Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Otrocestvo Vzroslenie Lubov
Otrocestvo Vzroslenie Lubov
net/readfic/8597596
Описание:
Отрочество – подробная история о детстве Дазая. Тяжелые отношения с
родителями, формирование личности.
Любовь – о, как прекрасно это слово. Но путь к ней полон боли, мучительных
страданий, ревности и злости.
Отрочество - Часть 1
***
Я сломан и разбит.
Я всего лишь пустой сосуд, который носит в себе труп своей души.
Знакомство
Автобус ехал уже второй час. Почти все окна были закрыты, жара в салоне
стояла невыносимая. Впереди пролегала пыльная ухабистая дорога, из-за чего
автобус постоянно подпрыгивал, либо опасно накренялся вбок. В салоне было не
развернуться. Всюду стояли купленные на рынке вещи: веники, тазики, банки,
швабры. Свободные места занимали женщины, а мужчины и дети ехали стоя.
Впрочем, ребенок здесь был только один. Автобус снова подпрыгнул, оставив за
собой клубы пыли. Осаму охнул, но до поручня не дотянулся. Путь к нему
перегораживала жилковая клетчатая сумка. Он прижался к ней ногами, боясь
упасть от очередной встряски.
2/12
— Эй, Юи, это твой сын? — вдруг спросила она.
— Так повзрослел. Когда я видела его в последний раз, ему было где-то три
года. Бегал всюду за Чие, вцепившись в ее платье. Сколько ему сейчас?
Тощая женщина, сидевшая возле Юи, смерила его странным взглядом. На вид ей
было лет пятьдесят, может, немного больше. Она была худощава и бледна. Кожа
на лице морщинистая, нездорового оттенка, взгляд какой-то пронизывающий,
неприятный, а сами глаза маленькие, водянисто-серые. Весь ее вид воплощал
усталость и болезненность.
***
Якумо нес в одной руке тяжелую сумку, а второй придерживал сигарету, лениво
оглядываясь вокруг. За несколько лет в деревне почти ничего не изменилось.
Разве что некоторые дома опустели, появилось много незнакомых лиц, дороги
стали хуже, чем были прежде, из-за проливных дождей, а старое кладбище
заросло так, что не было видно даже могильных плит. Осаму крепко сжимал
руку матери и тоже озирался по сторонам. Хоть Юи и говорила, что он был здесь
раньше, Дазай не помнил ничего.
— Потому что оно старое. Тут давно никого не хоронят, — произнес он, сощурив
карие глаза. — Когда я был помоложе, часто играл там с парнями. Мы
карабкались на деревья, собирали дикие ягоды. Дело было под вечер, я свою
часть собрать не успевал, поэтому сорвал целый куст и притащил домой, — он
засмеялся. — Мама отругала меня и велела вернуть куст туда, откуда я его взял.
— Твоя бабушка временами суеверна, — ответил он, выбросив бычок. — Юи, что,
черт возьми, в этой сумке?
— Нет, — ответила Юи, сохраняя бесстрастное лицо. — Вон, впереди. Это дом
бабушки.
— Да, пап, — ответил он и снова незаметно дернул мать за руку. Она повернула
голову, затем слегка наклонилась.
От редкого ветра порой пыль летела в глаза. В зубах хрустел песок. Дорога была
старой, неасфальтированной и давно не ремонтировалась. Где-то торчали
острые камни, где-то были отчетливо видны следы от застрявших когда-то в
грязи шин, а где-то валялась булыжники, отброшенные самими водителями в
сторону. Осаму много спотыкался по пути и каждый раз думал, как больно будет
падать на такой дороге.
Чем ближе они подходили к дому, тем отчетливее становились три силуэта.
Женщина, сидевшая на скамейке с левого края, оказалась совсем старенькой. У
нее крупно тряслась челюсть и руки. На ней было потрепанное коричневое
платье со старыми въевшимися пятнами, плотные колготки и босоножки,
которые, пожалуй, вышли из моды лет пятьдесят назад. Она внимательно
смотрела на них, опираясь на деревянную трость. Женщина, сидевшая
посередине, была самой молодой и крупной. Взгляд у нее был какой-то тяжелый
и неприятный. Она была одета в черную кофту, серую вязаную жилетку и юбку
до колен. Из-под тонкого платка на голове проглядывала седина в висках. И
справа сидела Чие. Бабушка. Чем ближе они подходили, чем шире становилась
ее улыбка. Осаму бабушку не помнил совсем, и теперь ему предстояло
познакомиться с ней снова.
После десяти минут долгих разговоров Чие наконец отворила ворота и они
зашли во двор. Женщина с «тяжелым взглядом» ушла, а другая, с тростью,
последовала за ними. Осаму не знал, кто она, но, вероятно, тоже жила в этом
доме.
Дворик поначалу показался ему небольшим и узким. Метра три в ширину и где-
то двадцать в длину. Однако в самом конце стояла самодельная деревянная
дверь, а слева тянулась металлическая сетка, которую плотно обвивала лиана. С
внешней стороны торчала крапива и росли молодые деревья черешни. Осаму
стало любопытно, куда она вела, но своевольничать стеснялся. Чие завела их
под небольшой навес, который использовался как летняя кухня, и принялась
ставить еду на стол. Юи взяла одну из сумок и скрылась в доме, чтобы
переодеться в повседневную одежду. Осаму остался с Якумо и бабушкой. Он
хотел пойти следом за матерью, однако боялся, что отец отругает его за это.
Якумо часто упрекал его в том, что он не отлипает от юбки матери.
— В саду копается. Скоро должен прийти. Попробуй арбуз, Якумо. Хибики сам
вырастил.
— Мой Якумо знает, что матери дарить, — сказала она, раскрывая зимнее
кашемировое платье. Тот расплылся в похожей самодовольной улыбке.
6/12
«Это все мама купила, — подумал Осаму. Отец ни копейки не вложил, потому
что пропил все...»
— О-о, — ответила она, обнажив почти беззубый рот, — мне и отсюда вас
прекрасно слышно. Солнце тут хорошо греет.
***
Осаму все еще не понимал, нравится ли ему жизнь в деревне. Всякая работа
здесь требовала тяжелого физического труда. А вот женская нередко вызывала
у него чувство стыда и короткие споры с бабушкой, которые всегда
заканчивались в ее пользу. Иногда она могла отвесить ему легкую оплеуху,
когда он распускал язык, либо ударить веником по заднице. Дазай был и не
против помогать ей, однако даже спустя много месяцев из головы никак не
выходила фраза Акине-сан:
— Пошли прочь!
— Да, — буркнул он, проходя мимо. Домик Йоко составлял всего лишь одну
крохотную комнатушку и небольшой навес из метровой стены и обычной
железной сетки.
Йоко улыбнулась.
9/12
— Такой у нее характер, мальчик мой. Лучший выход из ситуации — просто не
спорить с ней и во всем соглашаться.
***
Прошло еще несколько месяцев с тех пор, как он видел родителей в последний
раз. Осаму с нетерпением ждал свой седьмой день рождения. Отчего-то ему
казалось, что в этот день должно произойти чудо. Юи приедет и заберет его. Он
наконец вернется в родную Йокогаму и забудет жизнь в деревне, как страшный
сон.
Когда Дазай напомнил старикам, что скоро близится его день рождения, они
долго спорили с ним. Хибики и Чие упрямо твердили, что родился он
шестнадцатого июня. Но когда наступил заветный день, никто о нем не
вспомнил. Когда же настало время его подлинного дня рождения —
девятнадцатое июня, Осаму полдня прождал на улице, надеясь увидеть Юи,
идущую по дороге. Мимо проезжали машины, поднимая облако пыли, проходили
взрослые, дети, но Юи так и не приехала.
Осаму в этом споре был на стороне бабушки. Чие как-то сказала, что если бы
Масами пришла к ней в дом и вежливо попросила сдвинуть забор, объяснив
причину, то она ни за что не отказала бы ей в этой просьбе.
12/12