясясь нагишом. Чонгук
сделал то, что не мог не сделать – окатил его нечитаемым взглядом. Снова вернулся к
лицу.

«Для тебя. Зайди туда», – бескомпромиссно, Тэ и повинуется. И невзначай касается это

что-то кончиками пальцев, видя, что они уходят «под». И прохладно.
Жидкость...

Это вода. Умом не помнит, телом чувствует недостающий элемент. Аж душа запела!
Вода! Как давно он ей не умывался! Да разве землянин без воды землянином может
быть? Так, жалкая пародия. Зато теперь вот!

Всё ещё топчась на месте, не зная, с какого боку залезть, пришелец, когда не
спрашивали, делает услугу: подхватывает его и кидает прям в середину, из-за чего вода
выплескивается во все стороны, а Тэхён тут же выныривает, жмуря глаза и хрипя
горлом. Там не глубоко, так что он может спокойно стоять. А плавать умеет, но не
помнит. Но тело-то, тело-то знает. Так что бояться нечего.

— Ты что делаешь?! – возмущается тот, кое-как разлепляя глаза, в которые будто залили
кислоту, иначе почему, черт возьми, так щиплет. Ощущения всё равно безумно приятные,
кожа плавится от прохладной неги, лучше всех чудес света. Сразу становится мягче,
нежнее, свежее. Поры открываются, жадно впитывают влагу. Кожа дышит! Организм
ликует от счастья!

«Тебе нравится», – констатирует тот, что на суше, нисколько не сожалея. Тэхён убирает
назад мокрые волосы, чакая зубами от холода, обняв себя руками. Зализанный,
посиневший и растерянный, но зато утоливший жажду – всё равно очень красивый. И
прошлому-Тэхёну это должно понравиться…

— Да... Свежо. Очень хорошо... Кажется, что я очень сильно это люблю? – Тэхён
медленно погружается под воду, неукоснительно прислушиваясь к своему телу. Оно
подсказывает, направляет, подстраивается под новую среду. Белой русалкой мерцает
под водой, на тот же манер волнообразно плывя вытянутыми вперед руками,
впечатляюще вынырнув около бортика, точно рядом с пришельцем. Тот завёл руки за
спину, покровительственно наблюдая за его развлечением. На землянина же снизошла
неслыханная расслабленность и чувственность, играющая на посиневших губах. Не
прошло и минуты, а он уже освоился как рыба в воде. Теперь его оттуда клещами не
вытянешь.

— Пошли ко мне, – манит русалочка, протягивая влажную руку. Пришелец не собирается

принимать водные процедуры, стоя на своём, совершенно никак не реагируя. Ему и на
суше, так сказать, хорошо. – Пожалуйста, Чонгук... – тот упрям и непреклонен, чем и
всегда задевает. Тэхён хмурится и обиженно плещет в него водой, фыркнув на
безразличие, снова ныряя под воду. Вот и пусть стоит там до посинения, пока ноги не
отсохнут.

А сам прямо-таки извивается под водой, ощущая прилив безудержной теплоты

узнавания. Ему ни за что не вспомнить, но когда-то они вместе были у воды: Тэхён
смотрел на Луну, задумчиво и безмятежно плывя на спине, покрываясь мурашками от
холода морского бриза, а потом что-то почувствовал, чуть не потонув на мели, испугано
барахтаясь по-собачьи. Его выслеживал Он, и тогда землянин проклинал его всем своим
существом, ещё не зная, как повернётся его жизнь. А теперь он здесь, связанный по
рукам и ногам, млеющий от любого крохотного проявления внимания. Вот кем он стал…
Позволил себя поработить…

Он готовился снова высунуть голову, чтобы вдохнуть, но кто-то или что-то неожиданно
сцапало его за щиколотку и рывком потянуло вниз. Тэхён, заплутавшись в безымянных
ощущениях, не ожидал такой подлости и естественно всполошился, размахивая руками
словно ластами, почувствовав, как ногу свело судорогой – паника взяла в тиски грудную
клетку. Неужели Чонгук не видит его барахтаний? Его ведь сейчас утопят! Боже, его
утопят!

Сопротивления бесполезны, этот кто-то его сильнее. Тогда Тэхён решил хорошенько
замахнуться из последних сил и отбиться от преследующего ужаса, но... Водную гладь
рассекает некто с телесно-зеленой кожей и блестящими глазами, которые заволокла
тёмная пелена.

Напугал!

Тэхён опять возмущается, тыча его в плечо, всё также выбираясь наверх. Дыхательные
поры – это, конечно, хорошо, но у него всё-таки человеческие органы, а не как у
майнийцев, схожие с земноводными. Если его легкие наполняется водой, будет плохо
для всех.

Они всплывают вместе. Тэхён сбитым хрипом захватывает воздух, после чего пришелец
снова утягивает его вниз, окунув с макушкой, выталкивая у бортика. Сам же звал
присоединиться, вот и поиграли... Пришелец-то ловко управляется с водой, покорив и
эту стихию.

Тэхён спазмами откашливается, схватившись за бортик, снова мученически жмуря глаза,

поеживаясь от холода. Чонгук застает его врасплох, подплывая сзади, перекрывая путь к
отступлению руками. Что-то замышляет, это отчетливо видно по его снова
пожелтевшим глазам. Тэ ещё кашляет, отталкивая того локтем. Конечно, он бы не
причинил ему вреда. Так, потешался.

— Да ну тебя, – уже не обиженно, но из вредности. Пришелец вообще не понятно, что

хочет, разворачивая его к себе передом. Становится ещё ближе, окутывая со всех сторон
своей тяжёлой аурой. Такое бывает очень редко. Точнее один раз, в тот... когда он
сделал ему больно. Так называемо согрел.

Под этим магнетическим взглядом Тэ тушуется, замирая пойманной добычей.

«Не просишь согреть? Ты замерз», – это самая настоящая провокация! Ужас, что
творится! Это он-то делает первый шаг. В такой момент...? Вода не лучший спутник для
сближения.

— Ты больно... греешь, – сипло выдавливает из себя слова, а руки живут своей жизнью,
умещаясь ему на шею.

Просто он хочет греться не меньше. Это не зов природы. Это чувства. А у людей они
тесно переплетаются с вожделением. Один плюс один, температура плюс температура...
Что-то такое, усредненное. Общее. Единение чётного и нечётного, против всех законов,
делясь даже на ноль, лишь бы не размыкаться.

«Не бойся», – он всегда так начинает... Однако у Тэ сводит низ живота. Не из-за страха.
И Чонгук это отлично чувствует... Человеческое тело отзывается, и его ген в нём играет
не меньшую роль.

— Снова будет больно...? – вцепившись в пришельца, робко спросил, не думая отступать.

У Тэхёна к нему сильнейшая тяга, не отпускающая гравитация, подавление всего личного
и сломление духа.

Он хочет, чтобы Чонгук снова держал его как тогда, хотел его как тогда, был с ним
одним целым хотя бы на мгновение. Мозг не сопротивляется, он ослаблен под натиском
двух враждующих сторон. Тэхён сейчас накуролесит... Наделает делов. Но он же любит
его. Как человек. И если это цена за счастье, то он ничем не поскупится.

Отвоюет Его у всех сторон света, у всех энергий... даже у себя.

Тэхён не даст им кануть в одиночестве. Не позволит умереть их миру на двоих. Пусть он

и вымощен из слез и боли. Ему уже нечего терять: он сдурел и умер. Единственный свет,
который противоестественно греет, находится сейчас с ним.

Не уходи смиренно...

Не уходи...

...Молодой человек с каштановыми волосами отражается в воде. Его образ перетекает,

дрожит мелкой рябью. Взгляд исподлобья хищный и горящий. Ему больно смотреть на
своё жалкое подчинение внеземному тирану.

«Прими меня и не будет».

— Я не знаю как... – подмяв человека под себя на его же вещах, Чонгук навис над ним,
гипнотизируя взглядом. Он никогда не идёт на контакт глаза в глаза, но в прошлый раз
Тэхён сам к нему повернулся. Да, так было гораздо лучше. Сейчас повторят усвоенный
материал. Главное, что Тэхён не вырывается, значит всё будет хорошо. Он тоже
постарается быть хорошим, а это многого стоит.

Чего он тоже никогда не делал, но решил опробовать сейчас, глядя в глаза... Опустил
свою магическую руку ему на привставший член, из-за чего Тэхён несдержанно
простонал, сведя колени вместе и схватившись за его руку. Для одного шок, для другого
интерес. Надо же, какой эффект. У него же там импульсы, ощущения покалывания, в
общем весьма приятно, а в таком чувствительном месте... Тэхён разомлеет очень скоро.
И захочет. Сам его захочет.

Будет принадлежать ему по своему желанию. Как Он мечтал.

Как мало было нужно человеческому телу, чтобы так среагировать. Тэхён извивается и
просит убрать, потому что ему очень хорошо. Чонгук же перемещает ладонь ниже, и ниже,
и заводит между ягодицами, доводя до исступления и жадно впитывая эту масленую
картину. Тэхёна аж в жар бросает, он громко стонет, не сразу осознавая, что в него уже
вошли. Это даже не боль, а помутнение какое-то. Тэхён слишком возбужден, сморен,
податлив. Пришелец ловит все эти чувства, как сачок бабочек. Он получает
удовольствие от восприятия, от отдачи. Значит контакт установлен. Обоюдный контакт.
Наконец-то.

Тэхён сцепляет на нём щиколотки и руки, протяжно и беззастенчиво выстанывая под ухо,
весь сжимаясь, то выгибаясь стрункой, снова беря высокие ноты и дрожа.
Невооруженным глазом видно, как ему запредельно хорошо. Он не осознает, что делает,
всего лишь отдаётся чувствам. Слушать его сладкие стоны не меньшее удовольствие,
чем палитра эмоций. Вьётся под ним, сжимает пальцы на руках и ногах, потеет,
откликается на всё его естество. А стоило Чонгуку снова прикоснуться к паху, как тот
тут же излился, сокращая живот, запрокинув голову в немом вскрике. Пока он пребывает
в астрале, глядя на него, Чонгук тоже семяизвергается, прикрыв глаза – максимальное
проявление услаждения. Что говорит о том, что даже если ты майниец, ты тоже можешь
заниматься прекрасным сексом. Один нюанс: требуются какие-никакие чувства, а их у
майнийцев нет. Зато кое-что есть у Чонгука, поэтому он познал прелесть тесного
контакта. А Тэхён познал себя, и тогда боль и все прилагающиеся минусы ушли на
задний план.

— Ужас... – вырвалось после продолжительного лежания и восстановлении сил. Тэхён

разморено мигал глазами, уж слишком соблазнительно накручивая белокурые волосы на
палец. Мистер Вселенная, как всегда, завоёвывает новые территории своей обманчивой
красой.

«Разве это ужас?» – также спокойно пришелец растер свою же слизь по его ногам.
Кажется, башню снесло не только человеку.
— Это... очень... – не подобрав слова, еле волоча языком, Тэ так и прикурнул,
остановившись на полуслове.

Чонгук переносит их в комфортабельное место. Тэхён кое-что слышал, но не мог

разлепить глаза. Опять доносились всхлипы. Если бы он всё-таки оглянулся, то увидел
бы около себя... себя. Тот Тэхён лежал на полу так, будто только упал. Его волосы ещё
каштановые, кожа здорового цвета, но тело скоро нальется синяками. В тот первый день
на Майне он проснулся в этой липкой слизи и в слезах, упав из капсулы, валяясь в
собственной рвоте. И если бы Тэхён всё же захотел увидеть, почему он из прошлого
плачет, то сильно бы удивился, что «ужас» – имел прямое значение от контакта с
пришельцем. Время идёт и его тело подстраивается, но тогда он хотел провалиться
сквозь землю, лишь бы больше никогда через это не проходить.

Тэхён заунывно всхлипывал у воды.

О нём никто не хотел вспоминать.

***

Покинув сектор, переместившись в модуль главного разработчика, который был

существенно меньше, чем на дроне, но внешне похожий, Тэхён в полусонном состоянии
опирался на него. Но в итоге опять произошло кое-что из ряда вон... Он, пусть и
измаянный, прижал своё зелёное существо к стене, который и не препятствовал,
передав всю инициативу человеку. Что ему взбрело в голову? Неизвестно. Так лишь
интереснее.

Тэхён с громким чмоком вжался своими губами в его, взявшись за его волосы, как за
поводья. Несмотря на то, что когда-то в прошлом пришелец предупреждал про поцелуи,
несносный землянин слюнявит губы и подбородок, имитируя укус, как будто хочет его
съесть. И смеётся. Видимо, не так уж он и измотан, раз может веселиться. Слияние двух
тел продолжается... Они ещё не закончили. Нонсенс! Такого никогда не было, а Тэхён
снова поражает своей открывшейся чувственной стороной.

Что там было в прошлом? Оба забыли, вычеркнули. Чонгук с самым серьёзным лицом
встречает его сексуальные нападки. Этот Тэхён не знает, как целоваться, просто ему
нравится. Вот он и целует (как тогда...) его подбородок, спускаясь к шее, каждый рубец,
неровность, прикусывая за плечи, а ещё с упоением грызет шею, где обычно кусает
Чонгук. Это даже его не может оставить равнодушным.

Светлые мокрые волосы вздыблены торчком, так и лучится одуванчиком. Одуванчиком,

который не боится растерять святую простоту. Чонгук перемещается к противоположной
стене, теперь резко пригвождая человека. Тэхён снова возбуждён (и заявляет об этом),
по-человечески слаб перед своими желаниями и инстинктами, нежен, робок и
раскрепощен одновременно, невозможно красив. Как снег... Как первый снег. Как всё то
опасное, что поглощает целые миры и звёзды. То опасное, на которое невозможно
наглядеться.

«Что ты творишь?» – всё ещё серьёзен, а это такая скука (но она ему к лицу). Этот Тэхён
не обременён грузом прошлого, поэтому лёгок на подъём. Ему плевать на правильность
и благоразумие, он хочет и делает. А он очень сильно хочет – спасти их от одиночества...

Но это не всё... Не вся правда.

Он хочет всегда быть с ним, не оглядываясь назад.

— Как что...? Грею... – поджимая пальцы на ступнях, Тэхён снова целует его шею и пуще
распаляется. Они оба нагие, и Тэхён впервые спускает ладонь ему на таз, обхватывая
достоинство.

Секунда зрительного контакта.

Пришелец пригвождает его к другой стене. Господи! Их бесчисленное количество! Любая

на этой станции, если Тэхён захочет!

— Я хочу, как ты мне... – бессовестно-наивно Тэхён строит глазки. Пришелец вмиг

отворачивает его к стене лицом, вжимая бока.

«Не делай того, о чём не знаешь». – Но Тэхён чрезвычайно упрям, он всё равно
разворачивается обратно, снова впиваясь в его губы. Его уже не удержит ни одна сила!
Он их всех чёрт возьми сильней!

И пусть только попробуют его у него отобрать...

— Я уже соскучился, – Тэхён запрыгнул на него, обхватив ногами, душа в своих объятиях.
Между его ног всё ещё скользко и липко, второе проникновение будет легче и намного
приятнее. Но пришелец никогда этого не делал два раза подряд, так что имеет свои
предрассудки. Но он повинуется обоюдному влечению, что вопреки всему. Желание
императивно, почему бы им не увлечься?

И раскладывает его на полу, как статую Христа-Искупителя с раскинутыми руками,

одновременно укусив и толкнувшись внутрь, не встретив никаких ужимок.
Он его всецело принимает.

Нет никакого «раньше».

На нём свет сошёлся клином, без него погаснет Хадар, перестанет вращаться Майна,
разверзнутся врата ада, земля уйдёт из-под ног и наступит апокалипсис.

Без него всё станет неважно.

***

— А он меня не обнимал... – Тэхён дернулся, разбуженный чужим голосом. Он лёг под его
бок, самостоятельно положив его руку себе на спину. У пришельца чуткий сон, поэтому
он мгновенно раскрывает желтые глаза, дабы разведать обстановку. По горбу бегут
мурашки.

Они здесь втроём...

Чонгук чувствует подкатывающие волны страха, фокусируя взгляд на человеческом лице.

Тэхён растерянно смотрит то на пришельца, то на... себя. И они оба: Тэхён и Тэхён –
смотрят на лежащего, мрачно оценивающего обстановку. Страсть проведенной ночи
сошла, вернулась головная боль и насущная проблема.

— Прекрати появляться... – рассержено шепчет, будто так Чонгук его не услышит. Тот
весь подбирается, присаживаясь, всматриваясь в пустоту модуля. Не составит труда
догадаться, кто пришёл по их души. Правда, даже с таким феноменальным зрением ему
не увидеть больное воображение Тэхёна. Что ещё страшнее – возможно, это не просто
воображение. Они две разных личности со своими мыслями и мнением.

Они два разных Тэхёна.

И тому, первому, верить никак нельзя. Потому что он тоже хочет оболочку.

— Я – это ты, ты сам думаешь о себе. Особенно когда рядом с ним. Поэтому я здесь, –
бесстрастно издаёт молодой человек.

«Не разговаривай с ним», – грубым тоном приказывает Чонгук, на что учёный усмехается.
У них же одна голова на двоих, так что он слышит этот голос. Самый ненавистный и
любимый – ядрёный коктейль чувств.

— Ты... – робко обращается к нему, но тут же осекается. – Я... Ты ведь любишь его, но
чем-то обижен?

Пришелец сверлит говорящего, хмуро отворачиваясь. Он не должен был этого услышать.

Это чужая тайна. Но в ней есть здравое зерно: если тот Тэхён прорывается обратно,
значит его здесь что-то держит. Хорошо.

И что...?

Учёный сочувственно улыбается, складывая руки на груди, облокачиваясь о стену.

Розовая шапочка на голове и синяя медицинская форма по иронии судьбы Тэ не знакома.
Сколько здесь ему? Тридцать три? Тридцать четыре? А сколько сейчас...

— Нельзя любить монстра, пойми. Нельзя любить того, кто делает тебе больно. Это
ненормально. Значит, что ты и я сошли с ума. Наша жизнь перестала иметь смысл. Это
даже не жизнь, ты же и сам понимаешь? Оглянись вокруг. Спроси себя, где ты, и ты не
найдешь ответ. Его не знаю даже я. А раз не знаю я, ты тоже не можешь. Мы ведь одно
целое. Ты просто боишься меня принимать... – он смотрит проникновенно и выглядит
зловеще убедительно. На руках непроизвольно шевелятся волосы, в груди клокочет
изведённое сердце. Ужас – вот как он зовётся. – Сдайся... – жалостливо наставляет,
смотря самому себе в глаза. Этот учёный грустно улыбается, будто ему всё заведомо
известно. Будто он действительно хочет помочь, предостеречь. – Он тебя никогда не
полюбит...

Да он просто завидует! Он хочет быть на его месте!

«Прогони его», – вторгается настороженный третий... лишний?

— Мне это и не нужно...

Ложь, конечно. Нужно, ещё как. Но если он позволит быть с ним рядом столько, сколько
это возможно, тогда это получится пережить.

— А когда ты ему надоешь, он снова тебя выбросит...

«Посмотри на меня», – просыпается агрессор, не на шутку бунтуя. Но этот человек

исчезает, только когда к нему прикасается Чонгук. Всё просто.
— Ты не прав...

— Он сделает тебе так больно, что в конце концов ты умрёшь от горя.

— Не правда... – Тэхён защищает свои интересы, не давая сомнениям пробить стену.

Одна глупая мысль может положить конец всему. – Ложь.

— А когда ты будешь умирать, он о тебе даже не вспомнит...

— Не правда! Не правда!

Чонгук наконец-то дергает его за руку, хорошенько встряхнув, состроив предельно

недовольное лицо, надменно приподняв подбородок. Учёный испарился. А память... А
память так и осталась. Чем ему поможешь?

Не дай боже он окажется правым...

«Слушайся меня», – предупреждает пришелец, на самом деле переживая, потому и злясь.

Тэхён слишком расстроен для того, чтобы выслушивать ещё и нотации. Он устал от
самого себя, и это начинает сильно напрягать.

— ...А кто тебе дороже, Чонгук? – неожиданно выпаливает, с горечью заглянув ему в
глаза. – Кого бы ты хотел видеть с собой? Меня? Или его?..

Пришелец не отвечает, изображая жестокое безразличие, также сканируя его лицо. Он

не знает, что ему ответить, поэтому включает равнодушие – классика жанра. Но он в
самом деле не знает. Не знает, кого он хочет себе сильнее.

Нет, нет, нет, не молчи...

Образуется первая брешь в их тихом укромном мире на двоих.

Теперь на троих.

Но кто-то из них должен оказаться лишним.

***

С тех пор учёный мерещился повсюду. Он шагает с ним вровень, открывает рот, если
Тэхён говорит, передразнивает его, отзеркаливая движения, вместо Тэ отражается на
мало-мальски зеркальных поверхностях. Это стало тяжёлой паранойей, из-за которой
его самочувствие с каждый днём ухудшалось. Чонгук, чего никогда не было, не мог ему
помочь, наблюдая за внутренней агонией. Человек замыкался в себе, постоянно бегал
глазами по сторонам, плохо спал, плохо выглядел.

Ему дали предупреждение. Учёный атакует. Он хочет своё тело. И он всё больше злится.

Пришелец старается не оставлять его надолго одного, даже берёт его с собой к
собратьям. Чонгук разрешает брать себя за предплечье, так человек всегда за ним и
плетется, прячась от своей настырной личности.

Вошло в привычку всегда находиться рядом. Тэхён старался не мешаться под ногами,
опуская голову, чтобы не пересекаться ни с кем взглядами. Как уже было сказано, до
него никому не было дела, хотя майнийцев немного удивляло, что главный разработчик
всё время появлялся в компании низшего существа. Это не порицалось, да, но и не
одобрялось тоже. Чонгук даже не летал на Майну, настолько вжился в образ защитника.
Пока он не решит проблемы Тэхёна, оставлять его одного никак нельзя. Но и взять с
собой не получится. Остаётся продолжать разработки здесь, что даже лучше, потому что
оперативно устраняются неполадки.

Чонгук никогда не рассказывал и не показывал, чем он занимается. Ясно было то, что
этот шар под куполом – искусственная планета, его проект. А ещё было известно, что
майнийцы уже применяли практику создания галактических объектов. Но у Чонгука из
всех прочих была наиболее успешная задумка. Она должна пойти на улучшение качества
жизни своего народа, поэтому так высоко оценена.

Иногда Чонгук водил его по секторам и показывал всякую всячину, не объясняя, для чего
оно. Тэ успокаивали прогулки, даже если они могли часами держать тишину. Было и
такое, что они снова приходили к резервуару с водой, но один туда Тэхён ни в какую не
лез. Он стал буквально ручным, не делая и шагу без пришельца, во всём его слушаясь и
не отсвечивая. Чонгук и сам привык видеть его рядом. Вечно задумчивый, перенял его
манеру молчания. Они подобрали ему новую одежду, потеплее, так как здешний климат
не подходил людям. В этом новом одеянии он выглядел до боли уютно, обнимательно...

Один раз Чонгук отвел его туда, где всё было уставлено зелёными штучками – то бишь
растениями. Тут и воздух был совсем другой, и климат в оранжереях соответствовал
прихотливым гостям. Вот это Тэхёну особо пришлось по душе. В какой-то момент они
остановились у «красных глазок». Чонгук сорвал один цветок. Это маки. В его страшной
клешне цветок смотрелся неуместно. Но он и не для себя. Как всегда, не выражая
эмоций, сунул мак человеку за ухо. Красный в сочетании голубых глаз выглядел вне
всяких похвал. Тэхён смущенно улыбнулся, надувшись как воробей, оценив подарок.
(Подарок? Как мало надо для счастья простодушным людям...)

В благодарность одарил коротким поцелуем. А когда он уже начал отстраняться,

пришелец притянул его обратно. Ничего не сказал. Обласкал взглядом. Просто никто бы
этого не заметил.

...А Тэхён стал понимать.

***

Две части склеились, не разъединить. Когда Чонгук занимался работой, сидя всё также
за рабочими компьютерами, правя какие-то схемы и проводя никому не известные
формулы, Тэхён сидел сзади, спина к спине, подтянув ноги под себя. Так он его не
отвлекает и не видит лишнего на голограммах. А раз Тэхён касается его спиной, то,
соответственно, не бредит разыгравшимся воображением. Это большая роскошь побыть
в тишине и гармонии с самим собой.

Только в этот раз что-то пошло не так. Может, учёный набрался сил? Тэхён заметил
босые ноги в дальнем углу модуля. Тот человек просто стоял и смотрел на них
покрасневшими глазами. Тэхён всеми силами сдерживал свой испуг, чтобы не
встрепенуть Чонгука. Это всего лишь мираж, ничего страшного. Он его не обидит. Всё
что он может – лепетать чепуху и жалеть себя. Тэхён больше не поддастся на его
ухищрения. Он – никто. Больше его нет. И в этом весь смысл. Нужно продолжать жить
настоящим.

Тот человек ступает вперёд, потому что его наконец-то заметили. Он не ругается, не
злится, а наблюдает со стороны. Взгляд потухший... Глаза... голубые. Волосы... белые.
Он достиг того периода, когда организм перестроился к новой среде. В белой сорочке и
такой грустный, будто держит на себе небесные своды.

Атлант, ну расправь свои плечи...

Тот Тэхён смотрит на пришельца, больше не плюясь в него ядом. Обида сжигает его
легкие, от неё никуда не деться. Чонгук избавился от него, он ему больше неинтересен.
И предпочтение он отдал милому созданию с ясным рассудком, потому что с ним в
прошлом было тягостно. Его так же жадно не хотели... Не берегли. Да он и сам не
позволял себя хотеть. И вот где он...

Где он? За гранью разумного...

Учёный прикладывает палец к губам, подходя к сосредоточенно работающему, не по-
настоящему погладив его по голове. Снова заплакал. Трудно обижаться и одновременно
любить. Это не Тэхён кроткий дурак. Просто внеземное существо невозможно не любить.
Сколько бы боли он ему не приносил, он всё равно к нему тянулся... и прощал.

— Я целый год жил отдельно от него. Он приходил раз в несколько месяцев, и мы сразу
ругались. А когда я хотел показать чувства, он мне не ответил... Ты получаешь всё
лучшее, теперь я это вижу... Для меня он не делал так много. А для тебя... –
повернувшись к притаившемуся Тэ, печально улыбнулся, – готов горы свернуть. Смотри
как защищает. А я защищался от него... – улыбка со слезами. Этот истерзанный
страданиями человек обращает на него молящий взгляд. В нём искренность и безумная
боль, от которой дрожат пальцы. Он больше не в силах бороться с собой. Он устал
существовать бесцельно – между мирами. – Дай мне с ним попрощаться. Я всё равно не
хочу жить, он поможет мне уйти. Обещаю, больше ты меня не увидишь. Я хочу
успокоиться... Но меня держит наш не оконченный разговор.

Тэхён отрицательно машет головой, обещая себе не поддаваться на провокации. Ему

нельзя... нельзя... Даже самому себе нельзя верить?

— Прошу тебя, я хочу кое-что сказать ему. Это моё последнее желание. Тэхён... – он
снова залился слезами, сминая пальцами сорочку, – пойми, я не смогу успокоиться, пока
не скажу ему... Я буду вас мучать и сам буду мучиться. Доверься мне. Себе, – по уголку
его губ скатилась слеза, он снова улыбнулся. – Я не обману сам себя, это просто
невозможно.

Тэхён всё ещё смотрит с недоверием, но всё внутри него трепещет, отвечает покорной
жалостью. Это как выполнить желание умирающего: если откажешь, сделаешь самое
большое зло. Тэхён тоже смотрит на Чонгука. Это ради них обоих. Эта жертва.

— ...И что мне нужно делать?

Он подошёл к нему, прошептав «спасибо», взявшись за руки.

— Я досчитаю до трёх, а ты закрывай глаза и попытайся думать о своём доме. Ты и я...

Наш дом самая красивая планета во Вселенной. Её имя Земля. Когда я скажу «один», ты
на время уснёшь... Обещаю, лишь на время. Чонгук об этом позаботится. Он выбрал не
меня.

Они берутся за руки, смотрят друг другу в идентичные глаза, начиная отчёт...

Три...
Закрывая глаза, Тэхён готовится к худшему, потому что воспрепятствовать этому он не в
силах. Это часть его души, даже если ему не хочется её принимать.

Что там? Планета Земля. Хорошо.

Два...

Так его дом – самая красивая планета? Он бы хотел ещё раз на неё взглянуть...
Обязательно попросит его об этом, когда вернётся. Обязательно.

Кому-то придётся исчезнуть. И забыть.

***

Тэхён открывает глаза.

Он сидит спиной к Его спине. Это впервые. Такие позабытые ощущения, лёгкое
головокружение, подташнивание – всё, как всегда. Только Чонгук другой. И в общем
Тэхён тоже... Нужно по уму воспользоваться шансом, который ему предоставили. Нужно
взять себя в руки! Он же такой сильный! Он всех одолел, всех. Так и остался при своём,
как бы его не травили.

Землянин.

— Надеюсь, ты покажешь ему свою разработку... – усмехаясь, наконец подаёт голос, чем
и рушит спокойствие. Чужая спина дёрнулась, но не спешила поворачиваться. Вдруг
обознался? – Я и не думал, что мои эскизы пригодятся. Я рад.

Пришелец не может скрыть шока, слыша эти речи, всё-таки поворачиваясь к нему,
готовясь к чему угодно. У него даже мимика другая... Даже голос меняется!

Это он.

— О, господи... – коронная фраза, смех сквозь слёзы. – Ты бы видел своё лицо, Мистер
Камень. Никогда тебя таким не видел. О да, кстати. Давно не виделись... Чонгук.
Пришелец... растерян. Как вообще умеет теряться в таких случаях. В голове тысяча
вопросов и ни одного ответа! У него под носом произошла подмена! Он даже не
почувствовал! Не уследил. А ведь произошло что-то страшное.

— Классно мы сработали с Тэ? Не учуял, да, хищник? Стареешь, – по-доброму засмеялся

он, похлопав его по плечу. – Ну же, сохраняй лицо, Умка. Когда ты так смотришь, я
начинаю думать, что ты очень меня испугался, – Тэхён снова смеется, с теплотой
осматривая его привычно-непривычный образ. В памяти так ярко всплывают эпизоды в
бункере. Как такой вечно угрюмый, но по-человечески живой Тэхён носился от него, как
ошпаренный. Как злился, как опасливо смотрел на него, не веря в происходящее. Как
многое ломал в себе, чтобы подпустить его ближе…

Тот Тэхён притянул его. С него всё началось.

«Как ты смог?» – тупиковый вопрос, Чонгук всё ещё в растерянности.

— Просто я спать люблю сладко, знаю пару приёмчиков. Это тело нужно поберечь, пусть
он отдыхает.

«Что ты хочешь?»

— Я? Я хочу домой, ты же знаешь... Только ты сможешь мне помочь. Меня уже ждут. И
кстати, я одолжил это тело! Так что собери челюсть, пожалуйста, и помоги мне.

«Я не отпущу тебя...» – Чонгук схватил его за локти, по неверной схеме, что и раньше,
проявляя грубость. Это выше его. Тэхён упрямый! И он всегда был так категоричен к
нему! Что ещё ему сделать, чтобы он его принял?! Ну что…

— Да не в прямом смысле. Ты оглупел, что ли, гуманоид? Знаю я, что ты меня не

отпустишь, – хохотнул, позабавясь с реакции. Невероятный прогресс. – Но ты умеешь
кое-что получше.

Чонгук моргает... Раз, два… Отмер. Выдохнул. Да, он понял о чём речь. Их первая ночь в
бункере, когда он сделал его своим, задурманив картинками. Вот что он имеет в виду.
Хочет, чтобы внушил ему...

— Но пока ты не послал меня домой, хах, я успею кое-что сказать, – Тэхён, собравшись с
мыслями, приблизился, растянув губы в улыбке. Он долго консервировался в
собственном чистилище, поэтому успел обо всём подумать. И решить для себя, что ему
нужно. – Не повторяй ошибок, ладно? Не бей его, что бы он тебе не сказал. Он не должен
знать о наших секретах, правда? Вот и не показывай ему, что ты умеешь так злиться.
Тогда у вас всё будет хорошо. Я видел... У вас уже всё хорошо. Мои воспоминания ему не
нужны.

«Что я могу для тебя сделать?» – Тэхён мгновенно закусил губу, заплакав от таких слов,
но всё равно улыбаясь. Это очень хорошие слова, то, что ему нужно.

— ...Больше не бросай меня. Не отдавай никому. Это больно.

«Тэхён».

Он вообще первый раз назвал его по имени и в такой трепещущий момент. Так и до
истерики недалеко… А он умеет, они оба это знают.

— Да тебя манерам научили! Повторяй это имя чаще, это по-человечески.

«Я много раз пожалел, что показал Глизе», – сдерживаться при нём нет никакого смысла,
вот Тэ и вытирает щеки, чувствуя очень много. Чонгук раскаивается, это дорогого стоит.
Ни при какой другой ситуации он бы этого не сделал.

— Я знаю... – срывается на шёпот, погладив его по щеке. У этого Тэхёна всё ещё
множество противоречивых факторов, из-за которых он не может быть с ним, не может
жить в чужом мире. – Поэтому я здесь. Не мог уйти, не попрощавшись. Я тебя прощаю. И
ты тоже забудь о прошлом.

«Попроси, что хочешь», – какой же он стал мягкотелый и добросердечный!

Разбрасывается своими подарками направо и налево. Похвально. Вот так бы с самого
начала. Вот тогда бы... Вот бы всё правильно начать!

Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие
моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут считать
мелочью. Зачастую не придаёшь значение этим мелочам, а потом они тебя настигают
большим снежным комом ошибок.

— Обними меня, как его. Это будет красиво. Тем более, это моя маленькая мечта.

Пришелец без слов подставил плечо, на которое Тэ умостил голову, закрыв глаза.
Теперь нужно считать в обратном порядке, пока не сомкнётся разум. Билет в один конец.
В любимый край, где его очень давно ждут близкие люди, от которых он был оторван.
Для него это погибель, для нового Тэхёна – новая жизнь.
— Ну же, Гуки, верни меня поскорее домой. Я скучаю.

Один.

Корея. Обычная квартирка в Кванджу. Запах свежесваренного кофе, песни по радио,

кактус на подоконнике, крошки на столе, фотографии на стене. Как же давно он не был
дома! Кинуть ключи на полку, упасть в прихожей и дышать, дышать родными стенами.
Вот он – покой. Заветная мечта...

Два.

Звонок в дверь. Тэхён отсюда слышит переругивания. На лестничной площадке

запыхавшиеся Чимин с Юнги. Принесли ему торт. В честь чего? Аааа... Он ведь только
прилетел из долгого путешествия! Как они узнали о его прибытии? Как жили всё это
время? Как заживут теперь все вместе… С чистого листа. Правда?

Два на ниточке.

Следом за друзьями семья: мама, папа... и сестра. Тэхён хнычет, обнимая их, часто
повторяя, как скучал днями напролет. Сестра назвала его космонавтом, рассмеявшись.
О, как она страшно попала в цель! Он не успел как следует с ними попрощаться, а сейчас
восполняет упущенное время.

Но приём гостей ещё не закончился. Пришёл ещё кое-кто.

Два на иголочке.

В проёме входной двери стоит некая девушка, тоже улыбается. На руке палантин. В
другой ключи от машины. Как же он перед ней виноват... Сколько фраз так и осталось не
сказанными. Пусть тоже скажет ему: я тебя прощаю. Пусть тоже даст ему уйти...

Она дурашливо смеется, когда он встаёт, как вкопанный. Снова опоздала. Как это на неё
похоже.

Тэхён закрывает глаза. Из такого сна по доброй воли не возвращаются. Таким сном
хочется забыться раз и навсегда. Поэтому он засыпает крепко, забирая все боли с собой.

В этот мир, который умер.

***

***

Тэхён проснулся с мыслью, что он всё ещё ничего не знает про мир, который его
приютил. Незнакомая песчаная Майна, холодный бездушный космос, не дружелюбный к
«разумным бактериям». Суровая раса инопланетян, воющая за межзвёздные и
межгалактические территории.

А кто Тэхён?

Нет, правда. Кто он?

Его преследовал человек из прошлого, но, как и обещал, он канул безвозвратно. Не

обманул. Хорошо ли это? Почему слёзы всё равно душат глотку? Кто-то в нём умер, а
кто-то родился – на какие атомы распадается сознание? Есть ли будущее у такого
существа, как он? Кто его защитит? Где будет его место, и, если такого не найдётся, кто
заберёт себе навсегда...? На короткий срок он не разменивается.

Ворох мыслей седлает затуманенный сном рассудок. Знакомый силуэт стоит у своей
разработческой установки, освещаемый зелёным и голубым свечением какой-то сферы.
Сфера очень красивая, но Тэхён не может рассмотреть её поближе. Есть тайны, которые
ему не дано узнать никогда. Это не горько, но есть осадок недосказанности.

Он смирится и с этим. Не всё нужно понимать, не всегда нужно задаваться вопросом.

Тэхён был прав – некоторые вещи за гранью нашего понимания, поэтому им не стать
озвученными. Таков регламент новой жизни. Прими его или сломайся. Не жалуйся, если
тебя предупреждали.

Эта мясорубка всё равно всех проглотит… Недружелюбный космос для всех одинаково
суров.

Чонгук чувствует его пробуждение. Кого он ждал увидеть на этот раз...? Что всё это
время укрывалось в его голове и сердце? То, что произошло с Тэхёном по его вине, но
она не настолько сильна, чтобы поглотить его. На самом деле, даже если Тэхён всё
забыл, он не перестал быть тем, кто волнует его нутро. Безусловно, произошли
колоссальные метаморфозы, характер поменял траекторию, Тэхён обмяк, сдался в
прямом смысле. Но что с того? Не отрекаются... любя? Это не любовь, существо его
породы не умеет испытывать высокие чувства, но даже если Тэхён бы забывал его снова
и снова, пришелец предпочёл бы оставлять его рядом с собой. Человек с самой красивой
планеты пробуждает в нём новую неконтролируемую энергию... Человеческий дух,
метающийся в недрах сверхъестественного тела.
Это не любовь. Это атомы, которые тянутся друг к другу. Его тело стремится к его телу,
его желания основаны на его желаниях, его существование зависит от его
существования – так узаконено на генном уровне.

И даже если смертный мир погаснет... останется тяга, которая сильнее гравитации.

А космосу закон не писан.

И звезды родятся из взрывов, и сгинут галактики в излучении безразмерных светил. Где

же тут упорядоченность? Мир, за пределами разумного – всего лишь анархичный
хаотичный процесс бесконтрольного движения. Всё, что кажется системным, рушит
постулаты. Всё, что невозможно, появляется в разных частях Вселенной.

Так может лучше жить в незнании?

В этом... дар?

***

Снова вместе, в гавани невесомости. А это первая посадка на новый искусственно-

созданный космический объект. Первооткрыватели на скате пересекают орбиту некой
дивной планеты, корабль трясёт. Всем оставаться на своих местах, дышать глубже, без
паники – спасибо, что воспользовались нашей компанией.

Позади инверсия стратосферы, голубые могучие облака, небосвод, луч солнца золотой.
Двадцать километров до сближения. На поверхности вода и земля – два живительных
компонента. Нечто знакомое для одного пассажира.

Перед посадкой пилот маневрирует, кругом райская вечнозелёная пустошь, слепящая

глаза ясность, жгущая кожу знойность.

Что же это за место?

Здесь хочется быть человеком... Дышать носом и быть чувствительным к мелочам, и

обижаться без повода.
Пришелец выходит первым. Для него этот воздух перенасыщен кислородом, но он не
умрёт. Его детище примет своего единственного правителя. Это новый мир, его мир.
Пусть завидуют все.

Два шага вперёд, хрустящая трава, девственно-чистая природа, горные массивы,

побережье, чистый ветер... Кто из них любит это больше?..

Человек выходит следом. Ощущения неоднозначные. Пейзажи очень красивые, подкожно

знакомые, но не пробуждающие воспоминания. Воздух чистый, кислород насыщает
жаждущие лёгкие, глаза блестят искрой жизни. Создатель этой красоты стоит рядом,
смотрит на горизонт, он далёк и близок как никогда. И его всё ещё хочется спасать…

Ему подвластны все секреты этого места, но он не расскажет ни один.

Но есть истина, которая человеку понравится. Это ему точно понравится...

На языке перекатывается незаданный волнующий вопрос, единственный, что остается в

памяти от прошлого. Чонгук знает. Тэхён спросит. И ему есть что ответить.

— Кто я такой? Здесь я чувствую себя настоящим… – Тэхён счастливо улыбается, подходя
к своему таинственному существу. Пришелец встает к нему полубоком, окинув хитрым
прищуром. Один уголок губ силится дрогнуть.

Жизненно-необходимо рассказать, что отныне...

И навсегда.

«Ты – Землянин».

Комментарий к 4 часть. Господин Никто

думала глава получится больше, но я уложилась так) для меня это всё равно
показалось бесконечностью

помните, как во 2 части чонгук подарил тэ графическую доску, где он создавал земной
ландшафт по памяти? новая земля носит в себя эти места...)

спасибо вам за такую мощную поддержку! только благодаря вам эта работа нашла свой
конец.