Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Просим вас
удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
18+
(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Прошло три года с тех пор, как мечта квотербека Ареса Кинкейда о НФЛ
сбылась, и он живет полной жизнью. Дни, когда он убирал за своим отцом-пьяницей,
давно прошли, и он не намерен возвращаться назад.
Автокатастрофа и обвинение в вождении в нетрезвом виде означают для
Арианны Петрелли длительное пребывание в реабилитационном центре, а ее мечта
стать профессиональным художником все дальше уходит от нее, когда ее увольняют
с работы в галерее.
Потребность в работе сильнее, чем ее неприязнь к футболу, и Ари идет работать
к своему отцу, главному тренеру команды «Нью-Йорк Гигантс».
Арес ненавидит алкоголиков, что вполне устраивает Ари, потому что она
считает его безмозглым спортсменом. Однако, когда Арес спасает Ари из ситуации с
ее бывшим парнем, между ними завязывается маловероятная дружба, которая быстро
перерастает в нечто большее. Но отношения с дочерью тренера могут привести только
к одному... к неприятностям.
— Вы, наверное, шутите!
Я смотрю на небо. Большие, жирные капли дождя падают мне на лицо. Темные
тучи появились из ниоткуда и разверзлись, чтобы выпустить воду, как будто это
продолжение Великого потопа.
— Господи, черт возьми, — ворчу я про себя, быстро роясь в сумке в поисках
зонтика... которого там нет. — Черт. Дерьмо. Дерьмо.
Просто замечательно. Чертовски замечательно.
На мне даже нет пиджака. На мне моя новая белая шелковая рубашка, черные
узкие джинсы и черные туфли на каблуках.
Метеорологи обещали теплую погоду, и когда я полчаса назад садилась в
автобус на автовокзале, чтобы добраться до Ист-Рутерфорд, светило солнце.
Вот вам и глобальное потепление. Вздох.
Мой первый день на новой работе - работе, которую папа нашел для меня - и я
собираюсь появиться, выглядя как утонувшая крыса.
Идеально.
Я быстро начинаю идти от автобусной остановки, направляясь к своему новому
месту работы. Штаб-квартира и тренировочный центр «Нью-Йорк Гигантс». Мой отец
- Эдди Петрелли, главный тренер «Гигантов», и он нанял меня в качестве ассистента
команды. По сути, я лакей. И мой отец полностью выдумал эту работу, как бы он это
ни отрицал. Он сделал это, потому что я лишилась своей прежней работы в галерее. Я
была настоящей неудачницей.
Я была удивлена, что он хочет, чтобы я работала здесь. Я достаточно смущала
его в последнее время. Но думаю, он хочет, чтобы я была там, где он сможет за мной
присматривать.
Я алкоголик. Трезвый алкоголик, благодаря времени, проведенному в центре
детоксикации и реабилитации, и постоянной поддержке Анонимных Алкоголиков и
моего спонсора Люка.
Толчком к реабилитации послужило то, что чуть более шести месяцев назад
меня арестовали за вождение в нетрезвом виде после того, как я застала своего
бывшего парня, Кайла, в компрометирующем положении на домашней вечеринке. По
сути, его брюки были на лодыжках, а та, кого я считала подругой, стояла перед ним
на коленях. Думаю, вы поняли, о чем идет речь.
Я ушла с вечеринки, забралась в машину моего бывшего и уехала. Я была пьяна
в стельку и расстроена, и врезалась на его машине в одну из стен соседского сада.
Я лишилась прав - поэтому теперь езжу на автобусе - и была обвинена в
преступном нанесении ущерба и получила большой штраф.
Галерея уволила меня. И попытаться найти другую работу после того, как я
вышла из реабилитационного центра с судимостью, было практически невозможно.
Не то, чтобы не пыталась, потому что я действительно пыталась. Но никто не
хочет нанимать бывшего пьяницу.
Поэтому, когда мне стало не хватать денег на оплату счетов, я согласилась на
работу, которую предложил мой отец. Мне также нужно вернуть деньги отцу. Он не
просил денег, которые потратил на мою реабилитацию или выплату штрафа, и
отнекивается, когда я говорю ему, что собираюсь с ним расплатиться. Но мне нужно начать
отвечать за свои поступки.
Трезвость была первым шагом. Расплатиться с отцом - следующий, и теперь, когда у
меня есть эта работа, благодаря ему, я могу начать это делать.
Мне требуется пятнадцать долгих, пропитанных дождем минут, чтобы дойти до штаб-
квартиры «Гигантов».
Когда наконец добираюсь туда, я промокла до трусов, а мои волосы прилипли к
голове. Час, который я потратила утром на макияж и укладку волос, был пустой тратой
времени.
Я достаю из сумки пропуск, который дал мне отец, и подхожу к будке службы
безопасности.
Стекло в будке отодвигается, открывая взору мужчину средних лет с добрым лицом.
— Вы попали под ливень, да? — он усмехается.
— Вы можете в это поверить?
— Я бы предложил вам зонтик, но не думаю, что он уже поможет вам.
— Однозначно. — Я смеюсь. — Но если повторится данная ситуация, то я все же
попрошу вас одолжить мне его.
— По рукам. Итак, чем я могу помочь вам сегодня?
— Я, эм, начинаю работать здесь сегодня. Меня зовут Арианна Петрелли. — Я
протягиваю свой пропуск.
— Дочь тренера Петрелли. — Его голос звучит с улыбкой. — Конечно. Он
предупредил меня, что вы придете сегодня.
От его добродушного приветствия узел, о котором я и не подозревала, в моем желудке
немного ослабевает.
Наверное, я все время думаю о том, как здешние люди будут относиться ко мне. Без
сомнения, все они знают о моем вождении в нетрезвом виде и реабилитации.
Мой отец не стал бы об этом говорить. Мой отец - человек немногословный.
Но дочь тренера «Гигантов», обвиненная в вождении в нетрезвом виде - это мечта
журналиста.
С тех пор как это случилось, кроме людей в реабилитационном центре, которые почти
все были такими же, как я, нормальные люди, в целом отвратительно относятся к моему
поведению, и некоторые не боятся сообщить мне об этом. Не волнуйтесь, я сама себе
противна. Я могла убить кого-нибудь той ночью.
Именно об этом я напоминаю себе, когда желание выпить становится слишком
сильным.
Просто тяжело, когда люди смотрят на тебя как на кусок дерьма, напоминая тебе о
том, что ты уже себя таковой считаешь. И я боялась, что здесь будет то же самое. Поэтому
приятно, что первый встречный смотрит на меня только с улыбкой в глазах.
Я улыбаюсь ему в ответ.
— Я Патрик, — говорит он мне.
— Приятно познакомиться, — отвечаю я.
Он возвращает мне мой пропуск.
— Если вам что-нибудь понадобится, например, зонтик, — он усмехается, — Я здесь
для вас.
— Спасибо, — говорю я ему и говорю серьезно. Его доброта оценена по достоинству.
— Мой папа уже здесь? — спрашиваю его.
— Нет, — отвечает Патрик. — Обычно он приходит около девяти.
Я смотрю на часы на стене позади него. Восемь тридцать.
У меня есть полчаса, чтобы привести себя в порядок и вытереться до прихода
отца.
Я хочу выглядеть презентабельно.
Не то чтобы попадание под дождь было моей виной. Но папа все время
уговаривал меня вернуться домой. Он живет всего в десяти минутах езды отсюда, так
что, смогла бы добираться на работу с ним. А то, что я попала под такой дождь, только
укрепит его доводы о том, что я должна вернуться домой.
Знаю, он хочет, чтобы я была подальше от соблазна алкоголя и всех баров в
городе.
Но мне нравится жить в Нью-Йорке, быть так близко к художественным
галереям и культуре, и мне нравится моя квартира. Она крошечная, но она моя.
И если хочу оставаться трезвой, мне нужно привыкнуть к тому, что я нахожусь
рядом с алкоголем.
Мой спонсор, Люк, говорит, что прятаться от алкоголя может иметь пагубные
последствия. Я думаю, он прав. Мне нужно привыкнуть к тому, что он рядом, но что
это то, чего я больше не делаю.
Не то, чтобы я активно ходила в бары или заглядывала в алкогольный отдел в
супермаркете, но я стараюсь напоминать себе, что это есть, и это часть жизни. Просто
больше не часть моей.
— Ну, мне лучше зайти внутрь и просушиться, — говорю я ему, отступая назад.
Дождь немного ослаб. Естественно, ведь я уже почти внутри.
Дурацкая погода.
— Хорошего первого дня, — говорит он мне.
Я снова благодарю его, а затем быстро иду к входу в здание.
Открыв дверь, я вхожу внутрь, капая водой на кафельный пол.
На ресепшене никого нет. Проклятье. Я понятия не имею, где что находится. Я
здесь впервые. Возможно, мой отец здесь работает, но до сегодняшнего дня у меня
никогда не было причин приходить сюда.
Я надеялась, что найдется кто-нибудь, предпочтительно женщина, которая
сможет указать мне, по крайней мере, где найти сушилку для рук.
Я оглядываюсь вокруг в поисках признаков туалета, но ничего нет. Я
направляюсь прямо через вестибюль.
Мои каблуки щелкают по кафельному полу, отдаваясь громким эхом. У меня
возникает желание снять мокрые туфли, но я не хочу ходить босиком.
Я прохожу мимо лестницы и спускаюсь в коридор. Я вижу знак, который
показывает, что туалеты находятся слева.
Бинго.
Хотя я не знаю, что, черт возьми, собираюсь делать, потому что сушилка для рук
никак не может высушить мою одежду, но это лучше, чем ничего.
Я нахожу туалет, который пуст, и - черт! Чертово дерьмо! Никакой сушилки для
рук. Только бумажные полотенца.
Когда я поворачиваюсь, я вижу себя в зеркале.
Господи всемогущий.
Я выгляжу ужасно. Мой макияж практически смылся. Спасибо Господу за
водостойкую тушь, потому что это единственное, что осталось на моем лице
нетронутым.
Мои каштановые волосы - мокрые, слипшиеся.
Моя белая рубашка прилипла к телу, и сквозь нее виден мой кружевной бюстгальтер.
Мои щеки вспыхивают от смущения, когда я понимаю, что Патрик видел мой лифчик
через рубашку.
Я не могу начать свой первый день, встречаясь с парнями из команды, в таком виде.
Мне нужна одежда. Даже если это будет просто другая футболка. Я могу жить в сырых
джинсах и трусиках, если придется, но не в мокрой рубашке, выставляющей напоказ мою
грудь.
У них здесь должны быть командные футболки. Что угодно лучше, чем мой мокрый
топ, который на мне сейчас. Я выгляжу так, как будто участвую в первом в мире
соревновании одиночных мокрых рубашек, и я действительно не хочу опозорить себя - или
своего отца - еще больше, чем я уже опозорилась.
А надев командную футболку, я, по крайней мере, буду выглядеть приверженцем
команды.
Я почти смеюсь вслух от этой мысли.
Я не люблю футбол. Совсем.
Поскольку я дочь тренера, люди предполагают, что я люблю этот вид спорта. Но
именно из-за футбола мне пришлось много переезжать, пока я росла. Из-за него моего отца
часто не было рядом. Из-за него моя мама...
Я оборвала эту мысль.
Это была не вина отца. Моя мама была больна. И выбор, который она сделала, был ее
и только ее.
— Но это его вина, что его не было рядом с тобой, когда ты нуждалась в нем больше
всего, — шепчет голос в глубине моего сознания.
Нет, сегодня я не буду об этом думать.
Сегодня будет хороший день, несмотря на то, что он начался паршиво.
Я приведу в порядок волосы, а потом найду футболку, которую можно надеть.
Бросив влажную сумку на столик, я достаю расческу и заколку.
Я расчесываю волосы, как могу, а затем завязываю их в импровизированный пучок.
Кладу расческу обратно в сумку и, прижимая ее к груди, прикрывая бюстгальтер, я выхожу
из туалета и отправляюсь на поиски кладовой или места, где могут храниться запасные
футболки. Но мне нужно поторопиться, пока не начали прибывать люди.
Я брожу несколько минут и натыкаюсь на раздевалку.
Где-то здесь должна быть футболка.
Я открываю дверь, заходя внутрь, и, черт возьми, эта комната огромна. Она больше,
чем моя квартира. Ну, большинство мест больше, чем моя квартира. Но все равно, она
огромная.
Я позволила двери закрыться за мной.
На вешалках у каждого игрока висят командные футболки. Несколько футболок.
Я могла бы одолжить одну у одного из игроков, потом найти, где они хранят запасные,
и заменить ее; никто бы не узнал.
Я захожу в раздевалку, сканируя имена на табличках над каждым шкафчиком, когда
прохожу мимо них.
Келли... Максвелл... Томпсон... Кинкейд.
Арес Кинкейд. Звездный квотербек. Тот самый, которого прозвали Ракета, потому что
он бросает мяч с эффектом ракеты, наводящейся на цель. Он никогда не промахивается
мимо цели.
Может, я и не очень разбираюсь в футболе, но я знаю, кто он такой.
Золотой мальчик. Мистер Совершенство.
Парень, который заплатил за обучение в колледже своих младших брата и
сестры. Мой отец однажды обмолвился мне об этом.
— Он ответственный. У него голова на месте.
Все это было сказано с укором в мою сторону.
Я не была ответственной. Я была глупой. Я едва могла позаботиться о себе, не
говоря уже о том, чтобы отвечать за кого-то еще.
И до сих пор не могу.
Мой отец считает, что солнце светит из задницы Кинкейда.
Я знаю, что мой отец любит всех своих игроков как родных - возможно, любит
их больше, чем свою собственную семью... ну, меня, потому что я - все, что у него
осталось, но я уверена, что мой отец думает об Аресе Кинкейде как о сыне, которого
у него никогда не было, но которого он всегда хотел.
И кто может его винить? Кинкейд никогда бы не сел в машину пьяным и не
въехал бы на ней в стену.
Нет, это все я.
Я протягиваю руку, нащупывая пальцами одну из рубашек Кинкейда.
У меня появилось внезапное желание узнать, каково это - быть такой, как он. Не
быть неудачницей. Быть той, кем люди восхищаются. На кого равняются.
Может быть, если я надену одну из его футболок, часть его доброты передастся
и мне.
Ладно, это прозвучало очень грязно.
Но попробовать не помешает, верно? Надеть его футболку, чтобы попытаться
впитать немного его доброго смысла... и это звучит просто отвратительно.
Мне стоит уйти и не совершать этого. Или нет.
Я снимаю мокрые каблуки, бросаю сумку на пол и начинаю расстегивать
пуговицы на мокрой рубашке. Я сдираю ее с себя, позволяя ей упасть на пол с
влажным шлепком, и это кажется раем. Воздух прохладный, он сушит мою влажную
кожу.
Мне очень, очень хочется снять и лифчик, но я не могу допустить, чтобы девочки
вышли поиграть. Моя грудь не огромная, так что покачивание сисек не будет
проблемой, но мои соски имеют тенденцию играть в пикабу в самые неподходящие
моменты. Не то, чтобы мой лифчик сильно скрывал их в данном состоянии.
Боже, что за день, а еще ведь утро.
Мне очень нужно не облажаться сегодня.
Пожалуйста, пусть сегодня все пройдет хорошо.
Нуждаясь в спокойствии, я кладу руки на бедра и наклоняю тело вперед,
медленно позволяя рукам скользить по бокам ног, пока они не упираются в пол, а
грудь не прижимается к бедрам.
Задержитесь в этой позе и вдохните. Затем я выдыхаю.
Я занимаюсь йогой с тех пор, как стала трезвой. Мне посоветовал ее мой
психотерапевт, и она действительно помогает мне.
Я знаю, может показаться странным выполнять движения йоги здесь, в
раздевалке, но мне нужен момент, чтобы расслабиться и сосредоточиться, и сейчас я
делаю это именно так. Старая я просто послала бы все к черту.
— Кхм. — Звук глубокого, тембрального голоса, раздавшийся позади меня,
заставил меня резко выпрямиться и обернуться.
И, о Боже, нет.
Арес Кинкейд.
Он стоит прямо там, по другую сторону комнаты.
А на мне нет рубашки.
Блядь.
Я работаю здесь уже неделю, и мне так и не удалось поговорить с Аресом. Парень
избегает меня. Серьезно. Несколько дней назад он увидел меня в коридоре. Он только что
вышел из раздевалки, а я шла в ту сторону.
Я направлялась в спортзал, чтобы отнести Гектору, центровому-ветерану,
специальный протеиновый коктейль, который он пьет каждый день и который готовит
постоянный шеф-повар «Гигантов» Пьер. Бонус работы здесь: еда потрясающая. Пьер
просто великолепен. Ему около тридцати, очень красивый, родом из Франции. Его акцент
просто божественен. Он переехал сюда десять лет назад, чтобы быть со своим мужем
Эриком. Они познакомились, когда Эрик был во Франции по делам.
Пьер каждый день заворачивал мне еду, чтобы я забирала ее домой, так что в
последнюю неделю я была сыта.
Так или иначе, Арес увидел меня и развернулся. Ни хрена себе. Он увидел меня,
выражение его лица потемнело как гром, а потом он просто развернулся и пошел обратно в
раздевалку.
Признаюсь, это было неприятно.
Никто не хочет, чтобы его недолюбливали. Особенно когда я ничего ему не сделала.
Ну, разве что показала ему свой лифчик. Но я бы не сказала, что это преступление,
достойное ненависти.
Мне действительно нужно разобраться с ним, потому что это становится глупым.
Я не хочу, чтобы у него были проблемы со мной, и я не хочу их иметь с ним. Но то,
как он ведет себя по отношению ко мне, вызывает у меня неприязнь.
Поэтому я решаю не позволять этому затягиваться дольше и собираюсь загнать его в
угол при первой же возможности.
И это, должно быть, мой счастливый день, потому что Арес только что вошел в
комнату для просмотра игр, где я сейчас настраиваю ноутбук с игрой, которую мой отец
хочет, чтобы игроки смотрели на проекционном экране размером с кинотеатр.
— Э-э… — он замер на месте, увидев меня, и оглядел пустую комнату. — Где все?
— Все еще на поле. Тренировка только закончилась. А тебя там не было?
— Нет. — Он больше ничего не говорит, а я не спрашиваю.
— Когда они будут здесь?
— Думаю, минут через десять.
— Верно. Ну, я... — еще один шаг к двери, — Пойду и сделаю... да. — Он
поворачивается к двери.
— Подожди, — говорю я, мой голос звучит слишком пискляво, слишком отчаянно.
Он останавливается и оглядывается на меня через плечо. Однако он не поворачивается
и не отпускает ручку двери.
Я обхожу столик с ноутбуком и подхожу к нему чуть ближе.
— Слушай, я... надеялась, что мы сможем... прояснить ситуацию.
Он отпускает ручку двери и поворачивается ко мне лицом, но ничего не говорит.
— Хорошо, — выдохнула я, — Итак, я знаю, что ты не очень... высокого мнения
обо мне. Полагаю, что большинство твоих мнений основано на том, что ты услышал
или увидел про меня…
Он обрывает меня смехом, только это не веселый смех, и это заставляет мои
глаза сузиться.
— Что? — огрызаюсь я.
Он складывает руки на своей мамонтовой груди.
— Я просто думаю, что это забавно, что ты полагаешь, что именно так я
сформировал свое мнение о тебе.
— Разве нет?
— Нет.
Наступило молчание. Мы оба смотрим, никто не говорит.
Естественно, я первой нарушаю его.
— Ты собираешься рассказать об этом подробнее?
— Я не уверен, что ты хочешь услышать то, что я хочу сказать.
— Не щади мои чувства. Я большая девочка. Я могу это вынести.
Он вздыхает, заставляя меня чувствовать себя неудобством. Как будто разговор
со мной отнимает слишком много драгоценных минут его времени, когда он мог бы,
не знаю, смотреться в зеркало, говоря себе, какой он замечательный.
— Ладно, — говорит он, глядя мне прямо в глаза. — Мне не нравятся такие
люди, как ты.
— Такие, как я?
— Алкоголики.
Хорошо.
— А есть какая-то особая причина, по которой тебе не нравятся алкоголики?
Помимо очевидных.
Его губы сжаты вместе, тело напряжено, и совершенно ясно, что он не
собирается отвечать на мой вопрос.
— Хорошо. Значит, ответа не последует. Тогда могу я спросить... тебе не
нравятся только алкоголики, или человек в процессе выздоровления может получить
отсрочку? Я уже шесть месяцев трезвая. — Ну, шесть месяцев, две недели и три дня,
но кто считает?
Он смеется, и это насмешливо. Это заставляет меня чувствовать себя меньше,
чем я есть на самом деле.
— И что ты хочешь, медаль? — холодно говорит он.
Вот это да. Он действительно ненавидит алкоголиков.
Мне хватает ума понять, что в его жизни был кто-то, у кого были проблемы с
алкоголем, и я очень стараюсь не принимать его отношение близко к сердцу, но это
трудно. Особенно когда его яд в данный момент направлен прямо на меня.
— Обычно это жетоны. Их выдают в ассоциации АА. Я только недавно получила
свой шестимесячный жетон. Он темно-синий. Сейчас я работаю над девятимесячным.
Он фиолетовый. Но если ты хочешь вручить мне медаль, я не против. — Я пожимаю
плечами и широко улыбаюсь, хотя внутри меня плещется боль, но не хочу, чтобы он
знал об этом.
Я думаю, если он узнает, что причинил мне боль, он выиграет, а я не позволю
ему выиграть.
— Конечно. Займусь этим, — качает он головой.
— Это не обязательно должно быть так, и было бы намного проще, если бы мы могли
поладить. Я работаю на тебя - напрямую. А плохая атмосфера просто никому не принесет
пользы. Лично тебе я ничего не сделала. И я понимаю, что тебе не нравятся такие люди, как
я. — Я показываю на себя. Не знаю, зачем я это делаю. С таким же успехом я могла бы
превратиться в настоящую идиотку и процитировать эти слова. — Но я стараюсь, и с твоей
стороны очень несправедливо ненавидеть меня, основываясь на общем представлении о
«таких людях, как я». — В этот раз я действительно процитировала. Господи Иисусе.
Он снова смеется этим пустым смехом, и это заставляет мою кожу дрожать.
— Я не ненавижу тебя. Я ничего не ненавижу. Я просто не доверяю алкоголикам. И
трезвенникам в том числе.
— Почему? — я слышу мольбу в своем тоне и ненавижу ее, и не понимаю. Почему я
не могу просто отпустить это? Почему я хочу ему понравиться?
— Послушай, уголовница... — Его руки опускаются с груди на вздохе.
Мои глаза расширяются.
— Как ты только что меня назвал?
— Ты точно слышала, как я тебя назвал, так почему ты просишь меня повторить это?
— Потому что я не могу поверить, что ты назвал меня... уголовницей. Я не сидела в
тюрьме! — Я чувствую, как начинаю дрожать от его колкости.
Его выражение лица стает более прищуренным, злым.
— Да, ну, ты должна была после того, что сделала. Залезла в машину, пьяная в
стельку. — Он качает головой с отвращением. — Ты могла кого-нибудь убить.
Стыд охватывает меня, как зимний мороз. Я ничего не говорю, потому что... что я
могу сказать? Он прав.
— Я знаю пьяниц, и знаю, что им нельзя доверять. Единственное, чему они верны -
это бутылка.
Я хочу поспорить с этим. Сказать ему, что он обобщает. Но и здесь он не ошибается.
В большинстве случаев это правда, что алкоголиков волнует только то, где они
выпьют следующую рюмку. Когда я проходила через детоксикацию, я поняла, что это было
верно и для меня. Тогда были моменты, когда я была готова буквально на все ради выпивки.
Но сейчас я не такая.
—Ты уверена? — шепчет голос в глубине моего сознания.
— Я не такая, — говорю и не знаю, с кем я говорю в этот момент - с ним или с собой.
— Я трезва и намерена оставаться такой.
Его плечи поднимаются.
— Я надеюсь, что у тебя все получится. Но статистика довольно хреновая. Но
надеюсь, что ты останешься трезвой, ради твоего отца. Он хороший человек, и ему не
нужно, чтобы ты заставляла его проходить через такое дерьмо, через которое ты протянула
его в начале этого года.
Мой отец что-то ему сказал?
— И нет никаких причин для того, чтобы мы с тобой поладили. Мы оба знаем, что
тренер придумал для тебя эту работу, потому что хочет убедиться, что у тебя не будет
рецидива. Я это понимаю, как и вся команда. Но ты должна знать, что на самом деле нам от
тебя ничего не нужно. Все покрывается персоналом, который уже здесь работал. А у
некоторых ребят есть свои помощники. Ты получаешь задания от некоторых ребят только
потому, что мы уважаем тренера, и он попросил нас сделать так, чтобы ты чувствовала себя
полезной. И, как бы я ни любил тренера, я решил этого не делать, по своей собственной
причине. Нам не нужно общаться. Значит, у нас нет причин для общения. Нет причин
для чего-либо. Я предлагаю просто не мешать друг другу в обозримом будущем.
Хорошо?
Твою мать.
Мое сердце колотится. Во рту пересохло. Лицо горит. Глаза жжет.
Я не могу говорить, потому что, если я это сделаю, то разрыдаюсь.
Дверь открывается, и в комнату врывается шквал голосов, когда она начинает
заполняться игроками.
Я отворачиваюсь, возвращаясь к ноутбуку.
Не плачь. Не плачь. Не плачь.
Я нажимаю кнопку «Воспроизвести» на видео, которое хотел мой отец, а затем,
используя свои волосы как занавес, чтобы закрыть лицо, я тихонько выскальзываю за
дверь.
Я быстро иду в туалет. Захожу в кабинку.
И рыдаю.
И вот так я оказываюсь на табурете в магазине джелато напротив хмурого Ареса с его
улыбающейся сестрой Мисси рядом с ним.
Не считая взбешенного футболиста, бросающего в меня кинжалы взглядом, это
даже приятно - разговаривать с его сестрой. Я не могу вспомнить, когда в последний
раз так делала... просто болтала и ела мороженое.
Наверное, перед смертью моей мамы.
— Так у вас, ребята, есть еще один брат? — говорю я Мисси. — Боксер. Зевс,
верно?
— Да. Зевс - наш старший брат. А еще есть мой брат-близнец, Ло, — говорит
мне Мисси.
— Вау. У тебя есть близнец. Так круто.
— Не так круто, как ты думаешь. Он как менструальный цикл...
— Ради всего святого! — простонал Арес.
Она закатывает на него глаза, и я смеюсь.
— Менструальный цикл? — я откашливаюсь.
— Да. Он как вещь, которая у меня есть, и я не смогу нормально
функционировать без него, но от него у меня серьезные спазмы.
К этому моменту у меня глаза слезятся от смеха. Я не могу вспомнить, когда в
последний раз так сильно смеялась. Честно говоря, я не могу вспомнить, когда в
последний раз смеялась по-настоящему.
Я вытираю глаза, мой смех утихает.
— А что насчет тебя, Арианна? Есть братья или сестры? — спрашивает меня
Мисси.
— Нет. Ни братьев, ни сестер. И зови меня Ари. Все так делают, — говорю я.
Ну, люди, которые действительно называют меня по имени.
— Единственный ребенок. Я всегда считала, что это, наверное, невероятно
одиноко, — говорит она, искренне переживая за меня.
Ты даже не представляешь.
— Все было нормально. — Я пожимаю плечами. — Это означало, что мне не
нужно было делиться ничем из своих вещей.
— Ну, я читала статью на днях, и там говорилось, что единственные дети -
отличники, и они склонны быть лидерами.
— Да, а еще они эгоистичны и избалованы.
— Арес Кинкейд! — воскликнула Мисси. — Ари не избалована.
Мои щеки пылают от смущения.
— Я никогда не говорил, что она такая. Но ты даже не знаешь ее, чтобы делать
такие предположения, — бросает он ей в ответ, прежде чем его глаза переходят на
мои. И эти его оценивающие глаза говорят: «Но я знаю тебя. Я знаю, кто ты.
Ничтожная пьяница».
Я хочу сказать ему, что он ничего обо мне не знает, но какой в этом смысл? Он
уже составил свое мнение обо мне.
— Я видела достаточно, чтобы понять, что она милый человек, — говорит
Мисси, добродушно улыбаясь мне.
Я пытаюсь ответить ей улыбкой на улыбку, но чувствую себя не в своей тарелке.
Арес смотрит на нее, и его глаза смягчаются так, как это бывает только у брата
и сестры. Затем он обхватывает ее за шею, притягивая к себе, и ласково целует в лоб.
Она отталкивает его, притворяясь раздраженной, но я могу сказать, что втайне
ей это нравится.
Я знаю, я бы так и сделала, если бы у меня был брат, который заботился бы обо
мне так, как он заботится о ней.
— Не обращай внимания на моего брата. Сегодня он ведет себя как придурок. — Она
снова поворачивается ко мне. Опершись локтями на стол, она опирается подбородком на
руку. — Расскажи мне о себе, — говорит она мне.
— Э-э... рассказывать особо нечего, — говорю я, обхватив ложку соленого
карамельного джелато, пытаясь охладить свое разгоряченное лицо.
Она такая яркая и позитивная, как лучик солнца, и ее позитив заразителен, в отличие
от ее засранца брата.
Я сижу здесь, пытаясь впитать как можно больше ее энтузиазма. Я действительно не
хочу портить настроение рассказами о своем жалком существовании.
— Конечно, есть! — Она звонко смеется. — Хорошо, я буду задавать вопросы. Ты из
Нью-Йорка?
— Нет. — Я качаю головой.
— Так и думала. Ты не похожа на местную жительницу.
— Я родом из Атланты, — говорю я ей. — Но мы много переезжали из-за работы
моего отца, так что я жила в довольно многих местах. Мой акцент немного смешанный.
— Лучшее место, где вы жили? — спрашивает она.
— Здесь. — Я улыбаюсь.
Я вздрагиваю, когда слышу голос Ареса.
— Логично. В Нью-Йорке много баров. Много мест для вечеринок. — Это было очень
подло и жестоко.
Я поднимаю глаза на него. Он смотрит на меня. Неотрывно, жестко и осуждающе.
Мое лицо горит от унижения. Я ковыряюсь ложкой в своем джелато, уставившись на
него.
— Кстати, о барах, — говорит Мисси, явно не замечая напряжения между нами, —
Сегодня вечером мы собираемся заглянуть в один новый клуб. Арес достал VIP-билеты. Ты
должна пойти с нами.
Черт.
— О. Эм...
— Если у тебя еще нет планов, то есть.
Я могу сказать, что у меня есть планы. Я должна это сказать. Но я не хочу врать
Мисси. Она так добра ко мне. И не похоже, что Арес все равно не расскажет ей после того,
как мы покинем это место.
Честно говоря, я наполовину ожидаю, что он скажет это сейчас и опередит меня.
Но я не предоставлю ему такого удовольствия.
Я такая, какая есть, и мне не стоит этого стыдиться.
Сейчас я трезва, и это главное.
Я смотрю на Мисси и пытаюсь улыбнуться, но не уверена, что у меня это получается.
— Бары - это больше не моя сцена. Я лечусь. Шесть месяцев трезвости. Но я
действительно ценю, что ты меня пригласила.
— О, — говорит она, ее яркие глаза немного тускнеют, когда они перескакивают на
Ареса, который удивленно смотрит на меня.
Когда она снова смотрит на меня, выражение ее лица... как будто она только что что-
то поняла. Что я хаос. Неудачница. И определенно не тот человек, с которым она хочет
подружиться.
Ну что ж. Это было приятно, пока длилось.
— Это удивительно, Ари. Не проблема с алкоголем, конечно. — Она хлопнула рукой
по голове. — Прости. Это прозвучало неправильно. Я имела в виду, что ты трезвая. Это
большое дело. Ты должна гордиться собой.
В моей груди разливается тепло. Единственный человек, который говорил мне
это - Люк.
— Я и горжусь. — Я улыбаюсь.
Я не смотрю на Ареса, но я практически чувствую, как он прожигает дыры в
моей голове своими огненными глазами.
— Ты уже отпраздновала это событие? — спрашивает она меня.
— Эм... нет. Ну, Люк, мой спонсор, принес кекс для меня, когда я получила свой
шестимесячный жетон, так что, как-то так.
— Хорошо, значит, мы точно что-то устроим. О, я знаю! Мы должны пойти в
кино. Ты видела «Величайшего шоумена»?
Я качаю головой.
— Я тоже, но слышала, что фильм потрясающий.
— Честно говоря, ты не должна менять свои планы из-за меня.
— Она права. Послушай ее, — негромко говорит Арес.
Мисси бросает на него грозный взгляд.
— Это всего лишь клуб. Он никуда не денется. Ты можешь воспользоваться
билетами в любое время, верно?
Он складывает руки.
— Не в этом дело.
— Это абсолютно не главное. Но, если тебя это так беспокоит, отправляйся в
клуб. Мы с Ари пойдем в кино вместе.
Его глаза смотрят на меня, в них мелькает недоверие. Затем он вздохнул.
— Хорошо. Мы пойдем в кино.
Он не доверяет мне свою сестру.
Это задевает меня до глубины души.
Что, по его мнению, я собираюсь сделать? Превращу ее в алкоголичку?
— Правда, все в порядке, — говорю я тихо. — Вам точно стоит пойти в клуб.
— У меня нет настроения идти в клуб сегодня вечером. Свидание с Заком
Эфроном звучит гораздо привлекательнее.
— Да ну нафиг, — ворчит Арес.
— И я полагаю, что у тебя еще нет планов, — говорит она мне, игнорируя Ареса.
— Иначе ты бы уже сказал об этом.
— У меня нет планов, — признаю я.
Она усмехается.
— Тогда решено. — Она хлопает в ладоши. — Мы идем в кино.
— Ну, два часа моей жизни я уже никогда не верну, — жалуется Арес, когда мы
выходим из кинотеатра.
— Вообще-то, час и сорок пять минут. И ты серьезно? Мне понравился фильм.
— Это был дерьмовый фильмец, и ты прекрасно понимаешь это, уголовница.
Мои брови сходятся вместе.
— Пфф. Ты бы не понял хороший это был фильм или нет, даже если бы он врезал тебе
по лицу.
Он перестает идти и смотрит на меня.
— А ты бы поняла?
— Ага. — Я одариваю его знающей ухмылкой и начинаю идти, оставляя его позади.
Я выхожу через дверь, в толпу других кинозрителей и ступаю в прохладную ночь.
Я останавливаюсь возле кинотеатра, застегиваю куртку и начинаю размышлять, идти
ли мне пешком или поймать такси.
— Я отвезу тебя домой. — Раздается голос Ареса рядом со мной.
Я бросаю взгляд в его сторону.
— Ты приехал на машине?
— Да. Пойдем. — Он начинает уходить, ожидая, что я последую за ним.
— Нет, спасибо. Я возьму такси.
— Я отвезу тебя домой, — повторяет он с твердостью, которая меня раздражает.
— Только не говори мне... — я положила руку на бедро, — Что Мисси приказала тебе
отвезти меня домой.
— Вообще-то она сказала, что я должен убедиться, что ты нормально доберешься
домой, и под этим она имела в виду, что должен довести тебя до твоей входной двери, а я
знаю, что ты не водишь машину, поэтому я тебя отвезу.
— Ты никогда не пробовал говорить ей «нет»?
Он громко смеется.
— Если бы. Я научился много лет назад просто делать то, что она говорит; это делает
мою жизнь намного проще.
Я вздыхаю и закатываю глаза. Он может быть засранцем, но он любит свою сестру. За
это его нельзя винить.
— Отлично. Где твоя машина?
— Рядом.
Я иду за ним к большому, блестящему черному внедорожнику. Удивительно, но
он открывает мне дверь.
— Эм... спасибо, — говорю я, проходя мимо него, чтобы сесть.
И... Господи, как же высоко. Похоже, у меня проблемы.
Ладно, я справлюсь.
Я просто благодарю провидение за то, что сегодня на мне джинсы.
Я поднимаю ногу, умудряясь примостить ступню на краю. Ухватившись одной
рукой за дверь, другой за сиденье, я пытаюсь забраться внутрь... и терплю неудачу.
Я слышу его смех позади себя, поэтому хмуро смотрю на него через плечо.
Он пожимает плечами и улыбается.
— Тебя нужно подтолкнуть?
— Отвали, — огрызаюсь я.
— Ты и твой грязный рот. — Он качает головой, в его глазах веселье.
— Отвали, пожалуйста. — Я посылаю ему сладкую улыбочку.
Он громко смеется, его глаза сверкают, и я ненавижу то тепло в груди, которое
чувствую, зная, что заставила его смеяться.
— Ты смешная, когда хочешь быть смешной, уголовница, — говорит он мне, все
еще посмеиваясь. — Но ты до смешного маленькая.
— Я не смехотворно маленькая. — Я злобно смотрю на него.
— Мммм... — Он кивает, губы сжаты вместе. — Продолжай убеждать себя в
этом.
— Это факт.
— Ты даже не можешь забраться в мой грузовик, уголовница.
— Прекрати меня так называть! — огрызнулась я. — Я не могу залезть в твой
грузовик, потому что он до смешного большой!
— Этот внедорожник нормального размера. Просто ты коротышка.
— Заткнись, ты, большое... дерево.
— Как оригинально. — Я почти слышу, как он мысленно закатывает глаза. — А
теперь перестань быть стервой и давай сделаем это. — Он подходит ближе ко мне, и
я протягиваю руку, останавливая его.
— И что именно ты делаешь? — я подозрительно смотрю на него.
Он поднимает бровь.
— Помогаю тебе сесть в мой грузовик. Я бы хотел попасть домой сегодня
вечером.
— Если твои руки хоть немного коснутся моей задницы, я надеру твою.
— Не волнуйся, уголовница. У меня нет никакого желания трогать твою
задницу. Ты не в моем вкусе.
Прежде чем я успеваю осознать его слова, большие руки хватают меня за талию
с обеих сторон и поднимают, как ребенка, в машину.
— Вот так. Это было легко, не так ли? — говорит он самодовольно.
Я фальшиво улыбаюсь и показываю ему средний палец.
Смеясь, он закрывает дверь и огибает грузовик, забираясь на водительское
сиденье.
Включается двигатель, радио оживает с песней Fall Out Boy «Alone Together», и
мне хочется смеяться вслух.
Видимо, я так и делаю, потому что он говорит:
— Что? — он выруливает на главную дорогу.
— О, ничего. Просто песня.
— Она тебе не нравится?
— Нет, нравится. Просто... слова напоминают мне о... трезвости.
Он замолкает. Потом говорит более тихим голосом:
— Я не знал, что эта песня именно об этом.
Я смотрю на него. Его взгляд устремлен на дорогу впереди.
— Я не знаю наверняка, о чем она. Просто именно так я ее понимаю - зависимость и
путь к выздоровлению. Возможно, для разных людей она звучит по-разному.
Долгое время он молчит. Единственный звук - это голос Патрика Стампа,
доносящийся из машины.
— Итак, — его голос звучит хрипловато — Куда я тебя везу?
Я называю свой адрес, и на этом все - до конца десятиминутной поездки до моей
квартиры мы не произносим ни слова.
Он останавливается у тротуара напротив моего жилого дома, и я издаю звучный стон,
когда вижу человека, сидящего на ступеньках.
— Что? — спрашивает он. Его глаза, должно быть, следят за моим взглядом, потому
что следующее, что он говорит: — Кто это?
Я перевожу взгляд на него.
— Мой бывший парень, — говорю я ему.
В этот момент его глаза, кажется, горят ярче.
— Недавно бывший?
Я качаю головой.
— Мы расстались до того, как... именно его машину я разбила той ночью. Мы были
на вечеринке. Я застала его... с брюками вокруг лодыжек... и моя лучшая подруга была... да,
в общем, я сбежала с вечеринки, села в его машину и... остальное ты знаешь.
— Ну, звучит словно он настоящая… находка.
Я рассмеялась.
— Честно говоря, не знаю, что он здесь делает. Я не видела его с той ночи.
— Давай я провожу тебя до твоей квартиры. — Он отстегивает ремень безопасности.
— Нет, все в порядке. Кайл безвреден. Но, спасибо. И спасибо, что подвез меня домой.
Он смотрит на меня, ничего не говоря. Его челюсть сжата. Он выглядит так, будто
злится на меня, и я не знаю, что сделала, чтобы разозлить его.
И, честно говоря, не хочу знать.
Это был на удивление неплохой вечер - как только начался фильм, и он перестал
говорить. Я не хочу, чтобы все было испорчено.
Хотя у меня такое чувство, что Кайл собирается испортить его для меня, когда я выйду
из этого грузовика и пойду туда.
— Ну, увидимся, — говорю я Аресу. Я поднимаю свою сумку с пола, вешаю ее на
плечо и открываю дверь грузовика.
— Ты сможешь нормально выбраться? — В этот раз он не говорит с сарказмом, а
задает искренний вопрос.
Я оглядываюсь на него.
— Я буду в порядке. Но если сломаю лодыжку по пути вниз, я подам в суд. Просто
чтобы ты знал.
Я ухмыляюсь, а он тихонько хохочет.
Я сдвигаю свой зад на край сиденья. Держась одной рукой за дверь, я спрыгиваю вниз,
уверенно приземляясь на тротуар.
— Видишь? Легко, — говорю я ему с чувством, прежде чем захлопнуть дверь его
грузовика.
Я перехожу улицу и иду к своему дому. Когда подхожу ближе, я делаю шаги
немного тяжелее, чтобы Кайл услышал меня.
И он делает это. Его голова поднимается. Как только он видит меня, он встает.
Затем я замечаю бутылку пива на ступеньке рядом с ним.
Он пил.
Конечно, он пил.
— Что ты здесь делаешь? — говорю я ему, подходя и останавливаясь у подножия
ступенек.
Я смотрю на него впервые за почти семь месяцев.
Он выглядит так же, но в то же время по-другому.
Как будто я вижу его новыми глазами, что, наверное, так и есть. Его некогда
торчащие светлые волосы теперь заросли и выглядят так, будто их не мыли несколько
дней. Под глазами у него темные круги. Щеки впалые. Его одежда выглядит
растрепанной.
Так ли я выглядела раньше? Полный беспорядок.
Кайл спускается по ступенькам ко мне. Я вижу, как он покачивается, что говорит
мне о том, что он выпил гораздо больше, чем одно пиво. Он останавливается на
нижней ступеньке, стоя передо мной.
Запах пива от его дыхания мгновенно поражает меня и возвращает в другое
время.
Плохое время.
Я делаю шаг назад, и он замечает это, его лицо хмурится.
Я обхватываю себя руками за грудь.
— Что ты здесь делаешь? — повторяю я, на этот раз более решительно.
— Я пришел, чтобы увидеть тебя. Я жду уже больше часа. Где ты была?
— Гуляла.
— Хорошо, — говорит он, когда понимает, что я не собираюсь уточнять. — Я
пытался позвонить тебе после той ночи. Но мне все время отвечала твоя голосовая
почта. Затем, оператор сказал, что номер был отключен.
— Я сменила номер.
— Чтобы держать меня подальше?
— Это была одна из причин.
Его плечи опустились.
— Я... слышал, что ты была на реабилитации.
— Да. Но ты пришел сюда не для того, чтобы говорить о моем пребывании в
реабилитационном центре. Так чего же ты хочешь?
Его глаза поднимаются ко мне.
— Я скучаю по тебе.
О, черт возьми, нет.
— И тебе понадобилось почти семь месяцев, чтобы понять это?
— Я не просто понял. Я никогда не забывал тебя. Я только сейчас нашел в себе
смелость приехать к тебе.
— Конечно, Кайл. А Черри знает, что ты здесь? Я предполагаю, что вы
встречаетесь. Я надеюсь на это, после того, как застала ее с ртом, обернутым вокруг
твоего члена.
Он поморщился.
— Это была глупая ошибка, детка. Она преследовала меня несколько месяцев,
пытаясь добиться моего расположения. Я сопротивлялся, но той ночью я был... я не знаю.
знаю. — Он запускает руку в волосы. — Я любил тебя. Я люблю тебя.
— Забавный способ показать это. И знаешь, что, Кайл? Я тебе не верю. Я думаю, что
Черри прозрела и бросила тебя, и по какой-то причине ты решил, что будет хорошей идеей
прийти ко мне, потому что ты решил, что я буду достаточно глупа, чтобы принять тебя
обратно. Ну, вот тебе новость: я теперь трезвая, а значит, не такая глупая, как раньше.
– Да ладно, Арианна Банана.
— Не называй меня так.
— Раньше тебе это нравилось.
— Нет. Я всегда ненавидела это. Просто тогда не хотела ранить твои чувства, поэтому
притворялась, что мне это нравится. И знаешь, что? Мне теперь плевать на твои чувства.
— Ты ведешь себя как сука. — Он подходит вплотную, приближается к моему лицу,
но я отказываюсь двигаться или показывать какие-либо признаки слабости. Он не огромный
по меркам парней, но он все равно чертовски выше меня. — Что? Ты думаешь, что теперь
ты лучше меня, раз трезвая и работаешь на своего папочку?
Откуда он знает, что я работаю на своего отца?
— Нет, — говорю я, глядя ему в лицо. — Я всегда была лучше тебя. Ты неудачник, и
я была идиоткой, когда думала, что ты не такой.
Я собираюсь пройти мимо него, но он хватает меня за руку, останавливая.
— Отпусти меня, — твердо говорю ему.
Он игнорирует меня. Его хватка на моей руке усиливается.
— Мы еще не закончили, Арианна.
— Да, закончили! А теперь отпусти меня! — кричу я, ненавидя дрожь в своем голосе.
Секундой позже я вижу тень справа от себя, а затем Кайл движется, его оттаскивают
от меня и бросают назад, где он спотыкается о нижнюю ступеньку и падает на задницу.
Арес.
И я никогда еще не испытывала такого облегчения при виде его.
— Ты в порядке? — спрашивает он, его лицо озарено гневом.
— Да. — Я сглатываю. — Да, я в порядке.
Его взгляд переходит на Кайла, который только что вскочил на ноги.
— Я знаю, кто ты. — Кайл показывает на него пальцем. — Ты тот защитник...
Кинкейд... который играет за команду ее отца. — Кайл смотрит мимо Ареса на меня. — Ты
с этим придурком, Ари? Теперь встречаешься с папиными игроками? Решила быть хорошей
девочкой?
— Заткнись, Кайл.
— Ты серьезно хочешь этого парня вместо меня?
— Ты что, блядь, оглох, придурок? Она сказала тебе заткнуться, — рявкает на него
Арес.
— Ари... пожалуйста... Знаю, я все испортил, но я люблю тебя. Очень сильно, блядь.
Я не стал выдвигать обвинения, когда ты разбила мою машину. Копы хотели, чтобы я это
сделал, но я не стал. Я бы не поступил так. Я сказал твоему отцу, когда он пришел ко мне...
— Прости, что? — я обошла Ареса и встала перед Кайлом.
— Твоему отцу. Он пришел, чтобы дать мне денег на ремонт машины.
— И ты взял их?
Он похож на загнанную овцу.
— Мне нужно было починить машину.
— Так вот почему ты не выдвинул обвинения. Потому что мой отец заплатил
тебе за это.
Кайл ничего не говорит.
— Сколько он тебе дал?
Все еще ничего.
— Сколько? — кричу я.
— Десять штук.
Я почти задыхаюсь.
— И теперь ничего не осталось, да? Вот почему ты снова здесь, сидишь у моей
квартиры. Тебе нужно больше денег.
— Нет. — Он бросается ко мне, снова хватая меня. — Ты мне нужна! Я люблю
тебя.
— Убери от нее свои гребаные руки. — Арес отпихивает его от меня и
надвигается на него, нависая над ним. — Ты никогда не притронешься к женщине,
сукин сын. И особенно к ней. Если я услышу, что ты еще раз приблизился к Ари, копам
придется собирать тебя по частям по всему городу.
Кайл пытается выпрямиться, поднимает подбородок, делает вид, что не боится,
но я знаю его лучше.
— Ты угрожаешь мне, защитник?
Арес смотрит на меня и пожимает плечами.
— Ты слышала, как я угрожал ему, Ари?
— Нет. — Я качаю головой, снова глядя на Кайла.
— Ты гребаная сука, — выплевывает Кайл. — И ты, защитник, получишь то, что
тебе причитается.
— Как ты ее назвал? — Арес делает угрожающий шаг вперед, его нога топает по
земле, и Кайл бросается бежать.
Это было бы почти комично, если бы не было так жалко.
— Ого. — Арес разразился смехом. — Впечатляющая скорость для полутрезвого
придурка.
— Впечатляет, не так ли? — говорю я, когда мы смотрим, как Кайл забегает за
угол моего квартала. — Ну, думаю, ты его спугнул.
— Чертова киска, — проворчал Арес. — Он без проблем задирает женщину
вдвое меньше его, но бежит, как Усейн Болт, когда перед ним стоит парень.
Глаза Ареса опускаются на меня, взгляд в них мягче, чем я когда-либо видела
раньше, и он усмехается.
— Ты действительно встречалась с этим уродом?
— Да. — Я вздыхаю. — Но я была пьяна на протяжении всех отношений, если
это имеет значение. — Я поднимаю руки, ладонями вверх, немного улыбаясь, и, к
удивлению, он снова смеется.
— Пойдем, я провожу тебя до твоей квартиры.
— Не стоит. Он уже ушел.
— Я знаю, что не стоит. Но я хочу, ясно? Так что, я провожу тебя, а потом ты
можешь пригласить меня на чашечку кофе.
Я смотрю на него в притворном шоке. Мои руки взлетели к груди.
— Кофе? Это же не намек на... кофе, да?
— Черт, ты меня раскусила, — говорит он. — И я хочу с молоком.
— Господи, вы нагнетаете, мистер Совершенство. Ладно, я согласна на молоко.
Но, чтобы ты знал, ты не получишь никакого сахара.
— Он мне не нужен. Я и так сладкий.
— Фу. — Я поморщилась. — Все начиналось так хорошо, а потом ты все испортил
этой отстойной шуткой.
Он смеется, и этот звук действует на меня самым лучшим образом.
— Тогда пойдемте, мистер Совершенство. Давайте зайдем внутрь и приготовим вам
кофе с молоком.
В грузовике Ареса играет песня Пэрл Джем - Черный. И это уместно, потому что это
цвет моего настроения прямо сейчас.
Багаж меня не интересует.
Эти слова повторяются в моей голове весь день, и я становлюсь все злее и злее.
Я не знаю, почему это меня так беспокоит. Не то, чтобы он был мне интересен в этом
смысле.
Конечно, нет, Ари. Ты продолжаешь говорить себе это.
Ладно. Он мне нравится. Немного. Но я знаю, что я ему не интересна, поэтому не
обращаю внимания на свои чувства. Вместо этого я подавляю их.
И да, мне было больно, когда услышала, что я ему не интересна. Больше потому, что
у меня был багаж.
Но, в основном, я злюсь, потому что мне не нравится быть темой разговора для него
и его приятеля, когда они просматривают повтор игр.
Это неуважительно.
Да, но он же не уважает тебя. Помнишь, как он с тобой разговаривал? То, что он
говорил?
Я знаю, но думала, что все изменилось после той ночи с Кайлом. Я думала, что теперь
он видит меня настоящую. А не просто испорченную девчонку, которая из всех сил
пытается остаться трезвой.
Но, очевидно, ничего не изменилось. Он все еще видит меня такой.
Я не хотела ехать с ним домой сегодня вечером. Но я также не хотела, чтобы он знал,
что я подслушала.
И вот я здесь, сижу в его машине.
Злая, обиженная и еще миллион других вещей. Руки сжаты в кулаки в тихом раздумье.
— Ты там в порядке, Уголовница? — спрашивает он, постукивая пальцами по рулю в
такт песне.
— Ммгм...
— Похоже на то.
— Я в порядке. — Я стиснула челюсть и уставилась в пассажирское окно.
Я снова чувствую на себе его взгляд, но игнорирую его.
— Я хотел сказать тебе сегодня утром... Джиджи понравилась картина. Я подарил ей
ее вчера вечером.
— Я рада. — Говорю, как можно меньше слов, потому что, если я скажу больше, мой
гнев выплеснется наружу.
— Я сделала пожертвование.
— Хорошо.
Он поворачивает машину вправо и резко жмет на тормоза, останавливаясь у
тротуара, а мы все еще в пяти минутах езды от моей квартиры.
— Ладно, что случилось? — говорит он расстроенным тоном.
— Ничего.
— Ничего. Конечно. — Он кивает, не веря. — Значит, ничего - это причина, по
которой ты не произнесла ни слова за последние полчаса и не смотришь на меня
сейчас.
Я перевожу на него взгляд.
— Я не знала, что это обязательное условие для разговора.
Он выглядит раздраженным, но в его глазах мелькает что-то еще, что я не могу
расшифровать.
— Это не так, но обычно я не могу заставить тебя замолчать.
Мило.
Может быть, если бы он держал рот на замке, я бы не чувствовала себя так, как
сейчас.
Дерьмово.
И как будто я действительно хочу выпить.
Нет, не хочу. Я не позволю его неосторожным словам завести меня в тупик.
— Ты собираешься рассказать мне, что тебя гложет, в ближайшее время?
— Зачем?
— Зачем? — повторяет он, приподнимая бровь.
— Да, зачем? Почему тебя вообще волнует, что меня что-то беспокоит?
Он выглядит удивленным. Как будто он и сам не уверен в ответе.
— Я просто... меня это волнует.
Я беззлобно смеюсь.
— Хороший ответ.
— Черт возьми, Уголовница. — Он раздраженно вскидывает руки. — Потому
что мы друзья, вот почему.
— Я думала, у меня слишком много багажа, чтобы быть твоим другом.
Он хмурится.
— О чем ты говоришь?
— Я слышала, как ты... в спортзале, говорил с Томпсоном обо мне.
— И что? — его лицо не меняется. Ни следа вины.
Тогда, чего я ожидала? Это он, о котором я говорю. Я не думаю, что у него есть
чувство вины.
— И что? — я снова смеюсь, и в этом смехе по-прежнему нет ни капли юмора.
— Мне не нравится быть кормом для тебя и твоего приятеля.
— Ты не была кормом. Томпсон вел себя как придурок, а я просто пытался его
заткнуть.
— У тебя это отлично получилось.
— Ради всего святого, — огрызнулся он. — Это просто разговор. Это то, что
делают парни. Я не собираюсь стоять там и говорить ему вещи, которые дадут ему
повод для того, чтобы потом издеваться надо мной.
— О, ну, тогда все в порядке.
— Хватит быть такой чувствительной!
— Пошел ты, Кинкейд. Ты никогда не думал, что, может, это не я такая
чувствительная? А то, что это ты бесчувственный мудак? — кричу я в ответ.
Он запускает руку в свои волосы, захватывая пряди.
— Это был пустой разговор, а ты нарываешься без причины. Я не наговаривал на тебя.
Я просто констатировал факты.
— Да, и что это было? Значит, ты действительно не приударяешь за ней? — говорю я,
имитируя мужской голос. — По-твоему, я выгляжу глупо? Так это факт, да? Что кто-то
должен быть глупым, чтобы быть со мной?
— Это не то, что я сказал!
— Ты не просто сказал, ты констатировал факты! И это был один из фактов, который
ты сказал Томпсону сегодня утром!
— Ты вырываешь это из контекста.
— Я так не думаю.
— Господи! Видишь, вот почему я избегаю таких женщин, как ты...
— Таких женщин, как я? — я выпустила сухой смешок, оборвав его. — Ты имеешь в
виду женщин с багажом. Женщин, страдающих зависимостью, верно?
— Да. — Без колебаний. Холода в его голосе достаточно, чтобы заморозить тающие
ледники в Антарктике.
Я тяжело сглатываю, преодолевая комок в горле.
— Ну, тебе больше не нужно меня избегать. — Я хватаю свою сумку и открываю
дверь.
— Куда ты собралась? — он звучит раздраженно, возможно, даже скучно. И от этого
я чувствую себя в миллион раз хуже.
Боже, я была такой глупой, думая, что он когда-нибудь станет моим другом. Он
ничуть не изменился по сравнению с тем человеком, которого я впервые встретила в тот
день.
Он такой же осуждающий засранец, каким был тогда.
— Туда, где тебя нет, — пробурчала я и вылезла из грузовика.
— Ты ведешь себя глупо, Ари. До твоей квартиры еще шесть кварталов.
Я поворачиваюсь к нему лицом, моя рука на двери, готовая захлопнуть ее.
— Похоже на меня, да, мистер Совершенство? Тупица с багажом в милю шириной. —
Затем я захлопываю дверь, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, чтобы задеть
меня, и ухожу, устремляясь в противоположном от него направлении.
Песня Н`синг – Пока, пока, пока, вырывается из динамиков док-станции для iPod в
моей гостиной.
Я должна заниматься йогой. Расслабляться. Сосредоточиться. Очистить свой разум.
Но я не могу.
Во мне слишком много злости, чтобы даже пытаться заниматься йогой.
Поэтому сейчас я делаю упражнения в своей гостиной, чтобы избавиться от
адреналина, раздирающего мое тело, и расслабиться настолько, чтобы заниматься йогой.
Я могла бы выйти на пробежку, чтобы сжечь горячую энергию, но я не уверена, что
не вбегу прямо сейчас в бар.
То, как мне удалось добраться до дома, не зайдя в один из них, было чертовым чудом.
Останавливалась ли я возле паба и смотрела на него добрых пять минут?
Да.
Заходила ли я внутрь?
Нет.
И за это я заслуживаю гребаную медаль.
Я так хотела зайти внутрь. Это было бы так легко.
Но я не поддалась порыву, и это главное.
Вместо этого я ушла и быстро пошла домой. Как только я оказалась в своей
квартире, я сняла с себя одежду и переоделась в спортивный лифчик и шорты.
Придвинула журнальный столик к стене и включила музыку.
Должно быть, я слушала Н`синг в последний раз, когда у меня был включен iPod,
поэтому я оставила его играть. Невозможно превзойти немного старой школы бойз-
бенда, чтобы делать старомодные упражнения. Приседания. Отжимания. Прыжки.
Все, что угодно, чтобы сжечь мой гнев. И это потихоньку работает.
Мое сердце бьется. Я потею. Выгоняю гнев из своих вен и разума.
Я начинаю бегать по кругу вокруг своей квартиры, напевая вместе с музыкой.
Наверное, сейчас я выгляжу как сумасшедшая. Но я делаю все, что в моих силах.
Я не привыкла справляться с эмоциями. В прошлом, когда я чувствовала что-то,
с чем не могла справиться, я выпивала, и это исчезало.
Это как заново учиться справляться с эмоциями без костыля.
Но у меня получилось.
Я делаю это.
«Пока, пока, пока» подходит к концу, и начинает играть «Это должен быть я». Я
хихикаю про себя, вспоминая мемы «Это будет май».
Боже, мне грустно.
Я начинаю подпевать, когда слышу, как мне кажется, стук в мою входную дверь.
Я останавливаюсь и наклоняю голову в ту сторону, размышляя, действительно
ли я его услышала или нет.
Да, слышала, потому что стук повторился, но на этот раз сильнее.
Наверное, это кто-то из моих соседей. Надеюсь, они не придут жаловаться на
музыку.
Я подхожу и убавляю звук. Затем, босиком, подхожу к двери.
Поднявшись на цыпочки, я проверяю глазок.
Я удивленно вдыхаю, когда вижу, кто стоит за дверью.
Арес.
Как, черт возьми, он попал в мое здание? Только через домофон можно войти в
здание. И что он здесь делает? Наверное, пришел, чтобы поиздеваться надо мной и
оставить за собой последнее слово.
Ну, он может просто отвалить.
Я отхожу от двери, не собираясь ее открывать.
Как будто он знает, что я только что так подумала, он говорит через дверь:
— Ари, я знаю, что ты там. Я только что слышал, как ты выключила эту
дерьмовую музыку.
Ух. Засранец.
Я упрямо складываю руки на груди.
— Я не притворяюсь, что меня здесь нет. Я просто решила игнорировать тебя.
— Но ты не игнорируешь меня прямо сейчас. — Он звучит самодовольно.
Придурок.
Я показываю ему средний палец, хотя он меня не видит.
— Ты откроешь дверь?
— Нет.
— Пожалуйста.
Я не думаю, что когда-либо слышала, чтобы он использовал слово «пожалуйста»
раньше. Особенно не ко мне.
Это заставляет меня открыть дверь. Но я хмурюсь, когда распахиваю ее. И я ненавижу,
как мое сердце переключает темп при виде его, стоящего там. Предательское сердце.
Я вижу, как сжимается его челюсть, когда он оценивает мой внешний вид. И знаете,
что? Меня даже не волнует, что я одета только в спортивный лифчик и шорты, вся в поту.
Сейчас я не пытаюсь произвести на него впечатление.
Вообще-то, я никогда не хотела произвести на него впечатление.
Все, чего когда-либо хотела, это чтобы я ему понравилась. Чтобы он был моим
другом.
Когда он наконец переводит взгляд с моего тела на мое лицо, его бровь поднимается.
—Н`синг? Серьезно?
— Ты заставил меня открыть дверь, чтобы ты мог придираться к моему выбору
музыки?
— Нет. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, и...
— Ты имеешь в виду, что пришел проверить, не пьяна ли я. Ну, я не пьяна. Извини,
что разочаровала.
Его глаза потемнели, челюсть сжалась до хруста.
— Эта мысль даже не приходила мне в голову.
Это меня удивляет.
— Я действительно пришел извиниться.
Ого, это меня удивляет. Мне приходится схватиться за дверь, чтобы не упасть назад
от шока.
— Ты была права. Мне не следовало обсуждать тебя с Томпсоном. Как только он
заговорил об этом, я должен был закрыть ему рот. Я позволил втянуть себя в балаган в
комнате просмотров, и это было неправильно. Я сожалею об этом.
— Спасибо, что извинился. Но в этом была правда. Ты думаешь, что у меня есть багаж.
— А разве не у всех?
Правда.
— Наверное. Но ты использовал это как причину, чтобы не быть со мной.
Его голова наклоняется в сторону.
— Ты хочешь... этого?
— Боже, нет! — врунишка. — Мне просто больно слышать, что я не подхожу для
свиданий из-за моих проблем с алкоголем.
— Ты не бесполезна, Ари. Это далеко не так.
Мое сердце заколотилось.
— Но я не могу встречаться с таким человеком... как ты.
И резко оборвалось.
— Из-за моих собственных причин. Но я не должен был говорить это как оскорбление
в твой адрес, когда разговаривал с Томпсоном.
Я ненавижу боль, которую чувствую сейчас в груди.
Знаю, что я ему не нужна. Я всегда знала это с того момента, как встретила его.
Конечно, он, вероятно, думает, что я пригодна для траха.
Я вижу, как он иногда осматривает меня. Он делает это прямо сейчас. Я не слепая.
Но думать о ком-то, что его можно трахнуть, это совсем другое, чем
рассматривать его как материал для свиданий.
Я полная противоположность тому, что он хочет.
Я знаю это.
Так почему же меня это так беспокоит?
Он мне друг, и это очень важно. У меня не так много... ладно, у меня вообще нет
друзей. Но теперь у меня есть он и, благодаря ему, Мисси тоже. И это значит все.
— Итак, я прощен? — спросил он мягким голосом.
Знание того, что он заботится обо мне настолько, что пришел сюда и извинился,
компенсирует все, что произошло сегодня утром и в его грузовике по дороге домой.
— Конечно. — Я улыбаюсь, и он тоже.
— Значит ли это, что я могу войти сейчас?
— О. Хорошо. — Я отступаю назад, пропуская его к себе. — Как ты попал в мое
здание? — спрашиваю я, закрывая дверь, пока он идет к моему дивану.
— Твой сосед впустил меня, когда уходил, — говорит он мне, снимая пиджак,
кладет его на диван и садится, снимая обувь.
Мне нравится, как комфортно ему уже в моей квартире.
— Отличная охрана, — язвлю я.
— Он фанат «Гигантов».
— Наверняка. — Я закатываю глаза, а он хихикает.
— Ты голодна? — спрашивает он меня.
После такой тренировки я умираю с голоду.
— Да.
— Ты любишь пиццу?
— А Папа Римский гадит в лесу?
Он разражается смехом.
— Я знал, что ты мне нравишься не просто так, Уголовница, — ворчит он. —
Черт, теперь я хочу посмотреть «Большой Лебовски».
— Нет, мы смотрим «Декстера», — говорю я ему. — Потому что ты заставил
меня ждать почти целую неделю, чтобы посмотреть следующую серию, а я тут
умираю.
— То есть, ты не обманула меня и не посмотрела ее уже? — его смех
прекратился, и тон в его голосе стал таким серьезным, что заставил меня остановиться
и посмотреть на него.
Есть что-то в том, как он смотрит на меня, что заставляет меня чувствовать, что
это был своего рода тест.
Испытание, которое, как он ожидал, я провалю.
Но я этого не сделала.
— Конечно, нет. — Я бросаю на него фальшиво-раздраженный взгляд. — Когда
я говорю, что сделаю что-то, я это делаю.
В его глазах мелькает что-то похожее на облегчение, и это оставляет во мне
теплое чувство.
Я подхожу и выключаю музыку, а затем беру пульт от телевизора и бросаю его
ему.
— Ты ставишь следующий эпизод «Декстера», пока я заказываю пиццу. Что-
нибудь тебе не нравится? — спрашиваю я его.
— Анчоусы. Это мерзость. Я хорошо отношусь ко всему остальному.
— Видишь, я знала, что ты мне нравишься не просто так, квотербек. — Я ухмыляюсь,
используя его предыдущие слова обратно на него.
Он дарит мне широкую улыбку, которая доходит до самых глаз.
Я чувствую эту улыбку до самых пальцев ног, как прилив адреналина.
И я понимаю, что у меня проблемы.
Меня вызвали в офис отца. Не знаю, зачем могла ему понадобиться. Обычно меня не
вызывают в его кабинет. Если ему что-то нужно, он просто звонит мне. Я была в его
кабинете всего один раз с тех пор, и это было в первый день моей работы, так что не могу
сказать, что у меня хорошие предчувствия по этому поводу.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находится кабинет моего отца, я смотрю
на фотографии, висящие на стене; на них изображены игроки в действии за все эти годы.
Там висит и фотография Ареса, и она заставляет меня улыбнуться.
Сегодня вечером я иду с Аресом в кино. После того, как он сказал, что хочет
посмотреть фильм «Большой Лебовски» после моего вопроса «Папа Римский гадит в
лесу?», через несколько дней он сказал мне, что видел, что фильм будет идти в кинотеатре
в Гринвич-Виллидж, где показывают старые фильмы, и спросил, не хочу ли я пойти.
Мой ответ был... «Папа Римский гадит в лесу?».
Очевидно, я чертовски уморительная.
Я так и не смогла посмотреть фильм «Большой Лебовски», когда он только вышел на
экраны, потому что мне тогда было всего три года, так что будет здорово увидеть его на
большом экране. И, конечно, я буду с Аресом, что делает это еще лучше.
Мы отлично ладим после нашей размолвки. Он практически все выходные провел у
меня дома, смотрел «Декстера». Мы проглотили серьезное количество еды и серий. Мы уже
на третьем сезоне.
Хотя в воскресенье мне пришлось его выгнать, так как я договорилась с Мисси
пройтись по магазинам.
Ну, для меня это была скорее прогулка по магазинам, так как я пытаюсь сэкономить
деньги, чтобы расплатиться с отцом. Было весело. У меня уже целую вечность не было
девчачьего дня шопинга.
Мне будет грустно, когда Мисси вернется в Дартмут, но мы обещали постоянно
переписываться, и она даже пригласила меня в гости. Только никаких вечеринок.
Но когда она уедет, у меня все еще будет Арес, с которым я смогу проводить время.
Вообще-то, думаю, что за последние несколько недель я провела с ним больше времени,
чем с Мисси.
И чем больше времени я провожу рядом с ним, тем больше растут мои чувства к нему.
Я держу их в тайне, но мне нужно разобраться с ними, потому что безответные чувства к
человеку, который оказался хорошим другом, - это не тот путь, по которому я хочу идти.
Мне нужно держать себя в руках.
Потому что я позволяю себе принимать дружеские поступки с его стороны за нечто
большее, а это не так. Например, когда он передает мне что-то и его пальцы касаются моих,
мой желающий разум говорит мне, что он сделал это специально. Или, когда мне
кажется, что я чувствую, что он наблюдает за мной, но, когда я смотрю на него, это не
так.
Мое глупое сердце нашептывает глупости моему мозгу, и я должна положить
этому конец.
Арес видит во мне только друга. И этого достаточно.
Это больше, чем достаточно.
Это гораздо больше, чем я когда-либо думала, что у меня будет.
После аварии я думала, что моя жизнь закончилась.
Но посмотрите на меня. У меня есть работа. Возможно, не та, о которой я
мечтала, и я все еще не могу рисовать, но это начало.
Я не пью уже семь месяцев.
В моей жизни появились два новых, замечательных друга. Возможно, я
неравнодушна к одному из них - Аресу, но это всего лишь влюбленность, и она скоро
пройдет.
Жизнь хороша.
Я все еще улыбаюсь, когда подхожу к двери папиного кабинета. Я стучу один
раз, а затем вхожу.
Когда вхожу, он разговаривает по телефону, поэтому я просто прохожу и сажусь
напротив него, поставив свою сумку на пол у ног.
Он поднимает палец, говоря, что освободиться через минуту, и я киваю.
Я улучаю момент и смотрю на него, пока он говорит по телефону.
Мой отец - красивый мужчина.
В следующем году ему исполнится пятьдесят, но выглядит он так, будто ему
около сорока. У него густые и темные волосы с легким намеком на седину по бокам.
Он высокий, гигантский мужчина-зверь. Для своего возраста он все еще в прекрасной
форме.
На него до сих пор заглядываются женщины. Хозяйка ресторана, куда он привел
меня на днях, открыто флиртовала с ним. Он даже не заметил. Мне даже стало
немного жаль ее.
Боже, я помню, какие ссоры это вызывало между ним и моей мамой, когда она
была еще жива. Мне всегда было жаль его, потому что он никогда не делал ничего
такого, что могло бы спровоцировать этих женщин смотреть на него и флиртовать с
ним, и тогда он тоже ничего не замечал.
Но тогда он не замечал и мою маму. Может, в этом и была проблема.
Его больше интересует футбол. Всегда был, и всегда будет.
Он играл в профессиональный футбол до моего рождения, но травма колена
вывела его из игры в самом начале карьеры.
Когда я была маленькой, он брал меня одной рукой и сажал к себе на плечо, и
помню, как безопасно я чувствовала себя там, потому что знала, он никогда не даст
мне упасть.
Я думала, что ничто и никто не сможет причинить мне боль, пока у меня есть
такой большой и сильный отец.
Как же я ошибалась.
— Да, звучит неплохо, Билл, — говорит он, заканчивая разговор. — На
следующей неделе. Да... да. Увидимся. — Он кладет трубку и смотрит на меня. — Как
дела?
— Хорошо. Ты хотел меня видеть?
— Да. — Он откидывается в кресле, опираясь локтями на подлокотники, и сцепляет
пальцы. — Арес возит тебя на работу и с работы. — Это не вопрос; он знает, что это факт.
— Есть ли что-то, что мне нужно знать?
Я хмурюсь.
— Например?
— Ты с ним встречаешься?
— Нет.
— Спишь с ним?
— Господи, папа. — Я качаю головой, раздражаясь. — Не то, чтобы это было твое
дело, с кем я встречаюсь или сплю...
— Ты моя дочь, так что это мое дело. И особенно если ты встречаешься с одним из
моих игроков.
Точно. Значит, на самом деле речь идет о его драгоценном игроке, а не о его дочери.
Почему я не удивлена?
— Ну, ты можешь быть спокоен, папа. Я ничего не делаю с Аресом Кинкейдом, разве
что катаюсь в его грузовике - и то не в библейском смысле. Он знал, что я живу в городе и
что приезжаю на автобусе, поэтому предложил подвезти меня.
— Так вы просто друзья? — кажется, он удивлен, что это вообще возможно.
Спасибо, папа.
Не хочу, чтобы он знал, что мы с Аресом общаемся. Если у него проблемы с тем, что
я езжу в его грузовике, то у него точно будут проблемы, если он узнает, что Арес проводит
время в моей квартире.
— Я бы не сказала, что мы друзья... но я тусовалась с его сестрой несколько раз. — Я
говорю это, чтобы он уловил другой запах.
— Мисси. Да, я встречался с ней. — Он кивает. — Она кажется милой девушкой.
В отличие от меня.
— Она такая и есть.
Он делает небольшую паузу, постукивая пальцами друг о друга. Я смотрю на него,
ожидая, что он скажет все, что считает нужным.
— Послушай, Ари... Я просто не думаю, что это хорошая идея для тебя - ездить в
грузовике Ареса.
— Я не знала, что мне нужно твое разрешение.
Его губы сжались. Это его признак, когда он расстроен.
— Он мой защитник. Ты моя дочь. Люди говорят.
— Срочная новость: люди всегда говорят. В этом прелесть дара речи.
— Не умничай, Ари. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты сейчас в уязвимом
положении, и тебе не нужно, чтобы люди говорили о тебе.
— Больше, чем они уже говорят, ты имеешь в виду? Я уверена, что каждый в Нью-
Йорке знает худшее из того, что я сделала. Но дело не в этом, не так ли? Нет, дело в Аресе.
Ты не хочешь, чтобы люди говорили о нем, особенно в одном предложении со мной, верно?
Плохой материал для прессы, если люди подумают, что квотербек снижает свои стандарты
перед непутевой дочерью тренера. Не волнуйся, папа, Арес точно не сделает со мной ничего
такого, что опозорит его имя. — Слезы застилают мне глаза, и я встаю. — И с этого момента
я буду ездить домой на автобусе. Не хочу омрачать блестящую репутацию вашего звездного
игрока.
— Это не то, о чем я говорю, и ты это знаешь.
— Чушь. Это именно то, о чем ты говоришь. Поверь мне, папа, я знаю, где твоя
преданность, и уж точно не со мной.
Опираясь руками на свой стол, он поднимается на ноги. Его лицо напряжено от
гнева.
— Моя преданность не с тобой? Так, значит, это не я вытащил тебя из той
передряги, в которую ты попала. Отправил тебя в реабилитационный центр. Привел
тебя в порядок. Дал тебе эту работу. Новость: это все я, Ари, нравится тебе это или
нет.
— Да, ты спас мою задницу! Молодец, ты. Но где, черт возьми, ты был, когда я
нуждалась в тебе после смерти мамы? Даже до ее смерти, когда дома все было плохо?
— я прижимаю руку к груди. Мое лицо горит. Я не должна говорить такие вещи, но я
не могу остановиться. — На футбольном поле! Вот где ты был. Там, где ты всегда!
Так что давай не будем притворяться, что ты сделал это не из каких-то обязательств и
не для того, чтобы справиться с плохой прессой, которую это может тебе принести. А
не потому, что тебе на самом деле не наплевать.
Его глаза потемнели.
— Мне не наплевать, Ари.
— Как и было не наплевать на маму.
Он выглядит так, будто я только что дала ему пощечину.
Это был удар ниже пояса, и знаю это, но я зла и обижена, и мне сейчас все равно.
Я хватаю свою сумку с пола и выхожу из его кабинета, захлопывая за собой
дверь.
У меня щиплет глаза, когда я спускаюсь по лестнице.
Не плачь. Не плачь.
Я не останавливаюсь, когда достигаю нижней ступеньки. Я прохожу прямо через
вестибюль и мимо стойки регистрации, где Марисса, администратор, разговаривает
по телефону. Я прячу лицо за завесой волос и выхожу из здания.
К счастью, Патрика нет у ворот безопасности, поэтому мне не нужно
останавливаться и говорить с ним о том, почему я ухожу рано.
И я продолжаю идти, так как начинается дождь, и ирония судьбы не покидает
меня сейчас. И думаю, что не будет иметь значения, если я заплачу. Никто не сможет
заметить разницу. Итак, я позволяю слезам пролиться.
Я намереваюсь остановиться на автобусной остановке, но, когда я дохожу до
нее, я продолжаю идти.
И я продолжаю идти прямо в город.
И прямо в первый попавшийся бар.
Пока я жду его ответного сообщения, я провожу рукой по волосам, и они застревают
в путанице. На телефоне я переключаю камеру в режим селфи, чтобы посмотреть на свои
волосы.
Я чуть не вскрикиваю, когда вижу себя.
Тушь и макияж для глаз размазаны под обоими глазами. Я похожа на панду. А мои
волосы - это влажный беспорядок.
Я выгляжу так, как обычно выглядела утром после сильной попойки.
— Господи Иисусе! — хнычу я. — Я выгляжу ужасно!
— Ага. — Люк кивает, усмехаясь.
— Большое спасибо! Ты мог бы сказать мне, что я так выгляжу, когда пришел в бар,
— жалуюсь я, пытаясь стереть кашу из-под глаз.
— Извини. — Он пожимает плечами. — Но я не хотел доводить тебя до крайности,
говоря, что ты похожа на невесту Франкенштейна. Я подумал, что ты бы выпила вино
одним махом, если бы я тебе сказал правду. Я знаю, я бы так и сделал, если бы был на
публике и выглядел так, как ты сейчас.
— Задница, — ворчу я.
Он усмехается.
— И именно по этой причине ты попросила меня быть твоим спонсором.
— Потому что ты задница.
— Потому что я говорю правду.
Я смотрю на него и улыбаюсь впервые после ссоры с отцом.
— Это правда.
Люк останавливает машину возле моего здания. Я смотрю на него, зная, что меня там
ждет.
Пустая квартира.
— Спасибо, что подвез и спас, — говорю я ему, отстегивая ремень безопасности.
— В любое время. Хочешь, я поднимусь и составлю тебе компанию на некоторое
время? — спрашивает он.
— Да. — Мой ответ настолько быстр и нетерпелив, что это вызывает смех. И он
действительно смеется. — Боже, я такая жалкая, не так ли? — простонала я. — Я
взрослая женщина, которая боится оставаться одна, если вдруг поддастся порыву,
побежит в ближайший бар и напьется до потери сознания.
— Ты не жалкая, Ари. Ты человек. И смелая, раз признаешь, что боишься.
— Спасибо. — Я грустно улыбаюсь ему.
— Я был там, помнишь? Черт, я все еще там. Я знаю, каково это. И еще, я не
могу позволить тебе пойти в другой бар в таком виде. — Он проводит жестом по
моему лицу, ухмыляясь.
— Придурок. — Я хихикаю.
— Пойдем, — говорит он, отстегивая ремень безопасности и выключая
двигатель. — Можешь сделать мне кофе.
Люк поднимается за мной по ступенькам к моему дому и входит в мою квартиру.
Я отпираю входную дверь, впуская нас внутрь.
Я снимаю туфли и иду на кухню, чтобы включить чайник.
— Ты не против, если я быстро приму душ и приведу себя в порядок? — я
жестом показываю на беспорядок, который я собой представляю.
— Конечно, нет. Валяй. Вообще-то, ты голодна? Я пропустил обед, и умираю с
голоду.
— Я могу поесть. О чем ты думаешь?
— Китайская кухня.
— По-моему, неплохо. На углу моего квартала есть китайская закусочная.
— Отлично. Ты иди прими душ, а я схожу за едой. Что-нибудь конкретное?
— Яичные рулетики.
— Яичные рулетики?
— Я люблю яичные рулетики.
— Понял. — Он направляется к двери.
— Тебе нужны деньги? — спрашиваю я его.
Он бросает на меня взгляд, который говорит мне, что это однозначное «нет».
— Хорошо. Тогда возьми с собой мои ключи на случай, если я все еще буду в
душе, когда ты вернешься. — Я бросаю их ему, и он ловит их.
— Скоро вернусь.
Я поворачиваю по коридору в ванную, когда слышу, как захлопывается входная
дверь. Я закрываю дверь в ванную и включаю душ, чтобы он нагрелся.
Я вижу себя в зеркале в ванной.
Боже, в каком я беспорядке.
И я имею в виду не только состояние моего лица.
Я отворачиваюсь от зеркала и снимаю с себя одежду. Залезаю в душ и
подставляю голову под струю.
Ощущение горячей воды - то, что мне нужно, чтобы очистить свой разум от
проблем.
Плохо только то, что все они останутся там и после душа.
Я поворачиваюсь лицом к струе и смываю макияж с лица. Затем я намыливаю
волосы шампунем и прочесываю их кондиционером, после чего намыливаю тело
своим любимым средством для тела с ароматом малины, а затем смываю его.
Я стараюсь не задерживаться в душе, так как не хочу быть в полотенце, когда вернется
Люк, а я не взяла с собой в ванную одежду.
Я выключаю душ и выжимаю лишнюю воду из волос. Я беру полотенце с поручня и
накрываю им свое тело.
Я только открыла дверь в ванную, как услышала стук в дверь.
Это уже Люк? Но он взял с собой мои ключи, так почему же он стучит?
Мужчины. Я мысленно закатываю глаза.
— Открой ключами, — кричу я. — Я только что вышла из душа.
Нет ответа. Но еще один стук.
Господи.
Я натягиваю полотенце, подхожу к двери и распахиваю ее.
— Ты не потеряла мою кл… — Слова замирают на моем языке при виде Ареса,
стоящего передо мной.
— Привет, — говорит он. Его глаза неторопливо пробегают по моему телу,
обмотанному полотенцем, вызывая мурашки по всему телу, а затем возвращаются к моему
лицу. — Я не потерял что?
— Что? — я заикаюсь в шоке от того, что он здесь.
— Ты сказала: «Ты не потерял мои...» что-то. Что именно я должен был потерять?
— Э-э... — Видимо, это теперь девять десятых моего словарного запаса. — Ничего. Я,
эм, думала, что ты кто-то другой.
— О. — Его глаза тускнеют. — Ты кого-то ждешь?
— Что? Нет! Нет, конечно, нет. — Мой взгляд устремлен на лестничную клетку.
Почему я лгу ему?
Потому что ты взбалмошная пьяница, и твоему спонсору только что пришлось прийти
и спасти тебя из бара, а он все еще здесь, потому что тебе нельзя доверять, когда ты одна.
Глаза Ареса следуют за моими через его плечо к лестнице, а затем возвращаются ко
мне. Он бросает на меня подозрительный взгляд.
Черт.
— Как ты попал в мое здание? — спрашиваю я, мой голос звучит неестественно
высоко.
— Главная дверь была открыта. Охрана в твоем здании - полный отстой, Уголовница.
Я втягиваю губу в рот и киваю головой в знак согласия.
Затем между нами возникает неловкая, странная пауза.
Я переминаюсь с ноги на ногу, держась за свое полотенце.
— Так... что ты здесь делаешь? — Боже, это прозвучало гораздо резче, чем я хотела
сказать.
В его глазах мелькает дискомфорт, и мне хочется дать себе пощечину.
— О, да. Я не получил твое сообщение, пока не вернулась в город. Батарея моего
мобильного села, и мне пришлось заряжать его в грузовике по дороге домой. В общем, я
решил заехать и убедиться, что у тебя все в порядке. И... я принес тебе это. — Он
протягивает контейнер с супом на вынос, о котором я даже не подозревала до сих пор. —
Это суп, — говорит он мне, звуча неловко, что странно для него, потому что он никогда не
был не уверен в себе. — Куриная лапша. — Он почесывает щеку. — А суп помогает, когда
ты болеешь, верно? Так что я принес тебе... суп.
— Это... очень... приятно... спасибо. — Но я все еще не взяла у него суп. Я просто
стою здесь, уставившись на него, как будто он собирается отрастить крылья и улететь.
— Я… — начинаю я, но веселый голос Люка обрывает меня:
— Привет.
Арес переводит взгляд на Люка, и выражение его лица... оно ужасно.
Смятение быстро переходит в понимание, а затем в гнев и разочарование.
Все это ударяет меня, как удар в солнечное сплетение.
Я чувствую себя обессиленной. И больной.
Люк, конечно, совершенно не замечает того факта, что я отменила вечер с
Аресом, сказав ему, что мне нездоровится, потому что я была полной и абсолютной
трусихой, поскольку не хотела говорить Аресу правду о своем срыве, и Люку
пришлось прийти и спасти меня из бара, в котором я сидела, уставившись в бокал
вина, как алкоголик, которым я и являюсь.
Теперь Арес здесь, он милый, принес мне суп и был действительно хорошим
другом, а Люк здесь с китайской едой. И Арес будет думать, что я отшила его ради
Люка и солгала ему об этом.
Что я и сделала.
Но если я скажу ему правду... почему Люк здесь... я буду противна Аресу. Он
вспомнит, что я - все то, что он презирает, и больше не захочет быть моим другом.
А я не хочу его терять.
И еще, перед ними обоими я все еще в одном чертовом полотенце.
Святой Иисус, пожалуйста, сядь за руль.
— Эй, чувак. — Люк останавливается перед Аресом, который стоит рядом со
мной, и улыбается ему. — Я Люк. — Он протягивает руку Аресу, чтобы тот пожал ее.
Арес смотрит на руку Люка так, будто она вся в дерьме.
На мгновение я думаю, что он не собирается пожимать ему руку, но потом он
пожимает.
Он берет руку Люка и пожимает ее.
— Арес, — говорит он, голос глубокий и грубый. Мурашки пробегают по моей
коже от этого звука.
— Футболист, верно? — Люк улыбается. — Что ж, рад познакомиться с тобой,
парень. Ари, я отнесу это на кухню и приготовлю блюдо. — Затем Люк проходит мимо
меня и входит в мою квартиру, оставляя меня стоять здесь с Аресом.
На которого я не решаюсь посмотреть.
Я рискую взглянуть на него, и его лицо словно каменное. Глаза самые голубые,
какие я когда-либо видела. Челюсть как гранит.
— Я…
— Думаю, тебе это не понадобится, — говорит он голосом, который холоднее,
чем задница белого медведя. Он отходит от меня, забирая с собой суп.
— Арес...
Он обрывает меня пустым смехом и качает головой, как будто именно этого он
ожидал все это время... что я его подведу.
— Боже, какой же я долбаный идиот, — говорит он негромко.
— Нет. — Паника в моем голосе ощутима. — Ты не понимаешь...
— Оставь это, — огрызается он. — Меня не интересует ничего из того, что ты
хочешь сказать. — Его взгляд переходит на меня и, предположительно, на Люка.
Затем они возвращаются ко мне, холодные и жесткие. — Приятного вечера, — с
горечью добавляет он. Затем он уходит, идет по коридору, сбегает по лестнице и
скрывается из виду.
А я стою здесь, мое сердце бьется в груди в болезненном ритме, глаза смотрят
на пустое место, где он только что был.
Черт.
Я все испортила.
Он думает, что я солгала ему.
И ты соврала ему, идиотка.
Черт.
Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.
Люк стоит на кухне, подавая еду. Его глаза поднимаются на меня.
— Все в порядке? — спрашивает он.
— Да... нет.
— Хочешь поговорить об этом?
Настала моя очередь сухо рассмеяться.
— Нет.
— Хорошо, но...
— Но, что?
— Ну, ты уверена, что вы двое просто друзья?
— Эээ... — Ну, мы были. Но теперь я не так уверен. — Да. Конечно. Почему
спрашиваешь?
— Ну, мне просто интересно, знает ли он об этом. Потому что на мгновение я не был
уверен, пожмет ли он мне руку или сломает ее.
— О.
О.
После ухода Ареса я пошла в свою комнату и переоделась в черные штаны для йоги
и черную футболку. Я завязала свои влажные волосы в беспорядочный пучок, а затем
пошла в гостиную и села с Люком есть китайскую еду, которую он принес.
Слова Люка крутились у меня в голове все время, пока мы ели.
Он вел светскую беседу. Я ковырялась в своей еде, которую почти не ела, потому что
после визита Ареса у меня пропал аппетит.
Затем я получила сообщение.
Никогда еще я так быстро не подходила к своему мобильному, надеясь, что это Арес.
Но это был мой отец, проверяющий меня после нашей ссоры.
Никакого упоминания о самой ссоре или о том, что я сказала. В основном он проверял,
не пьяна ли я. Он не совсем так написал - в сообщении было написано:
Ты в порядке?
Но у меня было достаточно таких сообщений от отца после аварии, и я знаю, как
читать между строк.
Это раздражало меня еще больше. Но я не хотела оставлять его в подвешенном
состоянии или волноваться, если он вообще способен на такое. Поэтому я написала ответ.
Хорошо.
Люк настоял на том, чтобы помочь мне с посудой, а когда все было готово, я
сказала, что чувствую себя лучше, нет страха, что я побегу к бутылке, так что он может
идти. Я слишком зациклилась на себе после того, что случилось с Аресом, чтобы быть
хорошей компанией.
Люк долго смотрел на меня, но то, что он увидел на моем лице, убедило его, что
я в порядке, и он ушел, взяв с меня обещание заглянуть к нему завтра.
А сейчас я просто сижу здесь, в своей тихой квартире, уставившись на черный
экран телевизора, который я так и не удосужилась включить, и думаю о том моменте
с Аресом. Почему он был так зол. Как мне плохо от того, что я солгала ему о том,
почему я отменила наши планы. И почему Люк вообще решил, что Арес видит во мне
больше, чем друга. Он не дал ни единого намека на это. Если уж на то пошло, он дал
понять, что я совсем не в его вкусе.
Мне нужно поговорить с ним, чтобы, по крайней мере, извиниться за то, что
была нечестна с ним.
Но если у нас состоится этот разговор, мне придется рассказать ему, кто такой
Люк и зачем он здесь.
Это может оттолкнуть его, но он ведь все равно не совсем здесь, не так ли? Так
что же я теряю?
— К черту, — говорю я своей пустой квартире.
Я встаю, заталкиваю ноги в кроссовки, надеваю кожаную куртку, беру
мобильный телефон, сумку и ключи. Затем я выхожу из своей квартиры, закрываю за
собой дверь и выхожу из здания.
Выйдя на улицу, я начинаю идти, пока не вижу такси. Я останавливаю его и
забираюсь на заднее сиденье. Я называю водителю адрес дома, в котором живет Арес;
я знаю, где он живет, только потому, что он однажды упомянул об этом. Я понятия не
имею, в какой квартире он живет на самом деле.
Так что это довольно глупая идея.
Но я должна что-то сделать. Я должна увидеться с ним. Это не тот разговор,
который я хочу вести по телефону.
Поэтому я решила, что просто позвоню ему, когда буду у его дома, сообщу, что
я там, и, надеюсь, он не откажет мне, и у меня будет шанс извиниться и все объяснить.
Когда через десять минут такси подъезжает к его дому, я вся дрожу от нервов.
Я расплачиваюсь с водителем и вылезаю.
Я слышу, как такси отъезжает от меня, и смотрю на его дом. Он очень красивый.
Намного красивее, чем дом, в котором я живу.
Не то чтобы там, где я живу, было плохо. Но его здание кричит о деньгах.
Которые у него есть, благодаря его футбольной карьере.
Я подхожу к главной двери и открываю ее, проходя внутрь.
— Привет. Чем могу помочь?
Я поднимаю глаза на охранника за столом.
В его доме есть охрана, а в моем есть главная дверь, которую некоторые жильцы
забывают закрывать.
Черт, закрыла ли я ее, когда уходила?
— Привет. — Я подхожу к столу. — Я здесь, чтобы увидеть Ареса Кинкейда.
— Он вас ждет?
— Нет. Но не могли бы вы позвонить и сообщить ему, что я здесь?
— Конечно. — Он улыбается. — Как вас зовут?
— Арианна Петрелли.
Я жду, пока он берет трубку и звонит Аресу. Моя нога подпрыгивает на месте.
Что, если он не захочет меня видеть?
Тогда ты пойдешь домой, будешь есть мороженое и жалеть себя. Но все будет
хорошо.
— Мистер Кинкейд, это Филипп из службы безопасности. К вам мисс Арианна
Петрелли. Хорошо.
Он кладет трубку, а я смотрю на него с сердцем в горле.
— Можете подниматься.
Я чуть не порвала лицо, улыбаясь так широко.
— Спасибо, — говорю я, а потом: — На какой этаж? Я здесь раньше не была.
Он улыбается.
— Поднимитесь на лифте на восьмой этаж. Его квартира восемь-один-два.
— Спасибо.
Я подхожу к лифту, нажимаю на кнопку, и дверь сразу же открывается.
Я вхожу внутрь и нажимаю кнопку восьмого этажа.
Я едва могу сохранять спокойствие, пока лифт поднимается вверх. Я судорожно
пытаюсь понять, что сказать... как сказать.
Просто начать с правды и идти дальше.
Лифт пикает о своем прибытии. Дверь открывается, и я выхожу.
Мне не нужно ждать, чтобы понять, где находится квартира Ареса, так как он стоит в
открытом дверном проеме и ждет меня.
Без рубашки.
Боже правый.
Его большие руки сложены на массивной, твердой как камень груди.
Он босиком, на нем только темно-серые треники, которые сидят низко на бедрах. Я
вижу счастливую дорожку темных волос, идущую от его пупка, вниз в брюки и к...
Господи всемогущий. Кажется, из уголка моего рта потекла слюна.
Я прижимаю туда пятку ладони, просто чтобы проверить. И, да, так и есть.
Отлично. Прийти извиниться и начать с того, что облить его слюной.
Молодец, Ари.
Я делаю глубокий вдох, собираясь с духом, и начинаю идти к нему.
Он наблюдает за мной, ничего не говоря. Глаза сощурены, отчего они кажутся темнее,
чем есть на самом деле.
Я глотаю воздух. Тепло и страх бушуют во мне.
Когда я подхожу к нему, я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть ему в лицо.
Наша разница в росте гораздо более заметна, когда я ношу плоскую обувь. Кого я
обманываю? Она заметна, даже когда я на каблуках. Этот парень просто гигант по
сравнению со мной.
Я раздвигаю пересохшие губы, увлажняя их, готовая заговорить, и намереваюсь
сказать: «Привет» или «Спасибо, что согласился меня принять», но на деле выходит:
— Я ходила в бар.
Его глаза слегка расширяются, но он ничего не говорит, и тогда я начинаю лепетать,
пытаясь объяснить свой мозговой пердеж извинениями.
— Я поссорилась с отцом… из-за тебя, вообще-то, … и я сказала кое-что, и это
было ужасно, и я была расстроена, я ушла с работы и начала идти к автобусу, и пошел
дождь … ты можешь в это поверить? … и потом я просто не переставала идти, а потом
я была в городе, в баре, заказала напиток … вино, — я говорю это так, как будто это
сделает все лучше, а на самом деле, это сделает прямо противоположное.
— Но я не пила его. Честно. Не думаю, что я вообще собиралась. Но после того,
как я заказала его, я позвонила своему спонсору, Люку, парню, с которым ты
познакомился. Он приехал, мы поговорили, и он отвез меня домой. Я все еще была не
в себе, и я не могла позволить тебе увидеть меня такой, поэтому я написала тебе
сообщение, сказав, что мне нездоровится, что вроде как так и было, но не так, как я
заставила тебя поверить, и я была не права, и мне очень жаль. Но хочу, чтобы ты знал,
что я не отшила тебя, чтобы провести время с кем-то другим, с каким-то другим
парнем. Люк просто остался со мной, так как я не была готова остаться одна, и он
пошел заказать нам ужин, пока я приводила себя в порядок и принимала душ, а потом
пришел ты, и мне было неловко и стыдно за то, что я сделала, пойдя в бар, и я не
хотела, чтобы ты думал обо мне плохо и не хотел больше быть моим другом, и... я все
испортила. И мне жаль.
Я вдыхаю. Выражение его лица не изменилось. По-прежнему стоическое, ничего
не говорящее мне. Его рот застыл в жесткой линии.
— Так что... да... — Я скручиваю руки вместе перед собой. — Я просто хотела
прийти сюда и быть честной с тобой и сказать тебе, что мне жаль, что я не была
честной в первую очередь. — Я делаю шаг назад. — Ну, спасибо, что позволил мне...
сказать то, что мне было нужно. Думаю... я оставлю тебя. — Я поворачиваюсь на
пятке, чтобы уйти, мое лицо пылает от грусти из-за отсутствия его ответа.
— Ари.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь на звук его голоса, впитывая его, жаждая
его.
Его руки теперь по бокам. Его выражение лица немного мягче.
— Хочешь войти? — спрашивает он, и мое сердце подскакивает.
Я улыбаюсь.
— Да.
Я возвращаюсь к нему, и он отходит в сторону, пропуская меня в свою квартиру.
Господи Иисусе, его гостиная и кухня открытой планировки размером со всю
мою квартиру и квартиру моего соседа, вместе взятые.
— Где Мисси? — спрашиваю я его.
— У Зевса и Кам. — Кам - невеста Зевса и мать их детей. — Она сидит с ними.
Останется там на ночь. — Он закрывает дверь и проходит мимо меня. — Хочешь что-
нибудь выпить? — спрашивает он.
— Воды, было бы неплохо. Спасибо.
Он проходит на кухню, и я снимаю кроссовки. Его полы из вишневого дерева
слишком хороши, чтобы ходить по ним грязной обувью.
Я прохожу дальше в его квартиру, подхожу к окну возле кухни, любуясь видом.
— У тебя действительно хорошая квартира, — говорю ему, когда слышу его
приближение. Я поворачиваюсь и беру стакан воды, который он протягивает мне. Мой
палец задевает его палец, отчего по моей руке пробегает дзинь.
Арес ничего не говорит. Он просто опирается задницей о стойку, наблюдая за
мной.
Я делаю глоток воды, а затем упираюсь поясницей в выступ окна, прижимая стакан к
груди. Отчаянно пытаюсь не смотреть на его голую грудь. Это труднее, чем вы думаете.
Я обвиняю его наготу в том, что несколько минут назад у меня переклинило мозги и
началась словесная рвота.
Как девушка может мыслить здраво, когда перед ней вся эта гладкая, золотистая
кожа?
Теперь, когда он ближе, я вижу, что на его груди есть редкая россыпь темных
волосков.
Это делает его еще более сексуальным.
Но я здесь не для того, чтобы думать о его сексуальности. Я здесь, чтобы убедиться,
что не испортила нашу дружбу своей недостаточной честностью.
И у меня явно плохо получается не пялиться на его грудь.
Я поднимаю глаза на его лицо и вижу приподнятую бровь и искру самодовольного
юмора в его выражении.
Он точно знает, что я его разглядывала.
Мои щеки пылают.
Я делаю еще один глоток воды.
— Итак... — говорю я.
— Итак... — повторяет он.
— Мне жаль.
— Ты уже это говорила.
— Говорила. Я просто хотела сказать это снова.
— Хорошо. — Он кивает.
Никаких тебе «Я принимаю твои извинения, Уголовница» или «Ты прощена». Я все
понимаю.
Разочарование обжигает мои щеки.
— Ты выглядишь раздраженной. — В его словах звучит веселье.
— Я не раздражена. — Еще один глоток воды.
— Ты уверена?
— Однозначно.
— Хорошо. Потому что было бы немного дерьмово с твоей стороны раздражаться на
меня после того, что ты сделала...
— Я же сказала, что мне жаль!
— Уголовница.
— Что?
— Я издеваюсь над тобой.
Я встречаюсь с его глазами, которые теперь стали намного мягче и улыбаются мне.
— Засранец.
— Правда. — Он усмехается. — Спасибо, что пришла сюда и рассказала мне все это.
Я ценю твою честность со мной. Но не лги мне больше. Я ненавижу, когда мне лгут. Даже
если ты думаешь, что я не захочу это услышать, я предпочту это услышать. Так что с этого
момента - полная открытость. Хорошо?
Он все еще мой друг. Мое счастливое сердцебиение ощутимо в груди.
— Хорошо. — Я улыбаюсь. — Полная открытость.
Между нами наступает тишина.
— Итак, этот парень...
— Люк.
— Он твой спонсор?
— Да.
— А вы, ребята, не...
— Нет! Боже, нет! Это запрещено. Абсолютно неэтично. Но, даже если бы это
было не так... он не в моем вкусе.
— О. Ну... а кто в твоем вкусе?
Ты, очевидно.
Черт. Я только что согласилась на полную честность, больше никакой лжи. Но я
не могу сказать ему, что он в моем вкусе, потому что я не в его; это будет чертовски
неловко, и тогда я точно потеряю его как друга.
Я пожимаю плечами, не давая ответа.
— Э... эм... парни.
Он поднимает бровь.
— Какие парни?
Господи. Все мое тело становится горячим. Мое лицо сейчас, наверное, цвета
помидора.
— Те, которые... не пьют.
— Я не пью.
— Не пьешь?
Я этого не знала. Мы не были нигде, где бы он пил. Но я просто предположила,
что он пьет. Я не знаю, почему я так думала. Он не очень-то любит алкоголь.
Алкоголики. Ты их путаешь, Ари.
— Нет, — говорит он.
— Хорошо... — я запнулась.
— Итак, какими еще качествами должны обладать парни твоего типа?
— Почему ты хочешь знать? — я уклоняюсь от ответа, потому что не могу
придумать, что еще сказать, чтобы не выдать своих чувств к нему.
— Мне любопытно.
— Ты знаешь, что любопытство сделало...
— Я рискну. — Он пожимает плечами, на его губах появляется ухмылка.
— Э-э... — Я запускаю пальцы в свой беспорядочный пучок, натягивая его. —
Они просто должны... я не знаю. Им должна нравиться я. Нравиться такой, какая я
есть. Багаж и все такое.
Он кивает, его глаза смотрят на мои.
— Ты права. Должна.
Моя грудь начинает сдавливаться. Я потираю рукой больное место.
— Хочешь знать, какой у меня тип? — спрашивает он.
Нет. Потому что последнее, что я хочу услышать, это то, что ты описываешь
полную противоположность мне.
— Ну, конечно. — Я перестаю потирать больное место и обхватываю грудь
рукой, готовая защититься от намеренных ударов, которые он собирается нанести
мне.
— Обычно я выбираю блондинок. Высокие. Ногастые. Ты знаешь таких.
Полная противоположность мне.
Я прикусила внутреннюю сторону щеки и издала звук согласия.
— Женщины с нулевым багажом. Которые не слишком заинтересованы в
обязательствах, поскольку у меня действительно никогда не было времени на
отношения... Вообще-то, нет, это неправильно. Я должен был сказать, что никогда не
встречал никого, с кем бы я хотел найти время для отношений.
Я киваю, все еще покусывая внутреннюю сторону щеки. Я уверена, что она
кровоточит.
— Но теперь все изменилось.
— Ты встретил кого-то? — пролепетала я.
Он кивает, пристально глядя в мои голубые глаза.
— Да.
Нож, познакомься с моим сердцем.
Ну, конечно, это должно было произойти в какой-то момент, если мы собирались быть
друзьями. Я имею в виду, посмотрите на него, ради Бога. Он великолепен, умен, талантлив,
и у него доброе сердце, как только вы преодолеете его мудачество. Он же не собирался
вечно оставаться холостяком. Наверное, я просто не ожидала, что это случится так скоро.
И когда, черт возьми, он ее встретил? Не то чтобы он был со мной все время, но на прошлой
неделе мы провели довольно много времени вместе у меня дома, смотря «Декстера». И за
все это время он ни разу не признался, что в его жизни была какая-то... женщина.
Иисус.
Боже, одна мысль об этом причиняет боль. Каково это будет, когда мне придется
увидеть его с ней? Она должна быть высокой и красивой, и у нее все в порядке. В отличие
от меня.
Я не думаю, что смогу это сделать.
Нет, ты сможешь. Ты его друг. Так будь его другом. Выкуси, Ари. Пришло время
трусиков для больших девочек.
— Вау. Это здорово. Я очень рада за тебя.
Ладно, это было не так уж и здорово. Я звучала неискренне, как черт. И если я могла
услышать неискренность в своем голосе, то и он, вероятно, тоже.
Но если он и услышал, то не стал меня за это осуждать, за что я ему благодарна.
— Ну, не стоит слишком радоваться за меня. Она еще не знает, что я чувствую... и она
может чувствовать себя по-другому.
— Я уверена, что почувствует тоже. Ты должен сказать ей. — Я чуть не прокусила
губу, когда сказала это.
Почему я это сказала?
— Ты права. — Он кивает, все еще глядя на меня. Вообще-то, он ни разу не отвел от
меня глаз с тех пор, как начался весь этот разговор. — Это забавно, — продолжает он, —
Из-за того, что я сказал раньше… ну, знаешь, о том, какой у меня обычный тип. Так вот, эта
девушка - полная противоположность. Она брюнетка. Коротышка. У нее грязный рот. У нее
багаж больше, чем у Кеннеди. Однако у нас одинаковые вкусы в кино и музыке, ну, кроме
Н`синг…
Я резко вдыхаю.
Он не может иметь в виду...
Неужели Люк был прав, что Арес может видеть во мне больше, чем друга?
Конечно, нет.
— Вообще-то, она выглядит и звучит очень похоже на тебя.
Вот. Дерьмо.
— Я... я не... понимаю.
Он отталкивается от стойки и подходит ко мне. Он берет стакан из моей дрожащей
руки и ставит его на оконный карниз. Затем он берет мое лицо в свои руки, наклоняет его к
себе и смотрит мне в глаза.
— Тогда позволь мне сделать это для тебя очень понятным. — И он наклоняется, и
накрывает мой рот своим.
Арес Кинкейд целует меня.
Он целует меня.
Вообще-то, его рот на моем, целует меня.
Да уж. Где еще он может тебя целовать? Ну, есть и другие места...
Неа. Не собираюсь туда идти. Потому что, если я это сделаю, у меня точно
трусики слетят с катушек.
Я просто... не могу поверить, что это происходит. В одну минуту я думаю, что
он увлечен какой-то другой женщиной... а потом это.
Но это происходит.
Черт возьми, это происходит.
Его язык проводит по моей нижней губе, прежде чем проскользнуть в мой рот.
Его руки на моем лице.
Это все, что я себе представляла, и даже больше.
Я знаю, что есть глупый, примитивный романтический прием, когда чувствуешь
электричество и бабочек, но, Боже, его рот на моем - это все это и даже больше.
Все мое тело осознает его так, как я никогда не испытывала раньше.
Может быть, я не чувствовала этого раньше, потому что была пьяна. Я всегда
думала, что это оживляет мои чувства, но, возможно, это притупляет их.
А может, дело в нем.
Потому что это, быть здесь с Аресом... это чувство, прямо здесь, вот что значит
чувствовать себя живой.
Одна рука оставляет мое лицо и освобождает волосы от резинки. Другая рука
скользит вниз, пока не касается моего подбородка.
Его поцелуй замедляется. Губы касаются друг друга раз... два.
Горячее дыхание на моей коже.
Я открываю глаза. Его глаза смотрят на мои, жаждущие, зрачки расширенные.
— Теперь ты понимаешь? — его голос гравийный и о-очень сексуальный,
заставляющий мои женские части трепетать.
Ухмылка растягивает одну сторону моего рта.
— Начинаю. Но думаю, нужно, чтобы ты объяснил мне еще раз. Но на этот раз
более подробно. — Я снова притягиваю его рот к своему и чувствую его улыбку на
своих губах, и это самая лучшая вещь на свете.
Две очень большие руки скользят по моей спине, обхватывают мою задницу и
поднимают меня, усаживая на подоконник. Моя спина прижата к стеклу. Он передо
мной. И нигде больше я не хотела бы быть сейчас.
— Так-то лучше, — бормочет он мне в губы, придвигаясь ближе и располагаясь
между моих ног. — Ты такая маленькая.
Что-то очень твердое и очень большое прижимается к моему животу.
Господи, какой же у него там стояк.
— Ты большой.
Господи, черт возьми.
Я мысленно закатываю глаза так сильно, что у меня почти болит голова.
— Спасибо. — Он хихикает мне в рот.
— Я имела в виду рост.
— Конечно, имела.
— Но ты кажешься большим и... там, внизу.
— Так и есть.
Ну, вот и все.
Его рука скользит по моему боку, касаясь нижней части моей груди, заставляя меня
стонать.
Мои руки переходят на его грудь.
Святое дерьмо.
Твердые мышцы под гладкой кожей.
Он твердый везде.
И я счастливая, счастливая девушка.
Я провожу кончиками пальцев по россыпи волос на его груди, обвожу один из сосков,
и он вздрагивает.
Затем он целует меня сильнее. Одна рука погружается в мои волосы, откидывая мою
голову назад, беря поцелуй под контроль, и я более чем охотно позволяю ему овладеть
собой. Другая рука задевает подол моей футболки, пальцы проникают под подол, касаются
кожи, заставляя меня дрожать.
Я скольжу руками по его спине, спускаюсь к его заднице и сжимаю ее.
У него отличная задница. Очень, очень хорошая задница. Она такая же упругая, как и
выглядит.
Его пальцы все еще дразнят кожу моего живота, сводя меня с ума.
Я хочу, чтобы он прикасался ко мне. Везде.
— Прикоснись ко мне, пожалуйста, — шепчу я.
Он стонет, прикусывает мою нижнюю губу и облизывает ее, а его рука пробирается
вверх под моей футболкой и нащупывает грудь над лифчиком.
Первое прикосновение его большого пальца к моему соску заставляет мои бедра
податься вперед, ища давления, которое он с готовностью оказывает мне, прижимаясь ко
мне своим членом. Затем он начинает двигать бедрами, толкаясь вверх и вниз.
Что ж, это очень быстро перешло от нуля к сотне.
Не то чтобы я жаловалась.
— Блядь, — задыхается он, когда мы начинаем трахать друг друга до потери пульса.
— Так чертовски хорошо.
Его рука уже покинула мои волосы и обхватила мое бедро, пальцы вжимаются в меня
самым восхитительным образом, удерживая меня на месте. Я просто держусь за него изо
всех сил. Чувства, которые сейчас во мне бурлят, просто неописуемы.
— Ты невероятна, Ари. Такая чертовски красивая. Но мы должны остановиться.
— Что... — успеваю выдохнуть я, когда он отшатывается от меня.
Он стоит спиной к стойке, руками держится за край, словно боится отпустить, грудь
тяжело вздымается.
А я пыхчу, как собака во время течки. Ноги дрожат. Тело возмущено его отсутствием.
Черт, неужели он жалеет о том, что только что произошло?
— Нет, я не жалею, — говорит он, словно прочитав мои мысли.
— Я ничего не говорила, — невинно отвечаю я.
— Я могу прочитать это по твоему лицу.
Ладно. Возможно, иногда меня легко прочитать.
— Так... почему ты остановился? — тихо спрашиваю я.
— Потому что я был в трех секундах от того, чтобы трахнуть тебя на моем
подоконнике, и в первый раз, когда мы сделаем это... займемся сексом... я хочу, чтобы
ты была со мной на сто процентов.
Арес видел меня мокрой, в одном лифчике и штанах. Он видел меня в одном
полотенце, ради всего святого.
Так почему я целую вечность не могу решить, что надеть на наше свидание? На
которое он заедет за мной через пятнадцать минут.
Ааа!
Потому что это совсем другое. Ты действительно идешь на свидание. Будет
больше поцелуев. А потом и секс.
Святые канноли!
Честно говоря, я до сих пор не могу поверить, что это происходит.
Что я ему нравлюсь. Что он хочет меня таким образом.
Это безумие. Самое лучшее безумие.
Я не знаю, что заставило его передумать или, когда он понял, что его чувства ко
мне больше, чем просто дружеские, но мне все равно. Потому что он хочет меня.
Ладно, может быть, меня это немного волнует.
Я знаю, как он относится к алкоголикам. И я все еще одна из них.
Но сейчас мне просто нужно не зацикливаться на этом. Мне нужно
сосредоточиться на том, что надеть.
Я поворачиваюсь к своему шкафу.
Итак, мы идем на ранний ужин, а потом в кино. Значит, ничего слишком
нарядного.
Может быть, брюки?
Я порылась в шкафу и вытащила белые рваные джинсы. Я могу их надеть.
С чем носить?
Я роюсь в своих топах и достаю свободную, шелковистую ярко-синюю майку. Цвет
напоминает мне глаза Ареса. Идеально.
Я лезу в ящик с нижним бельем и достаю свое самое красивое белое кружевное белье.
Я собираюсь быть девственной.
Ха! Как будто это вообще возможно.
Но белое будет лучше смотреться под одеждой.
Итак, белое.
Я снимаю халат и надеваю трусы, вспоминая, почему я люблю этот бюстгальтер - за
то, что он увеличивает грудь. Он делает их полнее и дарит мне красивое декольте, которое
будет хорошо смотреться с этой майкой.
Я натягиваю джинсы. Надеваю топ.
Я решаю выбрать самые высокие черные каблуки. Мне нужна высота с этим парнем.
Я надеваю золотую цепочку, которая хорошо сидит в моем декольте, привлекая к нему
внимание.
Я брызгаю свои любимые духи J'adore на шею, запястья и на свои уже уложенные
волосы, которые уложены и завиты вокруг плеч. Макияж нанесен, но легкий. В центре
внимания - мои губы, накрашенные моим новым любимым оттенком помады «Матовая
малина».
Я только положила помаду, кошелек и мобильный в сумку, как раздается стук в дверь.
Он здесь.
Мое сердце учащенно забилось.
Я несу сумку в гостиную, беру свою кожаную куртку и надеваю ее, а затем открываю
дверь.
Черт побери, он хорошо выглядит.
То есть, он всегда хорошо выглядит, но это... что-то другое.
Он одет - не то чтобы он обычно выглядел неряшливо, но он явно постарался. Его
волосы уложены. Его челюсть чисто выбрита. На нем темно-серый пиджак с черной
рубашкой на пуговицах под ним, темно-синие джинсы, а на ногах черные байкерские
ботинки.
Может быть, он кажется мне другим, потому что я смотрю на него новыми глазами.
Я смотрю на него как на нечто большее, чем друг.
Я могу поцеловать этого парня.
Вполне вероятно, что позже я увижу его голым и буду делать с ним все самое лучшее.
Это определенно все меняет, как и то, как я теперь смотрю на него.
— Привет, — говорит он, голос глубокий и хрипловатый. — Ты прекрасно
выглядишь, Ари.
— Ты тоже. Горячий. Великолепный, я имею в виду. — Черт возьми.
Он хохочет, а затем наклоняется и прижимается своими губами к моим, слегка касаясь
их языком.
— Ммм, — бормочет он. — Ты также хороша на вкус.
Он собирается убить меня, клянусь.
— Ты уверен, что не хочешь пропустить свидание и сразу перейти к сексу?
Он смеется горловым звуком, и мне приходится сжать бедра вместе.
Он перемещает свои губы к моему уху.
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что чем дольше ты ждешь, чтобы иметь
что-то... кого-то, тем лучше это будет?
— Я почти уверена, что это «Великие вещи приходят к тем, кто не ждет». — Я
нахально улыбаюсь.
Он снова смеется. Затем он целует меня. Один быстрый, крепкий поцелуй, от
которого мне становится больно.
— Ты готова? — спрашивает он, и я киваю. Он просовывает свою руку в мою.
— Пойдем на наше свидание, чтобы мы могли вернуться сюда... и я мог заставить тебя
кончить. Много раз.
Боже правый.
Он выводит меня из моего дома и ведет к своему грузовику. Он открывает мне
дверь, и я сажусь внутрь. Я стала гораздо лучше лазить по этому зверю, и высокие
каблуки определенно помогают.
Я пристегиваюсь и спрашиваю:
— Итак, где мы будем обедать?
Он поворачивается и смотрит на меня.
— Есть одно тайское место в Ист-Виллидж. Ничего особенного, но...
— Мне подходит тайская кухня. И мне не нужна фантазия.
— Ты заслуживаешь фантазии. Я просто... Я знаю, что ты не ходишь в бары по
очевидной причине, и я не знаю, относится ли то же самое к ресторанам, потому что
все они подают гребаный алкоголь, но у этого тайского ресторана нет лицензии на
алкоголь. Это один из тех ресторанов, где можно приносить с собой выпивку, так что
алкоголь там будет, но у них есть места на открытом воздухе, а там пить нельзя, так
что...
Он лепечет. Арес никогда не болтает. И мне неловко, что моя проблема с
алкоголем создает ему проблемы. Но мне также нравится, что ему не все равно.
— Арес, — я кладу свою руку поверх его руки, — Мне это понравится. Я буду
там с тобой, и это все, что меня волнует.
Его глаза встречаются с моими, и я улыбаюсь ему.
Он переворачивает свою руку ладонью вверх и соединяет свои пальцы с моими.
Держатся за руки. Так просто. Но так невероятно волнующе.
Прикосновение одной-единственной части его тела к моей приводит мои
гормоны в бешенство.
Моя рука выглядит крошечной по сравнению с его, но мне все равно. Это
заставляет меня чувствовать себя женственной. И мне нравится это ощущение.
Он поднимает мою руку к своим губам и целует ее.
— Мне жаль, Ари. — Его губы касаются моей кожи, когда он говорит: — Я не
заметил тебя в тот момент, когда мы встретились, и мне чертовски жаль за это.
— Я не понимаю.
Он смотрит на меня, и выражение его глаз... страдание, заставляет мое сердце
сжиматься.
— Вчера, когда ты пришла ко мне в квартиру, сказала мне правду и извинилась,
ты была такой чертовски храброй. А я был трусом, потому что я тоже должен был
извиниться перед тобой. За все то дерьмо, что я тебе наговорил. За то, как я вел себя
по отношению к тебе.
— Это в прошлом, Арес. Это не имеет значения.
— Да, имеет. Я осуждал тебя. Я был полным засранцем. А ты удивительная,
талантливая, невероятно сильная, красивая женщина, которая борется и уничтожает
своих демонов каждый день, а я трус, который позволил своему собственному дерьму
встать на пути к тому, чтобы я увидел все это... увидел, кто ты есть. И мне чертовски
жаль, Ари. Но обещаю, я заглажу свою вину перед тобой. Я буду относиться к тебе так, как
ты заслуживаешь, чтобы к тебе относились. — Еще один поцелуй моей руки. — Ты мне
нравишься такой, какая ты есть. Багаж и все такое, детка.
И со мной покончено.
С этим парнем. Святой Иисус, этот парень. Он убивает меня.
Я чувствую, как мое горло начинает сжиматься.
— Ты заставишь меня плакать, а я этого очень не хочу, потому что на мне нет
водостойкой туши, и я выгляжу очень плохо, когда у меня глаза панды.
Он поднимает свои глаза на мои, и они блестят от эмоций и чего-то еще, что я не могу
определить.
Он целует мою руку в последний раз, прежде чем завести двигатель и перевести
машину в режим движения.
Но он не отпускает мою руку всю дорогу.
Мы лежим в постели, приведя себя в порядок. Оба голые, закутанные друг в друга.
Как, черт возьми, я буду спать, когда он рядом со мной, я никогда не узнаю.
— Я рада, что ты здесь. — Я прижимаюсь поцелуем к его груди.
— Я тоже рад, что здесь. И, чтобы предупредить тебя, очень вероятно, что я проснусь
ночью, возбужденный, и захочу трахнуть тебя снова.
— Кому нужен сон? — я пожимаю плечами, и он смеется, сжимая мою задницу.
Я кладу голову ему на грудь, слушаю нежный стук его сердца, провожу пальцами по
волосам на его груди.
Я не могу поверить, что я здесь... что мы здесь.
Особенно после того, как мы начали. Ненависть с первого взгляда - во всяком случае,
с его стороны.
— Могу я спросить тебя кое о чем? — я поднимаю голову и опираюсь подбородком
на руку.
— Ты можешь спросить меня, о чем угодно.
— Когда ты... изменил свое мнение обо мне? Я имею в виду, когда ты начал видеть
меня в другом свете?
— Ты имеешь в виду, когда я понял, что ты мне нравишься?
— Да.
— В каком-то смысле, я всегда знал. Когда увидел тебя в первый раз, клянусь, я
подумал, что выиграл в чертову лотерею. Вот эта полуголая цыпочка, мокрая и
нагнувшаяся, в раздевалке – самый настоящий фантастический момент, детка, а потом ты
повернулась и ударила меня по заднице. Ты была полной противоположностью тому, на
что обычно ведусь, но я подумал, что ты самая сексуальная цыпочка, которую я когда-либо
видел.
— Конечно, так и было, ага. — Я закатываю глаза.
Он берет мой подбородок в руку.
— Верь в это. — Затем он крепко целует меня, прежде чем отпустить. — Ты горячая
штучка, Ари. Даже когда вел себя как придурок, я всегда так считал. Не могу сказать тебе,
сколько раз я дрочил в душе из-за тебя.
— Не могу поверить, что ты только что это сказал. — Я смеюсь. Хотя мысль о том,
что он дрочит на меня в душе, очень возбуждает.
— Это правда. Даже когда говорил себе, что ненавижу тебя, я все равно думал о
тебе, когда дрочил. Здесь были всевозможные сценарии секса на почве ненависти. —
Он постукивает пальцем по своей голове.
— Нам точно стоит их опробовать.
— Ролевая игра в секс на почве ненависти? Я только за. — Он ухмыляется.
— Итак, когда все изменилось для тебя? Твои чувства... ко мне. Я знаю, как ты
относишься к алкоголикам... и я все еще одна из них. Думаю, я просто не могу понять,
что изменилось.
Его выражение лица становится серьезным.
— Это никогда не было связано с тобой. Я проецировал свое дерьмо на тебя. Я
ненавижу, что делал это. — Он проводит рукой по лицу. — Полная искреность?
— Всегда.
— Мой отец - алкоголик. Сейчас трезвый. Это самый долгий срок, который он
выдержал. Но после его многочисленных попыток реабилитации, я не держу себя в
руках.
— Я догадывался, что ты рос рядом с пьющим человеком. Мне жаль, что это
твой отец. Это... должно быть тяжело.
— Да. — Он вздохнул. — Он не всегда был пьющим. Когда-то он был
приличным отцом. Да, он любил выпить, как и любой другой человек. Потом у моей
мамы обнаружили рак. После ее смерти его пьянство усилилось. Он просто сдался.
Так что нам с Зевсом пришлось сплотиться и поддерживать семью на плаву. Зевс
занимался боксом и работал на фабрике, чтобы заработать деньги. Я заботился о Ло и
Мисси. И убирал за отцом. Это Зевс устроил меня в колледж.
— Боже, мне так жаль, Арес.
Я прижимаю руку к его щеке. Он берет ее и поворачивает свое лицо к моей
ладони, впиваясь в нее поцелуем.
Но он не отпускает мою руку; он держит ее в своей, положа на свое сердце.
— Я ненавидел его долгое время. Наверное, в каком-то смысле, часть меня до
сих пор ненавидит. Я обижаюсь на него. Мои отношения с ним... сложные. Я не
доверяю ему. И я не могу простить его за то, что он подвел нас, когда мы больше всего
в нем нуждались.
— Вот почему ты не доверяешь пьяницам.
Его глаза переходят на мои.
— Я доверяю тебе.
Мое сердце раздувается до размеров Техаса.
— Ты сказала мне правду, когда это было важно, Ари. Я знаю, как тяжело тебе
было прийти ко мне и сказать, что ты ходила в тот бар. Мой отец... он никогда бы так
не поступил. У него была ложь за ложью. Вот почему для меня так важно, чтобы ты
всегда была честна со мной.
— Даже если это будет что-то, что ты не захочешь услышать, я всегда буду
говорить тебе правду. — Я целую его костяшки пальцев.
— Но, да, поэтому из-за моего дерьма с отцом... я накинулся на тебя.
— Я понимаю.
— Но от этого ситуация все равно не стала правильной. Я спроецировал свое
дерьмо с ним на тебя. Это было неправильно с моей стороны. И думаю... потому что
я так сильно хотел тебя, но не мог получить... это разозлило меня еще больше.
Знать, что он хотел меня все это время, это безумие.
— Потом, после того дерьма с твоим придурковатым бывшим, я чувствовал... защиту
над тобой. И чем больше времени мы проводили вместе, тем сложнее было врать себе. А
потом, когда я увидел Люка здесь... и подумал, что, возможно... — Он качает головой. — Я
никогда не чувствовал ничего подобного, Ари. Ревность, ярость. А я не ревную. Я не тот
парень. Ну, не думал, что такой... до тех пор. И тогда мне пришлось перестать врать себе и
признать правду. Я, блядь, пропал из-за тебя.
Мое сердце пропускает несколько очень счастливых ударов.
— Если бы я не пришла к тебе в тот день, как ты думаешь, что бы случилось?
— Честно? Не знаю. Я упрямый ублюдок. Я бы несколько дней размышлял об этом.
Наверное, был бы засранцем для всех. Мисси отчитала бы меня за то, что я был засранцем,
позвонила бы Зевсу, и он пришел бы, выудил из меня правду и вразумил меня. Тогда бы я
приполз к твоей двери.
Я хихикаю.
— Звучит, словно Зевс очень умный парень.
— Я бы не зашел так далеко. — Он смеется. — Но да, он чертовски хороший старший
брат.
— Тебе повезло с ними, как и им с тобой. Я всегда хотела иметь братьев и сестер, но...
— Я замялась.
Он двигается по кровати, перекатывается на бок, принимая положение лицом к лицу.
— Скажи мне, чтобы я не лез не в свое дело... но где твоя мама? Тренер держит свою
личную жизнь в секрете. Я, честно говоря, не знал, что у него есть дочь, пока не случилась
авария.
Я смеюсь, и совсем не потому что мне весело.
— Не удивлена. Мой отец не из тех, кто говорит о своей семье. Или, ну... обо мне. —
Я провожу рукой по лицу. — Полное искренность?
— Конечно.
— Моя мама умерла. Она... покончила с собой. Я нашла ее.
— Господи, Ари. — Он прижимает руку к моей щеке, большим пальцем поглаживая
по скуле. — Мне жаль, что это случилось... с тобой.
— Она была больна, сколько я себя помню... биполярное расстройство. Мой отец не
мог с этим справиться, поэтому его не было рядом. Так что в основном это были я и она.
Когда она была на подъеме, все было замечательно. Но когда она падала... это было тяжело.
Я перевела дыхание.
— Я готовилась к тесту у подруги в тот вечер, когда нашла ее. Папа был на игре. Она
висела в их гардеробной.
Он вздыхает, и я закрываю глаза, ненавидя, что все еще вижу ее образ там.
— Именно тогда ты начала пить.
Кивнув, я сглатываю.
— Впервые я попробовала спиртное перед ее похоронами. Это облегчило ситуацию,
знаешь ли. — Я открываю глаза, и его взгляд почти убивает меня. Он заботится обо мне.
Действительно заботится. — А после того, как ее не стало, папы все еще не было дома, и я
была одна... я горевала... и алкоголь помогал мне, делал мир терпимей. Я не понимала, что
у меня на самом деле есть проблема, пока не произошел несчастный случай. Так что, да...
Я не понимаю, что плачу, пока не чувствую, как он смахивает слезу большим пальцем.
— Он подвел тебя, — говорит он с пониманием.
Думаю, оба наших отца подвели нас, просто сделали это по-разному.
Я киваю и прикусываю губу.
— Твоя ссора с отцом на днях...
— Это было из-за тебя. Ему... не нравится, что я езжу с тобой на работу.
— Ну, тогда ему это точно не понравится.
Он поднимает бровь, и мне удается рассмеяться.
— Должен сказать, что я немного обижен. Я понимаю, что ты его дочь, и ни один
мужчина не хочет знать, чем его маленькая девочка занимается с парнем. Но у меня
всегда были отличные отношения с твоим отцом.
— Он беспокоится не обо мне.
Брови Ареса сошлись в недоумении.
Я вздыхаю.
— Он беспокоится, что я запятнаю твою репутацию.
Он хмурится еще больше.
— Он так сказал?
— Вроде того.
— Это чушь.
— Нет, правда... хотя я ненавижу это, он действительно прав. Моя репутация
втоптана в дерьмо. А твоя... ты отличный парень, Арес. И таким тебя видит
общественность. Быть с кем-то вроде меня, - это нанесет ущерб твоему имиджу.
— Ты не права.
— Я права, и ты это знаешь. Если бы я была случайным человеком, новость о
том, что сделала, вероятно, никогда бы не осветилась так ярко в сми. Но я дочь твоего
тренера, которую обвинили в вождении в нетрезвом виде, и которая провела время в
реабилитационном центре. Пресса будет преследовать нас. Это причинит тебе боль.
— Мне все равно.
— А не должно быть. Это твоя карьера. Я просто думаю... будет лучше, если мы
пока оставим это между нами.
— Нет.
— Арес...
— Я не люблю врать, и я, блядь, не люблю секреты.
— Я знаю. — Я беру его лицо в свои руки. — Но все должно остаться между
нами - пока.
— Я поговорю с твоим отцом. Пиарщики могут с этим справиться. Они отлично
умеют менять направление мыслей, чтобы соответствовать общественному имиджу.
— Мой отец не хочет, чтобы я находилась в твоем грузовике, Арес. Поверь мне,
этого он точно не захочет. И я хочу, чтобы у нас был шанс. Узнать друг друга как
следует, прежде чем другие люди... начнут вмешиваться в наши отношения.
— Мне это не нравится, Ари.
Он отворачивается от меня. Тогда я забираюсь на него, седлая его бедра.
— Мне тоже не нравится. Но я просто думаю, что сейчас так будет лучше.
Он смотрит на меня.
— Я не буду лгать. Если кто-то спросит, вместе ли мы, я скажу, что да. И уж
точно я скажу своей семье, что ты моя.
— Хорошо, — говорю я, соглашаясь.
— А через несколько недель, Ари, мы расскажем об этом твоему отцу.
— Несколько недель, — соглашаюсь я, хотя мне кажется, что этого времени
недостаточно, чтобы понять, как вести себя с отцом. Я даже не разговаривала с ним
после нашей ссоры, если не считать того сообщения.
Игнорировать и делать вид, что ничего не происходит - вот как мы с отцом
сосуществуем.
— Я просто не хочу, чтобы кто-то встал между нами, — тихо говорю я.
Он садится, прижимаясь своей грудью к моей, одна рука обвивается вокруг моего
затылка, другая обнимает меня за талию.
— Никто - я имею в виду, никто, блядь, даже твой отец - не встанет между нами. Я без
ума от тебя, детка. Это не изменится.
— Я тоже без ума от тебя, — шепчу я.
— Рад это слышать. — Он целует меня глубоко и страстно, его рука впилась в мои
волосы.
Я чувствую, как его эрекция упирается мне в живот.
— Уже второй раунд? — я поднимаю бровь.
— Определенно... — Поцелуй. — Ари?
— Мммм?
— Я знаю, что ты занимаешься йогой?
— Да.
— Это значит, что ты довольно гибкая, да?
— Да-а. И что?
Ухмылка расползается по его великолепному лицу.
— Потому что мы собираемся стать настоящими акробатами. Держись крепче, детка.
Я просыпаюсь от того, что теплое, твердое тело Ареса обхватывает мое, заставляя
меня улыбаться.
Мое тело восхитительно болит так, как это бывает только от секса.
Особенно потрясающего секса. Некоторые вещи, которые Арес проделывал со мной
прошлой ночью... позы... мои щеки краснеют от воспоминаний.
Арес действительно знает, что он делает в постели. К тому времени, как он закончил
со мной, я достигла пяти оргазмов.
Пять!
Я даже не знала, что такое возможно.
Очевидно, с ним возможно ВСЕ!
На улице еще темно, поэтому я проверяю время на своем мобильном. Четыре
шестнадцать.
Я осторожно отстраняюсь от Ареса, стараясь не разбудить его. Беру из ящика ночную
рубашку, натягиваю ее и быстро иду в ванную. Затем иду на кухню и набираю себе стакан
воды, опираясь бедром о стойку, пока делаю глоток.
У меня непреходящая улыбка на лице и тепло в груди, и все это благодаря тому
мужчине, который спит в моей постели.
Прохожу через гостиную и подхожу к окну, смотрю на улицу. На улице тихо. Вокруг
ни души.
Тогда я делаю то, чего не делала уже давно.
Я сажусь на табурет перед мольбертом. Ставлю стакан с водой на стол и беру кисть.
Чистую и неиспользованную.
Я провожу кистью по чистому холсту, проводя невидимые линии и думая об Аресе.
О нем и обо мне, вместе.
Не задумываясь, я достаю черную масляную краску. Я выдавливаю немного на
палитру и провожу кистью по ней.
А потом начинаю рисовать.
***
— Спасибо, что подвез, папа. — Я потянулась к ручке, чтобы открыть дверь машины.
— Думаю... увидимся завтра на работе.
— Ари?
Я останавливаюсь и смотрю на него.
— Мы могли бы поужинать завтра вечером? Аресу тоже буду рад.
— Хорошо. — Я медленно киваю. — Мне бы этого хотелось. И я дам тебе знать об
Аресе. Думаю, это зависит от того, примет он мои извинения или нет.
Он улыбается, его глаза смягчаются.
— Он примет их.
— Надеюсь, ты прав. — Затем я делаю то, чего никогда не делаю. Наклоняюсь
и прижимаюсь поцелуем к щеке отца. — Увидимся завтра, папа. — Затем я вылезаю
из его машины, закрывая за собой дверь.
Я вхожу в здание Ареса. Я улыбаюсь охраннику и машу ему рукой, захожу в
лифт и нажимаю кнопку восьмого этажа.
Я обхватываю себя руками, пытаясь унять нервы.
Чувствуя себя так... мне очень хочется выпить. Что-нибудь, чтобы успокоить
нервы.
Но у меня нет такой возможности, поэтому я просто дышу. Вдох и выдох. У меня
нет времени, чтобы принять позу лотоса и сосредоточиться. Так что это старый
добрый глубокий вдох.
Лифт пикает, и дверь открывается.
Мне вспоминается время, когда я впервые пришла сюда, чтобы извиниться
перед Аресом за ложь об отмене встречи с ним и сказать ему, что Люк - мой спонсор.
Тогда он впервые поцеловал меня.
И вот я снова здесь, иду к его двери, чтобы извиниться. Только на этот раз он не
ждет меня в дверях.
Подняв руку, я стучу в его дверь и жду.
Дверь распахивается, но отвечает не Арес, а Мисси.
— Привет. — Она широко улыбается, как будто искренне рада видеть меня
здесь. — Как дела?
— Я... в порядке, наверное, — говорю я, пожимая плечами и слабо улыбаясь. —
А... Арес здесь?
— Он наверху, на двенадцатом этаже. Он пошел поплавать в бассейне. — На
мой растерянный взгляд она ответила: — Там наверху есть тренажерный зал и бассейн
для жильцов.
— О, хорошо. Что ж, полагаю, я поднимусь туда, мне нужно поговорить с ним.
Пожелай мне удачи.
— Удачи? Она вам не понадобится. — Она улыбается и подмигивает.
Я расцениваю это как хороший знак, ведь она знает своего брата лучше, чем кто-
либо другой, и если он со мной закончил, я полагаю, она будет знать, верно?
— Увидимся позже, — говорю я ей. Затем поворачиваюсь, чтобы направиться
обратно к лифту.
— Ты все еще придешь сегодня на ужин, да? — спрашивает она, наполовину
выйдя в коридор.
Я поворачиваюсь к ней, медленно идя спиной вперед.
— Думаю, это зависит от твоего брата.
— Ари, ты мой друг. Ты бы пришла, даже если бы он не хотел, чтобы ты там
была, а он точно хочет, потому что этот упрямый осел без ума от тебя.
Еще одна порция надежды.
— Тогда до вечера, — говорю я ей с улыбкой.
Я поворачиваюсь вперед и иду к лифту. Он открывается, как только я нажимаю
на кнопку. Видимо, он так и не опустился обратно. Я захожу в лифт и нажимаю кнопку
двенадцатого этажа.
Я выхожу из лифта и вижу таблички на стене снаружи. Очевидно, тренажерный
зал и парная находятся слева. Бассейн - справа.
Я следую по указателю, дохожу до двери и открываю ее. Она ведет прямо в зону
бассейна. Здесь есть бассейн олимпийского размера. По обе стороны - стеклянные окна, из
окна, из которых открывается прекрасный вид на город.
И Арес здесь единственный, кто сейчас плавает, удаляясь от меня.
Я отталкиваюсь каблуками и подхожу к бассейну, где жду, когда он закончит.
Он доплывает до другого конца бассейна и останавливается, положив руку на бортик,
явно делая передышку.
Я стою здесь и жду, когда он увидит меня.
Он поворачивает голову, чтобы вернуться к плаванию, и наконец замечает меня.
Мы долго смотрим друг другу в глаза.
Я думаю, не собирается ли он подплыть ко мне, но он не подплывает. Он просто
остается на месте, упрямый ублюдок. Поэтому я проглатываю свою гордость и иду по всей
длине бассейна к тому месту, где он находится.
Я останавливаюсь перед ним и смотрю вниз. Капельки воды цепляются за ресницы и
стекают по его лицу. Его темные волосы откинуты назад.
Боже, как он прекрасен.
— Привет, — тихо говорю я.
Держась руками за бортик, он смотрит на меня.
— Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть на работе?
Я тоже рада тебя видеть.
— Мой отец дал мне выходной. — Я приседаю перед ним. — И я здесь, потому что
ты сказал мне позвонить тебе, когда разберусь со своим дерьмом. Ну, я разобралась со
своим дерьмом. Но решила прийти к тебе лично, а не звонить.
— Мммм. Точно. — Он кивает. — И как именно ты разобралась со своим дерьмом?
— Я рассказала о нас отцу.
Я замечаю удивление, которое быстро промелькнуло в его глазах. Он сомневался, что
я это сделаю. Ну, не могу его винить за это. Я не дала ему повода доверять мне.
Наступает долгая пауза, прежде чем он что-то говорит. И когда он это делает, то
говорит:
— Хорошо.
— Хорошо? — я нахмурилась.
— Это то, что я сказал.
— И что это значит?
— Я уверен, что у этого слова есть несколько определений в словаре...
— Ты такой уморительный.
— Я стараюсь.
— Боже, ты – настоящая задница.
— Ну, что именно ты хочешь, чтобы я сказал?
— О, я не знаю! — Я вскидываю руку в воздух. — Может быть, это здорово, Ари! Я
знаю, как тебе, должно быть, было тяжело!
— Мне интереснее знать, почему ты не хотела говорить ему с самого начала - и не
надо мне нести чушь о том, что он встанет между нами, потому что, если бы ты хоть
немного верила в меня... в нас, ты бы никогда так не подумала.
Он прав. Но дело не в том, что я не верю в него. У меня нет веры в себя.
— Я... — Я выдохнула. — После первого разговора с отцом о том, что ты подвозишь
меня на работу, и о том, что он не был счастлив при мысли о нас с тобой... я истолковала
это как то, что это из-за тебя - что вызову негативную прессу в твою сторону - я боялась...
Я чувствую, как слезы жгут глаза, и прикусываю внутреннюю сторону щеки,
чтобы остановить их.
Но это не помогает, и они все равно проливаются.
Дрожащий вздох вырывается из меня.
— Но это были мои собственные негативные мысли о себе. На самом деле это
сказал не мой отец. Это я сделала худший вывод, потому что именно так я уже давно
думаю о себе. Что недостаточно хороша для тебя. Что я беспорядок. Что ты
вспомнишь все это и все причины, по которым ты не хотел быть со мной с самого
начала, и ты... бросишь меня. — Я прижимаю ладони к щекам, вытирая слезы.
— Ты не беспорядок, Ари.
Я наконец поднимаю на него глаза. Он смотрит на меня с неизвестной эмоцией.
— В данный момент, вроде так и есть.
— А это правда. — Он поджимает губы и качает головой в знак согласия.
— Задница. — Я смеюсь сквозь слезы.
— И это правда. — Он протягивает руку и берет меня за руку. Его кожа влажная
и прохладная на моей. — Что сказал твой отец, когда ты ему рассказала?
— Он был довольно добр. Он сказал, что беспокоится обо мне. Поскольку ты
занимаешь высокое положение, а я - его дочь, пресса будет заинтересована, особенно
из-за того, что произошло в начале этого года. И он беспокоился о том, как пресса,
снова влезшая в мою личную жизнь, может повлиять на меня.
— В этом есть смысл. — Он кивает. — Но есть способы защитить тебя от этого.
— Он собирается поговорить с пиарщиками.
— Хорошо. — Он проводит большим пальцем по моему запястью.
— Я скучала по тебе, — тихо говорю я ему.
— Я тоже по тебе скучал. — Он скользит рукой вверх по моей руке. — Ненавижу
спать без тебя.
— Я не смогла заснуть, — признаюсь я.
— Я тоже. — Он тихо хохочет.
— Так... что теперь?
— Ты можешь поцеловать меня, — говорит он, улыбка приподнимает уголок его
губ.
— Это я могу сделать. — Я опираюсь на колени, не заботясь о том, что вода
попадает на мои ноги или подол юбки, наклоняюсь и целую его.
Он берет мое лицо в свои руки, его язык проникает в мой рот, вызывая дрожь по
моему телу.
— Значит, у нас все в порядке? — пробормотала я ему в губы.
— Мы более чем в порядке.
В следующее мгновение его руки подхватили меня под мышки, и меня потянуло
вперед.
В бассейн.
Полностью одетую.
— Ах! — кричу я, когда мое тело сталкивается с его телом, когда я падаю в воду.
— Какого черта? — кричу я ему.
Он ухмыляется, глядя на меня, задница.
— Я хотел, чтобы ты была рядом.
— И ты не мог просто выбраться из бассейна?
— Это казалось более забавным.
— Да, для тебя. — Я шлепаю рукой по его груди, но улыбаюсь.
— Для тебя это тоже будет весело.
Затем он захватывает мой рот в глубоком поцелуе и подает свое тело вперед, толкая
меня назад, пока моя спина не ударяется о стену бассейна.
— Держись. — Он поднимает мои руки и кладет их на бортик бассейна.
Затем он ныряет под воду, и я задаюсь вопросом, какого черта он делает. Я быстро
понимаю, когда он дергает молнию на моей юбке вниз и начинает стягивать ее по моим
ногам.
Я извиваюсь, пытаясь остановить его, потому что, знаете, мы вроде как в
общественном месте. Возможно, сейчас здесь нет никого, кроме нас, но это не значит, что
кто-то не может войти в любой момент.
Он сильно сжимает мою задницу, не давая мне пошевелиться, и, воспользовавшись
преимуществом, стягивает с меня юбку.
— Какого черта ты делаешь? — шиплю я, когда он выныривает на поверхность.
Одной рукой он очищает лицо от воды, а другой бросает мою юбку на бортик
бассейна.
— Я думал, это очевидно.
Он придвигается ко мне вплотную, хватает мои бедра руками и притягивает меня к
себе. Мои руки тянутся к его груди.
— Кто угодно может войти.
— И что?
— Ну и что? — мои глаза чуть не вылезают из головы. — Я не хочу, чтобы незнакомец
увидел меня голой.
— Ты не голая. Пока.
— Ты сошел с ума?
— Из-за тебя? Похоже на то. И расслабься, детка. — Он прижимается поцелуем к моей
шее. — Днем сюда никто не заходит. Бассейном почти никто не пользуется в течение
недели, кроме меня. — Его руки переходят к моей попке, приподнимая меня выше, как раз
туда, куда он хочет. — Я хочу помириться с тобой.
Он толкается бедрами в меня, его твердый член прижимается прямо к этой сладкой
точке, которая болезненно и возбужденно ноет, и мне приходится сдерживать стон.
— Я думала, мы уже помирились. — Несмотря на мои голосовые отговорки, я все
равно обхватываю его шею руками, а ногами - талию.
— Я хочу помириться как следует, — говорит он и целует меня.
Глубокий, горячий, сексуальный поцелуй заставляет меня стонать ему в рот.
— Черт, я скучал по тебе, — простонал он.
Это была всего одна ночь, но я тоже скучала по нему. Меня пугает, насколько сильно.
Его рука движется вниз по моей заднице, обхватывая меня сзади. Он сдвигает мои
трусики в сторону и вводит в меня палец.
Я вздыхаю от удовольствия, моя голова откидывается на бортик бассейна.
Он поднимает меня выше, так что моя грудь оказывается вне воды. Затем он задирает
мой топ, спускает чашечку лифчика и обхватывает губами мой сосок, сильно посасывая его.
Меня пронзает вспышка похоти. Я прижимаюсь клитором к его животу, нуждаясь в
нем.
Он высасывает воду с моей груди, трахая меня пальцами.
— Я хочу тебя, — стону я, не заботясь о том, где мы сейчас находимся.
У нас могут появиться зрители, да и черт с ними, я не остановлюсь.
Я толкаю его плавки вниз по бедрам, используя ноги, чтобы спустить их, освобождая
его член.
Он снова целует мой рот, опуская меня к своему члену. Он еще дальше
оттягивает мои трусики в сторону, а затем входит в меня членом до упора.
Мои крики эхом разносятся по комнате.
Он глубоко. Так глубоко во мне.
— Тише, — назидательно произносит он, прикусывая зубами мою нижнюю
губу. —Ты созовешь сюда зевак, если будешь так шуметь. Не заставляй меня затыкать
тебе рот. — Озорные глаза поднимаются на меня, искрясь жаром и вожделением.
Я запускаю пальцы в волосы на его шее и дергаю их.
— Пошел ты, — говорю я.
Он усмехается.
— Вот и моя грязная девчонка. — Он вытаскивает свой член и одним быстрым
движением вставляет его обратно.
Я прикусываю губу, чтобы не закричать снова.
— Вот так, — стонет он, прикусывая зубами мою челюсть и добираясь до рта.
Он берет его в глубокий поцелуй. — Возьми то, что я должен дать тебе, детка.
Запутавшись одной рукой в моих волосах, другой держа меня за задницу, он
трахает меня жестко и отчаянно, словно прошел месяц, а не чуть больше суток с тех
пор, как он в последний раз был во мне.
— Больше никаких ссор, — простонал он.
— Только если примирения не будут такими.
Он хихикает низко и глубоко, звук пульсирует во мне, как вода вокруг меня.
Я чувствую, как мышцы в моем животе начинают напрягаться. Мой оргазм не за
горами.
— Я уже близко, — говорю я ему. — Просто продолжай делать это... прямо
здесь.
Его рука сжимает мою задницу, слегка наклоняя ее, заставляя основание его
члена тереться о мой клитор, и я взлетаю, как ракета.
— Блядь, — ворчит он, глаза закрыты, его лоб прижат к моему. — Твой оргазм
выжимает из меня свой собственный, детка…
Его член дергается внутри меня, когда он начинает кончать.
Мы оба задыхаемся, наше дыхание смешивается. Мое тело гудит от оргазма.
— Итак, это было впервые, — пробормотал он.
— Что?
— Секс в бассейне.
— Ты никогда раньше не занималась этим в бассейне?
Он отстраняется, и сузившиеся глаза смотрят в мои. Его челюсть напряжена.
— Нет. А ты?
— Нет. Но ты бы видел свое лицо только что.
— Это было подло. — Он тычет меня в бок, заставляя меня корчиться и смеяться.
— Нам, наверное, пора уходить отсюда, — говорю я.
— Да, — соглашается он. — Не хочу испытывать удачу больше, чем мы уже
испытали.
Я делаю паузу, моя бровь поднимается.
— Я думала, ты сказал, что днем никто не пользуется бассейном.
По его лицу скользит медленная ухмылка.
— Ты мудак! — Я толкаю его в грудь. — Кто-нибудь мог нас поймать!
— Но они этого не сделали. И даже если бы поймали, это того стоило.
— Да, — вздыхаю я, соглашаясь с ним. Потому что секс в бассейне с ним чертовски
горяч.
Он целует меня в последний раз, а затем отстраняется от меня.
— Хотя, наверное, мне стоит сообщить в службу эксплуатации здания, что бассейн
нужно почистить, — говорит он, вылезая из бассейна и садясь на бортик.
Мне требуется секунда, чтобы понять, что он имеет в виду, а затем я смотрю вниз,
осознавая, что его сперма вытекает из моего тела в воду.
— Черт, — простонала я. — Только не говори им, от чего его нужно почистить.
— Я и не собирался. — Он поднимается на ноги. — Я просто собирался сказать им,
что с моей девушкой произошел несчастный случай в бассейне. — Он ухмыляется, а затем
идет за своим полотенцем.
Я даже не могу заставить себя накричать на него, потому что он только что назвал
меня своей девушкой.
Своей девушкой.
Это первый раз с тех пор, как мы начали встречаться, когда он назвал меня так.
И теперь у меня на лице самая большая, самая глупая ухмылка в жизни.
Я вылезла из бассейна. Мой топ мокрый, поэтому я стягиваю его через голову и
выжимаю из него лишнюю воду. Я подбираю с пола свою мокрую юбку и туфли.
Арес подходит с полотенцем и оборачивает его вокруг моего тела, закрепив его в
области груди. Затем он наклоняется и прижимает мягкий поцелуй к моим губам.
— Готова? — спрашивает он.
— Да. — Я беру предложенную руку своего парня и позволяю ему вывести меня
оттуда, к лифту и вниз в его квартиру.
***
Удивительно, как жизнь может измениться в одно мгновение. Одно мгновение, и мой
гедонистический образ жизни - тот, который я была так уверена, что люблю - рухнул вокруг
меня, приведя меня к новой реальности. Чистой, трезвой реальности. Но также одинокой,
пустой реальности. Потом появился один особенный человек, который снова все очень
круто изменил.
Один поцелуй изменил все.
Теперь моя жизнь полна и счастлива благодаря Аресу.
Ночи, которые раньше проводила с Нетфликс, чувствуя себя одинокой, теперь я
провожу с ним. Иногда Нетфликс присоединяется к нам. Иногда мы просто отдыхаем.
Я никогда не была так счастлива. Никогда.
Я обожаю его. Люблю его...
И, что самое лучшее, он любит меня.
Багаж и все остальное.
Жизнь с Аресом удивительна. Я люблю каждую секунду.
Мои отношения с отцом тоже стали лучше, чем были. Я не буду говорить, что они
наладились, потому что это не так. Но они стали лучше.
Я все еще регулярно хожу в общество АА. Я все еще встречаюсь с Люком.
Но мне не приходилось звонить ему после того эпизода в баре.
Желание выпить всегда будет присутствовать в моей жизни.
Но теперь в моей жизни есть что-то большее, то, что я могу потерять, и это заставляет
меня прилагать больше усилий, чтобы никогда больше не пить.
Вот почему я чувствую себя уверенно, отправляясь в одиночку на этот негласный
благотворительный аукцион, который мой отец попросил меня посетить от его имени,
потому что команда находится на выездной игре, то есть Арес в отъезде. Если бы меня здесь
не было, я бы сидела дома и скучала по нему. По крайней мере, это займет меня и позволит
убить часы до его завтрашнего возвращения домой.
Аукцион помогает собрать деньги для благотворительной организации по борьбе с
детским раком. Команда пожертвовала кучу подписанных памятных вещей, и мой папа
также попросил меня сделать покупку от его имени. Мэри обычно приходит на такие
мероприятия для моего отца, но сегодня она не смогла прийти, поэтому он попросил меня,
и мне было приятно, что он верит, что я могу прийти сюда одна, где подают алкоголь.
Для меня это тоже хорошая проверка.
Единственное, мне пока не удалось добраться до бара.
Не то, чтобы я думала, что пойду туда и скуплю весь алкоголь.
Просто я так давно не подходила к бару, и это кажется странным.
— Привет, Арианна.
Я поворачиваюсь и вижу Лео Парсонса, спортивного журналиста.
— Привет... Лео, — говорю я, удивленная тем, что вижу его.
В последний раз я видела его, ну, при неловких обстоятельствах, в ту ночь, когда
мы с Аресом сильно поссорились, в результате чего он ушел от меня.
Не то чтобы это была вина Лео, конечно. Просто я чувствую себя немного
странно, потому что сказала Лео, что мы с Аресом не вместе. А теперь все знают, что
мы с Аресом встречаемся. В новостях пишут о том, что Арес встречается со мной,
дочерью тренера, плохой девочкой. О том, что у моего отца большие проблемы с тем,
что мы встречаемся, хотя на самом деле все не так. Все эти спекуляции, которые любят
делать СМИ. Но, в целом, все было не так уж ужасно. И после первоначального
интереса к нашей с Аресом личной жизни, он угас.
Оставив меня и Ареса наедине с нашими отношениями, что не может не
радовать.
— Как ты? — спрашиваю я.
— Хорошо. Ты здесь представляешь отца? — спрашивает он.
— Да, он попросил меня приехать от его имени. А ты?
— Аукцион заполнен до отказа спортивными деятелями. АСН хотели, чтобы я
приехал освещать мероприятие - посмотреть, какие ставки будут делать и кто.
— Звучит... как новость.
Он пожимает плечами.
— Это то дерьмо, о котором хотят знать люди. Сколько знаменитость готова
выложить на благотворительность. Сплетни продаются. Даже в спорте.
— Правда. — Я вздохнула.
— Я видел истории о тебе и Кинкейде...
— Да... Мне жаль, что я не была честна той ночью. Просто... мой отец не знал,
и...
— Тебе не нужно ничего объяснять. — Он любезно отмахивается от меня.
Я улыбаюсь. Между нами наступает тишина.
— Хочешь выпить? — он кивает на мои пустые руки. — Я как раз направлялся
в бар.
— Эм...
— Никакого алкоголя. Я такой же, как и ты, помнишь?
— Да, конечно, — говорю я, немного смущаясь. — Это было бы здорово.
Вообще-то, знаешь, что? Я пойду с тобой, — добавляю я, чувствуя себя немного
смелее, идя с кем-то.
— Я так понимаю, ты не подходила к бару с тех пор, как приехала сюда? —
спрашивает он.
Я качаю головой, прикусывая губу.
— Тогда не заставляй себя. Я привык к этому. Но на это нужно время. Я схожу.
— Спасибо. Это очень мило с твоей стороны.
Он пожимает плечами.
— Итак, какой безалкогольный напиток я могу вам предложить? — говорит он
с важностью бармена.
Я смеюсь.
— Газированная вода подойдет.
Он делает комичное лицо.
— Ни за что! Почему бы тебе не сорваться и не выпить со мной кока-колы?
Диетическую, конечно.
Я снова смеюсь.
— Хорошо. Диетическая кола - это было бы здорово. Спасибо.
Я смотрю, как он уходит в направлении бара, а потом поворачиваюсь обратно к
комнате.
Я достаю свой мобильный из сумочки и проверяю его. Там сообщение от Ареса.
Должно быть, он отправил его перед тем, как они вышли на поле.
Я так горжусь тобой, тем, что ты пошла туда одна сегодня вечером, детка. Ты
потрясающая. Люблю тебя. Увидимся завтра. xx
Улыбаясь, я набираю ответ.
Я тоже горжусь собой. Удачной игры. Я тоже тебя люблю. Не могу дождаться
встречи с тобой! хx
После того как мы с Аресом помирились, он усадил меня и свою новую картину
в свой грузовик и отвез меня к отцу.
Он зашел со мной в дом, но оставил картину в машине, так как мы договорились,
что это не та картина, которую нужно видеть моему отцу.
Когда отец открыл нам дверь, Арес крепко держал меня за руку, словно боялся снова
потерять. Отец ничего не сказал об этом. Он лишь одарил меня знающей улыбкой, которая
сказала мне, что он ожидал этого с самого начала.
Затем он пригласил нас обоих в дом.
Мы заказали пиццу и отпраздновали мою новую работу в галерее апельсиновым
соком.
Я теперь не пью диетическую колу.
После ужина папа достал игральные карты. Вот чем мы сейчас занимаемся: сидим в
столовой, играем в покер, и я надираю задницы им обоим.
Я с двумя моими любимыми мужчинами. У меня новая работа и выставка в галерее.
Жизнь не может быть лучше, чем она есть сейчас.
— Кто-нибудь из вас хочет мороженого? — спрашивает мой отец, поднимаясь со
стула после того, как я выиграла последнюю игру.
— Я не против мороженого, — говорит Арес.
— Ты только что съел целую пиццу, — говорю я.
— Полторы пиццы, — сообщает он мне с ухмылкой. — И что ты хочешь этим сказать?
Смеясь, я качаю головой.
— Свинтус. — Затем я спрашиваю отца: — Что у тебя есть?
— Я не уверен. Пойду посмотрю, — говорит он, идет на кухню, и я встаю, чтобы
последовать за ним.
— Я буду все, что ты будешь, детка, — говорит мне Арес.
— Логично. Свиньи съедят все, — поддразниваю я.
Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе.
— Я съем тебя, если ты не перестанешь наглеть, и я очень сомневаюсь, что ты хочешь,
чтобы я полакомился тобой на обеденном столе твоего отца.
Дрожь пробегает по мне. Я обхватила рукой его подбородок, щетина уколола мою
ладонь.
— Не хочу. Но ты можешь сделать это со мной на своем обеденном столе, когда
отвезешь меня к себе домой после этого.
Его глаза расплавляются.
— Можешь не сомневаться.
Я целую его губы и отстраняюсь. Он шлепает меня по заднице, когда я ухожу.
Я захожу на кухню, а мой отец смотрит в морозильник, его правая рука лежит на
открытой дверце. Я замечаю, что его рука сбита на костяшках.
— Эй, что стряслось? — говорю я, подходя и беря его за руку.
Как я не заметила этого раньше?
Потому что он держал свои карты левой рукой.
А мой папа - правша.
— О. — Он отдергивает руку, отводя взгляд от меня. — Ничего. Просто несколько
царапин. Даже не могу вспомнить, как.
А?
Я уставилась на него, удивляясь, как, черт возьми, он забыл, как это произошло. Если
бы у меня на руке были такие царапины, я бы плакала над ними несколько дней. И это не
похоже на старую рану.
— Ты все обработал? — спрашиваю я его, зная, какой он.
— Конечно, обработал.
— Хорошо. Ну... будь осторожен в будущем.
Заменяя отца, я пробираюсь через продукты в морозилке, добираясь до
мороженого. У него ванильное и мятное с шоколадной крошкой.
— Какое тебе нравится? — спрашиваю я его.
— Мятное с шоколадной крошкой.
— Мне тоже. — Я ухмыляюсь ему.
Я накладываю мороженое в три миски, которые он поставил перед нами, и мы
несем их к обеденному столу. Я только что села, готовая возобновить нашу карточную
игру, когда на столе зазвонил мой мобильный.
Я смотрю на номер и не узнаю его. Я колеблюсь мгновение, решая, отвечать или
нет, а затем поднимаю трубку, соединяя вызов.
— Алло?
— Арианна?
— Да.
— Это офицер Найт. Я просто хотела позвонить и сообщить вам, что на Лео
Парсонса напали прошлой ночью.
— На него…что? — удивленно произнесла я. — Я бы сказала, что мне жаль это
слышать, но это не так.
— Я и не думала, что будет по-другому. — Ее тон настолько ровный, что я не
могу понять, к чему она клонит. — Пара парней сломали ему нос и пару ребер.
Несколько серьезных ссадин, — добавляет она. — Свидетелей не было, и он не смог
опознать преступников.
— Хорошо... но, почему вы мне об этом рассказываете?
— Я просто подумала... учитывая все обстоятельства, это может быть что-то, что
вы захотите узнать.
Я наконец-то слышу интонацию в ее голосе и улыбаюсь.
— Что ж, я ценю, что вы позвонили, чтобы рассказать мне об этом.
— Нет проблем. Мне просто жаль, что я больше ничего не могу сделать по
вашему делу.
— Все в порядке, — говорю я ей. — Я понимаю.
— Ну, это все, что я хотела сказать. Спокойной вам ночи.
— Спасибо офицер Найт, и вам того же.
Я сбросила вызов, положив телефон обратно на стол.
— Кто это был? — спрашивает Арес.
— Офицер Найт, которая рассматривала мое заявление. Она позвонила и
сообщила, что на Лео напали прошлой ночью. Сломали ему нос и пару ребер. Его
сильно избили.
Никто из них не произносит ни слова.
И вдруг тишина за столом становится оглушительной.
Мои глаза переходят от Ареса к отцу и вниз, к его ушибленной руке.
Затем они поднимаются к его глазам, и там написано все, что мне нужно знать.
В моем горле появляется комок.
Я не оправдываю насилие, но... он сделал это для меня. Он пошел туда и выбил
дерьмо из парня, который накачал меня наркотиками и причинил мне боль, потому
что... мой отец любит меня.
Возможно, это не идеальный способ показать свою любовь к кому-то. Но это
способ моего отца.
— Папа... ты... избил Лео Парсонса?
Его глаза переходят на Ареса, а затем снова на меня. Затем он пожимает плечами.
— Да. И я бы сделал это снова в одно мгновение. После того, что он сделал с тобой,
этому маленькому ублюдку повезло, что я его не убил. И знаешь, что я нашел у него в
кармане? Пакетик с этими гребаными таблетками, которые он, вероятно, планировал
использовать на ком-то другом.
Я смотрю на него в недоумении, эмоции бурлят во мне.
— У тебя могли быть неприятности, папа.
— Ему нужно было преподать урок.
— Погоди. Она сказала, что это была пара парней. — Мои глаза переместились на
Ареса. — Арес?
— Арианна.
— Это ты пошел с моим отцом и избил Лео Парсонса?
Он смотрит на моего отца, а затем снова на меня.
— Ты хочешь знать правду?
— Всегда.
— Да.
— Но... мы тогда даже не были вместе.
— И что? — он пожимает плечами. — Этот ублюдок обидел тебя. Поэтому я сделал
ему больно. Несколько раз.
Я смотрю на них обоих, наполненная такой любовью к ним, что могу лопнуть. Они
так рисковали ради меня. Моего отца, без сомнения, уволили бы и, вполне вероятно,
привлекли бы к ответственности. То же самое касается Ареса. Он, вероятно, потерял бы
свой контракт и был бы привлечен к ответственности.
Мои губы начинают дрожать.
— Я... я... спасибо вам. Обоим. Огромное. — Я знаю, что благодарю их за то, что они
надрали задницу Лео, но я не знаю, что еще сказать.
— Не благодари меня, — грубо говорит мой отец. Я слышу эмоции в его голосе. — Я
твой отец. Это то, что делают отцы. — Он отодвигает свой стул. — Мне нужно в туалет.
Он выходит из комнаты, а я смотрю ему вслед.
— Ты же понимаешь, что тренер пойдет туда, чтобы выплакать свои глаза. — Арес
тихонько хихикает.
— Мой папа не плачет.
Арес хватает меня и тянет со стула к себе на колени, его большая рука обхватывает
мой затылок.
— Срочная новость: мужчины плачут, детка.
— Ты плакал из-за меня? — дразняще спрашиваю я.
— Чертова река. — Он смотрит на меня, и я задыхаюсь от серьезности его глаз.
Я смотрю на дверь, через которую только что вышел мой отец.
— Как ты думаешь, мне стоит пойти проверить его?
— Нет. — Он смеется. — Дай ему минуту. Пусть он сохранит свою мужественность.
— Хорошо. Я просто... не могу поверить, что вы оба это сделали. Надрали задницу
Лео вот так... ради меня.
— Полная искренность? — сказал он, все еще глядя мне в глаза.
— Всегда.
— Верь в это. Потому что нет ни одной вещи, которую я бы не сделал ради тебя, Ари.
Я чертовски люблю тебя.
Я прижимаюсь губами к его губам и целую его.
— Я тоже тебя люблю.
Сегодня день свадьбы Зевса и Кам. Мы находимся в Порт-Вашингтоне, чтобы
отпраздновать вместе с ними. Свадьба проходит на заднем дворе их дома.
Это маленькая и интимная свадьба, только близкие друзья и семья.
Сад частный и уединенный, уходящий прямо к лесу, который стоит на границе
их владений.
Справа установлен шатер, где будет проходить прием. А участок, где будет
проходить свадьба, украшен цветами, подвесными фонариками и сказочными огнями,
по обе стороны импровизированного прохода, ведущего к алтарю, где Зевс стоит в
традиционном смокинге и ждет свою невесту. Арес и Ло стоят рядом с ним, оба в
смокингах.
Все это выглядит очень красиво.
Арес выглядит невероятно красивым. Я редко вижу его в костюме, но, когда
вижу, мои гормоны сходят с ума.
На мне атласное платье из сумрачно-розового атласа без бретелей с юбкой из
органзы, украшенной листьями и цветами, а на ногах бледно-розовые босоножки на
каблуках.
Я сижу впереди справа, где сидит вся семья жениха, следуя традиционному
этикету. Друзья и семья Кам сидят слева. Здесь не так много людей. Но именно этого
они и хотели. Здесь только те, кто имеет значение, и я горжусь тем, что я одна из них.
Рядом со мной сидит Кейдан, умный и красивый в темно-синем костюме. Рядом с ним
сидит отец Ареса - Бретт. Он крупный парень. Я понимаю, откуда у них всех такой
размер. Но они не похожи на него. Я видела фотографии их мамы, Грейс, и они все
похожи на нее. Она была невероятно красива.
За то время, что мы с Аресом были вместе, я немного лучше узнала Бретта. Он
хороший человек, который совершил много ошибок, но не знает, как их исправить. В
этом отношении он очень напоминает мне моего отца.
И, в некотором смысле, Бретт напоминает мне меня саму - в том, что касается
его трудностей с алкоголем. Я понимаю это в нем, чего Арес никогда не поймет.
Только тот, кто ежедневно сталкивается с этой зависимостью, сможет это понять.
Я не понимаю, как он мог предпочесть алкоголь своим детям. Я точно знаю, что
никогда бы так не поступила.
Бретт все еще трезв, и это самый длинный трезвый промежуток. Думаю, он, как
и я, настроен на долгий путь. И, хотя он трезв и старается, его отношения с Аресом
все еще сложные. Но думаю, что так будет всегда. Потому что Арес не может найти в
себе силы простить его за то, что он подвел их, когда они все нуждались в нем, и я
понимаю это.
Хотя я простила своего отца за то, что он меня подвел. Мои отношения с ним
становятся крепче с каждым днем. Мы много разговаривали. В основном я
рассказывала о том, как относилась к его промахам, когда была моложе. Он слушал.
И он работает над тем, чтобы исправить это. Быть лучшим отцом для меня. Нет
волшебного средства, но мы стали намного ближе, чем были раньше.
Думаю, в не очень хорошем смысле, то, что произошло с Лео, стало
катализатором, чтобы мой отец наконец-то начал говорить со мной, открылся.
Кстати о Лео, полиция так и не поймала тех, кто избил его в ту ночь.
Я слышала, что он покинул Нью-Йорк и переехал в Сан-Франциско, чтобы найти там
работу.
Здесь его карьера не задалась. Мой отец заблокировал ему доступ к любой
информации о «Гигантах» для СМИ, также отец знает всех тренеров других команд. После
нескольких слов в уши людям, и Лео навсегда похоронен в глухой норе спортивных
новостей.
Не могу сказать, что мне было жаль видеть, как лживый, обманчивый подонок
покидает Нью-Йорк.
И я все еще трезва, если вам интересно. Недавно я получила свой годовой жетон. Я
надеюсь однажды стать спонсором. Люк продолжает быть моим спонсором, я регулярно
вижусь с ним и хожу на еженедельные собрания АА. Мне все еще нужна поддержка Люка
как моего спонсора и друга. Они с Аресом тоже очень хорошо ладят, и это здорово.
Время от времени у меня все еще бывают моменты, когда я думаю, что мне нужно
выпить, хотя и не так часто, как раньше.
И Арес всегда рядом.
Он - моя опора. Моя сила.
Я смотрю на него и вспоминаю все причины, по которым я не хочу пить. Все причины,
по которым мне нужно оставаться трезвой.
У меня была выставка в галерее, и она прошла с огромным успехом. Арес настоял на
том, чтобы мы выставили нашу картину. Я так и сделала. Конечно, она не продавалась, так
как у нее уже был хозяин. Но было правильно видеть ее среди других моих картин.
Мойра была в восторге от того, что она висит среди других моих работ.
В тот вечер все пришли поддержать меня. Арес и мой отец были там вместе с Мисси,
Ло, Зевсом, Кам и Кейданом. Все члены команды «Гигантов», включая игроков и персонал.
Мэри, папина помощница, пришла вместе со своим мужем Тедом.
Дек был там. Благодаря ему у меня было место в галерее. Там были все представители
индустрии, которых пригласила Мойра.
В тот вечер я продала все картины.
Арес и я праздновали после этого в постели.
Это была очень, очень хорошая ночь.
С тех пор у меня было еще две выставки в галерее. Обе одинаково успешные. Я
становлюсь все более востребованной, что означает, мне пришлось сократить рабочее
время в галерее, чтобы больше времени уделять живописи.
Хотя я все еще рисую в своей квартире. Мне бы не помешала студия.
Начинает играть музыка - акустическая версия песни Рианны «Umbrella». Все встают
и поворачиваются, чтобы посмотреть, как невеста идет к алтарю.
Первой к алтарю идет Джиджи; она держит за руку Тею, которая только недавно
начала ходить. Они обе выглядят великолепно. Как и их мама. На них платья подружек
невесты поразительного синего цвета. Этот цвет напоминает мне глаза Ареса. Глаза
Кинкейдов.
У Джиджи и Теи такие поразительные голубые глаза, и тут я понимаю, что Кам,
должно быть, подобрала цвет платьев к их глазам.
Я могу понять желание сделать это. Мне нравятся глаза Ареса. Конечно, не в жутком
смысле.
Мисси следует за ними, на ней платье того же цвета, что и на девчушках.
Она ловит мой взгляд и улыбается мне. Она закончила Дартмут и теперь живет
в Нью-Йорке. Хорошо, что она дома. Со временем мы стали еще ближе. Она как
сестра, которой у меня никогда не было и которую я всегда хотела иметь.
Я слышу резкий вдох и смотрю на Кейдана рядом со мной.
Он смотрит на Мисси. В его глазах недвусмысленная тоска.
Такой взгляд я видела у него несколько раз, когда она была рядом.
Он думает, что никто не замечает, но я замечала.
Я также замечал взгляды, которые Мисси бросала на него, когда думала, что
никто не смотрит.
Я пыталась тонко спросить ее, интересуется ли она им, но она ничем не выдает
себя. Она молчит по этому поводу, а это совсем не похоже на Мисси.
И это говорит мне обо всем, что мне нужно знать.
Мне просто интересно, если они нравятся друг другу, почему, черт возьми, они
не вместе?
Но то же самое можно было сказать про меня и Ареса в самом начале. Так что,
я никто, чтобы судить.
Затем появляется Кам с мамой под руку.
На самом деле мама Кам - ее тетя, но она воспитывала Кам с самого детства. Я
люблю тетю Элль. Она крутой полицейский. Руководит отделом в участке. Чертовски
крутая. Она даже предложила мне разобраться с Лео, но я поблагодарила ее и сказала,
чтобы она не волновалась. Я оставляю это в прошлом, где ему и место.
Но, честно говоря, меня больше беспокоило, что то, что сделали мой отец и Арес
той ночью, может всплыть.
Кам и Элль идут к алтарю. Платье Кам потрясающее. Простое и элегантное. Это
платье из тюля цвета слоновой кости с V-образным вырезом и без рукавов, усыпанное
диамантами, с широким шлейфом. Ее волосы струятся по спине, завиты, пряди волос
закреплены диамантовыми булавками. Она выглядит как принцесса.
Рядом с ней Элль одета в бледно-серый брючный костюм с кружевным жакетом.
И гордое выражение ее лица - это все.
Я поворачиваюсь и смотрю на Зевса, который наблюдает, как его невеста идет к
нему.
Я никогда не видела, чтобы мужчина выглядел более влюбленным, чем сейчас.
Джиджи рядом с ним, а Тея в его объятиях.
Когда Кам и Элль подходят к нему, он берет лицо Кам в свои руки и целует ее.
Затем он наклоняется и целует в щеку Элль.
Эль и Кам обнимаются, после чего Элль идет занимать свое место.
Зевс передает Тею Аресу, который держит ее на руках, и мои яичники делают
сальто-мортале. Они делают это каждый раз, когда я вижу его с этими крошками.
***