Iōannēs Angelos Komnēnos Palaiologos Kantakouzēnos был одним из ведущих деятелей

византийского мира в четырнадцатом веке. Будучи солдатом, государственным деятелем, а

затем императором, он сыграл заметную роль в кратковременном восстановлении и
последующем катастрофическом крахе империи римлян. Будучи императором и богословом,
он оказал решающее влияние на величайшую православную богословскую полемику своего
времени и, будучи историком, создал одно из самых длинных историографических
произведений на греческом языке, центральное для изучения его века

Кантакузенос родился около 1295 года. Его отец, который не был надежно идентифицирован,
умер молодым, возможно, даже до того, как родился его сын. Kantakouzēnos унаследовал
имена Angelos и Palaiologos от своей матери, и иногда его также называли Komnēnos. Его
ранняя жизнь в значительной степени неизвестна, но он, кажется, был близок с Andronikos
Palaiologos, позже Andronikos III (r. 1328-1341), с ранних лет. Андроникос был лишен
наследства своим императором дедом Андроникосом II (р. 1282-1328) в октябре 1320 года, что
вскоре привело к его открытому восстанию.

В это время Kantakouzēnos имел звание megas papias, хотя в «Историях» он называет себя
анахронистически как megas Domestikos. Он отвечал за военные силы, дислоцированные в
Галлиполи, и ранее входил в окружение Михаэля IX в Адрианополе. Кантакузенос с самого
начала восстания был одним из ведущих сторонников молодого Андроника. Борьба между
дедушкой и внуком была затяжной, с короткими приступами открытой войны, разделенными
периодами перемирия и различными уровнями сотрудничества между конкурирующими
императорами. В конечном счете, Андроникос II был свергнут в 1328 году. К тому времени
Кантакоузенос был повышен до звания Megas Domestikos, и был одной из самых важных
фигур при дворе Андроникоса III.

После обширных территориальных потерь господства Андроникоса II Андроникос III наблюдал

период стабилизации и даже продвижения в политических состояниях Империи. В «Историях»
Кантакузенос дает грандиозную игру военных предприятий Андроникоса и свою выдающуюся
роль в них. Хотя Андроникос был вынужден смириться с потерей оставшихся имперских
территорий в северной Анатолии и столкнулся со смешанным успехом против конкурирующих
балканских государств Сербии и Болгарии, он вновь подтвердил прямой контроль над
богатыми Эгейскими островами Хиос и Лесбос, принудил кочующие албанские племена
призналть его власть и, наконец, аннексировали Фессалию и Эпирос, оба в значительной
степени независимые от Константинополя со времен Четвертого крестового похода. В целом
Андроникос, похоже, избежал чрезмерной финансовой нагрузки, быстро победил восстания и
предпринял искренние усилия по реформированию судебной системы. Безопасность Империи
была укреплена в результате его военных успехов и его усилий по укреплению; несмотря на
хроническую уязвимость его длинных границ, не было никакой непосредственной
экзистенциальной угрозы или намека на внутренний коллапс.

Внезапная смерть Андроника III в июне 1341 года создала политический вакуум; его
наследник, Iōannēs V Palaiologos, был еще ребенком. Kantakouzēnos быстро обеспечил
контроль правительства, эффективно осуществляя имперскую власть. Однако он недооценил
решимость и способности своих политических противников. Когда они выступили против него
в октябре того же года, он был практически не готов, несмотря на то, что командовал
значительной армией. Его политическое противодействие, объявляя себя и императором, и
покровителем Яннеса V, в основном провоцировало враждебность, и его военные усилия
вскоре потерпели крах. К середине 1342 года его партия почти не контролировала никакую
территорию, кроме города Дидимотеихон, большая часть его армии дезертировала, и он
пользовался небольшой открытой поддержкой среди аристократов или простых людей; он
был на грани полного поражения. После обращения к сербскому королю он получил
достаточную военную помощь, чтобы остаться в борьбе, но не имел никаких шансов на
победу, пока не заручился поддержкой могущественного турецкого правителя Умура, сына
Айдына. Впоследствии Kantakouzēnos получит поддержку ряда турецких военачальников, в
частности османского правителя Орхана, который женился на его дочери Феодоре. Эти
турецкие силы позволили ему провести жестокую войну на истощение и экономические
разрушения во Фракии до тех пор, пока элементы правительства-регента наконец-то не
решили открыть ему ворота Константинополя в феврале 1347 года. Зависимость Кантакузеноса
от в основном иностранных вооруженных сил для достижения победы высветила трудности, с
которыми он столкнется как император: нехватку внутренней политической поддержки и
материальных ресурсов.

Империя была опустошена войной и была в дальнейшем опустошена в результате

последовавшей крупной эпидемии чумы, теперь широко известной как Черная смерть. Кроме
того, соседние державы, в частности Сербия, завоевали значительные территории во время
конфликта; Империя была уменьшена до Фракии и несколько анклавов разбросаны по всему
Эгейскому морю. Kantakouzēnos попытался приспособить амбиции своих взрослых сыновей,
Matthaios и Manouēl, а также Iōannēs Palaiologos, за которого он женился на своей дочери
Helenē, предоставив им все части уменьшенной имперской территории для управления. Это
было поразительно неудачно; Палеологос стал центром народной оппозиции правлению
Кантакузеноса, в то время как многие его собственные сторонники, считая примирение
Пантайологоса Кантакузеносом как предательство своих жертв во время войны, встали на
сторону его старшего сына Маттея. Эта напряженность становилась все более непримиримой
по мере его правления. Хотя Кантакузенос избежал дальнейших серьезных территориальных
потерь, его нехватка ресурсов требовала постоянной опоры на все более могущественных и
все более неконтролируемых османских союзников. Продолжающиеся политические
беспорядки не позволили уменьшенной военной мощи Кантакузеноса сосредоточиться на
внешних опасностях; в результате он достиг не более чем изнурительных тупиков в своих
конфликтах с сербами, турками и генуэзцами. В 1352 году снова началась гражданская война,
и в декабре 1354 года Яннес V, наконец, заставил своего свекра отречься от престола.
Kantakouzēnos принял монашескую привычку под именем Iōasaph.

Принимает ли кто-либо свое утверждение о том, что он уже решил отречься от престола и стал
монахом до восстания своего зятя или нет, он был явно подавлен борьбой и его
неспособностью арестовать ужасное падение Империи. Яннес V признал опасность мести
своему свергнутому сопернику, который, в конце концов, был его тесть. Он принял помощь
Кантакузеноса, чтобы окончательно убедить Матфея в декабре 1357 года отказаться от своих
притязаний на власть.

После этого Kantakouzēnos пользовался не только необычной степенью автономии для

бывшего императора, но и необычным уважением и влиянием для монаха. Компетентный
богослов, его урегулирование спора паламитов, в двух соборах, проведенных в 1351,
выдержал, и он остался активным защитником паламизма против его критиков. Iōannēs V,
кажется, передал большую часть своего управления церковными делами своему свекру,
назначая ему задачу вести переговоры с папским легатом по вопросу о церковном союзе в
1367 году. Последний, по-видимому, сравнил его с вертел: когда он двигался, другие
обязательно обратиться с him.20 Kantakouzenos осуществляют долгосрочное влияние на дела
церкви и его престиж и непререкаемое православие, вероятно, основной фактор
предотвращения нового раскола, когда Иоаннес V лично перешел в католичество.

Kantakouzēnos, как монах Iōasaph, удалился сначала в Мангану в Константинополе, а затем в

Charsianitēs монастырь. Он также провел промежутки в Пелопоннесе, который все еще
управлялся его сыновьями. В 1379-1381 годах престарелый монах был взят в заложники в
Галате как часть конфликта между Яннесом V и его внуком Андроником IV (ок. 1376-1379).
После освобождения он отступил в Мистру на Пелопоннесе. Он умер там 15 июня 1383 года.
Многие его работы, написанные во время его монашеской жизни, сохранились: опровержения
и осуждения антипаламитов, евреев и мусульман; трактат о свете Фавора и работе, для
которой он наиболее известен, его «Истории», завершенные в некоторый момент между
октябрем 1364 года и декабрем 1369 года. Последний имеет явное извиняющееся намерение,
пытаясь оправдать участие автора в осаждении - многочисленные гражданские войны,
защищать его репутацию правителя и дистанцироваться от своих бывших турецких союзников,
которые к тому времени завоевали большую часть Фракии.

История, несмотря на неизбежную пристрастность, является одним из наиболее важных

источников для истории византийского мира, включающего южные Балканы и побережье
Эгейского моря, в начале и середине четырнадцатого века. Как таковая, она широко
использовалась учеными. Тем не менее, первым крупным монографическим исследованием
историй и самого Кантакузеноса было исследование Валентина Паризо в 1845 году.

Это оставалось единственной посвященной работой до тех пор, пока просопографическое

исследование Дональда Никола о Kantakouzēnoi в 1968 году, в котором преобладала
расширенная биография самого известного сына семьи, естественно, в значительной степени
опираясь на его «Истории». Исследование Гюнтера Вейсса, опубликованное в следующем
году, было сосредоточено не на биографии или историографии, а на социологическом
анализе, в частности, на клиентуре Kantakouzēnos, последовавшей за "gefolgschaft".

В 1980 году Александр Каждан опубликовал новаторский лексический анализ историй,

который, помимо других наблюдений, убедительно доказал, что выбор словаря Kantakouzēnos
выдал несколько менее выраженные проблемы, особенно озабоченность деньгами и
прибылью, чем очевидно в семантической уровень.

Хотя это только статья в журнале, статья Каждана остается наиболее обширным и
оригинальным литературным анализом историй.

В 1996 году Никол вернулся к экзамену Кантакузеноса, опубликовав специальное

исследование его жизни.

Будучи не совсем некритическим, Николь в целом принял показания Кантакузеноса, считая его
«великим, оскорбленным и неправильно понятым человеком»
. Однако «Истории» - это апология, а не исповедь; Kantakouzēnos не признает личных ошибок и
ошибок и постоянно изображает негативные последствия своих собственных действий как
прискорбные, но неизбежные реакции на ситуации, созданные злобой и жадностью его
противников. Многие ученые по понятным причинам считают сглаженное свидетельство
Кантакузеноса и абсолютное отрицание его собственных ошибок или собственных интересов
провокационным. Соответственно, они были скорее менее сочувствующими, чем Николь,
считая Кантакузеноса по сути своей эгоистичным, неискренним и манипулирующим как со
стороны своих современников, так и его читателей 30

В конечном счете, близкие, критические чтения историй могут быть использованы для
поддержки как положительных, так и отрицательных характеристик Kantakouzēnos, хотя
ученые, выступающие за критический взгляд, имеют тенденцию косвенно отдавать
предпочтение свидетельству современной римской истории Никифороса Грегораса, а не
собственному Kantakouzēnos. Это может быть в равной степени проблематично, поскольку
Грэгорас, безусловно, был не менее самоуверенным, и его оценка Kantakouzēnos меняется с
крайне благоприятной до и во время гражданской войны 1341-1347 гг. До глубоко
враждебной, когда их богословские разногласия стали очевидными во время правления
Кантакузеноса. Однако, несмотря на очевидные способности Кантакузеноса и отсутствие
личной мстительности, нельзя отрицать, что его политическое наследие было спорным и
разрушительным. Короче говоря, нет никакого пути к позитивистскому, «правильному»
пониманию Кантакузеноса, и он останется противоречивой фигурой, какой он так явно был
при жизни.

Полный текст «истории» сохранился в семи рукописях. Среди них четыре относятся к XIV веку,
тогда как еще три датируются 16 веком. Первая группа рукописей была создана при жизни
Кантакузина и, возможно, под его руководством. Вероятно, что все четыре вышли из одного и
того же скриптория. Окончание одной из них датировано колофоном 7 декабря 1369 года.
Колофо́ н (κολοφών, κολοφῶνος «вершина, завершение, венец») — текст на последней
странице рукописной или старинной печатной книги, в котором сообщаются данные об авторе,
времени и месте создания этого произведения.

Рукописи 16-го века происходят от предыдущих четырех. Латинский перевод сделал Иаков
Понтанус в 1603 году. С тех пор было сделано порядка пяти изданий на французском,
английском, немецком языках.

Основную часть историй предваряет обмен письмами между Нейлосом и «Христодулосом»,

Kantakouzēnos ’nom de plume.

Нилос сначала оплакивает народное невежество относительно войн между Андроникосом II и

Андроникосом III и умоляет Христодулоса раскрыть правду о том, что произошло во время
этого конфликта и после него.
Христодулос соглашается с просьбой Нейлоса, заявляет о своей решимости говорить только
правду и кратко обрисовывает преемственность императоров Палеолога, прежде чем начать
первую главу своего собственно повествовательного рассказа.

Книга I, состоящая из 59 глав, начинается с преждевременной смерти Михаэля IX Палеолога,

12 октября 1320 года. Она заканчивается вступлением победившего молодого императора в
Константинополь 24 мая 1328 года.

Далее следует книга II (40 глав), в которой рассказывается о правлении Андроника III, которое
закончилось его смертью 15 июня 1341 года.

В начале Книги III (100 глав) Христодулос заявляет, что выполнил свою «первоначальную
цель», связав конфликт между Андрониками и последующим правлением более молодого
императора, и продолжает объяснять, что катаклизм, последовавший за смерть последнего
требует, чтобы он продолжал рассказывать о последующей гражданской войне.

Книга III завершается входом Кантакузеноса во Дворец Блахернай 8 февраля 1347 года.

В начале Книги IV (50 глав) говорится, что повествование будет продолжено, связав правление
императора Иганнеса Кантакоузена и разногласия с Иганнесом V Палеологом.

Последняя цель требует, чтобы повествование продолжалось и после отречения

Кантакузеноса в 1354 году, до разрешения соперничества между его старшим сыном Маттеем
и Ианнесом V, его зятем.

Повествование остается подробным вплоть до захвата Матфея в 1356 году, а затем в

последних главах «Историй» следуют несколько разрозненных событий, связанных с
очевидным примирением Кантакузене и Палеологов.

Последнее событие связано с восстановлением Патриарха Филеоса 8 октября 1364 года,

символически положив конец разделениям внутри Церкви, которые были созданы в 1353 году
признанием Матфея императором.

В следующей речи автор еще раз обращается к Нейлосу и заявляет, что его задача, которую он
определяет как разъяснение гражданских войн, выполнена.
Kantakouzēnos, таким образом, явно принимает гражданские конфликты из-за правления
Римской империи в качестве своей общей темы и оправдания для написания.

В рамках этой темы он стремится оправдать и объяснить свои собственные действия и, в

конечном итоге, переложить вину за катастрофы Империи на других. Он предоставляет очень
мало информации извне хронологических границ событий, которые его интересуют, главным
образом 1320-1356 гг. Хотя отбор материалов Кантакузеноса благоприятствует вопросам, в
которых он лично принимал участие, он строго подчинен заявленной им теме; Истории тесно
связаны с заявленной целью повествования о периоде гражданских войн. Такое тематическое
единство редко встречается в ранней византийской историографии, которая, как правило,
касается связи непрерывного хронологического периода, обычно сегментированного на
имперские времена, без какой-либо четкой конечной точки, кроме интереса или
выносливости автора.

Историческая работа Грегораса иллюстрирует этот подход; это следует за широко

анналистической структурой, и политические события свободно перемежаются с
чудовищными рождениями, астрономическими наблюдениями, географическими и
моралистическими отступлениями.

Напротив, когда Kantakouzēnos предлагает читателю редкое отступление «ради развлечения»,

касающееся пророческих сил Илариона, митрополита Дидимотейхонского, интерлюдия
служит для того, чтобы убедить читателя в святости и авторитете Илариона, все последующие
высказывания которого политически поддерживают Kantakouzēnos.

Точно так же подробные отчеты Кантакузеноса о придворных церемониях сделали «Истории»

одним из главных источников проведения палаологовских церемоний, но его интерес к
церемонии всегда служит его политическим интересам: описания таких событий, как
коронации самого Андроникоса III и его сына, ясно узаконивание целей.46 Даже когда его
мотив не столь очевиден, церемонии включаются в повествование и всегда иллюстрируют его
более широкие темы: Андроникос II демонстрирует недобросовестность, принимая
церемониальное уважение своего внука, прежде чем повернуться против него;

Андроникос III нарушает протокол, чтобы показать, несмотря на их различия, его почтение к
деду; Великий Внутренний Kantakouzēnos отказывается участвовать в церемонии, которая
выбрала бы его как императора. Книга II, в которой говорится о правлении Андроника III, дает
явную отсрочку от гражданской войны, но необходимо как продолжить последовательное
повествование, так и представить основы для последующих претензий Кантакузеноса о
суверенитете в конфликте 1341-7 годов. На самом деле он не пытается дать исчерпывающую
информацию о правлении Андроника III; например, большая часть окончательного турецкого
завоевания Вифинии скрыта за отчетом Кантакузеноса о битве при Пелеканосе, где он
присутствовал, и Андроникос был ранен. 50 Это не означает, что Кантакузенос пытался просто
преуменьшить потерю Малой Азии, заметный провал правления Андроника III; он не
скрывает, что битва была поражением, и потеря региона была бы известна всем. Скорее,
Кантакузенос прежде всего заинтересован в том, чтобы продемонстрировать свою тесную
связь с Андроникосом III, продемонстрированную такими совместными кампаниями, и
акцентировать свои усилия от имени - взять часто используемую фразу - «общее благо». [51]
События, в которых Кантакузенос не играл никакой роли и которые не способствуют его
убедительным целям, просто опущены. На первый взгляд, тогда как истории могут показаться
традиционной историей имперского правления, освещая важные политические, военные и
дипломатические события, на самом деле они довольно избирательны. Результатом этой
избирательности является выдвижение аргументов автора и подчеркивание его собственной
важности: мы не слышим об инициативах, предпринятых Андроникосом, в которых
Кантакузенос не принимал непосредственного участия. На протяжении всей истории
Кантакузенос никогда не отклонялся от своих центральных задач.

Основным источником историй, несомненно, являются воспоминания его автора.

Kantakouzēnos упоминает очень мало событий, предшествующих его отправной точке октября
1320 года. Хотя он очень кратко резюмирует преемственность императоров от Феодора I
Ласкариса до Михаэля IX Палеологов и следит за этим с некоторыми деталями жизни Михаэля,
эти детали можно легко рассмотреть общие знания.

После этого Kantakouzēnos играет центральную роль в большинстве описываемых им

событий.

Kantakouzēnos прямо заявляет о ценности своего свидетельства, противопоставляя его другим,

менее надежным источникам. В письме «Христодулоса» Нейлосу, которое предшествует
самой первой главе, он утверждает:

Более того, я не слышал этих вещей по слухам от пожилых людей или из-за слухов и мифов, в
которых нет ничего правдоподобного, [и] из-за которых многие историки сбиваются с пути от
истины. Скорее, я всегда присутствую и знаю истинную правду обо всем - если действительно
кто-то может - поэтому я составлю свой рассказ об этих вопросах, поставив правду превыше
всего и почитая ее перед всеми остальными обязанностями.

Подобные заявления, подчеркивающие, что он, в отличие от других, имел уникальную

привилегированную точку зрения и не нуждается в опоре на слух, более подробно
повторяются при открытии Книги III. 54 Кроме того, хотя он избегает прямого указания, что он
был одним из Главные герои, чтобы не разрушить его персону как Христодулоса, он
подтверждает, что был причастен к секретной информации, которую другие не могли знать:

Естественно, что я ничего не знаю, не только о том, что было сделано, но и о секретных планах,
уловках и заговорах и, в общем, обо всем, как о заметных делах, так и о тайных
приготовлениях 55.

Отчеты других - которые не могут быть так же хорошо информированы, как он - таким образом
отклоняются. Это презрение выражается еще более четко в начале книги III:

Для всех других, если действительно есть определенные люди, которые писали об этой войне,
не знают ничего ясного о том, что случилось; либо они полностью отсутствовали в этих
событиях, либо они принимали то, что слышали - что бы ни распространяла обычная толпа,
или о чем сообщали некоторые другие - и передавали такие вещи последующим поколениям,
ничего не заботясь о правде.

Хотя он разделяет с Фукидидом это пренебрежение к (неопознанным) альтернативным

рассказам, акцент на вскрытии сделан на собственном Кантакузеносе. 57 Следует подчеркнуть,
что, хотя Кантакузенос был сильно впечатлен стилистически Фукидидом, как описано ниже, он
не пытается подражать древним историческая методология писателя.

Kantakouzēnos утверждает, что пишет, не будучи под влиянием ненависти или дружбы.58 Хотя
это не нужно принимать за чистую монету, его изображения людей удивительно сдержанны,
даже мягки; Kantakouzēnos действительно щадит слова похвалы или вины. Грэгорас выражает
восхваление сторонникам Кантакузеноса, таким как Тарханиот или его жена Эирене, тогда как
сам Кантакузенос более лаконичен в отношении их добродетелей.59 И наоборот, он часто
признает заслуги тех, кто его предает, как Хреля и Бататзес. 60 На поверхности, Kantakouzēnos
обычно позволяет действиям людей говорить за себя, без авторского комментария. Основным
исключением из этого является его изображение Апокауко, который, следовательно, является
самым сильным присутствием в книге III историй, помимо самого автора.

Мало что известно об обстоятельствах композиции историй, но ее однородность

предполагает, что она была написана непрерывно, а не с интервалами. Из письма Нейлоса
Христодулосу следует, что его уход из государственных дел произошел некоторое время
назад. Хотя Книга III начинается со второго эпизода, это создает основу для изменения темы и
темпа, а не демонстрирует наличие двух разных фаз композиции. Поэтому, предполагая
непрерывную композицию и ранее упомянутое конечное окончание 1369 года, истории были
бы составлены в течение 1360-х годов. Следовательно, Kantakouzēnos иногда мог вспоминать
события, которые произошли более 40 лет назад. Соответственно, его заявления о времени и
числах часто расплывчаты; Такие фразы, как «вскоре после» и «немало», очень
распространены. На основании случайной точности некоторых утверждений, таких как даты и
цифры, Голод предположил, что Кантакузенос вел какую-то форму дневника. И наоборот,
Каждан утверждал, что частота округления чисел и определенных цифр, таких как 300,
указывает на то, что такая точность, как правило, предназначена для литературного эффекта и
предназначена для того, чтобы передать впечатление подлинной достоверности, а не
свидетельством исторической точности. Примечательно, что всякий раз, когда Грегорас
предоставляет цифры для одного и того же инцидента, они почти всегда конфликтуют. Даже в
отношении дат иногда случаются удивительные ошибки: Андроникос III победоносно въехал в
Константинополь 24 мая 1328 года, а не 19 мая, и Кантакузенос неверно датирует свою вторую
коронацию. Если Kantakouzēnos действительно вел какую-то личную запись, он, вероятно, не
всегда своевременно обновлял ее. Неизбежное впечатление состоит в том, что он часто писал
по памяти и что в любом случае его аргументативные цели были главными; литературное
влияние имеет гораздо больший приоритет, чем историческая точность. Кантакузенос не был
ни летописцем, ни архивистом.

4.1.2. Григора
Поскольку Кантакузенос ограничил свой рассказ событиями своей жизни, ему почти не нужно
было использовать рассказы других историков. Очевидным возможным исключением была
римская история известного ученого Никефороса Грегораса, которая связывает события с 1204
по 1359 год и, таким образом, совпадает с собственными работами Кантакузеноса70. Для
событий, имевших место в его собственной жизни, отчет Грегораса гораздо более
непосредственный, чем Kantakouzenos. Действительно, вероятно, что состав историй начался
только после смерти Грегораса, которая произошла не позднее 1361 года. Поэтому Грегорас
является очевидным потенциальным источником историй, но сначала необходимо
рассмотреть личные отношения двух авторов.

Kantakouzēnos и Grēgoras были друзьями, но их отношения были безвозвратно испорчены их

богословскими различиями, сложившимися во времена правления Kantakouzēnos. Это
развитие отражено в работе Грэгораса, которая восхваляет Кантакузеноса в его ранних книгах,
но обращается к все более и более жесткой критике после его установки в Константинополе
как император.

Со своей стороны, Кантакузенос упоминает Грэгораса только в связи с остроумием, которое он

совершил при дворе в 1320-х годах, и его противостоянием Паламе в совете май-июнь 1351
года.

После этого рассказ Кантакузеноса о последнем инциденте продолжается продолжительным

осуждением последующего отказа Грегораса принять результаты Собора и его
продолжающихся нападок на доктрину Церкви и самого Кантакузеноса.

В частности, он обвиняет Грегораса, не сумев выиграть теологические аргументы, в том, что он

прибегает к политическим нападкам на него, чтобы очернить его имя и дискредитировать
совет:

Поскольку он не мог победить Императора своими собственными аргументами, он взял войну

императоров Палеолога друг против друга как предмет его работы; и частично из-за незнания
событий, частично из-за любви к искажению правды и лжи, противоречащей всем
авторитетам, как если бы он писал беллетристику, затем он также продолжил, согласно
последовательности, войну, возбужденную против императора Кантакузена, как <свидетель>
нами.

Kantakouzēnos, вероятно, имел в виду Грегораса, когда на первых страницах Книги III он осудил
ненадежных информаторов, которые не знали из первых рук о событиях гражданской войны.
Из-за этой горечи, вероятно, маловероятно, что Кантакузенос имел при себе копию работы
своего соперника при написании «Истории», или что он сознательно позаимствовал что-
нибудь из работы Грегораса, даже в период, когда они еще были друзьями. В любом случае
Кантакузенос, естественно, чувствовал бы небольшую потребность в перекрестной проверке
сообщений об инцидентах, свидетелями которых он был, а Грегорас - нет. Даже в тех случаях,
когда можно ожидать, что Грегорас был лучше информирован, например, события,
произошедшие в Константинополе во время гражданской войны, нет четких указаний на то,
что Кантакузенос использовал Грегораса в качестве источника.

Например, в подробном отчете Кантакузеноса о тюремном заключении и смерти его матери

назван его вероятный информатор Феодора Палеологина.

Грэгорас, относящийся к тому же инциденту, больше озабочен пророческими снами, которые,

как говорят, пережила сама Феодора Кантакузене, чем обстоятельствами ее смерти.

Хотя очертания их счетов часто в целом сопоставимы, по крайней мере, в отношении начала
гражданской войны, часто существуют значительные различия в деталях и структуре их
повествований.77 Там, где отсутствуют другие подтверждающие источники, эти различия часто
непримиримы. ,

Кантакузенос дает понять, что он узнал об историческом повествовании Грегораса после его
собственного отречения, но до смерти другого. Поэтому он был знаком с историческими
сочинениями Грегораса, полностью или частично, до того, как начал писать «Истории». Однако
единственный случай, когда Kantakouzēnos открыто признает работу Грегораса и делает
любую прямую попытку опровергнуть ее, - это вышеупомянутое расширенное осуждение в
Книге IV. Кроме того, он объясняет, что, когда произведения Грегораса впервые попали в его
руки, он велел их прочитать перед собранием знаменитостей, чтобы «рассказать о лжи и
нелепостях, которые он написал» 79. Это может объяснять тот факт, что в остальной части
повествование, история не делает явной попытки признать или опровергнуть конкретную
критику со стороны Грегораса; Кантакузенос уже дискредитировал Грегораса, по крайней
мере, к его собственному удовлетворению, и вместо того, чтобы составить подробное
построчное опровержение, он вместо этого решил создать полный альтернативный,
«правильный» рассказ.