Глава 1

Венецианская республика, 1298 год

Девушка сидела на морском берегу, на красивейшем песчаном пляже,

огражденном отвесными скалами. От редких криков чаек она иногда
вздрагивала, но не поднимала головы. Сидела, уткнувшись лицом в свои
колени и о чем-то напряженно думала.

Смотреть вдаль не было необходимости, плотный белый туман в это утро

донес свои легкие дымчатые объятия почти до самого берега. С этой
стороны острова она никогда в своей жизни не видела горизонт. Солнце
уже взошло, но из-за высоких скал нежные и ласковые лучики не успели
проникнуть в эту уединенную бухту. Попасть сюда можно было через узкий
проход, пещеру, вход в которую закрывали обильно разросшиеся лианы,
там же у входа валялись оставленные сандалии.

Девушку звали Марией, она сидела прямо на песке у берега и не замечала,

как ее красивое кружевное белое платье намочили волны. Теплый летний
морской бриз разметал светлые, почти белые волосы. Девушка
периодически заправляла непослушные локоны за ухо, но этого хватало
ненадолго. Ветер снова подхватывал тонкие прядки, и они непослушно
падали на глаза, незримо устремленные вдаль.

Мария родилась и выросла в этом месте, на этом острове, здесь был ее

дом. Провела детство и юность со своими сестрами и маленьким братом.

Ее отца звали герцог Аньежио, он был очень богатым и влиятельным

венецианским аристократом, принадлежал почти верхушке городской
знати. На острове Атеннарии герцог построил дворец для своей семьи. Для
жены и детей, но супруга умерла, оставив его заботится о семье в
одиночку, с чем он прекрасно справлялся.

Мария боготворила отца, более умного, любящего и заботливого человека

она не знала. Девушка вообще прекрасно понимала, как ей повезло в этой
жизни. Она росла в любящей семье, окруженная неугомонными сестрами и
братом.

Две ее старшие сестры, Азалия и Тициана, уже были замужем. Только вот
у Азалии муж умер, оставив ее разочаровавшейся в браке вдовой, а вот
Тициана, вышедшая замуж два года назад, была счастлива со своим
принцем Рампхуэнгом безмерно. Младшая Франческа, которой было уже
14 лет, только вступала в пору зрелости, но уже выбрала себе мужа и
теперь всячески пыталась поторопить свое взросление, чтобы приступить к
завоеванию мужчины своей мечты. В их семье последние два года это
было предметом бесконечных шуток. Любовью всей ее жизни, как она
говорила, был маркиз Гавани, лучший друг мужа Тицианы. И виделись они
достаточно часто, Франческа придумывала тысячи причин, чтобы почаще
приезжать в гости к своей замужней сестре. И не только для того, чтобы в
очередной раз увидеть маркиза, но и повидать свою лучшую подругу.
Франческа и Тициана были очень дружны, а до замужества Тицианы почти
неразлучны. И хотя разница в возрасте у сестер была почти пять лет, это
не мешало находить им общий язык друг с другом. А вот Мария по
возрасту как раз была по середине между ними. Старше одной на два года
и младше другой на столько же. Но она сознательно дистанцировалась от
них обеих. Ото всех в своей семье…

Мария до сих пор тяжело воспринимала свое одиночество, сознательный

отказ от участия в совместных проделках, играх, прогулках, балах и т.д.
Даже молчаливый укор отца было легче перенести, чем сознательно
отталкивать от себя любимых сестер. Но это лучше, чем потом захватить
их с собой по пути на костер или плаху…

Что ж, пусть так! Хватит себя жалеть. Девушка вытерла выступившие

слезы и решительно поднялась с земли. Она с улыбкой посмотрела на
сырой подол платья и со вздохом попыталась отряхнуть налипший песок с
мокрой ткани. Да уж.. Опять ее горничная будет ворчать. Мария побежала к
пещере, быстро застегнула оставленные у входа сандалии и юркнула
между ветвей лианы.

Эта бухта была любимым местом для отдыха не только у нее, но она одна
приходила сюда пешком, ее сестры и отец приезжали на лошадях. Так
было быстрее и проще. Здесь, на острове, ее семья обожала кататься на
лошадях, потому что в самой Венеции это было невозможно, а вот Мария
боялась их…

Франческа вообще могла скакать галопом без седла на любой лошади.

Отец был более осторожен. Он, конечно, запрещал младшей дочери такие
развлечения, но Франческа была неуправляемым ураганом. Энергия
бурлила внутри нее и иногда выливалась через край. Старшие сестры уже
не приезжали на остров, а Тициана вообще забрала свою любимую
лошадь, когда ее муж приобрел на континенте огромный участок земли,
чтобы построить там дворец для своей обожаемой жены и новорожденного
сына.

В самой Венеции, где был их второй дом, и отец проводил там много
времени, не было возможности завести скакунов. Передвижение по городу
осуществлялось на лодках и гондолах. Но Марию нисколько не напрягали
эти пешие прогулки на достаточно большое расстояние. Назад
приходилось идти в гору, но для тоненькой и маленькой девушки это было
только в удовольствие. У нее не было столько неуемной энергии, как у
младшей сестры, которая уже была выше ее почти на голову, но, тем не
менее, выносливости ей было не занимать. Вся ее внешняя хрупкость
была довольно обманчива.

Девушка вынырнула с другой стороны прохода из пещеры, радуясь,

наконец, настигшим ее лучикам солнца и быстро побежала в сторону леса.
Она наслаждалась пением птиц, стрекоту кузнечиков, до сих пор
доносимому до сюда шуму волн, шепоту листвы и другим звукам древнего
леса. Здесь не водилось крупных диких зверей, может только белки и
кролики, отец позаботился об этом, зная, как любят его дети гулять между
вековых сосен. Когда она, наконец, достигла лужайки перед их дворцом,
она даже не запыхалась, но все же остановилась в изумлении.

Мария не ожидала увидеть расставленные по кромке леса большие

круглые деревянные мишени и Франческу, сосредоточенно натянувшую
тетиву лука в ее сторону. Она держала туго натянутую струну одним
пальчиком, и острие было направлено прямо ей в грудь.

– Сдавайся! – крикнула сестра. Расстояние было достаточно большим, но

Мария знала, что Франческа не промахнется. Она не промахивалась,
никогда!

– Сдаюсь! – Девушка подняла руки вверх, и на мгновение испытала

невероятное желание почувствовать, как наконечник стрелы пронзит ей
сердце. Сестры застыли на секунды, каждая думала о чем-то своем, пока
противный окрик павлина не нарушил тишину, и Франческа смотря в упор
на сестру и чуть повернув лук, не выпустила тетиву. С тихим свистом та
пролетела совсем рядом, и обернувшись, Мария увидела, как древко
попало прямо в яблочко на деревянном щите мишени.

– Ты даже не отвела от меня взгляд! – Восхитилась Мария. – Как ты

попала?

– Я целилась до того, как ты неожиданно выскочила! – Франческа завела

руку назад, доставая из колчана новую стрелу, снова прицелилась и снова
выстрелила в яблочко.

– Ты все еще злишься? – Мария подошла ближе, чтобы задать вопрос

тихим шепотом.

– Да! – Франческа не оборачивалась и больше не смотрела на сестру. Она

делала вид, что увлечена тренировкой. – И на отца тоже злюсь. Как вы
могли бросить меня здесь, зная, что мне важно быть рядом с Тицианой?

– Ты еще слишком молода, чтобы присутствовать на родах! Мы же тебе

объясняли…

– Я и не хотела присутствовать на родах! – Франческа со злостью

развернулась, отшвыривая колчан в сторону, и ее голубые глаза
засверкали, как топазы. – Я могла подождать за дверью, побыть в
соседней комнате. Да где угодно! Лишь бы там…

– Маркиза Гавани не было в то время…

– Я соскучилась по Тициане! Не только по маркизу! А вы уехали, ничего

мне не сказав!
– Потому что ты бы закатила скандал.

– Ха! – Франческа вытерла набежавшую слезу рукой, но глаза по-прежнему

гневно сверкали. – А сейчас можно подумать, я его не закатываю!

– Ты уже неделю злишься. Хватит. – Мария подошла ближе и знала, что в

такие моменты Тициана бы обязательно обняла сестру. Но она не могла…
А сердце уже привыкло, оно молчало. Девушка обняла себя руками,
стараясь остановить распространявшийся в груди холод. Господи, только
не сейчас!

– Так было нужно! – Она ничего не будет объяснять. Мария просто

развернулась и пошла по направлению к дому, пока не почувствовала, как
сестра схватила ее за плечо. Конечно, не так-то просто уйти от ответа,
когда его требует Франческа.

– Я не ожидала этого от тебя! Ты же моя сестра. Ты единственная в нашей

семье, кого отец слушает беспрекословно. И он бы взял меня, если бы ты
попросила. Но ты даже не попыталась! Да, мы с тобой не так близки, как с
Тицианой, но ты сама так хотела, сама выбрала свое одиночество. Никто
не принуждал… Господи, какая ты холодная, Мария! Ты заболела?

Мария вырвала свою руку, и, стараясь не смотреть в обеспокоенные глаза

сестры, почти побежала по направлению к палаццо. Франческа больше
ничего не говорила, только неслышно и торопливо шла рядом. Они почти
подошли к широкому крыльцу, когда дубовая дверь распахнулась и им
навстречу вышли отец и их младший брат, 12 летний Федерико. Мальчик
ростом был уже выше Франчески, не говоря уже о маленькой Марии, и
сейчас оба уставились на сестер. Федерико с легким любопытством, а
герцог с беспокойством.

– Папа, по-моему, Мария заболела! Она просто ледяная. Опять, наверное,

купалась в лагуне до посинения!

Отец спустился на две ступеньки и приподнял подбородок дочери,

внимательно заглядывая в глаза. Мария кивнула ему и прошла мимо, зябко
обхватив себя руками.

– Все в порядке, Франческа! – Герцог нахмурился и поманил за собой

сына. – Она отдохнет и все пройдет!

– Похоже в этой семье все думают, что я дура! – Франческа вдруг поняла,
что беспокойство за сестру вытеснило обиду на нее и отца. И она снова
становится собой, лучистой, активной, веселой девочкой. Может
действительно во время последних дней беременности и во время родов
Тициане было не до Франчески, и она нуждалась только во внимании и
заботе своего мужа. Но тогда зачем туда взяли Марию?
– Ты не дура! – Аньежио подошел и поцеловал дочь в лоб. – Мы тебя очень
любим. Только некоторые вещи тебе лучше пока не знать.

А Мария бегом поднималась к себе в комнату, где вовсю горел камин.

Светлые, уютные покои для молодой девушки, где никогда не затухал
огонь. Приказ хозяина, который слуги неукоснительно соблюдали. Девушка
даже не стала снимать сандалии. Она забралась на высокую кровать и
накрылась двумя пуховыми одеялами.

Вот только теплее ей не стало.

Глава 2
Хан возвращался на корабль очень довольный. Он, конечно, не показывал
вида, так как мрачное выражение лица стало привычным его окружению,
другого они почти не видели. Да и улыбаться он давно разучился. В груди
все горело от желания поскорее покинуть этот адский город.

Причал был просто забит кораблями, галерами, гондолами, грузовыми и

пассажирскими. Недаром Венеция считалась третьим по величине городом
Европы, ну и конечно самым богатым городом в мире. Что вам угодно?
Оружие, золото, рабы, специи, соль, ткани? Все что вам нужно, можно
было найти здесь. Колонии Венецианской Республики распространились
почти по всей Европе и большей части Востока.

Республика контролировала все корабли востока и запада. Всю торговлю.

Все страны и моря. И сухопутные пути тоже. Недолго осталось, подумал
про себя Хан… Здесь власть занята набиванием своих карманов, а не
процветанием своей страны. А это рано или поздно приводит к упадку.
Пример тому, Римская империя. Хан хорошо знал историю.

Продаете оружие? Отлично! Мы купим. Рабов? Тоже пригодятся. От

количества купленного товара его корабль просел. А сколько своих
кораблей он уже отправил! Мужчина поглядел на своих личных
помощников, почти друзей, Хасана и Исмаила. Оба внимательно
осматривали пристань в поисках опасности. Они привыкли быть почти его
телохранителями. Если бы венецианские нобили знали, кто в этот раз
пожаловал к ним востока, то вряд ли сейчас Хан сидел бы живой. Но его
окружали очень верные люди, надежные. Он доверил бы им свою жизнь.

Он просто купец с востока, приехавший за живым товаром и оружием. В

этот раз на площади рынка Риальто яблоку негде было упасть. Хан
очнулся от мыслей, когда гондола ткнулась острым носом в его корабль, и
он по веревочной лестнице быстро стал подниматься наверх. Корабль уже
отчалил, паруса были расправлены. Хан не любил столпотворение и
поднимался на корабль, когда тот уже был в конце очереди на выезд.
Мужчина еще помнил те разы, когда несколько тысяч кораблей
одновременно ждали своей очереди на разгрузку и выгрузку в порту. За
ним также быстро и бесшумно поднимались его люди.

– Мы уплываем, Мехмед! – сказал он капитану, быстро спускаясь в свою

каюту. – Держитесь западного побережья, но, чтобы не очень близко к
берегу.

Хан зашел и закрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной и

закрывая глаза. Эти поездки его выматывали, мужчина ненавидел купцов и
торговцев. Но и подвести своего повелителя он не мог. Покачивание
успокаивало расшатанные нервы, и хотелось, наконец, лечь и уснуть. Спал
он на самом деле очень мало, поэтому это желание прилечь было скорее
всего продиктовано не физическим истощением, а эмоциональным.

Иногда ему требовалось много времени, чтобы заснуть, но сейчас глаза

закрылись мгновенно. Когда он проснулся, то с удивлением обратил
внимание на темноту за иллюминатором. Удивительно, но в этот раз
укачивание корабля помогло ему нормально и полноценно выспаться
впервые за столь долгое время. Видимо так успокаивающе действовала
дорога домой. Энергия бурлила, и Хан решил проверить трюмы.

Он вышел из каюты, чтобы через пару узких коридоров спуститься вниз.

Охрана поприветствовала его короткими кивками, не произнося и слова.
Здесь было темно, факелы на стене освещали узкое пространство, но сами
тюремные камеры скрывались во мраке.

Хан подошел к первой клетке, его глаза быстро привыкали к темноте,

чтобы начинать видеть силуэты прижавшихся в испуге к друг дружке
рабынь. Стояла просто гробовая тишина, видимо даже на
подсознательном уровне люди его боялись. Мужчина привык к такой
реакции, она его не удивила. Он только презрительно скривил губы, но из-
за густой черной бороды это вряд ли кто-то заметил.

Хорошо, что он перестал брить лицо, если бы эти глупые люди увидели его
лицо, обезображенное шрамами, попадали бы в обморок.

Форт Вифинии нуждался в женщинах, служанках, послушницах, шлюхах.

Скопление огромного количества молодых мужчин диктовало свои
условия. Он лично готовил армию для своего повелителя, и солдаты ни в
чем не нуждались. Беспрерывные и тяжелые тренировочные бои должны
были награждаться. А женское тело – одна из лучших наград.

Он раньше никогда лично не отбирал рабынь для форта, но его визирь

Ахмед заболел и скоропостижно скончался. Заменить его Хан еще не
успел. Но даже под страхом смерти он не признается, как тяжело ему
покупать женщин-рабынь. Долг велел и отступаться никто не собирается,
еще немного и скоро это, наверное, будет так же просто, как закупать соль
или дамасскую сталь.
Хан взял факел со стены и прошел дальше. Одно из помещений было
доверху забито мешками с солью, другое ящиками с оружием. До сих пор
он чувствовал омерзение от этой поездки. Все, что он хотел от жизни, это
войну. Битвы, драки, сражения, баталии. В этом он был лучший и никто не
сравнится с ним в умении владеть любым оружием. Каким угодно! А вот
покупки… Он снова содрогнулся от отвращения. Больше никогда. Что-то
толкнуло Хана на эту поездку, он сам не понял что, но сейчас очень жалел.
Хотя к своей внутренней интуиции всегда прислушивался, но на этот раз
она его подвела. Даже Осман с неохотой позволил ему это путешествие.

Слишком ценен он был как пленник, если бы кто-то осмелился, конечно,

попробовать взять его в плен. Его люди, его идеи, его военные планы, все
это позволило Осману 1 завоевывать все новые и новые территории. Мир
еще не придает значения мелким завоеваниям, но вскоре вздрогнет от
понимания того, как рождается Османская Империя. Восстанет из пепла и
моря крови, чтобы править миром…

– Сол! – Только три человека в целом мире могли называть Хана его
сокращенным именем. А полностью по имени уже никто. Он повернулся к
Исмаилу и вопросительно поднял брови. – Выйди на палубу, капитан хочет
тебя видеть.

Хан кивнул и немедленно поднялся наверх. Сколько времени он провел в

трюмах? Забылся, а это нехорошо. Была уже поздняя ночь, мужчина это
понял по своим ощущениям, но странное дело, звездного неба он не
увидел. Корабль окружал странный туман. Ориентиров не было вообще.
Только ветер шумел в парусах и поскрипывание деталей корабля, вот и все
звуки вокруг.

– Как ты ориентируешься? – Хан подошел к стоящему у штурвала Мехмеду

и сразу задал волнующий его вопрос.

– В том то и дело, что никак! Ни солнца, ни неба, ни звезд, ни берега.

Ничего. Туман накатил неожиданно, плывем по примерным ориентирам, но
такого со мной ни разу не было. Никакие приборы не работают, компас
ерунду показывает. Мистика какая-то! Сколько лет я тут плавал! И никогда
никакого тумана. Можем просто врезаться в берег и не заметить. В
вороньем гнезде самый глазастый матрос, но и он ничего не видит. Уже
несколько часов. Ты поспал?

– Да, я даже очень хорошо поспал. Потом проверял трюмы. – Хан не стал
говорить, что просто забыл о времени, но волнение капитана быстро ему
передалось. – И что теперь?

– К утру должен рассеяться. Сократим скорость, команда, если что, готова

к обороне, никто не спит. А вот ты Хан, иди отдохни. Если что, я сразу
предупрежу…
– Нет! – И Сол даже не стал объяснять, и никто не осмелится спросить или
настоять. Не хватит смелости. – Пока не прояснится ситуация, я буду на
палубе.

Мехмед только кивнул, напряженно вглядываясь вдаль. Но это совсем не

помогало, не было смысла напрягать зрение. Во-первых, было чертовски
темно, а во-вторых этот туман можно было просто резать ножом. Тишина
стояла невероятная, капитан отдал приказ спустить паруса, сейчас они
почти дрейфовали, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ориентир и
молясь, чтобы этот проклятый туман рассеялся.

Хан стоял на носу корабля, вцепившись в борт напряженными руками.

Казалось, крепкое дерево просто хрустнет, пальцы побелели от
напряжения и в этот момент туман начал немного рассеиваться. С
изумлением, под негромкие крики смотрящих, скалистый берег
неизвестного острова медленно к ним приближался. В полной тишине
раздался скрежет цепи, от которого наверняка многие вздрогнули. Хан
никогда не замечал раньше, что так громко опускается в воду якорь.

Он окидывал взглядом песчаное побережье, которого раньше никогда не

видел. Совсем небольшая полоска песка, со всех сторон окруженная
отвесными скалами. Никого на берегу, это важно. Но и попасть на этот
берег, похоже, можно было только с воды. Не по скалам же на веревке
спускаться! Похоже, рассвета им придется дожидаться здесь.

Хан приказал спустить лодку на воду и быстро в нее сел, Хасан и Исмаил
сели сразу за ним, даже не дожидаясь приказа. Просто следовали за ним,
как тени. Четверо матросов к ним присоединились, быстро и бесшумно
гребя веслами, пока лодка не ткнулась плавно в песчаный берег. Мужчины
выпрыгнули и осмотрелись, на первый взгляд, никакой опасности не было,
но все же надо было проверить.

Внутреннее чутье подсказывало Солу, что опасности нет. А вот разумом он

понимал другое. Остров или материк? Он не знал, но место явно было
обитаемо, следы босых ног на песке об этом явно говорили. И многие их
этих следов были детскими. Дети? И никакой береговой охраны? Мужчина
снова презрительно скривил губы, оглядывая еле заметные под луной
верхушки отвесных скал.

Скоро рассвет, и как только туман рассеется до конца, их след успеет

остыть на этом песке.

Глава 3
Мария проснулась, чуть только за окном ночь начала переходить в
сумрачное утро. Девушка почти всегда просыпалась так рано, еще даже
слуги в это время спали. Или ее организм просто уже выработал привычку.
Пока она здесь, на острове, ее пешие прогулки в маленькую бухту были
ежедневным ритуалом. Так рано, чтобы никто к ней не присоединился,
особенно ее любимая младшая сестра, которая сейчас так остро
чувствовала свое одиночество.

Девушка подбросила дров в затухающий камин, умылась и почистила зубы,

расчесала волосы, оставив их распущенными. После того, как она
вернется, кто-то из горничных ее заплетет. Она натянула на себя легкое
платье, не требовавшее помощи и завязала на щиколотках кожаные
сандалии.

В груди ощущалось странное волнение, а по рукам бежали мурашки. Но не

от холода, а странных предчувствий, в которых Мария не могла
разобраться. Она вздохнула и выбежала из комнаты, в доме и на улице
царила приятная прохлада, которая днем сменится изнуряющей жарой и
пока этого не произошло, можно было наслаждаться предстоящей
прогулкой. Противные павлины, которых в их семье, кроме отца, никто не
любил еще не проснулись. Большие деревянные мишени, на которых
вчера тренировалась Франческа, все так же стояли по кромке леса. Видимо
сегодня она продолжит свои тренировки, а днем семья может пойдет
купаться, но это уже без нее.

На горизонте небо уже окрашивалось в приятные оттенки розового и

лилового, но огненный шар солнца еще не появился. Девушка шла по лесу
и грустно улыбалась своим мыслям. Она не сразу обратила внимание, что
птицы не поют. Странно. Обычно в это время чирикание пернатых
раздавалось со всех сторон. Она наклонилась сорвать несколько ягод
земляники и с удовольствием отправила их в рот. Самый лучший завтрак,
пусть и скудный.

Сегодня Мария решила искупаться, она очень любила это делать в

одиночестве, не столько стесняясь отца или брата, сколько
прислушивалась к своим желаниям. Хотя отец никогда не заходил в воду,
но всегда составлял веселую компанию своим детям. Все в их семье
прекрасно плавали и однажды одной из ее сестер это спасло жизнь.

Девушка быстро пробежала по темной стороне перехода пещеры и

раздвинув подвижные ветви лианы выбежала на пляж. Она даже сделала
несколько шагов по направлению к морю, пока не увидела прямо перед
собой, на побережье огромный военный корабль. Там, где обычно был
туман, сейчас было открытое синее море и виднелся бескрайний горизонт.
Мария в шоке остановилась и перевела взгляд с корабля на
пришвартованную у берега лодку, в которой сидели люди. Все мужчины.
Которые тоже с удивлением смотрели на нее.

Туман никогда! Никогда! Не рассеивался в этом месте бухты. Отец

несколько раз пытался проплыть вдоль острова, но чуть только отдалялся
от берега, то сразу блудился в подводных течениях. Только с берега сюда
можно было попасть.
Девушка поняла, что в опасности, когда раздались крики и мужчины стали
выпрыгивать из лодки. Задохнувшись от страха, она развернулась в
сторону спасительного выхода и чуть не врезалась в стоящего за ее
спиной мужчину. Как она могла его не заметить? Как он мог подойти к ней
настолько близко, что она не слышала? И почему оказался сзади, когда все
его спутники сидели в лодке. Он был настолько выше ее ростом, что
сначала она уперлась взглядом в его широкую грудь, подняла голову,
чтобы с испугом понять, что шансов у нее нет. Могучая шея, черная
короткая борода, закрывающая всю нижнюю половину лица,
пронзительные голубые глаза! Голубые? От правой брови, рассекая ее
пополам и делая неровным разрез глаза, шел длинный извилистый шрам,
терявшийся в густой бороде. Растрепанные волосы тоже были черными,
как ночь. И даже не было понятно, сколько ему лет.

– Кто вы такие? И что здесь делаете? Как вы сюда попали? – Пролепетала

она испуганно, отступая в страхе. Мужчина, ничего не отвечая, сделал шаг
навстречу, обхватил ее руками и как пушинку забросил себе на плечо.
Господи, как высоко оказалась земля!

– Пикнешь, и я тебя убью! – Вот и все, что он ей ответил. На чистейшем

венецианском. Господи! Она и не собиралась кричать. Ее никто не
услышит. Никто! Кому, как не ей это прекрасно понимать. А их бы это
только разозлило. Вдруг он действительно ее убьет. Господи, пусть ее
ступор закончится! Что же ей делать? Как себя спасти?

А этот жуткий варвар уже шлепал по воде со своей ношей к лодке.

– Мы уплываем немедленно! – он сказал это на османском своим

матросам. На османском? Мария знала несколько языков, но османский
только слышала. Понимала некоторые фразы, но говорить на нем не
могла. О боже, они с востока! Мужчина как мешок с мукой бросил ее на дно
лодки, и сам легко перемахнул через край.

Мария тут же вскочила и незамедлительно прыгнула в воду, услышав

только треск рвущейся ткани, когда кто-то пытался ухватить подол ее
платья и дальнейшие ругательства. Шанс у нее ничтожный, но есть. Они
этого не ожидали, судя по изумленным возгласам. Девушка не была
трусихой, но к этим людям в плен попадать ей совсем не хотелось. У
каждого из них на лице было выражение убийцы.

Оставалось надеяться, что эти люди не умеют плавать или слишком долго
будут раздумывать, кому из них за ней нырять. Вот тогда шанс у нее
действительно будет. И в тот же миг она почувствовала, как ее лодыжка
была схвачена мертвой хваткой. От такого захвата синяки, наверное,
остаются надолго. Мария даже не услышала всплеска, а чья-то рука уже
потянула ее под воду. Девушка задержала дыхание, зная, что ее хотят
дезориентировать и без минимальных для нее повреждений успокоить. Но
это уже было не важно. То, что ждало ее впереди явно не будет для нее
хорошо. Не переставая брыкаться, она пнула невидимого соперника под
водой свободной ногой. Мария знала, кто ее поймал, знала, хотя пока не
видела. Но под водой сила удара была никакая. Куда бы она ему ни
попала, это место было настолько твердым, что повреждение получила
скорее всего только ее нога.

А потом почувствовала, как вторая нога тоже была схвачена и

обездвижена. Девушка сделала вид, что потеряла сознание от недостатка
воздуха. Она полностью перестала двигаться и закрыла глаза. Только
тогда этот медведь отпустил ее ноги и за подмышки выдернул на
поверхность, резко встряхивая. Мария открыла глаза, встречая сердитый
голубой взгляд и кулаком со всей силы ударила его в нос. Мужчина не
успел поднять руки для защиты, он держал ее над водой и не ожидал
удара. Он только немного отклонил голову, но было уже поздно. Раздался
хруст, причем и ее руки, и его носа. На этот раз его лицо наконец
перекосилось от ярости, а вот в лодке наоборот, раздался веселый хохот и
разговоры. Краем уха Мария услышала, как кто-то принимал ставки на ее
победу.

Этот бородатый варвар со всей силы прижал ее к своей каменной груди и

прошептал, касаясь своими губами ее уха.

– Если ты еще раз меня ударишь, я ударю тебя. Я клянусь! И мало тебе не
покажется!

Мария обессиленно повисла на нем, удерживаемая его руками и проводя

ревизию своих повреждений. Она попыталась сжать кулак и поморщилась.
Несколько пальцев на руке точно были сломаны, они нестерпимо болели и
пульсировали. А в голове с немыслимой быстротой проносились планы
побега. Один фантастичнее другого. Не из того теста она сделана, чтобы
бояться его или бояться за себя. Ей терять нечего.

Мария всю жизнь оберегала только свою семью. В том числе от самой
себя. Иногда проскакивали мысли о том, чтобы исчезнуть. Но чтобы ее
желание вдруг исполнилось? Если у этих грубиянов получится ее похитить,
никто даже не узнает о ее судьбе. А рынок рабов на площади Риальто она
видела своими глазами не раз. Лучше умереть…

По пояс в воде этот здоровяк тащил ее к лодке, а Мария не

сопротивлялась. Он так сильно ее стискивал, что воздух с трудом поступал
в грудь. Когда навстречу потянулись руки, чтобы помочь поднять ее в
лодку, короткого «Я сам» было достаточно, чтобы матросы расступились.
Некоторые из них еще прятали свои улыбки, но в открытую никто не
смеялся. Его боялись, подумала девушка. Даже глаза прятали.

Мария представила, как он сейчас разъярён. Не ожидал такого

сопротивления от маленькой, хрупкой девушки. Он снова посадил ее в
лодку, но на этот раз сразу не отпустил. Девушка вопросительно на него
посмотрела.
– Почему вы меня похищаете? Прошу вас, оставьте меня и уезжайте с
этого острова. А я никому не скажу, что видела вас!

– Закрой рот!

– Моя семья богата и знатна, если вы хотите, вы можете получить за меня

выкуп…

Кто протянул ему кляп, Мария не видела, но заткнул он ей рот очень

быстро. А потом взял ее ладони и стал осматривать. Мария тоже опустила
голову, рассматривая поврежденную руку. Фаланги пальцев были
красными и опухшими, но сломан, похоже, был только мизинец. Мужчина
удостоверился, что ничего серьезного нет и протянутой кем-то веревкой
ловко связывал ей запястья. И только после этого сам запрыгнул в лодку,
не спуская с нее внимательного взгляда.

Наплевать! Она и с завязанными руками прыгнет, лишь бы представился

шанс. Мария поворачивала голову по сторонам, пытаясь понять, что ей
делать дальше. А потом перевела взгляд на своего похитителя. Он сидел
напротив и внимательно ее рассматривал.

– Если ты только дернешься, я посажу тебя к себе на колени!

Кто-то из матросов снова не смог сдержать смешок, но кто это был, они оба
не поняли. Варвар смотрел на нее в упор и не отводил глаз. И Мария не
отводила, смело встречая его взгляд. Она бы ответила, что сбежит все
равно, но рот был закрыт кляпом.

Напугал он ее этими коленями! Можно подумать, они везут ее полы мыть

или пищу готовить! Она впервые всхлипнула от испуга. Просто не смогла
сдержаться, хотя не хотела показывать свою слабость похитителям. Даже
закрыла глаза, чтобы он не смог прочитать ее мысли. Рано или поздно ее
ждет кое-что похуже… Почему он не захотел за нее большой выкуп?

Она открыла глаза и повернула голову в сторону корабля, к которому они

немыслимо быстро приближались. Солнце еще только появилось на
горизонте, а Марии казалось, что прошло уже несколько часов.
Предательский туман расступался перед ними, будто по заказу. Она
никогда не видела свою песчаную бухту так далеко с моря. И похоже она
видит ее в последний раз. Девушка снова всхлипнула, с отчаянием
поднялась на дрожащих ногах, чтобы снова прыгнуть, но была сразу же
остановлена.

Похититель схватил ее и больше не отпускал. На этот раз Мария,

брыкалась и извивалась, как дикая кошка. Физические силы уже
закончились давным-давно, только на силе воли она еще держалась в
сознании, царапалась и пиналась, не обращая внимания на сломанный
палец. Ей даже захотелось, чтобы он ее ударил, чтобы она, наконец,
потеряла сознание. Уйти в небытие от чудовищной действительности
стало единственным желанием.

Мария почувствовала знакомый холод в груди, восприняла его почти с

облегчением, но на этот раз сильные руки сжали ее так сильно, что даже
глоток воздуха не смог поступить в сжатые легкие. Черноту потери
сознания она восприняла почти с облегчением.

Глава 4
Хан до сих пор не мог осознать происходящее. Он смотрел на своих
людей, тщательно прятавших свои улыбки, и не мог поверить, что это
произошло с ним! Самая настоящая битва! С кем? С пигалицей, которая в
два с половиной раза меньше его весит. Совсем крошка, почти ребенок на
вид. Вот, наверное, повеселились его матросы, он бы и сам посмеялся,
если бы это произошло с кем-нибудь другим.

Сейчас эта девушка без сознания лежала у него на руках, и он спешно

развязывал кляп, боясь, что она задохнется и не понимая, почему вспылил
и завязал ей рот. Она ни разу не закричала! Ни разу! Поразительно.

– Она богата! В этом не солгала. – Заговорил вдруг Исмаил, немного

нахмурившись и показывая рукой на ее уши. На маленькой мочке
красовалась золотая сережка с большой черной жемчужиной. – Черный
жемчуг невероятно дорогой и невероятно редкий!

– Я знаю.

– Не надо было ее похищать! За ней может прийти маленькая армия!

– Да хоть большая! Кто нас видел?

– Сол! Зачем она тебе? Разве у нас недостаточно красивых рабынь? От

нее будут одни проблемы, ты же понимаешь!

Он понимал. Но иногда обстоятельства складывались таким образом, что

по-другому поступить он не мог. Что-то случилось с ним, когда она впервые
к нему обернулась. Первая из женщин, кто посмотрел без страха. Просто с
любопытством. Маленькая, худенькая, эфемерная, как маленький
зеленоглазый эльф. Очень светлые волосы кудрявились и спускались
почти до бедер. Он никогда не видел никого красивее. Никогда! Одной
своей внешностью она произвела такое впечатление, что он чуть не упал
перед ней на колени.

Первая мысль была – похитить и забрать себе! Запереть и никому не

показывать! Когда он взвалил ее себе на плечо, думал, она потеряла
сознание от страха. А оказалось, она строила план побега. Невероятно!
Девушка была сильной, он с усмешкой дотронулся до своего носа. Вроде
не сломан. Хрустнули только ее пальцы.
– Признай, она тебя сделала! – Усмехнулся Исмаил.

– Признаю! – Сол впервые за долгое время улыбнулся.

– Я уже подумал, что она действительно сбежит от тебя!

«Никогда» подумал про себя Хан и нахмурился. Они подплыли к кораблю и

часть матросов уже быстро вскарабкалась наверх по веревочной лестнице.
Он поднял девушку себе на плечо и аккуратно полез, стараясь не делать
резких движений. Если она очнется и снова начнет брыкаться, то вися в
воздухе ему будет сложно ее успокоить и приструнить. Да и как, если он
никогда не бил женщин. А ударить эту? Он просто убьёт ее своим ударом.

Несколько рук одновременно протянусь к нему, предлагая помощь, чтобы

забрать у него ношу. Он разозлился.

– Я сам! – Что за бред? С одной рукой залезать было сложнее, но чтобы

кто-то другой трогал ее? Так, стоп! Хан перелез через правый борт,
удобнее перехватывая девушку обеими руками, повернулся к Мехмеду. –
Отплывай немедленно. На максимальной скорости.

– Я понял уже! – Капитан тоже улыбался, но сейчас Хан не будет выяснять

отношений со своей командой. После этого глупого сражения, когда
девушка застала его врасплох, сложно удержать матросов от насмешек.
Он потом этим займется. А сейчас столько глаз смотрели на ее мокрое
платье, почти как вторая кожа, облепившее ее. Сол почувствовал
раздражение и немедленно отправился в свою каюту. Положил девушку на
постель и развязал ей руки. Снова внимательно осмотрел правую ладонь.
Да, мизинец явно был сломан, безымянный палец под вопросом. Надо
будет зафиксировать оба.

Острым ножом он обстругал нужный ему размер маленькой дощечки и

разорвал одно из своих льняных полотенец на ленты. Когда он уже
заканчивал свою работу, то заметил, как девушка внимательно за ним
наблюдает.

– Пришла в себя? Отлично! – Больше Хан ничего не сказал, стараясь

предугадать ее реакцию. Что она сейчас будет делать? Но маленький
бесстрашный воин просто немного от него отодвинулась. – Хочешь воды?

Девушка посмотрела на него своими большими зелеными глазами, и Сола

снова передернуло.

– Что вы собираетесь со мной делать? – спросила она прямо, не отвечая

на вопрос. Сол поднялся с кровати, чтобы налить ей воды, но не выпускал
ее из вида. Он знал, на что она способна.

– Ты пленница. – Ответил ей честно, подавая воду протянутой рукой, не

приближаясь. – А что с тобой делать, я еще не решил.
– Понятно! – Девушка попивала воду маленькими глотками и оглядывалась
по сторонам. – А когда решите?

– Не знаю. Как тебя зовут?

– Мария…

– А дальше?

– Просто Мария…

– Как же твоя семья узнает о тебе, если ты не говоришь кто ты?

– А вы собираетесь вернуть меня им?

– Нет! – Немного подумав, ответил Сол честно.

– Тогда и мое имя вам знать необязательно!

– Со мной еще никто так неуважительно не разговаривал! – Удивлением

Хан смотрел на бесстрашную девушку, которая только хмыкнула в ответ.

– Какое совпадение! Со мной тоже так неуважительно еще не обращались!

Мария вдруг задрожала и потерла свои голые плечики руками. Странно, в

каюте вовсе не было холодно. Может быть мокрое платье… Но честно
говоря, женской одежды на корабле не было. Он подошел ближе, чтобы
взять одеяло и накинуть ей на плечи, но девушка вскинула руки в
защищающем жесте.

– Не приближайтесь. – Даже от ее голоса повеяло холодом, радужки ее

зеленых глаз засверкали серебром. Солу вдруг показалось, что от его
дыхания идет пар, а волосы на затылке зашевелились. Он в
нерешительности остановился.

– Одеяло в углу. Я просто хотел дать его тебе. – Он наблюдал, как она
схватила одеяло и закуталась в него, продолжая дрожать. – Кто ты такая?

Теперь от зеленого цвета в ее глазах не осталось ничего, они сверкали как

серебряные монетки на солнце. И теперь Сол отчетливо видел пар от
своего дыхания. И ничего не понимал.

– Пожалуйста, оставьте меня одну хотя бы ненадолго! – Мария умоляюще

на него смотрела, дрожа как осиновый лист. – Я обещаю не предпринимать
попыток сбежать!

И Сол ей почему-то поверил. Хотя сбежать из его каюты было довольно

сложно. Иллюминаторы были слишком маленькие даже для нее, а
вскрывать пол или стены ей будет явно не под силу.
– Я закрою дверь и поставлю охрану. Сними мокрое платье и согрейся! Я
также обещаю, что на этом корабле тебя никто не тронет и в каюту никто
посторонний не зайдет.

Девушка поспешно закивала и прошептав «Уходите», закуталась в одеяло

с головой. Сол вышел за дверь, в теплое пространство корабельного
коридора и только сейчас сам понял, что дрожит от холода. Что это такое
было? Он и сам в мокрой одежде, даже не подумал переодеться, но теперь
к сундукам и сухой одежде в ней будет какое-то время не попасть.

Он посмотрел на Хасана, стоящего в коридоре и ждущего его

распоряжений. Он с удивлением качал головой.

– Не могу поверить, что она так быстро выгнала тебя из твоей же каюты!
Ты даже не взял сухие вещи? Что случилось, Сол? Надеюсь, ты ее не
придушил?

– Охраняй дверь и не входи туда ни при каких обстоятельствах, понял?

– Понял, что уж тут непонятного. – Проворчал верный Хасан.

Сол вышел на палубу и окинул взглядом горизонт. От непонятного тумана

не осталось и следа, корабль на всех парусах летел по легким волнам
Адриатики. Подошел Мехмед и встал рядом, ничего не говоря. И это
напрягало.

– Я никакие свои поступки не буду объяснять никому, кроме повелителя. –

С раздражением сказал Хан. – И никто не вправе их требовать от меня!

– Так никто и не требует, Хан Сол! Нам еще жить хочется.

– Вот и отлично! Когда мы будем дома?

– Если с ветром нам повезет, то дня через три…

Глава 5
Когда Мария открыла глаза, в каюте уже горели свечи. Она быстро
осмотрела просторную комнату и наткнулась на твердый взгляд своего
похитителя. Он сидел в удобном кресле, немного развалившись и похоже
ждал, когда она проснется.

Девушка покрепче закуталась в одеяло, зная, что мокрое платье висит на

гвоздике… Где ее платье?? Она в панике посмотрела на мужчину, только
сейчас понимая, что даже не знает его имени.

– Я приказал его постирать. – Мужчина устало потер виски. – Завтра утром

оно будет чистым и сухим, но боюсь сейчас тебе одеть нечего. У меня на
корабле нет женских вещей.
– Как вас зовут? – спросила Мария.

– Можешь называть меня хозяином. – И мужчина презрительно засмеялся.

– Вы мне не хозяин и никогда не будете!

– Ты моя рабыня! – Он почти прорычал эти слова, вскочил и подошел

ближе, опираясь сжатыми кулаками на постель. – Уяснила? И будешь
говорить и делать только то, что я скажу!

– Я никогда не буду вашей рабыней! – Мария вжалась в подушку, но была

настолько возмущена его словами, что продолжала говорить, зная, что
разозлит его еще больше. – Можете меня сразу убить! Поверьте, будет
меньше проблем.

– Поверь, девочка, можно много чего с тобой сделать не убивая, чтобы ты

стала ласковая и покорная… – Его голубые глаза засверкали еще ярче. –
Не провоцируй меня.

Мария смотрела как он нависает над ней, такой огромный и сильный, и

сердце трепетало от страха. Она попыталась собраться с мыслями и
ответить честно.

– Я вас очень боюсь! Поверьте, вы уже не можете напугать меня сильнее,

чем уже сделали это. – Она вытерла рукой набежавшие слезы и
посмотрела на свою правую руку, где маленькая деревянная палочка
фиксировала перелом, которого уже не было. – И я совсем не хочу с вами
ругаться. Мне просто нужно знать, как вас зовут! Вы боитесь назвать свое
имя?

Он сел на край кровати и с веселым изумлением смотрел, как Мария

кутается в одеяло по самую шею. Ее щеки и уши уже просто горели от
стеснения.

– Я бейлербей – паша в вилайете Бурссы, великий Хан рода Измира,

главный военачальник всего войска Османа 1, повелителя Османской
Империи. В данный момент именно я занимаюсь подготовкой кавалерии
для наступления на Византию. Я вовсе не боюсь называть тебе свое имя, я
не считаю тебя достойной его слышать!

– О боже! – Мария даже забыла, как дышать. Она в изумлении сидела и

смотрела на мужчину. – Что вам сделала Византия?

Хан откинул голову назад и засмеялся, низким грудным смехом, от

которого мурашки побежали по телу девушки.

– Ничего не сделала! Просто есть люди, которые любят войну. И я из их

числа.

– Я не понимаю, зачем вы меня похитили?

– Солдатам нужны женщины. Что тут непонятного? – Со мстительным
блеском в глазах он наблюдал, как с лица Марии сошли все краски. – Чем
больше рабынь, тем счастливее мои люди!

– Тогда купите рабынь! – Мария лихорадочно пыталась понять его

поступки. – Если у вас есть средства для войны, есть они и для покупки
женщин! В этом я не сомневаюсь! Я никогда не сделаю того, о чем вы
сейчас так спокойно говорите!

– Тебя об этом никто не будет просить, Мария…

– Если я…. Если я…. Что мне сделать, чтобы вы вернули меня моей
семье? Поверьте, на эти деньги вы сможете купить тысячу рабынь!

– Забудь о возвращении в свою семью, Мария. – Хан задумчиво смотрел

на нее своими пронзительными светлыми глазами. – Если ты будешь
хорошо себя вести, не пытаться сбежать, то я подумаю над твоим
будущим.

– Вы хотите предложить меня… многим мужчинам? Я правильно понимаю?

И ждете, чтобы я спокойно сидела и ждала, пока вы примете решение?

Девушка подняла вопросительный взгляд, изо всех сил стараясь не

дрожать, и замерев смотрела, как он медленно поднял руку, чтобы
погладить ее по щеке. Нежным, как перышко, прикосновением, хотя его
грубые, мозолистые руки наверняка могли спокойно гнуть подковы.

– Если ты меня разозлишь, и я решу запереть тебя в казарме солдат, это

будет очень глупо с моей стороны. – Казалось, Хан забыл, что продолжает
нежно поглаживать ее. – Я честно могу признаться, что потом пожалею об
этом! Так что не делай ничего, что может заставить принять меня
скоропалительное решение. Поняла?

Он встал и подошел к большому деревянному сундуку, обитому золотом.

Открыл крышку и бросил ей на кровать синюю мужскую тунику.

– Одень пока это. Я скоро принесу тебе поесть. Не думаю, что тебе очень
удобно сидеть под одеялом голой! Но ничего другого у меня для тебя нет.

И Хан вышел за дверь, даже не посмотрев в ее сторону.

Мария соскочила с кровати и, даже не раздумывая, натянула

предложенную вещь через голову. Настолько ей было некомфортно
чувствовать себя перед ним раздетой. Рукава пришлось закатать в
несколько раз, а длина доходила почти до щиколоток. Девушка развязала
узел на руке и отбросила ненужную деревяшку. Несколько раз согнула и
разогнула пальцы, проверяя чувствительность. Потом она заплела косу и
огляделась в поисках ночного горшка. Она очень хотела в туалет, но
боялась, что Хан в любой момент вернется и она окажется в неловком
положении и умрет со стыда.

И действительно, через несколько минут он вернулся с подносом, который

поставил на стол. Оглядел ее с ног до головы и удовлетворенно кивнул.

– Тебе надо поесть! – Хан задержал взгляд на той ее руке, где больше не
было повязки. А он внимателен! Но ничего не сказал, а только озадаченно
нахмурился. Мария перевела взгляд на поднос, где лежали отварные куски
мяса, сыр, хлеб и немного фруктов, яблоко, персики и виноград.

– Я не ем мясо… – Мария взяла персик и с опаской посмотрела на своего

похитителя.

– Я даже не удивлен, раз ты такая маленькая и худенькая. Сколько тебе

лет?

– Восемнадцать…

– Если конечно не врешь… – Он обеспокоенно провел рукой по своим

растрепанным черным волосам, а потом недовольно добавил. –
Выглядишь моложе!

Мария решила ничего не отвечать, села за стол, откусывая кусочек сочного

персика. И только тогда поняла, как сильно проголодалась. Уже вечер, а
она с утра выпила только стакан воды и съела несколько ягод земляники.
Она вообще была малоежкой, персик, три виноградины и кусочек сыра. И
уже почти сыта. Когда она отодвинула от себя поднос, Хан удивленным
взглядом посмотрел на нее.

– Серьезно?

– Я бы хотела, чтобы вы ненадолго оставили меня одну… – Девушка

замялась и покраснела, не зная, как объяснить свои естественные
потребности. Она не посчитала нужным отвечать на его глупый вопрос,
поела, значит, поела!

Но он понял.

– Тебе придется самой за собой ухаживать. Я прекрасно понимаю, что

раньше тебе не приходилось этого делать, но сейчас выбора у тебя нет.
Больше слуг у тебя не будет.

– Я понимаю… – сказала Мария, когда он быстро вышел. Она тихонько

подбежала к двери и открыла маленькую щелку. Прислонившись спиной к
стене темного коридора, освещаемого тусклым светом факела, стоял
бородатый матрос и с любопытством смотрел на нее. С испугом девушка
захлопнула дверь и закрыла ее на засов. Видимо Хан иногда закрывался в
своей каюте. Она быстро справила все свои дела, умылась водой из
кувшина и дрожащей рукой отодвинула засов. Мария действительно
боялась, что если Хан застанет эту дверь закрытой, то что-нибудь с ней
сделает. И вряд ли отшлепает!

Девушка проспала почти весь день, но сейчас чувствовала невероятную

усталость. Столько всего произошло, она была истощена и морально и
физически. Она снова забралась на невероятных размеров кровать. Где он
сам будет спать старалась не думать.

Только закрыла глаза и сразу провалилась в сон без сновидений.

Глава 6
Хан лежал на боку, облокотившись на локоть и смотрел на спящую
девушку. Она спала как младенец, даже дыхания не было слышно. Крепко.
Не просыпалась, когда он приходил поздно ночью, или уходил рано утром.
Как будто набиралась сил… И так несколько дней. Но сейчас он решил
остаться и посмотреть, когда она проснется. Испугается его близости или
нет.

До захода в порт его корабля оставалось несколько часов, а они так и не

поговорили за это время. Вопросы так и светились в ее живых
аквамариновых глазах, но она их не задавала. Молчала, как рыба в те
моменты, когда он находился рядом. Сбежать больше попыток не
предпринимала, но и общаться с ним отказывалась. Оно и к лучшему.
Привязываться к этой пигалице он не собирался. Но и из головы она не
выходила, застряла, как заноза.

Конечно на растерзание своим солдатам он бы ее никогда не отдал.

Просто пугал. Девушка бы просто не выдержала этого. Таких, как она
отправляют в гарем высшего сословия. Он бы даже мог предложить ее в
гарем своего повелителя Османа и тот бы не отказался. Но… Она
физически не подходила повелителю, как и ему самому, впрочем. Слишком
маленькая, хрупкая… По сравнению с ними.

А вот гарем его племянника она бы украсила. Несмотря на небольшие

размеры, характер у нее есть! Еще какой. Она бы подошла Кериму
идеально, направила бы по нужному пути. А то племянник в последнее
время немного разбаловался. Приструнить не помешает, а такая девушка
взяла бы на себя всю лишнюю энергию. Хан подумал об этом и его
затошнило. Возникло пренеприятнейшее чувство в груди, а потом пришла
ярость.

И тут Мария открыла глаза. Вздрогнула, так как не ожидала увидеть его так
близко, пару раз моргнула и немного отодвинулась в сторону. Мужчину это
покоробило, задело, но он не подал вида.
– Мы почти прибыли на место. Тебе нужно собраться и быть готовой
покинуть корабль.

Девушка просто кивнула, но снова промолчала, стискивая пальчиками край

одеяла. Он вдруг взял ее руку и стал внимательно осматривать. Она
попыталась вырваться, но не получилось.

– Странно… – Почти промычал Хан, прощупывая костяшки и фаланги

маленьких хрупких пальчиков. – Я был почти уверен в переломе. Не мог
ошибиться. Такой хруст стоял, да и мизинчик был согнут немного
неправильно.

– Это был ваш нос! – Мария, наконец, выдернула руку и спрятала ее за

спину, отодвигаясь еще дальше. Она села, приподнимая одеяло до
подбородка. Чуть-чуть еще, и можно упасть с кровати.

– Наверное. – Хан не стал спорить. – Странная ты. Не такая как все…

– Я абсолютно не отличаюсь от других девушек. – Между бровей у нее

появилась маленькая складочка, девушка явно испугалась.

Хан снова испытал злость и, на удивление, невероятное возбуждение, и не

вдаваясь в причины, резко выдернул одеяло, схватил ее за лодыжки и
дернул на себя. Навалился всем телом, а руки прижал над головой.

– Как небо и земля! – прорычал он, как никогда раньше ощущая

сильнейшую пульсацию своего тела от ее близости. От запаха кружилась
голова и контроль был почти утерян. – Ты и другие девушки! Как небо и
земля!

Он опустил голову, зарываясь носом в уютное углубление за ее ушком,

жадно вдыхая запах волос и кожи. Она сопротивлялась. Только больше
врасплох его не застанет. Хан навалился еще сильнее, заставляя девушку
раздвинуть ноги. Ощущать ее под собой…. Никогда ничего подобного по
силе чувств с ним не происходило, и он испугался. Замер на мгновение,
чтобы взять себя в руки и отодвинулся, чтобы посмотреть ей в глаза и
увидеть там испуг или отвращение. Но ее зеленые глаза светились и
переливались серебром от… ярости?

– Слезь с меня! Ты! Медведь!

– Что? – Хан даже ослабил захват от неожиданности, Мария тут же

выдернула руку и дала ему такую затрещину, что у него посыпались искры
из глаз! Она слабая? Какие глупости лезут ему в голову! Девушка
пиналась, брыкалась, царапалась и он отодвинулся, не желая показывать
ей, что даже не чувствует боли от ее ударов. Сейчас не время, а то бы…
– Отойди от меня! – Она наконец высвободилась, натягивая на плечо
слезшее платье. Мария вскочила и отбежала за стол. – И больше не
прикасайтесь!

– Медведь? – Хан откинул голову назад и расхохотался. Пока ее не

встретил, он свой смех мог посчитать за год по пальцам одной руки. И ведь
девушка его совсем не смешила. Оскорбляла! Но потом снова стал
серьезным. – Я искренне не понимаю, почему разрешаю тебе бить и
оскорблять меня. Но это было в последний раз! Если при моих людях ты
позволишь себе нечто подобное, мне придется приказать высечь тебя
плетями.

Она промолчала, но воинственных глаз не опустила.

– Ты моя рабыня! Моя собственность! Запомни! И вскоре отправишься в

мой гарем. И если я захочу, то буду трогать тебя везде! Если я скажу
прыгать – ты будешь прыгать, скажу танцевать – будешь танцевать.

Все также твердо Мария встречала его взгляд и молчала, а в глазах

светились презрение и ненависть к нему.

– Сейчас мы заключим перемирие, Мария. – Хан устало потер бороду! Он

так мало спал в последнее время. Непонятное напряжение не отпускало ни
на минуту. – Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь видел. С корабля в карету я
отнесу тебя на руках. А ты закутаешься в мой плащ. С капюшоном! Он
лежит на сундуке. И чтобы даже волоска не было видно, ты поняла?

Хан просто не поверил, когда она снова промолчала!!! Обдумывает свой

следующий ход? Очень жаль.

– Я скоро приду за тобой, и, если ты не будешь готова, или поведешь себя

неразумно, мы вернемся в эту каюту, и я возьму тебя на этой кровати. Ты
поняла? Никто не придет тебе на помощь, Мария. Твоих криков никто не
услышит. И пока ты не усмиришь свой нрав, мы отсюда не выйдем. Уверяю
тебя, что довольно вынослив и можем не вылезать из этой постели целую
неделю. Пока ты не сможешь сидеть, стоять или ходить! И с каждым
мгновением эта идея мне нравится все больше и больше!

– Я поняла! – И она наконец опустила голову, признавая свое поражение.

Хану стало даже немного жаль ее. Но совсем недолго, так как усмирить
свою плоть он до сих пор не мог. Идея, так красочно им озвученная, не
покидала теперь его мыслей. Так заманчиво было сейчас повалить
девушку на постель и сделать с ней все, что так неистово хотел.

Вот только эта девушка не пройдет бесследно мимо его сердца. Она
сможет обосноваться там очень надолго. Навсегда. А он этого совсем не
хотел. Слишком плачевны будут последствия. Плюс ко всему, Хан не
совсем понимал… Нутром чувствовал, что с ней что-то не так. И пока он не
узнает, что… Привязываться к ней опасно!
Вряд ли она сейчас доверится и расскажет ему все свои тайны. Но он сам
все выяснит. А сейчас он оставил ее и вышел на палубу. Наблюдать, как
приветствуют его по возвращении обычные жители было очень приятно.
Его любили, уважали, боялись.

Керим стоял на причале и возглавлял отряд из встречающих его людей из

крепости Бурссы. Матерью Керима была его старшая сестра. Она умерла
при родах, а отец женился во второй раз и родился Сол. Мать Сола тоже
умерла родами, но он постарался сразу откинуть мысли об этом. Сейчас
его племяннику было 18 лет. Солу 30. Он растил из мальчика своего
приемника, учил языкам, наукам, истории. Учил военному делу, и даже
ездить на лошади. Их отец был убит в бою 10 лет назад, и сейчас в их
семье больше никого не осталось.

Хан сошел на берег, и Керим быстро пошел к нему навстречу. Они

обнялись. Племянник был ниже своего дяди почти на голову и еще по-
мальчишески строен. Но это изменится. Война, потери и время закалят
этого мальчика также, как, в свое время, закалили его.

– Дядя Сол! Я скучал! – парень отодвинулся и доложил обстановку в

крепости. Все было хорошо, никаких набегов, византийцы потихоньку
сдавали свои позиции и мало сопротивлялись, почти без боев отдавая
свои территории. – Как ты сплавал? Не стоило тебе самому… Я бы сам
мог!

– Нет, все к лучшему! Я рад, что вырвался!

– Ты слишком ценен, чтобы так рисковать. Я бы мог!

– Нет, Керим! – Хан ласково потрепал парня по коротким волосам. – Мне

иногда тоже нужно рисковать! А то я совсем разленюсь!

– Обозы готовы! Охрана самая лучшая, мы постарались не придавать

огласке ваше прибытие, мало ли что…

– Все отлично, не торопись, все расскажешь. Не так долго меня и не было!

Он хлопнул парня по плечу, немного отодвигая. Исмаил и Мехмед стояли

рядом и весело улыбались. Хасана не было, он охранял каюту…

– Дядя Сол! – Керим снова повернулся к Хану. – Тебе тоже надо отдохнуть
после путешествия. Мы можем съездить на рыбалку или охоту…

В этот момент раздался такой веселый смех. Двое мужчин согнулись

пополам. А Керим ничего не мог понять.

– Боюсь, мой мальчик, твоему дяде не до рыбалки! – Исмаил пытался

перестать смеяться, но у него не получалось. Заметив полный ярости
взгляд Хана, мужчина снова согнулся пополам. – Можешь смотреть сколько
угодно грозно, Сол! Я готов даже на дыбу!

– Что происходит, дядя? – Керим с недоумением смотрел на капитана

корабля и телохранителя Хана. – Что с ними случилось?

– Видимо давно плетей не получали! Где моя карета, Керим?

– Я провожу! – Племянник повернулся и пошел вдоль причала.

– Подожди, я кое-что забыл! – Хан развернулся и пошел на корабль.

Взбежав по трапу, на этот раз он встретил веселый взгляд Хасана. – Ни
слова! Мое терпение на исходе!

Он зашел в каюту. Мария сидела на кровати, печально опустив голову и

сложив руки на коленях. Плащ она накинула, капюшон свисал по спине.
Светлые прядки кудрявых волос выбились из ее косы и обрамляли точеное
лицо.

– Я ведь сказал, чтобы волосы были убраны!

Девушка вздрогнула и подняла голову. Заправив выбившуюся прядь за ухо,

она пожала плечами.

– Мои волосы меня всегда плохо слушались. И только горничная помогала

мне уложить волосы так, чтобы они не торчали в разные стороны.

Хан подошел к ней и накинул капюшон на голову. Плащ был настолько

огромен, можно было завернуть в него Марию еще три раза. Даже лица не
было видно, край капюшона достигал подбородка. Что и нужно было Хану.
Она как можно скорее должна оказаться на женской половине его дворца.
Он взял ее на руки, и в груди возникло странное ощущение правильности
происходящего. Как будто его руки, это то место, где Мария и должна была
всегда находиться. В очередной раз Хан удивился легкости своей ноши.
Девушка прижалась к нему, будто бы искала защиты. Даже ладошки
прижала к его груди, туда, где неистово билось сердце. Странно, сначала
воюет, а потом защиты ищет! Глупенькая! Столько народу было на
пристани, и все сейчас пялились на ношу у него в руках. Не отрывали глаз.
И это очень раздражало. Если хоть волосок сейчас выбьется из-под
капюшона, он ее просто отлупит!

Хан даже не посмотрел на ухмыляющихся Мехмеда и Исмаила, он

разберется с ними позже. А вот проигнорировать племянника, застывшего
с открытым ртом будет сложно.

– Керим, где карета?

Парень ожил и побежал впереди, показывая на ладную новую карету с
отличными рессорами. Он посадил Марию на сидение и задернул
занавески на окнах.

– Поедешь одна! – Прошептал он ей. – Я буду рядом.

Девушка кивнула, и он увидел, что она дрожит. Дикое и почти

неконтролируемое желание обнять и не отпускать застигло врасплох. Если
она боится, он должен защитить! Он почти заставил себя закрыть дверцу и
повернуться к Кериму.

– Я поеду на лошади рядом!

– Я думал вы поедете в карете?

– Нет, Керим! Где мой Архар?

– Сейчас!

Один из солдат уже подводил оседланного коня. Хан поприветствовал

Архара и вскочил в седло. Он пришпорил и поскакал вперед, незаметно
кивнув Хасану на карету. Телохранитель без слов его понял. Вот и отлично.
Сегодня он его не казнит!

– Оставайся на пристани! – Хан повернулся к скакавшему рядом Кериму. –

Назначаю тебя старшим по разгрузке оружия и рабов. Доложишься мне
сразу!

– Хорошо, дядя! – Несмотря на сильное желание расспросить о женщине,

Керим понимал, насколько важное и ответственное дело Хан ему поручил.
Практически раздувшись от гордости, он повернул своего скакуна назад и
принялся отдавать распоряжения.

Глава 7
Мария лежала на сидение кареты, свернувшись калачиком. Даже не сняла
капюшон, по-прежнему кутаясь в плотную материю с головой. До сих пор
она ощущала жалящие взгляды людей на пристани. Ведь даже когда она
находилась на корабле, то никуда не выходила оттуда. Хан ей не позволял
сделать и шага за порог. А сейчас она находилась так далеко от дома, от
своей семьи и единственный, кто мог ее защитить – это ее похититель.

Самым удивительным было ощущение спокойствия и защищенности в его

объятиях. А ведь она его ненавидит! Как будто Хан убьет за ее
безопасность! Откуда такие мысли? Когда он взял ее на руки, то девушка
впервые полностью согрелась. Огнем ее опалило с ног до головы и это
было так не привычно, ведь все, что помнила с детства – это постоянный
холод в груди, который не могло унять даже жаркое лето. А когда он ее
отпустил, холод вернулся, добавив ощущение пустоты. Да с такой силой,
что она задрожала.

Но почему он? Тот, кого она безмерно боится, и кто испортил ей будущее!
Похитил и увез от всего того, что так ей дорого. Наверное, она просто
заболевает! Ведь не может же она хоть что-нибудь, кроме презрения и
ненависти, чувствовать к человеку, сломавшему ей жизнь.

Мария даже не собиралась рассматривать в окно проносящиеся пейзажи.

Зачем? Все это ей чуждо и незнакомо. Куда он ее везет? Иногда снаружи
раздавались приветственные и радостные крики. Значит он до сих пор ехал
рядом с ее каретой. Некоторые фразы она понимала. Удивительно, но его
любят и уважают! И искренне рады возвращению.

Может только его внешность выглядит так угрожающе? Ведь, как бы она
его не раздражала и бесила, Хан ни разу ее не ударил. Хотя много раз
обещал. А восточные мужчины часто наказывают своих женщин. Где-то
девушка это читала или слышала разговор. Сейчас даже не помнила, где.

Когда карета остановилась, Мария заставила себя сесть прямо, ожидая со

страхом своей участи. Внутренне она конечно понимала, что вряд ли ее
сейчас поведут по площади к позорному столбу. Но думается всегда же на
плохое! Отовсюду раздавались приветственные голоса и даже по
интонации непонятных слов было заметно безмерное уважение и
почтение.

Дверца открылась, и Мария со страхом посмотрела на протянутые руки

Хана. Девушка шагнула в его объятия, на удивление, снова почувствовав
себя в безопасности. Она закрыла глаза, прижимаясь щекой к его груди.
Несмотря на плотные слои одежды, Мария слышала, как неистово бьется
его сердце. Он волнуется? Радуется, что вернулся домой? Интересно, кто
его встречает?

Хан же сам обмолвился, что отправит ее в свой гарем! Значит, у него не

одна жена? А много? Какой ужас! Куда он ее нес, она не знала и не
спрашивала, он громко раздавал поручения идущим рядом с ним людям и
постепенно из толпы бегущих ног, осталось только гулкое эхо его сапог.
Даже если бы он отпустил ее на землю, она тут же запуталась в его
длинном плаще и упала.

Наконец, мужчина остановился и отпустил ее на пол, сам стянул с ее

головы капюшон. Мария оглядела большое помещение с мраморными
светлыми колоннами, где кроме них находилась еще женщина лет 60 в
черном длинном платье с ключами на поясе.

– Хазыр-калфа, – обратился Хан к женщине по-венециански. – Рабыню

зовут Мария. Помести ее вместе с другими наложницами, но приглядывай.
Поняла?
– Да, паша. – Хазыр-калфа с уважением поклонилась, а Хан, больше не
говоря ни слова и даже не прощаясь покинул комнату.

Мария опустила голову и с ужасом ждала, что же будет дольше.

– Давай я помогу тебе снять этот плащ, Мария! – ласковым голосом, в

котором отчетливо слышалось уважение заговорила калфа, и Мария с
изумлением на нее посмотрела.

– Почему вы так со мной разговариваете? Хан же прямо вам сказал, что я

рабыня.

Калфа скинула плащ и зацокала языком, рассматривая помятое,

простенькое платьице.

– У нас даже уборщицы носят наряды красивее! Надо срочно тебя

переодеть!

– Вы не ответили… – Мария растерянно посмотрела на хитро

улыбающуюся женщину.

– Пронеся тебя через весь дворец на руках и пряча от чужих взглядов,

паша даже не подумал, какой переполох вызовет. Давно он не показывался
на женской половине сам! Да пусть хоть как он тебя назовет, стоит только
посмотреть на твое лицо, чтобы понять…. Мммм. В общем считай, что
опыт мне подсказывает. Наконец-то в этом гареме появилась достойная
кандидатура наложницы.

– Боюсь, вы не понимаете, что я совсем этого не хочу… Я хочу домой

– Ты дома, Мария! – Калфа взяла ее за подбородок и внимательно

рассматривала. – Красивая ты. Очень. С первого взгляда видно, что
рабыней не была и не будешь. Семейная девочка. Оберегаемая…

– Как вы узнали? – Прошептала Мария. – У вас есть дар?

– Вот здесь! – И Хазыр приложила свою руку к сердцу. – Когда есть

жизненный опыт, не нужно никакого дара. В таких как ты влюбляются
сразу. Не знаю пока, на беду или на счастье встретил тебя паша. Молю
аллаха, чтобы ты сделала его счастливым, а бед в его жизни было
достаточно.

Калфа поманила девушку за собой, громко выкрикивая.

– Нумеддин-ага!

Навстречу им выскочил забавный человечек в тюрбане. Невысокого роста,

с козлиной бородкой и маленькими черными глазками, в которых светилось
любопытство.
– Нужно девушке несколько платьев! Посмотри, во что она одета! – Калфа
поворачивала Марию в разные стороны, нисколько не стесняясь, а
Нумеддин ага, размахивая руками, утверждал, что нет платьев, и тканей
нет и вообще, что им от него нужно. У него и так дел целая куча, паша
домой вернулся.

Они еще немного поругались, пока Нумеддин ага не махнул рукой,

подчиняясь. И быстро осмотрев девушку исчез через створчатые двери.
Туда же и направилась за ним калфа, оттуда же слышалась музыка и
веселый женский смех. Девушка остановилась, дотронувшись до локтя
Хазыр.

– Я так боюсь…

– Прямо с завтрашнего дня начнешь учить язык. – Калфа обернулась и

улыбнулась. -Несколько девочек наложниц тебе в этом помогут.

– Боюсь, что я не смогу. Я не предназначена для всего этого. – Мария

зябко повела плечами, снова испытывая в груди знакомый холод.

– Разве ты знаешь свое предназначение, Мария? – На нее сейчас

смотрели очень мудрые глаза старой женщины. – Этого никто не знает. И
до часа своей смерти знать не будешь. Но бояться будущего не нужно!
Смело встречай изменения в своей жизни. Прими их и воспользуйся всеми
преимуществами!

– Честно говоря, не вижу никаких преимуществ!

Калфа засмеялась и толкнула двухстворчатую дверь. Разговоры и смех в

большой комнате потихоньку затихли, когда присутствующие наконец
заметили небольшую фигурку Марии за спиной калфы. На нее смотрели
десятка два разных девушек. Постарше и помоложе. Господи! Неужели у
него 20 жен??? Или тут не все! Зачем ему еще она? Мало своих?

– Девочки, знакомьтесь с нашей гостьей. Мария. Она из Венеции, не

говорит на османском пока…

– Какая симпатичная! Маленькая, совсем паше не подходит! И зачем ему

еще наложницы, уже и так красивых девочек хватает!…

Девушки защебетали все разом, одновременно. Что-то Мария понимала,

что-то нет. Кто-то из них смотрел дружелюбно, а некоторые с
недовольством. Некоторые подошли ближе, чтобы познакомиться,
некоторые продолжали сидеть на низеньких диванчиках.

– Я оставлю тебя здесь ненадолго. – Калфа кивнула в сторону диванов. – А

ты пока осмотрись, познакомься. Кадиля! Ты вроде из Венеции? Составь
Марии компанию, пока я решаю другие вопросы.
К ней живенько подскочила черноволосая девушка с живыми карими
глазами. Взяла за руку и потащила на свободный диван.

– Конечно, Хазыр-калфа. Я все расскажу новенькой. Не переживай! Иди

куда тебе надо. – И она перевела изучающий взгляд на Марию. – Какие у
тебя руки холодные, просто ледяные! Неужели боишься? Не бойся! Здесь
никто не тронет. Паша очень справедливый мужчина. Строгий, но
справедливый. Мы тут все молимся попасть к нему хоть на одну ночь.
Может у тебя это и получится, раз паша сам принес тебя на руках. Видимо
ты как-то уже успела произвести на него впечатление. А я всего лишь
джарийе, ей и останусь. Так что ты меня не опасайся…

– Подожди, Кадиля! – Марии с трудом удалось вклиниться в

безостановочную болтовню. – Я пока ничего не понимаю, но совсем не
собираюсь проводить ночи с Ханом.

– Но, если паша захочет, тебя никто спрашивать не будет… – Растерянно

проговорила Кадиля. – Мы все здесь молимся об этом, но только одна
Бергюзан проводит время с пашой. И то очень редко. А больше никто! Он
очень верный. Вернее, был верен своей умершей жене. И, по-моему, до
сих пор скорбит по ней, так как Бергюзан всеми силами пытается занять ее
место, но у нее ничего не получается. А мы все здесь тихонечко молимся,
чтобы этого не произошло. Она такая стерва. Если уж паша и женится
снова, то пусть это будет не она….

Мария просто подняла ладонь и закрыла рот Кадиле. Она извиняюще

улыбнулась.

– Не торопись, прошу! Я ничего не понимаю. Разве не все здесь

наложницы и рабыни падишаха?

– Конечно нет! – с возмущением воскликнула Кадиля. – Многие здесь

учатся, взрослеют, потом он девушек замуж выдает. Пристраивает за
очень достойных мужчин. Некоторые остаются служанками, самых
красивых паша отправляет повелителю в гарем. Готовит, а раз в полгода
приезжают наместники от Османа и забирают девушек. Он строгий, но
справедливый. Тебя тоже, скорей всего, отправят в столицу. Ты слишком
красивая.

– Некоторые говорят… – Кадиля понизила голос до шепота и опасливо

оглянулась, чтобы никто не прислушивался. – Паша опасается красивых
женщин. Сразу избавляется, как от больных, потому что боится
привязаться и полюбить.

– Хан такой грозный и страшный, можно подумать, что он есть девушек на

завтрак! – Ворчливо прошептала Мария. Кадиля с недоумением на нее
посмотрела и засмеялась.
– Он может быть грозен в гневе. Нумеддин ага нам об этом кое-что
рассказывает. Но мужчина и должен быть грозен. Он же великий
полководец! Несколько раз его убить пытались, а за голову награда
назначена…

– Я не буду с тобой спорить, Кадиля. Я считаю по-другому, но здесь для

меня совсем незнакомый мир.

К ним неспешно подошла Хазыр-Калфа и негромко кашлянула, обращая на

себя внимание.

– Мария, твоя комната готова. Пока ты будешь жить отдельно, и ухаживать

за собой сама, слуг у тебя пока не будет, но думаю, это ненадолго. Пойдем
со мной.

Пожилая женщина поманила Марию, а Кадиля даже не подумала оставить

их. Она шла рядом и рассказывала про дворец. Марию этот
непрекращающийся говор даже успокаивал. Где столовая, во сколько их
будят и чем кормят. Кто как одевается и куда они ходят гулять. Эта
болтливая собеседница была настолько полна разной информацией и так
рьяно пыталась выложить все разом, что Мария просто многое не
запомнила. А калфа даже не пыталась попробовать заткнуть Кадилю.
Видимо пыталась раньше и понимала бесполезность затеи.

Наконец, они подошли к маленькой комнате, в которой теперь будет жить

Мария. Девушка огляделась, ничего особенного. Низкая, узкая кровать,
сундук в углу, круглый низенький столик, небольшое окошко, впускающее
яркий солнечный свет в комнату. Слава богу, без решеток. Ворох подушек
на полу, ковры и яркие расцветки делали это небольшое помещение
уютным. Комната в своем уменьшенном размере очень напоминала покои
ее сестры Тицианы на Аттенарии. Вот уж кто любил восточные мотивы, так
это она. Но Мария постаралась отогнать от себя грустные мысли о семье.

– А почему у меня нет отдельной комнаты, Хазыр-калфа? – Кадиля со

вздохом покачала головой. – Ей так сразу комнату, а я со всеми в общих
покоях. Никакого уединения! Где справедливость!

– Ты бы в уединении не выдержала и до утра. – Покачала головой калфа. –

Иди уже и оставь нас одних. Марии нужно отдохнуть после дороги. Через
час приходи, покажешь нашей гостье хамам.

Кадиля нехотя вышла, с улыбкой оглядываясь, а калфа осталась. Тишина

после болтовни девушки показалась даже зловещей.

– Не бойся! – пожилая женщина будто почувствовала внутренне

смятение. – Отдохни немного. Тебе никто не будет мешать.

Только она это проговорила и направилась к выходу, как в узкую щель

незакрытой двери проскочил рыжий тощий кот. Он сильно прихрамывал на
одну лапу и у него был только один глаз. Кот выжидающе уставился на них,
сел и обвил себя тощеньким длинным хвостом.

– Это Рыжий. Добрый кот, недавно потрепанный собаками. Он любит

новеньких, везде ходит по дворцу, тебя не обидит, но если хочешь, я его
прогоню?

– Нет, не стоит! Он мне вовсе не мешает. Спасибо.

Калфа вышла, тихо прикрыв за собой дверь, а кот и не подумал следовать

за ней. Он также сидел и не мигая смотрел одним глазом на Марию. У нее
никогда не было домашних животных, и девушка не знала, что ей делать.

– Что ты от меня хочешь? – спросила она, опускаясь на подушку и

протягивая руки, но не приближаясь. – Давай познакомимся, Рыжий. Кис-
кис… У меня только лакомств никаких нет, ты же за ними пришел? Так это
тебе на кухню надо.

Кот похромал к ней навстречу и Мария погладила его по жесткой короткой

шерстке. Местами она росла неровно, и на коже явно прощупывались
старые и новые шрамы. Да уж, хорошо его собаки потрепали. Рыжий терся
об ее ноги и громко мурлыкал, когда Мария снова почувствовала холод в
груди, быстро спускающийся по рукам к ладоням.

Ее приступы становились все сильнее и сильнее. И подавлять их девушка

могла уже с большим трудом. Раньше она боялась за свою семью, прятала
свои особенности, а теперь что она теряла? Да ничего! Ну, казнят ее за
колдовство и что с того? Кому она навредит этим? Своим сестрам, которые
далеко? Или отцу в его политической карьере?

Теперь можно вздохнуть полной грудью и не бояться за близких. А за

себя? Она всю жизнь боялась и пряталась. Больше так жить Мария была
не в состоянии. Лучше уже умереть. Она потерла ладони, ощущая
холодное покалывание и тихонько взяла кота одной рукой за заднюю
хромую лапку, другой ласково погладила по голове.

Мария не знала, поможет ли ее дар со старой травмой, но, наконец,

выпустила рвавшийся холод наружу, и даже видела небольшие искры на
ладонях. Рыжий завороженно, не сопротивляясь, наблюдал, как его лапка
задрожала, повинуясь невидимой силе и распрямлялась. Он встревоженно
мяукнул, но видимо не чувствовал боли, так как не отскочил и не царапнул.

Девушка отпустила лапу и провела руками по шерстке кота, с

наслаждением, чувствуя, как греется от проходящей мимо нее энергии.
Ледяной холод отступал, оставляя тепло и бурлящую энергию.
Восстановить вытекший глаз у Марии не получилось, но лапки теперь
выглядели одинаково.
Кота встревожил звук труб за окном, он вздрогнул и отбежал к дверям,
видимо пытаясь выйти. И с недоумением обернулся посмотреть на свою
выздоровевшую лапу. Он больше не хромал, золотистая шерсть
переливалась и светилась здоровьем.

Мария подошла к двери и выпустила просившегося кота из комнаты.

Девушка решила прилечь, чувствуя неимоверную усталость. Она
провалилась в сон мгновенно, но на этот раз сновидение не было чередой
причудливых бессмысленных картинок. Это было старое воспоминание.

Ей лет пять –шесть, и девочка просыпается, когда ее кто-то трясет за

плечо. За окном глубокая ночь, но пламя свечи выдергивает из темноты
встревоженное лицо отца.

– Милая! – обращается он к дочери и трет налившиеся кровью глаза.

Папочка устал, встревожен, но тем не менее его голос спокоен. Он не
хочет напугать? – Мария, я сейчас хочу тебя кое о чем попросить. Ты
невероятно мала, чтобы понять. Но выбора у меня нет. Помнишь, как ты
вылечила крылышко упавшему из гнезда птенцу в нашем доме на острове?

– Я помню… – Еще хриплым ото сна голосом ответила девочка. – Мамочка

велела мне никому не говорить об этом. Даже сестричкам! И больше так не
делать!

– Да, все верно. Мы с мамой не хотели, чтобы кто-нибудь узнал об этом и

причинил тебе зло или использовал в своих интересах. Народная молва
может быть очень жестокой и бить по самому больному. Когда вырастешь,
ты это поймешь!

– Но иногда я не могу сдерживаться, папа! Это внутри меня. – Девочка

села и прислонила маленькие ручки к груди. – Тут очень холодно, когда я
сдерживаюсь…

– Дорогая, я хочу сейчас отвести тебя к маме. Она очень заболела и ей

нужна твоя помощь. Очень!

– Что с мамочкой? У меня родился братик или сестричка?

– У тебя родился братик, но твоей маме очень плохо. И врачи не могут

помочь. Но, может быть случится чудо и поможешь ты? Как той птичке! Ты
можешь попробовать, дорогая?

– Да, папа! Конечно!

Девочка соскочила с кровати, накидывая ночной халатик и взяв отца за

руку, повела к выходу. Сначала тот нехотя пошел за ней, будто до сих пор
раздумывая, правильное ли принял решение. Но потом вдруг схватил дочь
на руки и быстро пошел в свои покои.
– Выйдите все отсюда! – приказал он служанкам, которые что-то спешно
убирали с пола. Какие-то темные тряпки, Мария не разглядела. Отец
поднес ее к кровати, где лежала ее мама. Девочка даже не сразу узнала
осунувшееся бледное лицо. Красивые черты лица матери обострились,
глаза горели лихорадочным зеленым огнем, а кожа белая, как простыня,
которой она была укрыта. Большого живота, который девочка так
отчетливо видела совсем недавно, сейчас не было.

– Я же просила тебя, Пауло. Она еще слишком мала. – Женщина,

нахмурившись, хотела поднять руку, но та обессиленно упала обратно на
кровать.

– Элия, прошу тебя. – Герцог взял холодную руку жены и прикоснулся к ней
губами, чуть слышно простонав с мукой. – Я сделаю все на свете для тебя,
пожалуйста не покидай меня! Я клянусь, что последую за тобой! Я просто
не смогу жить без тебя!

– У тебя получится, милый! – Женщина грустно улыбнулась сквозь слезы.

Она хотела ободряюще пожать ему руку, но сил на это не было. Тело
онемело, и она уже не чувствовала боли. Самое главное она сделала.
Родила сына. Наследника. Не ожидала только так рано уйти сама… –
Обещай мне, что не оставишь наших детей! Они особенные! Все! Ты же
знаешь! Обещай, что они будут счастливы также, как мы с тобой.
Поклянись мне прямо сейчас, любимый!

– Я клянусь. – Каким-то деревянным голосом ответил герцог, а потом

повернулся к дочери. – Мария, пожалуйста, попробуй помочь маме, она
очень больна. Я знаю, что ты можешь помочь ей!

Девочка была очень напугана, она просто не понимала, что происходит.

Она потерла руки, пытаясь вызвать наружу, выпустить из себя ту силу,
которой иногда помогала животным и самой себе. Отец только случайно
стал свидетелем одной такой истории. На самом деле их было много. Но
потом он объяснил ей, как это опасно. Он тогда очень рассердился, просил
быть аккуратнее. Люди могут принять ее за ведьму и сжечь на костре. А
также расправиться со всей их семьей. Их всех уничтожат из-за нее. Народ
боится неизвестного, непонятного.

Когда по рукам побежали ледяные искорки энергии, концентрируясь в

ладонях, она дотронулась до холодной руки матери. И ощутила легкое
беспокойство. Те животные и птицы, которым она помогала… От них шло
тепло, они были ранены, обездвижены, да почти при смерти, но от них шло
тепло. От маминой же руки веяло ледяным холодом.

И тут Мария своим детским неокрепшим умом впервые поняла, что

мамочка умирает. Она всхлипнула от отчаяния и закрыла глаза, зовя все
свои внутренние ресурсы на помощь. Ее энергия потихоньку перетекала в
мамино тело, но тепло не появлялось. Мать и дочь смотрели друг другу в
глаза.
– Простите меня. – Откуда только у герцогини взялись силы, она
приподнялась, почти грубо выдергивая свою руку и отодвинулась
подальше от дочери, которая обессиленным кулем упала рядом. Она
вытерла руками набежавшие слезы. – Я так не хочу, Пауло. Мария
слишком маленькая! Она мне не поможет, а уйдет вместе со мной.
Простите меня, мои дорогие. Вы знаете, что я люблю вас больше жизни!

Крик отца, раздавшийся после этого, Мария слышала по ночам уже 12 лет.
И сейчас она проснулась в холодном поту, снова переживая этот миг и
слыша его голос. Снова и снова. Никто из сестер не знал, что в момент
смерти Мария была рядом с матерью. Никто. До сих пор. Девушка вытерла
набежавшие слезы и встала с кровати. Слабость, которую она ощущала,
помогая кому-либо уже прошла.

Раздался стук в дверь и в комнату, после разрешения, вошла Хазыр. У ее

ног ласково терся Рыжий. Ничто в его поведении не говорило о том, что
совсем недавно его лапка хромала. Женщина закрыла за собой дверь и
внимательно посмотрела на Марию.

– Отдохнула? Баня готова, девочка. И новые платья для тебя готовы… Ты

бледна! Ничего не хочешь мне сказать?

– Нет! – Мария гордо подняла голову. Мокрые дорожки еще не высохших

слез заблестели на щеках.

– Тогда прошу за мной.

В первый раз Кадиля поможет тебе помыться, ты ей понравилась, и она с

удовольствием составит тебе компанию.

Глава 8
Хан стоял на широкой террасе в своих покоях и впервые за долгое время
наслаждался покоем в своей душе, наблюдая за великолепным закатом.
Его крепость была построена почти на самом берегу мраморного моря и
виды, которые открывались отсюда, могли свести с ума от восхищения кого
угодно. Даже доклады своих ближайших помощников он слушал вполуха.
Все в порядке, воины тренируются. Численность войска увеличивается с
каждым днем. С докладом к Осману он поедет в ближайшее время, а пока
из головы не выходила маленькая упрямая фея.

Что с ней делать Хан просто не представлял. Оставить ее себе он не мог,

отдать тоже. Что-то было такое в ней, чего он не понимал. А загадок он не
любил.

Вскоре аудиенция, наконец, закончилась, и Хан попросил принести ужин.

Когда Исмаил объявил, что к нему пришла Хазыр-калфа, он даже не

удивился. Эта женщина в некоторой степени заменила ему мать.
Распоряжалась здесь во дворце и решала все женские вопросы, не
нагружая его лишними подробностями. Понимала с полуслова его
нежелание приближать к себе каких-либо женщин, после того как…

– Хазыр! – поприветствовал он низко склонившуюся служанку.

– Позвольте еще раз поприветствовать вас дома, паша. И сказать, как

невероятно мы все рады вашему возвращению.

– Я тоже рад, Хазыр. Надеюсь в гареме все в порядке? Я еще не посылал

за Нумеддин агой, хотелось сначала поговорить с тобой.

Он внимательно наблюдал, как несколько раз его верная служанка

открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать, но видимо не могла
подобрать слов.

– Я знаю, о чем вы хотите спросить меня, паша. – Калфа медленно

заговорила. – Девушка чувствует себя хорошо. Она отдохнула днем,
помылась. Немного поела. В первый раз встречаю человека, который не
ест мясо!

– Я знаю. – улыбнулся Хан.

– Я вас вырастила, Хан Соломон! – мужчина нахмурился, услышав свое

полное имя. Никто его теперь так не называл, и калфа осмелилась
впервые. – Я знаю ваше отношение к женщинам, но очень надеюсь, что
этой девушке вы дадите шанс! Она более чем достойна, если вы спросите
мое мнение.

– Я не спрашивал твоего мнения, Хазыр!

– Даже если вы отрубите мне голову, паша, это не причина для меня
умалчивать правду. Во благо вам я всегда говорю, как есть. И если вас
боится полмира, то я со всей ответственностью могу заявить, что не
отношусь к их числу. Я качала вас маленького на своих коленях и обещала
вашей матери заботиться о вас, как о собственном…

– Хватит, Хазыр! Ты знаешь, что я уважаю тебя, но сейчас действительно

могу нагрубить, если ты не остановишься!

– Я поняла, паша. Единственное, о чем сейчас прошу, это дать девушке

время освоиться здесь, привыкнуть. И ни в коем случае не отсылать. Это
моя просьба. Она… особенная, Хан Сол.

– Что это значит? – он напрягся.

– Вы знаете, каким чутьем я обладаю. Я не хвастаюсь, это у нас в роду. И

таких, как я… Скажем, я их чувствую. Девушка особенная. Есть
предположения, пока не могу сказать больше. Ну и явно из богатой семьи.
Она аристократка и честно говоря, я удивлена ее присутствию здесь.
– Глаз с нее не спускайте! Головой будете отвечать! И Нумеддин, и ты! И
докладывать каждый день. Распоряжение евнуху я дам сам!

– Хорошо, паша. – Женщина с улыбкой поклонилась и вышла. И почему-то

ее поведение безмерно разозлило Хана. Сейчас бы взять в руки меч… И
Хасан и Исмаил с удовольствием бы с ним подрались, но в темноте это
делать весьма неразумно.

И он устало дал распоряжение привести Нумеддин агу. У евнуха тоже было

много работы. Рабынь он привез много, их надо было разместить,
накормить, тщательно проверить здоровье каждой. Первый отсев он сам
не проводил, Нумеддин пока справлялся и без помощи главного визиря.
Надо было принять решение и назначить Керима на эту должность. Парень
уже взрослый, чтобы стать первым помощником. Он старается произвести
впечатление, к тому же Хан доверял ему, других родственников у него не
было.

Евнух успел сделать довольно много, была уже глубокая ночь, когда Хан
освободился. Чтобы снова сесть за стол и написать длинное письмо для
Османа. Повелитель должен быть в курсе и в течение недели Хан приедет
в столицу, ну а пока посыльный уже ждал, самый быстрый скакун оседлан.
Послание уже через день будет у Османа.

Сол приказал приготовить ему баню и когда освежившийся вернулся к себе

в покои, уже занимался рассвет. А он еще не ложился. И хотя привык мало
спать, чувствовал, что скоро вырубится от усталости. Он снова вышел на
террасу, чтобы понаблюдать за занимавшимся рассветом, когда движение
внизу привлекло его внимание.

Девушка, занимавшая сейчас все его мысли, медленно шла по саду,

разговаривая с Нумеддин агой. Он держался чуть сзади, а Мария о чем-то
его расспрашивала, периодически показывая пальцем на цветы и деревья
вокруг извилистых тропинок сада. Он понял, что девушка ранняя пташка,
видимо очень любит прогулки по утрам, и именно эта ее привычка стала
причиной ее похищения. Плохая привычка, усмехнулся Сол. Но сейчас, по
какой-то непонятной причине он не хотел, чтобы компанию ей составлял
евнух.

Хан спустился в сад, не спеша следуя по одной из садовых дорожек в

сторону, куда отправилась девушка и вскоре настиг парочку у кустов роз.
Нумеддин ага что-то тихо рассказывал Марии, а она, опустив голову,
слушала. Поэтому не сразу его заметила, а вот евнух немного растерялся.

– Паша! Доброе утро!

– Доброе утро. – Задумчиво ответил Хан, наблюдая, как девушка подняла

на него испуганный взгляд и немного отступила. – Что вы здесь делаете?
– Мария решила немного прогуляться. – Поспешно начал объяснять ага. –
Запрета на прогулки в саду для ваших наложниц не поступало, а девушка
попросила немного прогуляться, так как привыкла рано вставать. Я решил
показать ей ваш сад и немного рассказываю о растениях…

– Оставь нас одних, ага!

Нумеддин ретировался так быстро, словно его и не было. Мария по-

прежнему молчала, лишь с неприязнью на него смотрела и почему-то это
вызвало непонятную боль в груди.

– Уже забыла, к чему приводят ранние прогулки? – Насмешливо протянул

Хан, стараясь отбросить неприятные мысли.

– Боюсь, Хан Сол, что до конца жизни мне этого не забыть.

– Наверное, ты просто пыталась сбежать, осматривая окрестности, а

бедный Нумеддин думал, что тебе в самом деле интересны розы и
магнолии!

– Вы можете думать, что вам угодно, Хан Сол. Мне не в чем перед вами
оправдываться!

Девушка едва доставала ему до груди, но когда подняла свой колдовской

взгляд, Хан почувствовал себя ничтожным. Ее равнодушие ранило, и он
пока не понимал, почему.

– Ты начнешь обучаться вместе с другими наложницами. – Грубо сказал он

ей. – Языку, танцам, письму, религии. Выполнять любую работу, о которой
попросит калфа. Любая строптивая выходка с твоей стороны и я отдам
тебя на потеху солдатам.

Мария хотела что-то ответить, но передумала и просто отвернулась от

него. Никто! Никогда! Не поворачивался к нему спиной, демонстративно
игнорируя. Он со злостью обошел ее, схватил за узенькие плечи и потряс.
Потом немного приподнял, приближая к себе и прошипел.

– Ты хоть понимаешь, что за меньшее преступление я отрубал людям

головы, маленькая заноза!

– Хватит мне угрожать! – закричала она, барабаня кулачками ему по груди

и пиная ногами. – Хватит пугать! Что хотите делайте, но гордость у
человека либо есть, либо ее нет! Так вот, для сведения, не собираюсь
теперь считать вас своим спасителем и повелителем! Отдавайте меня
кому хотите, мне все равно, лишь бы подальше от вас!

Держа ее так близко, он почувствовал ее дурманящий запах, с которым из

последних сил боролся на корабле. А сейчас, после небольшого перерыва
его организм просто не мог сопротивляться ее невероятному притяжению.
Одной рукой он обхватил тонкую талию, прижимая к своему каменному
телу и приподнимая. А другой обхватил за затылок и со стоном прижался к
ее губам.

Хана как будто пронзил удар молнии, все чувства лавиной обрушились на
него, так долго сдерживаемое возбуждение сейчас выходило из-под
контроля. Один ее взгляд и его уже трясло от еле сдерживаемого желания.
Как мальчишку. Он понимал, что Мария сжала губы и вся застыла в его
объятиях. Что вцепилась ему руками в волосы и пытается отодрать его от
себя. Но он не чувствовал боли. Тело просто пульсировало от желания, он
прочерчивал дорожки из поцелуев по ее шее, щекам, глазам, снова
возвращался к губам, а потом девушка просто попыталась его укусить.

Когда почувствовал вкус крови, то остановился, тяжело дыша и по-

прежнему крепко прижимая ее к своему возбужденному телу. Не сразу ему
удалось вернуть себе хоть частичку контроля над собой, а когда он сделал
это, то отпустил Марию и рассмеялся. Девушка отбежала на безопасное,
как ей казалось, расстояние и остановилась, с ненавистью его
разглядывая. Он потрогал прокушенную губу, ощупывая языком
повреждения и продолжая с улыбкой смотреть на нее. Невероятно, но вкус
крови во рту возбудил его еще сильнее.

– Вы просто сумасшедший!

Сейчас Хан ничего не мог ей ответить. Он пытался бороться с

проснувшимся влечением к ней, принимая для себя неизбежность
отпустить ее из своей жизни. Он уже потерял один раз дорогую для него
женщину и такой боли больше испытывать не хотел. Почти десять лет ему
легко удавалось избегать чувств и вот теперь эта девушка пробуждала в
нем желания, которые он почти забыл.

Это западным мужчинам нужно было кучу времени на раздумывания.

Восточные же мужчины принимали решения незамедлительно. Ему совсем
не нужно было много времени, чтобы понять для себя очевидные вещи.
Вот только Мария об этом не знала, и похоже не будет в восторге.
Спрашивать разрешения у женщины в его стране не было принято, но и
насильно заставлять ее он не хотел.

Причинить боль не входило в его планы, а учитывая ее размеры и

сопротивление, он может ненароком серьезно навредить ей. Что же ему
делать?

– Можешь сколько угодно сверкать глазами, но поверь! Обычно немного

ласки пробуждают в мужчине желание угодить или порадовать. Имей это
ввиду. Подумай над своим поведением!

Он развернулся и направился в свои покои, чтобы незамедлительно лечь

спать. Ему нужно отдохнуть, чтобы правильно оценить возникшую
ситуацию. Разобраться на трезвую голову.
Глава 9
Мария стояла в саду, обхватив себя руками и дрожала от возмущения.
Никто никогда ее не целовал. И в своих мечтах первый поцелуй должен
был быть особенным. Нежным, страстным, с любимым человеком. Чтобы
от эйфории и желания продолжить взмыло сердце в небеса!

А это произошло грубо, насильно и без какого-либо ответного чувства. Этот

медведь за какие-то мгновения уничтожил все ее детские мечты. Она
снова провела рукой по губам, стараясь стереть все неприятные
воспоминания. Господи, что же ей теперь делать! Она в панике оглянулась
и заметила тихо подошедшего Нумеддин агу. Еще и ему, наверное, попало,
раз он разрешил ей прогуляться.

Но разве он виноват, что пожелал угодить новенькой девушке, которая

всего лишь любила рассвет.

– Мария, я думаю, нам нужно вернуться. У меня много дел, и я не могу

оставить тебя здесь одну. Есть прямое распоряжение, которое тебя
касается. Без сопровождения ты не можешь покидать дворец. Даже для
того, чтобы выйти в сад.

Мария горько рассмеялась, но ей нечего было ответить. Она просто

согласно кивнула, направившись за евнухом в сторону дворца. Снова
рассматривать великолепные растения и невероятной красоты цветы, ей
не хотелось. И снова расспрашивать о чем-либо агу не было никакого
желания.

И они, так мирно беседовавшие несколько минут назад, в неловком

молчании возвращались назад. Вернувшись в гарем, Мария с удивлением
услышала веселое щебетание девушек и навстречу ей выбежала Кадиля.
На ней было терракотового оттенка платье, вручную вышитое бисером и
вышивкой. Все девушки здесь явно любили яркие расцветки. От обилия
ярких красок зарябило в глазах.

– Мария, а я тебя потеряла! Пошли скорее на завтрак. Зашла тебе в

комнату, но тебя не было, Хазыр-калфа не знала, куда ты подевалась, но
стражники ее успокоили, сказав, что ты ушла куда-то с агой. Обычно до
завтрака и утренних занятий никто не покидает гарем, но видимо ты не
знала.

– Всем доброе утро. – Поздоровалась Мария, кто-то из девушек в ответ

дружелюбно улыбнулся, а некоторые демонстративно отвернулись.

– Сегодня четверг! Мой любимый день недели. – С воодушевлением

продолжила болтать Кадиля, а девушки нетерпеливо рассаживались
вокруг стола. – А знаешь, почему? Сегодня к нам придет Мехдинн. Она
учительница восточных танцев во дворце и учит наложниц красивым
движениям. Мария, ты бы видела, как она двигается. Если бы не возраст,
паша бы не смог оторвать от нее глаз!

– Она будет учить нас танцевать?

– На самом деле она должна обучать только наиболее перспективных

девушек, но никто не запрещает остальным смотреть и повторять. –
Кадиля наклонилась и зашептала на ухо. – Бергюзан, как основная
любовница паши, по идее должна танцевать лучше всех, но она двигается,
как бревно!

– Кадиля, это некрасиво с твоей стороны! – С улыбкой проговорила

Мария. – Наверное ты просто завидуешь?

– Ты увидишь сама! – Самодовольно ответила Кадиля, отправляя финик в

рот.

Здесь девушки обслуживали себя сами, в углу большой комнаты находился

стол, на котором стояли большие тарелки с фруктами, овощами, свежей
выпечкой, несколько кувшинов с напитками. Это только то, что Мария
смогла определить, а те блюда, в которых находилось нечто непонятное,
девушка даже не стала нюхать, не то, что пробовать. А от всевозможных
сладостей просто разбегались глаза. Девушки набирали в свои тарелки то,
что хотели, а потом рассаживались за стол. Интересная иерархия,
подумала Мария, наложницы, будучи еще не в статусе наложниц, не могли
просить служанок о помощи. Они сами еще были никем и могли на всю
жизнь остаться в таком подвешенном состоянии.

Мария взяла тарелку, положив ароматную булочку, финики, виноград,

персик. Налила себе в кружку горячий чай и почувствовала, как сильно
проголодалась. Или ароматные булочки с маком были просто очень
вкусные. Девушка постаралась незаметно оттолкнуть непонятно как
оказавшегося рядом кота, который с громким мурлыканьем начал тереться
об ее ноги, привлекая внимание к своего абсолютно здоровому виду. Но
вроде пока никто не обращал внимания на рыжего одноглазого нахала.

Когда Хазыр-калфа громко хлопнула в ладоши, все разговоры сразу

умолкли.

– Девочки, заканчивайте завтрак, Мехдинн уже ждет вас в танцевальном

зале. Еще раз напоминаю, в том числе и новеньким, насколько важно
уметь хорошо двигаться. В танце вы показываете все свое искусство
владения телом и мужчины никогда не остаются равнодушными к
талантливому исполнению. Во дворце часто паша устраивает
танцевальные вечера для визирей и главных беев. Девочки, это ваш шанс,
любо остаться служанками и рабынями на всю жизнь! А теперь за мной!

Когда Мария, в числе последних девушек зашла в просторную комнату, у

которой полностью отсутствовала одна стена и открывался чудесный вид
на сад, она села на пол на одну из разбросанных вокруг подушек. Девушка
сразу заметила Мехдинн.

Стройная, высокая женщина, уже с сединой в черных длинных волосах, но

настолько плавными движениями, что они завораживали. На ней было
короткого размера бюстье, открывавшее живот, от вида которого девушке
даже стало неловко, на бедрах также широкий пояс с маленькими
блестящими монетками. При каждом движении бедер монетки заманчиво
звенели. От самой талии вниз до голых лодыжек висели веревки с
нанизанными яркими бусинами, и двигая ногой, длинная конечность
выглядывала из шторки из бусин почти полностью. Никакой ткани, одно
сплошное голое тело. Умом Мария понимала, что, наверное, восточные
женщины танцуют в таком виде для своих мужей. Но видеть эту женщину
почти раздетой и нисколько этого не стесняющейся, было неловко.

Но она знала себе цену, о да! Рядом с ней посередине комнаты сидел
невзрачного вида молодой мужчина. Он не обращал на наложниц никакого
внимания, а в прострации отбивал плавный ритм на небольшом барабане.
Негромкие звуки завораживали, надо потом не забыть спросить у калфы,
как называется этот музыкальный инструмент.

Мехдинн заговорила, и Мария многое понимала, так как танцовщица

объясняла и сразу показывала, в словах не было особой необходимости.

Каждая ее конечность могла двигаться совершенно отдельно от всего

остального тела, это было удивительное зрелище! Даже каждый пальчик
на руке знал свое предназначение и место, двигаясь с удивительной
грацией.

Несмотря на одежду или ее отсутствие у танцовщицы, Мария уже не

чувствовала неловкости и смотрела на танец с открытым ртом. Ее
настолько увлекли эти кажущиеся простыми движения, что хотелось
вскочить и повторить. Даже будучи девушкой неосведомленной, она
прекрасно понимала, какое впечатление может произвести такой танец на
мужчину, если даже наложниц он заворожил. Любая, кто овладеет этим
искусством может потом вить веревки из своего мужчины, если станцует
такое для него. Любой мужчина, любой национальности, будет просто не в
силах сопротивляться.

Без всяких слов и наставлений, в этот самый момент Мария понимала

насколько иногда женщина может быть могущественной.

И когда Мехдинн попросила самых смелых к ней присоединиться, то, к

своему удивлению, Мария вскочила первой. Что-то внутри нее отозвалось
тонкой стрункой, девушка всегда мечтала танцевать, но так привыкла
прятаться от мира, не привлекать лишнего внимания, что совершенно не
заботилась о своих желаниях. А здесь ей терять нечего. Она и так уже все
потеряла. Ну, еще девственность осталась, но Мария знала, что ее тело ей
теперь не принадлежит. Когда время придет, ее желания не спросят.
Оставалось только жить. И этого она не умела и сейчас будет учиться!
Когда она резво вскочила, с возгласом «Можно я!», остальные опешили,
даже те наложницы, которые приподнялись, снова опустились на подушки
с презрительными усмешками, ожидая, как опозорится эта новенькая.

Мехдинн внимательно на нее посмотрела, оглядывая сверху до низу.

– У тебя есть другое платье, фарфоровая статуэтка? – спросила

танцовщица и Мария отрицательно покачала головой. Девушка еще не
успела обновить свой гардероб, ее бывшее когда-то белым платье сейчас
пребывало просто в плачевном состоянии. Но калфа говорила, что платья
готовы для нее, видимо просто забыла напомнить.

Все ахнули, когда Мехдинн подошла к одному из стражников у дверей и

выдернула у него из-за пояса острый кинжал.

– Не бойся! – проговорила она, приближаясь к Марии. Танцовщица взялась

за низ платья, приставила нож и повела его вверх, разрезая подол до
самых бедер. А потом сделала это еще несколько раз, превращая в ленты
то, что находилось ниже талии. Девушка чувствовала, как краснеют ее
щеки и шея, но желание научится этим завораживающим движениям не
пропало.

Мехдинн встала напротив, давая знак барабанщику, и он снова начал

отбивать незнакомый ритм. Мехдинн взмахнула руками, Мария повторила,
танцовщица сделала плавное замедленное движение бедром, Мария за
ней.

Женщина покачала головой и крепко взяла Марию за бедра и качнула ее в

нужном направлении. Мария постаравшись расслабить бедра снова
попробовала, и на этот раз движение танцовщице понравилось. Каждое
движение она повторила по отдельности, а потом все вместе. Мария
повторила за ней, чувствуя, как в танце просыпается ее женская сущность.
Даже то, что во время танца ее ноги обнажались почти полностью, теперь
не стесняли Марию, а наоборот, придавали смелости и какой-то
раскрепощенности.

Мехдинн одобрительно покачала головой.

– Похоже, ты танцевала раньше, фарфоровая статуэтка?

– Меня зовут Мария.

Танцовщица только улыбнулась, поворачиваясь и обращаясь к Хазыр-

калфе.

– Дайте мне немного времени, и у Хана Сола не будет шансов.

– Я знаю. – ответила калфа, нахмурившись. И в этот момент с пола
поднялась молодая и очень красивая девушка с рассыпавшимися почти до
бедер блестящими каштановыми волосами. Высокая, стройная, с на
удивление большой грудью, она с ненавистью в красивых янтарных глазах
посмотрела на Марию и выбежала из танцевальной.

– Не обращай внимания на Бергюзан. – Мехдин взяла Марию за

подбородок и внимательно рассматривала. – Она ревнует, но Хан ей
никогда не принадлежал. Она лишь временное увлечение. Хотя сама она
так не считает.

– Вы меня все неправильно поняли. – Девушка была совсем в

растерянности. – Мне совсем не нужен Хан Сол. Я что-то почувствовала в
танце… Эти движения близки моей душе, и я не понимаю почему.

– Давай продолжим!

Мехдинн учила Марию почти до обеда. Некоторые из наложниц уже давно

ушли, смирившись, что на них не обращают внимания, некоторые
остались, несмело повторяя движения в сторонке. Многие остались просто
сидеть и наблюдать за происходящим. Кадиля тоже с усердием заучивала
новые движения, но помогала Мехдинн только Марии. Больше ни на кого
внимания не обращала.

Они даже немного дистанцировались от других, чтобы никто не мешал.

Когда Мехдинн объявила занятие оконченным, Мария была мокрая от пота.
Мышцы тела, о которых девушка раньше не подозревала, уже начинали
болеть. Но эта была приятная боль и Мария с благодарностью улыбнулась
своей наставнице. Она посмотрела на свое платье, которое теперь можно
было смело выкидывать. От каждого шага разрезанная материя
расходилась, полностью открывая ноги и девушка уже задумалась, как ей
дойти до своей комнаты. Может Хазыр-калфа придумает что-нибудь прямо
сейчас?

От громкого вскрика девушка в испуге обернулась. Мехдинн, отступая,

наступила на острый нож, который они отбросили в сторону, разрезав ее
платье. Она сидела на полу и зажимала рукой рану, морщась от боли.
Видимо порез был глубокий, так как лужица крови быстро расползалась по
полу. Наложницы повскакивали с подушек, кто-то с визгом бросился к
выходу, не перенося вида крови, кто-то стал предлагать помощь.

Решение было принято Марией молниеносно, она обернулась, ища

взглядом Хазыр-калфу, чтобы попросить о помощи. Та внимательно
посмотрела на нее и громко крикнула:

– Все вон! Немедленно!

Танцевальный зал очистился от людей за минуту, калфа выгнала за дверь

и охранника, и барабанщика, и наложниц. Никто ничего не понимал, а
Мария сразу кинулась к Мехдинн. Девушка потерла руки, сосредотачиваясь
и вызывая холод из груди, выталкивая и пуская его по рукам в ладони, пока
ледяное покалывание не стало очень сильным. Она посмотрела на ничего
не понимающую наставницу и повторила с улыбкой ее недавнюю фразу.

– Не бойтесь!

Девушка протянула руки, дотрагиваясь до глубокого разреза. Она крепко

обхватила стопу, чувствуя, как через ладони выпускает требующую выхода
ледяную силу. Мария смотрела в глаза Мехдинн, мысленно призывая не
отпускать взгляд.

– Твои глаза сейчас блестят серебром ярче, чем самые отполированные

серебряные монеты, фарфоровая статуэтка! – Прошептала танцовщица
удивленно.

Мария чувствовала, как перетекает энергия из нее в танцовщицу,

чувствовала приближающуюся слабость и как холод покидает ее тело.

Когда она ослабила свой крепкий захват и отняла руку, от раны на стопе не
осталось и следа. Только кровь была повсюду, не давая присутствующим
сомневаться, что рана все-таки была.

Мехдинн и Хазыр-калфа смотрели на нее в немом изумлении, А Мария

чувствовала сильную слабость. Рана была не слишком серьезной, чтобы
вызвать обморок, но после многочасовой тренировки сил оставалось
немного.

– Как ты себя чувствуешь? – Хазыр-калфа нежно погладила ее по голове.

– Сейчас упаду… – Мария с грустью смотрела на свое испачканное в крови

платье. Да уж, бедное платье, наверное, мечтало о том, чтобы его
поскорее выбросили, не продолжая мучать. И она вытерла испачканные
руки об него же, медленно вставая. – Я пошла.

– Я провожу. – Калфа пошла рядом, поддерживая девушку за локоть. –

Сейчас ты отдохнешь, а потом мы отправимся к швеям, кое-какие твои
наряды уже готовы. Я еще вчера отдала распоряжение отнести их в твою
комнату. Видимо меня плохо услышали и кое-кому я сегодня промою уши.
Остальное поторопим…

– Хорошо! – Девушка с поддержкой Хазыр дошла до своей комнаты и с

облегчением опустилась на кровать, даже не снимая испачканное платье. –
Я совсем немного посплю…

– Хорошо, девочка! – Калфа заботливо укрыла ее одеялом, подтыкая по

сторонам.
– Моя мама умерла, когда я была совсем маленькая. – Удивленно
прошептала Мария. – Я и забыла, как приятна такая забота…

– Ты много сил отдаешь, пытаясь вылечить…

– Мама умерла, потому что тогда у меня было слишком мало сил. Я не
смогла помочь и это навечно моя боль…

– Ты была маленькая, Мария. И вряд ли виновна в смерти матери.

– Теперь отец и сестры не пострадают, если меня обвинят в колдовстве. И

я могу спать спокойно.

– Ох уж этот запад! Какие глупые люди там живут! Спи спокойно, девочка,
тебя никто не потревожит. Мы с тобой потом об этом поговорим.

Но Мария уже не слышала последних слов калфы.

Глава 10
Сол лег спать только утром, но через несколько часов он уже проснулся,
полный энергии для накопившихся дел. Он решил готовить Керима на
должность своего непосредственного помощника после смерти Ахмеда.
Поэтому умывшись и одевшись, он приказал племяннику сопровождать его.

Его вилайет отвечал за подготовку легкой кавалерии – Акынджи. Так

называли себя уже обученные воины и задача состояла в охране уже
завоеванных границ и удержании этих позиций. Византия становилась все
слабее и слабее, и Осман 1 пользовался этим, завоевывая все больше и
больше территорий. Сейчас велась подготовка к следующей военной
кампании, это была Никея. В ближайшее время нужно было завоевать этот
стратегически важный город и его территории. А потом дойдет дело и до
Константинополя.

Сейчас в его управлении находились несколько отрядов акынджы,

возглавляемых тойдже. Беи пограничных с ним территорий отвечали за
пехоту и тяжелую кавалерию. Но так как выход к морю сейчас был только у
Бурссы, доставка рабов и наемников осуществлялась кораблями по его
земле.

Осман не только завоевывал новые территории, он мудро предлагал там

свое покровительство и защиту. А люди легко соглашались, чувствуя руку
сильного и могущественного правителя. Поэтому потребность в рабах
мужчинах становилась все меньше и меньше, а вот женщины были
необходимы, как воздух.

Каждый месяц проводилась ярмарка, на которой девочек, девушек,

женщин продавали местным беям, купцам, ремесленникам. Тем, кто жил и
работал здесь, хотелось иметь красивых женщин в качестве жен. А мода
на светлые глаза и волосы была невероятно высока. Но такие женщины,
особенно красивые, стоили много золотых акче.

Сам Осман лишь недавно стал мусульманином, до этого он был

язычником, поэтому сейчас не требовал от своих доверенных людей смены
религии. Люди на завоеванных территориях чувствовали свободу, их никто
не принуждал и не притеснял. Здесь верили во что хотели.

Сол не верил ни во что, он давно потерял веру, но прекрасно понимал, что

будущее за мусульманством.

Он назначил встречу с несколькими тойдже, принимая отчет о численности

лошадей и обучении акынджи. Тысяча воинов, тысяча скакунов. И каждый
воин тренировался только на своей лошади, кормил и ухаживал за ней
тоже сам.

Мужчин рабов сейчас предстояло Солу отобрать для своей кавалерии. Для
этого была специально построена небольшая арена, где новенькие могли
выбрать для себя любое оружие: ятаган, саблю, килич, шашку, боевой
топор, кинжал, мушкет или копье с крюком. Мужчин, не державших в руках
оружие, сразу было видно.

Многих насильно кастрировали, делая евнухами, отправляли служить в

гаремы, на кухни, в поля, в конюшни. Мужских рук всегда не хватало. А те,
кто умел драться и делал это хорошо, поступали на службу в армию
Османа.

На эту ярмарку в конце месяца приезжал сам повелитель. Не говоря уже

об остальных беях. Но тут Хан немного хитрил.

Для себя он отбирал воинов сразу, один. Без присутствия лишних

зрителей, только с тойдже. Его отряды были элитными и самые лучшие,
сильные, умные и быстрые воины без промедления пополняли ряды
акынджи, его люди составляли личную охрану повелителя.

Мужчины расселись на удобных креслах, наблюдая как на арену выходили

двенадцать пар мужчин одновременно, оружие было самым разным, рабов
предупреждали, что битва не смертельна, а велась до первой крови.
Шестерка проигравших отсеивалась быстро. А вот второй бой трех пар был
обычно интереснее. Там даже проигравшие воины иногда производили
впечатление своей выдержкой и выносливостью.

А с победителями иногда вызывались в пару сами тойдже, оттачивая свои

боевые навыки и проверяя навыки сильнейших. Иногда даже сам Сол с
удовольствием дрался на этой арене. А сейчас без особого интереса
смотрел за сражением, слушая редкие комментарии Керима и глав
кавалерии.
Трое определившихся победителей ждали снова до дюжины, чтобы снова
встать в пары. И уже оставшаяся тройка сильнейших из 48 человек
получало право начать заниматься, чтобы стать акынджи. Иногда шанс
получали и проигравшие, когда что-то в их поведении цепляло тойдже, и
они уговаривали Хана обратить внимание.

Играла роль и выбор оружия, если рабы ничем, кроме кинжала не владели,
то толку от него, скачущего галопом на лошади в самом эпицентре
сражения с ножиком? Ну а верховая езда была в приоритете, нужно было
уметь не просто сидеть на лошади или быстро скакать, а метко стрелять в
галопе с помощью копья или лука, или наносить смертельные раны.

Иногда мужчины громко смеялись, отмечая неуклюжесть или трусость

рабов, которые громко верещали, зовя на помощь. Таких сразу в поле на
уборку урожая или чистить конюшни. Таких и оскопить то нельзя было, так
как охранниками в гарем брали только сильных и умелых воинов.

Но и Исмаила и Хасана Хан заметил именно на этой арене много лет

назад, они стали одними из лучших акынджи, прежде чем Сол взял их себе
в услужение.

Во время этого своеобразного просмотра мужчинам принесли обед и

напитки. Под конец, когда разговоры уже стали интереснее, чем
происходящее на арене, Хан остановил бои, перенеся их на следующий
день.

Он еще долго рассказывал, как прошло его плавание, отвечая на

неисчерпаемое количество вопросов, и вернулся в свои покои, когда уже
стемнело, чтобы сразу послать за Хазыр-калфой. Хан весь день не мог
сосредоточиться и выбросить из головы строптивую зеленоглазку.
Подумал, что уступить своим желаниям иногда правильнее, чем подавлять
их. Посмотрел правде в глаза и понял, что не может больше
сопротивляться ее притяжению. Просто не может. Силы воли нет, когда
дело касалось ее. И может, если уступить страсти, то она пройдет сама
собой.

Он очень боялся увлечься еще больше, но постарается сделать все

возможное, чтобы этого не случилось. А сейчас она уже вредила делу всей
его жизни, просто поселилась в голове, не давая думать ни о чем другом.
Не давая сосредоточится. Ее поцелуй горел на губах до сих пор, он уже не
мог спать, есть, принимать здравые решения. Даже не слышал вопросов,
которые ему задают и до сих пор с неловкостью вспоминал удивленное
лицо Керима, когда тот задал ему простой вопрос в третий раз подряд.

Хан обернулся к вошедшей служанке.

– Я хочу, чтобы девушка была в моих покоях как можно быстрее! – без
предисловий начал он.
– Хан Сол, Мария сегодня очень утомилась и много чего случилось… –
Калфа нахмурила брови и опустила глаза. – И я бы просила о небольшой
отсрочке, чтобы подготовить девушку. Но Бергюзан всегда в вашем
распоряжении и я могу….

– Мне не нужна Бергюзан, Хазыр! Никаких отсрочек…

Женщина закусила губу, ее ноздри недовольно раздувались, но она ничего

не говорила, а только кивнула, приняв неизбежное.

– Девушку никто не готовил, ее надо причесать, одеть, объяснить, как себя

вести…

– Хазыр… – Хан устало потер глаза. – Никаких приготовлений! Она нужна

мне прямо сейчас такая, как есть. Немедленно.

Только после этих слов служанка медленно удалилась, нехотя закрыв за

собой дверь. А Сол принялся нетерпеливо ходить из угла в угол. Девушки
не было слишком долго и когда, наконец, он уже принял решение, что сам
пойдет за ней, дверь отворилась.

Мария стояла на пороге в красивом белом халате, расшитом вручную

красивым восточным орнаментом. Ее длинные кудрявые волосы были
распущены, зеленые глаза испуганно на него смотрели. Девушка
прижимала руки к груди, стискивая в кулаки дрожащие пальчики.

– Неужели ты так сильно меня боишься? – Насмешливо сказал Сол,

пытаясь замаскировать почти мальчишескую радость от ее присутствия.
Он медленно подошел, закрывая за ней дверь и отгораживаясь от всего
остального мира. Если сейчас кто-нибудь решит их побеспокоить, Сол
даже не будет спрашивать причины. Последствия для визитера будут
весьма плачевны. – А совсем недавно ты была очень храброй!

Хан потрогал заживающую губу и улыбнулся. Не говорить же ей, что любое

ее прикосновение, даже укус, приятны для него и вызывают волнение во
всем теле. Он подошел к ней ближе, возвышаясь, как гора и провел рукой
по волосам. Какие они мягкие, шелковистые. Заправил непослушный локон
за ушко и дотронулся до шеи. Мария вздрогнула от прикосновения и
отпрянула.

– Что вам нужно, Хан Сол?

– Какой глупый вопрос, Мария! – засмеялся он, отходя и наливая кружку

вина. – От такой умнички, как ты. Вот, выпей, и перестанешь так дрожать.

Девушка сначала просто смотрела на протянутое вино, а потом несмело

взяла и с подозрением понюхала.

– Гранатовое? Я люблю гранатовое.

– Значит я угадал? – Хмыкнул Сол. – Какое странное отношение к еде. Как
будто она тебя укусит!

Девушка сделала глоток и посмаковав вино на языке, только потом

проглотила. Он налил ей самое лучшее вино в Бурссе, а она пробует так,
как будто он отравить ее хочет.

– Спасибо! – Сказала она, протягивая ему почти целую кружку. – На самом

деле я недавно поужинала и пить совсем не хочется.

Хан взял вино и допил остаток. Он неспешно обходил Марию со всех

сторон, с удовольствием разглядывая. В ней просто не было недостатков.
Ну, за исключением миниатюрности. Но это опять же плохо для него, но не
для других мужчин. Не таких больших, как он. Хан с усилием подавил
неуместный гнев. Никаких других мужчин у этой девушки больше не будет.
Слишком сильный инстинкт собственника возник от этой мысли.

– Скажи, у тебя были уже мужчины? – Спросил он волнующий его вопрос.

– Нет… – После недолгого молчания нерешительно ответила Мария. И Хан

снова попытался подавить неуместное ликование.

– Очень жаль! Для тебя. Боюсь, в первый раз у меня не получится не

сделать тебе больно.

– Пожалуйста, приступайте поскорее. Хватит меня мучать! – Мария

испуганно на него посмотрела и от ее влажных от непролитых слез глаз, у
него защемило в груди.

– Ты разве не будешь сопротивляться? Я думал мне придётся пережить

маленький бой!

– Разве мне это поможет? – На этот раз ее губы изогнула горестная

улыбка.

– Не поможет. Ты только себе навредишь. – Сол честно ответил,

приподнимая ее подбородок и поглаживая пальцем. Какая нежная кожа. Он
опустил взгляд на завязки ее халата. Хазыр-калфа не стала одевать на
девушку платье, на хальвет наложницы приходили в легко снимаемой
одежде, и он мысленно поблагодарил ее за это. Его руки немного дрожали,
и он просто не смог бы сейчас расстегнуть мелкие пуговицы, а просто
разорвал бы платье, напугав девушку. А пугать ее еще больше чем сейчас,
он не хотел. Вдруг она вообще в обморок свалится от испуга.

Он медленно взялся за тесемки и, развязывая, потянул их вниз. Девушка

опустила руки и закрыла глаза, не мешая и не помогая. Он распахнул халат
и нетерпеливо сбросил его с узеньких плеч. А потом постарался сдержать
восхищенный вздох, окидывая ее безупречную фигуру жадным взглядом.
Ее светлая бледная кожа покрылась мурашками, щеки, шея и верхняя
часть груди стыдливо покраснели. Она пыталась не дрожать, но у нее
плохо получалось.

Он поднял Марию на руки и медленно опустил на свою широкую кровать,

возвышаясь сверху. Он решил больше ничего ей не говорить, слова были
не нужны, они лишь мешали им понять друг друга. Может их близость
будет более действенна и поможет Марии принять свою новую жизнь и не
сопротивляться неизбежному.

Девушка вся сжалась и застыла, закрыв глаза и закусив губу. Он решил не

испытывать судьбу и не целовать ее, а зарылся носом в ложбинку между
шеей и плечом. Провел языком по коже пробуя на вкус и вдыхая только ей
присущий аромат. Небеса! Как она пахла. Как амброзия! Как самое
пьянящее вино.

Провел влажную дорожку из поцелуев по трепещущей от страха жилке на

шее до маленькой груди с гордо вздымающимся розовым соском. Хану в
самом деле казалось, что красивее он не видел, хотя до этого времени
предпочитал размер груди немного побольше. Он втянул сосок в рот и
пососал, одновременно накрывая ладонью второй холмик. Маленькая
грудь терялась в его большой и мозолистой ладони, слишком шершавая и
грубая кожа специально задевала напрягшуюся вершинку, заставляя
Марию вздрагивать всем телом. Ударяя языком через равные промежутки
времени по соску и продолжая его мучать, мужчина опустил руку вниз,
желая поскорее добраться до влажных складочек. Мария по-прежнему
держала бедра сведенными и при легком надавливании только напряглась
сильнее.

Двумя руками Хан нетерпеливо преодолел сопротивление и раздвинул ее

ноги, лег между ними, чтобы больше не дать ей шансов их сдвинуть. Он
снова опустил ладонь вниз, ни на минуту не переставая терзать вершинку
соска. С облегчением он обнаружил там влагу, боялся, что страх перед ним
подавит ее сексуальное возбуждение и тогда боль от вторжения может
быть невыносимой. Когда он потер мозолистым пальцем клитор, Мария
едва слышно застонала, и ее бедра непроизвольно задвигались в таком
знакомом ему женском ритме, говоря все то, что сама она ему никогда бы
не сказала.

Хан наконец позволил себе приподняться и сбросить свой халат в сторону,

а закрытые глаза девушки воспринял с облегчением. Пусть сейчас на него
не смотрит, если вдруг распахнет свои колдовские очи, последние крохи
его сдержанности исчезнут. Она судорожно сжимала побелевшими
пальчиками простыню, мотая головой из стороны в стороны.

– Какая ты красивая! – Прошептал он ей, не сдержавшись целуя уголочек

рта и полностью опускаясь на нее всем телом. Хан даже зарычал от
наслаждения, прижимаясь к ней, чувствуя невыносимый жар везде, где их
кожа соприкасалась. Он поднял ее руки вверх, над головой, перехватывая
тонкие запястья ладонью и удобнее устраиваясь между ее раздвинутых
бедер, сделал пробный толчок в ее узкое лоно. Они оба застонали, только
наверняка от разных ощущений, но Хан неумолимо продолжал плавные
движения дрожа и сдерживаясь из последних сил. Пот стекал по лицу, и он
наклонил голову вбок, вытирая плечом мокрый лоб.

– Ты такая узкая! – Хан снова застонал, не сдержавшись, понимая, что

просто сам слишком большой для нее, но это ничего не меняло. Вперед,
назад, снова вперед, давая привыкнуть и растягивая ей лоно под свой
размер, он наконец достиг тонкой преграды, почувствовал, как резким
толчком разорвал ее, входя до самого конца. Девушка закричала от боли и
не сдержавшись открыла глаза, из которых тонкими блестящими
ручейками стекали слезы. Она пронзила его изумрудным взглядом и Хан,
который в самом деле хотел остановиться и дать ей немного времени
привыкнуть, понял, что потерял контроль.

Он зарычал от невероятного наслаждения, делая резкие толчки, где-то на

подсознании понимая, что причиняет боль, но тело просто не слушалось,
стремясь получить такую необходимую разрядку. Его трясло, с губ
срывались бессвязные звуки, пока, наконец, не почувствовал приближение
такого сильного оргазма, что в глазах помутнело. Его просто накрыло
лавиной ощущений, делавших сильного мужчину абсолютно
беспомощным. Он хотел выйти из нее, как делал это всегда со своими
наложницами, но не смог и весь дрожа изливался, пока не отдал ее лону
все свое семя до капли.

Сол невероятным усилием удерживал себя на локтях, чтобы не упасть на

Марию и не раздавить своим весом. Не сразу он смог выйти из нее и
перекатиться на бок, чтобы прижать тонкую, сопротивляющуюся мятежницу
к своей груди. Ему просто нельзя смотреть ей в глаза, слишком сильное
действие они на него оказывают, а второго вторжения она сейчас не
переживет. Даже в горячке еще не угасшей страсти Сол это понимал.

Он слишком долго был без женщины и, наверное, надо было

удовлетворить свое дикое желание с опытной наложницей, но никого,
кроме Марии он просто не хотел. Ему было невероятно стыдно за свою
несдержанность, но такого в его жизни еще не было. И Хан обеспокоенно
нахмурился.

– Прости, если я причинил тебе боль. – Прошептал он ей на ушко,

прикасаясь поцелуем. – В следующий раз так больно не будет. Потихоньку
ты ко мне привыкнешь.

– Можно я теперь уйду? – Прошептала Мария в ответ.

– Нет! – Сола поразила боль в груди от этого вопроса. Он еще ближе

притянул ее к себе, соприкасаясь грудью с ее спиной, крепко обнимая
обеими руками и утыкаясь губами ей в волосы. Даже для того, чтобы она
встала и умылась, он ее не отпустит. Просто не мог! И сейчас не хотел
копаться в себе, чтобы разобраться почему.
Мария положила голову ему на плечо, просто больше было не куда и
шумно выдохнула. Она ничего не сказала, но потому, как потихоньку
расслабилась, Сол понял, что она заснула. Вот и прекрасно, пусть
отдохнет, ей это необходимо.

Он полночи лежал неподвижно, крепко обнимая и просто балдея от ее

присутствия, боялся шевельнуться и разбудить, и тогда девушка наверняка
снова попытается отодвинутся и уйти. Отгонял от себя тревожные мысли,
ни о чем стараясь не думать, тем более о своем более чем странном
поведении.

В комнате было довольно жарко и Хан заметил странную особенность,

прижимая к себе стройное тело, он чувствовал от нее не жар, а приятный
холодок. Мужчина все-таки жил в жаркой, южной стране, а сейчас была
середина лета. Не в первый раз он держал в объятиях женщину и раньше
всегда через некоторое время отодвигался, чтобы охладиться от жаркого
женского тела. А сейчас придвинулся ближе и ему было прохладно. Может
Мария замерзла? Но он окружал ее своим большим телом со всех сторон,
это просто невозможно. Казалось, даже в него этот приятный холодок
проникал. Хан озадаченно облизал губы и почувствовал, что ранка от укуса
зажила. Не просто не болела, а вообще исчезла. Странно. Он многого не
понимал, но со временем разберется. Дураком никогда не был, ну а
девушка…

Мария привыкнет к нему, у нее нет выбора. С этими мыслями он

погрузился в тревожный сон. А когда проснулся, девушки рядом с ним уже
не было. Она ушла.

Когда он распахнул двери, которые чуть не слетели с петель, в коридоре

стоял Хасан.

– Девушка сказала, что любит гулять на рассвете, Сол. – сказал верный

помощник, предугадывая вопрос. – Ее сопровождает Нумеддин ага.

Злость помогла подавить внезапный порыв притащить ее обратно в свою

постель, которую она покинула без разрешения. В этом уже не было
смысла. Он вернулся в спальню, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь
успокоиться и понять причину злости. Он посмотрел на кровать, на
довольно приличное по размеру пятно крови и подумал о том, какого….
Она пошла гулять??? Он ведь так сильно поранил ее! Хотелось спросить
Хасана, нормально ли она шла, могла ли вообще передвигаться! А она
гулять отправилась. Не будет он интересоваться ее самочувствием. Ни у
кого не будет спрашивать, даже у нее. А раз гуляет, значит здорова! Вот и
отлично! А он хотел дать ей несколько дней, чтобы там все зажило…

Ругая ее, он, тем не менее, вышел на террасу, внимательно осматривая

окрестности огромного сада, видимые глазу. Но на этот раз Мария
предпочла другую его часть. Видимо ту, которую не видно из его покоев.
Хан даже не сомневался, что она осмелилась спросить об этом Нумеддин
агу. С какой стороны сада нас не будет видно с террасы Хана???? Ладно,
сейчас он хотя бы попытается сделать вид, что успокоился, а то от его
грозного вида подчиненные будут разбегаться в разные стороны. А
вечером в подробностях расскажет, как нужно себя вести послушной
наложнице.

Глава 11
– К сожалению, рассвет здесь закрывают горы. Мы видим солнце, когда
оно уже взошло. – Задумчиво рассказывал Нумеддин ага, когда они
медленно прогуливались по саду. – Но вот закаты в Бурссе самые
красивые в мире.

– Откуда вы знаете? – С улыбкой ответила Мария. – Я конечно не

путешественница, но могу с уверенностью сказать, что красивых мест еще
очень много и я лично наблюдала красивейшие закаты не раз.

– Они красивые для меня потому, что я люблю эту землю. – Внимательно
гладя на нее, тихо добавил ага. Мария нахмурилась намеку. Но все же
была частично согласна. Другими глазами ты смотришь на то, что любишь.
А здесь она чужая, все для нее чужое и этот чудеснейший сад, с которым
не сравнится по красоте ничего из того, что она видела, все равно был ей
чужд. И даже таких противных павлинов здесь не было, а чтобы обойти его
весь, им понадобится не один день.

Высокие крепостные стены виднелись где-то вдалеке. Дворец-крепость

стоял на холме и ничто не загораживало прекраснейшие виды на
мраморное море и горы.

– Да, я думаю, что абсолютно естественно любить свою родину. – После

недолгого молчания ответила Мария.

– Родиной иногда становится не то место, где ты родился, а то, которое

полюбил. – Нумеддин ага потихоньку продолжал ненавязчивое
наступление.

– Может быть добровольно, а не для тех, у кого не было выбора.

– У меня не было выбора, прекрасная Мария! – улыбнулся ага. – И Бурсса

моя новая любимая родина.

Мария поняла, что не сможет здесь никого переубедить. Да и не хотела.

Просто все перевернулось в жизни и обратно дороги нет. Нужно же было
искать для себя ориентиры, чтобы начать все сначала. С нового листа.
Попробовать. Но как?

– Нумеддин ага! Ведь это же совсем не просто, полюбить насильно. Разве

это вообще возможно?
– Не пытайся понять поступки всевышнего, милая девушка. Запомни
только одно, все что происходит в твоей жизни было предназначено тебе
судьбой. Ты сейчас проходишь свой собственный путь, и то, каким ты его
сделаешь, успешным или нет, зависит только от тебя. Надо лишь принять
свою судьбу с достоинством и гордо поднятой головой. Не противиться. И в
любой ситуации пытаться извлекать для себя выгоду.

– Выгоду для себя? – Она горько рассмеялась. И не будет вслух

произносить, что совсем не считает везением то, о чем другие наложницы
молятся. И странным образом хотят оказаться на ее месте. Господи, вот
дуры! Да она чуть не умерла от боли и стыда. Девушка поежилась от
воспоминаний. То, что он творил с ее телом… Об этом хотелось поскорее
забыть. Если бы не ее способность быстро заживлять свои раны, она бы
истекла кровью в постели, пока Хан сладко спал.

И думать о том, что это происходит так всегда. Какой ужас, бедные
женщины, правильно, что молодым девушкам не сообщают о том, что
творится в супружеской спальне, иначе все невесты с криками сбежали бы
от своих женихов. Поэтому их отдают замуж девственницами. Чтобы не
догадались, что их ждет.

Мария вспомнила счастливое лицо своей сестры Тицианы и поежилась. С

каким обожанием и любовью та смотрела на своего принца. В их постели
происходит тоже самое? Вряд ли. Девушка встречала много счастливо
женатых супругов. Это видимо с ним что-то не то! Этот грубый огромный
медведь просто разорвал ее! Она потрясла головой, отгоняя кровожадные
и злые мысли. Он просто был намного больше и не учел этого.

Хотя в самом начале… На некоторое время то, что он делал с ее телом

вызывало странный отклик, хотя девушка пыталась подавить его изо всех
сил. Ей даже понравилось? Нет! Просто показалось. Она оглянулась на
евнуха гарема, который не мешал ей думать о своем. Все в крепости
прекрасно знали о том, что случилось. Утром, тайком выбежав, накинув
кружевной халат, она сразу наткнулась на охранников. Но ждал ее и
Нумеддин ага. Если бы не он, ее бы не пропустили.

Она вспомнила, как вчера вечером к ней пришла Хазыл-калфа и передала

приказ Хана. В ее взгляде было сочувствие, но женщина не могла
ослушаться. Они обе не могли. Мария только сказала: «Я понимаю, не
беспокойтесь».

У нее не было выбора. Как часто она в последнее время слышала эту
фразу! Но пока не в силах что-то изменить. Краем глаза девушка обратила
внимание, что на прогулках где-то недалеко всегда маячил охранник. Не
приближаясь, но и не выпуская из зоны видимости.

Кадиля, вчера вечером также заходившая к ней, сказала, что сегодня для
наложниц организуется пикник на свежем воздухе. По пятницам это
традиция. А купцы из города принесут новые отрезы тканей, украшения, и
всякую мелочь, которую так любят местные девушки. На это Хазыр-калфа
выдавала девушкам небольшую сумму денег, чтобы они почувствовали
небольшую свободу и могли что-нибудь приобрести по своему желанию.

– Нам пора возвращаться. – Нумеддин ага повернулся к Марии, прерывая

поток мыслей. – Сегодня у меня еще куча дел по организации праздника.

– Почему вам не дадут кого-нибудь в помощь? – Спросила девушка,

направляясь ко дворцу.

– У меня есть помощники! – Засмеялся Нумеддин ага. – Но за ними нужен

глаз да глаз! Женщины, находящиеся в гареме паши наиболее ценные и
если… А, вот и Хазыр-калфа! Передаю тебя в ее распоряжение, а сам
кланяюсь и убегаю.

Мария с улыбкой встретила хмурый взгляд калфы.

– Мне уже кажется, что меня здесь чрезмерно опекают. Вряд ли Нумеддин
ага раньше позволял себе сопровождать при прогулках рабынь Хана Сола.

– Ты уже не рабыня, Мария. Ты икбал, его главная наложница фаворитка. –

Калфа коснулась подбородка девушки, внимательно рассматривая. –
Служанки меняли простыни в покоях Хана. Меня встревожило столько
крови. Я думала, ты будешь больна сегодня с утра и никак не ожидала
застать на прогулке. Велела принести тебе завтрак и не застала в комнате.
Была удивлена, что ты пробыла в его покоях до утра. Такого не было с тех
пор, как…

– Все в порядке, Хазыр-калфа. – Мария успокаивающе погладила женщину

по руке, немного отодвигаясь. – Я себя прекрасно чувствую, и никакое
насилие не заставит меня склонить голову. Я все равно рано или поздно
сбегу отсюда!

Калфа обеспокоенно посмотрела по сторонам и, взяв Марию за локоть,

оттащила в тень раскидистого дерева. Причем держала довольно крепко,
видимо сильно разозлившись.

– Ты не должна больше никогда произносить этих слов и смириться со

своим положением. Хан очень увлечен тобой, и ты будешь полной дурой,
если не воспользуешься этим. А через некоторое время при правильном
поведении он будет носить тебя на руках и выполнять любое твое
желание.

– А на счет побега! – Перевела дыхание старая женщина. – Здесь слишком

любят и уважают Хана Сола, чтобы вот так просто выслушать мысли
наложницы о побеге. Любой служащий здесь, кроме меня, уже побежал бы
докладывать ему об этом. Он тебя никогда не отпустит! А ты пораскинь
мозгами, глупая! Не понимаешь, что встретила сильного и храброго
мужчину, способного любить и ценить тебя как никто. Ему лишь нужно
немного времени забыть старую боль и зарубцевать свои раны. Ты еще
слишком мало знаешь о нем, чтобы вот так отталкивать и делать глупости.
Думаешь, другой мужчина поступил бы лучше? Если ты так действительно
думаешь, то я буду полностью в тебе разочарована. Потому что ты не
знаешь мужчин, не знаешь их природу и причину поступков!

– Я никогда не позволю себе даже подумать о чувствах к мужчине,

которого придется делить с кучей других женщин! – Процедила Мария,
вырывая свою руку. – Что за странный мир, где для измен придумали
легкое оправдание! Пусть спит с кем угодно, но меня оставит в покое! Я
никогда не смирюсь, будете вы поддерживать меня или нет! Мне все
равно! И не собираюсь становиться в очередь, выпрашивая крохи
внимания у похитителя и насильника!

Они обе тяжело дышали, со злостью рассматривая друг друга.

– Вы знаете кто такой дож в Венецианской Республике? – Прошептала

Мария, подходя ближе к Хазыр. – Это человек, сидящий сейчас во главе
самого влиятельного государства в мире и не боящийся даже папы
Римского. Но управляет страной он не один. Есть совет самых
влиятельных и богатых семей в Венеции, которые обладают еще большей
властью, просто не раскрывая этого. Я дочь одного из самых
могущественных людей в Венеции. Не смейте мне говорить, что я должна
чувствовать! Достаточно того, что вы диктуете мне, что я должна делать!
Не надо пугать меня докладами Хану Солу. Бегите! Докладывайте! Я не
боюсь! Я уже потеряла все, больше мне терять нечего. И умереть я не
боюсь. Часть своей жизни я мечтала об этом. А сейчас я пошла завтракать!

Мария даже не стала оглядываться, шла, почти не видя дороги и уже

жалела о своей вспышке злости. Хазыр-калфа лишь пыталась ее защитить
и направить на путь, который, по ее мнению, был самым верным. Когда
врезалась в стоящего впереди человека, то сразу не поняла, в кого.
Бергюзан! Вот это встреча! После ночи, проведенной с Ханом, только этой
бывшей его фаворитки ей и не хватало для полного счастья! Мария хотела
обойти ее, извинившись, то наложница не позволила, перегородив дорогу и
схватив за руку. Мария снова резко вырвалась и с гордостью подняла
голову. Какие странные у них тут привычки, хватать людей без их
разрешения. Неужели Бергюзан не понимает, что ее заставили! В
янтарных глазах действительно очень красивой женщины сверкали искры
ярости.

– Я не понимаю, что он мог в тебе найти! – Прошипела она со свистом, как

змея. – Но ради своего здоровья, сделаешь все, чтобы паша охладел к
тебе! Иначе долго не проживешь!

Мария, не отвечая, развернулась и пошла в свою комнату, уже мечтая

просто дойти до туда больше никого не встретив. Ей было жаль женщину.
Она, видимо, действительно его любила. Но Хан Сол предпочитает
разнообразие! Вон какой выбор! Целый гарем! Каждую не уничтожишь, не
запугаешь! Мария шла и задумывалась над причинами такого сильного
гнева, который не испытывала, пожалуй, никогда!

Ну, конечно! Кадиля, даже размахивая руками, уже бежала ей навстречу.

Мария вслух застонала.

– Наконец-то я тебя дождалась! Где ты была? Пропустила завтрак, но я

тебе оставила вкусную пахлаву. Я сгораю от любопытства, а ты исчезла.
Подруга, называется. Узнала только утром, что ты была у паши всю ночь!
Вот повезло. Бергюзан никогда не оставалась на ночь, она просто рвет и
мечет. – Кадиля захихикала, ненадолго прерываясь и едва поспевая за
Марией. – Так ей и надо! Ну а ты как, расскажи? Счастлива, наверно!

– Ты сейчас это серьезно, Кадиля? – Мария зашла в свою комнату, с

огорчением рассматривая сочащиеся медом сладости на подносе. Нечего
и удивляться такому количеству полных девушек и женщин на востоке.
Стройных можно было пересчитать по пальцам. – Если в следующий раз
ты что-нибудь решишь мне принести из столовой, пусть это будут фрукты,
хорошо?

– Да ты же тощая! – Кадиля сильно удивилась. – Здесь не любят худых,

девочки вообще не понимают, как ты могла понравиться паше. Если не
наберешь вес, он недолго будет приглашать тебя к себе в покои.

– Да я мечтаю об этом! – Проворчала девушка, откусывая сочный кусочек

пахлавы. Да…, Пожалуй, сегодня придется остаться без завтрака. Такое
сладкое проглотить было невозможно. Она налила воды в стакан и выпила
залпом.

– Ты ведь это несерьезно… – Кадиля ничего не могла понять.

– Абсолютно серьезно, подруга. Я мечтаю о том, чтобы он нашел себе

другую!

– Но почему?

– Он мне не нравится! – Мария решила не вдаваться в подробности. А

иначе получился бы очень развернутый ответ. Примерно на полдня!

Кадиля стояла с открытым ртом, пытаясь что-то сказать и не находила

слов. Зрелище было действительно комичным.

– А я хотела, чтобы ты взяла меня в свои личные служанки. – Грустно

проговорила она наконец, вернув себе дар речи. – Ведь ты стала любимой
фавориткой. Ты с самого начала была странная, но, Мария, это глупо с
твоей стороны.

– Кадиля, чтобы мы не поссорились, давай больше не будем обсуждать то,

что касается Хана Сола. Хорошо?
– Хорошо, если ты так хочешь. Давай поговорим о пикнике! В прошлый раз
мне не хватило денег на красивые золотые сережки с бирюзой. Но я
подкопила денег и надеюсь этот торговец сегодня приедет, чтобы продать
мне их.

– А когда начнется этот пикник?

– После обеда!

– А что делают в гареме до обеда?

– Некоторые дни заняты учебой, но не сегодня. А так, кто-то отдыхает, кто-

то гуляет… Да я особо не задумывалась об этом. А что?

– Отдыхать после завтрака это очень здорово. Но мне нужно подучить

язык, и я бы хотела позаниматься дополнительно. Здесь есть что-то вроде
библиотеки?

– Ты же уже неплохо говоришь! – Удивилась Кадиля. – Зачем читать? Это

же сложно! Вообще удивлена твоим успехам. У тебя просто талант! Но
библиотека находится не на половине гарема и нужно разрешение
Нумеддин аги и сопровождение на мужскую половину. Скорей всего не
разрешат идти нам вдвоем.

– Ну конечно! – Устало опускаясь на подушку, усмехнулась Мария. – Вдруг

мы попытаемся соблазнить древние рукописи.

– За библиотеку отвечает муэдзин, он там хозяин и встречаться с ним

наедине нельзя! – Присаживаясь рядом с ней, Кадиля уплетала
оставшуюся пахлаву. – Но я не думаю, что Нумеддин ага запретит тебе.
Просто нужно сопровождение. Здесь ведь не гарем падишаха, правителя
Османа, здесь все намного проще. И нет таких строгих правил.

– Расскажи мне немного про девушек из гарема. – Попросила Мария.

– Ты, наверное, такая недовольная, потому что ревнуешь! – Кадиля даже

закачала головой, твердо убежденная в своей правоте. – Но ты не права.
Хан Сол никогда не стремился иметь много женщин, хотя имеет для этого
все возможности. Из того, что я слышала, когда у него была жена, то
никаких других женщин в его постели не было. Он любил только ее одну. А
гарем создавался для помощи женщинам. Здесь мы учимся, живем до
поры, когда нас выдадут замуж. Все эти девушки и женщины, которые нас
сейчас окружают не для Хана. Он их выкупает для лучшей доли!

– Зачем тогда похитил меня, интересно?

– Я не знаю. – Кадиля озадаченно пожала плечами. – Но он был верен

своей жене. Когда она умерла, у него несколько лет не было женщины.
Хазыр калфа вся извелась от волнения и была счастлива, когда он
обратил внимание на Бергюзан. Но и она интересовала Хана только для
удовлетворения мужских потребностей. А когда он принес тебя на руках,
закрывая от взглядов, ты просто не представляешь, как радовались те, кто
искренне переживает за него. Но ты должна понимать, что пленные
женщины завоеванных территорий не имеют никаких прав, с ними делают,
что хотят. А Хан так никогда не поступает…

– Я не хочу слышать о том, какой он хороший. – Закрывая уши руками,

проворчала Мария. – Я не была пленённой рабыней с завоеванных
земель. И никогда не прощу ему моего похищения. Он разрушил мою
жизнь, такие вещи нелегко простить.

– Тогда давай поговорим о празднике! – Примирительно сказала Кадиля. –

Давай выберем тебе красивое платье. Я знаешь, что подумала, у тебя ведь
нет наряда для танцев, а это понравилось тебе. Я видела, как загорелись
глаза. Как ты двигалась, хотя почти не умела. Танцы у тебя в крови. Жаль,
мне в этом не повезло. Я танцую, как корова! Мехдинн давно махнула на
меня рукой, как и на Бергюзан, впрочем. Я знаю купца, который торгует
такими нарядами и отведу к нему после обеда.

Кадиля продолжала болтать, рассказывая веселые истории о жизни в

крепости Бурссы. Над некоторыми Мария смеялась до слез. Выбирая
наряды и делая прически, девушки забыли о времени и чуть не пропустили
время начала праздника.

Глава 12
– Дядя, ты ведь меня не слышишь! – Проворчал Керим, выходя на
террасу. – Что ты там такое увидел, что не обращаешь на меня никакого
внимания?

– Сегодня ярмарка для женской половины крепости. – Задумчиво ответил

Сол. – Женщин так много, я и не ожидал.

– Да уж! – Рассмеялся Керим, разглядывая развернувшийся в саду

праздник. Веселые женские голоса, смех, музыка и выкрики торговцев,
расхваливающих свой товар. – Женщина страдает, если у нее долго нет
возможности что-нибудь купить! Ты правильно делаешь, устраивая такие
пикники.

– Их придумала Маниса… Не мне их прекращать. Это долг ее памяти…

– Я знаю. – Керим грустно улыбался, вспоминая свою тетю. – Я просил

привезти мне красивую рабыню, да все забывал спросить, выполнил ли ты
мое пожелание.

– Много красивых рабынь. Вскоре устроим смотрины.

– После того, как самых красивых заберет Осман? – Рассмеялся Керим,
зная, что выбор женщин в приоритете для повелителя. – Останутся одни
уродины! Ты уже два года мне обещаешь, а те, которые нравятся, мне не
достаются!

– Я обещаю, что до похода рабыня у тебя будет! – Сол, наконец, заметил

ту, которую искал глазами. Она опоздала к началу, а из-за толпы женщин
ее маленькую стройную фигурку трудно было заметить. Мария весело
смеялась, идя под руку с какой-то девушкой. Светлые волосы были
распущены, привлекая к себе внимание всех вокруг. И его внимание тоже!
Со злостью отрывая от нее взгляд, Хан заметил, как внимательно смотрит
на него племянник.

– Так вот, как выглядит та, которая лишила тебя покоя! – Керим хитро
улыбался, посматривая то на него, то на нее. – А я-то устал гадать!
Удивительно, но девушка совсем не в твоем вкусе! Скорее в моем…

– Посмотришь на нее еще раз, и я оторву тебе башку. – Беззлобно, но на

полном серьёзе сказал Хан, чувствуя, как кольнуло в груди от ревности. –
Эта рабыня принадлежит мне!

Он внимательно смотрел, как девушка подошла к торговцу восточными

нарядами для танцев! Серьезно? Как светились и переливались на солнце
яркие ткани от количества нашитых камней и монет. Как нежно она трогала
понравившиеся узоры на полупрозрачной ткани. Не только Мария
заинтересовалась нарядами, у лотка этого торговца скопилось достаточное
количество девушек.

– Знают, чем можно завлечь мужчину. – Хмыкнул Керим. – Действует

безотказно. Добавить танцы для их обучения было твоей задумкой?

– Нет. Хазыр-калфы. Она всеми силами пытается привлечь мое внимание к

рабыням.

– Я же видел, как они танцуют! Ты сам тогда мне показывал. Оторваться

невозможно. Хочется смотреть вечно и я искренне не понимал, как ты
можешь сдерживаться, когда любая из них с радостью пойдет за тобой!

– Не любая! – Задумчиво произнес Сол, но отвернулся, не желая

наблюдать за интересом Керима. – Сегодня второй день боев, тойдже
ждут, и пора присоединиться, мальчик, вместо того, чтобы наблюдать за
развлечениями женщин. Успеешь еще наглядеться. Ты не забыл о
поручении Османа? Через два-три дня мы должны получить от него ответ и
дальнейшие распоряжения по поводу переброски войск.

Они вместе покинули зал переговоров Хана и направились к казармам.

Желание проверить лично боевые навыки отобранных для прохождения
службы акындже было нестерпимым. Видимо у него было такое выражение
лица, что воины в испуге расступались. Хан владел всеми видами оружия,
известными на Анатолийском полуострове и сейчас охотно применял свои
знания, разделываясь со всеми подряд. Никаких усилий, очень легко
побеждая одного воина за другим.

– А ты что расселся? – крикнул он Кериму, который развалившись на

мягком диванчике, с интересом наблюдал за дядей. – Бери оружие и
дерись!

– Дядя! Это у тебя нет настроения и хочется разорвать всех пополам! –

Крикнул с возмущением племянник. – Я не хочу драться с тобой, пока ты
хочешь всех убить! Я можно подожду, когда ты будешь чуточку добрее?

– Нет, нельзя! – Хан махнул рукой, и невольная улыбка появилась на лице,

когда он смотрел, с какой неохотой Керим брался за оружие. Да, из этого
мальчика вырастет хороший стратег. Но не боец.

Слишком легко он выбил оружие у него из рук и снова разозлился. Керим,

это последний оставшийся родственник у него, единственное слабое место
в броне. И понял, что придется заниматься с ним самому.

– Что за удар! – Заорал он, выбивая ятаган в очередной раз. – Куда дел
силы? Где твоя защита?

Керим нахмурился и сосредоточился, зная, что бесполезно ругаться с

дядей, когда он в таком настроении. И Хан тоже знал, что никто перечить
ему не будет, но остановился только тогда, когда понял, что Керим
действительно выбился из сил. Да и все остальные тоже.

Но, наконец, они произвели отсев из тех рабов, которые прибыли на

кораблях из Венеции. Хан отобрал для кавалерии лучших воинов. Теперь
защита границ Османской империи лежала в их обязанностях, на этом
настаивал сам Осман. И Хан почти не сомневался, что правитель сам,
лично, прибудет вскоре для проверки воинов для осаждения и захвата
Никеи. Стратегически важный город для греков следовало захватить с
минимальными потерями в ближайшее время. Тут вариантов быть не
может.

Их войско уже насчитывало в общей сложности 5000 человек, но для цели

Османа по завоеванию мира этого было пока мало.

Думая об этих грандиозных планах и вытирая пот с лица, Хан заметил

ожидавшего его Нумеддин агу. Евнух пришел с докладом о прошедшем
празднике? Хан кивнул головой, отпуская своих людей, но Керим
задержался.

– Дядя, я хочу уточнить по поводу рабыни… Мне хотелось бы выбрать для

себя наложницу. Когда мы сможем это сделать?
– Так не терпится влюбиться, а потом похоронить? – Ехидно произнес Сол,
одеваясь.

– Ты все еще веришь в проклятие?

– У меня нет ни одной причины не верить, мальчик. – Устало произнес

Сол. – И у тебя тоже не должно быть сомнений.

– Старец же сказал, что проклятие спадет, как только найдется женщина,

которая выживет при родах.

– Я больше не хочу это проверять, Керим. А ты можешь попробовать. Мы в

ближайшее время устроим для тебя отбор рабынь. А пока можешь идти.

Он подождал, пока Керим скроется из вида, и только потом обернулся к

евнуху.

– Что случилось Нумеддин ага.

– Хотел доложить об окончании праздника, паша. В гареме все довольны,

выделенные вами средства на подарки исчезли очень быстро в руках
ушлых купцов!

– Ладно тебе, ага. Возможно среди них будущая жена повелителя, пусть
немного порадуются своим покупкам.

– Некоторые из наложниц спрашивают разрешения о посещении

библиотеки. Муэдзин не против, я посоветовался с ним, и он готов
рассказать о древних письменах заинтересовавшимся…

– Я даже знаю, кто заинтересовался!

– Вы правы паша. – Улыбнулся евнух. – Мария жадна до любых знаний, ей

интересно все, что происходит вокруг. Ей также легко дается язык. Она
умна и образованна. Есть ли причины запретить ей посещение
библиотеки?

– Нет! – После недолгого молчания ответил Хан. – Пусть изучает, что ей

хочется. Но по-прежнему глаз с нее не спускать!

– Это я понял.

– Неужели она купила наряд для танцев? – Задал мучивший его вопрос
Сол. – Я думал, она с презрением обойдет эту лавку.

– Ей понравились танцы, паша. – С улыбкой ответил евнух. – Простите

мою смелость высказать предположение, что сейчас мы вряд ли сможем
заставить ее станцевать именно для вас, но сам танец ее заворожил. Она
изъявила желание учиться танцам и Мехдинн будет с ней заниматься. На
это мы не спрашивали вашего дозволения, но я не думал, что вы будете
против.

– Как она себя чувствует? На что-то жаловалась?

– Нет. – Твердо ответил Нумеддин. – Девушка абсолютно здорова и

весела. Сейчас она танцует.

– Что она делает? – удивился Хан.

– В танцевальном зале, она танцует вместе с Мехдинн.

Любопытство было настолько сильным, что Сол не смог сопротивляться.

Он пошел по направлению к крепости, через сад направляясь к
танцевальной комнате. Он знал, что с одной стороны зал имел выход в
сад. И медленно направлялся туда, впервые желая стать незаметным и
посмотреть, как двигается девушка, занимавшая все его мысли. Он был
уверен, что как только она его увидит, то сразу убежит.

Везение было на его стороне, так как танцовщица двигалась под музыку
лицом к нему, а Мария спиной. Девушка действительно переоделась в то,
что и платьем то назвать язык не поворачивался. Фарфоровая статуэтка…
Он уже слышал о прозвище, которым ее наградила Мехдинн. И оно как
нельзя лучше подходило Марии. Она была маленькой, стройной и
удивительно пропорциональной. Ее прозрачные шаровары открывали ноги
почти до ягодиц, линия талии ничем не была прикрыта, а грудь и плечи
закрывала та же прозрачная ткань нежного бирюзового цвета. На
лодыжках и запястьях гремели серебряные монетки, по краю бедер тоже
шли украшения, издающие звонкие мелодичные звуки. Широкий пояс ее
низких шаровар почти открывал ямочки на ее ягодицах, а увидев там
маленькую родинку, Сол почувствовал такое возбуждение, что почти
согнулся пополам. Он часто задышал, пытаясь побороть дикое
неконтролируемое влечение.

Этот танец предназначался только для мужских глаз, такой магнетизм был
заложен в каждое движение! Она всего несколько дней здесь? Невероятно!
Она двигалась, как профессиональная танцовщица. И движения были
такими смелыми, провокационными и плавными, ничто не говорило о том,
что у девушки могло что-то болеть или ей было дискомфортно.

Мехдинн не подала виду, что заметила его, продолжая свое обучение. Не

добавляла в танец никаких провокационных движений, хотя по его виду
наверняка догадывалась, как он желает свою маленькую рабыню.
Большего он мог просто не пережить. Еще немного и он схватит ее и
унесет к себе в кровать, чтобы не вылезать оттуда неделю. Вчера Сол
пощадил ее, усмиряя свою страсть, хотя одного раза ему не хватило.
Сейчас ему казалось, что не хватит и целой ночи, чтобы удовлетворить
такое мучительное желание, от которого тело неимоверно болело.
Мужчина понял, что больше ни минуты не может находиться рядом с
Марией, чтобы не прижимать ее при этом к своему возбужденному телу.
Он кивнул Мехдинн, давая ей знак продолжать, сделал над собой усилие,
чтобы отвезти взгляд и пошел по направлению к своим покоям.

Навстречу ему выбежал Нумеддин ага, неловко заламывая руки.

– Эммм… Паша… Вас ожидает Бергюзан и никак не хочет уходить!

Устроила скандал у входа в ваши покои. Сказала, будет ждать и ни с места
не сдвинется. Что мне делать?

Сол не хотел видеть Бергюзан, не сейчас, когда в душе все так тревожно и
непонятно. И ответа на вопросы, которые она ему задаст нет! Он прошел
ту часть коридора, где стояла охрана до дверей в свои комнаты.

Наложница стояла у входа и глядела на него красными заплаканными

глазами.

– Вы вернулись и даже не сочли нужным поздороваться. – Прошептала

она, опустив голову и признавая свою вину за свою смелость.

– Ты мне не жена, чтобы чего-то требовать от меня! – Произнес Сол,

останавливаясь рядом с ней, и не приглашая войти к себе. Возбуждение,
вызванное видом другой, еще не улеглось и видеть Бергюзан было
мучительно неприятно.

– На протяжении нескольких лет я была вашей единственной любовницей

и надеялась, что вы хоть чуть-чуть привязаны ко мне.

– Значит, ты ошиблась!

– Я вас очень люблю! – Девушка вытерла набежавшие слезы и громко

вздохнула, отчего еще больше открылся вырез на ее большой груди. –
Прошу, не покидайте меня. Хотела сказать, что приму любое ваше
решение относительно меня, только не отправляйте меня никуда. Я хочу
остаться здесь, с вами. И если вам нужна какая-то другая женщина, я
готова уступить…

– Что за чушь, Бергюзан! – Хан вспылил. – Я не желаю оправдываться

перед тобой о своих поступках. О моем решении относительно тебя ты
узнаешь от Нумеддин аги, и больше не приходи никогда сюда сама, иначе
будешь наказана. Если ты мне понадобишься, тебя известят.

Он закрыл за собой дверь, чувствуя невероятное раздражение от

навязчивости наложницы и желая поскорее забыть неприятный разговор.

Глава 13
Мария закончила танец, немного запыхавшись и замечая лукавую улыбку
Мехдинн.

– Что? – спросила девушка с улыбкой. – У меня хорошо получается?

– Лучше, чем ты думаешь, фарфоровая статуэтка!

Они не заговаривали о том, что произошло в этом зале совсем недавно, но

танцовщица испытывала к Марии явную симпатию и нисколько ее не
боялась.

– Теперь не только вы меня так называете, но и Нумеддин ага балуется!

– Почему ты выбрала шаровары? – Спросила Мехдинн. – Почему не

открытую юбку?

– Я стесняюсь открытых ног. – Мария вытянула ножку, которую мягко

облегала полупрозрачная ткань. – А тут видите! Вроде закрыто и моя
скромность молчит!

– Если бы ноги были голые, было бы лучше! Но пока и так сойдет! Со

временем ты поймешь, что я имела ввиду.

– Я танцую не для мужчины, Мехдинн. Я танцую для себя.

Танцовщица громко рассмеялась, качая головой. На сегодня они закончили

и обе засобирались, накидывая плотные, непрозрачные плащи. Все-таки их
наряды были достаточно откровенны для чужих глаз. Но Мария никогда и
никому не признается, насколько ей комфортно в таком одеянии.

Они вышли из танцевального зала, где разошлись в разные стороны, а

Марию уже поджидала Хазыр-калфа.

– Что? – Вопросительно спросила девушка. Ей было стыдно за свою

утреннюю вспышку ярости, но и просить прощения за правду она не
собиралась.

– Хан Сол ждет тебя на ужин в своих покоях и тебе нужно побыстрее
собраться.

– Разве я не должна отдохнуть? – Возмутилась девушка. – Пусть другую

откармливает! Ему с удовольствием составит компанию любая! Целый
гарем на выбор!

– Ему нужна ты… – С укором, как глупому ребенку ответила старая

женщина.

– Я так понимаю, моего согласия снова никто не спрашивает? – Холодно

спросила Мария, уже зная ответ.
– Нет! Это приказ.

– Хорошо. – Мария кивнула и равнодушно пожала плечами, направляясь к

своей маленькой комнате. – Что дальше?

– Ты должна привести себя в порядок. Хамам уже готов, и девочки тебе

помогут. Благовония мы вчера не успели нанести тебе на тело и убрать
лишние волосы тоже не успели. Сегодня все будет как положено. Хан Сол
меня вчера поторопил, сегодня ему придется подождать!

Через некоторое время девушка с интересом наблюдала за процедурой

превращения ее из рабыни в прямую фаворитку Хана Сола. Каждая
частичка ее тела была намыта, умаслена, избавлена от волос. Ей ничего
не разрешили делать самой и девушке пришлось смириться. Мария не
боялась повторения приступа, так как использовала возможности своего
дара совсем недавно. В таких случаях приступы холода не повторялись
достаточно долгое время и напугать кого-либо она не могла. Даже волосы
не дали самостоятельно промыть, а просушив, закололи к верху изящными
гребнями из слоновой кости.

Мария редко закалывала свои волосы, она носила их распущенными, так

как закалывать обычно было бесполезно. Что эти служанки добавили в
воду, он не знала, но волосы были послушны как никогда.

Вчера она надела белый красивый халат, а сегодня девушки помогли ей

влезть в узкое платье насыщенного бардового цвета с бесчисленным
количеством маленьких пуговиц на спине.

– Зачем? – С улыбкой спросила она Хазыр-калфу, чувствуя, как платье

облегает ее как вторая кожа. – Ему же не понравится расстегивать, и он
просто порвет такое красивое платье!

– Небольшая сложность для него, маленькой подарок тебе. Ты поймешь…

Хазыр-калфа внимательно рассматривала девушку, подмечая малейшую

деталь.

– Ты совершенна! – Сказала она, наконец, протягивая руку. – Пойдем!

Мария больше не боялась, она вспомнила свои вчерашние ощущения,

свой невероятный страх и отчаяние, которые изо всех сил старалась не
показывать. Сегодня было только равнодушие. Она шла на хальвет к
мужчине, которого боготворила почти каждая женщина в Бурссе и не
испытывала никаких эмоций. Ощущая на себе завистливые взгляды,
недоумевала. Неужели действительно единственная цель жизни женщины
на востоке, это удовлетворять любые потребности мужчины, не считаясь с
собственными желаниями? Быть покорной и слушаться во всем? Конечно,
в Венеции тоже мужчина был главой семьи и это не подлежало сомнению,
но женщины хотя бы имели право видеть и разговаривать с другими
мужчинами. И на любое действие не требовалось спрашивать дозволения.

Девушка очнулась только перед богато украшенными дубовыми дверями в

покои Хана. Восточный орнамент был искусно вырезан каким-то
талантливым резчиком по дереву и Мария, залюбовавшись, провела
пальчиком по волнистым узорам. Перед ней снова открыли двери и она,
без страха и с высоко поднятой головой зашла в комнату.

И в первые обратила внимание на довольно скромную обстановку. Комната

была большой, с арочным потолком и круглыми колоннами. Отсюда
открывался невероятный вид на мраморное море. В центре стоял большой
стол, где в беспорядке были разбросаны карты местности и какие-то
чертежи.

Девушка заметила на террасе Хана Сола. Он стоял спиной к ней и о чем-то

так глубоко задумался, разглядывая линию горизонта, что не слышал ее
прихода. Вот что ей нравилось на востоке, так это яркие краски. Везде. В
отделке помещений, одежде, мебели. Она обошла стол, заваленный
бумагами, и прикоснулась к каменной колонне глубокого терракотового
оттенка с вкраплениями золотого цвета. Такого оттенка руды она никогда
не видела.

Хан внезапно обернулся, хотя Мария не издала ни звука. Будто

почувствовал ее близость. И как всегда от его взгляда, кожа Марии
покрылась мурашками. Более пронзительных голубых глаз девушка не
видела, хотя в ее семье было достаточно голубоглазых родственников.
Правая его бровь из-за шрама была всегда чуть приподнята, ее отец так
приподнимал брови, когда без слов о чем-то спрашивал, либо требовал
объяснений за проделки. В которых Мария почти никогда не принимала
участия, зачинщицами были Тициана и Франческа.

Сейчас это непроизвольное воспоминание вызвало грустную улыбку на

губах, а Хан медленно подошел ближе. Мария приложила усилие, чтобы не
отступить.

– Не захотела, чтобы я пожелал тебе доброго утра и сбежала? – спросил

он, поглаживая свою бороду. А что на это можно было ответить? Что он
прав, и она действительно сбежала, почти не дыша выбираясь из его
крепких объятий. Признавать его правоту вслух совсем не хотелось, но Хан
и не требовал, а лишь понимающе улыбнулся. – Я настолько тебе
противен?

– Я была воспитана говорить всегда правду, поэтому позвольте мне не

отвечать на этот вопрос! – Мария пыталась подобрать правильные слова,
чтобы не врать, но и не обидеть. А он откинул голову назад и рассмеялся.
Глубоким приятным смехом, от которого пальчики на ногах подогнулись. А
потом приподнял ее подбородок, внимательно вглядываясь в глаза, будто
пытаясь найти там ответы на свои вопросы.
– Тогда обещай, что никогда не соврешь мне! Какой бы вопрос я тебе ни
задал, твой ответ будет всегда честным.

– Я обещаю промолчать, если правдивый ответ будет невыгодным для

меня. – Нахмурилась Мария, подыскивая правильные слова на его
странную просьбу. – Но врать я действительно не умею.

– Этого достаточно! – Хан довольно хлопнул в ладоши и взял ее за локоть,

провожая в альков, где огромное ложе занимало почти все пространство, и
которое Мария так хорошо помнила. На кровати стоял низенький столик с
большим количеством морских деликатесов на тарелках. – Ты сказала, что
не ешь мясо, но про рыбу ничего не говорила…

– Рыбу я ем. – Мария остановилась, не решаясь залезть на кровать, но

иначе было не дотянуться до еды.

Хан расслабленно растянулся на огромном ложе, опираясь на локоть и

забрасывая виноградинку в рот.

– Расскажи, почему ты не ешь мясо? – спросил он, не предпринимая

больше попыток дотронуться до нее. Девушка с аппетитом смотрела на
румяные кусочки белого филе и слюнки потекли от вида и запаха рыбы.
Она приподняла подол платья и медленно залезла на кровать, подгибая
под себя ноги, чтобы протянуть руку и откусить аппетитный кусочек. Ммм.
Повара явно постарались.

– Не по моей прихоти. – Девушка улыбнулась, догадываясь о его

размышлениях на тему жалости к птичкам и зверюшкам. – От мяса меня
рвет. Оно не усваивается.

– От любого?

– От любого! От дичи тоже. – Мария медленно жевала, на удивление

наслаждаясь ужином с ним вдвоем. А вот Хан почти не дотрагивался до
еды, пристально ее разглядывая.

– Я не понимаю, почему меня так сильно тянет к тебе. – Сказал он

озадаченно, нахмурив брови. – Это колдовство?

– Я не делала ничего, чтобы вызвать вашу симпатию, Хан Сол. Я клянусь!

Я была бы рада избавить вас от этой привязанности, но не знаю, как.

Девушка снова взяла персик, откусывая сочный кусочек и наблюдая как он

подвинулся к ней.

– Больше меня не кусай! – Прошептал он, беря в ладони ее лицо и целуя

уголочек губ. Проводя носом по скуле и изгибу шеи, шумно втянул воздух. –
Не позволяй им тебя умасливать, твой собственный запах в тысячу раз
приятнее для меня, а сейчас я его не чувствую.
Он развернул ее спиной к себе и тихо рассмеялся, проводя пальцем вдоль
позвоночника по ряду бесчисленных пуговок.

– Решила усложнить мне задачу? – Мария почувствовала, как его губы

нежным поцелуем коснулись изгиба шеи, подул на короткие волоски, не
забранные в высокую прическу. По коже прокатилась волна тепла и
удовольствия, которую девушка пыталась подавить и не могла. – Не
двигайся!

Мария замерла от прикосновения к коже холодного лезвия и пыталась не

вздрагивать от звука отлетающих в сторону пуговок. Хан отрезал их все до
одной с пугающей легкостью владения холодным оружием. Так близко от
ее кожи и так быстро, что она не успела даже понять, а он уже стягивал с
ее плеч платье. Девушка достала из узких рукавов руки и хотела обнять
себя, прикрываясь, но Хан не позволил, разворачивая к себе, прижимая со
всей силы и впиваясь нетерпеливым поцелуем в губы.

Девушка искренне хотела не двигаться, быть холодной и неприступной в

его объятиях, но тело ее просто не слушалось. Она обняла его за шею,
чувствуя, как языком Хан раздвигает ей губы, неумолимо заставляя
раскрыться и подчиниться.

Ее платье он стянул с пугающей легкостью, свой халат тоже и не прерывая

поцелуя, опустил Марию на шелковые простыни, она только краем уха
слышала, как загремел по полу столик с посудой, отброшенный ногой.

Ее соски напряглись в ожидании мучительных прикосновений и когда Хан

мозолистыми пальцами ущипнул чувствительную вершинку, Мария
закричала от наслаждения. Все ощущения, которые как казалось, ей вчера
привиделись, возвращались во сто крат сильнее. Внизу живота все
пульсировало, она почувствовала, как стало влажно между ног и
попыталась свести бедра вместе, но Хан вовремя успел втиснуть свое
колено.

Он опустил руку, аккуратно раздвигая влажные складочки и большим

пальцем потёр чувствительное местечко. Мария застонала, закусив губу и
приподнимая бедра в немом приглашении, впиваясь руками в простыни.
Что с ней происходит? Эта лавина небывалых острых ощущений
накрывала с головой!

– Я больше не могу ждать! – Простонал мужчина, придвигая ее бедра

ближе к себе и направляя свой член в узкое лоно. В этот раз боли не было,
Хан не торопился, медленно продвигаясь короткими толчками,
подстраивая ее тело под свой размер, а войдя до конца остановился,
внимательно всматриваясь ей в глаза. С удивлением Мария обнаружила в
его взгляде беспокойство за себя.

– Все хорошо? – Прошептал он, стиснув зубы и девушка кивнула. Она

несмело провела руками по его волосатой груди и этого было достаточно,
чтобы мужчина начал двигаться. От каждого резкого движения в ее теле
закручивалась тугая спираль, заставляя царапать его спину от непонятных
ощущений. От каждого нового толчка задевалась какая-то струнка, Мария
стонала и всхлипывала, тело просто перестало ей подчиняться,
подстраиваясь под его бешеный ритм и встречая с радостью каждое
резкое движение.

Она уже просто не понимала, что происходит, пока острые ощущения в ее

теле не взорвались, не превратились в огненный пульсирующий шар
наслаждения. Девушка снова закричала и почувствовала, как Хан вышел
из нее, падая сверху, лишь чуть придерживая свой вес локтями. Горячая
влага брызнула ей на живот и грудь, пока мужчина изливался, прижимая ее
к себе и тихонько постанывая.

Только через некоторое время Мария поняла, что лежит и обнимает этого
громилу-тирана. Она попыталась отодвинуться, чувствуя себя липкой
везде, где можно, но Хан не позволил. Она дико испугалась своих
ощущений, того наслаждения, которое он доставлял ей, о котором она и
представления не имела. Если это всегда будет так умопомрачительно, то
как же ей удержаться от теплых чувств к этому мужчине? Как приказать
себе ничего не чувствовать, если уже чувствовала.

– Вы… – Она хрипло откашлялась, чтобы вернуть голос. – Вышли из меня.

Чтобы я не забеременела?

– Да. – Хан Сол грустно улыбнулся, немного отодвигаясь, чтобы смотреть

ей в глаза. – Я не хочу, чтобы ты забеременела.

– Тогда почему вчера…

– Вчера я обо всем забыл. – Мужчина нахмурился, вспоминая свое

поведение. – Не сдержался и не контролировал ситуацию. У меня
довольно долго не было женщины, такое больше не повторится.

– Понятно. – Девушка ничего не понимала. Это ведь самый лучший способ.

Задержать и привязать женщину ребенком. – Вы не хотите детей?

– Это проклятие моей семьи. – Просто ответил Хан. – Все женщины

умирают, рожая. Дети иногда выживают, иногда нет. Но женщины умирают,
исключений не было. И я просто не хочу, чтобы ты умерла. Своего рода
забота, так что можешь не благодарить!

– Какой ужас! – Прошептала Мария, ей совсем не хотелось его жалеть, но

она жалела. И видела, что он больше не хочет об этом говорить. Она
провела пальчиком по шраму на его лице. – Откуда это?

– Просто очередная битва. – Он пожал плечами. – Я не помню, у меня

много таких.
Он взял ее руку и провел по своему телу, по ребрам, бедру, спине, давай
почувствовать длинные извилистые бугорки, оставшиеся от колото-
резаных ранений. Она перевела взгляд, впервые внимательно
рассматривая его покрытое черными волосками тело, стараясь не краснеть
и видела, что нет на нем живого места от заживших ран. В груди возник
знакомый холод, дар рвался наружу, и девушка с усилием загнала его
обратно. На этот раз сработало.

– Это так нравится вам? – Он не понял ее вопроса и Мария уточнила. –

Воевать?

– У меня больше ничего нет! – Просто ответил Хан. – И я больше ничего не

хочу!

– Почему?

– Потому что это больно, Мария. Терять дорогих людей. Мать, сестру,
жену, ребенка! Ран внутри меня больше, чем на моем теле, поверь.
Оказалось, что жизнь без сильных чувств нравится мне гораздо больше.
Пусть так и останется.

Мария не стала спорить. Ее отец был таким же. Его боль не прошла до сих
пор. Герцог не был из категории мужчин, легко забывающих привязанности.
Его любовь к жене была настолько сильна, что после смерти он и не думал
заводить новую жену, скорбя о той, которая безвременно ушла. И девушка
впервые задумалась, была ли женщина у отца, которая могла скрашивать
его одиночество. Хотя бы временно. Он никогда ничего не говорил об этом.

А вот у Хана таких женщин был целый гарем, и эта мысль очень не
понравилась Марии. Но спасительные злые мысли быстро привели ее в
чувство, и она попыталась отодвинуться.

– Мне нужно привести себя в порядок и умыться. Пожалуйста, отпустите

меня!

– Я не могу. – Просто ответил Хан, притягивая ее к своему телу, раздвигая

ноги и входя без предупреждения. – Не могу!

Глава 14
Сол больше не позволил себе заснуть, держа Марию в объятиях. Теперь у
нее не будет возможности ускользнуть, не разбудив. Всю ночь он не давал
ей покоя, удовлетворяя свою страсть и странную одержимость, которая
становилась все сильнее. Девушка была настолько измучена, что спала
без задних ног. Несмотря на рассвет и привычку гулять в это время, Хан
знал, что она еще долго не проснется. Слишком измучена.

Он не помнил, сколько раз за эту ночь притягивал ее к себе с

неиссякаемым желанием. В последний раз девушка застонала и
забарабанила кулачками по его груди, отталкивая, но это ее не спасло.
Даже спать рядом с ней было наслаждением, ее тело не нагревалось от
соприкосновения с ним, а наоборот. Она охлаждала их обоих, делала
приятными объятия в жаркой летней ночи, и он с наслаждением прижимал
к себе колючую хрупкую льдинку, несмотря на ее всяческое сопротивление.

Ему нужно было мало времени для сна, и он где-нибудь прикорнёт днем,
но сейчас сон казался просто пустой тратой времени. Мария спала на
спине, чуть отвернув голову, как всегда совершенно бесшумно дышала.
Интересно, он храпит? Никогда об этом не задумывался, но сейчас решил,
что спросит девушку. У нее будет возможность проверить это.

Он знал, что она не мерзла, и не накидывал одеяло, рассматривая

совершенное тело в утреннем свете. Интересно, когда он сможет
попросить ее станцевать для него и при этом не получить отказ? Он
вспомнил про заманчивую родинку на ее ягодице и улыбнулся, вспомнив,
как часто этой ночью целовал это место, как яростно Мария
сопротивлялась, а потом смирилась, видимо совершенно не понимая, чем
его привлекает ее попка. Но изучать ее тело и ее отклик было настолько
интересно и заманчиво, что он просто не мог остановиться. Никогда, ни к
одной женщине он не испытывал такого желания, граничащего с
одержимостью.

Она его возненавидит вскоре, подумал Сол и поморщился от этой мысли.

Держаться подальше от нее он не сможет, и эта зависимость пугала
неимоверно. Сейчас только время поможет все расставить по своим
местам. Ему почти хотелось уехать куда-нибудь подальше от нее, осада
Никеи должна была начаться в ближайшее время и это будет отличная
причина, чтобы на расстоянии разобраться в своих чувствах.

Он с сожалением встал с кровати, стараясь не наступить на разбросанные

по полу остатки вчерашнего ужина. Девушка, спавшая сейчас на его
огромной постели, даже не шевельнулась, и он испытал невероятное
чувство правильности происходящего. Нигде в другом месте она просто не
может быть, только здесь. Хотелось вообще запретить ей покидать его
покои, чтобы она всегда ждала его здесь и ему не приходилось мучительно
долго ждать ее прихода.

Он испугался этого желания, так как последняя женщина, которая столь

тесно делила с ним комнату, была его жена. Женщина, которую он без
сомнения любил.

Слуги никогда не заходили, если он был не один. И сейчас едва выйдя в

коридор, чтобы отдать распоряжения, он увидел гонца с докладом от
Османа. Он немедленно распечатал письмо, ожидая чего угодно, но с
удивлением прочитал несколько строчек о том, что повелитель сам
прибывает к нему с визитом в вилайет. В ближайшее время! Других
распоряжений не было, да они и не нужны, если обсудят все при личной
встрече. Или информация, которую хочет сообщить Осман строго
конфиденциальна.

Он оглянулся на своих помощников, замерших в ожидании его приказов.

Хазыр-калфе он приказал не будить Марию, пока она не проснется сама,
Нумеддин ага должен подготовить комнаты для повелителя и его слуг. Да,
и убрать беспорядок в его покоях, когда девушка проснется. Если кто-
нибудь потревожит ее сон, он лично отрубит этому человеку голову. Когда
увидел вытянутые в недоумении лица, заткнулся, чтобы не наговорить еще
больших глупостей.

Керим также ждал его, они договорились сегодня выбрать ему наложницу,
и мальчишка даже подпрыгивал от нетерпения. Наверное, не спал всю
ночь в ожидании. Ему не потребовалось много времени, чтобы собраться,
удивился только тому, насколько тихо, почти на цыпочках, прокрался
обратно в комнату, чтобы не разбудить уставшую девушку. И как дурак,
бросал жадные взгляды на обнаженное тело, действительно похожее на
фарфоровую статуэтку.

Побыстрее вышел, чтобы желание остаться не перевесило то количество

дел, запланированное на сегодня.

– Переселяйте ее в главные покои! – Хан остановился напротив Хазыр-

калфы, отдавая всем очевидное распоряжение. Даже если Мария не
желала этого, он то никого не желал кроме нее. И предпринимать меры по
ее завоеванию стало теперь очень важным. Придется придумывать что-то,
а Хан привык, что женщины любили его и вешались на шею без особых
усилий с его стороны. Даже свою жену ему не приходилось завоевывать.
Она его сразу полюбила и приняла. Эта дерзкая пленница еще потреплет
ему нервы! Но когда для него стоит цель, нет ничего, что помешало бы
добиться ее.

Он почувствовал приятное возбуждение от своих проснувшихся чувств. Как

будто заново родился, столько энергии.

– Давно тебя таким не видел, дядя! – Керим удивленно улыбался. –

Обычно твое мрачное выражение лица отпугивало всех уже с порога! Вот
что делает любовь!

– О, заткнись! – Сол даже рассмеялся наивности мальчишки. – И не говори

глупостей. Женщина, это просто игрушка для мужчины, запомни.
Развлечение. Большим она быть недолжна! А небольшой интерес только
делает игру приятнее.

Хан заметил вытянувшиеся лица людей вокруг него и резко обернулся,

чтобы посмотреть прямо в сверкавшие от злости глаза Марии. Она была
одета во вчерашнее платье, чуть придерживая его под грудью руками. Ее
густые светлые волосы были распущены, закрывая голую спину. А ее
выдержке королевы можно было только восхититься, с каким достоинством
она подняла голову и улыбнулась.

– Мне можно идти? – Вот и все, что она спросила.

– Да!

Хан наблюдал, как девушка прошла мимо, а за ней, не оглядываясь,

быстро выскочила Хазыр-калфа. Он думал, что Мария проспит еще долго,
а оказалось, что нет. В который раз уже он ошибался, не до оценивая ее
хрупкий и изнеженный внешний вид. И сколько раз она уже его удивляла.

Хан перевел взгляд на потерявшего дар речи племянника и почувствовал

укол ревности. Мальчишка все еще не мог закрыть рот от восхищения,
впервые так близко рассматривая его женщину. И был еще слишком
молод, чтобы уметь скрывать свои эмоции.

– Я красивее никого не видел. – Прошептал он.

Хану хотелось сказать, что он тоже, но промолчал, только вопросительно

поднял брови.

– Я слышал, что ты ее похитил… Теперь понимаю почему. Я бы тоже такую

похитил!

– Не передумал еще идти и выбирать рабыню для себя? – Ехидно спросил

Сол, чувствуя, как ревность разъедает изнутри.

– Эту же ты мне не отдашь? – С улыбкой, полушутя закинул удочку Керим.

Хану пришлось закрыть глаза, чтобы никто не увидел бушевавших чувств.

От мысли, что к ней прикоснется другой мужчина, хотелось кого-нибудь
убить.

– Не отдам! – Он улыбнулся такой холодной улыбкой, что Керима

передернуло от страха.

– Тогда пошли скорей. Нумеддин ага уже отобрал для меня несколько
красивых девушек. Я хотел спросить, почему меня не пускают на
территорию гарема? Там же нет твоих рабынь! Почти все девушки со
временем продаются, ни одной себе не оставил, так какая разница?

– Таковы правила Керим, пока они мои, нечего и слюни пускать!

Восточная страна, восточные нравы. Женщина здесь лишь источник

наслаждения и обслуга. Просто товар, какое бы сословие она не занимала.
Даже сестры и дочери повелителя были лишь товаром. Не раз Осман
заикался о том, чтобы выдать одну из своих дочерей за Сола. Пока лишь
чудом ему удавалось вывернуться. Если смерть от проклятия коснется
семьи повелителя, будет ли он лоялен к Хану?
А пока он был слишком верен и предан, то Осман не настаивал, видимо
боясь разрушить их крепкую дружбу. Да и не был Сол таким
любвеобильным, как повелитель. До недавнего времени женщина нужна
была, чтобы сбросить напряжение. И держать для этого целый гарем он не
хотел. И сейчас с неохотой понимал, что Мария для него, это источник
такого невероятного наслаждения, которого он не испытывал никогда в
своей жизни! Даже с женой, которую любил. Не прошло и нескольких дней,
как он стал зависим от этих невероятных по своей остроте эмоций, они
нужны ему также как воздух, как вода! Жаль, что девушка услышала эти
необдуманные слова. Они не предназначались для ее ушей и ей,
воспитанной на западе, могли показаться оскорбительными.

Хотя, снова разозлился Сол, ему все равно! Мария будет делать то, что он
захочет, а на ее чувства ему плевать!

По приезду он просил Нумеддин агу разобраться с рабынями. На

удивление, этот невзрачный евнух обладал острым умом и мудростью. На
него можно было положиться и теперь Сол с улыбкой наблюдал на
построенных перед ними красивых девушек. Попасть в постель Керима
желала каждая. Это был способ повысить собственное положение до
немыслимых высот. И даже стать женой и родить ребенка. А Керим был
прямым его наследником, Хан не собирался заводить детей. И девушки это
понимали. А если получится, и этот наивный мальчик влюбится, то и цель
почти достигнута.

Десять девушек с надеждой смотрели, как Керим медленно прохаживался

мимо, внимательно осматривая каждую. А дядя стоял в стороне и
наблюдал. Действительно, Нумеддин ага постарался. Но у Хана не
дрогнуло сердце ни на одну. Светловолосые были, а зеленоглазых нет.
Это был действительно редкий цвет глаз, и Хан даже себе признался, что
никогда раньше таких как Мария, он не встречал.

Керим остановился напротив русоволосой и голубоглазой девушки

среднего роста, взял ее за руку и потянул на себя.

– Вот эту хочу!

Девушка улыбнулась и потупила взгляд. Скромница, добившаяся своего.

Хан постарался не показать разочарования.

– Девушка твоя, Керим! Я дарю ее тебе.

Он повернулся к выходу и увидел Исмаила.

– Сол, ожеребилось несколько кобыл после нашего возвращения и кое-

какие жеребята достойны твоего внимания, особенно один. Я знаю, что у
тебя слишком много дел в последнее время, но давай ненадолго
прогуляемся до конюшен!
Лошади были страстью Хана, недаром он руководил кавалерией, знал
тончайшие детали боя на лошадях, изучал историю, собирал сведения,
разводил.

Его Архар был самых чистейших арабских кровей и весь его приплод он
оставлял себе, с неохотой продавая за огромные деньги лишь избранным
и достойным людям. Его скакуны стояли в отдельной конюшне, конюхам он
предъявлял самые высокие требования. Впрочем, как и ко всему
остальному.

Прежде чем идти и смотреть жеребят, он подошел к своему Архару и

погладил по черной длинной грибе и блестящим бокам. Скакун
приветственно заржал, сильно соскучившись и Хан приказал его оседлать.

Они с Исмаилом прошли вглубь конюшен, где находились жеребята и

беременные кобылы. Исмаил показал рукой на одно стойло. Абсолютно
черный жеребенок, длинноногий и неуклюжий с любопытством на них
смотрел, нисколько не боясь. Обычно в этом возрасте они все жмутся к
своим матерям. Красавец! Хан протянул руку, но кобыла с осторожностью
перегородила путь жеребенку и подошла сама, немного пофыркивая от
беспокойства. Он погладил по шее нервную мамочку и что-то
успокаивающе прошептал.

– Ты прав, Исмаил! У жеребенка блестящее будущее.

Они еще многое хотели обсудить, но Хану не терпелось совершить

верховую прогулку. В былые времена он катался каждое утро, сейчас
времени на это не хватало. И редкие поездки на Архаре стали особенно
ценны. Они с Исмаилом выехали из крепости вдвоем. Можно было,
конечно, пригласить Керима, но сейчас ему не до верховой прогулки. А
мужчины объезжали владения за пределами крепости. Разговаривали с
местными жителями. Сола всегда интересовала жизнь за пределами
крепости, за это его и любил его народ.

Глава 15
Мария захлопнула дверь своей комнаты, а сердце колотилось от еле
сдерживаемой ярости! Да как он посмел назвать ее куклой! Игрушкой!
Средством для развлечения и времяпрепровождения! Господи, да что же
он за человек! Так жестоко распоряжаться чужими судьбами, не считаться
ни с чьими чувствами.

Марию никто никогда не выводил так из себя, как Хан Сол. Никто. Дома
родные вообще не слышали ее громкого голоса, она была спокойной и
отстраненной. Сейчас ей никого не хотелось видеть, но Хазыр-калфа
вошла, не спрашивая.
– Ты должна будешь переехать, Мария. – Женщина с опаской посмотрела,
будто ждала громких возмущений. – Это приказ паши.

– Куда желает меня отправить это чудовище? – Мария терла виски,

стараясь успокоиться.

– У тебя будут свои покои, спальня, гостиная с огромным балконом и

собственная служанка. Если хочешь, ею может стать Кадиля или любая
другая достойная джарийе.

– Я понимаю твое недовольство услышанными словами. – Калфа

продолжила, с трудом подбирая слова. Женщина действительно не
понимала, почему Мария не хочет использовать создавшееся положение
себе во благо. – Но твое чутье должно было тебе подсказать, что мужчина
слаб перед женскими чарами. Хан будет бессилен, несмотря на свои слова
и гордыню, он преклонит колени перед достойной женщиной, которой, я
надеялась ты сможешь стать. И все его слова о незначительности
женщины будут пустым звуком, когда он поймет, что не сможет жить без
тебя!

– Я этого не хочу! – прошептал Мария, снова чувствуя холод в груди.

– Почему? Он же полюбит тебя, дай только время!

– Потому что я не полюблю в ответ! Потому что мое сердце заледенело

давным-давно, и отогреть его никто не в силах!

– Я не буду сейчас спорить с тобой, потому что это бесполезно. Я отдала

распоряжения, и к вечеру ты должна будешь переехать. А сейчас у меня к
тебе небольшая просьба. – Калфа перевела дыхание, будто собиралась с
силами. – В семье моей младшей сестры случилась беда, больна ее
внучка. Это мои единственные родственники и я очень близка с ними. Я
знаю, что ты скрываешь свой дар и я не совсем его понимаю и даже не
знаю, понимаешь ли ты его сама. Но молю тебя попробовать помочь.

– Что с девочкой? – Мария скинула разорванное платье, надела другое и

повернулась спиной к Хазыр-калфе, чтобы та помогла застегнуть.

– Ее зовут Шаяна, она самая умная и веселая девочка, радость для глаз и
ушей своих родителей. Ей сейчас 4 года и по недосмотру она проглотила
гвоздь. Он не вышел из нее, Шаяна слегла и больше не встает. Только
кашляет кровью и жалуется на боль в животе. Я знаю, что она медленно
умирает. Никто не в силах помочь, местные лекари дали ей несколько дней
жизни и смерть в муках.

– Какой кошмар! – Мария сразу забыла о собственных проблемах,

показавшихся ей такими мелкими по сравнению с чужой болью. – Но разве
мы сможем выйти за пределы крепости?
– Девочку нельзя трогать, поэтому нам придется ехать в карете к ним
домой. Сейчас Хан занят приготовлениями к приезду повелителя и беев
соседних бейликов для важных переговоров. – Хазыр подробно объясняла
ситуацию. – По важной причине наложницы могут выходить за пределы
крепости с сопровождением, про тебя было сказано не спускать глаз….
Скажем так, мы и не будем спускать. Попросим помощи Керима, этот
молодой мужчина сейчас правая рука Хана, а я почти воспитала его с
пеленок, и он не должен мне отказать. Я прошу сейчас только дать мне
слово, что не попробуешь бежать или сделать еще какую-нибудь глупость.
Я этим поступком подставляю себя под удар, но не вижу другого выхода…

– Я обещаю не делать глупостей. – Тихо пообещала Мария, судорожно

соображая, что если она поможет и у нее получится, то скрыть это будет
уже невозможно.

– Ты и сама не понимаешь, насколько уникален твой дар. И прятать его

эгоистично с твоей стороны.

– Люди не понимают и боятся того, чего нельзя объяснить! – Горько

рассмеялась Мария, вспоминая как отец водил ее на казнь ведьмы на
центральной площади Венеции. Эта женщина тоже пыталась помочь. Те,
кому помогла, ушли довольные и счастливые, а кому не получилось,
донесли на нее как на ведьму. Совет города не стал разбираться. Ее
сожгли на костре вместе со всей семьей. Марии было 10 лет, она до сих
пор не понимала, мудро тогда поступил отец или жестоко, взяв ее на эту
казнь. Толпа ревела и бесновалась, радуясь крикам горящих заживо
людей, а Мария плакала и видела перед собой собственное будущее.

– Каково это, знать, что можешь помочь и просто пройти мимо? – Жестоко
спросила калфа. – Часто так поступала? Наверное, всю жизнь?

– Часто! – Мария гордо подняла голову. – Но боялась не за себя, а за свою

семью. Теперь не боюсь. Те кого люблю, никоим образом не пострадают
сейчас от моих поступков.

– Я пойду и обо всем договорюсь. – Хазыр-калфа подошла к дверям и

обернулась. – Подожди, это недолго. И надень плащ с капюшоном, лица и
волос никто не должен видеть.

Мария потерла заледеневшие руки и беспокойно заходила по комнате. Это

был очередной переломный момент в ее жизни, и она это понимала.
Девушка больше не могла жить в коконе из заботы, оберегаемая ото всех
невзгод и закрываясь даже от близких. Господь видимо услышал ее
желание и исполнил. Да так, что мало не показалось. А может эта новая
жизнь и была нужна ей? Может, для этого она и родилась? Девушка так
задумалась, что вздрогнула от испуга, услышав, как хлопнула дверь.
Хазыр-калфа поманила за собой. Она накинула на плечи бархатный синий
плащ, сшитый уже специально для нее, и вышла вслед за старой
женщиной.
Они долго шли по многочисленным переходам огромной крепости, лишь
иногда встречая суровых стражников на посту. И, наконец, выйдя из
темного коридора на улицу, Мария даже зажмурилась от ярко ударившего
в глаза солнца. Прищурившись и забыв опустить голову, как ее учили, она
с интересом смотрела на Хасана, которого помнила еще по путешествию
на корабле. Рядом с ним стоял молодой красивый юноша и пристально ее
разглядывал. Видимо, это был племянник Хана. Дверь кареты была
открыта, и девушка юркнула внутрь, проигнорировав протянутую руку.

Карета была другой, но самой обычной. Без мягких сидений из дорогой

ткани и причудливой вышивки. Хазыр-калфа торопливо задернула светлые
льняные занавески и с напряжением откинулась на сидение.

– Боитесь? – Мария лукаво смотрела на спутницу. – Несмотря на

уважительную причину, для меня это самое настоящее приключение.

– Хан бы не разрешил. – Хазыр-кклфа грустно покачала головой. – Я

должна была спросить, и он бы запретил. Я знаю это. Керим мальчишка,
молодой, горячий. Никакого риска нет и это понимают все вокруг, но Хан
Сол становится глух, когда дело касается тебя.

– На кону жизнь ребенка и честно говоря, вы правы, Хазыр-калфа! Мне

надоело бояться! Я не развивала этот дар, и он мучал меня долгое время.
Поверьте, он просится наружу, а я всячески его сдерживаю.

– Обычно, развивая свой дар люди становятся только сильнее!

– Вы знаете, у меня была сестра близнец! Она умерла, когда мы родились.

И мне иногда кажется, что она отдала свое место в этом мире, чтобы
подарить мне что-то большее, чем просто жизнь. – Мария приложила руку к
своей груди, туда, где почти постоянно ощущала ледяной комок. – Я
чувствую ее вот здесь. Она всегда со мной. Умерла, но, кажется, никогда
меня не покидала.

– На востоке иначе относятся к людям с необычными способностями. В

Бурссе есть ясновидящая, к ней ходят многие местные и никто не желает
ей зла. Это очень уважаемая женщина.

– Мой дар просит меня раскрыться, и я это сделаю. – Просто ответила

Мария. – Тем более, если это нужно ребенку.

Хазыр-калфа только кивнула и тревожно выглянула в окно. Карета

остановилась и дверь открылась. Мария снова постаралась спуститься без
помощи Керима, которую он ей предлагал, протягивая руку. Девушка с
удивлением смотрела на небольшой каменный домик, окруженный зеленой
лужайкой и фруктовыми деревьями.

На крыльце стояла черноволосая женщина, немного похожая на Хазыр-

калфу, только моложе.
– Здравствуйте. – Неуверенно проговорила девушка и женщина
улыбнулась.

– Добрый день! Меня зовут Руфима. Мы давно вас ждем. – И она

пригласила их в дом. Мария вошла, окидывая взглядом простую
обстановку. Она обратила внимание, что Керим вошел следом, а Хасан
остался на улице. Сняв плащ и войдя в комнату к девочке, уже ни на кого
не обращала внимания.

Шаяна лежала на кровати и с тревогой смотрела, как Мария присаживается

рядом. Она улыбнулась с тревогой отмечая бледность кожи и
обескровленные губы.

– Доброе утро, Шаяна. Как у тебя дела? – Мария ласково коснулась

холодного лба и провела рукой по спутанным волосам.

– Вы ангел? – Прошептала девочка.

– Нет! – Мария покачала головой и наклонилась чтобы прошептать на

ухо. – Я добрая волшебница, которая спасает маленьких девочек!

– А мне мама сказала, что волшебниц не бывает! – озадаченно

нахмурилась Шаяна.

– Просто их очень мало и твоя мама меня не знает! – Утвердительно

ответила Мария и аккуратно откинула одеяло. На девочке была надета
белая ночная сорочка. Она потерла руки и закрыла глаза,
сосредотачиваясь и пытаясь понять, как действовать дальше. На кону
жизнь ребенка и Мария впервые почувствовала сожаление, что только
изредка пользовалась своим даром, слишком мало изучив его.

– Вы тоже будете делать мне больно? – Услышала она тихий вопрос,

чувствуя и направляя ледяную силу в ладони.

– Нет, малышка! Больно не будет. Разве ты не знала, что волшебницы не

умеют причинять боль?

Мария открыла глаза и успокаивающе улыбнулась. Положила ладони, по

которым бегали ледяные мурашки девочке на грудь. Легонько прикасаясь
пальчиками провела рукой по маленькому телу девочки. От Шаяны веяло
холодом и это был плохой признак. Пахнуло жаром только от живота.

– Полежи немного спокойно, малышка. – прошептала Мария ей на ухо. – И

я обещаю раскрыть тебе самый секретный секрет волшебниц, которого
никто в мире не знает, кроме меня! А теперь будешь знать и ты.

– Я постараюсь. – Проговорила девочка. – Но мне так больно дышать,

может и не получится.
Мария просунула руку под сорочку, трогая голый живот, куда ее так тянуло.
Снова закрыла глаза и пустила ледяную энергию в маленькое тельце.
Почувствовала, как девочка вздрогнула, но это не было больно. Второй
рукой она взяла маленькую влажную ладошку и крепко сжала. Даже воздух
кружился вокруг них, стояла неимоверная тишина, создавая ощущение
нереальности происходящего.

Ее сила плела невидимые нити внутри девочки. Мысленно Мария

представляла сверкающую иглу, которая с невероятной быстротой
зашивала то, что было порвано. Вот только где этот гвоздь? Мария,
пальцами аккуратно надавливая, прощупывала живот и мысленно
притягивала к себе этот гвоздь. Звала. А как еще его достать? Она никогда
не пробовала. Раны затягивались, да! Причём и внешние, и внутренние. Но
вот посторонний предмет из тела… Девушка собрала все свои внутренние
силы, которые продолжали бурлить вокруг них как кипящая вода и
вытолкнула из себя, создавая искрящееся облако. Даже волосы на голове
шевелились, наверняка придавая жуткий вид. А вот силы начали иссякать,
появился уже почти привычный гул в ушах.

Не веря своим ощущениям, девушка вдруг нащупала твердый острый

кончик. Он просто двинулся к ней навстречу, проступив сквозь тонкую кожу,
как она и хотела. Мария аккуратно захватила его и начала вытягивать.
Только шляпка некоторое время сопротивлялась, но вскоре девушка уже
держала на ладони тонкий гвоздь, причинивший столько вреда.

– Вот, смотри! – Стараясь не обращать внимания на усталость и гул в ушах

Мария протянула руку. – Этот гвоздик с твоего разрешения я заберу себе.
Обещай, что больше играть с ними не будешь!

– Обещаю! – Шаяна приподнялась с кровати и прислонив ладошку к щеке

Марии, прошептала. – Вы самая настоящая волшебница, я не верила, а
теперь верю. Вы вся сверкали. Как светлячки в темноте, но темно совсем
не было.

– Ты очень храбрая малышка! – Мария улыбнулась и обернулась, впервые

посмотрев на людей, тоже находившихся в комнате. Про которых она
совсем забыла. Руфима подошла и упав на колени, поцеловала ей край
платья. Сдавленные рыдания мешали ей говорить, а Хазыр-калфа тихо
стояла рядом и вытирала слезы. Родителей девочки нигде не было видно,
может Хазыр-калфа попросила их удалиться?

На Керима, сложившего руки на груди и прислонившегося к двери Мария

постеснялась поднять глаза. Девушка знала, что у нее нет сил, даже чтобы
просто подняться, но ощущение невероятной радости становилось все
острее и острее. Она прощальным жестом провела по волосам Шаяны и с
улыбкой посмотрела на Хазыр-калфу.

– Мне не дойти до кареты самой. – Мария знала, что с помощью обеих

женщин она справится.
– Я отнесу ее! – Керим, не спрашивая согласия, быстро подошел и
подхватил Марию на руки, даже не позволив накинуть плащ. Девушка
протестующе ахнула, но было уже поздно.

– Керим, что ты делаешь! – Возмутилась Хазыр-калфа. – Мы бы помогли

Марии! Отпусти ее сейчас же! Хан Сол убьёт тебя за это!

– Девушка не в состоянии идти сама! Я всего лишь помогаю, калфа. Не

говорите ерунды. – Керим, не отрывая от Марии восхищенного взгляда,
направился к выходу. – Что ты сейчас сделала, расскажи?

– У девочки болел живот. Я немного помогла. – Марии было настолько

неприятно находится в его руках, что она боялась даже двинуться. В этот
момент она вспомнила такие надежные и крепкие объятия Хана Сола и
поразилась разнице своих ощущений тогда и сейчас. Никакого чувства
безопасности не было и в помине. Лишь неловкость, смущение и страх.

– За дурака меня держать не надо, я не маленький мальчик и все видел!

Что это было?

– Я помогла! – Сухо ответила Мария, немного отодвигаясь. – Это все, что я

могу сказать.

Мужчина вышел из дома и направился к карете очень неспешным шагом.

– Я понимаю, почему дядя тебя похитил. Ты необычная и удивительная.

Ему невероятно повезло…

– Керим – бей! Отпусти Марию немедленно! – Хазыр-калфа шла сзади, но

ничего не могла поделать. – Семья Руфимы не отблагодарила девушку, и
вы даже не дали им такой возможности!

– Мы торопимся, Хазыр! Пусть все свои благодарности они передадут

через тебя! Ты же родственница.

Керим наконец отпустил Марию на мягкое сидение кареты и отодвинулся.

Только тогда девушка наконец смогла вздохнуть с облегчением.

– Я разрешил тебе поехать только для того, чтобы поближе с тобой

познакомиться. – Прошептал ей Керим, прожигая горящим взглядом. – И не
ошибся. Не даром дядя охраняет тебя как цербер. Я бы тоже охранял…

Керим в последний раз прожег ее горящим взглядом и посторонился, давая

пролезть в узкую дверь кареты Хазыр-калфе. Женщина держала в руках
забытый всеми плащ.

– Он всегда был непослушен, Хан Сол баловал его после смерти матери. –
Калфа погладил Марию по голове, продолжая недовольно ворчать. – Но
только он мог осмелиться ослушаться дядю и не лишиться головы за это. Я
твоя вечная должница. Как ты себя чувствуешь.
– Слабость… – Мария все еще не могла прийти в себя от неожиданных и
неприятных объятий. – Но с каждым разом я чувствую, как моя сила
раскрывается… дар становится сильнее. Вы правы, Хазыр-калфа, то что
тебе дано нужно развивать и использовать во благо. Надеюсь, что сумею
многим помочь, прежде чем меня сожгут на костре, как колдунью.

– Что за глупости, Мария. Это тебе не развратный запад. Здесь люди

другие. Жизнь другая. Расскажи мне, что ты знаешь о своем даре?

– Долгое время я его ненавидела. – Мария улыбнулась, откидываясь на

сидение и как девочка, подворачивая ноги. – У меня не хватило сил спасти
маму, но я помогла своей сестре Тициане, когда у нее началось
кровотечение при родах. И еще знаю, что дар не помогает от старости.

– Значит моим суставам не помочь? – Охнула в расстройстве Хазыр-

калфа, А Мария рассмеялась.

– Мой отец очень боялся за меня. – Девушка погрустнела. – Он меня очень

любил и от всего оберегал. Он всех своих детей любил, и я потерла самую
лучшую семью на свете…

– Может ты обрела что-то еще более ценное! Я в этом абсолютно уверена,

Мария. Здесь тебя полюбят и будут ценить нисколько не меньше, чем там,
где прошло твое детство. Прошу не злись на мои слова, но я снова
попытаюсь защитить Хана Сола. Это просто сильный мужчина, закрывший
свои чувства от всего мира. И у него нет и не было вереницы женщин,
проходящих через его постель. Он однолюб и гарем в Бурссе для других
беев, которые вскоре прибудут сюда за рабынями.

– Я, наверное, должна теперь полюбить его за то, что он не продаст меня в

гарем Османа? – Мария была непреклонна в том, что касалось Соломона.

– Девочка, в нашей жизни мы часто должны делать вещи, которые мы

делать не хотим. Хан великий воин и заниматься рабами не его желание, а
приказ Османа. Повелитель поставил цель и к ней идет. Хан его во всем
поддерживает. Они к тому же друзья уже очень долгое время.

– Я больше не хочу о нем говорить, Хазыр-калфа! – Мария устало потерла

глаза.

– Ты снова не позавтракала, я отдам распоряжение, чтобы еду принесли

тебе в комнату. Не думаю, что твои новые покои уже готовы. Скажи, ты
определилась со служанкой?

– Да, пусть моей помощницей будет Кадиля.

– Как ты себя чувствуешь? Дойдешь сама до гарема? – Калфа

обеспокоенно посмотрела в окошко, они должны были скоро подъехать.
– С вашей помощью дойду! – Мария содрогнулась, представив, что ее
снова возьмет на руки Керим. Как бы она не ругала Хана Сола, он был ее
мужчиной и, похоже, другого у нее уже не будет. И сейчас девушка поняла,
что никого другого ей и не надо. Никого, кроме него! О господи, что
происходит?

– Ну вот и отлично! – Улыбнулась калфа, и в этот момент карета

остановилась. Дверь снова открылась и в проеме показалась
улыбающаяся голова Керима. Старая женщина шлепнула его по
протянутым рукам.

– Ну ка иди отсюда, негодник! Ты и так натворил дел…

– Да ладно тебе, Хазыр! Я ведь просто хотел, как лучше!

– Кому лучше, Керим! Тебе? – Женщина вышла, принимая помощь Керима

и погрозила ему пальцем. – Не приближайся к наложнице Хана Сола!

– Это всего лишь бесправная рабыня! Он сам это сказал, и ты там была!
Да у него еще знаешь, как много таких будет?

Мария сжалась на сидении, слушая эти жестокие слова в ее адрес.

– Хан Соломон делает ошибку, доверяя тебе столько важных дел. Ты еще
не мудр!

– Я попрошу, и он отдаст эту рабыню мне! – Самодовольно заявил

юноша. – Ему никогда и ничего не было жалко для меня.

– Она сегодня переезжает в главные покои, которые принадлежали его

жене! О чем-нибудь тебе это говорит?

– Только о том, что она ему еще не надоела! Дядя сам мне сказал, что в
его сердце не осталось никаких чувств к женщинам!

– Керим, спасибо тебе за помощь, а теперь уходи! – Судя по интонации,

терпение у Хазыр-калфы заканчивалось. Спорить с ним было бесполезно.

Мария опустила дрожащие ноги на пол и попробовала встать. Немного

кружилась голова, но девушка собрала все свои силы и самостоятельно
вышла из кареты. Она встала рядом с Хазыр-калфой, незаметно на нее
опираясь и очаровательно улыбнулась Кериму.

– Большое вам спасибо, но дальше мы справимся сами. Не смеем вас

больше отвлекать!

– Как очаровательно меня прогоняют! – Керим весело рассмеялся,

оглядываясь на раздавшийся стук копыт. Мария тоже обернулась и с
ужасом увидела, как к ним галопом скачет Хан Сол. Черный андалузский
жеребец был похож на разъяренного дьявола, впрочем, как и сам хозяин.
– Что здесь происходит? – Задал он вопрос, спрыгивая с коня, даже не
успев его остановить.

– Твоя рабыня, дядя, громко заявила о своей возможности лечить людей. –

Керим сразу поменялся и стал серьезен. – Мы решили проверить это и
прокатились до деревни, где она успешно помогла маленькой девочке. Как
ни прискорбно мне это сознавать, Мария не лгала.

– Кто разрешил? – Хан был так разъярен, что шипел, а не говорил.

– Вы сказали не спускать с девушки глаз. – Тихо ответила Хазыр-калфа,

загораживая Марию. – Запрета на выезд за пределы крепости не было. Это
был вопрос жизни ребенка. Мы взяли сопровождающих, охрану…

– Хазыр, тебе надоело работать на меня, раз ты стала плохо понимать

приказы? – От его голоса у Марии шли мурашки по телу.

– Я не понимаю, Хан Сол, какой ваш приказ мы нарушили? – Твердо

стояла на своем женщина, хотя голос дрожал от страха.

– Если бы с ней что-то случилось или она сбежала, я бы казнил вас всех! –
Хан в упор посмотрел на племянника и хрипло добавил. – Включая тебя!

Керим открыл рот от потрясения. Такого не ожидал никто и все потрясенно

молчали. Мария посмотрела на Хана, его голубые глаз сверкали от ярости,
ноздри раздувались от хриплого дыхания. Он пытался успокоиться и взять
себя в руки, но не мог. Выглядел он действительно устрашающе, и все
вокруг тряслись от страха. Но не она. Девушка сама не понимала, почему в
груди возникло сильное желание подойти к нему и успокоить. Она обошла
Хазыр-калфу и медленно подошла к разъяренному мужчине, прикладывая
ладони к его груди. Она опасливо посмотрела на лошадь, которая
перебирая копытами, послушно стояла позади хозяина и недовольно
фыркала, чувствуя витавшую в воздухе напряженность. Ну а кто ее не
чувствовал?

Мария сейчас не думала, что делает.

– Уходите все! – Девушка повернулась, четко отдавая приказ и ее

послушались. За мгновение рядом с ними никого не осталось. Мария
удостоверилась, что никто не слушает и прошептала. – Я дала слово, что
не сбегу и мне поверили. А девочке действительно нужна была помощь.

– Дай слово мне! – Прошептал в ответ Хан Сол, все еще дрожа от ярости и
сверкая голубыми глазами. – Что никогда не сбежишь от меня! Никогда не
покинешь!

– Я не могу. – После мучительного молчания пришлось ответить Марии.

Она подняла голову, чтобы увидеть в его глазах боль. И только сейчас
почувствовала, как по ладоням в нее перетекает его сила. Она буквально
наполнялась ей. Совсем недавно приходилось делать усилие, чтобы
просто шагнуть, а теперь слабость просто исчезла.

– Ты же никогда не врешь. – Горько рассмеялся он. – Я совсем забыл!

Хан взял ее за руку и потащил за собой к дверям дворца. Марии

приходилось бежать за ним по темным коридорам, не совсем понимая,
куда он ее тащит. Распахнув какую-то дверь и зайдя в помещение, мужчина
прижал Марию к стене, чуть приподнимая и набросился с яростными
поцелуями на ее губы. Кусая, посасывая, облизывая, вторгаясь языком и
не давая даже шанса отвернуться. Он задрал ее платье почти до пояса,
схватил за ноги и обвил ими свою талию.

Мария не понимала, что с ней происходит. Почему она так отчаянно

желает его прикосновений и отвечает на его поцелуи с не меньшим пылом.
Она обхватила его за шею, притягивая ближе к себе и выгнулась бедрами
навстречу его рукам.

Он обхватил ладонями ее попку, шершавыми пальцами поглаживая

набухшую влажную расщелину. Мария даже не заметила, как он
расстегнул свою одежду, а вот его резкое вторжение восприняла почти с
облегчением, мучительно закричав от наслаждения. Хан запечатал ей рот
поцелуем, их языки сплелись в абсолютно равной борьбе. Девушка даже
не замечала, что тянет его за волосы, требуя новых и новых поцелуев,
чувствуя, как убыстряется темп его толчков, закатывая глаза от
накрывшего наслаждения. Хан Сол зарычал и с каким-то отчаянием вышел
из нее, тоже получая свою порцию наслаждения.

После того, как перестал содрогаться, он медленно опустил Марию на пол,

а сам прислонился к стене, пытаясь отдышаться.

– Со мной ничего подобного раньше не происходило. – Прошептал он. – И

то, что ты со мной делаешь меня безмерно пугает.

– Я сама ничего не понимаю. – Мария была просто потрясена

произошедшим.

– Боюсь, что теперь ты не сможешь обвинить меня в изнасиловании. –

Раздался смешок, и девушка поняла, что он успокоился. По крайней мере
больше не злился.

Да, ей нечем было крыть. Ее действия были настолько смелыми, и она ни

капли не уступила ему в своей страсти. И даже нисколько не было стыдно.
По телу разливалась приятная истома. Мария подняла глаза и, встретив
его смеющийся взгляд, поняла, что пропала.

Глава 16
Соломон и сам был потрясен своей несдержанностью, но так приятно было
наблюдать за ее смятением. Он хотя бы никогда не скрывал своей
увлеченности. А вот Мария старательно строила из себя мученицу до
сегодняшнего дня. До этой минуты. И то, с какой страстью она отвечала,
каким темпераментом обладала стало действительно приятным и
неожиданным сюрпризом для него. Просто бальзамом на измученную
страхом и сомнениями душу. Не помогали даже грубые и обидные слова,
которыми он пытался ранить ее и доказать что-то окружающим. А что, он
сейчас и сам не понимал.

Ярость как ветром сдуло. Страха, что покинула крепость без него, как не
бывало. Еще немного и он набросился бы с кулаками на самодовольно
улыбающегося племянника, но девушка подошла и дотронулась. Вот и все,
что требовалось для смены ярости и гнева на непреодолимую страсть. Как
оказалось, одного прикосновения достаточно.

Ей не нужны были никакие женские уловки. Кокетливо брошенный взгляд,

зазывное движение или откровенный танец, взмах волос или ресниц.
Ничего из этого ей было не нужно. Только дотронутся до него и все! Он
вспыхнул, как пламя.

– Я действительно хочу понравится тебе. – Прошептал он, впервые

пытаясь объяснить свои поступки. – Сделать твое пребывание в моем
доме желанным для тебя. Ты получишь все на свете, кроме свободы, если
хотя бы дашь шанс нашим отношениям.

Мария долго молчала, а Хан с тревогой ждал ее ответа. И хотя ее ответ

ничего не менял, она по-прежнему будет присутствовать в его постели, то,
что девушка делает это по принуждению, задевало и ранило гордость
невероятно.

– Я обещаю подумать, если других женщин не будет… – Девушка

вопросительно на него посмотрела. – Это мое условие.

– Пока будешь ты, других не будет! – Твердо ответил Соломон, улыбаясь

от мысли, что рабыня ставит ему условия. Он поднял руку, чтобы
погладить Марию по щеке, и она не отклонилась. – Ты удивишься тому, как
часто мне захочется радовать тебя, если позволишь себе полюбить меня.

– О любви речи не идет, Хан Соломон, и давайте не будем об этом

говорить, прошу вас. – Твердо ответила девушка, сверкнув глазами.

– Хорошо. – Он решил отступить, потому что и так добился в их

отношениях теплоты и страсти, о которых так мечтал. А время на его
стороне.

– Прошу вас не наказывать Хазыр-калфу. Это моя просьба.

– Ты пошла навстречу мне, я пойду навстречу тебе. – Хан довольно
улыбнулся. – Маленькими шажками. Ты удивишься, Мария, как много всего
ты смогла бы попросить у меня.

– Где мы? – Девушка только сейчас начала оглядываться по сторонам.

– Одно из подсобных помещений. Я не знаю. – Он равнодушно пожал

плечами. – До спальни я бы не дошел.

Мария покраснела и прикусила губу.

– Скоро в крепости появится много гостей. Я прошу тебя не выходить за

территорию гарема вообще.

– Почему?

– Ты слишком красивая, чтобы любой мужчина мог просто пройти мимо. –

Хан пытался объяснить ей то, что было очевидным любой восточной
женщине. – Сегодня я чуть было не сорвался на своего племянника, а
завтра ты можешь понравится кому-нибудь еще и мне придется убить того
мужчину, кем бы он ни был.

– Какие глупости! – Девушка совершенно не понимала мотивов его

поступков.

– Это не глупости, Мария. Как только гости разъедутся, я разрешу тебе

выходить за пределы крепости, естественно с сопровождением.

– То есть даже в сад нельзя будет выходить? – Девушка пыталась понять

размеры ограничений.

– В нашей стране мужчина берет то, что может взять. И если Осман увидит
тебя и захочет в свой гарем, мне придется подчиниться желанию
повелителя. – Хан не стал добавлять, что убьёт абсолютно любого, кто
попробует забрать ее у него. Незачем Марии знать степень его
одержимости ею.

– Я поняла. – Девушка обеспокоенно нахмурилась, явно не испытывая

желания перебираться в гарем другого мужчины. Хан попытался скрыть
улыбку. Они находились в помещении, предназначение которого мужчина
даже не мог вспомнить и впервые спокойно, без ссор разговаривали. У него
была тысяча вопросов к ней, но любуясь совершенными чертами ее лица
он с трудом мог вспомнить свое имя.

– Если хочешь, мы можем пойти погулять.

– И вы отложите все свои дела? – Мария улыбнулась, заправив за ушко

мешавшую прядку волос.
– Сейчас я вообще не помню ни одного срочного дела! Смотреть на тебя
удовольствие для моих глаз!

– Это ваш первый комплимент мне!

– Разве? – Сол искренне удивился.

– Да! – Утвердительно ответила Мария. – Слишком красивая – это не

комплимент!

Хан взял ее за руку и, переплетя пальцы, потянул за собой. Он не понимал,

как Мария умудрялась вызывать в нем самые светлые и самые темные
стороны его натуры. Причем одновременно.

– Наверное, ты права! – Хан начал вспоминать все то, что мог говорить. –
Слишком маленькая, слишком худая, слишком умная, чересчур храбрая и
смелая. Волосы слишком светлые и кудрявые, и даже глаза слишком
зеленые!

Мария засмеялась ворчливому тону и глупым словам, и Хан понял, что

слышит ее смех впервые. В груди сладко защемило от приятного грудного
тембра ее голоса.

– Боже! Одни сплошные недостатки! – Мария с улыбкой покачала

головой. – Может еще не поздно от меня отказаться?

– Поздно… – Прошептал Сол серьезно. – Как только на том проклятом

острове ты подняла на меня свои волшебные глаза, твоя участь был
решена.

Он вспомнил как заколотилось его сердце и с тех самых пор при виде ее с
ним начинало происходить что-то странное

– Ваши комплименты на меня не действуют! – Утвердительно проговорила

девушка, пока он вел ее по коридорам дворца в сад. – Можете не
стараться!

– Хорошо! Но ты просто знай, что восточный мужчина не может молчать,

когда перед ним красивая девушка, к которой он пылает искренней
страстью! А твоя родинка в ямочке на ягодице снится мне ночами…

Хан с улыбкой наблюдал, как она краснеет с ног до головы, стыдливо

пряча глаза. Пытается побороть смущение и не может. Они вышли в сад и
просто гуляли, наслаждаясь хорошей погодой, пением птиц и красивыми
видами.

– Расскажи мне о себе. О своей семье. – Попросил Соломон, желая узнать

о девушке как можно больше.

Мария на миг задумалась, а потом грустно покачала головой.

– Не могу… Если у меня получится сбежать, я не хочу, чтобы вы потом
нашли меня.

– Я забыл, что ты никогда не врешь! – Сол даже не расстроился от этого

дерзкого ответа, наоборот! В нем проснулся какой-то азарт. – Но ты
можешь даже не мечтать об этом. И как же твое обещание о шансе для
наших отношений?

– Я обещала подумать, Хан Соломон! И я его сдержу. Я подумаю.

– У тебя ледяное сердце, маленькая чаровница! – Сол прикоснулся к ее

щеке, провел рукой по изгибу шеи и поднял девушке подбородок нежно
заставляя посмотреть в его глаза. – Но я обещаю предпринять все усилия,
чтобы его растопить!

– Когда к вам приедут ваши гости? – Девушка явно избегала говорить о

чувствах, и Хан решил не настаивать.

– Со дня на день. На самом деле, думаю, что вскоре я уеду на некоторое

время.

На ее лице явно читалось желание что-то спросить, но Мария промолчала

и отвернулась, рассматривая кусты белых роз. Соломон почувствовал
раздражение от такого явного нежелания подпускать его ближе. Она не
хотела ничего узнавать о нем, никаких вопросов и никаких пожеланий или
просьб. Девушка упорно его отторгала.

Его отъезд был неминуем, Хан это понимал. Распоряжение о взятии Никеи
поступило от Османа еще до поездки в Венецию. Все войска в полной
боевой готовности, не хватало лишь сигнала о наступлении.

– Надолго? – Вот и все, что спросила Мария после продолжительного

молчания.

– Я не знаю сам. – Хан искренне считал, что чем меньше женщины знают о
войне, тем лучше. Это дело мужчин, а женщина должна заниматься мужем,
домом и детьми. Но в его случае с Марией ни тот, ни другой вариант не
подходил. – Думаю, несколько месяцев.

– Что ж… – Девушка обхватила себя руками. – Я не буду желать вам удачи.

– Я в этом даже не сомневался! – Соломон откинул голову назад и

расхохотался. – Но ты просила дать тебе время подумать, и оно у тебя
будет. И я буду очень далеко, чтобы как-то повлиять на твое решение.

Глава 17
Мария лежала в своей кровати и прислушивалась к раздававшимся в
глубине дворца крикам, песням, звукам праздника.
Неужели, думала она, столько восторга у них вызывают набеги и
завоевания? Скорое оружейное столкновение с очень высоким риском
умереть? Что за глупые мужчины. Осман приехал тем же вечером, когда
они гуляли с Ханом. Дворец и крепость гудели, словно улей, от нашествия
огромного количества народу. Хазыр-калфа еле разместила прибывших.

Как рассказал Нумеддин ага, они заперлись со своими визирями для

обсуждения. И обсуждали военную кампанию целые сутки. А после этого
начался праздник. Мария не видела Хана Сола уже три дня. Он не
приходил сам, и не приглашал ее к себе. Для местных девушек, которые
остались в гареме, была поставлена усиленная охрана и строгий приказ не
покидать женскую территорию.

Но девушка знала, что в празднике мужчин принимали участие женщины.

Танцовщицы и проститутки составляли прекрасную компанию пьяным и
веселившимся гостям. И то, что Хан Сол в самом центре этих развлечений
невероятно огорчал Марию.

Он ведь дал ей обещание, что пока они вместе, других женщин не будет.
Ей нравилось осознавать, что только она занимает место в его постели и
жизни. Пусть на время, но делить его Мария ни с кем не собиралась. И
даже спать без его объятий было уже невозможно. Девушка ворочалась с
боку на бок, но удобного положения для сна так и не находила.

Она переехала еще вчера в новые покои, где все было подготовлено
специально для нее. Может это новая кровать, с невероятно мягкой
периной мешала ей заснуть? Или ревность? На которую и права то у нее
нет! Она зарылась лицом в подушку, начиная в который раз считать овец!
Теперь она не может спать без него! Прекрасно! Замечательно! Только
этого не хватало.

Девушка случайно дернула ногой и спихнула с одеяла Рыжего. Этот

одноглазый кот переехал вместе с ней и похоже считал теперь Марию
своей хозяйкой. Девушка не особо любила животных, но Рыжий был упрям
и бесчисленное количество выселений не воспринимал всерьез.

Сегодня утром Хазыр-калфа передала ей небольшой мешочек золотых

монет от родителей Шияны, которые были ей невероятно благодарны. И
устную просьбу от девочки, которая возмущалась, что Мария забыла
раскрыть ей секрет волшебниц. И теперь, со смехом рассказывала старая
женщина, девочка просто требует встречи с ней. И когда большие господа
уедут и крепость опустеет, у них будет возможность увидеться. Теперь
Марии предстояло только придумать, что же это будет за секрет.

Сегодня вечером многотысячное войско акынджи покинуло Бурссу вместе с

тойдже. К утру они уедут все, сказал Нумеддин ага. Неужели Хан даже не
попрощается с ней? В груди заныло от боли и холода, на глазах выступили
слезы отчаяния и в этот момент Мария почувствовала, как очутилась в
кольце сильных, надежных и таких знакомых рук. И не удалось сдержать
всхлип облегчения, когда была прижата к сильному твердому телу, а его
губы, касаясь и щекоча мягкой бородой ее шею, прошептали:

– Почему ты плачешь, моя девочка? Кто тебя обидел?

– Просто грустные, глупые мысли. – Мария изо всех сил скрыть свою
радость. – Что-то случилось? Как проходит ваш праздник?

– Мне нужно отдохнуть, Мария. – Прошептал Хан, прижимая ее к своей

груди еще крепче. – Как оказалось, без тебя я не могу уснуть.

– Вы не спали три дня? – девушке с трудом в это верилось.

– Мммм. – Хан промычал это почти заснув. – Ты считала, сколько времени

меня не было, маленькая упрямица? Я приятно удивлен.

У нее была еще тысяча вопросов, но Сол заснул почти мгновенно, по-
прежнему крепко обнимая. И Мария, которая никак не могла уснуть до его
прихода, закрыла глаза и провалилась в сон вслед за ним.

Она проснулась, услышав свой собственный стон и ощутив его ладонь у

себя между ног. Хан задрал ее ночную сорочку до пояса и уже вовсю
хозяйничал там, где все жарко пульсировало от его настойчивых
прикосновений. Девушка еще даже не успела толком проснуться, а он уже
поднял ей ногу, входя сзади и заполняя до отказа, начиная плавно и не
спеша двигаться.

Мягко сжимая и разжимая ее соски через сорочку и целуя чувствительное

местечко за ухом, мужчина постепенно увеличивал свой темп, хрипло
постанывая и доводя их обоих до желанного оргазма. Он снова вышел из
нее, извергая семя куда угодно, но только не в нее. Мария впервые
почувствовала злость и опустошение. Она конечно не хотела от него
детей, но его осторожность почему-то безмерно оскорбляла.

Девушка закрыла глаза, стараясь сдержать слезы, зная, что он прощается

с ней и может уже не вернется. Все что она успела заметить это то, что
еще даже не рассвело.

– Я отдал последние распоряжения и хочу, чтобы ты знала, что любое твое

разумное желание будет исполняться беспрекословно. Хочу, чтобы мой
дом стал домом для тебя.

– Что будет, если вы не вернетесь? – прошептала Мария.

– Я дал указания на счет твоего будущего Кериму, если со мной что-нибудь

случится. Он останется в крепости за главного.

– И не скажете мне, какие указания?

– Нет, не скажу и надеюсь, ты их никогда не узнаешь! До свидания,
маленькая чаровница!

Он на мгновение прижал ее к своему крепкому телу, а потом поднялся и

ушел. Мария лежала с закрытыми глазами еще очень долго. Пока не
рассвело. И посторонние звуки с улицы совсем не утихли.

Мария открыла глаза только тогда, когда почувствовала на лице

согревающий лучик солнца. На подушке, прямо перед ее носом, лежала
маленькая деревянная коробочка, украшенная искусно вырезанной
резьбой. Девушка приподнялась и оглянулась по сторонам, не веря, что
это сделал Соломон и ни слова не сказал. Почему сам не подарил, не
вручил, глядя в глаза? Боялся, что Мария вернет подарок? Любопытство
стало нестерпимым, и она нерешительно подняла и открыла коробочку.

Это было золотое кольцо, украшенное большим изумрудом. Мария в

недоумении хихикнула, рассматривая кричащий, просто огромный камень,
напоминающий сверкающий булыжник. Из ее знакомых мужчин умел
дарить и выбирать драгоценности только муж ее сестры, принц Рампхуэнг.
И самое интересное, что у Тицианы была сильнейшая непереносимость
любых украшений, соприкасающихся с кожей.

Принц погоревал, конечно, но тем больше красивых подарков доставалось

ее сестрам. Но это был единственный случай, когда мужчина обладал
абсолютным вкусом в выборе украшений. И сейчас, рассматривая это
кольцо, которое было ей невероятно велико, и камень сразу скользнул в
бок, Марию распирало от смеха.

По-прежнему, Рампхуэнг оставался единственным из ее знакомых, кто

умел выбирать и делать подарки. Хану это не удалось. И тем страннее
было возникшее в груди чувство нежности к этому грубияну, хотя кольцо
абсолютно не подходило ей ни по вкусу, ни по размеру.

Она показала украшение запрыгнувшему на кровать Рыжему, который

громко замурлыкал, приветствуя хозяйку.

– Ну вот, посмотри, что мне подарили. Тебе нравится? – Она повертела

перед носом кота украшением и сжала в ладони, ощутив исходящее тепло.
Не думала, что его подарок окажется таким дорогим для нее. Девушка
спрыгнула с кровати, подбегая к сундукам со своей одеждой и доставая
клубок ниток. Оторвала небольшую ниточку и повесила колечко себе на
шею, так, чтобы камень ложился между грудей и не был виден больше
никому. Почему-то Мария не хотела хвастаться его подарком.

Она позвонила в колокольчик, чтобы позвать Кадилю. Говорливая

служанка открыла дверь почти мгновенно, будто стояла за порогом. Сияя
улыбкой и уже с подносом в руках, на котором красовался завтрак из
любимых продуктов Марии.
– Доброе утро! Я уже думала, ты никогда не проснешься. – Кадиля
уверенно поставила поднос на низкий столик и уперла руки в бока. – Ну
сколько можно спать! Ты знаешь, что они все покинули крепость? У меня
для тебя столько новостей!

– Кадиля, я тебя люблю! – Мария взяла бокал со свежевыжатым

гранатовым соком, который был теперь обязателен в ее завтраке, и залпом
выпила. А потом пододвинула к себе тарелочку дымящегося миндального
супа. Она с улыбкой вспомнила, как ходила на кухню к повару, чтобы
рассказать о своих вкусовых пристрастиях и долго не могла доказать
маленькому толстому человечку, что мясо ей не нужно готовить ни в каком
виде! Ни в жареном, ни пареном, ни запечёном и даже не отварном! Да, да!
Казалось, его возмущению не будет конца, и бурные протесты утихли
только после слов об огромной любви к морепродуктам.

– Одним глазком я видела отряды акынджи, выезжавшие за ворота. Ох, что

это было за зрелище! Паша завоюет для Османа очередной город и
вернется с победой, я в этом уверена! И хочу тебе сказать, что вздыхала
по этим гордым воинам не только я одна.

– Надо не забыть передать повару, какой замечательный суп он

приготовил. – Мария с удовольствием кушала, ощущая почти зверский
голод от того, что почти не ела в предыдущие дни.

– Мария, я просто поражаюсь твоей холодности! – Всплеснула руками

Кадиля. – Ты завоевала привязанность самого завидного мужчины на всем
Анатолийском полуострове, и совсем не рада этому?

– Так много разных но…. – Мария нахмурилась. – Что я и сама пока не

понимаю. Хорошо, что Хан Соломон уехал. У меня действительно будет
время во всем разобраться.

– Гарем почти опустел! Остались только те девушки, которые служат в

крепости и не захотели уехать. Остальных беи разобрали для своих
бейликов. Ну и Осман для своего гарема устроил самый строгий отбор. И
отобрал несколько девочек.

– Даже слушать противно про эти отборы!

– Но почему, Мария? Многие из рабынь становятся любимыми женами. Это

может на запад пришла культура и цивилизованность. А здесь
понравившуюся женщину похищают и это обычай! Это нормально и многие
мечтают, чтобы их похитили!

Кадиля мечтательно задумалась, видимо рисуя в своих мыслях

черноглазого воина, уносящего ее в ночь, перебросив через плечо.

– Мне претит многоженство. – Просто ответила девушка. – Я этого не

понимаю и считаю, что женщина имеет право не делить своего мужчину с
вереницей других жен. В Венеции много мусульман, мой отец вел дела со
многими из них и много рассказывал мне об их культуре. Еще тогда я
поняла, что это не мое и я никогда не соглашусь выйти замуж за
мусульманина. Видишь, как повернулась моя жизнь, Кадиля. Меня даже не
спросили, сделав простой, бесправной рабыней, единственная задача
которой удовлетворять сексуальные желания хозяина.

– Ты сейчас меня расстроила. – Кадиля, задумавшись, села рядом и

сочувственно погладила Марию по волосам. – Свободные женщины в
Бурссе тоже выходят замуж. Не все мусульмане заводят много жен.
Наоборот. Многие довольствуются одной и очень счастливы при этом. И
если ты немного поумеришь свою гордость, паша сам попросит тебя стать
его женой. Только зачем ему вечно ворчащая жена? А муж он будет просто
замечательный. Я не от одного человека в крепости слышала об этом. Он
был верен своей жене и даже не смотрел на других женщин. А когда
овдовел, то несколько лет вообще не прикасался ни к одной. Просто дай
шанс ему доказать, как ты можешь быть счастлива с ним. Да он мир
положит к твоим ногам. И ни на одну другую больше не посмотрит!

– Кадиля… Что ты слышала о проклятии их рода? Что об этом говорят в

крепости?

И тут говорливая служанка впервые замолчала, пытаясь подобрать

правильные слова.

– Всё слухи и домыслы, Мария, ведь меня здесь еще не было! Говорят, что
кто-то проклял весь мужской род Хана. И проклял очень жестоко, отбирая у
мужчин любимых женщин. Я действительно не знаю, правда это или нет,
но в их семье все женщины погибали. В основном при родах…

– При родах женщины часто умирают. – Тихо промолвила Мария, пытаясь

переварить полученную информацию. – Кто решил, что это проклятие,
может это просто случайность!

– Паша верит в эту случайность. – Кадиля пожала плечами, видимо тоже

сомневаясь, а потом тихонько прошептала. – А ты просто постарайся не
забеременеть и тебя это вообще не коснется! Тем более я слышала
разговор Бергюзан со своей служанкой в бане. Она говорила, что паша
очень аккуратен в этом смысле. Никогда не забывал предохраняться,
проводя с ней ночь! Так что тебе ничего не грозит! Я вообще сомневаюсь,
что ты смогла бы родить. Ты такая маленькая и хрупкая, а ребенок от Хана
наверняка будет крупным.

– Моя мать была маленькая и хрупкая! И родила отцу пятерых детей! –

Только сказав это, Мария прикусила себя за язык.

– Значит твоей маме повезло, и я рада, что она в добром здравии! –

Кадиля снова сверкнула широкой улыбкой. – В любом случае у Хана есть
наследник, так что тебе не обязательно рожать ему детей, проверяя,
действует ли еще это проклятие. Наслаждайся жизнью и его любовью.

Мария впервые задумалась над тем, каково это будет, принять любовь
такого сильного и самодостаточного воина, как Хан Соломон. Сделать шаг
навстречу, как он и просил, и купаться в его заботе и внимании. Девушка
прижала руку к груди, где на тонкой ниточке висел его подарок. В том
самом месте, где она обычно ощущала холод сейчас находилось золотое
кольцо с огромным изумрудом и странным образом согревало.

– Давай я помогу тебе одеться и привести волосы в порядок, а потом мы

отправимся на уроки! – Кадиля закатила глаза. – Приказ Хана о том, чтобы
мы были образованны, исполняется местным муэдзином беспрекословно.
И даже после его отъезда изучение письма и языка не отменяется.

– Боюсь, что я достаточно образована. В моей семье с этим было строго!

– Тебя здесь все очень любят! – Снова прошептала Кадиля, оглядываясь

по сторонам, как будто в стенах мог завестись шпион. – Хазыр-калфа и
Нумеддин ага делают все, чтобы тебе здесь понравилось. Другие джарийе
мечтают пойти к тебе в услужение, видя какая ты добрая и умная. Только
Бергюзан рвет и мечет, но на нее никто не обращает внимания. Даже этот
уродливый кот от тебя не отходит!

И Кадиля взяла расческу, начав проводить по волосам медленными

движениями. Мария никогда не была болтушкой, она вообще говорила
мало и всегда по делу. И сейчас приятное и ненавязчивое щебетание
Кадили даже успокаивало измотанные нервы.

Служанка заплела ей волосы в красивую косу, а потом уложила их вокруг

головы. Переодеваясь в новое платье, Кадиля ничего не сказала, увидев
кольцо, висящее на обычной веревке. Из-за закрытого покроя платья
ниточку не было видно и Мария была рада, что никто не будет задавать
лишних вопросов.

Она довольно легко освоила тюркско-османский, ведь очень много слов

было заимствовано из персидского и арабского, а эти языки Мария знала
очень хорошо. Но вот с письмом было сложнее, но девушка не
переживала. По какой-то неизвестной причине в их семье очень легко
давалось изучение языков. И она и сестры, не прикладывая никаких
усилий, запоминали порой сложнейшие слова и правила.

Девушка могла бы заниматься с муэдзином индивидуально, пользуясь

положением любимой наложницы, но лишний раз не хотела привлекать к
себе внимание, поэтому вместе со всеми другими жительницами гарема с
удовольствием занималась в общей диванной зале.
Мария и Кадиля о чем-то весело перешептывались, спеша на уроки и даже
не сразу заметили, как путь им перегородила Бергюзан. Бывшая фаворитка
похудела и явно были видны большие черные подглазники под глазами.

– Что тебе нужно? – Грубо попыталась оттолкнуть ее Кадиля. – Ну ка уйди

с дороги!

– Я рада, что Хан Сол уехал! – Прошипела Бергюзан Марии, не обращая

на джарийе никакого внимания. – Без твоих колдовских чар он вскоре
поймет, как ошибался и в тебе нет ничего, чтобы могло привлечь его
внимание!

Мария сочувственно смотрела, как перекосилось от ярости красивое лицо

и поняла, что у Бергюзан действительно искренние чувства к Соломону. И
вдруг осознала, что ни с кем не хочет делить внимание и привязанность
хозяина крепости. Что этот большой, сильный и умный мужчина
принадлежит теперь только ей! И она никому его не отдаст. Ну а если он,
вернувшись, вдруг передумает и начнет пускать в свою постель других, то
Марии в его жизни уже больше не будет. И непонятно, каким способом она
этого добьётся, но знала, что все получится. Но что ответить на
провокацию бывшей фаворитке она не знала, поэтому задумчиво молчала.

– Если паша узнает, что ты угрожаешь его любимице, он тебя выгонит или
казнит! – Продолжила Кадиля защищать свою госпожу. – А когда Мария
станет здесь полноправной хозяйкой, сама решит, что с тобой делать, так
что будь аккуратнее со своими угрозами!

– Ты действительно ненавидишь меня за то, над чем я не властна? –

Мария задумалась над правильными словами. – Я не хочу ни с кем
ругаться и с тобой тоже. Я не понимаю, Бергюзан, зачем ты борешься за
мужчину, которому не нужна и который предпочел другую?

– Ты его просто околдовала! Все вокруг шепчутся, что ты колдунья! Так

быстро влюбить в себя всех вокруг по-другому просто невозможно! Меня
уже тошнит от дифирамбов, которые поют все в твою честь, начиная от
повара и заканчивая Ханом! Ты просто не понимаешь, что сделала!

Мария откинула голову назад и расхохоталась.

– Если бы ты не была предвзято ко мне настроена, то поняла бы, что я

никому здесь не желаю зла. – Наконец ответила она и резко
нахмурилась. – А теперь пропусти!

Бергюзан нехотя отодвинулась и девушки прошли мимо, не оглядываясь. В

диванном зале почти никого не было и Мария поняла, что за последние три
дня многое изменилось. Соломон уменьшил гарем до минимума. Он
оставил только служанок, убрав всех девушек, которые претендовали хоть
как-то на место в его постели.
– Я хотела тебе сказать, но потом подумала, что лучше ты увидишь своими
глазами! – Прошептала Кадиля, пока Мария потрясенным взглядом
окидывала полупустой зал. – Он оставил тебя одну! От всех рабынь
избавился, не считая Бергюзан, с которой наверняка не знает, что делать.
Ведь правило гласит, что любая женщина, побывавшая в постели бея,
должна быть обеспечена им до конца жизни и если не изъявляет желания
выйти замуж за другого, бей принудить ее не может! А Бергюзан захотела
остаться! Ну и дура! Теперь ему от нее не избавиться по своему желанию,
ведь она его бывшая фаворитка. Мария, Хан Сол хотел показать, что ему
никто кроме тебя не нужен!

Девушки иноземки, которые в свое время выразили желание остаться и

учиться, выжидательно сидели и ждали урока. Хан Сол действительно
разрешал всем женщинам своей крепости без исключения развиваться и
получать знания, никоим образом не ограничивая. Даже рабыни могли
учиться.

– Я не знаю, что сказать! – Прошептала Мария, садясь на один из

большого количества свободных диванчиков. – Вот только прикупить новых
рабынь или привезти с завоеванных территорий большого труда не
составит.

– Мария, я тебе просто поражаюсь! – Закатила глаза от раздражения

Кадиля. – Большей упрямицы я не встречала!

Мария постаралась отвлечься, слушая длинные и нудные монологи

муэдзина. Но впервые сосредоточиться было очень сложно. Хан
действительно маленькими шажками шел к ее завоеванию и на удивление
и всяческое сопротивление, у него это начинало получаться. Мария
сдавала свои позиции, потихоньку, но признаться в этом хотя бы самой
себе стоило. Не даром Хан Соломон являлся лучшим стратегом у Османа.
Действительно, у этого человека присутствовало необычайное военное
мышление, и он с успехом применял его в мирное время.

А что она? Что делать дальше? В этой стране женщина была никем.
Абсолютно бесправна и быть просто постельной игрушкой для Марии было
неприемлемо. Для чего она вообще родилась? Чего хотела добиться в
этой жизни. В конце концов ей был дан необыкновенный дар излечения,
которого она боялась в свое время. Где ее место в этом мире? Как
реализовать себя и найти путь, чтобы полюбить свою жизнь и гордиться
ей. Каждым прожитым днем. И чтобы не было стыдно потом или больно от
осознания упущенных возможностей.

Никогда, даже живя в Венеции со своей семьей, она никогда не хотела

быть просто женой. Робкие мечты о том, чтобы помогать другим людям
были просто несбыточными и такими хрупкими мечтами. И даже там, в
Венеции, целиком и полностью зависели либо от отца, либо от мужа. Но ее
сестры успешно справлялись, становясь женщинами, с мнением которых
считались и уважали.
– Мария! Мария! Ты заснула? – Кадиля тихонько трясла ее за плечо и
вопросительно смотрела. – О чем ты так глубоко задумалась, что
пропустила весь урок?

Мария с удивлением оглядывалась на пустой зал. Рядом с ней сидели

Кадиля и Хазыр-калфа.

– Я задумалась над тем, что я могу делать, живя здесь! Каким образом
помогать людям, а не только гулять, танцевать и развлекаться. Если уж
мне предназначено быть здесь, то я хочу быть полезной! Нужной! И делать
что-то, что было бы… Оставило бы обо мне добрый след!

– Дар не дается тем, кто его не достоин! Аллах свидетель! –

Глубокомысленно ответила Хазыр-калфа. – Я долго ломала голову над
тем, додумаешься ли ты до этого сама? И я рада, что не ошиблась! Что ты
хочешь в этой жизни действительно чего-то большего, чем научиться
красиво танцевать. Пойти навстречу тому, что безмерно пугает, достойно
восхищения!

– Вы вообще, о чем? – Кадиля с недоумением переводила взгляд с одной

на другую.

– Хан Соломон действительно оставил распоряжение исполнять любое

мое желание?

– В пределах разумного! – Улыбнулась старая служанка.

– Может это будет что-то вроде больницы? – Рассуждала девушка

задумчиво. – Мой дар ограничен, и я действительно не смогу помочь всем.
Я подумала о детях. Собрать сплоченную команду квалифицированных
врачей… В Бурссе есть ведь лекари, обучавшиеся в Риме по трактатам
Гиппократа?

– Хороший врач действительно есть. – Ответила калфа. – Хан Соломон

привез его из Франции, он работал вроде в госпитале Святого духа в
Монпелье. Но не думаю, что он согласится помочь нам. У него и так много
больных и от лишней нагрузки он откажется.

– Я с ним переговорю! – Увлекаясь все больше и больше этой идеей,

воскликнула Мария.

– Боюсь, что даром убеждения ты не обладаешь, девочка! При всем

уважении, с мужчинами здесь, на востоке, ты общаться пока не умеешь.

– Мы не будем мешать его работе! Обычно лечить пытаются взрослых, не

обращая внимания на детей. Мы это изменим. Мы будем лечить только
детей и соберем вокруг себя команду единомышленников.
– И мы будем первыми. – Качая головой ответила Хазыр-калфа, видимо
даже страшась мыслей о предстоящем будущем и реакции на это Хана
Соломона.

Глава 18
Сол стоял на горе, оглядывая пылающую крепость Никеи. Один из
важнейших бастионов на пути к Константинополю пал, спустя всего два
месяца упорного сопротивления. Даже закат солнца на фоне пожарища
был каким-то пугающе багряным. Это было действительно главное за
большой отрезок времени сражение, которое заставит мир задуматься и
принять всерьез расширяющиеся границы Османской империи. Они были
первыми, кто воспользовался ослаблением Византии. И пока другие
страны решают и спорят, кому тут диктовать условия, османы взяли и
завоевали. И так будет и с другими. А когда Европа опомнится, то будет
уже в составе Османской империи.

Солдаты весело праздновали, ото всюду раздавались крики, музыка, пение

и даже танцы. Очередной рубеж взят, и люди могли отдохнуть, не опасаясь
за свои жизни. Хан не заметил, как к нему неслышно подошел Осман и
встал рядом, тоже внимательно разглядывая лежавший в руинах город.

– Поделись своими мыслями, мой верный друг!

Соломон знал, что Осман заметил его необычное поведение в последнее

время. Ничего не говорил, но явно обратил внимание. Он и сам себя не
понимал, если то, что приносило раньше удовольствие и являлось целью
всей жизни, теперь тяготило. Как такое может быть? Как можно
перемениться за столь короткое время? Что случилось? Или кто?

Сол устало закрыл глаза, понимая, что толком не спал больше девяти
недель. Только тогда, когда у организма уже не был сил, он просто
вырубался на пару часов, а потом просыпался, шаря руками по постели и
пытаясь обнять ту, которая была слишком далеко.

– Забыл поздравить вас с очередной победой, повелитель. – Стараясь

скрыть горькие мысли и не открывая глаз, ответил Сол. – Теперь мы еще
на шаг ближе к нашей великой цели!

– Я всегда ценил тебя больше всех из людей, которым доверяю как самому
себе, Соломон, и мне неприятно, когда ты пытаешься обмануть меня. Ты
раньше никогда этого не делал.

Осману было около 40 лет, он был старше Сола, но их дружба, несмотря

на разницу в возрасте была крепкой и нерушимой уже много лет. Их
объединяли общие интересы, одна цель, и даже одинаковые увлечения
лошадьми, оружием, чтением. Сол не обманывал, вот только то, к чему
недавно стремился всей душой, теперь было страшной обузой. Он больше
не хотел существования, в котором жизнь сводилась отрезками от
сражения к сражению, а время между этим отводилось на подготовку.

И больше не было ничего! Целью была война, новые завоевания, новые

земли, новые убийства и кровь. И все! И от этого в жизни самого Соломона
ничего не менялось, новые территории принадлежали Осману, а он
возвращался в Бурссу с очередным заданием от повелителя. А теперь в
его крепости находилась женщина, с которой он хотел проводить все свое
время, узнавать новые грани ее интересного характера и души. Находить в
ее объятиях спокойствие и умиротворение, о которых почти забыл. Он
даже не мог спать без ее присутствия.

– Тебе больше неинтересно то, для чего мы здесь. Тебя тут нет, Соломон,
ну а где ты в данный момент находишься, я могу только догадываться. Я
всегда был на твоей стороне, но сейчас мне трудно тебя понять!

– Мне сложно ответить, потому что я сам не понимаю, что происходит с

моей жизнью…

– Это женщина?

– Да!

– Тогда понятно! – Осман рассмеялся. – И не думай, что твое смятение мне

не знакомо! Я еще не забыл, как влюблялся и не мог думать ни о чем! И,
наверное, считаешь дни, чтобы поскорее вернуться к ней?

Сол не стал отвечать, признавая очевидность утверждения. Но и

произнести вслух то, что какая-то женщина не выходит из головы,
отодвигая на второй план планы сражений и битв, являясь при обсуждении
стратегий и в самый разгар переговоров было просто стыдно.

– Чем больше становится Османская империя. – Начал рассуждать вслух

повелитель. – Тем сильнее моя потребность в верных людях, которые
будут охранять мои границы. Сейчас мы движемся на восток и север, ну а с
запада находится вся Европа, которая только и ждет моей ошибки.
Сохранить и преумножить, вот мой девиз! Задача стоит не только
завоевать, но и удержать наше превосходство. Бурсса стратегический
город и Вифиния важная территория для выхода к морю, которая
наверняка является лакомым кусочком для многих государств. Ты мудрый
воин и великолепный стратег, который угадывает каждое движение врага.
Но я достаточно эгоистичен и тщеславен, чтобы хотеть самому остаться в
истории завоевателем. А то сейчас люди считают Никею твоей победой,
Соломон. И я даже соглашусь с ними. Все твои решения и советы были
верными. Но дальше я хочу сам! А твоя задача, чтобы я не переживал о
своих западных границах! Забыл о них, Соломон! И за это ты будешь
отвечать своей головой!

– Вы хотите меня отослать? – Сол не мог поверить в то, что услышал.

– Да! – Твердо сказал повелитель. – Ты мне здесь больше не нужен.

Сол посмотрел в мудрые глаза Османа и прочитал там то, что он хотел
сказать на самом деле, но не сказал. Потому что они оба являлись
великими воинами, а сентиментальность им неведома. Ну, пускай, по
крайней мере так думают другие. Приказ ясен и даже не вызовет
подозрений.

– К тому же ты ранен! – Осман кивнул головой на перевязанное плечо. –

Одно из самых глупых твоих ранений, и я даже не хочу задумываться о
том, почему ты так глупо себя подставил!

– И мне снова нечего сказать. – Помотал головой с улыбкой, Соломон,

признавая упрек. – А как же ваши жены, повелитель? Неужели вы совсем
не скучаете по ним?

– Конечно скучаю. Но моим женам не место на войне. Они слишком дороги

для меня. Но я, в отличие от тебя, должен выбрать. Либо одно, либо
другое!

– Повелитель! Если вам показалось, что для меня верность вам и своему
долгу вдруг отошла на второй план, то это не так! Я никогда…

– Хватит, Сол! Я прекрасно это знаю. Ты пойдешь за мной до самого конца,

не задумываясь отдашь жизнь и полезешь за мной в самое пекло. Но не
унижай меня уверениями, что это то, чего тебе больше всего в жизни
хочется. Теперь это не так!

– Я не знаю в мире человека, мудрее вас! – Прошептал Сол, опускаясь на

колено и преклоняя голову. – Моя верность и моя жизнь в вашем
распоряжении всегда, повелитель.

– Я знаю! – Осман похлопал его по здоровому плечу. – Жаль только, что

это не одна из моих дочерей, а я так мечтал с тобой породниться!

И Соломон впервые за два месяца рассмеялся. Громким, счастливым

смехом.

Глава 19
Мария была довольна, осматривая все еще удивленным взглядом
просторное помещение. Под лазарет Нумеддин ага выделил им недавно
построенный домик садовника совсем недалеко от стен крепости. Куда
переселили наверняка недовольного садовника она не спросила, хотела
лично извиниться перед ним за причиненные неудобства, но ей никто не
разрешил. Таковы были правила, к которым она с таким трудом привыкала.

Но встреча с местным врачом все же произошла. Это был уже пожилой

человек, на удивление без каких-либо признаков тщеславия или эгоизма.
Звали его Элиоптр, грек по происхождению, обучавшийся во Франции,
какими-то зигзагами судьбы заброшенный на Анатолийский полуостров и
нашедший здесь свою судьбу и свое призвание.

Проведя больше двух месяцев в общении с местными жителями и проводя

время за пределами крепости и дворца, Мария с удивлением обнаружила,
как много местных жителей исповедовали разную веру. В Бурссе жили
греки, персы, мусульмане, христиане, арабы и много кого еще. Под крыло
Османа стекалось огромное количество людей, и никто не запрещал им
жить и исповедовать свою религию совершенно свободно.

Элиоптр навещал Шаяну до прихода Марии и его прогнозы в отношении

девочки были весьма печальны. Когда потом он обследовал ее, то просто
не мог поверить своим глазам. Мария вспомнила с улыбкой их разговор.

– Здравствуйте, доктор. – Зашла она к нему в некое подобие кабинета, с

волнением разглядывая разбросанные рукописи, книги и бумаги. Ее
сопровождала Хазыр-калфа, а снаружи остался охранник. – Я заранее
просила вас о встрече для важного разговора и мне бы хотелось, чтобы вы
не отнеслись ко мне предвзято.

– Проходите, проходите, Мария! Я очень хотел с вами встретиться и был

весьма удивлен, узнав о вашей просьбе.

– Вы, как лекарь, прошедший обучение можете отнестись к моим словам с

недоверием, но я бы хотела обсудить с вами вопрос открытия детской
больницы в Бурссе.

Мария замолчала, а Элиоптр пристально ее разглядывал, некоторое время

не произнося ни слова.

– Если бы я не навещал на днях одну девочку, которой вынес смертный

приговор по причине невозможности провести полостную операцию на
животе, так как их никто в мире еще не проводит без смертельного исхода,
я бы сейчас презрительно рассмеялся в ответ на ваши слова. – Элиоптр
поглаживал свою седую бородку, а в его живых голубых глазах искрился
явный интерес. – Я не буду спрашивать, как вы это сделали, вылечив ее,
потому что сама Шаяна рассказывает об ярком сиянии и светлячках, а ее
бабушка говорит, что это было волшебство. В чудеса я не верю девочка, и
судя по твоему возрасту, ты вряд ли проходила обучение у медицинских
постулатов. Но тем не менее уже не один человек по секрету рассказал
мне о своем чудесном исцелении и твоей помощи в этом.

– У меня действительно есть дар, который я не могу объяснить. – Просто

сказала Мария. – И даже если вы спросите меня об этом, я не смогу вам
ответить. Но совсем недавно я поняла, что хочу использовать его во благо
людям.
Девушка объяснила, что всем подряд она помочь не сможет, так как это
отнимало у нее слишком много сил. Но организовать детское отделение и
принять на работу обученных сестёр, и учиться самой у него основам
медицины для нее было бы честью. Мария знала, как легко ей дается
усваивание новой информации и не сомневалась в успехе. Стоило лишь
убедить Элиоптра организовать ее обучение.

Но при первой встрече вручил ей такое огромное количество книг по

медицине на греческом и латинском, которые любой нормальный человек,
даже владеющий этими языками смог бы осилить примерно за несколько
месяцев. Мария вернулась к нему через неделю, потребовав принять у нее
экзамен по прочитанному материалу. Все это время она активно
обустраивала домик садовника, расставляя там новую мебель, маленькие
кроватки, столики и шкафчики.

Племянник Хана ей активно помогал. Никто во дворце не мог допустить и

мысли, что Хан Сол смог бы запретить любимой рабыне заниматься
лечением детей, если она так этого хочет. Иногда пристальное внимание и
странные взгляды немного напрягали Марию, но она старалась не
обращать на них внимания.

У Элиоптра в больнице работало несколько сестер милосердия. Одну он

согласился отдать ей в услужение. И взять на обучение еще двух джарийе
из дворца.

Мария сердцем чувствовала, что идет верным путем. Понимала, что не

всегда стоит потратить все силы на кровоточащую рану, которая сможет
зажить без всяких последствий для здоровья. Следовало научиться
понимать разницу, когда может помочь медицина, а когда необходим ее
дар.

Хазыр-калфа ей во всем помогала, так как после отъезда почти всех

рабынь в гареме легко управлялся Нумеддин ага. Сестру милосердия,
которая согласилась перейти на службу к Марии, звали Анатолией. Это
была дочка местного торговца, также нашедшего в Бурссе свой новый дом.
Как только Анатолия узнала, что будет помогать детям, то не раздумывала
ни мгновения.

А ведь еще нужно было организовать уборку, питание, стирку и ночное

дежурство. Каждое новое достижение добавляло еще как минимум
несколько вытекающих проблем. Казалось, они делают шаг вперед и два
назад. Но это только добавляло Марии решимости каждое новое
препятствие пытаться разрешить как можно скорее.

Она знала, что Керим отчитывался в своих письмах Хану о том, что
происходит. И Соломон разрешил. Приятная теплота прошла по телу,
когда Керим рассказал ей об этом. Пусть занимается тем, что доставляет
ей удовольствие, писал он.
– Похоже ты крепко зацепила моего дядю! – Усмехнулся он, сминая в кулак
хрупкий пергамент. – И я не удивлен. Ты удивительно красивая. К тому же
одаренная, но это выше моего понимания. Солу очень повезло…

Керим всячески пытался почаще попадаться ей на глаза, но Марию было

сложно поймать в эти дни. А на территорию гарема Кериму хода не было. К
тому же Хазыр-калфа помогала девушке, посылая назойливого мальчишку
в неверном направлении. Девушка явственно видела в его глазах
неподдельный интерес и всячески пыталась свести к минимуму их встречи.
Надо отдать должное мальчику, пытаясь всячески показать себя с лучшей
стороны, он как мог помогал. Мария искренне не понимала его желания
произвести впечатление, ведь она была женщиной хозяина крепости. Чего
он пытался добиться? Ее симпатии? И что было бы дальше? Как бы
отнесся к этому его дядя? Вряд ли был бы доволен.

Хотя, кто знает с каким настроением и чувствами вернется из похода Хан

Соломон. Может, он вообще забудет про нее. Мария целыми днями была
занята, а когда усталая, возвращалась в свои апартаменты, сомнения
накатывали с новой силой.

Так мало времени они провели вместе и хватит ли этого, чтобы чувства
Сола остались без изменений. Ведь она, похоже, искренне привязалась к
этому грубому варвару. И как бы она не старалась его забыть, ночами не
могла уснуть без его крепких объятий, к которым так быстро привыкла. И
понимание того, как он ей нужен безмерно пугало и огорчало. Только
сжимая в руке его подарок, она забывалась беспокойным сном.

Мария уже устала выслушивать от Кадили ворчание по поводу усталого

вида своей хозяйки. И похудела она, и осунулась, и лицо бледное.

Невероятно, но даже танцевать Мария не прекратила. Ей хотелось

научиться двигаться, как Мехдинн, иногда плавно, иногда резко, но всегда
завораживающе. Так, что даже женщины не могли отвести взгляд.
Осмелится ли она когда-нибудь продемонстрировать свои достижения
Соломону, девушка не знала. Мехдинн разучивала с ней такие движения,
от которых даже без зрителей лицо покрывалось краской стыда.

Невероятно, но перестав бояться и полностью раскрывшись, продолжая

оставаться здесь рабыней, тем не менее Мария чувствовала, как это место
становится домом. Ее все любили и уважали. Никто не напоминал о ее
статусе бесправной наложницы. И сейчас, иногда с тревогой думая о том,
что чувства Хана Соломона изменятся, она тем не менее знала, что нашла
свое призвание. То, чем будет заниматься все свое свободное время, если
вдруг не будет ему нужна.

Но сейчас, осматривая светлый кабинет, где будут принимать больных

либо она, либо Анатолия, Мария не могла поверить, что всего за два
месяца смогла сделать такой огромный шаг к своей мечте. Осталось
только организовать дежурство и на самом деле это были последние часы,
когда домик садовника пустовал. Совсем скоро все изменится. Мария
вздрогнула, когда за ее спиной открылась дверь и заглянула Кадиля. За
ней в комнату вошла Хазыр-калфа.

– Невероятно, что мы смогли застать тебя здесь! В последнее время ты

почти неуловима!

– Вы меня напугали! Я думала, это опять Керим подкрался! – Мария

постаралась выкинуть из головы мысли о том, как часто в последнее время
он заставал ее врасплох.

– Ты почему одна?

– Видимо я всех вас так завалила делами, что некому стало за мной
присматривать! – Мария хихикнула. – Не могу поверить, что двери нашей
больницы завтра откроются для детей. И Элиоптр мне сегодня сказал, что
много людей хотят прийти. Придется записывать всех желающих в
очередь, иначе нам придется здесь жить!

– Мария, я давно хочу обсудить с тобой один очень щекотливый вопрос, о

котором я просто забыла, пока сегодня меня кое о чем не спросила Хазыр-
калфа. – Кадиля с тревогой смотрела и заламывала руки.

– Что случилось? – Мария подошла и успокаивающе погладила девушку по

плечу. А калфа почему-то хмурилась.

– Когда у тебя были последние ежемесячные недомогания? – Вопрос

прогремел как гром среди ясного неба. Мария даже застыла, судорожно
соображая и понимая, что с тех пор, как она здесь появилась, месячных у
нее не было.

– В Венеции. – Глухо проговорила она, подсчитывая в уме сроки. – Три

месяца назад…

Девушки одновременно с ужасом уставились на ее плоский живот. И

некоторое время потрясенно молчали.

– Почему же ты молчала, что беременна! – Видно было, как Кадиля

расстроилась, ведь это она была личной служанкой. Но за всеми
хлопотами просто забыла.

– Но у меня нет никаких признаков! – Мария оправдывалась перед Хазыр-

калфой, которая подошла ближе и была явно не в настроении, уперев руки
в бока. – Я совсем не переживала об этом, ведь Хан Сол был всегда очень
аккуратен. Кроме первого раза. Разве можно забеременеть от одного раза?

– И ты собралась лечить людей, раз не знаешь ответа на этот вопрос?! –

Голос калфы загремел в пустом помещении. – Как ты могла все это время
молчать и подвергать себя опасности, раз носишь в себе его ребенка!
– Какой опасности? Что вы говорите! – Лепетала девушка, все еще не
понимая, что происходит и может это просто дурной сон и сейчас все
выяснится. – Я вам клянусь, что не знала. Вот только сейчас! После слов
Кадили я впервые задумалась. Сами посмотрите! У меня и живота нет, и не
тошнит, и в обморок я не падаю. Вообще ничего. Только устаю немного в
последнее время. Может это просто от переживаний такая задержка или
еще что-нибудь….

Мария судорожно пыталась найти сейчас причину отсутствия у нее

месячных. Ведь не может же быть она беременна. Если это правда Хан
Соломон просто озвереет, когда узнает. И это проклятие…. Если оно
правдиво, то она должна будет умереть при родах. Интересно, что
окажется сильнее, ее дар или его проклятие?

– Он нас всех убьёт! – Прошептала Хазыр-калфа, в потрясении закрывая

глаза и бледнея.

– За что? – Рассердилась Мария. – За то, в чем виноват сам? Хватит

говорить ерунду и не думаю, что стоит об этом кому-нибудь рассказывать.
Пока еще ничего точно не известно…

– Мы можем позвать повитуху. Если подтвердиться беременность, мы

можем ее попросить, и она поможет вызвать выкидыш…

– Мы никому говорить не будем. – Твердо ответила Мария, защитным

жестом кладя руку на живот. – Если я не беременна, то все обойдется,
если беременна, то никакого выкидыша не будет!

– Да ты родить не сможешь, дурочка! – Хазыр-калфа всплеснула руками. –

Если ты умрешь при родах, я не знаю, что с ним будет!

– Да что вы заладили! Хватит. На чьей вы стороне? На моей, надеюсь? –

Мария строго посмотрела на них. – Перестаньте паниковать! Все будет
хорошо, а пока просто живем, ждем возвращения Хана из похода и никому
ни о чем не рассказываем. Договорились?

Девушка дождалась неохотных кивков и вышла на улицу, жадно делая

глотки свежего воздуха, пытаясь взять себя в руки. Как же так? Как она не
заметила? Сказала, что нет признаков, но грудь… В последнее время она
набухла и стала неимоверно чувствительной. Она помнила, как поздно
начал расти живот у беременной Тицианы. Почти до середины срока у нее
даже намека на живот не было. Правда все признаки беременности у
Тицианы были, тошнота, сонливость, усталость и она без конца
выслушивала нежные насмешки мужа.

И у Азалии живот начинал расти поздно. В общем, если она тоже

унаследовала эту семейную особенность, то у нее в запасе есть месяц-
полтора, до того, как живот будет заметен в раздетом виде. Ну а одетая,
она может скрывать это еще месяца три как минимум. Так что волноваться
пока не следовало. А, впрочем, конечно следовало!

Но не пугать же еще больше и так напуганных без меры Кадилю и Хазыр-

калфу. Да на них лица не было. Они уже ее похоронили, а что сделает
Соломон, когда узнает, страшно было даже подумать. Она шла к себе в
покои, так глубоко задумавшись, что почти налетела на шедшего ей
навстречу человека. Когда подняла глаза, то почти застонала от
невезения. Керим! Опять!

– По-моему это уже территория гарема, Керим-бей! – Строго сказала

Мария, отходя как можно дальше и оглядываясь, ища пути отступления. –
И вам сюда нельзя!

– Скажи, ты специально меня избегаешь? – Керим попытался взять ее за

руку, но девушка, избегая его прикосновений, снова отпрянула. Они были
ей просто неприятны. – Мне уже надоело бегать за тобой!

– А вы не бегайте! Можете передать то, что хотели через Нумеддин агу. Я

думаю, он с удовольствием исполнит ваше поручение.

– Мария, я тебя люблю! – Прошептал юноша, снова делая шаг навстречу и

протягивая руки. – И не знаю, как бороться с этим чувством. Ты просто не
выходишь у меня из головы с первой нашей встречи!

– Керим-бей, я любимая женщина вашего дяди. – Господи, мало ей

потрясений на сегодня, так теперь еще и это. – С вашей стороны это
предательство по отношению к нему.

– Ты думаешь я этого не понимаю? – Керим снова попытался схватить ее,

но девушка ловко увернулась. – Я много раз пытался выкинуть тебя из
своего сердца, но у меня ничего не получается! Ты как заноза! Сидишь
глубоко и нарываешь с каждым днем все сильнее!

– Вам просто нужно заняться делами и поменьше меня преследовать.

Тогда вы поймете, как глубоко заблуждались, говоря о своей любви ко мне.
Вам это просто кажется. Вы еще слишком молоды!

– Мария, дядя любит меня как родного сына, и если узнает, что мы любим
друг друга, то возможно простит. Давай сбежим, прошу! Его может не быть
еще несколько месяцев и за это время он может вообще про тебя забудет!
Что ты качаешь головой? Я возьму тебя в жены и у меня есть деньги,
чтобы ты ни в чем себе не отказывала. К тому же он намного тебя старше!

– Керим-бей, прошу вас пропустить меня и больше не заводить со мной

этот разговор!

Позади раздалось негромкое покашливание, и Мария с облегчением

увидела Нумеддин агу.
– Прибыл гонец из Никеи с посланием от Хана Сола.

Мария быстренько прошмыгнула мимо, стараясь не замечать

разочарованное лицо юноши и благодаря евнуха за своевременное
вмешательство. Только этого ей не хватало. Скорее бы вернулся Соломон.
Он здесь так нужен! Ей нужен…

Девушка, запыхавшись, вбежала в свои покои и обнаружила там свою

верную служанку.

– Кадиля, вы разве пошли не через сад?

– Нет, Хазыр-калфа попросила меня помочь ей и нужно было отдать новые

распоряжения повару на счет твоего питания! В общем, через центральный
вход, а что?

– Теперь самая главная твоя задача, это никогда не оставлять меня одну!
Никогда!

– Но ты же сама просила, чтобы мы поменьше за тобой ходили и

присматривали. Я лишь исполняла твое желание.

– Больше нет! Не оставляй меня вообще ни на минуту!

– Как хорошо, что ваши мнения с Хазыр-калфой совпали. Я только

собиралась тебе сказать, что она почти слово в слово просила меня о том
же самом только что! Теперь, когда ты носишь наследника Хана, то твоя
жизнь просто бесценна! Но я так беспокоюсь за тебя!

Мария застонала и закрыла рукой рот Кадиле.

– Давай потише об этом, хорошо? Забыла, что у стен есть уши?

– Мария, ты не сможешь скрывать это вечно! Тебе нужно особенное

питание и отношение. Я все еще не уверена в правильности решения
никому ничего не говорить! Может стоит послать весточку хану? Ты не
думала, что это может поторопить его и он вернется раньше?

– Я до последнего буду это отрицать перед ним! – Мария строго

посмотрела на свою служанку. – А теперь осталось обсудить еще
последние вопросы…

Глава 20
Сол хотел мчаться как можно быстрее, но плотные заросли кустов и ветви
вековых деревьев этому мешали. Мужчина покинул лагерь,
развернувшийся у стен Никеи несколько дней назад. Теперь у него другая
задача, состоящая из охраны границ! Ему! Главному советнику и
военачальнику повелителя и такой приказ, который исполнил бы и Керим!
Несколько месяцев назад он бы просто обиделся и не понял нового
распоряжения Османа, но что-то внутри него изменилось.

Сейчас не было желания копаться в себе и принять ту правду, которую

шептало ему сердце. Еще не время! Потом!

Понять Османа можно, и Сол осознавал, как важно сохранить и удержать

то, что завоевано. Но все равно, это была почти ссылка, которую он принял
с радостью! Да что с ним такое? Из-за женщины? Да! Да! Да! Хватит
прятать голову в песок! Да он толком и не спал за эти два месяца. Он
безмерно скучал по ней. И ничего не мог с собой поделать. Хотелось за
время разлуки чуть остыть, а получилось наоборот. Чувства стали еще
сильнее и глубже.

И теперь он снова ехал туда, куда обещал себе никогда не возвращаться.

Это кишащее змеями, лягушками, ядовитыми насекомыми и другими, еще
более опасными гадами место до сих пор являлось в кошмарах. Отряд его
верных акынджи ускакал вперед. Телохранители пытались протестовать,
но Сол был неумолим. Ему нужно остаться одному.

Совсем немного пути до Бурссы, скоро он вернется домой. Он уже на своей

земле, где вырос и знает каждый уголок земли. И это не только поля, леса,
горы, но и места, подобные этому. Здесь даже птицы не чирикали. Архар
беспокойно фыркал и принюхивался к незнакомым запахам. И они ему
явно не нравились. Впрочем, и самому Солу тоже.

Хотелось поскорее сделать то, что хотел и покинуть это негостеприимное

место навсегда. Ветви деревьев так сильно нависали над почти
незаметной взгляду тропинке, что приходилось сильно нагибаться и
постоянно следить, чтобы какая-нибудь вица не лишила его глаза. Даже
осеннее солнце не могло пробиться через густые заросли.

Архар недоуменно оглядывался, будто спрашивая хозяина, что они тут

делают? Почему свернули с хорошей дороги в это страшное место.
Прошло десять лет с тех самых пор, как Соломон был здесь последний
раз. И ничего не изменилось. Такая же еле заметная тропинка, те же
огромные деревья и противный, забывающий нос, непереносимый запах
гниющих растений и животных в этой смертоносной топи. Что может быть
хуже старых воспоминаний? Только новые, не менее страшные.

Небольшая поляна возникла перед глазами неожиданно. Покошенный

деревянный домик как будто не изменился совсем. Казалось, даже солома
на крыше была та же самая, которую постелили еще лет сто назад. При
постройке. Да и кого она могла попросить о ремонте? Никто в здравом уме
и твердой памяти, сюда не сунется. Никто, кроме него.

Сол соскочил и привязал поводья лошади к ветке на самом краю поляны.

Осторожно подошел ближе, собираясь с силами войти в этот
негостеприимный дом. Он, бесстрашный предводитель огромной армии
сейчас стоял на краю заброшенного болота и боялся старую женщину,
которая разбила жизнь всем мужчинам в их роду.

До сих пор ему казалось, что он не произвел ни звука. Но дверь скрипнула

и на пороге показалась эта женщина. Сложно было сказать, сколько ей уже
лет. Казалось, она старше, чем ее дом. Грязные коричневые тряпки,
которые когда-то наверняка были платьем, были на ней еще тогда, 10 лет
назад. Она что, их и не снимала?

Седые, засаленные волосы свисали не расчёсанными космами ниже

бедер. Хотя смотреть, где находятся ее бедра совсем не хотелось.
Старуха все еще была высокой, не сгорбилась, несмотря на прошедшее
время и всю свою ненависть, которая другого человека уже пригнула бы к
земле. Пронзительные черные глаза, казалось, заглядывали прямо в душу,
оставляя после себя неприятную и обжигающую черноту. Будто липкие
щупальца трогали изнутри и сжимали внутренности до боли.

– Не думала, что ты придешь сюда еще раз. – Прокаркала она и

презрительно улыбнулась беззубым ртом.

– И я не думал. – Ответил Соломон, останавливаясь перед крыльцом и

чувствуя даже издалека тошнотворный запах. Какая же она была мерзкая!
Понимал, что возраст никого не делает красивее, но трудно было
представить, что эта старуха была женщиной, в которую мог влюбиться его
прадед. На свою голову. Его предупреждали, что семья девушки
занимается черной магией. Но тот не поверил. Или посчитал неважным. А
все, что случилось потом… Кого теперь винить?

– Зайдешь? – Засмеялась старуха, приветственно посторонясь. – Извини, я

гостей не ждала и не прибралась!

– Можем поговорить и тут. – От одного только вида раскрытой двери, как

огромной пасти, становилось жутко.

– Снова убивать меня пришел? Или просить о милости?

– Неужели твоя ненависть за это время совсем не утихла? – Соломон все

еще пытался понять, что ею движет.

– Пока я жива, я буду ненавидеть весь ваш род! – Презрительно брызгая

слюной закричала старуха. – Я потеряла ребенка, похоронила
новорожденную дочь вот этими руками!

Она подняла вверх скрюченные дрожащие руки и сжала пальцы в кулаки.

– Я не собиралась повторять это дважды, но раз ты настаиваешь… Я не

сниму проклятие, и ты, и все ваши мужчины будут хоронить своих любимых
жен и своих детей, пока ваш род не закончится, как и мой! Я только не
ожидала, что ваш род окажется таким сильным! Дети, которые рождались,
были сильными. А приходящие из других семей женщины – слабые. Они не
смогли справится с моим проклятием. А вот твой отец и ты все-таки
выжили. Тем лучше! Больше боли для вашей семьи.

– Я в полной мере испытал всю твою ненависть! – Сол пытался сохранить

остатки самообладания, не кинуться и не сжать пальцы на этой хрупкой
старческой шее. -Похоронил и жену, и ребенка. И я ничего тебе не сделал.
Может хватит?

Женщина принюхалась и провела рукой перед ним, растопырив ладони.

– В тот раз ты был огорчен. Я помню. Но я не чувствовала глубоких чувств.

Вернее, сейчас они глубже! Я права?

– Я пришел просить тебя оставить нашу семью в покое. Пожалуйста! –

Солу пришлось сделать усилие, чтобы произнести эту фразу. Он был
искренен от всей души.

– Ты влюблен! Я это чувствую! – Старуха улыбнулась, трогая воздух перед

ними на ощупь. – Ты ярко горишь в этот раз! Можешь не справиться с ее
смертью.

– Елена, что мне сделать, чтобы ты передумала? Чтобы ты простила? Ты

похоронила дочь. Но наша семья в полной мере за это ответила. Может
хватит?

– Ты знаешь, что я молю о смерти уже много лет? – Прокаркала она и

заорала. – Но аллах меня не слышит! Зачем-то держит в этом мире. Я так
надеялась, что кто-то из вас осмелиться и убьёт меня. Вы меня наказали
жизнью, сами этого не подозревая! Нет большей муки для меня, чем жизнь!
Вы покарали меня ею, так почему я должна смиловаться над вами?

– Если тебе нужна смерть, то я могу с легкостью это устроить! В обмен на

прощение…

– Нет! – После недолгого молчания ответила старуха и снова

принюхалась. – Странная женщина рядом с тобой! Я ее не чувствую!
Защита? Ты нашел себе колдунью, воин? Уроки твоих предков ничему тебя
не научили?

– Я всего лишь хочу не быть один! Я даже не прошу детей. Я только хочу
любить и быть любимым!

– Странное желание для того, кто не мыслит жизни без войны!

– За каждым из великих воинов всегда стояла великая женщина.

– Это правда! Только не каждый воин это признает! Мужчины привыкли

забирать себе все лавры победителя, не замечая иногда тех, кто рядом.
– Значит, это все? Ты не передумаешь и умрешь здесь одна, захлебываясь
своей ненавистью?

– Запомни только одно на прощание, мой мальчик. То, что я говорила и

твоему отцу, и твоему деду. Моя смерть ничего не изменит. Пока ваш род
не вымрет, проклятие будет действовать.

Она захохотала, потом закашлялась и отвернулась, кутаясь в жалкие

обрывки того, что когда-то было платьем. На улице явно было холодно и
хотелось пожелать ей скорой смерти от простуды. Эта женщина уже так
давно отравляла им всем жизнь, что Сол привык ненавидеть ее всем
сердцем. Он снова вспомнил тот свой приезд сюда после мучительной
смерти жены и новорожденной дочери. Он тогда умолял ее остановится.
Со временем он научился хорошо скрывать свои эмоции и как эта старуха
могла предположить, что его чувства сейчас сильнее, чем тогда? Елена
уже давно лишила их всех надежды. Что ей еще надо? Теперь, когда он так
надеялся на счастье, эта угроза, как дамоклов меч, висела и грозила
обрушиться на голову с такой силой, что мало снова не покажется.

А он так устал от потерь. Жить, не впуская чувства еще как-то было можно.
А искренне любя, жить и знать о нависшей угрозе было почти невозможно.
Он глубоко вздохнул, глядя на ясное небо и пытаясь отыскать выход.

Как долго он сможет сдерживаться, любя искренне, изо всей силы?

Опасность беременности Марии будет постоянно висеть и в любой момент
он может забыться и потерять эту девушку навсегда. Его тело
сопротивлялось, он не хотел выходить из нее каждый раз, испытывая
невероятное наслаждение. Он уже допустил промах. И такое может
повториться.

Сол надеялся, что после долгой разлуки сможет не потерять голову и

контролировать ситуацию. В это слабо верилось, ведь с каждой милей,
приближавшей его к дому, сердце билось все сильнее и сильнее. После
долгих ночей без сна, когда тело вырубалось от усталости лишь на
короткие мгновения, ему мучительно не хватало забыться в ее объятиях.

Архар почувствовал желание хозяина покинуть это место как можно

быстрее. Они будто слились воедино, стараясь преодолеть заросли кустов
и нависшие деревья. Лошадь скакала во весь опор. Через несколько часов
он настиг свой оставленный отряд и возглавил его. Соломону даже
казалось, что они прибудут вскоре после посыльного, которого он послал
предупредить о своем скором появлении. Бедные его люди! Он так
торопился, что гнал днем и ночью, останавливаясь только для того, чтобы
отдохнули лошади.

Только увидев вдалеке стены крепости, Соломон понял, что сдерживал

дыхание. Архар летел, как будто у него за спиной выросли крылья. Он тоже
чувствовал скорую остановку, долгожданный отдых и еду. Даже не замечая
приветственных криков, он влетел на конюшенный двор.
Его гонец все-таки успел немного раньше, к его приезду были готовы и
искренне рады. И видимо заметили издалека, так как навстречу выбежал
ошалевший Керим.

– Дядя! – Но на лице племянника не было радости, только искренняя

озабоченность и сердце кольнуло от беспокойства. – Что случилось? Мы
не ждали вас так рано!

– В крепости все хорошо? Ты обо всем мне докладывал?

– Да… – Керим немного замялся, чего-то недоговаривая. – Только вот…

Глава 21
Мария сидела на диванчике в своих покоях и пила сладкий чай, обхватив
чашку обеими руками. Она снова начала замерзать и, хотя в комнате было
жарко натоплено, девушка чувствовала приближение приступа. В
последние дни она старалась беречь свои силы, чтобы помочь детям,
которые завтра придут в больницу просить о помощи.

Уступив настойчивым просьбам Хазыр-калфы, Нумеддина и Кадили, она

позволила себе вечерний отдых, понимая, что всех вопросов все рано
решить не сможет. Служанка натирала ей ароматным маслом виски, делая
лёгкий массаж. Болела голова и не покидало чувство легкого беспокойства.
Даже баня и хамам не помог. А вот легкие круговые движения, и как всегда
бессмысленная и ненавязчивая болтовня Кадили, на удивление
успокаивали.

– Гонец приехал еще с утра, Нумеддин ага просто не мог найти Керима. А
тот расстроился и разозлился, ты себе такое можешь представить, Мария?
Кто бы мог подумать! Вот лицемер! Я еще тогда говорила, что он много
проблем доставит паше! Слишком он разбаловал мальчика и тот теперь
думает, что все позволено.

– О чем ты говоришь? – Впервые прислушалась Мария, блаженно

закрывая глаза.

– Ты меня как всегда совсем не слушаешь! Гонец прибыл утром с письмом,

в котором говорилось о скором возвращении паши! Я тебе уже все уши
прожужжала!

– Как возвращается! – Мария вскочила, нечаянно пролив на себя горячий

чай, но даже не заметив этого. Сердце гулко забилось от радости и
тревоги. – Почему ты меня не треснула, если видишь, что я не слушаю
такие важные новости?

Кадиля, размахивая руками, принялась снова что-то рассказывать, но тут

раздался такой громкий грохот открывшейся двери, что девушки в страхе
подпрыгнули, оборачиваясь. Дверь почти слетела с петель, с силой
ударившись о стену, а в проеме стоял Хан Сол.

Мария положила руку на горло, пытаясь успокоиться, с жадностью

разглядывая пыльную и помятую одежду, растрепанные волосы,
спутанную бороду и яркие голубые глаза, так пристально и жадно на нее
смотрящие.

– Все вон! – хрипло прошептал он, посторонясь, не отрывая от нее взгляда,

не замечая, как в страхе выбежала служанка. Сол сделал пару шагов
вперед и раскрыл ей объятия, немного нахмурившись и не зная, наверное,
что она сейчас сделает.

Мария всхлипнула от облегчения, что видит его живым и невредимым. И в

этот момент ей стало абсолютно наплевать на свою гордость, характер и
прочую ерунду. Она сделала маленький шажок навстречу и, убедившись,
что не упадет, кинулась в его объятия. И была прижата к его груди с такой
силой, что еле дышала, но не сопротивлялась, также жадно вдыхая его
такой родной запах. Чувствуя, что наконец, ожила. Что теперь существует
не половина ее, а самая нестоящая целая часть. В этот момент она
поняла, как сильно ей его не хватало, будто и не жила вовсе.
Существовала.

Соломон немного приподнял ее, припадая жадным поцелуем к губам. Зубы

от нетерпения почти лязгнули от встречи. Он пил ее, как изголодавшийся
по воде в пустыне путник. Мария забыла, как дышать, нетерпеливо
проводя руками по широким плечам, спине, шее, зарываясь пальцами в
жесткие волосы на затылке.

Соломон немного отпрянул, и Мария протестующе застонала и с

жадностью смотрела, как он принялся расстегивать свой пояс, на котором
все еще висело оружие. Скинул плащ и рубашку, жилет, перевязь. Он что,
вообще не заходил в свои покои?

Оставшись раздетым до пояса, он поднял девушку на руки и понес в

альков, где стояла широкая кровать. Только сейчас Марии пришло в
голову, что это она должна была прийти к нему, а не он. Хан нежно опустил
ее на кровать и Мария начала помогать ему расстегивать маленькие
пуговки на ее платье, мельком обратив внимание, что его плечо
перевязано бинтами. Как серьезно он ранен?

– Я мечтал об этом больше двух месяцев. – Прошептал он, целуя каждую

частичку обнажавшейся кожи. – И если бы я смог за это время заснуть, ты
снилась бы мне каждую ночь. Но я не мог!

– Ты не мог спать? – Мария не понимала, что он говорит.

– То, что принято называть сном, мне было неведомо. – Улыбнулся он,
отвечая и стаскивая с нее остатки одежды. Потрясенно остановился,
разглядывая кольцо, подаренное девушке в день своего отъезда. Она
повесила его на шею на простой веревочке, ото всех скрывая. – Я
частенько задумывался о том, что ты сделала с моим подарком. Это мое
кольцо, и я понимал, что оно будет тебе велико, а переделывать времени
не было. Желание оставить тебе память обо мне было непереносимым и
сейчас видя его у твоего сердца меня переполняет радость!

Мария нетерпеливо притянула к себе его голову, требовательно целуя и

прекращая поток бессвязных слов, понимая, как безмерно соскучилась по
его прикосновениям. Соломон опрокинул ее на кровать, начиная целовать
и опять не давая двигаться, сцепляя ее руки над головой.

– Нет! – застонала Мария, чувствуя, как он втягивает сосок ее набухшей и

болезненной груди в рот. – Я хочу тебя трогать!

– Не сейчас, девочка!

Сол весь дрожал от нетерпения, но тем не менее совершенно не торопясь

проводил руками, губами, языком по ее телу, снова блаженно вдыхая ее
запах. Тело девушки было настолько чувствительным, что откликалось на
каждое прикосновение. Мария с нетерпением раздвинула ноги, желая
прямо сейчас почувствовать его там, где все болезненно пульсировало.

– Пожалуйста! – Протянула она, умоляюще приподнимая бедра. И даже

сразу не поняла, когда он опустил голову и лизнул ее там языком, пробуя
на вкус. – Соломон!

– Подожди! Не вырывайся! Я мечтал об этом с тех пор, как уехал! Дай мне
почувствовать твой вкус, прошу!

Он облизал сочащиеся соком складочки, все также блаженно втягивая

носом воздух.

– Ты пахнешь так невероятно, что я не могу насытиться! Я так скучал,

Мария…

Он снова принялся вытворять что-то невероятное, но на этот раз не

пальцами, а языком посасывая, покусывая, полизывая. Девушке не
понадобилось много времени, чтобы вскоре закричать от невероятного
наслаждения, содрогаясь в экстазе. Сол, наконец, вошел в нее резким
толчком, заполняя до упора и Мария снова блаженно закрыла глаза,
царапая его спину, проводя освободившимися руками по спине,
перевязанному плечу. Она потом спросит, что случилось, а сейчас
накатывала новая волна наслаждения. Девушка обхватила его бедра
ногами, не давая отстраниться, с блаженством принимая яростные толчки
и снова чувствуя приближающийся оргазм.

– Ты моя! – Прорычал Соломон, заставляя Марию открыть глаза и

посмотреть на него. – Только моя! Навсегда! Скажи мне это, чтобы я мог
спать спокойно, жить спокойно! Что не уйдешь и не исчезнешь! Скажи, что
ты моя!

Он почти вбивался в нее, стремясь к собственному наслаждению, а когда

он ущипнул ее за сверхчувствительную грудь, закричала и просто не
смогла ответить, содрогаясь от накрывшей волны экстаза. Но все же
почувствовала, как он вышел из нее, прижимая к своей груди.

– Нет! – Протестующе закричала девушка, пытаясь ослабшими ногами его

задержать. Но он легко предотвратил ее сопротивление. Тугие струи
спермы били ей в живот и Мария поняла, как ей необходимо почувствовать
его освобождение внутри нее.

Соломон перекатился на бок, крепко прижимая ее к своей груди. Мария

блаженно закрыла глаза, чувствуя себя невероятно счастливой.

– Я тоже соскучилась. – Признание вырвалось само собой. Она просто не

могла удержать эти слова в себе. Она провела рукой по плечу Соломона,
снова нащупывая повязку и нахмурилась, хотя ощутила на своем лбу его
нежный поцелуй. – Ты ранен?

– Пустяки, Мария! Ни одна рана не удержала бы меня вдали от тебя!

– Можно я сама решу, пустяки это или нет! – Ответила она строго,
приподнимаясь и сожалением выскальзывая из его объятий. Аккуратно
начала разматывать повязку, отметив, что хоть ткань чистая.

– Хорошо! – Вздохнул с небольшим огорчением Сол, выпуская ее из своих

объятий. – Я знаю, какая ты бываешь злая, если тебе противиться. А я
совсем не хочу ссориться с тобой.

– Вот и отлично. – Проговорила Мария, снимая последний слой бинтов и

открывая покрасневшую сквозную рану от колотого оружия. Стрела? Или
штык? Господи! – Неужели тебе не больно? У тебя же сильнейшее
воспаление!

– У меня низкий порог боли, Мария. Я просто ее не чувствую. Физическую

боль! – Почему-то уточнил он. – Не переживай! Это не первая моя рана и
не последняя. Скоро заживет. Мне только нужна постель, и ты в ней!

– Даже не сомневаюсь… – Прошептала девушка, немного напрягая руку и

откидывая его на одеяло. – Мне нужно, чтобы ты полежал немного и не
двигался. Сможешь?

– Если ты будешь демонстрировать мне свою красивую грудь, то не

знаю…Ой! – Он засмеялся, когда она его строго ущипнула. – Мне не
привыкать к твоим побоям! Это видимо твой способ сказать мне, как я тебе
дорог? И вообще я соскучился по тому, как твои глаза умеют менять цвет,
ты знаешь об этом?
Мария не стала обращать внимания на его слова, но действительно трудно
было сосредоточится, когда он взял в ладонь ее грудь и тихонько сжал.
Будто проверял размер? Она отогнала непрошенные мысли, мельком
посмотрев на свой еще плоский живот. Скажет, что поправилась, если он
спросит про грудь. Сшитые самыми первыми платья ей уже были тесны в
груди. Странно. Живота нет, а грудь выросла.

Она потерла руки, с трепетом встречая холодные искорки энергии в

ладонях. Передвинулась и положила обе ладони ему на плечо. Одну
спереди, другую сзади, одновременно качая головой и чувствуя, как ей
стало горячо. Выпустить из себя силу оказалось легко, девушка поняла, что
чем чаще она это делает, тем сильнее и опытнее становится. А вот
Соломон вздрогнул и нахмурился, но не отодвинулся, прислушиваясь к
своим ощущениям. Мария впервые показывала ему свой дар, хотя до Сола
наверняка уже доходили кое-какие слухи. И он просто не мог их
проигнорировать. Но он никогда не заговаривал с ней об этом. Ждал, пока
она сможет ему довериться, и сама все о себе расскажет? Интересно!

Всегда место воспаления или повреждения было горячим и его легко было
найти. Но только в последнее время Мария стала замечать, что искры ее
силы стали светиться не только на ладонях, но и вокруг нее. Сол с
интересом рассматривал светящиеся звездочки в воздухе.

Девушка крепче прижала свои ладони к огрубевшей и покрасневшей от

воспаления коже, чувствуя и выталкивая из его плеча горячий сгусток
воспаления. Она ощущала это, будто ледяной вихрь подхватывал горящий
мячик, сжимал его, уменьшал, подавлял, пока тот не исчезал совсем,
повинуясь чужой, более мощной силе.

Мария с удовлетворением смотрела на быстро заживающее круглое

отверстие, края которого из ярко-красного становились приятного
здорового оттенка его смуглой кожи. Девушка провела рукой по его груди,
на всякий случай проверяя, может он ранен где-то еще, пуская дальше
лучики своей ледяной силы по всему его телу.

И тут ее ударило в ответ. Девушка этого совсем не ожидала и задохнулась,

ощущая боль в груди и пытаясь отдышаться.

– Мария, что случилось? Ты в порядке? – Соломон обеспокоенно

приподнялся, отодвигая от себя ее руки.

– Подожди! – Такое было впервые в ее жизни. Конечно, какое-то время она

подавляла и прятала свой дар, но знала. Уже изучила, как встречает ее
вторжение любое человеческое тело. Если здоровое, то просто теплом,
если есть проблема, то горячим или обжигающим прикосновением.

Но не ледяным холодом! Холод запускала она и впервые встретила его в

чужом теле. В его груди находилось что-то, что не пустило ее, ответило
ударом и оттолкнуло. Чужая сила, злая, могучая. Мужчина недоуменно
хмурился, явно беспокоясь за нее. А вот Мария отдышалась и аккуратно
прислонила руки к его груди, снова пытаясь понять, что это такое. Теперь
она была готова, защитилась от яростного сопротивления чужой силы.
Холодной, черной и ядовитой. Не физической. И тут вспомнила о
проклятии. Девушка действительно считала это просто выдумкой,
печальным совпадением. Но как объяснить то зло, которое сидело у него в
груди, прячась от нее и сопротивляясь?

Этот черный сгусток метался по всему его телу и Мария, как метлой,
пыталась его поймать, окружить, задавить, вытолкнуть. Да что угодно! Оно
было живое, темное, злое, высасывало всю ее силу. Мария видела его
даже закрытыми глазами, ей так было удобнее сосредоточиться. Но когда
открыла глаза, увидела черные плети, метавшиеся по постели, как
щупальца осьминога.

Собрав все последние силы, а она так хотела их сохранить для

завтрашнего открытия ее больницы, она окружила своим сиянием этот
черный сгусток. Он заметался как сетях, девушка услышала шипение и
бурление и начала сжимать его со всей силы.

Сол не мешал ей, не понимал, что происходит, но не сопротивлялся,

позволяя ей делать то, что она считает нужным. Доверяя! И благодарность
за это всколыхнула в ней что-то нежное. Мария услышала завывание
перед тем как черный сгусток сжался до размеров горошины, с шипением
лопнул, как пузырь на воде и исчез.

Девушка не потеряла сознание, но была близка к этому. Соломон прижал

ее к себе крепко-крепко и покачивал как маленького ребенка на своих
коленях.

– Ты мне скажешь, что это было? – Прошептал он, нежно целуя ее за

ушком.

– Похоже, твое проклятие. А я в него не верила. – Мария прислонила

голову к его плечу, а ладони к груди и почувствовала, как снова
наполняется силой. Его силой, собственной. Теперь поняла, что ей это не
приснилось. Она действительно могла питаться от него!

– Твои глаза становятся серебряными, когда ты это делаешь! Ты знаешь?

– Нет! – Она улыбнулась и не поверила. – Действительно?

– Да! Я замечал это несколько раз…. Спасибо! Я не знаю, как ты это

делаешь, да и не хочу знать. Мне все равно, даже если ты колдунья. Хочу,
чтобы ты знала, все в тебе прекрасно для меня!

– Спасибо! – Прошептала Мария. Для нее эти слова были действительно

важны. Очень. – Рада была помочь.
Они еще долго сидели голыми на постели, просто крепко обнявшись и
Мария рассказывала ему о том, что произошло за время его отсутствия. О
своем решении открыть детскую больницу и что доктор Элиоптр ей в этом
активно помогает.

– Если это так важно для тебя, значит я тебя поддержу. Сложно найти
основания придраться к такому нужному событию. И вряд ли я разрешил
бы лечить взрослых. Хочу, чтобы ты заботилась только обо мне. Но ведь
выкрутилась и нашла слабое место. Будешь заботиться о детях! Я даже не
смогу ничего высказать против, меня сразу посчитают самым последним
негодяем! А я мечтал, как вернусь, не выпущу тебя из постели целый
месяц!

– Боюсь, вы слишком большого самомнения о своих возможностях, Хан

Соломон. – Шутливо ответила Мария. – При всем уважении, не думаю, что
вас хватило бы на месяц!

Она взвизгнула, когда он опрокинул ее навзничь, поднимая руки над

головой и втягивая в рот напрягшийся сосок.

– А вот мы сейчас и проверим!

Глава 22
Сол проснулся на рассвете и нисколько не удивился тому, как крепко он
спал. За последнее время эта ночь стала первой, когда он целиком и
полностью выспался, и отдохнул. И причина этому находилась сейчас в его
крепких объятиях.

Он помнил, что даже во сне, при каждом ее движении, только крепче

сжимал в объятиях. Он так мечтал поскорее ее увидеть, что наплевал на
все дела и встречи. Даже отчеты о произошедшем здесь за время его
отсутствия лежат в его покоях на столе нетронутыми. Не стал ждать, пока
она к нему придет. Да он даже не умылся с дороги! Грязный, пыльный, как
был, так и пришел.

А она ни капли не изменилась. Стала еще красивее. Такая же хрупкая,

нежная, загадочная, но тем не менее держащая крепко-крепко его сердце в
своих руках. Об одной мысли, что она все еще думает о побеге все внутри
сжималось от непереносимой боли. Он вернулся и все свои силы сейчас
направит на исполнение любого ее желания. Она должна знать, как нужна
и важна здесь. Здесь ее место и больше нигде.

Понимая, что дальше спать просто преступление с его стороны, он

тихонько поднялся, стараясь не разбудить спящую девушку. У нее сегодня
тяжелый день и Мария действительно хочет сделать что-то важное.
Пускай, если ей хочется.
Внимание, которое ей придется уделять своей больнице и ему самому не
дадут ей больше времени думать о всяких глупостях, если конечно, она о
них еще думает. Мария была рада ему, но ничего не говорила о своих
чувствах. Ни словом не обмолвилась, хотя он просил и требовал ответа.
Ничего! Она просто проигнорировала вопросы. Впрочем, с ее вздорным и
упрямым характером не стоило ждать покорности.

Хан улыбнулся, покидая ее покои и направляясь на свою территорию.

Нумеддин ага уже отдал распоряжения, и горячая баня ждала своего
хозяина. Он действительно быстро вымылся и привел себя в порядок,
чтобы встретится с Керимом и обсудить дела, на которые вчера вечером
махнул рукой.

Он оставил мальчика главным и хотел убедиться, что принял правильное

решение. Не ошибся, доверяя и земли, и дом, и границы, и домочадцев.
Осман забрал почти всех его лучших воинов акынджи. Стоило в первую
очередь сейчас решать вопросы с охраной границ разрастающейся с
огромной скоростью территорией Османской Империи. Восстановить
поголовье лошадей…

Думая о делах, которые предстояло решить, он приказал позвать Керима.

Племянник зашел к нему взвинченный, как будто не спал всю ночь.

– Керим, что случилось? Вчера ты мне сказал, что не о чем беспокоиться и

в Бурссе все спокойно.

– Как раз исполнял свои обязанности на совесть, желая вашего скорейшего

возвращения. Я думал, что самый близкий для вас человек, а вы даже пару
слов мне не сказали! Сбежали к рабыне, оставив всех в недоумении.

– Керим! – Хан нахмурился, не ожидая такой детской выходки от взрослого

парня. – Это не твое дело, и ты уже не маленький мальчик! Я не понимаю
твоих претензий! Я должен был почитать тебе сказку перед сном?

– Нет! – Парень скрипнул зубами от злости и побледнел еще больше. –

Простите меня, если обидел. Я просто сильно соскучился. Хотел
похвастаться, что из ожеребившихся кобыл за время вашего отсутствия ни
одной не погибло. Такими темпами к весне у нас будет хорошее
пополнение, и мы почти полностью восстановим поголовье! Честно говоря,
Бурсса вздохнула с облегчением после отправления такого множества
воинов.

– Теперь Бурсса будет отвечать за охрану границ не только Вифинии, но и

всей северо-западной границы. В том числе по морю.

– Забыл поздравить вас с победой, дядя!

– Чем ближе мы к Константинополю, тем ожесточеннее становятся

сражения. Византия понимает это и пытается найти союзников. Но мы
справились и понесли незначительные потери. Каждый следующий бой
будет тяжелее и тяжелее.

– Как скоро вы снова уедете?

– Пока я никуда не собираюсь. – Хану показался странным этот вопрос.

– Осман наказал вас за что-то, раз отправил домой сразу после победы?

– А может я сам попросился, Керим! – Сол улыбнулся. – Впервые за долгое

время я встретил женщину, с которой хочу быть. Я исполнил долг перед
Османом. В ближайшее время он прекрасно справится без меня, у него
достаточно других надежных советчиков. А я просто хочу быть счастливым.
Снова попробовать построить то, что когда-то было разрушено не по моей
вине.

– Вы хотите, чтобы она умерла? – Прошипел Керим, прекрасно понимая, о

ком они говорят.

– Она не умрет! – Сол сжал кулаки до боли. Племянник бередил ту рану,

которая и так не заживала, не давала спокойно жить.

– Вы же обещали мне, что больше никаких смертей по нашей вине! Никого

хоронить больше не будем! Я не представляю, как буду вытаскивать вас из
той ямы, в которую вы себя сейчас загоняете! Она не такая, как остальные.
Ей нельзя умирать, она особенная и я просто умоляю, чтобы вы оставили
ее в покое. Ради вас, ради нее и ради всех нас!

– Я не могу оставить ее в покое. – Сол обреченно закрыл глаза, качая

головой. – Ты когда-нибудь встретишь ту самую женщину и поймешь, о чем
я сейчас говорю.

– Даже ради нее?

– Сейчас быть вдали от нее для меня подобно смерти.

– Надо закрыть границы Бурссы от бездомных попрошаек и больных. –

Каким-то деревянным голосом продолжил Керим. – Слухи о ней скоро
распространятся как пожар! Она не должна использовать свой дар на
взрослых, иначе стены крепости осадят все больные Анатолийского
полуострова, а со временем и того страшнее! Больные чумой и проказой
потянутся тоненьким ручейком со всех сторон света. Я видел, как она
лечит. Это необъяснимо. За ее жизнь назначат корабли золота, и мы
просто не сможем удержать от вторжения всех желающих. А если ее
захочет забрать Осман, вы ее тоже не отдадите? Да от нее одни проблемы
будут вскоре!

– Для чего-то всевышний создает таких людей. И дает им дар не для того,
чтобы они его прятали. – Задумчиво проговорил Сол, он все прекрасно
понимал. – Мне повезло или не повезло встретить такую на своем пути. А
Бурсса и я сам обладаю всеми возможностями для ее защиты. Меня сама
судьба привела к ней, и я сейчас это осознаю. Мария станет моей женой, и
я никому ее не отдам. Никому!

Странно, что все свелось к обсуждению этой девушки. Сол думал, что у
Керима будет много вопросов по поводу осады Никеи. Но мальчишка не
задал ни одного. Он отчитался ему о проведенной работе и надо сказать,
справился отлично. Соломон развернул карты границ Вифинии.

– После захвата Никеи европейские страны осознают опасность, которую

представляет Османская империя. Сейчас как никогда нужно сохранить и
упрочить положение границ Вифинии и других окружающих вилайетов.
Тойдже вызваны для дальнейших инструкций, я поговорю с ними немного
позже. Также Осман направит своих доверенных помощников в течение
месяца. Сейчас я должен выбрать из моих людей наиболее надежных и
назначить их ответственными за вот эти участки границы. Посмотри, здесь
наиболее участились набеги кочевников. Не все жители внутри страны
одобряют Османа и его решения. Многие беи испугались так быстро
достигнутого им могущества…

Соломон показывал на карте уязвимые места и повторял то, что уже много
раз обсудил с Османом. Только полное подчинение новой власти давало
безопасность и защиту, несогласные должны покинуть завоеванную
территорию.

Мужчины сделали перерыв на крепкий кофе и вышли на балкон,

наслаждаясь осенними видами и горизонтом мятежного сегодня моря.

– Я думал, вы пойдете и посмотрите на открытие детской больницы. –

Задумчиво сказал Керим. – Я немало средств потратил из ваших сундуков
на причуды Марии. Она довольно настойчива, когда ей что-то нужно.

Соломон хмыкнул, прекрасно понимая, о чем говорит племянник.

– Я сейчас готов исполнить любое ее желание! – Пробормотал он, вдруг

испытывая невероятное желание увидеть ее и прикоснуться. – Чтобы она
ни попросила! Пойдем!

Соломон быстро направился к выходу, по пути отдавая распоряжения и

более внимательно расспрашивая Керима об этой больнице.

– Сначала она забрала домик садовника. – Рассказывал племянник, едва

поспевая за спешившим Солом. – Как она его убедила согласиться, я не
представляю, пришлось временно выделить ему несколько комнат в
правом крыле крепости. Сейчас мы решаем, куда переедут его
бесчисленные горшки и инструменты. Затем забрала почти всю прислугу
на генеральную уборку и ремонт. Кровати я приказал изготовить местным
плотникам, мастера постарались и выполнили работу даже раньше срока.
Доктор Элиоптр полностью на ее стороне. Конечно, почему бы и нет, если
она разгрузит его и совершенно безвозмездно примется помогать детям.
Правда она забрала у него несколько медсестер и работниц, но он уже
принялся обучать новых. Кстати, из ваших средств она обещала
оплачивать работу этих женщин. Все в крепости исполняют любое ее
желание беспрекословно! Довольно самоуверенная для рабыни, я хочу
сказать.

– Она просто осваивается, Керим!

– Мария даже не задумалась над тем, что вы можете быть против этих ее
распоряжений.

– Против детской больницы, Керим? Да меня линчуют! – Сол тихонько

рассмеялся.

Они остановились, издалека рассматривая бывший домик садовника, с

легкой руки Марии ставший детской больницей. Скамеечки стояли у входа,
где видимо ожидали своей очереди несколько женщин с детьми. Конечно!
Мужчин сюда никто не пустит, это для них запретная территория. Сол
понял, что ни разу не был внутри, но судя по размерам домика снаружи,
там было максимум комнаты три.

Он попросил Керима остаться снаружи, а сам неторопливо направился

внутрь, на ходу кивая приветствовавшим его жительницам. Нагнулся,
чтобы переступить через низкий проем двери и входя в чистую небольшую
комнату, видимо теперь служившую приемным кабинетом. Ну… Он бы так
это назвал.

Одна из помощниц Марии сидела за столом и слушала сбивчивый рассказ

местной жительницы, державшей на руках спящего ребенка. Обе они
подскочили от неожиданности и с глубоким почтением поклонились.

– Где Мария? – Спросил он женщин, и помощница указала рукой на чуть

приоткрытую дверь.

Сол прошел дальше, во вторую комнату, видимо достаточно тихо, так как
никто из находившихся здесь на него даже не посмотрел. Он сразу увидел
Марию. Она сидела на краю кровати, держа на коленях маленькую девочку
и что-то ей рассказывая. Ребенок обнимал ее обеими руками. Видимо
мама девочки сидела рядом и утирала слезы платочком. Он узнал
находившуюся здесь личную служанку Марии и Хазыл-калфу, стоявшую
немного в сторонке. Она первая его заметила и улыбнулась, приседая и
приветствуя его.

– А теперь ты пойдешь домой и пообещай мне, что больше не будешь

подходить к печке, где мама что-то готовит! Хорошо? – Мария погладила
девочку по голове и потрепала по волосам.
– Хорошо, я обещаю! – Пролепетала девочка и тут их заметила. – А почему
папе сюда нельзя было заходить, а этому дяде можно?

Мария обернулась и, увидев Хана Сола, улыбка расцвела на ее лице.

Мужчина почувствовал, как ёкнуло сердце и забилось часто-часто оттого,
что увидел ее радость.

– Это хозяин дворца и крепости, где теперь находится больница. И он

может ходить там, где захочет.

Она поднялась на ноги, передавая девочку матери. Женщина вытерла

слезы, взяла ребенка и, порывисто схватив руку Марии, поцеловала и
приложила ко лбу.

– Храни вас аллах, мне никогда не забыть того, что вы сделали! Я буду до
самой смерти молиться о вашем здоровье и счастье!

Она быстро пошла к выходу, снова останавливаясь рядом с Соломоном.

Поклонилась ему, пока девочка пристально его разглядывала, и
прошептала.

– Паша, мы рады вашему возвращению. Низкий поклон вам за то, что вы

разрешили этой чудесной девушке обустроить в Бурссе больницу. Люди
молятся о вашем здоровье и процветании.

Поклонилась еще раз и вышла из комнаты.

– Ну что? Какое чудо ты сотворила на этот раз, Мария? – Соломон с

улыбкой покачал головой.

– Девочка получила серьезные ожоги и ей нужна была срочная помощь. –

Мария отряхнула помятое платье и чуть покачнулась. Сол в два шага
преодолел расстояние между ними и поддержал за локоть. Он заметил, как
дернулись в ее сторону Хазыр-калфа и Кадиля, но остановились, видя его
быструю реакцию. Девушка, закрыв глаза, прикоснулась ладонью к его
груди и ненадолго застыла. Он снова почувствовал холодок в том месте,
где она его касалась. А потом, Мария подняла голову и лучезарно
улыбнулась.

– Вы, как никогда вовремя, Хан Соломон! Я рада, что вы пришли

посмотреть, чем я занимаюсь. – Мария обвела гордым взглядом комнату,
явно радуясь проделанной работе. – Ну как вам?

Соломон заметил, как почтительно она разговаривала с ним при

посторонних, хотя наедине они перешли на ты.

– Я думаю, что через некоторое время тебя все здесь очень полюбят. –
Проговорил он, задумчиво поглаживая хрупкое запястье большим пальцем,
чувствуя постоянную потребность прикасаться к ней. – Только не забывай
прикрывать голову, когда выходишь из дворца!

– Если вы хотите сделать из меня послушную мусульманскую женщину, то

боюсь не получится! – Мария нежно улыбнулась и подняла руку, чтобы
прикоснуться к его щеке. Он ненадолго закрыл глаза, наслаждаясь ее
лаской и зная, что она не должна была делать этого при посторонних. Даже
если это слуги. – Но я постараюсь смягчить свой упрямый нрав, если вы не
будете на меня сильно давить.

– Это не в моих интересах. – Обреченно промолвил Сол. – Похоже у меня

просто нет выбора.

– Как и у меня?

– Да! – Твердо ответил он. – Как и у тебя!

Он отвернулся, разрывая зрительный контакт и чувствуя, что

разваливается на части от ее колдовских зеленых глаз. Посторонние
покинули комнату, а он даже не заметил. Душу рвали в клочья какие-то
сильные чувства и что там было, разбираться совсем не хотелось. Он
хотел положить к ее ногам весь мир и не знал, как скрыть то, что он так
сильно нуждается в ней. Что Мария теперь важнее всего на свете, ее
благополучие, ее здоровье, ее интересы, ее безопасность.

Он понимал, что постарается сделать все возможное, чтобы влюбить ее в

себя. Она просто тихо и спокойно войдет в это чувство, примет его и будет
жить долго и счастливо. А вот он до конца жизни будет бояться, что что-то
с ней может произойти. Это было несправедливо. Они не в равных
условиях! Даже в самых страшных кошмарах Сол не предполагал, что
какая-то чужестранка так легко преодолеет все барьеры и играючи
заберется так глубоко в душу и сердце, что выдернуть ее оттуда он будет
не в силах.

– Ты ела? – Спросил он, даже не стараясь скрыть свою заботу и

обеспокоенно оглядывая хрупкую фигурку. Казалось, что она немного
похудела везде, кроме груди. Хотя, куда же еще. Девушка и так была
стройной, как тростинка.

– Нет! – Мария лучезарно ему улыбнулась. – Вы составите мне компанию?

– Думаю, небольшой перерыв тебе не повредит! – Соломон переплел их

пальцы и повел за собой.

Глава 23
Мария счастливо откинулась на подушки дивана в своих покоях, чувствуя
приятную усталость во всем теле. Кадиля нежными и монотонными
движениями растирала ей виски кокосовым маслом и как всегда не
закрывала рот.

– Мария, я не знаю, как ты собираешься успевать заниматься всем, чем

задумала, если паша вернулся домой. У меня создается впечатление, что
он потребует, чтобы ты посвящала ему все свое свободное время. У него
есть на это все основания! Ведь вы так долго были в разлуке. Я так рада за
вас, но меня очень беспокоит твое нежелание сообщить ему о своей
беременности…

– Кадиля! – Мария открыла глаза, резко обрывая опять разговорившуюся

служанку. – Я выберу подходящее время и сообщу!

– Мы тут с Хазыр-калфой поговорили и просто не представляем, какое

время может быть подходящим для такой новости. Нам кажется, что чем
быстрее ты скажешь ему, тем лучше. Может еще можно что-то
предпринять?

– Что предпринять? – Строго ответила Мария. – Выкидыш, который

поможет организовать местная повитуха?

– Мария, паша не переживет этой новости!

– Чтобы он меньше переживал, я сообщу ему, когда скрывать это будет

уже невозможно!

Они обе обернулись на звук открывшейся двери и с изумлением увидели

на пороге Бергюзан. По перекосившемуся лицу бывшей фаворитки было
понятно, что она слышала последнюю часть разговора. Может стояла под
дверью и подслушивала? Девушка сильно изменилась за то время, пока
Мария ее не видела. Темные волосы висели унылыми прядями, а
блестевшие раньше чистым янтарем глаза потускнели. Она действительно
подурнела и даже ее постройневшая фигура вызывала сейчас лишь
жалость.

– Как беременна? – Прошептала она, не оправившись от шока и видимо

даже не осознавая, что говорит. – Этого не может быть!

– Конечно не может! – Мария встала и настороженно смотрела в сторону

не совсем владеющей собой женщины. – Это просто глупые мысли в слух!

– Если ты беременна, то через некоторое время умрешь, и я сделаю все

возможное, чтобы Хан снова стал моим!

– Да что вы все меня хороните! – Вскричала резко и возмущенно Мария. –

Мне это уже порядком надоело!
Бергюзан молчала и лишь внимательно рассматривала Марию. Она явно
растерялась и если шла сюда, наверное, предполагая что-то сказать, то
теперь видимо забыла все слова.

– Бергюзан, давай поговорим! – Мария взяла за руку выступившую вперед

Кадилю с намерением прогнать непрошенную гостью. – Я понимаю, что у
тебя были чувства к Хану Солу и я, наверное, причинила тебе боль. Но ты
прекрасно знаешь, что не по своему желанию я попала к нему в гарем и
совсем не хотела для себя такой участи. В страшном сне я не могла
представить, что меня ожидает похищение в гарем исламского паши. Но я
смирилась со своей судьбой и теперь пытаюсь научится здесь жить и
сделать все, чтобы стать счастливой. Скажи, почему ты не хочешь что-
либо поменять в своей жизни, чтобы изменить ее в лучшую сторону?
Смириться и начать жизнь с чистого листа?

– Я не понимаю, почему тебя все так полюбили? Что в тебе такого

особенного, что все без исключения пытаются угодить? Только и слышу со
всех сторон, какая ты прекрасная и как ему повезло! Почему?

– Я не знаю! – Прошептала Мария.

– Я тебя ненавижу! – Прошептала в ответ Бергюзан. – Маленькая выскочка

с запада, как ты не можешь понять, что тебе не место здесь!

– Уходи отсюда! – Выступила вперед Кадиля и взмахнула рукой. – И забудь

сюда дорогу! Иначе паша выкинет тебя из дворца, как мусор!

– Я даже не сомневаюсь! Но мое время придет! – Бергюзан в последний

раз сверкнула глазами и медленно вышла из комнаты.

– На востоке женщины делят мужчину, разве нет? – Опешила Мария и все

еще ощущая ауру ненависти. – За что она меня ненавидит, ведь прекрасно
знала, что у него может быть сто таких как я! Невозможно угрожать всем!

– Ты одна у него, Мария! Ты до сих пор этого не поняла? Ему никакая

другая не нужна, только ты. И поэтому Бергюзан в отчаянии. И опускается
в бездну безумия все сильнее и сильнее. Видимо она действительно
любила его, раз так страдает. Ну и ладно! Тебе должно быть все равно, не
она первая, не она последняя! Тебя паша любит! А остальное все ерунда!

Кадиля обеспокоенно посмотрела на свою расстроенную хозяйку и

погладила по плечу.

– Кадиля, ты должна научиться держать язык за зубами. – Мария никак не

могла успокоиться, ее что-то тревожило. – Твоя несдержанность когда-
нибудь доведет нас до беды!

– Прости, я не хотела! – Из глаз девушки полились слезы. – Я просто

постоянно за тебя беспокоюсь! А болтовня меня успокаивает!
– И ты прости! – Мария обняла расстроенную служанку и в этот момент у
нее замерло сердце и зашевелились волосы на затылке. Она посмотрела в
проем незакрытой двери и увидела Соломона. Что в этот момент было
написано у него на лице, не описать словами. Он вцепился руками в
дверные косяки и дерево треснуло под его побелевшими пальцами.

– Я шел к тебе и по пути встретил Бергюзан… Она сказала, что ты

беременна! – Прошептал он и от этого тихого голоса мурашки побежали по
коже. Кадиля подбежала к дверям и Сол, не отводя от Марии глаз,
посторонился, пропуская служанку. А потом также тихонечко закрыл за ней
дверь, отгораживая их от всего мира. Щелчок дверного засова прозвучал
как предвестник бури. – Скажи, что это неправда!

Мария обхватила себя руками и обеспокоенно смотрела на

приближающегося Соломона. Боже, что ей сказать! Она думала, что в
запасе у нее есть еще как минимум пара месяцев, а не осталось для
ответа и двух минут. Что же делать? Соврать? Но когда-то давно она
обещала ему, что никогда не обманет, да и врать она никогда не умела.

– У нас будет ребенок. – Пришлось даже прочистить горло, так как эти
слова никак не хотели произноситься. Приходилось выталкивать их из
горла. Девушка со страхом смотрела, как Сол недоверчиво качает головой,
обходя ее со всех сторон и внимательно разглядывая.

– Этого не может быть! Я всегда был очень аккуратен, хоть это и давалось
мне с трудом. – Голос был глухим от еле сдерживаемой ярости. Уж лучше
бы он орал.

– Всегда, кроме самой первой ночи. – Прошептала Мария, боясь поднять

на него глаза, как будто это она была виновата, а не он.

– Ты хочешь сказать, что забеременела еще тогда??? – Он до сих пор не

верил!

– Мои последние месячные были еще в Венеции. – Просто ответила

девушка, надеясь, что он понимает, о чем она говорит. Хотя было жутко
стыдно обсуждать такие вещи.

– Три месяца назад? – Проговорил он недоверчиво. – Ты уверена? Где

твой живот?

– В нашей семье у женщин так бывает, живот появляется поздно… Пока

только грудь немного увеличилась. – Мария со страхом ожидала взрыва, и
он не заставил себя долго ждать. Сол отвернулся и подошёл к стене
комнаты, опираясь на нее обеими руками, опустил голову и тяжело
задышал, пытаясь принять то, что она сказала. Потом тихонько зарычал,
пытаясь взять себя в руки, а затем принялся колотить кулаками об стену,
кроша в мелкие щепки дубовые панели.
– Соломон! – Мария боялась подойти к нему ближе. Не знала, что ей
делать. Он же переломает себе пальцы! – Я умоляю тебя успокоиться! Все
будет хорошо, я обещаю!

После этих слов он закричал. Во весь голос, как раненое животное.

Опустился на колени, сжимая голову обеими руками, словно она у него
отчаянно болела. И тут девушка не выдержала, подбежала и, опустившись
рядом, крепко прижалась к каменному от напряжения телу. Успокаивающе
проводила руками по спине, не зная, как его успокоить.

– Пожалуйста, поговори со мной! – Прошептала Мария с отчаянием. – Что

мне сделать, чтобы ты поверил в меня?

– Ты ничего не можешь сделать! – Прорычал Сол. – Я просто в очередной

раз похороню женщину, которая стала мне дорога!

– Нет! Ты этого не сделаешь! Я гораздо сильнее, чем выгляжу. Твоего

проклятия больше нет! Я его уничтожила, поверь, прошу! Ты же был этому
свидетелем! – Умоляла она его!

– Посмотри на себя! – Сол немного отстранился, чтобы схватить ее за

плечи и потрясти. – Все в тебе говорит о неспособности родить! Твоя
задница размером с два моих кулака!

– Ты ничего изменить не можешь! – Твердо ответила Мария, не обращая

внимания, что он тряс ее как тряпичную куклу. – Я тебе обещаю…

– Не смей! Слышишь! Не смей обещать того, в чем не уверена!

– Я другая! – Закричала она, стараясь до него достучаться. – Не такая как

другие, ты это сам прекрасно знаешь!

Сол наконец отпустил ее и снова прижал разбитые руки к лицу. Господи,

как ей его успокоить? Мария судорожно соображала, а потом медленно
начала расстегивать пуговки своего закрытого платья. Сидя на коленях
перед ним, неловко стягивала его с плеч, пока не сняла с себя все до
последнего лоскуточка.

Тяжело дыша, мужчина по-прежнему закрывал лицо руками. Мария

попыталась отвести его руки, но у нее не получилось. Тогда она бодро
вскочила и побежала к сундуку, где на самом дне лежал купленный уже
давно наряд для восточных танцев. Он был такой красивый и откровенный,
что Мария искренне считала, что никогда его не наденет. Просто умрет со
стыда. Но сейчас, испытывая глубочайший стресс, она вообще не думала
про свои чувства. Тихий звон плоских золотых дисков подействовал на нее
успокаивающе. Она быстро натянула откровенный верх, в который едва
уместилась ее грудь. Широкий пояс на бедра и прозрачную юбку.
Неловко себя оглядывая и надеясь, что одела все правильно, Мария
закрыла на мгновение глаза, сосредотачиваясь и вспоминая сексуальные
движения. Она не хотела пока смотреть на Соломона и видеть его
реакцию. Если захочет уйти, пусть идет. Но сейчас она знала, что танец
успокоит ее саму.

И она начала двигаться. Без музыки, но ритм отчетливо слышало ее

подсознание. Да и костюм звенел и пел от каждого ее движения. Надо же!
Она и не подозревала, что так хорошо запомнила танец. Ведь в последнее
время была занята совсем другим. Позвякивание монеток и драгоценных
камней привлекло, наконец, внимание Соломона. Надо было видеть его
удивление, когда она отнял ладони от лица и открыл глаза.

Мария не отрывала от него своего призывно-влекущего взгляда и плавно

двигала бедрами, про которые еще совсем недавно он так оскорбительно
отозвался! Она знала, как красиво это выглядит со стороны. Она закрыла
глаза и отдалась танцу, вспоминая, как очаровательно и откровенно это
выглядело, когда танцевала Мехдинн. И девушка отчаянно молилась,
чтобы у нее получилось не хуже. Пусть он сейчас расстроен! Она тоже
подождала бы с беременностью, но уже ничего не изменить. Надо дальше
жить и радоваться каждому проведенному вместе часу, а не горевать о
том, что может быть, а может и не быть!

Чувственные движения помогли ей самой успокоиться, и она настолько

погрузилась в ритм танца, что вздрогнула от неожиданности, когда ее
обхватили сильные знакомые руки. Мария улыбнулась и открыла глаза,
встречая с радостью его горящий от страсти взгляд.

– Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится! – Прошептал Сол,

нетерпеливо притягивая ее к своему телу и приподнимая для жгучего и
яростного поцелуя. Каждый раз, испытывая такой взрыв чувств, Марии
казалось, что испытать что-либо глубже и сильнее уже невозможно. И
каждый раз ошибалась. Сейчас ощущения были такими острыми, что, если
он немедленно не войдет в нее, она умрет от неудовлетворенного
желания.

Она даже не заметила, как он отнес ее на постель. А вот одежда

пострадала… Да… И ее прекрасный наряд оказался также нетерпеливо и
безжалостно разорван, как и его туника.

– Соломон, пожалуйста сейчас! – Умоляла Мария, проводя ласкающими

движениями по его напрягшимся соскам и в первый раз неуверенно
опуская руку ниже и беря в ладонь твердую плоть. Нежно сжимая и с
изумлением понимая, как ей это нравится.

– Не сейчас! Прости, но я не в силах больше ждать! – Прошептал Сол,

снова отстраняясь и требовательно притягивая к себе ее бедра, резко
вошел. Никаких ласк, только нетерпеливые, яростные толчки,
приближающие его к такому необходимому освобождению. Но Марии
казалось, что нет ничего лучше и она почти с рыданиями встречала каждое
его движение, стремясь к собственному удовольствию, которое накрыло с
головой и она закричала, пульсируя и крепко сжимая внутренними
мышцами его плоть. И наконец с блаженством ощущая, как он изливается
внутри нее, содрогается, не пытаясь больше отстраниться.

Сол перекатился на бок, крепко прижимая Марию к своей груди, и

некоторое время они просто лежали, ничего не говоря и наслаждаясь
близостью друг друга.

– Ты специально это сделала? – Мария почувствовала, что он улыбается.

– Отвлекла тебя? – Девушка тоже украдкой улыбнулась.

– Вроде того. – Проворчал Сол, нежно проводя пальцами по изгибу ее

спины. – Это было что-то просто невероятное! И у тебя получилось меня
успокоить. И хотя я не знаю, что мне теперь делать, ярость ушла.

– Я рада что ты успокоился. – Мария поцеловала его в грудь. – Все равно

ты сейчас ничего не сможешь изменить.

– Я уже понял, что у меня нет выбора!

– Теперь ты знаешь, что это такое! – Немного поддела его девушка. Она
чувствовала нереальное блаженство, просто находясь рядом с ним.
Хотелось закричать от страха, так сильно его полюбила и так боялась
потерять.

– Мне понравился твой танец! Теперь я буду часто просить, чтобы ты его
повторила!

– Я с радостью буду тебя им соблазнять! Обещаю!

Глава 24
Месяц спустя…

Мария открыла глаза, медленно выныривая из приятной дремы и

наслаждаясь крепкими объятиями, в которых находилась. Она уже давно
привыкла спать, окруженная со всех сторон его руками и ногами. Сол
просто не мог заснуть иначе и то, что казалось раньше жутко неудобным
теперь становилось и для нее необходимой привычкой.

На дворе стоял конец ноября и в его жарких объятиях ее немного

прохладному телу было очень комфортно. Девушка положила руку на свой
выпуклый животик, чувствуя, как там порхают бабочки. Шел пятый месяц
ее беременности, и Мария выбирала такие фасоны платьев, в которых ее
положение оставалось совершенно незаметным. Как она и предполагала,
ее животик не торопился расти.
А вот в раздетом виде ее беременность была очевидной. Она все еще
была слишком худенькой, чтобы свалить все на «плотно поела». И она с
выдержкой, достойной восхищения, сносила насмешки Сола, который
искренне желал рождения девочки, потому что, судя по размерам живота,
если это будет мальчик, то очевидно карликового роста.

Он пытался скрыть свою тревогу и обеспокоенность за легкомысленными

фразами, но, если ему было особенно тяжело, Сол старался не
показываться ей на глаза в эти моменты. Он в приказном порядке объявил
ей недавно об их скорой свадьбе. Здесь это был обряд никяха, который
проводил местный мулла. Соломон не просил Марию сменить веру, ведь
она была христианкой, а в коране было написано, что вера не подлежит
принуждению. Но их ребенок будет воспитываться в мусульманских
обычаях. И это не подлежит обсуждению. Мария тогда даже рот открыла от
его наглости. Ладно, он не спросил разрешения и увез ее из родного дома.
Но разве не требуется согласие для замужества? Она хотела для вида
немного покапризничать, но посмотрев на темные круги под его глазами и
стиснутые от напряжения губы передумала. Для него было важным
привязать ее к себе всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

И вообще, Сол был ужасным тираном и командиром. Невероятным

собственником и ревнивцем. И хотя больше ни разу не заговаривал с ней о
чувствах, но своими действиями и поступками не мог утаить своей заботы
и беспокойства.

Больница процветала, хотя серьезно больных детей было крайне мало. Ее

присутствия там было достаточно с утра и до обеда. В остальное время
там дежурили ее помощницы во главе с Анатолией. Да и Соломон не
разрешал ей проводить там все свое свободное время. Иногда
создавалось впечатление, что он отложил все свои дела на второй план и
занят тем, что издалека за ней приглядывает. Часто замечала, как
шевелятся тонкие волоски на затылке от чувства, что за ней наблюдают.

Занимаясь своей больницей, или учебой, Мария продолжала читать и

изучать толстые книги, передаваемые ей доктором Элиоптром. Также
проводила часть свободного времени с Мехдинн, танцуя, и изучая все
новые движения, а вечером демонстрируя все изученное своему
Соломону. И часто он, не дожидаясь конца танца, хватал ее в охапку,
чтобы повалить на постель и зацеловать ее сверху донизу, не пропуская и
частички оголенного тела.

Ему безумно нравились изменения, происходившие с ее телом, особенно

увеличившаяся грудь. Он часто так и засыпал, одной рукой обхватив
нежное полушарие, а другую положив на выпуклый животик. Беременность
все также не приносила Марии никаких проблем. Единственное, что
изменилось, теперь она просто не могла заставить себя вставать на
рассвете, как раньше. Спала, пока Соломон не будил ее своими ласками. И
вечерами уже сильно уставала, иногда даже днем украдкой пару часиков
дремала.
– О чем ты задумалась? – Вдруг услышала Мария тихий шепот, и он нежно
провел губами по ее шее. – Давно не спишь?

– Мне кажется, я чувствую шевеление! – Мария с наслаждением

почувствовала, как его рука переместилась ей на живот, нежно поглаживая
выпуклость большим пальцем. А второй рукой он нежно сжал и покручивал
чувствительный сосок.

– Ты уверена? Мне кажется, еще слишком рано.

– Нет! Совсем не уверена. – Она рассмеялась, чувствуя напрягшийся член

у своей попки и его нежные и настойчивые ввинчивания в ее тело. – Просто
новые ощущения! Мммм….

Он чуть приподнял ее ногу, устраиваясь поудобнее и увеличивая резкость

и частоту толчков.

– Тогда будем считать, что у тебя просто несварение желудка, моя

малышка! – Сол продолжал активно двигаться, учащенно дыша и
наращивая темп и Мария почувствовала приближение оргазма. Она
застонала, пульсируя вокруг его плоти и услышала ответный стон. Они еще
некоторое время лежали, обнявшись, а Соломон в последнее время не
торопился выходить из нее.

– Либо ты очень темпераментный, либо это я так на тебя влияю. – подумав

немного, Мария рассмеялась. – Мы с тобой почти не вылезаем из постели,
а ты все никак не можешь насытиться!

– Мне иногда хочется тебя наказать за то, что ты так безмерно мне
необходима. – Сол чуть прикусил ее сзади за шею. – Я погибаю без тебя и
меня это жутко пугает. Я никогда ничего подобного не чувствовал и даже
назвать это любовью язык не поворачивается. Я столько раз признавался в
любви своей умершей жене, искренне веря, что любовь это что-то светлое,
радостное и приятное. Та зависимость, которую испытываю к тебе, мне
кажется просто необъяснимой. И я даже соглашусь, если ты посчитаешь
меня немного свихнувшимся на этой почве, но сейчас я чувствую, что даже
воздух необходим мне меньше, чем ты!

– Любовь бывает разная, Соломон. – Мария расстроилась. Она не думала,

что получит вот такое признание! Почти обвинение! В чем???

– Прошу, дай мне немного времени, чтобы разобраться! – Сол чуть

отодвинулся и развернул ее лицом к себе, чтобы видеть глаза. – Все, что я
чувствую сейчас, это невыносимая мука и отчаяние от возможности по
какой-либо причине тебя потерять. Только боль в груди, а еще
непреодолимая тяга и страсть!

Он сомневается в своей любви к ней, поняла Мария, нежно проводя рукой

по его лицу и чувствуя поцелуй на ладони, когда он прижал ее к своим
губам. Неужели он действительно считает такие сильные чувства всего
лишь зависимостью?

– Я никогда не требовала от тебя никаких признаний! – Мария

успокаивающе прикоснулась к его губам. – Если тебе нужно время, чтобы
разобраться в своих чувствах, то оно у тебя есть.

– Сейчас я чувствую, что болен тобой! Это нормально?

– Я не знаю. – Мария очень расстроилась, видя его искренние

переживания.

– Пообещай, что больше никогда не покинешь меня! – Судорожно

прошептал он, крепко прижимая девушку к своей груди. – Не предпримешь
попытки сбежать и не умрешь!

– Глупый! Я сегодня выхожу за тебя замуж! И я смирилась с тем, что ты

будешь присутствовать в моей жизни на постоянной основе! – Она
попыталась пошутить. – А вот обещать тебе не умирать я не могу. Ты сам
знаешь, что от меня это не зависит. Мне отмерено столько, сколько решит
господь! Но я все-таки надеюсь прожить долгую и счастливую жизнь и
нарожать тебе кучу детишек!

Сол мучительно застонал, словно от боли и девушка пожалела, что снова

напомнила ему о своем положении. Слава богу, что она только Хазыр-
калфе давным-давно рассказала о том, что была одной из близнецов.
Учитывая неумение окружающих ее людей хранить тайны, эта новость
могла достичь ушей Соломона, и она просто не представляла тогда его
реакцию. От одной мысли содрогнулась и постаралась выкинуть эти
воспоминания из головы. И надеялась, что старая служанка умеет держать
язык за зубами.

– Будь собрана к обеду, хорошо? – Сол легонько чмокнул ее и поднялся,

чтобы умыться и собраться для своих многочисленных дел. В последнее
время он проводил бесконечные совещания со своими подчиненными, но
Мария не спрашивала, что его тревожит. Захочет, сам расскажет, но опять
же, здесь, на востоке, женщин вообще было непринято посвящать в свои
дела. И как с этим бороться, девушка еще не знала.

Она лениво потянулась, перебирая в уме количество дел,

запланированных на сегодня и увидела Соломона, входившего в комнату с
подносом в руках. Завтрак! Мария уже привыкла проводить утро с ним, но
сейчас он явно торопился. Он поставил поднос на кровать и протянул
девушке столь любимый ею гранатовый сок.

– Я прошу тебя сегодня позавтракать в одиночестве, у меня назначено

совещание. – Сол извиняюще улыбнулся и покинул комнату. Еще одним из
изменений, к несказанной радости Соломона, стал увеличившийся аппетит.
Все, к чему раньше она бы и не притронулась, сейчас было съедено
подчистую. Мария была малоежкой и сейчас ее немного напрягало то, что
она была постоянно голодная. Вот только куда пока девалось съеденное,
было непонятно.

Она неспешно встала и натянула платье, чтобы вернуться в свои покои.

Сейчас Мария находилась на мужской территории и нужно было вернуться
на женскую. Какая ерунда, но Сол был непоколебим в желании спрятать ее
ото всех, никому не показывать. Были вещи, с которыми ей, западной
женщине трудно было смириться. Как это сказать??? Не было выбора. В
очередной раз. Да, она была христианкой, но жить здесь будет по
мусульманским законам. И Мария готова была смириться с чем угодно,
если другой женщины не будет. И как не пытался Хан Сол объяснить ей
порядки гарема, что наличие в нем женщин вовсе не делает их
претендентками на его внимание и постель, она была непреклонна. От
Бергюзан пришлось избавиться, и куда Сол ее отправил не спрашивала.
Знать не хотела, а видеть его бывшую любовницу постоянно было выше ее
сил. Только и пришлось притвориться расстроенной, и Соломон решил
этот вопрос за день.

И теперь ей было предоставлено свободы больше, чем кому-либо во

дворце до нее. Да и не особо протестовала против ограничений
передвижения, зная, какое впечатление производит на окружающих. Ей
были жутко неприятны любопытные взгляды случайно встреченных на
улице или во дворце мужчин. Слухи о необычной наложнице бейлербея
распространились уже далеко за пределы Бурссы, и Марию начинало
тяготить повышенное внимание, но смириться с этим было единственным
выходом. Теперь она станет его женой, придется привыкать. Но она
категорически отказалась отмечать собственную свадьбу сейчас и Сол на
удивление быстро согласился. Единогласно они решили устроить по этому
поводу большой праздник следующим летом, после рождения ребенка.

Кадиля уже ждала ее, ведь без сопровождения она не могла и шагу
ступить. И на любое действие нужно было спрашивать разрешения. Надо
было отдать должное Хану Солу, он действительно шел на большие
уступки, выполняя разнообразные просьбы девушки. В основном это были
вылазки в город, за территорию дворца или для встреч с доктором, или для
закупки необходимых ей вещей, иногда девушка просто навещала
выздоровевших детей и их родителей, принимая их приглашения в гости.

Она считала очень важным совершать эти визиты, чтобы местные жители
ее полюбили и приняли. Чтобы видели в ней достойную партию для своего
бейлербея. И не беда, что приходилось согласовывать свой каждый визит,
к кому, зачем, на какое время…

Сегодня она обещала съездить в гости к Шаяне. Они периодически

виделись и очень подружились. Мария искренне полюбила эту веселую,
любопытную, искреннюю и добрую девочку. И она заранее спросила у
Соломона разрешение, пообещав вернуться до обеда, чтобы не опоздать
на собственную свадьбу.
С помощью Кадили она уложила свои непослушные кудрявые волосы,
умылась и оделась, постепенно привыкая, что все трясутся над ней и не
дают даже шага сделать самостоятельно. Постепенно портнихе
приходилось переделывать все платья, делая их свободными в талии и
груди.

– Твой животик постепенно становится заметным! – Как всегда щебетала

Кадиля. – Ты не представляешь, как во дворце и городе все радуются за
пашу и с нетерпением ждут наследника!

– Я сама так счастлива! – Прошептала Мария, с любовью поглаживая

немного выступающий животик. – Сначала немного испугалась, а теперь
жду малыша с таким нетерпением.

– После сегодняшнего никяха мне придется называть тебя госпожой и

разговаривать с большим почтением и уважением.

– Я этого не потребую.

– Все равно, мне надо привыкать, а то вдруг паша услышит и переведет

меня на черновые работы!

– Я ему не позволю, Кадиля, не переживай! Лучше сходи и спроси у

повара, приготовлена ли корзина со сладостями для Шаяны…

Сначала Мария направилась в больницу, где очень ответственно дежурила

сестра Анатолия. Она с улыбкой встретила ее на пороге и махнула рукой в
сторону дворца.

– Идите и отдыхайте, моя госпожа. Сегодня у нас несколько деток с

простудой, ничего страшного, я уже выписала лечение.

Все вокруг Марии буквально протестовали против применения ею сил на

легкие болячки. Во-первых, потому, что это и саму девушку ослабляло
невероятно, а во-вторых, все-таки детки должны были находить в себе
силы и возможности, чтобы и самим справляться с болезнями, которые не
угрожали жизни.

Мария обрадовалась тому, что серьезных случаев сегодня не было и

направилась к конюшне, где с корзинкой ее поджидала Кадиля. Она
обернулась посмотреть назад, и, как всегда, на почтительном расстоянии
за ней следовал охранник. Эти мужчины постоянно менялись, с ней
вообще не заговаривали, и девушка привыкла их не замечать.

Карета была уже готова и Мария отдала распоряжения кучеру, девушки

быстро забрались на уютные сидения и тронулись в путь. Домик родителей
Шаяны находился на краю Бурссы, поэтому путь был не близкий. Окна
всегда были занавешены и Мария совершенно не представляла, куда они
едут. Надо как-нибудь попросить Соломона показать ей город и
окрестности. Жаль, она не умеет и не любит кататься на лошадях, верхом
это было бы намного проще и интереснее. Хотя сейчас Сол вряд ли
согласится посадить ее на лошадь, даже впереди себя.

– Мария, Мария! Как я рада! – Шаяна уже встречала их, от нетерпения

подскакивая на месте, дожидаясь, пока девушки спустятся и подойдут
ближе, чтобы броситься в объятия Марии. Девушка со смехом опустилась
на колени, прижимая к себе маленькое тельце и счастливо вздыхая. А ее
бабушка Руфима и мама Зурема стояли рядом, и поочереди извинялись за
неподобающее поведение внучки.

– Она так давно вас ждет и так соскучилась, простите ее несдержанность,

госпожа. Шаяна, я же учила тебя как приветствовать госпожу Марию, разве
ты забыла. Нельзя кидаться в объятия!

– Что вы такое говорите! – Со смехом Мария приподняла малышку, чтобы

тут же услышать взволнованные ахи и вздохи. – Я тоже рада тебя видеть
Шаяна, и очень соскучилась. Сейчас ты расскажешь мне, как себя вела, а я
снова поведаю тебе много тайн волшебниц, о которых никому нельзя
говорить. А еще я привезла для тебя такие сладости, которые ты
наверняка никогда не ела!

– Госпожа Мария, она ведь такая тяжелая! – Попыталась протестовать

Руфима.

– Я не больная! И не надо ко мне так относиться, прошу! – Твердо ответила

Мария, заходя в комнату и игнорируя обеспокоенный взгляд Кадили. – А
теперь, Шаяна, расскажи, как у тебя дела?

В уютной небольшой комнате ярко горел очаг, оставляя ноябрьскую

прохладу за дубовыми дверями. Мария скинула теплое пальто, краем уха
слушая веселое щебетание девочки и кивая согласием на предложенный
чай и угощения. Хазыр-калфа сегодня не поехала с ними, оставшись во
дворце, у нее были какие-то неотложные дела. Отец девочки был как
всегда занят делами, но честно говоря, никто не расстроился его
отсутствию.

– Я рассказала всем во дворе, что теперь дружу с самой настоящей

волшебницей! И теперь все подружки мне завидуют…

Шаяна рассказывала, захлебываясь словами и торопясь, что произошло в

ее жизни за последнее время. Зурема и Руфима накрыли такой стол, что
Марии стало неловко. И видно было, что эта семья старалась
исключительно для нее, так как среди представленных угощений не было
ничего мясного. И это очень трогало. Что они побеспокоились расспросить,
наверняка калфа им подсказала, что мяса нет в ее рационе.

Мария стала замечать, как любят и уважают ее здесь, в Бурссе и

близлежащих окрестностях. Местные жители всеми способами пытались
это показать, и это было очень приятно. Они сидели и разговаривали на
самые разнообразные темы. Как они здесь живут, чем занимаются, как
проводят праздники, что делают зимой.

На дворе вдруг громко заржали лошади и раздался какой-то шум, но все

быстро стихло. Сердце у Марии тревожно ёкнуло, но тут весело
рассмеялась Шаяна, демонстрируя разученный специально к ее приходу
танец, и все быстро отвлеклись на ее неловкие и такие смешные
движения.

Зурема пригласила гостей за стол и внесла из кухни большое блюдо с чем-

то пахнущим невероятно аппетитно. Слюнки потекли у Марии от вида
запечёной рыбы и тушеных овощей.

Дверь распахнулась, ударившись об стену с таким грохотом, что Зурема

выронила из рук тарелки, разбившиеся со звоном и разлетевшимися по
полу осколками. Женщины вскрикнули от ужаса при виде нескольких
вооруженных ножами и мечами мужчин, быстро вошедших в комнату. Лица
ниже глаз у них закрывали черные платки.

– Если кто-нибудь из вас закричит, – медленно хриплым голосом заговорил

один из бандитов, – то будет тут же убит. И мне плевать, что вы женщины!

Мария задвинула себе за спину испуганную Шаяну, которая тихонько

всхлипнула, но тут же замолчала от страха. А потом говоривший перевел
взгляд своих черных узких глаз на нее и сердце девушки ухнуло куда-то
вниз от плохих предчувствий.

– Если вы пойдете со мной без сопротивления, то я оставлю в живых всех

остальных. – Снова со скрипом проговорил главарь бандитов, глядя ей
прямо в глаза. – Мы пришли только за вами.

Мария прижала руку ко рту, тяжело дыша. Голова закружилась, и она

почувствовала, что сейчас упадет в обморок, но маленькие ручки,
вцепившиеся ей сзади в платье, вытащили из бездны небытия. Она на
непослушных ногах сделала шаг вперед, потихоньку отцепляя от себя руки
Шаяны.

– Уходите из моего дома! – Вперед выступила Зурема, и ее голос даже не

дрожал. – Вы даже не понимаете, что сейчас делаете. За похищение своей
жены паша не оставит от вас и мокрого места!

– Уймись, женщина, это не твое дело! Я так понимаю, что она еще не жена,
не правда ли, Мария? – Главарь неприятно рассмеялся. – Просто обычная
постельная грелка, слишком много о себе возомнившая!

– Что вам от меня нужно? – Марии пришлось сделать усилие, чтобы начать
говорить. Она покачала головой, видя умоляющий взгляд Кадили и
понимая, что помощи ни от кого не будет. Это бессмысленно. Ради ребенка
сейчас они все оставались на своих местах. Да она и не позволит, чтобы
кто-нибудь из этих женщин пострадал по ее вине. Что они смогут сделать
против до зубов вооруженных головорезов?

– Прошу к выходу, Мария! – Главарь издевательски почтительно

поклонился, освобождая дверной проем. – Мы немного торопимся и у меня
нет времени для вежливой беседы.

– Я не позволю! – Снова выступила вперед Зурема, беря Марию за локоть.

Но девушка покачала головой и высвободила руку. И тут же увидела, как к
горлу хозяйки дома был приставлен нож одного из головорезов. Она
подняла со спинки стула свое пальто, и не сразу смогла одеть, так как руки
сильно дрожали. Она стиснула их до боли и с высоко поднятой головой
вышла из дома.

Сразу заметила тела лежавших на холодной земле кучера и двоих

охранников, которые ее сопровождали. Она сразу поняла, что ее люди
мертвы. Всем им перерезали горло. Она с трудом сглотнула, понимая, что
вляпалась в неприятности и с надеждой оглянулась по сторонам, всем
сердцем желая увидеть Соломона на своем жеребце, скачущего ей на
выручку.

Но дорога была пустынна, а домик Зуремы находился на краю леса. И до

соседей их большое хозяйство отделяло целое поле фруктовых деревьев.
Отец Шаяны был виноделом. Главарь разбойников грубо подтолкнул ее к
стоявшей невдалеке лошади и вскочил в седло. А потом протянул ей свою
руку, насмешливо приподняв брови.

– Вам нужно особое приглашение? Может помочь?

Кому какое дело, что Мария до дрожи в коленках боялась лошадей и

никогда на них не каталась. Она протянула дрожащую руку и тут же была
легко поднята вверх. Разбойник посадил ее впереди себя, и девушка
прилагала неимоверные усилия, чтобы не касаться его груди, хотя он
очень крепко прижал ее к себе ладонью. Очень боялась, что ее вырвет от
омерзения. Она с тоской оглянулась на стоявших на крыльце женщин,
Зурему, Руфиму и Кадилю. Все трое плакали, а Мария судорожно
соображала, кто мог знать о том, что она сегодня будет именно в этом
месте.

– А теперь, женщины, я попрошу вас вернуться в дом или вам помогут! –

Насмешливо проговорил разбойник, разворачивая лошадь. Подруги нехотя
послушались, заходя в дом и постоянно оглядываясь. Но выбора у них не
было, учитывая направленные в их сторону мечи четырех мужчин. –
Заколотите все двери и окна, а потом подожгите дом! Живых свидетелей
остаться не должно!

– Неееет! – С отчаянием прокричала Мария, краем глаза замечая, как

разбойники начали баррикадировать все возможные выходы из дома. Она
попыталась вырваться из кольца крепких рук и тут же была сжата
сильнее. – Вы же обещали никого не трогать!

– Я солгал! – Мужчина галопом направил лошадь в сторону леса и Мария

от страха закрыла глаза. Она была настолько в шоке от всего
произошедшего, что даже мыслей в голове не было. Стоило задуматься об
оставшихся в доме по ее вине женщинах и ребенку, как ее начинало
скручивать от боли. А о Соломоне Мария боялась даже подумать, чтобы не
разрыдаться в голос. Она держала глаза закрытыми, пока тошнота не
подступила к горлу.

– Мена сейчас вырвет! – Она прокричала эти слова, так как из-за огромной
скорости разбойник просто не услышал бы ее. Мужчина грязно выругался,
резко останавливая лошадь.

– Ты уверена? Если притворяешься, пытаясь нас задержать, тебе не

поздоровится!

– Я клянусь, что мне плохо!

Разбойник натянул поводья, останавливая скакуна окончательно, быстро

спрыгивая и снимая ее с лошади, бледную и испуганную.

– У тебя 5 минут! – И разбойник подтолкнул застывшую от страха девушку.

Ее покачнуло, когда она направилась в сторону края дороги, чтобы

согнуться пополам и опустошить желудок. Ее рвало так сильно и долго, как
расплата за все недели беременности, прошедшие без малейшего намека
на тошноту и плохое самочувствие. Она понимала, что сказался
невероятный шок и испуг и была настолько ослаблена, что самостоятельно
подняться с мерзлой земли не смогла бы. Стало жутко и омерзительно от
мысли, что он сейчас снова к ней прикоснется. Мария ощущала его
пристальный взгляд на своей спине, от него шевелились волосы на
затылке и бежали мурашки по коже.

Она судорожно соображала, как ей помочь Соломону ее отыскать. В каком

направлении он направится на ее поиски? Как поймет, куда ее увезли?
Девушка незаметно расстегнула свои жемчужные сережки и сжала их в
кулак, чтобы потом обронить на дороге. И какое же чудо должно случится,
чтобы эти сережки попали в руки Сола. Но если есть хоть малейший шанс
указать ему направление, то она им воспользуется.

– У нас больше нет времени, вставай! – Разбойник нетерпеливо махнул

рукой.

Мария собрала все свои последние силы, чтобы самостоятельно

подняться с земли и повернуться в сторону своего врага. Она завела руку
за спину, незаметно уронила одну сережку на землю и, немного
пошатываясь, пошла в сторону фыркающей от нетерпения лошади. На
этот раз мужчина сначала посадил ее на спину скакуна, затем вскочил сам.
Смысла смотреть на дорогу девушке не было, она все равно дальше
города и окраин никуда не выбиралась. И сориентироваться, а тем более
найти дорогу назад при всем желании не смогла бы. Мария смогла
продержаться в сознании еще около часа, чтобы незаметно разжать кулак
и выронить вторую сережку. А потом погрузиться в долгожданное забытие.

Глава 25
Осман был прав, с раздражением все утро Соломон слушал доклады своих
доверенных людей о творящихся в последнее время на границе
беспорядках. Кто-то явно был недоволен расширяющимися границами
Османской империи. Или кому-то хотелось своей доли. Со всеми
бейлербеями были достигнуты соглашения о границах территорий. И
сейчас эти договоренности кем-то нарушались. Причем угроза была
внутренняя, а не внешняя. Осман переживал о европейцах и византийцах,
которые могли почувствовать надвигающуюся угрозу и предпринять
попытки подорвать влияние повелителя. Но чтобы кто-то из своих? Но кто?

Причем нападения носили стихийный характер. Разграблялись и сжигались

небольшие деревни и поселения, убивались местные жители, угонялся
скот, уничтожались посевы и фруктовые сады. Кому это было нужно? Пока
все силы Осман бросил на восток и север, с юга надвигалась угроза,
которую не сразу заметили. И участились все эти набеги за последние три
месяца. Кто-то очень осмелел за время его отсутствия.

И Соломон должен решить эту проблему, не решаясь сейчас отвлекать

этими новостями повелителя от его главных целей и задач.

– Усилить охрану по всему этому периметру. – Соломон указал своему

генералу Сенджуку на карте несколько южных точек Вифинии. – Я думаю,
если кто-то из беев предал повелителя, то скрывает своих наемников в
горах. Ближе к зиме в эту местность никто в здравом уме не сунется, и
можно отлично укрыть довольно большое количество воинов. Но я вырос
здесь и как свои пять пальцев знаю эти горы и ущелья. И если какой-
нибудь зарвавшийся бей прячет в этих местах своих воинов, чтобы не
привлекать внимание увеличившейся численностью солдат в своем
вилайете, мы обнаружим это достаточно быстро.

– Я думаю, надо проверить вот этот южный хребет. – Сенджук задумчиво

чесал бороду, показывая на карту пальцем. – В последнее время местные
пастухи видели там дым от многочисленных костров. Как говориться, нет
дыма без огня.

– Осман двинулся достаточно далеко на восток и север, чтобы кто-то из

местных воспользовался отсутствием армии в тылу и попробовал отобрать
завоеванное себе. – Качал головой Соломон, не веря, что кто-то мог
решиться на подобное. И ведь при правильном стечении обстоятельств и
без своевременного вмешательства у этого предателя могло и
получится. – Я созываю срочный совет беев. Сегодня же отошлите
посыльных. А повелителю отправлю письмо с отчетом о произошедшем
только вместе с головой предателя!

У Соломона уже зрели планы, в голове роились тысячи мыслей и стратегий

дальнейших действий. Нужно успеть отдать все распоряжения до обеда,
так как вскоре его ждала встреча с местным муллой. И он наконец, назовет
своей женой ту, которую так отчаянно желал. Когда в зал заседаний
ворвался Керим, на лице которого была сильнейшая тревога, сердце Сола
дрогнуло от нехороших предчувствий.

– Дом Таушара горит! Сам он был на работе, продавал бочки с вином на

ярмарке, увидели огонь соседи. – Казалось Керим не знал, как подобрать
слова.

– Случайно загорелся? – Не понял сначала Соломон.

– Сегодня утром туда поехала Мария с визитом, чтобы навестить его дочь,
которую недавно вылечила. Ее охрана лежит мертвая у дома, карета
пустая…

До Соломона сначала даже не дошла эта информация. Он просто не мог

поверить тому, что говорит его племянник. В ушах зашумело, когда он, не
дослушав, направился к выходу. А затем побежал. Его лошадь уже стояла
осёдланная у дверей конюшни. Конюхи сочувственно прятали глаза,
новость разлетелась быстрее, чем пожар. Он вскочил в седло и галопом
помчался к злосчастному домику, стараясь ни о чем не думать. Просто
если он сейчас позволит себе задуматься, его согнет пополам от боли и
отчаяния. А это ни к чему хорошему не приведет.

Издалека был виден черный дым, и даже не пришлось вспоминать дорогу.

Пожар всегда собирал немыслимое количество любивших поглазеть и
желавших помочь. Поэтому у почти догоревшего дома собралась толпа
местных жителей, по цепочке передававших ведра с водой.

Пожарная команда Бурссы тоже была здесь, и начальник мигом подбежал

к спрыгнувшему с коня Солу.

– Огонь мы почти потушили, паша. Мы быстро приехали, но не смогли

спасти дом.

Мужчина с уважением поклонился, а Сол даже не мог вспомнить его имя.

Он перевел взгляд с почерневших останков сгоревшего дома на свою
карету, стоявшую неподалеку. На мерзлой земле лежали накрытые
накидками тела людей.

– В доме кто-нибудь был? – Соломону пришлось применить усилие, чтобы

заговорить.
– Мы еще не знаем, огонь только что потушили, сейчас будем проверять. –
И после небольшой заминки, пожарный добавил. – Около вашей кареты мы
нашли убитого кучера и двоих охранников. У всех колото-резаные раны.
Они без сомнений убиты.

– В этом доме находилась моя женщина! – Сол не смог перенести

сочувствующий взгляд пожарника и посмотрел на кричащего в стороне
мужчину. Его держали несколько человек, и Хан узнал винодела Таушара,
лицо которого было серым от горя.

– Пустите меня, пустите! – Видимо люди думали, что он сейчас кинется в

огонь за своей сгоревшей семьей, а Таушар вдруг увидел Сола и
закричал. – У меня в доме огромный подвал! Самый большой в Бурссе. Я
же винодел. У меня там бочки с вином. Видите, что балки упали! Они могут
быть живы, понимаете?

– Отпустите его! – Приказал Соломон и бросился вслед за побежавшим к

сгоревшему дому хозяином. Он почувствовал, как кто-то пытается его
остановить, схватив за плечо, и Сол даже не посмотрел, кого ударил.
Только раздался хруст сломавшегося носа. Никто сейчас не сможет его
остановить. Они начали разгребать все еще кое-где тлеющие завалы
крыши и стен. Таушар показал примерное место нахождения погреба, и
они голыми руками разгребали обвалившиеся обгоревшие балки.

Вскоре к ним присоединились его люди. Он узнал Хасана и Исмаила,

Керима и Сенджука. Кто- то из местных протягивал рукавицы, но Соломон
не чувствовал боли в обожженных руках. Вообще ничего не чувствовал. В
этот момент он был мертв внутри. И знал, что Марии нет в этом подвале.

– Зурема! Шаяна! – Закричал Таушар, когда последняя балка была

отодвинута и мужчины подняли чуть обугленную крышку погреба. В ответ
ему раздались крики и женский плач. Сначала закричал ребенок и Соломон
увидел, как Таушар вытаскивает из ямы и крепко прижимает к груди свою
маленькую дочь. За ней следом вылезли другие женщины, находившиеся в
этот момент в яме. Они кашляли и плакали, растирая по щекам грязные
полосы сажи. Он узнал личную служанку Марии. Кажется, ее звали
Кадиля? Он вопросительно на нее посмотрел, и девушка хрипло
прошептала.

– Они похитили ее, паша. – Она зажала рот кулаком, пытаясь собраться и
прекратить истерику. – Увезли на лошади, а нас заперли и подожгли.
Пятеро их было и все в масках.

Он только кивнул, принимая правду и понимая, что в глубине души ждал

такого ответа. Об этом с самого начала говорили мертвые тела охранников
на дороге. Он скакал сюда и уже знал это. Что проклятье все еще живо и в
очередной раз нанесло свой удар. И Мария говорила неправду, утверждая,
что проклятия нет. А ведь обещала никогда не обманывать. Когда
почувствовал разрывающую сердце на части боль, он снова заглушил в
себе все чувства.

Женщин опрашивали его люди, и Сол отстраненно слушал их ответы, не

узнавая для себя ничего нового. Он посмотрел на небо, понимая в этот
момент, что наступил час его свадьбы с Марией. Что ж, она пока жива. Он
тоже знал это. Не понимал, откуда, просто чувствовал сердцем, потому что
оно еще билось. Она жива, и он перевернет землю, но найдет ее. А люди,
похитившие ее, уже мертвы, только еще не понимают этого.

Он перешагнул обугленную балку и подошел к рассматривавшему что-то

на дороге Сенджуку.

– Они поскакали в ту сторону! – И рукой мужчина указал южное

направление.

– Найди лучших следопытов, Сенджук! – Прошептал Сол. – У тебя на это

только час. В какую сторону увезли Марию, мы выясним. Эти люди могли
просто заметать следы.

– Я понимаю! – Сенджук тоже боялся посмотреть в Солу в глаза. Что же

такого они все там видели, что быстро отводили свой взгляд? – Мы найдем
их паша! Я обещаю!

Соломон кивнул и отвернулся, ища глазами своего Архара и находя

лошадь привязанной кем-то из местных у столбика калитки. Он вскочил на
лошадь, туго натягивая поводья, успокаивая заволновавшееся под ним
животное.

Всего через час он снова был в зале заседаний, внимательно слушая

доклад Сенджука. Как он и предполагал, все пять лошадей разъехались в
разные стороны и следы затерялись среди прочего множества лошадиных
следов. Проследить их путь не представлялось возможным, оставалось
прочесывать лес и дороги в ожидании чуда.

Солу совсем не хотелось, чтобы в городе узнали о таком наглом

похищении, но разбойники сделали все настолько смело, как будто
бросали вызов самому Соломону. Город гудел как улей и мужчина был
удивлен тому, как много людей вызвалось помогать в поисках. И он не
ожидал, что результат будет так быстро. Его аудиенции просил местный
пастух Изоп и Сол кивнул, чтобы его пропустили. Мужчина вошел и явно не
ожидал, что попадет на совещание и немного растерялся. На
вопросительные взгляды он просто протянул Солу руку, в которой на
ладони лежала жемчужная сережка. Черный жемчуг красиво переливался,
не оставляя никаких сомнений в том, кто является его владелицей.

– Где ты ее нашел? – Сол взял украшение и сжал в ладони, чувствуя

потребность потрясти пастуха, чтобы он побыстрее соображал.
– Я там пасу овец, паша. – Дрожащим голосом ответил Изоп. – Мы как раз
переходили дорогу, и я смотрю как что-то сверкает на обочине.
Обрадовался и хотел взять себе, а потом пришла такая весть из города…
Я сразу понял, что неспроста там эта сережка!

– Где там? – Этот вопрос пастуху хором задали сразу несколько человек.

– Это скифские овраги, дорога уходит на юг в горы, но там поля низинные и

овцам там самое раздолье…

Но его уже никто не слушал. Сол не мог поверить в свою удачу, когда
направлялся на конюшню, раздавая указания. Эта новость так сильно
сокращала им круг поиска. И если похитители старались замести следы и у
них это получилось, то теперь все старания пошли прахом. Они знают
направление. Там не так много мест, и Изоп прав, основное направление
этих мест, это южные горы. И как раз про эти территории уже не раз
упоминал Сенджук.

Соломона отвлек главный конюший, взволнованно подбежавший к нему со

сложенным свитком.

– Это было прибито к стене конюшни! – Задыхаясь от бега, проговорил

он. – Никто не видел, как это письмо появилось!

И Сол медленно развернул бумагу, понимая, что это от похитителей.

«Ты придешь один к ущелью к западу от скифских оврагов, если хочешь

увидеть свою женщину живой и невредимой. Не позднее сегодняшнего
вечера.»

И все…

– Это ловушка! – Сенджук сбоку заглянул в письмо и обеспокоенно

посмотрел на Сола. –Вы же не поедете один?

Соломон глубоко задумался. Он знал эти места и в голове уже созрел

план, осталось только найти предателя. Похитители знали о том, что
Мария будет в гостях у винодела. Откуда? Кто им сказал? Кто-то из своих.
В его дворце был предатель и Сол внимательно разглядывал окружающих
его людей. Сенджука, Керима, Хасана, Исмаила, нескольких акынджи и
даже Нумеддина-агу, незаметно следовавшего за ними. Нескольких
рабочих из крепости и конюшни.

Сейчас от его решения зависела жизнь любимой женщины и ребенка. Сол

сжал руками раскалывающуюся от боли голову и думал, думал, думал….

– Я поеду один… – Медленно сказал он, внимательно оглядывая мужчин,

стоявших рядом. И только на лице одного из них он с прочитал стыд и
облегчение. Осталось только принять решение, о которого будет зависеть
его жизнь.

Глава 26
Мария открыла глаза и резко встала, внимательно оглядываясь по
сторонам и со страхом понимая, что похищение ей не приснилось, а
произошло на самом деле. Она находилась в маленькой комнате, явно в
пещере. И лежала на узкой кровати с тонким соломенным матрасом.
Обстановка была не просто бедной, здесь вообще кроме кровати ничего не
было. Но, на удивление, было сухо и тепло. На Марии все еще было
надето шерстяное пальто, и от этой мелочи сразу стало легче. Помещение
освещала маленькая свечка, в дрожащем свечении которой едва
угадывался в углу силуэт старой сгорбленной женщины.

– Проснулась? – Прошамкала та беззубым ртом. – А то все уже заждались!

Какая ты оказывается слабая, а слухи то ходят о твоем могуществе, так
сразу и не поверишь.

– Где я? – Прошептала Мария, чувствуя слабое головокружение. – Как

долго спала?

Старуха не сочла нужным ответить, а лишь прошаркала к дверям и

несколько раз постучала. Через некоторое время засов открылся и в
помещение вошли двое мужчин. Мария резко поднялась, не желая
показывать кому-либо свою слабость и гордо вскинула голову. Один из них
был постарше, другой помоложе. Одежда их была на удивление богато
украшенной. Они не скрывали своих лиц.

– Меня зовут Арджак-бей и ты у меня в гостях.

– Какое-то странное у вас гостеприимство. – ответила Мария. – Похищать и

убивать ни в чем не повинных людей.

– Иногда поставленные задачи требуют решительных мер, милая

девушка. – Мужчина рассмеялся, нисколько не чувствуя себя виноватым. –
И с твоей помощью я достигну давно желаемого.

– Что вы хотите сказать?

– Я очень давно ждал такую как ты! – И Арджак с презрением на нее

посмотрел. – Ту, ради которой Хан Соломон забудет все правила и рискнет
своей жизнью. И вот, наконец, дождался!

Мария покачала головой, понимая, что была лишь наживкой для более
крупной рыбы. Но неужели Сол рискнет своей жизнью и пойдет на глупости
ради ее освобождения? Она была почти уверена, что именно так и будет.
И все внутри заледенело от понимания, как мало времени им отвела
судьба.
– Вы хотите заманить его в ловушку? – Мария уже знала ответ на свой
вопрос, но все равно задала.

– Да! И он уже клюнул! – Арджак удовлетворенно потер ладони, не в силах

скрыть своей радости. – Осталось лишь ловушке захлопнуться!

– Вы ведь не оставите его в живых?

– Нет! Все для того и затевалось, чтобы он умер. А на его место встанет
другой человек, более достойный, скажем так…

– Или более слабый? Более управляемый? – С презрением ответила

девушка, боясь поверить в страшную правду.

– А ты все таки умна… Несмотря на красивую оболочку! Кто бы мог

подумать!

– Прошу вас, скажите, что это не Керим-бей?

– Керим-бей! Вас кажется спрашивают… – Громко крикнул Арджак и

отворил дверь. Через некоторое время раздались гулкие шаги и в
маленькое помещение вошел Керим. Ему хватило совести стыдливо
прятать от нее глаза. Даже лицо и шея покраснели от ее потрясенного
взгляда.

– Как вы могли? – Мария неверяще покачала головой. – Сол же так любит

вас!

– Ты действительно хочешь знать, что мною двигало? – Нервно произнес

юноша и попросил Арджака и его молчаливого спутника покинуть комнату.
А когда закрыл за ними дверь, ответил. – Ты во всем виновата!

– Заставила вас предать свою семью? – Потрясенно уточнила Мария.

– Да!

– Не могу в это поверить!

– А ты поверь! – Керим подошел ближе и Мария приложила усилие, чтобы

брезгливо не отодвинуться. – Ему всегда все доставалось. Богатство,
слава, успех, самая лучшая женщина. А я всего лишь мальчик на
побегушках своего дяди, которому лишь оставалось ждать, когда он станет
наследником всего. А ты меня и этого лишила, задумав родить ему
ребенка. Я буду вышвырнут тут же, как только у него появится сын. А ты
без сомнения родишь мальчика!

– Это все зависть? Вами двигала обычная зависть? – Мария покачала

головой. – Хан Соломон достиг своего могущества сам, ему пришлось
приложить много усилий и пережить много потерь. А вы хотите прийти на
все готовенькое?
– Я хотел от всего отказаться ради тебя, ты не помнишь разве? – Керим
схватил ее за плечи и потряс. – Но ты тоже выбрала более успешного
мужчину! Так в чем же ты обвиняешь меня, если сама такая же!

– Неправда! Я тогда уже любила вашего дядю! – Мария в первый раз

произнесла эти слова и сглотнула горькие слезы, что их не слышит тот,
кому они предназначались. Глупая гордость не давала ей первой сделать
это признание. Ей хотелось услышать признание в любви сначала от Сола,
а потом сказать самой. А теперь возможно, она опоздала навсегда. – И я
никогда! Никогда не выбрала бы вас! И никогда не давала малейшего
повода, чтобы вы могли подумать…

– Теперь поздно что-либо изменить. Я должен быть его единственным

наследником, и я устал ждать.

– Керим-бей, я прошу вас передумать и клянусь выполнить любое ваше

желание. Любое требование… Что бы вы ни попросили, я согласна, только,
умоляю, пусть Соломон не пострадает!

Слезы сами собой полились из глаз оттого, что натворил этот, по сути,
ребенок. Доверился грабителям и убийцам, наслушался счастливых баек и
верит, что выйдет сухим из воды. Распорядился чужими жизнями и своей
из-за глупой зависти и глупости.

– Теперь уже ничего не изменить! – Керим снова трусливо опустил глаза. –

Дядя Сол будет случайно убит при нападении разбойников, а я их найду и
казню. Я встану во главе Бурссы и Вифинии и буду править так, как захочу.
А ты будешь согревать мне постель холодными ночами! После того, как
родишь этого ребенка. И молись о том, чтобы это была девочка!

– Осман этого не допустит! – Прошептала Мария. – Он никогда не поверит

в то, что его лучший воин пал от руки каких-то разбойников. В любом
случае, будет расследование и я думаю, найдется не мало свидетелей…

– Уж не себя ли ты прочишь в свидетели? Я найду, чем удержать в узде

твой длинный язык! – Прошипел Керим, отходя в сторону и отворачиваясь.
И в этот момент Мария поняла, что даже не задумывалась о собственной
участи. Что будет с ней и ребенком, если Кериму удастся осуществить свой
предательский план. И поняла, что если Сол умрет, ей будет все равно,
что случится с ней.

– Керим-бей, еще не поздно передумать…

– Многое пошло не так, как я задумывал. – Прошептал Керим, все еще

отвернувшись и опустив голову. – Я не планировал…

– Эти люди не так слушаются вас, как вы хотели? – Мария знала, что
угадала, хотя Керим ничего не ответил, лишь сжал руки в кулаки.
– Он скоро будет здесь и все закончится. Быстро и без кровопролития!

– Вы действительно думаете, что он сунется сюда и отдаст свою жизнь без

малейшего сопротивления?

– Ему приказано прибыть одному, и он выехал. Я сам лично видел. – Керим

немного помолчал, а потом добавил. – Он все сделает ради тебя. И жизнь
отдаст. Тем лучше для меня и моих планов. Ты, Мария, его слабое место и
в течение 10 лет никто не мог подобраться к нему. Я сам свидетель. Он
предугадывал любой заговор. Многие пытались свергнуть его, но
получится лишь у меня. Поверь, я вовсе не планировал этого, все шло
своим чередом медленно, но верно, приближая меня к власти. Но с твоим
появлением все изменилось.

– У вас ничего не получится! Я в этом уверена!

– Давно ли дар ясновидения у тебя сменился на дар предвидения?

– Мне не нужен дар предвидения, чтобы это знать. Соломон слишком умен,
чтобы просто прийти сюда и сдаться!

– Но он именно это сейчас и делает!

– Как вы посмотрите ему в глаза? Или позорно спрячетесь, пока другие

делают за вас кровавую работу?

– Хватит, Мария. Уже ничего не изменить. – Керим вдруг напрягся,

услышав тихий свист. – У нас больше нет времени, идем со мной!

– Куда? – Он схватил Марию за плечо и быстро повел за собой, не отвечая

на вопрос. А ей приходилось почти бежать, внимательно смотря под ноги,
чтобы не упасть. Незнакомые, темные своды пещеры пугали, но по
сторонам смотреть почти не было возможности. Она смогла оглядеться
только тогда, когда ее вывели наружу и рывком посадили на лошадь.

– Он должен увидеть тебя, чтобы попасться в ловушку. – Пробормотал

Керим, кивая разбойнику в маске тот запрыгнул позади девушки. – Здесь
недалеко.

Она узнала по одежде разбойника Арджака, хотя его лицо сейчас закрывал
черный платок. Они прятали свои лица от него. Но не от нее… И это
говорило о том, что в живых ее никто оставлять не собирается. Что бы там
Керим себе не на воображал. Как только ее миссия будет выполнена, она
сразу же будет убита. Мария незаметно приложила руки к животу, тихонько
поглаживая своего не родившегося крошку и молилась господу о том,
чтобы у Соломона хватило силы духа быть в такой ситуации
хладнокровным и рассудительным воином. Иначе до заката солнца они все
будут мертвы.
И хотя никто не посвящал ее в планы по готовящемуся нападению, она с
беспокойством оглядывалась, насчитывая несколько десятков
разбойников. Если Сол прибудет один, то не справится. Отдав еще
несколько распоряжений, Арджак пришпорил лошадь, и они поскакали по
узкому ущелью в неизвестном направлении.

Разбойник совсем недолго подгонял коня, вскоре они остановились и он,

спешившись, снял ее с лошади, связал ей руки тугим узлом, а другой конец
веревки привязал к седлу. Мария попыталась ослабить тугой узел, но у нее
ничего не получилось. Зачем он привязал ее к лошади? А если что-нибудь
пойдет не так? Вдруг конь испугается и поскачет галопом! Тогда она
моментально погибнет под копытами…

– Видишь вот это? – Арджак помахал у нее перед носом коротким

хлыстом. – Дернешься и я стегну лошадь со всей силы, и она помчится
галопом, перемалывая твои хрупкие косточки под своими копытами!

Девушка кивнула, ничего не отвечая и обеспокоенно оглядела небольшое

ущелье. Разбойники находились с одной его стороны, откуда они
прискакали, а вот с другой стороны узкий проход оставался свободным. И
именно туда были направлены тревожные взгляды этих людей. Мария
внимательно рассматривала каждого из разбойников, кого могла увидеть,
так как лошадь частично загораживала ей обзор. Керима не было среди
тех, кого она успела рассмотреть. Неужели он думал отсидеться до
последнего, трусливо прячась за чужими спинами?

И даже подлое убийство своего дяди решил совершить чужими руками.

Девушка до сих пор не могла в это поверить. Этот милый, капризный
мальчик видимо получал в своей жизни то, что хотел, ни в чем не зная
отказа. Вот и итог. Он решил, что ему мало.

Она подняла глаза к быстро темнеющему небу и молилась о том, чтобы

Соломон не совершил какую-нибудь глупость. Он должен понять, что
разбойники как раз это и задумали, на это и рассчитывали. Что он забудет
про свою безопасность и рискнет всем ради нее. Господи, вразуми его и
дай понять, что если он явится сюда один, как того требуют эти люди, то
погибнет сразу. А она следом за ним, так как беременна его наследником.
И живая она им не нужна.

Мария ощутила, как на ее лицо опускаются первые в этом году снежинки. В

ущелье не было ветра и маленькие белые хлопья тихонько падали,
вызывая на удивление теплые чувства. Девушка улыбнулась, протягивая
связанные руки и ловя снежинки на раскрытые ладони. Почему-то это было
для нее добрым знаком.

Внезапно, в полной тишине раздался цокот копыт неспешно

приближающейся лошади. И это звук, отдававшийся эхом в ущелье, был
совсем одиноким.
– Нет! – Прошептала Мария. Он не мог прийти один! Ведь это же ловушка.
Она заметила, как с видимым облегчением стали усмехаться мужчины
вокруг нее. Они быстро рассредоточились по периметру ущелья, образуя
полукруг.

А Арджак развернул коня так, чтобы сумерках уходящего дня была видна
привязанная к лошади девушка.

Через некоторое время одинокий всадник показался с другого конца

ущелья. Мария сразу узнала Архара, а вот крупный мужчина, оседлавший
тревожно фыркавшего жеребца, вызывал сомнения. Он был в доспехах и
шлем полностью закрывал верхнюю половину лица и нос, а вот густая
черная борода не давала разглядеть другие черты.

Здесь все носили бороды и Мария почти привыкла к этому. Мужчины

Венеции обычно гладко брились. И сейчас она не могла понять, кто перед
ней. Смутный червячок сомнения закрался в душу. Конь Сола, одежда
Сола, фигура и осанка Сола, борода тоже его…. Его светлых голубых глаз
не было видно из-за доспехов, даже руки закрывали темные кожаные
перчатки.

Мужчина в полной тишине проехал еще немного вглубь, натянул поводья и

остановил Архара. И даже не оглянулся на разбойников, которые тут же
окружили его, преграждая путь к отступлению. Мария усмехнулась,
неужели они думали, что он передумает? Развернет коня и помчится
отсюда во весь опор, если уже вошел в это змеиное логово! Но мужчина на
коне (Мария еще не могла узнать в нем своего любимого) развернулся и
посмотрел в ее сторону. Взглядом, которого она не видела. Только
ощущала. И это был взгляд не Соломона!

– Я приехал! – Проговорил он наконец хриплым низким голосом. – Как вы и

требовали. Теперь отпустите мою женщину!

– Не так быстро, Хан Сол! – Арджак немного выступил вперед, легонько

постукивая себя по бедру хлыстом. – О том, чтобы отпустить, в письме не
было сказано ни слова. Я, по-моему, написал лишь о том, что если ты
приедешь один, то сможешь увидеть ее живой!

– Я сдамся без боя, если она сейчас покинет это ущелье. – Даже хриплый
голос этого мужчины был похож на голос Сола. Но неужели только она
заметила, что это не тот, кого они ждали? – В противном случае, пеняйте
на себя!

– Ты смеешь мне сейчас угрожать? – Арджак рассмеялся, но по тому как

сжимались его кулаки, Мария понимала, что он не так беспечен, как хотел
казаться. – По-моему сейчас Хан Сол ты не совсем понимаешь, что
диктовать условия буду я. Ведь это ты сейчас окружен моими людьми и как
только я отдам приказ, ты будешь мертв!
– Я даю вам последний шанс! Если вы отпустите женщину, я сделаю то,
что не делал никогда! Отпущу вас живыми и дам покинуть земли
Османской территории без права вернуться.

– Ты приехал один! Мои разведчики мне давно это доложили. Так что не
надо меня пугать. Я и многие другие в Вифинии хотят твоей смерти. И
сейчас, Хан Соломон, меня останавливает от приказа только желание
посмотреть, как ты будешь умолять меня о том, чтобы оставить в живых
твою женщину.

Мария почувствовала, как мурашки побежали у нее по рукам и спине. Она

вздрогнула и впервые ощутила на себе взгляд Соломона. Она часто так
себя чувствовала в последнее время, когда он смотрел на нее. И сейчас
вздохнула с облегчением, почувствовав рядом его присутствие. Она
осмотрелась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. А все
внимание разбойников было сейчас направлено на мужчину,
изображавшего из себя бейлербея Бурссы. Он молча спрыгнул с коня и
вытащил из ножен меч, одновременно снимая прикрепленный к седлу щит.

– Убить его! – Тихий приказ, отданный Арджаком вызвал последовавший за

ним ураган. Раздался громкий свист, потом разбойники, окружившие лже
Сола, разом напали на него. Откуда-то полетел град стрел, и разбойники
начали падать один за другим с криками боли и ярости.

Арждак что-то прокричал, отдавая приказы и размахивая руками, но в

ущелье слишком стемнело, чтобы Мария понимала, что происходит. И
разбойник с перекошенным от ярости лицом развернулся к ней, чтобы
поднять руку и изо всей силы стегнуть коня хлыстом. Лошадь громко
заржала от боли и встала на дыбы. А потом Арджак хлестнул ее снова и
лошадь понеслась.

Мария вцепилась в седло обеими руками, подогнула ноги и повисла на

боку, пытаясь удержаться и не сползти под живот и копыта животного.
Людей в ущелье становилось все больше и больше. Они как муравьи
выползали изо всех щелей, а громкие крики, свист стрел и звон
скрещивающихся мечей раздавались со всех сторон. Ей даже казалось,
что она слышала свое имя, но стоял такой шум, что ничего нельзя было
разобрать. Да и девушка была слишком занята тем, чтобы из последних
сил цепляться за седло и не упасть. А сил уже почти не осталось.

Ей казалось, что лошадь бежала довольно долго, так как несколько мужчин
буквально бросались ей под ноги пытаясь остановить перепуганное
животное, но у них ничего не получалось. А Мария поняла, что руки у нее
соскальзывают. И в тот момент, когда она уже не могла цепляться за
седло, лошадь задрожала и стала заваливаться на бок. С ужасом девушка
увидела, как в глаз испуганного животного вонзилась стрела. И так как
именно Мария служила ей определенным грузом, то лошадь начала
заваливаться на ее сторону.
Она попыталась оттолкнуться подальше, но от испуга и стресса тело ее не
слушалось. Они завалились вместе, и лишь чудом мертвое животное
придавило ей только ноги. Раздался хруст костей, когда огромная туша
почти до бедер прижала ее к холодной земле. Девушка закричала от
невыносимой боли и потеряла сознание.

Глава 27
Сол не сразу понял, что она была привязана к лошади. И когда бежал на
перерез взбесившемуся животному, выкрикивая приказы, которые от
криков и звона оружия почти не было слышно, у него перехватывало
дыхание от ужаса. Если Мария не удержится и сползет под копыта, то
умрет в муках от страшных ран и переломов. Конь ее затопчет!

Он был слишком далеко, но видел, как его люди пытались остановить коня.
Но у них ничего не получалось. Пришлось заставить себя остановиться и
прицелиться. И выпустить стрелу. Хладнокровно, прямо в голову
ошалевшему животному. И он попал.

И увидел, как огромная туша лошади, падая, придавила маленькую

фигурку. Он закричал от боли и ярости, рубя и кромсая нападавших на него
разбойников. Они задерживали его, мешали подойти к той, что лежала без
движения и признаков жизни.

Красная пелена заволокла глаза, голова разрывалась от боли. Ему надо

было немедленно понять, что случилось. Соломону в этот момент
незнания казалось, что его сердце отбивает последние удары. Наверное,
прошло несколько секунд, показавшихся ему вечностью, когда он упал на
колени рядом с ее неподвижным телом.

Хасан и еще один воин одновременно с ним оказались рядом, и они

дрожащими руками осторожно приподняли лошадь, чтобы он мог аккуратно
вытащить Марию из под мертвой туши. Он достал прикрепленный к сапогу
нож, чтобы перерезать грубые веревки, которыми были крепко стянуты
хрупкие запястья.

– Она была придавлена только до бедер, Сол! – Голос Хасана дрожал от

еле сдерживаемых эмоций. – И, наверное, потеряла сознание от боли. Я
думаю, ее нельзя двигать! Ноги наверняка переломаны, я слышал, как она
закричала…

Сол больше не понимал, что они ему говорили. Да и своему голосу он не

доверял. Ему в этот момент было на все наплевать. Дрожащей рукой он
провел по мертвенно-бледному лицу, ощупывая ее тело. Приподнял
теплую юбку и не смог сдержать стон от увиденного. Ее колени и
щиколотки были вывернуты под неправильными углами. Кости были
сломаны в нескольких местах и Сол знал, как кричали от боли сильные
воины при таких повреждениях на войне. Как становились инвалидами,
никогда вновь не смогшие ходить. Сейчас перед ним стояла только одна
задача, довести Марию до дома и найти доктора.

– Девочка моя! – Прошептал он ей, склоняясь и нежно целуя в губы,

ощущая на своих губах легкий ветерок ее дыхания. Понимая, что она жива
и благодаря за это небеса. – Ты в безопасности. Я хочу, чтобы ты открыла
глаза и сказала, что у тебя болит!

– Может лучше, что она без сознания? – Хасан опустился рядом на

колени. – Она не будет страдать при перемещениях. Сол, так мы быстрее
доставим ее домой. Здесь очень холодно.

Соломон понимал, что Хасан прав. Что ей лучше быть пока без сознания.
Но сердце разрывалось от боли. Он так боялся увидеть в ее открытых
глазах страдание от ран и презрение от того, что не уберег. И так боялся
узнать, что они еще с ней сделали.

– Надо отдать распоряжение, чтобы соорудили носилки. Немедленно! –

Голос был хриплым от пережитого. – Кто-то из них остался в живых?

– Да! – Раздался громкий голос Исмаила и вперед был вытолкнут Керим.

Его руки были связаны, а глаза стыдливо опущены. Сол покачал головой,
до сих пор не веря в его предательство. – Что нам с ним делать, Хан Сол?

Соломон посмотрел на стоящего перед ним Керима, чувствуя, как умирает

у него в душе последняя частичка тепла к этому по сути, избалованному
мальчишке.

– Повесить…

И отвернулся. Он больше не хотел смотреть на Керима, который по своей

глупости и жадности едва не уничтожил все самое дорогое для Соломона.
Тут на его руках внезапно застонала Мария, и он забыл обо всем
остальном мире. Она открыла глаза и посмотрела на него своими
пронзительными аквамариновыми глазами.

– Прости меня, любимая. – Прошептал он ей, а Мария легонько, как

перышком, погладила его по щеке.

– За что? – Прошептала она в ответ, и из глаз потекли слезинки.

– За то, что не предусмотрел… Не уберег. Я клянусь, что такого никогда не

повторится. Я буду беречь тебя как зеницу ока. Никто никогда не посмеет
причинить тебе боль!

– Знаешь, о чем я жалела, когда меня похитили?

– О чем? – Прошептал Сол, наклоняясь ближе и вытирая пальцами

беспрерывно бежавшие слезинки.
– Я не успела сказать, как сильно я тебя люблю.

Сол прижал ее руку к своим губам и поцеловал, не в силах сдержаться. Он

сидел на сырой холодной земле, прижимая к груди и согревая своим
теплом самое дорогое, что было в его жизни. И чувствовал, как его грудь
разрывает такая сильная любовь, какой он не испытывал никогда в жизни.
Она все для него!

– Прости, что я сам не сказал этого раньше! – Прошептал он. – Я не умею

выражать свои чувства и никогда не умел, но я люблю тебя больше жизни.
Ты мое сердце, моя жизнь, мой свет. Я просто не знал, что чувства могут
быть такими сильными, пока не встретил тебя. Ты невероятная и мне не
хватит жизни, чтобы рассказать тебе все, что творится у меня на сердце.
Но сейчас скажи мне, солнышко, что у тебя болит?

– Только ноги! – Мария нежно приложила руку к своему животу и на

мгновение прислушалась к своим ощущениям. – В остальном, я в порядке!

– Любимая, у тебя очень серьезные переломы. И сейчас я в таком ужасе от

того, как мне доставить тебя домой и не причинить лишней боли. Я боюсь
тебя даже двинуть!

– Соломон, я буду в порядке через несколько дней! – Мария немного

приподнялась и поморщилась. И у него сразу сердце забилось сильнее
оттого, что ей больно. – Ты просто никак не можешь привыкнуть, что я
особенная.

– Мария, я больше не могу позволить, чтобы ты лежала без движения на

улице. Сейчас в срочном порядке мои люди организуют носилки, я закутаю
тебя, и мы отправимся домой!

– Я люблю тебя, мой командир! – Прошептала девушка с улыбкой, хотя

видно было, что она изо всех сил скрывает от него свою боль. Сол не
выдержал и со стоном припал к ее холодным губам.

Он осторожно поднял ее, и девушка тревожно сжалась.

– Сол, ты только не оставляй меня!

– Никогда, Мария!

– Я думаю, мы быстрее доберемся, если поскачем на лошади!

– Нет. – После недолгого раздумья ответил Сол. – Ты не сможешь

преодолеть… Тебе будет больно, а я не в силах это перенести.

– Если я буду в твоих объятиях, мне не будет больно! Пожалуйста,

Соломон! – Мария умоляюще на него смотрела, прижимая ладони к его
щекам. – Мне нужно тебя касаться! Я хочу домой!
Сол не знал, что ему делать. Он беспомощно смотрел в ее заплаканные
глаза и понимал, что у Марии начинается запоздалая истерика. Она
дрожала, как осиновый лист и всхлипывала, как маленький ребенок,
постоянно цепляясь за его тунику и повторяя, чтобы он не отпускал ее. Он
обхватил ее ледяные руки, растёр их в своих ладонях, пытаясь согреть, а
потом принял решение. Он громко свистнул, подзывая своего жеребца и
тот незамедлительно подошел ближе. Сол вопросительно посмотрел на
Марию, и она твердо кивнула в ответ.

Подсадить ее на лошадь было легко, а вот смотреть, как она прикусила

губу и закрыла глаза было невыносимо. Он вскочил сзади, обнимая ее
прижимая к своему телу. Сол знал, что правильнее было дождаться
носилок, но тогда они добрались бы до дворца только к утру. Чтобы не
передумать, он пришпорил лошадь, направляя ее к выходу из ущелья,
увозя в своих объятиях беременную и покалеченную невесту. За ним
следом поскакали несколько его людей.

Он почувствовал тот момент, когда она потеряла сознание. И вздохнул с

облегчением, используя это время, чтобы пришпорить лошадь галопом. За
все время дороги, Мария не издала ни звука. И он в очередной раз
поразился ее смелости и выносливости. Если еще раз произойдет нечто
подобное, он этого просто не переживет.

С таким облегчением он увидел крепость Бурссы и такое огромное

количество народа встречало его с приветственными криками. Несмотря
на позднюю ночь, люди не спали, искренне переживая за Сола и за его
невесту. Иногда ему казалось, что ее полюбили здесь сильнее, чем его. И
это безмерно радовало. Он никогда не старался заслужить любовь своего
народа. Важнее было другое.

Он соскочил с лошади у конюшни, где его встречала заплаканная Хазыр

калфа и бесчисленное множество работников дворца. Он даже не помнил
всех в лицо. У Марии не было сил отвечать на приветствия, не было сил
даже улыбнуться. Он спешно снял ее с лошади и понес в свои покои, даже
не рассматривая вариант, чтобы за ней сейчас ухаживал кто-либо другой,
кроме него.

Очень обрадовался ярко горевшему камину в спальне, когда аккуратно

положил Марию на постель.

– Я сейчас расстригу тебе сапожки. – Задумчиво сказал Сол, доставая

нож. – Снять их другим способом сейчас никак не получится. Так что
потерпи. За доктором уже послали и если он не прибудет в течение 10
минут, я отрублю ему голову!

– Соломон, не надо доктора! У меня все скоро заживет! – Девушка немного

поморщилась и быстро задышала, когда он разрезал один сапожок. – Это
моя любимая обувь!
– Я куплю тебе еще тысячу таких сапожек! А на счет доктора не спорь! Мне
надо убедиться, что ты и ребенок не пострадали больше, чем ты думаешь.
У тебя может быть болевой шок и ты просто ничего не чувствуешь. Я до
сих пор не знаю, правильно ли поступил, привезя тебя на лошади и если
хоть чем-то тебе навредил, не прощу себе до конца жизни

Он пытался не показать своей обеспокоенности из-за слишком холодных

рук и ног Марии. Им очень повезет, если она не простудится.

– Мне просто нужно поспать, Соломон. Это для меня лучшее лекарство.

– Я сейчас принесу горячий чай! – Он потрогал ей лоб. – Ты сегодня что-

нибудь ела?

– Мне предлагали такой прекрасный обед в гостях у родителей Шаяны, но

я не успела… Господи! Соломон, скажи, что они живы?

– Они живы! – Он успокаивающе погладил ее по голове. – И очень за тебя

беспокоятся. Столько людей переживают за твое здоровье, ты даже не
представляешь!

– Слава богу! Я очень рада, что с ними все в порядке. А Керим?

Соломон просто промолчал. Нечего было ответить, а Мария притянула его

голову к своей груди, как маленького и поцеловала.

– Я справлюсь со всеми драконами, если ты будешь рядом! – Прошептал

он, и впервые почувствовал, как дикое напряжение трудного дня его
отпускает. – Мой отец любил мою мать, но после ее смерти женился уже в
третий раз на женщине и был вполне счастлив какое-то время. Мой дед так
не смог, он до конца жизни был верен своей умершей жене и очень ждал
встречи с ней после своей смерти. Мария, если с тобой что-нибудь
случится, я не смогу пойти по их стопам. Мне не жить без тебя. Ни дня, ни
минуты. Мне кажется, мое сердце остановится вместе с твоим!

– Что за глупости ты говоришь? – Теперь она его утешала, а не он ее. – Я

же обещала тебе, что никогда тебя не оставлю.

– Ты послана мне свыше! Сама судьба привела меня на тот загадочный

остов, где я тебя встретил!

– Теперь я это знаю! – Он почувствовал, как она улыбнулась.

– Просто люби меня хоть чуточку, а моей безмерной любви хватит для нас
обоих…

Они оба оглянулись на настойчивый стук в дверь и несмотря на то, что

Мария не хотела выпускать Сола из своих объятий, он нежно разжал ее
руки и впустил в комнату доктора. Элиоптр зашел, обеспокоенно
нахмурившись, и девушка снова жалобно посмотрела на Сола. Он видел,
как ей до паники не хотелось, чтобы к ней в очередной раз, пусть даже из
добрых побуждений, прикасались руки чужого мужчины. Она нехотя
задрала юбку и увидела, как обеспокоенно покачал головой доктор.

– Надо вправить кости на место! – Заявил он даже не прикасаясь.

– Я понимаю. – Тихонько ответил Сол и нежно сжал ее руку.

– Мне понадобится ваша помощь! Нужно будет держать ногу здесь и тут!
Переломы серьезные и я не знаю сможем ли мы…

Они рассуждали, что им делать, а Мария закрыла глаза, чтобы не мешать,

сосредотачиваясь на своих ощущениях. Она незаметно дотронулась
ладонью до его спины, будто это придавало ей сил.

Мария не издала ни звука, пока они пытались поставить ее кости на место,

героически перенося сильную боль.

– Теперь я прошу вас оставить все, как есть! – Наконец измученно

произнесла девушка. – Дальше все заживет само! Правда, я клянусь!

Мария умоляюще посмотрела на Сола, и он скрепя сердце отпустил

доктора. Понимал, что она обладает даром вылечить себя сама лучше
любого доктора, сам видел такое не раз, но наблюдать за ее страданиями
было невыносимо больно. Все остальное отошло на второй план, и Сол
даже не смог ни на миг закрыть глаза, охраняя ее сон и всю ночь
прижимаясь всем телом. Если ей нужна его сила, пусть берет. Ведь даже
во сне Мария не отпускала его ни на миг. И впервые они лежали в одной
постели и у Соломона не возникло желания заняться любовью.

Когда она утром открыла глаза, то первым делом аккуратно подвигала

ногами. Соломон смотрел, как за ночь изменились ее так сильно
покалеченные ночи. Теперь ничего не напоминало о том, что у нее была
такая серьезная травма.

– Если бы вы не вправили вчера кости, я бы мучилась дня три. – Мария

села, озадаченно рассматривая свои красивые ноги. – А сейчас, думаю, я
смогу даже ходить. Но думаю, совсем выздоровею только завтра.

– Я все еще не могу поверить, что ты можешь это делать! – Сол испытывал
безмерное облегчение. – Но не забывай, любимая, что ты беременна и мы
не знаем, унаследует ли наш малыш твой дар. А, следовательно, чтобы не
рисковать его здоровьем, ты будешь лежать в постели до полного
выздоровления. Это приказ!

– Соломон! Я никогда не лежала в постели целый день!

– Это не обсуждается, любимая! – Сол отдал распоряжение на счет

завтрака. И ему надо было получить от нее обещание не вставать и
заняться делами, которые нужно было сделать еще вчера. – Я должен
выяснить детали вчерашнего похищения и отдать дальнейшие
распоряжения. Мария, если ты не дашь мне обещание, я не смогу думать
ни о чем другом…

Девушка возмущенно открыла рот, а потом обреченно кивнула головой.

– Я обещаю сегодня не вставать! – Она сказала это с такой грустью,

прикладывая руку к своему животику, что Сол невольно улыбнулся.

– Я люблю тебя! – Сол положил сверху свою руку и серьезно посмотрел ей

в глаза.

– А я люблю тебя! – Прошептала Мария, вдруг стремительно и крепко

обнимая его обеими руками. – Ты что-то говорил о моем ледяном сердце, и
оно было таковым до встречи с тобой. Клянусь. И как ты умудрился
превратить ледяной комочек в моей груди в пылающий пожар, я не знаю.
Но у тебя это получилось и сейчас я не представляю своей жизни без тебя
и….

Соломон так соскучился по ее губам, что остановил горячим поцелуем

поток признаний. Ему конечно, хотелось услышать продолжение, но потом.
Сейчас не было ничего важнее, чем ловить своими губами ее горячее
прерывистое дыхание и знать, что в этот момент она тоже забыла обо всем
на свете.

ЭПИЛОГ
Пять лет спустя….

Мария смотрела с балкона, как ее муж и сын тренируются на деревянных

мечах. Соломон учил мальчика сражаться, несмотря на все ее протесты,
что он еще маленький. Они были так похожи, черноволосые, голубоглазые.
И неразлучные. Мария не знала, что можно так безмерно любить своего
ребенка, как это делал ее муж.

Сол назвал мальчика в честь своего деда Суреем. Несмотря на то, что он
родился довольно маленьким, сейчас рос как на дрожжах. Он был самым
рослым из своих ровесников. Ему ничего, вообще ничего не досталось от
нее! Так обидно, как будто она вообще никакого участия не принимала.

Ее роды длились почти двое суток от первой схватки до рождения ребенка.

Несмотря на свою способность быстро излечиваться, помучаться ей
действительно пришлось. И Мария с содроганием вспоминала, как
переживал в это время Сол. Он не отходил от нее ни на шаг, и переживать
ей приходилось больше за него, чем за себя.

Она с улыбкой погладила свой уже большой живот. Долго же ей пришлось

уговаривать мужа на вторую беременность. Сол уже не верил в проклятие,
но понимал, что риск в любом случае есть. Но Мария смогла убедить его,
что им нужна для счастья маленькая светловолосая и зеленоглазая
девочка. И Сол ничего не смог на это ответить, какие можно было найти
возражения? Ну а потом, через пару лет, с третьим ребенком, будет еще
попроще.

Она так углубилась в свои приятные мечты, что не заметила, как ее

мужчины пропали из поля зрения. Мария нахмурилась, куда они пошли,
ведь Сурею уже пора обедать. Наверняка отправились на конюшню,
смотреть на серого пони, подаренному мальчику на пятый день рождения.

Она развернулась и тут же попала в крепкие объятия своего мужа. Она с

удовольствием уткнулась носом в его теплую грудь, обнимая руками, и
почувствовала нежный поцелуй на волосах.

– Я уже хотела звать вас обедать! – Прошептала она, не в силах

отодвинуться.

– Мама, мама! – Закричал Сурей, подскакивая от нетерпения. – Ну хватит

уже обниматься, посмотри какой новый меч подарил мне папа!

– Сын, я же просил тебя не говорить маме! – Соломон с улыбкой

оглянулся, продолжая поглаживать Марию по спине. – Ты ведь знаешь, как
она относиться к оружию!

– Великий воин должен уметь сражаться! – И мальчик возмущенно

запрыгал. – А я великий воин, мне так сказал папа!

– Мы пообедаем, а потом великий воин отправится спать. – Мария

отодвинулась от мужа, чтобы потрепать сына по голове и взять за руку,
чтобы он не снес что-нибудь в очередной раз от своей неуемной энергии. И
строго посмотрела на их обоих, чтобы даже не думали протестовать. Сол
полушутя поднял руки, сдаваясь.

– Я сдаюсь, сынок! Ты же знаешь, когда она так смотрит, папа не может

сопротивляться! – Он взял сына на руки и подбросил вверх. Они оба
засмеялись.

А Мария отвернулась, на миг закрывая глаза. Она до сих пор не могла

поверить, что можно быть такой счастливой. Она реализовала себя здесь,
на чужой земле, ставшей для нее самой родной. И просто купалась в
любви мужа и сына. Да, у нее не было дара предвидения, но в душе Мария
знала, что в будущем ее ждет только огромное счастье и любовь, важнее
которой не было ничего на свете. Любовь, которая смогла растопить
ледяное сердце.

За обложку огромное спасибо талантливой Джулии Веласкес