Любовь серого оттенка: тьма, обласканная светом

Елена Инспирати (elena_inspirati)

Пролог

Саундтрек к книге:
Lawless feat. Britt Warner — «Diminuendo»
Импульс непорочных огней
Ведёт к мечте наших дней,
Вплоть до последней искры,
Лишь тебе решать исход любви
— Как может обычный шампунь стоить такие деньги?
Мое нелепое бурчание под нос привлекло косой взгляд женщины, явно не
задумавшейся о таких скромных цифрах.
Я заработала денег на картинах и решила посетить один из самых популярных
магазинов в другом районе, чтобы немного побаловать себя. Но я не догадывалась, что
здесь будут такие сумасшедшие цены. И как это место привлекает такое количество
людей?
И ради этого я больше часа ехала на такси?
За восемь месяцев беременности я почти не изменилась, за исключением появления
огромного живота. Характер был все таким же сложным, порой невыносимым. Я уже и не
вспомню, сколько истерик и срывов было, как часто я ревела и смеялась без причин.
Беременность для меня была одной крутой горкой, и больше всего мне было жалко
Брайена и Дэйва: один мучился со мной днем, другой ночью. Дэйву везло больше, так
как я предпочитала спать в его «часы дежурства». И самые тяжелые эмоциональные
перепады я, конечно, испытывала, когда рядом был Брайен.
«Темный» относился с огромным терпением ко мне, и больше переживал о моем
здоровье, которое, мягко говоря, ухудшалось. И всю вину за мое нестабильное
состояние люди списывали на то, что я вынашиваю что-то «неизвестное».
Хотя это был обычный, вполне здоровый ребенок. Но из-за моего поведения
казалось, что во мне живет маленький монстр. Я понимала, что все эти несерьезные
заявления, которые бесили и Брайена.
Перед нами стоял один главный вопрос:
«Светлый» или «темный» будет ребенок? Или вообще «серый»?
Пока я держала в руках флакончик шампуня и летала где-то далеко в своих мыслях,
что-то тонкой иголкой кольнула внизу живота. Меня встряхнуло из-за разнесшегося
импульса, и я чуть не упала на витрину. Хорошо, что успела ухватиться за полочку.
— Девушка, вам нужна помощь? — За локоть меня стал держать обеспокоенный
консультант магазина.
Кое-как я сфокусировала взгляд на девушке, отмечая размытые и все равно знакомые
черты лица. И прежде чем я успела что-то сказать, «светлая» первая обратилась ко
мне.
— Аврора? Ты… ты рожаешь?
Напуганные светлые глаза смотрели то на мой живот, то на мое сморщившееся от
тупой боли лицо.
— Амелия, не обязательно так паниковать. Рано мне рожать, еще целый месяц
впереди.
Я совсем не ожидала встретить здесь свою старую подругу. И тем более в такой
неловкий момент.
— Но ты выглядишь, — девушка ненадолго задумалась, вновь и вновь оглядывая
меня, — неважно.
— Беременность меня не красит? Как обидно.
— Я даже не знала, что ты беременна.
— Прости, видимо забыла сообщить человеку, который просто исчез.
И снова. Словно кто-то ударил кулаком в живот, а затем пустил пальцы во
внутренности и сжал их.
От невыносимой боли я сжала челюсть и сквозь стиснутые зубы издала слишком
громкий крик, который привлек ненужное внимание. Мои пальцы впились в бывшую
подругу, да и все тело нашло в ней свою опору. На удивление у нее было достаточно
сил, чтобы поддерживать меня.
— Тебе надо вызвать скорую.
— Нет! — зарычала я, отмечая про себя, что болевые ощущения растворились. — Мне
нельзя в больницу.
— Аврора, ты рожаешь! Разве можно схватки с чем-то перепутать?
Я до последнего хотела верить в то, что это была лишь такая минутная слабость,
вызванная шоком от высоких цен. Но ощущения явно не могли меня обмануть. И вода,
которая стала маленькими струйками течь по бедрам, указывала на то, что ребенок
готов появиться на свет.
— Это ненормально. Слишком рано. Все слишком рано, — запаниковала я.
— Не переживай, мы просто вызовем скорую, и ты отправишься в больницу.
Амелия только хотел сказать что-то отбросившим работу помощницам, как я заткнула
ее слишком сильным хватом за плечо и протяжным, громким криком.
Круглые глаза со страхом смотрели на меня. Она будто ждала, что я скажу ей, как
лучше поступить.
— Мне нельзя в больницу. Ни в коем…
Я не смогла договорить. Только схватилась за живот и снова вскрикнула. Слишком
сильные спазмы, я могла думать только о том, чтобы поскорей как-нибудь прекратить
это.
Собравшись духом, наполнив легкие воздухом, я прошептала в лицо Амелии:
— Это не ребенок Дэйва.
Она поняла. На лице было написано, что до нее наконец дошло, почему мне
категорически нельзя рожать в больнице. Но было поздно что-либо делать. Кто-то в
толпе уже вызвал скорую и радостно сообщил об этом нам.
В этот момент все схватки стали казаться лишь легким дискомфортом. Страх
материализовался прямо перед моими глазами и стал смеяться в лицо, шептать ядовито
и противно:
Он только родится и сразу же умрет.
— Нет, — завопила я, отпихивая от себя Амелию и других встревоженных зевак. Но
«светлая» решила, что лучше не позволять мне идти куда-то одной, поэтому тут же
подхватила мое истощенное и напуганное до потери сознания тела.
Амелия говорила с кем-то по телефону, тараторила, пыталась сохранять
спокойствие, хоть дрожь в ее руках становилась одним целым со мной.
Теперь запаниковали мы обе.
Ее бледное лицо повернулось в мою сторону, губы стали шевелиться, проговаривая
какие-то слова. Но я слышала только стук своего сердца. Отчетливый, сбивающийся с
темпа, то замедляющийся, то ускоряющийся до предела. Орган бился в конвульсиях,
пытаясь держать меня в сознании, ударял по ребрам. А я только и могла воспринимать
его как ком, мешающий мне нормально дышать.
Белые халаты стали просачиваться через зрителей прямо в центр спектакля, где я
играла главную роль.
Что, так интересно наблюдать за тем, как девушка рожает? Как боится она так и не
увидеть своего ребенка?!
Я не могла рыпаться и противостоять действиям врачей. Слишком больно было.
Слишком силен был страх.
Хотела, чтобы Брайен сейчас оказался рядом и сказал, что все будет хорошо.
Успокоил меня, как только он умел, дал надежду в то, что я справлюсь. Но сейчас я
должна была бороться одна.
Я просто обязана дать ребенку жизнь и сделать все, чтобы ее сохранить.

Глава 1

Семь месяцев назад

Стоять в одном полотенце в дверном проеме ванной комнаты было неловко, особенно
не зная, кого принесло к порогу Брайена в этот раз. На самом деле я особо и не
думала об этом. Перед глазами до сих пор была его спина с глубоким порезом.
Я чувствовала свою вину слишком сильно, чтобы собраться с мыслями и прояснить
случившееся с Брайеном. То, что он пытается убедить меня в полной непричастности,
только усугубляет мое состояние: такое чувство, что он пытается успокоить меня
этими словами.
Моя истерика, безусловно, повлияла на его состояние, достаточно было просто
кинуть спичку, чтобы Брайен вспыхнул как пламя. А что стало этой злополучной
спичкой, мне еще предстояло выяснить.
— Аврора, это Ребекка.
Холодной водой окатил меня голос, который я, на самом деле, боялась услышать
сейчас. Да и вообще когда-либо.
Понимала, что должна буду поговорить с Ребеккой, но сейчас могла думать только о
том, чтобы захлопнуть перед ней дверь и спрятать от ее глаз мое стыдливое выражение
лица.
— Возьми это. — Ребекка суетливо сунула в мои руки какую-то странную коробку. —
Фонарик у тебя есть. Поторопись.
Дверь на самом деле захлопнулась, но только закрыла ее «темная». И я, не успев
сообразить толком, что происходит, впала в ступор.
Кое-как придя в себя из-за скоблившегося под сердцем плохого предчувствия, я
нащупала фонарик и посвятила им на загадочную коробку.
— Тест на беременность?! — вырвалось у меня, но я тут же прикусила язык. — Нет,
нет, нет.
Какого черта Ребекка дала мне это?! Я не могу быть беременной! Брайен же сказал,
что он бесплоден, пока с него не снимут действие препарата.
В заведенном состоянии я достала содержимое упаковки и как умалишенная начала
смотреть на тест, моля его показать лишь одну полоску.
А потом с ужасом ждала результат. И каждая секунда добавляла в мою голову
фактов, которые могли подтвердить мою беременность.
Во-первых, у меня задержка. Я не придавала этому значения, списывала все на
стресс, но сейчас, кажется, что причины куда более серьезные. Во-вторых, не так
давно меня начало тошнить от еды. И Дэйв постоянно шутил надо мной.
— Неужели беременна?
— По-твоему это смешно? Я отравилась чем-то, а ты шутишь.
— Жаль, возможно, тогда бы от нас отстали.
Накаркал.
И в конце концов в голове всплыла отчетливая картинка моего старого разговора с
Ребеккой.
— Ты его любишь? — выпалила я, но ничуть не пожалела об этом. Эти подозрения у
меня появились давно.
— Что за глупости?! Нет, конечно! Я просто к нему привязалась. Мы с ним ладим,
но влечения у нас нет, — быстро оправдалась она, но я совсем не поверила такому
скорому ответу.
— Ты печешься о нём, заботишься, искренне переживаешь за его жизнь. Ему от тебя
больше пользы, чем от меня. Я приношу только неприятности… Может быть, ты сможешь
стать ему близкой во всех смыслах этого слова. Ты всё-таки к нему неравнодушна.
Ребекка несколько секунд помолчала, явно удивившись моему предложению.
— Прекрати нести чепуху! Послушай меня, — ожила она, говоря так, будто я брежу.
— Но я говорю серьёзно. Это очень важно…
— Аврора, — хочет сказать мне что-то, но я не могу прервать себя.
— Я не знаю того, что знаешь ты. Кто он на самом деле? Что конкретно движет им?
Почему к нему особое отношение? Что вообще происходило в его жизни? Ты всё это…
— Мне отдали приказ привести Брайена для того, чтобы нас поставили на учёт, как
пару, которая должна завести ребёнка, — отчеканила она, оборвав поток моих мыслей.
— Прости, что? — опешила я.
— Я должна родить второго ребёнка от Брайена.
Приказ был отдан очень давно и наивно полагать, что о нем просто-напросто
забыли, было очень глупо. Брайен даже не знал о нем, поэтому был уверен в том, что
до сих пор бесплоден.
Черт!
Все складывалось в одну очень красочную картину. И проявившаяся проклятая вторая
полоска перечеркнула все в моей голове, разделив жизнь на до и после.
 Я беременна.
Паника, дикое биение сердце и обрывистое дыхание — все это прекратилось,
оставило меня наедине с пустотой и упавшей на голову новостью. Слабость в ногах не
позволила мне стоять на месте, и я упала на пробирающий до костей холодом пол.
Я беременна.
И я должна была осознать это, должна была закричать от радости, но страх дышал
прямо в спину. Образ кого-то мрачного, пугающего и мертвого был рядом и обнимал
меня со спины, кладя свои костлявые пальцы на мой живот. Его грубая, морщинистая
кожа впивалась в меня, пыталась забраться внутрь тела и занять пустоту.
Это уже не просто образ из страшной сказки. Это реальная жизнь, и я не должна
позволить существу поглотить меня, сорвать с костей плоть и выплюнуть остатки. Я не
позволю сломать меня.
Только не сейчас.
Не сейчас, когда я стала ответственной за еще одну жизнь. Теперь я просто
обязана быть сильной, бороться до последнего вдоха и умереть, если это спасет
крошечное, и ни в чем неповинное сердечко.
Я была готова сообщить обо всем Брайену.
Я просто обязана взять себя в руки и выйти из ванной комнаты, чтобы сказать обо
всем отцу ребенка.
Кажется, я даже чувствую воодушевление, встаю на ноги, поправляю полотенце и
тянусь к дверной ручке. Но сухая и большая ладонь сжимает мои пальцы, а голос
шепчет на ухо:
— Это конец, Аврора.
Какая ты мать, черт тебя подери, если так реагируешь на собственную
беременность! Ты рада, Аврора, ты рада! Ты не была к этому готова, но ты со всем
справишься! И это не навредить никому, и ребенок будет жить!
Расправляю плечи, отпихивая от себя дымчатый образ, и открываю дверь.
Прохладный, но одновременно наколенный до предела воздух пустил волну мурашек по
моему окаменевшему телу. Осознание всего происходящего, желание бороться маленькой
мышкой скрылось в норе.
И я вновь пустая, с пустым взглядом и пустой головой.
Произношу тихо, не дыша:
— Брайен, я беременна.
Слова, брошенные в полную тишину. Они еще несколько раз ударились об стены и
эхом вернулись ко мне.
Фраза была больше похожа на смертный приговор для меня, Брайена и не рожденного
малыша. И, кажется, «темный» был такого же мнения. Он молчал, не шел ко мне, застыл
где-то во мраке, прокручивая в голове весьма неожиданные новости.
Я должна найти в себе хоть какие-то силы. Я должна перестать думать о плохом.
Делаю шаг вперед, но выдаю собственный страх тем, что оступаюсь и снова чуть не
падаю.
— Брайен? — Голос дрожит, в горле першит. — Брайен, ты меня слышишь?
Не отвечает. И вокруг только холод, словно я в своем ночном кошмаре.
— Прошу тебя, не молчи.
Вот снова глаза на мокром месте. Слезы тонкой полоской начали скатываться по
щекам. Я никогда не умела сдерживать свои эмоции, не под силу мне контролировать
саму себя в ситуациях, которые выбивают землю из-под ног.
Сейчас я как никогда нуждалась в Брайене, но он сам не мог взять себя в руки.
— Мне лучше уйти, — совсем тихо произнесла Ребекка. Она почти на цыпочках ушла
из квартиры, напоследок кинув в сторону Брайена слова: — Не наделай глупостей.
И я сделала еще несколько крошечных шагов босыми ногами, пока не напоролась
бедром на что-то в темноте.
Тогда Брайен оказался рядом: он схватил меня за плечи и немного отодвинул в
сторону, предотвращая мое столкновение с чем-нибудь острым и способным меня
покалечить. И заговорил так, как когда ситуация действительно выходила из-под
контроля, когда он не знал, что делать, когда не мог даже отшутиться.
Заговорил так, как обычно никогда не говорил:
— Я… я в шоке. Не могу подобрать слов. На самом деле… я рад. Бесконечно рад и…
— Не ври, — перебила я его. — Ты напуган не меньше меня. Вероятно, даже больше.
 Мои слова нашли подтверждение в его молчании и ослабших руках. Брайен прошелся
ладонью по моему оголенному плечу, шее, затем запустил пальцы в немного влажные
волосы. И это движение помогло мне на несколько секунд унять головную боль,
возникшую из-за назойливых мыслей.
— Нам надо принять какое-то решение, — сказала я, надеясь, что решение может
быть только одно.
На подсознательном уровне я боялась, что Брайен скажет избавиться от ребенка.
Уверена, такое возможно в «темном» мире.
— Знаю.
Волна холода и полной отчужденности прошлась по моей спине от затылка, где до
сих пор были его пальцы. Он не притягивал меня, не отталкивал, стоял на перепутье,
терроризируя себя различными вариантами действий.
Эта неопределенность вдавливала меня в пол, даже унижала. Я хотела услышать то,
что он готов бороться вместе со мной.
Но это было не так.
Я убрала от себя его руку и отступила назад, чтобы не провалиться в пропасть,
которая возникла между нами. Не такой эффект должна производить беременность на
пару.
Но и беременность мою назвать нормальной просто нельзя.
— Только не молчи, — со злостью сказала я. — Даже не смей замыкаться в себе и
пытаться что-то придумать без моего участия.
— Что, по-твоему, я должен сказать? — Он делает шаг ко мне, а я снова отступаю.
— Ты мог просто озвучить свои мысли. Знаешь ведь, что неизвестность меня пугает.
— То, что сейчас в моей голове, может напугать куда сильнее.
— Правда? — я удивленно вскинула брови и неестественно ухмыльнулась. Мне
хотелось дать ему пощечину, выплеснуть всю злость, потому что он, кажется, был
намерен добить меня этой ночью. — Тогда мне лучше вернуться домой, рядом с тобой я
больше ни секунды не выдержу.
Я поворачиваюсь, начинаю на ощупь идти обратно в ванную, чтобы взять фонарик. И
когда предмет оказывается в моей руке, Брайен достаточно громко произносит,
заставив меня замереть на какое-то время:
— Не притворяйся сама, что рада. На твоем лице нет ни капли восторга.
— Какой же ты козел! Слышать тебя даже не хочу!
Я пытаюсь включить фонарик, но пальцы почему-то не могут сдвинуть переключатель.
Все из-за него. Черт возьми, Аврора, ты же не в сказку попала!
«Мы вместе пройдем через трудности, я действительно этого хочу».
Можно хоть тысячу раз представлять в своей голове различные эпизоды, придумывать
реплики, все равно в жизни все будет иначе. Он не скажет того, что ты хочешь
услышать.
А заменить его я была не готова. Нет у меня той силы характера, чтобы даже когда
все деремово верить в какое-то чудо, пытаться все исправить!
Была лишь наивность, но даже она уже давно умерла.
Как только мне удается включить фонарик, Брайен оказывается рядом и выхватывает
его у меня, вновь погружая ванную в темноту.
— Пусти меня! — Я пытаюсь его обойти, одновременно стирая с лица слезы. Но все
без толку.
— Я не отпущу тебя.
Игнорирую его слова и старательно продолжаю толкать его в сторону. Но все, что
мне удается, это впечатываться в его тело, которое подобно статуи даже ни разу не
шелохнулось.
— Я не намерена стоять с тобой всю ночь в полной тишине. Извини, но мне
становится только хуже от того, что ты опять предпочел замкнуться в себе, а не
поговорить со мной. С девушкой, которая теперь носит ТВОЕГО ребенка! Может, тебе
лучше с Ребеккой это все обсудить?! Я видимо до сих пор не заслужила того, чтобы ты
со мной РАЗГОВАРИВАЛ!
Это была не истерика на фоне ревности. Я просто больше не могла выносить того,
что до сих пор не стала тем человеком, с которым он откровенен, которому он может
сказать обо всем. Я ждала, не давила на него, но это уже перешло все рамки. Сейчас
он просто обязан быть со мной обнажен душой, а не только телом.
 — Что еще должно произойти, чтобы ты понял, до чего доводят твои секреты?!
— Мне просто нечего сказать тебе сейчас! Мне нужно время!
Повышает на меня голос. Но сейчас тот случай, когда на меня никак не влияют его
попытки подавить мою истерику.
— Тогда уйди, раз ты считаешь, что нам лучше дать друг другу время!
— Аврора! — Он против моей воли сгреб меня в свои объятия. Но я продолжала
брыкаться — Пожалуйста, успокойся.
— Нет! Я не успокоюсь! Только не сейчас! — Я била его так, словно это имело хоть
какой-то смысл.
Внутренний голос пискляво просил меня остановиться, но эмоции уже захлестнули с
головой, лишили разума.
Брайен рывком повернул меня к себе спиной, лопатками прижал к взмокшему от
нервов торсу и обнял с такой силой, что ребра начали трещать. Он наклонился ко мне,
стал еще ближе и губами коснулся виска.
Тогда я перестала двигаться. По всему позвонку молнией прошлось то, что
заставило сердце Брайена биться откровенно дико и нездорово. И мы синхронно сделали
вдох, который был нужен больше всего в жизни в это мгновение.
Но покой не наступал. Речи быть не могло о том, что мы с ним сможем быть
нормальными.
— Я очень боюсь, — прошептал Брайен, оперевшись щекой на макушку моей головы.
Сглатываю, чтобы избавиться от сухости в горле, и отвечаю ему:
— Я тоже боюсь. Но я думала, ты будешь предельно откровенен со мной, откроешься
мне, и мы вместе обсудим дальнейшие действия. — Делаю паузу только для того, чтобы
прикоснуться к его рукам, до сих пор крепко державшим мое тело. — Первое, что я
испытала, — страх. Но я не хотела бороться с этим одна и считала, что должна быть
рядом с тобой в этот момент. И уверенность в том, что отец ребенка — самый лучший
мужчина, который сделает все, чтобы защитить свою семью, дала мне сил.
Семья.
Слово это я произнесла совсем бездумно, оно просто будто соскользнуло с языка,
но показалось идеально подходящим нам. Мысли об этом заставили меня улыбнуться.
Наконец я смогла испытать радость от того, что буду мамой. Никакой паники,
никакого страха перед лицом опасности и неизвестности. Только желание создать с
Брайеном настоящую семью.
Вдруг в голове созрела больная идея, которая могла полностью не устроить
Брайена. Но раз я на грани нервного срыва, а он из последних сил сдерживает свои
эмоции, то, наверное, будет лучше отложить серьезный разговор до завтра, чтобы не
сделать поспешных, ошибочных выводов.
— Знаешь что? — Я аккуратно повернулась к Брайену лицом, почти не отлипая от его
тела. — Предлагаю не принимать сейчас решение.
— Ты решила добить меня своей неопределенностью? То хочешь сразу принять какое-
то решение, то переносишь это на более удачный момент.
— Истерика заключалась не в этом, — поспешила ретироваться от колкостей, хотя
знала, что он прав. — Мне просто кажется, что еще один эмоциональный всплеск ты
попросту не выдержишь. Но, — я вздохнула, — на самом деле, причина в другом.
Пальчиками пробежалась по его плечам и сцепила руки в замок на его шее, таким
образом стала еще ближе и почувствовала покой и комфорт, уверенность в том, что за
эмоциями, страхами, срывами есть еще то, что может искренне радоваться
происходящему.
— И в чем же? — Брайен убрал с моего тела спадающее полотенце и ладонями
коснулся оголенной талии, нежно погладил покрывшуюся мурашками кожу.
— Я не хочу, чтобы эта новость была связана только с ужасом, который она на нас
обрушила.
Почему-то мне стало слишком стыдно. Я же до сих пор не знаю, что Брайен
испытывает помимо страха. Поэтому я уткнулась лицом в «темного», надеясь, что он
правильно меня понял.
— Я ничего тебе не навязываю, — пробубнила я. — Но я бы хотела кое-что знать.
— Как бы я отнесся к твоей беременности, если бы нам ничего не грозило? Верно?
Я кивнула и зажмурилась, напряглась в ожидании его слов. Боялась, что он назовет
это все чем-то обременительным, хотя с одной из сторон это так и было.
 — Я был бы счастлив. По-настоящему, искренне счастлив. И я хотел бы, чтобы мы
смогли создать с тобой семью.
Именно это я хотела услышать, и именно это тепло, исходящее от его сердца,
почувствовать сейчас щекой. Писк восторга раздался в сознании и развеял черный,
густой дым, состоящий лишь из всего плохого.
Я подняла взгляд на него и неподдельно улыбнулась. Как бы я хотела испытывать
лишь эту эйфорию рядом с ним и не возвращаться к тому, что делает нас слабыми, к
тому, что выворачивает наизнанку и грубо играет на нервах.
Мы потянулись друг к другу и поцеловались, слишком чувственно, выбивая напрочь
из головы мысли. И дышать становилось невозможно, но останавливаться не хотелось. В
груди пламенем все разгорелось, и по животу сладким и тягучим нектаром разлилось
счастье, которое, я верила, однажды вырвется наружу и будет окружать нас и нашего
ребенка.
— Тогда, — я отстранилась и облизала губу, пробуя на вкус запечатленный
поцелуй, — Ты был бы самым лучшим папой.
— Я сам знаю, — самодовольно произнес он.
— Негодяй, — в шутку проворчала я, что вызвало у Брайена короткий смешок. —
Может, мы сегодня поиграем в эту нормальную семью?
— Согласен на все, что вызовет улыбку у моей любимой.
Уверена, я вся залилась краской, потому что кровь под кожей вскипела от его
милых слов.
Остановите время, потому что я не хочу, чтобы эти мгновения заканчивались.
Домой я вернулась под утро и, как следствие, спала до самого прихода Дэйва.
Ночью мы с Брайеном действительно постарались не думать ни о чем плохом, хотя было
это почти невозможно. Но нам надо было это, чтобы не сломаться от упавшей
ответственности.
Мы шутили, придуривались, не отлипали друг от друга и много говорили о том,
какой бы была наша семья.
Но какое это имело значение?
Как только мы разошлись, вся иллюзия пала. И сейчас я вновь с пустотой внутри,
пытаясь выдвинуть на передний план счастья быть беременной от Браейна, думала
только о том, как нам выжить.
С Дэйвом мы вместе поужинали, он отчитал меня за то, что я опять днем была у
Брайена. Но хорошо, что в этот раз никто не решил навестить нас. Сама же я не стала
говорить Дэйву о том, что за один день и две ночи наистерилась так, что мигрень
стала моей «подружкой» на этот вечер.
Я мыла посуду, когда вновь утонула в собственных мыслях о беременности. Дэйв
заметил, что я застыла на месте и перестала обращать внимание на хлестающую мне в
руки воду.
— Что случилось? — он перекрыл воду и забрал у меня пенную губку. — Если что-то
не так, ты обычно эмоциональна, а сейчас выглядишь убитой.
Как точно он подобрал слово.
— Мне надо тебе кое-что сказать.
Я перевела взгляд на Дэйва, который уже настороженно сверлил меня светлыми
глазами в ожидании моего рассказа.
— Я беременна, — говорю я, слегка вжимая голову в плечи, словно напуганная
черепашка.
— Не смешно, — резко ответил Дэйв. — Говори правду.
— Но, — я опешила из-за такой реакции, — это правда.
Дэйв еще долго смотрел на меня, перевирая полученную информацию. Лицо его вообще
не выдавало какой-либо эмоции, что напрягало меня до невозможности сказать что-то
еще.
— Что ж, — наконец заговорил он. — Теперь все в полной жопе.

Глава 2

Я сидела на кровати и пристально наблюдала за тем, как Дэйв ходит по комнате в

раздумьях. Рассказать ему о беременности было, конечно, не так сложно как Брайену,
но и плевым делом это не назвать. Легкий мандраж из-за волнения присутствовал и
сковывал каждую клеточку тела. Я сжимала в собственных руках колени и сверлила дыру
в Дэйве, пока он, наконец, не остановился напротив меня.
— У меня лишь один вопрос: чем вы думали? Не знали, откуда дети берутся?
— Не отчитывай меня, — я нахмурилась, чтобы скрыть стыд. — Ты далеко не все
знаешь.
— Не думаю, что существует хоть один весомый аргумент, оправдывающий вашу
безответственность.
— Я рассказала тебе не для того, чтобы выслушивать упреки и замечания. —
Говорить о «бесплодии» Брайена я не стала, так как сама не знаю всех нюансов. Да и
учитывая характер «темного», лучше оставить это в секрете.
Дэйв смягчился: он выдохнул, выражение его лица стало больше отображать тревогу,
нежели злость.
— Не смотри на меня так, — вдруг сказал он, отворачиваясь от меня. — Мне
становится слишком грустно.
Вероятно, мое отчаяние лезло наружу даже сквозь стеклянный взгляд. И попытки
скрыть пустоту не могли увенчаться успехом.
— Прости. — Я поправляю волосы и пытаюсь оживиться, чтобы не нагнетать
атмосферу. — Эти новости наверняка шокировали тебя.
— Не то слово. Удивить ты умеешь, — он горько ухмыльнулся.
— Я сказала тебе так прямо, не считая нужным подождать подходящий момент. Потому
что мне кажется, что нет времени на это все. Мне вообще кажется, что осталось мало
времени.
— За девять месяцев, Аврора, весь мир может измениться.
— Восемь.
Дэйв резко повернулся в мою сторону и спросил:
— Ты уже месяц беременна, но узнала об этом только сейчас?
Неуверенного кивка было достаточно, чтобы Дэйв понял, насколько я сама в шоке от
того, что произошло. И насколько я погрязла в неизвестности, что не могу выдавить
хоть какие-то привычные для себя эмоции.
— Хотя да, вы же с ним последний раз месяц назад и виделись.
Я смотрела куда-то сквозь собственные колени, пока не почувствовала рядом тепло.
Сразу захотелось либо расплакаться, либо рассмеяться, подобно психу, почувствовать
хоть что-то, но все это казалось сейчас лишним. Дэйв, который сел рядом со мной и
подставил свое плечо в ожидании моей истерики, не мог никак помочь мне.
Он и не должен был.
— Что он сказал? — Дэйв даже не назвал имя. И так было понятно, что его
интересовала реакция Брайена.
Ну а я, не зная, что и ответить, лишь пожала плечами.
— Аврора, это стоит обсудить, понимаешь? Ты беременна и тебе надо идти в
больницу, чтобы встать на учет.
— Нет! — воскликнула я, быстро поднимая напуганный взгляд на Дэйва.
— Почему?
— Если я встану на учет, то пути назад не будет. А сейчас есть шанс все, — слово
комом встало в горле и, кажется, даже поцарапало нежную кожу, — исправить.
— О чем ты? — Хмурый взгляд, полное недоумение. Дэйв понимал, о чем я, но не мог
представить, что такое вообще возможно. В «светлом» мире ребенок считается неким
благословением, ни у кого никогда не возникают мысли уничтожить крошечную жизнь. —
Что тебе сказал Брайен?!
Муж разозлился и достаточно сильно встряхнул меня за плечи, но в чувства все
равно не привел.
— Я ни за что не поверю в то, что Брайен предложил тебе это. Он не ищет легких
путей, и отношения с тобой — прямое тому доказательство.
Я попыталась отстраниться от него, но Дэйв крепко держал меня на месте и
вынуждал смотреть в глаза, потемневшие от гремучей смеси переживаний и злости.
— Хватит молчать! — Он встряхивает меня еще раз, но я лишь щурюсь от неприятной
боли в руках. — Когда стоит держать рот на замке, тебя не заткнуть. Сейчас же…
— Хорошо! — перебиваю его. — Он ничего не сказал. Ни-че-го! Самое ужасное, как
обычно, Брайен прокрутил в своей голове, решил не озвучивать. Он попытался
успокоить меня своей ложью, словно он рад, хотя это не так. Мы оба не рады, оба
боимся, но мне так сильно нужно было услышать от него, что мы не сдадимся, ВМЕСТЕ
через все пройдем.
— Ты сама же все объяснила: он напуган, поэтому не может ничего сказать. Сначала
надо все осознать.
— Именно поэтому мы провели «фальшивую ночь семьи». И в эти часы я была уверена
в том, что мы оба хотим этого ребенка, что мы справились бы с ролью родителей. Но
все отягощающие последствия моей беременности мешают положительным эмоциям взять
верх.
— В любой другой ситуации ты бы была права и получила бы ту реакцию, которую
хочешь. Но у вас все иначе, не стоит даже мечтать о благополучном будущем.
Не стоит даже мечтать. На этих словах сердце пропустило удар, позволило фразе
эхом пронестись в голове.
— Мне нужно в душ, — промямлила я, чувствуя подбирающиеся к глазам слезы. Срочно
нужно было уединиться.
Я решила для себя, что раз требую стойкости в этой ситуации от Брайена, то и
сама должна показать свою решительность. А слезы будут спрятаны ото всех, в
маленькой комнате со стенами, покрытыми белым кафелем.
— Стой, — в спину сказал Дэйв. — Как бы сложно не было, даже не думай о том, что
другого выхода нет. И никогда не говори Брайену, что допустила те самые мысли. Если
бы моя любимая девушка обвинила меня в том, что я хочу избавиться от ребенка, я был
бы очень зол. Подозреваю, он тоже будет не в восторге.
— Я не считаю, что он этого хочет, — говорила я, не поворачиваясь к Дэйву
лицом. — Я верю в то, что глубоко внутри он хочет того же, чего и я. Но иногда мы
вынуждены делать то, за что будем ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.
Скрывшись в ванной комнате, я сразу встала под душ, и как только первые теплые
капли воды коснулись моей кожи, мне, наконец, удалось дать валю эмоциям. Я так
сильно хотела выплеснуть все, заполнить пустоту хотя бы слезами, чтобы
почувствовать себя живой.
Я была готова принять реальность. После разговора с Дэйвом я прокрутила каждый
кусочек прошлой ночи в голове, чтобы морально подготовиться к очередной встрече с
Брайеном.
Теперь я знала, что ему сказать.
Никаких требований, никакой фальшивой радости, никакой игры.
Одно условие — правда, какой бы горькой она не была.
Либо вместе всегда, либо порознь навсегда.
Я надеялась встретить на границе Брайена: очень сильно хотела увидеть его,
оказаться в его объятиях. Но вместе этого…
— Привет, Аврора.
Снова этот голос вызвал лишь тонну смущения и стыда и поднял со дна старательно
затопленное желание знать все и обо всех.
— Ребекка. — Я улыбнулась, возможно, даже натурально. — А где Брайен?
— Его вызвали.
— А разве вы не вместе должны туда ездить?
— Сегодня я им не понадобилась.
— Что ж. — Я неловко посмотрела по сторонам, делая вид, что темные силуэты
деревьев и кустов достаточно привлекательные. — Тогда я вернусь домой.
Я почти развернулась, но Ребекка остановила меня своим предложением.
— Поговорить не желаешь?
Желаю. Честное слово, я же собиралась сделать это. Но разве выяснять отношения с
Ребеккой в данной ситуации вообще уместно? Есть вещи поважнее.
Хотя… Я просто опять струсила и попыталась найти оправдание.
— Здесь и сейчас?
— Как будто мне это надо. Уходи, раз не хочешь воспользоваться возможностью.
— Хорошо. — Я сделала шаг в сторону Ребекки, которая гораздо быстрее меня умела
эффектно уходить. — Только где мы будем разговаривать?
Через пару минут молчаливого следования за силуэтом «темной», мы оказались все в
том же подвале, только на этот раз там не было ни души. Ребекка помогла мне
устроиться на диване и сама, должно быть, максимально изящно села рядом. Я ее не
вижу, но все равно ощущаю мощную ауру роскоши, словно рядом со мной сидит королева,
а я ее верный слуга. Неудивительно, почему они с Брайеном самые главные фигуры в
«темном» мире. Я уже давно не чувствую ее собственный запах, специфичный для
«темных», значит оказываемое сейчас на меня влияние испытывают и другие люди из ее
мира.
— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросила Ребекка.
— Ты беспокоишься?
— А ты считаешь меня конченой стервой? Я прекрасно понимаю, в какой ситуации вы
оба оказались. И будь добра не язвить мне. Потренируешься в колкости с кем-нибудь,
у кого нет козыря в рукаве, способного растоптать тебя как букашку.
— А твой козырь — это полное доверие Брайена и ваша с ним недодружба с бонусом в
виде ребенка?
— Да, Аврора. Я об этом даже не успела заговорить, а ты уже вздернула хвостик и
приготовилась вгрызться мне в горло своими зубками.
— Я весьма спокойна.
— Да неужели?
— Да.
— Тогда перестань скрипеть зубами и стрелять своим «убийственным» взглядом в
неповинный стол. Иначе разговор закончится тем, что я унижу тебя, и ты в слезах
побежишь домой.
Так, Аврора, тебе нужен этот разговор. Ты чувствуешь стыд перед ней, тебе
неловко. Ты очень сильно хотела прояснить все.
Тогда какого черта ты сейчас строишь из себя подобие стервы?
— Прости, — сказала я в попытке расслабиться. Но язык так и чесался выкинуть еще
что-нибудь, чтобы не проиграть ей.
Ребекка приняла мое извинение и словно нажала на какую-то кнопку, которая
немного сбавила интенсивность исходящего от нее величия. Либо я смогла перестать
обращать на это так много своего внимания.
— Так как ты все-таки себя чувствуешь?
— Вполне нормально. Не чувствую себя беременной. Хотя уже окончательно осознала
это.
— Везет. У меня был жуткий токсикоз, казалось, однажды я и желудок выплюну.
— Да-а-а, ты не представляешь, как я рада тому, что у меня нет этих мучительных
симптомов.
— Ты не ликуй раньше времени. Беременность может принести еще много сюрпризов.
— Если я вообще останусь беременной.
Я не поняла, как ляпнула это, но моя фраза убила на удивление дружелюбную
атмосферу.
— Задумываешься об аборте?
— Аборт?
— Так называют избавление от ребенка на раннем сроке беременности. Незаконная
процедура даже в нашем мире, потому что аборты спасают тех, кто заделал ребенка без
отданного приказа. Но подпольные организации процветают, и Брайен даже знает об
одной достаточно много.
— Правда? — Голос мой дрогнул и вопрос скорее был похож на писк.
— Не буду врать, что Брайен подумал об этом, когда узнал о твоей беременности.
Но я уверена, что это далеко не первая мысль, которая пришла в его голову. Если он
и рассматривает этот вариант, то только ради того, чтобы спасти тебя. Не думай, что
он этого хочет.
— Я знаю. Можешь не говорить мне об этом. Я не осуждаю его, сама не вижу другого
выхода. Ребенок все равно обречен.
Готова поклясться, что Ребекка вздрогнула вместе со мной. Она села ближе ко мне
и смело взяла мою ладонь в свою, словно знала, что никакой боли не будет.
— Вы с ним говорили об этом?
Я отрицательно покачала головой.
— Это хорошо. Потому что подобные решения должны приниматься не на эмоциях.
— Почему он молчит? Я имею ввиду, что понимаю его страх. Мы из разных миров, это
незаконно, это может принести гибель. Но такое чувство, что он боится по еще одной
причине.
— Я не думаю, что могу…
 — Пожалуйста. — Я впилась в ее руку, всем телом повернулась к ней. — Я должна
знать. Но он никогда мне не расскажет, потому что считает, что таким образом
оберегает меня.
— Брайен совершил огромную ошибку и до сих пор не может простить себя за это. Он
должен был сам тебе об этом рассказать, но ты права. Сейчас он тем более ни слова
тебе не скажет, чтобы не пугать лишний раз.
— Это как-то связано с Эйми?
— Он меня убьет, если я тебе все расскажу.
— Но ты все равно сделаешь это, потому что мне кажется, что ты меня понимаешь.
Ребекка еще долго сомневалась, но в конце концов сдалась, взяв с меня одно
обещание.
— Пообещай, что ни слова не скажешь Брайену, пока он сам не решит рассказать об
этом. И я надеюсь, что твое отношение к нему не изменится.
— Обещаю, — искренне сказала я, понимая всю серьезность.
Ребекка выдохнула и, не отпустив моей руки, начала рассказ подавленным и немного
приглушенным голосом.
— Среди нас была еще одна девушка. Эйми. Она была моей ровесницей, не уступала
по внешним данным, и я знала, что она была претенденткой на мое место. Но какие-то
анализы не устроили правительство, в итоге я стала «напарницей» Брайена, а ее
отправили прямиком в низший класс. Она отличалась от всех «темных», была трусливой,
романтичной и наивной. А еще она любила. Слишком сильно и отчаянно любила, что это
становилось очевидным для всех. Она быстро стала изгоем, только наша компания
приняла ее, хотя ее чувства к Брайену не могли не напрягать и нас. Все-таки это
было противоестественным и пугающим.
Эйми сидела в самом дальнем углу шумного бара и пыталась читать книгу, игнорируя
оскорбления в ее сторону.
— Захлопнулись все, пока глотку не вырвала! — крикнула Ребекка в сторону
напыщенных дам. Они первым делом окинули «темную» завистливым взглядом, а затем
скрылись в толпе. Знали, что может прийти Брайен. А если «темная» настучит на них,
то его расположения им точно никогда не добиться.
— Спасибо, — Эйми улыбнулась и кивнула, приветствуя свою подругу. По крайней
мере, она считала ее таковой и молчала об этом, чтобы не смущать лишний раз.
Ведь они просто сборище, но никак не друзья.
— Ты не собиралась заступиться за себя? — Ребекка села на диванчик и взяла в
руки бокал вина, отметив, что Эйми к своему так и не притронулась.
— Меня постоянно унижают. Если я буду всем отвечать…
— То ты будешь нормальной «темной». А эти книжки, которые между прочим не просто
так запретили, делают тебе только хуже.
«Темная» вырвала книгу из руки Эйми и бросила ее куда-то в сторону. Девушка, еще
секунду назад читавшая о любви, с неприкрытой обидой посмотрела на подругу.
— Это была последняя книга, которую не сожгли.
— И она бы съела остатки твоей «темной» натуры до конца. А я хочу, чтобы ты все-
таки была способна выжить в этом мире. Мы не можем постоянно тебя защищать.
— Я изгой, Ребекка, и мне уже никогда не встать на одну ступень с вами. Судьба у
меня такая. И… Неужели ты переживаешь? — Эйми сощурила глаза и хитро улыбнулась. —
Это же так неправильно для «темных».
— Ты психопатка. Это точно.
— Я просто верю в то, что после нашего «воспитания» я могу остаться человеком. Я
этого не стесняюсь.
— Наивная дура. Она ведь правда верила, что справится. Я сомневалась в том, что
она «темная». Но ее выдержка, ее внутренняя сила говорили о том, что она все-таки
нашей закалки.
— Она была действительно необычной и даже странной для вашего мира, — сказала я.
— Да, и такие умирали сразу, как показывали то, что способны чувствовать что-то
помимо ненависти и тому подобному. Но у нее были мы. У нее был Брайен, из-за
которого никто не смел пальцем трогать ее.
— Он любил ее?
— Нет, — уверено сказала Ребекка. — Я знаю его достаточно хорошо, чтобы говорить
об этом. Она многое для него значила, но это была не любовь. Хотя они были в неких
«отношениях».
— Отношениях?
— Они спали.
— Я вроде говорила тебе, что не стоит играться с ней.
Ребекка подошла к Брайену, который опрокидывал очередную стопку крепкого
напитка.
— Мы что теперь обсуждаем половых партнеров друг друга? — Брайен насмешливо
посмотрел на подругу.
— Эйми она…
— Странная? Особенная?
— Влюбленная. В тебя.
— Ты считаешь, что это недостаток?
— Я такого не говорила.
— Тогда к чему сейчас этот нелепый диалог? Мы взрослые люди и сами решаем, что
нам делать.
— Я переживаю за нее. Для нее это все не просто так.
— Не переживай. Я ее не обижу.
— Он был сам не свой. Грубил мне, скрывал что-то. Никакие разговоры не помогали.
Я знала, что их связь до добра не доведет. Но я даже подумать не могла, что Брайен
вытворит такое.
По спине пробежал холодок, из-за того что голос Ребекки изменился, стал отражать
ее боль и ужас. Воспоминания завладели ей, и я могла на себе ощутить все, что
тревожило ее.
— Тогда я хотела просто уничтожить его. Эйми была беременна. И это не
случайность, не глупость. Он хотел этого, а она, влюбленная идиотка, молчала, хотя
прекрасно осознавала, что с ними будет. И все, что она мне сказала, что она
счастлива быть с ним даже так недолго.
— Ты с ума сошел?! Что ты наделал?! Чего ты добивался?! — Ребекка стояла вся в
слезах и била Брайена по спине. «Темный» не мог повернуться к ней, так как морально
не был готов встречаться взглядом с подругой и объяснять кому-то свой поступок.
— Так надо было.
— Да пошел ты к черту, Брайен! Ты погубил и себя, и ее! Это то, чего ты хотел?!
Смерти?! Такой садистский метод суицида парой?!
— Никто не умрет, Ребекка.
— Ты же все знаешь! Никому такое с рук не сходит! И даже если у тебя был какой-
то план, сейчас он просто ничтожен!
— О беременности узнали. Эйми и Брайена вызвали на суд. Я, вместе с Джессикой,
Кайлом и Блэйком сидела в этом самом подвале. Мы молчали несколько часов, пока не
узнали, чем все на самом деле закончилось.
Брайен смотрел на собирающуюся Эйми, на ее слегка выпирающий живот и полное
спокойствия лицо. А сам сжимал ладони в замок, нервничал и боялся того, что может
пойти что-то не так.
Хотя любой исход был для него приемлем. Жить вот так, под постоянным контролем,
по приказам, все равно надоело. И он хотел проверить правительство на прочность.
Хотел либо все закончить, либо убедиться в том, что он неуязвим перед таким
законом.
— У тебя все хорошо? — спросил Брайен даже слишком тревожно.
— Не считая того, что мы с тобой едем на суд, у меня все прекрасно.
Она улыбалась. Несмотря на то, что смерть фактически стояла за дверью, она не
бежала, не пыталась спастись. Знала, что недостаточно сильна для подобной борьбы.
— Черт, зачем я это сделал? — Брайен ударил кулаком по стене, не сумев сдержать
эмоций. — Зачем ты мне позволила?
— Потому что я люблю тебя. И мне все равно, что будет со мной дальше, вы все
прекрасно знали, что я нежилец.
— Не говори так.
— Не пытайся скрыть очевидное. И… Неужели ты переживаешь? — снова ее излюбленный
хитрый взгляд с этой идиотской улыбкой, словно она знала все секреты. — Это же так
неправильно для «темных».
— Любви нет, Эйми. Ее нет! Ты никак не можешь любить меня!
 — Я не настолько глупа, чтобы надеется на то, что ты меня полюбишь. — Девушка
сделала несколько шагов вперед и оказалась совсем рядом с Брайеном. — Ты меня не
любил, не любишь и никогда бы не полюбил. Но однажды это случится, и тогда ты
поймешь меня. Будешь готов на все, на любые безумства, чтобы только быть с ней. Я
знаю, что ты способен на чувства. — Она слегка приподнялась на носочки и поцеловала
его в щеку, задержав руку на его лице, погладив пальчиками его скулы. — Я ни в чем
тебя не виню. Я лишь благодарна за шанс подарить свою любовь. Помни об этом.
И лишь сейчас Брайен осознал, что же он натворил. Но предпринимать что-то было
поздно.
Они предстали перед судом, который возглавлял сам Правитель. Мужчина как обычно
был спокоен и сдержан, хотя внутри него все же кипела кровь из-за непослушания
одного из претендентов на роль преемника.
— Так-так-так, Брайен, — строгий взгляд направился в сторону «темного». —
Очередная попытка бунта? И каков мотив?
— Не уверен, что обязан в это посвящать. — Брайен огляделся по сторонам и
почувствовал что-то неладное.
Обычно на суде присутствуют посторонние люди. Подобные процедуры должны были
показать всем, какая награда их ждет за нарушение закона. Но сейчас зал был пуст.
Были только мужчины в странных черных костюмах со скрытыми лицами. Они стояли по
обе стороны от Брайена и Эйми в качестве охранников.
— Тебе лучше быть милым, Брайен. — Правитель встал со своего места и подошел к
«темному», который продолжал без страха смотреть в глаза мужчины. — Я знаю тебя
достаточно хорошо, и я прекрасно понимаю, чего ты хотел добиться.
— И чего же?
Мужчина кивнул в сторону одного из охранников, и тот ловко вогнал большой шприц
в руку Брайена. Разлившаяся по телу жидкость через несколько секунд парализовала
Брайена ниже шеи, и он начал падать, но его тут же подхватили за руки и развернули
лицом к Эйми.
— Эйми. — Правитель стал идти в сторону девушки медленными шагами. — Как же тебя
так угораздило?
— Не трогай ее!
— Тише. — Правитель самодовольно окинул взглядом полностью обездвиженного
Брайена, а затем вернул все свое внимание к «темной». — Девушка с репутацией изгоя,
по уши влюбленная в лучшего «темного». Действительно, идеальный вариант для
экспериментов. Знаешь, Брайен, твой поступок только лишний раз подтверждает, что ты
самый настоящий «темный».
Мужчина взял лицо Эйми в руку, сжал ее покрасневшие щеки и заставил заплаканными
глазами смотреть на себя.
— Как же она напугана, Брайен. А все лишь из-за тебя. Из-за твоих эгоистичных
желаний. Я не позволю тебе добиться того, что ты хочешь.
Дьявольская улыбка озарила лицо Правителя.
— Эйми, стоило ли оно твоей жизни?
Девушка молчала, глотала собственные слезы и почти теряла сознание из-за страха.
Правителя вывели из себя попытки девушки сохранять стойкость. Он грубо дернул ее
голову в сторону.
— Посмотри последний раз на него. Он даже спасти тебя не может. Воспользовался
тобой, такой жалкой и беспомощной.
«Темный» пытался пошевелиться, он отчаянно боролся с действием препарата, но все
было безрезультатно. Эйми встретилась с ним взглядом, увидела в них желание все
исправить и снова почувствовала покой.
— Прости меня, — говорил Брайен, смотря ей в глаза.
Улыбнулась. Отвернулась.
Это болезненное и покалеченное счастье на ее лице запечатлелось в его памяти
навсегда.
— Пусть я слабая и наивная, зато я не конченная мразь как вы, Правитель.
Наигранный смех раздался в глухом зале и сменился звенящей тишиной и глубоким,
оборванным вздохом. Нож в руках Правителя вспорол живот Эйми.
Девушка рухнула на пол, на последнем издыхании схватилась за смертельный порез,
думая лишь о своем ребенке. Сила и боль вытекли вместе с кровью из ее тела.
 Через несколько мгновений огонь жизни в ее глазах погас, и стеклянный взгляд
коснулся мертвенно бледного лица Брайена.
— Как же быстро она умерла. Я думал, подольше помучается.
Брайен не мог закричать, не мог ничего сказать, не получалось даже просто
оторвать взгляд от бездыханного тела и посмотреть на Правителя.
— Ты хотел убедиться в том, что закон для тебя ничто? Да, это так. Но она не ты,
и твой статус не спас ее жизнь. Хотел умереть вместе с ней? Я не могу этого
допустить. Я хочу, чтобы ты жил и каждый день вспоминал о том, как из-за твоего
желания перейти мне дорогу погибла она и твой не рожденный ребенок. Впредь ты
будешь послушнее, иначе смертей по твоей вине будет намного больше. А теперь
отпустите его, — Правитель обратился к охранникам, — пусть побудет пока здесь,
посмотрит на результат своей глупости. Как только он начнет шевелиться, покажите
ему, куда мы выкидываем тела тех, кто нарушил закон.
— В отдаленном месте существует большой овраг, куда выкидывают трупы
провинившихся. Они гниют там, словно мусор. Брайен тогда избил тех, кто пытался
выполнить приказ Правителя. Он забрал ее тело и похоронил ее сам. — «Темная»
ненадолго замолчала, постаралась собраться с мыслями. — Сутки мы провели в подвале
в тишине, думая, что они мертвы. Брайен появился лишь на следующую ночь, сказал
нам, что ее больше нет. И ушел. Несколько дней он не подпускал к себе никого, один
справлялся со своей болью. И каждую ночь навещал ее. — Ребекка сделала глубокий
вдох и стерла с лица слезы. — Его оставили в живых. Но я уверена, что внутри он был
мертв.

Глава 3

Дослушав до конца историю, я почувствовала окостенелость в теле. Не было слез,

эмоций. Лишь зияющая дыра в груди, из-за которой я не могла дышать.
Моя рука продолжала крепко держать ладонь Ребекки. «Темная» не сопротивлялась,
сама цеплялась за меня, видимо, почувствовав поддержку, сопереживание. И она больше
не плакала, лишь тихо сидела, позволяя трагичному рассказу раствориться в стенах
этого подвала.
Сколько же подобных ужасных, пропитанных горем историй хранит это место?
— Теперь ты понимаешь, почему он молчит, ничего не рассказывает? Он не хотел
пугать тебя.
Я молча кивнула.
— И тем более он не хочет пережить это еще раз. Он просто не сможет.
— Если так случится…
— Нет, Аврора, — Ребекка грубо перебила меня. — Даже не пытайся сказать, что я
должна буду быть рядом с Брайеном, поддержать его. Это не тот случай, когда плечо
друга может хоть как-то помочь.
Я поймала себя на мысли, что идеально вписываюсь в образ Эйми. Из-за окрашенных
в алый цвет картинок в голове на ладонях выступил пот, а желудок скрутился.
Ощущение отвратительной жидкости встало поперек горла.
— Ребекка, мне нужно, — только и успела пролепетать я, когда меня всю
передернуло от рвотного позыва.
Я накрыла рот ладонью, а «темная» незамедлительно повела меня на улицу, где из
меня вырвалось все содержимое желудка.
— Ты вся бледная. — Ребекка стояла где-то поблизости, протягивая руку к моей
спине. — Не списывай это на токсикоз.
— Это токсикоз.
— Упрямая, — фыркнула она. — Признай, что ты до сих пор не можешь воспринимать
истории «темного» мира.
— А ты можешь? — Я сделала несколько шагов назад и запрокинула голову вверх,
надеясь ощутить морозный ветер кожей, немного взбодриться. — Я первый раз слышала,
как ты плачешь. Не списывай это на момент слабости.
— Это момент слабости.
— Упрямая.
Мои губы тронула улыбка, но совсем незаметная. Глаза до сих пор смотрели на
холодный круглый свет среди крошечных крапинок огней и из последних сил сдерживали
слезы.
— Ты особенная для него, ты вся его жизнь. Понимаешь это?
Я повернулась лицом к «темной» и безжизненным голосом сказала:
— Сейчас я очень хочу, чтобы это было не так.
Я прекрасно понимала, что если все пойдет против нас, то Брайена в любом случае
оставят в живых. А я умру вместе с ребенком.
Что будет с ним?
Хотела бы я, чтобы он смог пережить это, смог стать новым правителем и изменить
жизнь людей. Он должен оставаться сильным, должен бороться.
Кто если не он?
— Никто не хочет пережить это снова. Мы не готовы потерять тебя.
— Ты, — мои глаза широко распахнулись от удивления. — Почему вы так грубы со
мной, если ваши чувства совершенно иные?
Я терроризировала смутившейся силуэт Ребекки. Девушка избегала прямого контакта,
смотрела куда-то по сторонам, словно с нее сняли кожу и заставили показать, что она
прячет внутри.
Она определенно этого не хотела, но мне было плевать. Я требовала откровений,
поэтому сделала шаг к ней, принуждая обратить на себя внимание.
— Почему? Почему Джой вы приняли с распростертыми объятиями, как и Дэйва, а меня
оставили в аутсайдерах?
— Потому что Джой — пример идеальной «светлой». Она располагает к себе, с ней
хочется быть откровенным. И нет никаких мыслей о том, что она попытается что-то
исправить, влезть со своими правилами и взглядами. С ней комфортно. А Дэйв… Он
просто кажется «своим» человеком. Он бы идеально вписался в мир «темных».
— А я «серая» и не гожусь не для вашего мира, не для «светлого»? Вы меня всем
своим нутром отвергаете?
— Нет. Тебе сказали, что ты какая-то там «серая», но потеря чутья «темных» и
способности обжечь прикосновением еще не говорит о том, что ты приняла это внутри
себя. Мы понятия не имеем, кто или что ты. Дело не в какой-то гребанной
принадлежности. Просто ты способна вывести на эмоции, как на плохие, так и на
хорошие, способна выгнать из зоны комфорта. Ты, черт возьми, рушишь все, ломаешь
каждого изнутри. С тобой кто угодно даст волю тому, что он прятал. Поэтому даже
твои выносящие мозг истерики, твои нравоучения, твой эгоизм, твоя ревность — ключ к
разрушению многолетних стереотипов. Если бы не твой характер, не твои чувства, о
которых ты не боишься говорить, Брайен бы никогда даже не подумал о том, чтобы
попытаться изменить миры.
Я слушала льющееся из Ребекки эмоциональное признание и открывала в себе новый
источник неизвестных мне сил. От кончиков пальцев до макушки головы прошлась
воображаемая «волна жизни», сгоняя прочь мертвенную бледность с кожи и жжение в
опухших от слез глазах.
— Тогда, если ты сейчас так честна со мной, ты признаешь, что все эти унижения
лишь попытки защиты?
— Разве это неочевидно? Мы не хотим чувствовать, не хотим откровенно показывать
свою привязанность друг к другу. Вместе с этим всем придет слабость и боль, жить в
«темном» мире будет невозможно. Ты разрушила то, что защищало нас от реальности.
— Звучит, как обвинение.
— Потому что мы ненавидим тебя за это. Но одновременно с этим мы испытываем
чувство благодарности, привязанности.
Никогда не задумывалась о том, что у их негатив может быть такое весомое
оправдание. Все это время я думала, что противна им из-за своего характера, что
нарушаю их идиллию.
С одной стороны так и есть: я нарушила покой в их пусть и заполненным болью
мире. Им было намного комфортнее прятать чувства внутри. Но с открывшейся мне
сейчас стороны я поняла, что «волшебным» образом дотронулась до их сердце и
вывернула наизнанку забитые еще в детстве души, вскрыла раны и вынудила посмотреть
на мир глазами человека, признающего собственные чувства.
Это выбесило бы любого. Даже не буду отрицать, что на их месте повела бы себя
точно так же.
— Ты напоминаешь Эйми. Она была подобно червяку в черном яблоке идеально
продуманной системы. Не просто так она была изгоем.
— Но вы ее не прогоняли. И видимо, система не настолько идеальна, раз она дает
сбой, и на свет появляется кто-то вроде Эйми.
— Нам было ее жалко, мы не расценивали ее как «угрозу». И не заметили, как
позволили ей засесть глубоко в тупом органе.
— Тогда ответь мне: сможете ли вы когда-нибудь принять меня?
— Тебе не кажется, что это уже произошло?
Не сдержав свой эмоциональный порыв, я накинулась на шокированную Ребекку. Руки
девушки попытались меня оттолкнуть, но сейчас я была намного сильнее ее. Не
объяснить того, что дало мне такой внутренний подъем. Просто на какое-то время я
поверила в то, что надежда еще есть.
— Знаешь, что меня отличает от Эйми? — Я отстранилась от все еще переваривающей
неожиданные крепкие объятия девушки и с полной уверенностью заявила: — Я не сдаюсь.
Поэтому даже не думайте о том, что когда-либо избавитесь от меня. Раньше я имела
право на слабость, но не сейчас, когда я почти стала мамой. Теперь я сделаю все,
чтобы ребенок жил и у него были родители.
Звучало неправдоподобно, несмотря на мою вырывающуюся из груди уверенность. На
подсознательном уровне я все еще чувствовала дрожь пугливый Авроры, ее
неуверенность, ее незрелость и желание быть под защитой, избегать принятия решений.
Вероятно, Ребекка увидела крупицы этой части меня в моих глазах, поэтому лишь
сдержано кивнула, делая шаг в сторону.
— Посмотрим.
Это «посмотрим» значило лишь то, что она не верит в меня, и полагается только на
действия Брайена. Видимо, моя репутация живет отдельно от меня и подавляет мои
искренние порывы.
Что ж, доказывать я ничего не собиралась. Проще, грубо говоря, забить на эту
явную предвзятость в мою сторону.
— Тебе пора домой, — вдруг заявила Ребекка, выдергивая меня из рассуждений в
голове.
Но «темная» была права, когда говорила, что второй такой возможности поговорить
наедине у нас может не быть.
— Подожди, раз сегодня ночь откровений, я бы хотела спросить кое-что еще.
— Конечно. — Ребекка сложила руки на груди и, наклонив голову на бок, спросила:
— Хочешь поговорить обо мне и Брайене?
— Это так очевидно?
— Даже если начнется апокалипсис, тебя больше всего будут волновать наши с
Брайеном отношения.
— Я не могу избавиться от ревности, кто и что бы мне ни говорил. Это словно
неизлечимая болезнь, о которой ты знаешь, но лекарств просто не существует.
— Я тебя сейчас удивлю, но я тебя понимаю. Тебя унижают, иногда на его глазах,
меня постоянно ставят выше, часто говорят о моих внешних данных. Тебе никто ничего
не рассказывает, ты начинаешь что-то придумывать, и твои догадки подкрепляются
неуверенностью в себе. Все это перетекает в недоверие.
— Просто скажи мне, что происходит с тобой? Потому что Брайен утверждает, что не
имеет право рассказывать о таких вещах.
— Не сомневалась, что в этом плане он будет надежным.
— Это все замечательно, но было бы неплохо, если бы ты смогла…
Кажется, что я не удивлюсь уже ничему, что происходит в «темном» мире, но каждый
раз я доказываю самой себе, что это лишь мои иллюзии.
Каждый раз все сложнее справляться с ужасом.
Мне неловко было просить Ребекку откровенничать сейчас, после и так неприятных
разговоров для нее. И я решила, что если она откажет мне, то я не стану возражать.
— Я получала наказание, когда Брайен не слушался Правителя.
— Подожди. — Я определенно почувствовала, как что-то кольнуло в груди. —
Провинился он, но расплачивалась за все ты? А Брайен просто был в стороне?
— Он долгое время не знал. Я не хотела говорить об этом даже ему, не считала
нужным. А когда он узнал, попытался исправить. И в последний такой раз ему удалось
спасти меня.
Голос Ребекки словно превращался в тонкую кромку льда, которая трещала от
малейшего прикосновения. Холодный без эмоциональный тон иногда дрожал против ее
воли. Девушка продолжала стоять в закрытой позе от меня.
Скорее всего разговор со мной для нее прогулка по минному полю.
— Что с тобой делали? — осторожно спросила я, пытаясь как-то неуклюже протянуть
руку, понимая, как нуждается она в этом сейчас. Но «темная» одернулась, и ясно дала
понять, что ей не нужна моя поддержка.
— Насиловали, Аврора, били и все в таком роде. Применяли воспитательные меры. И
каждый раз становилось хуже, приходили новые люди.
Она словно окаменела после своего признания, окунулась в пугающие картинки
прошлого и застряла там. Всем своим нутром я хотела помочь ей, вытащить ее из
состояния оцепенения. Потому что надо быть идиотом, чтобы не заметить, как
старательно она прячет душевные травмы, и пройти мимо.
Моя уже сотая попытка показать ей свое сочувствие определенно помогла ей, но не
так, как я того хотела.
— Не трогай меня! — вскрикнула она, отпрыгивая от меня, как от огня.
— Просто позволь мне тебя поддержать, не говори, что тебе этого не нужно.
— Заткнись, Аврора, пока я не закопала тебя в чертовом сугробе и не поставила
деревянный крест рядом!
Я лишь поджала губы. Сделала глубокий вдох. Выдох.
Я должна была принять ее реакцию. Я для нее девушка, сеющая хаос. Возможно, я
частично виновата в том, что она по-другому посмотрела на «воспитание».
Ведь если раньше она словно просто выключала все внутри себя, то сейчас эта
функция, вероятно, пропала.
Ребекка могла позволить себе сочувствие в сторону других людей. Но если дело
касалось ее, она выстраивала каменные стены, точила вилы и выпрыскивала яд. Она ни
за что не подпустит к себе особенно меня.
«Темная» убеждена, что она не нуждается в поддержке. А жалость она вообще не
могла выносить.
— Прости. — Мне пришлось посадить в клетку ноющее сердце и натянуть на лицо
высокомерную гримасу.
Словно не было никакой дружеской связи с Ребеккой. Словно еще секунду назад мы
не были откровенны.
Возвращение к началу дало «темной» уверенность в себе и подбадривающее ощущение
контроля. Она еле заметно для моих глаз расправила плечи, задрала подборок.
Как же легко ей спрятать пробивающуюся наружу ее искреннюю натуру.
Ребекка повернулась ко мне спиной и зашагала в сторону границы. Я не спешила за
ней. Мой взгляд был прикован к ее спине, облаченной в короткую шубку, а мысли
сконцентрированы лишь на том, как теперь мне себя вести.
— Ты идешь? — окликнула меня Ребекка. Девушка снова повернулась ко мне, отводя
ногу в сторону, демонстрируя свои высокие сапоги с внушительным каблуком.
И как она зимой ходит в них?
Молча я поплелась к ней. Когда мы поравнялись, то начали идти уже вместе, иногда
получалось в одну ногу.
— Теперь ты поняла, почему Брайен оставил тебя и пошел ко мне в ту ночь?
— Более чем.
Что мне отвечать? Поддерживать образ вражды или быть милой? Потому что я не
понимаю, чего хочет Ребекка.
— Вопрос ревности исчерпан?
— Не все могут закрыть глаза на то, что лучшая подруга парня родила от него
ребенка. Ситуация весьма специфична.
Решила, что Ребекке комфортнее не играть в подружек. Так я меньше ее раздражаю,
и она не чувствует никакую угрозу.
— Мы с ним как брат и сестра, с детства знаем друг друга и всегда помогаем. В
наших отношениях нет ни намека на романтику или страсть. И секс, который является
больной и неприятной темой для нас, ничего не изменил.
— Но он был и это факт. Значит, вы все-таки как-то возбуждаете друг друга.
— Черт! — Ребекка дернула меня за руку и развернула к себе лицом, когда мы уже
оказались у границы. — Представь хоть на минуту, что тебя заставят переспать с
братом.
 — Даже не буду!
— Потому что это до ужаса неправильно! Пойми же теперь, какого нам. И сейчас был
отдан приказ завести второго ребенка. Мы все в заднице, Аврора, а ты цепляешься за
прошлое и копаешься в нем!
Не хотела об этом думать.
Я совершенно не хотела думать о том, что нужен второй ребенок.
Мой мозг блокировал эту информацию, отказывался воспринимать ее, закидывал куда-
то в дальний ящик.
— Что нам сейчас делать, Аврора?! Потому что я в замешательстве! Я не хочу
этого, как и Брайен, как и ты! И быть объектом ревности без повода я тоже устала.
Она затихла, когда поняла, что перешла на крик, и отпустила мое предплечье.
— Если у нас в голове такой бардак, то представь, что с Брайеном.
А что с ним? Катастрофа!
Поэтому я хочу быть с ним, знать все его мысли, чтобы ему не приходилось одному
справляться со всем! Но разве мне кто-то позволит?
— Я долго думала над тем, как у нас с Брайеном все произошло, — уже спокойно
говорила Ребекка. — Удивительно, что я ничего не помнила. Я не могла избавиться от
чувства неловкости, стыда, поэтому не решалась даже обмолвиться словечком с
Брайеном. Мы не общались с ним с того дня и до моей выписки. Больше девяти месяцев.
Возможно, время помогло нам свыкнуться с мыслью о том, что у нас было то, что мы
считали неправильным и неприемлемым. По крайне мере мы старательно делали вид, что
ничего не произошло, но я словно чувствовала себя виноватой. Несколько дней назад,
пусть и немного нелегальным путем, у меня появился доступ к хранилищу с папками на
«темных» из высшего класса. Я потратила счастливым образом полученные минуты на то,
чтобы выяснить причину частичной потери памяти.
Ребекка замолчала, создавая бешенную интригу.
— Ты скажешь мне? Или я должна буду узнать у Брайена? — кое-как спросила я,
потому что очередной ком, поднимающийся к горлу, не давал нормально разговаривать.
— Нас накачали какой-то наркотой. И я уверена, что этот трюк провернут снова.
Все. Меня затрясло.
— В этом мире делается хоть что-то по воле человека, а не против нее?!
— Аврора, успокойся. Брайен еще ничего не знает, я рассказала только тебе.
— И что я должна сделать? Сказать ему: «Брайен, тебя накачают наркотой, чтобы ты
заделал ребенка своей названной сестре. Желаю удачи». Так? Это аморальный бред!
— Вся наша жизнь — бред!
— Мне надо идти, — коротко бросила я, и побежала в сторону дома.
Я не могла сконцентрироваться на чем-то одном. Вся информация, полученная от
Ребекки, сумбурно крутилась в голове. Словно множество мелких букашек атаковали
черепную коробку и стали прогрызать мозг.
Я хотела сбежать от этого. Хотела спрятаться от зовущей меня Ребекки. Нужна была
тишина, и я почти получила ее, как мужской голос окликнул меня.
Мое имя встряло посреди хаоса, и я остановилась.
— Поворачиваться нельзя, надеюсь, ты помнишь об этом.
Снова этот шепот таинственного незнакомца. Из-за него тело покрылось ледяной
коркой, голова отключилась.
— Дежурство в этой зоне прекращается. Но ты должна помнить, что еще один
инцидент с проникновением «темных» может повлечь куда более кардинальные меры. На
этом у меня все.
Кажется, незнакомец начал медленно отдаляться, просто кинув в меня еще одну
новость, на этот раз положительную.
Думай, Аврора. Ты не можешь позволить этой тайне остаться неразгаданной.
— Волкер. — Имя старого друга сорвалось с губ машинально. Я и не надеялась, что
мое предположение окажется верным, но незнакомец все же вернулся обратно и грубым
шепотом сказал:
— Не смей больше бездумно произносить имена.
Его злость, его откровенная паника лишь подтвердили мою правоту.
— Ты меня поняла?!
— Спасибо, — пропищала я.
Он словно растворился. Ушел так быстро, чтобы попытаться остаться тайной.
 На свой страх и риск я обернулась, надеясь, что пустота за спиной — ложное
чувство. Но никого не было.
Все время это и правда был Волкер. Поэтому он пытался защитить меня. Но кто он
вообще?! Как он видит ночью?!
— Черт, черт, черт, — шептала я.
Снова тишина нарушалась балаганом в голове. От всего этого меня опять начало
тошнить. Единственное, чего я сейчас по-настоящему хотела, так это оказаться на
своей кровати.
Каждый шаг к подъезду, каждая ступенька словно отнимали последние силы. Все
вокруг кружилось, и круг света от фонарика темнел, расплывался во мраке.
Я почувствовала, как коснулась холодной двери квартиры, а после упала на
бетонный пол мрачного, глухого подъезда.

Глава 4

Снова ненавистные стены, окрашенные в черный цвет и темный паркет. Брайен с

отвращением осматривал кабинет, пытаясь найти хоть что-то не вызывающее приступы
неприязни и даже агрессии. Но, к сожалению, ничего кроме едва заметно залитой
кровью роскоши, он не видел.
— Возможно, ты хочешь чего-нибудь выпить?
Засунув куда подальше желание затянуть потуже галстук на шее Правителя, Брайен
обратил свое внимание на возникшего словно из настоящего Ада мужчину. Вид у него
был весьма бодрый и здоровый, что сыграло на самолюбии Брайена. «Темный» надеялся,
что нанес неслабые увечья.
Мышцы рук ощутили импульс силы, и тонкой змейкой в голову проникла потребность
видеть Правителя в крови, валяющимся в ногах и делающим последний вдох. Но никак не
в этом выглаженном костюме и с целым лицом.
Беглый взгляд к шее. Брайен замечает выглядывающую из ворота рубашки гематому и
слегка улыбается.
Стало лучше.
— Откажусь. — Говорит любезно, приветливо, в сознании давая себе пощечины.
Так надо.
Он понимал, что сейчас необходимо делать все, чтобы как можно скорее самим сесть
на этот чертов кожаный стул.
А Правитель только и рад будет этому подхалимству, не думая о том, что радость
приносят синие следы от рук на шее.
— Я хотел тебя похвалить. Ты убил человека, Брайен. Видишь, в этом нет ничего
сложного.
— Того, кто издевается над беззащитными, сложно назвать человеком.
— И все же ты выполнил условие. И мне достаточно знать, что ты способен убить,
когда этого будут требовать обстоятельства.
Правитель сказал полнейший бред, что понимал и сам. Брайен убил не по приказу.
Он смог прикончить того ублюдка только из-за того, что в его галлюцинациях он
навредил Авроре.
— И теперь вы пообещаете не угрожать «светлой».
— Брайен, — Правитель усмехнулся. — У тебя нет права голоса. Но готов заверить,
пока ты ведешь себя как послушный ребенок, ей ничего не грозит.
«Темный» пытался сам себя убедить, что Правитель не лжет.
— Мало Ребекки для игр со мной?
— Большая удача, что главные люди в твоей жизни — две беззащитные девушки. Хотя
насчет Ребекки еще можно поспорить: она способна уложить на лопатки большинство
охранников, только если их не много и они не лезут к ней под одежду.
Все нутро Брайена дернулось с места, чтобы вмазать беззаботно говорящему
Правителю. Но делать этого категорически нельзя. Поэтому Брайен лишь хрустел
пальцами, представляя, как ломались бы кости руки, покоящейся на большой дубовой
столешнице.
— Но к чему ходить дамой, когда можно сразу тузом? Со «светлой» игра будет
захватывающей!
— Конечно, как вам будет угодно. — И лицо Брайена застывает в фальшивой
покорности.
Правитель удивляется столь сдержанной реакции на провокации, но тут же
испытывает чувство власти над человеком и тает как снег под солнцем, разваливаясь
на «троне».
— Помимо обсуждения того, что ты потрясающе справился со своей задачей, я хотел
поговорить о вашем будущем с Ребеккой.
— Я вас слушаю. — Брайен и сам попытался расслабиться, но из-за попыток внушить
самому себе, что все в порядке, нервы натянулись только сильнее. Самообман не
помогал.
— Она уже сообщила тебе о том, что пришло время продолжить размножение?
— Мы животные, которых вы скрещиваете? Других слов подобрать не могли? —
«темный» огрызнулся, но тут же заткнулся, проглотил слова и продолжил. — Да,
сообщила.
На лице, покрывшемся множеством морщин, растянулась совершенно непонятная
улыбка, а глаза заблестели, устремились в непроницаемое лицо Брайена в попытке
прочитать его мысли.
— Полагаю, в скором времени вы приступите?
— Мне обозначить вам конкретную дату?
— Не стоит с этим медлить.
— Я вас услышал. Что-то еще?
— Пожалуй, это все. Я думал, наш с тобой разговор затянется надолго, но ты
сегодня, на удивление, послушный, сдержанный и даже немного скучный. Можешь идти. —
Правитель указал рукой на дверь, и Брайен, не думая задерживаться ни на минуту,
вежливо попрощался и скрылся за массивной дверью.
Через несколько секунд к Правителю подошел один из приближенных к власти
советников и поклонился.
— Я же говорил, что все эти поклоны — пережитки прошлого.
— Это мой способ выразить почтение и глубочайшее уважение.
И снова старческое лицо чуть не треснуло от лести в свою сторону.
— Его отношения со «светлой» плохо на него влияют. Раньше его внутреннюю тьму
было прекрасно видно, сейчас я не знаю, как заставить его выпустить ее и при этом
убедить, что он сам дал волю этому.
— Но «светлая» — отличный способ манипуляций.
— Все его чувства противоестественны, правитель не должен иметь подобных
отвратительных качеств, подобного тошнотворного груза. Он больше не подходит на эту
роль.
— Лучше него никого нет, вы сами это понимаете, Правитель. И чем больше сейчас в
нем «света», тем больше потом будет «тьмы». Он превратится в машину для убийств и
собственными руками прикончит жалкий, самопровозглашенный идеальным мир.
Ритмичный писк возле левого уха проник сквозь туман в моем сознании, возвращая
мне чувства. Я попыталась поднять руку, но смогла лишь дернуть пальцем. В этот миг
кто-то подбежал ко мне, и теплая ладонь накрыла мое запястье.
— Аврора, ты меня слышишь?
Я повернула голову в сторону и приоткрыла глаза, встречая огромный поток света.
Вместе с белой вспышкой пришла и режущая боль. Я зажмурилась, тогда меня тут же
спрятали в тени тела.
— Дэйв, это же ты? — шепотом спросила я, повторяя попытку разлепить тяжелые
веки.
— Разве у тебя есть еще один классный муж на день?
— Да, это ты. — Я искренне улыбнулась от радости видеть его сейчас здесь и
слышать знакомый голос, лишенный всякой загадки.
Он отвечал той же доброжелательной улыбкой, хотя глаза выдавали его
настороженность.
Вопреки слабости и сильному головокружению, я немного приподнялась на локтях, а
Дэйв тут же подставил под спину подушку, чтобы я смогла сесть.
— Что вообще…? Как я тут оказалась? — Последнее, что я помнила, как зашла в
подъезд. Голова гудела от мыслей, и я сама всем сердцем хотела отключиться. Именно
это и случилось.
— Сквозь сон услышал, как что-то ударилось об дверь. Пришлось встать и
проверить. На пороге квартиры я обнаружил тебя без сознания. Утром вызвал скорую.
По всей видимости, потеряв сознание, я начала падать и неслабо ударилась об
дверь лбом, затем затылком об пол. Как раз в этих местах скопились самые
болезненные импульсы, пускающие свои корни в мозг.
— Почему ты упала в обморок? — Дэйв слегка наклонился ко мне, поправил одеяло и
принялся разглядывать глаза, который сейчас больше походили на заляпанные стекла.
— Сама не знаю.
— Что-то произошло?
— Ты не представляешь, сколько всего произошло, — промямлила я.
Нащупав ушибленные места и убедившись в том, что никаких кровавых ран нет, я
вновь посмотрела на мужа, лицо которого становилось все угрюмее, серьезнее и
задумчивее.
— Все твои показатели в норме, Аврора. Должна же быть хоть какая-то причина.
В палату зашла женщина в белоснежном халате, с собранными в высокий хвост
волосами и с безэмоциональным лицом компетентного врача.
— Аврора Брукс, — обратилась она ко мне, одним лишь взглядом отогнав в сторону
Дэйва. — Как вы себя чувствуете?
— Нормально, если не считать головокружения и тошноты.
— Врачи не могут установить причину потери сознания на такое длительное время,
так как ваш организм абсолютно здоров. Есть вероятность, что вы испытали стресс,
шок, но вряд ли что-то могло напугать вас ранним утром, когда вы шли за стаканом
воды.
Весьма «оригинальную» историю придумал Дэйв. Я на секунду отвела глаза в его
сторону, отметив, что он все так же задумчив, и вновь посмотрела на врача. Женщина
активно что-то записывала в карточку, анализируя данные на мониторе.
— Не хотите рассказать, что же все-таки произошло?
— Меня замучила жажда. Я лишь хотела выпить воды, но на кухне у меня резко
закружилась голова. Больше я ничего не помню.
Губы женщины образовали тонкую полосу, а брови сдвинулись к носу, образуя на лбу
морщинки. Она в последний раз пробежалась глазами по записям, стерла с лица некую
злость из-за невозможности добраться до истины и дежурной улыбкой подбодрила меня.
— Ваш муж должен лучше присматривать за вами. Вы знали о своей беременности?
Вместо шока, который я должна была сыграть на отлично, я выдала с потрохами
страх и ужас.
— Не стоит так переживать. — Снова она, холодная, почти неживая, любезная
женщина, пытается вдохнуть в меня спокойствие. — С вами все в порядке. Но надо
будет сдать анализы, сделать томографию головного мозга и встать на учет. У вас
пятая неделя беременности, вам полагается регулярно посещать врача гинеколога. С
учетом, что вы склонны к внезапной потери сознания, назовем это так, посещения
должны быть частыми.
Нет, нет, нет. Я в панике начала бегать глазами по палате и пытаться
восстановить собственные слова. Я говорила Ребекке, что не сдамся, так какого черта
у меня мороз по коже от того, что мне неизбежно придется сообщить всем о ребенке и
встать на учет.
Это означало, что отмотать ничего нельзя. Исправить ничего нельзя. А ведь в
укромном месте, среди моих геройских мыслей, было одно здравое решение — аборт. И
неважно, чего хочу я или Брайен. Это могло спасти нас от смерти, а ребенка от
жизни, которую я даже представить себе не могла.
Если ребенка вообще взяли бы в качестве подопытной крысы. Велика вероятность,
что с ним бы распрощались еще в младенчестве.
Теплые руки коснулись моих щек. Я и не заметила, как начала плакать.
Дэйв подошел ко мне, стер с лица дорожки слез, попытался успокоить. Мои губы
задрожали в попытке прошептать «светлому» о своих страхах.
— Я все понимаю, не надо, — сказал он мне, оберегая меня от нелепости сболтнуть
чего-нибудь лишнего.
Врач понаблюдал за всей этой картиной, сделал еще одну запись и сказал:
— Завтра у вас встреча с психологом. Эту ночь вы проведете в больнице.
Улыбка. Кивок. С гордо поднятой головой, словно спасши меня от гибели, женщина
вышла в коридор.
 И тогда я надломилась в очередной раз. Нельзя было ничего говорить, нельзя было
показывать свои эмоции. Чувствовала, словно за мной следит миллион глаз. Внутри
билась в истерике. Снаружи сидела с мертвенной бледностью и красными глазами.
Ты должна быть сильной. Ты обещала себе и ребенку.
— Никто не знает, что ты в больнице, я не стал звонить. Если ты хочешь увидеть
своих родителей, то я могу их привезти.
— Нет, — я категорично покачала головой. — Им лучше не знать об этом.
— Может, Джой?
— А смысл? Здесь все равно невозможно поговорить. И тем более она тоже
беременна.
— Но я не могу с тобой сидеть весь день. Мне нужно съездить на работу хоть на
какое-то время.
— Не волнуйся, я уже давно не нуждаюсь в няньке. — Я улыбнулась достаточно
фальшиво, что самой стало тошно ото лжи.
— Ну да. Ты каждый раз именно это и доказываешь.
Усмешка слишком сильно выбивает из легких воздух, и кажется, что меня сейчас
вывернет наизнанку. Я резко сажусь на край кровати, из-за чего перед глазами
темнеет, а затем хватаю какую-то емкость, любезно протянутую Дэйвом. Но в итоге я
лишь скривилась от рвотного позыва.
— Все еще не нужна нянька?
— Я не хочу напрягать Джой. У нее своих дел полно.
— В плане беременности и токсикоза она, как никто другой, поймет тебя. И плюс с
ней время пролетит незаметно, она кого угодно заболтает. — Дэйв забрал у меня из
рук пустое подобие тазика, помог лечь обратно, чтобы голова не закружилась
сильнее. — Тебя нельзя оставлять одну, слишком много факторов может навредить тебе.
— Но и пылинки с меня сдувать не надо.
— А это и не моя забота. Но, к твоему сожалению, сегодня ты проведешь ночь в
скучной палате. Возможно, выспишься, отдохнешь и быстрее оправишься.
Дэйв хотел уже собраться, но я ухватила его руку и попросила посмотреть на меня.
— Пожалуйста, не зови никого.
Он долго упрямился, приводя аргументы в пользу сиделки на день. Но в конце
сдался, когда понял, что мне действительно лучше побыть одной.
Я не хотела ничего объяснять, не хотела видеть тревожных лиц. Единственный
человек, с которым мне надо было все это обсудить, это Брайен. И пока я не
встретилась с ним, пока мы не поговорили нормально, я отказываюсь выкладывать весь
сгусток новостей людям, не имеющим возможность как-то повлиять на происходящее.
На первой ступени стоит Брайен. И я надеюсь, что для него тоже важнее поговорить
об этом со мной, а не с кем-либо еще.
— Будь осторожна. — Дэйв сжал мою руку на прощание, и когда он скрылся за дверью
со вставкой из матового стекла и его макушка потерялась в редком потоке людей, я
продолжала ощущать его рядом.
В нем я тоже нуждалась. Он был моей единственной опорой и защитой и «светлом»
мире. Джой обладала совершенно иной энергетикой, ее надо было защищать, от нее
стоило скрывать некоторые вещи для ее же безопасности.
Несмотря на то, что я всячески пыталась убедить себя в способности
самостоятельно существовать в «светлом» мире, без дружеского плеча, без человека,
который знал бы все, читал меня без слов, он был мне нужен. Без него я бы давно
пропала.
Заполнив всю свою голову мыслями о «светлых» людях, я избежала травмирующих меня
переживаний. Намного проще думать о реакции семьи и друзей на беременность, чем о
том, сколько еще тайн в жизни Брайена, о которых мне не узнать.
Дэйв понимал, что этой ночью ему придется отложить сон и встретиться с Брайеном,
который придет к границе и из-за отсутствия Авроры направится прямо к ее комнате.
Так и случилось. Дэйв сидел на заправленной кровати, от скуки читал книгу,
лежащую на прикроватной тумбе Авроры, когда в окно постучали. «Светлый» впустил
Брайена, и лишь тогда выключил свет.
— Где она? — Брайен тяжело дышал, словно пробежал марафон, и агрессивно смотрел
на Дэйва, который в отличие от него был спокоен, хоть и слеп.
— Она в больнице. Но уверяю тебя, с ней все хорошо.
 — Что случилось?! — «Темный» сделал один шаг к Дэйву, сжал кулаки от желания
врезать кому-нибудь. Ему было легче испытывать злость, чем чувство страха, которое
в последнее время стало одним целым с ним.
Дэйв определенно чувствовал нападки в свою сторону, но держался уверенно.
Понимал, что сейчас не лучшее время отыгрываться за старые стычки и манипулировать
Брайеном, находящимся на грани срыва.
— Ты собрался молчать?! — Еще один шаг.
— Во-первых, не ори, ты не у себя дома. У нас есть соседи, которые ночью спят.
Во-вторых, если все идет не так, как ты задумал, то я в этом не виноват, поэтому
будь добр, не убивай меня. В-третьих, успокойся и дай возможность рассказать о том,
что с ней.
— Во-первых, во-вторых и в-третьих, не смей мне указывать.
— Как я мог забыть о том, какой ты дружелюбный.
Спокойствие скрылось с лица Дэйва, сменившись злостью. Он терпеть не мог
чувствовать себя слабой букашкой, стоящей рядом с хищником. И еще больше ему не
нравилось испытывать на себе гнев, который не заслужил.
Брайен отступил, чудесным образом угомонив зверские порывы. Его негатив был не
оправдан, хотя сам он за несколько секунд выстроил цепочку аргументов,
оправдывающих нападки. Например, он мог глупо списать все на ревность. Уж Аврора
должна была его понять в этой ситуации, а не кричать о том, что ревновать — плохо.
— Прости, — процедил он, признавая неправильность своих действий.
— Плевать. — Дэйв наощупь нашел край кровати и сел на него. — Будешь стоять? —
обратился он к «темному».
Брайен молча сел на приличное расстояние от Дэйва, чтобы не податься порыву
врезать ему, просто потому что хочется выпустить пар на ком-то.
— Она потеряла сознание, когда возвращалась домой после встречи с тобой.
— Мы с ней не виделись, — прохрипел Брайен, пытаясь сглотнуть ком переживаний.
— Тогда у меня еще больше вопросов о том, что могло довести ее до обморока.
— Она разговаривала с Ребеккой. Видимо, та что-то сделала.
— Я больше поверю в то, что ты на расстоянии смог довести Аврору, чем в то, что
Ребекка бездумно обрушила тяжелую информацию на девушку, известную своей
неустойчивой психикой. И Ребекка мне нравится, а ты — нет.
— Жить стало легче. Передам Ребекке весточку о том, что у нее появился фанат
среди блондинистых парней.
Дэйв фыркнул, Брайен обиженно отвернулся. Словно два мальчика в садике не смогли
поделить машинку. Глупость диалога даже их заставила признать, что надо вести себя
соответственно возрасту и не тратить время на колкости.
— Что такого могла рассказать Ребекка?
Брайен долго и не думал об этом. Косяков за ним много, но один выделялся на фоне
остальных. За эту ошибку он будет корить себя всю жизнь.
— Из того, что ты так долго молчишь, я могу сделать вывод, что историй много.
Верно?
— Верно. Но я догадываюсь, что Аврора могла выклянчить у Ребекки.
— Выклянчить?
— В противном случае Ребекка никогда бы не заговорила об этом. И видимо Аврора
нашла способ ее разговорить.
— Проще узнать у кого-то другого о тебе, нежели ждать, когда ты осмелишься
заговорить.
— А ты, я смотрю, знаешь все о наших отношениях.
— Нет, не все. Но Аврора постоянно говорила о том, как много у тебя тайн и что
ты не торопишься раскрываться. Видимо, тебе проще, когда за тебя это делает твоя
подруга.
— Я пришел сюда не для того, чтобы ты говорил очевидные вещи и смешивал меня с
грязью. Поэтому вернемся к тому, как себя чувствует Аврора.
— Вечером я заходил к ней. У нее легкое сотрясение мозга, в остальном все
хорошо. Днем ее выпишут, как только она посетит психолога. Завтра ночью увидитесь,
сам все детали спросишь, — говорил Дэйв в спокойной манере, пока не вспомнил о
рвотных позывах. — А ну еще ее мучает токсикоз, но это другая история.
«Светлый» с одной стороны хотел подколоть Брайена, с другой выразить поддержку.
Но времени думать об этом не было.
— И нам надо об этом поговорить. — Серьезный тон Брайена дал понять Дэйву, что
лучше обойтись без дурацких шуток.
— Может, все-таки стоит поговорить сначала с Авророй. Игры в нормальную семью
пользу не принесут.
— Нам лучше знать, что приносит нам пользу, а что — нет. И я надеюсь, что нам
больше не придется разговаривать на подобные темы.
— В «светлом» мире думают, что отец ребенка — я. Нам придется разговаривать об
этом.
— Как раз об этом…
— Нечего обсуждать даже, — Дэйв перебил Брайена. — Аврора — моя лучшая подруга,
и я буду защищать ее, помогать ей и тебе, если что-то от меня будет требоваться.
Все, что я могу сейчас, это играть роль счастливого отца.
— Я не могу даже просить об этом. Но это вынужденная мера.
— Ты спас меня и Амелию, я прикрою вас в «светлом» мире. Это не сложно, тем
более когда умеешь врать. И больше это должно беспокоить тебя: мне бы не нравилось
думать о том, что у моего ребенка для всех другой отец.
— Это сейчас второстепенное и ненужное. Не в том положении, чтобы обращать
внимания на… мелочи. И если кто и будет отцом вместо меня для «светлого» мира, то
только ты.
— Хорошо.
— Тогда, — Брайен встал, вслед за ним и Дэйв, — береги ее днем.
— А ты постарайся найти способ спасти их обоих.
Они протянули ладони, но завершить разговор рукопожатием не могли из-за жжения.
Поэтому вместо ладоней, они взяли друг друга за предплечья, создав тем самым свой
вид проявления уважения.
Оба одновременно чувствовали неприязнь, заложенную на генетическом уровне, и
доверие, дружескую связь, пусть и скрытую за колкостями.
— Хорошо, что ты не отказался от ребенка, — сказал Дэйв, когда Брайен уже
подходил к окну.
— Я не потеряю их. Буду защищать, чего бы мне это ни стоило.

Глава 5

Хлопать тапками об плиточный пол — безумно интересное занятие. Особенно, когда

кругом тебя… ничего. Я уже больше часа жду психолога, которого мне настоятельно
порекомендовали пройти. Лучше бы сразу отправили к психиатру, что уж мелочиться.
Я прошла обследования, встала на учет. Из-за всей этой волокиты у меня гудели
ноги, трещала голова. Очень сильно хотелось кушать, но еда в больнице не вызывала
аппетита.
В миллионный раз убеждаюсь, что больница не может оставить никаких приятных
впечатлений, даже если будут условия, как дома.
В палату зашла молодая девушка и любезно обратилась ко мне.
— Аврора Брукс, пройдемте за мной. — Я тут же спрыгнула с кровати и поплелась за
ней, минуя двери с различными табличками и тоскующих в очереди зевак.
Перед глазами мелькнула надпись «психолог», тогда я поняла, что, наконец, мы
добрались до нужного кабинета. За белой дверью скрывалось такое же белое помещение,
на удивление очень уютное. Я села на небольшой диванчик и ко мне тут же подошла до
боли знакомая женщина.
— Здравствуй, Аврора. — Она села на противоположно стоящее кресло. Нас разделял
небольшой журнальный столик, но даже этой дистанции мне было мало. Из-за ее улыбки
по телу прошелся холодок, я вся сжалась, села прямо, не смея больше облокачиваться
на мягкую спинку.
— Здравствуйте, — пропищала я, слегка вжимая голову в плечи.
Женщина прекрасно видела, как я реагирую на нее, как мой испуг сочится из меня
при каждом неровном вдохе. Она делает пометку в своем блокноте, и я сразу понимаю,
что облажалась.
— Надеюсь, ты не против, что я говорю так неформально? — она косится в мою
сторону и снова что-то строчит.
 Да чтоб твоя ручка писать перестала!
— Конечно, нет, как вам будет удобно.
Приходится сделать глубокий вдох, затем выдох. Мне удается унять дрожь в теле.
Я прекрасно помню, как именно эта женщина была со мной в том самом «лагере». Ее
взгляд, ее пальцы, которые часто держали шприц, и ее сочувствующий тон в голосе —
все это мелькало картинками перед глазами. Тогда она не была лишь «психологом», и,
вероятно, сейчас тоже им не является. Это какая-то ловушка, и каждое мое неверное
слово могло обернуть все против меня.
Я должна была сосредоточиться, должна была в кои-то веки включить голову и
обхитрить ее анализирующую натуру.
— Что-то не так? — снова смотрит на меня внимательно, пытаясь уловить каждую
эмоцию.
Но я лишь притупляю взгляд, слегка сутулюсь и обращаю напряжение и страх в
легкое волнение.
— Просто врачи, обследование… Все это выматывает и немного пугает.
— Конечно, я тебя понимаю, — улыбается. — Но я не врач, я твой друг. Мы просто с
тобой побеседуем. Ты же не против?
А как будто у меня есть выбор? Знаю я этих «неврачей» и знаю, что они могут
сделать с мозгами в считанные секунды. Друзья не водят на шокотерапию, не вкалывают
снотворное и уж точно не пытаются устроить растроение личности, чтобы потом убить
каждую отдельно.
Но у всех свое понимание о дружбе, как я погляжу.
Воодушевленно кивнув ей, я приготавливаюсь к игре, из которой я просто обязана
выйти победителем. Что бы она ни спросила сейчас, я должна дать тот ответ, который
охарактеризует меня как «светлую» и не даст им поводов вернуть меня в лагерь.
Сердце пропускает удар, когда я думаю о том, что отвечаю не только за себя. Руки
тянутся к животу, я испуганно смотрю вниз и представляю Брайена рядом. Сейчас я
очень сильно хочу оказаться в его объятиях: в них спокойно, уютно и безопасно,
несмотря на нависающие угрозы.
Но я растворяю этот образ. Я «светлая», и меня ничто не связывает с «темным»
миром.
— Приступим. Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше, если не считать того, что я соскучилась по дому.
— Тебе нравится место, где ты сейчас живешь?
— Да, очень. Дэйв снял прекрасное жилье.
— Дэйв — твой муж, верно? — Я киваю. — У вас с ним все хорошо?
— Как видите, — я кидаю короткий взгляд на живот, затем снова смотрю на нее,
расплываюсь в улыбке. — Мы ждем ребенка! И это так волнительно.
— Примите мои поздравления. Чувствуете уже, как просыпаются материнские
инстинкты?
— Я очень сильно хочу защитить своего ребенка от всех угроз и вырастить его в
любви и заботе.
— Разве вам что-то угрожает?
— Ну знаете, дети бывают такими непоседливыми! — придуриваюсь я. Знала бы она,
что даже наш никчемный диалог является прямой угрозой. — Они могут упасть на ровном
месте. Наверное, я рано об этом беспокоюсь, но не хочется, чтобы мой ребенок
получал травмы и болел.
— Прекрасно тебя понимаю. Быть родителем очень сложно, это большая
ответственность, и я рада, что ты это осознаешь. А как отреагировал Дэйв?
— Мы еще не успели все это обсудить, так как я узнала о беременности только
вчера. Но я видела его глаза: он был безумно счастлив. Сегодня я вернусь домой,
надеюсь, нам удастся поскорее поговорить и рассказать об этом близким людям.
— У вас же с ним уже установились доверительные отношения?
— Конечно. Он же мой муж. Я люблю его и полностью ему доверяю. Я уверена в том,
что у нас получится создать крепкую и счастливую семью.
Женщина слишком быстро перескакивает с вопроса на вопрос, пытаясь сбить меня,
лишить бдительности. Но я отвечаю максимально в стиле «светлой» и пытаюсь
заговорить ее воодушевленными речами.
— Тогда я могу полагать, что он знает все твои секреты?
 Приоткрываю рот, с желанием гордо воскликнуть да, но тут же понимаю, что в этом
вопросе есть уловка.
— Но у меня нет никаких секретов. Дэйв знает обо мне все. — И я бросаю в женщину
хмурый взгляд, словно совершенно не понимаю, как она может задавать подобные
вопросы.
Она тут же тушуется, хотя и не желает сдавать позиции. Улыбается.
Все той же дежурной улыбкой, которая застыла на лицах всех сотрудников больницы.
Их чопорная любезность и фальшивость меня бесят.
И как, спрашивается, я могла принимать это за чистую монету долгие годы?
— У тебя все в порядке со сном, Аврора? Ты всегда высыпаешься?
— Вполне.
— И тебе не снятся кошмары?
— Нет.
— Тогда что произошло прошлой ночью?
— Я просто захотела пить и пошла за водой. А дальше все поплыло перед глазами, —
рассказываю, придерживаясь версии, которую придумал Дэйв.
— Возможно, ты увидела кого-то в окне? Или что-то услышала?
— Вы о чем? Кого я могла увидеть?
— «Темного» человека.
Мои глаза тут же расширяются, и грудь наполняется воздухом, который не удается
сразу выдохнуть. Пальцами я впилась в край диван и сфокусировала всю свою агрессию
в руках. Я не понимала подобной реакции своего тела. Наверное, первый раз чувствуя,
что кто-то подбирается к моей тайне, я пожелала дать отпор и не на секунду не
задумалась о страхе.
— Вы утверждаете, что к моему дому могут пробраться «темные»? Вы хотите сказать,
что, даже находясь в своей квартире ночью, я не в безопасности, и эти чудовища
могут навредить моему ребенку?! — Все свои эмоции я превратила в то, что «светлые»
хранят в своем сердце под цветочной оболочкой, — в ненависть к «темным». В
сыгранные на ура страх и отвращение.
Осталось начать лить слезы, чтобы показать себя слабой и беззащитной, что я и
сделала. Женщина соскочила со своего места и, принося множество извинений, вручила
мне стакан воды.
— Я совершенно не это имела в виду, — говорила она, поглаживая мое плечо, словно
меня должно было это успокоить. — Прости, твоей семье ничего не угрожает.
Я киваю и ставлю пустой стакан на стол.
— Я не понимаю, что на меня нашло. Но когда вы сказали мне о «них», я
почувствовала отвращение и неконтролируемый ужас, — я говорила это, хрустя пальцами
и опустив голову, словно действительно запутавшаяся в себе девушка.
Почему я не стала актрисой драмы?
— Еще раз прости. Мне очень жаль.
Она отходит от меня и возвращается с каким-то бланком и чистым листом,
разделенным на восемь квадратов.
— Ассоциативный рисуночный тест? — спрашиваю я, заполняя анкету в бланке.
— Это формальность. С помощью него мы узнаем о некоторых чертах твоего характера
и выявим отклонения от нормы, если они имеются. Мы проводим его со всеми
пациентами. А если взять во внимание, что ты еще и беременна, это становится
вдвойне обязательной процедурой.
— А для чего тогда был этот допрос? И я имею полное право отказаться, так как
тут есть графа «согласен», где я могу просто не поставить свою подпись.
— Имеешь, но тогда я сочту нашу беседу, — она сделала акцент на этом слове, как
будто это был не допрос, — и твои вопросы за ложь, а срыв — прекрасной актерской
игрой.
— Но «светлые» никогда не врут.
— Именно, что «СВЕТЛЫЕ» никогда не врут.
— Вы утверждаете, что эти рисунки и закорючки дадут определенную характеристику
обо мне?
— Да, не сомневайся. — Снова чертова улыбка, только теперь я чувствую
высокомерие.
Хорошо. Буду рисовать цветочки, кошечек и собачек, принцесс, скачущих на
единорогах.
Ставлю свою подпись и обмениваюсь очередным «добродушным» взглядом с
недопсихологом.
Дэйв забрал меня из больницы и привез домой, несмотря на то, что я
настаивала, что вполне могу добраться сама. За все время, что мы провели в машине и
дома, мне показалось, что он стал очень заботливым и внимательным. В какие-то
моменты он даже перегибал палку с опекой.
— Я действительно могу сама себе принести воды, — сказала я, когда Дэйв заставил
меня лечь в постель, несмотря на мою жажду. Если бы та история моего падения не
была выдумкой, я бы подумала, что у него просто паранойя. — Но все равно спасибо.
— Рисовала рисунки, говоришь? И все? — Он сел на край кровати и явно
приготовился получить множество ответов.
— Да, ничего интересного. И опережая твой вопрос, результаты мне пока что не
сказали.
— Тебя это не напрягает?
— Если я буду думать обо всех возможных угрозах, то просто сойду с ума и
откинусь в этот же момент. Я весьма впечатлительна, если ты вдруг не знал.
Он мягко улыбнулся и слабо кивнул. Но затем посмотрел на меня с тревогой,
которая не могла ни коснуться меня.
Я поставила стакан на прикроватную тумбу и, опершись на руки, немного
приблизилась к нему.
— Что-то случилось?
— Я переживаю о тебе, о всех нас, о том, что с нами будет. Ты моя жена, Аврора,
и пусть мы не любим друг друга так, как должны были, я все равно считаю нужным
заботиться о тебе. Поэтому расскажи о причине своего обморока.
Мне действительно хотелось ему все рассказать, потому что, не буду отрицать, он
стал самым настоящим близким другом, и я нуждалась в его поддержке, в разговоре с
ним.
— Но я не могу, — опускаю взгляд. — Это между мной и Ребеккой.
Он понимающе смотрит на меня, не нападает с допросами. В отличие от меня, он не
будет ковыряться в ранах, чтобы удовлетворить свое любопытство. Мне срочно надо
было научиться у него этому качеству.
— И все равно, держи меня в курсе дела. Брайен не может присматривать за тобой
днем, эта часть суток остается на моих плечах.
— Брайен вчера приходил?
— Да, и мы поговорили. — Он увидел, как загорелись мои глаза, поэтому тут же
заставил прикусить язык: — Это между мной и Брайеном.
— С каких это пор у вас с Брайеном договоренность?
— А с каких пор у вас секреты с Ребеккой?
Хорошо. Мне ничего не добиться. Любопытство кололо подушечки пальцев и щекотало
ребра, я буквально не могла унять его, и это бесило.
— Дэйв, ты не обязан возиться со мной. Я не больна, а беременна.
— Да, не обязан. Но ты беременна от «темного» и неизвестно, что будет дальше с
тобой и ребенком. Я бы подстраховался и даже няньку к тебе пристроил. И к тому же я
уже сказал, что ты моя жена. Я буду за тобой присматривать. Больше повторять не
буду.
Он встает и, когда оказывается у выхода из моей комнаты, я говорю ему вслед:
— Спасибо. Это очень много значит для меня. Ты не представляешь, как важен для
меня.
— Отлично. Давай в следующий раз обойдемся без этих сопливых разговоров. Мне,
если честно, как-то неловко стало. Прибереги это для Брайена.
— Ты первый начал! — заметила я. — А Брайен тоже не особо такое любит.
— Неожиданно. Я то полагал, у вас романтика за границы разумного выходит. — Ну
он точно издевается. — Спокойной ночи, Аврора. Хотя странно тебе этого желать.
— Спокойной ночи, Дэйв.
Конечно, сна не было ни в одном глазу, поэтому я даже не думала дремать до
прихода Брайена. Я собиралась с мыслями, готовила речь и подбирала нужные слова. Но
в это же время я прекрасно понимала, что весь этот процесс бесполезен. Мне не
помогают никогда подготовки к важному разговору. Они лишь на короткое время
успокаивают, потому что в своей голове именно в эти минуты я держу все под
контролем.
Остаюсь стойкой и уверенной, пока Брайен не оказывается в моей комнате. Мы
мгновение тратим на то, чтобы осознать, как сильно успели соскучиться, и порывисто
приближаемся друг к другу. Я тянусь к нему, пальцами прохожусь по шее и касаюсь
волос на затылке. Он тут же целует меня, получая мой мгновенный ответ.
— Привет, Аврора, — выдыхает он.
— Привет, Брайен. — Улыбаюсь, слегка прикусывая губу, и радуюсь тому, что
приятные ощущения от поцелуя до сих пор заставляют тело дрожать.
Ловлю последний тяжелый выдох Брайена кончиком языка и прижимаюсь к нему всем
телом, крепко обнимая. Он гладит меня по волосам, целует макушку и шепчет:
— Я скучал.
— Я тоже.
Я бы просто хотела раствориться в этой нежности, в его тепле и запахе, в его
ауре, которая поглощает с ног до головы. Но я знала, что нам необходимо поговорить,
поэтому я первая отстранилась, сделала шаг назад. Так я верила, будет проще. Как
будто дистанция могла сдерживать наши чувства и эмоции.
— Никаких поспешных решений, никаких эмоциональных всплесков и никаких тайн.
Только откровенность, четкость и объективные выводы. Согласен?
Поднимаю взгляд на него, вижу, как он складывает руки на груди и кивает.
Закрытая поза и молчаливость — плохие признаки.
— Я встала на учет.
— Что тебе рассказала Ребекка?
Говорим одновременно. Но несмотря на это я прекрасно слышу его вопрос и
сдержанно отвечаю:
— Это наше с ней дело.
— Ты упала в обморок, Аврора. Это касается меня. И что скрывать, я взбешен и
взволнован одновременно, поэтому ты обязана мне сказать.
— Нет, — отрицательно качаю головой. — Я обещала не рассказывать.
— Тогда я спрошу прямо у нее, и не факт, что разговор пройдет мирно.
— Не неси чепухи! Она уж точно ни при чем.
— Ну вот я и узнаю.
— Это же Ребекка. Разве ты не уверен в том, что она мне не навредит? И это всего
лишь обморок, а ты развел из этого трагедию.
— Этот, как ты говоришь, всего лишь обморок, мог понести еще более ужасные
последствия! — Он немного дергается в мою сторону, но, успокоившись, возвращается в
прежнее положение. — И если придется, я поставлю Ребекку на место, чтобы она больше
не смела доводить тебя до такого состояния.
— Сколько раз я должна повторить, что Ребекка здесь ни при чем? Она рассказала
то, что ты должен был мне рассказать по моим наглым просьбам. Я не услышала ничего
кроме правды, и я приняла ее, но переварить нормально не получилось. А затем я
встретилась с тем «незнакомцем». Он сообщил, что больше в этой части патрулирования
никакого не будет. А потом я по глупости назвала его Волкером. Все это упало на
голову. И бум! — я вскинула руками. — Обморок. И надеюсь, что ты не забыл о моей
беременности. Но со мной все в порядке, поэтому поводов для переживания нет.
— Она рассказала о том, как получала наказания вместо меня?
Я резко выдыхаю и киваю, понимая, что он не успокоится.
— Вы обсуждали наши с ней отношения и приказ о втором ребенке?
— Да, Брайен, но сейчас это неважно!
— Что еще?
— Боже. — Я раздраженно смотрю на него, понимая, что весь разговор идет не по
моему плану. — Зачем тебе это знать?
— Потому что если ты знаешь о том, чего я боюсь, если знаешь о кошмаре моего
прошлого, то я просто не имею права просить тебя дать нам шанс.
— Шанс на что?
— Шанс создать нормальную ненормальную семью, шанс построить счастье и прочую
белиберду твоего мира. Я думал об этом, очень много и очень долго, и понял, что
несмотря ни на что хочу попросить тебя довериться мне, положиться на меня. Потому
что я сделаю все, чтобы один этот маленький долбанный шанс изменил жизнь к лучшему.
 У меня подкашиваются ноги, и я сажусь на кровать, продолжая смотреть на
очертания его тела.
— Я доверяю тебе, и я ни на секунду не сомневаюсь в том, что ты сможешь защитить
нас, — мои глаза горели надеждой, хотя отголоски страха еще плясали внутри. К
сожалению, они никогда и не уйдут.
Вспоминаю про Эйми и конец, который ждал ее.
— Но я все равно боюсь. Не за себя и даже не за тебя, а за ребенка.
— Он родится и будет под нашей опекой и защитой. Мы будем его любить и дадим ему
лучшую жизнь.
Брайен приближается ко мне и медленно садится на колени напротив меня. Он держит
меня за руку, а мне становится все хуже от мысли о том, что я позволяла себе
задуматься об аборте.
— Я встала на учет. Пути назад нет.
— О каком пути назад ты говоришь?
Опускаю глаза, боясь признаться ему в собственной слабости.
— Ты сама хотела этого или думала, что я тебе предложу? — Он все прекрасно
понял.
— Я не хотела этого, и я уверена, ты тоже. Но мне казалось, это единственным
выходом. Хоть я и обещала себе, что не сдамся, в нашем положении геройствовать
глупо и слишком рискованно.
Брайен приподнимает мою голову за подбородок, вынуждая смотреть на него. Я не
вижу его лица, его глаз, но прекрасно все чувствую. Его сила, его стойкость и его
настрой передаются мне телепатически, и за всем этим нет того таинственного страха,
который был в ночь, когда мы только узнали о ребенке.
Он открыт, он больше не скрывает своих истинных чувств.
— Да, я думал об этом. Потому что я боялся, что могу потерять тебя, — откровенно
говорит он. — Это действительно разумный выход из ситуации. Но мое желание быть
отцом твоего ребенка и воспитать его вместе с тобой оказалось слишком велико.
Теперь скажи еще раз: ты доверяешь мне? — Я киваю. — Нет, не кивни, а именно скажи.
Кладу руку на его ладонь, которая все это время гладила мою щеку, и уверенно
отвечаю:
— Да, я доверяю тебе, Брайен.
— Несмотря на то, что знаешь об Эйми и чем все это закончилось?
Мои глаза округляются из-за удивления, но я уже не пытаюсь скрыть того, что все
знаю.
— Несмотря ни на что я доверяю и буду доверять тебе.
— Я не беру свои слова назад о том, что я боюсь. До сих пор мне по-настоящему
страшно. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы сберечь вас.
— Не только меня и ребенка. Без тебя не будет смысла, без такого отца, как ты,
ребенок не будет счастлив. Поэтому обещай, что будешь беречь и себя самого. И,
Брайен, я не Эйми. Знай, что я не сдамся, что я буду твоей опорой. Маленькой, порой
истеричной и нестабильной, но все же опорой. Я люблю тебя.
— Ты не просто моя опора, Аврора, и ты это прекрасно знаешь. Ты гораздо больше.
Давай без взглядов в прошлое, без осуждения того, что мне придется сделать в
будущем для нас, вместе пройдем через трудности. Согласна?
— Да. — Я немного раздвигаю колени и притягиваю Брайена к себе, чтобы наши лица
были еще ближе, чтобы чувствовать на коже его дыхание.
Он целует меня в лоб, и что-то яркое и теплое разливается по телу, заставляет
сердце бешено биться, но не от волнения или страха, а от того, что у нас все может
получиться. Своим кончиком носа я касаюсь его, закрываю глаза.
— Я очень сильно тебя люблю, — говорит он, обволакивая каждый сантиметр тела
этими сладкими и безумно сильными словами. Я пробую их на вкус, несколько раз
прокручиваю в голове, а затем целую Брайена, чтобы скрепить необычную, своеобразную
клятву.

Глава 6

Брайен не стал задерживаться у Авроры по той простой причине, что девушке был
необходим долгий сон и отдых. «Светлая» выглядела с одной стороны воодушевленно, с
другой — потерянно и убито. И Брайен не мог найти в себе силы, чтобы спокойно
говорить о «хеппи энде» и строить из себя супергероя.
Потому что он ни черта не чувствовал себя хотя бы на крошечную долю сильным,
уверенным и бесстрашным.
Ослепленный гневом, он чудесным образом сумел добраться до своей квартиры без
случайных жертв и столкнулся с Ребеккой, которая ждала его у порога уже несколько
минут.
— Чего тебе? — грубо сказал он и, когда начал заходить в квартиру, чуть не сшиб
озадаченную и нервную Ребекку.
— Из ума выжил?! — крикнула «темная» и хлопнула после себя дверью.
Но звук от этого заглушился грохотом в тесной комнате. Брайен взял первое, что
попалось под руки, и швырнул это в стену. Несчастный стул остался без ножки.
— Ненавижу это! — он рычит, дает волю своему бешенству, потому что только оно
могло спасти его от собственной слабости.
Он не понимал, что происходит и почему в его руках скопилось столько силы,
которая начинала уже приносить ему самому боль. Это было похоже на ток, гуляющий по
нервам и отнимающий покой.
Его глаза наливались чем-то тягучим, он переставал видеть и различать предметы.
Кто-то внутри шептал ему, склонял к агрессии. Утверждал, что станет легче, если
передать всю боль другому.
Его тянуло к «темной», но он боролся с желанием увидеть чужую кровь на своих
руках.
Ребекка какое-то время остается в стороне и наблюдает за метаниями Брайена, за
его попытками выплеснуть злость с помощью ударов в стену или швырянием очередной
вещи. Через какое-то время она перестает разбирать его речь и понимает, что он
доходит до крайней точки.
А она прекрасно помнила, что было с ним после «лечения». И ей приходится
вмешаться, чтобы он не кинулся на улицу в поисках бродяги.
Девушка подходит к нему, уворачивается от тяжелой руки и со всего размаху дает
пощечину.
«Темный» останавливается и с яростью смотрит на Ребекку.
— Какого…
— Заткнись и успокойся! Что на тебя нашло? — Ребекка отступает, чтобы не огрести
за выходку. Она знала, что Брайен не поднимет на нее руку, но когда у него
случались подобные срывы еще пару месяцев назад, он был способен и придушить ее.
Брайен видит это «незаметное» движение Ребекки и хмурится.
— Я бы не ударил тебя.
— Не сомневаюсь.
«Темный» делает несколько тяжелых вдохов, возвращая ясность в голове, и
замечает, что ночь придется завершить капитальной уборкой. Из-под дивана вылезла
напуганная черная кошка и мяукнула на Брайена, после чего скрылась на кухне.
— Прекрасно, даже кошки в страхе бегут от тебя.
Ребекка кинула последний сердитый взгляд в сторону Брайена и села на небольшое
кресло. К счастью, несмотря на поганное настроение, терпение у нее еще было, и она
собиралась выслушать Брайена, а после поделиться, мягко говоря, неприятными
новостями.
— Я тебя о-очень внимательно слушаю, — сказала Ребекка, закинув ногу на ногу.
— Что мне тебе сказать? Что я кретин?
— Это я и так знала. — Брайен резко отвернулся от подруги и начал ходить по
комнате. — Объясни, что это сейчас за цирк был. Какого хрена? Когда у тебя опять
это началось?
«Темный» собирался до последнего скрывать это хотя бы от Авроры, и ему было
плевать, что это противоречило обещанию всегда говорить обо всем, что происходит.
Он был уверен, что таким образом защищает ее. И обморок Авроры доказал лишний раз,
что она до сих пор не готова знать абсолютно все о жизни Брайена, о его прошлом и о
том, что происходит в правительстве.
Сейчас он хотел отчитать Ребекку за то, что она обо всем рассказала Авроре. Но
ему пришлось признать, что он хранил тайну об Эйми лишь из-за трусости, что было
неправильно. И рано или поздно ему бы все равно пришлось все поведать в своей
нелепой, скованной манере.
Часть его благодарила Ребекку за то, что, он уверен, она рассказала все четко,
подробно, не выгораживая его. Поэтому он все же решил не поднимать эту тему и не
ссориться из-за этого с ней.
— После того, как я узнал о беременности Авроры, — признается он и продолжает
мерить комнату шагами, избегая прямого контакта с подругой. Меньше всего ему
хотелось сейчас видеть возмущения Ребекки.
— И ты, как обычно, предпочел промолчать. Браво, Брайен. Боишься стать
подпольным папой? — Ребекка усмехается и ловит на себе мгновенный, злобный
взгляд. — Да, я знаю, что не смешно.
— Понятия не имею, как это произошло. Я думал, что все закончилось.
— Наивно думать так после того, как убил человека из-за галлюцинаций. Но, —
Ребекка сделала задумчивый вид, хотя и продолжала сидеть в расслабленной позе, —
сейчас ведь дело не в галлюцинациях. После чего вдруг двинулся переключатель?
— Я попросил у Авроры шанс создать семью. Хотел, чтобы она поверила в то, что я
смогу обезопасить ее и ребенка. Черт! — он взъерошивает волосы и пинает целую ножку
валяющегося стула. Деревяшка ломается в эту же секунду с характерным треском. — Я и
представить не мог, что можно так сильно за кого-то переживать!
— А что она тебе сказала?
— Она доверилась мне. Дала этот идиотский шанс! И если я что-нибудь сделаю не
так, то подведу и ее, и ребенка. Но как я могу следовать четкому плану, если каждый
день все больше чувствую свою «светлую» сторону. Это мне мешает.
— Погоди! — воскликнула Ребекка.
Брайен остановился и хмуро оглядел девушку, всю напрягшуюся и погрузившуюся в
мысли.
— Если после «лечения» ты жаждал мести, ненавидел «светлых», значит, сейчас так
до сих пор и происходит, — начала рассуждать Ребекка.
— И? Это прошло, когда мы с Авророй снова встретились. И как я могу ненавидеть
«светлых», если одна из них носит моего ребенка?
— Она снова, можно сказать, на грани смерти. Признайся, ты же представлял ее на
мести Эйми? — Брайен кивает. — Вот тебе и ответ: все вернулось, потому что ты
представил смерть Авроры. И это не закончится, пока ты не будешь уверен в том, что
Аврора в безопасности, а вместе с ней и ребенок.
— Тогда получается, что из-за моих чувств к ней, во мне просыпается все больше
«светлых» качеств, и я начинаю ненавидеть себя?
Ребекка выдыхает от отчаяния и чувства поражения. Она пытается собраться с
мыслями, правильно подобрать слова.
— Чем больше света в тебе, тем больше потом будет тьмы, — заключила она. — Ты
уничтожишь и себя, и всех вокруг. Они будто не нового правителя готовят, а бомбу
замедленного действия. Ты должен что-то с этим сделать.
— Что?! — Брайен разводит руки. — Перестать любить Аврору? Это невозможно.
— Подавляй «светлую» сторону «темной». Делай какие-нибудь плохие вещи, —
предложила Ребекка.
— Например, расчленить кого-нибудь?
— Ну, это один из вариантов.
— Прекрасно, Аврора будет рада узнать о том, какой у меня кровавый досуг.
— Не зацикливайся на ней. Это только усложняет…
— Как я могу не зацикливаться на ней?! — Брайен пинает очередную ножку стула. —
Я люблю ее!
— Я знаю это!
— Сейчас все по-другому. Это чувство, оно стало…глубже. Я люблю и ребенка, хотя
он даже не родился. Это делает меня сильнее, но одновременно убивает.
Треск дерева. За ним следует тишина, несравнимая по тяжести ни с чем в мире.
Ребекка опустила голову и слегка скрючилась. Ее руки сжались в кулаки и длинные,
идеально подпиленные ногти врезались в тонкую кожу, оставили четкие полосы. Колющее
ощущение в руке позволило ей прийти в себя и услышать озадаченный голос Брайена,
зовущий ее.
Не поднимая головы, она говорит с обидой:
— Я, конечно, все понимаю, но это не твой единственный ребенок. — Косится в его
сторону, чувствует тревогу, но продолжает с еще большей злостью: — Твой сын или
дочь сейчас для всех в правительстве как кусок плоти с огромным потенциалом, и его
никто не любит. Ты прекрасно помнишь, что делали с нами в детстве, представь, что
будет с этим ребенком? С твоим ребенком, Брайен. С моим! — Она вскакивает, не
находя себе места от боли, и не понимая, как прекратить это ужасное чувство в
груди. Оно усиливалось с момента, когда стало известно о беременности Авроры, и
сейчас, кажется, достигло своего апогея. — Ты ни слова не сказал, что будешь
бороться и за него! А я… одна я ничего не смогу!
Чувствует слезы на своем лице, в истерике стирает их, но они бегут вновь и
вновь.
Брайен ловит ее запястья, разводит руки в стороны и буквально вынуждает
посмотреть на него. Ресницы на ее глазах слиплись, тушь черными полосами стекла к
покрасневшим щекам. Она неровно дышит, кусает губы, чтобы не выдать какой-нибудь
писк или всхлип.
— Я не плачу, — заверяет она ему, желая создать иллюзию своей силы и
непробиваемости. Она думала о ребенке, о материнстве, когда была одна и считала это
интимным. И несмотря на то, что ее самый близкий друг является отцом, она не хотела
обсуждать все с ним, потому что он никогда не делился своими мыслями на этот счет.
— Прости, — говорит Брайен.
— Нет, я все понимаю. — Вырывает руки из его ладоней и отходит в сторону. — Я
вижу, как ты ее любишь. И ее ребенок не результат тупого спаривания.
«Темный» стоял на месте и не мог понять, что ему лучше сейчас сделать. Если бы
перед ним была Аврора, он бы просто обнял ее, поцеловал как в последний раз и
попросил прощения. Да он бы упал перед ней на колени и пообещал ей весь мир, а
потом бы убился, но сдержал слово.
Но с Ребеккой стало неловко, подойти к ней было невозможно. Как тогда, когда он
напрочь забыл о том, что между ними вообще что-то было.
— Я не говорю о том, что ты должен принять и своего первого ребенка. Он для тебя
чужой, ты его никак не хотел и не хочешь. Понимаю твои чувства, потому что я тоже
его не хотела, он мне был не нужен.
— Был. А сейчас он тебе нужен. — В знак согласия Ребекка почти незаметно кивает
головой. — Я никогда не говорил, что отказываюсь от него. Я много думал о нем,
хотел несколько раз спросить у Правителя хотя бы кто ребенок: мальчик или девочка.
Я был не спокоен, пусть и не подавал виду. А потом забеременела Аврора. — Брайен
выдыхает, и внутренности его вздрагивают только от мимолетного видения с Авророй. —
Часть меня была уверена, что наш ребенок пусть и пройдет через ад, но выживет и
станет прекрасным человеком. Я не могу сказать этого же об Авроре и нашем с ней
ребенке.
— Ты прав. — Ребекка обнимает себя за плечи и идет в стороны прихожей. — Я не
должна была злиться на тебя. Ваш ребенок в гораздо худшем положении, его шанс
ничтожно мал.
— Я заслужил агрессию в свою сторону.
— И все же. — Ребекка накидывает на плечи черное пальто и поворачивается лицом к
Брайену, который выглядел еще более мрачным и подавленным, чем минуту назад. — Я
должна тебе кое-что сказать.
— Я тебя внимательно слушаю. — «Темные» опирается одним плечом на стену.
— Мы с тобой это не обсуждали, но раз у нас сегодня откровения, и ты настроен со
всеми все обсудить и расставить некоторые точки, то я спрошу. Ты помнишь что-то о
нашем сексе? — Ребекке показалось, что она даже немного смутилась. Но спрашивать
надо было прямо.
— Нет, — откровенно говорит он, чувствуя напряжение. Но не из-за вопроса, а из-
за причины, по которой он был задан.
— Так я и думала. В общем, нас накачали чем-то, поэтому мы не контролировали
себя и, как следствие, провели достаточно много времени вместе. А потом сами себе
придумывали, как все произошло и стыдились, что вообще смогли в таком плане
посмотреть друг на друга. Нас нехило подставили.
Брайен выпрямляется, смотрит по сторонам и нервно ухмыляется.
— А я думал, какого черта все так произошло.
— Я тоже. А спросить друг у друга было неловко.
 — Боялся тебя обидеть, задеть как-то. Да и вообще говорить об этом мне казалось
лишним…
— Славно, что мы разобрались в этом.
Ребекка замирает, набирает в легкие воздух и сжимает губы.
— Ты что-то еще хотела сказать?
— Да. Правитель назначил на завтра ужин, мы оба приглашены. Ты должен поговорить
об этом с Авророй и сказать, что будешь занят всю ночь. И, — девушка резко
выдыхает, — я догадываюсь, что после ужина мы будем как раз в том состоянии, чтобы
порадовать Правителя вторым чудесным ребеночком.
Воодушевленная после ночного разговора с Брайеном и полностью отдохнувшая, я
суетилась на кухне и готовила ужин, на который пригласила свою семью и семью Дэйва.
Я была настроена сообщить всем о своей беременности и хоть на какое-то время
изолироваться от «светлого» мира с его рекомендациями о продолжении рода.
Дэйв вернулся с работы и сильно удивился моему решению: он полагал, что я буду
откладывать это на максимально возможный срок. Но раз таким образом я могу
облегчить и его жизнь, то сделаю это с радостью.
— Ты такая веселая, — замечает он. — Поговорила с Брайеном?
— Да, и в миллионный раз убедилась в том, что у меня потрясающий вкус на мужчин,
и я не прогадала с выбором. — У меня лицо расплывалось в жуткой гримасе
неконтролируемого счастья.
Нет, это не значило, что я потеряла голову и ударилась в мечты о нормальной
жизни без угроз и страхов, без постоянного угнетения. Я все еще осознавала все
риски, но надежда, которую Брайен внушил мне, помогала оставаться сильной.
— Даже не знаю, стоит ли это оспаривать.
— Не, не думаю.
Мы провели время до прихода родителей в бессмысленных беседах, не переживая ни о
чем и не обсуждая то, как преподнесем эту новость. Мысли об этом посетили меня
только в тот момент, когда я попросила минуточку внимания, и родители, вместе с
моим братом уставились в мою сторону.
Глаза наших мам были полны желанием услышать долгожданную новость. Если бы я
собрала их по другому поводу, они бы тут же впились мне в глотку, я уверена в этом.
— Я беременна, — выпаливаю я.
Промедления были лишними. Новость вылетела из моего рта, не успела толком
перевариться головами гостей, как тут же начали раздаваться восторженные вопли. Нас
с Дэйвом чуть не сбили с ног радостные родители.
Нет, они были не просто рады. Они были счастливы, словно это было то событие,
ради которого они и жили.
Вот она — моя мечта. Любовь, счастье и благополучие. Я могу ощутить ее, да до
нее буквально рукой подать. Но она все равно пустая без моей вкуснопахнущей
бессонницы и не имеет никакого смысла.
Под шумок, пока родители переключились на Дэйва, я увела Алекса в спальню.
— Поздравляю сестра, — он обнимает меня. — Скоро уже буду играть с племянником,
ну или с племянницей.
На секунду, всего лишь на секунду тело сковал холод. Я бы действительно хотела
познакомить ребенка с Алексом, но сейчас это кажется слишком нереальным.
Улыбаюсь ему и искренне говорю:
— Да, это было бы чудесно.
Алекс слегка хмурится, не понимая, почему я говорю «было бы» вместо «будет», но
тут же отгоняет какие-то свои дурные мысли.
— Ты хотела о чем-то у меня спросить?
— Как там мама?
С моей стороны было глупо верить в то, что Алекс прекратит пытаться выяснить
что-то про маму. Любопытство в нашей семье — всеобщая черта. Брат сначала теряется,
но тут же собирает в кучу все свои мысли и произносит их как отчет.
— Она продолжала в тайне от папы пить какие-то таблетки. В один момент она была
максимально тобой озабочена, искала повод прийти к вам без приглашения, в другой —
говорила себе оставить тебя в покое. Я не могу понять, почему она так переживает за
тебя, ведь у тебя все в порядке.
— Просто мама нервничает, что я живу теперь не с вами.
 Алекс категорично не соглашается со мной.
— Мама борется сама с собой, удерживает себя дома. Она считает, что если придет
к тебе, то сделает хуже. Если бы она переживала о том, как ты там в новой квартире,
она бы просто пришла тебя проведать.
— Алекс, ты слишком глубоко капаешь.
— А еще это каждый раз прекращается, когда возвращается папа. Она словно
забывает обо всем.
— Алекс.
— Погоди, ты говорила не лезть в это. Поэтому я молчал, ничего не рассказывал,
старался искать оправдания всему этому, но ты сама спросила у меня о ней. Почему бы
тебе не спросить у папы? Или может сразу у мамы?
— Алекс! — уже повышаю голос я, и только тогда брат замолкает. — Я тебя просила
оставить все так, как есть.
— Аврора, если у тебя сейчас новая семья и новые хлопоты, это еще ничего не
значит. Я волнуюсь за маму очень сильно. И если ты намерена дальше делать вид, что
это пустые переживания, то я вынужден пойти против тебя.
— Пожалуйста, — я хватаю брата за плечи и, чувствуя, как сердце колотится в
груди, пытаюсь его переубедить. — Доверься мне.
Он в сомнениях, это было слишком очевидно. Но он еще ребенок, далеко не глупый и
понимающий, но ребенок. Хотела бы я списать все примеченные им изменения в
поведении мамы на простые детские замашки и игры.
— Новости о беременности впервые за долгое время действительно смогли
осчастливить маму, — угрюмо говорит он. — Только поэтому я успокоюсь.
Тут же обнимаю его. Если бы он захотел помочь маме, то рассказал бы обо всем
какому-нибудь врачу, а там дело дошло бы и до правительства. Неизвестно, во что
превратили бы маму после этого.
Оставшуюся часть вечера нас с Дэйвом заваливали вопросами о том, как мы оформим
детскую, как назовем сына или дочку и все в этом роде. На все мы лишь пожимали
плечами и скромно улыбались. Непонятно, что нам отвечать на подобные вопросы в этом
положении.
Гости ушли, тогда Дэйв смог спокойно вздохнуть. Он окинул меня с ног до головы
усталым взглядом и протяжно произнес:
— Я святой, раз на все это подписался.
— Неужели перспектива отцовства так выматывает?
— Где это видано, чтобы муж прикидывался отцом ребенка, которого жена, скажем
так, нагуляла. Думаю, я заслуживаю хотя бы скромного «спасибо».
— Спасибо, — тут же говорю ему на потеху. Хотя не смотря на мой язвительный и
шутливый тон, звучало это все равно искренне.
Когда на улице стемнело, я села на подоконник и начала смотреть вдаль, наблюдать
за качающимися деревьями и холодным светом луны. Как только среди всего этого
мрачного массива из веток я увидела силуэт Брайена, то тут же открыла окно и
высунула ноги на улицу.
— Ты что вытворяешь? — Спрашивает он, когда я готовлюсь спрыгнуть.
Он быстро оказывается рядом и ловит меня. Придерживая за бедра, ставит на землю
и сразу прижимает к себе. А я улыбаюсь, как ребенок, словно только что нашкодила.
— Хотела поскорее с тобой встретиться. — Отстраняюсь от него, но лишь для того,
чтобы привстать на носочки и поцеловать в губы, мягко и даже невинно. — Как твои
дела?
— Могли быть в тысячу раз лучше, если бы мы провели это время вместе, но у меня
есть некоторые планы.
Расстраиваюсь, безусловно, но не показываю этого.
— С Ребеккой, — уточняет он.
— Ничего страшного. Если так надо, то мы можем встретиться и позже.
— Ты не понимаешь.
Чувствую, как мышцы его плеч под моими руками напрягаются, как тело его
становится отстраненным, а голос приглушенным.
— Тогда просто скажи мне, чего я не понимаю. — Несмотря на все опасения я до сих
пор держусь, не выражаю даже капли волнения.
Моя рука тянется к его лицу, я лишь хочу коснуться его скул, щек, но он хватает
запястье и отводит руку в сторону, как это было много месяцев назад. Только сейчас
причина далеко не в отвращении, он встревожен.
— Брайен, только не надо молчать.
— Знаешь, невероятно сложно говорить о чем-то без шуток и сарказма, без
грубостей и тому подобному.
— Но ты уже давно минимизировал использование подобного метода.
— Верно. — Он сильнее сдавливает мое запястье, словно боясь, что я могу куда-
нибудь убежать. И как похоже на него: он держит меня рядом, но недостаточно близко,
предоставляя мне выбор, пути отступления. — Сегодня велик шанс, что мы с Ребеккой
постараемся исполнить приказ Правителя о втором ребенке. И что-то мне подсказывает,
что мы не сможем отказаться, а если попытаемся, все будет только хуже.

Глава 7

Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох.
Мне необходим кислород, чтобы не впасть в тягучее болото ярких картинок. Но как
бы я ни пыталась сделать полноценный вдох, легкие не могли расправиться. Они
сжались в груди, окаменели.
— Аврора, послушай, — звенит голос Брайена в голове.
Я подаюсь в сторону, но в то же время еще сильнее впиваюсь пальцами в его тело.
Дистанция, мне нужна чертова дистанция.
— Не-е-ет, — протягиваю я, активно помотав головой. Мои собственные волосы
прядями бьют меня по лицу, на мгновения приводя в чувства. Но после секундной паузы
покоя снова начинается красочное представление перед глазами. Я вижу их силуэты,
слышу каждый, даже самый тихий вздох. И когда сквозь всю эту палитру звуков
пробирается его гортанный стон, ноги начинают нести меня к границе.
Только от того, что происходило в моей голове, просто так не сбежать.
Звуки становились громче, смешивались, превращаясь в один громкий гул в ушах. Я
остановилась и только тогда поняла, что все это время держала Брайена за руку.
Я на грани? Снов подошла к пропасти, в которую вот-вот сорвусь?
Больно. Слишком больно чтобы подбирать слова и пытаться что-то объяснить Брайену
и самой себе. Я не хочу даже думать о том, что он может быть с кем-то кроме меня. Я
не готова, черт, и никогда не буду к такому готова!
Конечно, я знала о том, что это предстоит пережить, но даже если бы мне дали год
найти в себе силы засунуть свою ревность куда подальше, в последний момент я бы все
равно каждой клеточкой тела ощутила тупую, ноющую боль.
Нельзя смириться с тем, что твой любимый человек будет целовать кого-то другого,
нельзя просто взять и без последствий пронести через себя его связь не с тобой.
Даже если так велит закон.
Брайен без слов крепко прижимает меня к себе, словно крича, что мы все равно
принадлежим друг друга, и ничто это не изменит. Мои руки нерешительно поднимаются,
чтобы обнять его в ответ, но тут же застывают в сантиметре от его спины. Я
колебалась между чувствами и разумом, между тем, чтобы оттолкнуть его и
расцеловать. Из-за этого тело пронзала дрожь, и снова дышать становилось труднее.
— Я люблю тебя, Аврора, — произносит эти слова с таким же отчаянием, что сейчас
пляшет на моем ноющем сердце. Я тут же понимаю, как глупо сейчас зацикливаться
только на своих чувствах.
Брайену не лучше. И я своей чопорностью выбиваю последнюю опору из-под его ног.
— Я очень сильно тебя люблю. Сильнее, чем могу это показать, чем ты можешь
подумать. Не уходи от меня. — Его объятия становятся крепче.
Все назойливые образы исчезают, разум очищается, и я вновь понимаю, что могу
легко дышать, могу чувствовать Брайена, все его эмоции, которые он прячет за
непоколебимой стойкостью и силой, могу слышать то, что раньше он никогда бы и не
подумал произнести. Только со мной он максимально открыт, только со мной им
овладевают чувства, которые не описать. Я знала это, но постоянно ставила под
сомнения, причиняя ему боль.
Я не собираюсь больше ни на секунду сомневаться в том, что он чувствует то же
самое, что и я.
 — Я никогда не уйду от тебя не по своей, не по чьей-либо еще воле. — Наконец,
мои руки касаются его спины, и то, как расслабляются его мышцы, вторит, насколько
глупо было дать ему крохотную мысль, что я могу уйти.
Я пыталась убежать не от него, а от собственных фантазий, страхов и сомнений.
— Я бы все равно тебя не отпустил. Не смог бы.
— Тогда пообещай. — Я приподнимаю голову и тяну руку к его лицу, подушечками
пальцев провожу по линии подбородка, по шраму, касаюсь его скул. — Что и сам не
сбежишь.
Его пальцы на моей талии сжимаются, собирают мою одежду в кулак.
— Я имею в виду, что ты не должен сторониться меня после всего. Даже если вам с
Ребеккой придется сделать это, — я судорожно вздыхаю, а челюсть Брайена в этот же
миг напрягается. — Знаю, что это не ваше желание.
— Нет, я не буду, — начинает говорить он, но я кладу пальцы на его губы.
— Я все понимаю. И ты сам еще несколько минут назад говорил, что иного пути нет.
Если вам дадут что-то, то просто прими это. Сейчас ты должен делать все, чтобы
стать правителем и спасти нашего ребенка, ты же помнишь об этом? — Он кивает. — И
если ты пойдешь против Правителя, какие еще они смогут придумать методы
манипулирования? Мы должна быть хладнокровны и разумны, если хотим после всего
этого кошмара проснуться и почувствовать себя счастливыми.
Брайен убирает мою руку в сторону и строго, почти со злостью произносит:
— Не притворяйся, что ты способна это выдержать. Потому что мне, черт возьми,
настолько хреново от мысли, что тебе больно, что я готов послать всех в задницу и
сбежать с тобой.
— Я не притворяюсь. Да мне неприятно от этого всего, но я доверяю Ребекке, и еще
больше я доверяю тебе. От проблем не сбежать. Мы с тобой все решим. И тем более ты
же не хочешь, чтобы дорогие тебе люди расплачивались за нашу слабость.
Он наклоняется ко мне, но моя ладонь снова накрывает его губы.
— Пообещай, что после всего этого ты вернешься ко мне. Ты приедешь в квартиру,
примешь душ и ляжешь в свою…нашу постель, где я буду ждать тебя. Обнимешь меня и
только тогда поцелуешь.
Меня опять начинает трясти, и я из последних сил хватаюсь за внутренний
стержень. Он призывает меня выдержать все это и оставить позади. Намерена именно
так и поступить, не обращая внимание на боль, пускающую ветви в каждый уголок моего
тела, в каждую частичку души.
Дрожащая рука отстраняется от Брайена, но он аккуратно берет мое запястье и
покрывает поцелуями каждый палец, успокаивая меня, окутывая нежностью. А затем
уверенно произносит:
— Обещаю. Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, — отвечаю ему с самой искренней улыбкой, которая могла пробиться
сквозь все баррикады внутри, сквозь путающиеся мысли.
— Спасибо, — на пол тона тише говорит Брайена, — за все это. За веру в меня.
Опускаю взгляд и пытаюсь придумать, что ответить. Но ощущение того, что я хоть
как-то смогла помочь Брайену, не позволяло сконцентрироваться.
— Хей, голубки! — раздался женский голос в стороне.
Я подняла голову и увидела, как к нам направляются два силуэта.
— Это Ребекка и Блэйк, — прошептал мне Брайен. Мы отстранились друг от друга, но
«темный» тут же взял меня за руку и сплел наши пальцы.
— Наболтались? Аврорик готова идти домой?
Аврорик? Она сейчас серьезно? Это такое уменьшительно-ласкательное имя, которое
пришло ей на ум, или очередной ехидный подкол?
— Не хмурь бровки, морщины появятся.
— Да что с тобой? — восклицаю я. А потом понимаю, что она ведет себя так из-за
непреодолимого волнения. Ее самозащита — грубость, но сейчас, она кажется не знает
и сама, что говорить, чтобы не выдать свои страхи. — Я не иду домой, — решаю
перевести тему.
— Уверена?
— Да, я буду ждать Брайена в его квартире.
Груда агрессии и злости за спиной Ребекки усмехается. Я перевожу взгляд на
Блэйка, который, на удивление, до сих пор никому не нахамил. Его голова повернута в
сторону Брайена, и я уверена, что сейчас они просверливают друг в друге дыру.
Глупые, бессмысленные переглядывания.
— Но одна я сойду с ума, поэтому было бы неплохо, если бы кое-кто ворчливый
составил мне компанию. Хотя я бы предпочла общество Джессики и Кайла.
Блэйк снова усмехается, не произносит ни слова, смотрит на Брайена и сжимает
кулаки. Прекрасно его понимаю: я тоже всей душой хотела бы сейчас вмазать Ребекке,
как он хочет Брайену. Но ни он, ни она не виноваты во всем этом цирке.
И я действительно хотела пройти через ожидание с Блэйком, потому что только он
мог по-настоящему понять мои чувства. Я даже готова была выдержать все его нападки
и попытки вывести меня на истерику, лишь бы только иметь возможность нахамить в
ответ. А я уверена, в один прекрасный момент меня захлестнут эмоции, которым нужен
будет выход.
— Кайл у Джессики с прошлой ночи. Она заболела, и он, вроде как, заботится о
ней, — сказала Ребекка.
— Тогда других вариантов нет. Блэйк, проведешь со мной время?
— Я. Не. Твоя. Личная. Нянька, — заявил он.
— Со мной не надо сидеть.
— Ладно, — резко выпаливает он. — Лучше я буду издеваться над тобой, чем
изводить себя.
Брайен делает резкий шаг в его сторону, и Блэйк отвечает тем же. Благо, между
ними оказалась Ребекка, которая робко и мимолетно коснулась руки Блэйка. Этот жест
показался мне настолько интимным, что я даже смутилась. Не ожидала когда-либо
увидеть то, как они начинают открываться своим чувствам.
— Только посмей обидеть ее, — почти прорычал Брайен.
— Только попробуй хоть пальцем ее тронуть, — ответил ему Блэйк.
— Та-а-ак, — протянула я, оттягивая Брайена на себя. — Вот и договорились.
Брайен поворачивается ко мне и на выдохе спрашивает:
— Тебе точно нужна его компания?
— Да, и ты сам знаешь почему.
Он передает мне ключи от квартиры и кидает взгляд в сторону Ребекки и Блэйка. Я
беру его лицо в свои ладони, заставляю смотреть на меня.
— Все будет хорошо, — поднимаюсь на носочках и слегка целую его в губы. — Буду
ждать тебя, любимый.
Чтобы он запомнил меня такой спокойной, не показывающей огня внутри, я тут же
начинаю свой нелепый побег в сторону его квартиры, натягивая на голову капюшон.
Брайену не нужно знать, что я опять начинаю паниковать.
— Любимый? Серьезно? — едкий и противный голос за спиной. Блэйк точно намерен
опрыскать меня с ног до головы своим змеиным ядом. Он быстро нагнал меня, чего я,
конечно, ожидала.
Если больно ему, то больно должно быть всем вокруг. Я была к этому готова, когда
минуту назад просила его ждать их возвращения вместе. И на самом деле какая-то
часть меня хотела убедить Блэйка не испытывать столько ненависти в сторону Брайена,
он ее не заслужил.
Я убеждала себя в правильности принятого мной решения ровно до того момента,
когда Блэйк ножом в спину кинул слова:
— Он будет оставаться любимым, даже когда будет трахать Ребекку?
***_
За рулем дорогущего автомобиля Брайен мог переключить все свое внимание на
дорогу. Но у сидящей рядом с ним девушки подобной роскоши не было.
Ребекка терроризировала собственные колени взглядом и почти ощущала то, как
оживает внутри нее существо, приносящее терзания. Она изредка поглядывала на
профиль друга, чтобы только убедиться в том, что это нормально — ощущать себя
настолько паршиво в данной ситуации. Но Брайен оставался непроницаемым, словно ему
удалось отключить эмоции.
— Просто скажи уже что-нибудь, — монотонно произнес он, паркуя автомобиль.
— Мне нечего сказать.
— Я тебя не узнаю. — Как будто она сама себя узнавала.
И эти внутренние перемены ее бесили. Она была к ним не готова, страшилась их, но
найти противоядие не могла. И тем не менее она все еще чувствовала внутри себя
силу, с которой она могла пройти через многое. И, окунаясь в нее, она гордо
поднимала голову, выпрямляла спину и злостно смотрела на тех мужиков, которые
пытались ее надломить.
Смех да и только. Брайен и Ребекка шли по длинному темному коридору совсем не
спеша, думая об одном но совершенно по-разному. Охранники, стоящие возле стен,
взглядом хотели откусить кусочек гордости «темной». И когда один позволил себе
нелепый, тошнотворный свист, то сразу пожалел об этом: Брайен одной рукой поймал
его за шею и приложил головой об стену. Больше никто не смел поднять взгляд на
облаченное в тесное платье тело Ребекки.
— Что нам делать? — тихо спросила Ребекка, когда они почти подошли к огромным
дверям.
— То, что придется.
Лицо Брайена не отразило даже крупицу сомнения или чего-то, что могло показать
его неуверенность. Он выращивал в голове план и морально готовился к тому, чтобы
преодолеть действие неизвестных веществ.
Он посмотрел на Ребекку, почти подбадривающим взглядом, подставил локоть,
который девушка тут же обвила рукой. Перед его глазами стоял образ Авроры, ее
улыбка и ее сияющий несмотря ни на что взгляд. Часть его хотела видеть ее все это
время, ощущать ее присутствие. Но желание не впутывать даже ее секундный взор на
него в грязные дела «темной» жизни было сильнее.
Они зашли в огромный зал, где их тут же поприветствовали такие же обремененные
связью парочки «темных». Они склонили головы как перед кем-то великим и не
поднимали их, пока Брайен и Ребекка не заняли места во главе стола. Сервировка
стола, как и ожидалось, была даже слишком роскошной для обычного ужина, который
ожидал Брайен. Да и все эти высокомерные морды тоже не входили в список того, что
он должен будет терпеть.
Тяжелая дверь с небольшим скрипом вновь отворяется и все, как по команде встают
со своих мест, снова склоняя головы. Все, кроме Брайена. Он пялился на них и думал,
когда же уже их шеи надломятся. Ребекка толкнула его в плечо и грозно проворчала:
— Подними свой зад.
Брайен лишь фыркнул.
— Ты не говорила, что я пришел на праздник Сатаны, где от меня будет требоваться
еще и кланяться старому хрыщу. Сейчас я не в духе быть паинькой до такой степени.
— Вы можете сесть, — радушно произнес Правитель, когда его наряженная тушка
присела напротив Брайена. По обе стороны от него встали охранники. — И Брайен прав,
я давно говорил, что этот ритуал пора отменить.
— Мы выражаем свое неиссякаемое уважение к вам, Правитель, — сказал один из
представителей элиты.
— Поди уже мозоль на языке натер из-за регулярного вылизывания задницы, — как
можно тише сказал Брайен, чтобы его услышала только Ребекка, которая в свою очередь
кое-как сдержала усмешку.
— Я решил собрать вас всех сегодня, чтобы напомнить, как важен каждый для
будущего «темного» мира. Все вы — опора и будущее каждого «темного» и однажды
судьба народа, судьба каждого угнетенного «светлыми» будет только в ваших руках.
Под правлением Брайена мы восстанем и покажем, что истинный идеал все это время рос
во тьме.
Правитель смотрел прямо на Брайена и хитро улыбался. «Темный» испытывал на себе
это лукавство, эту тошнотворную любезность, но не позволял вывести себя на эмоции.
И дальнейшая речь о том, как «светлый» мир будет порабощен, проходила мимо ушей
Брайена. Он больше думал о том, как ловко Правитель скрыл попытку «спарить» Ребекку
и Брайена за роскошью данного недопарада подхалимства.
Неожиданно для самого «темного» возле него появилась девушка, скрывающая лицо
под маской и держащая на подносе два бокала с черным вином. Этот напиток был создан
исключительно для привилегированных «темных» и обладал особым послевкусием и
сильной крепостью. Называть его вином язык не поворачивался, но это называние было
одним из притворных ходом, что якобы все «темные» равны хоть в чем-то. Изгои и
отбросы пили дешевое пойло и тоже называли его вином, чтобы приобщиться к
недосягаемому.
Возле остальных «темных» так же выстроился ряд прислуги. Перед каждым поставили
наполненный бокал. Но когда прямо под носом Брайена и Ребекки оказались бокалы иной
формы и с особыми украшениями, повеяло чем-то подозрительным. Они переглянулись
между собой, поняли, что думают об одном и том же.
— До дна! — воскликнул Правитель, поднимая руку с бокалом. Все последовали его
примеру и повторили жест, как обученные собачонки.
Брайен подумал лишь о том, почему никто не решил назначит приемником
старающегося из последних сил угодить Правителю паренька? Почему именно Брайен,
который доставляет столько неудобств, стал центральным персонажем всей этой
заварушки? А потом он вспомнил, что является идеальной машиной для убийств, если
нажать на нужную кнопку.
«Темный» в последний раз убедил себя в том, что поступает правильно и поднял
злополучный напиток в воздух. Ребекка последовала его примеру, но сделала это
скованно и совершенно неуверенно.
«Черное» вино было выпито до последней капли. И его расслабляющий и опьяняющий
эффект подействовал только на двух «темных» во главе забивающегося едой стола.
Брайен и Ребекка откинулись на спинки своих огромных и мягких стульев, не желали
притрагиваться к еде, потому что чувство голода отходило на задний план. Люди
кругом что-то активно обсуждали, но их речи переплетались и заглушались,
растворялись в голове. Слышно было только стук сердца, ускоряющийся ритм.
— Лошадиную дозу они нам подсыпали, — прошептал Брайен, на что получил лишь
выдох Ребекки. Смотреть на нее он боялся, потому что чувствовал, что может
сорваться прямо здесь, на потеху Правителю и поедающим дорогие блюда людишкам.
— Ребекка, милая, что же ты не ешь? — спросил Правитель, делая глоток напитка.
Всем наполнили бокалы снова, но Ребекку и Брайена обошли стороной.
— Как-то…не хочется, — сказала она уже не сдерживая то, как начинает
возбуждаться.
Резко вдохнув воздух, Брайен встал со своего места и двинул стол от себя. Диким
взглядом он осмотрел удивленные лица: они не знали, что устроил правитель и почему
Брайен стоит на грани с собственным самоконтролем. «Темный» одной рукой стянул с
себя галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.
Стоило ему на секунду отвлечься от внешнего мира и того, что держало его в
руках, как гребанный чудо-напиток уже нарисовал обнаженное тело Ребекки, ждущее его
на краю стола. На один миг он даже почувствовал дикое желание взять ее прямо
сейчас, но потом ударил сам себя по лицу и пришел в чувства. Повернулся в сторону
Ребекки и обнаружил на ее месте Аврору в слишком коротком платье. Она откидывала
своей изящной ручкой копну белых волос на одну сторону, открывая вид на изгиб шеи,
ключицы и грудь, часто вздымающуюся из-за прерывистого и, черт возьми,
возбуждающего еще больше дыхания. Брайен почти произнес ее имя, но зажмурил глаза,
умоляя сознание избавиться от иллюзий.
— Это не сработает, — рыча произнес он. Его пальцы нащупали край скатерти и со
всей силы дернули за него. Грохот, звуки бьющейся посуды помогли на короткое время
вернуться в реальность. Ребекка подскочила со своего места и побежала к выходу,
Брайен последовал за ней.
Они отошли друг от друга на приличное расстояние, почти прижались к стенам
коридора, который никогда еще не казался таким узким. Охранники расступались перед
ними, вероятно, не имея никаких указаний остановить их.
Осталось совсем немного пройти до выхода, но мозг снова отключился, оставляя
лишь крупицу здравомыслия в общем хаосе галлюцинаций. Брайен поймал Ребекку за
руку, завел ее за угол и прижал к стене. Она томно выдохнула в его губы и вцепилась
пальцами в ворот рубашки, расстегнула еще одну пуговицу.
— Нет, оттолкни меня. Слышишь? — пытался достучаться до нее, хотя сам в это же
время подхватил ее за бедра и позволил ногам обвиться вокруг своего тела.
— Я бы с радостью, но Б…Блэйк, я не могу.
— Черт, я не Блэйк. Это Брайен, Аврора, бл*ть, Ребекка!
Его руки сильнее сжали бедра Ребекки, а пальцы девушки в это время стали гладить
его шею. Губы были в катастрофической близости, и подсознание обоих подсказывало,
что если они перейдут эту черту, то не простят себе этого никогда.
Хватило минуты этой близости, чтобы мозг Брайена начал работать. «Темный» закрыл
глаза и почувствовал, насколько чужды ему эти прикосновения и как сильно отличалось
тело в его руках от Авроры. Он не хотел больше ни секунды чувствовать кого-то кроме
своей «светлой» так близко.
— Ребекка, просто закрой глаза и услышь мой голос. — Брайен поставил Ребекку на
ноги и сделал шаг от нее, испытывая облегчение, но все еще не решаясь открыть
глаза. — Это я, Брайен, твой лучший друг, твой брат, как бы дико сейчас это не
звучало.
— Б…Брайен?! — испуганно произносит «темная».
Все это время она действительно думала, что к стене ее прижимал Блэйк. И ей не
было дело до того, что все ощущалось иначе. Она накрыла лицо ладонями и заглушила
крик, который был нужен для того, чтобы протрезветь.
— Сложно бороться с этим, — сказала она.
— Сейчас у нас есть люди, которых мы любим, поэтому мы сможем. Не думаю, что мы
готовы к тому, чтобы наплевать на все и исполнить прихоть Правителя. Мы не кролики
на его личной ферме.
— И что ты предлагаешь?
Брайен приблизился к ней, все еще держа глаза закрытыми, и тихо произнес, чтобы
слова не были услышаны кем-нибудь посланным проследить за ними:
— Мне нужно к Авроре, это все о чем я могу думать.
— Тогда я должна попасть домой.
— Нет, ты поедешь со мной. Они должны думать, что мы вместе отправились ко мне
заводить детишек.
— План потрясающий, но вот только ты сможешь провести время с Авророй, а я буду
мучиться от перевозбуждения и усиления галлюцинаций.
— В квартире с Авророй Блэйк, не забыла?
— И что?
— Ты минуту назад назвала меня Блэйком и готова бола отдаться у стены, в каком-
то закутке. Может, хватит скрывать свою связь?
— Нет никакой связи, — возмутилась «темная». — И это не твое дело.
— Конечно, когда это мы с тобой обсуждали интимные связи друг друга. — Брайен
усмехнулся, а Ребекка толкнула его в грудь из-за смущения. Да, она поняла, что
смутилась из-за того, что Брайен прекрасно знает о том, как Ребекка проводит время
с их общим другом.
— Не говори об этом.
Брайену пришлось согласиться и промолчать о том, что среди их компании нет
слепых идиотов, и все прекрасно знают об их «тайных» отношениях.
— Сейчас мы садимся в машину и едем в сторону моей квартиры. Смотреть друг на
друга категорически запрещено. Как только я попаду в квартиру, выпну Блэйка к тебе,
и он будет полностью в твоем распоряжении.
— Отлично. Поехали.

Глава 8

— Блэйк, просто заткнись! — воскликнула я, когда очередная грубость вырвалась из

его рта.
Сколько мы сидим с ним в одной комнате? Минуту? Час? Вечность? Я сбилась со
счета.
Почему время именно сейчас стало таким резиновым?
— Совершенно не думаешь об этом? Как она прижимается грудью к нему, как он
раздвигает ее ноги и ведет рукой по внутренней стороне бедра?
— Это низко даже для тебя. — Из-за отвращения я наощупь ушла в самый дальний
угол комнаты и забилась там, подобно запуганному котенку.
Кстати, о котятах: маленькая и пушистая версия меня пришла ко мне и легла рядом,
успокаивая мурлыканьем. Стало даже не так тошно, как было секунду назад. Вроде и
рвотный позыв отступил.
— Я не понимаю тебя: ты очевидно, влюблен в Ребекку, но позволяешь себе говорить
подобные вещи. Уверен, что ей приятно?
Он ухмыляется с сильной горечью, словно только что вспорол себе грудь и нашел
там что-то «забавное».
— Я не влюблен в нее
 — Ты до сих пор на стадии отрицания.
— Я пришел сюда, чтобы издеваться над тобой, а не выслушивать твои попытки
лечить меня своей проповедью.
— Ты пришел, потому что тоже знаешь, что только мы можем понять друг друга.
Люди, которых мы любим, сейчас вместе и ближе друг к другу, чем мы бы с тобой
хотели.
— Я ее не люблю! — Блэйк ударяет что-то, пытается успокоиться, делая глубокий
вдох. — Я не могу.
Я же лишь сощурила глаза по привычке. Странно, что никакого страха не было.
— Брайен тоже это говорил, но погляди сейчас на него.
— Я не он, — с отвращением заявляет Блэйк.
— Хорошо, ты можешь до конца своей жизни не признавать своих чувств. Твои
поступки уже давно сказали все за тебя.
— Мои поступки?
— Ты защищаешь ее, оберегаешь, своими методами наказываешь обидчиков. Но и ей ты
делаешь больно необдуманными словами, чтобы заставить ее разделить с тобой ношу.
— Мне просто осточертело даже думать о том, что из-за этого подонка она каждый
раз должна терпеть издевательства. И несмотря на это, несмотря на то, сколько всего
натворил Брайен, его все любят. Она его любит! Он остается на чертовой вершине даже
после того, как погубил Эйми, как позволил кому-то издеваться над своей близкой
подругой.
— Он не знал ничего о Ребекке, — попыталась оправдать его я.
— А о том, что будет с Эйми если она родит от него, он тоже не знал?!
Сразу замолкаю. Я не знала, что сказать в защиту Брайена. Да и нужно ли что-то
было говорить? Он был виноват и заслуживал осуждение. Главное, чтобы Блэйк не
перегнул палку.
— Тебе Ребекка рассказала все, но ты до сих пор как верная собачонка вытираешь
свои слюни, стоит только ему оказаться возле тебя.
— Для тебя любить и полностью доверять человеку значит быть его собачонкой?
— Ты выглядишь жалко, думая о том, какой Брайен замечательный. Он все тот же
кусок дерьма, каким был и всегда, только скоро на его безмозглую голову напялят
корону. Свергнет одного «короля» и провозгласит себя новым, еще более
отвратительным. А ты так и будешь ждать, когда он одним взмахом руки раскинет по
миру волшебную пыльцу и изменит наши жизни к лучшему.
— Хватит! — выкрикиваю я, вскакивая на ноги. Я не выдержала бы больше ни грамма
этой лжи, этих грязных попыток унизить Брайена. — Да, он не идеален! Но в отличие
от тебя, он не ищет виноватых вокруг себя. Он отвечает за свои поступки.
— Я не губил…
— Эйми уже не вернуть!
Комната погрузилась в тишину, было слышно только то, как глубоко я дышала.
Каждый миллиметр тела был напряжен, чувствовала, как лоб покрывается испариной. Я
вытираю пот ладонью и непроизвольно выкрикиваю что-то, избавляясь от последней
капли одолевшей меня ярости.
Я понимаю, что мне никогда не переубедить Блэйка, не заставить его дать шанс
Брайену. Он уперся, завязал тугой узел на смерти Эйми и вечно ковыряет его. Если бы
это была скорбь, я терпела бы гадости Блэйка хоть каждый день. Но он всего лишь
ослеплен ревностью и завистью, пытается прикрыться трагедией и на фоне Брайена
получиться лучшим вариантом для Ребекки. Да даже мои чувства он хочет извратить.
— Мне жаль, что вы ее потеряли, — искренне говорила я. — Но прошлое не изменить,
в отличие от будущего. Не очерняй память о ней своей ненавистью.
Я делаю шаг к нему в надежде услышать что-то разумное от него. Вдруг мне удалось
достучаться? Но Блэйк лишь начинает смеяться.
Чувствую, как он встает напротив меня и даже дышит, источая ненависть. Из-за
этого холод пробегает по телу и, я уверена, лицо мое бледнеет.
— Бедная Аврора. Как же ты глупа, — шепчет он.
— Какой же ты мерзкий, — процедила в ответ. — Продолжишь в том же духе, и больше
никогда не сможешь даже заговорить с Ребеккой. Твоя ненависть, твоя зависть погубят
все хорошее, что она в тебе будила. И ты так и не ощутишь, как прекрасно любить ее
и знать, что твои чувства взаимны.
 Блэйк хватает меня за плечи, но я даже не дергаюсь, не издаю ни звука. Мне было
глубоко плевать на его попытки подавить меня и показаться грозным «темным».
Агония и ярость, порабощающие его, были плодом его собственных поступков. И
ошибки Брайена здесь совершенно ни при чем. И если я нашла в себе силы не идти на
поводу ревности, посмотреть на все с иной стороны и поверить в то, что будущее
будет иным: оно будет счастливым, а главное безопасным. То он напротив остался
гнить.
«Темный» приближается к моему уху, обдает кожу холодным дыханием и произносит:
— Я подготовлю для тебя могилу. Рано или поздно хоронить придется тебя. И когда
ты будешь умирать из-за него, ты вспомнишь мои слова и поймешь, как же я был прав.
Оцепенение. Я ничего не чувствую.
Это длится несколько секунд.
Все страхи станцевали перед моими глазами и ударили в низ живота. Словно кто-то
ножом вспорол меня и оставил истекать кровью.
Но что-то внутри щелкнуло и пришла ясность, пришло тепло и свет. Не тот
ослепительно белый, который боготворится моим миром.
В том не было никакой веры, а этот же дарил надежду.
Я оттолкнула от себя Блэйка и влепила ему пощечину, со всей силы, на которую
была способна.
— Еще раз ты скажешь что-то плохое о Брайене или попробуешь ляпнуть что-то о
моем будущем, я лично сотру тебя в порошок. Откажусь от баланса, чтобы стать
«светлой», и сожгу тебя заживо, и в этот момент ты будешь думать о том, как же я
была права.
Я с гордо поднятой головой смотрела в его сторону и готовила еще несколько
красноречивых угроз. И я была рада, что вдохновляла меня далеко не злоба, а желание
уберечь себя и Брайена от нападок.
Но входная дверь с грохотом распахнулась и полностью разрушила висевшую все это
время в квартире атмосферу. Брайен с порога начал говорить быстро и достаточно
громко.
— Блэйк, Ребекка внизу. Тебе лучше поспешить.
— Что случилось? — одновременно с Блэйком спросили мы.
— В том то и дело, что ничего не случилось. Но если Блэйк сейчас не встретится с
Ребеккой, в следующую ночь мы будем слушать истории о том, как девушка изнасиловала
парня на углу дома. Либо она поднимется сюда, а вам вряд ли понравится подобное
шоу.
— Так между вами ничего не было?
— А ты расстроен?
Больше никаких ответов никому не нужно было: Блэйк покинул квартиру, не успела я
моргнуть глазом. Когда дверь издала характерный щелчок, что Брайен ее закрыл, я
настороженно посмотрела в его сторону. Хорошо, что я теперь вслепую идеально
ориентируюсь в этом помещении.
— Все хоро…
Фраза обрывается, из-за того что Брайен буквально налетает на меня с поцелуем и
чуть не сбивает с ног. Я бы упала, если бы его руки не подхватили меня за талию и
не прижали к себе с такой силой, что дышать становилось невозможно.
Какое-то время я стояла как истукан, не понимала что происходит. Кажется, я даже
забыла, кто я и где нахожусь. Но ступор прошел, я ответила на поцелуй с такой же
страстью и запустила пальцы в его короткие волосы.
На его губах не было ни следа Ребекки, запах ее духов не впитался в его одежду.
Сумасшествие, если они смогли противостоять действию препарата.
Брайен резко обрывает поцелуй. Я по инерции сначала подаюсь вперед, но потом
нахожу точку опоры и стараюсь больше не терять равновесие. У меня кружится голова,
ноги подкашиваются и кажется, что темнота перед глазами покрывается дымкой. В ушах
гул, и сквозь этот шум я слышу низкий и прерывистый голос Брайена.
— Только не из-за этих препаратов.
Он уходит, закрывает за собой дверь. На секунду мне показалось, что он ушел из
квартиры, но через несколько минут из ванной стали доноситься звуки льющейся из
душа воды. Если бы он сбежал куда-нибудь после того, как чуть не съел мою душу
через этот поцелуй, то я бы год, а то и больше его к себе не подпускала.
 Касаюсь щек, чувствую, как они горят. Губы припухли, волосы запутались, пришлось
пальцами аккуратно их «причесать». Сердце билось в груди как бешенное и гормоны
взбунтовались внутри меня. И он действительно считает, что можно вот так просто
оставить меня с пробуждающейся фантазией?
Они с Ребеккой приняли эти препараты, смогли сдержаться, и сейчас, когда я у
него в квартире чуть не умираю от счастья, что они не переспали, он решил, что
лучше просто принять душ?
Достаю из кармана телефон, свечу себе под ноги и уверено иду к ванной комнате.
Стучу из вежливости, открываю дверь. Телефон сразу выключаю.
Не понимаю отчего, но мне становится неловко. Я чувствую, что он смотрит на
меня, ощущаю на подсознательном уровне, как остаются ожоги на тех местах, где
задерживается его взгляд. Я медленно снимаю одежду, не знаю, насколько сексуально
это выглядит со стороны, но надеюсь, ему нравится.
Было бы прекрасно, если бы он захотел меня, потому что это…я, а не потому что
так велят препараты.
Остаюсь в одном нижнем белье и долго решаю: снять самой или предложить сделать
это Брайену. Но так как он молчит и до сих пор не тянет к себе, проходится
действовать самой.
Пульс растет до сумасшедших цифр. Расстегиваю бюстгальтер и аккуратно снимаю
его, специально проводя пальцами по груди. Спускаюсь ладонями к бедрам, подхватываю
резинку трусиков и стягиваю их вниз. Слегка покачиваюсь и перешагиваю через
последний предмет, скрывающий мое тело. Долго не выдерживаю стоять обнаженной перед
ним.
На удивление мне удается грациозно перешагнуть бортик ванной и встать за
Брайеном. Руки сразу тянутся вперед, и я касаюсь его мокрой спины, вожу по коже и
рисую подушечками пальцев незамысловатые рисунки. Его мышцы еще сильнее выступают.
Меня зачаровывает одна картина того, насколько прекрасно выглядит любое его
движение. Вспоминаю, как еще несколько дней назад промывала ему рану: сейчас она не
доставляет ему никаких беспокойств и зарастает достаточно быстро.
Меня одолевает желание поцеловать его. Я прижимаюсь к его спине, запускаю руки к
грудным мышцам и целую его где-то между лопаток. Брайен напрягается и глухо
произносит:
— Мне понравилось, как ты снимала с себя одежду и невинно касалась собственного
тела.
Хорошо, что он не видит моей глупой улыбки. В ответ я лишь сильнее прижимаюсь к
нему грудью и веду пальцами вниз, к рельефному прессу. Увлекаюсь собственными
фантазиями, ощущением его сильного и идеального тела. Дух захватывает от того, что
все это, даже его глубокое дыхание принадлежит мне. Опьяненная им, уверенно опускаю
руку ниже, пока Брайен не перехватывает ладонь и не поворачивается ко мне лицом.
Мой недовольный стон он немедленно глушит поцелуем еще более страстным и пылким.
Последний раз мягко касается нижней губы, слегка оттягивает ее и переключается
на шею. Начинаю постанывать от удовольствия, когда его рука касается груди. Дрожь в
теле уже не подается контролю, и кажется, что Брайен проник в каждую клеточку меня.
Сознание возвращается, когда понимаю, что его пальцы спустились слишком низко. Не
позволяю ему коснуться меня, словно мщу ему и одновременно делаю хуже себе.
Тогда Брайен прижимает меня грудью к холодному кафелю, и я слегка вздрагиваю от
мурашек, пробежавших по телу. Он убирает мои мокрые волосы на одну сторону, целует
шею, приближается к уху. С его губ капает вода, он шепчет, доводя одним своим голос
до крайности:
— Я хочу тебя и только тебя.
Я мягкий пластилин в его руках. Он заставляет меня прогнуться, расставить ноги
шире. Просто позволяю делать все, что ему только вздумается, и растворяюсь в этом
контрасте между холодной плиткой и его горячим телом.
После душа мне пришлось очень быстро собираться. Без помощи Брайена, конечно, не
обошлось. Я пыталась убедить его, что не стоит провожать меня до самого дома, но он
настоял на своем. И аргумент о том, что скоро восход Солнца никак на него не
повлиял.
Я взяла с него слово, что он обо всем мне расскажет, не оставит в неведении. Да
я бы и сейчас расспросила его, рассказала бы ему о Блэйке, если бы не думала о
Дэйве. Я не могла остаться у Брайена, потому что сейчас все родные знают о том, что
я беременна, риск, что кто-то решит наведаться в гости резко возрастает.
Подставлять друга мне не хотелось.
А что касалось Блэйка… Я не знала, как тактично преподнести Брайену все его
слова. Хотя все-таки мне казалось, что лучше оставить всех, в том числе и Ребекку,
в неведении. Блэйк все равно рано или поздно прекратит жить этой ненавистью, сейчас
у него просто произошло небольшое обострение. Но если он подумает нашептать мне еще
парочку гадостей, то я ответными угрозами не обойдусь.
Брайен поднял меня на плечах как в старые добрые времена. Я уже и забыла, какого
это чувствовать адреналин, когда сбегаешь из дома. Когда у меня начнет расти живот,
придется снова прибегать к цивилизованному методу: возвращаться домой через дверь.
Мне не удалось даже попрощаться с Брайеном, так как он быстрым шагом пошел
обратно. Оставалось только надеяться, что он смог вернуться домой до того, как
наступил новый день.
После короткого, но достаточно бодрящего сна, мне пришлось навести порядок в
квартире и встретить Джой. Она чуть ли не с порога начала показывать мне фотографии
кроватки и уже купленной для ребенка одежды, пеленок и прочего. Пришлось насильно
затащить ее в свою комнату и усадить на кровать.
— Посмотри, разве они не прелестны? — Она тычит в экран телефона и от
разнообразия крошечной одежды у меня рябит в глазах.
Не понимала, зачем люди заранее покупают столько вещей. Джой удивила меня еще
больше: она словно затарилась одеждой на годы вперед. Ее ребенок пойдет в школу, а
она до сих пор будет доставать свои старые запасы.
Но я не стала ничего говорить. Она была такой счастливой, что у меня и язык не
поворачивался пошутить.
Среди множества снимков я остановилась на одном. Меня привлекло небольшое
розовое пятно. Я тут же подняла голову на подругу, а та улыбнулась шире, чем я
когда-либо видела.
— Девочка? — спрашиваю я. Честное слово, если бы не кожа Джой, мне кажется она
бы лопнула и начала светить ярче Солнца.
— Да! — восклицает она.
При выписке из роддома разрешен только один цветной элемент: лента розового или
голубого цвета. Розовый цвет символизировал девочку, голубой, соответственно
мальчика.
После открытия я заметила, что все вещи явно принадлежат маленькой девочке.
— Ты не представляешь, как я рада! То есть я была бы рада и сыну, безусловно! —
она уже задыхалась от переизбытка эмоций. — Мы уже поговорили с Гэйлом о том, что
второй ребенок точно будет сын. Я не успела родить, а уже хочу второго, я
сумасшедшая?!
— Нет, совсем нет, — успокоила ее я, хотя вряд ли это требовалось. — Ты будешь
прекрасной мамой.
— Я хочу уже поскорее взять ее на руки, услышать первое слово, увидеть первые
шаги! Хочу дать ей все, чтобы она была лучше меня! Чтобы ее жизнь была невероятной,
счастливой и… У меня слов не хватает!
Не знала, какой момент должен настать, чтобы сообщить, что скоро и я стану
мамой. Возможно именно сейчас, когда мы открыты и эмоциональны. Точнее эмоциональна
именно Джой.
Я же погрузилась в воспоминания о том дне, когда стало известно о моей
беременности, когда мы с Брайеном играли в нормальную семью. Я так и не поняла,
кого он хочет больше. Тогда он заявил, что готов воспитывать и сына, и дочь. Брайен
говорил так, словно был высококвалифицированной нянькой и знал, как найти подход и
к мальчику, и к девочке.
— Я беременна, — вставила я свое заявление и неловко улыбнулась.
Рот Джой, еще секунду назад не закрывающийся из-за разговоров, застыл. Она
хлопала глазами и видимо, не знала, что и сказать. Но затем я начала слышать писк,
громкость которого постепенно увеличивалась.
— Я тебя поздравляю! — Она крепко-крепко обняла меня.
Я была готова пустить слезу из-за того, что она так тепло приняла эту новость. В
разы радостнее, чем я сама.
 — Стоп, — она отодвигает меня от себя и хмуро смотрит. — От Брайена?
— Ага.
— О, Боже! У вас будет «чудо-карапуз»! Это же замечательно!
— Замечательно? — удивленно спрашиваю я, но тут же оказываюсь в очередных
объятиях. — Ты забыла, что он «темный»?
Джой отмахивается и смотрит на меня как на дурочку.
— Он «супер-темный», не сомневаюсь, что он все решит.
— Я тоже в нем не сомневаюсь.
— А что тогда тебя тревожит? Даже слушать ничего не хочу! Знаю я тебя: ты там
уже прожила все худшие варианты, даже толком не подумав о том, что жизнь может быть
счастливой после некоторых трудностей.
«Супер-темный» и «чудо-карапуз». Никто еще не верил в это все больше Джой. А
если эта девушка что-то говорит, то делает это от чистого сердца и всегда попадает
в точку.
Мне не хотелось прощаться с Джой. Время с ней пролетало незаметно, я не думала о
тревогах, воодушевлялась и открывала все новые источники силы. Никогда бы не
подумала, что она, «безупречная светлая», будет так сильно поддерживать меня и всю
мою «темную» жизнь. Неужели моя мама когда-то была такой же? Как они посмели убить
в ней весь этот искренний свет? Я не должна допустить того, чтобы с Джой поступили
так же.
Как только подруга ушла, вернулся Дэйв. Он держал в руках конверт.
— Нашел в почтовом ящике. Это для тебя.
С любопытством я открываю его. Это документ из больницы. Меня уведомляют, что
необходим повторный визит к психологу по имени Бэйли. Да, это все та же «медсестра-
врач-психолог» в одном флаконе. Наверное, я никогда не узнаю, кто она на самом деле
и почему именно ее постоянно посылают разбираться со мной.
И видимо, мой рисуночный тест дал неудовлетворительный результат.

Глава 9

Небо разрывается, и луч света проникает ко мне,

Я наконец проснулась.
Слишком поздно, я уже выбрала другую сторону.
Но все начиналось с моего происхождения.
Ruelle — «Genesis»
Чувствую, что скоро этот кабинет станет моим новым домом. Я оглядываюсь по
сторонам и не могу избавиться от ощущения, что кто-то пристально следит за мной.
Хотя я бы не удивилась, если бы среди безобидных цветов на подоконнике была
мини-камера.
— Здравствуй, Аврора.
Бэйли. От одного ее приветствия у меня холодок бежал по телу. Она снова держит в
руках свой идиотский блокнот. Как он у нее еще не потрепался? Она ведь вероятно
живет с ним и читает по ночам о своих пациентах с безумной гримасой.
— Здравствуйте, — с фальшивой радостью говорю я, — вы хотели меня видеть?
Она кивает и вместо того, чтобы сесть напротив, занимает место рядом со мной.
Диванчик и до этого казался мне миниатюрным, а сейчас он по моим ощущениям
троекратно уменьшился в размере. Я будто очутилась на краю пропасти и принялась
ждать, когда она толкнет меня.
Обращаю внимание на то, что у нее в руке есть еще какая-то папка. Она не спешит
достать принесенные бумаги. Сидит и молчит, явно думает о чем-то глобальном, раз уж
даже не пытается выдавить любезную улыбку и посмотреть на меня взглядом
«всехорошомылучшиеподружки».
— Ты же знаешь, что я предпочитаю, когда со мной разговаривают на «ты», — вдруг
заявила она. — Не ври хотя бы в этом, Аврора. Меня ты помнишь. И помнишь все, что я
тебе сделала.
А это уже ни к чему хорошему не вело. Я просто хлопала ресницами, словно не
понимала, о чем говорит сидящая рядом женщина.
— Мне жаль, но вряд ли ты примешь мои извинения.
Мне перестало хватать воздуха. Эта женщина отнимала последний кислород прямо из-
под носа. Еще немного и я повторно попаду в больницу из-за потери сознания.
— Я ничего не понимаю, — шепчу ей, а сама бледнею и начинаю сжимать пальцами
колени. Если это очередная ловушка, то я возненавижу «светлый» мир сильнее
прежнего.
— Результаты твоего теста показали, что ты не «светлая». Но в это же время ты не
«темная». Ты не помнишь, но подобный тест тебя заставляли проходить, когда ты
только попала в больницу, — она хмурится и бегло оглядывает проклятые бумажки. —
Тогда твои результату были крайне не стабильны. Сейчас я вижу, что ты пытаешься
найти некий баланс.
Жизнь меня и моего ребенка сейчас висит на волоске, и меня совсем не заботит то,
что я стала или становлюсь какой-то там «серой». Меня пугало лишь то, что
недопсихолог рассказывает мне вещи, о которых я знать не должна. Очевидно, эта
женщина решила снизить мою бдительность, а после отправить как подопытного кролика
на растерзание кучке ученых.
И как вести себя, когда любое твое действие может сыграть против тебя? Разумнее
всего прикинуться дурочкой, побег — вариант для более экстремальных и менее
беременных натур. Не хочу попасть в психушку и лишиться шанса побороться за
будущее.
— Я правда не понимаю, о чем вы говорите. Я лишь сделала какие-то рисунки, что
они могли рассказать обо мне? — криво улыбаюсь, уже не так уверенно веду себя.
— Эти рисунки могут стать прямым доказательством того, что ты до сих пор
водишься с тем «темным». Ты и так у правительства не в любимчиках, представь, что
они сделают, когда узнают, что их методы на тебе никак не работают. Потерей памяти
ты не обойдешься.
— Абсурд, — издаю нервный смешок. — Я лишь рисовала что-то из головы.
— Когда ты рисовала, ты очень долго думала над каждым рисунком и перестаралась в
некоторых местах, — Бэйли все-таки решается посмотреть на меня.
— Я художник. Мне нужно было все хорошо представить.
— Это никак не влияет. «Светлые» не думают о том, что нарисовать, и их тесты
практически идентичны. Твой отличается, несмотря на твои попытки притвориться
«светлой».
Я слишком резко встаю с дивана, чего Бэйли явно не ожидала. Уйти? Остаться? Я
смотрела в глаза женщины и боялась ошибиться в том, что читалось в них. Стук сердца
превращался в звон сирены в ушах. Судьба смеется надо мной, раз подкидывает
очередные трудности на пути к самому простому счастью.
— В одном из рисунков ты изобразила то, что свойственно лишь «темным». Это
показало, что в тебе есть латентная агрессия.
И сейчас эта латентная агрессия превратится в явную. Тест не ошибся: у меня есть
дикое желание выколоть глаза Бэйли, чтобы она больше не пялилась на меня как на
несчастную девчонку с тяжелой судьбой. И без нее знаю, в какой, мягко говоря,
сложной ситуации оказалась.
Она бы удивилась, если бы ей было известно, от кого я беременна. Без пяти минут
наследника «темного» королевства вынашиваю. Но вероятно, власть у них передается не
по наследству.
Недопсихолог пристально смотрит на мои руки, и только тогда я понимаю, что все
это время сжимала кулаки.
— Я не прошу тебя рассказывать мне. Будет лучше, если я останусь в неведении.
Она смеется надо мной? Надеялась, что я поведаю ей о своей жизни?
— Я никому не показала этот тест. Ты должна срочно его переделать, я помогу
тебе, чтобы все выглядело, как у «светлой». Только тогда тебе надо сделать еще
некоторые задания, и опять же не без моего вмешательства.
— Это шутка такая?
Меня уже трясет от нее, от ее игр. Я отхожу на более безопасное, как мне
казалось, расстояние. Но она вопреки моим протестам и озлобленному лицу следует за
мной, как кошка за мышкой. Осталось только загнать меня в мышеловку.
— Я не желаю тебе зла. — Каждый ее шаг отдается ударом в голове. Пытается найти
ко мне подход, так жалостливо и по-доброму смотрит на меня, что можно стоя
аплодировать за прекрасно отыгранную роль.
Но все, что я вижу — картинки из того лагеря. Ее белый халат всегда казался мне
иным. Я сразу узнавала ее, даже если была в коматозном состоянии. Эта женщина была
самым близким человеком в то время, она вечно крутилась возле меня, то заботилась,
то проводила очередные процедуры.
Не знала, как к ней относиться.
Не знаю и сейчас.
— Доверься мне, — говорит она, выбивая из меня последние капли рассудка.
Ее слова эхом раздаются в голове, голос слегка искажается и воздух вокруг
пропитывается лекарствами.
Она постоянно говорила мне эти слова, когда пыталась «по-доброму» поставить мне
укол, без применения грубой силы. А я всегда верила ей, хотя эти лекарства вызывали
галлюцинации, в которых я умирала от рук Брайена. Потому что только ей было жаль,
только ее я видела рядом, когда не могла двигаться.
Я была уверена, что вспомнила абсолютно все. Но, как оказалось, это совсем не
так.
— Как ты смеешь, — сквозь стиснутые зубы произношу я, убирая прочь ее тянущиеся
ко мне руки.
Ей не стоило говорить мне те слова.
Определенно не стоило.
Я застыла от ужаса тех дней, ощутила на себе холод палаты и истощение.
Единственное, что сейчас связывало меня с внешним миром, — адская головная боль от
прорывающихся воспоминаний.
— Они убили твою маму, Аврора, — говорит Бэйли. — Я знала ее до того, что с ней
произошло. Роза была совершенно другим человеком, она излучала добро, помогала
всем, кто попросит. В то время я только устроилась на работу в правительство, но
уже знала, что они выслеживают «безупречных светлых», заносят их в базу и ждут
момента, когда сработает индикатор после их встречи с «темными».
— Причем здесь моя мама, черт возьми?! — выругалась я.
— Я думала, это все во благо, верила в правительство и в его цели. Но после
того, как к нам поступила ты и мне удалось встретиться с твоей мамой, я многое
поняла. Сознание Розы перестроили, она помнила совершенно иное прошлое. Мне
неизвестны все тонкости, так как я обычный человек на побегушках, но я точно
уверена, что «безупречные светлые» сильно подвержены манипулированию. Они ментально
слабы и неспособны противостоять тому, что им внушают. Сейчас твоя мама —
искусственно созданной человек. В этом есть моя вина, я в долгу у нее, поэтому я
хочу помочь тебе.
— Не смей заикаться о моей матери, — глотаю воздух и взглядом метаюсь по
кабинету, чтобы избавиться от назойливых образов. — Ты собственными руками губила
людей.
— Я не отрицаю этого. Но я не знаю, как объяснить тебе мои мотивы. Вера в это
дело была настолько сильна, что я не видела того, что происходит прямо под моим
носом. Все «безупречные светлые» быстро проходили реабилитацию, я не успевала даже
толком понять, что с ними происходило. Но только не ты. Ты не они, ты самая обычная
«светлая». Они не способны ненавидеть, испытывать негативные чувства даже к врагу,
в отличие от нас, поэтому я считала, что их привязанность к «темным» лишь плод их
собственных иллюзий, ведь они видят во всех людях только хорошее. Они уникальны,
правительству на руку их существование. Но только после того, как они пройдут
лечение.
— Вы называете это лечением, хотя после ваших процедур люди наоборот вынуждены
сидеть всю жизнь на таблетках.
— Я знаю…
— Тогда что ты, черт возьми, от меня хочешь?! На что ты рассчитываешь?! Доверие?
Прощение?!
— Аврора, не кричи. — Она подлетает ко мне и опять тянет свои руки.
— Не смей, — начинаю повышать голос, но тут же замолкаю и концентрируюсь на силе
внутри себя, — не трогай меня своими руками. Ты достаточно сделала, когда я была не
в состоянии издать и звука, сейчас все иначе. Клянусь, если все твои слова окажутся
ловушкой, ты станешь первой в списке тех, кому я буду мстить.
Бэйли продолжает упрямо смотреть в мои глаза и даже не меняется в лице.
— Ты давно отреклась от «светлого» мира. Пойми, если бы в твоей жизни не
произошли все эти вещи, ты была бы солидарна со старой версией меня. Дай мне шанс
объясниться.
— Хорошо, — решительно говорю я. Мне было не сложно выслушать ее, тем более
когда я знаю, что она все равно моя единственная надежда. Либо я ухожу, и тест
оказывается у кого-то с твердой позицией насчет «темного» мира, либо пытаюсь найти
хоть что-то разумное и честное в словах Бэйли и получаю союзника.
Бэйли с облегчением выдыхает и собирается с мыслями.
— Как я уже и говорила: мне удалось увидеть твою маму, немного последить за ней.
Пока ты была здесь, она то пыталась забрать тебя, то настаивала на полном
уничтожении из твоей памяти «темного» мира. Они погубили ее, убили, стерли в пыль
все, что ее наполняло. И если раньше они оправдывали подобное «излечением от тьмы»,
то сейчас они просто отбирают «безупречных светлых» и превращают их в своих
марионеток. Без причин, без поводов создают кучку людей, ненавидящих «темных»
сильнее, чем обычные «светлые». Они забрали моего сына, сейчас он только и говорит
о том, как хочет уничтожить мир «темных». Они убили его душу.
Все ее слова были пропитаны болью, страданиями материнского сердца. Она
старается держаться, но когда замечает, как смягчаюсь я, сама дает слабину. Ее
глаза наполняются слезами, она не дает им упасть и продолжает говорить:
— В их базе есть Джой, твоя подруга. — Меня тут же охватывает ужас. Я сразу хочу
задать свой вопрос, но Бэйли опережает меня, отвечает сама: — Нет, она пока что
точно не входит в их планы. Беременных они не трогают. Но ты должна будешь за ней
присматривать, потому что в любой момент после родов ее могут…изменить.
Нет, нет, нет, только не Джой. Только не это солнце. Она не заслуживает того
кошмара.
И стоит мне лишь на секунду задуматься о том, через что проходят «безупречные
светлые», как слезы начинают бежать по щекам. Я не могла это сдерживать, потому
что, черт возьми, все, что сказала Бэйли, полное сумасшествие! Я не сомневалась,
что мой мир жесток и пропитан гнилью. Но для меня стало неожиданностью, что теперь
«безупречных светлых» отлавливают без причин, как паразитов.
Те, кто сидит в правительстве, уже заигрались. Только люди это не куклы, с
которыми можно творить все, что вздумается!
— И присмотрись к своему брату.
— Алекс?! Он не…
— Может. Но это еще не подтверждено.
Мне надо уйти.
Мне срочно надо оказаться рядом со своей семьей.
С этими мыслями я пятилась в сторону двери.
Господи! А я же до последнего хранила веру в то, что у «светлого» мира есть
надежда. Я в собственной голове избегала всего, что касалось мамы, и хотела
сторониться ее. Знала же, что она прошла через подобные муки, но закрывала на это
глаза.
Думала, что и так сойдет. Что проблемы «светлого» мира пройдут стороной. Глупо
было кидать все на произвол судьбы.
— Аврора, только не надо сейчас кидаться в крайности.
Она права. Нужно откуда-то взять хоть каплю самоконтроля, которая не позволит
мне натворить глупостей.
— Я хочу помочь тебе, так как чувствую свою вину. Твоя ситуация особенная, и
если они узнают о том, что лечение было бесполезным, они просто убьют тебя. Им не
нужны неприятности.
Конечно, опять я одна сплошная неприятность. Ненавижу! Все внутри кипело, нервы
натягивались до предела и были готовы лопнуть.
Все из-за моей тупой эмоциональности, которая туманила разум. Я должна была
научиться справляться хотя бы с подобными разговорами, с угрозами, с ПРАВДОЙ! Но
слишком сложно подавить панику, справиться с истерикой, когда каждая клеточка
твоего тела напряжена и нуждается в избавлении от энергии.
Закрываю глаза и представляю то, что ждет меня после кошмара, визуализирую
каждый миг, наполненный счастьем. И жизнь, которую я хотела, стоила испорченной
психики, стоила всех трудностей, которые есть и будут на пути. Удивляюсь тому, как
бурлящая кровь затихает, как тело расслабляется. Мне удалось взять себя в руки. Но
для этого пришлось отрубить все, что связывало меня с жалостью, сочувствием,
страхом.
Чувства и эмоции делают меня уязвимой, а это совершенно не то, что мне было
необходимо.
— Сейчас я не вижу иного выхода, кроме как довериться тебе, — говорю я, слегка
похлопывая пальцами по лицу, чтобы охладить щеки. — Но если ты меня подведешь…
— Не подведу, я не хочу, больше помогать правительству в его делах, — строго
сказала она, подстегивая скорее себя, а не меня. Потому что ее уверенность не
передавалась мне.
— Почему ты просто не уйдешь?
— Они не отпускают своих сотрудников.
Если бы в моем сердце было укромное место для еще одной порции боли, которую я
должна буду сдерживать, я бы позволила себе сочувствие и понимание к этой женщине.
Но прощение она вряд ли заслуживает.
— Тогда приступим?
Ночь сегодня была светлее, чем обычно. Или я начала видеть еще лучше? Мы шли с
Брайеном в сторону подвала, чтобы встретиться с Ребеккой. Она должна была
рассказать о чем-то.
— И что в итоге, ты переделала тот тест?
Я рассказала Брайену во всех деталях о сегодняшнем дне. Не упустила даже каплю
собственных чувств и эмоций. Он внимательно и чутко все выслушивал, задавал вопросы
и помогал мне разобраться в том, что я сама плохо понимала.
Помогал принять правду.
— Да, я все переделала с ее помощью. Но мне все равно не спокойно.
— А ты разве когда-нибудь бываешь спокойной?
Я нахмурилась и покосилась в его сторону, на что он ответил крепким сжатием в
своей руке моей ладони.
— С тобой мне спокойно, — отвечаю ему.
— Потому что в этот момент я не спокоен, — смеется он, и тут же получает от меня
легкий толчок в бок. — А если серьезно, то тебе точно не надо волноваться. Ты же
беременна.
— Беременность прибавляет волнения, разве нет?
— Нет, ты что, я спокоен.
— Дай угадаю: потому что не тебе рожать?
— Ты слишком хорошо знаешь меня, Аврора.
— Я слишком хорошо знаю твои шуточки.
— У меня еще огромный запас подколов, дорогая, не думай, что я выложу все карты
в один момент.
— Не сомневаюсь, — закатываю глаза, а Брайен опять смеется над моей гримасой.
Это талант, переворачивать серьезные разговоры в игру и полностью избавлять меня от
нервоза.
Брайен останавливается и притягивает меня в свои объятия. Целует макушка, гладит
спину и просто обволакивает своей заботой меня, уязвимую и крайне эмоциональную
особу.
— Постарайся не лезть в дела «светлого» мира, во все эти заварушки с
«безупречными светлыми», хорошо?
— Как я могу не лезть в это, если меня они окружают? Если я сама под угрозой. —
Брайен еще крепче обнимает меня на этих словах. — Довериться Бэйли, как она того и
просит?
— Если бы я знал решение, давно бы его озвучил. Не ходи к этой Бэйли без Дэйва
хотя бы. Только ему доверяю.
— Стоп-стоп, — я отодвигаюсь от Брайена и с хитрой улыбкой смотрю на его
размытое и скрытое тенью лицо. — Только Дэйву?
— Мы с ним закадычные друзья.
— Ну да, — теперь моя очередь слегка посмеется. — Смешная шутка.
— Я не шучу, — грубо говорит Брайен. — Без него ни шагу не делай из квартиры,
поняла меня?
— Предлагаешь мне быть заложницей собственного дома? — Он кивает в ответ. — Ну
раз тебе от этого спокойнее…
 Да уж, никогда не думала, что дойдет до подобного. Но Брайен говорил слишком
серьезно и строго, я даже не думала перечить и заявлять что-то насчет свободы
выбора.
— Мне не сделать ничего в «светлом» мире, поэтому прошу тебя минимизировать
риски, чтобы я меньше переживал. Иначе я заберу тебя к себе.
А я только этого и хотела.
— Но что мне делать с мамой, Джой и Алексом?
— В том, что произошло с мамой, нет твоей вины. Уже ничего не исправить. И ты
теперь точно знаешь, что она марионетка правительства, как бы сложно не было, тебе
надо и дальше сторониться ее. Джой сейчас в безопасности, а если после родов ее
решат переделать, то опять же будет не твоя вина. Алексу скажи поменьше доброты к
людям проявлять. Ты не в том положении, чтобы геройствовать и пытаться что-то
изменить. У тебя даже банально нет возможностей.
— Но а что ты? Тебе ведь приходится делать все, чтобы дорогие тебе люди не
страдали.
— Потому что я могу, у меня есть возможности. И из нас двоих не во мне карапуз
растет. Так что оставь разборки на меня, а сама постарайся не вляпываться никуда.
— Хорошо, хорошо и еще раз хорошо. — Я притягиваю его к себе и целую, чувствую,
что ему становится намного лучше. Он больше не напряжен и не груб, почти полностью
расслаблен и даже снова весел.
Мне жаль, что я могу только своим бездействием помогать ему и ребенку. Мне бы
очень хотелось принимать во всем участие, чтобы Брайен не думал о том, что он
борется со всем один. Но я действительно ничего не могла.
Бесполезна, как впрочем и всегда.
— Ты расскажешь мне о том, как удалось обмануть тот препарат?
Брайен взял меня за руку, и мы возобновили движение.
— Я не знаю. Вместо Ребекки я видел тебя, но понимал, что ощущения не те. Не то
тело, не тот голос.
— И в какой момент ты это понял?
— Тебе обязательно это знать? Ты любишь делать себе же хуже ненужной
информацией.
— Мне любопытно.
— Мы даже не целовались. Да, пообжимались чуть-чуть, но это не считается, —
торопливо сказал Брайен.
А у меня в этот момент треснуло лицо от улыбки. Я кусала губы и хотела
показаться серьезной, но только еще сильнее радовалась. В итоге мое счастье выдало
и то, что я слишком воодушевленно зашагала вперед.
— В тебе не было столько энтузиазма, когда я говорил тебе комплименты, — заметил
Брайен.
— Ты должен был хотеть Ребекку, но даже таблеточки доказали, кто у тебя на уме,
и не только на уме, — с коварством и озорством сказала я.
— А я не об этом тебе твердил все время?
— Ой, все! — отмахиваюсь. — Тебе не понять, так как у тебя конкурентов не было.
— Не говори об этом Дэйву, он расстроится.
— Он не претендовал на меня.
— А Ребекка каждую ночь покушалась на меня? Сама себе конкурентку придумала.
— Ой, все! — повторяюсь я и благодарю судьбу за то, что мы уже подошли к
подвалу.
— Забыл, что у Дэйва фетиш на девственниц. Ты явно была в пролете, так что у
меня действительно не было конкурентов. Удивительно, но ты права, Аврора.
Я его ударю. Честное слово, сейчас ударю.
— Долго еще там вкусы Дэйва обсуждать будете?! — крикнула Ребекка, и мы тут же
подорвались.
Она уже ждала нас в подвале. Поэтому мы отложили разговоры с Брайеном на потом и
сели на диван, чтобы выслушать то, что она хотела нам сказать.
— Привет, — раздался голос Блэйка, и я даже немного испугалась. Еще более
неожиданным стало то, что он заговорил первый.
— Привет, — вместе с Брайеном ответили мы. Только я сказала это тише и
демонстративно отвернувшись в сторону. Мимо Брайена это не прошло, поэтому он
прошептал мне, что ждет объяснений.
Если я скажу ему, что на кладбище Блэйк готовит мне могилу, владелиц этой ямы
тут же изменится.
— Разговор весьма откровенный, поэтому, Аврорик, не упади в обморок от смущения.
Опять Аврорик!
— Да без проблем, Бекс, — улыбаюсь натянуто, в надежде что она это видит.
— Славно, — в ответ от нее такая же слащавость. — Я думала над тем, что делать с
приказом о рождении ребенка. И раз уж мы с Блэйком в довольно-таки близких
отношениях…
Она замолкает. Ребекка смутилась! Я от шока даже выпрямилась. Когда она
смущалась? Когда не могла говорить прямо?
— Вы с Блэйком?! Вот этот сюрприз! — пошутила я. — Неожиданные новости.
— Ангелочек, захлопнись, — сказал Блэйк.
— Придет момент — захлопусь. А пока не мог бы ты быть чуточку любезнее?
— С тобой невозможно нормально разговаривать. Ты же идиотка истеричная.
— Блэйк! — начал Брайен, но я тут же заткнула его рукой и приготовилась пустить
пару оскорблений в сторону Блэйка.
Если бы меня заткнула Ребекка, я бы даже не пикнула, так как действительно
пошутила неуместно. Но Блэйк пусть вообще в мою сторону рот свой не открывает.
— А ты всего лишь стал донором спермы, разве не так? Или тебя удостоили званием
бойфренда?
— Огребешь же.
— Уже коленки дрожат. Поднимешь руку на девушку?
— Кулаки так и чешутся.
— Даже если она беременна? Настоящий мужчина.
— Да что у вас происходит?! — прикрикнула Ребекка, но на нее никто не обратил
внимание.
Блэйк молчал, видимо переваривал новости. Он же не знал о том, что я в
положении. Сейчас очевидно скажет что-нибудь максимально обидное.
А в итоге я останусь виновата. Всегда во всех ситуациях именно я говорила не то,
что следовало. Если бы кто-то другой пошутил, никто бы не заметил. Если бы кто-то
другой нахамил, все бы просто отмахнулись и продолжили разговор.
Они ведь даже не понимают, почему я именно так себя веду. И не знают, в чем
причина агрессии в сторону Блэйка. Пусть, даже если так. С ними у меня есть шанс
выплеснуть эмоции и снизить риск необдуманных поступков. Побуду тупой истеричкой.
Уже стыдно за то, какую чушь буду молоть в дальнейшем. Беременность жестко
отыграется на моих перепадах настроения.
Блэйк наконец-то отходит от неожиданной новости и тихо, почти как змея шипит:
— Выберу местечко по шире и копать буду поглубже.
Либо Брайен понял, о чем говорит Блэйк, либо ему просто все это надоело, но он
резко встал и сделал рывок вперед. Только я моментально преградила путь.
Об этом я не подумала. Совсем не подумала о том, что Блэйк опять сморозит что-то
подобное и спровоцирует драку.
Я больше не должна с ним грызться, ни в коем случае. Даже если язык будет гореть
от желания нагрубить.
Черт, идиотка! Молчала бы, не выводила бы Блэйка и в последствии Брайена. Но нет
же, я же захотела поострить и нарваться на перепалку.
Все молчали, стояли в напряжении и разрывали воздух молниями. Послышался смех:
кто-то спускался к нам в приподнятом настроении. Голоса становились отчетливее, и я
уже поняла, что спасут эту ситуацию Джессика и Кайл.
— Привет, ребята! — сказал Кайл. — А что здесь происходит?

Глава 0

Может быть это наше падение

Возможно, это конец всего, что мы есть
Ruelle — «The downfall»
Картина маслом. Я представляла как нелепо и, возможно, пугающее выглядит сейчас
Брайен, от которого сочится ярость, Блэйк, покрывающий мою спину инеем все больше с
каждой секундой, и Ребекка, вероятно злющая до предела из-за перебранки. И вот
появились Кайл и Джессика в прекрасном настроении, контрастируя с атмосферой в
подвале.
— О каком местечке ты говорил, друг? — последнее слово Брайен выплюнул, как что-
то мерзкое. Мои руки в тот же момент впились в его плечи, мышцы которых затвердели
как сталь и слегка начали вибрировать от злости.
Не представляю, сколько сил ему стоило сдерживать себя.
И тем более не представляю, сколько сил понадобится мне, чтобы сдержать его.
— Друг? Это так трогательно, — протянул Блэйк.
— Я задал вопрос!
— И ответ тебя не касается.
Черт возьми! Брайен ринулся вперед, из-за чего я еще больше впечаталась в его
тело. Он бы протащил меня за собой, если бы одним ловким движением не усадил
ошарашенную на диван, убирая со своего пути, как пылинку.
До моих ушей дошел один, сильный и глухой удар: Брайен приложил Блэйка к стене.
И никто кроме меня не издал не единого звука.
— Сукин сын, что ты наговорил Авроре?! — буквально прогремел голос Брайена,
отдаваясь эхом.
Надо было срочно что-то делать. Я отчаянно повернулась в сторону выхода, чтобы
попытать удачу и наткнуться на Кайла. Но он молчал, даже не шевелился.
Либо это я оглохла и ничего кроме собственного биения сердца не слышала. Меньше
всего я хотела раздора в их компании, а сейчас вот…
Еще один удар. У меня начинает пульсировать голова и болеть глаза.
— Отвечай!
— Ты сам понял, о чем я говорил.
Да, он понял. Поэтому моментально нанес еще один удар, а Блэйк принял его, с тем
же безразличием.
— Так парни, — начал Кайл, а я моментально встала на ноги, думая, что он
прекратит это. Но его остановили.
Почему никто не может их разнять?!
Думай, Аврора. Раз они все почему-то решили посмотреть шоу, то ты должна сама
что-то сделать.
— Если у тебя есть претензии в мой адрес, то разбирайся со мной, и никогда
больше не пытайся навредить ей!
— Этого и не нужно. Ты сам навредил ей, друг. Рядом с Эйми местечко найд…
— Хватит! — воскликнула я. Но мой вопль растворился в потоке ударов.
Я кажется начала замечать каждый замах руки и кровь. Много крови, сочившейся из
лица. Почти поверила, что начала видеть, а не просто представлять. Потому что один
металлический запах был реальнее и ощутимее чем мое собственное дыхание.
Затрясло еще сильнее. Паника стояла за спиной и холодной рукой хватала меня за
шею.
— Сука, заткнись, и не смей никогда больше раскрывать свой поганый рот!
Блэйк смеется ему в ответ. Дико как в припадке, в полном сумасшествии. И я слышу
это отчаяние, его боль и желание разорваться на части и забрать всех с собой во
мрак.
— Мне плевать на то, что ты мне говоришь. Ты не достоин всех тех почестей, что
тебе дают. Из нас двоих именно ты убийца, именно ты уничтожаешь все, что посмеет
приблизиться к твоему величию.
— Блэйк, прошу остановись! — И опять удары. Снова мои слова стали просто
шепотом.
Только теперь Блэйк пытается отвечать. Я слышала эту борьбу и рыдала, против
воли. Вопила, кричала, молила кого-то остановить это. В потоке всех этих звуков
пыталась ухватиться за крошечный проблеск разумной мысли в голове.
Они просто должны перестать видеть.
Я достаю из кармана телефон и благодарю саму себя за то, что в последнее время
перестала забывать его дома.
Мгновенно включаю фонарик и направляю в сторону потасовки. Брайен одной рукой
держал футболку Блэйка, вторую — сжал в кулаке и направил на его лицо. На костяшках
поблескивала кровь. Не его.
 Он был измазан кровью «старого друга», даже на одной стороне лица был след в
виде алого мазка.
Блэйк делал вид, что ему не больно, и единственный раз, когда он за это
мгновение скривился в лице, так это когда осознал, что его глаза пылают от света.
Он оттолкнулся от Брайена и спиной ударился об стену, скатился вниз, пряча лицо в
ладонях.
— Черт, выключи, идиотка! — прорычал он. Но мне было плевать на его жалобы.
Я поглотилась происходящим с Брайеном.
Он стоял почти неподвижно, смотрел куда-то перед собой и не реагировал на свет.
Как идеальная статуя, на которую направили лучи софитов. И я понимала, что никто
сейчас не видит этого кроме меня, не может осознать, понять, что с ним случилось.
Наконец мое бешеное сердце успокоилось, слезы высохли, и гул в ушах пропал. На
какое-то время я даже позволила себя в миллионный раз влюбиться в него: настолько
меня завораживали моменты, когда я могла смотреть на него. И дело далеко не в его
внешних данных. Наблюдать за ним, видеть его движения, даже как он просто моргает
было моей мечтой.
Меня не поймут. Но это бесценные мгновения.
Я почти потерялась в своих чувствах, в желании стереть с него кровь, поправить
темные волосы, взлохмаченные мгновением ранее. Но то, как Брайен начал медленно
поворачиваться в мою сторону, заставило меня уменьшиться до размера атома. Лучше
мне просто исчезнуть.
Он смотрел прямо на свет, с ненавистью, которая вытекала из него, выходила
вместе с воздухом из легких. Его глаза… Они были мертвы. Черные как смоль, как
самая темная тьма, которая существует в мире. И не было даже проблеска жизни, души.
Я в ужасе смотрела на него, чувствовала как, страх забирается вверх по ногам к
сердцу вместе с мурашками, похожими на стаю мелких пауков.
Его челюсть напряглась, он стиснул зубы и проскрипел ими. Тени, играющие на его
скулах, каждый раз, когда он повторял эти движения, добавляли жуткой, смертельной
красоты его лицу.
Огонь? Лед? Что было в нем сейчас?!
Я делаю шаг к нему. Понимаю, что боюсь не его. Боюсь ЗА него.
Еще несколько аккуратных шагов. С осторожностью тяну к нему руку, ощущая
навязчивые покалывания в подушечках пальцев. Сейчас я либо сгорю, либо упаду
замертво от того, что кровь застынет.
Он резко фокусирует взгляд на мне, смотрит прямо в глаза, и я замираю. Он будто
не узнает меня, видит врага или еще хуже — ничтожество, букашку, которую впору
раздавить, если просто пройтись. И это наверное самое унизительное и болезненное, с
чем я столкнулась за последние месяцы.
Его пустой и одновременно убийственный взгляд, желающий моей смерти.
— Брайен, — обращаюсь к нему, а он будто и не слышит. Только начинает дышать
глубже, забирая себе весь кислород в подвале. Если ему, конечно, он был нужен.
Да я бы все что угодно отдала, чтобы вернуть его.
Я подошла уже достаточно близко. Поднимаю руку и касаюсь его запястья. Сначала
неуверенно, боясь сделать хуже. Но Брайен не одергивает руку.
С замиранием сердца медленно и нежно веду пальчиками по руке, повторяя линии
слегка ощутимых вен. Его мышцы подвергаются легкому тремору, чувствую каждый слабый
толчок. Мне самой передается эта вибрация и напряжение.
Касаюсь плеч, ключиц. Брайен до сих пор неотрывно смотрит на мое лицо. Когда
встречаюсь с его взглядом, сглатываю и нервно кусаю губы. Секунда или миг, и он
поглотит меня, оставит после меня лишь пыль и грубо стряхнёт, потому что я бы тут
же прилипла к его телу. А ему бы не понравилось.
Добралась до шеи, поймала импульсы его сонной артерии. Его сердце начинает
биться все быстрее, толкая по организму кровь, возвращая его в реальность.
— Брайен. — Почти на выдохе, еле слышно. Он хмурится, и я запоминаю каждую
морщинку, образующуюся на его лбу.
Даже сейчас, когда он лишен рассудка и потерян где-то глубоко в подсознании, его
мимика до сумасшествия харизматична. Пленит смертью, сидящей в его взгляде.
Кладу ладонь на его лицо, большим пальцем провожу по губам, и он слега размыкает
их. Выдыхает.
 Наконец все его тело начинает оживать, мышцы успокаиваются и дыхание
выравнивается. Мы смотрим друг другу в глаза.
Его дыхание такое теплое, что все частички меня упиваются им. Не хочу убирать
руку, не хочу прекращать смотреть на него, в эти глаза, которые постепенно оживают.
Они наливаются чувствами, эмоциями, становятся на тон светлее. И когда в радужке
карих глаз начинает проглядываться зрачок, Брайен отлетает от меня и накрывает лицо
ладонями. Шипит от боли, падает на колени и трет без остановки глаза.
Я быстро выключаю свет и снова оказываюсь единственной слепой в этой компании.
Некоторое время все молчат, слышны только медленные и вялые шаги. А потом Кайл, как
обычно, прорезает напрочь все своей фразой:
— Так вы мне объясните или нет: что здесь происходит?
Никто не знал. Из них никто и не видел.
Мы должны это обсудить. Должна разобраться в причине появления этого «приступа».
Неужели агрессия заполнила его до краев? И он никак не смог противостоять?
Вспоминаю, как раньше он тоже срывался так, вел себя иначе. Но там, как
оказалось, было что-то пустяковое. А сейчас… Пугающее, заставляющее потонуть в
теориях.
Он смотрел на свет! И он был самой тьмой.
Видимо, мой ступор затянулся, так как Брайен уже немного тряс меня, чтобы
привести в чувства. Смотрю на мрак, в котором спрятан он. Даже моя слепота не
мешала чувствовать его беспокойство, его неизмеримую ни с чем любовь.
«Как ты? Что с тобой?»
Хочу спросить, но понимаю, как неуместно сейчас. Поэтому просто опускаю голову,
перед этим мягко улыбнувшись. И Брайен ловит мою расслабленную, но все еще дрожащую
руку своей большой ладонью.
— Блэйк, уходи.
Я не ослышалась? На секунду мне показалось, что я брежу, но голос девушки
повторил:
— Я сказала, уйди.
Ребекка с невероятной выдержкой вторила эти слова, пока Блэйк не вздохнул с
такой тяжестью, что я невольно начала ему сочувствовать. Но я не уверена, что мне
это хоть каплю импонировало.
Я не хочу жалеть его.
Ведь я говорила, что так и будет.
Но он же ее не любит, в чем тогда проблема?
— Не смей прогонять меня, Ребекка. Не вставай на его…
Он не договаривает. Ребекка игнорирует мольбу в его голосе и перебивает, теперь
повышая голос и почти срываясь на истерику:
— Я не встаю на его сторону! Как же мне уже осточертели твои попытки вечного
соперничества с Брайеном! Если у вас с ним есть конфликты, то будьте так добры
решить их между собой. Не надо впутывать Аврору, меня, и кого-либо еще.
И опять давящая тишина и разрывающий все внутренности холод. Еще недавно они
сидели за одним столом и шутили надо мной. Даже не подозревала, что когда-нибудь
захочу вернуть все их совместные издевки.
— Хорошо, Ребекка.
Он так тихо и быстро произносит это, но все равно успевает каждое слово
напичкать болью и злостью. Он ненавидел все в этом подвале, каждого его «старого
друга».
— Ну что, ангелочек, — кряхтит он, что-то сплевывает. Пропали силы говорить
внятно и с прежней невозмутимостью. Я напряглась в ожидании очередного намека на
мою смерть, еще парочки унизительных слов. Брайен сделал шаг вперед, настолько
угрожающе, что Блэйк отступил и издал тихий смешок. — Лишь хотел сказать, что ты
была права.
Все. Я поняла, что он мертв.
Уходил, отвергнутый всеми. Никто его не окликнул, никто не посмел даже лишний
раз вздохнуть, чтобы не задерживать его шаги.
«Остановите его! Какого черта вы все оказались на моей стороне? Это же я,
Аврора, над которой вы потешилась, которую всегда унижали, втаптывали в грязь. Я
портила вам посиделки, грузила никому ненужными нравоучениями. А он был с вами
всегда!»
Лишь мысли. И ни слова вслух.
— Что он сделал? — почти с возмущением спросил Кайл, когда шаги Блэйка
растворились в ночной тишине.
— Сравнил Эйми и Аврору, — глухо ответила Ребекка, забирая пакеты из рук
пришедших «темных».
Сначала звук шелестящего полиэтилена, затем звон стеклянной бутылки. Это
раздражало чуть меньше гробовой тишины.
— Глупо вообще сравнивать их. Эйми была беременна от Брайена, поэтому и умерла.
— Кайл, можешь быть чуточку тактичнее! — возмутилась Джессика и наконец прошла к
дивану, где уже распивала напитки Ребекка.
— Извините, но я не собираюсь смягчать ситуация! — ответный протест. Брайен в
это время, как на иголках, сжимает мою ладонь все сильнее. — Это правда, и Блэйк
вправе злиться на Брайена, как и мы все. Но причем здесь Аврора, черт возьми?
— Я беременна, — срывается с моих онемевших губ. И снова в этом я слышу
приговор. — От Брайена, — уточняю, чтобы не было шуточек, что папочкой будет Дэйв.
Кайл и не собирался шутить и разряжать обстановку. Он лишь на выдохе произнес:
— Дерьмо…
Отлично. Я хочу к Джой, потому что из всех людей во всех мирах только она верила
в чудо. Только она не хоронила меня раньше времени.
— Прости его, Аврора, — обращается ко мне Ребекка. — Он не может простить
Брайена, к тебе его злость не имеет никакого отношения. Мне жаль, что ты
выслушивала все те гадости. Я прекрасно знаю, на что он может быть способен.
«Я подготовлю для тебя могилу. Рано или поздно хоронить придется тебя. И когда
ты будешь умирать из-за него, ты вспомнишь мои слова и поймешь, как же я был прав».
«Выберу местечко по шире и копать буду поглубже».
— Так Аврора все знает про Эйми? — Кто-то по всей видимости кивнул. — Это какой-
то…
— Он не имел никакого права угрожать тебе.
— Если он говорила, что тебя ждет такая же судьба… Ублюдок, конечно.
Все. Это уже грань. Потому что вся их защита казалась мне лишней. Я не различала
голоса, слова пропускала мимо ушей. Все мои мысли занимала одна фраза: «Сама
виновата во всем».
Скорее всего, это именно моя вина.
Брайен что-то говорит своим товарищам. Начинает вести меня прочь из подвала,
который первый раз стал для меня таким душным. Я покорно иду, аккуратно ступая по
лестнице, и под влиянием липких и мерзких мыслей опускаю голову все ниже.
Только когда лунный свет ударяет в лицо вместе с ночной прохладой, я прекращаю
самобичевание. Вот так просто оставляю всю горькую патоку ссоры в той тьме, где до
сих пор продолжались бурные обсуждения меня. Да я даже на расстоянии слышала,
ментально чувствовала, как перемывают мне кости. Позвонок за позвонком.
И металлический запах вернулся.
Ощущаю, что кровь с костяшек Брайена стекает на мою ладонь.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, медленно направляясь в сторону моего
дома
— Паршиво. — Весьма очевидный ответ. — А ты?
— Тоже.
И это еще мягко сказано.
Я не смотрела перед собой, все внимание было приковано к профилю Брайена. И
сейчас я видела его чуточку отчетливее, так как отпечаток в памяти был глубоким.
Поворачивается в мою сторону, моментально в голове сплывает тот самый взгляд. Я
не выдерживаю и отворачиваюсь.
— Почему ты не рассказала о Блэйке?
— Знала, что из-за брошенных на ветер бездумных слов может разрастись такой
скандал.
— Это не было какой-то детской попыткой кинуть песок в глаза. Я знаю Блэйка
достаточно хорошо и могу различить его пустые угрозы и серьезные заявления.
Не хочу больше это обсуждать. Совсем не хочу. Есть проблемы куда важнее, чем
Блэйк и его озлобленность на весь мир. Это подождет. Он вернется, когда остынет и
придет в себя, все восстановится.
Куда важнее выяснить, что происходит с Брайеном.
— Ты объяснишь мне, что с тобой?
Он, наверняка, хмурится сейчас, поджимает губы и пытается выдать хоть какую-то
приличную фразу. Но мне бы подошло любое объяснение, главное, чтобы оно было
правдивым.
— Если бы я только сам знал, — отчаянно говорит он. Понимаю, что это правда. —
Раньше это происходило, когда я думал, что ты умерла. Сейчас любой намек, что ты в
опасности, — и у меня крышу сносит. Когда ярость захлестывает с головой, вижу тебя,
эти сранные галлюцинации. Боль, страх и ничего кроме этого. А помогает только удар
по телу, ощущение теплой крови на коже.
Мы ускоряем шаг, когда Брайен вдруг опять начинает загораться, сходить с ума. И
он ни на секунду не останавливается.
— Будто я все контролирую, даже собственное сердцебиение. А главное, что жизнь
твоего обидчика в моей руке. Смерть. Когда перестаю чувствовать борьбу, когда
пульса больше нет, накрывает эйфория. Все растворяется в дымке и остается только
труп рядом со мной. Ни тебя, кричащей о помощи, ни желания уничтожить все, ни той
идиотской маньячной радости. Только беспамятство и сожаление.
Почти у дома, почти бежим. Он делает широкие шаги, тянет за собой. Я чуть не
спотыкаюсь, пытаюсь за ним угнаться, но путаюсь в ногах, в том, что он говорит.
Ощущение настоящего хаоса.
— Брайен, — обращаюсь к нему, когда появляется отдышка, когда сердце заходится и
разум мутнеет вместе с его рассудком.
— И что прикажешь с этим делать? Что?!
Он толкает меня к кирпичной стене, грубо, но я умудряюсь совсем не удариться.
Поднимаю голову, а он нависает надо мной, расставляет по обе стороны от меня руки и
сверлит взглядом, который я чувствую сквозь тьму.
И думаю только о том, как сильно его люблю. Как готова расшибиться об сотни
таких стен, только чтобы спасти его от того, во что его превращают.
— Я очень сильно люблю тебя.
Ладонь касается его лица, ловит каждое его крошечное движение челюстью. Большой
палец очерчивает скулы, затем рука движется к его затылку и с нажимом тянет голову
ближе ко мне.
— Я уже убил человека, Аврора.
И это было на самом деле ужасом, который почти остановил меня. Я едва скользнула
по его губам своими, прикрыв глаза.
И под веками его черный взгляд.
— Это произошло в ту ночь, когда я пошел выручать Ребекку, — продолжает
говорить, несмотря на то, как близки мои губы и как щурятся мои глаза от нежелания
чувствовать себя настолько неправильно.
Потому что наверное неправильно несмотря на все это, слепо хотеть успокоить его
и поцеловать.
— Ты не виноват.
Ему от моих слов нелегче.
Мне от самой себя только хуже.
— Ты можешь запереть меня в квартире. Засунуть в какую-нибудь коробку, где я
буду жить, чтобы тебе было спокойно. Я могу передвигаться только с тобой рядом, а
когда ты будешь у Правителя, я буду дома, буду скрыта от всех.
— Это не поможет. Я переживаю, даже когда ты стоишь вот так прижатая мной к
стене.
— Должен быть выход, способ.
Он немного повертел головой, и кончик его носа мазнул по моему.
— Не смей.
— Что?
— Раскисать. — Впиваюсь в его губы, притягиваю к себе максимально близко, чтобы
даже крупицы воздуха между нами не оставалось.
Все становится второстепенным, когда его руки на моей талии забираются под
одежду и обжигают кожу уверенными, грубыми, но в то же время нежными движениями. Он
прижимается ко мне всем телом и целует с той страстью, которая могла заглушить
переживания и страхи.
Мы оба нуждались в том, чтобы отключиться от всего.
Чтобы ничто не тревожило и без того расшатанную психику.
Если уж и сходить с ума, то только друг от друга.
— Я все узнаю и что-нибудь придумаю, — шепчет в мои губы и снова вовлекает в
поцелуй, спокойный и трепетный, снижает уровень возбуждения, наполнявший все
вокруг.
И я была настолько в нем уверена, настолько считала правильным каждое его
действие, что собственные идеи считала полнейшим бредом.
И то, что он смотрел на свет тогда… Я не скажу об этом. Он сам все узнает.
— Ты смотрел на свет.
Он замирает в миллиметре от меня, дышит глубоко в унисон со мной.
— Это невозможно.
Как и все другое, что мы считали невозможным. Но мы стоим здесь сейчас, с
расцелованными губами и в полнейшем тупике.
— Чем больше света, тем больше будет тьмы, — задумчиво произнес он и,
оттолкнувшись от стены, сделал шаг назад. — Я бомба замедленного действия.
— О чем ты говоришь?
Беру его за руку и тяну обратно к себе. Чувству, как он снова начинает
нервничать.
— Возможно, я как ты «серый», только какой-то неправильный. Если ты постепенно
начинаешь немного видеть в темноте и не можешь смотреть прямо на источник света, то
я тупо объединяю в себе все. Не боюсь света, вижу во тьме.
Он озвучил мои мысли. Только еще секунду назад я отказывалась в это верить,
боялась произнести вслух. Но видимо даже Брайен подумал, что это может оказаться
правдой.
Сумасшествие какое-то.
— Но в эти моменты у тебя появляются галлюцинации. Значит, твои изменения
вызваны не естественным путем.
— Это значит лишь то, что они даже этот мой «недостаток» обратили в то, что им
надо.
Превосходно. Снова паника и непонимание. Банальное незнание того, что делать
дальше. Все что я могла это обнять его и сказать слова дурацкой поддержки. Как
слабачка, которая бессильна в том, что сама отчасти посеяла.
— Ты все выяснишь, я в этом уверена. И не думай, что меня отпугнет то, что с
тобой происходит. Рассказывай обо всем, даже о самом ужасном, все равно я не уйду.
— Хорошо, — он мягко целует меня в лоб.
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, Аврора.
Я вернулась в квартиру и сразу пошла в ванную комнату. Очень старалась не
разбудить Дэйва, но слезы и всхлипы оказались слишком сильными и болезненными. Я
снимала с себя одежду и наблюдала за тем, как еще сильнее размазывается кровь по
животу.
Ее было слишком много.
Дэйв стучит в дверь и спрашивает, что произошло, но я лишь включаю воду, встаю
под душ, чтобы смыть с себя все. Потому что это пугало и наводило на ненужные
мысли. Обрисовывало в деталях все, что мне пророчили другие.
Но через какое-то время с ужасом поняла, что и сама готова убить. Если кто-то
будет угрожать жизни тем, кого я люблю, я буду готова вспороть ему глотку.
Искупаюсь в крови и даже глазом не моргну.
Опускаю взгляд на живот, глажу его, смывая красные, размазанные отпечатки рук
Брайена. И никакого страха. Улыбаюсь тому, как приятно быть хладнокровной, не
чувствовать жалости к тем, кто даже не заслуживает называть себя человеком.
Нет, это не Брайен убил какого-то там «человека», который, я была уверена, не
заслуживал вообще дышать, это сделали мы.
Нет его и меня. Нет этой четкой границы между светом и тьмой. Мы ее размыли.
И то, что сделает он, будет и на моих руках. Потому что мы одно целое. В моих
силах сделать все, чтобы…
Черт, нет. Это все совершенно не в моих силах.
 Глава 11

Не проси о милосердии
Предстоит еще слишком много боли
Hurts — «Mercy»
Месяц спустя
Всегда, когда наступала ночь, я чувствовала, что нахожусь в полной безопасности.
На протяжении всего месяца я почти не выходила днем на улицу, но умудрялась
находить кучу дел, чтобы время было еще быстротечнее. Наступление сумерек означало
одно: еще несколько минут и ты, Аврора, сможешь расслабиться. И даже сейчас, когда
со страницы моего блокнота на меня смотрели нарисованные «глаза Брайена», мне было
намного комфортнее, нежели под опекой кого-то из родных.
Тот мрачный взгляд запечатлелся в моей памяти, въелся, возможно, навсегда. Я
несколько раз рисовала одно и то же на бумаге, новый блокнот превратился в книгу
моей больной психики. По крайне мере, так говорил Дэйв, который случайно застал
меня за тем, как я в миллионный раз пыталась передать все эмоции и чувства с
помощью карандаша.
— Тебе пора переключиться на что-то менее мрачное, ты так не думаешь?
Я совсем так не думала. Потому что этот взгляд пугал всех, кроме меня.
Хотя какое-то время я пыталась сказать себя, что я ненормальная. Но у меня
просто не получалось внушить себе страх. Мое доверие к Брайену было слишком
сильным, чтобы хоть на секунду усомниться в том, что он не может навредить мне.
Кроме того, сквозь эту тьму в глазах проглядывался он сам. Его страх за меня и
за нашу «семью». Его боль, вызванная галлюцинациями.
Одной ночью, когда у меня по какой-то причине был сильный токсикоз, Брайен
предложил остаться у меня. С моего позволения он немного порылся в моих вещах и с
любопытством разглядел почти все книги и блокноты. Один роман он открыл на
случайной странице и, прочитав первый абзац, смешно фыркнул.
— Только не говори, что мы со стороны такие же.
— Какие? — непонимающе спросила я. И Брайен ненадолго завис, вероятно, в поисках
нужного эпитета.
— Сладкие.
Со смехом я вырвала из его рук книгу и посветила телефоном на страницы.
— О, Боже, — выдохнула я. — Надеюсь, что нет.
— Твои надежды не увенчались успехом, милая, — протянул он, беря в руки
очередной блокнот. Он их складывал на кровати в большую стопку и перекладывал по
разные стороны от себя, когда заканчивал внимательный осмотр. — Мы бы неплохо
вписались в какую-нибудь из твоих книг. О нас бы читали, и каждый раз, когда я бы
произносил романтическую белиберду, слышались бы восторженные вздохи. А там есть
постельные сцены?
С идиотской улыбкой и немного удивленным взглядом я смотрела в его сторону.
— Конечно, нет. Это же книги из «светлого» мира.
— Тогда это нам не подходит, — заключил он. — Все-таки я прекрасный художник.
Он резко переключил тему, но я сразу поняла, что в его руках сейчас именно тот
блокнот, с которого все, грубо говоря, началось. Нахлынувшая ностальгия заставила
меня прильнуть к Брайену. Я обвила его локоть, поцеловала в щеку и положила голову
на плечо. От его присутствия мне становилось намного лучше. Просто слушать его и
вдыхать запах кожи, который был куда важнее кислорода. Особенно сейчас, когда запах
перестал напоминать о том, что он «темный». Когда он просто стал родным.
— Ты предпочитаешь в своих работах детализировать некоторые вещи. Тебе важны эти
мелочи. Я же экспрессивен. Считаю, что главное в работе, эмоции и душа, которую ты
вкладываешь.
— Но я тоже рисую с душой! — сквозь смех возмутилась я.
Брайен же серьезно продолжил:
— А я делаю это еще с большей душой.
— Говоришь так, словно всю жизнь рисовал.
— Ты еще не научилась карандаш в руках держать, а я уже свои выставки устраивал.
— Да неужели. Почему раньше я об этом не слышала?
 — Я достаточно скромный парень, не хотел тебя смущать.
— Скромный? Оно и видно.
— Нашему ребенку должны перейти мои способности, иначе в семье будет только один
художник. Это я о себе.
Я запустила руку к его ребрам и специально ущипнула так сильно, чтобы он от
неожиданности вздрогнул. Я уже представляла, с какой победной улыбкой буду смотреть
на его скрюченное тело.
Но в ответ на мои действия послышалось лишь приглушенное:
— Невыносимо больно.
Он даже не шелохнулся и, кажется, не обратил внимания на мои руки под своей
футболкой.
— Что прости? — спросила я, продолжая слегка щипать его, спускаясь руками к
прессу.
— Говорю, невыносимо больно смотреть на работы такого дилетанта, как ты.
Я остолбенела. Даже думая о том, что это его очередные шуточки, мне хотелось его
прибить. Не от обиды, а просто…так хотелось.
— Почему руку остановила? — невзначай спрашивает он. — Что-то не так?
— Ну все, — прошептала я и кинулась на Брайена в попытке повалить его на
кровать.
Он легко поддается мне, и через мгновение я оказываюсь сверху и опираюсь руками
на постель, смотрю сердито на него.
— Ты боишься щекотки? — протяжно и шепотом спросила я, добавляя некой грубости в
интонацию.
Брайен резко схватил мои руки, которые я направляла все ближе к его телу.
— Только не это, сжалься надо мной.
— Все шуточки шутишь.
— Я позову Дэйва.
— Думаешь, он тебе поможет?
Серьезность, с которой он говорил, смешила меня только больше, но я продолжала
хмурить брови, как оскорбленный, озлобленный человек. Несем какую-то ерунду и
чувствуем себя прекрасно. Никаких забот, серьезных разговор и принятий важных
решений.
— Между прочим, если ты не знала, твой муж без ума от меня.
Я засмеялась, резко дернула руками, чтобы высвободиться из хватки Брайена, и
положила ладони на его тело.
— Да он только рад будет посмотреть на твои пытки.
— Если ты считаешь, что поза, когда ты сверху, для меня пытка, то пытай меня,
дорогая. Зрители нам ни к чему.
В удивлении от сказанного я широко раскрыла глаза, а рот мой застыл в попытке
достойно и непоколебимо сказать что-нибудь в ответ. Но пока я находилась в
прострации и все больше смущалась от его слов, Брайен оказался прямо перед моим
лицом. Он сел, и теперь его кончик носа касался моего, а его ладони стали медленно
поглаживать мои бедра.
— Ты потрясающе рисуешь, — прошептал он в мои губы. — Я восхищаюсь тобой.
Он поднес руку к моему лицу, его пальцы нежно провели по щеке, после чего
нырнули к затылку и запутались в распущенных волосах. От того, как он мягко
надавил, я поддалась головой вперед и уткнулась с поцелуем в его губы.
От ощущений, которые дарили его движения и его вкус, я моментально терялась в
потоке мыслей. И только его слова «я восхищаюсь тобой» звенели в ушах, проносились
по венам вместе с диким желанием приковать его к себе навечно.
— Спасибо, — ответила я.
Брайен еще какое-то время нежно целовал мои губы, мои щеки и шею, заставляя мое
сердце трепетать. После чего резко остановился, с легкостью посадил меня на одно
свое колено, приобнял и, я уверена, самодовольно улыбнулся.
— Я не закончил смотреть твои рисунки.
Я лишь прижималась к нему и смотрела на то, как его пальцы аккуратно листают
страницу за страницей. Иногда он комментировал работы, выстреливая заумными
словечками. Был расслаблен, пока в его руки не попал блокнот, который был отведен
для зарисовок его взгляда. Я почувствовала сразу, как сковало его мышцы и как
напряглось еще мгновение назад умиротворенное тело.
Я захотела забрать его у него, но он упрямо не отдавал.
— Брайен, пожалуйста, не смотри на это.
— Ты рисовала это так много раз, — говорил он теперь с далеко не наигранной
серьезностью. — В чем причина?
— Я хотела понять.
— Что? Насколько дико это? Пугает ли это тебя?
— Боже, нет! — воскликнула я. Моя очередная попытка вырвать блокнот из рук
Брайена увенчалась успехом: я откинула куда подальше эти рисунки.
— Тогда в чем дело?
— Это был первый раз, когда я увидела твои глаза. Образ не покидал меня, мне
хотелось рисовать это снова и снова, чтобы понять все твои чувства.
— Я никогда не смотрел на тебя так, как было в тот раз. Даже когда я думал, что
ненавижу тебя, такого не было.
— Я знаю.
— Но в твоей памяти теперь взгляд того, кто хочет тебя уничтожить. Взгляд
убийцы, самая настоящая тьма, которая во мне живет.
— Как и во мне. Как и в каждом, черт возьми! — обхватив его лица ладонями, я
заставила его смотреть на себя. — Помнишь, ты говорил, что в каждом из нас живет
часть вас? Это была самая настоящая правда, первые разумные слова, сказанные мне за
всю жизнь.
— Что это меняет?
— А то, что я не думаю, что ты целиком состоишь из того, что, во-первых,
извратили в тебе, а во-вторых, вырастили еще с пеленок.
— Тогда ответь мне честно, — он берет мои руки в свои, слегка сжимает их. —
Прошло время, и ты смогла все для себя проанализировать. Нарисовала это тысячу раз,
поведала, наверняка, Дэйву, вы обсудили то, сколько, возможно, людей я прикончил и
прикончу в будущем. Боишься ли ты?
Я сказала ему, что нет. И говорила еще в тот самый день, у стены дома. Меня
ничуть не пугала тьма, которая была одной сплошной нитью фальши и лжи. Это не он,
это происки его правительства.
Но он мне не верил.
Брайен сомневался, потому что я вела себя иначе, противоречила самой себе.
Раньше я бы закатила истерику, стояла бы в слезах и несла очередную «правильную»
чушь. Сейчас же я сдержана, даже слишком и продолжаю за его спиной анализировать
все, что с ним происходит.
Но дело было далеко не в том, что я сторонилась его. Просто я не чувствовала
надобности выплескивать все на него. Достаточно того, что он каждый день спрашивает
о моем самочувствии, иногда докапывается до Дэйва, думая, что я буду скрывать от
него правду ради его спокойствия.
Я так и хотела делать, потому что Брайен сходил с ума, стоило мне просто
чихнуть. И мои перемены сейчас были для него несвоевременными, так как добавляли
причин тревоги. Но я напомнила себе, что тайны в наших отношениях делали только
хуже, поэтому говорила без приукрашиваний о действительно важных вещах.
Мои попытки понять себя и принять тот факт, что я не против убийств тех, кто сам
хочет тебя убить, в список важного не входили.
Дэйв, после одного такого допроса от «темного», заявил мне, что Брайен слишком
сильно паникует. Он просто не знал ничего про истинные страхи Брайена, не мог его
понять.
Никто не мог понять его. Как и понять меня.
Пока Брайен все больше старался угодить Правителю, пока он каждую ночь ломал
себя изнутри ради малейшего шанса на нормальную жизнь, я сидела дома.
Я, черт возьми, как обычно была самым бесполезным и никчемным человеком!
Какое я имела право жаловаться? Реветь кому-то в плечо о том, что страх живет со
мной каждую минуту.
Кроме тех минут, когда Брайен рядом. Даже со страниц мрачных рисунков.
Теплый свет падал на шершавые листы, подчеркивая структуру, отблескивал от
черного грифеля. Как я могу бояться того, что на самом деле появляется из-за
желания меня спасти? Хорошо, что Брайен все-таки поверил мне и больше не
возвращался к этой теме. И просто прекрасно, что он не отобрал этот блокнот.
Я хотела немного почитать, чтобы лучше уснуть, но неожиданно в окно кто-то
постучался. Я сразу дернулась и погасила в комнате свет. Этой ночью Брайен должен
был быть у Правителя, и я совсем не ждала его. Кроме того, мы придумали шифр,
который Брайен выстукивал каждый раз. Меры предосторожности, чтобы я не подходила
лишний раз к окну.
Через несколько секунд полной тишины стук повторился с новой силой. Человек с
улицы был очень настойчив. Я по шею окуталась в одеяло и начала дико смотреть на
окно. Голова кружилась, сердце лихорадочно билось об ребра, намереваясь выпрыгнуть
из груди. Сглатываю и снова стук.
Громкий стук. Парализующий меня, выбивающий воздух из легких.
А затем тишина. Давящая на уши, сводящая с ума.
Я затряслась как в припадке. Кровь застыла в жилах, и конечности стали неметь,
буквально замерзать. Я говорила себе, что досчитаю до десяти и побегу в комнату к
Дэйву.
Когда в голове пронеслось число пять, я взяла в руки фонарик.
Семь. Я скинула с тела одеяло и попыталась оживить сведенные судорогой ноги.
Восемь. Тяжело выдыхаю.
Девять. Ступаю босой ступней на пол и приготавливаюсь бежать.
Десять. Подпрыгиваю на месте, затем подлетаю к двери, цепляюсь за ручку, но она,
как назло, не поддается моим трясущимся рукам.
А через секунду я слышу удар, который разнеся по квартире из комнаты Дэйва.
Господи, Дэйв!
Я отворяю дверь, но кто-то сразу же вталкивает меня обратно в комнату и выбивает
из рук фонарик. Падаю на пол, ударяюсь копчиком и чуть не выбиваю запястья. Не
думая, ползу назад под ритм сбитого дыхания и боюсь поднять голову.
— Ангелочек, где твое гостеприимство?
— Блэйк! — хрипатом срывается с моих губ. Я поднимаю голову и с ужасом смотрю на
приближающийся силуэт. Небольшое оцепенение, я замешкалась, и Блэйк легко поднял
меня, схватив одной ладонью за предплечье.
— Не рада мне? — язвительно спрашивает он. — Думал, ты соскучилась.
Понимаю, что по лицу бегут слезы, когда солоноватый вкус касается кончика языка.
Губы дрожат, как и все мое тело, но я пытаюсь говорить внятно. Ведь передо мной
Блэйк, а не простой незнакомец. Блэйк не навредит мне. Он же друг.
«Он тебе не друг, идиотка!» — кричал внутренний голос.
— Тебя месяц не было. Никаких вестей, даже слухов никаких. Ты пропал.
— Волновалась?
Он сильнее сжимает руку, и я вместе с шипением отвечаю:
— Мы все волновались за тебя. Особенно Ребекка.
Произнесенное мной имя, я думала, немного смягчит его хватку. Но Блэйк только
больше разозлился и дернул меня так, чтобы стереть с лица жалость.
— Не надо мне врать, — процедил он, подталкивая меня к окну. — Все отвернулись
от меня только потому, что я осмелился сказать правду.
— Правду?
— А ты до сих пор веришь в чудеса, которые Брайен тебе пообещал?
Изгиб спины ударяется об край подоконника. Импульс боли, пройдя по позвонку,
разлетелся по всему телу и отрезвил меня окончательно. Я перестала думать о том,
что Блэйк мне не навредит. Перестала успокаивать себя выдумками. Перестала искать
нужные слова, которые могли быть остановить Блэйка.
Он пришел не трепаться.
Что я говорила о страхе? Что ночью мне спокойно, и он меня не тревожит? Сейчас
страх вместе с Блэйком хватал мои волосы на затылке, вынуждая запрокинуть голову и
вдохнуть полной грудью густую ненависть, вытекающую огромными струями из черного
силуэта.
— Что… ты… сделал… с Дэйвом?! — прокряхтела я. Пальцы Блэйка прошлись по слегка
выпирающим хрупким косточкам глотки и почти обхватили натянутую на шее кожу.
— Уложил его спать. Он без проблем открыл мне окно, и даже поприветствовал
довольно-таки дружелюбно.
— Он… доверял…
 — Зря. Очень зря. Теперь ему придется отмывать свои блондинистые волосы от
крови.
Я дергаюсь в глупой попытке сбежать из плена, но только шоркаюсь об массивное
тело Блэйка и вызываю у него смех.
— Что… тебе…
— Тише. — Он кладет ладонь на мой рот, затыкая меня. — Так надо, пойми.
Снова рыпаюсь, пытаюсь укусить, но все это больше похоже на последние брыкания
рыбы перед смертью. Больше не чувствую, как бьется сердце, не слышу собственных
мыслей и не нахожу в себе сил бороться. Только страх и ужас.
Пищу в его ладонь слово «прошу», но он заглушает его еще более грубым нажатием.
Молю о помощи, закрываю глаза, чтобы к черту выпасть из реальности.
— Ты должна пойти со мной, иначе мне придется и тебя вырубить.
Не хочу подчиняться. Не хочу даже слышать подобные слова. Просто последний раз
кричу, кусаю, перед тем как ощутить удар головой об стену.
***_
Приехав в «излюбленное» здание в идеальном черном костюме на отполированной
тачке, Брайен как обычно абстрагировался от всего и готовился к часовым беседам,
занятиям. Он пытался играть роль «короля», как ему и полагалось. Смотрел
высокомерно на тех, кто семенил вокруг него и не останавливался из-за обращения в
его сторону. Стремительно шел по коридорам, морально подготавливая себя к
унизительным минутам любезностей с Правителем.
Успокаивало только то, что выбранная тактика действительно работала. По крайне
мере, ему так хотелось думать.
Он сел напротив правителя, снял пиджак и бросил его на соседнее кресло, где
обычно была Ребекка. Но сегодня девушку не вызвали.
— Здравствуй, Брайен, — сказал Правитель, откладывая в сторону стопку бумаг.
«Темный» ответил ему молчаливым кивком. — Как твое самочувствие?
— Все в порядке.
— Твои показатели улучшились, если сравнивать с первой тренировкой.
Часто занятия Брайена не ограничивались умственной подготовкой к правлению. Были
и физические нагрузки. Только на подобных тренировках он мог перестать испытывать
неконтролируемое чувство тревоги. Он постоянно был на нервах, волновался за Аврору
и ребенка и не мог ничего подделать с обострившимся недоверием. Он везде чувствовал
подвох, и если что-то выходило из-под контроля, начинал паниковать. Так было и с
поведением девушки: он бы предпочел, чтобы она наорала на него и выбесила, нежели
показала свое полное доверие.
Себе сам он ни черта не доверял.
И совсем не мог поверить в собственные силы.
Но раз верила она, приходилось соответствовать. Надо было найти в себе хоть что-
то спокойное и сильное, чтобы покорно проходить обучение и ждать прихода к власти.
Все ради одного шанса стать счастливым.
— Вы хотели меня похвалить?
— Не только. — Правитель задумчиво посмотрел на дверь и громко похлопал в
ладоши. — Входите!
Большая дверь отварилась и в центр зала в окружении охраны вошла Ребекка. Она с
удивлением смотрела на Правителя, на Брайена, который тоже не понимал, что
происходит.
— Вы же ее сегодня не вызывали, — тихо произнес Брайен.
— Планы изменились. — Правитель поднялся со своего места, обошел стол и встал
между Ребеккой и Брайеном.
Девушка и парень застыли в ожидании того, что им скажут. Оба они не рассчитывали
сегодня разбираться в чем-то серьезном.
— Полагаю, вы работаете над тем, чтобы Ребекка была беременна?
Правитель поворачивается в сторону Брайена и сразу замечает его секундный,
растерянный взгляд.
— Конечно. — Брайен кивнул для пущей убедительности.
Но Правитель лишь покачал головой и с улыбкой произнес:
— Ложь.
Охранники, стоящие вокруг Ребекки, приблизились к ней и схватили ее за руки.
Девушка не успела возразить, как ее силком потащили в сторону, дав перед этим
пощечину. Брайен поднялся с кресла и захотел уже двинуться на помощь подруге, как
Правитель одним движем руки приказал остановиться, а охранникам крикнул быть
поласковее.
— Зачем опять отыгрываетесь на ней? — шипит Брайен, сжимая и разжимая кулаки.
— Нет, ты не так все понял. Над Ребеккой сегодня никто не будет издеваться, но
не думай, что в целях профилактики мы не сможем устроить это у тебя на глазах. —
Правитель сделал несколько шагов к двери и снова похлопал в ладоши. — Веселье
начинается.
Дверь снова отворилась, но теперь вместо стука каблуков послышалось хлюпанье
босых ног по плиточному полу. Абсолютно обессиленная девушка передвигалась
крошечными шагами под поторапливающие толчки нескольких «темных». Она не поднимала
своей головы, пока кто-то справа от нее не одернул ее и не заставил остановиться.
Взгляд сразу направился в сторону Брайена.
«Темный» с ужасом смотрел на наливающееся синяком бедро, которое виднелось из-
под рванной, белой ночной сорочки, на грудь и ключицы, с кровоточащей царапиной и
на мертвенно бледные щеки, мокрые от нескончаемых слез.
Он делает абсолютно неосознанный рывок к ней, но прорезавший тишину крик
заставляет остановиться. Напуганные, широко раскрытые глаза еще секунду назад
смотрящие на него, скрылись под веками и слипшимися ресницами, пустив новую порцию
слез. Ее ударили, снова по тому синяку на ноге.
Сжавшееся в груди сердце? Паника? Боль? Все это не имело никакого значения.
Чувство, скрутившее внутренности, выворачивающее его наизнанку до сблева органов,
было лишь секундной слабостью. Он сменил это чувство на гнев.
— Еще один шаг Брайен, и я вспорю ей живот. Ты знаешь, я на это способен.
Ярость, побуждающая к действиям, мелкими змейками шипела под кожей. Давила на
него, просила сделать хоть что-то. Но разум, до сих пор холодный и стойкий, прибил
ноги к месту, чтобы только не сделать хуже ей.
Смотрит на нее, а у самого глаза начинают болеть. Чувствовал, что сейчас сам
разрыдается прямо здесь. Хотелось в эту же секунду кинуться перед ней на колени,
попросить прощения за то, что она здесь. Ведь он сам виноват.
Не досмотрел. Не уберег.
Она снова смотрит на него, и сквозь страх сочится слишком непоколебимая вера в
того, кто даже пошевелиться не может, чтобы не причинить боль любимой.
— Прости меня, — говорит он. И когда слова доходят до Авроры она слегка
улыбается, словно все в порядке.
Ничего не будет в порядке!
Ничтожество, которое не заслуживает больше ее улыбку.
Из-за него сейчас ей больно, из-за него она не спит сейчас в своей постели, а
стоит здесь, в порванной сорочке и с синяками на теле.
— Я прошу вас, — Брайен смотрит на правителя, который с гордой улыбкой стоит
посреди этого хаоса. — Я сделаю все что угодно, только отпустите ее. Пусть она
вернется домой. Она не имеет никакого отношения к этому всему.
— Она вынашивает ребенка будущего Правителя «темного» мира. Она, «светлая»
девчонка, посмела стать главной слабостью того, кто должен был быть непоколебим.
— Откуда вам известно?
— Источник. Один очень сильно ненавидящий тебя источник.
— Чего вы хотите? — прямой и строгий взгляд на Правителя, который встал прямо
перед Брайеном, загораживая ему Аврору. — Что мне сделать? Встать на колени?
— Для начала было бы неплохо.
Никакой гордости не было. Брайен без колебаний встал на колени перед мужчиной и,
опустив голову, произнес:
— Прошу вас, отпустите ее.
Правитель в ответ ударил Брайена по лицу и почти шепотом, так, чтобы слова
мерзким жуками залезли в уши «темного» произнес:
— Не проси о милосердии. Предстоит еще слишком много боли.

Глава 12
 Я пыталась открыть глаза. Сквозь тьму и ощущение полного забытья частичка меня
понимала, что меня куда-то несут. Сначала холод улиц забрался под тонкую сорочку,
затем тело положили на мягкую постель и накрыли одеялом.
Честное слово, я пыталась открыть глаза и что-то произнести. Но у меня не
получалось. Чувствовала себя особенно уязвимой.
Но когда в глухой комнате я услышала чьи-то шаги, сердце импульсом пустило
кровь, пропитавшуюся страхом, и я пришла в себя. Сразу попыталась встать, но
тяжесть в голове повалила меня обратно.
Я старалась сфокусировать взгляд, разглядеть хоть что-то в этом помещении с едва
поступающим лунным светом. Но я словно находилась в черной коробке. Пустота и
холод, стены, которые словно шептали мне, что выхода нет. И крик, мой крик, пронзил
голову и иглами впился в место ушиба. Из него шла кровь, я была в этом уверена.
Медленно поворачиваю голову, чувствуя, что-то кто-то наблюдает за мной, и
замечаю, как у самой кровати на стуле, развалившись, сидит некий черный силуэт. Он
склонил голову, и его голос пробился сквозь пробки в моих ушах.
— Здравствуй, Аврора.
Визг пронзает мое горло, я вскакиваю и прижимаюсь лопатками к стене. Сильнее с
каждым глубоким вдохом, что шершавый камень начинает царапать кожу сквозь тонкую
ткань.
Я не чувствую никого запаха «темного», понимаю, что не обожгу, не смогу
защититься. Я же чертова «недосерая», у которой нет никаких шансов против
«темного».
Челюсть слишком сильно дрожит, зуб на зуб не попадает, но я волшебным образом
задаю вопрос:
— Кто вы?
Силуэт молчит, смотрит на меня, и взгляд его ножом проходится по грудине.
Пытаюсь повторить вопрос, но слова застревают в глотке, и я лишь кашляю.
— Правитель в «темном» мире.
Его слова влетают пулей в голову. Глаза широко раскрываются, пальцы впиваются в
простынь, и я отчаянно хочу сделать хотя бы один безболезненный вдох. Хочу резко
поджать ноги к себе, но он ловит меня за лодыжку и сильно сжимает ее в своих
пальцах. Я пытаюсь дернуться, но в итоге лишь издают шипение сквозь стиснутые до
скрипа зубы.
Пришлось замереть и с дикостью посмотреть на его медленные движения. В голове
криком звучит мольба, а язык горит от слов, которые приходится сглатывать. Он
поднимает край одеяла и касается голой кожи, сначала аккуратно, немного боясь, а
затем смело, грубо, почти заставляя кости трещать из-за хватки.
— И правда не обжигаешь, — удовлетворенно произносит он и рывком тянет к себе.
Я неуклюже оказываюсь на краю кровати, не издав ни звука, и случайно
отталкиваюсь от его колен обратно. Но Правитель успевает схватить меня за щеки и
изучить все лицо, повертев голову под своим пристальным взглядом. В эти секунды я
не дышала, он поглощал весь кислород вокруг меня и своим дыханием давал пощечины,
злил до безумия. Я противилась, мычала что-то неразборчивое для самой же себя и
получала легкие, но такие болезненные и унизительные удары.
— Бойкая. Есть в тебе что-то от «темного» мира. — Я замираю, когда он касается
ушиба на голове и будто с заботой поправляет волосы. А затем его пальцы сдергивают
с меня остатки одеяла, обнажая его взгляду фигуру, которую можно было разглядеть
сквозь эту, черт, слишком тонкую ткань! — Встань. — И вместо того, чтобы
прикрыться, я покорно поднимаюсь на ватных ногах.
Сорочка доходила до середины бедра, непонятно откуда взявшийся разрез открывал
бедро и слегка торчащую косточку таза. Я чувствовала, как именно этот участок тела
горит от унижения. Коснулась его и по телу разнеслась боль.
Кто-то порвал мою одежду и оставил на ноге огромный синяк.
Стараюсь абстрагироваться от этого, забыть о том, что нет бюстгальтера, что
только ткань сорочки на тонких лямках прикрывала грудь. И пытаюсь не дать
подступившей рвоте выйти наружу.
Каждая секунда была пыткой. И когда Правитель сказал, что я могу садиться,
показалось, что я испытала крошечное облегчение. Я моментально натянула на себя
одеяло и спрятала лицо под прядями спутавшихся волос. Только так я могла
защититься. И только полное послушание, покой и податливость могли дать время мне и
ребенку на спасение.
Хотя бы на самый маленький в этом мире луч надежды.
Гребанной, прогнившей, никому ненужной надежды. Глаза жжет от слез, но я стираю
их тыльной стороной ладони и уверенно, без страха смотрю на правителя. Так, словно
во мне живет воин, самый сильный человек, способный вытащить меня из этой дыры.
— И что же смогло заставить «темного«…полюбить? — выплевывает Правитель, с
отвращением. — Я вижу лишь скучное лицо с невыразительным телом. Вокруг него ходят
толпы самых красивых «темных» девушек, его партнерша — Ребекка, а он выбрал этот
пресный кусок недоразумения. Причем еще и с намерением прожить с убожеством до
конца дней, как поэтично и романтично.
Убожество, пресный кусок недоразумения. Отлично, я думала Правитель способен на
куда более худшие унижения. Меня никак не задела его речь, наоборот, улыбнула.
— Но, если исправить цвет волос и глаз, возможно, вид станет достойным. И даже
не стыдно будет показывать тебя людям рядом с Брайеном.
— О чем вы? — опешила я.
— Видишь ли, весьма удобно иметь такой мощный рычаг по управлению Брайеном под
рукой.
Господи! Только сейчас, когда, наконец, холодный разум пробил стену паники,
непонимания и страха, я задумалась о том, для какой цели меня привели к Правителю
«темного» мира. Видимо Блэйк работал на этого убийцу и притащил меня сюда, чтобы
принуждать Брайена к чему угодно.
— Зачем вы попросили Блэйка привести меня сюда? — осмелилась спросить я.
— Мне всегда было интересно посмотреть на тебя. И желание познакомиться с тобой
увеличилось, как только я узнал, что ты ждешь ребенка от Брайена.
Органы сжались в один тугой узел, и я положила взмокшие ладони на низ живота. И
снова страх, тягучий, то горячий, то холодный лизнул каждую косточку в теле.
— Сейчас, — продолжил Правитель все также бесстрастно, — когда я увидел твое
лицо, ты мне напомнила одну девушку. С ней познакомил меня один из «темных», с
которым я выпивал. Он был так сильно влюблен в нее, что переставал бояться
банальных законов и собственных противоестественных чувств. Блондинка отвечала ему
взаимностью. Не знаю, что заставляло меня молчать. В те дни меня только назначили
приемником, и мне было не до интриг собутыльника. Но ведь не желание спасти друга
от беды это было, не так ли? — усмехнулся он. — А потом про них узнало
правительство, состоялся суд, на котором я присутствовал. «Светлая» заявила, что ее
изнасиловал «темный». Стояла на своей «светлой» половине и даже не глядела в
сторону того, кого еще вчера называла «любимым». А он сидел в тени и корячился от
боли, первый раз в жизни ревел и не понимал, что происходит. Слушал ее обвинения,
проглатывал их, как мечи, и все так же любил. Я видел это в его глазах, пока из них
вместо слез не начала течь кровь, пока он не стал харкать ее на пол. Его убили
прямо перед ней, а все что она сделала, это улыбнулась. В этом заключается любовь,
Аврора?
Меня вновь трясет, но я не плачу. Хочу, но не делаю этого. Щипаю себя за руки,
пытаясь таким образом переключиться с боли в груди.
Он говорил о моей маме.
Мне стало слишком плохо после рассказа этой истории со стороны «темного».
Правдивого рассказа. Но как я могла объяснить, что мама была не в себе? Рассказать
Правителю «темных», что в «светлом» мире тоже успешно промывают мозги?
Глупо и вряд ли нужно сейчас пытаться оправдать маму.
Мимолетная мысль о том, что наша с Брайеном история могла закончиться так же,
пронзает сердце ножом. И мне становится еще больше жаль маму и того «темного», в
которого она была влюблена.
— Шлюхи «светлого» мира шепчут сказки «темным» о неземной любви и потом
наслаждаются их смертью. Истребляете, превращаете в еще больших чудовищ.
— Все не так, — судорожно произношу.
— У тебя такие же глаза. Признаю, они все-таки красивы, но лживы. Этим ты его
одурачила?
— Нет же!
Он замахивается и ударяет меня по лицу, из-за чего я падаю на подушку. Пытаюсь
подняться обратно, но остаюсь на полусогнутых в локтях руках и с опущенной головой.
Так меньше чувствуется боль, тише звенит в ушах и слезы, все-таки прыснувшие из
глаз, быстрее падают на постель.
— Они узнали, что он преемник и не будет подлежать суду за связь с тобой,
поэтому послали тебя снова, чтобы шпионить. Чтобы ты узнавала через него тайны
«темного» мира. И ребенок, вероятно, нужен в каких-нибудь научных целях.
Омерзительно.
Мотаю головой и сильно всхлипываю, успеваю набрать в легкие воздух, прежде чем
получить новый удар уже в спину, который прижимает меня к постели. Правитель рывком
переворачивает меня на спину и хватает за шею, слегка давит, но лишь для того,
чтобы чувствовать бешенный пульс моего сердца. Сейчас только с его позволения я
дышала.
— Да, ты была бы прекрасной куклой, — шипел он над моим лицом. — Но мне противна
даже мысль о том, что «светлая» шкура будет ползать среди «темных». Ты выбрала
совершенно не того «темного» и расплатишься за все.
Вторая его рука скользнула к животу. Я попыталась закричать и оттолкнуть, но он
надавил на шею, позволяя только хрипу вырваться из моего рта.
— Этот ребенок — выродок. Он омерзителен и противен, и нельзя позволить, чтобы
он родился. Никогда кровь лучшего «темного» не будет смешиваться с кровью «светлой»
оборванки. Это противозаконно, противоестественно. Брайен тоже ответит за то, что
повторил свою ошибку.
Эйми. История о ней пронеслась как вся моя жизнь перед глазами и пустила новую
волну ужаса.
— Ты послужишь на славу, дорогая Аврора. Твоя смерть, как и смерть твоего
ребенка, превратят Брайена в того, кто свершит задуманное уже многие годы назад. Он
обрушит свой гнев на «светлый» мир и собственными руками убьет каждого, кого ты
считала своей семьей. Он подарит «темному» миру то величие, которое заслуживает.
Кислород врывается в мои легкие, как только дверь за Правителем захлопывается.
Он говорит кому-то, чтобы скоро меня выводили, так как Брайен должен появиться с
минуты на минуту.
Упоминание о том, что он скоро появится, вырывает меня из кошмара и поднимает со
дна болота полного моих страхов и ужасов, моего отчаяния. Я сажусь на край кровати
и пытаюсь внушить себе покой.
Бред.
Такой бред, особенно сейчас, когда «темные» готовятся вести меня на казнь.
Я обещала себе бороться, быть сильнее и мудрее. Но в любой сложной ситуации я
нуждалась в помощи и не могла ничего противопоставить своим обидчикам. Из-за этого
было противно от самой себя.
В мыслях об этом, я забыла о страхе, о том, что мне предстояло, возможно, в
последний раз встретиться с Брайеном. Смирение? Возможно, именно это, потому что
верой в чудо сложно было назвать мои мысли. Но я не говорила себе, что сейчас умру.
Даже когда меня вели по коридору в полном мраке, я не позволяла себе истерик.
Только безмолвные слезы и пустой, вероятно уже мертвенный взгляд. Когда дверь
отворилась и передо мной предстал зал, залитый лунным светом, я ощутила
взволнованные и судорожные конвульсии сердца где-то в груди.
Меня резко одернули, и я перестала смотреть на свои босые, замерзшие ноги.
Подняла голову и сразу увидела его.
Он стоял прямо напротив, бездвижно и молча смотрел на меня какое-то время. А
затем его тело сорвалось с места, сделало один шаг, но тут же замерло. И только
когда мои глаза зажмурились и до ушей долетел собственный вопль, я прочувствовала
всю боль от удара по оголенному бедру с синяком.
— Еще один шаг Брайен, и я вспорю ей живот. Ты знаешь, я на это способен.
Голос Правителя заставил меня замолчать и стереть с лица гримасу изнеможенности.
Я выпрямилась и вновь посмотрела на Брайена со спокойствием, на которое только была
способна. И вера ни в какое-нибудь чудо или в собственные силы, а в него держала
меня на плаву и не позволяла упасть на колени.
— Прости меня, — говорит он. Его слова, интонация, с которой он их произносит,
полны сожаления и вины.
Но он не был виноват в этом. Я даже не думала жалеть ни о минуте, которую
провела с ним, ни об одном решении. Поэтому я улыбаюсь, чтобы, возможно, хотя бы
немного подбодрить его. Чтобы он видел, что со мной все в порядке, что я не боюсь и
повторила бы все снова, даже если бы знала, что не покину этот зал живой.
— Я прошу вас. — Брайен смотрит в сторону Правителя, который все это время стоял
чуть в стороне. — Я сделаю все что угодно, только отпустите ее. Пусть она вернется
домой. Она не имеет никакого отношения к этому всему.
— Она вынашивает ребенка будущего Правителя «темного» мира. Она, «светлая»
девчонка, посмела стать главной слабостью того, кто должен был быть непоколебим.
Каждый угол помещения звенит от повисшей тишины, воздух становится тяжелее, и
Брайен спрашивает почти неслышно:
— Откуда вам известно?
— Источник. Один очень сильно ненавидящий тебя источник.
Блэйк. Была бы у меня хотя бы одна возможность, я бы воспользовалась ей, чтобы
прикончить его. Но Брайен даже не подозревает, что друг оказался предателем.
— Чего вы хотите? — Правитель встает прямо передо мной, загораживая Брайена, и я
могу только слышать их разговор. — Что мне сделать? Встать на колени?
— Для начала было бы неплохо.
Вероятно, Брайен именно это и сделал и произнес:
— Прошу вас, отпустите ее.
Послышался звук удара, после чего Правитель наклонился к Брайену и что-то
прошептал. Слова эти подняли Брайена с колен и вскипятили кровь внутри него. Я
видела, как его широкие плечи вздымались из-за каждого тяжелого вдоха и как
разрасталась аура вокруг него, словно он через секунду разрушит все вокруг себя. Но
он сдерживался из последних сил, осознавая, что любой неверный шаг может усугубить
ситуацию.
— Брайен, хочешь познакомиться с источником?
Правитель для чего-то слишком возвышенно похлопал в ладоши и дверь за моей
спиной отворилась. В этот же момент из дальнего угла к Брайену выбежала девушка.
Сначала я ее не узнала, но как только она задала вопрос, я сразу поняла — Ребекка.
— Блэйк? Почему?
Ее голос был пропитан отчаянием, шоком и, кажется, болью разбитого вдребезги
сердца. Она стояла на месте и не могла решить, что сделать: подойти к нему или уйти
прочь, чтобы больше никогда не видеть.
Блэйк же молчал и даже не смотрел на нее, а ждал того, что скажет Правитель.
— Этот парень предложил сделку, — начал мужчина, медленно расхаживая по залу. —
Он поведал о «светлой», которая вынашивает ребенка от «темного», и сказал, что
может привести ее в обмен на твою свободу, Ребекка.
— Мою что?
— Купил твою свободу от роли партнерши Брайена за жизнь этой дамы. — Он небрежно
показал в мою сторону.
Все повернулись в сторону Блэйка. Я в том числе, надеясь услышать хоть что-то.
Потому что полное непонимание и ненависть захлестнули с головой и отбили остатки
разума.
— Я убью тебя, — гортанным рыком вырвалось из Брайена, и кулаки его сжались,
готовясь нанести удар.
Ребекка обошла Брайена, преградила ему путь и сама медленно подошла к Блэйку.
— Ты привел сюда беременную девушку, которая ни в чем не виновата, чтобы только
избавить меня от необходимости быть инкубатором для детей Брайена?
Она спросила тихо, до сих пор сомневаясь в том, что все правильно поняла. И,
очевидно, боялась получить ответ, так как не имела никакого понятия, как
реагировать.
— Отвечай?! — уже вскрикнула она, ударяя его в грудь ладонью. И ответом послужил
лишь стыдливый кивок. — Ты в своем уме?
— Это было ради…
Ребекка не позволяет ему закончить. Она вскидывает руку и дает ему пощечину.
Звонкий шлепок заставляет меня зажмуриться, словно удар пришелся на меня. Из-за
этого я не заметила, как Ребекка подошла ко мне и грубо приказала охранникам
отступить. Они посмотрели на Правителя, и тот лишь усмехнулся и подозвал к Ребекке
еще нескольких людей.
 — Меня мало волнуют ваши интриги. Куда интереснее тот факт, что ты, Брайен,
нарушил сразу несколько законов. У тебя роман со «светлой», и от тебя снова
беременна девушка, которая не является твоей партнершей. Как удачно, что этот твой
камень преткновения сейчас здесь. И смерть одной девушки может стереть раз и
навсегда твои непростительные ошибки.
— Нет! — кричит Брайен.
И тут же в зал входит еще несколько охранников. Все они встают вокруг Брайена,
хватают его за руки и вынуждают оставаться на месте. Он смотрит на меня, на
Правителя, пытается вырваться, но он один не может противостоять сразу толпе.
— Я сделаю все, что вы скажете! Прошу, только не трогайте ее! Я вас умоляю!
Люди вокруг меня стали хватать меня за предплечья и толкать ближе к Правителю.
— Я предупреждал тебя много раз, дорогой мой преемник. У короля не должно быть
слабостей. — Мужчина подходит к Брайену и ловким движением вгоняет иглу в его
шею. — Случай с той девчонкой ничему тебя не научил? Я буду убивать всех, кем ты
дорожишь. Пока вот эта вся боль, которая сейчас жрет твои внутренности, не поглотит
тебя всего.
— Только посмей, хоть пальцем… — Брайен пытается говорить, но его начинает
трясти, судорога охватывает его.
— Посмею. Убью самое дорогое, что есть у тебя на твоих же глазах. Уничтожу твой
шанс обрести семью, которую ты так хочешь.
Ноги Брайена подкашиваются, и он падает на колени. Все его тело почему-то
расслабляется и больше его не слушает. Даже шея роняет голову.
— Поднимите его, я хочу, чтобы он это видел.
Какой-то «темный» хватает его волосы на затылке и поднимает ему голову, другие
держат его за руки. Брайен что-то говорит, но в итоге получается невнятное мычание.
Они его полностью парализовали.
Как это было тогда, когда они убивали на его глазах Эйми.
Правитель резко поворачивается в мою сторону. В его руке в лунном свете блеснуло
острие ножа. Мне хватило этого, чтобы податься панике.
Я быстро повернулась в сторону Ребекки, которую оттаскивали от меня, затем
посмотрела на Блэйка, вокруг которого тоже выстроились охранники. Сначала он следил
за Ребеккой, сейчас же его взгляд приковался ко мне.
Хорошо, смотри, Блэйк, что ты натворил.
— Ну что, Брайен, ты рад? В очередной раз ты обошел закон. Жаль, без подружки.
Правитель стоит напротив меня, проводит по лицу ножом, аккуратно, лишь слегка
задев щеку.
— Представь, как сильно она сейчас тебя ненавидит.
— Нет, Брайен, не слушай его.
«Темный» встает сбоку, чтобы Брайен мог видеть мое лицо и мое тело.
— Посмотри, как ужасно она выглядит. Должно быть ей очень больно.
Это не может быть концом. Я обещала себе и Брайену, что не сдамся, что буду
бороться.
— Брайен, я знаю, ты меня слышишь и я понимаю, какие мыли сейчас в твоей голове.
Но это не конец, мне совсем не страшно, мне не больно, потому что ты сейчас
встанешь, и мы вместе уйдем из этого места.
Наглый, высокомерный смех издает Правитель и подставляет нож к животу. Чувствую
холод лезвия, но кровь внутри кипит и греет меня, не дает принять такой исход.
— Брайен, — обращаюсь к нему снова, и тогда Правитель немного сильнее давит на
живот, но до сих пор не режет кожу.
Пульсирует каждая артерия в организме, кровь ударяет в мозг, и адреналин учащает
сердцебиение. Чувствую, как что-то странное течет по телу, становится одним целым с
кожей и шепчет в голове неразборчивые слова.
— Брайен, я люблю тебя! — кричу я. — Прошу, встань! Ты мне нужен!
Яркая вспышка перед глазами на секунду слепит. Я теряю равновесие, словно падаю
в обморок, но продолжаю оставаться в сознании. В этом странном состоянии улавливаю
приглушенную речь Правителя и ощущаю жжение в глазах.
Когда свет начал отступать, возвращая мне зрение, я не поверила, что до сих пор
жива.
— Не может быть, — сорвался тихий шепот с моих губ.
 Я стала видеть лучше.
Раньше было сложно разглядеть хоть какие-то детали, были лишь темные силуэты,
тени и размытые движения. Сейчас я отчетливо различала одежду, могла разглядеть
каждый палец, уловить любое движение и даже лица стали слегка проглядывать сквозь
темную пелену.
Это придало мне сил. Вдохнуло новую порцию веры в то, что все можно изменить.
— Твой взгляд, — начал Правитель, — он стал более сфокусированным. Ты видишь?
В ярости я посмотрела на него, за что поплатилась. Несколько ударов нанесли
Брайену, но он не издал ни звука.
Правитель отогнал от меня всех «темных», подошел со спины. Одну руку положил на
шею, а вторую с ножом вновь к животу. Дышал мне в затылок и смотрел на Брайена,
кричал.
— Как прискорбно, что последнее, что она увидит, как ее «возлюбленный» стоит
перед ней на коленях, парализованный и неспособный ей помочь.
Втягиваю живот и поджимаю шею, дышу часто и глубоко. Мысли в хаотичном порядке
летали и не выдавали ни одной здравой идеи, которая могла спасти нас. Я бегала
взглядом по Брайену, пока не увидела, как указательный палец на его руке слегка
пошевелился.
— Брайен! У тебя получается! — поддаюсь вперед, но Правитель притягивает меня
обратно, немного надавливая на шею. Следующие мои слова звучат глухо: — Еще
немного. Я верю в тебя, слышишь?
Вся его кисть приходит в движение, которое становится заметным уже для всех.
— Что за? — Правитель сдавливает мое горло сильнее. — Пора ей сдохнуть.
— Брайен!!! — сильнейший крик вырывается из моей груди, когда я вижу, как нож
начинает рвать одежду, и чувствую, как острее касается кожи.
Все замедляется, глохнет и вспыхивает, разрывается на части, как мое сердце. Нож
со звоном падает на пол, и меня, как тряпичную куклу, швыряют в сторону. Понимаю,
что до сих пор цела, и смотрю сначала на застывшего Правителя, а потом перевожу
взгляд на Брайена.
Который уже твердо стоял на ногах.
Все «темные», которые держали его, валялись на полу и скулили, пытались уползти
прочь.
— Невероятно, — произносит Правитель.
Брайен не двигался, тяжело дышал и смотрел куда-то перед собой. Не замечал даже,
как к нему приближался тот, кто еще недавно хотел вспороть мне живот.
В это время ко мне подбежала Ребекка, которую, вероятно отпустили, когда
увидели, что Брайен смог предотвратить действие парализующего вещества. Она подняла
меня, обняла и в таком же шоке, что и я, посмотрела на Брайена.
— Это не он. Его глаза черные, — прошептала она мне.
— Только не это.
— Я должен кое-что проверить. Принесите мне любой источник света, — скомандовал
Правитель, уже стоя рядом с Брайеном, до их пор даже не шелохнувшимся.
Только благодаря этому состоянию Брайен смог прекратить действие препарата. И
становление таким было возможным из-за того, что он испугался за меня.
Сейчас он зомбированный «серый».
— Я думала, что он смог встать по любой другой причине, — говорю Ребекке.
— Ты правильно делала, что разговаривала с ним. Чувства к тебе пробуждали в нем
«светлую» сторону. Просто вспомни о том, что перед тем, как твои стороны
объединились, они были излечены. Поэтому ты меняешься медленно и благоприятно.
Брайена же никто даже не пытался вернуть в нормальное состояние. Он страдал от
галлюцинаций и приступов ярости. Можно сказать, он все это время был поврежден.
В зал вбежал один из охранников и вручил маленький фонарик Правителю. Тот сразу
включил свет и направил его на лицо Брайена.
Снова тот убийственный, холодный взгляд, переполненный ненавистью и желанием все
уничтожить.
— Он не боится света! Это свершилось! — воскликнул Правитель.
Как сумасшедший ученный довольный своим творением он стал ликовать.
— Мы хорошо над тобой поработали, дорогой мой преемник. «Светлая» послужила на
славу. Как же долго ты противился тому, чтобы стать таким? — мужчина обошел
несколько раз Брайена и остановился сбоку от него. — Проверим, как хорошо ты
выполняешь мои команды. Хочешь знать, кто виноват в том, что Аврору убили. Ты ведь
думаешь, что именно это случилось?
Брайен медленно кивнул.
— Нет, Брайен, я жива! — восклицаю я, но Брайен совершенно не слышит мой голос.
Правитель, заметив это, обрадовался еще больше, и голос его стал источать яд.
— Ребекка. Это она зачинщик всего, что здесь произошло. Она виновата в смерти
Авроры.
Брайен медленно повернул голову в нашу сторону, и Ребекка вся сжалась, прижала
меня к себе крепче.
— Думаю, ей стоит заплатить за это.

Глава 13

Не позволил пустоте остаться внутри, ты выставил ее напоказ

Никогда не хотел ощущать такой холод
Ты недостаточно выпил, чтобы признаться в любви
Я больше не могу быть с тобой
EvaneScence — «Lithium»
Возможно ли, что это мой ночной кошмар? После того, как Правитель нагло
оклеветал Ребекку, я перестала верить, что все вокруг меня реально.
— Вы обещали, что она будет свободна! — повысив голос, заговорил Блэйк и
попытался приблизиться к Правителю, но, конечно, никто не позволил сделать и шагу.
— Молчи, парень. Ты оказался весьма полезным, несмотря на свое низкое социальное
положение. И не смей винить меня, ведь свое слово я сдержал. Она свободна! —
мужчина рассмеялся, все еще находясь рядом с Брайеном, как со своим сокровищем. —
Может бежать сейчас, если думает, что ее не догонят.
Медленно рука Ребекки спустилась вниз по моей, взяла крепко мою ладонь. Она была
готова бежать, пока не обратила внимания на мою одежду. Из нее вылетело
ругательство, на которое Брайен сразу среагировал: его ладони резко сжались в
кулаки.
— Я дам тебе фору, моя дорогая Ребекка, — сказал Правитель, снова начав
наматывать круги вокруг Брайена. — И только попробуй разочаровать меня. Ты же не
хочешь оказаться на одном уровне с дружком, который так отчаянно искал для тебя
«спасение» и потерять все почести? Сможешь скрыться — все вернется на свои места,
если нет — тебя даже хоронить никто не будет.
Смотрю на Брайена, который, в свою очередь, даже не думал отворачиваться от нас
с Ребеккой. И если бы я только знала, что приведет его в чувства, то сделала бы это
незамедлительно.
— Он не причинит тебе вред, — тихо говорю Ребекке.
— Да? Так уверена? Он уже взглядом несколько раз расчленил меня. Я, конечно, в
восторге от собственных ног, но не настолько, чтобы хотеть взглянуть на них по-
другому.
Начался громкий и медленный отсчет, в перерыве между вылетами изо рта Правителя
очередных чисел, он нашептывал что-то Брайену
Почему он слушается только Правителя?
— Мне надо просто коснуться его, поговорить с ним. Он придет в себя.
— Моя хорошая, сейчас вообще не время разводить здесь обжималки.
— Но это поможет! — почти на крик перешла я. — У него сейчас в голове одни
сплошные галлюцинации.
— Да, и в одной из них ты труп, а я убийца.
— Ребекка, — вдруг перебил нас Блэйк. — Я не…
— Заткнись! — Ребекка быстро подошла к нему, оставив меня на месте. И голова
Брайена тут же повернулась в ее сторону. — Лучшее быстрее разденься.
— Зачем?
— В отличие от тебя, — «темная» стянула с Блэйка толстовку и приказала снять
носки, — я не желаю смерти своим друзьям.
Она вернулась ко мне и тут же в спешке натянула толстовку и носки на босые,
израненные ноги.
 — Понимаю, что это не обувь, но другого варианта у нас нет. На моих каблуках
вряд ли сможешь бежать так, как я.
Я была настолько тронута, что смогла только шепотом поблагодарить ее. Она
пропустила это мимо ушей и, услышав число десять, рванула к выходу вместе со мной.
— Главное выбежать на улицу, — сказала она. В коридоре была кромешная тьма,
поэтому я полностью полагалась на Ребекку. — Проклятье!
Я услышала, как за нашими спинами сначала отворилась, а затем захлопнулась
дверь.
— Брайен, если ты хоть пальцем меня тронешь, мы больше не друзья! — кричит она,
немного ускорившись. — Он еще, скотина такая, идет, а не бежит, словно зная, что
все равно догонит.
Ее слова пролетали мимо меня, как и юмор, с которым она пыталась говорить.
Защитная реакция «темных» — шутка в стрессовый момент. Меня даже не тревожило то,
что я словно бежала по разбитому стеклу и чувствовала каждый осколок, впивающийся в
мои ноги. Или головокружение в голове, слабость.
Только то, как остановить Брайена, от присутствия которого где-то позади сводило
лопатки. Страх за «темную», настрадавшуюся от моего поганого поведения и ошибок
Брайена, толкал меня вперед, включал обратно сознание, которое, кажется,
отключалось на несколько секунд уже слишком часто.
Вдруг тело впечатывается в огромную дверь, которая с трудом поддается нам, но
все же открывается. Теперь я видела и могла ориентироваться сама. И ветер,
холодный, но все равно ласковый, сушил появившийся на лбу из-за жара пот.
Когда мы спустились по ступеням и почти добрались до машины Ребекки, возле двери
появился Брайен и прорычал имя, подобно грому:
— Ребекка!
— Ух ты, он разговаривает, — прошептала «темная», подталкивая меня к машине.
— Нет, — дергаю руку. — Я должна его остановить.
— С ума сошла!
Девушка больше и не могла ничего сказать, потому что Брайен подошел слишком
близко. На его пути была лишь я. Не замечал меня, смотрел поверх моей головы, но в
то же время оценивал как преграду, которую ему не преодолеть.
Которой нельзя навредить.
— Брайен, — пытаются обратиться я, но он тут же перебивает меня.
— За что ты убила ее?! — слова вырываются будто прямо из его сердца.
— Аврора, давай уйдем, — говорит мне Ребекка.
Но бежать я не собиралась. Я буду бороться.
Аккуратно и очень медленно кладу ладонь на грудную клетку Брайена. Сквозь
рубашку чувствуется вибрация, и стук настолько сильный, что кажется, будто я сейчас
держу в руках измученный орган.
Намного больнее испытывать на себе все его муки, нежели получать удары.
— Ты предала, Ребекка! Ты знала, как сильно я ее люблю, но все равно сделала
это!
По всему его телу проносится дрожь. Она сковывает его, наливает силой его тело и
превращает мышцы в камень, поднимается к шее и вырывается в приглушенном рыке как у
дикого зверя.
— Брайен, я бы никогда не навредила Авроре, ты же знаешь об этом. — Ребекка
хотела приблизиться к нам и попытаться спокойно поговорить, но это только больше
выводило Брайена.
Когда я уже хотела крикнуть, чтобы Ребекка не подходила ближе, рядом оказался
Блэйк. Он насильно оттащил «темную» и стал держать ее, несмотря на ее протесты и
просьбы не прикасаться к ней.
Хотя бы в том, что касалось защиты Ребекки, ему можно было доверять.
— Брайен, ты слышишь меня? — Кладу вторую руку на его щеку. Брайен в это же
мгновение замирает как статуя. — Это я, Аврора, я жива, слышишь?
Он сначала замерев смотрел куда-то перед собой, а затем его голова медленно
опустилась и, я была уверена, глаза стали пожирать меня.
— Со мной все в полном порядке, видишь? — почти со слезами говорю я и в то же
время улыбаюсь. — Мне совсем не больно.
Мои пальцы нежно касаются его лба, спускаются к бровям и дальше вниз к скулам.
Его зубы слишком сильно стиснуты из-за чего жевательная мышца выпирала и твердела.
— И с ребенком, — всхлип перебивает меня, но я стараюсь продолжить. — С ним тоже
все хорошо.
Брайен продолжает стоять все с таким же каменным телом и непробиваемым
сознанием. Не знала, что сделать и что сказать, чтобы вернуть его. Я отключаю разум
и слушаю лишь сердце, которое показывает мне все те моменты счастья между нами,
когда мы не боялись потерять друг друга.
Беру его запястье трясущейся рукой, заставляю его кисть расслабиться, а пальцы
расправиться, и кладу ладонь на живот.
— Помнишь, когда мы только узнали о том, что я беременна? Мы повели себя как два
придурка, — смеюсь и в это же время рыдаю. — Но те действия, те слова были
продиктованы страхом и незнанием того, что делать. Как жить, когда ты не имеешь
право на счастье. А потом я захотела… Мне в голову пришла мысль отпустить все
тревоги и провести хотя бы несколько минут как люди, которые счастливы. Создать
иллюзию.
Сама окунаюсь в тот день, ощущаю его руки на талии и губы, которые чувственно
целовали меня. А потом его слова о том, что он был бы самым счастливым, если бы не…
Набираю в легкие воздух и стараюсь больше не плакать. Жмурюсь, кусаю губы, но
все без толку. Остановить эти муки — это как пытаться проглотить расплавленный
металл, который сожжет все внутренности и убьет. А все те объятия в постели лишь
кристаллики сахара, не влияющие никак на губительные последствия.
— Подумай об этом сейчас вместе со мной. Только вспомни, как прекрасно было
смеяться без передышки, строить планы и даже составлять список гостей на свадьбу. А
каково было твое удивление, когда ты узнал обо всех традициях? Ты был готов на все
милости из «светлого» мира, чтобы порадовать меня. Даже клятву свою хотел
придумать, чтобы у нас все было по-особенному. Как будто без этого получилось бы
иначе.
Брайен резко выдохнул. Мои руки ощутили, как его тело расслабилось.
— Но, конечно, ты не собирался надевать белый смокинг. И уж точно не планировал
оставаться на праздник или даже фотографироваться. Хотя на несколько фотографий я
все-таки тебя уговорила. Ты хотел увезти меня подальше от суматохи и остаться
наедине. И неважно, как бы мы все это провернули. Днем или ночью, при свете или во
тьме. Нам казалось это реальным.
Его пальцы на животе сжались и собрали ткань толстовки в кулак. Он глубоко дышал
и бормотал что-то невнятное, пытаясь очнуться от этого кошмара.
— А имя ребенку мы так и не выбрали. Мы даже не могли варианты предложить.
Застряли на этапе того, чтобы решить, кого больше хотим: девочку или мальчика. Но и
здесь опять же не смогли принять решение, потому что были счастливы просто стать
родителями. Ты заикнулся, что в любом случае должен воспитать и девочку, и
мальчика. А кто будет первым — значения не имело.
Ладонь Брайена начала медленно гладить мой живот. Даже сквозь одежду ощущался
весь трепет, с которым он это делал. Вторая его рука неожиданно поднялась к талии и
приобняла меня.
— Аврора, — почти шепотом произносит и снова замолкает.
— Да, это я, — воодушевлено говорю, заключая его лицо в своих ладонях. —
Помнишь, что ты еще тогда сказал?
Мурашки бежали по коже как маленькие жуки, не давали толком стоять на месте. Мне
почти удалось пробиться сквозь стену его галлюцинаций и насладиться чувством такого
нужного сейчас присутствия его рядом.
— Ну же, Брайен. Еще чуть-чуть.
Его пробирает сильная дрожь и сквозь зубы протискивается вой. От неизвестной мне
боли он почти теряет сознание, слегка наваливается на меня и в конце падает на
колени. Я бы все отдала, чтобы сейчас проникнуть в его голову и избавить от того,
что так сильно мучает его, что выворачивает наизнанку и ломает настолько сильного
человека.
— Брайен, все, что ты видишь, это ложь. С нами все хорошо, с нами тремя все
хорошо. Пожалуйста, ты должен это побороть.
Он обхватывает мои бедра, впивается в них пальцами и лбом утыкается в живот.
— Это невозможно…я видел…слышал, — шипит он и резко кричит, еще сильнее сжимая в
своих объятиях.
— Что же с тобой происходит? — Запускаю пальцы в его волосы, провожу по затылку
и позволяю прижаться к себе еще ближе.
В прошлый раз он быстро вышел из этого состояния, сейчас же он проходит через
ад, ломающий кости кошмар, не может никак подняться на поверхность со дна.
— Жива…жива…живы, — как молитву произносил, чтобы поверить в это.
— Вспомни, Брайен, что ты тогда сказал. Давай же.
Я пытаюсь разговаривать без давления, но слез уже почти не остается, как и сил
быть опорой, выносить все его муки и толком не иметь возможности помочь. Упала бы
сейчас рядом с ним и крепко обняла, поддалась бы эмоциям.
Но, Аврора, сейчас ты нужна ему сильной.
— Я…обещал.
Брайен последний раз сильно судорожно выдыхает, сдавливает пальцами бедра и
трется лбом об живот. И в одно мгновение его отпускает. Дыхание выравнивается,
спина и плечи расслабляются и движения рук становятся мягкими и ласковыми.
— Я обещал, — сглатывает последнюю крупицу того, что терзало его, — сделать
ребенка самым счастливым.
Он произносит это на выдохе, на уровне живота, согревая своим неизмеримым
теплом. И, наконец, крючок в сердце, державший на себе страх и тревогу, сорвался,
оставляя после себя лишь ощущение легкого волнения.
Возможно, дело было в переизбытке эмоций. Я вернулась в реальность и перестала
слушать появившийся в ушах шум, только когда оказалась в объятиях Брайена.
Он обнимал настолько крепко, целовал в макушку настолько сладко, что я
чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете.
— Ты жива, — говорил он, отодвину меня от себя и запечатлев на губах беглый
поцелуй. — Жива.
Вместо слов я улыбалась, снова прижималась к нему. Хотелось молчать, слушать и
чувствовать, как облегчение, как осознание действительности вытаскивает Брайена из
его видений окончательно. И то, как он неимоверно счастлив в эти секунды, опять
доводило меня до слез.
Но я держалась, эмоции были лишними. Ревела, но неслышно и почти незаметно.
Уют в руках Брайена пропал, когда меня аккуратно отодвинули в сторону. Я не
успела отойти от ощущения его настолько близко, как услышала удар за спиной и звук
сломанной кости.
Оборачиваюсь и вижу вполне ожидаемую картину: Брайен легко уложил Блэйка на
лопатки, сел сверху и стал колошматить его по лицу. Удар за ударом, не
останавливаясь, не поддаваясь попыткам Блэйка скинуть его с себя.
— Сука, я убью тебя! — кричал он. — Что ты наделал?!
Брайен встал и одной рукой за ворот футболки поднял Блэйка с асфальта. Он
подтолкнул его к какой-то высокой каменой перегородке, придавив ладонью грудную
клетку, ударил вновь по лицу. Блэйк уже не мог стоять на ногах, падал, отхаркивал
кровь. Но Брайен ловил его за шею и снова прижимал к стене.
— Что же ты молчишь сейчас? — понизив голос, говорил Брайен. — Еще недавно твой
язык был отлично подвешен.
Не знаю, чего я хотела больше в этот момент: прикончить Блэйка, увидеть, как он
истечет кровью, или попытаться спасти. Потому что часть меня до сих пор видела в
нем того ворчливого Блэйка, который тоже приходил на помощь, который провернул это
все ради любви.
Просто он не умеет любить, не знает, как лучше поступать и какие шаги будут
верными.
Жалость. Именно жалость толкала меня к ним медленными шагами. А ярость, страх за
ребенка тормозили.
Ладно я. Плевать, что он был готов обменять мою жизнь на свободу Ребекки. Я не
готова прощать ему то, что он хотел смерти тому, кто даже еще не родился.
Не хочу даже думать о милосердии. Он не проявил его ко мне. Почему должна я?
Он угрожал мне, говорил о месте на кладбище для меня и моего ребенка. Ему было
плевать на меня и мои чувства, я для него пустое место. Та, жизнь которой ничего не
стоит.
Тогда какого черта я все равно делаю еще один шаг к ним?! Потому что это Блэйк.
Потому что я отказываюсь верить в то, что он способен на это все.
— Что она тебе сделала?! Что, черт возьми, мы все тебе сделали?! За что, Блэйк?!
Брайен замахивается в очередной раз. Я хочу кинуться и поймать его руку, но
Ребекка меня опережает. Она протискивается между Брайеном и Блэйком, заставляя
первого сделать несколько шагов назад.
— Хватит, — тихо говорит она. — Я больше не могу на это смотреть.
Но она не пытается как-то помочь Блэйку. Отходит от него и дает ему соскользнуть
по стене вниз.
— Ты и так сломал ему нос, превратил лицо в одно сплошное кровавое месиво, —
сказала Ребекка Брайену, когда тот попытался вновь подойти к Блэйку. — Ты
действительно хочешь его смерти?
Брайен замер, его тяжелое дыхание смешалось с хрипотом, который издавал Блэйк.
Он долго на чем-то думал, прежде чем сказать:
— Я бы не смог его убить.
— Тогда и не трогай его больше, хорошо?
— Пусть он ответит на мои вопросы, и я оставлю его здесь, выплевывать остатки
прогнивших внутренностей.
— Брайен, — почти вместе с писком вырывается из меня. — Давай просто уйдем. Уже
ничего не исправить.
— Нет, — он мгновение смотрит на меня и снова поворачивается к Блэйку. — Мы не
уйдем, пока я не услышу хоть что-то от этого ублюдка. Хотя бы одно оправдание,
которое поможет мне меньше его ненавидеть.
— Можешь меня ненавидеть, друг, — выплевывает Блэйк. — Можешь убить меня, прямо
здесь, на глазах своей святой Авроры и вопреки просьбе Ребекки. Все равно все будут
целовать твой зад, так я хоть не увижу этого.
Прежде чем Брайен успевает сорваться снова, я ловлю его за плечо и обхватываю
его двумя руками.
— Не делай того, о чем будешь жалеть, — шепчу я, и, кажется, это помогает ему
вновь отпустить вспышку ярости.
— Я хотел сделать так, чтобы Ребекке больше не приходилось быть рабыней, чтобы
больше никто не смел ее насиловать, избивать, и чтобы не надо было рожать от тебя
детей. Ты заботишься об Авроре, я позаботился о Ребекке.
— Она же беременна, сукин ты сын!
— Меня не волнует судьба того, кто все равно сдохнет, когда родится.
После этих слов мое тело парализовало, и звон в ушах стал слишком сильным.
Видела только размазанные картинки того, как Брайен вновь накинулся на Блэйка, а
Ребекка попыталась его отогнать. Я шла скорее всего на автомате в это пекло. Шла и
не чувствовала ничего. Словно все тормоза отключили.
Брайену пришлось остановиться, так как я подошла слишком близко. Он боялся меня
задеть.
А мне плевать.
Я схватила лицо Блэйка пальцами, надавила на его впалые щеки и испачкалась его
кровью. Металлический запах, от которого тошнило, забирался в самую глубь меня.
Все, что я сейчас хотела, это вновь стать «светлой». Спалить кожу дотла, чтобы
убедиться, что под ней прогнившее насквозь существо. Но у меня больше не было такой
способности. Поэтому я могла довольствоваться лишь той силой, которая
фокусировалась в руках и приносила Блэйку боль.
— Еще раз ты скажешь хоть что-нибудь о моем ребенке. — Больше давлю на его щеки,
заставляю его раскрыть рот. — Я вырву твой поганый язык и заставлю его проглотить.
— Угрозы, ангелочек. Опять пустые угрозы
— Ты прав. Я никогда не смогу навредить тебе. Но как же прекрасно, что ты
собственными руками разрушил себе жизнь.
— Не только себе. Нам.
Я не знала, был ли смысл в том ударе. Но ладонь сама сжалась в кулак. И
применение силы почти сделало мое состояние лучше, на миг я даже подумала, что
отыгралась. Нелепо и по-детски «отомстила». Хотя, конечно, это было не так.
Я будто стояла на вершине горы, и малейший шаг мог стать для меня роковой
ошибкой. В таком эмоциональном состоянии я пятилась назад, утыкаясь спиной в
раскрытые объятия Брайена.
 Поддаться горю и истерике? Проявить гнев и ненависть? Остаться слабой и
уязвимой, зато способной на сострадание?
— Ради чего Блэйк ты предал всех? Ради чего ты отдал человека, который не желал
тебе зла на верную смерть?
Ребекка встала перед Блэйком, чтобы ни я, ни Брайен не видели его, не имели
такого легкого доступа к его обессиленному телу. И спрашивала до сих пор с надеждой
услышать что-то разумное, что-то способное достучаться хотя бы до нее.
— Ради тебя.
Она срывается. Кидается к нему и хватает его за плечи, чтобы он не упал, а
продолжал смотреть на нее.
— Нет, Блэйк. Ты сделал это ради себя. Ты хотел отомстить Брайену, хотел
избавить себя самого от терзающей изнутри ревности.
— Плевать я хотел на него.
— Врешь! — кричит ему в лицо. — Ты постоянно говоришь, что тебе плевать! Но на
самом деле все, что тебя тревожило, это слепая и безграничная зависть, которую ты
оправдывал всеми возможными путями.
— Он не заслужил всех почестей.
— Он их и не просил! Как и я!
— Над тобой издевались из-за него. Ты всего лишь игрушка.
— Как и для тебя? Почему рядом с тобой я тоже чувствовала себя игрушкой? Почему
только во время секса мне казалось, что я нужна тебе? Почему после я становилась
куклой, которую ты хотел переманить на свою сторону?
— Ты же знаешь, что это бред. Ты никогда не была для меня игрушкой. Я лишь хотел
избавить тебя от него, чтобы мы могли быть… — Блэйк замолкает, закашливается.
— Уже несколько месяцев мне ничего не угрожало. Меня никто не трогал и пальцем.
Я была нужна Правителю, что бы он ни говорил, поэтому никто и никогда не убил бы
меня. Если бы ты хоть раз услышал меня, поверил мне и просто решил поддержать, если
бы ты хоть раз забыл о завести… Все было бы иначе, Блэйк. А если ты не был готов
мириться с тем, что мы с Брайеном не вольны делать то, что хотим, то зачем тогда
надо было все начинать? Меня не нужно было избавлять от него, не нужно было
спасать. Ты просто должен был быть рядом.
— Как я могу быть рядом, пока у него все права на тебя?
— У него никогда не было никаких прав на меня. Они были у тебя! — Ребекка
последний раз повышает голос, из-за чего он срывается и становится тихим, почти
неслышным. Она делает шаг назад и дает Блэйку упасть снова на асфальт. — Проведи
черту между законом и истинными чувствами.
— А ты хоть что-то чувствовала ко мне? Я не был для тебя простой отдушиной?
— Нет, — она нервно смеется. — Я не скажу об этом первая. Я не доставлю тебе
такого удовольствия.
— Хорошо.
Ребекка оборачивается и подходит к нам, смотрит на Брайена долго и молчаливо,
после чего тихо просит:
— Не связывайся больше с ним, пожалуйста.
— Ребекка! — словно на последнем вздохе крикнул Блэйк. — Я…
— Что ты?
Блэйк, просто скажи это. Скажи, что любишь ее, попытайся все исправить. Не падай
в эту пропасть.
— Ничего, — говорит он, окончательно теряя силы.
— Отлично. Потому что бы ты там ни хотел сказать, это уже не имеет смысла. Все
кончено, если вообще начиналось.

Глава 14

Никогда не думала, что испытывать ненависть к человеку так неприятно. Это не

сравнится с болью, которую могут причинить любимые, или с горем утраты. Но почему-
то лично у меня все хорошее, что когда-то была в сторону Блэйка, обернулось ножами
и воткнулось между лопаток.
Почему же, черт возьми, он не нашел другого выхода?! К чему привела его
гордыня?!
 Даже к Правителю я не испытывала столько отвращения. От него стоило ждать грязи
и зла, а от Блэйка… Я даже подумать не могла.
Мои рассуждения, мое внутреннее терзание прервали хлопки. Тяжелые и редкие, как
удары по щекам. Я тут же отвернулась от развалившегося на асфальте Блэйке, но так и
не успела посмотреть на того, кто так страстно и по-издевательски аплодировал нам:
Брайен спрятал меня за своей спиной и попросил не высовываться.
— Как же все это трагично. Он ведь пытался помочь тебе Ребекка. — Слышу голос,
от которого под кожей табуном бегут отвратительные мурашки.
«Темная» встает рядом со мной и говорит совершенно невозмутимо:
— Он пытался помочь себе и своему раздавленному, как ему показалось, эго. И
нашел совершенно не подходящий путь, который и привел его к такому концу.
— Но, тем не менее, он все еще жив, а значит делов натворить еще может.
— Он жив, лишь потому что я считал его каким-никаким другом, — сказал Брайен.
Правитель рассмеялся на это.
— Он жив, потому что ты, Брайен, слабак, который не способен убивать. Даже если
прижимающейся к тебе блондинки грозит опасность.
— Я бы с радостью убил…
— Меня? Есть два человека, которых ты пальцем не тронешь: это я и Аврора. Мне ты
подчиняешься, а ее защищаешь. Я точка твоего зла, его источник, она же помогла
открыть тебе «светлую» сторону. И я благодарен ей, ведь в итоге ты себе не
принадлежишь. Где тот Брайен, который всегда боролся за себя и голодающую оборванку
под боком? Тебя сломали, еще очень давно. А смерть той беременной девчонки добила
окончательно. Но вот появляется она, якобы способная изменить весь твой мир. Что ты
сделал, Брайен? Стал сильнее чем когда-либо? Нет, ты размяк.
— Вы ошибаетесь, — озлобленно произнес Брайен.
— Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Чем даже она. И в глубине души ты
понимаешь, что я прав. Не глупи, а лучше последуй сейчас за мной, иначе ты
потеряешь последнее, что было в тебе когда-то.
Я испугалась, что Брайен действительно может пойти за Правитель, из-за чего
вцепилась в одежду пальцами, как ненормальная, и потянула его на себя.
— Я понимаю, чего вы хотите. Вы этого не получите.
— Брайен, — на выдохе говорит Правитель. — Либо ты добровольно идешь за мной,
либо я насильно приведу тебя вместе с ней. Ей, наверное, очень понравилось в той
комнате.
— Это какая-то очередная уловка, — сказала Ребекка, после чего подошла ближе ко
мне и к Брайену, словно готовясь к худшему.
Они переглянулись с Брайеном, и тогда «темная» начала медленно тащить меня к
машине. Но я не хотела покидать Брайена ни на секунду. Только ему я доверяла больше
чем себе, и только он мог обеспечить мне безопасность.
— Не уйду, — шептала я, прижимаясь всем продрогшим телом обратно к Брайену.
— Аврора может идти домой. Ее проводит Ребекка. Мне нужен только ты, Брайен.
Ребекка пытается меня отлепить от широкой спины, просит идти за ней в мой дом,
где уже не безопасно. И никогда не было безопасно!
Мое упрямство прекратилось, только когда я вспомнила о Дэйве. В это же мгновение
я отпрянула от Брайена и позволила ему повернуться ко мне.
— Дэйв. Он… с ним… возможно, — запиналась я, хватая воздух ртом слишком часто.
— Отправляйся домой с Ребеккой. Я приду к тебе, как только появится возможность.
Брайен держал мое лицо в ладонях и говорил мне тихо, но не скрывая того, как
сильно нервничает. Не успела я прочувствовать жизненно необходимое тепло его
короткого поцелуя, как он ушел вперед к Правителю, а меня Ребекка повела в машину.
Почти без сил я ехала на переднем сиденье, не думая ни о чем, не ощущая времени
и пространства вокруг себя. Лишь то, что я еще пару минут назад была прижата к
Брайену, а сейчас становилась все дальше от него, влияло на меня. Присутствовало
горькое ощущение того, что встреча может оказаться последней. Нас все равно
попытаются разлучить. Даже если бы мы были приклеены друг к другу, с нас бы сняли
кожу.
На губах сидела эта горечь, я смаковала ее, чтобы наконец привыкнуть.
Хотя давно должна была это сделать.
Когда машина затормозила у самой границы, Ребекка громко и раздраженно сказала:
 — Надо успеть, пока не начало светлеть.
И снова пришлось бежать. По мокрой земле, по талому снегу, не чувствуя ног. Окно
в комнату Дэйва было открыто, поэтому Ребекка подвела меня к нему.
— Я не смогу залезть, — говорю ей, а она упрямо пытается подсадить меня.
— Ты должна. Другого варианта нет.
Заставляю себя из последних сил затащить тело в окно. Сдираю напрочь кожу на
руках и коленях, но каким-то чудом вваливаюсь в комнату и быстро отползаю в
сторону. Ребекка шустро оказывается рядом, и первым делом мы обе смотрим на тело,
оставленное на полу без сознания.
Ребекка почти приближается к Дэйву, как в комнату начинают проникать первые лучи
солнца. Ей приходится упасть на пол и спрятать лицо от света. Ее ладонь тянется
вперед, она ищет Дэйва. И когда она чуть не касается его руки, я вскрикиваю, чтобы
ее остановить.
Но ей не больно.
Черт возьми, ей не больно!
— Пульс есть, — выдыхает она облегченно.
Я ползу к ним и осматриваю Дэйва. Вся правая сторона его головы была залита
кровью, капли стекали в уши, к шее.
— Ты как? — спрашивает Ребекка. Но я ее игнорирую.
Бездумно трясу Дэйва, пытаясь привести его в чувства.
— Как-то раз Брайен ударил его головой об стол, и он сказал мне добить его,
чтобы он смог прикинуться, что потерял память, — бубнила себе под нос. — Но не
думаю, что тогда все было настолько серьезно, как сейчас.
— Блэйк и тебя ударил. Как ты себя чувствуешь?
Не видя, Ребекка тянет к моей голове свою руку, но я беру ее за запястье и
направляю к Дэйву.
— Не меня надо осматривать, а его. Мне хватило одного удара, чтобы я отключилась
на какое-то время. С Дэйвом ему пришлось постараться.
— Аврора, если ты сейчас же не ответишь мне! — задыхаясь, кричит Ребекка.
— Все нормально. Со мной все нормально. — Не уверена, что говорила правду. Но я
не теряла сознание, хотя была к этому склонна, и кровь не бежала.
— Псевдогеройству у Брайена научилась? Решила не говорить о своих проблемах,
потому что другие тоже в заднице? Неожиданно для такого капризного ребенка.
Быстро поднимаю на нее свой взгляд, услышав в словах упрек. Вижу ее зажмуренные
глаза, сморщенный нос и хмурые брови. Она противится солнцу, но, тем не менее,
пытается как-то осмотреть Дэйва, хотя бы наощупь. Но а я завороженно смотрю на ее
идеальные черты лица, на идеальную кожу, идеальные шелковистые волосы и идеальную
фигуру. Даже когда она так скрючена, когда лицо ее все в мелких морщинках из-за
попыток плотнее сомкнуть глаза, она выглядит и-де-аль-но.
Блэйк, действительно придурок, раз упустил ее.
— Хватит пялиться на меня, — огрызается она. — Мне и так из-за света плохо, а ты
еще разглядываешь меня так, словно первый раз увидела. Ах, да, — она замолкает, —
действительно первый.
— Ты красивая.
— Я знаю. А теперь давай займемся чем-то более полезным, чем раздача
комплиментов. — Она произносит это слишком агрессивно. Возможно, ей не нравится,
когда такое говорят в ее адрес?
Ну конечно, тупая ты голова. Ей говорят это постоянно, только это в ней всегда
ценили окружающие, вряд ли она рада вновь быть просто «красивой».
— Надо вызвать скорую помощь, — заключаю я.
— Кого? — удивленно спрашивает Ребекка.
— Врачей, которые ему помогут.
— И что ты скажешь? Что он так удачно упал?
— А что ты предлагаешь?! Он лежит без сознания уже несколько часов, нужен врач,
который спасет его…
— Нет, — раздался тихий, совсем приглушенный голос прямо под носом. Я опускаю
взгляд и вижу, как Дэйв пытается разлепить глаза. — Меньше всего мне хочется сейчас
выдумывать байки.
Радость, слишком сильная и дикая, врывается в меня, и я пытаюсь приподнять
Дэйва, хотя бы положить его голову на колени.
— Как ты? — воодушевленно спрашиваю я, аккуратно касаясь головы.
Он смотрит сначала на меня, пытается сфокусировать взгляд. Криво улыбается и
произносит:
— Лучше всех.
После чего его полные удивления глаза замечают, как одна рука Ребекки покоится
на его запястье, а вторая сжимает плечо. Он смотрит на «темную» с еще большим
восторгом, чем минуту назад я. Но поражает то, что взгляд не похож на строгий
оценивающий, он скорее теплый и мягкий, как будто он долго не видел свою…
возлюбленную? От дикости допущенной мысли о том, что Ребекка после коротких встреч
успела запасть Дэйву в душу, меня передернуло.
— Надо осмотреть твою голову, — говорит Ребекка, смущенно убирая руки. — У меня
есть некоторые навыки, так как в основном именно я всегда лечила парней после драк.
Ты говоришь членораздельно, тебя не тошнит. Если за день состояние не ухудшится, то
можно не обращаться в больницу.
— Вряд ли можно обойтись без врача. Блэйк применил достаточно силы.
— Блэйк, — гневно ответила мне Ребекка. — Он подонок, безусловно. Но… Мне
кажется вы, «светлые», такие нежные все, что из-за легкого удара уже теряете
сознание.
Неужели оправдывает? Морщится больше, сжимает ладони в кулаки и аккуратно
отползает в сторону, пока ее спина не касается дивана.
— Пойми меня, — снова обращается ко мне. — Я не хочу думать о том, Блэйк мог
убить всех из-за меня. Мне кажется, что эта мысль сейчас уничтожит меня.
Сочувствие, на какое еще была способна я сейчас, раздавило последний, тонкий
стержень внутри меня. Дэйв все еще смотрел на нас с Ребеккой в полном недоумении.
Конечно, он знал, что Блэйк оставил его без сознания, но понятия не имел, почему
это произошло. А спрашивать боялся. Не хотел лишний раз травмировать ни меня, ни
Ребекку.
— Надо скорее все обработать. Вставайте. — Ребекка ловко поднялась на ноги. —
Отведите меня в ванную, там я смогу сделать то, что должна.
— Ребекка, ты же не виновата, — почти шепотом сказала я. Прекрасно было видно,
что Ребекка винила себя в произошедшем с нами и хотела все исправить.
— Давай без нравоучений сейчас. — Отсекает все попытки объяснить ей, как сильно
я благодарна за то, что она здесь и как сильно она ошибается в том, что ДОЛЖНА что-
то сделать.
Она не виновата. Никто из нас не обязан исправлять ошибки одного человека.
А Блэйк сейчас наверное лежит на солнце, не может уйти. Страдает от боли, желает
себе смерти. И все… Никаких отважных попыток получить прощение.
Никто его не простит. Видимо, он это понимает.
Мы с Дэйвом вместе встаем, и он тихо спрашивает у меня:
— Ты мне все объяснишь?
— Конечно. — Когда объясню себе.
Они скрывается за дверью ванной комнаты вместе с аптечкой. Слышу лишь короткие
вопросы о самочувствии и еще более короткие ответы.
Оказавшись в своей комнате, в полном одиночестве я резко издаю первый,
разрывающую грудь всхлип, и начинаю рыдать.
Рыдать с такой силой, что не слышны собственные мысли. А их и нет, они втоптаны
в самые глубины сознания, потому что так надо. Необходимо ни о чем не думать,
ничего не загадывать. Потому что никому не сдались твои тревоги!
Осталось место лишь для физической боли. Я снимаю с себя всю одежду и только
сейчас, стоя посреди комнаты нагая, понимаю, как покалечили мое тело. Начинаю
чувствовать каждый синяк, поддаюсь головокружению и падаю на кровать. Покалеченными
руками натягиваю на себя одеяло, замечаю, что ноги оставили небольшие кровавые
следы.
Просто хочу уснуть. И проснуться целой, с уверенностью, что с ребенком все
хорошо. В больнице все равно появиться невозможно. Как я объясню все эти побои?
Боль снова стихает, становится второстепенной и не беспокоящей. Так и засыпаю в
слезах, понимая, что мы в полном тупике и помощи искать негде.
***_
 Брайена снова привели в зал, где еще пару минут назад начался весь этот кошмар.
Он еще острее почувствовал страх за Аврору и ребенка, ярче стали воспоминания в
голове. Когда его парализовало, он думал, что настал конец. Подкрался к ним тогда,
когда они верили, что есть шанс его избежать.
Он слышал ее и не мог допустить того, чтобы она погибла. Видел ее глаза, которые
до сих пор смотрели с любовью и верой. Нельзя было подвести.
А затем пропасть. Ее тело, Ребекка с ножом в руках и настойчивый голос, который
описывал каждую деталь.
— Что со мной происходит? — спокойно спрашивает Брайен, надеясь получить хоть
какой-то разумный ответ. Но Правитель не торопился что-либо говорить: он
перешептывался о чем-то с другими «темными». — Я задал вопрос!
Несколько пар глаз повернулось в его сторону с недовольно нахмуренными бровями.
Правитель, сказав всем оставить его наедине с преемником, подошел ближе к Брайену и
спросил:
— Это так важно?
— То, что происходит со мной, стоит в приоритете для вас. Вероятно, это угрожает
всему, что мне дорого, и не только.
— Верно, это угрожает. Но не думай, что твой ребенок от твоей зрячей «светлой»
меня не волнует. Я лишь решил пойти тебе на уступки.
— Уступки? — почти смеется Брайен. — Вы хотели убить ее на моих глазах! Или…
Лицо Правителя озарилось хитрой улыбкой, глаза сверкнули чем-то демоническим.
— Мне нужно было, чтобы все думали, что я ее убью. На самом деле я бы не посмел
убить ту, с помощью которой можно манипулировать тобой.
Мужчина подходит еще ближе к Брайену, а тот смотрит на него пристально,
пренебрежительно и с осязаемой ненавистью.
— Вы не в своем уме…
— Как и ты, мой дорогой. Ты уже давно не в своем уме. Механизм был запущен,
когда ты думал, что твоя ненаглядная мертва. Это так поэтично.
— Вы получили то, что хотели? Машину для убийств, беспрекословно подчиняющуюся
вам.
— Да, и я намерен сделать ее еще лучше.
Руки неосознанно потянулись к шее Правителя и почти сжались на ней. Одно
движение, одно сильное нажатие могло сдвинуть все с мертвой точки, могло приблизить
к свободе. Он чувствовал чужой пульс, слышал отчаянные вдохи. Все это крутилось в
голове, пускало приятный адреналин.
Но оказалось неправдой.
Брайен действительно потянулся к шее Правителя, но сомкнуть пальцы так и не
смог. Он застыл на месте и лишь воображал все, а мужчина видел все по темным,
наливающимся кровью глазам. Видел, что еще осталась крупица того парня, которого
ломали.
— Не сможешь, — шептал он. — Убьешь только тех, кого прикажу.
И, кажется, все встало на свои места. В голове вдруг стало ясно и чисто,
кристально и прозрачно. Словно на поверхности воды лежали все ответы.
Тот день, когда он начал верить в смерть Авроры. Отправная точка, с которой все
пошло совершенно не по той дороге. Именно Правитель был во главе всех тех действий,
которые помогли создавать галлюцинации.
Появление «светлой» половины — любовь к ней. Укоренение «тьмы» — ненависть к
нему.
Все это объединилось и сделало его «серым», только совершенно неправильным.
Правитель нашел способ погружать в это дикое состояние, когда реальность
становилась иной. Угроза для нее — пусковой механизм.
Правитель — тот, кто мог управлять.
Аврора — та, которая могла вытаскивать из этого состояния.
Теперь важно было понять, какое чувство превысит и кто в итоге будет иметь
власть. Сможет ли Брайен быть самим собой?
— Я докажу тебе.
Хотя это уже и не требовалось. Хватило легкого анализа всех поступков, чтобы
подтвердить себе самому, насколько глубок процесс этого изменения и как давно он
начался. Он, кажется, необратимым, конечным и…
 Как же чертовски сложно было осознавать факт, что ты уже давно не ты.
Чувствуешь все эти странные дыры в сознании, ниточки, за которые тянут. И не
можешь ничего изменить.
— Приведите сюда любого охранника.
Брайен в прострации следил за медленно приближающимся человеком. Именно этот
«темный» бил Аврору по ноге. В голове что-то щелкает.
— Ты не слабак Брайен. Если бы я хотел смерти Блэйку, то ты бы сделал это. Сам
ты плохо можешь контролировать подобное, даже когда находишься в своем уме.
Он не хотел этой реакции, пытался мыслями заставить себя успокоиться, но было
бесполезно. Ярость как наркотик пленила, подчиняла. Брайен сделал резкий шаг
вперед.
— Убей его. — Звучит слишком заманчиво. Въедается в голову, становится голосом
разума.
В руках откуда-то появляется нож, легкий, почти воздушный. Он не чувствует его,
но почему-то уверенность в своей силе возрастает. И ненависть, душившая мгновение
назад, отпускает легкие, а по рукам начинает течь что-то теплое и с запахом
металла.
Пелена рушится, пропадают странные образы, и голос Правителя перестает вызывать
что-то помимо отвращения. Брайен медленно опускает глаза, смотрит трезвым взглядом.
— Черт, — шипит он, отскакивая от тела, истекающего кровью. — Я не хотел этого.
— Зато хотел я.
Это ненормально. Это не просто пугает, а вызывает панику, настолько сильную, что
дыхание сбивается. Сожаление скорее не из-за падающего на пол «темного», а из-за
испачканных в крови руках зудит под кожей.
— Я не мог убить! — отчаянный крик. — Я не мог подчиниться!
— Но все же именно это ты и сделал. — Правитель протягивает Брайену какой-то
кусок ткани, чтобы тот мог вытереть руки. — Унесите это куда-нибудь.
— Ему можно помочь. Его можно спасти.
— Нет, Брайен. Его не нужно спасать.
«Темного» уносят быстро, и Брайен наблюдает за этим, сглатывая ком в горле.
Ты больше не принадлежишь себе.
— Где же твой юмор, Брайен? Где все те шуточки, которые ты любил опускать? Где
высокомерие и гордыня?
И следа больше не было. Ничего не осталось.
— Однажды, когда я стану правителем, я оторву вашу голову и использую ее как мяч
для игр. Только представить, с какой радостью все будут пинать ее, — говорит
Брайен, стискивая зубы. Потому что по какой-то причине слова вылетать не хотели,
приходилось прикладывать усилия.
— Когда ты займешь мое место, от того Брайена, который пытается бороться,
останутся лишь воспоминания в голове блонди. Если ей, конечно, повезет дожить до
этого момента.
Рука находит ворот рубашки Правителя, и Брайен цепляется за него, встряхивает
его.
— Если хоть один волос с ее головы упадет, вы поймете, какого быть с ножом в
животе.
— Какой грозный. Меня даже интригует это.
Брайен отпихивает мужчину в сторону и идет к выходу из зала. Таилась в сердце
еще глупая надежда на то, что до сих пор ночь и есть шанс добраться до Авроры.
— Ты же не хочешь ей навредить? — вопрос спину.
Брайен останавливается и спрашивает:
— Я не трону пальцем ее и вас, вы сами об этом говорили, разве нет?
— Ты думаешь, так будет всегда? Вы настолько наивны, что верите в силу любви и
прочей ерунды? Ненависть сильнее, губительнее и намного привлекательнее благодаря
разрушительному эффекту. Настанет тот момент, когда ты просто не сможешь даже на
подсознательном уровне останавливаться возле нее. Она превратиться в ничто, и ее
попытки сопливо тебе помочь погубят ее.
— Я не верю в это. — Брайен снова начинает идти.
— Позволь помочь.
— Что? — он косится в сторону Правителя. — Это уже лишнее.
 — Она не сможет родить в «светлом» мире, ты это знаешь. Они убьют ребенка. Я же
гарантирую тебе, что она и ребенок останутся живы.
Бред, обрамленный каймой как-то слепой надежды. Брайен недоверчиво смотрит на
мужчину, ожидая подвоха. Он не верил в это, безусловно, но почему-то хотелось…
— Что вы хотите?
— Ты должен минимизировать встречи с ней.
— Нет.
— Послушай. Когда подойдет ее срок, она должна быть здесь. Ты гарантируешь мне,
что продолжишь активную подготовку к правлению без прогулок со своей «светлой», а я
— безопасность ей и ребенку.
— Врете вы искусно.
— Первый раз я решил договориться с тобой честно. У меня нет мотивов убивать ее,
она полезна как никто другой. Все что я делал до этого — уловка. Она беременна от
тебя, Брайен. Она беременна от «темного». Сама она тоже хороша, правда, ей говорил
обратное. Ваш ребенок будет открытием, чем-то совершенно новым. Думаешь, я потеряю
возможность изучить это первым?
— Нет, никогда Аврора и ребенок не окажутся в ваших руках ради порабощения
«светлого» мира.
— Либо так, либо я прикончу ее сейчас. Я все знаю о ней. И видимо без угроз до
тебя не доходит, что твое согласие никому не нужно.
Брайен делает один вынужденный кивок, рассчитывая на то, что «сделка» даст им
какое-то время. Он был уверен, что Правитель не любезничал с Авророй. Вероятно, он
унизил ее, пригрозил смертью. И все ради больших эмоций и большего спектакля?
Конечно, нет. Мотивы Правителя куда более серьезные. Он никогда ничего не делает
в убыток себе. И сейчас эта благодать в виде договоренности была выигрышной только
для Правителя.
Оставалось лишь догадываться, какой шаг будет следующим.

Глава 15

Я проснулась, когда уже вновь наступила ночь. Через силу открыла глаза и
заметила Ребекку, пристально смотрящую в окно. Она повернулась в мою сторону,
услышав, как из-за моей попытки подняться, слегка скрипнул матрас.
— Я осмотрела тебя, — тихо сказала она, не отходя от окна. — Пострадали только
ноги и руки, ну и голова. — Ребекка смотрит в пол, продолжает нерешительно, через
силу: — Они могли навредить ребенку, ты это понимаешь?
— Но не навредили. — Я принимаю сидячее положение, прикрываю грудь одеялом.
Ребекка действительно обработала каждый порез, намазала чем-то синяки.
— Ты не можешь знать наверняка. Необходимо посетить врача.
Она дает мне в руки теплую одежду, словно прочитав мысли о том, что мне жутко
холодно. Затем садится на кровать, выдерживая дистанцию.
— И что я им скажу? Отец ребенка — преемник, и Правитель «темных» жаждал со мной
познакомиться. Как видите, встреча прошла прекрасно. Так?
Ирония в голосе смешит меня саму, и я начинаю странно смеяться. Горло саднит,
словно маленькие иголки впиваются в глотку, и где-то между ребер сгусток чего-то
липкого больно давит.
Смех перерастает в кашель, слишком сильный и громкий. Снова начинаю чувствовать
ломоту в теле, боль в каждом ушибленном месте и головокружение. Адреналин
действительно творит чудеса: еще недавно я могла добежать до дома и забраться в
окно, сейчас же по мне словно танк проехал.
«Темная» реагирует на мое беспомощное состояние почти молниеносно. Она стягивает
с меня одеяло и в быстром темпе надевает теплую одежду на трясущееся тело.
Сквозь кашель я сказала:
— Не нужно…так заботиться.
— Я делаю это не из-за чувства вины, как ты могла подумать. — Она заставляет
лечь обратно в постель и окутывает меня одеялом. — Тебе нужна помощь, а ты слишком
«сильная», чтобы об этом сказать.
— Это обычная простуда.
— Где же та Аврора, которая ныла на каждом шагу?
 — Все еще перед тобой. Просто она немного повзрослела и научилась смотреть на
мир по-другому.
Уверена, лицо Ребекки в этот момент озарилось полуулыбкой, а глаза наполнилось
печалью связанной с ностальгией. Да, были дни, когда все эти дружеские и любовные
связи не имели значения. Было проще? Безусловно.
— Ты должна сходить ко врачу, — продолжала настаивать Ребекка.
— Ты видимо тоже некоторым штучкам научилась у Брайена. Он бы говорил сейчас то
же самое. Кстати, что касается Брайена, ты думаешь…
Я не успела договорить, как дверь в комнату открылась. На пороге стоял Дэйв с
опущенным вниз фонариком. Он, смотря под ноги, приблизился к нам, и комната снова
погрузилась в ночную тьму.
— Ты как? — Его прохладная ладонь касается лба. От резкого контраста с моим
горящим телом, Дэйв одергивает руку обратно, а я недовольно хмурюсь.
— Мне бы не помешало умыться холодной водой.
— Тебя же только что знобило, — говорит Ребекка.
— А сейчас мне слишком жарко.
— Дэйв, — обращается она к «светлому», — присмотри за ней, пожалуйста.
Друг согласно кивает, и девушка выходит из комнаты, вероятно, на кухню, так как
сразу становится слышен звук чайника и бряканье ложек.
— Ну что, — начинаю я с хитрой улыбкой, — Ребекка и тебя покорила?
— Чего? — удивленно спрашивает Дэйв, занимая то место, где еще недавно сидела
брюнетка. — Жар видимо остатки разума из тебя выбил.
— Об Амелии ты говорил так же.
— Я никогда не был влюблен в Амелию, и мы договорились к этому не возвращаться.
— А я сейчас и не о влюбленности говорю.
— Мне абсолютно не нравится то русло, в которое переходит наш разговор.
— Но вы можете прикасаться друг к другу!
— Да, Блэйк тоже мог спокойно к тебе прикасаться. От большой любви он по голове
тебя ударил?
Улыбка и восторженное состояние встали поперек горла огромным комом. Я спрятала
пол лица под одеялом, словно стыдясь того, что посмела подумать о новой парочке,
хотя еще недавно была на волоске от смерти.
— Прости, я не хотел.
— Нет, ты прав. Просто кругом столько ужасного, что я зацепилась за крошечный
лучик света. Но, как известно, свет бывает страшнее тьмы.
— Это нормально, что ты захотела отвлечься.
— Ребекка тебе уже все рассказала?
Дэйв сначала долго молчит, а потом нерешительно произносит:
— Мы с ней поговорили, да. Но в подробности она не вдавалась.
Ложь. Я была на все сто процентов уверена, что Дэйв сейчас лукавит. Потому что
Ребекке явно хотелось с кем-нибудь поговорить, и находящийся рядом «светлый»,
переполненный любопытством, явно мог оказаться отличны собеседником. Тем более, чем
они еще могли заниматься весь день?
О боги…
— Что? — спрашивает Дэйв. Оказалось, все мои эмоции охарактеризовались гримасой.
— Совсем ничего, — завопила я, прогоняя мысли из головы. — Как ты себя
чувствуешь?
— Вполне нормально.
— Хоть какие-то хорошие новости.
— Он объявится, — говорит Дэйв, через какое-то время тяжелого молчания. — И
сейчас тебе ничего не угрожает.
Звучит оптимистично. Наивность, стоящая уже давно на коленях, даже подпрыгнула.
Да так высоко, что уголки губ поползи вверх. Но в глазах оставалась печаль, и
краснота и влажность были не только из-за поднявшейся температуры.
— Ты прав.
В комнату вернулась Ребекка и принесла кружку горячего чая. Она не села к нам, а
подошла к окну.
— Я не знаю, какими препаратами можно лечить простуду у беременных, поэтому
сделала чай с медом. Слышала, кому-то это помогает.
 — Спасибо, — говорю я.
«Темная» вновь пристально разглядывала границу, выжидая кого-то или хоть какого-
то знака. Проходили минуты в коротких, но дружелюбных разговорах. Жар отступал, как
и тревоги. Но лишь потому что сил держать глаза открытыми уже не оставалось.
Нет, я определенно не хотела жалеть себя, быть слабой и требовать опеку. Поэтому
я продолжала упорно поддерживать беседы. Несколько раз пыталась встать, но Дэйв
клал меня обратно. Глаза уже все будто стерла за пристальной слежкой за напряженной
девушкой.
Почти уснула, почти сдалась.
Как Ребекка резко начала открывать окно.
Я подскочила на месте, воодушевление придало немалых сил. И Дэйв уже не пытался
меня держать. Переползла через кровать и оказалась рядом с Ребеккой. Ноги ватные,
все ступни покалечены, из-за чего я при попытке встать на пол падаю обратно на
кровать.
Уверена, как только он появится здесь, вернутся силы броситься в его объятия.
В груди что-то шевелится, не дает усидеть на месте.
А его нет. Вместо Брайена в окно сначала залезла Джессика, затем и Кайл.
Внутри все рушится, и я отползаю обратно в свою нору.
— Кажется, она не рада нас видеть, — отшучивается Кайл. — Брайен незаменим!
— Кайл, — шипит Джесс, — сейчас не до шуток, ты должен это понимать.
— Нет-нет, я рада вас видеть. На самом деле давно уже о вас ничего не слышала. —
Я даже искренне улыбнулась. Наверное.
— Аври! Мы не с пустыми руками.
Да они издеваются… Аври?!
— Как еще вы собираетесь извратить мое имя? Аврорик, Аври, да даже Ангелочек! —
резко затыкаюсь, поняв, что сболтнула лишнего.
— Мы знаем все о Блэйке, — начала Джессика. — На самом деле мы его видели.
Выглядел он ужасно, пробубнил извинения словно в лихорадке, и ушел. Мы сначала
ничего не поняли, но Брайен нам все рассказал.
— Вы виделись с Брайеном? Как он? — Неосознанно тянусь к ним.
— Он попросил не говорить. — Джессика села на другой край кровати от Дэйва. — Но
я думаю, ты должна знать. Он выглядит слишком болезненно. Брайен провел там сутки,
к нему пристроили охранников с электрошокерами. Не знаю как, но ему позволили
встретиться с нами у самого входа в центральное здание. И он передал нам это.
В моих руках оказалась среднего размера сумка. Я медленно открыла ее и
обнаружила полные упаковки лекарств, а между ними сверток бумаги.
Записка от Брайена.
— Что…он…еще…говорил? — уже в слезах спрашиваю я.
— Только рассказал кратко о том, что произошло с тобой. Он умолял обеспечить
тебе защиту, но мы здесь не только из-за его просьбы. Мы действительно хотим
помочь.
— А о себе? Почему он так выглядел? Зачем все эти охранники? Что они с ним
сделали?!
— Аврора, — Кайл подходит ко мне и кладет ладонь на плечо. — Возможно, это
прозвучит дико и никак тебя не успокоит, но все, что с ним происходит, было
ожидаемо. Они хотят сделать из него подобие Правителя, но только намного
совершеннее.
Я пропускала мимо ушей дальнейшие слова, так как все они были догадкой. Правду
знал только Брайен и, возможно, он изложил ее в письме, которое я слишком быстро
начала раскрывать, чуть не порвав бумагу.
«Аврора, первый и последний раз я оставлял какие-либо записки в твоем блокноте.
Кто мог подумать, что та надпись будет значить так много?…
Я засмеялась, и к губам скатились очередные соленные слезы. Окружающие меня люди
замолкли и стали наблюдать за тем, как мои глаза сканируют каждую строчку и как
улыбка пропитывается горечью воспоминаний.
…Если бы я мог прийти к тебе прямо сейчас, я бы сделал это без промедлений. Но
все, что мне сейчас дозволено, — письмо, лишенное всякое романтики. И вряд ли ты
захочешь оставить его как трепетное вспоминание. Я бы точно не хотел.
То, что со мной происходит, объяснить слишком сложно. Это результат тщательной
работы врачей и моих чувств. К тебе и не только.
Нет, я никогда не любил никого так, как тебя. Чувство настолько сильное, что
открыло во мне «светлое». Но есть и ненависть. Она так же глубока и сильна,
всепоглощающа. Я ненавижу Правителя больше, чем кто-либо когда-либо кого-либо
ненавидел.
Сейчас для меня в мире существует два человека, которых я никогда не трону
пальцем: ты и Правитель. Вы по разные стороны одной стены, и именно в нее я
уткнулся головой.
Он научился управлять мной. Как? Черт, хотел бы я сам это понимать. Но именно он
создавал все галлюцинации в голове, и именно на нем зациклилась вся тьма во мне.
Стоит ему захотеть чьей-либо смерти — я исполню любой каприз. Я вновь убил
человека, Аврора.
И это будет продолжаться еще долгое время.
Поэтому мне нельзя видеться с тобой. Да, я хочу верить, что ты способна помочь
мне. Но это больше похоже на роман, стоящий на полочке в твоей комнате. Первый…
второй раз… Думаешь, в третий раз тоже получится? А что если нет? Я опасен, и
только в этом я уверен. В один момент чаша может перевесить, возможно, далеко не в
твою сторону.
Сейчас, скорее всего, ты накричала бы на меня и сказала, что мы должны вместе
через все проходить. Но это не твоя битва. А моя. Со мной. Понимаешь? Мне надо
абстрагироваться от всего и разобраться в своих мозгах. Сейчас там просто месиво.
Тебе безопаснее находиться как можно дальше от меня, по крайне мере сейчас, пока
я не узнал все детали о себе.
Помимо всего это приказ Правителя. Я обязан как можно реже видеться с тобой,
видимо он переживает, что все может пойти не по его плану. И (я не думал, что так
сложно будет писать об этом) ему нужен наш ребенок. Он обещал обеспечить
безопасность тебе и малышу. Взамен ты должна родить в «темном» мире и отдать
ребенка на их воспитание.
Я согласился. Но только для того, чтобы выиграть время. Другого выхода нет.
Ребекка, Джессика и Кайл за тобой присмотрят. Кстати, Ребекка действительно
свободна. Но для вида ей придется присутствовать на некоторых собраниях.
Мне жаль, что у меня нет возможности быть сейчас рядом с тобой. Я бы хотел
помочь тебе, сказать, что все беды позади. Но, кажется, все только начинается.
Помни, что даже если я не рядом, я всегда защищаю вас и делаю все ради вашего
благополучия. Посмотри на шрам на ладони: пусть я и освободил тебя от клятвы, мы
обещали друг другу не заканчивать встречи.
Я люблю тебя.
P.S. Лекарства дал мне Правитель. Пусть Ребекка их посмотрит».
Я не уверена, что чувствовала что-то помимо пустоты.
Его снова отняли у меня.
И это больнее, чем когда я не помнила. Сейчас все так свежо в голове…
— Эти лекарства, — сказала Ребекка, достав из сумки несколько упаковок, — я
принимала их, когда была беременна. У меня были некоторые проблемы со здоровьем, но
они помогали.
Хорошо. Я стираю слезы и улыбаюсь.
Хорошо. Я буду делать вид, что все понимаю.
— А что если они предназначены для «темных»? — спрашивает Джессика.
— Отличия лишь в нашей голове, — отвечаю я. — Ребекка, поможешь выбрать нужные
лекарства?
Я чувствую, как тревожно все смотрят на меня. Они своими взглядами зарядили
воздух, и он начал противно трещать в ушах.
— Аврора, — обращается Дэйв. А я огрызаюсь, отмахиваюсь, затыкаю его очень
быстро.
Хочу грубо выпроводить каждого за дверь, лишь из-за того, что их беспокойство
еще больше угнетало атмосферу.
— Я только начала верить в лучшее. Говорила себе, что шанс есть. Но тут
появляется ублюдок, который раскрывает все секреты! И все опять катится к черту! —
кричу от переизбытка эмоций и чувств.
Кажется, меня игнорировали. Просто смотрели в мою сторону, ждали чего-то. А
чего?!
Ребекка резко начинает пихать мне в рот таблетки.
— Если ты сейчас их не выпьешь, то…
Как будто я не понимала. Все мои нервы уже напрочь порвались. Хотя нет, их
обрубили тупым топором, несколько раз ударив по одному и тому же месту.
Я все же послушно проглатываю таблетки и запиваю их стаканом воды. Делаю
несколько вдохов, внушаю себе, что они подействуют. И через несколько мгновений еще
недавно напряженные мышцы расслабляются, а злость и агрессия расплываются печалью и
тоской по телу.
Меня буквально примагнитило к подушке. Я сжала в ладони письмо вместо привычной
плюшевой игрушки. Оно пахло им, было пропитано им.
Я точно бредила.
Комната пустела быстро, либо для меня время перестало течь так, как для других.
Я молчала и ни о чем не думала, пока голос девушки не заставил меня вновь
почувствовать что-то помимо пустоты.
— Аврора, я останусь с тобой, пока ты не поправишься.
Ребекке не нужно было мое разрешение. Она легла на соседнюю подушку и укрылась
пледом, который я оставляла на полу. Молчала, о чем-то думала и, наверное, боялась
лишний раз пошевелиться. Спиной чувствовала, как она волнуется и пытается что-то
мне сказать.
— Не надо, — говорю ей. — Я не хочу это обсуждать.
— Хорошо.
Я переворачиваюсь на другой бок к ней лицом и смотрю в окно.
— Ты знаешь Правителя. Как думаешь, когда он его отпустит?
— Уверена, что хочешь слышать ответ?
— Мы должны ему помочь.
— Нет, — резко ответила она. — Ему никто сейчас не поможет, кроме него самого.
Наше вмешательство только усугубит ситуацию.
— Предлагаешь, просто ждать…чуда?
— Аврора, это уже не шутки. Все зашло слишком далеко и завязалось в тугой узел.
Нам его не распутать.
— Все предельно ясно.
Теперь все мысли и цели, надежды и мечты разбились об огромную стену. С Брайеном
происходит что-то ужасное, никто не может ему помочь. Ребенка хотят сделать
подопытной мышью, навешав нам сказочную лапшу на уши. И я не могу спасти ни
первого, ни второго.
— Он со всем справится, — успокаивала меня Ребекка. — Тебе сейчас лучше думать о
своем здоровье.
Я промычала в ответ что-то похожее на «конечно». Мои веки стремительно и
совершенно неожиданно налились тяжестью. В сердце, когда глаза сомкнулись,
появилась надежда, что я проснусь и все это окажется лишь моим кошмаром.
* * * Прошло три месяца
Кошмар оказался реальным.
Начался мой шестой месяц беременности. Живот уже заметно округлился, носить я
стала исключительно мешковатую одежду. Не знаю, возможно, это было из-за стресса,
но я до сих пор пыталась как-то скрывать беременность от посторонних глаз.
Кажется, даже от самой себя.
После той ситуации я сходила ко врачу, только когда сошли последние синяки. Меня
ругали все за мою безответность. Дэйв закатил скандал, в котором участвовал он
один: я пассивно смотрела в стену совершенно пустым взглядом.
Таблетки, которые мне передал Брайен, действительно помогли мне. Врачи сказали,
что беременность протекает хорошо. Ребенок полностью здоров, что удивительно, ведь
мое состояние они назвали «спорным».
Несколько раз я сходила к той женщине по имени Бэйли, к моему личному психологу.
Мы просто беседовали с ней на совершенно отстраненные темы, штамповали поддельные
тесты и писали в карточке, что у меня какой-то там банальный стресс беременной
девушки. Я думаю, она подозревала, что ребенок не от мужа и моя связь с «темным»
миром намного прочнее, чем может показаться. Но Бэйли не спрашивала об этом, чтобы
не узнавать лишнюю информацию.
 Хотя врать она умела.
Да, я узнала, что все, кто приближен к тайнам правительства, не кашляли, когда
обманывали. Это было нужно для того, чтобы пудрить жителям мозги. Очень умно.
То, что ребенок здоров и правильно развивается, — единственное, что радовало
меня и помогало не сойти с ума.
На ранних сроках беременности я была непостоянна, психовала и нервничала. Но
последние три месяца прошли как на одной ноте. Надеюсь, что такое постоянство
послужило на славу организму малыша. Моя подавленная нервная система особо не
радовалась отсутствию чувств и эмоций.
И да… От Брайена вестей не было.
Кайл, Джесс и Ребекка навещали меня почти каждую ночь. Разговоры клеились
изредка, больше они общались с Дэйвом, когда у него были выходные дни. Ни Кайл, ни
Джесс не видели Брайена, а Ребекка явно чего-то не договаривала.
«У него все под контролем».
Если бы у него было все под контролем, вряд ли бы он оставил меня в полном
незнании.
Один раз Ребекка прокололась. Мне удалось узнать, что состояние Брайена
оставляет желать лучшего. Они изматывают его, дрессируют как животное.
После той ночи, когда я получила записку, я больше не плакала. Я была похожа на
призрака, безусловно, но говорила всем, что все в порядке. Завела дневник, надеясь
хоть раз передать письмо Брайену.
Руки вырвать листок так и не поднялись.
Я хотела сообщить ему пол ребенка. Но решила, сделать это лично. Ведь мы
встретимся, сомнений не было. Почти не было…
Это был очередной тусклый день. Начало лета, теплая погода. Джой совсем недавно
родила девочку. Я держала малютку на руках и испытывала лишь страх. Мои ладони
леденели, а сердце колотилось об ребра в бешенном припадке. Подруга увидела, как
пот выступил на лбу и как мои глаза накрылись пеленой. Ужас отступил, когда
крошечное тело пропало с моих глаз.
Но я чувствовала, что до сих пор держу на руках ребенка, слышу его дыхание и
детский запах.
Я соврала. В этот день я рыдала не переставая. Мне было даже стыдно, что я
толком не сказала Джой ничего доброго. Лишь криво поулыбалась, пожелала
благополучия и скрылась как тонкая тень.
Тогда подруга сияла. Она была счастлива настолько, что пропустила момент, когда
я улизнула. Ее лицо было прекрасно, как никогда, улыбка очаровывала и завораживала.
Сейчас эта девушка стояла на пороге моей квартиры в слезах и с треморам в руках.
Ее губы дрожали, она кусала их, чтобы попытаться успокоиться, но все было без
толку. Я посадила ее в своей комнате на кровать, взяла ее ладони и посмотрела в
наполненные страхом светло-серые глаза.
— Джой, что случилось? — аккуратно спрашиваю я.
Подруга глубоко дышит, зажмуривается, чтобы последние слезы скатились по щекам.
Говорит очень громко, на эмоциях:
— Они вызывают меня! Понимаешь? Куда-то там вызывают, якобы на обычную беседу!
Почему? Зачем?
— Погоди, — останавливаю ее. — Кто они?
— Правительство! Пойми же, что я не умею врать! Вдруг я расскажу что-то о тебе!
Кажется, мое сердце пропустило удар. Я вспомнила о том, что Бэйли рассказывала о
некой программе по промывке мозгов «безупречным светлым». И Джой была в этом
идиотском списке!
— Тебя не просто будут допрашивать…
Джой еще больше раскрыла глаза и утонула в собственных эмоциях.
— А ч-что т-т-тогда?!
— Пора тебе узнать, кто ты на самом деле.

Глава 16

На одной большой кровати сидело четыре девушки: Аврора, Джой, Ребекка и

Джессика. Совпало так, что Гэйл снова должен был по делам уехать, а оставлять
беременную жену одну он не хотел. Поэтому Аврора с радостью приняла Джой. В эту же
ночь Кайл проводил Джессику и Ребекку до дома «светлой» и, увидев, какой
своеобразный коллектив собрался, опустил несколько шуточек, подколол Дэйва
(конечно, не забыв подметить, что две девушки в положении) и ушел обратно на
«темную» сторону. Там он до сих пор надеялся найти Блэйка.
Кайл при любом удобном случае пытался узнать о нем хоть что-то, скрывал свои
порывы даже от Джессики. Она бы в силу своего интеллекта доказала сложнейшую
теорему «Почему стоит забыть о Блэйке?» и даже не моргнула бы глазом. Но с его
пропажи прошло чуть меньше месяца. Надо было хотя бы узнать, жив он или нет.
— Это же самый настоящий девичник! — восхитилась Джой. Правда, пришлось сбавить
громкость голоса, так как за стеной был измотанный Дэйв, которому надо было
вставать с первыми лучами солнца на работу.
— Девичник? — Брюнетки переглянулись. — Вы так называете посиделки девушек?
— Да, когда подруги собираются вместе. Часто такое происходит перед свадьбой.
— Так мы теперь подруги?
— Но я, — Джой заговорила робко и почти неслышно, — это мои фантазии, наверное.
— Джой. — Ладонь Джессики в естественном и неконтролируемом жесте касается руки
«светлой». — Мы будем отличными подругами.
Только вот окончание фразы уже мало кого волновало: Ребекка с полуулыбкой и
легким удивлением смотрела в сторону блондинок, Аврора, не отрывая взгляд от руки
старой подруги, уже готовила несколько предположений, а Джой вытянулась как струна,
напугавшись того, что причинила боль.
— Не-ве-ро-ят-но, — на выдохе сказала Джой. — Это что значит? Мы действительно
теперь подруги?
— Я думала, что для того чтобы кожа перестала обжигать, надо влюбиться. Как у
Авроры с Брайеном. — Джессика медленно поднесла ладонь обратно к себе и несколько
раз сжала пальцы.
— Ага, и мы все без исключения влюбились в Аврору? Ну конечно, если уж
переключаться на девочек, то именно на покорившую сердце лучшего «темного»
блондинку, — язвила Ребекка.
Аврора закатила глаза и произнесла в ответ:
— Тогда, исходя из этой теории, блондин за стенкой тоже сильно тебя волнует.
— Так, — Джесс осуждающее посмотрела на девушек, — не разводите балаган.
— Дэйв нравится Ребекке? — невинно спросила Джой.
— В общем, — вступила Аврора, так как она уже слышала, как Ребекка наполняла
легкие воздухом, чтобы проторить какую-нибудь речь о том, что ей никто никогда не
нравится, — я — «серая», поэтому у меня вообще нет способности обжигать «темных». А
между вами всеми все куда проще: вы просто перестали воспринимать друг друга как
две противоположности. Все лишь в нашей голове, и любовь здесь вообще ни при чем.
Все переварили сказанное Авророй и согласно кивнули. Раньше они много рассуждали
на подобные темы, но сейчас, кажется, пришли к логической точке.
«Все различия лишь в голове»
— Сплошные игры разума. Это же как надо было изменить все в голове, буквально
перестроить сознание, чтобы казалось, что человек со светлыми глазами и волосами
обжигает.
Слишком много философии и психологии.
В истории говорилось, что разделение, произошедшее много лет назад, вызвало
мутации. Люди просто стали приспосабливаться к тем рамкам, в которые их загнали.
Регулярная промывка мозгов нравоучениями и «правдами» не просто изменила поведение,
а буквально перевернула суть, словно перестроила и ДНК, и все это стало
передаваться детям, вместе со специфичным цветом глаз и волос.
Но сейчас, в этой комнате, сидели совершенно ОДИНАКОВЫЕ и одновременно РАЗНЫЕ
девушки. Отличия лишь в их индивидуальности, характере, манере речи и прочих
тонкостях.
И ни у кого из них больше не было мыслей о том, что они из разных миров. Голоса
людей, утверждающие обратное, перестали тревожить их голову. Различия лишь в
голове, верно, а без этого они больше не пугали друг друга, не проникали ни в чьи
головы, не могли обжигать и не обладали наркотическим запахом. Не было никакой
фантастики, а лишь обыкновенные люди, которым еще предстояло признать новых себя,
лишенных стереотипного и массового мышления.
Тишина, обусловленная размышлением над действительностью, затянулась. Джой,
которая все это время радостно ликовала про себя среди радужных пони и розовых
облачков, все же привлекла внимание девушек, задав вопрос:
— Так все-таки между Дэйвом и Ребеккой что-то есть?
Аврора чуть не засмеялась, но сдержалась. Тяжелый выдох Ребекки заставил лицо
блондинки окаменеть. А затем и взгляд темных глаз, подавляющий упреком даже сквозь
тьму, закрыл рот на замок.
— Аврора, твои сплетни распространяют ложную информацию, это доставляет людям
некоторые неудобства.
— Да брось, — отмахнулась Аврора. — Я же не серьезно обо всем говорила. Даже
Дэйв отреагировал спокойно.
— Ты говорила об этом с Дэйвом?!
— Тише, иначе он проснется и придется объяснять все ему.
— Ты, — Ребекка почти задыхалась от возмущения. — Ты просто невыносима! Еще раз
ты заикнешься о подобном, и я за себя не ручаюсь.
— Вопрос задала Джой, а отхватила я. Не кажется ли тебе, что справедливостью
твои наезды не отличаются?
— Я полюбопытствовала, и видимо зря, — вступилась за Аврору Джой. — Не хотела
затрагивать тему, которая настолько неприятна.
Ребекка уже хотела попытаться переубедить, что нелепое и беспочвенное
сводничество доставляет неудобство, но сидящая рядом Джессика мягко толкнула
подругу в плечо. Эмоции девушки сами по себе уже значили, что ей не все равно. А
раз безразличием Ребекка не могла усыпить фантазию двух «светлых» девиц,
перечитавших романы, пришлось поставить точку Джессике, которая прекрасно понимала
всю ситуацию.
— Не пытайтесь найти во взглядах, жестах и мимике того, чего нет. Люди могут
симпатизировать друг другу, им может быть комфортно рядом, но это не делает их
влюбленными.
— Некоторые просто отрицают очевидное из-за страха.
— Или просто не хотят все усложнять.
— Мне кажется, — задумалась Аврора, — мы сейчас говорим не о Ребекке и Дэйве.
Джессика неожиданно побледнела и сменила уверенность на панику. Она совершенно
не была готова к тому, что все обернется против нее.
— У вас с Кайлом сейчас какие отношения?
Какие с Кайлом отношения? Джессика перебирала все варианты ответа на этот
вопрос, начиная с грубых и заканчивая язвительными. Но между ними не было истины.
— Между нами ничего нет.
Доля правды в ее словах была: Кайл и Джессика действительно застыли на как раз
том этапе, о котором всегда говорила Аврора. Они знали прекрасно о чувствах друг
друга, но ничего не делали, потому что так было привычно.
— Джесс, — обратилась к поникшей девушке Ребекка. — Если вы что-то чувствуете,
то просто признайте это. Не совершайте тех ошибок, которые мы наделали с Блэйком.
Иначе это приведет к губительным последствиям.
— Мы не чувствуем! Мы…
— Ничего не чувствовал Дэйв к Амелии. Это идеальный пример эгоизма и безразличия
одного человека к другому. И весь романтизм был придуман мной, потому что не
думала, что бывает все «просто по желанию». А сейчас думаете, почему я начинаю
задавать вопросы? Потому что знаю Дэйва уже как брата родного и вижу отличия в его
поведении с Амелией и с Ребеккой. Но если даже это мои фантазии, то ошибиться в
том, что Кайл тебя любит, — Аврора затихает, утыкаясь прямым и строгим взглядом в
Джессику, — я не могла.
Упрямство «темным» не занимать, особенно если это касалось признания в чувствах.
Аврора прекрасно это понимала, ведь Брайен был точно таким же.
— Я Блэйку говорила, чтобы он просто признал. Но он был гордым, из-за чего и
слепым. Предал людей, которые не желали ему зла, и остался один.
— Аврора права. — Ребекка уже полностью развернулась к Джесс и взяла ее за руки.
— А ты все еще любишь Блэйка?
— Ты думаешь, это чувство могло так просто пройти? — Девушка бегло окинула
взглядом Аврору и Джой, мысленно благодаря тьму за то, что блеск грусти в ее глазах
видела только Джессика. — Это не выключить тогда, когда тебе хочется. Но сейчас я
зла на него, и мое презрение помогает все больше осознавать, что на самом деле я
была лишь объектом нездоровой конкуренции Блэйка и ни о чем не подозревающего
Брайена. Как будто, я должна была принадлежать «победителю», — усмехается,
проглатывает агрессию и больше не говорит о себе. — Ты же сама, я уверена,
неоднократно пыталась убедить себя, что Кайл тебе безразличен. И ведь было бы
проще, если бы всегда твои действия были подвластны лишь твоему разуму. Тогда ты бы
не бежала вытаскивать пьяную задницу Кайла из очередной заварушки, а он бы не стал
потом просить прощения за то, что заставил тебя волноваться.
Аврора приблизилась к девушкам и положила свою руку поверх их скрепленных
ладоней. На самом деле она боялась быть отвергнутой, но «темные» нуждались в том,
чтобы рядом была «светлая», с которой все и началось.
— Кайл не Блэйк, он не станет никогда лгать тебе о своих чувствах.
— Он говорил, — Джесс шмыгнула носом. — Он уже много раз первый говорил о том,
что я ему небезразлична. Но я лишь улыбалась и вторила: «Конечно, ты мне тоже, мы
же так долго дружим». А когда он пытался обнять меня или поцеловать, я находила
замудренную тему для разговора, взятую с потолка, и так эмоционально рассуждала,
что можно было подумать, будто мне действительно интересно.
— Просто скажи ему и все, — говорит Аврора. — Тут уже очевидно, что твое
признание сделает тебя и его счастливее.
Девушке было странно видеть обычно рассудительную и умную Джессику настолько
потерянной и нерешительной. Она предполагала, что «темная» не будет бежать от того,
чего хочет всем сердцем. Но оказалось, что для «темных» вопрос чувств куда
болезненнее.
— У него искренние чувства к тебе. Он не ослеплен злобой и ненавистью, не знает
о зависти и призрении. Он всегда был открытым и доброжелательным, хоть и скрывал
это, потому что подобные слабости портили имидж «темного». Он немного импульсивен в
некоторых глупостях, но думаю, ты будешь идеально его сдерживать. — Ребекка всем
сердцем переживала за Кайла и Джесс, не хотела, чтобы все закончилось даже не
начавшись. Тем более для нее было бы ужасно наблюдать, как еще одни отношения
рушатся из-за нежелания побороть страхи и неуверенность.
— Я, конечно, мало знаю, — Джой неловко сжала пальцы, тогда Джесс взяла ее руку
и положила на импровизированную горку из ладоней трех девушек, — но-о-о… Я тоже
боялась быть рядом с Гэйлом собой и говорить о своих чувствах, показывать эмоции.
Но это было моей ошибкой! Сейчас у нас всех хорошо, и вопреки вашим мыслям о том,
что в «светлом» мире браки без любви, я скажу: исключения случаются! Как и в вашем
мире. Надо просто не бояться того, что на первый взгляд может показаться
непривычным и неестественным. И надеюсь, мы все будем счастливы, несмотря на
трудности, которые возникли и возникнут еще в будущем.
***_
Видеть Джой растерянной и напуганной оказалось просто невыносимо. Я прокручивала
в голове ту ночь, когда мы, девочки, сплетничали почти до рассвета, перемывали
кости всем парням, кроме Брайена. Упоминать его подруги посчитали лишним, хотя я
всю ночь не давала поводов подумать о том, что я готова сдохнуть от тоски и
незнания.
Тогда она поддержала каждую из нас, сейчас же сама нуждалась хоть в каком-то
добром слове. Но все что я смогла — обрушить правду.
— Значит, я «безупречная светлая», которой хотят промыть мозги? И я буду
ненавидеть «темных», стану совершенно другим человеком?
— Верно.
— Но это же буду не я… Зачем им это?
— Они зачищают тех, кто может хоть немного оспорить стереотип о том, что
«темные» — зло. А раз ты «безупречная светлая» и тобой легко манипулировать, то им
выгоднее перемолоть твои мозги и слепить то, что им надо.
— Нет, — Джой активно замотала головой. — Я не дамся.
— Ты не можешь…
— Я НЕ ДАМСЯ ИМ! — Подруга встает с кровати и смотрит на меня с огнем. — Научи
меня врать, обманывать и не кашлять.
 — «Безупречных светлых» невозможно научить подобному. Только после прохождения
терапии и только ради правительства они могут врать. Как моя мама, которая скрывала
все, что было на самом деле, безукоризненно веря в собственные слова.
— Неважно. Я просто не приду.
— Джой, ты не понимаешь, что таким образом только усугубишь все? Они догадаются,
что у тебя есть секреты, и больше никогда не оставят тебя в покое.
— Нет, это ты не понимаешь! — Джой запускает пальцы в свои светлые волосы,
мелкими и быстрыми шагами начинает ходить по комнате от стены к стене. Я тоже встаю
на ноги, ловлю ее за плечо и сталкиваюсь с взбудораженным и заплаканным взглядом.
Открываю рот, чтобы сказать хоть что-то, что ее успокоит, но Джой качает головой и
говорит вместо меня: — Это не просто «приглашение» на лечение. Они хотят вытащить
из меня информацию о тебе. Ты же сама говорила, что тебе задают все больше
вопросов, и той самой Бэйли приказывают проводить все новые тесты.
Это действительно походило на правду. Я не отрицала того, что после
«собеседования» они захотят провести ее через ряд процедур. Но, пока она еще была
собой, пока она еще была «безупречной светлой», они могли разузнать все обо мне.
— Я не поставлю под угрозу тебя и всех «темных», — сказала Джой.
Черт. Мало того, что они хотят подобраться ко мне таким грязным путем, так еще и
планируют отобрать человека, который каждый день заставлял меня хотя бы на секунду
почувствовать счастье.
«Светлая» сделала шаг ко мне и строго, вдалбливая в мою ватную голову сказала:
— Я им не дамся.
— И не надо.
Среди беспорядочных мыслей промелькнула одна, бредовая, но обнадеживающая. Я
почти и не верила в успех, но только так можно было обезопасить всех.
Под пристальный и любопытный взгляд Джой, я рыскала по своим косметичкам, пока
не нашла баночку с единственной оставшейся таблеткой.
— Это, — протянула подруга, вытирая слезы с щек.
— Да, те самые.
Когда я оставляла одну таблетку препарата, стирающего память о «темных», я не
думала, что она действительно пригодится. Это скорее был предохраняющий ход или
что-то в этом роде.
Для Амелии и Дэйва препараты были почти бесполезными, они лишь успокаивали их
«темную» сторону и заставляли думать, что они поступают правильно. Это усыпляло их
совесть ненадолго. Для меня лекарство было скорее простыми витамины, которые могли
бы подавлять всплывающие воспоминания и вместе с ними просыпающуюся «темную»
Аврору.
Джой другая, она более восприимчива к действиям подобных средств. Одна таблетка
может полностью стереть воспоминания о «темных».
Она снова плакала, но уже без гнева и злости, без страха. Отчаяние пропитывало
ее голос, она задавала вопрос, уже зная ответ:
— Я забуду всю правду о тебе, забуду «темных» и больше никогда не смогу быть с
вами вместе на ночевках?
Я подошла к Джой и положила в ее ладони коробку. Слезы жгли глаза, было чувство,
словно тысяча маленьких жуков карабкаются под кожей. Но я улыбалась, противостояла
той слабости, что пускала дрожь по рукам.
— Я не хочу, — шепчут ее губы.
И я тоже совершенно этого не хотела. Я не хотела терять ту Джой, которую знала
всю жизнь. Это, возможно, эгоистично, но я никак не хотела отпускать солнце,
которое грело меня. Она была нужна мне.
— Это можно назвать нашим прощанием?
— Нет, конечно, нет. Мы же продолжим общаться.
— Но совершенно не так, как раньше.
Без слов я притянула Джой к себе и крепко обняла ее. Пришлось признаться себе
самой — дружбе конец. Об этом сложно было даже думать, язык не поворачивался
ляпнуть что-нибудь на этот счет. Но было очевидно, что та Джой, которая будет после
«лечения», может только навредить «темным» и ребенку.
Сквозь наши всхлипы и рыдания просочился ее голос, надломленный реальностью и
беспомощностью перед ней.
 — Обещаю, что приложу все усилия, чтобы не дать им зацепок на твой счет. А ты, —
она отстраняется от меня, — пообещай, что справишься. Меня не будет рядом, но у
тебя здесь еще есть Дэйв, который точно не даст тебя в обиду.
— Хорошо.
— И лучше тебе сторониться меня, потому что я не знаю, что со мной будет.
Прости.
Ее большие глаза последний раз посмотрели на меня, и милое лицо подарило улыбку.
Первый раз в ее свете было столько фальши, никогда в жизни ей не приходилось врать
в своих эмоциях. И сейчас, чтобы я не успела заметить печали, она выбежала из
квартиры, сжимая в руке эту чертову коробку с таблеткой.
Часы до прихода Дэйва пролетели передо мной тусклыми мгновениями. Я сидела на
краю кровати, с высохшими на лице слезами, из-за чего кожа неприятно стягивалась, и
смотрела в пустоту.
— Аврора, что случилось?
Медленно поворачиваю голову, вижу своего «мужа» и улыбаюсь. Неестественно и
пожалуй пугающе, раз брови Дэйва нахмурились.
— Джой.
Стоило мне произнести имя, как Дэйв сам все понял. Я рассказывала ему о плане
правительства по зачистке «безупречных светлых» и о том, что в списке была Джой.
Там так же был Алекс, но Бэйли отслеживала ситуацию, и пока что он был лишь в числе
возможных кандидатов. И сейчас, когда подошла очередь Джой, я должна была сделать
все что угодно, чтобы хотя бы сберечь брата.
— Это не значит, что все кончено, — сказал Дэйв.
— А что еще это может значить? Я теперь не могу доверять Джой, если она не даст
им нужной информации, они начнут докапываться до тебя. Я не могу до конца доверять
Бэйли, хотя она еще и ни разу не подводила меня. Но неужели произошедшее с сыном
пробудило ее совесть, и теперь она пытается помочь хоть кому-то избежать участи
стать зомбированным «светлым»?
— Она долгое время верила в то, что поступает правильно, пока не столкнулась с
этим лицом к лицу. И раз именно с твоей семьи, то есть с твоей матери, начался ее
путь в правительстве, а ты последняя «светлая», к которой ее приставили, конечно,
она попытается хоть как-то искупить свою вину именно перед тобой.
— В «светлом» мире для меня все меньше воздуха, словно кто-то назло перекрывает
мне кислород. Меньше людей, с которыми я могу хотя бы просто общаться.
— Но и в «темный» мир дороги нет.
Господи, как же смешно. Разве нет? Опять бедная и несчастная Аврора не знает,
что ей делать, как лучше себя вести. Сидеть и ждать чуда?
— Я правильно понимаю, что от него не было никаких новостей?
Не было.
Как и следующие два дня.
Джой тоже не писала и не звонила, она и правда исчезла.
Разговоры с Дэйвом стали еще более скудными, чем раньше. Он попросту не знал,
как меня поддержать и какие лучше слова подобрать. Предпочитал не лезть со своими
мыслями ко мне, предоставляя мне полную волю в самобичевании.
Все, чего хотела я, это услышать хоть что-то о Брайене. Я и не мечтала
встретиться с ним. Мне просто было нужно свежее письмо, в котором я бы нашла свой
покой. Старое я уже потерла, порвала в некоторых местах. Содержание знала наизусть.
Я держала его в том самом блокноте с зарисовками. Эти вещи были единственными
оставшимися у меня от него. Наверное, именно тоска сводит с ума до такой степени,
что ты боготворишь какую-то бумажку с написанными именно его рукой буквами.
А если бы он написал мне новое письмо, в котором я бы его не узнала? Это было бы
страшнее этой тягучей и выворачивающей меня наизнанку неизвестности?
Меня не успокаивала никакая вера в лучшее, вера в него и его силы. Боялась, что
система этого тупого разделения все равно возьмет вверх. Сейчас я была
предоставлена самой себе, мне надо было как-то действовать, чтобы улучить свое
положение. А я могла лишь ассоциировать себя с мухой, застрявшей между двух стекол
и пытающейся хоть как-то выбраться, ведь кислорода становится все меньше.
Время поджимало, все вокруг давило, бежать было некуда.
Я писала посреди ночи очередное развитие событий в дневник. Рассматривала все
ходы, анализировала свое положение в обоих мирах. В «темном» мире у меня было
больше шансов хотя бы потому, что там были люди, которые могли помочь скрыться. А
прятки — единственный способ спасти ребенка.
В «светлом» мире такой возможности у меня не было, Дэйв никак не смог бы мне
помочь.
Я поставила точку в конце последнего предложения, когда в окно раздался стук.
Тот самый стук.
Я подумала, что это были слуховые галлюцинации, но звук повторился еще четче.
Меня медленно потянуло к окну, руки нерешительно его открыли.
— Это я.
Меня затрясло. Голос Брайена оживил потухший давным-давно огонек внутри. Ведь
еще секунду назад я пыталась разобраться в том, как в одиночку смогу защитить
ребенка…
Я отступала назад с округленными и красными глазами, руки инстинктивно обнимали
живот. Брайен встал посреди комнаты, загораживая широкой спиной окно, и, кажется,
посмотрел наконец на то, как изменилось мое тело за эти три месяца.
Ладони даже стали гореть, но я выпрямилась, убрала их с живота, чтобы показать
ему, что я не боюсь.
— Привет, — прокряхтела я, сглатывая огромный ком в горле. — А нам уже шесть
месяцев.
Я улыбалась, пусть и нервно, но улыбалась.
— Осталось совсем немного.
Брайен молчит и не шевелится. Я даже не слышала его дыхание. Словно его здесь и
не было. Мысли о том, что я в бреду, подтолкнули меня сделать шаг и протянуть руку.
Но когда я почти уже дотянулась до него, он одернулся от меня.
— Что происходит?
— Мне, — начинает он максимально сдержанно, скованно, — сказали убедиться в том,
что беременность протекает успешно.
Он звучал, как чужой человек, прочитавший текст с бумажки. Словно в тело Брайена
вставили какой-то чип, который управлял им, диктовал нужные слова.
Руки падают. Правда дает мне пощечину.
Все сказочные замки рушатся, и я понимаю, что с Брайеном сделали что-то ужасное.

Глава 17

Это было похоже на сцену из спектакля, поставленного дилетантом. Не хватало

зрителей, которые аплодировали бы единственному актеру хотя бы из вежливости. Ну,
он ведь так старался!
— Скажи, что ты шутишь, — с угрозой произношу я, одновременно испытывая
волнение, граничащее со страхом. — Это опять твои дебильные шутки?
— Ты регулярно посещала врача?
— Брайен! — Мой шаг к нему он воспринимает как какое-то нападение: отступает
мгновенно.
— Не приближайся ко мне, — строго говорит он. А потом тише и спокойнее
добавляет: — Это лишнее.
— Лишнее сейчас — твое притворство! Думаешь, я поверю в то, что они тебя
сломили? В то, что ты так легко сдался им, променяв все наши планы и мечты на
возможность больше не бороться? Нет, ты бы никогда так не поступил! — Он упирается
в подоконник, и я, наконец, могу к нему прикоснуться. Да, против его воли.
— Не трогай…меня, — рычит он.
— Ударишь? Я, как и Правитель, неприкосновенна.
— Не забывайся. — Брайен ловко ловит мою руку за запястье, когда она почти
добирается до его затылка, и отодвигает ее вместе со мной подальше от себя. — Все
изменилось.
Было бы в пору сейчас забиться в конвульсиях от истерики. Но что-то в глубине
изнеможенного сердца кричало о том, что это ложь. Безусловно, мне хотелось сейчас
дать слабину, но черт…
— Я вижу.
Наверное, я совсем лишилась рассудка в тот момент, раз допустила наглость со
своей стороны. Брайен ждал, что я буду пытаться наговорить ему что-то о любви, буду
шептать трогательные словечки. Он явно был готов к подобному. И к тому, что я сойду
с ума в плаче, а слезы зальют всю мою спальню.
Возможно, поэтому я сдержалась. Или потому что решила быть взрослее и мудрее.
Или все из-за депрессии длиною в три месяца, которая достала уже и меня. Не знаю!
Я просто поцеловала его.
Если бы передо мной сейчас стоял зомбированный Брайен, он бы не допустил
подобного маневра. Он бы сделал все, что угодно, но не позволил бы мне прикоснуться
к его губам. Я с отчаянием, выражая всю свою тоску, целовала его, запускала пальцы
в волосы и ждала хоть какого-то ответа.
Руки Брайена, поздно среагировав, легли на мою талию и, вместо того, чтобы вновь
отодвинуть, затряслись. Он скованно провел по животу, и я клянусь, что ощутила
тепло, которого мне и не хватало все это время разлуки. Мне не могло показаться.
Это и стало моим забвением, из-за которого я уже не была в состоянии здраво
мыслить. Даже если Брайен и пребывал в трансе или был подчинен Правителем, то
любовь не ко мне, а к ребенку могла его вытащить.
Брайен начал делать шаги вперед, подталкивая меня, его губы стали отвечать на
мой поцелуй, но торопливо, как будто боясь, что нас застукают. Когда мое бедро
шаркнулось об край столешницы, что-то рухнуло на пол.
От испуга я подпрыгнула на месте и отпрянула от Брайен, инстинктивно начала
смотреть на причину грохота. Только виной всему была не я: «темный» кинул подставку
с карандашами, и пластмасса разлетелась на мелкие кусочки. Сила, которая была
приложена, красным огнем кричала, что сделано это было в ярости.
Я только успела положить руки на живот и поднять глаза, как Брайен уже угрожающе
шел на меня. Мне до сих пор не удавалось четко различать черты его лица, видеть его
глаза, но я чувствовала одно — он пропитан той самой ненавистью и тем отвращением,
которое было на начальных этапах отношений.
— Очередная подобная выходка может закончиться плачевно, дорогуша, — пригрозил
Брайен, возвысившись надо мной. — Повторяю: все изменилось. Не пытайся сыграть на
слабостях. Нет больше тех чувств, которые принесли столько проблем.
Слова как огромный гвоздь, который он кувалдой вбивал в мою черепную коробку. Не
жалея ни меня, ни ковер, который мог бы запачкаться кровью. Я всхлипнула и набрала
полные легкие воздуха, когда слова сами собой сорвались с языка:
— Скажи это еще раз, чтобы я могла понять: обманываешь ты меня или нет.
Он был слишком близко ко мне и дышал тяжело напротив лица, обдавая то ли
холодом, то ли жаром. Я не понимала ни его, ни себя. Скорее я просто запуталась в
каждом нашем кричащем вздохе.
— Я, — со злостью начинает Брайен, — больше ничего к тебе не чувствую.
В это мгновение рука с острыми когтями вырвала из груди мое сердце и выкинула
его прочь. Он мог видеть дыру в моей груди, потому что она была слишком больших
размеров и сочилась уже не алой, а почти черной кровью. Я ощущала это так четко,
мне казалось это явью, а не больной фантазией.
И тут я засмеялась. Истерически, болезненно, тошнотворно. Выблевать внутренности
было заманчивым позывов.
Теперь я понимала все те чувства, которые испытывал Брайен, когда я в попытках
все прекратить нагло врала ему о своих чувствах. Он не оттолкнул меня тогда, а
наоборот сделал неописуемо огромный шаг навстречу.
Мы прошли через мелкие взбучки и опасные для жизни ситуации не для того, чтобы в
один миг сдаться.
— А я вот, — выдыхаю с болезненной улыбкой на лице, — люблю тебя.
Я искренне ждала его разоблачения, надеялась, он объяснит, к чему были все эти
убивающие меня слова.
— Это уже не мои проблемы. — Все, что он сказал.
Наверное, сейчас я зарыдала по-настоящему. Неужели я настолько наивна? Почему до
сих пор верю в то, что есть обстоятельства, которые вынуждают его…
Моя мысль обрывается, когда дверь в спальню с хлопком открывается, и свет фонаря
проскальзывает в комнату.
— Что здесь, черт возьми, происходит?
В проходе стоял Дэйв, освещая наши с Брайеном ноги. Я толком не видела его лица,
но могла поклясться, что осколки пластмассы на полу и мои слезы привели его к
выводу, из-за которого он яро отодвинул меня к себе.
— Твой муженек стал отважным рыцарем? — язвительно сказал Брайен.
— А ты решил поразить кого-то своим ублюдством? Что ты наговорил?
Я вцепилась в руку друга, понимая, что он не соперник Брайену. При желании
второй может просто разорвать на куски «светлого», не приложив всей своей силы. И
провоцировать кого-то, кто по силе многократно превосходит, было как минимум глупо.
Но Дэйв, кажется, не боялся. Я чувствовала, что в последнее время он становился
жестче, но причин для этого не видела. И сейчас он был готов защитить меня от…
Брайена?
— Ты и раньше не отличался сообразительностью, ведь лез совершенно не в свое
дело и творил то, что потом мне и остальным приходилось разгребать. Сейчас что-то
окончательно отбило тебе мозг? Я же раздавлю твою белобрысую голову.
— А ты и раньше не мог ничего путного сказать. Угрозы, угрозы… и снова что?
Угрозы. Видимо умом оба не отличились.
— Дэйв, — обращаюсь к нему, обхватив плечо рукой, — лучше не надо.
— Да, Дэйв, лучше не надо. Видишь, как твоя женушка боится за твою нежную шкуру.
— Что ты вообще несешь? — Дэйв, еще больше поражаясь всему, что вылетает изо рта
Брайена, меняет интонацию на более презрительную. — Твое правительство тебе мозги
окончательно разворошило?
— Я сам принял решение, выбрал сторону.
— Звучит неубедительно.
Мне хотелось все это прекратить. Остановить конфликт, заткнуть Брайена и
выключить собственное желание исправить ситуацию. Было уже попросту невыносимо
стоять в роли полнейшей дуры и трястись, не осознавая, где правда, где ложь.
Когда я попыталась вытолкнуть Дэйва прочь из комнаты, его рука словно
испарилась, и мои ладони жалко обхватили сами себя. Я мигом обернулась и сжалась от
глухого удара об стену, раздавшемся прямо возле меня. Фонарик упал к моим ногам,
Брайен на вытянутой руке прижал Дэйва к стене за шею и посмотрел в мою сторону.
— Значит так, мне глубоко плевать на ваши попытки разглядеть во мне то, что
делало меня таким же слабым, как вы. — В доказательство своей силы, Брайен сильнее
сжал горло Дэйва, но тот не издал ни звука. Он лишь шепотом отшутился:
— Черт, они…явно…чем-то тебя…накачали.
— Ты, — второй рукой он тычит в мое лицо как во что-то отвратительное, — вытри
свои жалкие сопли и ответь на вопросы.
— Нет.
Мой отказ сопровождается хрипом и оборванным вздохом Дэйва.
— Что тебе говорили врачи? Как твой…плод?
Плод? Он нашего ребенка назвал плодом?!
Это отрезвляет меня и, должно быть, подстегивает, раз я быстрым движением
поднимаю с пола фонарик и свечу в лицо Брайена.
Но он даже не отворачивается.
Его черные глаза смотрят прямо на меня.
Со стороны Дэйва раздается тихое ругательство.
— Я ни слова не скажу о нашем ребенке, ты меня понял?! Правитель все равно его
не получит!
Луч света ощутимо дрожит из-за того, что мои руки трясутся от злости, обиды и
нового вида отчаяния. Лицо Брайена, которое я всегда с таким упоением разглядывала,
когда выпадали счастливые случаи, сейчас вызывало только тошноту. Он говорил
отвратительно, дышал отвратительно, и даже все его вызывающие трепет черты лица
казались отвратительными!
— Нет, ты скажешь, — он ухмыляется, — если не хочешь, чтобы я принес в твою
жизнь боли столько же, сколько однажды принес счастья. И начну с этого
самодовольного критина, лицо которого уже скоро начнет синеть.
«Это не он. Это всего лишь тот транс, в который он впадает по воле Правителя. И
только я могу его вытащить», — говорю себе, не понимая, что я могу сейчас сделать.
— Убирайся, — сквозь зубы вырывается из меня. — Убирайся, я говорю!
— С радостью. — Рука Брайена разжимается, и он отпускает Дэйва, сделав
одновременно шаг ко мне. — Как только ты скажешь, как там поживает шестимесячный
плод…нашей любви, — с желчью говорит он.
Вместо того, чтобы что-то сказать, я начала при помощи фонарика искать
собственный дневник. Вырвав один листок с надписью, которую я бы предпочла озвучить
при иных обстоятельствах, я скомкала его так, чтобы Брайен не заметил моих
манипуляций. И в это же время достала справки из больницы.
— Держи. — Я швыряю небольшую стопку прямо в лицо Брайена, совсем не страшась
его реакции. — Передай своему начальнику, что с ребенком все прекрасно.
Брайен каменеет, становится без эмоциональным. Он медленно оглядывает листки,
разбросанные вокруг его ног, затем смотрим на мое лицо, уже опухшее от слез и
раскрасневшееся от гнева.
— Что ты молчишь?! — в истерике кричу я. — Вылей на меня еще порцию дерьма, если
тебе так хочется!
Знала бы я, что творю. Понимала бы собственные мотивы и чувствовала бы, какой
шаг может оказаться неверным.
— В другой раз, — сухо произносит он.
— Если ты решишь наведаться ко мне еще раз в таком виде, — я окидываю его
взглядом и скольжу по телу светом, говоря совершенно не о внешнем виде, — то это
будет наша последняя встреча.
— Должно быть на влюбленного в тебя идиота твой лепет бы и подействовал, но, —
он приближается ко мне, хватает за запястье и опускает руку вниз, опять пряча свое
лицо за мраком, — это все в прошлом.
— Ты уже убедил меня в этом. Что-то еще? — с вызовом смотрю, прижимаясь телом к
нему, оградив живот ладонью.
— Когда срок будет подходить, ты уйдешь в «темный» мир. Успей попрощаться со
всеми.
Последние его слова холодом обдают горящие щеки. Брайен отходит от меня и
направляется к окну.
— Стой, о чем ты? — напуганным голосом спрашиваю я.
— Что непонятного?
— Что значит прощаться? Брайен, не надо так сейчас со мной.
Я думала, что сильнее обстоятельств. Надеялась, что все происходящее не имеет на
самом деле таких глубоких последствий. И что даже если у меня больше нет той власти
над Брайеном и над его сознанием, что нет у любви той силы, о которой пишут в
книгах… Черт, я же верила, что он никогда не позволит подобному случиться.
— Прошу тебя, скажи, что это неправда. Все это, что сейчас происходило… Скажи,
что это «отсрочка». Скажи, Брайен!
Но он оглушает меня своим молчанием. Оставляет с голыми фактами, выдернув из
руки надежду. Словно поджег тот листок, на котором я так старательно выводила план
моих действий.
План выживания.
Я падаю на пол, прямо на колени и мои пальцы впиваются в ворс ковра. Хочется
кричать, вопить, что есть мочи, от чертовой безысходности. Если бы не крошечное
сердце, бьющееся в растущем животе, если бы не моя огромная любовь к тому, кто еще
только должен родиться, я бы давно попросила, чтобы кто-нибудь сломал мне шею и
больше не издевался.
Чувствую, как Брайен кидает короткий взгляд на мое не выдерживающее всего этого
тело.
Уходит.
Оставляет меня одну!
— Лучше бы ты и не приходил! — кричу, срывая голос, тайно надеясь, что он не
услышал.
Свет загорается, и Дэйв оказывается рядом в то же мгновение, притягивает к себе
в объятия, убаюкивающие и нежные, но, к сожалению, совершенно не те. Они были
дружескими, любящими, но не так…
Я просто хотела оказаться в руках Брайена. Несмотря на все, что он сейчас
наговорил, я хотела быть рядом, быть той, которая может ему помочь. Но он либо
категорически против моего вмешательства, либо уже поздно пытаться исправить то,
что его настигло.
— Об этом состоянии ты говорила? — тихо спрашивает Дэйв. — Он смотрел на свет.
 Я киваю, и он крепче прижимает к себе.
— Сейчас все иначе. Он словно не в себе, но его разум стал яснее. И если раньше
мое присутствие могло помочь ему, то сейчас я вообще ничего не значу. Понимаешь?
— Ты ошибаешься. — Дэйв отстранил меня от себя и постарался вытереть с лица
слезы. — Брайен бы не проиграл эту битву за свое, так скажем, сердце. Он бы никогда
не смог отпустить чувства к тебе.
— Ты не знаешь, на что способен Правитель. Ты не сталкивался с ним.
— Зато мы все знаем, на что способен Брайен. Слушай, он же держал меня, даже не
прикладывая усилий. Я понимал, что у меня есть шанс вырваться, но я этого не делал.
Я позволял разыграть этот спектакль до конца.
— Погоди, — я смотрю в лицо Дэйва, совершенно умиротворенное, — ты уверен в
этом?
— Нет, — честно отвечает он. — Хотя предпочел бы не ставить на нем крест.
Боль в груди становится пассивной, слезы больше не бегут из глаз, и я
успокаиваюсь. Дэйв был прав в том, что рано впадать в крайность. Только одного
фактора он не учел — время далеко нерезиновое. И если Брайен действительно проиграл
«битву», то у меня нет ни одного дня для того, чтобы уповать на счастье.
Сейчас только та записка, которую я положила в карман Брайена, пока он говорил
очередные слова о своей «нелюбви», внушал пусть и крошечный, но оптимизм.
__________________
— Все у нее отлично, — сказал Брайен, вальяжно устраиваясь в кресле напротив
Правителя. — Беременность протекает благополучно.
Мужчина, до этого возившийся с бумагами, отложил все дела в сторону и
скептически посмотрел на преемника.
— Серьезно. И никакая слежка за мной не нужна была.
Брайен положил крошечный прослушивающий аппарат, который все это время был
прикреплен за ухом, на стол, но лицо Правителя продолжало выражать недоверие.
— Я все слышал, Брайен. Эта «светлая» не соизволила ничего сказать, зато ваши
пререкания доставили даже некое удовольствие.
— Наши пререкания доставили мне головную боль.
— Я доволен.
— Что? — Брайен, все это время сидевший с закрытыми глазами, с прищуром
посмотрел на Правителя. Даже удары по вискам, назойливые и ритмичные, угасли.
— Ты показал, что тебе можно доверять. Теперь я вижу, что ты на моей стороне.
— Тогда…
— Да, больше можешь не ходить на те процедуры.
Внутри «темного» все перевернулось, и страх перед очередными пытками улетучился.
Даже дышать стало чуточку легче первый раз за все эти месяцы.
Но он скрыл внутреннее облегчение, не показав каких-либо эмоций.
Добиться того, чтобы Правитель доверял, чтобы он верил, что чувство ненависти
стало роднее любви к той, которую он довел до слез всего пару минут назад, было
невероятно сложно. То, как каждую ночь его ломали, гоняли как животное, пока он не
терял сознание, больше не могло продолжаться.
Брайен не был типичным «темным». Недоврачам приходилось придумывать новые, более
изощренные способы воздействия, чтобы лепить то, что надо было Правителю.
И папка, которую Правитель каждый раз с наслаждением открывал, как раз
подтверждала то, что методы действовали.
Жестоко? Да. Зато Брайен становился все более покладистым и более похожим на
того, кто сейчас с улыбкой читал последнее заключение «лабораторных крыс».
— Ты теперь еще более устойчив к свету, твои физические способности поражают.
Плевать. Глаза Брайена откровенно кричали, что ему на это все плевать. Он лишь
хотел, чтобы ему перестали плавить мозг каждый день.
— Список дел, которые ты сделал по моему приказу, стремительно растет.
Как и количество крови, в которой были испачканы руки.
— И, наконец, ты дал понять «светлой», что все в прошлом.
Хлопок папки, как жирная точка.
— Ты заслуживаешь отдыха, так что ступай.
«Темный» резко встал на ноги, не контролируя толком тело, выполняющее приказ. Он
просто знал, что ему надо к себе, в комнату, где он все это время жил.
 — Стой.
Слушается беспрекословно.
— Что-то еще?
— Ты же понимаешь, что будет с ней, когда она родит?
Вопрос этот бьет прямо в спину, кажется, даже пролетает насквозь. Те обещания,
что она и ребенок будут невредимы, давно были забыты. Сейчас Правитель настаивал на
совершенно другом исходе.
— Меня это не волнует, — отвечает Брайен без тени сомнений. — Судьба этой
«светлой» и ее отпрыска полностью в ваших руках.
— Она умрет, сразу после родов.
— И? — Черные, наполненные ненавистью глаза быстро находят самодовольное лицо. —
Предлагаете мне на это посмотреть?
— Предлагаю тебе самому убить ее.
— Как скажете.
И все. Спина так и осталась расслабленной, лицо, как и голос, отразило полное
безразличие. Брайену даже не нужна была пауза, чтобы обдумать свои слова, не нужно
было время, чтобы побороть эмоции. Все равно их уже давно не было.
— Я сделаю все, что вы скажете.
Улыбаясь, Правитель махнул рукой и вновь разрешил Брайену идти к себе.
Что он и сделал. Провел в этих четырех стенах, сидя на кровати, мучительные
минуты саморазрушения. Пока к нему бесцеремонно не вломилась Ребекка.
— Что все это значит?! — с порога начала она, как только дверь за ее спиной
захлопнулась.
— Иди к черту, — тихо сказал Брайен.
— О, мы все уже давно там. Объясни мне: почему Правитель сидит довольный и
напивается в компании приближенных лиц, словно он победил?
Взгляд, которым Брайен одарил Ребекку, был красноречивее любых слов. Девушка
даже приоткрыла рот от удивления, когда мысли проели ее мозг и пустили разряд по
телу.
— Нет. — Она качала головой, не веря в то, что он сдался. — Я тебя убью, Брайен.
— Дверь прямо за тобой.
— Не-е-ет, — почти взревела она.
Ребекка стремительно оказалась рядом, села напротив Брайена прямо на колени и
обхватила его лицо ладонями. Она пыталась увидеть хоть какие-то признаки борьбы, но
даже в той тьме, которая плясала в глазах, была лишь пустота.
Каждый раз, после очередных процедур, Брайен приходил в себя и как сумасшедший
держался за голову. Ребекка видела, как ему тяжело, но никак не могла помочь. Он не
слышал ее, не видел, только разговаривал с собой, все сильнее сдавливая череп в
руках. А потом падал на кровать и погружался в сон.
И все по кругу.
— Пошла вон! — «Темный» резко встал, за руки подняв Ребекку. — Ты достала меня
своей опекой. Сколько можно повторять, чтобы ты отвалила?
Взяв ее за кисти, он толкал ее к выходу как куклу, против ее воли.
— Я хочу, чтобы ты исчезла. Чтобы ты засунула свою самоуверенность в зад и пошла
туда, где тебе место. Еще раз я увижу тебя на пороге этой комнаты…
Ребекка, приложив все усилия, смогла выдернуть руку. Она ударилась спиной об
дверь, но не обратила на это внимания. Ее взгляд был направлен прям в искаженное
болью и злостью лицо.
— Ты виделся с ней сегодня? Ведь так?
— Это. Не. Твое. Дело.
— Она не отступит. Что бы ты там ей ни сказал, она никогда не перестанет любить
тебя, и ты это знаешь.
— Заткнись! — Замахнувшись, Брайен нанес удар в дверь рядом с лицом подруги.
— Не притворяйся. Хотя бы со мной сейчас. Скажи правду.
Глаза брюнетки искрили надеждой и теплом, голос ее был мягче, чем обычно. И эта
выплывшая наружу жалость взбесила Брайена еще сильнее. Все внутри него сжалось,
озверело.
— Правда заключается в том, что вы все стоите поперек горла. Вы, шайка гребанных
оптимистов, только и маячите под носом, называя это поддержкой. Никто из вас мне
уже не поможет! Все, бл*ть, нет больше того Брайена, который давал вам столько
надежд на счастливое будущее. Все, что меня сейчас волнует, — это новый приказ. Но
никак не вы. — Брайен навис над Ребеккой огромной тенью и взглядом вспорол
внутренности девушки, прошелся по каждой косточке, ломая и обволакивая тем, что его
самого терзало. И на секунду он позволил заглянуть в самую глубь и понять, кажется,
к чему все это. — А ненаглядной Авроре передай, что оставлять в кармане свои
записки не стоит.
Сунув в руку Ребекки скомканный лист, Брайен выпроводил девушку из комнаты,
наверное, применив слишком много силы. Но больше ни слова от «темной» он не
услышал.
Когда понял, что, наконец, его оставили одного, он нанес еще один удар по двери,
уже оставляя вмятину, и упал на колени, вновь ощутив боль, которая топила его,
тянула на дно самой глубокой бездны ненависти к самому себе.

Глава 18

Что может быть хуже ощущения полной пустоты? Чувство, что ты стоишь у обрыва, а
за спиной у тебя человек, которого ты сильно любишь. Но он не притягивает тебя к
себе.
Он насмехается, плюет тебе в лицо и выковыривает из груди надежду, которую сам
же туда и посадил. Заставляет сомневаться в том, что действительность, а что игра
во спасение.
И ты сидишь потом весь день в апатичном состоянии, до сих пор слыша его слова и
стальной голос. Веришь, сомневаешься, снова веришь и опять думаешь, что он
притворяется.
А потом тебе звонит твоя близкая подруга. Ты даже улыбаешься ровно до того
самого момента, пока не осознаешь, что она тоже больше не на твоей стороне.
— Как твое самочувствие? — скованно спрашиваю я, надеясь, что ответ будет
положительным.
— Все прекрасно, даже лучше, чем обычно. А ты как? Как Дэйв?
— У нас с ним все хорошо.
— Это замечательно, потому что вы скоро станете родителями. — Я чуть не срываюсь
на смешок. Сначала воспринимаю все, как шутку. Но в этот момент в комнату заходит
Дэйв, и легкая улыбка сходит с лица.
Она ведь говорит серьезно.
— Да, думаю, отцовство будет Дэйву к лицу. — Друг хмурит брови и одними губами
произносит имя моей…собеседницы. Я почти обреченно киваю головой. — Он уже весь в
нетерпении.
«Не то слово», — шепчет Дэйв.
— Представляю, сколько радости будет, когда он возьмет своего ребенка на руки в
первый раз. Гэйл даже слова вымолвить не мог в тот момент.
Я не знала, что на это сказать. Просто молчала в трубку, слушая, как Джой с чем-
то возится. Подруга, совершенно не поняв моего настроя, так же безмятежно
продолжила:
— Кстати, ты не связывалась с Амелией? Я почему-то дозвониться до нее могу.
Дэйв, уже сев рядом со мной, услышал имя, из-за которого его кожа слегка
побледнела. Как впрочем и моя. Я начала судорожно перебирать в голове варианты
того, что случилось с Амелией. Одновременно мыча что-то невнятное в трубку.
— Она решила начать новую жизнь, — заключила я. Врать мне не хотелось.
— И забыть про нас? Из-за чего?
Из-за того, что мой муж воспользовался ей. А она так глупо в него влюбилась. Я
была зла, но сильно не страдала, ведь у меня есть «темный». Кстати, ты с ним
знакома.
Мой дорогой друг словно прочитал все это в моих глазах.
«Скажи, что из-за мужа», — предложил он.
— Из-за Волкера. Они оба уехали и начали все с чистого листа. Сама понимаешь:
всю жизнь они были друзьями, а тут им пришлось стать чем-то большим.
— Стоп, — Джой замолкла на несколько секунд, — почему я об этом ничего не знаю?!
Я пропустила их свадьбу?!
 — Не ты одна. Амелия просто исчезла.
— Ладно. — Джой резко стала спокойной. Совершенно непохожей на себя, словно
включился какой-то блок. — Это ее дело.
Проблески прошлого урагана эмоций, неконтролируемого света даже в минуты
вспыльчивости растворились, превратились в туман. Сейчас Джой была пресной,
простой, пустой. В ней не было больше огня, не было любви, которую она могла
подарить всему свету.
Они уничтожили все это в ней, слепив нечто «существующее для галочки».
— Кстати, а вы не думали переехать? — как бы между прочим спросила Джой.
— Нет, а зачем?
— Вы живете прямо на границе с «темным» миром. Вам непротивно? Я бы не смогла
жить с мыслью, что мой ребенок будет расти в такой опасной близости к этим тварям.
Неужели вы об этом не задумывались?
— Мы… — Ком встал в горле.
— Меня в последнее время посещают мысли, что было бы неплохо их всех уничтожить.
Ты только представить: больше никаких угроз, никаких второсортных людишек. Только
«светлые», только идеалы. Начала бы я с правителя и всех, кто приближен к власти.
Мелких пешек перебить будет легче, — Джой вздыхает, как будто ей плохо от того, что
это лишь ее мечты. — Мне даже их детей не жалко. «Темные» вообще не имеют права
размножаться. Убить всех и дело с концом. А вдруг они еще и на нас нападут? А если
начнут насиловать девушек? А если одна забеременеет? «Светлая» беременна от
«темного». Абсурд! Это что-то отвратительное. Я б не смогла с этим жить, такой
позор…
Больше я не могла ее слушать. Телефон сам выпал из рук, когда пальцы
непроизвольно разжались. Всхлип, вырвавшийся из самой груди, пришлось заглушить
ладонью.
Дэйв сказал Джой, что мне стало плохо. Подруга пожелала здоровья и не накинулась
с допросами. А раньше…
Она бы не оставила меня без своей заботы.
Она никогда не была настолько переполнена ненавистью, как сейчас.
До глубокой ночи, я думала лишь о Джой, о том, как жесток «светлый» мир, раз
творит с людьми такое. И плакала. Много и долго, не останавливаясь. Пытаясь
заглушить таким образом хотя бы воспоминания о Брайене.
В итоге голова гудела, жгучая ненависть к обоим мирам разрывала легкие и ломала
ребра. Оказавшись в самом центре несправедливости и не имея возможности сделать и
шага без страха, я начинала задыхаться.
Если бы не Ребекка, которая во время пришла, я бы действительно задохнулась в
своем беззвучном плаче. «Темная» приобняла меня за плечи, подняла с ковра, на
котором мне было так удобно сидеть, и заставила устроиться на кровати.
— Привет, — наконец сказала я, смотря прямо перед собой. — Какими судьбами?
— Я смотрю, что не зря пришла. Что с тобой происходит?
Я вкратце рассказала о Джой, делая акцент на фактах и лишая рассказа собственных
эмоций. Излитие души хотя бы в таком скромном виде даже немного успокоило меня:
Ребекка была заинтересована в происходящем, и что еще лучше, она искренне
сопереживала. Ее участливость помогла мне понять, что я не одна. Что рядом со мной
есть не только Дэйв, который чаще всего сдержан в демонстрации открытой поддержки,
но и Ребекка. Девушка, общество которой раньше я считала просто невыносимым.
— Как думаешь, она вернется к нам? «Старая» Джой, — спросила я у «темной».
— Ты хочешь услышать правду или тебе нужны подбадривающие слова?
Как же очевидно она намекнула на то, что верить в лучшее в нашей ситуации,
значит быть идиотами.
Ребекка заметив, как вновь наливался безразличием мой взгляд, вдруг сказала то,
что заставило меня застыть:
— Я видела Брайена.
Я резко повернулась в ее сторону и безмолвно попросила ее продолжить.
Немного неуверенно девушка достала из кармана своих штанов измятый клочок бумаги
и протянула его мне.
— Он сказал, чтобы я вернула записку тебе. И чтобы ты больше никогда не смела
повторять подобное.
 Моя рука слишком предсказуемо затряслась вновь. Эти ощущения стали привычны
настолько, что в спокойном состоянии я и не помнила собственной ладони. И когда
записка оказалась у меня, по коже прошлась неприятная рябь, состоящая из тоски и
гнета, под которым мы все оказались.
— Как он? — спрашиваю я тихо, медленно теребя погнутые края бумажки.
— Ведет себя как скотина, выглядит идеально, но, — «темная» делает паузу, —
чувствую я какой-то подвох. Я же видела все те мучения, через которые он проходил.
А сейчас все оборвалось: его больше не пытают, он холоден и груб, и выглядит так,
словно еще вчера не валился с ног от бессилия. И если раньше я хотя бы могла по
одному взгляду понять, что он что-то удумал, то сейчас даже намека на его планы
нет.
— Если честно, я думала, что он только от меня отгородится.
— Так ты уверена, что он все тот же?
Если бы я была уверена, то не прожигала бы взглядом чертову записку, не пыталась
бы внушить себе, что он хотя бы беглым взглядом прочитал содержимое.
— Просто я, — продолжила Ребекка, — не помню, чтобы он когда-то был настолько
погружен в роль, если считать, что он притворяется. И он бы не оставил тебя
напуганную с тонной вопросов, только не сейчас точно.
— А если ему пришлось? — оправдываю его я.
— Он знает тебя, он бы просто не смог не оставить хоть какой-то знак…
Ребекка резко замолкла и слегка наклонилась ко мне. В этот же момент я
развернула записку. Конечно, я совершенно не видела текст, но почему-то продолжала
смотреть на лист. Смотрела и смотрела, пока под веками не начало все жечь. Не
отрывала глаз, пока Ребекка сдержанно, но торопливо не произнесла:
— Ты должна это увидеть.
В следующее мгновение в моих руках оказался фонарик: Ребекка вручила его мне и
сама накрыла лицо ладонями.
— Включи его, — подтолкнула она меня.
Я встрепенулась, зарядившись энергией, которая откуда-то взялась в «темной».
Включила фонарь, и луч света упал прямиком на измятый лист бумаги. Сначала от
волнения буквы плясали перед глазами, и текст не складывался в одно предложения.
Пришлось напрячься, сфокусировать взгляд. И лишь когда мне удалось обуздать
собственные эмоции, я обнаружила крочешную надпись, выведенную далеко не моим
почерком.
— О, Боже, — прошептала я, после чего пришлось прикусить губу со всей силы,
чтобы сдержать радостный писк.
Под моим коротким посланием, хранившим информацию о поле ребенка, была одна
только фраза, которая значила для меня гораздо больше любого признания в любви.
«Привет от Брайена».
Именно это показывало, что он все помнит, что чувства и эмоции, которые были
связанны с посланием в моем старом блокноте, до сих пор в его сердце. Он написал
именно это, вероятно, чтобы не сбить самого себя с нужного образа и не заикнуться о
любви. Сейчас открытость по отношению к этому чувству для него опасна.
И как же умело он попал в точку.
Теперь я рыдала от счастья.
Фонарь погас, Ребекка сразу повернулась ко мне и в недоумении спросила:
— Это значит, что все хорошо?
— Он справился. Он со всем этим справился.
От радости я кинулась в объятия Ребекки, чтобы хоть как-то разделить свои эмоции
с ней. Наша жизнь была похожа на огромные качели, поэтому моменты радости я ценила,
даже если они были так прозрачны на фоне общей катастрофы. И мне хотелось давать
волю счастью, мягко обнимающему мое кровоточащее сердце.
— А мы все в нем усомнились, — сказала Ребекка.
— Ты только представь, как паршиво ему сейчас. — Я отстранилась от девушки. —
Ведь он всех оттолкнул, он заставил нас поверить в свое поражение.
У меня холодок пробежал по спине, и в груди от стыда заерзало что-то огромное и
острое.
— Мы должна показать ему хоть как-то, что мы все понимаем. Что он не один! — Я
встаю с кровати и подхожу к окну.
 — Что ты удумала? — с испугом спросила Ребекка.
— Я просто должна…нет…я хочу дать ему понять, что он может не переживать о нас
всех. Но я не могу заявиться в «темный» мир, особенно после всего, что там
произошло со мной. Сейчас благополучие ребенка куда важнее.
Мои ладони обнимали живот, а взгляд был направлен на лунный диск, освещающий
ночное небо. Как бы я ни хотела оказаться сейчас рядом с Брайеном, прогуляться под
звездами и просто узнать, что у него все хорошо, я не могла.
— Предоставь это мне. — «Темная» встала рядом со мной. — Я дам понять этому
засранцу, что больше не стоит так отменно притворяться говнюком.
* * * Это был тот редкий случай, когда Брайен и Правитель встретились не в
кабинете, от которого тошнило, не в зале, где до сих пор была атмосфера того дня,
когда Аврору чуть не зарезали. Они сидели в совершенно не рабочей обстановке, пока
вокруг них ходили приближенные лица и докладывали все новую информацию о
происходящем в «темном» мире.
— Совсем скоро тебе придется принимать решение по всем проблемам, — сказал
Правитель, посмотрев в сторону безучастного Брайена. — Но ты, как я вижу, не особо
в этом сейчас заинтересован.
— Это не так. — Брайен глазами пробежался по суетливо бегающим людям, отмечая
для себя, как удобно быть на вершине иерархии.
Не надо стараться угодить верхушке, не надо бояться того, что тебя столкнут
вниз. Глава «темного» мира обладает самой высокой степенью неприкосновенности и
выбирается исключительно методом «естественного отбора». Никто и никогда не имеет
права претендовать на это место, кроме преемника, которого избрали после ряда
тестов.
— Я просто задумался.
— Надеюсь, не о своей «светлой» подружке?
Взгляд Брайена быстро метнулся в сторону мужчины.
— Да я же шучу, — улыбнулся тот. — Я верю тебе. А еще больше верю специалистам,
которые подтвердили твое беспрекословное подчинение мне. И просто восхищаюсь тем,
каких заслуг ты добился за это время. Ты действительно можешь стать лучшим
правителем «темного» мира за всю историю.
— Как я могу править «темным» миром, если я сам далеко не «темный»?
— Ты «темный», просто специфичный.
— Я не боюсь света.
— Искусственного. Солнечный свет ты до сих пор не выносишь
— Разве люди будут подчиняться тому, в ком есть часть «светлого» мира? Разве я
буду авторитетом среди «темных», если путался со «светлой»? — как можно с большим
отвращением спрашивал Брайен, то и дело косо поглядывая на девушек, отчаянно
пытающихся завладеть его вниманием. После того, как Ребекка стала все реже
появляться рядом с ним, многие предположили, что путь к Брайену свободен, и
попытать удачу было бы неплохо.
— Во-первых, далеко не все знают о твоем романе с блондинкой, и только единицам
известно, что ваша близость дала плоды. Весьма интересные с научной точки зрения.
Во-вторых, тебя все обожают. Люди слушают тех, к кому питают интерес, они верят в
правду, которую произносит человек, вызывающий восхищение. Когда ты станешь
правителем, ты сможешь подчинить их своей воле, наплести все, что хочешь. Они
пойдут за тобой, ты мог быть лидером и без нашей «помощи».
— Без вашей помощи?
— А ты думаешь, как вы с Ребеккой могли взяться за руки и погрузить всех
«темных» в транс вокруг себя? Это далеко не врожденный дар. Парочка умелых
махинаций и вот вы уже центр Вселенной, и никто не может вам перечить. Только
сейчас ты можешь делать это один.
— Каким образом?
— Узнаешь, когда придет время, — настоял Правитель. Поэтому Брайен притих и
больше не пытался задавать вопросы.
Он вообще давно перестал пытаться сказать хоть парочку слов. Это сегодня ему
показалось, что атмосфера располагает к открытому диалогу, лишенного излишней
официальности. А на самом деле к нему вернулась старая привычка молчать и делать
вид, что происходящее вокруг безумно интересно.
 — Но у меня есть для тебя все же полезная информация. Я с первого дня своего
правления знал, что ты будешь моим преемником, поэтому вкладывал в тебя все свои
силы, растил так, как в мое время растили меня.
Конечно, и Брайен, и Правитель понимали, что ни о каком личном участии в
воспитании речи не шло. Просто именно Правитель отдавал приказы начет того, как
лучше поступать с еще совсем маленьким преемником. Да и Ребеккой он занимался тоже
косвенно, и то словно чувствуя, что она будет полезна, как рычаг для управления.
Тогда никто и не думал о том, что появится «светлая».
— Появилась кандидатура на роль твоего преемника. — Первый раз за всю беседу
Брайен действительно был заинтригован. — Рано об этом еще говорить, так как ты пока
что не стоишь во главе «темного» мира. Но я подумал, что это тебя воодушевит.
— Кто он? — не сдержав любопытства, спросил Брайен, хотя на лице не дрогнул ни
один мускул.
— Твой сын, которого три года назад родила Ребекка.
Вполне ожидаемо, но Брайен был все равно шокирован. Ведь он стал преемником,
хотя и не был биологическим сыном Правителя. А тут получилось так, словно
главенствующий пост передадут по крови.
Еще больше повергло в шок информация о том, что родился именно сын.
Никому никогда не сообщают подобной информации. Правитель словно уловил вопрос в
глазах Брайена, поэтому постарался на него ответить:
— Когда ты стоишь во главе чего-либо, у тебя есть множество привилегий. И это
одна из них.
Нужно было срочно переварить эту информацию. Лицо так и оставалось каменным, но
в голове Брайена, вопреки всем самостоятельно поставленным блокам, мысли зудели,
скребли по черепной коробке.
Как тогда, когда он прочитал записку, которую Аврора «незаметно» подложила.
— Я так же знаю все о своих детях. С одной из моих дочерей ты даже очень хорошо
общаешься.
Эмоции кое-как удавалось сдерживать.
— Ребекка…? — почти не слышно спросил Брайен.
— Да, она моя дочь. Отцовской любовью я, конечно, не наградил ее, да и меня
особо не волновало, что с ней будет. Главное, она обошла Эйми и стала твоей
напарницей. Хоть какую-то пользу принесла.
Все это никак не укладывалось в голове. Он ведь постоянно отправлял ее на
наказания, где ее насиловали, обращался с ней, как с пустым местом, хотя для других
постоянно возвышал ее.
Возможно, именно этого и следовало ожидать от прогнившего насквозь Правителя.
— Я, очевидно, слегка удивил тебя, раз ты даже съязвить не можешь.
Не слегка. Далеко не слегка.
Брайен не мог больше сидеть на месте: понимал, что может раскрыть все свои
чувства, если еще хоть на секунду останется в обществе этого ублюдка.
— А хочешь узнать, кто был твоим конкурентом? Вы ведь даже и не помните,
наверное, как в совсем еще юном возрасте вас сталкивали лбами. Хотя тот парень на
подсознательном уровне всегда считал тебя конкурентом, завидовал тебе, ненавидел
тебя и хотел отнять хоть и не место правителя, так хотя бы самую желанную девушку
«темного» мира. Он был способным, мерзким, настоящим «темным», но не достаточно
идеальным, поэтому его и выкинули на самое дно.
Блэйк. Одного имени, произнесенного про себя, хватило, чтобы взбеситься. Спящий
все это время огонь всколыхнулся под кожей, разнеся по мышцам. Взгляд стал тяжелым,
убивающим. Брайен не решался посмотреть на Правителя, поэтому все это взвинченное
состояние выдавало лишь сбившееся дыхание.
— Ему должно быть очень обидно, что он проиграл, несмотря на то, что всех
предал. Да и толком Ребекке не помог, ведь все равно она будет выполнять функции
инкубатора, только немного позже. Ведь ты понимаешь, как важно правильное
потомство?
Брайен лишь сдержанно кивнул.
— Все складывается лучше, чем я мог себе представить. Главное, что в итоге мы
уничтожим всех «светлых». Ты же понимаешь, что та блондинка и ваш с ней ребенок
помогут нам узнать еще больше о «светлых», мы приблизимся к главной цели нашего
существования?
Рука правителя легла на плечо Брайена, и тот сразу дернулся, подскочил на ноги и
на долю секунды раскрыл свои истинные эмоции. В этот мгновение ничего кроме ярости
и ненависти не беспокоило его.
А потом снова блок.
Безразличие. Покорность.
— Я все понимаю, — отчеканивает Брайен. — Могу я идти?
Правитель внимательно изучает преемника прежде чем отпустить. А когда он
скрывается за дверью помещения, радуется тому, что очередную проверку его
подопечный блестяще прошел.
* * * Брайен шел по коридору настолько стремительно, что несколько раз чуть не
сшиб с ног идущих ему навстречу людей. Ему почти удалось миновать собственную
комнату и приблизиться к главному выходу, как неожиданно в него вцепились женские
руки и потащили за собой.
— Ты невыносим! — шепотом, перерастающим в крик, сказала Ребекка, когда дверь
комнаты захлопнулась.
Брайен сначала оценивающе прошелся взглядом по подруге, с наигранным презрением
посмотрел в ее разгневанное лицо и произнес:
— Ты с первого раза ничего не поняла?
— Слушай, я же не Аврора, сердечки из глаз пускать не буду. Просто вмажу тебе.
Девушка, не находя себе места от ярости, занесла кулак и ударила Брайена под
дых.
В ответ на это «темный» лишь нахмурился.
— Ты закончила?
— Нет! Зачем ты устроил весь этот спектакль? — Ребекка слегка понизила громкость
голоса. — Ты же нас всех напугал. Аврора места себе не находит.
— Ты думаешь, меня это волнует?
— Да, раз ты оставляешь послания на записке, где, между прочим, была очень
важная информация.
— Неужели милая Аврора повелась? — «темный» усмехнулся. — Ей пора перестать быть
такой наивной.
— А тебе пора перестать быть таким тугодумом. Если за тобой постоянно следят,
если тебя прослушивают, то просто кивни.
Ребекка хотела подойти к другу, но рисковать не могла. Она понимала, что это
всего лишь игра, но все равно боялась чего-то: вдруг она усугубит ситуацию, или
Брайен ради прикрытия сделает то, за что сам себя потом простить не сможет.
— Ты прекрасно справляешься. Я знаю тебя с детства, и то не могу понять, что же
с тобой на самом деле
— Давай ты лучше займешься выяснением отношений со своим отцом. К нему у тебя
должно быть явно больше претензий, чем ко мне.
— О чем ты? — искренне не понимала Ребекка. — Ты что-то узнал о моем отце?
— Правитель — твой отец. Приятная неожиданность, не так ли?
Глаза девушки округлились, губы разомкнулись, и былая ярость, придававшая
румянец лицу, погасла, из-за чего кожа стала бледной, почти прозрачной.
— Нет, — отрицала она. — Этот ублюдок не может быть моим отцом. Скажи, что ты
пошутил.
— Мне сейчас не до шуток, если ты не заметила.
— Не говори это с таким видом, словно это что-то нормальное, обычное,
ПОВСЕДНЕВНОЕ!
«Темная» кричала и тряслась, не имея понятия как принять этот факт, как
смириться с мыслью, что ты оказалась дочерью самого ужасного человека в мире. А
Брайен смотрел на нее холодно, выбивая из-под ее ног землю своим безразличием,
своей грубостью.
— Пожалуйста, не имей мой мозг. Это твой отец отправлял тебя к кучке мужиков,
которые имели тебя по кругу, не я.
— Из-за тебя! — кричит Ребекка. — Чтобы проучить тебя! — Она вновь замахивается
и бьет уже по лицу, злится еще больше, когда замечает, что Брайен даже не
моргает. — Ты перегибаешь палку!
— Раз уж у нас время открытий, то я порадую тебя еще одним: у тебя есть сын.
 Толстые стены непоколебимости рухнули в тот же момент, и Ребекка заплакала. Мало
что могло выбить ее из колеи, но это…
Эту боль она до их пор не могла объяснить себе. Не могла как все другое
прожевать и проглотить.
— Ты мерзавец, — прошептала она. — Ты же знал…
Говорить не было сил, хотя это уже и не требовалось. Брайен действительно
прекрасно понимал, что он натворил, и ему было ничуть нелегче, но он не мог дать
слабину. Он лишь смотрел на рыдающую девушку, вспоминал Аврору и то, с каким лицом
она терпела все его слова.
Снова подвел. Обеих.
Брайен опустил взгляд, больше не имея сил смотреть на стоящую рядом Ребекку. Но
ее всхлипы все равно резали слух, раздражали лишь потому, что были способны снять
на какое-то время маску.
«Не смей», — сказал он себе, и снова посмотрел на девушку. Та уже с опухшими
глазами сверлила в нем дыру.
— Из-за тебя Аврора потеряла ребенка, — охрипшим голосом сказала Ребекка. Она
просто хотела сделать больно, спровоцировать.
У нее это получилось. Ее собственная горечь сыграла на руку: слова прозвучали
убедительно, проникли в самую глубь закаменелой головы.
— У нее выкидыш, — уже злобно сказала она, тыча пальцем в грудь Брайена и видя,
как его глаза начали обнажать его истинные эмоции. — Ты ее довел. Ты во всем
виноват.

Глава 19

Я верю, что в тебе есть любовь

Я знаю тебя настоящего
Skylar Grey — «I know you»
Он еще долго смотрел на нее в попытке понять: врет она или нет. Его лицо
оставалось каменным, непроницаемым, хотя проклятые глаза все равно, не просто
говорили, а кричали о том, как сильно он хочет осознать, что все это лишь его
слуховые галлюцинации.
Он ощущал сгусток всех эмоций и чувств, которые приходилось скрывать. Большой
ком из тысячи слоев подбирался к сердцу, скребся там. Под веками начинало жечь, так
как слишком много правды, вылезающей наружу, было в его взгляде.
А нельзя было поддаваться.
Почти удается поставить блок, но стальная выдержка начинает медленно плавиться,
когда сознание повторяет фразу.
«У нее выкидыш».
— Ты врешь. Скажи, что ты врешь! — Он хватает Ребекку за плечи и один раз
встряхивает ее, чтобы вернуть ее рассеянное сознание на себя, на те слова, которые
она бездумно ляпнула минуту назад.
Только девушка ничего не говорит.
— Ребекка! — Повторяет Брайен, уже сильнее сдавливая ее резко ставшее хрупким
тело.
Снова ничего. Девушка была полностью погружена в себя, и ее уже даже не заботила
реакция Брайена на слова.
Сложно было назвать ее эгоисткой в данный момент.
Брайен прекрасно понимал, какой мразью сейчас он был в глазах Ребекки. Лишь
поэтому он не старался больше выяснить ничего у крайне шокированной «темной».
И эта слабость пропустила крошечную иглу в голову, на острие которой плясала
безумная мысль, отчаянная и «противопоказанная». Брайен сверлил взглядом дверь,
прикидывая сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до Авроры. Сжимал и
разжимал пальцы, пытаясь унять напряжение и зуд в ладонях.
Всхлип.
Чертов всхлип девушки рядом был похож на щелчок зажигалки. Только крошечный
огонек поджег не густую и вязкую боль, а сухую ярость.
«Темный» уже весьма умело переключил себя. Он метнул взгляд в неподвижное и
даже, наверное, впервые в жизни ссутулившееся тело. И рука, повинуясь воле маски
хозяина, схватила ладонь девушки.
— Куда мы? — сквозь хрипотцу спросила Ребекка, когда в ее лицо ударил холод
коридоров. И снова, кажется, миллионы незнакомых глаз устремились на нее. Но теперь
без желания, а с откровенным удивлением. — Нет, прошу!
Она увидела дверь, за которой всегда чувствовала, что себе не принадлежит. Дверь
идиотского зала, где сидел он. Правитель.
А теперь еще и ее отец.
— Не делай этого со мной!
Ребекка уже визжала. Девушка была в плену всех своих страхов, детских
воспоминаний и травм, которые никто не залечивал. Она сама заклеивала их пластырем,
но глубоко никогда не копала. От того и была такой сильной, пока Брайен не содрал
все к чертовой матери.
— Умоляю!
Последний ее крик разбивается в глухом скрипе больших дверей. «Темный» упорно
тащил ее за собой, разговаривая с самим собой. Таким образом он успокаивал себя,
внушал себе, что это единственный правильный выход.
Брайен остановился, когда увлеченный беседой с одним из приближенных Правитель
переключился на них. Мужчина бегло окинул взглядом без эмоционального преемника,
после чего оторопел из-за состояния, в котором была Ребекка.
— Стоило мне вернуться из весьма уютной комнаты в этот зал, как жизнь
преподнесла сюрпризы, — начал Правитель протяжно, кивнув собеседнику, когда тот
поторопился удалиться. — Полагаю, ты рассказал ей все, и отреагировала она весьма
необычно для самой себя. Ребекка, «солнце», ты стала весьма ранимой.
— Заткнись, — прошептала она. Ее ладонь крепче сжала руку Брайена, и сама она
потянулась к нему и спряталась за его спиной.
Что бы сейчас не происходило, она чувствовала, знала, что может положиться на
Брайена. Ее догадка подтвердилась, когда пальцы «темного» едва сжались в ответном
жесте, и тело отступило в сторону лишь на один крошечный шаг, чтобы приоткрыть
половину лица девушки.
— Сейчас это едва имеет значения, — холодно отрезал Брайен. — Ребекка заявилась
ко мне и сказала, что у «светлой» произошел выкидыш.
Взгляд мужчины с высокомерного переменился на удивленный.
— Надо проверить, — продолжил преемник. — Вам же был важен ребенок этой
блондинки.
Брайен чуть не оглох от грубости собственного голоса. Звучал он настолько
естественно, что самому становилось противно от любых слов, сказанных ради
поддержания образа.
— Сегодня уже не успеешь. Сделаешь это завтра, как только стемнеет. Если
окажется, что наша дорогая Ребекка соврала, — начал было Правитель в совершенно
раздраженной манере, но Брайен его перебил.
— Нет, ее вы не тронете. — Брови мужчины нахмурились, лоб покрылся морщинами, и
взгляд въелся в «темного». Правитель совершенно не понял подобного благородного
порыва, и предположения, которые полезли в голову мужчины после, Брайен пресек
сразу: — Я не хочу, чтобы ту, которая будет дальше рожать от меня, имел какой-
нибудь сброд. Кроме того, если на ее теле появится хоть один синяк, я вырву руки
всем, кто был причастен. Мне изуродованная девка не нужна.
Стоявшая за спиной Ребекка даже выдохнула. Влияние Брайена возросло настолько,
что Правителю пришлось согласиться.
Еще больше поражало то, как мастерски Брайен обводил вокруг пальца столь умного
мужчину. Сомнений не было, что многое изменилось, что «темный» стал грубее и
безжалостнее, но чувства до сих пор были в нем. Он даже не скрывал их от Ребекки,
когда услышал бред про Аврору, и не уменьшал значение дружбы, спасая девушку от
того, что планировал Правитель.
Резал изнутри, да, но все равно заботился так, как сейчас позволяли
обстоятельства.
— Тогда я пойду, — сказал Брайен, не сомневаясь, что был услышан. — А Ребекка…
— Она останется, — твердо заявил Правитель. — Уверяю, я ничего с ней не сделаю.
Я лишь хочу поговорить с собственной дочерью.
Рвота подступила к горлу сразу, как было сказано последнее слово. Было проще
застрелиться, чем пытаться привыкнуть к новому «статусу». Только об этом Ребекка и
думала, прокручивала картинку того, как все могло бы для нее закончиться. Занятие
было настолько увлекательным, что она почти и не заметила, как отстранился от нее
Брайен. Ее охватила паника, лишь когда она услышала, как закрылась дверь.
Теперь она была наедине с ним. И после последних новостей она почувствовала как
страх, который копился все годы, вырвался.
— Ты напугана? — спросил Правитель, делая шаг к Ребекке. Девушка же не
сдвигалась с места. — Первый раз вижу тебя такой подавленной. Что вызвало такую
реакцию: что я твой отец, или что у тебя родился именно сын? Знаешь, мне не удалось
стать отцом преемника, но я хотя бы смог стать дедушкой. Это тоже весьма почетно.
Покрасневшие от пролитых ранее слез глаза заметались по совершенно безмятежному
лицу Правителя. Она уже не ревела, да и вообще не имела привычку пускать сопли
после стольких лет тренировок сдерживаться.
Заметив замешательство в глазах девушки, мужчина спросил:
— Брайен тебе не сказал, что ваш сын получился настолько удачным, что его
назначили преемником уже в три года? Как же он мог упустить столь радостную
новость.
Только вот совершенно никто не скакал от радости по залу. Тот факт, что
маленького мальчика назначили преемником так рано, делал очевидным многие вещи.
Во-первых, его уже могли начать «воспитывать» так, чтобы он стал копией
Правителя. Во-вторых, методы будут далеко не щадящими. В-третьих, он легко будет
впитывать это все в себя, так как еще совсем мал.
— Только не говори, что у тебя проснулся этот…материнский инстинкт.
Видимо, именно это произошло и уже давно. Откровенничать не хотелось ни с кем,
надо было самой попробовать разобраться. Но Правитель видел ее насквозь: сейчас она
не управляла собой, своими эмоциями. Смотрела с презрением, сжимала губы, но
сутулилась.
Хотя никогда этого не делала.
А значит, испытывала бурю всего, что сгибало ее.
— О, Ребекка. Моя милая дочка.
— Не надо, — сквозь зубы заговорила девушка, — не надо меня так называть.
— Почему тебя это так взволновало? Раньше тебя даже не беспокоило, кто твой
отец. А сейчас вдруг ты решила, как несчастна из-за того, что папа тебя не любил? Я
тебя, видимо, удивлю, но все «темные» растут без этого.
— Но ни один «темный» не страдал всю жизнь от рук собственного отца! — не
сдержалась она. — Никому из «темных» не приходилось осознаваться, что его
«породило» существо, максимально ублюдское даже для «темного» мира.
— Все бы гордились этим, — безразлично заметил Правитель.
— Да вы же уже готовите пытки для собственного внука!
И вот она — золотая жила. Даже глаза у Правителя засияли, и дальнейшие попытки
девушки выпустить пар стали настоящей музыкой. Он ждал с предвкушением, когда
ярость потухнет в расширенных зрачках «темно», и руки, которые она вскидывала
активно после каждой фразы, упадут от бессилия.
Ребекка замолкла и в страхе, что ляпнула лишнего, сделала шаг назад. Но взгляд
Правителя сразу поймал это движение, поэтому ей пришлось застыть на месте.
— А что если я не буду над ним издеваться? И плюс к этому позволю тебе с ним
видеться?
Это точно розыгрыш.
Коварная игра на слабостях девушки, внутренний мир которой менялся так, как это
происходило у Авроры.
Ребекка сначала и не поверила, что все правильно поняла. Она почти неслышно
произнесла:
— Что вы такое говорите?
— Я предлагаю тебе сделку, которая осчастливит всех. Тебе просто надо будет
помочь мне совершенствовать Брайена в нужном направлении, если ты понимаешь, о чем
я.
Конечно, Ребекка понимала. Условия даже казались ей весьма привлекательными.
— Но вы же уже добились того, чего от него хотели.
— Не совсем. Я хочу довести до самого края, чтобы он жаждал крови больше, чем
чего-либо другого в этом мире. Чтобы убивал не только по-моему приказу, а потому
что ему так хочется. Он тот, кто поведет «темный» мир против «светлого».
Максимальная жестокость и бесчеловечность будут идеальны в такой ситуации.
Остолбенение, в котором пребывала Ребекка, Правитель воспринял положительно,
поэтому продолжил с большим энтузиазмом:
— Вижу, как тебя все это заинтересовало. Поэтому я с радостью помогу тебе
принять правильное решение. Следуй за мной, сегодня твой малыш здесь.
И она пошла. Мало соображая, оценивая обстановку, пошла по коридорам в какую-то
неизвестную комнату. Слышала она только как колотится ее собственное сердце.
За дверью не было никого кроме безмятежно спящего ребенка.
В тот же момент, как она услышала тихие ерзанья в постели и увидела личико,
полностью повернувшееся к ней, перестала дышать.
Все сжалось.
Она стояла бездвижно и позволяла слезам скатываться по щекам.
Мальчик был очень похож на Брайена. Не точная копия, так как черты Ребекки тоже
присутствовали, но можно было сразу определить отца.
Девушка не могла оторвать своих глаз от него, она подходила все ближе,
намереваясь хотя бы невесомо прикоснуться к нему. Ребенок видимо почувствовал
приближение и совершенно неожиданно проснулся. Его сонный взгляд сразу направился в
сторону Ребекки, он сладко причмокнул, после чего начал вставать.
«Темную» обдало холодом. Она выбежала из комнаты, осознав, что чуть не попала в
самую страшную ловушку. Почти повелась на то, что скоблило на сердце, почти была
готова на любое предательство, чтобы иметь возможность быть рядом и хоть как-то
помогать этому несчастному ребенку.
Но что-то одернуло ее. Включило разум в самую последнюю секунду, и она сбежала.
Только Брайен у власти мог изменить ход событий, и никакие уловки Правителя не
должны были сбить всех с нужного пути.
Она уходила с твердо принятым решением игнорировать все, что она сегодня узнала.
И не чувствовала взгляды в спину: один самодовольный, упивающийся тем, что
слабости, которых не должно быть у «темных», играли ему на руку, а другой сонный и
любопытный, еще пока что не ставший жестким после всех «воспитательных процедур».
* * * Я быстро уснула в этот день, так как чувствовала себя по-особенному
вымотанной. Мне звонила Джой, с целью вновь пропагандировать свою позицию насчет
«темных». Она делала это несколько раз за день, и каждый раз разговор начинался
достаточно дружелюбно, но под конец ее голос терял всю эмоциональную окраску, вновь
начиналась ее речь.
Дэйв уже стал выхватывать у меня телефон, как только слышал, что мне кто-то
звонит. Друг больше не позволял разговаривать с Джой, делал это вместо меня и умело
поддакивал на любые ее слова о «темных».
Кроме того, он убедил меня, что энтузиазм пытаться настроить меня против
«темных» потихоньку покидает Джой, и иногда в ее речах происходят сбои. Она то и
дело спрашивает, что вообще сейчас говорила.
Так же сегодня мне приходилось быть максимально улыбчивой и радостной, так как в
гости заходили родители Дэйва. Его мама душила меня заботой и своими наставлениями.
Вопреки ее убеждениям, я не нуждалась в советах, как быть хорошей мамой. Меня мало
волновало смена подгузников. Если бы она дала совет, как помочь ребенку выжить, я
бы была ей несказанно благодарна.
И тут Дэйв опять проявил чуткость: он выпроводил своих родителей из квартиры и
сделал это весьма корректно. Да его, вероятно, самого начало тошнить от всего
цирка, который происходил в квартире.
Именно поэтому я уснула быстро. В тревогах и переживаниях, но все же уснула.
Спала некрепко, открывала глаза, когда казалось, что кто-то стучал в окно.
Или не казалось.
Я встала с постели, когда стук-пароль, придуманный Брайеном, стал громче и
отчетливее. Уже не оставалось сомнений, что он пришел. Не знаю, что сделала
Ребекка, но она просто невероятная умница.
Я открыла окно и ушла в центр комнаты. Не испытывала никакого волнения и
трепета, страха или чего-нибудь другого. Я настроила себя на «холодный» прием, так
как того требовали обстоятельства.
 Первые секунды нахождения Брайена в этой квартиры длилось вечность. Тяжелая
тишина, напряжение и выстроенная стена недосказанности, догадок и вынужденных
мер, — все это ощущалось каждой клеточкой тела.
Но потом его плечи расслабились и на выдохе он тихо произнес:
— Она соврала. Все хорошо.
Я быстро догадалась, что заставило Брайена навестить меня. Было весьма жестоко
со стороны «темной» идти таким методом, но раз она так сделала, другого выхода
просто не было.
Брайен молчал и стоял в совершенно спокойном состоянии. Это даже слегка
подбадривало, ведь я думала, он нападет на меня со своими очередными язвительными
фразами. Неторопливо я достала лист бумаги из стопки на столе, ручку и поплелась
ближе к окну, где лунный свет был ярче, и я могла разглядеть хоть слабые очертания
букв. Заметив мое приближение, Брайен слегка качнулся в сторону, но все же остался
стоять на месте.
Почти вслепую я вывела вопрос на бумаге:
«Сейчас за тобой как-нибудь следят? Тебя прослушивают?»
В ответ Брайен указал пальцем на место за ухом. Видимо, его до сих пор боятся
отпускать ко мне без каких-нибудь подобных штучек.
Что ж, мы убедим наивного Правителя в том, что он «победил».
Следующие слова я написала агрессивнее, для того, чтобы настроиться.
«Поиграем?»
— Какого черта ты опять завился ко мне? Мало прошлого раза? — грубо спросила я,
и увидела, как Брайен одобрительно кивнул.
— Твоя «темная» подружка пришла ко мне и ляпнула, что у тебя выкидыш. Меня
раздражают ваши попытки найти у меня хоть какие-то слабости и вернуть в то
отвратительное состояние, в котором я был.
— Что? То есть отношения со мной были «отвратительным состоянием»?
— Мягко говоря, да.
«Мягко говоря», значит. Изо всех сил я пыталась верить в правдивость его слов,
чтобы реагировать максимально убедительно. Я буду не Авророй, если не смогу в
правильную сторону повернуть эмоции и вжиться в роль брошенки.
— Мне просто не верится, что ты мог так с нами поступить. — Я смотрю в одну
точку и старательно вызываю у себя слезы. Хорошо, что после всех событий это было
сделать очень легко.
Совершенно неожиданно для меня, Брайен одной рукой берет лист с ручкой, а второй
мое запястье и ведет меня к столу.
— Вы «светлые» все до отвращения наивные. Ты думала, что я все это время любил
тебя? Верила, что наши встречи имеют долгосрочную перспективу?
Он включает настольную лампу и быстро пишет что-то на листочке. Я и забыла
совсем, что он нормально переносит свет.
— Да.
«У тебя действительно все хорошо? Как твое самочувствие?»
Он отдает мне ручку, и пока я пишу ответ, говорит мне совершенно отвратительным
голосом:
— Идиотка. Я никогда тебя не любил. Куда приятнее предвкушать момент, когда ты
исчезнешь навсегда из жизни, чем сейчас общаться с тобой.
«Я посещала врачей, они уверяли, что все нормально. Пару раз ходила к психологу,
и мы с ней штамповали фальшивые тесты. Что происходит с тобой? Я волнуюсь. Я помогу
тебе всем, чем смогу. Только скажи. Ты не должен справляться со всем в одиночку».
— Ты можешь прямо сейчас уйти отсюда и больше никогда меня не увидеть.
Я даже всхлипнула, стиснула зубы, чтобы звучало все с большей неприязнью и
болью.
Ладони мои упирались в столешницу, пальцы с силой вжимались в нее. Я в
нетерпении ждала, что напишет Брайен. Но вместо четкого объяснения появилась
короткая фраза.
«Все под контролем. Просто дай время».
— Нет, дорогая, сначала ты родишь, и мы заберем этого ребенка себе. После чего я
лично избавлюсь от тебя.
На последних словах, которые откровенно напугали меня, рука Брайена накрыла мою.
Он не сжимал ее, касался невесомо и едва ощутимо, но как же сильно это влияло на
меня.
Я почти не дышала, наслаждалась этим контактом, благодарила его за смелось и
стойкость. Меня медленно начинало плавить, ноги подкашивались, а он держался и тем
самым заставлял меня продолжать с новыми силами.
— Я не отдам тебе и твоему ненаглядному Правителю ребенка.
— Тебя не спрашивали.
«Я заберу вас обеих, как только стану правителем. Никто вас и пальцем не
тронет».
— Убирайся отсюда, пока я не…
— Не затопила эту комнату своими слезами? Ты хоть попрощалась со своей семьей? Я
думаю, они бы хотели повидать свою дочку в последний раз.
Я забрала ручку у Брайена левой рукой и с непривычки начала неаккуратно писать,
одновременно с яростью говоря:
— Как же я тебя ненавижу!
Мое собственное сердце заныло от сказанных слов. Фальшь в интонации, в
произношении никто не мог заметить, кроме Брайена, который чувствовал, как меня
трясет и видел все мои внутренние муки на лице.
Я почти закончила фразу. Почти написала то, что действительно хотела сказать.
«Я тебя л…»
Он остановил меня, после чего ниже написал.
«И я тебя».
— Я ненавижу тебя гораздо сильнее, чем ты меня, — поставил он точку.
Боже, у меня просто больше не было сил сдерживаться. Я начала рыдать, что было
весьма подходяще. Только совсем не из-за того, во что должен был верить Правитель.
Мне было невыносимо стоять настолько близко с ним и не иметь возможности сказать
все, что я хочу. Даже прикоснуться к нему не могла так, как требовало все нутро.
Веяло такой ностальгией, что становилось еще паршивее.
Моя рука перевернулась под ладонью Брайена, и к моему огромному счастью он
позволил сплести пальцы. В это же мгновение, когда в груди стало еще тоскливее и
одновременно теплее, он быстро поцеловал меня в макушку.
Мы оказались на тонкой грани, когда уже любой шаг мог сделать хуже. Только
понимание этого помогло мне отпустить его.
До сих пор ощущала его прикосновения на себе, фокусировалась на чувствах,
которые хранились в этих мгновениях, в короткой, но такой важной для нас переписке.
Мне его не хватало, но крупицы, которые он смог дать мне сейчас, помогали мне
переживать разлуку с надеждой на скорую и полную разговоров, прикосновений и
поцелуев встречу.
* * * Два месяца спустя
— Девушка, мы приехали. Девушка!
— Что? — Я резко выпрямилась, когда до меня дошел голос мужчины.
— Я говорю, что мы приехали.
Несколько долгих для водителя мгновений я приходила в себя. Первый раз решила
выехать в другой район, а в итоге все дорогу проспала в такси. Еще и сон странный…
Я быстро расплатилась с мужчиной и покинула автомобиль с оставшимся ощущением
тревожности. То, что происходило во сне, по ощущениям было слишком реалистичным. Я
пришла в магазин косметических средств, встретила Амелию, после чего у меня
начались роды раньше положенного срока.
Бред.
Во сне я ясно думала о том, что виделась с Брайеном постоянно. Хотя на самом
деле та наша встреча была последней. Сон просто никак не мог оказаться реальностью.
Но по спине все равно бежал холодок.
Меня на интуитивном уровне потянуло в тот самый магазин. Я бродила межу
стеллажей и вглядывалась в лица консультантов. И в одной девушке, активно
общающейся с клиентами, я узнала свою старую подругу.
— Не может быть, — выдохнула я, медленно пятясь в сторону выхода.
Мне нужно было незамедлительно ехать домой. Идти в «темный» мир к Брайену,
чтобы…
Живот пронзила жуткая боль. Мне с трудом удалось не подать признаков адских
ощущений. На меня никто не обратил внимания, кроме одной девушки.
Амелия смотрела на меня сквозь посетителей, лицо ее бледнело, а глаза наливались
тем же ужасом, что и мои.

Глава 20

Холод до глубины души,

Вера обрушивается на наши плечи
Это наш час
Нет пути назад
Ruelle — «Live like legends»
Я никогда не верила в вещие сны, потому что они просто-напросто мне не снились.
Но вся ситуация, которая привиделась мне, пока я ехала в этот идиотский торговый
центр, уже не казалась такой бредовой.
Амелия была реальной, и красноречивый бейдж на ее блузке только подтверждал это.
Она попросила другую девушку проконсультировать покупателей, а сама направилась ко
мне достаточно смело для человека, пытающегося всячески избегать встреч. Я
столкнулась с ней с показной невозмутимостью и с намерением скрыть тревогу. Но
девушка прекрасно видела, как несколько секунд назад мое лицо скривилось от
короткого приступа боли.
— Господи, Аврора, что с тобой? Ты рожаешь? — затараторила она. — Надо срочно
везти тебя в больницу.
— Амелия, как же я рада! — воскликнула я, когда увидела слишком много
заинтересованных лиц. Необходимо было усыпить их бдительность, потому что некоторые
добропорядочные персоны уже готовы были вызвать скорую. — Сколько месяцев мы не
виделись? Должно быть очень много! Я так соскучилась! А что насчет тебя?
Я приобняла подругу и продолжила уже шепотом ей на ухо говорить:
— Еще хоть слово о больнице, подружка, и тебе помощь будет нужнее, чем мне.
Закончив говорить, я доброжелательно улыбнулась.
— Д-да, к-конечно, — пропищала Амелия, кинув пугливый взгляд в мою сторону.
Неужели я выглядела сейчас дико? Да быть не может! — Я тоже очень скучала.
От нее эти слова прозвучали куда искренне, чем от меня. Но у меня была
уважительная причина не разбрасываться эмоциональными речами и чувственными
словами. Часть меня действительно была рада видеть Амелию, особенно такую по-
настоящему похорошевшую. Я в отличие от нее выглядела весьма потрепанно.
В любой другой ситуации я бы даже расспросила ее обо всем.
Но сейчас меня куда больше волновал импульс, распространяющий боль от поясницы к
низу живота.
Я непроизвольно схватила подругу за руку и сжала ее ладонь, как будто это могло
мне как-то помочь. Тогда Амелия взглянула на часы и что-то шепнула про себя, после
чего уже совершенно серьезно сказала:
— Это не шутки, Аврора, у тебя схватки начались. Нужно ехать в больницу.
— Нет, нет и еще раз нет! Никакой больницы! Мне еще рано рожать. Вдруг это
ложные схватки? Ну не могла судьба так подло поступить со мной.
Прошлой ночью Ребекка пришла ко мне с потрясающей новостью о том, что уже через
одну ночь Брайена назначат правителем «темного мира». Все уже было готово, и сам
Брайен прекрасно справлялся со своей ролью. Смены власти ждали многие: «темный» мир
предпочитал видеть во главе молодого и еще более красивого и сильного человека, чем
Правитель.
То есть буквально через два дня я могла уже оказаться рядом с ним. Через два дня
я могла быть в полной безопасности, как и мой ребенок.
— Аврора, если схватки будут динамичны и боль будет усиливаться, боюсь что…
— Да знаю я!
Все я прекрасно понимала, от этого только больше нервничала. Мне нельзя было
рожать в больнице «светлого» мира, но все только к этому и шло.
— В чем проблема? Почему мы не можем вызвать скорую?
— Потому что ребенок не от Дэйва, — прошептала я.
Как хорошо, что мне не потребовалось все это объяснять.
Я потянула Амелию за собой, и она, никого не предупредив, послушно пошла. Мне
нужно было ее присутствие, потому что несмотря на наши старые конфликты, я все еще
доверяла ей. Я прекрасно знала, что она не сделает ни мне, ни ребенку ничего
плохого. Она не подведет хотя бы из чувства долга.
Где-то на полпути до выхода из торгового центра схватка повторилась, только
сейчас она стала интенсивнее и по времени длиннее. Мне уже не удалось обойтись
простым зажмуриванием, в этот раз я схватилась за живот, остановилась и чуть не
выругалась.
И дальше будет только хуже.
— Куда мы поедем? — спросила Амелия.
— Домой, мне надо попасть в «темный» мир любым способом, — ответить удалось
только тогда, когда боль отступила.
— Ты уверена, что твои схватки будут длиться до ночи?
— Да даже если я рожу дома, так будет лучше и безопаснее. Если это произойдет в
больнице «светлых», то надеяться будет просто не на что.
Амелия согласилась со мной и уже сама стала тащить меня дальше к выходу без
лишних разговоров. Не было времени ни на что, даже на емкие фразы. И хорошо, что
подруга схватывала все налету, читала мои эмоции по беглым взглядам и вдохам.
На улице я оперлась на перила, чтобы не рухнуть на пол из-за новой схватки. Люди
вокруг уже прекрасно понимали, что происходит и настойчиво предлагали вызвать
скорую. Амелия на эмоциях кричала на них, что все уже сделано и вновь возвращала
свое внимание на меня.
— Там такси. — На стоянке до сих пор стоял тот автомобиль, на котором я приехала
сюда. — Можно…на нем.
— Поняла. — Амелия потащила меня вперед, попутно отказывая прохожим,
предлагающим помощь.
Я бы посчитала крайне милым то, с какой заботой посторонние люди относятся к
ситуации. Если бы не одно «но»: мне все это не нужно! Я шла к этому идиотскому
автомобилю и проклинала каждого, кто задерживал на мне свой взгляд. Все, чего я
хотела, это оказаться в безопасности. Готова была пережить даже самые мучительные
роды, лишь бы только у меня из рук не вырвали моего ребенка.
Когда мы с Амелией нагло вломились в машину, таксист удивленным и испуганным
взглядом уставился на нас.
— Девушки, что вы делаете?! — возмутился он.
У меня не хватило сил даже на вежливую просьбу. Как только я начала говорить,
боль в очередной раз сжала мое тело в своих тисках. Поэтому я выкрикнула:
— Нам туда, откуда вы меня привезли!
Я видела, как он мешкал еще несколько секунд и с пораженным лицом слушал слова
Амелии о том, что в больницу ни в коем случае не надо. Долго убеждать его не
пришлось: мужчина завел автомобиль и поехал в сторону моего дома.
Тогда я попросила Амелию набрать Дэйва и поговорить с ним.
Амелию с Дэйвом…
Осознание того, что не стоило мне просить о подобном, слишком поздно посетило
мою голову. Боль отступила, и я уже собрала все мысли в кучу, чтобы самой позвонить
другу. Только вот Амелия даже не изменилась в лице после моих слов.
Она со всей серьезностью набрала Дэйва сама, принялась ждать ответа. Тогда же
она поймала на себе мой тревожный взгляд и покачала головой, чтобы я не
беспокоилась.
— Все нормально, — одними губами произнесла она, тут же теряя былую
решительность.
Голос на другом конце провода определенно был шокирован. Я еле-еле слышала, как
Дэйв вопросительно произносит имя подруги, видимо до сих пор не веря тому, чей
номер мелькнул на экране его телефона.
— Да, это я. Некогда объяснять, — начала тараторить Амелия. Наверное, так ей
было проще разговаривать с ним. — Ты должен приехать домой срочно. Мы с Авророй в
пути, у нее, в общем, некоторые трудности.
Дэйв прекрасно все понял. Особенно после того, как я сквозь зубы буквально
заскулила от боли и, вскрикнув, попросила водителя ехать быстрее. Друг первым
прервал звонок, после чего Амелия вновь сфокусировалась на мне.
— Значешь, — на выдохе начала я, — мне сейчас так паршиво, что я была бы
счастлива опустить пару шуточек в твою сторону и подпортить тебе настроение. Но
обстоятельства вынуждают сдерживаться.
— Если тебе станет от этого легче.
— Нет, не станет.
— В любом случае, чтобы отвлечь тебя, скажу, что я занервничала не из-за того,
что мне пришлось с ним говорить. Мне до сих пор стыдно перед тобой.
— Боже, тема просто до невозможности интересная, но у нас здесь есть лишние уши,
которые не хотят ехать быстрее!!!
Неожиданно, когда от усталости из-за набирающих силу схваток я прикрыла глаза,
по коже пробежали мурашки. Я резко устремила взгляд на стекло заднего вида, в
котором отразилась пара светлых глаз, хитро смотрящих на дорогу. Сидящая рядом
подруга ни с того ни с сего зевнула и, отодвинувшись от меня, облокотилась на окно.
— Амелия, — потрясла я ее, но в ответ она лишь пробурчала и отпихнула мою руку
от себя.
Что-то определенно шло не так.
Меня саму потянуло в сон, и если бы не частые боли, я бы давно повторила все то,
что сделала Амелия.
Слегка наклонив голову, помимо язвительного взгляда я увидела и тошнотворную,
ехидную улыбку. Меня чуть не вывернуло наизнанку от понимая того, в какой ситуации
я оказалась. Еще и Амелию втянула.
— Вы же знали, что я вернусь к вам в машину? — решительно спросила я.
Мужчина, недолго думая, дал ответ:
— Ждал именно тебя, «светлая». Или «темная»? Или… «серая»?
Черт!
Мои руки непроизвольно ударяют по спинке его сиденья.
— Черт! — Уже вслух.
— Неужели вы, спевшись с той женщиной, думали облапошить своими тестами все
правительство «светлого» мира? Наивность у тебя вряд ли от твоего дружка.
Если бы только этот урод не был за рулем автомобиля…
— Или ты думала, что ваш с ним ребенок принесет вам удачу?
Так звучит голос поражения? Нахально и высокомерно, так, словно из тебя ложкой
выскребают остатки тепла и надежды, чувств и веры?
Тонкий слой, который держал два мучительных месяца меня в руках, не позволял
даже на секунду задуматься о том, что конец истории досадно близок, треснул. Как
слой старой и ветхой штукатурки рухнул к ногам, и хруст от мелких частиц снова и
снова бил по ушам.
Все смешалось в кучу: физическая боль, надрывно бьющееся сердце и полное
непонимание.
Я не понимала, в какой момент все пошло против нас.
В какой гребанный момент было ясно всем, кроме меня, что счастье — плод моих
наивных фантазий.
Когда, черт возьми, я сделала тот самый неверный шаг?!
Мне нужно было хотя бы знать: был ли у меня шанс против тех, кто умело подстроил
в моей жизни все под себя? Если бы я не поехала в этот чертов район на этом
идиотском такси, я бы смогла избежать всего…этого?!
Они все знали наперед.
Шанс? Возможно и был. Но как же это сейчас неважно!
Я смотрела на Амелию, пыталась ее разбудить. Кричала и трясла ее, но в сознание
она так и не приходила. Пока силы еще были, пока голова еще могла мыслить, я решила
позвонить Дэйву. Он быстро ответил на звонок, и, когда услышал мой плач, откровенно
запаниковал.
В действительности я должна была выложить ему абсолютно все, что сейчас
происходило. Но я не могла: если кто-то поймет, что Дэйв в курсе всех событий, его
тоже привлекут к ответственности. Я не хочу впутывать людей, покрывающих то, что я
просто полюбила не того, кого следовало по закону «светлого» мира.
— Дэйв, меня везут в больницу. — Я посмотрела в окно и тут же поняла, что машина
направляется не в роддом. — И ты прекрасно понимаешь в какую.
— Аврора, черт, что происходит?! — спросил он, повысив голос.
— Ты знаешь, что делать. Не приезжай ко мне.
 Я бросила трубку. Это все слова, на которые у меня были силы.
— Что, не стала шокировать своего мужа, что ребенок не от него? — усмехнулся
водитель.
— Надеюсь, вы все сдохните в муках. — Шепотом. Он даже не услышал этого.
Дальнейшие события я никак не могла разобрать: теряла сознание в перерывах между
схватками, задыхалась от слез.
Суета вокруг меня, много света. Слишком много света.
А за ним та пропасть, в которую меня вогнали десятки лиц, якобы встревоженных
моим состоянием.
* * * Он мчался на высокой скорости, нарушая все правила. Не приезжай?
Неужели, она думала, что он просто бросит ее одну? Он обещал не только ей, не
только Брайену, что будет защищать ее днем. В первую очередь он давал обещание
себе, что будет достойным мужем, пусть и выглядело это все в глазах некоторых
смешно.
Делал это все он далеко не из чувства долга за то, что Аврора и «темные»
разгребли ту кашу, которую он заварил. Он дорожил девушкой, как единственной
«светлой», с которой можно было быть собой, как близким другом, который никогда в
жизни его не подставит.
Почему же у нее начались роды? Врачи твердили, что у нее все в порядке со
здоровьем и роды раньше срока ей не грозят. И какого черта ее везут не в роддом?
Что-то явно было не чисто.
Дэйв думал о том, что с ней могли сделать, и сильнее жал на педали. Когда он
оказался на месте, то бросил машину прямо у входа в чертово логово «гнилого света»
и молниеносно оказался в холе с белоснежными стенами.
Вокруг суетились люди в своих заботах и делах. И он стоял в этом бардаке, не
зная, куда ему идти. За каким из всех этих поворотов находится «лагерь», скрывающий
множество тайн «безупречного» мира?
А что если он ошибся? Вдруг ее привезли в соседнее здание, где находилась
больница, в которой она встречалась с той женщиной психологом?
Он был потерян, метался взглядом из стороны в сторону, когда к нему подошла
какая-то девушка и предложила помощь. Но в это же время центральная дверь открылась
и на каталке в помещение завезли ее.
Кричащую от боли, в другую секунду уже не способную сделать вдох. Она явно была
не в себе, не открывала своих глаз и звала на помощь, скорее инстинктивно, чем
сознательно. И люди, которые недавно были увлечены собой, уставились на это
зрелище, совершено ничего не понимая.
Дэйв сорвался с места и, распихивая зевак, побежал в сторону Авроры. Он почти
добрался до нее, успел увидеть ее бледное лицо и кровь, струйкой спускающуюся из
носа к потрескавшимся губам.
— Аврора! — успел воскликнуть он, прежде чем мужчины в белой форме схватили его
за плечи и заставили остановиться.
Он отчаянно вырывался, хотя толком и не знал, что будет делать дальше. Как он
мог помочь ей? Что он, не имеющий власти и сил, мог сделать?
— Успокойтесь, — сказал подошедший к нему человек. Мужчина держал в руке какую-
то огромную папку и пронзительно смотрел в совершенно потерянные глаза. — Я
правильно понимаю, что вы Дэйв Брукс? Муж Авроры Брукс?
Дэйв кивнул, придя в себя после того, как услышал заглушенный стенами последний
вскрик Авроры.
— Ваша жена нарушила множество законов «светлого» мира. Я понимаю, вам будет
сложно осознать это, но она обманывала вас, держала за дурака, пока совершала
каждую ночь все новые преступления.
Люди вокруг вновь засуетились. Этот эпизод с непонятно откуда взявшейся в
подобном здании беременной девушкой не отпечатался в памяти никого из них. По
крайней мере, они делали такой вид.
— Вам следует отправиться домой. Состоится суд, на котором вы, безусловно,
должны будете присутствовать.
Взгляд Дэйва сфокусировался на папке, идеальной и белоснежной, до рвоты бесящей.
Он вырвался, когда люди в форме того не ожидали, выбил из рук раздражающий предмет,
и сотни документов разлетелись вокруг. В это же мгновение Дэйв схватил за ворот
пиджака мужчину и произнес, глядя в его удивленное лицо:
— Вы пропустите меня к моей жене, иначе я…
— Дэйв!
«Светлый» отвлекся на женский голос, раздавшийся позади него. Амелия смотрела на
эту сцену полузакрытыми глазами. Она до сих пор не могла проснуться, но мыслить уже
пыталась достаточно адекватно и холодно.
— Дэйв, — продолжила она, когда поняла, что парень все свое внимание обратил на
нее, — ты должен отправиться домой. Ей ничем не поможешь, она сама совершила все
эти ошибки.
Сначала Дэйв хмурился из-за негодования. Как Амелия может это все говорить?
— Я не оставлю…
— Дэйв, — настаивала она, — день заканчивается, близится ночь. Тебе надо домой.
— Послушайте ее. Даже она поняла, что девушка, нарушившая закон, не имеет права
и на каплю заботы от человека, который ее любил.
Охранники и таинственный мужчина оставили Дэйва в покое, убедившись, что больше
он не подает признаков агрессии. «Светлый» какое-то время стоял неподвижно,
разглядывая явно уставшую девушку, и пытался заставить себя следовать ранее данному
ему совету. И когда Амелия побрела к ближайшей скамейке, почувствовав
головокружение, Дэйв все-таки смог унять тянущее его чувство и остановить крик, до
сих пор звучащий в ушах.
Он сел рядом с ней и уставился прямо себе под ноги.
Неловкая тишина повисла между ними.
— Ты сможешь сообщить Брайену, что с ней произошло? — тихо спросила Амелия,
нарочно прошептав имя «темного».
Она волновалась. Это было ощутимо, это передавалось и Дэйву. Но сейчас то
странное ощущение, которое скользило между ними, по степени важности лежало на
самом дне.
— Не уверен. Только если кто-то из них придет сегодня ночью. Сам он точно не
явится. Два месяца не навещал, вряд ли решит сейчас.
Ответ прозвучал настолько обреченно, что они оба тяжело выдохнули.
— Стоит надеяться на удачу?
— Если бы удача была на нашей стороне, Аврора бы не оказалась сейчас в этом
месте. — Наконец «светлый» решил посмотреть в сторону старой…подруги? Он даже не
понимал, кем они друг другу приходятся после всего. Как, впрочем, и она.
Если бы они встретились при любых других обстоятельствах, все было бы намного
проще. Амелия смогла заглушить свои чувства к нему. Но сейчас, после всего этого
стресса, из-за ощущения того, что они сидят на иголках, ностальгией повеяло куда
сильнее.
Девушка смотрела в светлые глаза, прекрасно различия каждую эмоцию. Тревогу,
волнение, страх, злость и раскаяние. Последнее, она чувствовала, он испытывал
исключительно в ее сторону.
— Мы все равно бессильны.
И эта горькая правда была в крови всех, кто надеялся сломать систему.
Кучка людей, желающих жить не так, как велят им наиглупейшие законы миров. Даже
звучит жалко, а выглядит еще хуже.
— Что у вас произошло? — спросил Дэйв.
— Если бы я сама понимала. — Амелия говорила почти без сил. — Аврора пришла в
магазин, в котором я работала. Я поняла, что что-то не так, поэтому сразу подошла к
ней. У нее начались схватки, сначала слабые и короткие. Но их интенсивность начала
быстро расти. Она увидела на улице такси, на котором приехала к торговому центру.
Мы сели в машину, поехали к вам домой. А потом я уснула. Как? Я не знаю. Просто
резко захотела спать настолько сильно, что не смогла с этим бороться. Спустя какое-
то время меня вытащил из машины водитель, и только тогда я уже окончательно
проснулась.
— Может, он распылял что-нибудь по автомобилю? А сам был с противоядием каким-
нибудь?
— Не знаю, правда, вообще ничего не знаю, — отчаянно сказала девушка.
Все это время за беседовавшими «светлыми» наблюдала Джой. Она никак не решалась
подойти к ним, так как испытывала странные эмоции, которые рисовали ей картинки.
 Будто кадры из прошлого восстанавливались в памяти.
Девушка делала медленные и нерешительные шаги, совсем не привлекая их внимания.
Только когда она подошла достаточно близко, что ее присутствие стало ощутимо, и
Дэйв и Амелия удивленно посмотрели на нее.
— Джой? — Амелия вскочила на ноги с широко раскрытыми глазами, будто ее поймали
за чем-то непристойным.
На долю секунду она почувствовала себя счастливой, потому что смогла встретиться
с той, от которой сбежала даже не попрощавшись. Но стыд оказался сильнее.
И взгляд Джой, пронзительный, озлобленный и все равно притупленный еще больше
давил на сердце, заставляя девушку сесть обратно, так как в ногах было слишком мало
сил, чтобы выдержать такой натиск. Амелия сразу поняла: с Джой определенно что-то
не так.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Дэйв у «светлой».
Не сводя с Амелии глаз, она ответила:
— Меня для чего-то вызвали сюда. Гэйл остался сидеть с дочкой, а я приехала. Ну
а вы, — она тукнула пальцев в них, — что ВЫ здесь делаете? Объясните, что за
странные мысли лезут мне в голову, и почему я чувствую себя преданной.
— Джой, прости меня, я, — начала Амелия, но Дэйв остановил ее.
— Так для чего тебя все-таки вызвали?
— Я не знаю, — строгость в голосе постепенно начала сходить на «нет». — Они
резко позвонили мне и сказали, что я должна явиться. Я не могла не подчиниться им.
Еще больше ярких картинок. Голова Джой начала гудеть от обилия абсурдных фактов.
Так ей казалось, ее промытая голова не могла всерьез воспринимать всплывающую
информацию.
Амелия. Дэйв.
Она смотрела на каждого поочередно.
Аврора. Брайен.
Странное и неизвестное имя резануло сознание. Так больно, что девушка сощурила
глаза.
— Аврора…она… — заговорила Джой и тут же схватилась за сердце.
Между ребер закололо, на легкие что-то начала давить. Должно быть это было ее
внутреннее солнце, которое путем легких манипуляций погасили. А сейчас оно
пробуждалось, вместе с той Джой, которая была готова на все, ради дорогих ей людей.
Амелия и Дэйв оба подошли к ней. Если подруга не понимала, что происходит с
Джой, то Дэйв же прекрасно все осознавал. Только вот как зацепиться за эти
проблески и вернуть «безупречную светлую» в ее истинное состояние нужно было
придумать.
— «Темные«…уничтожить… — голос «светлой» вновь обрел тот механический оттенок.
Девушка хваталась за голову и пятилась назад, выдавая разные слова, разной
интонацией. Она не слышала Дэйва, который активно ей что-то говорил, не видела
Амелию, заботливо гладящую ее спину.
Но любые попытки помочь Джой были безуспешны. За девушкой пришли люди в белых
халатах. Они насильно взяли ее за плечи и потащили в ту же сторону, куда еще
недавно увозили кричащую Аврору.
— Черт! — на все помещение выругался Дэйв.
«Светлый» схватил руку Амелии и вывел ее на улицу.
— Звони Волкеру, чтобы он забрал тебя. Я подожду, когда вы уедете, и сам
отправлюсь домой, — строго заговорил парень.
— Не стоит ждать.
— Нет! Джой начала отходить от промывки мозгов, но эти ублюдки утащили ее
обратно. А что мы? Мы ничего не смогли сделать! Аврора рожает, ей и ребенку грозит
смерть. И что же мы? Мы опять ничтожны! Хочешь тоже там оказаться? Ты уедешь
обратно домой вместе со своим мужем и никогда не вернешься сюда. А пока он не
появится, я присмотрю за тобой.
На глазах Амелии навернулись слезы. Она слушала Дэйва, еще больше пропитывалась
ужасом из-за той злости, с которой говорил он.
— Один раз я уже сбежала, — начала девушка. — Обе мои подруге в беде. И я даже
не знаю всего, что с ними произошло. Не знаю как, но я хочу им помочь.
— Ты меня плохо слышала? Ты вернешься домой, и это не обсуждается.
 Не желая больше спорить с Амелией, Дэйв пошел в сторону своей машины.
Он сидел за рулем, нервно постукивая пальцами по баранке. Его взгляд был
прикован к Амелии, сидящей на одной из скамейке и ждущей своего мужа. А мысли все
были об Авроре и о том, как ей помочь.
Только бы она и ребенок были живи. Только бы Ребекка пришла ночью, чтобы можно
было обо всем сообщить.
Иначе Брайен сравняет с землей все, что когда-то называли «светлым» миром.

Глава 21

Надежда — огонь, согревающий нас

Рай забыт
Мы в ожидании часа, когда все решится
Этот свет, он такой яркий
Спите пока, а завтра мы сразимся
Tommee Profitt feat. Svrcina — «Tomorrow we fiight»
Время… Оно быстротечно? Или оно тянется подобно густой смоле?
Дэйв весь вечер не чувствовал секунд, минут и часов. Его мобильный разрывался от
звонков: все семьи узнали о том, что Аврора нарушила закон и родила от «темного».
Он не хотел никого слушать, разговаривать о том, что явно не касалось даже его
самого. И как же хорошо, что к его порогу никого не принесло. Видимо, родители
остались благоразумнее и решили не давить на «бедного сына, которого предала
непутевая жена».
Пожалуй, все это время в голове сидел один вопрос: почему правительство
«светлого» мира не боится рассказывать всем о связи Авроры с «темным»? Раньше от
родных и близких тщательно скрывали, если кто-то из «светлых» путался с «темным».
Видимо случай Авроры и Брайена был настолько уникальным, что молчать о нем было
невозможно.
Когда наступила ночь, Дэйв уселся на кровать Авроры с единственной включенной
лампой и с фонариком под рукой. Он смотрел в окно и ждал.
Ждал.
Снова ждал.
В тишине и в полном одиночестве, наедине с безысходностью.
Заветный стук стал спасительным маяком. Он немедля открыл окно и помог «темной»
залезть. Им до сих пор непривычно без опаски прикасаться друг к другу, поэтому было
весьма неловко, когда тело девушки слегка навалилось на парня.
Ребекка смутилась сильнее Дэйва. «Светлый» из-за обстоятельств куда больше был
зациклен на важности ее прихода, нежели на секундной близости. Он бегло окинул
взглядом ее улыбающееся лицо с закрытыми глазами, и поспешил выключить свет,
осознав, что постепенно теряет рассудок, пытаясь улизнуть от правды в этом моменте.
— Привет, Дэйв, — воодушевленно сказала Ребекка. В комнате уже было темно,
поэтому девушка могла спокойно смотреть по сторонам. — А где Аврора?
Она даже не подозревала. У нее было слишком много хороших новостей в голове,
чтобы прочитать реальность в жестах Дэйва, в его пустом взгляде.
— Тебе лучше присесть.
Ладонь Дэйва похлопала по месту на кровати рядом с собой, но Ребекка не спешила
садиться. Она стояла и изучала.
— Дэйв, — выдыхает она, — скажи, что Аврора жива.
— Жива. — Почти уверенно, хотя сомнение все равно подло проскочило и коснулось
уже обостренного сознания Ребекки.
«Темная» на ватных ногах подходит к кровати и почти падает на место рядом с
Дэйвом, в этот же момент она холодно, максимально сдержанно спрашивает:
— Где она?
— Правительство все знало. Я предполагаю, что они вкололи ей что-то вызывающее
роды.
— Черт, — шепотом выругалась Ребекка. — Они увезли ее к себе?
Дэйв кивнул.
— Ты должна сказать об этом Брайену.
Тогда глаза девушки наполнились еще большим ужасом. Она прекрасно понимала, к
каким последствиям приведет то, что Брайен обо всем узнает.
— Как я ему об этом скажу? Ты хоть представляешь…
— Да, — «светлый» ее перебил. — Я плохо его знаю, но все равно могу представить,
что будет с ним и что в конечном итоге он может сделать. Другого выхода нет. Я бы
сам ему сказал, но вряд ли смог бы пройти без света хотя бы метр.
Они замолчали, погрузившись в собственные мысли и чувства. Удивительно, что они,
«светлый» и «темная», казалось бы такие разные сейчас сидели рядом и думали об
одном, ощущали холод беспомощности. Им было жаль Аврору и Брайена, которые, пройдя
через все испытания, в шаге от счастья провалились в очередную яму. Им было страшно
за судьбу всех в двух мирах. Потому что если Брайен не смог предотвратить все, то
кто смог бы?
— Завтра он должен был стать правителем, — тихо сказала Ребекка, проглатывая ком
сочувствия, чтобы только не заплакать. — Завтра все должно было закончиться.
— Это уже не имеет смысла.
— Я шла сюда, чтобы обрадовать Аврору. Я и сама была счастлива, ведь и для меня
жизнь могла обернуться в лучшую сторону. Как дура мчалась с улыбкой, хотя, черт,
никогда себя так не вела. Думала о сыне. — На воспоминаниях о маленьком мальчике
она все же сорвалась. Не впала в истерику, но все равно пропустила одну слезинку. —
Что сейчас с Авророй? Черт, всего один день! Брайен будет проклинать себя, что он
не успел!
Дэйв впитывал все слова в себя, пропускал сквозь свое сердце ее переживания и не
мог больше быть в стороне.
Не видя, да, возможно даже неуклюже, но он притянул брюнетку к себе, пока та не
наговорила лишнего, не успела накрутить больше нитей на клубок всеобщего отчаяния.
Ему просто хотелось утешить, а слов подобрать он не мог. Поэтому обнял,
одновременно успокаивая и себя.
Хотелось в этой беспомощности и безысходности чувствовать кого-то рядом. Им
обоим.
Ребекка ни на секунду не задумалась о том, как все это странно и необычно. Ей
было комфортно и спокойно, ее мысли фокусировались на одном — решение проблемы.
Возвращалась та холодность и рассудительность, к которым она привыкла. Только было
в них что-то иное. Необъяснимое.
— Я не помню, чтобы была когда-то такой сентиментальной, — заметила Ребекка.
— Иногда полезно иметь возможность побыть слабой.
Не стервой с высоченным уровнем чувства собственной важности? Не сукой,
уничтожающей взглядом любого экстремала, надеющегося на аудиенцию с «лучшей
темной»?
Слабой. Способной показать, что за бетонными стенами самозащиты все еще дышит
девочка, не знающая боли и насилия.
Она вспомнила о Блэйке совершенно не вовремя. По ее телу прошелся сильный
разряд, но вместо того, чтобы отстраниться от «светлого» она прижалась сильнее. Это
была попытка доказать себе, что любовь прошла?
Не прошла. Блэйк был единственным мужчиной, с которым она была по собственному
желанию. Остальное печальное множество она терпела.
Он дал ей так много, и еще больше отнял. С ним она испытывала мощное влечение,
хотя по большому счету и не осознавала толком, насколько глубоко въелась эта
привязанность.
Было многое, но не такое важное, как сейчас. С Блэйком никогда не чувствовала
надежности и покоя. Она не позволяла себе слабостей, все равно всегда была начеку и
ждала подвоха.
— За все время, что мы тобой знакомы, я первый раз увидел тебя в таком
состоянии.
— И все же не увидел, — съязвила Ребекка, отгоняя прочь смущающую атмосферу.
Она отстранилась от Дэйва, хотя совсем этого не хотела. Ее растерянность в
ощущениях смешивалась с уверенностью в том, что она должна сделать.
— Спасибо за, — девушка замялась, — объятия.
— Ты смущена?
Еще бы. Как и он. Всегда представлял ее максимально стервозной натурой не
нуждающейся в помощи. Но сейчас, когда он смог что-то для нее сделать…
 Ему даже удалось представить ее лицо, передающее все эмоции.
— Мне пора бежать. Возможно, это наша последняя встреча. Ведь Брайен вас всех
разнесет. — Ребекка наконец встала и направилась к окну, говоря серьезные вещи в
шутливой манере.
— Ты будешь его первой жертвой.
Они оба ухмыльнулись. Их короткая встреча помогла им ненадолго расслабиться.
Дэйв проводил девушку, все еще чувствуя себя паршиво из-за того, что никак не
может повлиять на ситуацию. Из-за этого и не лег спать, а просидел всю ночь на
кровати Авроры и продолжил прокручивать в голове все варианты исхода.
* * * Ребекка побежала в кабинет Правителя, после того как обнаружила, что в
спальной комнате Брайена нет. Она игнорировала любое обращение в свою сторону и
даже боль в груди от того, что дыхания из-за стресса не хватало, выносливость
слабела.
Открыла дверь с шумом, почти влетела в кабинет, привлекая к себе внимание всех
собравшихся. В том числе и искренне шокированного Брайена.
«Темный» повернулся ко всем спиной, и тогда его лицо пронзила тревога и полное
непонимание. Но лишь на секунду, чтобы это могла увидеть только подруга.
— Ты что-то хотела, дорогая? — спросил Правитель, обходя Брайена.
Через несколько секунд немой сцены, разбавляющийся неровным дыханием, из-за
спины Ребекки показалась еще одна девушка в строгой одежде и с конвертом в руках с
весьма специфичной окраской. Одна половина была белой, а вторая — черной.
— Просили доставить прямо Вам в руки, — вежливо сказала девушка.
Правитель раздраженно выдернул конверт и так же произнес:
— Я теперь должен разбираться с тем, как какие-то «темные» и «светлые»
трахаются? Честное слово, меня мало волнуют интриги на границе…
Мужчина резко замолк и уставился в лист бумаги. Взгляд его стал внимательно
вчитываться в каждую строчку, брови ползли все ближе к переносице, а губы стали
сильнее поджимались.
Брайен же не отводил глаз от Ребекки. Он читал по глазам ее просьбу поговорить с
ней, но не мог сделать и шага, пока Правитель ему не позволит покинуть кабинет. Так
было нужно, и Ребекку уже бесила подобная игра.
«Это срочно!» — кричала она в своей голове.
Все еще боялась озвучить информацию, была как на иголках, злилась на себя и всех
вокруг.
— Мне нужно поговорить с Брайеном! — выпалила она, не в силах сдерживаться. Не
могла она больше молчать, ждать подходящего момента.
Вряд ли для подобной информации можно было найти тот момент, когда она
воспринялась бы спокойно.
И вряд ли бы она смогла держать ее на языке еще несколько минут. Ведь сама
переживала за Аврору и за все последствия, к которым могли привести проделки
«светлого» правительства.
«Темный» почти сделал шаг к девушке, но все же специально незаинтересованно и
лениво повернулся за «разрешением» к Правителю, лицо которого впервые было
настолько красноречивым.
Обычно невозмутимый, с каменным лицом даже когда на руках была чья-то кровь
после совершенного убийства, Правитель закипал от злости. Он смял одной рукой
документ, написанный самим Правителем «светлых», и выбросил его куда-то в сторону.
Все вокруг, даже Ребекка, смотрели с испугом на эту сцену. Только Брайен внешне
держался, хотя внутри его всего трясло.
Он, кажется, понял, что могло так вывести Правителя.
За подтверждением Брайен обратился к «темной». Одними губами он спросил:
«Аврора?». И Ребекка нерешительно кивнула.
Щелчок в голове.
Тишина вокруг заряжается безумием.
Ощущение, словно находишься в вакууме.
Демоны внутри зашипели, ощетинились и прорвали въевшуюся в кожу маску.
— Они перехитрили нас и забрали ребенка себе.
Первыми на слова Правителя отреагировали пальцы: они дернулись, словно хозяин
пытался очнуться от заморозки. Голос в голове выл, умолял угомониться, продолжать
держать себя в руках. Но был ли в этом смысл? Она где-то там, одна без защиты, и их
дочь в большой опасности.
А он, черт возьми, не рядом!
Он так далеко от них и так жалко сейчас смотрится в таком недееспособном
состоянии. Ждал срыва, выплеска того, что уничтожит все вокруг, лишь бы очистить
дорогу к ним.
Но все, что Брайен смог, это проломить стол Правителя ногой и задеть одного из
подчиненных.
«Нельзя срываться», — повторял себе вновь и вновь.
Подобного ужаса он еще не испытывал. Не думал, что возможно до такой степени
любить того, кого даже не видел. «Темный» попросту не был готов к такой боли в
груди, из-за которой было в пору рыдать и ломать себе ребра.
Брайен ждал слов Ребекки, как будто она могла это объяснить. Дать совет, как
мыслить трезво. Только она мало того, что не могла сама до конца понять, что
значить любить, ее еще и вгоняло в ступор чувство ответственности перед собственным
ребенком.
Они смотрели друг на друга в поиске верного варианта действий. Нужно было все
обдумать, гнев и срыв могли только навредить, привести к таким последствиям, из
которых никто бы не выкарабкался. Понимание этого крепко держало в узде.
Ребекка только отвела взгляд в сторону, испытав острую нужду не видеть больше
всех мук, прорывающихся сквозь зрачки краснеющих глаз. Просто был необходим
минутный перерыв, который стал самой глупейшей ошибкой.
Ловко, воспользовавшись полнейшим ступором преемника и невнимательностью
Ребекки, Правитель вогнал иглу в шею Брайена и пустил по венам жгучее лекарство,
из-за которого кровь закипала и плавила внутренности. Хватило мгновения, чтобы
препарат начал действовать.
— Специально для тебя разработали самое сильное средство, — прошипел мужчина с
уверенностью, что даже сквозь собственный крик Брайен его прекрасно слышит. — Я
хорошо знаю тебя, мой дорогой, ты кое-как сдерживался, чтобы не сорваться к ней. Ты
все еще любишь эту белобрысую суку, а теперь к ней добавился ее поганый выродок.
Брайен то хватался за виски из-за чувства, что каждый капилляр лопается, то тер
глаза, словно из них бежали слезы, смешанные с алой кровью.
«Темная» в ужасе двинулась к другу, но тот подался вперед и упал прямо на
колени, в это же время выхаркнув сгусток чего-то черного прямо в ноги девушки.
Правитель оттолкнул Ребекку в сторону и, схватив лицо Брайена за подбородок, поднял
его голову на себя.
Кожа приемника стала бледной и почти прозрачной, черные зрачки заполнили
полностью радужку глаза. Он делал каждый вдох с особым усилием и чувствовал, как
силы постепенно все больше покидали его.
— Ты прав, что агрессией здесь ничего не решить, хоть в этом наши с тобой мнения
сходятся, — начал Правитель, довольно разглядывая результат нового препарата. — Это
безобидное средство умерит твой пыл и сделает тебя покладистым. Мы явимся на суд,
но не из-за того, что так положено. Нам надо вернуть то, что принадлежит «темному»
миру, а именно твоего ребенка. Ты будешь хорошо себя вести, Брайен?
— Конечно, — ответил «темный» без капли сомнения, не зная даже, на что вообще
соглашается.
— Отлично. — Правитель отпустил «темного» и посмотрел на шокированных, но все
еще стойко державшихся «шавок». — Подготовьте его к суду. Подыграем этому
белобрысому хрычу.
— Какой же ублюдок. — Голос брюнетки, тихий и злобный, привлек внимание
Правителя.
Он повернулся к ней лицом и усмехнулся, когда встретился с ее глазами, тратящими
силы на безуспешные попытки придушить его взглядом.
— Дочка, я же пытаются помочь вам спасти ту несчастную блондинку и ее кроху.
Будь повежливее.
— Никогда.
— Я бы на твоем месте подумал над этим. Чем злее я, тем хуже твоему сыну, ты
знала об этом? Кстати, мое предложение все еще в силе: ты можешь видеться с
мальчиком, если будешь содействовать мне.
 Вместо слов Ребекка плюнула в Правителя. После выходки ее под руки вывели из
кабинета, а следом вышел Брайен, покорно бредущий за мужчиной, в руках которого на
всякий случай лежал шприц.
* * * Холодно. Жарко.
Я слышала писк аппаратуры под ухом и пыталась очнуться.
Как же душно. Хочется пить. Губы все иссохли.
Кое-как мне удается разлепить веки и осознать, что происходит.
Я находилась в комнате, которая уже давно мне была знакома: все та же постель,
те же стены и запах. Отвратительный запах медикаментов, тяжелый воздух, который я
раньше вдыхала каждый день. На улице была ночь, поэтому я видела все лишь благодаря
лунному свету, скудно пробивающемуся сквозь шторы.
В венах стояли катетеры, по тонким жгутам текла непонятная жидкость в мое тело.
Все руки были усыпаны синяками, из-за чего двигать ими было очень сложно. Но я все
же выдернула жалкие иглы и попыталась сесть.
Меня остановила ноющая боль в животе.
Трясущимися руками я убрала с себя одеяло и нащупала пальцами какой-то странный
большой пластырь с ватой на еще свежем шве.
Меня сильно дернуло, и вдох оказался слишком резким, он перерос всхлип, который
мне пришлось заглушить кулаком. Слезы потекли сами, но далеко не из-за боли.
Они отняли ее у меня! Мою дочку, которую я даже не видела. Сделали кесарево
сечение, так как сама рожать я была не в состоянии. Меня не успели переложить на
койку, когда я потеряла сознание.
Все, что я помнила, — это боль, страх, отчаяние.
Я не слышала ее крика, когда она появилась на свет, не видела ее первого вдоха и
не держала ее на руках. Она родилась и сразу оказалась у тех, кто желает ей смерти.
А если она…
Из-за этой мысли я разрыдалась сильнее. Нет, этого просто не может быть. Что я
за мать, если подвела своего ребенка, не смогла его защитить?! А Брайен? Он же даже
не знает о том, что произошло!
Теперь все ноющие, колющие ощущения стеклись к груди. Мне было сложно сдерживать
свои эмоции, я давилась всхлипами, глотали собственные слезы. Вся моя кожа
пульсировала, будто под ней ползали муравьи, зудела и краснела.
Я опустила босые ноги на холодный пол, а ладонью обхватила любезно оставленный
мне стакан с водой. Какая до одури невероятная забота! Судорожные всхлипы сходили
на нет, я пыталась выставить на первый план злость, успокоиться.
Благодаря этому мне удалось услышать одинокие шаги за дверью в коридоре.
Первым инстинктом было лечь обратно в постель и спрятаться под одеялом. Но
агрессия раскалила до такой степени, что желания убегать от тварей, угрожающим
ребенку, совершенно не возникло.
Я встала и на цыпочках последовала к выходу, одной рукой обнимая живот, а второй
держа стакан, из которого выплескивалась вода. Спиной прислонилась к стене слева от
двери и стала ждать.
Шаги остановились. Шторка, скрывающая окно в двери, поднялась, и в комнату
пробился луч света. В освещенный участок попал кусок сброшенного одеяла. Видимо это
показалось странным, раз человек в коридоре решил навестить меня.
Он аккуратно, бесшумно открыл дверь и шагнул в палату. Спина, облаченная в белый
халат, отливала теплым желтым цветом благодаря свету, заливающему проем. Но для
меня это было сродни красной тряпки.
Когда мужчина прошел в центр комнаты, я быстрым движением захлопнула за ним
дверь и встала напротив единственного источника света для него. Уже пустой стакан в
руке я сжала сильнее и замахнулась так, словно нет ломоты в теле. Есть только
гремучая смесь того, что притупляет разум, но высвобождает новые возможности
угнетенного организма.
Откуда во мне было столько силы и терпения, я не понимала. Не успел доктор
испугаться, как я разбила об его голову стакан, некоторые осколки впились в его
кожу, в мою ладонь. Он упал на пол без сознания.
Адреналин лизанул каждую косточку и подействовал как обезболивающее. Безумие,
смешанное со страхом, будто прошлось по шву новыми нитями, затянуло раны. Я вытерла
руку об подол ночной сорочки, освежила горящие щеки холодом ладоней и медленно
вышла в коридор, не издав ни звука. Не знала куда идти, в какой стороне они держат
дочь. Небольшие цифры на дверях палат подсказывали, что лучше идти по возрастающей,
прямо в центр всего этого ада.
Опираясь на стену одной рукой, я делала максимально быстрые шаги по холодной
плитке, прислушиваясь к каждому шороху. Никого поблизости не было, но даже если бы
я попалась, что бы изменилось?! Мне было абсолютно плевать на то, как безрассудны
сейчас мои действия. У меня была цель, была призрачная надежды добраться до
ребенка, остальное — ничто.
Я остановилась возле одной двери, когда ощутила тепло и влагу внизу живота.
Только сейчас я поняла, что далеко не только подол в алых мазках: вся сорочка
прилипала к телу и пропитывалась кровью. У меня уже давно разошлись швы, но
почувствовала это я лишь сейчас.
Черт, это было больно. Настолько больно, что идти дальше было все сложнее. Мне
нужна была короткая передышка, хотя бы минута бездействия.
«Джой Кларк»
Сквозь смутные картинки лампочек, номеров, дверных косяков я увидела эту
надпись. Буквы сначала плясали, но в итоге они сложились в одно имя.
Я быстро подняла шторку и заглянула в окошко. Прямо посреди залитого светом пола
сидела она, моя близкая подруга. Ее волосы торчали в разные стороны, она обнимала
себя за колени и качалась то вперед, то назад, глаза держала широко открытыми,
смотрела в пустоту, губами она активно что-то шептала. Все это время она сидела в
кромешной темноте, свет, проникший в комнату, никак ее не отвлек от монолога.
Я хотела ей хоть как-то помочь. Прекрасно знала какого это, когда тебе промывают
мозги, оставляют варенным овощем во мраке, наедине со страхами, странными
видениями. Ты не видишь ничего кроме теней, которые доводили до крайней степени
сумасшествия. И эти лживые образы — «темные».
Резко Джой подняла глаза и сфокусировалась на мне. Ее губы начали двигаться
выразительнее, раскачивания стали активнее. Я раздражала ее, пугала.
Она неожиданно начала кричать, чтобы я проваливала. Голос ее был настолько
громким, что истерику могла услышать не только я. Это заставило меня двигаться
дальше, как можно быстрее перебирать ногами, стараясь лишний раз не притрагиваться
к стене, чтобы не заляпать кровью. Почти бежала, пока не увидела одну особенную
дверь, без номера и таблички, со вставкой из стекла намного больше, чем обычно.
Напротив нее был кабинет, из него виднелся тусклый свет и слышались разговоры как
минимум двух людей.
Незаметно, я подкралась к своей цели и проскользнула внутрь, благо дверь не была
заперта на замок. Посреди небольшой комнаты, освещенной одной лампой на высокой
ножке в углу, стоял кувез, закрытый прозрачным колпаком с четырьмя отверстиями.
Внутри него лежал крошечный младенец и мирно спал, пока трубки помогали ему дышать.

Глава 22

Эта картина вызывала во мне двойственные чувства: с одной стороны, хотелось

расплакаться от счастья, что я вижу свою дочь живой, мирно спящей, а с другой
стороны, я готова была завопить из-за тупика, в который меня и кроху загнали без
усилий.
Мои шаги в ее сторону были вялыми и нерешительными, я боялась спугнуть
призрачную вуаль счастья, помогающую не чувствовать боль в районе кровоточащего
шва. Дочка выглядела настолько беззащитной со всей этой аппаратурой вокруг нее, что
я стала прекрасно понимать — бежать не получится. Ей нужно находиться здесь, как бы
дико это не было, они могут ей помочь. Именно этот голый факт наносил удары под
дых, сжимая и так скудно наполненные кислородом легкие.
У них не было намерений убить ее, как только она появится на свет. Возможно, она
нужна «светлому» миру для тех же целей, что и «темному». Но что они могли взять от
нее? От крошечной девочки, которую буквально вырвали из живота матери?
Полнейшая неизвестность оставляла новые раны на сердце, пуская нити боли по
каждому самому крошечному ответвлению расшатанных нервов.
Пока я стояла возле нее, разглядывая каждый ее пальчик, гадая, какого цвета ее
глаза и отмечая, что пока что редкие волосы на голове были и не светлого, и не
темного оттенка, у самой двери остановилась девушка, активно разговаривающая с кем-
то из соседнего кабинета. С помощью глубоко вдоха я остановила непрекращающиеся
рыдания, собрала остатки силы в кулак, постаралась чистым участком сорочки вытереть
капли крови, упавшие на стеклянный купол над дочерью и наконец против воли
отступила в сторону.
Молодая девушка закрыла за собой дверь и, совершенно не обратив на меня
внимания, принялась что-то записывать в свой блокнот.
— Все знали, что ты будешь здесь Аврора.
Обращение ничуть меня не напугало, хотя голос был холодным и звонким,
пропитанный отвращением. Ее строгий взгляд направился на меня, и пальцы агрессивно
щелкнули ручкой.
— Я и не думала скрывать свое местоположение, — безразлично ответила я.
— Капли крови ты оставляла намеренно?
— О да, я намеренно сама сделала себе кесарево сечение, после чего не умело все
зашила.
Я достаточно долго всматривалась в лицо обнаглевшей особы. Эти ее редкие, косые,
полные презрения взгляды на мою дочь раздражали меня куда сильнее гримасы, с
которой она разговаривала со мной.
— Я тебя знаю, — заявила я уверенно, но все равно вялым голосом. — Ты жена
Нейта, моего старого друга.
— Твоего старого друга? — она усмехнулась. — Ты, омерзительная девчонка,
допустившая смешение крови с нашим заклятым врагом, даже не думай заикаться о
дружбе. Ты имела право на нее ровно до той ночи, когда первый раз провела время с
тем ублюдком.
— Что я сделала тебе, что ты, совсем меня не зная, опустилась до подобных
высказываний? — Я намеренно шагнула к ней и ощутила, как закололо все в животе.
Теперь уже ничто не помогало мне, даже невесомая эйфория от встречи с дочерью не
снимала боль. — Мы с Нейтом хорошо общались, он знает, какой я человек.
Девушка стремительно отступила к двери. Боясь меня? Да у меня вид был такой,
словно еще секунда и я упаду замертво на этот ледяной пол.
Нет, она не боялась. Ей было противно. Не из-за крови, которой я достаточно
пролила, не из-за лица, белее мела, и даже не из-за металлического запаха, которым
разило от меня на сотни километров. Просто тот факт, что я родила от «темного»
автоматически делал меня «необычайно популярной» в массе «светлых». Падшая на самое
дно Аврора… Почему это так смешно?
— Как хорошо, что меня не поставили к тебе в няньки. Я бы и секунды твоего
общества не выдержала.
И, правда, становилось все веселее. С каким рвением эта девчонка пыталась
доказать мне, что я ошиблась. Если бы меня только волновало ее мнение на счет моей
личной жизни.
— Ты еще и улыбаешься, — заметила она. — Чокнутая!
А так действительно проще. Вот почему Брайен постоянно шутил в сложной ситуации:
меньше чувствуешь себя пораженным. Даже появляется какая-то иллюзия, что ты выше
той грязи, которая льется шлангом на тебя.
— Скоро тебе будет не смешно. «Светлый» мир быстро отмоется от позора в твоем
лице. А твоя дочь навсегда останется в этих стенах, пока правительство не получит
то, что ему надо. После она отправится вслед за тобой.
Это уже было зря. Досадная ошибка с ее стороны думать, что мне не хватит сил
нанести этот удар. Я даже не заметила, как ноги принесли меня к ее сучьей морде, а
рука дала звонкую пощечину.
— Повтори еще раз, и я пробью тебе голову этой проклятой ручкой! — крикнула я
сквозь хрипотцу.
Напуганные светлые глаза стали таращиться на меня с пущей выразительностью.
Казалось, они вот-вот покинут глазницы.
Вскоре в кабинет вбежали двое здоровых мужчин. Они встали по обе стороны от
меня, вероятно приготовившись насильно тащить меня обратно в палату. Только этого
не требовалось.
Я совершенно спокойно пошла обратно, успокаивая себя тем, что поступаю
правильно. Плакала, чувствовала, как слезы попадают в маленькие ссадины, неизвестно
откуда взявшиеся на моем лице. И лишь из-за того, что оставляла дочь одну на
растерзание этим животным.
«Они ее не тронут. Она им нужна»
И это я вторила себе на протяжение нескольких часов.
Когда мне оказывали помощь, я все больше замечала ничем не спрятанную неприязнь.
Врачи будто сговорились: они специально опускали при мне «смешные шутки» о том, как
бесполезно все мое существование, упоминали дочь. Олин раз они даже прокололись,
что им действительно важна она, необходимо посмотреть на процесс ее взросления.
«Время есть. Они ее не тронут»
Ко мне ненадолго заглянула та сука. В этот раз она была не одна. Вместе со
своими дружками она устроила целый цирк, чтобы повеселить свою гнилую душеньку. Я
превратилась в дикого, подбитого зверя для них, сидящего за решеткой. Они даже
прицепили мою руку наручниками к изголовью, чтобы я «не смела притронуться своим
испачканным телом к их — чистейшему». Наверное, они ожидали, что я сорвусь. Зареву,
закричу, начну беспомощно брыкаться на своей постели и пытаться вырваться из плена.
Только я сидела неподвижно, смотря в пустоту, и представляла, как сладка будет моя
месть. Глаза мои были сухими, и забавила моих гостей только полная безжизненность,
застывшая в зрачках.
Ближе к вечеру, после очередной порции похлебки, которую я съела вопреки всем
ожиданиям «замечательных» докторов, ко мне пришел нежданный гость. Он устроился на
стуле, поставив его напротив моей постели на максимально безопасное для себя
расстояние.
— Добрый день, Аврора.
— Какая честь. Не бойтесь меня, пусть я и старательно иду на поправку, сил у
меня пока что недостаточно, чтобы задушить вас вашим белоснежным галстуком.
Правитель «светлого» мира собственной персоной! Безупречный костюм, опрятный
внешний вид, добрейшее лицо. Такое чувство, что он родился со способностью держать
себя всегда пусть и строго, но все равно как-то мягко, чтобы нужные люди боялись, а
весь «светлый» народ боготворил.
— В нашу первую встречу ты была совершенно другой девушкой. Но тогда ты тоже
умела дерзить. «Постарайтесь защищать граждан, даже когда вместо солнца на небе
правит луна». Вроде так ты говорила мне.
— Раньше вы были учтивее и вежливее, не позволяли себе разговаривать со мной на
«ты». Что изменилось?
— Абсолютно все, дорогая Аврора, абсолютно все.
Он оказался первым человеком за день, который попытался сыграть сочувствие в мою
сторону. Его глаза так и искрились заботой, что я невольно начала смеяться.
— Жаль, что тебя мы не уберегли.
— От самих себя, вы забыли добавить.
Как быстро его терпение лопалось. Невооруженным глазом можно было заметить
трещину на его идеальной маске безоговорочной добродетели. Он заметно напрягся,
видимо поняв, насколько тяжелый разговор ему предстоит.
— Он настолько сильно переменил твое мировоззрение, что ты, бедняжка,
запуталась. Страшно представить, какие ужасы он творил с тобой.
— Вы действительно никогда не сможете представить, какого это быть на моем
месте: когда тебя безоговорочно любят ни за что-то, а вопреки всем гребанным
установкам.
— Любовь? «Темные» не способные на это глубокое чувство.
— И «светлые», и «темные» на него способны. Любить не могут те, кто считает себя
идеалом, кто принижает других и по воле своего статуса пропагандирует пустую травлю
не заслуживших осуждения людей.
— Хватит! — не сдержался он.
— Вы с правителем «темного» мира как маленькие мальчишки, которые не поделили в
песочнице машинку. Окружили себя сторонниками и вынудили других мыслить подобно
вашим пустым натурам. Как же это низко.
— Довольно!
Нет больше покоя на его лице, нет натянутых эмоций. Глаза его пылают яростью и
ненавистью, дыхание становится рваным, руки сжимаются в кулаки. Удовлетворившись
результатом, я отсела к стене и облокотилась на нее. Звон цепи вывел Правителя из
транса, и он продолжил говорить без притворства:
— В холле этого здания уже весь день сидит твой муж. Он отчаянно пытается
пробраться к тебе. Такой достойный мужчина: знает о твоем предательстве и все равно
хочет быть рядом. Испытай хоть каплю стыда, поганная девчонка.
— Дэйв и правда замечательный человек. Скажите ему, что больше ему не стоит
приходить.
— Вся твоя семья тоже здесь. Твоя мать, — он запинается на этом слове. —
Впрочем, ты знаешь всю правду о ней.
Я не ответила. Он определенно провоцировал меня: говорил о близких, давил на
чувство вины перед ними. Все же мне было стыдно, что правда о моей ночной жизни
обрушилась на них таким образом.
— Переходите сразу к делу, — сказала я. — Вы пришли не для того, чтобы
рассказать какая я мерзопакостная жена, дочь и сестра.
— Ты опозорила весь «светлый» мир своей выходкой, и об этом узнал каждый
прохожий. Грандиозная новость разлетелась с невероятной скоростью.
— И зачем? Вы могли оставить все это в секрете.
— Мы публично покажем, что происходит с теми, кто переходит дорогу закону. О
суде будет знать каждый, и данное событие не оставит никого равнодушным. Помимо
всей твоей семьи мы пригласим туда твою подругу, по-моему, ее зовут Джой.
На секунду я даже замерла.
— Она даст показания против твоего возлюбленного. — Он увидел недоверие в моих
глазах, поэтому тут же добавил: — Поверь, мы об этом позаботились.
Я занервничала. Почему-то я была убеждена, что моя семья останется нетронутой,
ведь им нужен «несчастный муж», «преданные близкие». Но насчет Джой уверенности
было ноль.
— Зачем вы мне это говорите?
— Ты можешь избежать всей этой нервотрепки, если скажешь, что «темный» насиловал
тебя, запугивал, заставлял скрывать правду о беременности и врать всем вокруг.
Всего лишь одно обвинение, и всех твоих близких…
— Никогда! — воспротивилась я. — Никогда я не скажу подобную клевету ради
собственного спокойствия.
— Хорошо. — Он ничуть не расстроился. — Тогда ты пойдешь ко дну вместе с ним.
Правитель стал ждать. Сверлил глазами дыру во мне, терпеливо боролся с
безразличием, въевшимся в мое лицо. Как же ему хотелось победить меня, подавить мою
стойкость.
— Вы здесь не только, чтобы запугать меня, предложить сделку. Вам было
любопытно, что я из себя представляю. Вы умны, вы знаете абсолютно всю систему,
ведь стоите во главе. Что же за девчонка посмела нарушить идиллию? Я даже не
«безупречная светлая», я самая обычная. Но что в итоге? Я подняла на уши такую
важную персону! Вы довольны тем, что увидели?
— Более чем. И буду рад раздавить тебя.
— Нервничаете, — заметила я. — Я заставила нервничать правителя «светлого» мира!
— Сколько в тебе самоуверенности.
— Напротив. Во мне нет и капли той уверенности, которая есть у вас. Я скорее
безмозглая, наивная девчонка, которая все еще надеется, что расклад будет в ее
пользу. Меня совершенно не интересует моя судьба на суде, мне уже все равно на ваши
«высокие» цели и истинные мотивы прихода ко мне. Честно, плевать я хотела на
ничтожные помыслы обиженного мужчины.
Как же его бесила моя манера общения, моя холодность и не податливость. Я
буквально ходила по тонкому льду, слышала его тихий хруст под ногами. Если бы кто-
то сорвал с меня оболочку, увидел бы, в какой агонии я нахожусь.
— Я понимаю, за что такая ненависть в мою сторону. Вы банально не знаете, как
бороться со мной. С крошечной точкой, нагло вылетевшей из потока «идеальности».
Просто скажите, каким образом вам удалось обмануть меня?
Вот сейчас Правитель стал довольным. Он ощутил свое превосходство, прочувствовал
те нити, которые всегда были в его руках. Контроль — одно слово, а он вновь бодр,
улыбчив и полон «добродетели».
— Вы с Бэйли, с твоим личным психологом, умело штамповали тесты. Поначалу мы
были в полном замешательстве. Только эта милейшая женщина не учла тот факт, что в
тайне от нее по комнате могли быть установлены скрытые камеры.
Дикая, просто сумасшедшая оплошность. Мысленно я ударилась головой об стену.
— Что с ней теперь?
— Она в одной из соседних палат, проходит интенсивную терапию. Если завтра она
хорошо послужит на суде, то мы отправим ее заниматься своими делами, если нет — о
ней позаботятся «должным образом».
«Держись, Аврора. Не показывай ему своих эмоций».
— Вокруг тебя постоянно были люди, знавшие правду. Тот таксист был подставным,
как ты уже поняла. Ты впервые за долгое время решили уехать далеко от дома, мы не
могли не воспользоваться таким удачным случаем. По машине распылили что-то вроде
снотворного, у самого водителя было в крови противоядие. Как только ты уснула, он
вколол тебе львиную дозу препарата, вызывающего преждевременные роды. Знаешь,
несмотря на все твои стрессы и переживания, твое здоровье, как и здоровье твоей
дочери, было в полном порядке. Но наше вмешательство весьма пагубно отразилось.
Я все же держалась. Даже не шевелилась, не выдавала и малейшую эмоция. Тушила
огонь злости внутри, игнорировала колющую боль в груди.
— Ты думала, что смогла обхитрить нас всех, но в итоге, обхитрили тебя. Я уважаю
твой настрой, ты хорошо держишься сейчас. Все эти твои речи, показная
безучастность. Я бы поаплодировал стоя. Тебе плевать, но я все же скажу: да, мне
было интересно увидеть в тебе метаморфозы, я не надеялся договориться с тобой, но
ответы твои меня позабавили. Твой образ — любопытен сам по себе. В покое я тебя
никогда не оставлю, как и твою дочь. Она результат страшного преступления, врачи
будут изучать ее повадки.
— Она не животное!
— В ней смешана кровь «светлой» и «темного», она будет полезна всему «светлому»
народу. За нее я хочу сказать тебе спасибо.
— Огорчу, но не для вас я ее рожала!
— Из любой ситуации я вытяну максимальную для себя выгоду. Даже из такой
паршивой, как эта. Завтра я покажу тебе, на что способен, и как нелепы твои жалкие
попытки прорвать строгую систему.
Он резко встает, достаточно торопливо идет к выходу. Я успеваю в спину сказать
ему, пропитывая голос максимальной ненавистью:
— Однажды, все повернется против вас. И моя улыбка станет последним, что вы
увидите перед смертью.
Правитель резко захлопнул за собой дверь, оставляя меня в глуши комнаты. Теперь
я была одна с истинными страхами, с материализовавшейся болью и слезами, которые не
лились по лицу, а спускали сразу к сердцу.
* * * Настал тот злополучный момент. С первыми лучами солнца люди, заходившие
в мою палату, только об этом и судачили.
«Скоро ты ответишь за содеянное»
«Нельзя просто избавиться от нее?»
«Отвратительна и внутри, и снаружи»
Они знали, что я за ночь не сомкнула глаз. Да и разве могла? Помимо внутренних
тревог, меня постоянно терзали насмешливые взгляды в стеклянное окно двери. Я
просто устала. Из-за этого позволила лицу не держаться камнем, а отразить хотя бы
печаль. Мой внешний вид приятно дополнял жалкую картину.
Меня принципиально не пускали в ванную комнату. На мне до сих пор была та
кровавая сорочка и тело все еще было в алых пятнах. Меня бы ничуть не тревожила
подобная, мягко говоря, неопрятность, но Брайен не должен был видеть меня в таком
виде.
Он не должен знать о том, что здесь происходило.
Я слабо верила, что Брайен вообще явится на суд. Думала, Правитель не допустит,
чтобы его драгоценный преемник был подвергнуть каким-нибудь осуждениям. Да и
представить себе встречу двух миров в одной точке не могла. Это же невозможно.
Но всем нутром я все равно верила, что Брайен будет там и поможет мне. В его
безопасности я не сомневалась: он был неприкосновенен. Из двух зол я готова была
выбрать меньшую, и это был правитель «темных».
Если я смогу перебраться к ним и помочь в освобождении дочери, то все сложится
наилучшим образом.
 Я все же попыталась слюнями оттереть с лица кровь, за что получила по рукам
металлической цепью. Ко мне завели амбалов, которые скрепили мои руки за спиной и
выпихнули тело из палаты. Один из них шел впереди: он вел меня, как собаку на
поводке, то и дело нарочно дергая сильнее на себя цепи.
Грязная сорочка, запутанные волосы, бледное и покрытое ссадинами лицо, босые
ноги. Видимо все это забавляло врачей, выстроившихся вдоль стен.
И снова те же фразы, и снова попытки задеть меня за живое.
Весь мой путь до автомобиля сопровождался шушуканьями, несдержанными репликами и
даже плевками. Меня осуждали за любовь. За совершенно неправильную любовь.
Видели бы они себя со стороны, как смешно выглядит вбитое в их головы
предубеждение насчет истинности и правильности чувств.
Конечно, в автомобиль меня толкнули все с той же «деликатностью». Они
действительно постели на сиденье черную ткань! Неужели это не шутки? Только вот я
не сдерживала истерического смеха, почти все дорогу задыхалась от собственного
хохота.
Была на грани нервного срыва. Держала от сумасшествия только единственная мысль
— я нужна дочери.
Мы приехали к зданию с двумя входами, находящемуся прямо на границе двух миров.
Одна половина была белой, вторая, что логично, — черной. На территории «светлого»
мира было уже достаточно много машин, по всей видимости, я была вишенкой на торте
всего этого балагана.
Меня привели внутрь здания и заставили сесть на какой-то скамейке прямо у двери,
вероятно, ведущей в зал. Нам надо было ждать наступления ночи, чтобы «темные» тоже
смогли явиться. Эти минуты были самыми сложными.
Ожидание душило.
Я била пальцами по выкрашенному в белый увет дереву, бесила амбалов своей
нервозностью.
— Пора, — наконец сказал один из них и, дернув за цепь, поднял меня на ноги.
Дверь отворилась, и моему взору предстал вытянутый зал, посередине которого была
дорожка из белого ковра. Света было так много, что приходилось привыкать к нему,
давно я не чувствовала такого дискомфорта от нахождения в максимально освещенных
помещениях.
По левую сторону от меня стояла толпа людей, и почти все были мне хорошо
знакомы. Я шла очень медленно и смотрела на каждого, вспоминая их роли в моей
жизни. Был Нейт со своей женой-сукой. Чуть подальше я увидела Амелию и Волкера, оба
они были даже слишком встревожены для людей, связь с которыми давно оборвалась.
Джой и Гэйл были следующими. Подруга не смотрела на меня, ее взгляд был
направлен в пустоту. Казалось, что она даже не дышала. Поддерживал ее в
вертикальном состоянии только ее муж, глаза которого были полны…сочувствия? Но…
Почему?
Затем я увидела семью Дэйва: его родители охотно демонстрировали свою неприязнь,
свою злость и ненависть. Рядом с ними стояли папа и брат. Почему-то, когда наши с
ними взгляды встретились, их обоих одернули, прошептали им что-то весьма
угрожающие, раз еще недавно горящие огни желания помочь мне они потушили и послушно
встали смирно.
Странно, но мама была в стороне от них. Она выглядела чуть живее Джой, но все же
такой же запрограммированной. Смотрела на меня как на чужого человека. Винить ее в
этом я не собиралась, прекрасно понимала, что это всего лишь результат тщательной
промывки мозгов.
В конце стоял Дэйв. За его идеальным внешним видом, выглаженным костюмчиком
скрывалось неподдельное сочувствие, измор. Когда он увидел меня, то в его красных
от недосыпа глазах появилось еще больше ужаса. Выдержать вида его отчаянных попыток
что-то сделать я не смогла, поэтому отвернулась. Мне хватило порции громогласных
взглядов, на Дэйве хрупкий стержень сломался.
Меня подвили к правителю «светлого» мира. Он восседал на «троне», стоящем на
возвышенности, и с высока смотрел на меня. Ехидно улыбался.
«Пошел к черту», — подумала я, и тут же повернулась вправо.
Я обнаружила черный зал, точную копию того, в котором находилась сама.
Посередине здания стояло необычное стекло огромной толщины, благодаря которому свет
с нашей стороны не попадал к «темным» и не мешал им. Мы видели их, и они прекрасно
видели нас. Под самым потолком висели небольшие проигрыватели и микрофоны, которые
транслировали звук из разных частей одного здания.
Среди «темных» я узнала только Ребекку. Она выглядела как всегда бесподобно и
держалась достойно, несмотря на то, что тремор в руках скрывать у нее не
получалось. Если она, девушка, которая знала все о происходящем с Брайеном, так
сильно волновалось…
— Приведите его! — приказ оборвал мысли и заставил нас с Ребеккой оторваться
друг от друга.
Хозяином голоса был правитель «темного» мира. Он сидел в еще более вальяжной
позе, чем правитель «светлых» и смотрел на меня с азартом. Его «многоуважаемая»
персона успела даже намекнуть на то, что у меня грязное лицо.
«Придурок».
Наконец, дверь на «темной» половине скрипнула, и в зал зашел он.

Глава 23

Все, что я знаю

Невозможно смотреть на то
Как ты уходишь
Я старался, зашел довольно далеко
Но это оказалось неважным
Мне нужно было упасть, чтобы потерять все это
Но, в конце концов, это уже не важно
Tommee Profitt feat. Fleurie, Jung Youth — «In The End»
Прошу, помогите нам сбежать из этого ада.
Мне не под силу вынести столько боли.
Меня всю свернуло по спирали от одного мгновения, от одного взгляда на него.
Четверо мужчин вели Брайена. Его руки сковали холодным металлом наручников, рот
заклеили скотчем. Он смотрел себе под ноги, опустив голову, и каждый его шаг
отдавался ржавой иглой в моем сердце. Брайен был непросто уставшим, измотанным,
поникшим. Все эти определения не отражали даже крупицы того, что вместе со странным
хрипом и потом на лице выходило из его ослабшего тела. Он был замкнут в себе, в
своем личном кольце из огня.
Мой порыв не смогли остановить даже амбалы, отвлекшиеся на загадочную для них
фигуру «темного». Без сил, но все же достаточно быстро я подбежала к стеклу как раз
в тот момент, когда Брайен поравнялся со мной. Как будто на последнем вдохе с моих
губ сорвалось только одно:
— Брайен!
Он услышал. Замер на месте, вздрогнул всем телом.
Я не виделась с ним долгие месяцы, не слышала его голоса. Сейчас он был здесь,
рядом, за одной несчастной преградой. И все равно в максимальной недосягаемости.
Медленно, будто боясь, Брайен поднял голову и посмотрел прямо на меня. От ужаса
мои легкие покрылись кромкой льда, и сразу разбили на осколки его, сделав
судорожный вдох.
Его глаза… В них было слишком много страха и ужаса. Не за самого себя, а за ту,
которую он не видел. Ненависть и отчаяние вместе плясали в его широких зрачках. И
сквозь эту паутину изводящих чувств протискивалась любовь. Та же глубокая, сильная,
страстная и нежная.
Он больше не шевелился, не моргал и, кажется, не дышал. Белки его глаз были
красными. Мешки под глаза отливали синевой, и кожа, белейшая с зеленным оттенком,
словно истончалась. Я видела эти детали так четко, хотя все другое вокруг было
накрыто пеленой.
Нужно было просто пробиться друг к другу. Но слово «просто» в этой фразе от
хохота валилось с ног и рассыпалось на куски.
Сложно.
Скорее невозможно.
Мы синхронно с ним двинулись друг к другу, как магниты, будто только в этом было
наше спасение. Но в то же мгновение нас обоих остановили и толкнули в
противоположные стороны. Я увидела только размазанные лица, услышала рык,
приглушенный скотчем. А потом удар.
Быстро поворачиваюсь обратно лицом к «темным» и вижу, как в покрытую синяками
шею вогнали, по всей видимости, далеко не первую иглу.
— Хватит спектакля! — Голос Правителя «темного» мира вывел из транса
многочисленных наблюдателей. — Ваши переглядывания до сблева противны.
Меня насильно поворачивали лицом к Правителю «светлых», толкали. Я успокоила
свое тело, только потому что чувствовала, как по ту сторону стекла сильнее начинает
злиться он.
— Все хорошо, — воскликнула я, все же повернув голову в бок. Брайен смотрел не
на меня, а на тех, кто сейчас до синяков стискивал мои руки. — Брайен, — зову его.
Взгляд быстро фокусируется на мне. — Все хорошо.
Только он видел все кровавые разводы на одежде, видел фиолетовые подтеки на коже
и опухающие ушибы. Видел отражение себя, своих эмоций в моих, полных
противоположностях по цвету ему, глазах.
— Брайен, посмотри на меня. — В игру вступил Правитель «темных». Он обратил все
внимание Брайена на себя. — Не вынуждай меня.
С полным пониманием ситуации Правитель буравил взглядом измученного преемника,
зная, какие нити нужно дернуть. И когда Брайен вдруг упокоился и вновь опустил свою
голову, я загналась в очередной тупик: им все же удалось найти то, что постепенно
приручит Брайена, или он лишь притворяется покорным и безвольным?
— Зачем этому преступнику столько охранников? — сказал Правитель «светлых». — Он
особо опасен?
После своих же слов он засмеялся, как и свора его сторонников. Лицо его
покрылось полной безмятежностью.
— Да, для вас, — уверенно ответил Правитель «темных».
Двое мужчин переглянулись и мысленно влили друг в друга самые сильные яды, какие
только были в мире. Их ненависть была осязаемой, их выдержка и притворное
достоинство восхищали приближенных к ним людей.
— Думаю, стоит уже начать, — сквозь зубы властно произнес «светлый»,
демонстративно проигнорировав теперь уже смешок с «темной» стороны.
— Как угодно. — Очевидный сарказм. «Темный» махнул рукой и один из охранников
сорвал с губ Брайена скотч. Он сразу после этого сплюнул большой сгусток крови в
сторону Правителя своего мира.
Брайен смотрел то на Правителя «светлых», то на Правителя «темных» и стискивал
зубы, желая что-то сказать. И все ждали колкостей, признака агрессии, чтобы вогнать
новую порцию препарата. Поэтому Брайен сохранял молчание и терпел любопытные
взгляды со всех сторон к себе.
— Так проходят суды? Все собираются для того, чтобы унизить друг друга, после
чего приговор выносится наобум? Я вас огорчу, но в это нет даже капли
справедливости, которой вы так гордитесь.
Мои слова полностью переключили внимание на меня. Теперь неодобрительные взгляды
пожирали мою кожу, но я была даже этому рада. Хотелось бы превратить это собрание в
цирк, а людей, сидящих выше всех, в клоунов.
— Дорогая, Аврора, — обратился «темный», — я тоже не в восторге от того, что
обстоятельства привели меня сюда. Но я полагаю, случай особенный, потому что обычно
подобное проходит без участия представителя власти.
— Вы знаете, насколько уникален случай.
Он кивает и улыбается, даже старается показаться добродушным.
— Вы собрались в том месте, где соединяются тьма и свет, в том месте, где равны
все. Даже вы, — я кивнула в сторону Правителей, — сидите на одном уровне. И здесь
же вы решаете судьбу тех, кто…
— Мы не смешиваем! Попрошу не путать! — взбесился Правитель «светлых». — Еще
одно слово, и твой приговор будет озвучен мной в эту же секунду!
Мне действительно пришлось замолчать, так как идея, придуманная ранее,
показалась бредовой. Передо мной сидели обладающие безграничной властью люди, по
всей видимости, со сломанной психикой. Они жертвы той системы, которую выстраивали
их предшественники.
Я ненавидела их всем сердцем, но одновременно испытывала жалость.
 Справа от Правителя «светлых», рядом со стеклом, встал человек с развернутым
листком бумаги. Мы с Брайеном, мгновение назад смотрящие только друг на друга,
повернулись лицом к явно неуверенному в себе молодому человеку. Он с опаской
оглядывался в сторону «темных» и все сильнее сжимал жалкий лист в трясущихся руках.
Нет, это точно цирк. Не суд, а постановка, на которую пригласили и
представителей ночной жизни.
— Прошу вас, зачитайте обвинение. — Как же любезно. Глаза стали поистине
добрыми, что я даже придраться не могла. Правитель «светлых» вдруг лично повесил
себе нимб над головой.
Молодой человек прокашлялся и с особым усердием принялся зачитывать текст,
который вероятно писали на скорую руку, не прибегая ни к каким нормам подобного
изложения.
«Аврора Брукс, при рождении Хьюз, в августе прошлого года вытянула на церемонии
листочек с именем своего будущего мужа — Дэйва Брукса. Месяц, который был дан на
сближение со своей судьбой, она потратила на безрассудные ночные вылазки с
«темным». Тогда правительство узнало об этом и решило помочь юной девушки не
забыться в муках и пытках того, кого, как ей показалось, она полюбила. Было принято
решение стереть память девушки, чтобы она больше не страдала от жутких картинок из
прошлого, а самого «темного» отдать в руки собственного мира. «Светлые» сжалились и
не стали устраивать суд по просьбе Правителя «темных»».
Раньше я бы действительно удивилась тому, что суд так легко отменили, что
«темный» мир попросил не трогать Брайена. Они знали, что исход всегда один, —
смерть «темных» и полная промывка мозгов «светлых». Но Брайен был уже тогда слишком
важной персоной, чтобы рисковать им.
«Девушка вернулась к своей обычной жизни, состоялась церемония бракосочетания,
после чего молодожены поселились в новой квартире недалеко от старого дома
подсудимой».
Первое слово хоть как-то подходящее под то, что они называют судом.
«В тайне от мужа Аврора возобновила свои встречи с подсудимым. Путем жестоких
манипуляций, насилия «темный» вернул память девушке и заставил поверить ее в то,
что она им одержима. Из чувства страха, чтобы избежать опаснейших воздействий в
свою сторону, психика девушки нарушилась и вообразила себе образ «сказочного
принца». Вскоре после длительных отношений Аврора забеременела и всем объявила, что
отцом является ее муж. Она обманывала всех вокруг себя, сама отрицала реальность.
Мы не нашли другого выхода: вызвали преждевременные роды и изъяли плод
неправильной, извращенной любви. Сейчас ребенок, ставший результатом страшного
преступления, находится под нашим чутким контролем. Кроме того, мы пришли к выводу,
что Аврора Брукс больше не способна проживать ни в одном из миров, лечение не
помогает ей. Сама она так же не может принять истинную суть своего проступка и
принести извинения.
Мы требуем, чтобы подсудимая и подсудимый были казнены немедленно. Данный
приговор покажет, как опасны «темные» и как важно противостоять им. Они вредят
«светлым» и толкают их на преступления против того, что годами строили их предки».
Браво! Если бы мужчины, стоящие по бокам, не держали мои руки, я бы даже
поаплодировала. Завернули они все, конечно, умно. Я так и осталась жертвой, а они —
спасителями. Только вот помочь мне им так и не удалось, якобы жестокость Брайена
сломала мою хрупкую психику как тонкую сухую ветку. Поэтому им пришлось признать
меня виновной по всей возможным статьям.
Абсурд.
Молодой человек, порадовавшись тому, как прекрасно он преподнес все изложенное
на бумаге, уже увереннее посмотрел в сторону «темных». Но столкнувшись с хмурым от
гнева лицом Брайена, тут же исчез прочь.
— Предполагаю, у вас есть доказательство того, что в сторону подсудимой
совершались насильственные действия? — скучающе спросил Правитель «темных».
Взгляд «светлого» стал беглым.
— Спешу напомнить, что «темные» не могут прикасаться к «светлым». Но всегда вы
утверждали, что «темные» насиловали «светлых», издевались над ними. Как это
происходило?
Как оказалось, это действительно было первым мероприятием, где Правитель
«темных» решил присутствовать лично. Раньше подобные вопросы не ставились: спорить
с жертвой, которой промыли мозги, было бесполезно.
Я быстро посмотрела в сторону мамы, у которой почти каждую секунду все сильнее
наполнилось тревогой нутро. К ней не подпускали папу, Алекса. Ее изолировали и
заставили смотреть на картинки из прошлого. Ведь когда-то она была на моем месте.
— «Светлые» слабнут после череды пыток со стороны «темных», — начал отвечать
Правитель «светлых». — Их способность обжигать с каждым разом становится все
слабее.
— Неправда, — воспротивилась я. — Способность обжигать — результат
психологических внушений. Как только люди перестают разделять друг друга, перестают
проявляться и эти, другим словом не назвать, отклонения.
— Еще слово.
Амбалы надавили пальцами на мои плечи, и я не удержалась, издав все-таки
жалобный писк.
— И пальцем ее не касайтесь!
Будто сквозь глухую стену прорезался грубый голос Брайена. Как только он сказал
это, ему пригрозили очередной порцией лекарства и громогласным взглядом, который
легко был им расшифрован. Я видел, каких сил ему стоило стиснуть зубы и перестать
всем телом рваться в мою сторону.
«Он все еще со мной».
— Это утомительно, — пожаловался «темный». — У нас столько дел, а я вынужден
сидеть здесь и слушать подобные бредни.
— Мы можем упростить задачу и просто наказать преступников.
— Не-е-ет, — сквозь улыбку сказал Правитель «темных». — Брайена вы не тронете.
— Потому что он ваш преемник. И, к вашему сожалению, этот молодой человек
доставляет вам множество хлопот. Кроме того вы упустили возможность заполучить
ребенка, зачатого им и «светлой» девушкой.
— Неужели мы раскрыли все карты? Весь этот суд для того, чтобы похвалиться тем,
что вы вызвали роды у девушки и забрали у нее ребенка. Как это в духе «темных»,
должно быть вам противно от самих себя. И сейчас вы еще и рассчитываете таким
жалким путем убить ценного представителя «темных». Но вам не только не удастся
сделать это, вы еще и потеряете свою подопытную крысу.
Я кое-как сдерживалась. Глупейшие споры двух взрослых мужчин, конечно, вызвали
раздражение, но упоминание дочери в контексте игрушки двух мальчиков выводило на
сильнейший гнев. От Брайена исходило такая же бурная ярость.
— Продолжим, — сказал «светлый». — Если подсудимая не собирается принимать
реальность, то вместо нее нам обо всем расскажет ее близкая подруга.
За спиной послышались неуверенные шаги. Зажато и скованно в мою сторону шла
Джой, она испугано глядела по сторонам и не желала приближаться к стеклу. С
«темной» стороны на нее смотрел не только Брайен, но и Ребекка. Девушка сделала шаг
вперед и от волнения скрестила руки на груди, приобнимая себя за плечи. На
«светлой» стороне особое волнение исходило от Амелии и Волкера, так же слегка
ступивших вперед, и от Гэйла. Муж подруги в открытую пошел за ней, но встать рядом
ему все равно не позволили.
Когда подруга перестала топтаться на месте и все же подняла свою голову на
Правителя, один человек, стоящий в толпе слева от «трона», произнес:
— Джой Кларк — близкая подруга подсудимой. Она была подвержена воздействию
«темных» из-за того, что доверилась Авроре. Это ее погубило. Но нам удалось ей
помочь, поэтому сейчас она попытается дать показания.
— Джой, ты готова? — заботливо спросил Правитель «светлых». На что девушка
кивнула скорее от страха, чем от истинного подтверждения своей готовности.
Старательно игнорируя взгляды со всех сторон, Джой выдохнула и начала говорить
быстро:
— Аврора познакомила меня с тем «темным», утверждая, что он хороший человек. Но
это не так. Он не бил меня, но запугивал морально, я не могла никому признаться,
мне было стыдно. Я… Знаете… Ответственность… Страх…
Джой заклинило, как сломанную машину. Начало было уверенным, а в конце слова
стали путаться, она просто вбрасывала фразы, не имеющие отношения к делу.
— Ох, простите, — выдохнула она. — Я волнуюсь и…
 Наконец, я заметила, как сильно она сжимает одну ладонь в кулак.
— Джой, — попыталась позвать я, но мне тут же заткнули рот огромной ладонью.
Подруга все же услышала мой голос и взглянула на меня. Глаза были бешенными,
напуганными до предела. В них было слишком много эмоций, что в итоге они порождали
пустоту.
— Они издевались над нами. Это худшие дни в моей жизни. И мне жаль тебя, Аврора.
Но ты преступница. Вас надо уничтожить.
Я слушала это, впитывала в себя каждое лживое слово.
— Мне было плохо из-за вас всех. Брайен уничтожил все, уничтожил нас с тобой.
Брайен…
Снова она запаниковала. У нее затряслись руки, а один глаз стал слегка
дергаться. И все, о чем я могла думать сейчас, это об ее благополучии. Я хотела,
чтобы ее вывели отсюда и больше никогда не тревожили. Чтобы Джой больше не
приходилось проходить через подобное, чтобы она забыла все как страшный сон.
Готова слушать все эти ее слова снова и снова. Если бы я только знала, что это
идет ей на пользу.
Джой совершенно неожиданно развернулась лицом к Брайену и начала изучающе
смотреть на него. В ответ от него она получила полное одобрение: он принимал все ее
слова, осознавал, что это далеко не ее истинные мысли, и просто хотел, чтобы она
перестала так страдать.
— Он… — Я услышала очень тихий всхлип.
— Джой, все нормально. Говори все, что надо, все, что ты хочешь, — Брайен стал
ее успокаивать. И от столь искренней и открытой заботы ей стало хуже.
Намного хуже.
Возможно, это было что-то на подобии панической атаки. Она впала в сильную
истерику, из-за которой не могла нормально дышать.
— Он не делал этого! Он хороший! — крикнула она и вновь захлебнулась воздухом. —
Это выдуманные образы! Все ложь!
Она по инерции начала поднимать сжатый кулак ко рту, и тогда я поняла, что все
это время она держала какую-то таблетку.
Когда ее губы почти коснулись таинственного лекарства, рядом с ней оказался
прорвавшийся чудом Гэйл. Он ловко стряхнул таблетку с ладони и силой притянул Джой
в свои объятия. И я выдохнула вместе с подругой, испытав каплю того облегчения, о
котором уже давно грезила.
— Мы уходим. — Заявление Гэйла вызвало всеобщее негодование. Только Джой, все
сильнее впивавшись руками в его тело, была готова на любое безрассудство.
В центр зала, держась за руки, так же вышли Амелия и Волкер. Они смотрели то на
меня, то на Джой, и в полнейшей мысленной агонии пытались принять какое-то решение
для себя. Недолго думая, воспользовавшись заминкой и шоком всех присутствующих, я
весьма эмоционально и строго произнесла:
— Вы все должны уйти.
Глаза Амелии блестели все сильнее, всхлипы Джой становились все рванее. Я в
последний раз с мольбой посмотрела на них и отвернулась прочь, устремив взгляд в
пол. Ком в горле из слез и вины скатился по нежной глотке в желудок, меня начало
сильно тошнить от всего происходящего.
Ощутимо было раздувающееся бешенство Правителя «светлых», был слышен и
откровенно издевательский смех со стороны «темного трона».
— Пусть уходят.
В одобрении действий моих друзей от Правителя было слишком много яда. Подвох
просачивался в каждый звук.
Я чувствовала их взгляды в спину, поэтому с большим усердием принялась
заставлять себя смотреть прямо перед собой. Они не должны были усомниться в
правильности своего решения.
— Аврора, — послышался голос Гэйла.
— Уходите, — шептала я так, чтобы слышал только Гэйл, а смысл до амбалов даже не
доползал. — Волкер вам поможет.
— Прости. — Последнее слово, которое произнесла Джой, перед тем, как начать идти
в сторону выхода вместе с остальными.
Еще большим шоком для всех стали следующие действия: Ребекка, ступив почти в
самый центр «темной» половины, окликнула Гэйла. Тот, конечно, не знал «темную», но
заметив неподдельную тревогу в глазах, все же остановился, чтобы выслушать.
— На улице будут Кайл и Джессика. Пожалуйста, примите их помощь. Джой с ними
знакома.
Что ж… Пожалуй, именно после этого события можно было официально заявить, что
все действие выходит из-под контроля Правителей. Им обоим уже было не до шуток. Они
сидели с шокированными лицами и пытались сделать следующий шаг.
Шум со всех сторон нарастал. Мы с Брайеном переставали быть единственными
интересными фигурами данного «собрания».
Я была бы еще на сотую долю спокойнее, если бы мою семью отпустили домой, а Дэйв
ушел с друзьями. Но они все еще были здесь, и являлись важными участниками
процесса.
Второпях, ненавидя созданный балаган и разрушенное торжество его «светлой
задницы», Правитель прибегнул к опасному методу: тыкнуть пальцем в небо.
— Дэйв Брукс, не желаете ли вы высказаться?
— Не желаю, — ответил друг.
Насилие становилось единственным выходом. Но Правитель «светлых» держал себя в
руках.
— Понимаю, я бы тоже не хотел комментировать предательство той женщины, которую
любил всем сердцем.
— Все не…
— Молчи! — вскликнула я. Он окинул меня непонимающим взглядом и попытался
продолжить, но я настояла на своем: — Не пытайся оставаться до последнего преданным
мужем, мы оба понимаем, как сейчас важно быть собой.
Дэйв нужен был мне в «светлом» мире, нужен был его не помутненный рассудок, его
роль «брошенного». Я хотела, чтобы была хоть какая-то гарантия его безопасности,
чтобы был тот человек, который сможет присмотреть за всеми близкими.
— Я не знаю, как тебя простить, Аврора, — говорит это поникшим голосом. И вместе
с тем в его глазах появляется полное понимание того, какая роль может выпасть ему в
дальнейшем.
Уже сейчас «светлые» стали шептаться, выражать сочувствие. Он будто превратился
в мученика, хотя сам того совершенно не хотел. Это читалось в едва прикрытом
раздражении, в искренних извинениях, наполняющих глаза. Но правильность данного
хода подтвердилась мимолетным кивком Брайена и Дэйва друг другу, полуулыбкой
Ребекки.
Якобы разбитое сердце Дэйва превратилось в сладкую конфету, от которой безумие в
крови «светлого» Правителя скакнула до ранее не известных ему самому высот. Пока
«темный» молчаливо о чем-то старательно размышлял, не слушая никого вокруг,
«светлый» ликовал и праздновал свою победу.
Пустые обвинения, пустые доказательства. А гордости столько, будто ему удалось
разгадать загадку самого страшного преступления.
Я ждала финала. Боялась.
Глупо было храбриться и держать грудь колесом, когда очевидность выноса
смертного приговора висела в моей голове, еще когда я не успела переступить порог
этого странного и противоречащего всем законам миров месту.
Ждала только, когда, наконец, вся формальность закончится и карты раскроются.
В нарастающем шуме я не слышала ничего кроме своего дыхания. В суетившихся людях
могла разглядеть только призрачные силуэты. И каждой трясущейся поджилкой я
чувствовала Брайена.
Хотя бы его не тронут. Хотя бы он сможет помочь нашей дочери.
— Убить!
Отчетливый приказ топором обрубил тонкую нить. Мое дыхание затаилось.
Я сделала последний вдох, прежде чем закричать. Это было против воли, паника
включилась на инстинктах. Понимала только то, что меня еще сильнее схватили за
плечи, чтобы попытаться удержать бьющиеся в конвульсиях тело.
У меня еще были силы бороться.
Мне нужен был только его взгляд.
Слышала звон металлической цепи и глухие удары по стеклу. Брайена никто не смог
остановить, он повалил всех охранников вокруг себя и обрушился на разделяющую нас
стену кулаками. Он звал меня, наносил удар за ударом, все еще веря, что сможет что-
то изменить.
Гул, плач, паника.
Его голос.
Промелькнул образ Дэйва: его сковали наручниками и отвели в неизвестном
направлении.
Я снова смотрю на Брайена. Чувствую всю его боль страх, вижу, как кожа на
костяшках рассекается от новых ударов. Но несмотря на все усилия, проклятое стекло
не поддается. И я начинаю понимать, что у меня осталась последняя возможность,
чтобы сказать ему о том, как сильно я его люблю.
Только слова выходят невнятные: плач, истерика перекрывают все. Руки немеют,
ноги подкашиваются, мои попытки вырваться начинают больше походить на судороги.
«Борись!» — твердит душа, черпая сила из каждого нового удара в стекло. А тело
просит сдаться.
Вижу, как ко мне начинают идти люди со странной коробкой. И на этом все
обрывается.
Затихает.
Рука Брайена устало скользит по стеклу, размазывая собственную кровь. Я
замолкаю, считая, что уже подошла к концу.
Но глаза мои все еще открыты. Я вижу макушку головы с собранными на них белыми
волосами, расправленные плечи и ровную спину, словно в позвонке у женщины был
стальной прут, укрепленный твердо принятым решением.
Именно крик Алекса, который я только сейчас смогла отличить, прояснил
происходящее: передо мной стояла моя мама.
Папу ввели в бессознательное состояние, чтобы он не доставил лишних хлопот и
потащили, вероятно, в то же место, куда ранее отправили Дэйва. Брата же держали за
шкирку, как непослушного щенка, и постоянно дергали назад, как только он пытался
вырваться ко мне и маме.
— Повтори, Роза, — сказал Правитель «светлых».
— Я знаю, что есть такое условие, читала о нем очень давно. Хочу воспользоваться
шансом спасти дочь, — без сомнений говорила она.
— Мам, о чем ты? Уходи, прошу!
Мне вновь заткнули рот ладонью с такой силой, что я не могла даже укусить.
— Продолжай.
— Я беру все преступления своей дочери на себя, всю ответственность. И я готова
понести наказание вместо нее. Вы в свою очередь обязаны изгнать ее в «темный» мир.
Живой.
Мое «нет» заглушилось чужой рукой. Мое желание образумить маму пресеклось мощным
хватом. Но она все равно прекрасно слышала меня, поэтому медленно поворачивалась в
мою сторону.
«Не делай этого!» — кричала я. Слова вырывались из меня вместе с бешено стучащим
от напряжения, страха и ужаса сердцем.
Но что бы я сейчас не делала, как бы сильно не просила ее остановиться, она бы,
переполненная решимостью, ни за что не передумала. Ее чувства, ее любовь ко мне
стали как никогда понятны и прозрачны.
— Ты бы тоже сделала ради своей дочери все, что угодно. Я люблю тебя. Прошу,
стань счастливой. И прости меня за все.
Ее нежная ладонь в последний раз с заботой погладила мою голову, улыбка,
отражающая самую сильную материнскую любовь, в последний раз залечила раны.
— Мы принимаем твое предложение, — сказал Правитель «светлых».
Секунда. Им понадобилась ровно секунда, чтобы достать шприц.
И еще одна секунда, чтобы поставить смертельный укол, который почти мгновенно
остановил сердце мамы.

Глава 24

Все действие для нее было пыткой и не только потому, что дочь была в смертельной
опасности. Она чувствовала, что стояла на краю между двумя жизнями, между ложью и
правдой. И пылающая в руках таблетка манила как никогда сильнее, ее успокаивающий
эффект мог сладостью перекрыт ту горечь, из-за которой она не могла и слова
вымолвить.
Когда точно такая же таблетка слетела с ладони подруги дочери, она разжала
пальцы и отпустила свою «легкость». Теперь все слова, взгляды и поступки
осознавались четче, виделись совершенно в другом облике.
Она выдохнула. Подняла свой взгляд на «темную» сторону и попыталась заставить
себя вспомнить правду, а не иллюзию. Но нет, слишком долго она была под действием
препаратов, и если бы ее не привели наблюдать за судом дочери, она бы даже не
увидела искорки воспоминаний.
Не прочувствовала бы, не осознала бы.
Роза ощутила пристальный взгляд в сторону своей персоны, из-за которого под
кожей стало что-то противно бегать. Сначала не поверила, но когда убедилась лично,
что Правитель «темных» с ненавистью сверлил ее взглядом, запаниковала. Она,
конечно, никак не могла его вспомнить, ведь не видела его лица тогда в молодости.
Но ей пришлось признать, что он был знаком с тем «темным», которого когда-то
погубила она, стоя на месте Авроры.
Ради того, чтобы перестать обращать внимание на полное презрения лицо, она
сфокусировалась на неизвестном для себя «темном», который в свою очередь не спускал
тревожных глаз с Авроры. Глубокие и сильные чувства были как на ладони, из-за чего
сама Роза сжималась внутри все сильнее в крошечный комочек. Счастье за дочь, что
она встретила кого-то настолько сильно любящего ее? Оно только и спасало. Но
понимание обреченности судьбы этих отношений ворошило давно зажитые раны.
Она испытывала всю их боль на себе. Она пропитывалась их связью, их силой и
излечивалась. Осознавала, что наделала и какую беду навела на собственную дочь.
Допустить несчастливый исход она не могла.
Вынесенный приговор для «светлой» и «темной» стороны вдруг напомнил ей об одном
условии, которое, как ей кто-то сказал, вписали ради поддержания репутации
«светлого» мира.
«Родитель имел право отдать жизнь за своего ребенка».
Роза не думала, не сомневалась. Это был тот единственный шанс спасти дочь, дать
ей возможность уйти с любимым и вернуться, уже окрепшей, за дочерью. В «светлом»
мире, построенном на самообмане и лицемерии, ей места не было.
Она быстро озвучила свое предложение, не испытав и капли страха. Дала себе одно
мгновение попрощаться с той, в которой, она верила, реализуются мечты и надежды
каждого, подверженного притеснению.
«У нее все будет иначе», — успокаивала себя Роза.
Мужа, действительно всем сердцем любимого, давно увели от нее. А на сына,
безнадежно вырывающегося из рук мужчин, у нее не хватило сил посмотреть. Одна
секунду — она увидела проблеск иглы.
Вдох. Последняя мысль в голове: «Все не зря. Они справятся».
Еще секунда — игла пронзила кожу, и лекарство хлынуло ледяной струей по каждому
мелкому капилляру.
Смерть наступила слишком быстро, без боли и мучений. Она не успела ничего
осознать, как уже навсегда потеряла способность дышать.
* * * Не было слышно и звука. Только крик младшего брата доходил до ушей.
А перед глазами было ее лицо, смертельно спокойное и пока что еще не
побледневшее.
Сильные ладони мужчин, наконец, отпустили меня.
Тогда я смогла закричать от невыносимой боли, выворачивающей органы наизнанку,
перерезающей последнюю нить веры в справедливость этого чертового мира. Мои ноги
подкосились, я упала рядом с телом мамы на колени, уже игнорируя множество синяков
и царапин. Они не убивали меня так, как потеря женщины, которую я любила всем своим
сердцем, которая подарила мне жизнь, защищала меня.
Даже когда она была под действием множества терапий, она все равно
руководствовалась только одним — защитой собственных детей. Сейчас мне стала еще
яснее вся глубина и истинность каждого ее поступка.
Алекса так же отпустили, и он подбежал ко мне и маме на спотыкающихся ногах и с
рваным дыханием. Сквозь пелену слез, текущих по лицу в нескончаемом потоке, я
видела, как он пытался обнять маму, но его одергивали, заставляли держать
дистанцию. Тогда я осознала, что время на нежеланное прощание было ограниченно. Что
для нашей семьи эта трагедия всегда будет нескончаемым источником скорби и боли, но
для других…
Для тех, кто бесчувственно смотрел на нашу с братом истерику, это просто один из
случаев. Просто одна из смертей.
И как бы сейчас я не хотела остаться на этом месте рядом с мамой и братом, как
бы я не хотела выплакать все слезы и высказать все, о чем молчала и о чем уже не
сможет услышать она, надо было брать себя в руки.
Агрессивно, чтобы привести себя в чувства, я начала вытирать лицо ладонями.
— Алекс, — попыталась я обратиться к брату.
Только он не слышал. В его речи проскальзывали неразборчивые слова:
— Я же говорил! Говорил! Что-то не так!
Я обняла его, так крепко, как только могла. Попыталась быть сильной для него. А
он, в свою очередь, ответил мне той же стойкостью и той же эмоциональной
поддержкой.
— Алекс, папу забрали, и вряд ли он вернется домой прежним.
— Главное, что он вернется! — Его пальцы сильнее впились в мою сорочку, а голос
обрел раннее не слышимую мной взрослую для него окраску. — И ты!
— Ты обещаешь мне быть сильным?
Такая глупая просьба, ведь Алекс и так показывал силу не свойственную его
возрасту, готовность к принятию и проглатыванию комка испытаний. Он понимал куда
больше, чем я могла предположить, и будто знал всю тонкую прослойку правды в
происходящем.
— А ты?
— Да, конечно, — уверенно ответила я.
— Тогда я тоже.
Я сомкнула веки, когда краем глаза заметила, что маму стали класть на носилки.
Мне нельзя было смотреть на то, как ее лицо накрывают белой тканью, я бы
надломилась уже в тысячный раз и вряд ли смогла бы выполнить обещание, данное
брату. Но Алекс смотрел, он сильнее сжимал меня в своих объятиях, стискивал зубы и
заставлял себя дышать глубоко и ровно.
— Достаточно, — послышался голос со стороны. Младшего брата стали оттаскивать от
меня все с той же небрежностью, как маленького щеночка.
Тогда я вспомнила, что Алекс был в списке возможных «безупречных светлых». Он
был в такой же опасности, как мама, как Джой и многие другие легко подверженные
идеально проработанным препаратам. И если обратить внимание на ненависть к
«светлым», которая сидела в его сердце после всего произошедшего, он был опасен для
«светлого» мира, даже не являясь по сути «безупречным».
Забрали папу, заберут и его.
Я начала взглядом искать Дэйва, совсем позабыв, как раннее его уволокли прочь из
зала. Попыталась найти хоть одно лицо, которое могло проявить сочувствие. Но в
глазах у присутствующих был лишь шок, страх. И когда я заметила пристальное
внимание старого друга, единственного не ушедшего с другими, не почувствовала и
капли былого хорошего отношения к себе.
— Нейт! — воскликнула я.
Он стушевался, стоящая рядом с ним женушка презрительно фыркнула. Оба они
демонстративно отвернулись и сделали шаг назад, исчезнув с моих глазах.
— Прошу, не трогайте хотя бы брата!
Я молила, стоя на коленях, потеряв остатки самоуважения. Но Правитель «светлых»
лишь устало махнул рукой, и Алекса повели в том же направлении, куда ранее тащили
остальных.
Не знала, что происходило за стенами пропитанного несправедливостью помещения,
не имела и малейшего представления о том, что будет со всеми, когда наступит новый
день.
Люди вокруг замели следы вынесенного приговора, избавились от крайне
заинтересованных лиц, и все стало таким, как в самом начале.
Снова я, стоящая перед Правителем «светлых», и растущее любопытство сторонних
наблюдателей. Изменилось только мое лицо: оно стало красным и опухшим от слез. И
появился размазанный кровавый след на стекле, оставленный Брайеном после череды
мощных ударов.
— «Светлая» сторона выполнила вынесенный приговор. — Правитель самодовольно
повернулся лицом к «темным» и с нетерпением стал ждать, когда начнутся действия по
отношению к Брайену.
Его, как и меня, вернули на прежнее место и заставили смотреть вперед. Они даже
поверила, что все же хоть немного имеют над ним власть, хотя пару минут назад он,
будучи в плохом состоянии, быстро избавился от их самоуверенных хватов.
Надо было заковывать его руки за спиной, бестолочи.
Я начала тихо смеяться. И во всем была вина моей истерики, моего шаткого
состояния.
Смех сквозь вновь хлынувшие слезы.
Знала, что Брайену ничего не грозит, но мысли о непредсказуемости происходящего
все же маленькими червяками прогрызали нервы. На меня косо смотрели все вокруг, и
только Правитель «темных» понимал прекрасно, о чем я думала и что вызывало у меня
такую реакцию.
— Я не наблюдаю, чтобы подсудимая была убита, — сказал «темный». — Она выглядит
все такой же бодрой.
Просто невообразимо бодрой.
— У нас есть некоторые пункты, касающиеся приведения приговора в исполнение. Мы
«светлые» и мы ценим безграничную любовь родителей к своим детям. Мать подсудимой
пожелала воспользоваться данной привилегией и обменяла свою жизнь на жизнь дочери.
Это поистине отважный поступок, требующий особого уважения.
— И поистине бредовый.
— Вам не понять, что такое семья, что значит быть желанным ребенком. Вы
размножаетесь как животные и отдаете свое без преувеличения потомство в чужие руки.
— Моя дочь может сказать вам, что у нас все же бывают прекрасные взаимоотношения
с детьми. Да, дорогая? — Правитель «темных» посмотрел на бледную Ребекку. Она даже
не обратила внимания на колкости со стороны своего биологического отца.
Помню, в каком шоке была, когда она рассказала мне об этом, и о своем маленьком
сыне, ставшем преемником Брайена. Тогда она не переставая твердила, что лучше бы
ничего об этом не знала.
Заметив незаинтересованность Ребекки в остротах и пререканиях, Правитель
«темных» продолжил:
— Для нас ваши бредовые законы — пустой звук. Либо вы убиваете эту девчонку,
либо мы расходимся по домам прямо сейчас.
Как же сильно он хотел моей смерти. Очевидно, что сильнее Правителя «светлых»,
которому было достаточно избавиться от одной «светлой», доставляющей хлопоты, а
другую попросту изгнать. Хотя он был готов хоть пополам меня разрубить, но сделать
это против собственных законов не мог, тем более перед глазами последователей.
А выгода Правителя «темных» была очевидна: Брайен не сможет меня спасти и,
увидев мою смерть, разгромит к черту весь «светлый» мир.
Они, восседавшие на своих «тронах», зашли в очередной тупик. Не уступали, не
действовали опрометчиво. И их безумие, выращенное яростью и ненавистью, увеличилось
еще в несколько раз.
Не дождавшись каких-либо действий со стороны «светлых», Правитель «темных»
объявил об окончании заседания. Он встал с намерением игнорировать возмущение
своего главного противника и приблизился к разъяренному преемнику. Брайена толкали
к выходу, но он стоял приросшим к одному месту и требовательно смотрел в глаза
напротив.
Правитель «темных», поняв, что от него требуют, устало выдохнул и с легким
раздражением сказал:
— Они по своим каким-то там законам все равно ее изгнали, так что скоро вы
повидаетесь. А сейчас нам надо уходить: ночи нынче такие короткие.
В усмешке со стороны «светлого» отразилось, пожалуй, уже откровенное призвание к
действию. Правитель не был глупцом, поэтому он сложил все факты в один большой пазл
и принял решение, которое озвучил с вопиющей восторженностью.
— Аврора останется в «светлом» мире.
Правителя «темных» разозлил данных ход, но все же не до такой степени, чтобы
терять рассудок.
 — Нарушите закон? Обещание, данное ее уже покойной матери?
— Мы спасем ее. — Слово это он выделил, специально хитро посмотрев на Брайена.
Они действительно превращали нас с Брайеном в своих игрушек. Топтали нас,
раздирали на куски и сшивали снова, чтобы только повторить все по адскому кругу.
Сколько удовольствия они получали от того, что терзали нас? Должно быть настолько
много, что останавливаться было глупо, неразумно.
Брайена совершенно не устраивал получившийся расклад, он говорил что-то
Правителю «темных», и до меня, к сожалению, доходили только обрывки слов. Но его
профиль, его взгляд передавали даже самые мелкие части его терзаний.
— Брайен, уходи, — спокойно сказала я, улыбаясь. — Все будет хорошо. Ты должен
уйти.
Мой голос дрожал, поэтому Брайен игнорировал мои глупые попытки его успокоить.
Он был серьезно настроен решить все словесным путем, и мое участие мешало ему
держаться из последних сил в иллюзии покоя.
Секунды разговора текли слишком долго, напряженные перешептывания со всех
сторон, нетерпеливость нагнетали атмосферу. И когда Брайен сделал неожиданный выпад
вперед, толкнув таким образом Правителя «темных», все в одночасье покатилось
кубарем.
Снова игла, снова препараты. Это были единственные ключи миров к управлению
людьми. Безупречное лицо Брайена исказила гримаса сильной физической боли, а из
груди вырвался животный то ли рык, то ли вой. Он стоял на ногах уже настолько вяло,
что охранником приходилось его держать. И когда его взгляд стал уставшим и пустым,
Правитель, схватив рукой волосы на его макушке, громко произнес в его лицо:
— Я превращу тебя в овощ, если ты посмеешь мне перечить. Ты. В моей. Власти. —
Он небрежно оттолкнул его голову, и та повисла на полностью ослабшей шее. — Уведите
его.
Я видела, как Брайен сопротивлялся, но ноги его были совершенно непослушны. Он
все еще пытался хотя бы взглянуть на меня, что наотрез запрещал делать Правитель
«темных». Вслед я могла только просить их больше не издеваться над ним: ведь
насколько силен он бы не был, все это изводило его и убивало по крупицам его
рассудок.
Ребекка, наконец двинувшаяся за ними, одарила меня сочувствующим взглядом и в
мрачном молчании скрылась вместе со всеми за черной дверью.
Снова пустота. Я осталась одна со своими чувствами, своей слабостью и
беспомощностью. Ликование со всех сторон становилось приглушенным. И вроде можно
было даже успокоиться, перестать безостановочно плакать, думать о трагической
потере и счастье, ускользающем все дальше от меня.
Но покой сейчас значил поражение. А я, даже после всего что произошло, не
собиралась сдаваться.
Все присутствующие переместились в специальную комнату, где стали ожидать
восхода солнца. Кто-то зевал, кто-то до сих пор активно обсуждал произошедшее, кто-
то сплетничал о «темных», отмечая их холодность и высокомерие, их внешнюю
привлекательность, которые, по убеждениям «светлых», не должны были присутствовать
у отбросов общества.
Меня же держали близь Правителя «светлых» как питомца в кандалах и вынуждали
слушать его непрекращающиеся речи. Я задала только один вопрос, а он продолжил
дискуссию, словно я всем видом показала, как хочу сейчас наслаждаться его
тошнотворным голосом.
— Вы нарушили закон, не изгнав меня. Что на это скажут ваши последователи?
— Они не глупцы.
— А что насчет вашего народа?
— Он управляем.
Коротко. Просто. И на удивление ясно.
Каждый смог уловить нити, за которые можно дергать для достижения поставленных
целей. И как приятно должно быть Правителю извлекать столько пользы из величайшего
преступления всех времен.
— Когда я первый раз тебя увидел, Аврора, я не думал, что ты сможешь завязать
свою судьбу в такой тугой узел. Ты испортила жизнь всем своим друзьям, своему мужу,
из-за тебя погибла твоя мама и вся семья лишилась прекрасного человека, а теперь ты
еще и станешь виновницей развязанной войны.
Невыносимо! Он впивался в мое сердце когтями и с удовольствием наблюдал, как я
все больше теряю самообладание. Только кроме слез я не позволяла себе лишних
эмоций.
— Война?
— Должно быть ты, милая Аврора, как и все «темные», недооцениваешь способности и
амбиции «светлого» мира. — Он сделал небольшую паузу из-за новостей о том, что
скоро начнет светать. — Раньше оба мира пытались жить вместе, «светлые» и «темные»
напрямую могли контактировать. Но беспредел вторых стал выходить за разумные
границы, и пришлось установить особые рамки, законы, которые были призваны
оберегать покой и саму жизнь порядочных граждан. И спустя много лет после
разработки идеальной системы я стал замечать один упущенный нюанс — «темные» никуда
не делились. Они продолжают терроризировать нас. Разве есть другой выход, кроме
войны? Только их полное истребление может дать гарантию «светлому» народу на
безопасную жизнь.
— Поэтому вы отлавливаете «безупречных светлых»? Собираете армию ради войны? —
заметила я. Свои опасения и страхи я спрятала за холодностью.
— «Безупречные светлые», такие как твоя мама, твоя подруга, априори не обладают
отрицательными качествами. Все «светлые» питают тягучее чувство ненависти к
«темным», но «безупречные» нет. Они слабое место нашего мира.
— Но я не «безупречная светлая».
— Нет, совсем нет. Поэтому я верю в искренность ваших с ним чувств, только это я
говорю тебе по секрету, — он специально перед этим сбавил громкость своего голоса
до мерзкого шепота. — Тобой сложно манипулировать, тебе сложно промыть мозги.
Сложно, но возможно. А что же касается «безупречных светлых»… Добрыми,
бескорыстными и честными людьми всегда было легко манипулировать. Они так уязвимы и
так легко поддаются действию препаратов, что становятся идеальными сторонниками
против «темных».
— Они для вас всего лишь пушечное мясо?
— Они мое средство достижения цели. К сожалению, Аврора, в нашем мире истинное
добро не выживает. Представь, как будет символично, когда ты собственными руками
убьешь преемника «темного» мира. Твоя дочь поможет нам узнать много нового про
«темный» мир. Она станет символом позора, от которого мы в итоге избавимся и снова
не без твоего участия.
За выслушиванием подобных изречений прошли минуты мучительного ожидания нового
дня. Из помещения все вышли и усталыми, и в то же время преисполненными гордостью
за свой мир. У моего организма оставалось все меньше сил как-либо функционировать:
я чувствовала подступающие болезни, и адреналин больше никак не гасил их
проявление. Толчки, любые даже безобидные прикосновение я воспринимала острее, так
как все мое тело было одним сплошным синеющим ушибом. К тому же после операции мне
толком и не дали восстановиться, шрам все еще ныл так, будто только мгновение назад
по коже прошлись скальпелем.
И разговоры с Правителем пробуждали еще большую ярость, но я старалась не
воспринимать их всерьез. Я просто позволяла ему тешить свое самолюбие и
подкармливать безумие фанатическими мыслями о войне. Возможно, только это
сдерживало меня от лишних высказываний, от истерик и срывов при каждом упоминании
дорогих мне людей.
Нужно было, чтобы Брайен любым образом обо всем узнал. Возможно, есть способ
предотвратить это все, тем самым сохранив жизни ни в чем неповинных людей.
— Отпустите ее!
Громкий и грубый приказ раздался прямо за моей спиной и поверг в шок каждого.
Люди, которые еще не успели забраться в свои автомобили, сделали это
незамедлительно, восклицая при этом об ужасе того, что пред ними предстало. Вокруг
меня, Правителя, и двух самых близких к власти людей столпились охранники в белой
форме, выглядевшие не менее внушительно, чем те два амбала, все еще державшие меня
за плечи.
Правитель, не веря своим ушам, медленно развернулся и одним взглядом передал все
свои опасения.
— Повторять не буду! — Раздался выстрел в землю, недалеко от того места, где мы
все стояли.
Один этот голос уже заставлял меня дрожать. Одно ощущение его присутствия
становилось опорой, будоражило кровь. Меня грубо развернули лицом к нему, и тогда я
наконец смогла увидеть его так, как до настоящего момента мне не удавалось.
Брайен находился в нескольких метрах от нас и направлял дуло пистолета в голову
Правителя «светлых».
Стоял под лучами солнца, под дневным светом!
Его взгляд был пронзительно сосредоточен, цвет радужки отливал приятным немного
золотистым цветом, и от слегка отросшей челки на его хмуром лбу играли тени. У меня
перехватило дыхание! Под светом фонаря, в зале, из которого меня только вывели, он
выглядел не так реально, как сейчас. Его взгляд в прошлом я могла наблюдать только,
когда у него случался редкий приступ или когда он играл подчинение воле Правителя
«темных». И на суде я не допускала и мысли, чтобы сфокусироваться на возможности
видеть его.
— Что за… — шептал Правитель «светлых», поражаясь тому, как «темный» смог выйти
на улице утром. — Как ты это сделал?!
Брайен проигнорировал вопрос и повторил выстрел, выбрав точку ближе, чем раньше.
— Мне прострелить вашу белобрысую башку сейчас, или вы предпочтете повые еще
парочку дней, перед тем как распрощаться с жизнью?
Нервозность и страх «светлых» ярко контрастировали с моей не сходящей с лица
улыбки. Я упорно брыкалась и рвалась к нему, уже не видя между нами преград.
— Почему они тебя отпустили? Почему ты можешь стоять под солнцем?! — Возмущение
Правителя Брайен прервал новым выстрелом и одним шагом к нам.
Из-за незнания данного феномена паника с головой окутывала «светлых». Только
Правитель держался, активно над чем-то размышляя. Но в итоге он приказал отпустить
меня.
На ватных ногах я побежала к Брайену и влетела в его объятия с выпрыгивающим из
груди сердцем и сильнейшим рыданием. Он не медлив ни секунды развернулся ко всем
спиной и прижал меня к себе сильнее, таким образом пряча от любой угрозы. Он не
боялся дальнейшего шага Правителя, думал только о моей безопасности.
— Нам надо уходить, срочно! Не поворачивайся к ним спиной! — тараторила я, то
вытирая слезы, то вновь сжимая его в своих руках.
Но Брайен был убежден, что ему ничего не сделают. Не здесь, не сейчас и не так
просто решится этот конфликт.
— Успокойся, — шептал он, целуя меня в макушку.
Я не могла насладиться этим. Я не могла унять свои эмоции и наконец вдохнуть
полной грудью. Брайен взял меня за руку и попросил пойти за ним. А я думала, что
отныне могла броситься хоть в огонь, хоть в воду главное, что с ним. И за дочь
теперь нам предстояло сражаться вместе, не переживая лишний раз друг о друге.
— Аврора, — окликнул меня Правитель, — помни о том, что я тебе говорил. Ничто не
вечно.
Слегка ухмыльнувшись, я ответила:
— Как и ваше правление.

Глава 25

Я не верила в то, что происходящее соответствует той реальности, в которой мы

все оказались. Все еще с опаской оборачивалась на Правителя «светлых», лицо
которого старательно маскировало гнев. Мне будто слышался каждый вдох, каждый скрип
зубов. И между лопаток горела точка, словно туда направили дуло пистолета.
Но нас действительно отпустили. И я готова была поклясться, что вдогонку грубый
голос шепотом обронил: «Игра началась».
Наконец, когда белые головы совсем пропали из виду, и мы оказались на пустоши,
разделяющей два мира, я взглянула на Брайена. Его брови были максимально нахмурены,
глаза он щурили все сильнее, иногда совсем закрывая их. Он молчал, даже когда я
отчаянно его звала. Мчался вперед, крепко сжимая мою ладонь.
Я хотела узнать, как ему удалось ускользнуть от своего Правителя, как ему
позволили забрать меня. Но то, что ему совершенно не до объяснений, было очевидно
даже моей растерянной голове.
 Мы подошли к автомобилю, словно специально припаркованному для нас. Я сразу
сообразила, что эта та машина, которая принадлежала Брайену, а когда устроилась на
переднее сиденье, обернулась и была рада вспомнить тот Новый Год и ту встречу,
после которой все перевернулось.
Брайен заметил, с какой грустью и тоской я осматриваю все, и спросил:
— Думаешь, это было ошибкой?
Сначала я опешила от подобного. Быстро повернулась к нему и попыталась понять
истоки таких мыслей.
Его глаза… В них было столько чувства вины, что любой мог просто захлебнуться в
нем. Он осмотрел мои ноги, мою сорочку, заляпанную пятнами крови. Его руки со всей
силой впились в руль, демонстрируя непрекращающуюся внутреннюю борьбу. Тогда я,
пытаясь его успокоить, положила ладони на бледные костяшки и нежно погладила их.
— Нет. Я думала о том, как прекрасно будет повторить, когда мы все будем в
безопасности.
Брайен даже не пытался смотреть мне в глаза, как бы настойчиво я сама не
разглядывала теплоту радужки, обрамляющей зрачок. Он все же поддался моей
манипуляции, отпустил несчастный руль и позволил положить его ладонь на бедро.
Неуверенна, что это было достаточным доказательством того, что я не так хрупка, как
может показаться на первый взгляд, но все же Брайен смог слегка расслабиться. Он
водил по коже, спускался к коленке и возвращался обратно, задирая подол и
осматривая синие пятна все с тем же виноватым взглядом. Затем он аккуратно без слов
поправил мою одежду и положил руку на живот. Я попыталась его остановить, чтобы он
не почувствовал скрывающийся под тканью плотный пластырь с толстым слоем ваты, но в
итоге это оказалось лишь неуклюжим махом.
— Что сейчас с ней? — едва слышно спросил он, наконец посмотрев на меня.
Краснота в его глазах не позволила мне больше давить из себя улыбку, но я все равно
не давала отчаянию стать очевидным.
— Они присматривают за ней и обеспечивают ее всем, что может потребоваться для
жизни.
Он понимал, что все это значит.
— А ты? — Теперь его рука скользила по шее, щеке и лбу. — Предполагаю, ты
скажешь, что все хорошо.
— Все хорошо. — Я мягко улыбнулась.
— Ты думаешь, что я идиот и не вижу ничего?
— Если ты все видишь, то давай просто оставим это без обсуждения.
Брайен совершенно не был с этим согласен, но ему пришлось принять мою «тайну» и
позволить мне побыть крошечной героиней. Он смотрел на меня еще несколько минут в
молчаливой борьбе: обнять и поцеловать, либо рвануть туда, где нас вероятно ждут.
Выбрал он второе, а я в свою очередь не стала давить на него, приближаться к нему.
Ведь он мог еще сильнее ощутить мой жар и лучше разглядеть зеленоватость кожи. А я
все еще надеялась скрыть от него, насколько плохо сейчас всему моему телу.
— Пристегнись, — сказал он, резко отвернувшись. И хорошо, что я успела запомнить
его лицо до такой степени, что мне казалось, будто у меня была возможность смотреть
на него всю свою жизнь.
Машина завелась моментально, и Брайен нажал на педаль газа, словно пытаясь
сбежать от чего-то. Возможно и от правды, которая выворачивала его наизнанку и
заставляла поехать в «светлый» мир.
— Ты можешь находиться на солнце. Да, не без труда, но можешь. Как? — спросила
я, когда мы выехали на большую дорогу и миновали неблагополучный район «темного»
мира.
— Я не знаю. Правда.
— Это было эмоциональное потрясение, — предположила я.
Больше мы не говорили. Я решила, что не стоит отвлекать Брайена от дороги, тем
более когда он в таком состоянии: измученном, болезненном и истерзанном. К моему
сожалению, я не смогла разглядеть городской пейзаж «темного» мира и безлюдные
тротуары. Все было так сильно похоже на «светлый» мир, за исключением преобладания
черного, что в итоге я стала игнорировать наличие чего-то за окном автомобиля. Из-
за этого я сильнее сфокусировалась на внутренних переживаниях, на ломающемся
изнутри теле и на дочери.
 — Мы не выбрали имя, — прошептала я.
— Я даже не думал об этом, — честно на выдохе сказал Брайен. — Казалось, что это
второстепенное.
— Ты прав. Сделаем это, как только она окажется с нами.
Это было ненормально. Вообще наше поведение, наше положение трудно было назвать
«пригодным для жизни». Мы были настолько опустошены, что не позволяли себе тратить
силы на такие типичные вещи.
Важно дать имя ребенку. Да, несомненно. Но только тогда, когда вы знаете, что
ребенку ничего не грозит. У нас с Брайеном были иные приоритеты.
Мы остановились возле того самого здания, где со мной разыгрывал сцену
Правитель, желая ввести Брайена в ужасное, дикое состояние. Из-за воспоминаний я
нервно и устало ухмыльнулась. Разве тогда я могла подумать, что дальше будет все
только хуже?
Брайен помог мне выйти из машины и подняться по ступенькам к главному входу. У
двери он остановился и с сожалением в голосе произнес:
— Прости за все, что было. И за все, что будет дальше.
— О чем…
Мой вопрос растворился в скрипе тяжелых дверей. Руки Брайена, еще недавно крепко
державшие меня и заботливо гладящие саднившую кожу, толкнули меня вперед, и я упала
на колени.
— Я привел ее! — воскликнул Брайен, после чего одинокая полоска света
сомкнулась. Все погрузилось в полнейший мрак, и я не могла больше видеть.
Звуки торопливых шагов, восторженные свисты и полное непонимание происходящего в
совокупности порождали панику, а она включала в моем теле дрожь и пускала новую
порцию адреналина. Я судорожно цеплялась за картинки из прошлого, когда мы с
Брайеном были совершенно беспечны, заставляла себя чувствовать его руки на своем
теле, чтобы не находить поводов верить в этот холодный тон за спиной.
Все вокруг затихло, и по полу стали проноситься слабые волны звука после каждого
удара ботинок. Шел он, Правитель, прямо ко мне.
— Невероятно! — Раздались редкие я тяжелые хлопки. — Брайен, а мы ведь слабо
верили в осуществление твоего безрассудства.
— Ложь, вы верили. В противном случае вы бы не отпустили меня.
— Хорошо, подловил. Должно быть все удивились: «темный» стоял прямо под солнцем!
Немыслимо! Ты превзошел все наши ожидания и достиг того уровня, когда в тебе
совместились способности двух миров.
Я подчеркнула это для себя в качестве позитивного момента.
— Мы долго будем обсуждать меня? Может, разберемся с ней для начала? — Надменно,
с отвращением… Брайен будто видел под ногами крысу и испытывал немыслимое
презрение. Из-за этого я больше не отвлекалась от разговора.
— А что бы ты хотел с ней сделать? — лукаво спросил Правитель.
— Вы знаете, что сейчас на меня действует ваш идиотский препарат. Очень скоро
эффект начнет спадать, и я буду вновь испытывать желание помогать таким немощным,
как она.
Хорошо, звучит почти убедительно. За месяцы приспособления Брайен смог обрести
по-настоящему важные навыки, например, способность искусно врать. Но недоверие со
стороны Правителя все еще исходило: он боялся просчитаться, не заметить один важный
момент, который мог бы порвать туго сплетенную паутину системы. Поэтому я,
высвобождая другие эмоции, не имеющие отношения к Брайену, постаралась ему
подыграть.
— Зачем? — я шмыгнула носом и предприняла попытку встать на ноги. Знала, что
повалюсь обратно, рассчитывала на эффектную и жалкую картину. — Зачем ты меня
забрал? Чтобы издеваться здесь? Всех этих месяцев тебе было мало?
Мои слезы не были игрой, как и полное бессилие.
— Я же уже не нужна! Родила вам научный объект! Все! Выполнила миссию!
— Просто заткнись, противно смотреть на тебя, — заявил Брайен. И хрип в голосе
его выдал.
От Правителя это не ускользнуло, и я резко почувствовала себя наиглупейшим
существом.
— Сукин ты сын! — миновав меня, мужчина разгневанно подошел в плотную к
Брайену. — Думаешь, все так просто?
Я слышала только удары с одной стороны: после каждого глухого или звонкого
хлопка прижималась все ближе к полу, словно все это было в мою сторону. Брайен
терпел все, что с ним делали без попыток сопротивляться. Ведь так надо, да?
Сдерживая свои порывы, я лбом терлась об холодную гладь и сжимала рот руками.
— Если бы только у нас было немного больше времени! Если бы только ты не обладал
всеми нужными качествами! Я бы лично расчленил тебя и скормил собакам!
Стал слышен торопливый стук каблуков. К нам прибежала девушка, и по одним своим
ощущением я поняла, что это Ребекка. Первым делом она аккуратно подняла меня на
ноги и прижала к себе. Теперь она чувствовала, как я сильно дергалась после каждого
удара.
— Хватит его трогать! Достаточно! — Крикнула она, и ее слова разнеслись,
кажется, по всему зданию, отскакивая от застывших на месте тел наблюдателей.
Правитель остановился. Его тяжелое, бешеное дыхание смешалось с моими всхлипами.
— Я превращу тебя в овощ. Я выпотрошу всю твою суть, все, что ты считал собой из
каждой клеточки твоего тела и подчиню тебя своей воле, на этот раз окончательно,
чтобы впредь ты не пытался разрушить планы. И мы проверим твою готовность одним
весьма показательным методом.
Почему-то именно после этих слов руки Ребекки обхватили меня с больше силой. Я
могла лишь предположить, что именно во мне заключался «финальный этап превращения».
— Вколите ему тройную дозу, после чего посадите на капельницу, — приказал
Правитель одному из своих подчиненных.
— Смешивать питание с веществом нервно-паралитического действия?
— Самое слабое и в самых малых дозах, чтобы не буйствовал. Предпочтительно
используйте наркотические вещества с галлюциногенным эффектом. У него порой бывают
весьма полезные для нас видения.
— А что насчет терапий?
— Обговорите их с другими врачами. И не забывайте контролировать его здоровье и
физические данные: внешняя оболочка должна оставаться прежней. Залечите все
ссадины, избавьтесь от шрамов. Будущему правителю не полагается так ужасно
выглядеть.
— Будет сделано.
Мой крик в пустоту с просьбой о помощи Ребекка заткнула ладонью. Она держала
меня и не давала мне рвануть к Брайену, которого тащили куда-то далеко от меня.
Снова нас отрывали друг от друга, так просто, так сладко смакуя наше поражение. И
они смеялись. Все они насмехались над нами, словно наше трагедия — один сплошной
анекдот.
Через какое-то время нас с Ребеккой оттолкнули друг от друга: меня схватили за
обе руки, а ее Правитель, вероятно, стал удерживать за скулы цепкими пальцами, из-
за чего она издала глухой визг и тут же злобно шикнула в попытке что-то сказать.
— А ты, — начал Правитель, обращаясь к «темной», — будешь очень внимательно
следить за тем, чтобы наш дорогой Брайен следовал плану. Иначе я лично убью вашего
сына, заставив тебя наблюдать за тем, как его крошечное тело будет бороться за
жалкую жизнь. А после я отправлю тебя в твою самую любимую комнату с большой
кроватью. По тебе все очень соскучились, дочурка.
От шока она не могла говорить, дышать, двигаться. Правитель приказал увести ее в
ту самую комнату, чтобы она смогла там под действием воспоминаний принять верное
решение.
— А эту посадите за решетку. И дайте ей лекарства, чтобы она не сдохла раньше
времени.
* * * Очнулась я, когда уже наступила ночь. Поняла это по не заколоченным
окнам, сквозь которые заливался тусклый свет Луны.
Я лежала на бетонном полу, мои колени касались холодной лужицы. Неторопливо я
привстала на руках и оглядела все вокруг себя: моим домом стала небольшая клетка из
толстых прутьев, рядом были подобные, но совсем пустые. Помещение само по себе
напоминало маленький подвал с крошечными окнами у самого потолка. То, на что падал
лунный свет, я могла отчетливо разглядеть, хотя раньше это казалось нереальным.
О боже… Теперь я не вижу только при полном отсутствии света. Не знаю даже,
стоило ли мне радоваться тому, какие перемены произошли благодаря потрясениям. Для
этого во мне не было места.
Рядом с собой я обнаружила поднос, на котором лежали неизвестные таблетки.
— Выпей их, — раздался низкий голос из угла соседней камеры. Я не на шутку
перепугалась, но сдвинуться с места не смогла: все болевые ощущения усилились
многократно.
— Кто ты? — несмело спросила я, до сих пор испытывая трудности с полным
пониманием происходящего.
— Серьезно, Ангелочек? Забыла мой голос?
Удивление размазало по моему лицу кривую гримасу. Я медленно повернулась всем
телом и сфокусировала взгляд на расслабленном силуэте. Он сидел в самом углу,
откинув голову на стену, и не выходил из своего мрачного укрытия.
— Блэйк?!
Он ухмыльнулся. Лениво встал на ноги и сделал несколько шатких шагов в мою
сторону, после чего резко сел на корточки, обхватив руками металлические прутья.
Его лицо оказалось напротив моего настолько близко, что я могла разглядеть даже
самую мелкую морщинку. Не выдержав его тяжелого взгляда, я отползла назад.
— И я рад тебя видеть. — Блэйк сел и облокотился на разделяющую на решетку. —
Какими судьбами?
Он так беспечен.
Пожалуй, он первый человек, в глазах которого я видела львиную долю
незаинтересованности. Он был похож на скучающего монстра, которого разбудили.
Возможно, все дело в моем предвзятом к нему отношении, но если лицо Брайена было
отражением аристократичности, власти, надежности и внутренней силы, то, смотря на
Блэйка, я чувствовала лишь липкую и противную хитрость. Кого-то это могло
соблазнить: нахальная полуулыбка, вечно злобный взгляд. Но я честно хотела, чтобы
он перестал портить свою внешнюю привлекательность гнилыми внутренними изъянами.
— Сравниваешь нас с ним? Давай вслух, я заинтригован. Ведь меня ты увидела в
первый раз.
— Ты и рядом с ним не стоял, — уверенно заключила я.
Блэйк громко рассмеялся.
— Все еще трепещешь над Его Высочеством? Его идеальность мне не перебить, ты
права.
— Идеальных людей нет. У Брайена есть свои изъяны. И я не виновата, что он
старается стать лучше, в отличие от некоторых.
Мои слова укололи Блэйка. Было видно, что он ждал мои горячие речи о том, как
прекрасен преемник Правителя по всем фронтам. Только я не была никогда слепо
влюблена. Да, для меня лично Брайен был идеален, но я прекрасно осознавала, что
кому-то он может совершенно не нравиться как человек. Я всего лишь всегда готова
была защитить его от оскорблений, особенно со стороны моего сокамерника, который
слишком узко мыслил в данном направлении.
— Видимо, он нашел ради кого становиться лучше. — Он многозначительно посмотрел
на высохшее кровавое пятно в районе моего живота.
— А ты разве нет?
Еще один выстрел в слабое место с моей стороны. Больше от Блэйка не веяло
расхлябанностью. Он все еще выглядел уставшем, но теперь в нем было больше тоски.
— Почему, когда появляешься ты, все вокруг заливается радужными соплями? — тихо
взбунтовался он.
— Как же легко вывести тебя на сентиментальность.
Несмотря на то, что я паршиво себя чувствовала, я была благодарна, что рядом был
тот, кто способен в любой момент сделать хуже. Я всем сердцем ненавидела Блэйка, но
не могла не признать логику в его подлом поступке. Поэтому спустя такой большой
промежуток времени я вновь не боялась его.
Если бы я сейчас была одна, то вряд ли я бы так быстро пришла в себя. Его
присутствие не позволяло раскиснуть, раствориться в боли и стать слабой и скучной
добычей в пасти «темного» правительства.
— Кто оставил эти таблетки? — спросила я у Блэйка, с любопытством разглядывая
пилюли.
— Те, кто тебя притащил. Они сказали, чтобы после сна ты сразу выпила все.
— И долго я спала?
 — Возможно, сутки? Или больше.
Черт! Пока с моей дочерью делают неизвестно что, а любимого пытают, я сижу в
идиотской темнице, сплю. От злости на саму себя я мучительно простонала и запихнула
в рот таблетки.
— Что с тобой? — спросил Блэйк. — Уверена, что стоит пить это?
Я запила пилюли водой и небрежно посмотрела на Блэйка с вдруг проснувшейся
заинтересованностью.
— Ты же хотел, чтобы я это сделала. — Он закатил глаза. — Я нужна им живой. Пока
что.
Мне нужна была тишина. Хотя бы крошечный промежуток времени, чтобы подействовало
лекарство. Блэйк с удовольствием мне его предоставил.
Мы сидели совсем рядом, разделенные решеткой. Думали о своем, смотрели в
пустоту, замечая волнующие образы. Минуты капали, жар спадал, и я действительно
чувствовала, что таблетки помогают мне. Прошла ломота в теле, перестал ныть шрам и
даже кожа, ранее усыпанная капельками пота, стала розовее, избавилась от испарины и
похолодела. Были мысли о том, чтобы обработать раны, заглянуть под повязку на
животе, но условия были максимально антисанитарными, что могло привести к
заражению.
— Как ты здесь оказался? — спросила я, когда вновь почувствовала
подкрадывающуюся со спины панику.
— Беседы помогают отвлечься?
— Что-то в этом роде.
— Меня без объяснений задержали почти сразу, как я смог самостоятельно
передвигаться. Да, твой ненаглядный отлично мне навалял.
— Заслуженно.
— Верно.
— И все же, — задумалась я, — для чего-то же ты им нужен.
Дальнейший разговор Блэйк пытался свести к моей дочери, тому, что происходило
все эти месяцы за стенами пропитанного сыростью подвала. В ответ на эти манипуляции
я защищалась упоминанием Ребекки: для Блэйка все, что с ней связанно, было помечено
ало-красным цветом, скрывалось под надписью «запрет». Мы спорили на повышенных
тоннах, помогали друг другу справляться с демонами, бьющимися в черепной коробке.
Но нам пришлось резко замолкнуть, когда скрипнула скрытая от наших глаз дверь.
По лестнице спустилось двое мужчин в специальной черной форме. В руках у них
были подносы с едой, которые они быстро поставили рядом с нами, после того как
открыли решетки. Для меня была приготовлена еще одна порция лекарств. Для Блэйка же
положили одну странную капсулу, назначение которой меня моментально заинтересовало.
Почувствовав мой немой вопрос, Блэйк тихо ответил:
— Подавление нервной системы.
— Чтобы не был буйным, — засмеялись «темные», услышав Блэйка.
И тут я прониклась сочувствием к тому, кого никогда видеть не хотела: долгие
месяцы он находился здесь в полном одиночестве и постоянно в полупьяном состоянии.
Я подала ему знак, чтобы он не принимал свою капсулу. Блэйк удивился, но намек
понял.
— Нам долго ждать?!
— Ребят, — любезно обратилась я, натягивая на лицо здоровый и бодрый вид, — не
найдется ли у вас места поудобнее?
Пара карих глаз устремилась в мою сторону. Их больше не интересовал какой-то там
парень, которого им приходилось лицезреть почти каждый день. Другое дело я —
диковинка для их будничной жизни.
— Разве что в спальне у одного из нас.
Как предсказуемо.
— Все будет лучше, чем этот твердый пол.
Они прекрасно знали, кем я являюсь. То, что выбор Брайена, будущего правителя,
пал на «светлую» девчонку, автоматически делал из меня экзотическую особу, которую
они хотели попробовать, несмотря на мой потрепанный вид. Вероятно, они даже
надеялись снискать то, что повысит их.
— Не рекомендую, парни, вестись на это ангельское личико. Кожа из-за ее поцелуев
будет гореть адски. Слышали о способностях «светлых»?
 — Мы знаем, что она не обжигает больше. Блондиночка теперь совсем безопасна.
То, как их улыбки стали приобретать пошлый подтекст, послужило тревожным
звоночком. Но вида того, что им известна правда, я не подала. Самоуверенно я
протянула руку через прутья прямо к Блэйку и обхватила его шею пальцами.
— Твою мать! — натурально воскликнул он, после чего я тут же убрала руку. Блэйк
начал театрально тереть шею и с ненавистью бегать по моей прямой спине глазами.
— Говорю вам, не стоит оно того. Один раз она поцеловала меня, хватило!
Я поднялась на ноги и, слегка покачиваясь, приблизилась к решетке. Напуганные
«темные» отшатнулись назад, но пристального взгляда не отвели. Я все еще держала их
за тонкую нить.
— Ты чокнутая! — сказал один из них.
— Не исключено, — я закусила губу и одну руку специально выставила к ним,
соблазнительно поманив пальчиком. Действовало это безотказно: они были полностью
поглощены мной. — Расскажите, что там происходит с вашим будущим правителем.
— Мы не знаем. Никто не знает. Из его комнаты постоянно слышны либо крики, либо
разговоры, когда там никого кроме него нет.
— Известно что-то о том, когда его назначат правителем «темного» мира?
— Чем больше людей он убьет, тем скорее это произойдет. Говорят, что Правитель
постоянно контролирует жертв. Вы с ним, — парень кивнул в сторону Блэйка, —
финальный уровень.
— Чего?! — Блэйк подскочил на ноги и вцепился в прутья руками. — Кто мы?!
Подобная агрессия вывела парней из моего личного гипноза. Они ошарашенно
посмотрели друг друга, поняв, что сболтнули лишнего, и тут же попытались вернуть
все в нужное для них русло.
— Сначала тебя, потом эту блондинку! Надеемся теперь ваше ожидание скраситься
мыслью о том, что скоро вас жестоко убьют.
Под звуки трясущейся из-за ударов Блэйка решетки, они покинули подвал, так и не
два внятных объяснений.
Я попятилась обратно к стене и сползла по ней вниз, полностью теряя наигранный
стержень. Видела, как Блэйк жестикулирует руками и что-то яростно мне объясняет, но
совершенно ничего не слышала.
— Они хотят, чтобы он убил меня. Только тогда он станет правителем, — бубнила
я. — Они сводят его с ума, снова и снова.
Во всем была виновата я. Черт! В том, что моя дочь была у какого-то сумасшедшего
«светлого». В том, что Брайен проходит через пытки. В том, что страдают все мои
друзья.
И в том, что моя мама отдала свою жизнь за меня.
— Мы сбежим отсюда. — Предложение Блэйка ворвалось в сознание.
— Что?
— Сбежим. Иначе мы трупы.
— Брайен не тронет нас. Он не…
— Брайен не тронет, да. Но ты уверена, что, в конечном счете, хоть что-то от
него останется? Мы сбежим. У меня есть план.

Глава 26

Гордость «темного» мира.

Так его называл абсолютно каждый. Правительство умело раздуло скандал, связанный
со «светлой», соорудило на нем собственную золотую жилу. В конечно счете, среди
людей стал бегать слушок, что Брайен был подставным агентом, который смог открыть
путь к порабощению «светлого» мира.
Люди любят верить в сказки: в них так много их желаний, что сложно устоять перед
сладостным привкусом их исполнений, особенно чужими руками.
Все ждали того, когда Брайен официально станет новым правителем.
И пока за четырьмя давящими на голову стенами люди боготворили одно только имя
Брайен, сам преемник ежесекундно вступал в бой с самим собой.
Началось все еще с попытки вырезать Аврору из жизни Брайена. Любовь — слабость и
сила в одном хрупком флаконе. Они внушили ему ее смерть, заставили верить в
галлюцинации.
 Слабость заключалась в ней: он был так уязвим перед опасностью в ее сторону, что
не мог себя сдерживать. Сила же черпалась из пронизывающих его всего чувств и
заставляющих бороться даже насмерть.
Тогда она вернулась в его жизнь, но он все равно не был излечен. Где-то глубоко
сидела отравленная ядом часть, выбивающаяся наружу при малейшем страхе, при любом
стрессе, подавлении адекватного Брайена. С каждым новым витком событий, новой
опасностью состояние становилось все хуже, гнев превращался в паразита, сосущего
последние капли рассудка. Сознание Брайена становилось настолько слабым, что
побеждающая половина поглощала все и заставляла верить хозяина в картинки, играющие
на главных страхах. Он впадал в транс, при котором мог уничтожать все, что угодно:
не видел преград, не имел моральных принципов и думал только о смерти попадающихся
под руку людей. Ненависть руководствовала им, и Правитель был главным ее
источником, потому оказывал влияние на Браейена в этом состоянии. И только Аврора
могла затормозить процесс, ведь факт ее нахождения рядом рассеивал все
галлюцинации.
Власти начала манипулировать этой второй личностью: играться с ней, искать ее
слабые и сильные стороны, пытаться слить ее с основой. Строго говоря, можно было бы
даже сказать, что сам Брайен — «светлая» личность, в то время как его альтер-эго —
«темная». Парадокс пугал врачей и специалистов, они молчали, скрывали от Правителя
то, насколько сильно «темный» был «нетемным». Любые препараты, которые были когда-
либо ими изобретены, причиняли лишь физическую боль, но так и не доходили до глубин
сознания, психика оставалась почти нетронутой. Брайен своей игрой долго держал всех
в иллюзии безоговорочной победы, и сам перестраивал себя изнутри, повышал свои
навыки сознательно, каждый раз молчаливо радуясь очередной ступени. Вскоре он
преодолел границу между своими личностями, объединил их и научился пользоваться их
сильными сторонами. Это напоминало то, как Аврора стала «серой». Только у девушки
процесс происходил естественно, Брайен же делал все сам при помощи того, что
вгоняли в его вены каждый гребанный час.
Вскоре исследователи придумали совершенно новое средство, в которое верили всем
своим блистательным интеллектом. Когда это произошло, они гордо вручили несколько
склянок с жидкостью Правителю и попросили прощения за то, что раньше скрывали не
результативность проводимых терапий. Мужчина оставил всех в живых лишь потому, что
все еще верил, что сохраненные чувства Брайена рано или поздно сыграют на руку
всему «темному» миру. Таким образом обман преемника был раскрыт, правительство
больше не видело смысла в том, чтобы объединять личности и превращать Брайена в
чудовище. Нужно было просто подчинить то, во что он сам себя превратил.
У нового препарата был накопительный эффект: для более сильного действия надо
было истощать организм Брайена на максимум и вводить лекарство в шею. С каждой
такой процедурой эффект от укола длился дольше. Результат — полная
недееспособность. Нужно было только дождаться, когда тело Брайена опустеет и будет
под властью Правителя.
Предвкушая этот день, Правитель изрядно подобрел, если о нем можно был так
сказать. Он злился из-за того, что «чудо-ребенок» оказался не в его руках, но
предвидел полный переворот событий. Все зависело от Брайена и того, выдержит он
пытки или нет. Разрешение отправиться за Авророй, Правитель дал сразу, не видя
негативных моментов для себя: во-первых, Брайен мог выгулять свою новую способность
видеть на свету, которую модифицировал из-за страха и ярости; во-вторых, Аврора все
еще была самой лучшей наживкой, и самым лучшим индикатором для проверки
человечности преемника.
И вот в прошлом «светлая» сидела в подвальных камерах, ожидая своего часа,
Брайен умирал и воскрешался вновь, все сильнее теряя способность внятно
разговаривать, думать. Правитель упивался своей победой, из-за чего у него
совершенно пропадал интерес издеваться над дочерью, хотя, по его мнению, она
заслуживала сильной порки за свою навязчивость. Ребекка в разной форме просила
оставить Брайена в покое. Она знала, что сердце друга иногда попросту не
выдерживает терапий, останавливая свое скудное биение. В эти моменты врачи с
хладнокровностью заводили сердце вновь и повышали тонус всего организма, чтобы
снова начать его истощать. И так по кругу. Банальные голодовки были скучны и могли
грозить потерей веса, поэтому Брайена заставляли есть и упражняться в перерывах
между вводимыми лекарствами.
То мертвый, то живой. Ребекка не знала, что делать. Один раз ей удалось
навестить его после очередной промывки мозгов. Пока она стояла за дверью, она
слышала, как Брайен разговаривал с самим собой, видя новые выдуманные картинки.
Раньше его речь была четкой и агрессивной, сейчас он не мог связать и двух слов,
глотал гласные и не наполнял слова эмоциями. Девушка аккуратно приоткрыла дверь
провонявшего лекарствами и кровью помещения, в ужасе застыла на пороге от
увиденного: Брайен сидел на стуле по пояс обнаженный, натренированное тело
полностью было усыпано как старыми, так и новыми шрамами, на запястьях красовались
багровые браслеты от постоянно впивающихся в кожу веревок. Мышцы почему-то были
напряжены, несмотря на кажущуюся отреченность хозяина, и играли потом и каплями
алой крови в холодном лунном свете. Взгляд расфокусирован, мелкие капилляры
лопались и наполняли белок глаз красными крапинками. Темные волосы отрасли и стали
скрывать уши, из которых к шее тянулись запекшиеся змеи крови.
Неспеша Ребекка подошла к Брайену и упала на колени перед ним. Трясущейся рукой
она ощупала горячую кожу, аккуратно надавила на мышцы и тут же остановилась, когда
заметила, как слегка дернулось все тело.
— Тебе больно?
«Конечно, больно», — ответила она самой себе. Такое чувство, что он был готов
ударить в любой момент, и страдал от постоянного напряжения.
— Брайен, ты меня слышишь? — Она пыталась поднять его голову на себя, чтобы
заглянуть в глаза. Только взгляд его направился сквозь нее, словно девушки не было
рядом. — Подай хоть какой-то знак, что ты все еще с нами, — шепотом взмолилась она.
Ответом на ее просьбу послужило полное бездействие.
— Не заставляй меня делать тебе больно словами. Просто один знак, прошу.
Она не унималась. Поправляла его отросшую челку и протирала лоб от пота своими
холодными костяшками.
— Я не могу просто стоять в стороне, понимаешь?
Все это время девушка пыталась спуститься в подвал, чтобы навестить Аврору и
обговорить с ней план действий. Но ее туда не пускали, угрожали сыном, поэтому она
разворачивалась без попыток применить силу или обаяние. Ей до сих пор было
непонятно, зачем Брайен вызволил ее из одной ловушки в другую. Здесь она в
безопасности? Нет, совершенно нет. До нее уже дошли слухи, что Аврора названа
финальным уровнем игры по становлению личным псом на поводке старающегося сохранить
власть Правителя. А если об этом узнала и Аврора? Какой бы сильной девушка не
показывала себя в последнее время, Ребекка все еще видела в ней ту девчонку,
которая отчаянно боролась за свои взгляды, капризничала и не могла совладать с
собственными эмоциями, выражала чувства прямо в лоб и обескураживала своей
способностью любить и внушать веру в это чувство другим. В одиночестве Аврора могла
полностью загрызть себя мыслями о том, какую судьбу ей подготовили.
— Ты ведь слышал? Слышал, что с ней будет, если ты проиграешь? — совсем тихо на
свой страх и риск спросила Ребекка. — Скажи, что ты не сдался. Умоляю!
Не выдержав нервного напряжения и тяжелого молчания, Ребекка тихо заплакала,
упершись лбом в колено Брайена. Проиграл? Сдался? Она заставляла себя не верить в
эти очевидные вещи. Продолжая почти бесшумно лить слезы, она нашептывала добрые
слова о том, что все будет хорошо, пока дверь в комнату не открылась.
— Проваливай отсюда, — произнес грубый голос с порога.
Девушка последний раз взглянула в лицо друга детства и вновь заметила, что огонь
борьбы погас. Навсегда.
***______
Побег из тюрьмы. Опасная авантюра, попахивающая проигрышем.
— Я не оставлю Брайена одного.
— Ты с ума сошла?!
— Он не просто так меня сюда привел.
— Он спас тебя от «светлых», думая, что здесь сможет хоть как-то защитить. Но он
оказался слишком самоуверенным.
Неправда. Я прекрасно знаю, что Брайен ни за что бы не стал подвергать меня
опасности. Здесь, несмотря на заточение, мне оказали медицинскую помощь. В
«светлом» мире они бы наплевали на то, как можно использовать меня в противостоянии
и заклевали бы меня до смерти. Он выбрал меньшее из зол.
— Блэйк, я правда…
— Аврора, не начинай приобретать отвагу в чем не надо! Честное слово, тебе
важнее помочь мужику или остаться живой ради дочери?! Он тоже не железный, может и
сдать позиции.
Как же меня бесил Блэйк! Его голос, его лицо и его фигура, отбрасывающая на меня
тень. А еще больше бесил тот выбор, который он озвучил, хотя я сама боялась даже на
секунду о нем задуматься.
— Хорошо, — буркнула я, возвращаясь к своему углу и поджимая колени к груди. В
таком положении болел шрам, но зато было легче держать себя в руках.
Мне и правда нужно было срочно уходить отсюда, иначе есть риск больше никогда не
увидеть дочь. Даже если попытка сбежать обернется крахом, меня вернут на прежнее
место, а что касается Блэйка… Он был уверен в своей смерти настолько, что был готов
к максимальному риску.
А стоило ли доверять ему? Возможно, нет, особенно после всего, что он натворил.
Но я прекрасно верила в его желание спасти свою шкуру, а это он мог сделать только
в паре со мной.
И мне без него не обойтись.
Решение принимается слишком быстро, минуя внутренние тирады.
— И каков план?
Шесть дней мы решали, как лучше провернуть безумную задумку. Все это время
каждый раз, когда Блэйку давали таблетку, подавляющую его силы, я отвлекала
«темных». Молодые парни ни чему не учились и вновь клевали на удочку как глупые,
голодные рыбы. Благодаря хитрости мой сокамерник стал намного бодрее и сильнее, это
прибавило ему уверенности в себе и подняло угрюмое настроение. С ним даже говорить
стало чуточку приятнее.
Меня, как положено, поили таблетками. Я стремительно шла на поправку,
переставала чувствовать боли в районе шрама и даже могла проделать некоторые
простые упражнения. Блэйк одобрительно заключил, что я готова к действиям. Только
так ли это было на самом деле?
Сутки назад, когда к нам пришли наши добрые друзья-охранники, один из них с
насмешкой сказал, что завтра нас публично убьет новый правитель «темных».
— Забавно, — сказал Блэйк, когда они ушли. — Он не справился.
— С чего ты это взял?
— Завтра ночью состоится что-то вроде коронации. Процесс передачи власти —
важнейшее событие в «темном» мире. И раз дата назначена, то Правитель уверен в том,
что Брайен готов. Ну а мы с тобой поможем добавить в шоу перчинки.
Я воздержалась от комментариев.
Вообще не говорила ничего о Брайене. Только слушала сплетни, которые выбалтывали
надсмотрщики, и молчаливо пережевывала их. Всем своим нутром я отказывалась верить
в то, что теперь Брайен — пустая прекрасная оболочка, готовая наполниться приказами
мерзкого Правителя. Удивительно, но Блэйк проявлял чуткость и не обсуждал со мной
все эти кошмары. В ответ я больше не говорила колкости насчет Ребекки.
Настала та самая ночь, когда нельзя было медлить и, сидя возле бетонной стены,
терроризировать мозг догадками. Надо было бежать, преодолевая все рамки разумного.
Окно в душном подвале открылось автоматически, когда солнце скрылось за линией
горизонта, и небо покрылось россыпью сверкающих звезд.
— Готова? — тихо спросил Блэйк, разминая шею и плечи.
— Да, — соврала я.
На мне все еще была жалкая сорочка, вся грязная и влажная от пота и тухлых луж
на полу. Меня поражало то, как я умудрилась не подхватить инфекцию, видимо
лекарства в «темном» мире отменные. Все, что мне выдали, чтобы я не замерзла
холодными ночами, это огромную черную тряпку, именуемую, по их мнению, пледом. Я
легла лицом к стене и накрыла телом этим лоскутом.
— Эй, кто-нибудь! Ей плохо! — воскликнул Блэйк, при этом один раз слабо пнув по
металлическим прутьям.
Я специально начала дрожать всем телом и рвано дышать, словно на легкие кто-то
наступил огромным, грязным ботинком. Хотя я в который раз убеждаюсь, что подобное
состояние мне даже не надо играть: просто стоит приоткрыть дверцу внутри сердца и
вспомнить обо всех тревогах и опасностях, как неконтролируемая истерика льется
бойким ручьем из меня.
Послышались вялые шаги по ступенькам и протяжный вопрос:
— Что случилось?
— Сам посмотри.
Вероятно, один из охранников, увидев, как я трясусь в наигранных конвульсиях,
стал в панике копошиться возле решетки. Я услышала его быстрые шаги, а вскоре
смогла почувствовать тяжелые ладони на плечах.
— Только не трогай кожу, — напомнил ему Блэйк.
Тут настал мой выход. Когда «темный» попытался развернуть меня, я резко
одернулась и прилепила руки к его щекам. Тот, совершенно не ожидая такого маневра,
от испуга врезался спиной в решетку, которая разделяла меня и Блэйка, и полностью
отвлекся на выдуманную психикой боль.
Блэйк сел за его спиной, рукой дотянулся то жалкого покрывала и с моей помощью
обвязал им шею охранника. Два конца тряпки оказались на территории сокамерника, он
резко потянул их на себя, впечатывая череп в толстые прутья. «Темный» начал
задыхаться, издавать болезненные кряхтения, поэтому мне пришлось закрыть его рот
ладонями. Кровь забилась в висках с такой силой, что я не услышала и даже не
заметила, как наша жертва потеряла сознание и скатилась к полу.
Меня тут же потянуло прочь.
— Живой, — сказал Блэйк, нащупав слабую пульсацию на шеи.
Делаю глубокий вдох. Прихожу в себя. Живой, от этого чуточку легче.
Я быстро встаю на ноги и, подбирая оброненные в ходе битвы ключи, подбегаю к
решетке Блэйка. Как только я выпускаю его, по лестницы вновь кто-то приближается к
нам. Мы вдвоем почти синхронно отскакиваем к стене в попытке спрятаться.
— Что, черт возьми… — шепчет еще один давний товарищ, в упор смотря на
бессознательную тушку коллеги. Спустя секунду он замечает наши силуэт, складывает
все в один красочный пазл и пытается покинуть роковой подвал как можно скорее.
Его ноги несут его на первую, вторую, третью ступеньку. Блэйк через перила
хватает «темного» за предплечье и сильным рывком заставляет тело глухо упасть на
пол, после чего набрасывается на него с кулаками и несколькими ударами заставляет
на какое-то время все покрыться коркой тишины.
Я сглатываю и с истеричной усмешкой произношу:
— А ты хорош.
Вижу его скептический взгляд и одновременно довольную собой моську.
— Мне говорили, что мы с Брайеном были главными претендентами на роль преемника.
Но я проиграл и был опущен на дно. Поэтому не думай, что я слаб, раз мог когда-то
составить конкуренцию Его Величеству.
— Так вот где берутся корни твоей нескончаемой зависти в его сторону.
— Как же сильно ты меня любишь, ангелочек.
Мы перекинулись язвительными замечаниями и начали активно раздевать
бессознательные тела. Я все делала с мыслями о том, в чем заключалось соперничество
между ними в далеком детстве. Сталкивать лбами детей нормально в их мире? Хотя чему
я удивляюсь. Мы живем в гнилых пчелиных сотах, в которых мед — одна сплошная
иллюзия.
— Долго ты еще? — возмутился Блэйк. Он держал в руках скомканную одежду и с
нетерпением смотрел на мои вялые попытки стянуть штаны с бедолаги в моей клетке.
На глаза мне попадется растянутый лоскут, повисший на шее. С безумной идеей я
быстро хватаю его и плетусь с добычей к хмурому напарнику.
Блэйк без слов начинает раздеваться, не сводя с меня глаз.
— Ну, что ломаешься как в первый раз, честное слово. Шевелись! — шипит он.
— Отвернись, — строго говорю я.
Я прекрасно чувствую, как на его языке вертится унизительная, острая шутка. Он
кое-как сдерживает себя и повинуется моей просьбе. На споры времени действительно
не было.
Сама я тоже поворачиваюсь к нему спиной и быстро стаскиваю с тела красно-серо-
желтую сорочку и кидаю ее в дальний угол. Этот ритуал стал даже неким символом
очищения от немощности. Быстро натягиваю огромную куртку, запихиваю волосы за
воротник. Тряпку повязываю на бедрах, превращая ее в юбку, узел прячу под длиной
верхней части формы.
— Я все, — констатирую факт, поворачиваясь к Блэйку лицом. Он делает то же
самое.
Мы быстро осматриваем друг друга оценивающим взглядом, и я выношу вердикт, что
Блэйк выглядит как самый грозный охранник «темного» мира, особенно с такими хмурыми
бровями. Он же останавливает свой взгляд на моих оголенных ногах и «юбке» и
начинает смеяться.
— Серьезно?
— Ну а что? Предлагаешь мне напялить мужские штаны, которые по дороге могут
просто сползти?
— А эта тряпка так надежна.
— Какая разница? Зато мои синяки на коленях покажут все в выгодном свете. Я в
мужской куртке, короткой юбчонке.
Неожиданно Блэйк приближается ко мне и натягивает на голову капюшон, закрывающий
мне весь обзор. Ладонью он поправляет волосы, прячет все от лишних глаз, туже
затягивает узел на бедрах и одергивает рабочую куртку.
— А ты можешь быть не конченным засранцем, как оказалось. Почему бы тебе не
попытать удачу и не попросить у меня прощения? — не стесняясь, спросила я. Мне
вообще казалось, что Блэйку я могу ляпнуть все, что душе угодно: от унизительных
замечаний, до трогательных комплиментов.
— Не вижу смысла: ты бы все равно не простила.
— Это был ублюдский поступок.
— Вау, как грубо.
— И все же.
На выдохе Блэйк произносит:
— Давай мы просто продолжим унижать друг друга, хорошо? Мне куда больше
нравится, когда мы друг друга ненавидим.
Упрямый баран. Я закатываю глаза, благо он этого не видит, и покорно иду за ним
в белых балетках, сверху которых были натянуты черные носки. Неуклюже, но хоть
какая-то маскировка. Мы оказываемся возле двери, и я от страха сильнее сжимаю
ладонь Блэйка.
— А если кто-то нас слышал? У вас же отличный слух, — обеспокоилась я.
— Все вокруг заняты церемонией. До нас пока что никому нет дела.
Блэйк аккуратно открывает дверь и после секундного обследования тянет меня в
прохладный коридор, наполненный суетой. Наше появление во всеобщем хаосе остается
незамеченным: толпа и правда даже не смотрит на дверь, ведущую в подвал, пологая,
что те два охранника все еще прекрасно сторожат наши слабые тельца.
Как и планировалось, я делаю вид, что сильно пьяна и удовлетворена, что идти
самостоятельно толком не могу. И Блэйк, мой горе любовник, помогает мне выйти на
свежий воздух после суток алкогольного забытья и страстных кувырканий в постели.
Видимо, охранники часто приводят к себе девчонок на день, а после выводят в таком
состоянии на улице, раз картина успела стать банальной и скучной для других.
С каждым шагом я все больше верю в гениальность плана моего напарника. Мы
преодолеваем поворот за поротом, слыша только довольные изречения о том, что скоро
начнется новая эра для «темного» мира. Брайена упомянули раз сто, и сто раз в мое
сердце впились тонкие иглы. Кое-как я выдерживаю это давление благодаря одной
единственной цели — сбежать как можно скорее. Блэйк чувствует мою слабость, поэтому
держит меня крепче и прибавляет скорость, чтобы разговоры проносились мимо наших
ушей. Только до нас все равно доходят реплики о том, что мы — десерт сегодняшнего
праздника.
Скоро наше отсутствие обнаружат. Это будет полнейшим крахом всех грандиозных
планов Правителя, и на наши поиски отправят какие-нибудь огромные отряды супер
обученных бойцов. Хотя есть предположение, что сделают это не сегодня, чтобы
публика не направила все свое внимание на погоню.
Мы оказываемся в широком коридоре, в конце которого находится наш выход на
свободу. Сдерживаем желание перейти на бег, терпеливо бредем к нему в образе пьяных
любовников. Но тут к нам кто-то обращается нервным голосом:
— Почему вы в таком виде здесь расхаживаете?
За секунду я оказываюсь где-то в стороне, в каком-то тесном углу. Улавливаю
неровное дыхание и сильные ерзанья рядом с собой. Слегка приподнимаю капюшон и от
шока чуть не сбрасываю его полностью, раскрывая свои белые волосы.
Блэйк стоит возле стены и прижимает всем тело девушку, одетую в шикарное платье
с глубоким декольте и высоким вырезом, берущим начало у бедра и открывающим
стройную ногу. Одна его ладонь легла на рот, вторая захватила в плен тонкие
запястья. Свет почти не проникает в этот закуток, поэтому я не вижу ее глаз, но
могу прочувствовать ту атмосферу, которая разожглась между этими двумя.
— Тихо, хорошо? — предупреждает он. Девушка кивает, и тогда сильная хватка
Блэйка ослабляется, но шаг в сторону от нее он не делает.
— Ребекка, — обращаюсь я, когда, наконец, прихожу в себя, — нам надо уйти. Мы
все знаем.
Чувствую, как долгий взгляд друг на друга между ними разрывается, и Ребекка
смотрит на меня. Она ловит мою ладонь в свою, в ответ я сжимаю ее так крепко, как
только могу.
— Что с ним? Все плохо?
Вижу слабый кивок, и опускаю голову. Все, еще немного, и я сломаюсь пополам.
У нас не было возможности поговорить, не было шанса объясниться. Я просто взяла
Блэйка за руку и потянула его обратно к нашему маршруту.
— Будьте осторожны. Оба, — промолвила Ребекка в наши спины.
Достигнув двери, мы буквально вываливаемся на порог огромного крыльца, который
превратили в сцену. Люди уже начали собираться на площади в ожидании торжества. Мы
продолжаем оставаться жалкими незаметными силуэтами, спускаемся быстро по лестнице
и попадаем в поток толпы, где уже можно было сделать передышку. Вот так просто
кульминация шоу только что слегка подкорректировала планы и стала крупицей в общей
массе зрителей.
— Нам нельзя останавливаться, — говорит Блэйк.
Но я все равно замираю на какое-то время и смотрю на сцену и теперь понимаю,
почему на нас никто не обратил внимания. Ребекка вышла вместе с нами и все зрители
стали наслаждаться ее красотой, ее идеальным телом, облаченным в тонкую ткань
легкого платья в пол. Она фальшиво улыбается, ищет в толпе нас. Но не успевает
сделать это, так как кто-то подходит к ней и просит вернуться за дверь.
Ведь совсем скоро все начнется.

Глава 27

Воспоминания о том, какими мы были -

Я их вижу сквозь пламя.
Загипнотизированный, я мечтаю,
Забывая о лжи и боли,
Но я не могу вернуться обратно
Забытые привычки
И расплавленные цепи.
Мы, объятые страхом,
Стремимся бороться!
Но я знаю — пути назад больше нет.
STARSET — «Point of no return»
Остались часы до того самого момента. Последний шрам, полученный еще в далеком
детстве, магическим образом исчез с лица. Волосы подстрижены, щетина сбрита.
Взгляд, который еще сутки назад отражал все муки владельца, стал пустым, и холод в
нем затыкал даже самые неугомонные рты.
Он стоял уже не в той комнате, где каждая трещинка в бетоне была заполнена его
кровью, а в роскошных апартаментах, как и полагалось преемнику «темного» мира.
Вокруг него семенили прислужливые дамочки, у которых была задача в лучшем свете
выставить обездушенное тело. Они были бы рады даже обтереть в ванной каждую его
часть, только получили на это предложение громкий хлопок двери.
Пожалуй, только в ванной комнате, он все еще мог делать что-то самостоятельно,
оставаться наедине с самим собой. Шевеление возле двери толпы «фанаток» ему помогал
заглушить поток воды, бьющий прямо в лицо. В эти мгновения он был свободен от
мыслей, от картинок и образов, от всего, чем пытали его это время.
 Недолгое время, со стороны, хотя для него минуты давно обрели размытые границы и
превратились в поток одной сплошной пытки.
После душа он вновь становился тем, кого можно наряжать как куклу для
масштабного мероприятия.
— Вам подготовили речь, — сказала одна из девушек, вошедшая в комнату. В руках
она держала конверт. — Ее написал Правитель.
Несмотря на то, что сейчас его мышцы после адовых тренировок натирали каким-то
обезболивающим, он все равно послушно протянул свою руку и забрал то, что ему
предстояло выучить.
— Он будет готов? — Вопрос уже не к нему. С ним лично вообще перестали общаться,
так как он не был способен на диалоги, если они не касались Правителя. Только
приказы, и только подчинение. Больше в нем ничего не оставили.
Прекрасный, крепкий «овощ», как и планировалось. Презентабельное лицо, огромная
сила и полное отсутствие свободы воли.
— Сами посмотрите, — «темные» отстранились от объекта своей работы. Девушка,
которая принесла конверт, пробежала глазами по телу и с удовлетворенной улыбкой
похвалила всех за проделанную работу. Компании удалось скрыть любые признаки
издевательств.
По щелчку пальцев в комнату занесли выглаженную одежду: черный костюм и черную
рубашку. А также начищенные ботинки.
— Можете одевать его. Скоро все начнется, а ему еще морально готовиться.
Одели, довели до блеска образ идеального будущего Правителя.
Еще совсем немного, и он получит новый статус.
Еще совсем немного, и власть поменяет свой внешний облик.
Власть Правителя будет в новой, обожаемой всем миром оболочке.
__________________
— Нам надо уходить, — злился Блэйк на меня, пока я все еще глазела на Ребекку,
которую уводили прочь со сцены.
Может, если я задержусь на минутку, мне удастся увидеть его? Я не могла никак
поверить в то, что Брайена, того Брайена, которого я любила всем своим
расстрелянным напрочь сердцем, больше нет. Даже слова Ребекки не могли заставить
меня принять страшную информацию. Хотя она была так сильно убеждена, и она никогда
бы не ошиблась.
Против моей воли Блэйк поволок меня через толпу, ругающуюся матом нам вслед, а у
меня не нашлось сил сопротивляться. По пути я несколько раз чуть не раскрыла всем
цвет своих глаз, один раз капюшон, прятавший мои блондинистые волосы, немного
скатился с головы. За это Блэйк выругался мне в лицо, а я послала его самым грубым
образом.
Через несколько минут упорного бегства сквозь толпу мы оказались на окраине
большого скопления, от которого еще многие люди рассеивались как незаинтересованные
в шоу точки.
— Весь «темный» мир пришел на это посмотреть? — спрашиваю я, озадаченно
оглядываясь на сцену, ставшую слишком крошечной для того, чтобы разглядеть людей на
ней.
— Ты считаешь, у нас такое маленькое население? Люди, живущие не в таких
комфортабельных районах, предпочитают заниматься чем-то поинтереснее, чем
восхваление новой марионетки.
— То есть ты бы, к примеру, не появился здесь?
— Я бы даже не был осведомлен об этом, как присутствующие. Но все равно бы
появился, и ты знаешь почему.
Конечно, знаю. Центром всего будет Брайен, но и Ребекка постоянно будет рядом,
как бы дополняю картину эстетического величия «темного» мира. Блэйк стоял бы здесь
и пытался бы разглядеть хоть что-то, волнение съедало бы его изнутри, как впрочем и
сейчас. Он тоже хочет остаться, чтобы хотя бы слышать, что там происходит.
Мы смотрим друг другу в глаза, ругая таким образом за слабость. Даже на
сквернословие у нас не было сил, просто молчаливый упрек.
И правда, ненависть друг к другу дает нам огромную возможность успокоить зудящую
агрессию.
— Уходим. — Первым срывается Блэйк. Он берет меня за руку и тянет за собой куда-
то вперед в быстром темпе, я кое-как успеваю перебирать ногами. Мы оказывается на
совершенно безлюдной местности, где приехавшие на шоу побросали свои автомобили. —
Надеюсь, ты не против угона?
Даже и не думала читать морали. Послушно встала возле какой-то крутой тачки,
которую выбрал Блэйк, ведь, как он сказал, пировать так пировать. Честное слово, я
не знала, как он это сделал, и как он нашел брошенную в кустах нужную ему штуку, но
уже через какое-то время возни дверь в салон была открыта.
— Угоны происходят постоянно, это как часть жизни, — сказал Блэйк. Что же, это
все объясняло.
Мы сидели в заведенной машине и, не переставая, кидали предложения о том, куда
лучше нам отправиться. Кажется, что о побеге уже давно узнали, и сейчас на наши
поиски кинулись уже вооруженные «темные». Любое промедление, любая ошибка могла
стать роковой.
— Все равно лучше не уезжать далеко от границы. Я должна вернуться к дочери.
— На границе нас и будут ждать.
— Но не сейчас, — уверенно говорила я. — Думаешь, кто-то захочет превратить в
хаос передачу власти? «Темный» же мир озабочен внешним лоском, вряд ли Правитель
будет все портить. Тем более он не захочет признать свое поражение и выставит все
так, будто он разрешил нам сбежать.
Кажется, Блэйка убедили мои слова. По крайней мере, он теперь не считал
возвращение к границе такой бредовой идеей.
— Может, все-таки спрячемся где-нибудь в другом месте?
— Варианты?
А их не было. Мы не знали, как бы мы поступали после того, как укрылись бы там.
Лучше ближе к границе, чтобы быстрее разрушить альянс и не утащить друг друга на
дно. Ночь не такая долгая, как день, мы сможем остаться незамеченными,
непойманными. С верой в это мы помчались к излюбленному месту компании — подвалу.
Когда уже не нужно было терроризировать голову в поисках адекватных идей, я
почувствовала свою уязвимость. Не в физическом плане, а моральном. Меня пугало
упавшая на меня ответственность.
Сейчас, когда мне все вокруг твердят о том, что Брайена больше нет, когда я
беженка из двух миров и мне негде спрятаться, когда неизвестно что с моими близкими
людьми, когда мама отдала свою жизнь за то, чтобы я так бездумно распоряжалось
своей, спасенной. Я видела перед собой только одну цель. Цель, у которой даже не
было имени, которую я до сих пор не держала на руках.
— Блэйк, давай поговорим, — предлагаю я. Я готова была снова ругаться с ним,
лишь бы только держаться на поверхности и не утопать в эмоциях.
— Все наши разговоры сводятся к взаимным унижениям. — Он кидает беглый взгляд на
меня. — Ты выглядишь ужасно, вряд ли ты выдержишь еще несколько оскорблений.
— Ты тоже на принца не похож, знаешь ли.
Сначала Блэйк улыбается, как и я. Но потом почему-то о чем-то настолько сильно
задумывается, что не слышит моего к нему обращения.
— Тебе не кажется, что все слишком просто? — Он озадачен. И нет у него настроя
пререкаться со мной. А у меня из-за этого по спине бежит холод.
— Ты придурок, Блэйк, знаешь об этом? Если бы я хотела в чем-нибудь усомниться,
порыдать над трудностями жизни, я бы просто поговорила с самой собой в голове.
— Хорошо, — Блэйк вынужденно расслабляется. — О чем ты хочешь поговорить? Что
поможет тебе отвлечься от того, что мы в полной заднице, что твой любимый скоро
будет хотеть тебя убить, а ты возможно никогда не увидишь свою дочь?
— Ну ты и скотина! Если мы и сдохнем, ты все равно будешь первым.
— Верно, для тебя придумают более изощренный способ.
Просто прекрасно. Он вызвал настолько сильное чувство фальшивой ненависти, что
она затмила тревоги и помогла ухватиться за тонкую соломинку моей адекватности. А
фальшивой по той простой причине, что я больше не испытывала той неприязни к нему.
Блэйк все еще в моих глазах был подонкам, но что-то теплое в его сторону все равно
сочилось из меня хотя бы в виде улыбки, которая появлялся после каждой перебранки.
— Интересно, зачем ты сейчас обо мне печешься? Мог бы кинуть меня прямо там и
угнать на этой тачке куда-нибудь подальше. Все равно все бы начали искать меня, а
не тебя.
 — Аврора вновь пытается найти добро в сплошном зле, я польщен.
— Добра без зла не бывает, как и наоборот. Ты ответишь на мой вопрос? Или будешь
отшучиваться? — В упор смотрю на него и пытаюсь разгадать хоть какую-нибудь эмоцию
в непроницаемом лице.
— Я влюблен в тебя по уши.
— Очень смешно. — Мы оба заулыбались. — Говори честно.
— Так сложно поверить, что тебя любят? Пойми, внешность ведь не главное. Главное
то, что внутри, — он игриво смотрит на меня, почти натурально разыгрывает
романтика. — Хотя, наверное, из-за того, что у тебя внутри, ты и думаешь, что тебя
невозможно любить.
— Потрясающе! — ударяю его в руку. — Унизил и внешность, и характер. Теперь мне
все понятно, Блэйк, ты точно неровно ко мне дышишь.
— Блин, так и думал, что такие сильные чувства не скрыть от твоих чудесных глаз.
И мы просто начали смеяться, как придурки. Потому что были на грани, шли по
тонкой нити и кое-как держали в кулаке эмоции. Ругаться на пустом месте, смеяться
на пустом месте. Это нормально, когда ты чувствуешь себя психом.
Выходя из машины, мы снова поливали друг друга матом. Если бы не Блэйк, я бы не
узнала столько бранных слов за такой короткий промежуток времени. Машину мы
оставили подальше от пункта нашего назначения, таким образом подарили себе еще
несколько минут взаимного уничтожения. В районе на границе действительно было очень
живо, из баров доносилась громкая музыка, на улице были слышны пьяные перепалки.
Для этих людей, которые ничего не имеют, нет никакой разнице, кто будет править
следующие несколько лет.
В подвале, в кромешной тьме, я снова была слепой, поэтому Блэйк даже без просьбы
с моей стороны, стал помогать мне идти. Помещение встретило нас своим холодом и
стойким запахом спиртного. Причем настолько сильным, что казалось, кто-то прямо
сейчас на диване распивает бутылку чего-то очень крепкого.
— Привет, Кайл, — произнес Блэйк. В этот момент стекло звонко ударилось об стол
и кто-то резко вскочил на ноги.
— Блэйк, твоя мать, что происходит?! — Торопливыми шагами Кайл подошел к нам и
тут же чуть не свалился с ног. Стоило ему слегка наклониться в мою сторону, как я
почувствовала отвратительный запах спирта, курева из его рта. — Я думал, что больше
никогда тебя не увижу, сукин ты сын!
Понять не могла, рад был Кайл старому другу, или нет, но раз от меня
отстранились, а после не последовали звуки ударов, надо полагать Кайл в восторге.
— Аврора, дорогая, ты жива! Честно, думал, что больше тебя не увижу, потому что
мне Джессика рассказала о том, что происходит с Брайеном, а она узнала от Ребекки,
а Ребекка…
Кайл еще долго описывал свои эмоции, то, как он рад видеть нас живыми и
относительно здоровыми.
— Как удалось? Что с вами было? И почему вы вместе и один из вас еще не убил
другого?!
Вопросы сыпались из него бесконтрольно. Блэйку пришлось тащить и его, и меня на
диван. Но даже когда я попыталась вставить словечко, Кайл не успокоился. Я всегда
знала, что он болтлив и любит выпить, но сейчас все явно было иначе.
— О, так значит вы в бегах. Класс!
— Мы с тобой не согласны, — сказал Блэйк.
— Так, Кайл, соберись. — Я взяла его за плечи и заставила полностью повернуться
в свою сторону и успокоиться. — Мне нужно кое-что у тебя спросить.
Только сейчас я поняла, что Кайл должен был встретить Джой, Гэйла, Волкера и
Амелию после того, как они покинул тот ужасный суд. Если мне удастся узнать хотя бы
об их судьбе, вдруг станет легче.
— Вы с Джессикой их видели?
— Ну да. Мы приехали туда сами, как только узнали, что и где будет происходить.
Потому увидели Джой. Только она нас не узнала. Ну, я имею ввиду по голосу. Один из
них, кстати, проглотил какую-то таблетку, после которой смог нас видеть.
— Волкер?
— Думаешь, я знаю? Знаю только Дэйва. Кстати, как он, дружище, поживает?
— Кайл, сейчас не об этом! — воскликнула я, когда почувствовала, что его понесло
не в ту сторону. — Вы их встретили и что дальше?
— А что дальше? Половину пути мы помогали им идти. Джой в один момент начала
кричать от боли и просить, чтобы ей что-то дали. У нее вроде как голова заболела.
Нам с Джессикой пришлось помогать успокаивать ее. Кстати, представляете, она больше
не обжигает! Удивительно!
Действительно удивительно, если учесть тот факт, что Джой полностью промыли
голову, и она должна была воспринимать их, как «темных», как опасность.
— Они ушли потом сами. Парень сказал, что нам нельзя идти дальше, так как в
каком-то там секторе может быть дежурство. Это видимо тот твой товарищ, который
давал тебе график безопасных встреч с Брайеном. Он слишком много знает.
Да уж… Никакой действительно важной информации. Теперь я убеждена в том, что о
судьбе друзей никому неизвестно. Из-за этого я сразу развалилась на диване и
уставилась прямо перед собой в бездну тьмы.
— В честь чего ты так напился? И где Джессика? Почему вы не пошли на «коронацию»
Брайена? — спрашивал Блэйк. Эти вопросы были действительно интересными, поэтому я
прислушалась, хотя виду не подала, что меня это волнует.
Кайл, прежде чем ответить, как-то грустно усмехнулся.
— А Джессика пошла, только без меня. — Слышу, как он резко хватает бутылку и
начинает вливать в себя выпивку. — Она там с каким-то ублюдком, от которого должна
будет родить. Да, ей подобрали пару. Я решил, что мне будет проще пережить их
спаривание валяющимся здесь в собственной рвоте.
Мы с Блэйком оба воздержались от комментариев. В отличие от нас, Кайл справлялся
очень даже неплохо. Он хотя бы не изливал свою ненависть на других.
— Алкоголь вообще не выход, — уверенно сказала я, отобрав бутылку у него. Кайл
отдал ее, только потому что решил слегка передохнуть, в противном случае меня бы
выпроводили на улицу, но не позволили отнять спасающую жидкость.
— Так меньше чувствуешь эту, как ее, — запнулся он, — боль.
Хочется ему верить, хочется проверить на себя. Только боюсь то, что происходит
внутри меня не залить крепостью напитка.
— Я думал, что когда Брайен начнет править, он отменит это дебильное правило. Но
не судьба.
Кайл начал тянуться за бутылкой, которую я держала в руке. Он почти уже
навалился на меня, прижал своим пьяным телом мое, все еще достаточно слабое, и
успел ударить Блэйка локтем, чтобы тот не лез, как в подвал вбежала запыхавшаяся
Джессика.
— Какого черта ты опять нажрался?! — воскликнула она сразу, без приветствий и
прочего.
Из-за собственного испуга, я выронила бутылку, и весь драгоценный напиток
растекся по бетонному полу, а осколки звоном ненадолго разбавили повисшую тишину.
Кайл зло фыркнул, как обиженный ребенок, и отлетел от меня на приличное расстояние,
явно отправившись на поиски алкогольной заначки.
— Мне повторить вопрос?! — Джессика вновь ожила. — Кайл…
— Отвали! Ты мне кто, чтобы указывать?! — рычал Кайл в ответ, с той злостью, на
которую все еще был способен. Я услышала, как он, шатаясь, поднялся на ноги и
повернулся лицом к Джессике. — Тебя не должно быть здесь, у тебя есть дела
поважнее.
— Боже, Кайл, — небрежно бросила «темная». После чего обратила все свое внимание
на меня и Блэйка. Наше присутствие оказалось более интересным явлением, нежели
пьяный и разозленный Кайл. — Вы как здесь оказались?
Я уже приготовилась выкладывать краткий пересказ последних событий, как Блэйк
перебил меня и попросил помолчать. Это я и сделала, только тишина затянулась, что
начало меня смущать.
— Что-то не так? — очень тихо спросила я.
Никто из «темных» не ответил. Но это уже не требовалось, так как я услышала
несколько выстрелов с улицы.
_________________
Еще немного и перед его лицом откроют дверь. Вокруг все отсчитывали секунды до
начала грандиозного торжества. Слева, чуть спереди от него, стоял Правитель с
безупречной улыбкой на лице и сияющими глазами. Понятие «счастье» вроде как не
существует в «темном» мире, но если не оно, то что тогда сейчас искрилось в каждой
фразе, брошенной прислуге?
Брайен чувствовал на себе взгляд. Этот тяжелый взгляд, которому он принадлежал.
А где-то справа, почти за спиной, стояла она, бледная, но все же стойкая и
сильная, скрывающая панику. Разглядывала его затылок, на котором не так давно
отросшие волосы слипались из-за крови. И вновь от картин из памяти бежали мурашки.
Чтобы отвлекаться от того, как Брайен поддакивает каждой фразе Правителя, Ребекка
мыслями бежала сейчас из этого кошмара вместе с Блэйком и Авророй.
Бежала, а потом останавливалась и возвращалась к сыну, у которого теперь здесь
не было никакой защиты. Ей было стыдно признаться даже себе в том, что ее держал
здесь только сын, а друг, второй по важности человек в мире…
— Пора, — сказал какой-то голос со стороны.
Тогда Брайен в совершенно механическом жесте немного выставил локоть, чтобы
Ребекка смогла взять его под руку. Но девушка не торопилась, и за свою
медлительность поплатилась спокойствием: леденящий до дрожи в конечностях взгляд
Брайена направился в ее широко раскрытые глаза, испуская презрение и ненависть,
подобную туману.
Хотя нет, не туману. Скорее черной патоке, только горькой до тошноты.
«Просто переживи это. Просто переживи», — успокаивала она себя. Он уже не тот,
это факт. Принять поражение нужно было достойно.
От Правителя не скрылось то, с какой гордостью девушка приблизилась к своему
партнеру. Защитный механизм, не иначе. По дрожащей руке можно было понять, как
сильно она напугана.
Дверь отворилась.
Толпа встретила трио бурей оваций и аплодисментов. Визг, крики, хлопки и
довольный гул.
Вслед за главными персонажами вечера вышла остальная элита «темных», которая
встала в пары и выстроилась в ряд за тремя спинами. Где-то сбоку маячил ведущий,
подогревающий толпу. Сегодня все по-другому. Это не просто официальное мероприятие,
это праздник, шоу, и Ребекка прекрасно знала, что главная изюминка давно убежала в
неизвестном направлении. Что-то должно будет произойти все равно.
Конечно, все началось с подготовленной речи Правителя, в которой он изложил
итоги своего правления. Главной своей заслугой он назвал Брайена, словно тот был
вещью, или в лучшем случае собакой, идеально выдрессированной. После этого
заявления пошел рассказ о небывалых способностях преемника. Вишенка на торте —
зрение на свету. Те, кто еще не знал об этом, кажется вдохнули в свои легкие весь в
мире кислород от шока, и выдохнули его только после нескольких секунд эйфории от
новости.
И снова гул, визг, радость и восторг, доходящий до сумасшествия. Нет, это не
просто уважение и любовь, это болезнь, неестественная зависимость, слепое
поклонение. Ребекка могла бы сравнить это пугающее явление еще с сотней
заболеваний, о которых ей было известно, но она не выдержала давления и
отстранилась от Брайена, утопая в мыслях о детстве и жалея, что больше не вернуть
того мальчика, приносящего еду.
Брайен же будто находился в своей тарелке. Он никому не улыбался, не смотрел в
глаза. Только вперед. В небо, усыпанное звездами. Когда пришла его очередь говорить
заученную речь, он выдал ее без запинки, словно репетировал ее миллион раз. Вся
толпа в это время молчала, наслаждаясь низким и приятным голосом, не вникая толком
в слова.
Зато Ребекка вникла и уловила тонкую нить под названием «война», которая
пронизывала каждое слово. Брайен и сам это понимал, потому с особой страстью делал
акценты на намеки о том, что планируется в ближайшем будущем. От прямых заявлений
сегодня, на таком радостном событии, решили воздержаться.
Еще речи, обещания, перечисление достоинств, восхваление. Ребекка не слушала
ничего из этого, она все еще держала спину прямо и позволяла луне играть холодным
светом на своем кукольном лице. Ее темные глаза были кристальны, но за коркой,
созданной для зрителей, кипели эмоции.
А потом объявление.
Брайен новый правитель «темного» мира.
 — Начнется новая эра! Эра, в которой мы уничтожим весь «светлый» мир!
Заключительная фраза уже бывшего Правителя стала брошенной в бензин спичкой. И
новый взрыв эмоций. Все ликовали, кроме Брайена, лишенного чувств, и Ребекки,
потерявшей дар речи. Еще недавно она ждала этого момента, ждала подписи документов
и всех формальностей и этого рева толпы. Ждала, так как знала, что за этим
последует спасение.
Сейчас же она не видела перед собой ничего, кроме крови миллионов людей. Ребекка
пятилась назад, не сводя глаз с широкой спины.
Пока все купали в своей любви Брайена, в стороне ближе к двери началась суета.
Правитель узнал, что Аврора вместе с Блэйком сбежала, и одним легким жестом он
отправил на казнь тех, кто посмел так глупо упустить пару людишек: ослабленного
«темного» и больную «светлую».
«Хоть что-то пойдет не по твоему плану», — подумала про себя Ребекка. И это
против ее воли отразилось в слабой улыбке. А он ее заметил.
— Попрошу минутку внимания, — обратился к толпе мужчина. — Я понимаю, как сильно
вы хотите насладиться тем временем, которое Брайен сможет вам уделить сегодня.
Все, даже Брайен, устремили свои взоры на старого Правителя.
— Есть одно незаконченное дело. Ребекка, ваша любимица, партнерша нового
правителя «темного» мира, была уличена в связи со «светлым» миром. Если Брайен
путался с блондинкой ради всеобщей цели и добычи важнейшей информации для нас, то
юная леди добровольно проявляла симпатию к тем, кто угнетал нас.
Карие глаза, обрамленные пышными ресницами, широко раскрылись, а ладони сжались
в кулаки. Ребекка сделала последний шаг, после которого угодила в цепкие руки двух
охранников.
— Она рассказывала им о наших тайнах, пыталась перетянуть Брайена на ту сторону.
Она предатель.
Вот так просто всеобщая любимица, главная красавица «темного» мира превратилась
в преступницу, в фигуру, которую возненавидели все. И теперь восхищенные ее
красотой люди готовы были плеваться в ее лицо. Нет, мужчины все еще хотели ее,
женщины все еще завидовали ей. Но она никогда не спускалась до их уровня, поэтому
они были только рады избавиться от нее раз и навсегда.
— Новый правитель…
Ребекка оглохла. Теперь перед ее глазами был Брайен и его высокий силуэт,
приближающийся к ней. Она брыкалась в своем открытом платье, топала высокими
каблуками и кричала громко, просила друга очнуться, вот только не слышала
собственного голоса.
Правитель ловко переиграл сценарий, получилось сумбурно, но кого это волновало?
Это же новая эра, новая глава в жизни. Почему бы в честь такого события не стереть
с лица «темного» мира последнее напоминание Брайену о том, что где-то его ждет его
любимая и его дочь?
В ее ушах гудит кровь, она чувствует, как удары сердца отдаются болезненной
пульсацией в висках. Она делает глубокий вдох ровно в тот момент, когда крепкая
ладонь Брайена обхватывает ее тонкую шею. Ребекка не издает ни звука, смотрит
мужественно в лицо друга и даже не показывает ту боль, которая охватывает ее
легкие.
— Сожми сильнее, — послышался приказ Правителя. Он стоял возле Брайена и
увлеченно наблюдал за тем, как любое его желание исполнялось, стоило сказать об
этом преемнику. Для него роли не поменялись, он все еще знал, что власть в его
руках.
Брайен слегка наклоняет голову и внимательно разглядывает краснеющее лицо
Ребекки, сильнее давит на шею и вырывает из нее кряхтение.
— Уже не так красива, — замечает Правитель.
Все отходят от девушки, но она все еще старательно стоит на ногах. Теперь, когда
ее руки свободны, она обхватывает запястье Брайена и пытается высвободиться. Без
толку, он застыл, как камень.
— Ну давай же, — раздражался Правитель. — Сделай уже это.
«Темная» сомкнула веки, чтобы не видеть перед смертью столько презрения в глазах
дорогого ей человека, чтобы не видеть то, с каким наслаждением он любовался ее
последними секундами жизни.
 Чувствует приближение конца и находит в себе силы, чтобы улыбнуться, будто все в
порядке.
И почему-то падает на колени. Через мгновение в ее грудь силой врывается поток
свежего воздуха. Она дышит. Открывает глаза и видит, что Брайен улыбается и той
рукой, которой еще секунду назад пытался убить Ребекку, сжимает шею Правителя.
Все зрители от неожиданности огромной волной отпрыгивают от сцены и замирают в
шоке.
— Теперь я неприкосновенен, верно? — спрашивает Брайен, и одним самым слабым
ударом опрокидывает своего «покровителя» на спину.
Страх, ужас, кошмар. В глазах Правителя была буря эмоций. А главное — осознание.
Осознание того, что его обыграли, а он ослеп от собственного самомнения и не
заметил, что его обвел вокруг пальца в одиночку какой-то молодой парень.
— Честно, все это время думал о том, как вы умрете. И даже не рассматривал такой
простой вариант. — Брайен сидел сверху и одной рукой продолжал давить на шею так,
чтобы попадала лишь капля кислорода, а второй иронично поправлял рубашку Правителя,
как тот любил делать, когда страдал преемник. — Но потом увидел ваше лицо и понял,
что достаточно просто публично продемонстрировать, как вы облажались.
— Сукин ты…
— Я бы на вашем месте не тратил силы на пустые оскорбления.
— Уберите от меня…
— Они теперь не слушают ваши приказы. Я правитель, и каждый, кто стоял за вами,
подчиняется мне. — Брайен стал сильнее давить на шею, из-за чего у Правителя на лбу
вздулись вены, кожа покраснела, как и слизистая глаз. — Это первое убийство,
которое будет полностью мной осознано, которому я буду рад.
Мужчина пытался вырваться, пытался сделать хоть что-то несмотря на явное
превосходство Брайена. И на предсмертные брыкания Правителя преемник тихо,
наклонившись чуть вперед, ответил:
— Надо было сначала заставить меня убить Ребекку, а после уже назначать новым
правителем.
Правитель резко успокоился, приняв свое поражение. Он кое-как фокусировал свой
взгляд, на последних вдохах нес бред.
— В тебе очень много тьмы, Брайен. Очень много тьмы.
— Обласканной ее светом.
Финальная точка и последнее сильное нажатие, которое навсегда остановило сердце
старого правителя и позволило новому вдохнуть полной грудью.

Глава 28

Он ощущал свободу, легшую мягкой ладонью на его плечи. И это было так прекрасно,
что чужая шея в собственных руках переставала быть осязаемой. Лицо, которое он
ненавидел больше всего в жизни, превратилось лишь в памятную маску мертвенно
бледного цвета.
Вдох. Брайен поднимается на ноги и его слегка шатает от эйфории. Он не
улыбается, сдерживает крошечное ликование в глубине души. А он умел контролировать
все: от любви до ненависти, от радости до ярости. Искусный лжец. Таким его сделали
пытки. Порой он даже сам верил в то, что делал, в свою беспомощность и слабость
перед трупом, валяющимся в ногах.
Наконец, до него дошел гул толпы, суета коснулась его покалеченного сознания. Он
шарил глазами по элите «темных», читая громкое слово в расширенных зрачках. Псих.
А вы думали, он останется нормальным? Вы думали, что смерть не оставляет черную
печать? Он чувствовал каждый раз, как сердце останавливается. Совсем не
сопротивлялся, потому что знал, что его вернут к жизни.
— Брайен. — Перед глазами возникла она, брюнетка с красными глазами и следом
ладони на нежной шее. — Брайен!
А он не слышал.
Ему вдруг стало страшно, что это очередная галлюцинация. Что мертвый Правитель —
его больная фантазия и несбыточная надежда. Когда ему ставили те уколы с примесью
галлюциногенных веществ, он принимал рисованную сознанием реальность. Не боролся,
не изводил себя. Знал, что силы нужны будут потом.
 — Брайен! — Кажется, у него началась паническая атака. Такое происходило, когда
его изводили до предела, когда картины перед глазами становились осязаемыми. Но
даже тогда он не боролся, копил все, каждую крупицу своих моральных сил прятал во
тьме, до которой не добрался бы ни один сильный препарат. Союз со своим Альтер-эго
спасал.
Они думали, что он иссяк, сдался.
А он каждый гребанный день в аду становился сильнее.
Правой рукой он резко обхватил левое запястье и сфокусировал взгляд на пяти
пальцах. Пять. Пять. Он пересчитал несколько раз.
Когда он был на грани, все галлюцинации двоились, после чего он отключался.
— Это реальность, Брайен. Ты слышишь?
Понял уже сам. Закрыл глаза, задержал дыхание. Несколько секунд полной
неподвижности и покоя вернули его в адекватное состояние. Уже научился управлять
собой, легко справляться со слабостями.
Сердечный ритм и дыхание стали ровными.
Он распахнул глаза и встретил реальность со спокойным лицом. Труп Правителя уже
уволокли со сцены, чтобы не шокировать еще больше толпу. Сотни или тысячи глаз
уперлись в нового правителя, ожидая ответа, объяснения. Так было всегда: по сути
все они были безвольны, поэтому постоянно ждали разрешения, указа, да чего угодно,
что побудило бы их к действиям. И неважно, что сейчас кипело в их жилах. Привычка,
вросшая в гены не только «темных», но и «светлых», могла пойти на руку тем, кто по
статусу стоял выше.
Брайен мог сказать все, что угодно, они бы съели это, проглотили бы даже стекло,
проигнорировав рванные раны в нежном пищеводе. Разве был выбор? Слова, сложенные в
осуждения, вылетели бы из их уст, но так и оставались бы простым набором звуков.
Покорность, зависимость и нежелание принимать собственные решения — все это было в
головах народа.
Он не хотел пользоваться этим.
Брайен приказал вручить ему микрофон, встал посередине импровизированный сцены и
заговорил четко, спокойно, не понижая тон и не заставляя людей от внутреннего
страха кивать на любую фразу.
— Я не имею за плечами годов практики произношения спонтанных речей. Моя
подготовка на этот пост происходила в ускоренном режиме, и я думаю, вы все
понимаете почему. Мои предыдущие слова, которые я заучивал с листочка, тонко
намекали вам о планах правительства. Но теперь я стою во главе, и я не поддерживаю
данную политику. — Брайен быстро окинул взглядом лица собственного народа, и от той
ответственности, которая рухнула на его плечи, он почувствовал легкое волнение. — Я
не хотел этого. Мне не нужна была власть, величие, ваша слепая любовь. Я не хотел
быть новым правителем, который продолжал бы начинания предшественников. Но у меня
не было выбора, его сделали за меня. Как каждый день выбор делают за каждого из
вас. Вы знаете о моей связи со «светлой». Это не просто связь, это…
Брайен замолк, так как все вокруг него напряглись. Кое-как он выдавил страшное
для всего «темного» мира слово:
— … любовь.
Послышались вздохи, некоторые отвернули свои лица, словно только что Брайен
раскрыл не свой секрет, а их.
— Как и вы, я ненавидел «светлых». Но обстоятельства сложились так, что я
столкнулся с представительницей этого мира и узнал о них так много, что сделал
вывод — они не отличаются от нас. Они так же загнаны в рамки своей системы, им так
же промывают головы с детства.
— Они принижают нас! — послышался голос из толпы, и для Брайена это был хороший
знак. Перед ним стояли не просто зомби, а люди со своим мнением.
— Как и мы их, не так ли? Вы знаете прекрасно о наших достоинствах. Разве мы не
пользовались ими, чтобы принижать «светлых»? — «Темный», выкрикнувший реплику, свое
согласие показал кивком. — Я же говорю, мы все одинаковые. Вы удивитесь, как сильно
мы похожи, если узнаете о «светлом» мире чуточку больше. Они так же, как и мы,
вынуждены быть с теми, к кому не испытывают никаких чувств. Они создают…семьи с
малознакомыми людьми, потому что так надо. А вы? Вас заставляют спать друг с другом
как собак на случке, чтобы произвести на свет красивого ребенка. Это не нормально.
 — Любить ненормально! Никто из нас недостоин любви! Никто на нее не способен!
— В мире нет ничего более нормального, чем любить кого-то. Оглянитесь на тех
людей, с которыми вы сейчас стоите рядом. Кто они для вас? Чужаки? Нет, каждый
найдет для себя того человека, без которого он не мыслит свою жизнь. Друг, подруга
или кто-то, к кому у вас есть неподвластное вашему разуму влечение. Настолько
сильное, что вы ощущаете его как что-то «нормальное». Вы говорите себе, что это
неважно, но оно есть. Факт в том, что вы все равно чувствуете, потому что, что бы
нам не говорили, как бы сильно над нами не издевались в детстве, способность любить
никуда не исчезает. Отношения между людьми это не мертвый механизм.
— Как это… любить? Что значит это? — раздался вопрос за спиной Брайена. Он
обернулся в сторону элиты и увидел, как одна девушка смотрит на него, а в ее карих
радужках блещет море отчаяния.
— Сложно. Очень сложно. Но от этого чувство это становится только прекраснее. —
Брайен повернулся вновь к людям, заметив легкое смущение девушки, когда одна пара
мужских глаз начала обжигать ее щеку своим удивлением. — Мне тоже говорили, что я
не достоин любви. Но она так не считала. Я думал, это такая дикость, тем более из
уст «светлой». Черт, когда она сказала, что любит меня, у меня внутри перевернулось
абсолютно все. Полюбить меня не видя? После того, как я полоснул руку ножом? Я даже
не осознавал, что сам люблю ее. Понял только когда чуть не потерял, и тогда же не
побоялся об этом сказать. Для меня любить, значит ставить интересы человека выше
своих, значит нуждаться в нем, как в кислороде и бояться лишиться возможности быть
с ним рядом. Хотеть этого человека, как никого другу в этом мире, быть готовым
пойти на все, лишь бы видеть только улыбку на самом красивым для тебя лице. Ради
нее я начал все это, пошел добровольно на испытания, чтобы стать правителем и
изменить мир. Я всегда знал, что она рядом, что она верит в меня больше, чем кто-
либо другой и любит меня так сильно, что готова кинуться следом за мной в самую
глубокую бездну. Сейчас у нас есть дочь, которую у нас отобрали. И я знаю, что
многие из вас, кто яро отрицает привязанность к детям, все еще иногда вспоминаете о
том, что где-то в воспитательном центре бегают крошечные ножки, который являются
частью вас самих. Это другая любовь, она безукоризненная, она чистая и глубокая…
Сам еще не до конца ее понимаю.
Брайен делает паузу и собирается с мыслями, чтобы произнести следующее:
— С этого момента я останавливаю ту воспитательную деятельность, которая ведется
в центре. Также я отменяю закон о том, что вы должна спать с теми, кто подходит вам
по тестам. И мне не нужно время, чтобы подписать бумажки. Мое решение вступает в
силу незамедлительно. — Он ищет глазами теперь уже свою «свиту» и окидывает ее
ледяным взглядом, от которого сжимаются легкие. — Я понятно выразился?
От страха они все торопливо кивнули головами и снова уставились на людей,
прибывающих в легком трансе от сказанного.
— Эти перемены должно быть шокировали вас, но это только начало. Сейчас я больше
не смею вас задерживать: скоро взойдет солнце…
— Как вы видите на солнце? — Последний вопрос.
— Вы все это можете. Нужно начать лишь со своей головы и понять, что внутри вас
сидит частичка «светлого» мира. Я все объясню вам, расскажу подробнее, только дайте
мне время. Сейчас вы должны благополучно добраться до своих домов.
Несколько минут сильного напряжения еще держали Брайена в застывшем положении
посреди сцены и под пулями от миллионов немых вопросов. Когда он понял, что никто
из людей не хочет застрелить его за запретную связь со «светлой», за убийство
Правителя… О нем же даже никто не вспомнил! Казалось, что он обладал безграничной
властью, уважением и любовью, а по сути всем было плевать на него. Как могло быть и
плевать на Брайена, если бы он пошел по тем же стопам. Но он точно произвел
впечатление на людей, там самым гарантировав себе то, что его не сбросят с игровой
доски за преступление. Теперь люди не пускали слюни по нему из-за какого-то
гипнотического эффекта правильно подобранных слов, теперь они считали его «одним из
своих» и проявляли уважение. Возможно, даже видели в нем истинного лидера.
«Темные» в громких обсуждениях между собой или же некоторые в гробовом молчании
медленно расходились, освобождая улицы. Брайен пихнул кому-то в руки микрофон и
запустил ладони в короткие волосы, провел ими по лицу, глубоко вдохнув.
— Брайен, ты последний козел! Конченный придурок!
 Не успел он прийти в себя и успокоить свои нервы после официального выступления,
как на него набросилась Ребекка. Она влетела в его руки, кладя голову на плечо и
обнимая его ребра со всей силы. Мокрые от слез щеки пропитывали пиджак, а губы
безостановочно бормотали:
— Я убью тебя, идиот! Уничтожу! — Она плакала и смеялась одновременно. — Ты
обманул меня!
Девушка не находила место от счастья и не могла успокоиться. Ее колотило от
безумия, которое перевернуло многолетнюю историю.
— Мне нужно было, чтобы ты поверила в поражение. Ты намного хуже меня
сдерживаешь эмоции, — тихо прошептал Брайен, приобнимая подругу в ответ.
— Я же думала, что все кончено! Я же сказала об этом ей.
— Своим незнанием ты помогла мне их обмануть. Правитель постоянно ориентировался
на то, как ведешь себя ты. — «Темный» отстранил брюнетку от себя и стер с ее щек
тонкие струи слез. После чего обратился к онемевшей свите с приказом: — Отмените
поиск сбежавших, немедленно. Я сам с этим разберусь.
— Скоро взойдет солнце, вам не… — затараторила девушка, одна из свиты, но тут же
осеклась, вспомнив о способности нового правителя. — Вы не можете уйти. Поле того,
что вы устроили, вы обязаны быть здесь.
— Мне что организовать похороны? Или написать объяснительную? Всем плевать на
произошедшее, даже вам. На самом деле вы хотели от него избавиться, потому что хоть
он и был вашей марионеткой, творил порой все, что в голову взбредет. Скольких из
ваших он убил? А скольких я, подчиняясь ему?
Все приближенные к власти, те, кто всегда вился вокруг Правителя, переваривали
сказанное и переглядывались между собой.
— Проиграл не он, а вы. Поэтому либо убирайтесь, либо пересмотрите свою позицию.
Никто не хочет жить по зверским законам, которые вы отстаивали многие годы. —
Брайен сделал несколько медленных шагов в их сторону, заставляя их испуганно
поднять широко раскрытые глаза. — Если в мире есть хоть один человек, стоявший на
его стороне, то даже он усомнится. Никто не захочет пойти против всего народа,
который отнюдь никогда не был злом. И вам от меня не избавиться. Теперь все будет
по-другому. А пока я отлучаюсь по своим делам, подготовьте все важные документы, в
том числе договоры со «светлыми».
Не дождавшись какой-либо реакции, Брайен повернулся к ступенькам и быстрым шагам
направился к парковке, минуя задержавшихся на площади зевах. Прекрасно слышал
бурные разговоры по сторонам, но старательно игнорировал их. Потом он обязательно
проанализирует то, что сейчас произошло. Поймет, к чему может привести его нынешнее
положение. Сейчас ему нужно было увидеть ее.
— Брайен! — окликнул его женский голос. Он обернулся и увидел Ребекку, ловко
подбегающую к нему на высоченных каблуках.
— Зачем ты?
В ответ девушка продемонстрировала ключи от автомобиля. На протянутую руку
Брайена она отрицательно покачала головой.
— Я поеду с тобой, — заявила она.
— Шутишь? Ты не можешь находиться под солнцем.
— Не быть тебе всегда самым крутым, мой дорогой. — Ребекка шутливо скривила
губы. — Мне тоже пора учиться.
— Тебе лучше пойти к сыну.
И Ребекка застыла от одного упоминания, от одной фразы, ключи чуть не выпали из
ее рук. Как объяснить ему, что она не готова? Что она не знает, как подойти к
ребенку и объяснить ему, что она его мама? Как?! У нее никогда не было матери.
Отец, как оказалось, всю жизнь издевался над ней, а сейчас скончался и подарил
сильное чувство облегчения.
— Это не только мой ребенок, — съязвила в ответ.
Клянется самой себе, что не хотела этого говорить, но не торопится забрать слова
обратно.
Неуместный факт для всей ситуации.
Брайен не поменялся в лице, хотя в глазах промелькнуло то, что Ребекка предпочла
упустить. Она двинулась вперед, к своему автомобилю, бросив в руки Брайена ключи,
которые тот ловко поймал, не моргнув, все еще пережевывая сказанное.
 Слишком много, черт возьми, ответственности!
Уже в автомобиле Ребекка попыталась разрядить обстановку.
— Ты ведь знал, что она там не одна?
— Иначе я бы не допустил того, чтобы она туда попала.
— Но там был Блэйк.
— Я все еще хочу пробить ему голову чем-нибудь внушительным и вспороть его
живот, чтобы вытряхнуть из него дурь. Но, — Брайен делает короткую паузу и
прибавляет скорость, вдавливая ногу в педаль газа, — я был уверен, что больше от
него подстав можно не ждать. И тем более если бы у меня ничего не получилось, кто
бы помог ей сбежать? Только он.
Ребекка удивленно покачала головой с полуулыбкой, расслабившей сердитое лицо.
Все знал. Он все знал! Просчитал все на тысячу ходов вперед и вышел победителем.
Она гордилась им, как гордятся членом семьи.
— Прости, что не поверила в тебя. Я не должна была сомневаться.
* * * Еще и еще. Сразу несколько выстрелов звуком заставили нас очнуться.
— За нами? — тихо спросила у Блэйка.
— Они бы не стали стрелять без разбора, выдавая себя.
Мой бывший сокамерник уже подошел ко мне, взял меня за руку и заставил
прилипнуть к нему.
— Нам нельзя здесь сидеть, — сказала Джессика.
— А что ты…
Пьяные возмущения Кайла прервал грохот. Что-то катилось кубарем по лестнице,
прямо к нам. И это что-то — свежий труп, от которого несло тошнотворным запахом
металла.
И Кайла тут же вырвало где-то в стороне.
— Сколько же ты выпил, если тебя так сильно тошнит?! — громким шепотом кричала
Джессика.
По-моему, ответ был очевиден, если взять во внимание стойкость «темных» перед
опьянением.
— Столько, чтобы не думать о твоих романтических приключениях.
— Не было никаких романтических приключений, идиот! Ни с кем никогда не было!
В подвале вновь повисла тишина. Настолько глухая, что можно было услышать, как
рвутся у всех струны выдержки. Но один из нас, очевидно, почувствовал облегчение, и
теперь выплескивал из себя всю ту гадость, которой хотел заглушить свои чувства.
И пока Кайл проклинал свой желудок за слабость, мы втроем задерживали дыхание,
вслушивались в шорохи у входа в подвал. Я, благодаря тому, что была слепа, могла
слышать практически на одном уровне с ними.
— Там кто-то есть, — тихо сказала я, чувствуя, как к моему свободному от Блэйка
плечу подошла Джесс, а вслед за ней и вялый Кайл.
— Еще раз ты, — начала шипеть Джессика в сторону своего… да черт знает, кто они
друг другу.
— Не буду. Прости, больше не буду, правда. — Тон его был настолько виноватым и
одновременно счастливым, что «темная» моментально растаяла, хотя внешне продолжала
держаться камнем.
— Нам точно надо уходить, — заговорила она.
— Разве не лучше переждать здесь?
По ступенькам с глухими ударами стало скатываться что-то очень мелкое.
— Твою мать, — вырвалось из Блэйка. — Зажмите нос!
Свободной рукой я накрыла лицо ладонью. Газ с шипением стал вырываться из
сброшенной емкости и окутывать ядом нас, плотно прижатых друг к другу. Все мы
ослепли и потеряли возможность дышать. Выбираться нужно было незамедлительно. И раз
«темные» впервые столкнулись с тем, что они полностью слепы, мне приходилось
руководить движением.
Я крепче обхватила ладонь Блэйка и локтем пихнула Джессику, которая уже сама
хваталась за вновь блюющего Кайла. Нужно было лишь вспомнить, как меня постоянно
заводили сюда, прислушаться к своим ощущениям.
— Просто идите за мной, хорошо?
Оказалось, на них яд действовал куда сильнее, чем на меня. Они задыхались в нем,
поддавались панике и вертелись на одном месте, потеряв всякий ориентир. Я убрала
руку от лица и вцепилась мертвой хваткой в плечо Джесс.
— Кайл, схватись за Джессику! И все за мной.
Это было больно. Газ сначала щекотал само основание носа, затем проникал к
слизистой и кажется наносил крошечные раны внутри. Чувствовала только запах крови и
то, как из носа и глаз бежит жидкость.
Трио оказалось податливым: несмотря на то, что их выворачивало наизнанку и они
захлебывались в собственной слизи, их ноги упорно следовали за мной. Кто-то из нас
опрокинул бутылки, кто-то напоролся на осколок, а кто-то вжался боком в угол. На
ступеньках мы встали в ряд и, опираясь на стену стали идти наверх, к свежему
воздуху. Лунный свет проник сквозь дымку и дал мне возможность видеть.
Я первая оказалась на улице и тут же столкнулась с размытым силуэтом, который
опешил в то же мгновение, когда разглядел мои белые волосы. Я тараном пошла на него
и повалила его на спину, желая рассечь ему голову об асфальт. Только он оказался
сильнее: ловко опрокинул меня на лопатки и сел сверху, занося кулак над моим лицом.
Пришлось зажмуриться в ожидании удара, но костяшки лишь мазнули по щеке. А после
тело незнакомца рухнуло рядом со мной.
Блэйк стоял в полусогнутом состоянии, протянув мне свою ладонь.
— Спасибо, — сказала я, встав на ноги. «Темный» отмахнулся, будто не сделал
ничего важного и отступил на несколько шагов к Джесс и Кайлу, стоявшим на корточках
и сплевывающим слизь.
Они долго мучились от вызванных газом синдромов, мне же хватило минуты, чтобы
прийти в себя. Тогда я оглядела все вокруг и заметила еще несколько «темных»
ползущих по асфальту почти в слепом состоянии. Некоторые вставали, держались за
кровоточащие раны и бежали из последних сил дальше от границы.
Мой взгляд сразу опустился на бессознательное тело.
Под черной экипировкой с кучей забитых разным оружием карманов было спрятано
тело «светлого». Я сняла с него маску и шлем, защищающий голову, и белая челка
сразу упала на его взмокший лоб.
А светлые глаза распахнулись и уставились на меня.
Быстрым движением я выдернула пистолет из пока что слабых рук и направила дуло
прямо в его лоб.
— Только попробуй сделать хоть одно движение, — пригрозила я, и было бы
прекрасно, если бы не только в моей голове слова звучали достаточно грубо.
— Ты же Аврора, верно?
— Что здесь происходит?! — рявкнула на него.
— Будто ты сама не понимаешь. Они все будут уничтожены. — Его губы расплылись в
такой дикой улыбке, что от нее по моим пальцам прошлась легкая дрожь.
Передо мной был «безупречный светлый». Только уже после долгих процедур. Я
поняла это по мешкам под пустыми глазами, по ненормальному оскалу.
О, черт.
Правитель «светлых» действительно отправил простых людей, одержимых идеей
уничтожить «темных», творить весь этот хаос. Необученных, незнающих истины. Зато
таких диких, глупых и…зрячих?
Неожиданно я почувствовала острою боль в ноге, после которой теплые струи крови
стали бежать по икре. «Безупречный светлый» достал нож и полоснул им по ноге от
колена вниз.
Я просто испугалась. Просто запаниковала. Потеряла связь с самой собой, когда
увидела, как он поднимается. Потом он сказал что-то о том, что я сдохну вместе с
ними.
Выстрел. Я первый раз в жизни держала оружие. Но пальцы сами сжались в инстинкте
самозащиты и выпустили пулю прямо в лоб. «Безупречный светлый» упал в этот раз
замертво.
Пистолет затрясся в моих руках, выпал, забирая с собой капли самообладания.
Ты убила, Аврора. И оказывается, ты никогда не была готова к тому, чтобы
почувствовать чужую кровь на своих руках.

Глава 29

Мы сражаемся лицом к лицу с представителями своей же расы.

 Мы снова совершаем грехи, а наши дети расплачиваются за них.
Наша история всё время повторяется,
Но мы в силах изменить ее, если мы выстоим
И возьмем верх.
Даже самой темной ночью
Я стану твоим мечом и щитом,
Ты прикроешь меня, а я тебя.
Мы можем пасть первыми,
И всё останется, как прежде,
Или мы можем все изменить.
Увидимся на поле боя.
Помни, за что мы сражаемся.
Svrcina — «Battlefield»
«Аврора, просто успокойся. Он угрожал тебе и твоим друзьям, иначе ты поступить
не могла!» — внушала я себе, не отрывая глаз от кровавой дыры посредине лба.
Что со мной стало? Год назад я и подумать не могла, чтобы причинить боль
человеку. Просила Брайена приютить кошку, впадала в панику от того, что
представляла чью-то смерть.
А что сейчас, черт возьми?!
Сейчас я стою у трупа и пугаюсь больше не устрашающего вида, а собственных сухих
щек. Все, что я чувствую, как эмоции бьются об стены, выстроенные в голове ради
собственного блага.
— Аврора. — На голос я инстинктивно подняла оружие и направила его прямо в лицо
испугавшейся Джессики. Мы смотрели друг на друга с ужасом в глазах и едва заметно
дрожали. — Аврора? С тобой все в порядке?
Нет, не в порядке! Это же так очевидно. Я роняю ослабшие руки, но пальцами
продолжаю сжимать рукоятку, впиваться в нее как в самое надежное спасение. Не
избавлюсь от пистолета, не спрячу его от собственных глаз. Не имело смысла бежать
от правды, когда она лежала в паре сантиметров от тебя с простреленной головой.
— В порядке, — сухо ответила я.
Но Джессика не верила. Как и Кайл, Блэйк. Парни до сих пор терли глаза, хотя
даже так отчетливо видели, как хаотично разбросались по моим ногам чужие капли
крови.
— Уверена?
— Конечно.
Чтобы прервать любые попытки друзей проявить жалость ко мне, хотя я совсем ее не
заслуживала, я попыталась осмотреть порез на ноге. Рана была не глубокой,
дискомфорта не доставляла. Только вот обработать ее все равно следовало.
— Нельзя здесь оставаться. Лучше скрыться где-нибудь, вам так не кажется? —
тараторила, отвлекаясь от всего, игнорировала пожирающие взгляды. — Здесь опасно.
Мы не знаем, кто еще появится, а оружие у нас только одно. — Я с серьезным видом
крутанула пистолет в руке, словно это было моим обычным действием. А они
продолжали, смотрели с сочувствием. Откуда в них столько…Всего! Когда во мне,
кажется, в конвульсиях умирает человечность? Когда я боюсь той пустоты, которая
помогает мне жить?
— Ты права. — Джессика утвердительно кивнула. — Лучше убираться отсюда как можно
дальше.
Но не мне. Мое место и укрытие существовало только в грезах.
Осознание этого толкнуло меня на принятие безумного решения, логики в котором и
я сама не видела.
— Тогда вы втроем уходите в квартиру к Брайену. А мне нужно в «светлый» мир.
От моего заявления очухался даже Кайл. Теперь вместо жалости они источали
крайнее недоумение. Видимо я пробила дно собственный тупости и непредсказуемости.
— Ты идиотка? Что взбрело в твою голову? — грубо спросил Блэйк, окидывая всю
меня недоверчивым взглядом.
— Я не пойду в ту квартиру. Вообще не хочу возвращаться в «темный» мир. Мне
нужно к дочери.
Последние слова прозвучали серьезно даже без притворства. Только с ней я хотела
оказаться сейчас рядом.
 — С ума сошла?!
— А что мне еще делать? — я вскинула руки. — Оглянитесь вокруг — это конец!
«Светлые» атакуют «темных» ночью, и это еще малая часть того дерьма, что ждет нас.
Или вы хотите убедить меня в обратном? Я больше не могу находиться здесь, на
территории «темного» мира. Они отняли у меня Брайена, но дочь… Нет, нет, нет.
Только через мой труп.
Мой монотонный монолог прервали частые выстрелы с соседней улицы. Из-за громкого
звука неизвестная компания «темных» вышла из-за угла и побежала как можно дальше от
границы, постоянно оглядываясь назад. Вслед за ними вышла пара — парень и девушка.
«Безупречные светлые», — пронеслось в голове, и я уже без шуток рявкнула
друзьям, чтобы они убирались отсюда, пока не стали мишенью. Сама же накинула на
голову капюшон, оставляя одну белую прядь свободно прикрывать лицо, и пошла к
границе. Без плана, без знания того, что делаю. Но раз сейчас все «светлые» на
границе заняты своими безумными идеями, мне казалось, что я смогла бы остаться
незамеченной.
На мне тоже черная одежда, я тоже прекрасно ориентируюсь в пространстве и имею
при себе оружие.
Слиться с толпой. Точно. Это мой план. Главное, чтобы никто не узнал меня, чтобы
они были увлечены убийством своих «врагов». Только вот толпы никакой не было:
«безупречных светлых» было мало, и действовали они поодиночке, разводя хаос
беспорядочными действиями и закидыванием газовых бомб в открытые двери помещений.
— У тебя точно что-то не в порядке с головой? — прозвучал вопрос прямо в спину.
Но я лишь закатила глаза, продолжила идти в том же темпе.
— Блэйк, тебе лучше развернуться обратно, пока мы еще совсем рядом с подвалом. С
«темным» церемониться не будут.
Он резко схватил меня за плечи и силой толкнул в глухой закоулок между
заброшенными постройками. Сразу после них были те злополучные кусты и невысокие
деревья, а за ними — «светлый» мир.
Мне захотелось вскрикнуть от боли, когда лопатки сильно ударились об бетонную
стену полуразвалившегося здания, но «темный» зажал мой рот рукой и приложил один
палец к своим губам. Пришлось замолкнуть. Тогда я заметила как по улице мимо, не
заметив нас в тени, прошел одинокий силуэт.
— Черт, — возмутилась я, кода Блейк наконец отпрянул от меня, — зачем ты за мной
пошел?
— За тобой хотела пойти Джессика, но ее не отпустил Кайл. А сам он отравился
сильнее нас. Пришлось мне.
— Я в этом не нуждаюсь.
— Наоборот. У тебя поехала крыша, и кому-то надо за тобой присмотреть.
— В тебе проснулось чувство вины? — Я оттолкнулась от стены и сделала шаг к
Блэйку. Он держал руки скрещенными на груди и прожигал дыру в моем лице
презрительным взглядом, сжимал губы в тонкую линию ради призрачного самоконтроля. —
Если ты считаешь, что после своих «проступков» обязан псевдозаботой искупить вину,
то спасибо, не надо.
— Ангелочек…
— Не смей. — Дуло пистолета уткнулось прямо между его ребер, замок из рук на его
груди тут же раскрылся, и я застыла в крошечных сантиметрах от него, намереваясь
прогнать. — Не называй меня так, после всего, что произошло.
— Это не меняет того, что я хочу тебя так называть, — холодно произнес он,
скептически смотря на мою странную позицию.
— Мои заботы не касаются Джессику, Кайла и тем более тебя. Вам просто надо
залечь на дно и пережить то, что будет дальше.
— Ну а ты собралась в одиночку вершить правосудие? Выглядишь как-то без
перспективно. И эта твоя поза, — он кивнул на направленное на себя оружие, —
смотрится уж больно неубедительно, чтобы кого-либо запугать. Откинешься, как только
перешагнешь границу.
— Не забывай: мы говорили о том, что ты сдохнешь первым.
— Аврора, — выдыхает он, — не заставляй меня объяснять очевидные вещи. Это
опасно, это тупо, это, черт возьми, такой хреновый план. Да это даже не план, а
просто пиздец!
 — Я не собираюсь больше беспомощно ждать чуда. Пойми ты, я не хочу по-другому
действовать, не хочу больше подвергать кого-то опасности и заставлять нянчиться со
мной.
— Идиотка.
— Да, поэтому тебе надо уйти. — Я первая отступаю от него и готовлюсь к
прощанию. — Возможно, когда-нибудь еще увидимся?
— Остановись ты, дура! — не выдерживает он.
Его голос эхом ударился об стены и почти грозным рыком вырвался на тихую улицу.
Мне хватило секунды, чтобы сообразить, чем мог обернуться его срыв. Когда я всем
корпусом развернулась к выходу из закоулка, неизвестное мне оружие уже смотрело в
нашу сторону.
Решение было принято слишком быстро, чтобы я успела испугаться собственных
мыслей.
Нажимаю на курок. Еще и еще, пока не слышу, как тело напротив валится с ног и
подставляет скорченное от боли лицо лунному свету. Совсем молодая девушка, скорее
всего моя ровесница. У меня все внутри сжимается от чувства вины, и я понимаю, что
мне нужно как можно скорее бежать от сюда, пока я не сорвалась.
— Видишь, я смогу за себя постоять, — с фальшивой гордостью говорю я,
проглатывая обратно тошноту, подступившую к горлу. А рванное дыхание и вытекающая
кровь бросает меня в холодный пот.
Это ничто. Все нормально.
Делаю глубокий вдох. Выдох.
В ушах перестают жужжать собственные мысли, невнятные и слишком громкие.
Кажется, я наконец отрываю всю свою душу от умирающей девушки и начинаю обращать
внимание на остальной внешний мир. Тогда я понимаю, что то самое дыхание, за
которым я сама неосознанно повторяла, принадлежало далеко не моей жертве.
— Да, ангелочек, отлично сработанно, — с хрипом произнес Блэйк.
Я резко оборачиваюсь и вижу, как Блэйк спиной наваливается на стену и без сил
скатывается вниз, при этом держась за место под ключицей. Все его лицо исказилось
из-за боли, взмокло, глаза зажмурились, а зубы стиснулись. И я сама каменею, не
веря в то, что так медленно плывет перед глазами.
Девушка успела в него выстрелить.
У меня парализует ноги, руки, веки застывают на одном месте и не дают моргать.
Чтобы я видела это, чтобы я понимала, что во всем виновата, и теряла последние
капли рассудка.
Его громкий кашель заставляет меня вздрогнуть, очнуться. В одно мгновение я
оказываюсь рядом на земле и притягиваю к себе его, кладу голову на колени, а у него
никаких сил нет воспротивиться моему порыву.
— Блэйк, — обращаюсь шепотом, — ты что творишь?
Убираю его руку и осматриваю рану: где-то глубоко в его груди застряла пуля.
— Даю тебе шанс поскорее сдохнуть сразу после меня.
Он усмехается собственной шутке, и по его губе вниз к подбородку тут же начинает
бежать густая кровь. Я в панике как можно сильнее принимаюсь давить на рану,
осматриваясь вокруг, будто где-то могло лежать лекарство. Черт, да что угодно!
— Аврора?
— Что?! — вскрикиваю я, отказываясь бросать даже короткий взгляд в его сторону.
Нет, я не могу. Я не хочу смотреть на его бледное лицо и на эту кровь, стекающую
уже и по моим коленям.
— Ты вся трясешься. — Констатирует глупый факт. Меня не просто трясло: мое тело
словно заходило в конвульсиях, держа внутри слишком сильные эмоции. И слезы. Мое
лицо было до сих пор сухим, потому что я знала: мне нельзя реветь. — Переживаешь?
— Блэйк, черт возьми! По-твоему это шутки? — опускаю зудящие глаза и вижу его,
такого спокойного и умиротворенного, разглядывающего меня в ответ.
Сейчас он не зол, не ворчлив, не смотрит на меня, как на пустое место.
— Успокойся, хорошо? И смотри мне в глаза.
Я вся напрягаюсь, чтобы только не поддаться слабости и не отвернуться. Блэйк
обхватывает мои запястья и заставляет убрать руки от раны.
— Нет! — кладу ладони обратно и снова давлю на рану. — Уже светает, видишь? Я
смогу сейчас привести помощь, тебе надо просто еще немного потерпеть, — тараторила
я, даже не думая о том, что из-за моего тела он лежит в тени и не видит, как небо
медленно начинает светлеть.
— Ты можешь, — его слова обрываются из-за кашля.
Прекрасно понимаю, чего он хочет: я должна сдаться вместе с ним и бросить его.
Но я уже мотаю головой, не отрываюсь от его карих радужек и вдалбливаю в его голову
собственные мысли: «Я тебя не брошу!».
— Это комплимент, — шепчет Блэйк.
— Даже сейчас, на грани смерти, ты умудряешься так себя вести. Ликуешь из-за
того, что я собираюсь спасти тебя, чтобы потом убить собственными руками?
— Прости меня.
На секунду тряска моего тела останавливается, но тут же продолжается. Ладони,
все облитые кровью, расслабляются и больше не поддаются моей воли, пальцы лишь
беспомощно собирают ткань его одежды в складки.
Он это сказал.
Из глаз потекла первая слеза, и она показалась мне особенно жгучей и соленной.
— Нет, нет, нет. Мы обсудим это потом. Сейчас просто молчи.
— Я был ублюдком с тобой.
— Молчи! Ты разве не понимаешь, что тебе нельзя тратить силы на эти разговоры?!
Но он продолжал сквозь мучительную боль. Говорил, прерываясь на короткие вдохи и
кашель:
— А ты всегда была хорошим…другом.
— Прошу тебя… — Чувствую, как на сердце кладут что-то невообразимо тяжелое,
выталкивая наружу все мои внутренние переживания. Я не смогу выдержать еще одну
потерю!
— Извинись за меня перед Ребеккой. — Меня пробирает новая волна, но я уже не
затыкаю его. Я лишь глажу его волосы, его лицо. — Я люблю ее.
Я не выдерживаю и зажмуриваю глаза, но слезы все равно текут ручьем по лицу. Он
умирал на моих руках, забирал с собой ту часть души, которую по-своему научил
бороться.
— Ты сам ей это скажешь, — шепчу я.
А когда мои глаза наконец распахиваются, они сразу встречаются с холодным,
пустым взглядом.
— Блэйк? — мягко трясу его. — Блэйк?!
За стеной раздался какой-то шорох, боковым зрением я заметила, что кто-то в
экипировке поворачивает к нам. Тут же хватаю свободной рукой пистолет, лежавший все
это время у ног, и начинаю стрелять, при этом крича:
— Проваливай! Убирайся к черту!
Патроны кончаются, и я издаю слишком громкий крик и одновременно с ним швыряю
чертово оружие куда-то вперед. Оно отлетает от стены и выкатывается к солнечным
лучам, скудно ласкающим асфальт.
— Аврора! — Громкое обращение заставляет меня оторваться от разглядывания трупа
девушки и лужи крови рядом с ней и поднять красные глаза вверх.
— Дэйв?
Мой «муж» смотрел на меня в ужасе, делал широкие шаги и садился рядом на колени.
А я следила за ним, считая что это сон. Что мое тронуто сознание нарисовало его
четко и реально для своих целей.
Я же чуть не убила его!
Дэйв опустил глаза на Блэйка и от вида мертвых глаз его щеки стали совсем
бледными.
— Прости… Я же чуть… Я просто… — запиналась я. Но Дэйв совершенно не обратил
внимание на то, что я бездумно стреляла в его сторону.
— Это…
— Это Блэйк. — Он никогда не видел его и, скорее всего, его удивило то, как
сильно я прижимала мертвое тело ненавистного «темного». — Ты можешь помочь мне.
Сумасшествие во мне вдавило педаль газа на максимум. Я положила Блэйка полностью
на асфальт, голову немного запрокинула назад.
— Мы должны его спасти. Я не знаю как, но должны. У него пуля в груди, и я не
имею понятия, можно ли делать массаж сердца, когда она там. Но что еще мы можем?
Возможно, ты знаешь?
 Друг проверил пульс, осмотрел рану со знанием дела, аккуратно и не паникуя, в
отличие от меня.
Взгляд Дэйва дал понять одно — он никак не может его спасти. Его рука легла на
мое плечо и попыталась полностью развернуть меня к нему.
— Нет! Ты не понимаешь, я не могу!
«Светлый» говорил что-то, громко и четко, но я слышала только гул в ушах и
бешенный стук собственного сердца. Дэйв уже стоял на ногах, тянул меня за собой, но
я брыкалась и падала обратно к Блэйку. Я не могла так просто оставить его здесь, не
предприняв ничего для его спасения.
— Он пошел сюда за мной! Понимаешь? Это я виновата!
Дэйв был намного сильнее меня и в итоге ему удалось оторвать меня от остывающего
тела. Он поставил меня на ноги, встряхнул со всей силы и заставил посмотреть на
себя. А я думала лишь о том, что хочу убежать. От всего и всех.
От всех кого я знала, от сочувствующих глаз, будь они хоть светлыми, хоть
темными, от вины и запаха смерти, стойкого и душащего. И от образа мамы, который
твердил без остановки о том, что я должна бороться.
Отпихиваю от себя друга и на ватных ногах выбегаю из закоулка на пустую улицу,
где теперь каждое бездыханное тело грелось лишь лучами восходящего солнца. И из
груди, из самой глубины тут же вырвался настолько громкий крик, что я смогла выбить
из ушей назойливый шум своей крови. Когда все внутри наконец стихло, когда взгляд
сфокусировался на одной точке, я смогла увидеть человека, выходящего из автомобиля
и замирающего на месте в нескольких метрах от меня. Человека, облаченного в черный
костюм, идеального даже в этом хаосе, и причиняющего мне боль одним своим
присутствие. Даже его запах воскрес в памяти.
— Этого не может быть, — я отступаю назад, но Дэйв, оказавшийся рядом,
останавливает меня прикосновением ладони к спине. — Ты нереален!
— Это правда я, — говорит он, — прежний я.
— Нет! Я просто сошла с ума. — Поворачиваюсь к Дэйву, спрашиваю у него: — Ты
тоже его видишь?
«Светлый» кивает в ответ.
— Вы все мне кажетесь. Это просто моя фантазия.
Я зажмуриваюсь, щипаю себя в попытке снять с себя это наваждение. Но когда мои
веки распахиваются, Брайен идет ко мне уверенным шагом, сокращая расстояние между
нами слишком стремительно. Из меня вновь непроизвольно вырывается крик, я вся
сжимаюсь, обнимаю себя за плечи, и мое поведение заставляет всех замереть на месте.
— Они говорили, что тебя больше нет. Тебя нет. Тебя нет! — Я чувствовала, как
все стены внутри рухнули и та боль, которую я хранила в себе, начала бурными
потоками течь вместе с моей кровью, выходить наружу вместе с моим дыханием.
Эта боль была мной, или я была ей. Я просто не понимала, что со мной происходит.
Слезы бежали из глаз, усиливая истерику, душили меня.
— Аврора, пожалуйста, дай мне объяснить все тебе.
От его голоса я начинала сильнее кричать, чтобы не слышать и не давать ему
разрушать меня до конца.
— Ты оставил меня в подвале, из которого мне пришлось бежать, потому что тебя
больше нет! Они все говорили, что Брайена больше нет. Что осталось только тело! А
нет ничего внутри! Они же сказали!
— Но ты же им никогда не верила, правда? Ты же знаешь, что они ошибались?
— Замолчи! Замолчи! Замолчи!
— Прости меня. Прошу, просто прости меня за все это.
Брайен сделал еще один шаг ко мне, а я отступить уже не могла: мое тело приросло
к одной точке, даже Дэйву не нужно было больше меня держать.
— Не подходи ко мне! Если это вновь очередная игра с целью затащить меня в
подвал, то лучше просто убей меня! Убей меня и все, Брайен, иначе я сделаю это
сама!
Сбоку от Брайена я увидела Ребекку, аккуратно идущую с руками, закрывающими
глаза. Она остановилась чуть поодаль от нас и заговорила:
— Я была неправа, Аврора. Все закончилось, слышишь? — Она была такой
воодушевленной, не видя ничего, не зная, кто только что умирал на моих руках. —
Теперь он правитель.
 — Нет, все только началось! Как же вы не понимаете!
Меня оборвало крепкое объятие: Брайен за секунду стер между нами границы и
прижал меня к себе, против моей воли, вопреки моим крикам. Я боялась расслабиться и
раствориться в нем. А Брайен шептал совсем невесомо мне:
— Я люблю тебя. Очень сильно люблю.
И этих слов хватило для того, чтобы я поверила. Он реален, он не сон, он не моя
больная фантазия. Он здесь со мной, обнимает меня, его дыхание касается кожи, и
руки защищают от всего, что происходит снаружи. Чувствовать его было настолько
прекрасно, что я хотела стать с ним одним целым и больше никогда не отпускать его
ни на шаг от себя.
— Не смей… больше никогда… — сквозь истерику говорила я.
— Никогда. Я больше никогда тебя не покину.
Мои руки впиваются в его спину, всем телом я наваливаюсь на него, лбом утыкаюсь
в грудь.
— Не отпущу, — шепчу в него, понимая, что он слышит и чувствует, насколько я
серьезна. — Никогда.
Мы отлипаем друг от друга лишь для того, чтобы взглянуть в глаза и прикоснуться
к губам, о которых так долго грезили, впиться в них и потерять от этого голову,
словно это был наш первый поцелуй.
Месяцы без друг друга превратились в пыль, я не хотела даже вспоминать о том,
как сложно было существовать вдалеке и бороться в одиночку. Сейчас мы были вместе,
целовались так, что залечивались все раны внутри и тело наполнялось силой. Я не
думала останавливаться, обрывать эти ощущения и убирать руки с его затылка. Мне
нужен был его вкус и его объятие сильнее кислорода, пищи или лекарств.
Остановить бы время. Узнать бы все, осознать и еще больше поверить в эту
нереальную сказку. Брайен со всем справился, и сейчас у нас вновь появилась
надежда, которую я минуту назад похоронила окончательно.
Но я понимала, что эта эйфория не может длиться бесконечно, что реальность все
еще здесь, и нам нужно с ней столкнуться. Полностью успокоившись, я прервала
поцелуй и сразу опустила глаза вниз, потому что слезы, бегущие по ним, вновь были
полны горя.
— Что произошло? — Брайен поднял мое лицо за подбородок и подушечками пальцев
стер соленную жидкость с щек, но это не избавило меня от ответственности.
Я должна была обо всем сказать.
— Я убила двоих людей, — призналась я, смотря в темно-карие глаза.
— Я убил куда больше.
Понимала, что он совсем не оправдывает меня и даже не успокаивает. Скорее
говорит о том, что я для него никак не изменилась, как и он для меня.
Жаль, что это было далеко не все.
Я сделала шаг назад и взяла руку Брайена в свою. Он недоумевал, но внимательно
следил за моими движениями. Мы синхронно посмотрели на Дэйва, который, поняв, о чем
пойдет речь, повернулся к Ребекке. Девушка все еще стояла на своем вместе со
спрятанными глазами и слабо улыбалась.
— Ребекка, — позвала я девушку.
Ладонь Брайена крепче сжала мою. Его взгляд устремился в тот злополучный
закоулок. Он видел его, видел Блэйка.
— Что? — осторожно спросила Ребекка, слыша мою интонацию.
Я как назло заревела сильнее, из-за чего следующие мои слова прозвучали так,
словно я их проглатываю вместе с их горестью.
— Он погиб. Блэйка больше нет.
Губы Ребекки потеряли тот счастливый изгиб, а ладони отлипли от глаз.

Глава 30

Одного ее напуганного вида хватило, чтобы вновь потерять хрупкий баланс.

Хотелось вцепиться в Брайена, скрыть лицо в его пиджаке и избежать объяснений,
спастись от горя, сжирающего плоть изнутри. Но это было бы нечестно.
— Это плохая шутка, — прошептала Ребекка. Лицо ее было напряженно в ожидании
доказательств, она даже не допускала мысли, чтобы так просто верить в произнесенные
мной слова.
— Ребекка, — аккуратно обратился к «темной» Дэйв, видя, в каком ступоре была я,
как Брайен оглядывал каждый труп, лежавший на улице, — я случайно нашел их, пока
осматривал местность. Когда подошел, Блэйк уже был мертв.
Девушка внимательно слушала его, все сильнее теряя самообладание. Еще недавно
бывшее недоверчивым лицо исказилось болью, словно в ее фарфоровую кожу вогнали
несколько иголок. Я не видела ее глаз, но дрожащие веки делали очевидным то, на
какой тонкой грани стояла Ребекка.
Она верила словам Дэйва.
— Я хочу его увидеть, — выдавила она из себя, сделав один шаг вперед.
Ни Дэйв, ни Брайен не должны были принимать на себя удар горя Ребекки, но они
оба почти синхронно сделали шаг к ней, когда ее облаченная в туфли нога
пошатнулась. Моя ладонь сжала руку Брайена, а взгляд уперся в растерянного друга,
не знающего, как помочь той, которая никогда вообще не просила о помощи. Я просто
покачала головой, и Дэйв сам понял, что он не сможет ничего сделать для нее.
— Я хочу его увидеть! — повторила Ребекка, и из-под опущенных ресниц скатилась
первая слеза.
Я сама отпустила руку Брайена и за секунду оказалась возле «темной». Она
почувствовала мое присутствие, услышала торопливые шаги и нащупала мою дрожащую
руку.
Тут же по мне прошлась ненависть к самой себе, она залезла пальцами под ребра и
вырвала из меня судорожный вздох.
— Вы же были вместе. Что случилось? — тихо спрашивает она.
А я молю, чтобы все, что чувствует Ребекка, лучше посилилось во мне.
— Это моя вина, — промямлила.
И где та моя храбрость? Где тот пыл, с которым я рвалась к «светлым»? Жалкая!
— Что случилось?! — уже кричит Ребекка.
Оторвав наконец взгляд от стискивающей мои пальцы ладони и посмотрев на лицо
напротив, я смелее ответила:
— Он пытался остановить меня, а в итоге пострадал сам. Я не успела…та девушка,
она выстрелила раньше меня. И пуля попала ему в грудную полость, — я задохнулась от
собственных слов, замолкла. Стиснула зубы, повторяя за Ребеккой.
Не знала, имела ли я хоть крошечное право на то, чтобы обнять ее, поэтому стояла
как истукан, в ожидании ее слов, ее реакции.
И то, что сделала она, шокировало меня до глубины души. Ребекка приблизилась и
крепко прижала меня к себе, кладя лицо на плечо. Мои руки нерешительно замерли на
ее спине, и все тело застыло от ощущения слез, от звука плача. Каждый ее всхлип
отдавался колющим ударом в сердце, все ее содрогания медленно уничтожали меня.
Я должна была сказать ей. Должна была передать его последние слова.
— Прости меня. Блэйк… Он сказал…
Неожиданно дыхание Ребекки стало слишком быстрым, словно кто-то сдавил ее горло,
и все ее тело повело в сторону. Плач стал громче, эмоций стало больше. Мне не
удалось ее удержать, я даже не смогла понять, что произошло.
Ребекка уже стояла вполоборота от меня, тянулась к проклятому закоулку, куда,
как назло, солнце все сильнее начинало ронять свои лучи. Она бы упала на колени,
если бы не Дэйв, который вовремя подхватил ее и заставил отвернуться от остывающего
тела Блэйка.
Брайен тоже быстро оказался возле нее, перехватил мокрое от слез лицо ладонями и
с серьезным видом стал осматривать подругу.
— Тебе не больно? Ты понимаешь, о чем я.
«Темная» игнорировала вопрос Брайена. Пыталась убрать от себя всех.
Сама я подошла к ней неспешно, с осторожностью взглянула на ее лицо и от шока
разинула рот. Она открыла глаза! Карие радужки метались в поисках просвета между
нами всеми, чтобы вновь увидеть Блэйка, крошечные капилляры в некоторых местах
лопнули, образуя красные звездочки на белке, а слезы с новой силой хлынули по щекам
из-за сильного раздражения слизистой.
Брайен ладонью, не обращая внимания на протест, накрыл глаза брюнетки.
— Ребекка, не открывай их. Не открывай их!
— Он не мог умереть! Он же еще не исправил, он даже не попытался! Он не заслужил
этого!
— Вам нужно уходить. — Дэйв в спешке одной рукой проверил время на телефоне.
Вторая рука была занята: Ребекка сжимала ее, то ли чтобы оттолкнуть, то ли чтобы,
наоборот, почувствовать кого-то рядом. Она окончательно запуталась в себе. — Они
скоро начнут проверять, как хорошо удалось зачистить территорию.
— Аврора, — Брайен посмотрел на меня строгим взглядом, — отведи Ребекку в
машину. И не давай ей открывать глаза.
Я стояла в ступоре, всматриваясь в Брайена. Иногда мой взгляд падал на границу
между мирами. Во мне так сильно горела идея попасть в «светлый» мир, что даже он не
мог просто остановить меня.
Легким кивком он указал на Ребекку, смотря в сторону Дейва, и тогда «светлый»
занял место «темного»: накрыл своей ладонью глаза девушки и слегка ее приобнял.
Брайен же возвысился надо мной, заключил мое лицо в свои ладони и почти невесомо
коснулся моих губ своими.
— Сейчас мы не можем пойти туда, ты же понимаешь это. Необходимо все
продумать, — гипнотически шептал он, и нехотя мне пришлось уступить.
Никакие аргументы не смогли бы переубедить Брайена, я и сама уже не хотела
тратить время на безрассудство. Очевидно, что мой порыв был сравним с безумием. От
этого и так… Я закрыла глаза из-за новой порции жжения, предшествующего слезам.
Жаль, что только Брайен мог вразумить меня. Только вновь встретившись с ним, я
осознала, что в одиночку, как и раньше, слаба и бессильна.
Дэйв передал мне протестующую Ребекку, и я повела ее за собой, накрывая глаза
ладонью. Когда мне пришлось стать рядом с этой девушкой опорой, я сморгнула с глаз
всю соль и собрала тревоги в одну кучу. Кровь, высохшая на руках, теле стала
заметнее, чем несколько минут ранее: я перепачкала все вокруг себя ей, в том числе
Брайена, который активно что-то обсуждал с Дэйвом все на том же месте. Уже
добравшись до машины и усадив Ребекку на заднее сиденье, я убрала от нее руки и
развязала плед, который все это время служил мне юбкой. Выбрала самый чистый уголок
и приготовилась стирать с лица брюнетки размазанную косметику и легкие отпечатки
крови.
— Не надо, — сказала она, после чего уверенно открыла глаза и сфокусировала
взгляд на черной обивке автомобильных сиденьев. Я не стала доставать ее своей
неуклюжей заботой.
Брайен появился в машине через минуту дьявольски злой. Вцепился руками в руль,
спиной вжался в сиденье и выругался едва слышно сквозь сжатые зубы. Обернулся,
пылающие глаза нашли мои оголенные бедра. Уже в более спокойном состоянии он стянул
с себя пиджак и положил на мои ноги.
— Почему Дэйв не пошел с нами? — спросила я, когда Брайен для вида перестал
проклинать каждую пылинку вокруг себя. — О чем вы говорили? Ты спросил у него…
— Спросил, — перебил он меня, — в первую очередь спросил. Дэйв расскажет все
подробнее ночью.
— Ночью? Он появился так неожиданно, исчез, а теперь предлагает ждать его ночью?
— Аврора, — зарычал Брайен, прибивая меня к месту одним своим взглядом, —
успокойся, прошу тебя.
Увидев мою напуганную реакцию, тише добавил:
— Прости.
Если бы мне было, за что его прощать.
Менее решительно Брайен смотрел на Ребекку. Он слегка поджимал губы и напрягал
челюсть, будто пережевывал каждую фразу. В конечном счете, он даже не стал
заставлять ее закрывать глаза. Ее взгляд был настолько пустым и расфокусированным,
что она и не видела, что происходило за пределом бездны, в которой тонула, и свет
солнца никак не вредил ей.
— Где Кайл и Джесс? — спросил у меня Брайен, заводя автомобиль.
— Должны были пойти в твою квартиру.
Ехать было совсем не далеко. Я не успела даже подумать о том, чтобы
расслабиться, как Брайен вышел из машины и скрылся в подъезде дома. Ждала я его
снаружи, на случай того, если понадобится помощь. Улицы были пустыми, до этой
территории «безупречные светлые» решили не идти: жертв от их действий видно не
было. Но холод от одного ощущения заброшенности неприятно бегал по шее к затылку.
 Наконец из подъезда вышел Брайен. Я тут же ринулась к нему, взяла за руку Джесс,
а Кайла помогла навалить на широкую спину любимого.
— Что с ним?
— Видимо из-за алкоголя этот газ так сильно на него повлиял. У него острое
отравление, — напугано ответила Джесс, покорно следуя за мной.
— Ему окажут помощь в здании правления.
— Где? — переспросила Джессика у Брайена. — В здании правления? Так ты все-таки…
— Да, я все-таки теперь правитель. — Фраза, брошенная без энтузиазма. —
Официально, но на деле я фигура, лепечущая народу о том, что «светлые» неплохие. А
в это время кучка блондинов убивает ни в чем невиновных людей.
Мы усадили пару рядом с Ребеккой, сами заняли места впереди. Я не сводила глаз с
Брайена, изучала его выражение лица, его последние слова вновь и вновь прокручивала
в голове. Он чувствовал мое к себе внимание, поэтому держался с умиротворенным
видом, не делал резких движений.
— Аврора, а где Блэйк? — задала вопрос Джессика.
Ребекка уронила голову на ладони и вновь начала плакать. Я проглотила язык и
лишь глупо распахнула губы. Брайен же резко вдавил педаль газа, и машина со свистом
двинулась с места. Кажется, уже на уровне инстинктов, я нащупала свободную руку
Брайена, переплела с ним пальцы. Мы оба ободряюще посмотрели друг на друга, хотя
сами сходили с ума от ярости и отчаяния.
Мне придется еще не раз рассказать свою историю, не раз подумать о том, что все
могло быть иначе, стоило мне поступить по-другому.
* * * Всю дорогу до центра наша компания привела в тишине, каждый в своих
мыслях. Несколько раз мы приходили в себя, когда Кайл начинал сильно кашлять. Один
раз мы остановились, потому что он больше не мог сдерживать рвоту.
В самом здании, где все вокруг для меня погрузилось во мрак, кипела жизнь.
Джессика отпустила мою руку и повела Кайла следом за девушкой, которой Брайен отдал
приказ заняться здоровьем пострадавшего. Он так же распорядился, чтобы присмотрели
за Ребеккой, дали ей нужные медикаменты и оставили в покое.
— Вы привили сюда эту блондинку, думая, что ваши речи настроили всех против
устоявшейся системы? Вы правитель всего лишь несколько часов, не нужно так слепо
полагаться на неприкосновенность, — произнесла неизвестная мне «темная» почти рядом
с моим лицом.
— Если бы люди считали существующий порядок хотя бы сносным, они бы не смотрели
на то, как я душу их бывшего Правителя. Они бы даже не слушали меня. Убили бы на
вашу радость.
— Ими легко манипулировать, — вступил мужчина, когда Брайен взял мою руку и
повел в неизвестном направлении. — И вы догадываетесь, к каким способам мы
прибегнем.
Игнорируя нападки, нелепые приказы в свой адрес, Брайен вел меня по прохладным
коридорам и кидал короткое «я занят». Когда я убегала из этого места, на меня
совершенно никто не обращал внимания. Сейчас же, даже будучи слепой, я понимала,
что являюсь просто эпицентром всеобщей озабоченности. Успокаивало одно: даже среди
небрежных плевков грубостью, были и просто любопытные носы.
Что-то изменилось. И дело не только в новом статусе моего любимого.
Люди словно решили дать шанс самим себе узнать что-то новое. Пусть и единицы, но
этот прогресс успокаивал.
Уже оказавшись в комнате, за закрытой дверью, мы с Брайеном синхронно выдохнули.
Он отпустил мою руку лишь для того, чтобы через минуту с окон поднялся плотный
металлический занавес, и выполненная в черных тонах комната залилась светом.
Черный ковер покрывал черный паркет, черная краска на стенках переходила в
черные натяжные потолки.
— Зачем вам люстра? — полюбопытствовала я.
— Они есть везде. Только давно отключены от общего питания.
Отголоски из прошлого, когда и «светлые», и «темные» делили одну территорию. Я
понимающе кивнула и продолжила бегло оглядывать черную мебель. Избегала Брайена,
который сам же наоборот не сводил с меня глаз.
Сейчас, оставшись с ним наедине, я острее чувствовала страх, что до сих пор
блуждаю в своей иллюзии. Возможно, настал тот самый момент, когда мы могли бы
раскрыть все карты, но я не решалась.
— О чем ты думаешь? — не выдержал Брайен моего молчания.
Поднять на него голову было настоящей пыткой. Но зато стоило мне встретиться с
ним взглядом, и я больше не могла даже допустить мысли, чтобы перестать смотреть на
него.
— О том, сколько прошло времени с тех самых пор, когда мы еще могли спокойно
проводить время вместе. О том, что ты кажешься мне нереальным, несмотря на то, что
пару минут назад я точно целовала тебя. И о том, что нам делать со всем… этим.
В одной комнате с ним, без прослушки, без надобности врать.
Я сделала один неуверенный шаг к нему, к его ауре, в которой я таила. Чем ближе
к нему, тем сильнее мякли тело и душа. И тем спокойнее становился он сам. Я видела,
как напряженные мышцы под рубашкой расслаблялись и источали не агрессию и ярость, а
фактическую силу его внутреннего стержня.
Рядом с ним я невольно испытывала нужду в защите. Один раз я содрогнулась, а он
уже был рядом, убирал с моего лица волосы и успокаивал одним взглядом. Как же много
я теряла, не имея возможности смотреть на него, видеть заботу, сладким медом
стекающую из зрачков, и любовь.
— Ты был прав, — выдохнула я. — Ты выглядишь очень влюбленным.
Брайен слабо улыбнулся, стирая с моего лица слезы. Да, я снова плакала, потому
что то, что было внутри меня, хотело до конца покинуть тело. В тихом плаче, в
словах и в рассказе, а не в истерике. Я хотела слушать его: бесконечно долго
слушать обо всем, что с ним происходило, чтобы знать каждую деталь, чтобы создать
иллюзию того, что я была рядом с ним все это время.
И он лучше всех знал причину моего безумства, моих перемен. Понимал их,
оправдывал.
— Дэйв сказал, что с ней все хорошо.
— Но откуда ему знать? — сомневалась я.
— Он все объяснит. Обещал сделать это ночью. Но ему известно абсолютно все о
нашей дочери, и он уверяет, что они даже не трогали ее.
— Она для них как свинья на убой!
— Послушай, это неважно, — его ладонь гладила мои щеки, спускалась к шее, —
сейчас они действительно делают все, чтобы она росла здоровой. Она нужна им для
своих целей, но пока что она слишком мала. Это дает нам время разработать план. От
нас требуется лишь взять себя в руки и все просчитать.
От бессилия я выдыхаю и утыкаюсь лицом в Брайена, обнимая его.
— Если бы я была хоть на самую крошечную каплю похожа на тебя, из-за меня бы не
пострадали люди.
— Во-первых, если бы ты была похожа на меня, люди продолжали бы быть
шестеренками в системе, а сейчас хотя бы у «темных» появился шанс начать нормальную
жизнь. Во-вторых, — Брайен вновь заставил меня смотреть ему в глаза, зная, что так
меня проще убедить, — виновата не ты. Виноваты мы. С нас это все началось. И мы
вместе все исправим.
Ловко он снял с меня крупицы груза, но я уже смогла меньше ненавидеть себя. Я
понимала, что никогда не избавлюсь от чувства вины, но эти внутренние муки я готова
была терпеть, потому что заслуживала.
— Главное, чтобы все это было не зря, — прошептал он, касаясь губами моего лба и
вовлекая в объятия.
— Я люблю тебя. Так сильно люблю.
— Ну уж точно не сильнее, чем я люблю вас.
Искренний смешок вырвался из меня вместе с еще большим градом из слез.
— Это было слишком трогательно, да?
Я лишь неуклюже помотала головой.
— А теперь, — он отодвигает меня на расстояние вытянутой руки, слегка
наклоняется вперед, — предлагаю принять душ, а после обработать твою рану на
ноге. — Я растеряно посмотрела вниз на бедро. — Да, я ее заметил.
Мое согласие даже не требовалось: Брайен уволок меня в ванную комнату, скинул с
тела куртку того охранника, которого мы с Блэйком чуть не придушили, и поставил
меня под теплые струи воды прямо в белой сорочке, напоминающей о тех днях в
больнице после родов. Несколько секунд я стояла в одиночестве, наслаждаясь
слабостью, растекающейся по телу, терпя жжение даже в самых крошечных ранах на коже
и слушая, как Брайен быстро снимает с себя одежду. А потом его руки легли на мои
плечи, сосредотачивая все гудение в мышцах на этом одном прикосновении.
И в моей вялости я чувствовала себя лучше. Потому что рядом был он. Снимал с
меня остатки одежды, аккуратно тер кожу, чтобы смыть алые пятна. А гель даже не
брал, потому что знал сам, что запах металла не скроет ни один приятный аромат.
Промывал рану, оказавшуюся глубже, чем я предполагала, с нежностью, которую я не
надеялась больше почувствовать. И я не издала ни звука, хотя шипеть от боли было бы
правильнее. Но Брайен будто чувствовал мое тело, поэтому каждый раз когда я была на
грани, чтобы вскрикнуть, губами припадал к коже. Все снова растворялось.
Рядом с ним я и правда могла быть слабой и беззащитной. Он позволял мне
полностью опереться на него. Но от того, что этой возможности долгое время не было,
я ценила каждую секунду втрое больше, чем раньше, чтобы взваливать всю себя на
него. И я хотела быть еще сильнее, еще разумнее и полезнее.
Когда я сидела на большой постели в его футболке на голое тело, а с волос у меня
капала вода, когда он вернулся в комнату с коробкой медикаментов и загруженной
информацией головой, я произнесла:
— Ты понимаешь, насколько ты невероятен?
Он слегка улыбнулся, хотя глаза его были все так же серьезны. Сел напротив меня
и мягким толчком уронил меня на кровать, попутно задирая футболку до груди. Только
когда его пальцы коснулись кожи в районе живота, я вспомнила о шраме. Резко
захотелось спрятаться, ведь я прекрасно помнила, как ужасно он выглядел и какие
мысли нагонял. Но Брайен сказал:
— Мне нужно все обработать.
И со знанием дела приступил к работе, пусть и инструкцию получил пару минут
назад. Действовал аккуратно, постоянно спрашивал, больно ли мне.
— Нет, не больно, — отвечала я. — Все это второстепенное.
— Знаешь, я не поверю в то, что ты в своем блокноте не составила список женских
имен.
От неожиданности сказанных слов я села и тут же встретила сердитый взгляд. Но
так как жуткий шрам на животе был уже спрятан под повязкой, от которой я
отказывалась, ему не удалось вернуть меня в исходное положение.
— К чему ты это говоришь?
— Думаешь, еще не время?
И мы молча смотрели в глаза друг друга, пока Брайен не сфокусировался на моей
ноге. Наблюдать за ним, таким сосредоточенным и заботливым… Я даже не смогла
подобрать слов. Меня восхищало все, что он делал, каждая мгновенная эмоция на его
лице.
— Джейн, — неуверенно произнесла я. — Это имя было первым в списке.
«Все-таки составляла», — пронеслось в его голове.
— Почему? Я предполагал, что ты выберешь что-то более, — он замолчал, выискивая
в памяти подходящий эпитет.
— Я не хочу, чтобы ее имя было нежным, романтичным, извилистым, величественным.
Хочу, чтобы оно было одновременно мягким и бойким по звучанию, чтобы оно несло в
себе смысл, который подходил бы ей. И чтобы оно ни в коем случае не было
исключительно о «светлом» или о «темном».
— И какой смысл в этом имени?
— Объединение. Примирение. Разрешение конфликтов.
Брайен готовил для меня таблетки обезболивающего и напряженно думал о сказанном,
вероятно произносил несколько раз имя про себя.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул он. — Джейн Хьюз. Мне нравится.
— Хьюз? — засмеялась я.
— У меня нет фамилии, поэтому наша семья будет носить твою, — вполне серьезно
ответил он.
— Но я уже несколько месяцев как Брукс.
— На фамилию Дэйва я не согласен.
— Но зато ты согласен на мне жениться, — проворковала я, после того как
проглотила всунутые мне медикаменты. — Наверное, мне стоит прикупить кольцо?
— Было бы неплохо, если бы ты над этим задумалась.
 Пока Брайен убирал все лекарства обратно в коробку, я медленно ползла к подушкам
и не позволяла умиротворению покинуть меня. Вот так просто мы говорили о счастливом
будущем, словно оно уже ждало нас за дверью — стоит только надавить на ручку и
отворить ее. И оба не боялись его спугнуть. Уверенность эта прибавляла несколько
щепоток храбрости в месиво под названием «наши чувства».
В кровати мы посвятило несколько часов обсуждению тому, что было с нами за время
разлуки. Тяжелее всего было говорить о родах, маме и Блэйке. Но я хотела поделиться
самым сокровенным с ним, ведь он не просто слушал, он впитывал каждую фразу, как
губка, и делил воспоминания на двоих. И пусть ответственность за произошедшее все
еще лежала на моих плечах, ему удалось расширить границы моей выдержки, хотя
недавно она трещала по швам.
Сам Брайен был более сдержан в своем рассказе. Он не знал, что было реальностью,
а что галлюцинацией, поэтому говорил о расплывчатых вещах. Постоянные панические
атаки, срывы, игра на публику и смерти… Я крепко держала его за руку, каждый раз
чувствуя, как сердце замирает в моменты, когда Брайен упоминал остановку жизненно
необходимого ритма. Он действительно несколько раз был мертв!
Конечно, в итоге я сорвалась. Кричала что-то о наказании для тех, кто так
издевался над человеком каждую секунду, пока Брайен не уложил меня под одеяло и не
прижал спиной к себе.
— Это уже в прошлом, — шептал он в мои волосы. Теплые руки, обнимающие меня, и
ровное убаюкивающее дыхание быстро стирали картинки с бледным и любимым человеком.
Мы так и задремали, прижавшись друг к другу. Только этим сладким часам не
удалось растянуться надолго: я проснулась в холодном поту из-за кошмаров и не
застала Брайена рядом с собой.
— Тоже не можешь спать? — спросил он, сидя на краю матраса и протирая лицо
ладонями.
Ответ ему не нужен был. Кажется, во сне я разговаривала, и пару имен, режущих по
груди, сорвались с губ.
— Кошмары? — Вопрос уже от меня.
— Что-то вроде того.
Он даже не признается, что у него был очередной приступ. Ведь он умел быстро их
останавливать, и я могла лишь догадываться, как у него хватало силы воли.
Истерзанные, измученные, но внешне бодрые и готовые ко всему, мы вышли из
спальни одетые с иголочки. Нас ждало собрание, организованное Брайеном. На нем
должно было решиться то, как ответит «темный» мир на провокацию «светлых».
После этой ночи мы уже точно не успокоимся, пока не воплотим в жизнь то, что
задумали.

Глава 31

Пожалуй, все казалось волнительнее, чем я предполагала. На мне были черные брюки
и шифоновая черная блузка с тонкой майкой под полупрозрачной тканью. Я отказалась
от платьев и высоких каблуков, надев более комфортную и деловую одежду. И что-то
мне подсказывало, что я всегда должна быть готова к побегу, поэтому практичнее было
испортить образ кроссовками. Лучше так, чем потом ломать ноги из-за тесных лодочек.
Волосы я специально оставила в распущенном виде, чтобы белые волны прядей кричали о
том, кто я.
«Светлая» по происхождению в черном одеянии под руку с правителем «темного»
мира. Наконец открыто, не стесняясь и не испытывая страха.
У двери в зал Брайен, одетый в идеально сидящий черный костюм, остановился и с
беспокойством спросил:
— Готова?
— Солгу, если скажу да, — растянула я краткий ответ.
Прекрасно, что я приняла еще несколько лекарств, и теперь волнение не рвало
нервы, а лишь слегка щекотало их.
— А ты?
— Солгу, если скажу да, — усмехнулся Брайен, и легко рукой толкнул дверь.
В залитой лунном свете комнате собрались важнейшие представители «темного» мира:
по одну сторону стола в вальяжных позах расселись приближенные к власти, по вторую
— «элита», то есть самые красивые и генетически успешные. Они держались куда более
сдержанно, хотя это было логично, ведь еще день назад они подчинялись персонам
напротив.
— А она, какого черта здесь?! — возмутился кто-то из приближенных. Брайен даже
не удостоил взглядом разгневанного бедолагу.
Он лишь провел меня во главу стола, легким движением руки приказал выскочке
подняться, забрал у него стул и поставил его рядом со своим. После чего галантно
предложил мне сесть, и сам занял свое место. Кое-как я сдержала усмешку. Она бы
лишь спровоцировала остальных на лишнее гавканье.
— Что ж, — начал Брайен, — проступим?
Лишенный своего места «темный» с хмурым лицом вышел из зала, на удивление не
кинув никакого комментария вслед.
Слегка расслабившись, я повернула голову в сторону «элиты» и первым делом
увидела ее. Ребекка сидела рядом с непроницаемым лицом, на глазах было куда больше
косметики чем обычно. Вряд ли ей удалось хоть ненадолго провалиться в сон.
— Вам известно, что произошло на границе?
От глубокого и серьезного баса Брайена у меня по спине прошлась легкая рябь. Он
так сильно менялся в этом обществе, превращался в истинного лидера и накрывал своим
обаянием каждого в радиусе нескольких метров.
— Да или нет? — жестче спросил он, испепеляя глазами приближенных. Они в свою
очередь отвечали ему неловким молчанием. — Вы значит, так сильно печетесь о народе,
которым управляете? За столько лет не была отлажена система оповещения на подобные
случаи?
— В ней не было нужды.
— Правда что ли? А войну вы готовили каким образом?
И снова тишина.
Лежащая на столе ладонь Брайена медленно сжалась в кулак.
— Старый Правитель строил грандиозные планы по захвату «светлого» мира. Где же
это все?! Для разработки стратегии не нужен был я!
— Вам бы лучше не заикаться о нем, — тихо пролепетала девушка. — Никто не забыл
о том, что его кровь на ваших руках.
А это она зря. Как только мысль покинула ее голову и оказалась озвучена, один
уголок губ Брайена в усмешке пополз вверх. Очевидно, он сдерживал себя от любых
грубых слов.
— Серьезно? — с ироний спросил он. — Даже не собираюсь вновь поднимать эту тему.
С опаской я осмотрела всех, кто сидел со стороны «элиты». Я ждала хоть какого-то
укора в сторону Брайена, ведь Правитель был их… Всем? Они же его так боготворили! В
итоге им же действительно был неинтересен вопрос масштабного преступления Брайена.
Что это? Лицемерие? Они несколько лет врали Правителю, почитали его ради
собственного блага? Были под действием каких-нибудь препаратов? Либо верили в
систему, в которой родились и в лидера, который был им навязан?
Что бы это ни было, я боялась за Брайена. Его положение одновременно было
воодушевляющим и опасным. Что если явится кто-то другой, в которого так же легко
захотят поверить «темные», как поверили в Брайена? Придет со своей проповедью, а
народ, привыкший безмолвно плясать под дудку, даже не защитит того, кто дал им
свободу в первую минуту правления, отменив закон о «спаривании». Все эти сомнения
заставили меня как можно сильнее выпрямить спину и слегка приподнять голову, лицо
сделать надменным. Пусть только попробуют сотворить что-нибудь!
— Вам надо отправить два отряда к границе. Один должен собрать все трупы,
отдельно «темных» и «светлых», и подготовить их к захоронению. Второй будет занят
защитой всей границы. Цель — не допустить еще невинных жертв.
— Собирать «светлых»? — один из «свиты» даже встал от возмущения. — Проще сжечь
их! А «темные», живущие там, — полнейшие отбросы. Вы знаете, что мы скидываем их в
яму.
— Скидывали вы, — поправил его Брайен. — Если есть возражения, дверь всегда
открыта.
Трое приближенных к власти встали со своих мест и с шумом покинули помещение.
Левая сторона стремительно редела, правая же вдохновлялась происходящим. Даже
Ребекка, пропадавшая в собственных мыслях, вдруг проявила интерес к происходящему.
 — Возможно, мы сможем что-то сделать?
Вопрос прозвучал от пары «темных», которые смотрели на нас горящими глазами.
— Мы часто были здесь и следили за всеми процессами.
— Вот так просто, — Брайен покосился в левую сторону, — появляются новые
приближенные к власти.
Он тут же взял со стола бумагу и ровным почерком быстро вывел несколько
предложений с приказом, поставил свою подпись и вручил наспех сделанный документ
незнакомому парню.
— Доверишься им? — шепотом спросила я.
— Девушка спрашивала у меня про любовь, когда я произносил речь. А это уже о
многом говорит.
Спрашивала про любовь? Ох, надеюсь, кто-то успел записать слова Брайена на
диктофон, ибо я хочу услышать абсолютно все.
— Если будут возмущения, посылайте командующих ко мне. Пусть отправят как можно
больше людей, чтобы была возможность удерживать нападение и без применения «огня на
поражения». Понимаете, о чем я?
Пара кивнула и быстрым шагом вышла из зала.
— Надеюсь, никто не затеет заговор против тебя, — снова перешла на шепот,
намекая на еще нескольких из «свиты», покинувших собрание. «Элита» все еще сидела в
полном составе, не считая пары, ушедшей выполнять задание.
— Никто их не поддержит, поэтому пусть потешат себя жалкими попытками. — Он
ободряюще сжал мою руку под столом.
Хорошо, если уверен был он, то уверена была и я.
Брайен только решил продолжить рассказывать о наметках плана на ближайшее
будущее, как его перебил один из сидящих слева от него:
— Вы действительно думаете обойтись лишь охраной границы? «Светлые» нашли способ
видеть ночью! И теперь они атакуют нас, а вы все еще хотите мира с ними? Спите с
одной из этих тварей и думаете о том, как забрать себе выродка, то ли «темного», то
ли «светлого»?! Мы должны представлять угрозу для них, а не наоборот!
Он назвал нашу дочь «выродком»? Мне же это не послышалось?
Вероятно, нет, раз Брайен встал со своего места, слегка наклонился над столом и
притянул «темного» за шиворот к себе, перед этим приложив его лбом об черное
дерево. У мужчины вздулись вены под красной кожей, ему впору было лопнуть от стыда
и ярости: настолько нелепо он выглядел сейчас после своей эмоциональной речи. А про
себя я просила, чтобы картина с разлетающейся головой недоумка стала реальность.
— Вы же говорили, что ничего не знали о нападении, так какого черта сейчас из
вашего рта вылетели такие подробности?!
Я не сдержала улыбки. Как же ловко Брайен подловил их!
— Повторяю, дверь открыта, — процедил он, после чего отпихнул в сторону
разгневанный кусок пропитанного системными стереотипами «темного».
И этот самый кусок посмотрел на меня с ярчайшей ненависть, прежде чем уйти,
забрав с собой остатки приверженцев старого образа жизни.
Теперь помещение опустело ровно наполовину. Брайен больше не возвращался во
главу стола, он предпочел встать напротив «элиты», пребывающей в двойственном
состоянии. Они наблюдали за происходящим и, скорее всего, терялись в собственных
чувствах. А каждых из тех, кто когда-то был интересен «темному» миру, кем
восхищались пусть даже и неискренне, был важен для дальнейших действий. Все они,
идеальные внешне, были по-настоящему нужны Брайену, чтобы он смог раз и навсегда
убедить народ в том, что надо бороться за свободу. Поэтому я поднялась со своего
места и приблизилась к любимому, слегка улыбнулась сначала ему, потом всем, сидящим
напротив и начала говорить:
— Меня зовут Аврора, и я благодарю вас за то, что вы дали шанс лично мне
присутствовать здесь и разговаривать с вами, — нелепое начало, но интерес в глазах
людей уже появился. — Это правда, что «светлые» напали на границе на «темных»
ночью.
От их переглядываний меня слегка покоробило, но я не остановилась:
— Также правда в том, что все, состоящие в узком кругу приближенных к власти,
прекрасно знали об этом, но предпочли умолчать. Что ими двигало, нам неизвестно. Но
хотя бы известно то, что связь с каждой точкой «темного» мира налажена, а это
поможет нам в дальнейшем.
— Поможет чем? — спросила юная девушка, напуганная больше всех. Она вообще
показалась мне новенькой, так как все время она глазела по сторонам и вздрагивала
от каждого слова. Весьма нетипичное поведение для «типичной темной». — Почему
«светлые» нападают ночью?
— Могу предположить, что им дают таблетки, которые позволяют видеть, или еще
что-то, — тараторила я. И каким образом я подумала, что мне удастся найти контакт с
теми, кто сутки назад ненавидел меня? — Точно неизвестно. Но была такая информация.
— И это правда. — Я подпрыгнула на месте, когда услышала голос, смешавшийся с
тихим хлопком двери об стену. Рука Брайена тут же, наверное, на уровне инстинктов
приобняла меня за поясницу.
— Добрейшего времени суток! — бесцеремонное приветствие. И от кого? От полностью
здорового Кайла, улыбающегося во все тридцать два зуба. Он будто явился сюда, чтобы
спасти мою речь от полного провала.
Рядом с ним была Джессика, и она не успокоилась, пока не увидела Ребекку,
стоявшую пусть и без видимых эмоций, но хотя бы повернутой к ним лицом и
заинтересованной в их появлении.
А впереди этой, надеюсь, пары стоял мой фиктивный по сути муж, но официальный по
документам!
Когда я увидела его прошлой ночью, в моей голове не было места для того, чтобы
осознать его присутствие до конца. Тогда он казался тем, кто был всегда рядом, кто
не пропадал с суда и не заставлял меня нервничать несколько дней от переживания! А
он ведь был в списке тех имен, которые грызли мой мозг в тухлом подвале.
— Дэйв! Боже! — Сейчас я чувствовала эмоции, чувствовала себя живой, поэтому
стремительно приближалась к нему
— Только не бей, — ухмыльнулся он.
Насколько сильно я была рада его видеть, настолько крепко мои руки пленили его в
объятиях. В одно мгновение я прижималась к нему, а во второе — снимала с его головы
капюшон. Мои пальцы бесконтрольно поднялись к его белым волосам и слегка
растормошили их. Он напомнил мне о доме, о тех людях, по которым я…
— Я по тебе скучала. И я так счастлива, что с тобой все в порядке!
Он широко улыбался, и его светлые глаза искрились, как в далеком прошлом, когда
не было таких, мягко говоря, забот. Еще одна крупица «светлого» мира в главном
здании «темного» мира! С ума сойти! Готова была завалить его вопросами, хотя и
понимала, что с этим стоит повременить.
— Взаимно. С тобой теперь тоже все хорошо? — Он изучил мой внешний вид, после
чего хитро посмотрел на меня. — Тебе действительно идет черный.
Наверное, я одна заметила тонкий намек в комплименте насчет моей одежды. И этот
«намек» уже был рядом со мной и протягивал Дэйву руку.
«Тебе идет быть рядом с ним в этой атмосфере», — расшифровала я, после чего
смущенно улыбнулась.
— Хорошо, что ты пришел, — сказал Брайен, и в это время Дэйв пожал ему руку.
— Хорошо, что ты убрал старую задницу с его места, иначе у нас не было бы и
шанса.
Брайен хотел поприветствовать Кайла и Джесс, но я потянула его за рукав и
кивнула головой в сторону «элиты». Мимо моего опьяненного короткими радостями
внимания не проскользнули хмурые брови, приоткрытые губы. Десять пар почти черных
глаз ломали Дэйву кости, словно на территорию стаи забрел одинокий чужак. Хотя по
сути так и было. Я персона уже известная, а появление блондина, еще и вооруженного,
покой нарушало кардинально. Главное, что они не уходили. Что-то все-таки заставляло
их оставаться на местах и ждать объяснений. Хотелось бы думать, что это нечто
глубже банального интереса.
— Я сейчас все объясню, — спокойно произнес Брайен, после чего мы втроем
последовали на бывшие места свиты. Кайл и Джессика встали рядом с Ребеккой, туда,
где сидели мы в начале собрания. — Его зовут Дэйв, и он муж Авроры. — Теперь шок с
лиц элиты можно было сгребать лопатой.
— По документам, — уточнил Дэйв. Тогда же он переглянулся с Брайеном, и тот
кивком позволил ему самому рассказать о том, кто он. — В нашем мире принято
создавать семьи случайным образом на церемонии, которая проводится в
совершеннолетие девушки. В свой день рождения Аврора вытянула бумажку с моим
именем, и как же хорошо, что меня не угораздило в нее влюбиться, иначе разыгралась
бы драма похлеще той, которая была тогда.
— Я бы на это посмотрел! — Как обычно Кайл не смог промолчать. Но сейчас любая
его шутка была даже очень полезна: «элита» не сдерживала слабой улыбки.
— Я все равно неровня правителю «темного» мира, — съехидничал Дэйв.
— Чистейшая правда, и никуда от нее не деться, — как бы «между прочим» ответил
ему Брайен.
Как дети малые, честное слово! И тогда я сказала:
— Мы отходим от темы.
— Верно. Таким образом, мы с Авророй вступили в брак, — продолжил Дэйв. —
Совершенно не хотя этого, не испытывая друг к другу никаких чувств. Но мы должны
были играть счастливую семью.
— Вот о чем вы говорили, — один парень из элиты посмотрел на Брайена. — Они тоже
похожи на нас в этом плане.
— Только их заставляют любить друг друга. А у нас всегда была установка о том,
что мы не способны любить, что мы не достойны быть любимыми. За нас делали выбор
чисто в сексуальном плане.
— В вашем мире тоже нет никакой любви, — обращались уже к Дэйву. — Это лишь
мишура. Вы притворяетесь. Ваша жизнь не лучше нашей.
— И поэтому мы должны ее изменить. Я докажу вам, что вы можете доверять мне и
Авроре, если у вас еще есть сомнения на ее счет.
— Мы лишь не понимаем, как у них все закрутилось. Но это сейчас неважно, —
говорил все тот же «темный». — Если она помогла нашему новому правителю не стать
одной из марионеток «свиты», отменить закон, который заставлял нас спать друг с
другом по приказу, то она более чем может рассчитывать на наше хорошее к ней
отношение.
Гора с плеч тут же рухнула к ногам, я даже выдохнула, и мышцы лица перестали
гореть от постоянного напряжения. Больше мне не надо было заставлять себя держаться
на публике с одной лишь эмоцией. И согласные кивки остальных девятерых поставили
жирную точку в моих сомнениях.
Кроме того я пришла к выводу, что вся элита всегда тесно общалась между собой, и
в их компании появился негласный лидер. Они уже приняли решение для себя и на самом
деле ждали момента, весомого аргумента, после которого они бы с уверенностью смогли
встать на нашу сторону.
Без лишних слов Дэйв положил на стол два контейнера с разными по цвету капсулами
и тут же приступил к объяснению:
— Черные капсулы, как бы парадоксально это не было для «светлого» мира,
предназначены для появления способности видеть в темноте. Не в полном мраке, как
умеете вы, а когда есть хотя бы слабый источник света, например, луна. До этого
лунный свет «светлые» никак не воспринимали. Их рецепт мне не известен, но сами
капсулы выдают перед ночной операцией «безупречным светлым». Более продвинутым дают
несколько штук, чтобы они могли заходить на большие расстояния и не бояться, что
временный эффект пропадет. Мне хватает одной на всю ночь.
— Почему? — полюбопытствовали.
Дэйв взглянул на меня, после с неловким выдохом произнес:
— Некоторые поступки определили мою суть.
Точнее сказать и нельзя было. Если разжевать данную мысль, то возможно получится
в кротчайшее время донести до всех то, что мы своей дружной компанией познавали
год.
— Что касается этих, белых, — продолжил Дэйв, указав на второй контейнер, — они
нужны, чтобы сводить с ума в прямом смысле. На «безупречных светлых» действует
безотказно.
— Кто такие «безупречные светлые»?
— Полная противоположность вас и нас с Ребеккой, — вступил Брайен. — Нас
отбирали как самых лучших, обладающих самыми высокими показателями для «темных», а
они же крайняя точка «светлых».
— Они не способны ни на что плохое, даже на ненависть в вашу сторону, поэтому
они опасны для нашего правительства, — подхватила я.
 — Незаметно, чтобы они были такими уж божьими одуванчиками, — усмехнулся лидер
элиты.
— В этом и проблема, — вновь инициатива в руках моего друга. — Им промывают
мозги до такого состояния, что они ничего не соображают, а потом пичкают этими
таблетками. Они слишком «чистые», добрые, поэтому чувствительны к любым
манипуляциям. Сейчас ситуация достигла критической точки: их насильно отбирают из
семей под предлогом, что у них страшная инфекция, и обнуляют, — Дэйв щелкнул
пальцами. — Их программируют на убийство всех «темных», и они идут словно зомби на
верную смерть.
— Нам теперь необходимо проявить жалость к ним? Просто потому что они под
действием какой-то наркоты?
— Мы будем пытаться спасти их, — уверенно сказал Брайен, беря в руку контейнер с
белыми капсулами. — Эти таблетки отнесу на анализ. Возможно, те, кто готовил
препарат для меня, смогут найти лекарство от этой дряни.
Все присутствующие в зале в конечном счете встали на ноги и окружили стол,
активно влились в обсуждение тонкостей «светлого» мира, схожестей и различий двух
противоположностей. Оказалось, точек соприкосновения было настолько много, что вся
«элита», кажется, приняла тот факт, что спасать надо не только себя, но и врагов от
того, что творят верхушки.
— Допустим мы сможем найти то, что снимет наркотический эффект этих таблеток.
Что дальше?
— Мы просто дадим эти лекарства им.
На Дейва направились косые взгляды переполненные скептицизмом. Даже я удивилась,
когда он так беззаботно высказал свое предложение. Лицо друга же оставалось
совершенно спокойным, но для убедительности он добавил:
— Я серьезно. Просто доверьтесь.
Надеюсь, это шутка. С легким чувством раздражения, я схватила его за локоть и
немного отвела в сторону.
— Сейчас решаются важные вопросы, мы пытаемся доказать людям, что необходимо
бороться, но разумно! Они не могут просто взять и довериться, а ты еще подливаешь
масло в огонь своими загадками.
— Прежде чем говорить это им, мне надо обсудить все с тобой, — прошипел он в
ответ. — Я и так рассказываю обо всем, что смог разузнать.
— Сейчас все равно это можно рассматривать лишь как один из вариантов, — заткнул
нас Брайен и легким кашлем намекнул на то, чтобы мы вернулись в общую беседу. А
когда я заметила, что все «темные» насмешливо смотрят на меня и перешептываются,
вспомнила про их невероятный слух.
— Извините, — промямлила я, возвращаясь к Брайену.
— Лучше вспомним о том, что раз вы принадлежите к кругу «элиты», у вас все еще
есть способность проникать в головы «светлых». Мы с Ребеккой уже не можем, так как
наши взгляды на разделение давно уже переменились.
— Разве это не байки? Мы никогда не пробовали такое проворачивать.
— У нас есть подопытный. — И Брайен с совершенно искренней улыбкой повернулся к
Дэйву.
«Светлый» тут же запаниковал:
— Я же говорил, что не похож на типичного «светлого», до «безупречного» мне
совсем далеко. И вообще, я…
Неожиданно его речь оборвалось: он впился пальцами в виски и сжал челюсть,
слегка приподнимая губу вверх и обнажая ровный ряд стиснутых зубов. Напротив него
стояла девушка и взглядом будто вскрывала его черепную коробку. Она была
максимально сосредоточена, дышала через рот и иногда вместе с воздухом из нее
вылетали слова.
— Хватит! — рыкнул Дэйв, ударяя по столу ладонью. «Темная» остановилась,
просияла и кокетливо произнесла:
— Мы сможем.
— Что сможете? Расплавить мозг? — все еще злился друг.
— Ты же сам говорил, что ты не типичный «светлый». Твое сознание крепче, его
сложно пробить.
— Уму непостижимо, — выдохнул он.
 — Прекрасно, — Брайен удовлетворено кивнул. — Прежде чем все продумывать, мы
должны знать, согласны ли вы поддержать нас? Я один не смогу убедить весь «темный»
мир идти с благими намерениями к многолетнему врагу.
Кайл, Джессика и даже Ребекка подошли ближе к нам.
— Нас можно не спрашивать, — сказал Кайл. — Пора менять эту гребанную жизнь.
— Вопрос стоит не в том, чтобы спасти нашу дочь, друзей и даже не в том, чтобы
спасти «темный» мир. В «светлом» тоже творится беспорядок, и для того, чтобы мы
могли строить нормальную жизнь, нам надо освободить и тех, кого ненавидели, —
увереннее сказал Брайен.
К этому я могла лишь добавить:
— Нужна не помощь, не ваша преданность и не «служба новому правителю». Нужно
сотрудничество и доверие, потому что мы действительно хотим исправить весь бардак,
а лучшей возможности может не представиться.
— Мы согласны. — Им даже думать не надо было, ответ прозвучал от всех почти
синхронно. — Мы решили это заранее, и сейчас убедились, что доверять вам
действительно можно. И даже лидер наш, — «темный» из элиты посмотрел на Брайена, —
пусть еще и не на пике, но имеет огромный потенциал.
Я от восторга чуть не подпрыгнула на месте! Подозревала же, что решение они
приняли давно, но все равно волновалась и боялась услышать отказ. Сейчас же была
уверена в том, что мы приблизились к нужной цели на огромный шаг. Кроме того у нас
был Дэйв, у которого в рукаве было еще много полезной для нас информации. Если бы
не вся это официальность, расцеловала бы всех!
— Тогда не будем терять время, — Брайен стал еще серьезнее, и я прекрасно
понимала, как сильно подстегнуло его доверие чужих людей. — Сначала мы должны
решить вопрос с тем, какое количество людей профессионально обучено сражаться. Я
предлагаю постепенно захватывать «светлый» мир, объединяться с его жителями,
проникать в самую глубь, к центру — к месту, где сидит власть. Лучшие бойцы должны
будут идти впереди. Остальные «темные», кто обладает хоть какими-то навыками, будут
идти следом и оставаться на тех местах, которые мы сможем занять. Сейчас же нужно
начать разработку лекарств от той наркоты, и необходимо провести беседу о том, что
мы все можем видеть днем. Для этого не нужны никакие таблетки, страх перед солнцем
у нас в голове, его просто нужно перебороть.
— Подтверждаю. — Голос Ребекки вызвал легкую дрожь во всем теле. Я неуверенно
посмотрела на нее, и кажется, она смутилась, что в одно мгновение получила столько
внимания сразу от всех. — Это больно лишь первое время. Но чем больше ты хочешь,
чтобы зрение появилось, чем больше у тебя причин для этого, тем быстрее все
проходит.
— Но вы, — Брайен указал рукой на «элиту», — вы не должны этому учиться, иначе
вы потеряете свою способность проникать в разум. Вам надо оставаться радикальными
«темными», а любое действие против природы одного из крайнего состояния ведет к
уравновешиванию способностей, а точнее, к полнейшей потери того, что раньше вы
умели.
— А что насчет вас? Вы видите и во мраке, и на свету. Разучились только
проникать в разум.
— Не уверен, что вы хотите проходить через то, что сделало меня таким. О ваших
способностях мы поговорим позже, но если мы не добудем лекарство, придется во
многом полагаться на них.
— Если «светлые» будут противостоять?
— Не будут, — скромно вмешался Дэйв, — об этом мне как раз и надо поговорить с
Авророй. Самое настоящее сопротивление вам будут оказывать те, кто не собирается
рушить систему, их легко определить по форме, по поведению. «Безупречные светлые»,
которые не понимают, что делают, защищены меньше, не умеют нормально пользоваться
оружием и ведут себя неадекватно. Они травмированы.
— Убиваем тех, кто объективно угрожает жизни, — кое-как произнес Брайен. — Вряд
ли удастся выйти из всего этого дерьма без потерь.
Брайен собрался дальше излагать наметки плана, рождающегося у него на ходу, но
его прервал громкий стук в дверь. На пороге появилась девушка в черном медицинском
халате с деловитым выражением лица и с толстой папкой, зажатой в руках.
— Хорошо, что вы пришли. У меня для вас как раз появилось задание. — Брайен
достал из кармана контейнер с белыми капсулами, обошел нас и приблизился к доктору,
но почему-то в один момент замер, шагнул назад, шаркнув ногой.
Дверь не закрылась до конца, и в проем успел прошмыгнуть любопытный мальчик
примерно трехлетнего возраста.
— Мы остановили все «воспитательные» процедуры над ним и над другими детьми как
вы и приказали, — сухим тоном говорила девушка. — Он практически полностью здоров.
Решили привести его к вам, так как вы все-таки его отец. — Темные глаза скользнули
по нам, задержались на мне с непонятной эмоцией и нашли Ребекку. — И мать тоже
здесь.
Черт возьми!
Сейчас, когда ребенок сделал несколько несмелых шагов вперед к Брайену, я смогла
получше разглядеть его лицо. Мне не нужно было даже ставить их рядом, чтобы понять,
насколько сильно сын похож на своего отца! Полнейшая копия, только в детской, милой
версии.
Волнение? Паника? Я не знала, что это за чувство сковывало икры и ускоряло
пульс. На тяжелых ногах я решила пойти к ним, просто потому что… Не имела никакого
отношения к этому, но не могла оставаться в стороне? Или потому что смертельное
переживание за собственную дочь, которое я скрывала за энтузиазмом и счастливым
настроем, ударило меня головой об стол и вернуло в болото мук?
Я становилась на половине пути, обернулась, поймала взгляд Ребекки. Она дрожала
еще сильнее меня, последние капли крови отхлынули от ее лица, а глаза открылись так
широко, что в ее внутренней истерии можно было утонуть.
Возможно, это должна была сделать не я. Не уверена, что в этой ситуации была
правильная модель поведения. Я вернулась за Ребеккой, взяла ее руку и заставила
пойти к Брайену, который тоже был в ступоре. Смотрел на собственного сына так,
будто это призрак. Другого ожидать от них нельзя было, ведь они, можно сказать,
первые официальные родители в «темном» мире, не считая отца Ребекки, которому
плевать было на благополучие дочери. Вероятно, они даже понятия не имели, как
разговаривать с ним.
А что в голове Брайена? Какого ему смотреть на сына, понимая, что в это же время
неизвестное происходит с дочерью? Главное, чтобы он не почувствовал еще больше
вины, чем до этого момента.
Просто буду с ним рядом. И не дам всем запутаться в том, как сложилась жизнь.
— Как его зовут? — преодолев преграду внутри себя спросил Брайен.
— Имя дал Правитель. Он посчитал, что было бы забавно назвать вашего сына в
честь друга, который предал вас и привел беременную «светлую» сюда.
Пальцы, которые я держала в своей руке, ослабли, шаги за спиной прекратились. Не
думая, я повернулась к Ребекке и заставила ее принять мои объятия. Снова она
плакала на моем плече, а я снова безмолвно ненавидела себя.

Глава 32

Ребекке не нужно было время, чтобы выплакать литр слез и вывернуть наизнанку
чувства: не в ее характере подобная «слабость». Тем более когда перед ней стоял
сын, напуганный такой реакцией на свое появление. Она отстранилась от меня,
прекрасное лицо по ее собственному велению собралось в искусственную маску, а капли
с щек пальцы смахнули едва заметно для посторонних.
— Все нормально? — тихо спросила я.
Карие глаза с какой-то печальной радостью посмотрели на меня, и девушка ляпнула:
— Мне ли жаловаться. — Когда меня слегка передернуло от ее тона, от смысла,
который она заложила, «темная» сразу добавила: — Прости.
Но ответить ей у меня уже не было возможности, так как ребенок не мог больше
ждать, когда взрослые посмотрят на него и хоть что-то скажут. От недостатка
«правильного» по мнению мальчика внимания, он сам подошел к Брайену и схватил его
за рукав пиджака.
— Развитие моторики и координации намного выше, чем у его сверстников. То же
самое касается речи: когда он хочет, может говорить много и внятно. Но обычно он
молчит, — сказала незнакомка в халате.
Эта дамочка пялилась на меня, как на свой научный проект. Чего она ждет? Драмы?
Пусть следует к бывшей «свите», которая, скорее всего, от возмущения дерет
последние волосы на теле. На меня глазеть не надо! И стоило мне одними губами с
небольшим кивком и недовольным взглядом спросить, чего она хочет, как ее
высокомерная мордочка отвернулась.
— Вы можете идти. Позже мне понадобятся все врачи, ученые или кто вы там
такие, — указал Брайен, не смотря даже в ее сторону.
— Хорошо, — процедила она в ответ и снова уже ревностным взглядом прошлась по
мне!
Все понятно. Очередная поклонница Брайена, даже не удивительно. Ушла она явно
гордая собой и тем, как всколыхнула занятых важным обсуждением людей. Для нее
сложившаяся ситуация — удачная пакость.
— Что ж, — выдохнул Брайен. Он наклонился к мальчику, обхватил его руками и
поднял в воздух, прижал к себе неловко и со стеснением. — Приятно познакомиться,
Блэйк.
Ребенок удобно устроился в крепких руках и с ответственностью подошел к
внимательному изучению напряженного лица напротив. Его тонкие пальца несмело
прикоснулись к скуле, и сразу резко отпрянули, как от огня. Сощуренные глаза
буравили, спрашивали и ругали одновременно, доводили Брайена до состояния конфуза.
— Ты мой папа? — спросил он прямо в лоб, слишком грубо для своего возраста.
— Да, — ответил, как на автомате Брайен. А разве мог он солгать? Даже проще было
быстро отчеканить слово «да», нежели заставлять рот произносить непривычное «я твой
папа».
Честно, я испытала облегчение, потому что была противная крупица сомнения в том,
что Брайен примет этого мальчика. А я хотела, чтобы он любил этого ребенка
(называть его по имени даже в мыслях было тяжело) так же, как Джейн.
— Мне говорили, что ты меня ненавидишь. И она, — обиженный ребенок посмотрел на
меня, — тетя с белыми волосами хочет, чтобы меня не было.
Я лишь беспомощно открыла рот. Ком в горле встал, не позволил мне сказать и
слова в защиту. Да, раньше я досмерти ревновала Брайена к Ребекке, по незнанию всей
ситуации сходила с ума и заставляла нервничать всех вокруг, но даже в то время я не
винила ни в чем ребенка. У меня и мысли не было о том, что его рождение —
ужаснейшая ошибка!
Несправедливое замечание, сказанное мальчиком не в детской манере, могло
показаться логичным и соответствующим действительности. И меня злило это! До хруста
пальцев, которые я сжала в кулаки, до слез, застывших под веками. Но я сдержалась,
выдохнула, сложила руки на груди и вернула лицу прежнее мягкое выражение.
— Это все неправда. Люди, которые тебя воспитывали, всем детям говорят что-то
похожее. — Не представляю, как множеству таких же малышей, объяснить где правда, а
где ложь. Брайен видимо тоже, поэтому на этих словах он остановился, не стал
вдаваться в подробности. Оставалась надежда на детскую доверчивость, чистоту и
наивность.
Вот только с Блэйком все будет труднее: он уже мыслит иначе и выглядит
обозленным, хотя на контакт с Брайеном идет охотно.
— А теперь давай познакомимся с твоей мамой. Она очень сильно хотела с тобой
повидаться, — Брайен улыбнулся, хотя волнение и нервное состояние ему не удалось
скрыть.
Но на фоне Ребекке он выглядел даже слишком спокойным.
Они переглянулись, между ними произошел какой-то мысленный диалог. Брайен
подошел к нам с Блэйком на руках, маленькое личико хмуро и свысока встретило
волнительную улыбку брюнетки.
— Приве-е-ет, — протянула Ребекка, а я почувствовала, что она все же способна
прямо сейчас вновь расплакаться и не успокоиться еще несколько дней.
Их сын с опасением отлип от Брайена и позволил Ребекке взять его на руки. Когда
хрупкое тельце прижалось к ней и пальчики зарылись в густые волосы и обняли ее за
шею, обрамляющие широко открытые глаза ресницы задрожали, и улыбка из неловкой
превратилась в лучезарную.
Ей в миллиард раз стало легче. Один этот контакт вернул ей живой вид и
красочность эмоций. Возможно, ненадолго, возможно, скоро все-таки она вновь
почувствует холод и впадет в тоску. Но что-то подсказывало мне, что если отношения
с сыном начнут налаживаться, боль от потери и воспоминаний о прошлом будет
доставлять лишь небольшой дискомфорт. И имя она сможет произносить не через силу, а
с большей любовью, чем когда-либо.
Брайен проводил взглядом удаляющуюся из зала Ребекку, встал напротив меня и
напрягся от собственной растерянности.
— Все нормально, — сказала я, после чего протянула к нему руку и нежно прошлась
по костяшкам его пальцев. Он сразу отреагировал на это и сгреб мою ладонь в свою. —
У тебя получилось почти идеально. Только надо меньше нервничать, дети такое
чувствуют прекрасно.
— А ты как?
— Я же говорю, что нормально. И я не вру.
Он сначала недоверчиво смотрел на меня, но все же в итоге кивнул. Наверное, он
ждал другой реакции, как и Кайл, Джесс и Дэйв, взгляды которых я чувствовал даже
без визуального подтверждения.
— А теперь иди к ней, потому что вам надо поговорить с вашим сыном.
— Аврора…
— После зайдешь к этим умным людям и дашь им капсулу для изучения. Мне надо
поговорить с Дэйвом, ему еще необходимо вернуться в «светлый» мир. А они, — я
посмотрела в сторону «элиты», — уже знают, что делать. Ты убедил их, все прошло
прекрасно.
— Мы убедили, — поправил он.
— Да, поэтому ты можешь пока что отлучиться, не переживая о том, что что-то
пойдет не так. Встретимся у тебя после всего и обсудим, хорошо?
— Хорошо. — Ладонь Брайена скользнула по шее к затылку и притянула мою голову
ближе, губы коснулись моих. Поцелуй недолгий, но настолько приятный, что меня
магнитом притянуло к его телу.
Он отстранился, и в его глазах вновь была бездна, наполненной любовью, не
кричащей и не слащавой, а такой тихой и неотъемлемой, будто без нее уже никак и ее
уже не надо доказывать.
— Люблю тебя, — сказал он и ушел, перед этим еще раз нежно коснувшись моих
слегка распахнутых губ.
Поймала его слова, но ответить не успела. Он действительно быстро скрылся за
массивной дверью. Раньше, когда он уходил, я чувствовала пустоту и страх того, что
он больше не вернется, поэтому была одержима регулярными встречами и страдала от
любой ночи, когда он был не со мной.
Но сейчас я была как никогда уверена в нас. Даже если он где-то занят, я все
равно знала и чувствовала, что он рядом со мной. Что он часть меня, а я его, и это
ничто не изменит.
Я вернулась на прежнее место полная самых теплых чувств, решимости. Посмотрела
на Дэйва, который подмигнул мне. Оказывается знает меня, как облупленную, и
искренне радуется! Кайл положил на мое плечо руку и ободряющее сжал его, а я
ответила ему уверенной улыбкой и успокоила этим же образом встревоженную Джессику.
— Мы можем приступить, — обратился ко мне лидер «элиты». — Выясним, какие
возможности у «темного» мира и что мы можем сделать для «светлых». И попытаемся
придумать то, что убедит людей принять третью, противоестественную сторону.
— Мы с вами, — вызвался Кайл, в этот же момент он взял за руку Джессику, и та
моментально смутилась. Я легонько толкнула Дэйва локтем и кивнула в сторону
сцепленных рук. Друг с видом «что и требовалось ожидать», ухмыльнулся.
— Тогда Брайен назначит повторную встречу в ближайшее время, но если будут
срочные новости, сообщайте без промедлений.
— Хорошо. — «Элита» с созданным обсуждением гулом стала потоком выходить из
зала.
Новоиспеченные голубки попрощались со мной и сказали Дэйву, что через час они
будут ждать его в машине, чтобы отвезти обратно к границе. Спустя несколько
суетливых минут, мрачное помещение опустело, и мы с Дэйвом остались одни среди
черной мебели.
Я оперлась об стол так, чтобы быть полностью повернутой к другу и внимать
каждому его слову. Ждал серьезный разговор, поэтому я копировала собранность Дэйва.
На деле же внутри я была вся на взводе, не хотела сидеть, тянуло к действиям,
которые могли приблизить меня к дочери.
— Начнем с малого, — заговорил Дэйв. — Можешь больше не носить кольцо, нас
официально развели.
Сразу подняла руку на драгоценность, о существовании которой забыла. Просто даже
не обращала внимания, привыкла настолько, что воспринимала как часть тела.
Убедившись, что безымянный палец Дейва пуст, я тоже сняла свое кольцо и спрятала
его в карман брюк. На коже остался бледный след от атрибута нашего фальшивого
брака.
— С чего это вдруг тебе позволили обнулить статус? Такого никогда не было. Даже
после смерти одного из супругов, брак оставался действительным.
— Потому что я сейчас главный мученик всего «светлого» мира. И это дает мне
некоторые преимущества. После суда меня сразу забрали в центр, где взяли какие-то
анализы и провели проверку на «степень светлости».
— И ты ее благополучно прошел?
— Да. Все-таки до «среднего» или, как ты говоришь, «серого» я еще не дошел. А
мелкие изменения в психике они найти не смогли. Плюс ко всему я отлично сыграл
человека, которому разбили сердце. Говорил, что не верю в твое предательство, что
ненавижу «темных» и хочу убить Брайена. Надеюсь, он не обидется.
— Твой энтузиазм убедил их? — скептически отнеслась я. Не доверяла я больше
такому снисходительному отношению правительства к тем, кто замешан в чем-то
«ненормальном».
— Да, как думаешь, почему они нападают только ночью? — Уровень самолюбования
Дейва заставил меня закатить глаза. — Они хотели нападать и ночью, и днем. Хотели
проводить активные действия. Но я убедил их, что надо делать маленькие шаги, чтобы
спровоцировать «темный» мир на очевидную агрессию. Нападения делать ночью, чтобы не
видели «светлые», и чтобы в итоге «темные» оказались центральным злом, первыми
напали и против них можно было открыто воевать. И плюс ночью у «темных» есть шанс
сбежать, днем — нет.
Он внимательно смотрел на то, как фокус моего взгляда расплывается и выражение
лица становится пустым.
— Ты, можно сказать, предотвратил войну? — по слогам спросила я, переваривая
все, что мне только что объяснил Дэйв.
— Это слишком громко сказано, но есть крупица правды. Надеюсь, Брайен
воспользуется этой отсрочкой благоразумно и не допустит агрессии со стороны своих
людей. Огромен шанс решить все мирным путем. Потому что я знаю, какое сейчас
настроение в «светлом» мире.
— И какое же? — я уже обнимала себя на плечи, потому что неприятный холод бегал
под кожей по непонятной причине. Хотя возможно, все дело все-таки в моей любимом
страхе.
— Они напуганы. Семьи распадаются, потому что всех «безупречных» отнимают. Когда
дают выходной, они начинают пропагандировать убожество «темных» и т. д. Люди,
обычные «светлые», видят, что происходит. Они не хотят войны и не хотят, чтобы их
любимые были такими «больными». Тем более они не хотят быть в числе тех, кто
навсегда потерял своего ребенка, или своего родителя, своего партнера, брата,
сестру или товарища. — Моментально я вспомнила, как по моей вине, как минимум две
семьи потеряли дорогих людей. — Ты для них не ошибка и не преступница, твоя дочь не
выродок. Всем говорят, что ты получила свое наказание, но я общался с некоторыми
людьми, и они не верят в это. Они хотят покоя, и они готовы за него бороться. Им
только нужна поддержка. Твоя и «того самого темного, который тебя любит».
Слушала все это и видела лишь собственные руки в крови, под носом чувствовала
характерный запах и вдыхала его несмотря на шипение в носу.
— Аврора? — встревожился Дэйв, но я помотала головой, будто все нормально.
Как я могу прийти в «светлый» мир с поддержкой после убийства двоих людей?
Самозащита разве достаточное оправдание, чтобы люди все еще видели во мне символ
свободы?
— Ты понимаешь, насколько все серьезно? И как много надежды можешь подарить
людям?
— Так стоп! — я вскочила на ноги и подняла ладони вверх в капитулирующем
жесте. — Я не собираюсь брать на себя такую ответственность и становиться каким
никаким духовным лидером.
— А кто должен это сделать?
— Ты.
— Издеваешься? — он скорчил недовольную гримасу. — Я всеми силами поддерживаю
репутацию страдальца, чтобы доставать информацию о следующих шагах, а ты
предлагаешь мне саботировать людей? Мне и так с трудом удается буквально выуживать
информацию о том, что происходит в семьях, из которых забрали «безупречных»!
— Я не могу. Я не достаточно…хороша для этого! Я же…
Запиналась и на эмоциях проглатывала слова. Для него так легко предложить мне
вести за собой людей? Но ведь это не просто как выгулять собаку на поводке!
— Ты сможешь. Ты уже у них на слуху, и они готовы принять твою правду, — чеканил
Дэйв, но без злости. Скорее он пытался меня убедить, потому что в его голове уже
сложилась картинка происходящего, и моя роль в этом была огромной.
Но я не могла так просто возложить на себя это! Нет, ни в коем случае я не
подойду к такому со слепой уверенностью, потому что все чересчур нестабильно. И
одно лишь мнение Дэйва и его представление о будущем не могут лечь на чашу и
перевесить все в свою пользу.
— Я подумаю, — пробубнила я себе под нос, вновь опираясь бедрами на столешницу.
Друг с облегчением выдохнул, но прыть свою не унял.
— Только придется поторопиться, потому что кретин у власти совершенно
нетерпелив, особенно после новостей о том, что Брайен стал правителем. Он напуган,
это очевидно. И пешки вокруг него тоже не могут сохранять спокойствие.
Лишь мычала в ответ, надевая каждую фразу как маленькую петельку на крючок. В
итоге должно быть целостное полотно, которое мне предстояло изложить Брайену.
— И еще, — продолжал Дэйв, — думаю, с этим временить не стоит.
Здесь друг уже занервничал. Я обеспокоенно подняла на него взгляд в ожидании
новых фактов.
— Вам надо забрать себе Джой и Гейла, потому что они в опасности.
— Что с ними? — И снова я стояла на ногах, понимая, что больше расслабиться мне
не удастся.
— Их разыскивают, и в «светлом» мире им больше не спрятаться. Джой нужна им, они
считают ее очень полезной «безупречной». Дело в том, что когда они уходили с суда,
выяснилось, что у Джой в шее был датчик слежения, вроде его обнаружил Гейл. — Моя
рука тут же нащупала шрам на собственной коже, и голова услужливо нарисовала
картинки той ночи, когда Брайен легким движением вырезал следящее устройство. —
Позже я узнал, что его вшивают почти всем «безупречным», чтобы отслеживать их
передвижение. Я чист, — поспешил заверить он, потому что увидел, как я машинально
потянулась к нему, — в противном случае не пришел бы сюда.
— Продолжай.
— Амелия и Волкер забрали жучок себе и ушли как можно дальше от Джой и Гейла. В
итоге поймали их, потому что преследователи не знали, как точно выглядит нужная
«светлая» и ее муж. Джой и Гейл сейчас у нас в квартире, но больше скрывать их не
получится.
— А Амелия и Волкер?
— Они оба в разных палатах на лечении. И ты понимаешь, о каком «лечении» я
говорю. Твой папа тоже там, он не знает о маме, о тебе и находится словно в
прострации. Вызволить их, к сожалению, не в моих силах.
— А Алекс?!
— Его приписали к «безупречным».
О, черт! Даже без обреченного взгляда Дэйва я понимала, что дело плохо и медлить
действительно нельзя.
— В силу возраста, вряд ли его отправят к границе. Ему всего четырнадцать,
поэтому не беспокойся.
Попытка утешить меня провалилась, правда я никак не выдала своего нервного
напряжения и страха. Одни друзья спасли других и в итоге оказались заперты в
психбольнице. Папа понятия не имеет о том, что творится за стенами палаты, а брат,
возможно, ненавидит меня и ждет момента, когда в его руках окажется оружие. Из
списка прямо сейчас я могла помочь лишь одной паре.
— Следующей ночью мы заберем Гейла и Джой себе. Сможешь вывести их к тому же
месту, где тебя встретили Кайл и Джессика?
— Конечно. Если получится, достану новую информацию о планах «светлых» и передам
через них.
— Я хочу, чтобы ты был с нами, — твердила я другу с совершенно серьезным
видом. — Ты должен быть с нами, иначе я буду переживать и о тебе.
— Но мне нужно быть там, ты же понимаешь, — его губы расплылись в легкой улыбке,
жаль, что груз с плеч он таким образом не скинул. — Я смогу получить больше
информации, получить доступ…
— Все-все, я поняла. — Не могла его слушать, потому что все это прикрытие
«полезностями» не было достаточным поводом для меня оправдывать риск. Но спорить я
не смела. — Брайен говорил, что ты знаешь, что там с Джейн, с нашей дочерью.
Можешь, пожалуйста, подробнее рассказать?
Вопрос мой был произнесен несмело и как будто из-под палки, которая вот-вот
ударит. Чего я больше боялась: услышать плохие новости или вовсе не получить ответ?
Знание или незнание?
— С ней все хорошо, честно, — Дэйв приблизился ко мне и легким движением руки
заставил принять объятия. С волнением я обвила руки вокруг его тела и положила
голову на плечо. — Мне дают с ней видеться, так как я на протяжении всей
беременности якобы думал, что она мой ребенок. И знаешь, от нее уже убрали все
трубки, она быстро крепчает и становится похожей на Брайен. Клянусь, она еще вся
морщится, но сильно его напоминает. Скорее всего будет еще той врединой!
— И она будет дышать сарказмом, — из меня вырвался смех, смешанный со всхлипом.
Снова я разрыдалась, но тут уже даже не пыталась себя сдерживать.
— Глаза у нее твои.
Я сильнее обняла друга, его ладонь стала гладить меня по голове, утешая и даже
убаюкиваю.
— Все под контролем, не переживай, хотя это невозможно. Просто соберись, как ты
умеешь, и скоро все закончится.
Хорошо. Конечно. Я обязательно соберусь, не раскисну ни на минутку. Ведь да?
— А теперь мне пора. — Дэйв отстранился от меня и стер мои слезы с щек. —
Проводишь?
Отпускать Дэйва обратно в «светлый» мир я не хотела, но так действительно было
нужно. Он обещал по возможности давать нам новую информацию: для этого он оставил
мне свой телефон, вместе с зарядкой (хорошо, что заранее об этом подумал), и
пообещал связаться на закате, когда ему будет безопаснее помочь Джой и Гейлу
добраться до границы незамеченными. Я предложила ему пройти через луг, на котором я
часто рисовала, и он охотно согласился, так как там никогда никого не бывает. Будет
дольше, но зато безопаснее. Кайл и Джессика должны были отвезти Дейва к границе и
вернуться обратно.
Возвращалась в комнату Брайена я все еще полная решимости, но уже не с улыбкой
от уха до уха. Списывала на усталость, потому что даже думать о тревогах мне было
опасно: зная себя, я вновь могла сорваться. Люди в коридорах шарахались от фонарика
телефона, которым я светила исключительно под ноги, но замечаний не делали. Почти
чувствовала себя на месте, и даже не испытывала сторонней неприязни.
Все казалось нормальным.
Комната встретила меня прохладой из-за открытого окна и пустотой. Я лениво
скинула с себя кроссовки, блузку и брюки и в одном белье забралась под одеяло. И
как только голова коснулась подушки, тяжесть с век пропала, сон растворился, будто
его и не было. Я уставилась в одну точку перед собой и думала, перебирала ходы,
анализировала. Сложно было просчитывать каждый шаг, когда на кону жизнь дорогих
людей, оставаться беспристрастной и разумной почти невозможно. Но парочку вариантов
я составила и подготовила их для Брайена.
Любимый пришел в комнату где-то через два часа после меня. Он так же скинул с
себя одежду и почти без сил рухнул на кровать рядом со мной, прижался торсом к моим
лопаткам и крепко-крепко обнял.
— Ты трясешься, — заметила я, и пальцами прошлась по извилистым нитям вен на
обнимающей меня руке.
— А ты не спишь, — в волосы выдохнул он. — Что Дэйв сказал о Джейн?
— Он присматривает за ней, она быстро приходит в норму. Крепкая, вся в папу.
 Я почувствовала, как его губы коснулись моей макушки, и после легкого поцелуя
они образовали скромную улыбку. Но он все еще нервничал, а как его успокоить, я не
знала. Пришлось ловко развернуться в его руках к нему лицом.
— Поделись со мной, — сказала я, но без требований. Скорее это была мольба.
Его усталый, но все еще сосредоточенный взгляд сфокусировался на мне, черные
брови ненадолго приняли хмурую форму, но почти сразу вернулись в исходное
положение. Он долго собирался с мыслями, прежде чем сказать:
— На самом деле все идет хорошо, и это меня беспокоит. А еще после знакомства с
сыном, тоска по дочери сильнее сводит меня с ума.
— Из-за этого я не могу сомкнуть глаз, будто права не имею. Думаю только о ней и
том, что нельзя останавливаться, мало ли что может случиться. Не помню, когда
последний раз у нас все было под контролем.
Когда мы только познакомились? Когда Брайен пытался сохранять ощущение того, что
я пленница?
В неразборчивом бурчании и шепоте мы заснули. Но опять не без тревог: Брайену
что-то снилось, и он сжимал меня в своих руках до хруста, пока я не начинала
тихонько колотить его кулаками. Иногда он задыхался, покрывался холодным потом, его
мышцы слишком сильно напрягались, и зубы скрипели с такой силой, что казалось они
сотрутся в итоге в порошок. Когда мне удавалось его разбудить, он сначала испугано
осматривался вокруг, а потом злился на себя, потому что считал себя расхлябанным
слабаком.
Ему нужен был сон, но поить его снотворным я боялась. Поэтому я сидела на
постели, и как только начинала чувствовать, что у него вновь происходит что-то
неладное в организме, принималась утешать его всеми возможными способами. Не
сомкнула глаз, но жаловаться даже не думала.
Брайену я сказала, что спала хорошо, за исключением тех моментов, когда он видел
мое искаженное страхом за него лицо. А он не верил, но не осуждал меня за попытку
показаться сильнее, чем есть на самом деле.
Как только на улице окончательно стемнело и «темный» мир ожил, я встретилась с
Кайлом и Джесс и направилась с ними к границе, чтобы забрать друзей. Брайен же
готовилась к новому контакту со своим народом и к обсуждению количества трупов,
найденных за две ночи. Последний раз «светлые» тоже пытались напасть, но их легко
удалось сдержать. К сожалению, без жертв с обеих сторон все равно не обошлось.

Глава 33

Империи создаются и разрушаются

Мы живем или умираем, чтобы занять трон
Только один будет стоять в конце всего этого
Ruelle — «Empires»
— Скоро они? — нервно спрашивал Кайл, тарабаня костяшками по рулю автомобиля.
Мы подъехали к назначенному месту, как и было в последнем сообщении от Дэйва.
Брайен отпустил меня только после долгих уговоров и вместе с отрядом, который
патрулировал границу прошлой ночью. Я дала ему слово не задерживаться, но кажется,
сдержать его было не в моей власти.
— Он не отвечает! — рявкнула я, и тут же откусила от губы тонкий кусочек кожи.
Мимолетное ощущение жжения совершенно не отвлекло от окна мое внимание.
— Если он не появится через пять минут, я никогда с ним больше пить не буду.
Если он не появится через пять минут, я лично его прикончу!
В машине находиться было сложнее, чем я предполагала: Кайл и Джессика вели тихую
беседу о том, как снаружи люди в форме и с оружием стоят на своих позициях с
мрачными лицами в ожидании новой порции угрозы со стороны «безупречных светлых», и
таким образом нагнетали обстановку. Несколько раз я сама замечала, как кто-то в
совершенно безумном состоянии прорывался сквозь единственную физическую преграду —
кусты — и нападал на первого попавшегося «темного».
«Безупречные светлые» действительно были доведены до такого состояния, чтобы
стать пушечным мясом и вызвать агрессию «темного» мира. За этими ужасными пытками
над людьми был голый расчет, который провели не без участия Дэйва. Интересно, что
подготовил «светлый» мир на самом деле, если не боится «темных»? Если даже не
боится того, что их собственные люди умирают просто ради прихоти верхушки, а семьи
теряют людей?
Череда коротких выстрелов вжала парочку в сиденья, а меня заставила прилипнуть к
окну. Убили очередного «безупречного».
— Так больше не может продолжаться, — сказала я. Кое-как сидела на месте и
сдерживала желание отправиться на поиски.
— Вот же они! — воскликнула Джесс, и этого сигнала было достаточно, чтобы я
пулей вылетела из машины. Уверенность в совершенное действие внушал и пистолет,
который мне «на свой страх и риск, дорогая» выдал Брайен.
Моим безоговорочным аргументом было то, что «светлые» нападают только с близкого
расстояния, так как скорее всего зрение у них ночью все же не идеальное. А уж в
таких условиях я точно не промахнусь. Рука у меня тверже, чем всем всегда казалось.
На троицу «светлых», словно восставших из земли, все военные смотрели с
агрессией, но стоило появиться мне, как прицелы переместились с них на реальные
угрозы.
— Боже! — вырвалось из меня. — Что случилось?
Гэйл нес на руках Джой, лицо которой было белее мела. Сам он вот-вот был готов
взорваться ко всем чертям: его обычно сдержанные манеры во всем не просто трещали
по швам, а разлетались огромными ошметками, оставляя голую агрессию.
— Приступ, — только и смог процедить он.
Я быстро открыла для них заднюю дверцу, и Гейл как можно осторожнее посадил
Джой, забрался за ней следом.
— Прости, не было возможности строчить сообщения, — обратился ко мне Дэйв. — И
нет возможности поболтать.
Дэйв огляделся по сторонам, накинул на голову капюшон и приготовился удалиться,
но я схватила его за рукав его черной экипировки.
— Скажи, что у тебя все под контролем, — почти приказала я. — В правительстве
тоже не совсем придурки сидят. Как они могли так быстро позволить тебе влиять на
ход событий?
— Я же говорил, что я теперь местная брошенка…
— И не заливай мне снова эти песни! — возмутилась я. — Ты что-то не
договариваешь, и меня это пугает.
В его глазах разворачивалась нешуточная война: он то смотрел на мою руку,
требовательно сжавшую его одежду, то на «темных», косившихся на нас с любопытством,
то на несчастные кусты, призванные ограждать миры. Я застала друга врасплох: он
хотел, чтобы я знала только позитивные моменты его «карьеры в светлом мире».
— Тебе это не понравится. Хочешь еще раз во мне разочароваться?
Он выдернул руку, приподнял одну бровь в ожидании моего ответа. А у меня в
голове уже все само срослось. Каким образом он мог доказать, что ненавидит
«темных»? Почему к нему прислушались? Не одними же словами он ограничился!
— Ты руководишь этим? — я махнула рукой в сторону трупов «безупречных светлых»,
но взгляд от Дэйва не отвела.
— В том числе.
Конечно, разве это не очевидно? Он же каждую ночь отшивается на границе,
пропадает, но будто так и должно быть. Его никто из «светлых» не теряет, а значит,
что он сам себя заводит в ловушку.
— Ты пойдешь с нами, — с твердой уверенностью заявила я, вновь цепляясь за его
одежду. На мою попытку толкнуть его к машине, Дэйв усмехнулся.
— Не могу.
— Они тебя используют! Ты этого не понимаешь? Их не обмануть тупой игрой, их так
просто не обвести вокруг пальца! — От злости мне оставалось беспомощно топнуть
ногой. — Хватит всех этих спектаклей и хитростей, пора действовать в лоб.
— Как раз этого столкновения и нужно избежать! Иначе жертв будет еще больше.
— Жертвы будут в любом случае. Только сейчас мы, кажется, проигрываем! Они
уверены, что ты был в курсе всего происходящего между мной и Брайеном, и сейчас
ходишь на тайные встречи. Им нужно, чтобы ты оповещал нас о планах, которые они
позволяют тебе знать.
Теории переполняли мою голову и фактически лишали рассудка. Я продолжала
беспомощно тащить Дэйва к машине, пока на улицу не вышел Кайл.
 — Что происходит? — озадачился он.
— Аврора с ума сошла. Ничего нового. — Дэйв грубо взял меня за запястье и
оторвал пальцы от себя, но я упрямо схватилась вновь.
— Так, времени нет разбираться. Аврора, — Кайл посмотрел на меня, — что делать?
По одному взгляду он все понял: ловко скрутил Дэйва, и тот даже не успел
сообразить, что ему надо сопротивляться. Я поторопилась к машине, помогла впихнуть
злющего и паникующего Дэйва на заднее сиденье, сама втиснулась последней. Место для
меня было благодаря тому, что Гейл посадил крошечную Джой на колени. Подруга еще
сильнее похудела с того дня, когда я видела ее последний раз.
— У тебя действительно окончательно крыша поехала? Выпусти меня! — рявкнул на
меня друг, на что я лишь рукой заставила его прижаться к сиденью, чтобы он не
загораживал мне Джой. Кайл вдавил педаль газа, и машина почти со свистом сорвалась
с места. — Ты просто сейчас закопала весь план в могилу.
— Я спасла тебя, придурок. А то ты из-за своего павлиньего хвоста опять не
подумал о безопасности и последствиях. Как в твоем духе! Наивнее меня, честное
слово.
— Кто теперь будет присматривать за твоей дочерью?
— Не надо, — мой палец оказался на уровне его пылающих глаз, — манипулировать
мной таким образом.
Злость еще какое-то время держала нас на поводке, и мы дико всматривались в лица
друг друга, выражая безмолвные претензии. Он за то, что я не позволила развить ему
его «сногсшибательный» план, а я за то, что он посмел надавить на мою слабость.
Дэйв может быть хоть на все сто процентов уверенным в своей правоте, я не позволю
ему обмануться. Меня правительство водило за нос всю мою беременность, и больше я
не клюну на это.
И Дэйву придется с этим смириться.
— Расскажи, что с ней, — попросила я у Гэйла.
Он и раньше не был особо разговорчивым, но сейчас замкнутость проявлялась даже
слишком сильно. Прижимал к себе Джой, гладил ее волосы и постоянно проверял пульс.
Не замечал ничего вокруг, поэтому мне пришлось повторить свои слова.
Непроницаемый взгляд упал на меня, из-за чего конечности охладели и словно
покрылись инеем.
— Я не знаю, что у нее, — тихо сказал он, это его и пугало больше всего. — Она
стала зависима от тех лекарств, без них словно не может функционировать как
здоровый человек.
— У нее что-то вроде ломки, — предположила Джессика. — Как описывал Дэйв, все
препараты, которыми в итоге пичкают «безупречных», — наркотик. У нее не типичная
зависимость, как мы привыкли наблюдать у некоторых «темных», но что если из данного
предположения можно сделать вывод?
— Это похоже на мое состояние после «лагеря».
— Нет, это не так, — опроверг мои слова Дэйв. — У тебя была зависимость из-за
появления личности, которая хотела не вспоминать Брайена. У «безупречных» всегда
было другое лечение. На Джой они испробовали более сильное средство, она как
подопытный кролик была. Капсулы эти я как раз принес вам. Результат их устроил, и
они начали масштабную терапию.
Когда друг закончил хладнокровно рассказывать факты, я не могла не поддержать
хоть как-то Гэйла, который багровел от злости.
— Брайен уже отдал все для анализа, поэтому мы найдем выход из ситуации.
— Это тот парень, с которым у тебя настоящие отношения? Он теперь правит этим
миром?
— Да.
— Надо будет извиниться как-нибудь перед ним.
Фраза Гэйла зацепила меня, но Кайл в этот же момент громкой просьбой заставил
меня закрыть рот, который только был готов задать вопрос.
— Тихо всем! — Он нажал кнопку на панели и окно с его стороны открылось. Вместе
с влажным и прохладным воздухом в машину ворвался хриплый из-за помех любимый
голос.
— Открой мое тоже!
Кайл выполнил мою просьбу, и я тут же припала к дверце, немного высовывая
голову. Машины, до этого гнавшие на большой скорости по дороге, стали ехать
медленнее, люди на тротуарах остановились, даже те, кто был в помещении, либо
выглянули в окно, либо выбежали на улицу.
Брайену все-таки удалось установить связь! Да, сначала были помехи, но в итоге
через речевые оповещатели, расположенные на некоторых зданиях, стал слышен голос,
из-за которого у меня бежали мурашки. От восторга я даже на мгновение забыла о
заботах, потому что он поглощал каждым слогом, который произносил.
— Уважаемые жители «темного» мира! Я, ваш правитель, обращаюсь к вам с просьбой
явиться в срочном порядке на центральную площадь. Это касается так же тех, кто
проживает вблизи границы. Дело неотложное и напрямую связанно с вашей же
безопасностью. Соблюдайте порядок, не создавайте конфликтов в толпе и не вставайте
слишком плотно друг к другу. Надеюсь на ваше сотрудничество. Спасибо за внимание!
Обращение застало всех врасплох. Наверное, никто не привык, что помимо сливок
правитель обращается и к так называемому дну.
— Если он продолжит в том же духе, то они будут ему ноги целовать, — усмехнулся
Кайл. — Ну, я образно.
— Вполне вероятно, — согласилась я.
До конца дороги я не отлипала от ночного города, который впервые предстал передо
мной таким живым. Люди рассаживались по машинам, был даже редкий общественный
транспорт, который забили до краев «темные», спешащие на встречу. Одно меня
смущало: совсем не было детей. Как сотни незнающих жизни малышей разного возраста
ворвутся в эти будни? Как это сделали все взрослые, идущие сейчас рука об руку, но
делающие вид, что они чужаки друг другу?
Кайл припарковался как можно ближе к нашему «дому», заглушил двигатель, и мы
оперативно стали выбираться на улицу. Дэйв помог Гэйлу вытащить Джой, но затем
второй уже взял ее на руки и в ожидании уставился на меня. Они вдвоем привлекали
слишком много внимания к себе пришедших «темных», но спрятать их у меня не было
возможности. Приходилось вести их сквозь расступающуюся толпу, шепчущихся о
невероятной способности «светлых» видеть ночью.
— Где мы? — невнятный шепот раздался за спиной, и я поняла, что Джой пришла в
себя.
— Все нормально, мы у Авроры, — успокоил ее Гэйл.
— Мы не должны быть у нее, ведь она с «темными». Почему мы здесь, Гэйл,
почему?! — подруга перешла на крик и даже чертыхнулась в руках мужа, из-за чего он
чуть ее не выронил. — Мне нужно мое лекарство! Дай мне его, ты, кретин! Я ничего не
вижу! Ничего не вижу!
Этой сцены еще не хватало. Я с опаской оглядывалась и до последнего держала
пальцами рукоять пистолета, пока у самой двери нас не встретил Брайен, такой же
злой и раздраженный, как я.
— Почему так долго?! — сквозь зубы прорычал он на меня, после чего прижал к себе
и крепко-крепко обнял. — Ты обещала!
После меня в дверь с криками ввалилась Джой, которую один Гэйл уже не мог
держать: Дэйв активно помогал ему и получал за это от «светлой» по щекам. Следом
появилась Джессика, пытающаяся поговорить с подругой, но та отвечала ей лишь
тошнотворным криком, словно ее вот-вот вырвет от голода по таблеткам. Кайл зашел
последним и быстро закрыл за собой дверь. Пожалуй, он один старался сохранять на
лице улыбку, пусть и получалось у него это ужасно неловко и наигранно.
— У нас проблемы, — сказала я Брайену, — поэтому мы задержались.
Нетрудно было догадаться, в какой тупик поставила его ситуация.
— Меня зовут Брайен. — Он левой рукой все еще держал меня, а правую, вероятно,
протянул к новенькому «светлому» в нашем кругу.
— Гэйл, — ответил тот, и рукопожатие состоялось без каких-либо физических болей
для Брайена. Значит, «светлый» уже не разграничивает людей по традиционным
признакам. Слишком быстро, но это только в плюс.
— Позволишь?
Тогда крепкая ладонь отпустила меня, а Джой взвизгнула с такой силой, что я
заткнула уши, а кто-то даже зашипел от боли. И этим кем-то оказался Брайен, потому
что подруга оказалась для него одним сплошным огнем!
— Кайл и Джесс, видите их за мной, — сквозь боль сказал он. Почти сразу рука
Кайла нащупала мою, и мы дружной оравой пошли вслед за несущим Джой Брайеном. Благо
тесные коридоры без окон закончились быстро, и мы оказались в более просторном
помещении, пропахшем спиртом и прочими медикаментами. Мимо нас неслись еще люди, от
некоторых из них пахло тухлой плотью, и до меня дошло, что у «темных» это место не
просто сверхсекретное отделение для разработки психотропных средств. В «темном»
мире не было больниц, и Брайен организовал здесь пункт помощи пострадавшим на
границе.
Дверь, которую Брайен отворил пинком, скрывала огромную комнату. Окна были
открыты, поэтому мы перестали быть слепыми мышками, беспомощно семенившими за
быстрой парочкой. Посредине жуткого помещения стояло несколько кресел с кучей
ремней, туда Брайен и посадил рыдающую Джой, пристегнул ее и весь вымотанный
отшатнулся на несколько шагов от нее, пропуская Гэйла к ней.
— Мне очень больно, — сквозь слезы говорила она.
— Все хорошо, милая, все будет хорошо. — Гэйл одной рукой обхватил ее трясущуюся
ладонь, а второй убрал блондинистые пряди и ее лба, который покрылся испариной. —
Сейчас Брайен тебе поможет. Ты же его помнишь? Ты видела его на суде, ты помнила
его.
— Брайен? — От удивления она приподняла голову. — Брайен?!
— Я здесь. — Любимый вновь вернулся к ней, сначала коснулся ее плеча, потом
пальцами прошелся по щеке. Быстро взглянул на меня и прошептал, что теперь ему
совсем не больно. — Что тебя беспокоит?
— Я не хотела тогда говорить, что ты плохой. Ты ведь не такой, нет. Я же знаю.
— Все нормально, Джой. Скажи, как нам тебе помочь.
Я подошла ближе к ним: глаза подруги были ужасно красными и зареванными, под
ними пролегли огромные синяки, а щеки впали, и цвет у них стал скорее зеленым, чем
просто бледным. Она не видела Брайена, но старательно пыталась продырявить черную
мглу, которая была сейчас перед ней.
— Они говорят, мне нужна таблетка. Мне нужна таблетка! Она поможет! — Ее
кукольные губы были настолько сухими, что они трескались каждый раз, когда она
кричала, и покрывались алыми крапинками. Худощявое тело прошибло дрожью, и вместе с
новым воплем, молящим о помощи, позвоночник Джой изогнулся дугой. — Мне очень
больно!
Брайен резко убрал от нее руку и произнес:
— Она вновь будто горит.
Как только у Джой происходили эти приступы, она обнулялась. Больше не было
никого, только она и ее видения, голоса в ее голове, которые пугали ее.
Брайен громко позвал врача сюда. Со шлейфом высокомерия к нам продефилировала та
дрянь, которая прошлой ночью с отвращением меня осматривала. Она вновь не
удержалась от мимолетного взгляда в мою сторону.
— Дайте ей обезболивающее.
— Ей? — брюнетка брезгливо ткнула пальцем. — Я не собираюсь помогать «светлой».
— Я приказываю.
От властного голоса даже столь упрямое существо никуда деться не могло: девушка
исчезла буквально на несколько секунд и вернулась со шприцом, заполненным
лекарством.
— Если там что-то опасное для нее, — начал Брайен.
— Не переживайте. — Девушка почти не глядя вогнала иглу в ногу Джой. — Я не
посмею сделать то, что вам не нравится.
Она кокетливо подмигнула ему, а у меня к горлу рвота подступила. «Серьезно?» —
застыл вопрос на моем лице, когда она вновь посмотрела в мою сторону. Было бы
прекрасно, если бы она была единственной моей проблемой.
Мы все ждали, как организм воспримет обезболивающее. И ухудшающееся состояние
Джой оптимистических прогнозов не давало.
— Принесите те таблетки, что я вам давал. Пусть она выпьет одну, это остановит
боль, — предложил Дэйв.
— И вновь сделает из нее зомбячку, желающую нас перерезать? — спросил Кайл.
— Выхода другого нет.
Брайен посмотрел на преспокойную докторшу и сказал:
— Вы поняли, как создать антидот на те капсулы, что я вам дал?
 — Да, но они еще не готовы.
У меня в голове появилась странная гипотеза, которую проверить я никак не могла.
— Несите сюда те таблетки. — Я подошла совсем близко к Джой, взяла ее за руку, и
пальцы подруги до хруста сжали мои костяшки. — Она не превратится в зомби.
— Делайте, что она говорит, — приказал Брайен. И девушка тут же удалилась. — Ты
уверена?
— Нет, но выхода и правда нет. А если она не выдержит?
Я видела, что Гэйл был согласен на все, что угодно, лишь бы агония Джой
остановилась. И его доверие придавало мне уверенности, как и ощущение, что Брайен
рядом и поддерживает меня даже в мыслях, которых не слышит.
Брюнетка вернулась достаточно быстро, хотя тянуть резину мне назло она умела.
Встала возле Брайена и как бы невзначай коснулась его плеча и протянула ему
коробочку с капсулами. Со злостью я вырвала ее у нее из руки и рявкнула:
— Пошла вон отсюда.
— Ты здесь никто, «светлая», — усмехнулась она, — не пытайся мной командовать.
Брайен приготовился что-то ответить ей, но я его опередила: сделала шаг к ней,
достала чертов пистолет, которым пользоваться хотела лишь по сильной необходимости.
Но она так сильно вывела меня из себя, что я в своих фантазиях подставила дуло к ее
подбородку и сделала выстрел, в реальности — пистолет лишь угрожающе царапал ее
идеальную кожу.
— Правда? — Ее голова слегка запрокинулась вверх, губы поджались. — Еще раз как-
нибудь попытаешься к нему подкатить, еще раз посмотришь в нашу сторону, я прострелю
твою прелестную голову. И поверь, я слишком на взводе, чтобы шутить и тратить время
на озабоченных сучек.
Я слегка толкнула ее, и она сделала несколько шатких шагов. Подведенные глаза
шире раскрылись, и ноздри раздулись от гнева. Я не заметила, как она ушла, потому
что уже держала в руках заготовленную Джессикой воду и стояла прямо рядом с Джой.
— Мне нужно забрать у тебя пистолет, ты выглядишь с ним угрожающе, — прошептал
мне Брайен.
— Тебе придется научить меня драться и пользоваться другим оружием, потому что
прятаться всегда за тобой я не собираюсь.
— Ты прекрасно справляешься и без моих уроков. Ревность тебе все-таки к лицу.
Я резко обернулась: Брайен был слишком близко наклонен ко мне, кончик моего носа
слегка коснулся его подбородка. Он улыбался, как сытый кот! Все заготовленные
претензии в его сторону в итоге стали одним злобным, как мне показалось, выдохом.
— Продолжишь так шутить, и отрабатывать все я буду на тебе.
— Договорились. А теперь за работу.
От его поцелуя в лоб, крик Джой стал тише. Это помогло мне сосредоточиться и
успокоиться, даже рука, в который был стакан с водой, перестала дрожать и
выплескивать несчастные капли на пол.
— Джой, выпей это. — Я настойчиво протянула ей таблетку, но как только белая
оболочка коснулась ее языка, она закрыла рот и вжалась в подголовник кресла. — Ты
чего?
— Это не она! Ты, тварь, Аврора, если пытаешься меня обмануть! Я тебя ненавижу!
И тут пазл собрался окончательно. Все даже подошли еще ближе к подруге, окружили
ее и принялись ждали мои дальнейших действий. Они тоже все поняли?
— Гэйл. — Я посмотрела на него. Он без лишних слов руками обхватил лицо жены,
чтобы она не дергалась. Брайен пальцем заставил ее подбородок опуститься. В широко
раскрытый рот, на язык, я положила эту дурацкую таблетку.
У Джой не было выбора, ей пришлось проглотить всученное лекарство. Она даже
приняла воду, которую я поднесла к ее губам и немного влила в рот.
Какое-то время она держала глаза закрытыми, глубоко и часто дышала, пальцы
сжимала в кулаки. И нам приходилось ждать. Бесконечно долго ждать, кусая губы и
нервно заламывая себе пальцы.
Пожалуйста, это должно было сработать!
— Они больше не говорят. Они молчат. Я больше их не вижу, — протараторила Джой.
В итоге она распахнула веки, и пусть взгляд ее был направлен куда-то в пустоту, он
все равно был живее, чем несколько минут назад. — Ребят? Я вас не вижу, но что-то
мне подсказывает, что вы какие-то напуганные.
 — Господи, — вырвалось из Гэйла. Он быстро расстегнул все ремни, державшие Джой,
и с жаром прижал к груди свою жену. Она не без удивления, но все же с желанием
ответила на порыв. До меня дошел ее тихий смешок, и тогда я сама начала улыбаться.
Это сработало! Невероятно, но это сработало!
— Ты понимаешь? — вырвалось из меня, когда мне наконец удалось отвести взгляд от
эмоциональной сцены. — Это выход!
Брайен тоже улыбался. Он смотрел на меня, обнимал и согласно кивал.
— Меня действительно облапошили, — мрачно отозвался Дэйв. — Я придурок.
— Ты хотел, как лучше, — поспешила успокоить его. — Но правительство всегда идет
на шаг впереди.
— Не в этот раз. Сейчас ты их обхитрила. И кто знает, что было бы, если бы ты не
заставила меня поехать с вами.
— Неужели они дали нам лекарство под видом яда? Для чего? — спросил Кайл.
— Они знали, что Дэйв не чистый «светлый» и что он, скорее всего, замешан во
всем этом «бардаке», — иронизировала я. — Приблизив его к власти, они открыли
доступ к нам: думали, что наивность Дэйва и моя доверчивость сыграют им на руку.
Знали прекрасно, что бывший, — я подчеркнула это слово, — муж будет искать встречи
с нами и таким образом произойдет утечка информации. Ложной информации. Они хотели,
чтобы мы изготовили полную противоположность лекарств, то есть яд, и поили этим
«светлых».
Брайен продолжил, разворачивая теорию:
— Это смогло бы наглядно продемонстрировать, что в бедах «безупречных светлых»
виноваты именно мы. Им не нужна была наша агрессия, им нужно было скрыть свою
деятельность. «Светлые» восстали бы против нас и возвысили свое правительство.
— Но теперь у нас есть лекарство, — я довольно потрясла коробочкой. — Надо лишь
синтезировать полную копию. И тогда мы сможем с миром идти к «светлым».
— И лучше делать это днем, — раздался голос у самой двери.
Мы с Дейвом от испуга слегка вздрогнули: не привыкли к тихим появлениям совсем!
Джой и Гэйл оторвались друг от друга и проследили за взглядами «темных», с радостью
встретивших гостью. К нам пришла Ребекка. Она выглядела относительно отдохнувшей и
собранной.
— Видимо, я пропустила что-то крайне интересное.
— Совсем нет, ты вовремя, — ответила я ей.
Она изучила всех, осмотрела контейнер в моей руке и с хитрой улыбкой переложила
шелковистые волосы на одно плечо, а стервозным и сладким голосом произнесла:
— Аври удивила всех своей смекалкой? Теперь у нас есть ответы?
Теперь у нас были не только ответы, но и четкий план действий! Благодаря ему мы
шли к «темным» с воодушевлением. Гэйл, непрестанно благодаривший нас за помощь
Джой, был готов к любым действиям, которые могли бы поспособствовать разрешению
конфликта. Но он еще нужен был нашему солнышку, пока что неспособному внятно
разговаривать из-за сильной усталости. Поэтому они оба остались в одной из спальни,
которую Брайен им выделил. Пустого места в здании стало в разы больше после ухода
«свиты» и еще нескольких пешек.
У самой двери уже был слышен гул толпы, нервничающей и боявшейся солнца, которое
вот-вот могло подняться. Брайен вышел к ним без пафоса и излишеств, но все равно
достаточно самоуверенно и властно, чтобы заставить их прервать разговоры между
собой. На окраине города отключили все громкоговорители, рабочие динамики остались
только в той зоне, где были люди. Предостережение, чтобы «светлые» не могли
услышать то, что Брайен готовился произнести достаточно долгое время.
— Я не буду заставлять вас слепо верить мне и тому, что я собираюсь сделать, не
буду внушать вам следовать за мной. Я дам вам право выбора, которого у вас никогда
не было.
Я задавался вопросом, почему мы с Ребеккой можем производить на вас специфичный
эффект. Почему, когда мы брались за руки, вы не могли оторвать от нас глаз? Это не
естественное обожание. Все мы с самого детства были подвержены искусственно
созданным психотропным препаратам, которые изготавливались прямо здесь в
лаборатории, чтобы было проще нами управлять. В каждой выпивке в баре, в еде, —
везде, куда можно было впихнуть нужную отраву, — было то, что ломало вашу психику,
делало вас покорными и безвольными. Физически, вы во многом были свободны, но
морально…
То же самое можно сказать о «светлых». Сейчас некоторых из них травят, изводят и
заставляют нападать на нас. Им нужна наша помощь. Нам надо с ними объединиться,
чтобы спасти себя и тех, кто страдает из-за гнета верхушки.
Это может показаться вам диким, но раньше ведь мы жили вместе. История
исковеркана, каждый мир знает прошлое сквозь свои очки. На самом деле мы ничем друг
от друга не отличаемся, мы лишь привыкли жить по-разному. Потому что кто-то когда-
то так захотел. Но мы то же можем ходить днем, можем не бояться солнца и видеть при
свете. Если вы не хотите, если не готовы к переменам, у вас есть время скрыться в
своих домах, вы можете обратиться ко мне, и я дам вам укрытие здесь. Но рано или
поздно преодолеть стереотипы придется, иначе мы вымрем из-за собственной слабости и
ненависти друг к другу.
Брайен замолк на минуту, чтобы дать возможность людям высказаться, но они
молчали. Не было протеста, не было паники и отторжения. Осталось любопытство,
заинтересованность в новом образе жизни.
— Это больно лишь поначалу. Организм быстро привыкнет, если вы действительно
этого захотите. Если вы забудете что вы — «темные», а где-то там живут «светлые».
Знаю, что прошу от вас многого, хотя не даю и капли той информации, которую вы
заслуживаете. Поэтому у вас есть выбор: поверить мне и помочь, или оставить для
себя все, как есть.
Он выпустил из руки микрофон, нащупал мою ладонь, выдохнул, избавился от
скованности.
— Я говорила тебе, что ты невероятен? — шепотом спросила я. Он улыбнулся и
сильнее прижал меня к себе.
Мы стояли перед «темными», в окружении друзей, тех, кто решил выбраться из
лабораторий, подвалов и кабинетов. Даже Джой и Гэйл в итоге стояли среди нас
несмотря на наш запрет. В здании осталась лишь элита, чья способность проникать в
головы «светлых» была нам очень нужна.
Все вместе с нами ждали восхода солнца.

Глава 34

Эти раны никак не заживают,

Эта боль слишком реальна.
Время не может стереть слишком многое.
Когда ты плакал, я вытирала твои слёзы.
Когда ты кричал, я прогоняла прочь все твои страхи.
Я держала твою руку все эти годы,
Но и по-прежнему я всецело принадлежу тебе.
Evanescence — «My Immortal»
До встречи с Брайеном для меня восход, как и закат, было явлением мимолетным.
Вот еще секунду назад беспроглядная мгла окутывала тебя, а сейчас — нет. И ты
воспринимаешь это нормально, хотя по сути тебя будто загоняли в коробку на ночь. А
утром добрый волшебник выпускал наружу. Загоняли… или мы сами себя загоняли… Сути
это не меняло. Жили по механизму.
Потом я начинала замечать, что быстротечные процессы не такие уж и быстрые!
Когда я ждала ночи, я считала секунды до наступления темноты. Небо в эти мгновения
было настолько красочным, что желание сорваться на луг и запечатлеть все в ловких
мазках кое-как сдерживал разум. Мелкое открытие, а приятного больше, чем в половине
моей жизни.
И сейчас я стояла перед множеством людей, держа Брайена за руку, ждала восход
солнца так, как когда-то закаты. Потому что сейчас даже самые яркие лучи не
значили, что мне надо с кем-то прощаться. Прощаться с ним… Сейчас это значило, что
мы находимся в единстве, которое ничто не разрушит.
Я чувствовала, что вот-вот землю коснутся первые солнечные лучи, и от
предвкушения сжимала пальцами ладонь Брайена крепче. А он вторил мне, как бы
говоря, что он рядом. Но это я уже и так знала! Он ближе, чем кто-либо мог это
увидеть.
Оглянулась быстро на Джой: она ничего не видела, но широко улыбалась и постоянно
дергала Гэйла, что-то возбужденно ему рассказывая. Ее муж заметил мое внимание и
улыбнулся. Да, у них всех хорошо.
С другой стороны был Кайл. Он, как последний собственник, обнимал со спины
Джессику и шептал что-то на ее ухо, убирая при этом темные пряди. И она смеялась,
то ли от шуток, то ли от того, как его губы щекотали ее кожу.
Дэйв был рядом со мной и сильно волновался.
— Все нормально, — сказала ему я и кулаком шуточно ударила в плечо.
— Не могу перестать думать о том, что чуть все сам же не испортил.
— Но мы в итоге решили проблему.
— И решим остальные. — Со стороны Брайена оказалась Ребекка. На руках она
держала сына, и тот совершенно искренне ей улыбался.
Румяное детское личико и задорный блеск. Оказывается, радоваться чужому счастью
сейчас для меня — настоящая пытка. Я как будто смущено отвела взгляд, хотя все и
так было понятно.
Да, мне тяжело смотреть на детей.
— Прости, — обратилась Ребекка ко мне. — Для тебя и так это все сложно, а я еще.
— Нет-нет. Ты не должна прятаться от меня. Когда все будет на своих местах, мы
познакомим Блэйка с его младшей сестренкой.
Я попыталась улыбнуться, пусть даже вымученно. Хорошо, что всему «темному» миру
было не до нас: люди переговаривались между собой и со страхом смотрели на небо.
Кто-то не выдерживал, расталкивал толпу и убегал в любое возможное укрытие. А
чернота все рассеивалась.
— И все же это неправильно с моей стороны по отношению к вам обоим.
Брайен едва удержался от едкого замечания, его сосредоточенное лицо скривилось
на долю секунды и осталось уставшим еще на долгое время.
— Не сейчас, — произнес он с натянутой строгостью. — Меня скоро разорвет на
части от переизбытка ваших эмоций со всех сторон.
Его просьба не была лишена рассудка. Нам всем было проще, когда мы держали себя
в руках и не выясняли такие тонкости, как чувства, родственные связи и прочее.
Нужна была холодная голова, и было бы прекрасно добавить к ней отсутствие эмоций.
По крайней мере тех, которые отравляли и толкали на безумства, влекущие за собой
домино из ошибок.
Утро наступало, окрашивая все в теплые розовые оттенки. Для меня все шло
медленно, но для «темных» словно что-то щелкнуло. Дюжина людей кричала, пряча
головы в ладонях. Кто-то щурился и боялся широко раскрыть глаза. И единицы с
улыбкой наблюдали за красочным «зрелищем».
Брайен бегло оглядывал мучительные гримасы собственного народа. Он и сам
повторял за ними, словно чувствовал их боль на себе.
— Вы можете выдержать это. Дайте себе шанс.
Джессика плакала, но от радости прыгала на месте, дергая Кайла за руки. Тот же
не решался так прямо, как на таран, встретить страшное солнце. В итоге ему не
удалось обуздать взбудораженность Джессики: он стиснул зубы и открыл глаза. Изящные
пальцы Джесс застыли на его скулах, трепетно провели по коже. У обоих был
заплаканный вид, но счастье, кажется, перекрывало любые неприятные ощущения. Кайл,
воодушевленный общей радостью, за какие-то доли секунды преодолел последнее
расстояние между ним и девушкой, которую он так долго любил, и поцеловал ее. Сразу
требовательно и чувственно. И то, в каком шоке сначала застыла брюнетка, дало мне
повод думать, что поцелуй для них первый! Смущение взяло верх, и я в итоге
перестала подглядывать за ними.
Остальные люди за спиной тоже достаточно хорошо справлялись. Не без криков и
ругательств, не с первой попытки. Но все же они не сдавались.
Это утро «темный» мир сохранит в своей памяти на долгие годы. Ведь именно сейчас
они все сделали шаг к совершенно новому, к тому, что раньше являлось
неестественным. К «серому», имеющему свои оттенки в сердцах каждого.
_________________
Дни за подготовкой должны были пролетать, по моим представлениям, со скоростью
пуль, прорезающих воздух. Но на самом деле они были тягучие, как мед или патока,
сладости правда в них не было и гроша.
С Брайеном мы спали по очереди. Пока один мучился в кошмарах и приступах
истерики, другой делал все, чтобы хоть как-то его успокоить. И врали друг другу,
что прекрасно себя чувствуем. Ложь была очевидной, ведь из всех людей, кружащих под
носом, мы были самыми бледными и молчаливыми.
Молчать удобно. Когда ты не произносишь свои тревоги вслух, создается иллюзия,
что все страхи — плод твоей больной фантазии.
Больше половины всех «темных» в итоге стала жить при свете дня. Брайен отдал
приказ не бродить у границы, чтобы «светлые» думали, что их противоположность все
еще боится солнца. Мы сначала не верили, что возможно так относительно просто
переломить устоявшиеся стереотипы. Но когда это сделали единицы, к ним стали
прислушиваться остальные. Получилось подобие из снежного кома. Большинство верило в
новую идеологию, у остальных уже не было шансов оказывать сопротивление. Возможно,
на руку сыграл и синдром вечного подчинения. Мы не отрицали этого, но пытались
видеть лишь плюсы. Тем более Брайен в конечном счете обрел нерушимый авторитет и
доверие.
Он переживал постоянно и из-за этого. «Вдруг я подведу их? Они ведь так слепо
следует за мной», — спрашивал он у меня. Возможность провала мы учитывали.
Наивности в нас обоих было ничтожно мало! Только я больше переживала, что подвести
могут нас. Все-таки мы не использовали наркотики и прочие психотропные вещества, мы
не внушали и не приказывали. Мы так же слепо доверяли им, как и они нам. И на этой
взаимной вере держался весь процесс подготовки к нападению на «светлый» мир.
Было достаточно много добровольцев, которые стали проходить ускоренную
подготовку по борьбе, самообороне и прочему. Они хотели поскорее расправиться с
угрозой в виде «безупречных светлых» и начать новую жизнь. Переход к дневной жизни
принес с собой, к сожалению, не только плюсы: «темные» теряли свою силу, отменный
слух и способность видеть в полном мраке.
Элита «темных», та самая, которая все еще обладала способностью проникать в
головы «светлых», потеряла свой дар. Несмотря на то, что мы берегли их от
изменений, их мысли и взгляды на жизнь контролировать было не в наших силах. Они и
без дневных вылазок стали больше походить на «серых».
Дэйв и Гэйл тренировались с другими «темными» обычно днем. Они показывали
отличные результаты, особенно Гэйл, в котором, кажется, было заложено что-то
боевое. Они втроем, вместе с Джой научились видеть при лунном свете. Восторг моей
подруги было не унять: она точно собиралась пересчитать все звезды на небе! Она
даже успела стать местной любимицей. Некоторые «темные» души в ней не чаяли,
улыбались, стоило ей посмеяться над самой нелепой шуткой. Мы с ней часто помогали
тем, кто в этом особенно сильно нуждался. Даже если нужен был банальный разговор —
мы были рядом. И «темные» охотно шли на контакт.
Лу (так они с Гэйлом назвали дочку) была у родителей Джой. Подруга скучала по
ней, но особо внимания на этом не концентрировала. Она теперь, как и Ребекка,
сильно переживала о моих материнских чувствах. Ее удивило, что я назвала дочь не в
честь мамы, ведь она предполагала, что именно так я и поступлю. Но я хотела, чтобы
Джейн никаким образом не была привязана к моим мрачным воспоминаниям о том дне,
когда я навсегда потеряла родного человека.
Кайл тоже упорно готовился к операции, но больше времени проводил рядом с
Брайеном. Они все еще оба надеялись сохранить достаточно преимущества перед
«светлым», чтобы иметь перевес в силе. Но прятаться в тени было бесполезно. Процесс
шел, даже особенные возможности Брайена растворялись, как и время, отведенное на
подготовку.
Мы все становились нормальными и в чем-то похожими друг на друга.
Неизвестно только, куда пропали сторонники прежнего образа жизни. Они исчезли,
не портили картину своим вмешательством. Но Брайен предполагал, что они еще
появятся, и никогда не забывал о них.
Из таблеток, которые спасли Джой, удалось сделать огромное количество точных
копий. Каждому, входящему в состав армии по освобождению «светлых» от тирании их
правительства, выдали по контейнеру с несколькими капсулами. Экипировку новую
создавать не было времени, но всем повязали на плечо белую ленту, снабдили оружием.
В числе новоиспеченных солдат были и мужчины, и женщины разных возрастов.
План был составлен, люди подготовлены. После этой ночи, на заре, мы должны были
начать проникновение на территорию «светлых». Застать их врасплох, но одновременно
в том положении, когда они не совсем уязвимы — наша задача. Мы не хотели
запугивать, мы хотели помогать им.
Переждать эти последние часы перед решающим днем мы, своей компанией, решили в
ближайшем к границе баре. Никто из нас не пил, но в привычной атмосфере, рядом с
другими «темными» мы и так чувствовали себя слегка хмельными. По крайней мере, я
так представляла это состояние, потому что голова у меня кружилась, язык заплетался
и смех вырвался в неловкие моменты.
— Это от волнения, — говорил мне Кайл достаточно очевидные вещи. — Еще немного,
мы выйдем из этого помещения, и все навсегда изменится.
Брайен не мог быть рядом с нами, не мог ждать момента на самой границе. Он нужен
был в управлении, был нужен командующим и элите. Они вместе продолжали
разрабатывать план, рассчитывать припасы. Ведь оружием и экипировкой, возможно,
приходилось бы снабжать и примкнувшим к нам «светлых».
— А когда-то в этом баре мы впервые нормально беседовали с Авророй, — заметила
Джессика. — Помните?
— Только ностальгии сейчас не хватало, — буркнула я.
— Почему бы нет?
— Тогда вспомни, как в этом баре меня хватил приступ моей чокнутой «светлой»
стороны!
— Но после этого Брайен вправил тебе мозг, и ты стала «серой».
Депрессивной «серой», пытающейся принять себя.
— А ведь если бы я тогда не потеряла браслет…
Я произнесла это вслух, хотя думала, что фраза лишь проскользнула ниткой в
клубке мыслей. А что было бы с нами, если бы браслет не сорвался с руки? Если бы
Брайен не нашел меня? Если бы он не пошел на сделку, чтобы решить: достойны ли
«светлые» жизни? Если бы мы не полюбили друг друга достаточно сильно, чтобы
оказаться сейчас здесь?
Воспоминания захлестнули меня. Я даже выпала из общей беседы, хотя там опять
Джой и Кайл о чем-то живо спорили. Они уже даже перешли на ставки, когда Ребекка
легким толчком заставила меня прийти в себя.
— О чем задумалась? — спросила она, наклонившись ко мне. — Переживаешь о
Брайене?
— В том числе. Спокойнее, когда он рядом.
— Он теперь самый важный человек в «темном» мире точно.
— Да-да, ответственность и все такое. Не надо успокаивать меня, я далеко не та
Аврора, которая всех бесила.
Неожиданно Джой встала и сквозь смех начала тыкать пальцем в Кайла. Сидящая
рядом с ним Джессика держалась за живот от хохота. Не знаю, что у них происходило,
но и Гэйл, и Дэйв включились в оживленную дискуссию, причем парни кажется были на
стороне Кайла. Мы с Ребеккой остались предоставлены сами себе.
— А жаль. Мне было приятно над тобой издеваться, — брюнетка игриво приподняла
бровь, а я в ответ ей усмехнулась.
— Мы можем в любой момент переброситься колкостями.
— Ты научилась отвечать. Теперь в унижении тебя приятного мало.
Я сочла это за полноценное принятие и дружескую любовь. Именно любовь и никак
иначе. Ребеккой я дорожила, о взаимности сомневаться не приходилось.
— Так о чем еще ты переживаешь?
— Я не хочу никого потерять. Такие счастливые сидят, ты только посмотри. — Они
уже начали перекидываться сухариками, как малые дети. — Я не хочу потерять папу,
брата. Амелия и Волкер прикрыли Джой и Гэйла, что если они уже пострадали? А Джейн?
Если они ее хоть пальцем тронули.
Рука Ребекки нащупала мою, тихонько сжала ее в подбадривающем жесте. Она знала,
мне не нужны объятия и наставления, я даже слез не пролью и не покажу своим
друзьям, как страдает каждая клеточка меня. Все и так знали, зачем напоминать?
— Ты просто должна помнить, что мы все знаем, на что идем. И каждый это делает в
первую очередь ради собственного счастья и счастья своих близких. Мы благодарны
тебе и Брайену. Если хочешь знать, то Блэйк…
Она запнулась. Я тут же подняла свой взгляд на нее, почти вгрызлась в ее полное
откровений лицо своим нетерпении. Мне было страшно поднимать эту тему с ней, но
избегать ее тоже было невозможно.
— … он любил тебя больше всех нас. У него такой метод проявление привязанности —
грубить, хамить, унижать. Он предал, да, но я уверена, что он ненавидел себя
больше, чем его ненавидел Брайен. К тому же, он точно не винит тебя в произошедшем.
— Он просил передать тебе.
— Я знаю, — Ребекка тут же меня перебила. Она зажмурилась на секунду, будто на
язык положил что-то горькое или кислое. Но буквально тут же пришла в себя, сбросила
всю горечь. — Меня успокаивает то, что он успел наладить отношения с тобой. А наши
с ним чувства… Прости, сейчас я не готова об этом говорить.
«Сейчас мне все еще больно думать об этом. Не время киснуть».
Благоразумное решение, сама ему придерживаюсь.
— Ты не сможешь так много удержать! — возбужденно взвизгнула Джой. Ее игривое
настроение и азарт привлекали уже достаточно много внимания.
— Смогу, — с набитым ртом бубнил Кайл.
Они спорят на то, кто больше сухариков положит в рот? Судя по пухлым щекам Кайла
и тонкой струи слюны, именно так и было!
— Ты выглядишь как свинья, — смеялась Джесс, вытирая пальцами подбородок своего
парня.
— Фто не сделаешь лади победы!
Ребекка тоже прыснула от смеха и сказала:
— Он же подавится!
— Вот-вот, а я о чем! — Джой стояла на ногах и пальцами стучала по столешнице.
Проиграть она точно не хотела. — Кайл, сдавайся.
— Дух бесполезного соперничества родился вперед него, — отметил Дэйв.
— Спасибо, длужище!
— Тебе не одолеть мою жену, парень. — Гэйл гордо смотрел на Джой, которая не
отрывала глаз от рта главного весельчака. — Она сносит все на своем пути, если ей
что-то надо.
— Это ты верно отметил, дорогой!
— Это же ты!
Голос принадлежал уже не кому-то из нашего тесного круга безумных, азартных
игроков, ждущих рассвета. Мужской, низкий и пропитанный агрессией. Я быстро
повернулась и увидела «темного», смотрящего на определенного человека с желанием
вспороть ему глотку. Я проследила за этим взглядом.
Парень наверное ненамного старше нас мысленно проклинал Гэйла.
— Ты кто? — спросила его Ребекка, вероятно не почувствовав угрозу. Тон ее был
даже слишком небрежен для подобной ситуации.
А я уже настороженно оглядывалась по сторонам в поисках поддержки и путей
отступления. Предстоящее представление к сожалению интересовало посетителей бара
слишком сильно, чтобы полагаться на их помощь в его предотвращении.
— Это ты убил ее! — прорычал незнакомец и ловким движением он вытащил пистолет
из заднего кармана и направил его прямо на Гэйла.
Кайл подавился, каша из сухарей в итоге оказалась на полу. Он в приказном тоне
заставил шокированную Джесс встать и спрятаться за ним.
— Так, чувак, убери его, — аккуратно говорил он, пряча Джессику за спиной.
Дэйв каким-то чудесным образом оказался возле меня: одна его рука обхватила мое
плечо, вторая — плечо Ребекки. Он заставил нас отойти в сторону, хотя я все равно
упрямо вышла из тени его спины.
— Я видел тебя в ту ночь. А ведь ты даже не помнишь этого! Черт, конечно, не
помнишь! Разве ты запоминаешь тех, кого убиваешь?!
В дрожащих руках послышался характерный звук перезарядки.
— Джой, уходи, — процелил Гэйл.
По лицу подруги я поняла, что она тоже пребывает в абсолютном шоке. Как впрочем
и все вокруг. И только я осмелилась высказать предположение.
— Гэйл, ты из… — «Светлый» быстро взглянул на меня, отвернулся и продолжил
наблюдать за нацеленным на него «темным».
— А ты называла меня Волкером, — только и сказал он.
Черт возьми!
Это же он тот самый незнакомец, который прикрывал мои похождения к Брайену. Это
он дал мне расписание! И он из тех, кто стрелял в моих друзей, попав в руку
Джессики.
Гэйл был видимо в секретной группе «светлого» правительства. Все это время он
знал обо мне! Знал о том, что Джой была в «темном» мире! Знал о таблетках, которые
помогали видеть ночью, и непосредственно принимал их. Вот почему он всегда такой
сдержанный, вот откуда у него прекрасные навыки борьбы.
Он пропадал по ночам именно по причине причастности к зачистке границы от
случайно или нет забредших «темных»!
Но он молчал. Хранил секрет и выручал меня.
«Надо будет извиниться перед ним».
Вот о чем шла речь! Ему жаль, что в прошлый раз он выполнял приказ правительства
и стрелял по тем, кто спас в итоге Джой. По своим новым друзьям.
— Я не убивал «темных». Был в этих отрядах, но никогда не стрелял ни в кого, —
сдержанно говорил он.
— Ложь! Мы компанией решили перейти границу просто ради любопытства! Что
представляет из себя этот сказочный «светлый» мир? Пули полетели в нас спустя
несколько минут после того, как мы оказались за этими чертовыми кустами! И одна из
них попала в нее!
Гэйл уже стоял на ногах, отпихивал от себя Джой, молча указывая ей на Кайла. Но
девушка не слушалась его и не желала принимать защиту от недавнего соперника по
глупому спору.
— Она умерла почти сразу на моих руках! Из укрытия вышел именно ты…
— Я хотел помочь ей, но было поздно.
— У тебя в руках было оружие, и ты точно так же направлял его на меня, как
сейчас это делаю я! Убедился, что она мертва и скрылся вновь, словно тебя и не
было.
— Тогда почему я не убил тебя? Я клянусь, что у меня не было выбора. Я хотел
отказаться от этой «работы». — Гэйл уже пытался убедить не сошедшего с ума парня, а
нас. — Они всегда угрожали, если кто-то из нас противился выполнять ночные обходы.
Я не мог рисковать своей семьей, и тобой Джой. Прости, я врал тебе.
Но Джой кажется и не слушала: она наблюдала за незнакомцем уже со стороны и
молила его отпустить оружие. Ее хрупкое тело трясло, кожа у нее бледнела, хотя щеки
наливались пунцовой краской.
— Я ненавидел эту часть своей жизни, и мне жаль, что я причастен к этому. Жаль,
что когда-то меня выбрали в эти отряды, посчитав, что я идеально подхожу.
— Ты думаешь, это что-то меняет? Ее не вернуть! — кричал «темный».
— Надо что-то делать, — прошептала я Дэйву.
Стоящая рядом Ребекка предложила:
— Напомни о том, чья ты девушка.
Идея абсурдная, но это могло хоть как-то отвлечь внимание безумца. Дэйв
продолжил держать меня за руку на безопасном расстоянии от прицела, но все же
позволил сделать один шаг к разгоряченной точке.
Теперь, когда опасность ситуации прорвала стену из шока от открытия, искры
чистейшей ненависти стали колоть каждую клеточку организма, даже волосы вставали
дыбом, словно все вокруг было сильно наэлектризовано. Любой неверный шаг мог
спровоцировать срыв незнакомца, любой шорох мог стать последним для того, кто
помогал мне и прикрывал мои тайные отношения на свой риск.
Я была в долгу у Гэйла. И я никаким образом не могла допустить того, чтобы он
пострадал от рук обезумевшего из-за ненависти «темного».
Только приготовилась открыть рот, чтобы начать бессвязную болтовню ради
отвлечения внимания, только этот тяжелый воздух коснулся моего языка, как
незнакомец произнес:
— Ты за это ответишь.
Дальше все происходило слишком быстро, ситуация вышла из призрачного контроля и
превратилась в какофонию неоправданного сумасшествия. Сильная рука толкнула меня на
безопасное расстояние. Сам Гэйл, стоявший минутой раннее пригвозденный к полу,
отшатнулся назад.
Я услышала выстрел. Еще один. И еще. Словно стреляли в беспамятстве, вслепую. А
затем крики, дикие и тошнотворные.
 И запах.
Режущий изнутри запах. Из-за него хотелось сжать нос пальцами и прополоскать
язык. Но я не двигалась. Разинула рот и вдохнула панику в себя, заполнила даже
пищевод хаосом. А глаза застыли на обнявшейся паре.
Джой выскочила к Гэйлу, когда из дула пистолета вылетела первая пуля. Она
среагировала быстрее любого из нас, словно все это время готовилась к этому прыжку.
Ее маленькая спина скрыла мужа, руки обняли его крепко-крепко.
«К сожалению, Аврора, в нашем мире истинное добро не выживает».
Слова Правителя «светлых» звучали громче всего, что происходило снаружи моего
тела.
Гэйл почти сразу опомнился, прижал к себе Джой, которая с характерным звуком
выпустила из своего рта сгусток крови, и развернулся, подставил свою спину под
оставшиеся выстрелы.
Когда рядом со мной не оказалось Дэйва, я поняла, что все закончилось. Что за
тишиной, звенящей в голове, больше не было криков, свистов пуль.
К моим ногам прилила тяжесть, но я напрягла мышцы и сделала эти несчастные шаги.
Рухнула на колени рядом с ними.
В нашем мире истинное добро не выживает.
Гэйл лежал без сознания, на спине. Джессика, двигавшаяся быстрее и активнее
меня, уже проверила его пульс и дала мне знак — он мертв. Все пули застряли в нем,
и смерть наступила мгновенно.
На его вытянутой руке лежала Джой. Ее веки не дрожали, грудная клетка не
вздымалась. Кукольные губы синевато-бледного оттенка обляпались алой кровью. Не
чувствуя ничего, я поднесла пальцы к ее лицу и погладила все еще теплые щеки. Но
она уже была мертва, ее слабый организм быстро сдался.
Истинное добро не выживает.
Я припала к ним, обняла их обоих. Меня пытались оттащить, но я кричала не своим
голосом одну и ту же фразу про добро. Вскоре я почувствовала, что горло перестало
вибрировать, я замолкла.
Просто плакала и обнимала их. Собирала их одежду в кулаки и пыталась их согреть.
Безуспешно!
Это не справедливо! Я подняла голову вверх и прокляла всех, кто когда-либо был
причастен к созданию системы. Я прокляла этот день и наш мир, способный уничтожить
даже такой настоящий свет, как Джой. Умерла не просто в любви, умерла за нее, и она
наверняка провернула бы это вновь.
Я даже уже не обращала внимания на боль внутри. Она давно сожгла меня, оставляя
в фантазиях лишь обугленное тело. И сломала меня раз в тысячный.
— Простите меня. Я ведь должна была спасти вас.
Не справилась. Снова. Потеряла их мгновенно, хотя еще минуту назад смотрела на
их улыбающиеся лица.
Одна встреча, один брошенный на нас взгляд навсегда остановили сразу два сердца.

Глава 35

Не верьте правительству и всему, что они вам говорят.

Верьте в меня, я посланник с небес.
Вы меня слышите?
«Silent Running» (Epic Trailer Version) — Hidden Citizens
Совершенно безмолвно я сидела на коленях возле их прижатых друг к другу тел. Они
словно спали обнявшись, вот-вот должны были открыть глаза. Но чем дольше я
караулила их покой, тем больше их кожа становилась похожей на тонкую прозрачную
пленку, под которой уже не билась горячая кровь. Темно-алые пятна были на их
одежде, густая лужа касалась моих колен.
Но я не вставала. Не кричала и не билась в истерике. Только слушала свое сердце,
каждый удар которого был сильнее и больнее предыдущего, и фантазировала, что пульс
на самом деле принадлежит им. Пусть хотя бы один на двоих.
Жизнь жестока и несправедлива. Недавно они сидели, Гэйл приобнимал Джой за
талию, а девушка визжала от счастья, что участвует в очередном пари со своим
другом. Минута. За эту идиотскую минуту все перевернулось! Никто не успел
сообразить, что происходит, никто и не подумал, что пьяная выходка незнакомца
превратится в расстрел невинных ни в чем людей. Дурацкое стечение обстоятельств?
Нет, это злая шутка судьбы, которая не дала им пройти с нами плечом к плечу к
нашему совместному счастью. Неужели им не было места в этом мире? Было, я уверена.
Просто наш мир не заслужил их.
Не заслужил их преданность, их любовь и жертвенность. И глупость, жестокость,
беспечность людей раздавили их! Отняли их у нас. У меня.
Он отнял у меня их.
Стольких людей, которых я любила, теперь со мной нет, и я, как никто другой,
ответственна за это! Я медленно поднялась на ноги, чувствуя, как по телу жгучим
огнем прошлась злость. Настолько сильная и всепоглощающая, что для скорби не было
места.
А боль все еще была со мной: она контрастировала на фоне жара, холодила
внутренности и сжимала их в мелкие кубики льда. Дикие ощущения, но я готова была
терпеть их до конца своей жизни. Возможно, ничтожно короткой.
Кто-то попытался помочь мне устоять на ногах, заботливо приобнял за плечи. Я
даже почувствовала теплое дыхание на шее, будто кто-то что-то мне шептал. Но мои
глаза, яростно пылая, искали того, кто стал палачом для дорогих мне людей. И когда
лицо, уже изувеченное явно сильными мужскими ударами красной тряпкой мелькнуло
между прочих силуэтов, я рванула к нему.
Он пятился от меня назад, пока его спина не ударилась об столешницу бара. На
каком-то интуитивном уровне я взяла большую бутылку спиртного, разбила ее об
деревянный край. Осколки разлетелись в стороны, алкоголь пролился по руке, вниз к
локтю, и его терпкий запах ударил в голову так сильно, что я совсем потеряла
рассудок.
— Назови хоть одну причину, чтобы я оставила тебя в живых! — кричала я.
Мне не составило особых усилий толкнуть его в сторону и опрокинуть его пьяное
тело на пол. Я забралась на него сверху, одной рукой обхватила его челюсть и
заставила смотреть на себя, на свое лицо все опухшее от слез и самого глубоко
отчаяния, превратившегося в безумие. Второй рукой я сжимала горло бутылки.
Замахнулась.
— Говори, ублюдок!
— Он убил ее, — прокряхтел тот беспомощно. — Я не хотел убивать девушку. Только
его.
— Ты забрал две жизни! Две жизни, черт возьми! Они ОБА не сделали тебе ничего
плохого!
Острые края должны были искромсать его так, чтобы никто не смог больше узнать
его. Я представляла, как легко прорезалась бы тонкая кожа на шее. Это была бы
лучшая месть.
— «Темные» не заботятся о жизни, у нас в порядке вещей такие ситуации.
— В порядке вещей убивать?!
Рука должна была упасть на него, стекло должно было изуродовать его. Но моя она
застыла в воздухе: сильные пальцы сжимали мое запястье, держали его на месте. Я
рывком вместе с каким-то звериным рыком из груди попыталась дернуться, но
безрезультатно. Меня легко оторвали от «темного», несмотря на то, что я рвалась как
сумасшедшая закончить свое дело. Ненавистное тело все еще пульсировало красным, а
вокруг него была дымка, за которой для меня мира не существовало.
— Отпусти меня! Я убью его!
— И чем ты будешь лучше него?! — бас раздался почти у самого уха, либо человек
кричал громко, потому что иначе я бы не услышала.
Я такая же убийца, как и он. Я уже не могу быть лучше него! И пусть мне больше
не поют песни о том, как все благодарны нам с Брайеном. Нет! Я не собираюсь быть…
Меня резко потянули назад, и вместе с воздухом из легких вырвался визг. С
огромной силой я дернулась и тогда я услышала, как стекло все же добралось до кожи.
Но не до той, о которой я слепо грезила.
И вот тогда все рухнуло. Дымка рассеялась, пульсация остановилась, и проявились
другие цвета помимо красного. Под веками больше не пекло, я не скрипела зубами и не
хотела в срочном порядке отнять жизнь ради малой капли успокоения. И наконец я
увидела, что пара выразительных глаз с состраданием и скорбью смотрит на меня.
 — Прости! Прости, Брайен, я не, — слова оборвались, когда я увидела, как из его
ладони на пол стала капать кровь. Остатки бутылки я тут же кинула на пол. И
убежала.
Как последняя трусиха я выбежала на улицу, где до происшествия никому не было
дела, где не пахло кровью, где не было стен, хранящих звонкий смех друзей. В одном
я все же оказалась неправа: кровью продолжало не просто пахнуть, а вонять, потому
что я вновь была перемазана ей. Меня трясло, я была готова взорваться, и мне уже не
возможно было избежать этой губительной вспышки. Даже Брайен уже не смог бы меня
остановить, потому что эти всепоглощающие чувства и эмоции не обуздать.
Это было только под силу мне. А для этого необходимо было отвлечься.
На улице в огромные ряды вдоль кустов выстраивались люди, огибая не всю границу,
но достаточно большую территорию. Видимо, Брайен принял решение действовать более
плотными группами и не рассеиваться по всей площади. Когда некоторые увидели мой
взбаламученный вид, тут же поднялся шум.
Еще больше разговоров стало слышно, когда сильная рука ловко развернула меня и
заставила прижаться лицом к широкой груди.
— Поплачь. Сделай все, что хочешь, чтобы тебе стало легче. Можешь избить меня,
только не терять рассудок, мы не имеем право на это сейчас. — Брайен говорил
твердым голосом, умело скрывал свои эмоции, хотя я знала: очередная смерть друзей
тоже сильно ударила по нему.
— Я не стану. — Сквозь зубы выдохнула я. Мне пришлось взять себя руки, точнее
сжать эмоции в самых тугих тисках. Я прошлась ладонями по телу Брайена и
оттолкнулась от него.
Лицо мое стало фарфоровой маской. Вулкан из взрывоопасной смеси внутри с гулом
стих.
— Я справлюсь без этого, — для собственного убеждения произнесла эти слова
вслух.
Все, что делало меня мной, как напуганное животное прижалось к земле, спрятало
морду в грязи и заскулило. Я мысленно отвернулась от этой слабости, хотя она
манила. Было проще умереть от переизбытка боли, чем терпеть холод собственного
безразличия.
Скрыв сожаление, я потянулась к руке Брайена. Порез на его ладони был достаточно
глубоким, чтобы там остался шрам.
— Пообещай, что будешь со мной до тех пор, пока на ладони не останется и следа
от моей глупой выходки.
На наших лицах на мгновение появились улыбки благодаря моей попытке найти
позитивное в океане отвратительной, негативной реальности.
— Один — один, — отметил Брайен.
— Есть чем обработать? Лучше, конечно, зашить, но времени у нас на это нет.
По лицу Брайена поняла, что он не собирался оказывать себе помощь. Вообще для
него это было сродни царапины от когтя котенка.
— Кстати, где маленькая Аврора? — полюбопытствовала я. И пока Брайен собирался с
мыслями, я успела стащить с его плеча белый лоскут ткани и попросить у бродящих
мимо нас людей воды.
Промыв под гробовое молчание рану, я начала бинтовать ее.
— Она у Ребекки. Возможности заботиться о ней у меня не было.
В ответ я промычала. Весь мой взгляд был сфокусирован на собственных движениях
пальцами. И как мне удавалось так аккуратно и без дрожи заметать следы собственной
глупости?
— Прости, мне правда очень жаль. — Я подняла глаза на Брайена, он тоже все это
время внимательно следил за мной. Был сосредоточен, пока не увидел мое лицо, все
еще без эмоциональное.
— Ничего страшного.
Он мягко притянул меня к себе, обвил руками. Насильно парализованное нутро тут
же всколыхнулось, ответило на его тепло, клокочущее под твердыми мышцами. Мы больше
походили на живые статуи: сами покрывали себя новыми слоями бетона, чтобы стоять на
ногах было проще. Но одновременно чувствовали, что внутри все еще бьется сердце,
пусть даже и неровно.
— Мы должны сделать это. Ради них всех, — пробубнила я ему. В подтверждение он
крепче обнял меня, наклонился так, что его неровное дыхание стало приятно греть
кожу и слегка шевелить растрепанные волосы.
— Мы сделаем все, что в наших силах, и даже больше.
— У них даже не было возможности попытаться с нами…
— Аврора, — Брайен отодвинут меня. Его ладони заключили мое лицо между собой, он
наклонился, но и я в ответ привстала на носочки. — Я тоже хочу, чтобы они все были
сейчас с нами. И они будут, если мы не перестанем о них помнить.
— Знаю.
Оба убитые горем, мы смотрели друг на друга и пытались безвозмездно наградить
остатками сил.
К нам уже вышли остальные: Джессика упорно стирала слезы с лица, и Кайл крепко
держал ее за плечи, Ребекка была рядом и без остановки смаргивала с глаз пелену,
Дэйв появился последним и с самым загруженным лицом. Он, как и я, был перепачкан
кровью, капли были даже на его светлых волосах, по которым он проводил руками
неоднократно, пытаясь себя привести в чувства.
— Что еще случилось? — с ужасом спросила я. Мы с Брайеном не отлипли друг от
друга, но оба уставились на Дэйва.
— Хотел закончить начатое тобой. Но кое-кто, — он покосился в сторону Ребекки, —
мне не позволил.
— Потому что это безумие! — почти в истерике крикнула Ребекка. Они стояли с
Дэйвом и прожигали друг в друге дыру.
— Гэйл был единственным другом, с которым у меня было нормально общение после
свадьбы с Авророй. Знаешь, дерьмово потерять его из-за какого-то утырка. А про Джой
я вообще молчу! Покажите мне того, кто ее не любил?!
— Терять тех, кого любишь, всегда сложно! — Ребекка чуть не захлебнулась в
эмоциях. Она готовила еще несколько слов, но глотала их, не давая вырваться наружу.
Тоже понимала, что все это сейчас — лишнее. — Ты тоже захотел в ряды убийц, да?
Давайте мы все начнем себя так вести, одной смертью больше, одной меньше! Мало
троих?!
— Прости, хорошо? Прости! — Дэйв вскинул руки в знак поражения. — Я неправ, что
попытался его добить. Надеюсь, он сдохнет самостоятельно.
В итоге они отошли друг от друга на добрые два метра и в ожидании уставились на
нас. Дэйв горел от ярости, Ребекка тоже.
— Пора начинать. — К нам подошел лидер «элиты». Он внимательно оглядел наш
редеющий круг друзей и удалился, не комментируя обстановку.
— Вам надо выдать все необходимое. — Брайену все-таки пришлось отпустит меня. Он
вежливо махнул рукой и позвал кого-то сюда. На его просьбу откликнулись быстро,
будто только этого жеста и ждали. Когда благодарность была услышана, человек тут же
удалился за чем-то еще.
Мы все скучковались, и принялись разбирать врученную одежду. Девочкам досталась
более плотная куртка, видимо, снабженная непробиваемым материалом.
— А вы будете без таких? — поинтересовалась Ребекка, оглядывая парней.
— На всех не хватало. Мы решили обеспечить хотя бы женские костюмы этим
материалом.
— Глупости, — Ребекка хмуро уставилась на Брайена. — Вам с Авророй больше всех
нужна защита: вы будете главной мишенью в случае чего.
— Просто надень уже, — раздраженно ответил ей Брайен.
Но девушка продолжала упрямиться. Она редко бывала такой взбаламученной, но
сейчас покой сохраняла хуже всех нас. И кажется, она бесилась от собственного
поведения не меньше нас.
Дэйв первый не выдержал: вырвал у нее из рук несчастную куртку, развернул
упрямое тело к себе лицом. Он принялся одевать Ребекку, словно она была капризной
маленькой девочкой, и хорошо, что она уже не перечила. Лишь смотрела на него
стыдливо из-под опущенных ресниц и сжимала губы в тонкую полоску.
Когда друг закончил, он обхватил ее за плечи, развернул обратно к нам и на
выдохе произнес:
— Продолжим.
Больше Ребекка не вела себя абсурдно и не пыталась сделать что-то наперекор.
Куртки мы успешно застегнули, штаны уже были на нас. Пистолеты мы положили в
чехлы, закрепленные на поясе.
Всем нам выдали крошечные футляры с капсулами внутри. Антидоты должны были снять
эффект безумия у «безупречных светлых» и спасти их, как это было с Джой. Больше
всего мы надеялись именно на эти чудо — таблетки: если они не сработают, мы не
сможем без кровопролития добраться до центра «светлого» мира.
Полностью вооружившись, мы вышли вперед, перед самыми кустами и посмотрели в
сторону тысячи «темных». И все они уставились на Брайена в ожидании напутствующих
слов или хотя бы простого приказа.
— Сегодня мы либо изменим миры и обретем счастье, либо потеряем все раз и
навсегда. Помните, мы идем не захватывать территории, не убивать «светлых». Мы
намерены защитить их, показать, что мы не опасны и что нам можно доверять. Мы идем
за единством.
Вместо подбадривающих вскриков, были лишь кивки. Любых громких звуков мы
избегали, чтобы наши действия не воспринимали агрессивно.
— Действуйте только в целях самообороны. Присматривайте друг за другом и не
расходитесь слишком далеко. Наша цель — излечить как можно больше «безупречных
светлых» и вывести всех на улицы. Вместе с ними мы сможем подавить их власть. Все
готовы?
С первых рядов, друг за другом, люди начали поднимать руки, на плечах которых в
лучах восходящего солнце необычайно ярко горела белым повязка. Такое единство не
просто подбадривало, а вселяло дух силой несравнимой ни с чем.
Мы повернулись ко всем спиной, и боевая энергетика начала приятно сжечь
позвоночник и макушку головы. Я расправила плечи, набрала полные легкие воздуха,
успокоилась.
Слева от меня стоял Брайен, мы крепко держались за руки и смотрели, как жухлая
листва почти голых кустов начинала ронять тени на наши ботинки.
— А ведь между нами никогда не было преград. Разве эти ветки могли быть
нормальной границей? — сказал Брайен
— Преграды были в нашем сознании. Раньше для нас эти кусты были нерушимой
стеной.
— За которой таился на самом деле точно такой же мир, — он закончил мою мысль.
С другой стороны от меня стоял Дэйв. Заметив мой косой взгляд, он ухмыльнулся и
легонько толкнул меня локтем в бок.
— Готова, бывшая женушка? Настал тот момент, когда можно и порезвиться, излить
душу.
— Ты сам-то готов?
— Только не пытайся выставить меня трусом, люди же смотрят.
Меня озарила мгновенная улыбка, она не тронула моего взгляда, но лицо стало
выглядеть куда увереннее. Я взяла его за руку, так мне было спокойнее.
— Неужели я больше не в статусе любовника? — Наш разговор услышал Брайен. До
этого момента мы как-то не придавали значения расторгнутому браку. А сейчас это был
прекрасный маневр, чтобы успокоиться.
— Поверить счастью не можешь?
Они оба заулыбались, как будто шуток, смешнее этих, никогда не слышали. И я
стояла между ними с ощущением, что упускаю тонкую нить взаимных подколов.
Но спрашивать я не стала: мне было хорошо, что они ладили друг с другом.
— Как я не заметил, что кольца нет? — Брайен спрашивал уже у меня. Его пальцы
провели по все еще не сошедшему следу от украшения. А потом в глазах зажегся
огонек. Крошечный, но достаточно яркий, чтобы осветить радужку теплом. Он вновь
отвернулся от меня, уголок его губ все еще был немного приподнят. — Ненадолго.
— Не уж-то это предложение? — Стоявшая рядом с Дэйвом Ребекка выглянула и тут же
игриво подняла бровь.
— Что? — Ожили теперь и Кайл с Джессикой. Они находились по другую сторону от
Брайена и пялились на него в ожидании еще каких-то слов. — Намечается пирушка?
— Пора, — строго произнес Брайен, хотя лицо его все еще было озарено внутренней
надеждой.
Как и мое. Мы с друзьями держались за руки, смотрели на украшающие небо теплые
цвета от лучей солнца и думали об одном: наш рывок изменит все, и пути назад нет. Я
чувствовала, что все, кого мы потеряли, были сейчас рядом с нами. Джой смеялась,
ворковала о любви, ее энергия смешивалась со всеми «темными», стоявшими за спиной,
и вынуждала меня выпрямиться. Рядом с ней был Гэйл, всегда тихий и скрытый, похожий
на тень, но сделавший для нас всех больше, чем мы могли подумать. Он будто
присматривал и теперь за мной, за всеми «темными», которых принял еще когда видел,
как мы с Джой бегали к ним. Мама, моя любимая мамочка… Она дважды подарила мне
жизнь, а я так и не смогла ей помочь. И все, что я могла для нее сделать, это не
обернуть все крахом и отдать всю ее любовь ко мне ее внучке, за которую я готова
была разорвать на части любого.
Больше не было улыбок, отвлекающих шуток. Я хотела со всем покончить, заставить
верхушки ответить за все погубленные жизни и судьбы.
Новый вдох. Я стиснула зубы и прожгла взглядом несчастные ветки.
«Ангелочек, твой выход», — будто над самым ухом раздался шепот.
Все внутри сжалось в маленький шар. Какие-то доли секунды я слышала только стук
своего сердца.
Выдох. Я сделала шаг вперед не без помощи голоса Блэйка в голове.
Все последовали за мной.
Мы с друзьями быстро просочились сквозь кусты и оказались на большой поляне. За
нами шли несколько людей, вырубавших «границу» и освобождающих путь для огромного
количества солдат.
Я увидела дом, в котором провела свое детство, окно своей спали. Мы стремительно
шли к нему, не оглядываясь. Знали, что за нами следуют, на нас смотрят, на нас
ориентируются.
Брайен вместе с одни членом «элиты» и еще поставленным в командование «темным»
направил отряд в подъезды, в квартиры к «светлым». Некоторые из них уже спешили на
работу, и наше появление вызвало у них далеко не просто шок.
Когда мы все темными пятнами растеклись на ближайшей территории, «светлые» в
панике начали убегать со всех сил от нас, прятаться в машинах, пытаться выехать с
парковочных мест. Мы знали, что радушных объятий ждать не стоит, поэтому были
готовы к любым истерикам и проклинающим взглядам. Такое поведение было
естественным, для большинства «темные» — сборище убийц.
— Каков следующий шаг? — Джессика сидела на капоте одного из автомобилей, пока
Кайл старательно пытался убедить целую семью выйти из салона и последовать за ними.
— Нужно вывести всех на площадь, — сказала я. — Любыми способами. Главное,
заставить их слушать.
— Знаешь, они что-то не сговорчивые! — воскликнул Кайл, стукнув рукой по крыше.
Люди в машине завопили от страха.
Повсюду слышались крики и истерические плачи. «Светлые» продолжали бежать от
нас, как бы мы не пытались внушить им, что пришли с миром. Некоторые из них
валились на пол и прочили пощадить их. Самые агрессивные осмеливались голыми руками
идти на вооруженных.
— Ты же говорил, что они только и ждут поддержки? — Я взглянула на Дэйва,
который старательно о чем-то думал. — Не похоже, чтобы они хотели изменить все.
— А ты решила на все готовое? Не во всех семьях есть «безупречные светлые», и не
все семьи успели проникнуться ненавистью к власти.
— Поговори с ними, — Брайен обратился ко мне. Он подозвал кого-то, и мне в руки
тут же всучили рупор. — В этом доме полно соседей, которые знали тебя с действа.
Возможно, они прислушаются.
Брайен обхватил меня за талию, быстро поцеловал в губы и как пушинку поднял на
бетонное возвышение. Хоть на чуть-чуть, но я стала выше. Нервничала ли я? Да, у
меня тряслись руки с такой силой, что это можно было заметить за километр. Но я все
равно поднесла громкоговоритель ко рту и пискнула:
— Послушайте меня, пожалуйста.
Эффекта ноль. Дэйв покачал головой, что-то сказал Ребекке, и они оба скрылись в
подъезде, в котором жила я.
— Ты сможешь, — не унимался Брайен.
Смогу. Конечно, смогу.
Свободную руку я сжала в кулак так, что ногти стали царапать кожу, а зубы
стиснула до скрежета. Старательно игнорируя гул, крики и всеобщую суматоху, я
прыжками добралась до пустого автомобиля и залезла на крышу. Теперь я точно была
выше всех.
— Послушайте же, наконец! — завопила я, и мой голос с механическим оттенком
разнесся по улице. Те, кто стоял близко, закрыли уши и подняли глаза на меня. Они
ненадолго встали в ступор.
По взглядам, внимательным и пристальным, я поняла, что меня стали узнавать.
— Да, я та самая Аврора, которая жила в этом доме. Я та, которую осудили за
беременность от «темного». И я та, которую, как вам говорили, наказали. Но как
видите, я все еще жива и я вместе со всеми «темными» пришла спасти ваши жизни.
Каждый «темный» здесь желает вам лишь добра. Они не монстры из детских сказок, их
не нужно бояться. Они таки же люди, как и мы с вами, просто выглядящие по-другому и
ведущие противоположный образ жизни. Но они готовы меняться ради совместного
благополучия. Мы все не хотим войны, которую навязывает правительство.
В окна стали выглядывать те, к кому не удалось проникнуть в квартиру. Они
внимательно смотрели на меня и тыкали пальцем в Брайена, который уже стоял у машины
и вглядывался в растерянные и запуганные лица. Видимо, популярность нашего романа
была на самом деле огромной. «Страшное преступление», которое превратили в громкий
скандал, не сыграло нужную для Правителя ставку. Думал, меня закидают камнями?
Я воодушевилась, почувствовала, как меня начала облипать аура уверенности в
самой себе. В моих руках было призрачное внимание, слишком хрупкое, чтобы я сейчас
стояла и жевала сопли.
— Мы докажем. — Я засуетилась и из кармана достала контейнер с таблетками. —
Здесь лекарство для ваших близких. Вам неизвестны все тонкости, но вы явно замечали
что-то неладное с теми, кто раньше источал добро даже просто дыша. Они становились
нервными, озлобленными, постоянно говорили о войне с «темными» и призывали вас в
случае чего уничтожать их. Они пропадали по приказу правительства и не
возвращались, потому что они были приманкой для «темных», провокацией. И некоторые
из них не выживали.
На этих словах я оборвалась, увидела, как одна женщина с горя уткнулась в
объятия мужа. Некоторые «светлые» перестали оказывать сопротивления, они общались
между собой, кто-то плакал и с тяжестью смотрел на агрессивного друга или члена
семьи. «Темным» приходилось сдерживать именно «безупречных светлых».
Из подъезда, где раньше жила я, вышел Дэйв, ведя перед собой некого «светлого».
Молодой парень выглядел крайне болезненно и измотанно, он пытался отпихнуть от себя
Дэйва, но у него ничего не получалось. Сразу после них показалась Ребекка, она,
приобнимая, выводила девушку. Ее лицо, которое она прятала за белыми локонами,
показалось мне знакомым.
Четверка направлялась ко мне. Когда Ребекка остановила блондинку, она беглым
взглядом прошлась по мне, сначала не признав. Но потом откинула волосы назад, на
правой стороне ее лица мое внимание приковало огромное красное пятно.
— Аврора?! — поначалу она выглядела раздосадованной. Моя соседка! Мы с ней почти
не общались, но все равно часто сталкивались.
А Дэйв держал ее мужа. Его было сложно узнать, особенно с такими впалыми щеками
и синяками под бешенными глазами.
— Нам говорили, что тебя держат взаперти, были слухи, что ты мертва.
— Давно не виделись, — я попыталась улыбнуться, но жуткий след на ее щеке
отвлекал все внимание.
Ее взбудораженность оборвалось в ту же секунду, когда ее муж сделал к ней рывок.
— Отдай мне эти таблетки, ты с*ка! — завопил он.
— Тяжелый случай, — констатировал Дэйв.
— От этих таблеток ему было только хуже! Я лишь спрятала их, а он напал на меня,
и, — она пальцем показала на ушибленное место, — он никогда бы так не сделал! С ним
что-то не так.
От страха она даже не замечала, как жмется к Ребекке. И на это остальные
«светлые» тоже обратили свое внимание. Они пытались понять, представляла ли Ребекка
угрозу.
Брайен достал из кармана таблетки, без лишних слов взял парня за челюсть,
заставил его раскрыть рот и проглотить капсулу. Соседка сначала ринулась к ним,
думая, что Брайен сделал что-то ужасное, но остановилась, когда муж резко замолк и
свалился с ног.
 Парень сидел на коленях, руками опирался на асфальт. Его качало, возможно даже
подташнивало, он что-то бормотал без остановки и слишком часто делал глубокие
вдохи.
— Что это было? — наконец спросил он, хватаясь за голову испачканными руками. Он
посмотрел на жену, проморгался. — Что с тобой случилось?!
Остальная семейная драма никого не волновала. Лекарство вернуло рассудок
человеку даже с таким запущенным случаем, и это с нешуточной силой заинтересовало
тех, у кого кто-то из близких страдал «недугом».

Глава 36

«I Ran (So Far Away)» (Epic Trailer Version) — Hidden Citizens

Большинство «светлых» нам удалось привлечь на свою сторону благодаря лекарствам.
Один за другим «безупречные» приходили в себя, семьи воссоединялись вновь и
расставаться больше не были готовы. Те, кого мы спасли, рассказывали об этом
другим. По цепочке молва о таблетках из «темного» мира вытаскивала из квартир все
больше людей и привлекала их на нашу сторону.
Эту сторону мы не называли ни «темной», ни «светлой».
Третья, противоестественная сторона. То есть «серая». И на этой стороне люди
хотели жить в согласии и мире, наравне друг с другом, оставляя старые обиды и
забывая стереотипы.
«Светлых», которые все еще боялись, мы не трогали, оставляли в покое, как и
обещали. За нами шли либо самые смелые, либо самые уставшие от всего. Все
«безупречные» были в наших рядах, они больше всех хотели справедливости, потому что
понимали, сколько ошибок сотворили будучи не в себе. И мы стремительно, как вирус,
заполоняли улицы и дома, не видя перед собой никаких преград. Любое сопротивление
мы подавляли огромной численностью.
Некоторые «безупречные светлые», которые еще не ослабли из-за отсутствия
наркоты, сводящей с ума, выбили из строя резким и неадекватным нападением «темных»,
но как только нам удавалось впихнуть в них лекарства, они начинали поливать
тысячами извинений своих жертв и оставались их опекать.
Одна девчонка стащила нож и полоснула им по руке бедного парня. Приняв
лекарство, она захотела все обработать. И когда мы увидели, что она его не
обжигает, а он рассматривает ее пристально и продолжает вторить, что не злится на
нее, сделали ставки, что они сыграют свадьбу.
Мы подобрались к площади, где нас ждала еще толпа «светлых». Люди не переставали
звонить своим знакомым и умолять их поверить в это сумасшествие. Объедение
«светлых» и «темных»? Это не просто сумасшествие, это что-то намного безумнее и
нереальнее.
Нас с Брайеном буквально выпихнули на самый центр и окружили в ожидании
дальнейших приказов. Все были перемешаны, у меня в глазах рябило от белого и
черного, рассыпанного как множество фигурок в хаотичном порядке. И лица воинственно
настроенных людей вглядывались в меня, в Брайена, не отпускающего мою руку.
— Спасибо, что вы пошли за нами! — воскликнул Брайен, и его голос эхом разнеся
по каждой улочке. Ему не нужен был рупор или микрофон, его слушали с замершим
сердцем и навострив уши.
— Вы спасли наши семьи, — отозвался один из «светлых», — мы у вас в долгу.
Его слова поддержали еще несколько «светлых» одобрительным гулом.
— Забудьте о долгах и делайте это в первую очередь ради себя и своих семей. Мы
захватим центр и свергнем вашу власть. Тогда будет мир!
И снова гул, в несколько раз громче, со всех сторон! Я вертелась на месте и
встречала все больше добрых взглядов и улыбок, кричащих о доверии, о любви. Не к
нам с Брайеном, а к жизни, которую мы хотели для всех.
Я тоже закричала вместе с ними, что есть мощи. Меня покинули последние страхи, я
обновилась, все ощущения обострились. А в груди возник трепет, сильный и
подчиняющий своей воле. Я улыбалась, потому что видела, что все несчастья не будут
напрасны. Даже если беды не минуют нас, будет огромное количество людей, помнящих о
нас и готовых продолжать то, что мы начали.
Аврора Хьюз, девушка, которая нашла свое место среди многих «я». Не изгой, а та,
которая вдохновила и приложила руку к уничтожению разделения.
— Вы готовы?! — спросила я, а положительный ответ встряхнул меня и толкнул к
действиям. — Тогда приступим?!
Мы продолжили движение все с теми же мыслями о мире. Нас ждали у центра, у
проклятого здания власти, огромного и напоминающий улей. Солдаты в белом
выстроились в ровные ряды и направили на нас свое оружие. Мы сделали то же самое в
ответ.
Брайен приказал безоружным и не умеющим сражаться уйти в задние ряды и
пропустить максимально экипированных. Нас с ним, как и наших друзей, охраняли со
всех сторон.
— Нам надо попасть внутрь, — сказала я.
— Без жертв не получится. — Брайен старательно что-то пытался решить, пока две
стены угрожающе целились друг в друга.
— Мы вас проведем, — ответил один из «элиты». Их в основном и назначили
командующими.
— Подставите себя?
— Прорвемся. Они ждут, что мы первыми выстрелим. Это будет знаком, что мы начали
войну.
— Начинаем давку, — отдал приказ Брайен.
Мы стали идти вперед, игнорируя звуки перезаряженного оружия и предупреждения,
что они откроют огонь по нам, если мы не сдадимся. Они отступали медленно, все
кричали и кричали, боялись нас, нашего молчания и нашего духа. Мы двигались
быстрее, словно совсем лишенные такого чувства, как страх, словно инстинкт
самосохранения сгнил.
«Стреляйте первые», — думала я. Переубеждать свиту, которая, даже видя множество
блондинистых макушек, не усомнилась в своем правители и не решила переметнуться к
нам, никто из нас не собирался.
Наконец раздался первый выстрел с их стороны. Они попали в девушку, бронежилет
которой задержал пулю внутри себя и не подпустил ее к сердцу. Брайен тут же поднял
руку, жест повторили все командующие.
Взмах.
Все первые ряды открыли огонь.
Нас облепили со всех сторон и стали пропихивать вперед, убивая стоящих на пути
«светлых». Не было слышно ничего, кроме выстрелов, не было видно тех, кто погибал
от этого столкновения. Брайен обнимал меня за плечи, чтобы в этой давке мое тело не
растоптали, и вел за собой, хотя ноги мои почти меня не слушались. Видимо, часть
меня все еще надеялась избежать даже самой маленькой бойни, и эта же часть
испытывала чувство вины, когда взгляд ловил чей-то ботинок или когда на меня падал
убитый человек.
Но я все равно шла, потому что для жалости не было места, как и для слабости.
Большой оравой мы вломились в двери и только тогда от нас все отбежали и стали
расходиться по коридорам. Брайен отвел меня в сторону, поднял за подбородок голову
так, чтобы я посмотрела на него. Его красивое лицо было испачкано чужой кровью,
зрачки расширились, и желваки заиграли на скулах от напряжения.
— Ты помнишь, где Джейн? — спросил он. — И где Правитель?
— Да, я была в палате, где она лежала. А Правитель всегда был на последнем
этаже.
— Как предсказуемо.
Он притянул меня к себе и впился в мои губы с поцелуем, ответила я моментально и
с не меньшим напором и страстью. Я даже забыла, как дышать, мысли в голове стихли,
и гул вокруг превратился в шепот. Несчастные секунды мы были прижаты друг к другу и
сминали любимые губы, как в последний раз. Этого не могло хватить, но мы
отстранились и посмотрели в глаза, полные идентичного огня.
— Заберем дочку? — прошептал Брайен.
— Пора бы ей уже познакомиться с родителями.
Я достала пистолет и перезарядила его, Брайен сделал то же самое с автоматом и
добавил:
— А потом отправим на покой Правителя.
— Без нас вы никуда не пойдете.
 За нашими спинами стояла четверка наших друзей: Кайл, Джессика, Дэйв и Ребекка.
— Или думали, что вдвоем со всем этим разберетесь?
Они сразу поравнялись с нами, тоже находясь в полной боевой готовности, и,
повторив за мной, уставились на коридор, ведущий в отделение с множеством палат. С
ними все должно стать намного проще. Друзья, как и мы, полны решимости, чувство
страха у них тоже атрофировалось.
Вокруг не прекращались перестрелки. Брайен шел впереди, я сразу за ним, и Дэйв
был сбоку от меня, так как он даже лучше меня помнил дорогу до палаты Джейн, Кайл
замыкал наш тесный круг. Любимый стрелял быстрее любого, кто представлял угрозу,
без промахов и заминок, тех, кто подкрадывался со спины, убирал Кайл. К нашей
сплоченной команде вообще относились странно: мы будто были лишними в этой
трагедии, нас подозрительно легко пропускали все дальше и дальше по коридорам.
Чем дальше мы заходили, тем меньше народу было. Выстрелы раздавались реже,
меньше трупов лежало на полу, и даже легкая дымка почти окончательно рассеялась,
когда мы наконец попали в коридор, где в одной из палат когда-то лежала я.
Я внимательно вчитывалась в бумажки на дверях в поисках знакомых имен и фамилий.
— Стойте! — воскликнул Дэйв, повернувшись к палате. — Тут Волкер и Амелия.
Мы без промедлений выбили дверь и проникли в комнату, светящуюся белизной и
провонявшую медикаментами. Сначала мне в глаза бросилась Амелия, прикованная к
постели, стоявшей в углу. Она была слишком сильно похожа на меня: тот же вид
измученной и брошенной девушки, полное погружение в себя и худоба. В другом углу
палаты лежал Волкер. Его одеяло было опущено и на обнаженном торсе четко
прорисовались следы от побоев и от крепких ремней, державших его в лежащем
положении.
Первая в себя пришла Амелия. Я тут же побежала к ней и принялась расстегивать
ремни.
— Привет, — прошептала она. — Надеюсь, это не очередные галлюцинации.
— Нет, это действительно я.
Меня хватило ровно на одну вымученную улыбку, после которой вновь я надавила на
рубильник и все внутри отключилось. Собранность — все, что мне сейчас нужно было.
— Я не могу тебя сейчас отключить от этого. — Я кивнула в сторону аппаратуры. —
Она отслеживает твое состояние, а капельница фактически кормит.
— Со мной все будет нормально. Лучше осмотрите Волкера, он уже давно не приходит
в себя.
Из ее красных глаз побежали слезы, почти незаметные, на эмоции у нее не было
сил. Я сжала ее холодные пальцы и попросила держаться, пообещав, что скоро мы их
вызволим. Амелия ответила мне сдержанным кивком, она перевернулась на бок, чтобы
лучше видеть Волкера, вся сморщилась от боли, но легким хлопком по руке отправила
меня к остальным.
Ребекка осмотрела моего старого друга и сказала, что у него скорее всего сильные
повреждения головы, поэтому он не приходит в себя.
— Либо они избивали его, либо он сам себя калечил, сходя с ума.
Вспоминаю себя, зеркало, на которое я набрасывалась, потому что отражение в нем
ненавидела. Я била себя. Чаще хотела разбить голову, потому что когда ты без
сознания, твои личности молчат.
— Скорее всего оба варианта, — процедила я, разозлившись. — Твари, я им лично
вспорю брюхо.
— Повремени с этим, дорогуша.
Звук исходил от самого дверного проема. Мы отвлеклись на Волкера и Амелию, не
заметили, как нам подкрался один из солдат в белой форме и прижал к себе за шею
стоявшую у выхода Джессику. Кайл, увидев это, сразу двинулся к ним, но его поймал
Брайен.
Мужчина представил к виску Джессики пистолет и с ехидной улыбкой сильнее надавил
на ее горло.
— Я тебя прикончу, — рычал Кайл на него, — только пальцем ее тронь.
— Уже, — язвил тот в ответ. — Меня не интересует она. Только ненаглядная Аврора,
звезда «светлого» мира. — Его взгляд противно бродил по мне. — Не хочешь спасти
свою подругу и отправиться со мной? Правитель тебя заждался.
— Через мой труп. — Брайен попытался прицелиться, но «светлый» поставили перед
ним Джессику.
Я подошла к нему и попросила опустить оружие. Брайен это сделал, но меня все
равно близко не подпустил к опасности.
— Ты не представляешь, сколько людей посмотрели бы на твой труп, — сказал тот
Брайену. — Но сейчас есть дела поважнее.
Снова его светлые глаза стали коситься в мою сторону в ожидании решения. Его
терпение, как и у Кайла, медленно сходило на нет. Джессика попыталась вырваться, за
что получила удар по голове рукоятью пистолета.
— Ну же! — рявкнул тот.
Мне пришлось встать перед парнями, потому что они готовы были совершить ошибку.
У Джессики кружилась голова, дышать ей становилось все труднее, потому что мужские
пальцы играли с ее шеей: то сжимали, то отпускали, давая воздух просочиться
вовнутрь.
— Хорошо, я пойду с тобой, — согласилась я.
Невероятных усилий стоило заставить Брайена отпустить меня, но он сделал это,
доверившись мне. В несколько небольших шагов я оказалась возле Джессики, напуганной
и ослабшей. «Светлый» сразу отпустил ее, толкнул от себя и притянул уже меня к себе
за плечи грубыми пальцами. Его дыхание неприятно коснулось моего лица, но я не
сморщилась. Где-то за спиной я чувствовала, что Брайен готов броситься на ублюдка в
любую секунду.
— Пойдем, — довольно проворковал он с улыбкой.
— Конечно.
Мои руки были в его тисках, но ярость, смешанная с отвращением, делала меня куда
сильнее, чем это ничтожество могло предположить.
— А я не она, — шепчу ему в лицо, намекая на Джессику. — Дрожать от страха
больше не в моем стиле. И бороться с тобой я не буду.
Мои губы были рядом с его, я почти чувствовала, как тонкая кожица касается
искаженного в шоке рта. Он ошарашено смотрит на меня, хмурится, все его внимание
концентрируется на моем лице. Тогда его руки ослабевают.
— Стреляй! — кричу я, и рывком специально падаю на пол, высвобождаясь из рук
«светлого».
В это же время Брайен без промедлений нажимает на спусковой крючок и несколькими
короткими выстрелами убивает попытавшего свое счастье бойца за идиотскую систему.
Он, пошатнувшись, валится с ног прямо на меня. С отвращением, я скидываю его,
вижу протянутую руку, хватаюсь за нее и почти сразу оказываюсь в объятиях Брайена,
строго, но все же с насмешкой смотрящего на меня.
— Твои методы меня с ума сведут, — заключил он.
— О силе моего поцелую все еще ходят легенды, — пошутила я, легко чмокнув его в
сжатые в тонкую полоску губы.
Брайен выдыхает, мотает головой и быстро сдается.
— Нам пора, — говорю я ребятам.
Дэйв выходит первым, убив почти сразу двоих человек, поджидавших нас. За ним
Ребекка и Брайен.
Перед уходом я снова обещаю друзьям, что скоро вернусь. Вижу, как Амелия
пытается встать, но падает на постель и жмурится. Волкер так и лежит без сознания.
Кайл что-то яростно объясняет Джессике. Он целует ее, аккуратно касаясь пальцами
головы, и тянет вглубь кабинета, ближе к койке Амелии. А потом раздается звон цепи.
— Кайл! — разорвав поцелуй, кричит Джессика.
На каждом металлическом бортике постели в этом чертовом «лагере» всегда весели
наручники. Их применяли, когда появлялась угроза пролежней у «пациентов», и надо
было сменить локацию их плена. Рука Джессики оказалась как раз в заточении таких
наручников.
— Прости, но я тебя дальше не пущу. А с тобой остаться не могу.
Друг избегает ее взгляда и игнорирует ее просьбу взять ее с собой. Он достает из
ящика стола ключ от наручников, сует его в карман, последний раз смотрит на
Джессику и шутит:
— Мы заберем эти наручники обязательно.
После чего под ругательства Джессика выталкивает меня из палаты, выходит сам и
захлопывает за собой дверь. Прижимается к ней лбом и тяжело выдыхает.
 — Я не мог взять ее с собой. Она пострадала, не сильно, но все же, — он
отталкивается от двери и смотрит на меня уже без озорства, как обычно. — Хватило
того раза, когда она получила пулю в руку.
Я понимающе погладила его по плечу. Иногда нам приходится оставлять близких без
собственной опеки, чтобы уберечь. Дается это тяжело, потому что тебе приходится
бороться с чувством ответственности. А неизвестность еще и давит похлеще опасности,
поджидающей тебя самого.
— Тогда нам надо закрыть палату.
— И ключи уже есть. — К нам подошел Дэйв со связкой ключей. — Стащил у вон того
парня. Ему они больше не нужны.
Действительно, трупу в белом халате ключи от палат без надобности.
Мы быстро заперли дверь и вновь двинулись к палате Джейн. Было очевидно, что
Кайл сильно разозлился: он стал застреливать даже тех, кто был за каким-нибудь
поворотом и не обращал на нас внимания. Я и сама до сих пор была взбудоражена,
кровь во мне кипела, и хотелось перебить как можно больше тварей. Но я держала себя
в руках, шла с каменным лицом и холодно смотрела на трупы, даже если среди них были
наши «светлые» и «темные».
И это продолжается ровно до того момента, пока я не вижу, как из угла на нас
начинает идти мальчик примерно моего роста. Он смотрит в пол, бормочет что-то, для
него перестрелки вокруг не существует, он в своем мире.
Брайен сначала направляет на него оружие, ждет подвоха. Но когда ребенок
поднимает голову, тут же опускает автомат и смотрит на меня. А я уже бегу к
мальчику.
— Алекс! — восклицаю я, и прижимаю его к себе. Но брат как ошпаренный
отпрыгивает от меня и смотрит с испугом. — Ты чего? Это же я, Аврора.
— Я вижу. Но ты можешь быть ненастоящей, — севшим голосом говорит он.
Он сильно изменился. Стал выглядеть старше, тоже, как и другие, похудел. Был
зашуганным, но явно нуждающимся в родном человеке или хотя бы в ком-то знакомом.
— Настоящая, — делаю аккуратный шаг к нему, — сам проверь.
Алекс хочет мне поверить. Не без страха брат тянет руки ко мне: сначала касается
лица, затем плеч, сжимает мою кисть, всматривается в глаза и пытается что-то в них
найти. И начинает плакать.
— Настоящая? — спрашивает он.
— Ну конечно! — Теперь Алекс первый тянется ко мне. Мы застываем в объятиях, я
пытаются его успокоить, но это бесполезно.
Они издевались над моим братом несмотря на его юный возраст. И я убью всех этих
сук более жестоким методом.
— Они постоянно что-то давали мне. Я видел тебя, очень злую и желающую убить
всех. Хотели, чтобы я был против тебя. Но я не сдавался! Хотели обвинить тебя в
смерти мамы, но я помнил правду! — Алекс тараторил. Пытался выложить мне всю
информацию за жалкие секунды. — Потом они завели меня в палату, посадили на койку и
заперли внутри. Заставляли смотреть.
Алекс замолк, собственные слезы его душили.
— На что смотреть?
— На отца! На мертвого папу! Они завели меня в палату, где было его тело, и
сказали, что пока я не пойму, что в этом виновата ты, они меня не выпустят!
Мне стало тяжело стоять. У меня подкосились ноги, Брайен во время поймал меня,
обнял со спины, чтобы я не свалилась вместе с братом на пол.
«Сохраняй спокойствие, Аврора. Засунь это все в задницу, подавись этой горечью,
но не позволь эмоциям взять верх!» — внушала я себе.
И глотала это все, не переставая. Возможно плакать в себя? Да, именно этим я и
занималась. У меня пекло глаза, но снаружи они были непробиваемым стеклом.
— А потом дверь открылась. Твой образ испарился. И я вышел.
— Все будет хорошо, — убеждала я брата. — Нам надо идти.
Потому что стоять так просто посреди коридора, даже когда Дэйв, Кайл и Ребекка
защищали нас, было нельзя. Потому что я очень сильно хотела сорваться, и таймер на
бомбе внутри меня раздражающе тикал.
«Они убили папу».
Я разберусь с этим. Потом. Потом!
 — Я в порядке, — говорю Брайену.
Он не верит, но помогает создать эту иллюзию. Не задает вопросов, сам все
прекрасно знает, чувствует мое тело и видит все в глазах. А в них читался мой
личный Ад.
Мне негде было оставить Алекса. Я держала его за руку и прижимала к себе, чтобы
в любой момент мне удалось закрыть его своим телом. Он больше не плакал, молча шел
за мной.
Оставалось немного до палаты Джейн.
— Черт, — выругался Брайен и заставил нас всех остановиться. — Возле ее палаты
слишком много охранников.
— Нужно отвлечь их, — предложила Ребекка.
— Я займусь этим, — сказал Кайл.
На что Брайен сразу ответил:
— Не дури, дружище.
— Я не псих, чтобы делать это в одиночку. Возьму других ребят из наших. Вместе
мы их уведем и переубиваем.
Кайл даже не дождался нашей реакции. Вернулся назад и уже через несколько секунд
привел с собой несколько ребят. Выдал им свой план, они согласились помочь без
колебаний.
— Это не делает тебя меньшим психом, — процедила я.
— За меня не волнуйтесь.
— Никуда ты не пойдешь, — говорил ему Брайен.
— Ты мне кто?
— Правитель вообще-то. Что-то типо начальника.
— В первую очередь ты мой друг. Так что прости, твои приказы для меня не более
чем совет. Быстро все скройтесь в палате и дождитесь, пока мы уведем их отсюда.
Мы не сдвинулись с места. Поэтому Кайлу пришлось повторить:
— Бегом.
Брайен подошел к нему и к другим ребятам, сказал что-то тихо и сдержано, но в
достаточно грубом тоне, а после похлопал по плечу друга и приказал вернуться
невредимым. Пока он раздавал наставления, Дэйв отпирал пустую палату. Дверь
открылась, и друг повел меня, брата и Ребекку внутрь за собой. Брайен зашел
последним и куда более загруженным, чем раньше: ответственность за каждого все
сильнее давила тяжким грузом на его плечи. Но он прятал даже самый угрюмый взгляд
за такой же как у меня маской.
— Все будут в порядке, — сказала я ему. Подошла, взяла свободную руку в свою и
погладила ее.
Этот контакт мне и самой был нужен, он добавлял немного уверенности.
— Конечно, — ответил он мне и то же провел подушечками пальцев по моим
костяшкам. А потом он посмотрел на Алекса очень по-доброму и с заботой. — Приятно с
тобой познакомиться, Алекс. Пусть и при таких обстоятельствах.
— Да, мне тоже. — Брат первый протянул ему руку. Брайен без сомнений пожал ее, и
они скрепили знакомство дежурными улыбками.
Дежурными не потому что неискренними, а потому что неуместными в данной
обстановке.
Мы всей толпой почти припали к двери, чтобы слышать все происходящее снаружи.
Шум там стал гуда громче, частота выстрелов возросла. Мы нервничали, фокусировались
на каждом шаге, слове и вскрике. Поэтому не заметили, как из какой-то западни на
нас набросился сумасшедший «светлый». Его целью была Ребекка.
Когда мы с Брайеном повернулись на звук, «светлый» уже почти подобрался к
Ребекке. Дэйв был рядом: он бросился в ответ на безумца и повалил его на спину, сел
сверху, не прекращая активно шарить по карманам.
— У меня больше нет таблеток! — кричал он нам.
Мы в панике начали искать свои, но контейнеры тоже были пусты. Уже раздали все
другим «безупречным светлым».
— Просо свяжем его, — предложила Ребекка.
Я бросила взгляд на красного от злости незнакомца, у которого зубы могли вот-вот
выпасть из-за того, что он сжимал челюсть со всей силы. Звуки, которым удавалось
просочиться, подтверждали, что он был душевно больным. Пока они втроем решали, как
лучше поступить, я следила за «безупречным», за его движениями и мимикой. Одна его
рука вырвалась из хватки Дэйва, и через мгновение что-то сверкнуло между его
пальцев.
— Дэйв! — только и успела воскликнуть я. Тонкий и блестящий скальпель уже нашел
уязвимое место на теле, как раз тем, где задралась куртка, и вошел глубоко в бок.
Глаза Дэйва широко раскрылись, а рука сама потянулась к месту, где «безупречный»
пытался нанести как можно больше увечий. Когда цепкие руки брюнетки за плечи начали
оттаскивать друга, я решилась на отчаянную меру. Достала пистолет, спустила курок.
И даже не дрогнула, не моргнула, когда кровь брызнула на мои ноги, и от громкого
выстрела уши не заложило. Я лишь взглянула на проделанную работу, на след от
выстрела на шее «безупречного», и сказала себе, что этого требовали обстоятельства.
Жаль, что успокаивало это так же отвратно, как слова «не грусти».
Больше я не смотрела на того, кого обещала спасать, когда мы сюда шли. На моем
счету это уже третий «безупречный светлый», третий человек, который не выбирал
сторону врага и не хотел причинять нам вред по собственной воле.
Сейчас был важен Дэйв, скинувший с себя куртку и опершийся на какую-то тумбу. На
его лбу выступил пот, но в остальном он держался, только ноздри его дергались от
злости.
— А это неприятно, — вынес вердикт он.
Ребекка уже бегала по палате и искала то, чем можно обработать рану. Алекс
заставил Брайена следить за происходящим в коридоре, а сам вместо него стал
отвлекать Дэйва от того, что его порез куда глубже, чем можно было ожидать от
скальпеля. «Безупречный» успел не просто воткнуть острейшее лезвие, но и пройтись
им по ближайшей коже, до которой смог добраться.
— Не так много крови даже. — Друг обращался ко мне. Он видел, как я с
непроницаемым лицом смотрела за алыми струями, стекающими к бедру, как повторяла
траекторию движения скальпеля по боку.
Крови было много, он лишь прикрывался.
— Я не знаю, как убедиться, что внутренние органы в порядке, — запаниковала
Ребекка.
— Они в порядке.
— Дэйв, молчи! — Она села перед ним на колени и склонилась над раной.
Светлые глаза сначала пристально наблюдали за ней и ее махинациями, а потом
вновь посмотрели на меня.
— Не сходи с ума. Тебя сейчас стошнит. Ты в этом точно не виновата.
Я повернулась к Брайену. Он тоже пялился на рану Дэйва, но, заметив мой взгляд,
отвернулся. Стало еще очевиднее, что винит он во всем исключительно себя: в каждом
ушибе, ране, смерти он чувствует свое участие.
— Вам надо идти, не задерживайтесь из-за меня.
Снова моя голова метнулась на Дэйва, волосы даже ударили по лицу. Он кивнул в
сторону двери и тут же сморщился, потому что Ребекка начала обрабатывать его рану.
— Кайл же не зря всех уводил, — продолжал он.
Он прав. Конечно. Все это не будет зря.
«А сейчас продолжай, Аврора, делать вид, что внутри тебя пустота. Держи все под
своим контролем!»
— Тогда будьте здесь. Все, — я посмотрела на брата, который тут же сел на место
после моих слов.
Ребекка пробормотала что-то похожее на «все под контролем», Дэйв тихонько махнул
мне рукой и закрыл глаза, постарался как можно сильнее абстрагироваться от боли.
— Не смей отбросить копыта. Мы еще не отметили ваш развод с Авророй, — сказал
Брайен Дэйву, и тот в ответ ухмыльнулся.
Дождавшись, когда я хоть немного приду в себя, Брайен аккуратно открыл дверь.
Все оказалось чисто, поэтому мы без проблем выходим в коридор и движемся к двери
в палату Джейн. Любимый впереди, я прикрываю его спину и нахожусь в максимальной
готовности к выстрелу. Он останавливается, я прижимаюсь к нему и поднимаю голову,
чтобы увидеть его лицо.
— Еще остались, — прошипел он.
— Мы с ними расправимся. — Я достала магазина, проверила его на наличие
патронов. Он был полностью заряжен за исключением одной пули, но паранойя меня
мучила.
Брайен внимательно следил за движением моих пальцев, и был невероятно горд
собой, ведь именно он научил меня так ловко обращаться с оружием. Я перезарядила
пистолет и вновь в полной готовности стала осматриваться по сторонам.
— Я сам…
— Мы вместе, — поправила я Брайена.
Спросить со мной было бесполезно. Он тоже быстро перезарядил свой автомат и
пристально посмотрел на меня, как будто ему было важно запечатлеть мое лицо в своей
памяти, или докопаться до самых глубоких чувств и мыслей.
— Не сомневайся во мне, — прошептала я.
Видела, что он опять не находит себе места от переживаний, не хочет лишний раз
подвергать меня опасности. Его карие глаза сейчас особенно темные, почти черные,
лоб прорезают глубокие морщины от постоянно нахмуренных бровей. Даже на его шее был
видео каждый мускул. И ничто его не могло успокоить.
— Никогда, — произнес он.
Проглотил все переживания, выдохнул. Двинулся вперед и тут же открыл огонь по
поджидающим нас людям. Я не была таким метким стрелком, оружие у меня было куда
слабее и проще, но я не хотела оставаться в стороне. Как только у меня появлялась
возможность сделать выстрел без угрозы получить пулю в лоб, я выглядывала из угла и
стреляла. Одного или двух… Не видела кого именно уложил Брайен, кого я.
Жестокая правда в том, что даже на такой крошечной войне приходится забывать о
человечности. Накроет потом, обязательно. А пока что ты делаешь то, что должен.
Брайен пропустил меня вперед к двери, я перешагнула через трупы не глядя на них.
Смотрела больше на плечо Брайена. Рукав у него в этом месте был разодран.
— В тебя попали? — с тревогой спросила я.
— Слегка задело. — Он демонстративно размял плечо.
Зная силу воли Брайена и его способность терпеть боль, быть уверенной в его
полной невредимости я не буду никогда. Я безнадежно мотаю головой и с трепетом в
груди тянусь к ручке двери.
— Аврора! — зовут меня.
Я резко поворачиваюсь и на инстинктах начинаю целиться. Брайен делает то же
самое.
— Нейт? Какого черта ты здесь?
Мой старый друг стоял в белой форме, направлял на меня автомат. Взгляд все такой
же презрительный, словно я мусор, самое грязное существо на этой планете.
— Я не буду в тебя стрелять. — Я опускаю пистолет.
— А я буду, поэтому угомонись по-хорошему, — сказал Брайен, продолжая целиться
прямо в голову.
— Никто ни в кого не выстрелит, — я предупреждающе смотрела на них обоих. —
Нейт, мы все детство провели вместе. Я не хочу, чтобы наше прошлое было
перечеркнуто этим цирком. В глубине души ты знаешь, что я не зло.
— Не зло? — он смеется. — Вы пришли сюда с толпой таких же ненормальных
придурков, чтобы убить нас. Это по-твоему не зло? Вы чудовища.
На мгновение мой взгляд притупляется, и я теряюсь. Но собираюсь тут же и
продолжаю:
— Ты извратил все.
— Это ты и твой отброс, — он кивнул в сторону Брайена, который тут же усмехнулся
ему в ответ и закатил глаза, — создали свою извращенскую колонию. Столько лет миры
пытались оградиться друг от друга. Столько лет «светлые» доказывали, что они лучше
«темных», что они достойны жить и процветать. Аврора, люди разные, есть пригодные и
непригодные. И ты, к сожалению, оказалась в числе непригодных.
Я увидела лишь, как его глаза сощурились, а после ощутила легкий толчок в грудь.
Меня пошатнуло, но я устояла на ногах, зато Нейт упал плашмя на пол и из его черепа
вывалились бордовые сгустки. Выглядело это отвратительно, из-за чего я сморщила
нос.
— Что сказать, — начал Брайен на выдохе, приблизившись ко мне и пальцами достав
пулю из моей куртки, — у него истек «срок годности».

Глава 37
 Я на твоей стороне
Лишь тебе решать исход любви
«Diminuendo» — Lawless feat/ Britt Warner
Я правда не хотела, чтобы мой друг, которого я знала с детства, погиб. Да, мы
мало общались в последнее время, но это не означало, что я забыла совместные
прогулки или то, как они с Волкером любили дурачиться. Почему же он забыл это все?
Почему я стала для него монстром? Я лишь полюбила того, кого по правилам нельзя
было даже за человека считать, и тут же лишилась его хорошего отношения к себе?
Отлично, собственный друг осудил меня за мой выбор.
Кое-как я оторвала взгляд от его тела, зажмурилась, позволила образу
раствориться под веками.
— Ты готов? — Поднимаю голову на Брайена. Он в свою очередь сверлит дверь
взглядом, опять хмурится и пытается скрыть волнение. Улыбку удержать я не смогла.
— Давно уже, — окончание фразы он проглатывает.
Его рука первая тянется к ручке, он давит на нее, медленно толкает дверь. Тут же
мы оба слышим, как в нашу сторону кто-то бежит. Выстрелам сопутствует знакомый
голос.
— Кайл? — Вся эйфория предвкушения тут же стирается с его лица. Брайен
вталкивает меня в палату и говорит не высовываться, пока он не решит проблему.
Звуки борьбы становятся все громче. — Ты меня поняла? Я буду сторожить дверь, а ты
собирай Джейн.
Дверь перед моим носом захлопнулась. Звуки стали приглушенными.
— Так-так-так.
Я медленно поворачиваюсь, вижу кроватку и рядом с ней девушку в белом халате.
— А я уже заждалась тебя, — шипит она. Ее рука опущена к кроватке, пальцы играют
с ребенком, касаются его щек и спускаются к животику. — Думала, когда же наша
встреча повториться.
У меня сердце сжимается в груди, я несмело ступаю вперед и пытаюсь дышать, но
дается это тяжело.
— Ваша дочка была бы красавицей.
Наконец она скрещивает руки на груди и обращает на меня внимание, следит за тем,
как я с разомкнутыми губами дышу прерывисто и смотрю на Джейн, на ее пяточки,
которыми она бойко пинает воздух. Слава Богу, она жива и здорова!
— Отойди от нее. — Произношу сквозь зубы и вновь всасываю в себя кислород. Жена
Нейта поднимает брови, удивляется, а потом резко начинает смеяться.
— Смотрю, ты понабралась силенок. Жаль, что они тебе все равно не пригодятся. Ты
в ловушке, дорогая.
— О чем ты лепечешь, дрянь?
— А ты думаешь, почему тебя так легко сюда пустили? Мы всегда на шаг впереди
тебя и твоего любимого ублюдка. Кстати, как он?
Она поднимает руки в воздух, смотрит на свои ногти, будто проверяет аккуратность
маникюра. Такая будничная, спокойная, словно все у нее схвачено, и она хозяйка
положения. Кое-как сдерживает улыбку, уголок губ лишь слегка дергается вверх в
сучьей усмешке.
— Лучше, чем твой муженек. Кстати, тебе лучше проверить его голову, — я поднимаю
палец к виску, — ему чего-то там не хватает. Знаешь, мозг частично вытек.
Ее стервозность растворяется, превращается в легкую дымку. Теперь она хватает
ртом воздух и бледнеет.
— Да, мы прострели ему голову.
— Ты не посмела, — скалится она.
— Уверена? — Ступаю к ней, а она ко мне. Обе дьявольски злые. — Просто выгляни
за дверь. Там как раз где-то его труп охлаждается.
— Я тебя уничтожу.
— Желающих так много, что уже и не сосчитать.
Я ожидала, что она нападет. Поэтому когда ее руки вцепились в мои плечи, и она
начала толкать меня к стене, я выронила пистолет и вцепилась в ее белокурую голову.
Запустила пальцы в волосы, наклонила ее и ударила коленом в переносицу. Я и без
лишних выстрелов с ней справлюсь.
 «Светлая» хватается за нос, делает шаг от меня и ноет от боли. А я улыбаюсь так
широко, чтобы она видела мое превосходство на ней.
— Научилась драться и счастлива? — говорит она.
— Я не умею драться, просто ты еще хуже меня, зая.
Она вновь пытается напасть, действует наугад, но ей все-таки удается зарядить
мне пощечину. Это отвлекает меня, она прижимает меня к стене и пинает в живот. Но
мне не больно. Знала бы эта тварь, что такое настоящая боль, не махала бы сейчас
своими кулачками и не позорилась. И мое издевательское выражение лица, мой смех и
мое нежелание защищаться распыляет ее еще больше. Еще немного и у нее слюни начнут
вылетать из рта от бешенства.
Когда она хочет нанести еще один удар по лицу, я ловлю ее руку за запястье и
носком обуви ударяю под коленную чашечку, она сразу падает, и я валю ее
окончательно на пол. Сажусь сверху, ударяю кулаком по лицу.
— Это все бесполезно, — кряхтит она, а я бью вновь. — Твою дочь не спасти, ты и
себя то спасти не сможешь. Вы проиграете.
— Посмотрим. — Бью еще и еще, костяшки начинают слегка гореть. «Светлая»
перестает брыкаться подо мной, но все еще находится в сознании.
— Ты даже не представляешь, какие планы на ту, что вы породили. Тебе это и в
кошмарном сне не привидится.
— Заткнись, — хватают ее опухшее лицо пальцами за щеки и сжимаю со всей силы, из
нее сразу вырывается всхлип. — Не смей говорить о моей дочери, не смей касаться ее,
не смей даже думать о ней.
— Она видела меня больше непутевой мамочки. Интересно, вдруг она подумала, что я
ее мама? Омерзительно! Быть матерью такого чудовища…
Сильнейшая ярость охватывает меня, застилает мне глаза, окрашивает все в
красный. Я вспоминаю всех, кого потеряла, клетка в моей груди начинает вибрировать,
рык застревает где-то в горле.
Я не хочу сдерживать это. Я устала, черт возьми, я не хладнокровная! Понимаю,
что плачу, когда слезы стекают к ссадине на подбородке. Прости меня, тварь, но ты
вскрыла замок, который держал в узде мои самые сильные эмоции.
Так и не приходя в себя, я пальцами стала вести по ее лбу, запустила их в
волосы, позволила прядям течь струйками между ними, добралась до макушки и сжала
кулак. Вместе с криком, который вырвался из моей груди, я подняла ее голову и с
силой приложила ее об пол. И так несколько раз, пока в груди не стало пусто. Пока
горячая кровь не перестала разбрызгиваться по артериям вместе с таинственным ядом,
сводящим с ума.
Только тогда я поняла, что выплеск этих эмоций совсем не то, что мне может
помочь. На негнущихся ногах я стояла над ней и смотрела, как лужа крови становится
все больше, как ее белые волосы пачкаются в этом жутком красном цвете. И от ее
смерти мне не становилось легче. Эффект был противоположным. Все что вырвалось из
меня покорно вернулось обратно в клетку и набухло, увеличилось в размере. Держать
себя в руках стало в разы сложнее. Если бы не цель, я бы сошла с ума, потому что
это бы спасло.
Я вытерла руки об одежду, подняла пистолет и убрала его к себе. В ушах перестал
кричать собственный голос, молящий о помощи и слабости, я услышала детский плач.
Все остальное стало второстепенным, когда я подбежала к кроватке и увидела ее.
Ее круглое личико, маленький носик и пальчики, которые она держала возле рта,
словно пыталась заглушить собственный плач.
Не думая, я потянулась к ней, подняла ее руки и прижала к себе. Тепло ее
крошечного тела затыкало мои раны, детский запах ее кожи ощущался острее
металлического от крови. Я пыталась ее успокоить, бормотала ей, что все хорошо,
убаюкивала. Вспоминала то, что должна делать мама в таких ситуациях, но получалось
из рук вон плохо. В одном жена Нейта была права: я никудышная мать. Но шанс
исправиться у меня не мог не появиться.
Я стояла на месте и продолжала покачивания, когда дверь открылась и на пороге
появился отец этой малышки. Весь запыхавшийся и перепачканный кровью, уставший и
измученный. Но когда на его глаза попалась я с малюткой на руках, он остановил
отдышку, глаза его расширились, и черная радужка стала светлее, теплее, чем обычно.
— Знакомься, это Джейн, — шепчу я.
 Дочка уже потихоньку успокаивается, пытается открыть глазки и посмотреть на
того, кто взял ее на руки.
— Привет, — говорю ей с улыбкой. На самом деле мне жаль, что наша с ней встреча
произошла при таких обстоятельствах, и меня успокаивает то, что она никогда не
вспомнит меня в таком виде с кучей чужой крови на щеках. — Джейн, я твоя мама.
Меня снова прорывает на рыдания, но я кусаю губы и сдерживаюсь, хотя глаза все
равно на мокром месте. Брайен подходит к нам, смотрит на Джейн, и наверное, как и
я, понимает, что она заслуживает любой нашей жертвы.
— Ну скажи же ей что-нибудь, — шепчу ему.
— Привет, — выдыхает он. Джейн слышит его голос, открывает глаза и сразу смотрит
прямо на него. — У нее твои глаза.
— Но дочка явно будет папина, — смеюсь я.
Глаза у нее и действительно как мои, с голубым отливом, правда вокруг зрачка
есть маленькие золотистые вкрапления. Волосы у нее темные, только немного светлее,
чем у Брайена. Она пристально разглядывает папу, тащит в рот пальцы и облизывает
их. А когда он улыбается ей, она повторяет за ним. Джейн просто в восторге от него!
— Меня сейчас разорвет от волнения и счастья, — признается Брайен. Потом вновь
обращается к дочке: — Ну что, Джейн, знала бы ты, как папа хотел тебя поскорее
увидеть. И как мы с мамой сильно тебя любим.
Он хотел дотронуться до нее, но увидел, что все руки в грязи и в крови,
остановил себя.
Но Джейн все равно счастлива, улыбается и пускает слюни, сама трогает себя за
щеки. Потом она поворачивается ко мне и улыбается еще шире, издает странные детские
звуки и дергает меня за куртку. Если бы она умела смеяться, хохотом залилась бы вся
палата!
— Она просто чудо! — восхищаюсь я.
Брайен приобнимает меня и целует в лоб, затем склоняется над Джейн и чмокает ее
в сладкую щечку.
— Ну что дамы, — он поворачивается к выходу и перезаряжает оружие. — Путь на
выход чист, пора вам выбираться.
На пороге нас ждал Кайл, гордый собой до одурения.
— Вы такие сладкие, ребята, что у меня зад из-за вас вот-вот слипнется, —
смеется он. Брайен толкает друга в плечо и закатывает глаза не без теплой улыбки на
лице.
Я встаю возле Кайла, он сразу начинает разглядывать Джейн.
— Красотка. Аврора, ты уверена, что участвовала в процессе? По-моему, Брайен
просто создал свою женскую версию.
Мне было смешно, но я все равно специально сильно наступила на его ногу. Кайл
подыграл мне и хныкнул, словно я причинила ему несказанную боль.
— Шучу! На самом деле пусть лучше она будет похожа на тебя, ты намного красивее
этого засранца. — Он кивает в сторону Брайена.
— Было бы странно, если бы ты считал меня красивее.
— Ну знаешь, некоторые мужчины…
— Так все.
Кайл разразился громким смехом.
— Мне надо наверх, к вашему Правителю, — обратился Брайен ко мне. — Кайл поможет
вам выйти. Пора с этим покончить.
— Подожди, я не хочу тебя отпускать.
Брайен наклоняется ко мне и мягко целует в губы. Наши лица остаются на очень
близком расстоянии, когда он говорит:
— Позаботься о дочке. Я покончу с тварью и вернусь к вам. Договорились?
Мне приходится кивнуть. Его тепло тут же покидает меня, как бы я не пыталась
пропитать им каждую клеточку. Брайен собирает кого-то с собой, в том числе
«светлых» примкнувших к нам, и ведет их дальше по коридору, на самый верх.
— Это же Брайен. Он из любого дерьма вылезет, — успокаивал Кайл. — А сейчас из
дерьма надо вылезти нам.
Мы направляемся к двери, где оставили Дэйва, Ребекку и Алекса, перешагивая через
трупы. Джейн на удивление совершенна спокойна, хотя стрельба в отдаленных местах
еще не прекратилась. Неужели все идет к концу? Я покрепче прижимаю к груди малышку
и стараюсь смотреть только на нее, а не на хаос в коридоре.
Дэйв за это время стал выглядеть куда хуже, но Ребекка как могла его подлатала.
Мы не особо разговаривали: Дэйв в принципе не мог, все силы берег на передвижение,
а Ребекка постоянно контролировала то, сколько крови покидает его тело и ругалась,
когда он резко шевелился, и из раны вытекала новая порция бордовой жидкости.
— Ты можешь быть хоть чуточку аккуратнее?
— Это самый обычный порез, а ты ведешь себя так, будто мне все кишки
выпотрошили.
— Именно поэтому ты выглядишь так, словно вот-вот потеряешь сознание? —
возмутилась она. — Достаточно потерь.
Брат помогал другу идти, Ребекка прикрывала их спины, а мы с Кайлом шли впереди.
Мимо проходили наши люди, смотрели на Джейн и довольно улыбались. Для них спасение
этой девочки — знак близости к победе.
Я смотрела на них с ответной благодарной улыбкой, потому что если бы не они, я
бы сейчас не держала дочь на руках. Правда один из «темных» показался мне весьма
подозрительным.
— Подожди, пожалуйста! — окликнула его я. Парень затормозил, повернулся ко мне
лицом. — Где твоя повязка?
У всех наших «темных» на плече была белая повязка в качестве знака желания
объединиться со «светлыми». А в то же время у «светлых», примкнувшим к нам и
решившимся биться, была накинута черная куртка.
Пойманный мной «темный» попытался ретироваться, но Кайл крикнул, чтобы он
остановился и стрельнул рядом с его ногой. Тот испугался и отлетел к стене, быстро
сдался.
Кайл приблизился к нему, одним ловким движением расстегнул куртку.
— Черт! — тут же выругался он. — Он же смертник!
Под курткой была скрыта бомба небольшого размера с кнопкой для ее активации.
«Темный» не смотрел на нас, но и не пытался убежать.
— Кто вы? И сколько вас? — спрашивала я с криком.
— Нас много и мы повсюду. — Он повернулся ко мне и продолжил: — Вам не сломать
эту систему.
Объяснения никому из нас больше не были нужны, Кайл быстро расправился со
смертником, бомбу оставил на нем, но так, чтобы кнопка случайным образом не
нажалась. Как обезвредить ее мы не знали.
Брайен всегда подозревал, что «темные» отказавшиеся становиться на нашу сторону,
рано или поздно объявятся. Бывшие приближенные к власти связались с Правителем
«светлых» и организовали это, отправили своих людей на смерть, чтобы избавиться от
нас всех разом. Нашли способ, чтобы «темные» видели на свету, и проникли как
паразиты в наши ряды.
— Подождите, — запаниковала я, — значит Правитель «светлых» не здесь! Брайен,
черт, нам надо сказать Брайену! Нам всех надо вывести! Срочно!
— Джесс, — от лица Кайла отхлынула кровь. — Я побежал к ним, а вы валите все
отсюда и забирайте других с собой! Мы с ней выведем Волкера и Амелию!
Он сжал мое плечо и побежал вперед.
Черт! Черт! Черт!
Я с остальными продолжила идти к выходу, мы ловили всех, кто попадался под руку,
и говорили им, что нужно срочно выбираться. Двое парней помогли Дэйву идти,
скорость нашего передвижения увеличилась.
— Все на выход! Срочно! В здании смертники! — кричала я без остановки.
Поднималась паника, нарастала в геометрической прогрессии. Джейн громко плакала,
и я чувствовала, что сама вот-вот сорвусь. Я поравняла с Ребеккой почти в самом
холле и обратилась к ней с просьбой:
— Возьми Джейн, пожалуйста! Я должна найти Брайена, без него я не уйду отсюда.
— Он сможет выбраться, Аврора, успокойся. До него уже дошла эта информация.
— Не могу! И без остальных ребят я отсюда не уйду!
Ребекка разозлилась на меня, повернула меня к себе спиной и начала толкать в
лопатки к выходу. Противостоять ей я не могла, на моих руках была Джейн, и я жизнью
отвечала за нее. Через несколько секунд сила Ребекки была уже не нужна: поток людей
сам выталкивал меня на улицу. А я все кричала имя любимого и вертела головой по
сторонам, надеясь увидеть остальных.
Но все мои друзья испарились. Не было рядом Ребекки, Дэйв и двое помощников
слились в толпе. Даже Алекс, которого я все это время бегства заставляла держать
меня за куртку, отцепился и затерялся среди людей. Кайл и Джесс, вместе с
возложенными на их плечи Амелией и Волкером, так же не попадались мне на глаза.
Я их потеряла.
И никто не мог мне сказать, знают ли они о том, где Брайен.
Я оказалась на улице, прижалась корпусом к перилами и стала выглядывать друзей в
толпе.
— Потерпи еще немного Джейн, — шептала я дочери, а она плакала все громче,
чувствуя и то, как сильно нервничаю я. — Мы их всех найдем, мы сильные девочки,
верно?
Но в одно мгновение все мои слова потеряли смысл.
Раздался первый взрыв, и не в адских стенах, а в толпе людей, не штурмующих с
нами здание правительства. После него почти сразу еще несколько в самых разных
точках. Люди кричали от боли, падали кучами. Те, кто не пострадал от взрыва,
пытались убежать. Но нас окружили.
Выбравшиеся на улицу, не знали, куда им идти. Взрывы начали раздаваться и в
здании. Все звуки смешивались: грохот, падающие бетонные куски, крики и
истерические плачи. Мне даже казалось, что я слышу, как разрываются тела несчастных
людей. Вокруг поднималась пыль, она забиралась в легкие, облепляла, а жар,
несвойственный такой погоде, помогал душить.
Я беспомощно скатилась вниз, потому что пути отступления не было. Прижала к себе
плачущую Джейн, поцеловала ее в щеки и сказала:
— Прости, мама у тебя никудышная. Прости меня, пожалуйста. Я очень тебя люблю.
Никто никуда уже не бежал. Все были готовы принять свою учесть. Как загнанные в
клетку животные, мы ждали своего часа и оплакивали тех, кого уже потеряли.
Не помню, в какой именно момент, я отключилась. Но тогда для меня все стихло, и
боль во всех своих проявлениях исчезла.
—————
Крики. Но уже не от страданий людей. Скорее крики ликования.
Да, именно так. Они привели меня в чувства.
Я понимала, что стою на улице, а мои плечи кто-то сжимает с грубой силой.
Видимо, все-таки меня нужно было держать, потому что сама я хотела рухнуть на пол.
Мне пришлось открыть глаза. Вдруг все это время я спала?
Но нет, чудо не произошло. Мне неизвестно, сколько времени я была без сознания,
но сейчас был день, солнце лениво выглядывало из туч. Двое крупных мужчин держали
меня на проклятом крыльце, обмазанном кровью, а впереди была площадь, очищенная от
тысячи трупов и забитая ликующими людьми. Их глаза полны презрения ко мне, они
тычут пальцем, унижают меня и желают мне смерти. Там были и «светлые», и «темные»,
они объединились ради уничтожения «единства». Тупые мрази, как они с этим
парадоксом будут жить?
— Неужели виновница торжества проснулась? — Фраза прогремела на всю улицу, от
нее в ушах все зазвенело. Торжествующие вопли усилились, и аплодисменты по силе
стали напоминать удары кувалдой по наковальне.
Мне пришлось сгрести остатки самоуважения и той было уверенности в крошечную
кучу. На ногах я стала стоять тверже, окружающий мир обрел четкость, но лучше бы я
продолжала довольствоваться размытыми рожами.
Медленно, ощущая скованность в мышцах, я повернулась в сторону, откуда кто-то
радостно общался с публикой. Надо же! Правитель! В чистом белом костюме, в идеально
вычищенной обуви и с трескающейся от радости физиономией. Я презрительно фыркнула,
из губы сразу полилась кровь.
За его сутулой фигурой, в тугих веревках и перевязанным ртом стоял Брайена. На
вдохе я потянулась к нему, но меня одернули. Любимый смотрел на меня, пытался что-
то сказать, но из-за тряпки были слышны лишь мычания. Вокруг него стояло четверо
крепких парней, он не мог высвободиться, не мог избавиться от их надзора. Им всем
удалось пленить его, избить до состояния, когда он не мог и пальцем пошевелить.
А где Джейн?
Брайен понял, что меня встревожило, и мотнул головой в сторону. Я проследила за
его движением: там, на руках одной из врачих, лежала Джейн. Она ворочалась,
плакала, а на нее кричали, велели заткнуться.
— Не трогай мою дочь! — крикнула я мерзавке. За мою выходку один из державших
меня зарядил мне звонкую пощечину.
— Тебе право говорить не давали, шлюха. — Шепот смешался вместе тонким писком,
звучащим в ушах после удара.
Крики Джейн прекратились. Я в панике снова посмотрела на нее: теперь она
спокойно лежала на руках, а в пальцах у врачихи крутился пустой шприц. Она,
довольная собой, улыбалась и косилась на меня, назло гладила самые прелестные щеки
в этом мире. Мы с Брайеном оба вспылили, и оба получили еще один удар по голове.
Я не знала, сколько живого места на мне осталось. Было очевидно только то, что
точность ударов значения не имела: я все равно лишь мгновение чувствовала жгучую
боль, после всплеска у меня сразу немело все тело.
— Мы не хотим, чтобы это затягивалось, — начал Правитель. — Собравшись здесь
вместе, мы предотвратили грязное преступление против человечества. Эти двое решили,
что смешение «светлых» и «темных», это нормально. Они обезумили, и поволокли за
собой еще тысячи наивных людей.
— Бог ты мой, — захрипела я, — что вы несете? Сами объединились друг с другом
против нас и сейчас мелите полнейшую чушь?
Снова почувствовала, как воздух всколыхнулся возле меня, но удара не
последовало. Правитель остановил свою прислугу и попросила подвести меня ближе к
нему.
— Это объединение было вынужденной мерой, чтобы вы не разрушили то, что
строилось многие года. «Темные», которых вы угнетали, которые не были согласны с
вашей больной позицией, обратились к нам за помощью.
— Да, я вижу этих ребят. Стоят возле Брайена, возле своего правителя, которого
сами же готовили к этому посту. Ушли из «темного» мира за помощью от врагов? А
потом что? Начнете войну и забудете о том, что заключали перемирие?
— Она слишком много болтает! — встрял кто-то из бывших приближенных к власти. —
Ты не знаешь всех тонкостей, девчонка. Держи рот на замке.
— Я знаю, что вы подослали смертников: и «светлых», и «темных», чтобы они
взорвались и унесли с собой жизни еще тысячи людей. Ваших людей, черт возьми! — я
посмотрела на Правителя. — Уверена, что ваши солдаты не знали, какая учесть их
ждет. Они то же бежали прочь, как крысы с тонущего корабля. Что вы скажете их
семьям?
— Все эти жертвы были не напрасны. Оба мира еще долго будут оплакивать потери,
но гордость за устоявшую систему поможет не пасть духом.
Меня разрывало от смеха, от идиотизма, льющегося рекой из их ртов. Они
обезумили! Если бы я могла, я бы упала на пол и стала бы кататься по нему в
истерике, хватаясь за живот.
— Уму непостижимо, — мямлю я.
— Все это уже неважно, милая. — Правитель встал напротив моего лица, стал
говорить тише, чтобы слышать его могла только я. — Вы потерпели поражение, признай
это и прими с гордостью. Вспомни о друзьях, которые так и не выбрались из здания.
Или о брате. Кстати, его пришлось добить: он был таким проворным, что смог уцелеть
после взрывов.
Он отошел от меня. Продолжил обращаться к народу.
У меня на языке толстым слоем начала расти горечь. Я глотала ее, она спускалась
вниз и травила мой организм. Я пыталась вдохнуть, но камень на сердце мешал легким
расправиться. Внешне я была похожа на призрака, мое лицо не выражало никаких
эмоций. Внутри я кричала, билась в агонии и рвала на себе кожу. Пыталась пальцами
залезть под ребра и вырвать орган, бьющийся как сумасшедший в конвульсиях.
Я не хотела допускать мысль о том, что они не выбрались. В глубине души я
надеялась, что они остались в рядах выживших. Но… Правитель не врал. Мы с Брайеном
остались вдвоем на растерзания стервятников, а наша дочь будет страдать до конца
жизни, если ей позволят жить.
— …Аврора будет мучиться. Сохранение ее жизни станет наглядным примером того,
что происходит с людьми, желающими пойти против правил. Мы уничтожаем таких,
сжираем их по кусочку, снимая мясо с костей.
 Делайте, что угодно. Позвольте только хотя бы Брайену и Джейн жить. Вы и так
отняли у меня всех, кого я любила, что может быть хуже?
Пока я в апатичном состоянии прокручивала в голове лица друзей и семьи,
вспоминала их голоса и прощалась с ними, меня стали вести в неизвестном
направлении. И я не знала, что мне делать. Какую попытку предпринять, чтобы спасти
тех, чья жизнь еще не оборвалась.
— Стойте!
Я уперлась ногами в пол из последних сил. У меня была одна мысль. И если не это,
то больше ничто.
— Прошу, стойте!
Движение вперед прекратилось, меня поволокли назад к Правителю.
— У меня есть, что вам сказать.
Если это сработает, я останусь самым счастливым человеком на земле. Хотя бы их я
должна была спасти, и у меня был один шанс. Единственная несчастная попытка. Но
разве у меня было время для поисков иного пути? Нет.
— Слушаем тебя внимательно.
— Тогда на суде вы не изгнали меня. Я сбежала сама, но мой статус жительницы
«светлого» мира сохранился. Значит, права у меня остались.
— Ты давно лишена всех прав, — отвечал мне Правитель.
— Если вы человек слова, если вам важно сохранить систему и показать людям, что
законы работают, то вы сделаете это. — Я чувствовала, как он смотрит на меня вместе
с еще тысячами людей, сама я не могла отвести глаз от носков обуви, потому что где-
то рядом был Брайен, и я не хотела видеть его глаза, когда озвучу свое решение. —
Родители имеют право отдать жизнь за своих детей. Я хочу, чтобы вы прекратили
угрожать моей дочери, изгнали ее в «темный» мир и забрали мою жизнь.
Мне не было известно, где у Джейн был хотя бы маленький шанс на жизнь. Но если
Брайена вернут в «темный» мир, вдруг он сможет справиться со всем и помочь нашей
дочери? Ради нее он сможет найти силы, сбежит и вырастит ее, воспитает как самую
смелую девушку. Он сможет достать для нее линзы, она смешается с толпой.
Мама была права, ради своего ребенка ты готов на любые безумства.
«Светлый» мир не для нее, здесь нет шансов, что она будет жить. Но в «темном»
крупица надежды… Хотя нет, что-то меньше крупицы, но все же.
Брайен меня возненавидит за это решение. Я уже слышу, как он пытается до меня
достучаться. Ему даже развязывают рот, чтобы усилить драму. Наверное, другим очень
смешно на нас смотреть.
— Ты с ума сошла! Не делай этого! Мы справимся!
Я стиснула зубы, зажмурилась. Просто выключите меня! Брайен кричит, что любит
меня и просит прекратить это безумие. Но мы с ним оба знаем, что это единственный
шанс.
Правитель подходит ко мне и шепчет:
— Хорошо.
Люди начинаю суетиться. Я нарочно продолжаю игнорировать все. На самом деле
подготовка к моему убийству длится куда меньше, чем я могла предположить, хотя бы
этому я рада.
— Только вот, — Правитель снова рядом, его голос опять противно забирается под
кожу, — одна ты не уйдешь. Думаешь, твой ненаглядный кому-то нужен? Нет, после
всего, что он сотворил, его смерть только порадует людей. И сил у него огромных
больше нет. Вот досада, не правда ли?
Я тут же открываю глаза, хочу повернуться к нему и к дочери, но Правитель
специально держит мою голову за подбородок и не дает пошевелиться.
— Ты мерзавец. На наше место придут другие и рано или поздно вся ваша система
сгорит вместе с тобой и с другими ублюдками!
— Жаль, но ты этого никогда не увидишь.
Тонкая игла вонзилась в мою кожу, жидкость попала в кровь. Сначала онемел язык,
я не смогла сказать ни слова, затем то же самое произошло с конечностями. А в конце
сердце: я почувствовало, как оно ударилось последний раз.

Глава 38
 Прошу, прочтите это все внимательно, с глубоким пониманием и осознанием.
Не проходите мимо.
Подумайте.
Происходящее не сон, все действительно так плохо, как вы поняли.
Почему у ЛСО такой финал? Почему герои не достигли своей цели?
Ответ прост — такова жизнь. Если опереться на современное общество, если бросить
героев в наш реальный мир, они смогут стать счастливыми? Как вы думаете?
Нет, ведь мы не терпим тех, кто выбивается из системы. Мы критикуем друг друга,
унижаем, поливаем ведрами грязи и не боимся наказания. Просто потому что его не
будет, ведь истинное лицо скрыто под постами и ником в социальной сети. Мы не можем
принимать тех, кто делает что-то не по нашим установкам, мы не терпимы к людям,
идущим против принципов.
Если перестать думать о дискриминации только как об ущемлении наций, рас,
сексуальных меньшинств и т. д. Забудьте об этом, оставим глобальность.
Мы унижаем просто тех, кто нам не угодил. Мы желаем им смерти, мы шлем проклятия
и гнобим. Гнобим, гнобим, гнобим. Пока из собственного рта не начинает течь желчь.
Ненавидим, потому что это проще любви или банального ИГНОРИРОВАНИЯ. Именно,
игнорировния. Мы не умеем игнорировать то, что нам не нравится. Мы можем не
похвалить человека за хорошее, но в плохое мы с радостью окунем лицом. Почему?
Неужели от этого мы сами становимся лучше? Нет. Унижая других, влезая в их жизнь и
навязывая им свои взгляды на мир мы в первую очередь унижаем себя, показываем,
какие мы гнилые и несчастные, как много в нас сидит боли, что единственный способ
от нее избавиться — сделать больно другому.
Это ужасно. Это ненормально. Никто не имеет право унижать других, травить и
гнобить. Даже если человек сделал то, что нам не нравится, он не должен получать
негатив. Он любит того, кого хочет, он спит с тем, с кем хочет, он ест любимую еду,
слушает любимую музыку, смотрит фильмы и сериалы, выбирает себе любимчиков. Он
может пить, курить. Может читать замудренные книжки или обычные журналы. Он имеет
право выбирать деньги, а не семью, имеет право даже быть скупым. Экстравагантный?
Почему бы и нет? Он может выглядеть так, как ему комфортно.
Человек волен делать то, что он хочет, пока его «хочу» не вредит другим!
Никто и никогда не должен получать критику о своей внешности! Красота — понятие
субъективное, и пора принять тот факт, что то, что нам не нравится, может восхищать
другого. Когда мы решим сказать кому-то, что он некрасивый, лучше откусить себе
язык, потому что это мерзко.
В своей голове мы можем делать то, что хотим, но выносить эту желчь наружу… нет,
извольте.
Мы не должны прикрывать себя фразой «это мое мнение». Не всегда «наше мнение»
уместно, чаще всего оно является прямым унижением и ранит чьи-то чувства. Да, у нас
свобода слова, но это не означает, что «мое мнение» снимает с нас ответственность
за то, какое дерьмо мы строчим человеку, лишь бы только довести его.
Бумеранг всегда работает. То, что мы подаем в мир, обязательно возвращается к
нам в большем размере. Если мы будем травить кого-то, то нам придется столкнуться с
большим кошмаром. Особенно, когда мы осознаем свою ошибку.
Тем более если ошибка привела к плачевным последствиям, к трагедии.
Мы ведь даже не отдаем отчет силе слов. Не понимаем, как фразы, брошенные в
гневе или с целью унизить, могут растоптать человека. Кто будет за это отвечать?
Жертва? Она оказалась слишком слаба и не смогла терпеть издевки, унижения и
настоящий моральный террор?
Виноваты будут те, кто создавал эту негативную среду вокруг человека и заставлял
его верить в свою ненужность.
Да, мы токсичное общество. НЕ ВСЕ, к счастью. Но яда полно почти в каждом
человеке. Как в таком мире построить свое счастье? Как жить там, где ты —
отклонение от «нормы»? Аврора и Брайен любили друг друга, но это было против
правил. Им постоянно приходилось бороться со стереотипами, выходить за рамки и
рисковать. Неверный шаг — гибель.
Аврора — пример девушки, которой пришлось снять свои розовые очки. Она считала,
что идеальна, как и другие, а потом реальность ударила по лицу. Оказалось, в ней
полно изъянов. И на протяжении всей истории она боролась с собой, изучала себя,
пыталась измениться и воспитать в себе сильную личность, которая свои минусы
превращает в плюсы. Да, она много ошибалась. Она часто была не права, но она хотела
как лучше. Она показала, что идеалов нет, что в каждом из нас есть недостатки, и
это НОРМАЛЬНО. Мы идеальны в своей неидеальности.
Брайен — тот, кого унижали, тот кому внушали, что он не достоин любви. Его
возвышали благодаря его внешности.(А ведь мы с вами часто ведемся на милую мордашку
и нам плевать, что кроется внутри этого прекрасного тела). И опускали на дно, как
личность. Он постоянно жил как объект обсуждений и сплетен, как кусок мяса, который
все хотят попробовать, как кукла, у которой не должно было быть чувств. Им
руководили, его пытались сломать, но он доказал, что он куда больше чем просто
«красивая оболочка». И Аврора полюбила его в первую очередь за его внутренний мир.
Мнение общества не должно волновать нас, мы куда лучше тех гадостей, что о нас
говорят из зависти и прочего.
Их союз был всегда опасен для их жизни. Их дочь стала угрозой для системы.
Не существует «светлых» и «темных». Люди неделимы, нет пригодных и непригодных.
И я не говорю сейчас о тех, кто нарушает закон. Мы с вами все в конечном счете
«серые», со своими плюсами и минусами, уникальны и неповторимы. Имеем право
выбирать свою счастливую жизнь, быть тем, кем захотим.
Целью всей трилогии было показать, что мы РАВНЫ. Что мы не имеем право судить
других, что мы должны быть терпимы к тому, что нам не нравится в других, проходить
мимо и не навязывать свое мнение.
Если бы мы не были такими токсичными, финал был бы совершенно другим. Если бы
люди в каждой точке мира заботились друг о друге, проявляли банальное уважение, все
бы процветали.
ЛСО не о любви главных героев, не только об Авроре и Брайене. ЛСО о любви к
самим себе, к людям, к миру. ЛСО о жизни, когда ты изгой, о жизни в мире, где ты
отклонение.
ЛСО сборище стереотипов, пороков общества, которые КАЖДЫЙ герой пытался
преодолеть.
ЛСО — результат нашей с вами жизни.
Нам нужно стать чуточку добрее. Совсем немного, понимаете? Обрести свое счастье
и не пытаться отравить жизнь других, помочь в трудную минуту «тонущему», если есть
возможность.
Я лично от себя хочу сказать, что тоже много ошибалась. Судила людей, навязывала
свои установки, обсуждала их за спиной и унижала. И я осуждаю себя за это. Пока я
писала эти книги, я менялась. Я все больше осознавала свои ошибки, старалась стать
лучше. И до сих пор… Я хочу стать той, которая делает этот мир лучше.
А вы? Вы готовы к этому? Вы готовы принести в этот мир чуточку добра?
Я знаю, что читателям этой книги сейчас очень больно. Вы скажете, что я
несправедлива к вам, жестока. Но мне важно было показать, как сильно наши поступки
влияют на судьбу всего общества.
Одно решение — разветвление истории.
У ЛСО НЕТ ПРАВИЛЬНОГО КОНЦА.
У ЛСО есть конец, который каждый из нас выбрал для себя сам.
И я хочу, чтобы все пошли по пути, ведущему к счастью. Я сама верю в лучшее.
Верю в нас, в людей, которые сейчас читают это, возможно, плачут и ругают меня.
Верю в то, что каждый может сделать правильный выбор: не взрывать бомбу, а принять
других такими, какими они есть.
А сейчас выдохните. Простите меня за боль, которую я вам причинила. Но ЛСО
никогда не была книгой для «развлечения».
Отпустите весь этот неприятный осадок, он не нужен вам, он ложный.
После знаменитой полосочки будет совершенно другой финал. Он возможен как раз в
том обществе, где царит уважение. И вы можете выбрать этот путь.
Все зависит от нас самих.
Вы готовы к счастью? Я да.
* * * Я пуленепробиваема, мне нечего терять
Ну давай, стреляй
Но снова рикошет, ты снова прицеливаешься
Давай, стреляй!
 Ты сбил меня с ног,
Но я не упаду, я титан
Ты меня сразил, но именно ты упадешь следующим!
«Titanium» — Christina Grimmie
Брат помогал другу идти, Ребекка прикрывала их спины сзади, а мы с Кайлом шли
впереди. Мимо проходили наши люди, смотрели на Джейн и довольно улыбались. Для них
спасение этой девочки — знак близости к победе.
Я смотрела на них с ответной благодарной улыбкой, потому что если бы не они, я
бы сейчас не держала дочь на руках. Правда один из «темных» показался мне весьма
подозрительным.
— Подожди, пожалуйста! — окликнула его я. Парень затормозил, повернулся ко мне
лицом. — Где твоя повязка?
У всех наших «темных» на плече была белая повязка в качестве знака желания
объединиться со «светлыми». А в то же время у «светлых», примкнувшим к нам и
решившимся биться, была накинута черная куртка.
Пойманный мной «темный» попытался ретироваться, но Кайл крикнул, чтобы он
остановился и стрельнул рядом с его ногой. Тот испугался и отлетел к стене, быстро
сдался.
Кайл приблизился к нему, одним ловким движением расстегнул куртку.
— Черт! — тут же выругался он. — Он же смертник!
Под курткой была скрыта бомба небольшого размера с кнопкой для ее активации.
— Я не буду ее актировать, пожалуйста, поверьте мне. — Парень смотрел то на
меня, то на Кайла. — Да, мы поначалу не приняли вашу сторону, но когда узнали, что
наша власть хочет убить сразу тысячи человек и нас в том числе, пошли на попятную.
— Убить всех нас? — Наш разговор подслушал солдат «светлых». Кайл сразу
прицелился, но тот не совершил ответный маневр.
— Среди ваших тоже есть смертники. Нам угрожали, поэтому мы согласились. Но я
клянусь, никто из нас не хочет массовой гибели. Это жестоко.
Все больше людей еще минуту назад воющих друг с другом, окружали нас и слушали
смертника. Сама я стояла вся в мурашках и без остановки качала Джейн. Обстановка
вокруг накалялась.
— Я не собираюсь сражаться за правительство, для которого я кусок мяса.
Солдаты «светлых» стали кидать на пол все свое оружие и протягивать руки нашим
для примирения. Я в шоке смотрела на это. Невероятно! У меня опять перехватывало
дыхание.
— Мы и войны этой не хотели.
— Мы тоже, — заверила я. — Мы лишь хотели справедливости, хотели мира и
единства.
— Это безумие, но в этом есть гуманность, — ответили мне.
— Если Правитель хочет сохранить власть, убив при этом собственный народ, он сам
заслуживает смерти.
— Там же наши семьи, наши друзья!
— И ради них я убивал? Ради тех, кто решил убить меня за преданность?
Возмущение росло, негодование впитывалось в стены коридоров. Люди, измученные
этой битвой, прямо сейчас решали остановиться, потому что осознавали, что боролись
за систему, сжирающую их самих. Только что они целились друг в друга, а сейчас они
полны решимости покончить с войной.
Это уже была победа! Люди приняли не только нас, не только тех, кого раньше
ненавидели, они так же поняли, что их собственные правители неидеальны, что они
жили в иллюзии и были неправы.
— Срочно разносите все эти новости, ищите смертников и говорите, что все
кончено. Вместе мы сможем предотвратить трагедию! — сказала я.
Было неожиданно, но меня послушались, со мной согласились. Воющие стороны
дружной компанией побежали по зданию с криками о прекращении пустых перестрелок.
Кто-то выходил на улицу с объявлением о перемирии.
Вокруг меня разверчивалось все это действие, пробегающие мимо люди и их
радостные вопли грели душу, приносили чувство эйфории. Но в какой-то момент я
абстрагировалась от общего ликования: радоваться было рано. Звуки вокруг стали
тише, пульс ускорился, и я сконцентрировалась на нем. Пыталась дышать ровно, чтобы
успокоиться. Тогда мысли как шестеренки в голове начали активно работать,
складываясь друг с другом и выдавая один очевидный вывод.
— Дэйв, — обратилась я к другу, который тоже заразился всеобщим духом и даже
взбодрился, — где обычно Правитель сидит?
— У себя наверху.
— Но сейчас он явно не там, раз здание собирались взрывать. Не знаешь, было ли у
него какое-нибудь укрытие?
— Могу лишь предположить.
— Подвал, — произнесли мы в унисон.
Правитель, как последняя крыса, сбежал в подвал вместе со своими прислужникам.
Там же наверное сидит и свита бывшего Правителя «темных».
От желания отомстить у меня загорелись все внутренности. Главное, не потерять
рассудок.
— Ребекка, поддержишь Джейн? — Девушка не без скептицизма взяла малышку в свои
руки.
— Ты что удумала? — Она хмуро на меня смотрела.
— Мне надо выполнить одно обещание. — Я достала магазин из пистолета, вставила
новый и дернула затвор на себя. — Найду Брайена, мы спустимся вниз и переубиваем их
всех. А вы выбирайтесь наружу и оставайтесь в безопасном месте. Хотя подожди, здесь
сейчас везде безопасно.
С радостной улыбкой я чмокнула Джейн, махнула друзьям рукой и с некоторыми
ребятами пошла искать Брайена. В это же время он и сам искал меня, поэтому
столкнулись мы буквально через минуту. Не знаю, какого черта, но меня посетила
мысль, что он дико сексуален в этой экипировке и с таким серьезным лицом.
— Смертники? У вашего Правителя совсем сдвиг по фазе? — сказал Брайен, когда мы
поравнялись с ним и вместе пошли к дверям, ведущим в подвал.
— Там и твоя бывшая власть тусуется, — заметила я.
— От них меньшего ждать и не стоило.
Когда мы подошли к подвалу, первыми туда забежали наши люди. Им дали указание
стрелять на поражение. Но Правителя они должны были оставить на закуску.
Брайен пропустил меня вперед, дверь за ним захлопнулась, и получилось это
синхронно с его шлепком по моей пятой точке. Я подпрыгнула на месте и кое-как
сдержала визг. А он довольный собой смотрел вперед и улыбался, подталкивал меня,
все еще держа свободную руку на моем теле.
— Мы еще не закончили дело, а ты уже устроил. — Это не было возмущением. Я
просто боялась лишней раз ликовать, пока победа не сидела мирной птичкой в наших
руках.
Первые наши люди добрались до нижнего уровня и открыли огонь по всем, кто в шоке
стал кричать и впечатываться в стены. После последней ступеньки я встала на
бетонный пол огромной комнаты с запасами, со столом по центру и прочими мелкими
деталями. На стенах были закреплены лампы, и они горели тусклым светом, из-за них
от бежавших от нас врагов повсюду мелькали тени. Мы с Брайеном перекрыли выход и
обстреливали тех, кто оказывался достаточно шустрым, чтобы до нас добраться.
Звук здесь был громче, пули летели не просто со свистом, а почти что с громом. И
пыль поднялась, и запах смерти стал выразительнее.
Последний из всего этого балагана пал лицом в кровь, вытекающую из других своих
союзников. Остался только один. Восседающий во главе стола. Напуганный, но
скрывающий это за истерическим смехом.
— Рада снова вас видеть, Правитель! — я мило помахала ему рукой.
Двое парней подхватили его за руки и потащили к нам. Брайен похвалил каждого,
сказал, что они проделали отличную работу.
— Голубки, и ко мне с визитом? Как я польщен.
— Язвить у вас получается так же отвратно как сохранять авторитет у смертников,
которых сами же послали. Спешу вам сообщить: ваш план с «темными» о мире,
образованном с целью взорвать всех неугодных вам людей, с треском провалился. Все,
кого вы послали, отказались выполнять ваш приказ, потому что они осознали, что вся
эта система — убогая попытка скрыть издевки за псевдо благоразумием.
— Да, Аврора, а победа явно красит тебя. Язык наточила отменно.
— А она правильного парня выбрала, — «так между прочим» добавил Брайен.
 — Действительно. Повезло ей несказанно столкнуться с тобой. — Он смотрел на него
с такой ненавистью, что казалось, у него глазные яблоки вывалятся из черепа. Для
него Брайен все еще был мелкой букашкой, которую он хотел растоптать. На его фоне
Правитель «темных» просто души не чаял в своем преемники. Впрочем, так и было,
только вот Брайен нарушил все планы.
— Мы можем еще долго обсуждать то, какие мы с Авророй для вас потрясающие, но
публичная казнь не ждет.
С ликованием вся наша группа поднялась наверх. Мы с Брайеном шли впереди,
Правителя держали за нашими спинами, связанного и униженного смешками и плевками со
всех сторон. Он больше не вставлял комментарии, лишь дышал тяжело и злобно,
проклиная нас в спины. Зато оставшиеся в стенах здания люди поздравляли друг друга,
нас и хлопали нам по плечам. Мне надо было белое платье надеть, женила бы на себе
Брайена в этом всеобщем счастье, он бы глазом моргнуть не успел.
Когда мы вышли из здания, нас встретили, кажется, все люди двух миров с овациями
и радостными криками. Оставалось встать по центру и начать махать рукой. Но победа
была не только моя и Брайена, а каждого, кто встал против системы, кто погиб из-за
нее, кто поддержал и оказал помощь.
Все наши друзья были рядом. Кайл прижимал к себе Джессику, которая в это время
держала руку Амелии. Рядом с ними, привалившись к перилам, стоял Волкер. Он пришел
в себя! Моя старая подруга свободной рукой гладила его плечо и постоянно спрашивала
о самочувствии. Тут же был и Дэйв, бледный, но подающий большие надежды на
скорейшее выздоровление. Он увидел меня и подмигнул мне. А Алекс поддерживал его и
радостно махал мне рукой.
Ребекка подошла ко мне с Джейн на руках. Все близкие были уставшими, но не
переставали улыбаться и светиться от счастья.
— Пусть Брайен ее подержит, — сказала я подруге.
Брюнетка подошла к нему и начала смеяться, когда Брайен стал вытирать ладони об
брюки. Он очень волновался! Но в итоге взял Джейн на руки и улыбнулся еще шире. Мне
определенно повезло с ними. На его руках дочка выглядела еще меньше, совсем кроха.
— Ну давай, закончи это, — сказал мне Брайен. — У меня ребенок, я к речам не
готов.
— Не прикрывайся дочерью! — засмеялась я. А Джейн, когда услышала мой смех, тоже
радостно завизжала и даже выдала смешок. Брайен удивленно на нее уставила.
— Нам с ней потрещать надо. А ты все начала, ты и заканчивай. Не я тогда браслет
профукал и остался на ночь на улице!
Детский сад! Я помотала головой, собралась с мыслями, но прилипшую к губам
улыбку не убрала. Мне даже принесли микрофон, пока я придумывала речь. Хотела
сказать что-то грандиозное, но потом поняла, что следует просто говорить от чистого
сердца.
— Чуть больше года назад я встретила этого прекрасного человека, которого
сначала ненавидела всеми фибрами души, — я посмотрела на Брайен, а он произнес
одними губами «взаимно». — Нам пришлось через многое пройти, чтобы осознать, что
все это разделение полнейший бред! Когда мы только полюбили друг друга, мы могли
лишь мечтать об этой минуте. Но сейчас мы стоим с вами вместе и смотрим в будущее
без ненависти, без вражды и без зла. — У меня перехватило дыхание, я замолчала и
почувствовала, что вновь плачу, только уже от счастья. — Простите, я не умею
красиво и правильно говорить, сейчас у меня столько мыслей в голове. Я просто
благодарна вам за то, что вы поверили в победу, что не побоялись разорвать рамки и
встать на «серую» сторону!
Люди аплодировали мне, а я стояла, как тряпка, наматывала на кулак сопли и не
могла больше промолвить и слова.
Я просто хотела уже поставить точку.
Правителя подвели ко мне и я почти сразу достала пистолет.
— Вы хотели насилием удерживать власть, но оно так не работает. Вы никогда не
заботились о своих людях, для вас они были пушечным мясом. К вашему глубочайшему
сожалению, люди умнее, добрее и храбрее, чем вся ваша шайка.
— Аврора, давай без лишних речей, — возразил он.
— Просто посмотрите на меня, — он сделал это с недовольной гримасой, — помните,
я обещала, что перед смертью вы увидите мою улыбку? Наслаждайтесь!
 Я широко улыбнулась ему и нажала на спусковой крючок. Пуля попала прямо в его
черствое сердце, вытекшая кровь испачкала его белоснежный костюм.
Это точка. Конец наших кошмаров и начало новой, счастливой жизни.

Эпилог

Ты — свет,
Что ведет меня туда,
Где я снова обретаю спокойствие.
Ты — сила, что не дает мне упасть.
Ты — надежда, что вселяет в меня доверие.
Ты — жизнь в моей душе.
Ты — моя цель.
Ты — всё.
«Everything» — Lifehouse
лет спустя
— Блэйк, ты серьезно?! — воскликнула девушка. — Не тебе судить мои отношения!
Джейн мелкими, но быстрыми шагами шла в сторону луга, размахивая руками и хмуро
поглядывая на следующего за ней братом. Ее волосы цвета горячий шоколад блестели на
солнце, глаза горели огнем. Она и сама была буйным пламенем: как обычно энергичная,
сносящая с ног и стремительная.
— Он же мудак! Уж я то знаю. — Блэйку не надо было бежать. Он широкими шагами
легко догонял ее.
Девушка остановилась, обернулась, ударила себя волнистыми локонами и скрестила
руки на груди. Блэйк смотрел на нее сверху вниз насмешливым взглядом, наслаждался
пунцовым цветом ее кожи.
— По себе людей не судят. И вообще! Ты мог не угрожать ему!
Он обнажил ровный ряд зубов и стал изображать сильнейший хохот. Джейн терпеть не
могла, когда он переигрывал назло ей. И в этот раз ей опять пришлось наслаждаться
этой выходкой: она ждала, когда брат успокоится, и готовила для него ударное
заявление.
— Брось, это было смешно! — его темные глаза играли озорством. — Он так меня
испугался. Я думал, его хватит удар.
— Продолжай-продолжай, братец, — уголок губ Джейн приподнялся.
Блэйк знал эту усмешку. За ней обычно следовали проблемы для него.
— Скоро должна приехать Лу…
— Что? — Он тут же успокоился и стал поправлять волосы и одежду.
— Пойду скажу ей, что сегодня утром ты вылез из постели очаровательной
студенточки!
— Не смей!
Джейн с визгом побежала по лугу к месту, где все старые друзья должны были
собраться вместе с детьми. Там уже сидели Брайен и Дэйв, попивали пиво и
разговаривали ни о чем.
* * * После того дня, когда власть была свергнута, люди почти не спали неделю.
И «светлые», и «темные» вырывали с корнями границу, облагораживали улицы и делали
все, чтобы объединение произошло быстро, но мягко. Эта неделя была и для того,
чтобы попрощаться с друзьями и родными, погибшими из-за старой системы.
И неделя для того, чтобы люди выбрали новую власть. Только никто не рассматривал
никакие кандидатуры, кроме Брайена. Он стал правителем объединенного мира со ста
процентами голосов. Люди верили в него и в его намерения.
На его плечи легла ответственность по созданию новых органов власти, новых
законов. Он собрал вокруг себя людей, которым доверял, и которых принял народ.
Вместе они не выходили из здания власти и создавали все с нуля. В этом здании
одновременно проходил ремонт: палаты уничтожали, аппаратуру оставляли для новых
больниц.
Конечно, в кругу доверенных лиц сразу оказались Дэйв и Кайл. Позже к ним
присоединилась Ребекка, когда она удачно устроила Блэйка в детский сад. Было
принято решение, что Блэйк будет жить с Ребеккой, но по документам и по сути Брайен
все равно будет его отцом. Первое время он почти и не был в роли папы по отношению
к обоим своим деткам, занимался исключительно управлением. Но когда все было
готово, и шестеренки заработали, он ловко переобулся в семьянина.
Люди получили свободу: больше не надо было тянуть бумажки и рожать детей с кем
попало. Браки стали добровольными, беременность тоже.
«Светлые» и «темные» были равны в любых отношениях. Большинство людей тянулись
друг другу, они познавали себя и свои недостатки, изучали психологию людей.
Некоторые переходили все границы и совершали преступления, за которые их лишали
свободы. Тюрьма «темных» начала заполняться и светловолосыми людьми.
Сначала всем было непривычно подстраиваться под новый образ жизни. Особенно
сложно было «темным». Но время шло, жители привыкали и делали все во благо
процветанию. Перестраивалось их мышление и сознание. Люди стали индивидуальны,
каждый уважал выбор другого. И пожалуй это было главное. Потому что выстроить
власть оказалось легче, чем подарить людям чувство, что они на своем месте и они в
безопасности. А только в среде, где людей поддерживают друг друга, возможно
взаимное добро.
Пока Брайен вместе с другими поднимал с колен мир, Аврора проходила лечение. Она
отказалась от причастности к такой ответственной работе, так как не верила в свои
силы. К тому же она узнала, что буквально насильственные роды сильно покачнули ее
здоровье. В постоянной суматохе она не замечала личных проблем, но когда все стихло
они дали о себе знать. Ей помогали спасти организм, восстановить психику. Но больше
она полагалась не на врачей, а на себя и своих близких.
В этот период она много времени проводила с людьми, нуждающимися в поддержке.
Она нашла свою отдушину в помощи другим. Даже если кому-то нужен был разговор — она
готова была выслушать. Стала кем-то вроде психолога, только предпочитала называть
себя другом, чувствующим людей. Раньше они занимались этим с Джой, а теперь с собой
на такие вылазки она брала Джейн, которая спала все «беседы» мамы. Малютка, слава
богу, не нуждалась ни в каком лечении. Она росла здоровой и крепкой, даже буйной.
Брайену постоянно попадало от нее, когда он долго отсутствовал дома.
Лу, дочка Джой и Гэйла, сначала жила с бабушкой и дедушкой. Аврора предложила
Брайену удочерить ее, без раздумий он согласился. Но буквально в тот же день к ней
пришли Амелия и Волкер, и они изъявили то же самое желание. Аврора промолчала, что
сама хотела такого и поддержала их. Все-таки они прикрыли родителей девочки,
притворившись ими. Они никогда их не заменят, но Аврора верила, что они все равно
будут прекрасными родителями.
Примерно через четыре года жизнь стала более менее стабильной. И тогда же
состоялась свадьба Авроры и Брайена. Масштабы празднования были невероятными! Это
событие хотели прировнять к Новому Году, так как это первый официальный союз
«темного» и «светлой». Этот день стал излюбленной датой для пар, желающих узаконить
свои отношения.
В итоге в новом мире появилось два главных праздник: день свободы, когда
Правитель «светлых» был убит, и день единства, когда Брайен и Аврора стали мужем и
женой.
После торжества шумиха вокруг молодоженов стала стихать, можно было
концентрироваться на своем крошечном мире.
Они жили в большой квартире, находящейся в новом доме, построенном на старой
границе. Алекс был с ними, помогал нянчиться с Джейн. Часто у них оставался Блэйк:
он уже был школьного возраста, поэтому тоже мог присматривать за непоседливой
Джейн. Он души не чаял в своей сестре, а она не меньше любила его в ответ.
* * * — Уже знаете, кто у вас третий? Снова девочка? — спросил Дэйв у Брайена.
— Пацан, — Брайен с довольной улыбкой глотнул пива, а Дэйв похлопал его по
плечу.
— Поздравляю! А то после того, как Алекс съехал от вас, ты был единственным
мужчиной в доме.
— Сложнее всего было со старшей. Младшая на ее фоне просто ангел.
— Ей всего тринадцать. Самая жесть еще впереди.
Брайен обреченно выдохнул. Конечно, это все были шутки, девочек он до безумия
любил. Но сталкиваться с трудностями их возраста, особенно с женскими замашками,
для него было пыткой.
— Папа! — раздался за его спиной возглас.
 — Спрячьте меня.
Джейн подбежала к нему и накинулась на его плечи. Дэйв не удержался, лег на
траву и начал смеяться.
— Папа, не слушай ее! — к ним подошел и Блэйк.
— А Блэйк запал на Лу! Представляешь? Боится пригласить ее на свидание, поэтому
гуляет с другими девчонками, напряжение снимает. Я хочу ей рассказать об этом,
чтобы он больше не смел угрожать моим ухажером.
— Но твой последний ухажер действительно придурок, — заметил Брайен. — Я его не
одобряю.
— Так и знала! Ты с ним заодно.
— Ты все равно этого не скажешь Лу, ведь так?
Ни для кого не было секретом, что между Блэйком и Лу происходило что-то
«недружеское». Но взрослые не лезли в это и давали детям самим во всем разобраться.
— Конечно, не скажу. Намекну лишь, что один лютый бабник положил на нее глаз.
Хотя она уже и сама знает! Блэйк ведет себя как дурак рядом с ней.
— Слушай, мелкая, а ты я смотрю дофига умная всегда?
— Блэйк, не груби сестре, — Дэйв перестал смеяться над Брайеном, — это
бесполезно. Тебе мама звонила?
— Она же в парикмахерской. Вместе с братом, его тоже надо подстричь.
— Ты забыл, где твоя жена и ребенок? — Теперь Брайен смеялся над другом.
Дэйв озадаченно почесал затылок, затем быстро посмотрел на время на телефоне и
сказал:
— Нет, я думал, что это закончится быстрее, а она до сих пор трубку не берет. Из
нас всех идеальным мужем в итоге оказался Кайл.
— Говори за себя, — ответил ему Брайен.
— Они приедут?
— Да, с детьми. И Волкер с Амелией тоже. Так что, — Брайен повернулся к
Блэйку, — у тебя есть идеальная возможность прогуляться с Лу.
— Он ее не достоин! — Джейн подскочил на ноги. — Я его к ней не подпущу, пока он
все анализы не сдаст.
— Я тебя убью.
Джейн сорвалась с места и побежала, Блэйк за ней. В итоге они начали шуточно
бороться, как делали всегда.
— Никогда не думал, что буду воспитывать твою маленькую копию, — сказал Дэйв,
наблюдая за взрослыми детьми.
— Тебе просто несказанно повезло, друг.
Вдалеке они увидели, как к ним идут Кайл и Джесс. Младшая дочка Брайен и Авроры
была ровесницей их дочери, поэтому она гостила у них, и сейчас шла вместе с ними.
— Вы уже без меня начали, предатели! — возмутился Кайл, когда увидел, как Дэйв и
Брайен начали прятать бутылки за спиной.
Девочка с белокурыми волосами подошла к Брайену и сразу вручила ему стопку новых
рисунков. Талант у нее был от мамы, как впрочем и внешность: девочка получилась
похожей на Аврору. Даже в гостях она умудрялась находить минутку, чтобы сделать
наброски.
— Джини, это чудесные рисунки, — похвалил ее Брайен.
— Спасибо. — Она чмокнула папу в щеку и ушла обратно к лучшей подруге, которая,
к счастью подрастающей Джини, тоже любила рисовать и занимались они этим часто
вместе.
— Где остальные? — спросила Джессика. На руках у нее сидел трехлетний сынок.
— Амелия и Волкер в дороге. Дэйв забыл, что у него жена с сыном в
парикмахерской, но скоро она должна приехать. Аврора уже тут. И кстати, — Брайен
встал и вручил свое пиво на хранение Дэйву, — пойду проведаю еще одну свою
художницу.
Она сидела, скрытая от других в тени листвы, и пыталась нарисовать пейзаж. Давно
в руках она не держала кисти и сегодня не смогла отказать себе в этом удовольствии.
Брайен подошел к ней со спины, приобнял ее и поцеловал в висок.
— Все уже подтягиваются потихоньку, ты идешь?
— Да, я почти закончила набросок.
Она положила последний мазок акварели и гордо сполоснула кисточку в банке.
 — Готово. — Аврора повернулась к нему лицом, их губы сразу как магниты примкнули
друг другу.
Брайен помог ей все собрать, но торопиться обратно к друзьям они не стали.
— Я счастлива в моменты, когда мы все в сборе. Кажется, даже он от радости
начинает пинаться. — Брайен сразу положил ладонь на выпирающий живот и
почувствовал, как пятка уткнулась в нее.
— Такой же буйный, как Джейн.
— С ней никто не сравнится.
Аврора положила голову на его грудь, и они так и стояли несколько минут в
объятиях, обсуждая мелочи. Сейчас они могли себе позволить быть у всех на виду, не
переживать о завтрашнем дне и не бояться за карапуза, растущего в животе.
Было все иначе, но они все равно никогда не забывали начало. Не забывали
трудности и потери, от того и ценили новую жизнь больше, чем кто-либо другой.
Они были счастливы.
— Люблю тебя, — прошептал Брайен.
— Люблю тебя, — ответила ему Аврора.
И слова эти были самыми искренними и волшебными даже спустя восемнадцать лет.
Брайен обернулся и увидел, что Ребекка пришла вместе с сыном, который уже сидел
рядом с папой и бурно ему что-то рассказывал. Так же к поляне приближалось
семейство Амелии и Волкера.
— Нам пора, все в сборе.
Аврора тоже посмотрела на своих друзей, и фантазия нарисовала рядом с ними всех
близких, которых ей не хватало.
— Спорим, что Блэйк сегодня не позовет на свидание Лу, — предложила она, смеясь.
— Это нечестно, ведь очевидно. Но я в сына своего верю, поэтому хорошо.
— Если ты проиграешь, то неделю моешь всю посуду.
— Я даже не буду придумывать наказание для тебя.
Они взяли все принадлежности Авроры и пошли за руки к друзьям.
И в очередной раз убедились, что они благодарны судьбе за то, что она свела их
когда-то, что между ними возникла любовь «серого» оттенка.
Конец трилогии

https://www.litlib.net/bk/199746