Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Александра Бракен
Пролог
Жертвы
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцать первая
Глава двадцать вторая
Глава двадцать третья
Глава двадцать четвертая
Глава двадцать пятая
Глава двадцать шестая
Глава двадцать седьмая
Глава двадцать восьмая
Глава двадцать девятая
Глава тридцатая
Глава тридцать первая
Глава тридцать вторая
Глава тридцать третья
Глава тридцать четвертая
Глава тридцать пятая
Глава тридцать шестая
Глава тридцать седьмая
Глава тридцать восьмая
Глава тридцать девятая
Глава сороковая
Глава сорок первая
Глава сорок вторая
Глава сорок третья
Глава сорок четвертая
Благодарности
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
Александра Бракен
Темное наследие
Alexandra Bracken
The Darkest Legacy
© Alexandra Bracken, 2018
© М. Карманова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2019
Лана.
Вторники я ненавидела.
Похоже, что это было решением мирового масштаба: понедельники
нужны, чтобы постепенно начать неделю, а вот вторники… гайки в эти дни
закручивались по полной. Квартира становилась пустой и тихой, телефон
замолкал, потому что мои друзья пропадали на разных мероприятиях. И
чтобы совсем меня добить, миссис Флетчер решила, что именно по
вторникам мы должны заниматься математикой.
У меня не было никаких проблем с математикой. Предмет мне даже
нравился – все однозначно и надежно. Правильный ответ всегда оказывался
единственным, и получить его можно было только единственным
правильным способом. Ничего неопределенного в отличие от чтения и
письма, где единственное слово могло изменить смысл предложения. С
математикой всe было в порядке.
Проблема состояла в том, что математику мы прошли с Толстяком
полтора года назад, а миссис Флетчер отказалась пропустить несколько тем,
потому что «истинного понимания можно добиться, только выстраивая
один кирпичик за другим».
Откуда-то из гостиной донесся радостный перезвон – на мой телефон
пришло сообщение.
Откинувшись на спинку кресла, я вытянула шею и заглянула за край
кухонной стойки.
Где же я его оставила?
С этой точки мне была видна только спина Нико. Он сидел на диване в
своих шумоподавляющих наушниках, подключенных к компьютеру, и
сосредоточенно писал программу, над которой работал всю неделю. Не
было никакой возможности привлечь его внимание и попросить проверить,
от кого эсэмэска – может, это наконец-то они, после того, как несколько
месяцев мне снились самые страшные кошмары.
– Нет. – Миссис Флетчер даже не подняла глаз от контрольной,
которую проверяла. Ее красная ручка двигалась по алгебраическим
задачам, отмечая правильные ответы, вычеркивая немногочисленные
ошибки. – Сначала закончи с уравнениями.
Я положила карандаш и изобразила самую умильную улыбку. Ту, о
которой Вайда как-то сказала, что ее стоило бы запретить законодательно.
– Что, если… – начала я.
– Нет.
– Но уже почти обед…
– Нет.
Я стиснула зубы. Я заскребла голыми ступнями по плиткам пола, пока
не ощутила, как с каждым движением статическое электричество
покусывает меня за пальцы. Что, если у них была только секунда, чтобы
отправить сообщение, и мой ответ нужен прямо сейчас? Что, если это мой
единственный шанс поговорить с ними, а потом они снова исчезнут на
несколько месяцев?
Что, если… это Толстяк звонит мне, чтобы сообщить, что случилось
худшее?
Я не хотела показывать, что расстроена, но мой голос все равно
прозвучал вызывающе.
– Вы же знаете, что это не настоящая школа? Мне не нужно
разрешение, чтобы выйти.
Миссис Флетчер наконец подняла на меня взгляд и отложила ручку.
Телефон в гостиной звякнул еще раз, и почему-то во второй раз звонок
показался еще более срочным.
Простите, миссис Флетчер, мне просто нужно проверить, может,
это кто-то из моих друзей – ага, тех, что пропали шесть месяцев назад.
Ну знаете, этих, которые в розыске?
– Ты считаешь, что я впустую трачу твое время? – спросила она
наконец.
На это у меня был простой ответ: «Нет». Но я не могла заставить себя
произнести это слово.
Она посмотрела в другой конец комнаты, переводя взгляд своих
слезившихся глаз с кастрюль, которые висели на стене в кухне Кейт – мы
их так ни разу не использовали, потому что заказывали еду, на гостиную,
где сидел Нико, бешено молотивший пальцами по клавиатуре.
Не знаю, на что именно она смотрела. Всe в этой квартире было
странным: слишком новым, слишком идеальным. Похожим на кукольный
домик, который когда-то давно был у меня. В комплекте с ним продавались
мебель и другие предметы интерьера, идеально подобранные по цветам,
идеально расставленные в миниатюрных комнатах.
На самом деле все так и было. Большая часть мебели досталась нам
вместе со съемной квартирой. Диван и кресла в гостиной были просто
гигантскими, словно выросли на покрытом коврами полу, как грибы.
Похоже, что Кейт забегала домой рано утром – на краю кофейного
столика были пристроены новые папки с документами. Она обычно
появлялась, только чтобы принять душ и переодеться, а потом снова
вернуться к работе над проектом вместе с Вайдой.
К настоящей работе, а не основам алгебры.
Миссис Флетчер было лет сорок, но последние несколько лет
принесли в два раза больше стресса, в два раза больше страха, в два раза
больше гнева, и на всех нас это отражалось по-разному. По обеим сторонам
ее рта шли вниз две глубокие морщины. Одна появилась из-за учеников, а
другая – из-за сына, который должен был сидеть вместе с ней за кухонным
столом, если бы в жизни была хоть какая-то справедливость.
– После всего, что случилось, наверное, сложно приспособиться к
распорядку, – мягко проговорила она. – Уверена, это невыносимо скучно по
сравнению с тем, что ты успела увидеть.
– Скучно – это хорошо, – прошептала я.
Именно это сказал Толстяк, когда мы обустроили мне комнату в новой
квартире Кейт.
Потом он ушел, а я в одиночестве сидела на своей кровати, слушая,
как грузчики ходят туда-сюда, как они заносят новую кровать для Нико.
Только две наши маленькие спальни не были обставлены полностью.
Грузчики называли их «гостевыми комнатами», а Кейт каждый раз их
поправляла. Но на самом-то деле все так и было. Я останусь здесь, пока не
одобрят мой переезд в собственную квартиру в том здании, где уже жили
Толстяк, Вайда и остальные сотрудники Совета Пси.
Мне нравилась Кейт – очень нравилась. Но у нас и выбора особого не
было. Согласно закону, до достижения восемнадцати лет «пси»-дети
должны были жить с опекуном, который не является «пси», и Кейт
оказалась единственным взрослым человеком, которому мои друзья
полностью доверяли. А Кейт была слишком хорошей, чтобы отказать.
Пока что это была моя комната. Кейт предложила мне покрасить стены
и обставить ее так, как мне хочется, но мне это казалось неправильным.
Мне была нужна только дверь. Чтобы я могла открывать и закрывать ее по
своему желанию. Чтобы она запиралась изнутри, а не снаружи. Чтобы она
отделяла мое личное пространство от остального мира.
Скучно означало хорошо. Каждую ночь, когда я ложилась в кровать, я
могла не бояться того, что вдруг случится, пока я сплю.
– А если не скучно, то… бессмысленно. Мне кажется, я понимаю, что
это означает, – сказала миссис Флетчер. – Когда проходишь через такое, что
переворачивает твою вселенную, другое кажется незначащим. Ненужным.
Но пожалуйста… наберись терпения – все, о чем я прошу. Узнай как можно
больше, прежде чем выйти в мир. Это то, чего у тебя никто не отнимет.
Я исподлобья взглянула на женщину.
– А разве у меня еще не все забрали?
– Надеюсь, ты никогда не узнаешь ответа на этот вопрос. – Миссис
Флетчер тихо вздохнула и выпрямилась. – Ладно. Давай сделаем
небольшой перерыв. Но после того, как ты проверишь сообщение,
выключи телефон, договорились?
Я соскользнула со своего стула и заставила себя пойти, а не побежать,
в гостиную. Нико поднял на меня глаза, когда я проходила мимо,
осматривая диванные подушки, и кивнул на стол рядом.
– Спасибо… – начала я.
Но он лишь слабо улыбнулся мне и вернулся к своей работе.
Экран телефона не светился, но под разбросанными газетными
листами я сразу заметила розовый чехол, который мне купила Вайда. С
каждым шагом сердце словно подскакивало в горле.
Помедлив секунду, я перевернула мобильник.
Это был Толстяк.
ВЫКЛЮЧИ ТЕЛЕФОН
…у! Оуэн!..
Это было…
Мои ноги безвольно волоклись по влажной земле.
– Зу!
Это было… Это имя… Оуэн был… Мысль билась в моей голове, но я
никак не могла ее ухватить. Я барахталась, пытаясь всплыть на
поверхность из глубины бессознательного, и каждый раз, когда кто-то
выкрикивал это имя, в моем сознании вспыхивал лишь один цвет.
Красный.
Я распахнула глаза, и воспоминания о последних нескольких часах
лавиной обрушились на меня.
Убежище. Та девочка. Люди в черном. Винтовка.
Меня поймали.
Мои руки… я попыталась поднять их, нащупать, что так сжимает мой
затылок. Мужчина – это его рация шипела у меня над головой – волок меня
по камням, корням и колючим кустам. Все, что ниже талии было тяжелым,
точно камень, а верхняя часть тела словно соткана из воздуха, и я вообще
не была уверена, что существую целиком.
Внезапно земля подо мной стала мягче и ровнее. В руках и ногах
заструилась кровь, наполнив их болезненным покалыванием. Одной рукой
мужчина держал меня за шиворот, скручивая воротник рубашки, пока я не
начала задыхаться.
– Оуэн! Оуэн, нет!
Туман расползался, заполняя ночь, клубился, размывая тени. Я снова
сильно зажмурилась, пытаясь прогнать дурноту. Когда снова я открыла
глаза, я не увидела дома.
Но я увидела мальчишку лет тринадцати, который вышел на тропу,
встав между нами и Убежищем. Бледный, в белой рубашке, Оуэн был
похож на привидение. Легкая мишень.
Я цеплялась ногами за землю, пытаясь помешать тащившему меня
солдату. Впереди наемники в черном усмиряли свой извивающийся,
непокорный груз. Дети пинались и царапались, а солдаты смеялись. Они
смеялись над нами.
Почему никто не использует свои способности?
Я снова попыталась отыскать в своем сознании серебряную нить, но
не нашла ничего, ничего, ничего. Я не чувствовала электронные устройства
моего врага – с тем же успехом я могла пытаться расслышать его
сердцебиение.
«Они не могут», – осознала я. Их сила так же блокирована, как и моя.
Что это могло быть? Звук, который никто из нас не заметил, или какой-
то неизвестный токсин, который впрыснули в туман, – и часть нашего
сознания оказалась закрытой от нас. Миллион разных причин, но результат
оказался одинаковым для всех нас. Впервые за десять лет я не могла
выпустить на волю свое второе «я». Оно исчезло.
«Они забрали это у нас», – прошептал тот непокорный голос.
Нет. Даже без наших способностей мы вовсе не были беспомощными.
Я извернулась, надеясь, что застану солдата врасплох, и он ослабит хватку.
Потянувшись назад, я вцепилась обломанными ногтями в руку, которая
волокла меня за собой. Но мои пальцы ощутили не кожу, а толстую грубую
ткань.
Наемник перехватил меня поудобнее, еще туже стянув ворот моей
рубашки. Я дернулась и напряглась, безуспешно пытаясь вдохнуть. Тьма
заволокла мое зрение, тело обмякло. Дышать стало немного легче.
– Гляди, вот еще, – произнес грубый мужской голос, явно развлекаясь
происходящим. Шла ли речь обо мне? Или он имел в виду Оуэна?
Отчетливый и острый запах дыма коснулся моих ноздрей. Неужели
они решили поджечь дом, чтобы окончательно разрушить все хорошее, что
здесь было.
А затем огонь вспыхнул у меня за спиной. Жар волнами расходился по
моей влажной одежде, гладил мою кожу, не обжигая ее.
Мужчина издал истошный вопль, и я снова погрузилась во тьму. Когда
мое зрение прояснилось, я увидела, как расцветает пламя у него на груди,
поднимаясь к его голове пылающей золотой волной.
Эта блокировка затронула не всех. Оуэн… У Оуэна остались его силы.
И это все, что мне нужно было знать. Я откатилась в сторону, чувствуя,
как сжимается желудок от запаха горящей плоти, перевернулась и
попыталась встать на колени.
Тем временем воздух наполнился стонами и проклятьями. Наемники,
тащившие детей по тропе, вспыхивали один за другим, взвывая, как стая
волков, когда пламя начинало пировать на их телах. «Они похожи на свечки
на праздничном торте», – пронеслось в моей голове.
Огонь полыхал так ярко, с такой опустошительной интенсивностью,
что вскрики мгновенно обрывались, когда пламя проникало в легкие.
Освободившиеся дети устремлялись к дому. Похоже, никто не
пострадал – разве что получил пару тычков и пинков от солдат.
Дети неслись мимо мальчика, стараясь держаться подальше. А тот все
так же стоял на тропе, с безразличным видом глядя на очертания солдат,
которые уже превратились в жуткие обугленные скелеты, разбросанные на
земле. Ветер раздувал огонь и нес его от останков к дому. Пламя уже
подбиралось к стенам и крыльцу.
– Оуэн! – крикнула я, вскочив на ноги.
Мальчик повернулся ко мне.
«Вот почему», – прошептал тот же темный голос. Вот почему было так
легко принять те правила, которые учредили для нас Круз и ее
правительство. Вот почему я продолжала сомневаться, повторяя чужие
аргументы в пользу новых ограничений для таких как мы. Вот почему
люди всегда будут бояться, и вот почему мне казалось, что мы должны
довольствоваться жалким подобием свободы, которое нам оставили.
Никто не должен обладать такой силой.
Никто не должен быть наказан за то, что воспользовался своей силой,
чтобы защитить себя и других.
Это было ужасно.
Это было необходимо.
Я сделала еще один шаг к нему, чувствуя, как все сжимается внутри.
Это же ребенок. Он просто ребенок.
Он держит всe под контролем. Его не нужно контролировать.
– Оуэн, – мягко позвала я. – Достаточно…
Пламя, поднимавшееся от дома до самого неба, подсвечивало лицо
Оуэна теплым сиянием.
Но вот его взгляд снова стал осмысленным. И внезапный страх
наполнил его глаза – детский страх.
– Всe в порядке, – проговорила я, протянув ему руку. – Ты в порядке…
Дверь Убежища с грохотом распахнулась и закрылась.
Мы оба повернулись, но Оуэн оказался быстрее. Двое мужчин
спрыгнули с крыльца, вытаскивая оружие, но успели сделать лишь шаг в
нашу сторону, когда одного охватило шипящее пламя.
Ослепленный огнем и дымом наемник зашатался, крутанулся на месте,
ударился об одну из деревянных опор крыльца и упал.
Я не могла пошевелиться. Я больше не видела того солдата – перед
глазами стояла Мэл. Я снова оказалась в Пенсильвании и видела
Защитников, репортеров, случайных свидетелей, разорванных на части
взрывом.
«Прекрати, прекрати, прекрати». Я тряхнула головой, отгоняя дурноту.
За несколько секунд языки пламени охватили крыльцо и дотянулись до
ближайшего дерева. Второй солдат, застыв на месте, с ужасом смотрел на
Оуэна, который вдруг нахмурился – сначала растерянно, затем явно
испуганно. Мальчик обхватил голову руками, слабо застонав от боли.
Нет. Теперь и он тоже.
Из-за деревьев, словно спустившись с ночного неба, выступила
девочка. Она держала руки в карманах не по размеру большой куртки и
пристально смотрела на скорчившегося Оуэна. Ее губы искривились в
насмешливой улыбке.
Так это она?
Так же быстро, как и появилась, девочка снова исчезла, растворившись
во мраке, пронизанном полосами тумана. Это не могла быть случайность –
давление, которое я ощущала в своем сознании, усилилось. Каким-то
образом… ей удавалось проделывать это с нами. Но на Оуэна ее
способности подействовали не сразу, значит, ей приходилось атаковать
каждого «пси» по отдельности.
Воспользовавшись шансом, второй солдат взял Оуэна на мушку.
– Нет! – Я бросилась вперед, закрывая мальчишку собой.
Прозвучал выстрел.
Солдат тяжело рухнул на землю – лязгнуло снаряжение, зашуршала
черная ткань. Я стояла, крепко прижимая к себе трясущегося мальчишку.
– Со мной все хорошо, – пробормотал он срывающимся голосом. –
Хорошо.
Послышался крик. Громыхая снаряжением, к нам мчалась женщина-
солдат – из тех, кто прочесывал лес. Новый выстрел подбросил ее тело
вверх и швырнул в ближайшее дерево.
Обернувшись на его звук, мы с мальчиком увидели Романа, который
появился в вихре дыма и пепла, целясь в другого наемника, который бежал,
закинув на спину кого-то из детей. Прищурившись, парень поднял руки и
выстрелил, попав в оголенный участок кожи на шее, между телом девочки
и пуленепробиваемым жилетом солдата.
– Видишь? Опаздывать на вечеринку не всегда плохо! – крикнула
Приянка, которая пряталась за другим деревом, и добавила: – Неожиданное
появление имеет свои преимущества. Ты в порядке, Зу?
Они не сбежали.
Оправившись от потрясения, я оттащила Оуэна к ближайшему дереву,
закрывая мальчишку собой.
– Зу?! – снова окликнула меня Приянка.
– Порядок! – прохрипела я в ответ, все еще не веря тому, что видела.
Они пытаются помочь.
Они должны были сбежать, но каким-то образом узнали о нападении и
попытались нас предупредить. Они примчались сюда, чтобы помочь этим
детям.
Из-за деревьев выскочили те самые двое подростков, которые
охраняли Романа и Приянку. Каждый тащил на спине всхлипывающего
ребенка.
– Оуэн, – проговорила я, нагибаясь, чтобы посмотреть ему в глаза. От
его кожи исходил жар. – Тебе нужно пойти с ними, ладно?
– Я могу помочь, – тихо сказал мальчик.
Плотный дым опустился на нас, словно занавес. Я тяжело дышала
ртом, чувствуя горький вкус смога на своем языке.
Двигаясь в этой молочной пелене, ребята натыкались на обугленные
останки солдат, а Оуэн… Он вздрагивал от каждого всхлипа или вскрика.
– Ты уже сделал все, что нужно, – заверила я. – Теперь ты поможешь
нам, если отправишься со всеми в безопасное место.
Девочка, которая стерегла сарай, потянула мальчика за собой, но тот
снова поднял руки.
– Что ты делаешь? Оуэн!
Пламя утихло и вдруг разгорелось снова, взметнувшись к небу
гигантским огненным валом, который обрушился на деревянные
конструкции. Громкий хлопок в ладоши – и в одно мгновение пламя
потухло.
В последний раз посмотрев на меня, Оуэн побежал за остальными.
И в этот момент я вспомнила, что сказала девочке, где найти детей,
которых успели увести через потайной ход.
Спасибо, что сообщила.
Что, если она уже успела отправить туда наемников?
Я отыскала взглядом Романа, который укрылся за деревом, пользуясь
передышкой, чтобы перезарядить оружие.
Подобрав пистолет, который выронила женщина-солдат, я стрелой
метнулась к нему. Я бежала, а в воздухе свистели пули.
Врезавшись в дерево, я шлепнулась на землю рядом с парнем, который
стремительно обернулся в мою сторону, и его лицо осветилось от
облегчения. Его ладонь легла мне на затылок, и Роман притянул меня к
себе.
– Ты в порядке? С тобой ничего не делали?
Объяснять времени не было.
– Они знают, как найти детей! – прокричала я. – Они пойдут за ними.
Он напряженно застыл.
– Хрен они получат, а не детей. При!
Приянка возникла точно огненный вихрь на фоне догорающих
островков пожара. Не удержавшись, она плюхнулась на бок, последний
метр проскользив по грязи, и, поморщившись, сказала:
– Только не заставляй меня делать это снова. Выглядит круто, но
ощущения отвратительные…
Роман перебил ее.
– Есть какой-то тоннель или запасной выход из дома. – Парень
взглянул на меня, и я кивнула. – Его нашли. Сможешь решить эту
проблему, пока мы закончим здесь?
Лицо девушки тут же посерьезнело.
– Ага. Где это?
– Под сушилкой в прачечной, – сказала я. – Возможно, кто-то еще
прячется на чердаке. Когда окажешься в доме, найди Джейкоба – скажи
ему, что мы нашли всех.
Она кивнула, скрутив на затылке узел волос.
– Я хочу напомнить тебе, что герои часто погибают, а вот
посредственности почти всегда доживают до следующего дня. Так что
постарайся меня не разозлить.
И с этими словами Приянка рванулась к дому, оставив нас прикрывать
ее. Из леса раздались звуки автоматной очереди, но дверь уже захлопнулась
за ней и отвалилась, а часть крыльца с деревянным треском обрушилась,
погребая лежавшие там тела.
Я коснулась руки Романа.
– Вы должны были уйти. Что вы вообще здесь делаете?
Лицо Романа покрывали пятна сажи, а сквозь темные кудри на меня
смотрели глаза потрясающего голубого цвета. Взгляд прожигал темноту,
завораживая и притягивая меня.
Роман сглотнул, будто сдерживая дыхание. Потом его темные ресницы
опустились, а губы раздвинулись в слабой улыбке.
– Мы бы пришли раньше, если бы не этот шум – это ты уничтожила
генератор, да? Когда я пришел в себя, то подумал: нам и делать ничего не
придется – только смотреть, как ты разбираешься с остальными.
Услышав эти слова, я напряглась, но сразу поняла, что в них вовсе не
было насмешки. Его искренний тон и светлая, почти восхищенная улыбка
заставили меня смущенно потупиться.
– Они пришли за мной, – прошептала я, когда Роман снова повернулся
в сторону леса, снова наставив туда оружие. – Это моя вина. Этот дурацкий
мобильник…
Парень сжал мое плечо.
– Нет, если кто-то и виноват, так это я. Я должен был об этом
подумать. Я лучше знаю. Я знаю, как работают эти люди. Ты-то как раз все
сделала правильно.
– Мне тоже следовало догадаться, – покачала головой я.
После того как отключили электричество, охваченная паникой, я ни
разу не задалась вопросом, а как они смогли предвидеть нападение. Но
теперь, когда Роман был здесь, рядом, такой же невозмутимый и
уверенный, как всегда, я тоже обрела некоторое спокойствие. Ясность.
– Как Приянка вообще узнала, что мы его включили?
Парень осторожно посмотрел на меня.
– Мы услышали вертолеты. До этого момента мы были абсолютно
уверены, что за нами не следят, так что оставалось единственное
объяснение.
Вдалеке послышался еще один слабый вскрик. Это была девочка. Мы
оба повернулись на звук.
– Куда сейчас? – спросил Роман.
– Давай разделимся, – сказала я, поднимаясь. – Ты налево, я направо,
встречаемся у озера. Это же там приземлились вертолеты?
Парень покачал головой.
– Там мало места для приземления. Это был десант. Так что у нас есть
немного времени, пока они ждут транспорт.
Я кивнула, вдыхая пропитанный дымом воздух. Перед глазами застыла
картина, как Роман поднимается в полный рост, решительный и
бесстрашный.
– Вы должны были уйти, – повторила я. Спасибо, что остались.
– Вместе пришли, – ответил он, – вместе уйдем.
Но прежде чем я успела ответить, лицо Романа дрогнуло, исказившись
от боли.
Нет, это была не боль – агония.
Роман шумно выдохнул и зашатался, ухватившись за мое плечо. А я
едва удерживала его, не давая рухнуть на землю.
Парень замотал головой, лицо покрылось каплями пота – он боролся,
сдерживая крик.
– Роман! – запаниковала я.
Это не было похоже на уже знакомые мне приступы мигрени, когда он
просто терял сознание. Теперь его тело напряглось и вздрагивало, словно
боль петлей затягивалась на горле.
– Что, что с тобой?! Что происходит? Роман!
– Дети… забери… детей… – простонал он. – Уходи!
Парень безвольно повис на мне, а я, забравшись ему под рубашку,
провела руками по жестким мышцам его спины и плеч в поисках раны,
следов от удара. Потом я осторожно опустила Романа на землю, нащупала
пульс. Его снова заколотило, и я обхватила руками его лицо, чтобы он не
разбил себе голову о камни. Взгляд его блуждал, а пальцы с силой
вцепились в мои предплечья, о чем-то предупреждая.
– Ты знаешь, что я не люблю, когда мне приходится это делать.
Перед нами стояла эта девочка. Сунув руки в карманы куртки, она
отбросила на спину свои длинные волосы.
– Ты так всe усложняешь. Не знаю, как еще до тебя достучаться.
Я переводила взгляд с нее на Романа. Он шевелил губами, силясь что-
то произнести. Она не просто блокировала его сознание, это было
нападение.
Девочка сделала еще один шаг вперед, и Роман вскрикнул, и ноги его
задергались.
– Я пытаюсь помочь тебе. Мне следовало самой тебя убить за то, что
ты сделал. От меня этого и ждут, ты же знаешь. Я должна убить тебя.
Иногда мне даже кажется, что я могу этого захотеть, – проговорила она
низким срывающимся голосом. Только сейчас, ощутив, сколько ненависти
прозвучало в этих словах, я осознала, что стрельба прекратилась. – Не
знаю, Роман, что случилось с тобой, но тебе нужна помощь. Еще не поздно.
Пойдем со мной, и я позабочусь о твоей безопасности. Я буду защищать
тебя.
Я встала, сжимая в руке пистолет и прицеливаясь.
– Не знаю, что ты с ним делаешь – со всеми нами, но лучше прекрати.
Девочка послала мне убийственную улыбку, и будто кто-то ногтем
провел мне по позвоночнику, сверху вниз.
– Нет.
Я слизнула капельку пота с верхней губы. Палец лег на курок.
– Тогда назови мне хотя бы одну причину оставить тебя в живых.
– Зу, – слабым голосом позвал меня Роман, – это моя сестра.
Глава девятнадцатая
– Лана…
Девочка, не моргая, смотрела на меня, потом повернулась к Роману и
прищурилась. В ее взгляде светилась неприкрытая злоба.
Лана.
ЗАГРУЗКА…
ЗАГРУЗКА…
ЗАГРУЗКА…
– Загрузка чего?
Приянка ввела команду.
ПЕРЕДАЧА ФАЙЛОВ
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ НЕИЗВЕСТЕН
ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА
АРХИВ 1 УДАЛЕН
ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА
АРХИВ 2 УДАЛЕН
– Чeрт, – выругалась Приянка. – Кто-то выгружает данные с сервера и
удаляет их.
– Кто? Мы можем как-то узнать?
ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА
АРХИВ 3 УДАЛЕН
ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА
АРХИВ 4 УДАЛЕН
ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА
АРХИВ 5 УДАЛЕН
ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА
АРХИВ 6 УДАЛEН
ЗАГРУЗКА ПРИОСТАНОВЛЕНА
ЗАГРУЗКА…
ЗАГРУЗКА ПРИОСТАНОВЛЕНА
ЗАГРУЗКА…
ЦЕНТР НЕЗАВИСИМОГО
ПЕРСОНАЛИЗИРОВАННОГО ОБУЧЕНИЯ
Проход только для сотрудников.
– Кто это тут у нас? Похоже, дамы пришли уплатить свои долги.
Неудивительно, что палатка Милашки была самой большой, и еще
менее удивительно, что ее окружали самые крепкие ребята. Двое из них
встали, когда мы с Приянкой вошли внутрь. Я покосилась на колышки от
палаток, которые они держали в руках.
– Расслабьтесь, – бросила Приянка. – Они вам не пригодятся, если
только вы не собрались поохотиться на вампиров. Мы пришли с миром или
типа того.
Палатка на деле состояла из четырех или даже пяти, связанных друг с
другом, и большая часть запаса грубых шерстяных одеял тоже находилась
здесь. Для них находилось множество применений: от подстилок для сна до
занавесок, отделяющих зону, где размещалась Милашка и еще несколько
человек. Повсюду стояли пустые коробки от пайков и бутылки с водой.
Я подняла глаза убедиться, что солдаты сверху не могут нас
разглядеть. Я не чувствовала вблизи ни микрофонов, ни камер. Приянка
подтвердила это, незаметно коснувшись моей руки и качнув головой.
Я чуть не рассмеялась. По крайней мере, наемники не делали вид, что
им не всe равно, живы мы или умерли. Надзиратели в Каледонии долгое
время распускали ложные слухи, будто камеры и солдаты СПП нужны,
чтобы нас защитить. На самом деле они должны были лишь следить, чтобы
мы вели себя так, как предписано, и наказывать за неподчинение. Здесь не
приходилось напрягаться, чтобы держать всех под контролем, учитывая,
что наши способности затоптали как пламя. А они могли расслабляться и
наблюдать, как мы убиваем друг друга.
В конце концов, этих детей никто не ждал. Они были
невостребованными и непокорными.
И потому они были мне так близки.
– А где ваш парень? – поинтересовалась Милашка.
Макс повел Романа по лагерю, чтобы тот ознакомился с планировкой и
смог просчитать наши действия.
– Кому из этих детей ты не рискнешь доверить свою жизнь?
Милашка нахмурилась.
– О чем это ты?
– У меня есть для тебя предложение, – сообщила я. – Но я озвучу его,
только если буду уверена, что никто не передаст информацию тем
наемникам наверху, рассчитывая на какую-нибудь выгоду.
– Крысы здесь сразу получают свое, – ответила она,
продемонстрировав собственный заостренный колышек.
– А как насчет тебя? – спросила я.
Дети, столпившиеся вокруг нас, начали перешептываться и
переглядываться взволнованно и с любопытством. Милашка покраснела,
растеряв всю заносчивость и браваду.
Девочка с сонным голосом, которую звали Док, сидела слева от
Милашки. Она откинулась назад, опираясь на руки, и хмуро посмотрела на
меня.
– Она тебя проверяет…
Милашка вскинула руку, призывая ее замолчать. Ее смущение
превратилось в ярость, когда девушка ткнула заостренным концом колышка
себе в грудь и заговорила, сопровождая каждое слово новым ударом:
– Я – такая же, как и другие, и со мной обращаются как со всеми.
Думаешь, я унижусь до сотрудничества с теми отбросами, которые держат
нас здесь? Думаешь, в Блэк-Роке это кому-то помогло? Нифига подобного.
Дети уважают меня, вот и всe.
Блэк-Рок? Я присмотрелась к ней.
Мне казалось, что Милашке не больше шестнадцати, но если она
оказалась в Блэк-Роке, лагере, который считался вторым по размеру и по
жестокости после Термонда, она должна быть по меньшей мере моей
ровесницей. Не исключено, что она даже старше, просто давно недоедает и
потому исхудала до костей.
Я глядела на нее, она, не дрогнув, вернула мне взгляд. Приянка
стиснула мою руку.
– Ты тоже была в лагере, да? – догадалась Милашка, опуская
колышек. – По глазам вижу. В них тьма, которая никогда не уйдет.
Остальные молча попятились. Неудивительно, что Милашка так
неплохо тут обосновалась: она знала, как устроены подобные места. И
благодаря этому теперь я понимала, что ей сказать – что сказать им всем.
Потому что правительство не только использовало мой голос – эти люди
научили меня, как влиять на умы и волновать сердца. И теперь я
собиралась воспользоваться этим инструментом в своих целях.
– Я знаю, вы теряетесь в догадках, что же я могу вам предложить, –
начала я, приняв более расслабленную позу. – Мы недавно появились здесь
и не понимаем, как здесь все устроено. Пока что. Но ты права, мне
известно, каково это – лишиться свободы. И понимать, что ключ от нее –
вне твоей достижимости. Но на самом деле это не так.
Приянка покосилась на меня, явно не понимая, к чему я веду.
– Подобные места существуют, чтобы полностью лишить нас
достоинства, чтобы заставить нас подчиняться. Они знают, какова наша
сила, и хотят потушить ее пламя. Хотя нам не говорят, что мы «слишком
молоды, чтобы понять» или что нам нужно «подождать и послушать
старших», делается все, что можно, чтобы уничтожить наш потенциал, не
дать нам совершить невероятное. Эти люди, – я показала вверх, –
действительно считают, что они выше нас, лучше. Им наплевать, если мы
умрем. У них просто станет меньше работы. Вероятно, они на это и
рассчитывают.
Дети согласно загудели. Милашка наклонилась вперед, опираясь
руками на колени.
– Охранники называют вас зверьем. Не детьми, не «пси», даже не
уродами. Зверье – дикие животные, на которых охотятся ради забавы. Меня
тошнит от этого. Мне хочется кричать, и я знаю, что вы все чувствуете то
же самое. Когда-то я позволяла таким людям причинить мне вред. Они
пытались сломать меня, и черт побери, им это почти удалось. Но я не
позволю им так же поступить с вами. Даже если это будет последнее – или
единственное – что я сделаю в своей жизни, я хочу помочь вам выбраться
отсюда. Вы заслуживаете свободы. Мы заслуживаем большего, чем такая
жизнь. Нам в наследство досталась тьма. Но они не знают, что мы
научились расти в этой тьме и создавать собственный свет.
Повторение, гипербола, диалогизм, перечисление, замечательные
риторические приемы, которым меня научили Мэл и наши спичрайтеры, –
это пули, которые попадают в самое яблочко мишени. Но важнее всего –
говорить от чистого сердца.
Я снова встретилась взглядом с Милашкой.
– Знаешь, что произошло в Термонде в тот последний день?
Она улыбнулась мне.
И я улыбнулась ей в ответ.
Глава тридцать пятая
Самая сложная часть плана заключалась вовсе не в том, чтобы убедить
всех участвовать. Сложнее всего было придумать причину, по которой мы
могли собраться в одном месте, не вызывая подозрений – но так, чтобы
внимание охраны сосредоточилось только на нас.
«Я не могу изменить мир, я могу изменить лишь себя…»
Я посмотрела туда, где стоял Макс. Остальные текли мимо него, как
поток воды разбивается о камень, но он не открывал глаз, не отвечал на их
любопытствующие взгляды. Он просто повторял эту фразу, снова и снова.
Я не знала, как объяснить ему, что на самом деле это не так. Даже один
человек обладает достаточной силой, чтобы изменить множество жизней –
к лучшему или к худшему. Это зависит от того, во что он верит, от того
взаимопонимания, которое возникает, когда человек оказывается в нужном
месте в нужное время. Но я догадывалась о том, что он чувствует, –
возможно, лучше, чем остальные. Я не могла контролировать мир, потому и
решила контролировать свой голос. Когда жизнь становилась невыносимой
и казалось, что двигаться вперед невозможно, проще было идти
небольшими шажками, а не пытаться делать широкие.
– Ты уверен, что готов? – спросила я Макса.
Все мы задержали дыхание, когда Приянка отключила его имплант.
Ничего не случилось – только разряд статического электричества пронзил
его тело, но с этого момента он не переставал дрожать. Двое ребят
Милашки переходили от палатки к палатке, подводя к девушке тех, кто в
ней жил, – группами по пять-десять человек, что заняло без малого два
часа. Некоторые отказались отключать устройство, но те, кто прошли
обратную процедуру Приянки, носились по Бездне, словно в их жилах
растекался огонь.
Среди них было немало Синих и Желтых, а еще несколько
отвергнутых Мерсером Зеленых – Кинеты, Искры и Одаренные.
Придуманные Приянкой названия отлично подошли, чтобы разобраться,
кто есть кто, не рискуя, что подслушают солдаты. Имена, которые мы даем
сами себе, всегда имеют больше смысла, чем ярлыки, которые нам
навязаны.
Наблюдая за тем, как дети возвращают себе свои способности, я
представила, как электричество зажигает гирлянду. Когда они по
отдельности, каждый лишь слабо сияет, но вместе они выглядят
ослепительно. Они будто сбросили ту часть себя, которую превратили в
броню, и снова позволили себе чувствовать.
Когда первая искра силы снова зажглась в их сознании, большая часть
детей захотела тут же проверить себя. Но Милашка останавливала их.
– Ничего не делайте, пока я не подам сигнал, – повторяла Милашка
каждой группе ребят. – А то я сама вас прибью. Слышите? Подождите
всего час. Придется подождать, а то нам всем кишки выпустят.
– Макс? – позвала я на этот раз немного громче. Собравшиеся в
палатке старались говорить только шепотом, обсуждая планы под ее
прикрытием. Макс смотрел на Романа и Приянку, которые совещались с
несколькими Кинетами постарше.
Роман предложил держать младших детей в стороне, чтобы те не
пострадали, пока не завершится первая фаза прорыва. После того как Макс
закончит здесь, он тоже отправится к ним в палатку, чтобы переждать
самую тяжелую и опасную часть сражения.
От звука моего голоса парень вздрогнул, а затем провел по голове
дрожащей рукой.
– Прости, я задумался… Я думал, они испугаются.
– Я тоже, – призналась я. В таких ситуациях немного страха, пожалуй,
не повредит – он помогает оставаться настороже.
– Приянка может включить его снова, когда мы закончим, – напомнила
я, – если ты этого захочешь.
– Нет, не в этом дело, – откликнулся Макс. – Я просто… забыл, каково
это. Будто шторм, запертый под черепной коробкой. Если прохожу мимо
кого-то, кто думает о другом человеке или скучает по кому-то, сила хочет
вырваться на волю. Найти его.
– Поймать рыбу, – проговорила я, вспомнив, что говорила о нем
Приянка.
Макс кивнул.
– Лана иногда использовала свою способность на нас, когда только
училась ею управлять, – проверяла, имеет ли Рубеж границы силы,
понимаешь? Эти моменты тишины казались мне облегчением. Когда я
пытаюсь выловить кого-то, мой мозг будто горит в лихорадке. Я не могу
отличить свою реальность от чужой. Иногда я подсоединяюсь к другому
человеку и рыбачу, хотя и не хочу этого, и вижу то, чего не следовало бы.
– В этом нет твоей вины, – сказала я. – То же самое случалось и с
Руби, пока она не научилась себя контролировать.
– Я задумывался об этом тоже, – снова закивал он. – Раньше я много
думал о ней, пытался отгадать, каково это на самом деле. У папы было
множество теорий насчет того, как работает ее способность. Он был
одержим ею, так же как и Мерсер.
– Роман и При говорили об этом, – вспомнила я. – Извини, но я совсем
не понимаю твоего отца. Он экспериментировал на других детях, но он
сделал это и с тобой, с родным сыном.
– Вообще-то у него не было выбора, – сказал Макс, обхватив себя
руками. – Помнишь обязательные проверки для детей, у которых еще не
проявились способности? Папа работал в корпорации «Леда», в старой
лаборатории в Филадельфии, которую потом закрыли, и он привез меня на
работу, чтобы провести проверку, а потом подменил результаты. Все
выглядело так, будто болезнь меня не затронула. Тогда я был Одаренным. –
Он помолчал, а потом сдавленно выдохнул. – Ух ты. Я никогда не
признавался в этом даже Приянке или Роману.
– Почему? – спросила я.
– Я и так чувствовал себя изгоем из-за того, кем был мой отец. Я не
хотел давать им еще один повод возненавидеть меня. – Я открыла было рот,
чтобы возразить, но Макс помотал головой. – Как бы то ни было, у меня
было хорошо с математикой и запоминанием. Было достаточно легко
сделать вид, что я просто такой способный. Папа – самый умный человек,
кого я знаю. В глазах многих людей выглядело вполне естественным, что я
взял это от него или от мамы, которая была профессором математики.
Ужасное «была».
– Что с ней стало?
Макс еще крепче обхватил себя.
– Мерсер приказал ее убить. Ее и мою сестру, хотя я думаю, что сестра
случайно попалась под горячую руку. Той ночью она должна была
работать. Она всегда работала во вторник ночью.
– О боже, – проговорила я. – Мне так жаль. Зачем же ему это
понадобилось?
– Когда мы четверо пережили преобразование, Мерсеру показалось,
что папа специально испортил часть результатов, чтобы нельзя было
создать Корректора – его собственную Руби, – сказал Макс. – Убийство
члена семьи было сигналом другим: ничто не останется безнаказанным,
постоянным напоминанием об угрозе, нависшей над ними. Очень в духе
Мерсера. Но никто из них не сказал бы мне об этом – я отказался бы
помогать Мерсеру, а я был для него полезен.
– Как же ты тогда узнал?!
– Я видел, как это случилось, – хрипло произнес Макс. – Когда я
пытался разобраться, как использовать мою силу, я догадался, что могу
подсоединиться к маме. Чтобы увидеть ее и Нив. Как только контакт
установлен, я всегда мог им воспользоваться. И потом, однажды ночью…
– Макс, – остановила я парня, уже зная, что он скажет.
– Ну что, пора начинать? – спросила Милашка, подходя к нам. – Ночь
не будет длиться вечно.
– Не могла бы ты высказывать немного меньше нетерпения,
пожалуйста? – попросил Макс с болью в голосе. – Я понимаю, что ты
ненавидишь меня, но…
– Я не ненавижу тебя, Монах, – сообщила ему девушка. – Ты просто
меня бесишь.
– Я вовсе не… – начал Макс. – Забудь. Не важно.
– Ты готова? – спросила я. – Если что-то пойдет не так…
– Тогда я погибну, как герой, до того, как кто-то успеет растоптать
меня, как червя, – закончила Милашка мою фразу. – Мы знаем, что
произошло в Термонде, и я позабочусь о том, чтобы люди точно так же
запомнили, что случилось здесь, в Бездне.
Я повернулась к Максу, но он уже откидывал полог палатки, готовясь к
началу представления. Немного помолчав, парень все же договорил:
– Я знаю, что не должен этого хотеть… и что отпустив всю ненависть,
можно обрести покой… но некоторые люди – настоящие монстры. Их
единственная цель – пожирать нас.
– Что ж, тогда Мерсер скоро подавится, – сказала я.
Слабо усмехнувшись, Макс выскользнул из палатки.
– Ты не похожа на человека, чей гениальный план вот-вот будет
запущен, – сказала Приянка. Ее зрачки снова приобрели нормальный
размер, и она больше не переминалась с ноги на ногу. Ей удалось отчасти
выпустить пар, обежав Бездну по периметру.
– Я нервничаю, – призналась я, наблюдая за тем, как Милашка
проходит по палатке, дружески пихает кулаками своих ребят и хлопает их
по плечам, говоря им что-то ободрительное. – Я немного удивлена, что она
так легко согласилась. Я готовилась долго ее уговаривать.
– Она живет в яме с нечистотами, в буквальном смысле, – отметила
Приянка. – Скорее всего, она вообще не думала.
Я обеспокоенно закусила нижнюю губу.
– Мне показалось, что мы можем ей доверять, но, исходя из последних
событий, я бы не стала слишком полагаться на свою интуицию. Она все
еще может предать нас.
– Если хочешь, я могу предать ее первой, это упростит ситуацию, –
предложила Приянка.
– Что я в тебе особенно люблю, так это твою удивительно
избирательную совесть, – сообщила я ей. – Но не думаю, что до этого
дойдет.
Я посмотрела на При, потом на Милашку, которая украдкой мазала
свое лицо грязью. На засохшую корку, похожую на маску, было жутко
смотреть – думаю, такого эффекта она и добивалась. Ее команда начала
делать то же самое.
– Слушай, – проговорила Приянка. – Она и не должна нам нравиться.
Достаточно, чтобы она хотела выбраться отсюда сильнее, чем сдать нас.
– Ребята занимают исходные позиции, – сказал Роман, быстрым шагом
подходя к нам. – Где нам лучше расположиться, При?
– Я буду наблюдать. Мы сможем проникнуть в систему, если у них
окажется какое-нибудь устройство, которое связывается с сервером в
главном здании, – ответила Приянка и перед тем, как выйти, крепко обняла
нас обоих. – Будьте великолепны, друзья.
– Не проблема, если у тебя не все получится, – сказала я ей. – И если
подниматься наверх окажется слишком опасно…
Эта часть плана строилась исключительно с расчетом на удачу, и она
мне не нравилась. После того как нам удастся опустить ворота, они с
Романом должны были найти в здании контролирующий центр. Нам нужны
были улики, доказывающие, что Мур врал насчет своей программы
обучения, и если там обнаружатся съемки с камер наблюдения за
последние несколько дней, на них мог попасть Мерсер. Связать их имена
было решающим моментом. Без конкретных улик наша версия событий
будет выглядеть не более чем очередной теорией заговора.
Приянка лишь отмахнулась.
– Мне не нужны способности, чтобы сохранить на флешку записи с
камер наблюдения. Всe будет в порядке, – фыркнула она и ткнула в меня
пальцем. – Вместе пришли, вместе и уйдем.
– Вместе пришли, вместе и уйдем, – повторила я.
Роман двинулся следом за ней, но внезапно остановился. Он
повернулся ко мне и поднял руки, будто хотел положить их мне на плечи,
но тут же снова уронил их. Его взгляд наполнялся болью, он то смотрел
мне в лицо, то опускал глаза, словно видел на земле что-то более
интересное.
Наконец он протянул мне руку, и я не сразу догадалась, что должна ее
пожать.
Мы оба подпрыгнули, когда я случайно ударила его током, но он не
разжал пальцы.
Я не хотела оскорблять его, проверяя, скажет ли он то же, что и
Приянка. Однажды он уже произнес эти слова, и этого было для меня
достаточно. Но Роман всe равно будто прочитал мои мысли.
– Если я потеряю сознание… – начал он, не выпуская моей руки.
– Мы тебя не бросим, – заверила я его. – Так что даже не думай об
этом.
– Верно… верно. Но если я умру, просто оставьте меня здесь, –
закончил Роман с явным смущением.
Я увидела, что у него дрожат руки – у человека, который никогда не
промахивался.
Я невольно сделала шаг ему навстречу, внезапно ощутив теплую
тяжесть в животе. Сердце колотилось о ребра, я металась между
волнением, восторгом и страхом.
А потом Роман отпустил мою руку и буквально выбежал из палатки.
– Ты сообщила ему, что он воняет или что? – поинтересовалась
Милашка.
Я потрясенно покачала головой.
– Ладно. Что бы ты, черт возьми, ни собиралась ему сказать, оставь
это на потом. Готова?
Милашка закатала рукава и встряхнула руками.
– Не делай ему больно, – пробормотала я, выходя из палатки следом за
ней. – Мы лишь делаем вид, помнишь?
Она оглянулась на меня и печально улыбнулась, от чего корка грязи на
ее лице потрескалась.
– Я чертовски устала постоянно делать вид, а ты нет?
– Милашка! – взревел Макс где-то рядом с палаткой. – Выходи,
неудачница!
– Мой выход, – сказала девушка. – Пожалуйста, не облажайся – ради
нас.
notes
Примечания
1
Pop-Tarts – печенье с двуслойной сладкой начинкой. Очень популярно
в Северной Америке.
2
REO Speedwagon – американская рок-группа, созданная в 1967 г. и
получившая свое название в честь одноименной модели легкого грузовика.
3
Давай же, Эйлин, я знаю, что это значит… сейчас тебе нужно всe / Ты
лучше всех / О, я клянусь, ты лучше всех / Не нужно страдать / Давай же,
Эйлин.
4
На самом деле в припеве группа Dexys Midnight Runners поет в
припеве следующие слова, которые Роман неверно расслышал:
Come on Eileen, oh I swear (what he means) / At this moment, you mean
everything / You in that dress, my thoughts confess / Verge on dirty
Давай же, Эйлин, клянусь (о чем это он) / Сейчас ты всe для меня / Ты
в этом платье, и я признаюсь, что мои мысли / На грани приличий.
5
Какой сюрприз (фр.).
6
The Cleveland Cavaliers – профессиональный баскетбольный клуб
США, существует с 1970 г.
7
NASCAR – Национальная ассоциация гонок серийных автомобилей
(National Association of Stock Car Auto Racing) в США.
8
Плимутская колония – одно из старейших поселений англичан на
территории современного штата Массачусетс с 1620 по 1691 г.
Колонистами были сожжены в своих домах индейцы племени пекотов.
9
Скидди, или скрипт-кидди – на жаргоне хакеров, человек, который
использует готовые программные инструменты для взлома, не понимая
механизма их действия.
10
Оладьи в сиропе, традиционное блюдо индийской кухни.
11
В авторском тексте идет игра слов: pit – «яма» или «бездна», как у
переводчика, и P.I.T.A. (Pain In The Ass) – «заноза в заднице».
12
«Я – шпион» – детская игра, в которой нужно выяснить, какой предмет
окружающей обстановки загадал противник.
13
Комплекс зданий в Филадельфии, выполняющих мемориальные,
образовательные, выставочные функции. Расположен неподалеку от здания
«Индепенденс-Холл» – места, где были подписаны Декларация о
независимости и Конституция США.
14
The Philadelphia Phillies – профессиональная бейсбольная команда
США.
15
Start Me Up – популярная песня с альбома Tattoo You (1981) группы
Rolling Stones.