Annotation

Молот Тора снова исчез. У бога грома есть раздражающая привычка терять свое оружие -
самое могущественное в Девяти Мирах - но на этот раз молот не просто утерян. Он попал в руки
врага.
Если Магнус Чейз и его друзья не смогут быстро вернуть молот, смертные миры будут
беззащитны перед натиском великанов. Грядет Рагнарек. Девять миров окажутся ввязанными в
войну. К сожалению, единственный, кто может поможет помочь вернуть молот, - злейший враг
богов, Локи - и цена, которую он просит, очень высока.
 • Рик
Риордан
О
о Глава 1
о Глава 2
о Глава 3
о Глава 4
о Глава 5
о Глава 6
о Глава 7
о Глава 8
о Глава 9
о Глава 10
о Глава 11
о Глава 12
о Глава 13
о Глава 14
о Глава 15
о Глава 16
о Глава 17
о Глава 18
о Глава 19
о Глава 20
о Глава 21
о Глава 22
о Глава 23
о Глава 24
о Глава 25
о Глава 26
о Глава 27
о Глава 28
о Глава 29
о Глава 30
о Глава 31
о Глава 32
о Глава 33
о Глава 34
о Глава 35
о Глава 36
о Глава 37
о Глава 38
о Глава 39
о Глава 40
о Глава 41
о Глава 42
о Глава 43
о Глава 44
о Глава 45
о Глава 46
о Глава 47
о Глава 48
о Глава 49
о Глава 50
о Глава 51
о Глава 52
о Глава 53
о Глава 54
о Глава 55
о Глава 56
о Глава 57
о Девять
миров
о Руны (в порядке упоминания)
о Глоссарий
Рик Риордан
Молот Тора
Переведено группой любителей специально для http://vk.com/pj club. Полное или частичное
копирование запрещено. Уважайте чужой труд!
Хотим выразить огромную благодарность нашим переводчикам и редакторам за их работу.
СПАСИБО ВАМ ОГРОМНОЕ)))
Переводчики: Ruslan_P, kasumovanailyal, midas______, Marlia, mitcherry_cherry, dturganov99,
Daft_owl, Selene_BSW28

Редакторы: VioletHammer, Oksiadmin, Sorcerersdoll, Melanie, karinochka91

Глава 1
Пожалуйста, не могли бы вы перестать убивать моего
козла?
УСВОЕН УРОК: если ты приглашаешь валькирию на чашечку кофе, тебе придется платить, а
также разбираться с мертвым телом.
Я не видел Самиру аль-Аббас почти шесть недель, поэтому, когда она вдруг позвонила, сказав,
что нам нужно обсудить вопрос жизни и смерти, я сразу же согласился.
(Технически я уже мертв, из чего следует, что ко мне подобное не применимо, но тем не
менее... Голос Сэм звучал обеспокоено).
Ее все еще не было, когда я пришел в кофейню «Thinking Cup» на Ньюбери-стрит. Как обычно,
в заведении было полно народу, так что я встал в очередь за кофе. Спустя несколько секунд Сэм в
буквальном смысле влетела внутрь прямо над головами клиентов кафе.
Никто и глазом и моргнул. Обычные смертные, к счастью, не так хорошо воспринимают
магию, иначе большую часть своего времени жители Бостона проводили бы, в панике бегая от
великанов, троллей, огров и эйнхериев с боевыми топорами и латте.
Сэм приземлилась передо мной в своей школьной форме - белые кроссовки, штаны цвета хаки,
синяя кофта с длинными рукавами и логотипом Королевской Академии. Зеленый хиджаб покрывал
ее волосы. На поясе висел топор. Могу поспорить, что топор не входил в дресс-код.
Как бы я ни был рад ее видеть, но все равно заметил, что кожа под ее глазами стала темнее,
чем обычно. Она стояла, покачиваясь.
— Привет, - сказал я. - Выглядишь ужасно.
— Мне тоже приятно видеть тебя, Магнус.
— Нет, я имел в виду. не то чтобы еще ужаснее, чем обычно. Только то, что ты выглядишь
измотанной.
— Мне что, дать тебе лопату, чтобы ты докопался уже как следует?
Я поднял руки, сдаваясь.
— Где ты была последние полтора месяца?
Ее плечи напряглись.
— В этом семестре моя загруженность стала убийственной. Я занималась репетиторством с
детьми после школы. Кроме того, как ты помнишь, есть еще моя вторая работа с частичной
занятостью по жатве душ погибших и выполнению секретных поручений Одина.
— Нынче у детей плотные графики.
— И вдобавок ко всему. летная школа.
— Летная школа? - мы шагнули вперед, продвигаясь в очереди. - Типа самолеты?
Я знал, что Сэм поставила себе цель когда-нибудь стать профессиональным пилотом, но я
понятия не имел о том, что она уже берет уроки.
— Ты можешь учиться там в шестнадцать лет?
Ее глаза возбужденно блеснули.
— Мои дедушка и бабушка никогда бы не допустили этого, но у Фадланов есть друг, который
управляет летной школой. Они в конце концов убедили Джида и Биби.
— О, - я ухмыльнулся. - Значит, уроки - подарок от Амира.
Сэм зарделась. Она единственная из знакомых мне подростков имеет суженого и очень мило
смущается, когда говорит об Амире Фадлане.
 — Эти уроки были самыми содержательными, самыми продуманными... - она тоскливо
вздохнула. - Но довольно об этом. Я притащила тебя сюда не для того, чтобы поговорить о моем
графике. Мы должны встретиться с информатором.
— С информатором?
— Это может быть как раз то, чего я так ждала. Если его информация окажется полезной.
У Сэм зазвонил телефон. Она выудила его из своего кармана, посмотрела на экран и
выругалась.
— Мне нужно идти.
— Но ты же только пришла.
— Дела валькирий. Возможный код 381: героическая смерть в процессе.
— Да ты это на ходу придумываешь.
— Неправда.
— Так что, кто-то думает, что скоро умрет и пишет тебе: «Умираю! Нужна валькирия как
можно скорее!» и кидает еще кучу грустных смайликов?
— Я вроде бы помню, как забирала твою душу в Вальхаллу. Ты мне не писал.
— Да, но я особенный.
— Просто займи столик снаружи, - сказала она. - Встреться с моим информатором. Вернусь
настолько быстро, насколько смогу.
— Но я же даже не знаю, как твой информатор выглядит.
— Ты его узнаешь, когда увидишь, - пообещала Сэм. - Будь храбрым. И возьми мне скон.
Она вылетела из магазина, будто Супер Мусульманка. Теперь мне точно придется платить за
наш заказ самому.
Я взял два больших кофе и два скона и нашел столик снаружи.
В Бостон весна пришла рано. Куски грязного снега все еще липли к бордюру, как зубной налет,
но на вишневых деревьях уже виднелись белые и красные бутоны. В витринах элитных магазинов
вовсю цвели растительные узоры на пастельной одежде. Туристы прогуливались, наслаждаясь
солнечным светом.
Я чувствовал себя уютно, сидя на улице в своих свежевыстиранных джинсах, футболке и
джинсовой куртке. Я понял, что за последние три года это первая весна, в которую я не был
бездомным.
В марте прошлого года я воровал из мусорных контейнеров. Я спал под мостом в
Общественном саду, тусовался с моими приятелями Хартом и Блитцем, избегая полицейских и
просто пытаясь выжить.
Потом, два месяца назад, я умер, сражаясь с огненным великаном. Я пришел в себя в отеле
«Вальхалла» в качестве одного из воинов-эйнхериев Одина.
Теперь у меня была чистая одежда. Я принимал душ каждый день и спал в удобной постели
каждую ночь. Я мог сидеть за этим столиком в кафе, есть еду, за которую заплатил, и не
беспокоиться о том, что работники меня выставят.
С тех пор как я возродился, я привык ко многим странным вещам. Я путешествовал по Девяти
Мирам, встречал скандинавских богов, эльфов, гномов и кучу монстров, имена которых я не мог
произнести. Я получил волшебный меч, который в настоящее время висел у меня на шее в виде
рунного камня-кулона. У меня даже состоялся плавящий мозг разговор с моей кузиной Аннабет о
греческих богах, которые обитают в Нью-Йорке и осложняют ей жизнь. Видимо, Северная Америка
кишит древними божествами. У нас самое настоящее их нашествие.
И все это со временем я принял.
Но быть в Бостоне в погожий весенний денек, оттягиваясь, как обычный смертный подросток?
Это было странно.
 Я разглядывал толпу пешеходов в поисках информатора Сэм. «Ты его узнаешь, когда
увидишь», - пообещала она. Мне стало интересно, что за информация была у этого чувака и почему
Сэм называла ее вопросом жизни и смерти.
Мой взгляд остановился на фасаде магазина в конце квартала. Над входной дверью все еще
гордо сверкала табличка из серебра и латуни: «Лучшее от Блитцена», но сам магазин был закрыт.
Стекло на двери с обратной стороны было заклеено бумагой, на которой было быстро и небрежно
написано послание: «Закрыто на ремонт. Скоро вернемся!».
Хотелось бы мне спросить Самиру об этом. Понятия не имею, с чего это мой старый приятель
Блитц вдруг исчез. Пару недель назад я только набрел на магазин, а он оказался закрыт. С тех пор от
Блитцена и Хартстоуна не было никаких вестей, что на них было не похоже.
Я так погрузился в мысли об этом, что не замечал нашего информатора до тех пор, пока он не
оказался прямо передо мной. Но Сэм была права: он немного выделялся из толпы. Не каждый день
увидишь козла в тренче.
Между его изогнутыми рогами поместилась шляпа с загнутыми вверх полями. На носу
ютились солнечные очки. Его тренч постоянно запутывался в задних копытах.
Несмотря на его глубоко продуманную маскировку, я его узнал. Я убил и съел именно этого
козла в другом мире, а такое сближающее общение никогда не забудешь.
— Отис, - сказал я.
— ТТТтттттт, - сказал он. - Я инкогнито. Зови меня... Отис.
— Не уверен, что инкогнито так работает, но ладно.
Отис, также известный как Отис, забрался на стул, который я занял для Сэм. Он сел на свои
задние ноги, а передние копыта положил на стол.
— Где валькирия? Она что, тоже инкогнито? - он посмотрел на ближайший кондитерский
мешок так, будто Сэм могла там прятаться.
— Самире нужно было забрать душу, - сказал я. - Она скоро вернется.
— Наверное, славно иметь цель в жизни, - вздохнул Отис. - Ну, спасибо тебе за еду.
— Она не для...
Отис схватил пакет со сконами Сэм и стал его есть. Прямо вместе с бумагой.
Сидевшая за столиком рядом с нами взрослая пара взглянула на моего друга-козла и
улыбнулась. Может, их смертные чувства воспринимали его как милого ребенка или забавную
собачку.
— Так, - мне было тяжело смотреть, как Отис пожирал выпечку так, что лацканы его тренча
были в крошках. - Тебе есть что нам рассказать?
Отис рыгнул.
— О моем хозяине.
— Торе.
Отис вздрогнул.
— Да, о нем.
Если бы я работал на бога молний, я бы тоже вздрагивал при упоминании его имени. Отис и
его брат, Марвин, тащили колесницу бога. Они также обеспечивали Тора бесконечным ресурсом
козьего мяса. Каждый вечер Тор убивал и ел их на ужин. Каждое утро Тор воскрешал их. Вот
поэтому, дети, и нужно идти в колледж - тогда вам не придется работать волшебным козлом, когда
вырастете.
— У меня наконец-то появилась зацепка, - сказал Отис, - о той вещи, которую потерял мой
хозяин.
— Ты имеешь в виду его мол...?
— Не произноси это! - предупредил Отис. - Но да... его мол.
 Я вспомнил о январе, когда впервые встретил бога молний. Мы хорошо проводили время у
костра и слушали, как Тор пукал, говорил о своих любимых сериалах, пукал, жаловался о своем
потерянной молоте, который он использовал для убийства великанов и просмотра своих любимых
сериалов, и пукал.
— Он по-прежнему потерян?
Отис постукивал своими передними копытами по столешнице.
— Ну, официально, конечно же, нет. Если бы великаны были уверены в том, что Тор сейчас
без его сам-знаешь-чего, они бы вторглись в смертные миры, разрушили бы все, а у меня бы
началась дикая паника. Но неофициально... да. Мы месяцами его искали, но удача была не на нашей
стороне. Враги Тора становятся сильнее. Они чувствуют слабость. Я говорил своему
психотерапевту, что это напоминает мне о том, как в детстве в загоне для козлов ко мне
присматривались хулиганы, - в желтых со зрачками-щелками глазах Отиса появилось
отсутствующее выражение. - Думаю, тогда-то я впервые столкнулся с травматическим стрессом.
Здесь я должен был провести следующие несколько часов, разговаривая с Отисом о его
чувствах. Будучи ужасным человеком, я этого не сделал.
— Отис, - сказал я, - в прошлый раз, как мы виделись, мы нашли Тору неплохой железный
посох в качестве временной замены. Не такой уж он и беззащитный.
— Да, но посох не так хорош, как... мол. Он не пробуждает тот же страх в великанах. Кроме
того, Тор раздражается, когда пытается смотреть сериалы на посохе. Экран там маленький,
разрешение - ужасное. А мне не нравится, когда Тор раздражается. Мне становится труднее найти
место, в котором я бы чувствовал себя счастливым.
Было много нюансов, которые не несли смысла: почему Тору было так тяжело найти свой
собственный молот; как он вообще все это время скрывал его потерю от великанов; сама идея того,
что у козла Отиса есть такое место.
— Значит, Тору нужна наша помощь, - догадался я.
— Неофициально.
— Ну да, конечно. Нам всем придется носить тренчи и очки.
— Отличная идея, - сказал Отис. - Как бы то ни было, я сказал валькирии, что буду держать ее
в курсе дела, раз уж она отвечает за... ну, знаешь, особые миссии Одина. Это первая хорошая
зацепка о местонахождении кое-какого предмета, которая у меня появилась. На мой источник
можно положиться. Это еще один козел, который ходит к тому же психотерапевту. Он услышал
разговор на скотном дворе.
— Ты хочешь, чтобы мы следовали зацепке, основанной на слухах скотного двора, которые ты
услышал в зале ожидания твоего психотерапевта.
— Было бы неплохо, - Отис настолько наклонился вперед, что я забеспокоился, как бы он не
упал со стула. - Но тебе придется быть очень осторожным.
Мне пришлось потратить все усилия, чтобы не засмеяться. Я играл в «поймай лавовый мяч» с
огненными великанами. Я катался на орле по крышам Бостона. Я выудил Мирового Змея из залива
Массачусетса и победил волка Фенрира с помощью клубка нити. А теперь этот козел говорить мне
быть осторожным.
— Так где находится мол? - спросил я. - Йотунхейм? Нифльхейм? Пукторахейм?
— Ты дразнишься, - солнечные очки Отиса съехали с его морды набок. - Но мол находится в
другом опасном месте. Он в Провинстауне.
— Провинстаун, - повторил я. - На окончании мыса Кейп-Код.
У меня были туманные воспоминания об этом месте. Моя мама возила меня туда на выходные
одним летом, мне тогда было где-то восемь. Я помнил пляжи, конфеты, рулеты с лобстерами и
картинные галереи. Самой опасной вещью, с которой мы столкнулись, была чайка с синдромом
раздраженного кишечника.
Отис понизил голос.
— В Провинстауне есть курган... курган кое-какой твари.
— Какой такой твари?
— Вайта... - Отис вздрогнул. - Вайт - это сильная нежить, которой нравится собирать
волшебное оружие. Могила вайта зовется к... курганом. Извини, мне тяжело говорить об вайтах.
Они напоминают мне о моем отце.
Это подняло еще одну партию вопросов о детстве Отиса, но я решил оставить их его
психотерапевту.
— И много таких убежищ оживших викингов в Провинстауне? - спросил я.
— Только одно, насколько я знаю. Но и его достаточно. Если кое-какой предмет находится
там, то будет тяжело его вернуть - он под землей, да еще и охраняется сильной магией. Тебе
понадобятся твои друзья - гном и эльф.
Было бы хорошо, если бы я хотя бы знал, где сейчас эти друзья. Я надеялся, что Сэм знает
больше, чем я.
— А почему Тор не пойдет и не проверит этот курган сам? - спросил я. - Погоди... дай-ка
угадать. Он не хочет привлекать внимание. Или он хочет, чтобы у нас появился шанс проявить себя
как героев. Или это слишком трудное задание, а ему нужно догнать несколько сериалов.
— Если честно, - сказал Отис, - только начал выходить новый сезон «Джессики Джонс».
Козел тут не виноват, говорил я себе. Он не заслуживает удара.
— Ладно, - сказал я. - Когда Сэм вернется, мы обсудим стратегию.
— Не уверен, стоит ли мне ждать вместе с тобой, — Отис слизнул крошку с лацкана тренча. -
Мне стоило упомянуть это ранее, но, понимаешь, кто-то... или что-то... меня преследует.
У меня аж волоски на шее дыбом встали.
— Думаешь, за тобой сюда пришли?
— Я не уверен, - сказал Отис. - Надеюсь, что моя маскировка сбила их со следу.
«О, отлично», - подумал я.
Я оглядел улицу, но не заметил очевидных наблюдателей.
— Ты рассмотрел этого кого-то-или-что-то?
— Нет, - признал Отис. - Но у Тора есть самые разные враги, которые хотят не дать нам
вернуть его... его мол обратно. Им бы не хотелось, чтобы я поделился своей информацией с тобой,
особенно последней ее частью. Тебе нужно предупредить Самиру о том, что...
БУМ.
Живя в Вальхалле, я уже привык к вылетающему из ниоткуда смертельному оружию, но я все
равно очень удивился, когда в мохнатой груди Отиса возник топор.
Я потянулся через стол, чтобы ему помочь. Как сын Фрейра, бога плодородия и здоровья, я
могу сотворить довольно классную магию первой помощи, если у меня есть достаточно времени.
Но как только я коснулся Отиса, то почувствовал, что было уже поздно. Топор поразил его в самое
сердце.
— О, боги, - Отис кашлял кровью. - Я просто... сейчас... умру.
Его голова откинулась назад. Шляпа упала на тротуар. Дама, сидящая сзади нас, закричала так,
будто только сейчас заметила, что Отис был не миленьким щеночком. На самом деле он был
мертвым козлом.
Я посмотрел на крыши улицы. Судя по углу топора, он был брошен откуда-то сверху... Да. Я
заметил мелькнувшее движение прямо тогда, когда нападавший скрылся из виду - силуэт в черном,
который носил какой-то металлический шлем.
Столько всего во время неторопливого потягивания кофе. Я сорвал волшебный кулон с
цепочки на моей шее и бросился за козлиным убийцей.
Глава 2
Обычная сцена преследования по крышам с говорящими
мечами и ниндзя
Стоит познакомить вас с моим мечом.
Джек, познакомься с ребятами. Ребята, это Джек.
Вообще-то по-настоящему его зовут Сумарбрандер, то есть Меч Лета, но Джеку почему-то
нравится имя Джек. Когда ему хочется подремать, что происходит большую часть времени, он
висит на цепочке у меня на шее в виде кулона, на котором изображена феху, руна Фрейра.
А когда мне нужна помощь, он превращается в меч и убивает разных существ. Иногда в это
время я держу его в руках, но чаще всего он делает это самостоятельно, летая и распевая дурацкие
поп-песни. В таких случаях он проявляет магические свойства.
Пока я бежал по Ньюбери-стрит, Джек принял полную форму у меня в руке. Его
тридцатидюймовое обоюдоострое лезвие из костяной стали было украшено рунами, которые
пульсировали разными цветами, когда Джек говорил.
— Что происходит? - спросил он. - Кого мы убиваем?
Джек утверждает, что он не обращает внимания на мои разговоры, когда находится в форме
кулона. По его словам, обычно он находится в наушниках. Я этому не верю, потому что у Джека нет
наушников. Впрочем, как и ушей.
— Преследуем того, - выпалил я, уклоняясь от такси, - кто убил козла.
— Точно, - ответил Джек. - Все по-старому, значит.
Я запрыгнул на здание фирмы «Pearson Publishing». Последние два месяца я учился
использовать силы эйнхерия, так что мне без проблем удалось одним прыжком преодолеть три
этажа, чтобы добраться до подоконника над главным входом, даже с мечом в руках. Такими же
прыжками я взобрался на карниз фасада из белого мрамора, используя свои способности Халка,
чтобы оказаться на самом верху. Темный двуногий силуэт скрывался за рядом труб на дальней
стороне крыши. Убийца походил на человека, что исключало убийство козлом козла. Однако я
видел Девять миров достаточно, чтобы понимать, что «похожий на человека» не значит «человек».
Он мог бы быть эльфом, гномом, маленьким великаном, или даже кровожадным богом с топором.
(Пожалуйста, только не бог с топором.)
Когда я достиг труб, моя жертва уже перепрыгнула на крышу соседнего здания. Возможно, вас
это не впечатлило, но соседнее здание было особняком из песчаника. Нас разделяло пятьдесят
футов и небольшая парковка. Убийца даже не пытался соблюдать правила приличия и не сломал
лодыжку, когда приземлился. Он просто кувыркнулся в воздухе и побежал дальше. Затем он
прыгнул через всю Ньюбери-стрит и приземлился на башню Церкви Согласия.
— Как он меня бесит, - сказал я.
— Откуда ты знаешь, что это «он»? - спросил Джек. Меч был прав. Свободная черная одежда
и металлический шлем убийцы не позволяли угадать его пол, но пока что я решил думать о нем как
о мужчине. Не знаю почему. Наверное, мысль о парне, который убил козла, казалась мне более
раздражающей.
Я сделал пару шагов назад, разбежался и прыгнул в сторону церкви.
Хотелось бы мне рассказать вам о том, как я приземлился на башню, нацепил на убийцу пару
наручников и заявил: «Вы арестованы за убийство домашнего скота!»
Вместо этого... ну, в Церкви Согласия есть такие красивые витражные стекла в окнах,
изготовленные Тиффани в 1890-х годах. У одного окна в левой части алтаря есть большая трещина
сверху. Извиняюсь.
Я ударился об покатую крышу церкви и начал съезжать вниз, попутно хватаясь правой рукой
за водосточную трубу. Боль пронзила ногти. Я повис на уступе, мои ноги молотили по
живописному витражу, попадая точно по Младенцу Иисусу.
C другой стороны такое ненадежное положение спасло мне жизнь. Едва я успел извернуться,
откуда-то сверху пронесся топор, срезав пуговицы с моей джинсовой куртки. Еще бы сантиметр - и
он бы вспорол мне грудную клетку.
— Эй! - крикнул я.
Я часто жалуюсь, когда меня пытаются убить. Да, в Вальхалле мы, эйнхерии, постоянно друг
друга убиваем, но воскресаем прямо к ужину. За пределами Вальхаллы я вполне могу умереть. Если
бы я умер в Бостоне, другого грандиозного шанса у меня бы не было.
Убийца взглянул на меня с вершины крыши. Слава богам, метательные топоры у него
кончились. К сожалению, меч у него остался. Его леггинсы и туника были сшиты из черного меха.
Ржавая кольчуга свободно болталась на его груди. Вокруг основания его черного железного шлема
тоже была кольчуга - мы, викинги, называем ее авентайл - полностью покрывающая шею и горло.
Из-за щитка в виде рычащего волка было невозможно разглядеть черты его лица.
Ну да, конечно, волк. Все в Девяти Мирах любят волков. У них есть щиты с волками, шлемы с
волками, заставки с волками, пижамы с волками и тематические волчьи вечеринки в честь дня
рождения.
Ну а я волков недолюбливаю.
— Вот тебе совет, Магнус Чейз, - голос убийцы переливался от сопрано до баритона, как
будто бы проходя через устройство для создания спецэффектов. - Держись подальше от
Провинстауна.
Пальцы моей левой руки сжались на рукояти меча.
— Джек, делай свое дело.
— Ты уверен в этом? - спросил Джек.
Убийца зашипел. По какой-то причине люди часто бывают в шоке, когда они узнают, что мой
меч может говорить.
— В смысле, - продолжил Джек, - я знаю, что этот парень убил Отиса, но все же убивают
Отиса. Такая у Отиса работа.
— Просто отруби ему голову или сделай еще что-нибудь! - крикнул я.
Убийца, не будучи идиотом, повернулся и побежал.
— Взять его! - сказал я Джеку.
— Почему я должен делать всю трудную работу? - пожаловался Джек.
— Потому что я здесь болтаюсь, а тебя невозможно убить!
— Ты прав, но это все равно не круто.
Я швырнул его над своей головой. Джек исчез из виду, летя за убийцей и распевая свою
версию «Shake It Off». (Я так и не смог убедить его в том, что строчка из песни не звучит как «терки
будут тереть, тереть, тереть, тереть, тереть».)
Даже со свободной левой рукой подъём на крышу занял несколько секунд. Где-то на севере
звон клинков эхом отражался от кирпичных зданий. Я побежал в том направлении и пустился по
Беркли-стрит, перепрыгивая через церковные башенки. Я прыгал с крыши на крышу, пока вдалеке
не раздался крик Джека: «АУ!»
Большинство людей не вступит в бой, чтобы проверить благополучие своих мечей, но именно
это я и сделал. На углу Бойлстона я вскарабкался по стене гаража, добрался до уровня крыши и
обнаружил Джека, сражающегося за свою... ну, может быть, не за свою жизнь, но, по
крайней мере, за свое достоинство.
Джек часто хвастался, что он был самым острым клинком в Девяти Мирах. Он мог прорезать
все, что угодно, и бороться с дюжиной врагов одновременно. Я верю ему, так как лично видел, как
он разбирался с великанами размеров с небоскрёб. Тем не менее, убийца без проблем давал ему
отпор и отталкивал с крыши. Он, может, и был маленьким, но в то же время был сильным и
быстрым. Его темный железный меч выбивал искры из Джека. Каждый раз, когда два клинка
соприкасались, Джек кричал: «Ау! Ау!»
Я не знал, был ли Джек в настоящей опасности, но я должен был помочь. Так как у меня не
было другого оружия и мне не нравилось драться с пустыми руками, я побежал к ближайшему
фонарному столбу и вырвал его из цемента.
Вам может показаться, что я хвастаюсь. Честно говоря, это не так. Столб был единственным
удобным объектом, похожим на оружие, который я смог найти - не считая припаркованного
Лексуса, но я не был достаточно силен, чтобы поднять роскошный автомобиль.
Я напал на убийцу с этим двадцатифутовым фонарным столбом, похожим на рыцарское
копье. Это привлекло его внимание. Как только он повернулся ко мне, Джек кинулся вперед,
глубоко порезав бедро убийцы. Убийца заворчал и споткнулся.
Это был мой шанс. Я мог бы победить его. Вместо этого, когда я был в десяти футах от него,
отдаленный вой рассек воздух и остановил меня.
Вы, скорее всего, думаете: «Бог ты мой, Магнус, это был просто отдаленный вой. Что в этом
такого?»
Я, наверное, уже упоминал, что мне не нравятся волки. Когда мне было четырнадцать, двое из
них со светящимися синими глазами убили мою мать. Моя недавняя встреча с Фенриром не
улучшила мое отношение к их роду.
Этот вой точно был волчьим. Он исходил откуда-то с Бостон-Коммон, отражаясь от высоток и
превращая мою кровь во фреон. Это был точно такой же звук, который я слышал в ночь маминой
смерти - голодный и торжествующий лай монстра, нашедшего свою добычу.
Фонарный столб выскользнул из моей хватки, звеня по асфальту.
Джек подлетел в мою сторону.
— Эм, сеньор... мы сражаемся с этим парнем или как?
Убийца отшатнулся. Черный мех его леггинсов блестел от крови.
— Начало положено, - его голос звучал еще более искаженным. - Будь осторожен, Магнус.
Если ты пойдешь в Провинстаун, ты сыграешь на руку врагу.
Я уставился на эту маску с рычащей мордой. Я чувствовал себя так, будто мне снова
четырнадцать и я один в переулке за моей квартирой в ночь маминой смерти. Я вспомнил, как
смотрел на пожарную лестницу, с которой только что упал, и слышал вой волков из нашей
гостиной. Затем огонь вырвался из окон.
— Кто... кто ты? - спросил я.
Убийца рассмеялся гортанным смехом.
— Неправильный вопрос. Вот правильный: готов ли ты потерять своих друзей? Если нет, ты
не должен искать молот Тора.
Он отступил к краю крыши и спрыгнул.
Я подбежал к выступу в тот самый момент, когда стая голубей взмыла в небо, и, кружась сине-
серым облаком вокруг леса дымоходных труб, устремилась прочь от Бэк-Бэй.
— Я смог бы его поймать. Ты просто застал меня врасплох. У меня не было времени, чтобы
сделать растяжку.
— Мечи не делают растяжку, - сказал я.
— Ой, извините, мистер Эксперт по Правильной Технике Выполнения Разминки!
 Перо голубя упало к выступу и застряло в пятне крови убийцы. Я поднял крошечное перышко
и смотрел, как красная жидкость впитывается в него.
— И что теперь? - спросил Джек. - И что это был за волчий вой?
Ледяная вода стекала вниз по моим евстахиевым трубам, оставляя холодный, горький привкус
во рту.
— Я не знаю, - сказал я. - Что бы это ни было, всё уже закончилось.
— Стоит ли пойти проверить?
— Нет! То есть... к тому времени как мы выясним, откуда был этот звук, будет слишком
поздно что-то с этим делать. К тому же...
Я изучал окровавленное голубиное перо. Я задавался вопросом, как убийца скрылся так
эффективно и что он знает о пропавшем молоте Тора. Его искаженный голос повторялся в моей
голове: «Ты готов потерять своих друзей?»
Кое-что в убийце казалось неправильным... но очень знакомым.
— Мы должны вернуться к Сэм, - я взял Джека за рукоять, и меня захлестнуло чувство
истощения.
Недостаток меча, который сражается самостоятельно: что бы Джек ни делал, я платил цену,
как только он возвращался в мою руку. Я чувствовал ушибы, распространяющиеся по моим рукам -
по одному на каждый раз, когда Джеку доставалось от другого меча. Мои ноги дрожали, как будто
они делали выпады все утро. Ком сформировался в моем горле - стыд Джека за позволение убийце
до последнего сражаться с ним.
— Эй, дружище, - сказал я, - по крайней мере, ты порезал его. Это больше, чем сделал я.
— Да, хорошо... - Джек звучал неловко. Я знал, что он не любит делиться плохими вестями со
мной. - Может, тебе стоит отдохнуть минуту, сеньор. Ты не в форме...
— Я в порядке, - сказал я. - Спасибо, Джек. Ты отлично справился.
Я вернул его в форму кулона и прикрепил рунный камень обратно к цепочке.
Джек был прав насчет одной вещи: мне нужен был отдых. Я хотел ползком забраться в этот
милый Лексус и вздремнуть, но если убийца решит заглянуть обратно в «Thinking Cup», если
застанет Сэм врасплох...
Я ушел по крышам, надеясь, что не опоздал
Глава 3
Мои друзья защищают меня, вообще ничего мне не
рассказывая. Спасибо, друзья
ВЕРНУВШИСЬ в кафе, я увидел Сэм, стоящую над телом Отиса. Клиенты заходили и
выходили из «Thinking Cup», обходя мертвого козла по широкой дуге. Они не выглядели
встревоженными. Может быть они видели Отиса как бездомного парня в отключке. Некоторые из
моих лучших друзей как раз и были такими парнями. Я знал, насколько хорошо они могут
отпугнуть толпу.
Сэм хмуро посмотрела на меня. Под её левым глазом я заметил свежий оранжевый синяк.
— Почему наш информатор мертвый?
— Долгая история, - сказал я. - Кто тебя ударил?
— Тоже долгая история.
— Сэм...
Она отмахнулась от моей заботы.
— Я в порядке. Просто скажи, пожалуйста, что ты не убил Отиса из-за того, что он съел мой
скон.
— Нет. Вот если бы он съел МОИ скон...
— Ха, ха. Что тут произошло?
Меня всё ещё беспокоил глаз Сэм, но я постарался как можно лучше рассказать о козлоубийце.
Тем временем, тело Отиса начало растворяться, тая в завитках белого пара, как сухой лед. Вскоре от
него ничего не осталось, кроме тренча, очков, шляпы и топора, убившего его.
Сэм подняла оружие убийцы. Клинок был не больше смартфона, но кромка лезвия выглядела
острой. На темном металле были выгравированы черные, как сажа, руны.
— Сталь из кузницы великанов, - сказала Сэм. - Зачарованнная. Идеально сбалансирована.
Это довольно ценное оружие, чтобы просто оставить его.
— Отлично. А то мне бы не хотелось, чтобы Отиса убили низкосортным оружием.
Сэм проигнорировала меня, что у неё довольно-таки хорошо получалось.
— Ты говоришь, убийца носил волчий шлем?
— Что сужает наши поиски до половины злодеев в Девяти Мирах.
Я указал на пустое пальто Отиса.
— Куда подевалось его тело?
— Отиса? С ним всё будет в порядке. Магические существа состоят из тумана Гиннунгагапа.
Когда они умирают, их тела превращаются обратно в туман. Отис должен возродиться где-то
поблизости от своего хозяина. Надеюсь вовремя, чтобы Тор смог убить его снова к ужину.
Мне показалось странным надеяться на подобные вещи, но не настолько странным, как моё
утро. Я сел, прежде чем мои колени подогнулись, и отпил немного моего уже холодного кофе.
— Убийца козла знал о пропавшем молоте, - произнес я. - Он сказал, если мы поедем в
Провинстаун, то сыграем на руку врагу. Думаешь, он имел в виду...
— Локи? - Сэм села напротив меня и бросила топор на стол. - Я уверена, что он как-то в этом
замешан. Он всегда замешан.
Я не мог винить её за горечь в словах. Сэм не любила говорить о боге лукавства и обмана.
Помимо того, что он был злом, он также был ее отцом.
— Ты с ним общалась недавно? - спросил я.
 — Просто несколько снов, - Сэм поворачивала свою чашку и так и сяк, как циферблат замка от
сейфа. - Нашептывания, предупреждения. Он был больше заинтересован в... Не важно. Ничего.
— Это не звучит как «ничего».
Взгляд Сэм был глубоким и полным жара, словно поленья в камине, перед тем как загореться.
— Мой папа пытается разрушить мою личную жизнь, - сказала она. - Ничего нового. Он
хочет, чтобы я оставалась в смятении. Мои дедушка с бабушкой, Амир... - Её голос дрогнул. -
Забудь, я справлюсь. Это не имеет отношения к нашей проблеме с молотом.
— Ты уверена?
Выражение её лица говорило мне отвалить подальше. В прошлые времена, если я бы надавил
на неё слишком сильно, она бы отшвырнула меня к стене и прижала руку к моему горлу. И тот
факт, что она ещё не придушила меня до потери сознания, свидетельствовал об укреплении нашей
дружбы.
— Как бы то ни было, - сказала Сэм, - Локи не может быть убийцей козла. Он не в силах так
орудовать топором.
— Почему нет? То есть, я знаю, что он технически закован в цепи Супермакса Асгарда(прим.
пер.: Супермакс (англ. Super Maximum Security prison) - система устройства тюрем, основанная на
полной изоляции заключённых как от внешнего мира, так и друг от друга) за убийство или типа
того, но у него вроде бы не было никаких проблем с тем, чтобы показываться мне на глаза по
своему желанию.
— Мой отец может проецировать своё изображение или появляться во снах, - сказала Сэм. - С
максимальной концентрацией, на ограниченное время, он может даже посылать вовне достаточно
силы, чтобы принимать физическую форму.
— Как тогда, когда он встречался с твоей мамой.
Сэм снова продемонстрировала свою привязанность ко мне, не вышибив мои мозги. Здесь, в
«Thinking Cup», у нас был просто какой-то праздник дружбы.
— Да, - ответила она. - Он в состоянии обойти своё заключение такими путями, но не может
проявить себя достаточно сильно, чтобы пользоваться магическим оружием. Боги удостоверились в
этом, когда накладывали заклинания на его оковы. Если бы он смог поднять зачарованный клинок,
то тут же освободился бы.
Полагаю, это каким-то бессмысленным образом имело отношение к скандинавским мифам. Я
представлял себе Локи, лежащего распластанным в какой-нибудь пещере, его руки и ноги связаны
веревками, сделанными из - фу, я едва мог думать об этом - из кишков его собственных убитых
сыновей. Это всё устроили боги. Они также поместили змею над головой Локи, чтобы она
плевалась ядом на его лицо целую вечность. Асгардское правосудие не отличалось милосердием.
— Убийца козла тем не менее может работать на Локи, - предположил я. - Он может быть
великаном, или...
— Он может быть кем угодно, - сказала Сэм. - То, как ты описал его, то, как он двигался и
сражался - это похоже на эйнхерия. Возможно, даже на валькирию.
Мой желудок дернулся. Я представил, как он катится по мостовой и останавливается рядом с
замшевой шляпой Отиса.
— Кто-то из Вальхаллы? Зачем это кому-то...?
— Я не знаю, - сказала Сэм. - Кто бы это ни был, он или она не хочет, чтобы мы шли этим
путем в поисках молота Тора. Но я не вижу другого выбора. Мы должны действовать быстро.
— Зачем спешить? - спросил я. - Молот месяцами был пропавшим. А великаны пока что не
напали.
Что-то в глазах Сэм напомнило мне о сетях морской богини Ран, о том, как они покачивались
на волнах, расшевеливая утонувших духов. Не самое лучшее воспоминание.
 — Магнус, - сказала она, - события ускоряются. Мои несколько прошлых миссий в
Йотунхейме... великаны неспокойны. Они воспользовались чарами большой силы, чтобы скрыть то,
что затеяли, но я практически уверена, что целые армии уже на марше. Они готовятся к вторжению.
— Вторжению... куда?
Легкий ветерок заставлял её хиджаб развеваться вокруг лица.
— Сюда, Магнус. И если они придут уничтожить Мидгард...
Несмотря на тепло солнечного света, у меня по коже пробежали мурашки. Сэм как-то
объясняла, что Бостон расположен в центре Иггдрасиля, Мирового Древа. Это было самое удобное
место для путешествий между Девятью Мирами. Я представил себе тени великанов, падающие на
Ньюбери-стрит, и как земля содрогается от их сапог с металлической подошвой, размером с танки.
— Единственное, что сдерживает их, - сказала Сэм, - это страх перед Тором. Так было
столетиями. Они бы не затеяли полномасштабное вторжение, если бы не были абсолютно уверены в
его уязвимости. Но они обнаглели. Начали подозревать, что как раз самое время...
— Тор - всего лишь один бог, - сказал я. - Что насчет Одина? Или Тюра? Или моего отца,
Фрейра? Они могут сражаться с великанами?
Абсурдность этой идеи я понял сразу же. Один был непредсказуем. Когда он объявился, то был
больше заинтересован в мотивирующих PowerPoint презентациях, нежели в битвах. Я никогда не
встречал Тюра, бога храбрости и личных сражений. Что же касается Фрейра... мой отец был богом
лета и плодородия. Если вы хотите, чтобы цветы расцветали, посевы произрастали, а порезы от
бумаги заживали, то он тот парень, который вам нужен. Отпугивать прочь орды Йотунхейма?
Скорее всего нет.
— Мы должны остановить вторжение до того, как оно начнется, - сказала Сэм. - Это означает
найти молот Мьёльнир. Ты уверен, что Отис говорил о Провинстауне?
— Да. Курган с нежитью. Это плохо?
— По шкале от одного до десяти это ближе к тридцати. Нам нужны Хартстоун и Блитцен.
Несмотря на обстоятельства, возможность увидеть моих старых приятелей подняла мне
настроение.
— Ты знаешь, где они?
Сэм заколебалась.
— Я знаю, как выйти с ними на связь. Они прячутся в одном из убежищ Мимира.
Я попытался осмыслить это. Мимир, лишенный тела бог в виде головы, который торговал
водой из источника знаний в обмен на годы службы, приказавший Блитцу и Харту присматривать за
мной, пока я жил на улице, потому что я был важен для «судьбы миров», устроивший
междумировой пачинко-рэкет и основавший прочие теневые предприятия - Мимир имел коллекцию
из безопасных убежищ.
Хотелось бы знать, что он требовал с моих друзей за аренду.
— Почему Блитц и Харт скрываются?
— Я позволю им самим это объяснить, - сказала Сэм. - Они не хотели тебя тревожить.
Это было так не смешно, что я рассмеялся.
— Они исчезли, не сказав и слова, потому что не хотели меня беспокоить?
— Слушай, Магнус, тебе нужно время для тренировки... чтобы привыкнуть к Вальхалле и к
своим силам эйнхерия. Хартстоун и Блитцен просто получили плохое знамение через руны. Они
принимают меры предосторожности, оставаясь вне поля зрения. Всё же, для этого поиска...
— Плохое знамение. Сэм, убийца сказал, чтобы я готовился потерять своих друзей.
— Я знаю, - она подняла чашку с кофе. Её пальцы дрожали. - Мы будем осторожными. Но что
касается гробницы этого вайта... рунная магия и подземные навыки могут там пригодиться. Нам
нужны Харт и Блитц. Я свяжусь с ними сегодня днём. Затем я обещаю, что посвящу тебя во всё.
 — А есть ещё что-то?
Я внезапно почувствовал себя так, как будто 6 недель сидел за столиком для детей на День
Благодарения и пропустил все важные разговоры между взрослыми. Не люблю столики для детей.
— Сэм, тебе не нужно защищать меня, - сказал я. - Я уже мёртв. Я чертов воин Одина,
живущий в Вальхалле. Позволь мне помочь.
— Ты поможешь, - пообещала она. - Но тебе необходимы тренировки, Магнус. Когда мы
отправились за Мечом Лета, нам сильно везло. Для того же, что последует дальше... тебе
понадобятся все твои умения.
Страх в ее голосе заставил меня вздрогнуть.
Я не думал, что нам везло, когда мы добыли Меч Лета. Мы были близки к смерти множество
раз. Трое из четырех наших товарищей пожертвовали своими жизнями. Мы едва сумели остановить
волка Фенрира и множество огненных великанов от разорения Девяти Миров. Если это было
удачей, то я тогда не знаю, что можно назвать неудачей.
Сэм перегнулась через стол. Она взяла мой клюквенно-апельсиновый скон и откусила от края.
Начинка было того же цвета, что и её подбитый глаз.
— Мне надо вернуться в школу. Я не могу пропустить ещё одно занятие по физике. Сегодня у
меня дома есть парочка пожаров, которые нужно потушить.
Я вспомнил, что она говорила про Локи, пытающегося испортить её личную жизнь, и ту
небольшую заминку в голосе, когда она произнесла имя Амира.
— Я могу чем-то помочь? Может, мне съездить в фалафельную Фадлана и поговорить с
Амиром?
— Нет! - её щеки порозовели. - Нет, спасибо тебе. Но точно нет. Нет.
— Так значит нет.
— Магнус, я знаю, что у тебя хорошие намерения. У меня много проблем, но я могу с ними
справиться. Увидимся сегодня на празднике... - она помрачнела. - Ну, ты знаешь, у нас новичок.
Она имела в виду душу, которую забрала. Как ответственная валькирия, Сэм должна быть там,
на ночном празднике представления новых эйнхериев.
Я изучал синяк под её глазом, и меня осенило.
— Душа, которую ты подобрала, - сказал я, - этот новый эйнхерий тебя ударил?
Сэм нахмурилась.
— Это сложно.
Я встречал уже некоторых драчливых эйнхериев, но ни одного, кто бы осмелился ударить
валькирию. Такое поведение самоубийственно даже для того, кто уже умер.
— Что за идиот... Подожди. А это не имеет отношения к волчьему вою, который я слышал над
Коммон-стрит?
Искры в темно-карих глазах Сэм, казалось, вот-вот превратятся в пламя.
— Ты узнаешь об этом чуть позже, - она поднялась и подхватила топор убийцы. - Теперь
возвращаемся в Вальхаллу. Сегодня тебе выпадет удовольствие встретить... - она сделала паузу,
обдумывая свои слова. - Моего брата.
Глава 4
По мне пробегает гепард
При выборе посмертного существования важно принять во внимание местоположение.
Загробная жизнь в пригородах, таких как Фолькванг и Нифльхейм, предполагает меньшую
стоимость, но Вальхалла имеет выход прямо в центр города, на Бикон Стрит, через дорогу от
Бостон Коммон. Вы будете на расстоянии легкой прогулки до лучших магазинов и ресторанов, а до
станции Парк-Стрит идти меньше минуты!
Да, Вальхалла. Рай для всех ваших викингских потребностей.
(Окей, простите. Я сказал руководству отеля, что сделаю им рекламу. Но так действительно
было проще вернуться домой).
Купив в кофейне пакет покрытых шоколадной глазурью зерен эспрессо, я отправился через
Общественный Сад, миновав мое прежнее место обитания под пешеходным мостом. Парочка седых
чуваков сидела на спальных мешках и делила объедки из мусорного контейнера с маленьким рэт-
терьером.
— Привет, парни, - я протянул им пальто и шляпу Отиса вместе со всеми деньгами смертных,
какие у меня были - около двадцати четырех баксов. - Хорошего дня.
Парни были слишком поражены, чтобы среагировать. Я двинулся дальше, чувствуя, будто у
меня в грудине торчит топор.
Только потому, что я был убит огненным великаном два месяца назад, я теперь живу в
роскоши. Между тем, эти парни и их терьер питаются из мусорных баков. Это несправедливо.
Я надеялся, что могу обойти всех бездомных в Бостоне и сказать им: «Эй, прямо здесь есть
большой особняк с тысячами удобных люксов и бесплатным питанием навсегда. Пошли со мной!»
Но это не сработает.
Вы не можете брать смертных в Вальхаллу. Вы даже не можете умереть с целью попасть туда.
Ваша смерть должна быть незапланированным самоотверженным поступком, и вам остается только
надеяться, что поблизости окажется валькирия, чтобы увидеть это.
Конечно, это все же делало Вальхаллу лучше высотных кондоминиумов, которые разрастаются
вокруг центра города. Большинство из них были полны пустых роскошных апартаментов -
сверкающие жилища миллиардеров, четвертые или пятые по счету. Вам не обязательно умирать
смертью храбрых - нужно только иметь много денег. Если в Бостоне случится вторжение великанов,
может быть, я смогу убедить их, что растоптать парочку этих кондоминиумов - неплохой
стратегический ход.
Наконец, я добрался до мидгардского фасада отеля «Вальхалла». Снаружи он выглядел как
восьмиэтажный особняк из бело-серого камня - просто еще один образец супер-дорогой
недвижимости в ряду колониальных таунхаусов. Только одно отличие: сад перед отелем был
полностью огорожен пятнадцатифутовой известняковой стеной без какого либо входа - первый из
многих способов защиты от незаконного проникновения лиц, не являющихся эйнхериями.
Я перепрыгнул прямо через стену, в рощу Гласир.
Пара валькирий, парящих в ветвях белой березы, собирала ее золотую листву в двадцать
четыре карата. Они помахали мне, но я не стал задерживаться, чтобы поболтать. Я поднялся на
крыльцо и распахнул тяжелые двойные двери.
В холле размером с собор меня встретила обычная сцена. Перед ревущим камином подростки-
эйнхерии проводили время за настольными играми или или просто оттопориваясь (что почти как
оттопыриваться, но только с боевыми топорами). Другие эйнхерии в пушистых зеленых халатах
отеля гонялись друг за другом вокруг грубо обтесанных столбов, стоявших вдоль холла, играя в
прятки-убивалки. Эхо от их смеющихся голосов отражалось от высокого потолка, где стропила
сверкали тысячами связанных вместе копий.
взглянул на стойку регистрации, озадаченный вопросом, мог ли таинственный, бьющий в
глаз братец Сэм здесь зарегистрироваться. Там был только менеджер Хельги, хмурившийся на экран
своего компьютера. Один рукав его зеленого костюма был порван. Из его эпических размеров
бороды были выдраны клочья. Волосы напоминали мертвого канюка больше, чем обычно.
— Не ходи туда, - предостерег знакомый голос.
Коридорный Хундинг бочком подошел ко мне, его красное лицо в бородавках покрывали
свежие царапины. Его борода, как и у Хельги, выглядела так, будто недавно угодила в аппарат для
ощипывания кур.
— У шефа дурное настроение, - сказал он. - Такое настроение, в котором бьют палкой.
— Ты и сам не выглядишь счастливым, - отметил я. - Что случилось?
Борода Хундинга затряслась от злости.
— Наш новый гость случился.
— Брат Самиры?
— Хмф. Если хочешь так его называть. Я не знаю, о чем Самира думала, притащив этого
монстра в Вальхаллу.
— Монстра? - я вспомнил Икса, полутролля, которого Самира однажды доставила в
Вальхаллу. Тогда она тоже приняла на себя огонь, хотя позже Икс оказался замаскированным
Одином (долгая история).
— Ты имеешь в виду, что этот новоприбывший - настоящий монстр, как Фенрир или...
— Хуже, если ты спросишь меня. - Хундинг почистил пучком своих усов бейджик на
униформе. - Проклятый аргр уже почти разодрал мне физиономию, когда увидел свой номер. Не
говоря уже о полном отсутствии приличных чаевых.
— Коридорный! - крикнул менеджер из-за стойки. - Прекратите неформальную беседу и
идите сюда! Вам нужно почистить зубы дракону!
Я посмотрел на Хундинга.
— Он заставляет тебя чистить дракону зубы?
Хундинг вздохнул.
— Это отнимает кучу времени. Мне надо идти.
— Эй, приятель, - я вручил ему мешочек зерен эспрессо в шоколаде, купленный в «Thinking
Cup». - Держись там.
Глаза старого викинга затуманились.
— Магнус Чейз, ты отличный парень. Я бы тебя задушил в объятиях.
— КОРИДОРНЫЙ! - снова заорал Хельги.
— ВСЕ В ПОРЯДКЕ! ПРИДЕРЖИ СВОИХ ВОСЬМИНОГИХ КОНЕЙ! - Хундинг поспешил к
стойке, что избавило меня от смерти в его объятиях.
Как бы плохо я себя ни чувствовал, у меня по крайней мере не было такой работы, как у
Хундинга. Бедный парень попал в Вальхаллу только затем, чтобы угодить в рабство к Хельги, его
заклятому врагу в земной жизни. Я считал, что он заслуживает немного шоколада время от времени.
Кроме того, его дружба несколько раз уже оказалась для меня бесценной. Хундинг знал все ходы-
выходы в отеле лучше, чем кто-либо другой, и у него можно было узнать все сочные сплетни.
Я направился к лифтам, задаваясь вопросом, что такое «аргр» и зачем Сэм привела его в
Вальхаллу. Особенно я хотел бы знать, есть ли у меня время пообедать и вздремнуть перед
вечерним сражением. Когда умираешь в бою, важно быть отдохнувшим и хорошо питаться.
В коридорах несколько эйнхериев бросили на меня косые взгляды. Большинство игнорировало
меня. Конечно, я отыскал Меч Лета и победил Фенрира, но большинство моих товарищей-воинов
знало меня как мальчика, из-за которого погибли три валькирии и едва не начался Рагнарек. Не
помогал и тот факт, что я был сыном Фрейра, вана - бога лета. Его потомки обычно не находились в
Вальхалле. Я не был достаточно крутым, чтобы тусоваться в такой популярной компании - дети
богов войны, таких, как Тор, Тюр и Один.
Да, в Вальхалле тоже есть группировки, как в старших классах. И если время в старших
классах только кажется бесконечным, то в Вальхалле так оно и есть. Единственными эйнхериями,
кто действительно принял меня, были мои соседи по коридору на девятнадцатом этаже, и я очень
хотел к ним вернуться.
Легкая музыка викингов в лифте не подняла моего настроения. Вопросы вертелись у меня в
голове. Кто убил Отиса? О чем козел хотел меня предупредить? Кто этот брат Сэм? Куда делись
Харт и Блитц? И кто в здравом уме захотел бы записать «Fly me to the moon» на
древнескандинавском?
Двери лифта открылись на девятнадцатом этаже. Я вышел из него и тут же столкнулся с
крупным животным. Оно двигалось так быстро, что я заметил только палево-черное пятно до того,
как оно скрылось за углом. Потом я заметил дыры в моих кроссовках, где по ним пробежало
животное. Крошечные гейзеры боли вспыхнули в моих ступнях.
— Ох, - сказал я с опозданием.
— Останови этого гепарда! - Томас Джефферсон-младший шел в атаку по коридору с
примкнутым штыком, мои остальные соседи по этажу, Мэллори Кин и Хафборн Гундерсон,
следовали за ним.
Они остановились передо мной все трое, пыхтя и потея.
— Ты его видел? - осведомился Ти Джей. - Куда он ушел?
— Э-э... - Я указал направо. - Откуда у нас взялся гепард?
— Это не было нашей идеей, поверь мне. - Ти Джей повесил винтовку на плечо. Как обычно,
он был одет в синюю форму армии Союза, под его расстегнутой курткой виднелась зеленая
футболка Вальхаллы. - Наш новый товарищ по этажу недоволен тем, что находится здесь.
— Новый товарищ по этажу, - повторил я. - Гепард. Ты имеешь в виду. Душа, которую
принесла Сэм. Ребенок Локи. Он оборотень?
— Кроме всего прочего, - ответил Хафборн Гундерсон. Будучи берсерком, он имел
телосложение йети и был одет только в кожаные штаны. Рунические татуировки переплетались на
его массивной груди. Он стукнул своим боевым топором по полу. - Этот meinfretr чуть не разбил
мне лицо!
С тех пор, как я попал в Вальхаллу, я узнал впечатляющее количество древнескандинавских
ругательств. Meinfretr переводится примерно как «смердящее пуканье», что было, естественно,
худшим видом пуканья.
Мэллори убрала в ножны два своих ножа.
— Хафборн, твое лицо и так бывает разбито время от времени.
Ее акцент усиливался, когда она злилась. Со своими рыжими волосами и раскрасневшимися
щеками она могла бы сойти за маленького огненного великана, не считая того, что великаны не
были столь пугающими.
— Я больше беспокоюсь о том, что этот демон разрушает отель! Вы видели, что он сделал с
комнатой Икса?
—Он занял прежний номер Икса? — спросил я.
— И начал его раздирать, - Мэллори сделала выразительный жест в направлении, куда убежал
гепард - сложила пальцы буквой V и стукнула себя по горлу. Мисс Кин была ирландкой, так что ее
V не означало «мир» или «победа» - оно означало что-то гораздо более грубое.
 — Мы пришли туда, чтобы поприветствовать его, и обнаружили там руины. Никакого
уважения!
Я вспомнил свой первый день в Вальхалле. Я зашвырнул тогда диван через гостиную и
проломил кулаком стенку в ванной.
— Ну... бывает сложно адаптироваться.
Ти Джей покачал головой.
— Не настолько. Парень пытался убить нас без предупреждения. Кое-что из того, что он
сказал.
— Первоклассные оскорбления, - признал Хафборн. - Отдам ему должное. Но я никогда не
видел, чтобы один человек причинил так много ущерба. Пойдем, Магнус, посмотрим. Сам увидишь.
Они привели меня к старой комнате Икса. Я никогда не был внутри, но теперь дверь была
открыта настежь. Интерьер выглядел так, словно тут прошелся ураган пятой категории.
— Святая Фригг, - я перешагнул через кучу разломанной мебели в фойе.
Планировка немного напоминала мой номер - четыре квадратных секции, расходящиеся от
центра атриума как огромный знак плюс. Фойе раньше было местом отдыха с диваном, книжными
полками, телевизором и камином. Теперь это была зона бедствия. Только камин все еще оставался
целым, но каминная доска была искромсана, будто наш новый сосед пользовался для этого
палашом.
Насколько я мог видеть, спальня, кухня и ванная также были разрушены. В изумлении я
прошел в атриум.
Как и у меня, там было громадное дерево в центре. Нижние сучья простирались по всему
потолку номера, переплетаясь со стропилами. Верхние ветви уходили в безоблачное голубое небо.
Мои ступни утопали в зеленой траве. Легкий ветерок сверху приносил запах горного лавра,
напоминающий аромат виноградного Кул-эйда. Я бывал в нескольких комнатах моих друзей, но
нигде не было атриума на открытом воздухе.
— Так было при Иксе? - спросил я.
Мэллори фыркнула.
— Вряд ли. Атриум Икса был большим бассейном - природный горячий источник. Его
помещение всегда было жарким, сырым и серным, как подмышка тролля.
— Мне не хватает Икса, - Хафборн вздохнул. - Но в общем да, все здесь совершенно новое.
Каждый номер подстраивается под стиль своего хозяина.
Я задумался, что бы это значило, что мой атриум был точно как у новичка. Я не хотел иметь
общий стиль со смертоносным сыном Локи в образе дикой кошки, который наступает людям на
ноги.
На краю атриума лежала другая груда обломков. Отдельно стоящие полки были опрокинуты.
Трава завалена чашами и кубками - одни из цветного стекла, другие из необожженной глины.
Я опустился на колени и поднял подставку разбитого цветочного горшка.
— Вы думаете, что это все сделал парень-гепард?
— Да, - Ти Джей указал штыком. - Там есть печь для обжига и гончарный круг на кухне.
— Качественные вещи, - заметил Хафборн. - Ваза, которую он швырнул мне в лицо, была
красивой и смертоносной. Прямо как мисс Кин.
Цвет лица Мэллори изменился с клубнично-красного на оранжевый, как перец чили.
— Ты идиот, - это был ее способ выражать симпатию своему бойфренду.
Я перевернул черепок. На подставке были выгравированы в глине инициалы А. Ф. Мне не
хотелось строить предположения, что они могут означать. Под инициалами было декоративное
клеймо: две змеи, переплетенные в виде искусно оформленной буквы S, хвост каждой из них
обвивал голову другой.
 Кончики моих пальцев онемели. Я бросил осколок и поднял другой разбитый горшок: те же
инициалы на дне, та же змеиная печать.
— Это символ Локи, - высказался Хафборн. - Гибкость, изменчивость, изворотливость.
В моих ушах гудело. Я видел этот символ раньше... недавно, в моей собственной комнате.
— Как. откуда ты знаешь?
Хафборн выпятил грудь, которая и без того была колесом.
— Как я уже говорил тебе, я в Вальхалле провел время с пользой. У меня есть докторская
степень по германской литературе.
— Он упоминает об этом несколько раз на дню, - добавила Мэллори.
— Эй, ребята, - позвал Ти Джей из спальни.
Он воткнул свой штык в кучу одежды и поднял темно-зеленое платье без рукавов.
— Шикарно, - сказала Мэллори. - Это Стелла Маккартни.
Хафборн нахмурился.
— Как ты можешь знать?
— Я в Вальхалле провела время с пользой, - Мэллори достойно скопировала грубый голос
Хафборна. - У меня докторская степень по моде.
— О, заткнись, женщина, - пробормотал Хафборн.
— И взгляните на это, - Ти Джей поднял смокинг, тоже темно-зеленый, с розовыми
лацканами.
Я признаю, что мой ум работал нечетко. Я мог только думать о символе Локи на керамике, и о
том, где я раньше видел змеиный узор. Свалка одежды в комнате для меня казалась бессмысленной
- джинсы, юбки, куртки, галстуки и вечерние платья, большинство в оттенках розового и зеленого.
— Сколько людей тут живет? - спросил я. - У него есть сестра?
Хафборн фыркнул.
— Ти Джей, ты объяснишь или я?
ФУУУУУМ. Звук бараньего рога прокатился эхом по коридору.
— Время ланча, - объявил Ти Джей. - Мы можем поговорить позже.
Мои друзья направились к двери. Я остался сидеть над грудой черепков, уставившись на
инициалы А. Ф. и переплетенных змей.
— Магнус? - позвал Ти Джей. - Ты идешь?
Мой аппетит пропал. Как и желание вздремнуть. Адреналин ревел в моем организме, как
высокая нота на электрогитаре.
— Идите вперед, ребята, - мои пальцы сжали разбитый горшок с символом Локи. - Мне сперва
надо кое-что проверить.
Глава 5
Мой меч ведёт более активную социальную жизнь, чем я
ХОРОШО, что я не пошёл на обед.
В буфете, как обычно, шли смертельные сражения, а так как я был рассеянным, то рисковал
оказаться насаженным на вилку для фондю ещё до того, как успею наполнить тарелку.
Большинство способов проведения досуга в Вальхалле уже до смерти надоели: скрэббл,
рафтинг, поедание пирожных, крокет. (Совет: никогда не играйте в викингский крокет.)
 Я добрался до номера и сделал несколько глубоких вдохов. Я ожидал, что моя комната будет
похожа на свинарник, который царит у А.Ф. - ведь наши апартаменты были так похожи, что мои
могли решить устроить беспорядок из солидарности. Вместо этого они выглядели такими же,
какими я их оставил, только чище.
Я никогда не видел персонал гостиницы. Каким-то образом им всегда удавалось убираться в
номере, пока меня не было. Они заправляли мою постель вне зависимости от того, спал я на ней или
нет. Они драили ванну, даже если я делал это самостоятельно. Они гладили и складывали мою
одежду, несмотря на то, что я старался не оставлять её разбросанной повсюду. Ну, серьёзно, кому
может прийти в голову утюжить и крахмалить нижнее бельё?
Я и так чувствовал себя виноватым из-за того, что такие апартаменты достались мне одному.
Мысль о том, что за мной подбирают одежду уборщики, всё только усугубляла. Моя мама учила
меня убирать за собой беспорядок. Тем не менее, как бы я ни пытался сохранять чистоту, обслуга
ежедневно убирала и дезинфицировала мою комнату, не получая при этом никакой благодарности.
Они также оставляли мне подарки. И это нервировало меня ещё больше, чем накрахмаленные
трусы.
Я подошёл к камину. Когда я заселился сюда в первый раз, на полке стояла только одна
фотография. На ней мама и восьмилетний я стоим на вершине горы Вашингтон. С тех пор здесь
появилось больше снимков: какие-то я помнил с детства, другие я никогда раньше не видел. Я не
знаю, где гостиничный персонал их откопал. Возможно, из-за того что мой номер всё больше
вступал в гармонию со мной, фотографии просто появлялись из космоса. Может, Вальхалла
сохраняет в іСІо^ резервную копию жизни каждого эйнхерия.
На одном снимке запечатлена моя кузина Аннабет, стоящая на холме. Позади неё раскинулись
мост Золотые Ворота и Сан-Франциско. Её светлые волосы развиваются на ветру, а серые глаза
сияют, будто кто-то только что рассказал ей удачную шутку.
Смотря на неё, я почувствовал радость, потому что она моя семья. Но ещё мне было тревожно
из-за того, что это фото являлось постоянным напоминанием о нашем последнем разговоре.
Если верить Аннабет, наше семейство Чейз вроде как пользуется популярностью у древних
богов. Возможно, из-за нашей обаятельной натуры. Возможно, из-за нашей марки шампуня. Мама
Аннабет, греческая богиня Афина, влюбилась в её отца Фредерика. Мой отец, Фрейр, влюбился в
мою маму Натали. И если бы завтра ко мне пришёл кто-нибудь и заявил, что - сюрприз! - ацтекские
боги живут себе припеваючи в Хьюстоне, а моя вторая кузина является внучкой Кетцалькоатля, я
бы непременно в это поверил. Затем я с криком сбросился бы с обрыва в Гиннунгагап.
По словам Аннабет, все древние мифы были правдой. Они подпитывались людской памятью и
верой - множество замшелых пантеонов до сих пор сражаются друг против друга, как в старые
времена. Пока жили их истории, жили и сами боги. И эти истории было почти невозможно
уничтожить.
Аннабет пообещала, что мы ещё об этом поболтаем. На данный момент такого шанса у нас не
было. Перед возвращением на Манхэттен она предупредила меня, что редко использует мобильные
телефоны, потому что они опасны для полубогов (впрочем, у меня подобных проблем не
возникало). Я старался не волноваться о том, что она не заявляла о себе с января. Но всё же я строил
догадки о происходящем на греческих и римских землях.
Я потянулся рукой через каминную полку к следующей фотографии. Мне было тяжело на неё
смотреть. Моя мама и два ее брата, всем немного за двадцать, сидели на ступеньках семейного
особняка. Мама выглядела так, как я всегда её помнил - эльфийская стрижка, заразительная улыбка,
веснушки, рваные джинсы и фланелевая рубашка.
Если бы вы смогли подключить к ней генератор жизненной радости, то обеспечили бы
энергией весь Бостон.
 Рядом с ней сидел дядя Фредерик, отец Аннабет. Он надел слишком большой кардиган поверх
оксфордской рубашки и бежевые брюки, закатанные до лодыжек. В одной руке он держал модель
биплана Первой Мировой войны и улыбался, как дурачок.
Позади них, на верхней ступеньке, положив руки на плечи сестре и брату, сидел их старший
брат Рэндольф. Он выглядел где-то на 25, хоть и являлся одним из тех людей, что рождены быть
стариками. Его коротко остриженные волосы были настолько светлыми, что казались седыми. Его
большое круглое лицо и крепкое телосложение делало Рэндольфа более похожим на вышибалу в
клубе, нежели на выпускника Лиги Плюща. Несмотря на улыбку, его взгляд был пронизывающим, а
поза настороженной. Такое впечатление, будто он готовился в любую секунду вырвать у фотографа
камеру и раздавить её ногой.
Моя мама твердила мне вновь и вновь: «Не иди к Рэндольфу. Не верь ему». Она избегала его в
течение многих лет, отказывалась брать меня с собой в семейный особняк на Бэк-Бэй.
В день моего шестнадцатилетия Рэндольф всё-таки нашел меня. Он рассказал о моём
божественном отце и привёл к Мечу Лета, после чего меня оперативно убили.
Из-за этого я немного опасался снова увидеть старого доброго дядюшку Рэндольфа, хоть
Аннабет и считала, что мы должны предоставить ему кредит доверия.
«Он наша семья, Магнус, - говорила мне она, прежде чем вернуться в Нью-Йорк. - Мы не
можем отрекаться от семьи». Часть меня соглашалась с ней. Другая часть думала, что он тот ещё
опасный типок. Моё доверие к нему не превышало то расстояние, на которое я мог бы его
швырнуть, но даже со всей моей силой эйнхерия, он бы не улетел достаточно далеко.
Вы верно думаете: «Боги, Магнус, ты слишком суров. Он твой дядя. Ты ему не доверяешь
только потому, что твоя мама его ненавидела, он игнорировал тебя большую часть жизни, и потом
тебя убили по его вине?». Да, я знаю. Я вёл себя неразумно.
Дело в том, что меня сейчас волновало не наше с дядей Рэндольфом общее прошлое. А то, как
фото троих родственников изменилось за прошедшую неделю. Каким-то непонятным мне образом
на щеке Рэндольфа появилась новая отметина - блеклый, как водяной подтёк, символ. И я знал, что
он означает.
Я перевернул взятый из комнаты А.Ф. горшок - инициалы на глине и печать с двумя
переплетенными змеями. Определенно тот же дизайн.
Кто-то заклеймил лицо моего дяди меткой Локи.
Я уставился на змеиную метку, пытаясь найти в этом смысл.
Хотелось бы мне поговорить с Хартстоуном, моим экспертом по рунам и символам. Или с
Блитценом, который знает о волшебных предметах. Я хотел также, чтобы Сэм была здесь,
поскольку если я схожу с ума и вижу галлюцинации, она была бы первой, кто вправит мне мозги.
Так как никого из них не было, чтобы поговорить, я вытащил кулон и вызвал Джека.
— Привет, сеньор! - Джек с его рунами, светящимися синим и красным кувыркнулся в
воздухе. Ничто так не помогает, как диско-освещение, когда хочешь провести серьезный разговор. -
Рад, что ты меня разбудил. У меня свидание сегодня днем с горячим копьем, и если я пропущу его...
Ох, чувак, мне придется заколоть самого себя.
— Джек, - сказал я, - я предпочел бы не слышать о твоих свиданиях с другими магическими
оружиями.
— Да брось. Тебе нужно гулять почаще! Если хочешь быть моим вторым пилотом, я могу все
устроить. У копья есть подруга...
— Джек.
— Хорошо, - он вздохнул, что заставило его лезвие сиять прекрасным оттенком индиго. Без
сомнения, леди-копья находили это очень привлекательным. - Что случилось? Надеюсь, не еще одно
сражение с ниндзя?
 Я показал ему змеиную метку на керамике.
— Ты знаешь что-нибудь об этом символе?
Джек подлетел ближе.
— Да, конечно. Это одна из меток Локи. У меня нет докторской степени по германской
литературе, но я думаю это значит, ну ты знаешь, змеиность.
Я начал задумываться, хорошей ли была идея вызвать Джека..
— Так, наш новый сосед по коридору делает керамику. И у каждого горшка на дне такое.
— Хм. Я бы предположил, что он сын Локи.
— Я знаю. Но почему он хвастается этим? Сэм даже не нравится упоминать об ее отце. Этот
парень штампует символ Локи на всех своих работах.
— Каждому свое, - сказал Джек. - Однажды я встретил метательный нож с зеленой акриловой
рукоятью. Можешь себе это представить?
Я взял семейное фото трех Чейзов.
— Но на прошлой неделе тот же самый символ Локи появился на лице моего дяди. Есть
предположения?
Джек воткнул кончик лезвия в ковер в гостиной. Он наклонился вперед, пока его рукоять не
оказалась в дюйме от фото. Может он был близоруким. (Близо-рукоятным?)
— Хмм, - сказал он. - Ты хочешь услышать мое мнение?
— Да.
— Я думаю, что это довольно странно.
Я ожидал большего. Джек не вдавался в подробности.
— Ну ладно, - сказал я. - Ты не думаешь, что здесь может быть связь между... Я не знаю,
другой ребенок Локи появляется в Вальхалле, и эта странная метка на лице Рэндольфа, и тот факт,
что внезапно, после нескольких месяцев тишины, мы должны срочно найти молот Тора, чтобы
избежать вторжения?
— Когда ты подаешь это таким образом, - сказал Джек, - ты прав, это очень странно. Но Локи
всегда появляется в странных местах. И молот Тора... - Джек вибрировал на месте, как будто
вздрагивая или подавляя смех. - Мьёльнир всегда теряется. Я клянусь, Тору нужно приклеить этот
молот к своему лицу.
Я сомневался, что смогу избавиться от этого образа в ближайшее время.
— Как Тор может потерять его так легко? Как кто-то мог его украсть? Я думал, Мьёльнир
такой тяжелый, что никто не может его поднять.
— Распространенное заблуждение, - сказал Джек. - Забудь чепуху из фильмов, что только
достойный может поднять его. Молот тяжелый, но если у тебя будет достаточно великанов?
Конечно, они могут поднять его. Однако владеть им - правильно метать, ловить его снова, вызывать
молнии - для этого нужен навык. Я уже потерял счет, сколько раз Тор засыпал в каком- то лесу, а
шутники-великаны подъезжали на экскаваторе-погрузчике, и следующее, о чем ты узнаёшь - бог
грома остался без молота. В основном он быстро возвращает его назад, убивает шутников и живет
долго и счастливо.
— Но не в этот раз.
Джек качался вперед-назад, что было его способом пожимать плечами.
— Я полагаю, важно вернуть Мьёльнир. Молот мощный. Вселяет страх в великанов.
Уничтожает целые войска. Не дает силам зла уничтожить Вселенную и всё такое. Лично я всегда
считал его скучным. Он просто сидит себе большую часть времени. Не говорит ни слова. И никогда
не приглашай его в ночь караоке в «Nuclear Rainbow». Полный провал. Мне пришлось полностью
спеть обе части «Love Never Felt So Good».
Я задумался, достаточно ли лезвие Джека острое, чтобы отсечь избыток информации, которой
он меня снабдил. Полагаю, нет.
— Последний вопрос, - сказал я. - Хафборн упоминал, что этот новый ребенок Локи является
«аргром». У тебя есть какая-нибудь идея...
— Я люблю аргров! - Джек кувыркнулся с ликованием, чуть было не отрезав мне нос. -
Мишура Фрейра! У нас есть аргр по соседству? Это замечательные новости.
— Эм, так...
— Как-то раз мы были в Мидгарде, я, Фрейр и парочка эльфов. Было уже три часа ночи, и тот
аргр подошел к нам... - Джек выл от смеха, его руны пульсировали в полном режиме «Saturday Night
Fever» (прим.пер.: «Лихорадка субботним вечером» - музыкальный фильм 1977 г. с Джоном
Траволтой). - О, боги, это была эпичная ночь!
— Так что конкретно...
Кто то постучался в мою дверь. Голова Ти Джея показалась из проема.
— Магнус, прости, если помешал... О, привет, Джек, как оно?
— Ти Джей! - сказал Джек. - Оправился от прошлой ночи?
Ти Джей усмехнулся, хотя и выглядел смущенным.
— Ну, почти.
Я нахмурился.
— Вы, ребята, тусовались прошлой ночью?
— О, сеньор, сеньор, - упрекнул Джек, - тебе правда стоит как-нибудь составить нам
компанию. Если ты не ходил по клубам со штыком Гражданской Войны, считай, что не жил вовсе.
Ти Джей прочистил горло.
— Так, короче, я пришел за тобой, Магнус. Битва вот-вот начнется.
Я оглянулся на часы, но потом вспомнил, что у меня их нет.
— Не рановато?
— Сегодня же четверг, - напомнил мне Ти Джей.
Я выругался. Четверги были особенными. И трудными. Я терпеть их не мог.
— Я только захвачу свои вещи.
— А ещё, - сказал Ти Джей, - вороны отеля выследили нашего нового соседа. Наверное, мы
должны быть рядом с ним. Они несут его на сражение... Хочет он того или нет.
Глава 6
Ну просто обожаю суп из хорьков
По четвергам выпускали драконов. А означало еще более мучительную смерть, чем обычно.
Я бы взял с собой Джека, но, во-первых, он считал ниже своего достоинства практиковаться в
боях, а во-вторых, у него было жаркое свидание с алебардой.
Мы с Ти Джеем заявились на поле боя, когда сражение уже началось. Армии устремлялись во
внутренний двор отеля - условную смертельную зону, достаточно большую, чтобы признать ее
суверенным государством, с лесами, лугами, реками, холмами и макетом деревень. Со всех сторон,
возвышаясь в тумане светящегося неба, на поле выходили ярусы обрамленных золотом балконов.
С верхних этажей катапульты метали огненные снаряды в воинов внизу, словно смертоносный
серпантин.
По лесам разносились звуки горнов, от горящих хижин вились столбы дыма. Эйнхейрии,
оседлав коней, сражались в реке и смеялись, кромсая друг друга.
И, поскольку был четверг, к бойне присоединились десяток крупных драконов.
Старожилы-эйнхерии их называют линдвормами. (прим. пер: линдвормы - вымышленное
драконообразное существо, представленное в североевропейской традиции. Однозначное
изображение линдворма закрепилось в британской геральдике, где он показан как дракон,
лишённый крыльев и задней пары лап. Как и другим змеевидным чудовищам, линдворму часто
приписывается ядовитая слюна). По мне, так это звучит как какая-то кожная сыпь, однако, вопреки
моим представлениям, линдвормы достигали размера 18-колесного грузовика, имели лишь
переднюю пару лап, слишком маленькие для полета, бурые кожистые крылья, как у летучих мышей,
и в основном тащились по земле. Изредка они хлопали крыльями, набрасываясь на свою жертву.
Издалека своими бурыми, зелеными и охристыми шкурами они походили на разъяренную
стаю гигантских плотоядных змей-индюшек. Но поверьте мне, вблизи все выглядело гораздо хуже.
Что мы делаем на поле в четверг? Пытаемся остаться живыми так долго, как только можем,
пока драконы вкладывают весь свой энтузиазм, стараясь нам помешать. (Спойлер: драконы всегда
побеждают).
Мэллори и Хафборн ждали нас на краю поля. Хафборн приводил в порядок ремешки на броне
Мэллори.
— Неправильно, - зарычала она. - Жмет в плечах.
— Женщина, я всю жизнь доспехи ношу.
— Это когда такое было? Ты же вечно с голой грудью сражаешься.
— Разве тебе это не нравится? - спросил Хафборн.
Мэллори покраснела.
— Заткнись.
— О! Гляди-ка! Магнус, Ти Джей! - Хафборн хлопнул меня по плечу, вывихнув мне
несколько суставов. - Девятнадцатый этаж в сборе!
Технически, это было не так. Девятнадцатый этаж-то насчитывает около сотни обитателей.
Однако, в нашу часть коридора - область в области - входили мы четверо. Плюс, естественно,
новенький...
— А где гепард? - спросил Ти Джей.
Как по сигналу, ворон запустил в нас «бомбой». Он бросил джутовый мешок к моим ногам,
потом приземлился рядом, хлопая крыльями и возмущенно каркая. Мешок задвигался, и из него
выполз длинный тощий зверек - коричнево-белый хорек.
Хорек зашипел. Ворон каркнул. Я не говорил по-вороньи, но был уверен, что он сказал ему:
«Веди себя прилично, или я выклюю твои пронырливые глаза».
Ти Джей направил свое ружье на зверька.
— Знаете, когда пятьдесят четвертый Массачусетский двигался в сторону Дариена, штат
Джорджия, мы подстреливали хорьков и варили из них суп. Вкуснотища. Как думаете, ребята, стоит
вспомнить мой старый рецепт?
Хорек трансформировался. Я столько слышал о том, что этот новичок - настоящий монстр,
поэтому я почти ожидал, что он превратится в живой труп, как богиня Хель, или миниатюрную
версию морского змея Йормунганда. Вместо этого, из зверька вырос обычный подросток, высокий и
худощавый, с вихрем крашеных зеленых волос, черными у корней, как сноп скошенной с газона
травы.
Коричневато-белый мех хорька превратился в зеленую и розовую одежду: потрепанные
высокие кеды розового цвета, узкие вельветовые брюки цвета зеленого лайма, розово-зеленый
свитер без рукавов с ромбовидным рисунком поверх белой футболки и еще один розовый
кашемировый свитер, обернутый вокруг талии, как килт. Этот наряд напомнил мне пестро одетого
шута или окраску ядовитых животных, предупреждающих весь мир: «Тронь меня - и тебе конец».
Новичок поднял голову, и я забыл, как дышать. Это было лицо Локи, только моложе - такая же
кривая улыбка и резкие черты лица, такая же неземная красота, но без шрамов на губах или
кислотных ожогов вокруг носа. И эти глаза - один темно-коричневый, другой светло-янтарной. Я
забыл, как это называется, когда у кого-то глаза разного цвета. Моя мама бы назвала это глазами
Дэвида Боуи. Я бы назвал это действующим на нервы.
И знаете, что самое странное? Я был уверен, что видел этого парня раньше.
Да, я знаю. Вы думаете, такой парень будет выделяться. Как я мог не вспомнить, где именно
мы пересекались? Но когда ты живешь на улицах, дикие с виду люди кажутся нормальными.
Выделяются только нормальные люди, как ни странно.
Парень сверкнул идеальной белозубой улыбкой на Ти Джея, но теплоты в этих глазах не было.
— Направь свое ружье куда-нибудь еще, или я оберну его вокруг твоей шеи, как галстук.
Что-то подсказывало мне, что это не пустые угрозы. Этот парень на самом деле мог знать,
как завязывать галстук, что было немного пугающим тайным знанием.
Ти Джей рассмеялся и опустил винтовку.
— У нас не было шанса представиться раньше, когда ты пытался убить нас. Я - Томас
Джефферсон-Младший. А это Мэллори Кин, Хафборн Гундерсон и Магнус Чейз.
Новичок уставился на нас. Наконец, ворон издал раздраженный пронзительный крик.
— Да, да, - ответил птице парень. - Я же сказала, что успокоилась. Не ты испортил мне жизнь,
так что все круто.
И снова пронзительный крик ворона.
Парень вздохнул.
— Хорошо, я представлюсь. Я Алекс Фиерро. Приятно познакомиться со всеми вами,
наверное. Господин Ворон, вы можете лететь дальше. Обещаю, что не убью их без необходимости.
Ворон взъерошил перья. Он одарил меня ледяным взглядом, мол, теперь это твои проблемы,
дружище. Затем он улетел.
Хафборн усмехнулся.
— Что ж, решено! Теперь, когда ты пообещал не убивать нас, давайте начнем убивать других!
Мэллори скрестила руки.
— У него даже нет оружия.
— У нее, - поправила Алекс.
— Что? - переспросила Мэллори.
— Зовите меня она, пока не скажу иначе.
— Но...
— Она! - заступился Ти Джей. - Я имею в виду, что новичок - это она, - он потер шею, как
будто все еще беспокоился о винтовке-галстуке. - Приступим к бою!
Алекс поднялась на ноги.
Признаюсь - я пялился. Внезапно все мое представление вывернулось наизнанку, как бывает,
когда смотришь на картинку с кляксой и видишь только черную часть. Затем мозг переворачивает
изображение, и ты понимаешь, что белая часть создает совершенно иную картину, хотя ничего не
изменилось. Так было и с Алекс Фиерро, только в розовом и зеленом. Секунду назад для меня было
совершенно очевидно, что это парень. Теперь совершенно очевидно, что это девушка.
— Что? - требовательно спросила она.
— Ничего, - солгал я.
Над нами начало кружить все больше воронов, осуждающе каркая.
— Нам лучше двигаться, - сказал Хафборн. - Вороны не любят бездельников на поле боя.
Мэллори выхватила свои ножи и повернулась к Алекс.
— Тогда давай, милая. Посмотрим, на что ты способна.
Глава 7
Страдал ли ты или тот, кого ты любишь, когда-нибудь
от линдвормов?
МЫ ВСТУПИЛИ в бой, как одна большая счастливая семья.
Ну, за исключением того, что Ти Джей схватил меня за руку и прошептал: “Приглядывай за
ней, ладно? Я не хочу, чтобы меня ударили в спину”.
Так что я замыкал строй вместе с Алекс Фиерро.
Мы двинулись вглубь, пробираясь через поле трупов, которых мы ещё увидим позже, живыми,
за обеденным столом. Я мог бы сделать несколько забавных фоток, вот только телефоны с камерами
категорически не одобрялись на поле боя. Ну, вы знаете, как это происходит. Кто-то делает снимок
того, как вы умираете в позорной позе, что делает вашу страницу в Инстаграме популярной, а потом
вас дразнят из-за этого целыми столетиями.
Хафборн и Мэллори прорубили нам путь сквозь толпу берсерков. Ти Джей выстрелил Чарли
Флэннигану в голову. Чарли думает, что быть застреленным в голову, это забавно. И не
спрашивайте почему. Мы уклонились от залпа ядер с огненной смолой из балконных катапульт.
Затем у нас был короткий поединок на мечах с Большим Лу с 401-го этажа - классный он парень,
только вот всегда хочет умирать от обезглавливания. А это трудно, учитывая то, что Лу ростом
почти в семь футов. Он обычно ищет Хафборна на поле боя, так как Хафборн один из немногих
достаточно высоких для этой процедуры эйнхериев.
Каким-то образом мы умудрились добраться до опушки леса, не будучи растоптанными
линдвормом. Ти Джей, Мэллори и Хафборн рассредоточились впереди и привели нас в тень
деревьев.
Я осторожно пробирался через заросли, вскинув щит, мой стандартный боевой меч тяжело
оттягивал левую руку. Этот меч даже близко не был так хорошо сбалансирован или так
смертоносен, как Джек, но он был куда менее разговорчив. Алекс брела рядом со мной, по-
видимому, не заботясь о том, что была безоружна и являлась самой яркой мишенью в нашей группе.
Через некоторое время тишина мне надоела.
— Я тебя видел раньше, - обратился я к ней. - Ты была в детском приюте на Уинтер-стрит?
Она шмыгнула носом.
— Я ненавидела это место.
— Ну да. Я жил на улицах два года.
Она изогнула бровь, что сделало взгляд ее левого янтарного глаза более тусклым и холодным.
— Ты думаешь, это делает нас друзьями?
Все в ее позе говорило - отвали от меня. Все равно, ненавидишь ты меня или нет. Мне плевать,
лишь бы ты оставил меня в покое.
Но я упрямый тип. На улицах много бездомных вели себя агрессивно по отношению ко мне и
отталкивали меня. Они никому не доверяли. А с чего бы? Это только придавало мне еще больше
решимости познакомиться с ними. У одиночек, как правило, были лучшие истории. Они были
самыми интересными и лучше других соображали как выжить.
У Сэм аль-Аббас должны были быть какие-то причины принести этого ребенка в Вальхаллу. Я
не собирался отцепиться от Фиерро только потому, что у нее жуткие глаза, впечатляющий
свитер и склонность бить людей.
— Что ты имела в виду тогда, раньше? - спросил я. - Когда ты сказала...
 — Называть меня «она»? Я гендерфлюид и трансгендер, идиот. Смотри, если тебе надо, но это
не по моей части, консультировать.
— Я не это имел в виду.
— О, прошу тебя. Я видела, ты челюсть потерял.
— Ну, да. Возможно, на секунду. Я был удивлен. Но.
Я не был уверен, как следовало продолжать, чтобы не услышать что-нибудь покрепче, чем
идиот.
Насчет пола я не удивлялся. Немалая часть бездомных подростков, которых я встречал, имели
один пол при рождении, но идентифицировали себя с другим, или вообще не чувствовали, что
разделение на мальчиков и девочек к ним применимо. Они оказывались на улице, потому что - о,
это шокирует - их семьи отказались от них. Ничто так не говорит о «жесткой любви», как выбросить
вашего негетеронормативного ребенка на тротуар, чтобы он мог испытать на себе насилие,
наркотики, высокий уровень самоубийств и постоянную физическую опасность. Спасибо маме с
папой!
Что меня удивило, это моя реакция на Алекс - как быстро на меня подействовало впечатление
от нее, и какие эмоции у меня это вызвало. Я не был уверен, что я могу сформулировать это в слова
и не стать такого же красного цвета, как волосы Мэллори Кин.
— Я-я говорил о том, что во время разговора с вороном, ты упомянула об испорченной жизни.
Что ты имела в виду?
Алекс выглядела так, словно я только что предложил ей огромный кусок лимбургского сыра.
— Может быть, я слишком остро реагировала. Я не ожидала, что умру сегодня или что меня
заберет какая-то валькирия.
— Это была Сэм. Она ничего.
Алекс покачала головой.
— Я не прощу ее. Я попала сюда и узнала. неважно. Я мертва. Бессмертна. Я никогда не
вырасту и никогда не изменюсь. Я думала, это значит. - ее голос сломался. - Это не имеет значения.
Я был почти уверен, что имеет. Я хотел спросить ее о жизни, которую она оставила в
Мидгарде, почему у нее в номере открытый атриум, как у меня, откуда вся эта керамика, зачем она
захотела поставить на своих изделиях знак Локи рядом со своими инициалами. Я думал, было ли ее
прибытие просто совпадением. Или это имело какую-то связь с клеймом на лице дяди Рэндольфа на
фото и нашей внезапно возникшей срочной необходимостью найти молот Тора.
С другой стороны, я подозревал, что, если я попробую расспросить ее обо всем этом, она
превратится в горную гориллу и снимет с меня скальп.
К счастью, я был избавлен от такой судьбы, когда перед нами совершил вынужденную посадку
линдворм.
Монстр сорвался с неба, хлопая своими нелепыми крыльями и издавая рев, как медведь гризли
с усилителем мощностью сто ватт. Деревья затрещали и подломились под его тяжестью, когда он
приземлился между нами.
— АРРРГ! - заорал Хафборн, что на древнескандинавском означало: «ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО
ДРАКОН!»
И линдворм тут же зашвырнул его в небо. Судя по траектории полета, Хафборн Гундерсон
собирался долететь примерно до двадцать девятого этажа, что стало бы сюрпризом для
отдыхающих на балконе.
Ти Джей выстрелил из своей винтовки. Облако порохового дыма расцвело напротив груди
дракона без каких-либо неприятных для него последствий. Мэллори выкрикнула проклятие на
гэльском и атаковала.
Линдворм проигнорировал её и повернулся ко мне.
 Я должен упомянуть... Линдвормы уродливы. Это как если бы у Фредди Крюгера и зомби из
«Ходячих мертвецов» был ребенок. Их лица без плоти и кожи, только костяной панцирь с
обнаженными сухожилиями, сверкающие клыки и темные, запавшие глазницы. Когда монстр
открыл свою пасть, я имел возможность заглянуть прямо в его глотку цвета гнилого мяса.
Алекс присела, ее руки нащупывали что-то на ее поясе.
— Это не хорошо.
— Без шуток, - моя рука была такой потной, что я едва мог держать меч. - Ты направо, я
налево. Мы возьмем его в клещи.
— Нет, я имею в виду, это не просто какой-то дракон. Это Гримвульф, один из древних
червей.
Я уставился в темные глазницы монстра. Он выглядел больше, чем большинство линдвормов,
которых видел, но я обычно бывал слишком занят, чтобы спрашивать у дракона, сколько ему лет
или как его зовут.
— Откуда ты знаешь? - спросил я. - И с чего бы кто-то стал называть дракона Гримвульф?
Линдворм зашипел, наполняя воздух запахом горелых покрышек. По-видимому, он
болезненно относился к своему имени.
Мэллори колола ноги дракона, ее вопли становились более гневными оттого, что дракон по-
прежнему не обращал на нее внимания.
— Вы двое собираетесь помочь, - крикнула она, обращаясь к нам, - или будете стоять там и
болтать?
Ти Джей ударил монстра штыком. Оружие просто отскочило от ребер твари. Будучи хорошим
солдатом, Ти Джей отступил и попытался снова.
Алекс потянула какой-то шнур на своем поясе - серая стальная проволока с простыми
деревяшками для рукояток на обоих концах.
— Гримвульф - один из драконов, что живут у корней Иггдрасиля. Он не должен быть здесь.
Нет никого настолько чокнутого. - ее лицо побледнело и ожесточилось, словно превращаясь в кость
линдворма. - Он прислал его за мной. Он знает, что я здесь.
— Кто? - потребовал ответа я. - Что?
— Отвлеки его, - велела она, прыгнула на ближайшее дерево и полезла вверх.
Даже не превращаясь в гориллу, она могла двигаться точно так же. Я прерывисто вздохнул.
— Отвлечь его. Конечно.
Дракон щелкнул пастью в сторону Алекс, отхватив несколько древесных сучьев. Алекс стала
карабкаться быстрее, стремительно поднимаясь по стволу, но еще один-два таких укуса - и она
станет обедом линдворма. Между тем, Мэллори и Ти Джей все еще рубили ноги и живот твари, но
никак не могли убедить дракона их съесть.
«Это просто тренировочная битва, - сказал я себе. - Атакуй, Магнус! Умри профе ссионально!»
В этом был весь смысл повседневных сражений: научиться бороться с любым врагом, чтобы
преодолеть страх перед смертью, потому что в день Рагнарёка нам понадобится все накопленное
мастерство и мужество.
Так почему же я медлю?
Во-первых, я намного лучше проявляю себя в исцелении, чем в бою. О, и в убегании - по этой
части я очень хорош. Кроме того, трудно броситься в атаку прямо на вашу смерть, даже если вы
знаете, что это не навсегда - особенно если эта смерть сопряжена с большим количеством боли.
Дракон снова лязгнул пастью на Алекс, поднявшуюся уже на верхушку, промахнувшись всего
на дюйм.
Как бы я ни ненавидел умирать, еще больше я ненавидел смотреть, как гибнут мои товарищи.
Я закричал «ФРЕЙР!» и побежал к линдворму
 Просто удача, что Гримвульф был рад переключить внимание на меня. У меня просто дар
злить древних монстров.
Мэллори попятилась с моего пути, выдернув один из ее ножей из драконьей головы. Ти Джей
также отступал, вопя: «Он твой, дружище!»
Не лучшие ободряющие слова из тех, что вы можете услышать перед мучительной смертью.
Я вскинул щит и меч, как славные инструкторы показывали на «Викинг-101». Пасть дракона
широко раскрылась, обнаружив несколько дополнительных рядов зубов - просто на всякий случай,
если внешний ряд не сделает меня достаточно мертвым.
Краем глаза я видел Алекс, качавшуюся на вершине дерева - напряженное сочетание розового
и зеленого. Она готовилась к прыжку. Я понял, что она задумала: она хотела прыгнуть на шею
дракона. Это был такой глупый план, что я почувствовал себя лучше ввиду моего собственного
глупого способа умереть.
Дракон ударил. Я ткнул мечом вверх, надеясь пронзить верхнее нёбо монстра.
Вместо этого меня ослепила внезапная боль. Мое лицо как будто облили промышленным
чистящим средством. Колени у меня подкосились, что, вероятно, спасло мне жизнь. Дракон
прокусил пустой воздух в том месте, где была моя голова миллисекунду назад.
Где-то слева Мэллори закричала: «Встань, дурак!»
Я попытался проморгаться от боли, но стало только хуже. Мои ноздри ощущали смрад
горелого мяса.
Гримвульф восстановил равновесие, раздраженно рыча.
В моей голове знакомый голос сказал: «Ну, сейчас, мой друг. Не сопротивляйся».
Мое зрение раздвоилось. Я по-прежнему мог видеть лес, дракона, нависшего надо мной,
маленькую розово-зеленую фигуру, прыгнувшую на монстра с вершины дерева. Но был и другой
слой реальности - просвечивающая белая сцена стремилась прожечь себе путь через мои роговицы.
Я стоял на коленях в кабинете дяди Рэндольфа, в семейном особняке Чейзов на Бэк Бэй. Надо мной
стоял некто намного хуже линдворма - Локи, бог зла.
Он улыбнулся мне сверху вниз. Вот и мы. Как здорово!
В это время дракон Гримвульф атаковал снова, распахнув пасть, чтобы проглотить меня
целиком.
Глава 8
Меня убивают, спасая от верной смерти
Я РАНЬШЕ НЕ ПРОБОВАЛ находиться в двух местах одновременно, но теперь осознал, что
мне это не особо по душе.
От боли я смутно понимал, что происходит на поле битвы в лесу - Гримвульф хотел уже
перекусить меня пополам, как вдруг его голова откинулась назад. Алекс заарканила его глотку и так
сильно затянула петлю, что дракон забился в конвульсиях и высунул свой раздвоенный черный
язык.
Ти Джей с Меллори бросились вперед, выполняя роль щита.. Они кричали на Гримвульфа,
размахивая оружием, и пытались отогнать его.
Как я хотел помочь им, встать на ноги или хоть откатиться в сторону. Но я лишь стоял на
коленях, парализованный и застрявший между Вальхаллой и кабинетом дяди Рэндольфа.
— Я говорил тебе, Рэндольф! - голос Локи все сильнее затягивал меня в видение. - Видишь?
Кровь гуще воды. У нас прочная связь!
Размытая бледная картина обрела насыщенные цвета. Я стоял на коленях на восточном ковре
перед рабочим столом Рэндольфа, потея в квадрате солнечного света, отливавшего зеленым из-за
витражной фрамуги. Комната пахла лимонной полиролью и горящей плотью. Я был уверен, что
второй запах исходил от моего лица.
Предо мной стоял Локи: его взъерошенные волосы были цвета осенней листвы, а тонкие черты
лица искажены кислотными ожогами на носу и скулах и зашитыми шрамами вокруг губ.
Он ухмыльнулся и самодовольно раскинул руки.
— Что ты думаешь о моем костюме?
На нем был изумрудно-зеленый смокинг, бордовая рубашка с оборками, галстук с узором
пейсли и сочетающийся с ним пояс. (Если бы в этом наряде вообще что-то сочеталось.) С левого
рукава свисал ценник.
Я не мог говорить. Как бы мне ни хотелось, тошнота не проходила. Я даже не мог предложить
Локи бесплатную консультацию в «Blitzen's Best».
— Нет? - выражение лица Локи стало угрюмым. - Говорил же тебе, Рэндольф. Следовало и
мне купить канареечно-желтую!
Из моего горла вырвался приглушенный звук.
— Магнус, - сказал голос дяди Рэндольфа, - не слушай...
Локи вытянул свою руку, от кончиков его пальцев шел дым. Он не коснулся меня, но боль на
моем лице усилилась втрое, как будто кто-то клеймил меня железом. Мне хотелось свалиться на
пол, молить Локи, чтобы он остановился, но я не мог сдвинуться.
Я понял, что видел все происходящее глазами своего дяди. Я вселился в его тело, чувствовал
то, что испытывал он. Локи использовал Рэндольфа как своего рода телефон с мучительно
болезненным управлением, чтобы связаться со мной.
Боль ослабла, но лишний вес Рэндольфа окутал меня, как свинцовый гидрокостюм. Из легких
доносились хрипы, измученные колени болели. Мне не нравилось быть стариком.
— Подожди, Рэндольф, - упрекнул его Локи, - веди себя прилично. Магнус, прошу прощения
за твоего дядю. Так, на чем я остановился? Ах, да! Твое приглашение!
Между тем я оставался парализованным на поле боя в Вальхалле, пока дракон Гримвульф
шатался вокруг, сбивая целые участки леса. Одна из лап линдворма схватила Мэллори Кин и
расплющила её. Ти Джей закричал и начал махать кусками уже сломанной винтовки, пытаясь
привлечь внимание монстра. Каким-то образом Алекс Фиерро удалось продержаться на драконьей
шее, затягивая свой шнур, в то время как Гримвульф носился взад и вперед.
— Свадьба! - весело объявил Локи. Он поднял зеленое приглашение, сложил его и засунул в
карман рубашки Рэндольфа. - Через пять дней! Прости за позднее уведомление, но надеюсь, что ты
сможешь прийти, потому что от тебя зависит, доставишь ли ты невесту и выкуп за нее. В противном
случае, ну... война, вторжение, Рагнарёк и так далее. На свадьбе будет гораздо веселее! Теперь
давай проясним. Как много Самира тебе уже рассказала?
Мой череп сжимался до тех пор, пока я не почувствовал себя так, будто мои мозги скоро
вытекут из носа. Прервавшийся крик сорвался с моих губ, но я не был уверен, кому он
принадлежал: мне или дяде Рэндольфу.
— Что с Магнусом? - прокричала Алекс с шеи дракона.
Ти Джей побежал в мою сторону.
— Я не знаю! Его голова дымится! Это же плохо, да?
— Хватай его меч, - Алекс затянула свой шнур покрепче, из-за чего черная кровь полилась из
горла дракона. — Приготовься!
— О, нет, - Локи коснулся моего (Рэндольфа) носа. Давление в моей голове снизилось с
уровня невыносимых страданий до умеренных мучений. - Самира тебе не сказала. Полагаю, бедное
дитя смущается. Понимаю! Мне тоже тяжело отдавать мою любимую дочь. Они так быстро растут!
Я попытался заговорить. Я хотел сказать: «Убирайся! Ты - отстой! Вон из моей головы и
оставь Самиру в покое!»
Вышло что-то вроде «Блиииииин».
— Не стоит благодарности, - сказал Локи. - Ни один из нас не хочет, чтобы Рагнарёк начался
прямо сейчас, да? И я единственный, кто может тебе помочь! Это нелегкая уступка, но я могу быть
очень убедительным. Молот в обмен на невесту. Одноразовое предложение. Расскажу больше,
когда обеспечишь выкуп.
— Сейчас! - крикнула Алекс.
Она потянула шнур так сильно, что дракон выгнул спину, и чешуйки бронированной кожи на
его животе разошлись. Ти Джей устремился вперед и вонзил мой учебный меч в мягкое место под
сердцем Гримвульфа. Ти Джей кувыркнулся в сторону, когда монстр упал на меч всем весом,
пронзая себя. Алекс спрыгнула с шеи дракона, держа окровавленную гарроту в одной руке.
— Кажется, я услышал Алекс? - Локи скривил покрытые шрамами губы. - Она не приглашена
на свадьбу. Она всё испортит. Собственно говоря... - глаза Локи озорно заблестели, - передай ей
небольшой подарок, ладно?
Мои легкие сдавило, и это было хуже, чем приступ астмы в детстве. Тело начало
перегреваться. Было так больно, словно мои органы расщеплялись на молекулы, а кожа стала
светиться и дымиться. Локи превращал мои мозги в огонь, наполняя меня отблесками чужих
воспоминаний - несколько веков гнева и жажды мести.
Я попытался вытолкнуть его из моего разума. Попытался сделать вдох.
Надо мной стояла, нахмурившись, Алекс Фиерро. Её лицо сливалось в одно с лицом Локи .
— Твой друг скоро взорвется, - произнесла Алекс, будто это было нормальной вещью, которая
происходила с каждым.
Ти Джей протер свой лоб.
— Что ты имеешь в виду под ... «взорвется»?
— Я имею в виду, что Локи пропускает через него силу, - сказала Алекс. - Это чересчур.
Магнус взорвется, разрушив большую часть двора.
Я стиснул зубы. Мне удалось вымолвить лишь одно слово: «Беги».
— Это не поможет, - ответила мне Алекс. - Не волнуйся, у меня есть идея.
 Она спокойно шагнула вперед и обернула мою шею своим металлическим шнуром.
Мне удалось сказать и другое слово: «Подожди».
— Это единственный способ вытащить его из твоей головы.Разноцветные глаза Алекс
невозможно было прочитать. Она подмигнула мне. Или это был Локи, чье лицо туманно светилось
прямо сквозь черты лица Алекс.
— Увидимся, Магнус, - сказал бог.
Алекс дернула оба конца гарроты и отправила мою душу в мир иной.
Глава 9
Никогда не принимайте пенную ванну вместе с
обезглавленным богом
КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, объясните мне, почему я должен видеть сны, когда мертв?
Вот я плаваю в темноте небытия, занимаясь своими делами и пытаясь смириться с тем фактом,
что я только что был обезглавлен. Затем начались эти странные яркие ночные кошмары. Очень
раздражает.
Я оказался на 30-футовой яхте посреди шторма. Палуба то поднималась, то опускалась. Волны
бились о нос корабля. Серые капли дождя барабанили в окна рубки.
В капитанском кресле сидел дядя Рэндольф, одной рукой крепко держа штурвал, другой - сжав
свою рацию. С его желтого плаща капала вода, образовывая лужи вокруг ног. Его бритая голова
блестела от соленой воды. Мониторы на панели управления перед ним не показывали ничего, кроме
помех.
— На помощь! - он кричал в рацию так, будто это была упрямая собака, не желающая
выполнять трюк. - На помощь, черт вас побери. На помощь!
На скамье сзади него, прижавшись друг к другу, сидели женщина и две девочки. Я никогда не
был с ними знаком, но узнал их благодаря фото в кабинете дяди Рэндольфа. Возможно, из-за того,
что я был внутри головы Рэндольфа, я смог извлечь их имена из его воспоминаний: жена Кэролайн
и дочери - Обри и Эмма.
Кэролайн сидела посередине и обнимала своих дочерей. Ее темно-коричневые волосы
прилипли к лицу.
— Все будет хорошо, - говорила она девочкам.
Она бросила на Рэндольфа обвиняющий взгляд: «За что ты так поступил с нами?»
У Обри, самой младшей, были волнистые светлые волосы семейства Чейз. Она склонила
голову и выглядела глубоко сосредоточенной. Несмотря на 15-футовые волны, раскачивающие
рулевую рубку, Обри пыталась удержать игрушечную модель яхты на коленях ровно, словно так
она могла помочь своему отцу.
Эмма была не такой спокойной. Она выглядела лет на десять, с темными волосами, как у ее
матери, и с грустными, усталыми глазами, как у отца. Каким-то образом я знал, что она была
больше всех взволнована этой поездкой. Она настаивала на том, чтобы отправиться вместе с папой
в его большое приключение... поиски потерянного викингского меча наконец подтвердят его
теории. Папа будет героем! Рэндольф не смог ей отказать.
Но сейчас Эмма дрожала от страха. Слабый запах мочи говорил о том, что её мочевой пузырь
не выдержал стресса. Каждый раз, когда судно накренялось, Эмма кричала и прижимала кулон к
своей груди - плашку с руной, которую Рэндольф подарил ей на последний день рождения. Я не
видел символ, но каким-то образом знал, каким он был:
 Отал: наследство. Рэндольф видел в Эмме свою наследницу, следующего великого историка-
археолога в семье.
— Я приведу нас домой, - голос Рэндольфа сорвался от отчаяния.
Он был уверен в своих планах и совсем не волновался о погоде. Это должна была быть
приятная морская прогулка. Рэндольф провёл очень детальное исследование. Он знал, что Меч Лета
должен лежать на дне Массачусетского залива, и думал, что ему будет достаточно всего лишь
нырнуть за ним. Древние боги Асгарда благословили бы его старания. Он бы вытащил меч на
поверхность, позволил бы лучам солнечного света осветить лезвие впервые за тысячи лет. А его
семья стала бы свидетелем этого триумфа.
Однако они попали в ловушку страшной бури, и яхту подбрасывало на волнах, словно игрушку
на коленях Обри.
Корабль перевернулся на правый борт. Эмма закричала.
Вода поглотила меня.
Я всплыл в другом сне. Моя лишенная тела голова качалась вверх и вниз в наполненной ванне,
пахнущей клубничным мылом и заплесневелыми мочалками. Справа от меня плавала веселая
резиновая утка с истертыми глазами, а слева - не совсем веселая голова бога Мимира. Водоросли и
мертвая мелкая рыбешка застряли в его бороде. Пена для ванны капала из его глаз, ушей и носа.
— Я серьезно, - его голос эхом отражался в кафельной ванне, - вы, ребята, должны идти. И не
только потому что я ваш босс. Судьба требует этого.
Он говорил не со мной. Рядом с ванной на красивом фарфоровом унитазе цвета авокадо сидел
мой друг Хартстоун с опущенными плечами и подавленным выражением лица. На нем были
привычные черная кожаная куртка и брюки, накрахмаленная белая рубашка и шарф в горошек,
который смотрелся так, будто бы его вырезали из коврика для игры в Твистер. Его торчащие
светлые волосы были такими же бледными, как его лицо.
Харт жестикулировал так быстро и с таким раздражением, что я успел понять только
некоторые из его слов: слишком опасно... смерть... защитить этого идиота.
Он указал на Блитцена, который прислонился к раковине со скрещенными руками. Гном был,
как всегда, одет по-щегольски: костюм-тройка цвета грецкого ореха, подходящего к цвету его кожи,
черная, как и его борода, бабочка и шляпа в стиле Фрэнка Синатры, которая каким-то образом
связала весь образ воедино.
— Мы должны идти, - настаивал Блитц. - Мы нужны мальчику.
Я хотел сказать им, как сильно соскучился, как сильно хотел увидеться с ними, а еще - что они
не должны рисковать своими жизнями ради меня. К сожалению, когда я открыл свой рот,
единственным, что вырвалось оттуда, была золотая рыбка, отчаянно плывущая на пути к свободе.
Моя голова погрузилась прямиком в пену. Когда я всплыл, сон изменился.
Я все еще был бестелесной головой, но теперь плавал в огромной открытой банке с огурцами и
уксусом. Было трудно что-то разглядеть через зеленоватую жидкость и изогнутое стекло, но,
кажется, я находился в баре. На стенах светилась неоновая реклама спиртных напитков. Огромные
неясные фигуры сгорбившись сидели на табуретках. Смех и разговоры создавали лёгкую рябь в
рассоле.
Я не так много времени проводил в барах. Я уж точно никогда не тратил время, глазея на бар
из вонючей банки с соленьями. Но что-то в этом месте казалось знакомым - расположение столов,
стекла с ромбовидным узором в окне на противоположной стене, даже стойка винных бокалов,
подвешенных надо мной наподобие висячих светильников.
В поле зрения появилась новая фигура - больше, чем все остальные, и вся в белом.
— УБИРАЙТЕСЬ! - ее голос был резким и прерывистым, будто она любила в свободное
время полоскать горло бензином. - ВЫ ВСЕ, ВОН! Я ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ С МОИМ БРАТОМ!
 Толпа с ворчанием рассеялась. В баре стало тихо, не считая звука спортивной передачи из
телевизора где-то в комнате. Комментатор сказал:
— О, ты видишь это, Билл? Его голова отвалилась!
Я принял это высказывание на свой счёт.
В дальнем конце бара кто-то ещё зашевелился - такой темной и большой силуэт, что я принял
его за обычную тень.
— Это мой бар, - его глубокий баритон звучал пьяно и обиженно. Если бы морж мог говорить
на английском, он бы звучал именно так. - Почему ты всегда выгоняешь моих друзей?
— Друзей? - прокричала женщина. - Они твои подданные, Трим, а не друзья! Начни вести
себя как подобает королю!
— Я и есть король! - сказал мужчина. - Я собираюсь уничтожить Мидгард!
— Ха. Я поверю в это, только когда увижу. Если бы ты действительно был королем, ты бы
использовал этот молот сразу же, а не прятал бы его, дрожа месяцами в страхе от содеянного. Ты
точно не променяешь его на бесполезную...
— Это союз, Тринга! - заорал мужчина. Я сомневался, что этот парень, Трим, был моржом, но
представил, как он подпрыгивает на своих плавниках, ощетинивая усы. - Ты не понимаешь, как это
важно. Мне нужны союзники, чтобы захватить мир людей. Как только я женюсь на Самире аль-
Аббас...
БУЛЬК.
Я не хотел этого, но, услышав имя Самиры, закричал внутри моей банки с огурцами, из-за чего
на поверхности соленой зеленой жидкости возник большой пузырь.
— Что это было? - требовательно спросил Трим.
Белая фигура Тринги нависла надо мной.
— Звук из банки с огурцами, - эта фраза показалась мне похожей на название фильма ужасов.
— Ну так убей то, что там! - заорал Трим.
Тринга взяла табуретку и разбила ею мою банку, отчего меня швырнуло к стенке ибросило на
пол в лужу из огурцов, рассола и разбитого стекла.
Я проснулся в своей кровати, задыхаясь. Мои руки потянулись к шее.
Слава Фрейру, моя голова снова была прикреплена к телу. Ноздри всё ещё жгло от запаха
огурцов и ванны с клубничной пеной.
Я попытался осмыслить, что только что произошло: какая часть видений была реальностью, а
какая - сном. Дракон Гримвульф. Алекс Фиерро и ее гаррота. Локи, прожигающий путь в мою
голову, каким-то образом используя дядю Рэндольфа, чтобы добраться до меня. Его
предупреждение о свадьбе через пять дней.
Все это было на самом деле.
К сожалению, мои сны тоже казались правдой. Я был с Рэндольфом на корабле в тот день,
когда его семья погибла. Его воспоминания теперь перемешались с моими. Боль давила на мою
грудь, как стальная глыба - его потеря Кэролайн, Обри и Эммы причиняла мне такое же страдание,
как смерть собственной мамы. В каком-то смысле даже хуже, потому что Рэндольф не смирился с
такой концовкой. Он все еще страдает каждый час каждого дня.
Что касается другой части видений... Хартстоун и Блитцен шли мне на помощь. Мне стоило бы
радоваться, но я вспомнил яростные жесты Хартстоуна: "Слишком опасно. Смерть”.
И сцена с огуречной банкой. Какого Хельхейма это было? Эти загадочные брат и сестра, Трим
и Тринга... Я мог бы поставить пятьдесят кусков красного золота и фалафельный ужин на то, что
они были великанами. У того, которого звали Трим, был молот Тора, и он собирался обменять его -
я сглотнул желчь с привкусом огурцов - на Сэм.
«Невеста и выкуп за неё зависят от тебя, - сказал Локи. - Союз. Одноразовое предложение».
 Локи, должно быть, с катушек съехал. Он хотел «помочь нам» вернуть молот Тора, выдавая
Самиру замуж?
Почему Сэм ничего не сказала об этом?
«Бедная девочка смущается», - сказал Локи.
Я вспомнил настойчивость в голосе Сэм, когда мы разговаривали в кафе, то, как ее пальцы
дрожали на кофейной чашке. Неудивительно, что ей очень нужно было найти молот. Это не просто
ради спасения мира от вторжения, бла, бла, бла. Мы всегда спасали мир. Сэм хотела предотвратить
этот брак.
Но почему она вообще подумала, что должна соглашаться на эту дурацкую сделку? Локи не
имел права говорить ей, что делать. Она была обручена с Амиром. Она любила этого парня. Я бы
призвал армию эйнхериев, волшебных эльфов, хорошо одетых гномов и сжег бы Йотунхейм, но не
позволил бы им заставлять моих друзей что-то делать.
Так или иначе, мне нужно было как можно скорее еще раз поговорить с ней.
Я еле встал с постели. Мои колени все еще болели, как у Рэндольфа, хотя я знал, что это было
только в моей голове. Я захромал к моему шкафу, жалея, что у меня нет дядиной трости.
Я оделся и взял свой телефон с кухни.
Надпись на экране показывала 19:02. Я опоздал на вечерний пир Вальхаллы.
Мое восстановление после смерти в битве никогда не занимало так много времени. Обычно я
Обычно я перерождался одним из первых. Я вспомнил Алекс Фиерро, стоящую надо мной и
спокойно отрезающую мою голову своей гарротой.
Я проверил сообщения. Пока ничего от Аннабет. Я не удивился этому, но всё же не терял
надежды. Мне нужен был свежий взгляд кузины прямо сейчас, ее ум, ее уверенность, что я
справлюсь со всем этим сумасшествием.
Дверь моего номера распахнулась. Три ворона влетели, закружились вокруг меня, а затем
приземлились на нижней ветке дерева в атриуме. Они свирепо посмотрели на меня, как могли
только вороны - как будто я даже в качестве падали на ужин им не годился.
— Я знаю, что опоздал, - сказал я им. - Я только что проснулся.
КАР!
КАР!
КАР!
Примерный перевод:
ШЕВЕЛИСЬ!
БЫСТРЕЕ!
ДУРАК!
Самира будет на пире. Может, я смогу поговорить с ней.
Я взял свою цепочку и надел её на шею. От кулона с руной исходило утешающее тепло, как
будто Джек хотел успокоить меня. Или, может, он был в хорошем настроении после приятного
свидания с симпатичным копьем. В любом случае, я радовался его возвращению.
Я чувствовал, что следующие пять дней не буду использовать тренировочный меч. Ситуация
становилась достойной участия Джека.
Глава 10
Самая неловкая викингская луау в мире
СЛОВНО ДРАКОНЬЕГО четверга было недостаточно, вдобавок ко всему в праздничном зале
устроили тематическую ночь в стиле гавайской вечеринки луау.
Я понимал, что администрация хочет поддерживать интересную атмосферу, особенно для
воинов, которые ожидают Судного Дня ещё со времен Средневековья. Тем не менее, традиция луау
показалась мне малость присвоенной. (Викинги известны присвоением достояний чужих культур. А
также грабежом и сжиганием вышеупомянутых культур.) Помимо прочего, от вида тысяч эйнхериев
в гавайских рубашках и цветочных гирляндах создавалось ощущение, будто мне промеж глаз
попали гранатой, начиненной неоновой краской(прим.: используется в пейнтболе).
Праздничный зал был настолько переполненным, что даже самые дальние места оказались
заняты. Подобно местам на стадионе, каждый из сотен столов был обращен в сторону центральной
площадки, где высокое, как Пруденшел-Сентер,(прим.: небоскреб в Бостоне) дерево раскинуло свои
ветви над огромной куполообразной крышей. Возле его корней, поворачиваясь на вертеле,
готовился наш обычный ужин: туша праздничного зверя Сэхримнира, которую сегодня нарядили в
милое ожерелье из орхидей. А во рту у зверя был ананас размером с штат Висконсин.
Валькирии летали туда-сюда по залу, наполняя кубки, подавая еду и как-то умудряясь
избежать возгорания своих травяных юбок от огня факелов, мерцающих вдоль проходов.
— Магнус! - позвал меня Ти Джей, помахав рукой. Он прислонил к себе свою винтовку,
сломанный ствол которой был заклеен скотчем.
Мы не бронировали за собой столики. Это бы лишило удовольствия от борьбы за лучшие
места. Сегодня мои соседи по этажу забили отличное местечко на третьем ярусе, в нескольких рядах
от стола танов.
— А вот и наш соня! - заухмылялся Хафборн, в зубах которого застряли куски жареного мяса
Сэхримнира. - Аликарл, мой друг!
Мэллори пихнула его локтем.
— Надо говорить «алоха», идиот, - она закатила глаза, глядя в мою сторону. - «Аликарл» на
норвежском означает «жирдяй», о чем Хафборн прекрасно знает.
— Типа того! - Хафборн постучал по своему кубку, чтобы привлечь внимание валькирий. -
Еды и медовухи моему другу!
Я сел между Мэллори и Ти Джеем. Вскоре передо мной стояла кружка холодной медовухи и
тарелка с горячим мясом Сэхримнира, сухариками и подливкой. Несмотря на всё сумасшествие
сегодняшнего дня, я мог похвастаться огромным аппетитом - обычное для меня последствие
воскрешения из мертвых. Я налетел на еду.
За столом танов, как обычно, собралась группа знаменитых умерших людей. Я узнал Джима
Боуи, Криспуса Аттакса и Эрни Пайла, которые погибли смертью храбрых в бою. Они сидели
вместе с Хельги, менеджером отеля, и несколькими другими древними чуваками-викингами. Трон
Одина, расположенный в центре зала, был по обыкновению пуст. Сэм якобы время от времени
получала приказы от Всеотца, однако Один не являлся собственной персоной с тех пор, как мы
вернулись из поиска в январе. Наверное, он работал над своей новой книгой «Пять дней до твоего
лучшего Рагнарёка!» и сопроводительной презентацией в PowerPoint к ней.
Слева от танов находился стол почета. Сегодня за ним сидели лишь два человека: Алекс
Фиерро и ее валькирия-попечитель, Самира аль-Аббас. Это означало, что во всех Девяти Мирах за
последние двадцать четыре часа смертью, достойной Вальхаллы, погибла только Алекс.
 В этом определенно не было ничего странного. Показатели за ночь колебались от нуля до
двенадцати. Но все-таки я не мог избавиться от ощущения, что сегодня больше никто не умер
смертью храбрых просто из-за нежелания делить стол с Алекс. Две валькирии-стражницы стояли
позади нее для предотвращения попытки побега.
Жесты и мимика Сэм выглядели довольно натянутыми. Я был слишком далеко, чтобы
услышать, но представил, что ее разговор с Алекс был примерно таким:
Сэм: Неловко.
Алекс: Неловко, неловко.
Сэм (кивая): Неловко, неловко, неловко.
Рядом со мной Ти Джей отодвинул пустую тарелку.
— Немного о сегодняшнем сражении. Я никогда прежде не видел, чтобы кто-то делал это, - он
прочертил линию вдоль своей шеи, - так быстро и хладнокровно.
Я поборол искушение коснуться своего горла.
— Мне впервые отрезали голову.
— Приятного мало, правда? - сказала Мэллори. - Что с тобой происходило? Ты дымился, как
будто вот-вот взорвешься.
Я знал своих соседей по этажу уже долгое время и доверял им, как семье (под семьей я
подразумеваю Аннабет, а не дядю Рэндольфа). Я рассказал им все: о Локи в его ужасающем
зеленом смокинге, приглашающем меня на свадьбу; снах о моем дяде, Харте, Блитце и великанах
(брате с сестрой) в баре.
— Трим? - спросил Хафборн Гундерсон, собирая крошки печенья со своей бороды. - Я знаком
с этим именем по старым легендам. Он был одним из королей великанов, но это не может быть тот
же парень. Тот Трим был разбит в пух и в прах много веков назад.
Я подумал о козле Отисе, который предположительно мог переродиться из тумана
Гиннунгагапа, и спросил:
— А великаны не могут, ну, типа воскреснуть?
Хафборн усмехнулся.
— Нет, насколько я слышал. Наверное, это другой Трим. Это распространенное имя. Все же,
если молот Тора у него...
— Нам, наверное, не стоит распространять слухи о его потере, - сказал я.
— Да, верно, - проворчала Мэллори. - Ты говоришь, что этот великан планирует жениться... -
ее палец переместился в сторону Самиры. - А Сэм об этом знает?
— Мне нужно спросить у нее, - сказал я. - В любом случае, у нас есть пять дней. Затем, если
этот великан Трим не получит свою невесту...
— Он свяжется по телеграфу, - сказал Ти Джей, - и сообщит остальным великанам, что молот
Тора у него, а затем они вторгнутся в Мидгард.
Я решил не напоминать Ти Джею, что никто больше не пользуется телеграфами.
Хафборн взял свой столовый нож и начал ковырять им в зубах.
— Не понимаю, чего этот чувак Трим так долго ждал. Если все эти месяцы молот был у него,
почему на нас все еще не напали?
У меня не было ответа, но я догадывался, что это как-то связано с Локи. Как всегда, он
наверняка нашептывал что-то людям, манипулировал событиями из-за кулис. Чего бы Локи ни
хотел добиться от этой странной брачной сделки, я был уверен в одном: он не пытался вернуть
молот Тору только потому, что был отличным парнем.
Я взглянул через весь зал на Алекс Фиерро и вспомнил, что она сказала на поле боя, когда
мы столкнулись с Гримвульфом: «Он отправил его за мной. Он знает, что я здесь».
Мэллори пихнула меня локтем.
 — Ты думаешь о том же, да? Не может быть совпадением, что Алекс Фиерро появилась в
разгар всего этого. Думаешь, Локи прислал ее?
У меня появилось чувство, будто из моего горла пытается вылезти резиновая золотая рыбка.
— Как Локи мог устроить превращение кого-либо в эйнхерия?
— О, дружище... - покачал головой Ти Джей. Сочетание цветочного рисунка на его гавайской
рубашке с курткой Армии Союза делало его похожим на детектива из Гавайи 5.0: 1862 (прим. пер.:
американский телесериал). - А как Локи сумел запустить древнего линдворма в Вальхаллу? А как
он смог помочь южанам победить в Первом сражении при Булл-Ране?
— Что Локи сделал?
— На мой взгляд, Локи способен на многое, - сказал Ти Джей. - Никогда не недооценивай
его.
Это был хороший совет. И все же... глядя на Алекс Фиерро, я не мог поверить, что она шпион.
Она ужасна и опасна? Да. Заноза в заднице? Конечно. Но чтобы она работала на своего отца?
— А разве Локи не выбрал бы того, кто... больше бы вписался? - спросил я. - К тому же, когда
Локи был в моей голове, он сказал не брать Алекс на эту свадьбу, потому что она все испортит.
— Реверсивная психология, - предположил Хафборн, все еще работая ножом между зубов.
Мэллори фыркнула.
— Что ты знаешь о психологии, болван?
— Или реверсивно-реверсивная реверсивная психология! - шевелил своими кустистыми
бровями Хафборн. - Этот Локи - тот еще хитрый тип.
Мэллори бросила в него запеченным картофелем.
— Я говорю о том, что за Алекс Фиерро надо следить. После того, как она убила линдворма...
— С моей небольшой помощью, - добавил Ти Джей.
— ... она исчезла в лесу и бросила Ти Джея и меня на произвол судьбы. Затем остальные
драконы обрушились на нас из ниоткуда...
— И убили нас, - сказал Ти Джей. - Да, это было немного странно...
Хафборн хмыкнул.
— Фиерро - дитя Локи и к тому же аргр. В бою нельзя полагаться на аргра.
Мэллори ударила его по руке.
— Твоя позиция еще оскорбительнее, чем запах
— Я считаю твое оскорбление оскорбительным! - запротестовал Хафборн. - Аргры - не воины.
Это всё, что я хотел сказать!
— Ладно, кто такие аргры? - спросил я. - Когда ты впервые это сказал, я подумал, что это
монстр. Потом я подумал, что, может, это другое название для пирата, ну, того, который кричит
«АРРРР». Это означает трансгендер или что?
— Буквально это означает «не по-мужски», - сказала Мэллори. - Это смертельное оскорбление
среди больших неотесанных викингов вроде этого парня.
Она ткнула Хафборна в грудь.
— Чушь! - сказал Хафборн. - Это просто преступление - называть аргром того, кто им не
является. Гендерфлюидные люди - едва ли что-то новое, Магнус. Среди древних скандинавов было
множество аргров. Они преследовали свои цели. Некоторые из величайших жрецов и волшебников
были... - он начертил ножом круги в воздухе. - Ну, ты понял.
Мэллори хмуро посмотрела на меня.
— Мой парень - неандерталец.
— Вовсе нет! - сказал Хафборн. - Я просвещенный современный человек из 865 года н. э.
Если вы сейчас поговорите об этом с теми эйнхериями из 700 года н. э., ну... у них не такие широкие
взгляды на подобные вещи.
 Ти Джей отпил немного медовухи, устремив глаза вдаль.
— Во время войны у нас был разведчик из племени Ленапе. Он - или она - называл(а) себя
Мама Уильям.
— Это ужасное военное прозвище! - пожаловался Хафборн. - Кто бы трепетал от ужаса перед
кем-то, кого звали Мама Уильям?
Ти Джей пожал плечами.
— Признаюсь, многие из нас не знали, что с ним делать. Его «я» , казалось, менялось изо дня
в день. Он говорил, что в его теле живут два духа - мужчина и женщина. Но я говорю вам - это был
великий разведчик, спасший нас от засады во время продвижения по Джорджии.
Я смотрел, как Алекс ест свой ужин, осторожно вынимая кусочки моркови и картофеля из
тарелки. Трудно было поверить, что несколько часов назад те же нежные пальцы уничтожили
дракона... и отрезали мне голову... шнуром.
Хафборн наклонился ко мне.
— В том, что тебя кто-то привлекает, нет ничего позорного, Магнус.
Я подавился куском праздничного мяса.
— Что? Нет, я не...
— Пялишься? - усмехнулся Хафборн. - Знаешь, жрецы Фрейра были очень подвижными. Во
время праздника урожая, они всегда носили платья и удивительно танцевали...
— Ты меня разыгрываешь, - сказал я.
— Неа, - хмыкнул Хафборн. - Однажды в Уппсале я встретил милую...
Его рассказ прервал звук рога, пронесшийся эхом по залу.
Хельги поднялся из-за стола танов. С утра он латал свой пиджак и стриг бороду, но сейчас он
был одет в шлем слишком большого размера - вероятно, чтобы скрыть ущерб, нанесенный Алекс
Фиерро его прическе в стиле «мертвый канюк».
— Эйнхерии! - прогремел его голос. - Сегодня ночью к нам присоединился лишь один павший
воин, но, скажу вам, история его смерти весьма впечатляет, - он хмуро посмотрел на Самиру аль-
Аббас, как бы говоря: «Советую, чтобы так и было». - Встань, Алекс Фиерро, и порази нас своими
доблестными подвигами!
Глава 11
Что нужно сделать, чтобы вам аплодировали стоя?
НЕ ПОХОЖЕ, ЧТОБЫ АЛЕКС волновало наше восхищение.
Она встала, одернув свой вязаный свитер, и окинула пристальным взглядом толпу, словно
вызывая на дуэль каждого из воинов.
— Алекс, сын Локи! - начал Хельги.
— Дочь, - поправила его Алекс. - Пока я не скажу иначе, дочь.
В конце стола танов Джим Боуи закашлялся в свою чашу с медовухой.
— Что еще такое?Эрни Пайл забормотал что-то в ухо Боуи. Они сдвинули головы вместе.
Пайл достал свою записную книжку журналиста и ручку. Казалось, он делает для Боуи
пояснительный рисунок.
Лицо Хельги дернулось.
— Как пожелаешь, дочь Локи...
— И не считайте своим долгом упоминать моего отца, - добавила Алекс. - Я не слишком его
люблю.
Волна нервного смеха прошла по комнате. Рядом с Алекс Самира сжала кулаки, как будто
разминая пальцы, чтобы кого-нибудь придушить. Я сомневался, что она злится на Алекс - Сэм тоже
не любила Локи. Но если таны по каким-то причинам решат, что Алекс недостойна Вальхаллы, Сэм
могут выгнать из валькирий и сослать в Мидгард. Я знал это, потому что именно так и вышло, когда
она доставила меня сюда.
— Очень хорошо, ребенок некоего родителя, - голос Хельги был таким же сухим, как пустая
глазница Одина. - Позволь нам увидеть твои подвиги с помощью Валькириевидения.
Ох уж эти нынешние викинги с их новомодными технологиями... Вокруг ствола дерева Лерад
возникли огромные голографические экраны. Начали отображаться кадры, снятые камерой
валькирии Самиры.
Сэм была экспертом в области тригонометрии, вычислений и авиации, так что вы можете
подумать, что она могла бы догадаться, как использовать камеру. Ничего подобного. Она всегда
забывала, когда следует включить ее и выключить. Половину времени ее видео показывали что- то в
стороне, потому что она закрепляла камеру неправильно. Иногда она записывала всю миссию так,
что камера не показывала ничего, кроме ее ноздрей.
Этой ночью качество видео было хорошим, но Сэм начала запись слишком рано. Временная
отметка показывала семь утра и три минуты: мы наблюдали гостиную в доме бабушки и дедушки
Сэм - маленькое, но опрятное помещение с низким кофейным столиком и двумя замшевыми
диванами. Над камином в рамке висела картина в жанре арабской каллиграфии - узор из завитков,
нанесенный золотой краской на белом пергаменте. Гордо выведенные на экран, под ней на
каминной доске стояли фото Сэм в виде малышки с игрушечным самолетом, младшеклассницы на
футбольном поле, старшеклассницы с большим призом в руках.
Когда Сэм осознала, где началось ее видео, она подавила крик. Но не могла сделать ничего,
чтобы остановить его.
Видео сдвинулось влево, захватив столовую, где трое пожилых людей пили чай из чашек,
обрамленных золотым орнаментом. Одного мужчину я знал: Абдель Фадлан, хозяин «Фалафельной
Фадлана». Сложно не узнать его гриву седых волос и этот синий деловой костюм на заказ. Двое
других, должно быть, были бабушка и дедушка Сэм, Джид и Биби. Джид выглядел, как Санта-Клаус
или Эрнест Хемингуэй - бочкообразная грудь, луновидное лицо с множеством улыбчивых
морщинок, хотя в тот день он хмурился. На нем был серый костюм, который, вероятно, пришелся
бы ему впору, если сбросить двадцать лет и двадцать фунтов. Биби была одета в изысканно
вышитое красное с золотом платье и гармонирующий с ним хиджаб. В ее позе было совершенное
самообладание, как у королевы, когда она наливала чай своему гостю, мистеру Фадлану
По углу съемки я догадался, что Самира сидела на стуле между двумя диванами. Футах в
десяти от неё Амир Фадлан в волнении ходил взад-вперед перед камином, то и дело приглаживая
свои блестящие темные волосы. Он выглядел, как всегда, эффектно в своих кожаных джинсах,
белой футболке и стильном жилете, но его обычная легкая улыбка исчезла. Выражение его лица
было страдающим, как будто кто-то наступил ему на сердце.
— Сэм, я не понимаю, - сказал он. - Я люблю тебя!
По всей толпе в зале прокатилось: «О-о!»
— Заткнитесь! - рявкнула на них Самира, чем только вызвала смех.
Я видел, что она прилагает всю силу воли, чтобы не заплакать.
На видео последовала быстрая перемотка кадров. Я увидел, как Сэм летит на встречу со мной в
«Thinking Cup», затем получает сообщение на телефон с кодовым номером 381.
Она вылетела из кофейни и помчалась через парк по направлению к Даунтаун Кроссинг.
Она снизилась кругами и понеслась над темной тупиковой аллеей между двумя обветшалыми
театрами. Я точно знал, где это было - прямо за углом приюта для бездомных. Героинщики любят
колоться в том переулке, что делает его великолепным местом для того, чтобы быть избитым,
ограбленным или убитым.
На момент прибытия Сэм это было великолепное место еще и для того, чтобы быть
атакованным злобными светящимися волками.
Напротив задней стены три здоровенные твари зажали в угол седого бездомного мужика.
Единственное, что отделяло его от верной смерти, была продуктовая тележка «Roche Bros.», полная
пустых банок для утилизации.
Мой ужин застыл у меня в кишках. Волки пробудили слишком много воспоминаний об
убийстве моей матери. Даже если бы они не были размером с лошадь, я все равно бы понял, что это
- не обычные мидгардские волки. Синий фосфоресцирующий туман окружал их шкуры, бросая на
кирпичные стены волны света, как от аквариума. Их морды были слишком выразительными, с
человеческими глазами и усмехающимися губами. Это были дети Фенрира. Они бесшумно рыскали
туда-сюда, нюхая воздух, радуясь запаху страха, исходившему от их добычи.
— Назад! - прохрипел старик, тыча своей продуктовой тележкой в сторону зверей. - Я сказал
вам, я не хочу! Я не верю в это!
В праздничном зале эйнхерии дружно с неодобрением заворчали.
Я слышал истории о некоторых современных полубогах - сыновьях и дочерях скандинавских
богов и богинь - кто отказался принять свою судьбу. Они отвернулись от таинственности Девяти
Миров. Вместо того, чтобы сражаться, когда появляются монстры, они убегают и прячутся.
Некоторые решают, что они на законном основании сошли с ума. Они принимают лекарства и
проверяются в больницах. Другие становятся алкоголиками или наркоманами и оказываются на
улицах. Этот мужик, похоже, был один из них.
Я ощущал в праздничном зале жалость и отвращение. Этот старик, возможно, всю жизнь
убегал, но теперь оказался в ловушке. Вместо того, чтобы отправиться в Вальхаллу как герой, он
умрет смертью труса и отправится в холодные земли Хель - худшая судьба, какую может
представить эйнхерий.
В глубине аллеи раздался голос, крикнувший:«Эй!».
Прибыла Алекс Фиерро. Она стояла, расставив ноги, уперев кулаки в пояс, как Супергерл
(прим. пер.: персонаж комиксов DC) - если бы Супергерл имела зеленые волосы и щеголяла в
зелено-розовом вязаном свитере.
Должно быть, Алекс проходила мимо. Может, она услышала крики старика или волчий рык. У
нее не было причин вмешиваться. Волки так сосредоточились на своей добыче, что никогда бы ее
не заметили.
И все же она атаковала зверей, на ходу изменив форму и вступив в бой в виде немецкой
овчарки.
Несмотря на разницу в размерах, Алекс умудрилась опрокинуть самого крупного волка. Она
вонзила клыки в его шею. Зверь извивался и рычал, но Алекс отпрыгнула раньше, чем он смог
укусить в ответ. Раненый волк шатался. Двое других набросились на Алекс.
Стремительно, как водопад, она приняла человеческую форму. Алекс отбивалась, используя
свою проволоку, как кнут. Один удар стоил волку его головы.
— О-о! - с уважением донеслось из зала.
Прежде, чем она смогла ударить снова, другой волк схватил ее. Оба покатились по аллее.
Алекс опять превратилась в немецкую овчарку, царапаясь и кусаясь, но она была не в весовой
категории противника.
— Превратись во что-нибудь побольше, - пробормотал я машинально.
Однако по каким-то причинам Алекс этого не сделала.
Мне всегда нравились собаки - больше, чем основная часть людей, и определенно больше, чем
волки. Было тяжело смотреть, как волк вцепился в немецкую овчарку, разрывая морду и горло
Алекс, залив ее мех кровью. Алекс удалось изменить форму - она уменьшилась, став ящерицей, и
выскользнула из-под своего противника. Отбежав на несколько футов, она опять стала человеком, в
изорванной одежде, с лицом, исполосованным страшными следами от укусов.
К сожалению, первый волк пришел в себя. Он завыл в ярости - звук наполнил эхом аллею и
отразился от окрестных зданий. Я понял, что слышал именно этот вой на другом конце города,
сражаясь с убийцей козла.
Два оставшихся волка вместе наступали на Алекс, их синие глаза с ненавистью мерцали.
Алекс шарила рукой по свитеру, обвязанному вокруг ее талии. Одна из причин, по которым
она его носила, стала очевидной: он скрывал охотничий нож на её поясе. Она вынула оружие и
бросила его в сторону бездомного.
— Помоги мне! - крикнула она. - Сражайся!
Лезвие скользнуло по асфальту. Старик попятился, загораживаясь своей тележкой.
Волки бросились на Алекс.
Наконец, она попыталась превратиться во что-то более крупное - возможно, буйвола или
медведя, трудно сказать - но я догадался, что у нее не было достаточно сил. Она снова стала
человеком, когда волки схватили ее и повалили на землю.
Она боролась яростно, захлестнув свою гарроту вокруг шеи одного из волков и пиная другого,
но она была побеждена и потеряла слишком много крови. Ей удалось задушить самого большого
волка. Он упал сверху, придавив Алекс. Последний зверь взял ее за горло. Алекс обхватила
пальцами его шею, но ее глаза теряли фокус.
Слишком поздно старик поднял нож. Он подкрался к последнему волку. В ужасе завопив, он
всадил нож ему в спину.
Монстр упал мертвым.
Старик отошел подальше от поля битвы - три мертвых волка, чей мех еще светился тускло-
синим неоновым облаком; Алекс Фиерро в луже крови, ореолом расползавшейся вокруг нее,
последнее дыхание еще вырывалось с хрипом из ее груди.
Старик бросил нож и убежал прочь, рыдая.
Камера увеличивала изображение по мере того, как Самира аль-Аббас спускалась к павшему
воину. Сэм протянула руку. Мерцающий золотистый дух поднялся над искалеченным телом Алекс
Фиерро, хмурясь в ответ на неожиданный зов.
Экраны потемнели, не показав, как Алекс поспорила с Сэм, подбила ей глаз, или как она
вызвала хаос, когда наконец добралась до Вальхаллы. Возможно, у камеры Сэм закончился заряд
батареи. Или Сэм намеренно отключила её, чтобы Алекс выглядела героем в большей степени.
Праздничный зал был погружен в тишину, не считая потрескивания факелов. Потом эйнхерии
грянули аплодисментами.
Таны поднялись со своих мест. Джим Боуи вытер слезу. Эрни Пайл сморкался. Даже Хельги,
казавшийся таким разозленным несколько минут назад, не скрывал слез, аплодируя Алекс Фиерро.
Самира оглядывалась вокруг, явно ошеломленная такой реакцией.
Алекс могла бы с тем же успехом быть статуей. Ее глаза были неподвижно устремлены на
темноту в том месте, где раньше было видео, как будто бы она могла перемотать свою смерть силой
воли.
Когда овации стихли, Хельги поднял свой кубок.
— Алекс Фиерро, ты сражалась против превосходящих вражеских сил, не думая о своей
безопасности, чтобы спасти более слабого человека. Ты дала ему оружие, шанс искупить свою вину
в сражении и достичь Вальхаллы! Такое мужество и честь для ребенка Локи, это... это поистине
исключительно.
Сэм, казалось, собиралась что-то сказать Хельги, но была прервана новым взрывом
аплодисментов.
— Это верно, - продолжал Хельги, - что мы научились не судить детей Локи слишком строго.
Недавно Самира Аль-Аббас была обвинена в неподобающем для валькирии поведении, и мы ее
простили. И снова мы видим доказательство нашей мудрости.
Еще аплодисменты. Таны кивали и хлопали друг друга по спине, будто говоря: «Да, круто! Мы
и вправду мудрые и непредубежденные! Мы заслужили печеньки!»
— И мало того, - добавил Хельги. - На какой героизм способен аргр! Он улыбнулся другим
танам, чтобы они разделили его изумление. - Я даже не знаю, что сказать. Поистине, Алекс Фиерро,
ты поднялась выше того, что мы ожидали от кого-либо в твоём роде. За Алекс Фиерро! - он поднял
тост. - За кровавую смерть!
— КРОВАВАЯ СМЕРТЬ! - взревела толпа.
Никто не заметил, как сильно Алекс сжимала кулаки и как свирепо она смотрела на стол танов.
Я догадался, что она не оценила выбор слов Хельги.
Хельги не стал беспокоить валу, провидицу, чтобы прочесть судьбу Алекс в рунах, как он
сделал, когда я впервые прибыл в Вальхаллу. Должно быть, он считал, что таны уже знают - от
Фиерро можно ожидать больших подвигов, когда мы все будем сражаться до самой смерти в день
Рагнарёка.
Эйнхерии были в праздничном настроении. Они смеялись, боролись, заказывали еще
медовухи. Валькирии носились в своих травяных юбках и гирляндах, наполняя кувшины так
быстро, как могли. Музыканты завели какой-то скандинавский танец, который звучал, как
акустический дэт-метал в исполнении одичавших кошек.
Что до меня, две вещи испортили мое праздничное настроение.
Сначала Мэллори Кин повернулась ко мне:
— Ты все еще думаешь, что Алекс - настоящий эйнхерий? Если бы Локи хотел иметь агента
в Вальхалле, он не смог бы лучше организовать внедрение...
От этой мысли я почувствовал себя так, будто снова оказался на яхте Рэндольфа, которую
швыряли волны в пятнадцать футов высотой. Я хотел бы доверять Алекс. Сэм сказала мне, что
невозможно попасть в Вальхаллу обманным путем. Впрочем, с тех пор, как я стал эйнхерием,
невозможное было в моем рационе на завтрак, обед и ужин.
Вторая вещь состояла в том, что я мельком заметил какое-то движение надо мной. Я посмотрел
вверх, ожидая увидеть набравшую высоту валькирию или, может быть, какое-нибудь животное,
живущее на дереве Лерад. Вместо этого на стофутовой высоте фигура в черном прислонилась к
древесной развилке, почти растворяясь во мраке, и медленно хлопала в ладоши, глядя на наш
праздник. На ее голове был стальной шлем с волчьей маской.
Прежде чем я успел сказать: «Эй, смотрите, на дереве - убийца козла», я моргнул, и он исчез.
Один лист слетел вниз с того места, где он сидел, и приземлился в мою чашу с медовухой.
Глава 12
Самира и Магнус на дереве сидят и Г-О-В-О-Р-Я-Т
КОГДА ТОЛПА хлынула из зала, я заметил улетающую прочь Самиру.
— Эй! - крикнул я, но из-за шума эйнехериев, она не смогла меня услышать.
Я снял свой кулон и призвал Джека.
— Лети за Сэм, хорошо? Скажи, что мне нужно с ней поговорить.
— Я могу предложить вариант получше, - сказал Джек. - Держись за меня.
— Ого. Ты можешь нести меня по воздуху?
— На короткие расстояния, да.
— Почему ты не сказал мне раньше?
— Я точно упоминал об этом! Кроме того, это есть в руководстве пользователя.
— Джек, к тебе не прилагалось руководства пользователя.
— Просто держись. Конечно, как только ты вернёшь меня в форму кулона, ты будешь
чувствовать себя так...
— Как будто тащил самого себя по воздуху, - предположил я. - И я вырублюсь или ещё что-
то. Хорошо. Полетели.
В том, чтобы летать авиалинией «Джек», не было ничего приятного. Я не выглядел как
супергерой или валькирия. Я выглядел как парень, свисающий с эфеса меча, пока он набирал
высоту - моя задница сжалась, ноги бешено болтались в воздухе. Где-то в районе двадцатого яруса
веток я потерял ботинок. Пару раз я чуть не разбился насмерть. А так да, это был замечательный
опыт.
Когда мы оказались в нескольких шагах от Сэм, я заорал:
— Слева!
Она обернулась, зависнув в воздухе.
— Магнус, что ты... О, привет, Джек.
— Как дела, Львиная Леди? Мы можем где-нибудь сесть? Этот парень тяжёлый.
Мы приземлились на ближайшую ветку. Я рассказал Сэм об убийце козла, скрывавшемся в
ветвях Лерада, и она умчалась предупреждать валькирий. Примерно пять минут спустя она
вернулась, как раз вовремя, чтобы прервать «Hands to Myself» в исполнении Джека.
— Это вызывает беспокойство, - сказала Сэм.
— Знаю, - ответил я. - Джеку плохо удаётся Селена Гомес.
— Нет, я имею в виду убийцу, - поправила Сэм. - Он исчез. Мы переполошили всех
работников отеля, но... - она пожала плечами. - Его нигде нет.
— Можно мне теперь закончить песню? - спросил Джек.
— Нет! - запротестовали мы с Сэм.
Я чуть было не приказал Джеку превратиться обратно в кулон. Потом я вспомнил, что, если он
сделает это, я наверняка отключусь часов на двенадцать.
Сэм устроилась на ветке рядом со мной.
Далеко внизу остатки толпы покидали холл после ужина. Мои друзья с девятнадцатого этажа -
Ти Джей, Мэллори и Хафборн - окружили Алекс Фиерро и сопровождали её на протяжении всего
пути. Отсюда было трудно сказать, был ли это поздравительный, «приятельский» вид
сопровождения или принудительный конвой, для того чтобы уверенными, что она никого не убьет.
Сэм проследила мой взгляд.
— Я знаю, что у тебя есть сомнения насчёт неё. Но она достойна быть здесь, Магнус. То, как
она умерла... Я убеждена в её героизме так же, как была убеждена в твоём.
 Поскольку сам я никогда не был уверен в собственном героизме, комментарий Сэм меня не
успокоил.
— Как твой глаз?
Она потрогала синяк.
— Всё нормально. Алекс просто испугалась. Мне потребовалось время, чтобы понять это, но,
когда ты берёшь кого-то за руку и сопровождаешь его в Вальхаллу, у тебя появляется некоторое
представление о том, что творится в его душе.
— Когда ты забрала меня, такое тоже было?
— В твоей душе не много-то и разглядишь. Там очень темно.
— Подколола! - сказал Джек.
— Есть такая руна, которая заставила бы заткнуться вас обоих? - спросил я.
— Как бы то ни было, - продолжила Сэм, - Алекс была зла и напугана. После того как я
доставила её, я начала понимать, почему. Она гендерфлюид. Она думала, что если станет
эйнхерием, то навсегда останется одного пола. Эта идея ей действительно ненавистна.
— А-а, - протянул я, что было сокращением от «я понял», хотя я не то чтобы понял.
Я всю жизнь относил себя к одному полу. Это никогда мне не мешало. Сейчас я задумался, как
это было бы для Алекс. Единственная аналогия, которую я смог провести, была не очень хорошей.
Когда я был во втором классе, наша классная мисс Менглер (также известная как мисс Мегера)
заставляла писать меня правой рукой, несмотря на то, что я был левшой. Она даже приматывала
мою левую руку к парте. Моя мама устроила скандал, когда узнала об этом, но я до сих пор помню
пугающее чувство скованности от вынужденного написания букв столь неудобным способом,
потому что мисс Менглер настаивала: «Вот так нормально, Магнус. Хватит жаловаться. Ты к этому
привыкнешь».
Сэм вздохнула.
— Признаю, у меня не так много опыта с...
Джек подпрыгнул в моей руке, привлекая внимание.
— Арграми? О, они круты! Один раз мы с Фрейром...
— Джек... - сказал я.
Его руны сменили цвет на покорно-пурпурный.
— Ладно, я просто посижу здесь, как неодушевлённый предмет.
Это по-настоящему рассмешило Сэм. Она сняла хиджаб, как обычно делала в Вальхалле. Как-
то она сказала мне, что воспринимает отель как второй дом, а эйнхериев и валькирий - как часть
своей семьи, так что она не чувствует потребности носить его здесь. Её тёмные локоны рассыпались
по плечам, а зелёный шелковый шарф висел на шее и мерцал, как будто пытаясь активировать свою
невидимость. Это действовало на нервы, поскольку время от времени волосы и шея Сэм, казалось,
исчезали.
— Тебя беспокоит Алекс Фиерро? - спросил я. - В смысле... то, что она трансгендер? Типа, с
твоей религиозностью и всем прочим?
Сэм подняла бровь.
С
моей «религиозностью и всей прочим» меня многое беспокоит, - она обвела рукой
пространство вокруг нас. - Когда я впервые осознала, что мой отец... ну, Локи, мне пришлось
переосмыслить кое-что в жизни. Я до сих пор не принимаю идею о том, что скандинавские боги -
боги. Они просто могущественные существа. Некоторые из них - надоедающие родственники. Но
они не больше, чем создания Аллаха, единственного Бога. Точно такие же, как ты и я.
— Ты же помнишь, что я атеист, верно?
Она фыркнула.
 — Звучит как начало анекдота, да? Атеист и мусульманка попадают в языческую загробную
жизнь. В любом случае, то, что Алекс является трансгендером - наименьшая из моих проблем. Меня
больше волнует её... связь с нашим отцом.
Сэм прочертила линию жизни на своей ладони.
— Алекс слишком часто меняет форму. Она не понимает, как опасно полагаться на силу Локи.
Нельзя давать ему больше власти, чем у него уже есть.
Я нахмурился. Самира говорила мне что-то подобное раньше - она не любит перевоплощаться,
потому что не хочет стать похожей на своего отца. Но я не понимал этого. Лично я, если бы обладал
такой способностью, обращался бы в полярного медведя примерно каждые две минуты и пугал бы
людей до чертиков.
— О какой именно власти мы говорим?
Она отвела глаза.
— Забудь. Ты летел за мной не для того, чтобы говорить об Алекс Фиерро, правда?
— Правда.
Я описал произошедшее во время сражения - дракона и то, как Локи в отвратительном
смокинге вторгся в мою голову и пригласил меня на свадьбу. Затем я рассказал ей о моих видениях
и о том, что эта свадьба, по всей видимости, была свадьбой Сэм и какого-то великана по имени
Трим, имеющего голос, как у моржа, и владеющего баром, в котором он подает самые вонючие
маринады во всем Йотунхейме.
Кое-что из этого оказалось новостью и для Джека. Несмотря на свое обещание оставаться
неодушевленным предметом, он ахал и вопил «Ты шутишь!» во всех подходящих случаях и в
некоторых неподходящих.
Когда я закончил, Сэм продолжала молчать. Дуновение холода прошло между нами, как утечка
фреона из кондиционера.
Внизу суетилась команда уборщиков. Вороны собирали тарелки и чаши. Стаи волков
подъедали остатки пищи и начисто вылизывали пол. У нас в Вальхалле следят за гигиеной.
— Я хотела сказать тебе, - наконец произнесла Сэм. - Все это случилось так быстро. Это
просто... обрушилось на меня.
Она стерла слезу со щеки. Я никогда не видел, чтобы Сэм плакала. Мне хотелось утешить ее -
обнять, погладить ее руку или еще что-нибудь, но Сэм избегала физических контактов, даже
притом, что я принадлежал к ее расширенному семейному кругу Вальхаллы.
— Вот как Локи вмешивается в твою личную жизнь, - догадался я. - Он приходил, чтобы
встретиться с твоими родителями? С Амиром?
— Он передал им приглашения.
Сэм порылась в одном из карманов и протянула мне это приглашение: золотая надпись
курсивом на зеленой пригласительной открытке, точно такой же, как та, которую Локи засунул в
карман дяди Рэндольфа.

Несравненный Локи и некоторые другие люди приглашают вас отпраздновать с ними

бракосочетание
Самиры аль-Аббас бинт* Локи
и
Трима, сына Трима, сына Трима
КОГДА:
Через пять дней
 ГДЕ:
Об этом сообщим позже
ПОЧЕМУ:
Потому что это лучше, чем судный день
Подарки приветствуются
Ожидаются танцы и дикие языческие жертвоприношения

(прим. пер.: бинт - приставка в арабских женских именах, указывающая на отчество)

Я поднял голову.
— Дикие языческие жертвоприношения?
— Можешь себе представить, как отнеслись к этому мои дедушка с бабушкой.
Я снова изучил приглашение. Пункт «когда» переливался, пять медленно исчезало,
превращаясь в четыре. Пункт «где» тоже имел голографический блеск, как если бы он мог в конце
концов превратиться в определенный адрес.
— Ты не могла сказать своим дедушке и бабушке, что это розыгрыш?
— Нет, учитывая, что приглашение было доставлено моим отцом лично.
— °у.
Воображение нарисовало мне Локи, сидящего за обеденным столом семейства аль-Аббас и
попивающего чай из одной из их замечательных золотых чашек. Я представил, как похожее на
Санта Клауса лицо Джида становится все краснее и краснее, Биби изо всех сил сохраняет свою
царственную позу, хотя от злости от ее хиджаба идет пар.
— Локи им все рассказал, - продолжала Сэм. - Как он встретил мою маму, как я стала
валькирией - все. Он сказал им, что они не имели права устраивать мой брак, потому что он мой
отец и уже устроил его.
Джек в моей руке задрожал.
— По крайней мере, - сказал он, - это очень красивое приглашение.
— Джек... - сказал я.
— Верно. Неодушевленный.
— Пожалуйста, скажи, что твои дедушка с бабушкой с этим не согласились, - сказал я. - Они
ведь не рассчитывают, что ты выйдешь замуж за великана.
— Они не знают, что и думать, - Сэм забрала приглашение и уставилась на него, словно
надеясь, что оно сгорит синим пламенем. - Они имели свои подозрения насчет связей моей матери.
Как я уже говорила, моя семья взаимодействовала со скандинавскими божествами на протяжении
многих поколений. Наш род имеет некую... некую привлекательность для богов.
— Добро пожаловать в клуб, - пробормотал я.
— Но Джид и Биби не имели понятия о масштабах этого, пока не появился Локи и не
огорошил их. Больше всего их ранило то, что я скрывала от них свою жизнь валькирии, - еще одна
слеза скатилась по ее носу. - И Амир...
— Видео, которое мы видели по Валькириевидению, - догадался я. - Этим утром он и его отец
пришли к вам, и ты попыталась объяснить.
Она кивнула, теребя уголок пригласительной открытки.
— Мистер Фадлан не понимает, что происходит - только то, что есть какие-то разногласия. Но
Амир... мы снова общались этим вечером, и я... я сказала ему правду. Обо всем. И я пообещала, что
никогда не соглашусь на этот безумный брак с Тримом. Но я не знаю, сможет ли
Амир меня понять. Должно быть, он думает, что я сошла с ума...
— Мы что-нибудь придумаем, - пообещал я. - Тебя никто не может вынудить выйти замуж за
великана.
— Ты не знаешь Локи так, как знаю его я, Магнус. Он может превратить в ад всю мою жизнь.
Он уже взялся за дело. Он может... - она запнулась. - Дело в том, что он считает, что он
единственный, кто в силах решить проблему с молотом Тора. Я не представляю, чего он хочет от
этой сделки, но ничего хорошего из этого не выйдет. Единственный способ остановить его - найти
молот первыми.
— Тогда мы это сделаем, - сказал я. - Мы знаем, что молот у этого парня, Трима. Пойдем и
заберем его. Или даже лучше - просто скажем Тору, и пусть он разберется с этим.
Джек на моих коленях загудел и засветился.
— Это не будет так легко, сеньор. Даже если ты сможешь найти крепость Трима, он не так
глуп, чтобы держать там молот Тора. Он земляной великан. Он может спрятать его буквально в
любом месте под землей.
— Курган вайта, - сказала Сэм.
— В Провинстауне, - сказал я. - Ты всё ещё думаешь, что это наилучший вариант? Даже
учитывая убийцу козла, преследующего нас и говорящего, что это ловушка?
Сэм смотрела прямо сквозь меня. Казалось, она представляет на горизонте грибовидное облако
от атомной бомбы, сброшенной Локи на ее будущее.
— Я должна попытаться, Магнус. Курган. Завтра утром.
Я возненавидел эту идею. Но, к сожалению, другой у меня не было.
— Хорошо. Ты связалась с Хартом и Блитцем?
— Мы встретимся с ними на Кейп-Коде.
Она встала и скомкала приглашение на свадьбу. Прежде, чем я успел возразить, что оно может
нам понадобиться, она бросила его в воронов и волков.
— Встретимся после завтрака. И захвати пальто. Утро будет холодным для полетов.
Глава 13
Расслабься, это просто маленькое смертельное
пророчество
КОНЕЧНО ЖЕ, когда Джек обратно стал кулоном, я отключился на двенадцать часов.
Утром я проснулся с болью в руках и ногах, как будто я провел целую ночь, размахивая
руками по воздуху с эйнхерием, висящим на моей лодыжке.
Видимо, Алекс Фиерро отсутствовала на завтраке, хотя Ти Джей уверял меня, что просунул
под её дверь записку с объяснением, как найти гостиную девятнадцатого этажа.
— Скорее всего, она до сих пор спит, - сказал Ти Джей. - Её первый день был полон
впечатлений.
— Если только она - не тот комар, - Хафборн указал на насекомое, ползающее по солонке. -
Это ты, Фиерро?
Комар ничего не ответил.
Мои друзья пообещали быть в боевой готовности и помочь помешать Локи провести
насильственную свадьбу через пять (уже четыре) дня.
— Мы также проследим и за Фиерро, - пообещала Мэллори, сердито посмотрев на комара.
Я быстро закусил бубликом перед приходом Сэм. Она отвела меня в конюшню, которая
находилась выше комнаты для упражнений на 422 этаже.
Когда Сэм сказала: "Мы собираемся лететь”, я не мог точно знать, что это значило.
Валькирии отлично летали. Они были достаточно сильными, чтобы поднять хотя бы одного
человека. Возможно, она намеревалась засунуть меня в большую сумку и потащить в Кейп-Код.
Или она имела в виду: "Мы спрыгнем со скалы и разобьемся насмерть". Похоже, мы провели
много времени за этим занятием.
Сегодня это означало: "Добраться верхом на летающей лошади". Мне не было ясно, почему
валькирии держат летающих лошадей. Скорее всего, просто потому, что они выглядели круто. С
другой стороны, никто не хочет идти в бой на линдворме, ударяясь и подпрыгивая как ковбой на
индейкоподобной змее.
Сэм оседлала белого жеребца. Затем она посадила меня за собой, и мы проскочили через
ворота конюшни прямо в небеса над Бостоном.
Она оказалась права насчет холода. Это меня не беспокоило, но ветер был настолько сильный,
что развевающийся хиджаб Сэм то и дело попадал мне в рот. Поскольку хиджаб символизировал
скромность и почтительность, я сомневался, что Сэм хотела бы, чтобы ее хиджаб выглядел
пожеванным.
— Далеко еще? - спросил я.
Она оглянулась назад. Синяк под ее глазом побледнел, но она все равно выглядела рассеянной
и утомленной. Я задавался вопросом, а спала ли она вообще?
— Уже недалеко, - сказала она. - Держись.
Я летал с Сэм достаточно часто, чтобы воспринять это предупреждение всерьез. Я сжал
коленями ребра лошади и обхватил Сэм за талию. Когда мы нырнули прямо в облака, я, кажется,
завопил: «МешЛеЦ!».
Мой зад парил в невесомости над седлом. К вашему сведению, я этого не люблю. Мне стало
интересно, летала ли Сэм на самолете подобным же образом, и если да, то скольких инструкторов
она довела до остановки сердца.
 Мы пробились сквозь облака. Перед нами до самого горизонта простирался Кейп-Код -
золотисто-зеленая коса, впадающая в синее море. Прямо внизу северная часть полуострова плавно
окаймляла бухту Провинстауна причудливым полукольцом. В заливе находились несколько яхт, но
весна была слишком ранней для того, чтобы здесь было множество туристов.
На уровне примерно пятисот футов Сэм перестала снижаться и полетела вдоль побережья,
проносясь над дюнами и лагунами, затем - по дуге вдоль Коммершиал-стрит с ее коттеджами под
серой черепицей и пряничными домиками с неоновой росписью. Большинство магазинов было
закрыто, улицы пусты.
— Просто разведка, - сказала мне Сэм.
— Проверяешь, не прячется ли армия великанов за тату-салоном "Mooncusser"?
— Или морские тролли, или вайты, или мой отец, или...
— Да, я понял тебя.
Наконец, она повернула налево, направляясь к башне из серого камня, которая маячила на
холме на краю городка. Гранитное строение было около 50 футов в высоту и имело остроконечную
верхушку, которая напоминала о сказочном замке. У меня было расплывчатое воспоминание об
этой башне, когда я еще ребенком посещал эти места, но мою маму больше интересовали походы в
дюны и на пляж.
— Что это за место? - спросил я у Сэм.
— Наш пункт назначения, - легкая улыбка тронула её губы. - Когда я первый раз её увидела, я
подумала, что это минарет мечети. Выглядит как один из них.
— Но это не так?
Она рассмеялась.
— Нет. Это памятник пилигримам. (прим.пер: пилигримы - английские религиозные
диссиденты, прибывшие в Северную Америку на барке «Мэйфлауэр»).Они высадились здесь перед
тем, как переехали в Плимут. Конечно, мусульмане тоже долгое время живут в Америке. Одна моя
подруга из мечети? Её предок Юсуф бен Али служил вместе с Джорджем Вашингтоном во времена
Американской революции... - она перебила саму себя. - Прости, тебе не нужны уроки истории. В
любом случае, мы здесь не из-за башни. Мы здесь из-за того, что находится под ней.
Боюсь, она говорила не про магазин подарков.
Мы летели вокруг памятника, внимательно разглядывая его основание. Прямо перед входом в
башню на каменной подпорной стене сидели два моих самых любимых человека из других миров.
Они болтали ногами, будто им было скучно.
— Блитц! - закричал я. - Харт!
Харт был глухим, поэтому выкрикивание его имени не принесло никаких плодов, но Блитцен
слегка подтолкнул его локтем и указал на нас. Они оба спрыгнули с выступа и с энтузиазмом
помахали, когда наша лошадь начала приземляться.
— Сынок! - Блитцен вприпрыжку подбежал ко мне.
Его можно было спутать с призраком исследователя тропиков. Белая марля свисала до плеч с
обода его пробкового шлема. Я знал, что марля была специально разработана, чтобы не пропускать
солнечный свет, который превращает гномов в камень. Он также надел кожаные перчатки для
защиты рук. А так, на нем была та же одежда, что из моего сна: костюм-тройка цвета грецкого ореха
с черной "бабочкой", щегольские заостренные кожаные ботинки и яркооранжевый носовой платок.
Обычные вещи для дневной экскурсии в гробницу с нежитью.
Он бросился в мои объятия, чуть не потеряв свой пробковый шлем. Его одеколон пах ароматом
лепестков роз.
— Молоты и наковальни, как же я рад тебя видеть!
Хартстоун прибежал следующим, слегка улыбаясь и показывая "ура" на языке жестов обеими
ладонями. Для Харта это было эквивалентом восторженного фанатского визга.
Он был одет в его обычную черную куртку, джинсы и шарф в крапинку, обвязанный вокруг
шеи. Лицо было таким же бледным, как и всегда, с бесконечно грустными глазами и торчащими во
все стороны волосами цвета платины, но он немного посвежел за последние недели. Он выглядел
более здоровым, по крайней мере, по человеческим стандартам. Может быть, они заказывали очень
много пиццы, пока прятались в убежище Мимира.
— Ребята, - обнял я Харта. - Вы выглядите точь-в-точь такими же, какими я видел вас в
ванной!
Оглядываясь назад, могу сказать, что это была не самая хорошая фраза, с которой стоило
начать.
Я попятился и объяснил все, что происходит - странные сны, реальность, которая еще
страннее, Локи в моей голове, моя голова в банке с солеными огурцами, голова Мимира в ванне и
так далее.
— Да, - сказал Блитцен. - Капо любит появляться в ванной. Одной ночью напугал так, что я
чуть не выпрыгнул из кольчужной пижамы.
— Это не то, что мне хотелось бы представлять, - сказал я. - Также нам нужно поговорить о
способах связи. Вы, ребята, просто исчезли, не сказав мне ни слова.
— Эй, парень, это была его идея.
Он показал все это на языке жестов специально для Харта: коснулся лба мизинцем, потом
двумя пальцами указал на Харта. "Идея". "Его". "Х" как символ имени Хартстоуна.
Хартстоун раздраженно хмыкнул. Он ответил жестами: "Чтобы спасти тебя, глупый. Скажи
Магнусу". Он использовал жест "М" для моего имени - кулак с тремя пальцами, которые обхватили
большой палец.
Блитцен вздохнул.
— Эльф преувеличивает, как обычно. Он напугал и прогнал меня из города. Но сейчас я
спокоен. Это было просто маленькое смертельное пророчество!
Сэм вытащила свой рюкзак из седельных сумок. Она потрепала конскую морду и указала в
небо, и наш белый приятель-жеребец поднялся в облака.
— Блитцен... - она обернулась. - Ты ведь понимаешь, что нет такого понятия, как маленькое
смертельное пророчество, верно?
— Я в порядке! - Блитцен уверенно нам улыбнулся. Сквозь марлевую сетку он выглядел
немногим счастливее призрака. - Несколько недель назад Хартстоун вернулся со своего
индивидуального магического тренинга с Одином. Он вдохновился идеей прочесть мое будущее,
бросил руны и... ну, они не показали ничего хорошего.
"Ничего хорошего?" - Хартстоун топнул ногой. - "Блитцен. Кровопролитие. Нельзя остановить.
Накануне О-С-Т-А-Р-Ы".
— Верно, - сказал Блитцен. - Он прочитал это по рунам. Но...
— Что такое Остара? - спросил я.
— Первый день весны, - ответила Сэм. - Который наступит, ох, через четыре дня.
— На тот же день назначена твоя предполагаемая свадьба.
— Поверь мне, - угрюмо сказала Сэм, - это не было моей идеей.
— Таким образом, предполагается, что Блитцен умрет перед этим? - мой желудок начал
подскакивать к горлу. - Кровопролитие, которое нельзя остановить?
Хартстоун энергично закивал. "Он не должен быть здесь".
— Согласен, - сказал я. - Это слишком опасно.
— Ребята! - Блитцен попытался выдавить бодрую усмешку. - Подумайте. Хартстоун -
новичок в чтении рун. Может быть, он истолковал их неверно! Вместо «кровопролитие» может
быть... «важное открытие». Важное открытие, которое нельзя остановить. Это может быть добрым
предзнаменованием!
Хартстоун вытянул руки, словно хотел придушить гнома, что не требовало перевода.
— К тому же, - сказал Блитц, - если здесь есть могила, она должна быть под землей. Вам
нужен гном!
Харт пустился в шквал гневных жестов, но вмешалась Самира.
— Блитц прав, - сказала она и добавила к этому жест, резко сведя вместе кулаки с
вытянутыми указательными пальцами.
Она улучшила свой язык жестов, с тех пор как встретила Хартстоуна - просто, знаете, в
свободное время между сбором душ, учебой с отличием и полетами на реактивных самолетах.
— Это слишком важно, - сказала она. - Иначе я бы не стала вас просить. Мы должны найти
молот Тора до начала весны, или целые миры будут уничтожены. Или... я должна буду выйти замуж
за великана.
«Другой способ, - ответил жестами Харт. - Должен быть. Даже не знаем, здесь ли молот».
— Дружище, - Блитц взял эльфа за руки, что с одной стороны было мило, с другой - грубо,
если учесть, что на языке жестов это все равно что заткнуть говорящему рот. - Я знаю, ты
беспокоишься, но со мной все будет нормально.
Блитц повернулся ко мне.
— К тому же, как бы сильно я ни любил этого эльфа, сидение в убежище сводит меня с ума.
Лучше умереть снаружи, чем продолжать смотреть телевизор, есть доставленную пиццу и ждать,
пока голова Мимира всплывет в ванне. Кроме того, Хартстоун храпит - ты не поверишь как.
Хартстоун выдернул руки: «Ты не показываешь жестами, но я могу читать по губам,
помнишь?».
— Харт, - сказала Сэм. - Пожалуйста.
Сэм и Харт затеяли настолько напряженную игру в гляделки, что я почти чувствовал, как
кристаллы льда образуются в воздухе. Я никогда не видел, чтобы у этих двух раньше случались
такие противоречия, и не хотел бы оказаться между ними. Мне захотелось вызвать Джека, чтобы он
спел им песню Бейонсе, просто с целью предоставить им общего противника.
Наконец Хартстоун показал жестами: «Если с ним что-то случится...»
«Я беру ответственность на себя», - беззвучно произнесла Сэм.
— Я тоже читаю по губам, - сказал Блитц. - И я могу сам отвечать за себя, - он с нетерпением
потер руки. - А теперь поищем вход в курган, да? Прошли уже месяцы с тех пор, как я откапывал
злобную нежить!
Глава 14
Плачь рекой кровавых слез. Стой. Вообще-то, не надо
ПРЯМО как в старые добрые времена: направляемся вместе в неизвестность в поисках
пропавшего магического оружия, находясь на грани мучительной смерти. Как же я скучал по своим
друзьям!
Мы обошли половину основания башни, прежде чем Блитцен сказал: "Ага".
Он присел на корточки и провёл пальцем, облаченным в перчатку, по трещине в брусчатке. Как
по мне, она совершенно не отличалась от тысяч таких же трещин в камнях, но, похоже, эта
Блитцену особенно понравилась.
Он ухмыльнулся.
— Теперь видишь, сынок? Ты бы никогда это не нашёл без помощи гнома. Ты бы ходил
вокруг целую вечность, пытаясь найти вход в гробницу, и...— Это трещина и есть вход?
— Это ключ ко входу, да. Но нам понадобится немного магии. Харт, будь так любезен,
проверь ещё раз.
Харт сел рядом с ним. Он кивнул, говоря тем самым: "Ага", затем начертил руну пальцем на
полу. В ту же секунду десять квадратных футов брусчатки растворились в воздухе, открывая
проход, ведущий вниз. К сожалению, мы вчетвером оказались именно на этих самых десяти
квадратных футах, когда они исчезли.
Мы свалились в пустоту, громко крича. Хотя в основном это были мои вопли.
Хорошие новости: падая, я не сломал себе ни одну кость. Плохая новость: это сделал
Хартстоун.
Я услышал хруст, за которым последовало кряхтенье Харта, и сразу же понял, что произошло.
Я не имею в виду, что эльфы хрупкие. В каком-то смысле Харт был самым крепким чуваком из
всех, кого я знал. Но порой мне хотелось завернуть его в одеяло и прилепить на лоб наклейку
"Обращаться бережно".
— Постой, парень, - сказал я ему, что, по сути, было бесполезно, так как он не мог видеть
меня в темноте.
Я нашёл его ногу и быстро обнаружил перелом. Харт ахнул и попытался содрать кожу с моих
рук.
— Что происходит? - спросил Блитц. - И чей это локоть?
— Это мой, - сказала Сэм. - Все целы?
— Харт сломал лодыжку, - сказал я. - Мне нужно её вылечить. Вы двое продолжайте
осматриваться.
— Тут тьма непроглядная, - пожаловался Блитц.
— Ты же гном, - я понял по звуку, что Сэм сняла топор со своего ремня. - Я думала, тебе
комфортно под землёй.
— Так и есть! - сказал Блитц. - Но я предпочитаю хорошо освещённые, роскошно
обставленные подземелья.
Судя по эху от наших голосов, мы находились в широком каменном помещении. Света не
было, поэтому я предположил, что проход, через который мы сюда попали, закрылся над нами.
Есть и плюсы. На нас никто не напал... пока.
Я отыскал руку Харта и начертал у него на ладони буквенные символы, чтобы он не
паниковал: "ИСЦЕЛЯЮ ТЕБЯ. ЛЕЖИ СПОКОЙНО”.
Затем я положил обе руки на его сломанную щиколотку.
 Я призвал силы Фрейра. Тепло разлилось в груди и перетекло в руки. Мои пальцы начали
излучать ровное золотистое свечение, разгоняющее темноту. Я чувствовал, как срастаются кости
Хартстоуна, отек спадает, а кровообращение нормализуется.
Он выдохнул и знаками показал: "Спасибо".
Я сжал его колено. "Без проблем, парень".
— Итак, Магнус, - сказал Блитц охрипшим голосом, - может, ты желаешь осмотреться?
Побочным эффектом использования моих целебных сил было то, что я начинал сиять. Не в
том смысле, что я сиял здоровьем. Я на самом деле светился. Днём мерцание было едва
различимым, но здесь, в темноте подземелья, я выглядел как человекоподобный ночник. К
сожалению, теперь я мог видеть то, что было вокруг.
Мы стояли посреди куполообразной комнаты, напоминающей гигантский улей, высеченный из
камня. На потолке, который находился на высоте двадцати футов, не было заметно никаких следов
люка, через который мы попали сюда. По периметру помещения в стенах были ниши размером со
шкаф, в которых стояли мумии в сгнивших одеждах. Их кожистые пальцы сжимали рукоятки
заржавевших мечей. В комнате не наблюдалось выхода.
— Чудесно, - сказал я. - Они сейчас проснуться, не так ли? Эти десять чуваков...
— Двенадцать, - поправила Сэм.
— Двенадцать чуваков со здоровенными мечами, - сказал я.
Я обхватил рукой свою плашку с руной. Кто-то из нас дрожал: либо я, либо Джек. Я решил,
что это Джек.
— Может, это всего лишь пугающие безжизненные трупы, - сказал Блитц. - Мысли
позитивно.
Хартстоун щёлкнул пальцами, чтобы привлечь внимание. Он показал на саркофаг, стоящий в
центре комнаты.
Не то чтобы я его не заметил. Трудно пропустить громадный железный ящик. Но я пытался не
обращать на него внимание, надеясь, что он исчезнет. Передняя часть саркофага была украшена
витиеватыми викингскими изображениями: волками, змеями и руническими надписями,
закручивающимися вокруг центральной гравюры, которая изображала бородатого мужчину с
исполинским мечом.
Понятия не имел, что подобный гроб делает на Кейп-Коде. Не думаю, что пилигримы стали бы
тащить такую махину на Мейфлауэре (прим. пер.: корабль, на котором пилигримы приплыли в
Северную Америку).
Сэм жестами приказала нам не двигаться. Она взлетела над полом и облетела саркофаг, держа
топор наготове.
— Сзади тоже есть надписи, - сообщила она. - Это древний саркофаг. Я не вижу следов того,
что его в последнее время открывали, но, возможно, Трим спрятал молот внутри.
— Есть идея, - сказал Блитцен. - Давайте не будем проверять.
Я взглянул на него.
— Таково твоё экспертное мнение?
— Послушай, сынок, от этой гробницы просто несёт древней магией. Она была построена
более тысячи лет назад, задолго до того, как викингские первопроходцы добрались до Северной
Америки.
— Откуда ты знаешь?
— Эти знаки на камне, - сказал Блитцен. - Я могу определить, когда была высечена эта
комната с такой же лёгкостью, с какой узнаю возраст рубашки по степени обтрёпанности ниток.
Как по мне, это совсем не легко. И вообще, я не разбирался в гномьей моде.
— То есть это гробница викингов, которая была построена до того, как викинги сюда попали,
- сказал я. - А-а... как это вообще возможно?
"Она движется”, - показал Харт.
— Как гробница может передвигаться?
Блитцен снял шлем. Его обычно идеальные волосы были немного взъерошены из-за сетки.
— Сынок, предметы постоянно передвигаются между девятью мирами. Мы же соединены
через Мировое Дерево, верно? Его ветви раскачиваются, множатся, оно все глубже и глубже
пускает корни. Это место не было создано здесь. Оно переместилось сюда. Возможно, потому что...
ну, ты знаешь, оно пропитано темной магией.
Сэм опустилась на землю неподалёку от нас.
— Я не фанатка чёрной магии.
Харт указал на пол перед саркофагом. Вокруг основания гроба был выгравирован
полупрозрачный круг из рун, который я раньше не замечал.
Харт показал пальцами: "К-Е-Н-Н-И-Н-Г".
— Что это? - спросил я.
Самира подобралась чуть ближе к надписи.
— Кеннинг - это прозвище викинга.
— Ты имеешь в виду типа..."Эй, Кеннинг. Как жизнь?"
— Нет, - сказала Сэм тоном "я-выбью-тебе-последние-мозги". - Это когда ты, обращаясь к
кому-то, используешь описание вместо настоящего имени. Это как, например, вместо "Блитцен"
сказать "Модник" или "Повелитель рун" вместо "Хартстоун".
Харт кивнул, мол, можешь называть меня Повелителем Рун.
Сэм прищурилась, пытаясь разглядеть надписи на полу.
— Магнус, можешь подойти и посветить, пожалуйста?
— Я тебе не фонарик.
Но я всё же сделал шаг к гробу.
— Здесь написано: "Река Крови", - объявила Сэм. - Снова и снова, по кругу.
— Ты умеешь читать на древнескандинавском? - спросил я.
— Древнескандинавский - лёгкий язык. Хочешь помучиться? Попробуй выучить арабский.
— Река Крови.
Бублик, который я съел на завтрак, вызывал тяжесть в животе.
— Это никого не наводит на мысли о безудержном кровопролитии? Мне это не нравится.
Даже без марли Блитц выглядел мрачновато.
— Наверное, это просто совпадение, но я позволю себе обратить ваше внимание на то, что из
этой комнаты нет выхода. И гномье чутье подсказывает мне, что эти стены нам не пробить. Мы
попали в мышеловку. И единственный способ выбраться - дать ей захлопнуться.
— Меня начинает раздражать твоё гномье чутьё, - сказал я.
— Меня тоже, сынок.
Хартстоун свирепо посмотрел на Блитцена: "Это ты хотел, чтобы мы пришли сюда. Что
теперь? Разорвём круг кеннинга? Откроем гроб?"
Сэм поправила свой хиджаб.
— Если в этой гробнице и находится вайт, то он, вероятнее всего, в саркофаге. Это также
самое надёжное место, чтобы спрятать магическое оружие, например, молот одного из богов.
— Мне нужно мнение со стороны, - я снял свой кулон.
На моей ладони возник Джек в полный рост.
— Хэй, ребята! О-о-о, гробница, пропитанная тёмной магией? Круто!
 — Приятель, ты чувствуешь где-нибудь поблизости молот Тора?
Джек задрожал от сосредоточенности.
— Трудно сказать. В этом ящике находится что-то могущественное. Оружие? Магическое
оружие? Можно я открою его? Пожалуйста-пожалуйста! Это так захватывающе!
Я подавил желание ударить его по эфесу, что навредило бы только мне.
— Ты когда-нибудь слышал о земляных великанах, сотрудничающих с вайтами? Например...
использующих эту гробницу в качестве сейфа?
— Это было бы странно, - заметил Джек. - Обычно земляные великаны хранят свои вещи... ну,
вы поняли, в земле. То есть глубоко под землёй.
Я повернулся к Сэм.
— Тогда зачем Отис послал нас сюда? И каким образом это является хорошей идеей?

Сэм оглядела комнату, как будто пыталась решить, за какой из двенадцати мумий спрятаться.
— Слушай, может, Отис ошибся. Возможно... Возможно, это была просто сумасбродная идея,
но...
— Но сейчас-то мы здесь! - сказал Джек. - Ну, блин, ребята. Я защищу вас! Кроме того, я
терпеть не могу неразвёрнутые подарки. Дайте мне хотя бы чуть-чуть потрясти гроб, чтобы
предположить, что внутри!
Хартстоун рубанул ладонью по воздуху: "Хватит уже”.
Он достал из кармана своей куртки небольшой кожаный мешочек - свою коллекцию плашек с
рунами - и вытащил одну, которую я до этого уже видел:

— Это дагаз, - сказал я. - Мы использовали её, чтобы открыть двери в Вальхаллу. Ты уверен?
Выражение лица Харта остановило меня. Ему не нужно было прибегать к языку жестов, чтобы
передать свои чувства. Он сожалел о всей этой сложившейся ситуации. Он ненавидел подвергать
Блитцена опасности. Но мы уже были здесь. Мы взяли его с собой, потому что он обладал магией.
Он хотел покончить с этим.
— Магнус, - сказала Сэм, - отойди назад.
Я послушался и встал перед Блиценом на случай, если Река Крови выпрыгнет из гроба в стиле
самурая и направится прямиком к ближайшему гному.
Харт встал на колени и прислонил дагаз к надписи. В одно мгновение слова "Река Крови"
взорвались ослепительным светом. Харт отскочил назад, увернувшись от сорванной крышки
саркофага, которая пролетела мимо меня и впечаталась в стену. Перед нами предстала мумия
короля в серебряных доспехах, короне и с мечом в ножнах.
— Постойте-ка, - пробормотал я.
Труп в буквальном смысле открыл глаза.
Глава 15
Все, кто за расправу над Магнусом, скажите «да»,
пожалуйста
КАК ПРАВИЛО, вы не ожидаете, что зомби начнет с вами беседовать.
Я думал, король-мумия скажет: «РАРРР!» Или самое большее: «МОЗГИ!» И затем приступит к
делу - начнет убивать нас.
Я не был готов услышать: «Благодарю вас, смертные! Я в долгу перед вами!»
Он вышел из своего гроба - немного нетвердо, поскольку был изможденным трупом, чья
броня, вероятно, весила больше, чем он сам - и стал ликующе приплясывать.
— Тысяча лет в этом глупом ящике, и теперь я снова свободен! ХАХАХАХАХА!
Позади него стенки гроба с внутренней стороны были испещрены отметинами, по которым он
считал годы. Однако, не было никаких признаков молота Тора, из чего следовало, что зомби
оставался заперт там без возможности посмотреть кино на Нетфликсе.
Джек задрожал от восторга. — Ты только посмотри на этот меч! Она такая горячая!Я не знал:
1) как он мог говорить о мече в женском роде, и 2) как он мог называть ее горячей. Я не был уверен,
что хочу знать ответы на эти вопросы.
Сэм, Блитц и Харт отодвинулись от зомби. Острие Джека поплыло в сторону леди меча, но я
прижал его к полу и облокотился на него. Мне не хотелось, чтобы он обидел мистера Зомби или его
клинок, будучи слишком нахальным.
— Э-э, привет, - обратился я к зомби. - Я Магнус.
— У тебя симпатичное золотое сияние!
— Спасибо. И как так вышло, что вы говорите по-английски?
— Я? - король склонил свою омерзительную голову. Белые клочья облепили его подбородок
- может быть, паутина, а может, остатки бороды. Его глаза были зелеными, яркими и вполне
человеческими. - Вероятно, магия. Может быть, мы общаемся на духовном уровне. В любом случае,
спасибо за мое освобождение. Я Геллир, принц датский!
Блитцен выглянул из-за моей спины.
— Геллир? А Река Крови - это твой никнейм?
Смех Геллира звучал, как маракас, наполненный влажным песком.
— Нет, мой друг гном. Река Крови - это кеннинг, который я заслужил благодаря моему
клинку, мечу Скофнунгу.
Клац, клац.
Харт попятился, споткнулся о крышку гроба, упал на нее и остался в позе краба, вытаращив
глаза от шока.
— А! - сказал Геллир. - Вижу, твой эльф слышал о моем мече.
Джек дернулся под моим локтем.
— Э-э, сеньор? Я тоже слышал о ней. Она прямо... ух. Она - знаменитость.
— Подождите, - вмешалась Сэм. - Принц Геллир, возможно ли, что. что где-то здесь лежит
молот? Мы слышали, что у вас может быть молот.
Зомби нахмурился, отчего по его кожистому лицу пошли глубокие морщины.
— Молот? Нет. Зачем бы мне понадобился молот, если я - Владыка Меча? (прим. пер.: англ.
- the Lord of the Sword)
Глаза Сэм потускнели, или, быть может, это мое сияние начало блекнуть.
 — Вы уверены? - уточнил я. - То есть, я хочу сказать, Владыка Меча - это великолепно. Но вы
могли бы быть при этом, даже не знаю, Громилой с Молотом.(прим. пер.: англ. - the Slammer of the
Hammer)
Геллир не сводил пристального взгляда с Сэм. Он нахмурился еще больше.
— Одну минуту. Ты женщина?
— Э-э... да, принц Геллир. Меня зовут Самира аль-Аббас.
— Мы зовем ее Отличница с Топором (прим. пер.: англ. - the Max with the Ax), - предложил
я.
— Ты у меня получишь, - прошипела Сэм.
— Женщина, - Геллир подергал себя за подбородок, выдрав часть паутинной бороды. - Это
досадно. Я не могу обнажить свой меч в присутствии женщины.
— Ах, какой облом, - сказал Джек. - Я хочу встретиться со Скоффи!
Хартстоун с трудом поднялся на ноги. Он жестикулировал: «Мы должны уйти. Сейчас. Не
позволяй зомби достать меч».
— Что делает твой эльф? - поинтересовался Геллир. - Что за странные жесты?
— Это язык жестов, - ответил я. - Он, э-э, не хочет, чтобы ты вынимал меч. Он говорит, что
нам нужно уйти.
— Но я не могу этого позволить! Я должен выразить свою признательность. К тому же, мне
нужно вас убить!
Теперь мое сияние определенно поблекло. Когда заговорил Джек, его руны озарили склеп
зловещими красными вспышками.
— Эй, зомби! Признательность обычно выражают красивой открыткой, а не говорят: «Мне
нужно вас убить».
— О, я очень признателен! - возразил Геллир. - Но я также драугр - хозяин этого кургана. Вы
вторглись в частные владения. Так что, когда я должным образом закончу вас благодарить, я
должен буду пожрать вашу плоть и поглотить ваши души. Но, увы, меч Скофнунг имеет очень
четкие границы применения. Он не может быть извлечен из ножен при дневном свете или в
присутствии женщины.
— Это глупые правила, - сказала Сэм. - Я имею в виду, это очень разумные правила. Таким
образом, вы не можете убить нас?
— Нет, - согласился Геллир. - Но не беспокойтесь. Я все же сделаю вас мертвыми!
Он три раза стукнул по полу ножнами своего меча. Абсолютно никого не удивив, двенадцать
мумифицированных воинов выступили из своих ниш в стенах.
Драугры совершенно не вписываются в стереотипы, связанные с зомби. Они не волочили ноги.
Они не стонали бессвязно и не вели себя, как оглушенные, что надлежит делать зомби. Они единым
движением выхватили свое оружие и встали в боевую стойку, ожидая, когда Геллир прикажет им
убивать.
— Это плохо, - заметил Джек, капитан очевидность. - Я не уверен, что смогу разобраться со
всеми до того, как они поубивают вас, ребята. И я не хочу показаться некомпетентным перед этой
красоткой-мечом!
— Приоритеты, Джек, - сказал я.
— Именно! Я надеюсь, у вас есть план, который позволит мне выглядеть лучшим образом!
Сэм обеспечила нас новым источником света. В ее свободной руке возникло сияющее копье
- тактическое оружие валькирии. В его слепящем белом свете от лиц зомби начал идти пар.
Хартстоун поднял свой мешочек с рунными камнями. Блитцен снял свой галстук-бабочку,
который, как и вся его весенняя линия модной одежды, был покрыт сверхгибкой кольчугой.
Блитцен намотал галстук на кулак, готовый разбить несколько физиономий зомби.
 Мне не нравились наши шансы: четверо против тринадцати. Или пятеро, если считать Джека
отдельно. Я не считал, поскольку это значило бы, что мне остается полагаться на себя самого.
Я задумался, смогу ли призвать Умиротворение Фрейра. Благодаря моему папе, мирному богу,
не позволяющему сражаться в своих священных местах, я мог иногда разоружить всех на немалом
расстоянии вокруг себя, вырвав оружие из их рук. Однако это было что-то вроде моего последнего
трюка. Я буду дурак дураком, если попытаюсь сделать это сейчас, в закрытом пространстве, и
зомби просто опять поднимут свои мечи, чтобы убить нас.
Прежде чем я смог решить, что будет самым впечатляющим зрелищем для горячей леди- меча,
один из зомби поднял руку.
— У нас есть кворум?
Вождь Геллир сгорбился, будто один из его позвонков распался.
— Арвид, - сказал он, - Мы были заперты в этой камере на протяжении столетий. Разумеется,
у нас есть кворум! Мы все в сборе, потому что мы не можем уйти!
— Тогда я предлагаю объявить собрание открытым, - сообщил другой мертвый парень.
— Ох, во имя святого Тора! - пожаловался Геллир. - Мы здесь, чтобы перерезать этих
смертных, съесть их плоть и забрать души. Это очевидно. После этого мы будем иметь достаточно
сил, чтобы вырваться из нашей могилы и сеять хаос на Кейп-Коде. Нам действительно нужно?..
— Поддерживаю предложение, - отозвался другой зомби.
Геллир хлопнул себя по костяному лбу.
— Прекрасно! Все «за»?
Остальные двенадцать мертвых парней подняли руки.
— Тогда эта резня, э-э... то есть собрание открыто, - Геллир повернулся ко мне, его глаза
раздраженно блестели. - Мои извинения, но мы все решаем общим голосованием. Это традиция
Тинг.
— Какой такой тинг?
— Ну, Тинг, - сказал Геллир. - От слова тингвеллир, что значит «поле собрания».
Скандинавский совет голосующих.
— А-а, - Сэм смотрела в нерешительности то на свой топор, то на копье, как будто
сомневаясь, что использовать... или этот вопрос требуется выдвинуть на рассмотрение? - Я слышала
про Тинг. Это было место, где древние скандинавы собирались, чтобы урегулировать судебные
споры и принимать политические решения. Собрания вдохновили на идею парламента.
— Да, да, - подтвердил Геллир. - Теперь это английский парламент, в чем я лично не виноват.
Но когда пришли пилигримы. - он указал подбородком на потолок. - Ну, к тому времени наша
могила существовала здесь уже много веков. Пилигримы высадились, разбили лагерь над нами на
несколько недель. Они, должно быть, подсознательно чувствовали наше присутствие. Боюсь, мы
вдохновили их на Мэйфлауэрское соглашение, заварив всю эту кашу с правами и демократией в
Америке, бла-бла-бла. — Можно мне вести протокол? - спросил один из зомби.
Геллир вздохнул.
— Дагфинн, честное слово. Хорошо, ты - секретарь. — Люблю быть секретарем, - Дагфинн
вложил меч в ножны.
Он достал из-за пояса блокнот и ручку, хотя я не могу вам объяснить, откуда у мертвого
викинга взялись школьные принадлежности.
— Так. подождите, - сказала Сэм. - Если вы застряли в этом ящике, откуда вы знаете, что
происходит за пределами могилы?
Геллир закатил свои прекрасные зеленые глаза.
— Телепатические силы. Дураку понятно. В любом случае, с тех пор как мы вдохновили
пилигримов, мои двенадцать телохранителей стали невыносимо гордиться собой. Мы должны все
делать по парламентарным правилам... или по Тингаментарным правилам. Однако не беспокойтесь.
Мы убьем вас совсем скоро. Теперь я вношу предложение.
— Во-первых, - прервал его другой зомби, - это старое дело?
Геллир стиснул кулак с такой силой, что мне показалось, будто его рука вот-вот рассыплется.
— Кнут, мы драугры из шестого столетия. Для нас все - старое дело!
— Я вношу предложение, чтобы мы зачитали протокол предыдущего собрания, - сказал
Арвид. - Кто поддержит?
Хартстоун поднял два пальца вверх. Я его не винил. Чем больше времени они потратят на
зачитывание протоколов прошлых массовых убийств, тем меньше его у них останется на убийство
нас.
Дагфинн полистал назад свой блокнот. Страницы рассыпались в пыль под его пальцами.
— Ах, на самом деле у меня нет этих протоколов. — Ну так двигаемся дальше! - сказал
Геллир.
— Подождите! - крикнул Блитцен. - Нам нужна устная отчетность! Я хочу услышать о вашем
прошлом - кто вы такие, почему были похоронены вместе, а также имена и истории всего вашего
оружия. Я гном. Наследие вещей важно для меня, особенно тех вещей, которыми собираются меня
убить. Я вношу предложение, чтобы вы нам все рассказали.
— Поддерживаю предложение, - сказала Самира. - Все «за»?
Каждый зомби поднял руку, включая Геллира - я думаю, по привычке - который выглядел
весьма недовольным собой. Джек сделал выпад в воздух, чтобы голосование было единодушным.
Геллир пожал плечами, заставив доспехи и кости заскрипеть.
— Вы очень усложняете эту резню, но так и быть, я расскажу нашу историю. Вольно, господа.
Другие зомби убрали в ножны свои мечи. Некоторые уселись на пол. Остальные прислонились
к стенам, скрестив руки. Арвид и Кнут извлекли мотки ниток со спицами из своих ниш и принялись
вязать рукавицы.
— Итак, я Геллир, - начал принц. - Сын Торкеля, принца среди датчан. И это - он похлопал по
мечу, - это Скофнунг, самый известный клинок, каким когда-либо владел викинг!
— Исключая присутствующих, - пробормотал Джек. - Но, ух, Скофнунг - крутое имя.
Я был с ним не согласен. Мне также не нравилось выражение ужаса на лице Хартстоуна.
— Харт, ты знаешь этот меч? Жесты эльфа были осторожными, как будто воздух мог обжечь
ему пальцы. «Изначально он принадлежал королю по имени Х-Р-О-Л-Ь-Ф. Выкован с помощью душ
его двенадцати последователей, они все были берсерками».
— Что означают его жесты? - осведомился Геллир. - Они очень раздражают.
Я начал было переводить, но Блитцен перебил меня, завопив так громко, что Арвид и Кнут
уронили свои вязальные спицы.
— Тот меч? - Блитц уставился на Хартстоуна. - Тот, который. камень. твой дом?
Я смысла не уловил, но Харт кивнул.
«Теперь ты видишь? - говорили его жесты. - Нам не следовало приходить».
Сэм повернулась, свет ее копья с шипением превращал в пепел прах на полу.
— Что это значит? Какой камень? И как это связано с молотом Тора?
— Извините, - вмешался Геллир. - Мне кажется, говорю я. Если вы пришли сюда в поисках
молота Тора, я боюсь, кто-то снабдил вас никуда не годной информацией.
— Мы должны выжить, - сказал я своим друзьям. - Есть один козел, которого мне нужно
убить.
— Кхм, - Геллир продолжал. - Как я говорил, меч Скофнунг был создан королем по имени
Хрольф. Его двенадцать берсерков пожертвовали своими жизнями, чтобы их души могли вдохнуть
в клинок силу, - Геллир хмуро посмотрел на своих собственных приспешников, двое из которых в
это время играли в карты в углу. - То были дни, когда принц мог найти себе хороших
телохранителей. Как бы там ни было, человек по имени Эйд украл меч из могилы Хрольфа. Эйд
одолжил его моему отцу, Торкелю, и тот, в общем... забыл его вернуть. Мой папа умер при
кораблекрушении, но меч выбросило на берег в Исландии. Я нашел его и использовал во многих
славных побоищах. И теперь. мы здесь! Когда я умер в битве, меч был похоронен со мной вместе с
моими двенадцатью берсерками для защиты.
Дагфинн перевернул страницу в своем блокноте и записал.
— Для. защиты. Могу я добавить, что мы ожидали попасть в Вальхаллу? Что нашим
проклятием стало вечное пребывание в этой могиле, потому что твой меч - украденная
собственность? И что мы ненавидим свою загробную жизнь?
— НЕТ! - рявкнул Геллир. - Сколько раз ты хочешь, чтобы я извинился?
Арвид оторвался от своих недовязанных рукавиц.
— Я вношу предложение, чтобы Геллир извинился миллион раз. Кто «за»?
— Хватит! - сказал Геллир. - Посмотрите, у нас гости. Давайте не выносить сор из кургана,
хорошо? К тому же, когда мы убьем этих смертных и поглотим их души, у нас будет достаточно
сил, чтобы вырваться из этой могилы! Жду не дождусь, когда я смогу повидать Провинстаун.
Я представил, как тринадцать зомби шагают по Коммершиал-стрит, вламываются в кофейню
«Wired Puppy» и требуют эспрессо, угрожая мечами.
— Но довольно о прежних временах! - сказал Геллир. - Пожалуйста, могу я внести
предложение убить этих нарушителей?
— Поддерживаю, - Дагфинн потряс свою шариковую ручку. - Все равно у меня закончились
чернила.
— Нет! - сказал Блитцен. - Нам нужно обсудить еще кое-что. Я не знаю имен остального
оружия. И этих вязальных спиц! Расскажите мне о них!
— Ты нарушаешь порядок, - сказал Геллир.
— Я вношу предложение, чтобы нам показали ближайший выход, - сказал я.
Геллир топнул ногой.
— Ты тоже нарушаешь порядок! Я требую голосования!
Дагфинн посмотрел на меня извиняющимся взглядом.
— Это фишка Тинга (прим.пер: игра слов - Thing thing). Вам не понять.
Мне следовало атаковать сразу, пока они были не готовы к защите, но это было бы
недемократично.
— Все «за»? - вопросил Геллир.
— Да! - хором выкрикнули мертвые викинги.
Они поднялись на ноги, отложив карты и различные вязаные штуки, и снова выхватили свои
мечи.
Глава 16
Хартстоун выпускает своего внутреннего быка
ДЖЕК РЕШИЛ, что это отличное время для тренировки.
Несмотря на то, что он был вполне способен сражаться сам, Джек свято верил, что я должен
научиться пользоваться им. Смысл в том, чтобы быть умелым и достойным, ну, или типа того.
Загвоздка в том, что я довольно отстойно фехтую. А ещё Джек всегда любил устраивать тренировки
в самое неподходящее время.
— Самое подходящее время! - кричал он, становясь тяжелым и бесполезным в моей руке.
— Серьезно?! - я увернулся от первого клинка, направленного в сторону моей головы. - Давай
потренируемся позже, на манекенах или на чем-нибудь еще!
— Уклоняйся влево! - кричал Джек. - Другое лево! Заставь меня гордиться, сеньор. Меч
Скофнунг смотрит!
У меня почти возникло искушение умереть, чтобы опозорить Джека перед леди мечом. Но, так
как я был за пределами Вальхаллы, и моя смерть была бы постоянной, я решил, что это немного
недальновидно.
Зомби столпились вокруг.
Узкое пространство было нашим единственным преимуществом. Каждый драугр был
вооружен палашом, который требует около пяти футов для эффективного размаха. Двенадцать
мертвых берсерков, окруживших дружную обороняющуюся компанию в маленькой комнате? Как
бы ни были эти зомби хороши в формировании кворума, они просто не могли разрубить на кусочки
противников без риска задеть своих же товарищей.
Наш ближний бой превратился в неуклюжую потасовку с большим количеством толчков,
проклятий и неприятного запаха изо рта зомби. Самира вонзила свое копье под подбородок Арвида.
Свет оружия сжег его голову, как пламя сжигает туалетную бумагу.
Другой зомби ударил Блитцена в грудь, но его кольчужный жилет погнул клинок. Блитцен
ударил в живот зомби кулаком, обёрнутым галстуком-бабочкой, и - к неудовольствию обоих - кулак
предательски там застрял.
— Отвратительно! - Блитцен дернулся назад, таща зомби за собой, размахивая им как
неуклюжим партнером по танцу и отбрасывая других драугров с пути.
Хартстоун же получил награду за Самого Успешного Участника Сражения. Он бросил плашку
с руной:

И тут же оказался залит золотым светом. Он стал выше, мышцы увеличились в объеме, как
будто кто-то надул его одежду. Глаза эльфа налились кровью, а волосы наэлектризовались. Харт
схватил в охапку ближайшего зомби и швырнул через всю комнату. Потом он поднял другого и
буквально сломал его напополам об своё колено.
Как вы догадались, остальные мертвецы отошли подальше от безумного перекачанного эльфа.
— Что это за руна? - я случайно пронзил Джеком крышку саркофага Геллира, тем самым
сделав в нём окошко.
Блитц наконец выдернул руку из своего танцевального партнера, превратив его в пыль.
— Уруз, - сказал он. - Руна быка.
Я молча добавил руну уруз в список желанных подарков на Рождество.
Тем временем, Самира пробивалась через своих врагов, вращая копье в одной руке, словно
блестящую дубинку смерти. Любого зомби, которому удалось избежать огня, она рубила топором.
Джек продолжал давать бесполезные советы.
— Парируй, Магнус! Пригнись! Оборонная Тактика Омега!
Я был вполне уверен, что такой тактики даже не существует. Несколько раз я умудрялся
попасть по зомби, и Джек рубил его на кусочки, но я сомневался, что движения были достаточно
впечатляющими, чтобы заслужить свидание с леди мечом.
Когда стало ясно, что у Геллира заканчиваются телохранители, он вступил в бой сам. Зомби со
всей дури лупил по мне своим мечом в ножнах и кричал:
— Плохой смертный! Плохой смертный!
Я пытался дать отпор, но Джек сопротивлялся. Наверное, он думал, что будет не галантно
сражаться с леди, в особенности с застрявшей в своих ножнах. Джек был старомоден в этом плане.
В конце концов Геллир остался единственным драугром. Его телохранители лежали,
разбросанные по полу, став омерзительной коллекцией рук, ног, оружий и вязаных вещей.
Геллир попятился назад к саркофагу, прижимая Скофнунг к груди.
— Подождите. Давайте договоримся. Я предлагаю отложить дальнейшие сражения, пока...
Хартстоун прервал предложение Геллира, бросившись на принца и оторвав ему голову. Тело
Геллира упало, и наш эльф на стероидах раздавил его, пиная и рассеивая высушенные останки, пока
не осталось ничего, кроме меча Скофнунга.
Хартстоун начал пинать и его тоже.
— Останови его! - заорал Джек.
Я схватил руку Харта, что безусловно было моим самым храбрым поступком за весь день. Он
повернулся ко мне с пылающими от ярости глазами.
«Он мертв, - прожестикулировал я. - Остановись».
Вероятность снова лишиться головы стала довольно высокой.
Затем Хартстоун моргнул. Его налитые кровью глаза стали обычного цвета, мускулы
вернулись к прежним размерам, а волосы перестали торчать. Он рухнул навзничь, но мы с
Блитценом были рядом и поймали его. Мы уже привыкли к его обморокам после применения магии.
Сэм воткнула свое копье в труп Дагфинна и оставила его стоять как гигантский светящийся
жезл. Она шагала по гробнице, ругаясь вполголоса.
— Простите, ребята. Весь этот риск, все эти усилия, и никакого Мьёльнира.
— Эй, все в порядке, - сказал Джек. - Мы спасли Скофнунг от злобного хозяина! Она будет
так благодарна. Мы должны взять ее с собой!
Блитцен помахал своим оранжевым носовым платком перед лицом Харта, пытаясь привести
его в сознание.
— Брать этот меч с собой будет очень плохой идеей, - сказал он.
— Почему? - спросил я. - И почему Харт так испугался, когда услышал про Скофнунг? Ты
говорил что-то о камне?
Блитц держал голову Харта на своем колене так, как будто хотел защитить эльфа от нашего
разговора.
— Сынок, кто бы ни отправил нас сюда... он заманил нас в ловушку. Но этот драугр был
представлял наименьшую опасность в комнате. Кто-то хотел, чтобы мы освободили меч.
И тут знакомый голос сказал:
— Ты абсолютно прав.
Мое сердце замерло. Напротив саркофага Геллира стояли двое мужчин, которых я меньше
всего хотел видеть во всех Девяти Мирах: дядя Рэндольф и Локи. Позади них задняя панель гроба
превратилась в мерцающую дверь. По ту сторону был кабинет Рэндольфа.
Изуродованные губы Локи сложились в ухмылку.
— Отличная работа, Магнус. Меч прекрасен!
Глава 17
Дядя Рэндольф КОНКРЕТНО попадает в мой список
непослушных взрослых
СЭМ ОТРЕАГИРОВАЛА быстрее всех. Она схватила копье и бросилась к отцу.
— Нет уж, дорогуша, - Локи щелкнул пальцами.
В ту же секунду ноги Сэм подкосились. Она упала набок и замерла с полузакрытыми глазами.
Ее светящееся копье покатилось по камням.
— Сэм! - я рванулся к ней, но дядя Рэндольф перехватил меня.
Его корпус заслонял мне обзор. Он вцепился в мои плечи, обдав дыханием, представляющим
собой ошеломляющую смесь запахов гвоздики и тухлой рыбы.
— Нет, Магнус, - его голос срывался в панике. - Ты сделаешь только хуже.
— Хуже? - я оттолкнул его.
Все мое тело гудело от ярости. Джек в моей руке стал легче, готовый к атаке. Когда я увидел
Самиру неподвижной у ног ее отца (о боги, я надеялся на то, что она просто потеряла сознание), мне
захотелось вмазать дяде клинком и двинуть руной уруз по лицу Локи.
Где-то в глубине моего разума голос Аннабет прошептал мне: "Дай Рэндольфу шанс. Он -
семья”.
Я заколебался... И этого было достаточно, чтобы рассмотреть дядю Рэндольфа.
Его серый костюм был потерт и измазан пеплом, будто он лез через дымоход. А его лицо... По
носу, левой щеке и брови протянулась ужасная вмятина красно-коричневого шрама - едва
заживший ожог в форме руки.
Я почувствовал себя так, будто гном прорыл ход сквозь меня. Мне вспомнилась метка Локи,
которая появилась на щеке Рэндольфа на семейной фотографии. Я подумал о своем сне на поле боя
в Вальхалле и вспомнил жгучую боль в лице, когда Локи установил со мной связь, используя дядю
в качестве проводника. Локи заклеймил моего дядю.
Я обратил свое внимание на бога обмана. Он по-прежнему был одет в отвратительный зеленый
смокинг, в котором предстал на поле боя в моем видении, и галстук с рисунком пейсли, завязанный
замысловатым узлом. Его глаза блестели, словно он думал: "Давай, убей своего дядю. Вот будет
веселье!"
Я решил, что не доставлю Локи такого удовольствия.
— Ты заманил нас сюда, - зарычал я. - Зачем, если ты мог просто шагнуть через волшебную
дверь в гробу?
— О, вообще-то мы не могли! - сказал Локи. - Пока ты не открыл этот путь. После этого... ну,
между тобой и Рэндольфом существует связь. Или ты не заметил? - он легонько хлопнул себя по
щеке. - Кровь - это мощная штука. Я всегда смогу найти тебя через него.
— Пока я не убил тебя, - сказал я, - Рэндольф, уйди с дороги.
Локи усмехнулся.
— Ты слышал мальчишку, Рэндольф. Отойди.
Мой дядя выглядел так, словно пытался проглотить огромную пилюлю.
— Пожалуйста, Локи. Не надо...
— Вау! - Локи поднял брови. - Кажется, ты пытаешься мне указывать! Но это же не так,
верно? Ведь это могло бы нарушить наше соглашение!
Слова "наше соглашение" заставили Рэндольфа вздрогнуть. Он покорно отошел в сторону.
Мышцы его лица подергивались по краям новоиспеченного шрама.
Уголком глаза я увидел, как Блитцен помогает Хартстоуну встать на ноги, и молча пожелал,
чтобы они решили отступить и остаться в безопасности. Я не хотел, чтобы кто-то еще оказался на
пути у Локи.
Сэм по-прежнему не двигалась.
Мое сердце молотом билось об ребра. Я сделал шаг вперед.
— Локи, что ты с ней сделал?
Бог опустил взгляд на свою дочь.
— С кем? С Самирой? С ней все в порядке. Я просто повелел ей не дышать.
— Что?
Локи только отмахнулся.
— Не навсегда, Магнус. Я просто хочу держать своих детей в ежовых рукавицах. Сейчас
большинство родителей сентиментальны, ты так не думаешь?
— Он их контролирует, - прохрипел Рэндольф с трудом.
Локи бросил на него раздраженный взгляд.
— Напомни-ка мне, хорошим ли отцом ты был, Рэндольф? Ах, да. Твоя семья погибла, и я -
твоя единственная надежда увидеть их снова.
Рэндольф согнулся пополам, будто хотел занимать меньше пространства.
Локи повернулся ко мне. Его улыбка вызвала у меня неприятные мурашки, ползающие по
спине пейсли-узорами.
— Видишь ли, Магнус, мои дети обязаны мне своими силами. Взамен они должны
подчиняться моей воле, когда потребуется. Это справедливо. Как я уже говорил, кровное родство -
это сильная связь. Хорошо, что ты послушался меня и оставил Алекс в Вальхалле. Иначе бы без
сознания лежали двое моих детей!
Он потер руки.
— Итак, хотели бы вы увидеть еще кое-что? Самира всегда так сопротивляется
трансформации. Может, заставить ее принять форму кошки или кенгуру? Из нее вышел бы очень
милый кенгуру.
Пейсли-мурашки закружились у меня в желудке, угрожая вырваться наружу.
И я, наконец, понял нежелание Самиры менять обличье.
"Каждый раз, когда я делаю это, - как-то раз сказала она мне, - я чувствую, как отцовская
сущность пытается завладеть мной".
Неудивительно, что Сэм боялась того, что Локи мог заставить её выйти замуж за великана. И
неудивительно было ее беспокойство об Алекс Фиерро, которая трансформировалась без всяких
раздумий.
Имели ли другие боги такую же власть над своими детьми? Мог бы Фрейр?.. Нет, не хочу даже
думать об этом.
— Оставь ее в покое.
Локи пожал плечами.
— Как пожелаешь. Мне просто было нужно вывести ее из строя. Не сомневаюсь, Геллир
рассказал тебе, что меч Скофнунг нельзя обнажить в присутствии женщины. К счастью, женщины в
коме не считаются! Рэндольф, поторопись. Это та часть, где ты вытаскиваешь меч.
Дядя Рэндольф облизал губы.
— Возможно, было бы лучше, если...
Его речь переросла в гортанный крик. Он скрючился, а из шрама у него на щеке заструился
дым. Вслед за ним мое лицо так же обдало жгучей болью.
— Прекрати! - завопил я.
 Мой дядя с трудом ловил ртом воздух. Он встал, но его нос продолжал дымиться с одной
стороны.
Локи только рассмеялся.
— Рэнди, Рэнди, Рэнди. Выглядишь глупо. Мы уже это проходили. Ты хочешь вернуть свою
семью из Хельхейма? Я требую полной предоплаты. Ты носишь мою метку, так что делай то, что я
говорю. Это ведь не так сложно, - он указал на Скофнунг. - Апорт. И, Магнус, если попробуешь
вмешаться, я всегда могу сделать так, чтобы Сэм больше не очнулась. Надеюсь, ты не станешь этого
делать. Было бы ужасно неудобно, учитывая предстоящую свадьбу.
Мне хотелось разрезать его напополам, как Хель (Я имею в виду его дочь Хель, у которой один
бок отличался от другого), потом склеить его и снова разрезать. Я не мог поверить, что когда-то
считал Локи обаятельным и велеречивым. Он звал моего дядю “Рэнди”. Это само по себе требовало
смертной казни.
Но я не знал, насколько Сэм была подвластна Локи. Мог ли он в действительности повергнуть
ее в вечное оцепенение лишь силой мысли? Я также беспокоился (типа того) о том, что же могло
случиться с Рэндольфом. Этот идиот, возможно, заключил зловещую сделку с Локи, но я понимал,
почему он это сделал. Я вспомнил его жену, Кэролайн, на этом тонущем корабле; Обри с ее
игрушечным корабликом; пронзительно кричащую Эмму с зажатой в руке руной наследства -
символом всех грез, что уже никогда не воплотятся в жизнь.
Слева от меня Хартстоун и Блитцен подались вперед. Хартстоун достаточно оправился, чтобы
передвигаться самостоятельно. Блитц держал палаш, который, должно быть, забрал у зомби. Я
поднял руку, призывая их оставаться на месте.
Рэндольф поднял меч Скофнунг. Он медленно вытащил его из ножен - это было обоюдоострое
лезвие из холодной серой стали. Руны вдоль центрального ребра клинка слегка засветились всеми
оттенками синего - от цвета вечной мерзлоты до цвета венозной крови.
Джек вздрогнул.
— О... Ого.
— Именно, - сказал Локи. - Так что, если бы я мог завладеть мечом, но не мог заполучить
легендарный Меч Лета, я бы выбрал Скофнунг.
— Чувак может и злой, - шепнул мне Джек, - но у него отличный вкус.
— К сожалению, - продолжил Локи, — в моем нынешнем состоянии, я здесь не полностью и
не смогу воспользоваться мечом.
— Впервые я с ним согласен, - хмыкнул Блитцен. - Этот меч не стоило вытаскивать из ножен.
Локи закатил глаза.
— Блитцен, сын Фрейи, ты становишься таким драматическим гномом, когда речь заходит о
магическом оружии! Я лично не могу использовать Скофнунг, нет. Но Чейзы - наследники древних
скандинавских королей! Они подходят идеально!
Я припомнил, как Рэндольф рассказывал мне что-то такое - о том, что семейство Чейз
произошло от шведской правящей семьи, бла, бла, бла. Но прошу прощения. Если это даёт нам
возможность пользоваться проклятыми мечами, я не собираюсь упоминать об этом в моём резюме.
"Слишком опасно, - жесты Хартстоуна были вялыми и слабыми, а глаза полны страха. -
Смерть. Пророчество".
— Да, у этого клинка есть несколько изюминок, - сказал Локи. - Мне нравятся изюминки! Его
нельзя использовать в присутствии женщин, нельзя вытаскивать из ножен при дневном свете. Его
может использовать только кто-то из знатного рода, - Локи толкнул локтем Рэндольфа. - Даже этот
парень подходит. И еще, если клинок вынут из ножен, его нельзя будет
убрать обратно, пока он не почувствует вкус крови.
Джек загудел с металлическим всхлипом.
 — Так нечестно. Это слишком привлекательно.
— Знаю, - сказал Локи. - И последний маленький подвох меча... Хартстоун, дружище, хочешь
рассказать им, или мне это сделать?
Хартстоун покачнулся, но ухватился за плечо Блитцена. Я не был уверен, для чего именно он
это сделал: чтобы удержаться или просто чтобы убедиться, что гном все еще там.
Блитцен поднял свой палаш, который был почти с него в длину.
— Локи, ты не сделаешь этого с Хартом. Я не позволю.
— Мой дорогой гном, я ценю, что ты нашел вход в гробницу! И, конечно, мне был нужен
Хартстоун, чтобы сломать магическую печать вокруг этого саркофага. Вы хорошо сыграли свои
роли, но, боюсь, мне потребуется от вас обоих еще немного. Вы ведь хотите увидеть Самиру
счастливой в браке, не так ли?
— С великаном? - фыркнул Блитцен. - Нет уж.
— Но это для благого дела! Для возвращения чьего-то-там молота!Это означает, что мне
нужен приличный выкуп за невесту, и Трим попросил меч Скофнунг. Это довольно разумный
обмен. Проблема в том, что меч неполноценен без камня. Вместе они составляют одно целое.
— Что ты имеешь в виду? - спросил я. - Какой камень?
— Камень Скофнунг - это брусок, который был изготовлен для того, чтобы точить лезвие
меча! - Локи пальцами показал круг размером с десертную тарелку. - О да, большой, синий с
серыми крапинками, - он подмигнул Хартстоуну. - Звучит знакомо?
Тот выглядел так, будто его душил собственный шарф.
— Харт, - сказал я, - о чем он говорит?
Мой эльфийский друг не ответил.
Дядя Рэндольф неуверенно стоял на ногах, теперь держа проклятый меч двумя руками.
Стальное лезвие потемнело, завитки ледяного пара струились от его кромок.
— Он становится тяжелее, - выдохнул Рэндольф. - И холоднее.
— Тогда нам следует поспешить, - Локи взглянул на лежащую без сознания Самиру. -
Рэндольф, давай покормим наш голодный меч, а?
— Ни за что, - я поднял свой клинок. - Рэндольф, я не хочу тебе навредить, но мне придется.
Мой дядя прерывисто всхлипнул.
— Магнус, ты не понимаешь. Ты не знаешь, что он затевает...
— Рэндольф, - прошипел Локи, - если хочешь снова увидеть свою семью, бей!
Рэндольф сделал выпад, вонзив проклятый клинок... И я понял, что глубоко заблуждался
относительно его мишени.
Глупо, Магнус. Непростительно глупо.
Я думал только о Сэм, беспомощно лежащей у ног Локи, и хотел защитить ее. Я не раздумывал
о пророчествах, или о том, что все сделанное богом - даже случайный взгляд на дочь - было
уловкой.
Я шагнул в сторону дяди, намереваясь перехватить его удар. Но Рэндольф проскользнул мимо
меня. С криком ужаса он воткнул меч Скофнунг в живот Блитцена.
Глава 18
Мне нужно выучить намного, намного больше
ругательств на языке жестов
Я ВЗВЫЛ от ярости.
 Я сделал выпад снизу вверх, и меч Скофнунг вылетел из хватки Рэндольфа вместе - фу, вам,
должно быть, захочется пропустить эту часть - с парой розовых штучек, выглядевших, как пальцы.
Рэндольф попятился, прижимая кулак к груди. Меч лязгнул об пол.
— Ох, - глаза у Блитцена расширились.
Меч прошел прямо сквозь его кольчужный жилет, и кровь просачивалась через пальцы.
Он споткнулся. Хартстоун подхватил его и оттащил подальше от Рэндольфа и Локи.
Я обернулся к Локи. Снова подняв Джека, я рассек самодовольное лицо бога, но его фигура
просто замерцала, словно проекция.
— Он замахивается! Промазал! - Локи покачал головой. - В самом деле, Магнус, мы оба
знаем, что ты не можешь меня ударить. Я не полностью здесь! К тому же, драка - это не твоя
сильная сторона. Если тебе нужно сорвать злость на ком-нибудь - продолжи начатое и убей
Рэндольфа, но только быстро. Нам нужно о многом поговорить, а твой гном истекает кровью.
Я не мог дышать. Я чувствовал себя так, будто кто-то наливал чистую ненависть прямо мне в
горло. Мне хотелось зарубить моего собственного дядю. Мне хотелось разрушить эту гробницу,
камень за камнем. Неожиданно я понял Рататоска, белку, которая жила только злобой и хотела
уничтожить то самое дерево, на котором жила.
Было нелегко, но я отбросил злость. Спасти Блитца было важнее, чем отомстить.
— Джек, - сказал я, - следи за этими мейнфретрами. Если они попытаются навредить Сэм или
взять меч Скофнунг, переходи в режим кухонного комбайна.
— Будет сделано, - Джек говорил более глубоким голосом, чем обычно - возможно, чтобы
произвести впечатление на Скофнунга. - Я буду защищать прекрасную леди клинок ценой жизни!
Ну, и Сэм тоже.
Я подбежал к Блитцену.
— Вот так! - Локи зааплодировал. - Вот тот Магнус Чейз, которого я знаю и люблю! Всегда
думает о других. Всегда исцеляет!
Я положил руки на живот Блитцена, затем взглянул на Хартстоуна.
— У тебя есть какие-нибудь руны, которые могут помочь?
Харт покачал головой. В его глазах тлела ненависть его собственного Рататоска. Я видел, как
отчаянно он хотел сделать что-нибудь, что угодно, но он уже использовал две руны сегодня утром.
Еще одна, вероятно, могла убить его.
Блитцен закашлялся. Его лицо стало цвета шпаклевки.
— Я... Я в порядке, парни. Только дайте... Минуту.
— Держись, Блитц, - я снова призвал силу Фрейра.
Мои руки нагрелись, словно витки электроодеяла, посылая тепло в каждую клетку тела
Блитцена. Я замедлил его кровообращение, облегчил его боль. Но сама рана отказывалась заживать.
Я чувствовал, как она борется со мной, разрывая ткани и капилляры быстрее, чем я мог их исцелить,
вгрызаясь в Блитцена со злобным голодом.
Я вспомнил пророчество Хартстоуна: «Блитцен. Кровопролитие. Нельзя остановить».
Это была моя вина. Я должен был это предвидеть. Я должен был настоять, чтобы Блитц
остался в убежище Мимира лакомиться доставленной на дом пиццей. Я должен был прислушаться к
этому тупому убийце козлов на Бэк Бэй.
— С тобой все будет в порядке, - сказал я. - Держись.
Глаза Блитца начинали терять фокус.
— Возьми... Иголку с ниткой в кармане моего жилета... Если это поможет.
Мне хотелось кричать. Хорошо, что Джека уже не было у меня в руках, потому что мне грозил
приступ ярости в духе Кайло Рена.
Я поднялся и повернулся к Локи и Рэндольфу. Должно быть, выражение моего лица было
достаточно пугающим. Рэндольф попятился прямиком в нишу зомби, кровь из его раненой руки
оставляла следы на полу. Возможно, я мог излечить его, но мне нисколько этого не хотелось.
— Локи, чего ты хочешь? - спросил я. - Как мне помочь Блитцену?
Бог развел руками.
— Я так рад, что ты спросил. К счастью, эти два вопроса имеют один и тот же ответ!
— Камень, - выдохнул Блитц. - Он хочет. Камень.
— В точку! - согласился Локи. - Видишь ли, Магнус, раны, нанесенные мечом Скофнунгом,
никогда не заживают. Они только кровоточат до бесконечности. или до смерти, смотря что наступит
раньше. Единственный способ излечить эту рану - использовать камень Скофнунг. Вот почему они
вдвоем - такой важный набор.
Хартстоун взорвался проклятиями на языке жестов, что выглядело очень впечатляюще - сошло
бы за прекрасное театральное выступление. Даже если вы не владеете языком жестов, его жесты
выразили бы вам гнев лучше, чем любые вопли.
— Дорогой мой, - сказал Локи, - меня не называли так со времени моей последней перебранки
с асами! Я сожалею о том, что ты чувствуешь, мой эльфийский друг, но ты - единственный, кто
может добыть камень. Ты знаешь, что это единственный способ. Тебе лучше отправиться домой!
— Домой? - мои мысли двигались со скоростью холодного сиропа. - Ты имеешь в виду...
Альфхейм?
Блитцен застонал.
— Не дай Харту туда уйти. Это не стоит того, сынок.
Я с ненавистью взглянул на дядю Рэндольфа, расположившегося в нише зомби как у себя дома.
В своем рваном костюме, с покрытым шрамами лицом, потускневшими от боли и потери крови
глазами, он был уже на полпути к тому, чтобы стать нежитью.
— Чего добивается Локи? - спросил я у него. - Какое все это имеет отношение к молоту Тора?
Он посмотрел на меня с тем же мрачным выражением, какое было у него в моем сне, когда он
обращался к своей семье на попавшей в шторм яхте, говоря, что вернет их домой.
— Магнус, я. я так.
— Сожалеешь? - подсказал Локи. - Да, ты очень сожалеешь, Рэндольф. Мы знаем. Но в самом
деле, Магнус, разве ты не видишь связь? Может быть, мне следовало выражаться яснее. Иногда я
забываю, как медленно могут думать смертные. Молот - у - великана.
Он сопровождал каждое слово утрированными жестами.
— Великан - отдает - молот - за - Самиру. Мы - обмениваемся - подарками - на - свадьбе.
Молот - за - С-К-О-Ф-Н-У-Н-Г.
— Хватит! - огрызнулся я.
— Теперь ты понял? - Локи встряхнул руками. - Отлично, потому что мои пальцы устали.
Далее, я не могу отдать половину выкупа, не так ли? Трим никогда на это не согласится. Мне нужен
клинок и камень. К счастью, твой друг Хартстоун точно знает, где найти камень!
— Вот почему ты все это подстроил? Вот почему ты... - я указал на Блитца, который лежал в
растекающейся алой луже.
— Называй это побуждением к действию, - сказал Локи. - Я не был уверен, что ты отдашь мне
камень только из-за бракосочетания Самиры, но ты сделаешь это ради спасения твоего друга. И,
напомню, всем этим я могу помочь тебе вернуть глупый молот этого, как его там. Это выгодно нам
обоим. Иначе, как ты знаешь, твой гном умрет. Они такие маленькие, жалкие создания. Рэндольф,
пошли!
Мой дядя поплелся к Локи, как собака, ожидающая, что ее побьют. В тот момент я не
чувствовал большой любви к своему дяде, но при этом не мог спокойно смотреть, как Локи с ним
обращается. Я вспомнил, как в моих снах, связанных с Рэндольфом, я чувствовал его
непреодолимое горе, которое руководило его действиями.
— Рэндольф, - сказал я, - ты не обязан идти с ним.
Он взглянул на меня, и я увидел, как был неправ. Когда он ранил Блитцена, что-то внутри него
сломалось. Теперь он был так глубоко втянут в эту злую сделку, стольким пожертвовав, чтобы
вернуть своих мертвых детей и мертвую жену, что он уже не мог представить другого пути.
Локи указал на клинок.
— Меч, Рэндольф. Забери меч.
Руны Джека зло запульсировали фиолетовым светом.
— Попробуй, приятель, и ты потеряешь больше, чем пару пальцев.
Дядя замялся, как это бывает с людьми, которым угрожают говорящие светящиеся мечи.
Самодовольная уверенность Локи дрогнула. Его глаза потемнели, а покрытые шрамами губы
скривились. Я видел, как сильно он хотел получить этот меч. Он был нужен ему для чего-то
большего, чем подарок на свадьбу.
Я поставил ногу на лезвие Скофнунга.
— Джек прав. Меч останется здесь.
Казалось, вены на шее вот-вот Локи взорвутся. Я испугался, что он убьет Самиру и раскрасит
стены абстрактными узорами из гнома, эльфа и эйнхерия.
В любом случае, мой взгляд смутил его. Я не понимал его плана, но до меня стало доходить,
что мы нужны ему живыми. По крайней мере, сейчас.
В ту же наносекунду бог взял себя в руки.
— Хорошо, Магнус, - сказал он бодро. - Захвати меч и камень с собой, когда будешь отвозить
невесту. Четыре дня. Я дам тебе знать, куда именно. И надень подходящий смокинг. Рэндольф,
пошли. Живее!
Мой дядя поморщился.
Локи рассмеялся.
— О, прости, - он пошевелил мизинцем и безымянным пальцем. - Слишком рано?
Он схватил Рэндольфа за рукав. Оба провалились в портал в саркофаге, будто их выбросило из
летящего на большой высоте самолета. Саркофаг захлопнулся.
Сэм зашевелилась. Она резко села, будто услышала сработавшую пожарную тревогу. Ее
хиджаб сполз на правый глаз и выглядел как пиратская повязка.
— Что. Что происходит?
Но я не мог ей объяснить. Я стоял на коленях рядом с Блитценом, делая все возможное, чтобы
удерживать его в стабильном состоянии. Мои руки излучали достаточно силы Фрейра, чтобы
вызвать ядерную реакцию, но это не помогало. Мой друг умирал.
Глаза Харта наполнились слезами. Он сидел рядом с Блитцем, его шарф в горошек был
перемазан кровью. Время от времени он ударял себя по лбу, показывая при этом знак в виде буквы
V: «Глупый. Глупый».
На нас упала тень Сэм.
— Нет! Нет-нет-нет. Что случилось?
Хартстоун разразился новой тирадой на языке жестов: «Говорил тебе! Слишком опасно! Твоя
вина, что мы...»
— Дружище. - Блитцен слабо потянул Хартстоуна за руку. - Сэм... не виновата. И ты тоже.
Это была. моя идея.
Хартстоун замотал головой. «Глупая валькирия. Я тоже глупый. Должен быть способ тебя
вылечить».
Он посмотрел на меня, отчаянно надеясь на чудо.
Я ненавидел быть целителем. Мишура Фрейра, я хотел бы быть воином. Или оборотнем, как
Алекс Фиерро, или рунным заклинателем, как Хартстоун, или даже берсерком, как Хафборн,
вступая в битву в нижнем белье. Когда жизнь моих друзей зависит от моих способностей, и я вижу,
как свет угасает в глазах Блитцена, и знаю, что ничего не могу сделать. это невыносимо.
— Локи не оставил нам другого выбора, - сказал я. - Мы должны найти камень Скофнунг.
Хартстоун застонал в отчаянии. «Я это сделаю. Ради Блитца. Но времени нет. Уйдет день,
по меньшей мере. Он умрет».
Блитцен попытался что-то сказать. Я не разобрал ни слова. Его голова откинулась набок.
— Нет! - всхлипнула Сэм. - Нет, он не может умереть. Где этот камень? Я отправлюсь за ним
сама!
Я обежал взглядом могилу в отчаянном поиске идей. Мои глаза остановились на единственном
источнике света - копье Самиры, лежавшем в пыли.
Свет. Солнечный свет.
Оставалось последнее чудо, моя последняя попытка - жалкое, никуда не годное чудо, но
другого не было.
— Нам нужно больше времени, - сказал я, - значит, мы его выиграем.
Я не был уверен, что Блитцен еще в сознании, но я сжал его плечо.
— Мы вернем тебя обратно, дружище. Я обещаю.
Я встал, поднял лицо к куполообразному потолку и представил солнце над головой. Я воззвал
к моему отцу - богу тепла и плодородия, богу всего живого, что пробивается сквозь землю, чтобы
достичь света.
Гробница загрохотала. Посыпалась пыль. Прямо надо мной потолок раскололся, как яичная
скорлупа, и в трещину сквозь темноту хлынул солнечный свет, озарив лицо Блитцена.
Я наблюдал за тем, как один из моих лучших друзей во всех Девяти Мирах обратился в
сплошной камень.
Глава 19
Должен ли я нервничать, если пилот молится?
АЭРОПОРТ ПРОВИНСТАУНА был самым гнетущим местом, в котором я когда-либо был.
Если быть откровенным, это впечатление могло сложиться из-за того, что я был в компании
окаменевшего гнома, убитого горем эльфа, разъяренной валькирии и меча, который никогда не
затыкается.
Сэм вызвала такси "Убер", чтобы забрать нас с монумента пилигримов. Я задумался,
использовала ли она "Убер" как резервный путь транспортировки душ в Вальхаллу. По дороге, сидя
на заднем сидении фургона Форд Фокус, я не мог не напевать "Полет Валькирий".
Рядом со мной Джек настойчиво резал ремень безопасности и донимал меня вопросами.
— Мы можем обнажить Скофнунг еще раз на минуту? Я хочу сказать привет.
— Джек, нет. Она не может быть обнажена при дневном свете или в присутствии женщины. И
если мы вытащим ее из ножен, она должна будет убить кого-то.
— Да, но в остальном это было бы так здорово, - он вздыхал, и руны освещали его лезвие. -
Она такая хорошая.
— Пожалуйста, превратись в кулон.
— Как думаешь, я ей понравился? Я же не сказал ничего глупого, не так ли? Давай начистоту.
Я подавил несколько резких замечаний. Это не вина Джека, что мы в затруднительном
положении. Однако я вздохнул с облегчением, когда, наконец, убедил его превратиться в кулон. Я
сказал, что ему нужно сохранить свою красоту на случай, если мы обнажим Скофнунг позже.
Когда мы прибыли в аэропорт, я помог Хартстоуну выгрузить нашего гранитного гнома из
фургона, а Сэм пошла к терминалу.
В аэропорту было не на что смотреть - одна комната для прибытия и отправления, пара
скамеек на улице и две взлетно-посадочных полосы для маленьких самолетов за стеной
безопасности.
Сэм не объяснила, почему мы были здесь. Я предположил, что она использовала свои
знакомства в среде пилотов, чтобы найти чартерный рейс обратно в Бостон. Очевидно, что она не
могла перенести нас всех по воздуху, да и Хартстоун был не в той форме, чтобы использовать
какие-либо руны.
Харт потратил последние капли своей волшебной энергии, чтобы материализовать
пузырчатую пленку и упаковочную ленту, используя руну, похожую на маленькую букву "Х".
Может быть это был символ древних викингов для доставки материалов, а может это была руна
Альфхейм Экспресс. Хартстоун был так зол и несчастен, что я не посмел спросить у него об этом, а
просто стоял возле терминала, ожидая прибытия Сэм, пока эльф осторожно упаковывал своего
лучшего друга.
Мы пришли к своего рода перемирию пока были в такси. Харт, Сэм и я чувствовали себя
оголенными высоковольтными проводами, заряженные чувством вины и обиды, готовые убить
любого, кто коснется нас. Но мы знали, что это не поможет Блитцену Мы это не обсуждали, но
заключили молчаливый договор перенести ор, крики и драку на потом. Сейчас у нас была одна цель
- вылечить гнома.
Наконец, Сэм вернулась. Она, должно быть, побывала в уборной, потому что ее руки и лицо
были влажными.
— "Сессна" в пути, - сказала она.
— Самолет твоего инструктора?
 Она кивнула.
— Мне пришлось просить и умолять. Но Барри - очень хороший. Он понимает, что это
срочно.
— Он знает о ?.. - я неопределенно махнул рукой, подразумевая Девять Миров, окаменелых
гномов, бессмертных воинов, злых богов и другие странные вещи в нашей жизни.
— Нет, - сказала Сэм. - И я хотела бы, чтобы так оно и оставалось. Я не смогу управлять
самолетами, если мой инструктор будет считать, что я в бреду.
Она взглянула на пузырчатое творение Хартстоуна:
— Никаких изменений? Он не начал... Сыпаться?
Мерзкий ком застрял у меня в горле.
— Сыпаться? Пожалуйста, скажи, что этого не произойдет.
— Я надеюсь, что нет. Но иногда... - Сэм прикрыла глаза и попыталась удержать себя в руках.
- Иногда, после нескольких дней...
Как будто мне нужно было еще больше причин чувствовать себя виноватым.
— Когда мы найдем камень Скофнунг... Будет же способ превратить Блитца обратно, да?
По идее, этот вопрос я должен был задать себе перед тем, как превратить моего друга в кусок
гранита, но, эй, я был под давлением.
— Я... Я надеюсь, - сказала Сэм.
Я почувствовал себя намного лучше от этого.
Хартстоун все это время смотрел на нас. Он сердито жестикулировал, глядя на Сэм: «Самолет?
Ты бросишь Магнуса, меня. Ты не идешь».
Сэм выглядела уязвленной, но она подняла руку к лицу, показав пальцем в небо. Это значило
«понимаю».
Хартстоун вернулся к упаковке нашего гнома.
— Дай ему время, - сказал я Сэм. - Это не твоя вина.
Сэм рассматривала тротуар.
— Хотела бы в это верить.
Мне хотелось спросить у неё о том, как Локи ее контролировал, сказать, как сильно я ей
сочувствую, пообещать, что мы найдем способ противостоять ее отцу. Но я догадывался, что сейчас
не стоило поднимать всю эту тему. Ей все еще было слишком стыдно.
— Что Хартстоун имел в виду, говоря «бросить нас»? - спросил я.
— Я объясню, когда взлетим, - Сэм вынула телефон, чтобы узнать время. - Сейчас зухр (прим.
пер.: полуденная молитва мусульман, обеденный намаз). У нас есть около двадцати минут до
приземления самолета. Магнус, можно тебя ненадолго?
Я не знал, что значит "зухр", но последовал за ней к небольшому газону в середине дорожного
круга.
Порывшись в своем рюкзаке, Самира вытащила сложенный кусок синей ткани, что-то вроде
шарфа больших размеров, и расстелила его на траве. Моей первой мыслью было: "Мы что,
устраиваем пикник?"
Потом я понял, что она расположила ткань таким образом, чтобы она была ориентирована на
юго-восток.
— Это молитвенный коврик?
— Да, - ответила она. - Время полуденной молитвы. Ты не посторожишь меня?
— Я... Стой, что? - я чувствовал себя так, будто она вручает мне новорожденного младенца и
просит о нем позаботиться. Все те недели, что я был знаком с Сэм, я ни разу не видел, чтобы она
молилась. Я думал, что она просто не слишком часто это делает. Что бы я сделал на ее месте - так
это тратил бы как можно меньше времени на религиозную чепуху. - Как ты можешь молиться в
такое время?
Она невесело рассмеялась.
— Скорее, как я могу не молиться в такое время? Это не займет много времени. Просто
постой на страже на случай... Не знаю, нападения троллей или чего-то в этом роде.
— Почему я раньше не видел, чтобы ты молилась?
Сэм пожала плечами.
— Я молюсь каждый день. Пять раз, как полагается. Обычно я просто тихо смываюсь куда-
нибудь, но если я в пути или в опасной ситуации, иногда откладываю молитву до тех пор, пока не
буду уверена в безопасности. Это допустимо.
— Как тогда, в Йотунхейме?
Она кивнула.
— Вроде того. Пока в данный момент мы не в опасности, и пока ты здесь, и так как сейчас
должное время... Ты не возражаешь?
— Э-э... Да. То есть, нет. Не возражаю.
Я уже бывал в довольно сюрреалистических ситуациях. Как-то раз я сидел в гномьем баре.
Удирал от гигантской белки по мировому дереву. Спускался по занавеске в столовую великана.
Однако охранять Самиру аль-Аббас во время ее молитвы на парковке в аэропорту... Это что-то
новенькое.
Сэм сняла свою обувь. Она стояла на своем коврике совершенно неподвижно, сложив руки на
животе и полуприкрыв глаза, и что-то шептала едва слышно. На мгновение она поднесла руки к
ушам - на языке жестов мы бы сделали это, чтобы сказать "слушайте внимательно”. Потом она
мягко и нараспев начала свою молитву на арабском языке, которая звучала так, будто она читала
знакомое стихотворение или пела любимую песню. Сэм поклонилась, выпрямилась, затем села на
колени, поджала под себя ноги и прижалась лбом к ткани.
Я не говорю, что пялился на нее. Глазеть казалось неправильным. Но все же я наблюдал с, что
называется, почтительного расстояния.
Должен признать, я чувствовал что-то вроде очарования. Возможно, легкую зависть. После
всего, что только что случилось с ней, после пребывания в обмороке под воздействием ее злобного
отца, Сэм казалась погрузившейся в кратковременное умиротворение. Она образовывала свою
собственную крошечную капсулу спокойствия.
Я никогда не молился, потому что я не верил в одного всемогущего бога. Но я хотел бы верить
во что-то так же сильно, как делала это Сэм.
Молитва не заняла много времени. Сэм сложила свой коврик и встала.
— Спасибо, Магнус.
Я пожал плечами, все еще чувствуя себя как бы незваным гостем.
— Лучше стало?
Она усмехнулась.
— Это не магия.
— Да, но... Мы видим магию постоянно. Разве трудно поверить, что есть что-то более
могущественное, чем все эти сущности скандинавской мифологии, с которыми мы имеем дело?
Особенно если - не обижайся - Большой Парень ничего не делает, чтобы помочь?
Сэм засунула свой молитвенный коврик в рюкзак.
— Не вмешиваться, не применять силу - как по мне, это выглядит более милосердным и
божественным. Тебе так не кажется?
Я кивнул.
— Хорошая мысль.
Я не видел, чтобы Сэм плакала, но уголки ее глаз покраснели. Я подумал, что, может быть, она
плакала также, как и молилась - в одиночестве, уходя в какое-нибудь тихое место, так, чтобы мы не
замечали.
Она взглянула на небо.
— Кроме того, кто сказал, что Аллах не помогает? - она указала на блестящий белый силуэт
приближавшегося самолета. - Пойдем, встретим Барри.
Сюрприз! Мы получили не только самолет с пилотом, но еще и бойфренда Сэм в придачу.
Сэм перебегала взлетную полосу, когда дверь самолета открылась. Первым вышел Амир
Фадлан. В коричневой кожаной куртке поверх белой фирменной футболки "Фалафельной Фадлана",
с зачесанными назад волосами и в солнцезащитных очках с золотой оправой он выглядел одним из
тех пижонистых летчиков из рекламы часов "Брайтлинг".
Сэм приостановилась, увидев его, но прятаться было слишком поздно. Она оглянулась на меня
с выражением паники на лице, а затем направилась навстречу своему жениху.
Я пропустил первую часть их разговора. Я был слишком занят, помогая Хартстоуну втащить
каменного гнома в самолет.
Сэм и Амир стояли на нижней ступени трапа, возбужденно жестикулируя, их лица выражали
боль.
Когда я, наконец, подошел к ним, Амир расхаживал взад и вперед, будто репетировал речь.
— Мне не следует даже находиться здесь. Я думал, ты оказалась в опасности. Я думал, это
вопрос жизни и смерти. Я... - он застыл, как вкопанный. - Магнус?
Он уставился на меня так, как будто я упал с неба, что было несправедливо, потому что я не
падал с неба в последние несколько часов.
— Привет, дружище, - сказал я. - Для всего этого есть вполне уважительная причина. В
смысле, действительно уважительная. В смысле, Самира не сделала... ничего такого, про что ты,
может быть, думаешь, что она сделала что-то неправильно. Потому что она этого не делала.
Глаза Сэм говорили за нее: "Не усугубляй".
Амир перевел взгляд на Хартстоуна.
— Тебя я тоже узнаю. Пару месяцев назад, на фудкорте. Из так называемой учебной группы
Сэм по математике... - он покачал головой с недоверием. - Так ты - тот самый эльф, о котором
говорила Сэм? И Магнус... Ты... Ты мертв. Сэм сказала, что она взяла твою душу в Вальхаллу. А
гном... - он уставился на нашего упакованного в качестве ручной клади Блитцена. - Статуя?
— Временно, - сказал я. - И Сэм в этом тоже не виновата.
Амир издал один из тех сумасшедших смешков, которые вы никогда не захотели бы услышать
- признак, что мозг заработал несколько трещин, которые не устраняются полировкой.
— Я даже не знаю, с чего начать. Сэм, ты в порядке? Ты... Ты попала в беду?
Щеки Самиры сделались цвета брусничного соуса.
— Все... Очень сложно. Мне так жаль, Амир. Я не ожидала...
— Что он будет здесь? - произнес другой голос. - Дорогая, он не слушал никаких возражений.
Стоявший в дверях самолета был худым, темнокожим мужчиной, так разодетым, что Блитцен
от радости бы заплакал: темно-бордовые облегающие джинсы, пастельного оттенка зеленая
рубашка, двубортный жилет и кожаные туфли с заостренными носками. На ламинированном
удостоверении пилота, висевшем на его шее, было написано: «БАРРИ АЛЬ- ДЖАББАР».
— Мои дорогие, - сказал Барри, - если вы собираетесь придерживаться нашего плана полета,
вам следует пройти на борт. Пара минут на дозаправку, и мы полетим. И, что касается тебя,
Самира... - он поднял бровь. У него были самые теплые золотистые глаза, какие мне доводилось
видеть. - Прости, что сказал Амиру, но когда ты позвонила, я забеспокоился. Амир - друг, каких
поискать. И какая бы драма ни происходила между вами, я думаю, что вы с этим справитесь. Как
только он услышал, что ты в беде, он настоял на том, чтобы отправиться вместе. Так что... - Барри
приложил ладонь ко рту и драматически прошептал: "Давайте будем считать, что я ваш
сопровождающий, не так ли? А теперь, все на борт!"
Он повернулся и снова скрылся в салоне самолета. Хартстоун последовал за ним, волоча за
собой по трапу Блитцена.
Амир умоляюще скрестил руки.
— Сэм, я пытаюсь понять. В самом деле.
Она посмотрела вниз, на свой пояс, возможно, только сейчас осознав, что все еще экипирована
своим боевым топором.
— Я... Я знаю.
— Я все для тебя сделаю, - сказал Амир. - Просто... Не молчи, хорошо? Расскажи мне.
Расскажи, как бы безумно это ни звучало.
Она кивнула.
— Тебе лучше подняться на борт. Мне нужно провести проверку.
Амир еще раз взглянул на меня - словно пытаясь понять, где мои смертельные раны - потом
стал подниматься по трапу.
Я повернулся к Сэм.
— Он прилетел сюда ради тебя. Он беспокоится лишь о твоей безопасности.
— Я знаю.
— Это хорошо, Сэм.
— Я не заслуживаю этого. Я не была честной с ним. Я просто... Не хотела трогать
единственную нормальную часть моей жизни.
— Ненормальная часть твоей жизни стоит сейчас перед тобой.
Ее плечи поникли.
— Прости. Я знаю, ты пытаешься помочь. Тебя я не стала бы убирать из своей жизни, Магнус.
— Ну, это хорошо, - сказал я. - Потому что будет еще много всего безумного.
Сэм кивнула.
— Кстати говоря, тебе стоит найти себе место и пристегнуться.
— Почему? Барри плохой пилот?
— О, Барри превосходный пилот, но не он тебя повезет. Пилотировать буду я - мы летим
прямо в Альфхейм.
Глава 20
В случае одержимости демоном, пожалуйста, проследуйте
по светящимся надписям к ближайшему выходу
БАРРИ СТОЯЛ в проходе лицом к нам, упершись локтями в спинки кресел. Из-за его
одеколона в самолёте пахло как в бостонском магазине цветов.
— Итак, мои дорогие, вы когда-нибудь раньше летали на "Сайтейшен XLS"?
(прим. пер.: "Сессна Сайтешен XLS "- лёгкий двухмоторный самолёт бизнес-класса)
— Эм, нет, - сказал я. - Думаю, я бы запомнил.
Кабина самолёта была небольшой, отделана белой кожей и золотыми вставками, и походила на
БМВ с открывающимися вверх дверьми. Четыре пассажирских кресла были повернуты друг к
другу, образовывая что-то вроде пространства для совещаний. Харт и я сели на кресла, развернутые
в сторону носа самолёта. Амир сел напротив меня, а окаменевший Блитцен был пристегнут к
противоположному к Харту сиденью.
Сэм сидела в кресле пилота, проверяя циферблаты и щёлкая выключателями. Я думал, что во
всех самолетах есть двери, отделяющие кабину пилота от салона с пассажирами, но в "Сайтейшен"
такого не было. С моего кресла я мог рассмотреть всё за лобовым стеклом. Мне захотелось
попросить Амира поменяться со мной местами. Вид на туалеты был бы менее пугающим.
— Ну, - сказал Барри, - так как я ваш второй пилот на этом полёте, моя работа - дать вам
небольшой инструктаж по безопасности. Главный выход здесь, - он постучал костяшками пальцев
по двери, через которую мы вошли. - В случае критического положения, если Сэм и я не сможем
открыть его для вас, вы... ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ПОСЛУШАТЬ МЕНЯ, МАГНУС ЧЕЙЗ.
Голос Барри стал ниже и громче в три раза. Амир, который сидел прямо под локтем Барри,
чуть ли не прыгнул ко мне на колени.
В кабине пилота Сэм медленно повернулась в кресле.
— Барри?
— Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ ТЕБЯ, - новый голос Барри потрескивал и искажался, менялся то
вверх, то вниз от напряжения. - НО ТЫ ВСЁ РАВНО ПОПАЛ В ЛОВУШКУ ЛОКИ.
— Что... Что с ним случилось? - спросил Амир. - Это не Барри.
— Нет, - согласился я. Моё горло было таким же сухим, как у зомби-берсерка. - Это мой
любимый убийца.
Хартстоун выглядел ещё более озадаченным, чем Амир. Он, естественно, не мог услышать
перемены в голосе Барри, но понял, что инструктаж по безопасности пошёл не по плану.
— ТЕПЕРЬ ВЫБОРА НЕТ, - сказал Барри-не-Барри. - КАК ТОЛЬКО ТЫ ИЗЛЕЧИШЬ
СВОЕГО ДРУГА, НАЙДИ МЕНЯ В ЙОТУНХЕЙМЕ. Я ПРЕДОСТАВЛЮ ИНФОРМАЦИЮ,
КОТОРАЯ НУЖНА ТЕБЕ, ЧТОБЫ РАЗРУШИТЬ ПЛАН ЛОКИ.
Я изучил взглядом лицо второго пилота. Его золотые глаза были немного расфокусированы, но
больше я не смог увидеть в нём никаких других изменений.
— Ты - убийца козла, - сказал я, - Парень, который наблюдал за мной с ветки дерева на
пиршестве.
Амир не переставал моргать.
— Убийца козла? Ветка дерева?
— ОТЫЩИТЕ ХЕЙМДАЛЛЯ, - сказал искаженный голос. - ОН НАПРАВИТ ВАС КО МНЕ.
ПРИВЕДИТЕ ДРУГУЮ, АЛЕКС ФИЕРРО. ТЕПЕРЬ ОНА ВАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС НА
УСПЕХ... И вроде бы всё. Вопросы?
Голос Барри вновь стал нормальным. Он умиротворённо улыбнулся, будто бы не мог
придумать лучшего способа провести день, чем летать туда-сюда из Кейп-Кода, помогать своим
друзьям и становиться передатчиком для голосов потусторонних ниндзя.
Амир, Харт и я замотали головами.
— Вопросов нет, - сказал я. - Ни единого.
Я встретился взглядом с Сэм. Она пожала плечами и потрясла головой, мол: "Да, я слышала.
Мой второй пилот был ненадолго одержим. Что ты хочешь, чтобы я сделала?"
— Ну, тогда ладно, - Барри похлопал каменную голову Блитцена. - Наушники в отделениях
рядом с вами, если вдруг захотите поговорить с нами, пока мы в кабине пилота. В Норвуд
Мемориал лететь недалеко. Садитесь поудобнее и наслаждайтесь!
"Наслаждайтесь" - явно было не тем словом.
Маленькое признание: я не только ни разу не летал на "Сайтейшен XLS", я вообще никогда не
летал на самолётах. Мой первый раз определенно не должен был быть в восьмиместной "Сессне",
управляемой девушкой моего возраста, которая училась летать всего несколько месяцев.
Это не было виной Сэм. Мне не с чем сравнивать, но взлёт показался мне гладким. По крайней
мере, мы поднялись в воздух и даже не умерли. Тем не менее, мои ногти оставили следы на
подлокотниках кресла, которые явно больше не исчезнут. Из-за каждого толчка турбулентности мне
становилось так плохо, что я даже начал скучать по нашему старому другу Стэнли, ныряющему в
каньоны восьминогому летающему коню. (Ну, почти).
Амир отказался использовать наушники, наверное потому, что его мозги и так уже были
перегружены безумной скандинавской информацией. Он сидел скрестив руки и угрюмо смотрел в
окно, будто бы размышляя, приземлится ли он когда-нибудь снова в реальный мир.
В моих ушах затрещал голос Сэм.
— Мы достигли максимальной высоты. Осталось тридцать две минуты полёта.
— У вас там всё хорошо? - спросил я.
— Да... - связь загудела. - Вот так. Мы одни на этой линии. Сейчас наш друг выглядит вполне
нормально. В любом случае, волноваться не стоит. У меня всё под контролем.
— Кому, мне волноваться?
Исходя из того, что я мог сейчас рассмотреть, Барри казался довольно спокойным. Он
откинулся в кресле, пялясь в свой айпад. Мне хотелось бы верить, что он листает какие-нибудь
важные бумаги по авиации и полётам, но я был уверен, что он играет в Кэнди Краш.
— Есть мысли по поводу совета Убийцы Козла? - спросил я Сэм.
Напряжённое молчание.
— Он сказал, что мы отыщем его в Йотунхейме. Значит, он великан. Это не значит, что он
обязательно должен быть плохим. Мой отец... - она запнулась, скорее всего, пытаясь избавиться от
кислого звучания этого слова. - У него много врагов. Кем бы ни был Убийца Козла, он обладает
могущественной магией. Он был прав насчёт Провинстауна. Мы должны слушать его. Я должна
была послушать его еще раньше.
— Не надо, - сказал я. - Не казни себя.
Амир попытался сконцентрироваться на мне.
— Прости, что?
— Не ты, парень, - я постучал по микрофону наушников. - Разговариваю с Сэм.
Амир выдал тихое "А-а-а", а потом продолжил практиковать свой отрешённый взгляд на окне.
— Амир не на линии? - спросила Сэм.
— Нет.
— После того как высажу вас, ребята, я собираюсь отнести меч Скофнунг на хранение в
Вальхаллу. Я не смогу провести Амира в отель, но... Я постараюсь показать ему всё, что смогу.
Покажу ему мою жизнь.
— Хорошая идея. Он сильный, Сэм. Он сможет с этим справиться.
Трёхсекундное звучание белого шума в наушниках.
— Я надеюсь, ты прав. Я также оповещу компанию на девятнадцатом этаже обо всём, что
случилось.
— Что насчёт Алекс Фиерро?
Сэм обернулась ко мне. Было странно видеть её в нескольких футах вдали от меня, но слышать
голос прямо в ушах.
— Приводить её - плохая идея, Магнус. Ты видел, что Локи смог сделать со мной. Представь,
что он...
Я мог представить. Но также я знал, что Убийца Козла был в чём-то прав. Нам понадобится
Алекс Фиерро. Её появление в Вальхалле не было совпадением. Норны, или какие-то другие
странные боги пророчеств, переплели её судьбу с нашей.
— Я не думаю, что мы должны недооценивать её, - сказал я, вспоминая её драку с теми
волками и катание на линдворме. - К тому же, я доверяю ей. Я имею в виду, настолько, насколько
можно доверять человеку, который отрезал тебе голову. У тебя есть идеи, как нам найти бога
Хеймдалля?
Напряжённая тишина стала тяжелее, злее.
— К несчастью, да, - сказала Сэм. - Готовьтесь. Мы почти на позиции.
— Чтобы приземлиться в Норвуде? Я думал, ты сказала, что мы направляемся в Альфхейм.
— Вы - да. Я - нет. Маршрут полета в Норвуд лежит прямо над оптимальной зоной сброса.
— Зоной сброса? - я очень надеялся, что ослышался.
— Послушай, я должна сосредоточиться на управлении самолётом. Спроси Хартстоуна, - мои
наушники выключились.
У Хартстоуна было соревнование в гляделки с Блитценом. Каменная голова гнома
высовывалась из его оберточного пупырчатого кокона, его лицо застыло в предсмертной агонии. Но
и Хартстоун не выглядел счастливее. Горе, витавшее вокруг него, было так же легко рассмотреть,
как и его шарф в кровавую крапинку.
— Альфхейм, - прожестикулировал я. - Как мы доберёмся туда?
— Прыгнем, - ответил мне Харт.
Мой живот скрутило.
— Прыгнем? Прыгнем с самолёта?
Харт посмотрел куда-то за моей спиной, как он обычно делал, когда думал, как бы объяснить
что-то сложное на языке жестов... Обычно что-то, что мне не понравится.
— Альфхейм - королевство воздуха, света, - прожестикулировал он. - Можем войти в него
только с помощью...
Он изобразил свободное падение.
— Это реактивный самолёт, - сказал я, - Мы не можем прыгать - мы умрём!
"Не умрём", пообещал Харт. "К тому же, это не совсем прыжок. Просто..." - он показал знак
"исчезнем", что не смогло меня переубедить. "Мы не можем умереть, пока не спасём Блитцена".
Для парня, который редко издавал хоть какие-то звуки, Хартстоун мог неплохо изъясняться
методом дерзких возгласов, когда хотел. Он просто дал мне прямые приказы: выпрыгиваем с
самолета, падаем в Альфхейм, спасаем Блитцена. И только после этого мне будет позволено
умирать.
Амир поерзал в своём кресле.
— Магнус? Ты выглядишь взволнованным.
 — Ага.
Я уже собирался дать ему простейшее объяснение происходящего, сказать что-то, что не
добавило бы больше трещин в смертный мозг Амира. Но теперь мы были выше этого. Теперь Амир
полностью погрузился в жизнь Сэм, к лучшему или к худшему, в нормальную и в ненормальную.
Он всегда был добр ко мне. Он кормил меня, когда я был бездомным; относился как к человеку, в то
время как большинство людей просто делали вид, что я невидимый. Он пришёл к нам на помощь
сегодня не зная никаких подробностей, только потому, что Сэм была в беде. Я не мог лгать ему.
— По всей видимости, мы с Хартом собираемся спрыгнуть, - я пересказал ему отданные мне
приказы.
Амир выглядел таким растерянным, что мне захотелось крепко его обнять.
— До прошлой недели, - сказал он, - больше всего я волновался о том, где бы нам расширить
нашу сеть забегаловок с фалафелем - на Ямайка Плейн или на Честернат Хилл. А сейчас я даже не
знаю, через какой мир мы пролетаем.
Я проверил наушники чтобы убедиться, что микрофон на них выключен.
— Амир, Сэм осталась такой же, какой и была. Она храбрая. Она сильная.
— Я знаю.
— Она всегда очень беспокоилась за тебя, - сказал я. - Она не просила всего этого безумия в
её жизни. Её главная забота - чтобы всё это никак не помешало вашему с ней будущему. Поверь
мне.
Он выглядел понурым, будто щенок в конуре.
— Я... Я стараюсь, Магнус. Просто всё это очень странно.
— Ага, - сказал я. - Небольшое предупреждение: вскоре всё станет ещё страннее.
Я включил микрофон.
— Сэм?
— Я слышала весь ваш разговор, - объявила она.
— Оу, - видимо, я так и не выяснил, как управлять наушниками. - Эм...
— Я убью тебя позже, - сказала она. - Прямо сейчас приближается время вашего выхода.
— Погоди. Разве Барри не заметит нашего внезапного исчезновения?
— Он смертный. Его мозг подстроится. В конце-концов, люди же просто так не пропадают с
реактивных самолётов в середине полёта. Скорее всего, когда мы долетим до Норвуда, он даже не
вспомнит, что вы тут были.
Мне хотелось бы думать, что я был более запоминающимся, но я был слишком взволнован
чтобы переживать по этому поводу.
Хартстоун отстегнул свой ремень. Он снял шарф и обвязал его вокруг Блитцена, получив что-
то вроде импровизированного жгута.
— Удачи, - сказала мне Сэм. - Увидимся в Мидгарде, если... Ну, ты понял.
"Если мы выживем, - подумал я. - Если сможем излечить Блитцена. Если будем более
удачливы, чем в последние два дня... Или когда-либо вообще".
Между одним ударом сердца и следующим, самолет исчез. Я обнаружил себя летящим в
воздухе, а мои наушники - ни к чему не подключенными.
А потом я упал.
Глава 21
Бродяги будут расстреляны, затем арестованы и снова
расстреляны
КАК-ТО БЛИТЦЕН сказал мне, что гномы никогда не выходят из дома без парашюта.
Теперь я понял мудрость этих слов. Хартстоун и я падали сквозь морозный воздух. Я махал
руками и кричал, а Харт, выполнив грациозный прыжок вместе с Блитценом, привязанным к его
спине, словно гранитная глыба, парил рядом. Он взглянул на меня ободряюще, как бы говоря:
"Гном надежно завернут. Не волнуйся”.
Единственное, чем я ему ответил - бессвязные вопли, потому что я не знаю жестов,
выражающих: "ЧЁРТА С ДВА-А-А-А-А!"
Наконец мы пробились через облака, и все изменилось. Наше падение замедлилось. Воздух
показался теплым и сладким. Солнечный свет усилился, ослепляя меня.
Мы упали на землю. Ну, вроде того. Мои ноги коснулись подстриженной травы, но я тут же
отскочил, будто я вешу около двадцати фунтов. Недокосмонавт-я пролетел через всю лужайку, пока
не восстановил равновесие.
Я прищурился из-за обжигающего солнечного света и осмотрелся, пытаясь сориентироваться -
акры ландшафтного дизайна, высокие деревья, большой дом на расстоянии - все, казалось, было
озарено огнём. Неважно, в каком направлении я оборачивался, я чувствовал, будто прожектор
светит мне прямо в лицо.
Хартстоун схватил меня за руку и вложил в неё темные очки. Я надел их, и колющая боль в
глазах утихла.
— Спасибо, - пробормотал я. - Здесь всё время так светло?
Хартстоун нахмурился, испытывая трудности при чтении по моим губам. Наверное, я невнятно
говорю. Я повторил вопрос на языке жестов.
"Всегда ярко", Харт согласился. "Ты привыкнешь".
Он оглянулся, будто искал угрозу.
Мы приземлились на лужайке перед большим имением. Невысокая каменная изгородь,
площадь размером с поле для гольфа с ухоженными клумбами и тонкими ивами, которые выглядели
так, будто бы обратная гравитация тянет их наверх. Дом был построен в стиле Тюдоров - особняк с
витражными окнами и коническими башенками.
— Кто здесь живет? - прожестикулировал я Харту. - Президент Альфхейма?
"Просто семья. Мейкписы", он показал жестами каждую букву в их фамилии.
— Они, должно быть, очень важные, - жестами показал я.
Харт пожал плечами. "Обычные. Среднего класса".
Я засмеялся, но потом понял, что он не шутит. Если это была семья среднего класса в
Альфхейме, я не хотел даже представлять обед толстосумов.
"Мы должны идти", показал Харт, "Мейкписам я не нравлюсь".
Он поправил шарф-жгут на Блитцене, который, вероятно, в Альфхейме весил не больше, чем
обычный рюкзак.
Вместе мы направились к дороге.
Должен признаться, более слабое притяжение заставило меня чувствовать себя... ну, легче. Я
бросился вперед, перелетая не меньше пяти футов с каждым шагом. Мне пришлось сдерживать
себя, чтобы не скакать дальше. С моей силой эйнхерия, не будучи осторожен, я смог
бы прыгать над крышами особняков среднего класса.
Насколько я мог судить, Альфхейм был просто усыпан такими имениями, как у Мейкписов. У
каждого владения - как минимум несколько акров земли; каждый газон усеян цветочными
клумбами и фигурно подстрижен. На мощеной дороге блестели роскошные чёрные внедорожники.
В воздухе пахло печёным гибискусом и свежими банкнотами.
Сэм сказала, что маршрут полета в Норвуд доставит нас в самую удачную точку сброса.
Сейчас я понял смысл этого. Так же, как Нидавеллир напоминал мне Саути, Альфхейм напомнил
мне о шикарном пригороде к западу от Бостона - Уэллсли. Может быть, огромными домами,
пасторальными пейзажами, извилистыми дорогами, живописными ручьями и сонной аурой
абсолютной безопасности... При условии, что вы жили там.
С другой стороны, солнечный свет был так резок, что подчеркивал все несовершенства. Даже
один слетевший лист или увядший цветок в саду выделялся, представляя вопиющую проблему. Моя
собственная одежда была просто отвратительной. Я мог увидеть каждую пору на тыльной стороне
ладони и вены под моей кожей.
Я также понял, что имел в виду Харт, когда сказал, что Альфхейм состоит из воздуха и света.
Это место казалось нереальным, как будто из ваты вытащили волокна и добавили воды. Шагая по
губчатой земле, я чувствовал себя неловко и неуютно. Только супер-темные очки смогли облегчить
мою головную боль.
Через несколько кварталов я спросил у Хартстоуна жестами:
— Куда мы идем?
Он поджал губы. "Домой".
Я поймал его руку и заставил его остановиться.
— В твой дом? - показал я. - Где ты вырос?
Хартстоун уставился на ближайшую причудливую стену сада. В отличие от меня, он не носил
очки. В блестящем дневном свете его глаза блестели, как кристаллы.
"Скофнунг находится дома", показал он. "У... Отца".
Показывая знак "отец", он приложил руку ко лбу ладонью наружу и вытянул большой и
указательный пальцы, что напомнило мне латинскую букву L. Это было похоже на знак лузера.
Учитывая то, что я знал о детстве Харта, это показалось мне довольно логичным.
Однажды, в Йотунхейме, я применил магию для исцеления Харта и получил представление о
той боли, которую он носил внутри. Его угнетали и стыдили, пока он рос, в основном из-за его
глухоты. Потом его брат умер, я не знаю подробностей, и родители обвинили Харта. Естественно,
что теперь он не желал возвращаться домой.
Я вспомнил, как сильно Блитцен возражал против этой идеи, даже когда знал, что умрёт. "Не
заставляй Харта идти туда. Не стоит, сынок".
Но мы уже были здесь.
— Почему? - показал я. - Почему у твоего отца (лузера) находится Скофнунг?
Вместо ответа Хартстоун кивнул в направлении, откуда мы пришли. В мире эльфов всё было
так ярко, что я и не заметил мигающие огни, пока гладкий черный лимузин не остановился прямо
позади нас. На решётке радиатора вперемешку пульсировали красные и синие огни. За лобовым
стеклом два эльфа в костюмах хмуро смотрели на нас.
Полиция Альфхейма прибыла сказать "привет".
— Чем мы можем вам помочь? - спросил первый полицейский.
И тогда я понял, что мы в беде. Исходя из моего опыта, ни один полицейский не спросит,
нужна ли вам помощь, если у него действительно есть желание помочь. Еще один признак: рука
копа номер один покоилась на прикладе его оружия.
Коп номер два разглядывал всё вокруг, готовый в любую минуту прийти со смертельным
оружием на помощь своему коллеге.
Оба эльфа были одеты как детективы: штатские тёмные костюмы, шёлковые галстуки и
именные жетоны, прицепленные к ремню. У них были такие же светлые волосы, как у Харстоуна,
только коротко остриженные, такие же бледные глаза и до жути спокойные выражения лиц.
На этом сходство с моим другом заканчивалось. Копы казались выше, надменнее, отдалённее
от людей. Они источали холодный ветерок презрения, будто имели личные кондиционеры,
установленные под их воротники.
Была и другая вещь, для меня странная: они говорили. Я провел столько времени рядом с
Хартстоуном, который общался в красноречивом молчании, что голос эльфа просто резал слух. Это
просто казалось неправильным.
Оба полицейских сосредоточились на Хартстоуне. Они смотрели сквозь меня, как будто меня
попросту не существует.
— Я задал тебе вопрос, приятель, - сказал первый полицейский. - У вас проблемы?
Харт покачал головой. Он попятился, но я поймал его за руку. Отступая можно сделать только
хуже.
— У нас всё хорошо, - сказал я. - Спасибо, офицеры.
Детективы уставились на меня как на существо из другого мира, которым, собственно, я и
был.
На удостоверении первого полицейского было написано САНСПОТ, хотя он не был похож на
солнечное пятно. Но и я, если подумать, не похож на погоню. (прим. пер.: Sunspot - пятно на
солнце; Chase - погоня)
На удостоверении второго была надпись ВАЙЛДФЛАУЭР. С таким-то именем, мне хотелось
бы, чтобы он был одет в гавайскую рубашку или, по крайней мере, галстук с рисунком в цветочек,
но его наряд был так же скучен, как и у его партнера. (прим. пер.: Wildflower - полевой цветок)
Санспот сморщил нос, как будто от меня несло нежитью.
— Где ты учил эльфийский, дубина? Этот акцент ужасен.
— Дубина? - переспросил я.
Вайлдфлауэр хмыкнул в ответ.
— Могу поклясться, эльфийский - не его первый язык. Существо-нелегал, вот что я думаю.
Я хотел бы отметить, что я говорил на человеческом английском, и это был мой первый
мой единственный язык. Эльфийский и английский, так уж случилось, были одинаковы,
так же как эльфийский язык жестов был таким же, как и американский язык жестов.
Я сомневался, что копы будут слушать и слышать. Манера их разговора была немного
странной для моих ушей: эдакий старомодный, аристократический американский с акцентом. Я
слышал такой только на кадрах кинохроники и фильмов из 1930-х годов.
— Слушайте, ребята, - сказал я, - мы просто гуляли.
— В хорошем районе, - отметил Санспот, - где, думается мне, вы не живёте. К Мейкписам
проникли какие-то бродяги, они написали заявление. Мы воспринимаем такие вещи серьёзно,
дубина.
Мне пришлось усмирить мой гнев. Когда я был бездомным, то оказывался частой мишенью
для жестокости правоохранительных органов. У моих темнокожих друзей дела обстояли ещё хуже.
Так, в течение двух лет, я жил на улице и усвоил совершенно новый уровень осторожности при
общении с “дружественными” соседями в лице сотрудников полиции.
И ещё... Я не люблю, когда меня называют дубиной. Чем бы это ни было.
— Офицеры, - сказал я, - мы гуляли всего около пяти минут, направлялись к дому моего
друга. Как это может быть бродяжничеством?
Хартстоун прожестикулировал: "Осторожней!"
Санспот нахмурился.
— Что это было? Какой-то бандитский знак? Говори по-эльфийски.
 — Он глухой, - сказал я.
— Глухой? - Лицо Вайлдфлауэра тут же сморщилось от отвращения. - Какой же он тогда
эльф?
— Эй, - Санспот сглотнул. Он дёрнул напарника за воротник, будто его личный кондиционер
перестал работать. - Это ведь... Точно... Ну, помнишь, сын мистера Альдермана.
Выражение лица Вайлдфлауэра сменилось с презрения на страх. На это отчасти было даже
приятно смотреть, за исключением того, что боящийся офицер гораздо опаснее, чем презрительный.
— Мистер Хартстоун? - спросил Вайлдфлауэр. - Это вы?
Хартстоун хмуро кивнул.
Санспот выругался.
— Хорошо. Вы оба, в машину.
— Почему? - потребовал я ответа. - Если вы арестовываете нас, я хочу знать обвинения...
— Мы не арестовываем, дубина, - зарычал Санспот. - Мы отвезём вас к мистеру Альдерману.
— А потом, - добавил Вайлдфлауэр, - вы - больше не наша проблема.
Его тон был таким, словно проблем у нас больше не будет никогда, поскольку мы будем
погребены где-то под прекрасной ухоженной клумбой. Последнее, что я хотел - это попасть в
машину, но копы положили свои пальцы на спусковые курки, показывая готовность применить
оружие.
Я залез на заднее сидение машины.
Глава 22
Я почти уверен, что папа Хартстоуна -
инопланетянин, крадущий коров

ЭТО БЫЛА лучшая полицейская машина, в какой мне приходилось ездить, а я повидал их
довольно много. Черная кожаная обивка пахла ванилью. Перегородка из оргстекла была кристально
чистой. Сиденье было с массажным эффектом, так что я мог расслабиться после тяжелого дня,
проведенного на ногах. Похоже, они обслуживали только лучших преступников в Альфхейме.
Спустя милю комфортной езды мы свернули с главного шоссе и остановились перед
железными воротами с причудливой монограммой в виде буквы А. Десятифутовые каменные стены
с обеих сторон были увенчаны декоративными шипами, чтобы предотвратить проникновение
уличного сброда среднего класса. На крышах проходных(прим. пер.: контрольнопропускной пункт)
вращались камеры видеонаблюдения, изучая нас.
Ворота открылись. Когда мы въехали на территорию семейного поместья Хартстоуна, моя
челюсть едва не отвалилась. Я-то думал, это мой фамильный особняк выглядел неприлично.
Передний двор был больше, чем Бостон Коммон. Лебеди скользили по окаймленному ивами
озеру. Мы переехали два разных моста через извилистый ручей, миновали четыре различных сада,
потом въехали в другие ворота перед главным домом, который выглядел, как постмодернистская
версия замка Спящей красавицы в Диснейленде - стены из бело-серых плит под странными углами;
тонкие, как органные трубы, башни; огромные зеркальные окна и полированная стальная дверь
таких размеров, что открывать ее, вероятно, должны были прикованные цепями тролли.
Хартстоун беспокойно теребил свой мешочек с рунами, время от времени оглядываясь на
багажник автомобиля, куда копы уложили Блитцена.
Полицейские молчали, пока мы не припарковались у парадного входа.— На выход, - сказал
Вайлдфлауэр.
Первым делом, покинув машину, Хартстоун поспешил к задней части машины и постучал по
багажнику.
— Всё в порядке, - Санспот открыл багажник. - Хотя я все равно не очень понимаю, почему
вы так беспокоитесь. Это, должно быть, самая уродливая скульптура садового гнома из всех, что
мне доводилось видеть.
Хартстоун осторожно поднял Блитцена и взвалил гранитного гнома себе на плечо.
Вайлдфлауэр подтолкнул меня к входной двери.
— Двигай, дубина.
— Эй! - я взялся было за свой кулон, но сдержался. По крайней мере, по отношению к
Хартстоуну копы теперь держали себя в рамках, но, кажется, они всё ещё считали, что шпынять
меня - в порядке вещей.
— Что бы ни значило слово "дубина", - сказал я, - это не про меня.
Вайлдфлауэр фыркнул.
— Ты в зеркало давно смотрелся?
И тут до меня дошло, что, по сравнению с эльфами, которые все такие из себя грациозные,
хрупкие и красивые, я должен казаться приземистым и неуклюжим - словом, дубина. У меня было
такое чувство, что этот термин означает также умственную отсталость, потому что зачем
оскорблять кого-то в одном смысле, если можно сразу в двух?
 У меня чесались руки в отместку полицейским вытащить Джека, чтобы он спел им несколько
хитов из разряда топ-сорок. Но прежде чем я успел это сделать, Хартстоун взял меня за руку и
повел вверх по ступенькам крыльца. Копы двигались сзади, держась подальше от Хартстоуна, будто
боялись, что его глухота может быть заразной.
Когда мы достигли верхней ступеньки, большая стальная дверь бесшумно распахнулась.
Молодая женщина спешила нам навстречу. Она была почти такая же низенькая, как Блитцен,
однако у нее были светлые волосы и тонкие черты, как у эльфа. Судя по ее простому льняному
платью и белому чепцу, я предположил, что она была прислугой.
— Харт! - ее глаза вспыхнули радостью, но она быстро скрыла свой восторг, когда увидела
наш полицейский эскорт. - То есть, мистер Хартстоун.
Харт моргнул, как будто сдерживая слезы. Он показал жестом: «Здравствуй. Прости», смешав
эту фразу в одно слово.
Полицейский Вайлдфлауэр кашлянул.
— Твой хозяин дома, Инге?
— О... - Инге сглотнула. Она посмотрела на Хартстоуна, потом опять на копов. - Да, сэр,
но...
— Приведи его, - отрезал Санспот.
Инге развернулась и скрылась внутри. Пока она убегала, я заметил что-то вроде пояса с
кисточкой, висевшее сзади на ее юбке - шнур из коричневой и белой шерсти, растрепанный на
конце. Затем кисточка дернулась, и я понял, что это живая часть тела.
— У нее коровий хвост, - ляпнул я.
Санспот рассмеялся.
— Ну, она хульдра. По закону, ей нельзя прятать хвост. Иначе мы должны были бы привлечь
ее к ответственности, как выдающую себя за настоящего эльфа.
Коп бросил на Хартстоуна быстрый неприязненный взгляд, из чего становилось ясно, что мой
друг также не подходил под его определение настоящего эльфа.
Вайлдфлауэр ухмыльнулся.
— Не думаю, что мальчишка видел хульдру когда-то раньше, Санспот. В чем проблема,
дубина? В том мире, откуда ты вылез, нет одомашненных лесных духов?
Я не ответил, старательно представляя себе образ Джека, распевающего Селену Гомес прямо
над полицейским ухом. Эти мысли меня утешали.
Я уставился на освещенную солнцем колоннаду из белого камня и стеклянную крышу в фойе,
которые, тем не менее, вызывали у меня клаустрофобию. Я думал, что же чувствует Инге по поводу
того, что ее заставляют все время демонстрировать свой хвост. Может, она гордится этим символом
своей индивидуальности или воспринимает это как наказание и постоянное напоминание о своем
низшем статусе? Я решил, что по-настоящему жуткой вещью было бы объединение этих двух
подходов: покажи нам, кто ты есть, и страдай от этого. Не особенно отличается от жеста Харта -
«привет» и «прости» как одно слово.
Я почувствовал присутствие мистера Альдермана раньше, чем увидел его. По ставшему
прохладнее воздуху распространился запах мяты. Плечи Хартстоуна тяжело опустились, как будто
на них начала действовать гравитация Мидгарда. Он закинул Блитцена за спину, словно желая
спрятать его. Мне показалось, что горошины на его шарфе зашевелились. Затем я понял, что Харт
дрожит.
Раздалось эхо шагов по мраморному полу.
Обогнув одну из колонн и шагая в нашу сторону, появился мистер Альдерман.
Мы, все четверо, сделали шаг назад - Харт, я, и даже копы. Мистер Альдерман был почти семи
футов ростом, и такой тонкий, что выглядел как один из пришельцев из фильма «Розуэлл»,
прилетевших на летающих тарелках и проводящих странные медицинские эксперименты. Его глаза
были слишком большими. Пальцы - чересчур тонкими. Его подбородок был таким заостренным, что
я задумался, не натянуто ли его лицо на идеальный равнобедренный треугольник.
Впрочем, одет он был лучше, чем среднестатистический пришелец. Его серый костюм отлично
сидел поверх зеленой водолазки с высоким воротником, из-за которого его шея казалась еще
длиннее. Платиновые светлые волосы ерошились, как у Харта. Я заметил некоторое фамильное
сходство в формах носа и рта, но лицо мистера Альдермана было более выразительным. Он
выглядел жёстким, скептическим, недовольным (как будто он только что заказал невероятно
дорогой, но отвратительный обед и теперь обдумывал отрицательный отзыв).
— Так, - его глаза буравили лицо сына. - Ты вернулся. По крайней мере, у тебя хватило
здравого смысла привести с собой сына Фрейра.
Санспот подавился собственной самодовольной улыбкой.
— Простите, сэр. Кого?
— Этот юноша, - мистер Альдерман указал на меня, - Магнус Чейз, сын Фрейра, не так ли?
— Это я, - я подавил импульс добавить «сэр».
Пока что этот пижон такого не заслужил.
Я не привык, чтобы людей впечатляла новость о том, что я - сын Фрейра. Обычно реакция
варьировалась в пределах от «ух ты, извини, а кто такой Фрейр?» до истерического смеха.
Так что не буду врать. Мне было приятно, когда лица копов быстро сменились с
презрительного выражения на мину типа «вот чёрт, мы только что обидели полубога». Я не понял, в
чём дело, но мне это понравилось.
— Мы... мы не знали, - Вайлдфлауэр смахнул пылинку с моей рубашки, как будто это могло
исправить дело. - Мы, э-э...
— Благодарю вас, полицейские, - вклинился мистер Альдерман. - Дальше - я сам разберусь.
Санспот открыл рот, как будто хотел извиниться, или, может быть, предложить мне купон на
пятьдесят процентов скидки от моего следующего срока заключения.
— Вы слышали его, - сказал я. - Вы свободны, офицеры Санспот и Вайлдфлауэр. И не
беспокойтесь. Я вас запомню.
Они поклонились мне. правда, поклонились, и затем поспешно отступили к своему
автомобилю.
Мистер Альдерман критически осмотрел Хартстоуна, словно искал дефекты в его внешности.
— Ты всё такой же, - угрюмо произнес он. - Ну, хотя бы гном превратился в камень. Хоть
какое-то улучшение.
Хартстоун стиснул челюсти. Он ответил короткой и злой очередью жестов: «Его зовут Б-Л- И-
Т-Ц-Е-Н».
— Прекрати, - потребовал Альдерман. - Никаких нелепых размахиваний руками. Проходите,
- он бросил на меня холодный взгляд. - Мы должны оказать надлежащее гостеприимство нашему
гостю.
Глава 23
Ага, его вторая машина - определенно НЛО
НАС ПРИВЕЛИ в гостиную, в которой совершенно не хотелось гостить. Свет заливал её,
проникая сквозь огромные витражные окна. На потолке, в тридцати футах над нами, сиял узор в
виде серебристых облаков. Полированный мраморный пол ослепительно сверкал. Многочисленные
ниши, заполненные разнообразными камнями и минералами, опоясывали комнату. Еще больше
артефактов были расставлены под стеклом в витринах на белых подставках.
Как музей - это место было клёвым. Но воспринимать его как пространство для веселья,
приема гостей и отдыха - нет, спасибо. Единственное место, где можно было присесть - у кофейного
столика на двух длинных деревянных скамьях. С огромного портрета над камином на меня с
улыбкой глядел мальчик. Он не был похож на Хартстоуна. Я предположил, что это его погибший
брат, Андирон. В своем белом костюме он напоминал ангела. Интересно, был ли Хартстоун хоть раз
так же счастлив? Сомневаюсь. Улыбающийся с картины эльф был единственной радостной деталью
в комнате. Мёртвый эльф-подросток. Замороженный во времени, как и все остальные артефакты.
Меня подмывало сесть на пол вместо скамьи. Но я решил вести себя вежливо. Я нечасто так
делаю, но в этот раз мне захотелось попробовать. Хартстоун аккуратно опустил Блитцена на пол и
сел рядом со мной. Мистер Альдерман неудобно устроился на скамье напротив нас. — Инге, -
позвал он, - напитки. Хульдра возникла в ближайшем дверном проёме. — Сейчас принесу, сэр. Она
поспешила прочь. Её коровий хвост прошуршал в складках юбки. Мистер Альдерман смотрел на
Хартстоуна испепеляющим взглядом. Ну, или это было типичное выражение его лица в стиле "я-по-
тебе-так-скучал!" — Твоя комната в прежнем состоянии. Я так понимаю, ты останешься? Хартстоун
покачал головой: "Нам нужна твоя помощь. Потом мы уйдём". — Воспользуйся этим, сынок.
Мистер Альдерман указал на маленькую доску с маркером, прикрепленным к ней цепочкой.
Старший эльф взглянул на меня. — Это заставляет его думать, прежде чем что-то говорить. Если
можно назвать речью размахивание руками. Хартстоун скрестил руки и свирепо посмотрел на
своего отца. Я решил поиграть в переводчика, пока они не поубивали друг друга. — Мистер
Альдерман, Харт и я нуждаемся в вашей помощи. Наш друг Блитцен... — Превратился в камень, -
сказал мистер Альдерман. - Да, я заметил. Свежая проточная вода вернёт его в прежнее состояние.
Не вижу здесь проблемы. Только ради одной этой информации стоило совершить неприятное
путешествие в Альфхейм. Я почувствовал облегчение, словно тяжесть гранитного гнома упала с
моих плеч. Но, к сожалению, мы нуждались в большем. — Да, но, видите ли, - сказал я, - я
превратил Блитцена в камень не просто так. Он был ранен мечом. Мечом Скофнунгом. Рот
Альдермана дёрнулся. — Скофнунг. — Да. Это смешно? Альдерман продемонстрировал свои
идеально белые зубы. — Вы пришли сюда за моей помощью. Чтобы исцелить этого гнома. Вы
хотите камень Скофнунг. — Да. Он у вас? — О, конечно, - мистер Альдерман указал на ближайшую
подставку. Под витринным стеклом лежал каменный диск размером с тарелку для десертов - серый
с голубыми крапинками, как и описал его Локи. — Я собираю артефакты со всех Девяти Миров, -
сказал мистер Альдерман. - Камень Скофнунг был одним из моих первых приобретений. На него
наложено особое заклинание, позволяющее ему устоять против любого меча, при необходимости
затачивать этот меч и, конечно, обеспечить скорую медицинскую помощь, если какой-нибудь идиот
умудрится порезаться. — Это круто, - сказал я. - А как им исцелять? Альдерман хмыкнул. —
Довольно просто. Вы прикасаетесь камнем к ране, и рана заживает. — Так... мы можем его
одолжить? — Нет. И почему я не был удивлен? Хартстоун посмотрел на меня, как будто хотел
сказать: "Да, это лучший отец во всех Девяти Мирах”. Инге вернулась с тремя серебряными
кубками на подносе. Она поставила передо мной чашу после того, как обслужила мистера
Альдермана, затем улыбнулась Хартстоуну и протянула ему кубок. Когда их пальцы
соприкоснулись, уши Инге приобрели ярко-красный оттенок. Она поспешила вернуться... туда, где
должна была находиться таким образом, чтобы не попадать в поле зрения, но при этом слышать,
если её позовут. Жидкость в моей кружке была похожа на расплавленное золото. С самого утра у
меня не было во рту ни крошки, поэтому я очень надеялся, что мне дадут эльфийских сэндвичей и
газировки. Я размышлял, не следует ли расспросить об истории кубка, прежде чем пить из него, как
принято в Нидавеллире, мире гномов, но что-то подсказало мне не делать этого. Гномы относятся к
каждому своему творению как к чему-то уникальному, заслуживающему имени. Эльфы же
окружают себя бесценными артефактами, заботясь о них так же, как и о слугах, то есть не заботясь
совсем. Сомневаюсь, что они дают кубкам имена. Я сделал глоток, несомненно, лучшего, из когда-
либо опробованных мной, напитка. Он был сладким как мед, насыщенным как шоколад, освежающе
ледяным и совершенно непохожим ни на что иное в нашем мире. Сразу же наступило чувство
насыщения, будто я полноценно пообедал. Исчезла и жажда. Этот напиток так встряхнул меня, что
в сравнении с ним мёд Вальхаллы показался дешёвым выдохшимся энергетиком. Внезапно гостиная
окрасилась разноцветными оттенками, как в калейдоскопе. Я посмотрел на аккуратно
подстриженную лужайку, фигурные зелёные изгороди, цветущие топиарии снаружи. Мне
захотелось стащить с себя солнцезащитные очки, выпрыгнуть из окна и радостно бежать по
Альфхейму до тех пор, пока солнце не выжжет мне глаза. До меня дошло, что мистер Альдерман
наблюдал за мной, ожидая моей реакции на дурацкий эльфийский напиток. Я моргнул пару раз,
пытаясь привести в порядок свои мысли. — Сэр, - сказал я, видя как хорошо работает вежливость, -
почему бы вам не помочь нам? То есть, камень же прямо здесь. — Я не помогу вам, - ответил
Альдерман, - потому что не получу от этого никакой выгоды, - он пригубил свой напиток, отведя в
сторону мизинец, чтобы показать блестящее кольцо из аметиста. - Мой... сын... Хартстоун, не
заслужил от меня помощи. Он ушел из дома годы назад, не сказав ни слова, - он сделал паузу, а
затем расхохотался. - Ни слова. Хотя, вообще-то, он сказал. Ну, вы поняли, что я имею в виду. Мне
захотелось затолкать мой кубок прямо между его идеальных зубов, но я сдержался. — Значит,
Хартстоун ушел. Это преступление? — Должно быть, - Альдерман нахмурился. - Поступив так, он
убил свою мать. Хартстоун поперхнулся и выронил кубок. На мгновение единственным звуком в
комнате стал звук катящейся по мраморному полу чаши. — Ты не знал? - спросил мистер
Альдерман, - Ну конечно нет, тебе ведь было все равно. После твоего ухода она была рассеяна и
подавлена. Ты и представить себе не можешь, как опозорил нас, просто исчезнув. Поползли слухи,
что ты взялся за изучение магии рун, связался с Мимиром и его сбродом, завел дружбу с гномом, в
конце концов. Однажды вечером твоя мать возвращалась из местного клуба. В тот день ей
пришлось вытерпеть ужасные насмешки от друзей. Она переживала, что её репутация уничтожена,
не смотрела, куда идет. Грузовик выехал на красный свет... Альдерман посмотрел на мозаику
потолка. На секунду я почти представил, что у него есть и другие эмоции помимо гнева. Мне
показалось, что я уловил грусть в его глазах. Затем его взгляд вновь стал неодобрительным. — Как
будто было мало того, что из-за тебя умер твой брат. Хартстоун неуклюже поднял свой кубок. Его
пальцы словно стали глиняными. Он смог ровно поставить чашу на стол только с третьей попытки.
Капли золотой жидкости оставили следы на тыльной стороне его ладони. — Харт, - я коснулся его
руки и показал: "Я здесь". Я не мог придумать, что ещё сказать. Мне хотелось, чтобы он знал, что не
один... Что кому-то в этой комнате на него не наплевать. Я подумал о плашке с руной, которую он
показал мне несколько месяцев назад - Перт, знак пустой чаши, любимый символ Харта. Хартстоун
был опустошён из-за своего детства. Он заполнил свою жизнь рунической магией и новой семьёй, в
которую входил и я. Мне хотелось крикнуть мистеру Альдерману, что Хартстоун стал лучшим
эльфом, нежели его родители. Но одну вещь из своего жизненного опыта, как сына Фрейра, я все же
вынес - я не смогу вечно сражаться в боях своих друзей за них. Лучшее, что я могу сделать - это
залечить их раны. Кричать на мистера Альдермана тоже не имело смысла. Конечно, я мог призвать
Джека, проломить стекло и просто забрать камень. Но, даю голову на отсечение, в этом доме точно
была какая-то первоклассная охранная система. И я уж точно не смогу вылечить Блитца, если буду
незамедлительно убит альфхеймским спецназом. Я даже не был уверен, что камень будет работать
как полагается, если взять его без воли хозяина. У магических предметов странные правила.
Особенно у того, который зовётся Скофнунг. — Мистер Альдерман, - я постарался говорить ровно.
- Чего вы хотите? Он поднял свою платиновую бровь. — Прошу прощения? — Помимо того, чтобы
сделать вашего сына как можно несчастнее, - добавил я. - В этом вы действительно хороши. Но вы
сказали, что не поможете нам без выгоды для себя. Так как нам соотнести свои интересы? Он слегка
улыбнулся. — Ах, молодой человек, оказывается, разбирается в деловых вопросах. От тебя, Магнус
Чейз, я не попрошу многого. Ты знаешь, что ваны - наши исконные боги? Фрейр наш покровитель и
повелитель. Весь Альфхейм был дарован ему, когда у него прорезался первый зуб в детстве. —
Так... Он пожевал вас и выплюнул? Улыбка мистера Альдермана исчезла. — Я хочу сказать, что
сын Фрейра мог бы стать достойным другом нашей семьи. Все, что я прошу, это чтобы ты остался с
нами ненадолго, возможно посетил пару небольших приёмов... всего лишь на сотню-другую
приглашенных. Покажи себя, сделай несколько фото со мной для прессы. И тому подобное. Я
почувствовал горькое послевкусие от золотого напитка. Мысль о фотосессии с Альдерманом была
ничуть не приятнее перспективы быть обезглавленным с помощью проволоки. — Вы переживаете
из-за репутации, - сказал я. - Вы стыдитесь своего сына и поэтому хотите за счёт меня повысить
свой уличный авторитет. Большие инопланетные глаза Альдермана сузились, приобретя почти
нормальный размер. — Не знаю, что за "уличный авторитет”, но, полагаю, мы поняли друг друга. —
О, ещё как, - я посмотрел на Хартстоуна, надеясь, что он подскажет, как поступить, но он все еще
выглядел отстранённым и несчастным. — Итак, мистер Альдерман, я соглашаюсь на фотосессию, и
вы отдаете нам камень, верно? — Ну, что же... - Альдерман сделал длинный глоток из кубка. - Я бы
также ожидал чего-то и от моего блудного сына. У него тут есть незаконченное дело. Он должен
искупить свою вину - заплатить вергельд (прим. пер. - юридический термин, означающий плату за
убийство). — Что такое вергельд? - я молча помолился, чтобы это не означало что-то типа
"вервульф". — Хартстоун знает, что я имею в виду, - Альдерман смотрел на сына, не отводя взгляд.
- Не должно быть видно ни единой волосинки. Ты сделаешь то, что должен был сделать давным-
давно. И пока ты этим занят, твой друг погостит в нашем доме. — Погодите, - сказал я, - сколько
времени это займет? Через четыре дня мы должны быть в одном месте... Очень важном месте.
Мистер Альдерман снова обнажил свои белые зубы. — Что ж, значит, Хартстоуну лучше
поторопиться. Инге! Хульдра прибежала с тряпкой в руках. — Предоставь моему сыну и его гостю
всё необходимое, - сказал ей мистер Альдерман. - Они остановятся в старой комнате Хартстоуна. И,
Магнус Чейз, не думай, что ты можешь меня ослушаться. Мой дом, мои правила. Попытайся взять
камень, и я не посмотрю, чей ты сын. Для тебя это ничем хорошим не закончится. Он бросил свой
кубок на пол, как будто не мог позволить Хартстоуну победить в игре "разлей напиток как можно
выразительней". — Приберись тут, - он щелкнул пальцами, подзывая Инге, и стремительно покинул
комнату.
Глава 24
Оу, хочешь дышать? Это будет стоить еще три золотых

КОМНАТА ХАРТСТОУНА? Скорее изоляционная камера Хартстоуна.

После того, как мы убрали пролитое (мы настояли на том, чтобы помочь), Инге провела нас по
широкой лестнице на второй этаж, по коридору, украшенному шикарными гобеленами и нишами
для артефактов, к обычной металлической двери. Она открыла её большим старинным ключом,
вздрогнув при этом так, словно дверь была раскалённой.
— Мои извинения, - сказала она. - Все ключи в доме сделаны из железа. Это очень неудобно
для духов вроде меня.
Судя по выражению её лица, я думаю, она имела в виду "мучительно". Полагаю, мистер
Альдерман не приказывал Инге отпирать слишком много дверей, или же ему было всё равно на её
страдания.
 Комната Хартстоуна была почти что такой же большой, как мои апартаменты в Вальхалле. Но,
в то время как моя комната была обустроена так, чтобы подстраиваться под мои желания, это место
было обустроено так, чтобы точно идти вразрез с интересами Харта. В отличие от других мест,
которые я видел в этом доме, здесь не было окон. Ряды люминесцентных ламп над головой резали
глаза, придавая ощущение, будто находишься в дешёвом мебельном магазине. На полу в углу лежал
тонкий матрас, накрытый белой простынёй. Ни одеяла, ни пледа, ни подушек. Слева был дверной
проём, который, как я предположил, вёл в ванную. Справа находился открытый чулан, открывая
взору один-единственный комплект одежды: белый костюм, явно не подходящий Харту по размеру,
но в остальном - точная копия костюма Андирона на портрете внизу.
На стенах висели большие белые доски, плотно покрытые листами со списками вроде "планы
на день".
Некоторые листы были исписаны чёрным:
СТИРКА СВОЕГО БЕЛЬЯ, ДВАЖДЫ В НЕДЕЛЮ = +2 ЗОЛОТЫХ
ПОДМЕСТИ ПОЛЫ НА ОБОИХ ЭТАЖАХ = +2 ЗОЛОТЫХ
ДОСТОЙНЫЕ ПОСТУПКИ = +5 ЗОЛОТЫХ
Другие были написаны красным: КАЖДЫЙ
ПРИЁМ ПИЩИ = -3 ЗОЛОТЫХ

ОДИН ЧАС СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ = -3 ЗОЛОТЫХ

ПОЗОРНЫЕ ПРОМАХИ = -10 ЗОЛОТЫХ

Я насчитал где-то дюжину таких листов с сотнями мотивационных фраз, вроде: НИКОГДА НЕ
ЗАБЫВАЙ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ. ДОКАЖИ, ЧТО ДОСТОИН. НОРМАЛЬНОСТЬ — КЛЮЧ К
УСПЕХУ.
Я почувствовал себя так, словно был окружен возвышающимися надо мной взрослыми,
которые показывали на меня пальцами, стыдили, делая меня всё меньше и меньше. А я был тут
всего несколько минут. Каково жить здесь - даже не представляю.
Но даже белые доски с десятью заповедями были не самой странной вещью. На полу лежала
пушистая голубая шкура большого животного. Головы у неё не было, но на четырёх лапах до сих
пор сохранились когти — кручёные, железные зубцы, из которых бы получились отличные крюки
для ловли белых акул. По ковру были разбросаны золотые монеты, две или три сотни, сверкая как
островки в море толстой голубой шерсти.
Хартстоун аккуратно поставил Блитцена на край матраса. Он просмотрел белые доски, на его
лице застыло тревожное выражение, как будто бы он искал своё имя на листе с результатами
экзамена.
— Харт? - я был так шокирован комнатой, что не мог правильно сформулировать вопрос,
вроде "Почему?" или "Можно я, пожалуйста, ударю твоего отца по зубам?”
Он показал жест - первый, которому он меня научил, когда объяснял мне на улице, как
избежать проблем с полицией. Он скрестил два пальца и провел ими по другой ладони, будто бы
писал билет: "правила".
Мне понадобилось время, чтобы вспомнить, как жестикулировать.
— Твои родители сделали это для тебя?
"Правила", повторил он.
Его лицо мало что выражало. Я задумался о том, что, возможно, ранее в своей жизни
Хартстоун больше улыбался, больше плакал, больше показывал хоть какие-то эмоции. Может быть,
он научился осторожнее обходиться с выражением эмоций, понял, что лучшая защита - это
непроницаемость.
 — Но почему здесь цены? - спросил я. - Это как меню...
Я посмотрел на монетки, блестевшие на меховом ковре.
— Погоди, монеты были твоим пособием? Или... Твоей платой? Зачем бросать их на ковёр?
Инге тихо стояла в дверном проходе, наклонив голову.
— Это шкура зверя, - сказала она, сопровождая свои слова жестами. - Того, который убил его
брата.
В моём рту появился привкус ржавчины.
— Андирона?
Инге кивнула. Она оглянулась, будто опасаясь, что её хозяин может появиться из ниоткуда.
— Это случилось, когда Андирону было семь, а Хартстоуну - восемь, - разговаривая, она
показывала жесты почти так же быстро, как Харт, будто бы годами практиковалась. - Они играли в
лесу за домом. Там был старый колодец... - она замешкалась, посмотрев на Хартстоуна, словно
спрашивая разрешения говорить дальше.
Хартстоун содрогнулся.
"Андирону нравился тот колодец", прожестикулировал он. "Он думал, что тот исполняет
желания. Но там жил злой дух... "
Он показал странную комбинацию жестов: приставил три пальца ко рту - М, означающие воду;
затем показал вниз - символ колодца; потом V над одним глазом - знак справления нужды. (Мы
часто пользовались им на улицах). Всё вместе это выглядело так, будто он называл злого духа
"Писать-в-Колодец".
Я, нахмурившись, посмотрел на Инге.
— Он только что сказал?...
— Да, - подтвердила она. - Это имя духа. На древнем языке он назывался Браннмиджи. Он
появился из колодца и набросился на Андирона, приняв форму... этого. Большого синеватого
существа, помесь медведя и волка.
Во всём всегда замешаны голубые волки. Я ненавижу их.
— Оно убило Андирона, - заключил я.
В свете люминесцентных ламп лицо Хартстоуна выглядело таким же окаменевшим, как и лицо
Блитцена.
"Я играл с камушками, сидел спиной к нему. Я не слышал. Я не смог... "
Он хватал губами воздух, словно задыхался.
— Это была не твоя вина, Харт, - сказала Инге.
Она выглядела так молодо с её чистыми голубыми глазами, пухловатыми розовыми щёчками,
светлыми завивающимися волосами, выбивающимися из-под её чепчика, но говорила так, словно
сама видела атаку.
— Ты была там? - спросил я.
Она покраснела ещё больше.
— Не совсем. Я была еще ребёнком, а моя мама работала прислугой у мистера Альдермана.
Я... я помню, как Хартстоун вбежал в дом, плача, жестами прося о помощи, и вместе с отцом
помчался на улицу. А потом, позже... мистер Альдерман вернулся, неся тело господина Андирона.
Её хвост вздрогнул, скользнув по дверному косяку.
— Мистер Альдерман убил Браннмиджи, но он заставил Хартстоуна... содрать кожу с
существа. Самостоятельно. Хартстоуну было запрещено возвращаться домой до тех пор, пока
работа не будет выполнена. Когда шкура была полностью выделана, её постелили сюда.
— Боги, - я прошелся по комнате.
Я попытался стереть некоторые слова с доски, но они были написаны перманентным
маркером. Естественно.
 — А монеты? - спросил я. - А пункты меню?
Мой голос прозвучал грубее, чем я хотел. Инге вздрогнула.
— Вергельд Хартстоуна, - сказала она. - Долг крови за смерть его брата.
"Покрой ковёр”,- Хартстоун прожестикулировал механически, будто бы цитируя что-то, что
слышал уже миллионы раз. "Заработай золотые монеты, чтобы ни единого волоска не было видно.
И тогда мой долг будет искуплен".
Я посмотрел на прайслист - на плюсы и минусы бухгалтерской книги вины Хартстоуна. Я
посмотрел на небольшое количество монет, теряющихся в пространстве голубого меха, и
представил восьмилетнего Хартстоуна, пытающегося заработать достаточно монет, чтобы покрыть
хотя бы маленькую часть ковра.
Я пытался, но не мог утихомирить свой гнев.
— Харт, я думал, твои родители били тебя, или что-то вроде того. Но это гораздо хуже.
Инге всплеснула руками.
— О, нет, сэр, бьют только прислугу. Но вы правы. Наказание мистера Хартстоуна было
гораздо тяжелее.
Побои. Инге упомянула об этом, словно это был просто печальный факт из жизни, сравнимый,
разве что, со сгоревшими печеньями или засоренными раковинами.
— Я сотру это место в порошок, - решил я. - Я выкину твоего отца...
Хартстоун перехватил мой взгляд, и гнев застрял у меня в горле. Это не моя жизнь, не моя
история. И всё же...
— Харт, мы не может играть в эту тупую игру, - сказал я. - Он хочет, чтобы ты завершил этот
вергельд, и только после этого поможет нам? Это невозможно! Сэм должна будет выйти замуж за
великана через четыре дня. Мы не можем просто взять камень и переместиться в другой мир
прежде, чем Альдерман спохватится?
Харт потряс головой.
"Камень должен быть подарком. Будет работать, только если отдан по своей воле".
— И стражи, - добавила Инге. - Охранники-духи, которых... вы не захотите встретить.
Я ожидал всего этого, но это не остановило меня, поэтому я ругался до тех пор, пока уши Инге
не покраснели.
— Что насчёт рунной магии? - спросил я. - Ты не можешь призвать достаточно золотых
монет, чтобы покрыть шерсть?
"Нельзя выплатить вергельд с помощью мошенничества”, прожестикулировал Харт. "Золото
должно быть заработано или выиграно с великим усилием".
— Это займёт годы!
— Возможно, нет, - пробормотала Инге, словно обращаясь к голубому меху. - Есть один
способ.
Харт повернулся к ней.
— Какой?
Инге всплеснула руками в волнении. Я не был уверен, знает ли она, что показывает жест,
означающий женитьбу.
— Я не хотела говорить это до поры до времени. Но здесь живёт Осторожный.
Харт вскинул руки в универсальном жесте "Ты издеваешься?"
"Осторожный - всего лишь легенда".
— Нет, - сказала Инге. - Я знаю, где он.
Харт испуганно посмотрел на неё.
"Даже если так. Нет. Слишком опасно. Любой, кто попытается его ограбить, будет убит".
— Не любой, - сказала Инге.- Это будет опасно, но ты сможешь сделать это, Харт. Я знаю, ты
сможешь.
— Погодите, - сказал я. - Кто такой Осторожный? О чём вы говорите?
— Есть... Есть один гном, - сказала Инге. - Единственный гном в Альфхейме, кроме... - она
кивком показала на нашего каменного друга. - У Осторожного достаточно золота, чтобы покрыть
ковёр. Я могу сказать вам, как найти его... Если только вас не испугает тот факт, что, скорее всего,
умрёте.
Глава 25
Хартстоун? Больше похоже на Хартвор. Я прав?
НЕ СТОИТ сначала заявлять о неизбежной смерти, а затем говорить: "Спокойной ночи! Мы
обсудим это завтра!"
Но Инге настояла, чтобы мы не бросались искать гнома до утра. Она верно подметила, что нам
хорошо бы было отдохнуть, и принесла нам свежее бельё, пару подушек и ужин. Затем она
незаметно ускользнула, возможно, для того, чтобы убрать пролитое или смахнуть пыль из ниш,
предназначенных для артефактов, а, может, и заплатить мистеру Альдерману пять золотых за честь
быть его прислугой.
Харт не хотел говорить ни о гноме-убийце Осторожном, ни о его золоте. Также, думаю, он не
хотел бы слышать ничего о его умершей матери или живом отце. После быстрого унылого перекуса
он прожестикулировал «нужно спать» и тут же рухнул на свой матрас.
Исключительно из злости я решил спать на ковре. Конечно, было жутковато, но когда ещё
выпадет шанс прилечь на стопроцентно натуральную шерсть "писающего-в-колодец"?
Хартстоун сказал мне, что солнце в Альфхейме никогда не заходит. Оно просто как бы
погружается в линию горизонта и затем возвращается, как летом в Арктике. Я гадал, не появятся ли
у меня проблемы со сном, если не будет ночи. Но волноваться мне не стоило — здесь, в комнате
Харта без окон, один щелчок выключателя оставил меня в кромешной темноте.
У меня был длинный день, включающий в себя битву с зомби-демократами, а затем падение с
самолёта прямиком на зажиточный пригород Элита-хейма. Шкура злобной твари оказалась на
удивление тёплой и комфортной. Вскоре я погрузился в далеко-не-такие-приятные сновидения.
Серьёзно, я не знаю, существует ли скандинавский бог снов. Но если существует, я найду его
дом и уничтожу его матрас марки “Sleep Number” боевым топором.
Меня накрыла лавина тревожных образов, ни один из которых не имел ни малейшего смысла.
Я видел корабль дяди Рэндольфа посреди бури, слышал крики его дочерей, доносящиеся из рулевой
рубки. Сэм и Амир, которых здесь вообще не должно было быть, уцепились за противоположные
концы палубы и пытались дотянуться друг до друга руками, пока волна не обрушилась на них и не
смыла в море.
Сон изменился. Я увидел Алекс Фиерро, которая бросалась глиняными горшками в своём
номере отеля "Вальхалла". Локи стоял в её спальне и смотрел в зеркало, привычно поправляя
галстук-бабочку, в то время как горшки пролетали сквозь него и вдребезги разбивались о стену.
— Это же такая простая просьба, Алекс, — сказал он. — Иначе будет только хуже. Думаешь,
тебе нечего терять, раз ты уже мертва? Что ж, ты сильно ошибаешься.
— Убирайся! - прокричала Алекс.
Локи повернулся, но он больше не был собой. Бог превратился в красивую молодую женщину
с длинными рыжими волосами и блестящими глазами. Изумрудно-зелёное вечернее платье
подчёркивало её фигуру.
— Тише, тише, дорогая, - сказала она мягко. - Не забывай, откуда ты родом.
Слова, словно ударная волна, сотрясли комнату.
Я очутился в пещере с бурлящими серными бассейнами и толстыми сталагмитами. Бог Локи, в
одной лишь набедренной повязке, лежал, привязанный к трём каменным колоннам. Его руки были
раскинуты, ноги связаны вместе, а лодыжки и запястья обвязаны блестящими верёвками из
отвердевших кишок. Вокруг сталактитов обвивалась кольцами огромная змея с распахнутой пастью,
и с её клыков сочился яд, капая прямо на глаза бога. Но, вместо того чтобы кричать, Локи лишь
смеялся, когда его лицо обжигало.
— Скоро, Магнус! Не забудь приглашение на свадьбу!
Другая сцена: горы Йотунхейма в разгар метели. На вершине стоял бог Тор, его рыжая борода
и лохматые волосы были покрыты льдинками, а глаза сверкали. В своём плаще из густого меха и
кожаной одежде, усыпанной снегом, он смахивал на рыжего йети. Вверх по склону взбирались
сотни великанов - армия мускулистых здоровяков в броне, сделанной из камней и плит. В руках они
держали копья длиной с секвойи.
Тор поднял свой могучий молот Мьёльнир. Его навершие представляло собой кусок стали, по
форме напоминающий натянутый купол цирка шапито, плоский с обоих краев и заостренный
посередине. Рунические узоры обвивали металл. Рукоять Мьёльнира, обхваченная богом двумя
руками, выглядела почти до смешного коротенькой, как будто Тор был ребёнком, пытающимся
поднять слишком тяжелое для него оружие. Армия великанов захохотала и принялась потешаться
над ним.
Тор бросил молот. Склон горы у его ног взорвался. Великанов засосал огромный вихрь из
камней и снега, и голодные нити сверкающих молний сжигали их всех дотла.
Хаос прекратился. Тор хмуро взирал на сотни мертвых врагов, лежащих на склонах. Затем он
взглянул прямо на меня.
— Думаешь, я могу сделать это, орудуя посохом, Магнус Чейз? - проревел он. -
ПОТОРОПИСЬ С МОЛОТОМ!
Затем, будучи верен себе, Тор поднял правую ногу и пукнул молнией.
На следующее утро меня растолкал Хартстоун.
Я чувствовал себя так, будто всю ночь качал пресс, используя Мьёльнир как утяжелитель, но
всё же смог доковылять до душа, а затем одеться в эльфийские льняную рубашку и джинсы. Мне
пришлось подворачивать рукава и низ джинсов около шестнадцати раз, чтобы они стали мне впору.
Я не был уверен, стоит ли оставлять Блитцена, но Хартстоун решил, что нашему другу здесь
будет безопаснее, чем там, куда мы собирались. Мы положили его на матрас и накрыли одеялом.
Затем оба на цыпочках покинули дом, к счастью, не наткнувшись на мистера Альдермана.
Инге согласилась встретить нас на заднем дворе поместья. Мы нашли её там, где аккуратно
подстриженная лужайка встречалась с неровной линией деревьев и кустарников. Солнце медленно
вставало, окрашивая небо в кроваво-оранжевый цвет. Даже солнечные очки не спасали мои глаза от
боли. Дурацкий красивый рассвет в дурацком Эльфийском Мире.
— У меня не очень много времени, - сказала Инге нервно. - Я выкупила у хозяина
десятиминутный перерыв.
Это снова меня разозлило. Я хотел спросить, сколько будет стоить десятиминутное топтание
на мистере Альдермане в шипованной обуви, но посчитал, что не стоит тратить драгоценное время
Инге.
Она указала на лес.
— Логово Андвари - в реке. Следуйте отсюда вниз по течению до водопада. Оно
располагается в омуте у его основания.
— Андвари? - переспросил я.
Она смущенно кивнула.
— Это его имя, “Осторожный” на древнем языке.
— И этот гном живёт под водой?
— В обличье рыбы, - уточнила Инге.
— О. Конечно же.
Знаками Хартстоун спросил Инге: “Откуда ты это знаешь?”
— Я... Ну, хозяин Хартстоун, у хульдр всё ещё есть природная магия. Мы не должны ею
пользоваться, но. Я почувствовала гнома, когда в последний раз была в лесу. Мистер Альдерман
терпит этот клочок дикой природы на своей территории, потому что. знаете, хульдрам нужен лес
поблизости, чтобы выживать. И он всегда может. Нанять больше прислуги оттуда.
Она сказала “нанять”. Я же услышал - “поймать”.
Идея десятиминутного танца в шипованной обуви казалась мне всё лучше и лучше.
— Так этот гном. - сказал я, - что он делает в Альфхейме? Разве солнечный свет не обращает
его в камень?
Коровий хвост Инге дёрнулся.
— Согласно слухам, которые я слышала, Андвари живет более тысячи лет. Он обладает
могущественной магией. Солнечный свет почти не действует на него. Кроме того, он прячется в
самых тёмных глубинах омута. Я. Я полагаю, он решил, что Альфхейм - безопасное место для того,
чтобы спрятаться. Его золото уже воровали прежде - гномы, люди, даже боги. Но кто стал бы искать
гнома и его сокровище здесь?
"Спасибо, Инге”, поблагодарил Харт жестами.
Хульдра покраснела.
— Просто будьте осторожны, хозяин Харт. Андвари хитрый. Его сокровище наверняка
спрятано и защищено всеми видами магии. Мне жаль, что я могу рассказать только то, как найти
его, но не как одолеть.
Хартстоун обнял Инге. Я испугался, что чепчик бедной девушки слетит с неё, как бутылочная
пробка.
— Я... Не за что... Удачи! - она умчалась.
Я повернулся к Хартстоуну
— Она была влюблена в тебя с детства?
Харт указал на меня, затем покрутил пальцем у виска. "Ты с ума сошёл".
— Мне всё равно, чувак, - сказал я. - Я просто рад, что ты её не поцеловал. Она бы в обморок
грохнулась.
Хартстоун ответил мне раздраженным ворчанием. "Пойдем. Надо ограбить гнома".
Глава 26
Мы грохаем всю рыбу
Я ПРОШЁЛ через пустыню Йотунхейма. Я выжил на улицах Бостона. Но по какой-то
причине полоса невозделанной земли позади усадьбы Альдерманов казалась мне куда более
опасной.
Оглядываясь, я всё ещё видел башни поместья, возвышающиеся над деревьями, слышал шум
проезжающих машин. Солнце светило так же ослепительно ярко, как и обычно. Но под корявыми
деревьями сумрак оказался живучим. Корни и камни будто решили сбить меня с ног. С верхних
ветвей на меня косо поглядывали птицы и белки. Всё выглядело так, словно этот маленький клочок
природы с удвоенной силой старался оставаться диким, избегая превращения в чайный сад.
Лес, казалось, говорил: "Если увижу, что вы несёте сюда набор для крокета, я заставлю вас его
съесть".
Это вносило в нашу прогулку элемент напряжённости, но я понимал здешнее состояние
природы.
Хартстоун, казалось, знал, куда идёт. Думая о нём и Андироне, игравших в этих лесах еще
мальчишками, я снова проникся уважением к их мужеству. Наконец преодолев несколько акров
зарослей шиповника, мы вышли на небольшую поляну с пирамидой из камней в центре.
— Что это такое? - спросил я.
Выражение лица Хартстоуна было напряжённым и болезненным, как будто он всё ещё
пробирался через шиповник.
"Это колодец", показал он жестами.
Уныние этого места накрыло меня - именно здесь умер его брат. Мистер Альдерман, должно
быть, засыпал колодец - или заставил Хартстоуна сделать это после того, как тот закончил
свежевание злополучной твари. Хартстоун, вероятно, заработал на этом пару золотых монет.
Я сделал несколько кругов кулаком у груди в знак сочувствия.
Хартстоун уставился на меня так, словно ему не удалось распознать мой жест. Он опустился на
колени рядом с этой пирамидой и поднял небольшой плоский камень сверху. На нем была
выгравирована темно-красная руна:

Отал. Наследие. В моем сне такой же символ сжимала в руке Эмма, младшая дочь Рэндольфа.
Увидев его наяву, я вновь ощутил приступы морской болезни. Мое лицо начало гореть, стоило мне
вспомнить о шраме Рэндольфа.
Я вспомнил, что Локи сказал в гробнице зомби: "Кровь - сильная штука. Я всегда могу найти
тебя через него". На секунду я подумал, что Локи каким-то образом оставил эту руну
здесь в качестве послания для меня, но Хартстоун, похоже, не удивился, обнаружив ее.
Я опустился на колени рядом с ним и спросил жестами:
— Почему она здесь?
Хартстоун указал на себя. Он аккуратно положил камень обратно на верхушку нагромождения.
 "Означает дом”, прожестикулировал он. "Или нечто важное”.
— Наследие?
Он минуту раздумывал, потом кивнул.
"Я положил ее сюда, когда покидал это место много лет назад. Эту руну я не стану
использовать. Она принадлежит ему".
Я уставился на груду камней. Те ли это камни, с которыми играл восьмилетний Хартстоун,
когда монстр напал на его брата? Это место было больше, чем просто мемориал для Андирона.
Здесь также погибла частичка Хартстоуна.
Я не маг, но мне кажется неправильным то, что в наборе рунных плашек отсутствует один
символ. Как можно освоить язык - особенно язык Вселенной - без всей совокупности букв?
Я хотел убедить Харта забрать эту руну. Несомненно, Андирон хотел бы этого. У Харта теперь
появилась новая семья. Он стал великим магом. Его чаша жизни заполнена.
Но Хартстоун избегал моего взгляда. Легко не прислушиваться к другим, когда ты глухой.
Достаточно просто не смотреть на них. Он поднялся и пошел дальше, жестом приглашая меня
следовать за ним.
Спустя несколько минут мы нашли реку. Ничего особенного - просто болотистый ручей, как
тот, что протекает в зеленом поясе города Фенуэй. Тучи комаров кружили над болотной травой.
Земля была похожа на теплый хлебный пудинг. Мы шли по течению через густые заросли ежевики
и болото, которое было нам по колено. Престарелый гном Андвари выбрал прекрасное место для
уединения.
После вчерашних снов мои нервы были расшатаны донельзя.
Я продолжал думать о связанном в пещере Локи и о его появлении в комнате Алекс Фиерро.
Возникал простой вопрос: если всё это произошло на самом деле, то чего хочет Локи?
Я вспомнил о наемнике, убийце козла, которому нравится вселяться в летных инструкторов.
Он сказал мне привести Алекс в Йотунхейм: "Она теперь ваша единственная надежда на успех".
Это не сулило ничего хорошего.
Свадьба великана Трима - через три дня. Он жаждет заполучить свою невесту и выкуп за неё -
меч и камень Скофнунг. Взамен, возможно, мы вернем молот Тора и предотвратим вторжение
полчищ Йотунхейма в Бостон.
Я думал о сотнях великанов из моего сна, идущих в бой, чтобы сразиться с Тором. Мне бы не
хотелось столкнуться с такой силой без большого молота, который мог бы взорвать горы и
поджарить вторгшуюся армию так, чтобы от них остались лишь кучки пепла.
Я понимал, что то, что мы с Хартом делаем сейчас, имеет смысл: продираемся сквозь
Альфхейм, пытаемся добыть золото у какого-то старого гнома, чтобы заполучить камень Скофнунг
и исцелить Блитца. И все же... Я чувствовал, будто Локи намеренно удерживает нас в тупике, не
давая нам времени на раздумья. Он словно разыгрывающий защитник(прим. пер.: позиция в
баскетболе), размахивающий перед нами руками и мешающий сделать бросок. Он собирался
получить от этой свадебной сделки что-то большее, чем просто молот Тора. Локи имел план внутри
плана. У него были какие-то причины завербовать моего дядю Рэндольфа. Если бы у меня только
было время, чтобы собраться с мыслями, не притягивая угрожающие жизни проблемы одну за
другой...
Да, верно. Ты только что описал всю свою жизнь и посмертие, Магнус.
Я пытался убедить себя, что все будет хорошо. К сожалению, мой пищевод мне не поверил и
продолжал скакать туда-сюда.
Первый водопад, который мы нашли, был спокойным ручейком за мшистым уступом. По
обоим берегам раскинулись открытые луга. Вода была недостаточно глубокой для того, чтобы рыба
могла в ней скрыться. Берега же были слишком плоскими для того, чтобы скрыть действующие
ловушки, такие как ядовитые шипы, мины или растяжки, которые бы запускали в воздух динамит
или бешеных грызунов. Ни один уважающий себя гном не стал бы прятать здесь свои сокровища.
Мы пошли дальше.
Второй водопад был более подходящим. На обоих берегах скалистая местность изобиловала
скользким мхом и коварными расщелинами между валунами. Нависающие деревья затеняли воду и
могли скрывать самострелы или лезвия гильотин. Сама река каскадами ниспадала по природной
скалистой лесенке с высоты в десять футов в пруд, диаметром не больше трамплина. Через пену и
рябь я ничего не смог разглядеть, но, судя по темно-синей воде, там должно быть глубоко.
— Возможно, здесь что-то есть, - сказал я Харту. - Что будем делать?
"Приготовься", показал мне жестами Хартстоун, указав на мой кулон.
— Ну, ладно.
Я снял рунную плашечку и вызвал Джека.
— Привет, ребята! - сказал он. — Ого! Мы в Альфхейме! Вы принесли мне солнцезащитные
очки?
— Джек, у тебя нет глаз, - напомнил я ему.
— Да, но все же, в солнцезащитных очках я выгляжу великолепно! Что мы делаем?
Я рассказал ему основное, а Хартстоун в то время рылся в своей сумке с рунными плашками,
пытаясь решить, какой вид магии применить к гному/рыбе.
— Андвари? - переспросил Джек. - О, я наслышан об этом парне. Вы можете украсть его
золото, но не убивайте его. Это действительно очень плохая примета.
— Что именно ты имеешь в виду?
Мечам не свойственно пожимание плечами, но наклоны Джека из стороны в сторону были его
ближайшим эквивалентом.
— Мне неизвестно, что случится. Я просто знаю, что это верхняя строчка в списке того- что-
нельзя-делать, наряду с такими пунктами, как "разбивать зеркала", "пересекаться с кошками Фрейи"
и "пытаться поцеловать Фригг под омелой". Мальчик, однажды я совершил эту ошибку!
У меня было жуткое ощущение, что Джек собирался поведать мне эту историю, но в этот
момент Хартстоун поднял плашку с руной над головой. Я едва успел распознать изображенный на
ней символ:

Турисаз: руна Тора.

Хартстоун швырнул ее в пруд.
БА-БАХ! Мои очки запотели. Воздух превратился в чистый пар и озон так быстро, что мои
ноздри раздулись, как автомобильные подушки безопасности.
Я протер линзы очков. На месте пруда осталась огромная грязевая яма. На дне, хлопая
жабрами, барахтались десятки удивленных рыб.
— Ого, - удивился я. - Куда делся водопад?..
Я поднял голову. Река выгнулась над нашими головами словно жидкая радуга, минуя пруд и
врезаясь в русло реки ниже по течению.
— Харт, как, черт возьми?..
Он повернулся ко мне, и я отпрянул, взволнованный его видом. Его глаза гневно сверкали, а
страшное выражение лица делало его еще более непохожим на самого себя, чем когда он превратил
себя руной Уруз в эльфобыка.
— Эм... Я просто спросил, чувак... - я поднял руки. - Ты уничтожил около полсотни невинных
рыб.
"Один из них - гном”, показал он жестами.
Он прыгнул в яму, и его ботинки тут же утонули в грязи. Он бродил там, доставая ноги из
грязи с мерзким хлюпанием, и пристально изучал каждую рыбу. Река надо мной продолжала висеть
дугой в воздухе, ревя и сверкая в солнечном свете.
— Джек, что означает руна турисаз? - спросил я.
— Это руна Тора, сеньор. Эй... Тор, сеньор. Рифмуется!
— Да, это здорово. Но, эм... Почему пруд продолжает гудеть? И почему Хартстоун так
странно себя ведет?
— О! Потому что турисаз - это руна разрушительной силы, прямо как у Тора. Взрывает все
подряд. А еще, применяя ее, можно стать немного... Тором.
Тором. Только этого мне не хватало. Теперь я точно не хочу прыгать в эту дыру. Если
Хартстоун начнет газовую атаку, подражая богу грома, воздух внизу очень быстро станет опасным
для здоровья.
С другой стороны, я не мог оставить этих рыб на милость разъяренному эльфу. Конечно, они
всего лишь рыбы. Но мне не нравилась мысль о том, что они погибнут ради того, чтобы мы смогли
отсеять одного замаскированного гнома. Жизнь есть жизнь. Наверное, это у меня от Фрейра. И еще
я подумал, что Хартстоун будет корить себя за содеянное, как только стряхнет влияние турисаза.
— Джек, оставайся здесь и наблюдай, - сказал я.
— Было бы проще и круче, будь у меня очки, - пожаловался Джек.
Я проигнорировал его и спрыгнул в яму.
По крайней мере, Харт не попытался убить меня, когда я упал рядом с ним. Я оглянулся, но не
увидел никаких признаков сокровищ - ни маркировки X, ни люков, просто куча задыхающейся
рыбы.
— Как мы найдем Андвари? - прожестикулировал я. - Другим рыбам нужна вода.
"Мы подождем", показал Харт. "Гном тоже задохнется, если не превратится".
Мне не понравился этот ответ. Я пригнулся и уперся руками в грязь, посылая силу Фрейра
сквозь слякоть и жижу. Знаю, это звучит странно, но я подумал, что если могу лечить
прикосновением, интуитивно чувствуя все повреждения внутри тела человека, то, может, я мог бы
немного расширить свое интуитивное восприятие и чувствовать все разнообразные формы жизни
вокруг себя. Это как прищуриться, чтобы видеть дальше.
Приём сработал, более или менее. Мой разум коснулся холодного паниковавшего сознания
форели, плюхающейся в нескольких дюймах от меня. Я нашел угря, который зарылся в грязь и
серьезно подумывал укусить Хартстоуна за ногу (я его отговорил). Затем коснулся крошечных умов
гуппи, весь мыслительный процесс которых - это "Ууу! Ууу!" А потом я почувствовал что- то
другое - окуня, чьи мысли мелькали слишком быстро, словно он продумывал план побега.
Я схватил его с быстротой эйнхерия. Окунь закричал.
— Андвари, я полагаю? Приятно познакомиться.
— Отпусти меня! - запричитала рыба. - Мое сокровище не в этом пруду! То есть, вообще-то у
меня нет сокровищ! Забудь, что я сказал!
— Харт, как насчет выбраться отсюда? - предложил я. - Пусть пруд снова заполнится.
Огонь вдруг исчез из глаз Хартстоуна. Его пошатнуло.
Сверху донесся вопль Джека:
— Эм... Магнус? Вам лучше поспешить.
Рунная магия исчезала. Водяная дуга начала растворяться, распадаясь на капли. Крепко держа
одной рукой своего пленника-окуня, я обхватил другой рукой Хартстоуна за талию и изо всех сил
прыгнул вверх.
Дети, не пытайтесь повторить это дома. Я опытный эйнхерий, который умер мучительной
смертью, отправился в Вальхаллу, и теперь провожу большую часть времени, споря с мечом. Я
квалифицированный профессионал, который может выпрыгнуть из тридцатифутовой грязевой ямы.
Вы же - вряд ли.
Я приземлился на берегу реки как раз в тот момент, когда водопад рухнул обратно в пруд,
совершая для всех маленьких рыбок очень мокрое чудо и даря историю, которую можно будет
рассказать своим внукам.
Окунь пытался вырваться на свободу.
— Отпусти меня, негодяй!
— Встречное предложение, - сказал я. - Андвари, это мой друг Джек, Меч Лета. Он может
разрезать практически что угодно и поет попсовые песенки, как сумасшедший ангел. Еще он может
разделывать рыбу быстрее, чем вы думаете. Я попрошу Джека делать всё это одновременно - или же
вы можете принять свой обычный вид, медленно и осторожно, и мы поговорим.
Спустя пару мгновений, вместо рыбы моя рука держала за горло самого старого и худого
гнома, которого я когда-либо видел. Он был настолько отвратителен, что тот факт, что я не
отпускал его, стал бы доказательством моей храбрости и пропуском в Вальхаллу, если бы мне снова
пришлось умереть.
— Поздравляю, - прохрипел гном. - Ты меня поймал. И теперь тебя ждет трагическая гибель!
Глава 27
Отпустите меня немедленно, или я сделаю вас
миллиардером
НУ НАДО ЖЕ, ГИБЕЛЬ!
Обычно мне не угрожают гибелью. Большинство парней в Девяти Мирах не используют
красивых слов вроде этого. Они просто говорят: «Я УБЬЮ ТЕБЯ!» или позволяют говорить за себя
своим кулакам, обернутым в кольчугу.
Поразившись богатству словарного запаса Андвари, я стиснул его горло еще крепче.
— Кх-х-х! - гном отбивался и выворачивался.
Он был скользкий, но не тяжёлый. Даже по гномьим меркам этот парень был крошечным. Он
носил тунику из рыбьей чешуи и нижнее бельё из моховых подгузников. Его конечности были
покрыты слизью. Коротенькие руки молотили по мне, но это было не чувствительнее ударов
дубинок из поролона. А его лицо... Ну, вы знаете, как выглядит ваш палец, слишком долго
перебинтованный мокрой повязкой - весь морщинистый, обесцвеченный и грязный? Представьте,
что это - лицо с редкими белыми бакенбардами и зелёными глазами оттенка плесени, и вы получите
Андвари.
— Где золото? - осведомился я. - Говори, если не хочешь прослушать весь плей-лист моего
меча.
Андвари стал извиваться еще сильнее.
— Дураки, вряд ли вам захочется моего золота! Неужели ты не знаешь, что бывает с теми,
кому оно достаётся?
— Они становятся богатыми? - предположил я.
— Нет! Ну, вообще-то да. Но после этого они умирают! Или... по крайней мере, они хотят
умереть. Они всегда страдают. И все вокруг них тоже! - он пошевелил своими скользкими
пальцами, изображая что-то вроде: «У-у, берегись!»
Хартстоуна слегка кренило влево, но он умудрялся держаться на ногах. Он сообщил жестами:
«Кое-кто украл золото без последствий». Потом он изобразил наименее любимый мною жест -
совместил букву L и знак, означавший дьявола, что подходило нашему другу Локи как нельзя
лучше.
— Локи однажды взял твое золото, - перевел я. - Он не умер и не страдал.
— Ну, ладно, так ведь это Локи! - ответил Андвари. - Все, кто заполучил это золото после
него, сошли с ума! Их жизнь становилась кошмаром, за ними тянулся след из трупов! Ты этого
хочешь? Ты хочешь повторить судьбу Фафнира? Сигурда? Победителей лотереи Пауэрбол?
— Кого?
— О, прекрати! Ты слышал про эти истории. Каждый раз, когда я теряю свое кольцо, оно
какое-то время блуждает по Девяти Мирам и попадает в руки разным болванам. Они выигрывают в
лотерее и делают миллионы. Но это всегда кончается для них разорением, разводом, болезнью,
несчастьем и/или смертью. Ты этого хочешь?
Харт показал жестами: «Да, магическое кольцо. В нем секрет его богатства. Оно нам нужно».
— Ты упомянул кольцо, - сказал я.
Андвари замер.
— Я? Нет. Должно быть, оговорился. Нет никакого кольца.
— Джек, - сказал я, - как, по-твоему, выглядят его ноги?
— Очень плохо, сеньор. Ему нужен педикюр.
 — Тогда действуй.
Джек принялся за дело. Редкий меч может счистить засохшую тину и срезать затвердевшие,
корявые ногти, оставив гнома с сияющими чистотой ногами, избежав при этом: 1) убийства
упомянутого гнома; 2) отрезания дрыгающихся ступней упомянутого гнома; 3) отрезания ног
эйнхерия, который держит упомянутого гнома... и сделать все это, распевая «Can’t Feel My Face».
Джек и вправду мастер.
— Хорошо! Хорошо! - пронзительно заверещал Андвари. - Не надо больше! Я покажу вам,
где сокровище! Оно прямо под скалой!
Его палец судорожно тыкал в неопределенном направлении, указывая практически на все
подряд, пока не остановился на валуне возле края водопада.
«Ловушки», знаками показал Хартстоун.
— Андвари, - спросил я, - если я сдвину камень, какие ловушки меня ждут?
— Никакие!
— Что, если я сдвину его, используя твою голову, как рычаг?
— Ладно, он заминирован! Взрывающиеся заклинания! Катапульты с растяжками!
— Так и знал, - сказал я. - Как ты их обезвредишь? Всех их.
Гном скосил глаза, сосредоточившись. По крайней мере, я так надеялся. Или, может быть, он в
этот момент наложил в свои моховые подгузники.
— Готово, - он с сожалением вздохнул. - Я обезвредил все ловушки.
Я взглянул на Хартстоуна. Эльф протянул руки, вероятно исследуя окрестность на предмет
магии так, как я мог бы исследовать сознания угрей и гуппи (ну, таланты у нас у всех разные).
Хартстоун кивнул. «Безопасно».
С Андвари, по-прежнему висящим в моей руке, я подошел к валуну и перевернул его ногой
(сила эйнхерия - тоже неплохая способность).
Под скалой была выстланная полотном яма, полная... ух ты. Обычно меня не волновали деньги.
Я не помешанный. Но мои слюнные железы заработали в режиме овердрайв, когда я увидел
огромную гору золота - браслеты, ожерелья, монеты, кинжалы, кольца, кубки, жетоны для
«Монополии». Не уверен, сколько сейчас стоит унция золота, но, по моим оценкам, я смотрел на
сумму где-то в гугильон долларов, плюс-минус базиллион.
Джек взвизгнул.
— Взгляните на эти маленькие кинжальчики! Они восхитительны!
Глаза Хартстоуна снова стали настороженными. Казалось, все это золото произвело на него тот
же эффект, что чашка кофе перед носом.
"Слишком легко”, показал он жестами. "Наверняка есть подвох".
— Андвари, - сказал я, - если твое имя означает "осторожный", почему тебя так легко
ограбить?
— Знаю! - всхлипнул он. - Я не осторожен! Я все время позволяю себя грабить! Думаю, мое
имя - это ирония. Моя мать была жестокой женщиной.
— Значит, этот клад то и дело крадут, и ты каждый раз возвращаешь его обратно? Из-за того
кольца, что ты упомянул?
— Какого кольца? В этой груде множество колец. Возьми их!
— Нет, супермагический ты мой. Где оно?
— Э-э, возможно, где-то в этой куче. Поищи! Андвари быстро снял с пальца кольцо и засунул
его в свой подгузник. Его руки были такими грязными, что я и не заметил бы кольцо, если бы он не
попытался его спрятать.
— Ты только что закинул его в свои штаны, - сказал я.
— Ничего я не закидывал!
 — Джек, по-моему, этот гном хочет, чтобы ему сделали полную бразильскую депиляцию
воском.
— Нет! - взвыл Андвари. - Ладно, так и есть, мое магическое кольцо у меня в штанах. Но,
пожалуйста, не забирай его. Вернуть его обратно - это всегда такая морока. Говорю тебе, оно
проклято. Ты же не хочешь закончить так же, как победитель лотереи, верно?
Я повернулся к Харту.
— Что думаешь?
— Скажите ему, мистер эльф! - обратился к нему Андвари. - Вы, очевидно, ученый эльф. Вы -
знаток ваших рун. Уверен, вы знаете легенду о Фафнире, а? Скажите вашему другу, что это кольцо
не принесет ему ничего, кроме бед.
Харт посмотрел вдаль, словно читая объявление на какой-то небесной доске. "МИНУС
ДЕСЯТЬ ЗОЛОТЫХ ЗА ТО, ЧТО ПРИНЕС ДОМОЙ ПРОКЛЯТОЕ КОЛЬЦО. ПЛЮС БАЗИЛЛИОН
ЗОЛОТЫХ ЗА КРАЖУ ЗОЛОТА НА ГУГИЛЬОН".
Он прожестикулировал: «Кольцо проклято. Но оно также ключ к сокровищу. Без него
сокровище никогда не будет полным. Всегда будет не доставать кольца».
Я уставился на золотой тайник размером с джакузи.
— Не думаю, парень. Эта куча выглядит достаточно большой, чтобы уплатить твой вергельд.
Харт покачал головой. «Этого будет недостаточно. Кольцо опасно. Но мы должны взять его
на всякий случай. Если мы не используем его, мы можем его вернуть».
Я повернул гнома лицом к себе.
— Сорри, Андвари.
Джек засмеялся.
— Кстати, это тоже в рифму!
— Что сказал эльф? - требовательно спросил Андвари. - Я не понимаю этих жестов!
Он замахал грязными руками, нечаянно показав «осел официант кекс» на языке глухонемых.
Это старое ведро со слизью начало выводить меня из терпения, но я постарался перевести
реплику Харта.
Мшисто-зеленые глаза Андвари потемнели. Он оскалил зубы, которые выглядели так, словно
оставались нечищенными со времен Мэйфлауэрского соглашения, вдохновленного зомби.
— В таком случае ты дурак, мистер эльф, - прорычал он. - Кольцо рано или поздно вернется
ко мне. Оно всегда возвращается. А до тех пор оно будет приводить к смерти и страданиям всех, кто
наденет его. И не думай, что оно решит твои проблемы. Они не закончатся, когда ты вернешься
домой. Ты только отсрочишь время гораздо более страшной расплаты.
Перемена в тоне Андвари заставила меня занервничать даже больше, чем его превращение из
окуня в гнома. Больше не было нытья и стенаний. Он говорил с холодной уверенностью, как палач,
объясняющий принцип действия удавки.
Хартстоун не выглядел напуганным. У него было то же лицо, что и возле каирна его брата - как
если бы он переживал заново трагедию, которая случилась давно, и понимал, что ничто не может ее
изменить (прим. пер.: каирн - сооружение в виде груды камней, курган).
«Кольцо», знаком показал он.
Жест был таким ясным, что даже Андвари его понял.
— Прекрасно, - гном посмотрел на меня. - Ты тоже не избежишь проклятия, человек. Скоро
ты увидишь, к чему ведут украденные дары.
Волоски на моих руках встали дыбом.
— О чем это ты?
Он злобно ухмыльнулся.
— О, ни о чем. Совершенно ни о чем.
 Андвари встряхнулся. Кольцо вывалилось из подгузника.
— Одно магическое кольцо, - объявил он, - с проклятием в комплекте.
— Я его ни за что не подниму, - сказал я.
— Есть! - Джек нырнул вниз и плашмя, как шпателем, клинком подцепил кольцо и вытащил
его из грязи.
Андвари с тоской смотрел, как мой меч играл в паддлбол, перекидывая кольцо с одного края
клинка на другой.
— Все, как обычно? - спросил гном. - Вы оставите мне жизнь и заберете все, что у меня есть?
— Хорошо звучит, - сказал я. - Что насчет всего этого золота в яме? Как мы его унесем?
Андвари издевательски рассмеялся.
— Дилетанты! Полотно, которым выстлана яма - большой волшебный мешок. Потянуть
завязки и вуаля! Я должен держать тайник готовым к бегству для тех редких случаев, когда мне
удается избежать ограбления.
Хартстоун наклонился над ямой. Конечно же, по краю полотна была продета веревочная петля.
Харт потянул за нее, и мешок застегнулся, сжавшись до размеров рюкзака. Харт протянул его мне
посмотреть: гугильон долларов золота в суперудобном формате ручного багажа.
— Теперь выполняйте свою часть сделки! - потребовал Андвари.
Я выпустил его.
— Хмф, - старый гном потер шею. - Порадуйтесь своей гибели, дилетанты. Надеюсь, вас ждут
боль, страдания и две выигранные лотереи!
С этим страшным проклятием он прыгнул в свой пруд и исчез.
— Эй, сеньор! - крикнул Джек. - Внимание!
— Даже не думай...
Он бросил мне кольцо. Я машинально поймал его.
— Фу, гадость.
Учитывая, что это было магическое кольцо, я почти ожидал какого-нибудь события в духе
Властелина Колец, когда оно упало мне в руку - ледяной, тягостный шепчущий голос, вихри серого
тумана, вереница назгулов, танцующих ватусси (прим.пер: сольный танец, популярный в 1960-ых
годах в США). Ничего такого не случилось. Кольцо просто валялось там, похожее на обычное,
золотое, правда, недавно выпавшее из мохового гномьего подгузника тысячелетней давности.
Я засунул кольцо в карман брюк, затем изучил круглый слизистый след на своей ладони.
— Я навеки запачкал свою руку.
Хартстоун взвалил свой новый дорогостоящий рюкзак на плечо, как Санта Клаус-
мультимиллионер. Он взглянул на солнце, которое уже миновало зенит. Я даже и представить себе
не мог, как долго мы продирались через дебри заднего двора мистера Альдермана.
"Мы должны идти”, знаками сказал Харт. "Отец будет ждать”.
Глава 28
Закажите сейчас и получите проклятое кольцо в
подарок!
ВЕРНО, ОТЕЦ ждал. Он расхаживал по гостиной, потягивая из серебряного кубка
золотистый сок, пока Инге стояла неподалеку наготове, ожидая, когда он его прольет.
Когда мы вошли, мистер Альдерман обернулся к нам с холодной яростью на лице.
— Где вас...
 Его треугольная челюсть отпала.
Думаю, он не ожидал увидеть нас, взмокших от пота, осыпанных травой и веточками, с
перемазанной липким илом обувью, оставляющей на его белом мраморном полу следы, как от
слизняков. Выражение лица мистера Альдермана было для меня одной из лучших наград, какие я
получал с тех пор, как умер и попал в Вальхаллу.
Хартстоун с глухим стуком швырнул свой полотняный мешок на пол. Он сообщил жестами:
«Плата», повернув ладонь вверх и сделав движение пальцем в сторону отца, как будто бросив ему
монету. В исполнении Харта это выглядело как оскорбление. Мне понравилось.
Мистер Альдерман забыл о том, что он не признает язык жестов.
— Плата? Но как?.. - спросил он.
— Пойдемте наверх, и мы вам покажем, - я взглянул на Инге, стоявшую с широко
раскрытыми глазами за спиной мистера Альдермана. Улыбка медленно появлялась на ее лице. - Там
есть ковер из шкуры демона.
Ах, этот звук золотых жетонов для Монополии, градом рассыпающихся по меховому ковру...
Нет ничего приятнее, уверяю вас. Хартстоун перевернул полотняный мешок, завалив ковер золотом.
Лицо мистера Альдермана побледнело. Инге подпрыгивала в дверях и в восторге хлопала в ладоши,
не заботясь о том, что не заплатила хозяину за эту привилегию.
Когда последний золотой выпал на ковер, Хартстоун отступил назад, бросив пустой мешок. Он
показал: «Вергельд оплачен».
Мистер Альдерман выглядел ошеломленным. Он не сказал: «Хорошая работа, сынок!» или «О,
я стал богаче!», или: «Ты что, ограбил эльфийское казначейство?»
Низко склонившись, он осмотрел груду монетку за монеткой, кинжал за кинжалом.
— Здесь миниатюрные собачки и паровозики, - заметил он. - Почему?
Я кашлянул.
— Ну, я думаю, предыдущий владелец любил настольные игры. Настольные игры из чистого
золота.
— Хмм, - Альдерман продолжил свое исследование, проверяя, покрыт ли ковер целиком.
Выражение его лица становилось все более и более угрюмым. - Вы покидали территорию дома,
чтобы найти все это? Потому что я не разрешал вам...
— Нет, - сказал я. - Пустошь на заднем дворе принадлежит вам, верно?
— Да! - ответила Инге. Хозяин бросил на нее свирепый взгляд, и она поспешно добавила. -
Потому что мистер Альдерман - очень влиятельный человек.
— Взгляните, сэр, - сказал я. - Совершенно очевидно, что Хартстоун преуспел. Ковер покрыт.
Просто признайте это.
— Это мне решать! - прорычал Альдерман. - Вы, молодежь, ничего не понимаете в
обязательствах.
— Вы хотите, чтобы Хартстоун провалился, не так ли?
Альдерман хмуро взглянул на меня.
— Я ожидаю, что он провалится. Это разные вещи. Этот парень заслужил наказание. Я
считаю, что он не способен расплатиться.
Я чуть не завопил: «Хартстоун расплатился за всю жизнь вперед!» Мне захотелось засыпать
сокровище Андвари прямо в глотку Альдермана и посмотреть, изменится ли его мнение о
способностях его сына.
Хартстоун тронул мою руку. Он показал: «Успокойся. Приготовь кольцо».
Я постарался выровнять дыхание. Не понимаю, как Харт мог терпеть оскорбления отца.
Конечно, у него был большой опыт, но старый эльф был невыносим. Я порадовался, что Джек
вернулся в форму кулона, иначе я мог бы приказать ему провести мистеру Альдерману полную
бразильскую депиляцию.
Кольцо Андвари в кармане моих джинсов было таким легким, что я едва его чувствовал. Мне
приходилось сопротивляться желанию проверять каждые несколько секунд, на месте ли оно. К тому
же, мне не хотелось, чтобы Хартстоун оказался прав насчет необходимости кольца.
Мне как будто хотелось оставить его себе. Нет, постойте. Это не правильно. Я хотел вернуть
его Андвари, чтобы нам не пришлось связываться с проклятием. Мои мысли по этому вопросу
путались, словно моя голова была забита речным илом.
— Ага! - торжествующе воскликнул мистер Альдерман.
Он указал на ту часть ковра, где мех был наиболее густым. Отдельные синие волосы торчали
сквозь груду сокровищ, как упрямые сорняки.
— Ой, да ладно, - сказал я. - Здесь просто нужно поправить немного.
Я сдвинул сокровище так, чтобы волосы оказались покрыты. Но как только я добился этого,
другие волосы появились там, откуда я сгреб золото. Казалось, эти тупые синие волосы
преследовали меня, игнорируя мои усилия.
— Это не проблема, - настаивал я. - Позвольте мне воспользоваться моим мечом. Или, может
быть, у вас есть ножницы...
— Долг не выплачен! - с нажимом заявил мистер Альдерман. - Если вы не сможете покрыть
последние волосы прямо сейчас, я возьму с вас плату за то, что вы разочаровали меня и потратили
мое время в пустую. Скажем... половину этого сокровища.
Хартстоун повернулся ко мне. На его лице не было удивления, только хмурая обреченность.
«Кольцо».
Волна смертельного негодования захлестнула меня. Я не хотел отдавать кольцо. Но потом я
окинул взглядом все эти грифельные доски в комнате, всяческие правила, пункты меню, ожидания,
которые, по мнению мистера Альдермана, Хартстоун не в состоянии оправдать. Проклятие кольца
Андвари было достаточно сильным. Оно нашептывало мне, убеждая сохранить кольцо и стать до
неприличия богатым. Но желание увидеть Хартстоуна свободным от своего отца,
воссоединившимся с Блитценом и подальше от этого ядовитого дома... это было сильнее.
Я достал нашу тайную последнюю частицу сокровища.
В глазах мистера Альдермана, напоминающих глаза космического пришельца, вспыхнул
голодный огонь.
— Очень хорошо. Положи его в кучу.
"Отец", показал Хартстоун, "имей в виду: кольцо проклято”.
— Я не стану разбираться, что означают твои жесты!
— Вы знаете, что он сказал, - я держал кольцо в руке. - Эта вещь очаровывает своего
владельца. Она уничтожит вас. Черт возьми, я владею кольцом всего несколько минут, и оно уже
пудрит мне мозги. Возьмите золото, которое уже здесь. Долг выплачен. Проявите немного
снисходительности, и мы вернем кольцо прежнему хозяину.
Мистер Альдерман горько рассмеялся.
— Снисходительности? Что я могу купить на снисходительность? Разве она вернет мне
Андирона?
Лично я ударил бы старого хрыча по физиономии, но Хартстоун сделал шаг к своему отцу с
видом искреннего волнения. "Проклятие Ф-А-Ф-Н-И-Р-А", показал он. "Не делай этого”.
Андвари упоминал это имя. Оно было мне смутно знакомым, но я не мог вспомнить, откуда.
Может, Фафнир выиграл в пауэрбол-лотерею?
Хартстоун показал знак «пожалуйста», приложив руку к груди и описав ладонью круг. Меня
поразило, что «пожалуйста» было более спокойной, менее сердитой версией «прости».
Два эльфа пристально смотрели друг на друга через гору золота. Я почти ощущал, как
Альфхейм качается на ветвях мирового дерева. Несмотря на все то, что Альдерман сделал с ним,
Хартстоун все еще хотел помочь своему отцу. Он предпринял последнюю попытку вытащить его из
гораздо более глубокой ямы, чем яма Андвари.
— Нет, - решил мистер Альдерман. - Платите вергельд, или останетесь должны мне - вы
оба.
Хартстоун сокрушенно опустил голову. Он дал мне знак отдать кольцо.
— Сначала камень Скофнунг, - сказал я. - Покажите мне, что вы готовы выполнить свою
часть сделки.
Альдерман хмыкнул.
— Инге, принеси камень Скофнунг из ларца. Секретный код - Грета.
Хартстоун вздрогнул. Я догадался, что Грета - имя его матери.
Хульдра убежала.
Несколько секунд Хартстоун, Альдерман и я стояли вокруг ковра, не сводя друг с друга глаз.
Никто не предложил сыграть в Монополию. Никто не завопил «Ура!», прыгнув при этом на кучу
золота (однако, признаю, искушение у меня было).
Наконец, вернулась Инге, принеся серо-голубой каменный брусок. Она протянула его
Альдерману, сделав реверанс.
Альдерман взял его и вручил сыну.
— Я отдаю тебе это добровольно, Хартстоун, делай с ним, что хочешь. Пусть его силы
принадлежат тебе, - он злобно взглянул на меня. - Теперь кольцо.
У меня не было причин тянуть время, но все же это было трудно. Глубоко вдохнув, я нагнулся
и добавил кольцо Андвари к сокровищу, покрыв последний кусочек меха.
— Дело сделано, - сказал я.
— А? - взгляд Альдермана не отрывался от клада. - Да-да, не считая одного. Ты обещал мне
выступление в прессе, Магнус Чейз. Я устраиваю небольшую вечеринку сегодня вечером. Инге!
Хульдра подпрыгнула.
— Да, сэр! Все почти готово. Все четыре сотни гостей получили приглашения.
— Четыре сотни? - переспросил я. - Когда вы успели это организовать? Откуда вы знали, что
у нас получится?
— Ха! - безумный блеск в глазах мистера Альдермана не успокоил меня. - Я не знал, что у вас
получится, и меня это не беспокоило. Я запланировал проведение праздничных вечеров каждую
ночь на то время, пока ты остаешься здесь, Магнус. Желательно, бесконечное. Ну а поскольку вы
заплатили вергельд так быстро, мы должны постараться, чтобы эта ночь не пропала даром. Я -
Альдерман из дома Альдерманов. Никто не посмеет отказаться от моего приглашения!
За его спиной Инге с жаром закивала, проведя при этом пальцем по шее.
— А сейчас... - мистер Альдерман выхватил проклятое кольцо из груды сокровищ. Он надел
его на палец и повернул, любуясь им, словно недавно женился. - Да, оно будет выглядеть прекрасно
в сочетании с моим парадным костюмом. Хартстоун, я буду ждать тебя и твоего гостя... Хартстоун,
куда ты собрался?
Похоже, Харту надоело общество его отца. С камнем Скофнунгом в руке он обвязал Блитцена
шарфом и потащил в ванную.
Минутой позже я услышал, как включился душ.
— Я... э-э... должен ему помочь, - сказал я.
— Что? - задумчиво переспросил Альдерман. - А, да-да, прекрасно. Какое милое колечко.
Инге, убедись, что наши юные негодяи одеты подобающим образом для праздника, и пришли кого-
нибудь из прислуги, чтобы помочь мне с этим золотом. Мне нужно, чтобы каждая крупица была
взвешена и пересчитана. И отполирована! Оно будет чудесно выглядеть отполированным. И пока
ты этим занимаешься...
Мне не хотелось оставлять Инге наедине с мистером Безумное Кольцо, но мне стало тошно
смотреть, как Альдерман играет со своим богатством. Я поспешил присоединиться к своим друзьям
в ванной.
Что внушает еще большую тревогу, чем отрубленная голова в пенной ванне? Истекающий
кровью гранитный гном в душе, вот что.
Харт подставил Блитцена под душ. Как только поток воды стал падать на голову Блитца, его
тело начало смягчаться. Застывшее серое лицо потемнело до тепло-коричневого телесного оттенка.
Кровь потекла из раны на его животе, закручиваясь вокруг отверстия для стока воды. Колени у
гнома подогнулись, и я рванулся в кабинку, чтобы поддержать его.
Хартстоун возился с камнем Скофнунгом. Он приложил его к ране, из которой хлестала кровь,
и Блитцен охнул. Кровотечение мгновенно остановилось.
— Я покойник! - прохрипел Блитц. - Не беспокойся обо мне, чокнутый ты эльф! Просто... - он
выплюнул воду. - Почему здесь идет дождь?
Хартстоун горячо обнял его, прижав лицо Блитца к груди.
— Эй! - пожаловался Блитц. - Я не могу дышать!
Харт, конечно, не мог его услышать, и его это не обеспокоило. Он качал гнома на руках взад и
вперед.
— Ладно, дружище, - Блитц слабо потрепал его. - Тише, тише.
Он взглянул на меня, в его глазах была тысяча безмолвных вопросов, включая следующие:
«Почему мы втроем в одном душе? Почему я не умер? Почему от тебя несет тиной? Что случилось с
моим эльфом?»
Когда мы убедились, что он полностью избавился от окаменения, Харт перекрыл воду.
Блитцен был слишком слаб, чтобы двигаться, так что мы придали ему сидячее положение прямо в
душе.
В ванную второпях вбежала Инге с кучей полотенец и свежим бельем. Из спальни Харта
доносился звук сыплющегося золота, как будто десяток игровых автоматов одновременно выдавал
монеты, и время от времени к этому добавлялся сумасшедший смех.
— Может быть, вам стоит немного подождать здесь, - предупредила она, нервно оглядываясь.
- Там немного... неспокойно.
И она исчезла, закрыв за собой дверь.
Мы привели себя в порядок, как могли. Я с помощью дополнительного ремня пристегнул
камень Скофнунг и спрятал его под рубашку, чтобы он не был чересчур заметным и не возбуждал у
мистера Альдермана желания его вернуть.
Рана Блитцена благополучно закрылась, остался лишь маленький белый шрам, но гном
жаловался на ущерб, нанесенный его костюму: жилет был распорот мечом и запятнан кровью.
— Это никаким лимонным соком не выведешь, - сказал он. - Когда ткань превращается в
гранит и обратно, ну, она неизбежно теряет цвет.
Я не стал заострять внимание на том, что он, по крайней мере, остался жив. Я знал, что он был
в шоке и боролся с этим, сосредоточившись на тех вещах, которые он понимал и мог исправить -
вроде своего гардероба.
Мы сидели рядом на полу ванной. Блитцен с помощью своих швейных принадлежностей
скреплял вместе полотенца для дополнительной защиты от солнца Альфхейма, пока Хартстоун и я
по очереди рассказывали ему обо всем, что произошло.
Блитцен потряс головой в изумлении.
— Вы все это сделали из-за меня? Вы сумасшедшие, замечательные идиоты! Вас могли убить!
А ты, Харт, ты сам обратился к своему отцу? Я бы никогда не попросил тебя это сделать. Ты
поклялся, что никогда не вернешься сюда, и и не просто так!
"Я также поклялся защищать тебя”, показал Харт. "Тебя ранили по моей вине. И по вине
Самиры”.
— Хватит об этом, - сказал Блитцен. - Ни ты, ни она не виноваты. Вы не могли обмануть
пророчество. Это смертельное ранение должно было произойти, но вы меня починили, так что мы
можем больше не беспокоиться об этом! К тому же, если ты хочешь кого-нибудь винить, вини этого
дурака Рэндольфа, - он взглянул на меня. - Без обид, парень, но у меня есть сильное желание убить
твоего дядю с особой жестокостью.
— Никаких обид, - отозвался я. - Чувствую искушение тебе помочь.
И все же я помнил вопль ужаса, с которым Рэндольф нанес удар Блитцену, и то, как он шел за
Локи с видом побитой собаки. Чем больше мне хотелось ненавидеть моего дядю, тем хуже мне
удавалось не чувствовать жалости к нему. Теперь, когда я встретил мистера Альдермана, я начал
понимать, что какой бы плохой ни была твоя семья, бывает еще хуже.
Харт закончил вводить Блитцена в курс дела на языке жестов, рассказав ему о том, как мы
ограбили Андвари, угрожавшего нам многократными выигрышами в Пауэрбол.
— Вы оба свихнулись, если связались с этим гномом, - сказал Блитцен. - В Нидавеллире у
него плохая слава, он даже более жадный и хитрый, чем Эйтри Джуниор!
— Пожалуйста, давайте не будем о нем? - попросил я.
Мне все еще снился в кошмарах старый гном, который вызвал Блитца на состязание в
мастерстве в январе прошлого года. В жизни бы больше не видеть его «бабку-ковылялку»,
снабженную ракетным двигателем.
Блитцен нахмурился, глядя на Харта.
— Так ты говоришь, твой отец теперь владеет кольцом?
Хартстоун кивнул. «Я пытался его предупредить».
— Да, но все же... эта вещь может исказить разум своего владельца до неузнаваемости. После
того, что произошло с Хрейдмаром, Фафниром, Регином и со всеми теми победителями лотереи...
Ну, существует бесконечный список людей, уничтоженных кольцом.
— Кто они? - спросил я. - Люди, чьи имена ты назвал?
Блитцен поднял свое творение из полотенец - что-то вроде махровой паранджи с очками,
закрывающими дырки для глаз.
— Долгая, трагическая история, парень. Множество смертей. Суть в том, что мы должны
убедить мистера Альдермана отказаться от этого кольца, пока не стало слишком поздно. Мы
должны присутствовать некоторое время на этом его празднике, так? Это дает нам шанс. Может
быть, он будет в здравом уме и послушает нас.
Хартстоун хмыкнул. «Мой отец? Вряд ли».
— Ага, - сказал я. - И если он не послушает, что тогда?
— Тогда мы сваливаем, - сказал Блитцен. - И надеемся, что Альдерман не станет...
Из соседней комнаты позвала Инге:
— Мистер Хартстоун?
В ее голосе сквозила паника.
Мы выскочили из ванной и обнаружили, что спальня Харта совершенно пуста. Матрас пропал.
Грифельные доски были убраны, оставив после себя сияющие белые следы на несколько менее
белых стенах. Груда сокровищ и синий меховой ковер исчезли, как будто никакого вергельда не
было.
Инге стояла в дверях, ее чепчик сидел набекрень. Ее лицо пылало, и она в волнении
выдергивала клочья из кончика хвоста.
— Хозяин Харт, гости... они прибыли. Праздник начался. Ваш отец спрашивает о вас, но...
 Хартстоун спросил: «Что случилось?»
Инге пыталась говорить, но у неё ничего не получалось. Она беспомощно пожала плечами,
словно не могла описать те ужасы, которые видела на приеме гостей у мистера Альдермана.
— Возможно, это... это лучше увидеть вам самим.
Глава 29
Нёкк-нёкк*

* игра слов: Шкк (норвеж.) - водный дух, киоск (англ.) - стучать.

АЛЬДЕРМАН ЗНАЛ, как устроить вечеринку. Он также знал, как при этом перевернуть все с
ног на голову.
Стоя наверху лестницы, мы уставились на гостиную внизу, битком набитую ухоженными
эльфами в элегантных костюмах белого, золотого и серебряного цветов. Их светлые глаза,
белокурые волосы и дорогие украшения мерцали, отражая свет вечернего солнца, струившийся
сквозь окна. Десятки официантов-хульдр сновали в толпе, предлагая напитки и закуски. И во всех
витринах и нишах, где раньше были выставлены разные артефакты и минералы, сверкали груды
сокровищ Андвари, из-за чего вся комната выглядела, как ювелирный склад после торнадо.
Над каминной доской, под портретом Андирона, висел золотой баннер с красными буквами:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, МАГНУС ЧЕИЗ, СЫН ФРЕИРА, ПРИ СПОНСОРСТВЕ ДОМА
АЛЬДЕРМАНОВ! Ниже шрифтом помельче шла надпись: ХАРТСТОУН БЫЛ ВОЗВРАЩЕН.
Не «вернулся». Был возвращен. Как будто эльфийская полиция задержала его и притащила
домой в кандалах.
Сам Альдерман кружил среди толпы, бросая золотые монеты своим гостям, приставая к ним с
драгоценностями, и бубнил: «Вы представляете, какое сокровище? Потрясающе, не правда ли? Не
хотите золотой паровозик? Может, вас заинтересует кинжал?»
В своем белом смокинге, с дикими глазами и ослепительной улыбкой он выглядел, как
дьявольский метрдотель, устраивающий вечеринку в стиле «Массовое убийство в вашем доме».
Гости нервно смеялись, когда он бросал им драгоценности. Когда он отходил, они
перешептывались, вероятно, гадая, как скоро они смогут покинуть праздник, не показавшись
невежливыми. Альдерман курсировал по комнате, раздавая золотые побрякушки, и собравшиеся
пятились от него, как кошки от пылесоса Roomba, вышедшего из-под контроля.
Позади нас Инге пробормотала:
— О, боги. Ему становится все хуже.
Хартстоун показал: «На него действует кольцо».
Я кивнул, хотя про себя задумался, насколько невменяемым Альдерман уже был к этому
времени. Десятилетиями он жил одним лишь чувством негодования, виня Хартстоуна в смерти
Андирона. Теперь Хартстоун внезапно освободился от этого долга. Кольцо Андвари просто
дополнило целый букет факторов, ведущих к помешательству.
Блитцен сжал перила руками в перчатках.
— Это плохо.
Он надел свою паранджу из полотенец, чтобы укрыться от света Альфхейма. Блитцен
объяснил, что его повседневного пробкового шлема с сеткой будет недостаточно, поскольку он все
еще слаб из-за окаменения. Правда, его наряд выглядел немного шокирующе. Гном походил на
миниатюрную версию кузена Итта из «Семейки Аддамс».
— Ага! - мистер Альдерман заметил нас на лестнице и заулыбался еще шире. - Вот они,
мой сын и его спутники! Гном... по крайней мере, я полагаю, что под полотенцами гном. И Магнус
Чейз, сын Фрейра!
 Все в толпе обернулись посмотреть на нас, разразившись должным количеством оханья и
аханья. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания. Я терпеть не мог этого в школе, и потом
- в Вальхалле. Эти гламурные эльфы, глазевшие на меня, как на только что открывшийся
восхитительный шоколадный фонтан, вызывали у меня еще большую неприязнь.
— Да-да! - мистер Альдерман захихикал, как маньяк. - Видите все эти сокровища, друзья?
Они - ничто по сравнению с Магнусом Чейзом! Мой сын наконец-то сделал что-то правильно. Он
привел ко мне ребенка Фрейра, как часть вергельда. И теперь этот мальчик, Магнус Чейз, будет
моим вечным гостем! Мы установим очередь на фотосессию в баре...
— Погоди, - сказал я. - Мы так не договаривались, Альдерман. Мы не задержимся дольше
этой вечеринки.
Хартстоун показал: «Кольцо, отец. Оно опасно. Сними его».
Собравшиеся беспокойно топтались, не зная, как на это реагировать.
Улыбка Альдермана выцвела. Его глаза сузились.
— Мой сын просит меня снять мое новое кольцо, - он поднял руку и пошевелил пальцем,
чтобы золотой ободок заблестел на свету. - Но почему он просит это? И почему Магнус Чейз
грозится уйти... если только эти негодяи не собираются украсть мое сокровище?
Блитцен кашлянул.
— Они только что принесли тебе это сокровище, сумасшедший эльф. Зачем им снова его
красть?
— Значит, ты признаешь это! - Альдерман хлопнул в ладоши.
Все двери в гостиную захлопнулись. По периметру комнаты из пола вырвались водяные
столбы, принимая человекоподобную форму, как воздушные шары в виде животных, наполненные
водой... только без воздушных шаров.
Блитцен вскрикнул.
— Это нёкки-охранники.
— Что? - спросил я.
— Их также называют никсами, - добавил он. - Водные духи. Дело плохо.
Хартстоун поймал руку Инге. Он показал: «У тебя еще осталась семья в лесу?»
— Д-да, - ответила она.
"Уходи сейчас”, велел он. "Я освобождаю тебя от службы мой семье. Не возвращайся. И
вызови полицию".
Инге выглядела ошеломленной и обиженной, но затем она взглянула на водных духов,
окружавших толпу внизу.
Она поцеловала Хартстоуна в щеку.
— Я... я люблю тебя.
Она исчезла, оставив облачко дыма и запах свежевыстиранного белья.
Блитцен изогнул бровь.
— Я что-то пропустил?
Хартстоун метнул на него раздраженный взгляд, но ничего не успел объяснить.
В комнате внизу пожилой эльф крикнул:
— Альдерман, что это значит?
— Что значит, лорд-мэр? - ослепительная улыбка Альдермана выглядела не совсем
вменяемой. - Теперь я понимаю, зачем вы все пришли сюда. Охрана, взять этих грабителей! Никто
не уйдет отсюда живым!
Совет по этикету: если вам нужен подходящий момент, чтобы покинуть вечеринку, то крик
хозяина «никто не уйдет отсюда живым» - это, считайте, сигнал.
Эльфы с визгом бросились к выходам, но стеклянные двери мгновенно захлопнулись. Нёкки-
охранники двигались сквозь толпу, принимая форму то животного, то человека, то плотной волны,
обволакивая эльфов одного за другим и оставляя их на полу без сознания в виде элегантных мокрых
комочков. Альдерман в это время с хохотом приплясывал по комнате, снимая с упавших гостей
свои золотые побрякушки.
— Нам следует сейчас же убраться отсюда, - заметил Блитцен.
— Но нам нужно помочь эльфам, - сказал я.
Правда, я не был высокого мнения об эльфах, каких мне доводилось встречать, за
исключением Хартстоуна. Гуппи в пруду Андвари нравились мне больше. Но при этом мне казалась
неприемлемой идея оставить четыреста человек на растерзание мистеру Альдерману и его жидким
головорезам никсам. Я вытащил свой кулон и вызвал Джека.
— Привет, ребята! - сказал Джек. - Что происходит?.. а, нёкки? Вы шутите? У этих парней нет
ничего, что можно было бы порезать.
— Просто сделай, что сможешь! - крикнул я.
"Слишком поздно”, показал Хартстоун. "Скрипки".
Я не был уверен, что правильно понял его последний жест. А потом я посмотрел с лестницы
вниз. Половина никс выстроились по периметру комнаты и вытаскивали из... в общем, откуда-то из
своих жидких тел самые настоящие скрипки и смычки, хотя это казалось очень плохим местом для
хранения струнных инструментов. Никсы подняли деревянные скрипки к своим водяным
подбородкам.
— Уши! - предупредил Блитц.
Я прижал ладони к ушам как раз тогда, когда нёкки начали играть. Это помогло лишь немного.
Музыка, похожая на похоронный плач, была такой печальной, что мои колени задрожали без моего
на то желания. На глаза навернулись слезы. По всей комнате эльфы падали в приступах рыданий,
кроме мистера Альдермана, который, казалось, обладал иммунитетом. Он продолжал хихикать и
вприпрыжку описывать круги, время от времени пиная своих У1Р-гостей по лицам.
Из глубины махрового капюшона Блитцена раздался сдавленный вопль.
— Остановите это, или мы умрем от разрыва сердца за несколько минут!
Не думаю, что это было метафорой.
К счастью, музыка не подействовала на Хартстоуна.
Он щелкнул пальцами, привлекая внимание Джека. «Меч. Руби скрипки».
— Ты слышал его, - сказал я Джеку.
— Нет, не слышал! - возразил Джек.
— Убей скрипки!
— О. Это будет славно.
Джек принялся за дело.
В это время Хартстоун выудил плашку с руной. Он швырнул ее с лестницы, и она взорвалась в
воздухе, вызвав гигантскую светящуюся букву Н над головами эльфов:

Небо снаружи потемнело. Дождь застучал по витражным окнам, заглушая звук скрипок.
«За мной», велел Хартстоун.
Он спустился по лестнице, в то время как гроза усиливалась. Огромные градины били в окна,
оставляя на стеклах трещины, из-за чего весь дом дрожал. Я пошарил рукой у пояса, убеждаясь, что
камень Скофнунг на месте, и побежал за Хартом.
Джек носился между нёкками, кроша их скрипки и разрушая мечты и надежды некоторых
особенно одаренных музыкантов-никс. Водяные твари набрасывались на Джека. Казалось, они
могли повредить ему не больше, чем он им, но Джек занимал их достаточно долго, чтобы мы успели
спуститься по лестнице.
Хартстоун задержался, подняв руки. С ужасным «БУМ!» все окна и стеклянные двери в доме
выбило. Град ворвался внутрь, обрушившись на эльфов, хульдр и никс в равной мере.
— Бегите! - крикнул я в толпу. - Живо!
— Глупцы! - взвыл Альдерман. - Вы мои! Вы не можете сбежать!
Мы сделали все возможное, чтобы выгнать всех во двор. Пребывание под открытым небом
походило на бег под тропическим ливнем из бейсбольных мячей, но это было лучше, чем умереть в
окружении скрипачей-нёкков. Я пожалел, что не сообразил прикрыться полотенцами, как Блитцен.
Эльфы разбежались кто куда. Никсы бросились за нами, но град замедлял их движения, колотя
их и превращая в ледяную кашу, и вскоре они выглядели, как коктейль со льдом, сбежавший из
своих стаканов.
Мы были на середине лужайки, направляясь в сторону пустоши, когда я услышал сирены.
Краем глаза я заметил вспыхивающие огни проблесковых маячков - подъехали полицейские
машины и «скорая помощь».
Темные тучи над нами стали расходиться. Град стих. Я подхватил споткнувшегося Хартстоуна.
Мне уже почти казалось, что мы достигнем леса, когда голос позади рявкнул: «Стоять!»
В пятидесяти ярдах от нас наши старые друзья полицейские Вайлдфлауэр и Санспот доставали
свои пистолеты, чтобы расстрелять нас за бродяжничество, незаконное проникновение или за
бегство без разрешения.
— Джек! - завопил я.
Мой меч устремился на копов и перерезал их ремни. Брюки немедленно свалились с них до
лодыжек. И тут я обнаружил, что эльфам ни при каких условиях не стоит носить шорты. У них
были бледные тощие ноги, которые нельзя было назвать элегантными или изящными.
Пока они пытались восстановить свое достоинство, мы углубились лес. Силы Хартстоуна
почти иссякли. Во время бега он опирался на меня, но мне было не привыкать его нести. Джек
подлетел ко мне.
— Это было весело! - заявил он. - Правда, я боюсь, что только задержал их. Прямо по курсу я
чувствую хорошее место для разреза.
— Для разреза? - переспросил я.
— Он имеет в виду - между мирами! - сказал Блитцен. - Не знаю, как вам, но мне любой из
восьми других сейчас кажется предпочтительнее!
Мы ввалились на поляну, где был старый колодец.
Хартстоун слабо покачал головой. Он жестикулировал одной рукой, показывая в разных
направлениях. «Куда угодно, только не сюда».
Блитцен повернулся ко мне.
— Что это за место?
— Это где брат Харта... ну, ты понял.
Казалось, Блитцен сжался под своей грудой полотенец.
— Ох.
— Это лучшее место, парни, - настаивал Джек. - Прямо на верхушке этого каирна - тоненький
портал между мирами. Я могу...
Позади нас прогремел выстрел. Все вздрогнули, кроме Хартстоуна. Что-то прожужжало над
моим ухом, как назойливое насекомое.
— Давай, Джек! - крикнул я.
Он метнулся к каирну. Его лезвие рассекло воздух, обнажив абсолютную тьму.
— Люблю темноту, - сказал Блитцен. - Вперед!
Вместе мы подтащили Хартстоуна к старому логову "Писающего-В-Колодец" и прыгнули в
пустоту между мирами.
Глава 30
Где-то над радугой происходит непонятная фигня
Скатившись по лестнице, мы втроем грудой упали на бетонный пол и, оглушенные, ловили
ртом воздух. Судя по всему, мы находились на аварийной лестничной клетке - кирпичные стены,
зеленые поручни, огнетушители и подсвеченный знак "ВЫХОД". Прямо над нами, на ближайшей
металлической двери была надпись "6-Й ЭТАЖ".
Я тут же похлопал себя по талии, но камень Скофнунг по-прежнему был там,
неповрежденный, в целости и сохранности. Джек вернулся в форму подвески. Он удобно
расположился на цепочке, пока вся энергия, которую он потратил, сражаясь с никсами,
высасывалась из моей души. Мои кости казались свинцовыми, а взгляд то и дело расфокусировался.
Кто же знал, что разрубание скрипок и срезание штанов с офицеров полиции требует столько
усилий?
Харт выглядел не лучше. Он схватился за поручень, чтобы подняться, но, казалось, ноги его не
держали. Можно было подумать, что он пьян, но я никогда не видел, чтобы он употреблял что-то
крепче диетического энергетика "Sergeant Pepper" в Нидавеллире.
Блитцен стянул с себя свою паранджу из полотенец.
— Мы в Мидгарде, - объявил он. - Я узнал бы этот запах где угодно.
Как по мне, лестница пахла только потными эльфом, гномом и Магнусом, но я поверил словам
Блитца.
Харт споткнулся, его футболка пропиталась кровью.
— Дружище! - Блитц подбежал к нему. - Что случилось?
— Воу, Харт, - я усадил его на землю и изучил рану. - Огнестрельное ранение. Наш
дружелюбный эльф-офицер полиции послал подарок на прощание.
Блитц стянул свою шляпу Фрэнка Синатры и ударил по ней.
— Можем ли мы прожить хотя бы двадцать четыре часа без смертельных ранений?
— Расслабься, - сказал я. - Пуля всего лишь задела рёбра. Держи его крепко.
Я прожестикулировал Харту: "Все не так плохо. Я смогу вылечить".
Я приложил свою ладонь к ранению. Тепло начало проникать внутрь сквозь бок Хартстоуна.
Он резко вдохнул, и через секунду дыхание нормализовалось. Порез на его коже затянулся.
Я не осознавал, как сильно волновался, пока не убрал руку. Меня всего трясло. Я не
использовал свои целительные способности с тех пор, как Блитцен был ранен, и, кажется, испугался
того, что они больше не сработают.
— Видите? - я постарался изобразить уверенную улыбку, хотя, скорее всего, выглядел так,
будто меня хватил инсульт. - Уже лучше.
— Спасибо, - сказал Харт на языке жестов.
— Ты всё ещё слабее, чем мне хотелось бы, - сказал я. - Мы передохнём тут минутку. Сегодня
тебе будет нужна хорошая еда, много жидкости и сон.
— Доктор Чейз сказал своё слово, - Блитц, нахмурившись, посмотрел на эльфа. - И больше не
подставляй себя под удар шальных пуль, слышишь?
Уголок рта Харта дёрнулся. "Я не могу тебя слышать. Я глухой".
— Юмор, - заметил я, - Это хороший знак.
Мы сидели вместе и наслаждались новым ощущением, когда тебя не преследуют, не ранят и не
пугают.
Ну, хорошо, я до сих пор был напуган, но один из трёх - это не так плохо.
 Полный пакет ужасных тридцати-с-чем-то часов в Альфхейме начал забываться. Мне хотелось
верить, что мы оставили это сумасшедшее место позади навсегда: больше никаких воинственных
полицейских, отманикюренных поместий или колющего глаза солнечного света. Больше никакого
мистера Альдермана. Но я не мог забыть о том, что сказал нам Андвари: скоро я узнаю цену
украденных вещей, а Хартстоуну было предначертано судьбой снова вернуться домой.
Ты только отсрочил гораздо более опасную расплату.
Рунный камень отал до сих пор находился на вершине каирна, где погиб Андирон. У меня
появилось чувство, что когда-нибудь Хартстоуну понадобиться вернуть отсутствующую букву из
его космического алфавита, захочет он этого или нет.
Я смотрел на Харта. Он махал своей футболкой, пытаясь высушить кровь на ней. Когда мы
наконец встретились взглядами, я прожестикулировал:
— Я сожалею по поводу твоего отца.
Он наполовину кивнул, наполовину пожал плечами.
— Проклятье Фафнира, - сказал я. - Могу я поинтересоваться?..
Блитцен прочистил горло.
— Может быть, нам лучше подождать с этим, пока он не наберется сил.
"Всё хорошо”, жестами показал Харт.
Он оперся на стену, выпрямившись так, чтобы иметь возможность жестикулировать обеими
руками.
— Фафнир был гномом. Кольцо Андвари свело его с ума. Он убил своего отца, забрал его
золото. Охранял своё сокровище в пещере. В итоге он превратился в дракона.
Я сглотнул.
— Всё из-за кольца?
Блитцен потянул себя за бородку.
— Кольцо проявляет худшее, что есть в человеке, парень. Возможно, в мистере Альдермане
не так много зла. Может быть, он просто... останется неприятным эльфом и выиграет в лотерею.
Я вспомнил, как отец Харта кудахтал, пока пинал гостей и танцевал, в то время как его никсы
атаковали толпу. Что бы у мистера Альдермана ни было внутри, я сомневался, что это был
пушистый котёнок.
Я посмотрел на верхний край лестницы, где сияла надпись: "ВЫХОД НА КРЫШУ".
— Нам нужно найти Сэм, - сказал я. - Мы должны поговорить с богом Хеймдаллем и
получить указания, как найти какое-то место в Йотунхейме...
— Эм, парень? - глаз Блитцена дёрнулся. - Я думаю, Харту понадобится ещё немного побыть
в покое перед тем, как мы встретимся с Самирой и побежим сражаться с великанами. Да и я бы не
отказался отдохнуть.
— И то верно, - я почувствовал себя скверно из-за того, что упомянул список дел, которые
нам надо сделать.
Встретить слишком много людей, посетить слишком много опасных миров. Осталось три дня,
чтобы найти молот Тора. Пока что мы нашли горячую леди меч и синий камень, с трудом
умудрились остаться в живых и свели отца Хартстоуна с ума. В принципе, всё в порядке вещей.
— Ты хочешь ввалиться в Вальхаллу на ночь? - спросил я.
Битцен фыркнул.
— Таны не любят, когда смертные смешиваются с благородно почившими. Ты иди. Я доведу
Харта до Нидавеллира и дам ему отдохнуть у меня. Его солярий полностью готов.
— Но... как вы попадёте туда?
Блитц пожал плечами.
— Я говорил тебе, существует огромное множество входов в мир гномов под Мидгардом.
Наверняка один из них находится в подвале этого дома. Если нет, мы просто найдём ближайшую
канализационную трубу.
"Да", прожестикулировал Харт. "Мы любим канализационные трубы”.
— Только не начинай тут со своим сарказмом, - сказал Блитц. - Сынок, как насчёт встретиться
в старом назначенном месте завтра утром?
Я не смог сдержать улыбку, вспомнив старые добрые дни, когда мы тусовались с Хартом и
Блитцем, думая, где мы достанем наш следующий обед и когда мы в следующий раз будем
ограблены. Старые добрые дни были отстойными, но не в такой мере, как новые безумные дни.
— Пусть будет старое место встречи, - я обнял их обоих.
Я не хотел, чтобы Харт или Блитц уходили, но ни один из них не был в форме, чтобы
встретиться с ещё большей опасностью сегодня, а я не знал, с чем мне придётся иметь дело на
крыше. Я отстегнул камень Скофнунг от своего пояса и передал его Блитцу:
— Вот, держи. Сохраните его.
— Мы сохраним, - пообещал Блитц. - И, парень... спасибо.
Они, шатаясь, стали спускаться по лестнице рука об руку, опираясь друг на друга в качестве
поддержки.
— Прекрати наступать на мои ноги, - ворчал Блитц. - Ты что, набрал вес? Нет, начинай с
левой ноги, ты, глупый эльф. Вот так вот.
Я поднялся по лестнице, размышляя, в какой части Мидгарда оказался.
Досадный факт о путешествии между мирами: вы часто оказываетесь именно там, где вам
нужно, хотите вы этого или нет.
Я знал, что эти люди будут стоять на крыше, хотя не имел понятия, почему. Сэм и Амир
приглушенно спорили у основания огромного подсвеченного билборда. И не просто какого-то
билборда. Над нами возвышался известный знак Boston Citgo(npuM. пер.: нефтяная компания),
шестидесятифутовый светодиодный квадрат, окрашивающий крышу в белый, оранжевый и голубой
цвета.
На краю крыши сидели Хафборн Гундерсон и Алекс Фиерро, выглядели они крайне
скучающими.
Сэм и Амир были слишком заняты ссорой, чтобы заметить меня, но Хафборн кивнул в знак
приветствия. Не похоже, чтобы он был удивлен.
Я подошёл к моему приятелю-эйнхерию.
— Э... Что происходит?
Алекс пнул кусочек гравия, который, подпрыгивая, покатился по крыше.
— О, веселья полные штаны. Самира хотела привести Амира посмотреть на вывеску Citgo.
Что-то насчёт радуги. Ей нужен был родственник мужского пола, как сопровождающий.
Я моргнул.
— Так ты?..
Алекс отвесил мне поклон "к-твоим-услугам".
— Я её родственник мужского пола.
На минуту у меня закружилась голова от переворачивающего все с ног на голову факта, и я
понял - да, действительно, на данный момент Алекс Фиерро была "им". Я не был уверен, как понял
это, помимо того, что он сказал мне так. Его гардероб не был подобран под какой-то определенный
пол. Он был одет в свои розовые кроссовки, узкие зелёные джинсы и розовую рубашку с длинным
рукавом. Его волосы, сейчас зачёсанные на одну стороны в форме волны, все еще были зелёными с
черными корнями и, пожалуй, казались немного длиннее.
— Мои местоимения - он и его, - подтвердил Алекс. - А ты можешь перестать пялиться.
— Я не... - я остановил себя. Спор был бы бесполезен. - Хафборн, а ты что здесь делаешь?
 Берсерк широко улыбнулся. На нём была футболка Бруинс и джинсы, возможно, чтобы быть
похожим на смертных, хотя боевой топор, привязанный к его спине, был немного не к месту.
— О, я? Я сопровождаю сопровождающего. И мой пол не изменился, спасибо, что спросил.
Алекс ударил его так, что Мэллори Кин гордилась бы.
— Ау! - пожаловался Хафборн. - Для аргра ты слишком сильно бьёшь.
— Что я говорил тебе насчёт этого понятия? - сказал Алекс. - Я решаю, что мужественно,
немужественно, женственно или нежественно для меня. Не заставляй меня снова убивать тебя.
Хафборн закатил глаза.
— Ты убил меня один раз. И это даже не было честным поединком. Я отплачу тебе в обед.
— Как хочешь.
Я уставился на этих двоих, и тут до меня дошло, что за последние полтора дня они стали
друзьями... Этакие вечно грызущиеся, убивающие друг друга, сблизившиеся соседи на
девятнадцатом этаже.
Алекс вытащил гарроту из-за поясных петель.
— Итак, Магнус, тебе удалось исцелить вашего гнома?
— Ну, да. Ты слышал об этом?
— Сэм нас просветила, - он начал переплетать свою проволоку, будто играл в ниточку (прим.,
пер.: детская игра, при которой из веревки плетут различные узоры, натягивая между пальцев),
как-то умудряясь не отрезать себе пальцы в процессе.
Я подумал, а хороший ли это знак, что Самира делится информацией с Алексом. Может быть,
они начали доверять друг другу. Или отчаянное желание Сэм остановить Локи просто перевесило ее
осторожность. Я хотел спросить Алекса про свой сон о Локи. В этом сне Локи стоял в номере
Алекса и говорил о какой-то простой просьбе, пока тот бросался в него горшками. Но я решил, что
сейчас, возможно, не самый подходящий момент, особенно когда гаррота Фиерро так близко от
моей шеи.
Алекс указал подбородком на Сэм и Амира.
— Тебе пора идти. Они ждали тебя.
Счастливая парочка до сих пор ссорилась: Сэм умоляюще жестикулировала с поднятыми
руками, а Амир теребил свои волосы, как будто хотел вытянуть свой мозг.
Я хмуро посмотрел на Хафборна.
— Как они узнали, что я буду здесь? Даже я не знал.
— Вороны Одина, - ответил Хафборн, как будто это было совершенно логичное объяснение. -
Во что бы то ни стало, иди и прерви их. Они своими ссорами ничего не добьются, и мне скучно.
Под скукой Хафборн подразумевает: "В данный момент никого не убиваю и не наблюдаю, как
кого-то интересно убивают". Вот почему я не переживал об этом. Тем не менее, я подошел к Сэм и
Амиру.
К счастью, Самира не заколола меня топором. Казалось, она даже почувствовала облегчение,
увидев меня.
— Магнус, отлично, - в свете сияющего знака С^о её хиджаб стал цвета древесной коры. -
Блитцен в порядке?
— Ему лучше, - я рассказал ей, что произошло, хотя она выглядела растерянной.
Она не сводила глаз с Амира, который все еще пытался вытащить свой мозг.
— Итак, - сказал я, закончив рассказ, - чем вы, ребята, занимались?
Амир расхохотался.
— О, знаешь, как обычно.
Непохоже, что бедного парня закидали полным мешком рун. Я взглянул на его руки, желая
убедиться, что он не надел новое проклятое кольцо.
 Сэм приложила пальцы ко рту. Я надеялся, что она не планировала сегодня пилотирования
самолетов, потому что выглядела обессиленной.
— Магнус... Амир и я разговаривали время от времени с тех пор, как ты ушел. Я привезла его
сюда в надежде показать ему доказательство.
— Доказательство чего? - спросил я.
Амир развел руками.
— Богов, очевидно! Девяти Миров! Доказательство того, что вся наша жизнь - ложь!
— Амир, наша жизнь - не ложь, - голос Сэм дрожал. - Просто... она сложнее, чем ты
представляешь.
Он покачал головой, его волосы теперь торчали, как гребешок разъяренного петуха.
— Сэм, управление ресторанами - это сложно. Угодить моему отцу, моим и твоим дедушкам и
бабушкам - это сложно. Ждать еще два года, чтобы жениться на тебе, когда все, что я хочу, это быть
с тобой - вот что сложно. Но это? Валькирии? Боги? Эйнхер... я даже не могу выговорить это слово!
Самира, наверное, покраснела. Трудно было судить об этом из-за освещения.
— Я тоже хочу быть с тобой, - ее голос был тихим, но полным осуждения. - И я пытаюсь
доказать это тебе.
Находясь между ними, я чувствовал себя неловко, словно эльф в плавках. К тому же я
почувствовал себя виноватым за то, что призвал Сэм быть честной с Амиром. Я сказал ей, что он
достаточно силен, чтобы выдержать правду, и не хотел оказаться неправым.
Мое чутье подсказывало мне отойти и оставить их одних. Но у меня было ощущение, что Сэм
и Амир были так открыты друг с другом только потому, что у них было трое сопровождающих. Я
никогда не пойму сегодняшних помолвленных подростков.
— Сэм, - сказал я, - если ты просто пытаешься предъявить ему доказательства
сверхъестественного, вытащи свое сияющее копье. Полетай над крышами. Ты можете сделать
миллион вещей...
— ...ни одна из которых не предназначена для глаз смертных, - добавила она с горечью. - В
этом весь парадокс, Магнус. Я не должна показывать свою силу смертным. Если я намеренно
попытаюсь сделать это, то мои способности перестанут действовать. К примеру, я скажу "Эй,
смотри, как я летаю!" и в тот же миг не смогу летать.
— В этом нет никакого смысла, - сказал я.
— Спасибо, - согласился Амир.
Сэм топнула ногой.
— Ты попробуй это, Магнус. Покажи Амиру силу эйнхерия. Перепрыгни через знак Citgo.
Я посмотрел наверх. Шестьдесят футов... тяжело, но выполнимо. Уже только мысль об этом
заставляла мои мышцы дрожать. Силы покидали меня. Я подозревал, что если попытаюсь, то
перепрыгну только шесть дюймов и выставлю себя дураком, что, несомненно, развеселит Хафборна
и Алекса.
— Я понял, к чему ты клонишь, - признался я. - Но что насчет нашего с Хартстоуном
исчезновения из самолета? - я повернулся к Амиру. - Ты же заметил наше исчезновение?
Амир выглядел потерянным.
— Я... думаю, да. Сэм постоянно напоминает мне об этом, но воспоминание становится все
более размытым. Вы были на этом рейсе?
Сэм вздохнула.
— Его разум пытается восполнить пробелы в памяти. Амир более гибкий, чем Барри, который
забыл про вас, как только мы приземлились. Но все-таки...
Мы с Сэм встретились взглядом, и я понял, почему она так волновалась. Объясняя свою жизнь
Амиру, она была более, чем честна с ним. Она буквально пыталась перестроить ум своего парня.
Если ей это удастся, то, возможно, она откроет его восприятие. Он увидит Девять Миров, как и мы.
А если нет... в лучшем случае, Амир в конце концов забудет все это. Его ум замнет все, что
случилось. В худшем случае, этот опыт оставит шрамы. Он может никогда не восстановиться
полностью. В любом случае, как он сможет снова посмотреть на Самиру по-прежнему? У него
всегда будут сомнения, что что-то было не так, не совсем правильно.
— Ладно, - сказал я, - зачем ты привела его сюда?
— Затем, - Сэм заговорила так, будто объясняла это уже двадцатый раз за сегодня, - что самая
простая сверхъестественная вещь, доступная взору смертных - это мост Бифрост. Нам ведь все
равно нужно найти Хеймдалля, так ведь? Я подумала, что если смогу научить Амира видеть
Бифрост, то, возможно, это окончательно расширит его восприятие.
— Бифрост, - повторил я. - Радужный мост в Асгард.
— Да.
Я посмотрел на знак С^о - крупнейший в Новой Англии светящийся биллборд, почти сто лет
рекламирующий бензин на площади Кенмор.
— Так ты говоришь...
— Это самая яркая неподвижная точка в Бостоне, - сказала Сэм. - Якорь Радужного моста не
всегда располагается здесь, но большую часть времени...
— Ребята, - прервал ее Амир, - серьезно, вы не должны мне ничего доказывать. Я просто... я
поверю вам на слово! - он издал нервный смешок. - Я люблю тебя, Сэм, и верю тебе. Вероятно, у
меня будет нервный срыв, но все нормально! Все хорошо. Давайте займемся чем- нибудь другим!
Я понимал, почему Амир хотел уйти. Я видел несколько дико странных вещей - говорящие
мечи, вяжущие зомби, самый богатый в мире пресноводный окунь. Но даже мне было трудно
поверить, что знак Citgo - это врата в Асгард.
— Послушай, старик, - я схватил его за плечи. Думаю, физический контакт был моим
большим преимуществом. Самире запрещено прикасаться к нему до замужества, но нет ничего
столь убеждающего, как дающий в каком-то смысле встряску друг. - Ты должен попробовать,
хорошо? Я знаю, что ты мусульманин и не веришь в кучу богов.
— Они не боги, - отозвалась Сэм. - Они просто могущественные существа.
— Неважно, - ответил я. - Чувак, я атеист. Я ни во что не верю. И все же... эта фигня реальна.
Да, непонятна, но вполне реальна.
Амир прикусил губу.
— Я... Я не знаю, Магнус. Мне от этого не по себе.
— Знаю, старик, - могу сказать, что он пытался слушать меня, но мне казалось, будто я кричу
на него, а на нем нейтрализующие шум наушники. - Мне тоже от этого не по себе. Некоторые вещи,
которые я узнал...
Я остановился. Я решил, что не время упоминать мою кузину Аннабет и греческих богов. Я не
хотел, чтобы у Амира появилась аневризма.
— Внимание на меня, - скомандовал я. - Смотри мне в глаза. Можешь это сделать?
Капля пота стекала по его лицу. С усилием, будто поднимая триста фунтов, ему удалось
встретиться со мной взглядом.
— Хорошо, а теперь слушай, - сказал я, - и повторяй за мной: мы будем смотреть вместе.
— Мы б-будем смотреть вместе.
— Мы увидим Радужный мост, - сказал я.
— Мы... - его голос дрогнул, - ...увидим Радужный мост.
— И наши мозги не взорвутся.
— ...не взорвутся.
— Раз, два, три.
 Мы посмотрели.
И, черт возьми, он там появился.
Ракурс мира, казалось, изменился, так что мы смотрели на знак С^о под углом в сорок пять
градусов, а не перпендикулярно. Над этим знаком в ночном небе дугой распростерлась горящая
пелена цветов.
— Амир, - позвал я, - ты видишь это?
— Глазам не верю, - пробормотал он таким тоном, что стало ясно - он увидел.
— Слава Аллаху, - сказала Сэм, улыбаясь сильнее, чем когда-либо, - милостивому и
милосердному.
И тогда с небес прозвучал голос, одновременно скрипучий и ни разу не божественный:
— ЭЙ, РЕБЯТА! ПОДНИМАЙТЕСЬ!
Глава 31
Хеймдалль делает селфи буквально со всеми
АМИР ВЫКИНУЛ фокус практически в стиле эйнхерия. Он так бы и подпрыгнул футов на
шестьдесят, если бы я его не придержал.
— Что это было? - спросил он.
Самира просияла.
— Ты слышал? Фантастика! Так Хеймдалль приглашает нас подняться к нему.
— Подняться, в плане... подняться? - Амир осторожно отошел от знака С^о. - В каком смысле
фантастика?
Хафборн и Алекс подошли к нам.
— Только посмотрите на это, - в словах Алекса не слышалось особого восхищения
космическим мостом в небе. - Это вообще безопасно?
Хафборн наклонил голову.
— Наверное, если Хеймдалль их пригласил. А если нет - они все станут кучкой пепла, как
только ступят на радугу.
— Что? - воскликнул Амир.
— Мы не сгорим, - Сэм зыркнула на Хафборна. - Всё будет хорошо.
— Я с вами, - объявил Алекс. - Таким чокнутым ребятам, как вы, нужно сопровождение,
чтобы дел не натворили.
— Каких дел? - голос Амира стал выше ещё на октаву. - Вроде залезания на небо по горящей
радуге?
— Да всё в порядке, чувак, - сказал я, осознавая, что для меня значение слова "порядок" стало
довольно условным за последние несколько месяцев.
Хафборн скрестил руки.
— Вы развлекайтесь, а я тут останусь, пожалуй.
— Ты что, боишься? - спросил Алекс.
Берсерк засмеялся.
— Я уже встречался раньше с Хеймдаллем. И подобной чести мне второй раз не надо.
Мне не понравилось, как прозвучали эти слова.
— Почему? Что он из себя представляет?
— Увидишь, - Хафборн ухмыльнулся. - Встретимся в Вальхалле. Удачи вам с изучением ме
ста-между-мирами!
Сэм усмехнулась.
— Амир, не могу дождаться, чтоб показать тебе это. Вперёд!
Она шагнула к знаку Citgo и растворилась в пятне разноцветного света.
— Сэм? - крикнул Амир.
— О, клево! - Алекс прыгнул вперед и тоже исчез.
Я похлопал Амира по плечу.
— Они не пропадут. Мужайся, парень. Сейчас я отблагодарю тебя за все фалафели, которыми
ты кормил меня, когда я жил на улице. Я покажу тебе Девять Миров!
Амир сделал глубокий вдох. Надо отдать ему должное: он не рухнул на землю, не свернулся в
клубок и не заплакал - любой из этих вариантов был бы идеальной реакцией на скрипучий голос
небесного существа, приглашающего подняться на свою радугу.
— Магнус? - спросил он.
 — Да?
— Напомни мне не давать тебе больше ни единого фалафеля.
Вместе мы вошли в оранжевое сияние.
Смотреть было не на что - просто четыре подростка, гуляющих по ядерной радуге.
Нас окружало размытое и горячее свечение. Мы как будто шли не по гладкой твердой
поверхности, а пробираемся сквозь заросшее по пояс поле пшеницы... если бы эта пшеница была из
высокорадиоактивного света.
Каким-то образом я умудрился потерять свои очки из Альфхейма. Впрочем, вряд ли они бы
мне помогли сейчас. Этот свет был насыщенным по-другому. Цвета заставляли мои глаза
пульсировать в ритме сердец близнецов. Казалось, окружающий жар закручивался спиралью в
миллиметре от моей кожи. Под нашими ногами мост низко гудел, будто запись взрыва, играющая
на повторе. Полагаю, Хафборн Гундерсон был прав: без благословения Хеймдалля мы все бы
превратились в пар, едва наши ступни коснулись Бифроста.
Позади нас бостонский пейзаж превратился в расплывчатое пятно. Небеса почернели и
покрылись звёздами, точь-в-точь как во времена наших с мамой походов. Воспоминание встало
комом у меня в горле. Я подумал о запахе костра и жареных маршмеллоу, о том, как мы с мамой
рассказывали друг друг истории и придумывали новые созвездия, такие как Твинки и Вомбат, а
потом смеялись сами над собой.
Мы шли так долго, что я уже начал задаваться вопросом, есть ли вообще что-то на другом
конце радуги. Забудьте о лепреконах и горшках с золотом. И об Асгарде тоже. Может, всё это было
шуткой. Хеймдалль вполне мог заставить Бифрост исчезнуть и оставить нас парить в пустоте. "ТЫ
ПРАВ, - объявил бы он скрипучим голосом. - НАС НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ЛОЛ”.
Постепенно тьма побледнела и рассеялась. На горизонте возник пейзаж другого города:
сверкающие стены, золотые ворота, позади которых виднелись шпили и купола божественных
дворцов. Я видел Асгард лишь однажды, изнутри, глядя на него из окна в Вальхалле. С дальнего
расстояния он выглядел даже более впечатляюще. Я представил, как взбираюсь по мосту Бифрост
вместе с армией великанов. Почти уверен, что увидев огромные стены этой твердыни, я потерял бы
всякую надежду на её захват.
На мосту перед нами, широко расставив ноги, стоял высокий воин с огромным мечом.
Моё воображение рисовало бога похожим на крутую и обходительную кинозвезду. На деле же
Хеймдалль оказался своего рода разочарованием. Он был одет во все бежевое: тунику из мягкой
ткани и шестряные леггинсы, что выглядело невзрачно по сравнению с яркими цветами Бифроста. Я
догадался, что это был камуфляж - идеальный способ стать незаметным на фоне радуги. Волосы
бога были белыми и пушистыми, как баранья шерсть. Его ухмыляющееся лицо загорело дотемна,
скорее всего потому, что он простоял на радиоактивном мосту не одну тысячу лет. Надеюсь, он не
собирается заводить детей.
В общем и целом Хеймдалль походил на дурачка, с которым ты не захотел бы сидеть рядом в
школьном автобусе. Исключение составляли две вещи: его обнаженный меч, длиной почти с самого
хозяина, и огромный бараний рог, перекинутый через левое плечо. Меч и рог смотрелись
внушительно, хоть и были столь велики, что стучались друг о друга. У меня появилось ощущение,
что если Хеймдалль и убьет кого-то, то только потому, что неуклюже споткнется.
Как только мы приблизились, он восторженно замахал рукой, из-за чего его меч ударился об
рог: клац, клоц, клац, клоц.
— Как дела, ребята?
Мы вчетвером застыли на месте. Сэм поклонилась.
— Повелитель Хеймдалль.
Алекс глянул на неё, будто спрашивая: "Повелитель?".
 Рядом со мной Амир ущипнул себя за нос.
— Поверить не могу в то, что вижу.
Хеймдалль поднял свои пушистые брови. Радужки его глаз были похожи на кольца из чистого
алебастра.
— О-о, а что ты видишь? - он уставился мимо нас в пустоту. - Ты имеешь в виду того парня с
ружьем в Цинциннати? Да нет, он в порядке, просто шагает себе на стрельбище. Или ты об этом
огненном великане из Муспелльхейма? Он идёт сюда... Нет, постойте-ка. Споткнулся! Вот умора-
то! Хотел бы я это завайнить!
Я попытался проследить за взглядом Хеймдалля, но не увидел ничего, кроме неба и звезд.
— О чём вы?..
— У меня очень хорошее зрение, - объяснил бог. - Я могу наблюдать за всеми Девятью
Мирами. И слух у меня тоже ничего! Я отсюда слышал, как вы, ребята, ссорились на крыше,
поэтому и решил скинуть вам радугу.
Самира сглотнула.
— Вы... эээ... слышали, как мы ругаемся?
Хеймдалль улыбнулся.
— Каждое слово. Вы двое такие милахи. Собственно, можно мне сделать с вами селфи,
прежде чем поговорим о деле?
— Эмм... - протянул Амир.
— Отлично! - Хеймдалль завозился со своими мечом и рогом.
— Помощь нужна? - спросил я
— Нет, нет, я сам.
Алекс Фиерро пристроился рядом со мной.
— Кроме того, это не будет и близко так же забавно.
— Я тебя слышу, Алекс, - предупредил бог. - Я слышу, как прорастает семечко в пятистах
милях отсюда. Я слышу, как отрыгивают великаны в своих замках в Йотунхейме. И я определённо
слышу тебя. Но не о чем волноваться, я постоянно делаю селфи. А теперь посмотрим...
Он начал вертеть огромный рог, словно искал на нём кнопку. А меч бога тем временем
покоился на сгибе его руки под неустойчивым углом, и шестифутовое лезвие наклонилось в нашу
сторону. Интересно, что сказал бы Джек об этом мече? Назвал бы его горячей леди?
Профессиональным полузащитником? Или, может, и тем и другим?
— Ага!
Хеймдалль нашёл нужную кнопку, и его рог превратился в самый большой смартфон, который
я когда-либо видел, с экраном размером с квадрат сицилийской пиццы и корпусом из блестящего
бараньего рога.
— Ваш рог - смартфон? - спросил Амир.
— Думаю, что технически это фаблет (прим. пер.: смартфон, имеющий сенсорный экран,
размер которого находится между размером типичного смартфона и планшетного компьютера),
- ответил Хеймдалль. - Но да, это Гьяллар, Рог и/или Смартфон Судного Дня! Если я дуну в него
один раз, боги узнают, что случилась беда, и поспешат на помощь. Если я дуну два раза, значит
наступил Рагнарёк, детка!
Казалось, он радовался тому, что может подать сигнал к финальной битве, которая уничтожит
все Девять Миров.
— В основном я пользуюсь им, чтобы делать фото, рассылать сообщения и тому подобное.
— Звучит совсем не страшно, - заметил Алекс.
Хеймдалль захохотал.
— Да ты и понятия не имеешь. Однажды я, к стыду своему, ошибся и набрал номер
Апокалипсиса. Мне потом пришлось слать СМС-ки всему списку контактов с текстом "Ложная
тревога!” Но всё же, многие боги откликнулись на зов. Я даже сделал гифку, где они забегают на
мост Бифрост и понимают, что нет никакой битвы. Это бесценно.
Амир часто заморгал, возможно, потому, что Хеймдалль брызгал слюной во время разговора.
— Вы ответственны за Судный День? Вы правда-а-а...
— Ас? - подсказал Хеймдалль. - Ага, я один из сыновей Одина! Но, по секрету между нами,
Амир, я считаю, что Самира права.
Он наклонился, чтобы люди в чистом поле в пятистах милях отсюда его не слышали.
— Честно говоря, я тоже не думаю о нас, как о богах. То есть, когда ты видишь Тора,
валяющегося на полу в отключке, или Одина в ванной, орущего на Фригг из-за того, что она взяла
его зубную щётку... очень трудно рассмотреть что-то божественное в нашей семье. И, как говорят
мои мамы...
— Мамы? Множественное число? - спросил Амир.
— Да. Я был рожден от девяти матерей.
— Как?..
— Не спрашивай. Это сплошная морока в День Матери. Девять звонков по разным номерам.
Девять поздравительных букетов. А когда я был малышом, то пытался приготовить девять
завтраков в постель... ох, ну и работка! Ладно, давайте фоткаться!
Он притянул к себе Сэм и Амира, которые впали в ступор, когда между ними вклинилось лицо
бога. Хеймдалль вытянул руку со смартфоном, но её длины было недостаточно.
Я прочистил глотку.
— Вы точно не хотите, чтобы я?..
— Нет, нет! Никто не может держать могучий фаблет Гьяллар, кроме меня. Но ладно! Тайм-
аут на секунду, ребята!
Хеймдалль отступил назад и опять начал возиться со своим мечом и смартфоном, видимо,
пытаясь присоединить одно к другому. После нескольких неловких телодвижений (и, вероятно,
нескольких ложных апокалиптических звонков), он с триумфом поднял меч с прикрепленным на
конце фаблетом.
— Та-дам! Моё лучшее изобретение на данный момент!
— Так это вы изобрели палку для селфи, - сказал Алекс. - А я всё гадал, кого за это нужно
винить.
— Вообще-то, это меч для селфи, - Хеймдалль влез между Сэм и Амиром. - Скажите
"гамалост"! (прим. пер.: норвежский сорт сыра).
Гьяллар вспыхнул.
Хеймдалль снял смартфон с кончика меча и посмотрел на изображение.
— Идеально!
Он с гордостью показал нам снимок, как будто это не нас фотографировали три секунды назад.
— Вам уже говорили, что вы сумасшедший? - спросил Алекс.
— Да, я сумасшедший весельчак! - ответил Хеймдалль. - Ладно вам, зацените лучше ещё
несколько фоток.
Он собрал всех нас вокруг его смартфона и начал листать снимки. При этом исходивший от
Хеймдалля запах мокрой овчины здорово отвлекал моё внимание.
Бог показал нам величественное изображение Тадж-Махала со своим огромным лицом на
переднем плане. Затем обеденный зал Вальхаллы, который выглядел размытым и нечетким, в
отличие от носа Хеймдалля, заслонявшего почти весь экран. И под конец мы увидели фотобомбу
президента США, выступающего с докладом перед Конгрессом.
Фотографии всех Девяти Миров, и все - селфи.
 — Ого, - вымолвил я. - Это так... последовательно.
— Мне не нравится моя футболка на этом фото, - он показал нам снимок, на котором
эльфийские копы избивали дубинками хульдру, а ухмыляющийся Хеймдалль стоял впереди, одетый
в поло с голубыми полосками. - О, слушайте, у меня тут есть шикарная фотография Асгарда, где я
скорчил злобную гримасу и притворился, что хочу съесть дворец Одина!
— Хеймдалль, - прервала его Самира, - это всё очень интересно, но мы надеялись на твою
помощь.
— Эммм? О, вы хотите, чтоб мы сфоткались все впятером? И на фоне Асгарда? Само собой!
— Вообще-то, мы ищем молот Тора, - сказала Самира.
Весь восторг сразу же улетучился из алебастровых глаз Хеймдалля.
— Ох, нет, только не это снова. Я уже говорил Тору, что не могу видеть всё. А он каждый
день звонит мне, пишет СМС-ки, шлёт фотки своих козлов, которые мне и даром не сдались. "Ищи
лучше! Ищи лучше!" Я же сказал - его нигде не видно. Вот, сами гляньте.
Он перелистывал один снимок за другим.
— Здесь нет молота. И здесь тоже нет. Это моя фотка с Бейонсе, тоже без молота. Хмм, эту я,
пожалуй, поставлю на аватарку.
— Знаете что? - Алекс потянулся. - Я просто полежу здесь и не буду убивать никого, кто меня
бесит, лады?
Он лёг на спину, прямо на мост Бифрост, широко раскинул руки и начал неторопливо
размахивать ими, создавая из света некое подобие радужных ангелов.
— Эм, да, - произнес я. - Хеймдалль, не хочу вас обременять, но не могли бы вы взглянуть
ещё раз ради нас? Мы думаем, что Мьёльнир спрятан под землёй, так что...
— Ну что ж, это многое объясняет! Я могу смотреть вглубь твердых пород только на милю
или около того. И если он запрятан глубже, чем...
— Точно, - Сэм подпрыгнула. - Дело в том, что мы вроде как знаем, кто его взял - великан по
имени Трим.
— Трим! - Хеймдалль выглядел оскорблённым, словно говорил о том, с кем никогда не сделал
бы селфи. - Этот мерзкий, уродливый...
— Он хочет жениться на Сэм, - встрял Амир.
— Но не женится, - возразила Сэм.
Хеймдалль облокотился о свой меч.
— Что ж, у нас проблема. Я могу с лёгкостью сказать вам, где Трим. Но он не настолько туп,
чтобы прятать молот в своей крепости.
— Да мы знаем.
Я понимал, что Хеймдаллю вот-вот надоест внимательно нас слушать, но всё же рассказал ему
о подлых свадебных планах Локи, мече и камне Скофнунге, сжатом трёхдневном сроке и убийце
козла с непонятными намерениями, который велел нам найти Хеймдалля и спросить у него дорогу.
Время от времени я вставлял слово "селфи", чтобы подогревать божественный интерес.
— Хмм, - сказал Хеймдалль. - В таком случае, я с радостью снова просканирую Девять Миров
и найду этого козлиного убийцу. Сейчас, достану свой меч для селфи.
— А вы можете просто посмотреть, не используя смартфон? - предложил Амир.
Хеймдалль уставился на нашего смертного друга. Амир только что озвучил мысли любого из
нас, что было довольно храбрым поступком для первого пребывания в скандинавском открытом
космосе. Но я опасался, что Хеймдалль решит использовать свой меч не только для
широкоугольной фотосъемки.
К счастью, Хеймдалль просто похлопал Амира по плечу.
— Всё хорошо, Амир. Я знаю, что ты растерян из-за всей этой штуки с Девятью Мирами. Но
боюсь, в твоих словах нет ни малейшего смысла.
— Пожалуйста, Хеймдалль, - вмешалась Сэм. - Я знаю, что это кажется... странным, но
прямой взгляд на Девять Миров может освежить ваше восприятие.
Бог не выглядел убеждённым.
— Уверен, что есть другой способ найти вашего убийцу козла. Может мне просто дунуть в
Гьяллар, и боги примчатся сюда? А мы спросим у них, не видели ли они...
— Нет! - закричали мы в унисон.
Голос Алекса присоединился с задержкой, так как он до сих пор лежал на радуге и создавал
световых ангелов. Казалось, он добавил к своему "нет" пару-тройку красочных оттенков.
— Хмм, - Хеймдалль насупился. - Это очень необычно. Но я не хочу, чтобы какой-то мерзкий
большой великан вставал между такой милой парой, как вы.
Хеймдалль ткнул пальцем в нашу с Сэм сторону.
— Эм... вообще-то, он - её пара, - поправил я, указав на Амира.
Где-то на радуге фыркнул Алекс.
— Точно, всё правильно, - сказал Хеймдалль. - Простите, ребята, вы выглядите не так, как в
приложении камеры. Возможно, вы правы насчёт свежего восприятия! Посмотрим, что мы найдём в
Девяти Мирах!
Глава 32
Годзилла передаёт мне важное сообщение
ХЕЙМДАЛЛЬ ВСМОТРЕЛСЯ вдаль и тут же отшатнулся.
— Девять моих матерей!
Алекс Фиерро приподнялся, внезапно заинтересовавшись.
— Что там такое?
— Ээээ... - щеки Хеймдалля побледнели и сравнялись с цветом его волос. - Великаны. Очень
много великанов. Они... Они собираются на границах Мидгарда.
Хотелось бы знать, какую ещё опасность упустил Хеймдалль, пока фотобомбил президента. С
такими парнями, как он и Тор, умудрившийся потерять молот, нет ничего удивительного, что
безопасность Асгарда зависит от таких неподготовленных и плохо тренированных людей как... ну, в
общем, как мы.
Сэм удалось совладать со своим голосом.
— Мы знаем о великанах, повелитель Хеймдалль. Они подозревают, что молот Тора пропал.
Если мы не вернем его обратно в ближайшее время...
— Да, - Хеймдалль облизал свои губы. - Я... Я предполагал, что ты скажешь нечто подобное, -
он поднес руки к ушам и прислушался. - Они говорят о... о свадьбе. Свадьбе Трима. Один из их
генералов... он ворчит, потому что они должны ждать её окончания, прежде чем смогут начать
вторжение. Видимо, Трим пообещал сообщить им хорошие новости после церемонии, о чем-то, что
значительно облегчит это вторжение.
— Союз с Локи? - предположил я, хотя мне казалось, что чего-то здесь не хватает. Должно
быть что-то ещё.
— Еще, - продолжил Хеймдалль, - Трим сказал... Да, его собственные силы не присоединятся
к вторжению до конца свадьбы. Он предупредил другие армии, что будет невежливо начать войну
без него. Я не... не думаю, что великаны боятся Трима, но, судя по услышанному - они боятся его
сестры.
Я вспомнил свой сон: грубый голос великанши, разбившей мой кувшин с огурцами в баре.
— Хеймдалль, - спросил я, - вы видите Трима? Что он задумал?
Бог прищурился и тщательней вгляделся в пустоту.
— Да, вот он, я едва вижу его где-то в миле под скалой. Сидит в своей ужасной крепости. И
почему это он захотел обставить пещеру как бар? Понятия не имею. Ох, он такой уродливый! Мне
жаль ту девушку, которая выйдет за него замуж!
— Отлично, - пробормотала Сэм. - И что он делает?
— Пьёт, - сказал Хеймдалль. - А теперь рыгает. Теперь снова пьёт. А вот и его сестра, Тринга
- ох, её голос похож на звук вёсел, скребущих по льду! Она отчитывает его, называя дураком.
Говорит, что свадьба - тупая идея, и они должны просто прикончить невесту сразу по её прибытии!
Хеймдалль сделал паузу, возможно, вспомнив, что Самира и была той несчастной девушкой, о
которой шла речь.
— Оу, простите. Как я и думал, молота нигде не видать. Что неудивительно. Ну, знаете, эти
земляные великаны, они могут прятать вещи в...
— Дайте угадаю, - сказал я. - В земле?
— Вот именно! - Хеймдалль выглядел впечатленным моими познаниями о земляных
великанах. - Они могут доставать эти предметы, просто призывая их обратно в руку.
Представляется мне, что Трим будет ждать конца свадьбы. А после того, как он получит невесту
вместе с выкупом, он призовёт молот... Если захочет выполнить эту часть сделки.
Амир выглядел точь-в-точь как я на борту "Сессны Сайтейшен" - так, как будто его сейчас
стошнит.
— Сэм, ты не можешь так поступить! Это слишком опасно!
— А я и не поступлю, - она сжала кулаки. - Повелитель Хеймдалль, вы - хранитель
священного брачного ложа, верно? Старые истории твердят, что вы путешествовали среди людей,
консультируя пары, благословляя их потомков и создавая различные сословия общества викингов?
— Правда? - Хеймдалль посмотрел на свой телефон, словно у него возникло искушение
проверить эту информацию. - Эм... то есть, да. Конечно!
— Тогда услышьте мою священную клятву, - произнесла Сэм. - Я клянусь мостом Бифрост и
всеми Девятью Мирами, что никогда не выйду замуж за кого-то, кроме этого человека, Амира
Фадлана.
К счастью, она указала пальцем в верном направлении и не впутала в это меня. Иначе, вышло
бы неловко.
— Я даже не буду притворяться, что выйду за великана Трима. Не бывать этому.
Алекс Фиерро поднялся на ноги и нахмурился.
— Эээ... Сэм?
Я понял, что Алекс думает о том же, что и я: если Локи способен контролировать действия
Сэм, она, вероятно, не сможет сдержать клятву.
Сэм предупреждающе посмотрела на Алекса. Удивительно, но тот заткнулся.
— Я произнесла свою клятву, - объявила Сэм. - Иншалла, я сдержу её и выйду замуж за
Амира Фадлана в соответствии с учением Корана и Пророка Мухаммеда, мир ему и благословение.
Я подумал о том, не провалится ли мост Бифрост под огромной тяжестью священной
мусульманской клятвы, возложенной на него Сэм. Но ничего подобного не произошло, вот только
Амир выглядел так, будто ему между глаз заехали смартфоном.
— М-мир ему и благословение, - пролепетал он.
Хеймдалль шмыгнул носом.
— Это было так мило, - белая, как сок растения, слезинка скатилась по его щеке. - Надеюсь,
что у вас, чокнутых детишек, всё получится. Правда надеюсь. Я желаю... - он наклонил голову,
вслушиваясь в далекий шёпот Вселенной. - Чёрт побери, меня нет в списке приглашенных на вашу
свадьбу с Тримом.
Сэм посмотрела на меня, будто хотела спросить: "А не приснились ли мне последние пару
минут?"
— Повелитель Хеймдалль, вы имеете в виду ту самую свадьбу, от которой я только что
отказалась в своей клятве?
— Да, - подтвердил он. - Я уверен, она будет шикарной, но эта, которая "скоро-буду-твоей-
золовкой" Тринга, всё талдычит и талдычит: "Никаких асов, никаких ванов". У них там, видимо,
первоклассная охрана для проверки гостей.
— Они не хотят, чтобы к ним пробрался Тор, - предположил Алекс, - и вернул назад свой
молот.
— Это не лишено смысла, - Хеймдалль посмотрел на горизонт. - Штука в том, что эти их
подземные бары-крепости... я уже видел, как они устроены. Туда ведет только один путь, и вход в
него постоянно перемещается, открываясь в новых местах каждый день - будь то за водопадом, в
пещере Мидгарда или под корнями дерева. Даже если Тор запланирует штурм, он не сможет
предугадать, откуда ему начинать. И я не представляю, как вы можете устроить засаду, чтобы
украсть молот, - он нахмурился. - Трим и Тринга всё ещё говорят о списке гостей. Приглашены
только члены семьи, великаны, и... Кто такой Рэндольф?
 У меня появилось чувство, будто кто-то повернул ручку термостата на Бифросте. Моё лицо
зачесалось, словно на щеке появилась горящая метка в форме ладони.
— Рэндольф - мой дядя, - сказал я. - Вы его видите?
Хеймдалль покачал головой.
— В Йотнухейме его нет, но Трим и Тринга очень бесятся из-за того, что он приглашен. Трим
говорит: "Локи настаивает”. А Тринга кидается бутылками, - Хеймдалль поморщился. - Простите,
мне пришлось отвести взгляд. Без камеры всё кажется слишком 3D-шным.
Амир посмотрел на меня с беспокойством.
— Магнус, у тебя есть дядя, который во всём этом замешан?
Я не хотел об этом думать. Сцена из кургана с зомби продолжала крутиться в моём мозгу:
кричащий Рэндольф погружает Скофнунг в живот Блитцена.
К счастью, Алекс Фиерро сменил тему.
— Эй, Повелитель Селфи, - сказал он, - как насчёт убийцы козла? Вот кого мы должны найти
прямо сейчас.
— Ах да, - Хеймдалль поднял свой клинок на уровень глаз как подзорную трубу, чуть не
отрезав мне при этом голову. - Вы говорите о парне в чёрном, носящем металлический шлем с
забралом в виде скалящегося волка?
— Да, о нем, - сказал я.
— Не вижу его. Но там что-то странное. Знаю, я сказал - никаких камер, но... даже не знаю,
как это описать, - он достал свой смартфон и сфотографировал. - Что вы об этом думаете?
Мы вчетвером уставились на экран.
Трудно было судить о масштабе картины, учитывая, что снимок был сделан в пространстве
между измерениями, но на вершине скалы можно было разглядеть огромное, похожее на склад,
здание. На крыше виднелись блестящие неоновые буквы, почти столь же привлекающие внимание,
как вывеска компании С^о: "ДОРОЖКИ УТГАРДА".
Позади них, еще более впечатляющая и огромная, находилась надувная Годзилла, типа той,
которую можно увидеть рекламирующей распродажу в автосалоне. В руках Годзиллы была
картонка с надписью:

КАК ДЕЛИШКИ, МАГНУС?

ЗАХОДИ НА ОГОНЁК!
ЕСТЬ ИНФА ДЛЯ ТЕБЯ. ЗАХВАТИ СВОИХ ДРУЗЕЙ!
ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ПОБЕДИТЬ ТРИМА + КЛАССНЫЙ БОУЛИНГ.
ЧМОКИ-ЧМОКИ,
БОЛЬШОЙ МАЛЬЧИК

Я выругался парочкой скандинавских выражений. У меня появился соблазн выбросить Фаблет

Судного Дня с моста Бифрост.
— Большой Мальчик, - сказал я. - Мне стоило бы догадаться.
— Это плохо, - пробормотала Самира. - Он сказал, что однажды тебе понадобится его
помощь. Но, если он наша единственная надежда, то мы обречены.
— Почему? - спросил Амир.
— Да, - потребовал объяснений Алекс. - Что это за Большой Мальчик, который посылает
сообщения через надувных Годзилл?
— Я знаю его! - радостно воскликнул Хеймдалль. - Он самый опасный и могущественный
великан-колдун всёх времен и народов! Его настоящее имя - Утгард-Локи.
Глава 33
Фалафельная пауза? Да, спасибо
ЕЩЕ ОДИН СОВЕТ от профессионального викинга: если Хеймдалль предлагает вас куда-
нибудь подбросить, скажите НЕТ!
Идея Хеймдалля отправить нас обратно в Мидгард состояла в том, чтобы мост Бифрост
растворился у нас под ногами, буквально выбросив нас в бесконечность. Когда мы перестали
визжать (или это снова был только я, не обессудьте), оказалось, что мы находимся на углу Чарльз-
стрит и Бойлстон-стрит, стоя перед статуей Эдгара Аллана По. К этому времени у меня в груди
определенно было сердце-обличитель (прим. пер.: см. одноименный рассказ Эдгара По). Мой пульс
был таким частым, что стук можно было услышать сквозь кирпичную стену.
Мы все были измучены, голодны, и после падения с радуги в нас гудел адреналин. Что важнее
всего, мы были в одном квартале от фуд-корта в здании Транспортэйшн-Билдинг, где Фадланы
содержали ресторан.
— Знаете... - Амир размял пальцы, словно чтобы убедиться, что они все еще на месте. - Я мог
бы приготовить нам ужин.
— Не стоит, дружище, - сказал я, что было довольно благородно, учитывая, как я любил
фалафель, приготовленный по его семейному рецепту (знаю, он просил меня напоминать ему,
чтобы он не давал мне больше фалафель, но я решил считать эту просьбу временным
помешательством).
Амир покачал головой.
— Нет, я... я хочу это сделать.
Я понял, что он имел в виду. Мир этого парня только что был разрушен. Ему нужно было
сделать что-нибудь знакомое, чтобы успокоить нервы. Ему необходимо было найти утешение,
обжаривая лепешки с грецким орехом, и кто я такой, в самом деле, чтобы с этим спорить?
Транспортэйшн-Билдинг был закрыт на ночь, но у Амира нашлись ключи. Он впустил нас,
открыл «Фалафельную Фадлана» и занялся на кухне приготовлениями к позднему ужину или очень
раннему завтраку.
Тем временем, Алекс, Сэм и я сидели за столиком в полутьме ресторанного дворика, слушали
звон кастрюль и фритюрниц, отзывающийся эхом в огромном помещении и напоминающий
металлический крик птиц.
Сэм выглядела потерянно. Опрокинув солонку, она выводила буквы среди белых крупинок - не
могу сказать, арабские или норвежские.
Алекс закинул ноги в розовых кедах на стул, стоявший напротив его места. Он постукивал
пальцами, а двухцветные глаза изучали комнату.
— Значит, этот колдун-великан...
— Утгард-Локи, - сказал я.
Множество людей в скандинавской вселенной предупреждали меня, что имена имеют силу. Их
не следует произносить без нужды. Лично я предпочитал использовать имена, как поношенную
одежду. Это казалось наилучшим способом истощить их силу.
— Он определенно не самый любимый мною великан, - я покосился на пол, убеждаясь, что
поблизости не было говорящих голубей. - Несколько месяцев назад он заявился прямо сюда.
Обманом заставил меня отдать ему мой фалафель. Потом он превратился в орла и протащил меня по
бостонским крышам.
Алекс побарабанил пальцами по столу.
— А теперь он хочет, чтобы ты навестил его боулинг.
 — Знаешь, что хуже всего? Это наименее безумная вещь из того, что произошло со мной за
эту неделю.
Алекс фыркнул.
— А почему его зовут Локи? - он посмотрел на Сэм. - Это как-то связано с нами?
Сэм покачала головой.
— Его имя означает Локи из окраинных земель.
(прим. пер.: «Утгард» с древнеисландского переводится как «внешнее (огороженное)
пространство», «окраинная земля»). Никакой связи с... нашим отцом.
С того вечера, когда произошла Великая Катастрофа Альдермана, слово «отец» вызывало
неприятные чувства от разговора. Глядя на Алекса и Сэм, сидевших друг напротив друга, я не мог
представить себе двух более разных людей. Но все же на их лицах было совершенно одинаковое
выражение: угрюмое смирение с тем фактом, что бог обмана - их общий папа.
— С другой стороны, - сказал я, - Утгард-Локи не показался мне большим поклонником
другого Локи. Я не видел, чтобы они работали вместе.
— Они оба великаны, - отметил Алекс.
— Великаны сражаются друг с другом совсем как люди, - сказала Сэм. - И, судя по тому, что
мы узнали от Хеймдалля, забрать молот у Трима будет нелегко. Нам нужны все советы, какие мы
только можем получить. Утгард-Локи хитер. Может быть, он - тот, у кого стоит выяснить, как
расстроить планы отца.
— Бороться с Локи с помощью Локи, - сказал я.
Алекс провел рукой по своим зеленым волосам.
— Мне все равно, насколько он хитрый и умный, этот ваш друг-великан. В конце концов, мы
должны будем прийти на эту свадьбу и забрать молот. Из чего следует, что мы сами должны будем
встретиться с Локи.
— Мы? - переспросил я.
— Я с вами, - сказал Алекс. - Это очевидно.
Я вспомнил Локи в комнате Алекса в моем сне: «Это же такая простая просьба». Два ребенка
Локи на свадьбе, причем оба могут оказаться под его контролем, подчиняясь малейшей прихоти
бога... это не соответствовало моему представлению о радостном событии.
Самира вывела новый соляной узор.
— Алекс, я не могу просить тебя пойти.
— Ты не просишь, - ответил Алекс. - Скажу так. Ты взяла меня в загробную жизнь. Это мой
шанс доказать, что оно того стоило. Ты знаешь, что нам следует делать.
Сэм покачала головой.
— Я... я по-прежнему не считаю, что это хорошая идея.
Алекс развел руками.
— Ты вообще моя родственница? Где твоя безрассудность? Разумеется, это не хорошая идея,
но это - единственный способ.
— Какая идея? - спросил я. - Что за способ?
Я определенно пропустил некий разговор между ними, но никто не потрудился посвятить меня
в его суть. В следующий момент вернулся Амир с едой. Он поставил на стол блюдо, нагруженное
кебабом из баранины, долмой, фалафелем, кеббехом и другими небесными лакомствами, и я
вспомнил о своих приоритетах.
— Вы, сэр, - сказал я, - могущественный человек.
Он почти улыбнулся и хотел было сесть рядом с Сэм, но Алекс щелкнул пальцами.
— Воу-воу, влюбленный мальчик. Шаперон говорит «нет».
(прим. пер.: шаперон - разновидность телохранителя, сопровождающего светскую даму и
защищающего ее честь)
Амир выглядел униженным. Он сел между мной и Алекс.
Мы принялись за еду (вообще, я преуспел в этом деле, вероятно, больше всех).
Амир откусил уголок треугольной лепешки.
— Это невозможно... у пищи тот же вкус. Фритюрница жарит при той же температуре. Мои
ключи открывают те же замки. И все же... целая вселенная изменилась.
— Не все изменилось, - заверила Сэм.
На лице Амира было тоскливое выражение, как будто он вспоминал что-то хорошее, что
произошло в детстве и больше не повторится.
— Я ценю это, Сэм, - сказал он. - И я понимаю, что ты имела в виду, говоря о скандинавских
божествах. Они не боги. Любой, кто может сделать столько селфи с мечом и бараньим рогом... - он
покачал головой. - У Аллаха может быть девяносто девять имен, но Хеймдалль - точно не одно из
них.
Алекс ухмыльнулся.
— Мне нравится этот парень.
Амир моргнул, по-видимому, не зная, как реагировать на этот комплимент.
— Так... что теперь? Чем вы займетесь после перехода через Бифрост?
Сэм слабо улыбнулась ему.
— Ну, сейчас я должна поговорить с Джидом и Биби, чтобы объяснить, почему я задержалась
до такого позднего времени.
Амир кивнул.
— Ты... попытаешься показать им Девять Миров, как мне?
— Она не может, - сказал Алекс. - Они слишком старые. Их мозг не так хорошо
приспосабливается.
— Слушай, - сказал я. - Незачем грубить.
— Я просто сказал правду, - Алекс жевал кусок баранины. - Чем ты старше, тем труднее
принять то, что мир может быть не таким, как ты думаешь. Это чудо, что Амир ухитрился
посмотреть сквозь весь этот туман и чары, не сойдя с ума.
Его взгляд задержался на мне на мгновение дольше, чем положено.
— Да, - пробормотал Амир. - Чувствую, мне очень повезло не свихнуться.
— Алекс прав, - сказала Сэм. - Когда я разговаривала с дедушкой и бабушкой сегодня утром,
их беседа с Локи уже ускользала из их памяти. Они знали, что им следует злиться на меня.
Помнили, что мы с тобой спорили. Но детали...
Она повела кончиками пальцев, подразумевая исчезновение.
Амир потер подбородок.
— То же было с моим отцом. Он только спросил, уладили ли мы наши разногласия. Полагаю...
мы можем сказать им что-нибудь о том, где мы были сегодня ночью, не так ли? Какое-нибудь
прозаическое оправдание, и они поверят ему с большей готовностью, чем правде.
Алекс толкнул его локтем.
— Даже не думай, влюбленный мальчик. Я все еще твой шаперон.
— Нет! Я только имел в виду... Я бы никогда...
— Расслабься, - сказал Алекс. - Я пошутил.
— А-а, - Амир не выглядел расслабившимся. - А после этого? Что дальше?
— Мы отправляемся в Йотунхейм, - ответила Сэм. - Нам нужно допросить великана.
— Вы совершите путешествие в другой мир, - Амир ошеломленно покачал головой. -
Знаешь, когда я договаривался о тех уроках полетов с Барри, я... я думал, что расширяю твой
кругозор, - он невесело усмехнулся. - Глупо с моей стороны.
 — Амир, это был лучший подарок...
— Все в порядке. Я не жалуюсь. Просто... - он резко выдохнул. - Чем я могу вам помочь?
Сэм положила руку на стол, ее пальцы потянулись к Амиру, как воздушная версия
рукопожатия.
— Просто доверься мне. Верь моему обещанию.
— Я верю, - сказал он. - Но должно быть что-то еще. Теперь, когда я вижу все... - он махнул
пластмассовой вилкой. - Я хочу тебе помочь.
— Ты помог, - заверила его Сэм. - Ты увидел меня как валькирию и не убежал с криком. Ты
не представляешь, как это помогает. А теперь, пожалуйста, побудь в безопасности до нашего
возвращения. Будь моей опорой.
— С радостью. Однако... - он улыбнулся ей с видом робкой овечки, так что запахло
Хеймдаллем. - На самом деле я не видел тебя валькирией. Ты думаешь...
Сэм поднялась на ноги.
— Алекс, Магнус, встретимся утром?
— Статуя в парке, - сказал я. - Увидимся там.
Она кивнула.
— Амир, через два дня все закончится. Я обещаю.
Она поднялась в воздух и исчезла в золотом сполохе. Пластмассовая вилка выпала из руки
Амира.
— Это правда, - сказал он. - Не могу поверить.
Алекс ухмыльнулся.
— Ну, уже довольно поздно. Амир, дружище, есть еще одна вещь, которую ты можешь
сделать для нас.
— Конечно. Все, что угодно.
— Как насчет пакета, чтобы положить в него этот фалафель?
Глава 34
Мы посещаем мой любимый мавзолей

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ я проснулся в своей собственной постели в Вальхалле, не

выспавшийся и определенно не готовый к походу. Я уложил в сумку снаряжение для кемпинга и
остатки фалафеля. Выйдя в коридор, я заглянул к Ти Джею, который вручил мне меч Скофнунг и
пообещал быть в боевой готовности на случай, если мне понадобится кавалерийское подкрепление
или помощь в атаке вражеских укреплений. Потом я встретился с Алексом Фиерро в вестибюле, и
мы отправились в Мидгард.
Алекс согласился сделать небольшой крюк со мной, прежде чем мы встретимся с остальными.
На самом деле мне этого не хотелось, но я чувствовал своим долгом вломиться в особняк Рэндольфа
на Бэк Бэй и проведать моего дядю, предателя и убийцу. Потому что, как вам известно, для этого и
существует семья.
Я не был уверен, как поступлю, если найду его. Возможно, я придумаю способ вызволить его
из когтей Локи. Возможно, залеплю ему по лицу сумкой с киббехом, хотя это пустая трата
хорошего киббеха.
К счастью для Рэндольфа и моих объедков, его не было дома. Я, как обычно, взломал заднюю
дверь - дядя не усвоил урок, что пора бы сменить замки - после чего Алекс и я побродили по
особняку, прикарманив шоколад из различных заначек Рэндольфа (потому что в этом была
необходимость) и потешаясь над его вычурными драпировками и безделушками, и, наконец,
добрались до его кабинета.
Здесь ничего не изменилось со времен моего последнего визита. Карты лежали на столе.
Большая надгробная плита викингов стояла в углу, и волк, изображенный на ней, по-прежнему
скалился на меня. Средневековое оружие и побрякушки выстроились на полках вместе с книгами в
кожаных переплетах и фотографиями Рэндольфа на раскопках в Скандинавии.
Джек-подвеска напряженно завибрировал на цепочке у меня на шее. Я никогда раньше не брал
его в дом Рэндольфа. Наверное, ему не понравилось это место. Или, может быть, он просто был
возбужден из-за того, что меч Скофнунг висел у меня за спиной.
Я повернулся к Алекс.
— Эй, ты сегодня женщина?
Вопрос прозвучал раньше, чем я успел подумать, не странно ли это, не грубо ли это, и не
приведет ли это меня к потере головы.
Алекс улыбнулся, как я надеялся, чему-то забавному, а вовсе не мысли об убийстве.
— Почему ты спрашиваешь?
— Меч Скофнунг. Его нельзя вынимать из ножен в присутствии женщины. Мне как-то
спокойнее, когда его нельзя вынимать.
— А-а. Секунду, - лицо Алекса застыло в глубокой концентрации. - Есть! Теперь я женщина.
Очевидно, выражение моего лица было нелепым.
Алекс покатилась со смеху.
— Я шучу. Да, сегодня я женщина. «Она» и «ее».
— Но ты же не взяла и просто...
— Изменила пол усилием воли? Нет, Магнус. Это так не работает.
Она провела пальцами по столу Рэндольфа. Витражный переплет окна отбрасывал на ее лицо
разноцветные блики.
 — Могу я спросить?..
Я сделал неопределенный жест руками. Подходящих слов не нашлось.
— Как это работает? - она усмехнулась. - Только не проси меня говорить за всех
гендерфлюидов, хорошо? Я за всех не отвечаю. Я не учитель и не пример для подражания. Я -
просто... - она повторила мой жест, - я. Пытаюсь быть собой, как могу.
Это было довольно откровенно. Во всяком случае, это лучше, чем если бы она стала меня бить,
душить гарротой или превращаться в гепарда для того, чтобы подрать меня когтями.
— Но ты же оборотень, - сказал я. - Разве ты не можешь просто... ну, быть кем захочешь?
Ее более темный глаз дернулся, словно я затронул больную тему.
— Это такая ирония, - она взяла нож для вскрытия писем и повертела его в отсветах
витражного стекла. - Я могу выглядеть, как кто угодно или что угодно, стоит мне только захотеть.
Но что до моей фактической половой принадлежности - нет. Я не могу изменить ее по своей воле.
Она действительно меняется, в том смысле, что я не могу контролировать это. Большую часть
времени я чувствую себя женщиной, но иногда у меня бывают очень мужские дни. И пожалуйста,
не спрашивай меня, откуда я знаю, кто я есть в тот или иной день.
На самом деле это был мой следующий вопрос.
— Тогда почему бы тебе не называть себя, скажем, «они» и «их»? Может, это вызвало бы
меньше путаницы, чем переключение с одного местоимения на другое и обратно?
— Меньше путаницы для кого? Для тебя?
Должно быть, я застыл с открытым ртом, потому что она закатила глаза с видом: «Ты
придурок». Надеюсь, Хеймдалль не записывал наш разговор, чтобы выложить на Вайн.
— Слушай, некоторые предпочитают «они», - сказала Алекс. - Люди с нон-бинарной
гендерной идентичностью или что-то в этом роде. Если им хочется, чтобы их называли «они»,
можешь говорить о них так. Но что касается меня, я не хочу использовать одно и то же местоимение
все время, потому что на меня это не похоже. Я часто меняюсь. В том-то и дело. Когда я - «она»,
тогда я - «она». Когда я - «он», тогда - «он». Я не «они». Дошло?
— Если я скажу «нет», ты меня ударишь?
— Нет.
— Тогда нет, не особо.
Она пожала плечами.
— Ты и не обязан это понимать. Просто, ну, прояви немного уважения.
— К девушке с очень острой проволокой? Нет проблем.
Должно быть, ей понравился этот ответ. Ее улыбка не заставила меня нервничать. В кабинете
потеплело на пять градусов.
Я кашлянул.
— Ладно, мы искали что-нибудь, что может объяснить происходящее с моим дядей.
Я стал просматривать книжные полки, как будто имел понятие о том, что делаю. Я не нашел
никаких секретных посланий или рычагов, открывающих потайные комнаты. В «Скуби-Ду» это
всегда выглядит так легко.
Алекс порылась в ящиках стола Рэндольфа.
— Так ты раньше жил в этом большом мавзолее?
— К счастью, нет. У нас с мамой была квартира в Олстоне... до ее смерти. Потом я жил на
улицах.
— Однако у твоей семьи были деньги.
— У Рэндольфа они были, - я взял старую фотографию, где он был вместе с Кэролайн,
Обри и Эммой. Смотреть на нее было слишком больно. Я перевернул ее. - Ты спросишь, почему я
не пришел жить к нему вместо того, чтобы оставаться бездомным?
 Алекс усмехнулась.
— Боги, нет. Мне и в голову не пришло бы спрашивать об этом.
В ее голосе прибавилось горечи, словно она знала не понаслышке о богатых подонках-
родственниках.
— Ты... выросла в месте вроде этого? - спросил я.
Алекс закрыла ящик.
— В моей семье было много всего, только не было самого важного... например, сына и
наследника. Или, скажем, родственных чувств.
Я попытался представить Алекс, живущую в особняке вроде этого или общающуюся на
изысканной вечеринке, как у Альдермана в Альфхейме.
— Твои родители знали, что ты - ребенок Локи?
— О, Локи позаботился об этом. Мои смертные родители винили его в том, что я такая, что
мои изменения - из-за него. Они говорили, что он меня испортил, запудрил мне мозги и так далее.
— А твои родители не могли просто... забыть Локи, как дедушка и бабушка Сэм?
— Я хотела этого. Но Локи следил, чтобы они вспоминали. Он... он постоянно открывал им
глаза, если можно так выразиться. Навроде того, что ты сделал с Амиром, только мотивы моего
отца не были добрыми.
— Я ничего не делал с Амиром.
Алекс подошла ко мне и скрестила руки. Сегодня на ней была зелено-розовая фланелевая
рубашка поверх обычных синих джинсов. Ее туристические ботинки выглядели скучно
практичными, если не считать блестящих шнурков под розовый металлик.
Разноцветные глаза Алекс, казалось, заставляли мои мысли двигаться в двух направлениях
одновременно.
— Ты действительно думаешь, что ничего не делал? - спросила она. - Когда ты взял Амира за
плечи? Когда твои руки начали светиться?
— Я... светился?
Я совершенно не помнил, что призывал силу Фрейра. Мне даже не приходило в голову, что
Амир нуждается в исцелении.
— Ты спас его, Магнус, - сказала Алекс. - Даже я это видела. Он должен был сломаться от
этого напряжения. Единственная причина, по которой он уцелел - психически - это ты.
Мне показалось, будто я вернулся на мост Бифрост, прожигающий меня раскаленными
радужными лучами. Я не знал, как реагировать на одобрительный взгляд Алекс и на мысль, что я
мог исцелить сознание Амира, даже не зная об этом.
Она стукнула меня в грудь, достаточно сильно, чтобы мне было больно.
— Может, закончим? Мне здесь становится душно.
— Да. Да, конечно.
Мое дыхание тоже было не в порядке, но дом здесь был ни при чем. То, с каким одобрением
Алекс говорила обо мне... от этого у меня в уме что-то щелкнуло. Я понял, кого она мне
напоминает. Ее неиссякаемая энергия, миниатюрность и неровная прическа, фланелевая рубашка,
джинсы и ботинки, ее пренебрежение чужим мнением о ней, даже ее смех в тех редких случаях,
когда она смеялась - странно, но всем этим она напоминала мне мою маму.
Я решил не зацикливаться на этом. Скоро я стану задаваться вопросами психоанализа больше,
чем козел Отис.
Я в последний раз оглядел полки. Мой взгляд остановился на единственной рамке с
фотографией, где не было Рэндольфа: снимок замерзшего водопада в дикой местности, пластами
льда свисающего с края серой скалы. Это могло быть просто красивое изображение природы из
любой точки мира, но оно выглядело знакомо. Цвета на этом снимке были заметно ярче, как будто
его сделали позже других. Я взял фотографию. На полке, где стояла рамка, не было пыли. Но там
лежало кое-что другое - зеленая свадебная пригласительная открытка.
Алекс рассмотрела фото.
— Я знаю это место.
— Водопад Фата Невесты, - ответил я. - Нью-Гэмпшир. Я бывал в тех местах.
— Я тоже.
При других обстоятельствах мы могли бы обменяться походными историями. Это еще одно
странное сходство между ней и моей мамой. А, возможно, и причина, по которой в центре номера
Алекс был такой же открытый атриум, как у меня.
Но в тот момент мои мысли устремились в ином направлении. Я вспомнил, что сказал
Хеймдалль о крепости Трима. Вход в нее все время меняется, так что невозможно предсказать, где
он окажется в день свадьбы. Иногда он появляется за водопадом, сказал он.
Я просмотрел свадебное приглашение, точную копию того, что выкинула Сэм. В графе «когда»
теперь говорилось: «ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ». Другими словами, послезавтра. Графа «где» по- прежнему
гласила: «ОБ ЭТОМ СООБЩИМ ПОЗЖЕ».
Фотография водопада Фата Невесты могла быть просто случайным снимком. Возможно,
название этого места - просто совпадение. Или же дядя Рэндольф не полностью находится под
контролем Локи. Может быть, он оставил мне ключ, достойный Скуби-Ду
— Это приглашение на свадьбу Сэм, - сказала Алекс. - Думаешь, то, что оно лежало за этой
фотографией, что-то означает?
— Может, ничего и не означает, - ответил я. - А может, это указание на вход для незваных
гостей.
Глава 35
У Нас Крошечная Проблема
МЕСТО ВСТРЕЧИ: у статуи Джорджа Вашингтона в Общественном саду. Хартстоун,
Блитцен и Самира уже были там вместе с ещё одним старым другом, восьминогой лошадью.
— Стэнли! - обрадовался я.
Конь радостно заржал и ткнул меня мордой. Затем он кивнул в сторону скакуна статуи
Джорджа Вашингтона, будто бы говоря: “Можешь поверить этому чуваку? Не такой уж он и
клевый. У его лошади всего четыре ноги”.
В нашу первую встречу со Стэнли мы вместе сорвались с йотунхеймского обрыва, стремясь
добраться до крепости великанов. Я был рад снова увидеть коня, но меня преследовала мысль, что
мы собираемся принять участие в сиквеле «Падение с обрыва 2: восстание Большого Мальчика».
Я погладил нос Стэнли, жалея, что у меня нет для него морковки. У меня были только шоколад
и киббех, вряд ли что-то из этого было полезно для восьминогой лошади.
— Ты призвал его? - спросил я Хартстоуна. - Как ты ещё не вырубился?
Когда Харт в первый раз использовал эваз, руну перемещения, он ослабел и бредил о
стиральных машинах около получаса.
Харт пожал плечами, хотя я уловил небольшую гордость в его выражении лица. Сегодня, после
ночи в солярии, он выглядел лучше. Его чёрные джинсы и куртка были почищены, знакомый
полосатый шарф был на месте.
”С этим теперь легче”, объяснил он. ”Я могу использовать две, может, три руны подряд,
прежде чем отключаюсь”.
— Вау.
— Что он сказал? - спросила Алекс.
Я перевёл.
— Только две или три? - протянула Алекс. - В смысле, без обид, но это звучит не очень
внушительно.
— Но это так, - сказал я. - Использование одной руны схоже с самой усиленной тренировкой в
твоей жизни. Представь, что ты час без перерыва бегаешь.
— Ну... вообще-то я не особо спортом занимаюсь, так что...
Блитцен прокашлялся.
— Э, Магнус? Кто это?
— Прости. Блитцен, Хартстоун, знакомьтесь, это Алекс Фиерро. Алекс - наш новый эйнхерий.
Блитцен был в своём пробковом шлеме, так что увидеть выражение его лица сквозь марлю
было трудно. Тем не менее, я был уверен, что он не светится от счастья.
— Ты ещё один ребёнок Локи, - сказал он.
— Ага, - подтвердила Алекс. - Обещаю, я вас не убью.
Для Алекс это было довольно серьезным заявлением, но Харт и Блитц не выглядели особенно
убеждёнными.
Самира одарила меня сухой усмешкой.
— Что? - огрызнулся я.
— Ничего.
На ней была её школьная форма, что, как по мне, было довольно оптимистично, типа «я просто
смотаюсь в Йотунхейм и вернусь как раз к управлению (прим. пер.: школьная дисциплина) на
третьем уроке».
 — Где вы двое были? Вы пришли не со стороны Вальхаллы.
Я рассказал о нашей прогулке к Рэндольфу, о фото и приглашении на свадьбу, теперь лежащих
в моем рюкзаке.
Сэм нахмурилась.
— Ты думаешь, что этот водопад - путь в крепость Трима?
— Может быть, - сказал я, - или, по крайней мере, будет через два дня. Зная об этом заранее,
мы можем использовать эту информацию.
"Как?" спросил Харт жестами.
— Эм... Этого я пока точно не знаю.
Блитцен заворчал.
— Я полагаю, это возможно. Земляные великаны управляются с твёрдыми породами даже
лучше, чем гномы. Они точно могут менять расположение своих главных входов. Кроме того, - он с
отвращением мотнул головой, - в их крепости практически невозможно прорваться. Рытье
туннелей, подрывы, обстрел божественной энергией - ничто из этого не сработает. Поверь мне, К.
О. С. Т. И. уже пробовал.
— К.О.С.Т.И? - переспросил я.
Он посмотрел на меня как на болвана.
— Корпус Особенных Стрелковых Технологичных Инженерогномов. Как ещё это, по-твоему,
расшифровывается? В любом случае, с земляными великанами нужно использовать главный вход.
Но даже если твой дядя знал, где он будет в день свадьбы, зачем поделился информацией? Это тот
человек, который ранил меня в живот.
Напоминать об этом не было необходимости. Я видел эту сцену каждый раз, когда закрывал
глаза. И у меня не было для него нормального ответа, но влезла Алекс.
— Не пора ли нам идти?
Сэм кивнула.
— Ты права. Стэнли можно призывать только на несколько минут. Он предпочитает возить не
больше трёх пассажиров, так что я подумала, что полечу сама и возьму с собой Хартстоуна. Магнус,
как насчёт того, чтобы ты, Алекс и Блитц прокатились на нашем лошадином друге?
Блитцен в своем темно-синем костюме-тройке тревожно дёрнулся. Может быть, он подумал о
том, как плохо они с Алекс будут смотреться, сидя рядом на одной лошади.
"Всё хорошо", подбодрил его Хартстоун. "Береги себя".
— Ладно, - Блитц посмотрел на меня. - Но я сяду спереди. Это можно назвать передним
сиденьем, если я на лошади?
Стэнли тихо заржал и ударил копытом. Я думаю, ему не понравилось сочетание слов
"дробовик" и "лошадь" в одном предложении. (прим. пер.: shotgun (англ.) - переднее сиденье и
дробовик)
Я вручил Сэм меч Скофнунг. Блитц передал камень Скофнунг. Мы подумали, что, раз уж они
были предполагаемым выкупом за невесту, она имеет право носить их с собой. Она не смогла бы
вытащить меч из-за наложенных на него чар, но по крайней мере сможет размозжить кому-нибудь
голову камнем, если возникнет необходимость.
Стэнли позволил нам забраться на себя - сначала Блитцен, в середине Алекс и я сзади, или, как
я предпочел думать, на месте, с которого ты свалишься и умрёшь в случае резкого подъёма.
Я боялся, что если возьмусь за Алекс, она отрубит мне голову или превратится в гигантскую
ящерицу и укусит меня или ещё что-нибудь, но она схватила меня за руки и положила их себе на
талию.
— Я не хрупкая. И не заразная.
— Но я ничего не сказал...
 — Заткнись.
— Затыкаюсь.
Она пахла глиной, как гончарная в её комнате. Ещё у неё была крошечная татуировка сзади на
шее, которую я раньше не замечал - обвившиеся друг вокруг друга змейки Локи. Когда я понял, на
что смотрю, что-то в моем животе предупреждающе ухнуло вниз, но у меня особенно не было
времени думать о смысле татуировки.
Сэм сказала:
— Увидимся в Йотунхейме.
Она схватила Хартстоуна за руку, и парочка растворилась во вспышке золотого света.
Стэнли действовал не так элегантно. Он галопом помчался к Арлингтон Стрит, перепрыгнул
ограду парка и бросился прямиком к отелю «Taj Hotel». За секунду до нашего предполагаемого
столкновения со стеной конь взлетел. Мраморный фасад отеля растворился в тумане, и Стэнли
сделал "бочку" прямо сквозь него, умудрившись каким-то образом не сбросить нас. Его копыта
снова коснулись земли, и мы понеслись сквозь покрытое лесами ущелье с горами по обеим его
сторонам.
Засыпанные снегом сосны возвышались над нами. Серо-металлические облака низко нависали
и казались невероятно тяжёлыми. Моё дыхание превратилось в пар.
Я успел подумать: «Эй, мы же в Йотунхейме», прежде чем Блитцен закричал:
— Утка!
Следующая миллисекунда продемонстрировала, насколько быстрее я могу думать, чем
реагировать. Сначала я подумал, что Блитц заметил настоящую утку. Блитцен любит уток. Потом я
понял, что он сказал мне пригнуться, что трудно, когда ты замыкаешь ряд из троих человек на
лошади. (прим. пер.: duck - игра слов; слово имеет два значения - "утка" и "нагибаться,
пригибаться")
Потом я увидел большую ветку дерева, свисающую прямо у нас на пути, и понял, что Стэнли
на полной скорости проскачет прямо под ней. Даже если бы на ветке висела табличка с
предупреждением о её низком расположении, Стэнли всё равно не смог бы ее прочесть.
ШМЯК!
Я очнулся, лежа спиной на снегу. Надо мной качались размытые сосновые ветки. Мои зубы
ныли. Мне удалось сесть. Зрение наконец прояснилось, и я увидел в нескольких футах от себя
скорчившуюся и стонавшую Алекс, засыпанную сосновыми иголками. Блитцен шатался вокруг в
поисках своего пробкового шлема. К счастью, свет Йотунхейма не был достаточно ярким для того
чтобы навредить гномам, иначе он бы уже превратился в камень.
Что до нашего бесстрашного скакуна Стэнли, то он исчез. След его копыт тянулся из-под ветки
злополучного дерева дальше в лес, насколько я мог видеть. Может быть, закончилось время, на
которое его вызвали, и он исчез. Или он увлекся бегом и потому не понял, что оставил нас
двадцатью милями позади.
Блитцен вытащил свой пробковый шлем из снега.
— Глупый конь. Это было грубо!
Я помог Алекс подняться. На лбу у нее виделся отвратительный зигзагообразный порез, словно
волнистый красный рот.
— У тебя кровь, - сказал я. - Я могу это вылечить.
Она шлепнула меня по руке.
— Я в порядке, Доктор Хаус, спасибо за диагноз, - она обернулась, неуверенно держась на
ногах, и осмотрела лес. - Где мы?
— Гораздо важнее, - ответил Блитц, - где остальные?
Сэм и Хартстоуна нигде не было видно. Я лишь надеялся, что Сэм лучше уворачивалась от
препятствий, чем Стэнли.
Я сердито посмотрел на ветку, с которой мы столкнулись. Затем подумал, что надо вытащить
Джека и срубить ее, пока здесь не проехала другая группа несчастных придурков. Но было что-то
странное в ее текстуре. Вместо привычных рисунков на коре были заштрихованные серые волокна.
Она не сужалась, а сгибалась к земле, где ползла по снегу. Это была не ветка... а, скорее, огромный
кабель. Конец этого кабеля был намотан на деревья и исчезал в облаках.
— Что это такое? - спросил я. - Это не дерево.
Слева от нас, в темноте, вдруг замаячила фигура, которую я принял за двигающуюся и
грохочущую гору. Но замершее сердце подсказало мне, что это точно не гора. Рядом с нами сидел
самый огромный великан, которого я когда-либо видел.
— Определенно нет! - прогремел его голос. - Это мой ботинок!
Как я мог не заметить такого большого великана? Ну, если вы не представляете, с чем его
сравнить, то знайте: он был слишком большим, чтобы это вообразить. Предгорья - это его походные
ботинки, горные пики - согнутые колени. Его темно-серая рубашка гармонировала с небом, а
пушистая белая борода выглядела как скопление снежных облаков. Даже снизу блестящие глаза
великана казались такими глубокими, что в них могли бы поместиться дирижабли и спутники.
— Здравствуйте, малыши! - голос великана был таким низким, что мог бы разжижать своей
вибрацией мягкие вещества, например, мои глаза. - Вы бы смотрели, куда идете!
Он поджал правую ногу. Ветка (шнурок), в которую мы впечатались, ускользнула меж сосен,
выкорчевывая кусты, ломая ветки и сея панику среди лесных существ. Двенадцатирогий олень
выскочил из ниоткуда и чуть не наскочил на Блитцена.
Великан наклонился, закрыв серый свет. Напевая, он зашнуровывал ботинок, связывая один
массивный кабель с другим так, что шнурки вертелись и уничтожали целые участки леса.
Как только великан сделал приличный двойной узел, земля перестала дрожать.
Алекс крикнула:
— Кто ты? И почему никогда не слышал о липучках?
Не знаю, как она нашла в себе смелость заговорить. Возможно, это ее травма головы сказалась.
Лично я пытался определить, хватит ли Джеку сил убить такого огромного великана. Даже если
Джек сумел бы подлететь к носу великана, сомневаюсь, что его лезвие сгодилось бы на большее,
чем спровоцировать чих. А мы этого не хотели.
Великан выпрямился и рассмеялся. Мне стало интересно, закладывает ли его уши, когда он
поднимается так высоко в стратосферу.
— Хоо-хоо! Зеленоволосый комар смелый! Меня зовут Крох!
Теперь, когда я присмотрелся, то увидел имя КРОХ, вышитое на его рубашке буквами такого
же размера, как в знаке "ГОЛЛИВУД".
— Крох, - повторил я.
Не думаю, что он мог меня слышать, как и я не мог слышать спор муравьев, но он улыбнулся и
кивнул.
— Да, хиляк. Другим великанам нравится дразнить меня, потому что в сравнении с
большинством обитателей дворца Утгарда-Локи я - тот еще коротышка.
Блитцен стряхнул обломки веток со своей синей куртки.
— Это, должно быть, иллюзия, - сказал он нам. - Он не может на самом деле быть таким
большим.
Алекс коснулась своего окровавленного лба.
— Не иллюзия. Этот шнурок кажется вполне реальным.
Великан потянулся.
— Ну, хорошо, что вы меня разбудили. Думаю, мне пора идти!
 — Подожди, - прокричал я. — Ты сказал, что ты из дворца Утгарда-Локи?
— Э? А, ага. Дорожки Утгарда! Вам со мной по пути?
— Да! - сказал я. - Нам нужно видеть короля!
Я надеялся, что Крох возьмет и подвезет нас. Казалось, это лучшее, что можно сделать для
путников, которые только что врезались в твой ботинок.
Крох хмыкнул.
— Не знаю, как вы сможете выжить в Дорожках Утгарда. Мы немного заняты подготовкой к
завтрашнему турниру по боулингу. Если вы не можете даже лавировать между нашими ногами, то
раздавить вас - легче легкого.
— Мы справимся! - ответила Алекс так же уверенно, как и в первый раз. - Где дворец?
— Прямо вон там, - Крох махнул в левую от себя сторону, создав новую область низкого
давления. - В двух минутах ходьбы.
Я попытался перевести это из великанской системы мер и понял, что дворец находится
примерно в семи миллиардах миль.
— Ты не мог бы нас подвезти? - спросил я, постаравшись, чтобы мои слова прозвучали не
слишком жалко.
— Ну, - начал Крох, - вообще-то я не обязан делать вам никаких одолжений, верно? Вам
придется перейти через порог крепости, чтобы претендовать на привилегии гостя. Тогда мы должны
будем относиться к вам как подобает.
— Ну вот, - проворчал Блитцен.
Я вспомнил, как права гостя сработали в прошлый раз в Йотунхейме. Если вы зашли в дом и
представились гостем, то хозяин якобы не имеет права вас убить. И, конечно же, в прошлый раз все
закончилось тем, что мы вырезали целую семью великанов, после того, как они попытались
раздавить нас, как клопов, но все это было проделано с предельной вежливостью.
— Кроме того, - продолжал Крох, - если вы не можете самостоятельно добраться до Дорожек
Утгарда, то вам вообще не стоит туда идти! Большинство великанов не так доброжелательны, как я.
Вы должны быть очень осторожны, малыши. Мои более крупные сородичи могут принять вас за
нарушителей, термитов или что-нибудь еще! И вообще, я бы на вашем месте держался подальше.
Я с ужасом представил, как Сэм и Хартстоун залетают в кегельбан и попадают в крупнейшую в
мире электромухобойку.
— Мы должны туда попасть! - крикнул я. - У нас встреча с двумя друзьями.
— Хм-м, - Крох поднял руку, на которой была нанесена татуировка Элвиса Пресли размером с
гору Рашмор. Великан почесал бороду, и один белый волос, завертевшись как вертолет "Апач", упал
неподалеку, подняв грибовидное облако снега. - Тогда я вам скажу вот что. Вы понесете мою сумку
для боулинга. Таким образом, каждый будет знать, что вы не враги. Окажите мне эту маленькую
услугу, и я замолвлю за вас словечко перед Утгардом-Локи. Постарайся не отставать! Но если
отстанете, непременно доберитесь до замка к утру, потому что утром начнется турнир!
Он поднялся и повернулся, чтобы уйти. У меня было время полюбоваться лохматым седым
пучком волос на его затылке и прочитать гигантские желтые буквы, вышитые сзади на его
футболке: ИНДЮШКИ-БОУЛЕРЫ КРОХА. Я подумал, что это название его команды или, может
быть, его бизнеса. Представив индеек размером с соборы, я осознал, что теперь они всегда будут
преследовать меня в кошмарах.
Затем, сделав два шага, Крох скрылся за горизонтом.
Я посмотрел на друзей и спросил:
— Зачем мы только в это ввязались?
— Ну, хорошая новость, - сказал Блитцен. - Я нашел сумку. Плохая новость... я нашел сумку.
Он указал на близлежащую гору - отвесную темную скалу высотой пять сотен футов с
широким плато на вершине. Но, конечно, это была не гора, а коричневая кожаная сумка для
боулинга.
Глава 36
Решение проблемы при помощи экстремальной моды
В ПОДОБНОЙ СИТУАЦИИ большинство людей просто бы рухнули на землю, оставив
всякую надежду. И под этим "большинством людей” я имею в виду себя.
Я сидел в снегу и таращился на возвышающуюся гору под названием Сумка-Для-Боулинга.
"ИНДЮШКИ-БОУЛЕРЫ КРОХА" - гласила надпись, вышитая на коричневой коже черными
буквами, такими блеклыми, что их можно было принять за случайные трещины.
— Мы в тупике, - сказал я.
Порез на лбу Алекс перестал кровоточить, но кожа вокруг него стала такого же зеленого цвета,
как и её волосы, что явно не было хорошим знаком.
— Ненавижу с тобой соглашаться, Мэгги, но да, это невозможно.
— Пожалуйста, не называй меня Мэгги, - отозвался я. - Даже Бинтаун звучит лучше.
Алекс выглядела так, будто мысленно отложила эту информацию в памяти на будущее.
— Спорим на что угодно, что там, в сумке, шар для боулинга? И весит он, вероятно, как
целый авианосец.
— Разве это важно? - спросил я. - Даже если сумка пустая, всё равно она слишком велика,
чтобы её поднять.
И только Блитцен не выглядел побеждённым. Он ходил вокруг сумки, поглаживая пальцами её
кожаную поверхность и бормоча что-то себе под нос, как будто делал вычисления в уме.
— Я уверен, это иллюзия, - сказал он. - Ни одна сумка для боулинга не может быть такой
большой. И ни один великан.
— Их не зря называют великанами, - заметил я. - Может, если бы здесь был Хартстоун, он мог
бы использовать рунную магию, но...
— Сынок, помоги мне, - сказал Блитц. - Я пытаюсь решить проблему. Это модный аксессуар.
Сумка. А значит, по моей части.
Мне хотелось поспорить, что сумки для боулинга так же далеки от понятия "мода", как Бостон
от Китая. Я не представлял, как один гном, насколько бы он ни был талантлив, мог решить нашу
гигантскую проблему при помощи пары стилистических приемов. Но я не хотел выглядеть
пессимистом.
— Что предлагаешь? - спросил я.
— Ну, мы не сможем полностью рассеять иллюзию, - пробормотал Блитц. - Придётся работать
с тем, что есть. Мне интересно...
Он приложил ухо к сумке, будто прислушиваясь. Затем на его лице появилась ухмылка.
— Эм... Блитц? - сказал я. - Ты заставляешь меня нервничать, когда вот так улыбаешься.
— Эта сумка не была закончена. Она не имеет имени.
— Имени? - сказала Алекс. - Это типа как: "Привет, Сумка. Меня зовут Алекс. А тебя?"
Блитцен кивнул.
— Именно. Гномы всегда дают имена своим творениям. Ни один предмет не считается
полностью изготовленным, пока не получит имя.
— Да, но, Блитц, - произнёс я, - это сумка великана, а не гномья.
— Ах, но ведь может стать гномьей. Разве ты не понимаешь? Я могу закончить её
изготовление.
Мы с Алекс уставились на него.
Он вздохнул.
 — Послушайте, когда я зависал с Хартстоуном в убежище, мне стало скучно. И я начал
обдумывать новые проекты. Один из них... Ну, вы знаете личную руну Харта, так? Перт?
— Пустая чаша, - сказал я. - Да, помню.
— Чего? - спросила Алекс.
Я нарисовал на грязи знак руны:

— Это означает чашу, которая ждёт наполнения, - объяснил я. - Или опустошенного человека,
ожидающего чего-то, что даст ему смысл жить.
Алекс нахмурилась.
— Боги, это так угнетающе.
— Дело в том, - сказал Блитц, - что я подумываю о сумке перт. Сумке, которую невозможно
заполнить. Такая сумка всегда будет вроде как пустой и лёгкой. И что самое важное, она будет того
размера, какой ты сам захочешь.
Я глянул на гору Сумка-Для-Боулинга, такую высокую, что птицы в растерянности облетали
её стороной. Или, возможно, они просто восхищались столь тонкой работой.
— Блитц, - сказал я, - мне нравится твой оптимизм. Но я должен заметить, что эта сумка по
размеру почти как Нантакет.
(прим. пер: Нантакет - остров в Атлантическом океане. Расположен в 48,3 км к югу от мыса
Кейп-Код)
— Да, да. Она не идеальна. Я надеялся сначала сделать прототип. Но если я смогу доделать
сумку для боулинга, дав ей имя путём нанесения стильной вышивки на кожу и придумав слово-
команду, то, возможно, мне будет под силу управлять этой магией, - он похлопал себя по карманам,
пока не нашел набор для шитья. - Хм-м-м, мне понадобятся инструменты получше.
— Ага, - сказала Алекс, - эта кожа, наверное, толщиной футов в пять.
— Но, - отозвался Блитцен, - зато у нас есть лучшая швейная игла в мире!
— Джек, - догадался я.
Глаза Блитца сияли. Я не видел его настолько воодушевленным с момента изобретения им
кольчужного пояса.
— Здесь также потребуются кое-какие магические ингредиенты, - сказал Блитц. - Вы, ребята,
подключайтесь к делу. Мне нужна будет нитка из особого материала, обладающего силой,
упругостью и волшебной способностью к росту. Например, волосы сына Фрейра!
Мне показалось, будто он стеганул меня шнурком по лицу.
— Что ты сказал?
Алекс засмеялась.
— Мне нравится этот план. Его волосы нуждаются в хорошей стрижке. На дворе что, 1993ий?
— Эй, полегче, - запротестовал я.
— Также... - Блитц разглядывал Алекс. - Сумка должна менять размеры, а это значит, мне
придётся покрасить нить кровью оборотня.
Улыбка Алекс растаяла.
— О каком количестве крови мы говорим?
— О небольшом.
 Она колебалась, возможно подумывая над тем, не вытащить ли ей гарроту и не смешать ли
кровь эйнхерия с кровью гнома.
Наконец она вздохнула и закатала рукав своей фланелевой рубашки.
— Ну хорошо, гном. Давай сделаем волшебную сумку для боулинга.
Глава 37
Мясные сморы поджариваются на костре
НЕТ НИЧЕГО ЛУЧШЕ, чем ночевать под открытым небом в мрачном лесу Йотунхейма, пока
ваш друг вышивает руны на гигантской сумке для боулинга!
— Весь день? - выразила неудовольствие Алекс, когда Блитцен оценил время, требуемое для
завершения работы. Конечно, она была немного недовольна после того, как врезалась в гигантский
шнурок, получила порез ножом и потеряла некоторое количество крови, вытекшей в термос. - У нас
мало времени, гном!
— Я знаю, - Блитцен говорил спокойно, как будто обращаясь к группе из детского сада в
Нидавеллире. - Мне также известно, что мы полностью беззащитны здесь, в центре владений
великанов, а Сэм и Харт потерялись, и это меня убивает. Но лучшая возможность для нас найти их
и выведать все, что нам нужно - это добраться до дворца Утгарда-Локи. Лучший способ сделать это,
не погибнув - завершить работу над сумкой. Таким образом, если ты не знаешь более быстрого
способа, то да, на это у меня уйдет весь день. Возможно, мне даже придется работать ночью.
Алекс нахмурилась, однако спорить с логикой Блитцена было так же бессмысленно, как и с его
чувством стиля.
— И что нам теперь делать?
— Принести мне поесть и попить, - сказал Блитцен. - Следить, особенно ночью, чтобы меня
не съели тролли. Держать пальцы скрещенными, чтобы Сэм и Харт появились за это время. И,
Магнус, позволь мне одолжить твой меч.
Я вызвал Джека, который был рад помочь.
— О, шитье? - руны на его клинке восторженно засияли. - Оно напоминает мне Великое
Исландское Шитье в восемьсот восемьдесят шестом году нашей эры! Мы с Фрейром сорвали
соревнование. Многие воины ушли домой рыдая, настолько мы опозорили их навык шитья и
штопки.
Я решил не спрашивать. Чем меньше я знаю о швейных победах моего отца, тем лучше.
Пока Джек с Блитцем обсуждали план действий, Алекс и я разбили лагерь. Она тоже взяла с
собой снаряжение, так что мы в два счета обустроили отличное местечко с парой палаток и местом
для костра, окруженным камнями.
— Должно быть, ты часто этим занималась, - заметил я.
Она пожала плечами, собирая хворост на растопку.
— Я люблю быть на природе. Я и еще несколько ребят в моей гончарной мастерской в
Бруклин-Виллидж обычно уходили в горы, просто чтобы отдалиться.
Она вложила много эмоций в последнее слово.
— Гончарная мастерская? - спросил я.
Она нахмурилась, как будто пыталась уловить сарказм. Может быть, ей приходилось отвечать
на тупые вопросы типа: «О, ты делаешь глиняную посуду? Как мило! В детстве мне нравилось
лепить из пластилина!»
— Мастерская была единственным подходящим мне местом, - сказала она. - Я могла
переночевать там, когда дома все было плохо.
Порывшись в рюкзаке, она вытащила коробку спичек. Ее пальцы на ощупь извлекли несколько
спичек из коробки. Порез на ее лбу принимал все более зловещий оттенок зеленого,
но она по-прежнему не позволяла мне исцелить его.
— Глина интересна тем, - сказала она, - что может принимать любую форму. Я сама решаю,
что лучше сделать с каждым куском. Я как будто... слушаю, чего хочет глина. Знаю, звучит глупо.
— Ты говоришь это парню, чей меч разговаривает.
Она фыркнула.
— Верно, однако...
Спички выпали из ее руки. Алекс тяжело опустилась на землю; ее лицо внезапно стало белым,
как мел.
— Эй, - я подскочил к ней. - Тебе следует разрешить мне вылечить твою раненую голову.
Одним богам известно, что за бактерии были на шнурке у Кроха, и к тому же ты сдавала кровь
Блитцу для его проекта декоративно-прикладного искусства.
— Нет, я не хочу... - запинаясь, проговорила она. - В моем рюкзаке есть аптечка. Я просто...
— Аптечка тут не поможет. Что ты собиралась сказать?
Алекс прикоснулась ко лбу и поморщилась.
— Ничего.
— Ты сказала: «Я не хочу...»
— Не хочу этого! - огрызнулась она. - Ты суешь нос в мои дела! Самира сказала, что когда ты
лечишь людей - как того эльфа, Хартстоуна - ты проникаешь к ним в голову и видишь там разные
вещи. Я этого не хочу!
Я отвел взгляд, чувствуя онемение в руках. Пирамидка, сложенная Алекс из веток для костра,
развалилась. Ее разбросанные спички лежали, образуя рисунок вроде руны, но даже если она что-
нибудь означала, я не мог ее прочесть.
Я подумал о том, что рассказал мне однажды Хафборн Гундерсон про волчьи стаи: каждый
волк проверяет границы дозволенного внутри своей стаи. Они постоянно пытаются определить свое
место в иерархии - где они могут спать, сколько они могут съесть свежей добычи. Они продолжают
проверять, пока волк-альфа не осадит их, поставив на место. Я не понял, что пересек границу, но
мне только что досталось от альфы по первое число.
— На... на самом деле я не контролирую то, что происходит, когда лечу других, - меня
удивило, что голос все еще служит мне. - В случае с Хартом мне пришлось использовать много сил.
Он почти умер. Не думаю, что смог бы многое прочитать в твоих мыслях, просто исцеляя
зараженный порез. В любом случае, я постараюсь этого не делать. Но если тебя не подлечить...
Она смотрела на повязку в том месте, откуда Блитцен брал кровь.
— Ладно. Ладно, давай. Но... только лоб. Только снаружи. И ничего - внутри.
Я прикоснулся к ее лбу и почувствовал, какой жар идет от нее. Я призвал силу Фрейра, и у
Алекс вырвался вздох. Тотчас же рана затянулась. Кожа стала прохладней и приобрела нормальный
оттенок. Мои руки почти не светились. Что-то в окружающей дикой природе, казалось, облегчило
исцеление.
— Я ничего такого не узнал, - заверил я Алекс. - Ты по-прежнему загадка, завернутая в знак
вопроса, завернутый во фланель.
Она выдохнула, издав звук, похожий на что-то среднее между смехом и вздохом облегчения.
— Спасибо, Магнус. Может, теперь мы можем наконец разжечь костер?
Она не назвала меня Мэгги или Бинтаун. Я решил расценить это как знак примирения. Когда
костер как следует разгорелся, мы попытались приспособить фалафель к готовке на открытом огне.
И усвоили важный урок: сделать сморы из мяса ягненка и лепешек с нутом не получится. Так что в
основном мы ели шоколад из дома дяди Рэндольфа. (прим. пер.: смор (s'more - some more) -
традиционный американский десерт, обычно употребляемый в походах - поджаренный
маршмеллоу и шоколад между двумя солеными крекерами)
Блитцен провел большую часть утра, скручивая волшебную нить на своем складном походном
веретене (конечно, в его сумке с инструментами такое нашлось, почему бы и нет?). Тем временем
Джек носился туда-сюда по краю сумки для боулинга, перфорируя нужные Блитцу узоры.
Алекс и я были на страже, но ничего не происходило. Сэм и Хартстоун не появлялись. Никакие
великаны не заслоняли солнце и не крушили лес своими развязавшимися шнурками. Самым
опасным из того, что мы заметили, была рыжая белка на ветке над нашим костром. Может, она и не
представляла угрозы, но после встречи с Рататоском я не стал рисковать. Я не спускал с нее глаз,
пока она не перепрыгнула на другое дерево.
Во второй половине дня стало интереснее. После того, как мы накормили Блитца обедом, они с
Джеком приступили к настоящему шитью. Каким-то образом (хм, возможно, с помощью магии?)
Блитц сделал целый моток блестящей красной пряжи из моих волос, крови Алекс Фиерро и ниток из
своего собственного жилета. Гном привязал один конец пряжи к навершию Джека, и меч засновал
вперед-назад сквозь боковую сторону сумки, входя в кожу и выскакивая обратно, как дельфин,
оставляя за собой след мерцающих стежков. Наблюдая за ним, я вспомнил, как мы связали волка
Фенрира... Это воспоминание было не из тех, которые я очень хотел сохранить.
Блитцен выкрикивал инструкции.
— Влево, Джек! Оставь этот стежок! Хорошо, сделай строчку! И продырявь мне "кроликом"
дыру вон там, на конце!
Алекс откусила от шоколадного батончика.
— «Кроликом»?
— Без понятия, - признался я.
Возможно, вдохновленная швейным представлением, Алекс вытянула свою гарроту из
поясных петель. Она провела металлической проволокой по подошвам обуви, соскабливая комки
смерзшейся грязи.
— А почему такое оружие? - спросил я. - Впрочем, ты можешь просто сказать мне снова
заткнуться.
Алекс мельком улыбнулась.
— Все в порядке. Сначала я использовала ее в качестве глинорезки.
— Глинорезка. Типа ты берешь проволоку и пропускаешь сквозь кусок глины.
— Ты сам обо всем догадался?
— Ха-ха. Полагаю, большинство глинорезок не имеют боевых свойств?
— Ну, не настолько. Моя м... - она запнулась. - Локи однажды навестил меня в мастерской. Он
пытался произвести на меня впечатление, продемонстрировав, сколько всего он может сделать для
меня. И научил меня заклинанию, с помощью которого я могла сделать магическое оружие. Мне не
хотелось, чтобы он остался доволен помощью мне. Так что я попробовала его заклинание на самой
дурацкой, самой безобидной штуке, какая пришла мне в голову. Я не думала, что проволока с
деревянными ручками может быть оружием.
— И все же...
Алекс указала на валун поблизости, представляющий собой грубый кусок гранита размером с
пианино. Она хлестнула своей гарротой, держа ее за один конец, как кнут. Проволока удлинилась на
лету. Другой конец крепко обвился вокруг валуна. Алекс дернула гарроту к себе. Верхняя половина
валуна соскользнула с нижней со скрежетом, напоминающим звук крышки, снимаемой с
фарфоровой банки для печенья. Проволока вернулась обратно в руку Алекс.
— Неплохо, - я постарался, чтобы мои глаза не выскочили из орбит. - Но делает ли она
картошку фри?
Алекс пробормотала что-то насчет глупых мальчишек, что, я уверен, не имело ко мне никакого
отношения.
После полудня резко начало темнеть. Возле сумки для боулинга Блитц и Джек продолжали
готовиться к участию в конкурсе "Великое Йотунхеймское Шитье”. Тени стали длиннее.
Похолодало. Я заметил это, потому что Блитц недавно сделал мне основательную стрижку, и моей
открытой шее стало холодно. Радовало то, что вокруг не было ни одного зеркала, и я не мог видеть,
какие ужасы Блитц сотворил с моей головой.
Алекс подбросила новую ветку в огонь.
— Мог бы уже спросить.
Я вздрогнул.
— Что, прости?
— Ты хочешь спросить меня о Локи, - пояснила Алекс. - Почему я ставлю его символ на
глиняной посуде, почему у меня татуировка. Ты хочешь знать, не работаю ли я на него.
Эти вопросы таились в глубине моего сознания, но я не понимал, как Алекс могла их узнать. Я
подумал, уж не возымело ли мое исцеляющее прикосновение какой-то обратный эффект. Может
быть, я позволил Алекс заглянуть в мою голову.
— Пожалуй, это меня беспокоит, - признал я. - Такое впечатление, что ты не любишь Локи...
— Так и есть.
— Тогда зачем его символ?
Алекс обхватила руками шею.
— Тот рисунок, две переплетенные змеи? Их обычно называют змеями Урнеса в честь какого-
то места в Норвегии. Так или иначе, это не обязательно символ Локи, - она сцепила пальцы и
покачала ими из стороны в сторону. - Змеи символизируют перемены и гибкость. Состояние
изменчивости. Люди стали использовать змей, изображая Локи, и Локи был этим доволен. Но я
подумала... почему Локи присвоил себе такой крутой символ? Он мне нравится. Я сделаю его моим.
Он будет владеть символом превращений не больше, чем он владеет мной. Плевать на то, что люди
думают, провались оно в Хельхейм.
Я смотрел, как еще один кусок дерева распался в огне и сноп оранжевых искр взметнулся над
костром. И вспомнил, что мне приснился Локи, обернувшийся рыжеволосой женщиной в номере
Алекс. Стало понятно, отчего та запнулась, упоминая Локи в качестве своего родителя.
— Ты как та восьминогая лошадь, - догадался я.
Алекс нахмурилась.
— Стэнли?
— Нет, самая первая восьминогая лошадь. Как там ее звали? Слейпнир. Мэллори Кин
рассказала мне историю, что-то о том, что Локи превратился в прекрасную кобылу, чтобы
соблазнить великаньего жеребца. А потом... Локи забеременел. Он... она родила Слейпнира, - я
покосился на Алекс, прекрасно зная, что гаррота сейчас лежит на её бедре. - Локи не твой отец,
правда? Он твоя мама.
Алекс молча уставилась на меня.
Я подумал: «Ну, сейчас будет проволока. Прощайте, конечности! Прощай, голова!»
Меня удивил ее горький смех.
— Думаю, стрижка улучшила твои мыслительные способности.
Я подавил желание пригладить свои обкромсанные волосы.
— Значит, я прав?
— Да, - она затянула свои блестящие розовые шнурки покрепче. - Хотела бы я видеть лицо
своего отца, когда он узнал. Локи превратился в женщину того типа, какой нравился моему отцу.
Отец уже был женат, однако это его никогда не останавливало. Он привык получать то, что хотел. У
него был роман с той рыжей красоткой. Через девять месяцев Локи появился на пороге отцовского
дома с маленьким ребенком в качестве подарка.
Я попытался представить Локи в его обычном эффектном виде, возможно, одетого в зеленый
смокинг, звонящего в дверь какого-нибудь престижного дома в пригороде. "Привет, той леди, с
которой ты завел роман, был я. А это наш ребенок".
— Какой была реакция твоей смертной матери? - спросил я. - Я имею в виду, жены твоего
отца... то есть, твоей мачехи...
— Сбивает с толку, да? - Алекс кинула в огонь еще одну ветку. - Моя мачеха не была рада. Я
росла с двумя родителями, которые меня ненавидели и воспринимали, как позор семьи. Потом был
Локи, который продолжал появляться время от времени, пытаясь меня воспитывать.
— Чувак... - сочувствующе сказал я.
— В настоящее время - чувиха, - поправила Алекс.
— Нет, я хотел сказать... - я осекся, осознав, что она меня дразнит. - Что произошло? Когда ты
в итоге ушла из дома?
— Два года назад, около того. Что произошло? Многое.
Теперь я распознал предупреждающие ноты в ее голосе. Более подробные расспросы не
приветствовались.
И все же... Алекс стала бездомной примерно в то время, когда умерла моя мама и я оказался на
улице. Такое совпадение меня не устраивало.
Прежде, чем я успел пойти на попятную, я выпалил:
— Локи просил тебя пойти с нами?
Она встретилась со мной взглядом.
— Что ты имеешь в виду?
Я рассказал ей о своем сне: она бросает горшки в своего отца (вернее, мать), а Локи говорит:
«Это такая простая просьба».
Уже совсем стемнело, поэтому я не успел понять, когда именно это произошло. Лицо Алекс,
казалось, меняется, искажаясь в свете костра. Я пытался убедить себя, что это не частичка Локи
только что проявилась в ней. Просто перемены и гибкость. Эти переплетенные змеи на ее шее были
совершенно безобидны.
— Ты неправильно понял, - сказала Алекс. - Он отговаривал меня идти.
В ушах появился странный пульсирующий звук. Я понял, что это был мой собственный пульс.
— С чего бы вдруг Локи тебя отговаривал? И... что вы с Сэм обсуждали прошлой ночью?
Какой-то план?
Она начала накручивать на руку гарроту.
— Может, когда-нибудь ты узнаешь это, Магнус. И кстати, если ты еще когда-нибудь станешь
шпионить за мной в своих снах...
— Ребята! - крикнул Блитцен со стороны горы Сумка-Для-Боулинга. - Идите-ка сюда,
взгляните!
Глава 38
Ни за что в жизни не угадаете пароль Блитцена

ДЖЕК ГОРДО парил в воздухе рядом со своей ручной работой.

Хотя можно ли назвать это ручной работой, если у вас нет рук?
На боку сумки были вышиты несколько новых рядов светящихся красных рун.
— Что там написано? - спросила Алекс.
— О, это пара технических рун, - Блитцен удовлетворенно прищурился. - Своего рода
магические болты и гайки, условия пользования и лицензионное соглашение. А вот тут, внизу,
написано: "ПУСТОКОЖАЯ - сумка, завершенная Блитценом, сыном Фрейи. Джек помогал”.
 — Я написал это! - с гордостью сказал Джек. - Я помогал!
— Отличная работа, приятель, - похвалил я. - Так что... Эта штука работает?
— Вот сейчас и выясним! - Блитцен нетерпеливо потёр руки. - Я скажу тайное словокоманду.
И затем сумка или уменьшится до удобных размеров, или же... Ну, я уверен, что уменьшится.
— Вернемся к слову "или", - сказала Алекс. - Что ещё может произойти?
Блитцен пожал плечами.
— Что ж... Есть крохотный шанс, что сумка увеличится в размерах и накроет собой большую
часть материка. Нет, нет. Я уверен, что всё сделал как надо. Джек был очень осторожен, когда
вышивал руны "строчкой" там, где я ему говорил.
— А я должен был вышивать "строчкой"? - Джек засветился жёлтым. - Шучу, шучу- Конечно
же, я так и сделал.
Я не чувствовал себя столь уверенно. С другой стороны, если сумка увеличится до размеров
материка, мне уже будет всё равно.
— Ладненько, - сказал я. - И какой у нас пароль?
— Не надо! - завопил Блитцен.
Сумка для боулинга содрогнулась. Весь лес задрожал тоже. Сумка сжалась так быстро, что
меня от подобных изменений масштаба начало подташнивать. Гора из кожи исчезла, а вместо неё у
ног Блитцена лежала сумка для боулинга обычного размера.
— ДА! - Блитцен поднял её и заглянул внутрь. - Тут есть шар для боулинга, но сумка кажется
совершенно пустой. Джек, у нас получилось!
Они дали друг другу пять, ну, или просто один, учитывая отсутствие пальцев у Джека.
— Подождите-ка, - сказала Алекс. - То есть... хорошая работа и всё такое. Но ты что, серьезно
сделал паролем слово "пароль"?
— НЕ НАДО!
Блитц бросил сумку в сторону леса, как гранату. В то же мгновение она выросла до размеров
горы, вызвав приливную волну из поломанных веток и напуганных животных. Мне почти стало
жаль беззащитных белок.
— Я торопился! - запыхтел Блитцен. - Я могу назначить другой па... командное слово позже,
но это, возможно, займет больше времени и будет намного опаснее. А пока что, пожалуйста, не
произноси... ну, ты знаешь, это слово.
Когда он опять сказал "это слово", сумка приняла свой компактный вариант.
— Классно сделано, чувак, - сказал я. - И да, Джек, симпатичная вышивка.
— Спасибо, сеньор! А мне нравится твоя новая стрижка. Ты больше не выглядишь как тот
парень из "Нирваны". Больше похож на... Джонни Роттена? Или на блондинистую Джоан Джетт?
(прим. пер: американские рок-музыканты)
Алекс расхохоталась.
— Как ты вообще можешь знать этих людей? Ти Джей говорил, что ты лежал на речном дне
тысячу лет.
— Да, лежал, но я быстро учусь!
Алекс продолжала смеяться.
— Джоан Джетт.
— Вы двое, просто заткнитесь, - проворчал я. - Кто готов пойти в боулинг?
Никто не был готов пойти в боулинг.
Блитцен заполз в палатку и рухнул без сил. Затем я совершил ошибку, позволив Джеку
вернуться в форму кулона, и тоже рухнул без сил, словно целый день лазил по скалам.
Алекс пообещала посидеть на страже. Ну, по крайней мере, мне показалось, что она так
сказала. Она вполне могла бы объявить: "Я приглашу Локи в лагерь и перебью вас всех во сне!
ХАХАХАХА!", - я бы в любом случае отключился.
Мне не снилось ничего кроме дельфинов, счастливо плавающих в море кожи.
Я проснулся, когда небо вместо чёрного стало цвета древесного угля, и убедил Алекс поспать
несколько часов. К тому времени, когда мы втроём поднялись, поели и собрали лагерь, небеса стали
походить на тонкое грязно-серое одеяло.
Было потеряно почти двадцать четыре часа. Самира и Хартстоун так и не появились. Я
пытался представить, как они сидят в безопасности у огня в доме Утгарда-Локи, делясь историями и
поедая вкусную пищу. Вместо этого я представлял, как кучка великанов сидит у огня, делясь
историями о вкусных смертных, которых они съели прошлой ночью.
"Хватит", - твердил я своему мозгу.
"А ещё, завтра свадьба", - отвечал мозг.
"Вали из моей головы".
Мой мозг отказался валить из моей головы. Невоспитанный мозг.
Мы шли по ущелью, стараясь придерживаться направления, указанного нам Крохом. Вы
скажете, что мы могли бы просто идти по его следам, но их было сложно отличить от природных
долин и каньонов.
Спустя примерно час, мы заметили наше место назначения. На гигантском утесе вдалеке
возвышалось сооружение, похожее на склад. Надувная Годзилла исчезла (дневная рента за что-то
вроде этого была, наверное, непомерной), но неоновая вывеска всё ещё горела: "ДОРОЖКИ
УТГАРДА". Сначала буквы зажигались по очереди, потом - все вместе, а затем - с искорками по
краям, просто чтобы вы не пропустили единственную неоновую вывеску на самом большом утесе в
Йотунхейме.
Мы устало плелись вверх по извилистой тропе, идеальной для гигантских ослов, но не для
маленьких смертных. Холодный ветер мотал нас туда-сюда. Мои ноги болели. Спасибо богам за
волшебную версию сумки для боулинга от Блитцена, потому что тащить её полноразмерную
вариант вверх по этому утесу было бы невозможно и, к тому же, не слишком весело.
Только когда мы добрались до вершины, я понял, насколько же большими были "Дорожки
Утгарда". Здание вполне могло бы занять весь центр Бостона. Темно-бордовые двустворчатые двери
с мягкой обивкой были отдекорированы огромными медными гвоздями размером со стандартный
дом с тремя спальнями. В грязных окнах светились неоновые объявления с рекламой сока "Jotun",
"Big Small Ale" и "Mega Mead". Снаружи стояли огромные ездовые животные, привязанные к
столбам: лошади, бараны, яки и, да, ослы - каждый приблизительно
размером с Килиманджаро.
— Не нужно бояться, - бормотал сам себе Блитц. - Это как бар гномов. Только... побольше.
— Ну и каков наш план? - спросила Алекс. - Атакуем с порога?
— Ха-ха, - сказал я. - Сэм и Харт, должно быть, там, так что нам придётся играть по правилам.
Заходим. Требуем права гостей. Пытаемся вести переговоры.
— А когда не сработает, - добавил Блитц, - будем импровизировать.
И, надо же, вся такая изменчивая и разносторонняя Алекс сказала:
— Я ненавижу эту идею, - она хмуро посмотрела на меня. - А ещё, ты должен мне выпивку за
сон обо мне.
Она промаршировала ко входу.
Блитцен поднял брови.
— Мне надо об этом знать?
— Нет, - ответил я. - Совсем не надо.
Проникнуть через входные двери проблемы не составило. Мы прошли в зазор прямо под ними,
даже не пригнувшись.
 Внутри был самый большой и самый многолюдный кегельбан из всех, когда-либо мною
виденных.
Слева двадцать или тридцать великанов размером со статую Свободы выстроились в очередь в
бар. Великаны были одеты в неоновые рубашки для боулинга, которые они, должно быть, украли у
Армии Спасения(прим. пер.: международная религиозная и благотворительная организация,
основанная в 1865 году в Великобритании для оказания помощи нуждающимся) из эры диско. На
поясе у каждого висел комплект ножей, топоров и шипованных дубин. Они смеялись и оскорбляли
друг друга, и одним махом опустошали свои кружки с пивом, каждая из которых могла бы
обеспечить полив всего урожая Калифорнии на год вперед.
Казалось бы, было еще слишком раннее утро для пива, но, насколько я знал, эти парни
веселились еще с 1999 года. По крайней мере, песня, звучавшая из громкоговорителей наверху,
говорила именно об этом.
Справа от нас стояла галерея игровых автоматов, на которых еще больше великанов играли в
пинбол и в Мисс Очень-Большую-Пакман. В конце комнаты, находящемся на таком же расстоянии
от нас, как Бостон от Нью-Гэмпшира, также много великанов собрались около дорожек для
боулинга в команды по четыре-пять персон в одинаковой форме ярких цветов и замшевых ботинках
для боулинга. Баннер на задней стене гласил: "РЕШАЮЩИЙ ТУРНИР ПО БОУЛИНГУ В
УТГАРДЕ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, УЧАСТНИКИ Р.Т.Б.У.!" Один из великанов метнул шар. Звук,
с которым он катился, походил на раскаты грома. Пол вибрировал, тряся меня вверх и вниз, как
игрушку на пружинке.
Я изучил помещение в поисках Кроха в его серой рубашке Индюшек-Боулеров и не смог его
найти. Я должен был легко его найти, но с нашей "выгодной" точки наблюдения на полу, мне
мешало чересчур много огромных препятствий.
Потом толпа переместилась. На другой стороне комнаты, смотря прямо на меня, находился
великан, которого я хотел видеть даже меньше, чем Кроха. Он сидел в высоком кожаном кресле на
помосте, оглядывая дорожки с таким видом, будто был арбитром или ведущим. Его рубашка для
боулинга была сделана из орлиных перьев, а брюки были сшиты из коричневого полиэстера.
Ботинки, обитые железом, выглядели так, будто были сделаны из переработанных истребителей
времен Второй Мировой войны. Вокруг его предплечья обвивалось золотое кольцо тана, усыпанное
гелиотропами.
Его лицо было угловатым и обладало в некотором роде демонической красотой. Прямые
угольно-черные волосы спадали на его плечи. Глаза сверкали весельем и злобой. Он определённо
попал бы в список "Десять самых привлекательных убийц Йотунхейма". Он стал примерно на
сотню футов выше с нашей последней встречи, но я все равно узнал его.
— Большой Мальчик, - произнёс я.
Без понятия, как он расслышал мой тихий голос во всём этом хаосе, но великан кивнул в знак
приветствия.
— Магнус Чейз! - позвал он. - Рад, что ты смог добраться сюда!
Музыка затихла. Сидящие в баре великаны повернулись в нашу сторону. Большой Мальчик
поднял свой кулак, будто предлагая мне микрофон. Подобно фигуркам игрушечных солдатиков, в
его пальцах были зажаты Самира и Хартстоун.
Глава 39
Элвис покинул сумку для боулинга
— МЫ ПРЕТЕНДУЕМ на права гостей! - закричал я. - Утгард-Локи, отпусти наших друзей!
Думаю, это было довольно смело, учитывая, что мы столкнулись с собранием хорошо
вооруженных, плохо одетых Статуй Свободы.
Собравшиеся великаны рассмеялись.
Один заорал из бара:
— Что ты сказал? Говори громче!
— Я сказал...
Бармен снова включил музыку ("1999") и заглушил меня. Великаны завыли с ликованием.
Я хмуро посмотрел на Блитцена.
— Ты говорил, что песни Тейлор Свифт слушают гномы... значит, Принс был великаном?
(прим. пер.: Принс Роджерс Нельсон - американский музыкант, певец, автор песни "1999")
— А? - Блитцен продолжал смотреть на Хартстоуна, который все еще был в ловушке и бил по
кулаку Утгарда-Локи. - Нет, сынок. Это значит только то, что великаны знают толк в музыке.
Думаешь, Джек сможет высвободить наших друзей из рук великана?
— Прежде, чем Утгард-Локи раздавит их? Вряд ли.
Алекс обвила руку своей гарротой, хотя я не видел в этом толка, если только она не
намеревалась преподнести ее великанам в качестве зубной нити.
— Каков план?
— Я над ним работаю.
Наконец Утгард-Локи изобразил жест обезглавливания, проведя пальцем по горлу (не самый
любимый мной жест). Музыка снова стихла. Великаны угомонились.
— Магнус Чейз, мы ждали тебя! - Утгард-Локи ухмыльнулся. - Что касается твоих друзей, они
не пленники. Я просто поднял их повыше, чтобы они видели, как ты придешь! Уверен, они в
восторге!
Сэм не выглядела радостной. Она дергала плечами, пытаясь высвободиться. По выражению ее
лица казалось, что она хочет убить всех, на ком была футболка для боулинга и, возможно,
несколько человек, на ком ее не было.
Что до Харта, я знал, как сильно он ненавидит быть скованным. Он не мог общаться, не мог
творить волшебство. Холодная ярость в глазах Харта напомнила мне его отца, мистера Альдермана,
и это было не то сходство, что радует глаз.
— Тогда опусти их вниз, - сказал я, - если они действительно не пленники.
— Как пожелаешь! - Утгард-Локи поставил Сэм и Харта на стол, ростом они едва достигали
высоты великанского кубка с медовухой. - Мы устроили их вполне комфортно, пока дожидались
тебя. Крох упомянул, что ты принесешь его сумку для боулинга не позднее сегодняшнего утра. Я
уже начал думать, что ты не придешь!
Он произнес последнюю фразу так, словно это был обмен заложниками. Холодное тяжелое
чувство поселилось у меня в животе. Я задавался вопросом, что бы случилось с Сэм и Хартом, не
появись мы тут с сумкой. Им и так пришлось ждать нас, сидя в ловушке уже целые сутки и,
возможно, гадая о том, живы мы или нет.
— Сумка у нас! - сказал я. - Все в порядке.
Я толкнул Блитцена.
— Верно! - Блиц шагнул вперед и поднял свое творение. - Это Пустокожая - сумка, которая
вскоре станет известной среди сумок для боулинга, завершенная Блитценом, сыном Фрейи! И Джек
помогал!
Наш старый приятель Крох расчистил силой себе пусть через толпу. На его серой рубашке
красовались пятна от медовухи, а седой узел развязался. Как он нас и предупреждал, по сравнению с
остальными великанами, наш приятель на самом деле казался крошечным.
— Что вы сделали с моей сумкой? - вскрикнул он. - Постирали ее в обычном режиме? Она
крошечная!
— Прям как ты! - свистнул другой великан.
— Заткнись, Хьюго! - крикнул Крох.
— Бояться нечего! - заверил его Блитцен, хотя у самого голос выражал явный страх. - Я могу
вернуть ей прежний размер! Но сначала я хочу получить заверения от вашего короля, что у нас
троих и двоих наших друзей на столе есть права гостя.
Утгард-Локи хмыкнул.
— Ну, Крох, кажется, они выполнили твою просьбу. Они принесли твою сумку.
Крох беспомощно показывал пальцами на свою новую экстра-маленькую переносную сумку.
— Но...
— Крох... - пресек его король твердым тоном.
Крох пристально смотрел на нас. Сейчас он выглядел далеко не таким доброжелательным.
— Да, - произнес он сквозь зубы. - Они выполнили свою часть сделки. Я ручаюсь за них...
совсем-совсем немного.
— У вас есть права гостя! - просиял Утгард-Локи. - Теперь вы все официально гости в моём
кегельбане!
Он снял Сэм и Харта со стола и опустил их на пол. К счастью, меч и камень Скофнунг были
все еще пристегнуты у Сэм за спиной.
Король повернулся, чтобы обратиться к собравшимся великанам.
— Друзья мои, если мы будем развлекать этих гостей при наших нынешних размерах, то
чрезмерно напряжем глаза, пытаясь не наступить на них. Нам придется подавать им пищу
пинцетами и наполнять их крошечные кубки с помощью пипетки. Это не весело! Давайте на этой
вечеринке мы немного уменьшимся, а?
Великаны ворчали и бормотали, но никто, казалось, не стремился противоречить королю.
Утгард-Локи щелкнул пальцами, и помещение завертелось. Мой живот скрутило от дезориентации.
Кегельбан уменьшился с колоссально огромного до просто огромного. Великаны теперь были
около семи футов ростом, а я мог смотреть на них, не вытягивая шею и не заглядывая в их
пещеристые ноздри.
Самира и Хартстоун поспешили присоединиться к нам.
— Ты в порядке? - прожестикулировал Харту Блитц.
"Где вы были?” спросил Харт.
Самира болезненно улыбнулась мне в стиле "я убью тебя позже".
— Я думала, вы мертвы. И что с твоими волосами?
— Это долгая история, - ответил я ей.
— Да, прости, что опоздали, - сказала Алекс. Ее извинение удивило меня больше, чем что-
либо еще за сегодняшний день. - Что мы пропустили?
Сэм уставилась на нее с видом: "Если я скажу, вы не поверите".
Я не представлял, как ее история могла быть более странной, чем наша, но прежде, чем мы
успели обменяться мнениями, Крох проковылял к Блитцену. Великан схватил свою сумку для
боулинга, которая теперь как раз подходила ему по размеру.
Он расстегнул молнию и вздохнул с облегчением.
 — Слава богу! Элвис!
Он достал из сумки шар для боулинга и осмотрел его на предмет повреждений. На его
поверхности был изображен Элвис Пресли из 1970-х в белом комбинезоне со стразами.
— О, они сделали тебе больно, детка? - Крох чмокнул шар и прижал его к груди, хмуро
посмотрев на Блитцена. - Тебе повезло, что ты не повредил Элвиса, маленький гном.
— Я не заинтересован в причинении вреда Элвису, - Блитцен выхватил пустую сумку из рук
Кроха. - Но я подержу Пустокожую у себя, для подстраховки. Ты получишь ее обратно, когда мы
уйдем отсюда целыми и невредимыми. Если ты попытаешься что-то предпринять, предупреждаю
заранее: сумка меняет размеры только по словесной команде, и ты никогда не угадаешь ее сам!
— Что? - взвизгнул Крох. - Это "Пресли"?
— Нет.
— "Грейсленд"?(прим. пер.: выстроенное в 1939 году в колониальном стиле поместье в
Мемфисе, США. Известно главным образом как дом американского певца и актёра Элвиса Пресли)
— Нет.
— Друзья, друзья! - Утгард-Локи подошел к нам с распростертыми объятиями. - Сегодня день
турнира! У нас особые гости! Давайте не будем придираться. Давайте праздновать и соревноваться!
Включим музыку! Выпивки всем!
“Little Red Согуейе”(прим. пер.: сингл Принса из альбома "1999") вырывалась из динамиков.
Большинство великанов разошлись, вернувшись к распиванию медовухи, боулингу или Мисс Уже-
Не-Такой-Большой Пакмэн. Некоторые из йотунов - особенно в серых рубашках, как у Кроха -
похоже, хотели убить нас, независимо от того, есть у нас права гостя или нет. Однако меня утешало
то, что у нас есть опция "конец света". Если ситуация ухудшится, мы в любой момент можем
выкрикнуть пароль и уничтожить все помещение лавиной прекрасной расшитой гномом кожи.
Утгард-Локи похлопал Кроха по спине.
— Правильно! Иди попей йотун-сока!
Крох прижал к себе Элвиса и направился к бару, сердито поглядывая на нас через плечо.
— Утгард-Локи, - сказал я, - нам нужна информация...
— Не сейчас, идиот, - он продолжал улыбаться, но говорил крайне раздраженно. - Притворись
веселым. Сделай вид, что мы просто шутим.
— Что?
— Отличная шутка! - крикнул король великанов. - Ха, ха, ха!
Мои друзья попробовали подыграть.
— Да, ха, ха! - сказал Сэм.
Блитцен изобразил убедительный гномий хохот.
— Умора! - отозвалась Алекс.
"Х-А, Х-А", показал Харт.
Утгард-Локи по-прежнему улыбался мне, но глаза его были остры, как кинжалы.
— Никто из великанов, кроме меня, не хочет помогать вам, - пробубнил он себе под нос. -
Если вы не докажете, что достойны, то никогда не покинете этот кегельбан живыми.
— Что? - зашипел Блитцен. - Ты гарантировал нам права гостя. Ты - король!
— И я использовал все свое влияние и авторитет, пытаясь помочь вам! В противном случае,
вы бы так далеко живыми не зашли!
— Помочь нам? - возмутился я. - Убив нашего козла?
— И проникнув в Вальхаллу? - добавила Сэм. - И завладев разумом ни в чем не повинного
летчика-инструктора?
— Все это для того, чтобы отговорить вас, глупых смертных, идти прямиком в ловушку Локи.
Что вы уже так или иначе умудрились сделать, - он повернул голову в сторону и крикнул зевакам: -
Нашел чем хвастаться, маленький смертный! Тебе никогда не побить великанов!
Он снова понизил голос.
— Не все здесь думают, что Локи нужно остановить. Я расскажу, как ему помешать, но вам
придется сыграть с ними. Если вы не докажете, что вы достойны, и не заслужите уважение моих
последователей, я буду свергнут, а один из этих дебилов станет новым королем. И тогда мы все -
покойники.
Алекс изучала толпу, словно пытаясь решить, какого дебила задушить гарротой первым.
— Слушайте, Ваше Пернатое Величество, вы не могли просто послать нам эту важную
информацию смской или рассказать по телефону несколькими днями раньше? Зачем весь этот
режим секретности, тайны и надувная Годзилла?
Утгард-Локи посмотрел на нее и сморщил нос.
— Я не мог отправить вам смску, дитя Локи, по нескольким причинам. Прежде всего потому,
что у твоего отца есть способы все разузнать. Разве не так?
Лицо Алекс сильно покраснело, но она ничего не сказала.
— А сейчас, - продолжил он, - присоединяйтесь к празднику. Я покажу вам ваш столик.
— А что потом? - спросил я. - Как нам доказать, что мы достойны?
Глаза Утгард-Локи нехорошо блеснули.
— Вы развлечете нас своим впечатляющим мастерством. Победите нас в состязании. Или
умрете, проиграв.
Глава 40
Малыш Билли определенно заслужил это
ЗАВТРАК ЧЕМПИОНОВ в кегельбане: арахис, чуть теплые хот-доги и просроченные
кукурузные чипсы, политые оранжевой жижей, которая не имеет ничего общего с сыром. Медовуха
выдохлась и по вкусу напоминала заменитель сахара. Но есть в этом и положительный момент:
порции были гигантские. Я со вчерашнего дня не ел ничего, кроме шоколада и остатков фалафеля,
так что смело принялся за еду.
Великаны группами расселись на каждой дорожке и теперь весело проводили время, кидаясь
едой, травя шутки и хвастаясь своей силой, способной вдребезги разбить кегли. Сэм, Хартстоун,
Блитц, Алекс и я сидели на круговой пластиковой скамье, ковыряясь в еде в поисках наиболее
съедобных кусочков, и судорожно осматривали толпу. Утгард-Локи настоял на том, чтобы мы
сменили свою обувь на ботинки для боулинга (кислотного оранжево-розового цвета, слишком
большие для любого из нас). Когда их увидел Блитцен, я думал, у него случится анафилактический
шок. А Алекс, по всей видимости, они понравились. Нам хотя бы не пришлось носить одинаковые
командные футболки.
Пока все ели, мы рассказали Сэм и Харту, что произошло с нами в лесу.
Сэм недовольно покачала головой.
— Вечно тебе достается все самое легкое, Магнус.
Я чуть не подавился арахисом:
— Легкое?
— Мы с Хартом проторчали тут целый день, пытаясь выжить. Нас шесть раз чуть не убили.
Харт показал семь пальцев.
— А, точно, - сказала Сэм. - Тот случай с туалетами.
Блитцен сунул ноги под скамью, несомненно, чтобы не смотреть на свои ужасные ботинки.
— Великаны не дали вам права гостя?
— Это первое, о чем мы попросили, - сказала Сэм. - Но эти горные йотуны... они обязательно
попытаются извернуть твои слова и убить тебя по-доброму.
— Как те сестры, которых мы встретили в январе, - сказал я. - Те, что предложили приподнять
наши стулья на высоту стола, а потом попытались раздавить нас об потолок.
Сэм кивнула.
— Вчера я попросила что-нибудь попить. Так бармен уронил меня в огромную пивную
кружку. Во-первых, я мусульманка и не пью алкоголь. А во-вторых, края кружки были такими
скользкими, что я не могла выбраться. Если бы Харт не разбил стекло с помощью руны...
«Надо было видеть», показал Харт. «Спросил, где можно переночевать...» он содрогнулся.
«Чуть до смерти не искромсало в кеглесборнике».
Сэм перевела для Алекс.
— Оу, - поморщилась Алекс. - Неудивительно, что вы так кошмарно выглядите. Без обид.
— Это ещё не самое плохое, - сказала Сэм. - Я пыталась помолиться, попросив Харстоуна
постоять на страже. Это было просто невозможно. А эти великаны все никак не прекращали
устраивать на пустом месте всякие проверки наших умений.
«Иллюзии», Хартстоун одновременно двигал ладонями по кругу, демонстрируя два
меняющихся изображения. «Все не так, как кажется на первый взгляд».
— Ага, - мрачно кивнул Блитц. - То же самое с Крохом и его сумкой для боулинга. Утгард-
Локи и его люди пользуются дурной славой за свои способности к иллюзиям.
 Я огляделся вокруг, гадая, насколько огромными на самом деле были великаны и как они
выглядели без магии. Может, все эти отвратительные костюмы для боулинга были миражом,
призванным сбить нас с толку.
— И как ты отличаешь иллюзию от реальности?
— Что еще более важно... - Алекс подняла чипсину начос, размокшую в оранжевой жиже. -
Смогу ли я сделать вид, что это и правда буррито из "Anna’s Taqueria"?
— Нам нужно быть начеку, - предостерегла Сэм. - Прошлой ночью, когда мы очень точно
озвучили свою просьбу, они наконец-то дали нам спальные мешки, но прежде нам пришлось
"доказать свою силу", расправляя их самостоятельно. Мы провозились целый час, а мешки и с места
не сдвинулись. Утгард-Локи в итоге признался, что они сделаны из титановой стружки. Великаны
от души над этим посмеялись.
Я покачал головой.
— Что вообще в этом смешного?
«Расскажи про кота», жестами показал Харт.
— Ага, - согласилась Сэм. - Потом был кот. В качестве одолжения, перед тем, как мы получим
ужин, нам нужно было поднять кота Утгарда-Локи и вынести его наружу.
Я оглянулся, но не увидел никакого кота.
— Он где-то здесь, - заверила меня Сэм. - Только вот мы никак не могли его сдвинуть, потому
что кот оказался саванным слоном массой в тридцать тысяч фунтов. А мы даже не в курсе были,
пока великаны не рассказали нам, правда уже после того, как мы пропустили ужин, тужась часами
напролет. Нравится им издеваться над гостями, делая их слабыми и немощными.
— У них хорошо получается, - пробормотал Блитц.
Я представил, как пытаюсь поднять слона, не осознавая, что это слон. Обычно я такие вещи
замечаю.
— И как нам бороться с чем-то вроде этого? - спросил я. - Нам же нужно произвести на них
впечатление в куче состязаний? Извините, конечно, но я мало что могу поделать со спальными
мешками из титана и саванными слонами.
Сэм склонилась над столом.
— Не важно, что ты думаешь о происходящем. Просто запомни, что все это уловка. Мысли
нестандартно. Действуй непредсказуемо. Нарушай правила.
— О, - сказала Алекс. - То есть, как в любой день моей жизни.
— Тогда твой жизненный опыт тебе пригодится, - ответила Сэм. - Кстати, о том, что Утгард-
Локи пытается нам помочь. Не верю ни единому слову...
— Приветствую вас, мои дорогие гости!
Для здоровяка в футболке из перьев, король великанов был довольно незаметным.
Утгард-Локи перегнулся через перила позади нашего стола и взглянул на нас, держа в руке
корн-дог.
— У нас есть минута или около того. Игры вот-вот должны начаться.
— Эти игры, - решила уточнить Сэм. - Они вроде тех, в какие мы играем со вчерашнего
дня?
Глаза Утгарда-Локи соответствовали его орлиной футболке. У него был взгляд хищной птицы,
которая вот-вот спикирует на грызуна (а может, и маленького человека) и сцапает его себе на обед.
— Самира, ты должна понять. Мои подданные уже жалеют о том, что я пригласил вас сюда.
Вы должны быть достойными соперниками. Должны развлекать нас, показывать нам отличное шоу,
доказывать, что вы достойны. Не ждите от меня поблажек во время состязаний. Мои люди пойдут
против меня, если я проявлю к вам особое отношение.
— Значит, ты не такой уж и король, - заметил я.
 Утгард-Локи усмехнулся. В угоду своим сторонникам он крикнул:
— Это все, что вы можете съесть, ничтожные смертные? У нас малышня и то больше начос
может слопать!
Он указал своим корн-договым скипетром на меня и понизил голос.
— Ты вообще ничего не смыслишь в правлении, Магнус Чейз. Королевский титул требует
верного сочетания кнута и пряника, устрашения и великодушия. Даже столь искусно владея магией,
я не могу просто взять и навязать великанам свою волю. Они всегда будут превосходить меня
числом. Я должен завоевывать их уважение каждый день. А теперь и вы тоже.
Алекс отодвинулась от короля.
— Если для вас это так опасно, почему вы помогаете нам вернуть Мьёльнир?
— Да нет мне никакого дела до молота Тора! Асы слишком уж полагаются на внушаемый ими
страх. Да, это мощное оружие, но когда наступит Рагнарёк, Тор будет в меньшинстве. Боги все
равно погибнут. Молот - это блеф, иллюзия всемогущей силы. И поверьте великому колдуну,
- ухмыльнулся великан, - даже у лучших иллюзий есть свои пределы. Не молот меня волнует. Я
хочу сорвать план Локи.
Блитцен почесал свою бороду.
— Поженить Сэм и Трима? Ты боишься этого союза?
Утгард-Локи снова начал играть на публику, выкрикивая:
— Ха! Эти корн-доги - самые огромные в Йотунхейме! Нигде нет им равных!
Он заглотил корн-дог целиком и выбросил пустую палочку через плечо.
— Блитцен, сын Фрейи, включи голову. Естественно, я опасаюсь этого союза. Эта мерзкая
жаба Трим и его сестра Тринга с удовольствием втянут Йотунхейм в войну. Заключив брачный
союз с Локи и имея на руках молот Тора, Трим станет Таном всех Танов.
Сэм сузила глаза.
— С молотом Тора на руках? То есть, даже если я соглашусь выйти замуж - чего я не сделаю
- Трим не отдаст мне Мьёльнир?
— О, обмен свадебными подарками состоится! Но, скорее всего, совсем не так, как ты
представляешь.
Утгард-Локи потянулся и щёлкнул по навершию меча Скофнунга, всё ещё перекинутого через
плечо Сэм.
— Ну-ну, друзья мои. Прежде чем я предложу вам решение, вы должны понять суть
проблемы. Вы что, правда не понимаете, какова цель Локи?
С другого конца комнаты один из великанов взревел:
— Король, что там с состязаниями? Ты чего там с этими смертными заигрываешь?
Великаны заржали и заигрывающе присвистнули. Утгард-Локи стоял гордо, лыбясь своим
подданных так, будто все это было хорошей забавой.
— Да, конечно! Леди и йотунмены, шоу начинается!
Он покосился на нас.
— Дорогие гости, какими чудесными умениями вы нас удивите?
Все великаны повернулись к нам, безусловно, желая услышать, какой из способов позорного
поражения мы хотим выбрать. Моими главными талантами были спасение бегством и поедание
фалафеля, но после плотного обеда из хот-догов и химически модифицированных начос, я
сомневался в том, что смогу взять золотую медаль за любое из этих направлений.
— Не стесняйтесь! - Утгард-Локи раскинул руки. — Кто хочет быть первым? Мы хотим
увидеть, на что вы, чемпионы смертного мира, способны! Сможете ли вы выпить больше нас?
Обогнать нас? Перебороть нас?
Самира поднялась на ноги. Я мысленно произнес благодарственную молитву бесстрашным
валькириям. Даже когда я был обычным смертным учеником, я ненавидел идти первым. Учителя
всегда обещают, что с первопроходцами будут помягче или поставят дополнительные баллы. Нет
уж, спасибо. Вот только дополнительного беспокойства мне не хватало.
Сэм сделала глубокий вдох и вышла к толпе.
— Я хорошо владею топором, - заявила она. - Кто бросит мне вызов в метании топора?
Великаны оживились и засвистели.
— Что ж! - Утгард-Локи был в восторге. — Маловат у тебя топор, Самира аль-Аббас, но я
уверен, метаешь ты его умело. Хм-м. Я бы назвал Бьёрна Черепокола нашим чемпионом по
метанию топоров, но я не хочу, чтобы ты оказалась в неравном положении. Как насчёт выступить
против Малыша Билли вместо него?
Из кучки великанов, стоящих в дальнем конце кегельбана, вышел молодой кудрявый великан.
Он выглядел лет на десять, его пухлый живот был втиснут в полосатую бело-красную кофту Уолли,
а его школьные штанишки держались на желтых подтяжках. А ещё у него было сильное косоглазие.
Пока он шел в нашу сторону, он то и дело врезался в столы и спотыкался о сумки для
боулинга, чем немало позабавил остальных великанов.
— Билли только учится метать топоры, - сказал Утгард-Локи. - Но для тебя он должен быть
достойным соперником.
— Ладно, что будет мишенями? - спросила Самира сквозь стиснутые зубы.
Утгард-Локи щелкнул пальцами. На дальнем конце первой и третьей дорожки в полу
открылись люки, из которых выскочили плоские деревянные фигуры, раскрашенные под Тора с его
рыжей шевелюрой, развевающейся бородой и с такой скорченной физиономией, как будто он вот-
вот пукнет.
— У каждого по три попытки, - объявил Утгард-Локи. - Самира, не хочешь начать?
— О, нет, - ответила она. - Дети вперёд.
Малыш Билли поплелся к линии фола. Рядом с ним другой великан положил на пол кожаный
свёрток и, развернув его, достал оттуда три томагавка, каждый из которых был размером
практически с самого Билли.
Билли поднатужился, чтобы поднять первый топор. Затем прищурился, глядя на дальнюю
мишень. Я ещё успел подумать: «Может быть, Сэм справится. Может, Утгард-Локи и правда
облегчил ей задачу». Но Малыш Билли так быстро швырял один топор за другим, что я едва успевал
следить за его движениями. Когда он закончил, один топорик торчал во лбу Тора, другой - в его
груди, а третий - в могучей промежности бога-громовержца.
Великаны ликовали.
— Неплохо! - похвалил Утгард-Локи. - А теперь давайте посмотрим, сможет ли Самира,
гордость валькирий, победить косоглазого десятилетку!
— Ей крышка, - пробормотала стоящая возле меня Алекс.
— Нам вмешаться? - забеспокоился Блитц. - Сэм советовала нам мыслить нестандартно.
Я вспомнил её совет: «Действуй непредсказуемо». Мои пальцы сжались на кулоне. Я задался
вопросом, стоит ли мне подпрыгнуть, призвать Джека и начать петь с ним дуэтом «Love Never Felt
So Good», тем самым отвлекая внимание на себя.
Хартстоун спас меня от этого позорища, подняв пальцы вверх: «Жди».
Сэм изучала своего противника, Малыша Билли. Она всматривалась в топоры, которые тот
всадил в свою мишень. Затем она, кажется, приняла решение.
Самира подошла к линии фола и подняла свой топор. В помещении воцарилась почтительная
тишина. Или, может быть, хозяева просто сделали глубокий вдох, чтобы как следует рассмеяться,
когда Сэм потерпит неудачу. В мгновение ока Сэм развернулась и метнула свой топор прямо в
Билли. Великаны охнули. А Малыш Билли окосел ещё больше, таращась на топор, торчащий у него
во лбу. Он рухнул на пол, как подкошенный.
Великаны взревели от негодования. Некоторые из них поднялись на ноги и достали своё
оружие.
— Стойте! - заорал Утгард-Локи и зыркнул на Сэм. - Объяснись, валькирия! Почему мы
должны оставить тебя в живых после того, что ты сделала?
— Потому что, - ответила Сэм, - только так я могла выиграть это состязание.
Она говорила на редкость спокойно, учитывая то, что она только что сделала, а также число
великанов, уже готовых порвать ее на части. Она указала пальцем на труп Малыша Билли.
— Это не ребенок великанов.
Она заявила это так же авторитетно, как детектив с экрана ТВ, но я-то видел, как капелька пота
стекает из-под края ее хиджаба. Я почти что слышал её мысли: «Пожалуйста, пусть я буду права.
Пожалуйста, пусть я буду права».
Толпа великанов уставилась на труп Малыша Билли. Он продолжал выглядеть как мёртвый и
плохо одетый великанский ребёнок. Я знал, что в любой момент толпа накинется на Самиру, и нам
всем придется бежать без оглядки, спасая свои жизни. Затем, постепенно, облик малыша великана
начал меняться. Его плоть сморщивалась до тех пор, пока он не стал похожим на одного из драугров
принца Геллира. Губы скривились, обнажив зубы, а желтая пелена заволокла глаза. Ногти же
превратились в грязные серпы.
Зомби Малыш Билли с трудом поднялся на ноги и вытащил топор из своего лба. Он зашипел
на Сэм, и волна чистого ужаса прокатилась по залу. Одни великаны уронили свою выпивку. Другие
же рухнули на колени и начали плакать. А мои кишки завязались в морской узел.
— Д-да, - голос Сэм прозвучал намного тише. - Как видите, это не Малыш Билли. Это Страх,
который бьёт быстро и всегда попадает в цель. Единственный способ победить Страх - атаковать
его прямо в лоб, что я и сделала. Вот почему я выиграла это состязание.
Страх с отвращением выбросил топор Сэм и растворился в белом дыме, зловеще зашипев на
прощание. Коллективный вздох облегчения пронёсся по комнате. Несколько великанов тут же
побежали в туалет, вероятно чтобы проблеваться или сменить своё нижнее белье.
Я шепотом обратился к Блитцену
— Откуда, чёрт побери, Сэм знала это? Как эта штука могла быть Страхом?
Глаза Блитцена казались немного желтушными.
— Я... я полагаю, она уже встречалась раньше со Страхом. До меня доходили слухи, что
великаны на короткой ноге с многими младшими божествами - Гневом, Голодом, Болезнью.
Предположительно, команда «Древняя Эпоха» раньше играла в боулинг против Сборной Утгарда,
не очень хорошо, впрочем. Но я никогда бы не подумал, что лично встречу самого Страха...
Алекс вздрогнула. Хартстоун выглядел мрачным, но не удивлённым. Я задумался, встречали
ли они с Сэм других младших божеств во время их двадцатичетырёхчасового испытания. Радовало
то, что первой пошла Сэм, а не я. С моей удачей мне выпало бы сражаться со Счастьем и лупить его
мечом до тех пор, пока оно не перестанет улыбаться.
Утгард-Локи повернулся к Сэм с крошечным огоньком восхищения в его глазах.
— Полагаю, мы не убьем тебя, Самира аль-Аббас, раз уж ты выполнила условия для победы.
Этот раунд за тобой!
Сэм с облегчением опустила плечи.
— То есть, мы доказали, что достойны? Состязание закончилось?
— О, ещё нет! - глаза короля расширились. - Что насчёт остальных четырёх гостей? Мы ведь
должны увидеть, хороши ли они так же, как ты!
Глава 41
В любой непонятной ситуации превращайся в кусачее
насекомое

Я НАЧАЛ ненавидеть Решающий Турнир по Боулингу в Утгарде.

Следующим вышел Хартстоун. Махнув в сторону игровых автоматов, он жестами показал
великанам, что они могут выставить против него лучшего игрока в любую игру на выбор
участников (я перевёл). "Йотунские Вышибалы Хьюго” выдвинули некоего Кайла, тот шагнул к
скибольной дорожке и с легкостью выбил тысячу очков (прим. пер.: скибол ^кее-Ьаїї) - нечто
среднее между пинг-понгом и боулингом). Великаны радостно взревели, Хартстоун же подошёл к
пинбольному автомату и опустил в него монету из красного золота.
— Стой! - возмутился Хьюго. - Это же другая игра!
— Так можно, - ответил я. - Харт сказал "на выбор участников". Множественное число. Твой
парень выбрал скибол, Харт выбирает пинбол.
Великаны заворчали, но в итоге смирились.
Блитцен, ухмыляясь, повернулся ко мне.
— Это будет нечто. Харт - маг.
— Я знаю.
— Нет, я имел в виду "маг пинбола".
Хартстоун запустил первый шарик. Я не заметил, чтобы он использовал какие-нибудь чары, но
рекорд Кайла вскоре оказался побит. Да, это было не очень справедливо, ведь в пинболе за один ход
можно набрать больше тысячи, но Хартстоун продолжил играть, даже набрав пять миллионов. Он с
такой яростью пинал автомат и дёргал за рычажки, что я задался вопросом, не думает ли он о своём
отце и всех тех монетах, которые ему пришлось зарабатывать благими делами.
В общем, автомат вскоре сделал Харта липовым миллионером.
— Довольно! - рявкнул Утгард-Локи, выдернув шнур автомата из розетки. - Ты доказал свои
умения! Думаю, мы все согласимся, что этот глухой эльф умеет жулить в пинбол. Кто следующий?
Блитцен вызвал великанов на полную смену имиджа. Он заявил, что превратит любого из них в
ослепительного и модного йотуна, и они единогласно выдвинули против него великана Грума, явно
проспавшего под барной стойкой последние сорок лет и собравшего на себя всю грязь и пыль. Я
сильно заподозрил, что он был младшим божеством - Дурной Гигиеной.
Блитцен не растерялся. Вытащив свои швейные принадлежности, он взялся за работу и за
несколько часов создал новую одежду из нашедшегося в местной сувернирной лавочке барахлишка.
Потом он увёл Грума в ванную, объявив время для спа-процедур. По возвращении Грум щеголял
навощенными бровями, а также бородой и шевелюрой, подстриженными аккуратнее, чем у иных
хипстеров-метросексуалов. На нём была переливающаяся золотом футболка с надписью "ГРУМ",
серебристые брюки и соответствующие туфли для боулинга.
Великанши едва устояли на ногах, а великаны попятились, поражённые его сверкающим
величием.
Грум забрался под барную стойку и захрапел.
— С дурными привычками ничего не поделать, - сказал Блитц. - Но вы его видели. Я
победил или как?
Послышалось ворчание, но спорить никто не решился. Даже усиленное чарами уродство не
может противостоять гномской степени по модному дизайну.
Утгард-Локи повернулся ко мне и пробормотал:
— Вы очень хорошо справляетесь! Мне придётся сделать последнее задание по-настоящему
сложным, чтобы у тебя была велика вероятность погибнуть. Так я заслужу уважение своих людей.
— Стой, что?
Доброжелательный король, повернувшись к толпе, развёл руки.
— Леди и йотунмены! Интереснейшие у нас гости, но не волнуйтесь! Мы им отплатим!
Осталось двое. И сама судьба словно намекает нам, что это идеальное количество игроков для
парной партии в боулинг. Раз уж мы все здесь собрались ради боулинга, пусть наши последние
гости сыграют с нашими чемпионами из "Индюшек Боулеров Кроха"!
Великаны радостно закричали. Крох покосился на меня свысока и провёл пальцем по горлу (ох
и устал же я от этого жеста).
— Победителям достанется традиционная награда, - объявил Утгард-Локи. - Это, разумеется,
головы проигравших!
Я покосился на Алекс Фиерро. Теперь, значит, мы были командой.
— Наверное, сейчас не лучшее время для признания, - сказала она, - но я ни разу в жизни не
играла в боулинг.
У наших противников, братьев из команды Кроха, были чудные имена - Хёрг и Блёрг.
Различить их было сложно: они мало того, что были абсолютными близнецами, так ещё и надели
одинаковые серые майки и футбольные шлемы (последние, наверное, чтобы мы не метали в них
топоры). Разными у них были только шары для боулинга: на шар Хёрга краскопультом был нанесён
портрет Принса (возможно, это он отвечал за местную музыку), а на красном шаре Блёрга было
изображено лицо Курта Кобейна.
Блёрг всё время переводил взгляд с меня на свой шар, словно пытаясь представить меня без
неровной стрижки.
— Отлично, друзья мои! - объявил Утгард-Локи. - Сыграем сокращённую партию из трех
фреймов!
Алекс наклонилась ко мне.
— Что такое фрейм?
— Ш-ш, - ответил я, сам пытаясь припомнить правила.
Я не играл уже годы. В отеле "Вальхалла" были дорожки, но поскольку эйнхерии почти всё
делали до смертельного исхода, я не решился их испытать.
— Очень простое состязание! - продолжил Утгард-Локи. - Для победы нужно набрать больше
очков. И-и первая команда: "Ничтожные Смертные"!
Мы с Алекс пошли к своей дорожке, но никто не поддержал нас радостными возгласами.
— Что думаешь? - прошептала Алекс.
— По сути, - сказал я, - нужно просто катить шар по дорожке и сбивать кегли.
Она свирепо посмотрела на меня, её бледный глаз стал таким же ярким и грозным, как темный.
— Это я и сама знаю. Но нам же нужно нарушать правила, да? В чём здесь иллюзия?
Думаешь, Хёрг и Блёрг - младшие божества?
Я оглянулся на Сэм, Блитца и Харта, которым пришлось смотреть на происходящее из-за
ограждения. По их лицам я не прочёл ничего нового: у нас были серьёзные неприятности.
Я обхватил пальцами кулон и подумал: "Эй, Джек, совет найдётся?"
Джек сонно, как и всегда в форме кулона, хмыкнул: "Нет".
"Спасибо, - подумал я. - Чудесная помощь от волшебного меча".
— "Ничтожные Смертные"! - рявкнул Утгард-Локи. - Какие-то проблемы? Хотите штрафные
очки?
 — Нет! - воскликнул я. - Нет, всё хорошо.
Я перевёл дыхание.
— Так, Алекс, у нас три фрейма. В смысле, ну, три раунда. Давай посмотрим, как пройдёт
первый фрейм. Может, что-нибудь надумаем. Смотри, как я брошу шар.
Никогда бы не подумал, что скажу подобное. Боулинг не относится к числу моих
сверхспособностей. И всё же я взял в руки розовый шар, разрисованный под игральную кость (эй,
это был единственный, отверстия для пальцев в котором мне подходили!). Я попытался вспомнить
указания нашего учителя, мистера Джента, которые он давал нам на приветственной вечеринке в
средней школе Лаки Страйк Лэйнс. Подошёл к линии, прицелился и бросил шар со всей силы
эйнхерия.
Шар медленно и сонно покатился, а на середине дорожки застыл.
Великаны расхохотались.
Забрав шар, я отошёл. Лицо моё пылало от стыда. Когда я проходил мимо Алекс, та
пробормотала:
— Спасибо, это было очень поучительно.
Я сел на своё место и посмотрел за ограждение. Сэм выглядела мрачно. Хартстоун жестами
дал мне чудесный совет: "Играй лучше". Блитцен, усмехнувшись, показал мне два больших пальца;
я не был уверен, что он в курсе правил боулинга.
Алекс подошла к дорожке, наклонилась почти до пола, завела руки назад и метнула свой шар,
прокатив его у себя между ног. Тёмно-синий шар подскочил раз, другой и проехал чуть дальше, чем
мой, прежде чем скатиться с дорожки.
Новый хохот со стороны великанов. Они давали друг другу пять и передавали из рук в руки
золотые монеты.
— Очередь "Индюшек Боулеров"! - гаркнул Утгард-Локи.
Под взрыв аплодисменты Хёрг подошел к соседней дорожке.
— Подождите, - сказал я. - Разве они не должны играть на той же дорожке, что и мы?
Крох, протиснувшийся сквозь толпу, изобразил невинное непонимание.
— О, но король ничего такого не говорил. Он сказал - больше очков. Вперёд, мальчики!
Хёрг метнул голову Принса. Та покатилась чуть ли не со скоростью света и влетела в кегли с
таким грохотом, словно взорвалась маримба(прим. пер.: маримба - ударный музыкальный
инструмент, родственник ксилофона).
Великаны воодушевленно завопили и принялись ударяться кулаками. Хёрг, повернувшись,
ухмыльнулся из-под шлема. Он хлопнул Блерга по плечу, и они перекинулись парой слов.
— Нужно выяснить, о чём они говорят, - сказала Алекс. - Сейчас вернусь.
— Но...
— МНЕ НУЖНО ОТЛИТЬ! - заорала она.
Кое-кто из великанов недовольно нахмурился, но обычно, когда кто-то в людном месте орёт,
что ему нужно отлить, ему дают отлить. Другие варианты не ахти.
Алекс исчезла в комнате для великанш.
Блёрг тем временем подошёл к дорожке, занёс свой шар с Куртом Кобейном и бросил его.
Лицо Кобейна замелькало, то появляясь, то исчезая - привет!-привет!-привет! - и, наконец, влетело в
кегли, отправляя их в полёт в старом добром рокерском стиле.
— И снова страйк! - вскричал Крох.
 Все вокруг, кроме меня и моих друзей, радовались и хлестали медовуху.

Блёрг и Хёрг, встретившись у шаровозвратника, заржали, поглядывая в мою сторону.

Остальные великаны продолжали праздновать и делать новые ставки.
Тут вернулась Алекс.
— Я ОТЛИЛА! - объявила она и, поспешно подойдя ко мне, схватила меня за руку и
прошептала. - Я слышала разговор Хёрга и Блёрга.
— Как?
— Подслушала. Я делаю так, когда превращаюсь в слепня.
— А, - я взглянул на нахмурившуюся Сэм, - со слепнями я сталкивался.
— У них обычная дорожка для боулинга, - сообщила Алекс. - А вот наша... даже не знаю.
Хёрг сказал: "Удачи им со сбиванием Белых гор”.
— Белые горы, - повторил я. - В Нью-Гэмпшире?
Алекс пожала плечами.
— Если в Йотунхейме нет своих. В любом случае, у нас там не кегли.
Я сощурился, вглядываясь в нашу дорожку, но кегли продолжали казаться кеглями, а не
горами. С другой стороны, и Малыш Билли не выглядел, как Страх... пока не стал выглядеть, как
Страх.
Я покачал головой.
— Как это возможно?..
— Без понятия, - сказала Алекс. - Но если наши шары для боулинга катятся к горам в другом
мире...
— То им в жизни не докатиться. Кегли мы точно не собьём. Как же нам развеять эти чары?
— Пора, "Ничтожные Смертные"! - рявкнул Крох. - Хватит тормозить!
Сложновато размышлять, когда вокруг тебя разорались великаны.
— Я... не уверена, - ответила Алекс. - Мне нужно больше времени. Думаю, лучшее, что можно
сделать прямо сейчас - вывести из строя их дорожку.
Признаю, это было импульсивно. Но я вышел к линии фола и изо всех сил швырнул свой
розовый шар прямо на дорожку Хёрга и Блёрга. Он упал на неё с такой силой, что деревянное
покрытие треснуло, затем отскочил в толпу и повалил одного из зрителей, пискнувшего, как
испуганный цыплёночек.
— О-О-О-О-О! - завопили остальные.
— Что это было? - возмутился Крох. - Ты ранил Юстиса!
Со своего трона, хмурясь, поднялся Утгард-Локи.
— Крох прав, смертный. Нельзя бросать шар на чужие дорожки. Выбрав свою, её нельзя
менять.
— Этого никто не говорил, - возразил я.
— Ну, а теперь я говорю! Продолжайте фрейм!
Великан из толпы швырнул мне мой шар обратно.
Я посмотрел на Алекс, но посоветовать мне ей было нечего. Как можно выбить страйк, если
твоя цель - далекий горный хребет?
Алекс пробормотала что-то себе под нос. Выйдя вперед, она обернулась огромным медведем
гризли, стоявшим на задних ногах с шаром для боулинга в передних лапах. Вразвалку доковыляв до
линии фола, она опустила на четвереньки и метнула шар далеко вперед с силой в триста фунтов.
Шар почти докатился до кеглей, прежде чем застыл.
Великаны дружно выдохнули с облегчением.
 — Наша очередь! - Крох нетерпеливо потёр руки. - Вперёд, мальчики!
— Но шеф! - воскликнул Хёрг. - У нас в дорожке дыра!
— Ну, перейдите на другую.
— Э нет, - сказал я. - Вы же слышали короля: выбрав дорожку, вы должны оставаться на
ней.
Крох зарычал. Даже татуировка Элвиса на его руке стала казаться разъярённой.
— Ладно! Хёрг, Блёрг, постарайтесь. Вы и так ушли далеко вперёд!
Хёрг и Блёрг не казались особенно довольными, но бросили свои шары. Им удалось обойти
яму, но до кегель шары не докатились и очков им не принесли.
— Ничего! - успокоил их Крох и свирепо зыркнул на нас с Алекс. - Вот хотел же наступить на
вас в лесу, но теперь рад, что не стал. Если ваш последний фрейм не будет идеален, вам даже не
сравнять счёт. Покажите, на что способны, смертные. Жду не дождусь, когда отрежу ваши головы!
Глава 42
Или можешь просто светиться поярче. Это тоже работает
НЕКОТОРЫМ НРАВЯТСЯ энергетики. Мое мнение? Я думаю, что меня просто
замечательно тонизирует угроза неминуемого отсечения головы.
Я в панике оглянулся на своих друзей. Хартстоун показал: «Ф-Р-Е-Й-Р».
«Верно, Харт, - подумал я, - он мой отец».
Но я не знал, как это может мне помочь. Вряд ли бог лета собирается появиться в блеске славы
и сравнять Белые Горы с землей ради меня. Он был богом открытых пространств. Он бы ни за что
не пошел в боулинг...
Идея начала просачиваться в мой мозг, как кленовый сироп. Открытые пространства. Белые
Горы. Сила Фрейра. Сумарбрандер. Меч Фрейра, который может прорезать проходы между мирами.
И еще кое-что, сказанное ранее Утгардом-Локи: «Даже лучшие иллюзии имеют свои пределы».
— "Ничтожные смертные”! - провозгласил Утгард-Локи. - Вы сдаетесь?
— Нет! - крикнул я. - Одну секунду.
— Тебе нужно отлить?
— Нет! Я просто... Мне нужно посовещаться с моим товарищем по команде, прежде чем мы
будем безжалостно обезглавлены.
Утгард-Локи пожал плечами.
— Звучит честно. Продолжай.
Алекс наклонилась ко мне.
— Пожалуйста, скажи, что у тебя есть идея.
— Ты говорила, что была у водопада Фата Невесты. Ты часто ходила в походы по Белым
Горам?
— Да, конечно.
— Может такое быть, что эти кегли - на самом деле Белые Горы?
Она нахмурилась.
— Нет. Не могу поверить, что кто-то имеет достаточно могущества, чтобы телепортировать
целую горную цепь в кегельбан.
— Согласен. Моя теория состоит в том... те кегли - просто кегли. Великаны не могли
притащить горную цепь на дорожку для боулинга, но они могут отправлять наши шары за пределы
дорожки. Это что-то вроде портала между мирами прямо посреди нашей дорожки. Он спрятан с
помощью иллюзий или как-то еще, но он отправляет наши шары в Нью-Гэмпшир.
Алекс уставилась на дальний конец дорожки.
— Ну, если это так, почему мой шар вернулся в кеглесборник?
— Я не знаю! Возможно, они положили туда точно такой же шар, так чтобы ты не заметила.
Алекс сжала зубы.
— Мошенники-тетйейъ. Что нам с этим делать?
— Ты знаешь Белые Горы, - сказал я. - Как и я. Мне нужно, чтобы ты посмотрела на дорожку
и попыталась увидеть те горы. Если мы оба сделаем это одновременно, может быть, у нас получится
сделать портал видимым. А потом, возможно, я смогу его устранить.
— Ты имеешь в виду, путем изменения нашего восприятия? - спросила Алекс. - Что-то
вроде того... как ты исцелил сознание Амира?
— Пожалуй... - я бы хотел быть более уверенным в своем плане. То, как Алекс это описала,
делало из меня какого-то гуру нового века. - Но, послушай, это может сработать лучше, если я буду
держать тебя за руку. И... я не могу обещать, что не увижу что-нибудь о твоей жизни.
Я видел, что она колеблется, оценивая варианты.
— Значит, я могу или пустить тебя в свою голову, или потерять ее, - проворчала она. -
Нелегкий выбор, - она схватила мою руку. - Приступим к делу.
Я всмотрелся в дальний конец дорожки и представил портал между нами и кеглями - окно,
выходящее на Белые Горы. Я вспомнил, какими захватывающими были те поездки с мамой по
выходным, когда она впервые показала мне горы на горизонте: «Смотри, Магнус, мы уже близко»!
Я использовал силу Фрейра. Тепло стало проходить через меня. Моя рука в ладони Алекс
Фиерро начала дымиться. Сверкающий золотой свет окружил нас обоих, как солнце в середине
лета, рассеивающее тени и туман.
Краем глаза я видел, что великаны морщатся и закрывают лица.
— Прекратите! - взвыл Крох. - Вы ослепляете нас!
Мое внимание оставалось сосредоточенным на кеглях. Свет засиял ярче. Отдельные мысли
Алекс Фиерро беспорядочно проскакивали в мой мозг: ее смертельная схватка с волками;
темноволосый человек в одежде для тенниса возвышается над ней, крича, чтобы она убиралась и
держалась подальше; группа подростков обступила десятилетнюю Алекс и пинает ее, обзывая
уродкой, пока она сворачивается в клубок, пытаясь защититься, слишком испуганная, чтобы
изменить форму.
Злость разгоралась в моей груди. Я не был уверен в том, чьи это были эмоции, мои или Алекс,
но с нас обоих было довольно иллюзий и притворства.
— Там, - сказала Алекс.
В центре дорожки появилась мерцающая щель, похожая на ту, что прорезал Джек между
мирами. По другую сторону, вдалеке, была мраморно-снежная гора Вашингтон. Затем портал исчез.
Золотое сияние вокруг нас поблекло, оставив дорожку с кеглями в конце такой, какой она была
раньше.
Алекс отдернула руку. Она быстро смахнула слезу.
— Мы сделали это?
Я не знал, что ответить.
— "Ничтожные смертные”! - вмешался Утгард-Локи. - Что это было? Вы всегда совещаетесь
друг с другом, производя при этом ослепительный свет?
— Извините! - крикнул я в толпу. - Теперь мы готовы!
Во всяком случае, я надеялся, что мы были готовы. Возможно, нам удалось сжечь иллюзию и
закрыть портал. А может быть, Утгард-Локи просто позволял мне думать, что я рассеял его трюк.
Это могло быть иллюзией внутри иллюзии. Я решил, что нет смысла перегружать свою голову в
эти, возможно, последние минуты ее нахождения на моей шее.
Я поднял свой тупой розовый шар, разрисованный под плюшевую игральную кость, и, шагнув
к линии фола, катнул его прямо по центру дорожки.
Должен сказать, звук падающих кеглей был самым прекрасным из того, что я слышал за весь
день (прости, Принс. Ты был на втором месте).
Блитцен взвизгнул:
— Страйк!
Самира и Хартстоун обнялись, что было несвойственно им обоим.
Глаза Алекс расширились.
— Это сработало? Сработало!
Я улыбнулся ей.
— Теперь все, что тебе нужно сделать - это сбить все твои кегли, и мы сравняем счет. Тебя не
затруднит превратиться во что-нибудь такое, что могло бы...
— О, не беспокойся, - ее коварная улыбка была в точности как у ее матери, Локи. - Я
справлюсь.
Она выросла до громадных размеров, ее руки превратились в толстые передние ноги, кожа
стала серой и морщинистой, нос вытянулся в двадцатифутовый хобот.
Алекс теперь была африканским саванным слоном, хотя один сбитый с толку великан в
глубине зала заорал:
— Это кошка!
Алекс подняла шар своим хоботом. Она ринулась к линии фола и швырнула его, весь
кегельбан содрогнулся от ее топота. Мало того, что шар сбил кегли, так еще от ее топота попадали
кегли на всех двенадцати дорожках, что сделало Алекс первым в истории слоном, насколько мне
было известно, который выбил одним броском двенадцать страйков и триста очков.
Я подпрыгивал и хлопал в ладоши, наверно, как пятилетняя девочка, которой только что
подарили пони (что я сказал насчет того, чтобы не судить?). Сэм, Харт и Блитц бросились к нам и
заключили в одно большое общее объятие, пока великаны кисло смотрели на нас из толпы.
Хёрг и Блёрг сбросили свои футбольные шлемы.
— Мы не можем побить этот рекорд! - взвыл Хёрг. - Просто возьмите наши головы!
— Смертные - мошенники! - пожаловался Крох. - Сначала они уменьшили мою сумку и
оскорбили Элвиса! Теперь они опозорили Индюшек-Боулеров!
Великаны стали надвигаться на нас.
— Стоять! - Утгард-Локи поднял руки. - Это все еще мой боулинг, и эти участники одержали
победу... хм, уверенно, хоть и не совсем честно, - он повернулся к нам. - Приз ваш. Хотите отрубить
головы Хёргу и Блёргу?
Алекс и я переглянулись. Мы пришли к молчаливому соглашению, что отрубленные головы
точно не подойдут в качестве украшений наших комнат в отеле.
— Утгард-Локи, - сказал я, - все, что мы хотим - это обещанная тобой информация.
Король обернулся к толпе. Он развел руками, будто говоря: "Что мне еще остается делать?”
— Друзья мои, вы должны признать, что эти смертные имеют мужество. Чем больше мы
пытались их унизить, тем больше они унижали нас самих. А что может вызвать большее уважение у
нас, горных великанов, чем способность унижать своих врагов?
Остальные великаны заворчали, неохотно соглашаясь.
— Я хотел бы им помочь! - объявил Утгард-Локи. - Я считаю, что они проявили себя
достойно. Сколько времени вы дадите мне?
Я не совсем понял вопрос, но великаны зашептались между собой. Крох выступил вперед.
— Я думаю, пять минут. Все «за»?
— Да! - выкрикнула толпа.
Утгард-Локи склонил голову.
— Более чем достаточно. Идемте, мои гости, поговорим снаружи.
Когда он провел нас через бар и входные двери, я спросил:
— Э-э, а что произойдет через пять минут?
— Х-м-м? - Утгард-Локи улыбнулся. - О, потом мои подданные будут иметь полное право
преследовать вас и убить. В конце концов, вы их унизили.
Глава 43
Вы продолжаете использовать слово «помощь». Не
думаю, что оно означает то, что вы думаете
УТГАРД-ЛОКИ ПРОВОДИЛ нас за здание кегельбана. Пока он вел нас по обледенелой
тропинке вглубь необъятного леса, я заваливал его вопросами вроде: «Преследовать нас? Убить
нас? Что?» Он только трепал меня по плечу и хихикал, будто мы обменивались шутками.
— Вы все хорошо справились! - сказал он, пока мы шли. - Обычно у нас бывают скучные
гости вроде Тора. Я говорю ему: «Тор, выпей эту медовуху». И он пытается раз за разом! Ему даже
в голову не приходит, что чаша с медом соединена с океаном, и осушить ее просто невозможно.
— Как ты соединил чашу с океаном? - спросила Сэм. - Ладно, забудь. У нас есть более
важные вопросы.
— Пять минут? - снова потребовал я объяснений.
Великан хлопнул меня по спине, как будто пытался что-то выбить - возможно, мою гортань
или сердце.
— Ах, Магнус! Должен признаться, что после твоего первого фрейма я занервничал. А второй
фрейм... ну, одна только сила никогда бы не сработала, но попытка хорошая. Алекс, твой мяч почти
долетел до ресторана «Тако Белл» на магистрали 1-93 к югу от Манчестера.
— Спасибо, - сказала Алекс. - К этому я и стремилась.
— Но потом вы двое разрушили иллюзию! - Утгард-Локи широко улыбнулся. - Это была
первоклассная идея. И, разумеется, эльф с его навыками игры в пинбол, гном, разбирающийся в
подборе одежды, Сэм, ударившая Страх секирой в лицо - вы все хорошо поработали! Будет честью
перерезать вас четверых в Рагнарек.
Блитцен хмыкнул.
— Это чувство взаимно. Теперь, я думаю, ты должен нам немного информации.
— Да, конечно.
Утгард-Локи изменил форму. Внезапно перед нами предстал убийца козла в своей одежде из
черного меха, кольчуге, покрытой сажей, и железном шлеме. Его лицо закрывала пластина в форме
ухмыляющейся волчьей морды.
— Ты не мог бы убрать маску? - попросил я. - Пожалуйста?
Утгард-Локи поднял свое забрало. Под ним оказалось его лицо, такое же, как прежде. Его
темные глаза убийственно сверкали.
— Скажите, друзья, вам известна истинная цель Локи?
Хартстоун скрестил ладони, сжал кулаки и потянул их в разные стороны, словно рвал бумагу:
«Уничтожить».
Утгард-Локи усмехнулся.
— Даже я понял этот жест. Да, мой маг пинбола, Локи хочет уничтожить своих врагов. Но это
не является его главной задачей на данный момент, - он повернулся к Сэм и Алекс. - Вы - его дети.
Вы наверняка знаете.
Самира и Алекс в замешательстве обменялись взглядами. Между ними произошел
безмолвный, очень характерный для двух сестер диалог: «Ты знаешь? - Нет, я думала, ты знаешь! -
Я не знаю; я думала, ты знаешь!»
— Он отправил вас в курган вайта, - подсказал Утгард-Локи. - Несмотря на все мои усилия,
вы пошли туда. И?
— Там не было молота, - сказал Блитцен. - Только меч. Меч, который я ненавижу.
— Совершенно верно... Великан ждал, пока мы сложим эти фрагменты вместе. Я всегда
терпеть не мог, когда учителя так делали. Мне хотелось заорать: «Я не люблю головоломки!»
Несмотря на это, я понял, к чему он клонит. Думаю, эта мысль давно уже формировалась в
моей голове, но мое подсознание пыталось ее подавить. Я вспомнил, как в моем видении Локи
лежал в своей пещере, привязанный к столбам из скал затвердевшими кишками своих убитых детей.
Я вспомнил о змеином яде, капающем на его лицо, и о том, как Локи пообещал: «Очень скоро,
Магнус!»
— Локи хочет освободиться, - сказал я.
Утгард-Локи откинул голову и расхохотался.
— У нас есть победитель! Разумеется, Магнус Чейз. Это то, чего Локи хочет уже тысячу лет.
Самира подняла руку, чтобы отогнать эту мысль прочь.
— Нет, этого не может произойти.
— И все же, - сказал Утгард-Локи, - за твоей спиной висит то самое оружие, которое могло бы
его освободить - меч Скофнунг!
Моя подвеска начала меня душить, кулон дергался на ключице, словно пытаясь оказаться
поближе к Сэм. Должно быть, Джек просыпался всякий раз, когда слышал «Скофнунг». Я дернул
его, вернув на место, что, вероятно, со стороны выглядело так, будто в моей рубашке блоха.
— Все это не имеет отношения к молоту Тора, - понял я. - Локи нужен меч.
Утгард-Локи пожал плечами.
— Ну, кража молота была хорошим катализатором. Я полагаю, Локи шепнул Триму на ушко,
подав ему идею. В конце концов, дедушка Трима однажды украл молот Тора, и это ничем хорошим
не кончилось. Трим и его сестра жаждали отомстить богу грома всю свою жизнь.
— Дедушка Трима?
Я вспомнил слова из свадебного приглашения: «Трим, сын Трима, сына Трима».
Утгард-Локи отмахнулся от моего вопроса.
— Ты можешь спросить об этом Тора, когда увидишь его, что, я уверен, случится очень скоро.
Суть в том, что Локи дал Триму несколько советов насчет кражи и устроил все так, чтобы у группы
чемпионов вроде вас не было иного выбора, кроме как попытаться вернуть молот... и по ходу этого
дела бы вы достали Локи то, чего он хочет на самом деле.
— Подожди, - Алекс сложила руки так, будто лепила что-то из куска глины на гончарном
круге. - Мы несем этот меч, чтобы передать Триму. Как это?..
— Выкуп за невесту, - вид у Сэм внезапно сделался крайне болезненный. - Ох, какая же я
дура.
Блитцен нахмурился.
— Э-э... ладно, я гном. Я не понимаю ваших патриархальных традиций, но разве выкуп за
невесту - это не то, что вы даете жениху?
Сэм покачала головой.
— Я была так занята, отрицая то, что эта свадьба может когда-нибудь состояться, выбрасывая
ее из моей головы, что я не подумала о... о древнескандинавских свадебных традициях.
— Которые также являются традициями йотунов, - согласился Утгард-Локи.
Хартстоун фыркнул, будто пытаясь избавиться от чего-то неприятного возле своего носа. Он
показал: «м-у-н-д»?
— Да, мунд, - ответила Сэм, - древнескандинавский термин, означающий выкуп за невесту.
Он не переходит жениху. Он переходит отцу невесты.
Мы остановились посреди леса. «Дорожки Утгарда» были едва видны позади нас, красно-
золотые отсветы его неоновой вывески окрашивали стволы деревьев.
— Ты хочешь сказать, что все это время, - сказал я, - что мы носились туда-сюда за мечом и
камнем, мы собирали подарки для Локи?
 Король великанов усмехнулся.
— Это довольно забавно, если опустить тот факт, что Локи хочет освободиться, а значит,
сможет всех убить.
Сэм прислонилась к ближайшему дереву.
— А молот... это утренний дар?
— Совершенно верно! - подтвердил великан. - Морген-гифу.
Алекс наклонила голову.
— Что-то про тофу?..
Хартстоун показал:
«Подарок невесте от жениха. Только преподнесенный после того, как свадьба... - жесты его
подвели. - Завершена. Следующим утром».
— Меня сейчас вывернет, - сказала Самира.
Я перевел слова Харта для Алекс.
— Значит, молот переходит тебе... - Алекс указала на Сэм. - Гипотетически, если бы ты была
невестой, которой ты не будешь. Но только после брачной ночи, и... Да, меня тоже сейчас стошнит.
— О, дальше будет хуже! - сказал великан даже чересчур весело. - Утренний дар принадлежит
невесте, однако он хранится в семье жениха. Следовательно, даже если ты согласишься на эту
свадьбу и вернешь молот Тора...
— Он просто останется у Трима, - сказал я. - Великаны получают брачный союз и молот.
— А Локи получает меч Скофнунг, - Сэм с трудом сглотнула. - Нет, это по-прежнему не имеет
смысла. Локи не может присутствовать на свадьбе во плоти. Все, на что он способен, это послать
образ. Его физическое тело останется в пещере, где он заключен.
— Которую невозможно найти, - добавил Блитцен. - Она совершенно недоступна.
Утгард-Локи криво улыбнулся.
— Как остров Лингви?
К несчастью, Утгард-Локи попал в точку, отчего мне захотелось присоединиться к Сэм возле
дерева для тех, кого тошнит. Место заточения волка Фенрира должно было храниться богами в
строгом секрете, но это не помешало нам устроить там небольшое собрание в прошлом январе.
— И этот меч... - продолжил Блитцен. - Почему Скофнунг? Почему не Сумарбрандер или
какое-нибудь другое магическое оружие?
— Я не до конца уверен, - признал Утгард-Локи. - Как не уверен и в том, каким образом Локи
доставит меч в место своего заточения, или как он будет его использовать. Но я слышал, что оковы
Локи довольно трудно разбить. Прочные, липкие и едкие кишки, ставшие железными, затупят
любой меч, даже самый острый. Может быть, тебе удалось бы разрубить одну из оков с помощью
Сумарбрандера, но после этого клинок был бы ни на что не годен.
Джек-кулон недовольно загудел.
«Успокойся, дружище, - подумал я. - Никто не станет заставлять тебя резать железные кишки».
— То же относится и к Скофнунгу... - Блитцен выругался. - Ну конечно! У этого клинка есть
магический точильный камень. Он может быть наточен столько раз, сколько потребуется. Вот
почему Локи нужны и меч, и камень.
Король великанов зааплодировал.
— Всего лишь надо было подтолкнуть, и ты связал все это вместе. Хорошая работа!
Блитц и Харт переглянулись, выражения их лиц говорили примерно следующее: «Теперь,
когда мы сложили это вместе, можно мы разберем все обратно, пожалуйста»?
— Значит, мы найдем другой способ получить молот, - сказал я.
Великан фыркнул.
 — Удачи. Он зарыт где-то под землей на глубине восьми миль, куда даже Тор не может
добраться. Единственный способ извлечь его - это убедить Трима сделать это.
Алекс скрестила руки.
— Я услышала много плохих новостей от тебя, великан. Но я все еще не услышала ничего,
что можно было бы назвать полезным.
— Знание всегда полезно! - сказал Утгард-Локи. - Но, по моему мнению, есть два варианта,
как помешать Локи. Первый: я убиваю вас всех, забираю меч Скофнунг и тем самым не позволяю
ему попасть в руки Локи.
Рука Сэм потянулась к секире.
— Мне не нравится первый вариант.
Великан пожал плечами.
— Ну, это просто, эффективно, и относительно нетрудно. Молот вы в этом случае не вернете,
но, как я говорил, меня это не волнует. Моя главная забота - удержать Локи в плену. Если он
получит свободу, он сразу же начнет Рагнарёк, а я, например, к этому не готов. В пятницу у нас в
кегельбане будет дамская вечеринка. Конец света все это непоправимо испортит.
— Если бы ты хотел убить нас, - сказал я, - ты мог бы уже это сделать.
Утгард-Локи улыбнулся.
— Знаю! Я был точно на иголках! Но, мои маленькие друзья, существует другой, более
рискованный вариант с большей выгодой. Я выжидал, чтобы посмотреть, способны ли вы
справиться с этой задачей. После вашего выступления на состязаниях я думаю, что еще как.
— Все эти испытания, - сказала Сэм. - Ты проверял нас, чтобы посмотреть, заслуживаем ли
мы остаться в живых или нет?
Хартстоун сделал несколько жестов, которые я решил не переводить, и все же их смысл
оказался достаточно ясен, чтобы Утгард-Локи понял.
— Ну, ну, маг пинбола, - сказал великан. - Не стоит горячиться. Если я отпущу вас и если вы
сможете победить Локи в его собственной игре, я получу ту же выгоду, плюс удовлетворение от
того, что этого выскочку, бога зла, унизили с моей помощью. Как я уже, возможно, упоминал, мы,
горные великаны, любим унижать своих врагов.
— И, спланировав это унижение, - сказала Алекс, - ты получишь уважение своих подданных.
Утгард-Локи скромно поклонился.
— Может быть, заодно вы вернете молот Тора. Может быть, нет. Мне действительно все
равно. Я считаю, что молот Тора - всего лишь бесполезная асгардская бабуйня, и вы можете
передать Тору, что я так сказал.
— Я не стану этого делать, - сказал я, - даже если бы знал, что это значит.
— Заставьте меня гордиться! - сказал Утгард-Локи. - Найдите способ изменить правила игры,
которую ведет Локи, как вы это сделали сегодня на нашей вечеринке. Конечно, вы можете
придумать план.
— Это второй вариант? - осведомилась Алекс. - «Сделайте сами»? В этом заключается твоя
помощь?
Утгард-Локи сложил руки на груди.
— Вы меня оскорбляете. Я так много для вас сделал! Кстати, наши пять минут истекли.
По лесу разнеслось «БУМ!» - звук распахнутых дверей бара, за которым последовал рев
разъяренных великанов.
— Быстро сматывайтесь, малявки! - напутствовал Утгард-Локи. - Найдите Тора и расскажите
ему, что узнали. Если мои подданные вас поймают... ну, я боюсь, им ужасно нравится первый
вариант!
Глава 44
Нас наградили рунами и купонами

ЗА МНОЙ ГОНЯЛИСЬ валькирии. За мной гонялись эльфы с огнестрельным оружием. За

мной гонялись гномы на танке. Теперь (я везунчик) за мной гнались великаны с огромными шарами
для боулинга.
Однажды я бы с удовольствием ушел из Мира, не будучи преследуемым разозленной толпой.
— Бегите! - заорал Блитц, будто бы эта идея раньше не пришла нам в головы.
Мы впятером побежали через лес, перепрыгивая через поваленные деревья и запутанные
корни. Позади нас великаны росли с каждым шагом. Мгновение, и они были ростом в двенадцать
футов. Еще секунда - и уже все двадцать.
У меня появилось чувство, будто меня преследовала приливная волна. Их тени нагнали нас, и я
понял, что надежды нет.
Блитцен выиграл нам несколько секунд. Ругнувшись, он кинул назад Пустокожую сумку и
прокричал: "Пароль!" Толпа великанов внезапно обнаружила, что путь им преградила сумка для
боулинга, но они тут же стали достаточно высокими, чтобы просто переступить её. Скоро нас бы
растоптали. Даже Джек не смог бы справиться с таким количеством.
Хартстоун припустился вперед, неистово жестикулируя: "Давайте же!" Он указал на дерево с
тонкими ветками и гроздями дозревающих в зеленой листве красных ягод. Земля под нами была
покрыта белыми цветочными лепестками. Дерево определенно выделялось среди огромных елей
Йотунхейма, но я не понимал, почему Харту было так важно умереть именно в этом месте.
Потом ствол дерева открылся, словно дверь. Оттуда вышла какая-то леди и позвала нас:
— Сюда, мои герои!
У неё были правильные эльфийские черты лица и длинные волосы из красного золота, густые,
теплые и блестящие. Её оранжево-красное платье было заколото на плече зеленой с серебром
брошью.
Моей первой мыслью было: это ловушка. Мой опыт с Иггдрасилем вселил в меня здоровый
страх прыжков через проходы в деревьях. Вторая мысль: леди выглядела как одна из дриад - духов
деревьев, которых описывала моя кузина Аннабет, хотя я понятия не имел, что одна из них могла
делать в Йотунхейме.
Сэм не стала мешкать. Она побежала за Хартстоуном, в то время как красно-золотая женщина
вытянула к нам руки и воскликнула: "Торопитесь, торопитесь!"
Это тоже показалось мне вполне очевидным советом.
Небо над нами стало черным, как ночью. Я взглянул вверх и увидел подошву ботинка для
боулинга размером с яхту, готовую раздавить нас в лепешку. Красно-золотая леди втащила Харта
внутрь дерева. Сэм прыгнула следом, а за ней и Алекс. Блитц старался изо всех сил, но короткие
ноги не позволяли ему последовать за ними, поэтому я схватил его и прыгнул. И прямо в тот
момент, когда ботинок великана опустился на землю, мир вдруг превратился в абсолютную, тихую
темноту.
Я моргнул. Видимо, я все же не умер. Блитц пытался выбраться из-под моей руки, поэтому я
решил, что он тоже не мертв.
Внезапно меня ослепил очень яркий свет. Блитц тревожно заворчал. Я поставил его на ноги,
пока он пытался надеть свой шлем. Только после того, как он был полностью защищен, я
осмотрелся.
 Мы стояли в шикарной комнате, которая определенно не была залом для боулинга. Дневной
свет лился с потолка сквозь девятигранную стеклянную пирамиду. Окна от потолка до пола
окружали комнату, открывая нам вид на крыши Асгарда, словно из пентхауса. Вдали можно было
различить главный купол Вальхаллы. Покрытый сотнями тысяч золотых щитов, он был похож на
панцирь самого модного в мире броненосца.
Комната, в которой мы находились, по всей видимости, была атриумом. Девять деревьев,
похожих на то, через которое мы сюда попали, окружали периметр. Посреди комнаты перед
возвышающимся помостом весело трещал очаг, не производя совершенно никакого дыма. А на
помосте был трон, искусно высеченный из белого дерева.
Женщина с красно-золотыми волосами поднялась по ступеням и села на трон.
Как и её волосы, все в ней было изящным, плавным и светлым. Колыхание её платья
напомнили мне поле красных маков, раскачивающихся под теплым летним ветерком.
— Добро пожаловать, герои, - сказала богиня. (Ах, да. ВНИМАНИЕ, СПОЙЛЕРЫ. Теперь я
был вполне уверен, что она богиня).
Хартстоун поспешно вышел вперед. Он преклонил колени перед троном. Я не видел его таким
охваченным благоговением с тех пор, как... ну, никогда. Даже тогда, когда он предстал перед самим
Одином.
Он прожестикулировал: "С-И-Ф".
— Да, мой дорогой Хартстоун, - сказала богиня. - Я Сиф.
Блитц подошел к Харту и тоже преклонил колени. Я не был таким уж любителем
преклоняться, но отвесил леди поклон и даже умудрился не упасть. Алекс и Сэм просто стояли в
стороне, выглядя крайне недовольными.
— Моя леди, - сказала Сэм с очевидной неохотой, - почему Вы привели нас в Асгард?
Сиф сморщила свой симпатичный носик.
— Самира аль-Аббас, валькирия. И еще одна, Алекс Фиерро... новый эйнхерий, - офицеры
Санспот и Вайлдфлауэр одобрили бы её взгляд, полный неприязни. - Я спасла ваши жизни. Разве за
это не стоит быть благодарными?
Блитц прочистил горло.
— Моя леди, Сэм просто имела в виду...
— Я сама могу говорить за себя, - сказала Сэм. - Да, я признательна вам за спасение, но это
было просто отвратительно вовремя. Вы следили за нами?
Глаза богини сверкнули, как монетки под водой.
— Конечно, я следила за вами, Самира. Но, естественно, я не могла вызволить вас, пока вы не
добыли информацию, чтобы помочь моему мужу.
Я огляделся.
— Ваш муж... Тор?
Я не мог представить бога молний, живущего в таком чистом и красивом месте с
несломанными стеклянным потолком и окнами.
— Да, Магнус Чейз, - Сиф развела руками. - Добро пожаловать в наш дом -Бильскирнир,
прославленный замок "Трещина Света".
Вокруг нас небесный хор пропел "О-о-о-о-о-о-о-о!", а затем замолк так же резко, как и начался.
Блитцен помог Хартстоуну подняться. Я не знал божественного этикета, но предположил, что
как только прозвучал небесный хор, вам позволено встать.
— Самый большой особняк в Асгарде! - удивился Блитцен. - Я слышал много историй про это
место. И такое хорошее название - Бильскирнир!
Другой хор пропел: "О-о-о-о-о!"
 — "Трещина Света"? - спросила Алекс, даже не дождавшись, пока ангелы закончат. - Вы
живете рядом с "Трещиной Сантехника"?
(Прим. пер.: Алекс намекает, что название замка напомнило ей межъягодичную складку,
нередко демонстрируемую каноничным сантехником)
Сиф нахмурилась.
— Мне не нравится это. Возможно, я отправлю это назад в Йотунхейм.
— Назови меня "этим" еще раз, - прорычала Алекс. - Только попробуй.
Я выставил руку перед ней, как преграду, хотя знал, что это чревато ампутацией с помощью
глинорезки.
— Эм... Сиф, так может вы расскажете, зачем мы здесь?
Взгляд Сиф остановился на мне.
— Да, конечно, сын Фрейра. Мне всегда нравился Фрейр. Он довольно красив.
Она взъерошила свои волосы. Почему-то у меня возникло ощущение, что под "красивым" Сиф
имела ввиду, скорее всего, "заставляет моего мужа ревновать".
— Как я уже сказала, - продолжала она, - я жена Тора. К сожалению, это все, что большинство
людей знает обо мне, но я также и богиня земли. Мне не составляло никакого труда отслеживать
ваши передвижения по девяти мирам всякий раз, когда вы проходили через лес или ступали по
живой траве или мху.
— Мху? - переспросил я.
— Да, дорогой. Есть даже мох "волосы Сиф", названный в честь моих роскошных золотых
волос.
Она выглядела довольной. Я не думаю, что был бы так же рад, если бы моим именем назвали
мох.
Харт показал на деревья во дворе и прожестикулировал: "Р-Я-Б-И-Н-А".
Сиф засияла.
— Ты многое знаешь, Хартстоун! Действительно, рябина - мое священное дерево. Я могу
перемещаться от одной рябины к другой по всем Девяти Мирам. Именно так я и привела вас в свой
дворец. Это дерево является источником многих благословений. Знаете ли вы, что мой сын Улль
сделал первый лук и первые лыжи из рябиновой древесины? Я была так горда.
— Ах, да, - я вспомнил разговор, который произошел однажды между мной и козлом в
Йотунхейме (унизительно, что я вообще могу сказать такое). - Отис упоминал что-то об Улле. Я не
знал, что он сын Тора.
Сиф приложила палец к губам.
— На самом деле, Улль - мой сын от первого мужа. Для Тора это немного щекотливая тема, -
этот факт, казалось, радовал ее. - Но, раз уж мы заговорили о рябиновых деревьях, у меня есть
подарок для нашего эльфа-волшебника!
Из рукавов своего элегантного платья она вытащила кожаный мешочек.
Харт чуть не упал. Он замахал руками, что не имело особого смысла, но, казалось, должно
было значить что-то вроде: "О-о-ох!"
Блитцен схватил его за руку, пытаясь остановить.
— Это... Это мешочек с рунами, миледи?
Сиф улыбнулась.
— Правильно, мой нарядный гномий друг. Руны, высеченные на дереве, обладают совсем
другой силой, чем руны, высеченные на камне. Они полны жизни и податливы. Их магия мягче,
послушнее. И рябина - лучшее дерево для рун.
Она подозвала Харта к себе и всучила кожаный мешочек в его дрожащие руки.
 — Они понадобятся вам в грядущей битве, - сказала она ему. - Но будь осторожен - здесь не
хватает одной руны, как и в твоем прежнем наборе. Когда какая-либо буква отсутствует, весь язык
магии ослабевает. Однажды тебе придется вернуть этот символ, чтобы достичь пика своих
возможностей. Когда сделаешь это, приходи повидаться.
Я вспомнил, что Хартстоун оставил руну наследия на каирне своего брата. Если Сиф может
перемещаться при помощи деревьев и телепатически общаться со мхом, почему она не могла
просто вручить Хартстоуну новый отал. Я этого не понимал. С другой стороны, я же не обучался на
воскресном семинаре "Рунная магия со Всеотцом".Хартстоун склонил голову в знак благодарности.
Он отошёл от помоста, укачивая свой новый "мешочек с силой", словно это был завёрнутый в
пелёнки ребенок.
Сэм сжала топор. Она внимательно разглядывала Сиф, как будто богиня могла оказаться
Малышом Билли под прикрытием.
— Леди Сиф, это очень великодушно. Но вы собирались рассказать нам, для чего вы привели
нас сюда.
— Чтобы помочь своему мужу! - воскликнула Сиф. - Насколько я понимаю, у вас уже есть
информация, необходимая для того, чтобы вернуть молот?
Я бросил взгляд на своих друзей, задаваясь вопросом, знает ли кто-нибудь из них тактичный
способ сказать "отчасти, в какой-то степени, не совсем".
Сиф вздохнула с едва заметной долей презрения.
— Ах, ну конечно. Сначала вы хотите обсудить вашу оплату.
— Эм, - протянул я, - это не совсем...
— Минуточку.
Сиф пробежала пальцами по своим длинным волосам, будто работала за ткацким станком.
Красно-желтые пряди упали ей на колени и начали сливаться в некую форму, как будто 3D- принтер
печатает чистым золотом.
Я повернулся к Сэм и прошептал:
— Она что, как Рапунцель?
Сэм подняла бровь.
— А откуда, по-твоему, взялась эта сказка?
Спустя несколько мгновений, даже не испортив прическу, богиня держала в руках небольшую
золотую статуэтку. Она с гордостью подняла ее.
— Каждый из вас получит такой трофей!
Верхушкой статуэтки была уменьшенная золотая копия молота Мьёльнира. На дне подставки
было выгравировано: "НАГРАДА ОТВАЖНОМУ ЗА ВОЗВРАЩЕНИЕ МОЛОТА ТОРА", а дальше
пришлось прищуриться, чтобы разглядеть мелкие буквы: "ПРЕДЪЯВИТЕЛЬ ИМЕЕТ ПРАВО НА
ОДНО БЕСПЛАТНОЕ БЛЮДО ПРИ ЗАКАЗЕ БЛЮДА ТОЙ ЖЕ СТОИМОСТИ В РЕСТОРАНАХ
АСГАРДА, УЧАСТВУЮЩИХ В СПЕЦПРЕДЛОЖЕНИИ".
Блитцен взвизгнул.
— Это потрясающе! Такая тонкая работа! Как?..
Сиф улыбнулась, явно удовлетворенная его восхищением.
— Ну, с тех пор как мои обычные волосы сменились волшебными золотыми локонами из-за
того, что Локи сыграл со мной ту ужасную шутку, - ее улыбка скривилась в гримасу отвращения,
когда она взглянула на Алекс с Сэм, - единственным плюсом является то, что я могу сплести из
своих необыкновенных волос сколько угодно золотых изделий. Поэтому я отвечаю за оплату
работы прислуги, включая героев вроде вас, подобными знаками внимания. А Тор такой милашка,
ему настолько нравятся мои способности, что он зовет меня трофейной женой. (Прим. пер: "Trophy
wife” также означает "статусная жена” - молодая красотка, демонстрирующая статус мужа.)
 Я моргнул.
— Вау.
— Да! - Сиф даже покраснела. - Так или иначе, когда вы закончите, каждый из вас получит по
такой награде.
Блитцен жадно потянулся к образцу.
— Бесплатное блюдо в... В любом ресторане-участнике?
Я начал бояться, что он зарыдает от радости.
— Да, дорогой, - сказала богиня. - Так как вы планируете вернуть молот?
Алекс кашлянула.
— Ну, на самом деле...
— Неважно, не говори мне! - Сиф подняла руку, будто бы пытаясь отгородиться от лица
Алекс. - Я предпочитаю оставлять детали прислуге.
— Прислуге, - повторила Алекс.
— Да. Итак, ваше первое задание будет сложным. Вы должны сообщить моему мужу все
новости, какими бы они ни были. Лифт вон там. Вы найдете Тора в его - как он это называет? - в его
мужской берлоге. Просто имейте в виду, он в очень плохом настроении.
Сэм побарабанила пальцами по оголовью своего топора.
— Получается, вы не можете просто передать ему сообщение от нас?
Улыбка Сиф стала натянутой.
— Ну нет, я не могу. А теперь уходите. И постарайтесь не довести Тора до бешеного желания
вас прикончить. У меня нет времени нанимать другую группу героев.
Глава 45
Косички никогда не были настолько пугающими
— СИФ - ОТСТОЙ, - пробормотала Алекс, как только двери лифта закрылись.
— Может быть, не стоит говорить это сейчас, - предложил я, - пока мы находимся в её лифте.
— Если легенды правдивы, - добавил Блитц, - в этом особняке не меньше шести сотен этажей.
Мне не очень хочется падать в подвал с такой высоты.
— Плевать, - проворчала Алекс. - И что это за название такое - "Трещина Света”?
Двухсекундный хор небесного блаженства зазвучал из потолочных динамиков.
— Это кеннинг! - сказал Блитц. - Ну, как Река Крови для того чувака с мечом Скофнунгом.
Трещина Света...
— О-о-о-о-о-о-о!
— ...это всего лишь поэтический вариант слова "молния", все-таки Тор - бог грома и все такое.
— Хмм, - сказала Алекс. - Ничего поэтического в Трещине Света нет.
— О-о-о-о-о-о-о!
Получив новый мешочек с рунами, Хартстоун стал еще более замкнутым, чем обычно. Он
забился в угол лифта, дергая шнурок на кожаном мешочке. Я попытался привлечь его внимание,
спросить, в порядке ли он, но он не смотрел в мою сторону.
Что касается Сэм, она продолжала проводить кончиками пальцев по кромке лезвия топора, как
будто предчувствовала необходимость его использования в ближайшее время.
— Тебе тоже не нравится Сиф, - заметил я.
Сэм пожала плечами.
— Почему она должна мне нравиться? Она тщеславная богиня. Я нечасто соглашаюсь с
проделками своего отца, но обрезать волосы Сиф - с этим я согласна. Он сделал это нарочно. Она
заботится о своей внешности больше, чем о чем-либо еще. Умение плести вещи из своих новых
драгоценных металлических волос, все эти разговоры про то, что она "трофейная жена"? Я уверена,
что мой отец и это спланировал. Это все его шуточки. Сиф и Тор просто слишком глупые, чтобы это
понять.
Хартстоун, видимо, уловил это. Он засунул мешочек с рунами в карман и показал: "Сиф
мудрая и добрая. Богиня всего растущего. Ты..." Он указал на Сэм и показал руками два знака
"окей", а затем жест, как будто отрывал кусок бумаги - знак несправедливости.
— Эй, эльф? - сказала Алекс. - Я могу только догадываться, о чем ты, но если ты защищаешь
Сиф, должна сказать, что на этот раз я на стороне Самиры.
— Спасибо, - сказала Сэм.
Хартстоун нахмурился и скрестил руки на груди, что было глухонемым эквивалентом "не
желаю с тобой даже разговаривать".
Блитц хмыкнул.
— Ну, я думаю, надо быть чокнутым, чтобы поливать грязью жену Тора в доме Тора, когда
собираешься встретиться с...
Динь.
Двери лифта разъехались.
— Святая мужская берлога, - сказал я.
Мы вышли из лифта и оказались в своего рода гараже. На гидравлическом подъемнике была
подвешена колесница Тора: колеса сняты, а с ходовой части свисало что-то, напоминающее
сломанную коробку передач. Десятки гаечных ключей, пилы, отвертки и резиновые молотки
крепились к штекерной панели на одной из стен. У меня мелькнула мысль взять один молоток и
крикнуть: "Я нашел твой молот!”. Но я подумал, что эта шутка может ему не понравиться.
После гаража подвал вел в полноценную мужскую пещеру. Высоко над нами с потолка
свисали сталактиты, наполняя помещение светом как в Нидавеллире. Дальняя часть пещеры
оказалась IMAX-кинотеатром с двумя полноразмерными экранами и рядом плазменных мониторов
поменьше под ними, так что Тор мог смотреть сразу два фильма, при этом продолжая отслеживать с
десяток различных спортивных мероприятий. Чтобы, ну, знаете, расслабиться. Кресла кинотеатра
были реклайнерами из кожи и меха со столиками для напитков, изготовленными из рогов лося.
Слева располагался камбуз: пять холодильников "Sub-Zero" из нержавеющей стали, духовка,
три микроволновые печи, ряд профессиональных блендеров и разделочный стол, который,
вероятно, не был любимым местом его козлов. В конце короткого коридора чучело из бараньей
головы указывало дорогу к туалетам плакатами, свисавшими с его рогов:
ВАЛЬКИРИИ
^-------БЕРСЕРКИ
Правая половина пещеры в основном представляла собой зону аркадных игр. После "Дорожек
Утгарда" это было последним, что я хотел видеть. К счастью, там не было кегельбана. Судя по
большому столу, что занимал почетное место в середине пещеры, Тор больше увлекался
аэрохоккеем.
Это было такое огромное место, что я даже не увидел Тора, пока он не вышел из-за
танцевального автомата. Он метался и бормотал с задумчивым взглядом, потирая при этом
аэрохоккейные биты друг об друга, как будто готовясь к дефибрилляции чего-то сердца. За ним
плелись его козлы, Отис и Марвин, но на своих копытцах они были не слишком шустрыми. Каждый
раз, когда Тор поворачивался, он врезался в них, и ему приходилось отпихивать их с пути.
— Молоты, - ворчал он. - Глупые, глупые молоты. Молоты.
Наконец, он нас заметил.
— Ага!
Он устремился к нам, глаза его налились кровью и яростью, а лицо стало таким же красным,
как его густая борода. Доспехами ему служили рваная футболка с МetaШca и спортивные шорты,
обнажающие его бледные волосатые ноги. Ногти на босых ногах остро нуждались в мужском
педикюре. По какой-то причине лохматые алые волосы были заплетены в косички, но вид Тора был
больше устрашающим, чем смешным. Было похоже, что он хотел донести до нас: "Хоть я и ношу
прическу, как у шестилетней девочки, я все равно могу убить вас!".
— Какие новости? - потребовал он.
— Привет, Тор, - сказал я голосом, примерно таким же мужественным, как его косички. — Э-
э-э... Сумарбрандер хочет тебе кое-что сказать.
Я снял свой кулон и вызвал Джека. Было ли подло с моей стороны прятаться за волшебным
говорящим мечом? Я предпочитаю думать, что это было стратегически мудро. Я не смог бы больше
оказывать Тору услуги, если бы он разбил мне лицо аэрохоккейной битой.
— Привет, Тор! - радостно засветился Джек. - Привет, козлы! О, аэрохоккей! Клёвое местечко
для расслабона, Мужик Гром!
Тор почесал бороду битой. На костяшках у него синими чернилами было вытатуировано имя
его сына - "Моди". Я надеялся, что не взгляну на это имя поближе.
— Да, да, здравствуй, Сумарбрандер, - проворчал Тор. - А где мой молот? Где Мьёльнир?