2021 (2015) Евич Ю.Ю., Гришина Л.В. - В Окопах Донбасса (Крестный Путь Новороссии)

В ОКОПАХ ДОНБАССА
(КРЕСТНЫЙ ПУТЬ НОВОРОССИИ)
Москва
2021
ISBN 978-5-906936-95-0
Крестный путь Новороссии Автор Ю. Ю. Евич
П РЕДИ СЛ О ВИ Е
«Не спрашивай, по ком звонит колокол:

он звонит по тебе».
(Э. Хемингуэй)
Первое издание данной книги вышло в свет пять лет назад. Пере
издавать его, а тем более переписывать, у нас даже в планах не было.
Прежде всего потому, что заново переживать всё это, с каждой строч
кой вновь погружаясь в пережитое, - свыше наших сил. Однако тот
тираж разошёлся полностью довольно давно, люди вновь и вновь ин
тересуются, где можно достать ваши мемуары? А книг о той войне,
прежде всего сборников мемуаров, вышло на удивление мало. Война,
которая продолжает греметь на Донбассе, не окончена, каждый день
унося жизни людей. Но о ней в лучшем случае молчат, в худшем - пи
шут невообразимое нагромождение лжи и клеветы и враги, и «свои»,
которые зачастую хуже врагов. Вообще, не перестает удивлять меня
лицемерие нашего общества. Громко, с пафосом заявлять, что «ни
кто не забыт, ничто не забыто», делать вид, что чтят подвиги дедов-
победителей в Великой Отечественной войне, — и при этом нагло,
демонстративно попирать подвиг героического народа Донбасса, ко
торый уже много лет противостоит натиску нового фаш изма..... Как
это называется, думаю, понятно. Но можем ли мы, участники тех со
бытий, остаться в стороне и не приложить всех своих усилий к тому,
чтобы люди узнали правду, как всё было на самом деле? И можно ли
не воздать почести тем, кто пал на полях сражений на Донбассе тог
да, кто гибнет сейчас? Потому что, если бы не война там, колонны
«укровермахта» и НАТО уже давно бы пылили по дорогам Крыма и
южной части РФ.
Поэтому мы приняли решение переиздать данную книгу. Это -
наш правдивый рассказ о настоящей современной войне на русской
земле, в которой гибли и гибнут русские люди, и которую официаль
ная РФ пытается «засунуть под ковёр», сделать вид, что её нет. Это
3
- дань памяти всем, со славой павшим на полях сражений, и напо
минание о том, что наши ребята продолжают там гибнуть сейчас. И
это —крайне грустный рассказ о предельно трусливой, иногда откро
венно предательской позиции «нашей» стороны, РФ.
Несколько лет назад, когда всё начиналось, когда мы первый раз
издали эту книгу, официальная пропаганда много, со смаком лгала.
Так нагло, так враждебно к интересам России, что у меня даже тог
да возникло впечатление: нет СМИ РФ, и тем более не существуют
СМИ Великой России. Есть находящиеся на нашей территории СМИ
Госдепа штатов и прочих рептилоидов. Давайте вспомним, у нас па
мять долгая. Что нам тогда твердили эти твари?
1. Почему русские ребята должны гибнуть на Донбассе?
2. Украина вот-вот сама развалится, не надо ей мешать.
3. Россия не может вмешиваться в дела иностранного государства.
И даже:
4. Если Россия вмешается, это приведёт к братоубийственной
войне между двумя братскими народами.
И многое другое.
«Большое видится на расстояньи». Прошло несколько лет, мы мо
жем теперь посмотреть, какая чудовищная грязь и кровь выросли из
той лжи.
1. Русские ребята всё это время гибнут в Сирии, Ливии, Африке
— и что-то вопля официальных пропагандонов по этому поводу не
слышно. Я не против защищать интересы наших союзников по все
му миру, однако с каких пор земля южной России (так называемая
украина), на которой только в годы Второй мировой погибло около
9 миллионов человек, чтобы она была РУССКОЙ, для нас стала де
шевле далёких африканских джунглей? Почему за неё наши солдаты
не должны были сражаться, в отличие от африканских джунглей?
2. Развалилась. С помощью европейских и американских креди
тов хохломутанты провели свыше 10 волн мобилизации, получили
сотни тысяч обстрелянных бойцов, создали сеть подготовки лаге
рей и масштабный идеологический комплекс по «промыванию моз
гов» населению в духе звериной ненависти ко всему русскому. У них
сейчас новые беспилотники, ПТУРы и множество прочего, чем они
прямо сейчас убивают защ итников Донбасса. Ф актически мы полу
чили под боком у себя новую фашистскую Германию —антирусское
4
государство, вскормленное международными корпорациями с един

ственной целью — насмерть искусать Россию и самой издохнуть. И
кстати, скидки на энергоносители и многое.другое все эти антирус
ские людоеды, убивающие русских, все эти годы успешно получают
от РФ.
3. Вообще прикольно. В 14-м году, когда достаточно было одного
нормального пинка, чтобы прозападные марионетки удрали из К и
ева, и Южная Россия вернулась в историческое лоно Руси, — «вме
шаться было нельзя». Крым забрать было можно, а «вмешаться»
нельзя. А в 21-м, когда ситуация запущена, зашла в полный тупик,
который без огромной крови не решить уже никак, можно откровен
но грозить введением войск на Донбасс, «если хохлы попрут». Где ло
гика, где здравый смысл?
И кстати, сильно РФ помогло трусливое «невмешательство» на
Донбассе — если за Крым она всё равно санкциям и и «ползучей аг
рессией» со всех сторон получила «по полной»?
4. Тут и сказать нечего. На Украине успешно выращено отравлен
ное ненавистью ко всему русскому поколение, и растят следующие.
И то, что в текущем конфликте РФ заняла трусливую и бессильную
позицию, не стала защищать ни свои интересы, ни людей, ориенти
рованных на них, закономерно привела не к «миру и взаимопонима
нию». Дураков и слабаков бьют! Кроме презрения и новых санкций,
новых ударов по всем фронтам, никакого другого результата законо
мерно не получено.
Не хочется долго продолжать —почитайте лучше эту книгу. Дон
басс сейчас —это Испания в 1939 году перед началом Второй миро
вой. И трагедия Донбасса — это пролог огромной войны за выжи
вание всего нашего народа, которая уже развёртывается, и которая
будет более тяжёлой, чем Великая Отечественная. Будем же готовы с
оружием в руках защ итить свою землю - кроме нас этого не сделает
никто.
05.08.2021г.
5
ОГЛАВЛЕНИЕ
Аннотация к произведениям «Крестный путь Новороссии» и «Хроники

одного года» 3
Об авторах. . . 8
Обращение 10
Книга 1. Крестный путь Новороссии. Автор Ю. Ю. Евич
Пролог 11
Глава 1. Накануне 18
Глава 2. Паралич воли 34
Глава 3. Горловка. Родная Горловка. Март 2014-го...................... 38
«Отвлечённые философствования»
и «незримая брань» в душе и мире 56
Глава 4. Москва. За пять дней д о . 61
Роль идеологии 67
Глава 5. Март —апрель 2014-го. Донецк: площадь Ленина,
Ясиноватский блокпост 71
Бертран Дюгеклен. Рыцарь своей Родины 80
Глава 6. Донецк: площадь Ленина, ОГА. 06.04.2014 86
Глава 7. Донецк. ОГА. В осаде 97
Роль религии 126
Глава 8. Донецк. Яма 128
Четыре вида контроля 137
Глава 9. Макеевка - Донецк. Комендатура - МГБ 141
Глава 10. Еленовка - Спартак - Аэропорт. Спецназ ДНР 153
Эпизоды 173
Глава 11. Аэропорт. 25 сентября. 202
Глава 12. Горловка. Медслужба бригады 210
Глава 13. Вещи войны 232
Тренды в обществе. 240
6
Содержание
Глава 14. Горловка. Озеряновка и Михайловка... 241

Смысл жизни 251
Глава 15. Горловка. Углегорск 253
Глава 16. Горловка. Логвиново. 292
Глава 17. Измена (так получилось).. 322
Москва. Прощай, оружие?. 326
Послесловие.................. 335
Книга 2. Хроники одного года. Автор JI. В. Гришина
Глава 1 342
Глава 2 385
7
ОБ АВТОРАХ
«ЮРИЧ»
Евич Юрий Юрьевич: три высших образования, кандидат меди
цинских наук, автор четырёх монографий. С марта 2014 года в тече
ние года - активный участник освободительной борьбы Новороссии.
Служба в подразделениях: Первый добровольческий медицинский
отряд, ЦСО МГБ, спецназ ДНР, 3-я бригада Народной милиции ДНР.
Эпизоды кампании: штурм и оборона областной госадминистрации
г. Донецка (ОГА), спецоперации ЦСО МГБ, Еленовка, Спартак, Аэ
ропорт, М ихайловка и Озеряновка, Углегорск, Логвиново. К райняя
должность в ходе кампании - начальник медицинской службы 3-й
бригады Народной милиции ДНР.
«АНГЕЛ»
Гришина Людмила Владимировна, 1968 г.р. Родилась на Украи
не. Ж ила и работала в г. Донецке. Вдова, имеет двух детей. События,
происходящие в стране, заставили вспомнить всё, что очень стара
лась забыть, и опять взять в руки оружие для защиты своего народа.
Под позывным «Ангел» воевала в Новороссии с первого дня и по март
2015 года.
О нашей нынешней деятельности
Проект «Тактическая медицина» — шанс на выживание вас и ва
ших близких в самых тяжёлых условиях. Вплоть до пекла граждан
ской войны!
Узнать о нашей программе тренингов по регионам можно здесь:
http://lp.takticheskayamedicina.ru/intensiv
Скачать бесплатно нашу методичку по первой помощи можно здесь:
http://lp.takticheskayamedicina.ru
Оказать материальную помощь нашему проекту:
http://js.takticheskaxamedicina.ru/PomoshProektu
При наличии вопросов - пишите:
info@takticheskayamedicina.ru
Ознакомиться с нашим каналом в «Ютубе»:
http://www.youtube.com/channel/UCwTwfWTDCATH8h9NxTrLlMg
Наш проект в соцсетях:
http: //vk. com/takticheskayamedicina
9
УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!
К огромному сожалению, абсолютно всё, что написано ниже о со

бытиях в Новороссии, - правда и ничего, кроме правды. Разумеется,
в рассказах участников о событиях, имеющихся в тексте, возможны
некоторые преувеличения, однако обычно присутствовали свидете
ли тех боёв, которые вносили свои поправки. Лишь позывные части
участников изменены, а у многих (особенно погибших) позывные и
имена приведены полностью.
Эта правда - горькая и жестокая. Но она нужна, чтобы потом,
когда, не дай Бог, те же события начнутся в России или другой стра
не, никто не мог сказать: «А почему же нас не предупредили? Мы
ничего не знали!» Нужно читать, делать выводы и учиться на чужих
ошибках, чтобы не пришлось учиться на своих.
Поэтому большая просьба: кто не хочет расставаться с иллю зия
ми, лучше не читайте, не будете портить себе нервную систему и по
пусту сердиться на авторов.
Те, кто честно воевал, служил, участвовал, кто помогал нам и под
держивал — морально и материально, — пожалуйста, не обижайтесь
за многочисленные замечания в адрес лиц и структур, наживавших
ся на этой войне и совершавших многочисленные неблаговидные де
яния. Там по тексту даже обозначен круг виновных: «кто понастроил
себе пятиэтажные особняки в Подмосковье». К тем, кто воевал чест
но, в каком бы то ни было звании и должности, это не имеет никакого
отношения.
Всех боевых друзей, участников событий, просто неравнодуш
ных людей - прошу заходить по ссылке в конце книги, там скачивать
наши координаты, писать нам. Сейчас мы работаем над проектом «Я
дрался в Новороссии (воспоминания участников)». Ваш опыт уча
стия нужен людям. Люди должны знать правду.
Юрий Юрьевич Евин,

врач, кандидат медицинских наук,
старший лейтенант медицинской службы ДНР
10
КНИГА 1
КРЕСТНЫЙ ПУТЬ НОВОРОССИИ
АВТОР Ю. Ю. ЕВИЧ
Посвящается всем моим пращурам и всем членам
моего рода, а также всем, кто сражался и погиб
за святую русскую землю во все времена.
Несмываемый позор и проклятие навечно
всем предателям Родины.
ПРОЛОГ
О том, что я должен написать эту книгу, мне говорили много раз
очень многие участники событий. После боёв, во время недолгих
периодов более-менее длительного затишья, в госпиталях, на похо
ронах убитых товарищей и во время других моментов, гораздо более
тяжёлых, чем даже похороны. О каких моментах идёт речь —я непре
менно скажу. Позже.
Однако решение написать всё-таки эту книгу даётся мне очень
нелегко. Даже сейчас, когда я уже начал печатать первые её строки,
далеко не уверен, что смогу заставить себя написать её до конца.
Причины этого многообразны. Прежде всего —очень больно пе
реживать всё это вновь. Время —лучш ий лекарь, но даже спустя деся
тилетия после Великой Отечественной многие из ветеранов наотрез
отказывались рассказывать, ЧТО именно им довелось там пережить.
Настолько больно, тяжело и неприятно было вспоминать. В моём
случае не прошло и нескольких месяцев —и воспоминания не то что
«не успели подёрнуться золой», они жгут, как настоящие угли, при
ходится прилагать большие усилия, чтобы этот жар как-то успокоить.
И когда я пишу, я голыми руками ворошу эти угли, раскапываю их,
выбираю и тщательно, не спеша, со всех сторон рассматриваю, удер
живая в пальцах. Только так можно написать настоящую, правдивую
книгу о войне. И это ОЧЕНЬ больно.
Во-вторых, многие люди, которые участвовали в тех событиях,
до сих пор живы, и описание их роли и меры участия, даже положи
11
тельное и позитивное, может не только им не понравиться, но и на
нести им прямой вред - особенно с учётом того, что у некоторых из
них родственники на оккупированной территории. Впрочем, как вы
увидите дальше, «свои» и «наша территория» для многих, особенно
тех, кто реально воевал и честно сражался, —намного более опасный
фактор, чем любые «укропы».
В-третьих, до сего момента меня сдерживало опасение, что насто
ящ ая правда о том, что там происходило и происходит, может «нане
сти вред нашему делу». Крестный путь Новороссии.
На каждый из этих аргументов, однако, имеется и весомое возра
жение.
Война наших дедов признана праведной и святой. Она завершена
победоносно, причём свыше 70 лет назад. Потому их воспоминания,
при всей их важности, носят «мемуарный» характер — подают при
мер, воспитывают, формируют общественное мнение и мировоспри
ятие молодёжи, однако непосредственной актуальности не содержат.
Наша война на самом деле на текущий момент — тотальное по
ражение России. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на карту и
сравнить контролируемую фашистами территорию Украины и наш
крошечный кусочек - Донецк и Луганск, даже без областей. Она от
нюдь не завершилась - наш настоящий враг, могучий и безжалост
ный, США, устами своих киевских марионеток провозгласил, что
вскоре, вслед за ДНР и ЛНР, будет возвращать себе Крым. Идёт яв
ная блокада Приднестровья с прицелом на его последующее унич
тожение. В Хохлостане - постоянная мобилизация, обучение войск,
нагнетание ненависти к России и русским, явная и открытая подго
товка к войне. Каждый день идут обстрелы мирных городов - До
нецка, Луганска и Горловки. Уже свыше года русских людей массово
убивают там, и усилиями наших вроде бы патриотических СМИ это
превращено в какое-то бесконечное омерзительное «реалити-шоу».
«Сегодня в Горловке убит отец с 12-летней дочерью!» — привычный
пафос, умеренное негодование журналиста. Если ещё добавить ря
дом другие новости —про «скидки на газ», про «признание партнёра
ми» киевской хунты, тех, кто открыто нас ненавидит и массово уби
вает, —то становится вообще всё понятно. Правительство, имеющее
наглость именовать себя «русским», проиграло это войну и капиту
лировало, даже не начиная воевать. Счёта в иностранных банках,
12
дети и родственники, проживающие на Западе, недвижимость там

же, собственная безмерная подлость и глупость —всё это вместе при
вело к тому, что государство готово ради сохранения своих иудиных
тридцати сребреников обречь на смерть всех, кто за Россию, - лиш ь
бы это было не слишком заметно.
В такой ситуации - «молчанием предаётся Бог» - рассказывать о
том, что там происходило, не только можно, но и нужно, потому что
ситуация крайне серьёзная, и завтра нас здесь, в России, ждёт судьба
Ливии, Югославии, Ирака.
Людей, которые всё ещё там, конечно же, жалко. Однако ещё более
жалко не только их, а и тех, которые здесь, и всех других —тех, кто
обречён на смерть потому, что не знают правды об истинном положе
нии дел и, соответственно, ничего не могут изменить. Впрочем, что
бы не создавать им ненужных трудностей, я решил не указывать или
сильно менять в произведении их позывные.
Что касается «вреда нашему делу», то тут даже и не знаю, смешно
это или, скорее, очень грустно. Как сильно и от души, старательно и
кропотливо вредили и вредят ему те, кто, по идее, должен защищать
Родину и это самое дело, неоднократно будет рассказано на страни
цах этого произведения. При этом «молчанием предаётся Бог» —чем
меньше мы говорим о подлой, предательской и вредительской роли
тех структур, которые должны защищать Россию и спасать её, тем бо
лее спокойно, с комфортом и размахом, они ей вредят.
«Последних капель», которые переполнили чашу долготерпения
и заставили- таки взяться за перо, за крайние дни было достаточно.
Сначала «шоу на крови» — омерзительное и отвратительное — в
русском телевидении по поводу года «событий в Одессе». Бесконеч
ные рассказы по телевизору о том, что «в Одессе сожгли людей», по
каз в подробностях, как именно это произошло. Расскажите уж пол
ную правду, чего мелочитесь? О том, как вроде бы лидер нашей вроде
бы великой державы торжественно сказал во всеуслышание, что «не
позволит убивать русскоязычное население». Как обманутое этим
обещанием население поверило в такой красивый, позже оказавш ий
ся лживо издевательским лозунг «русские своих не бросают», и вста
ло с голыми руками на Куликовом Поле —за Русский мир, за право
говорить по-русски, против фашизма. Как потом их зверски убива
ли на камеру, терзали, умирающие ползали у ног палачей, а убийцы,
13
упиваясь их страданиями, кричали: «Ну, где твой Путин?» А великая
Россия молчала.
Тогда в российские СМИ выбросили целый пул статей и статеек
о том, что «повисло невыносимо грозное русское молчание», и все
мы затаили дыхание в ожидании неминуемого отмщ ения и спасения
других русских от такой же страшной участи. А никакого отмщения
не последовало — орал телевизор, публиковались нелепые в своей
грозности статейки, а государство российское стыдливо отворачива
лось, пока вставших за него убивали.
В ДНР и JIHP мы контролируем, к сожалению, крошечный кусо
чек территории. И то, как только мы начали контрнаступление, были
обнаружены массовые захоронения убитых проклятыми фаш истски
ми хохломутантами местных мирных жителей. Легко представить,
что творится на оккупированной ими территории остальной Украи
ны —там, где правят бал пиндосские спецслужбы руками своих укра
инских прихвостней из СБУ. Все эти массовые убийства начались с
Одессы —когда все увидели: убивать русских выгодно и безнаказан
но, за это ничего не будет!
Хоть кто-то из знаменитых организаторов одесской бойни рас
платился - был показательно казнён русскими спецслужбами, чтоб
все знали - так делать нельзя? Куда там. Их хватило только на Алек
сея Мозгового, чуть ли не последнего оставшегося в Новороссии ге
роя первых дней сопротивления. Конечно, он же, в отличие от одес
ских палачей, не находится под защитой ЦРУ, конфликта с которым
так боятся наши спецслужбы! Впрочем, о Мозговом будет чуть ниже.
А теперь следующий момент, непосредственно по Одессе. Что ж
вы не показали по телевизору Свитана? Да-да, широко известного в
узких кругах палача, полковника ГУР (в России ГРУ, а в Хохлостане
ГУР - главное управление разведки). Того самого, что организовал
бойню в Мариуполе, зверства в Одессе. Он прибыл в Донецк, чтобы
сделать то же самое с нами: сжечь ОГА со всеми его защ итниками.
Потом русское телевидение лживо и лицемерно показывало бы по
телевизору наши обугленные тела и пришёптывало: «Убили людей!»
Проект Новороссия был бы успешно закрыт, и большая измена уда
лась бы на славу.
Чуток не получилось. Господь милостив, и мне довелось служить
в группе, которая выследила и повинтила эту падаль. При задержа
14
нии он был ранен, и мы с другими медработниками его проопери

ровали, спасли ему жизнь. Это была самая ответственная операция
в моей жизни - крошечной косметической иглой (другой не было)
я шил глубокую рану в толще мышц, из которой кровь просто хле
стала, и пот лился по лбу, как из пожарного гидранта. Этого нелюдя
нужно было спасти - ради информации, которой он был напичкан.
Впрочем, как и боевой наркотой - болевая чувствительность у него
отсутствовала напрочь.
После операции он заговорил, благодаря этому уничтожение со
противления в Донецке было сорвано. Российские спецслужбы за
брали его у нас, чтобы вернуть хохлам в целости и сохранности. Те
перь эта тварь, у которого руки по уши в крови, спокойно себе живёт
на Украине, планирует и организовывает новые массовые убийства
русских людей - с использованием своего богатого опыта. Что ж вы
его не показали и не рассказали, что точно так же, как одесситов, вы
планировали сжечь нас - дончан и луганчан, чтоб ваши заокеанские
партнёры были довольны? Партнёры у вас активные, не иначе, а вот
вы сами - такие пассивные, но зато старательные!
Итак, этого массового палача и убийцу русских людей русские же
спецслужбы трогательно сберегли и сохранили. А что случилось с
теми, кто предотвратил массовые убийства в Донецке, повязав этого
нелюдя? Командир нашей группы, легендарный Монгол, арестован,
и что с ним — я не знаю. Командир подгруппы, которая его взяла,
Валера Это необыкновенный человек. Феноменальный боец, штур
мовик, рукопашник. Кандидат наук, врач, интеллектуал. Всегда
кроткий, вежливый, сдержанный даже в тяжелейших условиях, за
ботливый и самоотверженный. Он был весьма обеспечен до того, как
всё началось, но потратил всё нажитое на экипировку своего отря
да, на спасение своего народа. Его тоже арестовали. Зверски пытали,
сломали позвоночник. Думаете, укры? В общем, да! Сейчас в ДНР
«тренд» - массово принимают на службу сотрудников СБУ, карате-
лей - участников АТО и прочую мразь. Сразу ставят на командные
должности. И поручают арестовывать, пытать и убивать тех из на
ших, кто с первого дня воевал за Россию против всей этой нечисти.
Для меня лично это не то что «капля, переполнившая чашу». Для
меня лично это раскалённый свинец на кожу. Я имел честь воевать
с ним, под его руководством. Этот человек несколько раз спас мне
15
жизнь. Это один из самых достойных людей, которых я знал в ж из
ни, человек с большой буквы. И теперь ему такое — от доблестных
«компетентных органов». Конечно, он же не Свитан, он не работает
на заокеанских «партнёров», которым так рвутся угодить наши «ком
петентные»!
Ну и «на закуску» —пришло известие о гибели Мозгового. К сожа
лению или к счастью, я не имел чести лично знать его, служить с ним.
Но я знаю, что ещё полгода назад другой комбат, очень мною уважа
емый как командир и человек, по секрету сказал: «Наш генерал не
отдаёт русскому спецназу приказ о моём обнулении только потому,
что знает: сразу после этого мой батальон приедет к штабу, и штаба
не станет!» Знаю, что за неделю до первого, неудачного покушения
на Мозгового один русский спецслужбист мне сказал: «Скоро с ним
что-то случится». Знаю то, что знают все про Бэтмена, и знаю про
других, менее известных, про то, что уничтожение своих же коман
диров является нормой — как мне сказали, как они говорят в таких
случаях: «Он был слишком авторитетен и неуправляем».
Так и хочется воскликнуть: «Вашу мать!» Американские спец
службы контролируют всю территорию Украины, где обитают под
сорок миллионов человек чуждого им языка, культуры, менталитета.
И при этом умудряются на всей этой территории поддерживать по
рядок, не убивая знаменитых командиров, воюющих за них. В наших
руках —не две области даже, а два города: Донецк и Луганск. И уже
свыше года спецслужбы РФ не могут там ни вырастить адекватных
и управляемых командиров, ни наладить контакт с теми, кто сам
возник, кто всё организовал, кто вёл первые бои, когда мы с армату
рой бросались на танки врага, пока силовые ведомства Российской
Федерации стыдливо отворачивались и всё надеялись, как беремен
ная девятиклассница, что «всё само рассосётся». Могут просто тупо
изгонять, а при отказе уезжать —убивать тех, кто стал символом со
противления, кто всё организовал, когда ничего не было, за кем идут
в бой бойцы. Сначала ничем не помогли, потом, когда у нас что-то
стало получаться, начали избавляться от тех, кто защищает родину.
Как будут относиться к таким спецслужбам и к самой Федерации
местные - как бойцы, так и гражданское население, - которые пре
красно знают подоплёку всех этих событий? Вопрос риторический.
Если спрашиваете меня, не боюсь ли я, я отвечу словами старой ка
16
зачьей песни: «Нет, не судьбы - потерять я боюсь Господа Бога да ма

тушку Русь!»
Сейчас мы рискуем повторить не просто 1914-й, и тем более не
1941-й, но 1612 год. Наши спецслужбы частью недееспособны, а ча
стью находятся в услужении противника. Наше правительство пара
лизовано и точно так же находится под внешним управлением, как до
него правительства Милошевича и Каддафи. Наша «профессиональ
ная» армия всё ходит парадами —но как под литавры Олимпиады мы
прощёлкали Украину, также под гром этих парадов мы не видим, что
этот блеск показной, и внутри всё прогнило.
Как там с Васильевой? Как с практикой «сетевых» и «гибридных»
войн —противник уже вовсю ведёт их, а где наш ответ? Мне на всю
медслужбу БРИГАДЫ дали одну неработающую рацию — и ту свя
зисты за месяц так и не починили. И аналогичная ситуация была со
средствами связи в других подразделениях: если противник глушил
мобильную связь (а она вся в его управлении), то у нас вся связь в
разгар боя осуществлялась... ПОСЫЛЬНЫМИ! Это в третьем-то ты
сячелетии. При этом умудряются составлять победные реляции об
успехах борьбы против ВСУ.
Ситуация критическая. Эта книга, скорее всего, получится край
не горькой и неприятной, но она должна быть написана. Самообман
будет стоить исключительно дорого.
В этой книге нет ни слова лжи или неточности. Всё описанное
написано строго со своих впечатлений, есть несколько боевых эпи
зодов, которые зацисаны со слов других бойцов, однако истинность
этого подтверждают другие участники событий. Свои размыш ления
- исторические, психологические и так далее - я после некоторых
раздумий решил представить курсивом. Во-первых, человек и его
впечатления по умолчанию субъективны, соответственно, не хочу
смешивать их с общей канвой фактов и событий. Во-вторых, те, кому
они не интересны, смогут просто пропустить их при чтении.
ГЛАВА 1. НАКАНУНЕ
Они влезают к нам под кровлю,

За каждым прячутся кустом.
Где не с менами — там с торговлей,
Где не с торговлей — там с крестом.
Они ползут! И глуп тот будет,
Кто слишком поздно вынет меч ,
Кто из-за распрей всех забудет
Чуму тевтонскую пресечь.
К. Симонов
Что будет дальше, я понял ещё лет 15 назад. Тогда, в 1998 году, я
окончил медицинский факультет Российского университета дружбы
народов в Москве и решил не оставаться в Москве, как предпочли по
чти все мои однокаш ники, а вернулся для прохождения интернатуры
по хирургии и дальнейшей работы в родные места, город Горловку
Донецкой области. Побудительным мотивом такого «странного» для
нынешнего времени «эффективных и мобильных» поступка послу
жило такое же странное для этого времени чувство, как Любовь. Лю
бовь к Родине. К тем самым канавке, грядкам и трём берёзам, к ко
торым бегал в детстве и которые «при жизни никому нельзя отдать».
Думаю, что многие читатели иронически хмыкнули по прочтении
этих строк. Действительно, по нашим временам такая Любовь —ка-
кая-то неправильная и ненормальная. Сейчас положено считать пра
вильной любовь полезную и результативную: к деньгам, к карьере
— причём карьере не в смысле «стать высококлассным уникальным
специалистом и приносить много пользы людям», а в смысле «занять
должность, на которой не придётся работать и нести ответствен
ность, зато можно много красть». По триста тысяч только студентов
ежегодно выезжают из России за рубеж, движимые этой «правиль
ной любовью». Результат закономерен - там они оседают, становятся
«местными», посвящают всю жизнь созиданию благополучия своей
новой «земле обетованной», исходят оплаченной или вполне бес
платной, «от души», ненавистью к своей настоящей Родине —России,
а в случае войны с ней оказываются первыми, кому «дядя Сэм» напо
минает: гражданство и гамбургер надо отрабатывать. Пошёл воевать
18
за наши интересы в самую мясорубку, грязный предатель-власовец!

Попадались нам такие пленные, Попадюки и Панасюки с удостове
рениями сотрудников ФБР. Холёные, толстые - там, куда они уехали,
вдоволь колбасы ста сортов, за которую они продали свою Родину, -
и рыхлые, как холодец, трясущиеся от ужаса.
Итак, почти сразу же по приезде мне стали совершенно очевидны
тенденции (или, как модно сейчас говорить, «тренды») развития об
щества на Украине.
Незаметно, но непрерывно нагнетаемая ненависть к России, её
истории, её правительству и языку. По внешнему виду - бредовая,
а по сути - такая эффективная пропаганда собственного превосход
ства, основанная на том, что «древние укры выкопали Чёрное море»,
«наши предки основали Трою» и т.д. И оборотной стороной этой
пропаганды собственного превосходства - пропаганда собственной
неполноценности перед «цивилизацией» и «европейской культурой»,
заискивание и раболепие перед ними, начиная с рекламных слоганов
«евроремонт» и «евроавтозапчасти» и заканчивая анекдотами «если
бы не ветераны, мы бы сейчас баварское пиво пили бы».
Да, и ни в коем случае нельзя забывать об «украинских ценно
стях». Вообще «ценности» являются одним из самых главных видов
оружия западной цивилизации, тем кистенём, которым она прола
мывает головы обречённых ею на заклание народов. К ак правило,
групп ценностей две: «общечеловеческие» и «местные». «Общечело
веческие» хорошо известны всему миру — зелёная резаная бумага,
право пид...ов прилюдно долбиться в ж... —нет, прилюдно пропаган
дировать «свои приоритеты», оголтелый эгоизм и индивидуализм.
«Местные» разрабатываются для каждой местности индивидуально
— в зависимости от того, к каким грехам более склонны проживаю
щие в ней жители. Например, в Южной Америке, темпераментные
жители которой славятся немереной сексуальностью, раскручива
ется блуд во всех его проявлениях. Фетишем «цивилизованных ев
ропейцев» стал грабёж - целых континентов, с массовым геноцидом
мирного населения. На Украине вовсю гулял, креп и взращивался
бес чревоугодия. Бесконечная реклама с заваленными колбасой и
салом столами. Готовые лопнуть от переедания необъятные в талии
мужики. Улыбчивые тётки «кровь с молоком» с бутылями самогона
в руках. Ш утки про «сало в шоколаде» и «Мыкола, ты знаешь, як мо
19
скали наше пыво называють? Пиииво. Повбывав бы!» Тогда это ка
залось шуткой —сейчас стало реальностью. Теперь действительно за
неискажённую (на манер «мовы») русскую речь убивали и убивают.
Что ещё о «местных ценностях»? Разумеется, ненависть к России
и русским, её культуре, языку и так далее. Когда пытаются сделать
вид, что «мы против путинского режима, а не против России», —это
скорее исключение из правил, и такая «замануха» для тех из русских
националистов, которые достаточно безмозглы, чтобы сочувствовать
хохлофашистам. Их герои —это те, кто массово убивал своих же зем-
ляков-украинцев за симпатии Советской власти и России. Их девиз
—«москаляку на гиляку», их рвущееся наружу «коллективное бессоз
нательное» - оголтелые проклятия и поразительные в своей неисто
вой злобе ругательства в адрес всего русского (почитайте хохлофору-
мы, и сами всё поймёте). При этом эта ненависть - с существенным
оттенком суицидальности и одновременно шизофрении. Начиная с
ублюдочного «отпевания мёртвых в формате гимна», как сказал не
мецкий офицер, впервые услышавший это убожище в исполнении
бандеровцев, и заканчивая «пантеоном» садистов, палачей из УПА
и обкумаренных наркотой бомжей, которых застрелили свои же на
майдане «для картинки», а потом назвали «студентами» и зачислили
в «небесную сотню». Это закономерно, потому что говорят они все
по-русски (за всё время боёв ни разу не видел пленного, говоривше
го по-украински), мыслят в соответствующем менталитете, и как бы
сильно ни проклинали всё русское, в глубине души понимают, что
проклинают самого себя. Продали право первородства даже не за че
чевичную похлёбку, а за её обещание. Пошли в услужение содомитам
и сатанистам, причём добровольно. Как тут не развиться «раздвое
нию личности»?
Ну и в завершение, конечно же, феноменальные воровство, взя
точничество и так далее, помноженные на не менее феноменальную
глупость, подлость и тупость так называемой «элиты». Поругиваю
щие здешнее своё начальство русские даже не представляют, каких
низин деградации достигло начальство тамошнее, «украинское». И
это закономерно, потому что для того, чтобы сделать из этой террито
рии «страну-камикадзе», которая будет воевать с Россией «до послед
него украинца», нужно было прежде всего развратить руководство
страны, работников СМИ, культуры и образования —тех, кто создаёт
20
облик и образ нации.

Если кто-то мне попытается возразить, что, невзирая на такое
низкое качество элиты (и населения вообще) и на такие низменные
цели, противник всё-таки сумел развернуть двухсоттысячную ар
мию, успешно занял почти всю территорию Новороссии (у нас оста
лось только несколько городов под контролем, в том числе Донецк и
Луганск), успешно перезимовал, невзирая на все вопли многочислен
ных «русских экспертов», мол, «платить за газ нечем —все замёрзнут
сами», то я хочу ответить по порядку.
Во-первых, это не они - они только марионетки. Руководят ими
массово военные и гражданские спецы США и Европы - и неплохо
руководят, во всяком случае, русские структуры подобного уровня
руководства продемонстрировать не могут. Уже больше года не могут
навести порядок в Донецке и Луганске, а противник успешно навёл
его на всей остальной территории Украины.
Во-вторых, «успешно перезимовать», создать армию и вообще го
товиться к нападению на Россию им трогательно, заботливо и бес
прерывно помогает руководство РФ, её спецслужбы и экономические
структуры. Начиная с трогательной в своей безмерной предательской
подлости «скидки на газ» (это тем, кто массово убивает русских!) и
заканчивая вялым мямленьем про «наших партнёров в Киеве». Уже
даже эти ватные пид...ы в Киеве для вас, дорогие госструктуры РФ, -
активные, потому что вы сами —пассивные! Не импотенты даже, но
полные кастраты!
В-третьих, это характеризует прежде всего «русских экспертов».
Наряду с вечными вопросами «что бы такое съесть, чтобы похудеть»,
«как бы накачаться, не входя в спортзал» наших отечественных мы
слителей до мозга костей сейчас поразил ещё один тренд: «Как бы
победить в войне, не вставая с дивана?» Отсюда кажущиеся таки
ми умными на момент изречения, но неизменно оказывающиеся
впоследствии бредовыми построения на тему «вот ещё чуть-чуть, и
экономика Украины сама рухнет, они сами всё осознают, сами на
коленях приползут, и всё само собой образуется!». Очнитесь, мала
хольные! История прошлого века знала множество фашистских ре
жимов. Хоть один из них рухнул в результате «народной революции»?
Фаш истский режим нельзя свергнуть «изнутри» — он создаётся из
начально как репрессивный аппарат, нацеленный на подавление
21
внутреннего инакомыслия. При нём не действуют законы, и тот, кто
в чём-то не согласен, запросто может пропасть без вести просто за
слово несогласия. Тем более если он не согласен активно. Бузина,
Калаш ников и прочие - лиш ь вершина айсберга. Сейчас на Украи
не массово, тысячами убивают самых лучших людей —за сочувствие
России и за то, что они не хотят превращаться в «фашистских зомби».
Их кровь прежде всего на совести правительства и руководства РФ,
которое отказалось от своих же обещаний «защитить русских» и тру
сливо спрятало голову в песок. Очень надеюсь, что Всевышний ще
дро воздаст каждому из этих структур и пятиэтажные хоромы в Под
московье, за возведением которых им некогда выполнять свой долг,
станут им поперёк глотки каждому —и их детям, и внукам до седьмо
го колена! Но их кровь —и на вашей совести, дорогие «высокомудрые
эксперты!» Именно вы своей оголтелой пропагандой трусости, под
лости и ничегонеделания усыпляете русский народ и мешаете тому
надавить на руководство с вопросом: «Какого хрена вы ни фига не
делаете?!»
Сразу же считаю необходимым подчеркнуть, что мастерство и
мощь западной пропаганды недооценивать нельзя ни в коем случае:
например, буквально за несколько месяцев до того, как «всё случи
лось», я, будучи в Донецке, посетил фотовыставку «Донецк в 1941—
1945 годах». Была такая - огромная, в самом центре города, прямо на
улицах. И даже не удивился, увидев, что львиная доля фотографий
посвящена периоду оккупации города нацистами. При этом фото
гламурные, как и положено, - автомобили, щеголеватые офицеры в
компании местных девиц - фашистских подстилок. Ни казнённых
подпольщиков, ни боёв за город, ни героического труда горожан в
военное время. Впрочем, было несколько фотографий с советски
ми воинами - как правило, посвящённых приведению в исполнение
приговоров местным изменникам, предателям и палачам. Ассоциа
тивный ряд, который вызывает такая «выставка» в мозгу зрителя, бо
лее чем понятен: вот цивилизованная Европа — цветочки, шоколад,
авто, вот её лучшие люди —эсэсовские каратели и палачи, вот счаст
ливые туземки, чья мечта отдаться этим палачам за эти шоколадки
наконец-то осуществилась. А вот дикие русские в своих негламур
ных грубых ватниках, с суровыми лицами, которые убивают своих
же, зверски вешают лиш ь за то, что те сделали «свой европейский
22
выбор». Вот как работают их «творцы и политтехнологи». А «наши»

- те, что в России? Снимают ублюдочные «Цитадели» и «Утомлён
ные солнцем», клевещут на наш народ и нашу историю, изо всех сил
подыгрывают врагу - и это за государственный счёт, из бюджетного
финансирования! У нас государство вообще безмозглое или же ловко
и незаметно управляется врагами?
Словом, что происходит и куда всё идёт, было видно невооружён
ным взглядом - достаточно было посмотреть. Смотреть никто не хо
тел. Среди показательных в этом плане случаев помню, как однажды
в хирургическом отделении больницы им. К алинина праздновали
Новый год, и произнёс речь со стихами из Симонова, моего с детства
любимого поэта:
Выпьем за тех, кому за пулемёт браться,
Выпьем за тех, кому с винтовкой быть дружным,
За всех, кто знает, что глагол «драться»
Глагол печальный, но порой — нужный!
Присутствующие натужно посмеялись и торопливо сменили тему
разговора. Тогда на Украине (впрочем, как и сейчас в России) поваль
но господствовало мнение, что «у нас никакая война невозможна,
что вы за бред городите!»
Естественно, что помимо работы у меня все эти годы были по
священы подготовке к неизбежному. Если уж война неизбежна и ты
видишь это с полной определённостью, возникает вопрос: что ещё
может сделать мужчина, чтобы как можно лучше подготовиться к её
началу? Тут необходимо отметить, что нынеш няя молодёжь —из тех,
кто ещё не окончательно деградировал от сиденья за компьютером
и испытывает здоровую тягу защищать Родину и быть мужчиной,
— свою подготовку к этому мероприятию строит вокруг внешних
«атрибутов» мужественности: покупают мечи, страйкбольные «при
воды» и прочую фигню, начинают принимать с нею воинственные
позы и делать многочисленные селфи.
Для того чтобы понять всю неправильность этого подхода, до
статочно прочитать мемуары наших доблестных дедов —тех, кто по
бедил в Великой Отечественной (а не просрал целые страны с мил
лионами населения, как мы). Особенно в этом плане показательны
мемуары Медведева, Вершигоры и других лидеров партизанского
23
движения - тех, кому приходилось воевать в невыразимо трудных
условиях, где требования к человеческим качествам бойцов были на
ивысшими. При внимательном прочтении вы убедитесь, что всякой
«стрелковке», особенно на этапе пребывания на гражданке, уделено
очень мало внимания, зато много говорится о необходимости раз
вития силы воли, выдержки, решимости, чувства ответственности,
спокойствия в самых трудных обстоятельствах. Ну и, само собой, о
необходимости качественной физической подготовки, о готовности
переносить огромные физические нагрузки. Это закономерно. В пре
красном старом фильме гениального японского режиссёра Акиро
Куросавы, который сам знал толк в воинских искусствах и снимал
настоящих воинов, а не ряженых воинами клоунов, как делают сов
ременные «тварцы», старый воитель обучает молодого:
«— Что должен уметь самурай?
— Стрелять из лука! Скакать на лошади!
— Настоящий самурай прежде всего должен уметь бегать. На войне
нужно много бегать — и в наступлении, и в обороне. Кто не умеет
много бегать, будет убит».
Существует очень мудрый афоризм: «Война — это та же мирная
жизнь, просто до предела сконцентрированная». Соответственно,
чтобы быть готовым к войне, нужно быть хорошо подготовленным
к самым тяжёлым стрессам и тяготам мирной жизни. И существует
второй афоризм — восточных мастеров боевых искусств: «Никаким
оружием нельзя владеть лучше, чем владеешь своим телом». Соот
ветственно, учиться стрелять можно и нужно, но в последнюю оче
редь, —в первую нужно учиться совсем другим вещам. Вообще даже
специальность «хирургия» была избрана мною потому, что в усло
виях боевых действий актуальность данной профессии наивысшая.
Тема диссертации «Диагностика и лечение повреждений диафрагмы»
была тщательно подобрана моим научным руководителем (дай Бог
ему здоровья и долгих лет жизни!) —по опыту прошлых войн, такие
ранения были весьма распространены и характеризовались тяжёлым
течением. Забегая вперёд, должен отметить, что, действительно, та
кой характер ранений оказался весьма распространённым и в ходе
тех событий, которые у нас сейчас там происходят. Понимая, что
сейчас основные боевые действия протекают в сфере экономики и
24
информационных технологий, на этапе получения третьего высше

го —экономического образования я начал работать над докторской,
в которой анализировались механизмы влияния интернета на фор
мирование общественного сознания на Украине. Успел издать моно
графию по этой теме буквально за пару месяцев до начала войны, но
защ итить диссертацию - уже нет, хотя боевые действия и дали до
полнительный богатый материал для неё.
Тренировки физической выносливости и психологической устой
чивости проходили под руководством самых разных учителей. М но
го лет было посвящено занятиям единоборствами - считаю, что,
невзирая на не очень высокую вероятность рукопашного боя в сов
ременных условиях господства автоматического оружия, влияние
единоборств на формирование личности мужчины трудно пере
оценить. При этом не могу не сказать много слов самой искренней
благодарности всем моим учителям - и в спорте, и в университете
дружбы народов, и в академической науке, и в самой сложной из наук
— науке обычной повседневной жизни. Кстати, во-первых, среди
них «людей из структур» не было совершенно, как и упражнений «по
стрельбе и метанию гранат» — выяснилось, что это далеко не самое
главное. И во-вторых, как оказалось, «у Бога все ходы посчитаны».
Многообразные упражнения совершенно не военного по виду назна
чения принесли неоценимую пользу в подготовке меня к неумолимо
надвигавшемуся будущему. Тут трудно опять не вспомнить послево
енные рассказы участников Великой Отечественной войны, в кото
рых те просили, убеждали, заклинали молодёжь активно заниматься
спортом, закалять тело и дух, готовиться защ итить свою Родину. К
сожалению, нынеш няя молодёжь в большинстве забыла их заветы,
захирела, переселившись в виртуальный компьютерный мир, и ког
да понадобилось защитить Родину - дружно разбежалась по чужим
землям...
Итак, свыше десяти лет протекло в размеренной подготовке к не
избежному. При этом под самое начало событий, где-то года за два
до них, глядя на «нормальных людей, живущих обычной жизнью» -
кредиты, евроремонты, телевизор и пиво, мне начало казаться, что
я погорячился, напридумывал себе лишнего. «Юрич, ты же у нас за
служенный параноик!» — всегда шутили друзья. Теперь уже не шу
тят.
25
Словом, мне начало казаться, что это я переборщил, где-то ош иб
ся в своих логических построениях, и как-то всё обойдётся без вой
ны. И тут понеслось!
На тот момент я уже давно находился в Москве. Здесь опять же
не могу не отметить: назойливая, оголтелая пропаганда, на которую
противник не жалеет ни времени, ни сил, которую настойчиво прово
дит десятилетиями, далеко не так безобидна, как пытаются внушить
себе и окружающим те, кто упорно не желает ничего делать. «Самая
лучшая уловка дьявола - убедить всех, что его нет», - не вспомню
сейчас автора. Так же и пропаганда (как, впрочем, и реклама). На
Украине была исподволь сформирована такая атмосфера ненависти
к России и её истории, взяточничества и подлости, что находиться
там, сохраняя свою русскую идентичность, свою преданность нашей
истории и нашим ценностям, стало крайне тяжело. Недаром очень
многие из тех, кто чуть позже вернулся из Руси-матушки и принял
активнейшее участие в деле спасения земель Новороссии от фаш ист
ской чумы, на этом этапе уехали с Украины, не выдержали дальней
шего пребывания в этом бедламе и шабаше фаш истско-иезуитских
СМИ и проклятой власти, ненавидящей свой народ. Это позже дало
основания врагам говорить о «вмешательстве России». Как показала
история, настоящие немцы —это антифашисты, а не те, кто запятнал
имя немецкого народа бесчисленными злодеяниями под знаменем
фашизма! И они тоже, когда фашизм временно победил, были выну
ждены эмигрировать. Чтобы потом вернуться и сполна, с процента
ми спросить за всё!
Зачем же домой он вернулся?
Чтоб драться за каждую пядь.
Потом же, чтоб стиснувши зубы
Бежать и скрываться опять!
Когда произошёл майдан, я окончательно понял: отвертеться не
удалось, счёт пошёл на дни. Тогда я ещё не знал, что и как именно
буду делать, что смогу делать вообще, —просто осознал, что не смогу
спокойно жить и дышать, когда на моей родной земле правит бал эта
чудовищная нечисть - закутанные в чёрное, обкумаренные заокеан
скими наркотиками «хохлобесы», палящ ие покрышки в центре К ие
ва, убивающие людей. Марионетки под чутким руководством спец
26
служб США и Европы. Осознание того, что нужно прямо сейчас, из

мирной жизни, где у меня всё есть, всё бросить и ехать туда, где пра
вят бал эти демоны, где служба безопасности Украины хватает нале
во и направо всех заподозренных в симпатии к России, где против
нас все самые мощные страны мира и их спецслужбы, а за нас только
слабая надежда на то, что «Россия не бросит», просто скосило меня.
Как сейчас помню, у меня начался жар, и всю субботу я пролежал не
подвижно. А потом Всевышний дал силы, я сказал сам себе: «Ты же
мужик - вставай!» И я поднялся —в Воскресенье.
Менее всего хотелось бы, чтобы это незаслуженно выглядело в гла
зах читателей «героизмом». Умирать очень не хотелось —недаром же я
даже слёг. Как говорит всем известная армейская мудрость: «Смерти
не боятся только полные идиоты. Мужество состоит в том, чтобы су
меть преодолеть свой страх». Так вот, преодолевать мне почти ничего
не пришлось. Если попытаться доходчиво, «на языке образов», отра
зить мои мысли и чувства на этот момент, то сам себя я чувствовал
даже не паровозом, стоящем на рельсах и способным двигаться толь
ко по ним. Я себя ощущал рельсом, прикрученным к шпалам — на
столько жёстко, без малейших шансов уклониться, был предначер
тан дальнейший путь. Мой прадед - герой Русско-японской, Первой
мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. Его дочь, моя
бабушка, - боец партизанского отряда, связная легендарного развед
чика Кузнецова. Мой дедушка - боец разведки Второго Украинского
фронта. Все они сражались за Россию, против «объединённой Евро
пы», которая всегда лживо обещала нам «истинные ценности и сто
сортов колбасы», а в итоге приносила смерть и страдания. Из иной
жизни, из чертогов Всевышнего, они внимательно смотрят на меня.
Их тела «стали землёй и травой» в ограде нашего тихого горловского
кладбища, куда я с детства ходил ухаживать за их могилками. К ак я
смогу жить, если отдам эту землю фашистам из «Единой Европы» и
их прихвостням - здешним полицаям, - точно таким врагам, против
которых сражались они?
У меня подрастают дочери. Что объединённая Европа может им
предложить? То же, что предлагает всем женщинам Украины. Пока
молоды - «европейский бордель с неофициальным трудоустройст
вом» (чтобы получить трудоустройство официальное, официально
стать шлюхой и подстилкой, надо ох как потрудиться!). Как состарят
27
ся (а при такой профессии старятся быстро) - право мыть жопы мест
ным выжившим из ума старым пердунам — как правило, настолько
омерзительным, что родные дети не желают с ними лиш ний раз об
щаться и перепоручают эту работу «унтерменшам», недочеловекам с
оккупированных восточных земель. И потом право загнуться с го
лоду, будучи депортированными обратно на Украину, когда станут
ненужными, —без пенсий, без будущего, без детей, которых нет воз
можности родить и воспитать в такой дикой, неестественной жизни.
И это всё? Ах нет, ещё «права меньшинств» — право стать лесбиян
ками, трансгендерами, какой-то ещё неслыханной и невообразимой
мразью, попирающей все Божьи заповеди и все законы человеческого
естества! Да, блин, надо быть редким скотом, чтобы в ответ на такое
сказочное предложение не захотеть ответить: «Иди-ка сюда, падаль
европейская, отведай русского штыка!»
Мой небесный покровитель — Георгий Победоносец, один из са
мых почитаемых православных святых, причисленный к лику свя
тых ещё Византийской церковью. В трудные моменты я всегда ощу
щаю его незримое присутствие и негромкую, необъятную мощь,
которой он воодушевляет на служение Вере. Мало кто знает, что на
самом деле погубило Византию и её ветвь восточного православия не
мусульманское воинство, а «рыцари Христовы» - тогдашние лживые
и подлые наёмники объединённой Европы, католическое воинство
которой прибыло «в крестовый поход» по приглашению главы Визан
тии, дабы защитить её от неверных. Но увидев, что столица Визан
тии Константинополь плохо защищена, с готовностью обрушились
на мирный беззащ итный город — своего союзника. В этом, кстати,
скрыт могучий урок всем нам: куда безопаснее быть врагом Запада,
нежели его союзником - союзников он уничтожает первыми. Итак, в
тот день, по описанию одного из крестоносцев, «кони ходили по брю
хо в крови», убиты были десятки тысяч невинных мирных жителей.
Подвергались грабежу и разорению церкви, горели иконы. Георгий
Победоносец незримо созерцал это с недосягаемой глазу смертного
высоты. И с тех пор русские воины, идя на смертную брань против
закованных в сталь «псов-рыцарей» Запада, всегда неслышно призы
вают на помощь этого святого. А он как может поддерживает и воо
душевляет их. А производные от его имени — Георгий, Егор, Юрий
— стали распространёнными «воинскими» именами. Там, на полях
28
Крестный путь Новороссии Автор Ю. Ю. Евин
битв, довелось встретить много «тёзок» и «братьев» по небесному

покровителю. Так что Высшие силы также однозначно приложили
свою руку.
Как видим, моей заслуги никакой нет и решаться ни на что мне не
пришлось: «на небесах давным-давно всё решено». Весь жизненный
уклад не оставлял мне никакого выбора. Однако принять решение
— это начало. Далее надо его осуществлять. Естественно, надо было
хоть как-то повысить уровень своей подготовки. Попытки найти хотя
бы какие-нибудь контакты со спецслужбами через всех своих знако
мых не увенчались успехом совершенно —спецслужбы дружно отмо
розились. Помню, меня ещё тогда это несколько удивило — по мое
му представлению, если начинается война, то каждый доброволец с
высшим медицинским образованием, готовый отправиться хоть на
фронт, хоть в тыл противника, если и не на «вес золота», то всё же
достаточная ценность, чтобы отправить его хоть на недельные курсы
«повышения квалификации». Правда, один знающий знакомый мне
объяснил: «Неизвестно, чем ты дышишь, тебя пока не знают, поэтому
не идут на контакт. Езжай туда - там тебе всё и будет». Я несколько
успокоился. Однако всё равно понимал, что совсем без подготовки
ехать нельзя, и в частном порядке, с помощью друзей, у которых пре
красный афганский и чеченский опыт и ещё советская школа, быст
ренько прошёл азы тактики, а с помощью стрелковых курсов в Мо
скве —навыки обращения с АК и пистолетом.
И здесь не могу не похвалить инструктора по стрельбе: молодой
ещё совсем парниш ка, без опыта участия в боевых действиях, снача
ла вызвал у меня изрядную долю скепсиса: «За что я ТАКИЕ деньги
плачу?» Однако он сумел мне объяснить то, чего нигде прежде мне
не говорили, хотя пострелять ранее на разных курсах и на охоте до
велось изрядно. Смысл точной стрельбы —в сочетанной, строго гар
моничной работе мышц, когда в ходе прицеливания и последующе
го выстрела всё внимание сосредоточено на стабильном положении
прицельных приспособлений. Вроде банальность, но именно то, что
левая рука максимально сильно прижимает оружие к плечу за цевьё,
в то время как правая максимально расслаблена, что палец тянет
спусковой крючок плавно и быстро, одним движением, без рывков,
и мушка при этом стоит строго ровно в прорези и ни в коем случае
не отклоняется, —всё это вместе и есть фундамент точного выстрела.
29
Эта школа не раз пригодится мне в дальнейшем, за это инструктору
огромное спасибо.
А вот спецслужбам РФ, как оказалось, сказать спасибо совершен
но не за что. Забегая вперёд, скажу, что «там» их тоже не оказалось,
никто нас не готовил совершенно —в бой бросали людей, как дрова,
без какой-то выучки, без оружия. Причём лучших людей —тех, кто
грудью встал на защиту своей Родины, интересов России! Если и на
ходился какой-нибудь местный со стажем службы ещё в Советской
армии, это и был наш самый первый и самый последний «инструк
тор спецназа ГРУ». Повезло тем, у кого такой «наставник из местных»
оказался толковым, хоть с какой-то армейской подготовкой, но таких
было не так много. Потому так много хороших ребят погибло совер
шенно напрасно, там, где они могли победить, оставшись живыми.
Здесь и далее курсивом идут специфические участки текста — с
одной стороны, это мои заметки, моё личное мнение, которое, раз
умеется, может оказаться ошибочным. С другой стороны, это мне
ние базируется на тяжёлом жизненном опыте, на длительном лич
ном участии не только непосредственно в боевых действиях, но и в
потаённой, скрытой от глаз непосвящённых «закулисной» работе
- работе штабов, средств массовой информации и психологической
войны, спецоперациях секретных служб, добывании и обработке ин
формации. Волею судеб (не потому что был крут, а потому что тол
ковых людей там было немного, а подготовленных вообще не было) я
соприкоснулся с этой стороной и получил представление, как и поче
му принимаются те решения, о которых, истекая кровью под огнем,
солдаты говорят кратко: «Какого х...я, какой п...с это придумал?!»
И после этого соприкосновения я пришёл к выводу, вроде бы три
виальному: «Люди должны знать правду!» Банально? А вы попробуй
те просто снять ролик, как хохломутанты убили мирных жителей, и
выложить в «Ютуб»! Увидите, сколько на вас грязи вывалят другие
и сколько претензий предъявит своё же собственное командование.
Это не говоря уже о том, увы, нечастом случае, когда вы попытаетесь
генералу объяснить, что он кардинально ошибается и делать всё надо
по-другому.
Правду любят мало, а те, кто совершает подлости, глупости и пре
дательства, её ненавидят. Совершают их чаще всего люди влиятель
ные —у них больше для этого возможностей. Они же в силу этих сво
30
их возможностей делают всё, чтобы правда об их деяниях никогда не

вышла наружу, а если вышла - чтобы она была дискредитирована, её
автор ошельмован, посажен или убит и так далее. Но мне пофиг —я
обещал, что в этой книге будет только правда, и она здесь будет. «Это
нужно не мёртвым, это нужно живым!»
Однако правда такая крайне болезненна и неприятна. Говоря
современным молодёжным сленгом, это «сплошной треск разрыва
емых шаблонов». Тем, кто не любит крайне неприятных известий,
кто дорожит своим психологическим комфортом и не хочет слышать
о чудовищных неприятностях, уже встающих в полный рост за его
плечом, я настоятельно и искренне советую: просто пропускайте ко
сой шрифт, не читая. Тогда вы и сами не будете расстраиваться, и мне
не станете посылать проклятий, омрачая мне ауру, а себе - карму.))))
Кому дорого сладостное впечатление от хождения парадом и реклам
ной езды на единичных танках нашей «несравненной контрактной»
армии и кто не хочет его портить чтением «разглагольствований до-
кторишки, который даже не военный врач», просто не читайте косой
шрифт. К чему вам слушать поток сплошной критики, не переходя
щий в матерную ругань только ценой невероятных усилий? Действи
тельно, может, я просто ошибаюсь, и на всё есть ХПП (хитрый план
верховного)? Если же всё-таки взялись читать далее, то вам никто не
виноват, я честно предупредил.
Как помните, несколько выше я написал, что первоначально
«компетентные органы» отказались от любых контактов, и туда я,
как и очень многие наши добровольцы, поехал без всякой подготов
ки, без контактов, без инструкций —фактически во вражеский тыл
на верную смерть. Многие «умники» из современных СМИ — как,
впрочем, и из других слоёв общества - любят ругать Сталина за то,
что при нём «разведчиков плохо готовили —несколько недель и всё».
Описан ли хоть где-то у всех этих «либерастов»-литераторов слу
чай, хоть как-то сопоставимый с нашими современными условиями
- массовая отправка людей в тыл противника ВООБЩЕ без подго
товки? Представляю, какой бы вой они подняли, если бы что-то та
кое нарыли! Но увы, не было такого. Зато теперь - есть. Получается,
«кровавый Сталин» людей, оказывается, берёг и делал что мог, для
того чтобы они остались живы и победили. И это в ходе величайшей
войны всех времён и народов, против многомиллионной армии объе
31
динённой фашистской Европы. А наше современное государство са
моустранилось от своих прямых обязанностей - защиты народа от
вражеской агрессии, и не только само крайне мало что делает, но и не
предпринимает усилий для оказания помощи тем, кто сам рвётся за
слонить его своей грудью. И это против недогосударства —Украины!
Опять же, забегая вперёд, скажу: дальше всё оказалось ещё инте
реснее, как ни чудовищно это звучит. Теперь прошёл уже год войны,
она полыхает вовсю, и противник открыто говорит, что вслед за Дон
бассом последует Крым и другие регионы России. Изначально меня
не готовили, как я уже сказал, потому что «не знали, чем я дышу».
«Там» я вроде себя показал, дослужился до немалых постов, пока
зал делом, «чем дышу». И что же? Думаете, по возвращении «отту
да» мне удалось пройти хоть какие-то курсы подготовки хоть в ка-
кой-то из бесчисленных «контор»? Которые лопаются от отжатых из
наших карманов налогов, и генералы которых никак не настроятся
пятиэтажных особняков по ближнему Подмосковью? Куда только ни
приходил, где только ни просил: «У меня нет подготовки, противник
ведёт войну там и скоро вторгнется в Россию, поучите!» —на фиг, не
надо! Чего только не предлагали всем этим конторам: давайте начнём
обучать народ, обобщать и передавать свой опыт, писать методиче
ские указания - тоже ничего не надо!
Что, так блестяще обстоят у нас дела с подготовкой кадров для во
енной медицины, особенно для поля боя, что нам ничего не надо?
Ещё бы —есть знаменитая питерская академия, есть фантастические
зарплаты с надбавкой за боевые, есть целый сонм военных врачей,
некоторые с опытом ещё Афгана и Чечни. Так может, и правда ни
чего не надо и у нас достаточно профессионалов, чтобы «любители»
вроде меня могли спать спокойно и не лезть не в своё дело? Как и что
происходило там в плане военной медицины, будет подробно расска
зано далее на страницах этого произведения. А пока скажу кратко:
уже находясь здесь, в Москве, я получил просьбу от одного очень дос
тойного, очень уважаемого мною человека из отставников —помочь
с медицинской подготовкой разведподразделения одной из бригад
ВСН. Заметим, прошло уже свыше года боевых действий, мудрые
«профессионалы» снисходительно объясняют нам, что «с махнов
щиной там покончено, создана настоящая регулярная армия, бри
гады полностью укомплектованы». То, что медслужба именно этой
32
бригады укомплектована медперсоналом более чем на 90 %, причём

врачами —на все 100, я знал, ещё находясь там. Формально есть все
признаки полного порядка, полной боеготовности подразделений, и
«любителям» вроде меня там делать абсолютно нечего.
Всё, что могли предложить наши ребята-энтузиасты этим воинам
— самостоятельно провести с ними занятия и попытаться привить
хотя бы азы первой помощи, чтобы увеличить шансы на спасение в
случае ранения. При этом я, к огромному моему сожалению, поехать
не мог (почему - расскажу позже), из тысяч столичных и подмосков
ных врачей хотя бы одного добровольца не нашлось - единственный,
кто согласился поехать, был санинструктор с опытом службы ещё в
Советской армии (в данном случае —чётко по пословице «лучше так,
чем никак»). При этом в силу ряда причин (об этом —тоже позже) вре
мени приехать ко мне, чтобы я мог хоть как-то попытаться передать
свои знания, у него не было, он сразу уезжал туда, и я был вынуж
ден по телефону в течение часа пытаться хоть как-то сориентировать
его на наиболее важных моментах. Что такое «обучение по телефону
того, кто сам едет обучать», поймёт не только любой военный врач, и
даже не военный, но любой мало-мальски здравомыслящий человек.
Я, во всяком случае, чуть не лопнул от злости на такую профанацию,
но поделать ничего не мог. Возможно, правы профессионалы, когда
мне говорят: «Вы не профессионал и не поймёте». Наверное, нужно
иметь какое-то особое, доступное «профессионалам», а не простым
смертным, «понимание», которое позволяет считать такой уровень
подготовки личного состава в военное время вполне достаточным и
отвечающим всем современным нормам ведения войны.
Результат приезда шефов был бы смешным, если бы не был таким
грустным. Разведчики слушали с открытыми ртами, жадно записы
вали и в итоге были полны восторга - потому что все эти немногочи
сленные сведения оказались для них просто открытием, бесценной
информацией. Дело в том, что, как оказалось, за предшествующие 9
месяцев существования бригады с её разведчиками не проведено ни
одного (!) занятия по основам медицинской помощи на поле боя. Это
не с пехотой даже, хотя пехота — тоже люди, а с тем подразделени
ем, которое подвергается наибольшей опасности и несёт наибольшие
потери.
Заметим, что в этой бригаде положение дел ещё не самое плохое:
33
имеются шефы — энтузиасты, которые приезжают в своё время и за
свои деньги и пытаются чему-то научить. Во многих других бригадах
обучение вообще не проводится. При этом бригады исправно полу
чают зарплаты, от последнего рядового до генерала, и бодро отчиты
ваются о «полной укомплектованности и боеготовности».
ГЛАВА 2. ПАРАЛИЧ ВОЛИ

Самое начало событий на Украине высветило тот простой факт, ко
торый был очевиден любому мало-мальски мыслящему человеку уже давно:
наша «элита общества», интеллигенция (ну и сформированное ею, естест
венно, правительство — ведь там нет ни одного человека трудовых про
фессий, вроде слесаря или крестьянина, сплошь «интеллигенты»), оказалась
совершенно непригодной к управлению страной. Бездарно просрав «золотые»
годы высоких цен на нефть, развалив и разворовав за это время остат
ки оборонки, науки, собственной промышленности и здравоохранения, она
оказалась способной только наворовать себе лично на страшно дорогие
иномарки и недвижимость в странах врагов — тех самых, что прямо сей
час убивают наш народ. Теперь, когда враги со всех сторон подступили к
нашей Родине, когда рубль рухнул вниз и уже видна разверзнувшаяся прямо
под ногами всех нас военная и экономическая пропасть, даже самые опти
мистичные видят (если имеют смелость смотреть), что наша экономиче
ская и военная «элита» не имеет никакого, даже самого приблизительного,
варианта ответа на эти вызовы. Позиция беременной девятиклассницы
твердить, что всё хорошо, и отчаянно надеяться, что «всёрассосётся само
собой», — в наши дни уже непростительна даже для юной девушки в школе.
Однако с чем же связана такая поразительная некомпетентность?
Ведь будь они все идиотами — не ездили бы на дорогих машинах, не жили
бы в страшно дорогих особняках в престижных районах? Значит, не дураки
— тогда в чём же дело? Эта глава — моя попытка ответа на вопрос, что
же случилось с интеллигенцией. Ответа почти двухгодичной давности. Вы,
дорогие читатели, можете сами оценить с вершин сейчас имеющегося у вас
опыта — опыта этих двух лет, кровавого опыта гражданской войны уже
34
здесь, на русской земле, насколько данные тогда оценки соответствуют

текущим реалиям.
Одним из интереснейших феноменов нашего времени является разитель
ное несоответствие между интеллектуальной и волевой сферами нашего
современника. Возможно, здесь будет уместным небольшое уточнение: на
иболее ярко данный феномен выражен у представителей интеллигенции
главным образом потому, что интеллектуальный багаж (возможно, багаж
эрудиции) у них заметно больше, чем у другой части общества. Проявляется
феномен в том, что чем больше объём имеющихся у человека знаний, обра
зований и т.д., тем труднее ему решиться на мало-мальски значимый по
ступок в реальном, материальном мире (так называемый «паралич воли»).
При этом чем больше оторванность этих знаний и багажа эрудиции от
реальной жизни и конкретных практических умений, тем больше выражен
данный синдром.
В не такие далёкие времена предыдущие поколения — наши отцы, не го
воря уже о дедах, — переезжали за тридевять земель при смене работы —
в тайгу, в лес, в пустыню, строили города, создавали потрясающие до сих
пор сооружения техносферы, не говоря уже о многодетных семьях, и это не
считалось чем-то из ряда вон выдающимся. Современный же интеллекту
ал способен самое большее на злобный троллинг в Ж Ж и проклятия в адрес
правительства и своего же народа. Причём эти проклятия, эта неистовая
ненависть к своему народу и своей стране, замаскированная под неприятие
правительства, имеют вполне утилитарный и прагматический, защитный
характер. Дело в том, что в случае наличия любви к своей Родине и наро
ду нужно быть готовым к тому, что, возможно, придётся, пусть в пер
спективе, ехать на далёкие стройки, пахать по 12 часов в сутки, а то и
отдавать жизнь в промёрзлом окопе. Эти (и даже гораздо более мягкие)
проявления человеческой воли и способности на поступок настолько сильно
пугают интеллектуалов, что самым простым для них является деклари
ровать и испытывать негативные чувства и к Родине, и к народу, иног
да (но не всегда) маскируя их под неприятие правительства. Потому что
правительство — это естественная мобилизующая сила, оно единственное
должно (и может) выступить «передаточным звеном» между интересами
Родины и народа и их воплощением в виде гигантских строек и танковых
армий. Ненависть интеллектуалов к нему — это ненависть тех, кто сам
панически боится любых поступков, к тому, кто (потенциально) способен
его заставить их всё-таки совершать — через пропаганду, агитацию, слу
35
жебные обязанности, наконец , мобилизационным путём. Жить в реальном
мире, а не бесконечно мастурбировать своё эго виртуальными сообщениями.
Данный феномен носит комплексный характер , и разобрать все его ас
пекты в одном кратком очерке невозможно. Но при этом его значение для
современности переоценить крайне сложно: что ни говори, управляющий
класс общества формируется именно из интеллигенции (за редчайшими
исключениями), и именно её «паралич воли» приводит к тому, что сейчас
деликатно названо «экономическим кризисом». То есть ведущие в эконо
мическом отношении страны мира (точнее их интеллигенция) оказались
неспособны предложить человечеству адекватную его возросшим научно-
техническим возможностям модель развития (как и религиозно-культур
ную парадигму) и теперь пытаются сохранить своё лидирующее положе
ние путём планомерного разрушения прочих стран и погружения их в хаос и
разруху. При этом интеллигенция подвергаемых «демократизации» (будем
для краткости использовать этот термин) народов, за редчайшим исклю
чением, не предпринимает никаких попыток оказать сопротивление этому
нашествию и чаще всего, напротив, с завидным постоянством поддержива
ет и обслуживает (прежде всего идеологически) агрессоров. При этом логи
чески понимая (она же владеет понятийным аппаратом и может осмысли
вать экономические явления!), что её действия приведут к кардинальному
ухудшению условий жизни народа вокруг неё, а в конечном счёте и её самой!
(Несогласные с этим тезисом — гуглить «уровень жизни в Ливии, Египте,
Югославии» и воздержаться от комментариев.)
Таким образом, выбирая «недеяние» (а то и предательство — потому
что оно менее «энергоёмко», чем сопротивление), правящий класс всех без
исключения стран, сформированный из интеллигенции, руководствуется
прежде всего выбором наименее «энергозатратного» действия своей воли
(если уж совсем ничего не делать нет никакой возможности). Ведущие
страны заменяют работу над самосовершенствованием для преодоления
возникших вызовов времени разгромом и грабежом других народов. Целью
является создание окружающим б льших проблем, нежели собственные. Ин
теллигенция подвергшихся нападению народов вместо попыток сопротив
ления сотрудничает с врагом. Так менее напряжно.
О проблеме экономического кризиса можем говорить ещё достаточно
долго. Тем более что он является именно комплексом, состоящим из миро
воззренческого, социокультурного, демографического кризисов. Более того,
об «экономическом» кризисе говорят именно потому, что идеалом современ
36
ного общества является «человек экономический», человек потребляющий,

и именно нарушение привычных стандартов потребления бросается всем в
глаза в первую очередь.
Однако упомянутые «деструктивные» действия — лишь видимая часть
спектра, поскольку «разруха начинается в головах» (Булгаков). Сущность и
проблемы в том, что современная интеллигенция понимает (для этого её,
общество, собственно, кормит и учит) всю мощь современной цивилизации.
Нынешний уровень развития технологии вполне позволяет сплотить людей
в единое целое с целью продолжать осваивать космос, создавать поселе
ния на шельфе мирового океана, осваивать термоядерную энергию и т.д.
Но для этого интеллигенции надо (страшно подумать) НАПРЯГАТЬСЯ! А
если не напрягаться интеллигенции в ведущих странах, то тогда очень ско
ро ведущей станет какая-нибудь другая — тот же Китай или потихоньку
приходящая в себя после коллапса поражения Россия. И позиции у мирового
корыта (а то и должности в мировой иерархии) неизбежно подвергнутся
пересмотру. Следовательно, для интеллигенции ведущих стран, чтобы во
плотить всё ту же мечту «не напрягаться», остаётся единственный путь
— «вбомбить в каменный век» остальное человечество. А у интеллигенции
стран, подвергшихся нападению, — поддержать врагов. Пусть в перспек
тиве это гибельно, зато в данный момент времени позволяет не напрягать
волю. Кстати, тем, кто успешно свалил (или рассчитывает свалить) в
страны Бобра, чтобы мирно пересидеть там «тяжёлые времена», следует
погуглить «интернирование японцев в США, Вторая мировая», чтобы по
убавить иллюзий относительно того, что ждёт их там, как только нач
нётся полномасштабный конфликт с Россией. Что станет с ними, если
России не станет (гуглите: Джеймс Бак «Другие потери» про то, как союз
ники насмерть заморили голодом миллион военнопленных немцев).
Вывод: проблема «паралича воли» человечества вообще и интеллигенции
в частности приводит в итоге к стремительной деградации человечества:
уже докатились до рабовладения с фашизмом, массовой легализации все
возможных извращений, высокой отрицательной рождаемости во всех без
исключения европейских странах, массовой наркотизации населения, пред
принимаются первые попытки легализации каннибализма. Все вышеперечи
сленные явления объединяет то, что они являются проявлением одной об
щей тенденции: нарастания деградации и хаоса, разрушения и деструкции
всего и вся: от семьи до мироустройства (более подробно — гуглить «кон
цепция контролируемого хаоса»).
37
Таким образом, всё в мире закономерно: противодействовать энтропии
можно исключительно напряжёнными, упорными, целеустремлёнными уси
лиями. Поскольку интеллектуальный авангард человечества в лице интел
лигенции провозгласил своей целью «максимально комфортное существова
ние» (то есть минимум прилагаемых усилий, прежде всего к самому себе),
а работа над собой является самой трудоёмкой из видов деятельности,
закономерным результатом является практически полный отказ от неё. В
итоге энтропия сначала нарастает в мировоззрении управляющего класса,
а когда переполняет его — овладевает его сознанием, становится образом
мышления и выплёскивается в виде деградации и хаоса в окружающий ма
териальный мир. В смешном и горестном самообмане организаторы это
го хаоса пытаются именовать его «контролируемым», но это отдельная
тема.
ГЛАВА 3. ГОРЛОВКА. РОДНАЯ ГОРЛОВКА. МАРТ 2014-Ш
Три лавровых листка.

Кто он такой, чтоб забывать на Родину дорогу?
Он их глядел на свет, он гладил их рукой, губами осторожно трогал.
И он плывёт.
Как Родина близка, как долго пароход идёт в тумане!
Когда он был убит, три лавровых листка
Среди бумаг нашли в его кармане.
(К. Симонов)
В марте, а именно 8 марта 2014 года, я приехал в родную Горлов

ку навестить родственников. Не думал, что всё начнётся уже сейчас.
Но уже пронеслись слухи, что захватившие власть в Киеве подонки,
нелюди — хохломутанты, наёмники Запада, убивают и калечат со
чувствующих России людей, рушат памятники, нападают в разных
городах на демонстрации несогласных с их тупым зверством. Когда
я ехал домой в поезде, сразу после пересечения границы по нему бес
прерывно стали шнырять остроглазые, серолицые сотрудники СБУ,
38
всяких «контрразведок ВСУ» и прочих организаций, призванных

«защитить незалежность» за зарплаты от Госдепа. Нагло шмонали
всех подряд, по десять раз проверяли паспорта, задавали бесчислен
ное количество вопросов, втыкаясь булавками тусклых, блёклых
зрачков, ища суетливость в мимике, жестах, дыхании. Это зрелище
наглых и подлых предателей, русских по языку и воспитанию куль
туре бывших людей, добровольно продавшихся мировому фашизму,
пошедших ему в услужение за длинный доллар, и теперь охотивших
ся на своих же бывших соплеменников - оставшихся русскими, не
изменивших вере и народу, возмутило меня до глубины души. Поэто
му, когда я узнал, что мои земляки проводят митинг против фашизма
на площади возле памятника Ленину, вопрос, пойти или нет, естест
венно, даже не возник.
Так, какой же паспорт взять с собой на митинг? Если русский —
при задержании или нападении фашистов шансы на благоприятный
исход гораздо выше. Достаточно громко вопить: «Я гражданин Рос
сии, требую консула!» Бросать в тюрьму побоятся, убивать пожадни
чают. Дадут конференцию, покажут как пример «вмешательства Рос
сии во внутренние дела Украины». Как живое доказательство своей
клеветы о том, что «больше половины протестующих против власти
Киева составляют приехавшие из России экстремисты». Пару пинков
по жопе, пару дней позора - и смертельно уставший уполномочен
ный из консульства РФ с немой укоризной в глазах заберёт из «обезь
янника».
Я не имею права рисковать. «Возвращайся скорее и ни во что не
влипай. Группа ждёт тебя». Фух-фух. Так-то оно так. Но чем я лучше
всех тех моих земляков, кто сегодня с голой грудью, с открытым ли
цом придёт на митинг, навстречу возможным провокациям боевиков
фашистских организаций и силовому разгону карателями из Киева?
У них тут семьи, дети, их знают все, они не исчезнут отсюда через
пару дней, как я, у которого новые задания в других регионах. Если
что, под удар попадают их близкие. У них нет защитной краснокожей
книжечки - только сыновняя любовь к далёкой России и готовность
умереть за неё. Как же я сегодня приду к ним, стану в их ряды, брошу
им клич: «Россия с вами!», сам будучи в уютной относительной без
опасности. Ты бы ещё печенек раздал им, как Нуланд, сукин ты сын!
«Осторожнее там. Мы тебя знаем. Не вздумай влипнуть». Я не
39
имею права рисковать. От меня зависит слишком многое. М ногочи
сленные беженцы: женщины, дети, старики, которым я «троплю зелё
ную» («дать зелёную тропу», «тропить зелёную» —обеспечивать эва
куацию личного состава из враждебного окружения), вывожу из зоны
разверзающегося хаоса в бескрайние просторы своей новой Родины,
щедро давшей приют беженцам. Безымянные скромные спонсоры,
не утратившие в угаре безумного торжества капитализма совесть и
сейчас незвучно несущие от доходов своих помощь: кто посильную,
а кто и непосильную. Непочатый край работы на информационном
фронте - противодействие мутному валу фашистской лживой про
паганды, пылающая от беспрерывного потока правдивых материалов
о ситуации на Родине клавиатура. Продвижение правильных сайтов,
нейтрализация работы вражеских кибербойцов и многое другое. Лю
дям нужна правда, она их успокаивает и поднимает на борьбу, она
важнее пуль сейчас. Пока важнее. И группы добровольцев - тех, кто
готов идти помочь своим братьям на Украине, защ итить их от напол
зающей фашистской чумы, как только Россия разрешит. Это те, кто
пойдёт в частном порядке, бросив работу, вместе с нашей армией и
спецслужбами, но ведомый не приказом повестки, а голосом совести
и сострадания. Те, кто понесёт с собой не автоматы, но лекарства и
знания: врачи, спасатели, просветители-пропагандисты, психологи.
Тащить местное население из-под завалов и из пожаров, бинтовать
телесные его раны и врачевать душевные, нанесённые бесовским ша
башем бушующей на Моей Родине двадцать лет подряд фашистской
пиндосской пропаганды.
И всё перечисленное — не считая многочисленных неимущих
моих родственников...
Я никогда не любил свой украинский паспорт. Это несчастное
недоразумение, неоправданно именуемое страной, искусственно
исторгнутое из лона великой державы —специально, чтобы быть на
правленным против России, —так и не ставшее настоящим государ
ством. Я сам стопроцентный украинец. Украинский язык для меня
родной. Но я вижу, что вся наша самобытность, наша речь, наши
обычаи, наша культура используются умными и хитрыми врагами
для выращивания в нашем народе гремучей смеси из местечковых
комплексов и неполноценной гордыни слуги, укравшего панские
сапоги. И я никогда не мог принять Украину, нацеленную против
40
православия, против русского и белорусского, а также, кстати, и дру

гих восточных народов в угоду старой кровожадной волчице - Евро
пе. Словом, лично я никогда не видел никаких причин любить свой
украинский паспорт. И был счастлив, когда после долгих лет мы
тарств Россия удостоила меня чести стать её гражданином.
Какой же паспорт взять?
...Тяжёлые и горестные дни противостояния в Киеве, когда бе
зымянные герои «Беркута» грудью сдерживают поток булыжников и
пламени, тонны клеветы и ненависти, обрушенные на них Западом
руками самых безмозглых или продажных из моих соотечественни
ков. Первые маленькие победы в неравной битве: офицер «Беркута»
показывает иностранное удостоверение задержанного нашими бое
вика. Европейский «сверхчеловек» арийской внешности с разбитой
рожей жалок точно так же, как его предшественники в далёком сорок
первом, которые пришли сюда владычествовать над «славянскими
унтерменшами» и внезапно для себя нарвались на несокрушимую
твердь русского приклада.
Моя супруга, явно повторяя слова умелого и лживого журналюги,
говорит: «Кто в это поверит - чтоб разведчик пошёл с удостоверени
ем?» И я, гордящийся своей осведомлённостью перед «дурой-бабой»,
небрежно роняю: «Это отличие менталитета, обусловленное разли
чием целеполагания. Наши, идя в разведку, оставляют документы,
чтоб врагу не досталось никакой информации, если что-то пойдёт
не так. Как у Симонова в стихах: «Когда случится, безымянным раз
ведчик должен умирать». Ихние - не гибнут за Родину, а выполняют
грязную работу за большие деньги. Наличие такого удостоверения
повышает шансы, что их не шлёпнут на месте, а доставят в штаб и
потом обменяют». Разумеется, сказанное - некоторое упрощение, но
оно вполне соответствует истине, так что в принципе достаточно для
неподготовленного слушателя.
Так что же, выходит, я зря их презирал, я такая же тварь, как они?
Прикроюсь именем моей страны, моей новой Родины, паспортом,
который она мне доверила? Ведь, по сути, так получается.
Вдох — выдох. Я — сын своего народа. Я сын этого города. Я сын
этой непутёвой, временной страны, которую враги создали назло
России и во вред ей, и которая сейчас, истекая кровью, сама не зная
об этом, начинает долгий путь —через братоубийственный хаос гра
41
жданской войны - на слияние со своей любимой единокровной се
строй. Я —не «русский экстремист», я украинец. Украинец, который
против вражды и ненависти, который за любовь и дружбу между на
родами. Заветная корочка русского паспорта ложится на полочку, не
любимый украинский занимает его место в барсетке.
—Родители, я пошёл Славика проведаю.
— Папа, ты совсем со мной не общаешься, всегда в делах! — это
любимая старшая дочь.
— Глянь, возьми с собой ребёнка! Совсем не уделяешь ей внима
ния, - это жена.
Вдох —выдох. Инструктажей и инструкций у меня не было —толь
ко здравый смысл и множество прочитанной ранее «для души» лите
ратуры. «Женщины и дети ни в коем случае не должны присутство
вать на мероприятиях, чреватых силовым развитием событий». Это
я знаю чётко. Но там, на площади, — множество женщин из нашего
города. Те, кто безропотно трудился, в одиночку растил детей в объ
ятой перманентным кризисом недостране, а сейчас почуял страш
ную угрозу фашизма и вышел своей иссохшей грудью, выкормившей
детей бессонными ночами, защитить их будущее. Защитить народ
Украины. Защитить народ России. От торжества нового издания
Третьего рейха, когда накачанные военными кредитами Запада и зо
ологической ненавистью новые «белокурые бестии», неандертальцы
—теперь уже не из дойчей, а из моего народа —станут убивать «жидов
и коммунистов», пойдут на французских и немецких танках через
Белгородскую и Курскую области.
Чем моя дочь хуже или лучше этих женщин? Она ещё несовершен
нолетняя, но она МОЯ дочь. Значит, и требования к ней особые. Го
споди, вразуми меня...
—Доча, идёшь со мной. Быстро одевайся, у нас мало времени.
Яркое весеннее солнце льёт живое тепло на расчёсанный до иде
ального пробора огород бугорка. На серую твердь свежевыкрашен
ных дубовых ворот, которые поставил ещё мой прадед, ветеран двух
мировых войн и Русско-японской.
—Доча, слушай меня внимательно. Мы идём на митинг.
—Значит, про дядю Славика была только отмазка? - доча слабеет
в коленках, смотрит на меня огромными глазами испуганной серны.
Блин, как же жалко её. И себя.
42
Крестный путь Новороссии Автор Ю.Ю .Евич
Инстинкт самосохранения — самый сильный человеческий ин

стинкт. А инстинкт защиты потомства ещё сильнее. Они, сложив
шись вместе, ломают меня через колено, перехватывают горло спаз
мом, лишают сил говорить, давят из глаз непослушную злую слезу.
Вдох —выдох низом живота. Вдох —выдох. Ты должен быть силь
ным. Ты не имеешь права показать дочери свою слабость. Ещё вдох
— выдох. Не помогает ни фига. Любовь к дочери и жалость к себе
«свились в тугой клубок влюблённых змей» (группа «Мельница»),
перевили горло. Вы улыбаетесь, дорогой читатель? Сходите разок на
встречу смерти со СВОИМ ребёнком - и вы гораздо лучше поймёте
меня; Но, впрочем, конечно же, лучше не надо. Пока мы идём за ВАС
всех! А ВАС с близкими да минует чаша сия. Чаша ТАКОГО понима
ния. Слёзы подпирают горло.
«Что ж ты, внучек, меня позоришь? Я в штыковую сколько раз хо
дил - и никогда не плакал, всегда с улыбкой!» - рассудительный спо
койный голос моего покойного прадедушки, Иоанна Мефодиевича.
Полный георгиевский кавалер, человек, который ушёл на Русско-
японскую в девятьсот пятом и вернулся с Гражданской в девятьсот
двадцать третьем, который дослужился от рядового команды развед
чиков до начальника контрразведки армии. И в возрасте под семьде
сят партизанил в Отечественную. Скромный и смиренный, как все,
кто ТАК послужил Родине, он покинул нас, когда мне было три го
дика, и я так и не успел узнать от него подробностей этого его служе
ния. Да он и не рассказывал никогда никому почти ничего. До меня
из его жизненного пути, который никогда не повторить никакому за
падному Рембо, дошёл через батю только один короткий сказ. «Нет
ничего страшнее штыковой. В штыковой у всех такое напряжение,
что не надо врага протыкать —достаточно жалом коснуться шинели,
и человек падает и умирает на месте от разрыва сердца». Всегда сто
ит повторить про себя эту мысль, потом ещё раз и ещё. Прочувство
вать хоть на миг, ЧТО за ней скрывается. И улыбнуться после этого с
презрением «подвигам» придуманных голливудских бэтменов, раз
брасывающих косоруких и тупоумных врагов искусственными непо
бедимыми кулаками.
Да, то, что прадед, который давно в Краю Вечной Охоты, говорит
со мной —это, конечно же, смешно. Может смеяться всякий кто хо
чет. Впервые это произошло, когда я, узнав о фашистском путче на
43
родной Украине, решил для себя - иду до конца. Разгладил в ладони
георгиевскую ленточку, приколол её к груди - не как украшение или
«фенечку», но как роспись в своём решении. И тогда ласковый и не
слышный голос прадеда произнёс: «Добре, онучек!» Теперь в трудные
минуты он всегда со мной.
«А я не плакал, когда меня вели вешать! Я смеялся!» - это голос
уже моего деда, не прадеда. Резкий и решительный, властный, каким
был мой любимый дедушка при жизни. Деда я не только застал — я
почти всю жизнь с ним общался. Он подробно и много говорил о сво
ей работе, учёбе, детстве, семье с неизменным мягким закарпатским
юмором и глубокой мудростью. И лиш ь об одном я никогда не мог
добиться от него ни слова - о войне. Только однажды, только один
эпизод.
Я купил мемуары знаменитого «аса диверсий», «короля дивер
сантов Третьего рейха» Отто Скорцени, и, захлёбываясь щенячьим
юношеским энтузиазмом, пересказывал дедушке подробности выда
ющейся операции по спасению лидера фашистской Венгрии Хорти,
которую провернул «арийский сверхчеловек» «без единого выстре
ла». Всегда иронично-дружелюбный, дед был сильно задет за живое.
—Брешет твой Скорцени!
—Откуда тебе знать, дедушка?
— Мне откуда знать? Я там был! С разведгруппой Второго Укра
инского! Такого боя, как там, за всю войну не было! Кровь по щи
колотку лилась! Мы чуть-чуть не успели, они из-под самого носа у
нас удрали, это было. А насчёт «без единого выстрела» —брехун твой
Скорцени! Шоб я так жил, как мы тогда постреляли!
И ещё один эпизод, который мне рассказал не дедушка, но уже
батя. Когда дед попал в плен к фашистам, его повесили на дыбу. На
сутки. М адьярский солдат сжалился над пленником, поприветство
вавшим его на родном языке, и незаметным движением тяжёлого ар
мейского сапога подкатил в ноги деду каштан. И тот сумел опереться
на него большим пальцем ноги, чтобы хоть чуть разгрузить вывора
чиваемые из плечевых суставов руки. И провисел так сутки, баланси
руя на невидимой врагам крошечной точке опоры. Потом его голова
поникла. Снимавш ий деда с дыбы часовой был уверен в бессозна
тельном состоянии пытаемого: после двадцати четырёх часов дыбы
иначе быть не могло. Осознать масштаб своей недооценки украин
44
ской силы духа и воли враг не успел: дед убил его ударом кулака. По
том успешно ушёл к своим.
Дед со мной вообще был всегда, с того самого момента, как поки
нул наш материальный мир, я ощущал его незримое присутствие -
немного рядом, немного внутри себя. Сначала он был чуть ворчлив и
всегда пресекал мои попытки пообщаться с ним: «Мне в раю хорошо,
оставь в покое деда!» Но когда на нашу землю пришла беда, он помяг-
чал и буркнул что-то вроде: «Рановато мне отдыхать, когда на Родине
такое!» Теперь он всегда молча и очень явственно во мне и готов по
мочь словом и делом.
Сила двух дедов, объединившись во мне, разорвала хватку ин
стинктов, вышвырнула их узел из души наружу, как нашкодившего
кота из хаты.
- Доча, слушай внимательно. Сегодня твоя задача —учиться люб
ви к Родине. Смотри, слушай и запоминай. Стоять будешь отдельно
от толпы, я тебе покажу где. Если начнётся стрельба, драка или лю
бая паника - сразу уходи домой. На всякий случай вот тебе мой вто
рой телефон для связи с родственниками. Если меня арестуют или
убьют - ни в коем случае не смей ко мне подходить, тоже сразу уходи
домой. Дядя Славик прикроет тебя. На время митинга поступаешь
под его командование, приказания выполняются безукоризненно.
Как понял,боец?
- Па-а-а-а-а...
- Боец, я не слышу, ты понял?
- Да-а-а-а...
- Ответ неверный! Правильный - так точно! Боец, ты всё понял?!
- Так точно! Папа, если тебя арестуют, я их всех поубиваю!
Вдох —выдох.
- Обязательно, дочка. Ты уже хорошо стреляешь, а увидев это -
научишься ещё лучше. Ты обязательно убьёшь всех их. Но не сегодня!
— властный, повелительный жест. —Что сказал Господь наш, Иисус
Христос, когда его приш ли арестовывать, а его ученик бросился ру
биться? Он сказал: «Если бы я хотел, Мой Небесный Отец прислал бы
легионы ангелов мне в помощь!» Сегодня не время для убийств, доча,
мы до последнего будем стараться решить миром.
- Здорово, Славян! Я пойду выступлю, присмотри, плиз, за доч
кой. Если что со мной —доставь домой в целости.
45
—Понял, Юр, сделаем.
—Доця, напоминаю, на время операции переходишь в подчине
ние дяди Славика, я пошёл...
Море голов, плеск знамён на ветру, взволнованные и взбудора

женные женщины, собранные и решительные мужчины. Стройные
ряды оцепления из отрядов самообороны, железная дисциплина ше
ренг. Н икаких пьяных, никаких буйных. Никакого дубья, касок,
броников, как у накачанных наркотой и психостимуляторами этно-
мутантов на майдане. Только крепкие рабочие руки и готовность за
слонить собой других, идти до конца. Дружественная с митингую
щими пузатая милиция из местных, взволнованный, но толковый
молодой городской мэр —по-здешнему «голова». Никаких снайперов
на крышах, никаких признаков провокации. Впрочем, заранее их
чаще всего не видно, мне ли не знать.
—Кто последний в очереди на выступление?
46
- Вы хотели бы выступить? - молодой мужчина с костистым ли

цом и внимательным взглядом охваченных тёмными кругами спо
койных глаз. Это ответственный за допуск к микрофону желающих
выступить из группы охраны правопорядка. —Вы пили?
- Я не пью вообще.
— Никаких экстремистских призывов, никаких призывов к про
тивоправным действиям, понимаете?
Моё лицо излучает безмятежный комфорт, которым переполне
на душа. Тонкие очки в дорогой оправе. Свежая кожа благородной
белизны интеллигента несчитанного поколения. Какой экстремизм?
Такой мухи не обидит!
—Разумеется, я понимаю. Не волнуйтесь, всё будет в порядке.
Разумные, взвешенные и конструктивные речи с трибуны.
Донбасс никто не поставит на колени! Беркут, мы с тобой. М ину
та молчания по погибшим за нас сотрудникам правоохранительных
органов. Формируем колонну из десяти автобусов на выезд на демон
страцию в Донецк. Н икитовка и Россия вместе!
Вожаки толковы, толпа едина. Это и не толпа вовсе —это настоя
щий единый живой организм, всё чувствующий, точно и тонко реа
гирующий. Это самый настоящий народ. Его пнули, как пса, —а он
проснулся, как лев
М гновенный живой ток напряжения, кажется, что у всех встали
дыбом волосы на загривках —слева, через площадь, курсом прямо на
нас —толпа под «жёвто-блакитными» тряпками. Масса разворачива
ется, как опытный воин в боевой стойке: женщины отхлынули назад
и уплотнились, «тяжёлая пехота» —шеренги самообороны —сомкну
ли ряды в центре теснее, «лёгкая пехота» —добровольцы из митин
гующих —хищной лавиной потекли с флангов. Я прыгаю с трибуны,
захожу слева. В принципе, удобнее работать справа, но слева наших
меньше, там возможен прорыв, значит, ключевая точка боя, где всё
решится, будет здесь, здесь моё место. Оба деда в моей душе беззвуч
но ликуют в предчувствии м хача. Особенно зловеще рад младший,
который не прадед, а дедушка. Последнего своего врага, бандита с
кастетом, он отправил в реанимацию одним ударом в возрасте семи
десяти пяти лет. Его кулачная свинчатка дрожит нетерпением в моей
белой интеллигентской кисти. Очки прячу в карман. Ох, зря вы сюда
пришли, фашисты! Я никогда не дерусь. Все вопросы решаю мирно.
47
Наказываю себя сам за каждое повышение голоса. И только родные
знают, что на моей полке отбрасывает янтарные блики скромная
табличка «Чемпион. Спарринги. Москва 1994», не считая кучи ана
логичных дипломов на бумаге. А ещё, чего не знает вообще никто,
кроме тех, кто тренировался со мной, во мне тихо спит курс «Бер-
серк» —стиль боя в толпе, один против толпы. Единоборцев много,
подобные навыки —у единиц. Этот стиль не для профессионалов. Он
разрушителен не только для врагов, но и для того, кто его применяет.
Рассчитан на отчаянную рубку среди множества врагов, когда кровь,
чужая и своя, хлещет ручьём, гормоны выключили разум, остались
инстинкты и готовность идти до конца и дальше без остановки —сра
зу в небо, к Валькирии! «Один, к тебе мой путь, в Валхаллу, где весел
пир!» Порождение несдержанного и вспыльчивого, агрессивного и
гениального Александра Белова, реконструкция древних воинских
искусств руссов, квинтэссенция боевого духа нашего миролюбивого
народа.
Этот стиль - дар Всевышнего народному ополчению, тем, кто ра
ботает по мирной профессии, но при нужде встанет в первый ряд фа
ланги на верную смерть. Он для тех, кто не может посвятить много
времени оттачиванию сложных приёмов, но готов, если надо, пойти
по зову Родины вперёд - куда она скажет. Компенсировать недоста
ток сложной бойцовской техники русской удалью, православным
самоотречением, языческой жаждой боя, атеистически-коммунисти-
ческой готовностью к подвигу. Всем тем, из чего слагается простое
определение «русский солдат».
И я не профи, я — медработник. Ж алкий, никчемный медик. Но
Родине нужны герои. Мои предки со мной. И стиль «берсерка», вроде
бы забытый напрочь пятнадцать лет назад, разворачивается во мне за
несколько шагов, как архивный файл, наполняет звенящей невесо
мой силой мышцы и нервы, кости и суставы. Толпа противника сов
сем рядом. Перепуганные детские лица. Голос нашего командира с
нашей трибуны:
— Без насилия! Это студенты, не бить! Задержите только тех взро
слых, которые привели сюда детей, —это провокаторы.
Из толпы студентов тащат нескольких взрослых мужичков в ко
жанках, жалких и съёжившихся, те истерично отбрёхиваются. Оба
деда в моей душе разочарованно крякают и разворачивают меня —
48
спиной к детям, лицом к набегающим нашим бойцам. Руки в сторо

ны, на лице улыбка, в душе —мир и спокойствие.
—Спокойно, ребята, спокойно, не бьём никого.
Я не боюсь случайного ножа или заточки в спину от этих испу
ганных детей. Потому что мне пофиг. Я не имею никакого значения.
Значение имеет Родина, имеет мой народ. Эти дети —тоже мой на
род. Обманутый хитрыми врагами, запуганный и испуганный. Не
навистные двухцветные флаги спрятаны, взрослых провокаторов
утаскивает от греха подальше милиция, часть детей убежалала, часть
—влилась с краешку в наши ряды. Хорошо одетый господин с доро
гим кожаным портфельчиком и холёным лживым лицом выпросил у
нас слова с трибуны и теперь визжит в микрофон о том, что мы «зве
ри, бросились на детей, вам должно быть стыдно!» Это явный враг —
организатор провокации, который заготовил речь для спланирован
ного и организованного им побоища, и теперь, когда оно не удалось,
всё равно шпарит заранее заготовленный текст, отрабатывая Иудин
гонорар. Не творчески работаете, господа, херово вас западные кура
торы готовят —всегда надо иметь план на случай провала основного!
Его никто не бьёт, не пытает, не убивает. Мы же не бешенные эт-
номутанты и зомби с майдана. Мы люди. Его даже никто не переби
вает.
—Спасибо, мы выслушали ваше мнение, ваш регламент истёк, ос
вободите, пожалуйста, трибуну.
Народная масса провожает иуду брезгливым безмолвием — ни
единого осуждающего возгласа, ни единого презрительного заливи
стого свистка. И это единодушное спокойное отчуждение сильнее и
страшнее самых неистовых проклятий.
—Вы хотели выступить? Пожалуйста.
Вдох —выдох. Одним движением души, как радаром, охватить всё
море голов, весь океан трепещущих людских душ. Слиться с ними,
стать частью каждого.
—Дорогие земляки! Позвольте поздравить наших замечательных
женщин с праздником Восьмого марта и сказать, что я счастлив ви
деть вас здесь! — какой же хреновый у меня голос. Визгливый, чуть
гнусавый — некогда нарабатывать ораторские навыки, надо клавиа
туру топтать, детей кормить.
—Вам не надо объяснять, зачем вы здесь, что мы защищаем, про
49
тив чего боремся. Раз вы здесь, значит, вы прекрасно понимаете всё
это и сами. Но нас окружает множество людей, которые не понима
ют сути происходящего, — это ваши друзья, родные, знакомые. Они
одурманены вражеской пропагандой, растеряны и сбиты с толку. По
этому давайте будем им объяснять сущность того, что сейчас проис
ходит.
Вдох —выдох, держим паузу — концентрируем внимание аудито
рии.
— Всё дело в том, что Америка должна миру пятнадцать трил
лионов долларов! (Дружный крик: «Правильно!») Не знаю, сколько
должна Англия, сколько Ш вейцария, у вас у всех почти есть интернет
дома, можете сами посмотреть. Но вообще все страны мира делятся
на две группы: страны, которые честно живут своим трудом, — это
Россия, Украина, Китай, Индия и куча других, да и вообще таких
большинство. И кучка взбесившихся хищников: европейские госу
дарства и США, которые привыкли жить грабежом и надеялись, что
это будет длиться вечно. Их история — история беспрерывных мас
совых убийств, разрушений, геноцида народов. М иллионы убитых
индейцев и индийцев, миллионы замученных негритянских рабов,
геноцид целых народов - это их славный послужной список. Но и
это ещё не всё: Господь по грехам их помутил им разум, и они, как
больная бешенством собака, набросились на другие государства
мира и стали их уничтожать сейчас одно за другим. Югославия, Ли
вия, Сирия, Судан, Египет! - напряжение в воздухе нарастает, уско
рение ритма моей речи и соответствующий эмоциональный посыл
закручивает нервы аудитории в пружину ППШ . - Теперь очередь Ук
раины. Они хотят теперь то же самое сделать здесь со всеми нами и
нашими детьми. Но тут они сильно ошиблись!
Нет ни зловещих угроз, ни сложных пояснений — почему оши
блись. Они ни к чему. Я просто позволил дедушке наполнить всю
мою душу наиболее нужным сейчас образом, и он, крякнув, легко
извлёк из глубин своей памяти яркое, как снег под апрельским сол
нцем, воспоминание. Здоровенный, метра два ростом, боец его роты,
раздевшись догола, с двумя автоматами — по одному в каждой руке,
босиком бежит в атаку по глубокому снегу, прямиком через минное
поле, в лоб, не ложась, на немецкие позиции. Страшное одинокое
«ура!» сотрясает воздух. Лихорадочно рокочут лучшие в мире немец
50
кие пулемёты, знаменитые MG-42, ураганный град пуль взбивает

облако снега в рост человека, скрывая атакующего в белом саване.
Но нервы пулемётчиков не выдерживают, руки дрожат, и ужасный
русский, неуязвимый и неотвратимый, как сама смерть, уже навис
над первым рядом траншей. Исходя истошным воем смертного ужа
са, европейские цивилизаторы выпрыгивают из окопов и сапог, тол
пой драпают от одного человека. Карающий за преступления против
Святой Руси ангел отмщения в лице рядового бойца Красной Армии
несётся за ними, неотвратимый, непередаваемо страшный для со
знания завоевателей.
Небрежно стреляя на ходу в затылки тех, которые мешают про
ходу, проскакивает сквозь толпу драпающих «белокурых бестий»,
далеко обгоняет её, летит на край деревни, туда, где в ледяном сарае
измождённые и израненные военнопленные угрюмо ждут смерти,
и часовой-эсэсовец, заслышав накатывающее русское «ура!» и визг
драпающих соотечественников, торопливо наводит на щелястую
стену раструб огнемёта. Золотой тульский жёлудь калибра 7,62 вып
лёскивает из низкого тевтонского лба струю измельчённых фаш ист
ских мозгов и осколков кости, приклад ППШ сносит тяжёлый двер
ной замок. Молчащие, страшные в своём запредельном ожесточении,
освобождённые пленные —все, кто может ходить, —синие от холода,
в белых нательных рубахах, толпой растекаются по улицам, ловят
обезумевших от ужаса немцев, рвут их зубами, душат, ломают кости...
Я бросил этот образ в толпу - и он отразился, многократно усили
ваясь и резонируя, в каждом из присутствующих, в его генетической
памяти. У каждого нашёлся в дальних или близких корнях героиче
ский предок, который заставил обратиться в бегство толпы врагов,
спас своих, запредельным самопожертвованием и решимостью сни
скал могучую поддержку ангелов Божиих и посрамил демонические
полчища, незримо пришедшие с легионами завоевателей. И каждый
легко и непринуждённо слился со своим предком, и все мы вместе
слились в одно неодолимое, ужасное для врага, многоголовое, нечув
ствительное к ранам, бессмертное существо, имя которому «русская
пехота»!
— РРРРРРРа! —рыкнуло это единое существо. Кто-то сказал «да»,
кто-то крикнул «ура», кто-то —«правильно», подавляющее большин
ство просто зарычало. И в этом рычании, которое звучало как при
51
зыв древнего имени Бога Солнца, было больше угрозы, чем в самых
зловещих и многословных проклятиях.
На пике единства каждого со своим родом, со своими героиче
скими предками, и всех вместе —друг с другом, толпа завибрирова
ла единым живым существом. Я увидел лёгкое красное марево ауры
над нашими рядами — объединённые памятью рода, единством по
мыслов и общей, зримой опасностью, единое целое, которым стали
все присутствующие, сжало невидимые мышцы воли, и по его венам
хлынули боевые гормоны. Надо послабить срочно, пока рано.
Левая рука вверх — и плавно, немного смешным движением —
вниз, открытой ладонью вперёд, умиротворяюще и нарочито замед
ленно.
— Простите, пожалуйста, дорогие земляки, что-то я возбудился
слишком.
Общий дружный хохот, который сбрасывает накопленное напря
жение и сплачивает присутствующих больше, чем только что достиг
нутый пик мобилизации. Дружные крики: «Правильно!», «Говори
ещё!»
—Нам нужно сделать сообщение. Можете пока прерваться? —это
оргкомитет.
—Дайте ему сказать ещё! Говори! - это народ.
Я подчёркнуто дружелюбно передаю микрофон. Одним шагом
отступаю на сероватую, подтоптанную твердь газона. Рядом с три
буной, лицом к толпе. На лице и в душе - улыбка, глаза прикрыты.
Подчёркнутая мягкость и дружелюбие в каждой черте осанки. Люди
взбудоражены и раздражены всем происходящим. Им нужен пример
смирения и оптимистичного спокойствия - примеров решимости,
мужества и праведной ярости я вижу вокруг достаточно. К счастью,
достаточно, но спокойствие тоже необходимо. Если Всевышний по
лагает, что мною уже сказано всё что нужно, то мне не дадут боль
ше слова —ничего страшного, Ему виднее, что сейчас нужно. Тогда я
просто явлю своим примером только что соединённой в единое целое
этой массе единомышленников образец того, чего им так не хвата
ет —спокойствия, веры в благополучное преодоление всего, что нам
предстоит, радости жизни.
—Пусть скажет ещё! Дайте ему сказать —он правильно говорит! —
это народ.
52
— Скажите, пожалуйста, ещё что-нибудь людям, - это оргкоми

тет.
—Дорогие земляки! Что требуется от каждого из нас в этот непро
стой момент? Во-первых, не падайте духом. Мы не одиноки. С нами
великая Россия. С нами великий Китай. С нами Бразилия, Индия и
множество других стран, которые честно живут своим трудом и ни
к кому не лезут с гуманитарными интервенциями. Запад, Европа и
США тоже не едины. Множество честных людей сочувствует нам.
Например, молодёжь точно знает такого человека —Стивен Сигал! Я
своими глазами видел его интервью. Он говорит, что это безнравст
венно — вмешиваться во внутренние дела Украины, присылать туда
боевиков и свергать законное правительство, а потом призывать к
миру и единству страны. С нами все честные люди мира! Они над
еются на нас, на то, что на Украине фашизм не пройдёт, хребет блиц
кригу оранжевых путчистов будет сломлен. Во-вторых, я вам скажу
следующее. Не верьте интернету и телевизору! —ошеломляющий рёв
«правильно!!!» прокатился в воздухе. Ни на что из сказанного народ
не отреагировал так живо, с такой душой. Запредельно наглая ложь
СМИ, раздувание ими ненависти и депрессии породили в людях эту
ответную ненависть к ним. Продажные журналюги, сеющие сейчас
ветер, вы же пожнёте, блин, такую бурю...((((
—Дорогие земляки! Беседуйте с людьми. Объясняйте им, что про
исходит. Не допускайте скандалов в семье. СМИ стараются вбить
клин в каждую семью, как в семнадцатом, настроить отца против
сына, брата против брата. Не допускайте ненависти, будьте терпимы
к близким. Если вам кажется, что собеседник дурак, —возможно, ему
кажется то же самое. Будьте терпимы к людям, особенно близким,
объясняйте им, спасайте от пагубных заблуждений.
Неоспоримые, нацеленные на базовые человеческие ценности те
зисы —мир, единство, правда, —сплачивают народ ещё плотнее. Мы
все едины, я ощущаю каждого и всех как часть самого себя. Народная
масса на площади стала монолитом, крепче всего на свете, крепче,
чем когда бы то ни было. И я ощущаю крепнущую на глазах золотую
нить Божественного света —Всевышний с нами, ему угоден наш дух.
Пора укрепить эту нить, вязать нас всех с Родной Землёй и решать
главную задачу —отправить наше общее послание Высшим силам.
—И последнее! —я постепенно набираю голосом и осанкой мощь
53
и накал силы. Всевышний милостиво переполняет меня ею. В пра
вой руке —микрофон, левую я медленно поднимаю на уровень лица
и начинаю сжимать в кулак, концентрируя в ней внимание всех при
сутствующих:
— Много шакалов да псов
Скалится с разных сторон
На золото наших хлебов,
На золото наших икон!
(«Небо славян», группа «Алиса»)
Наш народ - миролюбивый народ, мы честно живём своим тру
дом, у нас нет и никогда не было ни колоний, ни метрополий, ни раб
ства, ни геноцида. Но всяким умникам всегда хотелось нашей земли,
нашего неба, наших детей, и они приходили к нам с мечом в руке и
злом в душе. Так вот: НАША ЗЕМЛЯ на три метра вглубь пропитана
ИХ КРОВЬЮ!
Резким движением ладонь и взгляд - в землицу под ногой, в тот
самый серенький квадрат вытоптанного дёрна под трибуной, на ко
тором я только что топтался, демонстрируя смирение и спокойствие.
И повинуясь моему движению, вся толпа, внимание которой было
собрано в мой кулак, ударила туда же всей своей ментальной мощью.
Невидимо для окружающих Земля-матушка ответила на этот мо
гучий толчок —она раскрылась, как открывается лоно любящей жен
щины навстречу своему любимому мужу-воину, давая ему поддержку
и неистощимую мощь, радость жизни и волю к победе. Родная Земля
приняла наш призыв, податливо откликнулась на него, вся масса на
рода на площади, только что слившаяся с душами своих героических
предков, теперь стала «плотью единой» и с ней, и из неё сквозь всех
нас хлынула мерная, тяжёлая, одухотворяющая сила.
Прекрасно: единство народа - есть, единство с предками - есть,
с Эгрегором - есть, с Землёй - есть. Пора бросать картинку вверх,
Всевышнему!
- Вы заметили, что Европа очень осторожна в начинающемся
конфликте? Это потому что все их столицы — Варшава и Будапешт,
Бухарест и Берлин, Париж и Прага — помнят грохот наших сапог и
наших траков! Не помнит пока только Вашингтон. Так вот: АМ ЕРИ
КА, СЛУШАЙ НАС! Быстро забирай отсюда своих шпионов, кото
54
рыми ты насытила наши земли, своих подлых убийц, стреляющих в

мирных людей, своих лживых журналюг - и ты останешься жива!!!
Продолжай разжигать в нашем доме пожар — и готовься увидеть
НАШ И ТАНКОВЫЕ КОЛОННЫ на улицах СВОЕЙ СТОЛИЦЫ!!!
Одним движением — микрофон на трибуну и низкий, до земли,
поклон людям на площади, Народу.
—РРРРРРРа! —в ответ мой Народ.
То, что мы сейчас вместе сделали, - это не угроза, не предупре
ждение, даже не предостережение. Это единая коллективная воля на
ших людей, наших предков, нашего Эгрегора, нашей Земли к нашему
Православному Русскому Богу. «Если враги придут — Господи, дай
сил упокоить их!» Это не просьба, не мольба - это могучее предна
чертание, это тот запрос, который ждёт от нас Всевышний. Господь
смиренно и мудро лучится на всех нас ярким мартовским солныш
ком: «Да будет так, дети мои!»
- Доця, ты молодец. Я думал, ты проболтаешься маме.

- Как можно, папа? Ты же мне ясно сказал: «никому ни слова!».
Пап, а пап?
- Что, дитя моё?
—Я не хочу быть снайпером. Мне больше нравится гранатомёт.
— Доченька, гранатомёт — труба тяжёлая, да ещё запасные вы
стрелы к нему, для женского организма не полезно. А кроме того, при
частой стрельбе слух садит сильно, а ты же у нас музыкант. Так что
послушай батю, для девушки снайпер —самая подходящая специаль
ность.
55
«ОТВЛЕЧЁННЫЕ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ»
И «НЕЗРИМАЯ БРАНЬ» В ДУШЕ И МИРЕ
Война — это та же самая мирная жизнь,

просто сконцентрированная до предела.
(Не помню кто)
Скорее всего, многие из читателей уже заметили, что существенный

объём моего повествования, наряду с фактами из пережитого, посвящён
размышлениям на «отвлечённые философские» темы. Это прежде всего
влияние внутреннего (цели и ценности, приоритеты, характер) и внеш
него (идеология, окружение) мира героев на их жизнь и поступки. Между
тем «отвлечёнными» они только кажутся, тем более когда речь заходит
о таком многогранном и сложном явлении, как война. Участие в боевых
действиях человека и в то же время участие их самих в формировании и
трансформации этого человека, его внутреннего мира в очень значительной
степени определяется тем, каков он — этот внутренний мир. Многократно
отмечено людьми, имеющими боевой опыт: ТАМ человек виден как на ла
дони, его положительные и негативные черты проявляются необыкновенно
выпукло и рельефно. При этом влияние его внутреннего мира на исход борьбы
с противником, на поведение его в боевой обстановке не просто трудно пе
реоценить — фактически именно характер, жизненные приоритеты и воля
человека оказывают решающее влияние на то, как именно он поведёт себя
в трудных обстоятельствах. Совершит ли героический поступок, спасёт
жизни товарищей, жертвуя собой, решит исход боя — или совершит ни
зость и предательство, дезертирует, подставив под удар боевых друзей, а
то и мирное население? Или совершит ещё большую низость — прямое пре
дательство, пособничество врагу и сотрудничество с ним?
В современной военной литературе (особенно «околовоенной», вымыш
ленных боевиках и тем более фэнтези) эти крайне важные аспекты поведе
ния человека сейчас, к сожалению, исключительно непопулярны. Во-первых,
ввиду внешней меньшей выразительности. Описывать их намного труднее,
чем яркие спецэффекты — взрывы, выстрелы и удары мечей. Ими труднее
привлечь и удержать читательские внимание и интерес. Во-вторых, чтобы
хорошо описывать их (впрочем, как и любое явление), нужно в них разби
раться, понимать причинно-следственные связи и то влияние, которое они
оказывают на человека. Д ля этого крайне желательно самому пережить
56
эти эмоции, самому побывать «в шкуре героя» и при этом суметь не просто
запомнить своё состояние, поведение и мотивацию, но и найти слова, ко
торые смогут донести их до читателя. А подавляющее большинство совре
менных «авторов», пишущих о войне, не только не воевали, но (увы!) даже в
армии не служили. Соответственно, этот пласт опыта взять им неотку
да. В-третьих, свою лепту вносят редакторы, корректоры, критики и вся
прочая «кормящаяся с литературы» братия. Они (осознанно или нет) вы
полняют приходящий им свыше социальный заказ не на созидание НАРОДА
— народа-творца, народа-созидателя, народа-воина, но на взращивание без
мозглой, бесхребетной биомассы, которой легче управлять. В рамках этого
тренда получают приоритет те произведения, герои которых — поверх
ностные, лишённые глубоких сильных чувств, с мотивациями, жизненными
целями и характерами пятиклассников. И то, что таков «тренд» отнюдь
не только в нашей стране, но и в «просвещённой Европе» и в сбесившемся
«мировом жандарме» США, ситуацию отнюдь не облегчает.
Здесь я даже не буду упоминать стандартную мантру всех вышеперечи
сленных горе-литераторов, что «современный читатель настолько поверх
ностен, что именно такое и предпочитает, а мы только ориентируемся на
его вкусы» (под настроение они высказывают эту свою формулу с омерзи
тельной простотой: «Пипл хавает!»). При этом сами данные литераторы
(и режиссёры, и прочие «тварцы»), может, и считают себя «счастьем» в
плане гонораров, но на самом деле они всё равно «горе» — потому что на беду
человечеству превращают людей в манкуртов —рабов развлечений, бездуш
ных и бесполезных.
Ещё Сумароков в X V III веке отчеканил: «Искусству надлежит не раз
влекать, но выращивать вкусы!» Недаром раньше людей творческих про
фессий наряду с преподавателями называли «инженерами человеческих
душ» — им надлежит воспитывать людей, формировать их личность, да
вать образцы высокого, достойного подражания поведения в тяжёлых об
стоятельствах. С одной стороны, нынешние «творцы» забыли свой долг,
предались и продались золотому тельцу ради тленной резаной бумаги (даже
не злата), развращают и губят души своих читателей, и с этой точки зре
ния их вина безмерна. Недаром существует православная притча о том,
как попал писатель за свои грехи в ад. И заметил, что те души, которые
горят в адском огне вокруг него, потихоньку поднимаются вверх — всё даль
ше от языков пламени, всё ближе к Богу и раю. А он наоборот — потихоньку
погружается всё глубже, мучается всё больше. Возмущённый литератор
57
обратился с вопросом к бесу: что, мол, за безобразие? А тот ответил: «Они
мучениями потихоньку очищаются от своих грехов — соответственно мера
их наказания снижается. А твои книги читают всё новые люди — и погиба
ют, и погибают!»
Но безмерно больше, нежели вина всех этих «творцов», мера вины тех
властей предержащих, которые делают всё для того, чтоб творчество
было именно таким. Все многочисленные «Штрафбаты» и «Сволочи», бес
конечно омерзительные книжонки, полные лжи и тупости, а зачастую и
неприкрытой клеветы на наш народ, — разве они не субсидируются бюд
жетом, не рекламируются по телевидению, не поощряются в скрытых и
явных формах всеми теми, кто должен задавать стандарты культуры и
нравственности? Сколько бы нам ни говорили, что «это писатели (режис
сёры) так видят», при внимательном рассмотрении мы видим, что власть
не делает ничего для того, чтобы улучшить их качество, чтобы наказать
халтурщиков и явных вредителей и дать возможность творить тем, кто
творить должен. У кого неравнодушное сердце болит за Родину, кто име
ет и бесценный жизненный опыт, и талант передать его людям. Почему
власти предержащие делают именно так, выскажем точку зрения чуть
далее. А сейчас — о самом главном: они сами формируют худшие качества в
народе, которым управляют, — тупость, низость, подлость и трусость, и
сваливают вину за это на народ же под девизом «пипл хавает!». В Святом
Писании сказано: «Не бойтесь тех, кто умерщвляет тело, но бойтесь мо
гущих умертвить душу». И далее: «Лучше было бы тому, кто соблазнит од
ного из малых сих, привязать мельничный жернов на шею и утопить». Они
«соблазняют», то есть растлевают, развращают, лишают духовности це
лый народ — свой народ! Неудивительно, что воздаяние постигает их уже в
этой, земной жизни — столь у многих из властных упырей дети-наркома-
ны, больные родственники, целый букет собственных заболеваний, начиная
с психических. Однако настоящее наказание, вечное, ждёт их в будущей
жизни, в которую они, по скудоумию и малодушию своему, не верят.
Винить народ не только глупо, но и лживо. Наш народ, даже невзи
рая на всё вышеперечисленное, по-прежнему несёт в себе «искру Божью»
— достаточно посмотреть, как всей страной собирают деньги на настоя
щее, правдивое кино «28 панфиловцев», как в строю «Бессмертного полка»
маршем памяти прошли 12 МИЛЛИОНОВ человек. Народ хочет правды и
доблести, народ любит свою историю и гордится своими предками, и те
«деятели», которые пытаются во всём винить свой народ, просто пыта
58
ются переложить свою вину, «сваливают с больной головы на здоровую».

Наш народ —это народ-Богоносец, в отличие от растленной и лживой за
падной цивилизации, которая на словах христианская, а на деле давно пре
далась нечистому, всегда была цивилизацией грабителей, работорговцев и
убийц, а теперь завершает свой цикл деградации, становясь содомитской.
Наш народ, даже на словах отрекаясь от Христа, на деле всегда исповедо
вал самопожертвование и человеческое отношение к людям других рас, «ибо
нет ни эллина, ни иудея», интуитивно чуял правду и тянулся к ней. Как ни
парадоксально это звучит, при «богоборческом» по форме коммунистиче
ском режиме наше государство по сути было «Царством Божиим» более,
чем во многие другие моменты своей истории, — оно не грабило и не убивало
миллионы граждан «развивающихся» стран, как «передовые христианские»
государства, а строило им атомные электростанции, больницы, дороги и
комбинаты, учило и лечило их. Вытягивало человечество на новый, качест
венно иной уровень духовного и душевного развития. Именно за это его так
ненавидит «масонско-европейская» цивилизация, для которой венец разви
тия и пик мечтаний —разгромить и разграбить побольше слабо защищён
ных стран, а жителей их продать в рабство и разобрать на органы.
Свидетельством того, что этот дух жив в народе и поныне, невзирая на
все старания властей и СМИ, являются многие тысячи добровольцев, кото
рые поехали защитить русский народ не просто бесплатно, но за свой счёт,
покупая на последние деньги столь необходимое оснащение. Ту его часть,
которая сейчас на юго-западе России, коварно, лживо и подло именуемым
«Украиной», уничтожается в ходе объединённой американо-европейской
агрессии при активном соучастии мутировавших, потерявших родовую
память, честь и совесть местных русских, самоименованных «укропами».
Наши добровольцы, называйся они хоть православными, хоть язычниками,
хоть мусульманами или атеистами, не на словах, а на деле явили истинный
дух Христов, «ибо нет большей любви, чем нежели кто положит живот
свой за други своя».
Свидетельство того, что этот дух очень слаб и грозит совсем зачах
нуть, — то, что этих добровольцев было так немного. Опять же нельзя не
провести аналогии, ибо всё познаётся в сравнении. Сейчас принято прокли
нать «коммунистическое прошлое». Однако в годы Великой Отечественной
миллионы наших граждан добровольцами пошли на фронт. А сколько людей,
не приходя в военкоматы, ушли в партизанские отряды, незримо пополнили
ряды подполья, сколько трудились в тылу, а тяжёлый, потом пропитанный
59
рубль сдавали в фонд обороны? Сейчас враг, точно как тогда, напал на нашу
землю, а отражать его не отправилось и ста тысяч человек —это в срав-
нении-то с несколькими десятками миллионов в ту войну? Сколько тан
ковых колонн и авиационных полков построили за свои кровные нынешние
«эффективные менеджеры», в отличие от их дедов? А ведь они трудятся в
королевских, невиданных их пращурами условиях, и зарплаты их — астро
номические, фантастические — позволяют им строить огромные, многоэ
тажные дворцы по всему Подмосковью! Но у деда, который жил в землян
ке с толпой детей, было то, чего нет и в помине у нынешнего «менеджера
среднего звена» — честь, совесть и понимание своего долга перед Родиной и
Богом. Нынешний «эффективный» может хоть обвешаться весь огромными
золотыми крестами, может даже в храм ходить хоть каждую неделю —
до Бога ему безмерно дальше, чем его «атеистическому» предку, который
и перекреститься-то успел один раз в жизни —украдкой, перед своей пер
вой и последней атакой. Не говоря уже о патриотизме. Твой патриотизм,
уродливый манагер, —это нацепить георгиевскую ленточку и, обожравшись
пива перед теликом, орать: «Вперёд, Россия!» Георгиевская ленточка —это
символ медали «За победу над фашистской Германией». Для того чтобы её
получить, нужно было годами недосыпать, недоедать, мёрзнуть и не спать,
постоянно жертвовать собой —в труде и бою. Что ты такого сделал, что
бы заслужить честь носить её, какое ты вообще имеешь на это право?.. Эх,
уроды вы, уроды, «славных прадедов великих — правнуки поганы!». Так что
кто действительно был атеистом, а кто православным и воином Христо
вым, легко увидеть — достаточно взглянуть. «Ибо по плодам их узнаете
их», —сказал Христос.
60
ГЛАВА 4. МАРТ 2014-Ш. МОСКВА. ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ ДО...
« Запомни, что я тебе сейчас скажу.

Каждый раз, когда на твоём пути встанет Смерть,
иди прямо на неё. Она улыбнётся и отступит!»
(Сергей, один из моих учителей боевых искусств)
Участие в митинге в родной Горловке расставило точки над «i» ещё

более - фактически укрепило в принятом раньше решении. Пусть
город, как и вся Украина, насыщен вражескими агентами, пусть
шныряют везде манкурты из СБУ, пусть армия против нас, пусть с
ними Америка и Европа, пусть с ними все фашисты мира —как было
всегда, когда начиналось очередное нашествие на наши земли. Пусть
не видно никакой реальной помощи от большой России, кроме гроз
ных заявлений...
А пох...й! Мы будем драться.
Следующим вопросом встала покупка необходимого снаряжения.
По-настоящему хорошее стоит баснословно дорого, но оно того сто
ит. Денег на снарягу себе лично хватает, но ведь они ещё понадобят
ся на рации и многое другое для оснащения наших отрядов там. То,
что наше родное государство, как и легендарная армия, традиционно
ничего не сделают для оснащения своих защитников чем-либо каче
ственным, кроме оружия, я уже знал от старших товарищей. Что же
делать?
Мой мудрый старый друг задумчиво греет в пальцах фарфоро
вую чашечку элитного кофе, внимательно щурит стальные глаза.
Светлые волосы, простое славянское лицо - настоящая «татарская
рожа»! Обладатель кучи высших образований и знаток нескольких
иностранных языков. Директор множества фирм, чей дом - вопло
щённые королевские покои по роскоши и стилю. Всё сам, всё сво
им трудом и своими руками. Деятельный и предприимчивый, упор
ный и грамотный, порядочный и жёсткий. Он для меня образец для
подражания, и когда я говорю ему, что «для меня честь общаться с
тобой», —это не преувеличение, а констатация факта. Согласно ве
дическим знаниям русского язычества, серые глаза —признак при
надлежности к касте воинов. Глядя на него, всегда уравновешенного,
решительного, безмерно трудолюбивого и порядочного, я понимаю,
61
почему самый суровый и жёсткий правитель нашей истории, про
званный Грозным, уходя в дальние походы и временное доброволь
ное отречение от власти, назначал «заместо себя» именно татари
на —«касимовского царя». Знал, что тот не подведёт, не предаст, не
попытается узурпировать власть. Как океан отражается в капле, так
для меня татарский народ отражён в моём друге. Верный настоящей
вере предков —настоящий мусульманин, а не дикий сектант-вахха-
бит. Верный земле предков, давно проживая в Москве, помнит, лю
бит родные края, часто их навещает, чтит родителей. Верный нашей
общей истории —русский патриот, русский не по национальности,
но по духу, образу жизни, —и ценностям. Такими настоящими рус
скими были Багратион, Беллинсгаузен, Барклай де Толли. Русскими
не были Власов и Краснов. Татарская конница с незапамятных вре
мён ходила на «европейских цивилизаторов» плечом к плечу с рус
ской жертвенной пехотой, и для врага раскосые мусульманские вои
ны всегда были «русскими». И теперь мы снова вместе, вместе против
общего врага.
Он уже уведомлён о моём решении «принять участие» и теперь с
большим уважением, разбавленным такой же крупной долей сомне
ния, созерцает мою штатскую, совершенно не воинственную физи
ономию. Взгляд его лучится бессмертным: «Какой ты, на фиг, тан
кист!»
—Хорошо, Юрич, я тебе займу на снарягу, но с возвратом. (Я же
уже говорил - он жёсткий!)
—Если не вернусь - долг аннулируется, на семью не переходит?
—Само собой!
Воистину, «не имей сто рублей, а имей сто друзей»!
—Алло, милая барышня, мне рекомендовали ваш магазин как са
мый лучший в Москве.
И то правда: компанию «Сплав» знают все —начальный контакт
по всем канонам психологии общения обеспечен, позитивный на
строй собеседнику создан.
— Скажите, пожалуйста, у вас есть продавцы с опытом службы,
которые смогут мне помочь в правильном выборе экипировки и оде
жды?
—Да нет у нас таких продавцов, —гламурный мявк в трубку. —У
нас всё больше туристическое, военной формы, может, какие-то
62
остатки. Но вы приходите. Вдруг вам что-то подберём.

Я тупо пялюсь в испускающую короткие гудки трубку. Ну не твою
ли мать? Как это вообще может быть —в крупнейшем магазине офи
циального поставщика снаряги для МО нет служивших продавцов и
формы? И чего я туда поеду? И куда тогда вообще ехать?
Вдох —выдох. Спокуха, Маха, я Дубровский. Времени как всегда
нет, а магазин совсем рядом.
—М-м-м, мы-ы-ы можем вам предложить богатый выбор... —тянет
худосочный, долговязый юноша в красной футболке. Очки сменить
—и типичный сетевой задрот получится. И какого, спрашивается, я
сюда припёрся?
—Что вас интересует? —бестелесный юноша умудрился сразу по
теряться за своим невысоким коллегой и как-то незаметно раство
рился, как британское привидение с большим стажем.
Широкие расправленные плечи, уверенная осанка. Значок монар
хиста на футболке затронул сомнительную ноту в душе (из эльфов,
поди). Взгляд твёрдый, жесты уверенные —нет, нормальный чел.
—Мне у вас надо подобрать всё что нужно. В молодости не участ
вовал - сейчас вот придётся.
Острый укол зрачков. Мы внимательно, безотрывно смотрим друг
на друга короткое мгновение. Психологи считают, что только 30 про
центов информации передаётся вербально, остальное - мимикой,
взглядом, позой и так далее.
Лёгкий кивок - мы поняли друг друга.
—Начнём с обуви, пожалуй? Могу рекомендовать вам разные мо
дели, но лучше всего эти —Lowa, это бундесы. Я сам в таких ходил в
командировках —прекрасно держат голеностоп, нога не устаёт, в ши
роком диапазоне температур комфортно. Правда, мы сопровождали
колонны, и в инженерной разведке, —а у вас что ожидается? Ходить
много?
—Пеший туризм.
—Бегать придётся?
—Скорее да.
—Ландшафт, климат? Горы?
—Лесостепь. Теплее, чем здесь, но не сильно.
—Тогда эта модель самая лучшая, в жару не жарко, в мороз доста
точно комфортно.
63
—Да, немцы опыт имеют огромный. И снарягу делают качествен
ную. Хорошо, с обувкой ясно. Поможете одёжку подобрать?
—А вы куда?
—Я ж вроде сказал. Лесостепь. Теплее, чем здесь.
—Мне актуально знать социальное окружение.
Острый взгляд —глаза в глаза. Мы понимаем друг друга без еди
ного слова: опытный, стреляный, но выживший боец, спокойный и
уравновешенный, хочет передать мне крупицу своих знаний и опы
та, помочь. За свою карьеру он экипировал полки командировочных,
напутствовал их своим выбором, своим участием в их движении на
встречу подвигу и, возможно, смерти. Его взвешенный многолетний
опыт —неброское бесценное достояние нашей страны. Да, он прав,
климат и ландшафт влияют, но социум, в котором предстоит рабо
тать, влияет больше.
—О чём сейчас не говорят по телевизору?
— Не говорят сейчас о многом. В Карабахе неспокойно, но там
горы... Так, лесостепь, теплее, чем здесь, но ненамного, у вас мягкое
«г» в речи. Понятно. Рекомендую вам это, цвет и фасон совершенно
не военные, и даже в глаза бросаться не будут, когда в город понадо
бится наведаться.
Неброская, страшно дорогая форма —мембранная куртка-ветров-
ка, свитер и брюки. Удобные, неприметные, комфортные и надёж
ные. От 5.11 —кто в курсе, тот знает. В них я пройду всё, что дальше
ждёт: Донецк, Углегорск, Макеевку, Еленовку, Спартак, аэропорт,
Горловку и опять Углегорск, и Логвиново.
Снова обмен взглядами. Мы поняли друг друга. Как там говорил
«наше всё» Киплинг?
Подняться в атаку, паля на бегу,
Оно не такой уж и страх.
Когда есть прикрытие, тыл и резерв
И крик молодецкий в грудях!
Всевышний являет нам свою волю через людей, с которыми сво
дит, и обстоятельства, которые нас окружают. И в серой тверди глаз
бывалого бойца я одним мгновенным, бесконечным кадром увидел
всё наше будущее. У нас, тех, кто первыми вошёл на страждущие под
игом новых фашистов просторы родных степей, нет никакого «тыла,
64
прикрытия и резерва». Нет тепличных условий, в которых работал

наш спецназ в Афгане и даже Чечне, когда 15 минут до поддержки ар
тогнём по вызову и час —до рокота винтов эвакуационных вертушек.
Небо заполнено чужими беспилотниками, степи —хитрыми датчи
ками движения, поисковые зондеркоманды частым гребнем чешут
посадки, из космоса холодными враждебными звёздами спутники
Чужих выпуклыми глазами сверхмощных камер шарят по просто
рам Родины. В городах хозяйничают СБУшники, каратели, «Правый
сектор» и прочая мразь на службе «объединённой Европы». Увы, ни
какого «малой кровью, на чужой территории» не получается —тер
ритория своя, родная, и нужно, чтоб крови было как можно меньше.
Наших войск, местного мирного населения. И потому мы, развед
группы, здесь, «на холоде», зажатые подавляюще господствующим
количественно и качественно противником.
ДРГ таится в посадке на окраине, ощетинившись стволами во
все стороны. А здесь, в городе, грохот натовских ботинок вражеских
патрулей отражается от стен: редкие прохожие жмутся в комок, ис
пуганно проскакивают проулками, сторонясь главных улиц. На
столбах медленно распухают повешенные, грудь каждого украшает
аккуратный листок А4 с распечаткой на лазерном принтере: «Ком-
мушст», «Жид», «Москаль».
Я лёгкой поступью меряю улицы родного города. Вот здесь меня
возили родители в колясочке, когда я не мог ещё ходить, а я стоял в
колясочке и смеялся. Вот здесь в девятом классе я бежал на трени
ровку по рукопашке в «37-й бурсе» и испугался шелеста собственной
спортивной сумки за плечом. А в том доме, на третьем этаже, вон за
тем окном, впервые... скажем так, сделал женщину счастливой. Мно
гократно. Всё нормально - мне на тот момент исполнилось восем
надцать, а ей тем более —совесть моя чиста.
Стены старых домов сереют извечным слоем пыли. Наш город в
неисчислимых трудах, на протяжении поколений, хороня своих луч
ших сыновей в завалах шахт, рвал жилы, добывая стране угля, давая
свет, удобрения, уголь и дотации прочим, более чистеньким и ку
кольным регионам Украины. Те, что поближе, в Центре, его за это
презирали, те, что подальше, совсем уж к Западу, —презирали и не
навидели. Презирали за эту неумелую заботу, за натруженные руки,
за пыль из терриконов и химических заводов, вечно выстилающую
65
улицы и наполняющую лёгкие местных тружеников силикозом по
полам с раком.
Теперь мой родной, мой крошечный городок испуганно затих под
тяжестью топчущих родные улицы натовских сапог, свернулся, как
крошечный раненый ёжик —не в силах скатать тугой клубок, алеет
кровоточащим бочком. Жалобные бусинки глаз смотрят мне в душу с
каждой стены. Потерпи, малыш, потерпи, родной...
По проверенным веками железным строкам уставов разведки, пи
саным реками крови, если есть возможность, контакт осуществляют
лично знакомые люди. Потому сейчас я иду к своему другу. Я —связ
ной. Как и должно быть: неприметный в своей удобной, совершенно
гражданской с виду одёжке, с рожей перепуганного ботана, которую
великолепно дополняют очки в тонкой оправе. Я иду на встречу с ру
ководителем местного подполья. Как ровно семьдесят один год на
зад —моя родная бабушка под Полтавой, на встречу с легендарным
Кузнецовым. И точно так же, как она тогда, грею в глубине кармана в
пальцах рубчатое тело старой доброй Ф-1 с вынутой чекой. Нам, связ
ным, в плен никак нельзя. Мне кажется, что и граната —та же самая,
что была тогда у неё. Другая война, те же самые фашисты и те же са
мые полицаи и предатели из местных.
Всё в этом мире развивается по спирали. Вечна только война -
она была, есть и будет естественным неизменным состоянием чело
вечества. Наши бабушки и дедушки совершили невозможное. Они
остановили беспрерывный чумной бал войн на целых пятьдесят лет.
Заплатив двадцатью семью миллионами жизней, неисчислимыми
страданиями, невиданным героизмом и самопожертвованием, они
отпиздили почти весь мир - фашистскую Европу, самурайскую Япо
нию, лживых и предательских «союзников» - наглосаксов заокеан
ских и здешних, с мелкобританского островка, которые всю войну
снабжали Гитлера под панамскими флагами всем, чем надо, лучше,
чем нас, своих официальных союзников; чьи разведки сливали нем
цам всё, что знали о наших силах, и потом трогательно унаследовали
от фашистов всю их агентурную сеть на нашей земле. Старая мерзкая
кровопийца — Европа, понимающая только язык мечей и штыков,
тогда всё осознала, и человечество получило из натруженных рук на
ших дедов небывалый, поистине королевский подарок — пятьдесят
лет мира. Но цикл прошёл, колесо истории со скрипом завершило
66
свой поворот, подросло новое небитое поколение цивилизаторских

людоедов. И теперь нашему уже поколению нужно оплатить мир для
тех, кто будет после нас. Для детей и внуков —своих и чужих наро
дов. Как было всегда, когда русская кровь и сталь смиряли раздоры
и защищали беззащитных. Ну что же, счёт предъявлен - мы готовы
платить. У русских широкая душа, мы за ценой не постоим. Господи,
помоги! Потерпи, мой городок, потерпи, родной...
РОЛЬ ИДЕОЛОГИИ
Отсутствие идеологии в нашем государстве сейчас превращено в некий
фетиш, в аксиому и норму бытия, которая является самоценностью. Вроде
бы даже оно как норма прописана в Конституции. На первый взгляд\ это
весьма странно. Ещё Сенека сказал: «Никакой ветер не будет попутным
для корабля, который не знает, в какую гавань он направляется». На лю
бом, самом никчёмном тренинге по личностному развитию в первую очередь
говорится о целеполагании. А наша страна, великая Россия, крупнейшая
страна мира, занимающая 1/7 часть суши, сейчас существует вроде бы бес
цельно. Возможно ли такое?
На самом деле это ложь, как и всё в современном «либеральном» обще
стве западного образца. Само его название — «либеральный» — происходит
от слова «свободный», но при этом, как мы видим, несёт человечеству раб
ство покрепче любого фашистского режима. Когда на словах говорят о «гу
манизме» и «правах личности», на деле имеют в виду «право европейской
личности» ради прибыли уничтожить миллионы граждан «нецивилизован
ного» мира. Теперь вот уже планируют сокращение населения на миллиар
ды — и всё во имя «гуманизма». «По плодам их узнаете их» и «дьявол лжец
и человекоубийца от века» — так что в этом нет ничего удивительного.
Западная цивилизация —по названию христианская по сути —поклонилась
золотому тельцу и поставила мерилом ценности всех вещей материальную
прибыль, и так стала сатанинской.
Итак, идеология у нас в обществе есть (да и ещё какая!), просто она
неявно прописана. Её суть — та же, что и в западной цивилизации, стан
67
дарты которой глупо и крайне гибельно пытаемся копировать. «Богатст
во превыше всего/» Прагматичность поставлена в основу всего, начиная с
действий отдельного индивидуума и заканчивая многообразным и сложным
функционированием государства. При этом «прагматичность» самого низ
шего толка — непредусмотрительная, тупая и примитивная, сводящаяся
к формуле «нажива любой ценой» и «при этом поменьше напрягаться». Та
кой примитивизм в целеполагании и дальнейшей деятельности закономер
но приводит к чудовищным провалам во внешней и внутренней политике.
«Мистрали», которые заведомо не нужны, но куплены за миллиарды и по
том не получены (кто-то ещё сомневается, что после арестов счетов на
ших дипломатических служб и других аналогичных мероприятий деньги за
эти самые «Мистрали» нам не вернут никогда?). Бронетехника в Новорос
сии, которая стоит миллионы каждая единица, но не имеет копеечных пе
реговорных устройств, вследствие чего горит массово и бесполезно. Олим
пиада, ради пустого блеска которой были потрачены не только миллиарды,
но, что гораздо главнее, пропущен переворот на Украине, — ключевой мо
мент в превращении её во враждебное, воюющее против нас государство...
Смешны и нелепы в этом разрезе словесные заклинания главы государства о
том, что: «Украинский народ —это братский народ, война с ним невозмож
на!» Ещё и как возможна — он-то против нас воюет! Уже были обстрелы
мирных российских городов в Ростовской области, целью войны открыто
провозглашено возвращение Крыма, уже заслано множество украинских ди
версантов и террористов из «Правого сектора» в мирные русские города, и
там они массово убивают людей.
Короче говоря, скупой платит дважды. Проистекающее из неверной
идеологической установки стремление много получать и не напрягаться за
кономерно приводит к прямо противоположному результату —вполне пла
нируемым и исключительно тяжёлым поражениям во внешней и внутрен
ней политике, экономике, военном деле.
Для многих, возможно, будет открытием, но элита подбирается и фор
мируется под идеологию общества, его задачи. В тридцатые годы задача
стояла спасти страну перед лицом неизбежной согласованной агрессии За
пада. Соответственно, элита была сформирована из феноменально стойких
людей, готовых пожертвовать для Родины буквально всем, включая самое
дорогое — своих детей. Помните знаменитую фразу Сталина: «Я солдата
на фельдмаршала не меняю!» Можно ли представить себе что-то подобное
от нынешней «элиты», сформированной парадигмой «спиздить что можно и
68
свалить в Лондон!»? В школе, где учится моя дочь, очень много деток «эли
ты» — и вот, когда всё началось в Новороссии, они постоянно ей говорили:
«Это из-за вас у нас не будет айфонов и айпадов/» Дети пока не умеют
врать так, как их родители, так что вот они — их истинные ценности,
приоритеты и уровень мышления нашей «элиты». В неё сейчас закономерно
попадают те, кто по своим морально-психологическим качествам являет
ся суть ворами и маркитантками на содержании иностранных олигархов.
Именно они, олигархи, спецслужбы и правительства западных стран через
этих своих агентов осуществляют руководство нашей страной — часто
совершенно незаметно для нашей «элиты», которая думает, что сама при
нимает решения и осуществляет какие-то действия. Что касается нашей
«элиты», то не стоит обманываться их псевдопатриотической риторикой
— они не имеют собственной воли, так как незримо находятся под управ
лением чужих образов, стандартов мышления и мировосприятия, ловко
внушённых им извне. Потому их слова о «Родине» остаются только сло
вами, нацеленными на внушение нужных мыслей народу. К сожалению, это
лишь своего рода крики опытной проститутки, имитирующей утрату дев
ственности, чтобы угодить богатому клиенту.
Закономерно печальны и процессы в других слоях общества — потому
что в государстве и народе всё происходит «сверху вниз». Идеология фор
мирует элиту, элита задаёт ориентиры для низших слоёв общества — те
стремятся к ним и либо прогрессируют, либо деградируют (как происхо
дит сейчас). Наиболее ярко видны эти процессы в условиях боевых действий.
Если бы целью службы в армии было: «Спасти Родину!» —туда бы шёл один
контингент. Поскольку цель контрактной армии — «социальная стабиль
ность и военная ипотека», то, естественно, туда идёт другой. Там прео
бладают безынициативные, индифферентные к высшим целям люди. То же
самое, но ещё ярче, там, где роль инициативы по умолчанию выше, чем в
армии, — СМИ и спецслужбах. Сейчас они нелепо и жалко мямлят о том,
что «просмотрели Украину», — это при условии, что противник двадцать
лет активно, напористо, системно вёл пропаганду, агитацию, формировал
убеждения, переформатировал под себя народ, брал «в ежовые рукавицы»
местные спецслужбы, формировал отряды боевиков, а наши — что пропа
гандисты, что штирлицы —не делали ровным счётом ничего. «Проглядеть»
такие системные процессы можно только в одном случае —если присутст
вует тотальное нежелание что-либо на самом деле делать.
Вообще нужно отметить, мало что может сравниться со смекалкой
69
и энтузиазмом человека, стремящегося оправдать собственные подлость,
лень и глупость. Особенно яркими примерами пестрит интернет: почита
ешь пост какого-нибудь «штирлица», в котором тот, намекая на собст
венные многочисленные «подписки о неразглашении», хвастается тем, «как
у нас ловко в Сирии и Крыму получилось», и волосы встают дыбом. Этот
«профессионал» даже не видит, что, ухватив Крым, потеряли всю Укра
ину, и она теперь активно готовится против нас воевать, что введённый
Европой и США режим санкций — точная копия сценария, реализованного
в Ираке, Ливии и так далее, то есть это крайний этап войны «гибридной»,
непосредственно предшествующий этапу следующему — непосредствен
ному вооружённому вторжению. «Не видит» явной беспомощности наших
правящих и силовых структур, которые явно не имеют никакой страте
гии действий по той же Украине. Даже нельзя сказать, что «судорожно
готовятся к вражеской агрессии» — активных мероприятий предвоенного
времени по массовой подготовке призывных резервов, развёртыванию ка
дрированных частей до кадровых, подготовке ополчения и партизан даже
не просматривается. Словом, наблюдается полная «импотенция вплоть до
кастрации» властных структур и государства в целом. Потому что госу
дарство на самом деле — колония Запада. Элита — его ставленники, по
ставленные к власти для лучшего расхищения наших ресурсов Западом.
На нынешнем этапе социально-экономического развития фашистский
режим Запада сбросил маски и решил перейти к привычным людоедским
способам управления колониями, к которым ранее он не прибегал, оста
навливаемый мощью Советского Союза. Собственно, оживление патрио
тической риторики нашей воровской элиты связано всего-навсего с тем,
что на примере Египта, Ливии и так далее она увидела: более они Западу
не нужны, сейчас у них всё отберут, а на их места посадят более сговор
чивых и более послушных. Соответственно, резко понадобился «патрио
тически настроенный» народ, который бы её, любимую, от этой целиком
заслуженной участи избавит. Вот только опять возникли многочисленные
неувязки, начиная с того, что настоящий патриотизм — это далеко не
только кампания по организованному хождению толпами с георгиевскими
ленточками. Патриотизм, то есть готовность сражаться и умирать за
Родину, воспитывается годами, кропотливо и целенаправленно. Далее, па
триотизм должен быть подкреплён действием — включать в себя массо
вую обязательную военную подготовку граждан для защиты Отечества.
Ничего подобного в нашей стране сейчас не происходит по понятным при
70
чинам — власти предержащие боятся своего собственного народа гораздо

больше, чем заокеанских хозяев. И даже решив удержаться у власти путём
«противостояния» Западу, не готовы делать это всерьёз, на самом деле,
— по-прежнему надеются «договориться и откупиться». Такова сущность
нынешних торговцев и спекулянтов у власти — воевать они не могут по
определению, в их характерах и душах отсутствуют необходимые для это
го воинские добродетели. Присущая торгашам двойственность всех своих
действий и половинчатость решений отражают каждый их шаг. Закон
чится всё это крайне плачевно, причём для всех нас:«Царство, разделивше
еся в себе самом, не устоит».
ГЛАВА 5. МАРТ - АПРЕЛЬ 2014-ГО. ДОНЕЦК: ПЛОЩАДЬ

ЛЕНИНА, ЯСИНОВАТСКИЙ БЛОКПОСТ
Под крылом самолёта — пушистые, белые облака, где-то далеко
внизу под ними —родная земля. Стонущая сейчас под игом захват
чиков, куда более жестоких, лживых и коварных, нежели когда-то
германские фашисты. Те хоть, по крайней мере, открыто провозгла
сили свои цели —захват «жизненного пространства» и «уничтожение
славянских недочеловеков». Пусть и без объявления войны, но всё же
относительно честно вторглись на нашу землю —на танках с немец
кими крестами и нацистскими свастиками, танках, изготовленных
на германских заводах.
Нынешние продолжатели их дела, самопровозглашённые лидеры
человечества, старая кровопийца Европа во главе с молодым хищни
ком, куда подлее, лживее и трусливее, чем их «тевтонские предки».
Цель их та же, что и у предшественников, - нас уничтожить, а наши
земли забрать себе. В принципе, ничего нового. Но методы для это
го совсем другие. Заразить своими идеями наших людей, заставить
их делать «грязную работу» за «белых господ» —европейцев. Убивать
своих своими же руками.
Всё это теоретически я знал давно. Но сейчас, когда война на моей
земле разгорается (точнее, истребительная бойня против моего на
71
рода, руками его же, переходит из скрытой фазы в явную), я имею
возможность наблюдать эти процессы вживую. Омерзительное и от
талкивающее зрелище, подобно прорастанию шерсти и клыков на
морде оборотня, ещё минуту назад казавшейся милым человеческим
лицом.
Началось всё на самом деле даже не в аэропорту Донецка, времен
но оккупированном на тот момент вместе с донецкой землей «жовто-
блакытными» этномутантами. Уже во Внуково, заходя в салон са
молёта, я обратил внимание на испуганные, подавленные лица,
неуверенные жесты и робкую поступь его экипажа. И вот я на родной
земле Донбасса, и причины этого предстают передо мной в полный
рост.
В аэропорту с размахом и азартом орудуют СБУшники. Воистину,
«как вы яхту назовёте - так она и поплывёт». СБ («служба безпекы»,
служба безопасности) прославилась в годы военного и послевоенно
го лихолетья массовыми убийствами —поляков, евреев, русских, но
более всего своих же, украинцев, не желавших убивать других людей
только за то, что они —не украинцы. Воистину: «когда будут говорить
«мир и безопасность», постигнет вас пагуба». Нынешняя СБУ вско
ре после описываемых событий превзойдёт свою предшественницу.
Буду я общаться с теми единичными счастливцами, кому повезло
выжить после зверских пыток в её застенках, будем мы раскапывать
безымянные захоронения с сотнями убитых и замученных этими
упырями гражданских лиц. И это только на тех немногочисленных
и небольших участках территории, которые нам удалось освободить!
Что же творится по всей территории Украины... Но это всё будет чуть
позже, а пока торжествующая наглость будущих палачей собственно
го народа только расцветает своим уродливым великолепием.
Нас, граждан великой России, согнали, как овец, в углу аэровок
зала. Отобрали паспорта, держат без объявления причины. Потом
заводят по одному в комнату, где тщательно обыскивают, подолгу
допрашивают, задавая провокационные вопросы, не делая различий
между мужчинами, женщинами, стариками, детьми. Глаза СБУш-
ников сияют азартом охоты и нескрываемым торжеством. Это тор
жество хама, холопа и раба американских хозяев, которому они ско
мандовали «фас!» и спустили на собственный народ. Среди них нет
ни одного «западэнца», у всех чистая русская речь, все дончане, мои
72
сверстники, учившиеся в советской школе, разговаривающие и ду

мающие по-русски. Как же низко надо пасть, чтобы продать и пре
дать всё святое за потёртый доллар, чтобы столь неприкрыто и сладо
страстно радоваться возможности прессовать, угнетать и уничтожать
свой собственный народ? Возможности столь желанной, прежде
всего, из-за стремления компенсировать собственную униженность,
неполноценность перед «белым хозяином», рабское пресмыкание пе
ред ним. Воистину прав Ленин (или Горький, не помню точно кто):
«Худший раб —есть раб добровольный, находящий упоение в своём
рабском состоянии».
Перед приездом я очень тщательно перебрал все свои вещи —даже
карточку на скидки от компании Splav вынул. Как оказалось, не на
прасно. На мне рыжие брюки и свитер от 5.11 —прекрасная боевая
одежда, которая совершенно не выглядит военной. И, разумеется, я
подчёркнуто спокоен.
- Цель вашего приезда?
- Научная деятельность.
Из сумки появляется на свет монография. Название длинное,
про IT- технологии, образовательные продукты и MBA на Украи
не, я - один из авторов. Я начал писать её пару лет назад в рамках
своей докторской по экономике, и даже успел издать. При взгляде на
неё мимолётная улыбка тронула мои губы: «Sic transit gloria mundi» -
«Так проходит мирская слава». Эта диссертация устарела мгновенно,
утратила любую актуальность с первыми убитыми на майдане.
Всё выглядит крайне убедительно, и наймит штатовских спец
служб, вздохнув, возвращает мой паспорт. Выхожу и в коридоре вижу
беспорядочную, донельзя раздражённую кучку своих соотечествен
ников. Все они беспредельно возмущены поведением спецслужб вро
де бы братского народа, говорящего на одном языке с нами, сущест
вующего только за счёт воровства наших ресурсов и засылки к нам
гастарбайтеров всех мастей — начиная со строителей и заканчивая
проститутками и торговцами наркотиками. И это не преувеличе
ние —те ежегодно высылают из России на «нэньку» сумму, равную
годовому бюджету этого недогосударства. Как же так? Все негодуют
и полны уверенности, что вот-вот наше великое государство, наше
правительство решительно наведёт порядок и прекратит это издева
тельство над своими гражданами.
73
В душе я разделяю эту уверенность. Ещё бы —ведь наш верхов
ный такие грозные заявления делает постоянно, и вон как мы лихо
Крым вернули! Эх, бедняги вы, бедняги. Не знаете ещё, что букваль
но через несколько месяцев русские станут «персонами нон грата»
на части русской же земли, подло и дальновидно переименованной в
украинскую. Что множество русских граждан, в том числе женщин,
по приезде на Украину, к своим родным и знакомым, будут брошены
в застенки СБУ, подвергнутся пыткам и издевательствам. Что «поте
рявшая берега» от своей безнаказанности хохлаческая военщина ста
нет обстреливать мирные российские города в Ростовской области,
убивая мирное население, до тех пор, пока мы не забьём этих тварей,
не отгоним их от границы России. Их уничтожит не доблестный рос
сийский спецназ, про которого сняты километры киноплёнки, не
прославленные русские танкисты и авиаторы - русская армия не по
смеет защищать свою землю и своих мирных граждан. Их забьют от
ряды ополчения —разношёрстные, никак не обученные, вооружён
ные трофейным оружием, иногда с одним рожком на ствол. Русская
армия же ограничится бесчисленными «учениями» вдоль границ, не
лепыми в своём бессильном сотрясании воздуха —когда идёт война,
надо не «демонстрировать», а драться.
И что «грозное» руководство России в процессе всего этого феери
ческого бардака займёт позу страуса, предаст забвению свой консти
туционный долг по защите своих же граждан и ограничится сначала
грозными, потом всё более жалкими в своём нелепом бессилии заяв
лениями, скатится до именования массового убийцы русских Поро-
шенко «партнёром, с которым прекрасные отношения». Деградирует
до посмешища в глазах всего мира, стремясь угодить штатовским и
европейским людоедам, вымолить своей униженной покорностью
прощение за Крым. Словно бы тот не был всегда, со времён Тмутара-
канского княжества, русской землёй?!! И всё равно не преуспеет. Как
любая подлость и трусость, и эта окажется бесполезной.
Сейчас вот, по прошествии года с тех дней, пишу эти строки, а
инет услужливо сообщает, что «ПАСЕ признала Россию агрессором».
Судьба Каддафи, Милошевича и Хусейна уже замаячила в полный
рост на горизонте для руководства РФ —а причина та же, что у тех
«государственных горе-деятелей». Они пытались угодить Западу,
задобрить его, не желая понять простую истину: хищник понимает
74
только язык палки! Быть слабым и беззащитным — значит пригла

шать его сожрать себя, не более того. «Тот, кто ради безопасности
жертвует свободой, не заслуживает ни свободы, ни безопасности»,
«государство, которое между позором и войной выбирает позор, -
получает и то и другое» - старые, но какие же мудрые слова...
Впрочем, всё это мы поймём позже, на своём горьком опыте, а
пока я, выходя из здания аэровокзала, закипаю праведным гневом в
твёрдой уверенности: «Россия вам покажет!» Мы же все её граждане,
в конце концов! Вон, какой-то пресыщенный урод на Тайване встря
нет - так за него весь дипкорпус впрягается, МЧС самолёт высылает.
А тут массово русских по самому факту их гражданства притесняют!
Наш лидер ведь ясно сказал: «Русские своих не бросают!» Да ещё и
полномочия на применение войск за пределами РФ только что себе
вытребовал.
Сейчас вспоминать это смешно и грустно. Где теперь те полномо
чия? Сдали их обратно по окрику заокеанских хозяев, как нашкодив
ший слуга - примерил фуражку хозяина и торопливо обратно её на
полку. К «полномочиям» нужен такой орган, как «яйца», без них они
—ни к чему.
Здание аэровокзала сияет совершенством неземных, космических
технологий. Краса и гордость всей тогда более-менее нормальной Ук
раины - его строили общими силами к чемпионату мира, Евро-2012.
Сияние металлических панелей под матово-серебристый, с отливом
«под титан», сине-фиолетовая подсветка, зеркальное стекло огром
ных окон и бескрайняя бетонная взлётка... Космопорт будущего, да
и только! Не раз государственные мужи, гордясь, декларировали, что
«этот аэропорт - один из лучших в Европе». Зря говорили, ох зря...
Старая блудница и человекоубийца от века, «европейская цивили
зация» конкурентов не терпит... Не стану говорить, мол, «я сразу
понял», что здесь будет. Смутное предчувствие беды томило тогда
сердце, но представить, что на месте всего этого великолепия будут
только груды развороченного щебня и горелого металла, что артил
лерия раз за разом будет перепахивать это пространство, что пацаны
—герои-добровольцы —будут где-то здесь недалеко истекать кровью
у нас на руках... Нет, такого я себе не мог представить и в страшном
сне.
Цель прибытия —организация медицинской помощи на митинге.
75
Но митинг будет только в воскресенье. Надо что-то делать, но что?
Это теперь я знаю, как само собой разумеющееся, что нужно искать
центры сопротивления, находить лидеров наиболее толковых подра
зделений, входить с ними в контакт и разворачивать медслужбу при
их подразделениях. А тогда —строго как у бессмертного Высоцкого:
«Что же делать? Надо, Сева, надо, наугад, как ночью по тайге!»
Хорошо, что сам я местный и есть много знакомых - пусть не на
столько решительных, чтобы взять оружие и встать в строй, но со
чувствующих —готовых возить на машине хоть сутками, организо
вывающих многочисленные контакты с готовым помогать местным
населением. И ретроспективно - правда, жалко, что так мало из них
чуть позже смогут проявить в себе мужскую сущность, когда это ста
нет по-настоящему необходимым, взять оружие и встать в строй.
Ограничатся более или менее активным сочувствием. Это и есть ре
зультаты кропотливой, многодесятилетней работы вражеских СМИ,
институтов пропаганды и управления обществом, вражеских спец
служб. И тотального отсутствия работы (а то и соучастия врагу) со
стороны наших аналогичных структур.
— Нужны центры кристаллизации, группы активных ребят. Ду
май, где?
—Поехали на Ясиноватский блокпост, там вроде стоят.
Грамотно поставленные в низине, незаметные почти в упор па
латки. Бочка с угольями — по ночам ох как свежо. Пропитавшиеся
дымом, бодрые и весёлые ребята. Это и есть Ясиноватский блокпост
—подразделение, которое позже станет одним из легендарных в ДНР
наряду с Константиновским разведбатом, одно из тех, с которых всё
началось... Когда какого-то известного боевика-революционера, чуть
ли не Байрона, спросили, какой армией он хотел бы командовать, он
ответил: «Младогегельянской!» Имел он в виду, что лучшие воины
—молодые идеалисты- романтики. В том подразделении таких хва
тало: один реконструктор Тамплиер чего стоит! Яркий рассказ, как
на международном рыцарском турнире «в полный контакт» он одним
ударом алебарды вынес тевтонского рыцаря, - чем не песня. Про
граммисты и таксисты, строители и шахтёры - всех их объединяла
вера в Справедливость, жажда её, готовность к самопожертвованию.
И личность командира.
—Всем готовность —противник идёт на прорыв!
76
Это оперативная информация. Мы в курсе, что один из планов

противника —использовать обезумевших от алкоголя и наркотиков
«футбольных фанатов» —безмозглое гормональное мясо олигархов.
Они как раз припёрлись в большом количестве, тусят небольшими
группами по всему Донецку. Ждут автобусы с боевиками из Львова
- в брониках, с огнестрелом. Чтобы общими силами учинить побо
ище в Донецке. Как оно бывает, весь мир увидит позже на примере
Одессы. Одесситы в поразительной наивности полагали, что с фаши
стами можно говорить на каком-то другом языке, кроме языка силы.
И страшно заплатили за это. Но у нас иллюзий нет. И мы стоим здесь,
чтобы прикрыть собой город Донецк. Когда озверелые толпы запа-
денских боевиков попрут по трассе в комфортабельных бусах, мы
встанем у них на пути, два десятка —без шансов на успех, на жизнь.
Дать сигнал о прорыве и задержать противника до подхода своих —
вот наша задача.
Мы —«мирные протестующие», потому стоим без оружия, даже
без арматуры. Но на случай такого расклада из низины выскакивает
«Лада» и из багажника нам раздают надёжные, рубчатые тела метал
лических прутов. Я беру свой и становлюсь в общий строй. Это когда
личного состава батальон, на крайняк рота, «док» может отсидеться
за спинами ребят, оказывая медпомощь раненым. Когда личный со
став меньше взвода, махаться надо всем. Много позже, на встречах с
общественностью, слушатели будут спрашивать меня: «Как относят
ся в плену к медикам? Ведь на них распространяются нормы меж
дународного права о неприкосновенности?» Эти вопросы несколько
озадачивали меня. Какое «международное право» можно ожидать от
фашистов? Пересмотрите ещё раз подробности зверств в Одессе, что
они творят. Неужели после этого могут быть какие-то вопросы? И
почему моя судьба должна быть иной, нежели у моих товарищей по
оружию, —на основании только того факта, что у меня есть медицин
ское образование?
Итак, я становлюсь в общую короткую стенку строя с тяжестью
надёжной арматурины в руке. И командир, обращаюсь ко всем, про
износит ёмкую фразу: «Это —доктор. Прикрывать до последнего, вы
тягивать любой ценой! Пока он жив —у каждого из вас есть шанс!»
Вадик - прирождённый командир, талант от Бога. Это теперь я знаю,
что один из способов помочь бойцам победить страх —заставить от
77
влечься от чрезмерной концентрации на собственной «сверхценной
и суперважной» жизни, переключить их внимание на более высокие
ценности, в том числе на заботу об окружающих. А тогда я просто
интуитивно решил —с этими людьми я до конца!
Вадим был прирождённый командир —всегда спокойный, урав
новешенный, хладнокровный и решительный. Он тщательно обду
мывал каждую свою операцию, не боялся брать на себя ответствен
ность — и очень берёг своих людей. Так же как и я, он проживал в
России, у него там был большой бизнес. Когда всё началось, он вы
вез туда семью, а сам поехал воевать, защищать Родину. За ним было
много лихих и мудрых дел, он был одним из главных лидеров нашего
движения, сделал очень много для Родины, а должен был сделать ещё
больше.
Полковник наш рождён был хватом
Слуга царю, отец солдатам.
Жаль, нет его — сражён булатом,
Он спит в земле сырой.
Лучшие уходят первыми. Враги долго охотились за ним, нако
нец сумели заложить взрывное устройство в самом центре города -
в ЦУМЕ - и подорвали его, когда он вошёл в комнату. Вадик очень
сильно обгорел, ему раздробило конечности, страшно изувечило
взрывом. Он тогда просил охранника застрелить его - у того не под
нялась рука. После нескольких дней отчаянной борьбы донецкой ре
анимации за его жизнь он покинул этот мир. Ушёл в Валгаллу - туда,
где светлое пристанище ждёт воинов, павших за свою Родину.
Все, кто знал его, очень тяжело переживали эту утрату. Он был од
ним из тех людей, которые навсегда останутся для меня примером.
Хочу, чтоб как можно спокойней и суше
Рассказ мой о сверстницах был...
Четырнадцать школьниц —певуний, болтушек —
В глубокий забросили тыл.
Когда они прыгали вниз с самолёта
В январском продрогшем Крыму,
«Ой, мамочка!» —тоненько выдохнул кто-то
В пустую свистящую тьму.
Не смог побелевший пилот почему-то
78
Сознанье вины превозмочь...

А три парашюта, а три парашюта
Совсем не раскрылись в ту ночь...
Оставшихся ливня укрыла завеса,
И несколько суток подряд
В тревожной пустыне враждебного леса
Они свой искали отряд.
Случалось потом с партизанками всяко:
Порою в крови и пыли
Ползли на опухших коленях в атаку —
От голода встать не могли.
И я понимаю, что в эти минуты
Могла партизанкам помочь
Лишь память о девушках, чьи парашюты
Совсем не раскрылись в ту ночь...
Бессмысленной гибели нету на свете —
Сквозь годы, сквозь тучи беды
Поныне подругам, что выжили, светят
Три тихо сгоревших звезды...
Гибель за свой народ, «за други своя» не бывает напрасной. Из
гарнизона Ясиноватского поста вышло много ярких людей, кото
рые послужили нашему движению надеждой и опорой, которые в
самые трудные моменты вынесли на своих плечах невероятную тя
жесть противостояния нескольких тысяч почти безоружных чело
век (а именно столько составляли силы нашего ополчения вначале)
с объединённой пропагандистской, шпионской и карательной ма
шиной фашистского Запада. И всех их воодушевлял дух их первого
командира, который незримо стоит и теперь за нашим плечом, на
всегда. Вадик, дорогой друг, мой первый командир, —будь счастлив в
Валгалле, пируя с воинами, отдавшими жизнь за свою Родину и свой
народ! Ты всегда с нами, и твой светлый образ незримо будет вести
нас к победе, сколько бы десятков лет нам не пришлось сражаться...
Тогда же, в начале апреля, был ещё один яркий случай - там же,
на Ясиноватском блокпосту. На следующий день на митинге ожида
лось побоище с противником. У противника было всё —объединён
ная мощь спецслужб Запада, бесчисленные палачи из СБУ, армия с
тяжёлым вооружением, автоматическое и лёгкое стрелковое, а у нас
79
- только арматура и готовность заслонить собой свой народ. Оружия
нам не привезли. Командир одного из наших небольших отрядов,
угрюмо катая морщины по бледному, как мел, лбу, негромко бросил
мне: «Безоружными мои ребята на смерть не пойдут». Действитель
но, американцы и европейцы привезли своим наймитам на Украине
всё необходимое для того, чтобы захватить власть и раздавить любое
сопротивление. Россия, её правительство и спецслужбы только по
обещали нам помощь, подставили под удар и бросили. Но всё это не
имело значения, надо было драться. Я очень остро почувствовал, что
надо будет сказать что-то, что поддержит его в этот трудный момент,
даст силы подобрать нужные слова и повести ребят. И я ответил: «Мы
все умрём. Обязательно. Потому что все люди смертны, бессмерт
ных не существует. Завтра или через 50 лет. Но умирая через 50 лет на
земле, порабощённой европейскими нелюдями, с детьми, ставшими
проститутками и пидорасами при них, - разве мы не будем готовы
отдать всё, что у нас есть, за возможность умереть завтра - ради ми
кроскопического шанса повернуть колесо истории?» Его лицо чуть
разгладилось, садясь в машину, он тихонько мне сказал: «Заезжай
после войны ко мне в Подмосковье». «Это ты заезжай ко мне в Под
московье —я тоже оттуда», - ответил я. Мы молча пожали друг другу
руки. На следующий день мы вместе пошли на штурм Донецкой об
ластной государственной администрации.
БЕРТРАН ДЮГЕКЛЕН. РЫЦАРЬ СВОЕЙ РОДИНЫ
«Всё, что сейчас есть на Земле,

когда-то было и когда-то будет ещё».
(Зулусская пословица)
К 1320 году Франция окончательно пала духом. Шёл двадцать

шестой год войны против английских агрессоров. Войны страшно
тяжёлой, кровавой, из сплошных неудач, сданных городов, толп бе
женцев и засеянных костями не успевшего убежать мирного населе
80
ния полей. Сейчас та война почти забыта многими народами, осо

бенно нашим: собственные страшные враги и неизмеримые жертвы
совсем недавнего прошлого естественным образом вытеснили из на
родной памяти и чужую доблесть, и чужие страдания семисотлетней
давности. Но для французов и англичан, каким странным нам бы это
не показалось, дело обстоит совсем другим образом: даже союзниче
ство в двух мировых войнах не смогло изжить из их памяти обиды
тех времён. Будучи в Англии, я был удивлён степенью неприязни, пе
реходящей в ненависть, местного населения к французам. Во Фран
ции бывать не доводилось, но от бывавших слыхал, что англичан там
тоже не слишком любят.
Причина такой взаимности чувств очевидна: Столетняя война
между ними большинством историков считается самой продолжи
тельной в истории человечества. Но на тот момент никто не пред
полагал, что она станет столетней: англичане успешно наступали,
французы терпели бесконечные поражения, многочисленные сосе
ди Франции —родственные с ней по экономике, политике, языку и
культуре —спешили предать всё это родство, перекинуться на сторо
ну безжалостного агрессора, привлечённые его военными успехами
и изощрённой уже тогда пропагандой. Англичане широко вербова
ли наёмников по всему миру и успешно конвертировали их военные
способности в успехи на полях сражений.
Тогда в семье мелкого и бедного бретонского рыцаря, в родовом
замке Ла Мотт Броон, больше похожем на хижину, близ Динана, ро
дился Бертран Дюгеклен. Будущий маршал Нормандии, великий
коннетабль Франции, граф Лонгвиля, герцог де Молина и король
Гранады. После смерти он будет похоронен рядом с государем Фран
ции, которому служил, в Сен-Дени. Подобной чести могли удосто
иться исключительно принцы крови. Ещё при жизни став главным
символом борьбы Франции за своё существование, после смерти он
станет незримым покровителем французского народа в его битве за
правое дело: знаменитая Жанна Д’Арк, перед тем как отправиться
под Орлеан в 1429 году, почтила его память, отправив его вдове золо
тое кольцо. Наши современники напрасно недооценивают значение
некоторых ритуалов: то, что после этого совершила Жанна, убеди
тельно показывает, насколько качественно люди того времени умели
обращаться к Высшим силам за помощью и использовать её.
81
Так о чём же будет наш рассказ? О беспрерывных подвигах Дюге-
клена в боях, которыми он прославился настолько, что слава его гре
мела по всему тогдашнему миру? Например, сёстры короля Испании
в восхищении называли его «самым достойным рыцарем по эту сто
рону моря». Сражаясь как выдающийся индивидуальный боец впере
ди своих войск, он действительно служил примером неиссякаемого
мужества и воли к победе.
О его полководческом даровании, которое позволило ему прине
сти первые победы народу Франции, пройти служебную лестницу
от рядового до маршала и снискать оценку известного «певца ры
царства» Жана Фруассара: «один из влиятельнейших капитанов (в
терминологии того времени —командиров), по праву пользующийся
авторитетом в войсках»? Да, одержанная им победа при Кошерели 16
марта 1365 года, в день коронации Карла V, в глазах современников
приобрела символическое значение —как знак будущего избавления
от безжалостных врагов.
А может, наше повествование пойдёт в русле модного сейчас трен
да self made man —о человеке, который сам сделал себя, родившись в
бедной семье, своим упорством и способностями добился признания
себя равным королям (да и, чего уж там, назначения на пост короля)
и соответствующего богатства и почестей?
Как ни странно, ничего этого здесь не будет. Мы поведём речь о
весьма неожиданном с точки зрения подавляющего большинства
литературных традиций периоде в жизни главного героя: о том, как
он был в плену. Да, каким странным это ни покажется современному
читателю, живущему за экраном монитора, на войне не только убива
ют и побеждают —на ней гибнут, получают увечья, попадают в плен.
В 1367 году в битве при Нахере чаша сия не миновала и Бертрана.
Сначала англичане, верные своим традициям «благородства» и
«честного ведения войны», просто держали знаменитого воителя у
себя, отказываясь даже рассматривать предложения о его выкупе. Но
пропаганда французов начала использовать этот факт как подтвер
ждение того, что враги просто боятся прославленного воина. Тогда
изощрённые специалисты в области информационной войны, совет
ники принца Уэльского, знаменитого Чёрного Принца, при жизни
ставшего одним из главных героев английского военно-историческо
го пантеона, разработали хитрый план.
82
Измождённый пленник предстал перед сиятельным от роскоши

королём врагов. Видели ли вы, дорогие читатели, что представляет
собой камера того времени? Я видел - в Англии, в средневековом
замке. Это ниша в крепостной стене, открытая сверху и накрытая
решёткой. Она по пояс взрослому человеку, встать и лечь в ней нель
зя, только сидеть скорчившись. Снег и дождь падают на тебя сверху,
собственные нечистоты скапливаются под тобой снизу, ледяной ка
мень выпивает силы и жизнь. Сидя здесь, остаётся только ждать му
чительной, неизбежно скорой смерти от туберкулёза. Обычно более
полугода в таких условиях не выживал никто.
Итак, полуживого пленника притащили к повелителю жестоких
завоевателей. И тот сделал ему по-королевски щедрое предложение:
пусть сам назначит за себя выкуп. «Бойся данайцев, дары принося
щих». В этом предложении было спрятано мощное идеологическое
дно: зная своего противника как настоящего христианина (а не скры
того сатаниста, прикрывающегося христианством, какими являлось
на тот момент большинство английских руководителей), да и просто
с точки зрения обычной человеческой формальной логики, англи
чане рассчитывали, что он назовёт смехотворно малую сумму. Тогда
можно будет отказаться под тем предлогом, что «это же совсем дёше
во!», - а в ближних и дальних землях всем раззвонить, как дёшево
ценят себя даже самые знатные французские рыцари. Для чужезем
ных наёмников, которые раздумывают, под чьим флагом поучаст
вовать в войне, это будет чётким сигналом: среди французов ловить
нечего. Страна истощена, денег нет, самоуважение даже выдающихся
героев - на нуле. Для французов - дополнительный удар по чувству
собственной полноценности: наши сравниться с врагами не могут,
оценивают себя в копейки. Для англичан, которые уже тогда всё ме
рили в деньгах, —наоборот, дополнительная жертва пожирающему
их Молоху гордыни и маммоне: наши рыцари гораздо дороже, значит,
настолько же и лучше!
Например, снискал широкую известность антипод Дюгеклена со
стороны агрессоров, удачливый наёмник Роберт Ноллис, чья звезда
военной славы взошла примерно в то же время. Часто участвовавший
в тех же решающих сражениях, что и его французский оппонент, он,
гордясь своим военным успехом и тонко играя на струнах тщеславия
и гордыни своих союзников - реальных и потенциальных, начертал
83
на знамени хвастливый девиз:
«Кто Ноллиса в плен возьмёт,
Сто тысяч золотых получит».
По тем временам это была огромная сумма. Данный девиз, как и
многие другие вещи во время войны, был не пустым бахвальством
—он служил живой иллюстрацией выгодности войны, большого фи
нансового успеха её. Звал граждан Англии и других стран под знамё
на английских войск, обещал славу и успех, внушал французам ужас
и отчаяние.
Дюгеклен прекрасно знал это. Поэтому его чёткий ответ разнёсся
по огромному тронному залу: «Лучший рыцарь Франции не может
стоить меньше лучшего английского наёмника!»
Враги попались в свою собственную ловушку. Посрамить измо
ждённого пленом француза и в его лице всю его страну не удалось.
Более того: огромный выкуп был слишком соблазнителен, чтобы от
него отказаться.
Однако и доблестного рыцаря ждал неприятный сюрприз. Он
рассчитывал на своё немалое к тому моменту заработанное потом и
кровью на полях сражений состояние, а также на помощь его мудрой
и прекрасной жены Тиффани Рагенель, высокообразованной в меди
цине, политике и астрологии женщины, талантливой предсказатель
ницы, наследницы знатного и богатого рода. Женщины, с которой он
жил во взаимной любви и уважении, которая вдохновляла его на слу
жение Отечеству. Оказалось, что за время его отсутствия она растра
тила всё его и своё состояние. На выкуп пленных рыцарей, на наём
воинов, на снаряжение отрядов. На спасение Родины.
Тогда деньги для спасения Дюгеклена стали собирать всей стра
ной. Выкуп славного воина стал общей национальной идеей, «общим
делом» всех французов, которое объединило богатых и бедных, пи
кардийцев и гасконцев. Многие люди не могли отправиться на войну:
сражается всегда не более пяти процентов населения, в те времена и
того меньше. Но каждый мог принять участие в деле спасения Оте
чества. В деле избавления живого человека, который уже тогда стал
символом Франции, от плена. Дюгеклен произнёс по этому поводу
ёмкую фразу: «Во всей Франции не найдётся пряхи, которая не пря
ла бы свою нить для того, чтобы заработать мне на выкуп». Теперь
84
эта фраза - афоризм, известный со школьной скамьи большинству

французов, как большинству русских известно: «За Волгой для нас
земли нет».
Враги были потрясены неожиданным эффектом народного еди
нения перед общей бедой, для достижения общей цели. Кроме того,
всенародная верность своему защитнику в лихую годину пробуди
ла и в их душах высокие чувства. Джоанна Кентская, жена Чёрного
Принца, умоляла Бертрана принять от неё десять тысяч золотых ду
блонов для выкупа. Один из знаменитейших наёмников того време
ни, Хью Кавли, много раз сражавшийся с Дюгекленом и необыкно
венно ценивший его, предлагал оплатить выкуп из своих средств.
По версии английских хронистов, Дюгеклен ответил обоим ви
тиевато и уклончиво, по канонам этикета того времени. Принцессе
—галантно: «Мадам, я всегда считал себя самым неказистым рыца
рем в мире. Но теперь я вижу, что любовь дам делает меня красивым».
Кавли —дипломатично: «Я хочу проверить дружбу своих соотечест
венников».
По версии историков французских, его ответ был гораздо короче:
«Французский рыцарь не примет помощь врага!»
Знаменитый девиз: «Один за всех и все за одного!» родился имен
но там и именно тогда. Если защитник готов пожертвовать всем ради
своего народа, народ готов отдать всё для него. Это была «точка сбор
ки» современного французского этноса, единое дело, которое спло
тило всех.
Дюгеклен оправдал надежды своих соотечественников. Он одер
жал впоследствии множество побед. Назначенный коннетаблем
Франции, он продал всё что имел, вплоть до посуды, и на эти деньги
снарядил огромное войско. Он служил своему народу не только до
последнего вздоха, но даже после смерти. Английский гарнизон по
следнего замка, который он осаждал, Шатонеф-де-Радон в Лангедо
ке, узнав о его смерти, в полном составе явился во вражеский лагерь,
чтобы положить ключи от крепости в гроб благородного защитника
Родины. Орлеанская Дева —Жанна Д’Арк, отправляясь на подвиг и
мученическую смерть, обращалась за поддержкой к нему, как к свя
тому угоднику и покровителю. Впереди было ещё 75 (семьдесят пять!)
лет беспрерывной войны. Но каждое новое поколение молодых фран
цузов стремилось прожить жизнь так, как жили Бертран Дюгеклен и
85
Тиффани Рагенель. И они победили. Спустя почти век.
Когда я слышу, что «Украину слили», что «натовские спецслуж
бы сделали наших как детей», что «нечего нам воевать и кровь лить,
лучше сразу сдаться», я вспоминаю не Роберта Ноллиса. Удачливого
наёмника, который грабительскими набегами сколотил гигантское
состояние, необъятные наделы в землях Франции, ненависть жите
лей множества разорённых им городов и многочисленные почести
при королевском дворе своего грабительского Острова. Я вспоминаю
смиренного Бертрана Дюгеклена, всегда молившегося перед битвой
и не стяжавшего никаких богатств, кроме одного: спасения своей
Родины, в фундамент которого он всей своей жизнью заложил пер
вый краеугольный камень. И его народ, который смог на протяже
нии поколений кропотливо, по чуть-чуть, ценой неимоверных жертв
и железного терпения выдавить сильного и коварного врага со своей
земли.
А Ноллис, кстати, после военной неудачи потерял расположение
королевского двора, почти всё своё состояние, и умер одинокий, ни
щий, всеми забытый. Как и положено продажной твари, кровавому
палачу —оккупанту и бесстыдному наёмному убийце, каким и явля
ется любой наёмник.
ГЛАВА 6. ДОНЕЦК: ПЛОЩАДЬ ЛЕНИНА, ОГА. 06.04.2014

На площади Ленина плещется море голов и вьются родные флаги
—Донбасской Федерации и России. Усиленные репродукторами го
лоса ораторов сотрясают солнечный свежий воздух. Но нам некогда
отвлекаться на них —мы работаем. Мы —это ДМО. Добровольческий
медицинский отряд. Киев приказал своим частным скорым из ком
пании «Добродия» не выезжать на «пророссийские» митинги. Ряд
медицинских учреждений запретил своим сотрудникам под страхом
увольнения бывать на митингах. Люди, отдающие такие приказы,
мало того что нарушают все моральные и Божеские заповеди (иногда
возникает впечатление, что те для них и не существуют) —они нару
86
шают сами Уголовный кодекс Украины и принуждают к нарушению

своих подчинённых. Умышленное неоказание медицинской помощи
медработником нуждающемуся в ней —серьёзная статья. Но сущест
вует ли закон человеческий для тех тварей в услужении Западу, кото
рые попрали все законы Божеские?
Мы — не фашисты. Мы дети своего народа, плоть от плоти его,
потому мы верны своему долгу, своей врачебной клятве, и мы здесь,
среди наших людей, наших пациентов. Идёт сколачивание отряда,
инструктаж групп, индивидуальная работа с людьми. У всех позыв
ные по собственному выбору, это облегчает радиообмен. Всех именую
военврачами: аллергологов и терапевтов, травматологов и окулистов.
Это дисциплинирует и повышает самооценку. Военврач Берёзка, от
чаянная и очень смышлёная, негромко просит: «Можно моего мужа
к нам в отряд? Он целее будет». Мне доверяют как командиру - кому
ещё доверять людям на грани земной жизни и вечности?
- Будет у нас водителем. Хочешь, назначу его старшим группы?
- У нас двое детей...
- Понял, тогда главным назначаю другого.
Сквозь праздничную толпу неторопливо движется праздничный
Дедушка. В толпе множество ярких колоритных личностей: в чер
номорских бескозырках, фуражках пограничников, под знамёнами
десантников, изредка - в дорогих куртках и снаряге. Но Дедушка
выделяется среди всех. Человек за восемьдесят, с осанкой, которая
бы сделала честь любому двадцатилетнему, в дорогущем трёхцветном
камуфляже. И весь в крестах и наградах, от ключиц до ремня. Глаза
сияют неземным светом, и кажется, что один из славных воителей
древности снизошёл с небес к нам осенить своих наследников светом
исконной славы нашего народа. Я бросаю инструктаж, прыгаю с па
рапета, плыву в толпе.
- Дедушка, благословите!
Дедушка растерянно и счастливо смотрит на меня, в прозрачном
от старости ухе чернеет клипса слухового аппарата, сияют бесчи
сленные награды на груди.
- Благословите! Мой дедушка, тоже ветеран, уже умер. Он был бы
с нами! Вы живы, благословите!
- Благословляю! До конца, до победы!
Дедушка целует меня в щёки, и твердь его наград давит мне грудь
87
сквозь флис свитера 5.11. Душа разрывается от благодарности к его
поколению, от гордости за то, что такие люди рядом с нами. Я украд
кой вытираю рукавом из угла глаза слезу и прыгаю обратно на пара
пет...
—Почему мы стоим? Кто приказал?
Пылкая и прекрасная военврач Венера волнуется. Это первая по
пытка милого гормонального девичьего мятежа в моём подразделе
нии нуждается не в подавлении, а в мягкой дружеской поддержке.
—Там ребята идут на администрацию! Я не могу стоять без дела, я

всегда ходила вместе со всеми.
—Дислоцируемся здесь, ждём команды. По команде выдвигаемся
и развёртываемся в оптимальном для работы месте. Так что не вол
нуйся —ты не стоишь, а выполняешь ответственную работу в решаю
щем месте. И поверь мне: сегодня ты ещё наработаешься.
Людское море окружило здание обладминистрации, рёв тысяч
глоток сотрясает воздух. Тысяч пять человек есть стопроцентно, но
главная наша сила не в количестве, а в качестве и Правде. В качестве
—потому что толпа насыщенна прекрасно экипированными, отмен
но организованными активистами и готова работать. А главное наше
88
оружие —Правда. Мы не за ненависть, мы не против других народов,

как фашисты, мы не оперируем завистью и злобой, как они. Мы за
мир, мы за созидательный труд на своей земле. Потому милиция - с
нами, народ - с нами, Бог - с нами!
Наш медотряд развёрнут в самом удобном для оказания помощи
месте, но меня беспокоят многоэтажки за нашей спиной, метрах в
трёхстах, и я, пользуясь затишьем, просвещаю молодёжь: где могут
сидеть снайперы, где могут быть директрисы разлёта осколков при
подрыве взрывных устройств.
Невдалеке тусит группа в характерных дорогих мультикамах.
- Респект журналистам! Классная снаряга!
- I don’t understand!
- Hablan ustedes espanol?
- No, no!
Отмазаться от интервью хотят. Нас так просто не возьмёшь! У
меня уже наготове - и про Чемберлена, и про республиканскую Ис
панию, и про то, к чему приводит попустительство фашистам, и про
древние традиции британского парламентаризма.
- Венера, переводчика мне!
- Would you take interview?
- Just a five minuts!
Группа то ли британских, то ли новозеландских журналистов спа
сается бегством, чтобы не услышать правду... Опытная переводчик
роняет: «Не вернутся! Они никогда не возвращаются, когда обеща
ют!»
Я оборачиваюсь к отряду.
- Есть такой анекдот. Один товарищ говорит другому: «Ты зна
ешь, Фредди Меркьюри был очень заботлив к своим партнёрам. Од
ному купил квартиру, другому —яхту. А когда заболел, то никто даже
не пришёл навестить его!» А тот ему: «А чего ты хочешь, они же пи
доры!»
Народ дружно хохочет, понимая, на что я намекаю...
Оббежать сотрудников милиции, стоящих в оцеплении. Множе
ство глаз за забралами шлемов, поверх края щитов: взволнованных и
хладнокровных, решительных или растерянных. Я не боюсь их - это
часть нашего народа, это наши люди.
- Товарищи сотрудники правоохранительных органов, кто стар
89
ший в вашем секторе?
Моложавый подтянутый полковник без каски и броника с чуть
заметной досадой скосил в мою сторону глаз.
— Наш добровольческий медицинский отряд дислоцирован вон
там, видите знамя с красным крестом? В случае необходимости, по
жалуйста, направляйте к нам пострадавших.
Глаза полковника лучатся сдержанной благодарностью.
—Спасибо, надеемся, что пострадавших не будет!
—А уж мы как надеемся!
Я возвращаюсь к своему отряду. Рёв множества голосов нарастает.
Готовность... Наши пошли на штурм!
Милиция —замечательные люди. Они всё понимают —кто прав,
с кем Правда, и какое будущее ждёт всех нас, если они поведут себя
неправильно. Нет побоища и жертв, на которые рассчитывали наши
враги: стройные ряды милиции чётко, как на манёврах, расступают
ся, и наша штурмовая колонна наполняет собой исстрадавшееся под
игом ставленников «Уряда» лоно областной государственной адми
нистрации. Здание взято!
На флагштоках медленно поползли вниз проклятые жёлто-синие
тряпки, привезённые на нашу землю ещё «позапрошлыми» «евро
пейскими цивилизаторами» —грабителями и убийцами из Швеции,
до того вырезавшими 9/10 населения Германии —«драбантами» Кар
ла XII. И вместо них, торжественно развеваясь на ветру, пошли вверх
российские триколоры. Сердце замерло, пропустило удар, а потом
зачастило вскачь. Я всегда этого ждал. Всегда верил, что это случит
ся. Но не надеялся, что даст Всевышний дожить —и теперь не могу
поверить своим глазам.
Вопль рации:
—Юрич, выдвигаетесь с отрядом в здание администрации.
—Принял!
Один взгляд на отряд. Мы пойдём в место, откуда будет выход
только при победе. Сунь Цзы называл это «местом смерти». Кого беру
с собой? Девушки —врачи, мужчины —водители и носильщики. По
зор мужчинам-врачам, которые сейчас трусливо прячутся по дива
нам, в тот момент, когда юные девушки с открытыми глазами идут на
смертельный риск! Город полон врачами, их десятки тысяч в Донец
ке, а в моём медотряде одни женщины. Есть, есть мужчины, которые
90
сотрудничают, но сейчас под рукой ни одного. Я - командир. Мой

долг включает две составляющие: сохранить жизни подчинённых и
выполнить боевую задачу. Я обязан быть готовым пожертвовать со
бой в любой момент для сбережения жизни каждой из этих юных де
вушек. Но я не имею права пожертвовать выполнением задачи подра
зделения даже ради жизней всех нас. Я могу только минимизировать
возможные потери.
Против нас - спецслужбы и армия фашистской Украины. Спец
службы и армия Штатов, самая могущественная военная сила в мире.
Спецслужбы и армии Польши и других европейских лизоблюдов
США — одержимых лакейским желанием урвать крохи с барского
стола. Готовые пролить реки крови, уничтожить всех нас, как мил
лионами уничтожали индейцев, негров, вьетнамцев и многих других.
Против нас - вся мощь их государств, миллиарды долларов, отрабо
танные технологии измены, шпионажа, пропаганды и порабощения
воли. Спутники и интернет, телевидение и мобильная связь - всё,
что формирует современный мир, - в их руках, против нас. Точнее,
против тех, кто осмелился сказать им «нет». «Нет» тому содомит-
скому борделю, в который они прекращают мир, в котором у наших
детей будет только один выбор: стать проституткой или пидорасом.
Войти в захваченное здание - это значит стать одним из тех, кто про
тив них. Обречь себя и всех своих людей на скорую и верную, мучи
тельную смерть. Пох...й, мы будем драться!
—Медгруппа, мы идём в здание. Носильщики и водители остают
ся здесь и ждут указаний. Пошли!
Медчасть развёрнута на втором этаже - классика жанра. Пони
же, чтоб нести раненых недалеко, не первый - чтоб не потоптали при
штурме. Прошёл день - уже перевязано множество порезанных при
штурме кистей, когда люди голыми руками рвали колючку и выноси
ли стальные решётки.
—Ну кто ж ходит на такое дело без перчаток, ребята!
—Да кто ж знал! Я шёл мимо, а тут такое! Надо было помочь.
Развёрнут ППД —пункт полевой дислокации, в поле, на подходах
к зданию —тоже классика жанра. Это и пункт помощи пациентам на
улице, и «демонстрация флага» народу, ради которого мы здесь, и за
пасная база на случай, если будет команда на эвакуацию. Задача ко
мандира —задолбать подчинённых, чтоб не было времени и лишних
91
гормонов на панику. Приходится её добросовестно выполнять: выход
по тревоге в составе отряда, развёртывание по группам, обеспечение
эвакуации раненых, свёртывание групп, передислокация. «В воен
ное время бег вызывает панику», и специально обученные ребята из
стоящих в толпе громко комментируют: «Медики тренируются!», —
чтобы народ не ломанулся в панике при виде тела на носилках.
Хотел бы я сказать: «Словом, всё строго по учебникам, без само
деятельности и отсебятины!» —но увы! Здравый смысл и необходи
мость спасти Родину любой ценой —вот единственные наши учителя.
На самом деле, у нас военных кафедр не было, у кого были —ничему
этому не учили. Никакой специализированной литературы, в кото
рой было бы расписано, как это всё надо организовывать, тоже нигде
найти не удалось. Скорее всего, она есть где-то под грифом «совер
шенно секретно», да только те, кто её читал, годами учил и получа
ет теперь немалые зарплаты за «секретность своих знаний» и «пого
ны», по неведомым нам причинам, сейчас попрятались за диванами
на просторах России. Здесь и сейчас, где решается будущее Русско
го мира, где мы даём бой мировому фашизму, нет ни одного из этих
«высокомудрых теоретиков» военной медицины. Некому подсказать,
научить, не говоря уже организовать и возглавить. Юные хрупкие де
вушки встали умирать за свой народ, а полковники и подполковники
с немалым опытом войн сидят в Ростове и Москве и смотрят на это
шоу по телевизору. Позор вам и от души пожелание - пусть «выслуги»
с «пенсиями и квартирами» встанут вам поперёк глотки, а в смерт
ный час, как гири, утащат прямо в ад! Неужели не стыдно???
Наконец отряд возвращён в расположение. Раскрасневшиеся от
беготни на свежем воздухе красавицы девушки и немногие, но край
не решительные мужчины дружно ржут друг над другом и глотают
чай. Чистая физиология: целенаправленная двигательная актив
ность в составе группы единомышленников апеллирует к «чувству
сопричастности» и вызывает выброс гормонов счастья.
- Командира в штаб!
Здесь все эмоции очень обострены, чувствительность повышена:
организм понимает, что речь идёт о его жизни, и собирает каждую
нервную клеточку в единый сверхчувствительный радар. Мне очень
не нравится угрюмое, с чуть перекошенным правым углом рта лицо
Вадима —он здесь сейчас главный.
92
- Ожидается общий штурм. Численность противника - усилен

ный батальон, до шестисот человек, из западенцев, вооружение -
тяжёлое пехотное, планируется применение нервно-паралитических
газов.
Тягучая, горячая волна прокатывается по спине от затылка до пят.
Как ни готовься к тому, что это будет, окончательно не приготовишь
ся никак. У противника —крупнокалиберные пулемёты и огнемёты,
газы и броня, у нас —арматура и дубьё.
- Нам аргументы подвезут?
- Стоим с тем, что есть. Ничего больше не будет.
- Наша задача?
- Стоять до конца.
- Задача моего подразделения?
- У тебя отдельный отряд, ты командир —ты и решай. Хочешь —
всех выведи, хочешь - всех оставь здесь.
Краски в окружающем мире медленно гаснут —так всегда бывает
при тяжёлом стрессе. Наша задача ясна. Мы должны лечь здесь все,
до последнего. Массовая жертва нас, безоружного населения, долж
на разбудить тот самый алгоритм «массовых убийств русскоязычного
населения», который воспламенит пламя народного восстания, если
надо будет — приведёт сюда спасительные войска наших северных
братьев.
В принципе, как говорят мудрые зулусы, «все, что есть сейчас,
когда-то было и будет ещё когда-то». Ничего не ново в истории. Ког
да-то Леонид вёл своих триста избранных воинов к узкому Фермо
пильскому проходу, не рассчитывая победить, —его задача была лечь
вместе со своими людьми. И тем пробудить свой народ, сплотить раз
розненную, погрязшую в дрязгах, наполовину продавшуюся персам
Грецию на общее святое дело — отпор безжалостному и могущест
венному врагу. Но эти триста были лучшими воинами своей страны,
отборными бойцами, которых с детства готовили защитить Родину.
Мы —простые граждане самых мирных профессий, безо всякой
спецподготовки. Медпункт кипит жизнью: сестрички, врачи и фель
дшера сортируют медикаменты, оказывают помощь раненым, разда
ют таблетки тем, у кого прихватило от нервов желудок или сердчиш
ко. Я смотрю на всех них и ощущаю, как медленно твёрдая тяжёлая
рука сжимает моё сердце, дышать становится всё труднее. Баран,
93
почему я сегодня не взял противогазы? Впрочем, от них толку нет.
Вслед за невидимой смертью из вентиляционных шахт при зачистке
всегда входят в двери и окна бойцы из спецподразделений —в броне-
скафандрах, со стрелковым наизготовку. Короткие удары выстрелов
в упор во всех подряд - в тех, кто уже лежит без признаков жизни, и
тех, кто ещё не околел в своих старых противогазах с просроченным
сроком хранения. Недостаток вооружения и спецсредств можно ней
трализовать правильной тактикой. Думай, ты командир, думай! Так,
что же делать?
Ответственность командира —страшное дело. Кто не пробовал,
тот не знает. У меня здесь более тридцати человек, из них четыре пя
тых —женщины. Юные и в летах, те, кто ещё не познал мужчины, и
те, кого дома ждут дома маленькие дети. Они вверили мне свои жиз
ни и сейчас безропотно и не задумываясь выполнят любой приказ.
Но приказ, вся его сила и мера —это только я. Мой долг —выполне
ние боевой задачи. Мой долг - сохранение личного состава. На каких
весах взвесить эти две гири, лёгшие мне сейчас на душу?
—Группер, со мной!
Молодая, но очень толковая комгруппы, позывной Венера, с мед-
комплектом за плечом размашисто шагает рядом. Выход из обречён
ного здания, спасение - вот оно.
Взгляд в низкое, плачущее небо, вдох - выдох.
«Георгий Победоносец, мой святой небесный покровитель, вразу
ми...»
Если бы у нас стояла задача отстоять здание и был бы хоть один
шанс это сделать, я бы оставил всё подразделение внутри до само
го конца. Каждый перевязанный раненый —малая крупица в плюс
к стойкости общей обороны, крошечное слагаемое общего успеха и
возможной Победы, пусть не здесь и сейчас. Но ввиду полного отсут
ствия вооружения шансов нет никаких, и наша задача —сакральная
жертва за народ и Родину. А раз так...
— Отряд, слушай мою команду! Всем бойцам-женщинам: взять
индивидуальные медицинские наборы. Задача: выдвижение в ППД,
развёртывание по машинам эвакогруппы, наблюдение за обстанов
кой. В случае массового штурма - стандартная работа по тем ра
неным, которые будут снаружи. В здание не входить! При неудаче
нашей обороны —всем переход на нелегальное положение, установ
94
ление контактов с местными партизанскими отрядами, после при

бытия войск Северного Брата - вхождение в их состав для выполне
ния медицинских обязанностей. Быстрее, бегом, бля!
Побледневшие девочки сразу всё поняли - молча мгновенно па
куются и притихшей стремительной стайкой вылетают следом за
мной. Вообще здесь все и всё понимают очень быстро.
Крайние девушки — бойцы отряда, бесшумно растворились во
дворах. Гиря сразу упала с души куда-то вниз, дышать стало гораздо
легче. Вдох - выдох, поворот - и вот я снова в здании. Если срав
нивать решимость человека с чем-то мощным, то не похоже, чтобы я
чувствовал себя паровозом, несущимся по рельсам: скорее я ощущаю
себя рельсом, прибитым к шпалам и готовым нести на себе любую
тяжесть эшелонов. У меня нет варианта даже вперёд или назад, тем
более отступить и уйти: Всевышний милостью Своей просто отклю
чил у меня функцию страха и включил функцию долга. Мне гораздо
легче, чем людям вокруг меня. Мне гораздо тяжелее, чем им.
Я не спрашиваю ни о чём оставшуюся в медпункте мужскую часть
подразделения. Тем более о том, «кто хочет остаться». Это не кино, где
герои изъясняются в пафосных длинных диалогах. Здесь все говорят
очень кратко и просто. «Чем ближе к смерти —тем чище люди...» Все,
кто остался в медпункте, —мужчины, военнообязанные как медра
ботники. Они ничем не хуже и не лучше тех, кто сейчас готовится
принять мученическую смерть на всех этажах здания за наше общее
дело. И самое главное —вход в здание на выход открыт. Любой жела
ющий может быстро свинтить, пока не истекли два часа ультимату
ма. И все понимают, что будет, если не свинтят.
Так что я ничего не говорю никому —я прохожу в медпункт, са
жусь в простенок между окнами и молча смотрю, как толково, без
лишних движений, работает наличный состав подразделения: изме
рение давления, раздача медикаментов, перевязка легко оцарапан
ных при штурме здания. Инстинкт самосохранения, самый базовый
из человеческих, бьётся о стенки души —в закрытом здании, с един
ственным выходом, умирать не хочется очень сильно. Но гораздо
сильнее, чем нежелание умирать, бьётся мысль: правильно ли я по
нял свой долг командира? Может, нужно было оставить девчат здесь?
...Когда-то давно, в Великую Отечественную войну, первые два
года нашей армии не хватало опыта проведения больших наступа
95
тельных операций. Соответственно, каждая попытка организовать
их заканчивалась окружением наших ударных сил, провалом опера
ции, жертвами в сотни тысяч убитых, раненых и пленных. И когда на
ступал решающий момент перелома в войне —наше контрнаступле
ние под Сталинградом, сложилась крайне драматическая обстановка
в верхах. Отдельные механизированные корпуса должны были пойти
в прорыв и двигаться навстречу друг другу, чтобы замкнуть кольцо
окружения. Однако ударные пехотные части не смогли до конца про
рвать полевую оборону противника. И тогда командирам мехкорпу-
сов поступил приказ Верховного Главнокомандующего: идти в атаку
и прорвать оборону. Они начали мешкать: оттягивать начало атаки
в надежде, что пехота всё-таки пробьёт им дорогу. Раньше, до всего
этого, я не понимал их. Теперь, когда я представил всю неизмери
мую меру их ответственности —перед страной, перед своими людь
ми, перед самими собой, — мне стало нехорошо. Им предстоял не
только прорыв, им нужно было продвинуться на сотни километров
по тылам мощнейшей армии мира всех времён и народов, успешно
замкнуть окружение и удержать в кольце самую мощную вражескую
группировку на фронте. В этих условиях начало выдвижения в не до
конца проделанный прорыв грозило провалом наступления и проиг
рышем войны. Миллионы жизней легли на совесть каждого. Теперь я
понимаю тех командиров гораздо лучше, нежели раньше.
...Вдох —выдох. Ребята с той стороны, вы где? Мы ждём вас, идите,
мы готовы! А вы?..
Они не пошли. Наш командир встретился с их командиром. И

сказал спокойно и просто: «Идите. Когда убьёте всех, последние
взорвут здание вместе с вами». И у них не хватило духа пойти. Как
и много раз позже —под Карловкой и Семёновкой, под Спартаком и
Логвиново. Каждый раз, когда нужно было идти в огонь именно «до
конца» —на гарантированную, неизбежную, верную смерть, подры
вая себя гранатами, закрывая грудью амбразуры, одному против де
сяти, —у них не хватало духа, и они не шли так, как надо. Понятное
дело —это же не по жилым кварталам «градами» лупить и не малень
ких девочек насиловать.
96
ГЛАВА 7. ДОНЕЦК. ОГА. В ОСАДЕ

На ту самую ночь, когда мы ждали штурма и неизбежной смерти,
у меня в кармане лежал билет «Аэрофлота» —обратно, в безопасную
уютную Москву, к привычной вольготной жизни, высокооплачивае
мой работе. Друзья знали об этом и были удивлены, когда я никуда не
полетел. Мог ли я улететь? Мог ли бросить свой отряд, своих людей,
свою оборону и своё место в строю? Этот вопрос мне кажется стран
ным и надуманным. «Что тебе толку в том, что ты обретёшь весь мир,
а душу свою потеряешь?»
Группа «Мельница» в прекрасной песне «Дорога сна» поёт:
«По дороге сна мимо мира людей.
Что нам до Адама и Евы,
Что нам до того, как живёт земля...»
Я хотел бы пояснить: мне, к счастью, всегда был чужд такой холодно
отстранённый взгляд на события, в которых мне довелось участвовать,
тем более — на людей, ради которых доводилось идти на смерть. Главной
движущей силой было сострадание к людям, своим бойцам и гражданскому
населению. Многие «военные профессионалы» меня за это осуждали: «Юрич,
вы непрофессионально рассуждаете, надо относиться хладнокровнее к про
исходящему». Бог вам всем судья — сами относитесь спокойно к геноциду
собственного народа. Я, хвала Всевышнему, никогда такого «хладнокровия»,
более точно именуемого равнодушием, не понимал и понимать не собираюсь.
Из моего сострадания к нормальным людям, оставшимся верными пра
вославию, русскому языку, обычаям наших предков и родной земле, происте
кала и сейчас черпает силы пылкая ненависть к тем, кто пытает, мучает
и убивает Людей, — к нелюдям, хохломутантам, продавшимся Европе и
Штатам за обещание «кружевных трусиков». Тем, кто продал веру пред
ков, будущее своих детей, право быть хозяевами своей земли за наркотиче
ский «чаёк», свободу скакать на майдане и право убивать русских. За сво
боду от совести, от ума и чести, за свободу для низменных пороков, греха и
предательства. Для меня они — нелюди, кровожадные зомби, колдовством
заокеанских некромантов поднятые из ада, чтобы терзать и убивать нор
мальных людей. Они силой злого колдовства вырвались из преисподней, где
их настоящее место, и долг каждого настоящего мужчины — помочь им по
скорее вернуться туда. Сочувствие этим инфернальным сущностям - это
безразличие к судьбе всех тех нормальных людей, кого они убивали, убивают
97
и убьют. И в этом плане я тоже — «не профессионал». Я человек.
Начиналась эпопея обороны ОГА - эпопея постепенной очист

ки Донецка от СБУшной, правосучьей и прочей нечисти, от морока
хохломутанства на святой русской земле. Пока город был наполнен
вражескими агентами и ОГА походил на осаждённую крепость - в
городе пропадали без вести наши активисты, вражеских полевых
командиров - в том числе тех, кто нагло, прямо на камеру, убивал
людей в Одессе, - периодически ловили прямо под стенами нашей
цитадели. Озверевшие от пролитой крови невинных, потерявшие
всякий страх от своей безнаказанности, они приходили на рекогнос
цировку под самые наши стены, планируя предстоящее нападение, и
имели наглость прямо среди толп митингующих в нашу поддержку,
а то и гуляющих дончан рассуждать о том, что: «Сожгли колорадов в
Одессе —теперь надо и здесь их палить!»
Причины такой «смелости» были просты — каждый раз, когда
очередной «борец за незалэжну Украину» приволакивался к нам на
медпункт для того, чтобы мы его привели в чувство для дальнейших
«разговоров за жизнь», обращали на себя внимание остановившие
98
ся, стеклянные глаза. «Горящие фанатическим блеском» —даже не

совсем верно, трудно передать, как именно тускло светились огнём
тупой бездушной злобы их расширенные зрачки. Неестественные
движения, полное отсутствие болевой чувствительности и страха
смерти, истеричное «Украина понад усэ!», непонимание человече
ской речи и невозможность связно и логично говорить самим —это
всё они. Как правило, этот «героизм» достаточно просто лечился: 2-3
литра физраствора с рефортаном в капельнице и с мочегонным, что
бы вывести наркоту из крови.
Блеск в глазах пропадал, страх боли и смерти становился таким,
что даже стыдно было на это смотреть, - и они рассказывали много
интересного. О том, что уже две недели не спят - и не хотят. Что и
есть не хочется - только «чай пьют». Ага, тот самый «чаёк», что на
чали пить ещё на майдане. (Действительно, поскольку внутривен
ное употребление наркотиков чревато различными техническими
трудностями и последующими осложнениями, заботливые химики
США придали боевым наркотикам, на которые подсадили своих зо
мби, формат жидких пищевых продуктов.) И что всё время ездили,
куда прикажут, и убивали, кого скажут. На флэшках, как мы храним
музыку и фильмы, чтобы развлечься в минуты отдыха, они хранили
видео того, как они зверски истязали, насиловали и убивали людей.
Наших соотечественников, русских, имевших несчастье проживать
на Украине!
Первое время ребята поступали с этой нечистью после допросов,
как надлежит. Донецкая земля слишком свята, чтобы осквернять её
костями этих вурдалаков, зато Кальмиус, протекающий через наш
Донецк, - благородная, глубокая и широкая река. Это позже нача
лись дебильные, невероятные ситуации, когда захваченных в плен
нациков, бойцов тербатов и прочую нечисть почему-то «меняли», а то
и просто «возвращали родителям». Они пришли сюда сами, они уби
вали наших людей —а их «возвращают», чтобы они убивали вновь?
Кто вернёт родителям тех детей, которых они убили?
Сразу же скажу, что, сколько бы там ни пытались обо мне гово
рить клеветники позже, лично не убил ни одного военнопленного
(хотя даже и не знаю, может ли такая нечисть претендовать на такое
относительно порядочное название) за всю кампанию. Причина это
го —отнюдь не в каком-то сочувствии или жалости к ним. Просто
99
я опасался, что Всевышний тогда не будет благоприятствовать моим
врачевательским усилиям на поле боя. А излечение наших воинов и
гражданского населения было моей главной задачей как военного
врача. Однако я всецело понимаю, одобряю и считаю единственно
правильными самые решительные действия наших ребят в отноше
нии этой своры проевропейской нечисти. «Кто с мечом к нам при
дёт...
В ОГА работы было очень много. Нужно было массово обучать
медработников для стихийно возникающих повсюду отрядов опол
чения, снабжать их комплектами первой помощи. Нужно было раз
ворачивать с нуля, а потом совершенствовать структуру медицин
ской службы в нашем здании. Нужно было оказывать медицинскую
помощь нашим ребятам, получавшим ранения, травмы при обороне
ОГА и города Донецка в целом от вражеских диверсионных групп, а
также просто заболевавшим на бесконечных караулах и постах. Зача
стую они не могли обратиться в больницы, потому что значительный
процент донецкой милиции, а тем более местной СБУ, был настроен
профашистски, и, попав в больницу, легко можно было пропасть без
вести.
Для ведения всей этой деятельности необходимо было изыскивать
гуманитарную помощь, было это нелегко и тоже требовало много
времени. Ещё мы посвящали много времени анализу наших первых
шагов на ниве организации «медицины переходного периода», ког
да уже произошёл слом структур мирного времени, а формирование
структур времени военного ещё не началось. От приезжавших к нам
многочисленных журналистов мы узнавали, что специально на этот
случай на майдане орудовали толпы прекрасно подготовленных за
падноевропейских и американских спецов — военных врачей. Они
с нуля организовывали «медицину переходного периода» для своих
безмозглых зомби на майдане, развёртывали в заранее снятых квар
тирах палаты, реанимационные, даже операционные с самой совре
менной техникой. Российские же спецслужбы, как я уже не раз от
мечал, лишь дрочили, сидя на диване. Не было не только за первые,
самые важные месяцы направлено в Донецк ни одного военного
врача-организатора, но даже не было прислано ни одной методички
на тему, что делать в таких обстоятельствах и как всё организовать.
Зачем России знаменитая военно-медицинская академия, зачем на
100
шей стране сотни, если не тысячи военных врачей - организаторов

здравоохранения, в том числе с опытом целого ряда войн за плеча
ми, если в момент, когда решалось будущее Русского мира, ни одного
из них там не оказалось? «Россия не может вмешиваться»? С каких
это пор посылка врачей в зону гуманитарной катастрофы является
вмешательством? И почему за полгода до этого США и Европа не по
стеснялись открыто вмешаться на майдане, свергая законное тогда
правительство Украины?
Ни одной страницы методичек —что же делать в таких обстоя
тельствах —я за всё время не увидел, ни там, даже будучи под конец в
звании начальника медицинской службы корпуса, ни позже —уже в
Москве. Эти методички слишком секретны, чтобы ими могли поль
зоваться наши медики, спасая жизни наших ребят? Пусть вечно ле
жат в архивах во имя святой секретности? И уж тем более я могу даже
не упоминать о какой-либо помощи медицинским оборудованием,
техникой и лекарствами от РФ на этом этапе. Да, было множество
людей, которые сами, за свои деньги собирали необходимое и посы
лали нам —как здесь, в Донецке, так и в России. Были порядочные
российские гуманитарные организации, которые осуществляли по
сильную помощь нам. Если бы не они, мы бы однозначно ничего не
смогли бы сделать.
Особенно хотел бы выделить Настю Каменскую, её супруга Вик
тора и их организацию «Спасём Донбасс —Санкт-Петербург». Виктор
вообще сделал очень правильно: приехал из России к нам, назвался
волонтёром, поучаствовал в наших «манёврах» —тренировке по ра
боте с ранеными, убедился, что с нами можно иметь дело, и только
потом наладил нам поставки гуманитарки. Фактически всё, что нам
удалось сделать за эту кампанию с медицинской точки зрения, было
сделано благодаря помощи Насти и Виктора - кроме них, было ещё
чуть-чуть лекарств от других гуманитарщиков. И всё! Совершенно
всё! В то время, как Штаты и Европа массово завозили своим майда-
новским прихвостням самую совершенную технику и медицинское
оборудование, славное российское государство не привезло нам ни
чего! Огромное спасибо честным российским гражданам, которые
нам помогали, низкий им поклон, но если у нас защита Отечества и
гуманитарные акции —чисто народные мероприятия, осуществляе
мые гражданами строго за свой счёт и в свободное от основной рабо
101
ты время, то за что тогда мы платим налоги? Зачем нам тогда вообще
армия и соответствующие структуры, тот же МЧС?
Предвижу возмущённый хор воплей читателей, которые видели
по телевизору «гуманитарные конвои» и на основании этого сейчас
кинутся обвинять меня во лжи. Поясняю, что эти конвои пошли су
щественно позже, а на первом, самом трудном этапе борьбы ничего
прислано не было. Когда там был первый гуманитарный конвой? 11
сентября 2014 года! Как говорится, «не прошло и полугода», а если
точнее, то ровно пять месяцев. Да, быстренько собрались, ничего не
скажешь... Между тем всё необходимое для себя майданы получи
ли от Штатов и Европы уже в январе —как только забузили. А по
том удивляемся, как так получилось, что всю территорию Украины
контролируют фашисты.
Далее. За время кампании я при помощи близких людей развер
нул 10 медицинских пунктов, в том числе два крайних —ёмкостью на
бригаду (бригада спецназа ДНР и 3-я бригада Народной милиции). И
за всё время мы только дважды получили по полгазели медикаментов
(это на БРИГАДУ из почти трёх тысяч человек), и то уже под самый
конец. Причём примерно половину груза газельки составляли бинты
и индивидуальные перевязочные пакеты. Да наш славный генерал
(тогда бригадой командовал вполне достойный генерал) один раз дал
нам денег на покупку самых важных лекарств и рентгеновской плён
ки. И это всё! За 11 месяцев войны, на целую кучу подразделений.
Плюс к тому я имею честь знать большое количество наших тамош
них военврачей —руководителей медицинских служб. У них ситуа
ция была весьма похожей.
А как же гумконвои? Понятия не имею —это не моё дело, я в них
не заглядывал. Злые языки говорили, что их гоняют пустыми, чтобы
успокоить русский народ, возмущённый отсутствием помощи со сто
роны своего правительства воюющему героическому Донбассу. Ду
маю, что это гнусная клевета на наше дорогое правительство Россий
ский Федерации — ведь гораздо более многочисленные злые языки
утверждали, что каждый раз после прихода гумконвоя прилавки на
донецких рынках начинали ломиться от распродаваемых гуманитар
ных товаров. Но многие из них продавались по бросовым ценам даже
на контролируемой укропами территории. Так что если это правда
— значит правительство РФ всё же посылало много всего. Правда,
102
нам или под видом нас —своим «дорогим партнёрам» в Киев —это
вопрос... Но впрочем, тут утверждать ничего не могу, ибо не видел. А
вот что сам ничего не получал - это правда.
Тогда же состоялась моя самая первая - и, увы, единственная -
поездка в Славянск. В отличие от ОГА, где мы все стояли с армату
рой, там у ребят было оружие. Настоящие автоматы! Это было по тем
временам невероятно круто. Что противник подтянул против них
множество бронетехники и артиллерии, что численный перевес у
него просто подавляющий - об этом мы тогда просто не задумыва
лись. «Русские не сдаются», у ребят есть оружие - всё, жить можно!
В городе я мотался по местному населению, пытался организовать
местных медработников для оказания содействия ребятам. Там же
увидел самого Игоря Ивановича Стрелкова, а он на нас накричал. Я
тогда ещё не знал, кто это такой, и просто подумал: «Какой сердитый
командир!», - но пришёл к выводу, что кричит он от переутомления
и общего стресса.
У меня вообще есть своеобразная примета: как только я подумаю
про кого-то: «Вот как он так может делать?» - как сразу же обстоя
тельства сложатся так, что я сам сделаю так же, а то и хуже. Данный
случай не послужил исключением. Много позже, сам будучи коман
диром, я смогу оценить деликатность и сдержанность Игоря Ивано
вича по достоинству - сам я буду орать, во всяком случае, не тише, но
при этом матерных слов у меня будет не то что больше... практически
только они и будут. А Стрелков сумел выразить своё неудовольствие
совершенно без табуированной лексики.
На тот момент я был уверен, что основные действия развернутся в
Донецке, там базировался мой медицинский отряд, там была основ
ная работа. Если бы я только знал, ЧЕМ станет Славянск для всех нас
и для всей разворачивающейся тогда войны...
Когда-то Суворов, восхищённый победой военно-морского флота
России над французами при Корфу, воскликнул (сам будучи фель
дмаршалом): «Зачем не был я при Корфу, хотя бы мичманом!» Увы.
При Славянске я не был и до сих пор белой завистью завидую всем,
кто там был. Низкий поклон вам, дорогие герои первой большой бит
вы этой долгой войны.
С первых же дней я непрерывно встречал образцы высочайшей
самоотверженности и героизма со стороны нашего народа —как тех,
103
кто взял в руки оружие, так и гражданского населения. Бойцы, стоя
щие в карауле по нескольку суток, часто пожилые, со слабым здоро
вьем. Нередко бывало, что придёт на медпункт с жалобой на здоровье
—измеришь давление, а у него под триста! По идее, должен умереть —
а он таблеточку возьмёт, и опять на пост, да ещё и с шуткой. Навсегда
запомнился довольно пожилой, за пятьдесят, мужчина, которого об
наглевшие хохлаческие погранцы не пустили через границу легально
- он перешёл её нелегально, полз мимо подразделений противника,
шёл пешком по ночам, днём скрываясь, и всё же за неделю добрался
до нас, чтобы встать в строй. Вскоре появился и первый пример мас
сового воинского героизма —не просто при несении службы, а в бою.
Толпа «футбольных болельщиков», а на самом деле замаскиро
ванных под них боевиков «Правого сектора», вооружённых, в бро
нежилетах, общей численностью под четыреста человек, набралась
наглости явиться в наш город, размахивая своими омерзительными
жёлто-синими тряпками. Чем заканчивается такое «мирное шест
вие», если таким выродкам не дают вовремя отпор, вскоре покажет
Одесса.
Наших ребят сначала было гораздо меньше, всего лишь порядка
сотни, но атаковали они противника крайне решительно. А дальше
получилось точно так, как рассказал один из мирных дончан: «Сижу
во дворе, играю в домино. Смотрю, мимо меня бегут толпой с крика
ми «наших бьют!» Опомнился —вижу, что как был, в трусах и тапоч
ках, гоню толпу каких-то уродов, а в руках у меня здоровущая труба.
Откуда взял её —не помню!» Блицкриг в Донецке у нелюдей не полу
чился, но вскоре они взяли реванш в Одессе...
Первое время нас очень сильно поддерживала решительная, по
следовательная и бескомпромиссная позиция руководства Россий
ской Федерации и её первых лиц. Вы, наверное, помните, как все
они, включая самое первое лицо государства, тогда заявили, что не
позволят убивать мирное русскоязычное население? Могучая и не
победимая российская армия бесстрашно и неутомимо проводила
одни манёвры за другими у самой границы недогосударства Украина,
общим настроением в российском обществе тогда было «на Донбассе
будет как в Крыму». Действительно умные и порядочные политоло
ги, тот же проницательный Яков Кедми, тщательно подбирая слова,
говорили во всеуслышание то, что сам я талдычил на всех углах уже
104
несколько лет, —Россия никогда не потерпит фашистскую, антирос-

сийскую Украину у себя под самым боком. Потому что это не просто
угроза, но гибель для неё —40 миллионов готовых шахидов, неотли
чимых от самих русских, огромный очаг нестабильности под самым
боком, полный перехват путей транспорта газа в Европу и готовый
плацдарм для натовских средств нападения, в том числе ядерных, с
совершенно неприкрытого ПВО и ПРО направления.
Когда-то давно прочитал у кого-то мудрого —кажется, у уважае
мого мною медийного деятеля Дмитрия Юрьевича Пучкова —следую
щую фразу: «Даже в стае павианов, самых низкоразвитых из обезьян,
самцы понимают, что надо защищать от врагов самок и детёнышей.
Поэтому они идут впереди и с боков стада —в самых опасных местах,
а при появлении леопарда бросаются на него. Рвут его голыми ла
пами и зубами, сами гибнут, но спасают свою семью. К сожалению,
далеко не каждому интеллигенту дано подняться до уровня самосоз
нания павиана, а уж осознать, что такое «воинский долг» и «честь»,
- и вовсе непосильная задача». Там, на войне, я имел возможность
многократно наблюдать глубокую сермяжную правдивость этого из
речения. И раз уж павианы существенно превосходят в понимании
базовых для выживания стаи и рода вещей интеллигенцию, ничего
удивительного, что своё превосходство над ней тогда было много
кратно продемонстрировано людьми честных трудовых профессий,
в том числе шахтёрами, которыми так славятся наши края. В данном
случае я о том, что тогда ещё было понятно каждому шахтёру: на Ук
раину обрушилась совокупная агрессия объединённых сил Запада
- десятки разведслужб США, Англии, Польши, Германии, тысячи
заранее подготовленных военспецов, десятки тысяч журналистов,
политологов, политиков, выращенных здесь и работающих из-за
рубежа, миллиарды долларов, объединённая экономическая мощь
транснациональных корпораций. И что без поддержки могуществен
ной силы, хоть как-то сопоставимой со всем этим, прежде всего без
действенной и эффективной поддержки России, у народа Украины
нет никаких шансов устоять против всего этого.
К сожалению, как показали дальнейшие события и как я вижу
сейчас, общаясь в Москве, такой простой и очевидный тезис здраво
му рассудку очень многих людей с кучей высших образований совер
шенно недоступен. Мантра «вы должны сами решить свои проблемы»
105
помимо того, что с успехом заменяет им необходимость хоть как-то
осмыслить техническую возможность такого действия, но и успеш
но подавляет последние остатки совести (на глазах русских массово
превращают в антирусских, ненавидящих Россию, а несогласных
убивают), да и жалкие проблески здравого смысла (как закончат этот
процесс там - очевидно, что начнут это всё здесь). Всё-таки хорошо,
когда есть высшее образование, а ещё лучше несколько, - под любую
свою низость и подлость можно подобрать внушительное и надёжно
убедительное обоснование...
Наши местные, особенно из людей честных трудовых профессий,
понимали эти вещи очень хорошо: всё-таки реальный труд, а не пе
рекладывание пустопорожних бумажек в офисе, здорово учит реаль
ной оценке ситуации, тем более если труд этот связан с ежедневным
смертельным риском, как у шахтёров. Тем более в тот момент: рас
кручивалась спираль насилия, брызжа во все стороны первой кровью
и кусками мяса, начинались первые бои, в том же Славянске, война
из возможности становилась реальностью. А реальность игнориро
вать нельзя - это живущий в виртуальном мире интеллигент может
оспаривать истинность закона всемирного тяготения. Работающий в
шахте, а тем более готовящийся к бою шахтёр, ставший воином, по
нимает: от того, что ты игнорируешь закон всемирного тяготения,
«севшая» на тебя многотонная лава или наехавшая многотонная тан
ковая гусеница не перестанет быть самой последней, самой крайней
реальностью, «данной нам в ощущениях» в этом мире. Поэтому мы
были счастливы, что Великая Россия с нами, что она не оставила нас,
что отовсюду звучит брошенный в массы кем-то и поддержанный са
мим правителем земли российской девиз: «Русские своих не броса
ют».
Тогда я не раз вспоминал в присутствии самых разных людей мой
разговор с одним моим бывшим другом. Мы учились с ним в универе
в одной группе, ходили на тренировки в одну и ту же секцию, про
живали в одной комнате общаги. Тогда он был замечательным чело
веком —потомком фронтовиков, патриотом, православным, умным
и порядочным. Исключительно трудоспособным и талантливым.
Потом он уехал по направлению от универа за рубеж по какому-то
обмену. Мы продолжали дружить даже через океан. А потом я узнал,
что там он занят милым делом —выращивает в лаборатории боевые
106
вирусы, рассчитанные на поражение людей с нашим, славянским

генофондом. Одна из милых шуток нечистого: предал свой народ -
становись же убийцей его. После этого наши отношения прервались.
И вот когда всё началось на Украине, он позвонил мне и, задыха
ясь от едва сдерживаемого злорадства, начал:
- Ну что, слилась Россия на Украине, всё, просрала Украину?
- Они очень зря это начали, —кратко ответил я ему.
Второй раз он мне позвонил, когда случился Крым.
- Ну, теперь-то уже всё, Россия слилась, вся остальная Украина
ушла? —наглости в голосе поубавилось.
- Это только начало, - ответил я ему.
Третий раз он мне позвонил, когда земля Донбасса запылала под
ногами захватчиков и их местных прихвостней.
- Ну, теперь-то уже всё, дальше Россия не пойдёт? - вместо нагло
сти и злорадства была уже лёгкая паника.
- Мы выполним приказ нашего Верховного Главнокомандующе
го точно и в срок! —ответил я.
- А приказ-то какой? - совсем засуетился он.
- Чего ты волнуешься? - мягко осведомился я. —Когда мы будем
чистить Вашингтонщину, я приеду и заберу тебя с роднёй из филь
трационного лагеря по старой дружбе.
Мы все смеялись — мы были уверены, что начатый киевскими
марионетками путч в Киеве, убийства русских людей, десятилетия
поругания России Штатами наконец-то заканчиваются, Россия сей
час встаёт с колен и её могучая тень осеняет нас своими крылами.
Наши настроения того времени хорошо отражает тот факт, что, когда
несколько истребителей пролетели низко над нашим ОГА, мы были
уверены, что это Россия послала своих лётчиков, чтобы выразить
нам свою поддержку и что скоро за ними последуют наземные части.
Чем-то это напомнило трагическую и трогательную историю о том,
что в намертво осаждённой Брестской крепости, в подвале, чтобы
ободрить умирающих раненых, медсестра рассказывала им о том,
что сегодня прилетала эскадрилья наших «ястребков» и облетела
крепость, помахав крыльями. Но тогда русская армия откатывалась
под чудовищной силы ударом танковых полчищ Европы —и она не
могла послать истребителей на помощь своим защитникам в изрытой
воронками цитадели. Она их не предала и не бросила - она просто
107
ничего не могла сделать. Сейчас же русская армия была занята —она
проводила манёвры. Она просто не смела послать свои самолёты на
помощь своим окружённым, блокированным отовсюду защитникам.
Она (точнее, правительство Великой России) - «испугалась санк
ций»! Можете вы себе представить такое в 41-м —«мы не можем пы
таться пробиться в осаждённый Ленинград потому, что тогда объе
динённая Европа введёт против нас САНКЦИИ!»...
На этом этапе, как и на всех других, я старался активно взаимо
действовать с каждым неравнодушным человеком из гражданского
населения, стремившимся нам помогать. Среди них запомнилась
очень хороший человек, врач, народный депутат Украины Татьяна
Дмитриевна Бахтеева. Видно было, что человек искренне переживает
происходящие процессы, сочувствует своему народу, старается по
мочь чем может. Именно она выделила дорогущий реанимационный
комплекс в использование нашему медотряду, помогала лекарства
ми. Меня пытались критиковать за сотрудничество «с олигархами»,
обвинения были простые и незамысловатые: «Она воровка». Я отве
чал просто: «У нас на Украине есть честные люди среди депутатов?»
— собеседники, как правило, затыкались. Тогда я говорил: «Раз все
воры —давайте убьём всех!» Тогда они зависали, понимая, что, ви
димо, погорячились. В отличие от хохломутантов, для которых идея
убить всех русских — основа всего бытия, донбассцы, даже самые
примитивные и ограниченные, до такой дурости не доходили. Вто
рой мой аргумент был ещё более простым: «Что ты сделал для нашего
дела? Принеси хоть что-то сопоставимое по ценности в свой отряд,
потом критикуй». Помню, однажды меня пытались разоблачить -
тем, что я, оказывается, «её любовник»! Тогда это меня рассмешило
до слёз, ответил кратко: «Почёл бы за честь быть любовником ТАКОЙ
женщины, но увы!»
На том этапе противник прилагал титанические усилия к тому,
чтобы вбить клин между теми влиятельными людьми, которые со
чувствовали своему народу, видели гибельность происходящих про
цессов и пытались им противостоять. Забегая вперёд, скажу, что про
тивнику это удалось —ни один из олигархов в итоге не принял нашу
сторону. О причинах этого я скажу позже, а пока продолжим.
Итак, однажды Татьяна Дмитриевна выступала на митинге. Я тог
да обратил внимание на то, что толпа насыщена подготовленными
108
группами провокаторов —более чем когда бы то ни было. Работают

они по отлаженной схеме: выкрикивают провокационные лозунги,
обвиняют оратора, не дают ему говорить, нагнетают эмоции в толпе.
При этом вокруг каждого «крикуна» стоят двое-трое человек при
крытия, которые создают ему все условия для кричания и не дают
окружающим пресекать его действия. Отдельные стоящие в стороне
координаторы по мобильным телефонам и рациям координируют их
действия.
Выступление Татьяны Дмитриевны они своими криками основа
тельно подпортили, поэтому после неё выступал я - на тот момент
наш медицинский отряд и нашу работу народ уже хорошо знал. По
тому, когда я кратко, но крайне эмоционально напомнил всем при
сутствующим, что в отличие от «крикунов» наши медики всё время
реально помогают людям, и рассказал о помощи со стороны Татья
ны Дмитриевны, а также о необходимости гражданского согласия и
недопущения немотивированной агрессии к тем, кто нам помогает,
общий эффект был положительным. Естественно, кратко прошёл
ся по «крикунам», указал, кто в толпе кричит, и кратко сказал, как
их структура функционирует. Как говорится, «манипулятор боится
двух вещей - правды и в морду». Эффект был ошеломляющим, и мне,
естественно, всего этого не забыли.
Сразу после митинга мы с ребятами из медотряда пошли прикры
вать Татьяну Дмитриевну - мы резонно опасались покушения на неё.
Однако ничего не случилось - покушение ожидало меня.
На тот момент вокруг ОГА почти каждый вечер проходил крест
ный ход. Таково было возрождение древней воинской традиции -
обходить крестным ходом осаждённую врагом крепость, чтобы её не
смогли взять. В принципе, всё вполне логично - против нас воевали
сатанисты, татуированные свастиками и аналогичной символикой,
садисты-маньяки, публично совершающие на площади действия,
напоминающие примитивные африканские культы вуду —то скачут
дружно на площади, то изображают сожжение чучела президента
нашей страны. Мы, стоящие против их сатанинских камланий, под
держанных деньгами и всей мощью психотехнологий и спецслужб
Запада, вполне естественно могли надеяться только на помощь Все
вышнего. В тот вечер я решил пройти совместно с крестным ходом.
На душе было необыкновенно тяжело —я почти физически ощущал
109
угрозу для себя лично, ожидал, что на меня нападут. На войне инту
иция обостряется, так что ничего удивительного в этом не было. Од
нако крестный ход —он недаром «крестный». Нужно самому отнести
крест, на котором тебя распнут, на Голгофу. Я чувствовал, что должен
пойти, и пошёл.
Весь маршрут я был очень бдителен - однако ничего не происхо
дило. По окончании крестного хода я уже входил в здание ОГА, когда
раздался крик: «Вот он!» - и целая группа каких-то людей на меня
бросилась. Во главе всех была крайне истеричная девица - она кри
ком заводила всех, бросалась на меня, явно провоцируя на то, чтобы
я её ударил. Как оказалось, часть этих людей была демонстрантами
- достаточно безмозглыми и психически неуравновешенными, кото
рым остальные, агенты СБУ, смогли промыть мозги, объяснив, что
это «я их оскорбил, назвав провокаторами» и так далее. На митин
гах и похожих массовых мероприятиях всегда найдётся определённое
число эмоциональных, психологически неустойчивых людей, кото
рыми легко манипулировать. А управлять такими «одноразовыми
исполнителями» в спецслужбах, особенно штатовских, учат. И этой
группой «своих, с которыми и врагов не надо», тоже, разумеется, ру
ководили. И руководили толково. Двое стоявших чуть в сторонке
молодых людей в масках и были организаторами. Причём, что меня
тогда удивило, —обычно на входе в ОГА стояло множество охраны, а
в тот момент никого не было. Не знаю, как им это удалось, но уровень
организации это характеризовало вполне высоко.
Подогревая самих себя истерикой, вся эта толпа пыталась меня вы
тащить за пределы периметра: «Пошли на суд!» Задача была очевидна
—украсть, как и большинство наших пропавших таким образом ак
тивистов, чтобы спокойно запытать в застенках СБУ. Драться, будучи
зажатым толпой, довольно трудно —и мне пришлось применять на
выки не столько рукопашки ударного стиля, сколько дзюдо, которо
му отдал ряд лет —сбивать захваты, выкручиваться из них, не давая
себя ни повалить, ни подхватить на руки. С другой стороны, и они
сами сильно стесняли друг другу движения, кроме того, на мне был
бронежилет, и несколько успевших меня от души по нему стукнуть и
ушибить конечности существенно умерили масштаб своей прыти. Я
был уверен, что вот-вот подойдёт охрана, и этот невообразимый по
наглости кошмар —меня, командира отряда, известного лично почти
110
всем бойцам в ОГА, какие-то ненормальные демонстранты под руко

водством спецслужбистов противника пытаются «повинтить» прямо
в дверях - вот-вот прекратится. Однако время шло, а никого не появ
лялось. Очевидно, внутри здания у них имелись союзники, которые
предотвращали возвращение охраны на свои посты.
Провозились мы довольно долго, настолько, что подтянулись пара
человек из нашего отряда - Алексей, на тот момент бывший моим по
мощником, и Саша, ещё один достойный боец. До всех этих событий
он был сотрудником милиции, отличался прекрасным самооблада
нием, умением глубоко оценивать ситуацию, выдержкой и решимо
стью. Позже он будет воевать в Горловке и немало прославится там,
особенно под Карловкой и в ряде других мест. Очень достойный че
ловек, я его ценю и от всей души надеюсь, что он успешно переживёт
эту войну.
Их вмешательство нарушило планы противника - стало понятно,
что если до сих пор меня утащить не получилось, то теперь уж и во
все не выйдет. Первыми свинтили координаторы —те самые молодые
вертлявые парни в масках, которые руководили процессом. Навсегда
запомнил, как один из них, пробегая мимо, бросил мне: «Уходи от
сюда - останешься живым!» Я ему ответил: «Я не для того пришёл,
чтобы уходить. Меня отсюда только вперёд ногами вынесут!»
Увы, тогда я не мог знать, что не сдержу этого своего обещания.
Я живым вынужденно уеду со своей родной, истекающей кровью
земли. Как и множество других, более или менее известных наших
боевых командиров. Мы устоим под натиском объединённых уси
лий вражеских спецслужб, под градом пуль и снарядов, им не удастся
прогнать нас с Родины. И тогда им на помощь придёт наше собствен
ное командование, которое с успехом это сделает за них...
О ребятах, которые были там, можно легко написать отдельную
книгу. Подавляющее большинство этих людей —феноменально по
рядочные, исключительно честные люди, самоотверженные, умные,
трудолюбивые. Вот пишу эти слова и вспоминаю восточное изрече
ние «истина лежит выше слов». Какими словами отразить самоотвер
женность этих людей, которые каждую свободную от работы минуту
посвящали лечению больных и раненых соотечественников —бойцов
и гражданского населения, их обучению, повышению уровня подго
товки и оснащения нашего отряда? Город был насыщен вражескими
111
диверсантами первой волны - СБУшниками и напичканным по но
здри наркотой «Правым сектором» ещё довоенной подготовки. Они
орудовали умело и нагло, у нас ещё не было контрразведывательных
структур, и наши активисты пропадали без вести пачками. А медра
ботники всегда были приоритетной мишенью для всей этой нечисти.
Это позже, когда наши ребята вынесут и выловят значительное ко
личество этих мутантов, в Донецке будет наведён порядок, а на тот
момент каждый, уходя из ОГА, не знал —не исчезнет ли он навсегда
по пути домой, а приходя обратно —ожидал неизбежного штурма и
мучительной смерти.
Одесса, Харьков, Мариуполь и многие другие места, к сожалению,
вскоре покажут, что все эти страхи были отнюдь не придуманными.
Общее наше настроение того момента хорошо отражает случай, ког
да одна женщина-доктор (к сожалению, не могу вспомнить её имя),
придя, отпаивалась валерианкой. Пока она шла на свой пост, в наш
отряд в ОГА, ей кто-то сказал, что здание уже захвачено спецслужба
ми Киева. И она всё равно пошла! Говорит: «Захожу и думаю —сей
час на меня наденут наручники или просто убьют? Потом смотрю —
странно, все свои, никто меня не арестовывает. Тут у меня сердчишко
и прихватило!» Знали, чем рискуют, - и всё равно шли за свой народ,
за Родину! «Нет большей любви, нежели кто положит живот свой за
други своя!» Помню вас всех: Андрея, Диму, Диму, Юлю, Юлю, Сашу,
Виктора, Алексея и многих других. Если писать о вас и вашей работе
- каждый заслуживает отдельной книги. Даст Бог, буду жив - соберу
мемуары каждого, издадим отдельной книгой.
Разумеется, были отдельные люди, которые иногда вели себя бо
лее чем странно - кто иногда, кто довольно часто. Тогда я этому нема
ло удивлялся. Однако если учесть общий стресс непривычной боевой
обстановки, в которую попали все эти люди, это вовсе неудивитель
но. Были люди хорошие, добрые и самоотверженные, но внушаемые.
Иногда, попадая под влияние более решительных и напористых,
преследовавших свои цели, они совершали непостижимые поступ
ки, сами потом раскаивались. Например, таким оказался мой по
мощник Алексей, врач от Бога (хотя и фельдшер), способный лечить
всё что угодно «на коленке», смелый и толковый в боевой обстановке.
Некоторые члены отряда, по недоброй инициативе, начали влиять на
него —говорить, что именно он должен возглавлять отряд. Он пошёл
112
у них на поводу —закончилось тем, что я охотно ушёл, а отряд рас

пался, сам Алексей довольно глупо попал в плен к противнику, потом
был предан теми же людьми, под воздействие которых тогда попал,
и в итоге остался за бортом нашего движения, всеми преданный и
брошенный. Я его как-то раз случайно увидел в травматологии - ког
да привозил наших раненых ребят из Аэропорта. Он попросил тогда
прощения за всё, что было, - разумеется, я охотно простил его. Хотя
тогда, в ОГА, с подачи его и тех, кто им манипулировал, меня чуть-
чуть не расстреляли. В боевой обстановке, особенно тогда, это было
совсем просто. Но об этих событиях - чуть ниже.
Вот даже в задумчивости, писать ли о главном организаторе того
случая - Дэне? За прошедшее с тех пор время было столько всего,
столько произошло «подстав» и измен различной степени тяжести,
столько довелось видеть подлости со стороны союзников и командо
вания, что те события как-то поблёкли и представляются не настоль
ко значимыми, чтобы копаться в них, - думается, что они просто
этого не стоят. В конце концов, никого не убили - и ладно. Кроме
того, Всевышний завещал прощать личные обиды. Тщательно под
умав, теперь вижу ретроспективно, что большого вреда (во всяком
случае, на тот момент) он нашему движению не принёс - скорее от
человека было больше пользы. А что меня с его подачи чуть не грох
нули —бывает...
Что касается атмосферы в коллективе медотряда и в ОГА в целом,
то о ней можно сказать, что, во-первых, в чём-то она была «семейной»
— с одной стороны, очень душевной, с другой (оборотная сторона
любой семьи) —легко раскручивавшейся в обострения самой различ
ной степени тяжести. Дисциплина, тем более военная, по понятным
причинам в значительной степени была недостижимой мечтой, и
приходилось всё время прилагать огромные усилия к смягчению воз
никавших в коллективе противоречий. Во-вторых, уже на том этапе
во всю мощь начала проявляться одна из главных наших проблем -
полное доминирование противника в сфере информационных тех
нологий. Возникали (на самом деле умело генерировались противни
ком) самые нелепые и невообразимые слухи, порочащие друг друга
и вызывавшие недоверие и подозрения, умело создавалась и поддер
живалась атмосфера постоянного напряжения, тревоги, легко пере
ходящей в панику. Лично мне самому участвовать не доводилось, но
113
ребята из наших боевых групп рассказывали, что им частенько до
водилось обнаруживать в соседних с ОГА дворах, особенно на пике
всяких панических настроений среди защитников здания, излучате
ли инфразвука в кузовах машин размером с газель —большие антен
ны вроде телевизионных, скрытые тентами, с генераторами. Забьют
такую антенну —и паника в здании тут же сходит на нет. Не имею
оснований не доверять этой информации, тем более что слышал это
от самых различных, весьма достоверных источников.
Тогда же, после попытки украсть меня, незаметно и очень быстро
произошло ещё одно событие —как оказалось, возможно, самое зна
чимое для меня в этой войне. Людмиле Владимировне, бойцу нашего
отряда, поручили меня охранять. Разумеется, я и до того отмечал её
хладнокровие, быструю реакцию, очень толковое поведение в экс
тремальных условиях и постоянно прорывавшиеся глубокие знания
военного дела —как теоретические, так и чисто практические. Одна
ко она настолько ловко маскировалась под безобидную «работницу
склада», а официальная легенда о том, что все знания — исключи
тельно от родителей и покойного супруга, которые все были воен
ными, была настолько убедительной, что до поры до времени я (не
говоря уже о других) не догадывался о её бесчисленных достоинст
вах. Позже, когда она мне несколько раз спасёт жизнь, потихоньку
выяснится, что вышла в отставку она в звании капитана спецназа, а
за её плечами —снайперский опыт ещё по первой Чечне. Много инте
ресного услышу я о той неизвестной для многих войне от непосредст
венного её участника. Её позывной «Ангел» тогда гремел среди групп
нашего лихого спецназа, работавшего в Грозном. И на этой войне
она вновь станет «Ангелом» —медработником наших передовых по
дразделений, надеждой тяжелораненых военных и гражданских на
спасение, одной из живых легенд освободительной борьбы Донбас
са. Мы станем неразделимой боевой парой, всю кампанию пройдём
вместе - и, даст Бог, будем вместе все следующие войны, сколько не
пошлёт нам Всевышний. Её значение в моей жизни и во всём, что мне
удалось сделать на этой войне, переоценить невозможно.
Ярких эпизодов было очень много — фактически каждый день содер
жал какой-то из таких. Однако если описать всё это — выйдет насто
ящая «война и мир», во-первых, слишком большая для любого нормального
читателя, а во-вторых, у меня сейчас нет времени для неё, к сожалению.
114
Крестный путь Новороссии Автор Ю .Ю .Евич
В отличие от графа Толстого, у которого на момент написания книги уже

все войны были позади, а впереди было немеряно времени для осмысления пе
режитого, — у меня война на Родине в самом начале. Пылают дома, артил
лерия нелюдей-укропов шарашит все дни перемирия по жилым кварталам,
где вот сейчас сидит моя родня, и только вчера умер в больнице очередной
раненый семилетний ребёнок в родной Горловке. Война ждёт меня, и мне
надо быстрее дописать книгу, чтобы спокойно поехать на встречу с ней.
Пожалуй, один из самых запомнившихся эпизодов эпопеи ОГА —
поездка в родную Горловку. Съездить в неё я хотел на протяжении
всего месяца с лишним, пока мы занимали ОГА. Так хотелось увидеть
родню, пообщаться с ними, увидеть родной город Я как чувст
вовал, что увижу его нескоро. Однако занятость была фантастиче
ской, сон не более четырёх часов в сутки являлся нормой, а дни были
спрессованы в один звенящий от сверхнапряжения тугой рельс, по
которому летел локомотив Истории. И времени не было совершен
но. Наконец, наметилась цель поездки. Дело в том, что на тот момент
вокруг меня уже было много людей, которые выделились из общей
массы теми или иными заметными поступками — как из моего от
ряда, так и из смежных, с которыми доводилось взаимодействовать.
И каждый день мог стать для любого из них последним. Очень важ
но было как-то этих людей поощрить. С деньгами было неважно (это
состояние станет постоянным на всё ближайшее время) —зарплату,
по понятным причинам, я уже не получал, а всё финансирование —
перечисления моих личных друзей из Москвы, которые по копейке,
«с кровью», отрывали их от своих семей, от своих скудных доходов,
чтобы поддержать нашу борьбу. Первые взносы поступят ещё неско
ро, и на тот момент у меня на руках оставалась всего тысяча долларов
из личных накоплений. Судьба их довольно занятна. Как-то ко мне
зашёл друг —на тот момент помощник Вадика (Царство Небесное!)
—Андрей. На редкость толковый, сметливый, всегда хладнокровный
- неудивительно, что, невзирая на полное отсутствие боевого опыта
и опыта службы, Вадик взял в помощники именно его. Андрей по
жаловался, что совершенно нечем охранять Вадика, из вооружения у
них на весь отряд лишь одна граната. На тот момент за деньги в До
нецке ещё можно было приобрести что-то из огнестрела, и я, не ду
мая ни минуты, вручил ему все свои последние деньги. До сих пор с
удовольствием вспоминаю этот эпизод. В моей жизни было заметно
115
больше сотни потраченных и розданных родственникам тонн «зеле
ни», но именно эту считаю потраченной наиболее правильно.
Вадик был одним из самых выдающихся лидеров нашего движе
ния. Именно его немалая заслуга в том, что вообще всё сначала нача
лось, а потом не накрылось, невзирая на объединённые усилия всей
мощи Запада. При этом он всегда был крайне жёстко ориентирован
на Россию, связывал все планы только с ней, работал для неё. Как
такое могло получиться, что для защиты и обороны ТАКОГО челове
ка, за которым уже на тот момент остервенело охотились псы из СБУ
и куча всяких «спецов» из структур Запада, не нашлось в «арсеналах
Родины» ни одной единицы оружия? На складах пылятся миллио
ны Калашниковых, не меньше их у африканских людоедов различной
степени дикости. У наших врагов, хохломутантов, Калашниковых
тоже стабильно было в избытке. Как же так получилось, что только
защитники России остались в этот момент безоружными? Как выш
ло, что защита Отечества осуществлялась нами за свои деньги и ору
жием, купленным за них же? Где были знаменитые спецслужбы РФ в
этот момент? Где все налоги, которые мы платим?
Вопросы эти настолько наивны, что в ответах не нуждаются. Вот
только вчера пресс-секретарь первого лица нашего государства же
нился, мало того, что на особи с американским гражданством (и это
после всех кивков в адрес Ющенко и прочих, у которых жёны амери
канки), —у него ещё хватило наглости припереться на свадьбу в до-
рогущих часах. Сначала написали —за 35 миллионов рублей! Потом
поправились: неправда, «всего лишь» за 5 миллионов! Это в стране,
где минимальная пенсия 5 тысяч рублей, где ветераны множества
войн за Отечество, раненые, контуженные, существуют на нищен
скую пенсию в 12 тысяч рублей. Вот где наши налоги, вот где день
ги, которые не доходят до социалки и т.д.! Ребята там умирали ни за
что, с арматурой бросаясь на танки, чтобы здесь те, кто мизинца их
не стоит, могли нацепить на себя сияющие побрякушки, в безумном
ослеплении тщеславием превосходя вождей папуасских племён.
...Что-то я отвлёкся. Так вот, нужно было чем-то поощрить ребят,
и у меня возникла идея. Как раз за несколько месяцев до вышеука
занных событий наконец-то вышла в печать моя очередная научная
монография — «Маркетинговые стратегии продвижения образова
тельных услуг в национальном интернет-пространстве Украины (на
116
Крестный путь Новороссии Автор Ю.Ю. Евин
примере образовательных продуктов MBA)». Что, страшно стало при

прочтении названия?)))) Мне тоже - никак сам запомнить не могу.))))
Для ребят название было не менее пугающим, а содержимое и вовсе
«тёмный лес», однако, как показал опыт, эти монографии с дарствен
ной автора позже будут пользоваться бешенным спросом. Даже через
полгода (что по меркам военного времени много) в далёкой Горлов
ке разведчик, которого в лицо я так и не узнаю, полезет обнимать
ся со словами: «Помнишь, ты мне книжку свою подарил?» Короткие
и трогательные дарственные надписи на обложках типа: «Сонечка,
можешь гордиться своим дедушкой, он настоящий герой!» и подпись
автора —всё, что я мог подарить в тот момент людям, балансировав
шим на грани бессмертия. И многие из них, на данный момент, уже
шагнули на ту сторону...
Итак, созрел замысел смотаться в Горловку, чтобы забрать из дому
всю кипу монографий, которая там хранилась, а заодно и навестить
родных. «Если есть цель —найдётся и способ!» И вскоре мы уже мер
но покачивались в большом чёрном джипе Александра, «граждан
ского», настолько активно нам сочувствующего, что на своём джипе,
выполняя разные задачи, он носился даже в осаждённый Славянск,
не говоря уже о разъездах «по месту». Благослови тебя Всевышний,
Саш, надеюсь, ты жив и сейчас!
Войдя в отчий дом, успел только обнять родню и подхватить акку
ратно увязанные стопки монографий. Прибывший со мной Дэн, тоже
горловчанин, пряча в карман мобильник, негромко сказал: «Наши
штурмуют МВД». И мы запрыгнули в салон машины.
Как оказалось, на смену местному начальству милиции, вполне
адекватному и тихому, как моль, киевские уроды прислали каких-то
совершенно невменяемых «западенцев». Те начали с того, что сбро
сили со второго этажа прямо на асфальт какого-то молодого человека
—якобы он пытался сорвать с флагштока перед зданием МВД укра
инский флаг. Естественно, он переломал себе руки, ноги, рёбра и в
тяжелейшем состоянии был доставлен в реанимацию.
Такой новости хватило, чтобы к зданию сбежалась большущая
толпа моих разгневанных земляков. Группками, как рассерженные
осы, они вились кругами перед зданием, рассерженным роем шмелей
гудели сгрудившейся большущей массой на площади. Хорошо, что
здесь присутствовала гражданская скорая — её весьма взволнован
117
ный экипаж, хотя и видел остроту развития событий и понимал, ЧТО
сейчас произойдёт, выполнял свой врачебный долг и с места пред
стоящих боевых действий не сбежал. Плохо, что из необходимых ме
дицинских расходных материалов у них не было совсем ничего, даже
бинтов, —хвалёный «проевропейский уряд» на Украине «допанував-
ся». Из рюкзачка Дэна мы поделились с ними самым необходимым —
в небольших размерах, пропорционально «тактическому», скромно
му объёму рюкзачка. От обилия звонивших по мобильной связи сеть
сразу рухнула. Хорошо, что у нас с Дэном были с собой рации. Плохо,
что рации были недорогие, а потому крайне дерьмовые, китайские —
аккумуляторы у них сдохли почти сразу.
Напряжение нарастало в воздухе, сгущалось чисто физически,
как электричество перед грозой. Потом, разом решившись, в грозном
молчании мужики пошли на штурм. Навстречу нам из окон первого
этажа беглым огнём ударили автоматы. Необычное чувство перепол
няло меня —мне казалось, что я огромный, до самого неба, что про
махнуться в меня невозможно. И вместе с тем —что я должен собою
заслонить родной город, всех этих мирных людей от озверелой хох-
лобандеровской нечисти, засевшей сейчас в здании, от их пуль. Ре
шимость наших угрюмых горняков оказалась сильнее свинца очере
дей —всей толпой мужественные горловчане мгновенно ворвались в
здание, и автоматы захлебнулись. Западенских нехристей выволокли
наружу —слегка помятых, но практически целых. При этом крича
ло «не бейте!» и прикрывало собой их гораздо больше людей, чем по
рывалось пнуть. Им сразу же оказали первую медицинскую помощь
и на скорой увезли в больницу. Их, которые только недавно чуть не
убили нашего земляка и которые сейчас стреляли в нас, безоружных!
Это было при мне, и было именно так, как я здесь описываю. Поэто
му, когда сейчас их пропаганда смеет называть донбассцев «бандита
ми» и «зверями», я только улыбаюсь. Я там был, слава Всевышнему, и
я знаю правду - кто на самом деле показал себя тогда людьми, а кто
- озверелыми палачами и трусливыми убийцами.
После этого я с замиранием сердца смотрел, как с флагштока упол
зла вниз жёлто-синяя двухцветная тряпка и вместо неё гордо взвился
российский триколор. Как описать словами, что я чувствовал? Ком в
горле, слеза в углах глаз, счастье, рвущееся из груди. Я двадцать лет
ждал этого мига —освобождения родной земли от морока «украинст-
118
ва», культа предательства и лизоблюдства перед Западом, культа не

нависти к Руси-матушке. И сейчас я сам, лично, освобождаю родной
город вместе с земляками!
Довольно интересный случай произошёл чуть позже, когда мы уже
неслись на джипе обратно в Донецк. Нас остановила ГАИ (на «мове»
название её звучит феерически точно «ДАЙ»), и наш водитель, весь
на адреналине, похвастался майору: «Мы со штурма едем —МВД бра
ли!» У меня глаза стали по блюдцу —что по этому поводу скажет и
сделает ГАИ, я понятия не имел. Майор же, ласково улыбнувшись,
посоветовал: «Езжайте аккуратнее —такие люди нужны нашей Ро
дине живыми!» Благослови тебя Бог, майор, я надеюсь, что ты нашёл
достойное тебя место на твоей новой родине - Донецкой народной
республике.
В тот же день в колонне крестного хода увидел очень красивую
пару - медсестра из нашего отряда и боец одного подразделения -
оба высокие, в ладной форме, молодые и одухотворённые. Он позже
будет воевать в самых ярких подразделениях и прославится. Они по
женятся. А в тот момент они только спросили меня со смесью удо
вольствия и восхищения: «Это вы сегодня в Горловке были?» Тесен
Донбасс, быстро слухи разлетаются...
Одесская трагедия —чёрная страница истории новейшего време
ни. Я не пишу «самая чёрная» потому, что её выдающийся характер
—именно в беспредельной наглости медийного освещения массового
убийства беззащитных людей. По зверству исполнения и бесстыд
ству кукловодов она легко затмила зверства ИГИЛа, которыми так
любит стращать зрителей российское телевидение. Там отрежут го
лову одному несчастному на камеру от мобильника —с плохим раз
решением и дёргающейся картинкой, под истеричные крики - вот и
все зверства. Здесь же был настоящий спектакль —тщательно проду
манный, спланированный западными режиссёрами - кукловодами
и осуществлённый их здешними марионетками. Снятый на множе
ство камер хорошего разрешения, пошагово задокументированный
акт массового зверского убийства множества русских людей только
за то, что они хотели оставаться русскими, говорить и думать на род
ном языке, не желали мутировать в омерзительных «укромутантов»,
«балакающих» на суржике, именуемом «мовой», и поклоняющихся
подонкам и палачам —Бандере, Коновальцу и прочим... Все «подви
119
ги» которых —массовое убийство мирных людей —русских, поляков,
евреев, своих же украинцев, пресмыкательство перед вооружёнными
силами фашистов и бегство перед мощью Красной армии.
Посмотрите эти кадры —их легко можно найти в интернете и сей
час. Вот мужчина ползает в пропитанной кровью одежде, с перебиты
ми ногами, вот несутся истеричные крики медленно убиваемой жен
щины, вот, как свечи, пылают заживо сгорающие люди. Спокойно и
нагло, на множество камер, нелюди зверски убивают русских людей
- прямо на площади многомиллионного города Одессы, прославлен
ного своей культурой и терпимостью, в центре страны, которая вроде
бы «Украина це еуропа». Как такое вообще могло произойти? С одной
стороны, понятно, что европейские цивилизаторы —всегда фашисты
там, где им не могут дать сдачи. Спросите об этом у сербов, у разгром
ленной Ливии, у колыбели мировой культуры Ирака и других —у всех
тех стран, где сейчас они зверствуют в полный рост. Поэтому ни
чего удивительного, что как только им представилась возможность
безнаказанно, цинично, зверски убить беззащитных людей, они с
размахом и удовольствием ею воспользовались. Тщательно отрежес-
сированное и красиво показанное зверство —традиция европейской
цивилизации и её сущность, начиная с массовых жертвоприношений
в римском Колизее и заканчивая сожжениями заживо на территории
современной Украины. Так что тут как раз удивляться абсолютно
нечему. Нужно просто забивать магазины «Калашниковых», ввинчи
вать запалы Ф-1 и огнём, свинцом, осиновым колом гнать европей
ских вурдалаков туда, где их место, —на запад, в их берлогу, с нашей
священной земли, земли наших предков.
Удивление было вызвано совсем другим. Удивление огромное,
горькое и, как вскоре станет ясно, —«до слёз». Причём кровавых.
Помните ли вы, мои дорогие соотечественники, ту весну? Помни
те ли многочисленные заявления первых лиц нашего государства о
том, что «мы никому не позволим убивать русскоязычное население
Украины»? Вспомните, как многочисленны и громогласны они были,
как звучали отовсюду! Если кто забыл — все эти эпизоды из речей
легко можно найти в «Ютубе».
Как мы радовались тогда тому, что Россия наконец-то переста
ла вести себя на международной арене как вечный «потерпевший»
и стала действовать, как надлежит великой стране с тысячелетней
120
историей! Защищает свои права, своих граждан. Выполняет свою

историческую миссию «автохтона» - Великого Удерживающего Го
сударства, созданного и хранимого Промыслом Божиим, чтобы про
тивостоять натиску сатанинских сил по всему миру, защищать обез
доленных и слабых от могучих и хищных. Защищать православную
веру от безбожной экспансии католицизма, христианского лишь по
названию. Как совершенно верно заметил один из современных бло-
геров: «Европейские христианские ценности - это примерно то, что
получилось бы, если бы Христос на все известные предложения, сде
ланные в пустыне (со стороны Сатаны), ответил согласием!» Смысл
существования России, Хартлэнда, великой «срединной земли» всег
да был в предотвращении завоевания всего мира очередной кучкой
получивших наиболее современное оружие и благословение Сатаны
безумцев, как правило, европейских. И сейчас, когда эти новые ра
бовладельцы пришли на святую землю наших предков —на южные
территории России, которые лживо названы «Украиной», но наделе с
незапамятных времён являются Киевской Русью, Россия наконец-то
встала с колен, распрямляясь во весь свой исполинский рост!
Сначала - Крым, за несколько дней, почти без крови. Теперь -
Донбасс! У России настоящий лидер - волевой и решительный, опи
рающийся на свой народ, а не на милость заокеанских пидорасов.
Он решительно заявил свою волю: «Мы никому не позволим убивать
русских!» - и население России в едином порыве поддержало его. А
мы, на Донбассе, в Харькове, Одессе и даже Закарпатье — встали в
едином порыве, чтобы спасти свою землю от нашествия западных из
вергов и их здешних марионеток.
Когда в Одессе произошло беспрецедентное по зверству и нагло
сти массовое убийство русских людей, весь мир замер. А мы были
уверены, что Россия поступит, как обещала, как надлежит великой
стране, и палачи очень скоро пожалеют о содеянном.
На тот момент даже совершенно слепым и глухим наблюдателям
стало ясно: на Украине стремительно формируется фашистский, не
навидящий Россию и всё с ней связанное режим, единственная цель
существования которого - война против России. Формируется при
мощной, активнейшей поддержке ведущих мировых сверхдержав. Он
уже не только открыто провозгласил свои цели —война против Рос
сии, но и начал массово переформатировать проживающих на своей
121
территории граждан в этномутантов - людей с изменённой картиной
мира, по крови русских, но ненавидящих всё русское. Подобно тому,
как когда-то выходцы из славян, ставшие янычарами, ненавидели
своих соплеменников больше, чем любые мусульмане. И этот режим
начал нагло, открыто убивать всех, кто мутировать не желал.
Но в тот момент большое количество граждан Украины было ак
тивно против происходящих там процессов, они закономерно ожи
дали, что Россия властно пресечёт это безобразие. Сколько раз к нам
приходили офицеры украинских подразделений и с тоской говорили:
«Когда уже русская армия появится? Мы сразу сдадимся!» В этот мо
мент небольшого решительного толчка было достаточно, чтобы па
никёры и уродцы типа Яценюка, поджав хвосты, сбежали в Канаду,
а воодушевлённое примером Крыма население восточных областей
прогнало бы «майданных скакунов» туда, где их место - в глухие
леса Галиции, сожительствовать с овцами! Но для этого было нуж
но, чтобы российская армия своей мощью уравновесила невиданный
прессинг американских и европейских спецслужб и кадровых воен
ных, которыми уже переполнилась Украина, а также их выкормышей
—проклятой пробандеровской СБУ, дипломы сотрудникам которой
как раз американский посол и вручал.
С другой стороны, было понятно, что если в этот момент фашист
скому режиму не противопоставить жёсткий и бескомпромиссный
отпор, он задавит всякое сопротивление и превратит 40 миллионов
русских людей и занимаемые ими цветущие территории со столь
важным геополитическим положением в плацдарм дальнейшей аг
рессии против России. В зону хаоса. Очаг экспорта нестабильности
в южные области России, источник подготовки «славянских шахи-
дов» —террористов для работы на нашей территории. Так что даже
если отбросить в сторону эмоции (хотя что, если не эмоции, делает
нас людьми, а не биороботами для зарабатывания резаной бумаги?),
то и с прагматической точки зрения Россия не могла уступить, не
могла закрыть глаза на демонстративное, сакральное убийство своих
людей, на объявление ей войны.
Все мы, всё здание ОГА замерло в ожидании. А с нами — и всё
население Украины, стонущее под пятой захватчиков. И население
России, окрылённое Крымом и готовое идти за своим лидером. И
весь мир, который с трепетом, как уже не раз бывало, созерцал вне
122
запное возрождение вроде бы уже окончательно убитой и погребён

ной великой России, которая, как Феникс, вновь расправляла свои
крылья, стряхивая с них пепел безвременья.
Дни сменялись днями, громкие заявления по-прежнему летели со
всех российских телеканалов, по-прежнему грозно и бесполезно ма
неврировала российская армия на своей территории —и понемногу
становилось понятно, что Россия НИЧЕГО не сделает. Подавляющее
большинство нас в тот момент просто не могло в такое поверить. Это
было предательство не только и не столько нас, а и всех десятков мил
лионов соотечественников, оказавшихся на оккупированных терри
ториях Украины. Это было предательство Россией собственных ин
тересов, демонстрация на весь мир позорной слабости и постыдной,
без малейших попыток сопротивления, сдачи своих территорий без
малейшего боя.
Все - и противники, и союзники — поняли это сразу, гораздо
раньше, чем мы, находившиеся в гуще событий и настроенные идти
до конца. В украинских городах как грибы после дождя размножи
лись фашистские карательные батальоны - они не только делали
грозные заявления по телевидению, обещая зверски убивать всех
сочувствующих России, - они, в отличие от русского правительст
ва, такого могучего и лопающегося от нефтяных вышек и атомных
боеголовок, показали себя пусть нелюдями, но мужиками. Хозяева
ми своего слова. «Пацан сказал - пацан сделал». Они действительно
убивали всех, кто был за Россию, - массово, зверски, по всей тер
ритории Украины. А наши лидеры в дорогих костюмах ярко демон
стрировали, что они не просто импотенты, но кастраты. Особи без
первичных половых признаков. Они громко и торжественно обещали
защитить русских - и ничего для этого не делали.
Результат оказался закономерным и сказался очень быстро. Про-
российские настроения стремительно пошли на убыль по всей тер
ритории Украины — быть зверски убитым никто не хотел. Начала
кристаллизоваться до того аморфная и совершенно никакая укров-
ская армия. Пусть из страха за свои жизни и жизни своих родствен
ников, пусть с антипатией, а то и ненавистью к правому сектору и
СБУ, но начала. Так как «месседж» был более чем понятен: убивать
русских безопасно и даже выгодно —получишь льготы, привилегии,
какие-никакие, но деньги. Сочувствовать России, выступать за неё -
123
означает быть бесполезно зверски убитым.
В тот момент был упущен один из самых блестящих шансов быст
ро и с малыми жертвами прекратить эскалацию насилия на Украине,
прервать взращивание фашистского, враждебного нам государства
под самым боком у нас. Причём самое печальное, что это ничему не
помогло. Россию всё равно на весь мир обвинили в «агрессии против
Украины», и весь мир так и уверен, что мы на неё напали. Против
России и так ввели множество санкций, которые отменять даже не
думают. И наконец, сейчас странами НАТО при активном участии
той же Украины неприкрыто и лихорадочно не просто готовится
агрессия против той же России. Она уже активно осуществляется
блокадой Приднестровья, засылкой на нашу территорию множества
украинских террористов и подготовкой ими террористических ак
тов, репрессиями против граждан Российской Федерации (о массо
вых убийствах людей, заподозренных в симпатиях к России, я даже
не упоминаю). Словом, результаты нашей нерешительности оказа
лись хуже, чем были бы от самого масштабного вторжения.
Было ли это ошибкой или имел место злой умысел? Из дальней
шего моего повествования, из тех фактов, которые я приведу, вы сами
сможете сделать вывод, на что всё происшедшее более похоже. Одна
ко в данном случае удивительно точно подходит изречение Талейра-
на: «Это хуже, чем преступление, - это ошибка».
Если же на миг отвлечься от наших чисто местных, «русско-укра-
инских» реалий и взглянуть на проблему шире, то станет очень за
метным, что правительство России один в один повторило ошибку
Саддама Хусейна, вернувшего Ираку Кувейт — тоже когда-то его
провинцию, так же как Крым, геополитически необходимую часть
когда-то отторгнутой территории. Если уж так сложилась ситуация,
что спорные территории нельзя оставить в руках противника, необ
ходимо действовать решительно. Умеренность твоей позиции только
подтолкнёт Запад к агрессии. Сами существующие лишь грабежом
и убийством, европейско-американские «цивилизаторы» понимают
только язык грубой силы. Всё равно ты будешь назван оккупантом и
виновником войны. А в глазах твоих союзников —как местных, так
и крупных мировых держав —ты будешь выглядеть нерешительным,
ненадёжным военным партнёром, на которого нельзя рассчитывать.
И в решающий момент ты окажешься совсем один, как оказался один
124
Ирак.
И в завершение, как один, но яркий штрих, считаю нужным рас
сказать вам о «Львивськой кавьярне шоколаду».
Однажды мы решили поощрить наиболее выдающихся по своим
достоинствам бойцов не только грамотами, но и плитками шоко
лада —типа маленький такой торжественный приз. Многие из них
были женщины, так что «самое оно». Мне сказали, что очень хоро
ший шоколад продают в «Львивской кавьярне шоколада», совсем
рядом с ОГА, ну и с парой товарищей мы туда наведались. Я сразу
обратил внимание, что продавцы упорно игнорируют мои попытки
объясняться с ними на русском языке и как заведённые говорят по-
украински. При этом с выраженным донбасским акцентом. Понят
ное дело, будет кто-то, что ли, завозить «этнически чистых» укров,
чтоб торговали в Донецке?
Я сначала вежливо, потом всё более решительно потребовал ува
жать меня и беседовать со мной на том языке, на котором я обраща
юсь к продавцу, тем более что для неё самой родной язык - русский.
Тогда мне сказали: «Вы что, не понимаете, что ли?» Меня это окон
чательно задело, и крайне зловещим тоном я заявил, что я требуют
прекратить беседовать со мной в нашем русском городе Донецке на
искусственно сляпанном суржике австро-венгерских завоевателей.
После этого у них, наконец, прорезалось понимание русского. Но
что меня больше всего изумило - когда шли обратно, один из бой
цов нашего отряда, по-моему, Дэн, сделал мне замечание, что, типа,
«не стоило так агрессивно беседовать». Поразительно - как показы
вает этот случай, уже лилась кровь, а многие, в том числе из нашего
движения, всё ещё не понимали, что «язык» в данном случае - это
ничуть не безобидная шалость, это средство ползучей агрессии, это
способ разделить людей, чтобы потом заставить их убивать друг дру
га на радость заокеанским кукловодам.
125
РОЛЬ РЕЛИГИИ
В продолжение поднятых в прежних эпизодах тем не могу не сказать
несколько слов о роли религии. В чём-то это будет перекликаться с ранее
затронутой темой идеологии — воспитательной работы в обществе. В
годы Великой Отечественной войны наша Православная церковь служила
молебны «о победе православного воинства», на свои средства комплекто
вала танковые и авиационные части, активно сотрудничала с армией и ор
ганами госбезопасности — словом, изо всех сил помогала своей стране и сво
ему народу. При том что, как сами иерархи Церкви сейчас рассказывают,
тогда гонения на неё были жуткие, и храмы почти все были то закрыты,
то разрушены. Сейчас дело другое...
Лучатся золотом купола. В каждой деревеньке уже по великолепному
храму, а то и несколько. О великолепии автомобилей и резиденций церков
ного руководства уже и говорить не стоит — во всяком случае, Христос,
ездивший на ослике, однозначно «не в тренде». Словом, Церковь нашим го
сударством утешена, обласкана и пригрета. Что же в ответ? Спешит ли
Церковь выразить столь же горячую поддержку своему народу в этот гроз
ный час, когда ещё более могущественный и жестокий враг, нежели Гитлер,
опять пришёл на нашу землю?
В храмах я не слышал ни одного молебна о «победе воинства Новорос
сии». На передке я видел очень мало воцерковленных православных — гораздо
меньше, чем язычников, мусульман и других. Зато в рядах «Правого секто
ра» их до фига, и даже Порошенко — прихожанин Московского патриарха
та. Задал вопрос знакомому батюшке —тому, что из настоящих, который
приехал к нам ТУДА из безопасного Подмосковья, окормлял разведчиков пе
ред боевыми выходами и отпевал тех, кому вернуться не посчастливилось.
Был с нами в боях и за это заслуженно пользуется уважением у множества
самых различных людей. Он махнул рукой и, вздохнув, тихонько мне поведал:
«Патриарх не благословил (запретил) священникам ездить в Новороссию и
молиться за воинство её». Я был шокирован. Не хотел верить в это. Но
приехав сюда, послушал проповеди иерархов, почитал церковные журналы,
которые издают для молодёжи.
Вот журнал для православной молодёжи «Ровесник». Тема номера —
«Битва», и как вы думаете, сколько в нём статей о жестокой войне, кото
рую мы ведём в Новороссии? Ни единой! Какие-то «битвы» в офисе (мелкие
свары между офисным планктоном), «битвы» с самим собой, пара статей
126
про парадно-глянцевых «десантников»... Без сомнения, все темы важные и

актуальные. Но неужели важные настолько, что в такой момент, когда
происходит вторжение в нашу землю, и опять, как во времена татаро-
монголов и Гитлера, встал вопрос о самом выживании русского народа, не
нашлось места для хотя бы одной статьи о тех, кто это вторжение от
ражает?
Живая Русская церковь всегда была Церковью воинствующей, вдох
новлявшей русский народ на защиту всех униженных и порабощённых, без
различия расы и вероисповедания их. Где сейчас, когда порабощают и унич
тожают наш, русский народ, пламенные проповеди о необходимости «душу
положить за други своя»? Где огненные батюшки времён Куликова поля и
Шипки, служившие молебен перед боем и потом шедшие в рядах жертвен
ной русской пехоты, вместе с ней —к победе или на встречу со Всевышним?
Как понимать позицию Церкви? Неужели настолько застлала глаза
недвижимость, которой владеет патриархат на Украине, что за этими
«квадратными километрами» нет дела ни до страданий тысяч невинных
людей, кстати, «чад церкви», ни до самой судьбы русского народа? Неуже
ли обязательно нужен «богоборческий» режим и массовые репрессии в среде
духовенства, чтобы новая поросль священников осознала свой пастырский
долг перед Родиной, народом и Богом?
Мудрые древние зулусы говорят: «Всё, что есть на земле, когда-то было
и когда-то будет ещё». Было время, когда пламенный Гермоген из заточе
ния, умирая голодной смертью, рассылал по городам и весям России огненные
призывы встать за землю и веру предков, собрать ополчение, вышвырнуть
из страны изменников и оккупантов. И в это же время увешанные золотом
и драгоценными камнями иерархи Церкви присягали польским захватчикам,
привечали их в Кремле, отрекались от веры предков ради мерзкого, насквозь
лживого католичества. Они вкушали изысканные яства, ходили в самых
дорогих для своего времени нарядах, были важны, откормлены и влиятельны
— казалось, что они определяют политику государства. Несомненно, они
были гораздо более «адекватны сложившейся ситуации», чем уморённый
голодом в ледяной каменной темнице Гермоген. Кто теперь, кроме самых
узких специалистов-историков, помнит имена этих иуд, этих предателей
и изменников своего народа? А имена Гермогена и героев осады Троице-Се-
ргиевой лавры будут сиять в веках, пока стоит наша земля и наша вера!
Не раз они пред битвою, презрев ночной покой,
Смиренною молитвою встречали день златой.
Не раз, сверкая взорами, они в глубокий ров
Сбивали шестопёрами литовских удальцов.
Глядят на них с любовию, святых ликует хор,
Они своею кровию Литве дадут отпор!
Господи, помоги нам!
ГЛАВА 8. ДОНЕЦК. ЯМА

На фоне бирюзово-синего донбасского неба колышутся позоло
ченные лучами заката листики берёз. Удивительно, как редко, будучи
на свободе, мы поднимаем головы вверх, чтобы просто полюбоваться
красотами мира, которым одарил нас Всевышний, - облаками, лу
ной, листвой, звёздами.
Сейчас у меня наконец-то много времени, и я с удовольствием
всё это созерцаю. Правда, для того чтобы я наконец-то оторвался от
бешеного марафона хлопот, Всевышнему пришлось посадить меня в
яму. Да, я сижу в самой настоящей яме, вырытой экскаватором, глу
биной метров шесть, на одной из баз подразделения «Восток».
Что инкриминируют —пока неизвестно, но, скорее всего, статьи
будут стандартными для медработника —хищение гуманитарки или
торговля наркотиками. Это много позже, в другой раз, когда мило
стью Всевышнего вся группировка будет знать, что я сам не ворую
и рядом с собой не даю, статьи обвинений станут другими, гораздо
более «интересными». А в данный момент всё только начинается.
Как только я попал в яму, первым делом возблагодарил Всевыш
него, что стоит тёплая солнечная погода - если бы не дай Бог пошёл
дождь, среди глинистого грязевого болота мне бы было, мягко го
воря, намного менее комфортно. Потом я прилёг на землю и уснул
крепчайшим, богатырским сном смертельно уставшего человека с
чистой совестью. Крайней мыслью было: «Слава Богу, наконец-то
высплюсь!» На самом деле, моя загруженность весь этот месяц была
столь велика, что желание выспаться стало основным, а от переутом
ления иногда возникали любопытные галлюцинации. Например,
128
однажды, находясь в пути с сочувствующим нам гражданским в его

машине и рассказывая им что-то, я с крайним изумлением заметил,
что вижу себя чуть со стороны и сверху —словно бы душа вылетела из
тела, оттуда же слышу свою речь, пытаюсь эту речь контролировать,
чтоб не говорить чуши, и выходит это со стороны-то с исключитель
ным трудом.
Когда проснулся, порадовался, что я сижу в яме, а не в душном
подвале, где толпа народу. И принялся любоваться небом и колышу
щимися на его фоне листками берёз.
Под вечер сделал гимнастику от стресса - мою любимую, метод
«ключ», гениальное изобретение русского учёного Хасая Магомедо
вича Алиева. Много позже, уже после войны, я не раз буду слышать
язвительные замечания от умников типа: «Эффективность его метода
подтверждена только публикациями жёлтой прессы - а где статьи в
серьёзных научных журналах?» Что вам нужно - шашечки или ехать?
Вам нужны публикации или эффективность? Если ты в ожидании
расстрела пять минут делаешь гимнастику и становишься полностью
спокоен - какие ещё доказательства эффективности нужнй?
При этом что интересно. В ходе боевых действий бойцы, которые
будут рядом со мной, не раз будут попадать в тяжёлые стрессовые си
туации, испытывать сильнейший психологический шок. Но никто из
них не захочет добровольно сделать несколько простых упражнений,
чтобы успокоиться, —помахать руками, повертеть головой. А вот оба
моих соседа по яме в высшей степени активно будут выполнять эти
упражнения - видимо, совсем уж тяжёлый стресс их придавил. Кста
ти, один из них окажется крайне любопытным индивидуумом —по
христианской терминологии, таких именуют блаженными. А может
быть, и одержимыми. Примерно тридцатилетний мужик, нигде не
работающий, каждый день ходящий уже много лет пешком из До
нецка в Горловку и обратно в поисках «секрета бессмертия». Такой
индивидуум в военное время вызывает массу вопросов, и как только
он второй раз подряд попёрся полем мимо блокпоста, по обыкнове
нию бормоча себе что-то под нос, ребята из ополчения внесли кор
рективы в его курс, и он оказался в яме. Находясь там, он причитал,
беспокоился, сокрушался и боялся во весь голос —по моему разуме
нию, его терзал не столько страх смерти, сколько внутренняя дисгар
мония, тот самый поиск своего места в мире, который заставлял его
129
пешком ходить по 40 километров за раз - в Донецк и обратно. Такие
люди тоже зачем-то нужны Богу, недаром бродячие дервиши, суфии
и «Бога ради юродивые» во многих традиционных культурах почита
лись и береглись. Любопытно было выслушать его спутанные, не от
мира сего речи о смысле жизни, о том, что вся жизнь станет совсем
другой, когда люди станут бессмертными. Потому мне его было жаль
даже больше, чем если бы он был нормальным человеком.
Если же вы, дорогие читатели, только иронично ухмыльнулись,
прочитав эти строки: «сумасшедший, что возьмёшь», то осмелюсь
вам заметить: там, на пылающей земле Донбасса, я много думал над
мудростью фразы: «Мудрость мира сего есть безумие в глазах Го
спода». Я видел целый богатейший край, жители которого, по всем
меркам нормальные, разумные, почти все с высшим образованием,
посвятили свою жизнь служению золотому тельцу, стяжательству.
«Трудом праведным не наживёшь палат каменных» - и они остерве
нело воровали, брали взятки, кредиты, чтобы неправедным трудом
построить огромный особняк, купить пафосную машину. Законо
мерно, «по грехам народа», как писали летописцы, пришла война, и
эти особняки стоят пустыми, а их хозяева скитаются по чужбинам.
Ну и кто после этого безумен?
Сделав зарядку, сосед заметно успокоился, но как оказалось, не
надолго. Вскоре его выдернул из ямы один из бойцов удерживавшего
меня подразделения, в маскировочной балаклаве, и начал отрабаты
вать на нём приёмы ножевого боя. То есть он предложил тому защи
щаться —однако драться несчастный не умел, и «спарринг» получил
ся односторонним. Ножом боец работал виртуозно. Почти каждый
раз, когда удар проходил защиту и лезвие должно было коснуться
тела, он ловко подворачивал руку и только легко ударял кистью в на
меченную к поражению зону. Но всё же несколькими необыкновенно
красивыми режущими ударами «пописал» задержанного, из поверх
ностных царапин в безопасных участках тела потекло немного кро
ви. При этом он ещё успевал внимательно поглядывать в мою сторону
- какое впечатление это зрелище производит на меня. Ну что я могу
сказать? Я рукопашник, и у меня в этот момент было две мысли: «Как
красиво работает!» и «Блин, если сейчас придётся с ним спарринго-
ваться —жалко будет своего-то бить!»
Однако спарринговаться не пришлось, и сильно испуганного,
130
хотя и практически совершенно целого соседа спустили обратно в

яму. В принципе, эта яркая, хотя и почти бескровная сцена, поми
мо того что преследовала целью оценить мои реакции, ещё больше
была нацелена на выявление его реакций. Судя по всему, ребята убе
дились, что он не симулирует, а действительно «не в себе» - уже ве
чером в яму посыпались камешки, потом с грохотом низверглась с
вышины грубо сколоченная лестница, и ему предложили вылезать и
убираться. Естественно, я тогда ему немало позавидовал.
Вообще, пока я сидел в яме, довелось увидеть немало ярких ин
дивидуумов, настоящих воинов. Кто в шапочке-балаклаве, а кто с
открытым лицом, они подходили к краю ямы посмотреть на меня -
кто молча, а то и с весьма сердитыми замечаниями. Помню, я просто
очень внимательно смотрел на них в ответ. По этому поводу один из
них, чуть заметно улыбнувшись под маской, бросил: «Ты сидишь в
яме, а я - наверху. Но так смотришь на меня, будто это я - в яме!»
Яма — это совершенно уникальный жизненный опыт. Ты нахо
дишься в толще земли-матушки, видишь неровную мозаику слоёв
грунта и корни деревьев, небо непривычно сужено и далеко. Фон
привычного потока мыслей и городского шума резко ослабевает до
полного исчезновения, и ты начинаешь понимать, как, в сущности,
мал человек и как короток его век. «Из праха вышли —прахом ста
нете». На дне ямы лежало несколько пистолетных гильз. И они легко
могли означать, что до меня кто-то здесь уже прошёл до конца этот
путь —его прямо здесь застрелили и прикопали. Мысль о бренности
человеческой жизни именно в яме приобретает совершенную, закон
ченную форму. Ты уже находишься под землёй, и закопают ли тебя
сейчас здесь, или всё-таки ты поднимешься на поверхность, стано
вится вопросом не праздным, но исключительно актуальным.
Переформатирование сознания, которое испытываешь там, труд
но с чем-либо сравнить - возможно, что-то похожее чувствуют те ре
бята, которые добровольно, за большие деньги закапываются в зем
лю в гробах. В моём случае платить не понадобилось - Всевышний
милостью своей всё организовал без моего участия.
Сидя в яме, я думал о любимой дочери. Как сказал один из на
ших командиров: «Когда меня поставили к стенке, стою и думаю: я
копейки никогда не украл —а меня расстреляют за воровство. Как
стыдно дочери будет!» Подтверждаю —мои мысли были почти точно
131
такими. Но мысли о близких придавали сил. И кроме того —полная
уверенность в своей невиновности. Помню, когда один из тамош
них бойцов, судя по экипировке и уверенному поведению, подошёл
к краю ямы и, передёрнув затвор Макарова, пообещал, что сейчас:
«Застрелит, как собаку!» —я поднялся, широко перекрестился —ещё
стал левым боком, чтобы пуля сверху попала в сердце, наповал —и
ответил: «Стреляй! Я умру невиновным!» После Великой Отечест
венной войны командир легендарного партизанского отряда Медве
дев назвал книгу о своих бойцах «Люди с чистой совестью». Лично
для меня участие в боевых действиях в Новороссии стало моментом
истины - я всё время чувствовал, что делаю правое дело, делаю с
полной самоотдачей, и нахожусь в гармонии со Всевышним и самим
собой. Это и есть «чистая совесть». Именно в яме ощущение чистоты
своей совести и убеждение в своей правоте достигли своего пика и
оставалось таким почти до конца войны.
Сидя в яме в ожидании расстрела, помню, нацарапал на твёр
дой глинистой стене три буквы —«ДНР». Это было естественно: мы
встали сражаться за правое дело и готовы, если надо, умереть за него.
Очень обидно, если от рук своих, но на войне такое бывает. Помните
трагическое стихотворение времён Отечественной:
По своим, по своим артиллерия бьёт —
Недолёт, перелёт и опять недолёт
На следующий день меня пару раз допросили. Не могу не отме
тить добрым словом людей, с которыми общался в ходе допросов, —
психологи хорошей квалификации, они по моим реакциям в разго
воре сделали правильные выводы. Кроме того, как я понимаю, были
проанализированы мои контакты в телефоне, мои связи и так далее.
Ну и немалое значение сыграли мои находившиеся на свободе друзья,
прежде всего моя любимая Ангел, которые пошли по инстанциям с
требованиями «разобраться». Как бы то ни было, уже на следующее
утро я был на свободе.
Однако за время пребывания в яме произошёл ещё один интерес
ный эпизод, влияние которого на дальнейшие события трудно пере
оценить.
С боевых приехали ребята. Тогда произошёл уникальный бой,
когда взвод наших безо всякой бронетехники атаковал карательный
132
батальон противника, находившийся на базе в населённом пункте.

С формальной точки зрения, это было безумие —взвод не может ата
ковать батальон, находящийся в обороне. Однако безумием были
подвиги и Гастелло, и Матросова, и двадцати восьми панфиловцев.
С Божией помощью наши забили этих сатанинских тварей, только
убили больше восьмидесяти, не считая раненых. И теперь один из
бойцов, сидя на краю ямы, рассказывал мне подробности. Он глядел
сквозь меня «потусторонним» взором человека после тяжёлого боя,
который я не раз потом буду встречать в глазах тех, кому удалось вер
нуться, и кто только что оставил ТАМ своих друзей.
Он мне говорил о том, что наши подъехали на КамАЗах, спеши
лись в цепь и закидали противника ВОГами, а потом пошли в атаку. О
том, что противника обуяла паника - стрельба была беспорядочной,
и целый батальон не мог отбиться от нашего «бешеного» взвода. Что
укронацисты отчаянно орали по рации, вызывая на подмогу стояв
шие совсем рядом части ВСУ, а те, пылая «исключительной» симпа
тией к карательным батальонам, даже не пошевелились. Что одного
из наших застрелил лежавший в поле вражеский снайпер. Снайпе-
рюгу, мерзкого мутанта, всего покрытого татуировками в виде сва
стики, даже не застрелили —такая тварь не заслуживает свинца. Его
зарезали, как свинью —тотемное животное хохлотварей.
Он говорил о своём друге —достойном и весьма состоятельном че
ловеке, который вчера шёл рядом с ним, а сейчас лежит вон там, на
крытый брезентом. Несколько тел, под брезентом цвета хаки, были
незримыми молчаливыми свидетелями нашего разговора, подтвер
ждением правдивости всего сказанного. Мне было страшно стыдно
перед этими ребятами —что их уже нет, а я сидел в яме, когда они за
нас сражались.
Интересным был его рассказ об охоте на вражеские группы ДРГ.
С непритворным изумлением он сказал: «Не знаю, какую боевую хи
мию они там жрут, но это просто поразительно: мы их преследуем по
пятам, «по зрячему», до нас - меньше километра, и при этом в ка
ждом населённом пункте, через который они проходят, они умудря
ются хоть одну женщину, да изнасиловать! Я бы ещё понял - после
взятия населённого пункта, когда ликование тебя просто переполня
ет и времени впереди немеряно, но когда смерть дышит в затылок...»
И на всю жизнь я запомнил, как он мне сказал: «У меня было высшее
133
образование, я был богатый человек - начальник участка на шахте. Я
всё бросил, продал имущество, чтобы купить оружие, и пошёл защи
щать родную землю!» Храни тебя Господь, брат, —надеюсь, ты жив и
здоров поныне!
Решение переводиться в строевые подразделения я принял ещё
раньше, но именно за эти несколько дней, в обществе этих выдаю
щихся людей, моё решение приобрело прочность железобетона.
И второе. В ходе дальнейших боевых действий от самых разных
людей я слышал много нелестного о подразделении «Восток». Многое
из этого —горькая правда, кое-что —ложь и преувеличение. Но я ста
раюсь всегда думать о людях как можно лучше, и потому лично для
меня «Восток» —это открытые лица этих честных воинов и накрытые
брезентом тела их ушедших в Валгаллу товарищей. Будьте здоровы,
братишки, и пусть удача в бою всегда будет на вашей стороне!
После произошедшего Вадик принял решение на какое-то время
спрятать нас с Ангелом —пока страсти не утихнут, а нам не подберут
подходящее для службы подразделение. С этой целью нас спрятали
в пригороде Донецка на даче одного из наших друзей. Заодно полу
чился такой непродолжительный вынужденный «отдых» от всего,
что было. Телефоны и компьютер мы не включали, имея неплохое
представление о возможностях электронной разведки противника.
Изучали окрестности, тренировались, я слушал рассказы Ангела
о первой чеченской кампании, жадно впитывая боевой опыт. С од
ной стороны, это был «отдых для нервов», с другой - весьма отно
сительный: я страшно переживал, что там развёртываются боевые
действия, и без моего участия. Когда читаешь в мемуарах, как наивно
рвалась в Отечественную войну на фронт молодёжь, боясь, что «без
них война закончится», это выглядит наивным. Однако когда ты си
дишь в саду, слушаешь пение птичек и всем телом чувствуешь, как на
твоей родной земле, совсем недалеко от тебя, в нескольких десятках
километров, кровожадный дракон войны развёртывает своё тяжёлое,
громыхающее тело, —спокойно сидеть просто невозможно.
Тогда же произошёл самый первый бой в аэропорту, на тот момент
— самый знаменитый в окрестностях Донецка. Подробности легко
можно найти в интернете, а сам я, поскольку не принимал в нём уча
стия, особо много о нём говорить не могу. То, что наши тогда поне
сли тяжёлые потери, вполне закономерно. Противник нашпиговал
134
аэропорт и прилегающие окрестности отборными подразделениями,

выставил многочисленные минные поля, располагал большим ко
личеством тяжёлого вооружения. Среди его войск было много воен
нослужащих блока НАТО —они позиционировали себя как бывшие
военнослужащие, на данный момент наёмники, но сколько из них
на тот момент находились на действительной военной службе, я не
знаю.
Сам аэропорт был прекрасно укреплён, его строили ещё в совет
ские времена с расчётом на то, что он должен выдержать ядерный
удар. Огромные подземные галереи, убежища, везде железобетон.
А у наших против всего вышеперечисленного - лёгкое стрелковое
и максимум гранатомёты. Понятно, что при таких условиях штурмо
вать его предстояло очень долго и трудно, и заплатить цену исключи
тельно высокую. Так и было впоследствии. А вся кровь того, самого
первого штурма, —это только первые капли последующего многоме
сячного жертвоприношения, когда по чуть-чуть наполнялась кровью
чаша на весах Фемиды войны. И только после того, как она наполни
лась вровень с самым краем, она медленно скользнула вниз, к Побе
де, и аэропорт стал наконец-то нашим.
Из многих рассказов о том, что тогда произошло в аэропорту, я
процитирую только один. Со слов нашего бойца: «Когда был бой в
аэропорту, на вышке сидели твари-нелюди —снайперы-европейцы. А
на взлётке стояли зенитки, и с них срочники ВСУ шпарили по нам. И
вот расчёт одной зенитки навёл её и как дал по вышке с европейски
ми снайперами! Ребят убили, но вышку они успели расколошматить
вдребезги! Молодцы, наши ребята —хоть и из ВСУ, а самый послед
ний поступок в их жизни был - как положено у православного вои
на. За веру свой живот положили, уничтожив европейских нелюдей-
захватчиков, сколько успели. Царство небесное им, а чёрные души
наёмников-европейцев, я надеюсь, Всевышний отправит прямиком
в ад, где им и место».
За время недельного отдыха произошло только одно яркое собы
тие, достойное упоминания. Лично я очень люблю поплавать —это
одна из моих основных слабостей. И когда мы гуляли в окрестностях,
набрели на несколько озёр - их хорошо видно, если ехать на маши
не по трассе из Донецка на Макеевку. Сели на берегу загорать — и
обратили внимание на то, что вскоре невесть откуда взявшийся вер
135
тлявый молодой человек в спортивном костюме несколько раз про
шёл мимо нас, буквально в нескольких метрах. Мысль, что это может
быть наблюдатель противника, показалась дикой из-за его нарочи
той наглой заметности. Как там у Юлиана Семёнова в его знаменитой
книжке про Штирлица: «Он не мог даже предположить, что эти два
дегенерата окажутся контрразведчиками - по его убеждению, на
блюдение должно быть скрытным, нельзя привлекать к себе внима
ние». Точно так же рассудили и мы.
Он ушел, и мы полезли в озеро купаться. А когда вылезли из воды,
из-за холмика на нас уставились угрюмые рыла трёх молодых людей.
Решительно и уверенно они тронулись с холмика прямо на нас, вниз,
- расстояние было десятка два метров, на пятачке пляжа не было ни
прохода куда-либо, ни кого-то или чего-то кроме нас. Было совер
шенно очевидно, что по нас они и пришли.
Ангел достала нож и бросила: «Плыви на тот берег!» Я достал свой
и ответил: «Вместе —до конца! В этой жизни и всех следующих!»
Сказать, что я захотел тогда драться - это ничего не сказать. Есть
такое выражение —«жажда крови», я его ощущаю буквально, когда во
рту становится чуть солоно —мерещится, что он уже наполнен кро
вью врага, а верхняя губа сама поднимается вверх, обнажая клыки.
Ангел —тем более подраться далеко не дура. В такой момент человек
всё чувствует и понимает без слов. Они мигом поняли наш настрой,
притормозили, и боком, обходя нас, ушли за соседний холм. Мы не
заметно проследовали за ними. Там они остановились и начали со
вещаться —с одной стороны, есть приказ на нас, с другой стороны
—страшно. Вероятно, надо было на них наброситься и всех жесто
ко убить. Но я пишу только правду —мы сами тихонько отступили
и незаметно растаяли в лесу. Жалею ли я, что мы тогда не ввязались
в схватку? Честно говоря, нет. Ситуация была неясной, у них могло
оказаться оружие, вплоть до огнестрела, наконец, присутствовала
микроскопическая вероятность, что это были просто намеревавшие
ся «вмазать» самогона именно вот на этом клочке земли не виноватые
ни в чём местные мужики. Ненависть к врагу - святое чувство, но
она должна всегда быть взвешенной.
Прошло полторы недели, и наши друзья, которые на тот момент
служили в зарождавшемся местном МВД, отвезли нас на новое место
службы.
136
ЧЕТЫРЕ ВИДА КОНТРОЛЯ
«Самая тонкая шутка дьявола —

убедить всех, что его не существует».
Многим людям кажется, что в своей повседневной деятельности они
свободны. Точнее, они замечают только грубый, зримый контроль со сторо
ны государственных структур, а вся остальная деятельность «яркой лич
ности» кажется им свободной и независимой. Это неудивительно: самое
эффективное управление —незримое, и различные медиа прилагают тита
нические усилия к тому, чтобы окормляемый ими «пипл» (в старину его на
зывали «охлос») именно так и думал.
За прошедший год участия в боевых действиях я очень часто наблюдал
множество плохо объяснимых феноменов в поведении окружающих, кото
рые, однако, очень сильно влияли на ход процессов и их конечный результат.
«Война — это та же мирная жизнь, просто сконцентрированная до пре
дела». Поэтому именно в ходе боевых действий многое скрытое станови
лось явным —наглядным и зримым. Мне было очень важно понять для себя,
почему люди ведут себя в данных условиях именно таким образом. Этот
интерес носил не абстрактный, а вполне прикладной и практический ха
рактер: именно «странности» в поведении приводили к тяжёлым потерям,
досадным неудачам, необъяснимой дискредитации нашего дела.
Ответ для себя я нашёл в работе Неведимова «Религия денег».
В книге он наименован кратко: «четыре вида насилия». Возможно, это
и правильно, но мне всё же кажется, что точнее говорить о «четырёх ви
дах контроля». Речь идёт о том, что обычно в обществе поведение чело
века контролируется четырьмя типами воздействия: физическое насилие,
товарооборот, финансы и психологическое воздействие. Физическое — всё
понятно: начиная с «дам в глаз» и заканчивая тюремным заключением.
Товарооборот включает в себя доступ к различным товарам и, наоборот,
ограничение его: в современном обществе потребления весьма важный па
раметр, способный существенно повлиять на поведение человека. Финансы
включают всё многообразие оборота денежных средств и различных их за
менителей: причём помимо прямого контроля количества поступающей к
объекту манипуляции (либо изымаемой у него) денежной массы разработа
но огромное количество косвенных способов воздействия. Ярким примером
является изменение курса валюты и, соответственно, её покупательной
способности: формально человек получает столько же, сколько ранее, фак
137
тически оказывается скрученным «в бараний рог». Психологическое — выс
шее и самое сложное, зато и самое результативное. Начиная с прямого во
левого подавления объекта манипуляции и заканчивая сложными схемами,
когда происходит глубокая подмена понятий в мозгу объекта манипуляции
— вплоть до того, что он начинает действовать в ущерб себе, полагая, что
делает всё правильно.

Разумеется, здесь возможно огромное количество дополнений и уточне
ний: начиная с того, что зачастую намного выгоднее создавать не насто
ящие товары, а «продукты» —различные виды симулякров, в очень малой
степени состоящих из материальной компоненты, а гораздо больше — из
«престижа», «бренда», «моды» и так далее. Достаточно ярким примером
этой тенденции являются различные «эпплы», «хьюлетт-паккарды» и
«бентли», львиная доля заоблачной (по сравнению с аналогами) цены кото
рых слагается не из действительного преимущества в качестве, а из убеж
дения покупателей, что «вы этого достойны». Трудно определить, какого
вида контроля здесь больше — товарного или психологического, однако это
не так уж и важно.
В обычных условиях на человека непрерывно с момента рождения дейст
вуют все четыре типа насилия —он так привыкает к их воздействию, что
даже не замечает этого. При этом, когда говорят о «свободе», как правило,
лгут — на передний план выпячивается «свобода» как уменьшение степени
воздействия какого-либо типа насилия на объект (чаще физического), при
этом деликатно умалчивается о пропорциональном (чаще всего —превосхо
дящем по мощности) усилении прочих видов насилия.
Условия же боевых действий (особенно иррегулярных) очень интересны
тем, что в них резко ослабевает большинство привычных видов манипуля
ции. Например, существенно ослабевает потребность в товарном обеспече
нии: даже при самом плохом обеспечении самое необходимое —пропитание
и боекомплект — чаще всего имеется, а в условиях постоянной угрозы для
жизни и здоровья значение якобы «необходимых» вещей материального мира
становится истинным —то есть ненужным. В значительной степени сни
жается влияние финансового фактора — чаще всего просто за счёт отно
сительного отсутствия средств у всех или почти всех. Разумеется, если
деньги есть — это хорошо, но как могут подтвердить многие из побывав
ших «там», мы месяцами обходились без копейки наличности — и в общем,
вполне живы.
Напротив, значение двух крайних рычагов манипуляции — физического
138
и психологического — чрезвычайно возрастает. При этом, если ты доста

точно психологически стоек, чтобы быть индифферентным к попыткам
психологического подавления тебя, и достаточно вооружён и решителен,
чтобы оказать вооружённое сопротивление (а в идеале — имеешь хотя бы
небольшой отряд лично преданных тебе людей), возникает любопытная си
туация: ты резко оказываешься свободным от всех видов контроля сразу.
Точнее, они все одномоментно резко ослабевают. В этих условиях необхо
димо иметь очень сильную психологическую закалку, высокий уровень са
моконтроля, а главное — высокоразвитую систему высших ценностей (ре
лигиозные, идеологические и так далее установки), чтобы не «соскочить с
резьбы» —не впасть в другую крайность и не кинуться использовать собст
венное бесконтрольное состояние для транслирования повышенного насилия
в окружающий мир. Проще говоря, не начать мародёрствовать, насиловать
и иными неприглядными способами использовать образовавшееся отсутст
вие внешнего контроля.
Здесь считаю необходимым сделать существенное дополнение. Наличие
личного вооружения является необходимым, но не самодостаточным усло
вием. Помните, мною было указано «достаточно вооружён и решителен»?
Речь идёт о том, что необходимо избавиться от крайне вредной на войне
иллюзии — переоценки важности собственной жизни. Нет бессмертных
людей, и жизнь такая штука, что живым из неё не выбраться. В кодек
се самураев сказано: «Чтобы быть совершенным в бою, надо представить
себя мёртвым — тогда страх будет не властен над тобой». Дело в том,
что именно истинная, а не показная готовность идти до конца и в любой
момент отправиться в Валхаллу даёт в боевых условиях способность дей
ствовать наилучшим образом в любой обстановке.
Всё вышесказанное и позволяет объяснить ряд психологических фено
менов, которые доводилось там наблюдать. Например, повышенная сверх
всяких границ чувствительность бойцов и командиров к слухам, сплетням,
различной информации (чаще всего негативной и дискредитирующей) об
окружающих, в том числе хорошо им известных лицах. Легко, безо всякой
проверки, могут поверить самым нелепым слухам, что ты украл, убил, рас
членил и съел, зачастую негативное отношение возникает и вовсе при пол
ном отсутствии фактического субстрата — на основании того, что кто-
то «романтик», «не такой как все» и тому подобного.
Дело в том, что за долгие годы жизни при тотальном и всестороннем
контроле над ним со стороны своего окружения человек привыкает к его
139
присутствию, и когда сразу два привычных его механизма (финансы и то
варооборот) выпадают, становится наиболее чувствителен к оставшимся,
даже падок на них. То есть охотно и самостоятельно усиливает для себя
их значение, чтобы вернуться к привычной по мирной жизни (неосознанно)
роли манипулируемого. При этом физический контроль (путём применения
грубой силы) в боевых условиях часто чреват сразу пулей в ногу, а то и в
голову. Разумеется, этого никто (за редчайшим исключением) не хочет, по
тому для повышенной чувствительности остаётся только усиление психо
логической компоненты контроля. То есть повышенная готовность к тому,
что тобой будут манипулировать со стороны, и склонность охотно подда
ваться этому.
Противник об этом, как правило, заранее в курсе — в отличие от на
ших структур, способных только ходить парадами и стоять в очереди на
служебное жильё. На Западе существуют целые институты, изучающие
прикладную психологию и активно применяющие свои знания для бескров
ного сокрушения целых стран. Соответственно, ими разработана целая
система создания и распространения информации, призванной в психологи
ческом плане подавить, дискредитировать, поссорить между собой —и ещё
сотней различных способов осуществить «психологическое насилие» над на
шими. С нашей же стороны, кроме громких заявлений типа «против нас
идёт информационная война», не делается ровным счётом ничего. Украина,
и Донбасс в особенности, с сокрушительным фиаско российских спецслужб
и государственных структур продемонстрировали это самым блестящим
образом.
Общий вывод будет очень простой: в боевых условиях кардинально меня
ется привычная для человека среда, когда он зафиксирован со всех сторон
внешним контролем, — количество и качество контролирующих сил резко
падает. Противник стремится этим воспользоваться и сосредотачивает
огромные ресурсы в сфере психологического воздействия и контроля. Наше
государство, погрязшее Бог знает в каких занятиях, кроме воспитания из
гражданина настоящего Воина и Человека, не только ничего не делает,
чтобы своевременно противостоять этой тенденции, но и прилагает все
усилия к воспитанию максимально безопасного для себя населения — то
есть инфантильного, трусливого и тупого. При этом вполне закономерно,
что, когда враг нападает, это государство смывается и бросает своих
граждан — неподготовленных и невооружённых — на растерзание. Чтобы
в этих непростых условиях вести себя достойно, и не только не стать ту
140
пой безответной жертвой, но выстоять и победить, необходимо заранее,

в мирное время, вырабатывать высокую психологическую устойчивость,
самостоятельность мышления и действия, решимость и стойкость, а
главное — высшую систему приоритетов. Только ориентируясь на ценности
высшие (Родина, народ, Бог, память предков), нежели мелкое индивидуаль
ное «я», можно преодолеть вал бесовской лжи, клеветы и искусственного
раздувания страстей, которыми мастерски пользуется противник в войне
против нас.
ГЛАВА 9. МАКЕЕВКА - ДОНЕЦК. КОМЕНДАТУРА - МГБ

После коротких раздумий Вадик решил, что лучше всего нам
будет в Макеевской комендатуре, где мы вскоре и оказались. Наш
новый командир подразделения задумчив, слегка флегматичен,
подчёркнуто корректен. У него просматривается не^ая военная ко
сточка, но гораздо больше он «военный интеллектуал», из тех, кого
за ум любят подчинённые и терпеть не могут вышестоящие коман
диры. В комендатуре изрядное количество местных ополченцев -
они несут караульную службу, решают задачи противодиверсионной
борьбы, наводят порядок в Макеевке. Хохлаческая «милиция» кры-
шевала и трогательно взращивала везде наркоторговлю, это страш
ное лихо выкосило нашу молодёжь хуже любой чумы, и теперь мы
его решительно искореняем. Наркоторговцев сурово предупредили:
не прекратите —последуют жёсткие меры. Они не поверили. Меры
последовали.
Среди различных ярких личностей, которые несли там службу,
запомнился невысокого роста, кряжистый воин с округлым лицом и
умными глазами с позывным «Комбат». Как оказалось, в Афганиста
не он командовал батальоном. Много позже мне придёт весть —в бою
под Шахтёрском, раненый, в окружении врагов, он выдернет коль
цо «эфки». Святая душа воина в пламени взрыва вознесётся ввысь, в
ряды воинства святого архистратига Михаила. А зазубренная сталь
осколков русской гранаты отправит в ад чёрные души укромутантов,
141
пытавшихся захватить его в плен.
Ещё запомнился один крайне колоритный воин —огромного ро
ста, богатырского сложения, с бородой. Он со смехом рассказывал,
как приехал с «боевых» немного расслабиться домой. «Захожу в ван
ную, глядь —а сбоку на меня пялится какая-то зверская бородатая
незнакомая рожа! Я выдёргиваю из кармана гранату, прыгаю спиной
вперёд из ванной - и уже готов гранату обратно в ванную закинуть,
как вдруг сообразил: это же ЗЕРКАЛО! Стою с гранатой без кольца в
руке и ржу как идиот. А любовница что-то совсем без чувства юмо
ра оказалась: как была голая, выбежала из дома с криком: ничего не
—— ----------------------------------------------------- хочу, ну тебя, идиота,
на фиг!»
Среди этой толпы
разношерстных, очень
порядочных и смелых,
но в целом неоргани
зованных и необучен
ных людей резко выде
лялась группа человек
из двенадцати. Все
в дорогущих камуф
ляжах и прекрасных
разгрузках, с плавной
грацией прекрасных
рукопашников, спо
койными повадками
привычных к оружию
воинов. Я думал, что
это «русский спецназ»,
о котором столько го
ворили и которого с
самого начала никто
не видел, но оказалось,
что эти тоже местные.
Просто толковые, на
стоящие мужчины,
запасшиеся оружием и
142
снаряжением, а также в частном порядке прошедшие спецподготовку

ещё в мирное время. Ряд из них имел опыт участия в боевых действи
ях, и они заблаговременно собрали вокруг себя единомышленников
с хорошей спортивной подготовкой. В принципе, вполне нормальная
для русского народа с незапамятных времён ситуация —когда князья,
бояре и олигархи со своими дружинами бегут с поля боя и присягают
польским самозванцам, и спасение Отечества становится свободным
выбором каждого настоящего Мужчины. Настоящий Мужчина —это
тот, кто скорее умрёт стоя, чем согласится жить на коленях, а не тот,
кто сумел в кредит купить иностранного изготовления повозку.
Эта группа позже станет ДРГ «Евпатий Коловрат», а ещё позже
из неё вырастет Центр специальных операций МГБ ДНР —славное
подразделение с богатыми традициями, на счету которого будет
множество головокружительных спецопераций. Служба в этом по
дразделении примечательна прежде всего тем, что ввиду большой
секретности от этого периода у меня не осталось никаких записей.
МГБ —структура специфическая, ведение дневников и тому подоб
ная деятельность в её рядах могут обойтись весьма дорого. В составе
этого подразделения мы приняли присягу ДНР.
Вскоре мы сменили базу —переехали из Макеевки в Донецк, на
бывший завод изоляционных материалов. На этом предприятии уже
давно не работало производство, зато до нашего появления «трудил
ся» некий «креативный проект» «Изоляция» - они на прекрасной
дорогой бумаге, с фотографиями замечательного качества издавали
книги —толстые, на сотни листов —с изображениями и описания
ми зоофилии, педофилии, психических расстройств, физических
уродств и иной мерзости. Большинство этих книг были на иностран
ных языках —скорее всего, они предназначались для распростране
ния в «цивилизованных» странах. Трудно описать всю мерзость иска
жённых пороками харь, которыми переполнялись по виду солидные
и явно дорогие издания этого вертепа. Такое впечатление, что не
один, а множество демонов вселились в их «натурщиков» и рвались
изнутри, с белых страниц, наружу —в мозг и души читателей.
Когда мы выбросили оттуда всю эту нечисть и организовали базу
подготовки, множество вражеских СМИ, буквально на следующий
день, завопило о том, что «террористы захватили культурный центр».
Я очень хотел бы, чтобы вы, дорогие мои читатели, чётко и без ил
143
люзий понимали для себя: для Европы культура - вот это. И то, что
в Европе так чисто всё вымыто и такой порядок везде, —это только
оболочка истинной её сущности. Это чисто выглаженная умопомра
чительная в своей белизне и гладкости шёлка простыня, на которой
валяется «любимая» собака или изнасилованный маленький ребё
нок...
Когда мы там были, было множество спецопераций, о некоторых
из которых нельзя будет рассказать и двадцать лет спустя. О некото
рых рассказать можно, потому что это уже не является тайной.
Однажды меня срочно вызвали к командиру с полным комплек

том всего медицинского. По прибытии я узнал, что наши ребята вы
следили и повинтили редкую хохлопидорскую мразь. Даже на фоне
прочих «укровских» мутантов, предавших русский язык, Родину и
православие и пошедших в услужение пиндосам за грязный скудный
доллар убивать свой народ, отдельные особи умудрялись выделить
ся своими «выдающимися» качествами. Этот был именно из таких.
Прошу любить и жаловать —полковник ГУР (ГРУ —это в России. У
укров, не так, у них совсем по-другому - ГУР, «главное управление
разведки»!).
Дьявол, как известно, сам ничего создавать не может —он может
только уродовать то, что создано Всевышним. Так и хохлы, неспо
144
собные даже придумать названия своим структурам, смогли только

присваивать и искажать не ими созданные аббревиатуры славных
подразделений. А теперь пошли дальше: эмблема на беретах «нового
образца» их десанта —тот же орёл, что был у фашистских десантни
ков.
Звали его, кажется, Свитан, но тут я не уверен. Мне просто сказа
ли, что это полковник и что он очень ценен для нас. В чём же состоя
ла его ценность?
Вы наверняка видели, дорогие мои читатели, сцену зверской рас
правы над русским населением в Одессе. Не увидеть это было невоз
можно — показывали и обсуждали везде. Так вот, этот «орёл» был
главным её организатором и координатором. Теперь, будучи офици
ально назначенным «помощником» местного олигарха Таруты, кото
рого «уряд Украины» назначил «губернатором» Донецкой области, он
прибыл сюда, к нам в Донецк. На связи с ним —пять групп боевиков
из укровской «Альфы». Натасканные пиндосскими инструкторами
по образу и подобию «батальонов смерти» в Сальвадоре и других ме
стах до высочайшей квалификации, эти профессиональные убийцы
своего народа только ждут приказа. Помимо них в городе —десятки
групп «Правого сектора», этого дешёвого одноразового расходного
материала, которого, однако, много и который при толковом руко
водстве вполне способен результативно работать. Дорогие читатели,
привыкшие глумливо ухмыляться при сочетании «Правый сектор»,
вспомните, пожалуйста, как успешно они подавили прорусское дви
жение во всех регионах, кроме Донбасса, вспомните также, что их
уже два десятка лет готовили в лесных лагерях Украины и Польши,
в то время как наши спецслужбы палец о палец не ударили, чтобы
хоть как-то поддержать все сориентированные на поддержку России
движения.
Так что в Донецке в ОГА готовилось то же самое, что произошло
на Куликовом поле в Одессе. И этот немолодой высокий мужчина не
приметной внешности с благородной сединой должен был очередной
раз сыграть важную роль в массовом убийстве лучших людей нашего
народа —при активней поддержке польских, немецких и пиндосских
спецслужб и при полном безучастии спецслужб РФ. Но наши ребя
та оказались молодцы, выследили и повинтили эту редкую гадину,
и теперь надо получить из этого нелюдя необходимую для разгрома
145
вражеского подполья информацию.
Сразу же обратил на себя внимание ряд нехарактерных для обыч
ного человека признаков в его поведении. Полнейшее отсутствие бо
левой чувствительности, вплоть до отсутствия рефлекторной реак
ции зрачков на боль, расширенные и не реагирующие на свет зрачки,
а также своеобразная манера отвечать на вопросы допрашивающих
- говорить одними и теми же повторяющимися фразами, которые
составлены так универсально, что, в принципе, подходят к большин
ству вопросов и в то же время не дают никакой информации. На его
венах, как и у задержанных из «Правого сектора», с которыми мы
раньше имели дело, не было никаких признаков инъекций. Однако
мы уже знали, что это ничего не значит - наш настоящий против
ник, то есть пиндосские спецслужбы, пичкает своих зомби боевой
наркотой с жидкой пищей. Это и гораздо удобнее в боевой обстанов
ке, если применение этих препаратов носит постоянный, непрерыв
ный характер, и позволяет снимать естественное неприятие инъек
ций, присущее обычным людям.
Проблема в том, что его при задержании слегка «помяли», и он по
лучил ножевое ранение в бедро —у него открылось сильное крово
течение из бедренной артерии, и его надо срочно остановить. И ещё
проблема в том, что у меня из инструментов —несколько зажимов,
несколько атравматических, годных только для наложения космети
ческих швов на кожу игл, да, пожалуй, и всё. Кроме того, у него име
ется массивная кровопотеря и нужен комплекс мер по срочной ком
пенсации последствий. Это не только физраствор, это ещё и целый
ряд специализированных препаратов. Требовались также глубокие
знания реаниматологии, которых у меня нет. Ну и наконец, его нужно
оперировать. Всё приводило к тому, что нам срочно нужен анестези
олог-реаниматолог, чтобы не дать помереть проклятому укронелюдю
и создать условия для выполнения оперативного вмешательства. К
счастью, у нас были такие знакомые. Мигом привезли их, поставили
капельницу, дали наркоз - и я полез ушивать. Ангел мне ассистиро
вала —у неё хороший опыт фронтовой медицинской сестры. В прин
ципе, может, и ничего сложного, но у меня пот катился по лбу градом.
Во-первых, подходящего инструментария не было, а во-вторых, что
гораздо важнее, его жизнь стоила гораздо больше, чем, возможно,
жизни взвода наших ребят. Этот урод должен был остаться живым,
146
чтобы побеседовать — где, кто и что. Осознание огромной ответст

венности сжимало мне грудь и мешало нормально работать.
Новоприбывший реаниматолог обратил внимание на поразитель
ный рост артериального давления, который имелся у раненого, не
взирая на кровопотерю. Понадобились немалые усилия по стабили
зации его уровня.
К счастью, милостью Всевышнего лечение этого полного «стран
ностей» пациента закончилось благополучно. И только много по
зже от профессионалов мы выяснили кое-какие детали, от которых
наши челюсти с грохотом изумления стукнулись о пол. Во-первых,
эти универсальные словесные формулы, которые он повторял даже в
бессознательном состоянии в ответ на все наши вопросы, - это «за
кладка в подсознание» со стороны пиндосских спецслужб. Для её со
здания человека вводят в транс и путём тщательно разработанного
гипнотического воздействия закладывают в него на рефлекторном
уровне «словесные реакции». И под пытками, и под угрозой смерти,
и в бессознательном состоянии, и даже под воздействием всевозмож
ных «сывороток правды» он всегда будет говорить одно и то же - и
не выдаст никаких тайн. А во-вторых, для «особо ценных» носите
лей секретной информации, таких как этот, существует ещё одна «за
кладка», гарантирующая от утечки информации. Параллельно с пре
дыдущей эта, включаясь, начинает быстро повышать артериальное
давление пациента - гипертонический криз, кома, конец. И это всё
—дополнительно к боевой наркоте, которая подавляет чувство боли,
страха, инстинкт самосохранения. Фактически допрашивать такого
«химического киборга» бесполезно.
В данном случае, милостью Всевышнего, все сложные сатанин
ские планы пиндосских спецслужб не сработали. Кровопотеря не
дала развиться гипертоническому кризу, а также с кровью из него
вышла значительная часть «химии». Глубокий наркоз при операции
снял многие гипнотические установки. И на следующий день, про
спавшись после операции, этот выродок, этот профессиональный
палач своего народа пел, как Карузо, рассказывая нашим всё, что
было нужно. Какая там «слава руине» - как и у всех этих «зарывших
сало хэроев», смелость заканчивалась одновременно с действием
пиндосской наркоты.
Укровские террористы собирались отбить своего вожака — мы
147
подтянули дружественные подразделения, развернулись в боевую
готовность и целую ночь ждали штурма. Они не отважились. Позже
министром службы безопасности руины была объявлена «кровная
месть» нашему подразделению - именно за данный случай.
Во всяком случае, одесский вариант был в Донецке предотвращён.
Данная история имела любопытное продолжение.
Сначала — непосредственное. Я так перенервничал в условиях

выполнения сверхважной операции без необходимого инструмен
та, что буквально очень громко взмолился: «Господи, да где же ин
струменты?!» И настолько от души получилось, что буквально на
следующий день пришла посылка по гуманитарке от наших друзей
из Питера - организации «Гуманитарные войска «Спасём Донбасс»
Санкт-Петербург» с большим набором хирургических инструмен
тов. Это сотрудники и студенты питерской медицинской академии
для нас собрали. Из этого простого случая лично для меня последо
вал неоспоримый вывод: если ты действительно очень сильно чего-
либо хочешь, и хочешь хорошего, ты его непременно получишь. Но
поскольку обычно хотим мы вяло и еле-еле (или не того, чего стоит
хотеть), то и не получаем желаемого.
Второе продолжение было отсроченным и носило гораздо более
философский характер. Я много думал об этом, когда, находясь в
148
России в начале мая, многократно видел и слышал, как журналисты,

телеведущие и прочие с пафосом и обличительным гневом различ
ной степени интенсивности вспоминали Одессу. Когда я смотрел,
как им хватает наглости с показным осуждением (а на самом деле —
с безмерным цинизмом) комментировать кадры зверского убийства
русских людей в русском городе прямо на камеру, —мне всё хотелось
воскликнуть: «Что же вы, суки, останавливаетесь? Говорите дальше.
Что организовал всё это замечательный человек, аж полковник, пе
дофил Свитан. Что планировал то же самое в Донецке. Что русские
спецслужбы и правительство палец о палец не ударили, чтобы хоть
как-то это предотвратить. Они рассчитывали, что всё повторится,
как в Одессе: нас сожгут, телевизор повозмущается, протестное дви
жение на Донбассе заглохнет, и можно будет не париться дальше со
всей этой «Новороссией» и «Русским миром». А тут вышел косяк: это
го мутанта —организатора —изловила и расколола группа местных.
Она же отдала его вам. А ваши, блин, российские спецслужбы подле
чили его и вернули в целости и сохранности своим хозяевам —ЦРУш-
никам. И этот урод, который весь по уши в крови, вновь убивает и
пытает русских людей. Зато местным эту «самодеятельность» не за
были - и командир нашего отряда, и командир группы, которая его
повинтила, сидят на подвале уже каждый по нескольку месяцев. Их
ещё и зверски пытали, выбивая на себя показания. Так ничего и не
выбили, но сидят они по-прежнему. И это закономерно - они же не
служили за доллары Госдепу - они забесплатно воевали за Россию.
Для нынешних российских спецслужб и правительства такие люди
гораздо «вреднее», чем садисты и палачи русского народа на службе
Штатов вроде Свитана.
Было много забавных случаев. Например, хорошо запомнился
случай, когда я решил потренироваться, а тут как раз пожаловали к
нашему командованию командиры от Стрелкова. Выбегаю я из-за
угла —весь взмыленный и с автоматом. Охрана напряглась.
- Ты кто?!
- Врач подразделения!
- А чего бегаешь?
- Тренируюсь.
Как оказалось, нашего командира потом за это хвалили: «У него
такой порядок - даже медицина тренируется!»
149
Однажды противник дал «Градами» прямо по нашей базе —чуть-
чуть не попал, самые ближние легли с недолётом пятьсот метров.
Однако всё это улетело в жилой сектор, и мы сразу же рванули ока
зывать медпомощь мирному населению. Тогда первый раз я увидел
вокруг пожары в жилом секторе, перепуганных, но чаще совершенно
невменяемых от шока людей, гражданское население. Они настолько
впали в стопор, что не могли провести нас на соседнюю улицу, кото
рую знали всю жизнь и которая была в пятидесяти метрах, —только
водили нас кругами. Отсветы близкого пламени плясали на иска
жённых шоком лицах, запах гари и беды висел в воздухе.
Я тогда ещё вспоминал строчки бессмертного, из Шевчука:
Здесь я видел, что, может быть, будет
С Москвой, Украиной, Уралом...
Долгое время мы все думали, что это просто гипербола, что поэт
погорячился и нагнал жути... Увы, «поэт в России больше, чем поэт».
На Украине - всё уже есть сейчас. «Дарагие масквичи» и гости столи
цы, которых уже под пятнадцать миллионов! Подождите чуть - ско
ро будет и у вас.
Логика исторического процесса неумолима. Сейчас вы смеётесь
над тем, как тупо, неактивно донбассцы защищают свою родную
землю. Не так давно вы самоустранились от страданий русских лю
дей в Чечне и Таджикистане, в Прибалтике и Молдавии. Теперь вы
предали русских на так называемой «Украине». Вам не привыкать
продавать своих —иначе откуда же возьмутся «бабки» на шикарные
«лексусы» и квартиры в десятки миллионов ценой? «Мама, чем нуж
но торговать, чтобы ездить на такой машине?» —«Родиной, сынок...»
Так вот, «божьи жернова мелют медленно, но верно». Москва всег
да была столицей нашей Родины не потому, что больше воровала,
а потому, что возглавляла сопротивление нашего народа инозем
ным захватчикам, отстаивала права русского населения, расширяла
границы Русского мира и русского влияния. Вы все отказались от
исторической миссии столицы, превратили её в вертеп казнокрад
ства, взяточничества и разврата. Продали право первородства за че
чевичную похлёбку. Как там было написано когда-то? «Мене, текел,
упарсин». Ваши злодеяния, мера равнодушия, подлости и воровст
ва взвешены и оценены на весах Всевышнего. Так что готовьтесь —в
150
пророческой песне Шевчука Москва-то - на первом месте.

...Многие бойцы и командиры в ЦСО МГБ были просто уникумы.
Про одного из них не могу не сказать хотя бы пару слов.
Зовут его Василий. Спокойное лицо без особых примет, нахму
ренные брови и тяжёлый, внимательный взгляд умных глаз. Негром
кий размеренный голос. Краткие чёткие фразы — не чеканные, на
армейский манер, а именно чёткие —вдумчивые, наполненные ин
формацией, исчерпывающе точно сформулированные. Из его боевых
изречений легко можно составить книгу афоризмов.
— Медицина, сядьте вон в те кусты, и чтобы в ходе боя я вас не
видел!
—Медицина, свою задачу помнишь?
—Не мешать, не забегать вперёд, не потеряться!
—Фух, наконец-то я спокоен.
Скупые, точные движения. Зрачки смотрят цепко, спокойно, и в
них всегда пульсирует напряжённая, глубокая работа мысли... Один
из самых уважаемых мною людей, которых я имел честь знать.
Василий был весьма преуспевающий по мирному времени чело
век. Теперь же, как и надлежит талантливому человеку, который «та-
\
лантлив во всём», он одновременно выдающийся снайпер, командир

подразделения и наставник своих бойцов. Такое сочетание «боевых
специальностей» — необыкновенно редкая штука. Потому что на
стоящий, хороший снайпер —человек с «уравновешенной до безраз
личия» нервной системой, одиночка-индивидуалист, сосредоточен
ный на самоконтроле, интроверт. Понятно, что хороший педагог, а
тем более командир — носитель совсем другого психотипа. Педагог
—весь сосредоточенный на ученике, тонко чувствующий его душев
ное состояние, умеющий подобрать и нужные слова, и правильные
эмоции, чтобы найти к каждому индивидуальный подход.
Хороший командир - это вообще третья ипостась, совсем другой
характер. Твёрдая железная воля. Готовность заставить любого из
своих подчинённых безукоризненно выполнить свой воинский долг,
даже в самой тяжёлой боевой обстановке. Умение управлять, как сво
ими пальцами, своими подразделениями (недаром древние римляне
называли управление своими воинскими единицами «манипулами»,
«манипуляцией»), чувствовать движение как своих подразделений,
так и войск противника. А это невозможно без доли мощной, яркой
151
экспрессии.
Все эти различные качества настолько сложно уживаются в одном
человеке, что крайне редко бывает, чтобы их сочетание было гармо
ничным, обычно если хороший снайпер, то плохой командир и педа
гог (или наоборот). Василий сочетает свои ипостаси с непринуждён
ностью гения.
—Медицина, я тебе что говорил? Не забегай вперёд цепи стрелков!
—Так я ж и не забегал.
—Ты-то нет, а вот Ангел...
В нескольких словах —сначала экспрессивно-агрессивных, что
бы заставить слушать, а потом вдумчиво-проникновенных, чтобы
информация ушла поглубже, всё сразу. От педагогической ипостаси
—это урок мне, новичку, для которого война — первая. Напомина
ние, чтобы не суетился, не спешил, не создавал своими действиями
помехи подразделению. Даже если в общем приказ был выполнен и
«вперёд не забегал», всё
равно напоминание не
будет лишним.
От командира это рас
чётливый жест. Какой бы
лихой «медицина» в по
дразделении не была, её
место - не во главе боево
го порядка, а в ближнем
тылу. У хорошего коман
дира порядок - основа
всего. Да и вообще, хватит
нам одного Дока в подра
зделении — доктора от
Бога, который настолько
лихой рукопашник, что всегда впереди, и настолько стремится унич
тожать противника, что на медицину у него чаще всего времени не
остаётся. На подразделение нужен хотя бы один «нормальный» до
ктор.
От снайпера —это совет другому снайперу: он и вправду должен
держаться позади цепи стрелков. При этом совет крайне деликат
ный: Ангел единственная женщина в нашем подразделении, одна из
152
немногих настоящих снайперов нашей необученной ополченческой

группировки. При этом, как и положено женщине, пусть и незау
рядной, она несколько эмоциональна, а в ненависти к противнику и
желании его уничтожать она, пожалуй, может посоперничать с на
шим Доком-рукопашником. Василий, рыцарственный, как и надле
жит настоящему Воину с большой буквы, и потому с подчёркнутым
уважением относящийся к женщине- воительнице, элегантно нашёл
способ напомнить снайперу о необходимости правильной тактики в
бою.
Подразделение было замечательное, однако работы относительно
мало - ребята ездили на небольшие, тщательно организованные спе-
цоперации и потерь почти не несли. Нас брали только на очень боль
шие операции, когда выезжал весь отряд, а такие бывали редко. При
этом многие подразделения, которые не вылезали из «полного кон
такта» с противником и несли тяжёлые потери, не имели медицины
вовсе. Среди них громче всех гремела слава константиновского раз-
ведбатальона, а в нём —разведроты Рязани. И мы с Ангелом решили
переводиться туда, где сможем принести больше пользы.
ГЛАВА 10. ЕЛЕНОВКА - СПАРТАК - АЭРОПОРТ.

СПЕЦНАЗ ДНР
Самый первый день в «спецназе ГРУ ДНР», как сами себя называ
ли ребята в нашем новом подразделении, мне запомнился в мельчай
ших подробностях. Прямо у центрального входа —свежие воронки,
множество посечённых осколками, ещё зелёных ветвей. «Спецназ
разведу правления ДНР», в недавнем прошлом константиновский
разведбат, —знаменитое подразделение, пользующееся повышенным
вниманием и «любовью» вражеской артиллерии.
На располаге бурный ажиотаж —одно из самых боевых подразде
лений ДНР только что прибыло «с ноля». Выполняя приказ «Перво
го», на тот момент —Игоря Ивановича Стрелкова, константиновцы
оставили родной город, за который приготовились держаться зубами,
153
и выдвинулись к границе с Россией. Там в жарком июльском мареве
пылили бронеколонны укромутантов, и обнаглевшие от собственной
безнаказанности прислужники Запада пёрли по донецкой и луган
ской земле, планируя окружить наши города и задушить их голодом.
Уже провозглашено было со всех трибун, что «в Донецке мирных жи
телей нет - поголовно сепаратисты и террористы из России» и, соот
ветственно, «всех надо уничтожить». Трагическая судьба Ленингра
да, в котором фашисты прошлого века уморили голодом 800 тысяч
человек, должна была постигнуть всех жителей Донецка и Луганска.
По указке заокеанских нелюдей это должны были совершить фаши
сты нынешние, местные, украинские.
Константиновский разведбат тогда совершил невозможное. Про
бился к «ленте» с одним только лёгким стрелковым —против брони
и тяжёлой артиллерии оккупантов, прогрыз коридор и удерживал
его, раз за разом уничтожая пытавшихся раздавить его хохломутан-
тов. Давая возможность колоннам с продовольствием, лекарствами и
гуманитарной помощью беспрепятственно поступать в Донецк, пи
тать его. Когда ребята шли туда, командование сказало им, что они
идут на несколько дней —продуктов с собой почти не было. Мололи
какие-то злаки, найденные в полях, жарили на прутиках улиток —
и тем, милостью Божией, были живы. И уничтожали, уничтожали,
уничтожали ненавистных укров, напичканных боевой наркотой му
тантов, которые лезли и лезли со всех сторон.
Самым ярким был бой против украинской «Альфы». Предатели
русского народа опорочили славное имя спецподразделения —укра
инская «Альфа» низко поклонилась врагам земли Русской. За пар
шивые доллары продала офицерскую честь и человеческую совесть,
пошла убивать свой собственный народ. Разве для того матери ро
жали этих людей, школа воспитывала, лучшие воины и преподава
тели воинской науки годами обучали, чтобы они в проклятый Богом
момент обернулись нелюдями, вылизали сапоги польским подпай
кам и пошли лить братскую кровь беззащитных жителей Донбасса?
В амеровских бронежилетах шестого класса «с барского плеча» и на
товских кевларовых касках, увешанные оружием по самые ноздри, с
новомодными пистолетами с глушителями и крупнокалиберными
пулемётами, при поддержке бронетехники эти подонки пошли на
прорыв. За ними были десятилетия упорных тренировок, прекрас
154
ная штатовская связь и спутниковое целеуказание, самые современ

ные виды вооружения, а ещё - американская боевая «химия». Боевые
наркотики, которые гасят боль и страх смерти до полного исчезнове
ния - один из них получил девять попаданий в броник, ему перело
мало все рёбра, однако перебегал и стрелял, не замечая этого. Полу
чил пулю в колено - лёжа стрелял до тех пор, пока наши не угостили
«киборга» из подствольника. Только тогда напичканная наркотой
туша, вся в железе, подлетев и тяжко грохнувшись оземь, наконец-то
унялась.
Эти новые «власовцы» дрались упорно и ожесточённо. Рота с бро
нетехникой —против взвода наших. Уверенные в своём превосход
стве военные профи высшей марки — против вчерашних шахтёров
и грузчиков, безо всякой выучки и с парой рожков на каждого. Они
шли на прорыв рассыпным строем стремительно и неудержимо, ма
стерски прикрывая друг друга, над их головами частили КПВТ их
бэтээров, тяжёлая пуля которых при попадании разрывает человека
пополам. За ними была вся мощь подлого Запада, все его доллары,
психотехнологии, наркотики и оружие. А за спинами наших —лю
бовь к Родине и сила русского духа. Бой быстро достиг апогея —они
наступали напористо, наши не собирались отступать. Наши с ними
стрелялись и бросали гранаты друг в друга с нескольких десятков ме
тров, почти в упор. Но за наших, по их великой любви к собственному
народу и готовности к самопожертвованию, стоял сам Господь. А их,
палачей собственного народа, с руками по локоть в крови невинов
ных, напичканных наркотой и сражающихся за то, чтобы на нашей
земле воцарилось царство сексуальных меньшинств и их собствен
ные дети стали пидорами, незримо осенял сам Сатана.
Результат был закономерен. Девятнадцать хохломутантов отпра
вились прямиком в ад, а сколько получили тяжёлые ранения —и не
сосчитать. Потому что, когда, стреляя, ты видишь зрачки противни
ка в прорези прицела, а пламя ответных выстрелов опаляет кожу, всё
решает вера в правоту своего дела и решимость. Покровитель пра
вославного воинства Георгий Победоносец щедро одарил ими своих
воинов, а дьявол, «лжец и человекоубийца от века», поклонившихся
ему, по своему обыкновению, бросил.
Трое наших воинов покинули этот мир, и их осенённые горним
светом души в золотых лучах взошли к престолу Всевышнего попол
155
нить бесчисленные ряды «воинов - мучеников российских, за веру и
Отечество живот свой положивших».
Командовали нашими в этом бою командир роты Рязань и ко
мандиры групп Змей и Немец. Слава этих доблестных командиров и
«спецназа ДНР» прогремела после того боя по всему миру. А в «Юту
бе» и сейчас можно видеть, как приехавшие безоружными битюги в
масках — недобитые «альфовцы» — молча подбирают разбухшие на
солнце туши своих соучастников. И Рязань насмешливо говорит ко
мандиру «власовцев»: «Вот вы называете меня террористом, но я стою
с открытым лицом, ничего не боюсь. А вы, вроде, законные воору
жённые силы —но все с масках, лица прячете!»
Слава спецназу ДНР!
Располага гудела. Только что вернувшиеся, ребята торопливо от
мывались, ели, взахлёб рассказывали. Многих трясло от пережитого,
многие нуждались в малой, но столь важной медицинской помощи
- лечении потёртостей, ушибов, травм, и у нас с Ангелом было мно
го работы. А потом прискакал Рязань, как всегда юморной, быстрый,
как ртуть, сказал ей выбирать себе снайперку - и они группой на бэ
тээре умчались под Снежное. Это был второй случай за кампанию,
когда малая группа брала с собой Ангела — снайпера, но не брала
меня. Врачей традиционно принято беречь, но этот второй раз я рас
сердился ещё больше, чем в первый — на Макеевской комендатуре.
Именно тогда я решил, что должен добиться такого звания и должно
сти, когда мне никто не сможет запретить идти с ребятами туда, куда
нужно.
В эти дни мы познакомились с очень многими знаменитыми в на
шем движении людьми. Батюшкой Серафимом, командиром Змеем
(царство небесное!) Красным —молодым человеком отчаянной хра
брости и редкого боевого таланта. Позже он станет моим названным
сыном, и я горжусь, что мне выпала такая честь.
Когда я увидел его, его всего трясло, зрачки бегали, его прямо-таки
подбрасывало. Я ещё подумал: «Какой нервный молодой человек!» Я
много позже узнаю, ЧТО перенёс этот славный сын донецкой земли,
какие подвиги совершил и каким уважением пользуется, невзирая на
свою молодость, у боевых побратимов и своего командира Змея.
Сам Змей —это совершенно необыкновенный человек. Многие из
числа тех, кто имел честь служить с ним, не просто боготворят его —
156
они до сих пор не могут поверить, что его рядом с нами больше нет.
И это закономерно. Слово «был» к нему не подходит —его дух, его
сущность стали неотделимой частью его подразделения, а сам он, как
небесный покровитель, всегда незримо присутствует среди нас. Это
настоящий, правильный командир, от Бога —«слуга царю, отец сол
датам». Пока всё не началось, он спокойно жил в своей родной Конс-
тантиновке, пользовался заслуженным авторитетом за мудрость слов
и действий, не привлекал ничьего внимания. Когда лапы нелюдей
ступили на донбасскую землю, он собрал жаждавших защищать род
ной город земляков, сумел за неделю им, не имевшим никакой подго
товки, преподать азы боевого мастерства, а главное, внушил, что они
не «необученные ополченцы», а элитное подразделение — «спецназ
ГРУ ДНР». И эта вера в сочетании с горячей любовью к Отчизне тво
рила чудеса - ребята с малыми потерями «выносили» в одни ворота
самого многочисленного и до зубов вооружённого противника. Раз
умеется, в этом тоже была заслуга Змея. В самые опасные места он
шёл всегда лично. Каждого из своих бойцов знал, понимал и берёг.
Умело использовал их сильные стороны, глубоко продумывал и дер
зко осуществлял самые сложные операции. Неудивительно, что бой
цы отвечали ему искренней любовью. Знаменитый русский генерал
Драгомиров когда-то выразился с исчерпывающей точностью: «Рабо
тают у того, кто сам работы не боится. На смерть идут у того, кто сам
её не сторонится!»
Всё это я узнаю о Змее много позже, а знакомство наше в первый
день началось весьма своеобразно. Первый день он был очень сердит,
что в его подразделение без согласования с ним навязали какую-то
обузу - ни к чему не годных медиков. На второй день у этого доблест
ного воина прихватило сердце - он всегда очень сильно переживал
за своих ребят, был уже весьма немолод, так что в этом нет ничего
удивительного. Я измерил ему давление, дал немудрёных лекарств.
На следующий день он мне сказал с иронией: «Док, да ты опасный
человек! Я хотел отдохнуть полчаса, а после твоих микстур проспал
сутки!» Вскоре мы пойдём все вместе в боевой выход, и после этого
наши отношения с командирами спецназа станут вообще прекрас
ными —во всяком случае, с теми, которые ходят на передок вместе со
своими людьми.
Где бы мы ни оказались, мы старались как можно больше общаться
157
с участниками боёв, перенимать бесценный боевой опыт. Так было и
в этот раз. На весь батальон медик до нас был один - бывший ветери
нарный врач, толковый и смелый, с позывным «Сапёр». Он нам под
робно рассказывал, как лечил народ «на нуле» травами и кореньями,
что лекарств не было почти совсем никаких, как и хирургического
инструмента, что осколки приходилось выковыривать штык-ножом.
С гордостью он показал свою медицинскую сумку —старого образ
ца, ещё времён Отечественной войны, почти совершенно пустую. Из
этого подробного и правдивого рассказа мы сделали один вывод: как
угодно, какой угодно ценой нужно раздобыть машину скорой помо
щи, хотя бы одну, и обеспечить необходимую комплектность меди
цинских средств. Пустая медицинская сумка на батальон - такого не
должно быть.
Следующий наш день на новом месте был тихим и благодаря это
му в полном составе остался в моих записях, так и называется: «Ти
хий день сепаратиста».
Это был на редкость спокойный, несуетный день юного сепарати
ста. Так именуют нас враги здешние, фашистские мутанты на службе
гнилого Запада, вырожденцы великого российского народа, имею
щие наглость называть себя «украинцами». Думаю, великие украин
цы прошлого, от Гоголя до Челомея, онемели бы от ужаса при виде
таких самозваных «наследников».
Итак, день был тихим с самого утра: не планировалось ни выездов,
ни боевой учёбы, зато нужно было пополнить запасы медикаментов
и полезных в поле мелочей, пока хоть какие-то аптеки и единичные
магазины работают в опустевшем, блокадном Донецке. С этой целью
и была получена увольнительная.
...Многомиллионный до войны Донецк сейчас вымер. Как там в
песне: «У меня ещё есть адреса, по которым найду голоса». Почти все
знакомые до войны люди выехали кто куда. Ты можешь ехать вдоль
главных транспортных артерий столицы шахтёрского края, мимо
знаменитой «Донбасс-арены» - зеркального чуда современных стро
ительных технологий - и видеть в зеркале витрин закрытых, как
один, магазинов только одно лицо - отражение своего собственно
го. Крайне редкие прохожие —почти все ополченцы, чаще по форме,
иногда в гражданке, —но мы так давно взаимодействуем здесь, что
сразу узнаём друг друга: если не в лицо, то по характерной поступи,
158
настороженности и решимости взгляда. Ополченцы — немногочи

сленные стражи этого заколдованного города. Дети, женщины, ста
рики почти все уехали, и только бойцы на улицах обеспечили им воз
можность эвакуироваться в Россию, не дали фашистским нелюдям
ворваться в город и учинить звериную расправу над местным мир
ным населением.
Недавно кто-то из высоких чинов хунты, не помню точно, кто
именно, проболтался: «На Донбассе полтора миллиона лишних жи
телей!» Что они делают с «лишними», мы уже хорошо видели на при
мере Одессы, Мариуполя, взятого Славянска и множества других
мест. Там было продемонстрировано, что было бы с местным мирным
населением, если бы не угрюмые немногочисленные ополченцы. Те
перь враг, не смея вступить в открытый бой, беспрерывно «кошма-
рит» наш город артиллерией. Вчера вечером по моему ноуту пожилой
ополченец беседовал через скайп со своей дочерью в далёкой Сама
ре. Она плакала от волнения за него, он утирал слёзы от радости, что
видит её, я вклинился в разговор и позволил себе похвалить этого
человека, сказать, что во время крайнего выхода он, санинструктор
своей роты, спас множество жизней, что дочь может им гордиться. А
потом дочь со своим мужем показывали нам по скайпу видеозапись
—УЗИ ещё неродившегося ребёночка, внука этого ополченца. Ребё
ночек возился в овале стенок матки, и смешная трогательная головка
кивала в такт его перекатам. Умиление переполняло наши сердца —
умиление и умиротворение при виде этого крошечного человечка, за
право на жизнь которого мы все сейчас здесь воюем. Полный светлых
чувств, я вышел на балкон. А вдалеке на ночном небосклоне расцвели
и стали медленно снисходить на землю огромные белые грозди не
виданного салюта. Это были начинённые белым фосфором снаряды
«Града». Они были сброшены противником на Ясиноватую, с блок
поста которой для меня началось всё в нашем движении.
И вот теперь на улице - свежие воронки и скошенные осколка
ми кроны деревьев медленно утрачивают свою зелень на раненом
асфальте. Вдалеке уже привычно грохочут разрывы, и чудным дис
сонансом с ними —шарканье метлы. Пожилой, высокий и худой уг
рюмый мужчина с больной ногой старательно метёт тротуар, отодви
гая срубленные ветки. В этом по виду бессмысленном занятии скрыта
мощь глубинного смысла: торжество порядка над хаосом, созидания
159
- над разрушением, стремления к добру и миру - над телесной немо
щью, болезнью и своим одиночеством. Проходя мимо, невозможно
удержаться и не отдать ему воинское приветствие: я вскидываю со
мкнутый кулак, и он, преобразившись, расцветает сдержанной при
ветливой улыбкой, поднимая над головой жилистую, изношенную
трудами руку —также в кулаке, в нашем интернациональном, анти
фашистском приветствии.
Спокойная, скромная гордость за своих дорогих земляков разли
вается в душе тёплой волной. И уходит, пробитая колючим шилом
телефонного звонка.
— Алло? Надя, что ты, не плачь, Надя! Как Одесса? При каких об
стоятельствах?
Высокий, всегда юморной и очень толковый боец. Одессит с со
ответствующим позывным. Всегда уравновешенный, спокойный,
очень толковый. Когда мы спасали мирное население, он ловко водил
наш бусик, не теряя оптимизма, в кромешной тьме, спешке и огне по
жаров. Мы договорились, что после войны едем к нему в гости. Те
перь уже не поедем.
Он убит в перестрелке в районе Ясиноватского поста.
У него был перелом ноги - голеностоп. Я ему много раз говорил:
«Тебе надо отлежаться! Пять недель минимум!» Он мягко, иронично
улыбался над ничего не понимающим лекарем, и уже через неделю
после перелома, натянув на ногу высокий берц, ловко пилотиро
вал бусик и, припрыгивая, бегал с автоматом. Если бы он послушал
меня, возможно, остался бы жив.
Пустые улицы Донецка, испятнанные воронками прямых попа
даний, чисто выметены. Здесь вообще происходит много того, что
не может не восхищать и не удивлять. Когда «Град» ударил по домам
частного сектора, раньше нас на месте обстрела были машины МЧС
и пожарной службы. Чётко и быстро, невзирая на опасность новых
обстрелов, мотали рукава гидрантов, тушили очаги возгорания, де
ловито переговариваясь в эфире. Мало того что скорая помощь не бо
ится выезжать в места боёв и обстрелов за ранеными, идеально рабо
тают газовщики и служба электроснабжения, чинит беспрерывные
обрывы и повреждения. Дорожники ремонтируют пробитое снаряда
ми полотно, и даже пустынные улицы в центре города подметены. В
поганом американском Лос-Анжелесе, когда не стало света, полиция
160
удрала из города, а местное население за полдня разгромило и разгра

било собственный город. В Донецке уже много месяцев нет никакой
милиции —она разбежалась, а частью уползла на контролируемые
хунтой территории, где пополнила ряды «мародёрно-карательных
спецбатальонов». Недавно создана «полиция» из местных, кристаль
но честные ребята, которых я знаю с первых дней движения, - всего с
десяток экипажей на огромный мегаполис. И она разрывается между
борьбой с вражеской агентурой, разведчиками и диверсантами, вы
лазками в тылы противника, другой боевой работой - и собственно
полицейской службой по охране правопорядка. Однако везде тишина
и порядок, нет ни погромов, ни мародёрства, даже дворцы предавших
свой народ и сбежавших в Киев олигархов, на чьи деньги сейчас идёт
убийство мирных жителей, сияют нетронутыми окнами. В доверше
ние этих размышлений, прямо сейчас, на совершенно пустынном
проспекте, где на сотни метров не видно ни одного автомобиля, ни
единого прохожего —а уж никакого ГАИ не существует и в принци
пе нигде, каждая одиночная подъезжающая машина исправно оста
навливается на красный сигнал светофора и терпеливо ждёт сигнала
зелёного. И так делают постоянно и всегда - исключение составляют
лишь летящие колонной в бой машины ополченцев, но у тех имеются
уважительные причины.
Эта разница в подходах была охарактеризована одним из наших
бойцов с исчерпывающей ясностью одной фразой: «У них — циви
лизация, а у нас —культура». Действительно. У них —цивилизация
взаимных «сдержек и противовесов», когда все друг другу постоянно
лгут, улыбаются в глаза и тут же подают в суд, пишут друг на друга до
носы и подменяют словами суть, называют убийство других народов
«гуманитарной миссией», а страшные, противоестественные грехи —
«альтернативным выбором». У нас —торжество смиренной мудрости
и реального здравого смысла. У них —«торжество закона», когда все
за всеми следят, и только наличие совсем рядом полицейского с ог
ромной дубинкой мешает всем «участникам гражданского общества»
незамедлительно проломить друг другу головы (только бизнес, ниче
го личного). У нас —взаимопомощь и взаимовыручка, легко доходя
щие до самопожертвования. «Ибо нет большей любви, чем та, когда
кто положит душу свою за други своя».
Непривычно тихий день. Словно бы и нет войны, горя и смертей.
161
Словно бы и не стоит под стенами Донецка армия зомби, накачанных
по ноздри наркотиками, рванувшихся убивать своих соотечествен
ников, чтобы заслужить право своим дочкам стать проститутками
в европейских борделях, а сыновьям — «пассивными партнёрами в
процессе европейской интеграции».
—Алло! Что? Как Паук? Мина, говоришь?
Двухсотый у подшефного подразделения. У той самой нашей
здешней полиции, о которой я думал пять минут назад. С этими ре
бятами я начинал, их подразделение всячески поддерживаю по меди
цинской части. Они спасли мне жизнь. Я им когда-то крепко помог.
Каждый —как брат.
Война мне подарила огромную семью. Множество названных бра
тьев и сестёр, есть даже названные сыновья и дочери. Лучшие люди
своего народа, которые грудью встали, чтобы заслонить его в чёрную
годину. И единство мыслей и чувств с каждым из них - больше, чем
между кровными родственниками. Потому, когда каждый из них те
ряет кого-то, —это моя личная утрата. И у меня похороны почти каж
дый день. А иногда вот - так, как сегодня.
Надо бы маму поздравить с днём рождения. Звонок, ещё и ещё, —
«абонент не абонент». Родная Горловка окружена и раздолбана «Гра
дами» до «лунного ландшафта». Нет света, нет воды —и, естествен
но, нет телефонной связи. Я не видел своих родных с самого начала
кампании... Родители купили на всякий случай симку «киевстар» -
вдруг связь будет надёжнее, чем с МТС. Куда там - разве может от
этих киевских пид...в быть что-то хорошее?
Истекает период увольнительной, КПП родной части приветливо
кивает новеньким шлагбаумом.
Грузовичок с надписью «Продукты» и красивым рисунком колбас
и фруктов на боку завершил малый полукруг как раз напротив сто
ловой.
—Ребят зовите, пусть помогут вынести.
Я бегу к грузовичку помочь тащить продукты.
—Куда нести?
Водитель смотрит на меня удивлённо и негромко говорит:
—Ты в одиночку гроб не поднимешь.
Привезли «двухсотых». Славных бойцов роты, где я служу. Был тя
желейший неравный бой. У противника —танки, артиллерия, БМП,
162
у наших —стрелковое. Наши прочистили коридор, куда было надо, и

уничтожили всех, кто пытался нас сбить с занимаемых позиций. Но
при таком соотношении сил обойтись без потерь было невозможно.
И сейчас мы провожаем в последний путь тех, кто своей жизнью «ку
пил пехоте трудную победу». Зажатые во вражеском огневом мешке,
под прямым огнём танковых орудий и гаубиц, они своим самопожер
твованием обеспечили победу нашего подразделения. Даровали дру
гим возможность выжить и победить.
Багровеет сукно гробов, отпевает убитых батюшка, и командир
роняет краткие слова: «Господу нужны лучшие, и он их взял!»
Наш батюшка - высокий, с пламенным взором истово верующе
го человека. Пылко молится о даровании победы нам —и его слова
будят гулкий набатный отклик в душе. Он приехал из Москвы окор-
млять наше воинство. На мой мягкий вопрос:
—Отчего так мало священников из России? —махнув рукой, отве
чает просто:
—Патриарх запретил священникам молиться о даровании победы
воинству Новороссии. Типа, вы мятежники, воюете против закон
ных властей.
Это киевские-то «прыгуны на майдане», совершившие фашист
ский путч на деньги заокеанских сатанистов и недавно легализовав
шие на Украине гей-парады, а также объявившие о создании здесь
«церкви Сатаны», —«законные власти»?
Я отхожу ошеломлённый. Если это так, даже и не знаю, что ска
зать. Будем пока считать, что я что-то перепутал, а потом уточним в
интернете. Хотя какая разница! Епископ Гермоген в Смутное время
пошёл против всего тогдашнего православного духовенства, продав
шегося гнусным иезуитам, когда понадобилось защитить свою Роди
ну от поляков и католичества. Мы тоже будем драться, как бы то ни
было, любой ценой и до конца.
Наши враги называют нас «мятежниками». Забейте в перевод
чик «Гугл» rebels —получите перевод «повстанцы». Забейте prorussian
rebels —и окажется, что это «прорусские мятежники». Ещё враги на
зывают нас «сепарами», «ватниками» и «колорадами». Эти названия
кажутся им обидными, но это только от тупой скудости их поражён
ного неистовым раболепием перед Европой, движимого животными
инстинктами крошечного мозжечка, которому недоступно знание
163
истории. Русский ватник —наследник древнего, стёганного из хлоп
чатобумажной пряжи тегилея, славного доспеха, надев который, рат
ники Древней Руси повергали в бегство лучшие орды закованных в
сталь тогдашних «просветителей» - европейцев-колонизаторов. Ев
ропа в тщетных попытках поработить и уничтожить наш великий
народ изобретала всё более сложные и надёжные доспехи, всё более
смертоносные орудия убийства. Русский ратник надевал поверх на
тельного креста старый добрый ватник, иногда доставшийся от отца,
иногда —от деда, и хранивший на себе заботливо заштопанные ма
терью отверстия от вражьих клинков и стрел, и широкой поступью
грудью вперёд шёл на вражью сталь. Век за веком. При Александре
Невском, при Иоанне Грозном, даже при Алексее Михайловиче Ти
шайшем, отце Петра Первого. Ватник верно служил православному
воинству и позже: порабощённые фашистами народы Европы уви
дели наших победоносных воинов на улицах своих столиц именно в
этих скромных, неприхотливых доспехах. Так что для меня «ватник»
—это звучит гордо.
«Колорад» — это ещё круче. Наши цвета — цвета георгиевской
ленты. Цвета пламени и порохового дыма. Здешние хохлопид...ры,
холопы европейских пид...ов, продавшие веру предков за «европей
ские ценности» —пластиковые карточки и свободу долбиться в жопу,
видят в нашей георгиевской ленте цвета колорадского жука. Я же
вижу в них бессмертную славу моего прадеда Иоанна Мефодиевича,
полного Георгиевского кавалера. Он начал своё служение Родине в
1905-м, на Русско-японской, и закончил в 1923-м, беспрерывно воюя
в разведке 18 лет, там, где путь до креста - и на грудь, и на холмик в
изголовье - короче всего.
А позже, в грозном 1942-м, когда те же самые европейские нелю
ди, коих он истребил предостаточно ещё в Первую мировую, пришли
в его родные края, он, уже пенсионер, ушёл в партизаны. И служил
там, видимо, неплохо, если моя родная бабушка, его дочь, удостои
лась чести быть связной у легендарного Кузнецова. Для меня наши
георгиевские цвета —это священная память предков, величие их по
двига и беззвучный призыв к нам самим - быть достойными их сла
вы. Защитить наших детей и нашу землю так же, как когда-то сделали
это они.
У нас дома хранится оставшаяся от прадеда главная реликвия на
164
шей семьи. Простой русский четырёхгранный штык.

Когда «прыгуны на майдане», купленные за наркотические чаи и
вонючие зелёные бумажки заокеанскими кукловодами, помогли им
обрушить нашу страну в кровавый хаос, развязать братоубийствен
ную войну и начать фашистский террор на наших землях, где уже
много лет мирно уживались русские, украинцы, евреи и армяне, я
довольно быстро решил всё для себя. Достал штык и начал тщатель
но чистить его и точить под напряжённое молчание всё понявших
родственников. Медленно, слой за слоем с него сходила тончайшая
короста ржавчины, и в белом блеске очищенных граней штык рас
цветал. Молодел. Благодарно неслышно нашёптывал мне о коротких
эпизодах его долгой жизни.
Как мой прадед, тогда ещё рядовой разведкоманды, шёл через гао
лян Маньчжурии в начале прошлого века. Пекло жаркое солнце Вос
тока, белел ворот полотняной солдатской рубахи и беззвучно прыгал
на спину из высокой травы потомственный японский лазутчик, чьё
старинное название «синоби» не было дотоле ведомо пластунам. Чер
нясь свежим воронением, неопытный и взволнованный штык скре
жетал гранью, встречая блеск чужого «ниндзя-то», неумело одолевал
его сопротивление, входил в перечёркнутую напряжением мышц
жёлтую шею.
Тускло светило заходящее солнце мазурских болот, в лоб беглым
садила германская батарея и стоны раненного картечью суглинка
были неотличимы от всхлипов пропоротых настежь солдатских тел.
Пехотный полк шёл вперёд и вверх, обозначая телами павших новые
взятые рубежи, а душами «новомучеников российских, за веру, царя
и Отечество живот свой положивших» - новые чертоги у престола
Всевышнего. Широко улыбался новоприбывшим апостол Пётр, ко
торому велено было Господом без спроса пропускать в рай всех при
шедших с болот Полесья, а кучка задержавшихся на земле рвалась
сквозь валы траншей к батарее. Зрелый и жаркий, как клык секача
среди волчьей стаи, штык ярился в мозолистых ладонях деда Вани,
успевая косым росчерком рвать встающую отовсюду стену серых ши
нелей ландштурма.
Улыбалась томной усмешкой огромная страстная украинская
луна. Тихий ветер, напоенный ароматом трав, колыхал разбухшие
тела подпольщиков на виселице, на площади. Заматеревший и спо
165
койный, штык стремительно выскальзывал из широкого рукава.
Успевал порадоваться прохладной свежести ночи. Естественно, как
должное, принять свой призыв к новой службе после двух десятков
лет затишья, —со сладковатым душком расстрелянных из недалёко
го рва, чадом сожжённых изб и общим тяжёлым пледом всенарод
ной беды. «Восемнадцать лет прошло - небитое поколение вошло в
призывной возраст и к нам пожаловало». И удивлённо огорчиться
знакомому серому цвету протыкаемого сукна фельдграу. «Ты гляди!
В Польше и Пруссии мы им недодали - так они сюда дошли, аж до
Полтавы! Маловато тогда гадов давили - теперь надо доделать!» В
следующий миг он легко, глаже, чем через масло, проходил не успева
ющий напрячься мощный пласт поясничной мышцы. Наискось про
поротая почка выбрасывала из своего нежного тела неистовую волну
боли, перехватывая горло оседающего полицая тугим узлом, лишая
его возможности закричать и нажать на спусковой крючок.
Когда я закончил точить штык, я спрятал его —сейчас другая вой
на и другое вооружение. Но слава прадеда и величие его подвига не
видимой золотистой пыльцой прянули с граней нашей реликвии —с
кромок штыка —на мои руки, беззвучно и властно зовя вперёд, про
должить святое дело моих предков —истребление европейских агрес
соров и здешних их прихвостней.
И теперь георгиевские цвета - это символ нашей готовности уме
реть, если надо, за землю отцов, противостоя новым фашистским ор
дам. Это цвета лент боевых наград Новороссии.
Так что «ватник» и «колорад» - это звучит гордо!
А вот «сепаратист» - это определение не обидное, но насквозь
лживое. Наши враги утверждают, что наша цель — «отделиться от
Украины». С одной стороны, они так утверждают потому, что сами
одержимы идеями хаоса и развала, неспособны созидать, рушат наш
общий дом, в котором мы жили до их фашистского переворота в Ки
еве. А, как известно, человек в окружающих способен увидеть только
то, что ему самому понятно и близко. С другой стороны, они подсоз
нательно боятся наказания за свои злодеяния и надеются, что если
мы отделимся, то их иудин грех продажи веры отцов за «нуландовы
печеньки» останется без наказания.
Должен их горячо и глубоко разочаровать. Не для того поколения
наших предков проливали моря крови и океаны пота, в бесчислен
166
ных войнах отвоёвывали эту землю и осваивали её - от Карпат до

терриконов Луганска, от пыльных суховеев Харьковщины до лазур
ного плеска моря в Одессе, чтобы мы теперь отдали всё это предате
лям нашей веры, нашего языка, нашей историй —тем, кто думает, что
если им завезли долларов, то нужно плюнуть на всё святое, что есть
у нас, и сбежать в Европу. Сделать из нашей земли жалкое подобие
нынешней Прибалтики - без населения, без промышленности, зато
с гей-парадами и парадами эсэсовцев. Они и сами понимают, что та
кого не будет, что возмездие неизбежно - и не будет никакого «сепа
ратизма», - но будет Единая Великая Могучая, ДРУЖЕСТВЕННАЯ
России Украина.
Родина моего деда —Закарпатье. Самый западный угол Украины.
Живущий там народ называет себя русинами - в противовес ничтож
ным галицийским смердам они всегда стояли за православную веру и
русский язык. Раньше, когда ещё не было войны, я имел честь ездить
в Ужгород, по местам дедовой молодости, и любоваться тамошними
горами, реками, замками. И как я могу сказать, что чту своих пред
ков, что чту своего деда —ветерана Великой Отечественной войны,
пока не освобождена от фашистской нечисти вся Украина —до по
следнего метра его малой родины, Закарпатья?
Так что лжёте, шкуры продажные, —никакие мы не сепаратисты!
Мы, в отличие от вас, —за единство украинского народа. И его брат
ство с народом российским. Так было, так есть и так будет всегда!
Тихий «день сепаратиста» подходит к концу. Медикаменты разло
жены по рюкзаку и разгрузкам, «ёлочка» из камуфляжной ткани на
СВД сооружена на славу. Надо ещё автомат почистить - и можно на
боковую...
Прошло несколько дней —ровно 6, меньше недели. Раннее утро,
свежий встречный ветер пробирает до костей. Тяжёлые ящики с бо
екомплектом и масляно отблёскивающие воронением хищные тела
тяжёлого пехотного —АГСов и «Утёсов», —как живые, прыгают в ку
зове громоздкого, ревущего «Урала». Вместе с ними так же высоко,
поминутно цепляясь друг за друга и за скамейки, прыгаем мы. Же
лезные, с острыми твёрдыми углами ящики легко могут пропороть
кожу, сломать кости, потому приходится постоянно придерживать
их то рукой, то ногой, проявлять чудеса эквилибристики. Утро не
по-летнему прохладное, одеты мы легко и сильно мёрзнем в кузове.
167
У пары наиболее опытных пожилых воинов с собой одеяла — «ста
рый воин —мудрый воин». На горизонте поднимаются густые чёр
ные столбы дыма и неумолчно грохочет канонада. При одном взгляде
туда, вперёд, у многих по лицам пробегает гримаса напряжения - мы
спешим туда, в самое пекло.
Невзирая на всё, летающие по кузову «Урала» бойцы радостно
возбуждены. Сегодня - первый день нашего большого наступления.
Из окон домов нам машут немногие оставшиеся дончане —бойцы
громко комментируют выдающиеся достоинства приветствующих
их дончанок и азартно подтрунивают друг над другом, когда из окна
махнёт рукой, выражая нам приветствие, кто-либо мужского пола.
Для меня этот день особенный. Это день моего рождения. Мне
— сорок один год. В этот день произойдёт много интересного. Мы
выдвинемся на передний край. Спешимся, рассыплемся по посад
кам, укрыв бронетехнику, и будем перемещаться из одной в другую, а
наведённые вражескими артиллеристами снаряды и мины будут пе
рекапывать только что покинутые нами лесополосы одну за другой.
Будем лежать в посадке неподвижно, закапываясь под корни дере
вьев, и слушать, как к нам раз за разом стремительно приближается
непередаваемый скрежещущий вой - это вражеские мины одна за
одной рвут синь небес. Вечером, уже в темноте, будем есть лапшу из
большого котла —и радоваться, как дети. Первый день наступления!
Наконец-то мы очищаем родную землю от фашистской нечисти!
Лично я могу сказать следующее. Ровно год до этих событий я
встречал свой день рождения, своё сорокалетие в Крыму. На тот мо
мент —оккупированном фашистским недогосударством. Мои доро
гие родственники чуть не силком вытащили меня с собой на море,
куда я не ездил очень давно. Пансионат, где мы остановились, был
без преувеличения прекрасен: он был построен не просто на крутом
морском берегу, но высечен в скале. Вся территория была огороже
на, благоустроена и вымыта до невообразимой чистоты и порядка
на каждом квадратном метре. В окнах —фантастический вид на бес
крайнюю синюю ширь, белые запятые чаек и длинные тире кора
блей. Напоённый солнцем и ароматом хвои, можжевельника, паху
чих южных цветов. Разнообразная, вкуснейшая еда в невообразимых
количествах. Красивые девушки кругом. Словом — настоящий рай,
тем более яркий, что я уже лет восемь на море не был. Но, невзирая
168
на это, весь свой день рождения, да и весь отпуск, я был мрачен. Не

только потому, что всё напоминало: эта благословенная, исконно
русская, со времён Тмутараканского княжества земля, на которой и
за которую было пролито столько русской крови, поражена вирусом
«украинства». Везде висят мерзкие жёлто-синие тряпки, надписи на
разнообразных указателях кочевряжатся корявыми искажёнными
литерами «мовы», а из громкоговорителей несутся изувеченные сур
жиком сообщения. Ещё меня страшно удручало то, что мне сорок лет
—жизнь, можно сказать, уже прожита. Зачем я жил, что я сделал дос
тойного? Может ли смыслом жизни быть стяжание резаной бумаги?
Когда я умру —кто, кроме родственников, придёт проводить меня в
последний путь? И что я дам возможность им сказать о себе всей сво
ей предыдущей жизнью?
Ровно через год я встречал свой следующий день рождения не за
богатым столом, заваленным экзотической снедью, в дорогущем ре
сторане с видом на море. Я встречал его в яме в корнях деревьев, с од
ной банкой консервов на двоих. Рядом были не родственники, а со
служивцы, которых я знал меньше недели. Не лились рулады музыки
и не шептал мерный рокот прибоя - свистели мины, предвещая чью-
то смерть или увечье, и гулкие удары разрывов выносили барабанные
перепонки. Не было освежающего дуновения морского бриза, све
жести напитков и чистоты отмытой в солёных волнах кожи —была
скрипящая на зубах пыль, тяжесть полной выкладки и иссушающее
марево августовской донецкой степи. Но именно в этот день рожде
ния я был счастлив! Я живу не зря. Я освобождаю родную землю от
захватчиков. И даже если всё сейчас закончится и мой осколок най
дёт меня, —я жил не зря. И сколько бы дней рождения мне не оста
лось —я мечтаю все их встретить так, как этот: в степях Волынщины,
следующий —Краковского воеводства, следующий —на Елисейских
полях. А крайний —обязательно с видом на Вашингтон, на его мед
ленно истекающие дымом руины! А потом и умереть не жалко...
Здесь я должен сделать краткое отступление. Довольно часто меня

спрашивали или подначивали по поводу этих моих тезисов —про руины Пен
тагона. Я на это отвечу совсем кратко. Силами вражеских спецслужб на
священной русской земле развязана гражданская война. Создано и ускорен
но развивается антирусское, фашистское государство, вся цель сущест
169
вования которого — уничтожить Россию и самому издохнуть. Миллионы
русских людей подвергаются промыванию мозгов, превращаются в фаши
стов. Десятки тысяч мирных жителей —русских (даже если они по ошибке
называют себя украинцами) — гибнут. Что должно ещё произойти, чтобы
наконец пришло осознание простого факта: на нас напали, на нашу землю
пришёл жестокий враг, цель которого — поголовный геноцид нашего насе
ления? И пока мы не разгромим его армию, не уничтожим его города и не
превратим остатки его страны в тихое, безвредное маленькое государство
— как сделали это со Швецией, Германией, Золотой Ордой, Францией, — на
нашей земле не будет мира.
Тот выезд под Еленовку был удачным. Наш небольшой отряд,

меньше сотни бойцов, «зафиксировал» вражескую группировку из
пары тысяч военнослужащих с артиллерией и не давал ей сместить
ся, а артиллерия раскатала врага вдребезги. Так гончие псы «вяжут»
кабана. Крутятся среди тяжёлых ног, выскакивают из-под граней ог
ромных клыков, способных распороть брюхо одним махом, рискуют
собой, играют со смертью. А охотник спокойно поднимает штуцер и
вгоняет в грузную тушу окончательный аргумент —свинец жакана.
В тот выезд было много интересного.
Один раз противник попытался смять нас —развернулся и всем
полем пошёл в атаку. Я не знаю, во сколько раз их было больше, чем
нас, - они все на ходу беспрерывно вели огонь, и работа стрелков-
170
ки слилась в один беспрерывный треск, как у огромного костра. Всё

поле было засеяно подсолнечниками выше человеческого роста, и
мы не могли остановить их на дальних подходах. Если бы они такой
толпой вышли на нашу жиденькую стрелковую цепь - смяли бы и
не заметили. Место медиков в такой ситуации —в тылу, рядом с ко
мандным пунктом. Если дело станет совсем плохо, можно удрать на
скорой. Мы с Ангелом пошли и легли к ребятам в цепь. Приготови
ли автоматы и гранаты. Ничего не говоря, мы решили, что останемся
здесь, и пока мы живы, враг никуда не пройдёт. Так же решил каж
дый из наших ребят. Помню этот миг крайнего напряжения, когда
мы смотрели в стену подсолнечников и ждали врага. Никто не стре
лял - какой смысл стрелять, если не видишь цели, не можешь убить?
Грозное молчание нашего небольшого, но стойкого подразделения,
одного из самых прославленных в ДНР, разительным контрастом
противостояло неумолчной стрекотне паливших невесть куда толп
хохломутантов. И у этих фашистских прихвостней не выдержали не
рвы —они откатились на исходные, так и не дойдя до нас.
Довелось пообщаться с командиром нашей миномётной батареи
Макаром —он спокойненько сидел на раздвижном стульчике под ог
нём и корректировал огонь артиллерии. Только много позже я узнал,
что его родная дочь 18 лет ходит в нашей артиллерийской разведке
—подходит к вражеским позициям вплотную, наводит удар тяжёлых
тульских самоваров. Как в Великую Отечественную —лучшие люди
нашего народа готовы пожертвовать всем, даже своими детьми, ради
спасения Родины.
— Немцы вокруг меня,
Бейте четыре, десять,
Не жалейте огня!
Майор побледнел, услышав:
Четыре, десять — как раз
То место, где его Лёнька
Должен сидеть сейчас.
Но, не подавши виду,
Забыв, что он был отцом,
Майор продолжал командовать
Со спокойным лицом...
171
Тогда же, уже в поле, мы получили карету скорой медицинской
помощи. Начмед ВС ДНР Наталья Николаевна Липовская выделила
нашему подразделению её в знак выдающихся боевых заслуг «спец
наза ДНР». За что ей большое спасибо. Ангел с Электриком тогда же
ночью по простреливаемому противником полю, в полной темноте, с
огромным риском ежеминутно заехать к укропам или на мины, при
гнали её к нам —прямо на позиции. Помню, я тогда очень нервничал,
но риск оправдал себя. Уже на следующий день к машине потянулся
неиссякаемый поток бойцов со всего батальона - кто с дикой зубной
болью, кто с потёртостями, кто с контузией, кто с давлением. Ма
шина была набита всеми мыслимыми медикаментами под завязку
(спасибо нашим питерским друзьям - гуманитарщикам из «Спасём
Донбасс»!), и ни один не уходил без всестороннего обследования и
лечения.
Радость бойцов, в большинстве немолодых людей с присущими
возрасту разнообразными хроническими заболеваниями, в тяжёлых
полевых условиях — и внезапно получивших полный спектр ме
дицинских услуг, была негромкая, но безмерная. А мы тоже были
счастливы, потому что мало какая работа приносит столько радости,
сколько врачевание людских хворей. Тем более в этом случае мы име
ли честь оказывать медицинскую помощь лучшим людям нашего на
рода.
Вернулись из-под Еленовки домой. Несколько дней на помыться-
отоспаться —и «здравствуй, Точмаш!». Там махач с противником был
не очень сильным —это место запомнилось больше рассказами бой
цов об их предыдущем боевом пути, которые я успел записать перед
боем.
172
ЭПИЗОДЫ
V -- <•}’? )
173
ЗАВОД ТОЧМАШ, 29.08.2014.
Кадет, замкомандира роты бригады спецназа ДНР.
- Вы про то, что у меня на поясе? ПМ-переросток, в девичестве -
АПС. У моего папы после службы был такой же - с наградной грави
ровкой. И я мечтаю. Есть у меня мечта: получить такой же, с наград
ной надписью. И чтоб вручали мне его на главной площади Львова.
—А разве правильно будет ограничиться одним Львовом? —это
уже я. - Вот, например, в Испании в Стране Басков народ хочет не
зависимости, страждет под игом монархической тирании, желает
провести свой референдум. Надо им помочь, тем более что я так хочу
попрактиковать испанский, уже подзабыл его. Опять же, Шотландия
скоро проводит референдум о независимости.
—А я французским владею, —это уже наша снайпер, Ангел. —И
думаю: давно наша армия не брала Париж, уже два века прошло, они
берега попутали. Надо им напомнить.
—Товарищ командир, мы, конечно, постараемся вашей роте по
могать, но вам нужно будет найти хотя бы одного врача на роту, так
как постоянно мы состоим при другом подразделении. А вообще,
не хотят врачи служить —просто беда. Впрочем, если взглянуть на
проблему шире, местных вообще служит очень мало. Если бы не до
бровольцы из России, которых столько приехало, вообще не знаю,
как бы мы держались. В принципе, все воевать не могут: при самом
большом мобилизационном напряжении воюет максимум пять про
центов населения. Но у нас здесь что-то и полпроцента не собралось
воевать. Все разъехались.
- Сам я не из России, уже годы немаленькие, - это опять Кадет.
— Но оставил прекрасную работу (был главным инженером строи
тельной фирмы) и пошёл сюда! Потому что понимаю: на мою землю
пришло Зло. Мне под шестьдесят. Но, как только сюда пришёл, и всё
началось, - мне снова двадцать пять стало! У меня сын воюет в Гор
ловке, у Беса. Второй сын просто не может, у него мышечная атро
фия. Он в Подмосковье. И невестка там с внучкой. Жена в Краснода
ре. Вот и распалась семья.
- Семья не распалась! Женщины и дети в безопасности, мужчи
ны воюют —всё как положено. Гораздо крепче семья, чем если бы все
прятались за одним диваном.
174
ЕНОТ, ОПОЛЧЕНЕЦ
—В Славянске было много интересного. М-53, «чешска зброевка»
—усовершенствованный вариант знаменитого MG-42. Высокая точ
ность и скорострельность —1500 выстрелов в минуту, правда, вес —11
кг без ленты. Мы взяли один такой у правосеков 20 апреля, на Пасху,
когда эти уроды расстреляли пасхальный крестный ход. Их было че
тыре джипа, два мы сожгли, а два уехать успели. Нам всем повезло,
что пулемёт их заклинило на десятом патроне, что-то случилось с по
давателем. Бог есть, а нечего стрелять по крестному ходу! Потом мы
его настроили —местные охотники помогли. С ним была лента всего
на 200 патронов натовских, калибра 7,92 мм, больше не было.
И позже мы с него, из этой ленты, в самом конце апреля вальнули
вертушку. Кстати, моя группа была первой, которая 2 мая приняла
бой на Карачуне с регулярной армией. Как и немцы в 41-м полезли,
так и эти твари - в 4 утра, на броне, расслабленные. И ох...ли с этого
блицкрига сразу. У меня был РПК с бронебойными. Было их четы
ре бэтээра, на каждом до отделения. Я из РПК сразу снял с первого
всё отделение, Кацо со второго снял с подствольника двух офицеров.
А потом у нас не сработал РПГ, две 26-е «мухи», и по нам заработал
КПВТ. И когда я увидел, как угол трансформаторной будки разлета
ется, —понял, пора валить. И мы отошли, быстро и без потерь, пото
му что заранее планировали свои действия. Хорошее планирование
- основа успеха.
Вообще, тот вертолет, что вальнули из чешской машинки, был да
леко не первый. Первого вальнули с СПШ, то есть из ракетницы, в
апреле. Они первое время летали нагло, ничего не боясь, - у нас же
ничего не было. И вот летит он совсем низко, все стреляем по нему из
чего только у кого есть, и одна ракета залетела через форточку в каби
ну, начала летать по кабине, пилот потерял управление, и вертушка
рухнула.
Так вот, второго мы вальнули из чеха. Прокоп с Азовом, два парня,
которые были контрактниками в 25-й аэромобильной бригаде укров,
которая теперь «аэромогильная», они одними из первых перешли на
нашу сторону. Это было на Карачуне: Ми-8 ползал очень низко, возле
вышки, за что и получил, —его просто изрешетили. Страшная ма
шинка этот чешский М-53.
176
177
Кстати, с питанием было традиционно плохо — дадут немного
хлеба и воды, а дальше крутись как знаешь. И это правильно, развед
чиков кормить нельзя, а то они спать будут.
Итак, самая интересная история была с последней, третьей вер
тушкой. Во- первых, она была юбилейная, десятая. Во-вторых, КАК
её сбили - это был хит сезона.
Предыстория. Дали нам «игольчиков» на подразделение, моя за
дача как командира ДРГ была вывести их на позиции и обеспечить
прикрытие. Вышли, заняли позицию на железнодорожном мосту —
вполне удачная позиция, если бы летали они высоко. Упустили ка
раван из трёх Ми-8 и одного Ми-24, которые прошли на Карачун и
дальше на Краматорск. Стрелять было нереально ввиду сильно пере
сечённой местности и малой высоты полёта целей. Да и ещё два Ми-8
и Ми-24 шли с НУРСами на пилонах, а у нас «Игл» всего две. Кстати,
у укров нет даже системы распознавания «свой-чужой» и летают они
с двумя полосочками, как беременные.
Вернулись ни с чем, но задача была от Первого —«сбить!». С помо
щью местных была найдена ложбинка, через которую вертушки про
ходили очень низко, незамеченными, и сразу выходили на Карачун.
Огромный плюс ложбины в том, что если ты там ловишь вертолёт, то
деться ему некуда, нет пространства для манёвра. Минус — совсем
рядом укровский блокпост.
Выходили мы туда на доразведку по гражданке, из оружия — по
ПМ и две гранаты на человека. Потом мы уже четыре дня выходили
на позиции по форме, взяли два ПКМ, только ленты с бронебойно
зажигательными. Тщательно согласовали расположение своих бо
евых точек, боевой порядок, кто и по какой цели ведёт огонь, если
вертушек будет несколько. Я уж если планирую, то планирую тща
тельно, вплоть до того, кто в какие кусты ходить ссать будет!
Четыре дня выходили —нет вертушек. Перестали летать, как на
зло. Потом просыпаюсь днём, иду в туалет, и слышу —вертушка идёт
на Карачун. Я ору: «Быстрее!», грузимся в «Газель», кто в чём был, я
успел нацепить штаны, тапочки и схватить пулемёт. До места засады
было километров шесть, я был за рулём —валили так, что я думал,
у «Газели» поршня повылетают. Прилетели на позицию. Какой там
порядок! Двое —при машине, остальные —бегом на позицию. Успе
ли. Он как раз обратно шёл с Карачуна. Низко-низко, чуть брюхом не
178
цеплял землю. Я никогда эти звуки не забуду! Взводит оператор акку

мулятор, он начинает пищать, нужно успеть выстрелить за 40 секунд,
иначе —цепляй новый аккумулятор.
Итак, сначала «пип-пип-пип», потом длинное «пи-и-и-ип» бес
прерывное —есть захват цели! Пуск. Характерное шипение, она же
сверхзвуковая, и большой «бабах». Он упал в поле и красиво горит.
Накрылись все, кто был на борту. А позже выяснилось, что везли ка-
ких-то высокопоставленных офицеров СБУ. Кстати, было это во вре
мя «перемирия», как раз, когда укры жестоко обстреливали город.
НЕМО, ОПЕРАТОР БПЛА, СПАРТАК, СЕНТЯБРЬ

Человек редкой судьбы —начал вооружённую борьбу против фа
шистского путча, когда тот ещё не победил, в феврале. Улыбчивый,
невысокий, скромный —всё точно, как у Флеминга о красноармей
цах 41-го: «Эти невысокие ребята будут крепким орешком для любого
противника».
— Что заставило убивать? Потому что у меня бабушка воевала про
тив фашистов, потому что для них герои — бандеровцы, убийцы и
палачи, потому что знал, что всё закончится геноцидом Донбасса, и
пытался это предотвратить. Кстати, киевляне нас тоже поддержива
ли, в нашей группе борцов против фашизма было три толковых хлоп
чика с Троенщины. Как всё началось? Я там работал в охране. Собрал
единомышленников из числа местного населения, двое с Донбасса,
несколько с Сумской области, с Луганска и Харькова. Одевались под
местных «хохлобесов» - в камуфляже, с дубьём, чтоб не выделяться,
и предотвращали попытки майдаунов грабить и насиловать местное
население. А ещё приглашали активистов майдана в близлежащие
дворы для совместного распития алкогольных напитков, и там им го
ворили: «Ну что, бандеровцы, приехали?»
Кроме нашей были ещё такие же группы. Противник знал о нас,
пытался нейтрализовать. Называли «титушками». Они переодева
лись в наших и с криком: «За Януковича!» ебошили машины и про
хожих, устраивали на нас облавы. Самый тяжёлый момент был, ког
да 18 февраля «Беркут» готов был их зачистить, а Янукович не отдал
приказ. На следующий день «Беркут» ушёл, а милиция перешла на
179
сторону фашистов. Со Львова приехало 8 автобусов боевиков, они
гнались за нашей машиной, стреляли из автоматов, а у нас —только
палки. Мы все с перепугу на пол попадали. Спасибо водиле, который
был местный, - он полями, лесами, но вывез нас.
—Было что-то, чего не хотелось бы вспоминать?
— Весь майдан. Целый город в дыму, один орёт на сцене - все
остальные орут в ответ.
—Были ли признаки применения противником психотропных ве
ществ, боевых стимуляторов?
— Было такое. Бывает, фигачишь его битой, а он смеётся и орёт:
«Слава Украине!» —и улыбается.
—Потом что?
—Сразу как приехал с Киева, пошёл в самооборону, участвовал в
боях под Томашовкой, а потом пришёл Мозговой, и я по мобилиза
ции пошёл в батальон «Призрак».
—Что там было интересного?
— Всё интересное. Границу охраняли, под обстрелом побывали.
Боеприпасов хрен, гранатомёты —из трёх один срабатывает.
ЯН (СТРЕЛОК, РАЗВЕДЧИК, МИНЁР)

- Родился я в Луганщине в 1979 году, день рождения у меня - в
один день с Владимиром Владимировичем, а именно 7 октября. Пе
реехал с родителями в Питер, тогда я учился в третьем классе. Там у
меня четверо детей теперь, самому младшему восемь месяцев. И две
жены. (Среди многих лихих бойцов —весьма распространённое яв
ление. —Ю. Е.) По специальности я водитель. Когда всё это, в смы
сле путч, началось в Киеве, я быстро осознал, что не смогу с этим
смириться, и был готов что-то делать уже в феврале. Я был несогла
сен потому, что у меня жена родилась в Лутугине, Луганский район,
самый младший ребёночек —в Алчевске, тот же район. И бородатая
женщина становится у власти, нашим детям приготовили педерасти
ческое будущее? Меня не сегодня завтра может не стать, и дети —это
наше маленькое, персональное бессмертие. И если они станут пид...
ми, кому нужно такое бессмертие?
Ещё мне нравится виноград, груши, абрикосы, шелковица, кото
180
рые здесь растут, за них я тоже готов воевать. Для меня это дары моей
Родины, её символ, мне этого так не хватало в Питере. И за эти дары
моей Родины я обосную любому и каждому, что он пришёл сюда нез
ваным гостем.
И когда в ДНР 24 мая объявили мобилизацию, 26-го я уже был
здесь. Приехал я сюда по своей воле, без приказа, — значит, это не
вмешательство России, а свободный мой гражданский выбор как па
триота. И кстати, когда бы я так ещё попутешествовал по Донецкой и
Луганской области. И это только начало вояжа по Украине.
В данный момент времени мы занимаем оборонительные пози
ции на краю деревни в ожидании танковой атаки противника. Нас
рота, у противника - 18 танков и батальон пехоты. Ничего, панфи
ловцев был взвод, а фашистов —как бы не полк. Ещё днём были бес
пилотники, а вечером по нашим позициям на окраине начали рабо
тать танки, потом миномёты, было несколько неразорвавшихся мин,
и потом у нас хватило ума сменить позицию. Лично я успел на 150
метров отойти, когда по нашим позициям сработал «Град». Сыпану
ли они от души, половину кассеты минимум, и хотя много снарядов,
к счастью, не взорвалось, перепахали наши позиции исключительно.
Я свой РПГ прихватил, а запасные заряды к нему разворотило, моя
фуфайка-лежаночка там была —её вдребезги убило.
—Брат, про тебя напишут в истории?
—А мы, брат, и есть те люди, которые сейчас делают историю. Я
как занялся этой деятельностью, аж изменился, говорят те, кто знал
меня раньше. То я был потухший, а сейчас ожил. И когда мы в Рос
сию приезжаем, даже без оружия, нас сразу спрашивают: «Вы с Дон
басса?» Нас глаза выдают.
...Когда всё начиналось, все ждали, когда войдут русские войска.
И вот я смотрю на здешнюю молодёжь, которая прячется за диван,
и хочу спросить: «Почему за вас должны гибнуть русские пацаны?»
Спрашивают меня: «Когда победим?» А я отвечаю: «Возьми в руки
оружие - победим быстрее». Они мне: «Не могу воевать, потому что у
меня жена и дети, работа». Можно подумать, что мы инкубаторские:
у нас нет ни родителей, ни жён, ни детей, ни работы, ни инстинкта
самосохранения.
Вот посмотреть —«не могу воевать, у меня есть работа». Во-пер
вых, ему зарплату уже несколько месяцев не платят, во-вторых, опла
181
та его угля —это бюджет той страны, которая уже распадается, счи
тай, не существует, но при этом воюет с нами, убивает нас и старается
убить его детей —бомбёжками, обстрелами, голодом. Впрочем, бом
бёжки прекратились, потому что мы сбили всю их авиацию, а голод
пока не удался, потому что Россия прислала гуманитарную помощь,
а то бы мы уже тут вымерли все. Поэтому получается, что он раб —
раб, добровольно сдавшийся в рабство враждебной стране, чтобы по
мочь уничтожить себя и свою семью.
Некоторые стесняются давать интервью и записывать эпизоды
происходящего. Стесняться записывать и рассказывать не надо. Мы
сейчас воюем, опираясь на героический пример наших дедов и пра
дедов. Нужно, чтобы наши дети тоже имели в нашем лице пример для
подражания в момент, когда понадобится защитить свою землю, так
как история развивается по спирали, и каждое новое поколение рус
ских должно быть готово отстоять свои права на родную землю. Всё,
что не доделали наши деды, сейчас доделаем мы!
О боевых действиях мне рассказывать нечего, потому что это
очень тяжело. Встречаем местного, он идёт с пулевым ранением в
руку. Спрашиваем: «Откуда?» Оказывается, на блокпосту стояли по
ляки, они его спросили, какие телеканалы он смотрит, он ответил:
«Какие показывают», —и получил из автомата пулю в руку. Вот так
они воюют. Да не воюют они, они боятся ближнего боя.
Бывает, что ты говоришь с товарищем, а через час руками собира
ешь его обугленные остатки. Это очень тяжело...
Когда мне становится невыносимо тяжело, я говорю себе: «Ян, ты
звено общей цепи. Цепь не может быть крепче самого слабого звена.
Ты должен держаться!» А если трудно кому-то из наших - мы вместе
его тоже поддержим.
Со всех сторон сыплются полные юмора замечания бойцов.
- Док, не будет книги - палец отрежу!
- До Киева дойдём быстро.
- Может, стоит вспомнить, что Варшава в древности тоже была
русским городом?
- А я лично хотел бы дачу под Лиссабоном.
- Кстати, на Кипре издавна была русская военная база.
- Так Кипр же сейчас пополам поделён: часть —Греции, часть —
Турции?
182
— Ну, вот мы их и помирим: будет единый Новороссийский — в

смысле, в Новороссии —Крым... тьфу, то есть Кипр...
Спартак. Как много в этом звуке... Дотоле неизвестный нико

му крошечный посёлок на окраине Донецка, недалеко от донецкого
аэропорта, вскоре станет известен всему миру. Раз за разом мы при
езжали туда, чтобы дать бой хохломутантам, окопавшимся в районе
аэропорта. У противника тяжёлая артиллерия, танки, мощные укре
пления, способные вынести ядерный удар. У нас - носимое стрелко
вое, из тяжёлого, максимум, —АГС и «Утёсы».
Каждый раз, когда их разведка —совершенные системы радиопе
рехвата из Штатов, беспилотники из Израиля —обнаруживали наше
присутствие в селении, по нему следовал мощный артиллерийский
удар. Горели как свечи дома, заборы уцелевших всё более станови
лись похожими на решето, а из асфальта дорог торчало множество
стабилизаторов неразорвавшихся мин. Почти все жители давно по
кинули Спартак, там осталось всего несколько семей, зато эти люди
неизменно помогали нам, готовили немудрёную еду, помогали раз
меститься, служили проводниками. Точно так, как в Великую Отече
ственную, когда пацаны несли воду усталым бойцам и провожали их
по узким тропкам в тыл противника.
Для меня всё происходившее там носило очень личный характер.
Именно через Спартак я ездил на нашу скромную маленькую дачу,
расположенную недалеко от него. Сосновый лес, пение птичек и не
правдоподобно свежий воздух. Райский уголок, куда неспешный
маленький автобусик, потряхивая, вёз нас отдохнуть от бешенной
суеты многомиллионного Донецка. Каждый раз, проезжая мимо, я
любовался тихой идиллией этих тенистых улочек, неспешной жиз
нью местных на лоне природы и радовался, что в наш век свихнув
шегося на жажде наживы человечества существуют ещё такие не
тронутые «прогрессом» уголки. Как оказалось, немного поспешил
радоваться, и гармоничное существование такого уголка было только
вопросом времени. Невыносимо больно было видеть эти улочки раз
громленными и безлюдными. Проклятая кровожадная блудница Ев
ропа, когда же ты перестанешь приносить на наши земли пожарища
и смерть? Будет ли такой век в истории многострадальной России?
Пережидая обстрелы в подвалах и мощных бетонных гаражах,
183
прикрытых со стороны противника домами, мы имели возможность
немного побеседовать с бойцами. В том числе и с теми, кто был на
столько незауряден, что стали «живыми легендами» даже в этом са
мом по себе легендарном подразделении.
—Послушай, дружок, сказочку от Танчика.
«Танчик» — это позывной. Потому что его носитель в прошлом
сильно рубился в World of Tank, имел кучу всякой техники в «ангаре»
тамошнего аккаунта. И ещё по одной причине...
— Вообще я еврей, потому что маман моя —еврейка. Мама меня
хотела отправить в Хайфу, однако там тоже воевать пришлось бы,
потому что если ты не врач и не инженер, то путь только один —в
армию. Так что очень сильно мама не хотела, чтобы я воевал, но от
судьбы не уйдёшь...
Я поперхнулся, сбиваясь с ритма записи интервью. Поверить, что
Танчик —еврей, практически невозможно. Сознание автоматически
рисует тщедушного, замученного нападками грубых антисемитов
интеллектуала, в умном блеске глаз которого - вся скорбь иудейско
го народа. Танчик же - богатырь за два метра ростом, квадратный
как в плечах, так и в талии, ещё и в бронике пятого класса — эда
кий самоходный бронированный шкаф. Огромная борода лопатой,
решительный отсвет стали в серых глазах прирождённого воина,
чудовищные кисти-лопаты, в которых неподъёмный АГС смотрит
ся детским конструктором. В этом —вторая причина его позывного.
Сплошная мощь, настоящий живой танк!
—У меня всё началось 4 апреля, мне звонит товарищ и говорит:
«Ты готов принять радикальное участие?» Он, кстати, сейчас съ...я
в Россию и живёт там себе тихо. А мне совесть не позволяет. Я тог
да схватил полотенце —кухонное, зелёное, сам не знаю зачем, и на
базу. Там встретил толпу наших, очень яркие ребята, большинство
уже — царство небесное, думаю, встретимся на том свете. Выломал
себе какую-то трубу и прихватил с собой. Когда мы заходили на СБУ,
я этой трубой как начал х.лить в щит мента, уже после команды «Ми
лицию не трогать!». Так лупил, что щит вмялся внутрь. Меня от него
оттащил Пономарёв, будущий мэр Славянска, и меня тогда чуть не
расстреляли. А бил я потому, что он этим щитом рубанул одного на
шего, рассёк ему шею, и кровь хлынула потоком! Кстати, когда брали
наркоманскую точку, я взял руками железную дверь и скрутил её, как
184
рулон, до замка, а потом аккуратно замок открыл.

При взгляде на этого человека-гору память услужливо подсо
вывает образ ветхозаветного могучего иудейского воина Самсона,
который ослиной челюстью за один раз убил четыре тысячи солдат
противника. Да, не перевелись ещё богатыри в народе иудейском... на
земле русской, кстати!
- У меня было всё, что только можно себе представить: две квар
тиры, дача, машина, лодка, шикарная работа — я всё это бросил,
пошёл воевать. Причём работа бы сохранилась даже в этом бардаке,
если бы я не ушёл с неё. А хобби моё - байкер, я сам себе мотоцикл
собрал. Жена у меня толковая и красивая, а что её очень люблю, я
осознал только на войне. Тогда я ещё весил 150 кг, а как всё это на
чалось, сильно похудел, жена мне стала говорить: «Ты похудел очень
сильно, так скоро себе новую жену найдёшь!» Жена сейчас в Орле,
нашла себе работу, и что интересно —сестра мной гордится, а жена
нет, говорит: «Ты мне жизнь испортил!»
У меня есть мечта —купить ZZR-1000 и проехать на нём до Бай
кала. И деньги на него у меня уже были. Если бы у меня мозги были
нормальные, я б его купил и жил бы себе под укропами. Но я не нор
мальный, как и все мы, - мы правильные...
Тогда, на СБУ взяли золотую медаль одного человека, лояльного
к нам. Он так просил её вернуть, - а я знал, кто её взял, он так и не
вернул. А потом струсил и с...ся в Россию. Чуть позже ребята поехали
брать телевышку, и неизвестные снайперы в чёрном открыли по на
шим огонь, а наших всего чуть, из вооружения одни пистолеты, тогда
вышку не взяли, взяли её позже.
Вообще, смешного за это время много было... Когда мы заехали в
Константиновку, там ВОХР с Полтавы стоял, а на мне форма новая,
бородища огромная, и ВОХР испуганный меня спрашивает:
- А вы чэчэнэць?
Я ему отвечаю: «Я на этом заводе каждый метр знаю, я местный!»
- Как так? Нам сказали, что здесь только русские и чеченцы.
Кстати, когда я был на «нуле», чеченские добровольцы приняли
меня за своего, пытались говорить со мной по-своему, по-ичкерий
ски, и ели со мной свинью, а именно жаренные свиные рёбрышки.
А ещё у меня есть друг Карась —яркий представитель ополчения,
у нас с ним общий учитель, Татарин, царство небесное, с Констан-
185
тиновки, Татаринов Сергей. Он погиб, когда наши городские власти
договорились, что нацгвардия сдаёт нам блокпост со всем оружием,
а сама уходит. А тут припёрлось краматорское ополчение с оружием,
на блокпосту их увидели и перепугались, давай стрелять... Эх, Татар,
Татар... Сколько времени прошло, до сих пор простить себе не могу.
Он тогда так хотел рыбы, мы рыбы нажарили, ухи наварили. Ими и
помянули.
Потом я воевал с Дедом, с ним было весело, выскочим несколько
человек на блокпост и давай их фигачить. Я тогда бейсбольной битой
фигачил посты. Проломишь несколько голов — остальные бежать.
Зарубок тогда наделал на автомате. Тогда я даже поляков ложил —у
меня на автомате были рисочки и крестики. Рисочка —укроп, кре
стик - иностранец. По документам - поляки. Вот только на «нуле» я
опоздал, ни одного негра не убил.
Хвала Всевышнему, я прекрасно понимаю, о чём он говорит.
Я уже описывал выше, как мои земляки, и я вместе с ними, штр-
мом брали МВД. Воздух сгустился от напряжения, стал физически
ощутимым. И в этом напряжении толпа, как влекомая чудовищной
силы магнитом, хлынула на штурм. Прямо на автоматный огонь эт-
номутантов. Грохот очередей. Страшный мат, который перекрывает
звуки выстрелов. И общая, самоотверженная решимость всех при
сутствующих. Исчезло своё я, ты растворён в общей толпе, среди
лучших людей своей Родины. Кажется, что ты огромен, до неба, что
автоматчику невозможно промахнуться, не попасть в тебя, но это не
имеет никакого значения: ты идёшь вместе со всеми навстречу смер
ти, с гибельным восторгом ожидая разящую иглу пули в грудь. С го
лыми руками —на автоматный огонь. За Родину, за веру!
Потом трепалась по ветру спускаемая двухцветная тряпка с трезу
бом, на место её восходил гордый российский триколор, и от счастья
щипало в глазах и стоял в горле ком. Мы лично, своими руками, ос
вобождаем родной город от нечисти!
Так что это и правда счастье: с бейсбольной битой - на врага, на
огонь, в рукопашную! Своей волей, своей самоотверженностью и
преданностью родной земле опрокинуть точность прицела враже
ских стрелков, за мгновения, когда всё решается, проскочить про
стреливаемую зону, смести их стойкость своей решимостью, увидеть
в глазах врага понимание того, что он мёртв, ещё до того, как первый
186
удар с чавкающим звуком проломит череп грязного хохломутанта.

- До сих пор считаю себя «рязанским». Потому что состоялся как
воин благодаря нашему командиру Рязани. Здесь для меня всё нача
лось, когда я получал снаряды на складе и страшно переживал, что
бы дали побольше. Рязань подошёл, спросил у командира про меня
и взял мой телефон. Позвонил через неделю и предложил отработать
по блокпосту. Машина на тот момент у меня была шикарная, «джи-
хадмобиль» - девяносто девятая, камуфлированная, со звёздами. На
крыше приварен АГС, крышка багажника выброшена и в нём закре
плена стулка, а на ней сижу я - в больших баллистических очках,
бандане и новом камуфляже.
Рассказчик морщится от удовольствия, вновь переживая то ощу
щение пьянящего счастья, знакомое любому опытному воину, когда
ты во всём чистом, на полной скорости, несёшься навстречу ветру и
смерти, сам готовый мановением своей руки сеять колючие искры
разрывов, кромсать иззубренными клинками осколков плоть врага,
лить свою и чужую кровь.
- Выехали на задачу, Рязань всё объяснил. А весь прикол в том,
что АГС я изучил только по книжке и чуть из интернета. При этом
пришёл ко мне АГС в совершенно разобранном виде, как детский
конструктор. Правда, новенький, муха не сидела. Это был самый
первый АГС, который пришёл на город. Так вот, сначала планиро
валось, что все работают по блокпосту, а я прикрываю, но оказалось
строго наоборот. Рязань командует: «АГС —огонь!» —а он не рабо
тает, опять —и опять не работает. Дело в том, что я неделю просил,
но заранее мне стрельнуть ни разу не дали, и оказалось позже, что
ленту я вставил неправильно. Тогда Рязань высыпает на сиденье до
фига ВОГов —типа, если АГС не работает, давай ими. Мы как начали
с подствольников сыпать, и только слышим: «Бах! Бах! Бах!» А потом
—«Ай-яй-яй!»
Уехали, вернулись в город ликующие. Около двух часов дня зво
нит Рязань: «Готов поработать?» При этом, что интересно, он мне
даже малейшего замечания не сделал, он всегда говорил, когда мы
что-то накосячим: «Вы же ополчение, что я вам могу сказать?»
Когда подъезжали, Рязань увидел передвигающегося в зелёнке
противника, до роты, после его команды я тоже увидел, что их там
было до фига. Опять у меня АГС не работает, мы уже отъезжали, тут
187
я понял свою ошибку: АГС у меня был на предохранителе. Рязань ко
мандует: «Уходим!» Я говорю: «А пострелять?» Он мне: «Ты готов?» Я:
«Конечно!»
Мы подскочили с Утёсом и как обработали зелёнку! Укры призна
ли потерю 8 убитых и 15 раненых. Ясно, что на самом деле было боль
ше. Тогда же они написали, что «в Константиновке впервые за всё
время ополченцы использовали танк ИС-3». Меня после этого наши
стали называть «еврейский шпион Изя-3».
Тогда мы трижды за день кошмарили этот блокпост. Они своими
мозгами даже представить себе не могли, что такое возможно!
Наша работа АГС —очень ответственная. Мы прикрываем ребят,
если что не так —мы виноваты. Зато как увидишь мясо от нашей ра
боты —ты будешь счастлив.
Ты думаешь, мне не страшно? Мне очень страшно, я так боюсь,
что просто п...ц! Но я понимаю, что идти надо, и поэтому каждый раз
иду.
ЧЕЧЕН (ПУЛЕМЁТЧИК)
— У меня такой позывной, потому что отец —чеченец, мать —рус
ская, а я —кабардино-балкарец, потому что тётки живут там, в На
льчике, а сам я всю жизнь прожил в Макеевке. Поэтому сам себя я
считаю кабардино-балкарским украинцем.
ЛИСА (СТРЕЛОК, ГОРЛОВЧАНКА)

- Поехали мы в Горловке на задержание мародёров, впереди по
ехал один наш, который дороги не знал, мы его по рации предупре
ждаем: «Осторожно, впереди блокпост!» Потом ещё раз. Тут впереди
слышно —тормоза «и-и-и-и-и-и» и сразу «бах!» Машина переверну
лась на крышу. И голос по рации: «Принял!»
188
СЕНЯ (СНАЙПЕР, ЕГЕРЬ)

- Вы подвиги записываете? У семёновцев тогда было пять трёхсо
тых, очень тяжёлых, и противник кругом, не было никакой возмож
ности их вынести. Так один наш вышел, говорит - хотите, убивайте
меня, дайте только возможность вывезти раненых. Они в него стре
лять не стали —вверх постреляли, но пропустили, когда он на кро
шечном фермерском тракторе раненых повёз.
Уже трижды был слух, что меня убили —даже бойцы с подразделе
ния выпили за упокой души.
У меня отец —охотник, и он с детства меня брал на охоту, потом
стал егерем. Вообще я родился в Казахстане, изъездили всю Сред
нюю Азию, потом поселились в России, Воронежская область. Слу
жили России и воевали почти все мои предки: бабушка - военный
водитель, воевала с немцами, потом в Маньчжурии с японцами.
Говорит, что японцы - исключительно фанатичные, решительные
солдаты, прекрасно подготовленные диверсанты. Три кольца охраны
вырезали, проходили в самую середину расположения и отравляли
колодцы.
Один мой дед, по отцу, — штрафник, второй — десантник, они
прорывали блокаду Ленинграда, про моего деда-десантника даже в
книге написано. Батя у меня был сапёр-инструктор, помимо СССР
служил в Монголии, Египте, Африке, причём в то время, когда там
шла война. Кстати о воинской доблести: его друг рассказывал про
вьетнамцев - исключительно стойкие солдаты. Стоит вьетнамец на
посту - даже если 12 часов, не попросится в туалет отойти. А бывало,
что стояли и по несколько суток, если сменить его некому.
Я горжусь тем, что воспитывал племянника и всё время приучал
его, чтобы он занимался спортом. Так теперь он служит в Симферо
поле, в учебном центре подготовки морских диверсантов, то есть по
лучается, что меня, дядю, он уже превзошёл.
Моя бывшая жена - она отсюда. Так она ушла от меня, а мне оста
вила свою дочь на воспитание. И дочь теперь за меня готова горло
всем порвать, я её лично воспитывал.
Приехали мы сюда в июле, числа 25-го, по своей инициативе,
сначала я попал в Губаревский батальон, у нас там был настоящий
интернационал, десять немцев- антифашистов из бывшей ГДР, двое
189
израильтян, сербов человек пять, а сколько с Казахстана, Киргизии,
Белоруссии —вообще не сосчитать.
Участвовали в боях на Дубровке, на «нуле». На Дубровке мы при
ехали на бэтээре, 12 человек —и взяли. Это когда мы с утра, нагло,
под обстрелом въехали в середину деревни. Противника там было до
фига, не меньше роты, миномётная батарея, танк, БТР —они как раз
накануне расстреляли мирную колонну гражданских с детьми, кото
рая из Дубровки выходила. Сначала мы пошли на БТР, нас было че
ловек пятьдесят —они как сыпанули, мы поняли, что поторопились.
Тогда мы набрались наглости, утром поехали на одном БТР —они все
по нам стреляли, но у них нервы не выдержали, и мы взяли село. И
сейчас едешь через Дубровку —и видишь, как на въезде стоит колон
на сожжённых машин.
Новопавловка —это в окрестностях Красного Луча. Это там у нас
одного убило и, пока его вытаскивали, ещё шестерых.
Юмористический случай был под Дубровкой, когда вышел наш
Фашист (он сейчас в госпитале), весь изрешечен, бывший спецназо
вец МВД РФ, работал преподавателем - IT-шником, а когда всё на
чалось, уволился и приехал сюда. Так он сам здоровенный, борода
лопатой, а вышел встречать колонну в одних трусах, маленьких очках
и с гармошкой. При этом рядом с ним был наш Кулибин, тоже лич
ность незаурядная, усы у него длиннющие и завитые, он себе сделал
белую чалму и хиджаб. Ну и с ним Блоггер —был у нас и такой, всегда
задумчивый. Он был в трусах, тапочках, фуфайке и с автоматом...
На Спартаке было много интересного. На всю жизнь запомнил
ся случай, ставший анекдотическим. А если бы нас заметили, он од
нозначно стал бы трагическим. Накануне мы стояли ночью, ждали,
пока на нас вынесут раненых, и я подумал, что скорая без тяжёлого
пехотного —не скорая. Пошёл и выпросил у Змея с Немцем РПГ-7 и
три заряда к нему. Чисто для самообороны. Довольный и ликующий
дотащил «трофей» до машины —и вместо восхищения получил пор
цию трулей от Ангела и даже нашего водителя, Кортеса. Их что-то
разобрали опасения, что РПГ в скорой сдетонирует, и они начали
выносить мне мозги за излишний милитаризм, любовь к железкам
и непонимание задач медработника. И вынесли до такой степени,
что я пошёл у них на поводу (чего никогда себе не позволял) и отнёс
гранатомёт обратно отцам-командирам. А уже следующей ночью мы
190
выехали на Спартак забирать наших раненых. Стояли в условленном

месте, откуда не могли уехать, - нужно было дождаться наших ране
ных. И слушали, как в ста метрах во дворах ворочается танк. И пони
мали, что у наших танков в этом районе нет. Я молча достал из скорой
«Муху» и «Шмеля», понимая всю недостаточность таких аргументов
против бронированной махины. Я молчал, но сопел так выразитель
но, что Ангел только вздыхала. Когда после этого случая, буквально
на следующий день, я решительно затащил в скорую РПГ с зарядами,
никаких возражений не последовало.
Никогда не смогу забыть 5 сентября —следующий день после под
писания Минских соглашений, когда укропидоры знаменовали на
чало «мирного процесса» сильнейшим обстрелом Спартака. Снаряд
попал в дом, и тот вспыхнул, как свеча, рядом с ним потихоньку раз
горелись два соседних. Наши ребята как раз стояли в тени у сельско
го магазинчика, в двадцати метрах от дома, но, по наитию Божию, за
несколько секунд до попадания перешли в соседний дворик - и оста
лись живы, их только оглушило. А спустя несколько часов возле све
жего пожарища рыдала и убивалась девушка. Как оказалось, её батя
обрадовался подписанию перемирия и приехал с утра навестить род
ной дом, который сам построил, о котором так сильно беспокоился...
Кто виноват в этом всём? С одной стороны — понятно, фашисты. Но

это их сущность, тут даже возмущаться как-то не к месту. Их нужно
просто уничтожать, как бешеных собак. А с другой стороны, какие могут
быть вообще с ними переговоры и соглашения? После того как они подпи
сали кучу обязательств с Януковичем и уже на следующий день от всех их
отказались? После множества случаев, когда они нарушали свои обещания
на следующий день? После всех Минское, когда именно после подписания
перемирия они начинали с удвоенной силой убивать мирное население? А
Россия нам выкручивала руки, чтобы мы «соблюдали договорённости» и не
мешали убивать своё население. То, что сейчас местные жители в Донецке
и Луганске чуть ли не плюют в спину ополченцам, то, что сейчас «Россия»
и «русское правительство» для многих местных стало ругательствами —
результат преступной, предательской деятельности дипломатов РФ, её
политиков. Каждый раз, когда ценой невиданного напряжения всех сил,
больших жертв лучшими людьми нам удавалось наконец-то переломить ход
боевых действий и начать «давить» врага, Россия торопливо подписывала
191
с нашими врагами какие-то непонятные «соглашения», подставляла наших
жителей под обстрелы и лишала нас возможности отвечать. Славное сло
во «Минск», город-герой, после всех этих унизительных, на грани измены,
соглашений стало нарицательным. Ох, батько Лука, не ожидали от тебя
такого! А что касается РФ — то и тем более не ожидали. Она выступала
не как наш союзник, но как союзник врага —создавала ему все условия, что
бы он мог оправиться от поражений и безнаказанно убивать мирное населе
ние Донецка, разрушать его дома.
Мы с Ангелом бегали по громыхающему, брызжущему разрывами

Спартаку, искали раненых местных и оказывали им медпомощь. А
наши ребята не могли простить врагу такой наглости —сделали вы
лазку, закошмарили оппонентов со стрелкового и приволокли штук
семь пленных. Солдаты-срочники были перепуганы до невменяемо
сти - чтобы их успокоить, я заставил их выпить валерьянки, а ребята
открыли им банку тушёнки, заставили съесть по чуть-чуть. Лысый
присел перед ними на корточки и тихо, спокойно говорил: «Вот смо
три —дом горит. Это вы всё наделали. Вы и такие, как вы. Пришли на
нашу землю, убиваете мирных людей». Не кричал, не угрожал. Ещё и
наши ребята его одёргивали: «Не пугай их —видишь, они и так тря
сутся».
Яркими были события у знаменитой «девятиэтажки». Дом на са
мом краю Донецка, в двух шагах буквально от аэропорта. Оттуда мы
раз за разом пытались штурмовать аэропорт с разной степенью эф
фективности, а противник ожесточённо отбивался. Тот день все его
участники забыть не смогут никогда, а для некоторых он станет по
следним.
Началось всё утром с того, что мне позвонили ребята с телевиде
ния «Лайф- Ньюс» с очередной слёзной просьбой «что-нибудь посни
мать». Просьбы следовали давно и постоянно - настолько давно, что
к этому разу я приготовился, провёл предварительные переговоры с
местным некрупным командованием (с крупным командованием до
говариваться о визите телевизионщиков себе дороже), и на этот зво
нок ответили им положительно. Они проехались с нами в Спартак, и
не только сняли короткий сюжет о нашей скорой, но ещё ребята по
катали их на нашем единственном бэтээре, провели по проулкам, где
изредка постреливали, показали хвосты торчащих в асфальте мин и
192
руины домов прямо на передке —словом, экскурсия удалась на славу.

Журналисты визжали от восторга, но день только начинался.
На всякий случай на ближайшее будущее я выпросил у них каме
ру на этот день —интуитивно понимая, что таскать их везде за собой
не получится, а интересного предвидится много. Работа артиллерии
с обеих сторон, перемещения техники и многие другие признаки не
просто говорили, а прямо-таки кричали об этом. Днём наше подра
зделение переместилось к девятиэтажке рядом с аэропортом. Туда
я зазвал друзей - наших коллег-медиков из МВД, подъехал ещё ме
дицинский расчёт из другого отряда спецназа, и мы решили устро
ить полевую конференцию тактических медиков. Только разложили
наши рюкзаки (а один из бойцов снимал всё это на видеокамеру), как
понеслось! Грохот танковых выстрелов, работа гранатомётов, стрел-
ковка! Резкое усиление боя — обе стороны схлестнулись. Раненых
нам потащили просто потоком. Были тяжёлые, были очень тяжёлые
—помню, у одного из них на задней поверхности плеча была рана —
туда два кулака легко пролезали, в огромной дыре висели просто в
пространстве нервы и кровеносные сосуды. Если бы их оборвало —
он бы не дожил до медпомощи. Но ему повезло.
Врачей и вообще медработников было много, как и единиц тран
спорта, —принцип концентрации сил на направлении главного уда
ра в очередной раз блестяще себя оправдал. Всех 11 раненых, которые
поступили одной волной, сразу же и вывезли - через полчаса они
были уже в больницах, особо тяжёлые - на операционном столе. Не
умер ни один. Особенно приятно много позже, через полгода, мне
было узнать, что даже тот наш боец, который получил такое тяжёлое
ранение руки, вернулся в строй. В данном случае, конечно, большая
благодарность работникам гражданского здравоохранения города
Донецка, которые оказали медицинскую помощь в полном объёме и
с высоким мастерством всем нашим раненым. Кажется, именно тог
да в ответ на охи и сокрушения медсестёр - типа, за что ребята гиб
нут? - я ответил: «Как сказала Зоя Космодемьянская - это счастье,
умереть за свой народ!»
Вечером, когда мы привезли очередную группу раненых, в боль
нице нас опять встретили те же телевизионщики. Они сняли бойцов,
получивших ранение и выходящих из приёмного покоя, дающих ин
тервью, в котором они выражали желание дальше сражаться за Ро
193
дину. Самым интересным в этом съёмочном дне оказалось, что он
полностью отобразил почти всё, что бывает с людьми на войне, да и
в жизни тоже. Утром - ребята на выходе. Днём - в бою, получили ра
нения. Вечером - прооперированы в больнице, выходят в повязках,
пошли на поправку. Редко вообще так бывает, чтобы вся жизнь так
полно отразилась в одном дне.
Помню, тогда же, вечером, произнёс пылкую речь на камеру - о
том, что добровольцы из России приезжают, воюют, получают ра
нения, а врачи из России не едут совсем, медработников не хвата
ет. Военных врачей действительно категорически не хватало — как
и офицеров, и военспецов. Добровольцы —и молодёжь, и в возрасте
— ехали активно, защищали Родину от нашествия. А огромное ко
личество военных врачей, буквально тысячи, в том числе с опытом
участия в боевых действиях, дружно остались в стороне от трагедии
своего народа. Что-то, видно, сильно не так в подготовке современ
ных военных в нашей стране, если она готовит «профессионалов», но
не готовит патриотов.
Наступил очередной короткий отдых для наших ребят - для всех,
кроме медслужбы. В перерыве между боями у медиков множест
во дел. Нужно пополнить израсходованные запасы в нашей скорой,
связаться с гуманитарщиками и заказать ещё лекарств (а потом ещё
суметь получить, невзирая на страшные происки русской таможни,
которая, похоже, целиком работает на укропов). Пролечить бойцам
многочисленные развившиеся на боевых и после них хвори. Съе
здить навестить раненых и больных в лечебные учреждения города.
Это не считая необходимости потренироваться и записать наиболее
яркие моменты происходящего.
Но, невзирая на всю эту дичайшую занятость, с помощью Всевыш
него удавалось увидеть старых боевых друзей. И эти уникальные люди,
каждому из которых хочется поклониться до земли —настолько силь
но их уважаю, вдохновили на написание кратких рассказиков о них.
ВИКА
Сегодня на несколько минут приезжала с детками Вика. Когда я
говорю, что имею честь общаться с лучшими людьми нашего народа,
194
к Вике это имеет самое непосредственное отношение.

Она всегда необыкновенно толковая, решительная, очень кон
кретная, мгновенно решающая любые сложные задачи. Бизнес-леди.
Мать троих очаровательных детишек, из которых двое —приёмные,
при этом все трое —как две капли воды: светленькие, как пшеничка,
конопатые, с синими васильками умных серьёзных глазок. Хозяйка
большого, своими руками ухоженного двора, в котором дружно гуля
ют четверо породистых собачек и трое своих котов, не считая котов
соседских, —те в часы кормёжки тихо приходят от своих нерадивых
хозяев и деликатно рассаживаются на кромке каменного забора, ди
пломатично напоминая, что кроме Вики их никто не накормит.
Дом Вики - полная чаша. Великолепный ремонт везде, сад кам
ней. Всё это она запланировала, спроектировала, создала своими ру
ками. Мужа нет - Вика не виновата, что среди современных особей
мужского пола так много алкоголиков и наркоманов и так мало на
стоящих, достойных называться Мужчиной. При этом она —не пре
подаватель-взяточник, не чиновник-казнокрад, натренировавшийся
«пилить» бюджет. Она —скромный директор небольшой фирмы, ко
торая встаёт в три часа утра, чтобы послушно выполнять завет Все
вышнего - «в поте лица будете есть хлеб свой».
Когда здесь у нас всё началось, она, мать-одиночка с тремя деть
ми и владелица своего немаленького хозяйства, как никто имела все
основания сказать: «Если со мной что случится - что будет с ними?»
- и спокойно сидеть дома. Однако она приняла совсем другое реше
ние: «Если я не защищу своих детей - кто сделает это?»
Впервые я встретил Вику водителем в нашем Добровольческом
медицинском отряде, и своей спокойной, толковой решимостью
она достаточно обратила на себя внимание, чтобы вскоре получить
в высшей степени ответственное и опасное поручение: нужно было
проскользнуть в осаждённый карателями Славянск в конце апреля
и доставить туда двоих волонтёров Красного Креста, а по окончании
миссии —вернуться с ними обратно. Киевские каратели и европей
ские наёмники хунты уже тогда пачками убивали журналистов и
медработников, и шансы «пропасть без вести» были необыкновенно
высоки. Ситуацию многократно усложняло то, что это был россий
ский Красный Крест. Мне доводилось встречаться с агентами меж
дународного Красного Креста —железные тиски накачанных руко
195
пожатий, прекрасная выправка профессиональных военных, почти
полное незнание основных медицинских вопросов, зато постоянно
выпирающие, невзирая на попытки скрыть, глубокая компетент
ность и интерес в вопросах военных. Запад издревле славится умени
ем засылать в земли наивных туземцев под личиной «миссионеров»
прекрасно подготовленных убийц и провокаторов, чтобы сеять там
раздоры и распрю, смерть и разрушение.
Российский же Красный Крест —это наивные мечтатели, нигде не
служившие, не имеющие никакой подготовки, со щенячьим востор
гом лезущие туда, куда лезть нельзя, и задающие вопросы, за которые
в военное время сразу стреляют в голову.
Викуля, вместе с Ангелом, успешно притащила туда и обратно
обоих балбесов, в нескольких кратких выражениях охарактеризовав
«уровень» работы российских спецслужб, присылающих сюда «таких
балбесов». Я покаянно сообщил ей, что это отнюдь не разведчики
МО РФ «под крышей волонтёров», это действительно волонтёры.
—А где же кадровые разведчики? —потрясённо поинтересовалась
Вика.
—А х его знает где. Дрочат по диванам и получают выслугу и зар
плату со званиями не пойми за что!
Тут необходимо сделать небольшое отступление. Как читателям,
возможно, известно, я по чистой случайности имею честь находиться
у самых истоков военной медицинской службы ДНР —соответствен
но, лично знать как наиболее известных её деятелей, так и основные
структуры. Так вот, за всё время работы здесь мне не удалось встре
тить НИ ОДНОГО военного врача из РФ! Одиночки-добровольцы,
типа студента Ильи или спасателя по специальности, выполняю
щего в своём подразделении функции медика, —это насмешка над
«организацией современной военной медицинской службы». Как ор
ганизовать помощь на поле боя, эвакуацию, не говоря уже наладить
работу госпиталя, без подготовленных кадров? Всё методом проб и
ошибок, всё наугад и кое-как, притом что нормальной массовой во
енной подготовки (в том числе медицинской) на Украине не было, а
все местные военные врачи —в войсках карателей. В России сейчас
имеются тысячи врачей с опытом Чечни, Дагестана, Таджикистана, с
профессиональной подготовкой, с умением организации настоящей
службы военной медицины. Где они все???
196
Я понимаю, что «Россия не вмешивается в конфликт на Украине»,

но ведь работа медработников всегда считалась гуманитарной акци
ей? Да если ещё вспомнить, что НАТО и США «гуманитарно работа
ют» от души —их военные врачи и всякие «врачи без границ» лезут
сюда толпами, «лечат» майдаунов, жгущих людей, пичкают укров-
скую солдатню боевыми стимуляторами и вырезают у переработан
ных нами в трупы карателей органы на продажу в Европу —словом,
ни в чём себе не отказывают!
Ладно, пусть у русских военных врачей нет приказа вышестоящего
руководства (кстати, а почему?), но ведь в позапрошлом веке, в прош
лом русские врачи не по приказу, а по зову сердца ехали добровольца
ми в Африку, Индокитай - лечить тамошнее население от эпидемий
и увечий, полученных в ходе военных конфликтов. Что случилось с
тех пор с отечественной медициной? Сейчас массово убивают наших
соотечественников, не каких-то там далёких негров. Женщин, детей,
стариков — всех без разбора. Если забьют Новороссию, то дальше
фашисты чётко обозначили свои цели: война придёт в Орловщину,
Брянск, Подмосковье. Множество простых русских ребят понимают
это, уволились с работы и службы в армии, приехали сюда, встали
в наши ряды, плечом к плечу с нами. Почему среди них нет русских
врачей, прежде всего военных? Где ваша совесть? Почему мы не ви
дим вас здесь сейчас, когда решается будущее Русского мира? А ведь
ещё хватает наглости говорить: «Донецкие не хотят защищать свою
землю»...
После этой вылазки Вики было много других лихих дел. Она на
своём джипе вывозила раненых прямо с поля боя, не боясь лезть в
самое пекло, и кожаный дорогой салон машины, как бы тщательно
он не был отмыт, пропитан кровью «героев и мучеников новорос
сийских», пролитой ими в служении своему народу. Она привозила
продрогшим, насквозь простуженным бойцам на блокпосты продук
ты и воду, купленные за свои деньги, тоже под обстрелами, на самый
передок. Руководитель штаба японской авиации во Второй мировой
войне Окумия выразился с присущей военному точностью: «Ника
кие награды и поощрения так не поднимают боевой дух личного со
става, как вовремя поданная горячая пища!» Чтобы понять, что такое
ящик консервов и упаковка воды для бойцов, нужно просидеть хотя
бы сутки без еды и воды, в сменяющей парную духоту полудня обжи
197
гающей свежести ночи, под уколами вражеских снайперов и булавой
укропских гаубиц.
Мы называем таких людей, как Вика, «мирное население». Такие
же «мирные» в годы Великой Отечественной войны километрами
сквозь стужу и болота несли на себе огромные снаряды тяжёлых ору
дий —по одному на человека, сквозь обстрелы и вьюгу, день и ночь.
На себе, там, где не пройдёт ни один транспорт, и даже лошади вязнут
в тине и снегу. Стояли в сибирский сорокаградусный мороз у станков
под открытым небом по три смены. Тушили зажигательные бомбы на
крышах домов под градом осколков. Такие вот «мирные» тогда вме
сте с нашей армией сломали хребет хищному зверю европейского фа
шизма. Даст Бог, мы вместе с ними сломаем его и сейчас!
Детишки Вики несут нам скромные подарочки: кисть винограда,
кусок копчёного сала, сушёную рыбку. Обычно, когда детки обща
ются с незнакомыми взрослыми, они напряжены и насторожены. А
у этих личики восторженны и приветливы, они обнимают нас, как
кровных родственников. Человек в форме —защитник, опора, обра
зец для подражания.
- Детки, ваша мама —героиня, вы должны ею гордиться!
- Да бросьте, какая я героиня! Так, «гражданское население». Вот
вы - герои!
- А зачем у вас нож? - это самая младшая, серьёзная и деловитая.
- Ну, во-первых, в поле всегда нужен нож: отрезать хлеба или
бинт перерезать, если раненого надо перевязать. А во-вторых... У во
ина всегда должен быть нож. Даже если кончатся все патроны, чтобы
не сдаваться, не отступить без приказа, чтобы, если надо, - драться
до самого конца, врукопашную.
- Я хочу быть таким, как вы! - это средний, самый бойкий, род
ной Викин.
Непрошенная слеза щекочет глаз - слеза любви к этим детям, бла
годарности за эти слова. С ненавистью убивать легко —жить трудно.
Нас ведёт в бой любовь: к здешней земле, людям, детям, вере, Богу. И
осознание того, что эта любовь взаимна - это счастье.
- Боевая тревога!
Торопливо махнув на прощанье детишкам, мы несёмся по лест
нице казармы. И на ходу на площадке у тумбочки дневального успе
ваю заметить необычного часового. Парнишка лет двенадцати уве
198
ренно держит СКС, спокойно и неподвижно, как надлежит, глядит

на пробегающих мимо солдат. Все взрослые уходят в бой, в казарме
остаются женщины и дети, их надо защищать, и на караул заступают
сыны наших ополченцев. Две маленькие девочки с почтением воз
зрились на юного воина, сопят. А он спокойным уверенным досто
инством олицетворяет все самые древние исконные добродетели на
шего народа: стойкость, решимость и выдержку. Я успеваю выразить
ему уважение:
—Молодец, я в твои годы даже мечтать не мог о таком оружии!
В голове успевает промелькнуть: наконец-то мы отбрасываем из
вращённые ценности растленной Европы и возвращаемся к древним,
настоящим традициям своих предков: мужчина должен быть вои
ном, женщина —подругой и матерью воина.
С лязгом хлопают дверцы машин, колонна уносится навстречу
бою. К победе —или бессмертию во имя будущего этих женщин, этих
детей. Своего народа.
ЮЛЯ
Необыкновенно грациозная, в прекрасном платье, в чувствен
ном колыхании высокой груди, тая в углах губ томную полуулыбку,
по коридору госпиталя плывёт прекрасная Юлия. Многим эстетам
из числа креаклов её внешность может показаться далёкой от совре
менных канонов красоты. Причина в том, что они ужалены в мозг
скрытой вездесущей пропагандой гомосексуализма и тяготеют к об
лику угловатых, костлявых женщин, больше похожих на подростков.
Юля же —образчик нормальной женщины, со спокойной, женствен
ной красотой, плавностью движений и блеском умных, живых глаз,
без следов гламура и дорогой косметики, зато с трудовым загаром на
лице и плечах, без ужимок и кокетства, зато со спокойным достоин
ством и внутренней силой.
— Я сейчас в казачестве —там интересно. Из автомата стреляла,
из подствольника —тоже, как стрелять из ПЗРК, я уже теоретически
знаю. Постоянно тренируюсь —поднимаю его я легко
Тонкой острой иглой в её голосе просквозила стальная нота не
сгибаемой, необоримой страсти. Лично встать на поле, в лёгкой ткани
199
камуфляжа, под шелестящий свист вражеских осколков —навстречу
ревущей, свистящей многотонной смерти вражеского штурмовика.
Качнув гибким станом, развернуть ему навстречу тяжёлую трубу
«Иглы». Сквозь паутину прицельной сетки увидеть нацеленные себе
прямо в грудь тяжёлые грозди НУРСов и ФАБов. Расширенными от
предсмертного ужаса зрачками увидеть холодный лёд глаз пилота-ка-
рателя, наёмника без чести и совести, урода, говорящего по-русски,
но посмевшего сбрасывать на русских людей, на свой народ тонны
стали и взрывчатки. Лично самой заслонить своим хрупким смерт
ным телом свой народ от крылатой смерти. Рёв стального дракона.
Тонкий свист головки самонаведения ПЗРК, которой нужно время
для захвата цели. И истончение этого времени с грохотом разрывов
сброшенных штурмовиком ракет, которые приближаются быстрее,
чем интеллект ракеты успевает заключить пикирующего врага в ти
ски смертельного уравнения наведения. Миг балансирования на по
роге вечности... Ради жизни на земле, ради будущего своего народа,
ради уничтожения фашизма...
Мечта обо всём этом столь явственно скользнула в коротких сло
вах, что холодное стальное остриё медленно пронзило моё сердце. Я
знаю, откуда эта тайная, воинственная страсть в хрупкой, женствен
ной девушке...
Впервые я имел честь познакомиться с ней, когда она в составе
Первого добровольческого медицинского отряда стояла на барри
кадах ОГА. Она тогда всегда была в самых трудных местах, причём
оказывалась в них без приказа и иногда даже ему вопреки. На улице
в палатке в ночные заморозки, в гуще тогдашнего знаменитого побо
ища, когда сотня наших ребят разогнала несколько сотен провока
торов, и много ещё где. Она же сумела собрать по социальным сетям
около двадцати тысяч гривен и принести их для закупки медикамен
тов, броников и прочего необходимого в решающий момент, когда
средств в кассе не было никаких и медикаменты у отряда закончи
лись. Не выделить такого человека было невозможно, и все мы, есте
ственно, очень ценили её.
Чуть позднее рядом с ней появился Дима. Высокий, крепкий,
чаще всего со щетиной —потому что всегда на баррикадах. Тоже боец
нашего медотряда. И его мама тоже была среди наших. Они были не
разлучны, всегда в брониках и всегда в самом трудном, самом опас
200
ном месте. Дима был несколько моложе прекрасной Юлии, а она не

имела детишек - и любила его всей силой неистраченной, единой
и чистой страсти. Я был счастлив за них и сразу же застолбил место
свидетеля на свадьбе.
Позже они ездили в Славянск, служили медиками при строевых
подразделениях. Я помню, как они примчались к нам, на базу МГБ,
и мы хохотали, обмениваясь впечатлениями о службе. Они нас суще
ственно тогда обскакали по участию в боевых, и мы им сильно зави
довали. Мы выгребли со своего скудного медицинского склада всё,
что только могли, для их простуженных бойцов, я обнимался с их
командиром, спокойным жилистым Монахом, который прославился
лихими делами в воинстве моего знаменитого земляка, горловчани-
на Безлера. Они тогда ещё обещали заскочить к нам через недельку...
—Я вам не показывала? - на тонком изящном пальце отблёскива
ет бриллиант простого золотого колечка. - Это посмертный подарок
моего мужа. Он хотел, чтобы мы с этим кольцом венчались.
Тогда, через пару дней после их приезда, я узнал, что Димки боль
ше нет. Он бежал оказывать помощь раненому, когда его накрыл
«Град». Печальный Монах, медленно подбирая слова, рассказывал
мне по телефону, как всё случилось. Что больше убитых в его подра
зделении нет. Что Димка, будучи по образованию фельдшером с опы
том работы на скорой, умел дотягивать до госпиталя самых тяжёлых,
запускать им сердце, спасать тех, кого другие врачи считали совер
шенно безнадёжными. Что он спас всех раненых в подразделении, до
единого. И только себя —не смог...
—Я сейчас еду по подразделениям — надо ребятам инструктажи
проводить, как лечить, как помощь оказывать,а то ужас, насколько
им знаний не хватает. Так что недельку меня не будет —постарайтесь
конференцию так спланировать, чтобы я успела вернуться.
—Юленька, напомни, плиз, как у тебя позывной?
Она медленно подняла на меня умные живые глаза. В их агато
вом блеске сверкнула сталь тяжёлого, твёрдого клинка, когда чужим,
сильным и глубоким голосом она выговорила:
—Знахарь!
Мороз прошёл у меня по коже от этого взгляда, от этой интонации,
от этих слов. Это был позывной её Димы. Мне известен этот древ
ний воинский обычай —брать себе имена павших героев как символ
201
вечного сияния их доблести, как отражение их бессмертия для наро
да, за который они пали. И как клятву гордо нести их славное имя,
с честью служить своему Отечеству и жестоко покарать веролом
ных, подлых врагов. Но в устах этой хрупкой и женственной дочери
Донбасса это было ещё чем-то большим, - это было возрождением
исконной доблестной традиции нашего народа, когда жёны павших
героев и их подруги, надев их доспехи и взяв их имена, шли в бой,
чтобы служить своему народу до конца, как служили те, пока послед
ний враг не будет с позором изгнан с родной земли. Продолжить са
мое последнее, самое главное дело своих половин в этом мире —слу
жение своему Отечеству, своей вере, памяти своих предков. До конца
в этой жизни - и всех следующих!
ГЛАВА 11. АЭРОПОРТ. 25 СЕНТЯБРЯ

Аэропорт. Как много в этом звуке для всех, кто был ТАМ...
До войны донецкий аэропорт был одним из чудес света. Он был
построен ещё в советское время, весь великий на тот момент Со
ветский Союз вложил в него гений тысяч инженеров, труд десятков
тысяч рабочих. Он строился как важный стратегический объект и
уже тогда имел огромный запас прочности, рассчитанные на пря
мой ядерный удар укрытия и многое другое. К Евро-2012 аэропорт
претерпел коренную реконструкцию. Януковича винят в том, что он
много воровал, но именно при нём было построено множество гра
жданских объектов, та же «Донбасс-арена», аэропорт, известные на
всю Европу. Как далеко до него нынешним упырям-недомеркам...
Аэропорт считался красивейшим в Европе. Везде сталь и сте
кло, сочетание изысканных цветов и прекрасных форм, неземная,
устремлённая в будущее архитектура. Кто бы мог подумать, что в
ближайшем будущем завистливая блудница Европа пришлёт сюда
своих наёмников и спецслужбистов, которые превратят это чудо че
ловеческого труда в груду руин. За аэропорт «бодалово» шло постоян
202
но, крайне ожесточённо. Мощные укрепления и тяжёлое вооружение

укров - и лёгкое стрелковое нашей пехоты, изредка не очень силь
ная поддержка артиллерии. Мы несли тяжёлые потери, но надо было
идти. Надо было штурмовать. 25 сентября пришла очередь и нашего
подразделения.
...Чудовищный грохот, от которого дрожит земля. Фонтаны раз
рывов повсюду. Петляя между свежих воронок, впереди несётся ма
шина нашего ротного Капы. Наша скорая спешит следом. У нас за
рулём уже давно лихой водитель, храбрый и толковый наш разведчик
- Красный.
Вот и самый передок. Уже за этой стеной прямой обзор на укров-
ские позиции, до которых несколько сот метров. Ротный собирает
наших и ребят из Шахтёрской дивизии, даёт краткий инструктаж.
Мы тем временем по уже выработавшейся привычке быстро выбира
ем место для скорой, чтобы удобно поднести раненого, быстро вы
ехать, чтобы не зацепило бесценную машину осколками. Развёрты
ваем полевой медпункт - тоже чтобы удобно поднести, сразу оказать
полный объём медицинской помощи, прикрытый от огня.
Вскоре понесли первых раненых, но ещё раньше —самого первого
убитого. Никакая медицина не смогла бы его спасти —граната разо
рвалась прямо под ногами. Резким контрастом с развороченной ниж
ней половиной туловища, животом, ногами было спокойное, уми
ротворённое лицо воина. Звали его простым старым русским именем
Арсений —он был добровольцем из далёкого Красноярска. Приехал
сюда, на землю Донбасса, сражаться за Россию и здесь обрёл мучени
ческий венец. Он жил на нашем этаже, изредка заходил поболтать, и
я хорошо знал его. Ангел закрыла ему глаза. В бою нервничать нельзя
—я только вздохнул и ощутил, как очередная тяжёлая плита скорби
придавила душу в довесок ко всем, бывшим ранее. В день похорон
ребята попросят меня связаться с его родственниками. Я окажусь
самым первым, кто сообщит им это скорбную весть, а в довершение
узнаю сам, что он единственный сын у матери, холостой, не оставив
ший ей внуков. Для меня Арсений до сих пор —одна из самых тяжких
утрат. Спи спокойно, дорогой Арсений, я уверен, что Всевышний по
чтил тебя своею милостью, и ты сейчас —в сонме праведников, «за
веру и Отечество живот свой положивших», в чертогах Его.
Однако всё равно страшно горько, когда такие достойные воины,
203
лучшие сыны нашего народа, уходят, не оставив потомства, а всякая
мразь, сбежавшая при первых звуках выстрелов, а то и пошедшая в
услужение фашистам, сама живёт, да ещё и размножается. Распро
страняет свои поганые предательские гены среди великого и святого
русского народа...
Было ясно, что это только начало и день будет жарким. Я для со
блюдения формальностей спросил разрешения у командования и
побыстрее созвонился с ребятами из других подразделений, а кроме
того, сгонял машину и привёз пару крайне толковых и решительных
гражданских (на тот момент) врачей, которые давно просили взять их
«на махач».
Не обошлось без смешного (на самом деле возмутительного) экс
цесса. Первый военный госпиталь Донецка по нашим просьбам вы
делил нам на этот день свою машину и бригаду боевых и толковых
медиков. Но у них не было бензина —от слова «совсем». Надо было
литров сорок, чтобы заправиться, —на день работы им хватило бы.
Я отправил нашу скорую в расположение части, чтобы Ангел взяла
топливо и отвезла им, пока обстановка позволяет. Ротный распоря
дился топливо выделить.
Прошло совсем немного времени, и противник отработал по нам
«Градами». Земля заплясала, как крутая морская волна. И тут я услы
шал громкие возмущённые вопли Ангела, которые легко заглушили
грохот разрывов. Вообще-то голос у неё, если надо, —поставленный,
командирский, как говорится, «опыт не пропьёшь», - если человек
ротой спецназа командовал, то это оставляет свой отпечаток на всю
жизнь. Однако сейчас это было нечто запредельное для возможно
стей человеческой глотки. Как сейчас помню, я приподнялся и с тре
вогой сказал: «Беда, Ангела кто-то рассердил». Вопли стремительно
приближались, они легко перекрывали грохот разрывов, и отчётли
во доносились подробности: «Пидор, тыловая крыса, вернусь - за
стрелю мразь!» Оказалось, что наш «славный» начальник тыловой
службы, по слухам - даже полковник, Сан Саныч, весьма неудачно
оказался рядом с гаражом, когда туда подскочили наши. О его «дея
тельности» на этом посту можно рассказывать долго - всё что можно,
было нами написано и отправлено в сотню инстанций в виде рапор
тов, однако судя по тому, что его не только не наказали, но даже и не
сняли с должности, можно было и не писать. Не хочу марать стра
204
ницы повествования о героических наших бойцах дальнейшим рас

сказом о нём, скажу только об этом эпизоде. Этого будет достаточно,
чтобы составить себе исчерпывающее представление о данном инди
видууме. Итак, когда Ангел сказала, что наши ребята ведут тяжёлый
бой, у нас много раненых, и есть приказ ротного выдать топлива для
скорой, этот «труженик тыла» заявил: «Срать я хотел на ротного,
топлива не дам!» Ангел молча достала «Макаров» и передёрнула за
твор. Убегая за угол, этот увешанный стечкинами с ПБСами «герой»
успел крикнуть: «Налейте этой сорок литров!» Тыловики в этом пла
не очень сметливы и всё понимают. Он прекрасно почуял всем своим
нутром, что за наших ребят Ангел легко его могла «обнулить».
Благодаря этому топливу нам удалось сконцентрировать на мед
пункте пять машин и восемь медиков —не просто из разных частей,
но даже из различных силовых ведомств. Медики того дня были кра
савцы —лучшие люди донецкой медицины, без преувеличения. Кон
стантин Сергеевич, анестезиолог-реаниматолог, давно просил меня
взять его на участие в боевых действиях. Невзирая на то что он за
ведовал реанимационным отделением в больнице Калинина, имел
соответствующий статус —вроде жизнь удалась, мог бы сидеть, как
большинство врачей, дома. Однако совесть звала его защищать свой
народ, и он в тот день был с нами, прекрасно оказывал помощь ране
ным —да что там, спасал их! А в свободное время, взяв чей-то авто
мат, бегал по нашим тылам за вражескими ДРГ, пытавшимися про
сачиваться повсеместно: не убил ни одного зайца, но, как говорится,
перепугал всех! И только под вечер мы узнали, что, оказывается, это
был день его рождения. Как и я, он встретил свою днюху в гуще боя,
спасая жизни раненых.
После этого случая он уволился из больницы Калинина и посту
пил на службу в Шахтёрскую дивизию. Слава о лихом докторе гре
мела по нашей группировке — многие спецназы знали его по име
ни-отчеству. А потом, много времени спустя, уже в Горловке, к нам
пришла весть о его гибели. Пуля снайпера попала в грудь. Для меня
Константин Сергеевич навсегда останется примером для подража
ния - именно он настоящий врач, а не те, кто попрятался за диваны
или сбежал с родной земли в грозный час. Он служил своему народу,
выполнял свой врачебный долг до конца, и теперь он незримо с нами,
своими молитвами приближает нашу победу. Царство тебе небесное,
205
дорогой Костя! «Константин» —значит «постоянный», своей кровью
он запечатлел своё постоянство и мужество в защите родной земли.
Эта история имеет вопиющее по своей чудовищности продолже
ние. Недавно один из наших бойцов вышел с нами на контакт. Спро
сил, в курсе ли мы подробностей того, что случилось с Константином
Сергеевичем? Мы ответили: «Пуля снайпера!» Он сказал: «Х...Й там!
Я его сам забирал. У него на свитере были следы пороха вокруг пуле
вого ранения! Его свои застрелили!» Очередная мразь пыталась воро
вать лекарства, а Константин Сергеевич, видимо, мешал. Не говорю,
что найду тебя, сука: реально понимаю невозможность этого. Однако
от всей души, от всех бойцов, кого спас Константин Сергеевич, и от
всех, кого бы он мог спасти, говорю: будь ты ПРОКЛЯТ вовеки! Чтоб
тебя Всевышний разбил параличом и ты годами лежал неподвижно,
мразь, в собственном дерьме и имел возможность отмаливать свои
чёрные грехи весь долгий остаток своей жалкого существования, не
достойного одного мгновения жизни такого светлого человека!
...Ещё исключительно хорошо показала себя доктор из Шахтёр
ской дивизии, невысокая, очень бойкая и толковая девушка, Кира.
Помню, в очередной пиковый момент боя я гаркнул на неё. На поле
боя командиры кричат и матюкаются довольно часто, как правило.
Она достаточно вежливо и решительно меня одёрнула: «Почему вы на
меня кричите?» Я резко осёкся - с начала кампании это был первый
эпизод, когда подчинённый, да ещё и женщина, меня одёрнул. Под
умал —действительно, чего я кричу. И принёс свои извинения, в этом
плане ложным страхом за «имидж командира» я никогда не страдал.
Но мне стало интересно: откуда такая спокойная? После боя спросил
её об этом. А она мне ответила: «Это у меня уже восьмая война —чего
волноваться?» На следующий день мы узнали, что в этом бою участ
вовал и был ранен её сын. Железная женщина! Вообще, я там видел
много людей, которые не в первый раз ехали туда, где какие-то тва
ри убивают русских, чтобы спасать, защитить своих. Ехали сами, за
свои деньги, движимые не приказом, но голосом совести и сострада
ния. И, к сожалению, очень мало там видел военных профессионалов
—тех, кому стоило бы приехать в первую очередь.
Грохот боя, который итак был таким, что не слышно человеческой
речи, периодически резко усиливался — от залпов земля начинала
мерно колыхаться в такт раскатам разрывов. Осколки хлестали по
206
крышам. Если бы снаряд или мина ударили в место нашей дислока

ции, военная медицина ДНР могла бы разом лишиться очень замет
ного количества своих крайне немногочисленных военно-медицин
ских сил. По нормативам, на роту (а штурмовая группа насчитывала
менее сотни человек —та же рота) полагается один фельдшер. У нас
было восемь медработников, пять врачей, из них два - анестезиоло
ги-реаниматологи высшей квалификации. Однако такая концент
рация медицинских сил на направлении главного удара давала свои
плоды (как, впрочем, и любая концентрация). Получившие ранения
военнослужащие буквально за сто метров от места ранения спустя
пару минут получали полный комплекс медицинской помощи, вклю
чая все мыслимые реанимационные мероприятия, и отправлялись в
больницу спустя ещё несколько минут, изредка больше, но в стаби
лизированном состоянии. В тот день на этапе эвакуации, то есть из
тех, кого дотащили до нашего медпункта, мы потеряли только одно
го человека —пожилого бойца Шахтёрской дивизии. Пуля снайпера
попала в горло и раздробила трахею, гортань, сосуды. Я помню, как
в его глазах светилась надежда, когда мы оказывали ему помощь, и
видел, как его глаза угасали, как искра на ветру. Интубация, внутри
венные, непрямой массаж сердца - в больницу с ним поехала реани
мационная бригада, всю дорогу держали его, не давали отойти, но по
прибытии в больницу он всё же покинул наш мир. Царство небесное
тебе, воин! Все остальные раненые, невзирая на тяжесть состояния,
выжили и вернулись в строй.
Грохот боя достиг очередного апогея. Нашу немногочисленную
пехоту поддерживали два (целых два!) танка —у одного не работал
автомат заряжания, у второго вскоре вышло из строя орудие. Я по
нимаю, что в тот момент все силы Российской Федерации были
сосредоточены на разработке «вундерваффе» «Арматы», чтобы она
могла торжественно заглохнуть на параде, —потому во всей много
численной российской армии, не воюющей на данный момент нигде,
не нашлось нескольких десятков исправных танков для истекающих
кровью новорожденных вооружённых сил Новороссии. Со стороны
противника хлестало всё что можно —пиндосы, в отличие от наших,
не были обеспокоены парадами, и потому смогли привезти хохло-
мутантам исправное оружие в достаточном количестве. Но и это не
всё. В самый разгар боя, когда наших прижали перекрёстным огнём,
207
один из воинов, Мороз, прорвался к вражеским позициям на бросок
гранаты. Вернувшись позже обратно, он подошёл к командованию.
Я всегда знал его как достойного воина и незаурядного по мужеству
человека. Но в этот день он превзошёл сам себя. Среди чудовищного
грохота, общего крика и напряжения он, невозмутимо глядя на нас
голубыми глазами викинга, очень спокойно, негромко рассказывал,
показывая по карте, где находятся огневые точки противника, отку
да ведётся огонь, где находятся штурмовые группы наших. Кругом
кровища и куски мяса, земля ходит ходуном под ногами, все орут —и
сами себя не слышат, такой стоит грохот разрывов. А он спокойнее,
чем большинство людей за вечерним чаем. И в довершение он доба
вил, что с вражеских позиций слышал английскую и польскую речь,
а также крики хохломутантов: «Иван, сдавайся!»
Вдумайтесь, дорогие читатели! У наглых, Богом проклятых пин-
досов хватило смелости прислать сюда, на нашу русскую землю, сво
их военспецов —и в открытую нахально воевать против нас. А рос
сийская армия не может защищать исконно русскую землю у себя под
боком.
Ну и отдельно не могу не помянуть очередной раз «незлым тихим
словом» хохломутантов. Когда многие знакомые, в том числе и впол
не уважаемые мною, с достойным опытом службы и участия в боевых
действиях, начинают мне объяснять, что «они такие же, как мы», «их
заставили, а они воевать не хотят» и так далее, я вспоминаю аэро
порт. Вспоминаю этих тварей, которые будучи по крови русскими и
говоря на русском языке, сознательно позиционировали себя как фа
шисты, воспринимали себя в этом качестве, копировали их и повто
ряли их злодеяния. Даже значок на эмблеме их десантников теперь -
это один в один эмблема парашютистов фашистской Германии. Так
что я даже не знаю, как после всего этого можно продолжать питать
какие-то иллюзии, что «они такие же, как мы»...
Вечером мы, все кто выжил, сидели вокруг костра в полуразру
шенном здании. Блики пламени колыхались на лицах, и по кру
гу шла алюминиевая кружка. Мы поминали ушедших товарищей.
Погибших в бою с объединённой европейской фашистской силой и
местными её прихвостнями. Грудью, с лёгким стрелковым, пошед
ших на вражеские укрепления и шквальный огонь. Собою заслонив
ших город Донецк и его мирных жителей от бесконечных обстрелов.
208
Точно как в ту, большую, прошлую войну. В этот бой пошли восемь
десят человек, вышли из него, считая раненых, тридцать три.
...Окончить эту главу мне очень тяжело. Настолько неприятно го
ворить об этом, что я постараюсь уместить всё последующее в один
абзац.
Потом были похороны и поминки. Один из вышестоящих коман
диров нашего подразделения со скандалом прогнал журналистов,
приехавших на похороны, - почтить память наших погибших това
рищей, снять славный сюжет о них - последнее, слабое утешение для
их родных. А сразу после похорон нам стала известна причина этого
- наверх он сообщил, что убитых у нас в этом бою нет, только шесть
раненых. Однако это было полбеды, на следующий день мы узнали
от ряда наших командиров, которым мы доверяли всецело и которые
доверяли нам, что, оказывается, командование специально навело
удар собственной артиллерии на позиции нашей же пехоты. Однов
ременно и чтобы не платить им солдатское жалование, оставить его
себе (которое задолжали за три месяца — видимо, сумма собралась
«достойная» для такой подлости), и чтобы перепахать всё и «списать
потери»: нет трупов - нет потерь.
От тяжелейшего стресса при таких известиях у Ангела приклю
чился микроинсульт. Хорошо что я сам врач, увидел сразу, что у неё
опустился уголок рта и не двигаются рука и нога —я сразу же оттащил
её бегом на скорой в больницу. А я поднял свои связи в МГБ ДНР,
куда и сообщил о таких «художествах» командования. Нас, естест
венно, пытались убить, потом арестовать. Убить не удалось из-за Ан
гела —она, если надо, очень быстро достаёт свой «Макаров». Аресто
вать —из-за наших друзей. Они приехали и забрали нас. А один из
офицеров нашего подразделения в спецназе ДНР, когда мы шли к их
машине, шёл за нами и закрывал собой, чтобы нам не выстрелили в
спину. Я тогда ещё сказал приехавшим за нами друзьям, обнимая их:
«Следующий раз —мы за вами приедем!» Естественно, я и подумать
не мог, что мои слова окажутся пророческими. Они тоже порядочные
люди, не терпят рядом с собой низости, воровства и предательства,
так что в этом нет ничего удивительного.
209
ГЛАВА 12. ГОРЛОВКА. МЕДСЛУЖБА БРИГАДЫ
— Доктор, большое спасибо за таблетки для потенции! Мой муж как только
выпил, так сразу меня и того... прямо на столе.
— Ой, вам же, наверное, было неудобно —на столе-то?
—Ещё бы! Очень неудобно. Больше в этот ресторан мы не ходим!
(Анекдот)
После сиятельного по мощности «расставания» с предыдущим

подразделением мы какое-то время не могли находиться в Донецке.
И вот мы в Горловке, куда нас доставили наши друзья. В подразде
лении одного очень хорошего человека - достаточно решительного,
чтобы приютить нас, невзирая на наши проблемы. О нём могу гово
рить очень много хорошего, но только осторожно, так как служит он
до сих пор, а подлецов, готовых сделать любую низость порядочному
человеку, увы, там хватает.
Наш новый командир, наш будущий друг, —невысокий, кряжи
стый, из казаков —умные, серые глаза смотрят цепко и внимательно.
Невыразительное лицо сдержанно, не выражает эмоций даже в самые
напряжённые моменты. Люди накормлены, порядок в подразделе
нии идеальный.
Мы стоим на самом передке, в бинокль видны позиции против
ника, иногда ночью работают его миномёты, и тогда пехота, рассы
павшись по траншеям, ждёт атаки. Кормят в подразделении хорошо,
потому что командиры не воруют сами и не дают подчинённым, едят
вместе с бойцами. Видна настоящая фронтовая семья — служить в
таком подразделении приятно. Мы гуляем с Ангелом по самому пе
редку, рассматриваем вражеские позиции, подбираем лёжки для
снайперской работы. Мои друзья из Москвы наконец-то прислали
нам кучу всяких ништяков, в том числе и замечательный костюмчик
«Джилли» для Ангела. В нём, когда она лежит, её не рассмотришь
даже с двух метров. А ещё —раций на всё подразделение, инверторы
и много всего прочего. Мы с командирами вечером очень скромно,
но от души отметили получение гуманитарки —простая и скромная
радость была безмерной. Теперь вечером слышно, как курлыкает,
переговариваясь, в углу рация: «Первый пост — норма, второй пост
— норма...» Управляемость подразделением возросла многократно,
210
воистину «связь —нерв армии»!

Забегая вперёд, скажу, что в жизни я многократно убеждался в
действенности простого правила: каждый миг настоящего созидает
наше будущее. Много довелось видеть в Горловке достойных коман
диров рот, но этот настолько выделялся в моих глазах достойным по
ведением, что когда много позже один из известных гуманитарщиков
спросил меня: «Знаешь в горловской бригаде достойного командира
роты для взаимодействия?», —я, не думая ни минуты, сразу назвал
этого нашего знакомого. Знаю, что он заботится о своих людях как
о себе, никогда не украдёт, не «пустит налево» бесценную, с таким
трудом собираемую сочувствующими нам людьми гуманитарную
помощь. Недавно передавал мне привет с этим самым гуманитарщи-
ком. Даст Бог, буду в родных краях —очень хочу его увидеть.
Повоевать в составе его роты, к огромному сожалению, нам не
удалось. В один из дней командир роты вернулся донельзя доволь
ный и с порога заявил: «Вас у меня хотели забрать в штаб —я не от
дал!» Но на следующий день вернулся весьма опечаленный и кратко
сказал: «Таки забирают вас от меня в штаб...»
Тут не могу не сказать хотя бы пару слов благодарности всем моим
друзьям, прежде всего из Москвы и Питера, которые нам оказывали
помощь во время пребывания там. Никакие слова не могут в полной
степени отразить, насколько мы вам признательны! Достаточно ска
зать, что первый раз зарплату там я получил в октябре! А находились
там с апреля. Помимо того, что нужно было что-то кушать, как-то
передвигаться - оплачивать топливо и так далее, львиную долю сна
ряжения также приходилось покупать за свои деньги. Даже автоматы
мы получали без ремней, без принадлежностей для чистки и с един
ственным запасным магазином на ствол, всё остальное покупалось
дополнительно, за свои деньги. Идёшь в бой, а патроны - в карманах.
Расстрелял магазин, и под вражеским огнём из кармана начинаешь
его набивать... Помню безмерную радость своего подразделения,
когда на все присланные вами деньги мы купили ребятам запасные
магазины. Правда, тут же нашлась какая-то гнида, которая коман
дованию сказала, что деньги у нас - из-за того, что мы «гуманитар-
ку распродаём» (кстати, тоже присланную вами для нас, мои дорогие
друзья). Хорошо, что командир был толковый и порядочный —разо
брался во всём. Если бы не все вы —у нас бы совсем ничего не по
211
лучилось. Фронт без тыла существовать не может. Так что огромное
спасибо вам и низкий поклон от всех нас.
...Я был счастлив наконец-то служить в родной Горловке. О моём
городе можно рассказывать много, но если попытаться сделать это
максимально кратко и точно, то, пожалуй, его образ - это двор одно
го из небольших многоквартирных домов в центральном городском
районе. Там установлено огромное количество с любовью изготов
ленных одним из хозяев скульптур —русалки, дракончики, разные
зверушки, красивые лавочки, навесики и множество всего, постро
енного и размещённого в такой гармонии, что затмевала любой хва
лёный японский сад камней.
Этот рукотворный оазис среди суровой пустыни — настоящий
символ моего родного города. Горловка возникла в голой степи, где
не было не только тёплых морей и удобных рек, но даже захудалого
леска или выгодного торгового пути. Она выросла на месторожде
ниях угля и на крови шахтёров, вручную, на безмерной подземной
глубине добывавших его. Молчаливые памятники трудам моих зем
ляков прошедших времён - громады «рукотворных гор», терриконов,
то багрово-красные, то иссиня-фиолетовые, зачастую покрытые зе
ленью проросших на их скудной почве деревцев и кустарника. По
добно им, растущим на грубой породе руды, не имеющим вдоволь ни
воды, ни чернозёма, но всё же торжествующих над смертью своим
упорством и силой духа, дающим жизнь новой поросли —маленьким
кустикам и росткам деревьев, и живут мои земляки.
Невиданным трудом, потом и кровью многих поколений мой род
ной город разросся, шагнул от посёлков Зайцево и Гладосово вширь.
Развернулся аллеями, площадями и фонтанами. На момент начала
проклятой Богом «перестройки» в нём жили триста пятьдесят тысяч
граждан!
Я помню те времена. Тогда я был совсем маленьким, мы с роди
телями ходили в парк аттракционов. Сколько там было счастливых
молодых семей, неугомонных и радостных детишек! На каждую ка
русель очереди приходилось ждать часами. Мороженое и шарики не
успевали привозить. Детский гомон, как писк молодых скворцов, ви
сел в воздухе, заглушая шелест каруселей. Парк был переполнен жиз
нью, все были счастливы и уверены в завтрашнем дне.
В городе функционировало множество дворцов культуры. По
212
чтенные хозяева семейств, шахтёры разного возраста, в строгих ко

стюмах с галстуками степенно шествовали во главе своих шумных
домочадцев на концерты знаменитых исполнителей. Глубокая вну
тренняя, а не показная, культура отличала этих людей, каждый день
спускавшихся под землю и не знавших, предстоит ли им подняться
по окончании смены на поверхность. Не было ни пьяных драк, ни
шумной обкумаренной молодёжи - этого мерзкого «приобретения»
демократии.
Зимой, когда выпадал снег, на моей родной Штеровке, посёлке на
окраине Горловки, уже рано утром везде лежали свежепротоптанные,
широкие не тропки, но дороги — многочисленные родители, дети,
молодёжь и бодрые пенсионеры спешили по своим делам.
Наступила «перестройка», татарским нашествием прокатилась
по землям востока Украины проклятая «незалежность» —независи
мость от чести, совести, порядочности и ума. И ещё до начала войны
городской парк культуры опустел. Уныло ржавеют под дождями пара
оставшихся каруселей, и лишь разбросанные везде шприцы напоми
нают о той молодёжи, которая когда-то детьми резвилась в этом пар
ке.
Почти исчезли шахтёрские династии, в загоне когда-то почёт
ный шахтёрский труд. Немногочисленные, презираемые обществом,
лишённые средств к существованию и смысла жизни оставшиеся
шахтёры пьют как не в себя, без счёта гибнут в самодельных «копан-
ках». И выпавший на Штеровке снег по полдня может лежать нетро
нутым —только под вечер по нему может пролечь неуверенный след
вышедшего на поиски пропитания одинокого пенсионера.
В городе, по официальным данным, осталось порядка ста тысяч
человек, фактически менее пятидесяти процентов. И каждый день
раздаются то ближе, то дальше разрывы снарядов, которыми «киев
ское правительство» —«дорогие партнёры» правительства русского —
уничтожает остатки населения моего родного города.
Этот геноцид, это уничтожение своего собственного народа —
уже во вторую очередь «заслуга» америкосских, пиндосских крово-
пивцев-нелюдей. В первую - прежде всего вина нашей родной ин
теллигенции. Это вы, мрази, не выполнили свой священный долг
по управлению государством! Не смогли и не захотели выдвинуть из
своих рядов нормальных людей в правительство, попустили торжест
213
во безумной «незалежности» на нашей земле, со смешками повторяли
вражеские шуточки про «москалей» и погрязали во взяточничестве и
казнокрадстве, когда родной край приходил в запустение, а трудяще
еся население целенаправленно и безжалостно уничтожалось. Ин
теллигенту общество, страна, народ дают высшее образование не для
того, чтобы он носил костюм и воровал «как не в себя», —они всё это
делают для того, чтобы он возглавлял движение общества, направлял
его правильным курсом, вёл свою страну к новым успехам и победам.
И даже сейчас, когда война пришла на родную землю, люди честных
трудовых профессий остались, взяли оружие, зубами вцепились в
родную землю, отстояли её. Начальники и умники всех мастей сбе
жали на фашистскую Украину за жлобской подачкой иудиных гро
шей «пенсий и субсидий».
Пиндосские твари, граждане США! Знайте, с вами всё будет про
сто, как было со всеми нелюдями, которые уже столько поколений
приходили на землю наших отцов за «жизненным пространством».
Пройдёт пять лет, как в Отечественную, или 25, как в Северную, или
300, как во время нашей борьбы против ига Орды. И усталый сол
дат в простом русском ватнике, сжимая в руках сталь обгоревшего от
стрельбы ствола, напишет честной рабочей рукой на руинах вашего
проклятого Капитолия: «Дошли!» И поставит дату. Всевышний не
пременно даст мне это увидеть - если не из этого, материального,
мира, то из другого - Вышнего. Место вашей нации воров, убийц
и содомитов будет там же, где место «великих» в прошлом шведов,
французов, немцев: крошечная страна, одержимая комплексами бы
лого величия, с вымирающим коренным населением и неконтроли
руемым калоизвержением при одних только словах: «Русские танки!»
и «Казаки!» Однако до конца мы вас не уничтожим, как не уничто
жили всех ваших предшественников —русские не «цивилизованные
европейцы», мы «варвары» и не уничтожаем побеждённых.
А вот вы, наша «родная интеллигенция», что на Украине, что в
России, —все, кто потратил свою жизнь, труд многих своих учителей,
воспитателей и предков на то, чтоб наворовать себе на дорогущую
машину, и ввергших свой народ в пучину прозябания и братоубий
ства, —вот вы готовьтесь! Ждёт вас судьба ваших «достойных» пред
шественников: ненависть и презрение трудящегося населения своей
страны, бегство в «просвещённую Европу» и там почётные должно
214
сти таксистов и проституток, а далее - позорная смерть на чужбине,

в забвении и нищете. Московские мрази, предавшие наш народ в миг
его отчаянной борьбы за интересы России, против всего мирового
фашизма, - вас это тоже касается, да ещё как —в самую первую оче
редь!
...Итак, сначала я встретился с человеком, которого на тот момент
назначили начальником медицинской службы бригады. Достойный
человек, воевал в Афганистане, известный в городе нейрохирург с
большим опытом врачебной и организационной работы - трудно
было подобрать более подходящую кандидатуру. Он проявил огром
ное усердие в подборе людей и организации работы коллектива меди
цинской роты, положенной по штату нашей бригаде. Если бы не он,
ничего бы не получилось, его заслуги трудно переоценить.
После общения с ним я прибыл в штаб бригады. Штаб —хорошо
известное жителям здание в центре города. По прибытии туда меня
удостоил аудиенции командир отдела комплектования. Этот офицер
отличался редкой резкостью в суждениях, строгостью требований и
принципиальностью. За все перечисленные качества очень многие
терпеть его не могли. Я же считаю большой удачей, что мне довелось
учиться ремеслу командира (в кадровой его части) у такого знающе
го и требовательного специалиста. Забегая вперёд, скажу, что очень
уважаю его как человека. Он реально переживал за каждого военно
служащего бригады, в трудных обстоятельствах проявлял незауряд
ное гражданское мужество —ради пользы дела и правды не боялся
испортить отношения с командованием. А ещё носил с собой Ф-1.
Это очень правильно: настоящий офицер всегда должен позаботить
ся о том, чтобы не попасть в плен.
Он кратко спросил меня о моём образовании. Я перечислил: ме
дицинское —РУДН, интернатура и диссертация по хирургии —ДОН-
ГМУ, второе высшее —переводчик испанского, РУДН, третье высшее
— экономика труда и управление персоналом, Полтавский универ
ситет экономики и торговли. Участие в событиях в Новороссии —с
апреля. Он задумчиво взглянул на меня и изрёк: «Могу предложить
вам должность командира медицинской роты». Так моя военная ка
рьера сделала очередной крутой поворот. Если бы я знал, куда он
приведёт, я бы предпочёл остаться медиком роты, где на тот момент
находился. Меня не интересовала должность, я всегда всего лишь хо
215
тел воевать активнее и результативнее. Но человеку не дано предви
деть будущее.
Про работу по формированию медицинской роты и медицинской
службы бригады в целом можно рассказывать очень долго. Лично я в
этом не вижу большого смысла. Во-первых, это будет малоинтересно
читателям. Во-вторых, это будет трата драгоценного времени, а его
у меня совершенно нет. Ближайшие дни, даст Бог, я начну работу по
развёртыванию новых медицинских структур в Новороссии. В-тре
тьих, если писать только о себе - это будет некрасиво и непорядочно.
А если писать о сотрудниках нашей роты, о тех, кто с самого начала,
с нуля поднимал подразделение, то это будет исключительно долго, а
кроме того —многие из них не хотят лишней рекламы себе. Против
ник не дремлет, да и в наших рядах достаточно много феноменально
завистливых персонажей, — зачем осложнять людям и без того не
простую службу?
Скажу кратко: за месяц с полного нуля удалось сформировать
медицинскую роту и медицинскую службу бригады. Спать почти не
приходилось, напряжение всех сил было запредельным. Ещё бы! Для
формирования роты не было выделено ни одного кубометра строй
материалов, ни единой единицы транспорта, ни килограмма меди
каментов. Давали только чуть топлива, да несколько позже командир
бригады, посетив уже сформированную роту, выделил нам на закуп
ку медикаментов что-то около тысячи долларов. За это ему огромное
спасибо и низкий поклон, без всякой иронии, —так как это единст
венный раз за всю войну, когда руководство выделило для оснаще
ния возглавляемого мною подразделения медицинской службы хоть
какие-то деньги. Много это или мало для медслужбы бригады с офи
циальным составом более двух тысяч человек, судите сами. В сред
нем получается меньше полдоллара на человека.))))
Для размещения медицинской роты было выбрано прекрасное
здание в самом центре города, по всем параметрам соответствующее
требованиям для медицинского объекта такого назначения. На тот
момент там уже давно функционировало одно из местных лечебных
учреждений, и его сотрудники встретили наш приезд в штыки. Было
много криков, что мы «обрекаем их детей на голодную смерть». Что
примечательно - работая здесь, они уже несколько месяцев не полу
чали заработную плату. Всем им было предложено перейти в состав
216
нашего подразделения с гарантированной выплатой зарплаты, суще

ственно выше, чем средний уровень заработков в медицине, —и толь
ко единицы согласились.
Одним из первых по важности вопросов в военно-медицинской
службе стоит вопрос транспорта. Мы обратились за помощью на
городскую станцию скорой помощи и поначалу встретили резкий
отказ. Это было бы удивительно, учитывая, что больше половины
машин на станции находились во вполне удовлетворительном со
стоянии, но на вызовы не ездили. Однако, если учесть, что многие
чиновники боялись возвращения киевской хунты и изо всех сил дву
рушничали, данное поведение становится более понятным. Впрочем,
в данном случае, как и во множестве других, вина не столько этих
чиновников, сколько наших военных властей. Всех колеблющихся и
двурушничающих начальников нужно было безжалостно снимать и
заменять нормально мыслящими людьми. К сожалению, ничего по
добного проводить нам не давали.
Помог тогдашний мэр Горловки - он побеседовал с медицинским
руководством, и нам выделили аж три машины от станции скорой по
мощи, одну - от второй городской больницы, за что её руководству —
отдельная искренняя благодарность. Боже, что это был за транспорт!
Доблестные водители моей роты ремонтировали их больше времени,
чем на них ездили. Всё, что можно, там было сломано уже давно, ни
запчастей, ни финансирования нам командование не выделяло, как
я уже сказал, поэтому приходилось находить самые невообразимые
варианты починки - самим мастерить запчасти, выменивать, где
придётся, покупать за свой счёт. Ситуация была настолько острой,
что, когда позже наконец-то началось наступление, мы ездили на
нейтралку под вражеский огонь к подбитым машинам, чтобы снять
с них хоть что-то для починки своих «лошадок». Опытные водители
горловской скорой помощи, увидев, что мы мотаемся под обстрелами
за ранеными, потрясённо сказали водителям моей роты: «Как вы су
мели их на ход поставить? Они уже лет десять у нас мёртво стояли!»
Тут не могу не сказать пару «тёплых» слов о местном руководст
ве медицины. Горловку, их родной город, ежедневно обстрелива
ли, иногда весьма интенсивно. Гражданская скорая под обстрелами
выезжать за ранеными из гражданского населения отказалась. Мы
добровольно взяли на себя её функции, ездили вплоть до самого
переднего края, пока они бездельничали. А они мало того что дали
нам машины, на которых, как были уверены, мы не сможем даже из
гаража выехать, они ещё и отчитывались руководству скорой помо
щи в Донецк о вывезенных нами раненых как о вывезенных своими
силами и получали топливо как за свою немереную «спасательную»
активность. Стоя в гаражах. Куда девалось это топливо, вопрос их со
вести. Как и то, что, дав нам заведомо неисправные машины, они не
только срывали выполнение нами как военных задач, так и задач по
спасению гражданского населения. Они ещё и подставляли под удар
наши медицинские расчёты, которые нередко были должны выез
жать на передок за ранеными. При этом вполне исправные машины
стояли у них в гаражах без дела.
Как всегда, «чей-то подвиг —это следствие чей-то глупости или
предательства». Не могу не похвалить, причём очень сильно и от
души, свой водительский состав, начиная с руководства и закан
чивая последним рядовым. Командиры моей водительской части
проявляли потрясающую смекалку, находчивость и инициативу в
организации функционирования своего подразделения, рядовые во
дители беззаветно несли воинскую службу, круглосуточно чинили
машины — эта еле живая рухлядь у нас всегда была на ходу, бойко
моталась в самые опасные места. А если даже и ломалась (что совер
шенно неудивительно), то они решительно и быстро, в открытом
поле, в дождь и снег, чинили её. Об интенсивности и напряжённости
работы водителей достаточно красноречиво говорит простой факт:
когда к нам приехала комиссия из Москвы и посмотрела на их труд,
то мне сказали: «Такое впечатление, что у вас не медицинская, а ав
торемонтная рота».
В этом плане водители, простые трудолюбивые люди из народа,
представляли существенный контраст врачебной (и медсестринской)
части нашего коллектива. Многие из медиков, как оказалось, при
шли на службу, лишь чтобы получать высокую зарплату, торговать
больничными и расхищать медикаменты.
Не раз, собирая весь коллектив, я пытался апеллировать к совес
ти и чувству долга медработников, приводил им в пример водителей.
Часто цитировал любимого Симонова:
Давно бояре стали нелюбы князю,
Их мечам, доспехам их из грузной стали, их несговорчивым речам
218
Предпочитал людишек ратных, в простой кольчуге, с топором.

Он испытал их многократно и поминал всегда добром.
Кое-чего в воспитательной работе добиться удавалось, но по мо
рали, решимости, пониманию и исполнению своего воинского долга
водительский коллектив в целом неизмеримо превосходил коллек
тив медицинский.
«Каждая случайность —не до конца изученная закономерность».
Тут всё закономерно. Когда в страшной спешке, буквально за пол
месяца, с полного нуля формировалась бригада, нам командование
сказало: «Набирайте всех подряд —тех, кто не справился, потом уво
лим». В отношении водителей это было проделано —на место тех, кто
откровенно трусил, тупил и лентяйничал, взяли нормальных людей,
и сложился прекрасный коллектив. С медиками получилось совсем
наоборот. Как я ни старался, как я ни требовал от командования,
уволить из них мне не дали НИКОГО.
Например, прошу любить и жаловать - Мерко Геннадий Васи
льевич. Пролез на должность командира медицинской роты (позже,
когда я уже стал начальником медицинской службы бригады). Когда
начались активные боевые действия, он за полтора месяца ни разу не
явился к месту несения службы. Носил справки о том, что ему плохо
с сердцем и он проходит лечение, но при этом почти каждый день бы
вал то в горловском штабе бригады, то в Донецке, куда бесчисленно
носил и возил кляузы на меня. Ездить в полублокированный про
тивником Донецк по шесть-восемь часов в пути в день ему здоровья
хватало. Прийти пешком во вверенное ему подразделение за пятнад
цать минут неспешной ходьбы от своего дома —нет. Вдумайтесь, по
стандартам военной службы неявка в течение трёх суток в располо
жение своей части считается дезертирством! Командир подразделе
ния в течение полутора месяцев не является к месту несения службы
- и ничего! Мои многочисленные рапорты о его отсутствии новый
командир бригады, в нарушение всех канонов военного делопроиз
водства, не подписывал, то есть умышленно скрывал факт воинского
преступления, совершаемого одним из командиров вверенного ему
подразделения. Ладно, об этом «соколе», новом командире бригады,
мы ещё поговорим чуть позже. Содеянное им на этой должности так
велико, что покрывание ротного-дезертира —пустяк по сравнению с
другими.его «деяниями».
219
Было ещё несколько столь же «ярких» деятелей. Жаль тратить
время и нервы на описание этих недостойных звания людей особей.
Скажу кратко: как и Гена, они отказывались от участия в боевых
действиях (вдумайтесь: человек на офицерской должности «отказы
вается» идти в бой —нонсенс!), были уличены в профессиональной
некомпетентности и человеческой нечистоплотности. На каждого из
них было проведено служебное расследование, по всей форме были
поданы документы на увольнение, они были уволены. Однако новый
комбриг, «генерал Соколов» (о нём мы ещё напишем позже), втайне
от меня распорядился восстановить в должности этих мерзавцев,
да ещё и дать им двадцать пять суток отпуска. Особенно цинично и
омерзительно это выглядит на фоне того факта, что люди, которые
выполняли за них их служебные обязанности, беззаветно шли в бой
и трудились, в состав подразделения зачислены не были, по распо
ряжению того же Соколова. Находились «за штатом». Некоторые так
и погибли, будучи «за штатом», —ни копейки денег, ни формального
утешения наградой их родственники так и не получили.
Были, разумеется, среди врачей и профессионалы высокой про
бы, исключительно достойные люди. Если бы таких не было, не по
лучилось бы ничего в принципе. К сожалению, как часто бывает в
нашем несовершенном мире, они, неся наибольшую нагрузку и яв
ляясь опорой всей конструкции, зачастую, невзирая на все мои уси
лия, получали вознаграждение заметно меньшее, а опасности под
вергались гораздо большей, чем хапуги и мерзавцы вроде Мерко. Тут
опять не могу не отметить, что, например, целый ряд людей, которые
не только по формальным признакам соответствовали занимаемой
должности, но и фактически несли службу с полной самоотдачей и
феноменальным героизмом, не вылезали с «боевых», реально спа
сали десятки людей, - так вот, этих людей, невзирая на все мои ра
порта, командир бригады так и не дал ввести в состав роты. У меня
оставались вакантные должности, вслух говорилось, что «необходи
мо как можно быстрее эти должности заполнить», а фактически было
отдано строгое распоряжение строевой части всячески саботировать
зачисление людей в ряды бригады и под любыми надуманными по
водами его не допускать. Касалось это не только моего подразделе
ния, но и других. Причина этого очевидна: как мне удалось узнать от
источников в штабе, заслуживающих доверия, при формальной спи
220
сочной численности бригады свыше двух тысяч человек численность

фактическая никогда не превышала тысячи с небольшим. Жалова
нье исправно получали от финансовых инстанций на две тысячи с
лишним, а куда девалось... Это генерала Соколова надо спросить, да
только ввиду полного отсутствия контролирующих органов —кто же
его спросит?
Вторая причина в том, что если гибли добровольцы, формально
не включённые в штат, это не проходило по учёту боевых потерь и
позволяло потери списывать. Семьи погибших не получили ни зар
платы, ни какой либо помощи, даже награды —последнего горького
утешения, - зато комбриги вроде нашего получили награды и поощ
рения за «выполнение операций без потерь». Так погиб в моей роте
исключительно храбрый, толковый и инициативный доктор Корней.
Если генерал думает, что ему сойдёт с рук кровь сотен таких Корнеев,
то пусть помнит простой принцип: «Никто не забыт, ничто не забы
то!» Жернова Божьи мелют медленно, но верно...
Третья причина состояла в том, что если боец не числится в со
ставе моего подразделения, то я как командир не имею права давать
ему на руки оружия. Иначе получается, что я создаю незаконное воо
ружённое формирование. Без оружия людей в бой посылать безнрав
ственно и преступно. Многие командиры, естественно, по военной
необходимости оружие своим «нештатникам» выдавали, и на них за
водилось уголовное дело, которым командование могло их шантажи
ровать, а при наличии желания —и пустить в ход.
Всё вышеперечисленное приводило к тому, что подлецы и трусы
типа Мерко были в чести у командования (я имею в виду новоназ-
наченного комбрига - всё того же «генерала Соколова»), и выгнать
их было просто невозможно, а порядочные и самоотверженные люди
служили месяцами, не получая даже самого скудного солдатского
содержания.
Приехавшая позже комиссия из Москвы назвала нашу медицин
скую роту лучшей во всей Новороссии. Их поразило всё: и порядок
и чистота везде, и строгий учёт медикаментов, и обильные закрома
нашего медицинского склада —при полном отсутствии какого бы то
ни было регулярного официального снабжения. Последней точкой
послужил обед в столовой медроты —по отзывам комиссии, так вкус
но их не кормили нигде.
221
Разумеется, это прежде всего заслуга нашего коллектива, тех по
рядочных людей, которые своим самоотверженным трудом перевеси
ли вредительскую деятельность недостойных сотрудников. Однако
помимо их выдающихся человеческих и профессиональных качеств
есть ещё один секрет успеха, он достаточно прост и широко известен.
Как только коллектив медроты был собран в самый первый день
службы, на самом первом собрании я произнёс краткую речь. Суть её
была в том, что противник собирается уничтожить наш народ, под
вергнуть нас геноциду, как в своё время —индейцев. Наша задача —
не допустить этого, буквально «любой ценой», потому что какие бы
потери мы в ходе борьбы ни понесли, общие жертвы нашего народа,
если мы проиграем, всё равно будут больше. А различного рода хи
щения и злоупотребления являются бичом любой освободительной
борьбы. Следовательно, завершил я речь, если кто-то украдёт хотя бы
облатку лекарств, он пропадёт без вести. То же самое касается хище
ния любых других видов снаряжения и имущества. При этом лица
ряда сотрудников заметно изменились — услышанное их никак не
порадовало.
Именно безжалостная борьба на всех уровнях с хищениями по
служила как причиной высокой боеготовности и эффективности ра
боты медроты, так и причиной огромного количества кляуз со сторо
ны «ущемлённых» таким контролем сотрудников. А в итоге и главной
причиной разногласий с командованием: когда много времени спу
стя мои друзья из МГБ предупредили о том, что командование мной
крайне недовольно, одной из главных причин было «ты развёл у себя
в подразделении настоящую диктатуру». Тут даже не знаешь, стоит
ли удивляться: в военное время единоначалие в боевом подразделе
нии - альфа и омега устава.
Расхищение в мало-мальски значимых масштабах невозможно
без коррупции, покровительства и поддержки «сверху» - по этой
причине руководители, которые пресекают хищения у себя в подра
зделении, становятся неудобны вышестоящему начальству: они «не
делятся» и, поскольку не замешаны в хищениях, потенциально неу
правляемы, так как на них нет компрометирующих материалов.
Ладно, хватит о негодяях.
За несколько месяцев удалось перетащить в медицинскую роту
ряд людей, которых мы знали ещё по Донецку. Как медицинских ра
222
ботников, так и рядовых бойцов, которые на прошлых местах службы

показали себя кристально честными и исключительно толковыми. С
их помощью работа стремительно развёртывалась и налаживалась.
Поскольку я знаю, что многие из них опасаются рекламы - и потому,
что у них имеются родственники на оккупированной территории, и
потому, что завистливое недоброжелательство многих «своих» опас
нее откровенной ненависти врага, - я, к сожалению, не могу их здесь
перечислить поимённо. Я могу только сказать всем вам огромное
«спасибо» и низко поклониться. Именно усилиями этих достойных
людей удалось сделать то, что удалось...
До начала по-настоящему активных боевых действий прошло не
сколько месяцев. За это время был решён ряд задач: прежде всего —
создание материально-технической и кадровой базы медицинской
службы, кроме того — обучение личного состава, в первую очередь
медицинских служб подразделений. Существенное значение имело
налаживание тесных связей и взаимодействия с нашими строевыми
частями и подразделениями разведки. Однако было и много настоя
щей круглосуточной работы: выезды на эвакуацию раненых местных
жителей в места нанесения по городу артиллерийских ударов про
клятыми укрофашистами. Как я уже отметил, гражданская скорая
первое время наотрез отказалась выезжать «во время обстрелов», а
поскольку обстрелы были почти непрерывно, то кто-то же должен
был спасать гражданское население.
У успешного выполнения нами действий был целый ряд важных
аспектов. Прежде всего - стабильная связь с различными структу
рами городского здравоохранения, своевременное оповещение нас о
наличии и локализации жертв, а также своевременная передача нами
информации о том, кого мы подобрали и везём в больницу, в город
скую службу.
Здесь не могу не сказать несколько тёплых слов о славной город
ской больнице № 2 г. Горловки. Первое хирургическое отделение в
ней было образовано в 1936 году, и с тех пор беспрерывно (!), невзирая
на две прокатившиеся через наш край войны, горловская хирургия
функционирует. Спасает жизни земляков, не прервав своего бла
городного труда ни на одни сутки. Часть хирургов возжаждала иу
диных американских долларов и, бросив своих земляков, сбежала в
Хохлостан. Наиболее порядочные остались, трудятся под беспрерыв
223
ными обстрелами, месяцами без зарплаты и средств к существова
нию. Круглосуточно оперируют. Горловская хирургия славилась ещё
в предыдущих поколениях, когда в нашем городе заведовал отделе
нием знаменитый Иван Александрович Кадьян, Герой Социалисти
ческого Труда. В эту войну слава наших медработников засияла ещё
ярче. Самым тяжёлым, безнадёжным раненым выполнялись слож
нейшие операции —иногда без электричества, под сильным обстре
лом. И эти молодые ребята оставались живы, возвращались к своим
близким и в строй.
Горловская городская больница, в особенности её хирургическое
отделение, успешно справлялась с задачами медицинской помо
щи населению ещё в начале боевых действий в наших краях, когда
обороной Горловки руководил знаменитый Безлер, а город был по
чти в полном окружении. Оборона города только строилась, навы
ка выполнения операций раненым в боевой обстановке было мало.
Соответственно, теперь, когда формирование медицинской службы
бригады было окончено, её коллектив уже достиг блестящего мастер
ства в деле оказания врачебной помощи раненым. По моему убежде
нию, не было никакого смысла пытаться своими силами заменить
это прославленное учреждение. Задачей медицинской роты должна
была стать прежде всего «тактическая медицина» - эвакуация ране
ных с поля боя, стабилизация их состояния и доставка в лечебные
учреждения. Кроме того, лечение военнослужащих, не требующее
сложных оперативных вмешательств. Моё мнение прежнее командо
вание вполне разделяло - соответственно, на выполнении этих задач
и были сконцентрированы все наши усилия как в период затишья,
так и во время вскоре начавшегося усиления боевой активности. Но
об этом «усилении» - немного позже. А пока пару слов о «рутине».
...Мерно колышутся стены и пол. Чуть позже, запоздало, доно
сится через открытое окно могучее: «Гу-гух!» Тяжёлая артиллерия —
122-, 152-миллиметровые гаубицы, самоходные тяжёлые миномёты
калибром более двухсот миллиметров обстреливают центр города.
Круглосуточно, днём и ночью, почти без перерыва. Я сижу в своём
кабинете и ощущаю, как медленно, словно закручивающаяся пру
жина, в моей груди сворачивается тяжёлая змея напряжения. Я жду
сигнала о жертвах обстрела. На стенах и на экране монитора пере
до мной —карты города в различном увеличении. Рации заряжены,
224
дежурные смены — в полной готовности. Телефоны молчат, рации

молчат - они будут молчать до того мгновения, пока тяжёлая чушка
очередного фашистского снаряда не найдёт в холодной квартире жи
вую плоть моих дорогих соотечественников —горловчан. Как прави
ло, детей, женщин или стариков. Мужчин почти нет: трусы убежали,
нормальные мужики ушли сражаться.
Заорал мобильный. Очередной вызов — очередное попадание с
жертвами, Майский, или Кочегарка, или Ленинский —районы горо
да.
Вызов водителя к себе - согласование по карте оптимального
маршрута, инструктаж по действиям, —и очередная бригада несётся
на вызов. Удалось довести готовность бригад к выезду до семи ми
нут —от момента поступления сигнала до выхода дежурной машины
за ворота. В каждом случае, когда норматив не был выполнен, следо
вал тщательный разбор причин —почему так вышло. То же самое по
любым чрезвычайным происшествиям в ходе выезда, по ошибкам и
упущениям. Тщательный анализ привёл к тому, что ошибок стано
вилось всё меньше.
В иные дни особенно напряжённых обстрелов у нас в готовно
сти к выезду находилось до пяти бригад. Много это или мало? Хотя
выезды в основном по контролируемой нашими территории, но ДРГ
противника шастают, иногда приходится ездить на нейтралку —и все
бригады нужно формировать так, чтоб в их составе были вооружён
ные люди, способные при необходимости дать противнику отпор.
При этом необходимо учесть, что усилиями какого-то феноменально
«умного» человека штат моей медроты был укомплектован по нормам
мирного времени! Таким образом, военнослужащими (гражданский
персонал роты, по закону, я отправлять на боевые выезды не мог) у
меня числились тридцать семь человек всего, включая и водителей,
и врачей, и медсестёр. Чтобы при такой ситуации со «снабжением»
запчастями держать боеготовыми пять единиц транспорта, води
тельскому коллективу приходилось ремонтировать машины пра
ктически круглосуточно. При этом выставлять ещё пять дежурных
водителей ежесуточно. Врачи днём ведут беспрерывный поликли
нический приём бойцов, а в каждой бригаде должно быть два медра
ботника, один из них врач. Всего врачей-военнослужащих по штату в
роте одиннадцать, из них несколько —те самые феноменальные тру
225
сы (Мерко, будущий ротный, и пара человек, попавших в коллектив
по его протекции), которых на боевые за всё время вытолкать так и
не удалось (впрочем, изгнать из состава подразделения тоже, ввиду
покровительства комбрига Соколова). Итак, некоторые военнослу
жащие роты не спят по нескольку суток, несут вахту, спасают своих
земляков, а некоторые бесстыдно дрыхнут дома и пользуются покро
вительством комбрига. Чудеса, да и только.
От всяких «диванных стратегов» я не раз слышал, что я был не
прав, лично выезжая со своими людьми. «Начмед должен руководить,
а не ездить». Что тут можно сказать? На смерть посылать —безнравст
венно, на неё нужно вести. Какое моральное право имеет командир
послать своих людей вперёд, если он не ходит вместе с ними, не видит
обстановку, не знает ситуацию и не испытывает глубокого внутрен
него единения с ними, обусловленного общим перенесением тягот и
опасностей? Насколько я знаю, Суворов, даже будучи фельдмарша
лом, не гнушался лично водить своих «ребятушек» - чудо-богатырей
гренадёров в штыковую. Скобелев и Невский, Багратион и Дмитрий
Донской —все они были в решающий момент впереди своих воинов.
И тогда русское оружие прославилось своими победами. Тепереш
ние генералы в большинстве
своём — сердюковская род
ня, воры и мерзавцы. Личная
нажива для них — всё. Честь
Родины и слава российского
оружия для них пустой звук.
Потому неудивительно, что с
их подачи так рекламируется
образ «бункерного» коман
дира, который из «глубоко
безопасного» места руково
дит действиями своих войск.
Результат закономерен: после
Великой Отечественной мы
проиграли почти все войны,
которые вели при помощи
своих союзников или само
стоятельно, дошло до того,
226
что враг уже находится на священной русской земле (не будем за
бывать, что Киев —«матерь городов русских»), а наши генералы всё
культивируют важность «самосбережения», приоритетом имея не
спасение Родины, но спасение своей шкуры. Результат закономерен
—противник стоит под Ростовом и уже взял Харьков, а новых Суво
ровых и Кутузовых всё не видать.
Запоминающихся эпизодов было много. Большинство из них,
видимо, останутся в памяти навсегда. Как сейчас помню, однажды
было попадание снаряда в жилой дом в центральном городском рай
оне, возле кафе «Барнсли». Мы забежали в подъезд, там взрослый,
сидевший над истекавшим кровью ребёнком, посмотрел на меня —и
как заорёт: «Юрка, это ты?» Оказывается, мы вместе с ним учились
в одном классе. Представляете —у моего соученика, с которым мы
вместе бегали в школьном дворе, играли в футбол, —его раненый ре
бёнок на руках.
Очень запомнилось, как однажды мы приехали на детскую пло
щадку после обстрела. Пострадавших, по счастливой случайности,
не было, но плотность огня была такова, что каждая тончайшая же-
лезочка, на которой висят качели, была пробита осколками в десят
ках мест...
Многие «военные профессионалы» нередко говорили мне: «Вы
слишком эмоционально всё воспринимаете». Я от всей души желаю
каждому из них перевязывать раненых детей своих друзей и любо
ваться на изрешеченные осколками карусели на детской площадке,
на которой только что играли их собственные детки и внуки, пока
они не поймут простую истину. Настоящий профессионализм воен
ного, служилого человека — в любви к Родине, которой ты присяг
нул, в готовности защищать её до последнего вздоха и служить ей всю
жизнь. Умение ловко спрятаться за диван в ожидании положенной
«выслуги» и «служебной квартиры», при этом заглушив голос своей
совести, и с ледяным сердцем взирать на убийство твоего народа —
это не «профессионализм». Это низость, трусость и предательство.
Очень запоминающимся оказался случай, когда мы никого спа
сти не смогли. Это был выходной праздничный день, грохотало ве
зде, в том числе совсем близко. Мне сообщили, что возле кинотеатра
«Шахтёр» лежат то ли раненые, то ли убитые мирные жители. Мы
выдвинулись туда. Что такое «Шахтёр» для горловчанина? Это са
227
мый центр города, это мороженое и кино по выходным с родителями
в детстве, это беляши после школы и первые свидания в юношестве,
это место, где в зрелые годы гуляешь и ведёшь в кино уже своих де
тей. Для меня площадь перед «Шахтёром» —это символ радостного,
беззаботного детства. По вечерам мы шли с родителями из кинотеа
тра и обсуждали, как вели себя герои, в чём был смысл их действий,
как иначе можно было поступить. Теперь, после разрыва снаряда,
фасад кинотеатра был изувечен осколками, а на остановке лежали
двое убитых наповал мирных местных жителей. Мужчина с прямым
осколочным в область сердца. Синие глаза приоткрыты, лицо безмя
тежно - умер моментально. И молодая девушка в кокетливой шуб
ке и модных джинсах - что девушка, можно определить только по
стройной фигуре. Голову размозжило большим осколком, смесь из
густой крови и мозгов цветёт на снегу. От неё ещё поднимается пар,
она не успела застыть на морозе. И тут, словно увиденного было мало,
из соседнего дома подбежала мать убитой. Дочка только что вышла
из дома - стояла на остановке, ждала автобус, и мать всё увидела в
окно своими глазами. Как «доблестные украинские военные» своим
снарядом убили её дочь прямо в центре города. Дикий крик матери
над телом убитой дочери стоит у меня в ушах до сих пор. Тем более
что девушка была беременна. Хохломутанты убили одним снарядом
228
не двоих, а троих горловчан — и мать сейчас оплакивала не только

дочку, но и внука или внучку.
Я не мог спасти этих людей. И тогда я сделал всё, что мог, —закрыл
глаза убитому и на камеру продиктовал краткую речь. О том, что мы
страшно отомстим, что скоро мы убьём сотни и тысячи укрофаши-
стов, что за каждую каплю святой крови моих земляков они заплатят
реками своей чёрной крови.
Это пророчество облетело интернет, сотни тысяч людей просмо
трели его. Хохлотвари умудрялись вякнуть, что там кадры «постано
вочные». Трудно представить, как они в своём безумии представляют
такую «постановку» —кровь ещё вытекает из раздробленного черепа
и пар струится над ним. Впрочем, они для меня давно не люди. Зо
мби, манкурты, продавшие право русского первородства за чечевич
ную похлёбку «прав сексуальных меньшинств» и теперь тщетно пы
тающиеся заглушить муки своей совести (блин, дёшево продались!)
невыразимыми в лживости и подлости бреднями.
Некоторые из числа просмотревших мою речь обвиняли меня в
«резкости оценок». Тут я скажу кратко: ни один из видевших эту мою
речь воевавших людей такого мне не сказал. Напротив, одобрили ка
ждое моё слово, в том числе матерное. Здесь всё достаточно просто:
если бы те, кто меня осуждает, каким-то образом оказались над тру
пами своих только что убиенных детей, я бы посмотрел, что бы они
сказали! Так неужели каждому нужно дождаться, чтобы его близких
229
убили или покалечили, что
бы понять: все русские —нам
родня. Когда убивают наших
—это война против нас. И на
стоящий правильный ответ —
даже не самые резкие слова,
а под фундамент снесённая
столица агрессора. В данном
случае это даже не Киев (хотя
он, я уверен, заплатит), а Ва
шингтон.
Тот раз моя клятва на кро
ви земляков сбылась. Мы
скоро пошли в наступление и
хохломутантов, а также ино
странных наёмников, хвала
Всевышнему, убивали и бра
ли в плен тысячами. Но это
---------------------------------------------------- будет чуть позже.
...Больше всех других случаев мне навсегда запомнился один. В
темноте зимней ночи металось и гудело пламя над небольшим до
миком. После прямого попадания были ранены все, кто там был,
— мама, бабушка и двое детишек. Старшая, шестилетняя девочка,
плакала и уговаривала маленького братика не бояться. А крошечный
двухлетний братик её, раненый в крошечное детское бедро осколком,
лежал тихо, как мышка, и не подавал признаков жизни. Схватив на
руки, я его выносил под отсветами пламени, по скользкому льду, и
видел совсем рядом крепко зажмуренные, крошечные глазки и тро
гательные маленькие пальчики.
Слёзы катились по моему лицу рекой. Это был единственный слу
чай, когда «на работе», в поле, я плакал. Мой медицинский расчёт —
это были очень крепкие ребята. Отборные люди нашего подразделе
ния, некоторые ещё с опытом первой Чечни. Но они все рыдали —всю
дорогу, пока мы везли малыша и его родню в больницу. И до сих пор,
когда мне начинают нести какой-то бред о Минских соглашениях, о
том, что «украинцы насильственно мобилизованные, они не хотели»
и так далее, —я вспоминаю этого ребёночка. Мне этого достаточно.
230
Впрочем, я вспоминаю его и тогда, когда мне начинают говорить

про «хитрый план Путина» —про то, что «мы не можем вмешивать
ся —Украина независимое государство». «Не бойтесь врагов —они в
худшем случае вас убьют. Не бойтесь друзей - они в худшем случае
вас предадут. Бойтесь равнодушных - с их попустительства проис
ходит в мире предательство и убийство». Это с вашего попуститель
ства было убито множество моих земляков, это на ваших руках кровь
их! И вы, мерзкие бесхребетные твари, вчера повторявшие лживую
и мерзкую фразу: «Чего это наши ребята должны гибнуть на Украи
не», —сегодня будете смотреть, как «ваши ребята» гибнут в Сирии.
Предательство никогда не остаётся безнаказанным, и вам ещё много
кратно отольётся вся ваша подлость, трусость и равнодушие, с кото
рыми вы смотрели, как убивают русских людей на Донбассе!
Эта глава о любимом городе завершается. Она получилась очень
грустной. Причин тому множество. Во-первых, очень многие мои
земляки оказались инфантильными особями, недостойными назы
ваться мужчинами. Они бросили своих женщин и детей и удрали -
что скажешь о таких? Во-вторых, даже среди тех, кто пошёл служить,
было немало таких, кто собирался наживаться, а не служить и защи
щать. И в-третьих, наше высшее командование, а именно —коман
дир бригады. Именно его усилиями порядочных и энергичных ко
мандиров всячески вытесняли, а на их место проталкивали подлецов
и трусов типа Мерко.
Как же так вышло? И вообще —я тут не раз прокатываюсь по «ге
нералам» самыми нелестными словами. Неужели так было всегда?
Первый командир бригады, создавший её с нуля, был настоя
щий генерал. Позывной «Директор». Строгий, крайне решительный,
очень умный и волевой, проницательный мужик. Сумевший за не
полный месяц почти на сто процентов укомплектовать штаты брига
ды, осуществить неплохое сколачивание подразделений, за пару ме
сяцев сделать бригаду относительно боеспособной —это совершенно
уникальный показатель. Прекрасный рукопашник и стрелок, стре
лявший со всего, до орудий включительно. Всегда уравновешенный,
мудрый, с ходу глубоко вникавший в сущность самых сложных во
просов. Настоящий Генерал с большой буквы —подразделению под
его командованием оставалось позавидовать. Помню, как однажды
на общем собрании он сказал нам, офицерам бригады: «Ко мне и
231
моим офицерам пытаются найти «подходы». Я считаю это недопусти
мым. Мы служим России, и наши офицеры получают достаточное
жалованье, чтобы ни в чём не нуждаться. Кроме того, ходят слухи,
что меня скоро снимут. Это неправда, я останусь с вами и поведу вас
в бой, к победе».
Увы, доблестный генерал ошибался. Кое-кому, гораздо более
влиятельному, чем он, не нужна была никакая победа в Новорос
сии. Нужна была возможность под видом «гуманитарной помощи»
подрывать экономическую мощь России, расхищая и передавая эти
грузы хохломутантам. Недаром содержимое каждого гуманитарно
го конвоя, как правило, быстро всплывает в Киеве. И нужно было
создать условия, в которых самые порядочные, преданные России
добровольцы —и местные, и приехавшие со всех уголков России —
будут гибнуть, массово и без всякой пользы. И вскоре наш генерал
представил нам своего преемника. С дряблым личиком, безвольным
подбородком и бегающими глазками. Нашего боевого генерала сня
ли за три дня до наступления. Что это, как не вредительство - сни
мать человека, который создал всё и в курсе всего, - перед самым на
ступлением?
Скоро новый генерал, так называемый «Соколов» с позывным
«Брест», покажет себя с наилучшей стороны. Множество пролитой
впоследствии бойцами бригады крови —на его совести. Впрочем, обо
всём по порядку.
ГЛАВА 13. ВЕЩИ ВОЙНЫ

Когда я был совсем молод и так же совершенно глуп, в какой-то
знаменитой приключенческой книге, чуть ли не в «Трёх мушкетёрах»,
прочитал концептуальное: «Он за собственные деньги пошил себе
шикарный офицерский мундир». Прочитал и удивился —зачем шить
мундир за деньги, если тебе его в армии и так выдают. Теперь, как
часто бывает в жизни, милостью Божией, я получил ответ на этот
вопрос. Когда впервые увидел, что выдают нам в качестве «формы»
и «бесплатно». Лично для меня, по моему восприятию, настоящий
232
офицер всегда должен быть готов, что в том мундире, в котором он

служит, его и похоронят. И как только я представил, как я буду вы
глядеть в этом в глазах боевых побратимов, которые придут прово
дить меня, если это понадобится, мне сразу стало понятно наивное и
трогательное желание вышеупомянутого персонажа выглядеть дос
тойно на самом последнем параде в своей жизни. Так что настоящий
офицер всегда узнаваем по тщательно ухоженной форме, а если уж
совсем нет денег ни на что крутое, то даже простой чёрный стёганый
ватник —честная и старинная русская боевая одежда, —лихо будет
сидеть на нём, аккуратно подогнанный, как влитой, как на Латы
ше, чья рота в зверский мороз в чистом поле, с тремя автоматами на
взвод, под шквальным огнём вражеских батарей прямой наводкой
отгоняла без гранатомётов вражеские танки. Один из них подъехал
к блокпосту метров на 10, стрелял в упор, но нервы танкистов не вы
держали, и они сбежали.
- А вот это - след от «Града».
Собеседник - офицер нашей бригады, с жилистым сероватым от
недосыпания лицом честного служаки, с показной небрежностью
указывает на тщательно заштопанный, идеально круглый след укуса
вражеской картечины на хорошем импортном камуфляже, строго на
против коленной чашечки.
- Штаны порвало вдребезги, а кожу даже не оцарапало, вот ведь
как бывает
Эта напускная небрежность, как и внешняя скромность, как и
качественный камуфляж, купленный на скромные гроши нашей
копеечной зарплаты, — милая слабость человека, который каждый
день идёт умереть за Родину, и только милостью Всевышнего всё ещё
жив. Это мягкий намёк собеседнику: «Я по штабам не отсиживался,
я ТАМ был и постоянно бываю!»
...Бесконечное русское поле, низкое серое небо и чудовищный ча
стокол встающих одновременно отовсюду разрывов снарядов РСЗО.
Свист осколков, смерть, хрипящий друг, которого тянешь на закор
ках, бегом по пахоте -- сквозь разрывы, к такой далёкой «девятке», на
которой, если повезёт, надо успеть отвезти раненого в больницу.
- Надо же, удивительное совпадение. У меня —точно там же, на
колене. Правда, это пулевое.
Собеседник смотрит иронично и в то же время смущённо - типа
233
«уел». Пулевое ранение —относительная редкость на этой войне ар
тиллерийских группировок. Это надо суметь - подойти к врагу до
статочно близко, чтобы видеть его глаза, чтобы стрельба друг в друга
стала личным делом. Эх, были раньше времена, когда мужчины были
мужчинами, а женщины —женщинами. Тогда воины сходились ли
цом к лицу и повергали захватчика наземь ударом меча, уколом ко
пья. Ныне мужчины стали мнительными и волнительными —и даже
убивать друг друга предпочитают, как в компьютерной игре, наводя
удары артиллерийских батарей и систем залпового огня по сложной
сетке координат, издали, так, чтобы тебя никто и не видел.
Да, тогда было интересно. Яркий солнечный день, рядовая спе-
цоперация, к которой никто не готовился, потому что времени было
мало, а работы пропасть, и потому что снаряжения почти не было,
как и опыта. По одному запасному рожку на ствол, ни гранат, ни
броников, не говоря уже о гранатомётах. И противник —великолеп
но подготовленные профи, которые заранее выставили засаду. Как
оказалось, и дом был заранее подготовлен к этому: начиная с зато-
нированных окон со специальной ударостойкой плёнкой - сами не
видимые для нас снаружи, они видели нас, как в обычное стекло, и
расстреливали метров с тридцати, как в тире, - и заканчивая зара
нее подготовленными лёжками в подвале, в которых можно было без
особого риска перетерпеть удар «Шмеля».
Я смотрел, как борт нашего «фордика», за который мы успели за
прыгнуть, прямо перед глазами покрывается рябью аккуратных кру
глых дырочек, слышал, как шипит воздух из пробитых скатов и зве
нят высекаемые пулями из бортов машины осколки, и мучительно
осознавал, что какая-то из следующих пуль неизбежно станет моей,
потому что на такой дистанции и при такой плотности огня шансов
нет. Наши очереди буровили аккуратные дырочки в непрозрачных
стёклах, не в силах обрушить их водопадом, а матёрый враг переме
щался за их зеркальными поверхностями и бил по своему усмотре
нию, невидимый, а стало быть —неуязвимый.
Потом полетела кровь. Никогда не думал, что в реальной жизни
кровь может разлетаться, словно в фильме, крупными, тяжёлыми ка
плями, —так, что на очках они повисли, как в кино на стекле виде
окамеры. Это ранило нашего пулемётчика, и его надо было срочно
перебинтовать, пока не истёк кровью. Потом кончились патроны у
234
ребят —они лупили очередями, а я —одиночными. Выщёлкиваешь

патроны из рожка, и кажется, что с каждым патроном отдаёшь год
жизни. А может —и всю её. Эти брюки на мне и сейчас, когда я уже
полгода не на войне, —и аккуратная, незаштопанная дырочка на ко
лене по-прежнему теплит сердце яркими воспоминаниями.
...Когда-то давно, много лет назад, с родственниками мне дове
лось съездить на фестиваль русских воинских искусств. Собрание
в одном месте огромного количества единомышленников —настоя
щих патриотов, любящих свою Родину всем сердцем, —создавало не
обыкновенную атмосферу, и её тепло живёт у меня в сердце и поны
не. Там я увидел много маек с изображениями русских национальных
героев и соответствующими надписями. Прошло совсем немного
времени, и я захотел себе такую же. Как символ своего мировоспри
ятия, как знак своей гражданской позиции. Естественно, стал ак
тивно думать — кого же из героев выбрать? Наш пантеон воинской
славы исключительно богат: есть Суворов, есть Кутузов, есть святой
благоверный князь Александр Невский —словом, всех сразу и не пе
речислишь. Какую же футболку выбрать? Не скрою, над этим вопро
сом я не спеша поразмышлял —тогдашняя ситуация мне позволяла.
Суворов, Кутузов, Дмитрий Донской, Жуков, Невский —без сомне
ния, великие полководцы. Однако более-менее знаменитые воители
есть почти у любого государства, и без тщательного внимательного
разбора их жизненного пути разница между ними и нашими воена
чальниками почти незаметна. Тогда после долгих раздумий решил:
герой, изображённый на ней, должен являться средоточием именно
русского духа, воплощением таких воинских и человеческих качеств,
которые присущи только нашему великому народу. Примером такого
подвига, равного которому другие народы не знают.
Зима 1237 года была особенной —она могла стать самой послед
ней в истории существования русского народа. Самая совершенная
оккупационная армия всех времён и народов, татаро-монгольская,
пришла в наши края. Орда имела огромный опыт войн, до сего мо
мента не было народа, который смог бы устоять перед ней. И одной
из важных особенностей военной «технологии» кочевников была за
предельная, даже для своего времени, жестокость. В местностях, где
им оказали сопротивление, они убивали поголовно всех местных без
различия пола и возраста. В южных областях России было вырезано
235
9/10 населения. Теперь такая же участь ждала земли северные.
Боярин Евпатий Коловрат был некрупным военачальником в Ря
занском княжестве. Известно о нём немногое. По некоторым дан
ным, он был язычником —впрочем, в то время язычество было рас
пространено весьма широко. Точно мы этого не знаем, но разве вера
имеет значение большее, чем любовь к своей земле и готовность не на
словах, но на деле явить настоящую любовь к ближним своим? «Если
я знаю все языки мира, прославлён бесчисленными делами веры и
сотворил бесчисленно добрых дел, но любви не имею — что мне в
том?»
С небольшим отрядом своих людей он выполнял какое-то поруче
ние князя, и когда вернулся в родную Рязань, застал на её месте лишь
огромное пепелище, усеянное трупами.
В те времена набеги и погромы были не редкостью, а понятия «па
триотизм» в нынешнем виде не существовало, особенно в христиан
ской Европе. Случаи, когда военачальники разгромленной стороны
массово переходили на службу победителю, были не просто часты, а
скорее являлись нормой —жить-то надо! Коловрат принял правиль
ное решение, отличающее НАСТОЯЩИХ людей: есть вещи гораздо
важнее жизни. Тем более собственной. Со своим крошечным отря
дом он погнался за многотысячной (по самым скромным подсчётам,
не менее сорока тысяч, по максимальным —около ста тысяч человек)
ордой. Видимо, он пользовался большим авторитетом у своих бой
цов, потому что они последовали за ним на совершенно неизбежную
смерть. Мы не знаем, какие слова он нашёл, что сказал своим вои
нам, но разве это имеет значение? По пути отряд собирал всех мест
ных, которые, спрятавшись, смогли чудом выжить, и к моменту, ког
да они обрушились на противника, их было более тысячи человек (по
некоторым данным, до трёх тысяч). Голодных, вооружённых, кроме
дружинников Коловрата, чем попало, без доспехов, без всякой воин
ской выучки. Против десятков тысяч закалённых в боях кочевников
—силы, которая на тот момент покорила полмира и собиралась про
делать то же самое со второй половиной.
Видимо, Коловрат был опытным военачальником. Он сумел про
вести свой отряд сквозь сеть многочисленных, известных бдительно
стью монгольских дозоров, и ярый крик русских воинов заплескался
в воздухе, когда крошечный отряд мстителей врубился в хвост много
236
тысячной вражеской колонны. «Ура!» —это древний воинский клич,

призыв бога солнца Ра, с ним русский воин идёт на смерть за Родину
с незапамятных времён, распахнув на груди рубаху, не считая ни вра
гов, ни своих ран.
Летели наземь захватчики, красила снег русской земли их пога
ная кровь. Воодушевлённые праведным гневом и чувством мести,
немногочисленные ратники творили чудеса. Одетые в лохмотья, ис
пачканные сажей родных пепелищ ополченцы, приставшие к отряду,
показались монголам восставшими для воздаяния мертвецами. Па
ника охватила огромное вражеское войско. В бегстве и суете было за
давлено бойцов и лошадей больше, чем зарубили ратники Коловрата.
Тогда Батый, щуря свои усталые, многоопытные в битвах глаза,
бросил на них свой ударный тумен тяжёлой конницы. Десять тысяч
отборных всадников, поседевших в битвах, в самых совершенных
для того времени доспехах, - против горстки кое-как вооружённых,
в большинстве гражданских и необученных людей. Вёл элитный ту
мен зять Батыя Хосаврул, лучший поединщик татарского войска.
«Евпатий же был богатырь силою». Это единственное, что мы зна
ем о нём наверняка. Потому что в поединке он «разрубил Хосаврула
на-полы» —то есть пополам, до седла. Ведомые им воины дрались за
Родину как надлежит - берсерками. Лезли на сталь и копыта, не чуя
ран и не ведая усталости.
Тумен был рассеян. В жестокой сече Батый потерял помимо зятя
ещё нескольких родственников, в том числе племянников и внуков.
Прошли сутки ожесточённой резни. Немногие уцелевшие воины
Коловрата стояли плечом к плечу на небольшом холме, со всех сторон
окружённые остатками пусть сильно потрёпанной, но всё ещё много
численной орды. Правда, никто более не смел вступить с ними в бой
- те, кто был настолько отважен, в рядах оккупантов закончились.
Батый послал к Коловрату сказать: «Во многих землях мы бились
- нигде не видел такого воина. Переходи служить ко мне. Будешь си
деть от меня по правую руку, а после смерти моей унаследуешь моё
царство».
Мы точно не знаем, что ответил ему Коловрат. Скорее всего,
именно тогда прозвучало знаменитое: «Русские не сдаются!» С ним
потом, много веков подряд, русские ходили на штыки шведов, пули
пруссаков, картечь французов, снаряды немцев.
237
Русских воинов расстреляли из тяжёлых стенобитных орудий.
Несколько десятков выживших воинов ранеными попали в плен —
Батый распорядился отпустить их, чего татары обычно никогда не
делали. Коловрат был похоронен с почестями.
После произошедшего Батый был вынужден крепко задуматься.
Его войско понесло очень тяжёлые потери, причём самыми лучшими
бойцами. Боевой дух оказался надломлен: глядя на горстку павших
русских и сравнивая её с бесчисленными грудами тел своих убитых,
каждый оставшийся в живых воин задумался: что будет, если поя
вится ещё один такой отряд? Или два? Батыю как хану нужно было
думать не только о том, как завоевать и покорить территорию - ему
нужно было ещё и подумать о том, как её впоследствии удержать.
Ясно было, что если он продолжит действовать в привычном татарам
стиле — массово убивая местное население, — неизбежно появятся
ещё мстители типа Коловрата. Потери станут неприемлемыми. И
тогда он остановил движение орды на север. С северными землями
России были проведены переговоры, заключён пусть и унизитель
ный, но мир. Позже выходцы из северных княжеств России стали по
тихоньку заселять южные, опустошённые набегом земли. В том, что
тогда, в первую, самую горькую годину нашествия сохранился сам
русский народ, что мы, русские, сохранили тогда веру и генотип на
ших предков, великая заслуга Коловрата и его малого отряда.
Прославлены Евпатий и его воины были много позже. Немногие
уцелевшие в то время князья и бояре, пошедшие в услужение орде, не
проявившие и сотой доли воинского духа и мастерства, которые явил
Коловрат, не были заинтересованы в восхвалении его имени и его по
двига. Церковь пользовалась особым покровительством захватчиков
—она не призывала на всенародную борьбу, оккупанты в ответ даро
вали ей многочисленные привилегии. Ей тоже хвалить Евпатия было
не с руки.
Нам хочется верить, что самого воина это не слишком огорчило.
Он со своими людьми несомненно пребывает в чертогах Всевыш
него, среди прочих бесчисленных воинов —мучеников российских,
«за веру и Отечество живот свой положивших», и оттуда молится за
крепость земли русской и твёрдость её защитников. Что ему непосто
янная слава от трусливых и подлых временщиков, лижущих сапоги
захватчиков? Кто теперь помнит имена всех тех спесивых, пузатых,
238
богато одетых бояр, князей, архиереев, пресмыкающихся в ногах не

мытых кочевников? А имя Коловрата помнят на Руси поныне. Как
символ беззаветного служения Родине, самопожертвования, высо
кого воинского и полководческого мастерства. Кажется, что совре
менный девиз спецназа: «Максимальный результат минимальными
средствами» - списан именно с подвига горстки его воинов. И ещё
одно изречение великого политического деятеля России очень точно
подходит к имени доблестного рязанского воеводы: «Враги нанесут
много мусора на наши могилы, но ветер Истории развеет его».
Тогда я и решил, что хочу футболку с изображением Евпатия
Коловрата. Однако такой мне не попадалось. Мы даже съездили в
Рязань, на родину героя, посетили памятник и множество истори
ческих мест, однако футболки мне так и не встретилось. Прошло не
сколько лет. И вот, когда я служил в ЦСО МГБ ДНР, командир нам
объявил, что наше подразделение называется «спецгруппа «Евпатий
Коловрат» и раздал футболки с его именем и изображением. В этой
футболке я принимал присягу ДНР на площади Ленина —на много
численных фотографиях этого торжественного события виден су
ровый лик древнего русского воина и надпись «Евпатий Коловрат».
Теперь для меня это одежда для особенно торжественных случаев, я
очень дорожу ею. И каждый раз, надевая её, я думаю о том, что Все
вышний, пусть и весьма неожиданно, непременно воплощает в жизнь
наши мечты. Только мечтать нужно правильно, о вещах порядочных
и честных, о непреходящих ценностях —на все времена.
...На входе в штаб нужно обязательно сдавать оружие. Часовой
придирчиво и внимательно с оттенком неподдельного восхищения
рассматривает мой нож. Это настоящий, заслуженный, весь чёрный
Ка-Ваг. Легенда в мире холодного оружия, знаменитый бренд. Совер
шенство обводов, хищное благородство линий, крепь рукоятки, изо
гнутое жало клинка.
—Какой у вас нож... Зачем начмеду такой?
Что ему скажешь? Как бросало блики солнце с полотна другого,
попроще ножа, когда мы с Ангелом вдвоём, каждый со своим клин
ком, шли на вражескую ДРГ? Или как оттягивала ладонь тяжесть ар-
матурины, когда в отряде Вадика на трассе Горловка - Донецк мы
ждали прорыва противника в город вдесятером против сотен? Нач
меды бывают разные...
239
- Это подарок. Мой друг - офицер русского спецназа. В Чечне
завалил американского наёмника. Взял с трупа твари этот нож. Не
расставался с ним нигде, прошёл много горячих точек. Сюда, на эту
войну, он приехать уже не смог —годы не те. И прислал мне этот нож
- как символ, как напоминание о том, что я должен закончить эту
войну...
Часовой уважительно кивает, почтительно принимает и прячет
нож.
Много позже, перед ответственной боевой операцией, командир
нашей роты разведчиков Шайтан навестит меня. Сидя в моём каби
нете, достанет точно такой нож, за показной небрежностью пряча
нежность к прекрасному оружию, даст подержать. Я улыбнусь и в от
вет подам свой. Он внимательно рассмотрит, убедится, что они —два
близнеца, только с разными серийными номерами на обухе, и с оча
ровательной непосредственностью настоящего воина, который всег
да ребёнок, воскликнет: «Но мой всё равно круче!» «Конечно, брат,
ты же —разведчик!» —вполне серьёзно отвечу я. Разведчики —самый
почитаемый мною род войск. Самые толковые, самые решительные,
самые жертвенные люди в наших войсках. Я с пониманием отношусь
к маленьким слабостям этих воинов, которые всегда ходят слишком
близко к Богу, и очень ценю их, стараясь словом и делом всегда под
держать. Как знать, «может быть, на этом снимке вместе мы в послед
ний раз».
Увы, так оказалось и в этот раз. Не прошло и недели, как Шайтан
покинул нас —вместе со своим замом пал при освобождении от укро-
мутантов Озеряновки, пригорода моей родной Горловки. А этот нож
теперь ещё и напоминание мне о нём, доблестном, порядочном, чест
ном, стойком и всегда, в самых тяжёлых обстоятельствах, весёлом...
ТРЕНДЫ В ОБЩЕСТВЕ
Сейчас общество насквозь пропитано «нисходящими» трендами — не
мобилизационными, но, напротив, нацеленными на деградацию. Смешение
мужских и женских ролей, «женственное» воспитание, отказ от больших
240
целей и на словах вроде бы восхваление, на деле — панический ужас перед

героями и подвигами. Причины этого очевидны: чем более однородна мас
са и чем менее выражена инициатива (а герои — всегда личности с яркой
инициативой), тем легче этой массой управлять. Однако каждая медаль
имеет оборотную сторону. Мало того что если с управлением что-то не
заладилось, такая масса не способна выдвинуть людей, которые смогут на
ладить его. Хуже то, что правящие круги, запустив и поддерживая в своих
интересах «процесс деградации» управляемых масс, неизбежно сами начи
нают деградировать. Вместо того чтобы стремиться развиваться, про
грессировать и таким образом сохранить за собой лидирующие позиции, они
просто стараются «опустить» всех окружающих и, утратив стимулы к
развитию, в свою очередь неизбежно деградируют сами.
Если совсем кратко, в этом и проявляется различие начала Божествен
ного и дьявольского —как в отдельном человеке, так и в обществе в целом.
Торжествует второе —деградация во всех её проявлениях: отрицательная
рождаемость, унификация и утрата Божественного разнообразия и инди
видуальности в людях, подмена смысла жизни и т.д.
ГЛАВА 14. ГОРЛОВКА. ОЗЕРЯНОВКА И МИХАЙЛОВКА

В предрассветной темноте приглушённо лязгали гусеницы, нег
ромко переговаривались бойцы. Разведподразделения нашей брига
ды накапливались на околице Горловки перед утренним броском на
лежащие совсем рядом населённые пункты - Озеряновку и Михай-
ловку. Что значат для вас эти названия? Для меня это зелёная окра
ина Горловки по берегу канала от Северского Донца. Сады. Неспеш
ная рыбалка и шашлыки, редкие и оттого особо ценимые визиты в
детстве вместе с родителями к их друзьям - немногим счастливым
обладателям тамошних дач. Для знойной и запылённой степной Гор
ловки, в которой на одного жителя в среднем приходилось в год две
тонны пыли, этот благословенный угол был райским оазисом.
Прошлым летом хохломутанты подошли вплотную к Горловке.
Оккупировали этот благословенный уголок, затерроризировали и
выжили его обитателей. Нарыли там окопов, поставили миномётные
241
батареи. Кошмарили оттуда день и ночь мой родной город.
Перед тем, как в соответствии с приказом приступить к созданию
медицинской службы бригады, мы служили в подразделении, кото
рое стояло именно здесь. Помните моё описание классных прогулок
на передке и просмотра вражеских позиций, когда мы только переве
лись в Горловку? Так вот, это и было прямо здесь - на окраине Гор
ловки, напротив Озеряновки и Михайловки.
И теперь, наконец-то, мною получен приказ командования: гото
вить медицинскую службу бригады к обеспечению наступательных
действий наших войск на этом направлении. Выделить пару медиков
к пехоте —по одному на отряд, и один медицинский расчёт на скорой
—для эвакуации раненых.
Немалый на данный момент мой опыт говорит просто: идёшь на
день —запасайся на неделю. Соответственно, расчётов я подготовил
три, а ещё одну МТЛБ (малый тягач лёгкий бронированный). Чтобы
не демаскировать раньше времени наших действий небывалой кон
центрацией медицинских сил, все они, кроме одной машины с нами,
находились в готовности к немедленному выдвижению в расположе
нии роты. А мы прибыли пораньше, посмотреть место и спланиро
вать действия. По моему глубокому убеждению, не только рядовой
командир, но и все командиры до командующего соединением вклю
чительно обязаны лично осмотреть поле предстоящего боя. Никакие
карты никогда не дадут того понимания предстоящих событий и воз
можностей действия своих войск, как личный глазомер. Подтвержде
нием тому —то, что в Великую Отечественную и Жуков, и Гудериан,
и все прочие рангом поменьше никогда не чурались перед наступле
нием лично выйти на передний край и внимательно осмотреть театр
предстоящих действий вверенных им войск. Ну а менее высокопо
ставленным товарищам, как говорится, сам Бог велел.
Направление, с которого будет работать миномётами и прочим
противник, было очевидно. Соответственно скорую сразу же загнали
под прикрытие многочисленных гаражей, так что только чудом мож
но было поцарапать её осколками, а уж прямое попадание и вовсе
исключено. Нашли лестницу, слазили на крышу гаража, осмотрели
впереди местность —убедились, что не видно ничего. Местность пе
ресечённая, пагорбки и буераки с растительностью чередуются не
прерывно. Да ещё и темно.
242
Прокачали резервный канал связи по рации в ППД роты (пункт

постоянной дислокации) —убедились, что связь хоть и отвратная, но
присутствует. Телефонная связь - штука ненадёжная: как только всё
начнётся, она, скорее всего, рухнет. Мой медицинский расчёт друж
но задремал в машине, окончив все подготовительные мероприятия,
а я отправился пообщаться с командирами подразделений и управле
нием бригады. Перекинулись парой слов с командиром разведроты
Шайтаном. Только вчера вечером видел его в штабе —он сначала жут
ко возмущался, что уже несколько дней не может сдать захваченные
трофеи — «Урал» со снарядами, захваченный у укров. Видно было,
что человек находится на грани психоэмоционального истощения и
отчаянно нуждается в отдыхе. Сказал, что ему надо готовить новую
операцию, а времени категорически не хватает из-за этой дурацкой
возни с бумажками. Вообще, с приходом нового генерала это стало
фирменным стилем работы бригады —множество никому не нужных
бумажек, которых писали всё больше и которых никто не читал, -
вместо реального обучения подразделений и подготовки их к боевым
действиям. Замотанные до предела офицеры не вылезали из штаба,
многократно переписывали одни и те же и писали всё новые доку
менты, не имея времени на настоящую боевую подготовку своих по
дразделений. Очень скоро это проявится.
Потом, в штабе, стоя на лестнице, ведущей на второй этаж, Шай
тан мне сказал: «Видел твоё выступление (это про мою гневную речь в
адрес хохломутантов про убитых возле «Шахтёра» земляков). Хорошо
сказал —мне аж тут тепло стало!» И прижал к своей груди напротив
сердца широкую, могучую ладонь с короткими, крепкими пальцами.
Помню, мне было очень приятно услышать положительный отклик
от этого достойного воина. Как раз накануне кое-кто из «диванного
воинства» делал мне замечания, что я «слишком агрессивно» высту
пил — и мне было приятно, что те, кто идёт вперёд, кто дерётся за
родную землю по-настоящему, думают и чувствуют так же, как я.
И вот теперь, за несколько минут до атаки, мы обнялись с ним у
борта БМП, на которой в белых халатах сгрудились почти неразли
чимые в темноте его разведчики. Наши должны были идти двумя
группами. К одной я прикрепил фельдшера зенитного дивизиона,
которого выдернул из расположения его подразделения в своё рас
поряжение на время боя. Ко второй нужно было придать кого-то из
243
медиков —после длительных раздумий выбор пал на командира эва
куационного взвода моей роты.
За фельдшера я был полностью спокоен. Молодой хлопец под
тридцать —спокойный, уравновешенный в самых тяжёлых обстоя
тельствах, уверенный в себе и хладнокровный. Немногословный, с
большим боевым опытом. А командиром группы, в которую я его на
правил, был очень опытный разведчик, с которым они много раз хо
дили в поиск ранее и понимали друг друга с полуслова. По совокуп
ности немногих признаков —как они переглянулись с командиром,
как он поправил ремень автомата на плече, как кивнул мне в ответ на
краткий инструктаж —я сразу понял, что за него можно не беспоко
иться. Проверили канал связи (я ему выдал свою запасную рацию), и
он беззвучно растаял в темноте вместе с командиром своего отряда.
Со вторым прикомандированным медиком всё было намного
хуже. Вроде тоже молодой парень, с первых дней в нашем движении,
стоял с арматурой на блокпостах. Трудится в подразделении реально
самозабвенно —по несколько дежурств кряду. Выезжает на вызова с
бригадами под обстрелами. Я его планировал на роль своего нештат
ного зама, брал с собой во все инспекционные поездки по подразде
лениям, натаскивал и обучал. Вроде по всем формальным признакам
—самое время пройти обкатку боем. Тем более что Шайтан —опыт
нейший командир разведроты. Держись рядом с ним, и всё будет в
порядке.
Однако ещё перед боем я обратил внимание на поразительный
упадок морального духа у этого, в общем-то, толкового молодого
офицера. Особенно меня поразило, что в ответ на мои инструкции,
кивнув, он как-то равнодушно ответил: «В общем, всё равно уми
рать». С одной стороны, я сразу понял, что человека с таким настрое
нием в бой посылать нельзя. С другой —замены ему не было: нештат
ная «ударная группа» моей медицинской роты составляла на этот бой
экипаж МТЛБ, и кого-либо из них выделить было нельзя, потому что
тогда оставшиеся не смогут выполнять задачи на бронетехнике. Вра
чебный коллектив составляли либо мужчины солидной комплекции
«под пятьдесят», без всякой выучки и боевого опыта —готовые мише
ни на поле боя, либо женщины, которых в стрелковую цепь тем бо
лее не пошлёшь. Это был тот весьма частый для командира на войне
случай, когда необходимость заставляет посылать кого-либо из под
244
чинённых в бой - при этом ты отчётливо видишь, что делать этого

нельзя.
Оставалась надежда, что Шайтан всё сделает грамотно, и, как
бывало всегда, всё обойдётся. Я ещё раз напомнил своему офицеру,
чтобы держался рядом с командиром роты и слушал его указания,
и подошёл к небольшому кружку командиров подразделений. Они
немного были удивлены, увидев здесь, на передке, начальника ме
дицинской службы бригады. Все, кроме начальника штаба бригады
- этот толковый, решительный и знающий офицер был здесь, он-то
и осуществлял общее руководство процессом на месте. Привычно
посетовали на отсутствие связи, которую нам обещали-обещали, да
так и не наладили. С завистью посмотрели на моего «Кэнвуда» - у
меня в медицинской роте было два десятка радиостанций, прислан
ных моими друзьями, —гораздо больше, чем в любой роте, включая
разведроту. Перекинулись несколькими словами и разошлись по по
дразделениям. Повисла та особая, томительная пауза. Когда послан
ные приказом войска уже ушли вперёд, но ещё не встретились с про
тивником. На весах Всевышнего уже решено, кому совсем скоро лечь
в землю.
...А наши пули уже в стволах.
А в наши мины взрыватель вдет.
Но знает только Иисус да Аллах,
Кого, когда, почему и где.
Пули уже в стволах, но минуты до того мига, когда они вылетят и

начнут терзать горячую плоть, растянулись, повисли в воздухе густой
пеленой...
С тяжёлым воем прошли над головой снаряды наших гаубиц.
Небо впереди расцвело ярчайшими бутонами разрывов. И не успел
стихнуть грохот артподготовки, как воздух разодрала бешеная дробь
стрелковки. Наша пехота пошла в атаку.
С этого мгновения секретность предстоящей операции существо
вать перестала. Я вызвал свои медицинские средства усиления: было
совершенно очевидно, что одним-двумя ранеными не ограничится
и нам предстоит много работы. Разбрасывая лужи, примчалась ещё
одна скорая - степенно лязгая траками, подкатил МТЛБ.
Начальник штаба руководил боем по рации и телефонам, я стоял
245
рядом и молча ждал. В душе медленно скручивалась тяжёлая пружи
на ожидания. Работа тактической медицины - пойти туда, где самое
пекло, где пехота лежит, не поднимая головы, и снег под многими ре
бятами тает в багряных лужицах крови, выдернуть тех, кто лёг —как
минимум раненых, если получится —и убитых, и вернуться. И так —
столько, сколько надо. Вернуть бойцов в строй, спасти мужей, детей
и братьев для их близких. Поэтому я очень люблю свою работу.
Наконец-то ситуация более-менее определилась.
— Наша пехота понесла тяжёлые потери. Они на позиции возле
элеватора, за Михайловкой. Выдвигайтесь туда. Заберите раненых.
Я кивнул, и мимо нашего МТЛБ проплыл наш блокпост с флагом
ДНР —мы пошли вперёд, за Михайловку.
В селении, как и положено в разгар боя, было абсолютно пусто.
Многочисленные воронки, в том числе и свежие, и свист пуль ото
всюду. Частично выбитый, частично подходящий на подмогу своим
свежими силами противник активно сопротивлялся. Где находился
элеватор - это был неразрешимый вопрос. В таких ситуациях всегда
очень важно в спешке не выскочить прямиком на вражеское подра
зделение.
—Поворачивай к дому, осмотримся! - перекричать движок МТЛБ
задача непростая, несколько часов удаётся максимум, а потом голос
пропадает на пару дней минимум.
Мехвод ловко приткнул плоский лоб брони к синим воротам угло
вого дома, стрелой вылетел из люка, залёг у гусеницы с автоматом.
Егор —феноменальный, прирождённый воин. Стрелок, разведчик и
механик-водитель, который водит всё, что движется, и стреляет со
всего, что плюётся огнём, до ПЗРК включительно. Башенка МТЛБ
чутко повела жалом ПКТ. На пулемёте —Ангел, у неё опыт ещё с Чеч
ни, за неё тоже можно не волноваться.
Так, это всё хорошо, но у кого же всё-таки нам узнать дорогу к это
му элеватору?
—Какого хрена прётесь прямо в дом?
По двору неспешно шествовал весьма гневный хозяин. Если чест
но —я чуть обалдел. При такой активной стрельбе, будучи безоруж
ным гражданским, выйти ругаться невесть к чьему танку, который
стоит у ворот, - это надо быть весьма смелым человеком.
—Сожалеем, что побеспокоили вас. Подскажите, пожалуйста, как
246
проехать к элеватору?
—Туда, туда и там повернёте!
Снова бряцает под гусеницами асфальт. Я ещё успел подумать:
Был страшный бой. Всё помню, как спросонку,
Но только не могу себе простить -
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут — забыл его спросить.
Идут годы, проходят десятилетия, но, как в Великую Отечествен

ную, бьёмся против фашистов в тех же самых местах, и так же, как
тогда, местные жители помогают нам.
У элеватора было весьма шумно. Если по всему населённому пун
кту пули свистели, то здесь они гудели, как пчелиный рой. Против
ник был в нескольких сотнях метров от наших стрелковых цепей, и
обе стороны ожесточённо стреляли друг в друга.
Здесь же был мой командир эвакуационного взвода. Оглушённый,
еле стоящий на ногах, но живой, чертяка! Он руководил погрузкой
раненых в одну из МТЛБ пехоты. Мы быстренько засунули их всех в
десантный отсек, я сбегал к командирам, объяснил, где у нас развёр
нут перевязочный пункт на окраине Горловки. И мы побежали заби
рать тех, которые уже не раненые. Погибших было много, не менее
семи человек. Большинство их раздавило танком.
Погибших закинули на броню, я сел тоже сверху и на ходу руками
придерживал тела погибших ребят, чтобы они не попадали с брони.
Ангел пересела на место командира и показывала дорогу мехводу.
Следом за нами летел МТЛБ с ранеными.
Тягач с ранеными у нашего полевого медицинского точки я за
держивать не стал - он понёсся сразу во вторую больницу. Ехать до
неё было менее двадцати минут, умирающих среди раненых не было.
Тяжелораненого вытаскивать из-под брони на мороз только затем,
чтоб спустя те же двадцать минут повезти в ту же больницу, но уже на
другом транспорте, совершенно бессмысленно. С ними уехал и кон
туженный, но, к счастью, живой командир эвакуационного взвода. С
нашего МТЛБ начали сгружать тела погибших ребят, аккуратно вы
кладывать на чистый снег вдоль обочины. Пару тяжёлых раненых ак
куратно выгрузили из нашего МТЛБ, и доктора стабилизировали их
состояние в скорых, перед тем как везти больницу. Потом по одиноч
247
ке стали прибывать разные единицы транспорта из освобождённых
нами Озеряновки и Михайловки —«Уралы», КамАЗы, реже —броне
техника. Поскольку у нас на медпункте были доктора высшей квали
фикации, то получалось, что спустя несколько минут после ранения
пациенты получали не просто первую доврачебную, но и первую вра
чебную, и даже квалифицированную врачебную помощь.
Я кратко доложил обстановку начальнику штаба и некоторое вре
мя «руководил работой полевого медицинского пункта», как обычно
пишут в рапортах по результатам боя. На самом деле, как сказал ака
демик Капица, «руководить - это значит не мешать хорошим людям
работать». Медпункт был развёрнут, врачи обеспечены всем необхо
димым и делали свою привычную работу, конвейер скорых налажен
—главное было не мешать.
Из того, что ещё запомнилось в этот день: когда привезли очеред
ного тяжёлого раненого, я сразу заметил, что он уже умер. Бывает та
кое —пока везли, душа оставила этот мир от ранений, несовмести
мых с жизнью. Однако, по канонам медицины, раненого надо хотя
бы попытаться реанимировать. Стандарт для военного времени —две
минуты качаем, если запустить сердце и дыхательную систему не
удалось —занимаемся другими. Этого откачивали минут 10, скопи
лись другие раненые, нуждавшиеся в помощи. Тогда я сказал докто-
ру-реаниматологу: «Ещё пять минут качаем - если не поможет, пре
кращаем». Тут, расталкивая раненых, ко мне с воплем: «Какие пять
минут?!» —прорвался ещё один боец. Стоя передо мной и гневно гля
дя прямо в глаза, он отрывисто бросил: «Какие пять минут —это мой
брат!» Естественно, я скомандовал, и мы продолжали реанимацион
ные мероприятия —так и загрузили его в скорую, продолжая оказы
вать помощь, и увезли, не переставая пытаться реанимировать, хотя
я и видел, что это бесполезно...
Убедившись, что медицинский пункт работает как часы и моё
присутствие здесь не является необходимым, я махнул рукой экипа
жу —и опять блокпост с флагом ДНР проплыл мимо нас. Мы опять
поехали туда, где «теплее» всего.
Не помню, сколько ходок мы сделали в тот раз. Запомнилось толь
ко, что когда эвакуировали всех раненых, то крайний раз, вместе с
ещё одной МТЛБ, вытащили из населённого пункта наш подбитый
БТР. Шёл он плохо, а на блокпосту —на мосту среди бетонных плит
248
заграждения, на самом уязвимом и издалека простреливаемом месте,

вообще застрял. Егору пришлось проявить всё своё мастерство меха-
ника-водителя, чтобы выдернуть застрявшую машину.
Когда эвакуация раненых закончилась, я по долгу службы поехал
во вторую городскую больницу г. Горловки. Там было огромное ко
личество пациентов, опытные хирурги скоро принимали их. Помимо
раненых бойцов были их сослуживцы и родственники. Обстановка
была тяжёлой - все скорбели о погибших товарищах. Помню, я тогда
ещё подумал, что потери всё-таки слишком велики. На тот момент я
ещё не знал подробностей.
Если подводить итог происшедшему очень кратко, то получится
примерно следующее: наша артиллерия не только не смогла раздол
бать вражеский опорный пункт за Озеряновкой и Михайловкой, она
толком даже не подавила его. Разведрота попала под плотнейший
огонь, в итоге сразу погибли командир роты Шайтан, его зам и не
сколько наиболее решительных и толковых бойцов. Остальные, есте
ственно, взять неподавленный опорный пункт не смогли и отошли.
По нормальному, с пехотой должны были быть танки, и они должны
были прямой наводкой разнести этот опорный пункт по брёвнышку.
Для этого при нашей бригаде существует танковый батальон. Одна
ко в силу неизвестных мне причин мудрое командование бригады из
своего батальона не прислало ни одного танка, а «нашло» танк где-то
у соседей. Экипаж танка мало того что был не из местных, горловчан
(в отличие от танков нашего батальона), он ещё был сильно пьян —не
смог организовать огневую поддержку нашей пехоте, а потом и вовсе
в панике рванул назад, раздавил восемь человек наших пехотинцев
и протаранил БТР, который вышел из строя, после чего удрал с поля
боя.
На этом несчастья дня не закончились. На теле погибшего коман
дира разведроты была радиостанция «Арахис» с блоком шифровки-
дешифровки, а также портативный компьютер со всей информацией
разведки бригады. Уже этого должно было быть достаточно, чтобы
срочно поднять по тревоге танковый батальон и прямой наводкой
снести опорный пункт, быстрее занять его пехотой. (Это не учиты
вая того, что, по-хорошему, командир бригады должен был заранее
подготовить резервы, в том числе танки, на случай неблагоприятного
развития событий.) Однако ничего подобного сделано не было - тела
249
наших ребят пролежали там
почти неделю, и укры спо
койно разжились всей этой
совершенно секретной тех
никой.
Через неделю наши всё-
таки собрались и разнесли
этот опорный пункт, но, по
большому счёту, взводный
опорный пункт для брига
ды в наступлении - это за
дача часа боя, а не недели.
Тем более при таких форс
мажорных обстоятельствах,
как упомянутые. Так «слав
но» началась боевая дея
тельность нового комбрига
- Соколова, позывной «Брест», по командованию нашей бригадой. Я
тогда ещё подумал, что всякое может случиться, тем более человек в
новой должности совсем не
давно, однако это было толь
ко началом...
Результаты этого первого
большого наступательного
боя были разнообразны, не
которые —весьма существен
ными. Например, разведро-
та нашей бригады понесла
тяжёлые потери убитыми и
ранеными, прежде всего в ко
мандном составе и наиболее
толковых и решительных в
боях. Это вывело её из строя,
и в дальнейших действиях
она практически не участво
вала. Таким образом, наша
бригада осталась почти без
250
разведки, что не могло не сказаться самым непосредственным обра

зом на ходе последующих наступательных боёв за Углегорск и Логви-
ново.
Как сказалось всё случившееся на судьбе всех наших «источни
ков» - сочувствующих нам людей, имена и телефоны которых на
ходились в планшете, попавшем в лапы СБУ, - легко можете пред
ставить сами, учитывая, что нам противостоят самые настоящие
фашисты. Вспомните кадры из Одессы, представьте себе, как пытали
и зверски убивали по застенкам всех этих русских людей, которые
искренне сочувствовали нам и пытались помочь. Вся эта кровь - на
грязной совести нашего комбрига, Бреста, который, будучи «целым
генерал-майором», не мог организовать пустяковую операцию по
уничтожению вражеского взводного опорного пункта.
В ходе боевых действий было захвачено немало вражеской бро
нетехники, противник тоже понёс потери. Но в ходе этих боёв вы
явилось почти полное отсутствие связи, отвратительное планирова
ние боевых действий командованием, недостаточная координация
боевых действий. Было ли что-то сделано для максимально скорого
исправления ситуации? Очень скоро бои за Углегорск и Логвиново
дадут ответ на этот вопрос.
СМЫСЛ ЖИЗНИ
У каждого человека в жизни свои ценности. Недвижимость и путеше
ствияу яхты и острые впечатления, океанские круизы и богемная тусовка,
да мало ли? Что из всего этого действительно важно, а что — тлен, лёгкая
пыльца, которую ветер развеет раньше, нежели тот, кто посвятил всю
свою жизнь стяжанию её, успеет покинуть этот мир?
Последним писком моды среди патрициев Римской империи когда-то
были одноразовые золотые украшения. Истёртый в драгоценную, в самом
буквальном смысле слова, тончайшую пыльцу, самый известный металл
всех времён и народов — золото — наносился тонкой кистью на изнежен
ную, умащённую благовониями кожу тогдашних олигархов. Превращался в
изысканный, утончённый рисунок. Его оригинальность и красота служили
251
предметом законной гордости владельца, знаком его отличия от других,
таких же влиятельных и высокопоставленных. Символом превосходства
над ними — такими же, но с устаревшими, многоразовыми, а не новомод
ными «нанотехнологическими» украшениями. Смысл украшений был имен
но в их одноразовости — тончайшую пыльцу собрать с тела было уже не
возможно, её смывали после сиятельного приёма тем же вечером, вместе
с потом и пылью, и огромные трубы римских акведуков уносили её вместе
со зловонными отходами огромного города в величественные воды древнего
Тибра. Труд, кровь, пот, увечья и мучительная гибель тысяч людей, в том
числе и рабов, которых за людей-mo не считали, потраченные на добычу
каждого самородка в рудниках и транспортировку их за тридевять земель
— всё это в канализацию...
Не так ли — бесплодно, бесцельно — канула в историю вся слава Рима,

всё величие его патрициев, великолепие сооружений и мощь армий?Ложные
цели и закономерный печальный итог усилий, уничтожение и обращение в
рабство целых народов ради одноразовой горстки металла — и воздаяние
за всё...
Очень важно, чтобы ценности и цели были правильными. Настоящими.
Не одноразовыми. Иначе и жизнь будет одноразовой — не пропуском в бес
смертие, а неслышным хлопком пузырька шампанского —ярким, сладким,
но до обидного коротким и пустым.
Рецепт определения истинной цели жизни прост. И одновременно —
страшен. Достаточно представить себе собственные похороны. Что за
люди придут на них? И что они там о тебе скажут?
Не зря жил тот, на чьих похоронах соберутся достойные люди и ска
жут о нём искренние добрые слова. Вдвойне счастлив тот, кого провожать
в последний путь придут лучшие люди его народа. Те, кто вместе с ним в
бою, плечом к плечу, грудью заслонил в чёрную годину немощных стариков и
крошечных грудничков от того горя и разорения, которое несёт проклятый
враг.
Наивные и простодушные, честные и отчаянные — те, кто живёт в
Боге, будь каждый из них атеист или буддист, язычник или православный.
Они скажут об уходящем ч
252
В чертоги Валгаллы меня введут,

Где отец Богов строго спросит меня:
В битве я пал —иль нет?
Храбр ли был я в бою?
Славят ли скальды мой меч?
И как хорошо я сам пою?
Отец мой! Я в битве пал,
Смерти смеялся в лицо,
Скальды о том воспоют,
Я и сам поэт!
Вот мой ответ.
ГЛАВА 15. ГОРЛОВКА. УГЛЕГОРСК

После выявленных при взятии Озеряновки и Михайловки прос
чётов в боевой подготовке усилиями командования бригады, прежде
всего её непосредственного командира, активность командиров по
дразделений была резко увеличена. Правда, это носило очень ори
гинальный характер. Вместо активной боевой учёбы, подготовки и
отработки боевого слаживания на каждого из нас были обрушены
дополнительные требования по оформлению ещё более многочи
сленной и разнообразной документации, нежели ранее. У меня в роте
помимо меня делопроизводством последовательно стали заниматься
два человека (медицинский статистик и помощник фармацевта-про-
визора), потом к ним добавился ещё один доктор - это при том, что
сам я нормально владею компьютером и участвовал в делопроиз
водстве тоже от всей души. Каждый день в штаб приходилось нести
целую папку распечаток, и её толщина неуклонно увеличивалась.
Помимо перечисленных трудовых ресурсов, у меня в распоряжении
было достаточно компьютеров, многофункциональных устройств и
безлимитный интернет. И то мы справлялись с огромным трудом.
Что говорить о строевых подразделениях, зачастую имевших всего
один комп или не имевших его вообще, и не имевших достаточно пер
253
сонала для того, чтобы посадить целую толпу бойцов за клавиатуры?
Как метко сказал один из них, замкомбат: «Я в штабе так и сказал:
«Вы допишетесь до такой степени, что заметите, как к вам правосеки
зашли, только когда они скажут: «Ну шо, москалику, допысався?»
Я уже не говорю о том «малозначительном» факторе, как отсут
ствие выделения финансов и канцелярских товаров на все эти «изы
ски» (а расход по бумаге и картриджам выходил весьма значитель
ный). Главное было в том, что у командиров не оказалось совершенно
времени для обучения личного состава и подготовки к предстоящим
боевым действиям. Но самое главное (и смешное) заключалось в том,
что эти огромные количества бумаги, как правило, никто не читал.
Лично у меня нередки были случаи, когда буквально на следующий
день после сдачи мною очередных «отчётов» из штаба просили при
нести их ещё раз, так как предыдущие просто потеряли.
Наряду с бумаготворчеством исключительно «активно» штаб по
дошёл к материальному снабжению подразделений. Мы за войну ор
ганизовали 10 медицинских пунктов (в горловской бригаде был девя
тый), и при этом каждый (!) организовывался исключительно за счёт
гуманитарной помощи неравнодушного населения, прежде всего,
Российской Федерации. Не стала исключением служба в третьей бри
гаде Народной милиции. Новым командиром бригады (в отличие от
прежнего, который многое делал для медицинской службы) не было
сделано абсолютно ничего —мы не получили ни килограмма медика
ментов, ни одного метра стройматериалов, ни единой запасной части
для нашего транспорта. Если учесть, что бригада более двух тысяч
человек и ожидалось наступление, то в таких условиях способность
полностью пренебречь любым материальным снабжением медицин
ской службы —яркая характеристика командования.
В плане координации усилий служб бригады тоже были опреде
лённые «достижения»: были отменены ежедневные совещания офи
церов управления бригады, введённые прежним комбригом, что са
мым негативным образом сказалось на координации усилий служб и
подразделений. Постановка задач на медицинское обеспечение эта
пов операций медицинской службе проводилась в самый последний
момент или постфактум. Информация о точках расположения меди
цинских полевых пунктов, оптимальных путях и способах эвакуации
и других факторах, принципиально важных для эвакуации раненых,
254
своевременно и в полном объёме доводилась нами командованию,

однако обычно не передавалась далее - приданным нашей бригаде
подразделениям других бригад, а также подразделениям нашей бри
гады. Как правило, где находится наш медицинский пункт, знали
только те командиры, которых мы предупредили лично. Кстати, то,
что связь отсутствовала, командование, мягко говоря, совершенно
не беспокоило: на всю медслужбу бригады была выдана единствен
ная Р-159, которая оказалась неработоспособной. Многочисленные
обращения в службу связи с просьбами починить хотя бы её ника
ких результатов не дали. Как покажут крупные бои, которые вско
ре развернутся, аналогичное положение будет со связью и в других
службах бригады... За собственные личные средства, а также за сред
ства моих личных друзей нами было приобретено 20 радиостанций
Kenwood на медицинскую роту. Связисты предупредили, что глушат
связь средствами РЭБ и пообещали выделить нам частоту, на которой
связь будет работать, однако не смогли сделать и этого —фактически
радиостанции работали только в пределах прямой видимости. Таким
образом, когда несколько позже начнутся активные боевые действия,
из работающих средств связи главным будет мобильный телефон, а
ввиду того, что когда «активизация» —по нему болтают все и против
ник его ещё и глушит, - то посыльные. Как во времена Наполеона.
Наряду с вышеописанным идиотизмом - активизацией делопро
изводства и полным абзацем по всем остальным направлениям под
готовки —остро нарастали кадровые проблемы. Точнее, они активно
создавались на ровном месте усилиями нового командира бригады.
Сначала произошёл исключительно оригинальный случай, ког
да комбриг вызвал меня к себе и чётко в определённой форме запре
тил проводить допросы и другие следственные мероприятия в моём
подразделении. Это было довольно странно, если учесть, во-пер
вых, полное отсутствие каких бы то ни было контрразведыватель
ных структур в нашей бригаде, во-вторых, традиционно высокую
активность вражеских разведывательных и диверсионных служб, а
в-третьих —то, что командир вообще согласно уставу является пол
новластным хозяином в своём подразделении, полностью ответст
венным за всё, что в подразделении происходит, тем более в боевое
время. Довольно скоро моё удивление развеялось. Дело в том, что ме
дицинская служба бригады получила довольно много штатной тех
255
ники, в том числе столь необходимые для вывоза с поля боя раненых
МТЛБ. Все 15, положенные по штату. Правда, большинство из них
были в совершенно ужасающем состоянии, а никаких запчастей к
ним не было. Итого, к моменту начала боёв из них в строй удалось
поставить примерно по 1 машине в медвзводах батальонов и аж три
—в медроте бригады. Однако, как только начались активные боевые
действия (буквально через пару недель после этого памятного раз
говора), в моей роте начались «непонятные» вещи. То «сама собой»
открутилась крышка у бака с охлаждающей жидкостью и вся она
вытекла, то оказались перерезанными шланги топливной системы,
и происходило такое постоянно. В принципе, это логично: если ме-
ханик-водитель осознает, что, с одной стороны, поехав на МТЛБ на
поле боя, он легко может сгореть в ней, а с другой —знает, что если
МТЛБ будет сломана, он никуда не поедет и ему ничего за это не бу
дет, то несложно предположить, какие действия многие из них пред
почтут. Оставим за скобками простой и весьма актуальный вопрос:
как мне руководить подразделением, если в нём в боевой обстановке
производятся акты саботажа, а я даже не могу их расследовать?
Однако самое интересное «в кадровой работе» генерала Соколова
развёртывалось параллельным курсом. Жаль тратить время на под
робное описание совершенно недостойных этого людей, однако из
песни слова не выкинешь —без этого будет непонятно многое из про
исходящего далее.
Завёлся у меня в медицинской службе бригады командир меди
цинской роты —Мерко Геннадий Васильевич. Причина того, что он
стал командиром роты, довольно прозаична. Кому из врачей —офи
церов медицинской роты не предлагалась эта должность —все отве
тили отказом. Причины этого самые разнообразные: и то, что многие
решительные врачи уже давно воевали в боевых подразделениях, за
нимали там командные пехотные должности и оставлять своих бое
вых друзей не хотели. И то, что многие люди с опытом руководящей
работы банально сбежали — на Украину или в Россию. И наконец,
та частая и весьма досадная причина, что многие порядочные и са
моотверженные люди болезненно скромны и избегают командных
должностей. При этом на ротного ложилась огромная нагрузка —в
плане посещения совещаний, составления документации и тому по
добного. Я, пару месяцев совмещая обязанности начмеда бригады и
256
ротного, понял, что далее так не вытяну, и был вынужден, за полным

отказом всех прочих, предложить эту должность Мерко. При этом я
изначально слышал от многих, что это человек нечистоплотный и
непорядочный, однако надеялся, что путём тщательного контроля
удастся добиться от него хоть какой-то пользы на этой должности.
Кроме того, повторю, у меня просто не было другого выхода.
Какое-то время он трудился вполне добросовестно, выполнял не
мало бумажной работы. Потом в его трудовой деятельности наметил
ся и стал всё более активно проявляться некий перекос. Выражался
он в том, что Мерко стал всё больше усилий посвящать попыткам
вытеснить со службы наиболее добросовестных, активных и боевых
бойцов и командиров нашего подразделения. Вместо них проталки
вались его «протеже» — все как один «феноменальных» душевных
качеств. То начальник отдела снабжения —человек, который за пару
месяцев службы, занимаясь только складом, так и не сумел (или не
захотел) произвести полноценной его ревизии и учёта материальных
средств. То доктор —терапевт Шевцова, которую со страшными уси
лиями он затолкал на военную должность. Ещё бы, там зарплата в
2,5 раза выше! При этом я ей внятно объяснил, что военная долж
ность безусловно подразумевает участие в боевых действиях. Она од
нозначно согласилась. Но как только начались реальные боевые дей
ствия, сразу отказалась в них участвовать. Ещё и хватило наглости
написать рапорт: «Прошу не отправлять меня для участия в боевых
действиях, потому что у меня двое детей». Интересно! Наша гинеко
лог тоже имела детей, служила на гражданской должности за гораздо
более скромное жалование, но ездила безо всякого скандала. Доктор
Юдин, который погиб, имел пять детей. Да и вообще, дети были по
чти у каждого из нас. Что же, те, кто идёт вперёд, - только выращен
ные в пробирке мутанты, у которых ни жён, ни детей, ни престаре
лых родителей, ни страха смерти?
Причины такого подбора кадров более чем просты. Сам Мерко,
хотя и позиционировал себя как «офицер» (как и многие в нашей
стране медики, числился офицером запаса), был отчаянным трусом.
За всё время, пока шли обстрелы Горловки, он не только ни разу не
руководил действиями своего подразделения по оказанию медицин
ской помощи гражданскому населению, но даже ни разу не выехал
с расчётом скорой на помощь пострадавшим. То, что сами мы носи
257
лись круглосуточно, падали с ног от усталости, поскольку на такой
огромный город несколько бригад медслужбы —это ничего, и я как
начмед сам не стеснялся ездить, а вот он - совсем другое дело. На
всегда запомнил краткий разговор с ним в штабе, когда он мне объяс
нял, что, оказывается, это гражданская скорая должна ездить под об
стрелами, а мы должны вместе с больными сидеть в бомбоубежище.
Я ещё помню, ему сказал что-то про долг и офицерскую честь - он
на меня посмотрел удивлённо, просто не понял. Я тогда сообразил,
что нужно беседовать с ним на понятном ему языке, и распорядился,
чтобы впредь он ночевал в расположении роты (как командиру и по
ложено), а не дома, и выезжал с медицинскими расчётами на вызова.
После этого он стремительно ушёл на больничный. Диагноз был дей
ствительно весьма впечатляющ: сахарный диабет, гипертоническая
болезнь, тяжёлая черепно-мозговая травма. Каждое из этих заболе
ваний (а тем более все вместе) является противопоказанием к несе
нию службы по контракту. Нужно ли говорить, что он за всё время
ни разу не принял участия в боевых действиях. После того как я ему
пообещал, что при следующем его появлении в роте мы вместе пое
дем на боевые, он вообще перестал являться к месту несения службы.
Ротный не просто бездельничал, полтора месяца не являясь к
месту службы, что в военное время, особенно для командира подра
зделения, является тягчайшим военным преступлением. Он ещё и
постоянно подрывал боеспособность подразделения - звонил со
трудникам, встречался с ними, стращал тем, что их убьют на боевых,
призывал к саботажу, неподчинению приказам и совершению дру
гих воинских преступлений. То есть, по нормам военного времени,
уверенно нарабатывал себе весьма «почтенный» багаж. Ах да! Ещё он
фабриковал (вместе с парой соучастников) компромат на меня. Прав
да, об этом —несколько позже...
Обо всей этой его деятельности командование было подробно
проинформировано. Что же в итоге? Предыдущий командир бри
гады, который создал бригаду и хорошо разбирался в ней, а также,
по отзывам знающих его давно людей, имел огромный опыт участия
в боевых действиях, на моём ходатайстве об увольнении со службы
данного феноменального индивидуума поставил свою визу. Однако
потом прислали нам нового, и все прежние кадровые решения утра
тили свою силу, понадобилось их проводить сначала. А Соколов —
258
Брест вцепился в Мерко со страшной силой. Как и тот в него. При

чины этого, думаю, были разнообразны. Точно знаю только то, что
Мерко, не являясь на службу, не вылезал из штаба и исходил доноса
ми на меня и коллектив роты. Всё остальное —домыслы разной сте
пени достоверности, не люблю тиражировать и пересказывать слухи.
Зато правда состоит в том, что, невзирая на всё вышеперечислен
ное, Соколов при личных встречах неоднократно мне обещал, что
ротный незамедлительно будет уволен со службы, буквально «вот-
вот». Однако при этом я узнал, что он приказал не давать хода ника
ким моим рапортам, даже не подписывал все мои ежедневные рапор
ты о неявке ротного к месту службы.
Так вот, в преддверии предстоящих жестоких наступательных
боёв мне приходилось активно бороться с командованием, решать
вопросы материального снабжения медслужбы бригады исключи
тельно за счёт добровольной помощи моих друзей и предпринимать
меры на случай покушения на меня либо попытки незаконного само
чинного ареста.
Надоело о подлецах — вспоминать крайне неприятно. Тем более
что весьма вскоре начнутся активные боевые действия, и трусость и
низость одних будет оплачиваться большой кровью других.
В довершение остаётся только отметить, что в медроте на тот мо
мент имелось несколько нештатных специалистов, в том числе вра
чей, которые служили не просто добросовестно, но самоотверженно.
И в боевых действиях принимали активное участие, и лечили людей
с мастерством и успехом. Имелось и несколько вакантных должно
стей, на которые я пытался их поставить. При этом на словах Соколов
всячески призывал отдел кадров «побыстрее всех ставить в штат, что
бы не было внештатников!», на деле же —за три месяца их поставить
в штат мне так и не дали. Таким образом, при выполнении боевых
задач я оказался перед искусственно созданной необходимостью по
сылать на поле боя внештатных сотрудников, что является уголовно
наказуемым преступлением, а штатных сотрудников, не желающих
выполнять приказы и разрушающих подразделение в меру сил, ко
мандир бригады всячески покрывал.
В данном случае «уголовное преступление» — совсем не фигура
речи. Именно несколько моих вынужденных внештатников, которые
были на поле боя, позволили командованию сфабриковать на меня
259
дело о «создании незаконного вооружённого формирования». Это не
говоря о том, что когда один из них погиб, семья не получила ни ком
пенсации, ни какой бы то ни было помощи... Впрочем, об этом чуть
позже, в своё время.
Итак, на фоне такой «феерической» деятельности командира бри
гады в воздухе витало напряжение —было понятно, что активизация
боевых действий не за горами. Никаких штабных учений, планиро
вания и отработки совместных действий, пусть даже на карте, между
службами бригады не проводилось. «Секретность» была такая, что,
например, мне как начальнику медицинской службы бригады не
были доведены никакие планы возможных действий бригады, чтобы
я мог спланировать работу моей службы по медицинскому обеспече
нию. При этом ещё за неделю до активизации боевых действий один
из водителей (!) моей роты вполне подробно сообщил мне о «секрет
ных» планах командования - когда и куда собираемся наступать. В
принципе, общее представление о своих алгоритмах действий у меня
уже было, но эта информация оказалась весьма полезной, когда час
«Ч» наступил.
...В один из вечеров, где-то в половине двенадцатого ночи, меня
срочно вызвали в штаб. Он был переполнен офицерами высшего зве
на. Напряжение буквально висело в воздухе, как грозовой разряд.
Там же я увидел множество командиров малых, но действительно
боевых подразделений —спецназа ДНР, ЦСО МТБ, СОБРа, ряда дру
гих. Присутствие этих людей, чьи формирования всегда находились
на самом острие боевых действий, могло означать только одно: на
правление главного удара - здесь, у нас. Мы молча, очень душевно
обнимались, радуясь друг другу и без слов понимая важность проис
ходящего. Внимательно смотрели друг на друга. Чётко понимали, что
завтрашний день для любого из нас с большой степенью вероятности
может оказаться последним.
Так стояли мы с друзьями
В перерывах меж боями,
Сухопутьем и морями
Шли, куда велел приказ.
Встань, фотограф, в серединку
И сними нас всех в обнимку —
Может быть, на этом снимке
260
Вместе мы в последний раз.

Думал ли я в тот миг о том, что, возможно, мы сейчас обнимаемся
с ними, как с Шайтаном тогда, перед атакой? Гадал ли, кто завтра
останется в этом мире, а кто уйдёт в Высший, горний? Нет, не думал.
Мы собрались здесь, чтобы уничтожить ненавистного врага и защи
тить свою землю. Только это имело значение. А смерть в бою, да ещё
в наступлении, —разве это не мечта любого настоящего мужчины,
разве это не счастье?
Присутствовал сам Александр Владимирович Захарченко. Он и
поставил нам боевую задачу следующего дня: Углегорск. Небольшой
населённый пункт, строго на восток от Горловки, тысяч тридцать жи
телей, совсем близко от окраины нашего города. Всем было понятно,
что это только первый этап предстоящего наступления, окончатель
ная цель которого —окружение дебальцевской группировки против
ника. Многотысячной толпы кровавых хохломутантов, которые за
няли важнейший железнодорожный центр —Дебальцево, настроили
там укреплений, создали плацдарм для наступления, имевшего цель
разрезать надвое нашу Донецкую республику. В нарушение минских
договорённостей они не собирались покидать Дебальцево. Как верно
сказал в своём выступлении Захарченко: «Дебальцево надо взять! Это
сотни спасённых от обстрелов мирных жителей, это предотвращение
вражеского наступления, это успешное окончание войны!»
Общая задача для командиров подразделений звучала просто: к
пяти утра развернуться на исходных позициях в готовности начать
наступление. При этом нужно было собрать личный состав, соста
вить приказ на марш и боевое расписание задействованных сил,
довести его до личного состава, осуществить полную подготовку
техники, вооружения и материальных средств к движению и развёр
тыванию. Ещё нужно было, по особому приказу командира бригады,
выдать наркотические обезболивающие медикам спецназа ДНР - у
этого подразделения была крайне ответственная и опасная задача,
что закономерно было чревато многочисленными жертвами. А ещё
нужно было согласовать усилия нашей медицинской службы с ко
мандирами множества подразделений, которым предстояло работать
вместе с нами. Плюс к тому —зима, гололёд, неосвещённая, изрытая
воронками, простреливаемая противником дорога.
Времени не было совершенно. Так что после получения общей
261
задачи я предпринял несколько попыток согласовать своё решение
с командиром бригады — однако понял полную бесплодность сво
их попыток ввиду того, что комбриг куда-то исчез, и его судорожно
искала толпа, не менее меня ошарашенных текущими вводными,
командиров и начальников служб. Потому я подошёл к начальнику
штаба, кратко доложил ему свои соображения, получил их одобрение
и разрешение «отправиться выполнять».
Тут не могу не сказать несколько слов о начальнике штаба нашей
бригады. Помните, я уже упоминал этого достойного воина, когда
рассказывал о бое за Озеряновку и Михайловку?
Начальник штаба нашей бригады являл собой редкий, почти вы
мирающий тип настоящего офицера. Высокий, худощавый, с пре
красной выправкой, светлые усики «щёточкой» —как на плакате про
идеального офицера царской армии. Всегда сдержанный, уравнове
шенный, с умным блеском синих глаз прирождённого воина. При
этом всегда весёлый, приветливый, корректный и идеально при
ятный в обращении, даже под шквальным огнём. Он уникальным
образом сочетал в себе лучшие черты офицера царской армии и ста
рой советской школы. Если кого и ценю по результатам кампании,
если кого и хотел бы очень сильно увидеть вновь, —так это его. Соб
ственно, если бы не он, усилиями комбрига всё под Дебальцево было
бы угроблено. Но об этом - чуть позже.
...Хорошо, что на тот момент имелись вполне внятные планы дей
ствий в такой ситуации. Буквально за три часа удалось сделать всё:
укомплектовать машины всем необходимым для похода и боя, со
брать личный состав, напечатать, подписать и отправить в штаб про
ект приказа на поход и бой. В данном случае, как и во многих других,
ключевым моментом успешности действий является моральный дух
личного состава. Потому я прежде всего построил личный состав и
произнёс краткую речь. Дословно, естественно, не помню, но смысл
был в том, что от успеха нашего наступления зависит очень многое:
если нам удастся успешно выполнить боевые задачи, то тысячи людей
будут спасены, и каждый обязан исполнить свой долг. После этого
личный состав зашуршал, как «электровеники», —в данном случае я
должен сказать только самое лучшее о способности наших людей мо
билизоваться на выполнение ответственного заданий. Важно суметь
их правильно мотивировать.
262
Должен сказать ещё пару слов о роли одного замечательного чело

века в наших рядах - доктора-анестезиолога Андрея. Не называю его
по полному имени по той же причине, по которой в своей книге не
называю многих достойных людей: война продолжается, спецслуж
бы противника не дремлют, среди своих сил немалое количество фе
номенальных пид...сов, которые изо всех сил изживают нормальных
людей.
Я знал его очень давно, с самого начала нашего движения он по
казал себя незаурядным человеком, даже в рядах наших патриоти
чески настроенных самоотверженных докторов-добровольцев. За
манивал к нам на службу, рассчитывал, что он будет моим замом, а
если со мной что-то случится, - займёт моё место. На тот момент он
уже был в составе нашего подразделения. Его значение в руководстве
коллективом в авральных ситуациях трудно переоценить. Спокойно,
очень взвешенно он отдавал и выполнял приказания в самой слож
ной обстановке, был неизменно хладнокровен под огнём и при самом
тяжёлом стрессе. В данной ситуации, как и во многих других, пере
оценить его заслугу в том, что за несколько часов всё было готово,
невозможно.
Итак, три - начало четвёртого. После неимоверного количества
беготни и ещё большего количества мата, проверив каждую маши
ну, я убедился, что всё готово. После этого выстроил личный состав,
довёл свой приказ на порядок совершения марша и действия при раз
личных вводных. Потом, как делал всегда перед боем, построил лич
ный состав в кружок, встал в центре и вслух прочёл молитву воина
перед боем. Вывели технику за территорию расположения медицин
ской роты, выстроили и выровняли колонну, проверили радиосвязь.
Вдох — выдох. «С Богом, вперёд!» Медицинская рота двинулась на
встречу своей судьбе.
Дорога мало того что была сплошь покрыта льдом, она была уби
та наглушняк задолго до войны. Один мой близкий друг, уже упомя
нутый в этой книге, объездивший весь мир, ещё задолго до войны
по прибытии в Горловку долго молчал, глядя на дорожное полотно,
а затем изрёк задумчиво: «Юрич, ты был прав —таких дорог я не ви
дел даже в Африке в зоне боевых действий». Теперь, в разгар войны и
массового хождения техники, дороги стали ещё страшнее —в выбои
нах на них легковушка легко могла оставить колесо в любой момент.
263
В довершение всего лежал густейший туман, в котором едва просма
тривались габаритные огни идущей впереди машины. Больше всего
я боялся за МТЛБ, следовавшую в нашей колонне, —лишь бы она не
слетела с дороги и не помяла гусеницами ни прочие машины нашей
колонны, ни кого-нибудь встречного. Однако водители — и мехвод
МТЛБ, и всех других машин —показали себя с самой лучшей сторо
ны. Чего не скажешь о нашем проводнике.
Дело в том, что немалый на тот момент мой опыт вождения войск
говорил следующее: идти без проводника — верный способ заблу
диться. Заблудиться в боевых условиях —простейший способ заехать
как минимум на минное поле, а как максимум —прямо в расположе
ние противника. Поэтому я заранее выдернул у одного из команди
ров, чьи позиции были как раз на рубежах нашего планового развёр
тывания, одного бойца. Который, со слов командира, «был толковый
и знал дорогу». К огромному сожалению, есть меткое выражение:
«Пехота бывает трёх видов: морская, крылатая и тупорылая». С пер
выми двумя у нас в ДНР как-то не заладилось.))))))
На самом деле настоящую простую пехоту, которая идёт в самое
пекло и всё решает, я очень люблю. И те ребята, которых мы оттуда
выдернули, это могут подтвердить. Но с соображением у некоторых
наших доблестных пехотинцев иногда бывает весьма туго —особенно
у тех, у кого по нескольку контузий и никакой военной подготовки.
Это не их вина - они честно защищают свою Родину как могут. Коро
че говоря, наш проводник основательно заблудился, и мы некоторое
время плутали по буеракам горловских окраин в пределах видимости
вражеских наблюдательных постов —хорошо, что плотнейший туман
надёжно скрывал наши перемещения. В принципе, для наступления
погода была исключительно благоприятной.
Всевышний был милостив к нам, и огромные футуристические
контуры ЦОФ «Кондратьевская» возникли из тумана. Началось стре
мительное развёртывание. И к началу шестого утра полевой меди
цинский пункт был готов принимать раненых.
В то же время знакомого грохота артиллерийской подготовки всё
не было и не было. Потихоньку прибывала бронетехника и пехота,
блуждая в тумане, рассредоточивалась по окрестностям. Удалось
увидеть нескольких знакомых командиров, и из общения с ними
ситуация стала более-менее понятной. Наши подразделения частью
264
оказались небоеготовы, частью заблудились на марше и не успели

прибыть на позиции развёртывания в установленные сроки. Впро
чем, это более чем естественно: командир бригады поставил задачу
на выдвижение и развёртывание для наступления в совершенно не
исполнимые сроки. Это у меня была малая по численности и коли
честву техники медицинская рота: кроме того, усилиями большого
количества водителей и ремонтников мы держали нашу технику в
высокой степени готовности. Она была большей частью граждан
ской, и мы могли достать для неё запчасти и чинить своими силами.
В мотострелковых подразделениях бригады всё это отсутствовало.
Они были многочисленными по составу, с большим количеством
штатной военной техники —изначально почти поголовно небоеспо
собной и без малейшей возможности обеспечения запчастями. Так
что иначе и быть не могло.
Туман потихоньку развеивался, всходило солнце, техника и лич
ный состав прибывали. Я помалкивал, в душе порадовавшись, что
мы воюем не с фашистской Германией, пусть даже образца 1941 года:
она бы сейчас накрыла нас, сгрудившихся, без укрытий, вместе со
всей бригадой, и наступление закончилось бы даже не начавшись.
Было ясно, что командование не сумело подготовить и спланиро
вать наступление, теперь стоял вопрос, то ли, невзирая ни на что,
наступать в районе обеда, то ли застрять в неопределённости. Если
бы комбриг был прежний, он бы, я уверен, приказал наступать, по
пытаться использовать хотя бы малый эффект внезапности. Однако
новый комбриг был отнюдь не чета прежнему... Ладно, ждём. Связа
лись с гражданскими учреждениями здравоохранения, согласовали
возможности помощи с их стороны в случае необходимости —как по
совместной эвакуации раненых, так и по их лечению. Личный состав
подразделения кипятил чай, готовил какой-то простецкий супчик
из консервов: командование на половину женским подразделением
имеет свои существенные плюсы.
После обеда мы получили приказ сворачиваться и возвращаться
в расположение. Моё подразделение свернулось ещё быстрее, чем со
биралось, и вскоре мы были в расположении. Времени на то, чтобы
матерно думать об умственных способностях командования, не было:
я понимал, что всё далеко ещё не закончилось, и мы с личным соста
вом лихорадочно устраняли выявленные в ходе маршей и развёрты
265
вания недостатки в работе техники, комплектности материальной
части. Часам к семнадцати меня опять вызвали в штаб.
Тут происходило то, что по здравому уму и любой формальной (не
говоря уже военной) логике должно было происходить вчера, когда
был получен приказ на наступление. Командиры подразделений и
начальники служб бригады представляли свой план действий ко
мандованию, согласовывали с ним и с другими подразделениями.
Мне было довольно просто: мало того что я чётко представлял
себе расположение медицинского пункта, варианты своих действий
при различных развитиях событий, маршрут эвакуации и способы
взаимодействия с гражданскими учреждениями, мы ещё и отрабо
тали за сегодняшний день всё это практически. Поэтому я кратко
доложил комбригу своё решение. И тут генеральский рёв в ухо едва
не вынес мне барабанную перепонку. Перемежая свою мудрость ма
терной руганью, он поведал примерно следующее:
—Медицину беречь надо, а вы врачей на смерть посылаете! Ме-
дрота должна находиться в расположении и лечить раненых, а не
лезть на передовую!
Если бы я имел классическое военное образование, то мнение
вышестоящего командования, да ещё в таком «матерно-приказном»
формате, возможно, произвело бы на меня какое-то впечатление. Од
нако такого багажа знаний у меня не было. Я оценивал обстановку
строго с точки зрения формальной логики и целесообразности дей
ствий. Потому сдержанно (это был второй раз за войну, когда на меня
орал командир - первый был тогда, когда мы чуть не пострелялись с
командованием спецназа ДНР) я ответил:
- Если медрота не будет выходить из расположения, то её мож
но расформировать, а всех раненых прямиком везти в городскую
больницу № 2 Горловки. Она как раз находится в одном километре
от места расположения медроты, успешно справлялась с лечением
раненых, когда ещё бригада не была сформирована, —справляется и
сейчас. Задача медицинской службы бригады —прежде всего в орга
низации эвакуации раненых с поля боя.
Генерал проорал ещё что-то, состоящее из: «...я запрещаю... и я
приказываю...» Из его сбивчивого мата следовало, что я только и ду
маю, как угробить личный состав, и выводить медицинскую роту из
расположения мне запрещается. В задумчивом недоумении я поки
266
нул просвещённое общество своего непосредственного командира.

Помимо того, что с точки зрения формальной логики и требований
устава всё сказанное им было просто бредом, меня удивила в воплях
генерала какая-то явно ощутимая интонация личной обиды. Всего за
войну на меня было совершено пять покушений (это не считая, само
собой, участия в боевых действиях). Такое поневоле учит вниманию
к мелочам. Я чувствовал, что у комбрига имеются какие-то неведо
мые мне глубоко личные претензии. Только много позже я узнал, что,
оказывается, генерал своим приказом, не ставя меня в известность,
как раз накануне восстановил на службе Шевцову, отказавшуюся
ездить на боевые, а чтобы избегнуть понятного при такой ситуации
обострения, своим же приказом дал ей двадцать пять суток отпуска.
Не знаю, каким образом ей удалось убедить его это сделать —она до
сих пор числится на службе, не являясь в медроту, её часто видят в
штабе —при том же командире бригады.
Интересно, что чуть позже именно генерал, опять же своим при
казом, в обход меня (с нарушением, как всегда, армейских норм суб
ординации) пошлёт на смерть двух медработников из моего подра
зделения — оба погибнут вместе с большим числом раненых. Это
будут единственные потери вверенного мне подразделения за всю
войну. Так что известная мудрость «не судите да не судимы будете» —
она вполне жизненна... И ещё одно: тогда я наивно полагал, что такие
вредительские приказы —это просто следствие генеральской тупо
сти. Лишь гораздо позднее стало ясно, что на самом деле всё гораздо
печальнее.
В полном изумлении от генеральской «гениальности» я побрёл к
начальнику штаба. Тот вежливо выслушал меня, мягко улыбнулся
и резюмировал: «Юрий Юрьевич, доложите мне своё командирское
решение —и уверяю вас, оно будет принято». Именно этому достой
ному офицеру мы обязаны тем, что наша бригада, а также приданные
ей части не остались в ходе наступления вообще без медицинской по
мощи. Огромное счастье, что в нашей армии ещё есть такие офицеры,
очень жаль, что их так мало...
Вечером того же дня Александр Владимирович Захарченко, со
брав всех офицеров нашей бригады, произнёс краткую речь о том, что
наступление завтра начнётся во что бы то ни стало. Многое запомни
лось из той речи. Он говорил о том, что если мы не возьмём город,
267
он сам пойдёт в атаку со своей охраной, пусть нам будет стыдно. О
том, что если мы возьмём Углегорск и захлопнем противника в котле,
множество жизней, прежде всего гражданского населения, будет спа
сено. О том, что сейчас в больнице в Донецке лежит маленькая девоч
ка. У неё не будет того, что есть у всех деток, —папы и мамы. Их убило
снарядом. И не будет того, что есть у всех детей, —радости, счастья,
возможности играть. Потому что осколками ей оторвало крошечные
детские пальчики. Я молча слушал это и ощущал, как горячие слё
зы ненависти омывают моё сердце, не имея возможности прорваться
наружу. Лично для себя я решил, что если надо будет, лягу вместе со
всем подразделением, но Углегорск возьмём...
Утро следующего дня мы точно так же встречали на ЦОФ Конд
ратьевская. Было ясно, что командование совершило одну из самых
тяжёлых ошибок, какие вообще возможны в военном деле: развер
нулось в наступательную конфигурацию, чётко обозначило против
нику место своих будущих действий, а потом всё свернуло. Чтобы на
следующий день начать развёртываться там же. Противник получил
бесценные сутки на лихорадочную подготовку обороны к нашему
наступлению. По хорошему счёту, эта ситуация была проблемной, но
отнюдь не катастрофической. Командованию в такой ситуации нуж
но было перестроить свои планы и нанести удар в другом месте. Тогда
все оборонительные усилия противника и перемещение его резервов
сработали бы против него. Однако командование почему-то реши
ло по-другому: тупо таранить живым человеческим телом бригады
оборону противника там, где теперь он этого и ожидал. Тогда у меня
впервые, где-то на периферии сознания, мелькнула мысль, что может
быть это не глупость, а нечто худшее.
Медпункт развёрнут, всё готово к работе, личный состав, особен
но женский, умеренно кусает губы от волнения. Мы быстренько вы
ловили всех командиров подразделений, которые работали на нашем
участке. Убедились, что, как мы и предполагали, наш гениальный
генерал не довёл ни до кого из них информацию о месте размещения
нашего полевого медицинского пункта, проинформировали их, где
мы и, соответственно, куда везти раненых и обращаться за медицин
ским обеспечением. Я в нескольких кратких, преисполненных тупо
го армейского юмора, выражениях заверил всех, что всё будет в по
рядке, лёг в пустые пока носилки —по полной боевой, положив себе
268
на грудь автомат, и мгновенно вырубился, как выключают свет. Во-

первых, я не спал уже вторую ночь подряд и понимал, что всё даль
нейшее в чём-то, может, и тайна для простого смертного, которому не
дано видеть будущее, однако оно совершенно очевидно:
Радар, взбесившись, воет —ни отдыха, ни сна,
Похоже, нам, героям, не светит ни хрена.
(Как поёт «Строри и скив»)
Когда начнётся махач в полный рост, мне уже выспаться не удаст

ся, а от точности моих действий будет зависеть весьма многое.
Во-вторых, вид спящего начальства (если оно трезвое) неизменно
действует успокаивающе на личный состав: «Если командир спит —
значит, всё идёт по плану».
В-третьих, пока не привезут первых раненых, работы у подразде
ления всё равно не будет. Произойдёт это через пару часов. А уж тогда
меня разбудят...
Грохот нашей артподготовки послужил приятным аккомпане
ментом к здоровому сну. Так началась битва за Углегорск.
Вскоре привезли первых раненых. Сначала я увидел доблестно
го командира разведвзвода
из приданного нам на время
операции спецназа ДНР. Как
всегда спокойный, он, почти
не матерясь, рассказывал
нам, что вчера вечером, после
идиотских наших «экзерци-
ций» с развёртыванием здесь,
укры в открытом эфире ак
тивно обсуждали, что «завтра
здесь ватники пойдут. Нуж
но мины и ПТУРы ставить».
Обговаривали и где именно
ставить, и как. Команди
ру бригады нашей было обо
всём этом сообщено, как и о
позициях противника, кото
рые наши разведчики выяви
269
ли. Доложено, что ни в коем
случае там идти нельзя. Он
выслушал - и утром, в поход
ном порядке, загнал прямо в
огневой мешок колонну вто
рого батальона.
Я не успел переварить это
сообщение, как в следующей
партии раненых мне в гла
за бросился молодой боец с
характерным ожогом лица и
волос —явный мехвод из го
релой «коробочки». Подошёл
ближе узнать подробности.
«Мы ехали в колонне, тут они
как дадут с ПТУРа! Я выско
чил, а Агибалов не успел».
Длинная ледяная игла вошла мне в сердце, перехватило дыхание.
Агибалов был командиром медицинского взвода второго танкового
батальона. Спокойный, немногословный, исполнительный и тол
ковый врач. Их батальон стоял на отшибе, в отдельном населённом
пункте. В неимоверно тяжёлых условиях полублокады, почти пол
ного отсутствия снабжения
он умело организовал меди
цинскую службу. Без лишне
го шума грамотно руководил
ею. Я очень ценил его. В его
медицинском взводе кроме
него был только один муж
чина - механик-водитель.
Сберегая жизни своих дево-
чек-медсестёр, он, как и по
ложено настоящему офице
ру, сам сел в МТЛБ, пошёл в
колонне подразделения - как
и положено по уставу. Идиот
ским (как я тогда неверно ду
270
мал) приказом подразделение загнали в тщательно приготовленную

ловушку противника.
Так наш комбриг своим приказом убил первого медработника
моей службы. Наряду со многими другими напрасно погибшими
ребятами второго батальона. «Никого не осуждайте, чтобы не ока
заться на его месте». Его осуждение, что я «медработников на смерть
посылаю», очень быстро реализовалось в причудливой, зеркально
отражённой форме —он сам так поступил.
Как бы тяжело ни было, надо было взять себя в кулак и работать
далее. День обещал быть исключительно интересным. Мои медики
работали как часы, Андрей руководил, Женя и Алексей - один мест
ный, второй - из Москвы, оба прирождённые военные врачи, твори
ли чудеса.
Горловская скорая тоже показала себя с самой лучшей стороны:
в установленном заранее безопасном месте дежурили их машины,
и нам не нужно было удлинять плечо эвакуации —за счёт этого мы
легко справлялись с самым большим количеством раненых своим не
большим автопарком. На этом празднике жизни главное было —не
мешать, и, удостоверившись, что и без нашего руководства всё идёт
замечательно, мы с Ангелом прыгнули в «мотолыгу». Никакой связи
ни с кем из строевых командиров не было, связь со штабом чудовищ
ная и штабу было не до нас. В таких условиях самым разумным явля
лось выехать на передний край, чтобы самим на месте оценить обста
новку, лично установить контакт с командирами подразделений, но
самое главное —наметить место для самого передового медицинско
го пункта. В современной военной медицине присутствует понятие
«золотого часа». Чем ранее с момента ранения оказана медицинская
помощь раненому, тем больше его шансы на спасение. Особенно важ
но оказать помощь в первый час - это позволяет спасти наибольшее
число бойцов. Пусть трусы и подлецы скрывают свою лень и страх
выполнять свой долг за звучными словами о том, что «медики слиш
ком ценны». Пехота, готовая идти на штурм и врукопашную опро
кидывать противника, сама по себе наибольшая ценность армии, а
для своих детей шахтёр Вася —не меньшая ценность, чем врач Дима
—для своих. Искусство командира в том и состоит, чтобы правильно
оценить и минимизировать риски и так выбирать место и способ дей
ствия своих подчинённых, чтобы они выполнили боевую задачу - и
271
при этом оставались живы.
Приземистый зеленошкурый драккар, моя верная «мотолыга»,

бряцая тяжёлой сталью гусеничных лент, несётся сквозь заснежен
ные поля. Мимо пролетают километры освобождённой земли, кото
рые ещё утром были «нейтральной территорией» между нами и укро-
фашистской нечистью.
На окраине Углегорска у железнодорожного переезда - чудовищ
ный грохот стрельбы, снег в свежих воронках, раздолбанные строе
ния. Наша пехота вгрызлась здесь в оборонительные позиции про
тивника, тот остервенело гвоздит артиллерией со всех калибров. В
поисках наиболее подходящего для медпункта строения в одном
из домов обнаружили совершенно бесценный трофей - вражеские
ПТУРы. Отдали их героической пехоте из БТГР первого батальона.
Там же, прямо среди пехоты, увидели «комбат-раз», командира
первого батальона, Севера. Вот ещё один в высшей степени достой
ный офицер, на котором держалось в нашей бригаде очень многое.
272
Всегда уравновешенный, сдержанный, с прекрасными манерами,

чаще всего смертельно, до обморока усталый, переполненный за
ботами о личном составе, самоотверженно сосредоточенный на вы
полнении своего воинского долга. Его ценил и уважал сам Игорь
Иванович Стрелков, и он вполне соответствовал высоким оценкам.
Прославился ещё в начале обороны Горловки, когда с двумя десят
ками бойцов отразил под Карловкой атаку карательного батальона
хохломутантов. Наши упокоили почти двести этих тварей, из них не
сколько десятков отправил в ад уже весьма пожилой на тот момент
боец с позывным Батя.
Позже Север многократно лично участвовал в боевых операци
ях. В том числе сопряжённых со смертельным риском —даже будучи
комбатом, не гнушался ходить в тыл противника, чтобы лично наво
дить разящий огонь нашей артиллерии на вражеские колонны. Все
вышний неизменно покровительствовал этому достойному воину,
а командование терпеть его не могло за неизмеримое превосходство
его профессиональных и человеческих качеств над их низменными
душонками и канцелярскими потугами к военной деятельности.
Мы перекинулись парой слов, он мне сообщил, что его медицин
ский взвод развёрнут на месте вражеского опорного пункта, и ска
зал, что пока они здесь, нет смысла переносить сюда часть медроты.
Это было вполне логично. Мы мотнулись ещё в пару хорошо знако
мых нам подразделений для уточнения обстановки, потом собрались
обратно, и тут разведчики попросили нас взять на буксир трофейную
вражескую БРДМ. Пока они её цепляли, успели заснять коротенький
ролик: наша техника идёт вперёд, наши бойцы на броне, наши пу
лемётчики на переезде. Которые, кстати, сказали, что ещё до вечера
этот город будет наш. И оказались правы!
Счастье от того, что мы освобождаем родную землю, переполняло
нас. Снимая технику, мы пели хором наше любимое, из «Любэ»:
Мы наступаем по всем направлениям —
Танки, пехота, огонь артиллерии.
Нас убивают, но мы выживаем,
Ненова в атаку себя мы бросаем.
Много позже, читая комменты на этот ролик, который собрал
почти миллион просмотров в «Ютубе», я ещё обратил внимание на
273
феноменальный по злобной лживости высер про «пропитые голоса»
наши. Ну, кто знает меня - в курсе, что я совсем не пью. А вот умника
бы этого посадить на броню в десятиградусный мороз да заставить
денёк перекрикивать грохот канонады и рёв танкового двигателя.
Который, к слову, такой, что ты сам себя не слышишь.))))
С трофейной БРДМ на буксире попёрли по трассе обратно на Гор
ловку.
Наступал вечер. Бой за город шёл по стандартному для такой си
туации сценарию: наши подразделения, вклинившись в него со своей
стороны, потихоньку выжимали противника, тот отчаянно сопро
тивлялся. Образовалась густая каша — месиво наших и вражеских
подразделений, известная военным профессионалам под названием
«слоёный пирог». Лезть в неё, не имея надёжной связи с работавши
ми там подразделениями, было крайне опасно —легко можно было
оказаться прямиком в расположении противника. Однако я лихора
дочно анализировал информацию, получаемую из всех источников
—от раненых, от командиров, от проезжавших мимо водителей, из
эфира. Точнее, собирал эту информацию целый «мини-штаб» - ру
ководили им Ангел и Красный, а уж наиболее актуальное из всего
этого потока сведений доводилось мне. Получалось, что ситуация с
медицинским обеспечением подразделений (прежде всего придан
ных нашей бригаде, брошенных в бой на самые опасные участки и,
соответственно, несущих самые тяжёлые потери) не так хороша, как
хотелось бы. Мягко говоря.
Причины этого носили комплексный характер. Командование не
довело до нижестоящих командиров ни место размещения нашего
медицинского пункта, ни порядок действий и эвакуации раненых.
Командиры, с которыми нам удалось связаться и сообщить эту ин
формацию, не всегда смогли адекватно довести её до личного состава.
Тем более что во многих подразделениях настоящей эвакуационной
медицинской службы не было, и раненых вместе с погибшими чаще
всего вывозили на первом попавшемся транспорте. Соответственно,
водители в большинстве подразделений не имели представления,
куда везти раненых. Дополнительно надо отметить, что водители —
это не отважные разведчики или лихие «штурмовики» из ударных
подразделений. Оказавшись на поле боя, они впадали в тяжёлый шок
и теряли даже те крупицы разума, которые у некоторых из них и так
274
были весьма скудны. Говоря иначе, многие стремились просто уехать

как можно дальше с поля боя и, сознательно или нет, проскакивали
мимо медицинского пункта, который был в пятидесяти метрах от до
роги, в хорошо различимом здании.
Поэтому мы выставили на дороге регулировщика в белом меди
цинском халате, который оповещал всех интересующихся, где мед-
часть, —проскакивать мимо стали реже. Однако понятно было, что
медицинское обеспечение работающих в городе войск нуждается в
улучшении.
Под вечер Красный получил весточку от наших друзей из спец
наза ДНР: наши были в своём амплуа. Именно это подразделение я
ценю больше других, с которыми дал Бог работать, именно за отча
янную, безумную храбрость и решимость. Если бы все так воевали, а
не прятались...
Итак, они обошли город с севера —пешком, по минным полям, с
ящиками БК на горбу —и, зацепившись за северную окраину, подня
ли остервенелую стрельбу, начали кошмарить противника, потихонь
ку расширяя захваченную территорию. При звуках бурной стрельбы
в тылу стойкость противника резко просела. Проблема была в том,
что ребята из спецназа ДНР в данной ситуации были именно «пехо
той» —на всё подразделение у них не оказалось ни одной единицы
транспорта, которым можно было бы подвезти БК и вывезти раненых
и погибших. Пока цеплялись за дома, пока кошмарили противника,
основательно пожгли боезапас и сейчас рискуют остаться отрезан
ными и без патронов.
Надо знать Красного, чтобы представить, насколько эмоциональ
но-матерно он сообщил нам эти известия. Вообще необходимо отме
тить, что его речь отличается яркой образностью, многообразием ме
тафор и гипербол, уникальным сочетанием резкой, иногда матерной
формы и глубокого, мудрого смысла, но в данном случае он сам себя
превзошёл. Закончил свой спич он кратким выводом: «Вы как хотите,
а я еду к ребятам!»
Оснований возражать этому предложению я не увидел. С чело
веческой точки зрения —сейчас там, в сплошном пламени и грохоте
взрывов, истекают кровью ребята, с которыми мы столько раз ходили
вместе в бой. Как можно им не помочь? С логической точки зрения,
устойчивость и наступательный потенциал спецназа, нависшего над
275
тылами противника, являлись очень важным, если не решающим
фактором в успехе нашего дальнейшего наступления. Но чтобы не
заехать к противнику, нужен был хороший проводник. Такой вскоре
подскочил к нам на легковушке прямо из Углегорска - здоровенный,
весь увешанный снарягой, ловкий боец из СОБРа с позывным Ван
дам.
И сразу же заснеженная знакомая дорога на Углегорск опять за-
змеилась под нашей «мотолыгой».
Улицы только что взятого города были загромождены разбитой,
свежесгоревшей техникой. Сорванные головы башен и раскурочен
ные гусеницы чудовищными змеями валялись поперёк дороги. Из
окон зданий рвались огромные оранжевые языки пламени, и его гул
заглушал рокот канонады, когда мы проезжали мимо. Работа стрел-
ковки доносилась отовсюду: как и при штурме любого города, когда
противник ожесточённо обороняется, позиции сторон перемеша
лись, превратились в «слоёный пирог». Пальцы на спусковых крюч
ках, головы движутся, как у совы, —на триста шестьдесят градусов.
Благодаря Вандаму поездка в Углегорск удалась на славу. До сих
пор с удовольствием вспоминаю взаимодействие с этим воином: спо
койный, уравновешенный, очень быстро соображающий, прекрасно
ориентировался на местности. Благодаря ему мы не только успеш
но добрались до дерущегося на окраине спецназа ДНР, по пути мы
побывали на позициях СОБРа и ЦСО МГБ —двух так же исключи
тельно лихих и боеспособных подразделений, с которыми нас свя
зывала давняя дружба и совместная боевая работа. Из общения с их
командирами и личным составом, по результатам работы с картами
мы получили гораздо более точное представление о расстановке сил
на территории города, чем даже могли надеяться.
Хорошо помню командиров ЦСО МГБ. Не могу написать их по
зывные — и по тем же причинам, по которым скрываю позывные
многих хороших людей, и потому, что при их службе лишняя рекла
ма ни к чему. Спокойные, решительные, очень толковые и много ду
мающие. Работать с ними для нас было большой честью. Их бойцы
всегда были мотивированными, устойчивыми и мужественными в
бою, как правило, очень толковыми и быстро соображающими. Но
самый лучший, самый талантливый среди них —Василий. Помните,
я уже рассказывал о нём —во время описания нашего периода служ
276
бы в МГБ? Теперь в Углегорске, в чадном дыму горящей мебели, над

языками которой грели пальцы его бойцы, я был счастлив увидеть
его вновь. Вскоре он и его ребята сыграют одну из решающих ролей в
боях за Дебальцево.
После общения с ними, тихонько лязгая гусеницами, подполза
ем по дворам к позициям спецназа ДНР. Сейчас, когда я пишу эти
строчки, всем понятно, что раз пишу —значит, жив, здоров и тогда
всё закончилось благополучно. Однако, как говорит известный мем
в инете, «всё не так однозначно». Например, только неделю назад,
при встрече с одним из бойцов этого подразделения, услышал любо
пытную подробность. Он тогда как раз находился на верхних этажах
здания, к которому подъезжали, —стоял «на фишке». Услышал лязг
гусениц, подумал, «совсем укропы обнаглели». Схватил РПГ-7, при
вычно навёл его —и в последний момент вспомнил, что из помеще
ния стрелять из гранатомёта нельзя. Выхлопом контузит очень силь
но. Пока соображал, что делать, бросил гранатомёт, схватил калаш с
подствольником - внизу раздались голоса. Стало понятно, что если
бы это были враги, вряд ли они стали бы болтать с нашими. Прав
да, спуститься к нам он не успел - мы уехали. А так, одно движение
пальца —и всё могло бы сложиться совсем иначе.
Пока Красный с ребятами выгружали БК из транспортёра, мы пе
рекинулись парой слов со смертельно уставшими, осатаневшими от
целого дня стрельбы командирами подразделения. Они сказали, что
высшее командование вечером, когда они зацепились за дома и про
тивник дрогнул, приказало им отходить. Они отказались, сказали,
что останутся здесь до конца. Потом подошли ребята и попросили
съездить с ними за двухсотым.
В темноте проплывают мимо строения. Среди руин, на раздол
банной дороге без единого огонька несколько раз чуть не заблуди
лись. В городе двигаться на бронетехнике очень опасно, потому вско
ре десант спешился и ушёл чуть вперёд, мы аккуратненько - следом
за ним. Сказать «напряжение нарастало» будет неточным —оно по
чти постоянно держалось на высшей точке и ни на минуту не ослабе
вало. Беззвучно вернулась разведка с телом павшего. Уже когда ехали
обратно, наш пулемётчик заметил движение —всеобщее напряжение
нашло разрядку в дружной беспорядочной пальбе. Тепло попроща
лись с «ограниченным контингентом бешеных спецназовцев» на
277
окраине, и вскоре уже хорошо знакомая заснеженная трасса Угле
горск - Горловка ложится под широкие траки нашей «мотолыги».
Разумеется, очень хорошо, что я увидел обстановку своими гла
зами, побеседовал с командирами самых передовых подразделений.
Для планирования действий, особенно ночью, в наступлении, это не
просто важное, а ключевое условие. Однако это условие необходи
мое, но не достаточное. Ещё чтобы толково спланировать свои дейст
вия, необходимы глубокие знания и боевой опыт, умение адекватно
оценить возможности своих подчинённых, своего подразделения, а
также хладнокровие в принятии решений. Думаю, что в тот момент
мне не хватило всех упомянутых качеств в совокупности. Видя бед
ственное состояние медицинского обеспечения многих строевых
подразделений, понимая исключительную важность успеха этой на
ступательной операции и желая им помочь по максимуму, а также
окрылённый удачной разведкой, я допустил вполне частую у моло
дых командиров оплошность —погорячился.
Сразу по прибытии собрал на совет Андрея, Ангела и Красного
и довёл им своё решение: развернуть медицинский пункт бригады в
здании школы, которое занимало подразделение ЦСО МГБ.
Разумеется, у этого плана было логическое обоснование. В дан
ном случае географическое расположение обеспечивало возмож
ность оказания не только доврачебной и первой врачебной, но и
специализированной врачебной помощи всем раненым в кратчай
шие сроки после ранения, что обеспечивало самые лучшие условия
для их выживаемости на этапах дальнейшей эвакуации. Близость
дислокации самых боевых подразделений группировки не только
обеспечивала относительную безопасность медицинской части, но
и гарантировала, что взаимодействие с ними будет на высоте —то
есть те подразделения, которые отличаются наибольшей боевой цен
ностью и решают самые важные задачи, получат медицинскую по
мощь в первую очередь. Рискованным моментом этого плана было
то же самое, что у каждого решительного действия, — значительно
большая вероятность поражения артиллерийским огнём медицин
ского пункта, нежели на ЦОФ Кондратьевская. Однако если учесть,
что отсюда до ЦОФ Кондратьевская было свыше часа езды (при этом
зимой темнеет быстро, скорость перемещения существенно снижа
ется), то тогда становится понятным, насколько важным было как
278
можно раньше обеспечить раненым специализированную врачебную

помощь. Словом, мне приходилось решать стандартную дилемму:
безопасность медиков или спасение жизней пехоты. Я, естественно,
решил её, расставив приоритеты привычным для себя образом. На
сколько это было оправданно, узнать мне не довелось. Потому что
помимо фактора риска в дело вступили ещё и естественные ограни
чения. В данном случае это отсутствие необходимого оборудования
для развёртывания полевого медицинского пункта и недостаточная
полевая выучка личного состава.
Ангел с Красным пытались меня отговорить, однако это им не
удалось. Рота очень быстро свернулась — буквально за полчаса, и
колонной двинулись вдоль по заснеженному шоссе. В воздухе висел
густой промозглый туман, прекрасно скрывавший наши перемеще
ния. Переход прошёл, как говорят, с незначительными технически
ми трудностями. Сначала на одном из участков колонна разорвалась
и отставшая часть встала. Нам с МТЛБ пришлось возвращаться за
ней. А потом на дороге у блокпоста стояли три подбитых танка, и их
нужно было объезжать по колее на минном поле. Благодаря мастер
ству и мужеству нашего названного сыночка (а также прочего лич
ного состава, облепившего застрявшие скорые, как муравьи) удалось
протолкать постоянно застревавшие «Пежо», а всё остальное и само
прошло. И вот наша колонна наконец-то остановилась во дворе шко
лы.
Была глухая ночь, непривычный к такого рода действиям в непо
средственной близости от противника медицинский персонал силь
но нервничал. При этом противник активно обстреливал окрестно
сти плотным огнём. Близкие разрывы добавляли стресса личному
составу, в итоге у народа очень быстро наступило «запредельное тор
можение» — медицинский персонал (за исключением водителей)
впал в ступор и к дальнейшим активным действиям стал непригоден.
Не оставалось ничего другого, как расположить народ на ночёвку.
Пока все пытались отоспаться в чаду горевших в бочках обломков
мебели, мы с Ангелом пререкались в соседней комнате. В принци
пе, я действительно недооценил готовность к лишениям со стороны
личного состава, и она была права —в такой обстановке полноценно
работать наш медицинский пункт не сможет. Потому под утро, когда
все выспались (кстати, чуть не задохнувшись в дыму), мы выстроили
279
колонну и по тому же минному полю двинули обратно. Может, пото
му что только что был отработан навык хождения в колонне, а быть
может, потому, что шли назад, домой и желание оказаться подальше
от передовой придавало энтузиазма водителям, но до ЦОФ Кондра
тьевская колонна дошла гораздо быстрее и без проволочек.
Туман опять успешно скрывал наше движение. Я торчал в люке
шедшей головной «мотолыги» и маялся угрызениями совести по по
воду напрасной нашей вылазки в Углегорск. Вновь и вновь я обду
мывал всё происшедшее. Дело в том, что в таких ситуациях на войне,
когда передо мной вставала проблема выбора оптимального образа
дальнейших действий, я часто обращался за помощью с молитвой к
Всевышнему. Просил надоумить, как лучше всего поступить. Мно
гим моим читателям, атеистам до мозга костей, это может показать
ся смешным, но мне их мнение безразлично, а воевавшие люди меня
поймут. В данном случае я был уверен, что нам нужно побывать в
Углегорске. И теперь, когда мы несолоно хлебавши возвращались на
зад, я всё пытался сообразить, в чём был смысл этой вылазки с точки
зрения Всевышнего? Или я просто ошибся, и это было совершенно
напрасно?
Во всяком случае, слава Богу, что обошлось без потерь. По прибы
тии на ЦОФ Кондратьевская вновь, уже привычно, развернулись, от
везли отсыпаться тех, кто был на дежурстве, сменив их более-менее
отдохнувшими.
Во второй день раненых было заметно меньше: гениальный ком
бриг Соколов не сумел организовать загон ни одной нашей колонны
в огневой мешок. Наши подразделения теснили противника в улич
ных боях, тот постепенно оставлял в хлам раздолбанный город. Мы,
чуток отдохнув, вновь смотались на МТЛБ в город, на тот самый же
лезнодорожный переезд, и, убедившись, что условия расквартирова
ния там вполне соответствуют необходимым (имеется даже блиндаж
с массивным бетонным перекрытием), усилили стоявший там меди
цинский взвод первого батальона «эвакуационным пунктом» в со
ставе двух врачей и одной машины скорой медицинской помощи. Это
позволяло гораздо надёжнее стабилизировать состояние раненых и
доставлять их к нам на ЦОФ Кондратьевская быстрее. Заодно осмо
трели окрестности и присмотрели место для развёртывания полевого
медицинского пункта, как только интенсивность вражеского огня
280
уменьшится.
Днём в сопровождении МТЛБ съездили в центр к школе, где сто
ял ЦСО МГБ и СОБР. По городу везде была активная работа стрел-
ковки. Противник, вопреки обыкновению, упорно и довольно умело
сопротивлялся, и его приходилось выбивать из укрытий. Пришлось
побегать под певучий звон рикошетов, но мы сами почти и не постре
ляли, задача медицины —спасение раненых, эвакуация убитых.
Вечером по делам службы пришлось побывать в Горловке в штабе.
Тут и произошёл крайне любопытный случай, который убедитель
но иллюстрирует давно мне знакомый тезис: «если ты очень сильно
хочешь чего-то, Всевышний обязательно даст тебе это». В данном
случае я очень сильно хотел получить ответ на вопрос: зачем я водил
нашу медицинскую роту в Углегорск?
Один их офицеров служб нашей бригады, пригласив меня к себе
в кабинет, показал мне распечатку фотографии: вот развороченный
танк, а вот, совсем рядом с ним, почти цепляясь за его бронирован
ный бок, выползает из густейшего тумана наша скорая. За ней вид
неются ещё несколько таких же машин. Качество снимка и много
численные ориентиры не оставляли никаких сомнений: это наша
медицинская рота возвращается из Углегорска. У меня всё опусти
лось внутри. Глядя на моё вытянувшееся лицо, он крайне строго по
интересовался: «Как вы можете это объяснить?» Пауза затягивалась.
Офицер не выдержал напряжения момента — он начал дико ржать
надо мной. Я тем временем ощущал себя феноменальным идиотом,
не зная, как реагировать. Отсмеявшись, он шёпотом поведал мне
историю, связанную с происхождением фотографии.
Оказывается, после того как танки подорвались на минах, возни
кла большая задержка в развитии нашего наступления. Вызванное к
самому Захарченко руководство сапёрных и танковых подразделений
переругалось: танкисты кричат «сапёры —пид...сы!», сапёры кричат
«танкисты —долб...бы!». Кто виноват —понять невозможно, однако
дружно сходятся на одном и том же: минные поля густые, многослой
ные, поставлены на неизвлекаемость и пройти там невозможно. Что
бы разобраться в происходящем, Александр Владимирович отправил
кого-то из своего окружения. Тот, по милости Всевышнего, прибыл
на место эпической битвы как раз в тот момент, когда колонна нашей
медроты, скромно белея штатскими боками машин скорой помощи
281
— «таблеток» и «пежо», —неспешно проползала мимо битых танков
в тумане. Невзирая на своё удивление, проверяющий оказался дос
тойным первого лица: расторопным и сообразительным. Он быстро
наделал фотографий и после этого не стал более ничего проверять на
минных полях - быстро вернулся в штаб и положил фотографии на
стол премьер-министру. Далее, по словам рассказчика, когда Алек
сандр Владимирович беседовал с сапёрами и связистами, в здании
чуть не повылетали окна от крика. «Сапёры пройти не могут, танки
пройти не могут, а медицина - ходит! Идиоты!»Легенда о «полной
непроходимости» данного минного поля, увы, была безнадёжно дис
кредитирована.
У меня оставалась крупица надежды, что что-то из сказанно
го было шуткой, на которые так ловки кадровые офицеры. Однако
фотография не оставляла сомнений, что не бывает дыма без огня, и
мне не оставалось ничего, кроме как готовиться к неизбежным при
такой ситуации последствиям. Они не замедлили проявиться весьма
скоро. Меня вызвал к себе начальник штаба бригады и сообщил, что
по личному распоряжению Александра Владимировича Захарченко
за выдающееся мужество, проявленное при штурме Углегорска, веле
но наградить всех без исключения бойцов и офицеров медицинской
роты, принимавших непосредственное участие в медицинском обес
печении наших войск. Мне нужно было писать на всех наградные ли
сты.
Немалый на тот момент опыт участия в боевых действиях сразу же
заставил меня подумать о том, что радоваться тут нечему. Наградят
или нет —ещё неизвестно, а то, что как минимум в лице двух участ
ников событий — сапёра и танкиста — я приобрёл крайне пылких
«доброжелателей», —считай, свершившийся факт. А помимо них, как
всегда, найдётся немало других, кого это событие в том или ином ас
пекте задело.
Ещё начштаба поставил мне задачу: во взаимодействии с замести-*
телем командира бригады по политической работе с утра осущест
вить эвакуацию остатков гражданского населения из Углегорска.
Вечер прошёл в подготовке к выполнению этой задачи. Дело в том,
что для вывоза большого количества гражданского населения воен
ная техника подходит не лучшим образом. Нужно было договориться
с местными гражданскими властями о выделении нам автобусов, об
282
организации пункта приёма беженцев, спланировать и организовать

множество прочих, незаметных глазу, но очень важных деталей.
На следующий день с утра наш МТЛБ чихал выхлопом солярки на
знакомом перекрёстке на въезде в Углегорск. Я просто обалдел, когда
увидел, что всё заснеженное поле стало сплошь чёрным —со всего го
рода сюда сползалось уцелевшее население. Это были самые обездо
ленные —те, кто никак не смог покинуть город своевременно. А когда
в городе укрепились вражеские войска, они запретили выезд насе
лению —держали его здесь в качестве живого щита. Среди пришед
ших было много престарелых, были женщины с больными детьми на
руках, были инвалиды на колясках. Никаких слов не хватит, чтобы
отразить масштаб безмерного народного бедствия, катастрофы, по
стигшей всех этих несчастных. Вся эта огромная масса людей молча
воззрилась на меня полными надежды глазами. Я быстро проорал
им с брони, что сейчас будут поданы ещё автобусы, а пока, соблюдая
очередность, пусть грузятся в наш —тот, что был в медицинской роте.
На выходе из Горловки у самого блокпоста я видел ещё три жёлтых
гражданских автобуса, прибывших сюда по приказу командования
для эвакуации гражданских. По непонятным причинам они покатам
и оставались, и мы на самом полном ходу дёрнули на нашем МТЛБ за
ними. Мы очень спешили: перекрёсток на входе в город был тради
ционным местом плотного артиллерийского огня противника. Всю
дорогу у меня перед внутренним взором стояла картина: что будет,
если хоть один снаряд упадёт рядом с этими людьми. Общая паника,
затоптанные инвалиды, дети —а там и минные поля совсем недале
ко...
Автобусы мирно стояли у блокпоста. Я скомандовал водителям
ехать за нами, и взгромоздился обратно на МТЛБ. И тут меня оклик
нул один из старших офицеров нашей бригады, которому было при
казано осуществлять эвакуацию гражданских.
- Здесь я командую! - сообщил он мне.
- Прекрасно, - вежливо ответил я. - Вам приказано эвакуиро
вать гражданских - вот и командуйте, чтобы автобусы следовали за
нашим МТЛБ, а мы сопроводим их к месту концентрации мирняка.
Тут он меня удивил. На этой войне удивляли меня достаточно ча
сто, но привыкнуть никак не удавалось, потому что постоянно удив
ляли всё сильнее и сильнее.
283
—Да, мне приказано эвакуировать население. Но я не знаю обста
новки впереди, поэтому до получения от командования подтвержде
ния на разрешение вывоза ехать не могу. А подтверждения получить
не могу, потому что нет связи, — и демонстративно понажимал на
кнопочки мобильника.
За десяток километров отсюда беспрерывно грохотала канона
да. Отчаявшиеся, измученные голодом и холодом, страхом смерти и
издевательствами укромутантов местные со всего города медленно
подходили к перекрёстку —дети, старики, женщины. Дорога была
каждая минута, потому что она могла стать для них последней.
Я звякнул по телефону начальнику штаба, доложил своё решение
- вывести туда автобусы и эвакуировать население, получил от него
добро. Потом слез с брони и неспешно пошёл к тому старшему офи
церу. На ходу, незаметно, не на показ, а для себя, расстегнул ремешок
набедренной кобуры - а патрон у меня всегда в патроннике. И подой
дя к нему на пару метров, внимательно глядя, спокойно сказал:
—Здесь командую я.
Перед моим внутренним взором стояли глаза всех тех сотен людей
на перекрёстке. Как позже оказалось, их было более полутысячи. В
данный момент времени я счёл их спасение приоритетной задачей. И
если бы он попытался мне возражать, я бы его убил на месте. Меня,
скорее всего, потом расстреляли бы за это, но это не имело бы боль
шого значения. Пятьсот мирных, во всяком случае, дороже, чем один
военный.
Он всё понял. В такие моменты люди очень чётко всё понимают.
И молча растворился среди стоявшей везде бронетехники. Через час
огромная толпа беженцев была на относительно безопасной террито
рии нашей медчасти. Пили чай, грелись и группами убывали далее -
на сборный пункт, в город. А я несу это воспоминание об этом случае
в своей душе до сих пор. В душе я тогда незримо для материального
мира уже перешёл за черту, на которой мой палец выжимает спуско
вой крючок. Мысленно я уже убил своего. После такого ты никогда не
сможешь быть прежним.
На следующий день он был в Москве. Докладывал о спасении
мирного населения. По слухам, был награждён. Думаю, что именно
этот эпизод как никакой другой прекрасно объясняет, почему после
года участия мою военную форму не украсила ни одна награда.
284
На третий день активность боевых действий в городе несколько

снизилась: наши подразделения очистили от противника большую
часть города, но некоторые районы всё ещё оставались занятыми
врагом. В ходе рекогносцировки по городу мы навестили городскую
больницу. Это был вполне логичный шаг со многих точек зрения.
Прежде всего, там могли оказаться (и оказались) местные жители,
дома которых пострадали в ходе обстрелов. Некоторые из них были
ранеными или контуженными. По привитой ещё старыми времена
ми привычке они собрались в надежде на помощь в разгромленном,
заброшенном здании городской больницы, точнее, в её подвалах.
Больница была разгромлена не вследствие прямых попаданий —про
сто верные «давним казачьим традициям рыцарского ведения вой
ны» (как изволил выразиться их недофюрер Петрушенко) подстилки
Запада, всегда широкие на «рыцарские жесты» вроде грабежа и рас-
прав над беззащитными, разгромили больницу и растащили её со
держимое.
В тот же день мы развернули медицинский пункт на окраине
Углегорска в одном из частных домов. Теперь специализированная
врачебная помощь существенно приблизилась к раненым. Удалось
обеспечить медпункт электрическим освещением, в доме было бес
перебойно функционирующее печное отопление. Пара комнат были
приспособлены под палаты интенсивной терапии. Как всегда, мои
медики «в поле» работали выше всяческих похвал: чётко, спокойно,
самоотверженно. Считаю, что мне очень повезло с коллективом. Раз
умеется, речь идёт о тех, которые выезжали на передок и выполняли
свой воинский долг. Помимо них в коллективе было некоторое коли
чество «крыс», которых выгнать было совершенно невозможно (выше
я о них уже рассказывал). К сожалению, при случайном наборе лич
ного состава по принципу «набрать 100 процентов любой ценой» и
невозможности применения каких бы то ни было дисциплинарных
мер к проштрафившимся (что всё вместе представляет собой пол
ный нонсенс), влияние этой небольшой горстки вредителей было как
в народной пословице —«капля дёгтя портит бочку мёда». В любом
случае всем медикам, которые честно выполняли свой долг в боевой
обстановке, я хотел бы от всей души поклониться и выразить свою
искреннюю благодарность: их роль в спасении жизней наших ребят
невозможно переоценить.
285
Бои за овладение городом уже подходили к концу, когда произо
шёл ещё один яркий случай. Однажды ночью мы вывозили двух ра
неных на скорой помощи из Углегорска. Дорога простреливалась,
шли как всегда - без света. И когда буквально в десятке метров пе
ред капотом нашего автомобиля, буквально на уровне наших глаз,
вспыхнули огромные фары «Урала» - махины рядом с букашкой на
шей скорой, —летевшего на полном ходу и выскочившего на встреч
ную полосу, я только успел подумать: «Конец». В следующий момент
раздался треск столкновения.
Мы вылетели из машины, искренне не веря тому, что живы. Од
нако это было именно так: отделались лёгкими ушибами. Каким
образом так получилось при столкновении «лоб в лоб» с летевшим
на полной скорости «Уралом», для меня до сих пор загадка. Скорее
всего, даже «Пежо» был разбит отнюдь не так сильно, как должен был
при таких обстоятельствах.
Бои за Углегорск закончились. И в тот же день вечером, поедая
тушёнку, я почувствовал в еде что-то твёрдое. Посмотрел —осколки
зуба. Пощупал пальцем - минус один, раскрошился в ноль. Как по
зже мне расскажут классные стоматологи, потеря зубов - норма для
боевого стресса, они разрушаются очень часто.
Второй у меня рассыплется сразу же после того, как мы возьмём
Логвиново.
И много позже, когда любимая доченька спросила меня: «Папа,
куда делись твои два зуба?» — я с улыбкой ответил ей, показывая
пальцем на пустоту: «И на груди его светилась медаль за город Угле
горск».
Это две мои награды —за Углегорск и Логвиново. Я не получил
ни одной награды за войну. Полгода командуя медицинской службой
бригады, остался в первоначальном военно-медицинском звании.
Нонсенс? Да, но только для непосвящённых в истинные закулисные
картины этой войны. Которая была организована исключительно
для того, чтобы возвысить недостойных и их руками перебить дос
тойных. Мой друг, командир одного очень достойного подразделе
ния, так мне сказал: «Мне всё равно, что у меня нет наград. Лишь
бы ребята были живы». Я с ним целиком согласен. И ещё я горжусь
крошечным осколочным ранением кисти. Ведь это и вправду честь —
пролить кровь за свой народ.
286
В короткий период затишья после взятия Углегорска наш назван

ный сын, боевой разведчик, лихой механик-водитель, скромный и
беззаветно храбрый боец рассказал нам один, но зато беспредельно
яркий (и по своему —чудовищный в своей яркости) эпизод своего бо
евого пути.
—Мы не знаем, почему наводчик этого укропид...кого тан
ка решил распиз...ть девятиэтажку с мирняком. Никто не стрелял из
неё, в окнах горел свет —издалека было видно, что это обычное жи
лое здание. Там было полно местных. В том числе и семья с одним
грудным ребёночком. Их мы запомнили на всю жизнь...
...Я люблю свою мамочку. Она такая ласковая всегда. И добрая, и
очень большая —она для меня весь мир. На её ручках тепло и безопас
но. Когда она берёт меня и начинает покачивать, всё вокруг плывёт, и
я засыпаю... И во сне ощущаю её тепло. Мне так уютно... И безопасно.
—Агу-агу-агу!
— Маленький, ну что ты кричишь так? Зубки вроде не режутся.
Кормила только что, пелёнки сухие. Эх, жаль, памперсы закончи
лись, а на новые денег нет. Ну ничего, вон в пелёнках все наши деды
выросли —и ничего.
Мамочка, мне страшно! Неужели ты не чувствуешь, что сейчас
прямо сюда ползёт дракон? Он огромный и страшный, и воняет мер-
зко-мерзко. Сам он грязно-зелёный, у него тусклые, блестящие, вы
пачканные глиной лапы, низкая твёрдая башка и хищное, длинное
жало. И ещё он плюётся огнём! Мамочка, мне страшно, я боюсь, лю
бимая мамочка!
—Сынок, не кричи. Мы тут, рядом с тобой, и всё в порядке!
Это папа. Он худой и всегда колючий. Ему некогда бриться - он
всё время «зарабатывает», чтобы нам было что «кушать». Я не знаю
пока, что значит «зарабатывать», но «кормить» знаю точно. Мамочка
меня постоянно кормит - от неё так вкусно пахнет молочком... Папа
мой жилистый, худой и тоже меня очень люби-г. Когда он берёт меня
на ручки, я чувствую себя таким защищённым. Но сейчас и он не мо
жет меня защитить: дракон такой сильный, такой хищный. Он уже
убил множество людей. Я чувствую, как под его весом дрожит земля!
Мамочка, папочка, неужели не слышите?
Укропидор нажал своим грязным копытом на педаль спуска. Хо
бот ствола плюнул пламенем, и тяжёлый грохот выстрела докатился
287
до нас почти одновременно с гулом разрыва. Первый фугасный вре
зался в стену, и здание содрогнулось. Мы всем взводом ломанулись
к дому со своей стороны. Зачем? А не знаю. Их с той стороны —рота,
бэтээры, миномёты, танк опять же. Нас - взвод, автоматы не у всех,
и на всех - один РПГ. Танк тем временем выстрелил ещё раз, и ещё,
и ещё. Фугасы лупили в стены, и дом раскачивался, как живой, как
студень, который трясут в решете, как обезумевший плот из тонких
жёрдочек на океанской двенадцатибалльной волне. И, почти заглу
шая звук выстрелов, из дома нёсся истошный вой обезумевших от пе
репуга местных жителей. Первым нескольким этажам относительно
повезло - кого не разорвало в клочья горячей волной разрывов, вы
носившей двери и окна, проплавляющей в стекло несущие конструк
ции, —те попрыгали в окна, ломая кости, но оставаясь живыми. Всем
остальным повезло гораздо меньше — пролёты лестниц рухнули, и
ходу сверху вниз не было.
«Гу-гух! Гу-гух! Гу-гух!» —работал механизм заряжания, и лете
ли фугасные снаряды. Панельная девятиэтажка раскачивалась всё
сильнее. И было ясно, что этномутант, обкумаренный пиндостан-
ской боевой наркотой «свидомый украинэць» за прицелом будет жать
педаль спуска до тех пор, пока дом не рухнет. На балконах метались
крошечные фигурки жильцов, сдерживаемые инстинктом самосох
ранения, понимающие остатками рассудка, что прыгать нельзя. И
подгоняемые всё страшнее, всё неистовее раскачиваемыми толчками
разрывов стенами и полом. И всех ужаснее метался на седьмом этаже
молодой худой парень —отец семейства, с ребёночком на руках, раз
дираемый страхом не за себя, но за своё дитя.
—Агу! Агу! Папочка! Мне страшно! Моя бедная мамочка! Я её чув
ствую как часть себя. Я же совсем маленький! Я не успел отделиться
от неё ещё. Почему ей так больно? Почему она лежит в комнате? По
чему вокруг неё всё красное? Мамочка! Мне страшно, мамочка! Па
почка, не прыгай!
— Твою мать! Не прыгай! - хором орали мы подбегая. - Стой!
Куда?
И громче наших криков, громче всего вокруг хлопала на ветру
куртка молодого отца те несколько бесконечных секунд, пока он и
дитя летели вниз. А потом раз: хрясь-чавк! —и два двухсотых. Отец и
сын. Прямо об асфальт. Прямо перед нами. Метрах в десяти...
288
Мы молча повернулись. Все как один. Все одновременно —туда,

где был танк и сидели укропидоры. Дом раскачивался всё сильнее.
Вперёд! Бесконечное голое поле. Колючие иглы трассеров —всю
ду, как фейерверк, как искры из точильного колеса, прямо в глаза.
Ветер в лицо, гулкие фонтаны разрывов —частоколом, повсюду. Мы
не спецназ, мы не военспецы —мы ополчение, мужики от станка, от
сохи, из забоев, кое-кто из зон, мы и стрелять-то толком не умеем.
Мы не увешанные железом «рэмбы» - у нас автоматы с парой рожков,
и то не у всех. Их - рота с тяжёлым, нас - полтора взвода. У нас нет
ни единого шанса в атаке, но надо спасти весь этот мирняк в девяти
этажке. Надо! Пошли, б...! Мы не супермены —мы обычная русская
пехота. Как наши прадеды против Наполеона - под Смоленском, как
наши деды против Гитлера - под Севастополем. Атакует русская пе
хота! В лоб, без крика, не ложась —на пулемёты.
Они - под боевой наркотой до полной утраты инстинкта само
сохранения. Напичканные ненавистью ко всему русскому, к своему
собственному народу, до утраты человеческих чувств. Увешанные
бронежилетами и касками, спрятавшиеся за броню танков и пере
крытия блиндажей. Настоящие зомби западного мира —бывшие рус
ские люди с переформатированным сознанием, ставшие вурдалака
ми, пожирающими плоть своего собственного народа. Безумно ржёт
и выкрикивает проклятия «москалям» командир танка, и наводчик
вторит ему, вгоняя новый фугасный в угол девятиэтажки.
Мы — в рваной форме и трениках, с автоматами без ремней, в
кроссовках и кедах, горсточкой идущие на них через бескрайнее поле
—молча, не ложась.
У них стреляет всё, что только может. От трассеров светло как
днём, но с нами Бог, а с ними —их отец, дьявол, лжец от века и чело
векоубийца. А Бог поругаем не бывает! И на последней сотне метров
до их окопов, когда автоматный и пулемётный огонь должен скосить
нашу пехоту, у проклятых этномутантов не выдерживают нервы. Они
выскакивают из окопов — сначала один, потом двое, и вот уже це
лая рота драпает, сломя голову. Карать, карать проклятых! Упокоить
нечисть, очистить родную землю, спасти мирняк! Стальные спицы
тульских бронебойных сердечников протыкают тяжёлые плиты вра
жеских броников и рикошетят внутри их. Некоторые падают сразу —
тем повезло. Некоторое, уже не раз простреленные, несутся дальше
289
—у них нет болевой чувствительности, живучие не как люди, но как
нечисть. Позже, лёжа под кустами по всему полю, они будут доходить
долго и мучительно, днями, расплачиваясь предсмертной мукой за
иудин грех предательства своего собственного народа. Впереди всех
несётся танк - далеко и быстро, не догонишь.
- А вот х...й тебе! Не уйдёшь!
Это Хохол —худой, высокий, с бешенным блеском стальных глаз.
Наземь летит оторванная крышка багажника. Старая серебри
стая «девяносто девятая» уносится вдаль, бешено прыгая на кочках
поля, неистово кренясь на зигзагах. Хохол стоит в багажнике, впив
шись в крышу, как всадник, как Георгий Победоносец, несущийся
на верном скакуне на дракона, и как копьё торчит перед ним тяжё
лое остриё кумулятивной гранаты РПГ. Стальной дракон перебирает
блестящими лапами стальных траков, вертит под собой пласт поля,
всё быстрее уносясь в своё логово.
«Гу-гух —шарах!» Метров с пятидесяти, почти в упор, под чешуи
активной защиты! Медленно, чадно дымя, разгорается стальной
гроб, и, охваченные пламенем, суетятся рядом фигурки танкистов.
Пылайте, вы своё заслужили —этномутанты, палачи своего народа!
Догорайте и отправляйтесь в ад!
...Далеко за океаном пировали пид...сы — много, целая большая
страна, миллионы. Они разожгли огонь войны в России и рассчиты
вали неплохо погреться у него, попутно спалив в нём всю нашу вели
кую страну, культуру и народ. Храм Василия Блаженного, кремлёв
ские звёзды, Достоевского и Толстого, берёзки и наших детей. Но в
своей безумной жажде наживы и служении золотому тельцу и минь
ону его - дьяволу, они забыли историю, забыли, что до них уже мно
гие поколения таких же, как они, приносили в пределы Руси огонь и
смерть: половцы и печенеги, монголы и фашисты, драбанты Карла
и гвардия Наполеона... Они все остались здесь и удобрили собой на
много метров вглубь нашу скудную и горькую, стойкую и любимую
землю. И ещё, эти пид...сы за блеском виртуальных миллионов не ви
дели, как, рванув на груди штопаные тельники, голым полем в лоб на
броню идёт врукопашную страшная для врага, жертвенная русская
пехота, своим смертным телом закрывающая жён, детей и стариков,
свой народ и свою веру.
Видел это американский инструктор укропидоров, которому по
290
счастливилось успеть убежать. Он как раз всё понял и продолжал

драпать —с твёрдым убеждением сразу же написать рапорт об уволь
нении, как только добежит до своих. И в его мозге билась вечная,
на все времена, пока стоит мир, фраза Господа, обращённая ко всем
завоевателям земли нашей: «Не ходи на Русь, ибо там живёт Смерть
твоя!»
Этот рассказ перевернул мою душу безыскусным описанием жер
твенности нашей простой, серой «боевой скотинки» - безвестной
ополченческой пехоты, своей кровью искупающей грехи нашего на
рода, своим телом заслоняющей женщин, детей и стариков. У Все
вышнего все ходы записаны - этот рассказ был явлен мне не просто
так. Очень скоро мне понадобится частица мужества этих лучших
людей нашего народа.
Буквально через день мне позвонил мой друг из донецкого шта
ба корпуса - исключительно честный и порядочный, очень умный
человек, беззаветно храбрый воин, за свои выдающиеся интеллекту
альные и боевые качества вознесённый причудливой волной нашей
борьбы с самого низа на самый верх силовой иерархии. Как всегда,
добрым, приветливым голосом он сказал:
— Юрчик, пожалей себя. Я не хочу носить цветы на вашу моги
лу. Тем более что запросто может так получиться, что и где могила, я
знать не буду. По результатам вашей деятельности в Углегорске на вас
с Ангелом приказ с самого верха на обнуление. Кому-то вы сильно
помешали. Собирайтесь и уезжайте.
Я почувствовал, что кожа у меня на лице стала твёрдой. Я чётко
понимал, что без нас никто не полезет в бутылку, не станет выдёрги
вать пехоту из-под огня, не будет развёртывать полевые медпункты
там, где надо.
—Впереди решающие бои. Если мы уедем, пиз..ц будет нашей пе
хоте.
Вдохнул и выдохнул, ощущая, как на сердце легла бетонная пли
та. Решение оформилось, и я сразу успокоился.
—Пусть не мешают мне делать мою работу. Хотят меня арестовы
вать — пусть приходят. Взорву всё здание — взрывчатки хватит. Ты
нас знаешь.
...Нас тогда не посмели тронуть. Затаили злобу, но сделать ничего
не отважились. А через пару дней начались бои за Логвиново...
291
ГЛАВА 16. ГОРЛОВКА. ЛОГВИНОВО
«А танкистов наградили всех медалью за отвагу.
А комбригу Соколову — так дали Красную Звезду»
(«Песня ремонтника», Калинкин)
Населённый пункт Логвиново — небольшое, в прекрасном со

стоянии село, типичная цветущая садами и мило раскрашенными
окнами деревня, которыми так богата Украина. Было. До того, как
на нашу землю пришли хохлаческие этномутанты и начали убивать
наших людей. По непреложным законам войны, таким же неумоли
мым, как законы физики, хотя и гораздо менее известным широко
му кругу людей, Логвиново стало конечной точкой нашего предсто
ящего наступления. Оно находилось в стратегически важном месте
—на трассе, связывавшей Артёмовск и Дебальцево, северо-восточнее
Углегорска, и с его занятием группировка противника в Дебальцево
должна была окончательно запечататься в котле. Это и решило даль
нейшую судьбу этого прекрасного, цветущего населённого пункта.
Помню, когда на совещании в штабе прозвучало «Логвиново», я
взглянул на карту, увидел, как глубоко среди зловещих овалов вра
жеских группировок лежит этот населённый пункт, и внутри у меня
ощутимо похолодело. Мы лезли в самую пасть зверя, и если что-то не
заладится, запечатают нас самих. Естественно, я тогда не знал, что
нам придётся многократно «скататься» в это село. Но предчувствия
на войне —штука сильная и, как правило, весьма точная... Во всяком
случае, у тех, кто выживает... А для того, чтобы понять, ЧТО начнёт
ся в этом селе, когда мы туда придём и в него со всех сторон полезут
укрофашисты, и вовсе не надо было иметь семь пядей во лбу.
После очистки Углегорска от вражеских сил наш штаб и основное
количество живой силы и техники находились в северной части горо
да. Усилиями моего бесценного коллектива медроты (я имею в виду
ту его часть, которая не вылезала с боевых), и прежде всего Андрея,
медицинский пункт в Углегорске работал как часы, этапы эвакуации
и лечения, аж до самой славной городской больницы № 2 г. Горлов
ки, были отлажены до состояния, близкого к идеальному. Это дало
мне возможность сосредоточиться на той части военно-медицинской
работы, которую считаю самой важной, —на тактической медицине.
292
Опыт, полученный в Углегорске, был всесторонне переосмыслен, и

теперь для работы на самом передке, в тесном контакте с пехотой и
спецназом, предназначалась только наша нештатная «ударно-меди-
цинская группа» - МТЛБ и расчёт из трёх-четырех человек при ней.
Зато все с большим опытом личного участия в боевых действиях и
совершенно безбашенные. Само собой, в составе группы был и я.
Здесь считаю необходимым сделать важное отступление. От са
мых разных людей, прежде всего военных спецов, я не раз слышал,
что: «Вы, Юрий Юрьевич, делаете неправильно, начмед должен си
деть в штабе и руководить, а ездить на передок должны водители».
На это могу ответить, что лично мне по опыту собственного участия
самой правильной кажется фраза Драгомирова: «Работают у того, кто
сам трудится, на смерть идут у того, кто сам её не сторонится». Необ
ходимо было действовать в условиях активных боевых действий, при
плотном огневом противодействии противника - регулярной армии
с полным комплектом тяжёлого вооружения, а не групп партизан,
как в той же Чечне и Афганистане, и командовать приходилось почти
необученными, иррегулярными силами (какими, по сути, и являлось
наше «ополчение»), да ещё и при полном отсутствии любых дисци
плинарных мер воздействия (какие уж тут заградотряды и особисты!
Как вы помните, я струсившего офицера не то что расстрелять, даже
выгнать со службы не мог). В таких условиях только личный пример
и личный контроль позволяли обеспечить выполнение наиболее
важных задач в самых опасных местах —там, где выполнить их было
более всего необходимо.
При этом я, разумеется, помнил о своём отсутствующем военном
образовании и допускал, что я всё делаю неправильно. Немного по
зже у меня был разговор с одним маститым специалистом по воен
ной медицине. Он мне рассказывал, как его водители на десятках
машин собирали всех раненых. Было это под Луганском. Помню, я
ещё подумал: какой молодец, вот что значит —военный профи! Су
мел заставить работать даже наших «диких ополченцев» —не то что
я. Ситуация нашла объяснение несколько позже, когда я поговорил с
бойцами и командирами пехоты, наступавшей там же, где функцио
нировало их медицинское обеспечение. Со слов самых разных людей,
независимых друг от друга, вырисовывалась одинаковая картина:
медицинского обеспечения «в поле» не было совершенно, «мотолы-
293
ги» медчасти до ведущих реальный бой частей не доехали. Эвакуа
цию раненых они все осуществляли самостоятельно. Да, один реши
тельный замкомбрига «переподчинил» (говоря иначе —«отжал») себе
пару МТЛБ медслужбы, посадил туда своих людей и тем обеспечил
свои подразделения хоть каким-то эвакуационным транспортом.
Данная информация подтверждает, что интуитивно выбранная в
тех условиях нами тактика оказалась правильной. Впрочем, мы все
знаем это из повседневной жизни — каждому знакома пословица
«хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, - сделай это сам». Да и
вообще, почитайте настоящую прозу настоящего участника боевых
действий - того же Симонова - в ту, Великую войну, когда наши деды
смогли очистить нашу землю от полчищ иноземных оккупантов. От
всей объединённой мощи фашистской Европы. Помните, в романе
«Живые и мёртвые», когда перед наступлением командир дивизии
решает «до первой траншеи противника пойду с пехотой»? Это и есть
та самая, настоящая «окопная правда», когда генерал обеспокоен не
сбережением своей драгоценной жизни, а выполнением боевой зада
чи. И сколько бы не твердили о том, что «настоящий профессионал
руководит издали», — это лишь прикрытие собственной трусости.
Наши предки, не щадя себя, смогли пройти полмира и защитить Ро
дину. Современные «военные профессионалы», сосредоточенные на
получении служебных квартир и постройке дач, смогли лишь бездар
но просрать всё отвоёванное предками - страны Восточной Европы,
Грузию и другие страны СНГ, теперь уже и Украину...
И с другой стороны. Всем этим трусам, у которых хватает наглости
упрекнуть меня, что я «развёл диктатуру в своём подразделении» и
«людей на смерть посылаю», а особенно покрывающим их выродкам
из командования, я хотел бы ответить словами Юлии Друниной, ве
ликой русской поэтессы, участницы Великой Отечественной войны:
Когда, забыв присягу, повернули
В бою два автоматчика назад,
Догнали их две маленькие пули —
Всегда стрелял без промаха комбат.
Упали парни, ткнувшись в землю грудью,
А он, шатаясь, побежал вперёд.
За этих двух его лишь тот осудит,
294
Кто никогда не шёл на пулемёт.

Потом в землянке полкового штаба,
Бумаги молча взяв у старшины,
Писал комбат двум бедным русским бабам,
Что... смертью храбрых пали их сыны.
И сотни раз письмо читала людям
В глухой деревне плачущая мать.
За эту ложь комбата кто осудит?
Никто его не смеет осуждать!
Вот как надо любить Родину, вот как надо за неё стоять, мать
вашу!!! Вот как надо добиваться безукоризненного выполнения свя
того приказа - очистить родную землю от фашистской нечисти! Так,
и только так —тогда и победа будет.
Впрочем, кому я говорю, - для вас всех, начиная с главкома, укро-
фашистские нелюди являются «партнёрами». Наверняка активны
ми, потому что сами вы —пассивные. Именем всех наших предков,
павших за Родину от дня сотворения мира, —будьте навеки прокля
ты, нелюди!
...В то февральское утро мы подскочили к штабу с утра пораньше
на МТЛБ и с полным расчётом из четырёх человек. Для усиления взя
ли с собой фельдшера зенитного дивизиона Диму —того самого, что
отличился при Озеряновке. При штабе надеялись разузнать обста
новку на самом передке и, исходя из этого, спланировать наилучшим
образом взаимодействие с нашими передовыми частями. Узнали, что
наши доблестные разведчики заняли Логвиново утром. Тихонько за
шли на рассвете, внезапно закошмарили противника массовым ог
нём стрелковки —хохломутанты не выдержали и в панике бежали.
Естественно, возникла мысль съездить туда для вывоза раненых
и установления контакта с командованием находящихся там подра
зделений. Было очевидно, что укрофашисты обязательно попыта
ются отбить населённый пункт обратно, чтобы деблокировать свою
группировку. Так что пока противник не успел опомниться и начать
масштабное наступление, нужно срочно разведать туда дорогу и свя
заться с нашими там.
Не успели толком это обсудить и спланировать, как увидели Оль-
хона — уже вполне известного на тот момент, со своей знаменитой
295
чёрной бородищей. Пожали руки друг другу, и он вежливо, вполне
приветливо сказал нам: «Юрий Юрьевич, отвезите корреспондентов
в Логвиново - пусть поснимают». В отличие от многих командиров
- подлецов и трусов, которые постоянно в чём-то мошенничали и
подличали, а потом это что-то беспрерывно скрывали и потому не
навидели журналистов, Ольхон сотрудничал с различными медиа
масштабно и охотно, с мастерством и определённым шармом. Мы тут
же попросили у него проводника - бойца, который знал бы дорогу в
Логвиново. Не помню, то ли от Ольхона, то ли с другого подразделе
ния, но такой воин сыскался почти мгновенно. Волосы дыбом, глаза
по блюдцу - типичный облик человека, только что выскочившего из-
под плотного огня. Весь трясясь и не попадая зубом на зуб от только
что пережитого стресса, он довольно внятно сообщил, что против
ник кладёт из миномётов крайне жёстко, что дорога простреливает
ся, и закончил весьма эмоциональным: «Б..., туда не поеду!»
—Братик, если не вывезем раненых —им кранты, —вполне резон
но ответил ему Красный.
Воин подумал секунд десять.
—Ради ребят поеду! —и полез на броню, чем заслужил наше ува
жением. Уметь преодолеть свой собственный, такой сильный испуг -
не ради себя, а ради боевых товарищей, - это очень достойно. Да и на
броне он держался замечательно: лёг ящерицей, за башенкой, дорогу
в дальнейшем указывал толково. Обоснованно видя в нём опытного
воина, я думал о том, какая же плотность огня должна быть, чтобы
его до такой степени «закошмарить», и поневоле мрачнел.
Дополнительной причиной моего беспокойства были журнали
сты. Зная о «тёплом» отношении ко мне командира бригады и гор-
ловского МГБ, я в красках представлял себе последствия, если ко
го-то из них ранят (не говоря уже об «обнулят»). Вообще действия
в незнакомой обстановке под плотным огнём противника сродни
обычной разведке: чем меньше участников, чем выше их выучка, бы
строта и чёткость действий - тем больше шансов на выполнение за
дачи без неприятных последствий. Потому-то журналистов на самом
передке не любят и всячески их общества избегают. Закономерно, что
я обозначил журналистам: с нами едут только двое, а не вся толпа, —
и полез в верхний командирский люк.
Все в нашем расчёте —и Красный, и Ангел, и Дима —были очень
296
собраны и сосредоточены. Ангел с Димой торчали из люков в крыше

- каждый в сторону своего сектора, я как всегда - в командирском
люке. Лязгнули створки люка десантного за спиной журналистов, и
грязь полетела из-под траков МТЛБ.
Наш проводник превзошёл самые смелые ожидания. Он не только
чётко вывел нас к Логвиново, но и по пути указал несколько удобных
непростреливаемых низинок, по которым мы прошли, недоступные
для вражеских наблюдателей и огня артиллерии. Вообще-то попасть
навесным огнём —хоть из орудий, хоть из миномётов по движущей
ся бронированной цели — задача нетривиальная. Гораздо большую
опасность могла представлять любая группа противника —хоть пе
хотная, хоть на бронетехнике, при наличии у них противотанкового
вооружения. МТЛБ —это отнюдь не танк, даже 7,62 миллиметра пуля
может прокусить насквозь её тоненький панцирь. А уж что касается
более серьёзного... Что ПТУР, что РПГ, что ЗУшка, даже «Утёс» или
КПВТ —и приплыли... Поэтому мы вертели головами во все стороны
и держали автоматы готовыми к бою.
На господствующей над местностью крошечной высотке, в паре
километров от Логвиново, стояло несколько наших танков, к кото
рым мы и подскочили. Они контролировали единственный наш под
ход к населённому пункту — со всех прочих сторон были позиции
укров. Из краткой беседы с танкистами выяснилось, что главным и
единственным вооружением танков является их грозный вид. Сна
рядов у них нет, соляры нет, связи нет. Их доволокли сюда, чтобы за
пугать противника, —и только. Я сразу же взял себе на заметку, что
нужно подсказать командованию бригады — поставить среди этих
чучел хоть один работающий танк. Потому что если противник соо
бразит и припрётся сюда —капец и нашим в Логвиново, и всему окру
жению в целом.
В районе Логвиново с умеренной интенсивностью шла непрерыв
ная стрелковка. С высотки с танками напрямую оно не просматрива
лось - только подходы к нему. Посидели минуту на дорожку, я отдал
краткое указание, и МТЛБ прыгнула вперёд.
К Логвиново вышли по низинке, перевалились через дорогу - и
вот крайние дома. Кругом вдоль дороги —обломки красиво сгорев
шей вражеской техники, оторванные танковые башни, изысканные
столбы дыма. Сейчас я, как часто бывает в таких ситуациях, боялся
297
нашей бешеной пехоты гораздо больше, чем наркоманской укров-
ской. Потому по пояс торчал из люка и махал руками над головой, с
неприятным чувством ощущая, как невидимые в траве наши грана
томётчики ловят нас в прицел своих «шайтан-труб».
Подлетели к домикам на окраине, притёрлись вплотную, мой ли
хой медицинский расчёт вылетел из люков, ощетинясь стволами. И
тут я испытал нередкий на войне для командира припадок феериче
ской ярости. Из десантных люков MTJTБ очень медленно и неуклюже,
увешанные брониками, касками и огромными профессиональными
камерами, полезли журналюги. Не двое, как я сказал, —пятеро! Они
воспользовались тем, что мы их не проконтролировали, и набились в
отсек как сельди в бочку. Закономерно в нескольких словах я сказал
им, что про них думаю, приказал расчёту загнать этих уродов в без
опасное место и ломанулся искать командира местного подразделе
ния. Мой приступ ярости был более чем обоснован: если одного-двух
журналистов как-то можно было встроить в работающую четвёрку,
то пятёрка этих оболтусов —настоящая съёмочная группа в полном
составе - превращалась в самостоятельную единицу, охрана и обо
рона которой лишала нас возможности выполнять любые другие бо
евые задачи.
Впрочем, всё имеет оборотную сторону. На смену гневу быстро
пришли позитивные эмоции, когда я увидел бойцов, работавших в
деревне. Они представились «казаки из группы Б-2, командир Се
вер». Я обратил внимание на то, что под плотным огнём они движут
ся быстро, но спокойно и уверенно, так же стреляют —строго в цель,
очень экономно. Никто не психует, не кричит, даже не повышает го
лос. На мою реплику, в которой я похвалил их, отметив всё вышепе
речисленное, один из них спокойно сказал: «А чего нам нервничать, у
кого эта война —четвёртая, у кого —пятая».
Много разного слышал за эту войну о казаках и казачестве, лично
для меня казаки - именно эти, в высшей степени достойные, вои
ны. Были среди них и бойцы из разведроты Ольхона, тоже толковые,
опытные, уверенные в себе и умелые.
Не успели мы перекинуться парой слов, как на подходах к селу с
нашей стороны вспыхнула стрелковка. «Противник пошёл на про
рыв», —сказал кто-то. Дружно лупанули в ту сторону —и противник
откатился. Журналистам надо было снять битую технику и дохлых
298
укров, и мы ломанулись к дороге. Выбежали к автобусной остановке,

на которой на этой корявой пародии на русский язык было выведено
«Логвшове». Прямо у остановки стоял «Урал», возле которого валялся
дохлый хохломутант. Этот славный лыцар, как и положено древнему
укру, шёл в бой мертвецки обкумаренный наркотой: получил пять
пуль в голову и продолжал, смеясь, пытаться звонить по телефону.
За «Уралом» в кювете валялся модный, наворочанный Pathfinder,
и наши разведчики обыскивали два вывалившихся из него тела. Эти
«славные сыны великого украинского народа» были выряжены в на
товские камуфляжи, брони и разгрузки и сплошь увешаны граната
ми. Ряхи отъетые, салом вскормленные, поросячьи глазки бегающие,
испуганные — настоящие «украинские лыцари»! Пули, прошившие
бока джипа, пощадили этих уродов —они просто ушибли головы при
резком торможении. Наши ребята даже ни разу не пнули этих мразей
—спокойно сняли с них оружие и броню, Ангел перевязала им раз
битые рыла. Взяли их документы —оказалось, высокопоставленные
офицеры разведки. Я смотрел на этих мутантов, за зелёную резаную
бумагу продавших свой народ, пытавших и убивавших русских лю
дей за их желание оставаться русскими, сплошь увешанных дорогой
импортной снарягой, —и бросивших своих людей в Дебальцево, по
пытавшихся сбежать при первых известиях, что котёл в Логвиново
захлопывается. Умные, как и положено крысам, с развитым инстин
ктом самосохранения —жалко, чуть не успели, самую малость... И
ещё я думал о наших ребятах - в простой дрянной форме, полуго
лодных и худых, никаких не суперобученных суперменов, которые
всегда оставляют себе последнюю гранату, чтобы не попадать в плен.
У этих «украинських розвидныкив» гранат было до фига —не было
мужества и боевого духа.
Только перебинтовали этих тварей —мимо нас на огромной ско
рости попыталась проскочить ещё одна легковушка с людьми в воен
ной форме, чуть не сбив пулемётчика, махавшего ей —«остановись».
Дружно постреляли —никуда она не делась, осталась в кювете вместе
с очередной порцией укровских умников, драпавших из котла. По
том показалась целая колонна. Дружно заняли позиции для стрель
бы, ощущая твердеющее в груди напряжение. Наш боец проверил
документы —перепуганные гражданские. Махнули им - «езжайте».
Тем временем на горизонте, прямо перед глазами, как в голливуд
299
ском блокбастере, разыгрывался «экшн-эпизод». Какой-то снаряд
умудрился попасть в тончайшую, ажурную железку высоковольтной
мачты. Яркая вспышка —и мачта величественно валится на бок.
Подогнали МТЛБ, загрузили туда журналистов и одного ранено
го, я ещё, помню, сорвал с «Урала» мерзкую сине-жёлтую тряпку —
«прапор Украйины» —и бросил её на пол нашей машины. Разверну
лись и на полной скорости —обратно в Углегорск. Было понятно, что
нам предстоит много работы.
Только почти год спустя, на съезде добровольцев Донбасса, ког
да я встретил ребят-казаков, участвовавших в этом бою и мы вместе
смотрели видео с поля боя, я от них услышал, что, оказывается, на
отходе по нашей МТЛБ активно работали вражеские РПГ, но не по
пали. А я-то думал, что первый день в Логвиново был тихий и всё са
мое интересное началось не ранее второго дня...
По прибытии в штаб доложили Соколову обстановку в Логвино
во, указали, что танки в решающей точке на подходах к Логвиново
абсолютно небоеспособны, и попросили дать им в усиление хотя бы
один работающий. Обрадованный тем, что на всю бригаду наконец-
то нашёлся один экипаж, который знает туда дорогу, генерал немед
ленно дал поручение: провести туда колонну мотопехоты. Точнее, не
в само Логвиново, а лишь до позиций стоявшей в нескольких кило
метрах перед ним миномётной батареи. «Колонна» —это несколько
громковато сказано, с нами была пара танков и БМП и несколько
«Уралов». Однако проводка колонны оказалась ещё той задачей. В
полной темноте, с необученными экипажами, постоянно глохнущей,
отказывающей и валящейся в каждую встречную по пути ямку тех
никой... Проводка длилась часов шесть, и если бы не наш славный
Красный, фиг бы колонна куда-то дошла. Сначала дотащили пару
машин, потом возвращались и по одной притаскивали прочие. Крас
ный беспрерывно выскакивал из МТЛБ, помогал чинить каждый на
ходу глохнущий дрянной металлолом, корректировал действия не
обученных и трусливых водителей, цеплял на трос умудрившихся
найти в чистом поле яму и засесть в неё, —словом, работал за целое
ремонтно-эвакуационное подразделение.
Забегая вперёд, хотел бы отметить, что уже после операции один
из наших советников передал мне, что в разговоре советников уров
ня управления бригады было сказано: «За эту операцию Красный
300
и Маркер (это ещё один боец-разведчик из моей медроты) сделали

больше, чем вся разведка и весь спецназ бригады вместе взятые». Так
что мои похвалы нашему лихому механику-водителю (а также раз
ведчику и так далее) Красному - это не пустая лесть, а дань его ре
альным заслугам.
Утром весьма помятые после столь активной ночи явились в штаб
бригады. Там узнали, что противник активно атакует Логвиново со
всех сторон, пытаясь выбить из него наших. Нужно провести туда
колонну наших танков и мотопехоты. Опять никто в штабе не знает
туда дороги, кроме нас. Ну что же, как сказал Гагарин: «Поехали!»
Дорога знакомая, скрытые от наблюдения, удобные для продвиже
ния места хорошо известны —мы шли на высокой скорости и слуша
ли говор канонады. Уже в пути стало понятно, что противник поти
хоньку очухался и активно кроет артиллерией. В принципе, логично:
теперь его главная задача - взять Логвиново и деблокировать свою
группировку в Дебальцево. До той самой господствующей (весьма от
носительно, кстати) над местностью высотки, на которой грозными
пугалами стояли три наших неработающих танка, мы доскочили бы
стро и без задержек. А вот уже на ней возникли проблемы...
Колонна встала на холмике сразу и услышала жесточайший стрел
ковый бой в Логвиново. Звонкая трескотня автоматов и пулемётов,
гулкие выхлопы подствольников и автоматических гранатомётов
— всё это частило так, что не было никаких сомнений: противник
бросил со всех сторон свою пехоту в атаку. Пехоту многочисленную
и настроенную весьма решительно. И ещё наши «новоприбывшие»
не только услышали, но и увидели с холма работу вражеской артил
лерии...
Когда про артиллерию говорят «бог войны», люди непосвящён
ные не понимают, что это значит. С холма же это было зримо, кра
сочно видно, как в кино. Нарастающий многоголосый свист - ог
ромные площади поля одномоментно перепаханы залпом «Градов».
А вот там, чуть дальше и чуть позже, - посолиднее, это уже «Ураган»
разгрузился.
Никакое кино, даже самое красочное и со спецэффектами, не мо
жет достоверно передать картину одномоментного перепахивания
гектаров земли. Каждый смотрит на это и представляет, что будет с
его хрупким смертным телом, если он окажется там, куда работает
301
вражеская артиллерия. Новоприбывшим на глазах поплохело.
Как там сказал наш знаменитый поэт-фронтовик Симонов, кото
рый не по слухам знал, как оно ТАМ всё —на самом-то деле:
Осталась только сила ветра
И грузный шаг по целине,
И те последних триста метров,
Где жизнь со смертью наравне.
Мощная работа артиллерии и активный пехотный бой в пункте

назначения деморализовали нашу пехоту. Полюбовавшись со всевоз
растающим ужасом на беспрерывные разрывы, пехота дружно села в
«Уралы» и на полном ходу рванула обратно —в Углегорск. Танкисты,
к счастью, не смылись. Но были деморализованы настолько, что идти
вперёд не могли. Повсюду звучали пугающие и вполне достоверные
слухи о вражеских танках, занявших позиции на подходах к Логви-
ново и расстреливавших там нашу технику. Многочисленные чад
ные столбы дыма, неподвижно висевшие над полем в разных местах,
вполне могли быть зримым свидетельством их правдивости.
Я подошёл к танкистам, нашёл командира и начал убеждать его
в очевидной необходимости поехать вперёд, на помощь ребятам. Он
был задумчив и слегка сер, не отказывался, но и желания ехать не вы
сказывал, только молча смотрел мимо меня. Мои аргументы, что мы
на МТЛБ пойдём вместе с ними, закономерным образом заметного
всплеска энтузиазма не вызвали: что такое жестянка МТЛБ с бронёй,
пробиваемой пулей, рядом с танками.
Стрелковка в Логвиново, между тем, вспыхнула, как треск костра,
в который подбросили вязанку хвороста. Было понятно, что против
ник пошёл в атаку и сейчас додавит наше немногочисленное подра
зделение, отчаянно отбивавшееся там.
— Сейчас там наших забьют! - резко взвился до того молчавший
Красный.
Дело в том, что в Логвиново сейчас отмахивался от супостата наш
любимый спецназ ГРУ ДНР —то самое подразделение, из которого
мы перешли в третью бригаду Народной милиции полгода назад.
Пусть отдельные начальственные козлы из этого спецназа оказа
лись редкими мразями, о чём было рассказано ранее, но к рядовым
бойцам и командирам, которые честно ходили в бой, мы сохранили
302
самые тёплые чувства. Особенно сильно беспокоился об их судьбе

Красный - он прошёл с ними гораздо больше, чем я, начиная с Кон-
стантиновки.
—Сейчас мы съездим на разведку в село. Если нас не сожгут, вер
нёмся за вами и пойдём вместе колонной, - сказал я командиру тан
кистов.
И тут резко выступила с сольной арией Ангел. Я уже отмечал ра
нее, что в экстремальной ситуации она легко перекрикивает «Гра
ды». Всё-таки многолетний опыт командования ротой спецназа и
вся жизнь в армии - это неплохая школа оперного искусства. Ставит
голос и формирует комплект «обертонов» из командирского лексико
на (который суть матерный) на самый высший балл. Однако тут она
превзошла саму себя, причём с большим отрывом.
—Ты, герой ...й! Если хочешь героически погибнуть за Родину —
скажи мне, я тебе ногу лично прострелю и отправлю в госпиталь!
Пусть сюда ё...е п...сы из штаба приедут, хоть один, и идут в разведку!
Нас счас сожгут, а они, с...и, будут в бомбоубежище пьянствовать и
девиц штабных е...ть! Ты никуда не поедешь! Никто никуда не едет!
Раскаты голоса были столь мощны, а матерные обороты в устах
миниатюрной миловидной «блондинки-лапочки» столь изощрённы,
что я ощутил одновременно когнитивный диссонанс, баротравму
ближнего к источнику звука уха и острое чувство смущения перед
личным составом. Мелькнула мысль: я никогда не позволял жен
щине кричать на меня, что подумают танкисты? Обернулся к ним и
увидел, что танкисты, сплошь серые от переносимого ужаса, попря
тались за танки, и только пара физиономий самых храбрых из них
на полглаза выглядывает из-за бронированных бортов. Их психика
была травмирована гораздо больше, чем моя, — настолько, что они
решили, что эти крики относятся к ним, а не ко мне.
Кричала Ангел минут пять, никак не менее. Когда она закончила,
мрачный Красный сказал:
—Вылазьте все, я один съезжу.
Стоявший рядом с МТЛБ фельдшер Дима, надо отдать ему долж
ное, весь бледный от осознания серьёзности ситуации, был спокоен и
только ждал моего приказа.
—Значит так, —сдержанно сказал я. — Едут все и возвращаются
все —или никто. Если мы не поедем —ребятам п...ц. Поехали, пусть
303
танкистам будет стыдно, что медицина пошла вперёд, а они остались.
Потом подошёл к танкистам и сдёрнул с флагштока знамя ДНР.
—Вы не заслуживаете —оно у нас будет.
—Ангел, можешь остаться, если хочешь, мы сами съездим.
—Ещё чего! - опять заорала Ангел. - Я с вами! - и полезла на ме
сто пулемётчика.
Вдох - выдох. Бескрайнее поле с дымами впереди. Перекрести
лись. С Богом! Поле с дымами прыгнуло навстречу.
Наша МТЛБ в таких условиях - готовая «братская могила»: одна
граната из РПГ - и всё. Однако в эти минуты нам было на это глубоко
пофиг. Надо было спасти ребят и надо было защитить Родину. Всех
тех женщин, детей, стариков, которые махали нам руками, когда мы,
лязгая гусеницами, неслись мимо них по улицам Горловки к линии
фронта. В эти мгновения я испытал очень сильные чувства. Гораздо
более сильные, чем во время штурма здания УВД г. Горловки. Мне
показалось, что у меня за плечами —огромный, до небес мой ангел-
хранитель: святой небесный покровитель воинов и моего имени, Ге
оргий Победоносец. Мы с ним вместе идём на врага, закрывая собой
мирное население родной Горловки — всех тех, кто приветствовал
нас, пока мы неслись мимо них в бой, кто сейчас вслушивается в зву
ки канонады и молится за нас. Бессмертная фраза Зои Космодемь
янской: «Это счастье - умереть за свой народ!» в эти мгновения мне
показалась более близкой, чем когда бы то ни было.
На подходах к Логвиново мы высматривали все сектора, опасаясь
вражеских гранатомётчиков, однако гораздо больше, чем противни
ка, я боялся своего собственного героического спецназа. Поле было
уставлено битой и горелой бронетехникой - её заметно прибавилось
по сравнению с нашим вчерашним визитом. Везде зияли свежие во
ронки и густой пеленой поднимался дым. Было ясно, что наша кон
туженная, озверевшая от наплыва противника со всех сторон пехота
легко может принять нашу коробочку за очередную прущую на про
рыв укровскую броню и кардинально поприветствовать нас из РПГ-7
в лобовую проекцию. Поэтому я развернул флаг в поднятых над голо
вой руках —и он заполоскался на ветру. Вот знакомый взгорбок —из
окопа с ожесточённой радостью помахали нам трубами гранатомётов
наши спецназовцы. Влетели в деревню, маневрируя между горелой
бронетехникой —пустое поле, по которому мы бегали с журналиста
304
ми ещё вчера, уже сплошь покрылось чёрными тушами подбитых ма

шин.
Трудно передать бурное, исполненное хищного восторга лико
вание нашей пехоты, увидевшей свою броню. Рассредоточившиеся
между дворами, они выбегали отовсюду, размахивали руками и ору
жием. Для них прибытие своей брони, пусть даже столь хлипкой, как
МТЛБ, и в единичном экземпляре, означало, что про них не забы
ли и что они окружены не полностью, сообщение с основными си
лами сохранено. Это давало надежду, что даже такой тяжелейший и
напряжённейший для наших ребят бой не станет безнадёжным. Что
подмога придёт, удастся выстоять и победить.
Среди подбежавших к нашей машине воинов выделялся один —
в танковом комбинезоне. Как оказалось, они тут на двух танках на
ходились с утра: носились вокруг села, жгли из орудий вражескую
технику, кошмарили укрофашистскую пехоту из пулемётов. Сейчас
у них кончилось всё —солярка, патроны, снаряды, нет радиосвязи.
Весьма решительно он нам сказал: «Сейчас прочие наши ребята как
подойдут!»
В сдержанных, но всё же эмоциональных выражениях я ему отве
тил: «Ваши вон там, на холме стоят —зассали идти сюда с нами!»
Танкист заметно обиделся и напрягся. С явным недоверием он
сказал, что такого быть не может. Мы ему ответили: садись к нам,
поехали. Весьма сердитый и полный недоверия, он ловко запрыгнул
в нашу броняшку.
Тут подбежал командир казаков, бившихся там же. У него на всё
подразделение не было ни одного шприц-тюбика обезболивающих.
Памятуя о наших «диких» горловских МГБшниках, в уютном без
опасном тылу шьющих на меня уголовное дело - прямо вот в дан
ный момент времени, - я несколько тюбиков дал, но выдернул из
набедренной командирской сумки листик и тут же, под свист оскол
ков, попросил написать расписку, что я их ему выдал. Нужно отдать
должное командиру - он с завидным хладнокровием расписку напи
сал, и даже не удивился тому, что я её попросил: видимо, у самого
был опыт общения с тварями разной степени феноменальности из
«проверяющих» структур. Особую пикантность ситуации придавало
то, что обстрел резко усилился, железо и свинец прошивали воздух
во всех направлениях. Все попрятались, и только мы, как два идиота,
305
припав на колено, судорожно дописывали эту «расписку». Экипаж
моей МТЛБ, позабыв о субординации, матерно призывал командира
закончить заниматься бюрократической хернёй и занять своё место,
чтобы они могли наконец смотаться. Вопли экипажа становились
всё громче по мере усиления обстрела и заполнения листа, и когда
я ставил дату внизу текста, стали перекрывать звук разрывов. В этот
момент я остро позавидовал рядовым, на плечи которых не падает
идиотизм разборок с мерзкими тыловыми крысами, только и заня
тыми интригами и поиском поводов к дискредитации тех, кто по-на-
стоящему воюет.
Когда мы прилетели на холм обратно, мне даже не удалось ничего
сказать «доблестным танкистам». Два «выдающихся солиста» наше
го экипажа —Ангел и танкист из деревни —наперегонки принялись
объяснять им, какие они п...ы, что стоят здесь, пока наших там в де
ревне прессуют. Особенно отличился приехавший с нами их коллега.
Он был глубоко уязвлён в лучших чувствах таким поведением своих
боевых друзей, в решимости которых был только что уверен. Потому
он не только не стеснялся в выражениях (в разгар боя крайне редко
кто стесняется), но и выражался настолько ёмко и убедительно, что
я даже позавидовал. В крайне конкретных выражениях он объяснил
им, насколько сильно они его разочаровали.
В итоге танкистам стало гораздо страшнее находиться на месте,
чем атаковать: они всё-таки полезли в свои машины, напоследок, од
нако, договорившись, что мы на МТЛБ пойдём впереди.
Ну, нам не привыкать. Вдох —выдох, с Богом! Опять грохот взры
вов и густое облако дымов над Логвиново прыгнули нам навстречу.
На этот раз радость нашей пехоты стала ещё острее, когда следом
за нами, грозно покачивая длиннющими стволами на полном ходу, к
деревне подошли танки. Нужно отдать должное: теперь уже решив
шись, танкисты работали чётко —разделились на две группы и нача
ли обходить деревню, расстреливая из орудий и пулемётов противни
ка. Наша пехота при виде такой активной поддержки резко воспряла
духом. Противник, напротив, осознал, что «погода нелётная», и на
чал судорожно смываться. Мы быстренько загрузили раненых и на
полной скорости понеслись в медпункт в Углегорске.
Закончился этот день феерически юмористическим случаем. Ког
да мы прибыли в Углегорск в штаб, наш Красный сказал что-то не
306
очень лестное про танкистов. Это услышал их комбат. Ему бы дели

катно сделать вид, что он не расслышал, а его перемкнуло, он уволок
Красного разбираться к комбригу. Тем временем пришёл я. Как ока
залось, пока меня не было, Красный в ярчайших тонах, с присущим
ему самобытным красноречием охарактеризовал духовные, психо
логические, интеллектуальные, морально-волевые и боевые качест
ва танкистов. Я обратил внимание на неестественно багровый цвет
лиц почти всех присутствующих: кое-кто от сдерживаемого гнева,
остальные - от сдерживаемого хохота. Меня попросили сообщить,
что там произошло. Я кратко сказал: «Танкисты не захотели идти в
атаку - еле их вытолкали». Тут встал начальник штаба - глаза его си
яли, усы топорщились от сдерживаемого хохота. Он мне пожал руку
и даже более чем приветливо, вежливо сказал: «Благодарю вас, Юрий
Юрьевич, можете идти отдыхать». Уже выйдя из дома, я услышал ге
неральский рёв, от которого завибрировали рамы в окнах, - генерал
выражал своё отношение к комбату танкистов.
...Той ночью мы поехали в Горловку. Невзирая на запредельное
утомление после нескольких суток боёв, на то, что на следующий
день, ясное дело, будет ещё всё «ярче» и «активнее». Поехали совсем
не потому, что хотели выспаться на диванах. Увы, причина была сов
сем другой.
Как мне сообщили бойцы моего подразделения, в это время на
ходившиеся в расположении медицинской роты, моим отсутствием
поспешили «продуктивно» воспользоваться горловские МГБшники.
Вместе с вышеупомянутым Мерко они припёрлись в подразделение,
и мало того что запугивали военнослужащих —их собирали в отдель
ной комнате по одному и под угрозой расправы заставляли писать на
меня обвинительные заключения под их диктовку. Там много чего
фигурировало: похищения, пытки, убийства людей, торговля донор
скими органами, но самое интересное - «создание незаконной раз-
ведывательно-медицинской роты». Потому пришлось в решающий
момент боёв ехать и всю ночь писать всякий идиотизм - многочи
сленные отписки «не похищал, не убивал»... Оставим в стороне мо
ральный уровень тех МГБшников: сами, твари, упорно сидя в тылу,
как ещё и мешают боевым действиям, нацеленным на защиту их же
родной Горловки, в которой не только они, но их семьи и дети. Оста
вим в стороне интеллектуальный уровень предъявленных обвине
307
ний: например, позже у меня был разговор с одним из них, так на мой
вопрос:
- Как вы себе представляете разведывательно-медицинскую
роту? —последовал ответ:
- Не знаем, это вы же её придумали.
А на мой следующий вопрос:
—Где у меня на территории сотня вооружённых, нигде не учтён
ных мужиков? —последовал ответ:
—Неудача замысла не означает его отсутствия.
То есть чисто по Оруэллу: «мыслепреступление».
Но тут настал вопрос всерьёз задуматься о моральном облике и
участии в процессе вышестоящего командования. Ясно было, что без
поддержки нашего военного начальства они бы на такое ни в коем
случае не решились. Тут очень кстати на ум пришли все эпизоды
странного поведения нашего Соколова, который, вопреки всем нор
мам устава, не подписывал рапорты о неявке на воинскую службу
Мерко, а также, как я выяснил тут же, вынужденно переключившись
с военных задач на интриганскую гниль нашего штаба, втихаря от
меня восстановил в моей роте на должности Шевцову. Картина стала
складываться весьма определённая. По этому поводу закономерным
образом думка мне приходила самая мрачная. Но додумать её я не
успел —утром следующего дня начался, как оказалось, решающий
бой за Логвиново.
Утром с тяжёлой от переутомления головой я печатал очередную
идиотскую бумажку —отписку на неугомонную деятельность наших
«бойцов невидимого тылового фронта». И тут зазвонил мобильник:
командир госпитального взвода Александр Юдин сообщил мне, что
по приказу генерала выехал в Логвиново за ранеными. Нехорошее
предчувствие кольнуло моё сердце. Тиснул тангенту на рации: «Ан
гел, срочно ко мне!» Ангел, также серая от недосыпа, выслушала и
побежала с Красным готовить «мотолыгу» к экстренному выезду. Я,
весьма встревоженный, быстренько выключил комп и увешивался
снарягой. Юдин был один из самых толковых, грамотных и трудолю
бивых офицеров моего подразделения, на нём очень многое держа
лось. Я его очень ценил —буквально накануне он по пути со службы
домой попал под миномётный обстрел и трогательно рассказывал о
том, как мина ударила рядом, он ещё успел подумать: «Кто же теперь
308
всю отчётную документацию Юричу делать будет?» - но мина попала

в клумбу, и все осколки ушли вверх. В эту ночь он вместе с доктором
Корнеевым —добровольцем, которого я уже месяц не мог втиснуть в
штат, невзирая на ежедневно подаваемые рапорта и кучу вакантных
должностей, дежурил на нашем полевом медицинском пункте в Уг
легорске.
В принципе, генерал должен был поставить задачу на эвакуацию
раненых (как и любую другую) мне как начальнику службы, а я уже,
исходя из наличных сил и средств, должен был определить опти
мальный способ её выполнения, привлекая для этого личный состав
и технику. Особенно в данном случае —когда нужно было вывозить
раненых из блокированного противником населённого пункта, в
разгар ожесточённого боя. Телефон мой генерал знал прекрасно —
в иные дни звонил по нескольку раз на день. Причём даже не могу
сказать: «Это ж надо было подумать». В данном случае достаточно
было выполнять требования устава. Но руководить в боевой обста
новке —это не орать да интриги плести в уютном штабе. Как и всё
время в ходе боевых действий, генерал Соколов старательно косячил,
и только самопожертвование наших воинов превращало тщательно
организованные им поражения в победу. При этом наши ребята ще
дро платили кровью, и, как правило, - самые лучшие.
Итак, когда мы на МТЛБ уже вовсю спешили к месту боя, Юдин
позвонил моему советнику: сообщил, что «Урал», на котором эвакуи
ровали раненых, подбит. Потом последовал от него ещё один звонок:
легкораненых отправили своим ходом к основным силам, остаёмся с
тяжелоранеными. После этого связь прервалась.
Тем временем мы наконец-то выкатились на хорошо знакомый
нам холмик, где по-прежнему стояли три танка. Стрелковка в Лог
виново бушевала такая, что вчерашний день показался полным уми
ротворения выходным. Однако арта почти не работала, и, пользуясь
прекрасной солнечной погодой, танкисты, сидя у брони, мазали
какой-то паштет на хлеб. Сочетание солнечных лучей, вида наших
безмятежно жующих воинов и моей спешки —поскорее проскочить
в село на помощь нашим застрявшим там медикам - привело к тому,
что я совершил грубейшую ошибку. Вылез из МТЛБ без автомата.
Собственно, я предполагал, что лезу на пару минут: с пригорка гля
нуть в бинокль подходы — и обратно в коробочку, пойдём в Логви-
309
ново. Увы, на войне из всех законов самый непреложно работающий
—«закон Мэрфи»: из всех неблагоприятных случайностей произой
дёт наиболее неблагоприятная и в самый неподходящий для этого
момент.
Обманутый полной тишиной вокруг (стрельба шла только в Лог
виново), я вылез на большую кучу земли с биноклем. И едва прило
жил его к глазам, как впереди и справа, метрах в ста, не более, за
говорили вражеские автоматы. Красный, с примерным мастерством
выполняя задачу «беречь командира», ловко дёрнул меня за ноги.
Падая, я успел подумать: бинокль дорогой. Поднял его над башкой и
шмякнулся оземь пузом. Первая же моя фраза была: «Них...я себе на
глая пехота!» Действительно, такого, чтобы противник скрытно по
дошёл почти в упор и атаковал нас, —за всю войну, пожалуй, не было.
Перевернулся на бок и, пряча бинокль в карман разгрузки, обра
тил внимание на то, что противник работает парами, очень слаженно
—один стреляет, второй молчит, видимо, меняет позицию. Не видя
нас, они вели огонь по МТЛБ. Ещё я обратил внимание на то, что
из каждой очереди две, а то и три пули попадают в лобовую проек
цию брони. Такой уровень стрелкового мастерства заставил сделать
определённые выводы, которые я тут же озвучил: «Это наёмники!»
Запомнилось, как одна из пуль, отрикошетив от брони, крутилась в
пыли, шипя и сияя ярким красным пламенем: скорее всего, была то
ли трассирующей, то ли зажигательной.
Танкисты с похвальной быстротой попрятались в окопы, отрытые
под брюхами танков, и на нашу реплику: «Стрельните хоть из чего-
то!» —отвечали дружным судорожным отрицательным киванием го
ловами.
Произошло это всё гораздо быстрее, нежели это возможно про
честь. Я осознал, что у меня нет с собой автомата, ещё хуже было то,
что Красный тоже вылез из МТЛБ без своей «железки». Однако он
воистину прирождённый воин. Обычно шок у человека, внезапно по
павшего под обстрел, длится не менее четырех секунд (это у человека
хорошо подготовленного). Только потом он начинает ответные более
или менее целенаправленные действия. Пока шли эти четыре секун
ды и я пытался сообразить, что делать, он успел отнять у одного из
танкистов автомат, выпустить пару рожков, швырнуть гранату. Вот
тут и было явлено нередкое на войне чудо под названием «помощь
310
Всевышнего». Противник, обалдевший от такого неожиданного при

ёма, постреливая, откатился.
Теперь, когда мне становится очень тяжело на душе —от тупости
и предательства нашего генералитета, от импотенции (точнее, пол
ной кастрации) нашего руководства и равнодушия народа, когда я
смотрю, как далеко зашёл практически без сопротивления наш враг
и насколько нам самим это безразлично, я часто вспоминаю тот эпи
зод под Логвиново. Когда-то давно твари-англичане, взявшие в плен
Жанну Д’Арк, пытаясь обвинить её в сотрудничестве с нечистой си
лой, задали провокационный вопрос: «Если Бог дарует победу пра
вой стороне - зачем же ты призываешь сражаться?» На это сильная
не высокомудрым воспитанием, но духом и любовью к Родине вои
тельница ответила: «Чтобы Бог мог дать победу в сражении, воины
должны сражаться!» Просто, незамысловато, но насколько точно! Бог
всегда поможет правому - надо лишь иметь мужество защищать Ро
дину, а не отсиживаться за диваном...
Мы на МТЛБ скакнули на соседний пригорок, с которого лучше
просматривались подходы. Оттуда увидели, что в поле совсем неда
леко от наших неработающих танков стоит небольшая вражеская ко
лонна: БМП, ЗУшка на «Урале» и БТР. ЗУшка блеснула «зайчиками»
стёкол. Опытный Красный сказал: «На нас наводятся». Прыгнули на
броню, рывком выскочили из-под удара - и уже на новом месте услы
шала тяжёлую, густую дробь, как от огромной швейной машинки.
Спаренная зенитная установка лупила по полю. Замысел противни
ка стал очевиден. Зная, что наши танки ни стрелять, ни ходить не
могут, - тихонько подойти к ним пехотой, забить экипажи и занять
горку, потом подогнать свою технику, запечатать наших в Логвиново
и забить окончательным штурмом со всех сторон. И, таким образом,
деблокировать свою группировку. Но, милостью Божией, их пехота
не выдержала не такого уж мощного нашего огневого противодейст
вия —не пошла на штурм в нужный момент, а напротив, откатилась.
И техника застряла пока в поле на подходах. Однако ситуацию надо
было разруливать: мне нужна была связь с командованием. Как всег
да в такие минуты —активный бой да ещё где-то в полях —мобильная
связь «легла» (а другой у нас и не было). Ловился сотовый далеко не
везде: пришлось поездить по полю под активным обстрелом, прежде
чем мы нашли место с устойчивым приёмом телефонной связи. При
311
этом по нам постоянно работала стрелковка —с разных мест и до
вольно точно, с небольшой дистанции. Было очевидно, что против
ник небольшими группами просочился на несколько километров
внутрь занимаемой нами территории и его бойцы везде. Такая реши
тельная, требующая неплохой выучки и совершенно непривычная
для противника тактика заставила меня повторить: «Это наёмники».
При наших «перескоках» в поисках места для связи произошёл
ещё один прикольный эпизод - я потерял свой мобильник. А там
куча контактов со всеми, в том числе и с командованием. К счастью,
мы быстро определили место, где он может лежать, и так же быстро
под огнём отыскали его - слава Всевышнему!
Наконец удалось дозвониться до начштаба и доложить обстанов
ку. Он ответил: «Танковая колонна выходит к вам, продержитесь
двадцать минут!» Большое счастье, что, помимо «генерала Соколо
ва», у нас был начальник штаба —грамотный, толковый и решитель
ный офицер.
Важной особенностью сложившейся ситуации было то, что мы
имели чёткое представление о степени «географической осведомлён
ности» командного состава, иначе говоря, понимали, что танкисты
идут без проводника и скорее всего заблудятся. А поле насыщено
группами вражеской пехоты —очень хорошо обученной. Если колон
на сослепу напорется на подготовленную противотанковую засаду,
запросто может повториться первый день штурма под Углегорском:
дымы над горящими боевыми машинами, обугленные тела наших
бойцов и отход уцелевших машин. Для такого сценария достаточно
было бы одного расчёта ПТУРа. При этом ни в коем случае нельзя
было допустить, чтобы такое произошло: сорванная атака означала
бы не только гибель танкистов. Она означала ещё и гибель наших
друзей из спецназа ДНР, отчаянно отбивавшихся от противника в
Логвиново, а ещё - провал всей операции по окружению и уничтоже
нию вражеской группировки. Все наши убитые и раненые - всё зря.
Такого нельзя было допустить.
Судя по тому, что по нашей МТЛБ много работали стрелковкой,
но ни разу не отработали из чего-либо противотанкового, напраши
вался вывод, что на этом участке у противника ничего такого нет.
Значит, если провести танки именно здесь, получится очень даже
славно. Где перехватить колонну, чтобы она не заблудилась? Ответ
312
тоже был очевиден: на броде через речку. Он один и до него ходившей

ранее техникой накатана колея.
Скакнули к броду, в ожидании техники открыли по нескольку ба
нок паштета - любопытная смесь красителей, картона и консерван
тов. Кстати, неизменно хороша была трофейная тушёнка — в отли
чие от смеси сои и химии, которой наполнялись наши банки (помню
любопытную в своей искренности надпись «свинина растительного
происхождения»), у них в банках даже жира не было - чуть желе и
сплошные волокна мяса. Это для тех, кто любит посмеяться над «ту
пыми и вороватыми тыловиками укров». Словом, как сказал Гоголь:
«Над кем смеётесь? Над собой смеётесь!»
Не успели. Красный прислушался к своему животу и ломанулся в
близлежащие кусты. Уже на ходу просигнализировал: «Ну как всегда.
Что-то я очкую!» Нам ничего не надо было пояснять. На весь спец
наз ДНР была известна безошибочная примета: в боевой обстановке
живот у Красного прихватывает только непосредственно перед са
мой дикой зарубой. Мы судорожно завертели головами в ожидании
опасности - издалека донёсся лязг траков, через брод полезла наша
небольшая колонна: штук пять танков, пара БМП.
Я выбежал к броне, нашёл командира, кратко разъяснил ситу
ацию. Несколько человек офицерского состава пересели к нам на
МТЛБ — и мы пошли головными. Скрытно выехали через посадку
на прежнее наше место —километрах в пяти отсюда, нагло, на буг
ре торчала вражеская техника, видимо, ожидая, пока их пехота до-
давит-таки наших танкистов на «неработающих» танках. Отчаянная
стрельба доносилась из Логвиново аж сюда, но на холме, где стояли
наши танкисты, по-прежнему было тихо — не иначе как милостью
Божией наши пара жалких рожков и одна граната произвели неожи
данно сильное впечатление на вражескую пехоту, и та лезть пока по
боялась.
Красный, на редкость чёткой жестикуляцией и формулировками
буквально в паре слов обрисовал старшему из танкистов диспозицию
и расположение наших и противника, а также оптимальные подходы.
Не раз я удивлялся и прежде, насколько у него чёткий и грамотный
слог становится в критические минуты —причём при полном отсут
ствии не только военной подготовки, но и какого бы то ни было обра
зования. «Может собственных Платонов и быстрых разумом Ньюто
313
нов российская земля рождать!»
Старший колонны зловеще оскалился. Танки развернулись за по
садкой и... Знаете ли вы фразу: «Пи...ец подкрался незаметно?» Ниче
го другого не пришло мне на ум, когда, рассыпавшись цепью, наши
танки и БМП пошли на хохломутантскую технику — БМП, БТР и
ЗУшку на «Урале». БМП успела только развернуться. ЗУшка удира
ла довольно долго - пока красивый столб чёрного дыма не украсил
её тушу. Дольше всех смывался БТР: даже получив одно попадание,
этот уродец сумел заехать за крайние дома Логвиново (забегая впе
рёд, скажу —там его и дожгла наша доблестная пехота). Вражеская
пехота в поле мгновенно заткнулась и начала стремительно разбе
гаться —кто успел.
Подъехала одна медицинская МТЛБ —нам её прислали с другой
бригады на усиление. К сожалению, необстрелянный экипаж зату
шевался. Я их несколько раз приглашал ехать за нами —даже один
раз, проехав несколько сот метров, увидел, что они не едут, и вернул
ся за ними. Наконец они поехали, но лучше бы этого не делали. Не
решимость в бою —одна из самых тяжких ошибок, чреватых самыми
разнообразными осложнениями, довольно часто кровавыми.
Мы сели на МТЛБ и поехали по полю за танками. Проехали мимо
развороченной вражеской БМП с открытыми дверцами, мимо чадя
щего «Урала». Проклятые Богом хохлопитеки ехали на этих маши
нах, чтобы убить нас, потом убить ребят. И теперь получили своё
—вон горят и валяются. Трудно передать хищную радость, которую
испытываешь, когда видишь уничтоженную технику — только что
ехавшую, чтобы убить тебя.
Выражение «вокруг стоял кромешный ад» от частого использова
ния литераторами поблекло и утратило свою яркость, стало шаблон
ным. Кратко говоря, нет слов в человеческом языке - даже самом вы
разительном, русском, - чтобы рассказать, что мы там увидели. Дым
висел, как плотное одеяло, над самой головой. Я ещё успел порадо
ваться, что эта пелена скрывает нас от вражеских гранатомётов. Днём
было темнее, чем самой тёмной ночью, —метров на десять видно, а
далее - сплошная чёрная пелена.
Дымящиеся, свежие воронки — повсюду. Пустое в первый день
боёв поле было настолько уставлено горящей техникой, что проехать
можно было с огромным трудом. Везде —в технике и рядом с ней —
314
обгорелые тела экипажей и десанта: чёрные, скрюченные, иногда с

полопавшейся кожей, под которой сочится слизью и лимфой алое
мясо. Проклятые Богом хохлаческие этномутанты трое суток шли на
прорыв —пёрли, как на буфет, обкумаренные американской боевой
наркотой, подпираемые заградотрядами из «правосеков» и наёмной
западной нечисти всех мастей —от «великопольских» пшеков до пе
дерастических Джонов из США. А наши ребята без всяких заградо-
трядов, без выучки и подготовки, стояли в Логвиново насмерть —в
упор жгли из гранатомётов и расстреливали из автоматов всю эту
свору «вильных казаков», сдыхавших за «кружевные трусики» и пра
во американцев владеть нашей землёй. Уже не раз думал —от всего
сердца надеюсь, что милостью Всевышнего души всех без исключе
ния хохломутантов, отступившихся от православной веры, пришед
ших убивать мирное население по указу проклятых штатовских вам
пиров, после того, как мы убьём их, отправляются туда, где им самое
место: в геенну огненную, в ад!
Некоторые «умники» в интернете не раз писали, что «противник
в Дебальцево сдался и оказывал лишь вялое сопротивление». Чтоб я
так жил, как тамошнее сопротивление было «вялым»! Противник так
пёр, что некоторые танки и бэхи наши сожгли метрах в двадцати от
крайних домов. Для гранатомёта это не то что «в упор», а даже «за
пределом фокуса» —стандартная граната взводится, лишь пролетев
метров тридцать.
Противник штурмовал ожесточённо, лез вперёд, совершенно не
считаясь с потерями, атаковал одновременно со стороны Артёмовс-
ка —свежими силами, и со стороны Дебальцево —теми, кто пытался
деблокировать группировку, выскочить из котла. Проявил немалое
тактическое мастерство, и причины всего этого сочетания, совер
шенно нетипичного для обычных ВСУ —обычно вялых, безынициа
тивных, трусливых, а будучи в наркотическом опьянении - упорных
тупой «упёртостью зомби» —безмозглых, послушных приказу тене
вого покровителя, —мы узнаем чуть позже.
Увидев всю эту картину, экипаж шедшей за нами МТЛБ остано
вился в чистом поле, не доезжая домов. Это было самой грубейшей
ошибкой, какую можно себе представить. У края деревни с одной
стороны —дома, с другой —битая техника, они тебя прикрывают —
фиг попадёшь. Атам, где встали они —чистое поле, стреляй —не хочу.
315
К счастью, густейший дым горящей солярки и техники скрывал их от
противника, а межевались они недолго, минут пять, потом их нервы
не выдержали, и они драпанули обратно.
Раненых в Логвиново было валом: ещё бы, такой махач! Мы загру
зили их, сколько поместилось в наш МТЛБ, и рванули вывозить их
на холм на подходах - тот самый, где молчаливым памятником ге
ниальности нашего комбрига высились неработающие танки. Нужно
было вывезти всех, а «мотолыга» вмещает в десантный отсек макси
мум отделение. Уже спускается ночь, и если возить частями - многие
умрут от потери крови и переохлаждения. Потому приняли решение:
сначала эвакуировать их из Логвиново на относительно безопасную
возвышенность на подходах, а потом уже решим, что делать далее.
Вопреки возможным ожиданиям читателей, бой отнюдь не закон
чился. Наступил перелом, однако противник продолжал переть со
всех сторон. Работала его арта, в воздухе рвались снаряды, и мимо
нашей МТЛБ летели гранаты РПГ, а уж сколько пуль было в возду
хе! Он так и звенел ими, как изобильная пасека доброго пчеловода в
жаркий июльский день. Отупевшие от жесточайшего многочасового
боя, сплошь оглушённые и контуженные —что бойцы, что раненые
были почти невменяемыми, и загрузить их в узкое чрево транспор
тёра являлось той ещё задачей, тем более что нужно это было делать
быстро, а размещать —максимально компактно. Мы сделали четыре
рейса до холма и обратно, прежде чем вывезли всех. При этом ранее
сбежавший экипаж МТЛБ находился здесь же, на холмике, — они
взяли на себя заботу о раненых, пока мы их возили, за что им, раз
умеется, реальное спасибо.
Потом скакнули на стоявшую поблизости миномётную батарею.
Командовал ею наш давний знакомый по спецназу ДНР —уже опи
санный мною Макар. К счастью, он сразу же выделил нам «Урал». Мы
загрузили всех раненых в него, свою и приданную МТЛБ, и вскоре
столь милые огни Углегорска замаячили на горизонте.
Когда мы подъехали к нашему медпункту, я попытался крикнуть
- и не смог, сорвал голос. Попытался вылезти из МТЛБ, чтобы по
звать наших, - и не смог, ноги отказали внезапно от перенапряже
ния. Тогда выстрелил из автомата в воздух. Выбежали наши медики
и кинулись таскать раненых, оказывать им помощь. А мы поехали в
штаб, в ожидании новых указаний. У командования были идеи что-
316
то ещё сделать ночью с нашим участием - ведь по-прежнему никто,

кроме медицинской роты (точнее, нашего расчёта), не знал дороги в
Логвиново.
Однако, к счастью, ночью ничего нам не назначили, и мы немного
отдохнули. Ангелу, как одной из очень немногочисленных воюющих
на самом передке женщин, которую лично знали почти все присут
ствующие, выделили место на диванчике в переполненном штабе,
чтобы она могла выспаться. Тут же присутствовал хорошо знакомый
нам представитель донецкого штаба корпуса с позывным Синий. Он
очень тепло приветствовал нас с Ангелом, говоря, что хорошо пом
нит нас ещё со времён областной горадминистрации. Настроение у
меня немного улучшилось — если представитель штаба корпуса за
нас, то, глядишь, наведём порядок у меня в подразделении, решим
вопрос и с озверевшими МГБшниками, и со странно ведущим себя
комбригом. Я попросил и его, и комбрига что-то сделать —и с МГБ
шниками, и с не являющимся на службу ротным, которые сейчас ак
тивно подрывают боеспособность бригады. Оба меня заверили, что
«гада ротного посадим, МГБшников пошлём нахер —не волнуйся, с
тобой будет полный порядок».
Это было тем более актуально, что уже вечером от любезных гор-
ловских МГБшников поступило напоминание о том, что они актив
но работают. Они сбросили мне на телефон эсэмэской запрос: почему
я до сих пор не нашёл пропавших медиков и чем вообще занимаюсь
—чтобы отчитался им. Я сообщил об этом своему непосредственному
командованию —мне сказали, чтобы я не парился, командование ре
шит вопрос с МГБшниками.
На следующий день интенсивность боевых действий резко осла
бла. Одновременно произошло несколько событий. Во-первых, на
шлись наши медики — Юдин и Корнеев. К глубокому прискорбию,
в числе погибших. Как сейчас помню, каким тяжёлым камнем легла
мне на сердце эта утрата. Таким образом, в который раз в жизни про
явилась мудрость изречения «не судите да не судимы будете». Гени
альный генерал Соколов своим приказом... м-м-м, даже не знаю, ка
кой эпитет пристегнуть к этому слову, скажем, «странный», отправил
достойнейших людей, врачей, на смерть. Вместе с ними при эвакуа
ции погибли раненые, всего 11 человек. Напомним, что это именно
он изволил орать на меня, что я «врачей на смерть посылаю». Он, зря
317
убивший тринадцать человек только в этот раз —зачем, для чего? Не
исповедимы пути Господни...
Если бы не это странное самодурство генерала, я бы не потерял
этих замечательных людей, а других потерь из числа своего личного
состава за всю войну у меня не было. Эх, Соколов-Соколов... Оста
лось только дополнить, что Корнеев так и не был включён в списки
личного состава, семья не получила ни копейки, и как не военный,
он не мог быть награждён, хотя наградной лист я всё-таки из прин
ципа подал. А сколько таких «Корнеевых» благодаря комбригу было
к концу операции в бригаде! Сначала по непонятным причинам не
дал поставить в строй тех людей, которые добросовестно служили и
воевали, а потом в силу неведомых мне причин так руководил опера
циями, что умножал бесчисленно совершенно ненужные жертвы. Эх,
Соколов- Сокол ов...
А у Юдина остались пятеро детей. Чуть позже ко мне пришёл ру
гаться мой земляк, лихой и прославленный боец первого батальона с
позывным Хирург. Чёрный от злости, он мне рассказывал, какой за
мечательный врач и удивительный человек был Юдин, и хотя я знал о
достоинствах покойного и был невиновен в его гибели, каждое слово
жгло мне душу. Эх, Соколов-Соколов... Впрочем, есть у меня гипоте
за, объясняющая странное поведение генерала, но об этом чуть по
зже.
Во-вторых, очень расстроился наш бесценный Красный. Впал
в настоящий глубочайший шок от скорби по павшим товарищам.
Должен отметить, что Красный всегда отличался не только исклю
чительной лихостью и боевой смекалкой, но и таким же исключи
тельным человеколюбием, заботой о товарищах, готовностью к са
мопожертвованию за них. В тяжёлом бою «на нуле» он, будучи сам
в тяжелейшем состоянии из-за контузии, еле стоял, весь вихляя, та
щил на себе больше километра сразу двоих раненых. В данном случае
он так огорчился, что больно было смотреть на него. Мы кольнули
ему мощного успокаивающего, которое берегли специально для та
кого случая, и уложили спать.
В-третьих, приехал к нам очень-очень хороший человек из Мо
сквы - наш замечательный друг, российский журналист Владислав
Шурыгин. Я давно, задолго до этой войны читал его статьи, интере
совался его творчеством, уважал за активную жизненную позицию,
318
за прекрасный, глубокий анализ происходящего. Законнектил с ним

впервые из здания ОГА по скайпу. С его поддержкой опубликовал
свои первые статьи в российской прессе. Мы неоднократно общались
по скайпу за время боевых действий. Я очень хотел увидеться с ним
лично. И вот сейчас он, приехав под Дебальцево, заехал к нам. Мне
было неловко за нашего дорогого Красного, а он сказал мне памят
ную фразу: «Юрий Юрьевич, это и есть настоящая война - а не то,
что показывают по телевизору».
Позже из общения с офицерами разведки я узнал причину «и хра
брости моей, и дивной силы», - в смысле, крайне необычного пове
дения хохломутантов. Во-первых, противник перебросил сюда, под
Логвиново, три полнокомплектных «ударных батальона Порошен-
ко». Более тысячи манкуртов —прислужников пиндосов, за доллары
ломанувшихся убивать свой народ. Тщательно отобранные по всей
территории квазигосударства Украины этномутанты — военнослу
жащие с выдающимися физическими и психологическими данными.
Полгода их беспрерывно дрочили амерские инструкторы. А потом,
когда они пошли на прорыв, амерские и польские инструкторы пош
ли с ними. В этом была разгадка выдающегося стрелкового и такти
ческого мастерства противника, когда он пошёл к нам на холм. И не
достатка его мужества. Когда понадобилась умирать, переть на огонь.
А из окружения на прорыв ломились вообще все, кто мог двигать
ся. В кольце оказалось огромное количество иностранных граждан
— всей той нечисти из Европы и Штатов — наёмников, военнослу-
жащих-советников, просто военнослужащих из Польши, Англии,
США, которые убивали людей в Ираке, Ливии, Сирии, других стра
нах, а потом припёрлись к нам. Оказавшись в окружении, «белые го
спода» умирать не захотели и погнали на убой впереди себя «тузем
цев» —дебильных хохломутантов, возомнивших себя европейцами.
Предварительно напичкав их боевой наркотой до утраты инстинкта
самосохранения и человеческого облика.
В тот день по приказу командования мы сделали один рейс в Лог
виново вместе с приданным нам МТЛБ. По пути наша сломалась, и
мы сначала вывезли раненых на их машине, а потом оттащили на
тросе нашу сломавшуюся коробочку.
Ещё я побеседовал по телефону с моим дорогим и уважаемым
другом —командиром одного из подразделений, славного ЦСО МГБ
319
ДНР, которые в это же время упорно очищали Дебальцево от пен
ной накипи укрофашистской скверны. День и ночь штурмуя, беря
с боем каждый дом. Я не указываю позывного и имени этого в выс
шей степени достойного человека - потому что он очень скромен и
не рад был бы такой рекламе от меня. Тогда я только смог предста
вить, какой накал и ожесточение боёв пришлось перенести нашим,
и лишь много позже узнал подробности. Как наши ребята за трое
суток поспали всего четыре часа. Как стреляли беспрерывно, день
и ночь —настолько, что их командир показывал мне позже свой па
лец, стёртый спусковым крючком до кости. Как днём штурмовали
противника открыто, беспрерывным огневым подавлением, а ночью
входили бесшумными призраками в занимаемые противником дома.
Резали горло проклятых этномутантов ножами, в упор били из бес
шумных пистолетов. Кровищи было столько, что он потом несколько
раз стирал свою «горку» - да так и выбросил, не смог отстирать.
Очистив несколько домов подряд, не спали, не отдыхали - чисти
ли новые и новые, упокаивая укровских вурдалаков, в беззвучных ру
копашных схватках творили святую месть «западэнськой» нечисти. А
утром, очистив от нелюдей целый квартал, прозрачные от непомер
ной усталости, спокойно стояли у окон в готовности, удерживая на
плечах тяжёлые трубы гранатомётов, и сузившимися от напряжения
зрачками смотрели вниз, на ущелье улицы, по которому текло ча
дящее стадо вражеской колонны. Укры заезжали в глубину «своего»
квартала спокойно, уверенно, переговариваясь в полный голос, рас
слабленные, с оружием на коленях. Пора! И десятки огненных стрел
вылетают отовсюду, превращая ущелье в наполненную огненной
магмой вулканическую реку, в которой в очищающем пламени кор
чится и орёт «почти еуропейская» биомасса —люди, которые были
рождены русскими, говорили и думали по-русски, а потом решили,
что продать весь тысячелетний кровавый труд предков по созиданию
русского государства на этих землях —неплохой гешефт. Они стреля
ли по нашему мирному населению из «Градов» и гаубиц, они массово
насиловали женщин и девочек в занятых населённых пунктах, они
пытали, грабили и убивали своих же земляков. Они гордились все
ми этими своими деяниями —снимали их на камеру, выкладывали
в «Ютуб», хвастались друг перед другом. Теперь, милостью Всевыш
него, они отправляются туда, где таким самое место — прямиком в
320
ад! Их несколько секунд мучительного обжигающего горения сейчас

—только начало нескончаемого, вечного огненного воздаяния в бу
дущей, вечной жизни.
Наступил пятый день боёв за Логвиново. Утром в штабе нам по
ставили задачу - провести в Логвиново колонну спецназа. Наши
МТЛБ от зверской эксплуатации потихоньку сдохли, и для выпол
нения задачи нам дали коробочку «Оплота». Висел густой низкий
туман. Спецназ частью разместился на броне, частью - в кузовах
«Уралов». Я дал краткий инструктаж: «Если напоремся —только мас
сированный огонь в упор до полного уничтожения противника, ина
че нас тупо сожгут. Сектора разобрали, с Богом!», —сел на своё из
любленное место за командирским люком, и знакомая колея в полях
легла под гусеницы нашей машины.
Всевышний был милостив, мы не нарвались и вскоре оказались в
Логвиново. Основной махач уже позади, противник ещё судорожно
пытался прорваться, но боевой дух его был сломлен. Мы приехали
нашим медицинским расчётом отдохнувшие, посвежевшие и страш
но жаждущие отомстить за павших товарищей. Приехав в Логвиново,
увидели донельзя уставших бойцов спецназа ДНР, грузивших трофеи
и собравших павших. Я прихватил три ПТУ Ра —самое дорогое пехот
ное оружие, совершенно ненужное нашей пехоте, потому что у них
не было оператора. Вывезли из вконец разбитого населённого пун
кта абсолютно всех, кто нуждался в эвакуации: погибших, раненых
и семью гражданских, старичков, которые каким-то чудом пережили
весь этот ад.
Прибыли в Углегорск, я вошёл в штаб, неся огромный ПТУР на
плече, и доложил (как сейчас помню): «Убитые вывезены «Уралами»,
раненые вывезены КамАЗами, гражданское население эвакуирова
но, медицинская рота взяла трофеи —три ПТУРа». И шмякнул тру-
бищу ПТУРа на пол. С крайне кислым лицом генерал выразил мне
благодарность, а Синий сказал, что мы с Ангелом представлены к
званию Героев Новороссии. Я в очередной раз напомнил Синему и
комбригу, что МГБ создаёт мне проблемы, —они меня дежурно уве
рили, что всё хорошо.
Однако я уже знал, что МГБшники продолжают выбивать на меня
показания из личного состава, ротный на свободе и активно им по
могает. Позже мне позвонили из Донецка и сообщили, что приказ
321
на обнуление нас исходит из штаба корпуса: горловские МГБшники
только выполняют приказ. Мне настоятельно советовали уезжать.
Закончу эту главу текстом отрывка моего рапорта в ряд военных ин
станций:
«Ввиду вышеописанной позиции моего военного командования,
умышленному лишению командованием бригады меня, как коман
дира, всяких рычагов власти и возможности поддерживать дисци
плину и боеготовность в моём подразделении, я пришёл к заключе
нию об исчерпании всех существующих у меня способов добиться
от командования соблюдения уставных норм и требований, а также
прекращения всестороннего его саботажа. Осознавая меру своей от
ветственности за вверенное мне дело и медицинскую службу брига
ды, и не видя путей к выполнению моего воинского долга надлежа
щим образом ввиду вышеуказанной позиции командования, я решил
прибегнуть к самой крайней мере протеста: подать рапорт об остав
лении службы в рядах 3-й бригады НМ ДНР».
Учитывая мой настрой на служение своему народу (помните ска
занные мною в минуту смертельной опасности слова: «Меня только
вперёд ногами отсюда вынесут!»), остаётся отдать должное собствен
ному командованию, которое сумело сделать то, чего не сумел сде
лать враг. Впрочем, нашим русским генералам не привыкать убивать
своих (Бэтмен и Мозговой тому ярчайшие примеры, есть куча менее
известных), поэтому удивляться тут нечему.
ГЛАВА 17. ИЗМЕНА (ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ)

У меня, разумеется, нет «100 процентов доказательств измены»,
которых сразу же, незамедлительно, потребуют от меня читатели, —
и не столько даже «кровно заинтересованные в сокрытии», сколько
просто инфантильные, не желающие огорчать себя неприятной ин
формацией. Нет ни видеозаписей вручения пачек иудиных долларов,
ни оригиналов подписанных кровью обязательств «продать Родину».
Потому я и не буду использовать термины «измена» и «предательст
во». Заменим их универсальным, ни к чему не обязывающим —«так
322
получилось».
Так получилось, что в ключевой точке боёв за Логвиново, имевшей
решающее значение для всей операции, кучу дней простоял полно
стью небоеспособный танковый взвод —без соляры, без боекомплек
та, без радиосвязи, —и располагавшая танковым батальоном бригада
не нашла ни одного исправного и укомплектованного танка на его
усиление. Невзирая на то что каждый раз, приезжая в штаб, я лич
но напоминал так называемому генералу Соколову о необходимости
сделать что-то, прислать туда хоть одну боеспособную машину.
Так получилось, что противник знал об этом и шёл к танкам без
стрельбы, гнал туда свою бронетехнику, чтобы спокойно перестре
лять танкистов, взять ключевую точку на единственной дороге, по
которой мы сообщались с Логвиново, запечатать наш спецназ в Лог
виново, перебить его и выйти из окружения.
Так получилось, что один из снайперов нашей бригады как раз
накануне этих событий получил приказ из Москвы на ликвидацию
начальника штаба нашей бригады. Чуть ли не единственного толко
вого и порядочного офицера в тамошнем мерзком командном питом
нике. Сам, будучи офицером и человеком чести, снайпер выполнять
этот приказ отказался. И оставшийся живым начштаба вовремя при
гнал нам на помощь танковую роту. А так бы —всё «само собой полу
чилось».
Путник, помолитесь Всевышнему за этого человека, вы благодаря
ему живы!
Так получилось, что сразу после Логвиново поступил приказ на
обнуление нас с Ангелом. Ничего удивительного. Много раз после
этих событий, общаясь с порядочными людьми «из структур», име
ющими отношение к этим событиям (как ни странно, бывают и та
кие), мы неоднократно встречали неприкрытое удивление: «Как, это
вы под Логвиново были? И до сих пор живы? Вы хоть знаете, КАКИЕ
бабки вы людям обломили?»
Не знаем. Мы спасали спецназ, нашу пехоту, мирных жителей,
Родину —вместе с этим же спецназом, пехотой, танкистами, а не стя
жали иудины 30 сребреников, как генералы.
И наконец, так получилось, что то ли шесть, то ли восемь тысяч
проклятых Богом хохломутантов, которых мы, все вместе, ценой не
виданных усилий и немалых жертв взяли в плен в Дебальцево, были
323
тихо и мирно, безо всякой помпы, возвращены нашим дорогим ко
мандованием укропской армии. Там их подлечили, откормили, и
теперь они с использованием всего полученного боевого опыта рас
стреливают во время «перемирия» из орудий мирных жителей Гор
ловки и Донецка, свято соблюдая Минские договоренности, ради
которых Москва выкрутила нам руки, помешала добить этих тварей
после Дебальцево и заставила вывести нашу тяжёлую технику по
дальше от линии фронта. Жизни укровских карателей и палачей свя
щенны для РФ, не то что жизни мирных жителей Донбасса, связав
ших надежды с Россией и умирающих с её именем на устах. Спасибо
вам за это большое и низкий поклон, дорогие генералы и политики
РФ!
Точно не скажу, сам по головам не считал, но от источников, за
служивающих доверия, слышал, что причины немалой стойкости и
боевого мастерства противника под Дебальцево объяснялись весьма
просто: в числе толпы хохломутантов в плен попали более тысячи
«белых господ» этих зомби - евронелюдей. Это были как наёмники с
огромным опытом, так и кадровые военнослужащие из Польши, Ве
ликобритании, США и так далее. Тут они и попали «в колечко» вме
сте со своими укровскими холопами. Вот ради кого шли на прорыв
«ударные батальоны Порошенко» вместе со своими инструкторами -
гражданами Польши и США! Вот ради кого сгорали без счёта в бро
нетехнике под Логвиново «туземцы» - «вольные казаки» Украины.
Мужество нашего спецназа, пехоты и танкистов в сочетании с по
мощью Всевышнего сломало все планы этой сатанинской рати, и все
эти «псы войны» тихонько и спокойненько сдались, как и полагает
ся «европейским цивилизаторам». Однако затем произошло что-то
странное. Разумеется, не измена, - просто так получилось! Так полу
чилось, что не только без каких-либо необходимых мер воздействия,
но даже без какого-либо медийного скандала все эти «псы войны»,
все эти нелюди и убийцы были тихонечко возвращены нашими до
блестными спецслужбами своим хозяевам. Тут даже не знаешь, «сво
им хозяевам» —это чьим? Вашингтонским хозяевам этих убийц, по
славших их сюда? Или вашингтонским хозяевам наших собственных
спецслужб, перед которыми те, судя по их поступкам, просто пляшут
на задних лапах?
Вы только вдумайтесь: эти садисты и нелюди убивали мирное на
324
селение в Ливии, Ираке, Югославии, Сирии, и теперь припёрлись

сюда к нам, делать то же самое. Они уже сейчас убивают нас, наших
русских людей, а наши дорогие генералы быстренько вернули их на
товцам, чтобы они могли без помех продолжать «святое» дело унич
тожения русского народа. Огромное спасибо вам, дорогие генералы
Арбатского военного округа!
Что же, зря наши ребята четыре дня под беспрерывным ураган
ным огнём артиллерии стояли в Логвиново, в упор жгли вражескую
технику, глохли от разрывов, истекали кровью? От имени их всех
я скажу от всей души каждому, кто причастен к возвращению всех
этих оккупантов своим начальникам: будьте прокляты, твари, во
веки веков! И ваши потомки до третьего колена! До третьего, пото
му что никто из ваших потомков не проживёт дольше. Пусть ваши
дочери станут бесплодными проститутками, а сыновья —наркомана-
ми-пид...ми, и пусть вам лично все иудины миллионы за эту измену
станут поперёк горла, когда вы будете в одиночестве лежать годами с
инсультом в своих пятиэтажных подмосковных особняках!
Мы всё говорим, что в укровской армии начальники —мясники,
равнодушные к судьбам своих солдат. Однако для сравнения вынуж
ден напомнить, что за редкостную тварь Савченко —предмет почти
религиозного культа, наглые хохлы постоянно прессуют РФ, прини
мают все меры для её возвращения. Не стесняются, не отказываются
от этой мерзавки. Наше же доблестное Министерство обороны отка
залось от своих спецназовцев, попавших в плен, и с безмерной сме
сью трусости и подлости заявило, что они «не состоят на службе». Что
мешало оставить в заключении всех этих пленных натовских уродов,
чтобы при необходимости менять на своих? Тоже «так получилось»?
Потому что страшно хотели выслужиться перед вашингтонскими хо
зяевами?
Словом, будем считать, что всё просто само собой «так получи
лось». И когда завтра это же, но в гораздо более чудовищном масшта
бе «получится» в России и Мосчкве, не удивляйтесь и не возмущай
тесь - всё получится «само собой».
Юлия Друнина, героиня Великой Отечественной войны, писала:
Нет, это не заслуга, а удача —
Стать девушке солдатом на войне.
325
Когда б сложилась жизнь моя иначе,
Как вДень Победы стыдно было б мне!
С восторгом нас, девчонок, не встречали:
Нас гнал домой охрипший военком.
Так было в сорок первом. А медали
И прочие регалии потом...
Смотрю назад, в продымленные дали:
Нет, не заслугой в тот зловещий год,
А высшей честью школьницы считали
Возможность умереть за свой народ.
Как низко пали с тех пор, до каких глубин мерзости и предатель

ства скатились воинство российское и народ русский...
МОСКВА. ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ?

«Имя русского человека держать честно и грозно!»
(Командор Ивлев, «Россия молодая»)
Здравствуй, Москва-матушка! Позади остался грозный, непо

корённый Донбасс. «Край степей и терриконов». Символ человече
ского трудолюбия, стойкости, упорства и воли к победе. Синеющие
здесь повсюду глыбы терриконов — это памятники трудам многих
поколений шахтёров, которые ценой невиданных усилий из века в
век вырывают из чрева матери-земли чёрное золото - уголь, даря
щий свет, тепло, жизнь. И цена этой жизни, как всегда, - тоже жизнь,
жизнь шахтёрская. На каждую тысячу тонн угля приходится одна
смерть - мученическая смерть шахтёра, задыхающегося под много
тонным спудом сошедшей лавы, или сгорающего в пламени метано
вого взрыва. И когда подойдёшь к террикону поближе, ты увидишь,
что на самом деле он не синий, а буро-красный —капли крови про
ступают сквозь его толстую шкуру.
Под тяжёлыми тушами терриконов, на огромных глубинах, не
видимые сверху, тянутся многокилометровые пустоты - штольни и
шурфы, забои и паттерны. В извращённой фантазии содомитов —ли
326
тераторов из проклятого Туманного Альбиона, такие могут вырыть

только сверхъестественные существа —гномы, наделённые сверхспо
собностями, но и живущие в них же, глубоко под землёй. Изнежен
ные и чувствительные, англосаксонские литературные извращенцы
интуитивно чувствуют всю тяжёлую мощь почвы, её неподатливое
могущественное величие и таящуюся грозную силу. Они просто не
могут представить себе, что обычные люди из плоти и крови способ
ны в неимоверной духоте, при чудовищном перепаде температур - то
жаре, то холоде - с беспрерывным изнуряющим риском для жизни
годами созидать величественные пространства этих подземных гале
рей, перед которыми блекнут самые яркие, но «виртуальные», нари
сованные на компьютерах «шахты Мории».
И это беспрерывное созидание —тоже часть национального дон
басского характера, неяркого, но стойкого шахтёрского величия.
...В последний вечер перед Углегорской наступательной операци
ей, когда всё было намечено, но ещё ничего не решено и висело на
волоске, военный лидер нашего народа, Александр Владимирович
Захарченко, перед высшими офицерами держал краткую речь:
—Ребята, эта операция очень важна. Если всё получится, удастся
сберечь множество человеческих жизней.
Бригада была только что сформирована, и ей сразу же предстоя
ла ответственная задача — наступление в глубину, с далеко идущи
ми целями. Обычно вновь сформированные части подобные задачи
решать не могут в принципе. Но короткое слово «надо» нигде так не
жестоко, как на войне.
—Если вы не сможете взять город, я с собой возьму двух минист
ров, свою охрану и пойду в атаку. Пусть вам будет стыдно.
В пальцах его правой руки в такт словам блестел и крутился охот
ничий нож с простой деревянной рукояткой, короткими тычковыми
и рубящими взмахами отделявший запятые и точки в речи. Мастер
ство и решимость этих коротких, отточенных движений были не
случайны. Я знал, что наш глава республики ходит в атаку вместе с
нашей пехотой - вплоть до рукопашной, когда противника нужно
опрокинуть высочайшей решимостью и запредельным мужеством. В
приёмной перед совещанием я обнимался с его охранниками —мы с
этими достойными воинами хорошо и очень давно знаем друг дру
га. И ещё там я услышал, как один из них, более опытный, негром
327
ко напутствовал новичка: «В атаке не забегай вперёд бати —он тогда
сильно сердится и может ногу прострелить». Это знакомая ситуация:
когда ты идёшь со своими бойцами, и они, дорожа своим команди
ром, неосознанно стремятся прикрыть тебя своим телом. Но такой
знак немудрёной солдатской заботы —готовности умереть за коман
дира - высший признак того, что Командир - с большой буквы. Как
и Человек. Сколько дал Бог воевать, ни разу не видел в таком качестве
ни труса, ни подлеца.
Так что то, что первое лицо нашего молодого государства, пре
мьер-министр, идёт вперёд, чтобы лично, лицом к лицу, клинком
решить спор с фашистскими этномутантами, — это тоже наш на
циональный донбасский характер. На свете есть очень мало наций,
которые могут гордиться тем, что во главе их стоит настоящий воин
—даже не генерал, а тот, кто сам ведёт вперёд рядовых бойцов, идёт
вперёд, туда, где «смерть и горе каждый день, каждый час», чтобы
своим смертным телом заслонить от смерти женщин, детей, стариков
—всё, что именуется простыми словами «Родина» и «народ». Евро
пеоиды и пиндосы любят пословицу «у каждого народа такое прави
тельство, которого он заслуживает». Это верно —пусть они, растлен
ные, поклоняющиеся сатане, живущие ради резаной бумаги, а теперь
уже - ради кучки виртуальных электронных ноликов на карточке
банковского счёта, выбирают себе «президентов» из содомитов, зо
офилов и негров, предавших свою расу. Наш народ сумел воспитать
и воздвигнуть на пост главы государства настоящего мужчину, ко
торый знает, как жить и за что не жаль умереть. В капле воды отра
жается океан. В лидере нашего народа отражена вся веская мудрость
чеканной формулы: «Донбасс не гонит порожняк!»
...Москва кишит народом и машинами. Непривычно после пу
стынных улиц Донбасса, после руин Углегорска и Дебальцево видеть
переполненные людом улицы. Детишки радуют глаз своим обилием
и весёлым детским нравом. У нас там их очень мало —родители вы
везли их, чаще всего в Россию, спасая от ужасов войны. Те же, ко
торые остались, быстро повзрослели, часто серьёзны и степенны не
по возрасту, и это царапает сердца состраданием. Половодье дорогих
лимузинов переполняет улицы —но, как пошутил один из ополчен
цев, «в Ростове машин всё равно больше, ведь туда выехали весь До
нецк и Луганск». Может быть, пошутил, а быть может, точно отметил,
328
как знать...
Вообще после почти года войны ТАМ здесь много непривычного.
Непривычны круглый день работающие магазины, обилие общест
венного транспорта, отсутствие следов артобстрелов и разрушений,
многолюдье гражданских при полном отсутствии знакомых подтя
нутых фигур в «горках» и «флоре». Привычны только флаги России
везде. И в этом —главный символ, главный смысл происходящего.
Руины мы отстроим. Уехавшие вернутся и наполнят гомоном голо
сов и звуками честного труда улицы наших городов. Те, кто остался
и защитил Родину, снимут униформу и превратятся в скромных, не
заметных «гражданских». Но Россия останется здесь навсегда: мы и
есть Россия, мы и есть часть великого русского народа, которая вер
нулась в лоно Руси-матушки.
Великолепие иномарок и дамских нарядов, чистота древних улиц
и площадей, в которых под глянцем ультрасовременной отделки и
новых технологий застыла величественная красота древней истории
— вплоть до пожара при Наполеоне. Москва, как красавица, прио
бретшая опыт зрелости, но сохранившая юношеское очарование и
радость жизни, как птица феникс, воспрянувшая из морока разру
шения государственности и распада страны в девяностые, вновь си
яет великолепием и силой, радует глаз и наполняет сердце щемящим
чувством сопричастности к славе предков и величию дел наших сов
ременников, единству великого народа, равного которому нет более
на Земле. Раскинувшего свои владения на одиннадцать часовых по
ясов.
Через мракобесные потуги заокеанских кукловодов и слепое бе
шенство их здешних марионеток, вновь собирающего воедино свои
земли - не столько войной, сколько примером иной, правильной
жизни. Подающего всему прочему миру —знойной Латинской Аме
рике, пылким пустыням Ближнего Востока и истомлённой междоу
собными распрями Африке —пример этой самой жизни. Когда день
ги не мерило всего, и есть ценности гораздо выше их. Когда нация
трудится как один человек не для того, чтобы общими усилиями,
экономической войной, диверсиями и политическими подлостями
ввергнуть другие нации в пучину раздора и взаимного истребления,
а для того, чтобы у других наций были атомные реакторы и орбиталь
ные станции. Когда оружие не убивает женщин, детей и стариков в
329
других странах, а защищает их. Стальные кровожадные стервятни
ки, палубные истребители US NAVY напрасно исходят жаждой кро
ви и разрушения на громоздких палубах авианосных группировок
—небо слабых и беззащитных стран закрыто от слепой безумной яро
сти их, сатанистов, твердью русских ракет и твердью молитв русских
святых подвижников.
...Красная площадь, сердце и твердыня русского духа. Как хоте
лось пройти по её брусчатке после столь долгой разлуки! К сожале
нию, вход на неё закрыт и обнесён передвижными ограждениями.
Строгая и потрясающе желанная в своей удобной форме, рядом вы
сится девушка-полицейский: со спортивной фигурой, налитой си
лой, однако не на жилисто-юношеский манер, а напротив —сияющая
зрелой, чувственной красотой, манящая женственными округлостя
ми тяжёлых форм. Жаль, что на площадь нельзя пройти. Но жаль
лишь чуть-чуть. По-настоящему жаль в бою, когда, например, патро
ны заканчиваются. Вот это —ЖАЛЬ ТАК ЖАЛЬ! После таких впе
чатлений мелкие происшествия типа закрытой к просмотру площади
не могут даже заметно удивить. Воистину, «кто в армии служил, тот в
цирке не смеётся».
...Знаменитый мост возле Красной площади. Тут отправили на
Божий суд, в иное измерение, Немцова. Большие охапки цветов, как
маленькие неряшливые стога сена, лежат долгим рядом на перилах
моста. Увиденное неприятно кольнуло в сердце. Когда на Донбассе
твари-каратели закошмарят с артиллерии очередной дом и на ас
фальте яркими маками расцветают пятна крови гражданских, в том
числе детей, вся эта прекраснодушная интеллигентщина не спешит
принести цветы и соболезнования, тем более средствами, лекарст
вами, гуманитаркой. Делом помочь пострадавшим. Невинные дети и
немощные старики, инвалиды и беременные женщины —для них это
не люди, не те, кто заслуживает сострадания. Для них достоин памя
ти и сочувствия лишь тот, кто всю свою жизнь посвятил разрушению
своей страны, работе против своего народа, на его заокеанских вра
гов.
У нас на Украине в своё время не грохнули своих собственных
уродов - медузу-горгону Тимошенко, кролика-переростка Яценю-
ка и целую кучу других. И теперь кровь невинного населения льётся
потоком и целые города исчезают с карт под ураганным огнём ар
330
тиллерии. Рядом с цветами, на листах бумаги, везде —отпечатанные

мудрые надписи: «Борись». Видимо, за то, чтобы Красная площадь
стала майданом, чтобы толпы обкумаренных наркотическим «чай
ком» гормональных придурков могли вдоволь поскакать, а главное
- сковырнуть свою законную власть, обвалить в пропасть своё госу
дарство на радость умному и жестокому врагу.
О погибших - хорошо либо ничего, потому никаких слов, посвя
щённых «виновнику торжества», «сакральной жертве» мировой заку-
лисы. А вот всем, кто положил туда хоть один цветочек, от всей души
хочется сказать: пусть отсохнет твоя рука! Раньше, чем она бросит
бутылку с бензином в русских, так же, как бросали твои единомыш
ленники в Одессе.
...Золото куполов, строгие очертания Кремля, великолепие ГУМа
с заоблачными ценами, везде строгие патрули. Может, и хорошо, что
сейчас настало перемирие? Ведь действительно, очень многим непо
нятно, за что же сражались и умирали, иногда прямо у нас на руках,
лучшие сыны русского народа. За интересы «московских олигархов»?
За чью-то «бензоколонку», как сейчас модно говорить?
Что защищать? Заржавленные пушки?
Две улицы —то в лужах, то в пыли,
Косые гарнизонные избушки,
Клочок ненужной никому земли?
Но всё-таки ведь есть что-то такое,
Что жаль отдать британцу с корабля.
Он горсточку земли растёр рукою:
Забытая, а всё-таки земля.
Пробитые, истрёпанные флаги
Трепещут на флагштоках вдоль ветвей.
Нет! Я не подпишу твоей бумаги!
Так и скажи Виктории своей!
Всегда - и во времена Карла XII и битвы под Полтавой, и во вре

мена Бородина, и во всякие другие - находились в нашем народе
отщепенцы, которые умели окружающим, а главное — самим себе,
грамотно и убедительно объяснить, почему Родину защищать не сто
ит. Иногда их число было очень значительным. Однако это не имело
никакого значения. Современники забыли тех из них, кого не успели
331
покарать, раньше, чем они умерли. И в благодарной памяти народа
остались только те, кто в лихую годину грудью встал на его защиту,
кто честно и до конца исполнил свой воинский долг перед Родиной.
Их не интересовало, какая там карета или машина, какой надел или
бензоколонка у их современника —боярина или депутата Думы. Их
заботило только то, чтобы родная земля была спасена, —а какой це
ной, это уж дело второе, а иногда, если очень надо, - и десятое.
За что сражаются наши противники, за что они нас ненавидят? В
отношении множества всяких тварей-наёмников, приехавших сюда
со всего мира, ответ прост: как всегда, кроме длинного доллара, их
ничего не интересует. А что же движет теми этномутантами, которые
имеют наглость называть себя «украинцами»?
Львиная доля из них говорит и думает по-русски. Во всяком слу
чае, среди пленных не припомню ни одного, который бы не то что с
нами «спилкувався на мове», а хотя бы по-русски говорил с акцен
том. Кто хоть чуть владеет английским —всячески спешит продемон
стрировать это, от надписей на бронетехнике до надписей в быту. Так
же много веков назад, в Америке, индейцы, воевавшие за англичан
против своих братьев, наивно надеялись, что несколько коряво вы
зубренных слов на языке хозяев позволят преодолеть разделяющую
их пропасть. Нелепое заблуждение. Просмотрите бегло историю:
англичане (а теперь американцы) всегда после победоносной войны
уничтожали своих союзников, пока те не успели оправиться от по
несённых потерь.
В религии - шизофреническая смесь православных молитв с
ошибками в тексте, которые мы находим написанными на истрёпан
ных листочках в пробитой нашими пулями, бурой от крови их фор
ме, с ненавистью к «московскому патриархату», преклонением перед
униатами и католиками, дремучим, агрессивным, косноязычным су
еверием, которого постыдились бы отъявленные язычники.
В идеологии —такая же двойственная, от расщеплённого созна
ния, мучительная путаница. Прославление «древних укров», выко
павших Чёрное море и основавших Трою — и ненависть к истинно
украинским, вполне себе реальным героям: Богдану Хмельницко
му и Олесю Гончару, Ивану Кожедубу и Николаю Васильевичу Го
голю. Своя реальная, живая история объявлена неправильной и в
мучительных судорогах заменяется на вымороченный чудовищный
332
гротеск, словно сошедший с полотен Гойи. Гимн, более похожий на

поминальное отпевание и начинающийся многообещающим «ще не
вмерла...». Да любой психолог скажет, что в этой фразе заложен мощ
нейший посыл: пока не умерла, но уже скоро, вопрос времени!
В целеполагании —страшная своими последствиями помесь чу
довищной инфантильности и первобытной жестокости, пренебреже
ния здравым смыслом и отсутствия памяти не то что исторической,
но текущей, о своих же собственных словах и делах. Ещё вчера весь
Киев (а с ним —и значительная часть Украины) рукоплескал напич
канным наркотой этномутантам (онижедети!), заживо сжигавшим
людей на майдане и в Одессе, «чтобы немедленно войти в Европу», а
сейчас уже и не замечает, что та же Европа чётко сказала: может быть,
потом, через десяток лет. Ещё вчера они дружно скакали «проти зло-
чиннои влади», а сегодня, когда поставленная ими же власть раз
вязала бойню и посылает их на смерть, весь их «вольный козацкий
дух» куда-то делся, и они, не смея протестовать, безропотно едут, как
скот, на юго-восток, чтобы удобрить собой гордую землю свободного
Донбасса. Видимо, этот ихний «козацкий дух» —такая интересная
субстанция, которая функционирует только при технической под
держке американских долларов, американского «чайка» —боевых на
ркотиков, и инструкторов из американских спецслужб.
За что же на самом деле они ратуют, за что ненавидят нас? Мы бо
ремся за то, чтобы у наших детей была великая страна, космодромы
и институты ядерной физики, своя Олимпиада и великие стройки.
Они —за то, чтобы их дети «получили безвизовый въезд» в Европу и
пополнили там ряды дешёвых сантехников и проституток. Мы бо
ремся за величие русского имени и православной веры, за возмож
ность наших наследников расти такими же, как и мы сами, —русски
ми, православными, хозяевами своей земли. Они надрываются ради
того, чтобы их дети «на правах третьего сорта» «интегрировались в
Европу» —то есть выезжали куда придётся, мутировали под местных,
забывали свои язык и культуру, меняли веру предков на содомитские
«европейские ценности». Они продали своё право первородства за
прогорклый и скудный гамбургер и подсознательно осознают, как
чудовищно продешевили, но нелепая гордыня мешает им сказать
«мы сглупили, надо исправляться», —и они компенсируют свою ту
пость нелепого предательства бешеной ненавистью к нам. В нас они
333
видят отражение себя самих —какими они могли бы быть, если бы
поклонялись Всевышнему, а не своему тотемному животному —сви
нье. Свинья —единственное животное, у которого шея устроена так,
что она никогда не может увидеть небо.
...На Родине вроде затишье по-прежнему. Мои собеседники —вы
сокопоставленные, прекрасно информированные —один за другим
говорили мне ещё там одно и то же: «Война для вас закончилась.
Уезжайте, встраивайтесь в мирную жизнь, книгу пишите, у вас по
лучается неплохо». Не слышал их, буквально не мог поверить своим
ушам. Был практически уверен, что махач - это вопрос нескольких
ближайших дней. Но теперь, здесь, среди величия и красоты нашей
столицы, средоточия русской военной мысли, я слышу то же самое.
Из ТВ и интернета вижу, что перемирие худо-бедно, а продолжает
тянуться. Так что же, прощай, оружие? «Худой мир лучше доброй
ссоры»? Подождём, пока эти этномутанты зверски замучат в своих
застенках ещё тысячи людей - тех на своей территории, кто сочув
ствует нам. Закончат очередную мобилизацию, получат иностранное
современнейшее вооружение. Выучат войска с учётом полученного
боевого опыта, усовершенствуют логистику. Зазомбируют мозги на
селения на оккупированных территориях до полной утраты крупиц
здравого смысла. И опять обрушатся на наши города - убивать мир
ное население и сносить целые кварталы.
Бесчисленные поколения наших предков умерли за то, чтобы эта
земля принадлежала нам и нашим потомкам. Помутившиеся рас
судком хохлотвари наплевали на память своих прадедов и решили за
резаную бумагу продать эту святую, кровью предков политую землю
заокеанским и европейским педофилам и педерастам. Так что же, мы
будем равнодушно смотреть на это надругательство над памятью все
го нашего народа?
Далеко на запад, за склонами Карпатских гор, среди величествен
ных столбов сосен струит свои быстрые воды речка Уж и красуется
величием древних готических стен маленький город Ужгород. Этот
небольшой суровый край много раз переходил из одних рук в другие
- венгры, чехи, поляки, австрийцы поочерёдно оккупировали его,
зверствовали, стремясь искоренить русский язык и православную
веру. Однако гордые и могучие русины —отнюдь не ровня галиций
ским холопам. Они раз за разом сбрасывали чужеземное иго и до сих
334
пор сохранили верность своим корням, родному языку, памяти пред

ков. Сейчас они борются за то, чтобы выйти из состава взбесившего
ся гетто рабов под названием «Украина».
И ещё это - историческая родина моего покойного прадеда, ге
роя Великой Отечественной войны. Он столько раз и с такой любо
вью рассказывал мне о ней, что даже сейчас, увидев её лишь один
раз в жизни, я переполнен к ней трепетной нежностью. Смею ли я
говорить, что чту память предков, пока их дело не окончено, пока их
родину смеет попирать грязное копыто таких же фашистов, как те,
против которых они сражались?
Господни жернова мелют медленно, но верно. Я обязательно
пройду узкими древними улочками Ужгорода — в своей протёртой
на швах разгрузке, с привычной тяжестью надёжного АКМ на сгибе
локтя. Смою в прозрачной воде Ужа копоть порохового нагара с уста
лых от спускового крючка пальцев. И тихо скажу, обращаясь к де
душке: «Спи спокойно, любимый дедушка, мы здесь закончили твоё
дело». И в ответ услышу, как дуновение ветра: «Здесь - закончили, но
ещё я брал Будапешт!»
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Теперь, после прочтения этой книги, я думаю, наиболее прони
цательным читателям самым исчерпывающим образом стало понят
но, почему название для неё было избрано именно таким. «Крестный
путь», «Голгофа» - в православии это не только образ добровольно
го самопожертвования, мучительной добровольной смерти «за дру-
ги своя». Каждая медаль имеет две стороны: это ещё и образ тупой,
бездушной подлости, низости и жестокости тех, кто распинает и
казнит жертвующего собой за них же. С одной стороны, если бы не
было их, таких низменных и мерзких, невозможен был бы сам подвиг
и самопожертвование. С другой стороны, «лучше было бы, если бы
повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине
морской». Недаром, когда толпа не лучших представителей древне
еврейского народа неразумно выкрикивала «распни его, кровь его
335
на нас и детях наших!» — Всевышний услышал их слова, и уже две
тысячи лет еврейские погромы (а совсем недавно и Холокост) явля
ются неотъемлемой составляющей мировой, не только европейской,
цивилизации.
Русский народ Донбасса оказался (невзирая на отсутствие во
жделенных паспортов РФ) в гораздо большей степени настоящим
русским, чем населяющий Российскую Федерацию этнос. С голы
ми руками, с арматурой на танки - он встал против объединённой
мощи проклятого Запада, против его чудовищных технологий по
рабощения сознания, против его миллиардов долларов, против со
нмищ шпионов и убийц всех мастей, наводнивших нашу многостра
дальную землю. Когда мы говорим, что население Донбасса встало
против проклятых «этномутантов» —жителей Украины, говорящих
по-русски, но мыслящих себя «потомками древних укров» и «наслед
никами Бандеры», — за православную веру, за память предков, за
родную землю, —это правда, но далеко не вся.
Русские Донбасса —в массе своей работники честных трудовых
профессий, такие как шахтёры, металлурги и химики, — гораздо
раньше утончённых многообразованных москвичей увидели самое
главное. Древнее зло не только не повергнуто —оно у самых ворот.
Мировой фашизм, возглавляемый англосаксами, уже разрушивший
Варшавский договор и Советский Союз, уже убивший в ходе этого
миллионы людей, теперь пришёл на нашу русскую землю. Так назы
ваемое «украинство» —химера, фашистско-бандеровская идеология,
призванная заставить южных русских (на Украине, невзирая на де
сятилетия оголтелой пропаганды, на «мове» «балакають» несколько
областей) убивать всех остальных русских. Так при завоевании Аме
рики хитрые англосаксы внушали делаварам, что они —почти бра
тья белым, «настоящие люди», не то что «коварные и подлые минги».
Заставляли местных миллионами убивать друг друга, чтобы запереть
оставшихся в резервации и там выморить голодом.
Донбасс встал, прежде всего, за всю Великую Русь. За её право на
жизнь. Встал на защиту её от коварной и подлой «ползучей интервен
ции» Запада, которая уже стоила нашему народу миллионов жизней
и которая, если её не остановить, неизбежно закончится геноцидом,
тотальным уничтожением русского народа.
Итак, народ Донбасса встал —с голыми руками, сознательно жер
336
твуя собой —на защиту России. Разумеется, надеясь на её помощь и

поддержку, на то, что он —только авангард «встающей с колен» Рос
сии. Тем более что первое лицо государства и множество её деятелей,
опережая друг друга, пообещали помощь и защиту мирному русскому
населению. Как помните, тогда как раз случился Крым, и люди наив
но думали, что их слова можно воспринимать всерьёз.
Однако на самом деле всё получилось так, как получилось. Россия
предала своих русских, отвернулась от них. В этой книге подробно
описано множество мелких эпизодов и примеров, как именно это
происходило на местах. Любой из жителей «Эрефии», не зная этих
частностей, видел картину предательства в целом гораздо лучше, чем
мы, сражавшиеся там. Для этого не надо иметь доступа к секретной
информации —достаточно смотреть телевизор и иметь мужество ви
деть то, что смотришь. Сначала «хотел бы я посмотреть на тех укра
инских военных, которые будут стрелять в свой народ», получение
права на применение вооружённых сил РФ за рубежом, бесконечные
манёвры на границах и прочие «яркие» жесты. «Киевская хунта» и
другие яркие проклятия и словесное осуждение. А потом, когда рус
ских начали убивать - нагло, демонстративно, сжигать на камеру,
как в Одессе, расстреливать целыми городами, как в Горловке, мас
сово казнить, как в Славянске, - повисло знаменитое «русское мол
чание». Все многочисленные журналюги, которые тогда воспевали
Его как вершину мудрости, —что ж ни один из вас не только хараки
ри не сделал, но даже словесно не покаялся? Хоть кто-то написал бы,
мол, «глупость написал - подлость принял за мудрость»!
Дальше —больше. Безнаказанные хохломутанты лупили из ору
дий по городам уже Ростовской области, убивали настоящих, с па
спортами РФ, мирных граждан. Какое государство стерпело бы
наглое массовое убийство своих граждан? Конечно, нынешняя
«Эрефия», недогосударство, которое не собирается защищать своих!
И когда стыдливо и трусливо отозвали «право на применение воо
ружённых сил», а укровские фашисты и каратели незаметно стали
«силовиками», весь мир смотрел и делал выводы: убивать русских —
безопасно, выгодно и удобно, воевать за Россию —самоубийственно.
А потом, когда мы с арматурой и ножами остановили-таки укров-
ско-фашистскую, насыщенную наёмниками и техникой армию,
«Эрефия» таки пришла на помощь. Но не нам —тем, кто сражался за
337
Россию, —а нашим врагам. «Минск-1», «Минск-2» —феноменальные
по масштабности предательства, когда нам выкручивали руки, не да
вали добить врага, обращали наши победы в поражения. Огромное
количество приехавших «отставников - военных советников» - тру
сливых, тупых, некомпетентных, насквозь вороватых и продажных.
И огромное количество «штирлицев», способных только сажать по
подвалам и расстреливать наших наиболее боевых командиров - тех,
кто с первых дней себя не щадил за Россию.
И вот уже Порошенко - не главарь хунты, а «уважаемый партнёр».
И Россия, сама находящаяся в жесточайшем кризисе, спать не может,
чтобы не сделать «скидку на газ» фашистам, убивающим русских лю
дей. Браво! Уж помогли так помогли.
В данном случае нельзя не отметить, что США и Россия сыграли
в игру «добрый и злой полицейский». Сперва Штаты организовали
массовое убийство наших людей, а когда мы встали, упёрлись и ока
зали сопротивление, явилась «добрая» «Эрефия» и «мягко» зачисти
ла все очаги сопротивления. Напомню, что происходило и происхо
дит всё это на русской земле и с русским народом.
При этом получилось, как в известном тезисе: «государство, ко
торое между позором и войной выбирает позор, получает и позор, и
войну». Вспомните истеричные вопли множества издательств: «По
чему наши ребята должны гибнуть за донбасских шахтёров?» Теперь
никто даже не возмущается, что наши ребята почему-то должны гиб
нуть за ленивых сирийских шахтёров.
Разумеется, наибольшая вина во всём случившемся —первых лиц
государства. Именно они несут основную меру ответственности за
всё, что происходит в стране. Но в событиях Новороссии ярко, как
нигде, высветилась роль триады «продажное руководство, неком
петентные спецслужбы, равнодушный народ». Если посчитать всех
живущих в нашей стране боеспособных действующих и отставных
силовиков - это несколько миллионов человек. Если бы не каждый
из них, даже не каждый десятый, а каждый сотый, всего лишь 1 % (!)
имел достаточно любви к Родине, чтобы приехать к нам туда —в пер
вые месяцы, когда всё только начиналось! У нас их было бы несколько
десятков тысяч (!) человек, тогда как вся армия фашистской Украины
- необученная, немотивированная, слабо вооружённая - составляла
меньшую величину. Мы бы мгновенно смели врага —даже при тру
338
сливой и предательской роли правительства РФ. А потом уж и пра

вительству пришлось бы менять свою позицию, чтобы не получить
«неудобных» вопросов от своего народа. Увы, почти каждому из этих
«воинов» родной диван оказался дороже Родины...
Да, на Донбассе за это время побывали десятки тысяч русских
добровольцев. Но кадровых офицеров среди них были ЕДИНИЦЫ.
Некому было обучить людей, построить армию, организовать взаи
модействие. Ехали всякие клерки, студенты, менеджеры - зачастую
люди вообще без военной подготовки. Честь и хвала им, благодар
ность за самоотверженность и любовь к Родине, но где же все те, кто
избрал профессией «Родину защищать»? Или на самом деле цель
«профессиональной» армии —квартиру и выслугу получить? Нужна
ли нам армия, которая готовит профессионалов, но не готовит пре
данных Родине людей? «Наёмник бежит, когда приходит волк хищ
ный и расхищает овец, а пастырь добрый живот полагает за овцы».
Когда завтра враг нападёт на Россию, не повторят ли здешние «про
фессионалы» путь своих украинских «коллег», которые сначала, ког
да можно было спасти страну, разогнав шайку на майдане, отморо
зились: «Армия не будет стрелять в свой народ!» А чуть позже, когда
им завезли долларов и поставили за спиной заградотряды из право-
секов, - с превеликим удовольствием лупили из «Градов» и гаубиц по
местам массового проживания этого самого «народа».
В России живут сто сорок миллионов граждан. Если бы каждый
пожертвовал тысячу рублей - военный бюджет Новороссии составил
бы сто сорок миллиардов! Можно было бы своевременно приобрести
всё необходимое (не тот ржавый металлолом, который с превеликими
муками нам подтаскивали, когда он был уже не нужен, да и в нерабо
тоспособном состоянии, а современные системы тяжёлого пехотного
оружия, целеуказания и разведки) —пусть в небольшом количестве,
зато сразу и работающие! Сколько жизней наших ребят, в том числе и
добровольцев из России, удалось бы спасти. Увы. Помогали единицы
(честь и хвала им, благодарность и низкий поклон). Остальные поку
пали новые лексусы и телевизоры.
Если бы один процент граждан России регулярно выходил на де
монстрации под девизом «Путин, введи войска», то и тогда миллион
ные шествия могли бы повлиять на наше руководство. Увы, с одной
стороны, на руководство давили Штаты и все мировые глобализатор-
339
ские структуры. С другой стороны —руководство видело полнейшую
апатию народа. И оно сделало закономерный выбор...
Словом, «не спрашивай, по кому звонит колокол, - он звонит по
тебе». Принципа коллективной ответственности никто не отменял.
Россия, вся в целом (правительство, силовые структуры, народ), пре
дала «южных русских». Без сопротивления отдала сорок миллионов
человек в лапы мировому фашизму. Сейчас им промывают мозги, во
оружают, обучают и натаскивают против России, массово убивают
всех, кто превращению в «фашистских зомби» не поддаётся. Может
ли быть такая измена - и без воздаяния? Конечно, нет. Завтра Рос
сия неизбежно повторит судьбу Сербии, которая предала Сербскую
Краину. Та тоже надеялась, что за измену её примут в круг своих и
пустят тусоваться в Европу. Получилось немножко иначе, как все мы
знаем. Сейчас от Сербии отодрали Боснию и Черногорию, с мясом
выдернули исконно сербское Косово, уже отделяют Воеводину —от
могучего народа со славным именем осталось несколько миллионов
замученных комплексом неполноценности неудачников, через земли
которых нескончаемым потоком прут в Европу инспирированные ею
же орды беженцев. Одно-два поколения, и сербы как народ исчезнут
с карты мира.
Российский народ сейчас повторил ошибку народа древнеиудей
ского. Тот предал одного человека, пусть и сына Бога, стоявшего за
него и желавшего ему добра. За кредиты и лексусы нынешний народ
РФ предал и продал не только Донбасс - он продал десятки милли
онов жителей южных областей Украины. Так же, как раньше предал
русских жителей Чечни, как предал русских в Таджикистане во вре
мя гражданской войны, и так далее. Не надо кивать на «проклятые
девяностые» и пытаться уверить себя, что сейчас всё наладилось.
Предательство, совершённое нынешним руководством, по масшта
бу и своим чудовищным последствиям затмит «выдающиеся» деяния
Горби и Ельцина...
И когда всё, что произошло на Донбассе, будет происходить здесь,
у нас в России, не надо кричать: «Кто же знал?» Не надо инфантильно
проклинать нынешнего президента (как раньше проклинали Горба
чёва). Не надо наивно спрашивать: «Нас-то за что?»
Вас предупредили. Не только я, не только множество других чест
ных людей, участвовавших ТАМ. Сам пример Донбасса и Украины в
340
целом —более чем понятное предупреждение.

Не надо всё сваливать на первых лиц государства. Начни с себя:
что ТЫ сделал, чтобы предотвратить всё это? «Спасись сам —и во
круг спасутся тысячи!» Совсем-совсем ничего не сделал? Тогда какие
вопросы?
Не надо отговариваться своим неучастием в чём бы то ни было. «Не
бойтесь врагов - в худшем случае они вас убьют. Не бойтесь друзей -
в худшем случае они вас предадут. Бойтесь равнодушных - именно с
их попустительства происходят измены и убийства». Вы сознательно
отказались от защиты Родины, от борьбы за будущее своего народа
и своих детей. Даже для того чтобы просто жить, нужно ежеминутно
дышать. Право на жизнь даётся с первым криком, иногда мучитель
ным, —и человек живёт, пока дышит. Для того, чтобы жила страна,
тем более такая большая, находящаяся на стыке разных цивилиза
ций, неизменно привлекающая сонмища агрессоров, нужно непре
станно её защищать, укреплять, отстаивать. Даже если ты, читатель,
лично что-то сделал для помощи героическому народу Донбасса (тог
да честь тебе и хвала), подавляющее большинство-то ничего не сде
лало! А принципа коллективной ответственности в государственных
делах, увы, никто не отменял. Когда приходят враги с намерением
уничтожить всех, можно делать наивный вид и играть в непонима
ние, но увы! Миллионы убитых гражданских в Отечественную - яр
кий пример того, как «цивилизованные европейцы» решают вопрос
с «излишками населения» в зоне своего «жизненного пространства».
341
Книга 2
КНИГА 2
ХРОНИКИ ОДНОГО ГОДА
АВТОР Л. В. ГРИШИНА
ГЛАВА 1. Я ЗАВТРА СНОВА В БОЙ СОРВУСЬ,
Но точно знаю, что вернусь.

Быть может, через сто веков,
В страну не дураков, я гениев.
И поверженный в бою,
# воскресну и спою
На первом дне рождения страны,

Вернувшейся с войны.
(И. Тальков)
По прошествии года после тех событий, о которых я хочу расска

зать, всё видится под другим ракурсом. Пережитое наложило свой
отпечаток на воспоминания и оценку тех событий, которые измени
ли жизни и судьбы страны и тысяч людей не только на Украине, но и
в других странах мира.
Об исторической и политической подоплеке майдана за прошед
ший год не писал только ленивый. Правдивость и достоверность
этих фактов мы оставим на совести авторов. Я же хочу описать эти
события с точки зрения чувств и эмоций людей, которые находились
внутри этого процесса, в самой гуще событий, меняющих картину
мира. Ещё вчера о них никто не знал, кроме друзей и близких. Да и
сами они не думали, что способны на подвиг, на поступок, который
в корне изменит их жизнь. Всё начиналось осенью 2013 года. Наблю
дая с Донбасса эту вакханалию, которая происходила в Киеве, мало
кто мог предположить, чем всё это обернётся. Да и задумываться
было особо некогда - мы работали, в отличие от скачущих на май
дане бездельников. Практически во всех рабочих коллективах народ
разделился на три категории: за майдан, против майдана и тупой
нейтралитет «мне пофиг». Но, как известно, неучастие в политике не
спасает нас от её последствий. «Если ты не занимаешься политикой
342
Хроники одного года Автор Л. В. Гришина
— она займётся тобой». Всю осень и зиму мы с мрачной угрюмостью

наблюдали этот театр абсурда. И делали выводы. Неутешительные.
Имеющие некоторый специфический жизненный опыт понимали,
что всё идёт к вооружённому противостоянию.
Когда 20 февраля в Киеве произошёл государственный переворот,
терпение людей на востоке Украины лопнуло. В первые же выходные
дни на площади Ленина собрались несколько тысяч дончан, чтобы
показать Киеву, что мы не согласны с теми процессами, которые про
исходят в стране. Такого количества людей площадь не видела даже в
лучшие времена, когда приезжали с концертами известные артисты.
Так продолжалось весь март. Я присутствовала на всех митингах, по
знакомилась с такими же, как и я, неравнодушными и активными
людьми.
Многие нас критикуют за то, что на митингах было много флагов
России. А почему же тогда никого не возмущали флаги ЕС и США на
майдане? Как всегда —двойные стандарты? На тот момент с работы
меня, мягко говоря, попросили уйти. Дело в том, что в коллективе
нас, активных участников митингов и манифестаций, было немно
го. Мы проводили беседы с людьми, объясняли политическую ситу
ацию в стране и пытались пробудить сознательность народа. Руко
водству фирмы это активно не нравилось. Тем более что руководство
фирмы - киевское и днепропетровское - имело свои взгляды на про
исходящие события. Одним словом, осталась я без работы.
6 апреля. Этот день навсегда запомнится всем, кто был на площа
ди Ленина, кто шёл колонной к зданию ОГА и взял его штурмом.
343
Книга 2
Нужно отметить, что особого сопротивления со стороны правоохра

нительных органов не было. Захват здания произошёл, и это был тот
Рубикон, перейдя который, каждый человек понимал —назад дороги
нет. Вокруг здания в считанные часы выросли баррикады. Люди по
строились в цепочку и передавали друг другу мешки с песком, скаты,
доски —всё, что могло пригодиться для строительства. Возникли па
латки, бочки для обогрева. Апрель был холодный. По ночам подмер
зало, шёл снег и дождь.
Наш медицинский отряд, руководителем и идейным вдохнови
телем которого стал Юрий Евич, начинался с нескольких человек. В
первый день начали приходить люди - и медики, и волонтёры. Дон-
чане приносили продукты и лекарства. Продукты на кухню. Ле
карства - к нам на второй этаж в медпункт. В первый день просто
сортировали лекарства, очень много было всего. По зданию ОГА, по
всем 11 этажам ходили толпы людей. На улице ещё больше. Из дина
миков гремела музыка: «Вставай, страна огромная», «Русский марш».
Царили подъём и воодушевление - люди понимали, что в данный
момент они - творцы истории. И от каждого из них зависит, в какую
сторону качнутся её весы. Просто жить в стране, правительство ко
торой не уважает свой народ на юго-востоке, считает людьми второго
сорта, стало невозможно. Изначально речь не шла об отделении от
Украины. Просто требовали федерализации. Но происходящие со
бытия показали, что невозможно жить в одной стране с ТАКИМИ
людьми. И это ещё не было Славянска, Одессы и Мариуполя.
Седьмого апреля Народный Совет депутатов принял постановле
ние о создании Донецкой Народной Республики. Пришло сообщение
о таком же событии в Луганске. Народ на площади встретил это с вос
торгом. Хорошо помню некоторых народных депутатов. Их действи
тельно выбирал народ на своих митингах в больших и маленьких го
родках Донбасса. Хорошо помню Евгения из Дебальцево и женщину
Тамару. Самая обычная женщина с натруженными руками и честным
и добрым лицом. Она так сильно принимала к сердцу все события в
тот период, что стала у нас постоянной пациенткой. У женщины ча
сто поднималось давление, и приходилось прямо в кабинете ставить
ей капельницы и делать уколы. Очень добрая и милая женщина. И
такими были практически все депутаты того периода - людьми из
народа. К большому моему сожалению, спустя год очень мало этих
344
людей осталось во властных структурах республики. На смену ро

мантикам пришли прагматики и циники, чьи личные и денежные
интересы стоят выше общенародных. Очень жаль. Но в начале пути
об этом ещё никто не мог догадываться. Царила эйфория и удовлет
ворение от того, что народ сам может решать свою судьбу.
Очень много было на тот момент журналистов. И российских, и

зарубежных. Они ходили по зданию ОГА и вокруг него с горящими
глазами, всех интересовал один вопрос: «Ради чего вы здесь? Что или
кто заставил вас прийти сюда?» И люди отвечали, как понимали и
как чувствовали. Хорошо запомнила журналистов из Голландии —
двое высоких симпатичных парней. Один из них говорил по-русски.
Я заметила, что они растерянно, но с интересом наблюдают за проис
ходящим внутри здания. Подошли ко мне с вопросом: «А вы не бои
тесь здесь находиться?» Я им ответила, слово за слово завязался раз
говор. Я отвечала на их вопросы, а потом спросила их, бывали ли они
на киевском майдане. Они сказали, что там они тоже были и особой
разницы не видят. Пришлось объяснять, что внешне процессы похо
жи, разная мотивация. Довольно долго общались. Не знаю, смогла ли
345
Книга 2
я их убедить. Но если в своём репортаже они просто сказали правду,

не соврав, то и на этом спасибо.
Командир нашего Первого добровольческого медицинского от
ряда Юрий Юрьевич Евич - человек уникальный даже на фоне той
публики, которая собралась на тот момент на ОГА. Родом из Горлов
ки Донецкой области. Врач-хирург, кандидат медицинских наук, за
щитивший диссертацию по теме «Диагностика и лечение поврежде
ний диафрагмы». Ещё за пятнадцать лет до начала этих событий он
был уверен, что без войны на Украине не обойдётся, и потому выбрал
тему диссертации, актуальной в условиях боевых действий —с учётом
опыта предыдущих войн, ранения диафрагмы являются частыми,
тяжёлыми и трудно диагностируемыми. К сожалению, как показали
позднейшие события, и эта война не оказалась исключением. Неза
долго до майдана он получил третье высшее образование - экономи
ческое. Готовился к защите докторской. Умнейший человек. Край
ние 13 лет жил и работал в Москве. Имел отличную работу, хороший
заработок. Но, когда на его Родине начались процессы, которые не
давали ему спокойно жить, он приехал в Донецк. Организовал и воз
главил отряд медиков для оказания помощи мирному населению в
переходный период. Впервые я увидела его в здании ОГА на втором
этаже в помещении, выделенном нам под временный медпункт. Он
успевал контактировать с массой народа. Организовал приём и сор
тировку медикаментов. Отслеживал информацию в интернете и об
щался с кем-то в скайпе.
Ближе к вечеру 7 апреля, на исходе первых суток удержания зда
ния ОГА, его пригласили к руководству и обрисовали ситуацию на
ближайшие часы. Готовился штурм здания силами подконтроль
ных Киеву МВД и СОБР. В здании и вокруг него —тысячи людей. Из
оружия —дубинки, арматура и бутылки с зажигательной смесью. И
ещё взрывчатка. В Донецке на шахтах этого добра было много. Юрий
Юрьевич собрал нас всех —человек 20, в основном женщины. Стара
ясь не пугать и не посеять панику, велел собрать медицинские сумки
с необходимым перечнем медикаментов для оказания первой помо
щи. Всех женщин вывели на улицу. Мужчины остались. В этот мо
мент в медпункт вошли журналисты с камерами и микрофонами и
попросили дать интервью. Мы спросили, из какого они канала. Ока
залось, НТВ. Ответили на их вопросы и спустились вниз. На следу
346
ющий день мне звонили даже одноклассники из Канады, не говоря

уже обо всех наших, с воплем: «А мы тебя по телевизору видели!» Ну,
видели и видели. И ещё потом не раз увидят в самых горячих точках.
Спустились мы вниз на площадь, там нами занимался наш фель
дшер Дмитрий. Большой и похожий на медвежонка, добрый и надёж
ный. Но это мы узнали позже, когда вместе прошли через многое. А
на тот момент он распределил нас, девочек, по машинам к сочувству
ющим гражданам. Они же должны были помогать нам эвакуировать
и вывозить раненых и пострадавших, если бы была такая необходи
мость.
Эта ночь не забудется никогда. Несколько тысяч людей у здания
ОГА. Сотни —внутри. Полная неопределённость относительно того,
что там, в темноте. Все знали, что рядом силовики из МВД. Но никто
не знал, какой поступит приказ и как они его выполнят. Напряже
ние нарастало. Прошёл слух, что в здание приехал Ринат Ахметов,
«хозяин» нашего региона, для переговоров. Не знаю, насколько это
правда, утверждать не берусь. Но такая ситуация вполне могла быть.
На самом пике вырубился свет. Толпа всколыхнулась и напряглась.
Все замерли в ожидании. Прошло несколько десятков минут, и свет
в здании загорелся. Напряжение отпустило. А казалось, что прошло
не 20 минут, а несколько часов. Наверное, каждый из присутствую
щих там в тот момент вспомнил всю свою жизнь, спросил себя: «А
правильно ли я сейчас поступаю?» и сам себе ответил: «Правильно».
Начало светать, и Дмитрий отправил нас всех по домам отсыпаться.
После этого была ещё не одна ночь, когда мы ожидали нападения,
атаки на здание. Но та, первая, не забудется никогда. Она поделили
жизнь на «до и после».
Тот период становления был отмечен большим количеством но
вых знакомых. Каждый день в отряд приходили новые люди. Кто-то
на одно дежурство, а кто-то остался и воюет до сих пор. Некоторых
уже нет с нами. Это был очень интересный период. И возникшая в
тот период дружба оказалась крепче, чем отношения с некоторыми
«друзьями», которых до этого знала не один год. Ночные дежурства
на улице в палатке —то ещё испытание: холодно, мокро, палатка про
дувается насквозь. Помню, пришли какие-то ребята за таблетками
от температуры, а нас с Наташей самих пора лечить. Посмотрели на
нас, головами покрутили и ушли. Через 15 минут подтянули кабель,
347
Книга 2
установили в палатке обогрев

и чайник. Повесили лампоч
ку. Жизнь заиграла новыми
красками!
Одним из первых пришёл
в отряд Алексей Васильев.
Молодой врач, ему нет ещё
и тридцати лет. Неплохой
специалист, трудолюбивый,
упорный, но со слабым ха
рактером. Это в будущем со
служило ему плохую службу.
Но первое время он очень
хорошо выполнял взятые на
себя добровольно обязан
ности. Практически жил на
нашем медпункте, во мно
гом помогал Юрию, вместе с
бойцами-защитниками ОГА
ходил на патрулирование города.
Каждый день происходило столько событий, что дни казались
просто спрессованными. Как пел Олег Митяев, «Лето —это малень
кая жизнь», так и у нас, каждый день как маленькая жизнь. На тот
момент у нас уже было большое стационарное помещение медпункта
с мини-операционной, складом и комнатами отдыха для персонала.
Коллектив сложился, и постоянно приходили на дежурство человек
20. Их нужно было кормить, поить и давать возможность отдохнуть.
Многие медики приходили после ночных дежурств. Мне нравилось
заниматься бытовыми вопросами нашего маленького отряда. Прият
но было накормить чем-то вкусненьким, принести какие-то бытовые
мелочи. Постепенно быт налаживался. Несколько комнат на этаже
оборудовали под жильё для сотрудников. Решился вопрос с душем
и стиркой. В нашем медотряде была санитарный врач Юлия. Очень
ответственная и умная женщина. Тщательно следила за санитарным
состоянием здания. На этажах были свои дежурные, и каждый день
делалась уборка. В таком огромном здании, где 90 % мужиков, это
довольно сложно сделать, но у неё получалось. После того как зда
348
ние ОГА опять стало выполнять свои административные функции,

Юлия начала работать на складе медикаментов, поступающих по ли
нии гуманитарной помощи. Мы часто с ней виделись в этот период.
Помощь мы на том этапе оказывали самую разную - от обычно
го измерения давления до небольших хирургических вмешательств.
На тот момент здание ОГА стало символом сопротивления народа
Донбасса киевской хунте. Там сосредоточились все самые активные
и смелые люди. Ситуация на тот момент была очень неоднозначная.
Уже возникли JIHP И ДНР, был назначен референдум о независимо
сти. Но киевские власти ещё имели рычаги влияния на местных ру
ководителей, и те не знали, к какому берегу примкнуть. Это касалось
и правоохранительных органов, и медицины. Город был нашпигован
вражескими ДРГ, и те, вооружённые, в отличие от нас, не дубинками
и арматурой, совершали диверсии под самым носом у защитников
ОГА. К нам часто приводили раненых ребят, и мы оказывали им по
мощь. Не все больницы решались принимать у себя таких пациентов.
Всё зависело от руководства. От того, какую гражданскую позицию
занимал главврач. Это был период принятия решения —с кем ты, с
народом или против него.
Особо хочу выделить одного из врачей нашего отряда —Андрея
Викторовича. Он пришёл в здание ОГА в первый же вечер 7 апреля
после работы. Работал он на тот момент детским анестезиологом-
реаниматологом. Очень спокойный и уравновешенный человек.
Отличный диагност и вообще специалист. Нам приходилось с ним
часто дежурить по ночам в палатке на улице, потом уже в стационар
ном медпункте. Были случаи, когда от его решительных действий за
висела человеческая жизнь. Мы стали не просто сослуживцами, мы
стали друзьями и в дальнейшем не раз выручали друг друга в тяжёлых
жизненных ситуациях.
15 апреля - в святой для верующих людей день - в день Пасхи
киевские власти показали своё истинное отношение к населению
Донбасса. Начался штурм Славянска и появились первые жертвы. А
началось всё с того, что фашисты из «Правого сектора» начали из пу
лемётов, установленных на джипах, расстреливать крестный ход. В
принципе, от них ничего другого ожидать и не приходилось. Наши
ребята сожгли два джипа вместе с нелюдями, сидевшими в нём,
—троим удалось уйти. Пути назад уже не было. Наш Юрич, очень
349
Книга 2
умный и дальновидный человек, не зря натаскивал нас по военно-

полевой медицине. Мы готовили сумки с наборами для первой неот
ложной помощи, инструктировали ребят.
Запомнился случай, когда принесли с улицы раненного ножом
мальчишку. Море крови - ранение в паховую область. На его счастье,
в тот день дежурил молодой доктор Евгений. Его специализация -
хирург-уролог. Операцию делали прямо у нас в малой операционной.
К тому времени у нас уже были и все необходимые инструменты, и
одноразовое бельё, и всё, что необходимо для проведения экстрен
ных вмешательств. Из настольных ламп смастерили бестеневую, с
помощью вешалок — штативы для систем переливания. Операция
шла долго. Все работали чётко и слаженно, как одна бригада. Все по
нимали, что от наших действий зависит жизнь молодого парня. Женя
- просто молодец! Всё сделал правильно, приехавшая скорая забрала
мальчишку в больницу, но его жизнь была уже вне опасности. Когда
Евгений вышел из операционной, его костюм был мокрый от пота и
крови. От большого напряжения пот катился градом и лицо бледное,
но руки не дрожали. Это была первая, но, увы, не последняя опера
ция в нашем медпункте.
В один из дней Ю. Ю. поймал меня в коридоре и как бы между про
чим спросил: «А вы не смогли бы поехать в Краматорск? Туда нуж
но отвезти сумки с медикаментами и наладить контакт с местными
медиками». Я сразу же согласилась. К тому времени обязанности се
стры-хозяйки, взятые на себя добровольно, уже немного поднадоели
и хотелось чего-то другого. Экстрима и опасности. Ехали мы втроём,
водитель, он же «человек из спецслужб» Вадим, наш фельдшер Женя
и я. Нужно пояснить, что на тот момент город Краматорск был пра
ктически на передовой. Рядом Славянск, в Краматорске военный аэ
родром, на котором базировались украинские ВВС. Интересная была
поездка.
Прибыли мы туда под вечер, на поле возле аэродрома толпа людей
в несколько тысяч. Мы вышли из машины и пошли искать, кто руко
водил всем этим процессом. Люди были настроены довольно агрес
сивно. Не понимали, для чего мы к ним приехали и кто мы такие. Ви
димо, приняли за укровских провокаторов. На тот момент это была
распространённая ситуация, так что ничего удивительного. Особен
но их взбесило то, что на мне поверх белого халата был броник —лёг
350
кий, 2-го класса, но сам факт... А Женька был одет в военную форму
натовского образца с каской. Начали объяснять, кто мы и откуда. Не
верят. Показали наши пропуска из ОГА. Тоже не поверили: «Таких
можно где угодно напечатать». Спрашивают, где живёшь. Отвечаю -
в Донецке. А какой район? Ответила. Нашлись люди, знающие эти
места, пытались поймать на мелочах, но мне же врать смысла нет. Да
и прожила я там сколько лет. К тому моменту мы с Женькой уже сто
яли спина к спине, и было очень даже неуютно. Агрессивно настро
енная толпа, даже «классово близкая», - это, я вам признаюсь, штука
неприятная. Толпа, собравшаяся возле аэродрома с неясными целя
ми, никем не управляемая и не контролируемая, становится источ
ником опасности сама для себя. Перепалка с местными затягивалась
и грозила перерасти в неприятный и непредсказуемый скандал. Мне
надоело, я выдала сложное военно-морское ругательство. Народ за
мер. «Вот что мат животворящий делает!» В этот момент из-за забора
послышалась реальная автоматная очередь. Выражение лиц сразу же
у всех поменялось. На место тупой агрессии выступил страх и расте
рянность. До некоторых наконец-то дошло, что мы медики и прие
хали не просто так. Через толпу к нам приблизилась немолодая пара
—муж и жена лет 65. Мужчина представился отставным офицером.
Его жена —медик. Уже с ними проще было наладить контакт. Люди
адекватные и в теме. Попытались мы с Женей провести хотя бы эле
ментарный ликбез по оказанию помощи в экстремальной ситуации,
но столкнулись с непониманием.
—А зачем нам это знать? Вон же стоит скорая.
Объясняю: вот сейчас из-за забора выстрелят в толпу и ранят тебя
же в шею. И скорая просто не успеет. Пока мы пытались хоть как-
то отработать задачу, наступила темнота. Так и не найдя никого, с
кем можно было бы предметно наладить контакт, собрались обратно.
Сумки с лекарствами на тот момент у нас элегантно увёл какой-то
ушлый местный. Видимо, думал, что там будет наркота. Представ
ляю его разочарование —там только перевязка, перекись и противо
шоковое.
Ситуация была неприятная — дорога к аэродрому единствен
ная, сплошь заставленная машинами. Людей около тысячи. Многие
с детьми (страна непуганных идиотов!). Если бы в тот момент про
тивник предпринял какие-либо действия, в панике эта толпа лома
351
Книга 2
нулась бы во все стороны, сметая на своём пути слабых и упавших.

Только отъехав на приличное расстояние, вздохнули спокойнее. По
звонили Юричу. Он был очень обеспокоен.
На базу я приехала около полуночи. Вся дежурная смена во главе
с Юричем сидела в комнате, служащей нам и приёмной, и кабине
том. С напряжённым вниманием выслушали, по глазам было видно,
что каждый примерял ситуацию на себя, каждый думал, как бы он
поступил. Уже потом Юрий мне сказал, что я оказалась единствен
ной женщиной, которая сразу же согласилась ехать. Ничего сверхъе
стественного и героического я не совершила, и было как-то неудоб
но перед ребятами. Ну надо было - я и поехала. А через несколько
дней Юрич собрал весь личный состав во дворе возле наших палаток
медицинских и торжественно вручил мне грамоту: «За проявленные
мужество и героизм при выполнении боевой задачи». И я, прини
мая её, автоматически выдала: «Служу России». Потом поправилась
- Новороссии. Это может показаться кому-то смешным и наивным
сейчас, после того, что уже успело произойти за этот год. А для меня
эта грамота очень дорога. Это признание того, что меня ценят и я не
зря делаю свою работу.
Коллектив подобрался к тому моменту неплохой. Особо выде
лялась одна пара - Юля и Дима. Познакомились на ОГА, полюби
ли друг друга. Оба молодые, отчаянные, умные и очень порядочные.
Они обычно брали самые тяжёлые дежурства на улице или на первом
этаже в ночь. Когда обстановка была особо напряжённая, Димка вме
сте с ребятами ходил на патрулирование города. Тогда действовало
много провокаторов, и частенько наших ребят избивали, и довольно
сильно, нужна была помощь прямо на месте. Дима ничего не боял
ся. Да и Юля девушка неробкого десятка. Однажды увязалась с ним
на патрулирование города. Взяли в плен правосека. Пока его допра
шивали, всё было нормально, но потом он вырвался и убежал, толк
нув при этом одного из наших ребят так сильно, что тот упал и очень
сильно разбил голову о парапет. Тут же оказали ему первую помощь
и вызвали скорую. Когда начались активные боевые действия, Юля и
Дима пошли служить в боевое подразделение, которое на тот момент
обороняло посёлок Пески. В июле во время артобстрела Дима побе
жал за лекарством, чтобы оказать помощь раненому бойцу, и его на
стиг осколок. Так и погиб с сумкой медицинской в руках. Выполняя
352
свой долг. За неделю до этого они с Юлей приезжали к нам с Юрой

за лекарствами, и никто не мог предположить, что та встреча станет
последней. А Юлечка продолжает служить до сих пор. Взяла себе по
зывной Димы, и теперь живёт и воюет за себя и за него.
Среди людей, пришедших к нам в отряд в самые первые дни, хо
чется отметить девочку Наташу, молоденькую студентку 1-го курса.
Ей было всего 18 лет на тот момент. Она стала у нас «дочерью медо-
тряда». На редкость толковая и умная девочка занималась всеми до
кументами, набирала списки необходимых лекарств, которые разда
вали всем желающим оказать нам помощь. Иногда приходили люди
совсем небедные и хотели помочь деньгами. Но Юрий Юрьевич на
стаивал на том, чтобы денег не брать. Не давать повода кому-либо
подозревать нас в присвоении денег. Наша Наташенька занималась
всей нашей канцелярией. Позже — контролем и выдачей инсулина
для населения Донецкой и даже Луганской области. Когда отряд на
ОГА расформировался, пошла служить в Первый военный госпиталь.
А после этого —в Славянскую дивизию. Мы с ней только изредка со
званивались. Она нас с Юрой называла «родители» и обижалась, ког
да редко звонили. Уже зимой, когда мы с Юрой служили в Горловке,
Наташа позвонила и попросила помощи в поисках её жениха Алек
сея, который не вернулся из боя под Спартаком. Хоть это и далеко от
Горловки, но на войне бывает всякое. Она мне сбросила фотографии
его татуировок. Ведь в лицо я его не знала, да и не всегда по лицу есть
возможность опознать. В Горловке его не нашли. Созвонились с де
вочкой. Она сказала, что Леха её погиб. Она остаётся служить в этом
подразделении. Уже летом в Донецке мы с ней встретились. Приехал
ещё один молодой доктор Женя, тоже из нашего первого отряда. По
сидели в кафе, пообщались. Тогда я спросила у Наташи про её жени
ха —она ответила, что сама его опознала. Через неделю после того
боя в Спартаке смогли забрать тело. Привезли в морг 30 целлофано
вых мешков. Все их она вскрыла своими руками и нашла-таки свое
го Алексея. Я смотрела в её глаза в тот момент, и мне было страшно.
Хотя я уже тоже много чего видела и пережила. Не должны наши дети
видеть и переживать ТАКОЕ! Ведь смерть любого молодого парня
или девочки —это ещё и смерть их неродившихся детей. А Наташа и
дальше служит в своём подразделении.
А ещё служила у нас в отряде удивительная женщина по имени
353
Книга 2
Надежда. Землячка Юрича, горловчанка. Невысокого роста, сим

патичная, с гривой рыжих вьющихся волос. Она не случайно к нам
попала. Эта женщина боевая и храбрая и ещё —очень честная. При
нимала участие в митингах в Горловке и Донецке. Вместе с мужчина
ми занимала здание СБУ. В нашем отряде она стала любимицей всех.
Есть такие люди, которые умеют к себе располагать с первой минуты
знакомства. Она продала свои украшения, собрала все запасы денег и
купила на них лекарства для наших ребят, защитников ОГА. Приез
жала на ночные дежурства и в дождь, и в снег. Когда она появлялась,
как будто солнышко из-за туч выходило. Два месяца она была вместе
с нами в отряде, а потом мы встретились уже в другом месте и служи
ли дальше вместе. Она стала моей самой близкой подругой.
В конце апреля в Донецк на футбольный матч приехали ультрас
со Львова и Киева. За несколько дней до этого они устроили погром в
Харькове и решили повторить в Донецке. Такого шоу город не видел
давно. А сами ублюдки не ожидали получить такой отпор. Милиция
присутствовала чисто наблюдательно и ни во что не вмешивалась.
Но щиты и дубинки нашим ребятам втихаря дали со словами: «Вы же
только потом верните». К моему огромному сожалению, сам процесс
избиения ультрас воочию увидеть не удалось, все потом смотрели
съёмки с мобильных телефонов. Пока шла охота на этих отморозков
по центральным улицам, защитники ОГА плотным кольцом оцепи
ли площадь. В одном строю стояли молодые и пожилые, женщины и
совсем ещё детвора. И на лицах у всех была решимость и упорство.
Люди без оружия понимали, на что они идут, чем всё может закон
читься. Но никто не ушёл. Шум толпы и крики приближались снизу,
со стороны стадиона. Все ближе и ближе. Самые нетерпеливые по
бежали навстречу. Ура! Наши парни вломили им по самое не хочу! В
первом ряду идет раненый мальчишка, лицо в крови. Но духом не па
дает, радуется победе вместе со всеми. Ведём его в медпункт, хирург
накладывает швы. Раненых с нашей стороны было всего несколько
человек, и те не тяжёлые, —это добавляет радости и оптимизма.
А потом была Одесса... Весь день не отходили от экранов. Не укла
дывалось в голове, что такое вообще возможно. Дикость! Ужас! Бред!
В тот же день на площади возле ОГА появился плакат памяти погиб
ших в Одессе. Море цветов и свечей. Фашизм показал своё лицо, и
если у кого-то ещё оставались какие-то иллюзии, то после этого они
354
растаяли.
Поток желающих помочь или просто принести лекарства, деньги
или продукты после событий в Одессе увеличился —жители горо
да воочию увидели, против чего мы стоим. И примерив ситуацию на
себя, поняли, что единственная защита на тот момент —это люди,
которые удерживают ОГА. Журналисты к нам приезжали толпами.
В день по несколько групп. Обязательно заходили в медпункт. Боль
шинство народа не хотели «светиться» по телевидению, и поэтому
интервью в основном давали Юрич и я. Однажды приехали англи
чане, с ними общался на английском наш доктор Женя. Юрич - на
испанском.
Правительство Украины уж начало проводить блокаду нашего ре
гиона. Это сказалось и на лекарствах. Особенно катастрофическая
ситуация была с инсулином. Наша медийная деятельность принесла
свои плоды, и к нам большим потоком пошла гуманитарная помощь.
Главное —инсулин. Люди приходили в здание ОГА и у нас на медпун
кте, предъявив необходимые документы, получали лекарства. Самую
большую помощь оказывала и до сих пор оказывает питерская обще
ственная организация «Спасём Донбасс», которой руководит Настя
Каменская. Удивительная женщина! Спустя год после описываемых
событий мы побывали в Петербурге, познакомились лично. Было та
кое чувство, что мы родные люди, просто давно не виделись.
Медикаменты прибывали. И не только медикаменты. Было много
детского питания, вещи, продукты. Всё это сортировали, складыва
ли по ящикам и стеллажам, описывали две девушки из нашего от
ряда: Оксана и Ольга. Они практически жили в этом складе. После
расформирования отряда они обе пошли служить в строевые подра
зделения. Про Ольгу давно не слышала, а с Оксанкой изредка ви
димся и созваниваемся. Начали формировать посылки на Славянск,
Краматорск и другие места, где нужна была наша помощь. Прихо
дилось контактировать с огромным количеством разных людей, и в
общей массе все были нормальные и порядочные. Посылки собрали,
записывали в журнал и выдавали ответственным за доставку под ро
спись.
Но ведь в семье не без урода - приходили и звонили люди абсо
лютно неадекватные и агрессивные. Иногда просто мошенники, сра
зу уловившие, на чём можно заработать. Была в городе Краматорске
355
Книга 2
такая девушка Марина. Она там у себя занимала какую-то должность

и приезжала к нам за гуманитаркой. Особа довольно склочная и неу
равновешенная. Мы ей собрали коробки с медикаментами, одеждой
и продуктами. Одним словом, всего понемногу. Ей этого показалось
слишком мало. Ворвалась на склад и увидела полки, забитые ящика
ми и коробками. В глазах загорелся алчный огонь (видимо, уже под
считывала, сколько можно продать). Накинулась на меня с воплями:
«У нас там люди гибнут, а ты... здесь сидишь и всем этим торгуешь!»
И никакие доводы о том, что это всё на целую область, на неё не дей
ствовали. Чтобы было понятнее — комната, в которой оборудовали
склад, двадцать квадратных метров. Много там могло поместиться?
Эта особа довела меня до слёз, до истерики. Так горько я последний
раз плакала два года назад на похоронах своего мужа. Меня все наши
успокаивали, прибежал Юрич, услышав этот скандал. Марину от
правили восвояси. Я не зря так подробно остановилась на этом мо
менте. Эта история будет иметь продолжение. Как говорится, земля
круглая.
На тот момент я уже была полноправным заместителем Юрича.
Работы было очень много. Помимо наших дежурств, получения и от
правки гуманитарки, добавились контакты с лечебными учреждени
ями города. Уже начались боевые действия в Славянске, Краматорске,
Макеевке. Пошли первые раненые. Их привозили в Донецк в разные
лечебные учреждения. Я этих людей отслеживала, контактировала с
лечащими врачами, все необходимые медикаменты для лечения ра
неных мы доставляли в больницы. Нужно было ещё контролировать,
чтобы их действительно применяли для ребят, а не пускали налево.
В начале мая к Юрию обратились представители какой-то гума
нитарной организации из России с просьбой оказать содействие и
помощь их коллегам - журналистам. Они через Ростовскую область
приехали в Луганск, хотели ещё побывать в Донецке и Славянске.
Вместе с нашим водителем Виктором на его машине я поехала в Лу
ганск за журналистами. Это было ещё до начала активной фазы бое
вых действий в Новороссии. Ещё впереди были аэропорт, донецкий
и луганский, авианалёты на города и бои за «ноль», то есть границу.
Дорога на Луганск была свободна, и мы спокойно доехали. Я почти
всю дорогу проспала, пользуясь моментом, на ОГА свободного време
ни не было вообще. Вставали в 6-7, ложились за полночь. Почему бы
356
Хроники одного года АвторЛ. В. Гришина
не подремать по дороге?
Забрали журналистов из гостиницы. Вместо ожидаемых мужиков
с внешностью спецназовцев увидели наивно-восторженных роман
тиков. Молодые люди лет 35, видно, что бывалые путешественники.
У обоих хорошие тактические рюкзаки со всем необходимым в по
ходной жизни. Очень хорошие фотоаппараты. Но их пришлось сразу
же спрятать подальше. Дорога проходила через блокпосты наших ре
бят, и фотографировать что-либо там категорически не рекомендова
лось, мягко говоря. Всю дорогу они расспрашивали о наших реалиях.
Их интересовало буквально все подробности и наших политических
событий, и бытовых моментов. Приехали в Донецк. Познакомили ре
бят с коллективом. Покормили, выделили комнату. С огромным ин
тересом они рассматривали наш быт и обстановку в здании ОГА. Ещё
бы, они находились в самом центре событий, меняющих историю и
карту мира! Общались с людьми, фотографировали, если им разре
шали, наблюдали, как функционирует наш медпункт.
А тем временем мы с Юрой ломали голову, как нам свозить их в
Славянск, не подвергая риску. На тот момент ситуация вокруг города
напоминала слоёный пирог —чередование блокпостов наших и укра
инских. Постоянно меняющаяся ситуация и полное отсутствие связи
с кем-либо на той территории. Была в нашем отряде на тот момент
девушка Виктория. Смелая и очень толковая. На своём автомобиле
и за свои деньги оказывала помощь нашему медотряду, развозила ле
карства, гуманитарку. Потом, когда начались обстрелы города, сама
ездила в места обстрелов и помогала эвакуировать раненых. Ездила
даже туда, куда боялись ехать скорые. Мы с того момента с ней сдру
жились и считаем друг друга сёстрами. Так вот, позвонили Виктории
и обрисовали ситуацию. Викуля приехала, и мы начали планировать
поездку.
В первую очередь объяснили журналистам ситуацию, как она есть
на самом деле, что это может быть поездка в один конец. Не пугали,
а просто сказали правду. Они побледнели, но отступать вроде бы уже
и стыдно, тем более что с ними ехали женщины. Нашли среди толпы
народа на администрации двоих людей с очень похожими внешни
ми данными и сделали ксерокопии их паспортов. Российские доку
менты их положили в сейф к Юрию. Подробно рассказали, что мы с
Викой —сёстры, они наши «мужья». Едем в гости к тёще. В багажник
357
Книга 2
бросили продукты, детское питание, чемодан для первой медпомо

щи, посадили их сзади, дали хлебнуть пивка, так сказать, для досто
верности. Выехали. Для ребят на блокпостах взяли сигарет. До Сла-
вянска добрались благополучно. Посетили госпиталь, пообщались с
ранеными ребятами и медиками. Я поделилась с ними лекарствами
и обменялась телефонами для дальнейшего контакта. Пока мы с Ви
кой общались с медиками, наши подопечные уже вышли на улицу и
пошли общаться с ополченцами. Всё бы ничего, но вот начали они
задавать вопросы, типа, а служат ли здесь российские добровольцы,
а сколько, а как с ними увидеться. Смотрю, у мужиков лица стали су
ровые и к автоматам потянулись. Это всё на территории СБУ. В штабе
Игоря Стрелкова. Там за такое любопытство можно было «загреметь
на яму». Пришлось быстренько их затолкать в машину и отвезти по
дальше. Нас спасло то, что меня там уже знали. За две недели до этого
мы с Юрием Юрьевичем уже были в Славянске, привозили сумки с
комплектами первой помощи и налаживали связи с местными ме
диками и военными. Тогда я и увидела первый раз Игоря Ивановича
Стрелкова.
Викуля с журналюгами уехала в районную администрацию отда
вать привезённую гуманитарку, а я напросилась на приём к Стрел
кову. Он меня принял, очень хорошо побеседовали. Человек он ис
ключительно честный, порядочный и храбрый. Я ему рассказала о
цели нашей поездки, что мы видели и где уже побывали. Он меня
расспросил о том, какая ситуация в Донецке, как реагируют люди на
происходящие события. Очень конструктивная была беседа. Игорь
Иванович меня запомнил, как оказалось позже.
Когда я вышла из его штаба, ко мне подошли люди с необычной
просьбой. Рассказали, что за день до нашего приезда на украинском
блокпосту задержали одного из ребят со славянской комендатуры.
Связи с ним нет. Они написали записку с условиями обмена и про
сили, проезжая через этот блокпост, записку выбросить —так, чтобы
они смогли её обнаружить. Довольно рискованный шаг, могли бы за
такое получить вслед машине очередь из автомата. Посоветовалась с
Викой, мужикам даже говорить ничего не стали. Они оказались на
редкость бестолковыми и трусоватыми. Решили всё-таки рискнуть.
Сначала проехали наш блокпост. Ребята нас узнали —по дороге туда
мы с ними разговаривали, поделились сигаретами. Багажник и доку
358
менты они проверили, и мы

поехали дальше. На украин
ском блокпосту перед нами
стояла фура-длинномер, и
вояки обступили ее, видимо,
надеясь чем-то поживиться.
Нам просто кивнули — про
езжайте, мол. Мы медленно
объехали фуру и я, открыв
окно, выбросила им под ноги
сложенный вчетверо листок
бумаги, а в нём пачка сигарет.
Вика по газам, и мы просто полетели по трассе.
Где-то через пять километров нас отпустило. Журналисты на зад
нем сиденье что-то там трещали, но нам было не до них. В машине
лежал тщательно запрятанный выпрошенный мною у Стрелкова пи
столет, так что рисковали мы с Викулей изрядно. На очередном блок
посту наших ребят пришлось выйти из машины, показали паспорта,
открыли багажник, чемодан для реанимации. Журналисты хотели
достать фотики, но их вовремя остановили. Объясняли же перед по
ездкой —нельзя снимать. Хорошо, на блокпосту нормальные бойцы
стояли, мы им объяснили, кто мы и откуда, выяснилось, что у нас
есть общие знакомые. Нам пожелали доброго пути и отпустили. Че
рез какое-то время один из гостей, видимо, заскучав, посмотрел на
спидометр и спрашивает: «А что мы так медленно едем —всего 80?»
На что Викуля ему ответила: «Ты дурак? Это же «Додж», здесь не ки
лометры, а мили! 80 миль в час тебе медленно?» Дальше ехали в гро
бовом молчании.
Когда приехали в Донецк, самым жгучим желанием было вы
проводить наконец наших гостей, посадить на машину до Ростова и
больше никогда их не видеть и не слышать.
В дальнейшем нам с Юрой приходилось не раз взаимодействовать
с разными журналистами, возили их прямо на передовую, по местам,
где проходили бои, по разрушенным посёлкам. Но таких бестолко
вых особей больше не попадалось. Не знаю до сих пор, кем они были
на самом деле, но нервов они нам попортили изрядно.
Шли дни. 9 мая в Донецке, как и всегда, была демонстрация, люди
359
Книга 2
собрались на площади, отмечали праздник. Он был омрачен событи

ями в Мариуполе, где укрофашисты расстреляли из пулемётов празд
ничную демонстрацию - в числе погибших большинство составили
женщины и дети. На 11 мая был назначен референдум о признании
независимости ДНР и JIHP, и киевские власти пытались запугать лю
дей. Добились противоположного результата. Референдум состоялся,
такого количества людей к избирательным участкам я не видела ни
когда. Хотя до войны мне приходилось принимать участие в работе
избиркомов, было с чем сравнить. У людей появилась надежда на то,
что мы сами сможем изменить свою жизнь к лучшему.
В этот период начали формироваться военизированные подразде
ления —«Восток», «Оплот» и другие. Обстановка в городе была на
пряжённой. Наши отряды патрулировали город и часто ловили
диверсантов, которые приезжали в город с определёнными целями.
Для того, чтобы с ними можно было работать и получать сведения,
их приводили в медпункт. Дело в том, что большинство из них были
под воздействием сильных наркотических веществ, и чтобы довести
их до более-менее адекватного состояния, приходилось производить
некоторые манипуляции. Опишу особенно яркий случай. Привели
однажды ночью человека. Невысокого роста мужчина или парень.
Его возраст очень трудно было определить из-за страшной худобы
тела. Глаза карие, горящие каким-то фанатичным огнём. На вопро
сы не отвечал, бормотал что-то неразборчивое на украинском языке.
Поставили капельницы, прошло время, и он прекрасно заговорил
на чистом русском языке без какого-либо акцента. Сказал, что ро
дом со Львова, в Донецке был уже несколько дней. Всё это время жил
на съёмной квартире и питался только кофе и водой. Какой это был
кофе —вот вопрос? О задачах, с которыми он сюда приехал, его спра
шивали уже другие люди и в другом месте.
А ещё через пару дней поймали одного из тех, кто устроил Хатынь
в Одессе. Его привели с охраной, иначе просто бы люди разорвали.
Забегая вперёд, скажу, что нам не один раз ещё придется оказывать
помощь вражеским диверсантам, пойманным нашими спецслужба
ми, и у всех наблюдалась одна и та же картина —присутствие нарко
тиков в организме. При этом следов не теле не обнаружено. Видимо,
всё принимается с пищей или водой.
В мае у нас на ОГА участились случаи распыления слезоточивого
360
газа на этажах. Все очень страдали от этого. Приходили к нам в мед

пункт промывать глаза. У некоторых были сильные аллергические
реакции. Приходилось применять комплексное лечение. Провокато
ров ловили, но находились новые, которые за деньги или из каких-то
иных побуждений приносили эту гадость и распыляли в здании.
Обстановка в самом здании ОГА была довольно напряжённой.
Помимо внешней агрессии присутствовал ещё и фактор внутренней
борьбы. Ведь вся эта масса людей преследовала разные цели, часто
диаметрально противоположные. Уже образовалась некая структура
и иерархия. На каждом этаже размещалось определённое подразделе
ние. Казаки, «Оплот», НОД», «Восток» и масса территориальных от
рядов самообороны. Кроме людей, пришедших с чистым сердцем и с
целью защитить свой народ, были мошенники и провокаторы. Люди
с нечистой совестью, желающие поживиться гуманитаркой или за
работать себе какой-то липовый авторитет. Часто с целью подсидеть
тех, кто реально был занят полезным делом. Тем же, кто реально
работал, как правило, некогда было следить за всеми интригами и
сплетнями за их спиной.
Такая ситуация произошла и в нашем отряде. Общая масса слу
живших у нас ребят достойны уважения и восхищения. Низкий им
поклон и большая благодарность за их труд. Но, как говорится, в се
мье не без урода. Пока Юрий Юрьевич осуществлял общее руковод
ство отрядом, занимался добычей гуманитарки, медийной деятель
ностью и ещё многим другим, у нас в отряде назрел «переворот» Я, к
своему стыду, занятая по мере сил и возможностей помощью Юрию,
этот «гнойник» просмотрела. Наш молодой доктор Алексей Василь
ев, о котором я писала выше, человек неплохой, но неумный и сла
бохарактерный, попал под влияние Дениса Широких. Этот человек
позиционировал себя как «силовая составляющая» нашего отряда.
Говорил, что он офицер запаса. Во время ночных тревог координиро
вал наши действия, пытался обучать тактике при боестолкновениях
в городе. По характеру человек очень вспыльчивый и грубый. В ка
кой-то момент у него начался конфликт с Юричем за право лидерства
в отряде. Когда был создан отряд «Восток» (батальоном его назвать
было нельзя ещё в силу объективных причин), Денис вступил в этот
отряд. Наличие оружия и иллюзии власти вскружили ему голову.
В один из дней в конце мая к нам на ОГА приехал друг Юрия из
361
Книга 2
Крыма, привёз небольшую сумму денег на нужды отряда. Что-то

около 30 тыс. гривен (60 тыс. рублей). Мы решили этими деньгами
выплатить хоть маленькую зарплату людям, которые уже второй
месяц служили в нашем медпункте. Некоторые там просто жили.
Других источников доходов не было. Пусть разделённая на всех, это
была и не очень большая сумма, но так было бы честно и справедли
во. Утром Юра пригласил в кабинет Алексея и попросил составить
список личного состава для выдачи зарплаты. В этот же день Юрий
намеревался встретиться с руководством ОГА и побеседовать о том,
что такой большой отряд в здании администрации себя изжил. Боль
шая часть бойцов перешла в различные боевые соединения, уже про
исходили боестолкновения, и квалифицированная медпомощь была
нужна адресно, в больших подразделениях, где реально люди воева
ли и нуждались в медицинской помощи. Это нормально, первый этап
гражданского неповиновения и переходного периода мы прошли.
Отработали его неплохо, и нужно было двигаться дальше.
Узнав об этом, некоторые служащие нашего отряда восприняли
предложение о сокращении медотряда и его частичном переформи
ровании в штыки. Среди них - Алексей и Денис. Юрий пытался аргу
ментировать, но бесполезно. Люди почувствовали угрозу своему бла
гополучию. Ведь уже как-то привыкли к устроенному быту и службе в
отряде, а тут такие перемены. Скорее всего, были и более существен
ные причины - гуманитарные грузы были бы в таком случае перена
правлены именно в те подразделения, где они действительно нужны.
Не знаю, чем руководствовались Денис, Алексей и примкнувшая к
ним Лилия (не помню фамилии). Она, как женщина хитрая и умная,
понимала, что период «сидения и ничего неделанья» подходит к кон
цу. А поиметь из этой ситуации не удалось ничего - ни в материаль
ном плане, ни в практическом. Одним словом, ни денег, ни власти.
А хотелось и того, и другого. Произошёл очень некрасивый скандал
с участием Алексея, Дениса и некоторых ребят из нашего отряда. В
чём нас только не обвиняли! И в сокрытии денег и гуманитарки, ко
торая, якобы, целыми фурами уходила в неизвестном направлении.
И в том, что Юрий имеет счета, на которые ему приходят деньги, а он
их скрывает. И никому на тот момент не пришло в голову, что пра
ктически всё, что было потрачено на нужды медпункта —несколько
раций, бронежилеты, лекарства, которые нужны были для раненых
362
ребят и многое другое, - было куплено на ЛИЧНЫЕ средства Юрия

Юрьевича Евича. Видимо, людям в голову не приходило, что человек
может отдать своё, а не украсть, как они привыкли.
Не знаю, чья это была инициатива, но нас с Юрой задержали и
поместили на 5-м этаже, где базировался «Восток», в закрытый каби
нет. Причём сначала забрали Юру, а потом пришли за мной. У меня
уже было оружие, но не применять же его против своих? В кабинете
под замком мы просидели около двух часов в полном неведении. Ведь
ситуация была безвыходная. Телефоны у нас отобрали, кто в отряде
на нашей стороне и сможет нам поверить и помочь, мы не знали. При
том что в то время хватало людей, скорых на расправу, мы могли ожи
дать чего угодно. Нас спасло то, что нас не обыскали. У Юры был ре
зервный маленький телефончик, о котором знали только мы вдвоём.
Позвонили друзьям, обрисовали ситуацию, попросили помощи. Си
дели, обнявшись, и ждали своей участи. Страшно было? Да, страшно.
Но больше всего нам было обидно. Ведь мы знали, что все обвинения
—абсолютно дикая ложь. Повернулся ключ в замке, вошёл наш друг и
просто хороший человек —«Арби» его позывной. Нас отвели обратно
на наш этаж. Пришёл Владимир Иванович Макович, на тот момент
занимавший высокий пост в правительстве ДНР. Мы очень часто с
ним сотрудничали и знали друг друга очень хорошо. Он пообещал
нам всемерное содействие и помощь.
Наш друг, тоже служивший в отряде, офицер милиции в отстав
ке Саша «Варяг», поставил возле нашей комнаты дежурного бойца,
возможно, это спасло нам жизнь. На следующее утро за Юрием опять
пришли и в очень культурной форме попросили проехать прокон
сультировать больного. Я понимала, что это значит. Не стала подни
мать скандал, потому что меня бы загребли следом. Ночью мы пред
видели такую ситуацию, и я забрала блокнот с номерами телефонов
всех людей, с которыми контактировал Юра всё это время. Он ушёл,
а у меня как будто мир померк. Но нужно было что-то делать. Я под
няла на ноги всех, кого могла. Дошла до Павла Губарева, которого мы
тоже хорошо знали. Была у всех начальников силовых структур, ко
торые были на тот момент. И, в конце концов, через знакомых в Мо
скве дозвонилась до одного из советников президента России. Кроме
меня было очень много людей, которые занялись спасением Юры.
Два дня я не находила себе места. Просила Высшие силы помочь нам.
363
Книга 2
В отряде ситуация тоже напряжённая. Коллектив разделился на два

лагеря - за Юру и против. Благо тех, кто «за», было больше. Очень
неприятно было наблюдать, как Алексей и Лилия перебрались в ка
бинет Юрия Юрьевича. Они же не понимают, что просто поместить
свою задницу в кресло командира ещё не значит им стать. Для этого
нужны мозги, способности и авторитет, заработанный поступками.
А подлостью авторитет не зарабатывают. Уйти из здания я не могла,
ведь с Юрой контакта не было. И любая информация, которая могла
появиться, должна была дойти до меня как можно быстрее. Мне было
очень тяжело эти двое суток. Спасибо за поддержку Андрею, Юле,
Надюше, другим нашим друзьям, которые не поверили в ту чушь и
грязь, которую на нас вылили.
Когда через два дня, утром в субботу, позвонил телефон и я уви
дела, что это Юра, сердце чуть не выскочило из груди. Он сказал, что
его выпустили, он не знает, где он находится, и просит его забрать. Я
выскочила на улицу в поисках машины и по дороге встретила знако
мого полковника в отставке, который знал нашу ситуацию и помогал
как мог. Увидев его, попросила съездить за Юрой. Меня он не взял,
видя моё крайне возбуждённое состояние. «Сиди здесь, я сказал!»
Эти 20 минут, казалось, тянулись вечность.
Юра приехал, вышел из машины. Мы обнялись и поцеловались на
виду у всех, не стесняясь и не скрывая своих чувств и эмоций. Под
нялись на второй этаж. Я к тому времени собрала все наши вещи с
Юрой. На этаже в коридоре встретили Алексея. Он, как будто ниче
го не случилось, поздоровался и подал Юрию руку. Юрий Юрьевич
сделал вид, что не замечает его, и руки не подал. Мы попрощались
с нашими друзьями, которые всё это время за нас переживали. По
смотрели на перекошенные рожи Алексея, Лили и остальных, при
мкнувших к «перевороту». Пусть этот поступок останется на их со
вести. Дениса в тот момент не было. Собрали свои вещи и вместе с
фельдшером Димой поехали к его друзьям, которые предоставили
нам дачу для того, чтобы мы отдохнули. И на какое-то время выпали
из поля зрения заинтересованных особ. Ведь кому-то же был нужен
этот спектакль.
Юра рассказал, что эти два дня просидел в яме, вырытой прямо
во дворе здания бывшего СБУ. О том, что с ним там происходило, он
опишет в своём повествовании. В это время компетентные органы
364
Хроники одного года Автор Л. В. 1ришина
занимались проверкой информации, из-за которой был задержан

Юра. Во всем разобрались и отпустили. Виновный был найден. Про
сто этот человек решил перевести стрелки на Юрия. Это ему не помо
гло. Даже несмотря на царивший в тот момент революционный угар и
всеобщую подозрительность, нашлись умные люди, профессионалы
своего дела, которые разобрались в ситуации, и Юрий не пострадал.
Я же хочу сказать, что те два дня были очень тяжёлыми для меня. И
тогда же я поняла, что этот человек стал для меня очень близким и
дорогим.
Неделя, проведённая на даче, стала для нас маленьким «выну
жденным отпуском», мы много разговаривали, гуляли, ходили ку
паться на озеро. За два месяца напряжённой работы это был полно
ценный отдых для нас. Мы стали абсолютно близкими людьми, с
одинаковыми взглядами и мнениями. Мы понимали друг друга, у нас
были общие цели и интересы. И общее будущее. Просто жизни друг
без друга мы больше не представляли.
А через какое-то время в газете «Новороссия» вышла маленькая
заметочка о том, что был убит некто В., занимающийся отжимом гу-
манитарки и махинациями со счетами для помощи ополчению. Вот
так вот и завершилась эта история. Но, к сожалению, такие случаи
совсем не единичны. Нам ещё не раз придется столкнуться с прояв
лениями человеческой жадности, подлости и глупости.
С началом активных боевых действий в Славянске и других ме
стах Новороссии основная масса защитников ОГА распределилась по
боевым подразделениям. Медпункт при администрации уже утра
тил свою роль, и часть медиков вернулась к местам прежней рабо
ты (вернее, они оттуда и не уходили, просто совмещали). Часть —в
созданный нами же Первый военный госпиталь ДНР. Начальником
госпиталя и фактически его создателем стал Андрей Викторович, а
сотрудниками — наши друзья из отряда. Потом потянулись другие
медики из больниц города. Было много волонтёров. Жители Донец
ка откликнулись на призыв помочь госпиталю постельным бельём,
вещами для раненых, питанием и многим другим. Госпиталь начал
принимать первых раненых. Мы почти каждый день там бывали,
привозили раненых, проведывали выздоравливающих ребят. Полу
чали медикаменты или, наоборот, привозили то из поступившего по
гуманитарке, в чём не особо нуждались, а в госпитале было необхо
365
Книга 2
димо. Люди служили на голом энтузиазме - зарплату за этот труд не

получал никто. Многие медики совмещали дежурства по основному
месту работы и в госпитале.
А ещё часть медиков из нашего отряда ушла с различными бое
выми подразделениями. В числе последних были и мы с Юрием. По
сле отпуска на даче у друзей нас привезли в Макеевку. Представили
командиру М. С начала июня началась наша служба в Макеевской
комендатуре в качестве медиков. Там служили две замечательные
женщины, медсёстры Наталья и Лена. А ещё там были отличные по
варихи, девочки - просто виртуозы! Так вкусно нас не кормили боль
ше нигде. Это был новый этап, который кардинально отличался от
службы в ОГА. Ребята в комендатуре занимались патрулированием
города, отлавливали наркоторговцев, торговцев алкоголем и прочих
сомнительных личностей, которых было довольно много. Однажды
привезли наркоторговца. При задержании оказал вооружённое со
противление. Здоровенный бугай, пьяный и практически невменяе
мый. Нас с Юрой позвали на улицу. Когда мы вышли, увидели возле
ворот это тело и разозлённых наших ребят. У задержанного была рас
сечена бровь, и нам пришлось оказывать ему помощь прямо на улице
при свете фонаря. Ничего, справились.
Гуманитарные грузы от Анастасии и её общественной организа
ции приходили адресно на Юрия Юрьевича. Для всех бойцов были
подготовлены индивидуальные аптечки. Раненых у нас на тот мо
мент не было, а мелкие болячки лечили своими силами.
Да, много было героизма и порядочных людей, которые пришли
за идею, с верой в то, что мы делаем нужное дело. Что мы встали за
народ. Но сколько вылезло дерьма! Даже в первый период, когда всё
только начиналось и на ОГА бурлил «бульон» из честных и порядоч
ных, знающих, зачем они здесь (или думающих, что знают), бывших
военных, которые в отличие от остальных, знали, к чему всё идёт,
—просто любопытствующих бездельников, которым было всё равно.
Это одна сторона медали. Вторая —это политическая и экономиче
ская. Народ народом, но главное —это денежные интересы. А в на
шем регионе схлестнулись интересы очень многих влиятельных лиц,
и самые умные или просто думающие люди уже тогда понимали, что
процесс управляем, и тот, кто им управляет, имеет далеко не такие
благородные цели и интересы, как общая масса народа. Революции
366
совершают идеалисты и они же первыми от неё и страдают, а её пло

дами пользуются прагматики.
К началу лета, когда уже шли бои под Славянском, произошла
бойня в Донецком аэропорту и война раскручивалась, начали обра
зовываться силовые структуры. Место, где мы на тот момент служи
ли, считалось комендатурой Макеевки, отряд назывался «Евпатий
Коловрат», но под этой вывеской работал ЦСО МГБ ДНР. И работали
довольно неплохо, и люди были нормальные, грамотные и, что самое
главное, не трусливые. Проводились операции по обезвреживанию
вражеских ДРГ, находили и местных, которые то ли за деньги, то ли из
идеологических соображений оказывали помощь противнику. С та
кими разговор был короткий. Ну о чём можно говорить с человеком,
который по телефону корректирует вражескую артиллерию, направ
ляя удар на свой город? Самый выдающийся случай - это поимка ко
ординатора, полковника украинского СБУ, который имел у себя под
началом несколько групп в Донецке. В их планы входила ликвидация
командиров ополчения, которые ярко себя показали, и организация
повторения «Одесской Хатыни». Его привезли на базу в довольно
плачевном состоянии. Связанный, окровавленный и с резаной ра
ной на бедре. Его допросом занимались люди знающие, но добиться
каких-либо сведений было невозможно, он отвечал односложными
фразами на любые вопросы. Болевой чувствительности ноль. Даже
зрачки не реагируют. В таком состоянии он бы просто истёк кровью,
и никаких сведений получить мы бы не смогли. Прооперировали
прямо на офисном столе. Поставили капельницы. Шить пришлось
под местным наркозом, а глубина раны - сантиметров пять. Всё сде
лали правильно, человек уснул. Ночью ожидалось нападение на базу
с целью отбить нашего пациента, и поэтому все были «по-боевому»,
и мы, медики, в том числе. Ещё и нужно было постоянно контроли
ровать состояние этого особо ценного больного. Наутро человек пре
образился —внятная речь, реакция на боль. Когда я пришла делать
ему перевязку, спросил: «А что, меня оперировали?» Он был под та
ким наркотиком, что ничего не чувствовал и не помнил. Пробыл он
у нас на базе несколько дней, и всё, что зависело от нас, мы сделали.
Подвальное помещение на базе не пустовало, и работы нам с Юрой
хватало —ушибы, порезы, раны. Хорошая военно-полевая практика.
В этом подразделении с нами служили очень много достойных
367
Книга 2
и честных людей. Но особо хочу выделить одного человека. Все его

звали Док. Он и правда медик, практиковал нетрадиционные мето
ды лечения, поставил на ноги очень много людей. Когда начались все
эти события, он, как человек честный и порядочный, не мог нахо
диться в стороне от этих процессов. Док профессионально занимался
боевыми единоборствами, имел очень хорошую физическую форму,
что помогало ему во время боевых заданий. Для своего отряда Док
был непререкаемым авторитетом, он действительно очень смелый и
умный человек. А ещё —всегда очень внимательный и добрый. Один
из самых достойных людей, каких нам доводилось видеть в жизни.
Хорошо запомнился день принятия присяги народу ДНР. В центре
города, на площади у памятника Ленину. Под прицелами множества
камер и на глазах у сотен дончан мы присягнули народу Новороссии.
Поклялись защищать свою землю до последней капли крови, до по
следнего вздоха. И многие из нас эту клятву не нарушили. К сожале
нию, многих из них уже нет с нами.
С Макеевки наше подразделение перебазировалось в Донецк на

территорию бывшего завода. Помещения оборудовали под жилые
комнаты для личного состава, на втором этаже сделали медпункт и
склад медикаментов. Там же в комнате при медпункте жили мы с
Юрой. Следом за нами приехала наша Надюша, горловчанка, слу
368
жившая с нами в медотряде. Она стала хозяйкой на нашей базе. В том

смысле, что взяла в свои руки кухню. Вместе с другими девочками
старалась накормить всех вкусно и разнообразно. Привезла стираль
ную машинку для нужд бойцов. Лучше всего её характеризует такая
мелочь: всем она сказала, что машинку дало министерство гумани

тарной помощи. И только много позже мы случайно узнали, что она
сдала свои украшения и на эти деньги купила её.
369
Книга 2
Ребята много ездили на боевые задания - и она беспокоилась,

чтобы они всегда ходили в чистом. Всегда провожала нас на боевые
выезды, благословляла и никогда не ложилась спать до тех пор, пока
мы не возвращались на базу. Однажды всю ночь стояла у плиты и пе
кла блины для ребят. Она очень полюбила молодых бойцов нашего
отряда и назвала их «мои мышата», а они её - мама Надя или Надеч
ка. Женщина она абсолютно бесстрашная. Помню один случай, ког
да с базы выехали все, было несколько задач в разных частях города.
На базе остались двое караульных и Надежда. Когда ночью мы вер
нулись с задания, увидели у ворот, как вместе с бойцами стояла наша
Надежда с гранатой в руке. Ситуация в Донецке на тот момент была
такова, что уехать могли одни, а приехать другие. И она не побоялась,
стояла у ворот и ждала —кто приедет. И если бы в машине оказались
чужие, она бы знала, как использовать эту гранату по назначению.
Нашу базу, как и весь город, частенько обстреливали, и прятаться
приходилось в бомбоубежище. Один из бойцов привёз на базу свою
собаку —чау-чау. Звали его Малыш, но после того, как он цапнул
меня за палец, стали в шутку
называть Компостер. Но тут я
сама виновата. Выхожу утром
во двор и вижу чудного пса.
Поскольку собак не боюсь,
нахожу с ними контакт, с во
плем: «Ой, какой красавец!»
—подбегаю и хочу погладить.
Бедный пёс, не понимая, что
от него хотят, где он, и что
это за чудо к нему летит, на
всякий случай цапнул за па
лец. Потом все с ним подру
жились. Так вот, наш Малыш
заранее чувствовал, что будет
обстрел, и прятался в убежи
ще. И все знали — если Ма
лыш спрятался, значит,вече
ром обстреляют. Чаще всего
так и было.
Но невозможно сидеть в безопасности, зная, что людям, живу

щим рядом с нами, может понадобиться наша помощь. Однажды нас
накрыли «Градами» довольно прицельно - не долетело буквально
500 метров. Незадолго до этого над базой летал беспилотник, кото
рый пытались сбить со всего наличного стрелкового оружия, но не
получилось. Вся масса снарядов упала на посёлок, находящийся за
нашей базой. Все дружно погрузились в машины и, несмотря на то,
что обстрел мог возобновиться, поехали туда. Надя тоже схватила
свою медицинскую сумку и прыгнула вместе с нами. Когда подъе
хали, увидели несколько домов, объятых пламенем. Разделились на
группы и побежали вытаскивать людей. Мы с Надеждой и бойцом
(позывной Одесса) бежали вдоль улицы и криками привлекали вни
мание местных жителей, чтобы люди слышали, что пришла помощь.
Возле одного дома люди нам подсказали место, где жила одинокая
старушка. Побежали туда. В летней кухне в подвале обнаружили по
жилую женщину. От страха у неё отнялись ноги. Надя спустилась
вниз, а я и Одесса за руки достали старушку и положили на кровать.
К этому времени приехали скорая и пожарная, вызванные Юрой, ещё
когда мы только ехали туда. Старушку погрузили в машину, и тут на
наших глазах обрывается электрический провод и падает на крышу
этого домика. Несколько мгновений —и он вспыхнул, как факел.
Система залпового огня «Град» не зря имеет такое название. Ре
зультаты его работы действительно похожи на последствия града -
природного явления. Под ногами валялись срезанные ветки, куски
шифера и доски от заборов. На один такой кусок забора я на бегу на
ступила и проткнула гвоздем ногу. Но заметила это только тогда, ког
да вернулись на базу. Всего в ту ночь мы вывезли около десятка по
страдавших. Сгорели три дома. Вернулись в расположение грязные,
уставшие и злые. Но свою работу мы выполнили.
Почти до конца лета мы служили в МГБ. За это время было нема
ло интересных спецопераций. Захват, вернее не захват, а операция по
переподчинению подразделения МВД в подчинение ДНР. Операция
по блокированию террористической группы, захватившей и удер
живающей здание областного МВД в центре Донецка. Однажды по
тревоге выехали к зданию ОГА и получили приказ блокировать его.
Ситуация была непонятная и напряжённая. Никто толком не знал,
в чем был замысел командования. Сидели все по-боевому на своих
371
Книга 2
местах и ждали команду. Какой поступит приказ — никто не знал.

Так прошёл почти весь день, и только ближе к вечеру ситуация прояс
нилась, и мы вернулись на базу.
372
Однажды поступил приказ выехать на территорию бывшей во

инской части на улице Стратонавтов. Это возле самого аэропорта.
С крыши девятиэтажного дома очень хорошо было видно терминал
и вышку. Тогда ещё всё это было целым. Но там уже хозяйничали
укропские вояки и наёмники. В помещении бывшей воинской части
оборудовали вместе с Юрой и другим медиком из местного подразде
ления очередной медпункт. Помню, как почти ползком пробирались
в высокой траве к домику, где находился штатный медпункт, чтобы
взять необходимое из того, что там осталось. А почему ползком? На
вышке сидел снайпер и очень хорошо видел все наши передвижения.
На тот момент люди ещё почти не участвовали в опасных боевых опе
рациях и не могли адекватно оценить степень угрозы. Приходилось
учить, показывать и рассказывать, как нужно себя вести в случае уг
розы обстрела снайперами.
Было много других боевых выездов, которые на тот момент каза
лись глупыми и бессмысленными. Ну, поехали куда-то, постояли,
никого не встретили и вернулись. Даже самые умные и толковые
бойцы не всегда понимали, что таким образом отвлекалось внима
ние противника, и в это время в другом месте происходило что-то,
что приносило более существенные плоды. Да и как боевая обкат
ка, ведь, выезжая на задание, никто не мог знать, каким оно будет
—учебным или боевым.
В середине июля вражеские ДРГ проникли в черту города и было
совершено нападение на вокзал г. Донецка. Наша группа в числе дру
гих была там, занимались эвакуацией пассажиров, охраной объекта.
Ну а мы —оказанием медицинской помощи нуждающимся, как ока
залось, на всю эту толпу, около двух рот, нас было всего два медика.
Все запасы таблеток, ИПП, жгутов и бинтов были израсходованы по
чти полностью.
Увидели в этот день многих своих старых знакомых, которых зна
ли ещё с ОГА или пересекались на других боевых выездах. Вообще-
то на тот момент активно воюющих боевых подразделений в Донец
ке было не очень много, и практически все всех знали в лицо, а нас
с Юрой знали все. Ребята говорили: «Ангел и Юра —это талисман.
Если вы с нами, всё будет в порядке». И в большинстве случаев так
и было. Однажды Юра вместе с тремя бойцами поехал на рядовой в
принципе выезд - проверить ненадёжный адрес. А нарвались на воо
373
Книга 2
ружённое сопротивление. Я была в медпункте на втором этаже, когда

услышала по рации голос командира: «Все по-боевой, наши попали
в засаду, есть раненый!» Я чуть не выпрыгнула из окна. В машине с
сумкой и автоматом была раньше других ребят. Приехали на место,
слава Богу, наш мальчишка ранен был не опасно. Преступники, об
стрелявшие машину с нашими ребятами, сумели уйти.
Вечером того же дня снайпер обстрелял машину, в которой ехали
наши бойцы. Водителю пуля прошлась прямо по виску, и он просто
чудом остался жив. Приехал на базу грамотно перевязанный, один
из бойцов, пожилой уже человек, правильно наложил повязку, и наш
пациент прибыл к нам в относительно нормальном состоянии. Мы
с Юрием наложили швы, обработали и отпустили бойца отдыхать.
Благодаря Настюше и фонду «Спасём Донбасс» у нас уже был отлич
ный большой хирургический набор со всеми необходимыми инстру
ментами. Хватило и нам, и другим медикам, с которыми мы взаи
модействовали. Рана на виске нашего друга очень хорошо зажила, и
когда мы его видели в феврале, о ней напоминал тоненький белый
шрамик, а боец тот до сих пор благодарит нас за спасение. Хотя спас
его Бог, пуля снайпера пробила лобовое стекло и изменила траекто
рию, это его и спасло.
Приблизительно в это же время к нам за помощью обратился наш
друг ещё со времени службы в ОГА —фельдшер Дима, с которым мы
вместе служили с первой ночи противостояния. Тогда он опекал нас,
женскую часть отряда. И потом мы с ним очень сдружились. Теперь
он служил в СОБРе и попросил нас с Юрой помочь ему оборудовать
медпункт и поделиться медикаментами и инструментами. Что мы с
радостью и сделали. С тех пор прошло много времени, но ребята с
того подразделения для нас тоже как родные.
Однажды ночью проснулись от сильного шума и переговоров по
рации. Поняли, что ситуация нештатная, спустились вниз в столо
вую. Оказалось, привезли наших ребят, которые были зажаты в по
сёлке Пески. Наша группа их деблокировала и привезла людей к нам
на базу отдохнуть и дождаться приказа командования о перемеще
нии в другое место несения службы. Мы оказали помощь раненым
и больным. Бойцы попросили позаботиться о единственной женщи
не в их отряде. Она стояла в темноте и неохотно к нам подошла. Это
оказалась та самая девушка Марина, которая в мае устроила у нас на
374
ОГА скандал по поводу гуманитарки. Мы с Юрой её узнали, но не

подали виду, что помним тот случай. Я её накормила, дала перео
деться и отвела в душ. Постелили ей в медпункте. Она расплакалась
и стала просить прощения за тот свой глупый поступок. Как можно
не простить человека, который идёт защищать свою землю и риску
ет жизнью?.. Она успокоилась и уснула. Эта группа пробыла у нас на
базе несколько дней. На прощание снабдили Марину медицинской
сумкой со всем необходимым и тепло попрощались. Не знаю, где она
сейчас, но очень хочется, чтобы была жива.
Это я к тому, что война меняет людей. Но, к сожалению, не всех
в лучшую сторону. Одни честно воюют, другие, пользуясь наличи
ем оружия и документов, совершают преступления, оправдывая их
«революционной необходимостью». А самое паршивое то, что такое
положение стало нормой на самом высшем уровне. Ничего не меня
ется, просто ушли одни, пришли другие. А кукловоды, дёргающие за
ниточки, остались прежние. И помимо внешнего врага, который на
пичкан наркотой по самые брови и зазомбирован до потери человече
ского облика, мы имеем врагов внутренних. А это гораздо страшнее.
Сегодня ты воюешь с этим человеком рядом и прикрываешь ему спи
ну, а через некоторое время узнаёшь о нём такое, что просто пере
стаёшь верить людям. В такие минуты задаёшь себе вопрос: «А зачем
всё это нужно?»
Как раз приблизительно в это время у наших друзей из Первого
военного госпиталя начались проблемы с командованием. Начмедом
корпуса по указу Стрелкова была назначена медсестра Лёля, слу
жившая в Славянске. После того как славянский гарнизон прибыл в
Донецк, Лёля стала начмедом. При всём моём уважении к ней как к
полевой медсестре, это всё-таки не её уровень. Возможно, в Славян
ске она была на своём месте, но здесь... У неё начались конфликты с
руководством госпиталя. Поступали жалобы от раненых ребят, кото
рых отправляли на лечение в Ростов. Не все могли получать адекват
ное лечение. Лёля конфликтовала с руководством госпиталя и доби
валась его закрытия. Зачем ей было это нужно, непонятно. Дошло до
того, что Андрея и Юлию, старшую медсестру, собрались арестовать.
Мы на тот момент служили в МГБ и забрали ребят к себе на базу. Там
познакомили с влиятельными и умными людьми, которые помогли
найти выход из сложившейся ситуации. Это же бред —в самый разгар
375
Книга 2
боевых действий закрывать госпиталь. Сотрудники писали обраще

ние к правительству ДНР, их поддержали пациенты госпиталя. Всё-
таки удалось его отстоять. Лёля недолго пробыла на этой должности,
её сменила Наталья Николаевна Липовская.
Вернусь немного назад и к политической стороне ситуации. Когда
происходили все главные события нашего движения сопротивления:
захват и удержание ОГА, подготовка к референдуму, сам референдум,
у всех на глазах был пример Крыма. Это вдохновляло людей, давало
надежду на то, что наша борьба не напрасна и Россия нас не оставит.
Но шли месяцы, добровольцы с России прибывали, воевали. Иногда
погибали. Царствие им небесное! Но ввода регулярной армии, на ко
торую возлагали такие надежды, не было. Да, мы получали оружие и
помощь в виде гуманитарки, но недоумевали: как же так? Вся мощь
прославленной и несокрушимой Российской армии хороша только
на параде? Летом силами ополченцев удержали границу, вели бои за
Горловку, Карловку, аэропорт, бои под Еленовкой, наступление по
немногу набирало силу. Ополченцы учились воевать на ходу. Взял
трофейный автомат в бою или гранатомёт, учись и стреляй. Боевой
дух был очень высок, и мотивировать дополнительно никого не нуж
но было. Нам бы чуть-чуть помочь. Но... Есть такое мутное понятие
— «геополитика», которым можно объяснить все: и трусость, и под
лость, и нежелание что-либо сделать для Родины и народа своего. Мы
здесь на Донбассе РУССКИЕ! И стоим здесь на маленьком клочке
земли как форпост между великой Россией и миром фашизма и зла,
который руками глупых украинцев ползёт, как чума по миру. И как
русские люди мы вправе надеяться на помощь и защиту. Но, видимо,
что-то мы понимаем не так.
В августе мы с Юрием перевелись служить в спецназ ГРУ ДНР, ко
торым командовал Хмурый. Изначально это подразделение называ
лось Константиновский разведбат. Практически все, кто там воевал,
жители города Константиновка или близлежащих посёлков. Воевали
под Славянском, пробивали и удерживали дорогу на «ноль». Посте
пенно численность подразделения росла. У них же воевал знамени
тый командир Рязань, о котором много писали в интернете. Мы с
ним познакомились во время операции на Донецком железнодорож
ном вокзале. Очень харизматичная личность. И загорелись желанием
перевестись к нему служить. Не то чтобы в МГБ нам было плохо -
376
просто на серьёзные задания нас не брали, а если мы и приезжали

вместе с ребятами, то слышали в свой адрес: «Медицина, сядьте вон
в тех кустах, и чтобы вас не видели и не слышали». Но это не в нашем
характере. Сидеть в кабинете, выдавать таблетки и делать перевязки
—это для нас скучно и неинтересно. Мы нашли себе замену, сделали
ревизию склада и перешли в подразделение спецназа.
Эти ребята воевали очень интенсивно, полевого медика у них не
было, и поэтому потери были необоснованно большие. Когда у них
были тяжёлые бои на «ноле», функции медика выполнял боец с по
зывным «Сапёр», который по специальности был ветеринаром. Он
как мог лечил ребят, оказывал первую помощь раненым. Но тех ме
дикаментов, которые были в его сумке, было очень мало для такого
количества людей. Собирал лекарственные травы, лечил народными
методами. Штатных медиков, которые могли бы выезжать с подра
зделениями на самую передовую, на тот момент было очень мало. А
они были очень нужны! По этой причине мы перевелись к Рязани.
В первый же день мне пришлось вместе с ним и другими ребятами
съездить в Снежное в качестве снайпера (на войне иногда можно от
крыть в себе разные забытые таланты). Сидя на броне всю дорогу,
было приятно видеть, как нас приветствовали люди. Та поездка за
кончилась удачно. Через пару дней я попала в госпиталь, обострилась
хроническая болезнь, и нужно было пару дней полежать и подлечить
ся. А в это время Рязань с частью бойцов ушёл из этого подразделе
ния. Мы с Юрой из-за моей болезни вынуждены были остаться. До
сих пор жалеем, что не пришлось повоевать рядом с таким выдаю
щимся воином. Но я думаю, у нас всё ещё впереди.
Наш переход в новое подразделение был омрачён трагическими
событиями. За день до нашего появления у них на базе ребята верну
лись с боевого выезда на «ноль». Они пробили и удерживали дорогу
на границу с Россией. Потери были тяжёлые —много раненых и трое
погибших ребят. Их хоронили со всеми воинскими почестями.
Наша служба в новом подразделении понемногу налаживалась.
Питерские друзья присылали лекарства. Их хватало и нашему мед
пункту, и чтобы поделиться с госпиталем.
24 августа началось наступление войск ополчения. Наше подра
зделение выдвинулось под Еленовку, и мы заняли позиции между
Еленовкой и Донецком. Вокруг нас поля с кукурузой и подсолну
377
Книга 2
хом. Мы в посадках между полями. Миномётные батареи и с той, и

с другой стороны работали довольно активно. В день наступления,
24 августа, у Юрия был день рождения, провели его в посадке между
деревьев, слушая рассказы ребят об их боевых подвигах и свист мин.
Мы тогда послужили ещё относительно мало и не всех ребят знали
хорошо. Сидел рядом с нами молодой худой парень с таким огнём и
болью в глазах, что мне стало его очень жаль. Видно, что досталось
ему крепко. Позывной у парня Красный. Спрашиваю — а почему
Красный. Он рассказал свою историю. «Когда в город Константинов-
ка, где я жил, пришли укропы и начали пытаться диктовать свои пра
вила, местные мужики соорудили блокпост на въезде в город и там
дежурили. У меня на тот момент жизнь была налажена. Жена, свой
маленький продуктовый магазинчик, дом и в доме, а тут пришли ка
кие-то пид...сы и начали права качать. Ну, я взял топор с пожарного
щита. Красный топор. И приехал на блокпост. Машина у меня была
красного цвета «Нубира», и жил я на посёлке Красный. Так и прили
пло».
Он рассказывал, как на его глазах сгорели в БТР его друзья, как
вместе с командиром Змеем воевали на «ноле» и под Дубровкой.
Красный - водитель страшной раздолбанной машины скорая помо
щи, на которой он возил боекомплект. Смертник. В отряде шутили
- не скорая помощь, а ускоренная. Тогда мы ещё не знали, что очень
скоро станем с этим парнем родными людьми. Он будет называть нас
«мама» и «папа», а вместе мы - экипаж. Мы с ним прошли действи
тельно и огонь, и воду. Однажды я услышала от него выражение: «До
бро определённо наказуемо, но только делая его, мы остаёмся людь
ми», - и поняла, что этот мальчик совсем не так прост, как кажется.
Он прирождённый воин. Никогда до этого не служивший и не дер
жавший в руках оружие, он разбирался в оперативной обстановке по
лучше некоторых кадровых офицеров. А его храбрости и уму нужно
бы поучиться многим.
Узнав, что у Юры день рождения, ребята дарили то, что самое цен
ное на войне, —патроны и гранаты. «Отметили» тушёнкой и чаем из
котелка. Таким счастливым в свой день рождения Юра не был ещё
никогда. Он защищал свою Родину на передовой, в этот день нача
лось наше наступление, и в этот же день в Донецке состоялся парад
трофейной техники и пленных укропов провели по городу. А потом
378
за ними прошли поливальные машины и помыли асфальт, как в Мо

скве в 1945 году.
Первая ночь прошла относительно спокойно. На следующий день
во время миномётного обстрела сильно контузило молодого парня,
позывной «Малой». Мальчишка сирота, воевал в ополчении с самого
начала и уже успел получить и контузии, и ранения. Когда его к нам
привели, ему было очень плохо —болели уши и голова. Терял созна
ние. Пока оказывали первую помощь, начался повторный обстрел.
Все моментально спрятались в окопы. А у меня мальчишка конту
женный на руках. Я его обняла и прижала к земле. Обошлось, слава
Богу. И тут заметила острый взгляд командира Змея. Мне особо не
когда было задумываться по поводу этого, нужно было везти Малого
в Донецк в госпиталь. Дали мне машину с водителем, и мы через поля
подсолнуха и кукурузы поехали. По дороге ему совсем плохо стало.
Привезли в нейрохирургию, отдали врачам. Сами заехали на базу к
нашим. Там оставались семьи наших бойцов. Ведь все покинули свои
дома, забрав самое ценное - детей и жен. Там уже стояла новенькая
машины скорой помощи, которую удалось получить через начмеда
корпуса Наталью Николаевну Липовскую. Загрузили туда воду, про
дукты, коробки с медикаментами, подготовленные заранее, и двину
379
Книга 2
лись в обратный путь.

Машина была встречена с
восторгом. Это очень облегчало
нашу задачу по спасению ребят.
Да и намного легче и удобнее
иметь под рукой автомобиль,
ни от кого не зависеть и возить
с собой гораздо больше медика
ментов, чем мы носили в своих
рюкзаках. Отношение бойцов и
командиров к нам после этого
поменялось из настороженного
в дружеское. Они увидели, что
мы не требуем себе каких-то
привилегий, воюем вместе со
всеми и стараемся для них. При
няли в «стаю». Мне стал понятен
пристальный взгляд Змея в тот момент, когда я прикрыла собой ране
ного мальчишку. Он меня признал своей.
Вспомнился ещё один случай. Юрий Юрьевич очень трепетно от
носился ко всем бойцам и дорожил их мнением. Очень боялся выгля
деть в их глазах трусом, иногда это доходило до абсурда. Когда начал
ся очередной миномётный обстрел наших позиций, все бойцы, и я в
том числе, спрятались в окоп. Юрий с невозмутимым видом сидел на
ящике из-под БК и что-то делал. Мины свистели уже почти над нами,
но он не спешил в укрытие, всем своим видом выказывая презрение
к врагу. Движимая каким-то шестым чувством, не объяснимым сло
вами, я выскочила из окопа и буквально за шкирку втащила его вниз.
И буквально через мгновение в угол ящика, на котором сидел Юрий,
попал осколок и во все стороны полетели куски дерева. Повернув
шись, Юрий это увидел и побледнел. Что я ему после этого сказала,
писать не буду. Храбрость и бесстрашие тоже должны иметь свои гра
ницы. Мало чести погибнуть по-глупому, жизнь каждого бойца в по
дразделении ценна, и нельзя ею рисковать понапрасну.
На этой позиции мы простояли неделю, потом нам пришла заме
на, и мы вернулись в расположение отдыхать и ждать нового приказа.
Поднимаемся к себе на 5-й этаж. Уставшие, я тащу на себе рюкзак,
380
разгрузку, оружие, скорей бы добраться до комнаты и душа. На сту

пеньках на моём этаже сидит наш Малой. Увидел меня и бросился на
шею со словами: «Ангел, я так сильно тебя ждал! Меня никто никогда
собой не закрывал! Спасибо тебе!» Было очень трогательно, до слёз. А
я думала, он и не помнит того момента, плохо ему тогда было очень. В
такие минуты понимаешь, что живёшь не зря. Женщины плакали и
благодарили. Не только за него, а за то, что мы вместе с их мужьями и
сыновьями там, и если что случится, поможем. Вспомнились строки
Симонова:
...Как слёзы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали:
«Господь вас спаси!»
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Отдых оказался недолгим. Через несколько дней нас направили в

посёлок Спартак. Это пригород Донецка, рядом с аэропортом и во
инской частью, которую на тот момент контролировали укры. Людей
в посёлке практически не осталось. Все, кто мог выехать, выехали.
А те, кто остался, выживали без света, воды и газа. Готовили на ко
стре. Мы остановились во дворе дома, где никого не было, поставили
свою машину, которая стала нам домом на колёсах. Делились с мест
ным населением продуктами, они нас угощали горячей едой и чаем.
Там оставалось несколько семей, которым просто некуда и не за что
было уехать. Вездесущие мальчишки рассказали нашим бойцам, где
расположены позиции укров. Показали дома, где мы смогли распо
ложиться, и дворы, в которых хорошие крепкие погреба на случай
обстрелов. А мы вместе с ребятами прошлись по посёлку в поисках
больных. Нашли старушек, которым нужна была помощь. Мальчи
ка с осколком в бедре вывезли в детскую больницу Донецка. Там ему
сделали операцию. Нас несколько раз накрывали «Градами», были
раненые и среди наших ополченцев, и среди местного населения, так
что работы нам хватало. Водителем нашей машины был тогда Игорь,
позывной «Электрик». Очень хороший водитель, порядочный чело
век и хороший друг. Даже в полевых условиях умудрялся сделать ка
кие-то приятные бытовые мелочи. Всегда успевал сделать горячий
чай, что-нибудь сообразить поесть помимо сухпайка. Машина была
381
Книга 2
всегда в идеальном порядке. Одно плохо —после ранения летом под

Дубровкой у него плохо заживала рана на ноге. Поехали мы с Юрой в
больницу Калинина и договорились о лечении нашего друга Игоря.
В результате правильного планирования удалось провести не
сколько успешных вылазок. Были и трофеи. Командовал ротой Капа,
кадровый военный. Командиры взводов из местных ополченцев. Тот
же Олег Змей. Никакого военного образования, но талант! Его люби
ли и уважали бойцы. Он умел держать в кулаке этот «партизанский
отряд», никогда зря людьми не рисковал. Но если уже шли, то воз
вращались, как правило, с победой. Сам Змей подорвался на растяж
ке и, несмотря на несколько операций, умер. Очень жаль. Толковый,
честный и порядочный человек. И храбрый воин был. Война забирает
самых лучших и храбрых.
Наши войска вели успешное наступление на всех направлениях.
И тут случился Минск-1. Это как пощёчина всем. Мы тогда всё ещё
были на Спартаке. Слушали эти новости и, мягко говоря, недоумева
ли: как так? На следующее утро после подписания так называемого
мирного соглашения наш посёлок был опять обстрелян «Градами».
Загорелись жилые дома. Я сняла на видео этот пожар и выложила в
интернет. Через какое-то время вернулись наши ребята с вылазки
в сторону воинской части. Привели с собой пленных. Нескольких
офицеров сразу же увезли в Донецк. Четверо пацанов-срочников
каким-то чудом умудрились сбежать и попали к нашим. Перепуган
ные, сидели и дрожали. Дети совсем, по 20-22 года. С ними было всё
в порядке, их никто не бил и не обижал, я померила всем давление.
Дала успокоительное. Потом посадили их в тенёк. Открыли две бан
ки тушёнки, нарезали хлеба, помидоров. Сделали чай. Они сидели
прямо рядом с горевшим домом. И мы им объясняли, что воюют они
не с террористами и чеченами, как им вдолбили в головы, а с такими
же, как и они, пацанами и дядьками, годящимися им в отцы. Они ели
и плакали. Потом я стала спрашивать, откуда они приехали и ког
да начали воевать. Оказалось, трое из Волынской области и один из
Черновицкой. Служили ещё до начала всего этого бедлама и в февра
ле должны были уйти на дембель. А на дворе уже было 5 сентября. За
ними приехала машина из штаба, и ребят увезли. Я знаю, что с ними
всё хорошо, их отправили к родителям.
Весь сентябрь занимались медицинской подготовкой бойцов по
382
дразделения, лечили заболевших и раненых, которых уже выписали

из стационара. Кроме нас с Юрием медиком в этом подразделении
служил хирург Евгений Иванович, и Люба - волонтёр. Не имела ме
дицинского образования, но была очень толковая и смелая женщи
на, служила вместе со своим мужем. На боевые они не выезжали, но
в медпункте при подразделении тоже хватало работы. Гуманитарка
от Насти из Питера шла налаженным потоком. Медикаментов было
достаточно и для наших ребят, находящихся на лечении в больницах
Донецка, и для медпункта, и для госпиталя. Несмотря на объявлен
ное перемирие, продолжались стычки и на Спартаке, и в других ме
стах, куда выезжали наши ребята. А мы с ними рядом, как всегда. В
перерывах между боевыми занимались боевой подготовкой, стреля
ли в тире. Отрабатывали приёмы оказания помощи на поле боя.
Во время одного из боевых выездов пострадал автомобиль нашего
друга Красного. У машины, на которой он возил БК, прямо на ходу
отказали тормоза, и только его водительский опыт и ангел-храни
тель уберегли нас от трагедии. Если бы содержимое машины сдето-
нировало, нас бы уже не было на этом свете. Всё обошлось, БК пе
регрузили, сама машина ремонту уже не подлежала. Оказался наш
Красненький «безлошадным». А наш водитель Игорь лёг в больницу
на операцию. Так что мы и Красный нашли друг друга и стали экипа
жем. Он оказался на редкость хозяйственным и домовитым парнем.
Оборудовал в нашей машинке ящик под НЗ, притащил паяльную
лампу, котелок, под сиденьем спрятал ящик с патронами: «На всякий
случай!» И запасы тушёнки и сгущёнки тоже —на всякий случай.
За время службы очень сдружились со многими нашими бойца
ми. На войне людей сразу видно, особенно на передовой. Человек с
гнильцой или любитель нажиться на чужом горе на передовую, как
правило, не ходит. А вдруг убьют и пропадёт всё «нажитое непосиль
ным трудом»? Был у нас такой зам по тылу Сан Саныч. Крыса ред
костная. Я понимаю, что прокормить, обеспечить всем необходимым
— горючкой, питанием, бытовой химией и другими разными необ
ходимыми вещами такое количество людей —это проблема. Но ведь
все прекрасно знали, что откуда берётся. Питание отвратительное.
Август и сентябрь, а в столовой даже салата никогда не было. Греч
ка в виде каши или в виде супа. А на выездах сухпай - тоже каша
гречневая. Зато автомобили в ремроте ремонтировались все сплошь
383
Книга 2
иномарки. Чтобы заправить нашу скорую, приходилось бегать за ним

и упрашивать. Хотя все прекрасно знали, что мы по своим личным
делам её никогда не использовали, а мотаться приходилось по всему
городу. Даже если не было боевых выездов, нужно было проведывать
наших раненых ребят, возить на процедуры в госпиталь амбулатор
ных больных. Искать по всем аптекам города какое-нибудь редкое
лекарство, которого по гуманитарке не присылали. Вот и приходи
лось конфликтовать и говорить в глаза людям всё, что о них думаешь.
И скандалить, доказывая свою правоту. В результате нажила себе
врагов, никто же не любит, когда его публично называют вором.
На одном с нами этаже жили ребята добровольцы из России, ре
бята весёлые, общительные, умные. Очень интересно было с ними
общаться. Они попросили Юрия провести с ними семинары по азам
военно-полевой медицины. А со мной ходили в тир пристреливать
оружие. Потом чистили его и дружной толпой пили чай и общались
на разные темы. Особенно выделялся парень с позывным Арафат.
Звали его Арсений, родом из Красноярского края. Умный и начи
танный парень. Современная молодёжь мало читает классической
литературы, а тут цитаты из Булгакова и Гумилёва. Респект!.. И та
лант воина у него был врождённый. Ещё выделялся из всех боец с по
зывным Мороз, абсолютно хладнокровный и уравновешенный воин.
Храбрый, но не до безрассудства. Просто очень хорошо понимал, что
в какой ситуации нужно делать. О каждом из ребят, с которыми мы
служили, можно писать долго. Каждый из них - Личность. Человек,
который добровольно идёт защищать свою Родину, уже герой. А при
ехавшие из России добровольцы заслуживают уважения вдвойне.
Это их осознанный выбор, они, в отличие от местных ополченцев,
защищают не только свои дома и семью. Они защищают весь Русский
мир от чумы фашизма, они чётко понимают угрозу, исходящую из
Украины. И то, что это угроза России исходит не от сумасшедшего
правительства Украины, а из-за океана. Только делается всё рука
ми глупых оболваненных хохлов. Кто-то называет их наёмниками
и авантюристами. Но никаких денег тогда никто никому не платил.
А авантюризм такой вполне мог закончиться смертью. И это бывало
довольно часто. У меня они вызывают уважение и восхищение.
384
ГЛАВА2
Добро определённо наказуемо.
Но только делая его, мы остаёмся людьми.
(Красный)
Сентябрь прошёл в хлопотах. Учили ребят правилам оказания

первой помощи при ранении на поле боя. Контролировали процесс
лечения наших ребят в больницах города. Получали лекарства по
гуманитарке. Несмотря на подписанное перемирие, выезжали на
спецоперации. Противник не соблюдал подписанного договора, и
обстрелы города продолжались. Многострадальный донецкий аэро
порт! Он стал символом сопротивления, точкой приложения силы.
Мы часто выезжали в окрестности аэропорта. Улица Стратонавтов,
за ней посадка и аэропорт. Это район частной застройки, и там по
чти нет многоэтажных домов. Там мы часто выполняли боевые за
дачи. Эта улица была пристреляна противником, и любое движение
вызывало шквал огня. Очень тяжело было находить место для укры
тия. Стояла осень, и очень жутко было видеть рассыпанные на земле
орехи, которые никто не собирал, и перезревший виноград во дворах
местных жителей. Улица была безлюдна.
Одна из немногих девятиэтажек на этой улице стояла ближе всех к
территории аэропорта. Там и сделали место сбора наших подразделе
ний. Оттуда уходили группы на задание, там, прикрытая от обстрела,
стояла наша машина скорой помощи. В этот наш приезд было мно
го незнакомых бойцов из других подразделений. Знакомимся с ко
мандирами. Узнаём, кто из ребят этого подразделения санинструк
тор, согласовываем дальнейшие действия. Группы уходят в темноту.
Слышны звуки боя. Ждём. И тут на нас почти прямой наводкой на
чинает работать танк. Взрывы, осколки, жуть! Кто такое пережил,
тот поймёт, а описать это довольно трудно. В этот момент мысли даже
не о собственной безопасности, а о том, чтобы не пострадал твой
близкий и любимый человек. Когда осколки начали свистеть прямо
над нашими головами, я испугалась за Юру и упала на него сверху,
чтобы прикрыть. На спине у меня был медицинский рюкзак. Я услы
шала тупой удар в спину, но туго набитый медикаментами рюкзак не
так легко было пробить осколками. Он нас спас. Потом доставала из
его разорванного нутра посечённые ППИ и бинты, битые ампулы. И
385
Книга 2
ОСКОЛКИ...
На войне нет атеистов. В такие минуты каждый просит Бога о спа
сении. И неважно, кто ты - мусульманин, христианин или старовер,
- искренние мольбы ко Всевышнему в голове и на устах у каждого.
В разгар обстрела, под градом осколков оказали помощь раненому.
Осколочный перелом. Везём в травму. Юра остался с ребятами, а мы
с Красненьким полетели. Дорога с аэропорта и близлежащих улиц к
центру города идёт через Путиловский мост. С территории аэропор
та его прекрасно видно, и поэтому он очень хорошо пристрелян. В
некоторых местах разрушен, усыпан осколками, и, чтобы там прое
хать быстро и без проблем, нужно быть ассом. Особенно ночью, ког
да нельзя включать фары, чтобы не привлекать внимания вражеских
снайперов. Отвезли раненого бойца в травматологию - и обратно
к своим. Ещё несколько раз в ту ночь мы вывозили раненых ребят.
Наши группы уходили на задание, не все из них возвращались целы
ми и невредимыми. Но «200» в тот раз не было.
За время боевых действий, участниками которых нам пришлось
побывать, мы очень плотно взаимодействовали с гражданской меди
циной. Институт травматологии, 14-й корпус больницы Калинина -
торакальное, абдоминальное и отделение реанимации, нейрохирур
гия. Там мы бывали почти ежедневно. Не говоря уже про госпиталь,
где все были для нас родными людьми. Привозили наших мальчиков
с поля боя, проведывали раненых, привозили на процедуры амбула
торных больных. Пришлось в нашем госпитале полежать и мне.
В один такой приезд произошла очень любопытная встреча. В
первой части своего повествования я рассказала о том, что застави
ло нас уйти из Первого медотряда в ОГА и какую роль в этом сыгра
ли наши «коллеги». Одного из них, Алексея Васильева, я случайно
встретила во время нашего приезда в травматологию. Юра был в при
ёмном отделении, беседовал с доктором, а я сидела в коридоре и жда
ла, пока моему бойцу сделают рентгеновский снимок. Лёша шёл по
коридору, увидел меня. Сел рядом и начал жаловаться на свою жизнь
и на то, что у него всё складывается как-то не так, как бы ему хоте
лось. Летом на машине медотряда он ехал куда-то, якобы за раненым,
вместе с Лилей и водителем Виктором. Каким-то образом они заеха
ли на укровский блокпост, где и попали в плен. Вместе с ними было
ещё два человека. Через некоторое время, около месяца, их всех отпу
386
стили, кроме водителя Виктора. Мы тогда с Юрой служили в МГБ и

знали об этом случае гораздо больше, чем думал глупый Алексей. О
том, как они попали в плен, и о том, каким образом они оттуда выш
ли. Вернулись они обратно на ОГА, там после ухода всех нормальных
врачей непонятно кто остался. И непонятно для чего. Как жаловался
мне Алексей, его Лиля обманула, он поверил ей, а с ним так нечест
но обошлись. Зарплату, выделенную на всех, она забрала себе, а его
просто выгнали. Я слушала его, и кроме брезгливости он у меня не
вызывал никаких эмоций. Я думала о тех ребятах, которых я в тот
день привезла из-под аэропорта. Они служили не за деньги и не ради
славы. Аты, гнида, ищешь виноватых. Есть высшая справедливость,
она очень жестоко наказывает. Вышел Юрий, Алексей попросил у
нас прощения за тот свой мерзкий поступок. Юра мягкий человек, он
его простил. Я - нет: не прощаю предательство.
Я подхожу в своём повествовании к очень тяжёлым событиям.
Этот бой за аэропорт 25 сентября был самым тяжёлым для меня на
этой войне. Потом будут другие. Тоже страшные и тяжёлые. Но этот
—моя боль. Я помню его поминутно, вот только, боюсь, описать его
мне не хватит таланта. Да ещё и эмоции мешают. Очень тяжело вспо
минать эти события. Очень больно.
Рано утром выдвинулись на территорию аэропорта. Под прикры
тием технических построек развернулись. Подтянулись танки. Вме
сте с нашим подразделением спецназа ДНР работали бойцы Шахтёр
ской дивизии. Танки отработали, пошла пехота. Помню лица этих
ребят, идущих на смерть. Они знали, что могут не вернуться, но они
шли. Руководил нашим сводным отрядом Капа. Один из немногих
русских офицеров-добровольцев, который служит честно и не боится
ходить на передовую вместе с бойцами. Мы не раз ещё будем с ним
принимать участие в боях. Не менее харизматичный и храбрый воин
Тихан. Снайпер и прирождённый разведчик. Он командир взвода.
Все сосредоточенные и серьёзные, напряжённо вслушиваются в зву
ки боя, в переговоры по рации. У каждого —своя задача и своё время.
Медицинский расчёт в этом бою был усиленный. Юрий позвал на
помощь наших коллег из МВД. Из Первого военного госпиталя прие
хал врач реаниматолог Константин Сергеевич. Умница, прекрасный
доктор, зав. отделением реанимации и анестезиологии. И одновре
менно очень храбрый и отчаянный человек. В Шахтёрской дивизии
387
Книга 2
со своими бойцами была доктор Дина, для которой эта война уже
восьмая(!). С целью максимально быстрого и эффективного обеспе
чения помощи нашим раненым ребятам Юрий Юрич попросил у ру
ководства госпиталя одну машину скорой помощи на усиление. Её
нужно было заправить, и я с водителем поехала к нам на базу заправ
ляться по приказу ротного Капы. Приехали туда к складу ГСМ. Там
стоит зам по тылу Сан Саныч. О нём я уже упоминала. Гнида ред
костная. Выхожу из машины и прошу налить горючки. Объясняю,
для чего, и что это приказ Капы. Мне в ответ: «Видал я твоего Капу...
Кто он мне такой». И тут у меня в руках совершенно случайно оказал
ся пистолет и как-то даже сам собой передёрнулся. Зная мой крутой
характер, наливщики побледнели. Сан Саныч шмыгнул за угол и уже
оттуда крикнул ребятам: «Налейте этой... 40 литров!» Назад маши
на неслась, не касаясь земли, казалось, она летит, подгоняемая моей
яростью. Позже Юрий рассказывал друзьям: «Ещё не видя приехав
шей машины, я услышал возмущённый вопль Ангела. Она кричала
так, что заглушала работавшие в этот момент «Грады». И если бы ей
тогда попался в руки этот гад, она бы его точно прибила».
Тем временем пошли первые раненые. Вначале были лёгкие, оско
лочные. Обрабатывали, собирали по несколько человек в машину - и
в город. Проезжая через мост, пробили колесо. Скатились с моста,
стали под прикрытием домов как раз напротив проходной шахты
им. Засядько. Нужно менять колесо, иначе не доедем. А в это время
миномёты со стороны аэропорта отработали по городу. Ложились
буквально рядом с нами. Мы с Красным давай менять колесо. За
глянула в салон к раненым —как вы там? Терпимо, сестричка. Ни
когда не думала, что сумею с такой скоростью раскручивать колесо.
Пока Красный снимал запаску, я как на пит-стопе «Формулы 1» уже
раскрутила все болты. Увидели, что по встречке едет легковушка,
остановили, предупредили, чтобы не ехал, стреляют. Парень помог
нам с колесом, и мы поехали дальше. Отвезли и обратно. Навстречу
нам Виталька на машине МВД. Прилетели на место нашей стоянки,
выхожу из машины и слышу, что кого-то принесли. Хватаю сумку и
бегу, хотя там и без меня медиков хватает. На плащ-палатке бойцы
принесли раненого, бросаюсь к нему, ещё не видя, кто, и тут шок —
Арафат! Братик, что с тобой!.. Бросаюсь к нему, и тут меня кто-то хва
тает за талию и прямо отрывая от земли тащит в сторону: «Ангел, нет!
388
Ты ему уже не поможешь. Под ногами разорвался ВОГ. Умер сразу, не

мучаясь». Плакать и истерить некогда. НЕЛЬЗЯ! Закрыла ему глаза.
Синие, как небо.
Тут несут ещё одного раненого. Константин Сергеевич отдаёт чёт
кие команды: «Входи в вену! Носилки и в машину!» В машине начали
делать интубацию, но ничего не смогли сделать. Ранение в шею - и
весь воздух вместе с кровью вылетал наружу. Мы не смогли его спас
ти. Позывной у этого бойца был «Урал». И сам он такой, как и его по
зывной, - в возрасте, седоватый и надёжный, даже уже будучи по ту
сторону. Отвезли прямо в морг. Пока я оформляла необходимые до
кументы, мой умничка Красный уже успел поменять нашу пробитую
запаску у какого-то водилы скорой на территории больницы. Летим
обратно.
Эта жуткая карусель продолжалась до самой темноты. Ранили
Нинзю, добровольца из России. Сломана рука и ранение в ногу. Мы
его обрабатываем, а он криком кричит - не от боли, нет. У него там
брат погиб: «Что я маме скажу? Брат только три дня как приехал. Что
я маме скажу?» И слёзы, горькие слёзы. Там много ребят погибло.
От отсутствия нормальной связи, скоординированности действий,
от вопиющего непрофессионализма отдающих приказы офицеров.
Как потом оказалось, «Градами» накрыли наши же позиции. А на тот
момент нужно было как-то попасть туда и забрать тех, кто выжил и
только ранен. В разведку пошёл Мороз. Об этом человеке я уже пи
сала раньше. Прирождённый воин, храбрый и умный. Пока ходил на
разведку, казалось, время остановилось. Вернулся. Очень спокойно и
толково показал на карте командиру Капе, где лежат наши парни, где
противник, и как размещена их техника. Сказал, что слышал даже
речь на английском и польском языках. Это значит, что подошёл
очень близко.
По результатам разведки решено ехать на открытом тягаче за ре
бятами —потому что никакой бронетехники у нас не было. Поехал
Тихан с несколькими бойцами. Тягач не военный, что-то из гра
жданской техники, оставленной в аэропорту. Мы с Юрием рвались
поехать вместе с ребятами, но жёсткий приказ Капы: «Ангел, я ска
зал: НЕТ!» - остановил мой порыв. Минут через 30-40 привезли ре
бят. Начали тут же оказывать необходимую помощь. Ранения были
разной степени тяжести. Юрич распределил по разным машинам и
389
Книга 2
маршрутам —кого в травму, кого в Калинина в 14-й корпус. Лёгких

- в госпиталь. И опять сумасшедшая гонка по кругу. Когда ехали че
рез Путиловский мост, по нам стрелял снайпер. Чётко слышала по
падание в фару на крыше машины. Я везла тяжелораненого парня и
голову его держала у себя на коленях, обнимая руками, чтобы его не
так сильно трясло. Обнимаю его и прошу Всевышнего, чтобы спас
если не меня, то хоть их. Рядом сидели мальчишки с переломами, им
меньше досталось, но в глазах - непередаваемая смесь ужаса от уви
денного, радости спасения и ярости.
Мальчиков определила в травматологию. Хорошо запомнила де
журившего в тот день врача. Имени его не помню, высокий с усика
ми лет около 35. Очень чётко и профессионально работал. Некото
рым небольшие ПХО делал прямо в приёмном отделении. Никаких
задержек и проволочек. Когда через полгода я приехала в отделение
проведать раненого командира, встретила этого доктора в коридоре.
Он скользнул по мне взглядом, потом сбился с шага и повернулся,
подошёл. Спросил неуверенно: «Я вас откуда-то помню?» Я сказала:
«Да, доктор, я —Ангел, мы с вами осенью часто встречались. Только
тогда я была в форме, в разгрузке в пыли и крови, а сегодня в платье,
с причёской и на каблуках». Посмеялись, вспомнили те дни. Побла
годарили друг друга.
Вернулись в аэропорт, когда уже стемнело. Все наши сидели в ка-
ком-то разрушенном здании вокруг костра, не столько ради тепла,
сколько по старой воинской привычке —костёр объединяет и успо
каивает душу. Командир наш Капа с лицом, чёрным от копоти и пе
режитых эмоций этого дня, сидит в центре. Ему позвонили по теле
фону и, видимо, спросили, сколько человек личного состава осталось
в строю. Он посмотрел на нас и, как в детском садике, начал считать
по головам. Двадцать шесть человек. В бой пошло восемьдесят. Вот
такая она, арифметика войны. Пустили по кругу бутылку водки и не
мудрёную закуску. Помянули ушедших воинов наших.
Мы на нашей скорой повезли обратно Константина Сергеевича.
Он в тот день не только оказывал помощь, но ещё и пострелять успел.
Пока в больнице Костя переодевался и собирался ехать домой, мы
подъехали к моргу. Оттуда позвонили и попросили помочь с офор
млением документов. Зашли. Там лежал на столе Арсений «Арафат».
Знаете, бывает в тяжёлые моменты такое чувство, что кажется —не
390
правда. Это не со мной! Вот сейчас проснусь, и все будут живы! Вот
с таким же чувством я подходила к нему. Казалось, что это страш
ный сон и убили кого-то другого. А завтра он опять утром постучит
в нашу комнату с вопросом: «Доки, кофейком не угостите?» Но нет.
Его рыжая борода, лицо спокойное и с улыбкой. И между веками по
лосочка белка. Спи, Воин. Ты достойно сражался, и твой путь — в
Вальгаллу, к таким же воинам. Храбрым и умным.
Когда повезли домой Константина Сергеевича, оказалось, что
в этот день был день его рождения. Вот такой подарок он сам себе
сделал. Этот день стал переломным в его судьбе. Этот бой поделил
его жизнь пополам на до и после. Он уволился из больницы, где ра
ботал заведующим отделением, и ушёл воевать. И воевал очень хра
бро и бесстрашно, до нас доходили слухи о нём. А в феврале пришла
страшная новость —под Никишино Костю настигла пуля снайпера.
На следующее утро у себя в расположении обнаружили, что забы
ли на месте вчерашнего страшного боя наш медицинский рюкзак с
полным набором для первой помощи. Не то чтобы там были очень
ценные препараты, но терять его было жалко. Созвонились с Капой,
объяснили ситуацию. Он велел без его разрешения никаких действий
не предпринимать. Через какое-то время позвонил, сказал, что по ре
зультатам разведки в этом месте спокойно и можно тихонько сбегать
забрать. «Тихонько сбегать» на территорию вчерашнего боя - это ещё
тот экстрим. Поехали втроем - Юрий, я и Красный. Подъехали на
нашей машинке к девятиэтажке. Там стояли танкисты. Поговорили
с ними. Говорят, тихо там на территории. С девятиэтажки осмотре
ли территорию в бинокль. Вроде тихо и спокойно. Было раннее утро.
Напялили на меня броник 6-го класса. Юра ещё шутил, что я в нём
не то что бегать, ползать не смогу. Как бы не так! С нами решил пойти
ещё один боец, который был вместе с танкистами и тоже участвовал
во вчерашнем бою. Пошли. Честно скажу, было неуютно. Особенно
когда пересекали открытое пространство. Добежали до места нашего
вчерашнего базирования. Стоит наш рюкзак там, где его оставили.
Проверили на предмет закладок. Нормально! Забираем и обратно.
Когда отходили, спиной чувствовали опасность, но всё обошлось. А
ведь могло всё закончиться не так удачно. После этого похода мы со
своим Красненьким стали совсем родными людьми. А бойцу тому,
который с нами ходил, благодарность большая.
391
Книга 2
Вернулись в подразделение. В тот день произошёл конфликт с од

ним из бойцов нашего батальона. Позывной его был «Японец». На
боевых выездах мы его не видели ни разу. Позиционировал он себя
как зам. командира батальона. Командиром был Крот. Его я тоже не
очень часто видела на боевых. Но он хотя бы летом со своими людьми
воевал. Этот Японец со своей то ли женой, то ли любовницей (име
ни не помню, невелика персона, чтобы запоминать), видимо, реши
ли наложить лапу на лекарства, которые приходили к нам по линии
гуманитарки из Питера. Эта особа тоже имела какое-то отношение
к гуманитарным грузам и получала медикаменты на свой склад. Мы
ими не пользовались, хватало своего. Эта мадам, пользуясь безнака
занностью и будучи протеже командования, наехала на нас с Юрой с
вопросом: «Кто вас назначил начмедом и на каком основании вы тут
распоряжаетесь лекарствами?» Ей объяснили, что это приказ Капы,
и мы свои обязанности знаем. Слово за слово, и дошло до скандала.
Эти уроды на боевых не бывают, туда, где самое пекло, с нашими ре
бятами, не лезут. А нам права качать начали. Одним словом, скандал
дошёл до того, что мы собрались вообще уходить из подразделения.
Терпеть оскорбления от такой безмозглой курицы я не собиралась.
Но ребята, которые служили с нами, успокоили, уговорили остаться.
Тем более на следующий день были похороны наших мальчиков.
У нас в подразделении жил священник - отец Серафим. Это не
первая война, на которой он исполнял свой долг. Очень интересный
и мудрый человек. В помещении общежития, где мы были раскварти
рованы, оборудовал небольшую часовню. Там были иконы, всё, что
необходимо для служб и отпеваний. Он благословлял нас на боевые и
отпевал ребят, которые не вернулись из боя. В этот раз хоронили в на
шем подразделении троих ребят. Один местный. Его провожали род
ственники - мать, сестра. Брат Нинзи и Арсений Арафат. Мы позже
узнали, что Нинзя хоронил пустой гроб. Тело брата смогли достать
и захоронить гораздо позже. Нинзю привезли из госпиталя. Ещё не
скольких раненых ребят. Был также командир взвода Змей. Олег пе
ренёс операцию и не очень хорошо себя чувствовал, но приехал про
ститься с друзьями. В импровизированной церкви стояли три гроба.
Все подходили и прощались. Я старалась держать себя в руках, но ры
дания разрывали мою душу. Арсений! Его ведь некому оплакать. Ни
кто из родных не сможет проводить его в последний путь. Дорога до
392
Хроники одного года Автор Л. В. Тришина
нового военного кладбища была очень долгой, процедура прощания

страшная и незабываемая. Крик убитой горем матери, слёзы Нинзи
за своим братом. А я стояла на коленях возле гроба Арсения и рыдала,
как если бы это был мой ребёнок. Воинские почести, салют, комья
земли и венки на могилу. Поехали в обратный путь. По пути развезли
раненых ребят по больницам и вернулись на базу.
Приехали мы очень вовремя. К нам приехала гуманитарщица Ма
рина, которая привозила грузы от Насти из Питера. Коробки как раз
разгружали на крыльце здания. Коробок много, на каждой написано
«Юрию Евичу лично от фонда «Спасём Донбасс». Всё сняли на ви
део. Бойцы помогли нам всё перенести на 5-й этаж на склад. Вечером
ребята пригласили нас помянуть наших друзей. Это святое, что тут
скажешь. Состояние у всех было тяжёлое. Посидели немного и пош
ли отдыхать.
На следующее утро мне что-то понадобилось в нашей машине.
Пошла искать Красного. Он спал в комнате у ребят, с которыми вчера
поминали. Разбудила, попросила ключи от машины. Ключей не ока
залось. Перевернули всё что можно. Заподозрив неладное, вышли на
улицу. Нашей скорой на месте не оказалось. У дежуривших на КПП
бойцов узнали, что на машине выехали какие-то бойцы около 6 утра.
И до сих пор не вернулись. Вызвали начкара. Скандал разгорался не
шуточный. Ведь это же не просто машина, это гарантия жизни и здо
ровья наших бойцов. Я так сильно перенервничала, что у меня резко
подскочило давление. Юрий вызвал машину из госпиталя, и меня
немедленно положили под капельницу. Пока я лежала, происходи
ли разные события. Поисками машины занимались службы МВД и
МГБ. Благо у нас и там, и там были друзья. За время поисков всплыло
очень много разной информации. Не особо приятной для руковод
ства спецназа и командира Крота в частности. Вечером приехал наш
Красненький и рассказал удивительную вещь. Днём его вызвал ко
мандир и сказал ехать в Макеевку, якобы там комендатура задержала
нашу скорую по ориентировке. И он бы туда поехал, но в тот момент
к нему подошёл какой-то боец. Спросил: ты Красный? Тебя к теле
фону. В трубке он услышал голос нашей знакомой девушки-снайпе
ра. Она ему сказала: «Не приезжай за машиной, у меня приказ убрать
того, кто за ней приедет». Красный поступил умно —выпил водки и
никуда не поехал. К вечеру машина стояла на базе, но была не совсем
393
Книга 2
исправна - сломана педаль газа. До сих пор я не знаю, где она была
всё это время и кому понадобился весь этот спектакль. Вечером после
лечения мы поехали обратно в подразделение —оставаться в госпи
тале на ночь я не захотела. По дороге заехали в МГБ, и Юрий отдал
рапорт по результатам случившегося. На обратном пути нашу маши
ну обстреляли. Слава Богу, не попали, но сам факт говорит о многом.
Этим приключения не закончились. Приехав в располагу, Юрий
дал экземпляр рапорта одному из командиров взводов. Рассказали,
что и как произошло. На следующий день я чувствовала себя нем
ного лучше. Нас попросили бойцы провести занятия по медицине, и
на 4-м этаже все собрались за длинным обеденным столом и ждали
нас. В это время к нам в комнату пришёл командир одного из взводов
и боец Мороз. Они рассказали, что «Грады», под залпами которых
погибли наши ребята, были не вражеские, а наши. С их слов (а мы
им целиком доверяем), «Грады» навели на своих специально - чтобы
не платить зарплату, которую задолжали за несколько месяцев. Это
было шоком. И ещё Мороз дал номер телефона матери Арсения и по
просил нас позвонить ей и поговорить. Он, видимо, думал, что нам
как медикам это будет легче сделать. Представьте себе наше состоя
ние, когда, позвонив матери, мы оказались первыми, кто сказал ей о
смерти сына! Хотя нас руководство заверило перед похоронами, что с
родственниками связались и те дали добро на захоронение его в До
нецке! Это очень страшно —сообщать матери о смерти её единствен
ного сына. Я никому такого не пожелаю. Это очень страшно.
Под впечатлением от этих новостей и после разговора с мамой Ар
сения мы спустились на 4-й этаж к нашим бойцам. Не успели присту
пить к лекции, как послышался шум, в помещение вошёл командир
Крот и со словами: «Кого ты тут вором обозвал?», — навёл на Юру
пистолет с глушителем. В ту же секунду в моей руке оказался мой
ПМ: «Если ты выстрелишь в Юру, я тебя убью. У меня патрон в ство
ле». Все знали, как я стреляю и как люблю Юрия, и поэтому никто
не усомнился в моих словах. Крот отошёл в сторону. Говорил Капа. В
его руках оказался тот самый экземпляр рапорта, который мы дали
так неосмотрительно командиру взвода. Ситуация была очень на
пряжённая. В этот момент приехал офицер из штаба корпуса, позыв
ной «Гюрза». Мы его не знали лично, но наслышаны были с хорошей
стороны. Я уже не могу сейчас вспомнить этот разговор дословно, нас
394
упрекали во всех смертных грехах. А всё потому, что всегда говорим

правду, сами не воруем и другим не позволяем. Рассказали Гюрзе си
туацию с угнанной машиной, про скандал с Японцем и его феминой.
По ходу разговора выяснилось, что у командования совсем иная ин
формация о состоянии дел в медицине данного подразделения.
Он считал, что свой медицинский расчёт с машиной скорой по
мощи есть в каждой роте, а оказалось, что мы одни на батальон. Ви
димо, какое-то финансирование поступало, но уходило в карман ко
мандованию. Мы же служили на голом энтузиазме и на свои деньги,
а также на деньги друзей из России, которые помогали приобретать
необходимые вещи: бинокли, рации, ночник, прицел к СВД. Очень
правдивая поговорка: «Кому война, а кому мать родна». Ведь не зря
же рядовые бойцы говорили, что зарплату, которую обещали бойцам
впервые за всё время боевых действий, намеренно не выдавали. Жда
ли, когда пройдёт активная фаза, и только тогда собирались выдать
деньги. Только вот не все до этого момента доживут. По результатам
этого разборок мы с Юрой решили: раз в наших услугах больше не
нуждаются, мы уходим из подразделения. Не опуская пистолет, я на
глазах у всех набрала номер наших друзей из МГБ и сообщила, что
нас пришли арестовать прямо в помещении нашей базы. Нас не тро
нули, но разоружили. Когда сопровождающие Гюрзу офицеры под
нялись с нами на наш этаж за оружием, забрали автомат Юры и мою
СВД, посмотрели с уважением. Извинились со словами: «Ничего
личного. Это наша работа».
После этого нам не осталось ничего иного, как покинуть подра
зделение. Мы собрали свои личные вещи, рюкзаки с медикаментами
и ушли. Нам помогал нести вещи Тихан. Спасибо ему большое, что
не испугался. Бойцы в общей массе были на нашей стороне, но ни
у кого не хватило духу встать на нашу защиту. За нами приехал наш
друг Андрей, и мы уехали из этого места службы в неизвестность. На
душе было очень горько и обидно. Даже не столько за себя, за то, что
с нами обошлись несправедливо, сколько за ребят. Ведь с нашим ухо
дом им некому будет оказать ту помощь, которую оказывали мы пря
мо на поле боя.
Такие случаи на войне не единичны. И случалось такое не толь
ко с нами, но и со многими нашими знакомыми. Очень грязная эта
война. Столько вылезло мерзости, которая на крови своих же друзей
395
Книга 2
и земляков делает бизнес. Не считаясь ни с чем, перешагивая через

друзей. Жажда наживы —прежде всего. Видимо, эта война назрела
ещё и для того, чтобы почистить народ, избавиться от балласта не
нужных, пустых и непорядочных людей. Но вот беда в том, что по
гибают самые храбрые, сильные и умные. А вся эта мерзость, кото
рая всплыла на волне революции, она ведь сидит в тылу, где нет ни
единого шанса получить пулю или осколок. А потом, после войны,
увешанные наградами, будут всем рассказывать, как они доблестно
воевали. Может быть, я покажусь слишком жестокой, желая смерти
этим мразям, но на моих руках и глазах погибали люди гораздо луч
ше и чище этих гнид. Я верю в Высшую справедливость. «Каждому —
по делам его». Ещё не один раз мы столкнёмся с подобными людьми
за время нашей дальнейшей службы. Рядом с героизмом и самоотвер
женностью одних идёт подлость и трусость других.
Андрей Викторович отвёз нас к своему другу. Там мы переноче
вали. А наутро нас отвезли в Горловку в подразделение, которым ко
мандует А. Юра был очень рад этому обстоятельству, ведь он родом
из Горловки. И как сильно болела его душа, когда он слышал по ра
дио, что Горловку страшно обстреливали всё лето и осень. Видео в
интернете не прибавляло оптимизма. Я, честно говоря, ожидала там
увидеть Грозный времён первой чеченской. Но была приятно удив
лена. Город был практически целый. Разрушения на окраинах были,
но дома ремонтировали. Вода, свет и газ в городе были. Транспорт
какой-никакой ходил. Нас привезли на окраину Горловки в посё
лок Озеряновка. Это самая окраина Горловки. Расселены мы были в
двухэтажном доме, который хозяева предоставили для ополченцев.
Несколько таких домов стояли на этой улице, и бойцы этой роты там
проживали. Сразу скажу - никакого мародёрства не было и в поми
не. Хоть и проживали в одной комнате по нескольку человек, поря
док соблюдали. Кормили нас женщины, чьи мужья служили здесь
же. Эти женщины героически преодолевали все трудности военного
быта, но шли за своими мужьями. Летом вместе воевали на «ноле»,
были и под обстрелами, в том числе миномётными, и пережили мно
гое, чего не все мужики смогли перенести. А сейчас все вместе стояли
на самой передовой позиции.
Нам выделили маленькую комнатушку на втором этаже. Про
ходную. Через нас постоянно, то есть шесть раз в сутки, ходили на
396
Хроники одного года Автор Л. В. [ришина
балкон и другую часть дома бойцы, увешанные оружием, гранатами

и другой амуницией. С балкона второго этажа хорошо было видно
линию обороны, которую оборудовали на этом участке, — блинда
жи, ходы сообщения и огневые точки. А в хороший бинокль при нор
мальной видимости иногда видели вражеские танки.
Санинструктором в этом подразделении служила девушка с по
зывным «Лютик». Даже не имея медицинского образования, всё
очень быстро схватывала и всему училась очень быстро. Поток ле
карств Юрий перенаправил на наше новое место службы. В тот же
период времени к нам пришла посылка от московских друзей Юры с
разными вещами —рации, прицелы к СВД, полезные в военном быту
предметы. В этой роте, которая нас приютила, всё это понадобилось,
мы поделились всем, чем могли. Потянулись обычные будни. Стояла
осень, но ещё не было холодно, деревья стояли в золотом убранстве.
К нам приехал наш сыночек — мехвод Красный. Большинство слу
жащих в этом подразделении ребят он прекрасно знал, ведь все они
родом из Константиновки, какое-то время воевали вместе. Потом
разные отряды со своими командирами перемещались в другие ме
ста службы, но не переставали при этом интересоваться делами друг
друга. Командир роты не особенно и удивился нашему рассказу. Зная
некоторых командиров, в чьём подразделении мы служили, сказал,
что это закономерно.
Такая идиллия длилась недолго. Однажды вечером командир
приехал с совещания в штабе бригады, пригласил нас с Юрой к себе.
И с сожалением поведал нам о том, что из штаба бригады поступил
приказ назначить Юрия Юрьевича командиром медицинской роты
формируемой бригады Народной милиции в городе Горловка. На
следующее утро Юрий Юрьевич был представлен командиру брига
ды. Фамилии не буду называть - ни его, ни других офицеров, прие
хавших к нам помогать. Все лето и осень ополчение воевало силами
разрозненных отрядов, командиры которых часто не могли найти
общий язык, и поэтому страдало наше дело и гибли люди. У кого-то
было больше трофейной техники, у кого-то меньше. Для того чтобы
действовать скоординированно, нужно было объединяться. Нуж
но было единоначалие и соблюдение субординации. Одним словом,
нужно было из воюющих шахтёров, рабочих, добровольцев делать
армию. Формировать бригады и батальоны штатного состава. Меди
397
Книга 2
цинская рота входила в штат бригады, и командовать ею предложи

ли Юрию. Имея медицинское образование и боевой опыт, это было
вполне естественное решение.
Начмедом бригады был назначен местный врач - нейрохирург
Александр Анатольевич Сереженко. Начали формировать штат роты
и искать место под расположение. Под него очень хорошо подошло
здание бывшей поликлиники МВД. Расположена в центре города,
недалеко от второй городской больницы, несущей основную лечеб
ную нагрузку в городе. В этой же больнице работает хирургом отец
Юрия - тоже Юрий Юрьевич Евич. Коллектив набирали и из мест
ных по рекомендации А. А. Сереженко, и подтягивали своих друзей,
с которыми служили в прежних подразделениях. Мы этих людей хо
рошо знали, мы им верили и могли на них положиться. Коллектив
поликлиники МВД, которую нам предоставили для расположения
медроты, очень агрессивно отнёсся к нашему визиту. Несмотря на ре
шение штаба и согласование со службами МВД в Донецке, всячески
саботировали процесс передачи дел и переоборудования здания под
госпиталь. Они ведь ещё умудрялись получать зарплату от Украины.
А работа в такой поликлинике не пыльная —в два часа дня там уже
никого не было. Коллективу было предложено остаться и продолжать
служить на своём рабочем месте, получая при этом жалование. Но
остались единицы.
Мы с Юрием были чужими людьми в Горловке и совсем не знали
людей, которых набирали в штат из местных. Поэтому старались как
можно больше привезти своих, создать свою команду, на которую
можно было бы опереться. Вместе с нами приехал наш Красный. Это
естественно —мы же семья. Я совсем не иронизирую. Я люблю этого
мальчика ничуть не меньше, чем своих детей. Из подразделения Кро
та приехал доктор Евгений Иванович, наш бывший водитель Игорь
со своей женой Таней. Она заняла должность радиотелефониста. Ещё
один водитель Маркер, из российских добровольцев. Юрий очень хо
тел перетащить к нам Мороза, которого очень сильно уважал за его
воинский талант и человеческие качества. Но тот всё отшучивался:
«Вот как закончим с аэропортом, сразу к вам, Юрий Юрич!» Из До
нецка пригласили врачей, с которыми вместе служили в Первом ме-
дотряде на ОГА. Нас с Юрой хорошо знали, и поэтому откликнулись
многие. Для них создали такие условия службы и график, что они
398
могли совмещать службу у нас и работу в донецком госпитале. По

степенно штат укомплектовывался. Нам были даны жёсткие сроки
на комплектацию, и поэтому приходилось брать того, кого предла
гали. Многие из местных пришли только ради зарплаты. В чём-то их
можно понять - работы нет, а семью кормить нужно. Но позже это
вылилось в крупные неприятности. Нашу дорогую Надечку, которая
служила с нами на ОГА и в МГБ, мы взяли на должность старшины.
Эта должность именно для неё! Она умница, очень честная, стара
тельная и просто отличный человечек. Все бытовые мелочи, постав
ки продуктов, контроль за кухней, оружейка - всё было в ведении
старшины, и она отлично со всем этим справлялась.
С каждым, кто приходил устраиваться к нам на службу, Юрий
разговаривал лично. И говорил о том, что мы - военные медики. И
отсидеться в случае эскалации военных действий не сможет никто.
Думайте сразу, чтобы потом не было ни для кого неожиданностью,
что придётся ехать туда, где стреляют. На словах все согласились.
Хорошо помню первое общее собрание коллектива. Юрий Юрь-
^ евич сказал отличную речь о
целях и задачах нашего по
дразделения, выразил над-
ежду на то, что мы сработа-
ЩШ емся и станем полноценным
коллективом. Сразу дал по-
: нять, что саботировать при
казы и заниматься воров-
ством никому не позволит.
ч «Если я узнаю, что кто-то
украл хоть одну таблетку или
K J ампулу, он гарантированно
I пропадёт без вести». Лица у
некоторых членов коллекти
ва в этот момент поменялись.
Это касалось местных. Те,
В кто пришёл вместе с нами,
v: знали нас с Юрой очень хоро-
^ шо и поэтому не удивились.
Жили мы с Юрой пря
399
Книга 2
мо в госпитале. В административном крыле, где был кабинет Юры,

кабинет секретаря и нашей канцелярии, была маленькая комнатка
с «удобствами» - видимо, когда-то это была ВИП-палата. Для нас
как раз самое то. Оборудовала нам хорошую жилую комнату. Мини
мум мебели, самое необходимое, холодильник. Я умею создать уют
и тёплую семейную атмосферу даже в самом маленьком помещении.
Так было и в МГБ, и в спецназе ДНР. Служба службой, но если есть
минимальная возможность улучшить свой быт, то почему бы этим не
воспользоваться.
Назначенный штабом начмед бригады в процессе подготовки и
образования роты заболел и написал рапорт с просьбой об отставке.
Так Юрий стал исполняющим обязанности начмеда бригады. Встал
вопрос о том, кто же будет командиром роты. Из имеющихся канди
датур выбрали доктора Александра Анатольевича Юдина.
Формирование любой воинской части сопряжено с большими
трудностями. Люди, привыкшие воевать по-партизански, трудно
привыкали к режиму, субординации и воинскому порядку. И кроме
этого, необходимо было оформлять просто огромное количество раз
личной документации. Я понимаю, что это неотъемлемая часть лю
бой большой и важной деятельности, но иногда это уже переходило
все границы.
У нас наладилась работа в госпитале, появились первые больные
и легко раненые. Некоторых переводили к нам из второй городской
больницы. На первом этаже работала поликлиника, где принимали
амбулаторных больных. Юра выпросил у властей города три машины
скорой помощи —одну машину «Пежо» и две «буханки», а также глав
врач больницы предоставил старенький уазик, за что ему огромное
спасибо. Всё это добро нужно было ремонтировать. Умудрялись как-
то решать и этот вопрос. ГСМ с горем пополам выделяли.
У нас служила Вера Викторовна, врач-гинеколог. Ведь в ополче
нии служат много девушек и женщин, и они нуждаются в такого рода
специалисте. О женщинах и девушках на этой войне я уже писала,
и напишу ещё не раз. Их не очень много, но все они - и молодые, не
познавшие ещё радость материнства девочки, и женщины постарше,
имеющие семьи, - пришли воевать и защищать свою землю. Вместе
со своими мужьями, сыновьями и отцами они мужественно перено
сят все тяготы и лишения военного быта. В подразделении А., в кото
400
ром мы служили первые недели пребывания в Горловке, и в спецназе

ДНР рядом с мужьями были их женщины. Во время боев за «ноль»,
то есть границу, они в полях и посадках перенесли весь этот ад. Не
хватку воды, продуктов, обстрелы и смерти близких. Наши муже
ственные и храбрые женщины служат во многих подразделениях. В
горловской бригаде есть командир артиллерийского дивизиона с по
зывным «Корса». Удивительная женщина! Командует «Градами», под
её началом сотня мужчин, и все её уважают за храбрость, ум и силь
ный характер. Женщина на войне - это ещё и пример для мужчин.
Трудно быть трусом, когда рядом с тобой воюют женщины.
Работа налаживалась. Настя из Питера продолжала присылать
медикаменты адресно на Юрия Юрьевича. Друзья из Москвы присы
лали деньги на нужды госпиталя. С их помощью купили рации, по
ставили камеры наружного наблюдения, чем существенно облегчили
работу караульных. Приближалась зима, и не хотелось морозить лю
дей без необходимости. Да и намного удобнее —обзор отличный.
Одной из основных наших задач на данном этапе были выезды
на места обстрелов города. Скорая помощь гражданская не справля
лась, а в некоторые места и боялась ездить. У нас сформировались
дежурные бригады, которые выезжали на такие адреса. Очень часто
это делали мы с Юрой и наш Красный. Ведь мы жили на работе, и по
этому нам не нужно было много времени на сборы. Да и опыт боевой
много значит. Горловку очень сильно обстреливали. Не проходило
недели, чтобы где-то не гибли мирные жители. Укры ведь стреляют
по мирному населению. Каждый выезд - это трагедия. Самые запом
нившиеся —они же и самые страшные.
В середине ноября снаряд прилетел в девятиэтажный дом. Нам
передали по телефону адрес со станции скорой медицинской помо
щи, и мы на двух машинах полетели туда. Попадание было в верхние
этажи. На 8-м в квартире зажата возле балкона пожилая женщина.
У неё сломана нога и сильный шок. Вся квартира —нагромождение
сломанной мебели, штукатурки, бетона и битого стекла. Пробралась
к ней, но оказать помощь невозможно — нужно вынести на ровное
место. Тут появился мой Красный. Крикнули соседям, чтобы тащи
ли простыни или покрывала. С трудом положили женщину на эти
импровизированные носилки. Кое-как разгребли это нагроможде
ние мусора и потащили женщину на площадку. Там ею занялся врач,
401
Книга 2
а мы —наверх. Вылетаю на площадку, вижу лежащего ребенка лет 12.

Первое движение —пощупать пульс на шее, и, уже дотронувшись, за
мечаю, что головы просто нет. Стоящим на площадке соседям даю
задание завернуть ребёнка в покрывало, а сама лезу в разваленную
квартиру. Вижу под завалом женщину —молодая блондинка, белая
от штукатурки. Соседи говорят, она мёртвая. Я им —нет. Пока я сама
не убедилась, что она мёртвая, она для меня живая. Лезу к ней, и в
тот момент она застонала. Зову наших ребят. В тот день дежурили
два Дмитрия — врач и фельдшер. Они с помощью соседских муж
чин достали девушку из-под завала. Над ними - разбитое перекры
тие, которое могло в любой момент рухнуть и умножить жертвы. Но
обошлось. Дмитрий повёз молодую женщину, а мы - старушку и её
внука со сломанной рукой. С ними всё обошлось, а вот женщина всё-
таки умерла в реанимации через несколько дней после операции. В
той квартире погибли все - муж, жена и двое деток - мальчик 12 лет
и девочка лет трёх. Их хоронили всем городом.
Отвезли пострадавших и вернулись обратно. Вдруг ещё кого-то
нужно будет вывозить. И тут пришлось оказывать помощь родст
венникам пострадавшей семьи. Приехали мать, отец и сестра. Это
ужасно. Как могли успокаивали убитых горем людей, но это мало по
могало. Матери стало настолько плохо, что пришлось сделать укол,
чтобы женщина уснула, иначе могло бы закончиться инсультом. Это
ещё одна сторона нашей работы - общение с родственниками уби
тых и раненых. Это очень тяжело. Иногда приходится жёстко разго
варивать с людьми, чтобы привести в чувство. Хотя у самой в душе
всё кипит и слёзы вот-вот польются сами. Но нам нельзя показывать
свои эмоции. Единственный раз, когда в нашей машине плакали все,
даже мой Юра, - это когда везли маленьких деток, раненых в районе
Короленко, и их бабушку.
Вызов поступил ночью. Но мы и сами не спали. Город утюжили, и
мы понимали, что сейчас нам позвонят. Так и вышло. Приехали. На
шли адрес, там стояла гражданская скорая. Они забирали тяжёлую
женщину, прямо в машине проводили реанимационные мероприя
тия. А рядом в доме были ещё раненые дети и их бабушка. В их дом
попала мина, он горел. Соседи успели спасти людей и привели к
себе. Заходим. На диване маленький мальчик двух приблизительно
лет и девочка лет восьми. У бабушки —ранение в лицо. У малыша -
402
осколок в ножке выше колена. Быстро заворачиваем детей в одеяла.

Женщину на носилках в машину. Мальчик у меня на руках, а девочка
у нашего молодого доктора Романа Андреевича. Юра оказывает по
мощь женщине. Она всё просит: «Только не разлучайте меня с вну
чатами». Оно и понятно, такой шок. Меня поразило, что малыш даже
не плакал, смотрел на нас глазёнками из-под одеяла. Роман, чтобы
отвлечь девочку, спрашивал, как зовут её и братика, где она учится
и чем занимается после школы. Мы слушали её лепет и плакали все.
Приехали во вторую больницу. Женщину определили и повезли де
ток в детское отделение. И только там маленький Андрюша заплакал,
когда его начали раздевать для осмотра. Цеплялся за меня ручками
и плакал. Их бабушке глаз сохранить не смогли, а детки здоровы. У
девочки оказалась просто контузия и ушибы. А малыша проопериро
вали и вытащили осколок.
Часто приходилось выезжать в районы многоэтажной застройки.

Там люди прятались в подвалах, притаскивали туда матрасы, старые
диваны, ненужную мебель. Наводили порядок, следили, чтобы было
электричество и вода. Иногда приходилось так жить неделями. Днём
в квартире или на работе —у кого как. А как только начинались об
стрелы —все вниз. Людей очень сплотила и сдружила война. Те, кто
не выехал и остался в городе, как могли, помогали друг другу. Если
раньше соседи не всегда знали друг друга по имени, то теперь пере
живали друг за друга. Навещали и делились буквально последним
куском хлеба.
403
Книга 2
У нас было огромное количество выездов, но некоторые самые за

поминающиеся. Особенно если это детки. А ещё помню, в субботу
ранним утром обстреляли посёлок Строитель. Нам позвонили, дали
адрес. И несмотря на продолжающийся обстрел мы с Романом Ан
дреевичем поехали. Нашли дом и подвал. Там пожилая женщина,
ранена в руку. Ранение сложное. Оказали первую помощь и повезли
в больницу. Я даже сейчас помню, что эту старушку звали бабушка
Лиза. К сожалению, кисть сохранить не удалось. Но очень прият
но было увидеть при одном из посещений больницы, что соседи её
не оставили. Приходили с продуктами и пообещали, что не оставят
одинокую старушку без помощи.
Однажды был уникальный случай. Поступил звонок со станции
скорой помощи. Дали адрес. Сказали, звонил боец. Там ранение в
руку. Нужна помощь. У Юрия в кабинете всегда висела карта города
с нанесённой линией соприкосновения. Город большой, и существо
вал заметный риск нарваться на укропов. Тем более что они стояли
практически в пригороде. Всегда перед выездом водитель поднимал
ся в кабинет и внимательно вместе с бригадой изучал маршрут. На
этот раз вызов был с места, где мы служили у А., в районе Трикотаж
ки. Мы знали там командиров, расположение блокпостов. Поехали
«семейным экипажем». Подъехали к блокпосту. Спросили у ребят,
где раненый. Они ни сном, ни духом. Созвонились с командиром.
Он тоже не знает. Тогда позвонили на скорую уточнить адрес и по
возможности взять номер телефона звонившего. Так было удобнее
координировать наши действия. Дежурная адрес подтвердила, а вот
телефона своего звонивший не оставил. Ничего не понятно. Пошли
беседовать с командиром местного подразделения —и от него узнали,
что, оказывается, наши утром сделали вылазку, разнесли вражеский
опорный пункт, там было немало убитых и раненые. Звонил ране
ный укроп с той стороны. Это до какой степени наглости нужно было
дойти, чтобы вызвать местную скорую! Бывали случаи, когда враже
ские ДРГ внедрялись в город, вызывали скорую, захватывали маши
ну. Людей чаще всего отпускали, а на машине колесили по городу.
Однажды я выезжала на какой-то адрес на окраине города вме
сте с Романом. Было уже темно. Хоть водитель и хорошо знал район,
но найти такой дом на этой улице никак не могли. Связывались по
телефону с вызвавшим машину человеком. Он как-то невнятно объ
404
яснял, и по его словам и голосу мы заподозрили неладное. Покру

тившись ещё несколько минут, мы приняли решение ехать обратно
в госпиталь. Позвонил на наш телефон мнимый раненый и довольно
по-хамски начал нам угрожать, мол, вы отказались оказать помощь,
мне так плохо. Но голос был не раненого человека, а скорее выпивше
го. И точный адрес он не называл. Мы повернули в сторону города и
тут заметили метрах в 200-300 от нас фары догоняющей машины. В
такое время в этом месте это было более чем странно. Про горловские
дороги ходят легенды, но и на такой дороге наш водитель вывез нас
на более освещённое место, а потом и к центру за считанные мину
ты. Уже когда мы были в районе шахты 8-8, хвост отстал. Это был
единственный случай, когда я выехала на выезд без автомата, только
с пистолетом. Больше таких промашек никто не делал.
Особо хочу отметить и похвалить наших водителей. Люди разные
по характеру и возрасту, практически все отлично знали город, ори
ентировались в таких закоулках, где чёрт ногу сломит. Ездили с нами
и во время обстрелов, и помогали грузить раненых. Одним словом,
молодцы. А сколько было работы на базе с этими машинами, кото
рые ломались чаще, чем ездили! Руководили всем этим хозяйством
наш бывший водитель скорой Игорь Электрик и завгар Дима. Вся на
личная техника стараниями водителей и нашими молитвами ездила.
Своими силами делали мелкий ремонт гаража, починили систему
отопления. Теперь можно было не бояться, что на морозе машины
остынут и не смогут вовремя завестись.
Госпиталь хоть и не очень большой, но всё равно хлопот много.
Юрий Юрьевич руководил этим организмом, успевал выезжать на
вызова вместе со мной, ежедневно по нескольку раз бывал в штабе.
Решал массу нужных вопросов. Ведь будучи и.о. начмеда бригады,
отвечал не только за роту, но и за медицинское обеспечение всей
бригады. В каждом батальоне, роте, во всех подразделениях были
свои медики. Некоторые — очень выдающиеся личности. Дима-ме-
дик в зенитном дивизионе. Прирождённый воин. Он из староверов,
или, как сейчас принять говорить, неоязычников. Бойцы они фе
номенальные. Мы не один раз таких встречали. Вообще подавляю
щее большинство людей в ударных подразделениях, на самой линии
огня, являлись староверами. Дима —типичный представитель этих
воинов берсерков. Экипирован он как хороший разведчик, владеет
405
Книга 2
всеми видами оружия. Очень уравновешенный и храбрый. Влади

мир, фельдшер в третьем батальоне. Очень толковый парень. Работал
на скорой помощи, и это отложило свой отпечаток. Не такой боевой,
как Дима, но зато отличный специалист и организатор. В других по
дразделениях с медициной было похуже, и Юрий занимался поиска
ми хороших медиков на вакантные должности. С этим нужно было
торопиться, ведь люди должны были пройти обкатку, привыкнуть к
сослуживцам и своим обязанностям.
В середине декабря наша рота, как и другие подобные на террито
рии Новороссии, прошла комплексную проверку со штаба корпуса.
Особой суеты при подготовке не было, поскольку мы только откры
лись и все чётко выполняли свои обязанности. Но в то же время даже
за такой малый срок успели сделать очень много.
Однажды Юрий Юрьевич приехал со штаба после вечернего сове
щания и объявил, что завтра приедет с проверкой комбриг. Особых
приготовлений специально никто не делал, в помещении всегда был
порядок, но некая нервозность присутствовала. Я хоть и часто быва
ла в штабе, генерала не видела лично ни разу. Но Юра о нём отзывал
ся очень положительно, да и, наблюдая процесс формирования бри
гады с нуля, я понимала, что это человек незаурядный. Но на всякий
случай помимо кофе и чая запаслась бутылочкой коньяка.
Подъехал генерал с машиной охранения. Юрий Юрьевич пред
ставлял нас генералу и, когда посмотрела в глаза этому человеку, я
поняла - здесь коньяк не нужен. Пройдя по всему зданию, генерал
осмотрел палаты, все кабинеты, кухню, столовую. Задавал очень ум
ные вопросы. Сразу видно, что человек понимает предмет разговора.
И отлично понимает роль медицины в условиях такой войны, кото
рая идёт у нас в Новороссии. Генерал сказал нам, что по результатам
комплексной проверки, прошедшей буквально накануне, наша ме
дицинская рота признана лучшей в двух республиках —ДНР и ЛНР.
Генерал поздравил коллектив и поблагодарил за службу. Юрий Юрь
евич был очень тронут. Будучи человеком далёким от армии, он за
такой короткий срок сумел организовать боеспособное подразделе
ние практически без всякой помощи от высшего руководства корпуса
и бригады. В кабинете у Юрия наш гость посидел недолго, спросил,
какие у нас к нему просьбы. Собственно говоря, просьба была толь
ко одна —помочь с финансированием. Пообещал помочь, от чая или
406
кофе отказался и уехал.

Видела его после этого ещё несколько раз. Своё обещание он вы
полнил, выделил крупную сумму денег на нужды госпиталя. Мы на
них закупали препараты, которые не приходили по гуманитарке, -
рентгеновскую пленку и препараты для стоматологического каби
нета, ремонтировали машины и латали другие дыры, которых было
достаточно. Это был единственный случай за всю войну, когда нам
командование оказало финансовую помощь. Приблизительно в это
же время в роте назрел кризис в руководстве.
Назначенный ротным доктор Александр Анатольевич Юдин -
человек прекрасный и очень хороший специалист, но не руководи
тель. Тем более в условиях боевых действий. Для этого действитель
но нужно иметь определённый склад характера. Он очень просил
у Юрия Юрьевича перевести его на другую должность. Юра пошёл
навстречу, нельзя человека заставлять силой. Не будет пользы. Мы
столкнулись с проблемой замены. Ведь штат укомплектован и нужно
выбирать из того, что есть. Врачей достаточно, но вот беда, ни один из
них не соглашался. Как ни уговаривали, не получалось. Беда в том,
что честные и порядочные люди, хорошие врачи не соглашались на
командные должности. И Евгений Иванович, и Александр Анатоль
евич —прекрасные люди и отличные врачи, но не руководители. Да и
нельзя, стукнув по столу, человеку приказать. Толку не будет.
Служил у нас на хозяйственно-административной должности
Мерко Геннадий Васильевич. Как хозяйственник он, может быть,
и неплохой. Местный, знает здешние реалии, людей, он в основном
и набирал коллектив. Когда при выборе кандидатуры командира
роты остановились на нём, он с радостью согласился. К сожалению,
это была наша роковая ошибка. Вот только выяснилось это гораздо
позже. Этот человек стал причиной очень больших проблем в буду
щем. А тогда ещё ничего не предвещало беды. Приняв должность,
он первое время пытался руководить ротой, ходил вместе с Юрием
Юрьевичем на совещания в штаб. Пытался оформлять какие-то до
кументы. Но часто от его деятельности было больше вреда, чем поль
зы. То забудет отдать ежедневные рапорта в штабе, то не так или не
то сделает. Мы думали сначала, человек просто волнуется, тем более
уже возраст, всё-таки старались его оправдать и помогать. Но потом
оказалось, что всё, что он делал, был прямым саботажем с целью под
407
Книга 2
ставить Юрия Юрьевича. За весь период с момента его вступления

в должность он ни разу не оставался в роте на дежурство, ни разу не
приехал из дома в госпиталь во время страшных обстрелов города. Я
уже не говорю о том, что он ни разу не выезжал с бригадой на выезда.
Кроме нас выезжали все дежурные врачи и медсестры. Иногда в
самые тяжёлые дни или ночи это была карусель. Машины выезжали
одна за другой, привозили людей в больницу, по телефону получа
ли новый адрес и ехали дальше. Выезжали все, оставляя в госпитале
одну дежурную медсестру. Вызывали из дома врачей, когда бригад не
хватало. А командир роты не соизволил даже позвонить, чтобы уз
нать, как ситуация. Что ещё можно говорить?
Приблизительно в это время к нам в роту приехал доброволец
офицер-медик с желанием помочь нам с налаживанием службы в
роте. Позывной его был «Кумарыч». Я вначале восприняла в штыки
этого человека. Мы ведь к тому времени с Юрием и нашими друзьями
и соратниками всё-таки своими силами наладили службу и помощь
раненым и пострадавшим оказывали. Но потом, познакомившись
поближе и узнав этого человека получше, изменила своё мнение о
нём. Он оказался очень порядочным, честным и храбрым офицером
и очень хорошим специалистом. Он один из очень немногих наших
офицеров, которых я уважаю и которые достойны звания офицера в
том понимании, в котором я его вижу и понимаю. С приездом нашего
помощника нам стало немного легче. Он толково помогал и разъяс
нял те вопросы и проблемы, с которыми мы сталкивались в процес
се формирования полноценной боевой единицы. С его помощью и
при его непосредственном участии проходили курсы и занятия для
санинструкторов подразделений. Вместе с ним мы объехали все по
дразделения нашей бригады с проверкой медицинских служб.
Когда в бригаду прибыла бронетехника и спецмашины, положен
ное по штату количество получила и наша рота. То, что половина
этой техники была в негодном состоянии, это отдельный вопрос. Из
трёх положенных на роту МТЛБ в рабочем состоянии была только
одна. Титаническими усилиями наших водителей и ребят из ремро-
ты поставили в строй ещё одну. Хорошо помню день, когда ездили на
полигон обкатывать технику. МТЛБ не машина и не трактор. Имеет
свою специфику. Вместе с инструктором ездили все, даже я. Всё бы
ничего, но ручка переключения передач — это нечто. Ну да, это не
408
«Опель» с коробкой-автомат! Но если сильно прижмёт, думаю, что

смогу.
Заканчивался 2014 год. Такой тяжёлый для нашей страны и для
наших людей. Поставили в холле новогоднюю ёлку, телевизор, укра
сили холл и кабинеты. В штабе получили подарки для деток наших
сотрудников. Мы с Татьяной и Надеждой посмотрели на те подарки
и решили, что этого мало. У наших сотрудников есть ведь не только
детки, у кого-то есть внуки. В общем, решили мы ещё купить сла
достей и сделать подарки всем — и деткам, и внучатам наших со
трудников. Деньги —это разве ценность на войне? Люди были очень
довольны. Перед самым праздником приехала моя сестричка Вика.
Привезла для госпиталя стиральную машину, подарки для сотруд
ников и детей, шампанское и сладости для праздничного стола.
Очень вовремя пришла гуманитарка от Насти. На этот раз кроме ме
дикаментов было много сладостей, шоколад, конфеты и печенье, для
девушек —шампуни, кремы, разные нужные безделушки.
Юра всех собрал на общее собрание, поздравил с наступающим
праздником и выразил надежду на скорейшую победу. Ночная сме
на с 31 на 1 января не была усиленной. Дали возможность людям от
метить праздник с семьями, хотя понимали, что этой ночью укропы
не дадут нам покоя. Но, несмотря на это, приготовили праздничный
стол, собрались все в кабинете Юрия. Я впервые за долгое время на
дела платье, а не форму. Хотелось праздника. Собрались все дежу
рившие в тот день, от начмеда до водителей и караульных. Юрий
Юрьевич всех поздравил с праздником и пожелал Победы. Это для
нас сейчас —самое главное. Ближе к утру обстреляли город. Погибла
семья - муж и жена. В следующую ночь, с 1 на 2 января, тоже во вре
мя обстрела погибли люди.
Так начался 2015 год. Ещё один год этой бессмысленной, никому
не нужной войны. Но она была закономерна. Все 23 года так назы
ваемой «незалежности» в жителях Украины культивировали нена
висть к русским. Причиной всех неудач всегда была Россия. Моло
дое поколение, выросшее после СССР и не знавшее, что такое единая
сильная страна, воспитывалось на американской субкультуре. Тупые
фильмы и передачи пробуждали низменные инстинкты и отбивали
желание думать. А безмозглой массой легче манипулировать. Эконо
мика в полной ж...е. Когда Союз развалили, Украине досталась са-
409
Книга 2
410
мая мощная экономика после России. Что с ней сделали? Правильно,

распродали. Вырезали целые заводы, разваливали солхозы. Ядерный
потенциал страны был обменян президентом Кравчуком на какие-
то эфемерные обещания хорошей жизни в будущем. Чтобы хорошо
жить, нужно работать. А где работать? Вся Западная Украина рабо
тала в Европе подсобными рабочими или сиделками. За гроши. Ка
кое уважение может вызывать народ, который допустил развал своей
страны и обвинил при этом кого угодно, кроме себя? При Кучме -
расцвет коррупции. Пришёл Ющенко —главной национальной про
блемой стали голодомор и «кто убил журналиста Гонгадзе?», хотя по
ловина населения уже успела забыть, кто это такой.
Все помнят, что первый майдан был организован и управляем из-
за океана ещё 10 лет назад, в 2004-м. Помните этот фарс с третьим
туром выборов? Ющенко привели к власти. И что? Четыре года упад
ка. Я ни в коем случае не идеализирую Януковича. Как и все другие
политики, в первую очередь он думал только о себе. Но всё-таки при
нем провели чемпионат Европы по футболу. И все то, что было по
строено для этого, осталось людям. Стадионы, дороги и гостиницы,
отремонтированный донецкий красавец аэропорт, лучший в Европе
на тот момент. В Киеве вошли в строй новые станции метро и желез
нодорожный мост через Днепр. Была некая стабильность. Люди ра
ботали, получали зарплату и были уверены в завтрашнем дне. Сейчас
его упрекают в трусости и мягкотелости. В том, что не отдал приказ
на разгон майдана. Это мы сейчас такие умные, после всего того, что
случилось. Вы думаете, так легко отдать приказ на уничтожение лю
дей? Да, он во многом виноват. Он трус. Но я уверена, что даже если
бы этот приказ был отдан, ничего бы уже это не изменило. Процесс
был запущен госдепом, и останавливать его никто не собирался. И
началось все задолго до майдана.
В своей речи в Конгрессе США в 1945 году Аллен Даллес сказал
буквально следующее: «Мы бросим всё, что имеем, всё золото, всю
материальную мощь на оболванивание и одурачивание русских...
Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фаль
шивые. Мы найдём своих единомышленников в России. Будет ра
зыграна грандиозная трагедия гибели самого непокорного на Земле
народа. Литература, театр, кино —всё будет изображать и культиви
ровать самые низменные человеческие пороки. Мы будем всячески
411
Книга 2
поддерживать так называемых творцов, которые станут насаждать

культ секса, насилия, садизма, словом, всякой безнравственности.
Мы будем бороться за людей с детских и юношеских лет. Будем делать
главную ставку на молодёжь, станем разлагать, растлевать, развра
щать её. Мы сделаем из них молодых циников, пошляков и космопо
литов». Что ещё можно здесь сказать?
За 23 года независимости выросло поколение, забывшее, что все
мы —русские.
Мы веками жили в одной стране. У нас общая культура и общая
история. А нас этой истории пытаются лишить. Один бред про «ве
ликих укров» чего стоит! Война Запада против Русского мира ведётся
веками. Оболваненные жители Украины поверили в сказку о пре
красном будущем в Европе. На что вы повелись, идиоты, на гей-па
рады, однополые браки, полное вырождение и деградацию человека?
Вот именно против этого выступил Донбасс. За сохранение вечных
человеческих ценностей. За то, чтобы у нас создавались нормальные
семьи, рождались детки. Чтобы они росли в атмосфере добра и любви
и не видели вокруг себя пошлости, насилия и грубости. За это сража
ются и умирают на Донбассе ополченцы. И местные жители, и прие
хавшие из других стран. Умные и адекватные люди есть везде, и они
прекрасно видят и понимают, что эта чума, которая ползёт из Украи
ны, должна быть уничтожена.
Вот только очень печально, что даже в среде воюющих не всегда
есть правильное понимание целей и задач в этой войне. Рядом с хра
бростью, самопожертвованием и благородством, к сожалению, всегда
есть место подлости, трусости и предательству. Я уже писала об этом,
и ещё буду писать. Это тяжело вспоминать, но нужно. Люди должны
знать всю правду об этой войне. Какая бы жестокая и страшная она
ни была.
Но вернёмся к нашим реалиям. Начало года ознаменовалось уси
лением обстрелов Горловки и Донецка. Каждый день мы выезжали
на места обстрелов. Наш командир роты, чтобы, не дай Бог, не при
шлось выполнять свои обязанности в полном объёме, ушел на боль
ничный. В коллективе происходили кадровые перестановки. Кто-то
увольнялся, кто-то приходил. Некоторые врачи не смогли совмещать
дежурства в нашем госпитале с работой в Донецке. Кто-то ушёл по
другим причинам. У каждого человека свой запас прочности, и я не
412
могу никого обвинять. Каждый отдал столько сил и умений, сколько

мог. Лучше честно уйти вовремя, чем стать предателем и саботажни
ком. К нам пришли люди, с которыми мы служили раньше и которых
хорошо знали. Это Андрей Викторович с Юлей, медсестрой. Приеха
ли из России двое медиков-добровольцев. Они влились в коллектив и
хорошо служили. Выезжали на выезда и дежурили в госпитале.
18 января, в канун праздника Крещения, украинская армия об
стреляла не только окраины города, но и самый центр. Снаряд взор
вался на центральной улице рядом с кинотеатром. Стоявшие на
автобусной остановке люди - молодая женщина и мужчина лет 35 -
были убиты мгновенно. Наши машины ездили по всему городу. Мне
позвонил Юрий и приказал приехать на эту остановку, чтобы снять
видео об этом страшном убийстве. Я сняла, Юрий прокомментиро
вал то, что было на видео, и мы отослали нашим друзьям в Питер. К
вечеру обработанное видео уже было в «Ютюбе». Несколько десятков
тысяч просмотров. Самые разные комментарии. Некоторые нелюди
даже посмели написать, что всё это постановочные съёмки. Женщи
на с оторванной головой —это постановочные съёмки?! Мать её, ко
торая рыдает в кадре, - это тоже постановочные съёмки?! Да, Юрий в
своём комментарии не был дипломатичен, это правда. Но как можно
сохранить спокойствие и здравый рассудок, видя такое?!
В конце января в нашей бригаде сменилось руководство. Генерал,
который организовал бригаду с нуля, уехал. Ведь офицеры-добро-
вольцы приезжали к нам в свой отпуск, вместо того чтобы проводить
это время со своими семьями, они помогали нам постигать нелёгкую
науку войны.
Об этом офицере, о начальнике штаба и других офицерах, служив
ших в нашей бригаде в тот период, у меня сохранились самые тёплые
воспоминания. Но, к сожалению, не все бывают такими порядочны
ми и профессиональными. На место уехавшего генерала приехал ге
нерал Соколов. Позывной «Брест».
С первых же дней стало понятно, что уровень руководства его усту
пает уровню его предшественника. Он отменил ежевечерние совеща
ния командиров подразделений, и для того, чтобы узнать текущую
оперативную обстановку, нам приходилось в телефонном режиме
связываться с командирами других подразделений и с их слов узна
вать о происходящих изменениях. Зато поток документов, требуемых
413
Книга 2
штабом, не уменьшился, а ещё больше увеличился. Заняты этим у

нас были три человека — Юрий, доктор Юдин и секретарь Марина.
Иногда приходилось задействовать и четвёртого. Самое обидное, что
львиная доля этих документов просто терялась в недрах штаба.
На конец января планировалась операция по освобождению при
городов Горловки - Озеряновки и Михайловки. Там стояли блокпо
сты укров, и оттуда обстреливали южные окраины города. Начмед
бригады узнал о том, что планируется операция, буквально в по
следний момент. Видимо, новое руководство бригады не посчитало
нужным сообщить. Это говорит о многом. Значит, командир не за
интересован в том, чтобы потери его бойцов были минимальными.
Пришлось вызывать из дома врачей и медсестер, формировать бри
гады дежурных машин. Связывались с командирами, согласовывали
диспозицию.
Рано утром выдвинулись на место сбора. Наши машины постави
ли на территорию гаражного кооператива, чтобы хоть немного при
крыть от осколков в случае массированного обстрела. Наш экипаж
на МТЛБ в полной готовности. С подразделениями пошли двое на
ших медиков - молодой врач Роман Андреевич и фельдшер зенитно
го дивизиона Дмитрий.
Перед боем увидели практически всех наших друзей из разных по
дразделений. Командир разведроты Шайтан выглядел очень устав
шим. Незадолго до этого он у нас лечился в госпитале и, не долечив
шись, ушёл на службу. Пожаловался Юрию на то, что очень устал и не
смог отдохнуть. Накануне весь день оформлял взятые трофеи. Целый
грузовик оружия. Всё это нужно было документально оформить. А
это такая головная боль, что в следующий раз, говорит, я это оружие
просто сожгу, чем ещё раз проходить эту процедуру.
Отработали «Грады», пошли танки, броня и пехота. Нам остава
лось только ждать, вслушиваясь в звуки боя. Вылезли на один из га
ражей, чтобы посмотреть, но рельеф местности и плохая видимость
не позволили ничего увидеть. Часов в 11 заметили, что начштаба, на
ходившийся в непосредственной близости к нам, активно общается
по рации и телефону. Было заметно, что он чем-то очень встревожен.
Через несколько минут нам поступил приказ выехать в определён
ную точку и забрать пострадавших ребят. Выехали втроём на МТЛБ.
Подъехали к месту, где стоял наш БТР. Четверо погибших ребят. И
414
самое страшное то, что пострадали они от действий наших же танки

стов. Вот так несогласованность, отсутствие правильного командо
вания и нормальной связи стали причиной гибели своих ребят. БТР,
на котором ехали эти бойцы, тоже был повреждён, и погибших ребят
вывозили на нашем МТЛБ. Юра сидел на броне и держал тела ребят,
чтобы довезти без проблем.
Приехали к месту дислокации нашего медицинского отделения.
Сняли с брони погибших ребят. Я не смогу описать чувства, кото
рые в этот момент мы испытывали. Это может понять только тот, кто
бывал на войне, видел смерть и кровь. Кто знает, как это - час назад
идти с друзьями в бой, а сейчас видеть бездыханные тела. Начали по
ступать первые раненые. Оказывали им первую помощь, в машины
—и в город. В тот день дежурили с нами Олег Павлович и медсестра
Елена. Они работали долгое время в реанимации и поэтому понима
ли друг друга без слов. Ещё был Евгений Иванович, Татьяна и другие
наши сослуживцы. За погибшими ребятами приехала машина, и мы
помогали их грузить. Это очень страшно и тяжело.
На МТЛБ какого-то подразделения привезли ещё раненых, и
среди них оказался наш молодой доктор Роман Андреевич. В глазах
смесь ужаса от того, через что пришлось пройти, и радость спасения.
Он тоже получил контузию, но его сразу повезли к нам госпиталь.
Позже нам рассказали, что Роман повёл себя очень храбро и достой
но. Когда место, где располагалось подразделение, с которым ушёл
Роман Андреевич, накрыли миномётами, многие ребята получили
осколочные ранения. Роман, несмотря на то что сам пострадал, всё-
таки грамотно оказал помощь бойцам и помог эвакуировать их в без
опасное место. Оттуда уже всех вывезли на броне.
Только разобрались с этими ранеными —подъезжает «Урал». В ка
бине раненый командир взвода. Ранение в живот. Отправили в боль
ницу и ждём следующих. Очень много ребят в этот день получили
ранения. Много погибло. В конце дня мы узнали, что, опять-таки из-
за несогласованности действий, погиб командир разведроты Шай
тан. Его машина выехала на вражеский блокпост, и её расстреляли.
У командира на тот момент с собой была рация «Арахис» с кодами
частот и ноутбук со всей развединформацией. Но командование не
предприняло никаких мер, чтобы если не извлечь тело погибшего, то
хотя бы накрыть «Градами» этот блокпост, чтобы там ничего живого
415
Книга 2
не осталось. Да, его потом, через неделю, всё-таки взяли. Но это было
потом.
Приехали мы с очередной партией раненых во вторую больницу.
Там работа кипела. Все медики были в тот день на дежурстве. Встре
тили там отца Юры. Он, как всегда, на своём посту - спасает людей.
Принимал в приёмном покое привезённых нами раненых, давал
распоряжения, кого куда везти. Поговорили мы с ним пару минут, и
он убежал дальше. Через какое-то время подошёл ко мне с просьбой
подойти к раненому командиру. Захожу в травмпункт, и вижу того
человека, которого вывезли на «Урале». Он попросил сохранить его
документы и «стечкина». Поскольку Юрий Юрьевич —старший меня
знал, то и пригласил к этому раненому. Я забрала всё, что он просил,
и его увезли на операцию. Юрий Юрьевич его и оперировал. Через
пару недель этот командир перевёлся к нам в госпиталь, и там я ему
отдала его документы и «стечкина». А до того, с его разрешения, но
сила его с собой в кобуре.
Тяжёлый это был день, очень тяжёлый. Не физически, в состоя
нии стресса усталости не чувствуешь. Очень тяжело было морально.
Особенно когда возле больницы увидели ребят, служивших вместе
с погибшим по глупости экипажем БТР. Почти все они были мест
ными жителями. Возле больницы были и их друзья, и родственники.
Тяжёлое зрелище.
Через пару дней, когда Михайловка с Озеряновкой были полно
стью взяты под наш контроль, мы поехали туда выбирать место под
временный медпункт. Хоть вражеский опорный пункт был уничто
жен, но стоявшие там наши ребята могли быть атакованы с другого
места в любой момент, и поэтому необходимо было обеспечить сво
евременную помощь. С помощью бойцов этого подразделения подо
брали домик, находящийся в удобном месте и с меньшими шансами
пострадать при обстреле, и организовали там временный медпункт.
Дров и угля для печки было достаточно. Освещение —с помощью фо
нарей и ламп, которые заряжались от аккумулятора. Дежурили там
по очереди и врачи, и фельдшера, и медсёстры. Некоторые боялись,
но сумели преодолеть свой страх. И это очень хорошо. Нельзя бояться
постоянно, так притупляется чувство опасности, и тогда, когда дей
ствительно наступит критический момент, человек не сможет адек
ватно среагировать. Тем более что медпункт охраняли наши бойцы и
416
в телефонном режиме свя

заться можно было в любое
время. А наш Красненький
на «мотолыжке» туда доле
тал за 20 минут.
Ярким примером того,
как человек усилием воли
может перебороть свой
страх, стал случай с нашим
фельдшером И. Когда ему
пришлось в один из дней
дежурить на этом импро
визированном медпункте,
он страшно боялся. Это за
метили даже местные жи
тели. На следующий день,
когда мы с Юрием приеха
ли менять там медработни
ков, к нам подошли люди и
рассказали, как они успо
каивали медика. Но после
этого раза человек совер
шенно изменился. Ездил
на все последующие де
журства здесь и потом в Уг
легорск. И честно служит
до сих пор. Такие люди не
могут не вызывать уваже
ния.
В один из первых дней
после того, как посёлки
перешли под наш контр
оль и опорный пункт был
уничтожен, мы поехали
туда, на бывшую позицию
укров. С этого места они
обстреливали южные рай-
417
Книга 2
оны Горловки. Сняли там видео и много фотографий. Когда ехали

обратно, встретили семью местных жителей, которые возвращались
в свой дом. Там были родители с тремя детками и даже с маленькой
собачкой. Взяли у них импровизированное интервью. Дальше увиде
ли возле одного из пострадавших домов огромную воронку. Её тоже
зафиксировали на видео. Эти съёмки отослали нашему другу Дмит
рию Бабичу, и на следующий день в интернете уже был ролик об ос
вобождённых посёлках под Горловкой.
Несмотря на видимые успехи в отодвигании линии фронта от
Горловки, обстрелы не прекращались, и мы ежедневно выезжали в
разные районы города для оказания помощи. Часто к нам приезжа
ли журналисты российских каналов с просьбой проводить на места
самых сильных разрушений. Так я познакомилась с людьми, кото
рых раньше видела только на экране, и предположить не могла, что
увижусь с ними лично. Среди них были Дмитрий Стешин, Евгений
Поддубный и Грем Филипс - наш умничка Гриша.
Тридцать первого января от обстрела пострадал собор в центре
Горловки. Юре позвонили, и я с нашей машиной поехала туда. По до
роге позвонила Дмитрию Стешину и сообщила о случившемся. При
ехали. Поскольку раненых и пострадавших не было, я просто сни
мала репортаж на камеру телефона. Пока ехала обратно, сбросила в
«Ютуб». Каково же было моё удивление, когда, поднимаясь на второй
этаж у нас в госпитале, я услышала свой голос из телевизора! Оказа
лось, местный новостийный канал уже выложил мой ролик про об
стрел и пожар в храме. Только вот самые ядрёные словечки вырезали.
Слава Богу, сам красавец собор не пострадал. Попали в трапезную.
Ещё не раз я буду снимать на видео самые значимые моменты и
места, где нам пришлось побывать. Считаю, что информационная
война не менее важна, чем с помощью оружия. Особенно для людей,
проживающих на Украине. Пусть видят правду. Пусть смотрят, ду
мают и делают выводы. Сыновья и мужья украинских женщин идут
убивать на Донбасс и погибают здесь. За что? Ради чьих интересов?
Если бы люди на той территории Украины почаще задавали себе эти
вопросы, то, возможно, и ситуация бы изменилась. Нельзя же всю
жизнь быть молчаливым безмозглым стадом. Нельзя молча идти на
убой непонятно за что. Не воюет на Донбассе российская армия! Нет
её там, к сожалению. В противном случае всё бы закончилось уже дав
418
но и с меньшими жертвами. Ещё прошлым летом, когда война толь

ко разгоралась, но не достигла такого размаха и жестокости, бывали
случаи, когда украинские офицеры выходили на контакт с нашими.
Ведь все они родились и выросли в Советском Союзе. Учились в тех
же военных училищах и знали друг друга ещё по той, мирной жизни.
Подходили украинские военные к нашим блокпостам и говорили:
«Когда же войдут русские войска? Мы сдадимся без боя. Только бы
поскорее». Все ведь понимали, что гибнут ни в чём неповинные люди
с обеих сторон. И если бы на тот момент Верховный действительно
отдал приказ, то эта война закончилась бы гораздо раньше. Но это
так, мысли вслух. Просто не очень приятно читать в прессе выска
зывания некоторых «аналитиков» и «знатоков» воинского дела о том,
что был неправ Стрелков. Что неправильно руководил войсками ещё
кто-нибудь из полевых командиров. В такой ситуации хочется ска
зать: «Приезжай и покажи, как правильно!» Сидя дома на диване или
комментируя в студии —все великие стратеги и тактики. Ты выйди в
поле с отделением или ротой, и мы посмотрим, на что ты способен.
После Михайловки и Озеряновки все понимали, что на этом не
остановимся. Что будет продолжение наступления. Да оно и понят
но — сколько же можно терпеть эти обстрелы города? Вот только
направление главного удара — это был ещё вопрос. Дебальцевский
котёл уже назревал, и вполне логично было бы предположить, что
работать придётся в том направлении. А с другой стороны —Дзер
жинск, с которого ведутся массированные обстрелы посёлков Стро
итель, Комсомолец, Ртутный. Ждали приказа и готовились. Люди
прошли боевое крещение и уже понимали, что их ждёт дальше. Не
которые не выдержали и ушли. Не смею осуждать никого. У каждого
свой предел. Благодарность этим людям за то, что они сделали.
У нас открывались свободные вакансии, но сколько ни ходил
Юрий в штаб с просьбой принять в штат людей, которые реально
служат, выезжают на задания, никакой реакции не последовало. Ко
мандир роты Геннадий Васильевич Мерко по-прежнему болел, в роте
не появлялся, и фактически его обязанности выполнял Андрей Вик
торович. Помимо этого, он выезжал на вызова в места обстрелов го
рода. Так же приехавшие из России добровольцы Алексей и Вячеслав.
Лечился у нас в госпитале местный ополченец Игорь Корнеев. Он
имел медицинское стоматологическое образование и после лечения
419
Книга 2
выразил желание остаться служить в нашей роте. Всех этих людей мы

не могли ввести в штат по непонятным нам причинам. Рапорты, ко
торые писал Юрий Юрьевич на имя комбрига о том, что командир
роты не хочет и не может выполнять свои обязанности, ложились под
сукно, и никакой реакции не последовало.
Подготовка к наступлению велась полным ходом. Но почему-то
начмед бригады Юрий Евич узнал о направлении главного удара не
от генерала или офицеров штаба, а от одного из водителей нашей ме-
дроты. Это как? Вместе с ним я поехала искать место для будущего
медпункта. Нашли, доложили Юрию Юрьевичу. Месторасположение
было нанесено на карту.
Накануне дня «Ч» мы с Юрой прибыли в штаб бригады на сове
щание командиров. На нём присутствовали командиры всех подра
зделений, которые должны были брать Углегорск. Это небольшой по
сёлок восточнее Горловки. В комнате штабного планирования сидел
Александр Владимирович Захарченко. Мы с ним были знакомы ещё
с первых дней на ОГА, и поэтому он не удивился, увидев нас здесь.
На первом этаже, проходя по коридору, услышала знакомый голос:
«Ангел, это ты?» Оборачиваюсь и вижу своего бывшего командира М.
Обрадовались друг другу как родные. Тут же был и Док, хоть он к тому
времени занимал высокий пост в МГБ, но в душе остался боевиком и
шёл со своими бойцами в штурмовом отряде. Встретили мы с Юрой
и командира Крота, с которым у нас произошёл инцидент. Но время
прошло, как-то всё забылось. Да и воевать надо не друг с другом, а с
противником. А то, как воюют ребята из спецназа ДНР, мы знали не
понаслышке. Так что помирились и согласовали совместные дейст
вия на случай оказания помощи их подразделению.
В приёмной возле кабинета, где проходило совещание команди
ров, встретила ребят из охраны Захарченко. Некоторых знала ещё со
времен ОГА. Очень тепло пообщались. Любопытный разговор услы
шала, пока ждала Юрия. Один из сопровождающих Александра Вла
димировича бойцов натаскивал молодого: «Ты поперёд Бати в бою не
забегай. Он этого не любит. Может и ногу прострелить». Это говорит
о том, что сам глава нашей молодой республики человек храбрый и
порядочный. В моих глазах он достоин уважения. И как бы ни пыта
лись его противники очернить в глазах людей, им это не удастся.
По окончании совещания вернулись в расположение роты и на
420
чали готовиться к выезду на место дислокации. За несколько дней

до этого была проведена рекогносцировка с целью найти наиболее
удобное и безопасное место для оборудования медпункта. Это была
территория ЦОФ (центральной обогатительной фабрики). В этом ме
сте базировались наступающие подразделения, и здесь же подобрали
подходящее двухэтажное здание для медпункта. Место расположе
ния Юрий Юрьевич донёс генералу с просьбой оповестить всех ко
мандиров подразделений. Чтобы каждый из них знал сам и оповес
тил своих бойцов, где базируется медрота. Но, как говорится, хочешь,
чтобы что-то было сделано хорошо, сделай этот сам. Кого Юрич
успел оповестить лично, те знали. Остальные - нет. Дошло до того,
что раненых из какого-то подразделения бойцы положили в «Урал»
и повезли даже не в Горловку, а в Донецк. Это в январе и к тому же
в кузове «Урала»! Доехали не все. А те, которые доехали, оказались
в более тяжёлом состоянии, чем при ранении. На чьей совести эти
жизни? На совести командования, которое было некомпетентное и
непрофессиональное. Или это не просто некомпетентность? Меня
иногда посещали мысли, что, судя по их действиям, генерал и неко
торые офицеры штаба работают на противника.
Тем временем работы по развертыванию медпункта шли полным
ходом. Всё, что было нам необходимо, собрали заранее. Все медика
менты, инструменты, носилки, одеяла, питание, воду. И много всего
другого. Спасибо большое нашей старшине Надежде Дмитриевне.
Она очень толково руководила процессом и предусмотрела все ситу
ации, когда нам могло что-либо понадобиться. А потом ещё и выби
рала моменты и приезжала дежурить на медпункт вместе с медиками.
Действительно незаменимая женщина. Я это говорю без капли иро
нии. Есть такие люди, которые становятся незаменимыми на своём
посту.
Медпункт был готов к приёму первых раненых. Но что-то в тот
день не заладилось, и наступление отменили. Позже, через своих
друзей из разведки, мы узнали, что укры заметили передвижения
нашей техники, и на танкоопасном направлении была выставлена
засада, что подтвердил позже перехват разговоров противника. Эту
информацию добыл и принёс в штаб Тихан, очень смелый и умный
воин. Мы служили с ним вместе в спецназе ДНР. В этот день всё со
брали и уехали в госпиталь, чтобы на следующее утро произвести все
421
Книга 2
действия с начала.
Опять выдвинулись в тот же район, в помещении ЦОФ развер
нули медпункт. Несмотря на информацию разведки, наступление
пошло по ранее намеченному плану, и сразу же последовали первые
жертвы. Наша бронетехника пошла именно там, где её ждали. Как
это назвать? О чём думал генерал Соколов, отдавая приказ наступать
в том направлении, где нас заведомо ждали? Это непрофессионализм
или прямое предательство? Результаты такого преступного командо
вания не заставили себя ждать. Нашу бронетехнику сожгли ПТУРа-
ми именно там, где была выставлена засада. Среди прочих, сожгли
МТЛБ второго батальона, в котором ехал командир медвзвода доктор
Агибалов. Мы узнали о случившемся от раненого мехвода этой ма
шины. Его привезли к нам на медпункт. Он единственный, кто вы
жил из этого экипажа.
Раненые в этот день шли потоком. Получил ранение и наш друг
Тихан.
Информация от раненых поступала противоречивая, связи со
штабом у нас не было, и мы не представляли, что происходит в самом
Углегорске. Дело в том, что связь, мягко говоря, оставляла желать
лучшего. Штатная радиостанция, выданная на медроту, оказалась
в нерабочем состоянии. А рации «Кенвуд», которые мы приобрели с
помощью друзей из России, имели маленький радиус действия. Да
ещё и наши станции РЭБ их глушили. Так что связи фактически не
было совсем. Пользовались телефонами и своими рациями только в
пределах прямой видимости.
Мы на МТЛБ выдвинулись к Углегорску. На въезде в город посре
ди дороги стояла подбитая техника. Два танка Т-72 прямо на дороге и
один чуть в стороне. Заметно в стороне, правее и ближе к укровским
позициям стоял ещё один. Когда у танка закончились боеприпасы,
командир повёл машину на вражеский опорный пункт и просто стал
давить врагов гусеницами. Когда танк подбили, выскочил из него и
дрался врукопашную, пока его не убили... Вечная память герою!
Подъехали к переезду. Там было большое скопление нашей тех
ники. Разбитый домик на переезде, в котором жили всё это время
украинские солдаты. Я снимала на видео всё, что происходило в этот
момент на переезде. Снимала наших ребят, технику, готовящуюся
идти в бой. Развалины домика, в котором укры сделали своё лежби
422
ще. Потом ребята нашли в сарае ящики, в которых оказались ПТУ-

Ры. Очень ценный трофей для наших.
Всё, что происходило в тот день на подступах к Углегорску, мы
сняли на видео и с комментариями отправили в Питер. Там наш друг
Дмитрий Бабич обработал и выложил в инет ролик. Позже, когда ру
ководство начнёт предъявлять к нам претензии, одной из них будет
наша медийная деятельность. «Что-то вы слишком много в интерне
те мелькаете!» И вообще, некоторых офицеров штаба очень раздра
жало то, что Юрий приезжал на штабные совещания часто прямо с
боевых выездов —в разгрузке, с оружием и в хорошей снаряге. В от
личие от нас, эти офицеры территорию штаба не покидали никогда.
Часто нас спрашивали: «Медицина, ну зачем вам пистолеты, гранаты
и коллиматор на автомат? Ваше дело лечить». Но человеку, сидяще
му в кабинете, трудно или невозможно понять, что, выезжая на поле
боя за ранеными, мы должны быть не просто медиками, мы обязаны
обеспечить безопасность наших раненых ребят. И себя тоже. А для
этого необходимо иметь хорошее оружие и уметь с ним работать. А
что касается гранат на поясе, то это была вынужденная мера. Когда
ситуация повернулась так, что мы начали чувствовать угрозу со сто
роны руководства бригады, вернее, органов местного МГБ, Юрий во
всеуслышание сказал: «Если нас придут арестовывать, мы здесь всё
взорвём». Видимо, нас достаточно хорошо знали и понимали, что мы
именно так и сделаем. Очень много на глазах примеров, когда от рук
своих погибают (или попадают в бессрочное заключение без предъ
явления обвинений) люди гораздо более достойные, чем мы, и при
нёсшие гораздо больше пользы. Видимо, наши слова о том, что мы
применим гранаты в случае чего, доброхоты донесли куда нужно и
нас не осмелились трогать. Пока.
Но вернёмся к событиям того дня - первого дня наступления на
Углегорск. Ближе к ночи к нам на медпункт прибыл человек, черный
от копоти, и я его просто не узнала. Только когда он позвал меня по
имени, узнала голос. Это был Капа, офицер, командир роты спецна
за ДНР, у которого мы раньше служили. Рассказал, что попал в по
мещение, которое потом подожгли фашисты. Получил ранение, но,
пользуясь приближающейся темнотой, сумел выбраться и попасть к
своим. Оттуда отвезли к нам. Рассказал диспозицию наших сил на
тот момент. Юрий Юрьевич принял решение нашим экипажем ехать
423
Книга 2
в Углегорск и посмотреть всё своими глазами. Приехали в Углегорск.

В школе располагалось подразделение МГБ вместе с их командиром
М. и другими бойцами, которых мы знали со времени нашей сов
местной службы. Сидели в здании школы с выбитыми стёклами и
грелись у костра. В домах рядом разместились ребята из СОБРа. И их
мы хорошо знали. Недалеко от них в девятиэтажке стояли ребята из
спецназа. Поехали мы туда. Узнали, что помощь наша пока не нужна,
но попросили сопроводить их к сгоревшему дому, в котором нужно
было забрать тело погибшего там бойца. Просил Нинзя, который уже
поправился после ранения и стал командиром отделения. Мы поеха
ли. Они на машине, какой-то большой джип. А следом наша МТЛБ
для прикрытия. По всему городу активно стреляли, и велика была
вероятность нарваться на какое-то блуждающее вражеское подразде
ление. Съездили мы туда, ребята забрали обгоревшее тело своего дру
га, а мы вернулись обратно в наш медпункт.
По дороге у нас Юрием произошёл спор. Он предлагал сейчас сво
рачивать медпункт на ЦОФ и перебазировать его прямо в Углегорск,
поближе к передовой и бойцам. Мы с Красным пытались его пере
убедить. Во-первых, уже ночь и ехать довольно опасно. Во-вторых,
город ещё не полностью под контролем наших сил. Могло случиться
всё что угодно в любой момент. В-третьих, в городе нет ни воды, ни
света, ни целых домов там, где мы ехали. Но переубедить не удалось.
При всём моём безграничном уважении и любви к Юрию, не могу не
отметить, что он отличается феноменальной упёртостью. Если уж
что решил —никто не переубедит. Пришлось нам сворачивать наш
медпункт и среди ночи ехать в Углегорск. Коллектив роптал, но всё-
таки мы выехали. Это говорит о том, что у Юрия Юрьевича был ав
торитет в коллективе, и хоть его приказ многим показался неверным
(мне в том числе), но его все выполнили.
По дороге не обошлось без приключений. Наша кавалькада чуть
не застряла на месте, где нужно было объезжать участок дороги, пе
регороженный подбитой техникой. Еле прогребли по снегу. Приеха
ли к школе и встали там на ночевку. В том же помещении разожгли
ещё один костёр для тепла и стали ждать утра. Я же увела Юрия Юрь
евича в другое помещение, подальше от наших коллег, и в «очень
мягкой форме» начала ему объяснять его ошибку. В конце концов он
сдался и признал, что в этом случае был неправ. Ночь тянулась очень
424
долго. Город обстреливали. Я вышла в холл, где сидели и дремали во

круг костра наши ребята. В нос сразу ударил очень едкий запах, глаза
заслезились, и из бочки, в которой горел всякий хлам, повалил едкий
сизый дым. Несмотря на отсутствие окон, дым не рассеивался, а сте
лился по полу, и им дышали спящие люди. Позвала Юру, и мы стали
будить спящих ребят и выводить на улицу. Слава Богу, никто не по
страдал. Надышались только этой гадости. Видимо, кто-то, подбра
сывая дрова в костёр, случайно бросил какой-то пластик.
Всех вывели на улицу и начали готовиться к отъезду, пока не на
чало светать. Юрий осознал свою ошибку и перед всеми сотрудни
ками извинился. Это тоже нужно иметь мужество —признать свою
ошибку и попросить прощения. Но переубеждать его было сложно.
Вернулись на ЦОФ. Несколько человек осталось там для того, чтобы
снова развернуть полевой медпункт, а основной состав поехал в Гор
ловку отдохнуть. Это было необходимо всем.
Следующий день я провела в госпитале, а Юрий с Красным опять
поехали в Углегорск. В тот день там был Александр Захарченко, были
журналисты, снимавшие репортаж из города буквально под мино
мётным огнём. Все телеканалы облетело видео сгоревшего дома на
площади и сгоревшей вражеской техники перед ним. Раненых в этот
день было уже меньше. Наш МТЛБ использовали для эвакуации под
битой техники - нашей и вражеской. Оказалось, что наша машина
была едва ли не единственной на всю бригаду с приданными подра
зделениями, которая была на ходу, и наш мехвод имел достаточно
мужества и мастерства, чтобы осуществлять эвакуацию техники под
огнём и по заминированным участкам.
На следующий день по дороге на Углегорск встретили огромную
автоколонну с привязанными на антеннах белыми ленточками —это
беженцы. До этого люди не могли покинуть оккупированный город.
На блокпостах их просто не выпускали укровояки. Въехав в город,
увидели толпу идущих нам навстречу местных жителей. Эти люди
пережили несколько месяцев оккупации карателями их города. Я
сидела на броне, смотрела на колонну этих людей, и у меня текли
слёзы. Так страшно было видеть это —старики, инвалиды и люди с
маленькими детками —все шли с какими-то сумками и свёртками на
окраину города, откуда их должны были эвакуировать в Горловку и
Енакиево.
425
Книга 2
Юрий направил голову колонны на тот переезд, на котором мы

вчера были. Там стояли наши бойцы. А сами помчались в Горловку.
Людей эвакуировать нужно было немедленно. Не дай Бог обстрел,
а там в одном месте собралось такое большое количество людей. На
ЦОФ, около нашего медпункта уже стояли автобусы, выделенные
городом для эвакуации пострадавших мирных жителей. Эту ко
лонну направили на переезд и очень быстро всех людей вывезли на
территорию ЦОФ. Вывозили и на военных грузовиках, и на нашей
«мотолыжке». В нашем медпункте кому-то оказывали помощь, кор
мили бутербродами, печеньем и чаем. Продуктов было немного, для
дежурившей смены, но позвонили в госпиталь, и старшина Надежда
Дмитриевна приехала к нам с продуктами. Осталась помогать. Нуж
но было переписать всех, кто прошёл через наш импровизированный
эвакопункт, чтобы потом люди могли найти друг друга. Потом Надя
мне сказала, что мы вывезли больше 500 человек.
Но это только те люди, которые смогли выбраться сами. А сколько
таких, которые не в состоянии сделать это самостоятельно. На нашем
медпункте, когда записывали данные людей, спрашивали их о тех,
кто остался и не смог выехать самостоятельно. Записывали адреса.
Попросили одного молодого человека из местных, чтобы он поехал с
нами. Мы же не знали города, а адресов было довольно много. С нами
увязался молоденький журналист из «Лайф ньюс», кажется. Поеха
ли в город. Жуткое зрелище - пустой город, битая сгоревшая техни
ка. Оборванные электропровода. И такая жуткая тишина. Слышно
только свои шаги, которые эхом отдаются от пустых домов. И дома с
выбитыми стёклами. Не слышно птиц, нет ни собак, ни кошек. Мёр
твый город.
Подъехали к местной больнице. Там в подвале прятались люди.
Пошли вниз. Наши водители через какое-то время поднимаются и
говорят: «Ангел, спустись ты, люди боятся и никому не верят. Для
них каждый человек в форме несёт угрозу. А ты —женщина. Может,
тебе поверят». Я спустилась. Там было около трёх десятков людей. И
детки были. Поговорила с ними, успокоила. В моей медСумке всегда
была с собой шоколадка. Я отдала её деткам и начала выводить людей
наверх. До поздней ночи колесили по городу и собирали людей. По
иски и эвакуация мирного населения продолжались несколько дней.
Помню, как спасли двух пожилых женщин —мать и дочь. Старшей
426
женщине за 90, младшей где-то 60. Они просидели в подвале почти

две недели. Только иногда женщина поднималась наверх в квартиру
за какими-то продуктами и чтобы посмотреть, что творится вокруг.
А старушка уже не могла ходить. Её выносили мужчины на одеяле.
Положили в нашу машину скорой помощи. Всю дорогу она держала
меня за руку, и в глазах стоял какой-то животный ужас. Я предста
вила себе, что пережила эта старушка, которая помнит ещё ту войну,
Великую Отечественную, и мне становилось не по себе. Женщин пе
регрузили в гражданскую скорую и отвезли в Горловку.
А мы продолжили наш поиск. В одном месте к нам подошла жен
щина с необычной просьбой —отвезти тело умершего гражданского
на кладбище. Не помню, кем ей приходился этот человек. У неё уже
не было ни слёз, ни эмоций. Просто тупая безысходность. Покойник
лежал прямо во дворе, накрытый листом шифера. На кладбище она
уже договорилась, нужно было только отвезти, что мы и сделали. На
верное, чувства на войне всё-таки притупляются, иначе просто мож
но сойти с ума, если воспринимать всё по-человечески, через сердце
и душу —с полной глубиной эмоций.
Когда Углегорск уже был под полным контролем наших сил, на
переезде на окраине города решено было сделать как бы промежуточ
ный медпункт. Там стояли машина скорой помощи, что-то из броне
техники и медики из нашей роты и первого батальона. Его размести
ли в добротном бункере, вырытом украинскими солдатами для своих
нужд. Теперь он и нам пригодился. Дежурили там по очереди мужчи
ны - Александр Анатольевич Юдин, Евгений Иванович, Игорь Кор
неев. Условия были спартанские, но никто не роптал. Туда подвози
ли бойцов с самой передовой, там оказывали самую необходимую
помощь, затем везли на ЦОФ, и там уже оказывалась помощь более
квалифицированная. Оттуда уже в стабильном состоянии раненые
бойцы попадали во вторую больницу. Такой способ себя оправдывал.
Город Горловка очень большой, посёлки между собой разбросаны, и
по таким тяжёлым дорогам, как там, очень сложно быстро доставить
человека в больницу в нормальном состоянии. А с таким промежу
точным медпунктом шансы на благополучный исход возрастали в
несколько раз. В дни, когда были особенно большие нагрузки на наш
медпункт, гражданские скорые дежурили на полпути к ЦОФ у мага
зина «Комсомолец», и наши подъезжали, быстро перегружали людей
427
Книга 2
и спешили обратно. Все было налажено очень чётко. Такую схему

предложил Юрий Юрьевич, и она себя оправдала.
Тем временем, пока мы с Юрием и самыми активными из наших
коллег не вылезали с передовой, в коллективе нарастало напряжение.
В те дни, когда нас с Юрой, Андрея Викторовича и других порядоч
ных медиков не было в расположении медроты, там появлялся Мер
ко и проводил работу, направленную на подрыв авторитета самых
толковых и делающих всю самую тяжёлую работу людей. Самый ос
новной тезис был: «Врачей нельзя посылать на передовую, они слиш
ком ценные, они должны находиться за 40 (!) километров от линии
фронта!» Откуда такая цифра - непонятно. Но если человек не хочет
ничего делать, труслив и подл, как гиена, он ищет оправдание своей
подлости и трусости. К большому моему сожалению, часть коллекти
ва была с ним солидарна. Та часть коллектива, которую палкой не
возможно было выгнать из уютных стен госпиталя выполнять свой
долг - помогать нашей героической пехоте. Один из показательных
примеров — рядовой санитар Руслан, в обязанности которого вхо
дило выезжать на боевые и осуществлять эвакуацию раненых, на
отрез отказался это делать. Здоровый, крепкий молодой парень, но
оказался трусом. Приказал ему Юрий Юрьевич написать рапорт об
увольнении, так он ещё и обиделся. Разумеется, очень хорошо сидеть
в расположении, ничего не делать, никуда не ездить и получать жало
вание. И пример противоположный. Пришла к нам приблизительно
в это же время служить молоденькая врач Алёна. Маленькая и изящ
ная, как Дюймовочка. Специально для неё у наших питерских гума-
нитарщиков заказали берцы самого маленького размера. Она раньше
работала на скорой помощи, а потом пришла служить к нам в роту.
Очень храбрая и исполнительная девочка. В её маленьком теле оказа
лись такая сила духа и решимость, что не у каждого мужика столько
есть. Выезжала она с нами и на выезда по городу, и на дежурства в
медпункт. Хотя числилась у нас в роте на гражданской должности и
формально вообще не должна была ездить на боевые.
В принципе, логику просто струсивших людей, вчерашних гра
жданских, не желавших выполнять свой долг, понять можно. Гораздо
сложнее понять логику генерала, который тоже заявлял: «Медрота
должна находиться в расположении во время операции!» Это проти
воречит не только здравому смыслу (когда на него в боевых условиях
428
обращали внимание?), но и требованиям устава. Какой смысл может

быть генералу в приказах, напрямую подрывающих боеспособность
подразделения?
Февраль в наших краях - уже почти весна. Под ногами каша из
снега и грязи. На улице рядом со штабным домиком на окраине Угле
горска скопление техники и бойцов-ополченцев. Сидя на броне на
шего МТЛБ, вижу много знакомых лиц - со всеми этими ребятами
нас сводила судьба на войне. Здесь же толпы журналистов, с которы
ми мы тоже знакомы. Подходят, общаемся, обмениваемся информа
цией. Фотографируемся. Смотрю на лица бойцов. Все они —и моло
дые, и пожилые —знают, зачем они здесь. Они боятся, ведь впереди
бои, но никто виду не показывает. Ведь они пришли сюда сами, они
знают, за что они воюют. У каждого здесь семья, дом, Родина.
Рядом с нами строится какое-то подразделение. Лица незнако
мые. Командир молодой, но видно, что бывалый и толковый. Отдаёт
грамотные команды, бойцы его слушаются и всё выполняют беспре
кословно. Рядом с ним молодая девушка в белом зимнем камуфляже.
Сразу видно, что эти двое —не просто сослуживцы. С такой любовью
и преданностью они смотрят друг на друга. И понятно без всяких
слов, что девушка за своим любимым пойдёт и в огонь, и в воду. И
прикроет собою от смерти, если придётся. Как я её понимаю!
429
Книга 2
В этой группе есть ещё одна женщина - гораздо старше и опытнее

своей молодой сослуживицы. За спиной СВД, взгляд внимательный
и спокойный. Мы с ней обменялись понимающим взглядом и поже
лали друг другу удачи. Юра ушёл в штабной домик, Красненький уже
с кем-то разговаривает, смеётся и размахивает руками, видимо, вспо
минает что-то интересное из своей боевой биографии. Мимо нас мо
таются туда-сюда машины и бронетехника. Суета и подготовка к бо
евому выходу.
Проехать в Логвиново можно было только полями и грунтовыми
дорогами. Все остальные дороги пристреляны, и туда не сунешься.
Приблизительно на полпути к селу была небольшая речка. Переез
жая через неё, утопили один танк по самую башню. Рядом нашли
кое-какой брод, но и там с большим трудом могла проехать только
бронетехника и машины типа «Урал». «Шишига» уже не могла, и
наши скорые тоже. По прямой по карте от Углегорска до Логвиново
километров 20, но по тем дорогам, которые были, расстояние увели
чивалось вдвое. Приходилось проезжать по посадкам, прикрываясь
деревьями и используя подходящий рельеф местности, чтобы как
можно дольше оставаться невидимыми для противника.
С момента взятия Логвиново для нашего экипажа время переста
ло делиться на сутки. В первый день утром нам была дана задача вы
ехать и забрать раненых. Еле смогли найти человека, знающего туда
дорогу. Он только что выехал оттуда на какой-то машине и наотрез
отказывался возвращаться обратно в этот ад. Но уговорили. Приеха
ли. Там было несколько раненых. Мы их привезли в Углегорск на наш
медпункт и поехали обратно к штабу. В тот раз с нами был другой
мехвод - Маркер. Нашему Красному иногда нужен был отдых. Да и
обкатка нужна была всем мехводам. И ещё с нами поехал фельдшер
из зенитного дивизиона Дима. О нём я писала уже ранее. Исключи
тельно толковый воин. В штабе нам поручили отвезти в Логвиново
журналистов московских телеканалов. Юра не очень хотел брать на
себя такую ответственность, разрешил сесть только двоим. Мы по
грузились в МТЛБ и поехали. Каково же было наше удивление, когда
в Логвиново из десантного отсека их вылезло пятеро, огромные му
жики со своей аппаратурой.
Они начали снимать посёлок, горящие дома и бойцов, и в этот
момент со стороны дороги послышалась автоматная стрельба, звук
430
тормозящей машины и шум боя. Мы с Димой стали прятать журна

листов за уцелевшие дома, чтобы, не дай Бог, в кого не попали. Через
пару минут бой стих, и мы все побежали к дороге. Возле автобусной
остановки стоял разбитый автомобиль, ехавший со стороны Дебаль-
цево. Рядом с ним на земле сидели двое раненых украинских солдат,
ранения не слишком серьёзные. Их обыскали. Потом оказалось, что
это были не просто рядовые военнослужащие, а высокопоставленные
офицеры разведки. Но в тот момент нам было всё равно. Я им оказала
помощь, перевязала. Пока перевязывала, спросила, кто они и откуда.
И зачем сюда пришли. Оказались оба из Западной Украины. Сказа
ли, что идти воевать их заставили под угрозой безопасности семьи.
Они всегда и все говорят одно и то же - нас заставили. И каждый из
них говорит, что служил или поваром, или водителем, но только сам
лично не стрелял и никого не убивал. Был случай, когда взяли в плен
миномётчика, обстреливающего город. Вместе с миномётом. И на
слова: «Что же ты, гад, делаешь?!» —он ответил: «А я ничего не делал,
я только мину бросал, оно само стреляло. Я при чём?» Таких хотелось
просто убить на месте, особенно после того, как насмотришься на ре
зультаты их «работы» по городу. Пленных отвезли на машине в штаб,
а мы с журналистами погрузились в МТЛБ и уехали обратно. Через
пару дней этот ролик обошёл все новостийные каналы России.
В тот день мы ещё заехали на наш импровизированный медпункт,
поговорили с ребятами, дежурившими там, и уехали ночевать в Гор
ловку. Там иногда тоже нужно было появляться. Хотя бы для того,
чтобы Юрий смог подписывать всю ту феерическую кучу докумен
тов, которые ежедневно требовал штаб бригады. Наш добровольный
помощник Кумарыч взял на себя большую часть Юриных обязаннос
тей, поскольку ротный Мерко Г.В. всё ещё «болел» —упорно весь пе
риод времени, пока шли боевые действия, - и на службу не являлся.
Юрий неоднократно писал рапорты на имя генерала Соколова, объ
яснял ситуацию. Просил уволить ротного и тех сотрудников, кото
рые не желали служить. А на их место взять в штат людей, которые
служат, ездят на боевые и на дежурства. Но, видимо, у генерала было
своё мнение по этому поводу.
Приехав в госпиталь, мы узнали о том, что нами заинтересова
лись сотрудники местного горловского МГБ. Дело в том, что у нас
служили две женщины, мужья которых являлись сотрудниками гор-
431
Книга 2
ловского МГБ. Это старшая медсестра Элла Николаевна и секретарь

Марина. Вели они себя по этому поводу очень вызывающе и ни с кем
не считались. Эдакие Клеопатры местного разлива. Их мужья вместе
с Мерко Г.В. приходили в госпиталь и, запугивая персонал, застав
ляли писать жалобы и кляузы. Естественно, это делалось в то время,
когда нас с Юрой в госпитале не было. А с началом активной фазы
боевых действий мы с ним с передовой практически не вылезали.
Приезжали поздно ночью, душ и спать. Утром пятиминутка и обрат
но на Углегорск. Меня поражает человеческая подлость и гнусность.
Сковороднев Станислав, муж старшей медсестры, осенью перенёс
инсульт. На тот момент (как, впрочем, и всю войну) лекарства, ко
торые были в нашем складе, были только из гуманитарки, прислан
ной Анастасией лично Юрию для бойцов бригады. Но мы, ни слова
не говоря, дали все препараты, которые были нужны в тот момент, в
том числе дефицитные и дорогостоящие. Ни слова не было сказано,
что, мол, ваш муж не служит в бригаде и ему не положено. (На чём,
кстати, генерал не просто настаивал - даже сформулировал приказ:
«Никаких медикаментов тем, кто не служит в бригаде, в том числе
родственникам военнослужащих!») Нет предела людской неблаго
дарности, к сожалению.
Утром после пятиминутки опять выехали туда же и тем же соста
вом. К нам присоединился наш Красный. Сутки отдыха и обратно в
бой. В тот раз в штабе нам было поручено сопроводить танковую ко
лонну на Логвиново. Следом за танками пристроились ещё грузови
ки с личным составом какого-то подразделения, и мы выдвинулись.
Доехали до небольшой высотки в двух километрах от села, где уже
стоял танковый взвод нашей бригады. Танки остались, пехота сбе
жала на «Уралах» обратно в Углегорск. Вернувшись, услышали звуки
боя в селе, и Юрий, как старший по званию и должности, напомнил
танкистам о необходимости выполнять приказ командования: вы
ступать в село и прикрыть огнём наших ребят. Танкисты испугались.
Тогда Юра приказал нам грузиться в «мотолыгу» и самим ехать туда.
Тут уже не выдержала я! Высказала в особо красочных выражениях
всё, что я думаю о нём, танкистах, офицерах штаба и генерале в част
ности. Выслушав мою тираду, Юрий сказал: «Вылезай, мы поедем
вдвоём с Красным». Ага, щас! Так я и отпущу вас одних!!! В общем,
поехали вместе. Чтобы не получить гранату из РПГ от своих, Юра вы
432
лез из командирского люка и держал в руках развёрнутый флаг ДНР.

Наше появление было встречено с восторгом. Там стоял один
танк, но он уже израсходовал свой боекомплект и ничем не мог по
мочь. Когда мы сказали командиру танка, что наверху, на высотке,
стоят танки и боятся заходить, он нам не поверил. Пришлось брать
его с собой и везти на горку. Это всё под огнём. Там, на высотке, этот
командир в таких выражениях «побеседовал» с танкистами, что моя
предыдущая речь по сравнению с этой была образцом политеса. На-
конец-таки с помощью пинков и уговоров танки пошли в посёлок.
Они рассредоточились по полю, и противник, увидев, что перевес в
силе на нашей стороне, спешно ретировался. Забрали мы раненых,
двухсотых, на броню забрали ребят. Ещё в этот раз эвакуировали
местных жителей, которые каким-то чудом оставались в этом аду.
Это была женщина с мальчиком лет семи и пожилая супружеская
пара. Помню, как дедушка бережно укутывал свою старенькую жену
в красное ватное одеяло.
Приехали к штабу. И только вылезая из «мотолыжки», я увидела,
кого же мы спасли. Это были бойцы спецназа ДНР, с которыми мы
служили летом. Боец с позывным Твист, увидев меня, обрадовался,
как пушинку, снял с брони и обнял. Мимо нас к штабу прошёл ко
мандир танкового батальона, и наш Красный не очень лестно ото
звался о его людях. Тот кинулся на парня, но вмешались спасённые
нами бойцы, и все вместе пошли в штабной домик. Там наш сыночек
рассказал, как всё было на самом деле. Комбриг орал так, что дрожа
ли стёкла. Красный как рак командир танкачей вылетел на улицу, зло
посмотрев в нашу сторону.
Отвезли в медпункт раненых ребят, там им оказали необходимую
помощь и отвезли в больницу. Гражданских —в эвакопункт в Горлов
ке. Пользуясь затишьем, мы немного передохнули у ребят.
Ближе к ночи поступил приказ начштаба прибыть в штаб для
получения новой задачи. Нужно было скрытно провести ещё одну
колонну нашей техники. Дневные передвижения были замечены
противником, и приходилось ехать ночью. Дорогу уже начали при
стреливать. Танки провели. От брода приходилось каждый прово
дить отдельно, чтобы никто не потерялся в темноте. Эта карусель
закончилась под утро. Прибыли мы в штаб доложиться. Пока Юра
беседовал с офицерами, я присела в уголочке на табуретке и задрема
433
Книга 2
ла. Проснулась от того, что кто-то меня тихонечко тронул за плечо.

Это был один из офицеров штаба. «Ангел, тут рядом комната с дива
ном. Идите отдохните». Нам с Юрой предложили чай и бутерброды.
После этого сняла разгрузку и берцы и отрубилась. До утра остава
лось несколько часов. Красный спал в МТЛБ.
Утром, пользуясь случаем и благосклонным отношением к нам
командования, Юрий в очередной раз попросил комбрига уволить
ротного, чтобы дать возможность оформить официально Андрея
Викторовича, который фактически вёл всю работу и ещё выезжал
на дежурства в медпункт. Рассказал также о претензиях со стороны
местного МГБ. Комбриг и начштаба заверили нас, что разберутся.
Начальником штаба тогда был офицер с позывным «Путник». Он
пришёл одновременно с предыдущим генералом, и мы его довольно
неплохо знали и уважали за порядочность и честность, за професси
онализм. Позже мы узнали, что в беседе с сотрудниками горловского
МГБ комбриг сказал следующее: «Пока Евича не трогайте, а как за
кончится активная фаза боевых действий, можете арестовать». А на
шим друзьям из донецкого МГБ местные сказали, что такой приказ
поступил им со штаба корпуса: нарыть компромат на расстрельную
статью. Видимо, мы очень сильно кому-то мешали.
Не хочу, чтобы у читателей сложилось превратное мнение, что мы
с Юрой такие «белые и пушистые», а все остальные —мерзавцы. Мы
не идеальные, может быть, с чьей-то точки зрения, мы тоже что-то
делали не так. Но мы хотя бы делали. Не ошибается только тот, кто
ничего не делает. И хорошими для всех быть мы не можем. Приорите
ты у всех разные. Мы пришли защищать Родину и воевать так, как мы
считаем правильным для себя. Очень многих командиров, гораздо
более достойных и уважаемых, чем мы, тоже подвергали гонениям.
Некоторых уничтожили физически, некоторые ушли сами, не желая
участвовать в этом беспределе. И очень обидно, что часть команди
ров, вместо того чтобы заниматься обучением бойцов, подготовкой
к следующим войсковым операциям, создают свою «преторианскую
гвардию» отряда, подчиняющуюся им лично и занимающуюся от
жимом бизнеса, воровством и другими делами, далёкими от дея
тельности, направленной на защиту Родины. Радует только то, что
всё-таки остались офицеры и бойцы, для которых понятия «честь» и
«достоинство» —не пустой звук.
434
В тот день мы ещё раз выехали в Логвиново, по приезду доложили

комбригу, что три танка, стоящие на высотке над Логвиново, оста
лись без БК и горючки. Штабные приняли к сведению, но, как ока
залось позже, никакие действия в этом направлении предприняты не
были. Вечером мы уехали в Горловку. На медпункте в Углегорске был
порядок, служба налажена, большого потока раненых пока не было,
и мы уехали. Обстановка в коллективе накалялась, народ разделился
на две части —за Евича и против. Против были те, кто страшно не
хотел ехать туда, поближе к передовой. Ротный вёл свою подрывную
деятельность, и она приносила свои плоды. Ещё бы - ведь ломать -
не строить! А в своей деятельности по слому он пользовался активной
поддержкой вышестоящего командования - прежде всего комбрига.
Утром как всегда была пятиминутка, обсудили текущие вопросы,
назначили дежурную смену на Углегорск. Поехали Александр Анато
льевич Юдин и Игорь Корнеев. Юрий занимался документами, раз
ными текущими делами, и в этот день мы не ездили никуда.
Утром следующего дня Юра поехал в горловский штаб с очеред
ной порцией документов. Через какое-то время позвонил мне: «Сроч
но с Красным по-боевому. Выезжаем в Логвиново». Нам два раза по
вторять не надо. Пока машина привезла его от здания штаба, мы уже
были в МТЛБ со всем необходимым. Оказалось, ему позвонил доктор
Юдин и доложил, что по приказу генерала выехал на «Урале» за ране
ными в Логвиново. По пути обратно они были атакованы противни
ком. Часть раненых он отправил обратно в деревню, а с остальными
ведёт бой.
Расстояние от центра Горловки до передовой позиции километров
60. Сами понимаете, броня —это не «Мерседес», и дороги —не хай-
вэй. Подъехав к высотке над Логвиново, увидели столб дыма. Что-
то горело. Юрий вылез на пригорок, чтобы посмотреть в бинокль. Я
подняла люк десантного отсека и тоже осматривала окрестности. И
тут услышала автоматную очередь и точные попадания в плоскость
«мотолыги». Причём били кучно и с равными промежутками вре
мени между очередями. Это говорит о том, что работали грамотно,
парами, прикрывая друг друга. Юрий скатился с горки, крикнули
стоящим здесь же танкистам: «А вы чего не стреляете?» —«А у нас нет
ни БК, ни горючки». Оказалось, что наш неоднократный доклад в
штабе был просто проигнорирован. Либо это было сделано намерен
435
Книга 2
но. Красный и Юра начали отвечать из автоматов, бросили гранаты.

Я метнулась к пулемёту. Кто служил, тот знает, проход с десантного
отсека к месту пулемётчика рассчитан на очень миниатюрных людей.
А если на тебе зимняя форма и разгрузка с рожками, то это проблема
- быстро туда нырнуть. Села, включила электроспуск и уже взяла в
руки рацию, чтобы спросить у Юры направление для стрельбы. Он
сам откликнулся по рации. Попросил открыть задние люки. Они с
Красным расстреляли по два рожка, бросили гранаты, и противник
отошёл. Им не видно было, сколько нас, и поэтому рисковать они не
стали. Это нормальная натовская тактика - не вступать в бой, если
есть реальный шанс погибнуть. Немного переведя дух, Юрий позво
нил по телефону начштаба и доложил обстановку. Путник ответил,
что в нашу сторону направляются танки, и попросил встретить их
у брода и проводить. Что мы и сделали. Довели их до места, и они
рассредоточились по полю. Приятно было наблюдать горящий БТР и
ЗУшку. Ещё один подбитый БТР уходил без боя.
Мы вернулись на пригорок, посмотрели обстановку и спустились
в деревню. Там горело всё, что ещё не успело сгореть до этого. Повер
нулись тылом к нашим бойцам и начали грузить раненых. А Красный
в это время отстреливался из пулемёта по снайперу. Ребята сказали,
что не давал, гад, головы поднять. То ли его скосила пулемётная оче
редь, то ли успел уйти, но больше не стрелял. Потом нас накрыли
кассетными снарядами, и некоторых ребят посекло и оглушило. Под
огнём противника и под прикрытием наших танков мы буквально
за полчаса сделали четыре рейса туда и обратно. Вывозили ребят с
деревни на высотку, к миномётной батарее, которая стояла немного
дальше, чем пустые танки. У них взяли «Урал» и отправили раненых
в Углегорск. Самых тяжёлых везли в «мотолыге». Оказывала помощь
обгоревшему танкисту, он на меня смотрит и говорит: «Девушка, я
вас помню, вы на днях на нас так кричали!» Он даже не понял, что
кричала я не на них, а на своего мужа. Но посыл они поняли пра
вильно. Оставшимся бойцам отдали часть своего БК и поехали.
За один этот рейс в Логвиново мы вывезли 38 раненых. Были сре
ди них и те, кто выехал с доктором Юдиным и потом по его приказу
вернулся в деревню. У нас оставалась слабая надежда на то, что они
с Игорем всё-таки спаслись, смогли где-то укрыться и выйти невре
димыми. На войне бывают чудеса. Кто воевал, тот знает. Приехали в
436
Хроники одного года Автор Л. В. [ришина
Углегорск в штаб, и там уже я в довольно жёсткой форме высказала

штабным всё, что я думала о сложившейся ситуации. Ведь если бы
наш экипаж не оказался в тот момент на высотке, танкистов бы про
сто перестреляли и окружили наших ребят в Логвиново. А уничто
жив их, открыли дорогу окружённой группировке в Дебальцево. И
все труды и жертвы оказались бы напрасны. Мне не раз на этой вой
не приходилось сталкиваться с подлостью, глупостью и трусостью. А
ещё с предательством. И я ничуть не удивлюсь, если окажется, что за
то, чтобы наши танки остались в нужный момент без БК, а бойцы без
прикрытия, кто-то получил очень круглую сумму. Я никого не назы
ваю, но думаю, «герои» себя узнают.
Прибыли на медпункт, и я принялась помогать дежурной смене.
Раненых было много, и нужно было работать быстро. Машины наши
одна за другой уезжали в Горловку. Ближе к вечеру вернулись в го
спиталь. Там царила очень угнетённая обстановка, и практически
все сотрудники, с подачи ротного, ополчились на нас с Юрой. Его
обвиняли в гибели наших ребят. При этом общеизвестный факт, что
приказ исходил от комбрига, старательно всеми замалчивался и об
ходился. Генерал через голову начмеда вызвал к себе дежурных вра
чей посыльным и дал им приказ ехать за ранеными без прикрытия и
на «Урале». Доктор Юдин - человек, далёкий от армии, и ему даже в
голову не пришло созвониться с Юрием и получить подтверждение
приказа от своего непосредственного командира. Генерал Соколов,
видимо, думал, что если мы туда мотаемся в любое время дня и ночи,
то на это способны все бойцы нашей роты. Но это совсем не так, и
Юрий никогда бы не послал неподготовленных людей туда, где бы им
угрожала опасность. Не думайте, что мы такие бесстрашные берсер-
ки. Мы тоже боимся, но мы знаем, как нужно отработать поставлен
ную задачу. Боевой опыт, мастерство водителя и везение - вот то, что
помогало нам выполнять даже самые сложные задачи.
Чем думал генерал, не очень понятно, тем более в такой ситуации
ему даже думать не надо было: есть уставные требования —поставить
задачу командиру подразделения —пусть он решает, как лучше её вы
полнить. Чем руководствовался генерал, идя на их явное нарушение?
Как знать, возможно, тем же, чем и когда ставил в ключевую точку
предстоящего боя небоеспособный танковый взвод, имея под рукой
свежий танковый батальон...
437
Книга 2
Обстановка в коллективе была просто невыносимая, и рано утром

на уазике мы поехали в Углегорск. Красный остался в госпитале. По
дороге нам позвонила Татьяна и сказала, что наших ребят —Юдина и
Корнея —опознали в морге. Мы с Юрой плакали оба. Успокоившись,
приехали на медпункт. Рассказали всем о судьбе наших ребят. Это
было воспринято всеми очень тяжело. Всё-таки это первые потери в
нашей роте. Да ещё и такие тяжёлые и необоснованные.
В тот день к нам на передовую, в углегорский медпункт, приехал
Владислав Владиславович Шурыгин, московский журналист, офи
цер, участник многих конфликтов. Они с Юрием были знакомы ещё
до войны и сейчас рады были увидеться. Вот только ситуация была не
совсем радостная.
Гибель наших ребят очень подействовала на личный состав. Тя
жело осознавать, что человек, с которым ты вчера общался, сегодня
лежит в морге.
Наша МТЛБ стояла возле медпункта, я залезла туда и выплака
лась, чтобы меня никто не видел. Владислав Шурыгин беседовал с
Юрой, другими бойцами. Делал фотографии. С Горловки приехала
дежурная машина, и с ней приехал наш Красный. Он был, мягко го
воря, не вполне адекватный. Шок от потери ребят, эмоциональная и
физическая нагрузка последних дней дали о себе знать, и он сорвал
ся. Иногда выпить водки —это единственный способ не сойти с ума.
Нужно иметь такой же опыт и железный характер, как у меня, чтобы
уметь адекватно реагировать на любую ситуацию и уметь справлять
ся со своими эмоциями. Парень ещё слишком молод, и очень силь
ные эмоции и страдания ему пришлось пережить. Он зачем-то залез
в нашу «мотолыгу», порывался куда-то ехать и чуть не выстрелил из
пулемёта по медпункту. Хорошо, что другие водители додумались от
кинуть клемму на аккумуляторе. Ни просьбы, ни угрозы, ни ласко
вое обращение на него не действовали. И тогда мы сделали по-друго
му. Перестали обращать на него внимание.
Мы с Юрием подошли к Владиславу Владиславовичу и извини
лись. Как-то неудобно, что он стал свидетелем такого безобразного
поведения нашего бойца. Он на это нам ответил, что это и есть самая
настоящая война, настоящие эмоции. Он много повидал —Афганис
тан, Чечня, Приднестровье. И везде она одинакова — кровь, грязь,
смерть и поломанные судьбы. Наш Красненький ещё немного поси
438
дел в «мотолыжке», увидел, что никто на него не обращает внимания,

и, как маленький мальчик, вылез сам. Пошёл в дом, а там уже доктор
приготовил шприц с препаратом, чтобы уколоть его и успокоить.
Увидев шприц, он выхватил гранату и закричал: «Щас всех взорву!»
На крики в дом забежал Юра и крепко обнял парня, зажав собой гра
нату. «Взрывай, сынок. Только вместе с папкой». И тут он разрыдал
ся. Отобрали гранату, сделали укол, и мальчишка уснул.
А нам поступил новый приказ выдвигаться в Логвиново. Поехал
другой мехвод, и я сразу заподозрила неладное - звук работающего
двигателя мне не понравился. Но делать нечего, поехали. Получили
приказ, забрали в «мотолыгу» продукты, БК и другие необходимые
вещи для миномётной батареи, стоящей по дороге на Логвиново, и
встретили Капу. Он недолго пролежал в госпитале. Шрам не щеке ещё
не затянулся, но капитан уже был в строю. Мы должны были вместе
с его бойцами выдвигаться в Логвиново. Колонна вышла. Не доезжая
до брода, наш МТЛБ всё-таки сломался. Полетел какой-то насос, и
машина стала. Перегрузили всё в другие машины, сами пересели и
повели колонну дальше. На попутном транспорте вернулись в Угле
горск. Связались по телефону с ротой, сказали, какой нужен насос.
К ночи его привезли, и мы уже на другом транспорте выдвинулись за
своей «мотолыжкой». Ночью кое-как пригнали её в Углегорск. К утру
всё, что нужно, было отремонтировано. Мы передремали пару часов,
Красненький наш отдохнул и успокоился.
А утром позвонили со штаба и сказали, что на Логвиново ране
ные и среди них Капа. Прилетели туда, но его уже успела забрать ка-
кая-то машина. Я позвонила нашим в медпункт и предупредила, что
везут тяжёлых. Почти всех ребят мы знали - это были бойцы спец
наза, наши друзья и сослуживцы ещё с лета. Помогли им съездить и
забрать трофеи с подбитого вражеского БТР. Потом один из бойцов
позвал нас на другой край деревни, где ещё оставались целые дома.
Каково же было наше изумление, когда из дома вышли трое стари
ков —мужчина и две женщины. Погрузили какие-то их немудрёные
вещи, помогли самим забраться и повезли их в Углегорск. Оттуда
их забрали в Горловку. Ребята поделились с нами трофеями, и мы с
Юрой привезли в штаб три ПТУРа. Вы себе даже не представляете
глаза штабных офицеров, когда Юра вошёл в комнату с ПТУРом на
плече. В глазах у них читалась мысль: «Господи, когда же вы наконец
439
Книга 2
успокоитесь?» Мне в тот момент вспомнились слова из песни Юрия

Шевчука: «Чем ближе к смерти, тем чище люди, чем дальше в тыл,
тем жирней генералы...» Зато комбат танкачей очень обрадовался та
кому подарку и немедленно забрал трубы себе.
В медпункте узнали, что Капа тяжело ранен и его уже повезли в
больницу. Приехали в госпиталь и мы. На втором этаже стоял столик
с фотографиями наших погибших ребят - Александра Юдина и Иго
ря Корнеева. Рядом цветы и свечи. В наше отсутствие в госпиталь под
видом поминок опять появились МГБшники и обработали коллек
тив. Устроили безобразную банальную пьянку на глазах у раненых
бойцов. С нами почти никто не здоровался. Ротный Мерко появился
в госпитале и с видом бурной озабоченности занимался похоронами.
Юрий позвонил по телефону женам убитых наших товарищей. Бед
ный, как же ему было тяжело. Когда-то, когда мы только начали вме
сте служить, я сказала ему одну фразу: «У каждого настоящего офи
цера есть своё маленькое кладбище» —но смысл этих слов он понял
только сейчас.
Обстановка в госпитале была просто невыносима. На понедель
ник были назначены похороны наших друзей, и мы с Юрой понима
ли, что именно там нас и попытаются задержать. Они же понимают,
что при большом скоплении народа мы не посмеем применить гра
наты или пистолеты. Поймите меня правильно, это не просто страх
за свою жизнь. Я не боюсь погибнуть в бою, выполняя свой долг. Но
попасть «на яму» и умереть там с поломанными рёбрами за чьи-то де
нежные интересы я не хочу. И своему любимому человеку такой уча
сти не желаю. Мы ещё повоюем!
В воскресенье Юра созвонился с начальником штаба и обрисовал
обстановку. Тот нам предложил взять отпуск на недельку, пока не
улягутся эмоции. Мы понимали, что на тот момент это было самое
оптимальное решение. Заехали во вторую больницу к Капе. Он уже
пришёл в себя после операции. Когда медсестра подавала нам халаты
и бахилы, посмотрела на меня и спросила: «Это вас зовут Ангел?» Я
говорю: «Да. А что, он меня звал?» —«Да». Это непередаваемые эмо
ции! Зашли в палату. Алексей лежал весь перевязанный, с аппара
том Илизарова на ноге. Но уже в сознании. Очень нам обрадовался.
Я очень сожалела, что мы не успели приехать и забрать его, что это
сделал кто-то другой. Но какая разница, главное, что он жив! Рас
440
сказали ему о сложившейся в роте ситуации, и он поддержал наше

решение «съездить в отпуск». С пожеланиями друг другу здоровья и
успехов мы тепло попрощались и поехали в госпиталь. Там собрали
самые необходимые вещи, сложили в машину и ночью выехали. Сна
чала съездили в Углегорск на наш медпункт, убедились, что всё в по
рядке. Поговорили с дежурившими в тот день медиками. Это были
волонтёры, которых мы так и не могли ввести в штат. Обсудили сло
жившуюся ситуацию и уехали в Донецк к своим друзьям.
Нам предоставили квартиру, где мы просто отдыхали. Спали,
смотрели телевизор и пытались забыть те события, которые происхо
дили с нами крайний период времени. Телефоны свои мы выключи
ли. И я, и Красный, и Юра. Поскольку после медпункта на Углегор
ске нас больше никто не видел, а мы всем сказали, что едем ближе к
Логвиново искать место для нового медпункта, сразу никто не обес
покоился нашим отсутствием. У нас появилось свободное время, ко
торого до этого не было практически совсем. Смотрели новости и по
телевизору, и в интернете. Юрий записал по свежим следам и впечат
лениям всё, что с нами произошло за крайнее время в виде доклад
ной записки и разослал всем нашим друзьям, которые за нас пережи
вали в России. На всякий случай записали видеообращение. Если бы
с нами что-то случилось, его бы передали куда нужно. Но постепенно
злость и обида проходили. Мы всё чаще думали о том, как там дела в
Горловке. Ведь госпиталь - это наше детище, и душа болела за наших
друзей и за раненых ребят. Связались с нашим помощником Кумары-
чем. Он сказал, что вроде бы ситуация с командованием утряслась, и
мы можем вернуться.
Приехали мы в воскресенье. Приятно было видеть, что очень мно
гие люди в нашем госпитале были искренне рады нашему возвраще
нию. Правда, не все. Хватало и кислых рож. В понедельник утром,
как обычно, в кабинете Юры собрался весь коллектив на планерку.
Юрий Юрьевич обратился к коллективу с предложением определить
ся каждому и ответить на вопрос, кто будет выезжать на боевые, а
кто нет. Не с целью репрессий, просто чтобы самим знать, на кого
можно рассчитывать в сложной ситуации, чтобы потом не возникали
вопросы, как с гибелью доктора Юдина и Игоря Корнеева. Хотя сама
ситуация по своей сути абсурдна - люди пришли служить и обяза
ны выполнять приказ командира. Люди могли занять гражданские
441
Книга 2
должности - тогда ездить на боевые они не обязаны. Но они сами

рвались быть военными, поскольку там выше зарплата. При этом во
дители и некоторые медики, врачи и медсестры честно выполняли
свой долг. А когда нежелающим ездить в опасные места сотрудникам
предложили перейти на гражданские должности (были у нас в госпи
тале и такие), никто не захотел. Там ведь жалование в два раза мень
ше. Вот здесь коллектив проявил себя полностью. Людям дали время
подумать до 14 часов, и командиру роты было поручено проконтро
лировать выполнение. Я понимаю, что это не по уставу, но лучше у
нас будет десять человек, в которых мы уверены, чем целая рота, на
которую нельзя положиться. Когда мы возвращались с Юрой, всё-та-
ки думали, что сможем наладить службу как раньше, что восстано
вится та атмосфера, которая была раньше, когда все были дружным
коллективом. Но, к сожалению, страх за свою жизнь и страх потерять
службу и заработок оказался сильнее совести и чувства собственного
достоинства у многих.
Ротный после совещания бегом побежал в штаб, видимо, жало
ваться на «самоуправство» Юрия Юрьевича. Наши «Клеопатры»,
сплошь посерев, стали звонить своим мужьям.
А вечером Юрич в штабе получил от сочувствующих нам офице
ров информацию, что, если в ближайшее время он не покинет Гор
ловку, нас ждёт судьба начальника службы тыла бригады, которого с
его супругой посадили в подвал по нелепым обвинениям и уже давно
держат там, выбивая из них самооговорные показания. Мы поняли,
что ничего у нас не получится. Поехали мы с Юрием в штаб и подали
рапорта об отставке. Может быть, кто-то скажет, что мы зря сдались,
надо было бороться и отстаивать свою правоту. Но, видимо, пришёл
некий предел, за которым уже было просто равнодушие. Надоело,
что каждый в этой войне преследует свои какие-то цели. Чаще всего
они очень далеки от защиты Родины. Кто-то пришёл получать жа
лование и ничего не делать, а тут злой начмед заставляет идти под
пули. Кто-то пришёл украсть гуманитарку, а тут злая Ангел и стар
шина Надежда Дмитриевна, у которых не забалуешь. Кто-то решил
сдать наших ребят, получить за это бабки, а тут припёрся этот чёртов
медицинский экипаж и испортил всю малину. В общем, выбесили
мы всех окончательно. Крайней точкой, подтолкнувшей нас к окон
чательному решению, был звонок нашего высокопоставленного дру
442
га из Донецка с просьбой немедленно уезжать из Горловки: «На вас

поступил приказ на обнуление!» В этот раз мы уже собрали все свои
вещи. Как оказалось, за время службы немного обросли вещами. Не
сколько комплектов формы, снаряга, рюкзаки, медицинская сумка.
Личные вещи. Все это было упаковано и уложено.
Пришёл момент прощания с коллективом. Пригласили всех в
кабинет Юрия Юрьевича. Он очень искренне и тепло поговорил с
людьми. Не все из них были тварями и подонками. Многие просто
плакали. Не сдержала слёз и я. В конце пожелала всем остаться жи
выми. Тепло попрощались с друзьями и уехали.
Так закончился ещё один период нашей жизни. Незабываемый,
полный опасности и риска, но в то же время мы понимали, что сдела
ли очень много. И смогли бы сделать ещё больше, если бы нам просто
не мешали. Приехали в Донецк и в частном разговоре с друзьями из
МГБ узнали, по какой же причине нам настоятельно рекомендова
ли покинуть наше место службы. На нас писали жалобы сотрудники
госпиталя. Обвиняли в том, что мы их заставляли торговать оружи
ем. Где бы мы его брали? Торговали медикаментами. Но это - абсурд.
Гуманитарную помощь из Питера мы получали адресно, на каждой
коробке было написано: «Лично доктору Евичу». Всё принималось на
склад и фиксировалось. Если бы мы хотели продать, то зачем было
привозить в Горловку, продали бы по дороге. Писали про похищения
людей и торговлю органами. Полный бред! Вопрос: когда бы мы всё
это успевали? И самое феерическое обвинение —в создании «неза
конной медицинско-разведывательной роты». Видимо, всем так вну
шало ужас то, что мы делали, что вылезали из таких передряг, откуда
вылезти было просто невозможно, что нас просто решили убрать по
дальше. Рядовые бойцы, ребята, воюющие рядом с нами, всё видели и
понимали, но ничего не могли изменить.
Наши друзья на своей машине отвезли нас с Юрой к границе, мы
тепло попрощались со своим сыночком Красненьким и поехали в Ро
стов. Там остановились на несколько дней у родственников Юры и
потихоньку вживались в мирную жизнь. Скажу сразу, это тяжёлый
процесс. После того как нервы ежедневно напряжены, когда посто
янно чувствуешь угрозу со всех сторон, адаптация к мирной жизни
происходит сложно. Юрий удивлялся, что я в это время истерила и
плакала. Такого он за мной не замечал во время боевых. А у меня в
443
Книга 2
душе была целая буря эмоций и чувств. От радости спасения, всё-

таки жить хочется всем, до чувства обиды за то, что с нами так по
ступили. Иногда меня грызла совесть, и я считала себя предателем
и дезертиром. Мы гуляли по мирному городу, смотрели на Дон, ели
мороженое. Вокруг мирная жизнь и спокойствие, а я не находила себе
места и постоянно срывалась на Юру. И сама понимала, что не права.
Но прошла пара дней, и я успокоилась.
Полетели мы в Москву. Несколько дней провели там, потом к нам
приехала Анастасия из Питера, которая весь этот год исправно посы
лала нам гуманитарные грузы. Именно ей обязаны жизнью и здоро
вьем многие сотни ребят, которых лечили полученными от неё пре
паратами. Мы встретились так, как будто мы родные люди и просто
давно не виделись. Собственно говоря, так оно и было. На войне про
исходит переоценка ценностей, и те, кто до войны был другом, стано
вятся просто никем. Зато фронтовая дружба дорогого стоит. Это уже
навсегда. Поехали мы в Питер ночью на машине. По дороге разгова
ривали, делились впечатлениями. Приехали в город рано утром и у
Насти уснули до вечера.
Вечером она нас повела в тот подвальчик, где, собственно гово
ря, и протекала жизнь и деятельность фонда «Спасём Донбасс». По
знакомились с ребятами, которые там работали —собирали помощь
для нас, отправляли посылки, помогали нашим раненым ребятам.
Их много находилось на лечении в Питере. Встретились с ребятами,
которые помнят нас с Юрой ещё по нашей деятельности на ОГА. Уже
ночью друзья нам организовали экскурсию по ночному Питеру. Вос
торг! Какой красивый город, сколько эмоций! Накануне у меня был
день рождения, и лучшего подарка трудно было придумать!
Питерские друзья предложили Юрию Юрьевичу прочитать цикл
лекций по военно-тактической медицине для всех желающих. В Пи
тере есть такой военно-патриотический клуб «Имперский легион».
Ребята занимаются рукопашным боем, изучают тактику городского
боя, немного стрелковой подготовки. Вот они и попросили у Юры
провести лекции. Договорились с руководством Смольного институ
та, и на его базе этот курс лекций Юрий прочитал. В свободное время
гуляли по Питеру. Удивительный город! Каждая улица — это исто
рия! Посетили военно-исторический музей, Эрмитаж, побывали в
Исаакиевском и Казанском соборах. Если бы не наши друзья, мы бы
444
не смогли попасть в этот город.

Из Питера Юра поехал в Москву, а я вернулась в Донецк. У Юрия
всё ещё теплилась надежда вернуться в строй и служить дальше. Но
активных действий не планировалось, и нам настоятельно рекомен
довали отдохнуть и сменить сферу деятельности. И мы решили напи
сать всё, что произошло с нами за этот год. Может быть, кому-то это
будет интересно и полезно. Пишем каждый своё видение этих собы
тий. Ведь каждый переживал их по-своему, хоть мы и находились всё
это время постоянно вместе.
9 Мая в Донецке был военный парад в честь 70-летия Победы. Я
надела форму и вышла на парад. Перед этим зашла к Капе в трав
матологию. Он всё ещё лечился после зимнего ранения, очень тепло
поговорили. За неделю до этого я уже приходила к нему, предложила
помощь. Но он сказал, что лекарств хватает. «Просто приходи, поси
дим, вспомним!» И в этот день я не могла не прийти к нему. Дальше
мой путь лежал на площадь Ленина. Но ещё на дальних подходах тро
туары вдоль улицы Артёма были забиты людьми. Казалось, весь го
род вышел на площадь. Несмотря на то что начался сильный дождь,
никто не ушёл. Люди приветствовали своих защитников. В стройных
колоннах прошли, чеканя шаг, представители всех подразделений,
воюющих за свободу Донбасса. Прошла бронетехника. В этот день я
встретила очень много знакомых, наших друзей с разных подразде
лений, с которыми нас свела война. Очень приятно мне было, когда
подходили ребята и говорили: «Ангел, спасибо тебе! Мы тебя пом
ним. Спасибо вам с Юрой, что спасли нас». Много таких было: из-
под аэропорта, Углегорска, Еленовки, Логвиново. Их спасённые жиз
ни и людская благодарность для меня дороже любой награды.
Через месяц Юрий устроился на работу в Москве, и я поехала к
нему. Никакой перспективы в Донецке, чтобы продолжить служить,
на тот момент не было. Да и обстановка менялась в худшую сторо
ну. Имея возможность общаться со своими друзьями, оставшимися в
Донецке, мы видели, что там происходит. Боевые подразделения вне
боевых действий разлагались. Бойцы, прошедшие через ад, не мо
гли получить адекватную психологическую помощь. У многих семьи
были на оккупированной территории, и остановка боевых действий
не самым лучшим образом сказывалась на их душевном состоянии.
Обстрелы городов не прекращаются. Минские соглашения Киев не
445
Книга 2
соблюдал и не собирался. Многих воюющих и порядочных коман

диров вынудили уйти или «убрали». Оставшиеся создавали свои
«преторианские гвардии» для совершения совсем не героических по
ступков. Многое всё-таки просачивалось в интернет, и было очень
неприятно читать это. Многие из тех, с кем воевали бок-о-бок, не
ожиданно проявили себя в таком свете, что не хотелось верить в то,
что это правда. Очень тяжело разочаровываться в людях, особенно
когда вместе с ними бывали в таких передрягах! И когда спасали друг
другу жизни.
Не очень хорошие новости были и из горловского госпиталя.
Многие нормальные люди оттуда ушли. Остальные терпели самоу
правство и дурь ротного. На выезда при обстрелах города наши ско
рые больше не выезжали. Ещё когда я была в Донецке, на мой теле
фон несколько раз ночью звонили дежурные с горловской станции
скорой помощи и просили помочь. Я им объяснила, что уже не служу
там и что звонить нужно ротному Мерко Г. В. Услышав его фами
лию, дежурная выразилась не особо лестно в его адрес. (Это я пишу в
корректной форме.) Раненых немного, гуманитарные грузы с нашим
уходом перестали туда поступать. Ни я, ни Юра не сможем поручить
ся за то, что в наше отсутствие эти лекарства попадут по назначению,
а не распродадутся по аптекам.
Честно говоря, у нас и самих состояние было не особо радостное.
Но, как говорится, если не можешь изменить ситуацию, измени своё
к ней отношение. Мы понимали, что служить нам пока не получится
и поэтому нужно делать то, что у нас получается в данный момент и
приносит пользу. В Москве есть такой же, как и в Питере, военно-
патриотический клуб «Право на оружие». На его базе создали курсы
по военно-тактической медицине. За шесть занятий давали ребятам
теорию, элементарные базовые знания, которые любому из них при
годятся и в мирной жизни. Провели два выезда на природу —дневной
и ночной, чтобы ребята поняли, как это —вытащить раненого с поля
боя, оказать ему помощь и самому при этом не пострадать. Разумеет
ся, это очень далеко от реальных боевых условий, но если эти знания
когда-нибудь кому-то спасут жизнь, значит, мы старались не зря.
А ещё мы за это время познакомились с большим количеством
очень достойных и знаменитых людей. Несколько раз виделись с
Игорем Ивановичем Стрелковым. Будучи в Питере, Юрий созвонил
446
ся и познакомился со знаменитым Дмитрием Юрьевичем Пучковым

«Гоблином». Мы большие поклонники его сайта, и когда Дмитрий
Юрьевич предложил нам дать интервью в его программе, мы согла
сились. Нужно рассказывать людям правду о том, что происходит в
Новороссии сейчас на самом деле. Ведь происходящие там события
- это репетиция того, что произойдёт в России. Война на Украине
- это ведь на самом деле война Америки против России на терри
тории Украины. И тот, кто этого ещё не понял, видимо, наивен и не
видит, насколько все серьёзно. Заклинания «Путин не допустит» и
«наша армия самая сильная в мире» не помогут. Путин несамостоя
телен в своих действиях. Страной правит олигархическая верхушка,
и её интересы абсолютно не совпадают с интересами народа. И когда
в России произойдёт то же самое, что и на Украине, по сценарию гос
депа, все власть имущие и денежные мешки очень быстро разъедутся
по миру, а воевать друг с другом будет простой народ, такой же, как
и у нас.
Вы думаете, мне не жаль тех солдат, которые гибнут за «незалежну
Украину»? Жаль, я же не монстр. Они ведь тоже чьи-то дети и мужья.
Только вот гибнут за чужие денежные интересы. Маленькая терри
тория, называемая Новороссией, —это форпост на пути фашизма в
Россию. И на этом маленьком клочке земли гибнут и мирные, и опол
ченцы за то, чтобы война всё-таки не пришла в Россию. Чтобы дать
возможность народу понять, что их ждёт, если молчать и не хотеть
воспринимать ситуацию такой, какая она есть. Позиция страуса не
спасёт. Сейчас, вот в эти дни происходит обстрел Горловки. Страш
ный обстрел, гибнут люди. Гибнут дети! А войскам ДНР и JTHP запре
щено отвечать огнём на огонь противника. Мы соблюдаем Минские
договоренности. Какие к чёрту договоренности?! Все ведь прекрасно
понимают, что без разрешения Кремля Захарченко не может сделать
ни шагу! Если бы нашим ребятам дали волю, они бы порвали укров.
Но приказа нет. Почему? Чьи интересы защищает Кремль?
Мы звоним своим друзьям, тревожимся за их судьбы. И узнаём
возмутительные факты. Из нашего горловского госпиталя машины
скорой помощи не выезжают не только для помощи мирному населе
нию, но и туда, где происходят боестолкновения. Вопиющий случай
- бойцы привезли раненого товарища своим транспортом, и он умер
прямо на ступеньках больницы. Ему просто никто не смог оказать
447
Книга 2
качественную помощь на месте ранения. Потому что некому гото

вить санинструкторов, никому это не нужно! На этих должностях в
подразделениях числятся жены и любимые девушки командиров. А
кто же пошлёт своего близкого человека туда, где есть угроза жизни?
Вот и остаются бойцы без помощи на поле боя. Да ещё и медики, долг
которых выезжать на места и вывозить ребят, этого не делают. Ротно
го Мерко Г.В. так и не уволили. Когда на его место Андрей Викторо
вич предложил женщину —доктора из Донецка, боевую и толковую
(мы её знаем с нашего медотряда), ему в штабе заявили: «Что вы сюда
всех донецких тащите?» Это же верх идиотизма - город обстрелива
ют со страшной силой, гибнут ополченцы и мирное население, а они
всё никак не нажрутся! Господа, у гроба карманов нет! А на том свете
каждого спросят! Больно и тяжело сознавать, что наше детище, наш
госпиталь превратили непонятно во что. Раненых там не лечат. Что
они все там делают? Просто сидят и получают жалование? Так хо
чется приехать и навести там порядок. Но для этого придётся теперь
уже половину того коллектива просто выгнать. Жаль, что нам такой
возможности никто не даст. Раньше было достаточно выгнать пару
человек. Тоже не дали. Понятно, какие цели преследует командир
бригады такой кадровой политикой.
С лёгкой руки Юрия Юрьевича на сайт к Гоблину приходили дру
гие, не менее интересные и харизматичные люди. Давали интервью,
рассказывали о том, как они видят ситуацию и пути развития. Эти
беседы имели большой резонанс и много комментариев. Хотя там мы
не сказали и десятой доли того, что хотели и могли. Таким образом,
возникла идея написания этой книги. Когда ещё свежи воспоми
нания, когда события, которые там происходят, актуальны. Живы
люди, ставшие героями этой книги. Когда я её писала, перед мыслен
ным взором у меня проходили все те, с кем меня свела судьба на этой
войне.
Каких друзей война мне подарила,
Каких друзей потом назад взяла.
Убить меня хотела и убила.
Ну что с того, что жизнь не отняла?
Таких друзей по мирной жизни не бывает. Там совсем другие цен

ности. Война очень чётко расставила всё по своим местам. И те, кто
448
долгие годы до войны казался другом, оказались никем. А дружба,

родившаяся на войне, очень дорогого стоит. Даже находясь в России,
мы иногда встречаемся с добровольцами, воевавшими вместе с нами
в Донецке. Сколько радости приносят такие встречи! Только те, кто
прошёл через ад войны, умеет ценить ту дружбу, которая там роди
лась...
Вот такая она, война. Грязная, страшная, жестокая, опасная. Но
мы все равно туда вернёмся. Нет покоя душе, находясь здесь в мире и
тишине и зная, что там творится. Там остались мои дети, мои друзья,
там могила моего первого мужа. Мы можем принести пользу нашим
ребятам, мы знаем, как и что нужно делать. Мы умеем это делать. И
мы любим свою работу. Не за деньги или награды, а ради Победы.
Чтобы как можно больше наших ребят осталось в живых. Чтобы оста
новить эту фашистскую мразь на пути в Россию. Не допустить там
повторения. Дать время людям в России подумать, осознать и сделать
выводы. Русские люди должны в этот момент объединиться, ведь уг
роза из Украины идёт совершенно реальная. Нельзя в этот момент
быть безразличными и бездушными. Наши города ровняют с землёй,
накрывают «Градами» и миномётами, гибнут мирные люди. Проис
ходящее на Донбассе - это репетиция того, что предстоит в России.
Но верю, что сила духа русского народа, способность объединяться
в тяжёлые времена восторжествует. И главным станет идея спасения
Родины, а не количество денег на счету и марка машины. Потому что
если нет, то за что тогда гибнут люди на Донбассе?
...Русской силой держалась Русь.
Отслужила своё хлеб-соль.
Русский русскому; как пароль,
Имя нации назови.
Перешёл в набат благовест,
И нельзя избежать борьбы.
Могут вынести русский крест
Только наши с тобой горбы.
Русским духом, народ, крепись
У последней своей черты.
Русский русскому поклонись,
Русский русского защити.
449
Книга 2
Душу русскую сохрани,

Землю русскую сбереги.
В окаянные эти дни
Русский русскому помоги.
Август, 2015.
ЭПИЛОГ
Я не участвую в войне,
Война участвует во мне.
И пламя вечного огня
Дрожит на скулах у меня.
С момента написания последней главы моей книги прошло не

так много времени, но произошло ещё немало событий, которые не
могу обойти вниманием. Полгода после того, как в марте 2015-го мы
уехали из Новороссии, мы жили мыслью о возвращении. Все наши
действия были посвящены этой цели. Работа, общение с людьми,
близкими нам по духу. Курсы по тактической медицине. Встречи
с единомышленниками - всё это ложилось в тренд - возвращение
обратно. И это не просто прихоть. Те, кто там побывал, знают: с вой
ны вернуться невозможно. Она остаётся в тебе и не даёт забыть о том,
как ты там жил, как ты себя при этом чувствовал. О том, каким ты
там был человеком. Настоящим. На войне обнажаются все скрытые
качества любого человека. Если честный, храбрый и порядочный, то
эти качества возрастут в разы. А если подлец и трус - там деградиру
ешь до состояния «патентованная мразь». Много таких мы встретили
на своём пути. О многих написали в книге. Но радует то, что хороших
людей всё-таки больше.
За время ведения курсов по тактической медицине познакоми
лись с массой очень толковых и порядочных людей. Людей небезраз
личных к судьбе Отечества, незаурядных, необыкновенно умных.
Все они прекрасно понимают то, чего в упор не замечают загипно
тизированные телевизором «дарагие рассияне». Всё, что было там, —
только один из этапов, подготовка и репетиция того, что попытаются
сделать здесь, в России. И каждый сможет рассчитывать только на
свои силы и на друзей. Именно поэтому занятия проходили с таким
интересом и воодушевлением. Каждый понимал, что эти знания,
возможно, смогут спасти его жизнь и жизни других людей.
450
Однажды к Юрию обратился один хороший знакомый, тоже при

нимавший участие в событиях на Донбассе, с просьбой провести та
кие же занятия с отдельной группой. Дал номер телефона командира.
Мы созвонились. Оказалось, отставной офицер Российской армии,
повоевавший в Новороссии, привёз в Москву группу ребят, с кото
рыми служил, после окончания активной фазы боевых действий. На
свои деньги кормил, одевал, помог с жильём. И параллельно готовил
ребят к возвращению обратно в Новороссию. Среди других видов
подготовки необходима была и медицинская. Мы приехали и в тече
ние двух дней вели с ними занятия.
Поскольку народ собрался опытный, все ребята воевали, процесс
обучения шёл легко. Очень толковые и смышлёные воины, они на
лету схватывали, сами подсказывали что-то из своего боевого опыта.
Очень приятно было заниматься с такими людьми. Их командир -
это отдельный разговор. Имея большую семью - жену и троих ма
леньких деток, он за свои деньги помогал бойцам своего подразделе
ния. Ребята вполне заслуженно называли его уважительно Батя. Этот
человек как раз из тех офицеров, о которых говорят «слуга царю, отец
солдатам». Мы с Юрой были очень довольны общению с такими дос
тойными людьми.
Тем временем мы своими силами искали контакты в Донецке, с
кем мы бы могли поработать, принести пользу. Читая в инете и об
щаясь с друзьями, мы видели, что в Новороссии происходят, мягко
говоря, странные события. Очень неприятно было читать о скандале
в подразделении спецназа РУ ДНР. С этими ребятами мы служили,
очень многих знаем и видели, чего они стоят в бою. Очень больно и
обидно было видеть, что боевое подразделение распадается. Кстати,
о прежнем их командовании, о его «выдающихся» заслугах мы уже
писали. Уже и часть этих людей ушла, а проблемы с руководящим
звеном остались. Командование погрязло в дрязгах, сплетнях, выяс
нении отношений. На первый план вышли личные интересы и же
лание обогатиться любой ценой. О простых бойцах очень быстро за
были. Многие уехали в Россию. Некоторые нашли работу в Донецке
и оставили службу. Но ещё больше тех, кому некуда пойти. Их дома
остались на территории, оккупированной хунтой. Моральное состо
яние этих людей, их боевой дух оставляли желать лучшего. Люди не
понимали, за что проливали кровь, за что гибли друзья. Позорные
451
Книга 2
Минские соглашения поставили крест на наступлении, на возмож

ности победить в этой войне. Её просто остановили. Но ведь укра
инская сторона не соблюдает никакого перемирия. Города обстрели
вают. Люди гибнут. Политики кормят людей лицемерными пустыми
обещаниями.
Видя всё это, мы всё равно стремились приехать в Донецк в хоро
шее боевое подразделение и повоевать. Связывались с друзьями, на
шли человека, с которым год назад воевали вместе. Он со своей груп
пой ходил в тыл противника и просто делал свою работу. Приносил
трофеи и брал пленных. Для них мы собрали вместе с московскими
друзьями форму, снаряжение и медикаменты. Люди, которые нам по
могали, совсем не богатые, но у них есть совесть и понимание того,
что «если не мы, то кто?»
Когда всё уже было готово к отъезду, Юрию позвонил Батя, ребят
которого мы готовили где-то месяц назад. От него поступило заман
чивое предложение. Те ребята, которых мы тренировали, уехали в
Донецк. Эта группа стала костяком для организации роты разведки.
Нас пригласили туда медиками. Разумеется, мы согласились.
Друзья Юрия помогли нам добраться вместе со всем нашим скар
бом до Ростова. И тут встал вопрос о пересечении границы. Ничего
запрещённого мы с собой не везли - форма, разгрузки РПС, меди
каменты, разное другое полезное снаряжение. Но вот оказалось, что
всё это перевезти на территорию Новороссии может быть проблема
тично. Напрашивается вопрос: а за кого мы воюем - за Россию? Или
Россия против нас? Юрич всё возмущался, что дважды переходил
ленточку в самом начале, когда она была под контролем укровских
спецслужб, и то встретил меньше трудностей, чем когда теперь там
стоят «наши», российские спецслужбы. После нескольких дней бес
смысленного ожидания решили переходить сами. Видимо, в тот день
фортуна была на нашей стороне —прошли абсолютно спокойно. Со
стороны ДНР позвонили командиру принимающего нас подразделе
ния и попросили забрать нас. Приехали ребята на бусике, мы погру
зились и поехали в Донецк.
Тяжело передать те чувства, которые я испытывала, глядя в окно.
Это —моя Родина. Мой Донбасс. Многострадальный и героический.
По всему пути от границы к Донецку следы прошедших боёв. Разру
шенные дома, воронки и растерзанные деревья. Но жизнь продолжа
452
ется - рождаются детки, отстраиваются дома. Ремонтируют дороги.

Макеевка, мотель, очень памятные для нас с Юрой места. Там нас
прятали друзья после того, как чуть не убили по доносу ещё год на
зад, когда всё только начиналось на ОГА.
Наконец приехали. Подразделение расположено в центре города.
Условия расквартирования очень хорошие. Нам выделили жильё и
место под медпункт. Очень приятной и волнующей была встреча с
бойцами, которых мы видели ещё в Москве. Обнимались и радова
лись друг другу, как родные. Познакомились с командиром. Цепкий
внимательный взгляд стального цвета глаз. Вскользь упомянуты об
щие знакомые и места, памятные для обоих. Заметные следы конту
зий у командира говорят о том, что человек действительно воевал, а
не сидел в штабе. Все бойцы бывалые и обстрелянные. При первом
разговоре с командиром сразу же оговорили свою позицию - мы при
ехали работать вместе с ребятами, а не сидеть в расположении и раз
давать таблетки. Лечить ребят тоже нужно, но мы военные медики,
и пользы от нас будет больше на выходах с бойцами. Командир уди
вился, сначала упирался, но потом мы пришли к взаимопониманию.
А пока наша основная задача —обучать личный состав и налаживать
взаимоотношения с гражданской медициной. Организация доставки
медикаментов и гуманитарки.
На следующий день после приезда посетили Первый военный
госпиталь. О его бедственном положении знали не понаслышке. С
Ольгой Долгошапко знакомы лично и поэтому близко к сердцу при
нимаем их проблемы. Достаточно сказать, что прошлое лето и осень
не проходило дня, чтобы мы не посещали госпиталь. Или привози
ли раненых и навещали их, или привозили медикаменты, получали
необходимое для нашего медпункта. Практически всех сотрудников
знали. Каково же было наше удивление и огорчение, когда, приехав
туда, мы почти не увидели знакомых лиц. На втором этаже две моло
денькие медсестрички. Помню их ещё с прошлого года. Когда я там
лежала, они мне ставили капельницы и делали уколы. В холле и на
балконе сидят раненые ребята. Кто без руки, кто без ноги. Прошёл
мимо боец, я посмотрела ему вслед и похолодела - вся спина сплош
ной шрам. Кожа только-только начала светлеть. Скорее всего, тан
кист. Выздоравливай, братик. Приехала Ольга Николаевна. Идём в
ординаторскую. Меня не покидает чувство какой-то неправильности
453
Книга 2
происходящего. Вспоминаю то же время в прошлом году. По кори

дорам бегали толпы медиков — врачей, медсестричек. Много было
просто волонтёров —убирали, помогали ухаживать за тяжёлыми ра
неными. Даже в период самых напряжённых боев атмосфера не была
такой тяжёлой и грустной, как сейчас.
Пришёл и.о. главного врача госпиталя. Знакомимся. Зовут Вла
димир. Сразу по форме одежды, выправке, манере поведения видно,
что боевой мужик. Из тех медиков, которые и пострелять, и зашить
сумеют. Причём пострелять любят больше. На стене висит фото Кон
стантина Сергеевича. В траурной рамке. Об этом боевом докторе
я уже писала выше. Мне посчастливилось быть с ним рядом в бою
за аэропорт. Позже он погиб в Никишино. Все думали, что от пули
снайпера. Но буквально пару месяцев назад со мной в соцсетях свя
зался знакомый боец. Слово за слово, оказалось, он тоже знал Костю.
Воевал с ним вместе. Он рассказал страшную историю. Оказывается,
убил его не снайпер. Вот что мне сказал мой знакомый боец: «Это не
снайпер был. Я Костю сам вывозил. В него стреляли свои. Стреляли в
упор. Когда я к нему подбежал, у него на свитере были следы пороха!»
Кому помешал этот человек, врач от Бога, спасший не одну жизнь?!
Так же, как и мы, не давал кому-то украсть медикаменты? Или не да
вавший загнать ребят на убой в очередную мясорубку? Очень многие
вопросы, боюсь, останутся без ответа. Но есть Высший суд, на кото
ром с каждого спросят.
Владимир и Ольга Николаевна поделились с нами проблема
ми госпиталя. Он до сих пор нигде официально не числится. Люди,
оставшиеся в нём, энтузиасты, не получают никакой зарплаты. От
официальных структур не получают ни медикаментов, ни продуктов
питания. Госпиталь функционирует только за счёт гуманитарных
поставок. И те уже начали блокировать. При том что в госпитале вы
лечили и поставили на ноги за полтора года войны 11 тысяч бойцов!
Вдумайтесь в эту цифру! На данный момент на излечении и реаби
литации в госпитале находятся около семидесяти человек. Их нужно
лечить, кормить и содержать. Спустились в склад. Удручающая кар
тина. Медикаментов на пару недель работы. Есть ещё НЗ, но это уже
на крайний случай. У меня даже духу не хватило просить у них хоть
какие-то элементарные медикаменты для нашего медпункта. В кон
це концов, у нас есть Настя Каменская в Питере и её организация
454
«Спасём Донбасс». Они нам помогут, и госпиталю тоже. С тяжёлым

сердцем покидали мы территорию госпиталя, который за время вой
ны стал для нас тоже родным. И тут произошла очень трогательная и
неожиданная встреча.
Уже собирались уходить, когда нас окликнули. Оглянулись и уви
дели, что к нам стремительно приближается человек на костылях.
Присмотрелись и узнали его. Это боец с позывным «Вакула». Он слу
жил в одном с нами подразделении. В спецназе ДНР —мы у Капы,
а он у Макара на миномётной батарее. Очень хорошо помню тот
страшный день, когда случилась трагедия. На позиции, где стояли
наши ребята, разорвался миномёт и пострадали много ребят. Были
погибшие и раненые. Среди них и Вакула. У него взрывом оторвало
ногу. Но человек выжил, через несколько недель вернулся в располо
жение и стал привыкать жить заново. Ему смастерили протез, и Олег,
так его зовут в миру, встал в строй. Он водил машину, будучи инва
лидом. Нет, назвать его инвалидом просто язык не поворачивается.
Человек, который пострадал, лишился ноги, имеет такую силу духа,
которой ещё позавидовать надо всем здоровым. Он добился возвра
щения в строй. Во время Углегорско-Дебальцевской наступательной
операции служил водителем. Ездил со своим подразделением и в од
ном бою опять был ранен. Но вот на этот раз ранение получил его
протез. И такое бывает. Нога тоже немного пострадала. Сейчас он ле
чится в госпитале и ждёт очереди уже на настоящий протез, а не тот
самодельный, с которым воевал. Сказал, что его семья вся служит и
воюет —и жена, и сын. Мы очень обрадовались друг другу. До слёз.
О таких людях нужно снимать фильмы, чтобы дети учились, чтобы
понимали, что такое героизм и сила духа. И какие ценности должны
быть в жизни.
На следующий день мы с командиром поехали в штаб разведу-
правления, в котором нам предстояло теперь служить. Каково же
было наше удивление и радость, когда, заехав на территорию, уви
дели нашу старую машину скорой помощи, на которой мы столько
поездили, с которой связано столько воспоминаний! Выскочив из
нашего бусика, я подошла к нашей машинке. Прижалась к ней и за
плакала. Так совпало, что именно в этот день была годовщина того
памятного боя в аэропорту, в котором погибли наши ребята, погиб
Арсений, позывной «Арафат». После того боя было столько работы,
455
Книга 2
что отмывать машину от крови наших ребят мы стали только на тре

тий день. И кровь этих святых мучеников за это время так и не свер
нулась, осталась живой. Помню, тогда я, возмущённая поведением
начальства и тыловых крыс, прежде всего Саныча и Японца, сказала:
«Вот бы их заставить эту кровь отмывать!» На это Юрич очень сер
дито ответил: «Да ты что? Я никогда не разрешу их грязным лапам
прикоснуться к святой крови ребят! Они не заслужили такой чести».
Поднялись на второй этаж, и тут попали в объятия такому коли
честву народа, что просто закружилась голова. Это всё наши ребята,
с которыми мы служили в спецназе. Потом виделись на Углегорске
и Логвиново. Нам есть что вспомнить. Мы переходили из одних рук
в другие. А наш новый командир смотрел на это с удивлением и ува
жением. Зашли в кабинет командира и увидели там Капу и Немца.
Опять объятия, слёзы радости и удивления. Капа всё ещё в аппарате
Илизарова. Нога срастается медленно после зимнего ранения. Теперь
он командир первого отдела РУ РГ ДНР. Немец —один из его замов.
Поговорили и пошли писать целую кипу документов и анкет для
принятия в штат. Ребята поехали на кладбище к нашим погибшим
друзьям. Мы, занятые этой писаниной, не смогли. Дала денег на бу
кет цветов от нас с Юрой. Забегая наперёд, скажу, что лучше бы я по
ехала с ними на кладбище. Хоть полезное дело бы сделала, и душа
моя успокоилась бы. Но не дано нам видеть будущее. Пробегав весь
день по кабинетам, мы вернулись в расположение.
Со следующего дня Юрий начал занятия по медицине с бойцами.
Утром теория, а вечером, прямо на территории расположения подра
зделения, практические занятия. Пришли и новые ребята, и те, кто
уже был у нас на занятиях в Москве. Хочется надеяться, что им пон
равилось. Чем больше они запомнят и смогут потом воспроизвести,
тем больше шансов на то, что останутся живы.
Через несколько дней к нам подошёл зам. командира и сообщил,
что на нас с Юрой не пришло подтверждение на зачисление в штат.
Он искренне недоумевал: почему так? Мы с Юрой понимающе пере
глянулись и улыбнулись. Нам, к сожалению, всё было понятно. Ведь
в штабе, куда мы ездили оформлять документы на вступление в штат,
видели не только друзей. Были там и те, кто был непосредственно
причастен к гибели ребят в аэропорту. Крутил махинации с деньгами
и медикаментами. И мы прекрасно знали этих людей и их «славное
456
прошлое» и не менее «славное настоящее». Зная нашу принципиаль

ную позицию по некоторым вопросам, они ни в коем случае не допу
стят нас обратно на службу. При том что все их «подвиги» очень хо
рошо известны правоохранительным органам. Написаны тома дел и
собраны тонны компромата, но эти люди находятся на свободе. Хоть
все прекрасно знают, где они бывают, в каких ресторанах кутят и на
каких машинах ездят. А те люди, офицеры, которые честно и добро
совестно выполняли свой долг с первого дня, сидят в тюрьмах по вы
мышленным обвинениям.
На службу в МГБ и силовые структуры берут идейных укропов.
Тех, кто до войны служил в милиции или прокуратуре. В начале со
бытий в Донецке все они сбежали кто куда. А сейчас возвращают
ся и становятся на руководящие должности. И всё это делается под
трендом «Мы осознали и хотим служить на стороне ДНР». При этом
людей, которые пережили все самые страшные периоды этого года
в Донецке, защищали город и его жителей, стараются отстранить от
службы или посадить.
Позвонили в Москву Бате, командиру, который создал этот отряд.
Другим влиятельным и порядочным людям. Уж очень нам хотелось
остаться и служить с ребятами. Не за награды или звания, просто
быть полезными своими знаниями и опытом. Но, видимо, не нужны
никому медики. Как сказал один из замов Капы, если кто заболеет,
приедет скорая. Куда? В тыл противника, где работает разведгруппа?
Бред! Как сказал наш командир: «Видимо, для подразделения уже
были выделены медикаменты, их уже благополучно продали, деньги
поделили и спокойно жили. А тут приехали вы». Все же знают, что мы
за ребят горой стоим, и всё, что им положено, из глотки вырвем. И в
мясорубку засунуть просто так не позволим. Поднимем скандал - а
наши медийные возможности широко известны. Вот поэтому нас и
отфутболили. Такова позиция командования этого так называемого
разведуправления.
Но это ещё не всё. Есть в командовании разведуправления некая
девушка Саша Филиппова. Довольно неуравновешенная особа двад
цати с небольшим лет. В звании капитана. Основное и единственное
достоинство этой особи то, что она дочь секретарши Захарченко А.В.
И это существо пытается командовать боевыми офицерами, прошед
шими и Чечню, и Донбасс. При этом на построении один из замов
457
Книга 2
Капы, уехавшего на лечение в Россию, заявил, что Филиппова А. яв

ляется командиром и её приказы разведка обязана выполнять. Глядя
на лица ребят в этот момент, я прекрасно понимала, что они думают
о ней и всей этой ситуации.
Этот приезд в Донецк оставил тяжёлое впечатление не только по
тому, что нам не получилось остаться на службе. Общая обстановка
в городе очень тяжёлая. Несмотря на так называемое перемирие, го
род продолжают обстреливать. О наступлении речь уже даже не идёт.
Чехарда с выборами. Полное разложение армии. Ведь люди, ради ко
торых мы воевали, всё прекрасно видят. И то, как одни командиры
обогащаются, занимаются бизнесом. Как идейных и честных бой
цов отстраняют или убивают. В лучшем случае сажают в тюрьму. А
бывших вояк украинской армии, которые якобы осознали и реши
ли перейти на сторону ДНР, принимают на службу и дают высокие
должности. На улице на бойцов в форме смотрят с презрением. Когда
я общалась с одним хорошим другом, храбрым и толковым бойцом,
он мне сказал: «Я свои награды спрятал и не надеваю. Мне стыдно».
А сколько разной мрази носит кресты в три ряда! Как будто воевали
минимум с Афгана. Дошло до того, что в штабе корпуса девчонки де
лопроизводители награждены крестами разных степеней. За что? Ни
у меня, ни у Юры нет наград. И не нужно. Они в моих глазах потеря
ли ценность. Экономическая ситуация в городе очень тяжёлая, рабо
ты нет, а та, что есть, оплачивается копейками. Чтобы было понятно
—медсестра получает 2,5 тысячи рублей. Профессор, практикующий
врач высшей квалификации —8 тысяч. При том что цены в магазинах
совсем не отличаются от московских. Бензин на 20 рублей дороже,
чем в России. Люди, пережившие в течение года весь этот ад, не по
нимают: а за что мы воевали? За что гибли наши друзья? Что вообще
происходит? Но это вопрос риторический, и вряд ли нам кто-то на
него ответит правдиво.
У России теперь новая игрушка - Сирия. Мне очень хочется спро
сить у тех, кто прошлым летом с пеной у рта доказывал, что России
ни в коем случае нельзя входить в Новороссию, а то тут же будет
третья мировая. Мол, Украина —это суверенное государство, и Рос
сия не имеет права. И вообще, «почему наши российские мальчи
ки должны гибнуть за ваших ленивых шахтёров?» А как же теперь?
Пусть теперь они гибнут за ленивых сирийцев! У некоторых очень ко
458
роткая память. Прошлым летом украинская армия обстреляла при

граничные районы Ростовской области. Переход Изварино —Донецк
ростовский. Были жертвы среди населения. Если бы ополченцы не
выдавили укропов от границы, кто знает, что было бы. Украина ведь
на полном серьёзе считает Россию врагом и готовит план нападения.
И как бы смешно и нелепо это не казалось, к этому нельзя относить
ся легкомысленно. Ведь ими руководит госдеп США. А у них очень
большой опыт разжигания войн по всему миру.
Сейчас Россия играет мускулами на Ближнем Востоке, показывая
всему миру свою мощь. Где была ваша мощь прошлым летом?
Но вернёмся к нашим реалиям. Итак, нас в очередной раз выгнали
с войны. Мягко намекнули, что на нас до сих пор не закрыто дело в
горловском МГБ, и вообще «ехали бы вы». Что мы и сделали. Те же
люди, которые нас встречали, отвезли нас на переход Успенка, пе
ред этим мы попрощались с бойцами. Подарили, что могли, самым
толковым и порядочным. И сказали о том, что ситуация вокруг по
дразделения складывается нездоровая. Батя, который создал отряд,
из-за болезни остался в Москве, а здесь его плавно устранили от ру
ководства. Командиры на месте тоже россияне, и для них размеры
творящегося в ДНР беспредела просто непонятны.
По дороге к границе общались с провожающими нас бойцами.
Они сказали, что ребята огорчены нашим отъездом и задумались
о целесообразности пребывания там вообще. В принципе, любой
опытный боец знает: если командиры дорожат личным составом,
всегда стараются, чтобы медицина у них была на высоте. Наоборот,
пренебрежение медицинской службой — первый признак, что лич
ный состав засунут в мясорубку и спишут. Не доезжая до границы, я
отдала сопровождавшему нас бойцу гранату Ф-1. Она была с нами всё
время, пока мы пребывали в Донецке. Слава Богу, не пригодилась.
С Ростова до Москвы мы ехали автобусом вместе с делегатами
съезда Союза добровольцев Донбасса. Попали чисто случайно, но
очень вовремя. На съезде увидели много знакомых лиц. Двоих людей
особенно рады были видеть, поскольку ничего не знали о их судь
бе. Несмотря на формальный характер мероприятия, польза от него
всё-таки была. Намечены пути решения проблем ребят, вернувшихся
с Донбасса. Медики и гуманитарщики обсудили свои насущные во
просы. Ведь лечение и реабилитацию ребят нужно проводить. Я там
459
Книга 2
познакомилась с удивительной женщиной —Татьяной Александров

ной Кириевской. Она подполковник медицинской службы. Воевала с
Афгана, прошла Чечню. Сейчас лечит ребят в Питере. Была на съезде
и моя дорогая подруга Настя Каменская.
Вот так закончилась наша очередная поездка. Выводы сделаны.
Они неутешительны. Но надо жить дальше. Работать и готовить
очередную группу желающих познать азы тактической медицины.
Учиться самим, делиться опытом и обрастать знакомствами. Это был
только первый раунд.
Октябрь, 2015.
460
Для заметок
В окопах Донбасса
(Крестный путь Новороссии)
Автор Ю. Ю. Евич
Хроники одного года

Автор JI. В. Гришина
Подписано в печать 16.08.2021. Заказ № 32075.

Формат 60x90/16. Бумага офсетная.
Уел. п.л. 3,75. Тираж 3000 экз.
Телеканал «Сталинград»
Битва за будущее!
Наше дело правое! Враг будет разбит!
Победа будет за нами!
«Сталинград»
«Сталинград X X I век»
«Направление удара»
Аккаунты телеканала «Сталинград»

в социальных сетях:
'к vk.com /kanalstalingrad
vk.com /takticheskayam edicina
8 ok.ru/kanalstalingrad
f w w w .facebook.com /channelstalingrad/
Ц t e le g . r u n / T E L E K A N A L S T A L IN G R A D
@ w w w .stalingrad.site
ЕЗ in fo @ stalin grta d .tv

2021 (2015) Евич Ю.Ю., Гришина Л.В. - В Окопах Донбасса (Крестный Путь Новороссии)

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

2021 (2015) Евич Ю.Ю., Гришина Л.В. - В Окопах Донбасса (Крестный Путь Новороссии)

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

В ОКОПАХ ДОНБАССА

(КРЕСТНЫЙ ПУТЬ НОВОРОССИИ)

«Не спрашивай, по ком звонит колокол:

государство, вскормленное международными корпорациями с един­

Аннотация к произведениям «Крестный путь Новороссии» и «Хроники

Глава 14. Горловка. Озеряновка и Михайловка... 241

К огромному сожалению, абсолютно всё, что написано ниже о со­

Юрий Юрьевич Евин,

дети и родственники, проживающие на Западе, недвижимость там

нии он был ранен, и мы с другими медработниками его проопери­

зачьей песни: «Нет, не судьбы - потерять я боюсь Господа Бога да ма­

Они влезают к нам под кровлю,

за наши интересы в самую мясорубку, грязный предатель-власовец!

облик и образ нации.

выбор». Вот как работают их «творцы и политтехнологи». А «наши»

информационных технологий, на этапе получения третьего высше­

служб США и Европы. Осознание того, что нужно прямо сейчас, из

битв, довелось встретить много «тёзок» и «братьев» по небесному

их возможностей делают всё, чтобы правда об их деяниях никогда не

бригады укомплектована медперсоналом более чем на 90 %, причём

ГЛАВА 2. ПАРАЛИЧ ВОЛИ

здесь, на русской земле, насколько данные тогда оценки соответствуют

ного общества является «человек экономический», человек потребляющий,

ГЛАВА 3. ГОРЛОВКА. РОДНАЯ ГОРЛОВКА. МАРТ 2014-Ш

Три лавровых листка.

В марте, а именно 8 марта 2014 года, я приехал в родную Горлов­

всяких «контрразведок ВСУ» и прочих организаций, призванных

православия, против русского и белорусского, а также, кстати, и дру­

Инстинкт самосохранения — самый сильный человеческий ин­

Море голов, плеск знамён на ветру, взволнованные и взбудора­

- Вы хотели бы выступить? - молодой мужчина с костистым ли ­

спиной к детям, лицом к набегающим нашим бойцам. Руки в сторо­

кие пулемёты, знаменитые MG-42, ураганный град пуль взбивает

— Скажите, пожалуйста, ещё что-нибудь людям, - это оргкоми­

рыми ты насытила наши земли, своих подлых убийц, стреляющих в

- Доця, ты молодец. Я думал, ты проболтаешься маме.

Война — это та же самая мирная жизнь,

Скорее всего, многие из читателей уже заметили, что существенный

ются переложить свою вину, «сваливают с больной головы на здоровую».

ГЛАВА 4. МАРТ 2014-Ш. МОСКВА. ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ ДО...

« Запомни, что я тебе сейчас скажу.

Участие в митинге в родной Горловке расставило точки над «i» ещё

остатки. Но вы приходите. Вдруг вам что-то подберём.

прикрытия и резерва». Нет тепличных условий, в которых работал

свой поворот, подросло новое небитое поколение цивилизаторских

чинам — власти предержащие боятся своего собственного народа гораздо

ГЛАВА 5. МАРТ - АПРЕЛЬ 2014-ГО. ДОНЕЦК: ПЛОЩАДЬ

сверстники, учившиеся в советской школе, разговаривающие и ду­

только язык палки! Быть слабым и беззащитным — значит пригла­

Это оперативная информация. Мы в курсе, что один из планов

Сознанье вины превозмочь...

БЕРТРАН ДЮГЕКЛЕН. РЫЦАРЬ СВОЕЙ РОДИНЫ

«Всё, что сейчас есть на Земле,

К 1320 году Франция окончательно пала духом. Шёл двадцать

ния полей. Сейчас та война почти забыта многими народами, осо­

Измождённый пленник предстал перед сиятельным от роскоши

эта фраза - афоризм, известный со школьной скамьи большинству

ГЛАВА 6. ДОНЕЦК: ПЛОЩАДЬ ЛЕНИНА, ОГА. 06.04.2014

шают сами Уголовный кодекс Украины и принуждают к нарушению

—Там ребята идут на администрацию! Я не могу стоять без дела, я

оружие —Правда. Мы не за ненависть, мы не против других народов,

сотрудничают, но сейчас под рукой ни одного. Я - командир. Мой

- Ожидается общий штурм. Численность противника - усилен­

государство, вскормленное международными корпорациями с един

К огромному сожалению, абсолютно всё, что написано ниже о со

нии он был ранен, и мы с другими медработниками его проопери

зачьей песни: «Нет, не судьбы - потерять я боюсь Господа Бога да ма

информационных технологий, на этапе получения третьего высше

В марте, а именно 8 марта 2014 года, я приехал в родную Горлов

православия, против русского и белорусского, а также, кстати, и дру

Инстинкт самосохранения — самый сильный человеческий ин

Море голов, плеск знамён на ветру, взволнованные и взбудора

- Вы хотели бы выступить? - молодой мужчина с костистым ли

спиной к детям, лицом к набегающим нашим бойцам. Руки в сторо

— Скажите, пожалуйста, ещё что-нибудь людям, - это оргкоми

сверстники, учившиеся в советской школе, разговаривающие и ду

только язык палки! Быть слабым и беззащитным — значит пригла

ния полей. Сейчас та война почти забыта многими народами, осо

- Ожидается общий штурм. Численность противника - усилен

ление контактов с местными партизанскими отрядами, после при

Начиналась эпопея обороны ОГА - эпопея постепенной очист

всем бойцам в ОГА, какие-то ненормальные демонстранты под руко

у них на поводу —закончилось тем, что я охотно ушёл, а отряд рас

ва», культа предательства и лизоблюдства перед Западом, культа не

запное возрождение вроде бы уже окончательно убитой и погребён

и психологического — чрезвычайно возрастает. При этом, если ты доста

Однажды меня срочно вызвали к командиру с полным комплек

чтобы побеседовать — где, кто и что. Осознание огромной ответст

ная штатовская связь и спутниковое целеуказание, самые современ

настороженности и решимости взгляда. Ополченцы — немногочи

удрала из города, а местное население за полдня разгромило и разгра

цеплял землю. Я никогда эти звуки не забуду! Взводит оператор акку

Спартак. Как много в этом звуке... Дотоле неизвестный нико

ницы повествования о героических наших бойцах дальнейшим рас

крышам. Если бы снаряд или мина ударили в место нашей дислока