Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Книги Аудиокниги Бесплатные книги Новинки Топ книг Топ аудиокниг Загрузи свой подкаст
Главная Детская проза Светлана Варфоломеева «Машка как символ веры» Читать
Мама
…и сказала: «Зоя Матвеевна, вызови лабораторию, анализ крови и в отделение».
Но почему в нашей семье всегда так? Почему все решения должна принимать я?
Почему? Я должна думать обо всем, но я ведь тоже работаю. Жора обижается –
рыбалка, рыбалка… А палас, а кран? Ведь это и его дом, в конце концов. Именно в
эту самую субботу, когда надо все делать, его тянет на рыбалку. Премиум
И Машка еще болеет. А Верка сказала отцу: «Дурак», вошла на кухню и сказала: 4.68 (25 оценок)
«Дурак». Конечно, она права, но с отцом так нельзя. Потом, когда с Машкой все
Читать книгу:
нормализуется, я с ней поговорю. И этот день рождения, там все перепьются, будут
пробовать наркотики. Да, мне звонила Светкина мать, просила Веру отпустить, «Машка как
сказала, что будет с ними все время. Но она же не уследит. Точно обкурятся и символ веры»
напьются.
Светлана Варфоломеева
Нет, нет, нет. Сейчас все решится с Машкой, и я поговорю. Машу подняли в
Оформить подписку
отделение, вернее, это я ее подняла, потому что несла на руках. Потом снова
пришла девочка-врач, наверное, она студентка, очень молодая, и мне, честно
говоря, доверия не внушила. «Ничего, – подумала я, – завтра придут другие врачи».
Но то, что она говорила, не укладывалось у меня в голове. Сначала оказалось, что
надо ставить капельницу, потом – что надо переливать кровь и что синяки и сыпь –
от недостатка каких-то клеток крови, и я сама должна дать согласие на все эти
манипуляции. Позовите Жору!
Вера
– Позовите Жору!
Потом пришла мама. И вообще меня не заметила, только лицо у нее было серое. Я
пошла искать папу. Он курил на лестнице и тоже не заметил меня. Как-то надо
было начать разговор, но мне стало совсем страшно, и я молча стояла рядом.
Потом пошла слоняться по коридору.
В холле сидели две медсестры, одна худая и старая, вторая совсем худая и очень
старая, старше моей мамы.
Я знала один секрет про взрослых: если молчать и делать вид, что понимаешь, о
чем идет речь, они скажут гораздо больше. А главное, надо повторять их последние
слова.
– Горе, – повторила я.
И обе сделали вид, что пишут что-то в толстых журналах. Я пошла на лестницу, там
никого не было. Побрела обратно в палату, мне нужно было срочно увидеть кого-то
из родителей. Папа сидел на детском стульчике около дверей палаты. Он молчал и
не отвечал на мамины вопросы.
Мама
И не отвечал на мои вопросы, растирая слезы по лицу ладонями. Я очень хотела
проснуться и оказаться дома. Но, по-видимому, я не спала.
– Перестань, завтра придут другие врачи, она просто перепутала, она молодая.
Вера
Она просто перепутала, она молодая. Но я видела мамино лицо и понимала, что
она сама не верит в то, что говорит:
– Па-а-па! Во-первых, рак бывает какого-то одного органа. Вот у бабушки было что?
Рак желудка. У деда Николая – рак легкого. Как может быть рак крови? Ведь она
течет по всему организму, и потом, рака у детей не бывает.
Тут я поняла, что на меня в упор смотрят четыре родительских глаза: один серый,
два карих и один голубой в крапинку.
Мама
И успокоилась. Истерика продолжалась почти два часа, Веру трясло, ее худенькое
тело дрожало, и в первый раз она была так далеко от меня. Я была с Машей. Всю
ночь я сидела рядом с ее кроваткой. И ни о чем не думала, просто сидела. Жора
увез Веру домой. Все кончилось.
Врачи
У нас перевод из Озерска.
Вера
Даже если с ней случилось что-то страшное, она обязательно поправится. Без
Машки жить нельзя.
Сначала было очень фигово. Оказалось, что нужно делать всего много и
одновременно: готовить, ездить в Балашиху, убираться. До страшного я любила
быть дома одна; во-первых, можно ничего не делать, во-вторых, можно сколько
угодно болтать по телефону, а можно смотаться или позвать Светку. Но потом
оказалось, что одна – это когда скоро придут родители, а позже – и Машка.
Одна – это не так, что папа уехал и не звонит. Он ездил в больницу почти каждый
день, меня не брал до тех пор, пока однажды не встретил в коридоре больницы.
– Как ты тут?
– Сама, а сколько можно ждать? Меня не берешь, правды от вас не услышишь, а это,
между прочим, не только ваша дочь, но и моя сестра.
Папа сказал:
– Не ори.
Неожиданно рядом я увидела лицо мамы. Оно было другим, каким-то серым и в
морщинах, но это лицо принадлежало маме, которую я не видела уже месяц. Она
была другой недолго, ее хватило на пять секунд.
– Орете, – сказала она. – Опять орете, как черти, орете на всю больницу.
Отец
– К нам ко всем сразу, – сказала она.
Я никогда не думал, что так не могу без нее. Что настолько вся моя жизнь
пропитана запахом ее волос, ее голосом. Я думал, что уже все знаю про нее и про
нас. Но когда в первую неделю я только плакал и жаловался сам себе на судьбу,
она все взяла на себя. Это от нее я узнавал, как, когда и что. Ни слез, ни жалоб, ни
трагедий.
– Мне сказали, что очень многое зависит от нас. Надо настроиться только на
ребенка и забыть о себе. Я забыла.
В той жизни, еще до трагедии с Машкой, у меня была Лиля, но не то чтобы была, а
бывала. Пару раз в месяц, когда было где встречаться. Мне нравилась моя
маленькая тайная месть. Я приходил потом домой и не злился на ее упреки и
скандалы. Мне иногда казалось, что все можно изменить. Я даже представлял, как
Лиля будет со мной жить. Сейчас от нее остался лишь слабый запах цветочно-
ванильных духов.
Вышла врач.
Вера
Вышла врач. Папе она не доставала до плеча, маме была до подбородка. Я не
доверяю людям маленького роста. Это заметил отец.
– Вер, – сказал он, – у тебя все хорошие люди высокие, а лживые и подлые
маленькие, почему?
Я почувствовала, как снова в горле заползали муравьи и что ничего хорошего нам
не могут сказать. Мимо прошел мужик, у которого из носа торчала трубка, а в горле
была дырка. В нос резко ударил больничный запах с примесью тоски и страданий.
Я не очень хорошо понимала, что она говорила дальше про клетки, кровь, доноров.
Но я очень внимательно рассмотрела ее. Кроме голоса, все остальное тоже
вызывало доверие. Она была вся такая уютная, что показалось, на ее плече можно
плакать.
Потом я встречала ее много раз, когда приезжала к Машке. Однажды она вынесла
целый батон колбасы, чтобы покормить котенка. Котенок был маленький, но
наглый. Батон ему в пасть не влезал, и он уселся на него верхом и стал откусывать
и облизываться. Рядом сидела неполноценного вида рыжая собака по кличке
Чубайс, но наша врач охраняла кошачьи интересы, и собаке не досталось.
Но еще тогда, два года назад, услышав «фто», я поверила, что с Машкой все будет
хорошо.
1 2
О проекте
Документация Помощь
О подписке
Настройки
Другие проекты
Служба поддержки
Мы принимаем к оплате
8 800 333 27 37 support@mybook.ru